Издательская серия "Боевые роботы-1". Компиляция. Книги 1-24 [Майкл Стэкпол] (fb2) читать онлайн

Рэндалл Н. Биллс Основатели кланов: Исход

Моему сыну Брину Кевину Биллсу

Благодарность

Моим первым читателям: Хербу Бису, Дэвиду Мак-Каллоху, Джеффу Моргану, Ойстейну Твидтену, а особенно – Лорену Коулмену и Джейсону Харди.

Лорену, который всегда наставлял меня на путь истинный, и Хейзел, которая нас в этом поддерживала.

Саре и Кристофу Никам, за быстро заключенную дружбу и помощь в несении факела вперед.

Вернеру Фуксу за великолепные разговоры о музыке и за предоставленный шанс написать эту трилогию.

В конце концов, моей жене Таре и детям – Брину Кевину, Риане Николь и Бэби-Икс:

спасибо вам за то, что вы мне так часто давали возможность отключиться от реальности.

Пролог

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Надирная прыжковая точка, Новый Самарканд

Префектура Бенджамен, Синдикат Драконов

5 ноября 2784 года

Гайчин. Грязные гайчин и их корабли. Раймонд Сайнце презрительно поджал губы. На какое-то мгновение его настоящие чувства изменили черты его лица, прежде чем он снова взял себя в руки и изобразил на лице нейтральное выражение примерного офицера Куриты – бесстрастный благородный дворянин дома Куриты, хороший дипломат.

Он едва не улыбнулся. Как бы посмеялась его мать, представив себе, что её пятый отпрыск пробует себя в качестве дипломатического представителя дома Куриты – несмотря на его неуклюжесть и наперекор укоризненным взглядам супруга. Раймонд старался изо всех сил, однако ему не удалось избежать этих мыслей.

Во всем виноваты гайчин и его отвращение к ним оправдано. Когда шаттл неожиданно вошел в тень, поглотившую солнечный свет, как будто кто-то щелкнул выключателем, страх Раймонда снова стал медленно овладевать им. На мониторе фронтального обзора прыжковые паруса собравшегося флота закрывали собой свет звёзд.

Что они тут делают?

Орбитальный шаттл сбросил скорость и начал разворот на сто восемьдесят градусов. Желудок Раймонда, казалось, перевернулся в попытке стряхнуть с живота затянутый до отказа страховочный ремень, удерживавший его в кресле. Потом – успокоительное воздействие микрогравитации, дающей власть и контроль над корабельной средой. Брат Раймонда счел бы его назначение на «Надежду Чиро», космическую станцию класса «Олимп», пощечиной, ссылкой блудного сына в стоячее болото. Но Раймонда это больше не беспокоило. Он получил то, что хотел – улетел так далеко от своей семьи и её влияния, как это только было возможно. Позже, несмотря на новую родину в глубинах космоса и многолетнюю учебу, сделавшую из него водителя боевого меха, это влияние его настигло.

Темно-карие глаза Раймонда, казавшиеся всем при первом знакомстве черными, поблескивали от многократной тяжести, вызванной искусственной гравитацией. Пилот врубил обратную тягу, чтобы затормозить шаттл. Раймонд едва не сделал пилоту замечание, но тут ему стало ясно, что его подчиненный, скорее всего, напуган так же, как он сам. Космонавт просто хотел поскорее выполнить это задание. В конце концов, потребовались всего лишь три недели, чтобы добиться аудиенции у генерала.

Губы Раймонда искривились в презрительной усмешке, но он взял под контроль свою мимику. Он ни за что не назовет его генералом. Этот человек не являлся уроженцем Синдиката, так что Раймонд никогда не отдаст ему положенных почестей. Никогда.

В течение нескольких минут шаттл продолжал торможение. Потом послышался глухой звон замёрзших причальных скоб, сотрясший челнок подобно буддистскому гонгу. Раймонд постарался отбросить прочь опасения, пока выбирался из кресла и поднимался на ноги. Когда магнитные подошвы его сапог нашли опору, он отправился, ступая осторожно и пробуя каждый шаг, к люку на носу корабля. Никакой неуверенности перед гайчин! Раймонд пригладил правой рукой волосы на голове – только не торопиться! – и одернул обеими руками безукоризненный белый мундир парадной униформы. Он поправил несколько медалей с левой стороны груди – если те значки, которые удостоверяли его принадлежность к команде «Надежды Чиро», вообще можно было назвать медалями. Затем он проверил, как сидят на нем чёрные галифе – под правильным ли углом нависают они над высокими, по колено, красными сапогами. Это были, конечно, магнитные сапоги, однако в остальном их внешний вид соответствовал до мельчайших деталей той модели, которую носили обычные пехотинцы.

Идеальный офицер Куриты.

Уголки губ Раймонда вновь приподнялись в усмешке. Световой зайчик, отраженный пряжкой ремня от значка, обозначавшего принадлежность к дому Куриты, ослепил его, и улыбка исчезла с его лица. Я сделаю это. Я представляю Дом Куриты. Этот флот захватчиков сильнее всего, что мы можем ему противопоставить, и он висит прямо перед моей станцией. В моей системе. В моей зоне ответственности. Все, что я сделаю или скажу, может определить судьбу Дракона. Впервые за многие годы он почувствовал, как постоянная его спутница, скука, оказалась смыта прочь волной страха. Потоком мыслей о том, что может случиться, если он потерпит неудачу.

Раймонд выпрямился и постарался выглядеть настолько высоким, насколько позволяли ему его метр шестьдесят. Потом, как только шлюз открылся, Раймонд вступил на борт «Гордости Маккенны», флагманского корабля всего этого могучего флота.

На другой стороне шлюза его ожидали два космических гвардейца сил обороны Звёздной Лиги. Их каштановые с чёрным униформы резко выделялись на фоне серо-стального коридора, который простирался за их спинами далеко за пределы поля зрения Раймонда. Оснащенные визорами шлемы и опасно выглядящие игольные винтовки придавали гвардейцам вид безликих роботов, эдаких солдат огромного государства насекомых. А в сердце гнезда – королева. Или, в данном случае – король.

Один из двух бойцов выступил вперед и, прежде чем Раймонд смог воспротивиться, вытащил из нагрудного кармана маленький электронный прибор, с помощью которого проскани-ровал его сверху донизу. Ровное свечение диода на боку устройства показало солдатам, что Раймонд безоружен. Несмотря на то, что он мог возмутиться подобным нарушением этикета – конечно, как участник переговоров, он никогда не позволил бы себе вооружиться! – Раймонд решил проявить сдержанность. После всего, что гвардейцам пришлось пережить, он не мог поставить им осторожность в вину. Наверное, он сам поступил бы точно так же. Охранять генерала во что бы то ни стало.

Все трое отправились в путь, ступая типичными осторожными шагами, которых требует передвижение в магнитных сапогах в условиях микрогравитации. Ощущение пребывания среди насекомых усилилось. Радуга из различных красок и оттенков оживляла в общем незаметные серые тона коридора – униформы разных родов войск СОЗЛ. Лиственно-зелёные и коричневые с золотом мундиры пехотинцев, зелёные и белые – аэрокосмических пилотов, отделанные двумя оттенками зелёного, с коричнево-золотыми обшлагами формы танкистов, вечные охряно-каштаново-серые одеяния космического флота (частично разбавленные белым цветом у техников и офицеров) и постоянно встречающиеся каштаново-чёрные френчи космических гвардейцев. Сборище различных солдат, объединенных одной целью.

Что-то здесь не так. Раймонд чувствовал это. Весь корабль был буквально пронизан этим ощущением, словно межпланетные двигатели в недрах металлической бестии вдруг пробудились к жизни. В то время, как они всё глубже забирались в лабиринт коридоров корабля, Раймонд не мог избавиться от ощущения неправильности происходящего, так что волосы у него на затылке встали дыбом. Чистая энергия – сконцентрированная и готовая к использованию. Раймонд ненавидел своего брата за то, что тот постоянно уличал его в использовании методов грязевых прыгунов – этим сленговым прозвищем водители боевых мехов называли пехотинцев – однако во время тренировок он был обучен также и абордажным маневрам. Поэтому его не покидало чувство того, что некая военная операция приближается к своему апогею.

Они готовятся к атаке? Я прилетел слишком поздно? Буду ли я застрелен в тот самый момент, когда стану наблюдать, как Новый Самарканд сотрут в порошок прямо с орбиты и отрава этих гайчин распространится по телу Синдиката? Пришли ли они затем, чтобы уничтожить величайшую звёздную империю Внутренней Сферы? Обычно Раймонд оставлял подобные истеричные размышления на долю своих подчиненных – и моему брату – но здесь и сейчас, именно в этот момент, он был настоящим офицером Куриты. Со всем высокомерием по отношению к иным нациям, включая разрушенную Звёздную Лигу и её витающие в облаках СОЗЛ.

Они находились в пути почти пятьдесят минут, и за это время Раймонд понял две вещи. Во-первых, они явно избрали самый длинный путь к мостику. Он досконально изучал корабли класса «Маккенна». Однако, даже если из-за гигантских размеров требовалось некоторое время, чтобы пройти почти полтора километра через всё судно, его шаттл пришвартовался в центральной части корабля, так что они должны были вообще-то уже достичь мостика. Во-вторых, в пути они видели уже более двух тысяч людей – это количество многократно превышает нормальный состав команды, даже если считать вместе с экипажами аэрокосмических истребителей и шаттлов… а ведь видели они лишь часть огромного корабля!

Что это всё значит? Они хотели, чтобы я всё это увидел? Или это их не интересует, и генерал просто желает меня задержать? Собственно, подобные маневры не вписывались в образ генерала, по крайней мере, судя по тому, что Раймонд о нем читал.

Их путешествие по внутренностям корабля затянулось ещё на бесконечные полчаса. Показная молчаливость его сопровождающих – им почти что удалось переставлять бесшумно даже свои тяжёлые магнитные сапоги – постепенно стала выводить Раймонда из равновесия. Опять увертки? Опять загадки для посредника? Нет, так быть не может.

В конце концов, Раймонд начал узнавать некоторые коридоры. Он запомнил их, когда рассматривал чертежи недостроенного боевого корабля, добытые секретной службой. В какой-то момент они прошли по коридору, не столь часто пересекавшемуся другими, после чего свернули в своеобразную главную артерию движения. Она была заполнена членами экипажа, спешившими нескончаемым потоком к своим целям. С правой стороны двигались те, кто спешил на мостик, слева – те, кто уходил с него.

Вот оно, сердце. И вот он, мозг. Кислород – внутрь, углекислый газ – наружу. Потоки крови, наполненные красными тельцами-человечками, и все несут информацию либо кислород в нервный центр огромного существа. Такая картинка подходила к тому, что Раймонд читал в биографии генерала, как нитка к игольному ушку. Человек безграничного терпения. Человек, которому удалось сформировать и сохранить в боевом состоянии величайшие и эффективнейшие вооруженные силы в истории. Человек, который при этом всегда готов прислушаться к самому последнему из своих солдат. Маска высокомерия, надетая Раймондом, на какой-то момент пошла трещинами, когда он почувствовал, как сухие чернильные строчки, напечатанные на бумаге, вдруг стали отражаться в реальности… Что за человек!

Он покачал головой, когда они вклинились в людской поток. Он был и есть просто человек. Просто всего лишь ещё один гайчин.

Когда они достигли мостика, Раймонд облизнул губы – во рту остался вкус, словно от пыльной тряпки пополам с шариками от моли. Горло внезапно пересохло и он сглотнул. Не от страха – естественно, нет! – а только из-за долгой ходьбы. Если уж привык пользоваться лифтами и парить в невесомости, то расстояния, отмеренные ногами по твердой поверхности, растут неизмеримо.

Перед ним, словно амфитеатр с множеством уходящих вниз концентрических круговых уступов, раскинулся командирский мостик. В центре, на самом дне помещения, возвышался огромный голотанк. Десятки людей занимали свои посты по всему мостику. Раймонд заметил, что потоки информации более распределялись по офицерам и техникам на различных уровнях, нежели доходили до центра.

Прямо как в муравейнике. Только… кто же это в него палку-то засунул?

Чтобы немного успокоиться, Раймонд более минуты блуждал глазами по мостику, однако наконец не выдержал. Его взгляд был притянут к центру, словно мотылёк к огню, когда он в конце концов потерпел поражение в душевной борьбе с самим собой.

Худощавый, бритоголовый человек внизу выглядел довольно скромно. Согласно мифам – а также той пропаганде, которую собственное правительство Раймонда распространяло в последние недели, с того момента, как армада кораблей начала материализовываться над Новым Самаркандом – судя по всему, генерал был примерно трехметровым гигантом, чьи глаза излучали лазерные лучи, а борода пылала огнем. Кроме того, у него должен был быть длинный, чёрный, раздвоенный язык. Но вместо всего этого Раймонд увидал спокойного мужчину в униформе командующего генерала СОЗЛ, который общался с высокопоставленным офицером – судя по знакам различия, адмиралом – и несколькими солдатами.

Раймонд терпеливо ожидал, пока один из сопровождавших его гвардейцев осторожно пробирался к голотанку через рабочую суету мостика. В течение нескольких минут гвардеец ждал, чтобы на него обратили внимание. С ним не заговаривали ни генерал, ни адмирал. Третий их собеседник был высок, выглядел в своем мундире коммодора несколько исхудавшим и общался ещё с одним солдатом, который привлек внимание Раймонда. Я его знаю? Гвардеец обменялся несколькими словами с офицером и указал на посетителя. Адмирал и Александр Керенский обернулись и поглядели на куритянина – впрочем, с различными выражениями на лицах: первый, скорее, с отвращением, второй – со спокойным ожиданием.

По кивку коммодора, второй гвардеец сопроводил Раймонда к просторной, словно бы вынесенной в иной мир, площадке в центре мостика. Щёлканье клавиш, тихие разговоры и лёгкое гудение электрогенераторов смешивались в огромном помещении, как различные течения безбрежного океана. Раймонд обратил внимание на кое-какие особенности, которые постарался запомнить. Может оказаться важным.

Когда он приблизился к голотанку, то понял, что ни один из членов команды при его появлении на мостике не прервал работы. Он явился сюда, как самый высокопоставленный дворянин Синдиката и как представитель на переговорах, однако, похоже, мог с тем же успехом быть самым незначительным техом. При виде такой исполнительности плечи Раймонда передернулись. Что за муравьиная точность, что за увлеченность своим делом. Здесь явно ведётся военная операция, нет никаких сомнений. Делая последние шаги к голотанку, он попытался совладать со своим беспокойством. Неожиданно он наткнулся взглядом на генерала. Подавив замешательство, Раймонд взялся вновь играть роль посланника: отстраненная вежливость, которую он, каким бы ни был растерянным, впитал с детства от своего отца.

– Сицуресимасита, Сайнце-сан. – Раймонд обомлел от удивления – Александр Керенский начал разговор на беглом японском, с небольшим акцентом, но зато с идеальной интонацией. Генерал сделал даже больше – его слова сопровождались элегантным движением, обозначившим уважительный поклон. Ну конечно же. Все те годы, что он колошматил толпы наших воинов на поле боя, да ещё и только что провалившиеся переговоры на Люсъене… Несмотря на то, что он был выбит из колеи прямой манерой генерала – особенно, если учесть пристрастие людей Синдиката к многочасовой бесцельной болтовне, предваряющей разговор о деле – Раймонду удалось сохранить на лице невозмутимость. Он так же уважительно поклонился и ответил:

– Мне очень жаль отвлекать вас от важнейших задач, связанных с вашей работой. Мягкий, гипнотизирующий голос генерала полнился теплом, отражавшимся в его небесно-голубых глазах:

– Я уверен – вы хотите знать, почему мой флот находится в вашей системе.

Даже прямое попадание в голову из ППЧ не смутило бы Раймонда так, как это сделали слова генерала. Да он неделями пытался выяснить именно это! А теперь генерал так дружелюбно, без околичностей, заговаривает об этом, словно для него всё само собой разумеется. Ирония момента привела Раймонда на грань обморока. Он ненавидел тупо таращиться на собеседника, однако здесь и сейчас ничего не мог поделать: он попросту не знал, как ему следует реагировать. От генерала можно было ожидать всего: увёрток, болтовни и широчайшего арсенала обычных дипломатических уловок. Всего – только не того, что генерал с ходу возьмет быка за рога.

Маленькие морщинки в уголках глаз Александра углубились, а губы изобразили мимолетную улыбку. Любого другого Раймонд заподозрил бы в бессовестном нарушении протокола – ив оскорблении его чести, требующего сатисфакции, даже если в нормальных условиях такое бесстыдство подлежало бы игнорированию. Однако генералу удалось включить в круг этой иронии и себя. Всё выглядело так, будто он смеялся над общей ситуацией – то есть, и над собственной неуклюжестью, оставившей в неведении Раймонда и дом Куриты. Словно он забыл упомянуть, зачем его флот вот уже неделями заслоняет небо Нового Самарканда так, что за тысячами прыжковых парусов не видно даже солнца.

– Я в самом деле должен извиниться. Я слишком хорошо знаю, что заставил немало вытерпеть вашу замечательную нацию. Тем не менее, мои советники нарисовали мне точную картину того, что случилось бы, если бы наши намерения стали известны слишком рано – картину, которую я не мог оставить без внимания.

Керенский кивнул Раймонду и полуобернулся к голотанку Короткий взгляд – куритянин не мог сказать, был ли он первым человеком, не принадлежащим к СОЗЛ, который увидел эту сцену – показал Раймонду систему Нового Самарканда и примерно две тысячи прыжковых и боевых кораблей, прибывших сюда за последние недели. Несмотря на мимолетность видения, офицер Дракона сразу заметил, что в эту схему что-то не вписывалось. Общий вид отличался от того, который он несколько часов назад изучал на «Надежде Чиро».

В конце концов, как только ему удалось пошевелить языком, Раймонд с трудом смог спросить:

– Почему вы здесь?

– А, так значит, вы можете разговаривать? – Раймонд повернулся на новый голос. Молодой человек, – тот самый, которого он, казалось, знал прежде – в униформе мехвоина СОЗЛ, подошел на шаг ближе к нему и остановился. Голубые глаза – осколки льда на тёмном лице – несколько раз осмотрели Раймонда сверху донизу.

Раймонд ответил взглядом на взгляд, однако на этот раз ему не удалось скрыть своей неприязни. Кто это? Мы что, с ним уже встречались?

– Николай, разве так разговаривают с дипломатом, представляющим великий дом? – спросил генерал. Раймонд был готов сам себе влепить пощечину. Голубые глаза, светлые волосы, большой нос, который не спутаешь ни с каким иным. Он должен был сразу узнать старшего сына генерала, его первенца.

– Если бы они выказывали тебе побольше уважения, быть может, я был бы более в настроении ответить тем же.

Даже если голос, казалось, обладал таким же тембром, что и отцовский, ему не хватало того тепла, которое звучало в словах генерала. Исчезло со временем, проведенном на Терре во время бунта Амариса?

Несмотря на осуждающий взгляд, которым Александр наградил своего сына, Николай казался ничуть не уязвленным. Раймонд мог себе представить, что такой взгляд мог бы заставить любого солдата СОЗЛ рухнуть на пол и умолять о милосердии и справедливой каре. Но выдерживать такие взгляды от собственного отца? Это нечто иное. Раймонду всё это было знакомо из собственного опыта и этот холод напомнил ему его старших братьев. Иногда Раймонд сам использовал подобные методы, если не знал, как ему поступить иначе. Но что-то подсказало ему, что Николай был другим. Раймонд не видел в нем ничего, кроме холода.

– Пожалуйста, простите моему сыну необдуманные слова.

– Не стоит об этом говорить.

Генерал кивнул, услышав этот дипломатический оборот, о котором нельзя было с точностью сказать, что именно он означал.

– Но вы хотите знать, почему мы здесь.

– Хай.

– Добро, – сказал генерал, оглянувшись и охватив взглядом весь мостик. В этот момент он походил на отца, с гордостью, хотя и долей грусти глядящего на своих отпрысков. В его глазах проскочила искра сочувствия, словно он смотрел на своих детей, отправляющихся в неизвестность. В конце концов, он вновь повернулся к Раймонду.

– Мы выступаем.

К этому известию Раймонд оказался не готов.

– Выступаете? Я не совсем понимаю.

Генерал выглядел удивленным. Как будто он не может объяснить получше.

– Мы выступаем.

Жестом генерал пригласил Раймонда к голотанку Без колебаний офицер Куриты встал возле него. Неожиданно Раймонд понял, что его смущало ранее: более половины радарных отметок, которые он видел из рубки «Надежды Чиро», исчезли. Даже пока он пытался окинуть взглядом всё пространство голотанка, несколько кораблей засветились, когда уровень энергии их двигателей достиг максимума. После этого исчезли и они. Раймонд оценил невероятно короткие расстояния между кораблями во время прыжка и невольно втянул воздух. Ещё дюжина точек засияла и исчезла. И еще. Увеличивающаяся скорость исхода закружила ему голову и он медленно обернулся к генералу.

– Во время освобождения Терры мы были вынуждены стать экспертами в вопросах пиратских прыжковых точек и сокращенных расстоянияй безопасности, – сказал генерал. Горькая улыбка затуманила его лицо. – У нас не было выбора.

Раймонд попытался успокоиться. Куда они направляются? В различные точки вторжения в пределах Синдиката? На Люсъен, столичный мир? Он попытался проглотить застрявший в глотке ком. Гаснущие в голотанке сигналы слишком отчетливо напоминали ему о том, сколько миров может «погасить» этот флот. Так же легко, как затушить пальцами свечу.

Похоже, лицо Раймонда при этих ужасных мыслях страшно исказилось, так как Николай вдруг саркастически расхохотался и заявил:

– Точь в точь, как и другие благородные дворяне великих домов. Вечно заняты сами собой, вечно перепуганы тем, что могут оказаться на мушке. Вы себя считаете пупом Вселенной.

– Николай! – перебил его генерал.

– Нет, отец, я не замолчу. Он ничего не знает о наших намерениях, но заранее уверен, что мы охотимся на его драгоценный Синдикат. Их высокомерие такое же, как у их сюзеренов. Разве это не именно то, что разрушило Звёздную Лигу и привело нас к этому решению?

Его разозленный голос гремел над мостиком и окружающие звуки на мгновение затихли, но сразу стали слышны вновь. Голубые глаза Николая источали одновременно лёд и пламя, когда он уставился на Раймонда.

– И чем же Звёздная Лига отличается от Великих Домов? – напряженный разговор прервал новый голос. Все глаза повернулись к молодому человеку, чьи белёсые волосы и узкие тёмно-голубые глаза, кажущиеся почти фиолетовыми, создавали впечатления какой-то бесполости. Опять пацан? Странным образом Раймонд немедленно идентифицировал новоприбывшего как ещё одного Керенского, хотя Николай был больше похож на Александра – только на несколько десятков лет моложе. Сходство заключалось в голосе: не таком тёплом, как у отца, но и не таком ледяном, как у брата. И глаза молодого человека. Нетипичным был только нос. Может, он больше похож на мать?

– Андрей, пожалуйста, не начинай снова эту ерунду, – пробормотал Николай и в каждом его слове сквозило презрение.

– Разве Звёздная Лига не была такой же самовлюбленной, как любой из домов? Так же торопящейся себя защитить?

– Конечно, Лига должна была себя защищать. Она объединяла высокомерных, нетерпеливых правителей домов. Но они были готовы к тому, чтобы в любую секунду так же отбросить Лигу, как они её поддержали. Они её уничтожили!

Раймонд поворачивал голову от одного брата к другому, пока пытался разобраться в дискуссии. Несмотря на то, что слова каждого, казалось, исходили из сердца, братья не были особо взвинчены и спор этот не был затеян спонтанно. После бесчисленных политических и идеологических дрязг с собственной родней, Раймонд сообразил, что оба брата уже довольно давно отдалились друг от друга.

Ещё одно неожиданное открытие поразило Раймонда: Андрей, хотя и верил в то, о чем говорил, но, похоже, явился сюда лишь для того, чтобы сыграть роль «адвоката дьявола» и вызвать ненависть и презрение брата на себя. Может быть, чтобы проявить и успокоить чувства Николая?

Словесная перепалка между Николаем и Андреем продолжалась ещё несколько минут. Их взгляды на мгновение встретились и между ними проскочила какая-то искра. Чувство товарищества? После всего, что произошло, к Раймонду пришло понимание бунтарства Николая так же, как и понимание Андреевой роли «вечно второго», вынужденного искать свое место. Раймонду эта сцена показалась такой же нереальной, как сами эти всё ещё могучие остатки СОЗЛ – да, он не мог отрицать, в данной ситуации он испытывал к обоим нечто сродни дружеским чувствам.

– Парни, – прервал генерал своих сыновей. Несмотря на то, что он не повышал голоса, вмешательство отца заставило обоих немедленно замолчать. Одно слово, за которым стоял авторитет командующего генерала, повелевающего миллионами людских жизней, человека, руководивщего величайшими битвами в истории и победившего в них. Раймонд знал – эта команда заставила бы тут же заткнуться и его самого.

– Вы ведете себя неподобающе и неразумно, особенно в присутствии нашего гостя.

– Он скоро сам всё поймет, отец, – ответил Николай, с трудом подавив гнев, и отступил на несколько шагов назад, пока не остался стоять один. Лицо его обладало тяжёлыми чертами человека, привыкшего к одиночеству.

– Я прошу прощения за это поведение, Сайнце-сан.

– Не стоит об этом говорить, – когда заученная фраза сорвалась с его губ, Раймонд задумался о том, что сейчас сказал Николай. Что он имел в виду? Он бросил на Николая взгляд, но тут же повернулся к генералу и поднял брови.

Генерал тяжело кивнул, когда звук колокола пронесся по кораблю. Словно поднимая на плечах гигантский груз, Александр Керенский вглянул Раймонду в глаза и этот взгляд на мгновение захватил его.

– Мы выступаем, Сайнце-сан.

– Хай. Вы покидаете Синдикат. Курсом на дом Дэвиона?

– Нет, курсом на безопасность. Я опасаюсь, что великие дома стоят на пороге страшной войны, по сравнению с которой бои за освобождение Терры покажутся Золотым веком.

Несмотря на напряженность положения, Раймонда тронули слова генерала: боль, которая их сопровождала, омыла его сознание. В голосе генерала звучало разочарование, а страх, исказивший его лицо, дал Раймонду возможность пережить падение Звёздной Лиги чувствами Керенского. Труд и гордость всей его жизни – разбиты и затоптаны теми, кто не в состоянии различить даже жемчужину в собственных руках.

– Эта армия не должна оставаться во Внутренней Сфере. Владыкам великих домов нельзя давать доступ к такому разрушительному потенциалу. Мы пересечём границы Внутренней Сферы и уйдем глубоко в пространство Периферии. Мы надеемся найти новую родину, где сможем переждать поднимающуюся бурю.

Слова генерала оказали страшное воздействие на Раймонда. Они, казалось, привели в движение многотонные стальные плиты под его ногами и заглушили все звуки. Снова прозвучал гонг, предвещающий прыжок – все вокруг Раймонда, казалось, застыло в шоке. Он попытался заговорить:

– Вы уходите?

Но это же было совершенно невозможно… Герой, идол Внутренней Сферы… бежит? Несмотря на то, что Раймонд испытывал презрение и раньше, теперь оно разрослось до чудовищных размеров. Генерал предоставляет Внутреннюю Сферу её судьбе? Как он мог докатиться до такого?

– Да. – Керенский сделал паузу и лицо его исказила горечь. – Я не мог больше отвечать отказом на ваши бесчисленные просьбы об аудиенции, не подвергаясь опасности подтолкнуть вас к необдуманной реакции. Но мы должны выдерживать наше расписание, а оно не позволяет нам никаких отсрочек – даже для того, чтобы вы смогли безопасно вернуться. Мне причиняет страдания тот факт, что всё так далеко зашло, Сайнце-сан, но вам придется сопровождать нас.

В первый момент разум Раймонда попросту отказался воспринять значение слов генерала. Он спросил себя – не подводят ли его знания англика Звёздной Лиги? В это время гонг вновь прозвучал по всему боевому кораблю. В отличие от тридцатиминутного обратного отсчета, применявшегося на каждом прыжковом судне, которое до сих пор посещал Раймонд, на «Гордости Маккенны» прошло едва ли пять минут. Вокруг него члены команды искали, за что ухватиться, некоторые закрыли глаза.

Мы стали экспертами… Слова генерала перекатывались в мозгу Раймонда, как шары в ло-тотроне. И один из этих стальных шаров собрался разбить его сознание.

Ужас охватил его, когда он осознал истинное значение этих слов. Быстрый взгляд на голо-танк лишь усилил его панику, так как оставшаяся дюжина сигналов ярко засияла, когда корабли активировали двигатели Керни-Футиды и пробили дыру в пространстве, чтобы отправиться в систему, удаленную на тридцать световых лет.

Ненависть и обвинения заставили трепетать его веки, когда он натолкнулся на усталый, решительный взгляд генерала.

– Право не требует никаких объяснений, – сказал Керенский и слова его растянулись до бесконечности, пока не заполнили собой всю Вселенную…

…и на всё вокруг снизошла тьма.

1

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

17 июня 2 785 года

Андрей попытался заставить себя принять вертикальное положение. Пот покрывал его, словно вторая кожа, тело ощущалось холодным, тяжеловесным и неухоженным. Андрей втянул воздух – воспоминания о ночном кошмаре жгли его изнутри и витали над отверстиями антигравитационной сети. Он вскочил, как только смог, наконец, освободиться – только для того, чтобы обнаружить, что неожиданное движение отправило его в неконтролируемый полет по воздуху. Андрей задергался и заизвивался, словно выброшенная на берег рыба, его тело завертелось в попытках обрести опору. Рукой он сильно стукнулся о стену каюты и волна боли пронзила его. Он ухитрился ухватиться отбитыми пальцами за угол кровати. Запутавшийся, немного испуганный и всё ещё витающий в неощутимом пространстве между сном и явью – между желанием использовать вторую руку и реальным движением – Андрей забыл свой страшный сон, который заставил его так резко пробудиться.

– Ты уже усвоил, что должен привыкнуть просыпаться так, чтобы не разгромить ненароком каюту?

Зажёгся свет и темнота мгновенно рассеялась. Андрей повернулся к яркому источнику, сориентировавшись подобно цветку с первыми солнечными лучами нового дня, и короткая, но сильная волна головокружения ударила по нему. Он висел почти что вниз головой в пространстве, цепляясь рукой за кровать, причём мотался в воздухе туда-сюда, словно привязанный воздушный шарик на лёгком ветру.

Несмотря на то, что ориентировке в условиях микрогравитации можно было выучиться, человеческий мозг всё-таки, после тысяч лет эволюции, привык устанавливать привычные пространственные связи. Вверху и внизу, справа и слева. Так что, если кто-нибудь из товарищей торчал перед койкой, как сейчас, и глядел на кого-нибудь через плечо снизу вверх, в то время, как сам этот кто-нибудь висел вниз головой – разум, независимо от степени акклиматизации, срывался в старые рамки отпечатанных на генетическом уровне представлений. Андрей отбросил их, прочтя литанию, которой его научил Уиндхэм Хаттиб, и глуповато ухмыльнулся.

– Извини, Уиндхэм. Я не хотел прерывать твою молитву.

Он подтянулся настолько, что смог ухватиться другой рукой за кровать, напрягся и утвердился на полу каюты движением, похожим на эволюции закрывающегося складного ножа.

– Не переживай. Я всё равно только что закончил.

Пока Андрей маневрировал, пытаясь принять сидячее положение на койке и убедиться при этом, что ноги его прочно утвердились на полу, Уиндхэм начал облачаться в ризы для утреннего богослужения. Божий человек улыбнулся Андрею.

– Что, помогла молитва? – что-то в лице Андрея должно было выдать его.

– Ответ утвердительный, – как всегда, эта форулировка, казалось, позабавила Уиндхэма. Священник никогда не спрашивал, почему Андрей использовал такое необычное словосочетание, так что это оставалось его тайной.

Несмотря на то, что Уиндхэм был на семь лет старше него, в душе оба, казалось, принадлежали к одному и тому же поколению. Тёмные глаза и густые, чёрные волосы Уиндхэма – не говоря уже об окладистой бороде священника, которую Андрей никогда не согласился бы носить – не оставляли при всем при том сомнений, что они не были братьями.

Как всегда, Андрей восхитился осторожной, собранной концентрацией, с которой облачался Уиндхэм. Сначала подрясник, потом ряса и плащ, чьи длинные концы спереди и сзади доставали до пола. Завершал композицию пояс, который удерживал всю конструкцию вместе. Даже в той вдумчивости, с которой Уиндхэм одевался, можно было распознать его преданность своему делу. Это, конечно, всё внешние признаки, однако они многое говорили о характере священника. Однажды он рассказал Андрею, что его ряса – на самом деле лишь урезанная версия полного одеяния, которое священник намеревался, однако, надеть на себя лишь тогда, когда будет возведен первый новый храм. Тем не менее, Андрей был поражен.

Уиндхэм поднял глаза и заметил, что Андрей наблюдает за ним.

– Ты не имеешь ничего против того, чтобы принять участие в богослужении? Нас бы тогда впервые оказалось больше тридцати человек.

Как всегда, его голос наполняло некое мирное тепло. Андрею хотелось, чтобы однажды его собственный голос зазвучал так же… но не теперь.

– Тридцать! Вас становится все больше и больше.

– Это так. Нас, может, и мало, но мы сильны. Ты не ответил на мой вопрос. Их взгляды встретились – один сверкал глазами, другой потешался.

– Не сегодня. Но не переставай меня спрашивать.

– Ты же знаешь, я не перестану этого делать никогда.

– Я этого и не ожидал.

– Доброго тебе дня.

– Спасибо, тебе также. – Уиндхэм в развевающемся одеянии покинул каюту, оставив за собой небольшое ароматное облачко, защекотавшее нос. Андрей стал готовиться к смене.

Несмотря на то, что он чувствовал запах своего немытого тела ещё с прошлых выходных, в том секторе, где располагалась его квартира, душевой день был по расписанию только завтра.

Удивительно, насколько нюх приспособился к постоянно регенерируемому воздуху. Он пару раз потянул руку – мускулы немедленно начали жаловаться на неласковое обращение. Потом он осторожно поднялся, чтобы не потерять снова контакт с поверхностью, и поднял койку. Под ней располагались его личные пожитки. Он вытащил чистую униформу, свежее белье и носки. Затем он запихал использованную одежду в коробку возле кровати, оделся и принялся возиться с туфлями на магнитных подошвах. Он исполнил немногие возможные в таких условиях гигиенические процедуры, убедился, что койка заправлена хорошо даже согласно строгим критериям его отца, и вышел из каюты.

Может быть, он сможет выкроить сегодня немного времени на симуляторе. Андрей знал: если ему придется ещё хоть один-единственный раз выслушивать бесконечные монологи старого доброго Якоби о преимуществах комбинированной тактики – он слетит с катушек.

В третью смену коридоры не были и наполовину так переполнены, как во время первой и, тем более, второй рабочей фазы. Первые шесть месяцев Андрей работал в первой смене, потом, однако, решил, что такого количества людей в узком закрытом пространстве он больше не выдержит. Не то, чтобы он не ценил общества – нет, он не торчал в одиноких, тёмных уголках, как, например, его брат Николай. И он знал, что количество жизненного пространства на «Гордости Маккенны» по сравнению с переполненностью на остальных тысяче трехстах сорока девяти прыжковых кораблях выглядит едва ли не райскими просторами. При этом об условиях, царящих на тридцати судах класса «Потемкин», которые одни только несли на себе пятьдесят семь посадочных кораблей, он старался вообще не думать. Не говоря уже о положении на трехстах семидесяти боевых кораблях. Нет, Андрей просто хотел проводить больше времени в одиночестве – немногие спокойные моменты, помогавшие ему привыкнуть к новой жизни.

Это также отдаляло его от политических дрязг и интриг на борту – по крайней мере, пока что. Конечно, все, кто последовал за Мечтой генерала, сделали это добровольно. Однако многих солдат изматывало это, казалось бы, бесконечное путешествие, которое месяц за месяцем уводило их все дальше от исследованных областей Вселенной… и первые неурядицы не заставили себя ждать.

А ещё и гражданские… им-то куда хуже приходится.

– Ну что, кадет, отправился в столовку? – Андрей едва не схватил инфаркт. Майору Джес Коул вечно удавалось бесшумно подкрасться сзади, хотя Андрей двигался не так чтобы уж очень медленно. Он безуспешно попытался определить – не пролетела ли она весь коридор по воздуху: подобное было запрещено, так как даже в эти часы нельзя было предугадать, не выйдет ли кто-нибудь из-за угла. В любом случае, в данный момент офицер пехоты двигалась пешком.

Очевидно, именно это и было причиной, почему она была в такой замечательной физической форме: рельефно выделяющиеся мускулы, мундир идеально подчеркивает линии тела. Бирюзовые глаза и огненно-рыжие волосы, которые сама Джес называла «что-то вроде красного», завершали картину. Андрей был горд тем, что мог называть её своим другом.

– Утвердительно. А потом – учиться.

– Ты с твоим «утвердительно», – заявила она и скроила самую серьёзную мину – это всегда вынуждало Андрея улыбаться. Она ответила улыбкой.

– Ты всегда так серьёзно разговариваешь.

Он пожал плечами, как всегда, неуверенный, каким образом ему реагировать на подобное замечание. Сам Андрей не считал себя слишком серьёзным, так почему другие должны о нём так думать? Его пожатие плеч было связано не только с вопросом, но и с ним самим. Если уж я не понимаю собственного брата, как мне прикажете понимать других людей?

– В Якоби можно просто влюбиться. Как там его лекции? Какие-нибудь улучшения есть? – продолжила она беседу.

Андрей снова пожал плечами, на этот раз смущенно. Вообще-то, о своих учителях не говорят плохо, независимо от неестественной атмосферы кадетского класса. Эти курсы были предназначены для людей вроде него, которые, хотя и получили достаточный опыт на симуляторах, но до окончания войны с узурпатором не были записаны ни в одну из академий СОЗЛ. «Может быть, мы и вступаем в неисследованные области пространства. Но молодые люди всё ещё обязаны получить образование. Вы все ещё должны сначала побыть кадетами. Вы нуждаетесь в порядке в вашей жизни. И вы, кадеты, научитесь порядку». Андрей почти услышал гулкий голос Якоби, словно он раздавался в коридоре – и поэтому не смог скрыть улыбку.

– Ты слыхал о встрече? – спросила она, в очередной раз на собственный лад бессвязно меняя тему.

– О какой встрече?

– На «Гермесе».

Несмотря на все старания, Андрею не удалось удержать вздох и лёгкий запах зубной пасты защекотал его нос. Её «дружеский тычок» в плечо, которым она – как это часто случалось – отреагировала, отозвался вовсе не дружеской болью.

– Я ненавижу, когда ты вместо ответа вот так вот многозначительно сопишь.

– Что я делаю?

– Ты отлично знаешь, о чем я говорю.

– Нет, не знаю.

Она снова подняла сжатый кулак, Андрей в ответ также поднял руки. Онемевшее плечо напомнило ему о последнем «дружеском тычке». Пол Харроуэй, однокаютник, однажды назвал так эти короткие, неожиданные и тяжёлые проявления приязни, и это застряло у Андрея в памяти.

– Ты засопел.

Он едва не засопел снова, однако одумался.

– Утвердительно.

Джес полагала, что он всегда использует эту формулировку, однако это было не совсем так. Сейчас ему просто хотелось развеять её раздражение и вернуть на лицо улыбку вместо того, чтобы огрести ещё один «дружеский тычок».

– Я приношу свои глубочайшие извинения. Я в самом деле засопел.

Они вошли из коридора в столовую – собственно, это были несколько соединенных друг с другом помещений, расположенных вокруг камбуза. В целом, это отделение втиснулось между двумя большими отсеками – межпланетных двигателей и систем Керни-Футиды.

В первом помещении находились около двух дюжин людей, в прилегающем Андрей различил ещё шестерых.

Они подошли к раздаточной стойке, около которой в это время не было большой очереди, и взяли складные пластиковые коробки с магнитными пластинками на дне. Затем они начали наполнять их различной едой со стойки.

– Так что насчет встречи? – не отставала Джес.

Андрей надеялся, что она оставит эту тему. Не получилось.

– Ладно, какая там ещё встреча?

Как всегда, не в силах сдержаться, она затараторила:

– Несколько офицеров с «Гермеса» и кое-кто с других кораблей организовали встречу, чтобы выслушать гражданских, которым хотелось бы узнать, куда ведёт это путешествие. Куда мы летим, в конце концов. Похоже, что туда соберётся очень много народу.

Они нашли свободный стол и сели. Холодный металл скамейки заставил Андрея вздрогнуть. Они принялись за завтрак. Кое-кто на борту начал уже жаловаться на еду, как будто это могло что-либо изменить, однако Андрею было наплевать. Он запихивал пищу в рот, жевал и глотал, не вникая, что ест – совершал простой процесс питания.

Андрей уже принялся за третье блюдо, а они не обменялись и словом. Джес пихнула его. Андрей попытался изобразить ужасную сосредоточенность на еде, но её взгляд не допускал дальнейшего молчания. Джес знала его уже достаточно хорошо, чтобы быть в курсе, как он относится к принятию пищи. Андрей попытался отчистить языком с зубов то, что повар, кажется, называл «тушёными фруктами», и ответил:

– Майор…

На этот раз её реакцией стал удар локтем по ребрам. Андрей согнулся и закашлялся. И всё это не прекращая есть. Джес закончила завтракать, пока он осторожно разгибался.

– По-моему, я тебе уже как минимум один раз говорила, что меня зовут Джес. По крайней мере, когда мы вдвоем.

– Хмм, да. Раз или два.

Андрей потёр ребра и осторожно согнулся. Он досих пор не мог понять, что она в нём такого нашла. Тот факт, что женщина-офицер общается с кадетом, вызывал подозрения. Прошло ещё несколько секунд.

– Ну?

– Ты хочешь меня опять ударить?

– Обязательно. Если ты меня опять назовешь майором, когда вокруг никого нет.

– Я постараюсь это запомнить, – пробормотал он, выскребая остатки трапезы из судка.

– Да уж, пожалуйста. Так что насчет встречи?

– Ты просто беспощадна.

– Это все говорят.

Он не смог сдержать ухмылку, её мягкий голос контрастировал с адским ударом, который она ему только что отвесила – «дружеский тычок» или нет. Она встретила его взгляд ослепительной улыбкой.

Лицо Андрея потемнело от нехорошего предчувствия, когда он вспомнил о теме их разговора. Он ощутил себя очень неуютно.

– Джес, эта встреча… – он сделал паузу и опустил голову, не зная, как высказаться. Как он может выразить сомнение и недоверие? Его посетила новая мысль и он перешел в атаку: – Почему ты хочешь, чтобы я туда отправился?

Тёмно-голубой цвет наткнулся на аквамарин, когда они на мгновение посмотрели друг другу в глаза. Андрей почти физически чувствовал их конфликт. Потом что-то изменилось в её лице – отговорка? – и она начала говорить.

– Я тебе до сих пор не лгала и не намерена этого делать теперь.

– Я это ценю, – он попытался убрать иронию из голоса, однако не мог сказать, насколько ему это удалось. Как минимум, она не влепила ему на этот раз «дружеский тычок».

– Я хочу, чтобы ты пошел туда, потому что ты Андрей Керенский.

Он рассчитывал на этот неизбежный ответ и готовился к нему. И все равно, слова Джес были для него, как будто бы «Атлас» врезал ему апперкот левой – массивный, металлический кулак, управляемый сотней тонн миомеров и активаторов. Как минимум, боль казалась сравнимой.

Андрей сухо сглотнул – его горло сдавили глубоко спрятанные, подавленные чувства. Его желудок восстал, делая бессмысленным только что проглоченный завтрак. Вряд ли он почувствует хоть какой-нибудь аппетит до конца дня. Джес осторожно коснулась его руки и глаза Андрея снова стали воспринимать окружающее. Сочувствие на её лице вызывало почти что большую боль, чем удар «Атласа». Он заставил себя говорить:

– Почему вы не пригласили принять участие самого генерала?

– Ты знаешь, что из этого ничего не получится. Никто не оспаривает то, что генерал сделал для нас. Почти все на флоте ему до сих пор бесконечно благодарны. Но даже несмотря на его знаменитую способность выслушивать, мы должны иметь возможность говорить открыто. Чтобы понять, какому делу мы себя в конце концов посвятили.

– Вообще-то, уж как-то слишком поздно вы спохватились, ты не находишь? – Он поерзал, так как угол скамейки ощутимо давил сквозь тонкую униформу. Привстав, он одернул брюки и снова сел.

Джес отрицательно покачала головой и зелёный огонь заплескался в её глазах:

– Нет, не поздно. Мы не говорим о бунте, это не имеет ничего общего с бунтом. Мы просто хотим знать, куда мы летим. Как выглядит план путешествия. Да, может быть, речь идет о военной операции, но с нами, как-никак, летят несколько миллионов гражданских, которые хотя и присоединились к генералу добровольно, однако отправились с нами по его призыву. – Она сделала паузу, оглянулась и увидела нескольких гражданских, о которых только что говорила. Первые результаты новых правил, позволяющих путешественникам перелетать с корабля на корабль для обмена персоналом, а также новыми идеями и новой энергией. И для поддержки единой связи между сообществами кораблей. – Ещё до того, как мы покинули Внутреннюю Сферу, эта операция потеряла исключительно военный характер.

Она была во многом права, но Андрей не пожелал этого замечать. Вечный адвокат дьявола…

– Почему же тогда не Николай? Если генерал не может, то Николай, я уверен, с удовольствием принял бы участие. – Он давно уже перестал удивляться тому, что всегда говорит о некоем безымянном «генерале», когда речь шла о его собственном отце. Ведь для СОЗЛ существует только один-единственный генерал.

– Это было бы ещё хуже, чем если бы явился сам генерал.

– Что ты хочешь этим сказать? – Андрей автоматически собрался защищать брата, но в этот момент ему стало ясно, что имеет в виду Джес. Тем не менее, он продолжил: – Он бы позволил высказаться любому.

– Да, это уж точно. И на каждого, кто осмелился бы открыть рот, он глядел бы, словно в уме уже составляет расстрельные списки. – Она выглядела недовольной, словно ей было жаль говорить ему такие вещи, несмотря на их дружбу. – Это сводит людей с ума, Андрей.

Как раз об этом он и подумал.

– Он хороший человек, Джес. – Это было правдой, несмотря на собственные рассуждения Андрея. – И из него получится хороший командир.

– В первом я не сомневаюсь, а вот во втором – да. Но здесь не стоит вопрос «или – или», Андрей. Он бы не подошел. Ты – да. Ты – один из сыновей Керенского. Они бы не боялись говорить в твоем присутствии.

Короткая, презрительная усмешка появилась на его губах, прежде чем он смог сдержать её:

– Они не признают меня только потому, что я его сын. Большинство из них даже не смогут отличить меня от Амариса.

Удар Джес последовал молниеносно. Перед глазами Андрея промелькнула голубая искра и он услышал эхо пощечины. Тянущая боль, распространившаяся от его быстро покрасневшей щеки, вернула ему ощущение реальности. Застыв на секунду, не в силах пошевелить даже пальцем, он мог лишь глядеть на Джес, пока она поднималась со скамьи.

– Ты никогда больше не будешь упоминать этого имени в моем присутствии, Андрей Керенский. Если у тебя есть хоть капля мозгов в черепе, ты больше никогда не назовешь этого имени. – Злость в её голосе не дала Андрею дышать ещё целую секунду. Наконец, он возмущенно втянул воздух.

– Если ты на что-нибудь будешь закрывать глаза, это ничего не изменит. Нельзя изменить прошлое, нельзя от него спрятаться – это только увеличит вероятность того, что оно повторится.

На этот раз уже Джес не сдержала смеси саркастической усмешки и грустной улыбки. В её глазах, однако, не наблюдалось никаких дружеских чувств.

– Опять какой-нибудь мёртвый русский философ твоего отца?

– Нет. Ты знаешь, что они мне не нравятся. Всё, что я сказал – это моё собственное. Нельзя запретить использование имени Амариса только потому, что он так поступил. Это лишь подтолкнёт таких же, как он, поступать точно так же.

Она посмотрела на Андрея так, словно в самом деле пыталась понять, к чему он ведёт. Однако потом он увидел, что её чувства опять возобладали над логикой. Погребены под многолетними тяжёлыми боями на фронте и залиты кровью слишком многих боевых товарищей.

– Несмотря на это, я прошу тебя не упоминать этого имени в моем присутствии.

Андрей потер всё ещё отзывающуюся болью щеку и попытался несколько разрядить напряжение:

– Да уж точно не стану.

Джес подняла руку и осторожно погладила его по щеке.

– Мне очень жаль. Но ты иногда доводишь меня просто до белого каления. Ты недооцениваешь себя. Может быть, ты и живёшь в тени гигантов, но однажды ты сам станешь гигантом, веришь ты в это или нет.

На какое-то мгновение она полностью открылась, словно её чувства оказались сильнее, чем он думал. Но окошко захлопнулось так же быстро, как было открыто, и Андрей спрашивал себя, заметил ли он вообще что-нибудь или просто подумал, что заметил.

– У тебя есть много друзей, Андрей. И это твои друзья. Не Андрея Керенского, а просто Андрея. И всё-таки я думаю, что эта встреча – правильное дело, и я бы была рада тебя там увидеть. Через десять дней на «Гермесе».

Она встала, не проронив больше ни слова, взяла свой поднос и направилась к трюмам. Андрей отпихнул свою коробку от себя с таким звуком, словно бы кто-то провел ногтем по металлической пластине, и сложил руки перед собой, после чего опустил на них голову. Стану ли я когда-нибудь чем-то ещё, кроме Керенского?

Он знал, что его отец и Николай рассердятся, если он отправится на эту встречу. Он ведь и в третью смену-то перешел добровольно, чтобы избежать подобных ситуаций. А теперь эта тень появилась снова, чтобы достать и поглотить его. Он опять почувствовал интенсивность их эмоций.

Десять дней?

Может, он и в самом деле придёт.

2

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

23 июня 2785 года

Бег в самом деле успокаивал. В вопросах тренировки Андрей не обладал дисциплинированностью своего брата, однако он, тем не менее, всегда получал удовольствие от усталости, поднимающейся в теле до тех пор, пока не заболят мускулы. Он чувствовал, как его руки ходят по бокам туда-сюда, в такт стаккато, которое выбивали его шаги на почти пустом гравидеке. Пот, пропитавший его светлые локоны так, что те прилипли ко лбу, ощущался, как что-то свежее и чистое. Иногда он чувствовал лёгкое жжение, когда одна из солёных капель попадала в уголки глаз. Его тело всё ещё предпринимало попытки привыкнуть к почти неизменному состоянию невесомости. Наверное, именно поэтому даже давление гравитации ощущалось приятно, даже если оно приносило дополнительную нагрузку.

Андрей полагал, что тренинг и секс имеют нечто общее – хотя его последний сексуальный опыт состоялся почти год назад. Может быть, Николай именно поэтому столько тренируется?

Андрей немного засмущался, но не удержался от смеха – если уж над кем-то потешаешься, делай это в его присутствии, несмотря на возможные последствия. Его смех отразился множеством голосов на семидесятипятиметровом, постоянно вращающемся колесе гравидека, словно кто-то засмеялся вместе с ним.

– И что же именно послужило причиной такого веселья, братишка?

Андрей споткнулся и едва не полетел на пол, когда вдруг в самом деле получил ответ. Его испугал не столько глубокий тембр голоса Николая, сколько командные нотки его отца, которые все чаще звучали в разговоре его брата.

Ещё одна черта, которую мы с ним никогда не разделим.

Андрей ухитрился удержаться и вновь войти в ритм только с помощью почти акробатического прыжка, сев в воздухе на шпагат. Он бросил взгляд назад и увидел своего худощавого, мускулистого брата, который быстро его нагонял.

– Я просто наслаждаюсь тренировкой. – Он попытался заставить свой голос звучать подчеркнуто ровно, однако попытка провалилась.

– Надеюсь, я не помешал.

Конечно, ты помешал. Обычно ты тренируешься во время второй смены – именно поэтому я хотел быть приписанным к третьей.

– Ни в коем случае. Я просто не ожидал кого-то встретить, тем более – кого-то из знакомых.

– На этот раз Андрею удалось взять голос под контроль.

– Я не мог уснуть.

– В самом деле? Тебя выбил из колеи переход в другую смену? – Андрей был рад поменять тему разговора.

Николай догнал его и братья побежали рядом. Примерно одинаковый рост и похожее телосложение заставляли их неосознанно подбирать единый ритм.

– Нет. Я перешел уже давно, около месяца назад.

Андрей знал, что причины ночных кошмаров Николая лежат в прошлом, на годы назад, во временах оккупации Терры и происходивших тогда страшных событиях. Эта тема до сих пор была табу и никто не смел напоминать Николаю об этом. Если уж он сам об этом теперь заговорил…

– Ты был у врача?

Николай засмеялся – тяжело, горько.

– Когда это врачи помогали?

На это Андрей ответа не знал. У него было слишком много собственных тяжёлых воспоминаний о том времени.

Спокойное, тренированное дыхание сопровождало размеренные звуки бегущих ног. Минута за минутой пролетали над постоянно вертящимся кругом гравидека. Молчание затягивалось, а Андрей всё ещё не представлял, что же ему сказать. То, что Николай внезапно почувствовал потребность довериться брату, вселяло неуверенность. Прошли уже годы с тех пор, как они могли говорить друг с другом вот так. Андрей глубоко вдохнул носом, вбирая в себя побольше кислорода, и, наконец, ответил – он должен был это сделать. В конце концов, Николай пришел именно к нему.

– Как ты думаешь, в чем причина? – Андрей не стал задавать первый же вопрос, пришедший ему на ум. Что мне сделать, чтобы помочь тебе? Их последняя крупная ссора началась именно из-за этой простой фразы. Готовность помочь. Николай не нуждался ни в чьей помощи – по крайней мере, сам он так полагал. И меньше всего – в помощи младшего брата.

– Я сам не уверен. Это место… Исход… Нарастающее напряжение на некоторых кораблях – как среди офицеров, так и среди гражданских… Черт возьми, да кто ж знает!

Сердце Андрея немедленно подпрыгнуло до самого горла так, что на какой-то момент он остановился. Выброс адреналина, вызванный словами Николая, заставил пульсировать жилку на левом виске.

– Я знаю, что ты только что перешел во вторую смену, но как насчет третьей? – Андрей ненавидел сам себя за это предложение. Опасение, что Николай его примет, пугало его. Но в данный момент куда лучше было говорить о чем угодно, только не о «волнениях». Самое главное – уйти от этого разговора. Тем не менее, росток страха был посеян и принялся быстро расти. Вместе со страхом взошло ещё одно подленькое семечко – недоверие. Зачем Николай вообще тут?

– Я не уверен, братишка. Может быть, мне стоило бы попробовать.

Невзирая на то, что Андрей знал, какая дикая буря должна была бушевать за этими холодными голубыми глазами, движения Николая по-прежнему выглядели совершенно размеренно. Как у машины. Точнейшая одинаковость плавных жестов была почти невыносимой – казалось, разум и речь были оторваны от тела. Очень запутывает.

– Ну, а ты чем занимался в последнее время? – спросил Николай.

Цветок недоверия взметнулся рывком на несколько сантиметров, при этом на нём образовалась куча новых бутонов. Краем глаза Андрей засек, что Николай всё так же, как и до сих пор, передвигается все тем же размеренным, машиноподобным шагом, словно в трансе. Глаза его остро поблескивали, а голос брата звучал так, словно исходил от сидящего в засаде со взведенным ружьем охотника. Андрей подобрался:

– Выживанием. Я прохожу кадетское обучение и одновременно пытаюсь стать техником.

– Одна из неплохих идей отца. Попытка дать дело всем. На тот случай, если мы найдем себе место.

– Утвердительно. – В конце концов, Андрею удалось проникнуть за фасад невозмутимости Николая. Воспоминания о прошлом.

– Я слышал, ты делаешь успехи, – продолжил Николай. – Очень, очень хорошо.

– Отец научил нас всегда учиться. Его первый урок. – Ты не упомянул кадетское образование ни единым словом. Тебя так разочаровали мои воинские таланты?

В отличие от Николая, Андрей ощущал первые признаки истощения. Его уколы заставляли его лицо кривиться каждые несколько шагов, а по всему телу медленно разливалась усталость.

– Конечно. Но ты был избран ведущими техниками, чтобы принять участие в обучении вместе с другими товарищами по путешествию. Я горжусь тобой.

Андрей чуть не споткнулся снова – так непривычно звучали слова Николая.

– Это выставляет нас в выгодном свете.

Он делит с одними то, что забирает у других. Лёгкие Андрея сжались и он резко остановился. Никогда от него простого доброго слова не услышишь. Никогда Андрей, всегда – Андрей Керенский. «Это выставляет нас в выгодном свете. Отца. Меня…». Он, кряхтя, согнулся, и пот на его лице помог скрыть горечь, которая странным образом делала его чужим самому себе.

Андрей провел рукой по лбу, одновременно стирая пот и горечь, и снова принял нейтральное выражение лица, которое в течении долгих лет оттренировал до совершенства. Единственная защита от безразличия отца и морозного холода моего брата.

Николай медленно вернулся назад. Он остановился, лишь немного посапывая. Андрей попытался уговорить себя, что он, в конце концов, тренировался почти на полчаса дольше, но это не слишком улучшило его настроение.

– То, что мы делаем, возвращается к нам. К отцу. – Глубина глаз Николая, казалось, пыталась поглотить Андрея, он чувствовал себя прозрачным и неспособным на связные мысли.

– Ты явился сюда в такое время, чтобы сообщить мне об этом? Я отлично знаю, что за моими действиями наблюдают. Ты сам это знаешь лучше других.

– Я знаю это, брат. Именно поэтому я счел необходимым прийти сюда. Ты знаешь, что твои действия влекут за собой последствия. Я бы сказал, большие, чем действия любого другого человека в Армаде. – На губах Николая проявилась улыбка, однако зачахла на полпути наверх, к глазам.

Андрей попытался отвлечься. Он открыл для своего раздражения новое направление, принявшись за упражнения на растяжку. Он сел на пол с разведенными ногами, склонился сначала к левому колену, потом вперед, потом – к правому колену. Это занятие его немного успокоило и позволило отвести глаза, не выдерживая более взгляда брата.

Раз, два, три, раз, два, три. Андрей выдерживал ритм семь раз подряд, пока Николай не прервал его:

– Ты не можешь защитить меня!

Андрей ощутил замешательство, сбитый с толку совершенно неожиданной, почти бесстыдной провокацией.

– О чем ты говоришь?

– Об Исходе. Он не выживет без отца. Без одного из Керенских.

Андрей уже ничего не понимал. К чему он ведёт? Однако выражение лица Николая позволяло сделать лишь один вывод: его брат сам не в состоянии определить четкую линию. Несколько мгновений Андрей желал ответить на этот неожиданный взрыв, однако осознал, что это неминуемо приведёт лишь к очередной ссоре. Нравилось ему или нет направление, которое принял разговор, но его брат, как-никак, пришел именно к нему. В первый раз за слишком многие, слишком долгие годы. Андрею хотелось бы побороться за этот шанс.

– Мне кажется, ты заходишь слишком далеко, Николай, – сказал он, наконец. Его мускулы уже напряглись до бесчувствия. Тем не менее, он продолжал растягивать их упражнениями. Тянем-потянем… Это каждый раз развлекало его. Перед тренировкой – это после тренировки – это перед тренировкой… Его голос звучал из-за этого напряженно.

– Да неужто? Они просто развернутся назад. Нет, ещё лучше – они попросту полетят без всякой цели, как-нибудь. Мне кажется, ты переоцениваешь влияние отца, – голос Николая звучал теперь взволнованно.

Между ними установилось мертвое молчание, нарушаемое лишь гудением сломанной лю-минисцентной трубки, постоянно пытающейся набрать полную мощность. В конце концов, до Андрея, казалось, дошли слова брата, он поднял голову и увидел, как Николай буравит его ледяным взглядом. Ему удалось не отвести глаза и он вспомнил слова Джес: «Он сводит людей с ума». Мой собственный брат, и так же он наводит на меня страх.

– Ты не должен так говорить. – Андрей отвел глаза таким образом, чтобы Николай больше их не видел, и снова подумал о Джес, о её отвращении при одном лишь упоминании имени Амариса.

– Ты что, тоже отступился? – презрение, звучащее в словах Николая, прошибло мысли Андрея насквозь, словно шар из винтовки Гаусса – броню. Когда он вновь взглянул на Николая, то поразился жесткости взгляда брата. Слишком старый для своего возраста. Андрей, казалось, увидел, что шторма, сотрясающие его брата, поднялись к самой поверхности. Вот-вот вырвутся наружу, словно ждут, чтобы он что-нибудь сказал или сделал, что даст выход урагану.

– О чём ты говоришь? – Андрей немедленно взялся вновь изображать безразличность – костюм, который он носил часто. Он давал ощущение безопасности и силы, несмотря на страх, который он всё ещё чувствовал.

– Должна состояться встреча. Встреча тех, кто отступился от нашего отца. Тех, кто поднялся против генерала. Против мечты.

Ростки недоверия мгновенно превратились в зазубренные шипы, больно вонзившиеся в плоть Андрея. Он знает. Николай всё знает. Не только о встрече, но и о приглашении. Он тайком глубоко вдохнул, испуганно готовясь к новым мыслям. Если знает Николай, то знает и отец!

Андрей едва не потерял окончательно с таким трудом восстановленное самообладание. Почти нечеловеческим усилием ему удалось сохранить его. В безопасных объятиях безразличия.

– Да, я слыхал об этом. – Попытка отрицать сделала бы только хуже. – Но не кажется ли тебе, что ты несколько преувеличиваешь? Я имею в виду – ты их в самом деле считаешь предателями? Я слышал, они хотят просто поговорить. Попытаться договориться с гражданскими, которые не могут привыкнуть к военной организации их жизни.

Глаза Николая казались неподвижными, несмотря на то, что он покачал головой. Словно дырки в реальности. Проход в иное измерение.

– Ты наивен, Андрей. Мой младший брат… – провоцирующий тон был так же заморожен, как и взгляд, брошенный Николаем на Андрея. – Они отступились, а ты должен внимательно следить за собой. Все что ты делаешь, возвращается к нам. Всегда помни об этом.

Он сводит людей с ума.

Андрей растерялся. Николай возвышался над ним, словно «Атлас» – железный гигант, холодный и беспощадный. В следующую секунду показалось, будто арктическая тундра засияла под слепящими лучами солнца – по лицу Николая заметалась быстрая, как ветер, улыбка:

– Пожалуй, мне стоит подумать о твоем предложении и перейти в третью смену. Может помочь справиться с бессонницей.

Не проронив больше ни слова, Николай исчез. Так же неожиданно, как всегда. Андрей встал со вздохом облегчения и попробовал расслабить перетянутые мускулы. Подумав об иронии момента, он недоверчиво потряс головой и принялся за новую серию упражнений. Если он сейчас прервётся, его ждет нешуточная боль в мускулатуре.

Слова Николая всё ещё звучали в голове и развязывали мысли, которые ранее казались Андрею безнадежно спутанными меж собой. Николай нарочно явился сказать мне, что я не должен туда ходить. Хотя эта мысль и наполняла Андрея страхом того, что он может подвести отца – а если честно, отца или брата – он должен был принять решение. И сдержать его.

Он осознавал последствия своих действий и, несмотря на возможное разочарование, он принимал свои собственные решения. Он поклялся никогда не прятаться от последствий своих поступков.

3

«Гермес», боевой корабль класса «Потемкин»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

27 июня 2785 года

Вонь была везде. Несмотря на то, что Андрей пытался сопротивляться постоянному импульсу, ему пришлось несколько раз тереть нос – и снова он чувствовал отвратительную чесотку. Он бросил взгляд направо, на мгновение ухватив глазами профиль Джес. Она выглядела совершенно невозмутимо. У неё что, нос отсох?

Он повел глазами, стараясь охватить всю картину. Взгляд зацепился за Уиндхэма, который также рассматривал Андрея. Его друг пытался сделать вид, что вони не существует, однако глаза выдавали его. Похоже, Уиндхэм никак не мог в это поверить. Неудивительно, что люди рассержены.

Короткий перелет с «Гордости Маккенны» на «Гермес» прошел без происшествий. Несмотря на то, что Джес и Уиндхэм вновь обменялись несколькими острыми выпадами насчет организованной религии, Бога и значения судьбы, их дружба была видна каждому – наперекор столь различным мировоззрениям. Андрей в дебаты не вмешивался. Ему подобные дискуссии не казались настолько важными, чтобы вновь и вновь их вести. После нескольких случаев, когда ему приходилось попеременно играть адвоката дьявола для каждой из сторон, эти игры ему наскучили.

Когда они достигли «Гермеса» и отправились в путь сквозь сбивающую с толку мешанину коридоров и лифтов, на Андрея вдруг снизошло озарение. Теперь он знал, что имела в виду Джес.

Видел ли Николай, что тут творится? А отец?

Наконец, они добрались до цели. Трюм посадочного корабля класса «Мул» был переделан до неузнаваемости. Перед отлетом из Внутренней Сферы все трюмы, предназначенные для того, чтобы приютить гражданских, были снабжены крошечными, быстро оборудованными квартирками. Готовые пластиковые коробки, которые можно было собирать, словно детские игрушки, стояли казавшимися бесконечными рядами друг на друге.

Сперва ещё делались попытки размещать членов семей военнослужащих того или иного полка поблизости друг от друга – в осознании того, что добровольцы-уроженцы одних и тех же миров также стараются группироваться рядом. Такая сортировка происходила даже в пределах национальностей. Однако вскоре ясные линии и четкие разграничения отошли в прошлое и разные части смешались друг с другом. Люди также оказались перемешаны меж собой, придавленные тяжким грузом Исхода. Появились иерархии, соседство, маленькие очаги власти – наперекор усилиям членов экипажа по поддержке порядка. Проявился новый порядок, который, похоже, понимали только гражданские на борту кораблей.

Даже небольшие посадочные корабли, гроздьями висящие, словно фрукты на деревьях, на осях боевых и прыжковых судов, пытались отгородить себя от остальной армады. Конфликт проявился совсем недавно, когда гражданские с «Инфинити Рич», «Триптих Солилог» и «Джулия Оффспринг» вместе с людьми с «Гермеса» объявили эмбарго пассажирам «Адзурра Соль». При этом, насколько Андрей в своей добровольной изоляции в третьей смене мог понять из случайных слухов, речь шла всего лишь о каком-то высокомерном словесном оскорблении.

А ещё и эта вонь.

В это короткое мгновение, в этом в прямом смысле слова вопиющем положении, в котором оказались тысячи людей, вынужденных отчаянно бороться за свою жизнь, несмотря на то, что они путешествовали неизвестно куда, за этот короткий вдох, отягощенный запахами слишком многих человеческих тел, сконцентрированных в слишком малом пространстве, не имеющих возможности хотя бы иногда нормально почистить свои обиталища – Андрей понял, насколько хороша жизнь у команды «Гордости Маккенны», если сравнивать её с тем, что он увидел. Насколько хорошо ему самому. Почему люди желали этой встречи. Почему они нуждались в этой встрече.

В этот короткий момент Андрей понял, что его решение прилететь сюда было правильным. Я сделал верный выбор.

– Ну как, рад сюда попасть? – спросила Джес.

Андрей поглядел на неё и понял, что она внимательно за ним наблюдает. Неужели его чувства можно так легко понять? Или он просто не смог в достаточной мере скрыть отвращение, которое заставляло его нос сходить с ума? Неожиданно Андрей устыдился. Как будто он эдакий благородный дворянин, отправившийся «в народ», чтобы осудить этих людей – неважно, какие добрые намерения привели его сюда.

– Да. Совершенно верно.

– Что? Никакого «утвердительно»? – её улыбка была наполнена теплом, как всегда.

– Я полагаю, «утвердительно» он придерживает для вполне определенных случаев. Или просто хочет нас посердить, – включился в разговор Уиндхэм и улыбнулся Джес через голову Андрея.

Между ними что-то есть? Его изумило, что он никогда об этом не задумывался. Андрей ещё во время их первой религиозной дискуссии спросил у Уиндхэма насчет обета безбрачия – вопрос послужил причиной дикого хохота. Он пожал плечами, слишком занятый, чтобы заняться своими подозрениями вплотную.

– Я полагаю, ваше преподобие, что вы правы.

– Естественно, я прав.

– Потому что ты – Божий человек или потому что ты себе в бороду запихал ладан?

– Слушайте, прекратите вы, оба, а? – вмешался Андрей и ему удалось не дать проявиться на своем лице тому удовольствию, которое он получал от их вечных пикировок. – Люди могут вас услышать и обидеться на ваши шуточки. «Гордецы с «Гордости» и все такое, вы же знаете.

Андрей все-таки усмехнулся, когда Джес сморщила нос в ответ на его замечание. Этот афоризм, появившийся несколько недель назад, распространился по команде со скоростью вирусной инфекции и, как обычно, каждый отрицал, что это он его придумал. Джес поклялась найти автора, ухватить его за штаны и познакомить с ближайшим воздушным шлюзом. Андрей долго и от души смеялся над её шуткой, надеясь, что это всего лишь шутка. От Джес всего можно ожидать.

– О великий Андрей, веди же нас вперед! – ответил высокопарно Уиндхэм и его слова сопровождались прыскающим хихиканьем Джес.

Несколько лиц повернулись к ним, на них отразилось раздражение этим, неуместным в виду серьезности встречи, весельем. Андрей поднял руку, показывая, что чувствует себя соответственно моменту.

– Ну классно. Святой отец и майор непобедимых СОЗЛ… – Андрей сокрушенно покачал головой. – И эти двое должны служить мне примером? – Оба упомянутых персонажа попытались принять серьезные выражения лиц. Они в самом деле попытались сделать это. Но блеск в их глазах давал понять, что они попросту лгут.

По пещероподобному залу собраний прокатился звук, призывающий всех к порядку. Андрей кивком дал понять, что готов двигаться дальше и последовал в кильватере за Джес, сопровождаемый Уиндхэмом. Они медленно пробивались сквозь узкие переулки, на короткое время появляющиеся в людской массе, к центру зала. Андрею несколько раз наступили на ноги, так как одновременно с ним ещё несколько человек старались пробиться в ту же сторону.

Он вдруг почувствовал себя внутри овечьей отары, однако подавил в себе желание громко заблеять. Отказаться от такой проказы было несложно, бросив один лишь короткий взгляд на бесчисленные хмурые лица, окружающие его. Звук сотен магнитных подков, шаркающих по полу, напоминал звук ножа, который точат о мокрый камень. Такое сравнение заставило Андрея передернуться – он едва ли не физически почувствовал те кинжалы, которые метали в него глаза людей.

Они медленно, но верно продвигались вперед. Личинки, ползущие сквозь переполненные ходы муравейника. Запертые между готовыми стенными блоками, едва ли не до бесконечности громоздящимися друг на друге до самого потолка. Скучная серость пластика почти до отказа заполняла пол, стены и потолок, так что от простого взгляда на него кружилась голова. Отвратительные люди-личинки, сформированные в колонию.

Андрея снова прошиб пот, когда он осознал, как быстро этот искаженный кошмар превратился в реальность и как долго они ещё могут находиться в полете. Наконец, они достигли главного зала собраний, уже совершенно заполненного бесчисленными людьми. Через верхние этажи пластиковых спальных кабин народ перебирался на потолок, напоминая бельё, вывешенное для просушки. Море цветов, яркие одежды, развеваемые ветром на слепящем солнце…

Человеческая привычка. Они точно так же могли висеть в воздухе где-нибудь в этом зале, но даже после целого года в таких условиях большинство из них предпочитало ощущать под ногами твердый пол – неважно, где верх, а где низ. Сколько времени понадобилось Андрею, чтобы избавиться от этого чувства?

Это кто там, Раймонд Сайнце? Одиноко стоящий человек сверху выглядел, как против своей воли находящийся на борту куритянин. За прошедший год Андрей не обменялся с Драконом и дюжиной слов, тем не менее, он испытывал к этому человеку необъяснимую симпатию. Должно быть, прилетел другим шаттлом.

– Я ещё раз напоминаю всем вам, что здесь уже собралось больше людей, чем мы в состоянии разместить, – громкий, усиленный электроникой голос прервал всепоглощающее бормотание. Толпа утихла. – Мы настроили громкоговорители таким образом, что их будет слышно и снаружи, в большей части корабля. Я должен вас снова попросить быть потише.

Примерно в двадцати метрах от того места, где находился Андрей, располагался квадратный подиум три на три метра. На нем стояли и сидели полдюжины людей. Стоящий рядом оратор, как можно было увидеть, был высоким человеком с бледной кожей, зачесанными назад волосами и лицом, немного тронутым шрамами от перенесенной в детстве ветрянки. Он, похоже, терпеливо ждал.

Человек развернулся и Андрей прищурился, пытаясь рассмотреть знаки различия на его кителе. Он ожидал увидеть здесь Густава Серилика, командира «Триптиха», посадочного корабля, на борту которого они в данный момент находились. Андрей собрал об этом человеке немного информации, когда решил принять участие во встрече.

Три адмиральские звезды на плечах человека, однако, меняли все. Когда подобную встречу организует капитан посадочного корабля, чтобы дать возможность людям излить свое недовольство – это одно дело. Но если командир боевого судна вмешивается лично… Хотя Андрей и развеял первые сомнения, тем не менее, теперь слова Николая вернулись к нему с удвоенной силой и вновь начали преследовать его. Новое открытие невозможно было задавить – оно давило на сознание тяжело и с ужасающей интенсивностью. Дурные предчувствия своими ледяными прикосновениями заставили Андрея покрыться гусиной кожей. Сознавая, что многие, кто стоит рядом, слышат его, Андрей обратился к Джес:

– Это не Густав.

Она повернулась к нему с раздражением на лице:

– Конечно же, нет.

Андрей сконцентрировался и попытался пролистать в памяти бесконечный список командиров. По сравнению с капитанами бесчисленных прыжковых и посадочных кораблей, избранные командующие высокого ранга представляли собой на боевых судах закрытое сообщество.

– Адмирал Роберт Николлс.

Она кивнула. Угадал. Андрей вновь повернулся к сцене, когда адмирал продолжил речь:

– Граждане! Женщины и мужчины – и, конечно, дети – Исхода! За последние полгода вам пришлось немало вынести. Великая мечта, быть частью которой мы почитаем за привилегию, ещё сильна в вас. Это можно видеть. – Он сделал паузу, во время которой обшаривал взглядом толпу, словно поисковым прожектором меха. Он старается привлечь людей, дать им силу, могущество. Одна-единственная хорошая формулировка – и они проглотят всё, что он им пожелает скормить. Андрей достаточно часто наблюдал за своим отцом, чтобы знать, как умелый оратор демонстрирует свои таланты.

– И все же, несмотря на нашу общую мечту, я знаю, что некоторые из вас – многие из вас – вынуждены бороться с серьёзными проблемами и до сих пор встречали лишь глухое молчание. – И снова адмирал сделал паузу в удобный момент, давая возможность услышать со всех сторон одобрительное бормотание толпы. Он успокаивающе поднял руку. Идеально срежиссировано.

– Генерал долго вел нас и ноша его тяжелее, чем мы можем себе представить. Без него мы бы не были сегодня здесь. Я, так же, как и мы все, знаю, что он сделал для нас. Как далеко мы продвинулись с его помощью. Я склоняюсь в почтении перед делами, которые он свершил, чтобы защитить нас.

Слова звучали искренне для Андрея. Они звучали именно так, как этого следовало ожидать от адмирала СОЗЛ, говорящего о своем командире.

Однако над этими словами нависла тень его брата. Невзирая на судорожные попытки Андрея не следовать этому потоку мыслей, Николай в его голове открывал истинное значение сказанного, показывал иные возможности для толкования.

Адмирал пытался создать дистанцию между генералом и простыми людьми, собравшимися здесь. Он поднимал Керенского на бесконечно высокий постамент, на котором тот становился недоступным для обычных гражданских. Мать с больным ребенком, которая ничего не может сделать, чтобы облегчить его страдания; мужчина, который попросту не может привыкнуть к давящей тесноте своего жилища; молодые люди, вынужденные бороться за то, чтобы отыскать себе хоть какое-то занятие.

Как далеко мы продвинулись с его помощью… Эта фраза сверкала на фоне сказанного, словно перегретый мех на экране инфракрасного локатора. Она возлагала на генерала персональную ответственность за каждый из бесчисленных световых лет, за всё расстояние, пройденное ими до сих пор в глубине Периферии. За неизвестность, из которой, быть может, нет возврата.

– Так как генерал, должно быть, настолько занят работой над нашей основной целью, что у него нет на нас времени, я и моя команда решили организовать эту встречу самостоятельно. Мы надеемся, что сможем таким образом помочь найти решение некоторых проблем.

Андрей недоверчиво потряс головой. Одним-единственным лёгким акцентом адмирал смог посеять в слушателях сомнение в том, имеет ли генерал вообще эту самую цель. У кого такие мысли уже имелись – тот будет чувствовать, что нашёл им подтверждение. У кого их не было – тому эту идею подкинули только что.

Он окинул глазами зал. Взгляды почти всех собравшихся были неотрывно устремлены к адмиралу. Бесстрастные лица, не показывающие своих истинных чувств.

И снова Андрей почувствовал на границе своего сознания дыхание Николая. Он сокрушенно качнул головой. Я схожу сума.

Тем временем адмирал сел и передал микрофон одному из людей, стоявших в длинной очереди к подиуму. Мужчина снял шляпу и неуверенно повертел её в руках. Его глаза несколько раз блеснули в свете прожекторов и казалось, в них отражается желание толпы самой быть услышанной. На какой-то момент установилась тишина. Лицо человека слегка покраснело, он напрягся.

Адмирал плавным движением встал и ступил на сцену к поднявшемуся на неё гражданскому. Он дружески прикоснулся к его плечу, склонился, словно желая сказать ему что-то доверительное, и официально пожал ему правую руку. С отеческим кивком адмирал вновь похлопал его по плечу, указал сначала на микрофон, потом на ожидающую человеческую массу, и в конце концов вновь скользнул на свое место. Как масло по воде.

В голове Андрея прозвучал голос Николая: Тактика затягивания времени.

– Меня зовут Оливер Стэнтон, – начал человек дрожащим голосом, который, однако, после обмена взглядами с адмиралом заметно укрепился. Некоторые зрители выкрикивали слова поддержки.

– Я с «Триптиха», трюм А, секция С, третий блок. Я понимаю, что мы должны рационировать питание. Но вы понимаете, у меня есть жена. И трое детей. Мы не были подготовлены ко всему этому… По крайней мере, по-настоящему не были. И я знаю, что генерал, должно быть, очень занят и все такое, но мне кажется, что пищевые рационы… несправедливые. Вы знаете, о чем я. Все, что я хочу сказать – так это то, что я просто не верю, что «Триптих» получает равную долю с другими. Я видел другие корабли. Другие трюмы. Там, похоже, никто не голодает. – Его слова привели толпу в какое-то звенящее напряжение.

Андрей попытался сопротивляться подступающим мыслям. Но как он ни старался, это ему не удалось. Может быть, у этих людей есть на что пожаловаться. Но то, как развивается эта встреча… Фарс? Невозможно выдвигать обвинения таким образом и ожидать, что подобное собрание в одиночку в состоянии что-либо решить. Обычно сначала создаются рабочие группы, которые обсуждают и упорядочивают отдельные критические точки. Потом гражданским дают возможность создать собственные комиссии и комитеты, которые организованно их представляют. Создаются группы, координирующие совместные усилия. Проблемы распределяются по степени приоритета и предпринимаются попытки обработать список задач сверху донизу.

Методично. По совести.

Из всего, чему когда-либо обучал его отец, систематический образ решения проблем был тем, что Андрей более всего ценил.

То же, что происходило здесь, было ничем иным, как плохо инсценированным шоу. Несмотря на то, что он сопротивлялся такому представлению, первоначальные сомнения в этом быстро исчезли. Когда следующий человек поднялся на сцену и начал изливать свои жалобы, в то время как адмирал и его ординарцы внимательно слушали – некоторые даже преувеличенно старательно колотили пальцами по клавишам своих записных книжек – Андрей больше не выдержал. В его желудке забурлила кислота и стала подниматься к горлу.

Он бросил на Джес замученный взгляд, однако обнаружил, что на неё события подействовали завораживающе. Боль, которую в этот момент ощутил Андрей, оказалась хуже всего остального. Он повернулся влево, поглядел на Уиндхэма, который отстраненно наблюдал за происходящим. К облегчению Андрея, Уиндхэм демонстрировал всем совершенно ничего не выражающее лицо. Обычно это означало, что его гложат какие-то сомнения. И что ему это всё совершенно не по вкусу.

Андрей пробился сквозь толпу и встал с Уиндхэмом плечом к плечу. Он склонил голову к священнику и поднял руку, чтобы ещё более скрыть шепот:

– Мне надо отсюда уматывать. Уиндхэм взглядом показал, что все понял.

Несмотря на то, что невозможно было с уверенностью сказать, находится ли адмирал Ни-коллс и его офицеры на пути к открытому бунту, Андрей более чем отчетливо почувствовал, что ему здесь делать нечего. Адмирал мастерски играл на чувствах толпы. Но к чему это всё ведет?

Андрей провел руками по лицу в попытке оттолкнуть от себя пугающее ощущение грядущих неприятностей. Не получилось. Одно было ясно: адмирал принялся за собственную игру и Андрею не хотелось быть в неё втянутым ни под каким видом. Адмирал сделал свой выбор. Гражданские – ещё нет. По крайней мере, он на это надеялся. Ни в коем случае он не желал стать гирькой на этих весах.

Друзья стали незаметно продвигаться к выходу, оставив за спинами Джес. Она, похоже, настолько была увлечена происходящим, что вообще не заметила их отступления. Обратный путь сквозь множество людей, сконцентрированное между ними и выходом, вызвал злобные, шипящие комментарии и острые взгляды. Куда ни кинь взгляд, были видны только люди.

– Андрей Керенский? – Адмирал выкрикнул это достаточно громко, чтобы все услышали его и без микрофона. Его слова разорвали воздух подобно шрапнели и обратили поспешное отступление в ничто. Какую-то секунду Андрей желал попросту сбежать – кинуться вперед, растолкать тех, кто заслонял ему путь наружу. Однако он понимал, что уже поздно. Вряд ли он смог бы совершить такой подвиг с магнитными подошвами и уж во всяком случае, не с таким количеством народа. Тем не менее, все мускулы его напряглись и отозвались волной жара, словно тело желало отключить разум и волю и попросту убежать.

Андрей медленно повернулся к тому месту, с которого совсем недавно внимал оратору. Его сердце словно ухватили ледяные пальцы: Джес исчезла. Он был обманут.

4

«Гермес», боевой корабль класса «Потемкин»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

27 июня 2785 года

Андрея осторожно, но крепко взяли за руку. При попытке освободиться он чуть не сломал себе кисть и только тогда сообразил, что удерживает его Уиндхэм. Он понимает меня. Он знает, что это все для меня значит – быть использованным вот так запросто.

В тот же момент Андрей понял: он не может попросту сбежать, не потеряв при этом лица.Он развернулся в сторону подиума и увидел то, что и ожидал: адмирал положил руку на плечо очередного гражданского и требовательно глядел в его сторону.

Более тысячи глаз уставились на Андрея. Он физически чувствовал тяжесть вопросительных взглядов, невысказанных желаний, жадности… Теперь, когда они увидели в своей среде одного из Керенских.

– Андрей, какая замечательная неожиданность, что вы нашли для нас время! – И снова невидимыми руками слова адмирала формировали человеческую массу.

Ну да, неожиданность. Только вот голос твой звучит совершенно не удивленно. На таком расстоянии ты бы меня нипочем не узнал.

Вид пустого пространства там, где недавно стояла она – где недавно стояла Джес – приносил боль.

– Я уверен, что генерал приказал вам прибыть сюда вместо себя, не так ли? Чтобы выслушать этих людей?

Интересно, они замечают, как ненавязчиво он продолжает унижать генерала? – Андрей медленно направился к подиуму, словно беспомощная муха, запутавшаяся в адмиральских сетях. Когда он приблизился к сцене, сил ему придавала лишь мысль об Уиндхэме – тепло его дружбы помогало приготовиться к тому, что предстояло.

Толпа расступалась перед Андреем почти испуганно, стараясь не прикасаться к нему. Тысячетонный космический крейсер, без труда прокладывающий путь сквозь вечную тишину пространства. Если бы он только мог чувствовать себя таким же могучим и невозмутимым! Уж скорее – дырявая шлюпка со сломанной мачтой и пробоинами ниже ватерлинии.

Многие месяцы ему удавалось избегать общественного внимания, прячась в одиночестве третьей смены. Теперь Андрей чувствовал себя неуютно под пристальными взглядами стольких людей. Их присутствие грозило задушить его. Он глубоко вздохнул, достиг подиума и едва не споткнулся, поднимаясь на него. Удар об острую стальную кромку вызвал волну боли, поднимающуюся в мозг от щиколотки.

Андрей прикусил язык, чтобы не взвыть во весь голос, однако двойная боль помогла ему сконцентрироваться. Словно эта боль была противоположным полюсом давлению, под которым он очутился. Я должен это сделать. Он должен сделать это для своего отца – независимо от того, что об этом подумает Николай. Достигнув середины помоста, он ещё раз сглотнул и заговорил:

– Я прилетел сегодня сюда по просьбе одной… – голос Андрея сорвался, прежде чем он смог взять его под контроль. – Одна девушка попросила меня прилететь. Она сказала, я должен быть здесь и встретиться с вами, с гражданами. Чтобы послушать о ваших заботах и проблемах. Я получил такую возможность и я обещаю вам, что передам генералу обо всем, что видел. Передам моему отцу. Это должно вернуть отцу большую часть человечности в их глазах. А адмирала ввергнуть в смертельный ужас, словно генерал собственной персоной стоит у него за спиной.

Неожиданно адмирал оказался перед ним. Андрей был на полторы головы ниже, так что адмиралу легко удалось обнять его рукой за плечи с наигранной доверительностью.

– Я не могу выразить, насколько я рад, Андрей. Рад, что один из Керенских прилетел сюда. Осознание того, что Керенский наконец-то взялся помочь нам, согревает мне сердце. Я уверен, что говорю от имени всех, кто здесь собрался: мы бесконечно благодарны вам за ваше решение поддержать наши требования.

Андрей скорчился от голоса адмирала, словно от горячего железа. Он попытался заглянуть ему в глаза – он просто не мог поверить, что адмирал – несмотря на лучшие намерения – ухитрился так извратить его слова. Андрей набрал воздух, чтобы выпалить злобный ответ – ему хотелось сорвать с адмирала его дешёвую маску. Однако когда его слуха достигло первое бормотание слушателей, Андрей запнулся. Он огляделся вокруг: вокруг можно было видеть море благодарных лиц. Лиц, осененных надеждой. Лиц, наполненных таким внутренним величием, что ему захотелось кричать. Он не имел никакого права разрушать их благодарность. Заключен в свинцовые цепи и прикован к палубе.

Андрей бросил ледяной взгляд на адмирала. Невзирая на его настоящие намерения, его использовали лишь для того, чтобы придать этой встрече ложную видимость одобрения со стороны генерала. Хуже того – если бы он попытался откреститься от сказанного, последствия могли бы оказаться непредсказуемыми. Это могло привести даже к насильственным действиям.

Андрей почти ожидал увидеть фанатичный блеск в адмиральских глазах – триумфальные огоньки победителя. Вместо этого тот бросил на него едва ли не отеческий взгляд. Так, будто он мною совершенно доволен. Андрея охватила неуверенность, делая его беззащитным. Он что, в самом деле верит в то, что делает? Или это тоже – только маска?

Пока он мучился над этими вопросами, где-то в толпе чьи-то руки соединились в первом неуверенном хлопке. Этот звук был немедленно поддержан окружающими и в скором времени волны аплодисментов и приветственных кликов сомкнулись над Андреем. Ему перехватило горло и дыхание превратилось в лёгкий шепот.

– Это было весьма неожиданно, – голос Раймонда Сайнце был исполнен иронией. Его ломаный англик Звёздной Лиги создавал между ним и собеседником почти непреодолимую дистанцию.

Уиндхэм нервно ёрзал на своем месте рядом с Андреем с тех пор, как шаттл лег на обратный курс к «Гордости Маккенны». Андрей успокаивающе положил руку на его запястье. Может быть, я проиграл сейчас важнейшую битву в моей жизни. Проиграл? Ситуация была катастрофической. И все-таки, я должен сам справляться со своими конфликтами. Воевать с иронией было бесполезно. Держаться независимо означало – попросту игнорировать куритянина.

Отсек наполняло гудение двигателей шаттла и даже сквозь обитые сиденья, к которым они были привязаны, ощущалась легкая вибрация могучей машины. Андрей откинулся назад, склонил голову набок и почувствовал, как на него надвигается прабабушка всех головных болей на свете. Такое разочарование… Страшный груз, сваленный на его плечи только что завершившейся встречей. Вопросы, метавшиеся в его голове, словно стараясь пробуравить череп насквозь. Слишком много, слишком много.

На какой-то момент взгляд Андрея расфокусировался и глаза его наполнили слёзы. Он ненавидел себя за эту слабость. Его переполняло ощущение полной беспомощности перед ситуацией. Слишком молод, чтоб понять, слишком стар, чтобы ясно видеть. Николай никогда не загнал бы сам себя в такое положение. Когда он понял это, его самооценка упала до нуля.

– Я должен признаться, молодой Керенский, я долго раздумывал над тем, как отплатить генералу за его, ах, ну скажем так, навязчивое приглашение. Но то, что произошло сегодня? Эта история? Мне бы и во сне не приснилось, что его собственный сын ударит его в спину! Нет, такое представление было… слишком заманчивым.

Эти слова сами по себе было тяжело вынести, но тон, которым они были произнесены, уязвил Андрея до глубины души. Он мигнул и посмотрел на единственного кроме себя и Уиндхэ-ма пассажира отсека, стараясь не думать об исчезновении Джес. О том, что она не вернулась на борт шаттла, чтобы лететь обратно вместе с ним…

Раймонд Сайнце.

Он был примерно одного роста с Андреем, однако старше. Азиатские черты лица и военная прическа заставляли его выглядеть почти что нереальным. Так же, как и всех иных офицеров Синдиката, с которыми я до сих пор встречался. Нет, не совсем.

Солдатская униформа Дома Куриты, раньше блиставшая белым и красным, износилась из-за ежедневного использования и потеряла свой вид. Вдоль швов во многих местах проглядывали нитки, словно маленькие черви, старающиеся сбежать из шерстяной тюрьмы. Похоже, Дракон никогда не снимал своего облачения. Как религиозный символ. Андрей слыхал, что офицер Куриты несколько раз ссорился с товарищами по каюте. Раймонд Сайнце до поздней ночи оставался на ногах, чтобы почистить униформу вне своей очереди на стирку.

Да, такое увидишь не каждый день. Куритянин в изношенной униформе. Андрей глянул Дракону прямо в глаза. Он выглядит таким же потрёпанным, как его одежда.

Сам того не желая, Андрей ответил:

– Мне кажется, что за все время нашего совместного пребывания на борту мы обменялись не более, чем полудесятком слов. Что дает вам право считать, что вы можете судить о том, что я делаю? – Не самая оптимальная контратака, но все же лучше, чем ничего, в данных обстоятельствах.

– А что мне ещё надо знать, кроме того, чему стал сегодня свидетелем? Вы поддержали открыто бунтующего адмирала! – Сайнце пожал плечами.

Андрею показалось, что он услышал некоторое сомнение в голосе Дракона.

– В Синдикате подобные люди были бы казнены за бунт. – Раймонд слабо улыбнулся. С самого начала его принудительного участия в Исходе его губы вообще не принимали иных очертаний. – Точно так же, как те, кто им помогают. Вы уверены, что вам ясны последствия ваших действий? – Куритянин склонил голову, словно и в самом деле ожидал ответа на свой риторический вопрос.

Андрей почувствовал, что его застали врасплох. Слышать из уст этого одинокого человека слова собственного брата было тяжело.

– Я не думаю, что у вас есть право осуждать Андрея, – Уиндхэм, увидев, как Андрей буквально проваливается в свое кресло, словно ища защиты в объятиях синтетической обивки, в конце концов вмешался в разговор.

Раймонд, похоже, не очень-то хотел выслушивать замечания от Уиндхэма – он продолжил:

– Может быть, я неправ? Докажите, что я неправ.

– Я как раз хотел это сделать. Только…

– Что «только»? – прервал Раймонд. Его голос стал ещё более резким. – Что именно вы пытались сотворить? Уничтожить собственного отца? – Слова колотили по Андрею, как очереди из автопушки, уничтожая все, что он мог сказать в свое оправдание. Он чувствовал себя ранимым и беззащитным.

– Нет, ни в коем случае.

– Что тогда?

– Я хотел помочь! – теперь уже и Андрей вышел из себя, его «я» восставало против обвинений. Это же просто бред! Вся эта злоба, все эти моральные нападки озлобленного старика… Слова Андрея прозвучали в тесноте отсека куда громче, чем ему того хотелось.

– Я хотел только помочь, – повторил он тише. Он ушел в себя, словно эти слова были достаточным объяснением, как будто он должен был повторять их снова и снова, пока не растворится в них.

– Значит, вы хотели помочь, – Раймонд говорил медленно, как будто проверяя каждое слово на вкус.

Андрей почувствовали ненавистные укусы слёз под опущенными веками – теперь, когда его злость прошла. Он попытался бороться. Он не позволит себе расплакаться, только не здесь. Может быть, позже, в своей каюте, но только может быть… если останется один на один с Уиндхэмом. Андрей спрашивал себя, чувствовал ли Уиндхэм себя когда-нибудь вот так или он всегда находил утешение в своем Боге. Вот бы спросить у него…

– Черт побери, оставь его в конце концов в покое! – вмешался Уиндхэм. Андрей изумился этой вспышке. Это был первый раз, когда он слышал, как Уиндхэм чертыхается, пусть и весьма выдержанно – учитывая корабельные стандарты.

На этот раз куритянин обратил внимание на Уиндхэма.

– А почему я должен? Я уверен, что его отец тоже не оставит его в покое. И адмирал со своими сторонниками – в любом случае. А гражданские – уж никак. Он придал им легитимности – неважно, что он, собственно, хотел сделать.

– Я только хотел помочь, – в третий раз пробормотал Андрей. Он чувствовал себя перегоревшим. Хуже того – он чувствовал себя использованным. Вопреки лучшим намерениям. Слова Николая молотом били по нему гораздо более болезенно и точно, чем любые реплики Раймонда. При этом не имел ни малейшего значения тот факт, что адмирал заманил его в ловушку, переврав все, что он говорил. Потому что Андрей полез в эту ловушку по своей воле, несмотря на предупреждения своего брата.

К чему это приведёт? Этот вопрос прогремел в его голове, словно сигнал тревоги, не позволив прорваться ни одной ясной мысли.

– Итак, вы хотели помочь, – повторенные слова Раймонда едва прорвались сквозь завесу жалости к себе, окружавшую Андрея. Опять он почувствовал себя задетым тоном этого человека.

На полпути шаттл развернулся и неожиданно наступившая невесомость дала о себе знать. Потом сила тяжести вновь восстановилась, когда двигатель опять заработал и корабль начал торможение. Ощущение было, словно вторая, тяжёлая кожа вдавливала всех в сиденья.

Андрею наконец-то удалось взять себя в руки. Он снова смог отделять внешнее от внутреннего, восстановив таким образом важнейший защитный барьер. Он смог подумать о последствиях сегодняшних событий. В этот момент он ещё раз пообещал себе, что сам будет отвечать за последствия своих действий, неважно, какими они будут. Я буду смотреть правде в глаза.

Андрей перевел взгляд на Раймонда.

– И что, если они в самом деле пытаются бунтовать?

Он почувствовал, как рядом с ним застыл Уиндхэм. Раймонд изумленно поднял брови, как будто приветствуя этот вопрос.

– Тогда вы будете приговорены к смерти, вместе с бунтовщиками.

– Если бы речь шла об обычной военной операции – тогда да, наверное. Но то, что здесь творится, нормальным не назовешь, – сказал Андрей, бессознательно повторяя формулировку Джес. Он выпрямился, стараясь освободиться от свинцового груза, все ещё давившего на плечи. Ему едва удалось перебороть шок и чувство вины, вызванные происшествием на «Гермесе».

– Вы сами были там. Вам не кажется, что у этих людей есть все основания, чтобы вести себя именно так?

– Для бунта не бывает хороших оснований. Никогда.

Слова повисли в воздухе и Андрей попытался прочесть ответ в глазах куритянина. Он в самом деле так думает или мне это только кажется?

– Вы не можете отрицать, что сами все это видели. Раймонд помедлил, не согласный сам с собой.

– Нет, я не могу отрицать того, что видел.

Ну вот, опять. Что это? Сочувствие? К положению людей с «Гермеса» или ко мне? С ним просто невозможно быть ни в чем уверенным. Николая – и то понять проще.

Тем не менее, Андрей ощутил некую связь между ними. Он не мог бы ответить, что это за связь, да и не хотел делать никаких поспешных выводов. Тем более, после катастрофических результатов встречи. Однако, может статься, что он нашел в Раймонде родственную душу. Человека, которому можно доверять.

– Тогда я знаю, что мне делать.

– Хай.

Опять этот взгляд.

Может быть, это даже новый друг.

5

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

15 июля 2785 года

Несмотря на решимость Андрея, прошло более двух недель, пока он набрался смелости нанести визит своему отцу. Сначала он пытался рационально обосновать эту отсрочку. Он уговорил себя, что сначала нужно найти Джес и поговорить с ней. Выяснить, в самом ли деле она злоупотребила моим доверием или это все можно объяснить стечением обстоятельств. В это он вообще-то совершенно не верил, однако цеплялся за надежду, как утопающий за соломинку.

За лихорадочными поисками Джес, за надеждой её, наконец, отыскать, поговорить с ней, быстро миновала неделя. Конечно же, много времени занимали и ежедневные обязанности на борту корабля. Словно ночные воры, крали они у Андрея столь нужные ему часы. Занятому на курсах техников и в кадетских классах, ему слишком часто приходилось урывать время между двумя сменами, отведенное на сон. Даже после столь длительного пребывания на борту организм требовал нормального ритма смены дня и ночи. Если не обращать на это внимания, можно было впасть в состояние, похожее на своеобразную зимнюю спячку.

Этим утром Андрей проснулся и встряхнулся, словно мокрый пёс, который пытается вытрясти воду из шерсти. Вода кошмара, темная и таящая угрозу…

Магнитные подошвы разносили по коридору кликающее эхо. Сейчас, когда он наконец-то направился к офису своего отца, Андрей больше не мог отрицать очевидное. Я не хочу показываться отцу на глаза. Как я ему объясню, что произошло?

Андрею было ясно, что генерал уже знал о том, что случилось на «Гермесе» – так же, как и Николай. «Информация бывает важнее, чем полк мехов. Информация делает полк сильнее бригады. Без неё целый корпус может оказаться в одно мгновение уничтоженным».

Андрей всегда осознавал значение отцовского афоризма. Генерал постоянно получал подробнейшую информацию о том, что творилось на флоте. Но тогда почему он ничего не знал о надвигающейся буре? Понимает ли он вообще, насколько близко, угрожающе близко адмирал Николлс – и, наверное, другие – подошли к тому, чтобы начать восстание?

Тишина, разлившаяся в мыслях Андрея, родилась из того же источника, что и решение не избегать более конфронтации с отцом. Почему они меня не забрали и не допросили? Похоже, отцу не требовалось присутствие его отпрыска. Андрей несколько раз обсуждал этот вопрос с Уиндхэмом и Раймондом – вот и ещё одна порочащая связь, которая за последние дни укрепилась между ними – но оба были так же сбиты с толку, как и он сам. Николай вообще не появлялся на глаза (не то, чтобы он от этого сильно огорчался), но Андрей рассчитывал быть доставленным к генералу немедленно после возвращения с «Гермеса» – вполне возможно, что и под конвоем. Почему на него столько времени не обращают внимания? В этом не было никакого смысла.

Проклятье, куда к чертовой бабушке могла запропаститься Джес?

Эти мысли кружились в его голове, словно стервятник над трупом. Разум Андрея разбивался на части – как если бы этот самый стервятник тянул внутренности своей жертвы ввысь, желая сварить их на солнце. Но и в ином смысле его невесёлые думы были сходны с этой картинкой: отвратительные, распухшие и все время торчащие перед внутренним взором кишки-обрывки мыслей. Джес не только сыграла с ним явно подлую шутку. Она ещё и попросту сбежала после этого.

Он дошел даже до того, что связался с «Гермесом», но не узнал ничего нового. На каждом из кораблей находилось несколько тысяч человек, так что Джес не составило труда скрыться, словно той самой иголке в стогу сена. Но почему? Зачем ей прятаться от меня – это же смешно! Или настоящее восстание началось только теперь, а Джес исчезла, потому что ей была отведена в нем иная роль?

Андрея прошиб холодный пот.

Он достиг входа в офис отца, громко постучал – выругался, ссадив костяшки пальцев о металлическую поверхность. Через мгновение дверь открылась и Андрей оказался перед генералом. Великим генералом.

Перед своим отцом.

Спокойные голубые глаза встретили нервный взгляд Андрея. Он нырнул на миг в их глубину, однако не нашел в ней ничего. Генерал учил его читать в душах других людей, но к нему самому эту технику применить Андрею никогда не удавалось. То же самое относилось и к Николаю. Наверное, он слишком похож; на нашего отца.

– Андрей. Я уже задавался вопросом, когда же ты изволишь пожаловать, – генерал указал на стул, обошел письменный стол и занял свое место за ним. Стол был завален бесчисленными распечатками, прижатыми к столешнице маленькими микростатическими грузиками, чтобы при малейшем прикосновении они не стали болтаться туда-сюда по воздуху. Андрей знал, что использование отцом этой устаревшей формы документации – не говоря уже о горах бумаг, накопившихся здесь с течением времени – имело свои причины. Отец предпочитает держать доклады в руках.

Два тихо гудящих компьютерных терминала завершали интерьер рабочего места. На заднем плане можно было услышать негромкую классическую музыку, которая должна была обеспечить приятный климат во время работы.

Никакой торопливости, никакой спешки. Только не мой отец.

– Я постою, сэр.

– Как пожелаешь, – генерал повернулся к мониторам и один за другим отключил их. Успокаивающее гуденье умолкло, словно музыкант оторвал губы от своей флейты – механические инструменты, которые, казалось, лишь ждут того момента, когда их хозяин вновь включится в концерт.

– Похоже, в последнее время ты был сильно занят.

– Я в самом деле думал, что могу помочь, – Андрей мигнул. Это звучало смехотворно. Он столько времени потратил на то, чтобы подобрать какие-то оправдания, а теперь вот не смог выдавить из себя ничего лучшего. Андрей уставился прямо перед собой – он не мог глядеть генералу в глаза.

– Я знаю.

Андрей почувствовал, что генерал хотел ещё что-то добавить. Так, словно бы последнее слово фразы он проглотил. Сынок? Он сжался.

Он – мой отец.

Но только не сейчас. Это не семейный разговор. Сейчас в кабинете присутствуют только генерал и лейтенант, превысивший свои полномочия.

– К сожалению, это ничего не меняет в происходящем. Ситуация от этого не изменилась.

Озабоченное пожатие плеч едва не заставило Андрея оторвать глаза от стены за спиной у генерала, но он пересилил этот импульс. Достаточно тяжело было заставить себя просто прийти сюда. Андрей не был уверен в том, что его ожидало. Он не смог бы вынести встречу с обвиняющим взглядом или, ещё хуже, увидеть разочарование в отцовских глазах.

– Что происходит?

– Ничего слишком уж драматичного, насколько я могу судить, – можно было услышать тихий шелест бумаги, когда генерал стал рыться в распечатках. Он взял в руки несколько докладов. – После встречи адмирал Николлс предпринял несколько структурных перемен. Офицеры на некоторое время были переведены на половинный рацион, чтобы немного уменьшить проблемы гражданских на борту его корабля.

Андрей инстинктом понимал, что именно думает его отец о встрече. Он сам был такого же мнения. Это собрание было ничем иным, как инсценировкой, призванной оказать поддержку планам адмирала. Но восстание? Этого попросту не могло быть.

– Почему, сэр?

– Почему? Хм, и в самом деле – почему бы? «Действительность есть продукт избирательного восприятия».

Мысленно Андрей попытался молниеносно пролистать список любимых цитат своего отца. Это не дало никаких результатов. Как он это ненавидел – вот Николай, казалось, помнил все эти знаменитые изречения наизусть. Как Андрей ни старался, этой фразы он вспомнить не мог. Так что ему ничего не оставалось, как и далее буравить взглядом дыры в стене каюты и готовиться к неминуемым поучениям.

– Впрочем, в данном случае я не верю в то, что адмирал работает на свой страх и риск. Он встретился с несколькими другими командирами и я подозреваю, что они – из тех капитанов, что дергают за ниточки. Один из них координирует весь спектакль.

Удивленный отсутствием мягкого укора в отношении своего знания истории, Андрей взглянул на генерала. Тот, однако, как раз углубился в очередной доклад. Андрей прокашлялся, неуверенный – раздумывал ли генерал вслух или ожидал от него ответа.

– Но, сэр, – начал он осторожно. Он вознамерился, несмотря на те манипуляции, которым его подверг адмирал, выложить отцу проблемы людей на кораблях. До какого-то определенного момента он даже понимал гражданских. Он видел, как они живут в труднейших условиях, мог частично понять их раздражение. Андрей снова уставился в стенку за генеральской спиной. Общение с нею казалось ему более простым делом.

– Я был там, сэр. Я видел условия, в которых они существуют. Их опасения оправданы.

– Конечно же, оправданы.

– Что? – И снова Андрей не выдержал и посмотрел на генерала.

– Ясное дело, оправданы, – генерал медленно провел рукой по униформе, одновременно с осторожностью возвращая доклад обратно на стол. Он откинулся в кресле.

– У них у всех – куча проблем, – продолжил он и указал на ворох бумаг на столешнице. – «Гермес» – не единичный случай. Все корабли борются с проблемами. Мы стараемся свершить то, что до нас никто даже не пытался сделать. И похоже, наше сообщество проявляет признаки развала.

Генерал покачал головой и взял новый лист бумаги.

– «Ностальгия» докладывает о забастовке некоторых техников. Они недовольны бесконечными сверхурочными, которые им приходится отрабатывать, чтобы удержать на ходу систему жизнеобеспечения.

И снова – очередной лист.

– «Рыцарский герб» сообщает, что многие гражданские отлынивают от обучения – а также о том, что там отмечено необычно большое количество самоубийств.

Этот листок ещё не до конца улегся на стол, а генерал уже схватил следующий.

– «Джеймстаун Вояджер» вынужден бороться с граффити и проявлениями вандализма. Они докладывают даже о случае явного саботажа.

Генерал поднял глаза на Андрея.

– Иногда мне кажется, что мы будем вот так вот носиться в пустоте ещё тысячи лет.

Отчаяние Андрея возрастало с каждым новым сообщением. Он сообразил, что, учитывая высоту бумажных завалов на столе, ему привелось увидеть лишь верхушку айсберга. В одно мгновение он представил себе количество проблем, которое на них свалилось. Впервые он почувствовал неимоверно тяжкий груз шести миллионов судеб, давивший на этот кабинет. На генерала.

На моего отца.

Их взгляды встретились и генерал задумчиво кивнул.

– Теперь ты начал это понимать, Андрей. Всё, что только может, все больше и больше выходит из колеи. И я не знаю, что мне с этим со всем делать.

Андрей потерял дар речи. Он мешком свалился на предложенный ему стул – хуже, пожалуй, и быть не могло. В конце концов он смог выговорить:

– Если все так плохо, почему ты им ничего не сказал?

– А что я им должен был сказать? – ответил его отец – вот теперь опять его отец – после того, как они ненадолго отставили в сторону разницу в воинских званиях. – Что корабли на ладан дышат? Что нам, тем не менее, все равно придется ещё много месяцев провести в космосе? Что сумасшествие и самоубийства настигают все большее количество жертв? Что весь флот стоит на грани развала?

– Нет, – Андрей потряс головой в попытке отыскать выход. Хоть какой-нибудь выход. Он знал – его отец был провидцем, каким ему никогда не стать. Если мой отец не видит выхода, как я могу знать, что делать дальше?

– Нет. В самом деле нет.

– А что, если… – начал Андрей. Он не имел ни малейшего понятия, как завершить фразу, наклонился вперед и оперся о столешницу. Прикосновение простой гладкой поверхности помогло ему не показать, что за буря бушевала у него внутри.

– Что? Мне следовало всем рассказать, как все замечательно у нас идет? «Чем хуже врежешься, тем крепче станешь»?

– Николас Камерон, – выпалил Андрей, как из пистолета, словно его разум ждал лишь возможности отыграться за недавний конфуз.

На лице генерала отразилась усталая, но довольная улыбка.

– В истории Звёздной Лиги ты всегда отличался замечательной успеваемостью. Только…

– Только в русской истории я не силен, я знаю, – неловкая пауза возникла прежде, чем Андрей заговорил вновь. Ему казалось, что он должен подождать, пока не развеется дым. Словно ему надо было дать время, чтобы неприятное ощущение от неудобной темы рассосалось. – Но что ты можешь ещё предпринять?

– То, что в моих силах. Одна из причин, почему мы начали ротацию персонала и затеяли курсы обучения для гражданских – это необходимость дать понять каждому – особенно гражданским – что у любого корабля есть свои проблемы. Мы хотели дать людям чувство общности, которое позволило бы нам выдержать все это.

– А что же насчет боевых судов? Люди на «Гордости Маккенны» живут гораздо лучше, чем на том же «Гермесе».

– Я знаю, сынок. Я последовал советам некоторых офицеров, которые полагают, что генерал должен всегда находиться несколько выше тех, кем командует. Что нужно выглядеть вождем, чтобы быть им. В этот имидж входит и необходимость держать на флагмане чуть поменьше гражданского населения.

Отец медленно покачивал головой из стороны в сторону, словно сожалел об этом решении, каким бы оно ни было необходимым.

– Русский мужик всегда задним умом силен. Я приказал с первого августа изменить тот порядок, который существовал до сих пор.

В помещении разлилась тишина, пронизанная ощущением предстоящих решений и их возможных последствий. Судьбы миллионов людей висели над ними, как дамоклов меч. Больше всего Андрею хотелось бросить всё на самотёк, но он понимал, что выбора у него нет.

– И что же с этой встречей, на которой я побывал?

– Этого я не знаю, сынок.

Андрей все время старался прочесть хоть что-то в глазах своего отца. На этот раз он физически ощутил недосказанность:

– Боюсь, папа, что я не могу тебе поверить.

Лицо его отца сначала выразило возмущение, одно мгновение на нем отражался гнев, но сразу же появилась кривая улыбка.

– Мне кажется, время от времени даже мои сыновья в состоянии видеть меня насквозь.

– Правду, папа.

– Правду… что ты под этим понимаешь?

Вот такой у меня отец. Всегда близок к людям. Даже если дело заходит так далеко, как сейчас. Андрей задумался о встрече и о бесчисленных вопросах без ответов, которые вились с тех пор в его голове. Он попытался оценить размах тех личных донесений, что лежали на столе. С преподанной его отцом систематичностью он начал сортировать в уме новые сведения, полученные сегодня. Перед его внутренним взором развернулись несколько сценариев возможного развития событий. И он вынужден был признаться сам себе, что в большинстве вариантов конечный итог всего был до боли легко предсказуем.

Восстание.

– Катализ.

– Да, Андрей. Мне очень жаль, но твое выступление, скорее всего, послужило катализатором восстания, – больше в глазах отца не было ничего недосказанного.

Однако слова приносили боль сильнее, чем любое разочарование, которого до сих пор опасался Андрей.

6

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

19 июля 2785 года

– Что ты здесь делаешь? – спросил Андрей и заполошенно приподнялся с койки. Он потряс головой, так что в глазах ненадолго потемнело, а шея заболела. Он чувствовал себя неважно и хватал ртом воздух. У дверей кто-то задвигался и послышался тот же голос, который секунду назад разбудил его.

Дежурный свет коридорных ламп представлял силуэт Николая разрезанным на несколько частей. Глубокие тени, протянувшиеся по профилю брата, напоминали Андрею чёрную дыру. Он снова встряхнулся и проснулся окончательно. К сожалению, тёмное предчувствие, мучившее его во сне, не исчезло.

– Отец хочет тебя видеть, – сказал Николай.

Наша первая встреча за месяц, и это всё, что он мне может сказать?

– Сейчас, в такое время? – Андрей оборвал движение, которым инстинктивно отреагировал на заявление Николая, и повернулся к своему брату. – Мы что, только что прыгнули?

– Да.

– Но мы же совершили прыжок всего лишь восемь часов назад! Почему мы оторвались от флота?

Чёрная фигура у дверей покачала головой. Объяснений можно было не дожидаться. Не здесь.

В кратчайший срок Андрей привёл себя в порядок. Наперекор строжайшему запрету, Николай перенёс вес тела на пятки, чтобы оторвать магнитные подошвы от пола, и оттолкнулся. «Это срочно» – вот и всё, что смог услышать Андрей, когда Николай ракетой понесся по коридору. Андрей немедленно последовал за ним и оба с головоломной скоростью помчались по переходам. Слава Богу, ни на кого не наткнулись.

Неожиданно для Андрея, Николай проскочил мимо служебного кабинета их отца. Вместо этого они завернули в центральный коридор, который вёл в направлении мостика. Наконец, Николай прервал их полет и прилепился магнитными подошвами к полу. Братья вступили на мостик.

Андрей немедленно обратил внимание, что здесь происходило что-то весьма серьёзное. Суетливая деятельность наполняла пространство гудением. Такой активности мостик не переживал со времени их первого старта с Нового Самарканда девять месяцев назад. Офицеры штаба сновали между стоящими у терминалов техниками и голотанком, где генерал, похоже, изучал звёздную карту. Многочисленные электронные экраны буквально извергали фонтаны информации.

Николай и Андрей двинулись к центру мостика, маневрируя в этом людском водовороте и избегая генеральских ординарцев. Они приблизились к голотанку, у которого коммодор Ильсон как раз делал доклад генералу.

– Мне было бы достаточно ста часов. Другие командиры тоже докладывают, что сотни часов им хватит.

– У вас есть семьдесят, – ответил генерал командирским тоном, с тем неуловимым нюансом голоса, которого Андрей давненько уже у него не слыхал. Первые признаки распада – так же, как и на всем флоте. Сейчас перед ними стоял главнокомандующий СОЗЛ – человек, нанесший сокрушительное поражение Республике Пограничных Миров, человек, который вел корабль за кораблем, волну за волной сквозь тысячи смертей, в атаку на Терру. Все, как встарь.

Коммодор Ильсон скорчил гримасу, словно получив пощечину, однако без лишних слов отдал честь и отступил назад.

– Сэр, – обратился Николай к генералу и идеальным движением вскинул руку в салюте. Андрей поспешил последовать его примеру, пролаял приветствие и застыл по стойке «смирно». Оба молодых человека прождали несколько бесконечных минут, пока погруженный в свои мысли генерал глядел на голокарту.

Краем глаза Андрей смог заметить и узнать некоторые части карты. На ней был четко отмечен курс, которым следовала армада Исхода сквозь Периферию с того момента, как она оставила позади Синдикат Драконов. Чтобы облегчить навигацию, карта была расчерчена слабо светящимися пунктирами сети астрографических координат. Несколько линий возможных прыжковых маршрутов были раскрашены в разные цвета. Они выглядели бессистемными, а их исходный пункт лежал далеко в стороне от флота. Внимание Андрея привлекла мигающая курсорная точка, расположеная в двух прыжках от нынешнего положения армады. За нами кто-то следует? Маловероятно. Что тут, в таком случае, творится?

– Лейтенант Керенский, подойдите сюда, пожалуйста, – сказал генерал. Я уж и не припомню, когда он меня в последний раз называл по званию и фамилии. Андрей немедленно сделал шаг вперед. Нехорошее предчувствие усилилось.

– Что вы видите?

Чтобы убедиться, что он ничего не упустил, Андрей ещё раз оглядел голографическое изображение.

– Маршрут, который мы прошли до сегодняшнего дня. – И?

– Что-то находится в двух прыжках от нашей нынешней позиции. Нас преследуют?

– Нет.

Трудно поверить, какой упрек может скрываться в таком коротком слове. Нажим в генеральском голосе. Поспешность, с которой Николай меня поднял и доставил сюда. Я уж не говорю о внеплановом прыжке.

Обычно система жизнеобеспечения заботилась о том, чтобы на борту корабля никому не приходилось потеть: здесь всегда царила одинаковая приятная прохлада. Но несмотря на контролируемые климатические условия, на лице Андрея можно было заметить первые признаки беспокойства: тонкая полоска пота покрыла его верхнюю губу.

– Катализ, – бесцветным тоном произнес генерал.

Этот ответ выстрелил в Андрея, словно рыболовный крючок в летучую рыбу – крючок, снабженный маленькими металлическими зазубринами, вцепившимися в его тело. Это слово вытащило на поверхность его худшие опасения, безжалостно ткнуло его носом в факты. В глубинах своего сознания он всё это осознавал, боялся – и все равно не хотел верить. Слишком свеж ещё был рубец от раны.

Андрей сглотнул. Ничего не произошло. Он сглотнул ещё раз, отчаянно стараясь освободить перехваченное горло.

– Началось? – Да.

– Насколько худо?

– Достаточно погано. Не так плохо, как я сперва ожидал, но достаточно погано. Андрей снова внимательно взглянул на карту, ещё раз изучил различные проекции.

– Они дважды прыгнули вдоль нашего курса в обратную сторону. В тот момент, когда армада делала очередной прыжок.

– Верно, – от взгляда генерала у Андрея кровь застыла в жилах.

– Но откуда нам знать, в какую сторону они прыгнули? – ответил он. Воспользовавшись возможностью, он отвел глаза от стального взгляда генерала, вновь обернувшись к карте. – Как мы узнаем, где они сейчас находятся, если они прыгнули прочь от нас? – Генерал явно не собирался отвечать. Андрей лихорадочно соображал. – Сообщение?

Генерал покачал головой.

– Мы послали на «Гермес» агента с одним из четырёх «чёрных ящиков», которые у нас имелись. До сих пор от него ничего не поступало.

– Но как тогда?

Лицо генерала оставалось невыразительным.

– Именно это вы и должны мне сказать, лейтенант.

Андрей тяжело сглотнул. Он заметил, как пот, покрывший тем временем и его лоб, потерял сцепление с его кожей и готов был вот-вот поддаться микрогравитации. В растерянности он выпалил первую же мысль, которая пришла к нему в голову – просто, чтобы показать, что он старается думать:

– Мы использовали наши литиевые термоядерные батареи.

– Правильно. Так же, как и они. «Гермес», «Принц Евгений» и ещё семь кораблей.

– Адмирал Воток, – немедленно заключил Андрей. Ему показалось, что напускное безразличие генерала на мгновение дало трещину.

– Да. Хитрая скотина. Он выбрал только те суда, у которых есть литиевые батареи. Это дало ему два прыжка преимущества, а мы сами при этом тоже удалились от него на прыжок.

– Он старался как можно больше увеличить расстояние между нами и собой – на тот случай, если мы прыгнем за ним.

– Точно.

Андрей собрался с силами и глянул генералу в лицо.

– Но сэр, почему бы нам не дать им попросту уйти?

– Потому что ты идио… – Николай оказался прерван прежде, чем смог договорить до конца. Молниеносно поднятый указательный палец генерала заставил брата Андрея вновь застыть по стойке «смирно», как соляной столб.

– Потому что они имеют весьма неплохое представление о том, куда движется армада. Может быть, это продлится ещё довольно долго, однако в недалеком будущем кто-нибудь из лордов Великих Домов обязательно предпримет попытку последовать за нами.

Плечи генерала опустились и он отвел от Андрея глаза.

Так он делает только, если… Он что-то от меня скрывает. Хотя аргумент этот и был довольно весомым, однако, принимая во внимание состояние боевой тревоги, объявленное на линкоре, оно должно было быть обосновано ещё чем-то. Зарядить двигатель за семьдесят часов! Это же чистейшее безумие!

Андрей вновь попытался привести в порядок мечущиеся мысли. Он судорожно попытался осознать все, что генерал хотя и имел в виду, но не высказал вслух. Ему вспомнилось посещение генеральского кабинета и огромная куча донесений, сообщавших о тяжелейших проблемах. Заключительная дискуссия о судьбе армады Исхода, которая грозит развалиться. Андрей видел несколько вариантов развития, которые лежали в пределах возможного, учитывая доступный ему массив информации. Внезапно в его мыслях всплыло воспоминание о том моменте, когда генерал в последний раз так же старался избежать его взгляда.

Путч Амариса. Республика Пограничных Миров. Это происходит всегда, когда он делает что-то, что ему страшно не по душе – и всё равно, у него нет иного выхода. Ради высшего блага и в осознании тех шрамов, которые получает его душа, когда он принимает ответственность за страшные последствия на себя, чтобы множеству других людей стало лучше.

Андрей не мог найти подходящих слов, однако был шокирован при виде такой жертвы. Шокирован своим отцом. И своим братом, в котором распознал такое же чувство, такое же стремление, пусть и в иной, отчужденной до неузнаваемости, форме. Сам Андрей на подобные жертвы готов не был. Его лицо горело стыдом.

Он шумно выдохнул и вдруг понял.

– Вы начали преследование, – медленно заговорил он, – и это и есть повод к тому, что вы совершили немедленный прыжок вместе с боевым отрядом.

– Точно так, – теперь, в этом почти шепчущем ответе, боль была слышна совершенно отчетливо.

– Если вы этого не станете делать, – продолжил Андрей и попытался упорядочить хаос мыслей в своей голове в хотя бы примерно логичную последовательность, – остатки флота развалятся. Все будут думать, что бунт останется без последствий, потому что вы ничего не предприняли. В надежде, что во Внутренней Сфере они всё-таки будут чувствовать себя в большей безопасности, многие станут поворачивать один за другим. И каждый раз они будут проглочены. Какой Дом успеет первым получить такую возможность, тот и дорвется до них, использует их и, может быть, даже уничтожит.

Генерал вновь перевел взгляд на Андрея. В воспаленных глазах блестела искра удовлетворения.

– Так и есть. Чтобы спасти флот, я должен уничтожить бунтовщиков.

– Но как? Я имею в виду – откуда нам знать, что адмирал немедленно повернул назад во Внутреннюю Сферу?

Андрей склонился вперед. Его рука, словно призрак, задвигалась внутри голограммы.

– Хмм… Наш путь не назовешь самым прямым, – продолжил он задумчиво. Его палец следовал теперь извилистой линии, которая удалялась, виляя то в направлении, то против часовой стрелки, от Синдиката Драконов. Вскорости она все-таки избрала исключительно направление по часовой стрелке, и изгибалась все дальше, пока не вышла на новый виток. Андрей для сравнения оглянулся на обозначенное место пребывания бунтовщиков и провел пальцем прямую линию до ближайшей планеты Куриты – Гревенхейдж.

– Этот путь – явно самый короткий, – сказал генерал. Его лицо смягчилось, когда он напряженно следил за тем, как Андрей пытается поставить себя в положение адмирала. Генерал, казалось, чувствовал, что его сын старается его не подвести.

– Слишком явно. Он знает это. Он знает, что вы это тоже знаете.

– Это можно предположить, – ответил генерал.

Андрей сконцентрировался, но ему не удалось разрубить этот гордиев узел. Он тихонько покачал головой и мельчайшие капельки пота разлетелись по сторонам. Они влетели по воздуху в голограмму, коротко вспыхнули, словно маленькие звёздочки, и исчезли.

– Я… – начал Андрей, но просто не смог больше ничего сказать. Он пристыженно опустил глаза.

– Мы достанем их здесь, – сказал генерал и указал на точку, лежащую гораздо ниже границы Синдиката. Система находилось примерно на полпути между планетой Гревенхейдж и тем местом, где армада покинула Синдикат так много месяцев тому назад. Граница Синдиката хотя и находилась на расстоянии всего нескольких прыжков, но сам сектор лежал глубоко в пространстве Периферии.

– Я не понимаю, – на этот раз Андрей заставил себя закончить фразу.

– Адмирал Воток слишком нетерпелив. Он всегда был таким. На Аполло, на Терре… Он и сейчас станет проявлять нетерпение. Может быть, он знает, что я буду это предполагать. Тогда онпродвинется ещё на пару двойных прыжков по курсу, обратному курсу Исхода. Но долго он не сможет идти этим путем, потому что мы сможем его тогда догнать. Так что в скором времени он должен будет отправиться прямо во Внутреннюю Сферу.

– Но как мы сможем в таком случае его догнать? – Андрей запутался.

– Мы прыгнули обратно в эту систему, потому что её солнце обладает интенсивным излучением и позволяет сократить время подзарядки аккумуляторов, – генерал изменил несколько установок в голотанке и в нём появилась линия, которую Андрей смог увидеть издалека. Она пролегала вкривь и вкось, как будто кто-то впервые упражнялся в прыжковой навигации, не будучи знаком с программным обеспечением.

У Андрея словно спали шоры с глаз.

– Звёздные системы с жёстким излучением.

– Именно. Из-за того, что мы проходим почти вдвое больше систем, чем Воток, нам приходится производить бесконечные расчеты. Но я доверяю нашему астрокартографическому отделению. Мы выйдем против него. Именно здесь.

– Откуда вы можете это так точно знать? Как вы можете быть столь уверены? – спросил Андрей и поднял взгляд, чтобы заглянуть своему отцу в глаза.

– Я просто знаю, – уверенность в словах генерала могла сдвинуть с места целые миры. Он сбрасывал с тронов страшнейших тиранов, уничтожая их империи. Андрей сам себе казался в этот момент маленьким ребёнком – лицом к лицу с величайшим полководцем, каких только видела когда-нибудь Внутренняя Сфера. Благоговение перед великим генералом затмило взор Андрея – больше он не мог обнаружить ни малейшего сходства между собой и своим отцом.

Что-то изменилось в глазах генерала, они стали холодными и жёсткими. Он немного отвёл взгляд от Андрея. Вот. Опять этот момент. Он должен что-то совершить, даже если этого совсем не желает. Андрей на мгновение усомнился, зачем он вообще здесь стоит, и его охватило темное предчувствие.

– И вы, лейтенант Керенский, сможете из первых рук ознакомиться с последствиями ваших решений. Вы примете участие в охоте на бунтовщиков.

– И в их казни, – без всякой необходимости добавил Николай.

7

«Гордость Одессы», штурмовой абордажный бот NL-12

На подступах к флотскому соединению бунтовщиков

Глубокая Периферия

28 сентября 2785 года

Посадочный корабль класса «Ахиллес» швырнуло взрывом, словно кусок сырого мяса. Чудовищный энергетический выброс нескольких ППЧ – бортовых орудий огромных боевых кораблей, ввязавшихся в сражение – вновь потряс судно. Метровой толщины лучи пробили броню, электронное оборудование, людей так, что во все стороны полетели клочья. Посадочный корабль содрогнулся ещё раз, словно гибнущее живое существо, и взорвался в облаке огня и осколков. Ещё одна искореженная развалина начала свой долгий путь сквозь ледяную пустоту.

– Ещё тридцать секунд! – проревел шкипер. Дикое напряжение сказывалось даже на его нейрокостюме.

Андрей сидел прямо за командующим отделением капитаном. Офицер сразу заявил ему, что прибьет его на месте, если только тот натворит глупостей – он знал, что молодой лейтенант оказался здесь, чтобы понести ответственность за свой проступок. Капитан служил ещё со времен освобождения Терры. Здесь и сейчас Андрей внезапно осознал разницу между его отношением к происходящему и отношением его командира. Для него те, с другой стороны – люди Амариса. Чистая ненависть.

Все солдаты, принимавшие активное участие в битве за Терру, обладали этим качеством. По отношению к молодым кадетам они вели себя, соответственно, недоверчиво.

Андрей попытался не таращиться постоянно в маленький иллюминатор, который заметил над плечом пилота. Бурлящая чернота космоса время от времени освещалась адским огнем, когда несколько военных судов, могучих боевых систем Звёздной Лиги, обрушивали друг на друга свою страшную разрушительную мощь. Полдюжины остовов посадочных кораблей, среди которых «Ахиллес» был всего лишь последней по времени жертвой, бесцельно плавали в пустоте. Бот на полной тяге прорывался сквозь обломки, которые почти слились в огромное метеоритное поле. Если мы застрянем между парой этих штук – нам конец. Вслед за полем впереди появилась титаническая, внушающая неподдельный страх тень. Словно огромный кашалот, охотящийся в глубинах. Орудия корабля вели беспрерывный огонь по другим судам, которые пытались приблизиться к нему с флангов.

Секунды уносились одна за другой и Андрей представлял себе песчинки размером с астероиды, протекающие сквозь отверстие в песочных часах величиной с планету. Начиналась критическая фаза сближения, когда бот постоянно уворачивался и летел зигзагами. Каждое движение, каждая смена курса были опасны и могли означать верную смерть, если бы они оказались хотя бы поблизости от траектории залпа одного из больших орудий боевого корабля. В счёт шла каждая секунда. Вопреки психической нагрузке, которую явно испытывал пилот, он показал себя настоящим мастером: его внимательные руки вывели, наконец, машину на позицию буквально в паре метров параллельно борту «Принца Евгения». С грохотом, заставившим корпус бота содрогнуться, электромагнитные абордажные крючья метнулись в сторону линкора класса «Техас». Андрей, поначалу принявший этот звук за попадание в их скорлупку, едва не подпрыгнул с сиденья.

Он пристыженно оглянулся, осознавая, что остальные сорок восемь космических гвардейцев вокруг него все равно не могут видеть его лица через поляризированные лицевые щитки своих находящихся под давлением боевых костюмов – так же, как он не видел лиц окружающих. Завывание электролебедок, подтягивающих бот к борту корабля, заставило Андрея снова вскинуться. Как будто того, что было до сих пор, недостаточно.

– О'кей, ребята, – прозвучал в шлемофонах голос майора Элизабет Хазен. Он был холоден и полнился привычными командными интонациями. Андрей знал: то, что она сейчас скажет, услышат все на борту – так же, как и остальные мужчины и женщины в других штурмовых ботах, которые принимали участие в этой попытке абордажа. – Не забывайте: генерал полагается на нас. Он уверен, что мы тут надерем задницы кому надо. Наше дело – оторвать голову, а остальное само рухнет.

Несмотря на то, что ни один из слушателей не мог видеть лица майора, она поворачивала голову направо и налево, словно ища взгляда каждого гвардейца каждого из трех отделений абордажной команды.

– Не думайте о них, как о бывших товарищах. Когда они не подчинились прямому приказу генерала, они сами выкинули на помойку все свои права. Они оборвали и повыбрасывали свои знаки различия. Амарис был, как ни крути, чужаком. Эти подонки – предатели из наших собственных рядов.

Андрей заметил, как некоторые солдаты качали головами, когда Хазен упомянула узурпатора Амариса.

Предатели. Невзирая на долгое товарищество. На столько часов, проведенных друг с другом. На всё, что пережили вместе. Слова майора его глубоко задели.

Затем они и были сказаны.

Бот вновь содрогнулся, врезавшись кормой в феррокарбидную броню «Принца Евгения». Они находились примерно в пятидесяти метрах ниже стыковочных узлов посадочных кораблей, всего лишь в паре сотен метров от мостика. Майор Хазен любила ясность. Она дала сигнал приготовиться.

Андрей хотел покрепче ухватиться за штурмовую винтовку Маузера, но толстые перчатки явно не облегчали ему эту задачу. Он вспомнил, как в детстве надел однажды перчатки своего отца – ощущение было довольно схожим.

Он принял боевую стойку и почти физически почувствовал звенящую энергию, соединившую солдат – секунды до боя.

На полпути между машинным отделением и позицией Андрея открылся люк. В доли секунды в него нырнули первые космогвардейцы. Словно пауки, они пробежали по полу и стенам – впечатляющее представление, за которым стояли годы тренировок и опыта, приобретенного в бесчисленных боях в условиях микрогравитации. Прежде, чем Андрей успел вздохнуть во второй раз, солдаты вернулись, люк с грохотом закрылся и все попрятались. Андрей поспешил последовать их примеру.

Бот подскочил, словно с корабля по нему выстрелили из бортового орудия Гаусса – это взорвались установленные гвардейцами заряды, пробив дыру в борту «Принца Евгения» – словно броневого покрытия не существовало вовсе. Хотя бот в результате толчка, вызванного ударной волной, отвалил на небольшое расстояние от корабля, пилоту удалось привести его обратно, используя маневровые движки.

– За Призраков Чёрной Стражи! – личный боевой клич майора Хазен прозвучал в коммуникаторах неестественно сухо, однако не потерял ни капли своего воздействия. Солдаты под её командованием буквально из кожи вон лезли, чтобы соответствовать её высоким требованиям.

Дальнейшее выглядело так, словно кто-то спустил с поводков свору бойцовых псов. Как только открылся люк, гвардейцы рванулись со всех сторон в пробитую брешь. Эта свора, казалось, была полностью поглощена охотничьей горячкой: она покатилась вперед, чтобы обрушиться на противника, подобно рою рассерженных ос-убийц.

По приказу майора, Андрей вступил на борт вражеского корабля последним. Дым и осколки от взрыва, проложившего путь космогвардейцам, все ещё вырывались наружу – результат взрывной декомпрессии. Когда Андрей прошел сквозь взорванный люк, ему показалось, что он нырнул в какую-то гротескно распахнутую пасть, полную металлических зубов, которые в мигающем свете аварийных ламп пугающе двигались. На той стороне двое солдат немедленно начали драпировать пробоину за спиной Андрея металлополимерным листом. Короткими ударами кулаков они разбили несколько небольших капсул, вшитых в поверхность заплаты. Химикалии с громкими хлопками перемешались, края заплаты раскалились и прикипели к борту корабля.

Такая штука – на вес золота. Как только они получат контроль над атмосферой этого отсека, здесь можно будет снова повысить давление и проникнуть в соседние секции.

Андрей прикусил язык, едва не наткнувшись на одного из членов команды «Принца Евгения». Бескровное, искаженное лицо, казалось, захлебнулось криком в момент смерти. Мужчина был пробит насквозь стальной балкой толщиной в руку. Металлический снаряд был брошен взрывной волной с такой силой, что долетел до люка, расположенного позади матроса. Наколот, как насекомое. Андрею едва удалось подавить тошноту, накатившуюся на него при виде этого ужасного зрелища. Он видел мертвых и раньше. Даже многих. Но когда человек умирает такой смертью…

Это я во всём виноват.

Андрей представил себе, что стальная балка пробила его самого. Его внутренности запылали и он почувствовал, как кислота из желудка поднимается к горлу, угрожая застрять на полпути. Ему пришлось несколько раз с отвращением сглотнуть.

После того, как секция была очищена, команда разделилась на отделения, чтобы солдаты могли прикрывать друг друга во время дальнейшего передвижения. Хазен решила придерживаться стандартного абордажного маневра в условиях микрогравитации. В авангарде группы вперед двигались четверо бойцов – один по полу, один по потолку, двое по стенам. С кошачьей грацией отделениями по семеро солдаты продвигались все дальше, держа оружие наизготовку и поводя стволами по сторонам. Бежали пригнувшись, чтобы не представлять собой слишком крупной цели для возможного противника.

Андрей почувствовал себя, словно забытый рюкзак, когда двинулся за основной группой. Его разум лихорадочно пытался обработать налезающие друг на друга события последних часов. Он все ещё не мог поверить, что бунтовщики появились именно там, где предсказал генерал. Чтобы добраться до этой системы, ренегаты совершили двойной прыжок, так что адмирал Воток лишился возможности сбежать. Когда генерал предложил ему капитулировать, Воток высокомерно отказался и объявил на своих кораблях боевую тревогу.

Это вынудило нас напасть и привело к этой жуткой битве. И я виноват и в этом тоже.

Сердце Андрея на мгновение остановилось, когда его неожиданно вырвала из задумчивости изумрудная вспышка. Он немедленно бросился плашмя на пол и выставил перед собой винтовку, которая грозила выпасть из трясущихся рук. Его указательный палец дёрнул за спусковой крючок, словно обзавелся собственной волей. Андрей отчаянно вскрикнул, когда оружие выдало очередь световых импульсов – в направлении выстрела находилось несколько его соратников.

– Что, чёрт возьми… – услышал он рядом с собой чей-то вопль. Андрей мог поклясться, что услыхал бы эти слова и без радиосвязи, прямо через боевой костюм. Рука, казалось, размером с руку боевого меха, появилась в поле его зрения и вырвала у него штурмовую винтовку. Шлем Андрея потряс удар винтовочным прикладом – так что его голова дернулась и больно ударилась о пол.

– Идиот проклятый! Ещё раз такое сделаешь – и я тебя по уши в землю вобью, генеральский ты сынуля или нет! После того, что ты тут устроил, он, наверное, даже не рассердится!

В отчаянии Андрей взглянул вверх и облегченно выдохнул: импульсная винтовка не попала в людей, так что пострадали только стены.

– Вы будете следовать точно за мной и если вы сделаете хоть одно неверное движение, я вас пристрелю! Вы меня поняли, лейтенант?! – редко Андрей видел унтер-офицера, который бы так орал на солдата, пусть и другого рода войск.

– Та… так точно, сэр! – Андрей почувствовал под шлемом странный запах. Он провел языком по губам и ощутил кровь. Я надеюсь, это не намек на то, что нам предстоит.

Почти в трансе, следовал Андрей за коричневыми плечами идущего перед ним человека. Он видел вспышки световых гранат. Запах горелого витал в воздухе и каким-то образом проникал сквозь фильтры его шлема. Короткие периоды затишья между неожиданными фейерверками винтовочного огня приносили своеобразное ощущение постоянного напряжения. Ответный огонь из игольных винтовок накрыл солдат авангарда, разрывая плоть, однако не смог остановить атаку. Крики. Никогда ещё Андрей не оказывался так близко от людей, гибнущих насильственной смертью. Так рядом. Так лично.

– Вторая рота, вы на позиции? – послышался в шлемофоне голос майора Хазен, прерывая болтовню и проклятия на общем канале. Спокойный голос командира подействовал, словно прохладный бальзам, на кипящие в Андрее стыд и страх.

– Так точно, командир. В нашем секторе всё чисто.

– Третья рота?

– Мы почти на месте. Не похоже, чтобы «Принц Евгений» завалился на бок и вытянул все четыре лапы. Сейчас мы возьмём плетку и покажем им, кто в доме хозяин.

В ответ на канале раздался сухой смех майора – у Андрея встали дыбом волосы на загривке. Как цинично…

Андрей увидел гвардейца, вставшего на колени у ног майора и возившегося с технической панелью на стене. Последние две минуты он был занят тем, что пытался получить доступ к коммуникационной системе корабля. Теперь он отправил сигнал собственным судам, которые в этот момент бились против «Принца Евгения». По этому сигналу корабли открыли бешеный огонь, стараясь полностью занять команду бунтовщиков на мостике. Таким образом, абордажная группа получала шанс одним ударом занять командный отсек.

– Вперед, Призраки!

Проявляя чудеса координации, три роты атаковали мостик. Сама майор вела их с железной целеустремленностью в самое сердце вражеского корабля. Перестрелки были короткими и жестокими, то и дело возникающие очаги сопротивления оказывались немедленно подавлены. Под командованием Хазен гвардейцы продвигались к цели со смертельной эффективностью.

Андрей не мог не восхититься командным стилем майора. Он, кажется, понял, что ощущал Амарис, когда «Призраки Чёрной Стражи» под началом Хазен во время захвата Терры опустошали Олимпийский полуостров. На протяжении всей операции войска Амариса несли тяжёлые потери, но в районе Восточного Средиземноморья количество погибших захватывало дух. Такая отдача… Николай бы приветствовал столь фантастическую преданность – ему бы эта женщина понравилась.

Когда они в последний раз завернули за угол, его самозванный ангел-хранитель закрыл ему передний обзор, где находился в конце коридора мостик. Везде лежали мёртвые солдаты. Чуть дальше всё ещё продолжалась активная перестрелка. Мужчины и женщины в этом последнем очаге сопротивления безуспешно пытались отбить атаку гвардейцев.

По щекам Андрея катились слёзы, он едва мог воспринимать кровавую действительность вокруг. Он медленно шёл вперед, а его взгляд то и дело натыкался на мёртвые тела на полу. Из команды майора Хазен здесь лежала едва ли не целая рота – убитые и умирающие. Андрей знал, что они всё равно возьмут мостик.

Только вот какой ценой?

Прошло ещё почти что десять минут, пока команда «Принца Евгения» не осознала неизбежность поражения и не перестала сопротивляться.

– Не стреляйте! – прокричал чей-то голос, которого Андрей не узнал. Он испуганно сжался, однако секунду спустя заметил, что звуки издавал корабельный динамик с выкрученной до максимума громкостью. – Не стреляйте! – через полминуты треск последних очередей затих.

– Прекратить огонь и ждать моей команды! – приказала майор Хазен по коммуникатору. Оружие её солдат немедленно смолкло, но гвардейцы оставались в напряженном ожидании, пальцы на спусковых крючках. Едва подавленная агрессия ещё не была под контролем.

– Не… – начал голос в динамике, но оборвался и на какой-то момент всех охватила напряженная неуверенность.

– Коммандер, – опять послышалось из динамика, – мы готовы начать переговоры о капитуляции.

– Говорит майор Элизабет Хазен. Генерал Керенский приказал мне взять под контроль «Принца Евгения» и положить конец этому бунту. Мы говорим о безусловной капитуляции. Вы сдаётесь без всяких разговоров и отдаете оружие моим людям. Или вы все умрете.

Эхо генеральского голоса звучало в её словах, придавая им особую силу. Андрей был захвачен их мощью. Что бы ни произошло дальше, она далеко пойдет. О ней будут ещё долго помнить.

Ситуация оставалась напряженной до предела. Корабли снаружи продолжали вести огонь по противнику и Андрей боялся, что бой вот-вот вспыхнет опять. Однако в этот момент какая-то фигура поднялась во весь рост за последней баррикадой, отделявшей гвардейцев Хазен от мостика. Человек носил когда-то блестящую униформу генерал-майора. Правда, сейчас она была измята, разодрана и испачкана в крови, вытекающей из рваной раны на его плече. Он выглядел разбитым, потерянным, с опущенными плечами и взглядом, который он не смел поднять от пола.

Он сдался.

– Я генерал-майор Уилбур Брасо, – представился бунтовщик и, несмотря на то, что его голос ломался, Андрей почувствовал в нем презрение.

– Где адмирал Воток? – спросила Хазен.

– Убит. Как и большинство остальных офицеров штаба «Принца Евгения», – он сделал паузу и его плечи опустились ещё ниже. Как будто он несёт на себе тяжесть всего мира.

– «Принц Евгений» сдается.

8

«Принц Евгений», линкор класса «Техас»

Флотское соединение бунтовщиков

Глубокая Периферия

29 сентября 2785 года

Когда «Принц Евгений» сдался, остальные корабли бунтовщиков также прекратили сопротивление. Менее, чем через 24 часа военно-полевой суд на борту уже был близок к завершению. Зрители медленно возвращались на свои места в поспешно переоборудованном главном трюме боевого корабля. Семеро судей, возглавляемые председателем трибунала генералом Керенским, вернулись, завершив окончательное совещание. Генерал отказался от парадной формы в пользу полевого облачения. Только четыре звезды на погонах позволяли определить его ранг.

Такого процесса я ещё не переживал никогда.

Андрею хотелось попросту провалиться сквозь пол, но он наперекор себе оглядел мужчин и женщин, стоящих в центре трюма. Многие из них были одеты в лохмотья и Андрей видел в их глазах всю палитру человеческих чувств – от слепой паники до покорности судьбе и отстраненности; шок, враждебность и едва сдерживаемую агрессивность. По помещению был расставлен целый батальон космогвардейцев, причем примерно половина солдат занимала позиции на стенах и потолке.

За обвиняемыми в бунте офицерами находилась вторая большая группа, состоявшая из матросов и гражданских, которые в конце концов подняли на «Принце Евгении» восстание против бунтовщиков. Генерал постановил, что эти люди также имеют право принять участие в слушаниях, и никто не посмел ему возразить.

Андрей оглядел и эту группу, страшась столкнуться взглядом с кем-либо из главных обвиняемых. Он обратил внимание на парня и девушку среди членов команды, которые держали друг друга за руки. Разодранные униформы обоих свидетельствовали о последней их попытке привести бунтовщиков в чувство.

Открытая благосклонность этих членов СОЗЛ друг к другу уколола Андрея. Он немедленно подумал о Джес, которая, казалось, преследовала его подобно привидению. Неделями подряд ему удавалось выбрасывать мысли о ней из головы в страхе, что в предстоящих боях её могут убить и он может наткнуться на её труп. Я боюсь увидеть её среди обвиняемых.

Впрочем, несмотря на все старания, за последние часы Андрей не смог отыскать лица Джес в рядах бунтовщиков. Или он просто не видел её трупа, или же она вообще не принимала участия в бунте. Андрей поймал себя на том, что он лихорадочно надеется на последнее, даже если боль от предательства ещё мучила его. Он всё спрашивал себя, испытывала ли она вообще к нему какие-либо чувства.

Андрей прищурился, стараясь разглядеть таблички с именами тех двоих, что держались за руки. Цзэн и Иоргенссон. Дай вам Бог, ребята. Не дайте насилию уничтожить то, что у вас есть. Доверьтесь друг другу.

Почти триста человек. Эта цифра застряла в мозгах у Андрея. В течение часа он пытался выкинуть из головы мысли о предстоящем. На него накатывала тошнота. Может отец в самом деле сделать это? Чувство вины, которое он испытывал, невозможно было описать словами. Однако, когда генерал и офицеры вновь заняли свои места, внимание Андрея вновь переключилось на происходящее в центре зала.

Генерал бросил на ожидающих солдат короткий, тяжёлый взгляд и обернулся к собравшейся толпе. Желудок Андрея взбунтовался, он почувствовал головокружение и стал хватать ртом воздух.

Он это может. И он это сделает. У него нет выбора.

Генерал некоторое время глядел на собравшихся и начал:

– Солдаты. Этот трибунал пришел к заключению, что обвиняемые сознательно, движимые низменными побуждениями, подняли бунт. Далее: они воспротивились прямому приказу, чем поставили под угрозу жизнь своих товарищей, не говоря уже о миллионах гражданских, вверенных нашим заботам.

Генерал сделал паузу. Его взгляды могли, казалось, прожигать дыры в переборках. На искаженное лицо было невозможно глядеть.

Андрею опять захотелось провалиться в тартарары. Он чувствовал, что не в состоянии смириться с этой стороной личности его отца. Словно удар, пришло воспоминание о том, когда он в последний раз видел столько бесчеловечности на таком, казалось бы, цивилизованном лице.

Когда он приказал уничтожить Амариса и весь его род.

Дрожащий маленький мальчик в нем постарался отвести глаза от чудовища, в которое превратился папа. Но разум – мужчина, которого годами старался воспитать его отец – знал, что должно быть сделано для спасения армады Исхода; понимал, что генерал поступал единственно верно, как бы бесчеловечно это ни выглядело.

– Эти предательские преступления, ввиду их тяжести, не могут быть ничем оправданы. Мы отправились в поход в неизвестность. И куда бы мы ни шли, мы должны иметь возможность полностью полагаться на женщин и мужчин в наших рядах. Мы идем туда, куда они не могут идти с нами.

Генерал на мгновение замолчал и оглянулся на остальных судей. Все серьёзно кивали, на лицах – утвердительное выражение, хотя некоторые опустили глаза. Генерал также кивнул, тяжело оперся на стоящую перед ним ораторскую трибуну, и продолжил:

– Все, кто стоят перед этим судом, виновны. Никто из вас не обладает достаточно низким военным званием, чтобы действовать просто по приказу. Никакая степень должностных обязанностей не может освободить вас от личной ответственности. Все вы, каждый из вас точно знал, на что идет. Что означал ваш выбор. Вы знали последствия своих действий.

С этими словами генерал встал и обошел пульт, причем магнитные подошвы его издавали неестественно громкие звуки в окружающей тишине. Андрей краем глаза отметил несколько мимолетных движений. Это гвардейцы взяли оружие наизготовку, когда генерал приблизился к бунтовщикам. Он прошелся вдоль рядов, заглядывая каждому из солдат в лицо. Иногда он останавливался, чтобы подождать, пока стоящий перед ним обвиняемый поднимет взгляд. Всякий раз он кивал. В его глазах было узнавание, однако ни малейшего понимания в них не было.

Словно он выжигает лицо каждого из них в своей душе.

Даже сейчас, перед лицом поражения, и даже перед предателями его дела, генерал доказал, что обладает величием, делающим его тем, кем он был. Андрей метался, раздираемый эмоциями. Отчаяние и уважение.

Наконец, генерал вернулся обратно за пульт. На протяжении нескольких ударов сердца он глядел в пол, потом поднял глаза и заговорил, приковывая взгляды всех присутствующих к себе.

– За ваши предательские действия и за нарушение присяги, которую вы клялись соблюдать, этот суд приговорил вас к смерти. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.

Слова генерала тяжко, угнетающе повисли в воздухе. К изумлению Андрея, из группы бунтовщиков – все званием не ниже майора, из всех родов войск – не последовало ни единого звука. Хотя Андрей и мог видеть во многих глазах, как безнадежность охватывает этих людей, но ни одно слово из тех, которые он ожидал услышать, не было произнесено.

Не владея собой, Андрей шагнул вперед. Осознавая правильность этого страшного решения, он все-таки не мог понять спокойствия, с которым обвиняемые приняли приговор. Сначала они восстают против генерала, а потом подчиняются его решениям так, словно они до сих пор связаны этой униформой. Как будто они продолжают оставаться одними из нас и находятся под его командованием. Да, вот оно.

У Андрея кружилась голова. Они были солдатами Керенского и они знали это. До самой смерти он останется их великим генералом. Они приняли решение и теперь будут нести ответственность за его последствия. Они примут смерть так, как это могут делать лишь солдаты сил обороны Звёздной Лиги – сил обороны Александра Керенского.

Генерал кивнул и в выражении его лица проглядывала некая окончательность. Затем к каждому из приговоренных стали подходить по двое космогвардейцев и выводить их из зала. Это длилось бесконечно долго, но вот ряды бунтовщиков начали редеть. Группа солдат, стоящих против них, постепенно рассасывалась. Минуты сложились в час, а тихое эхо выстрелов все ещё можно было услышать. Андрей плакал и плакал, слёзы собирались в его глазах, тяжелели и катились вниз. Он еле видел.

– Время, – услышал он голос. Андрей попытался узнать говорящего сквозь пелену слёз. Отдаленно знакомое лицо. Майор Дэвенсон, один из ординарцев отца. Андрей деревянно кивнул и, словно марионетка, ведомая на ниточках невидимыми и безжалостными руками к гибели, не имея возможности хоть что-нибудь сделать, последовал за офицером.

Андрей поклялся принять последствия своих действий. У него не было выбора. Словно в трансе, он шел за майором через полкорабля, пока они не подошли к воздушному шлюзу, который обычно использовался ремонтными бригадами, чтобы покинуть судно. Здесь собрались несколько человек: космогвардейцы в чёрно-коричневой униформе, внимательно следящие за одним из последних приговоренных, который стоял между ними. Значит, никакого оружия. Скорее всего, из-за последнего конфуза во время абордажа.

На свинцовых ногах Андрей выступил вперед и поднял взгляд. Он увидел обреченные на смерть глаза на удивление молодого подполковника. Азиатские черты лица демонстрировали кривую улыбку.

– Ага, вы, значит, тот самый, – голос звучал так, словно речь шла о замене вышедшего из строя техника.

– Ут… – начал было Андрей, но оборвался. Он не мог узнать собственого голоса. Так бесчувственно…

– Ут? Весьма странный способ сказать «да», – сказал подполковник и по помещению прокатился смешок. Андрей кивнул, словно понял иронию, но чувства раздирали его.

– Ладно, давайте закругляться. Вам ещё далеко лететь, – продолжил приговоренный почти что скучающим тоном. Андрей пошатнулся. Словно подполковник просил прощения за задержку. Андрей едва не сломался на этом, опасаясь потерять контроль над собой. Он осторожно взглянул на табличку с именем приговоренного. Суркаи.

Я никогда не забуду это имя. Будь что будет – я ещё вспомню его.

Андрей кивнул и подполковник вошел в шлюзовую камеру. Он четко повернулся и отдал честь. Андрей ответил салютом. Его сердце неровно колотилось, словно тяжело поврежденный гироскоп – как будто оно вот-вот вырвется из грудной клетки. Руками, которые он более не ощущал частью своего тела, Андрей затворил внутреннюю дверь шлюза.

Он хотел закрыть глаза, однако почувствовал отвращение к собственной трусости. Он осознанно глядел в лицо наказанию – наказанию их обоих.

Никогда больше. Его кулак ударил по кнопке открытия внешнего люка так сильно, что кости хрустнули и кожа оказалась содрана. Дверь в космос распахнулась. Подполковник Суркаи погиб немедленно.

Прости меня.

9

«Гордость Маккенны», линейный корабль класса «Маккенна»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

31 октября 2785 года

На некотором расстоянии от себя Андрей заметил знакомое лицо – лицо, которому там быть не полагалось. Он возвращался в первую смену с кадетского курса и в коридоре было множество солдат и гражданских. Генерал сдержал свое слово и теперь на борту «Гордости Маккенны» жило гораздо большее количество гражданских. На какой-то момент далеко в толпе, словно факел, сверкнули ярко-рыжие локоны.

– Пожалуйста, пропустите меня, – как заведенный, повторял Андрей в попытке пробиться вперед. Он не думал о хаосе, который оставлял позади себя, и с ещё большим упорством старался продвинуться дальше. – Я должен пройти.

– Эй, мы все должны пройти, – ответил здоровенный парень в комбинезоне. – Дождись своей очереди.

– Вы не понимаете. Мне срочно…

– Ясен пень. Всем срочно.

Андрей снова попытался увидеть в толпе впереди огненные локоны. Поиск не принес результата и Андрей прервал бесполезный разговор с верзилой, ухватив его за плечи и оттолкнувшись от них вверх. Сразу после этого он рванулся вдоль по коридору, огибая головы и сшибая шляпы и фуражки, взлетавшие позади него к потолку. Ему вслед понеслись оскорбления и возмущенные крики, словно порывы ветра, сбивающие с курса его отчаянный полет.

На первом повороте Андрей плавным движением ухватился за специальный держатель и позволил центробежной силе швырнуть себя в угол. Он попытался смягчить разворот, ударив ногой по стене, однако слишком жёстко согнул колено. Столкновение сотрясло его до самого позвоночника. Почти в панике он осматривал коридор перед собой. Вот! На другом конце тоннеля снова мелькнули рыжие локоны.

Мне кажется… Мне… Как она это сделала? Андрей, не мешкая больше ни секунды, подтянул ноги к держателю, оттолкнулся и помчался вперед.

Сопровождаемый криками и проклятиями, он в скором времени покинул главный коридор и в погоне за рыжеволосой углубился в дальние секции корабля. Это должна быть она. И она от него убегает.

Джес.

Несколько минут спустя Андрей завернул в очередной коридор. Здесь никого не было. Он уже хотел повернуть, когда ему в голову пришла новая мысль. Он осторожно добрался до конца коридора и остановился перед дверью каюты.

Нет. Слово не прозвучало достаточно убедительно и было сметено нарастающим возбуждением. Он едва не кинулся прочь, но удержался. Перед его внутренним взором появился человек, погибший от его руки. Со времени бунта так происходило каждый раз, когда он колебался перед принятием нелёгкого решения. И каждый раз это помогало.

Андрей постучал в дверь – сначало осторожно, потом решительней. Боль в костяшках напомнила ему, что в следующий раз хорошо бы использовать другую руку – они ещё не зажили, хотя прошел уже почти месяц.

Удар сердца. Два удара. Три. Дверь отворилась. На Андрея уставилась пара ледяных глаз.

– Брат! Как хорошо, что ты решил заглянуть ко мне. По-моему, это впервые.

Андрей кивнул. Узнав хозяина каюты, он смешался.

– Да, – начал он. – Утвердительно. – Андрей почти инстинктивно воспользовался детской привычкой, чтобы разрядить ситуацию.

– Хм… Ну что, так и будем топтаться у дверей или ты ждёшь особого приглашения войти?

– Николай повернулся и медленно вошел в каюту.

Андрей с некоторым колебанием последовал за ним. Он нетерпеливо обшаривал глазами помещение в поисках признаков присутствия Джес.

Мне что, просто почудилось? Андрей задался вопросом, не становятся ли постепенно кошмары, преследовавшие его с самого начала бунта, явью. Ну здорово. Сначала я, как Николай, не могу уснуть, а теперь я слетаю с катушек.

– А где твои однокаютники? – В попытке успокоиться он задал первый же банальный вопрос, пришедший в голову.

– Их тут нет, – ответил Николай. Вечно это отторжение. Андрей кивнул, хотя ему стало совершенно ясно, что им попросту нечего друг другу сказать.

– Извини, Николай. Мне показалось, что я кое-кого увидел, но похоже, что я ошибся. – Андрей опустил глаза к полу и поскреб бороду, которую совсем недавно начал отращивать.

– Это тебе не к лицу.

Андрей отдернул руку, словно обжегшись.

– Ты хочешь сказать, это не к лицу одному из Керенских, не так ли? – ответил он.

– А разве это не одно и то же?

– Нет. В смысле, да. – Андрей в замешательстве покачал головой. – Похоже, для каждого из нас это имеет иное значение.

– Да неужто?

Андрей поднял руки, гнев грозил переполнить его.

– Извини, Николай, – горько сказал он. – Я не хотел тебе мешать. Я пойду.

– Эээ… Андрей, – ответил Николай и в его голосе прозвучали какие-то непривычные нотки.

– Кого ты увидел? Или показалось, что увидел?

– Никого из тех, кого ты знаешь.

– В самом деле? Как она выглядела? Может, я с ней знаком?

Что тут творится, Николай? Андрей повернулся, почти тронутый неожиданным предложением помощи. Он постарался успокоиться.

– Рыжие волосы. Красивые, бирюзовые глаза. – Андрей скорчил гримасу, словно хотел добавить: «Видишь, ты её не знаешь».

– А, ты имеешь в виду Джес.

Андрей не поразился бы больше, если бы увидел, как у Николая растут рога. Только попытавшись заговорить, он обнаружил, что у него отвисла челюсть. Во рту было сухо, словно в перегоревшей реакторной камере.

– Ты… Ты её знаешь?

– О, мы с Джес знакомы ещё со времен захвата Терры.

Андрей моргнул. Его снова захлестнула боль предательства – открытая рана, которая вряд ли когда-нибудь полностью зарубцуется.

– Она об этом никогда не упоминала.

Николай невинно улыбнулся и уселся на кровать. Пружины отчетливо заскрипели. Идеально сбалансированный маневр. Его брату не понадобились даже руки, чтобы скомпенсировать противодействие микрогравитации.

– Конечно же, нет.

В глазах Андрея потемнело. Чёрные грозовые тучи, собравшиеся над ним с тех пор, как его отец назначил ему наказание за его роль в бунте, казалось, утроились в размерах. И исходили они от его брата.

– Потому что ты ей так приказал, – Андрей ощущал собственные губы безжизненными кусками замороженного мяса.

Николай изумленно поднял брови. Потом он кивнул, словно учитель, слыша слова талантливого ученика.

– Очень хорошо. Ты учишься, хотя и медленно. – Он сделал эффектную паузу. – Итак, ты понял приведенный мною пример?

Андрей со свистом втянул воздух сквозь сцепленные зубы и постарался сдержаться. Его брату нравилось обращаться с окружающими, словно с недоразвитыми. Николай придерживал свои знания до тех пор, пока у собеседника не оставалось иного выхода, кроме как заканчивать недосказанные фразы, словно дрессированная собачонка.

На этот раз не выйдет. Андрей в самом деле научился. Отныне он видел все в новом свете, яснее и отчетливее. И весь ужас бунта вернулся к нему с новой силой – но только теперь он содержал совершенно новый, жуткий компонент.

– Ты послал её ко мне.

– Да.

– Она меня предала.

– Да. – Голос Николая не был ни холодным, ни жёстким – он попросту был.

– И тогда ты явился ко мне… – голос Андрея сорвался. Он не мог этого выговорить. Такого он не ожидал даже от Николая.

– Если бы я тебе сказал, что ты не должен открывать воздушный шлюз, потому что это опасно или может опозорить твое имя, я бы точно знал, что ты это обязательно сделаешь – назло мне! – резко произнес Николай.

Теперь главное было сказано. Слова проникли в сознание Андрея. Они разнесли в клочья все те временные баррикады, которые он вынужден был возвести. Все старания восстановить самооценку оказались тяжким сизифовым трудом. Все насмарку. Расплавлено, словно кусок масла под лучами лазера боевого меха.

– Почему?

– Ой, я тебя умоляю… Ты что, в самом деле ждешь, что я тебе отвечу? До сих пор ты был таким умненьким. Продолжай в том же духе.

Ещё никогда Андрей не был так близок к тому, чтобы подраться со своим братом. Эта невероятная скотина… Но сейчас у Андрея был новый спутник, который ему помогал. Спутник, которого Николай не мог увидеть.

Суркаи.

Андрей ухватился за это имя, словно утопающий, и постарался взять себя в руки. В конце концов, он уже принял на себя самый страшный грех в своей жизни. То, что произошло сейчас, таким образом, могло быть интерпретировано как безвредная вариация главной темы.

Он вспомнил одну из самых любимых цитат из коллекции отца. Пушкин. Ещё один талисман, спасший ему жизнь. «Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись! В день уныния смирись: День веселья, верь, настанет».

И снова открывающаяся за спиной Суркаи дверь в пространство прошла перед его мысленным взором. Его разуму требовалось время, чтобы все осознать.

– Ты знал, что дело идет к бунту. И ты форсировал события. Использовал меня, чтобы привести все в движение.

– Катализ. Как отец говорил.

– Контролируемая ситуация. – Андрей попытался вложить в эту фразу весь свой гнев и разочарование. Ему хотелось уничтожить высокомерие Николая, который полагал, что он знает, как поступать, даже лучше, чем генерал.

Улыбка на холодном лице Николая выглядела не на месте. Полностью под контролем.

– Отец ничего бы не стал предпринимать, если бы не был вынужден к этому. Он бы не принял этого тяжёлого решения. Все бы продолжалось до тех пор, пока не возникло бы сразу несколько мелких восстаний одновременно – или же одно, но куда более масштабное.

Николай пожал плечами, словно он рассказывал какую-нибудь постельную байку за парой пива.

– В этом случае бунт возник в нужное время и в нужном месте – так, что мы смогли проконтролировать развитие событий. И его возникновение послужит примером, который снова сплотит весь флот. Больше восстаний не будет.

– А Джес? – Андрею с большим трудом удалось не договорить фразу до конца.

– Ради Бога, братишка, неужели ты считаешь меня таким уж совершенно бесчувственным? Она мне больше, конечно, не нужна, но это же не значит, что я её убил. Она просто… ну, просто не хочет какое-то время никого видеть.

Андрей стоял перед своим братом, которого больше не узнавал. Он не мог и предположить, что Николай из-за ужасов, которые он пережил во время захвата, изменился до такой степени. Почему этого никто не заметил?

Андрей хотел попросту убраться отсюда. Сбежать. Не от страха, а от разочарования. Размеры преступления Николая грозили накрыть Андрея с головой, но он мысленно цеплялся за свой талисман. Медленно-медленно он отступил к двери, чтобы скрыться.

Решение, принятое генералом, было страшным, но необходимым. Однако то, что сделал его брат…

Судя по всему, в таком варианте развития событий дальнейшие бунты и в самом деле больше не угрожали. В этом Николай был прав. Но у восстания – множество лиц.

– Я бы на это не поставил, Ники, – попрощался Андрей. Он нарочно использовал кличку своего брата, зная, что тот её ненавидит. – Честное слово, я бы на это не поставил.

10

Неподалеку от форта «Брайан-IV», Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

14 января 2788 года

Какофония автопушек оглушила его. Стаи ракет неслись на Андрея, а противоракетная система «Экстерминатора» швыряла им навстречу град шрапнели, из-за чего большая часть ракет взрывалась прежде, чем могла достичь цели. Андрей ожидал нападения, но не рассчитывал, что ни одна ракета не проскочит сквозь заградительный огонь.

Проклятая хреновина классно работает. Он забыл раздражающие часы, когда его техник отлаживал систему ПРО, забыл и соблазн попросту её отключить, чтобы избежать хотя бы опасности перекоса снаряда и последующего взрыва боеприпасов.

Тысяча благодарностей. Я и так уже потерял брони более чем достаточно. Это тяжёлый бой и кто знает – может, эта штука только что спасла мою задницу.

Бойцы находились так близко друг от друга, что места для маневра почти не оставалось. Андрей решительно двинул рычаг управления до упора от себя. Боевой мех рванулся вперед и Андрея вжало в пилотское кресло, причем его голова под тяжестью нейрошлема бесконтрольно заболталась туда-сюда. Он злобно стиснул зубы. Дурацкая идея. Надо запомнить.

Луч большого лазера прошил воздух с хирургической точностью, вскипятил его и расплавил броню на правой руке «Экстерминатора». Расплавленный металл потек вниз, быстро застывая причудливым рельефом. Не обращая внимания на обстрел, Андрей удерживал мех на курсе, выжимая высочайшую скорость. Он развернул корпус, чтобы использовать собственные ракеты. Расстояние было ещё слишком мало для толкового захвата цели, но так его противник, «Гильотина», был вынужден сконцентрироваться на маневре уклонения. Это дало Андрею возможностьзигзагами вывести «Экстерминатора» на удобную позицию.

Единственное преимущество его машины было в гораздо более высоком ускорении и максимальной скорости. Имея противника, безнадёжно перекрывавшего его по вооружению, тоннажу и броне, Андрею приходилось всё время стараться использовать свой единственный козырь. А не то мне крышка. Он потеряет мех, будет отчислен из СОЗЛ и вынужден начать новую жизнь в качестве гражданского. На какой-то момент его одолела неуправляемая дрожь и мех под ним легко завибрировал, когда гироскоп попытался отреагировать на столь неточный мозговой посыл.

Быть отчисленным. Никогда больше не сесть в боевой мех. Этого не должно произойти!

Андрей подавил страх, перенаправив бурлящий в жилах адреналин. Из страха родилась ярость и ему показалось, что и это чувство передалось машине. Он слился с мехом. Немедленно движения «Экстерминатора» стали гораздо более плавными. Машина кинулась в атаку, словно голодный волк. Клювообразный выступающий кокпит рассек потоки воздуха и время, казалось, на доли секунды застыло. Глубоко втягивая воздух, Андрей неосознанно синхронизировал дыхание с равномерными шагами боевого меха.

Воин. Победа.

Уверенность в себе вернулась. Андрей подпустил «Гильотину» поближе, причем противник получил несколько попаданий. Теперь он бросил машину в короткий спринт, огибая небольшой холмик. «Экстерминатор», один из самых быстрых мехов в своей весовой категории, за несколько секунд набрал предельную скорость – почти девяносто километров в час. Укрытие осталось позади.

На расстоянии около пяти километров Андрей мог разглядеть фундамент огромного укрепления, возле которого строился гигантский склад. Предполагалось, что строительство должно быть завершено через шесть месяцев. Строящееся сооружение напоминало скелет динозавра. Андрей не мог отвязаться от мысли, что это – древнее ископаемое, найденное учеными СОЗЛ. Словно они как раз использовали технологии, с помощью которых пытались адаптировать земные формы жизни на пяти планетах Исхода, чтобы пробудить к жизни этого монстра. Шкура из сталебетона, система контроля климата в качестве кровеносной, органы чувств – следящие камеры, инфракрасное излучение и чувствительные к давлению плиты в полу.

И всё это только ради того, чтобы держать людей подальше от этого меха, если я проиграю. А ну, прекрати! Кончай об этом думать! Делай свое дело и все!

Андрей переключил внимание с отдаленной стройки и растущей столицы, видневшейся на горизонте, на бой. Он обнаружил «Гильотину» довольно далеко позади себя – её пилот как раз пытался сесть «Экстерминатору» на хвост. Противник продирался сквозь узкий проход, который Андрей как раз миновал. Он выжал правую педаль и «Экстерминатор» заложил дугу. Андрей подогнал правым джойстиком крестик прицела на цель и система захвата цели замигала золотым цветом. В его ушах подбадривающе прозвучал аккорд «до-мажор», сообщая, что цель захвачена. Он едва не замурлыкал от этого аккорда гимн Звёздной Лиги, когда нажал на гашетку. Четыре средних лазера пробили «Гильотину» сбоку.

Явно не ожидав, что «Экстерминатор» прекратит бегство и вновь нападет, пилот «Гильотины» попытался вывести в положение для стрельбы двуствольную руку своей машины, но время для реакции – даже для поворота торса – было упущено. Лучевые дорожки от лазеров Андрея проехались от бока «Гильотины» до чувствительной задней части. Испаряющаяся броня создала облако тёмного дыма, на мгновение повисшее в воздухе, но быстро унесенное лёгким ветерком.

– Ага! – воодушевленно заорал Андрей, когда смертельно сконцентрированные лучи пробили «Гильотину». Хотя машина, казалось, не получила иных повреждений, для Андрея это не имело значения. Ещё одного такого попадания должно хватить, чтобы влепить несколько ракет ближнего действия в камеру с боеприпасами. Андрей знал, что у «Гильотины» были ячеистые камеры, тем не менее, взрыв стоил бы противнику большей части его боеприпасов. Я уж молчу о жутком шоке от отдачи, которая обрушится на мехвоина на борту после взрыва зарядов внутри машины.

Андрею годился любой способ победить. Ему некого было жалеть.

Поверхность под «Гильотиной» загорелась, когда машина поднялась в воздух на прыжковых дюзах в отчаянной попытке избежать ещё одного залпа «Экстерминатора». Пилот умело повернул корпус в полете и попытался нацелить большой лазер на спину машины Андрея, когда «Экстерминатор» проскочил мимо «Гильотины».

Как в замедленной съемке, Андрей увидел в нижней части экрана кругового обзора ствол тяжёлого орудия, поворачивающийся в его сторону. В панике он нажал до отказа на собственные педали, однако опоздал. Рубпново-красный луч вылетел из оружия противника и в тот момент, когда прыжковые дюзы отрывали «Экстерминатора» от поверхности, выстрел угодил в ранимую заднюю часть его меха. Пара царапин, на этот раз опять обошлось. Пора с этим кончать. Сейчас!

Неуправляемо, словно лавина, «Экстерминатор» валился на землю. При приземлении гигантские ноги вырыли глубокие ямы в грунте. Андрей боролся с управлением, пытаясь совершить на полной скорости головоломный разворот. Гироскоп дико взвыл у него под ногами, пытаясь удержать мех на ногах.

Андрей бежал по все сужающейся спирали вокруг «Гильотины», так что худощавый силуэт «Экстерминатора» создавал противнику дополнительные трудности при прицеливании. Лазерный огонь, горячий, как солнце, раскалил воздух между машинами, но залп «Гильотины» прошел мимо. Приблизившись к своему противнику на тридцать метров, Андрей опять запустил прыжковые дюзы. Воздух нагрелся до состояния плазмы и был выпущен наружу через магнитные заслонки. Машина прянула вверх, словно брошенный человеческой рукой камень.

– Поймал! – завопил Андрей, когда его противник решил развернуть корпус, чтобы выйти на позицию для стрельбы – вместо того, чтобы прыгнуть вслед за ним. Прямиком в ловушку!

Под конец Андрей приблизился к «Гильотине» слева и спереди – его соперник попытался удержать «Экстерминатора» в прицельной рамке, повернув корпус налево. Слишком поздно он заметил, что Андрей вовсе не собирался продолжать полет в том же направлении, что и в начале прыжка. На полпути он снова ударил по педалям и усилил тягу, чтобы с помощью инерции массы изменить траекторию полета. Визг перегруженных дюз звучал так страшно, что Андрей испугался, как бы его маневр в последнюю минуту не сорвался. С трудом контролируемая энергия плазмы обладала такой силой, что могла в доли секунды превратить кабину в печь. В горло Андрея словно вцепились раскаленные пальцы, лёгкие пылали.

Как только «Экстерминатор» оказался прямо над «Гильотиной», Андрей заставил машину вытянуть ноги, ещё раз легко запустил дюзы и развернул торс налево. Потом он ещё раз до упора выжал педаль, вытягивая из дюз последние резервы. В конце концов, Андрей приземлил боевой мех за спиной своего противника, причём чисто смягчил столкновение, согнув ноги машины.

Только сейчас пилот «Гильотины» понял свою ошибку. Едва приземлившись, Андрей выстрелил всеми четырьмя средними лазерами в его правый бок. Остатки брони немедленно испарились и энергия почти беспрепятственно проникла во внутренности меха, продолжая свое разрушительное дело.

Из задней части корпуса «Гильотины» вырвалось почти десятиметровое пламя – это взорвался ракетный запас.

Словно после удара дубиной по затылку, смертельно раненый мех прошёл несколько шагов, пока ещё один мощный взрыв не потряс его – теперь огонь показался и спереди, и сзади. Стальные соединения испарились в доли секунды, когда дьявольская энергия разнесла «Гильотину» изнутри. Вся правая секция корпуса отвалилась и рухнула на землю, а машина повалилась в противоположную сторону.

Коммуникационный экран Андрея засветился, когда включился контроль боя из отдаленного бункера, чтобы прекратить битву. Передний экран также коротко вспыхнул и на какой-то момент сбил Андрея с толку двумя изображениями одной и той же сцены. В конце концов, осталась только одна ясная картинка. Реальность. «Гильотина» вновь стояла перед ним, неповрежденная и свежевыкрашенная. Симулированный огонь на деле не заставил выстрелить ни одно из орудий, а смоделированные компьютером повреждения никогда не существовали в действительно сти.

Победа Андрея, тем не менее, иллюзорной не была. На какой-то момент его с головой захлестнула эйфория. Возвращение в реальность удручало. Словно наркоман, выходящий из-под воздействия дозы. Мордой об землю. Самые тяжёлые тесты ещё впереди.

* * *

– Это было просто здорово! – сказал Уиндхэм, тряся Андрея за плечи. Тот тихо вскрикнул, когда Божий человек угодил точно по тому месту, где ремень безопасности больно врезался в тело после особо удачного выстрела «Гильотины».

– Похоже на то, – ответил Андрей, заранее опасаясь той боли, которая ожидала его завтра. Он уже начал забывать свой успех. За следующий ему придется драться куда тяжелее.

Андрей миновал ангар «Экстерминатора» и вступил на аппельплац. Лёгкий ветерок заставлял покачиваться свисающую с его меха алюминиевую лесенку. Площадка была грязной – сталебетонные плиты должны были привезти только на будущей неделе. Андрей отправился в командный центр, расположенный на другом конце площадки, где его ожидали для «разбора полетов».

– В каком смысле «похоже на то»? Даже Николаю пришлось бы попотеть, чтоб провести такой прыжок, – сказал Уиндхэм, подстраиваясь под строевой шаг Андрея.

От такого сравнения Андрея одновременно бросило в жар и в холод. Может быть, только Николай разделался бы со своим противником за половину того времени, что понадобилось мне.

Уиндхэм обнял друга за плечи, заставил его остановиться и повернул к себе. За прошедшие зимние месяцы его борода выросла ещё больше, так что Уиндхэм выглядел теперь эдаким джентльменом удачи, спустившимся с гор какой-нибудь дикой периферийной планеты, где в промежутках между поисками золота охотился на медведей. В его темных глазах Андрей видел ум и дружбу, которая стала ещё глубже с тех пор, как они годы назад познакомились на «Гордости Маккенны».

– Послушай меня, Андрей. Я многое пережил. Мой старый арк-дивизион… – он замолчал. Тень прошлого надвинулась на его лицо. Во время оккупации Терры его часть была полностью уничтожена войсками Амариса.

Андрей взял Уиндхэма за руку. Тот встрепенулся и извинительно улыбнулся.

– Я вдруг понял, что я уже несколько месяцев не думал о моей старой команде.

– Столько времени прошло? – ответил Андрей, радуясь, что разговор пошел по другой колее.

– Да, похоже. Минуточку, – продолжил Уиндхэм и снова поглядел на Андрея своим странным взглядом. – Не делай этого. Я в самом деле многое повидал и я знаю, что у тебя потрясающие способности. Ты просто ещё молод и у тебя нет боевого опыта.

Андрей стряхнул с плеч руку и снова повернулся к командному центру.

– Это не играет никакой роли. Может быть, я и победил теперь, но завтра – пехотный экзамен.

– Все у тебя получится, – решительно ответил Уиндхэм.

Андрей был очень благодарен другу за то, что он был здесь, с ним, за то, что в его голосе не было и тени сомнения.

– Хорошо тебе говорить, ты уже квалифицирован. Как бы ты себя чувствовал, если бы тебя демобилизовали и пришлось бы работать на гражданке? – Андрей хотел сказать это лёгким тоном, но он ощущал ещё остатки сомнений, которые вполне могли ещё вновь вырасти.

– Ну так я же потратил все свое время на «Маккене» на то, чтобы проникнуть в глубочайшие тайны гидродинамики… какая жалость! – ответил Уиндхэм с наигранной грустью. Оба засмеялись.

Они вместе продолжили путь. Андрей заглянул Уиндхэму в глаза.

– Но с личным оружием… – он оборвался, борясь с собой, чтобы не потерять самообладания при мысли о том, что произошло на «Принце Евгении». Андрей легонько прикусил язык, чтобы отогнать воспоминания.

Со странным выражением лица, однако очень уверенно Уиндхэм ответил:

– У тебя всё получится. Ты пройдёшь этот тест так же, как прошёл сегодняшний. Он знает о моих кошмарах.

– Конечно. Конечно, я его пройду. – Но голос Андрея звучал вовсе не так уверенно.

11

Бар «Холмы Нойбл», Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

14 января 2788 года

Громкие щелчки, с которыми керамика сталкивалась с керамикой, разносились по обширному залу. Андрей повернул голову на звуки. Он прошёл дальше вдоль стойки бара, мимо кухонной двери, которая, казалось, ни на секунду не закрывалась, мимо прохода к туалетам. Наконец, он достиг помещения, из которого доносились резкие звуки – биллиардной.

Как давно Андрей сам играл на биллиарде? Десять лет назад? Почти пятнадцать?

Он заметил группу гражданских – две развлекающиеся женщины, которые, однако, выглядели такими же опустившимися, как и сопровождающие их мужчины. Они пили из больших пивных стаканов, а из их ртов извергался непрерывный поток сигаретного дыма. Обойдя несколько посетителей, Андрей добрался до большого биллиардного стола, покрытого безукоризненным сукном.

Удивительно, как это при четырнадцатичасовом рабочем дне они ещё находят время, чтобы смастерить нормальные биллиардные шары. С другой стороны – если они за минувший год смогли отыскать время устроить бар и сварить пиво, то керамические биллиардные шары в такой обстановке необходимы. Забыть на пару часов тяготы колонизации, прежде чем после пары часов сна опять начнется пахота.

Запах жареного мяса, свежих овощей, кипящего супа, обязательные ароматы пива и виски приветствовали Андрея и вытесняли чужеродные запахи новой родины, приставшие к его одежде. Аромат человеческого кабака, который невозможно спутать ни с каким другим, немедленно напомнил ему далекую Терру Терпкий запах шалфея, пряный и тяжёлый, изгнал последние остатки эдемской пыли из мыслей Андрея и пробудил колоссальный аппетит.

Он прошел ещё дальше в заднюю часть комнаты, мимо нескольких компаний, состоявших как из солдат, так и гражданских, сидевших плечом к плечу, смеявшихся, рассказывавших что-то друг другу и выпивавших. Андрей почувствовал, как при виде этой картины у него в горле запершило. Мы удалились от родных миров почти на две тысячи световых лет, и тем не менее, мы всё ещё настолько человечны – независимо от того, что за солнце светит над нашими головами.

– Андрей, ты не можешь хотя бы на один вечерок попросту отключиться? Расслабься! Поздравляю! – крик Джейсона заставил несколько голов повернуться сторону Андрея. Он заметил несколько доброжелательных лиц с поздравительным выражением, однако и несколько иных, которые, казалось, скрывают мрачные мысли. Неожиданное внимание заставило уши Андрея покраснеть. Так много людей знали его теперь в лицо…

Он приблизился к столу, за которым уже сидели пять человек. Майор Джейсон Эверли, квадратная фигура и тёмные черты лица которого резко контрастировали с весьма дружелюбной натурой, приветствовал его сокрушительным хлопком по плечу и крепким рукопожатием.

– Я поглядел запись твоего боя. Просто классно! Феноменально! – несдерживаемая эйфория майора вызвала улыбку на губах Андрея и вызвала у сидящих за столом согласное бормотание.

– Садись давай, – сказал Джейсон, чей голос звучал непривычно громко. – Сейчас тебе притащат еду.

– Андрей рухнул на деревянную скамью и подвинулся, когда майор освободил ему место. Все присутствующие заулыбались ему.

– Неплохо выполнено, Андрей. Я знал, что ты сможешь это, – сказал Карсон, также сидящий за столом.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Андрей автоматически.

– Ха, здесь ты можешь обходиться без «сэра», Андрей. Это как раз то, что мы так любим тут. Всё остается снаружи, за дверью.

Андрей кивнул, хотя знал, что вряд ли он сможет назвать на «ты» полковника, неважно, сколько раз тот попросит об этом. Как я могу вообще подумать называть члена Звёздного Ордена как-нибудь иначе, чем «сэр»? Он едва не затрясся при мысли о такой фамильярности по отношению к герою СОЗЛ – уж не говоря о том, чтобы называть его своим другом.

Справа от Карсона сидел Уиндхэм, чья неброская повседневная ряса не слишком-то подходила к обстановке бара. Священник приветствовал его дружественной улыбкой, которая одновременно должна была подтвердить то, что Уиндхэм говорил Андрею днем.

Справа от Уиндхэма и, таким образом, ближе всех к Андрею расположился Раймонд Сайнце – и даже он выглядел несколько менее замкнутым, чем при их первой встрече. «Омедето год-займацу» – тихо сказал куритянин.

Андрей хотя и не понимал, что именно означают эти слова, однако мог предположить, что это куритское поздравление.

Нет, теперь больше нет. Он взглянул на Сайнце и тот ответил на взгляд неопределенной улыбкой. Андрей подумал о людях, мимо которых только что прошел, направляясь сюда. Между нами больше нет национальных различий. Мы сейчас все сидим в одной лодке, есть ли у нас выбор или нет. Улыбка Андрея стала немного шире – так, словно он желал убедиться, что Раймонд чувствует себя не в стороне от компании.

– Что будете пить? – скучающий голос прервал разговор. Андрей взглянул вверх и обнаружил молодую женщину, чьё лицо выражало то же самое, что и голос. В руке она держала грязно-зелёный лист бумаги и ручку. Андрей всегда поражался тому, как быстро люди приспособились. Они использовали листы альгены, которые нашли здесь, на Эдеме, чтобы производить собственную бумагу. И самое интересное – каждый делает вид, словно так было всегда.

Громкий щелчок, с которым во рту официантки лопнула жевательная резинка, прервал рассуждения Андрея.

– Извините, – поспешно сказал он. – Мне пива, пожалуйста. Тёмного.

– Ты уже можешь праздновать? – подколол Джейсон, похлопывая Андрея по плечу. Андрей бросил на него кислый взгляд.

– Эй, Джейсон, оставь парня в покое, – вмешался Уиндхэм. – Он только что сдал предпоследний тест. Он просто останется в СОЗЛ.

Все добродушно засмеялись. Когда официантка удалилась, Андрею удалось, наконец, разглядеть последнего человека, женщину, которая во время обмена приветствиями тихонько сидела рядом с Джейсоном. Она была примерно его роста, каштановые волосы её были коротко стрижены. До сих пор она глядела в стол, поигрывая рабочей карточкой в руке.

Подруга полковника? Не стыкуется.

– Карсон, было бы вежливым представить Андрею твою гостью, – взял слово Раймонд. Все присутствующие переводили взгляды с него на женщину, пока она также не подняла взгляд.

Бирюзовые глаза цвета морской волны.

Несмотря на то, что лицо её все ещё казалось Андрею чужим, он увидел именно те глаза, которые, как он думал, навсегда потерял. Их вид все ещё приносил боль, снова закипел гнев. Андрей мог только таращиться на женщину, чувствуя, как в нем поднимается ненависть.

Глаза Джес.

Карсон, только что сделавший приличный глоток из своего стакана, закашлялся и наклонился вперед, чтобы не расплескать напиток на униформу.

– Извини, Андрей, – выдавил он, наконец, из себя. – Это Джилл.

– Привет, – сказала женщина. Воспоминания о событиях, предшествовавших бунту, роились в Андрее. Наперекор боли, которую принесло её предательство, чувство к ней было ещё велико, хотя Андрей никогда не был уверен в нём. Рана была ещё слишком свежа.

– Привет, – прохрипел, наконец, Андрей – пауза, как казалась ему, длилась несколько минут.

– Пожалуйста, – снова прервала официантка и он воспользовался шансом оторвать взгляд от Джес – Джилл. Он взял стакан и сделал огромный глоток, выпив почти всё пиво.

– Эй, полегче, Андрей. Мы все знаем, что с нами может сделать алкоголь, – заметил Джейсон.

Взгляд Андрея переместился влево, прошелся вдоль стола, встречая понимающие улыбки. Его уши всё ещё пылали, однако теперь не от застенчивости. В нем разливалась злость. Пусть думают, что хотят.

– У меня праздник, ты забыл? – с нажимом спросил Андрей, одновременно разыскивая глазами официантку, чтобы заказать себе ещё пива.

– Понятное дело, празднуешь, – включился Уиндхэм.

Андрей едва не ответил резкостью – злость грозила перелиться через край. Но в этот момент принесли еду и он с волчьим аппетитом накинулся не на святого отца, а на тарелку.

Прошло несколько минут, в течении которых все молча ели. С каждым проглоченным куском злость Андрея уходила. Ростбиф в чесночном соусе был почти так же хорош, как тот, что готовила его мать. Через некоторое время он остановил вилку на полпути ко рту, когда его посетила мысль.

Неужели ученые достигли такого успеха в своих попытках приспособить терранские организмы к условиям Эдема? Или его вкусовые нервы успели настолько приспособиться к неуловимой разнице, что разум попросту перестал сравнивать? Андрей пожал плечами. Да какая разница? На вкус, в любом случае, замечательно.

– Как там с работой? – прервал Уиндхэм через несколько минут молчание. Он немного оторвался от лежащей перед ним на столе почти съеденной куриной грудинки и помассировал свой живот так, словно объелся.

Карсон проглотил то, что жевал, и ответил:

– Как обычно, куча всяких дел. Плотина готова наполовину, если время монзунов, как в прошлом году, запоздает… – он пожал плечами, словно остальное было и так понятно. Страшные силы реки Тодон в прошлом году стоили жизни многим гражданским жителям пригородов новой столицы.

– Ты же в последний раз говорил, что вы через месяц закончите?

Карсон засопел, причем звук, который издавало его ящикообразное массивное тело, напоминал звук турбинного вентиля, сбрасывающего пар. Он завозил вилкой по тарелке, словно чертил на ней план строительства.

– Всё к тому и шло. Пока мы три недели назад не поняли, что левый берег в районе закрепления – это просто какой-то проклятый город камнеедов. Весь район изгрызен вдоль и поперек системой тоннелей, вся работа насмарку, несколько месяцев работы. Пришлось начинать всё заново.

– Аыыуа, – заявил Андрей со ртом, полным картофеля. Ему как раз показалось, что он всё-таки почувствовал разницу во вкусе. Чужеродностъ.

– Вот именно. Если генерал даст мне карт-бланш, я прихвачу эту хренову группу инспекторов, которые брали там первые пробы, привяжу их одного к другому и засуну в какой-нибудь из этих тоннелей. Тогда они смогут поближе познакомиться с теми бестиями, которые убили двоих и тяжело ранили семерых моих ребят.

– Полковник, сэр, вы с каждым днем становитесь всё больше похожи на инженера, – губы Джейсона задрожали, хотя он пытался изо всех сил сохранить серьёзную мину.

Карсон бросил на него затравленный взгляд, потом тяжело кивнул.

– Потому что я есть тот, кто я есть. – Он повернулся к Андрею и снова замахал вилкой. – Хорошо подумай об этом, когда будешь завтра сдавать экзамен. То, что ты остаешься в войсках, вовсе не означает, что тебе больше не придется корячиться на восстановительных работах. Может, ты будешь занят где почище, но там ещё столько всякой всячины… – Карсон оборвался, заметив, насколько навязчиво он машет вилкой. Он поскорее подцепил на неё кусок рыбы с тарелки и сунул его в рот.

Секунду Андрей зачарованно наблюдал, как маленькая белая эдемская рыбка – Тилбу? Не помню, – исчезает во рту Карсона. Как долго он сам ещё будет бояться есть планетарную фауну?

Андрей принял у официантки ещё один стакан пива и отпил небольшой глоток – что бы он ни говорил другим, напиваться он не собирался. Теперь он сам задал полковнику вопрос:

– Как долго ещё продлятся тесты?

Так же, как и другие флотские кадеты с испытательным сроком, Андрей был одним из последних в списке тестируемых. И всё же, ему хотелось знать, как скоро он может рассчитывать на результат.

– Почти закончены. Может, ещё недели три, зависит от обстоятельств.

– Значит, генерал уже решил, когда мы выступаем, чтобы исследовать ближайшее звёздное скопление? – Андрей уже пытался задать этот вопрос отцу, но в ответ получил лишь молчание. Теперь он попытался спросить об этом как бы между прочим, однако смог лишь частично скрыть свое возбуждение. Если у него завтра получится – нет, невероятно – то он надеялся, что охрана экспедиционного флота окажется интереснее постройки какой-нибудь плотины. Или строительство здания. Или лесопосадка. В любом случае, интереснее любого дела, которое приходилось делать в течение года после приземления.

Карсон прищурил глаза, словно точно знал, чего от него хочет добиться Андрей.

– А что, если ты завтра сдашь, но твои результаты будут недостаточно хороши, чтобы не отправиться в Академию? Если ты не попадешь в первые двадцать процентов, то пару лет тебе придется исследовать письменный стол.

Можно подумать, что полковнику надо было объяснять то, что знал любой кандидат. Как будто Николай не рассказал обо всем нудно и подробно, как только узнал, что уж он-то в любом случае попадает в эти самые двадцать процентов. Специально передал видеопосланием. Даже не удосужился явиться лично.

– Я знаю. Просто немножко любопытно.

Карсон пару секунд задумчиво глядел на Андрея, потом улыбнулся:

– Я понимаю, сынок, но я этого и сам не знаю. Когда генерал решит, он нам сам всё расскажет.

– Но ведь мы же получим свой шанс полететь, правда? Он может посылать нас по очереди. Или как-нибудь ещё в том же духе, – слабо пробормотал Андрей, не желая расстаться с надеждой. Ему не хотелось оставаться здесь и координировать работу гражданских. Андрей попытался выкинуть из головы мысли о завтрашнем экзамене. Хуже не бывает, по крайней мере, для него.

На долю секунды глаза Карсона метнулись в сторону Джилл, потом он снова взглянул на Андрея.

– Ещё раз, Андрей: я не могу тебе ничего сказать. Давай просто подождем и сами всё узнаем.

Я что, что-то пропустил? Андрей исподтишка глянул на Джилл, стараясь не таращиться на неё – ему следовало бы лучше её игнорировать, не давая повод кипящей в нем злости выплеснуться наружу. Ему показалось, что она смешалась и опустила взгляд. Как будто старается спрятаться.

Андрей сложил вместе все впечатления и решил, что он идиот. Независимо от его злости, большую часть которой заслужил Николай, он не имел права с ней так обращаться. Ни в малейшей степени.

– Извини, Джилл. Я придурок.

Джилл подняла глаза и Андрей заметил в них тень, которой не было раньше. Он опять молча обругал себя неуклюжим бегемотом.

– Всё в порядке. Ты не забыл? Всё остается за дверью, – её голос звучал почти убедительно.

– Я знаю, но всё-таки. Я не должен был… Она оборвала его быстрым движением руки.

– Всё, кончай. Не все могут сдать тесты. Я провалилась. Даже в Академию не попала. И хватит об этом.

– Что… – опять начал Андрей, но продолжить не смог.

– Друг мой, мне кажется, самое время для тактического отступления, – тихий голос Раймонда заставил Андрея во второй раз за этот вечер смешаться. Джейсон отвесил ему незаметно под столом пинка, а Уиндхэм закатил глаза.

– Тебе бы не мешало быть с ней поприветливее, – рыкнул Карсон, причем в голосе его послышались полковничьи командные нотки, которых Андрей не ожидал услышать в баре. – Она из моего старого боевого отделения и она всегда будет его частью, – сказал он, глядя на Джилл и давая ей почувствовать свою поддержку.

Её глаза увлажнились, но она кивнула. Голова Джилл опустилась вниз, потом она подняла взгляд и глянула на Андрея. На какой-то момент он задохнулся от той фанатичной преданности, которая горела в её глазах. Андрей не мог отделаться от ощущения, что уже где-то переживал подобную сцену. Совсем другой человек, который так же принял решение следовать долгу, хотя его собственные желания не могли быть более иными. Этому другому человеку Андрей также глядел прямо в глаза. Сквозь бронестекло шлюзовой камеры.

– Во время Исхода я завершила обучение на инженера, – сказала Джилл почти обычным голосом и вернула Андрея обратно к действительности. – Они говорят, из меня может получиться хороший учитель.

– Правда? – спросил Джейсон. – Они перебрасывают тебя на другую планету или ты будешь преподавать в университете Новой Москвы?

– В университете.

– Здорово! Я тебя познакомлю со своим братом. Его отчислили из двадцать шестого механизированного.

Беседа продолжалась в том же духе, но Андрей от неё отстранился: частично из-за своей неуклюжести, частично из-за того, что ему хотелось немного подумать. В глазах Джилл он увидел готовность делать то, что от неё потребуют делать.

И страдание.

Конечно же, генерал вынужден был демобилизовать примерно три четверти военных. Рабочие руки требовались в гражданском секторе – на стройках Звёздной Лиги в изгнании. Тяжёлые тесты, которые должны были пройти солдаты всех рангов и званий, были лишь средством для этого. И всё-таки, вряд ли все демобилизованные мужчины и женщины могли так покориться судьбе, как Джилл. Найдут ли они все своё новое место в жизни? В число тех, кого уволили из армии, входили даже седые ветераны, служившие генералу более сорока лет. Смогут ли они привыкнуть?

Андрей не мог дать исчерпывающий ответ на этот вопрос. Но ему и не хотелось найти ответ. Он перенёс уже достаточно боли и был не очень-то уверен, не разрушит ли ещё одна встреча с Джилл карточный домик по имени Андрей.

12

Двести километров севернее Новой Москвы

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

16 января 2788 года

За его спиной грохот шагов звучал, как барабаны в ритме самбы – это преследующая стая неуклонно приближалась к Андрею. Он соскользнул с дерева, на котором сидел – винтовка сильно мешала. Пригнувшись, он метнулся к очередной группе кустов, приближаясь к цели.

За день Андрею удалось забыть, что он находится на чужой, недавно заселенной планете. Однако ночью, особенно здесь, неподалеку от границы так называемого Освоенного пояса, вся атмосфера ощущалась ещё более чужеродной, чем когда-либо. Запахи, которые нос не мог определить, витали в воздухе. Загадочно мигающие огоньки подсвечивали тут и там тьму – и ни один человек не мог бы сказать, что за существа излучали этот свет. По смутным очертаниям Андрей мог сказать, что это не были ни жуки, ни птицы. Собственно, эти создания вообще не были похожи ни на что, виденное им до сих пор. Они беспрестанно излучали сбивающие с толку блики, оставлявшие на сетчатке глаз быстро исчезающие пятна.

Андрей пребывал в напряжении, его руки слегка дрожали.

Внезапно он услышал на небольшом расстоянии от себя шорох и замер. Хотя это, вообще-то, было запрещено – Андрей и его однокашники были, в конце концов, всего лишь кандидатами в кадеты – их подготовительный класс за последнюю неделю предпринял несколько «прогулок», чтобы по-быстрому научиться азам пехотной и командной тактики. Сейчас Андрею это помогло. Вместо того, чтобы кинуться на землю, что не только наделало бы шуму, но и на время повредило бы собственной способности слышать, он просто застыл на месте. Сконцентрировавшись на окружающем пространстве, он попытался определить источник шороха.

Небольшой кустарник, расположенный поблизости от него, мог скрыть разве что эдемского бобра. Оттуда, может быть? В темноте он мог разглядеть разве что неясные тени – ещё несколько кустов, к которым он стремился.

Андрей продолжал ждать, одновременно пытаясь размеренно дышать и расслабить мускулы, чтобы избежать судороги. Ночь пела свою монотонную песню: шумели деревья, микроскопические лапки и челюсти насекомых создавали постоянный, нереальный шорох, лёгкий бриз в траве, расстилавшейся вокруг Андрея.

Так близко. Мне нельзя сейчас останавливаться. После высадки с вертолета у Андрея был ровно час, чтобы убежать. Потом по пятам за ним отправилась команда охотников. Он пробежал почти двадцать километров, большую часть времени – в темноте, причём несколько раз обходил засады. Теперь Андрей был близок к цели.

Он мысленно восстановил голокарту в памяти, медленно кивнул. Осталась только та просека впереди. Меньше ста метров.

Хотя его мускулы буквально умоляли его рвануться, очертя голову, вперед, Андрей ещё минут пять оставался на месте, стараясь слиться с ландшафтом. Он попытался представить себя единым целым с кустом и чужой, многолиственной травой под ногами. Он даже немножко покачивался от ветра, чтобы не оставаться заметно неподвижным.

В конце концов, когда Андрею показалось, что он сейчас завопит от сплошного бездействия, а тьма и окружающая природа полностью объяли его, он медленно и осторожно сдвинулся с места. Он переставлял ноги так легко, словно пытался подкрасться к одной из лошадей, недавно адаптированных учеными к местным условиям.

Ничего не произошло. С ухмылкой Андрей сориентировался и, уверенный в себе, ускорил шаги. Цели определены, задачи поставлены – за работу, товарищи!

В следующий момент – между двумя шагами – перед ним возникла тень. Инстинкты, вымуштрованные годами, потраченными по настоянию матери на обучение самообороне, пробудились к жизни и он немедленно рванулся вперед. После нескольких шагов он изменил направление и побежал дальше, выставив перед собой винтовку – не стрелять, а отводить в стороны нависающие над тропой ветви. Ни звука не было слышно, когда тень припала на колено, в то время как Андрей пробежал мимо ещё одного человека, который пытался перерезать ему дорогу.

Нет. Не сейчас, когда до цели так близко!

С трех различных направлений в Андрея очень больно попали несколько выстрелов. Он затормозил, споткнувшись, и стал себя осматривать. По его маскировочному комбинезону стекали вниз зеленоватые потеки из попавших в него баллонов с краской. Они недвусмысленно указывали на его нынешнее состояние: «убит при исполнении».

Я не понимаю. Так близко. Так, чёрт побери, близко! Почему? Этот вопрос звенел в голове Андрея, когда он оглядывал своих преследователей. Вокруг него из тени выныривали все новые тёмные фигуры и направлялись к своей «мёртвой» цели. Андрей проиграл.

* * *

– Ты пробежал довольно прилично, Андрей – сказал полковник Карсон. В его голосе звучало тепло, но Андрей отказывался воспринимать это.

Они стояли в небольшой командирской палатке, которая была поставлена специально для того, чтобы проводить «разбор полетов» с кандидатами – Андрею предстояло теперь истачивать зубы о собственное поражение. Он снова и снова переживал последние часы – все ловушки, которые обошел, все ситуации, когда его чуть не поймали.

Было бы лучше провалиться в самом начале, чем так близко от цели. Андрей буравил взглядом стенку палатки и пытался поджечь им тонкую синтетику, из которой та была сделана.

Наступила тишина, прерываемая лишь шелестом просматриваемых Карсоном документов. Результаты тестов Андрея. Мое позорище.

Он знал, что как минимум половина этих бумаг повествовала о его самой большой слабости. У меня было оружие в руках – причём всего лишь игрушечное оружие! И всё равно, в решающие моменты я даже не думал его использовать! Он мог вывести из строя половину патрулей, пока они на него охотились, но каждый раз он избегал стрельбы.

Однако что Андрея в самом деле злило до безумия – так это то, что он знал: экзаменаторы знали о его слабости и построили тест именно на этом. Тот факт, что все офицеры и кандидаты при прохождении тестов сталкивались именно с теми ситуациями, в которых должны были преодолевать свои слабые стороны, его не слишком утешал.

Они могли меня завалить ещё в тот момент, когда я выскочил из укрытия. Но им надо было видеть, как я отреагирую. Смогу ли я преодолеть свое отторжение личного оружия. Андрею хотелось заорать на самого себя. Всё наигранное безразличие, все – пусть и умные – игры в адвоката дьявола, все было сметено страхом, который Андрей пытался объяснить глупостью.

Карсон прокашлялся, прервав невесёлые раздумья Андрея.

– Вообще-то я не могу говорить о результатах других кандидатов, но могу тебе сказать – ты прошел гораздо дальше большинства из них.

Но недостаточно далеко.

– Ты прошел даже дальше некоторых, кто служил в моей части. – Этот странноватый юмор почти заставил Андрея улыбнуться, но броня злости и разочарования от поражения оставалась по-прежнему непробиваемой.

– Андрей, ты должен быть удовлетворен своими результатами. Ты никогда не был формально зачислен в одну из академий СОЗЛ, при этом по сравнению со всеми остальными у тебя замечательные показатели. – Полковник ерзал на своем стуле так, что тот скрипел.

– Андрей.

Хотя полковник не повысил голоса, Андрей немедленно посмотрел ему в лицо – одна из этих интонаций. Лицо полковника было серьёзным, но дружелюбным.

– Почти что в первые двадцать процентов – и это без военного образования. Кроме того, у тебя хорошие отзывы в категории «Общие навыки» – именно то, что генерал требует от людей СОЗЛ в изгнании. Что с того, что ты проскочил мимо этой двадцатипроцентной отметки? Ты попал в первые двадцать пять – а значит, разрешение поступить в Академию у тебя в кармане.

А у Николая получилось. Осознание этого факта горело в Андрее, как уголек, лежащий на ладони. Его братец никогда не даст ему об этом забыть.

В глазах Карсона плеснуло раздражение и голос его больше не звучал доверительно. Теперь они снова стали полковником и лейтенантом.

– Я не затем тут сижу, чтобы тебя утешать, и я терпеть не могу, когда кто-то сам себя жалеет. Ты сделал большое дело и если ты этого не в состоянии понять, если ты вечно должен сравнивать себя с… другими, я тебе помочь ничем не могу. У тебя большие задатки. Я надеюсь, ты это когда-нибудь поймешь.

Андрей не пропустил мимо ушей запинку в речи полковника. И он отлично знал, что тот, собственно, хотел сказать.

Николай.

Снова накатила боль, словно от открытой раны, которая никак не желала затягиваться. Что делает мой брат. Андрей не видел Николая почти шесть месяцев, однако его присутствие тащилось за ним, как тень – приклеенная к нему, неразлучная тень.

Какое-то мгновение он хотел бросить в лицо полковнику яростное «Нет!». Он почти готов был выкрикнуть, что СОЗЛ ему совершенно неинтересны. Эти слова повисли на кончике языка, рот Андрея открылся и лёгкие набрали воздух, чтобы сказать полковнику и своему отцу – и прежде всего Николаю – куда именно они могут засунуть свои драгоценные СОЗЛ.

– Благодарю вас, полковник. Я рад попасть в Академию.

И снова его дикую ярость задушила мысль о человеке, умершем от его руки. Он должен прекратить это – словно посадочный корабль, который не в состоянии бороться с гравитацией, заходя на посадку. Слишком большая тяжесть, слишком много ответственности, которую Андрей сам взвалил на себя – всё это неуклонно тащило его назад. Только вот куда?

Слишком много злости. На других. На себя. Я должен победить свои страхи, даже если это меня прикончит.

Что именно за страхи он имел в виду, он не мог сказать и сам.

13

Нейрологическая клиника Шмитта, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

9 ноября 2790 года

Вертолет подпрыгнул и пилот захватывающим дух разворотом вернул его на курс. Андрей, не слишком доверявший ремню безопасности – особенно, если команда «забыла» захлопнуть дверцу – судорожно ухватился за спинку переднего сиденья. Он чертыхнулся, когда ветер, продувавший кабину, вырвал из его рук одну из белых академических перчаток и выбросил её вниз, на растущий не по дням, а по часам город.

– Весьма сожалею, кадет.

Сожаления в голосе пилота не было слышно. Андрей не ответил.

Это должно было случиться обязательно сегодня, правда ведь, Николай?

Маленький вертолет пересёк воздушное пространство, которое обычно было зарезервировано для развивающейся авиапромышленности, и рванулся в сторону больницы. Пока Андрей пытался поудобнее устроиться на своем сиденье, он мельком успел оглядеть панораму с высоты.

С почти что волнующей точностью Новая Москва расширяла свои границы в форме огромного колеса, расположенного вокруг правительственного здания в центре. Отсюда, из центра города с ещё недостроенными автостоянками, восемь широких улиц вели к окраинам. Вдвое больше транспортных колец, расширяющихся в наружную сторону, проходили по городу концентрическими кругами, прерываемыми лишь въездами и съездами. Два городских шоссе, по постройке которых на окраинах велись работы, разделяли город на три примерно одинаковые части. Городские постройки то и дело прерывались зелёными секторами. В общей сложности в Новой Москве сейчас жили примерно 250 тысяч человек.

Слева от него, северо-восточнее городского центра, Андрей мог разглядеть промышленный район с гигантскими сборочными цехами. Фабричные трубы, возвышавшиеся над всеми остальными зданиями, выбрасывали клубы дыма и пара, громоздившиеся на почти что двухкилометровую высоту, словно стараясь покинуть Эдем. На юго-востоке находился деловой центр.

Военная академия и тренировочные площадки расположились на западе до самого горизонта. Там же были строительные площадки фортов Брайана, которые позже должны были защищать город. В остальных районах преобладали жилые блоки. Если Андрей переводил взгляд с одного дома на другой, ему трудно было их отличить. Внешнее сходство было следствием скорости, с которой они возводились. Блочные дома, кое-где целые районы, разползались, словно быстрорастущие грибы, по всем новоосвоенным земельным участкам. Бесконечная серость, лишь кое-где прерываемая мягкими зелеными и голубыми тонами, местами – чужеродно выглядящими черепичными крышами, выжженными из эдемской глины.

Если бы не необходимость создать жилье для стольких людей, если бы не бесконечная работа, которую этим людям предстояло ещё выполнить, если они хотели освоить враждебный мир их новой Звёздной Лиги, этот вид бы расстроил Андрея.

Вертолет начал снижаться. Когда они зависли над посадочной площадкой, винты завертелись медленней. Андрей провел кончиком языка по губам, словно хотел слизнуть крошки замечательного пирога, от которого его оторвали. Именно такой, как я люблю. И, как многое в его жизни из того, что он любил, этот пирог оказался для него недоступен.

– Подождите ещё немного, кадет, – сказал пилот.

– А что мне ещё остается? – Андрей попытался сказать это безразлично, однако прикусил язык.

– Ивправду, ничего.

Тон пилота заставил Андрея ухмыльнуться. Ты, похоже, имеешь в виду, что моей смелости хватает только на то, чтобы прикусить себе язык.

Через несколько минут пилот получил разрешение на посадку и неспешно стал снижаться. Выскочила лесенка и вертолет элегантно приземлился на крышу клиники.

– Спасибо, счастливого полета, – пробормотал Андрей, отцепил ремень и выскочил из машины прежде, чем смог услышать ответ. Ещё раньше, чем он удалился от посадочной площадки хотя бы на пять метров, пилот рванул вертолет вверх. Воздушный удар рванул одежду и толкнул его самого вперед – небольшой совет пилота поработать над манерами. Не оборачиваясь, Андрей открыл дверь и стал спускаться по лестнице.

Контраст с ярким, безоблачным днем снаружи не мог быть более впечатляющим. Внутри здания обстановка бросала в искусственном свете в разные стороны стыдливые тени. Каждый закуток, казалось, скрывал какие-то тайны. За каждой дверью – враг.

Андрей ненавидел больницы. Он ненавидел их со времен оккупации Терры войсками Ама-риса – со времен, полных крови и смерти. Похоже, смерть любила также и новоосвоенный мир Эдема. Внеземные микробы, опасная работа, дикая флора и фауна, которая в худшем случае расценивала людей, как пищу, вирусные заболевания, возникающие из ничего и взрывавшиеся эпидемиями, в общем – колонисты платили за каждый день страшную цену. Когда Андрей приблизился к комнате, где лежал его брат, ему пришел в голову вопрос: а не стоило бы надеть защитную маску?

Он бы счёл это слабостью. Андрей ухватился за ручку куда сильнее, чем это было необходимо, и открыл дверь.

Я что, ошибся комнатой? Почти полностью затемненное помещение заставило Андрея затаить дыхание – он ожидал увидеть больше признаков присутствия своего брата. В единственной кровати, которую он заметил в центре комнаты – почти невидимый отблеск простыней, за которыми притаилась смерть, чтобы забрать с собой умирающего – со стонами двигалось тело. Медицинская аппаратура гудела, попискивала и вибрировала в отчаянных усилиях отогнать смерть от больного. Андрей немедленно ощутил носом типичный запах больницы, наполненный дезинфекторами и медикаментами. Он почувствовал себя опустошенным.

Брат.

С каждым моментом темнота рассеивалась, пока глаза Андрея привыкали к скудному освещению – он обнаружил ещё одного посетителя. В углу, опершись на стену так, словно лишь она одна ещё держала его в вертикальном положении, стоял генерал.

– Сэр! – отчеканил Андрей, вытянулся по стойке «смирно» и отдал салют. Секунды улетали в ритме пипикания аппарата искусственного сердца-почки, в такт с искусственно поддерживаемым пульсом. Господи, до чего медленно. Андрей подождал, пока тени не отступили ещё немного. Только тогда он увидел, что у отца закрыты глаза.

Он что, спит? Стоя? Он хотел что-то сказать, но промедлил. Преподаватели в Академии с большим трудом отучили его от таких нарушений протокола. Наконец, когда он был уже почти не в силах сдержаться, генерал опередил его ответом:

– Андрей. – Слово выползло из его бессильных губ, растянулось, сломалось и оставило внутри Андрея пустоту, глубже и больнее которой попросту ничего не могло быть.

Воображаемые остатки глазури с пирога, казалось, жгли губы. Сладкое послевкусие вызывало головокружение и заставляло бурлить желудок. Ничего. Никаких «здравствуй», никакой радости, даже злости никакой. Просто… ничего.

– Сэр! – отчеканил он во второй раз. Он не знал, что делать, так что предпочел использовать схему поведения, вбитую ему в голову в Академии. Вдруг ему показалось, что темнота в комнате как-то связана с той пропастью, над которой балансировал он сам – ему грозило бесконечное падение в ничто.

Сухо, словно умершие листья, влекомые ветром над мертвой землей, шелестели кроватные пружины. Тихий стон, исходящий, казалось, от самых врат Преисподней, прозвучал в комнате. Несмотря на то, что этот замученный звук исторгся из перегруженных лёгких, он заполнил собой всю тишину. Их взгляды устремились к кровати. Они ждали, затаив дыхание. Медицинская аппаратура продолжала невозмутимо сообщать о постоянном, хотя и ослабленном пульсе. Кризис ещё не наступил. Тем не менее, оба могли чувствовать – смерть бродит сегодня где-то неподалеку, затеняя комнату предчувствием.

– Ты пришел, – нарушил тишину генерал. Андрей промедлил с ответом, не в силах оторвать взгляд от этой борьбы со смертью, проходящей перед ним словно в замедленной съемке.

– Конечно, сэр.

– В этих стенах ты можешь отказаться от «сэра». Это здесь неуместно.

Чувствуя пробуждение адвоката дьявола, Андрей так сильно прикусил язык, что тот едва не закровоточил. Он хотел едко ответить отцу, что его, Александра Керенского, никто не освобождал от генеральских обязанностей – но его испугал сердитый взрыв чувств отца.

Это здесь неуместно. Совершенно. Вы оба в последнее время не присылали мне паршивого письмишка, никаких «привет» или «как дела», как это делали раньше. А теперь вдруг вот это. Похоже, ты не можешь пережить, что ты вдруг оказался не в центре внимания, Николай. Что, твоего собственного днярожденияуже недостаточно? Он повесил голову, пристыженный, но тем не менее, не в состоянии преодолеть свои мысли.

– Когда это произошло? – Андрей попробовал снова в надежде, что беседа поможет преодолеть растущую пропасть между ним и его отцом.

– Трое суток назад, как мне сказали. Андрей пораженно расширил глаза:

– Так неожиданно?

– Со многими все получилось ещё быстрее.

В помещении опять наступила тишина и Андрей стал лихорадочно рассуждать, что ему ещё сказать. Он отвел взгляд от инвалида, которого был совершенно не в состоянии воспринимать как брата, и посмотрел на генерала.

– Мама здесь была? – Андрей ещё в детстве привык проводить долгие отрезки времени без матери. Он, так же, как и Николай, не имели с ней много общего со времен оккупации Терры. Но она просто должна была появиться – или не должна?

– Она придет. – В голосе генерала не было уверенности в этом.

Хотя их отношения всегда были сложными, колебания вождя всех СОЗЛ наполнили Андрея непривычным страхом. Он сделал пару шагов навстречу генералу и лёгкие звуки от парадных ботинок прозвучали в царящей кладбищенской атмосфере, как винтовочные выстрелы.

– Отец, что говорят врачи?

– То же, что они всегда говорят, – только теперь генерал поднял голову, чтобы взглянуть на Андрея. Глядя в пустоту в глазах отца, тот едва не шагнул назад.

– У них нет ни малейшего представления о причинах болезни, не говоря уже о том, как остановить процесс. Ему придется просто справляться самому. Выживает примерно четверть.

Андрею снова показалось, что в помещении стало темнее. Они оба знали: почти все, кого свалила эта болезнь и кто пережил её, получили неизлечимые мозговые травмы. Андрей задрожал. Злость, горечь, отчаяние. Все эти чувства он мог понять, ощутить. Но НЕЧТО заставляло его нервничать.

– Как твоя учёба?

Андрею сначала показалось, что он ослышался. Отец спрашивает о моей учёбе? О моей жизни?

– Все прекрасно, сэр.

– Да забудь ты, наконец, это «сэр»!

Большая часть помещения все ещё была затемнена, так что разглядеть было можно мало что. Тем не менее, Андрею показалось, что он увидел, как на долю секунды черты отцовского лица отразили улыбку. Нет. Этого не может быть.

– Извини, отец.

– Так как учёба?

– Хорошо, сэ… папа.

– Я слышал, ты попал в сборную по стрельбе.

– Утвердительно. Как раз вовремя, чтобы поучаствовать в следующем месяце в матче против Академии Цирцеи.

– Неплохо.

Андрея охватила растерянность. Нереальность ситуации сбила его с толку. Мучитель Андрея – мой брат – лежал при смерти, а его отец, который долгое время едва перемолвился с ним парой слов, болтал с ним об обучении и о жизни. Андрей задавался вопросом, не попал ли он через эту дверь в какой-то другой, альтернативный мир, в котором Николай не управлял его поступками, а отец заботился о своем младшем сыне.

– Значит, подождём, – Андрей не мог больше выдержать тишины.

– Разве это не то, что мы делаем всегда? Ждём, потому что так надо. Ждём, потому что имеющиеся у нас возможности выбора таковыми вовсе не являются – пока выбор не будет сделан за нас, а тогда – по мере сил реагируем?

Впервые голос генерала окрасили эмоции. Что-то было, но Андрей не мог это «что-то» ухватить. В словах генерала блуждали переживания последних четырёх лет – и ещё нечто. Все это время лидер СОЗЛ пытался делать лучшее в страшнейших ситуациях. Кто бы смог в таких условиях отыскать время для предусмотрительных действий?

Будет ли он всегда обвинять себя в смерти Саймона Камерона? В крахе Звёздной Лиги? Будет ли он до самого конца видеть виноватого только в себе? Андрей отвернулся. Чувство пустоты заполонило его окончательно.

Стану ли я тоже всегда обвинять только себя? Любой ответ на этот вопрос глотала пустота.

Андрей медленно повернулся опять к кровати. Он вдруг понял, что проклятие Керенских никоим образом не задело его брата. Николай принимал решения и действовал, казалось, совершенно не опасаясь последствий. Андрей едва не захихикал в истерике, осознав это. Человек, который готов действовать без малейших угрызений совести, стит на пороге смерти, а мы, на ком последствия любых действий висят, как свинцовые гири, должны жить дальше.

Что касается этого, то Андрей даже в какой-то мере завидовал своему брату.

14

Военная академия Эдема, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

1 июля 2792 года

Толпа нетерпеливо ожидала. Лёгкий ветер дул над огромным стадионом, принося с собой городские запахи, давая легкую прохладу множеству людей, стоящих под палящим солнцем. Андрей оглядывал бесконечные, переполненные ряды скамей на трибунах стадиона.

Похоже, не меньше сотни тысяч человек. Треть населения города! Он покачал головой, представив себе, что целые районы Новой Москвы опустели. Потом он снова начал воспринимать окружающее и сделал усилие над собой, чтобы не потерять воинской выправки.

Наконец, прежде чем волнение публики перехлестнуло через край, генерал направился к трибуне, возведенной на возвышении в южной части стадиона. Несмотря на свои девяносто два года, генерал двигался с исполненным силы достоинством, облекающим его лучше, чем блестящая парадная униформа СОЗЛ – почти физически ощущаемое присутствие, заставляющее все глаза устремиться к нему. Добравшись до пульта, он оперся на него обеими руками и оглядел собравшихся. На каждого из выстроившихся перед ним кадетов он взглянул отдельно – его глаза задерживались достаточно долго даже на тех, кто стоял в задних рядах, отдавая дань уважения каждому из них.

Андрей едва мог дождаться, когда взгляд генерала упадет на него. Взгляд его отца. Смотрел ли он на меня дольше, чем на других? Или я для него – такой же обычный кадет, как все остальные? Один из миллионов сыновей? Казалось, пропасть между ними всё увеличивалась.

Хотя генерал по-прежнему сохранял выправку гораздо более молодого человека, черты его лица отражали заботы и тревоги целой человеческой жизни. Резкие морщины на лбу и едва видные мешки под глазами говорили сами за себя. Тем не менее, яркие голубые глаза по-прежнему излучали невероятную мощь – силу, которая превращала генерала для многих колонистов в мистическую фигуру.

Андрею вспомнилось множество разговоров, восхищение, с которым другие кадеты говорили о генерале. Он попытался задвинуть эти воспоминания подальше в угол сознания.

Всего лишь генерал. Всего лишь мой отец. Как всегда, это не помогло.

Тишина длилась почти полных пять минут – пауза, которую вместе с оратором «держали» и зрители, затаив дыхание и оставаясь стоять по стойке «смирно». Но вот генерал заговорил.

– Кадеты. Сегодня вы становитесь наследниками давней, полной чести и достоинства традиции. Эта традиция была основана в 2571 году торжественным провозглашением Звёздной Лиги и прокламацией о создании СОЗЛ, которые были призваны защищать Лигу на протяжении столетий. И в то же время вы выступаете сегодня в путешествие в неизвестность. Вы – наше будущее: лидеры, призванные вести нас на исходе столетия в новое время. Вы все должны гордиться этим днем. И жители Новой Москвы могут гордиться не меньше. Сегодня заканчивается целая глава нашей истории. Сегодня мы объявляем всем, что Звёздная Лига в изгнании растет и ширится. Что идеалы, за которые столько наших товарищей отдали свои жизни, не были забыты, но стали реальностью, которая определяет нашу повседневность. Реальность, которую мы каждый день заново формируем для будущего – нашей самоотверженностью и нашим достоинством. Для будущего, которое принадлежит всем нам. – Он сделал паузу и его слова, казалось, на мгновение зависли в воздухе сами по себе, захватывая всех присутствующих здесь, под палящим солнцем.

Даже после стольких лет Андрей восхищался невероятной харизматичностью своего отца. Был ли здесь кто-нибудь, кто сомневался в нем? Верят ли они еще, что генералу до них нет никакого дела? Как они могут оставаться неубежденными теперь?

Генерал наклонился вперед и вся масса ожидающих людей, словно под гипнозом, сделала то же самое. «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». Улыбка промелькнула по лицу Андрея. Снова тот самый Пушкин, да, папа? Если бы отец услыхал о тех всеобъемлющих знаниях по русской военной истории, которые собрал Андрей за множество мучительных учебных часов – он был бы горд за сына.

– Мы вместе начали строить нечто грандиозное, – продолжил генерал. – Но фундамент нашей постройки ещё не тверд и здания, которое мы на нём возведем, ещё существует. Кое-кто из нас полагает, что мы уже сейчас достигли большего, чем могли ожидать, и мы должны быть довольны тем, что у нас есть. Для некоторых нынешнее положение вещей – это всё, к чему они стремились. Но вы, кадеты, не должны удовлетворяться малым и складывать руки. Для вас не должно существовать ничего, кроме желания идти дальше. Ничего, кроме потребности и энергии, чтобы развивать наши растущие день ото дня колонии, чтобы соединить их однажды в единое процветающее общество. В общество, которое когда-нибудь вернется во Внутреннюю Сферу, чтобы показать людям, оставшимся там, что мы остались верны идеалам Звёздной Лиги. Общество, которое даст людям в старых Великих Домах возможность увидеть сделанные ими ошибки, которое примет их с распростертыми объятиями в нашу семью – семью мира и процветания. Мы подарим им возвращение в Золотой Век, который для нас никогда не кончался.

Сила убеждения в голосе генерала, ещё более подчеркнутая звучанием собственной абсолютной убежденности, заключила Андрея в объятия, стала бальзамом на раны, оставленные жизнью в изгнании. Сердце бешено колотилось у самого горла – ритм, который разделяли сотни тысяч людей вокруг него. И миллионы тех, кто смотрел трансляцию речи по головиду.

Единый ритм, единый разум – ведомый генералом во славу Звёздной Лиги.

Генерал поднял правую руку и сжал ладонь в кулак – не в жесте злобы, а так, словно он хотел достичь чего-то, какой-то высокой цели.

– Carpe diem! Вы, кадеты, уже сделали этот день особенным. Используйте дни, которые ещё придут. Используйте каждый день вашей жизни и вы сможете гордиться собой. Ваши сограждане будут горды вами. Я буду горд вами. Поздравляю вас.

Генерал медленно сделал шаг назад и отдал честь. Четыреста двадцать семь женщин и мужчин вскинули руки в идеальном салюте и единый многоголосый щелчок каблуков на удар сердца повис в тишине. Созданное личностью генерала напряжение спало с публики и люди начали вскакивать со своих мест.

Громовые аплодисменты.

* * *

– Андрей, – голосу удалось пробиться сквозь шум и привлечь внимание Андрея. Когда он осторожно обернулся – помня, что переполненный стакан с красным вином находится в опасной близости с белой парадной униформой – он увидел группу женщин и мужчин, направляющихся к нему.

– Вот это я называю выпускным вечером. На порядок лучше моего собственного! – заорал Джейсон и хлопнул Андрея по плечу так крепко, что тот рухнул бы на пол, если бы не предугадал удар. Струя красной жидкости, перехлестнувшая через кисть, лишь на миллиметр разминулась с манжетой.

– Майор, так с новоиспеченными выпускниками не обращаются, – взял слово Карсон. Андрею в который раз показалось, что массивная фигура этого человека заставила потемнеть солнце, когда тот подошел к ним. – В конце концов, у тебя вообще не было выпускного вечера, – тот, к кому он обращался, встал по стойке «вольно».

– Прямое попадание, – воскликнул Джейсон, судорожно хватаясь за сердце.

– Не будь так мелочен с молодым человеком, – заметил Уиндхэм и его улыбающееся бородатое лицо появилось в поле зрения Андрея за спиной у Карсона, как с нетерпением ожидаемый корабль, входящий в порт.

Андрей вечно чувствовал себя в присутствии Карсона подчиненным. Это чувство усилилось, когда он заметил звезду генерал-лейтенанта на его плече. Андрей немедленно вытянулся.

– Вас также можно поздравить, сэр!

Карсон полыценно повел здоровенными плечами.

– Ну, я думаю, они там заметили, что я ещё могу кое-кого кое-чему научить.

– Андрей, не дай себя облапошить. Они с ходу поставили его командиром 149-го, – ещё один человек присоединился к группе. Он, конечно, не был таким огромным, как Карсон, но благодаря своему мускулистому сложению без труда втиснулся между Карсоном и Уиндхэмом.

Сначала Андрей не знал, что ему ответить. Этого лица с открытой улыбкой, увенчанного копной соломенных волос, он не мог вспомнить. Но одинокая чёрная звезда на его плече, такая же, как на униформе Карсона, заставила Андрея почувствовать себя ещё неуютнее. Что за люди собрались здесь, чтобы отпраздновать его выпуск вместе с ним? В конце концов, ему удалось отцепить от нёба язык, приклеенный туда густым сладким вином:

– Прошу прощения, сэр?

Хохот Джейсона заставил его покраснеть. Его визави снова улыбнулся и протянул руку:

– Меня зовут Стивен Маккенна.

– Летун! – благоговейно вымолвил Андрей, когда к нему снова вернулось дыхание. Он едва не уронил стакан, поспешно отдавая салют.

Стивен расслабленно вернул приветствие:

– О'кей, мы уже покончили со взаимными почестями? Меня зовут Стивен.

Улыбка этого человека была заразительной и Андрей несколько расслабился, пожимая руку Маккенны.

– Андрей. Рад с тобой познакомиться. Карсон о тебе все время рассказывал.

Я и мечтать не смел оказаться в такой компании. Интересно, чем я такое заслужил?

– Андрей, генерал-лейтенант ищет тут себе рекрутов, – прервал Карсон. – Он прилетел на эту планету, чтобы набрать незанятых солдат, с которыми потом полетит исследовать газовые гиганты, замерзшие кучи грязи и много-много вакуума.

Стивен бросил на Андрея заговорщический взгляд, словно желал разделить с ним некую тайну, потом повернулся к Карсону:

– Я совершенно уверен, что некоторые отдельные замерзшие кучи грязи тут – твои собственные.

Андрей отчаянно боролся за свое самообладание, но не смог сдержаться и захихикал. Он тут же обратил внимание, что смех Джейсона и Уиндхэма был совершенно заглушён раскатистым хохотом самого Карсона – так что он расслабился.

– Да, это в самом деле так. Я прилетел отыскать себе пару рекрутов, – продолжил через некоторое время Стивен. – Я слышал, ты интересуешься исследовательскими экспедициями? Добро, я даю тебе шанс. Карсон говорил о тебе исключительно хорошее. Я посмотрел твои результаты и должен согласиться с ним. Давай пять и ты в команде.

Хорошее? Обо мне? Летун желает видеть меня в своей экспедиции? Эти мысли унесли Андрея далеко от действительности и от праздника, продолжавшегося вокруг него. Он видел сюрреалистический пейзаж, чьи краски, звуки и запахи тысячекратно перемешались друг с другом, закручиваясь внутрь невероятной спиралью… все дальше и дальше, пока Андрею не показалось, что он растворился в ней полностью.

– Ха! Не так все просто, дружочек! – Голос Карсона вернул его к действительности. Гигант сделал шаг к Стивену и с наигранной суровостью оборвал его. – Я столько о нем понарассказывал, потому что я хочу его забрать. Никаких браконьерств в чужих угодьях, пришелец из космоса!

Стивен засмеялся и успокаивающе поднял руки.

– Я совершенно уверен, что паренек сам знает лучше всех, чего ему хочется.

– Джентльмены, а вам не кажется, что пора уже говорить о нем, как о мужчине? – Небольшая фигура Уиндхэма ухитрилась проскользнуть между двумя здоровяками, – он вообще-то только что сдал последний экзамен.

– Эй там, сюда! Ещё пива! – взревел Джейсон, поставил свой пустой стакан на поднос проходившей мимо официантки и взял взамен полный.

– Я полагаю, кадет получит ещё одно предложение, от которого не сможет отказаться, – лишенный эмоций голос ударил по компании, словно луч ППЧ.

Андрей едва удержался, чтобы не съежиться, и глубоко втянул воздух. Он развернулся и снова вытянулся по стойке «смирно».

– Сэр!

Николай вернул приветствие с абсолютной точностью. Братья уставились друг другу в глаза и мир вокруг поблек, теряя краски.

Что ты опять задумал? Андрей знал о молниеносном возвышении брата через все ранги СОЗЛ. Звезда генерал-лейтенанта выглядела на плече Николая, словно татуировка. Ты пришел лишь для того, чтобы показать мне, как далеко я нахожусь от твоего положения?

Каким-то образом Андрею удалось не покраснеть, когда стыд за столь недостойные мысли захлестнул его. Братья не виделись почти что целый год. Андрей лихорадочно соображал, что за предложение Николай имеет в виду, но совершенно ничего не мог придумать. Он попытался приготовиться к тому, что его ожидало.

– Могу ли я поинтересоваться, что это за предложение?

Андрей узнал голос Стивена – Николай перевел взгляд на космонавта. Словно под сильным электрическим напряжением, Андрей сделал шаг назад, повернулся и сделал глубокий вдох – он знал, что обязан Стивену услугой.

Николай и Стивен оглядывали друг друга, словно дикие коты, пытающиеся оценить один другого. В отличие от остальных присутствующих, Стивен, похоже, совершенно не был впечатлен появлением Николая и его фамилией. Слава семьи Маккенны простирается даже на пару сотен лет дальше в историю, чем слава семьи Керенских – во дни основания Гегемонии Терры. Андрей знал, что Стивен в бесчисленных битвах за освобождение Терры показал себя достойным имени своей семьи.

Николай почти презрительно пожал плечами и ответил:

– Полковник Джефферсон подал рапорт о немедленном переводе Андрея в преподавательский состав Академии. – Он бросил на Андрея ледяной взгляд. – Даже если не иметь в виду его способности контролировать мех, трюки Андрея с винтовкой просто… впечатляют.

Лицо Николая расплылось в глазах Андрея, словно воздух в помещении заколыхался от жары. Его язык прикоснулся к совершенно сухому нёбу, он почувствовал страшную жажду и поднес стакан с вином почти к губам, прежде чем заметил, что тот пуст. Несколько секунд он стоял, бессильно уставившись на дно стакана и не понимая, куда подевалось вино.

Покашливание оторвало его от созерцания и он увидел серьезное, но дружелюбное лицо Уиндхэма, который ему подбадривающе кивнул. Андрей мог ясно слышать невысказанные слова Божьего человека: «Оставайся сам собой». Медленным кивком Андрей дал Уиндхэму знать, что он все понял, и снова обернулся к Николаю. На долю секунды его взгляд задержался на знаках различия брата.

Протекционизм? Исходящий не напрямую от отца, а от других командиров, которые хотят польстить генералу? Или просто ускоренная демилитаризация СОЗЛ? Хотя Андрей не мог найти ответов на эти вопросы, но они хотя бы подкрепили его уверенность в себе. Броня Николая дала трещину.

– Сэр, я чувствую себя польщенным рекомендацией полковника, но я вряд ли смогу принять это предложение. Мне не кажется, что мои способности настолько превосходят способности солдат, получивших многолетний опыт полевой службы. – Он мягко улыбнулся, отвечая на тяжёлые, холодные взгляды, которые бросал на него брат. Я подыграю и сделаю вид, будто знал о запросе полковника. Ты ведь не хочешь, чтобы наше имя было замарано, не правда ли, Никки?

– Естественно, этого не может быть, – парировал Николай. – Как бы то ни было, генерал нашел твои результаты достаточными. В рассуждении новой эры – мы привлекаем новых, молодых кадетов к идеалам Звёздной Лиги – было бы решающим фактором, если бы ты подал пример того, как быстро прошлые поражения можно превратить в победы будущего.

Андрей почувствовал, как именно в этот момент что-то в нем умерло. Он так долго пытался изгнать собственных демонов, подавить свои сомнения и смириться со сделанными ошибками. Одной фразой Николай уничтожил все успехи и отбросил Андрея далеко назад. Почти забытая уже вонь горелого мяса вновь проникла в его ноздри, изгнав аромат шашлыка, доносившийся из буфета. Частая канонада множества штурмовых винтовок Маузера грозила ослепить Андрея. Это что, болезнь сделала тебя таким бесчеловечным, Никки?

– Сэр, при всем уважении – вы не находите это немного слишком жёстким? – осторожно спросил Джейсон. Обычно всегда готовый пошутить, на этот раз он говорил абсолютно серьёзно. Андрей бессознательно повернулся к Джейсону – утопающий, пытающийся добраться до спасательной шлюпки.

Благодарю тебя.

– Если меня правильно информировали, завтра у вас дежурство, майор, – сказал Николай и ему удалось сделать свой голос ещё более невыразительным. – Вот это у вас в руках – случайно, не четвертый стакан пива? Мне кажется, вы должны явиться ко мне в кабинет уже в четыре-ноль-ноль, а не в шесть-ноль-ноль. Я позабочусь, чтобы перед службой из вас с потом вышел весь алкоголь.

Сердце Андрея бешено колотилось и он был на грани взрыва, когда Джейсон покосился от этого залпа и стал тонуть. В какой-то момент ему почудилось, что Николай только потому перевел Джейсона к себе в 146-й, что Андрей был с ним дружен. Делай со мной, что хочешь, брат, но оставь в покое моих друзей!

– Николай, брат, – сказал Андрей, пытаясь неожиданной фамильярностью отвлечь внимание своего брата на себя. – Я поговорю с полковником насчет этого. Я уверен, что мы сможем договориться.

Как это тебе опять удалось, Николай? Я знаю, что это твоя работа. Ты вечно дёргаешь за ниточки. Ты вечно пытаешься мною манипулировать. Почему? С какой целью? Чтобы держать меня подальше от поля боя? Чтобы сделать из меня на остаток жизни бумажного генерала? Чтобы быть уверенным, что я никогда не смогу тебя обогнать?

– Я в этом не сомневаюсь, – как и раньше, в разговоре со Стивеном, голос Николая звучал спокойно, как будто эта тема была второстепенной. Только глаза выдавали ложь. – Как бы то ни было, полковник пришел к выводу, что это было бы только хорошо, если бы в Академии преподавал Керенский. «Большая честь» или что-то в этом роде, как он выразился.

Андрею казалось, что он ощущает каждое слово всем телом. Каждое слово – удар по нему и его чувству собственного достоинства.

Мое имя. Снова и снова мое проклятое имя.

15

Военная академия Эдема, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

1 сентября 2794 года

– Что это такое? – спросил Андрей под смех класса. Он медленно поднял демонстрируемый объект вверх и повертел его в разные стороны, чтобы все кадеты могли его разглядеть. Прошло десять секунд, но никто так и не ответил.

– Давайте-давайте, не спите. Я понимаю, что вы все ещё не слишком проснулись, или мучаетесь над вопросом, какому начальнику какой сапожный крем больше нравится, но может быть, кто-нибудь сможет мне сказать, что это у меня такое в руках? – По залу прокатилась новая волна перешептывания и хихиканья, после чего кто-то подал голос из задних рядов:

– Это ружьё!

Андрей сконцентрировал свое внимание на источнике звука, но ему не удалось понять, кто именно ответил. Он перевернул винтовку и установил её в специальные зажимы на своем пульте. Потом он наклонился, опираясь на оружие до тех пор, пока не почувствовал привычный холод металла на ладонях. Сердечные объятия.

– Так, а что скажут другие? Это ружьё?

– Нет, сэр, – голос принадлежал девушке в первом ряду: худенькая, темнокожая, она носила волосы до плеч, из-за чего её темные глаза выглядели ещё более загадочными.

– Кадет…

– Куфалл.

– Итак, кадет Куфалл, почему вы полагаете, что это не ружьё?

– Потому что это оружейная система, – ответила она с лёгким акцентом, который Андрей не смог узнать.

– Точнее сказать, это «Маузер-960», тактическая пехотная оружейная система. Ружьё? Может быть, у кадета, который так утверждает, что-нибудь в этом духе висит дома в шкафу. Где-нибудь.

По классу прокатился смех и Андрей почувствовал потребность призвать группу к порядку – как учитель, он должен был сохранять среди учащихся хотя бы минимум дисциплины. Он улыбнулся Куфалл глазами, после чего обернулся к группе и поднял руки, призывая кадетов к молчанию.

– Несмотря на… интересное предположение, кадет Куфалл совершенно права – подобным знанием, похоже, не обладает никто из вас, потому что оно ещё не было вбито вам в мозги сержантом-инструктором. Ружьё вешают над кроватью или на него глядят по головизору Но как кадеты военной академии и будущие солдаты, вы должны самым близким образом познакомиться со всеми системами личного оружия – независимо от того, в какой род войск СОЗЛ вы записались. Через несколько лет вы ни в коем случае не сможете сдать выпускной экзамен без всеобъемлющих знаний в этой области.

– А когда мы, наконец, сможем поиграться с нашими «оружейными системами»? – вновь послышался безымянный голос из задних рядов. Андрей снова попытался найти его обладателя, но эта попытка была обречена на провал: перед ним сидели пятьдесят человек. Впрочем, на этот раз он смог хотя бы засечь примерное направление, с которого говорил кадет. Несколько студентов в заднем ряду, прямо возле дверей, сидели с одинаково скептическими минами на лицах. Н-да, придется поработать, без вопросов.

– Ну, я надеюсь, что вы не станете играться с вашими маузерами. – В классе снова зазвучали отдельные смешки. Андрей кинул взгляд на кадета Куфалл и увидел, что она прилагает большие старания, чтоб не прыснуть. Хорошенькая.

– Как бы там ни было, – продолжил он, поспешно задвигая нескромные мысли в уголок сознания, – для начала мы не станем играться ни с каким оружием. Знаний того, как целиться и куда нажимать, чтобы машинка сделала «бум», недостаточно. Вы должны знать оружие снаружи и изнутри, прежде чем сможете пользоваться им.

Он молниеносно поднял полностью заряженную, двадцатикилограммовую винтовку вверх, развернул её по собственной оси в горизонталь и положил перед собой на пульт.

– Вы должны знать оружие так хорошо, что смогли бы вслепую его разобрать и собрать снова, – сказал он, одновременно пытаясь охватить взглядом как можно больше кадетов. При этом он неосознанно имитировал тон генерала, который всегда без труда привлекал к себе внимание всех и каждого.

Одновременно Андрей начал очень быстро, экономными движениями разбирать винтовку.

– Во время шторма и грозы, – Андрей ухватился за затвор, потянул, повернул и вынул его, положив рядом. – В кровавой грязи, – его палец нажал на спусковой крючок, после чего Андрей повернул весь спусковой механизм и вытащил его. Одним движением кисти он отщелкнул прицел и положил около себя. – Когда вокруг вас рвутся снаряды. – Теперь, когда спусковой механизм был удален, правая сторона затвора оказалась открыта и болталась туда-сюда. Ещё одним поворотом Андрей освободил магазин подствольного гранатомета и вытащил его со стороны ствола. – Когда шаги меха будут звучать так близко от вас, что у вас застучат зубы и вы начнете неконтролируемо пытаться удержать равновесие, – с этими словами он сильно потянул ствол гранатомета назад, развернул его почти на триста шестьдесят градусов и вынул. – А также, пока вам будет казаться, что вы тонете в вашем страхе, а Смерть несется на вас с поднятой косой, – Андрей закончил работу, так ни разу и не взглянув на собственные пальцы. Все части штурмовой винтовки лежали перед ним, аккуратно рассортированные. – Только абсолютная уверенность в обхождении с вашим оружием даст вам хоть один шанс пережить ваше первое боевое задание.

Вся группа застыла, глядя на эту демонстрацию. На какой-то момент Андрей изумился тому, что компания у дверей так просто успокоилась. Однако в конце концов оттуда снова послышался упрямый голос. Тот же кадет.

– Но сэр, какое мы имеем отношение к полю боя? Войн больше нет. Мы оставили их позади.

На этот раз Андрей смог распознать обладателя голоса. Паренёк обладал рыжими волосами, приметными чертами лица, а движения его были несколько наигранными. Прямо ни дать, ни взять – аристократический отпрыск, а пацанята вокруг – его свита. У нас тут набралось немало студентов, которые учатся в академии, чтобы сделать приятное папаше. Андрей попытался отвлечься от двусмысленности этого утверждения.

Неожиданно он вспомнил случай в баре пару лет назад. И об очень способной девушке, которая на миллиметр упустила свой шанс остаться в СОЗЛ – выброшенная в жизнь, которую она себе не выбирала. Тогда он видел отчаяние в её глазах – недовольство собственным положением, крахом надежды помочь исполнить мечту генерала, её мечту. Интересно, Джес всё ещё мечтает о том же?

Но в присутствии пятидесяти кадетов Андрей не собирался заниматься собственными проблемами, так что он вновь вошел в привычную для себя роль – адвокат дьявола.

– Откуда вы знаете, что войн больше не будет? Может быть, вы уже завтра будете вынуждены бороться за собственную жизнь. За чистое выживание. – Он наклонился за пультом вперед и проткнул кадета взглядом потемневших глаз. – Если вы больше ничего не можете придумать, даже оставив в стороне пашу мечту, на свете все ещё остается более чем достаточно преступников, и даже примерное знание различных видов оружия может когда-нибудь означать для вас разницу между победой и поражением.

Хотя кадет ничего не ответил, нахальное выражение никуда не девалось с его лица. Похоже, ты бунтарь, но видит Бог, как я надеюсь, что ты прав.

– А кстати, – заметил Андрей безразличным тоном, причем лицо его вновь озарилось улыбкой, обращенной ко всей группе, – без меня вы не получите офицерских погон. – Вспыхнувший смех звучал ненаигранно: у большинства из них это получится.

– Ну что ж, давайте начнем работу.

* * *

Андрей направился в зарезервированную для персонала академии часть столовой и едва не выскочил немедленно обратно наружу.

– Андрей! – крикнула Паула Зинкски и дружески замахала рукой. Попался.

Он двинулся к ней с улыбкой, словно не хотел только что втихую исчезнуть.

– Привет, Паула.

– Привет, Андрюша. Садись со мной.

– Спасибо. – Он потянул стул, ножки которого заскрипели по металлическому полу, словно кто-то провел ногтями по тарелке.

Паула расслабилась только тогда, когда Андрей занял свое место.

– Извини, – сказал он. – Мне кажется, что после стольких лет мы могли бы иметь немного резины, чтобы обить стальные ножки стульев.

Она пожала плечами, причем её весьма пухлые руки, казалось, заколыхались под короткими рукавами блузки.

– Резина до сих пор слишком ценная штука. Нам ведь она, по сути, не нужна, так?

– Думаю, нет. – Андрей откинулся назад и свесил голову. Если я останусь спокойным ещё ненадолго, она, может быть, оставит меня в покое.

– Ну, как там твой новый класс?

Нет в жизни счастья. Андрей открыл глаза и разочарованно посмотрел на её подушкообразное лицо, которое, казалось, пыталось утонуть в его глазах – ему едва удалось скрыть от неё свои чувства. На какой-то момент ему захотелось попросту четко и ясно сказать ей, что у неё с ним никогда не будет никакого шанса. И ни у одной женщины не будет. Но он подавил в себе это желание и просто ответил:

– Все как обычно. Серьёзные, усердные, спешащие внести свою долю. Жить мечтой.

Она с энтузиазмом кивнула. Похоже, она совершенно не заметила сарказма в его голосе. Как всегда.

– Да, я знаю, – сказала она, – неужели мы тоже были такими молодыми? – Она захихикала, потом не выдержала и засмеялась в полный голос. Андрею казалось, что его подвергают китайской пытке звуками.

Как минимум, я таким не был. И Никки тоже. Особенно Никки. Вслух он сказал:

– Трудно поверить, что мы были молодыми.

– Я знаю, я знаю. Какие-нибудь шалопаи?

На этот раз улыбка Андрея оказалась настоящей.

– Да, один из ребят. Аристократ до мозга костей. Наверное, его сюда отправили, потому что он чем-нибудь провинился перед папочкой. С ним придется весь год возиться.

– Ну, кто-нибудь такой всегда бывает.

– Похоже на то. – Андрей снова откинулся назад, закрыл глаза и попытался представить себе, что он оказался далеко-далеко отсюда. Достаточно ли он долго сидит тут, чтобы распрощаться и не выглядеть при этом невежливым?

– Эээ… Андрей, – осторожно начала Паула.

Ой, мамочка… Я надеюсь, она не собирается сегодня собраться с силами и позвать меня на свидание? Мне нужно было идти прямо домой – там хоть немножко спокойнее.

– Я слышала, что полковник опять отклонил твой рапорт, – попыталась она снова. Андрей едва удержался, чтобы не заскулить. Откуда, черт побери, она об этом узнала? Я же никому не говорил. Он открыл глаза и увидел, как она борется с собой, её желание близости и радость от того, что он не уходит, входили в противоречие с потребностью видеть его счастливым. Об этом уже знает вся академия? От таких мыслей Андрею стало плохо.

– Мне очень жаль, – сказала она в конце концов.

Он знал это, даже если это ничего не меняло. Она была всего лишь знакомой, коллегой. Андрей выдавил из себя улыбку, чуть пожал плечами и ответил:

– Забудь. Мне нравится здесь работать.

К его успокоению, это было ложью лишь частично.

Видимое облегчение, отразившееся на её лице, было тяжко вынести.

– Я так рада, Андрей. Я не хотела сначала об этом говорить, потому что боялась сделать тебе больно, но я хотела, чтобы ты знал, что для меня это много значит.

Я тебе даже верю. Много – на твой собственный лад.

– Спасибо, Паула. Я ценю это.

– А кстати, генерал Карсон когда приедет? – глаза Паулы стали мечтательными.

В нём запульсировало раздражение, но Андрей быстро успокоил себя, осознав свою ошибку. Она мне не нравится, но я завожусь, если она подбивает клинья к одному из моих друзей? Бесподобно, Андрей. Ты болван. Он прокашлялся, чуть содрогнулся, когда на него снова накатила тошнота – поспешно ухватил со стола стакан и сделал несколько глотков.

– Не думаю, что приедет. Я уведомил его уже об отказе полковника. – Андрей жадно выхлебал стакан до конца, словно не пил уже неделю.

– Мне очень жаль, Андрей. Правда.

– Я знаю, я знаю. – Он медленно встал и сказал первое, что пришло ему в голову:

– Мне пора. Я должен ещё придумать парочку дополнительных заданий для этих новых студентов.

– О'кей, Андрей. Может, увидимся позже, – её голос почти сорвался, потом она помахала ему на прощание рукой и занялась едой.

Простейшие потребности или Паула поняла, что я солгал? Ещё одна мысль заставила его полностью выбросить Паулу из головы. Если Карсон не может переубедить полковника – кто тогда? Андрей попытался бороться с отчаянием… ему это почти удалось.

Он выпрямился и отправился дальше, словно ничего не произошло. Принимай тяжёлые решения и живи с ними. Просто живи.

16

Парк Камерона, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

31 декабря 2794 года

Напиток тяжело прокатился вниз по его глотке, вызвав лёгкое жжение. Андрей закашлялся, закрыл глаза, полные слёз, и судорожно вдохнул воздух.

Его мужественная борьба с высокоградусной бурдой вызвала восторженные клики и одобрительные хлопки по плечу.

– Давай, проф! У тебя получится!

– Пей до дна!

– Живо-живо!

– И не выплевывать!

Волна воплей разбивалась об Андрея, пока он боролся за контроль над собственным телом. Достаточно паршиво уже то, что он вообще повелся на эту идею – встречать Новый год со своими студентами. Да будь я проклят, если не удержу это пойло! Наконец, он выпрямился и попытался что-нибудь сказать – однако обнаружил, что у него, похоже, больше нет языка. Что за чертовщину он намешал в стакан?

Всеобщий смех звучал большей частью доброжелательно, хотя кое от кого можно было услышать куда более злобную тональность. Андрей точно знал, от кого она исходит.

– Всё в порядке? – в голосе звучало лёгкое беспокойство.

Андрей с трудом – во всяком случае, ему так показалось – повернул голову и наткнулся на пару загадочных глаз, с тревогой глядевших на него. Он постарался не слишком глупо таращиться, однако понял, что его состояние вряд ли можно было проглядеть. Покачиваясь, он кивнул и попытался взять себя в руки. Лёгкий укус в язык привел этот орган вновь к покорности.

– Нормально. – Он отвел глаза от этого устремленного на него, взгляда, чувствуя себя под наблюдением. Этот взор был отличен от бирюзовых глаз, которые преследовали Андрея в его снах. И всё равно он так близок, что порой мне кажется, что я знаю его долгие годы.

– Ну и что, к дьяволу, это было? – выдавил, наконец, из себя Андрей.

Сэмюэл Хельмер, который сегодня заплел свои длинные рыжие волосы в косичку, что придавало ему особенно наглый вид, выступил вперед.

– Моё собственное изобретение. Я перегнал местные растения.

Андрея затрясло при мысли, что он пил нечто, приготовленное из местной флоры.

– Не переживайте, проф. Мы все заранее отпили понемногу и ещё живы. Здорово, что вы тоже выдержали.

Андрей занимался этим долгие месяцы, но этот кадет продолжал постоянно пытаться общаться с ним свысока – с преподавателем, который был едва ли старше его самого, хотя Сэмюэл и называл его «проф». С Керенским, который явно был не в состоянии вступить в боевую часть.

– Извини, Сэмюэл, я не хотел тебя разочаровывать после такой тяжёлой работы.

Хотя Сэмюэлсразу же улыбнулся, Андрея не покидало ощущение, что он работал на публику.

– Несомненно, проф. Несомненно.

Остальные студенты столпились со стаканами вокруг Сэмюэла, чтобы получить свою порцию. Андрей отступил немного, чтобы понаблюдать за празднующими. Толпа постепенно разделилась на небольшие группки, словно культуры бактерий в чашке Петри – разрастаясь, вновь разделяясь и опять увеличиваясь в размерах.

Парк Камерона был открыт всего лишь месяц назад. План для огромной зелёной зоны был разработан ещё в первые шесть месяцев после того, как первый человек ступил на поверхность Эдема, но работа по возведению колонии, по постройке жилищ, мелиорация полей и приживление терранских растений и животных, конструирование базовых промышленных комплексов, попытка укротить саму планету с помощью плотин, каналов и сети дорог – всё это просто не оставило времени, чтобы заниматься устройством рекреационных зон. Кроме того, ни у кого не было и возможности расслабиться и прогуляться по парку. Кто в первые годы колонизации не был начеку, платил жизнью.

До сих пор множество рук работало над завершением парка, но церемония открытия для его основной части, состоявшаяся в прошлом месяце, была чем-то вроде вехи начала новой эры. После восьми лет почти готовый парк Камерона стал символом всего, чего колонисты уже достигли и чего надеялись достичь в будущие годы. Огромный сад стал безмолвным монументом тому, что они сделали, а также тысячам людей, отдавших в первые годы свои жизни, чтобы существование Звёздной Лиги могло продолжаться.

Взгляд Андрея упал на первую статую, установленную во внешней части северо-восточной окраины парка. Прийдя сюда ещё четыре часа назад, Андрей и студенты все ещё оставались во внешних обводах комплекса. Парковая стена одновременно служила цоколем для статуи, а главный вход проходил сквозь этот цоколь. Шестиметровый Майкл Камерон возвышался над фундаментом и темный базальт подчеркивал чувство, будто статуя внимательно наблюдает за тем, что творится внизу. Отлично выполненная каменная униформа Генерального директора выглядела несколько устаревшей – тем не менее, от него исходила аура мощи. У ног статуи была высечена надпись: «Рождение Величия».

Примерно в тридцати метрах Андрей мог разглядеть ещё одну статую, стоявшую в десятке метров от стены, на территории парка. Леди Маргарет Камерон, почти что женская копия своего отца Майкла. Андрей не мог различить буквы на таком расстоянии, но знал, что на каменном постаменте написано: «Основательница вооруженных сил Гегемонии».

За Маргарет, ещё дальше вдоль стены и глубже в парке, стояла темная, неподвижная фигура Раймонда Камерона. Потом идут Брайан и Джудит, далее – Ричард и в конце – Джейкоб, на чьем постаменте написано: «Отец боевого меха». Андрей знал, что дальше расположены ещё пять статуй, которые были установлены ближе к центру парка. Всего – двенадцать каменных памятников.

Даже отсюда, с места, где они стояли, можно было различить самый большой монумент. Чуть поодаль вверх возносился шестиметровый постамент, богато украшенный фресками и рельефами, изображающими сцены из истории Звёздной Лиги; бивень титанического кита, чья кожа была испещрена свидетельствами столетнего наследия, вырвался наружу из земли, утверждая власть над окружающим. Дорога вела от входа мимо Андрея – к центру, где на гигантском каменном блоке утвердился более чем десятиметровый памятник Яну Камерону.

С такого расстояния его величественное изваяние было едва различимо, так как бесчисленные прожектора и мельтешение карманных фонариков отодвигали его в тень. Только очертания, которые из-за множества источников света казались подвижными, возвышались над лежащим позади ландшафтом. Андрей полагал, что эта статуя по своему исполнению больше походит на скульптуру античного бога, чем на изображение человека. Наверное, скульптор пытался выразить своё восхищение величайшим из Камеронов. У ног статуи было выгравировано: «Рождение Звёздной Лиги».

Внутри ограды, за спиной у статуи Яна Камерона, пять других изваяний указывали путь к ещё одному постаменту, который, однако, оставался пустым. Дань уважения Звёздной Лиги в изгнании нерожденному Камерону, который никогда не увидит этого мира, так как весь род его был уничтожен Амарисом.

До Андрея доходили слухи, что кое-кто требовал установки статуи Александра Керенского, но он знал, что его отец подобного никогда не позволит. Тем не менее, Андрей твердо рассчитывал на то, что вера людей в генерала, невзирая ни на каких скептиков, однажды возведет памятник его отцу в этом парке.

– С тобой все в порядке?

Андрей собрался с мыслями и улыбнулся. Загадочные глаза – они снова наблюдали за ним. Он тяжело сглотнул и возмечтал о какой-нибудь жидкости. Пусть это был бы даже «Мозговой киллер» Сэмюэла.

– Да, я в норме. Просто гляжу на парк.

Дана Куфалл проследила за взглядом Андрея и, похоже, также прониклась атмосферой благоговения в присутствии всей династии Камеронов и их великих дел. Потом она опять посмотрела на Андрея и он подумал, что ночные тени делают её глаза ещё загадочней. Словно две чёрные дыры, он видел в них свое отражение, они напоминали ему о вещах, о которых он предпочел бы не вспоминать.

– Здесь в самом деле очень красиво, Андрей.

– Ут. Я не могу поверить, что парк уже закончили. Что у нас наконец-то появилось время радоваться таким вещам.

– Почему ты всегда говоришь «ут»?

Андрей немедленно насторожился, но в её голосе не было и намека на скрытый допрос или саркастическую критику, под огнем которой он частенько оказывался.

– Мы с братом всегда так говорили друг другу, когда были маленькими.

Чернота её глаз грозила поглотить Андрея. Хотя парк был наполнен многоголосыми звуками, разговорами, движениями людей, музыкой и грохотом взрывающихся раньше времени петард, Андрею казалось, что вокруг царит тишина. Время замерло.

– Тебе трудно приходится с твоим братом?

– Что? Кто с ней разговаривал? Или это так бросается в глаза? И так паршиво, что большинство его друзей были в курсе андреевых проблем с Николаем. Это была бы катастрофа, если бы типчики вроде Сэмюэла и его подпевал об этом узнали. Похоже на то, что великий генерал-лейтенант Николай Керенский пошел по стопам своего отца, в отличие от… Собственный сарказм был настолько горек, что Андрей отбросил эту мысль.

Дана покачала головой и, когда она заговорила, её лёгкий акцент и извинительный тон создали сюрреалистическую атмосферу.

– Извини. Я не хотела портить тебе настроение. Но это так заметно…

– В самом деле? – Андрей знал, что вопрос звучал идиотски, но ничего более умного в голову не пришло. Как она догадалась? – Мы просто иногда цапаемся друг с другом, как всякие братья. Ничего серьёзного.

– Мне кажется, это серьёзно. Я это чувствую. Для меня это так же ясно, как если бы было написано у тебя на лбу. Эта боль… как ты только её выдерживаешь?

Во второй раз за эту ночь Андрей почувствовал, что у него отсох язык. Его чувства отказали: теперь он не только не слышал звуков вокруг, но и видел одно лишь лицо девушки перед собой. Моя студентка. Всего лишь на пять лет младше меня. За эти мысли он себя почти презирал.

– Я хотел…

– Андрей! – послышался вдруг громкий голос, прервав Дану и короткий момент близости. Андрей бросил виноватый взгляд через плечо и увидел приближающегося Уиндхэма, чья развесёлая морда и сам факт участия в низкопробных развлечениях студентов резко противоречили достоинству священнического сана.

– Уиндхэм, – одна часть Андрея желала защититься от вмешательства, сгорала от любопытства – что хотела сказать Дана, другая требовала немедленно выпутаться из неудобного положения.

Он обернулся к Дане, хотел извиниться перед ней, но слова умерли у него на губах: она успела встать, повернуться и раствориться в толпе. Что, чёрт побери…? Его внезапно прошибло потом, он лихорадочно пытался различить её очертания среди празднующих. Неожиданное исчезновение Даны лишь усилило странное чувство, которое так или иначе возникло из-за их встречи.

На его плечо легла рука.

– Вот ты где, значит? Пьёшь с собственными студентами?

Андрей и так уже чувствовал себя виноватым за то, что почувствовал такую тягу к подопечной, так что совместная попойка вряд ли столь уж сильно подействовала на его совесть.

– Ну, что я могу сказать… – он сделал паузу и краем глаза отметил, что студенты уже успели смешаться с людским потоком. – Надо же мне что-нибудь придумать, чтобы пробить скорлупу некоторых из них.

– Смотри только, чтобы они не потеряли уважение к тебе. Андрей добродушно рассмеялся и помотал головой.

– Ты даже не представляешь себе, что я только что сотворил, чтобы заслужить их уважение. А у других, как это ни прискорбно, мне попросту нечего терять.

– Ага, понимаю.

Наступило молчание и Андрей был благодарен Уиндхэму за него. Он расслабился, поглядел на часы и обнаружил, что до полуночи осталось совсем немного времени. Так долго я уже тут? Похоже, Раймонд уже не появится.

– А что с девушкой? – А?

– Девушка, – повторил Уиндхэм и голос его зазвучал ехидно, – та красотка, на которую ты целый час таращился.

– Ни на кого я не таращился.

– Я и в мыслях не имею говорить тебе, что ты делал, а что нет. Но с того места, где я стоял, это выглядело так, будто ты таращишься.

Андрей вновь бросил на священника косой взгляд и тот примирительно воздел руки:

– Как ты смотришь на то, чтобы попытаться пробиться в Круг Единства? – голос Уиндхэма звучал почти завлекающе, когда он кивнул в сторону центра парка. – Конечно, если ты не предпочитаешь остаться со своими студентами.

– Нет, я полагаю, я могу спокойно уйти. Я провел с ними достаточно времени.

Вдвоем они отправились в нелёгкий путь сквозь толпу. Запахи пота, сахара, спиртного, еды – создавали приподнятое настроение: впервые человеческие ароматы смешались с эдемскими в общее целое. Неужели мы тебя наконец-то укротили, Эдем? Смирили все пять планет Пентагона? Или вы восстанете против нас, когда мы меньше всего будем этого ожидать?

– Андрей, ты знаешь, что ты ей нравишься, – неожиданно сказал Уиндхэм, когда они прошли несколько шагов.

Андрей опять скорчил гримасу, которая, однако, совершенно не впечатлила Уиндхэма.

– Она – моя студентка.

– И, скорее всего, максимум лет на шесть младше тебя – более чем достаточно, чтобы быть взрослой.

– На пять, – пробормотал Андрей.

– Вот видишь.

– Нечего тут видеть, Уиндхэм. Это просто не положено.

– Когда у тебя последний раз был секс?

Андрей изумленно уставился на Уиндхэма, на его лице смешались раздражение и удивление.

– Тебя это не касается. Я думал, у священников вообще не бывает секса. Уиндхэм засмеялся в попытке разрядить нарастающее между ними напряжение.

– Я тебе говорил много лет назад, что я не верю в целибат. Это приносит только кучу проблем. И поверь мне, что мирской экстаз весьма похож на духовный – больше, чем люди это себе представляют.

Андрей отошел на шаг в сторону, пропустив вперед человека, который, похоже, начал пить ещё вчера – заплетающийся шаг заставлял его через каждые два метра врезаться в очередную группу прохожих. Одновременно Андрей воспользовался моментом, чтобы немного собраться с мыслями. Когда они возобновили попытки пробиться вперед, он вновь заговорил:

– Это по-прежнему не дает тебе права копаться в моей сексуальной жизни, друг ты мне или нет.

– Уиндхэм кивнул, признавая правоту Андрея в данном пункте.

– Ладно, оставим секс в покое. Когда ты, к примеру, в последний раз разговаривал с женщиной?

– Вчера, например. – Андрей попытался не думать об амбициях и массивной фигуре Паулы, заслонявшей ему единственный выход.

Наивные глаза Уиндхэма не позволяли предположить, к чему он клонит.

– Я не говорю о какой-нибудь представительнице противоположного пола. Я говорю о женщине. О такой, с которой ты хотел бы проводить свое время. С которой ты с удовольствием провел бы время, и наоборот.

Они прервались, вынужденные уворачиваться от человеческого потока, направляющегося им навстречу – похоже, эта группа оставила попытки добраться до центра парка. Когда она осталась позади, Андрей и Уиндхэм постарались поскорее использовать образовавшееся свободное пространство, чтобы продвинуться вперед, но переулок быстро наполнился вновь. После нескольких минут они, коротко переглянувшись, вынуждены были признать свое поражение. Сегодня им не добраться до Круга Единства. Андрей снова поглядел на часы. Всего лишь пара минут.

– Ты мне все ещё не ответил, – как обычно, Уиндхэм, почуяв кровь, вцеплялся в тему намертво.

– Как ты смотришь на то, чтобы я пришел на твою следующую проповедь, а здесь мы на эту тему говорить не будем?

– Конечно-конечно. У меня масса времени, чтобы тебя обратить. И с Божьей помощью мне это когда-нибудь удастся. А ты молодой и это состояние не продлится вечно. Ты должен провести свою молодость хорошо. Улыбаться хотя бы искренне.

Андрей искренне улыбнулся.

– Слышу ли я глас священника, советующего мне обратиться к мирским наслаждениям? – эта мысль заставила его рассмеяться.

– В принципе, так оно и есть. Точнее, я просто советую тебе не обижаться на вещи, которые попросту невозможно изменить. Попробуй найти свое счастье и изменить то, что ты изменить в состоянии.

Даже после долгих лет общения с Уиндхэмом Андрей не мог разделить его веру в судьбу. Тем не менее, он не мог избавиться от ощущения, что в этом смысле святой отец опережает его на полкорпуса – пророк или ясновидящий, сообщающий ему на личной аудиенции, что ему следует предпринять, чтобы вновь взять собственную жизнь под контроль.

И вырваться, наконец, из-под контроля Николая.

– Андрей, ты ей нравишься. Это верно, как «аминь» – и все равно ты все ещё этого не видишь. Попробуй чуть-чуть открыться – и ты сам удивишься тому, что получится. – Уиндхэм улыбнулся, немного снимая напряжение. Его глаза заискрились смехом: – И к черту академические правила!

Где-то слева от них люди начали громкий обратный отсчет. Сначала это было нечетко слышимое бормотание, однако оно приобретало все большую согласованность и к отсчету присоединялись все новые и новые участники: тысячи голосов считали оставшиеся до начала нового года секунды. Андрей, не в силах сопротивляться притяжению толпы, также начал считать вслух. Он чувствовал себя окрыленным, у него было хорошее настроение, он вплетал свой голос в общие пожелания здоровья, счастья и любви, его обуяла уверенность в том, что с завтрашнего дня все станет лучше, чем в прошлом году.

Отсчет закончился и Новый Год легко опустился на миры Пентагона. Пять небес засияли отблесками фейерверков. В парке Камерона на Эдеме, у ног статуй одновременно включились целые батареи прожекторов, освещая ночь ярче сотни солнц, разрывая и изгоняя тьму первых страшных лет колонизации – начиналась новая эра.

Тёмные, загадочные глаза. Может, и для меня новый год станет особенным.

17

Военная академия Эдема, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

18 марта 2795 года

– Не волнуйтесь, проф, мы вас не больно зарежем! – с энтузиазмом заорал Сэмюэл.

– Я ценю это. Я постараюсь рухнуть на землю не слишком быстро, – ответил Андрей. Его громкий голос эхом прокатился по обширному помещению.

С командной платформы, которая была поднята примерно на метр над полом с одной из длинных сторон прямоугольного зала, Андрей глядел вниз на кадетов. Сэмюэл сегодня снова выглядел настоящим аристократом.

– Четверо против одного. Ты спятил? – Джейсон Эверли стоял у него за спиной и говорил так тихо, что его слышал только Андрей.

Он полуобернулся и увидел широкую ухмылку, от которой лицо Джейсона, казалось, вот-вот треснет.

– Пари. Дурацкое пари, – Андрей покачал головой. Он всё ещё не мог в это поверить.

– Ах, пари, значит, – Джейсон громко рассмеялся и студенты, которые не могли слышать предшествовавшего разговора, забеспокоились и заоглядывались.

Несмотря на скверную ситуацию, Андрей также засмеялся. Джейсон со своей бескомпромиссностью. Он всегда приводил Андрея в хорошее настроение. Лёгкие сотрясения, вызываемые промышленными мехами, которые буквально за стенкой занимались возведением нового крыла Академии, проходили по полу и заставляли вибрировать сталь под их ногами. Прямо мурашки по коже.

– Я надеюсь, что оно того стоит, Андрей, – продолжил Джейсон. – Если генерал-лейтенант узнает, что я отменил своим парням последние часы занятий, только чтобы дать возможность тебе и твоей банде разыграть пари…

Андрей не питал иллюзий по поводу того, что мог сделать Николай с Джейсоном. Он все ещё спрашивал себя – не отдал ли Николай приказ о переводе Джейсона, потому что тот был дружен с Андреем. Как он ни сопротивлялся, прошлое влияло на его представления – он хотел бы посмеяться над своей манией преследования, но не мог не подозревать руки Николая за всеми событиями, которые происходили вокруг него.

– Не говоря уже о том, что я сейчас играюсь с собственным повышением и это твое дело топит все мои шансы прямиком в унитазе, если Николай о нем пронюхает, – закончил Джейсон с заговорщической ухмылкой.

Андрей засмеялся – ему, наконец, удалось отогнать мрачные мысли. Он протянул руку и крепко пожал руку Джейсона.

– За мной должок.

Андрей вновь обернулся к студентам и увидел, что те сидят на полу, увлекшись жарким спором, в центре которого – как, собственно, и ожидалось, – находился Сэмюэл. Андрей обменялся с Джейсоном многозначительными взглядами.

– Проблемы? – спросил Джейсон.

– Хм… Это, собственно, и есть зачинщик пари. Он с первого дня нарывается на неприятности.

– Будем надеяться, что ты не потеряешь их уважения в том случае, если продуешь. – Улыбка Джейсона дала понять Андрею, насколько вероятной тот считает такую возможность.

Андрей улыбнулся в ответ, несколькими движениями головы расслабил шейную мускулатуру и облизнул губы. Он почувствовал на языке остатки зубной пасты и острый привкус мяты холодной арктической волной покатился вниз по горлу. Слова Уиндхэма, примерно соответствовавшие тому, что сказал Джейсон, засели в голове, и Андрею пришлось бороться за то, чтобы очистить мысли.

– Никаких шансов, Джейсон. До сих пор я вообще не наблюдал у них какого-либо уважения к себе, так что, потерпев поражение, я ничего не потеряю. Достаточно плохо, что я всего лишь на пару лет старше, чем он… – Андрей запнулся. Его захватило воспоминание о новогоднем вечере.

– Но принять в качестве наставника Керенского, который не может доказать себя в настоящей драке? – долбил свое Джейсон.

Андрей бросил на него взгляд, но не обнаружил на его лице ни сострадания, ни сомнений – одна из причин, почему он так ценил общество Джейсона. Его жизненная философия была столь же проста, сколь и благодарна: дают – бери, а бьют – бери и беги. Андрей желал бы думать так же.

– Признаю, – ответил он.

– Не подпускай их к себе. Это всё, чего хочет кадет – вцепиться учителю в глотку. А раз уж ты представляешь собой столь желанный трофей, то этим только дай: они станут подбираться к тебе все ближе и ближе, причем долбать тебя будут всё большим калибром.

Андрей почувствовал себя в ловушке, когда Джейсон в третий раз использовал слова, сказанные Уиндхэмом. Почему я, собственно, во второй раз веду этот разговор?

Джейсон поднял руку и ободряюще хлопнул Андрей по плечу. Он на секунду задержал ладонь и легонько сжал предплечье Андрея прежде, чем отпустить его. Ощущение было таким, словно Андрею сломали ключицу.

– Покажи им, где Макар телят не пас.

– Ясно, спасибо. Ещё раз: я в самом деле ценю твою помощь. Я у тебя в долгу.

– Не переживай: я тебе не дам этого забыть, – ответил Джейсон. Его улыбка стала бы ещё шире, если бы ей было куда расширяться.

Андрей закатил глаза в притворном ужасе и направился к металлическим ступеням, ведущим на пол.

– На это я и не рассчитывал. Ничего другого я и не ожидал, – бросил он с улыбкой через плечо.

Спустившись вниз, Андрей решительно направился к студентам, почесываясь одной рукой под расстегнутым хладожилетом – боль на коже однозначно сигнализировала, что неплохо было бы постричь ногти.

– Ну что, готовы получить по первое число, проф? – приветствовал его Сэмюэл. Хотя голос его звучал дружелюбно и трое других студентов около него согласно заулыбались, Андрей не почувствовал тепла в словах кадета.

Ты мне всё ещё не доверяешь, правда? Ты не примешь от меня никакой помощи. Например, из-за твоей ошибочной оценки некоего Керенского. Андрей снова расстроился из-за своей неспособности выстроить с этим кадетом нормальные отношения учителя с учеником. А что теперь? Идиотское пари, и их уважения я все равно не получу, даже если отправлю в нокаут всех четверых одновременно. Тем не менее, эти мальчики просто не могли поверить, что несколько лет назад Андрей прошел боевую квалификацию в качестве водителя меха. У них прямо на лицах читался вопрос: «Если он такой классный мехвоин – какого черта он ошивается тут, в академии?». А правда – какого черта?

– Всегда готов. Я надеюсь вас не разочаровать.

– Ну, как минимум, вы остались живы после моего шнапса, так что есть надежда на неплохой бой, прежде чем мы вас уделаем. – Окружающие засмеялись и Андрей вместе с ними.

– Я восхищаюсь вашей уверенностью. – Андрей указал на ожидающие симуляционные капсулы. – Джентльмены, начнем наши игры.

– Ут, проф! – выкрикнул Сэмюэл и отдал салют, забыв встать по стойке «смирно». Направляясь к своей капсуле, Андрей незаметно покачал головой. Кадеты начали обращать его собственные привычки против него и шуточки по этому поводу расползлись уже по всей Академии. Похоже, подсознательно фамилия Андрея продолжала оказывать свое воздействие. Несмотря на позорное назначение Андрея на академическую должность, которое многие считали глубочайшим падением, имени Керенский, кажется, всё ещё было достаточно, чтобы создавать легенды – например, о детстве Андрея. Невероятно.

Он снова потёр зачесавшееся место. Скорее всего, это от вибрации. Андрей обошел капсулу Сэмюэла и направился к своей, которая стояла на другом конце помещения. Остальные продолжали окружать Сэмюэла, так что Андрей шел своим путем в гордом одиночестве.

Неожиданно перед ним возникла Дана Куфалл. Как, черт возьми… как она это делает? Остальной класс об этом знает?

– Здрасте, профессор! – приветствовала она его – до сих пор Андрей никогда не слыхал от неё сокращенного «проф». Он на секунду обернулся, чтобы убедиться, что они одни.

– Что ты тут делаешь?

Загадочные глаза девушки немедленно опять притянули взгляд Андрея, а её мягкая улыбка заставила его забыть обо всем на свете.

– Я хотела пожелать вам удачи.

Как и в прошлый раз, когда они разделили между собой момент близости, Андрей вдруг почувствовал себя выброшенным в иное пространство. Они стояли одни на бесконечной, тусклой равнине, расстилавшейся до самого горизонта его воображения. Мысли и взгляд Андрея сконцентрировались на Дане так, что он еле выдерживал это, его нервы, казалось, горели огнем, а сердце стучало так тяжело, что Андрею казалось – оно хочет разорвать ему грудную клетку. Он попытался осторожно облизать губы, чтобы убрать изо рта ощущение песка.

Таинственные глаза-зеркала оглядели его с ног до головы, потом вернулись к его лицу и втянули его в себя, её взгляд не говорил ни о жадности, ни о запятнанной невинности – она просто смотрела на него. Тем не менее, пульс Андрея снова удвоился, когда он сообразил, что стоит перед ней полуголый, в облачении мехвоина.

Хотя Андрей в результате предновогоднего разговора с Уиндхэмом почувствовал что-то вроде новой перспективы в своей жизни, реальность была все-таки гораздо сложнее. Словно жизнь сопротивляется желанию перемен, душа бунтует. Как Андрей ни противился этому чувству, он ощущал, что его тянет к Дане – и это пугало его. С самого новогоднего праздника они едва ли перекинулись дюжиной фраз. И все же, Андрей боялся, что другие кадеты могут заметить его чувства. Теперь он иногда просыпался от кошмара и видел во тьме перед собой уже не бирюзовые, а тёмные глаза. Это лишь ещё больше запутывало его. Он попытался отключиться от переживаний и сконцентрироваться на предстоящем.

Он покрылся гусиной кожей от того, что стоял один с Даной, одетый лишь в шорты и хла-дожилет – волосы на руках встали дыбом. Желание, о котором он, казалось, давно позабыл, заполонило его. Андрей хотел что-нибудь сказать, но голос отказался повиноваться. Учитель и его ученица. Немыслимо. И все-таки… так заманчиво. Боль грызла его душу, порождая новые сомнения.

Их взгляды встретились и Дана медленно кивнула, словно могла услышать каждую из лихорадочных мыслей, метавшихся у Андрея в голове. Как будто она в самом деле была зеркалом его души – на какой-то момент в ней отразилось всё, чем он когда-либо мог и хотел быть – все это он увидел благодаря ей. Дана сделала шаг к Андрею, подняла руку и, похоже, хотела положить её ему на грудь, однако прервала это движение, прежде чем они прикоснулись друг к другу. Вдруг она молниеносно поднялась на цыпочки и от основания Андреевой шеи вдруг распространился жар, мир исчез перед его глазами, пока последние остатки реальности не были смыты огнем и желанием. Лёгкий запах кореньев и корицы смешался с его воспоминаниями, так что ему почудилось, что этот запах всегда был связан с ним. Её поцелуй навсегда запечатлел эту сцену в мозгу Андрея.

– Оставайся сам собой, – мягко сказала Дана и момент близости исчез так же быстро, как пришел. Кожа Андрея горела, словно он только что провел десятиминутный бой в раскаленном боевом мехе, но когда он снова открыл глаза, Дана уже исчезла. Он огляделся, его сердце бешено рвалось из груди, а желудок проделывал одно за другим сальто, которые едва не заставили его рухнуть на пол.

– Чего ты ждешь, чёрт побери? – взорвался за его спиной голос Джейсона. Встреча с Даной немедленно испарилась из его головы, словно осталась в параллельной вселенной. – Андрей, мы не можем дожидаться тебя весь день.

– Извини, уже иду, – еле выдавил Андрей. Ему пришлось глубоко вдохнуть. Он прошёл последние метры к симкапсуле, забрался внутрь, незаметно утирая пот со лба и нижней губы. Он задраил капсулу. Я не могу этого допустить. Это неправильно.

Пока Андрей боролся со своими чувствами, он обнаружил, что ему снова придётся вступить в бой, который он уже полагал выигранным. Невозможность связи с Даной боролась с непреодолимой потребностью быть с ней. Мы должны быть вместе. Удивительные глаза обещали связь, последствия которой невозможно было предугадать. Загадочные глаза, которые могли прогнать ночные кошмары Андрея и его страх провала. Что смогли бы эти глаза – что смогла бы она – сделать, если бы я решился на это?

Андрей тяжело сглотнул, когда боль вновь распространилась по его телу. Я попрошу о переводе. У меня просто нет выбора. Дальше так не может продолжаться.

Вокруг него просыпалась к жизни боевая рубка.

* * *

Несмотря на мороз снаружи, он обливался потом. Выдавив до упора регулятор скорости, Андрей заставил «Экстерминатор» бежать по замерзшей тундре, так что при каждом шаге из-под его ступней вырывались небольшие снежные фонтанчики. Острый выступ рубки разрезал ледяную атмосферу.

На охоту.

Андрею чудилось, что он улавливает запах крови в воздухе, пока он неудержимо приближался к цели.

Хотя «Сентинел» кадета Томинсона обладал такой же скоростью, как Андреев «Экстерминатор», но студент ещё недостаточно контролировал машину, чтобы так же быстро маневрировать на снегу. Около десяти минут назад Андрей застал кадета врасплох, после того, как увлек его в сторону от группы преследователей. С этого момента он последовательно атаковал «Сентинел», залпы его ракет буквально притягивались к нему и рубиново-красные лучи лазеров постоянно рвали на части машину кадета.

Зазвучал колокол. Немедленно после сигнала захвата цели Андрей нажал указательным пальцем на кнопку правого джойстика. В «Сентинел» снова полетели лучи лазеров, срывая заднюю броню. Хотя залп не проник внутрь, но жалкие остатки брони не оставляли сомнений в том, что следующее же попадание будет означать конец для кадета.

Похоже, Томинсон пришел к такому же выводу о предстоящем крахе, так как он в панике заставил «Сентинел» ещё быстрее бежать по скользкому снегу.

Эта серая, отвратительная зимняя равнина не позволяет никаких глупостей.

В какой-то момент бегущий со скоростью более ста километров в час мех вышел из-под контроля и повалился на бегу. Сначала в снежной позёмке поскользнулась правая нога машины, в то время как движение вперед неудержимо продолжалось. Активаторы и измочаленные алюминиевые кости «Сентинела» отчаянно пытались противостоять невероятной кинетической энергии, но безуспешно: правая нога с громким треском отломилась от колена. Связки активаторов и прочие обломки разлетелись во все стороны, словно беспечно разбросанные игрушки.

Левая рука машины, заканчивающаяся стволом автопушки, ударилась о ледник, покрытый тончайшим слоем снега, и согнулась. Из-за этого мех чуть завертелся, развернулся на сто восемьдесят градусов, разрываемый центробежной силой на две части. Наконец, мех ударился об лёд – удар, который выглядел бы не менее элегантно, стукнись он о бетон. Машина покатилась, а когда она в конце концов остановилась, вся её броня превратилась в обычный металлолом. Два сустава одиноко валялись рядом.

Пока эта сцена разворачивалась перед внешним экраном рубки «Экстерминатора», Андрей снизил скорость. Он медленно остановил машину – не потому, что сомневался в собственных силах, а потому что малейшая оплошность могла повлечь такие же последствия, которые превратили «Сентинел» в груду бесполезного металла. Андрей подумал о страшном ударе, который командирское кресло должно было нанести Томинсону – даже в симуляторе. Потом он потряс головой, разбрызгивая капли пота, ощущая привычную тяжесть нейрошлема.

На какой-то момент установилась тишина и в голове Андрея снова зашевелились мысли о Дане. Он опять оттолкнул их. Позже.

Прежде, чем он успел сделать следующий вдох или хоть немного расслабить напряженные мускулы, тёмно-голубой луч, выпущенный из ППЧ, ударил около «Экстерминатора» в землю, исторгнув облако пара. Андрей немедленно выжал педаль прыжковых двигателей. «Экстерми-натор» рванулся вверх и вперед, вон из облака – к тому месту, откуда был произведен выстрел. На половине пути, в наивысшей точке параболической траектории полета, в мех Андрея врезался ещё один голубой луч.

Словно бы он предвидел мой маневр.

По левой стороне «Экстерминатора» заплясали энергетические щупальца.

Умно для студента.

Андрей до самого последнего момента задерживал посадку, напряженно наблюдая сомнительно выглядевший грунт под ногами, который, на его вкус, приближался слишком быстро. Последней вспышкой плазмы он почти полностью погасил скорость и посадил мех. Посадка заставила гироскоп оскорбленно взвыть, когда ноги машины отчаянно пытались найти опору на скользком льду – «Экстерминатор» едва не опрокинулся. В самый последний момент Андрею удалось – с огромным напряжением и немалой долей везения – взять машину под контроль и направить её к горбатому меху, занявшему позицию на дальнем внешнем краю снежного вихря.

Следовало ожидать, Сэмюэл, что ты выберешь штурмовой мех. Твой «Таг» скоро ляжет на землю точно так же, как и остальные из твоей команды. Поглядим, заслужу ли я тогда твое уважение. Андрей кисло усмехнулся – он ни секунды на это не рассчитывал.

– Где это мы? – отозвался голос Сэмюэла по общему каналу.

Андрей не ответил. Почему этих придурков вечно тянет поболтать? Неуверенность в себе или просто самоутверждение?

«Таг» выдал очередной залп, пока Андрей приближался к нему, чтобы иметь возможность эффективно использовать всё имеющееся оружие, не давая при этом противнику в полную силу использовать свой главный калибр.

– Я прошёл все симуляции на мирах Пентагона, однако этой среди них не было, – не отставал Сэмюэл.

Хотя ситуация была напряженной, Андрей не смог удержаться от улыбки. Все-таки, несмотря на гораздо большие умение и опыт, он дрался против превосходящих сил – один против четырех. Это оставило следы на его «Экстерминаторе» – об этом ясно свидетельствовали красные области на вспомогательном экране контроля состояния машины.

Сумасшедшая игра и сумасшедшее пари.

Ни один мехвоин, у которого в голове оставалась хоть капля мозгов, не согласился бы на бой при таких условиях. «Порой, однако, жизнь требует попытаться свершить невозможное. Но разве битва за новую жизнь того не стоит?» Пушкин. Снова и снова.

Андрей вздрогнул, словно губы Даны снова прикоснулись к его шее. Да, иногда приходится идти своим путем, даже если надежды нет.

Очередной луч врезался в левую руку «Экстерминатора», испарил остатки брони и пробился внутрь. Сигнальные огни и различные тревожные звуки сообщили о полученных повреждениях.

Андрей не увлекся этим спектаклем, прервал большинство связей с правой рукой и отключил, таким образом, все лампочки и сигналы, назойливо добивавшиеся его внимания. Его губы сложились в мрачную улыбку, когда он вырвался из снежной круговерти и снова вступил на лёд глетчера. Так, теперь, значит – снова высокая скорость против превосходящей брони. Точно так же, как и с последним Плохим Парнем. Воспоминания о его окончательном поражении за годы тестовых боев искривили гримасой лицо Андрея. Однако, как бы там ни было, а мех-экзамен он сдал блестяще. И именно так он намеревался поступить и теперь.

– Все ещё молчите, проф? Ну давайте – где мы? Должен сказать, здесь настоящий ад, несмотря на весь этот лёд. Вам удалось разделить нас в этом проклятом ледовом лабиринте и завалить одного за другим. Мне просто хочется знать, что это за место.

Андрей решил на сей раз ответить. Хотя Сэмюэл, казалось, неплохо владел собой, в его голосе можно было услышать жгучее разочарование от того, что Андрей успел свалить троих его товарищей по звену.

Андрей пустил «Экстерминатор» по узкой дуге и прыгнул. Под ним в лед ударили два лазурно-голубых луча и он попытался выстрелить в ответ из лазера. Потом он ответил: «Мы на Стране Мечты».

Возникла продолжительная пауза, пока «Таг», хромая, поспешно пытался развернуться, чтобы снова поймать «Экстерминатор» в зону обстрела.

– Страна Мечты! Но ведь наша колония там только-только была основана! Как вы могли об этом что-то знать? – Медленно-медленно в голос Сэмюэла вкралось подозрение, потом он осознал правду.

– У меня есть друзья, – с ухмылкой ответил Андрей. Он снова пообещал себе ещё раз поблагодарить Стивена за то, что тот постоянно держал его в курсе последних открытий в кластере Керенского. Надо будет сказать ему, что эти симуляции не остались без внимания на континенте Камерона. И о кадетских восторгах.

– Ах да, как же это я забыл. Вы же, в конце концов, Керенский. Конечно, у вас есть друзья в нужных местах. Тем более вам должно быть обидно за себя, правда? – Яд в голосе Сэмюэла просочился даже сквозь дигитальную передачу.

Андрей предвидел подобный ответ, но все же почувствовал укол. Конечно, у него не было ни малейших сомнений в чувствах Сэмюэла, тем не менее, его разочаровало, что эмоции так явно обуревают студента. Это задело Андрея куда глубже, чем Сэмюэл мог представить – старая рана, которая, похоже, не заживет до конца никогда.

Вечно мое имя!

Моерастреклятое имя!

Накатившая злоба дала бою решительный толчок. Андрей прервал круговой бег вокруг «Тага» и взял курс на прямое столкновение с противником. На груди «Тага» взорвался ракетный залп и покуда кадет пытался, несмотря на сократившееся расстояние, привести в боевую позицию ППЧ, машина Андрея на скорости более, чем в пятьдесят километров в час, врезалась в «Таг».

Почки Андрея подскочили, кажется, до самого горла, когда командирское кресло отвесило его заднице мощный пинок, который должен был симулировать бросок вперед. Желудок его также дернулся от вида передней панели и монитора, взорвавшихся бурей огней и звуков.

Раздражение охватило Андрея гораздо сильнее, чем он мог ожидать – раздражение, которое грызло его слишком долго. Злость, накопившаяся за годы манипуляций со стороны его брата, обида на дистанцию между ним и его отцом, великим генералом – все это взорвалось в один момент. Некоторое время Андрей вообще не воспринимал, что происходит вокруг.

Словно на большом расстоянии, далеко-далеко от всего, что он мог видеть, на краю гигантской воронки Андрей чувствовал теплое прикосновение губ к своей шее. Мысль о принадлежащих этому воспоминанию загадочных глазах немедленно вернула его к реальности. Он встряхнулся, втянул горячий, спертый воздух рубки в заболевшие лёгкие. Слёзы стекали по щекам Андрея, нанося на кожу дополнительную соль. Он осознал дергающую боль в правой руке, посмотрел на неё, словно эта часть тела вовсе ему не принадлежала, и увидел, что пальцы все ещё судорожно сжимают джойстик. Ногти глубоко впились в кожу, от сломанной рукояти в его руке тянулись бесчисленные провода и шнуры – мимо правой ноги к тому месту на командирском кресле, где раньше были закреплены рычаги управления.

Словно вены из разодранного тела.

Андрей медленно поднял глаза на передний обзорный экран, где дрожала последняя сцена боя – застывшая после того, как система отказала. «Таг» совершенно не походил больше на мощную боевую машину, которой был раньше. На броне были видны многочисленные повреждения, которые явно вели свое происхождение от рук и ног «Экстерминатора».

Как будто я попытался разорвать его на части.

Он задрожал ещё сильнее, когда его охватил стыд за неожиданную потерю контроля. Злость на кадета улеглась. Всего лишь студент. Разочарование тем, что его просьбу о переводе вновь отклонили, оказалось слишком большим. Я должен отсюда убраться!

Андрей закрыл глаза и свесил голову вниз, насколько это позволял неприятно давящий на плечи нейрошлем. Безнадежость ситуации душила его. Но одно чувство не поддалось разочарованию, укрепляя надеждой плотину, которая грозила рухнуть.

Обещание поцелуя снова заставило гореть его кожу. Яне должен этого допустить! Его немой крик утонул в пустоте, однако вдруг отозвался эхом. Загадочные глаза ответили на его зов. Сквозь злость и страх на горизонте обрисовалось решение. Я так больше не могу… Я должен… Я…

Вот я стою тут и ничего другого не могу.

18

Военная академия Эдема, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

21 марта 2795 года

Ливень смывал всё. Андрей стоял под первым весенним дождем в году. Вода вымочила его одежду, напоминая о забытых слезах; очистила его, благословила его, подготовила его к одному из важнейших решений в его жизни.

Воздух был наполнен эдемскими запахами, приносимыми ветром из сухих саванн за зелёным поясом, так что ночной душ был освежающим. Вода потоками стекала с Андрея и капала на ноги. Он глядел вперед, на погруженное в темноту здание Академии и окружающую его влажную траву терранского происхождения.

На секунду Андрею показалось, что он ощущает под своими ногами биение жизни Эдема – стук сердца эонов, за которые эта планета развилась в то, чем она сегодня была. Андрей медленно наклонился, нащупал траву и – к своему удивлению – что-то чужеродное. Почти… внеземное. Словно эта ночь перенесла его в чужой мир со всеми его возможностями – возможностями, у которых он сам до сих пор стоял на пути. Ему казалось, что нужно было всего лишь протянуть руку, чтобы дотянуться до них.

Медленно, последовательно Андрей вырвал пучки травы и освободил таким образом небольшой клочок земли. Тогда он запустил пальцы в тело Эдема и вытащил пригоршню земли. Андрей попробовал что-то разобрать, но, несмотря на новое уличное освещение, в темноте он ничего не смог разглядеть. Вместо этого он закрыл глаза, взял гумус обеими ладонями и пропустил клейкую массу – плоть Эдема – сквозь пальцы. «Простота субстанции насмехается над сложностью жизни. Весь мир живет лишь возможностью, скрывающейся в уродстве». Пушкин.

Андрей осторожно поднялся и растопырил пальцы, чтобы дождь омыл их от грязи. Его глаза поднялись к окну на третьем этаже, прямо рядом с безнадёжно переполненной водосточной трубой.

Взгляды студентов, участвовавших в пари, через день после симуляционой битвы были не самыми обнадеживающими. Кипящий гнев и презрение у Сэмюэла, испуганные кроличьи глазёнки остальных трех кадетов. Не слишком-то похоже на только что проявившееся уважение.

Его отца, – Андрей был в этом убежден, – представление о том, что его сын ищет драки, чтобы завоевать уважение, повергло бы в глубочайший стыд. Не говоря уже о том, что он потерял самообладание перед подчиненным. Он вспомнил, сколько раз в детстве ему рассказывали историю из тех времен, когда генерал сам был кадетом. Тогда «насилие, порожденное глупостью», как всегда выражался его отец, едва не стоило жизни одному из кадетов. Вероятно, я более похож на отца, чем полагал до сих пор. Николай гордился бы, увидев, как я продолжаю семейную традицию.

После боя Андрей едва не принял решение вообще не прийти на занятия, зная, какие взгляды его ожидают. Весь остальной класс будет, конечно же, посвящен и соответствующим образом настроен. Более всего Андрей боялся встретить отторжение в одной вполне определенной паре глаз. Он был уверен в том, что это было бы больше, чем он в состоянии вынести.

Однако взгляд сквозь смотровое стекло воздушного шлюза на человека, с готовностью принимавшего последствия своих действий вплоть до самой смерти, в конце концов все же направил Андрея в аудиторию. Несмотря на острое чувство стыда, он вошел в класс, провел занятие так, словно ничего не произошло, и занялся зализыванием собственных ран. Всё время, прошедшее после боя, он был озабочен тем, чтобы не посмотреть никому в глаза – особенно Дане. Но теперь он пришел к выводу, что дальше так дело не пойдет. В концеконцов, уж до этого-то он додумался.

Я нашёл поддержку там, где не смел надеяться.

Её глаза были полны понимания, они впустили Андрея в себя и уменьшили его боль.

Двадцать восемь часов.

Пришло время наконец-то принять решение – решение для себя самого. И по часу на каждый год, который Андрей потратил, ведя жизнь, которую определял за него кто-то другой или что-то другое. Происхождение, обстоятельства и козни его брата принудили его к такой жизни.

Моё участие во встрече на «Гермесе»? Симуляторный бой против Сэмюэла?

Множество решений, которые Андрей до сих пор полагал собственными, представлялись ему теперь реакцией на решения других людей. Мастерство, которого Андрей достиг в обращении с винтовкой, наперекор своей ненависти к ручному оружию – и несмотря на то, что пехотный экзамен стоил мне прямого вступления в СОЗЛ – представилось ему теперь в совершенно новом свете. Последствие действия, к которому меня вынудили другие. Выбор, который Андрей сделал, будучи уверенным, что должен подавить собственную слабость.

Но вот это… Это будет нечто совершенно новое. Решение, которое Андрей примет самостоятельно; путь, на который он вступит сам. До сих пор он не представлял, что способен на такие решения. Только сейчас он начал медленно, шаг за шагом, освобождаться от той жизни, которая, казалось, давно осталась далеко позади, во Внутренней Сфере. Перед ним раскрывались новые, собственные возможности – не те, которые имелись у него в прошлом. Это были возможности настоящего.

Моего настоящего.

Андрей подошел к зданию, двумя руками взялся за водосточную трубу, в которой булькало и хлюпало, и полез по ней вверх. Последние остатки старого «я» отреагировали встревоженно, насмехаясь над ним за его сумасшедшие действия.

Учитель, карабкающийся по водосточной трубе, словно прыщавый подросток в поисках приключений на свою задницу.

Дождь смыл эти мысли прочь. Ему помог невыразимый жар тёмных глаз, которые Андрей уже не мог выбросить из головы.

Ощущая боль в пальцах, он достиг окна, протянул левую руку и ухватился за правую створку. Потом он зацепился левой ногой за подоконник, так что смог постучать рукой в стекло. Ему это почти удалось, но в последний момент он поскользнулся на мокром подоконнике, больно стукнулся головой об стену и едва не свалился вниз.

Перед глазами мелькнуло презрительное лицо Николая. Дурак.

Неожиданно он почувствовал сквозняк. Андрей поднял глаза – окно было открыто. Ветер изо всей силы швырял дождь Дане в лицо. Удивительные глаза заставили немедленно исчезнуть образ Николая из мыслей Андрея.

Без единого слова Дана склонилась вперед, окончательно промокнув, и ухватила Андрея за руку. С её помощью ему удалось вскарабкаться на подоконник – хрупкая фигурка Даны скрывала в себе немалую силу. Андрей спрыгнул в комнату, закрыл окно и повернулся к ней.

Только мерцание уличных фонарей проникало сквозь стекло – единственное освещение погруженной во тьму комнаты. Буря эмоций и возможностей смешивались в чуждую атмосферу. На какой-то момент Андрею показалось, что он слышит, как с его мокрой одежды капли падают на ковер. Его губы пытались произнести какие-то слова, спросить, услыхала ли она его – откуда она знала? Но Дана подошла к нему и прижала палец к его губам. Он посмотрел ей в глаза и понял: этой ночью им не понадобятся никакие слова. Андрей почувствовал себя неимоверно тяжёлым.

Это не было ни поверхностным желанием малолетки, который едва-едва успел обнаружить собственный пол, ни сумасшествием новой любви. Телесное, ментальное и спиритуальное желания слились воедино, осели тяжестью в желудке, и тяжесть эта вырастала с каждой секундой. Это чувство усиливалось и усиливалось: казалось, тысячи рук подталкивают Андрея, пока ему не показалось, что он сейчас взорвется. Слёзы навернулись на его глаза.

Это что же, то самое, о чем говорил Уиндхэм? Может, его рассказ о судьбе значит больше, чем я думал. Мысль проскочила по краю его сознания и в следующий момент он был поглощен силой мгновения.

Во тьме комнаты, в пустоте – далеко-далеко от настоящей жизни, от времени – Дана начала раздевать Андрея, одновременно снимая с него прошлое. Плавные, уверенные движения, ускоряемые бурей чувств и желанием близости. Андрей глубоко вдохнул и выдохнул. Его глаза постепенно привыкали к темноте и, так же, как и все иные чувства, фокусировались на Дане. Последние остатки его одежды соскользнули на пол и он более почувствовал, чем увидел, что она отступила на шаг назад.

На долю секунды Андрей почувствовал неуверенность, потом он понял. Его дыхание забилось в лёгких, когда он дрожащими руками, однако так осторожно, как никогда доселе, стал раздевать её. Ему казалось, что его восприятие переходит на новый уровень каждый раз, когда он снимал с неё очередной предмет одежды. Он продолжал со всей осторожностью и ему, так же, как и Дане, удалось ни разу не прикоснуться к коже. В конце концов – время, казалось, растянулось бесконечно – он, дрожа, встал перед нею.

Что, все-таки мальчишка на пороге возмужания? Опыт всех предыдущих связей был бесполезен. Всегда – в первый раз.

Сначала он мог лишь угадывать её движения, одако Дана одну за другой зажгла несколько маленьких свечей, которые расставила в каменных подсвечниках на полу вокруг себя. Когда свет разогнал темноту по углам, ему показалось, что Дана вновь сняла одеяние, сотканное из тьмы.

По щекам Андрея текли слёзы.

Солдаты, кадеты и другие люди, с которым он до сих пор беседовал на интимные темы, видели в этом, скорее, некое задание, которое следует выполнять. Словно когда-нибудь секс окажется под контролем настолько, что его можно будет, как машину, припарковать где-нибудь в гараже и пользоваться им при возникновении надобности. До этого дня Андрей также был в этом убежден. Однако сейчас, когда они стояли друг перед другом нагие и промокшие – дождь унес с собой их различное прошлое и теперь их ожидало непонятное, но общее будущее – Андрей, казалось, понял, что именно означает понятие «близость».

Мы настолько отданы друг другу… никаких секретов больше. На равных, зная, что каждый заглядывает глубоко в собственное «я». То, что они узнавали, отражалось в глазах. Никакая правда не остается скрытой – Андрей инстинктивно почувствовал, что такие моменты даны лишь немногим из людей. И сколько из них отчаивается, ощущая такую близость?

Андрей понимал, что отныне не сможет прожить и дня без этого чувства.

Он ничего не знал о прошлом Даны. Точнее – он вообще ничего о ней не знал. Он сам держался подальше от этих вопросов, опасаясь, что они приведут его именно к такой ситуации, в которой он находился. Тем не менее, ощущение того, что в эту секунду он знает всё, что ему нужно знать, окатило его, словно волной. Ему было ясно, что всю свою жизнь он провел в поисках этого чувства единения.

Дана медленно приблизилась к нему, отблески свечей играли на её теле, плоском животе, на груди и шее. Двумя ладонями она прикоснулась к лицу Андрея и её пальцы погрузили его в пучину огня. С открытыми глазами, полностью осознавая свой выбор, они соприкоснулись губами…

Они пили друг друга допьяна. Когда они любили друг друга, Андрею казалось, что он утонет в чувстве совершенства, которое он охотно делил с Даной – какая-то бесконечная, непрерывная общая волна, то возносящая их к зениту, то опускающая в бездну, продолжающаяся в бесконечности далеко-далеко от времени и пространства…

19

Мемориальное кладбище Звёздной Лиги, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

1 июля 2796 года

– Он выглядит таким старым, – прошептал Андрей. Хотя он и понизил голос настолько, чтобы его могли услышать только стоящие в непосредственной близости друзья, тем не менее, Андрей почувствовал укол вины: за бесчисленные потерянные часы, пропущенные визиты, за отчуждение, которое было иным, хоть и определялось с той же дистанции, что и связь с его отцом.

Крепкое пожатие руки вернуло Андрея к реальности. Он оглянулся и увидел понимающие глаза Даны, заглядывающие прямиком в его душу. Он ответил на пожатие.

– Давай поглядим, как будешь выглядеть ты, когда после десятилетий тебе придется прощаться со мной, – её мягкий голос ответил ему без намека на обвинение. Тональность, которую он научился любить больше чего-либо иного на свете.

Несмотря на теплое полуденное солнце, Андрей дрожал. Потеря была слишком велика, чтобы не дать окружающим ничего заметить.

Душный летний ветер принес лёгкое воспоминание о детстве. Он немедленно попытался отмахнуться от возвращающихся вновь и вновь мыслей, однако с тем же успехом он мог бы пытаться игнорировать солнце. Здесь, на огромном церемониальном плацу кладбища, посреди статуй, надгробий и обелисков различных стилей, поясных портретов и небольших капелл, которые расползались вокруг них во все стороны на расстояние как минимум километра, Андрей тосковал по чувству одиночества. В радиусе ста метров от него находились лишь генерал, Николай и Дана, однако ровно через сантиметр уже начиналось людское море и стена людей окружала маленькую группу со всех сторон. Запах человеческих тел, не говоря уже о тяжёлом аромате кладбищенских цветов, подавлял все остальные запахи, почти что делал ненужными все остальные органы чувств.

После того, как Андрей час назад преодолел толпу на пути к последнему эскорту, огромное количество народа едва ли не лишило его дыхания. Здесь минимум полмиллиона человек. Андрей снова задрожал. Столько восхищения. Столько скрытого влияния.

Мягкая ладонь ухватилась за его руку. Он поднял взгляд и увидел, что генерал подошел к могиле.

Несмотря на впечатлающую униформу командующего СОЗЛ, у Андрея сложилось впечатление, что его отец мысленно витает где-то далеко отсюда. У них в последние годы было немного возможностей видеться, однако Андрей Керенский все ещё носил фамилию человека, который был средоточием благоговения и надежды бесчисленных людей. Андрей все ещё помнил многое из своего детства, даже если это были какие-то разрозненные обрывки. Теперь ему казалось, что он единственный, кто понимал, что роскошная униформа надета на пустой оболочке из-под генерала.

Как будто он – всего лишь бледная тень самого себя. Бронированная скорлупа, покинутая живым духом.

Все ещё пристыженный тем, что в такой момент его посещают столь неуважительные мысли, Андрей все же сознавал, что он прав – чувствовал свою правоту. Бесконечная грусть, вызванная смертью его матери, на похоронах которой он находился, выросла ещё больше. Что мы сделали с тобой, отец? Что мы наделали?

В конце концов, спустя мгновение, в которое атмосфера показалась Андрею ещё более угнетающей, чем до сих пор – как будто можно глазами увидеть воздух – фигура генерала выпрямилась, он идеально отдал честь и на несколько ударов сердца замер в прощальном жесте. Потом генерал расслабился – отдаленное бормотание толпы можно было интерпретировать, как одобрение и признание. Выражение глубочайшего сочувствия.

Андрей оглянулся вокруг и увидел серьёзные, частью удрученные лица, глядящие на генерала. Он незаметно потряс головой. Всё, что тебе нужно сделать – это отдать приказ, отец. Они сделают для тебя всё, в любую секунду. Новый исход? Так точно! Где мне поставить свою подпись, чтобы снова отказаться от всего? Я только хочу следовать за Вами…

Андрей знал, что столь слепой верности он сам никогда не смог бы понять – исключая разве что Уиндхэма и его абсолютной преданности Богу. Он наблюдал за тем, как его отец отходит от могилы и без единого слова направляется мимо Николая. И мимо меня. Как обычно.

Генерал решительно переставлял ноги: на вид он стоически переносил страшную тяжесть, навалившуюся на него из-за смерти его жены – и все-таки Андрей снова заметил в нем признаки неуверенности. Когда генерал приблизился к толпе, которая благоговейно отступила перед ним, раздвинулась и вновь сомкнулась за его спиной, в очередной раз отрезав его от его младшего сына, Андрею в голову пришла ещё одна мысль.

Ты никогда и никого ни о чем не станешь просить. Уже потому, что ты знаешь, сколь многого ты от них потребовал. Они бы с радостью выполнили любую просьбу, и всё-таки ты не станешь этим пользоваться, не так ли?

Андрей почувствовал около себя чье-то присутствие и его взгляд, словно притянутый магнитом, остановился на Николае. Тот уставился на то место, где толпа, освобожденная теперь от вызванной уважением необходимости держать дистанцию, поглотила генерала. В глазах Николая застыло выражение, которое заставляло думать, что в нем что-то надломилось. Андрей инстинктивно знал, что его брат также почувствовал момент слабости в своем отце. Они оба это увидели и теперь должны были нести тяжесть опасения, что та сила, которую десятилетиями воплощал генерал – десятилетиями, за которые Вселенная не была занята ничем иным, как только попытками уничтожить этого великого человека – эта сила начинает потихоньку улетучиваться.

За каждым великим мужчиной…

Глаза Андрея зачесались и стыд вновь охватил его, словно жерновами, перемалывая те жалкие крохи самоуважения, которые у него ещё оставались.

Я оплакиваю метафизическую смерть моего отца, но что происходит с реальной смертью моей матери? Ничего удивительного, что мой отец не желает больше иметь со мной ничего общего.

– Ты не мог прийти один? Сил не хватило? – эти слова, холодные и отвратительные, хлестнули Андрея, словно плетью.

Выбитый из колеи, всё ещё занятый жалостью к самому себе, Андрей взглянул вверх и уставился в серые глаза, которые, казалось, резали его на части. Разве они не были раньше голубыми? Это болезнь изменила цвет его глаз или он теперь зависит у него от настроения? Андрей безмолвно таращился на Николая, пока его разум тщился сформулировать бушующие мысли во внятный ответ.

– Добрый день, сэр, – вмешалась Дана, причем ей удалось придать своему тихому голосу вежливый, но твёрдый оттенок. – Это мне сегодня понадобилась поддержка Андрея. Даже если вы в состоянии сегодня чувствовать лишь вашу собственную боль, но я тоже ощущаю потерю.

Оба брата одинаковым движением обернулись к Дане, чтобы определить, кому из них предназначались эти слова.

Она держала руки сложенными на груди, но вдруг открыла их жестом, охватывающим окружающих зрителей.

– Я и мы все сегодня потеряли мать.

Бормотание стоящих неподалеку – почти одноголосное – стало немного громче и избавило их троих от тягостной необходимости сохранять молчание, которое могло в этот момент накрыть их с головой. Николай медленно и глубоко втянул воздух – он выглядел так, словно желал оттеснить Дану одним своим присутствием.

Андрей боролся со своими чувствами, презрение к самому себе вновь стало пожирать его. После всего, что произошло, я, дубина стоеросовая, всё ещё позволяю моему брату напугать меня… и оставляю без защиты ту, которая сроднилась со мной душой.

– Никого вы не потеряли, – в конце концов ответил Николай и его слова подчеркивались горячим гневом и отчуждением в его глазах. – Может быть, вы сегодня лишились одного из лидеров, но мы оплакиваем нашу собственную плоть и кровь.

– Конечно, – отступилась Дана, её голос снова был наполнен глубоким уважением, однако в нем звучала сила, которую нельзя было перебороть. Сила, которая бросала Николаю вызов, вызывала у него желание сломить любое сопротивление. – Я ни в коем случае не хотела задеть ваших чувств. Но даже если я никогда не знала собственных родителей, боль от того, что они погибли от рук узурпатора, все ещё горит во мне. И теперь, когда вы трое стоите наедине со своим горем, все, кто хорошо к вам относятся, готовы подставить вам плечо, готовы обнять вас. Они все хотят помочь вам перенести боль – если вы позволите им это сделать.

Андрей попытался пошевелить застывшим языком, который мертво заполнял его рот, так что он опасался, что его стошнит. С помощью Даны он далеко продвинулся, однако сейчас он не смог бы противостоять брату без того, чтобы не рухнуть обратно в старый стереотип поведения, почувствовать старые боль и страх.

Словно выброшенная на берег рыба, панически пытающаяся дышать воздухом, для которого её жабры не приспособлены, Андрей с застывшим взглядом открывал и закрывал рот. Дана стояла перед его братом, её тонкая фигура напоминала хрупкий цветок по сравнению с Николаем, который возвышался над ней ледяным гигантом.

Андрей едва не проглотил собственный язык, когда Дана сделала осторожный шаг к Николаю, её глаза были окном, в котором видно было почти неземное сочувствие. Андрей слишком хорошо знал, как в этот момент должен был себя чувствовать Николай.

– Я сочувствую лишь тем, кто не осознает собственного потенциала. Вы, Николай, используете весь свой потенциал и я лишь боюсь за то, что вы оставите позади себя на этом пути.

Не будь Андрей свидетелем этой сцены, он бы не поверил в то, что произошло. Николай не изрек ни одного из своих едких комментариев. Вместо этого Дана и его брат схлестнулись взглядами в мгновенной дуэли, своей интенсивностью не уступающей настоящим поединкам, через которые Андрею довелось пройти. Как это уже часто случалось с тех пор, как он и Дана познакомились, у Андрея появилось ощущение, что они оказались перенесенными в какую-то иную Вселенную, несмотря на сотни тысяч людей, что их окружали…

…и вдруг они втроем оказались одни. У Андрея в прямом смысле слова волосы поднялись дыбом, пока Дана и Николай вели безмолвный диалог. Вокруг него пульсировала энергия, источник и природу которой Андрей, при всем желании, не мог распознать. Казалось, они разговаривают уже долгие часы, дни или даже месяцы – и одновременно всего лишь мгновения, при этом выражение их лиц остается совершенно неизменным.

Когда окончилась вечность – по крайней мере, у Андрея было такое ощущение – Николай первым отвел взгляд и посмотрел на Андрея. Краем глаза он уловил, как Дана кивнула, словно достигла чего-то, что он, наверное, никогда не поймёт.

– Похоже, вы не так уж сильно не отвечаете запросам нашей семьи.

Не проронив больше ни слова, Николай развернулся и быстрыми шагами направился к ожидающей толпе.

Все ещё под впечатлением зрелища, как Николай проиграл спор, Андрей повернулся к Дане, которая следила, как удаляется его брат.

– Как тебе… я не понимаю… что, черт… – Он знал, что выглядит идиотом, но за время, проведенное вместе с Даной, он научился видеть в ней не только любовницу, но и друга. Она смущенно улыбнулась.

– Никаких трюков, Андрей, клянусь, – ответила она, не упуская Николая из поля зрения. – Я всего лишь выказала ему уважение, которого он достоин… У меня нет страха перед ним или перед тем, кем он может стать.

Замешательство в черепной коробке Андрея едва не взяло над ним верх, запах бесчисленных траурных венков, собранных из местных цветов и трав, лишь усиливал его.

– А кем он может стать? – Господи, только не ещё одно из этих пророчеств. Смирится ли он когда-нибудь с той единственной ошибкой, которую они совершили?

В конце концов, Дана взглянула на него и колени Андрея подогнулись, когда он увидел, какая любовь светилась в её глазах.

– Он одинок, ещё более одинок, чем его отец сейчас. Никакой личной дружбы, никакой помощи – только командование подчиненными.

– Что ты хочешь этим сказать? – что-то в её лице заставило Андрея задуматься. Имела ли она в виду что-то иное? Эта мысль, как и все его вопросы, исчезла в глубине её глаз.

Дана грустно улыбнулась. Сочувствие отразилось на её лице – как всегда, когда она разговаривала с Андреем таким тоном.

– Твой отец открылся лишь немногим людям и многие годы большинство из них не принадлежало к его семье. Боль и самобичевание, которые следовали за смертью, а часто – и за предательством этих ближайших сподвижников, оставили свои следы. Следы, которые Николай только что осознал. Шрамы, которые он не желает видеть. И он знает, что станет наследником своего отца. Не усеян ли он сам достаточным количеством собственных шрамов, как и все мы? – закончила она сдавленным шёпотом. Андрею показалось, что он слышит отголоски её боли, уходящей корнями во времена оккупации – боли, которую разбудил этот взгляд внутрь.

Он протянул руки и прижал её к себе: его объятия – защита от воспоминаний, преследующих её.

Андрей оглянулся через плечо на Николая, в этот момент исчезающего в толпе. Иначе, чем перед отцом, перед ним люди расступались испуганно. Хотя Андрей видел множество сочувствующих лиц, Николай двигался сквозь людскую массу так, словно его окружала решетка, отталкивая всякого, кто мог оказаться на его пути и высказать ему свои соболезнования.

Хочешь ли ты в самом деле быть одиноким, брат? Есть ли у тебя вообще выбор?

Впервые в жизни Андрей увидел своего брата в новом свете. В свете, который исходил из слов Даны, который заставлял Николая отбрасывать новую тень. Первую отчетливую тень, которую он увидел за своим братом.

Эти очертания, хотя и находились ещё далеко и виделись нечетко, вернули страх.

20

Военная академия Эдема, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

8 ноября 2800 года

Ещё не успел замолкнуть звонок, возвещающий об окончании занятий, а студенты уже повскакивали со своих мест и, едва сдерживаясь, заторопились к выходу.

– Для тех, кого это касается: не забудьте сдать ваши последние курсовые для допуска к экзамену, – сказал Андрей достаточно громко, чтобы быть услышанным, несмотря на шум. – Кто не сдаст мне работу до завтра ноль-девять сотен, не будет допущен к выпускному.

Ему ответом был хор голосов, выкрикивающих «Ут!», однако студенты по-прежнему целеустремленно прорывались к двери и к свободе, которую тяжким трудом зарабатывали последние четыре с половиной года. Выражение «ут» заняло за это время свое место в кадетском лексиконе настолько прочно, что Андрей уже почти перестал придавать этому значение.

Почти.

Только Андрей отложил в сторону книгу – «Жестянки и пинки» генерала в отставке Дагмара Ли – выдержки из которой читал вслух студентам, как его взгляд упал на Сэмюэла Хельмера. Сардоническая ухмылка на лице кадета пылала, словно дульное отверстие ППЧ.

Совершенно верно, Сэмюэл. Я имел в виду именно тебя. После стольких лет ты всё ещё носишься со своим высокомерием.

В этот момент Сэмюэл легонько кивнул головой, словно хотел подтвердить мысли Андрея. Потом он повернулся к своим друзьям, спешащим к выходу, чей смех доносился уже от дверей. Судя по тембру, они как раз обсуждали планы на вечер – планы, в которых главную роль играло гигантское количество алкогольных напитков. Прежде всего, конечно – самогона «от Сэмми».

Достучался ли я, в конце концов, до тебя – наперекор страхам, которые я, очевидно, пробудил в тебе за последние годы? Или это всего лишь твоя заявка на поступление в часть моего брата, которая, как тебе кажется, дает тебе право не обращать больше внимания намой слова?

Андрей улыбнулся, оценив комичность ситуации. А какая, собственно, разница? Да никакой, по крайней мере – для Сэмюэла. Я сделал все, что мог.

Андрей помотал головой и стал быстро собирать вещи. Потом несколько замедлил темп движений. Зародившееся в последние недели напряжение становилось патологическим. Ему нужно подумать о своем завтрашнем дне рождения, об одиночестве и холоде, которые распространялись от пустого места в кровати рядом с ним. Он догадывался, что Дана исхитрится передать ему весточку, посланную, скорее всего, за несколько дней, а то и недель загодя с какого-нибудь только что открытого мира в скоплении Керенского. Потому что, несмотря на длительное время, проведенное ими в разлуке с момента досрочной сдачи Даной выпускных экзаменов и её вступления в СОЗЛ, ей всегда удавалось провести с ним на его день рождения хотя бы несколько часов. Однако на этот раз, невзирая на их совместные усилия – не такие уж маленькие, учтывая тот факт, что я ВСЕГО ЛИШЬ преподаватель академии – все выглядело так, что побыть вместе не получится.

Андрей попытался отогнать эти мысли пожатием плеч, однако привкус разочарования остался, словно аромат особо противного лекарства на языке – и он невольно скривился.

– Майор Керенский?

Андрей поднял глаза и увидел двоих военных полицейских, воздвигшихся над ним. За их плечами можно было увидеть, как спешащие к выходу студенты, любопытствуя, выворачивают шеи, чтобы незаметно оглянуться. Такое и в самом деле не каждый день увидишь.

– Да, – ответил Андрей и приветливо кивнул обоим. Как он с удовольствием заметил, один из полицейских чинов был высок и худ, в то время, как другой – приземист и коренаст.

– Сэр, я – лейтенант Харди, – начал длинный и худой, отдавая несколько преувеличенно четкий салют.

Андрей небрежно вскинул руку в ответном салюте.

– Это мой партнер, лейтенант Тиллмук, – продолжил полисмен, указывая на своего сопровождающего ростом поменьше. Тот также отдал честь и Андрей снова поднял руку.

– Что я могу для вас сделать?

– Сэр, в данный момент мы ведём следствие и надеемся, что вы сможете нам помочь.

– С удовольствием. Пойдём отсюда куда-нибудь? – спросил Андрей и бросил взгляд на дверь, чтобы убедиться, что последний студент покинул аудиторию и закрыл за собой дверь.

– В этом нет необходимости, сэр? У вас найдется для нас время?

– Конечно же. Неплохой тайминг, у меня как раз кончился последний на сегодня урок, – ответил Андрей, потянул за спинку стул, сел и с улыбкой взглянул на обоих полицейских. – Хотя, впрочем, похоже, что это не тайминг. Вы просто точно знали, когда прийти. Садитесь, – предложил он, указывая на передний ряд парт.

– Мы предпочитаем постоять, сэр.

– Как вам будет угодно. Итак, о чем пойдет речь?

– Мы не уполномочены об этом говорить, сэр.

Андрей бесчувственно улыбнулся. Конечно же. Он может до конца дней прослужить в СОЗЛ, но некоторые аспекты военной службы по-прежнему будут сводить его с ума.

– О'кей. Итак, спрашивайте.

– Нам бы хотелось узнать, где вы были минувшей ночью, – начал лейтенант Харди. Андрей перевел взгляд с Харди, которого в мыслях немедленно окрестил «Тарапунькой», на лейтенанта Тиллмука, «Штепселя». Ну просто очень подходит. Потом опять взглянул на Харди. Нельзя было сказать, чтобы тот выглядел придурком, однако распределение мозговых извилин, похоже, было произведено явно в пользу Тиллмука. Скорее всего, люди частенько недооценивают его, потому что он толстый и маленький… но эти глаза… Взгляд в глаза Тиллмука убедил Андрея в том, что этот человек не упустит ни одной, самой незначительной детали вокруг себя.

Андрей вспомнил времена, когда подобная встреча вполне могла совершенно выбить его из колеи, посеять сомнения вплоть до паранойи. Он сардонически улыбнулся.

– Я был в баре «Холмы Нойбл». – Ха, как минимум кто-то на этой планете интересуется мною. Улыбка искривилась ещё больше. Н-да, ещё не все демоны изгнаны…

– И вы были там с…

– Я что, должен перечислить всех, кто сидел в баре?

– А вы можете это сделать?

Взгляд Андрея упал на приземистого человечка. Культурный, приглушенный тембр голоса подтвердил его первоначальную оценку.

– Нет, скорее всего, хотя я знаю имена большинства из них.

– Хорошая память? Андрей пожал плечами.

– Ну, так как в последнее время столько частей были сменены, получается, что я там стал кем-то вроде завсегдатая. Я немного знаю о тамошних людях и, конечно же, знаком с большинством из тех, кто там часто бывает.

– Сэр, – прервал его Тарапунька, – вы не могли бы нам сказать, с кем именно вы там находились?

– Конечно. Обычные подозреваемые: Джейсон, Уиндхэм, Раймонд и Карсон.

– Вы говорите о майорах Торинсоне и Сайнце, а также о полковнике Хатибе и генерал-майоре Карсоне?

– Так точно.

– Сэр, как долго они там находились?

Андрей сменил позицию на стуле и услышал, как его позвоночник отчетливо хрустнул. Стареем, Андрюша? Скорее всего, как минимум, студенты полагали именно так. Завтра, значит, тридцать три? Как долго я, собственно, преподаю тут? Он ухмыльнулся. Слишком долго.

– Сэр?

Андрей попытался сконцентрироваться, так как заметил, что ещё не дал собеседникам ответа. День рождения без Даны, похоже, выбил меня из колеи гораздо сильнее, чем я думал.

– Прошу прощения, лейтенант. Я думаю, я был там примерно до двадцати трех ноль-ноль.

– Вы, случайно, не знаете, когда точно вы ушли?

– Увы, нет, – ответил Андрей и покачал головой. – У меня не было причин глядеть на часы, когда я ушел оттуда. Особенно потому, что уже и так было поздно. Я помню, что смотрел на них, когда отправился в туалет, тогда было двадцать два ноль-ноль. Полагаю, я ушел где-то через час.

– Это значит, что вы не в курсе, сколько времени там оставался генерал-майор Карсон после вашего ухода? – неожиданно встрял с вопросом Штепсель.

– Как? – удивленно переспросил Андрей. Он выпрямился и вдруг почувствовал себя не таким уж спокойным. Он несколько раз перевел взгляд с одного на другого. – А какое отношение все это имеет к генералу?

Тарапунька бросил на партнера убийственный взгляд. На его лбу угрожающе напряглась вена. В следующий момент она опять исчезла, а на физиономии появилась улыбка.

– Мы лишь задаем общие вопросы. Ничего конкретного.

– А почему же вы тогда не спрашиваете об Уиндхэме или о Раймонде с Джейсоном?

– Я как раз хотел об этом спросить, – отпарировал Тарапунька с лёгким напряжением в голосе. Словно он себя чувствует вынужденным защищаться.

Андрей вновь оглядел обоих военных полицейских и медленно покачал головой.

– Хм… почему я вам не верю?

Оба полисмена обменялись взглядами, потом Штепсель кивнул. Тарапунька вновь повернулся к Андрею.

– Сэр, то, что я вам сейчас скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.

– Конечно, нет. Что с Карсоном?

– Сэр, в данный момент мы только проверяем сигнал. Если быть точным, он не связан напрямую с Карсоном.

Андрей откинулся на спинку стула и прокрутил эту формулировку ещё раз в голове. Ещё один короткий обмен взглядами между обоими его визави дал ему представление о том, что теперь должно последовать: старый добрый трюк «хороший полицейский» (Тарапунька) – «плохой полицейский» (Штепсель). С одной стороны, они хотят мне подкинуть информацию, чтобы посмотреть, как я стану реагировать, а с другой – не хотят, чтобы я подумал, что они готовы служить мне справочной. Что всё это значит?

– Мы расследуем убийство, которое произошло в минувшую ночь в форте «Брайан-IV».

– А при чем тут я? И почему вы подозреваете Карсона?

– Сэр, в данный момент мы не подозреваем ни вас, ни генерала Карсона. Мы просто пытаемся выяснить, где определенные лица находились в определенное время.

– Но почему я? И почему Карсон? Убийство? Это ещё почему? – голос Андрея все повышался и повышался, одновременно с его возмущением. – Одного из величайших героев СОЗЛ? Который получил командование 149-м? Вы вообще понимаете, кого вы обвиняете? – Андрей резко вскочил и забегал за пультом туда-сюда.

– Сэр, как я уже заметил, в данный момент мы никого не обвиняем и не подозреваем.

– Но из всех людей на Эдеме вы пришли именно ко мне! – Он пронзил обоих взглядами, глубоко вздохнул и попытался осознать ситуацию.

Что здесь творится? Что-то непонятное. Они хотят выяснить место пребывания некоторых людей прошлой ночью? Что, в свою очередь, означает, что речь идет о немногих.

– Мы исходим из того, что круг лиц, с которыми нам придется разговаривать, достаточно узок.

Андрей взглянул на лейтенанта Харди, чьи слова подтвердили его собственные размышления.

Однако насколько велик этот круг – или наоборот, насколько мал? И почему я? Или эти двое – просто мелкие сошки, которые не решаются наехать на генерала, пока в состоянии получить информацию от одного из его друзей? От друга, которого весь мир знает, как Керенского-неудачника?

Не слишком-то дружелюбная улыбка Андрея погасла прежде, чем отобразилась на губах.

Ну вот что, господа хорошие. Вы, значит, решили получить информацию, не пошевелив и пальчиком. А что же именно вас интересует? Только Карсон? Спрашивается – а что же он имеет общего с немногими другими? Он, генерал-майор?

Андрей попытался привести мысли в порядок, совершенно игнорируя презрительные взгляды, которыми наделяли его собеседники, раздраженные его молчанием.

Сколько вообще имеется генерал-майоров? Нет, дело не может быть в этом. Так пришлось бы опрашивать добрую сотню подчиненных, так что они не пришли бы ко мне первому. Значит, они копают именно под Карсона.

Мысль, медленно проникшая в его голову, была столь абсурдна, что он едва не расхохотался. Это даже ещё глупее. Он снова обернулся к обоим полицейским, чувствуя, что попал в тупик. Я должен знать, что тут творится. Андрей резко вдохнул, снова сел на стул и сцепил руки на столешнице.

– Почему вас интересует член Звёздного Ордена? – Андрей напряженно ожидал реакции собеседников. То, что он увидел, почти что принесло ему облегчение. Штепсель не моргнул и глазом, хотя Андрей видел, что он старается не потерять самообладания. Тарапунька, напротив, был поражен, и когда оба вновь обменялись мимолетными взглядами, Андрей понял, что между ними происходит нечто вроде состязания.

Тарапунька облизал губы и после разрешающего кивка партнера осторожно ответил:

– Сэр, у нас есть основания предполагать, что из форта «Брайан-IV» было похищено военное оборудование.

– Что? – Андрей едва не вскочил снова. Вот это номер. Такая возможность не только не могла бы прийти ему в голову – по сравнению с иными вариантами, которые он рассматривал, этот был попросту невозможным.

– Я не могу разглашать иные детали, сэр.

– Не можете или не хотите?

– И то, и другое.

Андрей ударил ладонью по столу так сильно, что звук отразился от стен, породив странное эхо:

– Вы же не думаете, что я стану отвечать на ваши вопросы, пока вы меня кормите недоговорками? Я ни секунды не верю в то, что Карсон замешан в убийстве или в похищении военного оборудования. Но если я хочу доказать его невиновность, мне нужна информация.

– Вы считаете его невиновным? – Штепсель успел вбросить вопрос в тираду Андрея и тот, борясь с возмущением, решил, что данное прозвище подходит к толстяку как нельзя лучше.

– Конечно, я так считаю. Почему я должен считать иначе? Он – член Звёздного Ордена! – Андрей ещё не кричал, но был на грани крика. Почему, чёрт побери, они этого не понимают?

Глаза Штепселя мгновенно изменили выражение и начали буквально буравить Андрея. Атмосфера напряглась до звона. Андрей чувствовал, что сейчас происходит нечто такое, что ему совсем не нравится. И вдруг его осенило.

Николай?

Вот уже довольно долгое время Андрею удавалось не подозревать за всем и каждым происки своего брата. Понимание Даны, бальзам на его душу, позволил Андрею увидеть Николая в ином свете, несмотря на конфликты, причиной которых тот стал.

Но вся эта история имеет слишком много общего со штучками Николая.

Вся ситуация до жути напоминала Андрею подспудно подготовленную ловушку, которых он научился бояться, которые вновь и вновь грозили уничтожить всё, ради чего он работал так самоотверженно. Порывы урагана сменялись притворными затишьями, пока не начинало казаться, что непогода миновала. И дующие с утроенной силой ветра били в лицо Андрея каждый раз тем более сильно, причем как раз в те моменты, когда он ожидал этого меньше всего.

– Один из бывших подчиненных Карсона был вчера арестован во время демонстрации, которая вышла из-под управления. Это случилось в тот же день, что и убийство. Нас это наводит на подозрения, – культурный голос Штепселя едва не придал информации оттенок нейтральности.

Андрей запнулся, словно пораженный громом, челюсть его отвисла. Что, черт побери… Как? Какая ещё проклятая демонстрация? Что?…

– Какая демонстрация? – это было все, что он ухитрился выдавить из себя. Андрей изо всех сил старался не допустить в собственные мысли одного вполне определенного воспоминания.

– Демонстрация, призванная явить желание бесчисленных отправленных в отставку солдат сформировать планетарную милицию. Если быть точным, то подобные акции были проведены одновременно на всех пяти мирах Пентагона.

Этими словами Штепсель с удовольствием швырнул в Андрея последний блок инофрмации, однако весь его вид совершенно не соответствовал серьёзности положения.

– Да, я что-то такое помню. Однако к чему вы ведете? Что произошло?

– О, никто не был ранен. Но в какой-то определенный момент все это выплеснулось через край и за короткое время было задержано около сотни человек. Самое худшее было предотвращено в последнюю секунду, прежде чем ситуация вышла из-под контроля.

Андрей обеими руками потер лицо, стараясь удержать воспоминания на расстоянии. Ему казалось, что он слышит шёпот Даны, но не понимает ни слова. Потом Андрей взял себя в руки, глубоко вздохнул и вспомнил тот день в баре, несколько лет назад.

– Джилл. Вы арестовали некую Джилл? – несмотря на все усилия, фамилию Андрей вспомнить не мог.

– По-моему, да. Точно, среди задержанных была одна Джилл. – Совершенно нейтрален. В голосе Штепселя не было слышно ни единой эмоции. Тем не менее, Андрей чувствовал, как напряжение достигает очередного пика.

Он вспомнил смущение в грустных глазах Джилл. Она производила впечатление почти совершенно уничтоженной.

Ты всё-таки потеряла доверие к нашей новой жизни? Разросся ли Эдем в конце концов до такой степени, что у тебя нашлось время вспомнить, как тихо и незаметно тебя вырвали из твоего прошлого существования? Черт возьми, бедняга Джилл…

Потрясение Андрея ещё более усилилось, когда он перенес эти мысли на миллионы солдат, отсеянных и демобилизованных по результатам отборочных тестов. Забыли ли они все Мечту?

Отчаяние Андрея лишь ненадолго удержало его от того, чтобы развернуть в голове новые сценарии. Мало-помалу каждая часть головоломки находила свое место.

– Разрешите мне сформулировать всё это следующим образом: у вас есть доказательства того, что член Звёздного Ордена замешан в этом деле. Так как Джилл служила ранее под командой Карсона и именно в этот день оказалась арестована как участница демонстрации, которая перерасла в беспорядки и, таким образом, скорее всего, отлично послужила для отвлечения внимания от форта «Брайан-IV»… И убийство, которое там произошло, служит лишь для того, чтобы скрыть контрабанду оружия… – Андрей поднял глаза и замолчал. Две пары глаз наблюдали за каждым его движением, а Тарапунька едва заметно кивал.

– Это ни в какие ворота не лезет. Прошло минимум десять лет с тех пор, как кто-то из нас общался с ней.

– Так ли это? – спросил Штепсель. Его нейтральный тон раздражал Андрея.

Он открыл было рот, чтобы выдать Штепселю достойную отповедь, однако воспоминание о словах Карсона, сказанных много лет назад, заставило слова застрять у него в глотке.

«Она – из моей части и так будет всегда». На какой-то момент Андрей пребывал в неуверенности, однако потом подумал о годах, проведенных вместе с друзьями. Годы дружбы. Нет. Этого попросту не может быть.

– Мне очень жаль, но это просто бред. Карсон никогда в жизни не ввяжется в подобную историю.

– Вы дадите мне эти заверения письменно? Андрей бросил на Штепселя раздраженный взгляд.

– Да пожалуйста. И не стесняйтесь, заходите в любое время и болтайте со мной столько, сколько вам заблагорассудится и о чем хотите. Я всегда отвечу вам то же самое. Карсон и эти приколы? Ни за что!

Прежде, чем Тарапунька ответил, оба солдата обменялись ещё одним многозначительным взглядом.

– О, я уверен, что мы придем ещё раз, чтобы поговорить с вами, сэр, – неравная парочка отдала салют и Андрей устало вернул его.

Оба полицейских исчезли, а Андрей остался сидеть в медленно темнеющей аудитории. В это время года солнце заходило уже довольно рано.

Демонстрация? Убийство? Контрабанда оружия? Это попросту не лезло ни в какие ворота. Мы что, не переживаем сейчас Золотой Век нашей колонизации?

Он медленно встал, убрал вещи в письменный стол и покинул аудиторию, закрыв за собой дверь.

Воспоминания, казалось, затуманили его видение настоящего. Воспоминания о Джилл и других в баре, которые потратили месяцы на то, чтобы принять свою новую жизнь в качестве гражданских, мысли о классной комнате, в которой он сам читал лекции о быстрых и жестоких мерах военного времени. Он и сам всегда сомневался в целесообразности подобных концепций, но сейчас его собственные слова вернулись, чтобы преследовать его. Вступили ли мы уже на тропу без возврата?

Николай?

Эхо его шагов сопровождало Андрея с этажа на этаж до самого выхода из семинарского здания, пока его мысли мчались по кругу, налетая одна на другую. Он вышел наружу и его окутал холодный вечерний воздух. Андрей запрокинул голову и увидел, как над темнеющим горизонтом зажглись первые звезды. Пошёл лёгкий снег и маленькие снежинки закружились в ночи.

Нет, я отказываюсь верить в то, что Карсон способен на такие идиотские поступки.

Тем не менее, Андрею казалось, что холод заполнил его доверху: надвигающаяся зима одновременно была вестником темного будущего. Похоже, беззаботное лето кончилось. Одиночество зимы стоит у порога.

Его охватила дрожь.

21

Сектор 4, Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

28 ноября 2800 года.

Исходящая паром чашка кофе слегка задрожала, когда официантка поставила её на стол, и несколько тёмно-коричневых капель потянулись вниз по внешнему обводу.

– Ой, мамочка… Простите, пожалуйста – пробормотала девушка, вытащила из-за пояска салфетку и торопливо промокнула жидкость прежде, чем та пролилась на брюки или на пол.

– Всё в порядке, – сказал Уиндхэм и из глубины его обширной бороды (Ну чистый эдемский бобёр! – Андрей попросту не мог удержаться) сверкнула улыбка.

– Отчего, ради всего святого, ты носишь эту штуку? – спросил Андрей после того, как официантка удалилась.

– Потому что я – Божий человек, – ответил Уиндхэм и пододвинул к себечашку. – От нас ожидают, что мы станем носить бороды. Это позволяет нам выглядеть мистически и благолепно, – он весело улыбнулся. В глазах его светилось дружелюбие.

– А есл я вступлю в ваш орден, мне тоже можно будет отпустить бороду?

– Тогда никто не поверит в то, что ты вступил в церковь во славу Божью. Даже если оставить в стороне тот факт, что ты выглядишь в бороде скорее, как придурок – не то, что я, – заключил священник, любовно поглаживая обеими руками окладистую черную бороду.

– Да ты ведь отрастил её себе только для того, чтобы никто не увидел, что у тебя нет подбородка! – уколол Андрей в ответ, все ещё смеясь над разыгрываемой Уиндхэмом гордыней.

– Ха! Конечно же, у меня есть подбородок. Тебе-то откуда знать? Ты его ещё и не видел никогда.

– Что правда, то правда. Собственно, я его никогда и не стремился увидеть.

Они расхохотались и одновременно, словно по команде, откинулись на спинки стульев.

Уиндхэм заказал крепкий кофе, в то время как Андрей избрал для себя чай-воспоминание со сложным названием «Давным-давно, синей лунной ночью» – деликатес, на котором специализировалось это кафе. Оба напитка уже некоторое время остывали перед ними на столе и теперь пришло время сделать первый глоток.

Андрей вдохнул чудесный аромат горячего чая: смесь жженой корицы, свежих яблок и цветов Аркадии. Он сделал первый глоток и едва не обжёг себе губы – чай был ещё довольно горяч – но всё же задержал жидкость на мгновение во рту, закрыл глаза и постарался как можно более полно ощутить вкус и аромат редкого и драгоценного напитка. Запах был настолько интенсивен, что Андрей почувствовал, как в голове его взорвался калейдоскоп красок, пробуждающих воспоминания – он больше не старался их избежать, они обогатили его опытом.

Открыв наконец-то снова глаза, на улице он увидел толпу, которая с флагами и плакатами шла мимо кафе. Прекрасный аромат и хорошее настроение немедленно улетучились. Вкус у него во рту превратился в кислятину, а ощущения уюта как не бывало.

Эффект от чая-воспоминания никогда не держится долго. Сегодня – почти рекорд. Андрей различил среди демонстрантов группу студентов. Плакаты, которые они несли с собой, провозглашали: «Единство и Федерация!». Их содержание было понятно – в отличие от невразумительного скандирования, сопровождавшего демонстрацию.

– Как они только до этого докатились? – тихо спросил Андрей, опасаясь, что кто-нибудь услышит его слова – и неважно, носил ли он униформу СОЗЛ или нет.

– Да ну, они просто сбрасывают излишки энергии.

– Тем не менее, до сих пор генерал ничего не сделал, чтобы хоть как-то отреагировать на это. – Он повернулся к Уиндхэму и попытался подавить нахлынувшие мысли. Моя умершая мать, его умершая жена. Андрей тяжело оперся на металлическую столешницу и ещё более понизил голос:

– Нам что, снова предстоит пережить события, похожие на то, что творилось на «Принце Евгении»?

– Я думаю, нет, – ответ Уиндхэма прозвучал почти поспешно. В глазах священника отразилось сомнение. – Прежде всего, они желают заявить о себе. Дать генералу понять, что пришло время избрать гражданское правительство.

– У нас есть гражданские представители.

– Так-то оно так, но они обязаны подчиняться военным – неважно, насколько осторожно действует твой отец.

Оба старательно избегали уточнять, как велика осторожность генерала.

– Но этот слоган с плаката – «Единство и Федерация»… с этим солнечным флагом… слишком уж напоминает кое-что. Собственно, это можно трактовать совершенно однозначно.

Теперь пришла очередь Уиндхэма понизить голос:

– Федеративные Солнца.

– Именно. – Андрей взглянул на чашку с чаем-воспоминанием, которая все ещё стояла перед ним на столе, и внезапно почувствовал, что совершенно потерял интерес к лёгкому галлюциногенному воздействию этого напитка. Он проклял самого себя за то, что снова поддался этому искушению вместо того, чтобы встать лицом к лицу со своей проблемой – одиночеством. Тот факт, что с момента перевода Даны мы не видимся месяцами, я в самом деле не должен так тяжело воспринимать. Может, Николай даже прав…

– Андрей, что у тебя сейчас в голове творится? – прервал Уиндхэм его мысли.

Андрей чувствовал себя так, словно его вырвали из транса. В последнее время это случается всё чаще. Он глянул на Уиндхэма, потом перевел взгляд снова на улицу.

– Мне это все не нравится. Именно эти националистические идейки развалили Звёздную Лигу. Может, мой отец и решил закрыть на это глаза, но я этого делать не собираюсь. И кое-кто ещё – тоже не собирается. Неужели Звёздная Лига в изгнании тоже стоит на пороге распада из-за этой проклятой мелочности? Неужели мы так быстро повторим прошлое?

В ответ на провокационные вопросы Андрея Уиндхэм только качал головой, но жест этот не выглядел слишком уж убедительным.

– Нет, ты все-таки сгущаешь краски. Все не так уж плохо.

В Андрее рос гнев. В присутствии Уиндхэма такое с ним случалось редко.

– Ты был когда-нибудь в Секторе-три?

– Катай-город? – ответил Уиндхэм. Данное кварталу прозвище явно развлекало его, одновременно облегчая задачу приведения царящих там порядков в общий ряд с остальной цивилизацией.

Гнев вновь вскипел в Андрее и от его удара ладонью по столу подпрыгнули чашки.

– Не смейся над названиями. В них слишком много правды. Ты же видел тамошние граффити.

– Ну и что? Граффити есть в каждом секторе. У нас уже такой уровень благосостояния, что наши подростки не должны больше день-деньской помогать на стройках. Может, прикажешь опять ввести такие порядки?

Несмотря на комичность такого предположения, Андрею меньше всего на свете хотелось смеяться.

– Нет, речь идет о гораздо большем. Я видел катайские иероглифы, которые они рисуют на стенах. Там стоит: «Он провалился». И ты отлично понимаешь, кто этот «он».

Уиндхэм ущипнул бороду и потряс головой. Опять выражение его глаз обличало его же слова:

– Глупые выходки маленьких детишек. В большинстве случаев они сами не знают, чего хотят.

Андрей поднял руку в защитном жесте, а другой указал на проходящих по улице мужчин, женщин и детей всех возрастов. В толпе преобладали люди европеоидной наружности. Андрей и Уиндхэм знали, что речь идет в основном о колонистах, которые раньше жили в Федеративных Солнцах. Подданные Хэнса Дэвиона.

– Эти люди там, снаружи, не похожи на глупых маленьких детишек.

Неожиданно новый звук прервал их беседу. За криками и завываниями множества голосов, за скандированием трудно было в первый момент заметить разницу. Однако шум усиливался. Шум, какой издает толпа людей в панике.

Андрей немедленно встревожился, однако попытался совладать с чувствами. То же самое отразилось на лице Уиндхэма.

Ну и вопли. Словно орут сотни глоток. Или тысячи. Из бокового переулка, который Андрей со своего места едва мог разглядеть, в переполненную демонстрантами улицу ринулся новый человеческий поток. На секунду всем показалось, что речь идет ещё об одной группе, поддерживающей демонстрацию. Однако сразу стало ясно, что это не так. Даже на таком расстоянии Андрей смог различить иероглифы – новые демонстранты были из Сектора-три. Из Катай-города.

– Только не это! – шепнул Андрей, но ужас оборвал его речь. Как полиция допустила, чтобы две демонстрации столкнулись?

Позже Андрей совершенно не мог сказать, был ли это несчастный случай или чей-то умысел. Так или иначе, в непосредственной близости от того места, где оба людских потока столкнулись между собой, вдруг лопнула огромная витрина. Потом послышался специфический звук, который издают кулаки, врезаясь в челюсти.

Словно внезапно налетевший ураган, до сих пор более-менее мирная демонстрация в одно мгновение превратилась в побоище. Те, кто оказался поблизости, также ударились в панику. К чести демонстрантов, Андрею пришлось признать, что большинство из них немедленно взяли ноги в руки – или, по крайней мере, попытались это сделать, используя для бегства соседние улицы и пряча плакаты и головные повязки по сумкам и карманам.

– Я всего лишь прогуливался, всего лишь хотел купить бутылку молока, газету… лёгкий, расслабляющий марш. Эти и подобные отговорки слетят в последующие дни со многих нервно дергающихся губ, пока полиция будет пытаться понять, каким образом все это вылилось в массовую драку.

Старые раны Андрея снова заныли.

В следующие мгновения он мог лишь в тупом оцепенении наблюдать за тем, как людей охватывает древнейшая из эмоций – чистая ненависть. Совершенно безоружные и отрезанные от всех путей отступления, которые вели бы обратно в академию, Андрей и Уиндхэм встали и посмотрели на официантку в другом углу кафе. При виде дерущейся толпы у самых дверей заведения девушка уронила поднос с кофейными чашками и, словно завороженная, глядела теперь на улицу с выражением отчаяния на лице. Хотя драка только начиналась, но все могло измениться в одно мгновение. И тогда два человека в форме СОЗЛ – символы того, против чего демонстрируют эти люди – и юная красотка-официантка могут пережить далеко не лучший день в своей жизни.

Андрей сглотнул, почувствовав, что горло пересохло от страха. Тем не менее, он решительно ответил на кивок Уиндхэма. Оба направились к застывшей официантке и немногим посетителям, остававшимся в кафе.

– О'кей, пожалуйста, все встаньте и пройдите к задней двери, – Уиндхэм лишь немного повысил голос, однако сказывались годы командного опыта. Кроме того, ему, без сомнения, помогала борода, а также уверенный стиль поведения. Люди поспешно вставали и переходили в заднюю часть кофейни.

– Быстро, мы должны выстроить столы снаружи перед витриной, – сказал Андрей, последовал за Уиндхэмом наружу и ухватился за спешно покинутый столик. Одним движением он очистил его от чашек.

– Вам не кажется, что вы несколько преувеличиваете? Я знаю, это все может выйти из-под контроля. Но полиция скоро будет здесь. Не стоит без надобности пугать людей.

Андрей поднял глаза и увидел владельца кафе, который вышел на улицу из своего офиса и без толку болтался поблизости. Голос маленького, но весьма объемистого человечка дрожал. Андрей молча глядел на него, пока тот не заткнулся.

– Мы в одном шаге от уличного побоища, – ответил он, неосознанно используя тот самый тон, которым разговаривал в аудитории. – И независимо от того, что послужило его причиной, непохоже на то, чтобы события развивались в ином направлении. Вам не кажется, что мы не можем тут просто торчать и надеяться, что с нами ничего не случится? Я предлагаю принять некоторые меры предосторожности. Вы со мной не согласны? – закончил он достаточно громко, чтобы его через открытые двери услышали посетители кафе. Он хотел дать им понять, что принял решение и за них. Кивки большинства подтвердили их молчаливое соглашение и в скором времени столы были очищены и выстроены столешницами перед витриной. Ещё двумя столами заблокировали дверь.

Не успел последний стол занять свое место, как от бокового окна послышался звук разбиваемого стекла. Осколки разлетелись за столами, которые защищали окна. Некоторые гости завизжали, иные ограничились презрительными взглядами в сторону рвущего на себе волосы хозяина. В воздухе повис безмолвный упрек: «Это можно было предвидеть».

Андрей внутренне расхохотался. Как просто их убедить, что это была ИХ идея…

Однако реальность вновь грубо ворвалась в его сознание. А разве снаружи не происходит то же самое? Сколько из них были просто втянуты в эти события, в полной уверенности, что осуществляют собственные мечты?

И снова тёмный призрак Николая воздвигся над Андреем. Он отчаянно цеплялся за остатки спокойствия, которое подарила ему Дана, и за новый образ своего брата, который он пытался выстроить в последние годы. Всё это было немедленно забыто, как только Андрей вспомнил о событиях на «Принце Евгении».

Как ты мог распоряжаться судьбой миллионов людей, да ещё таким отвратительным способом? А вот это ты тоже предусмотрел, Никки? Ты все ещё думаешь, что это приемлемый путь спасения общества? Путь, который снова позволяет людям убивать друг друга на улицах?

Где-то со звоном лопнуло ещё одно стекло. Крики становились все громче. Под грохот камней, которые толпа швыряла в неудачно припаркованные ховеркары, Андрей принял решение, которое должен был принять уже давным-давно. С улицы послышались первые крики боли и ужаса.

Я должен буду бороться со своим братом. Невзирая на последствия. До конца.

22

Правительственный комплекс Звёздной Лиги

Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

1 января 2801 года

Андрей хотел было уже ворваться в помещение, но нервы подвели и он замешкался.

Зачем я здесь вообще? Эти слова постоянно возникали в его мыслях, однако ответа на этот вопрос он не знал. Усталость не способствовала исполнению данного самому себе обещания и шаги его всё более замедлялись. И всё-таки, убежденный событиями последних месяцев в своей правоте, он шёл по коридорам здания правительства.

Несмотря на отчуждение, возникшее между ним и отцом, Андрей достаточно часто бывал здесь, чтобы неплохо ориентироваться в министерском комплексе. Тем не менее, каждый раз, когда он попадал сюда, его охватывало некое замешательство: миллионы граждан, разбросанные по дюжине планет, управлялись отсюда – и всё-таки здание наводило не благоговение, а банальную скуку.

Я видел рестораны, обладающие большей индивидуальностью, чем этот сарай. Может быть, все наши трудности из-за этого? Люди ожидают от здания центрального правительства величественности, оно должно впечатлять и восхищать. Должно быть иконой из мрамора и благородных пород дерева, украшенным картинами и прочими произведениями искусства. А это – полная противоположность тому, чего граждане ожидают от своих лидеров.

Как долго генерал был учреждением, как долго он воплощал дух этого здания… Однако теперь, когда жизнь постепенно уходила из него и он всё менее интересовался проблемами гражданского населения, все вдруг увидели в нем всего лишь старика. Маленькая, старенькая хижина… Люди постепенно начинали спрашивать себя, как это они вообще ухитрились поверить в Мечту.

Андрей боялся за судьбу общества и колонистов. И моего отца. Беспорядки и последовавшие за ними репрессии всё ещё беспокоили его, однако всё больше утверждали его в принятом решении.

Сапоги Андрея вызывали глухое эхо, идущее от стен пустого коридора. Дойдя до конца, он повернул налево и остановился. Ещё раз сконцентрировался перед неизбежной конфронтацией, которая должна была произойти – он знал, что выбора нет.

Долгие недели Андрею не удавалось заставить Николая поговорить с ним. Никто из знакомых не мог сказать ему, где находится его брат. Его подчиненные из 146-го также исчезли.

Андрей глубоко вдохнул, чтобы успокоить колотящееся сердце. Сухой воздух и запах моющего средства защекотал нос, так что он чихнул. Звук прозвучал в спартански обставленном коридоре, как взрыв бомбы – он мигом вычистил тени и утерянные надежды из мыслей Андрея. Его сердце стучало так, словно он вынужден был бороться за свою жизнь.

Запах старости. Запах забвения. Запах человека, чьи дни подходят к концу.

Андрей опасался, что страх перед собственным отцом заставит его замешкаться, так что он собрал все силы, поднял руку и постучал в горчично-жёлтую деревянную дверь.

Эдемский ясень? Вполне возможно. Цвет похож, только структура какая-то странная. Может быть…

– Дурак! – громко выругал он самого себя, поймав свой разум на попытке избежать предстоящего скандала.

– Войдите! – старческий голос прозвучал тихо и откуда-то снизу, как бы из-под двери, почти что отражая желание молодого Керенского куда-нибудь спрятаться. Тем не менее, его звук заставил Андрея замереть и он едва не кинулся инстинктивно в бега. Он боялся увидеть старую развалину, которая попросту не могла быть тем самым генералом. Это не мог быть тот человек, который завоевал Республику Пограничных Миров и уничтожил страшную диктатуру Стефана Амариса, чья Мечта увлекла миллионы людей, сорвала их с насиженных мест и повела в неизвестность, чтобы основать новое общество в двух тысячах световых лет от колыбели человечества, Терры.

Перед внутренним взором Андрея проплывали одна за другой картины недавнего прошлого, вырастая, словно сорняки из-под земли. Их было много и остановить этот поток было совершенно невозможно: он знал, что если попытается отвлечься от каких-то воспоминаний, на их место тут же придут иные, ещё более страшные. Разорванный и истоптанный плакат, на котором ещё можно разобрать слово «Единство». Булочная с разбитой витриной и перемешанные с осколками стекла пирожные на тротуаре. Девушка в изорванной блузке с обильно кровоточащей раной на голове…

Её глаза выражают только ужас, они затуманены и их заливает кровь в то время, как она пытается руками прикрыть наготу, а на плечах её остались одни кровавые ошметки…

В обморочном состоянии Андрей открыл дверь и вошел в кабинет.

Затхло.

Запах ударил Андрея в нос, прежде чем он успел закрыть за собой дверь. Он вздохнул ещё раз, стараясь придти в чувство перед предстоящим боем, и обернулся. Если бы запах не отвлёк его от мыслей, он бы, наверное, несмотря на всю свою решимость, попросту сбежал.

Старый. Нет, не просто старый. Древний. Никакое другое слово не описывало лучше то состояние, в котором находился генерал. Ничто не подходит к моему отцу лучше. Неужели прошло всего пять лет?

Он вспомнил, как удалился генерал с церемонии погребения его с Николаем матери – усталая, но несгибаемая поступь старого рабочего коня, чей последний день на службе ещё очень далек.

Время всё же победило тебя, отец. А теперь, похоже, оно попросту забыло тебя, побежденного. Стоящего одной ногой в могиле и ждущего лишь того момента, когда ты сможешь занять свое место рядом с женой, которая покинула тебя годы назад.

Боль, которую ощутил Андрей от этих мыслей, жгла его изнутри так, что слёзы навернулись на глаза. Он не смог сделать ничего иного, кроме как вытянуться по стойке «смирно» и отдать честь. Лучший салют в моей жизни.

– Сэр.

Звук получился, как от камня, брошенного в пруд – только никаких кругов на воде не было. Долгие секунды перетекали в бесконечные минуты, пока Андрей ожидал, глядя прямо перед собой на невыразительную противоположную стену, занятый лишь тем, что изгонял из мыслей все новые и новые картины. Жизнь, полная сожалений и оскорбленных чувств, грозила затянуть его в бездонную черную пучину.

Отцовские глаза устало отыскали его взгляд.

– Андрей.

После всех мучений и чёрных мыслей, выпавших на его долю в этот день, это было для Андрея почти что слишком – губы, с которых сорвалось это слово, похоже, почти забыли, как произносить его имя.

– Сэр, – выдавил из себя Андрей.

Древний старик медленно встал. Бесконечно долгое движение подтачивало решимость Андрея, умаляло его потребность узнать, что происходит. И что произойдёт. Где Николай? Новый глубокий вздох. Успокойся. Одно за другим.

В конце концов, генерал встал, выпрямился и медленно обошел письменный стол. Что случилось? Куда подевался великий генерал? Где мой отец? Последний вопрос раскаленным углём жёг Андрея, оставляя повсюду ожоги.

Когда генерал приблизился к нему на расстояние вытянутой руки, так что Андрею показалось, что он больше не в состоянии выдерживать старческий запах в помещении, ему пришлось прервать молчание:

– Сэр, я просил об аудиенции. У меня накопилось множество вопросов…

– Я знаю, зачем ты здесь, – оборвал его генерал на полуслове.

В голове Андрея стучало от напряжения – он никак не мог соотнести стоящего перед ним человека с тем, которого он знал раньше. Какой-то сказочный кобольд, который позволил остолбеневшему наблюдателю поглядеть на себя.

– Ты пришёл, чтобы защищать дело колонистов. Ты пришёл сказать мне, что я должен сделать для них то-то и то-то.

Горечь в голосе отца ударила Андрея сильнее, чем это сделала бы звонкая пощечина.

– Ты далеко не первый, Андрей, и уж точно – не последний. Я жил, чтобы похоронить свои устремления. Я жил, чтобы положить в гроб мечты и желания. Что мне осталось? Только трескучий огонь, пожирающий мою душу… – закончил генерал с сухим хихиканьем, которое отозвалось эхом в тесном кабинете, словно в пещере. – Ужель не сделал я довольно? Когда я обрету покой?

Андрей попытался прочистить сдавленное горло. Его глаза застилали слёзы. Отец цитирует Пушкина, чтобы самому уйти от ответа? Цитата заставила Андрея пошатнуться. Как будто передо мной – какой-то чужак, который пытается копировать генерала… моего отца, который меня воспитал. Андрей боролся со своими чувствами, однако в конце концов открыл рот для ответа. Борись подобным с подобным.

– И снова сердце возгорелось к любви, о Боже, помоги – я не могу иначе…

Генерал вздрогнул, словно пробуждаясь от кошмара, однако когда он заглянул Андрею в глаза, он нашел в них лишь тьму.

– Когда я обрету покой, Андрей?

В душе Андрея закипело раздражение. Разочарование, питаемое поражениями, которые его отец – и Николай! – вечно наносили ему на протяжении всей жизни, разжигаемое памятью о событиях, свидетелем которых Андрей стал всего лишь месяц назад, заставило Андрея впервые в жизни – по крайней мере, ему так казалось – с горячностью бросить в лицо отцу:

– Когда ты умрёшь, отец. Когда ты умрёшь. Но ты ещё не мёртв. Груз ответственности, груз жизни бросает тело в пучину страха и беспокойства, однако он очищает человека, делает его полноценным. Жизнь, о которой стоит вспомнить – хорошая жизнь.

Отец Андрея тяжело оперся о столешницу, словно пытался что-то вспомнить, и кивнул:

– Не Пушкин. Слишком судьбоносно. Слишком полно надежды. А ты знаешь, что Пушкин говорил о надеждах.

– Пушкин как философ, конечно же, во многом опередил свое время, однако слишком часто он находил себя в жизненных горестях. У жизни – свой собственный ритм. Он причиняет боль. Но к этому привыкаешь. А радости её, несмотря на все заботы… ради них стоит жить, отец. – Имя матери жгло ему язык, но Андрей удержался, понимая, что может зайти слишком далеко. Он смотрел на то, как отец отворачивается и пожимает плечами, словно его сын всё-таки произнес неназванное имя.

Как долго может скорбеть человек? При мысли о том, что он может когда-нибудь потерять Дану, Андрея прошиб холодный пот. Столетия скорби, которые пожрут меня.

Но чувство ответственности, полученное от человека, который, кажется, больше не жил… Андрей сделал новую попытку.

– Где Николай?

– Почему именно я должен это знать?

– Ты его непосредственный командир.

– Где-то на манёврах. Кажется, – последние слова едва слышно слетели с губ генерала, и все-таки Андрею было больно их услышать. Он снова подумал о том, что его отец почти присоединился уже к его матери. Ты никогда и не возвращался с её похорон, не так ли, отец?

Андрей сглотнул, после чего отдал ещё один образцовый воинский салют.

– Сэр, я прошу перевести меня в боевую часть.

Несмотря на ощущение реальности ситуации, Андрей всё не мог избавиться от мысли, что где-то за сценой Николай дергает за ниточки. Он должен понять, во что превратился Николай. Я должен ему это показать. Даже если эта демонстрация вот уже годы, как была до боли необходима, Андрею конфронтация с братом казалась все более угрожающей. Пришло время, чтобы всё прояснить.

– Ага, – последовал ответ и сгорбленный старик повернулся, чтобы взглянуть на Андрея. Выражение лёгкой растерянности в глазах отца стерло последние его воспоминания о великом генерале. Генерал никогда не производил впечатления растерянного.

– Я прошу немедленного перевода в боевую часть. – Как?

– Я ещё не забыл о своей ответственности, – в Андрее снова вскипел гнев, заставив его слова прозвучать гораздо более эмоционально, чем хотелось. И опять это чувство, словно он попросту впитывает мои слова – они его совершенно не трогают.

– А ты что, не на активной службе?

Андрей сжимал зубы до тех пор, пока боль едва не разорвала челюсти. Немедленно заболела голова. Он медленно обернулся к отцу и с ужасом понял, что тот ничего не помнит. Ничего из своей работы. Он попросту не помнит о годах, которые я провел в изгнании в академии.

– В боевую… часть… сэр! – Это были единственные слова, которые Андрей смог протолкнуть сквозь сцепленные зубы. Он снова почувствовал, что вот-вот взорвётся и превратится в кучку пепла на полу.

Какое-то время старик просто стоял и смотрел на Андрея, потом взмахнул правой рукой, словно отгораживался от вопроса.

– Поговори с моим адъютантом, он все сделает.

– Я получу собственное подразделение, сэр?

– Всё, что хочешь.

– Сэр! – пролаял Андрей, ещё раз отдал салют и развернулся к двери. Ему казалось, что этим движением он стряхнул с себя остатки уважения к генералу – к человеку, когда-то был моим отцом. Достигнув выхода, он вновь услышал голос отца:

– Цитата?

Андрей остановился, ухватившись вспотевшей рукой за металлическую ручку двери, за которой расстилалась неожиданная свобода, и взглянул назад. – Сэр?

– Ты мне ещё не сказал, чьи это были слова.

Если Андрей в своей жизни и глядел на кого-нибудь когда-нибудь ошарашенно, то именно в этот момент. Редко он был настолько уверен в том, что собеседник сошел с ума.

– Ну? Кого ты мне процитировал?

Андрей снова повернулся и, выходя, без всяких эмоций ответил:

– Тебя, отец.

23

Неподалеку от Новой Москвы

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

15 февраля 2801 года

Холодный воздух заставил Андрея передёрнуться, но он отогнал неприятное ощущение. Широкими шагами он пересек плац, торопясь поскорее вернуться в кокпит своего «Экстерми-натора». Хотя манёвры продолжались уже две недели, запах нафталина и застоявшегося воздуха всё ещё витал в его машине. Каждый раз Андрей чувствовал, что этот запах напоминает ему, как долго его мех простоял законсервированным в ангаре, как долго он не сидел за управлением. Андрей снова вздрогнул, сознавая, что виной тому не холодный воздух, а опасение быть вновь отлученным от работы мехвоина.

– Андрей! – он глянул вперед и увидел генерал-майора Карсона, который скорым шагом направлялся к нему.

– Сэр! – Андрей шагнул к нему навстречу в суете походного лагеря и отдал салют. Завывание проезжающего мимо ховера на мгновение заглушило любые другие слова. Тяжёлые шаги боевых мехов неподалеку заставляли дрожать землю так, что, казалось, эта вибрация щекочет ступни.

Широкоплечий друг и командир Андрея ответил на военное приветствие гораздо свободнее и помахал рукой, как бы намекая на ненужность всех этих формальностей меж друзьями.

– Я хотел тебя ещё раз поблагодарить за поддержку во время допроса. Очень здорово ощущать себя свободным от подозрений.

– Само собой, сэр. Я всего лишь помог своему командиру. Мне-то с самого начала ясно было, что герой Звёздной Лиги не может быть замешан в контрабанде оружия, сэр.

– Нет, не было, – говоря это, Карсон подошел ещё ближе, словно хотел посвятить Андрея в какую-то тайну. – Мне все равно, что ты об этом думаешь: твои слова для меня многое означают. И мне хочется верить, что это именно твоя дружба со мной повлияла на твои показания. Естественно, в хорошем смысле.

Впервые за много лет Андрей почувствовал некоторое оцепенение. Он открыл было рот, чтобы возразить, но Карсон прервал его:

– Нет, – сказал он, делая быстрый жест рукой. – Я ничего от тебя не желаю слышать, кроме «пожалуйста». Вы так не полагаете, майор?

Хотя в голосе Карсона и слышался отчетливый подтекст, Андрей почувствовал легкость, вызвавшую на его губах улыбку.

– Пожалуйста.

Карсон ответил дружеским тычком в плечо, который сделал бы честь даже Джес. Без пяти минут перелом ключицы. Андрей всерьез усомнился, что стукнувшая его рука состоит из плоти и крови. Больше похоже на сталебетон.

– Отлично, – продолжил Карсон. – Мне кажется, теперь самое время тебе поговорить с твоим посетителем.

– Э… сэр?

– Генерал-майор Керенский ожидает тебя в моей командирской палатке.

Более удивленным Андрей вряд ли смог бы быть. Он неделями пытался отыскать Николая. А теперь, совершенно неожиданно, он появляется из ничего, без предупреждения… Как это понимать?

Карсон поймал взгляд Андрея и дружелюбно кивнул.

– Андрей, если есть что-то, что я могу сделать для тебя – только скажи.

Какой-то момент Андрею хотелось списать слова Карсона в разряд общих фраз, однако тот задержал его взгляд, ухватив его за плечо. В глазах друга Андрей прочёл подтверждение того, что его слова ни в коем случае не были простой вежливостью. Годы их дружбы, к которой Андрей так и не привык, ощущались даже в им самим выбранной изоляции. Он слишком долго полагал себя в полном одиночестве – за исключением разве что Даны. Но теперь, в этот неожиданный момент дружеской близости, Андрей понял, что дружба, которую он заключил в первые тяжёлые годы колонизации, оказалась сильнее брони любого меха. Мои друзья напоминают о себе как раз тогда, когда нужны мне больше всего.

Карсон – Андрей все ещё не мог решиться назвать вышестоящего офицера по имени – и Уин-дхэм, Джейсон и Раймонд, даже Стивен: друзья, которых Андрей слишком долго не замечал.

– Спасибо, – ответил он, протянул руку и тоже положил её на плечо Карсона. Господи, словно за дуб ухватился. Карсон ещё раз дружески кивнул и оставил Андрея в одиночестве. Тот направился к командирской палатке, всё ещё размышляя об этом разговоре.

Андрей достиг палатки прежде, чем смог привести мысли в порядок, откинул полог и вошел со словами:

– Сэр, майор Керенский по вашему приказанию явился.

Вместо привычного парализующего страха, охватывающего его при каждой встрече с Николаем, на этот раз Андрей почувствовал нечто совершенно новое, непривычное. Почти… предвкушение. Словно жизнь в последнюю пару лет готовила его именно к этой конфронтации – до сегодняшнего дня, когда Андрей наконец-то лицом к лицу встретился со своей Немезидой. Может быть, теперь я в конце концов оборву ниточки, которые мой брат прицепил ко мне годы назад.

Ничего не выражающие глаза его брата глубоко впали в глазницы. Холодность Николая в который раз заставила Андрея покрыться потом, однако это едва чувствовалось ввиду его собственной холодной решимости – маленькая победа, однако любой, самый незначительный шаг вперед создавал возможность для следующего шага. Мысленно Андрей уже нашел свое место. Он гордо вздернул подбородок – безмолвный вызов Николаю.

В глазах брата, однако, ничто не шевельнулось. Ничего нельзя было прочесть на его лице и Андрей снова вспомнил слова Даны, хотя разговор между нею и Николаем состоялся более пяти лет назад. Андрей мог презирать Николая за его махинации, но последняя встреча с отцом и мысль о разрыве тесных семейных уз… может быть, Николай вообще не может иначе. «Узы, полнящие силой, если с ними мы близки, и ведущие в могилу, если рвем их на куски». Старый добрый Пушкин.

– Ты меня искал?

Этот ах-какой-холодный тон…

– Никакого «здравствуй, брат»? Мы не виделись столько лет… – Андрей покачал головой и попытался отклеить язык от гортани. – И где же твоя братская любовь, Никки? Где? – Внешне Андрей выглядел спокойным и уверенным, однако внутренне он весь содрогался от мыслей о годах унижения и страха. Теперь его пугала собственная смелость по отношению к Николаю.

В глазах Николая что-то неуловимо изменилось, но прежде, чем Андрей смог разобраться в этом, выражение снова исчезло. Он не был уверен, было ли это движение глаз реакцией на залетевшую ненароком пылинку либо, как Андрей подозревал, ответом на вызов, прозвучавший в его голосе.

– Я очень занят, Андрей. На самом деле, мне здесь вообще не следовало быть, однако… настойчивость твоих поисков меня изумила. Я решил, что речь идет о чем-то в самом деле важном. Но я приехал ненадолго и должен встретиться ещё кое с кем. Итак, что тебе нужно?

– Я хотел взглянуть тебе в глаза и понять, увижу ли я в них правду.

– Правду? О чем?

– О том, стоишь ли ты за последними бунтами.

– Что?! – изумление явно проступило на лице Николая и на какой-то момент фасад его невозмутимости зашатался. Особо холодный порыв ветра прорвался сквозь стены палатки, хотя они и были крепко притянуты к земле, и Андрей покрылся гусиной кожей, так что на руках шевельнулись волоски.

– Бунты. Твоих рук дело? – Андрей сконцентрировался, попытался пробить вновь надетую Николаем маску невозмутимости. Ему хотелось сорвать завесу, постоянно окружающую его брата. Долгие противостояния с Николаем дали ему в руки необходимые для этого инструменты. Впервые в жизни Андрей почувствовал настоящее чувство, скрывающееся под маской брата. Гнев.

– Ты ищешь меня несколько месяцев подряд, чтобы спросить, не устроил ли я какие-нибудь беспорядки? Ты в самом деле считаешь, что мне больше совершенно нечем заняться? – Николай покачал головой. – Андрей, тебе надо было оставаться в Академии. Такие идиотские мысли могут стоить многим солдатам под твоей командой жизни.

Последнее замечание оказало своё воздействие на Андрея. И это говорит человек, отправивший меня в изгнание. Андрей резко вдохнул через нос в попытке остудить собственный гнев. Гнев не поможет мне против Николая.

– У меня есть право задать этот вопрос.

Николай склонил голову набок, словно отыскивая в памяти необходимую информацию – движение, которое настолько напомнило Андрею отца, что он едва сдержался, чтобы не сорваться на Николая. Потом его брат медленно покачал головой и сухая, не несущая ни капли веселья улыбка искривила его губы. Господи, словно из могильного склепа выбрался.

Однако ещё более Андрея потрясло иное сходство Николая с отцом. Такая же пустота. Что ты с собой сделал, Николай?

Андрей внезапно вспомнил о бесконечных разговорах о Николае, которые он вел с Даной, и его охватило новое чувство.

Жалость. Сочувствие.

– Андрей. С тех пор прошло уже четырнадцать лет. Я сделал тогда то, что должно было быть сделано. Не больше.

Новая волна гнева накатила на Андрея, угрожая уничтожить едва появившееся сочувствие. Новый глубокий вдох немного успокоил натянутые нервы и помог успокоиться.

– Пятнадцать.

– Что? – переспросил сбитый с толку Николай.

– Чуть больше пятнадцати лет. Не четырнадцать.

– Четырнадцать, пятнадцать… Андрей, это не играет никакой роли. Всё в прошлом. Ты что – думаешь, если я однажды пошел этим путем, так я теперь всегда буду им пользоваться? У меня теперь – совсем другие проблемы, я не вожусь с гражданскими. Не говоря уже о том, что моя успешная стратегия того времени теперь вряд ли применима. Совершенно другие обстоятельства. Мы здесь не громоздимся друг у друга на головах, как тогда на кораблях… результатом был бы совершенный хаос. Неуправляемый. Я ненавижу ситуации, которые нельзя просчитать.

Андрей беспомощно уставился на Николая, пытаясь что-либо понять. Как могут они – такие разные – быть братьями? Как мог Николай так далеко уйти от любого проявления человечности? Он снова услышал слова Даны. Его человечность глубоко спрятана, опущена до уровня, на котором он в состоянии её вынести. Он должен принимать решения, которые принесут солдатам – и точно так же гражданским – верную смерть, но у него нет способности твоего отца влезть в шкуру этих людей, посочувствовать им и, тем не менее, выжить.

Могло ли это быть главной причиной? Несмотря на бесчисленные ночные дискуссии с Даной, Андрей все ещё не был полностью убежден её оценкой его брата – мыслью о том, что Николай попросту решил идти путем, отличным от того, которым шел генерал. Путем, который, тем не менее, должен был сделать из него великого лидера. Может быть…

Неожиданная мысль прервала раздумья Андрея.

– Ты ведь о чем-то умалчиваешь, так? К чему ты ведешь?

Словно пойманный на месте преступления вор, Андрей ушел в себя. Идеальная выправка Николая вкупе с его, казалось, непоколебимой уверенностью в себе сбивала Андрея с толку, усложняла его осторожную попытку разговорить брата. Старое ощущение неполноценности скребло его сознание. Андрей на мгновение задержал дыхание и взглянул внутренним взором сам на себя. Он почувствовал неуверенность, однако внезапно вспомнил безмятежную ухмылку Карсона. Как сильно – и как хорошо – она отличалась от бесчувственной улыбки его брата! Андрею пришла на ум поговорка Раймонда: «Мы построены не по одним и тем же чертежам, так что нам не обязательно идти одним и тем же путем».

Пользуясь возникшей паузой, Андрей начал расхаживать взад-вперед – размеры палатки позволяли это. Теперь его шаги утяжелились, каждый шаг – символ его стремления к самоутверждению. Мой собственный путь. После нескольких кругов по палатке Андрей сообразил, что Николай так и не ответил ему. Оглянувшись на Николая, он увидел, что тот холодными глазами следит за ним.

Пытайся-пытайся меня порезать взглядом на пластинки. Не получится! Андрей нахохлился и продолжил мерить шагами палатку. Я выдержал схватку с отцом – почему я должен спасовать перед тобой?

– Что ты от меня скрываешь?

Новая заминка, словно Николай взвешивал варианты. В конце концов, он ответил:

– Гражданские – не единственная группа, которая в последнее время начала распадаться на разные фракции. – Николай открыл рот, словно хотел ещё что-то добавить, однако явно передумал и вызывающе взглянул на Андрея.

Шаги Андрея замедлились и он в конце концов остановился перед братом. Его разум лихорадочно пытался осмыслить полученную информацию и уложить её в голове в общий контекст. В то же время он старался рассмотреть различные интерпретации того, что сказал Николай.

– Военные части, которые крадут оружие из форта «Брайан»? Они начали преследовать собственные цели?

– Мы не можем этого доказать.

– Но ты в это веришь?

Николай снова замешкался и отвел глаза. Когда он вновь взглянул на Андрея, на его губах играла улыбка:

– Ут.

Несмотря на тяжёлую ситуацию, Андрей улыбнулся в ответ. Он выиграл этот бой, но война ещё не выиграна. Тем не менее, ситуация взволновала его почти так же, как первая ночь с Да-ной. Мы – по-прежнему братья.

– Почему?

– Не могу сказать.

– Отец, – отреагировал Андрей и оба обменялись страдальческими взглядами, тут же опустив глаза. Андрей снова начал бродить по палатке – ещё и потому, что его движения на холодном воздухе, проникающем сквозь полог палатки, не давали ему замерзнуть.

– Может быть. А может быть, и нет, – Андрей замедлил шаги, заметив новое выражение на лице Николая. Он вспомнил отцовское выражение лица – подобное он видел много лет назад. Андрей остановился и затаил дыхание. В единый момент – словно в прозрении – образ Николая, который он выстроил в своих мыслях, изменился совершенно. Появился совершенно новый – образ лидера.

– Может быть, Мечта отца просто не применяется так, как предполагалось. – Э?

Горящий взгляд Николая упал на него, Андрей едва не сделал шаг назад – не столько из страха, сколько из чистейшего почтения перед новой, бесконечной силой личности своего брата. Это был лишь мимолетный отголосок того, что Дана пыталась объяснить Андрею о Николае: образ человека, стоящего на пороге уготованной ему роли – роли абсолютного лидера. Образ предводителя, которым станет мой брат.

– Политическая власть растет из стволов винтовок и орудий, – в конце концов, промолвил Николай.

– Как? – Андрею показалось, что он стоит перед экзаменатором. – Это что, цитата? Кто-то из русских? – Как Андрей ни старался, он не мог вспомнить автора цитаты, хотя и усиленно занимался в прошедшие годы русской историей. Раньше Николай давал ему в этом отношении сто очков вперед, но теперь?

– Китаец. Мао Дзе Дун.

Андрей напряг память, однако смог вспомнить о Мао Дзе Дуне лишь несколько общих сведений.

– Извини, Николай, но ты же понимаешь – старая терранская история. И как это связано с тем, о чём мы сейчас говорили?

– Звёздная Лига предприняла титанические усилия для того, чтобы прекратить войны между людьми навсегда. Она развивалась под влиянием иллюзии собственной цивилизованности. И всё-таки – как ты всегда подчеркивал – это величайшее, самое мирное общество, которое когда-либо создавало человечество, с самого начала базировалось на военной основе. Именно поэтому более двухсот лет то и дело возникали малые очаги пожаров, причем каждый раз общество прибегало именно к тем средствам, которые когда-то позволили ему появиться. И какой же мы из этого делаем вывод?

Андрей не мог поверить, что его брат делится с ним собственными воззрениями. Сколько раз мы ругались на эту тему?

– Что люди ищут конфликты – да попросту создают их.

– Именно. И вместо того, чтобы отрицать нашу воинственную натуру, мы должны признать её. Так же, как наше общество.

Андрей решительно помотал головой и снова зашагал по палатке, чтобы согреться.

– К чему ты ведешь? Чрезвычайное положение? Военная юстиция?

Николай тоже покачал головой, явно разочарованный недостатком провидческой силы в брате – той силы, которую Андрей видел в его глазах.

– Нет, Андрей. Это ни в коем случае не решит проблему. Нам нужно что-то весомое. Что-то более решительное, большее, чем то, что у нас до сих пор было. Война стоит на нашем пороге, Андрей, и для того, чтобы она началась, ей не нужен я.

– Нет. Должен быть какой-то другой выход. – Только не снова. Господи, только не кровопролитие…

– Может быть, если бы великий генерал вернулся… может быть… – голос Николая был полон сомнений.

Их взгляды встретились и каждый понял, что они думают об одном и том же.

– Когда? – в конце концов, спросил Андрей. Редко одно-единственное слово звучало так безнадежно.

– Может быть, завтра. Может, в следующем году. Я не всезнающ. Кто это может сказать? Я – не могу. Но я могу точно сказать тебе, что это произойдет и мы должны быть готовы. Готовы спасать то, что можно спасти.

Оба снова глядели друг другу глубоко в глаза. Андрей почувствовал, как из глубины его душиподнимается, вызревает решение, которое вырывает его из пучины безразличия, в которой он до сих пор тонул. Хотя у него и оставались сомнения, Андрей сделал выбор: он верит брату – брату и вождю, которым Николай однажды станет.

Андрей понимал, что одного-единственного разговора не может быть достаточно, чтобы преодолеть все преграды, которые возникли между ним и братом на протяжении многих лет. Он всё ещё сомневался, что Николай действительно уважает его. Однако улыбка, которую они разделили, была большим, чем он мог ожидать. Она давала ему надежду.

Андрей попытался отвлечься от последних мыслей, которые возникли, когда он решил последовать за братом. Однако это не удалось.

Кто ещё это должен сделать? Здесь нет никого, кроме тебя, Николай.

24

Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

5 мая 2801 года

Улица сияла водопадами великолепных красок. Демонстрация, проходящая у ног «Экстер-минатора», на правом плече которого сидел Андрей, полностью противоречила тем приказам, которые он получил.

Подобные вещи нельзя симулировать. Не в таких масштабах.

Особенно ярко раскрашенная машина вплыла в поле зрения со Стефани-стрит и продолжила свой путь по бульвару Новой Земли. Она двигалась медленно, словно эдемский бегемот – впрочем, всего лишь четвероногий, настоящий монстр. Половина платформы была занята гигантской прозрачной цистерной, заполненной водой, остальная часть была оформлена в виде песчаного берега. Были даже установлены пальмы, почти что не отличающиеся от настоящих. Сопровождали машину девушки в купальных костюмах. Русалки махали руками толпе, а парочка даже плавала в цистерне и ныряла ко дну с небольшими дыхательными аппаратами. Нырялыцицы под настроение также приветствовали окружающих сквозь прозрачные стены цистерны.

– Охрана, внимание. Сейчас может быть опасно, – заскрипел голос в микрокоммуникаторе, который Андрей прикрепил к уху. – Цистерна может пересечь вашу позицию со скоростью десять кэмэ в час и поцарапать лак на ноге вашего меха.

Андрей устало улыбнулся.

– Капитан Виммер, – ответил он, – нам с вами что, так надо начинать этот разговор заново?

– То, что он втайне считал её правой, не играло никакой роли. У них имелся приказ.

– Сэр, я всего лишь обращаю ваше внимание на угрожающий потенциал, который заключен в праздничном параде Синко-де-Майо. Как эти дэвионисты только осмелились? Они празднуют нечто, что никого, кроме них самих, не интересует.

Андрей сделал несколько глубоких вздохов. Он с удивлением вынужден был признать, что капитану удалось высказать свои мысли совершенно нейтральным тоном, хотя он и почувствовал за ними сарказм. Андрей недостаточно долго знал Виммер, чтобы понять – пытается ли она таким образом устроить начальнику проверку или подобные выходки ей просто свойственны. Надо спросить де Лореля. Он должен знать.

Андрей немного изменил позицию и почувствовал, что его левая ягодица затекла. Сколько это будет ещё продолжаться? Они маршируют уже четыре часа.

– Знаете, капитан Виммер, мне почти начало казаться, что вы правы, – ответил он наконец. – Эти достопочтенные граждане Эдема вряд ли задумали какую-нибудь гадость. В конце концов, в этом секторе не было восстаний уже почти четыре недели… а кроме того, таких же достопочтенных граждан из так называемого Катай-города нигде не видно. Исходя из этого, я прошу вас связаться с генерал-майором Карсоном и сообщить ему, что вы не согласны с его приказом охранять этот парад. Просто потому, что я совершенно уверен – его ваше мнение безумно интересует.

Вот так, Виммер. Я тоже так умею. Андрей снова изменил позицию и почувствовал щекотку в отсиженной левой ноге – туда возвращалась кровь. Толпа снова зашумела, когда следующая машина, размерами даже больше той, которая изображала пляж, показалась из-за угла. Это что, в самом деле здание там, на трейлере?

– Эээ… никак нет, сэр. Благодарю вас. Я полагаю, генерал в данный момент слишком занят, чтобы выслушать меня сию минуту.

Андрей ожидал, зная, что для Виммер тема далеко не исчерпана.

– Во всяком случае, не немедленно, – продолжала она, как и ожидалось.

Андрей улыбнулся. Прошло не более двух недель с того момента, как он возглавил этих людей – и вот, он уже в состоянии предсказать реакцию некоторых из них. Его довольная улыбка грозила расплыться по всему лицу, однако она немедленно угасла, превратившись в бледное свое подобие. Что-то здесь не так. Парад проходил просто слишком гладко. Люди были слишком беззаботны. Само по себе это не повод для беспокойства, но что-то не так…

Коротким нажатием тумблера на шейном микрофоне Андрей переключился на другой канал.

– Де Лорель? – позвал он. Если уж я считаю, что знаю своих подчиненных, так надо этим воспользоваться.

– Сэр? – последовал немедленный ответ.

Андрей на секунду заблудился взглядом в толпе – не менее десяти тысяч человек, наверное. Людская масса заполнила бульвар Новой Земли на протяжении десяти кварталов и провожала парад приветственными криками. Поток марширующих людей и машин, на которых громоздились конструкции одна выше другой. На некоторых из них с важными минами восседали какие-то люди, машущие толпе руками. Всему этому не было ни конца, ни края. Всё выглядело вполне мирно. Можно было подумать, что люди были счастливы тем, что впервые за последние недели не случилось никаких бунтов и не было никаких полицейских облав.

Сонце опустилось уже за спину Андрея и тень от «Экстерминатора» упала на улицу, словно тёмное предчувствие – подспудный, но от этого не менее беспокоящий знак: что-то идёт совсем не так. Чего ради целое звено мехов должно охранять собрание в этом секторе? Беззаботность людей вдруг показалась Андрею подозрительной. Он замечал мимолетные взгляды, словно люди пытались заставить себя забыть о металлических гигантах у себя за спиной. Они отчаянно стараются быть счастливыми. Стараются игнорировать тот хаос, который уже начал пожирать их рай.

– Сэр?

Андрей смущенно встрепенулся.

– Прошу прощения, де Лорель, но что-то здесь не так.

Он знал, что у любого другого его подчиненного эта фраза вызвала бы лишь изумленное «Э?». Но не у де Лореля. В последние недели этот человек выказал весьма развитую способность отделять факты от эмоций.

– Я уже тоже стал удивляться, сэр. Где капелланцы? Извините за выражение, шеф, но нравится нам это или нет – они себя сами так называют и это как раз то, во что они все больше и больше превращаются – в капелланцев. Вряд ли они оставили бы без внимания этот парад. Во всяком случае, не после выступления дэвионистов во время празднования китайского Нового Года пару дней назад.

Андрей закрыл глаза и кивнул. Именно так. Именно это я и говорил Виммер – и всё равно забыл. Проклятье!

– Всем постам, здесь командир, – монотонный голос оборвал разговор и болтовня на общем канале немедленно смолкла. – Ожидайте указаний.

Что, чёрт побери…? Словно стена, на толпу под ногами Андрея рухнула тень. Он оглянулся через плечо и увидел грозовой фронт, поглотивший солнце. Андрей поёжился – температура моментально упала на несколько градусов. Впрочем, он понимал, что дрожать его заставило не это, а тёмное предчувствие.

Что случилось? Машинально Андрей поднялся, спустил ноги в люк и забрался в кокпит, задраив вход за собой. Пока он устраивался в командирском кресле, коммуникатор снова со скрежетом ожил:

– Всем частям немедленно вернуться на базу. Отдельные группы получат приказы сразу по окончании общей передачи. Это не учения. Конец.

Через несколько ударов сердца эфир взорвался вопросами и болтовней на общем канале части – его люди все одновременно желали знать, что происходит.

– Майор, – послышался голос Виммер, – переключитесь на канал 34,3 мегагерц. – В нормальной ситуации, пожалуй, никто бы не заметил этого, но лёгкая дрожь в голосе, сопровождавшая её слова, немедленно оборвала хаос в эфире. Обычно Виммер ничто не могло выбить из колеи.

Против собственной воли – отчаяние угрожало задушить его – Андрей протянул руку и переключил приемник на указанную частоту. Сначала он услышал несколько невразумительных обрывков фраз, за которыми последовала длинная пауза, наполненная статическими шорохами. Вдруг эфир наполнил глубокий, сильный голос:

– Мы проснулись. Видение, ради которого мы пролили столько крови, Мечта, из-за которой мы покинули родную Галактику, рухнула – уничтоженная человеком, который привёл нас сюда. Но хотя Керенский и предал Мечту, она продолжает жить в нас. Мы снова вынуждены подхватить упавшее знамя и устремиться с ним дальше – мощно и несгибаемо. Настоящим мы объявляем о своей независимости от коррумпированной Звёздной Лиги в изгнании, от безумного Керенского и его алчущей власти клики. Новая Гегемония Капеллы объявляет о своем рождении! Пусть никто не посмеет встать на нашем пути, потому что наша молодая нация готова защищать себя. Да здравствует народ Капеллы!

Никогда доселе не испытанное отчаяние охватило Андрея. Поток картин, одна другой страшнее, затопил его воспоминания. Бесконечный поток крови, насилия и страданий.

Оборванные люди, кишащие в сгоревших остовах домов на Новой Земле.

Неясные картины солдат СОЗЛ, уничтожающих друг друга.

Гаснущие глаза, последнее выражение которых – принятие приговора, приводимого Андреем в исполнение. Убийство, которое я совершил.

Всё повторится.

Значит, Николай все-таки был прав. Будет ли насилие и дальше так влиять на нашу жизнь, что нам придётся построить новое общество, чтобы избежать судьбы? Чтобы положить конец убийствам, мы вынуждены убивать. Не может быть, чтобы это было единственным решением! Или это в самом деле так?

Сразу после передачи в эфире снова зазвучал совершенно невнятный хор голосов, заглушивший речь, которая через некоторое время стала повторяться.

– Назад на общий канал, – пролаял Андрей и изменил настройку своего приемника. Он глубоко вдохнул воздух и начал инициализацию «Экстерминатора».

– Вы слышали приказ. Мы ждём новых указаний. Ребята, эти скоты говорят, что Мечта живёт в них дальше. Но я говорю вам: Мечта живёт и в нас! – Как минимум, я на это надеюсь.

– Солдаты. Докажем это.

25

Временный командный пост

Неподалеку от Новой Москвы

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

14 мая 2801 года

Угнетенную атмосферу временного командного пункта едва можно было вынести. Андрей наблюдал за многочисленным собранием солдат, пришедших сюда на штабное совещание. Здесь были представлены почти все офицерские звания: от майора до, собственно, командующего генерала – и все они толпились в ужасной тесноте. В данный момент все замерли, внимательно вслушиваясь в искаженный голос, доносившийся из небольшого динамика. Радиопереговоры создавали картину текущей ситуации, которую каждый слишком хорошо помнил из прошлого.

Эта боль ещё далеко не забыта. Взгляд Андрея был устремлен на генерала, как он ни сопротивлялся этому. Хотя его отец в данных обстоятельствах выглядел почти как прежде – по крайней мере, если сравнивать с прошедшими месяцами – но Андрей заметил тень на его лице. Словно тебя держит на ногах лишь воспоминание о былой мощи. Наверное, ты бы с большим удовольствием оказался в своем кабинете в правительственном комплексе. Понимаешь ли ты всю глубину этого отличия? А другие – они это понимают?

Андрей вновь оглядел командную палатку и заметил в глазах некоторых офицеров разочарование тем, как долго его отец тянул с решением принять крутые меры относительно этой так называемой Гегемонии Капеллы, недавно захватившей форт «Брайан-IV». Когда генерал всё-таки, скрепя сердце, собрался атаковать, принятые им меры можно было в лучшем случае назвать половинчатыми. Они не были похожи на развернутую военную операцию. У нас до сих пор даже нет данных телеметрии от мехов! Несмотря на это, ни на одном из лиц Андрей не нашел признаков сомнений – многие были окрылены надеждой уже просто потому, что генерал вновь оказался среди них.

Полные надежд лица причиняли Андрею наибольшую боль – сам он не испытывал ни малейшего подъёма от того, что генерал вернулся. Он попытался снова сконцентрироваться на голосах впереди себя – он находился слишком далеко от установленного в центре палатки го-лотанка, на котором отображались движения частей.

– Эдмондс, как дела на фланге?

– Все в порядке, генерал. Почти что слишком просто. Они попросту ничего не делают.

– Хорошо, я хочу, чтобы вы провели ещё пару ударов на обоих флангах. Они нам вчера и так достаточно наподдали. Лучше всего где-нибудь здесь, так?

– Так точно, сэр!

Андрей видел, как некоторые офицеры согласно кивали, когда генерал Аарон де Шевилье отдавал приказы своим людям.

– Ну что ж, поджарьте их там. Эти достопочтенные граждане, конечно, застали нас врасплох, но Бог мне свидетель: «Брайан-Четвертый» мы им ни за что не оставим.

Пока хор голосов выражал одобрение, Андрей мог лишь покачать головой. Большинство солдат СОЗЛ называло сепаратистов исключительно «каппи». Но если тебе через плечо заглядывают репортеры – это значит, ты должен быть политкорректным даже в такой ситуации. Андрей попытался отогнать горечь, охватившую его от таких мыслей, однако у него это не получилось.

«Политическая власть растёт из стволов винтовок и орудий». Слова Николая звучали в его голове, как Андрей ни старался забыть о них.

– О'кей, сэр. Похоже, у нас гости. «Дельта» докладывает о спорадическом беспокоящем огне на левом фланге. Ничего такого, к чему мы бы не были готовы.

– Скажите парням из «Дельты», пусть держат головы пониже. Даже если это единичные огневые точки, пусть держатся цели. Мы штурмуем форт и вышвырнем их оттуда.

– Сэр, есть, сэр!

Андрей оглядел собравшихся. Вот они стоят – гордость генерала, лучшие из тех, кто служит в реформированных СОЗЛ. И всё-таки, на их лицах явно читается озабоченность. Потому что мы уже более двадцати лет не предпринимали крупномасштабных наступлений. Военные манёвры – лишь полдела. Теория без практики мертва. Кант.

А сейчас мы воюем против собственного народа.

Эта мысль затронула в Андрее некую струну и ему показалось, что он завибрировал всем своим существом. Как мы допустили такое?

В динамике затрещали статические помехи.

– Сэр, наблюдаю повышенную активность в секторе 23. Похоже, что…

Андрей, как и другие офицеры, подался вперед, когда передача была заглушена мощной канонадой.

– Майор, повторите. Прием.

– Мы под сильным огнем. Похоже, каппи отыскали ключ к складу вибрабомб. Они накрыли часть роты «Бета» и гвоздят их мобильной артиллерией. Кажется, мы их нашли.

Андрей внутренне выругался, наблюдая за тем, как некоторые высокие чины смутились, услышав грубоватый комментарий. Ах, вы опасаетесь плохих отзывов в вечерних новостях, господа? Витаете ли вы так же в облаках, как генерал?

Из динамика невнятно зазвучало сразу несколько голосов.

– Оставайтесь на своей позиции.

– Майор Хикс, 33-ему и 14-му – срочный отход в сектор 22. Пара наших ребят там попала в переделку.

– Есть, сэр!

Прошло десять минут и Андрею уже стало казаться, что он больше не выдержит. Один-единственный взгляд на застывшие лица дал ему знать, что такое чувство возникло не у него одного. Короткие радиопереговоры, постоянно прерываемые сильным огнем – от треска ППЧ до глухих взрывов обедненного урана, покидающего ствол автопушки – звучали в давящей тишине командной палатки неестественно громко. Симфония насилия доносилась с поля боя, вступить на которое давно не терпелось многим из присутствующих – желание, о котором они теперь горько сожалели.

– Генерал, я регистрирую несколько странных аномалий. – Что?

– Не могу знать. Сигнал идет сквозь помехи, но на нашем левом фланге что-то затевается.

– Количество?

– Невозможно определить, сигналы наслаиваются друг на друга. – Что?

– Сэр, не могу…

К тому моменту, как передача вновь прервалась, все присутствующие в палатке были уже на ногах. Несколько взрывов оборвали слова наблюдателя.

– Майор? Майор! Мне нужно…

Атмосфера, казалось, потрескивала от напряжения. Приказ де Шевалье утонул в оглушающем грохоте.

Несколько других солдат включились на других каналах – их голоса сопровождались мелодиями войны. Только голоса генерала де Шевалье больше не было слышно.

В конце концов, после того, как угрожающая тишина – несмотря на страшный шум в эфире – не оказалась развеяна голосом де Шевалье, заговорил генерал Керенский.

– Генерал де Шевалье, ответьте оперативному центру.

Интонация его отца заставила Андрея удивиться. Никакой поспешности. Генерал мог с тем же успехом сказать: «Ну, как у вас прошёл день?». Шуршание униформ заполнило палатку, пока присутствующие нервно ожидали реакции. Привкус во рту был настолько отвратителен, что Андрей испугался, как бы его не стошнило.

Прошло ещё полминуты и генерал повторил:

– Генерал де Шевалье, отвечайте!

– Центр, здесь майор Болсон, – в конце концов зазвучал голос в эфире. Подавленный тембр подтвердил худшие опасения Андрея. Господи Боже мой, что нам теперь делать?

– Центр, генерал де Шевалье… генерал… Мне кажется, он… мёртв. Генерал мёртв, сэр.

Андрей внимательно следил за отцом, когда тот вновь взял и поднёс микрофон ко рту. Ни малейшего замешательства.

– Майор Болсон, я вас не понял. Повторите.

– Центр, де Шевалье убит. В данный момент я являюсь старшим по званию офицером здесь и прошу немедленной поддержки. Тут такой ад, которого свет не видел.

– Сомневаюсь, майор. Но я, похоже, вас неправильно понял. Вы можете подтвердить свои слова?

Опять этот нейтральный тон. Как будто он в совершенно спокойной обстановке объясняет подчиненному, что тот сделал неправильно и как ему все исправить.

– Черт побери, центр! От его меха ничего не осталось! Его просто нет, понимаете вы? Какого вам ещё подтверждения? Понятия не имею, как им это удалось, но вся местность выглядит так, словно Амарис лично перепахал его ракетометом «Эрроу-IV». От командной роты почти ничего не осталось. Это было незаметно, но они, должно быть, отметили генерала системой захвата цели. Я клянусь вам – как минимум половина залпа угодила в его «Вархаммер». Там… попросту больше ничего нет.

Тишина разлилась по палатке, словно долгая зимняя ночь по кладбищу. Когда холод пробрал его до костей, Андрей, и без того мёрзший, обхватил себя руками. Серое лицо отца едва не сломало его окончательно.

Сгорбленный старик почти незаметно начал меняться. Казалось, масса тела генерала увеличилась, он вдруг стал выглядеть более прямым и массивным, чем до сих пор, отметины, оставленные на нем временем облетали с него, словно вторая кожа. Голубые глаза Керенского, выражавшие до сих пор лишь безразличие, сверкали все ярче, пока не засияли подобно прожектору меха. Огонь, все более и более затухавший в последние несколько лет, возгорелся вдруг с невиданной доселе мощью. Впервые за долгое время Андрей увидел в глазах своего отца генеральское выражение.

– Центр, что мне делать? – Андрей и большинство других офицеров смешались, когда тишину вдруг нарушила передача. Метаморфоза, происходящая с генералом, заворожила их всех.

– Вы будете делать то, чему вас обучали, солдат. Удерживайте вашу позицию и подавляйте любое сопротивление. Подкрепление в пути.

Голос генерала не имел более ни малейшего сходства с тем, который Андрей привык слышать от своего отца.

Это не мой отец. Не великий генерал.

Это не был состарившийся человек, обживший тело его отца. На сердце у Андрея потяжелело, когда он обнаружил в отце сходство с Николаем в его худшей ипостаси. Настолько невероятно бесчувственный. Он несколько раз сглотнул, однако не смог избавиться от горького привкуса страха.

Генерал медленно опустил микрофон и обернулся к окружающим его солдатам. Он заглянул каждому в глаза, кивнул, убеждаясь во внимании и лояльности каждого. Когда их взгляды встретились, Андрей попытался отыскать в глазах генерала признаки его отцовской привязанности к нему. К своему разочарованию, не нашел. Как будто отец перестал существовать в этом человеке.

Его место занял гнев.

Андрей с испугом сообразил, что раньше такой всплеск чувств отца казался ему чуждым. Сначала смерть его жены, едва не сведшая его с ума. Потом – бесконечные проблемы колонистов, которые не давали ему вздохнуть свободно, даже когда ему очень требовался заслуженный покой. Как будто достойный когда-то восхищения человек со смертью своего старейшего друга генерала де Шевалье оборвал все нити, связывавшие его с прошлым.

– Солдаты. Я признаю, что сделал ошибку. Мне казалось, я сделал свою часть дела и могу, наконец, переложить ответственность, которую нес столько лет, на других. Похоже, я ошибся.

Несмортя на горькие мысли, признание генерала немного улучшило настроение Андрея. Неужели он меня услышал? Неужели великий генерал вернулся? Андрей попытался избавиться от сомнений, которые он испытывал, глядя на чужое лицо и слыша чужой голос своего отца.

– Эти люди обвиняют меня в том, что я отступился от Мечты. Но мы не поднимали оружия и не убивали тех, кто всего лишь выполнял свой долг. Один раз я уже был вынужден смотреть на то, как распадается Звёздная Лига, стал свидетелем, как правители Великих Домов предали память мужчин и женщин, отдавших свои жизни в битве против узурпатора. Как они уничтожили союз и кинулись воевать друг против друга, – генерал вновь оглядел собравшихся. Несгибаемость и вновь обретенная мощь в его голосе тронули сердце каждого.

– Никогда больше! – эти слова могли сдвинуть горы. Генерал-майор Тиллэм сделал шаг вперед:

– Сэр, каковы будут ваши приказы? – в голосе его звучало восхищение, которое всегда беспокоило Андрея. Когда он наблюдал поклонение, сфокусированное на одной личности, ему становилось не по себе, какой бы замечательной эта личность ни была.

– Немедленно мобилизовать все подразделения. Подготовьте и распространите открытое обращение, разъясняющее всем другим мирам Пентагона и колонистам, живущим на них, обстоятельства убийства военнослужащих СОЗЛ. Я сформулирую личное обращение, в котором сошлюсь на генеральную директиву 137, ещё сегодня пополудни. До четырнадцати-ноль-ноль у меня на столе должны лежать планы полной блокады так называемого городского сектора Катай. И вот ещё что: генерал, мы должны позаботиться о форте Брайана. Сломите всякое сопротивление.

Хор утвердительных голосов ответил генералу, однако один-единственный протест перекрыл все подтверждения. К его ужасу, все присутствующие повернулись к Андрею – только сейчас он понял, что громкое «нет!» выкрикнул именно он.

Генерал сфокусировал на нем сверкающий взгляд и когда он начал говорить, то казалось, его слова вылетают прямо из ада:

– Что вы сказали, солдат?

Андрею хотелось спрятаться от этого взгляда, но он собрал всю свою вновь завоеванную силу. Он подумал о Дане и своих друзьях, перед его внутренним взором встал подполковник Суркаи. Ответственность.

– Почему вы хотите блокировать Катай? – к удивлению Андрея, его голос даже не дрожал.

– Сектор представляет угрозу безопасности нашего города. Мы не должны позволять им держать нож у нас за спиной.

– Генерал, то, что некоторые гражданские в этом секторе замешаны в бунте, ещё не значит, что все тамошнее население – ренегаты. Я уверен: многие из тех, кто там живет, так же возмущены происходящим, как и мы.

– И почему же они тогда не возмутились, не дали о себе знать?

Андрей открыл было рот, однако ничего не ответил. В самом деле, почему нет?

– Вот именно, майор.

– Но это же не приведет ни к чему, кроме дальнейших бунтов и беспорядков! – попытался Андрей зайти с другой стороны. Это же чистейшее безумие!

– Все граждане будут поставлены в известность о наших действиях. Однако сначала мы должны восстановить собственную безопасность и безопасность жителей этого города, прежде чем мы позаботимся об иных планетах. Никаких репрессий не будет.

Андрей почти физически почувствовал недоговоренную последнюю часть фразы.

– Никаких репрессий, пока эти люди оставляют вам выбор.

Колючие глаза пробуравили Андрея и, казалось, вывернули его наизнанку.

– Конечно же.

– Но тогда мы говорим о совершенно гипотетической возможности. Конечно, против введения чрезвычайного положения будут устраивать демонстрации протеста. Получается, мы движемся к неизбежной катастрофе! – Последние слова Андрей произнес повышенным тоном. Проклятье, я не могу иначе! Он огляделся вокруг себя, отчаянно надеясь увидеть поддержку, однако был горько разочарован.

Генерал глядел на своего сына так, словно видел перед собой особо отвратительного жука, который только что вылез из-под камешка.

– Я думаю, мои приказы были вполне однозначны, майор. Если вы чувствуете себя не в состоянии выполнить задание, вы можете быть освобождены от своих обязанностей.

Слова отца сокрушили последнее сопротивление и Андрей едва не рухнул на колени. Он вздохнул ещё глубже, хотя ноздри его дрожали. Кто ты такой, черт тебя побери?

– Вы не можете этого сделать со мной, сэр.

– Не могу? Охрана! – ответил генерал, повысив голос настолько, что стоящие перед входом охранники должны были его услышать. Старик вновь сфокусировал взгляд на своем сыне, подняв брови, словно хотел дать Андрею последний шанс самостоятельно распорядиться своей судьбой.

Я не могу в этом участвовать. Я просто не могу. На моих руках и так слишком много крови. Андрей опустил взгляд. Когда он через некоторое время опять взглянул на генерала, он уже знал: большая часть его отца исчезла, отмерла под гнетом страданий, долгой и тяжёлой жизни, отнявшей у генерала всё. Ещё Андрей понял, что у него нет ни малейшего шанса остановить кровопролитие.

Но он не даст превратить себя в орудие – операция состоится без его участия. На этот раз он пойдёт своим путем – так, как ему это уже удалось сделать в отношении Николая.

Может быть, мне удастся спасти Николая, но отца…

– Нет.

Генерал кивнул и жестом направил охранников к Андрею. Потом, не удостоив своего сына ни взглядом, он обернулся и принялся раздавать дальнейшие приказы.

Андрей очень старался, но не мог сдержать слёз. Два винтовочных ствола прижались к его спине, подталкивая его к выходу.

Тюрьма.

26

Военная тюрьма СОЗЛ

Неподалеку от Новой Москвы

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

11 июня 2801 года

Андрей проснулся и испугался. Сначала ему показалось, что рука призрака из страны снов все ещё сжимает его затылок. Его пробрала дрожь. Он медленно поднялся, оторвав плечи от кровати, и старые пружины заскрипели, казалось, на всю тюрьму.

Андрей настороженно прислушался, пытаясь услышать шорох, разбудивший его. Но кроме сонного бормотания его сокамерников и громкого храпа доставленного накануне в пятую камеру арестанта, слышна была лишь тихая музыка из комнаты охранников. Ничего необычного. Музыка практически не воспринималась слухом – это была ощущаемая мелодия, едва заметное давление на барабанные перепонки. Слишком тихая, чтобы мозг воспринимал её, как реальность.

Иногда Андрей задавался вопросом – не является ли это особо изощренной формой пытки? Слишком тихо, чтобы по-настоящему слышать, но достаточно громко, чтобы постоянно мешать!

Прошедший день был точно так же безынтересно вычеркнут из жизни, как и многие дни до него. Пустые разговоры арестантов, полагающих, что знают всё обо всем на свете и не знающих ничего, давно уже перестали быть достаточно интересными, чтобы скоротать время. Многие из заключенных относились к категории людей, постоянно стремящихся дать знать всем окружающим, на какую пустую тему они опять не в состоянии сказать ничего толкового.

Этот день был даже особенно скучным, потому что в камеры не просочилась вообще ни одна новость. Никаких новых, страшных сообщений о жертвах среди гражданского населения или растущих потерь армии. Никаких пугающих рассказов солдат, которые сами присутствовали в местах событий и, таким образом, могли хоть немного рассказать о бунтах, облавах и массированных репрессиях.

Что происходило в том бурлящем котле, который уже на всех пяти мирах Пентагона излился настоящей войной? Против военных поднялось всё гражданское население. Ещё более настораживающими были вести, которые обсуждались исключительно лишь в самых тёмных закоулках мех-ангаров – и даже там только вполголоса и за шумом разных приборов и инструментов: в рядах СОЗЛ появились первые дезертиры и даже, говорят, целые подразделения перешли на сторону бунтовщиков.

Андрей встряхнул головой, чтобы избавиться от отвратительных мыслей. Всего лишь реакция тела, которое в ожидании освежающего сна до утра было разбужено всего лишь через час. Ещё нет даже полуночи.

Тихо и осторожно Андрей выбрался из койки. Когда его голые ступни коснулись холодного бетона пола, он непроизвольно вдохнул, издав в общей тишине неестественно громкий шум. Но даже он не пробился сквозь истощение и апатию. Он тихонько прокрался к решетке. Неожиданный лёгкий шорох заставил его прижаться к правой стене и пробираться дальше уже вдоль неё, пока он не смог бросить осторожный взгляд в коридор с левой стороны.

Андрей несколько раз сморгнул, не будучи уверен – не обманулся ли он в темноте. Он потер вспотевшие руки – грязь, приставшая к ладоням во время работы в ремонтных доках, наверное, никогда не отчистится до конца – и напряженно продолжил наблюдать.

Узкий луч света продвигался по коридору вдоль камер. Как Андрей ни старался, он не смог прийти к выводу об источнике и цели этого светлого пятнышка. Луч, казалось, плыл сам по себе в непроглядной тьме. Светлячок, пославший вперёд свой магический фонарик, а сам оставшийся невидимым.

Может, я ещё сплю? Он прикусил язык так, что слёзы навернулись на глаза и ему пришлось проморгаться от солёной влаги. Но луч света все приближался и приближался. На секунду Андрей ощутил страх, желание убежать – но взял себя в руки. Слишком много жутких ночей он оставил позади с тех пор, как решил следовать собственным путем. Слишком много часов он провел, собирая крупицы информации, проникающие из внешнего мира сквозь стены камеры, слишком долго ремонтировал машины и прочее военное снаряжение, поступающее в рабочие цеха тюрьмы каждый день со следами от оружия всё большего калибра. А может, Андрей просто слишком устал, чтобы в самом деле испугаться.

Он прижался к стенке камеры и распластался по ней, несмотря на тончайшую материю тюремной робы, закрыл глаза и стал ждать, в то время как луч продолжал свое движение по коридору.

Ожидание не продлилось долго. Это был всего лишь блик, но он в самом деле пробился сквозь сомкнутые веки Андрея. Он открыл глаза и прищурился – луч был направлен прямо ему в лицо. Перед глазами заплясали яркие пятна.

– Привет, Андрей.

– Что…? – затуманенный разум Андрея пытался обработать информацию: бесхозный луч-бродяга только что назвал его по имени.

– Может быть, с тобой тут и обходились не слишком хорошо, но я тебе вот что скажу: снаружи дела обстоят ещё хуже. Гораздо хуже. Пора тебе отсюда выбираться. Ты нужен.

– Как?

– Ты не сошел с ума, просто устал. Давай, Андрей. Время убраться отсюда.

Андрей медленно встал, сморгнул прочь последние пятна и увидел, наконец, расплывающиеся в тени очертания стоящего перед решеткой человека. Он поднял руку, заслоняя глаза от света, всё ещё мешающего ему нормально видеть.

– Как насчет того, чтобы сначала убрать фонарик? – усталость заставила звучать его голос совершенно чужеродно. Это что, я так говорю?

– Андрей, они не могли тебя здесь сломать. Только не тебя. Что случилось?

Этот голос. Что-то такое звучало в этом голосе… Он снова затряс головой, пытаясь избавиться от свинцовой тяжести и разобраться в абсурдной ситуации.

– Чего тебе надо от меня? Да убери ты свет, наконец!

Луч задрожал, словно его собеседник, охваченный чувствами, затрясся всем телом. В конце концов, фонарь опустился. Андрей проморгался, в то время, как призрак, плотно оседлавший его затылок, вдруг неожиданно испарился. Вокруг шеи Андрея, словно миомеры, сомкнулись пальцы и сдавили так, что он закашлялся, пытаясь вдохнуть. Тёмное предчувствие того, что меня ожидает. Не сейчас. После столъкиз дней и после всего, что произошло… я изменился.

Силуэт медленно приобретал чёткие очертания. Человек был одет в чёрный комбинезон спецназа, отдаленно напоминающий форму космического гвардейца. Он медленно поднял руку, снимая ноктовизор и маску, из-под которой полился водопад рыжих волос.

– НЕТ!

Андрей полагал, что вынес уже достаточно шоков, страха и боли, чтобы быть готовым ко всему. Узнавание ударило его, словно сапогом в живот. Воздух разом вылетел из лёгких, а звук от него лишь подчеркнул взорвавшуюся какофонию чувств.

Андрей уставился в бирюзово-зелёные глаза.

– Привет, Андрей.

Он попытался ответить, но язык не повиновался ему – этот орган ощущался, словно мёртвый пёс, третий день валяющийся на солнцепеке, раздутый и отвратительный.

Она сделала шаг к Андрею и бирюзовые глаза пробудили в нем воспоминания, грозящие разорвать его на части. Он чувствовал себя, словно возбужденный подросток, пялящийся на взрослую женщину – женщину, которая его предала, которая заставила его пойти путем, в конце которого его ожидала смерть тысяч людей. Это был путь, отправивший его в изгнание, в ссылку в стенах академии. И, быть может, приведший в конце концов – сюда. Казалось, он вернулся к истокам своего существования.

А что значит это всё для тебя? И вообще – значит ли хоть что-нибудь?

– Джес Коул, – наконец, с трудом выдавил он.

– А, так ты, значит, помнишь, как меня зовут? А я-то боялась, что ты забыл мое имя. Ты меня забыл? – улыбка горела на её губах, словно большой лазер меха. По крайней мере, Андрей чувствовал себя так, словно сейчас сгорит дотла и превратится в пепел.

– Да.

Улыбка стала ещё шире и Андрею показалось, что её всё ещё поразительная красота заставляет бледнеть луч фонарика.

– Что такое? Никакого «ут»? – она осторожно рассмеялась. Андрею показалось, будто зачирикала птичка. – Я тебе не верю, Андрей. Ты ни за что не смог бы меня забыть, правда? Я права?

Он хотел отвернуться, но не смог – её глаза и его собственные воспоминания крепко удерживали его. Как минимум, ему удалось удержать при себе все варианты ответов, готовые сорваться с языка. Чувство одержанной, пусть и небольшой, но все же победы, согрело его.

– Ах, вот как! Несгибаемый, молчаливый герой. Такие парни мне тоже нравятся. – Она пожала плечами, словно желая добавить, что ей нравятся парни вообще – так сказать, под настроение.

В Андрее вскипел гнев.

– Ладно, это неважно. Пора сматываться отсюда, – она протянула руку к дверям камеры. Андрей, словно освободившись от магических пут, воспротивился:

– Нет.

– Что? – изумленно переспросила она, не прерывая, впрочем, движения – она как раз вставляла магнитную карточку в механизм, отпирающий камеру.

– Я не пойду с тобой.

Кликанье, с которым открылась дверь, эхом отразился от дальнего конца коридора. Андрей знал, что как минимум один заключенный, Джимми Зет, проснётся от этого звука. Над ним все смеялись: считалось, что его в состоянии разбудить даже мышиная возня за стенами тюрьмы.

– Ясное дело, пойдёшь.

– Нет, не пойду.

Она открыла дверь и Андрей мысленно возблагодарил неважно какого Бога за то, что шарниры оказались хорошо смазанными. Джес стояла перед ним, словно ожидающий ангел. Скорее, как демон, Джес. Куда как скорее. Демон, пришедший по мою душу.

– И что ты собираешься делать? Торчать тут?

– А почему бы и нет?

– Ах, Андрей. Я знала, что ты так отреагируешь. Столько времени прошло, а ты все тащишь эту историю на себе, словно крест. Если ты когда-нибудь ударишься в религию – ты, наверное, с превеликим удовольствием будешь день-деньской заниматься самобичеванием. Ты это, собственно, делаешь и сейчас – может быть, когда-нибудь ты обретешь своего рода искупление грехов. Похоже, в себе самом ты его всё ещё не обрел.

Ее слова проникли в разум Андрея, словно отточенные мясницкие крючья, вырывая на пути клочья мяса и заставляя течь потоки крови. Гнев его вскипел так, как никогда ранее, и все воспоминания, которые он, казалось, подавил в себе, ярко горели в нем.

– Ты позволила им меня предать.

– Да неужто? Разве мои действия не спасли больше жизней, чем погубили? – Она покачала головой, словно учительница, огорченная тупостью ученика. – Ты что, до сих пор этого не понял? Мир не делится на чёрное и белое. Черт возьми, даже оттенков серого не хватает, чтобы его описать! Он переливается всеми растреклятыми цветами паршивой радуги!

Ярость в её голосе заставила Андрея прижаться к стене. Джес превратилась в личность, совершенно не вписывающуюся в его воспоминания о ней. Но кто она тогда? Кто ты, чёрт тебя побери?

– Значит, так: ты можешь свалить отсюда со мной вместе или сгнить тут, в этой камере. Мне на это совершенно наплевать. Мне этой ночью нужно ещё кое-что успеть, а ты ломаешь мне всё расписание.

Андрей продолжал таращиться на неё, пытаясь услышать в этой гневной тираде отголосок её давнего острословия. Ничего похожего. Новый взгляд на положение вещей пробивал себе путь в его сознании, сокрушая все преграды, воздвигаемые разумом – неприятная оценка собственного положения, которая, тем не менее, странным образом приглушала терзающую его боль тем больше, чем дольше он над этим раздумывал. Ты всегда была такой, правда? Ты только очень хорошо это скрывала.

– Ты работала всё это время с Николаем? Это он тебя послал?

– Да госсссподи! – взорвалась она. Её голос хотя и напоминал лёгкий шелест, но прозвучал он куда громче всех остальных шумов.

Ну уж сейчас-то точно должен проснуться Джимми Зет. Что он сделает? Прекрати немедленно отвлекаться!

– Андрей, ты вообще-то не замечаешь, насколько ты самовлюблен? Вечно все крутится вокруг тебя. «Ах, кто же я такой?» – зарыдала она наигранно, – «Ах, я несчастный, падший Керенский, изгнанный дьявольскими кознями моего братца»…

Это была явная провокация. Андрей угрюмо набычился.

– Это правда, Андрей. Я наблюдала за тобой всё это время, я следила за тем, как ты купаешься в жалости к себе. Я постоянно видела, как ты пытаешься свалить на других вину за всё, что происходит с тобой, только бы не признать, что сам виноват. Николай тобой манипулировал? Да, в самом деле. Чёрт побери, да он ничего другого не делал! И я бы сделала то же самое, если бы полагала, что это вытащит нас из того дерьма, в которое нас завел твой папаша! Только вот что, Андрей: манипуляции – это такая игра, в которой участвуют двое. И ты… ты позволял собой манипулировать. Твое хныканье, твои подавленные взгляды, твоя самолично избранная изоляция… можешь называть это, как тебе угодно, но я называю это слабостью.

Она неожиданно улыбнулась и в следующий момент сквозь горькую мину на её лице прорвался её старый, суховатый юмор. Такого резкого изменения настроения Андрей выдержать уже не мог.

– Признаюсь, я изумилась, когда ты вдруг восстал против своего отца. Даже дал себя запихать в каталажку. А теперь это – я имею в виду, способность принимать собственные решения. Ты выступил от своего имени, как бы ни было это не к месту в той ситуации.

Андрей попытался скрыть горечь:

– Ага, значит, отец разболтал это всем?

– Нет, черт возьми. Господи, ну почему, стоит мне подумать, что ты что-то понял, ты тут же вякаешь что-то идиотское? Конечно, он этого никому не рассказал. Ты что, считаешь, что у него нет никаких более срочных дел, как только рассказывать байки о своем сынишке, пока вокруг затевается гражданская война? Бред собачий! Я сама все видела. Я там была.

– Ты была в палатке? – Впервые с начала разговора Андрей заговорил почти так же громко, как Джес. Его бас отозвался глухим эхом от голых стен камеры.

Она кивнула и скроила мину, означающую: «Моё терпение на исходе!».

– Невозможно ничего изменить, если не быть в центре событий. И если ты при этом замараешь себе ручки, то ты все равно ляжешь спать с мыслью о том, что если бы не ты – все было бы гораздо хуже. Все остальные будут толпиться вокруг и замечательно себя чувствовать, рассуждая о том, какие они справедливые и честные и как ты всё неправильно делаешь. Но разговоры ничего не стоят, Андрей. Разговоры – дешёвка. Делать что-то – вот единственное, что считается.

Андрей попытался отвлечься от чувств, которые испытал, когда увидел Джес. Он вдруг припомнил недавний разговор с Николаем – и теперь присутствие Джес породило в нем сомнения в брате: сомнения в том, что Николай отрицал. Ты опять обманул меня, Николай? Опять?

Презрение к себе овладело Андреем, когда последние защитные бастионы, годами возводимые им в сознании, рухнули от внезапного появления Джес. Однако из глубины его «я» послышался спокойный голос, придавший ему сил – голос Даны, изгоняющий отвратительные мысли и успокаивающий боль. Он принял правильное решение: остался верен сам себе, несмотря на призраки прошлого, преследующие его. Отныне он желал принимать только те решения, которые сам считал верными.

– Я не пойду с тобой.

– Вот дерьмо! Андрей! – она сделала паузу, потом подошла на шаг к нему. – Генерал мертв. И я здесь не по приказу Николая. Я сюда сама явилась. Ты нужен Николаю.

Эта короткая пауза и то, что она сказала, заставили Андрея сомневаться в том, явилась ли Джес сюда только для того, чтобы манипулировать им. Он улыбнулся, но улыбка немедленно застыла холодной гримасой на губах:

– Я не верю. Тебе придется убедиться в том, что меня теперь не так просто уболтать, как раньше.

Она сердито помотала головой, из-за чего её огненные локоны зашевелились, словно у нервной Медузы Горгоны.

– Нет, Андрей. Это правда. Андрей саркастично усмехнулся.

– Ну, конечно же. Ясное дело. Какой-то банде убийц удалось пройти сквозь все бесчисленные подразделения и посты охраны, которыми, скорее всего, окружен сейчас мойотец. Стаду доморощенных террористов удалось то, что не смогли сделать полсотни лет жесточайших боев против целых звёздных империй. Я… тебе… не… верю. – Он выталкивал слова по одному из сжатых губ, словно наносил Джес удары мечом – один за другим, мстя за раны, которые она нанесла ему когда-то.

Хотя он не мог определить в скудном свете, правдивы или нет были её чувства, голос её звучал убедительно. На мгновение она опустила голову и замолчала. Потом ответила:

– Он умер от инфаркта. Сегодня. Незадолго до полудня.

Андрей застыл, когда информация просочилась в его сознание. Был ли траур Джес наигранным или нет – его внешние проявления не имели никакого значения. Выбор слов был тем, что определяло разницу. Из всех возможностей умереть, какие были у отца…

Из всех лживых историй, которые она могла ему скормить, на рассказ об инфаркте он рассчитывал меньше всего. Андрей сопротивлялся, однако понимал, что она сказала правду. Он чувствовал это. Великий генерал не мог пасть в сражении, потому что никто и никогда не смог бы его победить.

Только его собственное тело. Его сердце.

Вместо бури гнева, которую ожидал Андрей, он почувствовал, как глубоко в его душе открылся источник, уносящий прочь горечь, накапливавшуюся за годы отчуждения, враждебность к отцу, о котором он думал, что тот попросту должен быть. Новое воспоминание пришло к нему – о вопросе, который он задал на похоронах матери: что мы сделали с тобой, отец?

И снова горечь и обида волной поднялись в нем: обида не на отца, а на себя. Опять презрение к себе. Он покинул отца в неудачный момент – в тот момент, когда он, может быть, ещё мог его спасти. Может, он смог бы смягчить его гнев, остановить войну, которая теперь уничтожала Звёздную Лигу в изгнании.

– Николай, – хотя это слово прошептал Андрей, но мысли, которые роились у него в голове, были мыслями Даны. Несмотря на все, что с ним произошло, несмотря на появление Джес и все подозрения о том, что тут не обошлось без его брата – Андрей, тем не менее, понимал: Джес права.

И Дана. И даже Николай. Моя жизнь – мой выбор. Только тот, кто присутствует при свершении событий, может оказывать на них влияние.

Может быть, с течением времени ему даже удастся спасти своего брата. Андрей поднял глаза и сделал несколько шагов к Джес. На секунду его нога застыла над порогом камеры: символичность его последнего свидания с Николаем не ускользнула от него. Ещё один решительный шаг, сделать который я решил сам.

– Куда мы пойдём? – спросил он Джес.

Андрей не мог избавиться от одной-единственной мысли. Почему все годы моего обучения должны приносить столько боли?

27

Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

18 июня 2801 года

Рычаги и переключатели под руками Андрея казались ему живыми.

– Майор, мои приборы показывают нарастающую активность по всей линии фронта, концентрация на наш левый фланг, – вышла на связь капитан Виммер.

Несколько мгновений Андрей не воспринимал сообщения, все ещё не в силах поверить, что он вновь сидит в кокпите своего меха. Будучи преподавателем Академии, он практически никогда не оказывался в рубке боевого гиганта. Потом он ненадолго снова стал мехвоином – лишь для того, чтобы опять лишиться этого звания, на этот раз в результате интернирования. Словно несчастная любовь. Туда-сюда, вперед-назад… Однако – как в тяжёлом браке – если всё было в порядке, как сейчас… Тьфу-тьфу-тьфу… я попросту не желаю больше никем быть. Никем и нигде. Только здесь. Андрей встряхнулся и ответил:

– Принял, – взгляд на дополнительный экран подтвердил, что Виммер права. Орбитальная съемка формировала трехмерное изображение Новой Москвы, которое компьютер переводил в двухмерный вариант, пригодный для монитора, так что Андрей имел довольно точное представление об окружающем его городе и его жителях. Вернее сказать – где враг концентрирует наибольшие группы.

Вообще-то, Андрею вовсе не хотелось называть бунтующих гражданских «врагами». Но его разум делал то, что нужно для выжывания.

– Ваши приказы?

– Избегайте контакта, дьявол разрази, так долго, как только возможно, – на этот раз Андрей ответил немедленно.

– Особенно долго не получится, сэр. Мы уже сталкивались с подобным. Андрей постарался убрать раздражение из голоса:

– Я это понимаю, капитан, – он покрепче взялся за рычаги управления, чтобы избавиться от своих страхов. Словно рукопожатие хорошего друга. Когда Андрей вновь взглянул на передний экран, тот всё показывал, казалось, нескончаемый людской поток – беженцы, несущие свой скарб на плечах, уныло текли меж ног его меха, огибая бронетранспортеры, отданные под его команду. Река, впадающая в ворота аэродрома, откуда открывалась обманчивая безопасность открытого моря. Андрей грустно усмехнулся. Если вообще хоть где-нибудь есть эта безопасность.

– Как бы там ни было, попытаемся завершить эвакуацию с минимальным контактом с противником, – передал Андрей капитану Виммер. – У нас тут полно гражданских, которые только и мечтают отсюда убраться. А мы здесь, чтобы помочь им осуществить это желание. И бунтовщики это знают.

– Непохоже на то. И вообще, беда не приходит одна. Пожалуйста, сэр.

– У вас есть ваши приказы, – Андрей едва не спросил, интересуют ли капитана эти приказы вообще. С тех пор, как он получил свое подразделение назад, прошло так мало времени. Слишком мало, чтобы его подчиненные смирились с распоряжением Николая – принять его, Андрея.

И все это, не поворчав? После всего, что произошло, Андрей не слишком-то много знал о том, как изменилась ситуация с тех пор, как его интернировали. Если отвлечься от слухов, то картину последних напряженных дней можно было осознать, лишь лично присутствуя на месте.

Андрей осматривал окружающее его мех пространство. Дома, несущие на себе следы войны, окружали тесные, кривые улочки. Во многих местах обрушившиеся камни и мусор образовали кучи, а большинство уличных фонарей валялись на земле или были полностью уничтожены. И везде мусор. Человеческий, всякий… везде. То тут, то там за почерневшими окнами возникали наблюдатели, бросая вниз быстрые взгляды. Зависть, скорбь, ненависть читались в них. Эти здания вообще-то считались очищенными, вид квартир за опустошенными фронтонами показывал всю глубину безнадежности, в которую впало общество, готовое уничтожить само себя.

Конец великой Мечты.

Причём здесь всё было не так уж плохо, если сравнивать с другими местами. Тот же Катай-город… Андрей непроизвольно вздрогнул, вспомнив изборожденную воронками пустыню. Он до сих пор изумлялся тому, что хоть кто-то из гражданских выжил в этой кровавой бане.

Хотя его тех уверял, что герметизация кокпита действует безукоризненно, Андрею все время казалось, что он чувствует отвратительный сладковатый запах горелой плоти. Ему постоянно казалось, что он весь покрыт чёрной, липкой кровью, словно второй кожей – сбивающее с толку, отвратительное ощущение, которое в самые неподходящие моменты заставляло его ощущать сильнейшую тошноту.

– Так точно, сэр, – с задержкой услышал он ответ.

Андрей с облегчением вздохнул в надежде, что отогнал ненадолго демонов из прошлого. Его собственная неуверенность огорчала его, но он знал, что это всего лишь симптом той реальности, которая его окружала. СОЗЛ попали под сильнейшее давление – может быть, ещё более сильное, чем во времена освобождения Терры. Именно так оценивали нынешнее положение почти все солдаты – как едва осознаваемое отражение их угнетенного состояния. Слишком много раз откопированное и переданное голоизображение, показываемое устаревшим проектором на грязном экране. Нечёткое и, видит Бог, такое уставшее…

Как минимум, сам Андрей ощущал это именно так и полагал, что и все остальные до какой-то степени разделяли это ощущение.

А ты чувствовал то же самое, отец?

Андрей поспешно затолкал эти мысли в глубину сознания… по крайней мере, до тех пор, пока этот бой не кончится.

– Вот ещё что, сэр: хорошо, что вы вернулись. Солдаты вроде вас нужны нам сейчас, как никогда.

Прежде, чем Андрей смог ответить, она отключила связь. Благодарный ей за моральную поддержку, причин которой не мог понять, он переключился на следующий канал:

– Старший сержант Скотте?

Вначале из динамиков доносился лишь шорох статистических разрядов, потом он услышал отдаленный, но вполне различимый ответ:

– Здесь Скотте. Прием.

– Мы засекли целую кучу Плохих Парней, они двигаются прямо на вас.

– Принято, сэр. Мои разведчики уже отходят. Они доносят о массивном передвижении частей. Всё или ничего, сэр.

Андрей попытался поворотами головы расслабить напряженный затылок и скорчил гримасу, так как не смог освободить отдающие болью узлы в плечах. Проклятый нейрошлем.

– Я понимаю, сержант. Но мы ввяжемся в драчку, только если у нас не будет другого выхода, – фразу «У нас тут и без того забот хватает» Андрею не надо было добавлять. – Наша задача – вывести этих людей отсюда и удерживать аэродром столько времени, сколько потребуется, чтобы они все спокойно улетели, – Андрей знал, что говорит сейчас, словно мелочный, чернильный бюрократ, но что ему оставалось? Слишком часто резня начиналась с затёкшего или слишком нервного пальца на спусковом крючке.

– А если они станут слишком сильно давить? Об этом Андрею даже думать не хотелось.

Когда по бронестеклу кокпита неожиданно забарабанил град, он от неожиданности испуганно подался назад, однако сразу улыбнулся. Однако зазвучавший вдруг тревожный сигнал сближения дал ему понять, что осадки эти включали в себя гораздо более смертоносную компоненту. Автоматный огонь? Откуда, к дьяволу?

Толпа под ногами Андрея взорвалась криками и начала рассеиваться. Словно речные водовороты, отдельные группы искали путь к отступлению, кидаясь в разные стороны. Паника распространялась с ужасающей скоростью.

Нагнувшись к переднему углу пилотского кресла, Андрей взглянул прямо вниз. Его собственные люди в мгновение ока оказались прижатыми к бронетранспортерам, танкам и ногам мехов толпой, которая панически пыталась убежать от обстрела.

– Что там, к чертовой матери, творится? Виммер!

– Я не совсем уверена, но похоже на то, что…

– Нет! – заорал Андрей. Крик вырвался из его лёгких, словно кусок плоти, оторвавшийся от костей. Пальцы рук до боли напряглись, когда он вцепился под влиянием адреналинового шока в рычаги.

Прямо между ногами «Экстерминатора» стоял человек, к спине которого был привязан ребёнок, и, как сумасшедший, палил длинными очередями из автомата. Сначала он стрелял только вверх, по машине над собой, однако, поняв бесполезность своих действий, повернул оружие на окружающих его солдат.

Он скрывался в толпе беженцев. С сиротой на спине – это вряд ли его собственный ребёнок! – в качестве живого щита. Чтобы добиться своих поганых целей. Через убийство.

Приказ «не открывать огонь» застыл на губах Андрея, он не мог заставить себя его произнести. Он попросту не мог запретить своим людям защищать себя. На мгновение он почувствовал, как разрывается на части, однако в следующий момент осознал, в чём заключается его ответственность. Он глубоко вздохнул – воспоминания о сладковатой вони от всё ещё дымящихся трупов в Катай-городе жгли его лёгкие – и открыл общий канал.

– Вырубите его. Немедленно.

Почти одновременно засверкали три ствола: два – ручного оружия, третий принадлежал крупнокалиберной автопушке с одного из БТРов. Несмотря на беженцев и хаос вокруг, все три солдата попали в цель. Андрей вынужден был смотреть, как очереди разорвали ребёнка и заставили стрелявшего плясать, словно марионетку на веревочках в руках сумасшедшего кукловода, прежде чем он упал на землю.

К несчастью, снаряды 50-го калибра, вылетевшие из башенного орудия БТРа, не могли быть остановлены телом террориста. Они прошили цель навылет, ударили в группу, находившуюся за спиной маньяка и прежде, чем артиллеристы остановили огонь, убили двоих и ранили около десятка человек.

Толпа вновь пришла в движение, однако теперь люди бежали от солдат, которые поспешили на помощь к раненым. Даже с высоты «Экстерминатора» Андрей мог видеть панический страх и опустошение на их лицах. Он медленно погрузился обратно в командное кресло.

Именно это и должно было произойти. Так всё просто… и вот уже люди, которых мы вообще-то хотели эвакуировать с Эдема, бегут от своих защитников. Наверное, теперь они уже боятся нас даже больше, чем этих ненормальных «полевых командиров», которые уже контролируют большую часть Новой Москвы.

Несмотря на всё произошедшее, Андрей не до конца потерял надежду. Это может стать последней песчинкой на весах. Он знал: лицо человека с ребёнком за плечами, жутко освещенное вспышками автоматного огня, будет преследовать его до конца дней – ещё одно свидетельство способности людей совершать поступки один отвратительней другого.

Он выполнит свой долг и эвакуирует столько гражданских, сколько возможно. Но в этот момент Мечта умерла и в Андрее…

… а новая Мечта стала принимать конкретные очертания.

28

Командный бункер СОЗЛ

Неподалеку от Новой Москвы

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

1 сентября 2801 года

– Извини, Николай, но ты попросту слишком молод, – сказал генерал-майор Тиллэм. Его звонкий голос проникал в самые дальние уголки огромного зала собраний и достигал всех присутствующих.

Андрей поразился безмятежности, которую демонстрировал генерал. Он по натуре такой или каждое утро репетирует перед зеркалом? Сердце Андрея ёкнуло, когда он увидел, как окружающие его офицеры согласно кивают.

– Я рад, что ты собрал нас всех сюда, но сейчас мне хочется всего лишь принять горячий душ и съесть что-нибудь более-менее приличное. После этого мы можем всерьёз заняться планированием, – с этими словами начальник дивизиона медленно покинул помещение, сопровождаемый всеми, кто принял Тиллэма в качестве своего командира в текущем конфликте.

Почему бы и нет? Он подавлял восстание успешнее всех остальных.

Андрей полуобернулся, чтобы взглянуть на то, как последние лизоблюды покидают зал – глупо говорить так о генерале, но это к нему подходит – и сделал шаг к небольшой группе оставшихся офицеров.

Наверное, так получилось потому, что мы всё время пытались эвакуировать гражданских, в отличие от большинства остальных дивизионов. Андрей едва не высказал эти мысли вслух, однако сдержался. Это привело бы только к тому, что он оказался бы интернирован во второй раз – и неважно, что Тиллэм не был непосредственным его командиром.

Андрей сосредоточил внимание на центре помещения, где по стойке «смирно» стоял Николай, устремив глаза прямо перед собой. Словно противостоит урагану.

– Сэр, эти люди попросту не знают, о чем говорят, – Андрей не мог иначе.

Николай медленно повернул голову к своему брату, но в тусклом свете, льющемся с потолка, выражения его глаз было невозможно увидеть, они прятались в глубокой тени. Тем не менее, Андрей немедленно понял, что зашел слишком далеко. Николай всегда презирал сострадание.

– Ты ожидал чего-то другого? – отрубил он, подтверждая догадку Андрея. – В конце концов, не я был тем человеком, который настаивал на этой встрече.

– Вы должны стать новым командующим СОЗЛ, – включилась в разговор заместительница Николая, генерал-лейтенант Тамра Викерс. – Новым лидером Звёздной Лиги в изгнании. Люди нуждаются в вас.

Николай повернул голову и взглянул на неё, не торопясь с ответом. Андрей понял: если бы не давняя близкая дружба с его братом, Тамра получила бы такую же отповедь, как он сам. После длительной паузы Николай взял слово:

– Некоторых людей, движимых завистью и жадностью, прячущихся за неверно понимаемым патриотизмом и лживой справедливостью, изменить невозможно. Такие люди сжигают своё болезненное существование годами безнадежных битв, как и все остальные безумцы, – эти слова рухнули на окружающих, словно авиабомба: тяжко и смертоносно. Пока эхо, казалось, ещё разносилось по залу, Николай также покинул помещение и оставил своих подчиненных наедине с самими собой.

Андрей увидел несколько шокированных лиц, однако никто, похоже, не разделял его мыслей о той сцене, свидетелями которой они стали. Даже если речь Николая прозвучала жестче, чем всё, что он говорил до сих пор, Андрей понимал, что его брат уже долгое время именно так и думает. И как бы это Андрея ни пугало, но он и сам начинал думать точно так же.

– Андрей, – услышал он знакомый голос, повернулся на звук и остолбенел: к нему направлялся генерал-майор Карсон. Несмотря на долгие годы дружбы, гигантская фигура этого человека по-прежнему внушала ему трепет.

– Сэр! – приветствовал он Карсона и отдал честь. По лицу его друга промелькнуло подобие улыбки.

– Андрей, сколько лет я должен тебе повторять: пока рядом нет всяких там разных важных особ, ты можешь засунуть свое «сэр» куда подальше.

Андрей расслабился и тоже улыбнулся. Учитывая напряжение проваленной встречи, не принёсшей единства во мнениях по поводу кандидатуры нового главнокомандующего СОЗЛ, учитывая страхи последних месяцев, он был страшно рад тому, что Карсон, похоже, совершенно не изменился.

– Я думал, ты ушел так же, как и остальные.

– Да? А с чего бы это мне уходить? – Карсон вопросительно поднял бровь.

У Андрея внезапно пересохло в горле, он с трудом сглотнул. Что он должен был на это ответить? По его мнению, вряд ли кто-нибудь из комдивов захотел бы присоединиться к Николаю – и уж тем более после того, как его брат предложил идею второго Исхода. В конце концов, одного подобного путешествия на всю жизнь достаточно, не так ли? Андрей не мог отмахнуться от этих горьких слов, сказанных одним из подчиненных Тиллэма. Он оглянулся вокруг и понял, что штаб 149-го дивизиона Карсона почти в полном составе присутствовал в зале. Он облизнул пересохшие губы и ответил:

– Я бы не хотел показаться неуважительным, сэр, но, эээ… похоже, другие комдивы не горят желанием следовать за Николаем, – Андрей ещё раз оглядел собравшихся и заметил лица своих давних друзей – Уиндхэма, Джейсона и даже Раймонда. Сила, подаренная ими, стала вливаться в него, заставляя выпрямиться и почувствовать себя увереннее.

– Сэр, последуете ли Вы за ним?

Карсон поднял свою огромную лапищу и поскреб подбородок, словно только что обнаружил на нем трехдневную щетину – недвусмысленное свидетельство того, что он провел вне кокпита своего меха не так уж много времени.

– Ут, – это было единственное, что ответил генерал-майор. Он громко расхохотался, потешаясь над словами Андрея, могущими служить примером для академического учебника правил обращения к вышестоящим офицерам.

Андрей подавил желание потупиться и засмеялся. Впервые за очень долгое время на его лице появилась широкая улыбка.

– Но почему? – выдавил он в конце концов из себя.

– Это и в самом деле хороший вопрос: почему, собственно? – перебил вдруг голос из-за спины. Андрей обернулся и чуть было не упал, узнав высокого голубоглазого блондина.

– Сэр! – приветствовал он новоприбывшего и вытянулся по стойке «смирно».

– Андрей, я согласен с Карсоном, – ответил Стивен Маккенна, – ты должен, наконец, оставить всю эту лажу с формальностиями. Можно подумать, мы в армии или что-то в этом роде.

На этот раз засмеялись все присутствующие, хотя мысли в голове Андрея по-прежнему неслись галопом в разные стороны.

– Минуточку. Если вы здесь… где тогда… – он оборвал сам себя, не желая допускать даже тени надежды, чтобы не разочароваться.

Улыбка Маккенны несколько побледнела.

– Извини, Андрей. Я сейчас не знаю точно, где находится Дана. Многие разведгруппы уже вернулись, но кое-какие попросту забрались слишком далеко, у нас нет с ними постоянной связи. Даже до того, как вся эта история тут приключилась, были команды, с которыми мы потеряли контакт ещё год назад, – он пожал плечами, словно показывая, что это в порядке вещей, ничего из ряда вон выходящего.

Сердце Андрея колотилось в груди, словно отбойный молоток. Ему пришлось закрыть глаза, чтобы привести мысли в порядок. Упущенный шанс увидеть Дану после почти двухлетней разлуки вызвал в нем волну меланхолии.

На его плечо сзади легла тёплая рука.

– Извини, Андрей. Для большинства из нас это тоже страшно долго.

Поддержка Карсона помогла, но сознание того, что он не единственный, кто чувствует себя плохо, лишь ухудшила его состояние. Мы все несём в себе тени воспоминаний и боли. Он встряхнулся и развернулся таким образом, чтобы видеть обоих одновременно.

– Вы не ответили на мой вопрос.

Когда Карсон взглянул на Андрея, время, казалось, замерло на месте. Краем глаз Андрей заметил, что другие офицеры также общались небольшими группами, их слова – как оазисы в пустыне молчания.

– Да-да, эээ… Карсон… что ты там ответил? – попытался пошутить Маккенна.

– Хм, Николай тут довольно мощно выразился, нет? – начал Карсон и Андрей едва подавил вскрик.

Мощно – это ещё слабо сказано…

– С другой стороны, – продолжил Карсон, – в отличие от большинства иных командиров, Николай старается помочь гражданским. Он не устраивает попросту отстрел одного бунтовщика за другим, пока вокруг никого не остается, а пытается действовать по плану. И это отличает его от остальной банды сдуревших бабуинов, – последнюю фразу Карсон сказал гораздо тише, несмотря на отсутствие в комнате помянутых «бабуинов» – командиров других дивизионов.

– Ну, и что это означает для нас? – не дал ему уклониться от темы Маккенна.

Андрей переводил взгляд с одного на другого. В конце концов, на краю его сознания забрезжила догадка. Он изменил позицию, почувствовав, как болят уставшие от долгого стояния ноги. Столько интриг и дискуссий – и все впустую. Может ли быть так, что…

– Для нас это значит, что мы – дважды идиоты.

– Именно.

– Эээ… сэр? – Андрей ничего не понимал.

Оба принялись разглядывать Андрея, словно критически оценивая кусок мяса для шашлыка или обсуждая задние ноги скаковой лошади. Молчание прервал Карсон:

– Да чёрт меня подери, Андрей. Я Николая на дух не переношу. И никогда не переносил. Он холоден, он отстранен и на мой вкус – слишком задирает нос. Но он уважает своих подчиненных, – Карсон сделал паузу и заглянул глубоко в глаза Андрею и Маккенне. Потом он продолжил: – У него есть план и этот план подразумевает нечто большее, чем выкосить под корень всё, что не рухнет по команде «лежать-бояться». И между прочим – ты-то сам тоже следуешь за ним.

Замешательство затмило надежду Андрея:

– Да, сэр, конечно.

– Для меня этого достаточно. Дело верное.

– Не понял?

– Этот здоровенный тупица пытается объяснить, что мы последуем за тобой точно так же, как и за Николаем.

У Андрея сперло дыхание. В глазах помутилось и на него навалились воспоминания всей его жизни. Ошибки и непонимание. Его одиночество и отчаяние, рожденные страхом остаться вечной тенью отца и брата…

– Как… – выдавил, наконец, Андрей.

– Слушай, ты похож на кролика под проливным дождём, – ответил Карсон и прыснул. – Я всё время пытаюсь тебе это сказать, но ты же не слышишь. На свете в самом деле есть люди, которые считают тебя как минимум таким же хорошим вождем, как и Николая. Дьявол, да я бы не удивился, если бы узнал, что большинство твоих кадетов после выпуска именно поэтому пошли за Николаем. Николай просто… ну, ты понял.

Андрей, наконец, отдышался. Хотя ему с трудом удавалось поверить словам Карсона, но последняя фраза при всем желании не могла быть интерпретирована иначе. Его брат бросал тень на всех, кто оказывался вблизи от него.

– Я переговорил со своим штабом, Андрей, – продолжил Карсон, – 149-й в полной готовности. Мы следуем за Николаем.

– Так же, как и большинство кораблей космического флота, – добавил Маккенна.

Андрей проглотил комок в горле. Теперь он понимал, что привести в исполнение план Николая, оказывается, вполне возможно. Эвакуировать столько гражданских, сколько можно, и основать где-нибудь далеко новую, жизнеспособную колонию. Теперь, с дополнительной огневой мощью 149-го и космических сил… может получиться.

У Андрея словно гора с плеч свалилась. За Николаем пошли люди. Ради меня. Несмотря на оставшиеся трудности в исполнении их задумки, Андрей чувствовал, что его вечные сомнения в самом себе наконец-то начали исчезать. Как минимум, некоторые из них. Он не смог сдержать сардонической улыбки. Когда я начну уже доверять сам себе, не выдержав прежде боя с собственным «я»?

Однако теперь они стояли на пороге войны.

И Андрей был готов драться.

29

Леса Банлан, неподалеку от Весты

Полуостров Адского Пламени, Эдем

Миры Пентагона

31 декабря 2801 года

Перед Андреем встала гигантская стена огня. Огненное море разлилось на многие километры, гневные оранжевые, тёмно-красные и ярко-жёлтые языки пламени пожирали всё, до чего могли дотянуться, и выбрасывали в воздух облака густого чёрного дыма. Не заботясь о том, что тем быстрее уничтожает предпосылки к собственному существованию, чем сильнее бушует, лесной пожар кидался в разные стороны, словно голодный демон, стремящийся пожрать все вокруг.

Находясь в относительной безопасности своего «Экстерминатора» Андрей всё же задрожал от вида адского природного катаклизма. Так как скорость ветра достигала 60 километров в час, а солнце нещадно палило со стороны гор на горизонте, смертный приговор лесам Банлан был вынесен, как только разгорелся первый пожар. Достаточно одного-единственного неточного выстрела, не говоря уже о той огневой мощи, которую мы тут собрали…

Даже поспешно заключенное соглашение о прекращении огня сроком на один час уже не могло ничего спасти. Расчистка лесополос, предпринятая для того, чтобы предотвратить дальнейшее распространение пожара – по крайней мере, в том регионе, где они находились – увенчалась примерно таким же успехом, как плевки против ветра.

В тот момент, когда пожар достиг просеки, огненный демон, казалось, учетверил свои старания. Ветер раздувал огонь до самых высоких древесных вершин и те немедленно превращались в факелы. Словно осадные катапульты времен терранского средневековья, горящие кроны деревьев выплёвывали огненные шары далеко за пределы расчищенного пространства. Всё было безнадёжно.

Уж скорее, мы останемся живыми до завтра, чем подавим этот пожар. А наши шансы выжить – исчезающемалы…

– Я засекла движение со стороны сектора-три. Похоже, авангард их основной группировки, – доложила капитан Виммер. – Полагаю, они идут сюда, чтобы закончить свое дело.

Похоронный голос её подчиненной отражал общее ощущение катастрофы, засевшее в голове у Андрея. Сообщение уязвило его куда больше, чем уничтожение леса со всей его уникальной флорой и фауной. После всего, что им пришлось выдержать… какая разница – парой деревьев и зверей больше или меньше? Но это осознание собственной гибели в голосе Виммер…

Андрей так крепко сжал зубы, что у него перед глазами заплясали белые точки.

– Ещё пять минут.

– Это больше, чем у нас есть в запасе, сэр.

– Проклятье, я сам это знаю. Но если нам не удастся защитить корабли в Весте, пока они не поднимутся – значит, всё было напрасно!

В динамике воцарилась тишина. Андрей оглядывал жалкие остатки своей группы. Он невольно задумался о потерях, понесенных во время бесконечного отступления и арьергардных боев последних месяцев. Они пытались эвакуировать как можно больше людей, согласившихся последовать за Николаем в новый Исход. За это они заплатили по самой высокой ставке и ситуация сегодня сложилась так, что им, похоже, приходит конец.

На пульте мигало несколько предупреждающих огоньков. Приближение объекта, попытка захвата цели. Первые снаряды ударили неподалеку от их позиций.

Андрей резко втянул воздух, однако не смог до конца изгнать чувство потерянности. Он медленно потянул за рычаги управления и убрал «Экстерминатор» из-под огня. Хотя до сих пор в него ни разу не попали, Андрей чувствовал психологическое давление, окутывавшее, словно свинцовым покрывалом, остатки его людей. Большинство его товарищей попросту оставались там, где стояли, даже не отвечая. Так много битв, так много смертей… и теперь, когда мы вышли на последний бой… они оказались сами себе величайшими врагами.

Выживем?

Энергетические лучи прошили воздух – кипящие линии разрушения, внутри которых фотоны танцевали свой безумный танец – и вгрызлись в броню, пробивая навылет и её, и тела пилотов. Предупредительный сигнал бесстрастно информировал Андрея о том, что бронированное покрытие на правой стороне груди пробито, однако противоракетные снаряды, которые обычно там находились и могли доставить Андрею немалую головную боль, закончились ещё несколько недель назад. То же самое относилось почти ко всему требующему боеприпасов оружию в рядах лоялистов Керенского. У нас было слишком много времени, чтобы эвакуировать гражданских, и слишком мало, чтобы защитить свои коммуникации.

В непосредственной близости от меха Андрея взорвался пехотный транспортер, выбросив гигантский огненный шар и опрокинув несколько находившихся неподалеку машин.

Неожиданно из дрожащего от лесного пожара воздуха вынырнула группа мехов и танков, ведомая «Хайлендером». На его груди неестественно ярко, словно подсвеченная прожектором, блистала эмблема Звёздной Лиги.

– Нет! – закричал Андрей, пытаясь справиться с отчаянием. Первый масштабный бой между двумя дивизионами СОЗЛ должен был вот-вот начаться. Не хочу! Если нам суждено умереть вот так – я хочу погибнуть первым!

Андрей выжал рычаг скорости «Экстерминатора» до предела и реактор резко взвыл, вырабатывая гигантское количество энергии. Он бросал машину в разные стороны и её и без того перетруженные ноги угрожающе трещали. Таким образом ему удалось избежать трех ферро-никелевых снарядов, пущенных в него «Хайлендером» из пушки Гаусса. Одновременно он вышел на оптимальное для его единственного бортового оружия расстояние. Четыре средних лазера пробуравили глубокие борозды в броне противника.

Андрей опять втянул в себя воздух, когда ещё одна сирена предупредила его о приближении новой опасности. Вектор передвижения и скорость сближения с очередным врагом позволяли сделать один-единственный фатальный вывод: Два аэрокосмических истребителя. Наши птички или чужие?

Оба истребителя в мгновение ока пролетели мимо. Прямо над становящимся все более хаотичным и непроглядным полем боя пилоты сбросили бомбовые кассеты – так, словно им было совершенно наплевать, в кого они попадут. Обе стороны получили примерно одинаковые повреждения.

– Кто, чёрт побери, это был? – спросил Андрей по общему каналу.

– Не уверена, – ответила капитан Виммер через секунду. – Моя опознавательная система так или иначе сдохла.

Так же, как и почти всё тут.

«Хайлендер» и «Экстерминатор» заплясали один около другого в танце смерти так, словно речь шла о дуэли один на один. Оба пилота понимали: живым с поля боя уйдет только один из них. Но несмотря на свои способности и превосходящую скорость «Экстерминатора», у Андрея с самого начала не было сомнений в том, кто именно из них двоих выживет. Исход боя был решен в тот момент, когда «Хайлендер» появился из дыма.

Снаряд размером с дыню из пушки Гаусса его соперника врезался в правое плечо машины Андрея, разнёс в пыль чувствительные сервомоторы, изорвал пучки миомеров плечевых связок и, в конце концов, вырвал несколько важнейших соединительных элементов и основной амортизатор. Пока Андрей безуспешно боролся зато, чтобы удержать мех на ногах, остаточная энергия выстрела отделила правую руку от корпуса «Экстерминатора».

Андрей едва не свалился в обморок, когда он в результате жёсткого падения своей машины на землю сильно ударился головой о боковой поручень командного кресла. Из носа и рта потекла кровь и он отчаянно старался остаться в сознании. Правую щиколотку пронзила острая боль и он понял, что ранением головы его потери не завершились. Но у него попросту не было времени разбираться. В центре апокалиптического вихря из взрывающихся снарядов автопушек, шипящих молний ППЧ и бесчисленных лазерных лучей вновь появился «Хайлендер», направляясь прямо на него – пока не заполнил собой весь передний экран.

Андрей выдохнул, переполненный чувством отстраненности от происходящего, а «Хайлендер» медленно поднял ногу. Я сделал всё, что смог, Никки. Доли секунды спустя, когда гигантская нога уже медленно опускалась, ещё одна мысль вспыхнула у него в мозгу. Отец.

Неожиданно слева показалась рука ещё одного меха. Она заканчивалась стволом пушки Гаусса и была направлена в голову «Хайлендера». Прозвучал глухой взрыв, когда неизвестный пилот – спаситель Андрея – произвел выстрел.

Огромный цельнометаллический шар на скорости, вдвое превышающую скорость звука, покинул ствол и врезался в голову «Хайлендера». Сила удара попросту снесла напрочь всю пилотскую кабину.

Охваченный потрескивающими потоками энергии, «Хайлендер» завалился направо, в сторону от лежащего на земле «Экстерминатора». Андрей мог дышать лишь с большим трудом, горячий воздух жёг его лёгкие и он чувствовал, как глаза его вылезают из орбит.

Что?! Его разум отказывался понять, что он в последнюю секунду избежал смерти. Андрей медленно поднял взгляд на новоприбывшую машину. Перед ним стоял тяжело поврежденный «Экскалибур». Но у меня в команде вообще нет пилотов на «Экскалибурах»! Андрей неспешно оглядел машину, посмотрел на правую сторону груди, где едва можно было различить знак полковой принадлежности.

Один из них! Это один из них!

– Майор, вы живы? – голос капитана Виммер пробился к нему сквозь пелену апатии. Шок – а с ним и боль – навалились на Андрея и он завопил. Когда он посмотрел вниз, то увидел, что осколки брони пробили оболочку кокпита и пригвоздили его ногу к креслу. Боль билась на краю его сознания, но Андрей сконцентрировался и взглянул на общий радар. Перебежчик и потеря предводителя убедили авангард их преследователей в том, что им лучше всего убраться куда подальше.

Гордость и отчаяние смешались в совершенно невообразимый коктейль, когда Андрей понял, сколь малое количество его людей оставалось в строю.

– Я в порядке. Сейчас попробую подняться. Нет смысла их беспокоить по пустякам. Скоро всё кончится. В этот момент Андрей заметил настоящий водопад новых радарных отметок – основные силы их противника успевали на поле боя раньше, чем они смогли бы отсюда убраться.

Обеспечили ли мы достаточно времени нашим парням? Наверное, мы об этом уже никогда не узнаем.

– Бета-четыре, здесь центр. Прием.

Андрей застонал и с усилием втянул воздух в свои измученные лёгкие. Боль, охватившую его правый бок, едва можно было выдержать. Связь с центральным командованием была оборвана ещё несколько дней назад – многие полагали, что их штаб-квартиру давно уничтожили. Андрей включил нужный канал.

– Здесь бета-четыре, майор Керенский.

– Ждите. Соединяю.

Тишина, прерываемая только потрескиванием перегретых реле за командным креслом. Андрей поймал себя на том, что с изумлением разглядывает «Экскалибур».

Почему ты это сделал? Почему ты перешел на нашу сторону? Что произошло?

Мысль о том, что придётся благодарить этого мехвоина за спасение своей жизни, заставила Андрея истерично захихикать. Он старался не зайтись в сумасшедшем хохоте, опасаясь, что безумие охватит его точно так же, как бесчисленных жителей миров Пентагона в последнее время.

Не осталось больше ничего, за что стоило бы воевать.

– Майор Керенский?

Андрей закрыл глаза. Чего тебе ещё, братишка? Вечно тебе надо оставить последнее слово за собой. Не можешь даже дать мне помереть спокойно?

– Да, сэр?

– Спутниковая съемка показывает, что у вас там полно работы.

Что, чёрт тебя побери…! При всех тех операциях, которые нужно провести для последней эвакуации, у тебя ещё остается время поинтересоваться, что там творится со мной, Николай? Да вам с отцом никогда в жизни недоставало времени позаботиться о каждом отдельном человеке! Андрей сцепил зубы. Наплевать. Больше не имеет значения.

– Посадочные корабли стартовали? – Ут.

Несмотря на свое плачевное положение, Андрей почувствовал, как в его теле расслабились мускулы, о существовании которых, не говоря уже об их способности напрягаться, он даже не подозревал. Довольный, он откинулся на командное кресло. Его дело сделано, причем даже лучше, чем можно было ожидать. Этого достаточно.

– Хорошо.

– Тем не менее, вы нам нужны.

– Простите, сэр, но я вынужден вас разочаровать. Мы разбиты. Наши друзья даже не стали брать пленных.

– Плохим Парням наплевать на вас и ваших людей, майор Керенский. Если мы их не остановим, им в конце концов достанет времени пробиться к штаб-квартире, прежде чем мы отсюда уберемся.

Ясное дело. Ты бы ни за что не разыскал меня ради меня самого. Впервые эта мысль не вызвала никакой горечи.

– Не представляю, что мы можем для вас сделать. Разве что у вас имеется лишний батальон, который вы можете десантировать на нашу позицию, – Андрей постарался, чтобы сарказм в его голосе не прозвучал слишком открыто, но попытка полностью провалилась. Хоть бы артерии остались целы, иначе я уже мертв и просто об этом ещё не знаю. Скорее всего, крови я уже тоже потерял достаточно.

– Как минимум, кое-что в этом роде мы можем для вас устроить.

– Что?!!

– «Минотавр» как раз вышел на позицию. Ещё немного терпения и у вас будет возможность отступить. Отправляйтесь к штаб-квартире и давайте-ка поскорее убираться отсюда.

Чего-чего? Похоже, крыша Андрея медленно тронулась и поехала. Он попытался оказать сопротивление.

Это же никакой не мех. «Минотавр»… прокл… Боевой корабль класса «Иджис».

– Нет! – Андрей сам не верил в то, что говорил. – Остановите его! Мы же не можем… – темнота почти полностью окружила его.

– Мы сделаем то, что должны сделать, – голос Николая прогремел в эфире в тот самый момент, когда боевой корабль с низкой орбиты открыл огонь из своих гигантских орудий.

Небо запылало. Даже на расстоянии десятков километров задрожала земля, когда «Минотавр» начал обстрел наступающих частей бунтовщиков. Боль в ноге стала невыносимой и Андрей, наконец, провалился в мягкую пустоту обморока.

Эпилог

Форт «Брайан-V»

Полуостров Адского Пламени

Миры Пентагона

29 января 2802 года

Надвигающийся грозовой фронт отлично подходил к настроению Андрея. Стараясь не хромать из-за боли в ноге, он размеренными шагами направлялся в сторону шаттла, который ожидал поодаль. Только что несколько других посадочных кораблей стартовали со взлетного поля форта «Брайан-V». Он долго следил за ними, наблюдая, как строй созданных человеческими руками летательных аппаратов покидал атмосферу. С ВПП поблизости от приемных боксов шарообразных посадочных кораблей сорвались два АКИ «Аквариус», чтобы сопровождать уходящие суда на их пути к орбите, а оттуда – к прыжковой точке системы. Нельзя было позволить повстанцам повторить такую же трагедию, какую они устроили, сбив «Трафаль».

Они это отрицают, но они точно знали, что на борту там были одни лишь гражданские. Настроение Андрея окружало его, словно саван – такое же мрачное, как тучи и приближающаяся ночь.

Когда грохот двигателей затих вдали, звук его шагов показался ему странным. Эхо отражалось от брандмауэра такого мирного космопорта… Андрей оглянулся вокруг: пузырчатый сталебетон посадочных боксов, руины форта, на мили вокруг них – изодранный, выщербленный воронками ландшафт. Ни одного зверька не осталось тут, ни одна птица сюда не залетала.

Опустошенно. Заброшенно. Вымерло.

Описание подходило точь в точь. Оно суммировало все страшные события, происходившие с ним до сих пор. Что мы наделали?

Андрей постарался продолжить путь, но несмотря на это намерение и его подавленное настроение, одна мысль разбудила его любопытство. А почему, собственно, один-единственный малый шаттл должен был ещё приземлиться? Он видел, как на борт посадочного корабля класса «Юнион» взошли последние мехи. Вообще-то, этот корабль и был его целью. Вокруг него последние солдаты лихорадочно занимались размонтированием и погрузкой штаб-квартиры. Если они этого не сделают сейчас – это не произойдет никогда. И если повстанцы опять атакуют – к ним в руки попадет всё, что оставят лоялисты Керенского.

Господи, как я рад, что мы сваливаем отсюда. Несмотря на последнюю битву, состоявшуюся около месяца назад, Андрей даже злейшему врагу не желал попасть под орбитальную бомбардировку.

Что-то в посадочном корабле показалось ему знакомым и он остановился, чтобы присмотреться повнимательнее. Но мех, который привлек его внимание, уже исчез в тёмном трюме «Юниона». По-моему, это был «Экскалибур».

Так как в этом квадрате таких машин была в строю едва дюжина, могло оказаться так, что этот мех пилотировал тот самый мехвоин, который спас Андрею жизнь. После трех недель, проведенных в лазарете, ему оставалось времени лишь на то, чтобы проследить до конца за эвакуацией, так что Андрей вынужден был отказаться от мысли поблагодарить неизвестного спасителя.

Теперь у Андрея появился повод поторопиться, и хотя он понимал, что проведёт всю ночь и большую часть следующего дня, борясь с сильной болью, он все же ускорил шаги. Потом мы всё равно целыми неделями будем сидеть – или парить – на одном месте.

Как далеко отсюда находится Страна Мечты? Андрей не мог вспомнить, но он собирался при первой же возможности спросить об этом у капитана Виммер. Поприветствует ли нас этот мир так же, как это сделал Эдем? Или планета позволит нам развиться ровно настолько, насколько потребуется, чтобы мы снова начали проламывать друг другу головы? Или Николаю удастся то, что не получилось у отца? Он покачал головой, стараясь выбросить из мыслей вопросы, не дававшие ему покоя.

Тем временемАндрей уже мог различить отдельных людей возле шаттла, и сердце его потяжелело. Он попытался стряхнуть это ощущение так, словно бы закрывался рукой от заходящего солнца, но знал: там, у корабля, его ожидает всего один человек.

Ты всё ещё контролируешь меня? Примерно через сорок шагов он смог отчетливо различить силуэт Николая Керенского. Но даже сейчас это чувство не шло ни в какое сравнение с тем, которое вызывал в нем брат раньше. Андрей, тебе уже, наконец, надоело жалеть самого себя? Собственный сарказм изводил его, однако улыбка, появившаяся на его губах, породила неплохое ощущение. Настоящее ощущение. Он расправил плечи, уверенно поднял голову и поспешил навстречу брату.

Навстречу своему вождю.

– Николай! – окликнул он.

В другое время и в другом месте такая фамильярность стоила бы ему головомойки. Теперь же Николай отреагировал простым кивком:

– Андрей.

Андрей снова замедлил шаги, так как боль в щиколотке ясно напомнила ему, как быстро он прошел последние метры.

– Что привело тебя сюда, Николай? – приветствовал он своего брата.

Николай в конце концов повернулся к нему всем корпусом. Солнце стояло у него за спиной, так что о выражении его лица Андрей мог в лучшем случае только догадываться.

Ты хочешь по-прежнему оставаться недосягаемым? Закрытым передо мной? Перед всеми другими? Наверное, да. И наверное, так и надо.

– Я хотел быть последним.

Андрей кивнул. Да, конечно, ты этого хотел.

Когда Андрей остановился перед своим братом – его нога весьма недвусмысленно напоминала о себе – он заметил одинокий силуэт, движущийся к ним со стороны «Юниона». Она была одета в комбинезон мехвоина и её высокая, стройная фигура отчетливо вырисовывалась на фоне заходящего солнца. Несмотря на безграничную любовь Андрея к Дане – Господи всемогущий, когда жеяувижу её снова? – его сердце на мгновение замерло, когда он взглянул на загорелую кожу, узкие губы и прекрасные глаза женщины-воина. Он отвернулся, пристыженный мурашками, пробежавшими по телу, но был вынужден признать, что, несмотря на приличную разницу в возрасте, лицезрел одну из самых красивых женщин, каких когда-либо видел. Но не экзотичная, берущая за душу красота, какой отличалась Дана, тронула его сердце, а прямой, проникающий и привязывающий к себе взгляд. В конце концов, разум Андрея возобладал и он поднял голову.

Её одежда и мокрые от пота волосы заставляли сделать вывод, что она только что покинула кабину меха. Того самого «Экскалибура»?

Андрей сделал пару шагов к женщине, вынужденный, несмотря на все старания, прихрамывать. Она бросила сочувственный взгляд на его ногу. Дурацкая нога!

– Сэр! – опередила она его. Он остановился и взглянул ей прямо в глаза. Так и стоял, не будучи в состоянии ничего сказать.

Она улыбнулась, отдала салют и встала по стойке «вольно». Теперь Андрей увидел капитанские знаки различия на её плечах. Он также отдал честь и спросил о том единственном, что вертелось у него на языке:

– Это вы – пилот «Экскалибура»?

– Да, это я, – услышав её голос и увидев улыбку, Андрей несколько расслабился. Тем не менее, гулко стучащее сердце и мурашки по спине по-прежнему давали ему совершенно недвусмысленные сигналы. Что со мной, собственно, происходит? Наверное, просто слишком много времени прошло со времени моей последней встречи с Даной. Да, наверное, так.

– Тогда я, наверное, буду прав, если предположу, что вы были тем пилотом, который пару недель назад спас некий «Экстерминатор» от уничтожения?

Её улыбка стала ещё шире, пока не захватила всё лицо.

– Вполне может быть.

Улыбка Андрея оказалась ещё шире. Он сделал шаг к ней, стараясь забыть о больной ноге, и протянул руку.

– Значит, я должен благодарить именно вас. Вы спасли мне жизнь. Она пожала ему руку.

– Всегда пожалуйста.

В голове Андрея роился миллион мыслей и все заканчивались вопросительными знаками. Но он решил, что во время предстоящего полета у них будет достаточно времени отыскать ответы. Так что он задал вопрос, который не давал ему покоя больше всего:

– Как вас зовут?

– Сара Мак-Эведи.

– Рад с вами познакомится, Сара Мак-Эведи. Я Андрей Керенский.

Она засмеялась, словно он отпустил шуточку:

– Конечно, вы – Андрей Керенский, кто же еще?

– Андрей! – прервал разговор новый голос. Андрей развернулся к шаттлу столь резко, что чуть не оступился на раненой ноге. Сердце забухало в груди, словно снаряды орбитальной бомбардировки. На мгновение адреналин помрачил все чувства.

Словно во сне, из шаттла вышла Дана и стала спускаться вниз по ступеням. Хотя Андрей находился в более чем пятнадцати метрах от трапа, он достиг нижней ступеньки раньше, чем это сделала Дана. Их объятия принесли ему боль, о существовании которой он, похоже, успел забыть.

Словно две половинки, вновь обретшие друг друга, они обнялись и слились в единое целое. Дрожа, Андрей всеми силами прижимал Дану, словно отбрасывая от себя все страшные мысли о разлуке и все кошмары, которые он пережил без неё. Её запах наполнил его тысячами воспоминаний, слёзы покатились из его глаз.

Как когда-то давным-давно, мир замер и вечность раскинулась вокруг, когда он обнял свою любимую, её мягкая кожа около его щеки едва позволяла ему вздохнуть.

– Время, – прервал их сухой голос. Словно бы отрываясь от прохладного озера в оазисе после сорока дней странствий в пустыне, Андрей открыл глаза и увидел Николая.

– Чего? – глуповато спросил Андрей. То, что его брат видит его в таком положении, совершенно его не волновало – здесь и сейчас.

Лавина из света и грохота поглотила все остальные слова – «Юнион» запустил двигатели и взлетел. Андрей бросил взгляд через плечо, не понимая, сколько времени прошло с того момента, как появилась Дана. Когда он попытался отыскать взглядом Сару – стыд несколько пощипывал его сознание – он решил, что та, должно быть, успела вернуться в корабль. Откуда-то он знал, что ещё с ней увидится – и засмеялся.

У меня, кажется, развивается такое же чувство предвидения, как у Даны. Он снова обнял её.

После того, как грохот стих настолько, что можно было различать слова, Андрей взглянул на Николая, по-прежнему крепко держась за жену.

– Почему?

В последних лучах солнца, которое светило теперь брату в лицо, Андрею показалось, что он видит – Николай открылся ему более, чем когда-либо. Его жёсткие черты, придающие брату вечно отсутствующее выражение, смягчила настоящая улыбка.

– Военная тайна.

Андрей секунду подождал, потом понял, что больше ничего не дождётся. Хотя его брат в этом ни за что не признается, Андрею показалось, что по его губам он прочел: «Извини».

В яблочко.

Впервые за всю жизнь Андрей обнаружил в глазах Николая то, чего добивался так долго – уважение. Николай с энтузиазмом кивнул.

Андрей закрыл глаза и снова почувствовал, как под веками закипели слёзы. Открыв их вновь, он ответил кивком. Этот момент не мог смыть все, что произошло между ним и братом за годы, но начало было положено.

Андрей не мог придумать, что тут ещё можно добавить, так что он взглянул прямо вниз, в глаза, которые стали зеркалом его души. Дана поцеловала его и у него едва не закружилась голова. Когда она, наконец, выпустила его из объятий, Андрей открыл рот, желая что-то сказать, но Дана положила ему на губы палец. Он медленно кивнул, она улыбнулась – так они разделили мгновение, значение которого могли понять лишь они.

Слов не нужно.

Они обернулись и вступили на трап. Когда Андрей достиг входного люка, он ещё раз обернулся и увидел Николая у подножия корабля. Словно последний страж планеты, Николай стоял, оглядывая выжженный ландшафт, простиравшийся вокруг. Потом он в последний раз заговорил:

– Я вернусь.

Андрея потрясла абсолютная уверенность в голосе брата – он понял, что будет сопровождать Николая. Он крепче ухватился за Дану и она сделала то же самое. Они направились к своим местам, чтобы подготовиться к старту. В сознании Андрея остался лишь один вопрос, который он не мог игнорировать.

Что будет ждать нас, когда мы вернёмся? И во что превратимся мы сами?

Словарь

Автопушка (Autocannon). Скорострельное, самозарядное оружие, стреляющее высокоскоростными очередями взрывчатых, бронебойных снарядов, или эквивалентными по наносимому повреждению тяжелыми снарядами. Лёгкой считается автопушка с калибром от 30 до 90 мм. Тяжёлая автопушка может иметь калибр от 80 до 120 мм и даже выше. Автопушки бывают 4-х классов: АС/2, АС/5, АС/10 и АС/20. На кораблях устанавливаются флотские варианты – NAC. Помимо стандартных, АС используют ряд специальных боеприпасов: бронебойные для повреждения внутренних компонентов цели, бризантные для уничтожения большого количества брони, кластерные для LB-X АС, шрапнель против пехоты, лёгкие, но взрывоопасные безгильзовые и трассирующие для ночного боя.

Батальон (Battalion). Военная организационная единица Внутренней сферы, которая как правило состоит из 3 рот.

Боевые мехи (или просто мехи) (BattleMechs). Это наиболее мощные военные машины, которые когда-либо создавались людьми. Впервые разработаны терранскими учеными и инженерами. Эти чудовищные устройства, напоминающие формой человеческую фигуру, по скорости, мобильности, огневой мощи и броневому вооружению далеко опережают любой, самый тяжелый танк XX века.

Высота боевого меха колеблется от десяти до двенадцати метров. Вооружение составляют автопушки, лазеры и ракеты. Огневая мощь меха способна подавить огневую мощь любого противостоящего противника, кроме другого меха. Небольшой термоядерный реактор предоставляет боевому роботу практически неисчерпаемые энергетические ресурсы. В силу своих конструктивных особенностей мех легко может быть адаптирован для ведения боевых действий в любых климатических условиях, начиная от выжженных солнцем пустынь и кончая приполярной тундрой.

Взвод. Тактическое военное подразделение, обычно состоит из 50–60 человек командованием лейтенанта или взводного сержанта. Взвод может делиться на две секции.

Внутренняя Сфера. Термин, исходно обозначавший обитаемые миры, присоединившиеся к Звёздной Лиге в 26 столетии. Государства, владения и пиратские группировки, расположенные сразу за пределами Внутренней Сферы, именуются Периферией.

Государства-наследники. После падения Звёздной Лиги члены Верховного Совета, каждый или каждая, претендовали на роль Первого Лорда Звёздной Лиги. Их звёздные империи стали известны как наследные государства и управлялись Лордами-Наследниками. Пять наиглавнейших Великих Домов – Дом Куриты (Синдикат Драконов), Дом Ляо (Капелланская Конфедерация), Дом Штайнера (Лиранское Содружество), Дом Марика (Лига Свободных Миров) и Дом Дэвиона (Федеративные Солнца). Вторжение кланов прервало столетия постоянных войн, которые начались в 2786 году.

Местом ведения этой войны была вся огромная Внутренняя Сфера, которая включала в себя все звездные системы, когда-то занятые Звёздной Лигой. Лорды-Наследники на время забыли о своих различиях во взглядах на власть, с тем чтобы вместе противостоять общему врагу – кланам.

Звёздная Лига (Star League). Звёздная Лига была создана в 2571 году и являла собой попытку мирного объединения главных звездных систем, заселенных к тому времени человечеством. Лига просуществовала почти 200 лет, вплоть до 2751 года, когда вспыхнула гражданская война. Причиной войны послужила начавшаяся борьба за власть между членами тогдашнего правительства, известного как Верховный Совет. Каждый из членов королевского Дома провозгласил себя Верховным Правителем Звездной Лиги, и по прошествии нескольких месяцев война захлестнула всю Внутреннюю Сферу. Этот конфликт продолжается и по сей день, хотя с той поры минуло уже добрых три сотни лет. Эти столетия непрекращающейся кровавой смуты известны сегодня как войны за Наследие.

Лазер (Laser). Использование лазера как боевого оружия основано на его способности концентрировать мощнейший поток теплового излучения на малой площади поверхности. Бортовые лазеры, устанавливаемые на боевых роботах, делятся в зависимости от мощности генерируемого теплового потока на малые лазеры (МЛ), средние лазеры (СЛ) и большие лазеры (БЛ). Кроме станковых боевых лазеров, существуют и переносные модификации. Помимо использования лазера как оружия, он находит применение в различных системах локации и наведения. Для этого используются маломощные лазеры.

РБД (SRM). Сокращение от Ракета Ближнего Действия (Short-Range Missile). Неуправляемая (самонаводящаяся у кланов) ракета с взрывчаткой большой мощности. Оружие, применяющееся для поражения цели, находящейся в пределах прямой видимости на расстоянии до 270 метров. SRM подразделяются по количеству пусковых установок: SRM-2, SRM-4 и SRM-6. Помимо обычных бывают самонаводящиеся SRM, которые выстреливают только после захвата цели всеми ракетами, ретро-самонаводящиеся SRM, использующие вражеские самонаводящиеся SRM, чтобы посылать ракеты обратно к противнику, а также мощные, но неточные ракеты смертоносного огня. К SRM-2 существуют зажигательные боеприпасы – инферно. SRM, LRM имеют следующие модификации: для стрельбы под водой торпедами и однозарядные, исключающие вероятность взрыва боеприпасов.

РДД (LRM). Ракеты дальнего действия (Long-Range Missiles) Используются для поражения удалённых объектов и целей вне пределов прямой видимости. LRM обеспечивает поражение цели на расстоянии до 630 метров и несёт боеголовку, в 2 раза менее мощную, чем у SRM. LRM подразделяются по количеству пусковых установок: LRM-5, LRM-10, LRM-15 и LRM-20.

Периферия. Обширные области пространства, частью исследованные, частью – нет, прилегающие к границам Внутренней Сферы. Первоначально Периферия заселялась колонистами с Терры. Во время распада Звёздной Лиги эти области особенно сильно пострадали от технологического, политического и экономического кризиса, охватившего территорию Лиги, что привело к значительному сокращению населения планет Периферии, вплоть до того, что некоторые области практически обезлюдели. В настоящее время Периферия является убежищем пиратских королей, феодалов и людских отбросов Внутренней Сферы.

ППЧ (РРС). Сокращенно от: «протонно-ионныйизлучатель» – магнитный ускоритель, стреляющий высокоэнергетическими протонами или ионными разрядами. Наиболее эффективное оружие, доступное боевым мехам. Хотя теоретический радиус действия ограничивается линией видимости, технология наводки и фокусирования разрядов ограничивает эффективный радиус до 600 метров, а минимальный 90 метрами, из-за опасения взрыва.

Полк. Военная организационная единица Внутренней Сферы подразделения от двух до четырех батальонов, в каждом от трех до четырех рот. Полком командует полковник.

Посадочные корабли (DropShips). npbmKOBbie корабли обычно избегают входить внутрь планетных систем и выпрыгивают из гиперпространства в значительном отдалении от планет, являющихся целью путешествия. Для челночных полетов внутри планетных систем используются посадочные корабли. Во время гиперпрыжков дропшипы находятся в специальных отсеках космического корабля. Способные перемещаться лишь в Евклидовом пространстве, ограниченные в скорости, шаттлы, с другой стороны, отличаются очень высокой маневренностью и мощным вооружением в сочетании с высокими аэродинамическими показателями, что дает им возможность совершать посадки на поверхность планет. Перелет от точки выхода прыжкового корабля из гиперпространства до планеты обычно занимает несколько дней или недель, в зависимости от массы и яркости центральной звезды планетной системы.

Прыжковые корабли («прыгуны»). Транспортные средства для межзвездных перелетов. Впервые разработаны в XXII столетии. Внешний вид: длинный, узкий корпус двигательного отсека, заканчивающийся парусом в виде гигантского зонтика. Диаметр паруса иногда превышает километр. Прозвище «прыгуны» эти корабли получили за свою способность мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую. Выпрыгнув в Евклидово пространство, прыжковый корабль не может покинуть его до тех пор, пока не пополнит запасы энергии.

Гигантский парус прыжкового корабля сделан из особого металла, способного поглощать и накапливать электромагнитное излучение ближайшей звезды. После того как парус накапливает достаточное количество энергии, он передает ее в двигательный отсек, где энергия преобразуется в особое поле Керни-Футиды, искривляющее и свертывающее пространство. Мгновение спустя прыжковый корабль совершает очередной прыжок, покрывая при этом расстояние около тридцати световых лет. Поле, искривляющее пространство, известно под названием гиперпространства. Именно его открытие и проложило человечеству дорогу к звездам.

Прыжковые корабли никогда не садятся на планеты и крайне редко заходят внутрь планетных систем. Межпланетные перелеты осуществляются дропшипами – небольшими судами, находящимися на корабле во время прыжков.

Рота. Тактическое военное подразделение, состоящее из трех копий мехов или, для пехоты, трех взводов, с общей численностью от 50 до 100 чел. Пехотные роты обычно возглавляются капитаном.

Уильям Кейт БИТВА 1-я трилогия о Сером Легионе Смерти-1 (Боевые роботы — BattleTech)

ПРОЛОГ

Кульминацией организованной войны, длившейся десять тысяч лет, явилось создание мехов — бронированных машин, сочетающих в себе подвижность, силу и тяжелое вооружение. От десяти до двадцати метров высотой, типичный мех смутно напоминает гуманоида — мифического стального гиганта, ставшего явью. Самые легкие весят 20 тонн, самые тяжелые — 75 и более, и даже малейшие из них ощетиниваются лазерами, протонно-ионными излучателями, ракетными установками малой и большой дальности, автопушками или пулеметами. Мех — это ходячая, громыхающая смерть для любой небронированной армии, с которой приключилось настолько сильное умственное расстройство, что она вступила в бой с такой боевой машиной.

Традиционная военно-тактическая мысль говорит о том, что лучший способ сразиться с мехом — это послать в бой с ним другого меха, желательно побольше, помощнее и более тяжело бронированного. Сойдясь вместе, машины-монстры могут часами ковырять друг друга, выжидая, пока противник не совершит одну, первую и последнюю, роковую оплошность.

Каждый ожидает неизбежной ошибки, момента, когда у врага сдадут нервы или механизмы, произойдет потеря бдительности или инициативы — вот тогда-то можно наносить решающий удар.

В начале XXXI столетия между пятью главными Домами Лордов-Наследников идет война за контроль исследованного космоса; на данный момент установлен паритет. С одной стороны — Капеллановская Конфедерация — Дом Ляо, Лига Свободных Миров — Дом Марика, Дом Куриты. С другой стороны — неугомонный альянс Федерации Солнц Дома Дэвиона и Лиранского Содружества Дома Штайнера. Вокруг этих колоссов роятся меньшие Дома, державы, союзы, различные проходимцы, коммерсанты и бандюги. Всех их Лорды-Наследники стараются подкормить, подмазать или силой заставить работать на себя. Но пока что, спустя столетия непрекращающейся войны, явного преимущества нет ни на одной стороне. Война идет полным ходом, колоссы грызутся между собой в руинах бывшей гордой галактической цивилизации. Подобно двум одинаковым мехам, силы сторон настолько уравновесились, что никто пока не может перейти тот жизненно важный критический рубеж.

Но политики, ведущие войну, давно уже уяснили себе главный военный принцип, такой же старый, как и сама война. То, чего нельзя добиться силой оружия, можно достичь коварством, предательством и ударом кинжала исподтишка. Николай Аристобулус «Баланс Террора: История войн за Наследие»

КНИГА ПЕРВАЯ

I

Вытирая засаленные пальцы о клапан комбинезона, предатель вынырнул из паутины проводов и вороха изоляторов силовых линий. Вахтенный офицер, склонившийся над терминалом, поднял голову и нахмурился.

— Ты что, уже закончил?

— Надо бы глянуть на периферийную схему, шеф, — проговорил предатель. — Отсюда мне к ней не подобраться. Неплохо бы проверить камеры в Ремонтном Отсеке. — Он повернулся к контрольной панели и с нарочитой тщательностью защелкал рядами переключателей. — Я вырублю на некоторое время твои мониторы.

— Надолго?

— Минут на пятнадцать, не больше. Он стал деловито собирать инструменты и складывать их в брезентовый мешок. Офицер взглянул на часы.

— Давай, пошевеливайся, — проворчал он, достал вахтенный журнал и сделал там пометку.

— Да успокойся ты. Я мигом!

Предатель родился здесь, на Треллване, и выглядел как большинство местных «треллов»: черные вьющиеся волосы, резкие, грубые черты лица, землистого цвета кожа — все это связано с отсутствием ультрафиолета в лучах здешнего светила.

Он прошел через дверь вахтенного контроля, открывавшуюся прикосновением кончиков пальцев к сканирующей пластине. Дверь с шипением затворилась за его спиной. Когда он шел по каменному коридору, его шаги разносились гулким пещерным эхом.

Холодные ступени вели все ниже и ниже по безлюдным коридорам, мимо помещений с часовыми в серой униформе. Треллу дважды пришлось показать пропуск — голографическую карточку, пришпиленную к плечу. И, конечно, проходили в ледяном молчании, кивая головой, и другие техи. Комбинезон и тяжелый рюкзак с инструментами сами по себе служили неплохим пропуском, позволяя миновать большинство дверей; в Замке вообще было не так уж много мест, куда техов не пускали.

Ремонтный Отсек являлся частично рукотворной, частично природной пещерой, представлявшей собой высокое сводчатое помещение; унылый мрак внутри нее рассеивался редкими лучами света. Одна из стен побурела от ржавчины и была разъедена временем. В центре Отсека, в перекрещении лучей прожекторов кабелей, свисавшим подобно лианами, громоздился 55-тонный корпус частично разобранного меха, растянутого на подъемной стойке. Тех, размахивая руками, отдавал гаркающие распоряжения двум помощникам, ползавшим на груди железного колосса. Они устало склонились над актиническими вспышками сварочного лазера. Над ними в джунглях проводов висели пластины брони весом по полтонны каждая.

Предатель покосился на четырех мехов, составлявших душу и сердце «Коммандос Карлайла»: стальные десятиметровые монстры, почти неодолимые в любой схватке с пехотой. Они настолько мощны, что лишь другой мех, равной или большей мощи, может свалить одного из них. Трелл в душе улыбнулся, вспомнив, как ловко он провернул это дельце — всего лишь липовый ордер на обслуживание и пятнадцать минут возни.

Первой частью его двух уровневой миссии было выведение из строя «Shadow-Hawk’а» лэнса^[1] . Он получил надлежащее обучение и точные инструкции, а в придачу коммутаторный заменитель, что при первом удобном случае надлежало вставить в сервоэлектронное контрольное гнездо меха. Случай представился, и коммутатор, прежде чем расплавиться в бесформенный кусок шлака, повредил все энергетические линии опорного двигательного аппарата. Следы заметены.

Теперь лэнс имел всего три машины — капитанский «Phoenix-Hawk» и два 20-тонных «Wasp’а». Без тяжелой огневой мощи и маневренности «Shadow-Hawk’а» гарнизон, очутившись в хорошей передряге, был бы перебит.

Передернув плечами, трелл поспешил к металлической лестнице, головокружительными зигзагами уходящей к контрольному пункту Отсека — стеклянной будке, подвешенной на дальней стене в пятнадцати метрах от пола.

Дежурный по Отсеку оторвался от монитора, спустил ноги с консоли и отодвинул кружку в сторону.

— В чем дело?

— Обслуживание, сэр, — произнес маленький черный человек и повернулся так, чтобы офицер, не подымаясь из кресла, разглядел его удостоверение. — Меня послали сюда из центрального контроля, чтобы найти неисправность в схеме. По-моему, контакт отошел где-то здесь.

Офицер кивнул.

— Треклятое барахло, — процедил он. — Как, впрочем, и все на этой вонючей… — Поздно опомнившись, что разговаривает с треллванцем, он замолчал и показал на ряд мертвых экранов. — Доступ вон там, — добавил он, затем снова задрал ноги на консоль и уставился в единственный действующий монитор.

Предатель покосился через плечо офицера на экран. Там был виден космодром — пустынная железобетонная поверхность под холодным звездным небом.

Значит, они еще не сели. Треллванец посмотрел на наручный ком, про себя высчитывая оставшиеся минуты и секунды, и начал вынимать инструменты. Теперь уже недолго.

Грейсон Смерть Карлайл давно уже перестал волноваться по поводу своего мрачного второго имени. Он унаследовал это имя, если можно так сказать, от предка, лорда Грейсона Смерть Томаса. Лорд Грейсон, как говорили, изменил произношение его первой фамилии, став победителем Лусандера, и столь могучим землевладельцем, что никто не смел даже заикаться, как там он себя называет^[2] . В среде мехвоинов, упивавшейся эпическими деяниями и эксплуатирующая свой героизм, первая часть фамилии младшего Грейсона вызывала лишь кривые ухмылки других членов лэнса его отца.

Не успев сойти с электрокара, доставившего его в Замок, Грейсон почувствовал приближение грозы. Скинув с себя теплый плащ, он сунул его в руки треллванца — своего ординарца, нервно заметившего:

— Оружейник искал вас, сэр.

Грейсон взглянул на часы и поморщился. — Да, он уже должен меня хватиться.

— И кажется, он сердится, — продолжал ординарец голосом человека, сидящего на ядерной боеголовке и знающего, что она сейчас взорвется.

Грейсон пожал плечами и повернулся к электрическому камину в Транспортном Отсеке. Когда наружные двери Отсека были отворены, внутрь проникал колючий, морозный воздух, и чтобы как-то умерить собачий холод, караульные Отсека и установили этот камин. В огромном помещении собралось еще около двадцати воинов. Они обступили камин и убивали время игрой в карты или чтением книг. Чтобы восстановить кровообращение, Грейсон стал оживленно растирать окоченевшие руки. Снаружи стояла типичная второночь: 20 градусов ниже нуля и холодный, пронизывающий ветер, создающий ощущение как минимум градусов сорока по стобалльной шкале, или даже больше. Разнос, что ему устроит старшина Гриффит, будет похуже этого мороза, подумал он, но, вспомнив о ласках Мары и нежности ее поцелуев, еще не остывших на его губах, он перестал об этом думать. Чей-то голос потревожил его.

— Так! Мастер Смерть соизволил к нам присоединиться!

— Привет, Грифф, — дружелюбно отозвался он. — Извини, что опоздал.

Бесформенная фигура превратилась в оружейника части, старшину Кая Гриффита. Резкий свет отражался от зеркальной лысины и подчеркивал безобразный голубой шрам, шедший от подбородка к правому уху.

— Извини? Мальчонка сказал: Извини! — На лице Гриффита, под обвислыми усами, появилась ядовитая улыбка. — Все что я хочу знать, где ты был?

Грейсон подавил невольный гнев, вызванный словом «мальчонка», его голос стал холодным.

— Я был с друзьями, — произнес он, размышляя о том, что когда-нибудь Гриффит зайдет слишком далеко.

— С друзьями! Вне базы, снова, как тогда. Виделся с этой треллской девчонкой, я полагаю?

— Слушай, Грифф…

— Это ты меня слушай! По расписанию ты должен проходить тренировку уже четыре часа, а в эту самую минуту обязан находиться в командном центре. Ты со мной не шути!

Грейсон коснулся пальцами копны своих белокурых волос и с издевкой процедил:

— Разнос получен, старшина Гриффит.

— Твоему папаше тоже достанется, сынуля. — Лысый череп медленно, как у ящера, поворачивался из стороны в сторону, страшный шрам наливался кровью, когда напрягались мускулы челюстей. — Я не могу исполнять мои обязанности, если ты упрямо игнорируешь свои собственные.

Грейсон отвернулся от камина и побрел по скату, ведущему в центральный проход.

— Видишь ли. Грифф, я думал, что это мой последний шанс повидаться с ней. Мы уезжаем через три дня…

Старшина одним прыжком подскочил к нему.

— Мы уедем, если переговоры пройдут хорошо. А до тех пор ты будешь торчать здесь и делать то, что скажут, иначе… ты меня еще не знаешь!

Грейсон насупился. Ему исполнилось двадцать стандартных лет, и с тех пор, когда он формально присоединился к лэнсу как ученик мехвоина в десять, оружейный мастер являлся его персональным инструктором по боевым искусствам. Чем старше он становился, тем меньше обращал внимание на ехидный язык Кая Гриффита и его вмешательство в свою личную жизнь. В конце концов, Грейсон уже не ребенок, а сын и наследник мехвоина. Оружейник не будет ему приказывать вечно.

— Я буду торчать здесь, но моя личная жизнь касается лишь меня самого.

— Не строй из себя уникума, Карлайл. Иначе наживешь уйму неприятностей, еще не закончив курс обучения. Неужели до твоей башки никак не может дойти, что треллванцы тебе не друзья?

— За исключением одной. Ну, перестань! Я хотел лишь попрощаться.

Гриффит неодобрительно повертел головой.

— Дочь самого старого Станника, ни больше ни меньше!

— Ну и что? — не вытерпел Грейсон. Мара на самом деле была дочерью главного министра на Треллване, но это ничего не значило.

— Ты в который уже раз таскаешься в город к этой девчонке, и скоро тебе проломят голову!

Вспомнив один из эпизодов восхитительного вечера, Грейсон только улыбнулся и пожал плечами. Кай Гриффит, как и большинство солдат-старожилов, был предубежден против местных жителей, которых им полагалось охранять. Они остановились у массивной стальной двери в стене из неотесанного камня; ее охранял солдат в серой униформе и с пистолет-пулеметом в руках. Дверь украшало изображение стиснутого бронированного кулака на небесно-голубом фоне. Гриффит безнадежно покачал головой, зная упрямство этого парня, пристально смотревшего на него своими светло-серыми глазами.

— Ты не думай, что отделался так легко, Карлайл. Тебя учат управлять мехами, быть мехвоином «Коммандос Карлайла». Но мехвоин должен не только распоряжаться грудой железа, но и знать многое другое.

Грейсон уже слышал этот пассаж и все его вариации раньше — о дисциплине, о верности и своей роли в «Коммандос». Подавляя настойчивый зевок, молодой человек сделал вид, что внимательно слушает. За последнее время он так мало спал… Наконец Гриффит осекся, догадавшись, что Грейсон просто поддакивает ему.

— Пойдем, сынок, — сказал он, указав на дверь. — Посмотрим на представление.

II

Боевой командный центр располагался в просторном помещении; вдоль голых стен выстроились ряды консолей, по полу в большом количестве змеились кабели и провода, так что передвижение по нему представляло некоторый риск. Тут и там стояли или слонялись группы людей в серых униформах, некоторые тихо беседовали за чашечкой горячей чайвы, другие изучали бледное мерцание мониторов или роскошное зеленое сияние радарных установок. Откуда-то сверху, из динамика, донесся женский голос:

— Шаттл МайЛай входит в атмосферу. Капитан подтверждает присутствие оберонских представителей на борту. Оценочное время до посадки — одиннадцать минут.

За одной из ближайших консолей сидели двое мужчин: темноглазый старший тех в официальном серо-голубом комбинезоне и стройный смуглый человек в богато расшитом гражданском мундире с высоким воротом. Рядом с ними стоял еще один штатский, с серебристыми волосами и прямой, как лом: через его левое плечо был перекинут серебристый полуплащ, модный во Внутренней Сфере.

Темноволосый штатский пронзительно посмотрел на Грейсона. Хотя в глазах его полыхнула злость, он ничего не сказал. Грейсон понимал, что Николай Аристобулус не отчитал его на месте только из-за присутствия посторонних.

— Привет, Ари, — бросил Грейсон как ни в чем не бывало.

— Здравствуй, Карлайл, — деревянным голосом проскрипел учитель, поприветствовав его едва заметным кивком головы. — Ты опоздал.

— А что здесь делает сын Карлайла? — повернувшись к Гриффиту, спросил штатский с серебристыми волосами. — Эти переговоры крайне деликатны.

— Он здесь по моей просьбе, мой господин, и по непосредственному приказанию капитана Карлайла.

— Неужели? А с каких это пор учитель из боевого лэнса определяет штабную политику?

— С тех самых, когда ему вменили в обязанность обучение преемника командира… — В тоне Ари прозвучала еле заметная враждебность. — Этому парню придется, возможно, когда-нибудь заниматься этим.

— Разрешите ему остаться, мой господин, — вклинился Гриффит, кивая на монитор. — Этот торговый дропшип почти уже прибыл.

Лорд Олин Вогель набычился и пересел к другому монитору, всем своим видом выражая оскорбленное достоинство. За спиной Вогеля Гриффит украдкой скорчил рожу Ари. Главный тех Ривера, сидевший за коммуникационной консолью рядом с учителем, не смог скрыть ухмылки.

Грейсон абсолютно не интересовался политикой, но присутствие Вогеля его раздражало. Восемьдесят стандартных дней назад Вогель прибыл с Таркада, фонтанируя планами о том, как выковать альянс с ближайшей звездной империей короля пиратов, причинявшего всем так много хлопот. Никто из мужчин или женщин «Коммандос Карлайла» не любил твердолобого, спесивого лорда, и необходимый формальный этикет при общении с персональным эмиссаром Катрины Штайнер зачастую оказывался не в состоянии замаскировать косые взгляды. Немногие в «Коммандос» разделяли оптимистические планы Вогеля.

К счастью, Грейсона это не касалось никоим образом. Через плечо Ари он посмотрел на монитор.

— Что случилось?

— Если бы ты не опоздал, не спрашивал бы. Твой отец на космодроме. Дружественный дропшип вошел в атмосферу и приземлится… в течение десяти минут.

На мониторе расстилалось голое железобетонное полотно космодрома. Изображение колыхалось и подпрыгивало— характерное движение для видеокамеры, установленной на мехе. Грейсон не нуждался в объяснении сцены на экране. Камера, передающая качающееся изображение, была установлена на «Phoenix-Hawk‘е», 45-тонной ходячей махине, испещренной боевыми шрамами. Это был старый, заслуженный мех, его много раз латали и штопали. А управлял им отец Грейсона.

Гриффит нахмурился.

— Жалко, что он не захватил все четыре машины.

Ривера пожал плечами.

— "Shadow-Hawk" находится в Ремонтном Отсеке, а два «Wasp’а» патрулируют город на всякий случай.

Он повел глазами на Вогеля, вперившегося в соседний монитор, как бы говоря: «Этот тип ни за что не позволил бы, чтобы его план изменили».

Гриффит, прищурившись, наблюдал за правительственным представителем.

— А мы должны были посылать оба «Wasp’а» патрулировать Саргад?

По лицу теха скользнула недовольная гримаса.

— А черт его знает! Местные не очень-то рады всему этому.

— Я тоже не стал бы ликовать, — сказал Ари. — Нить между легитимной межзвездной империей и сворой пиратов по временам становится слишком тонкой. Когда мы уйдем, треллам придется остаться. Они имеют право быть озабоченными… намерениями старого Хендрика.

На встрече, назначенной на этот час, предстояло скрепить печатью выстраданный пакт между Лиранским Содружеством, использовавшего «Коммандос Карлайла» как гарнизон Трелла I, и новой и расцветающей империей Хендрика III, пиратского короля Оберона VI. К несчастью жители Трелла не испытывали особой любви к легионам Хендрика, но этот довод не затронул секретные переговоры даже краешком.

Глубокий голос проревел из внешних динамиков: — Я на позиции.

Ривера наклонился вперед и коснулся клавиш пульта. — Ривера, частный канал. Капитан, ваш сын здесь.

Голос капитана Дюранта Карлайла раздался из динамика пульта, но прозвучал все еще неудобно громко в тишине, павшей на командный отсек.

— О, он здесь, не так ли? Сообщите ему, он заработал дополнительные пять часов тренажера на этой неделе.

Ривера усмехнулся, когда его глаза вернулись назад к Грейсону. — Сообщение получено, капитан.

Грейсон нахмурился, но не сказал ничто. Его терзало, что он такой же субьект дисциплины и как любой из солдат наземных отрядов лэнса, но он выучился не поднимать шум на эту тему. Мехвариоры были, в конце концов, элитой. Они были подобны современным рыцарям, несшим тяжесть сражений на своих плечах, и он тренировался, чтобы однажды занять место его отца в мехе. В этом мехе, фактически — в «Phoenix-Hawk‘е».

Так или иначе, время в симуляторе не было столь плохим наказанием. Грейсон не только наслаждался тренажером, он был хорош в этом. Это было самое близкое приближение к бою в мехах без фактического боя. Плохо лишь то, что эти пять часов он мог бы провести с Марой. Но теперь он уже попрощался с ней, так не все ли равно?

Забавно, что Мара была уверена, что он не уедет с Треллвана, но в конце концов ей придется с этим примириться. Следующей остановкой «Коммандос» будет столица Содружества. Вот это здорово! Сам он не бывал на Таркаде, но мехвоины постарше говорили, что это не самое скучное место. Хотя это был холодный, скалистый мир, ночная жизнь за пределами звездного порта столицы носила определенно веселую репутацию. Он уже предвкушал это.

Грейсону осточертел Треллван с его бесконечной чередой долгих циклов темноты и света; и времена года были настолько короткими, что сменяли друг друга, как дни.

— Ари, правда, хорошо, что отец обтяпал этот пакт? Я хотел сказать… что в этом случае мы уберемся с Треллвана.

— Эта встреча закрепит пакт официально, мастер Карлайл. Не нужно ничего делать, лишь мужественно выстоять смену караула.

Грейсон смотрел на монитор.

— Но что-нибудь непредвиденное может случиться?

Ари неопределенно пожал плечами.

— Когда имеешь дело с пиратами Периферии, то держи одну руку на своих банковских счетах, а другой прикрывай глаза.

— Зачем прикрывать глаза?

На смуглом лице Аристобулуса сверкнула белозубая улыбка.

— Чтобы ослепив, он тебя не ограбил.

— Думаю, лучше перестрелять их всех, — фыркнул Гриффит. Он не видел ничего хорошего в создавшейся ситуации.

— Тогда пришлось бы очень много стрелять, мой мускулистый друг. А заключив Вогелев пакт, мы, может, обойдемся и без этого. И ты стал бы тогда охотиться на куритян.

— А да, есть такое! Ты всегда находишь во всем хорошую сторону, Ари.

Они засмеялись, но оружейный мастер по-прежнему нервничал. Ему, конечно, пристало нервничать с его титулом и рангом, но ситуация создалась непростая. «Учтите, — обожал поучать Ари во время приступов педантизма, — что система Трелл располагается на рваных границах Лиранского Содружества, изолированный страж, противостоящий непредставимо большой и пустой неизвестности. Внутри находится так называемое цивилизованное пространство — Внутренняя Сфера, где Лиранское Содружество Дома Штайнера и четверо других враждующих Лордов-Наследников распавшейся Звездной Лиги дерутся за мимолетное преимущество друг перед другом оружием или дипломатией».

За этими границами лежит неизведанная пустыня или давно забытые миры, мрак пустыни — владения мелких тиранов и королей пиратов, создающих на руинах загубленного войной великолепия жалкие нищие империи.

Хендрик III был одним из таких королей пиратов и своими набегами за водой и техникой поверг в ужас десятки миров в Лиранском пространстве и среди других систем соседнего Синдиката Драконис.

Именно эти набеги привели пять стандартных лет назад «Коммандос Карлайла» на Треллван, и за это время произошло несколько свирепых сражений между налетчиками и гарнизоном Треллвана.

Так или иначе, между рейдами Хендрику удалось как-то сколотить шаткий альянс из дюжины королей пиратов, альянс, принесший этому человеку могущество, заслуживающее признания… и опасения. Коалиция, с центром на Обероне VI — столице Хендрика, контролировала огневую мощь и транспорт, и была уже ставнима по мощи с небольшим Домом. Это уже было что-то, но доверять отпетым пиратам было нельзя.

Олин Вогель привез с Таркада план, приглаженный внешним лоском дипломатического такта. Третируя Хендрика III просто как обычного короля пиратов, делающего набег за набегом, вызов за вызовом на обитаемом мире, Содружество добилось лишь увеличения числа нападений, что потребовало новых гарнизонов, разбросанных по безводным и неприветливым мирам Периферии Содружества. Но если обращаться с Хендриком как с правителем Дома, как с повелителем империи, настолько же законной, как и Содружество, предложить ему пакт взаимной защиты, приправленный щедрыми территориальными стимулами и гарантиями… тогда это меняет все дело к лучшему.

Маневры Вогеля заняли большую часть двух местных лет, что равняется почти трем стандартным месяцам. Поскольку ни одна сторона не доверяла другой, для ведения переговоров между Треллваном и Обероном VI привлекли местный торговый дом, владеющий собственными кораблями. Ни одна из сторон не желала позволить тяжело вооруженным дропшипам противника приземлиться на своей территории. Хуже того, у Хендрика уже имелся договор (или, как минимум четкое взаимопонимание) с Домом Куриты, а тот враждовал с Лиранским Содружеством. Автоматически это делало Хендрика врагом, хотя и не особенно активным. Понадобились время и наиболее нестабильная человеческая субстанция — доверие, но наконец с муками пакт появился на свет.

С Треллванским Пактом Хендрик III станет партнером и союзником Лиранского Содружества. С этого момента Периферийные миры Лиранского Содружества в этом секторе будут охранять прыгуны и батальоны мехов Хендрика III, а гарнизоны Штайнера снимутся с места и будут исполнять свой долг во Внутренней Сфере, отражая нападения Дома Куриты. Это должно было расстроить пиратские рейды, так как военные силы маленькой империи Оберона VI и так уже растянуты до предела.

В свою очередь Хендрик заполучит новые миры, будет править ими и добывать на них необходимые ресурсы. Треллван был одним из таких миров, пешкой в политической игре, разыгрываемой на шахматной доске размером в сотни световых лет. Местным населением Треллвана правил царек по имени Джеверид, человек, давший присягу Дому Штайнера и Содружеству, но что с того? Когда торгуют мирами, пожелания индивидуумов в счет не идут. Кроме того, технически Треллван по-прежнему будетпринадлежать Дому Штайнера. Таково соглашение. Единственная разница в том, что сторожевые заставы мехов и солдат будут Хендрика, а не Содружества.

На пути достижения соглашения переговоры обоих сторон подверглись суровым испытаниям. Фактически, главная проблема возникла, когда информация о тайных переговорах как-то просочилась к треллам, и не подозревавшим о планируемой передаче власти и реальном положении вещей. Штаб капитана Карлайла намеревался держать треллов в неведении до тех пор, пока сделка не состоится. В конечном счете для них ничего не переменится. Один гарнизонный лэнс мехов в Замке ничем бы не отличался от другого. Но в прошлом Хендрик III совершал рейды на Треллван, и Джеверид, а тем более его недальновидные люди, пронюхав об Пакте слишком рано, могли превратно истолковать его.

Советники Карлайла оказались правы. Когда слухи о неминуемом соглашении достигли людей Саргада, у основания горы, где находился Замок, разразился бунт, а пожары превратили жаркую Первую Ночь в светлый день. С тех пор почти все время два легких меха патрулировали город. Служба безопасности Дома Штайнера так и не смогла выявить источник утечки. Это являлось дурным предзнаменованием и усугубляло беспокойство старшины Гриффита.

— Странно, — сказал Ривера, щелкая выключателем. — Несколько камер не работают.

— Да? Где?

— Ремонтный Отсек. Я проверяю. — Он дотронулся до уха, куда был вставлен крошечный наушник. — Вахтенный офицер говорит, что камеры отключили несколько минут назад из-за неполадки в схеме.

Гриффит нахмурился.

— Не нравится мне все это.

— Тебе нужен капитан? — Ривера снова коснулся коммуникационной панели.

Старшина взглянул на монитор, где струи огня, испускаемые садящимся дропшипом освещали небо.

— Не надо, не беспокой его. Предупреди все станции контроля, службу внутренней безопасности.

«Интересно, какая от этого польза», — подумал Грейсон. Все станции и так уже на взводе и следят за спуском Бхилайского дропшипа.

На своих мониторах они видели, короткие гидравлические опоры дропшипа развернулись из под широких открывшихся панелей по окружности дропшипа. В финальном потоке света и шума, дропшип опустился на черную выжженую железобетонную поверхность, в 500 метрах от Карлайла. Яйцеобразный дропшип был очень старым и потрепанным.

Множество заплат и коричневых пятен изоляции портили когда-то гладкую поверхность, а синяя "X" в круге — эмблема Бхилайского Дома была единственной приметной деталью на корпусе, поблекшем от бесчисленных подъемов и спусков.

По коммуникационной линии донесся голос Карлайла:

— Получил идентиффикационную марку. Опознается как грузовоз Бхилай.

Самым уязвимым местом в соглашении было разрешение дропшипу приземлиться на своей территории. Поскольку дропшипы крупных Домов могли располагать значительной огневой мощью и перевозить батальноны мехов, небольшие армии пехоты и тяжелых боевых машин, этого нелегко было добиться. Разумеется, судно находилось под прицелом орудий, лазерных башен, ракетных батарей, кольцом окружавших космодром и служивших внутренней линией обороны. Тем не менее защитники базы испустили коллективный вздох облегчения, когда на искривленном корпусе увидели яркую новенькую эмблему Май-Лай и услышали щебет кодов его идентификатора. Над выщербленной броней судна возвышались лазерные турели, но тяжелое вооружение боевых дропшипов Домов отсутствовало. Это был всего-навсего грузовоз, старый, потрепанный, с представителями нового союзника Дома Штайнера на борту.

Грейсон и члены штаба наблюдали, как капитанский «Phoenix-Hawk» зашагал к кораблю, смутно возвышавшемуся над ним.

В Ремонтном Отсеке предатель выглянул из-под полуразобранной консоли. Вахтенный офицер сидел спиной к теху, забросив ноги на консоль. На мониторе виднелись огни космодрома, грузно переваливающийся мех, громада садящегося на столбах белого пламени дропшипа. Трелл сверился с наручным комом и проследил, как последние секунды истекли.

Пора действовать.

III

Из ранца предатель извлек маленький портативный генератор. Сам по себе прибор выглядел достаточно невинно. Техи часто носили с собой генераторы на задания, требующие света и энергии. Поскольку ремни отсутствовали, он прикрепил его к инструментальному поясу, где прибор свободно болтался у правого бедра. Один конец провода трелл защелкнул в разьем, другой конец вставил в основание гибкого цилиндра. Изогнув цилиндр, он высвободил лезвие, выскочившее и зафиксировавшееся в новом положении.

Трелл медленно поднялся, не сводя глаз с тыльной стороны шеи караульного офицера. Держа лезвие в правой руке, он пошарил свободной рукой по телу в поисках переключателя.

Почувствовав что-то неладное, какое-то движение сзади, караульный офицер полуобернулся, затем вскочил на ноги, увидев теха, подкрадывающегося сзади. В тот момент, когда стул офицера с шумом опрокинулся, рука предателя нашла переключатель, приведший в действие приводной механизм свинцово-серого лезвия, и узкое помещение наполнилось сухим жужжанием.

Виброножи невероятно эффективны в ближнем бою. Энергия батарей трансформируется в ультразвук, заставлявший лезвие вибрировать с быстротой, недоступной человеческому глазу. В течение несколько секунд вибрирующее лезвие нагревается до белого каления, и им можно резать сталь, словно масло.

Офицер нащупал кобуру пистолета, но прежде, чем вытащить оружие и воспользоваться им, он неожиданно стукнулся спиной о консоль. Жужжащее лезвие метнулось вперед и вниз, кромсая металл, плоть и кости. Офицер пронзительно вскрикнул, прижал окровавленные пальцы к груди, затем снова, пятясь назад, натолкнулся на консоль. Трелл придвинулся, лезвие взлетело в воздух еще раз, прервав последний вопль.

Предатель выключил нож, смотал провод и осторожно, чтобы не коснуться горячего лезвия, спрятал оружие в изолированные ножны. Быстрыми и точными движениями он ощупал панель, найдя, наконец, белую кнопку, утопил ее и держал некоторое время. Отовсюду доносился глухой скрежет механизмов. На противоположной стороне Ремонтного Отсека, за расчлененным корпусом меха, похожего на кита, выброшенного на берег, начала с грохотом отходить металлическая стена, раскалываясь вдоль шва с заклепками-оспинами. На панели замигала красная аварийная лампочка, и откуда-то раздался женский голос:

— Предупреждение. Предупреждение. Нарушена безопасность в Ремонтном Отсеке. Внешняя стена открыта. Предупреждение…

Через отверстие в стене ворвался ледяной воздух, насыщенный песком. Предатель сузил глаза, обнаружив движение снаружи — скользящие среди теней фигуры. Он отпустил кнопку, переступил через забрызганное кровью тело караульного офицера и торопливо спустился по ступеням вниз.

Тех, надзиравший за починкой меха, спешил к главному выходу, как вдруг что-то схватило его за талию, приподняло и швырнуло об стену. Один из техов, сидящий на «груди» машины, завопил и свалился с пятиметровой высоты на пол; другой попытался перебраться в безопасное место за открытой пластиной. Затем раздались пронзительное шипение, выстрел и гулкий звук брошенной гранаты. Откуда-то донесся вопль, тут же прерваный вторым взрывом и треском автоматного огня. К этому времени, через дверь в дальнем конце Отсека вломились люди в опрятных серых с голубым униформах, и с автоматами, изрыгающими пламя. Штурмовик в черном одеянии отшатнулся назад, когда другой метнул ему навстречу предмет, покатившийся, подскакивая, по полу. Затем последовала вспышка, прогремел оглушительный удар, и комбинезон предателя на мгновение прилип к телу. В следующий момент серые униформы прекратили свое существование, если, конечно, не считать окровавленных кусков и лохмотьев.

Трелл сошел с лестницы и, не успев понять, в чем дело, почувствовал холод лезвия у горла.

— Охотник! — выдавил он. — Охотник!

Хватка штурмовика ослабла.

— Ты Стефан? — Голос был на удивление спокойным.

Тот кивнул, потирая горло. Отряды штурмовиков, одетых в плотно прилегающие черные комбинезоны, проносились мимо. Один из них остановился перед Стефаном. Лицо его было полностью закрыто невыразительным черным пластиком, с молчащим автоматом в руках. На его спине угрожающе топорщился черный брезентовый мешок.

— Ты предатель?

Трелл неуверенно кивнул. Штурмовик говорил с иностранным акцентом, трудным для понимания, манеры его оказались неожиданно грубыми.

— Пошли.

В проходе виднелись только скрюченные, залитые кровью тела и молчаливые фигуры черных штурмовиков. Человек, принятый Стефаном за главаря, отдавал притаившимся группам почти неслышные команды и сигналы, направляя их по разветвляющимся коридорам.

— Надень это. — Главарь вынул из сумки и передал Стефану легкую кислородную маску. В бледном янтарном поле светоусилительных очков черные тени различались даже еще хуже. В очках кровь представлялась глянцевито-черной, а в призрачном свете ламп становилось даже немного жутковато.

— В командный центр. Веди нас!

Стефан кивнул — Два уровня вверх. Сюда!

О нападении известили дребезжание аварийного зуммера и топот ботинок по голым кафельным полам; отряды мчались на свои позиции. Сверху продолжал вещать терпеливый женский голос:

— Тревога! Тревога! Проникновение в пятом и шестом секторах.

— Я потерял Ремонтный Отсек. Коммуникационная связь прервалась.

Недовольная гримаса появилась на лице Гриффита, искажая шрам. — Доложи капитану. Ари, и пусти меня на свой стул.

Ари встал, и Гриффит скользнул на его место возле Риверы.

Грейсон притащил от ближайшей консоли еще один стул и придвинул его к оружейному мастеру.

— Грифф, кто это? Зачем они напали на нас?

— Я не знаю, парень, хотя скорей всего это треллванцы. Ривера, объяви по гарнизону тревогу. Потом подключи меня к мониторам. Я хочу попробовать поднять городской патруль.

Немое замешательство овладело Грейсоном. Конечно треллы не обрадовались, когда новости о грядущем союзе с Обероном просочились наружу, но ему трудно было поверить, что именно они штурмовали Ремонтный Отсек Замка. Как они ворвались туда? Толстые сдвижные двери устояли бы даже под ударами 80-тонных мехов. Ничто кроме тактической ядерной боеголовки не смогло бы их разворотить, но и это было давно запрещено договорами и практикой.

Взгляд его застыл на изображении, по-прежнему передаваемом с отцовского «Phoenix-Hawk’а». Сейчас дропшип был так близко, что заполнял своим корпусом весь экран, хотя цифры внизу экрана указывали, что до корабля все еще оставалось 90 метров. Затем Грейсон увидел, как возле основания дропшипа открылось бортовое отверстие, откуда на железобетон пролился резкий, неприятный свет.

— Грифф! — крикнул Грейсон. Из ярко освещенного отверстия опустился скат, и по нему хлынули солдаты. Экран вспыхнул белым пламенем, и высокоэнергетический луч прошелся по антенне меха.

— База! Я атакован! — Слова капитана Карлайла звучали отрывисто и невнятно. — Протонный луч бьет из башни на корабле!

Свечение компьютерного индикатора на ближайшем мониторе свидетельствовало о внезапном приливе энергии внутри «Phoenix-Hawk’а», стремительном движении, двойной вспышке мощных лазеров, вмонтированных в руки машины. За какие-то секунды внутренняя температура машины поднялась на четыре градуса.

Капитан перемещался, и это искажало изображение на экранах. Было трудно разобрать, что происходит на мониторах. В действительности Грейсон не видел ничего, кроме мечущихся в диком танце обрывков портовых строений и пульсирующих вспышек разрывов. Те, кто, подобно Грейсону, умел читать показания компьютера, понимали происходящее не лучше.

«Phoenix-Hawk» был среднего веса среди других мехов, и распространенной гуманоидной формы. В правую руку был вмонтирован массивный ружьеподобный лазер. В удлиненные предплечья меха были также вмонтированы менее крупные лазеры и пулеметы для подавления живой силы. Индикаторы показывали, что все боевые системы машины приведены в действие, что на башни приземлившегося грузовоза уже наложены прицельные сетки, и выдавали данные об уничтоженных мишенях.

Большой лазер «Phoenix-Hawk’а» излучал когерентный свет, поливая им нижнюю часть корпуса дропшипа; боевые башни разлетались осколками расплавленного металла.

— Принято, капитан, — ровным голосом ответил Гриффит на заявление Карлайла об атаке, хотя о волнении говорили бисерные капельки пота, выступившие у его бровей и усов. Он помедлил перед тем, как прочитать напечатанное сообщение, мерцающее на экране монитора.

— Шеф службы безопасности Ксянг идет на помощь на нашем дропшипе. Он будет на позиции через две минуты!

Ответа не последовало, поскольку очередной протонный луч врезался в мех, заставив пошатнуться массивную машину и угрожая проплавить насквозь и так уже поврежденную броню. Мех Карлайла мгновенно развернулся, рассеивая убийственный луч, затем ответил цветной лазерной очередью, выследив пушку врага по инфракрасному свечению. Раздался дикий грохот, когда раскаленные добела многотонные осколки дождем посыпались на посадочную площадку.

К кучке людей из штабного персонала, собравшихся за пультом, присоединился еще один человек, Эрнест Хаупман. На нем была серая с голубой каймой униформа лейтенанта; заботы, казалось, ссутулили его плечи. Он был водителем второго меха лэнса — 55-тонного «Shadow-Hawk’а», беспомощно лежавшего сейчас в ремонтном отсеке. В настоящий момент Хаупман исполнял обязанности штабного, и нельзя сказать, что это ему очень нравилось.

— Грифф, у нас проблемы, — сказал Хаупман, — налетчики добрались до этажа, что как раз под нами. Похоже, они пытаются проникнуть в коммандный пост.

— Кто это, лейтенант? Треллы?

Тот покачал головой.

— Не могу сказать. Они в боевых маскировочных костюмах. Нужно поймать хотя бы одного из них и познакомиться поближе.

— Так давайте займемся этим. — Гриффит встал, затем посмотрел на Грейсона. — Эй, сынок, нам бы лучше отправить тебя…

— Нет, Грифф, не сейчас. — Грейсон все еще сидел перед монитором. На экране было невозможно разобрать что-либо, кроме бешеных зигзагов движущихся образов, перемежающихся белыми вспышками взрывающихся ракет и смертоносных лучей.

— Ривера, мне нужно идти, — резко сказал оружейный мастер. — Ты позаботишься о нем, если будет очень жарко?

— Хорошо, Грифф. Все будет о'кей. Он может пригодиться мне здесь, за пультом.

— Отлично.

Грейсон снова повернулся к монитору, а Хаупман и Гриффит поспешно удалились. Битва на посадочной площадке развивалась с ужасающей быстротой. Грейсон хотел что-нибудь сделать, чем-нибудь помочь отцу, но ему ничего не оставалось, только просто сидеть и смотреть.

«Phoenix-Hawk» бежал, делая огромные, пятиметровые шаги, раздававшихся громом, заглушавшим даже грохот рвущихся снарядов. Грейсон подумал о том, насколько на поле боя водитель зависит от подвижности машины. Даже в большей степени, чем от брони, ибо компьютеры огневого контроля не могут предвосхищать команды воина, отдаваемые железному гиганту. Впрочем, в ближнем бою, вроде этого, компьютер огневого контроля сам мог наводить орудия и стрелять в нужном направлении.

Звук, похожий на рев торнадо, и свет, слишком яркий для глаз, вырвались из монитора. SRM, внешне напоминающая шаровую молнию, попала в верхнюю часть спины меха и положила его на железобетон.

— Отец!

Непроизвольный вопль Грейсона в открытый микрофон заставил Риверу положить руку на его плечо.

— Не засоряй эфир, дружище. Этим ему не поможешь.

— И-извини. — Грейсон с трудом сдерживал себя. Никогда еще он не воспринимал битву так болезненно, до тошноты внутри. — Его сбили!

Мостовая на мониторе закачалась вниз и вбок, когда мех, шатаясь, поднимался на «ноги». Изображение заволокло клубящимся дымом. В неровном свете пожара, полыхающего где-то поблизости, Грейсон различал мелькающие фигуры солдат, перебегающих от тени к тени.

— Со мной все в порядке, сынок. — Голос Карлайла по коммуникационной связи казался спокойным, хотя в его словах чувствовалось напряжение битвы. — Грифф здесь?

— Грифф помогает координировать защиту, — вмешался Ривера. — Нас здесь тоже атаковали.

— Проклятие! Нас предали!

— Кто они, отец?

Изображение на экране дрогнуло и заметалось. Они услышали сухой треск тяжелых пулеметов «Phoenix-Hawk’а», выплескивающих расплавленный металл на мишени, затянутые дымом. На экране появились трассирующие снаряды, преследуя мчащийся ховер, скользивший, как водомерка, по поверхности железобетона. Из темноты мигала и отрывисто взбрехивала легкая автоматическая пушка. Парящая посудина скрылась в дыму.

— Я не знаю. Грей, — наконец ответил отец. — Они не торговцы, хоть это-то ясно.

— Пираты Хендрика? — спросил Ривера.

— Не знаю. Может быть. Но почему? Черт возьми, зачем?

Грейсон посмотрел через помещение на Вогеля. Представитель Содружества, с белым от потрясения лицом, прирос к монитору. Альянс с Хендриком был его идеей.

Ривера проследил за взглядом Грейсона.

— Он видит, как его карьера рушится на этом экране, — сказал Ривера, и Грейсон кивнул. Этот человек стискивал кулаки, и создавалось впечатление, что его руки бьются в судороге.

Последовали палящая вспышка и взрыв, оглушивший людей, находящихся в командном пункте. «Phoenix-Hawk» опять сбили с ног, с полдюжой мигающих красных лампочек требующих к себе внимания. На экране Грейсон различил покореженный металл, обугленный и все еще движущийся. Прошли секунды, пока он с изумлением разглядел в обломках половину правой руки меха с пальцами, по-прежнему сжатыми на рукояти большого лазера.

Она валялась в дымящихся руинах.

— Сержант? — Голос Карлайла был неразборчив, почти неслышим на фоне шума битвы.

— Сэр! С вами все нормально?

— Попадание в гироскоп… правые активаторы… проблемы с устойчивостью. Похоже, правой руке и большому лазеру пришел конец. Я… ранен, довольно серьезно ….

Ривера изучал второй монитор.

— Держись, капитан! Ксянг идет с патрульными! Он через несколько секунд подддержит тебя!

«Phoenix-Hawk» снова был на ногах и, судя по показаниям датчиков, палил в дымчатую темноту с максимальной быстротой, на какую единственный оставшийся лазер был рассчитан, вонзая лазерные пучки в мелькающие мишени, выявленные компьютерным сканированием. Инфракрасная мозаика накладывалась на обычное изображение, высвечивая в голубом свете бегущие фигуры, раскаленные добела гейзеры от моторов транспортных средств, вздымающуюся гору желтого тепла от приземлившегося дропшипа в нескольких сотнях метров. Большая часть вражеского огня велась из этого грузовоза, вооруженного, очевидно, гораздо лучше, чем разрешено грузовым судам. Карлайл взорвал, по крайней мере, пять шаровых установок, но встречный огонь почти не ослабел. По видимому, энергетическое оружие было вмонтировано и в отверстия по бортам металлического корпуса дропшипа.

— Как… там… на базе? — Слова Карлайла походили на всхлипы, словно ему не хватало воздуха. Датчик компьютера показывал, что температура в кабине неуклонно повышалась, подскакивая вверх при каждом маневре, каждом разряде лазера и каждом попадании.

— Думаю, к нам проник предатель, капитан. Кто-то вывел из строя несколько камер службы безопасности и открыл внешний шлюз в Отсеке. Бой разгорелся не на шутку.

— Хаупман?

— Он с Гриффитом, сражается с налетчиками.

— Скажи ему… он главный. Выведи лэнс… отсюда. Мы… не можем… на Треллване больше…

— Отец! Держись! Ксянг почти там!

— Вижу его. Его силы рассыпаются по полю. Я…

Последовало долгое молчание.

— Капитан! — заорал Ривера.

— Сукин сын… — Слова прозвучали громко, почти почтительно. На мониторе появилось изображение нижней части грузовоза, зияющего зева открытого люка с черным тяжелым пандусом, спускающимся на исполосованную железобетонную площадку. В инфракрасном луче сцена приобрела сверкающее, сюрреалистическое звучание; резко окрашивались места, где обычно не видно никакого цвета.

Нечто угольно-черное на фоне желтого свечения корпуса грузовоза вперевалку сходило по скату. Камера сфокусировалась на объекте, обозначив серые металлические блестящие узлы силуэта. Прицельная сетка наложилась на мишень; четыре бусинки света, блуждая, сошлись в центре, где пульсировало яркое пятно. Датчики сканирующего лазера мерцали сбоку, указывая расстояние, высоту, массу и азимут. Грейсону не требовалась помощь компьютера, чтобы определить, что он видит. Это был мех, модель, известная как «Marauder».

«Marauder» не имел гуманоидной внешности большинства боевых машин. Вместо этого 75 тонн брони и оружия были сформированы в крабовидное туловище, установленное на паре нестандартных ног, выгнутых назад и вниз, в результате чего в осанке боевого меха появилось что-то коварное и угрожающее.

Машина была старой, заплатанной, со следами частых починок и замен. Поверхность, выкрашенная в черный и серый цвета, местами была покрыта бурой ржавчиной и старыми боевыми шрамами. Пара рук свешивалась с туловища и располагалась как раз перед коленными суставами; в каждой руке были вмонтированы РРС и лазер, находившиеся в тех местах, где у живого существа обычно бывают кисти и предплечья. Массивный ствол 120-миллиметровой скорострельной пушки балансировал над туловищем, завершая собой вооружение боевой машины.

«Phoenix-Hawk» был на 30 тонн легче и обычно гораздо маневреннее, но в любой потасовке «Marauder» сильно превосходил его, к тому же «Phoenix-Hawk» сейчас был сильно покалечен…

— Отец! Ты видишь его опознавательные?

— Да, вижу. — Изображение выцепило блеск свежей краски на усеянной шрамами поверхности левой «ноги» вражеского боевого меха — стилизованный глаз животного, выкрашенный алым и черным, со зрачком-щелочкой и зловещей бровью.

Это была эмблема Хендрика III — короля Оберона, военного предводителя пиратов, с которым предстояло подписать Треллванский Пакт. За первым вражеским мехом появилась сумрачная фигура второго меха, менее крупного, а за ним и третьего. Грейсон не был уверен, но подумал, что одной из этих фигур был «Stinger», а другой — «Locust» — двадцатитонные мехи, более пригодные для разведывательных целей и разборок с пехотой, чем для драк с тяжелыми машинами.

Но даже легкие машины могли сообща наброситься на одинокого «Phoenix-Hawk’а», особенно когда «Phoenix-Hawk» едва мог стоять или стрелять. Замигала автопушка «Marauder’а», и серия взрывов прошлась по истерзанному корпусу «Phoenix-Hawk’а».

— Предали! — вымолвил Ривера и хлопнул ладонью по консоли. — Эти грязные, подлые…

— Я думаю… теперь ясно, кто… за всем этим стоит, — сказал Карлайл. — Но почему… они напали… сейчас?

«Phoenix-Hawk» открыл огонь из единственного лазера, затем стремительно развернулся, увертываясь от опасности. От дропшипа через ночное небо взметнулись трассирующие арки — SRM, ищущие свою единственную мишень. Изображение задрожало и побелело, когда по крайней мере одна боеголовка попала в цель.

Половина монитора мерцала сейчас красным цветом. Проводка «Phoenix-Hawk’а» была повреждена струей расплавленной стали. Карлайл с трудом удерживал машину в вертикальном положении. Мученический визг сервомоторов заложил уши.

— ОПЕРАТИВНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! НАГРЕВ КРИТИЧЕСКИЙ, ПРЕДЛАГАЮ НЕМЕДЛЕННОЕ ВЫКЛЮЧЕНИЕ. — Предупреждение пульсировало багровым светом в верхней части экрана; раздавался скрипучий звук бортового клаксона.

Сигнальные огни изменились. Карлайл, прервав отключение, поднимал левую руку боевого меха, чтобы навести лазер на «Marauder’а».

— Босс! — заорал в микрофон Ривера. — Катапультируйся!

Прицельная сетка сосредоточилась на неясной фигуре «Marauder’а», и светящиеся точки плыли к «яблочку», где им полагалось слиться.

— У тебя нет мощности! — пронзительно завопил Ривера. Грейсон почувствовал, как тошнотворное жжение подступило к горлу.

События следующих нескольких мгновений сменили друг друга в молниеносной последовательности, но Грейсону показалось, что они длились целую вечность."Marauder" ринулся вперед, приняв огонь на нижнюю часть торса; яркая вспышка света затопила инфракрасные сканеры, и изображение исказилось ослепительным блеском утрированных цветов.

— Попал! — закричал кто-то за соседней консолью. Раздались жидкие аплодисменты, захлебнувшиеся, стоило изображению монитора сдвинулось вверх, еще вверх и все увидели «Marauder’а», целого и невредимого, нависавшего смутной глыбой над «Phoenix-Hawk’ом», беспомощно лежавшим на спине. Затем одна массивная рука обрушилась на него, подобно стальной лавине. Монитор мигнул, и экран покрылся чернотой, прежде чем кто-либо сумел разобрать что-то в хаотичной мешанине образов.

Хриплый звук вырвался из горла Грейсона, когда он, цепляясь ладонями за раму монитора, вскочил на ноги.

— Нет! — завопил он. — Нет!

Голос Риверы, бесстрастный до тошноты, прозвучал в гробовом молчании, внезапно воцарившемся в помещении:

— "PХH — один","PXH — один", это контрольный центр. Ответь, если можешь. Прием.

Ответа не было, и тишина показалась бездонной. Глаза Грейсона жгло огнем, и он догадался, что лицо его стало мокрым от слез.

Отец был мертв.

IV

—«pxh»,"pxh"!! — Голос Риверы надломился. — Босс, ты в порядке?

— Контроль, это Ксянг! — Слова были приглушены грохотом разрывов продолжающейся битвы.

— Шкипер погиб, — продолжал он, — ничего нельзя сделать. Легкие мехи наступают. Мы отходим назад.

Молчание в помещении длилось несколько долгих секунд. Затем Ривера склонился над микрофоном.

— Ясно, Рама! Ползи в Замок. Нам здесь приходится несладко.

— Мы попытаемся, Контроль, но они между нами и Замком.

— Проклятие! — пробормотал Ривера. — Проклятие! О'кей, отступай к дропшипу. Попытайтесь образовать периметр. Я предупрежу «Wasp’ов».

На плечо Грейсона опустилась чья-то рука. Он шевельнулся, чтобы скинуть ее, и посмотрел вверх, когда она опустилась снова.

Но лицу Гриффита струился пот, униформа была помята. Из ужасной раны на руке, сжимающей пистолет-пулемет «Гюнтер» MP-20, сочилась кровь.

— Нам нужно уходить. Грей. Быстро.

— Он… мертв. — Грейсон оцепенел от потрясения, внутри образовалась сосущая, противная пустота.

— Я знаю. Пошли.

Ривера спросил:

— Где лейтенант? Ка… Капитан сказал, что он остается главным.

Гриффит мотнул своей бычьей головой. — Внизу. Мы держимся, я полагаю, но их слишком много. — Гриффит обернулся и, возвысив голос, обратился ко всем присутствующим: — Эй, вы, слушайте! Мы намерены двинуться по коридору А к Транспортному Отсеку. Лейтенант Хаупман там для нас удерживает периметр. Мы сможем забраться в ховертанки и двинуть оттуда к дропшипу.

— А как быть с семьями? — Одинокий голос затронул вопрос, светившийся в глазах многих специалистов и солдат, присутствовавших в помещении. Куда бы их ни закинула судьба, «Коммандос Карлайла» везли с собой маленькую армию поддержки и специалистов, включая жен, мужей и детей многих членов подразделения. Большинство из них являлись также членами вспомогательной роты и служили медиками, поварами в обслуживающем, персонале, санитарами или учителями детей.

— Они уже в пути, — сказал Гриффит. — Не беспокойтесь. Мы никого не оставим. «Коммандос» умеют заботиться о своих людях.

Послышались приглушенные одобрительные возгласы, затем служащие отключили мониторы и коммуникационное оборудование и гуськом потянулись к дверям.

К Гриффиту шагнул Вогель.

— Уоррент, мне потребуется отдельный эскорт и ховер для меня, сразу же!

— Да, сэр, мы о вас не забудем. Вы поедете вместе со всеми. У меня нет людей для отдельного…

— Я ожидаю испольнения моих приказов! — Вогель указал на группу солдат, стоящих в неуклюжих позах возле двери, с штурмовыми винтовками ТК в руках. Измазанные маслом лица с ввалившимися глазницами виделись за пластиковыми забралами больших боевых шлемов.

— Вот эти пятеро. Они подойдут.

— Они со мной, мой господин. Они будут защищать всех нас на пути к Транспортному Отсеку. А сейчас послушайте-ка…

Зажатый в истекающей кровью лапе Гриффита, в лицо Вогеля ткнулся маленький, зловещего вида «Гюнтер».

— Мой господин, не соблаговолите ли вы… ЗАТКНУТЬ СВОЕ ХАЙЛО! И становись в ряд со всеми! ПОШЕЛ!

Отряд вышел из помещения цепочкой, рваное эхо бегущих шагов наполнило проход. Коридор несколько раз поворачивал у заброшенных теперь и усыпанных обломками комнат, уходил вниз на два этажа, на уровень Отсека, и наконец изогнулся под острым углом в направлении Транспортного Отсека. Грейсон оставался возле Гриффита в тылу колонны, с пятью молодыми рядовыми. Вогель был с Риверой и Ари, в голове группы, и негодовал по поводу своего оскорбленного достоинства.

Да, Гриффу не поздоровится, подумал Грейсон. Всем им тоже. Мысли его вернулись к взрыву, унесшему жизнь отца. Как и почему это случилось? Мысль об отцовском «Phoenix-Hawk’е», лежащем изуродованной грудой на железобетонной площадке космопорта, ставшему могилой для Дюранта Карлайла, раздирала мозг Грейсона. Внезапно он начал вспоминать разрозненные, незначительные моменты. Отца, вручающего ему приказ о назначении учеником мехвоина, когда ему было десять лет, и тот, еще помнящийся прилив гордости, испытанный им. Пепельное лицо отца на похоронах матери пять лет назад, как раз перед тем, как они пришли на Треллван. То, как отец обсуждает с Ари и Грифом расписание занятий Грейсона в офицерской комнате отдыха, здесь, в Замке, сразу после того, как они прибыли…

В жизни Грейсона Дюрант Карлайл был постоянной, не меняющейся величиной. Хотя он и был вечно занят нескончаемыми вопросами снаряжения, снабжения, управления боевого лэнса мехов Дома Штайнера, в его глазах всегда находилась улыбка и неизменная теплота для сына.

Теперь Дюранта больше нет. Грейсон принимал его как нечто само собой разумеющееся, а утрата нанесла рану настолько глубокую, настолько разъедающую, что пока еще Грейсон не прочувствовал ее полностью. Все, что он мог, — это тупо повторять про себя: «Папа…»

В Транспортном Отсеке сгрудились мужчины, женщины и дети в ожидании погрузки на HVT, транспортный ховер, способный перевозить 25 или 30 человек одновременно. Пропеллеры камеры уже вращались, наполняя помещение высоким, певучим жужжанием множества моторов.

Когда они вошли в помещение, Гриффиту отрапортовал какой-то сержант.

— Мы выставили разведчиков вдоль дороги. С виду все чисто.

— Инфракрасное и сканирование движения?

— Все чисто, оружейный мастер.

— Хорошо. Возможно, они не ожидали подобного успеха. Дорога в порт может быть еще не перекрыта. Но я хочу, чтобы конвой прикрывали все ховертанки, что у нас есть.

HVWC — носители оружия, маленькие катера на воздушной подушке, с установленными на них ракетометами и лучевыми орудиями, с пятью или шестью солдатами на борту, уже двигались. Пронзительно взвыли моторы, и первые машины, скользя на своих тяжелых резиновых юбках, выплыли через открытые двери в холодный мрак.

Вогель был здесь. Казалось, спеси в нем поубавилось, но хмурое выражение не сходило с его лица.

— Мне надоели все эти глупости, старшина. Мне нужны ховер, пилот и охрана. И нужны сейчас.

Гриффит отмахнулся от него пистолет-пулеметом, затем выкрикнул: — Брукс! Сержант Брукс! Вы готовы?

Из жужжащей посудины выглянул изможденный рыжеволосый человек. Это был крохотный четырехместный катер; двое солдат с кряхтением устанавливали на корме малый лазер.

— Да, Грифф. Хоть сейчас.

— Возьми с собой Грейсона Карлайла. Мысль, что Гриффит посылает его вперед, вывела Грейсона из оцепенения.

— Грифф, нет! Я…

— Давай, парень. Я догоню вас позднее. А ну, живо!

Грейсон не слышал ответа Гриффита. Оружейный мастер отвернулся от него, подошел к Вогелю и что-то тихо сказал. Лицо Вогеля покраснело.

— Пойдем, мастер Карлайл. Старый Хатти доставит тебя к дропшипу со скоростью света. Вот. Тебе понадобится это. — Он передал Грейсону теплую куртку и очки. Разведчик был открытым, и двигаться в нем в такую погоду на большей скорости было небезопасно.

Звук оглушительного взрыва смачно расколол воздух Транспортного Отсека, и из двери заклубился дым. Грейсон с расширенными глазами быстро обернулся. Вогель лежал ничком, Гриффит нагнулся над ним. Пятеро солдат подскочили к дымящейся двери.

И в этот момент из дыма вырвались несколько фигур в черных одеждах, разбрызгивая на ходу свирепые белые очереди автоматического огня. Гриффит стоял уже на одном колене, и его пистолет балансировал в одной руке — прямо как в Баттлтех мануале. Он стрелял короткими, точными очередями, споражая противников в центр груди.

Из двери появились новые группы нападавших. Шок поразил Грейсона, когда он сообразил, что на каждом надета тяжелая маска; в тусклом красном свете Отсека очки выглядели как огромные глаза насекомых. Штурмовики выныривали из дверей головой вперед, перекатываясь через плечо; автоматы трещали отрывистыми, резкими очередями, прежде чем мечущаяся толпа техов и штабного персонала смогла им ответить. Грейсон увидел, как упал Ривера, привалившись к борту катера, работающего вхолостую; крошечные алые пятна выступили на его теле от правого бедра до левого плеча.

Один из солдат возле оружейного мастера опрокинулся навзничь, вместо лица — истекающая кровью красная маска. Еще двое рухнули на месте, а двое уцелевших повернулись и бросились к ближайшему катеру.

— Грифф! — заорал Грейсон. Пальцами он вцепился в борт посудины. — Уходи!

— Поехали, сынок. — Брукс положил руку на плечо Грейсона, в голосе чувствовалась настойчивость. — Нам нужно отправляться.

Грейсон стряхнул руку и метнулся назад, к Гриффиту. Кая Гриффита он помнил почти с тех самых пор, как и отца, но времени проводил с ним, вероятно, больше.

— Грейсон! Вернись! — Сержант Брукс наступал ему на пятки. Грейсон нырнул перед парящей посудиной, как раз отрывавшейся от железобетона.

От давления воздуха брюки облепили ноги, пронзительный визг пропеллеров заглушил треск мелкокалиберного оружия. Из прохода продолжали выскакивать черные фигуры.

Грейсон заметил винтовку ТК, лежащую на железобетонном полу, возле руки распростертого солдата, которому она принадлежала. Грейсон никогда не был раньше в бою, но на стрельбище он довольно часто стрелял из него обучаемый острым глазом Гриффа и его языком. Он проверил 80-зарядный магазин, вставленный в паз за пистолетной рукоятью, проверил предохранитель, навел дуло на приближающиеся черные фигуры и надавил на курок.

ТК стреляет безгильзовыми, трехмиллиметровыми пулями из мягкого металла. Взрывы высоко-скоростных пуль при столкновении с мишенью прожигают ее словно миниатюрные солнца. Почти без шума, почти без отдачи, действуя в автоматическом режиме, такая винтовка кромсает ряды противника, как лазер мягкую жесть.

Грейсон поливал огнем штурмовиков, видел, как они валятся, опрокидываясь назад, в зияющий проход, или вперед, на железобетон, словно мешки с навозом.

Палец соскользнул с курка, и винтовка приняла вертикальное положение. К спонтанным, противоречивым эмоциям Грейсона добавилось осознание того, что он первый раз в жизни убивал людей.

Гриффит обернулся и, казалось, только сейчас заметил Грейсона.

— Не надо, сынок! Уходи…

Пока он говорил, ливень пуль обрушился на лысого оружейного мастера, приподнял его, крутанул и распластал по полу.

— Грифф! — завопил Грейсон.

Раздался тихий, булькающий звук, и облако белого дыма гейзером взметнулось от разорвавшейся газовой гранаты. Грейсон ощутил в горле резкий, одуряющий привкус паралитического газа и поперхнулся от едких паров.

Последнее, что он помнил, это железобетонный пол в Транспортном Отсеке, где он лежит со сведенными судорогой мышцами, судорогой, которую он не мог преодолеть. До него доносился вой удаляющихся ховеров конвоя. Вокруг себя Грейсон слышал кашель и хриплые крики людей из ховера, не смогшего убратся отсюда вовремя. Штурмовики кишели вокруг и надевали на пленников наручники. Что было дальше, Грейсон не помнил.

Позднее он решил, что, должно быть, потерял сознание. Когда он открыл глаза, воздух был чище и он снова мог двигаться. Мускулы рук и ног, однако, непроизвольно подрагивали, и сам он чувствовал себя настолько слабым, что едва оторвал голову от пола.

Между несколькими оставшимися катерами двигались черные униформы, сгоняя маленькие группы пленников к двери, ведущей в главный коридор. В открытые двери Отсека вливался холодный воздух, и когда Грейсон жадно наглотался его, рассудок и зрение прояснились и мускульные спазмы ослабли.

Он приподнялся на локте.

Кай Гриффит лежал поблизости, прислонившись к приземлившемуся катеру. Грейсону показалось, что оружейный мастер жив, хотя его униформа была насквозь пропитана кровью, а кожа выглядела бледнее, чем у треллов. Грудь двигалась в коротком, отрывистом ритме, дыхание — мелкое и быстрое. До Грейсона не сразу дошло, что это означало: Грифф и вправду жив!

Грейсон сразу выделил фигуру одного из штурмовиков, высокого мужчину во всем черном, с лицом, скрытым металлической сенсорной маской. Грейсону не нужно было даже видеть знак серебряной звездной вспышки у него на горле, чтобы понять, что это предводидитель вражеского десанта. Его сопровождали несколько маленьких солдат в незаметных черных униформах, и он, по всей видимости, допрашивал очередную группу пленников. Двое штурмовиков подняли одного пленника на ноги и толкнули к вожаку.

Когда человек сказал: «Я виконт Олин Вогель», Грейсон вздрогнул. Пленник был грязным и взъерошенным, с руками, связанными за спиной. Без своего плаща или других своих роскошных тряпок.

— Я представитель Содружества и желаю, чтобы меня выкупили. Полагаю, мое руководство сможет предложить щедрое вознаграждение в обмен на меня.

Вожак помедлил, словно бы размышляя, хотя сквозь черную сенсорную маску было невозможно прочитать выражение его лица. Брать выкуп за важных пленников было обычным делом, и не только обычным, но и прибыльным, что позволяло избежать бесполезного убийства взятых в плен дворян или богатых бизнесменов.

— Я близко знаком с вашим королем, — продолжал Вогель. — Он обрадуется, увидев меня. Фактически…

Вожак вытащил пистолет-пулемет из кобуры, пристегнутой к бедру, наставил дуло на Вогеля и спустил курок. Раздалась очередь, и человек, брызгая кровью, шмякнулся навзничь. Мгновение он сучил ногами по полу, затем дернулся и замер.

При виде того, как небрежно, мимоходом, убили Вогеля, Грейсон окаменел, это подействовало так же эффективно, как паралитический газ. Зачем главарь это сделал? Вогель принес бы этому пирату миллионы…

Чья-то рука схватила его за локоть и оторвала от пола, поставив затем на ноги. Грейсон вперился в гладкую металлическую поверхность маски главаря.

— Это капитанский щенок, — сказал кто-то. Глаза Грейсона сместились. Говорил тех Стефан. Грейсон его узнал, несмотря на гротескную маску. Он встречал его в Замке, когда из Саргада прибыла самая последняя партия завербованных техов.

Итак, вот он — изменник, предатель. Один из рабочих внутри Замка, открывший ворота и запустивший штурмовиков. А те находились в сговоре с воинами, высадившимися из грузового дропшипа. Все это являлось частью какого-то чудовищного заговора — захватить Замок, уничтожить «Коммандос Карлайла» и убить отца Грейсона.

Пистолет-пулемет главаря поплыл вверх, и Грейсон подумал, что они собираются прикончить и его. Он лягнул ногой, размозжив человеку, державшему его, коленную чашечку, и вырвался из рук пирата. Затем выбросил ногу, метя в лицо главаря. Противник блокировал удар стремительным движением кулака, чуть не сбив его при этом с ног. Грейсон быстро развернулся, атаковал снова и вцепился в черное забрало шлема.

Противник заорал, когда с тихим чавкающим звуком лопнули соединения и лицевая пластина закачалась на шарнирах возле подбородка. Внутреннюю поверхность пластины усеивали рецепторы, связанные с высокотехнологическим усилителем, проецировавший образы непосредственно в сетчатку глаза. На мгновение Грейсон увидел свирепое лицо с черной бородой, чьи черты показались ему смутно знакомыми и чьи глаза обещали немедленную смерть.

Удар в грудь откинул Грейсона на разбитую консоль; главарь стоял в метре от него и твердой рукой целился из пистолета ему в левый глаз.

— Синф! Ты, скотина! — закричал Гриффит.

Грейсон повернулся и увидел, как на лице оружейного мастера загорелись отвращение, гнев и смертельная решимость. Опираясь на измазанную кровью руку, он держал в другой маленький автоматический пистолет.

Главарь выстрелил первым — три быстрых выстрела, разнесшие вдребезги перекошенное лицо Гриффита, порождая кровавые ручьи из носа и открытого рта оружейного мастера.

Грейсон безрассудно заорал и бросился вперед. Главарь развернулся, чтобы пристрелить его, автоматический пистолет оказался в нескольких сантиметрах от головы Грейсона. Тот отпрянул вправо, и вдруг страшный удар настиг его, окатив звенящей волной боли. Мгновение спустя тело Грейсона ударилось об пол.

V

Прежде чем почувствовать боль, Грейсон услышал звук. В ушах ревел, низко и ровно, будто прибой о скалистый берег, ритмичный пульс, сводивший с ума, пока Грейсон не понял, что это биение его сердца. Но мало-помалу боль утратила остроту. Она не ушла, но стала слабее. Слабее, чем что? Эта мысль мучила его, он смутно ощущал время, ужас и утрату чего-то, но вспомнить не мог, чего именно.

Боль несколько отступила. Ободренный этим, Грейсон открыл глаза и зажмурился от ослепительного света, затем снова осторожно открыл их и огляделся вокруг. Он не узнавал помещения. Его обступали голые оштукатуренные стены, облупленные наверху, под самым потолком, с грубыми деревянными балками. Сам он лежал на кровати. Стол, комод, стулья и зеркало завершали убранство комнаты. За узким оконцем он видел кусок оранжевого неба, в окровавленном луче света танцевали пылинки.

Свет. Это, наверное… рассвет! Длинная ночь закончилась! Он стремительно сел, затем повалился обратно на кровать, обхватив руками голову, кружившуюся и разламывающуюся от боли. Грейсон обнаружил, что голова забинтована. Кто-тозаботливо присмотрел за раной, очевидно довольно серьезной.

Где-то сзади открылась дверь, в комнату вошел какой-то человек.

— Очухался, наконец! Мне послышалось, что ты кричал.

Грейсон не мог вспомнить, кричал он или нет, но решил, что с его головой, в ее теперешнем состоянии, все возможно. Он слегка обернулся и сфокусировал взгляд на говорившем.

Человек оказался молодым треллом, коренастым, с широкими узловатыми руками, заляпанными смазкой. Кожа у него была бледной и выглядела даже бледнее в соседстве с непокорными черными волосами и запавшими темными глазами. На нем была обычная, длинная, по колено, куртка, белая, за исключением треугольных плечевых частей, мерцавших красными огоньками в падающих теплых лучах света.

Взгляд Грейсона вернулся к лицу незнакомца. За пепельной мглой в его памяти забрезжил просвет. Где-то он его видел…

— Я знаю тебя! Э… Клейдон, не так ли? Точно! Старший тех Клейдон. Ты был в команде Риверы!

С кривой улыбкой Клейдон наклонил голову.

— Как вам угодно, лорд, хотя я вряд ли решусь претендовать на такое звание ныне. Сейчас это не очень полезно для здоровья.

— Что? Почему?

Клейдон ткнул большим пальцем в сторону окна.

— Небезопасно признаваться, что ты был одним из любимчиков прежних властей.

Грейсон провернул это в мозгу, затем решил не вдаваться в подробности. Нужно сосредоточиться на более неотложных вопросах. — Где я?

— В доме моего отца, разумеется. Я приволок вас сюда после нападения.

— Твоего… отца?

— Да. Его зовут Беренир. Он коммерсант. Ведет дела с вашими людьми. Не разделяет местного предубеждения против вас, иноземцев. Это он вызвал доктора, чтобы тот позаботился о вашей ране. Грейсон дотронулся до забинтованной головы.

— Значит, я должен благодарить за спасение тебя и твоего отца.

Клейдон скорчил гримасу.

— Вы сможете выразить свою признательность, если выздоровеете и уберетесь из этого дома и вообще отсюда подальше. Если соседи узнают, что вы здесь, у нас…

— Отчего я стал вдруг таким непопулярным?

— Вдруг? А на что вам даны глаза, лорд? Грейсон проигнорировал язвительный тон Клейдона.

— Это из-за Пакта?

— Вам следует знать, о чем думает большинство треллов. Они думают, что капитан Карлайл хотел продать их Оберону. Когда слух о Пакте вышел наружу, иноземцы перестали быть здесь желанными гостями.

Случайное упоминание о Дюранте Карлайле вызвало слезы на глазах Грейсона: воспоминания, словно сорвавшись с цепи, нахлынули на него, воспоминания о бое а Транспортном Отсеке, о бегающих в дыму черных фигурах, об ужасе того мгновения, когда вражеский «Marauder» со зловещей эмблемой обрушился на отцовского меха.

Эмоции заклокотали: смесь горя, потрясения и потери.

— Мой отец мертв, — пробормотал он.

— Я знаю. Думаю, они все знают… сейчас.

— Это была не его идея… этот пакт. Клейдон пожал плечами.

— Без разницы. Он был главным в Замке. Люди рассчитывали на него, а когда пришло известие, что нас отдают тем грязным пиратам…

— А кто вам рассказал об этом?

Клейдон снова пожал плечами и ничего не сказал. Грейсон не мог определить, знал он или просто не хотел говорить.

Измена. И еще раз измена. Среди рабочих Замка были враги, это точно. Грейсон вспомнил Стефана, стоявшего рядом с главарем в черной одежде. Пожалуй, именно через Стефана просочилась информация о Треллванском Пакте к людям Саргада. Грейсон вспомнил сейчас, что первые студенческие мятежи начались вскоре после прибытия в Замок последней группы завербованных техов, и среди них был Стефан. Грейсона назначили курировать их обучение.

В мозгу Грейсона сформировалось холодное решение. Прежде чем он покинет эту чахоточную планету, он разыщет предателя. А когда найдет, то убьет его. Если этот трелл организовал нападение на Замок, он, вероятно, замешан в засаде на Дюранта Карлайла и повинен в его смерти тоже… Слишком уж велико совпадение, чтобы думать, что приземление пиратов в космопорте и нападение на Замок произошли независимо друг от друга.

По-прежнему оставалось много нерешенных вопросов. Кто стоит за всем этим крупным заговором? Если это Хендрик с Оберона, то почему? Мысли вернулись к кровоточащей ране. Кто повинен в убийстве его отца?

Грейсон спросил деревянным голосом:

— Зачем ты спас меня?

Клейдон подошел к окну и оперся о подоконник, лицо и куртка его окрасились в красные тона. Он спокойно произнес:

— Я пошел туда искать сержанта Риверу. Он был… другом. Хорошим другом. Он учил меня всему, что нужно специалисту.

— Он высоко отзывался о тебе, — солгал Грейсон.

Главный специалист сержант Ривера был человеком сурового склада, и Грейсон никогда не был с ним близок. Разумеется, старший специалист группы не стал бы обсуждать достоинства члена его персонала с кем-либо, кроме капитана, даже с капитанским сыном. Грейсон хорошо помнил сцену в Ремонтном Отсеке, свидетелем которой ему случилось быть. Темнокожий Ривера стоял с Клейдоном, положив руку ему на плечо с выражением добродушного терпения на лице, и объяснял своему протеже принцип какого-то сдвига в схеме меха. Большинство штатных специалистов относились к местным техам как к грубой мускульной силе, ну, может, чуть лучше, и выполняли скорее роль надзирателей, чем наставников. Очевидно, сержант Ривера придерживался другой философии.

Клейдон помедлил, затем повернулся к Грейсону.

— Меня не было на базе, когда произошло нападение. Это спасло меня. Я был здесь, дома, в шестидесятичасовом увольнении. Но даже отсюда мы могли следить за боем в порту и очень скоро узнали, что Замок тоже подвергся нападению. Оберонские пираты зачищали Замок. Мы видели, как остатки лэнса направляются в космопорт по авеню Кораза. Но к рассвету пираты выбрались из Замка и последовали за ними. Там было очень много стрельбы. Я вычислил, что пираты скоро вернутся в Замок, но подумал, что успею выяснить, что случилось, может, даже узнаю, где сержант.

В памяти Грейсона еще раз всплыл Ривера, как он сполз на бетон по юбке ховера и его кровь хлестала из. полудюжины рваных ран.

— Сержант Ривера… Его убили. Я был там.

— Я знаю, — тихо сказал Клейдон. — Я нашел его в Транспортном Отсеке. Потом услышал, как ты стонешь, и понял, что вы еще живы. Ваша голова была вся в крови. Врач сказал, что раны на черепе ужасно кровоточили, поэтому они и бросили вас. Должно быть, они подумали, что ваша голова прострелена насквозь, и больше не трогали. Но пуля лишь поцарапала череп. — Клейдон коснулся левой части головы Грейсона. — Вот здесь.

Грейсон повторил его жест и почувствовал жжение потревоженной под бинтом раны. Он вспомнил автоматический пистолет, наведенный ему в лицо, и подавил дрожь. Тот человек выстрелил, вероятно, один раз и удовлетворился этим. Если бы он выстрелил из этого маленького смертоносного оружия очередью…

— Я положил вас на скиммер, найденный на складе, и переправил сюда. Дэмис сказал, что у вас легкая черепная травма, но мозг цел и ты поправишься.

— Спасибо, — сказал Грейсон, чувствуя, как неискренни его слова.

Клейдон опять пожал плечами.

— Я не мог вас бросить просто так. — Он отвернулся от окна и подошел к кровати Грейсона. — Как я уже сказал, если вы хотите отблагодарить нас, то поспешите со своим выздоровлением и потом уматывайте отсюда. Если противники Содружества обнаружат, что мы держим вас здесь…

Грейсон вспомнил мятежи, пожары, оружие, толпы людей, когда по городу расползлись слухи о предстоящей передаче Треллвана Хендрику III.

— Да, могу представить.

— Неужели? Сомневаюсь в этом. — Желчь уже явно слышалась в словах Клейдона. — Этот город, целая планета распахнуты сейчас настежь для пиратов Хендрика… И в этом ВАША вина!

— Эй! Не МОЯ. Мне ничего не приходилось делать…

— Значит, ваших людей, какая разница! Послушайте, я думал, Треллван — по защитой Содружества! Зачем покидать нас? Зачем передавать нас этим чудовищам?

— Они такие плохие?

— Я помню немногое об их последнем налете, — сказал Клейдон. — Только отдельные эпизоды… люди бегут… ночное небо в огне… пещера, набитая перепуганными и вопящими людьми… Я был тогда еще мал. Но помню мать. Она погибла, когда они сожгли Саргад… Погибла или была взята в рабство. — Он покачал головой. — Я предпочитаю думать, что она погибла.

Грейсон зажмурился и долго молчал. Он и понятия не имел, что такие злые, жгучие чувства бродят в умах людей Саргада. Потом он открыл глаза.

— Тогда зачем ты помог мне, Клейдон? Тот помедлил, прежде чем ответить.

— Я не знаю. Может, из-за Риверы. Если бы не он, я до сих пор работал бы в ларьке на улице Торговцев, мечтая, что когда-нибудь стану, как мой отец, преуспевающим саргадским коммерсантом. На время… на время…

подвернулось кое-что получше. Я не могу выразить это в словах. Сейчас это прошло… все прошло. Но думаю, что обязан Ривере хотя бы этим.

— Ты ненавидишь меня… за то, что случилось?

— Ненавижу вас? Лично? Нет, я так не думаю. Я не испытываю ненависти даже к Содружеству за то, что случилось. Я действительно думаю, что ваши люди сглупили, пытаясь поладить с этими дьяволами.

Поскольку ответ на эти слова в голову не пришел, Грейсон решил сменить тему.

— Долго я провалялся без сознания?

— Семьдесят часов или около того. Врач давал тебе что-то.

— Семьдесят? — Это было три стандартных дня. — Это первое утро после нападения?

Один неторопливый день на Треллване длился 30 стандартных дней. Он вернулся в Замок, пожалуй, за десять часов до рассвета, что означало, что сейчас должно быть раннее утро. Клейдон кивнул.

— Третий день, четвертый утренний период. Вы понимаете наш счет времени?

— Довольно хорошо.

«Коммандос Карлайла» придерживались собственного шаблона, основанного на 24-часовом дне, разбитом на три вахты. Суточные циклы на Треллване были несколько сложнее, каждый 732-часовой день разделен на ночные и дневные сегменты называемые Перводень, Первоночь, и так далее… с тремя днями и ночами и был равен двум планетарным годам. Каждый сегмент делится на 12 периодов, по 15 с четвертью часов в каждом.

Грейсон все еще с трудом переводил стандартные часы в время треллов, но все же делал это достаточно хорошо, чтобы согласовать свое расписание с расписанием Мары. Треллы чередовали рабочие периоды с периодами для сна и отдыха, но каждый выбирал сам, когда он будет спать или работать. Город Саргад всегда бодрствовал, в любое время.

Цифры зацепились за нужный рычажок. Три дня!

— Господи! Что случилось с «Коммандос»? Ты говоришь, что видел, как они двигались на космодром?

— Это верно. Большинство из них сели в дропшип и отчалили еще до рассвета.

— Они… они улетели? Ты уверен? Трелл кивнул.

— Уверен. Я нес вахту в порту. Я знаю, как выглядел ваш дропшип — громадный, тупоносый, короткие крылья, с мостиком, вздернутым над носом. — Он вытянул сжатый кулак, имитируя графический символ Дома Штайнера. — Я видел эмблемы подразделения на люках для мехов. Хорошо, что у людей Хендрика не оказалось АКИ под рукой. Пираты постреляли с земли, но, я думаю, ни в кого не попали. Они пронеслись почти прямо над нашими головами, с двигателями на полной, а звуковой удар при переходе на большом ускорении, чуть не оставил меня без зубов. Стрельба в порту прекратилась, хотя я видел, как пираты бегали и тушили огни после этого.

Грейсон опустился на подушку. Он почувствовал трепет облегчения, когда узнал, что дропшип улетел. Вероятно, лейтенант Хаупман организовал довольно хорошую защиту, чтобы не пустить врага к дропшипу, или, может, Рама Ксянг сумел удержать периметр, пока к нему не подошло подкрепление.

Облегчение быстро сменилось подступающим отчаянием. Если Клейдон прав, то Грейсона бросили, посчитав мертвым. Хотя и живой, он был одинок и далеко не в безопасности в этом враждебном, Богом забытом мире.

VI

Город Саргад располагался на краю пустыни, похожий на набор концентрических кругов с неравномерно выложенными спицами, вытягивавшиеся за пределы города и вонзавшиеся в охряные пески. На севере зубчатые, покрытые ледяной шапкой вершины Крайсандерской гряды втыкались в красноватое небо. Туман легкой кисеей висел над Грохочущим Ущельем, в то время как на равнине к югу в дрожащем зное тускло мерцал космопорт. С каждым часом набухшее багровое солнце все выше вскарабкивалось над горизонтом, и сухой ветер с юга становился все горячее. Замок притаился на западной стороне Гайельской горы, нависая над городом и портом.

Становилось жарче, хотя в зените солнце окажется только через 150 часов. Палящее прохождение периастерона случалось в середине третьедня, и время нарастающего зноя сопровождалось гулом недолговечных ледников, обрушивавшихся в узкие трещины и расселины. На севере отдаленные вулканы обкуривали небо.

Улицы Саргада частично были закрыты массивными железобетонными или каменными плитами, упрочненными арками на случай землетрясений; изобилие фонарей позволяло людям продолжать свою деятельность даже долгой планетарной ночью. Солнцем планеты был красный карлик, настолько слабый в ультрафиолетовом диапазоне, что треллы могли смотреть на него без всякого вреда или рези в глазах, даже несмотря на то что его диск был в три раза больше, чем у солнца Земли. Единственная опасность местной звезды крылась в редких, но периодических вспышках, когда отдельные участки на испещренной красной поверхности раскалялись добела и опаляли поверхность Треллвана светом, жаром и потоками высокоэнергетических атомных частиц.

В такие периоды рекомендовалось поскорее спрятаться под ближайшим навесом. По первоначальному проекту планировалось укрыть Саргад массивным железобетонным куполом, защищавшим бы жителей от радиации и ограждавшим от вездесущего песка и капризов климата. Но эти планы создавались в мирное столетие, когда технология обещала чудеса. Около Саргада имелись места, где под песками все еще возвышались прозрачные обломки частично начатого купола, в других местах секции купола обвалились на здания, сейчас уже заброшенные и рассыпающиеся в прах. В большинстве случаев люди полагались на солнцезащитные экраны, натянутые над узкими городскими проспектами и тротуарами.

Обыватели Саргада толпились у рыночных ларьков, выстроившихся вдоль улицы Коммерсантов, начиная от потрескавшихся руин Аджьянского шоссе и вплоть до забора, огораживавшего земли Дворца в самом центре города. Грейсону показалось, что эти люди были спокойнее, чем обычно, и не так шумны. Атмосфера страха разлилась по улицам, отразилась в голосах и на лицах треллов. Торговцы и пешеходы спешили под уличные навесы, чтобы скрыться от красного зноя.

С тех пор как Грейсон очнулся и узнал о массовом бегстве остатков «Коммандос Карлайла», прошло еще два пятнадцатичасовых периода. Хотя голова Грейсона была все еще в бинтах, пульсирующая боль и головокружение исчезли; к нему вернулись силы, и он решил покинуть дом Беренира.

— Куда вы пойдете? — спросил Клейдон, когда Грейсон объявил ему о своем намерении.

— Я не вполне уверен. В городе у меня есть друг… дочь главного министра. Может, она сможет мне помочь, или приведет меня к тому, кто сможет.

Коммерсант Беренир нахмурился, поглаживая курчавую бородку.

— В последнее время как раз министры и подогревают ненависть к вам, иноземцам. Будет ли разумным навещать домочадцев одного из ведущих политиков планеты?

Грейсон пожал плечами.

— У меня нет большого выбора. Мне нельзя оставаться здесь.

Беренир кивнул.

— Я не скажу, что буду жалеть, если вы уйдете. Вам опасно оставаться.

— Вам не нужно было приводить меня сюда.

— Вы неправильно меня поняли, юный лорд. — Он все еще величал Грейсона почтительным титулом, которым большинство аборигенов награждало представителей отдаленного Таркада и обитателей легендарной Внутренней Сферы. — Я не обвиняю вас лично, но…

— Но нужно учитывать соседей.

— Э, да. Как угодно.

— Я благодарен вам за помощь.

— А я благодарен за то, что ваши люди сделали для Треллвана. — Он улыбнулся, когда лицо Грейсона приняло испуганное выражение. — Нет, я не имею в виду Хендрика. Но технология… наука, чтобы сражаться с предрассудками… образование. Мой сын Клейдон научился многому за годы работы в Замке.

— На кой черт все это мне сейчас, отец? Содружество никогда не вернется.

— Тебя научили думать, сынок. На любую проблему можно смотреть с разных сторон, некоторые из них хорошие, другие плохие. Ты научился применять научный метод мышления, думать критически, рационально. Это и есть сокровище, принесенное этими… людьми со звезд. Они уже не смогут отнять его у тебя. — Он снова повернулся к Грейсону. — Это мы должны благодарить тебя, юный лорд.

Грейсон промолчал. Что они будут делать с этим научным методом, когда придется отражать налеты пиратских мехов? Технология и рациональное мышление традиционно погребаются в горящих развалинах городов под предрассудками. Для тех воинов из «Коммандос Карлайла», следивших за событиями в Саргаде, Беренир давно был загадкой. Он являлся одним из тех богатых городских коммерсантов, якшавшихся с нечастыми торговцами, заглядывавшими на космодром, торговали их товарами и договаривались об отгрузке добываемой треллванской каменной древесины и специй. Во время бунтов и пропаганды, направленных против Содружества, он продавал «Коммандос Карлайла» пищу, машинное масло и разные товары — от мыла до соли. Никто не мог сказать, чем это было вызвано, жадностью или меркантильностью, а может, просто космополитическим приятием иноземцев за таких же людей, как и все.

Если бы население узнало о местопребывании сына человека, сострявшего Треллванский пакт с Хендриком, то Грейсон вполне мог очутиться в положении козла отпущения. Треллы не отличались особенной мстительностью и кровожадностью, но они были людьми. Грейсон содрогнулся, вспомнив одну историю: о насильнике, заброшенном в пустыню как раз во время очередной вспышки на солнце.

Первой его мыслью было проникнуть с помощью Беренира на первое же иноземное грузовое судно, зашедшее на Треллван. Коммерсант объяснил, что иноземные торговцы лишь изредка забирались так далеко на Периферию, и страшно подумать о том, сколько времени пройдет, когда такое судно появится. Когда он потирал руки, огни лампы играли в перстнях на его пальцах.

— Я подозреваю, что торговле сейчас придется туго.

— Но какой-нибудь корабль придет?

— О да, в конце концов, придет. Но он пробудет недолго. Торговые суда уже не кишат в небе, как когда-то…

— Но они придут?

— О, разумеется, они придут!

— А ваше правительство позволит им прийти? С этой политикой иноземного ненавистничества…

Беренир сделал нетерпеливый жест.

— Если я что-то смыслю, пробыв три сотни тройных дней на улице Коммерсантов, то бизнес непременно расцветет снова. Как ты думаешь, сколько времени Треллван сможет обходиться без торговцев с других звезд, а?

— Я не знаю. У вас здесь есть вода… вы выращиваете зерно… вы могли бы перебиться без них. — Грейсон не добавил, что, по его стандартам, уровень треллванской цивилизации немногим отличался от варварства. Они не могли похвастаться наличием электронной технологии. Энергию давали генераторы, приводимые в действие сжиганием нефтепродуктов. А самодвижущийся транспорт на улицах города могла с успехом заменять тягловая сила.

Беренир нетерпеливо замахал руками.

— Правительству начхать на пищу и воду. Оно заинтересовано в тарифах, пошлинах и налогах. Дай политикам… десять… ну, двадцать тройных дней, и корабли будут приходить снова.

Беренир огорченно почесал подбородок.

— Но между тем нам нужно решить, что делать с тобой. Задача не из легких.

Выслушав все это, Грейсон подавил стон. Десять треллванских тройных дней равнялись примерно двум с половиной стандартным годам. За последние шесть месяцев единственное коммерческое судно, бросившее якорь на Треллване, принадлежало торговцу Дома Бхилай, посредничавшему между Обероном и Треллваном. Насколько дольше придется дожидаться следующего? И как он проберется на него, с пиратами Хендрика в порту и людьми Саргада, готовыми убить его при первой же встрече?

Беренир задумался.

— У меня есть контакты в правительстве, — сказал он. — В наши дни коммерсанту в моем положении положено их иметь. Главный министр — мой друг.

— Станник? Главный министр Станник?

— Да. Ты его знаешь?

— Я… знаю его дочь. Довольно хорошо. Я встречал министра раз или два…

— Станник — один из самых доверенных помощников короля Джеверида. Он также является человеком, отвечающим за торговлю, что-то вроде этого.

— Он поможет?

Беренир закусил нижнюю губу.

— Он всегда одобрял политику Джеверида относительно укрепления связей с Содружеством. Позднее именно Станник и Джеверид отстаивали иноземцев, когда все остальное правительство ополчилось на них, а когда гарнизон Замка дезертировал — не в обиду будь сказано, юный господин, — он и тут остался на высоте. Я… доверяю ему так же, как и любому из этой стаи волков.

Грейсон кивнул.

Вскоре было решено, что встреча произойдет в апартаментах Мары, чтобы не привлекать внимания к торговцу. Сын Беренира дал Грейсону одежду, чтобы сменить серую униформу мехвоина Содружества, — простую легкую коричневую куртку, широкие брюки и полуботинки, оказавшиеся как минимум на размер меньше. Хотя с наступлением периастерона погода становилась хорошей и жара быстро усиливалась, на Грейсоне были также плащ с капюшоном, закрывавшим его светлые волосы. Немного подискутировав по поводу того, красить или нет его волосы, чтобы они походили на черные лоснящиеся кудри большинства уроженцев Треллвана, Грейсон решил, что это лишнее. Он встретится с Марой в качестве себя самого.

Люди на Третьей улице Коммерсантов, казалось, полностью были поглощены своими делами и не замечали Грейсона. Ларьки предпринимателей представляли собой легкие разборные палатки из дерева и брезента. Все они, словно соперничая друг с другом, старались протиснуться на середину улицы, и прогулка здесь превращалась в зигзагообразное движение толп покупателей, груд товара и самих купцов, блеющими, просящими голосами пытавшихся перекричать друг друга. Но Грейсон заметил, что даже уличные торговцы поутратили свой былой энтузиазм.

Город терзался страхом в ожидании, что пираты Хендрика удостоят его своим вниманием.

Было мало что известно о пиратских силах, оккупировавших сейчас космодром, и еще меньше — об их намерениях. Беренир сказал, что от интервентов еще не поступало никаких требований или угроз и что представители городского совета, посланные в порт, были завернуты назад часовыми с кольца обороны, возведенного там. Люди Хендрика изгнали гарнизоный лэнс Содружества, выстроили кольцо и теперь просто выжидали.

Чего?

Втулкой в колесе Саргада был многокупольный Дворец, наполовину скрытый от постороннего взгляда буйной, цветущей растительностью орошаемых садов. Дом министра Станника располагался в выстроенных в ряд роскошных трехэтажных домах Королевского кольца, прямо у дворцовых ворот.

Грейсону сказали, что Мара будет дома. Он знал, что она работала у отца в качестве секретаря со дня смерти своей матери. Беренир обещал, что Мара будет ждать, что она и Станник приготовят ему место, где он сможет укрыться от любопытных глаз. Грейсон предвкушал встречу с Марой, несмотря на то что уже несколько раз успел попрощаться с ней. Она принадлежала к миру, где ограждать женщин, отказывая им в полной свободе, вошло в практику. В течение ряда лет Станник и его семья жили за «рубежом», на других мирах, и поэтому немного отличались от своих соседей. Грейсон только ступил на ступени перед апартаментами Мары, как из-за его спины раздался голос:

— Эй, ты, стой.

Грейсон остановился и медленно обернулся. Он стоял лицом к лицу с молодым человеком в униформе королевской Гвардии Джеверида — зеленом жакете, брюках, богато вышитых золотом, и белом шлеме, отполированном до тусклого блеска, с прозрачным забралом. В обтянутых белыми перчатками руках он держал винтовку, по всей видимости, являвшейся настоящей.

— Кто ты? — спросил солдат. За его плечами маячили еще две зелено-золотистые униформы.

— Э… Грейсон, мое имя — Грейсон. — Треллы не использовали фамилий, и он не осмеливался использовать ее — Я пришел повидать Мару. Она знает меня… она ждет меня…

Дуло винтовки остановилось в нескольких сантиметрах от его груди.

— Но я нет, — гвардеец пялился в лицо Грейсона, закрытое тяжелым капюшоном. — Сними эту штуку.

Он с неохотой выполнил приказ. Глаза гвардейца расширились при виде белокурых волос Грейсона.

— Так, — протянул он, напрягая палец на курке. — По-моему, мы прищучили одного из тех бандюг.

VII

— Чушь! — Грейсон подобрался и распрямил плечи. — Я Грейсон Карлайл из гарнизоного лэнса Содружества и пришел повидать министра Станника… немедленно!

Переход в наступление не принес ничего хорошего. Ствол винтовки уткнулся ему в грудь, заставив отшатнуться.

— Ты никого не увидишь, иноземец, кроме командира Гвардии, чужеземец. Я думаю, следователи обсудят с тобой некоторые моменты, полагаю…

Грейсон слышал о следователях Джеверида. В казармах гарнизона методы саргадской Гвардии были частой темой для разговоров. Страх, нараставший в Грейсоне с тех пор, как он очнулся в доме Беренира, разорвался бомбой. Он развернулся и побежал, паника гнала его обратно на улицу по Королевскому кольцу. Даже столкнувшись с несколькими треллами, гуляющими под толстыми навесами, он продолжал бежать. Позади Грейсон услышал крик «Стоять!» и холодящий кровь треск одиночного винтовочного выстрела. Пуля, должно быть, была выпущена в воздух, поскольку улица кишела людьми, как муравейник. Он не думал, что гвардейцы рискнут палить в граждан лишь для того, чтобы зацепить его. Но тем не менее он припустил еще сильнее, мускулы спины напряглись, будто ожидая винтовочную пулю.

Озираясь вокруг, он отметил ограду Дворцового Сада справа от него и здания, стоящие стена к стене вдоль по кольцу. Сейчас, когда он бежал, люди шарахались от него в стороны, и преследователи могли всадить ему пулю в спину в любой момент.

Сможет он добраться до Дворца? Ворота были поблизости, и поверх деревьев, за садами, он различал алебастровую кривую главного дворцового купола. А если бы он и добрался туда, чего еще он может ожидать, кроме ареста или пули? К тому же за воротами, на фоне черной поверхности подъездной аллеи, он заметил зеленые и золотистые униформы. Там тоже были гвардейцы, по крайней мере компания угрюмых и тупых рядовых.

За спиной загремели беспорядочные выстрелы, и совсем рядом разлетелась кирпичная кладка; каменная пыль въелась в глаза, а осколки щебня впились в лицо. Завизжала женщина, и люди на тротуаре бросились врассыпную. Грейсон столкнулся с молодым человеком в рваной уличной одежде, и оба они едва не покатились по земле, затем он оправился и бешено помчался дальше по улице.

— Стоять! Стоять или мы стреляем!

Они приближались! По какой же дороге бежать? Грейсон продрался между двумя бизнесменами в богато разукрашенных официальных одеждах и мундирах, перескочил через ноги старика, сидящего на ящике возле входа в аллею, и нырнул в тенистую узкую улицу между двумя зданиями слева. Позади Грейсон слышал свистки, топот и крики бегущих людей.

Он увидел прямо перед собой на пути двухметровую ограду. Припустив еще сильнее, Грейсон взвился в воздух, оттолкнувшись от перевернутого ящика, и перебросил руки и одно колено через верхний край. Ограда заскрипела и закачалась, но Грейсон, перекинув другую ногу, приземлился по-кошачьи на четвереньки, вскочил и помчался в направлении следующей улицы.

По этой улице… поворот… по другой… снова поворот. Удастся ли ему, слепо тыкаясь туда-сюда, оторваться от преследователей? Он выбрался на узкую улочку, связывавшую два проспекта, ведущие из центра. Этот район считался нездоровым. Солнечные навесы местами разрушились, наводнив улицу плоскими глыбами зазубренного железобетона. Остальную часть улицы покрывал слой нанесенных ветром холмиков песка, пустых бутылок и отбросов, парящих под солнцем.

Здесь тоже были люди, дюжины их стояли в тени от окружающих зданий или просто валялись на земле. Они были одеты в лохмотья, покрытые засохшей грязью и пылью. Многие были босыми. Некоторые, по-видимому, спали или валялись бессознательно среди мусора и пустых бутылок, остальные осторожно следили за Грейсоном, прикрыв веками глаза.

Принудив себя замедлить бег до шага, он пробирался вдоль засыпанной обломками улицы. Ему нужно было как-то найти место, где спрятаться или по крайней мере не отличаться от окружающих. Непрестанно оглядываясь через плечо, он увидел за собой какое-то движение; сердце его замерло, затем начало бешено колотиться. Сначала Грейсон расслабился, подумав, что это какой-нибудь бродяга. Но нет, он узнал человека, с которым столкнулся на улице перед Дворцом. Этот человек преследовал его? Вполне возможно, что тому, кто вернет Грейсона гвардейцам обещали награду, что могло явиться соблазном для любого из этой рвани. Грейсон ускорил шаг. Он не ЗНАЛ, точно ли его преследовали, но…

Двигаясь по загаженной улице, он так испугался, почувствовав под ногой тошнотворно мягкую жижу, что на какой-то момент остановился. По всей улице имелись места, где лед второночи, стаявший с крыш, стекал по водосточным желобам и собирался лужами в углублениях, выдолбленных вдоль тротуаров. Как правило, пески высасывали поверхностную влагу, но здесь талая вода была заперта в лужах черной жижи. При виде грязи у Грейсона возникла идея.

Сняв на ходу плащ, Грейсон бросил его возле полуобнаженного бродяги, привалившегося к изъеденной каменной стене. Времени спрятать одежду не оставалось. Солдаты, казалось, дышали ему в затылок. Затем он начал сдирать с головы бинты, смял их и запихал в переполненный мусорный ящик. Впереди имелся участок дороги, свободный от людей. Опустившись на колени возле грязной лужи, Грейсон зачерпнул две пригоршни зловонной жижи и плеснул ее на шевелюру. Когда жидкая мерзость коснулась воспаленной раны на голове, Грейсон чуть не взвыл от боли. Он знал что заносит инфекцию, но мысли о следователях подгоняли его.

Вскоре желтые волосы Грейсона, его лицо и куртка были щедро заляпаны черной грязью. «Что еще?» — подумал он, судорожно перебирая варианты. Одежда приняла вполне трупный вид, за исключением ботинок, в которых Грейсон уже стер ноги, — чересчур блестящих и новеньких, чтобы принадлежать какому-нибудь замурзанному бездомному.

После секундного раздумья Грейсон скинул ботинки и осторожно поставил их рядом. Затем обработал и ноги. Заключительным штрихом послужили две пустые бутыли из-под ликера, найденные им в мусорной куче. Потом Грейсон лег, выставив ноги прямо на середину улицы, примостив голову на краю скверной лужи и баюкая в каждой руке по бутылке. Несколько секунд и он услышал грохот обутых ног, бухающих по выщербленной мостовой.

Их было пятеро. Дворцовые гвардейцы в темно-зеленой униформе, расшитой золотом, четверо с угрожающе выглядящими штурмовыми винтовками в правых руках. Они — как им казалось осторожно — почти на цыпочках, пробирались по улице, обходя монумент сливной кучи мусора и грязи.

— Сюда! — закричал один из них. — Его ботинки! Солдат вцепился в сверкающие ботинки. Прикидываясь вдребезги пьяным, Грейсон открыл глаза в его лучшей имитации тупоглазой унылости и увидел, что один из солдат уже тащил его брошенный плащ и кровавые бинты. Другой солдат, очевидно, командовавший отрядом, судя по властной позе с руками на бедрах и отсутствию винтовки, встал над Грейсоном и брезгливо ткнул в него носком ботинка.

— Ты!

Грейсон крепче прижал бутылки и пьяно улыбнулся. Если он сможет убедить солдат, что он уличный пьяница, что ботинки бросил кто-то другой, пока он лежал здесь в грязи…

— Ты, — повторил солдат. Лицо его сморщилось, словно он пытался вообще не дышать этой зловредной вонью, исходящей от здешних нечистот. — Откуда ботинки?

— Э-а? — вякнул нечленораздельно Грейсон, изобразив пустую ухмылку.

— Сержант! — раздался другой голос. Грейсон проследил, откуда пришел звук, и увидел второй отряд солдат, идущих по улице с другой стороны. Они, должно быть, выслали второй патруль вперед, на другую главную улицу, в надежде окружить его с обеих сторон.

Окрик исходил от офицера в униформе лейтенанта Гвардии (больше золотого, чем зеленого, с аксельбантами и кисточками, сверкающими в красном солнечном свете).

— Никаких следов?

— Он пробежал здесь, сэр. Смотрите.

В течение томительной секунды, когда они оба изучали плащ, бинты и ботинки, их собственная обувь покрылась пылью всего лишь в метре от голых грязных ног Грейсона. Офицер покачал головой.

— Он не мог проскользнуть мимо нас. Вы, должно быть, прозевали его.

— Может, он пытается слиться с уличной шушерой, сэр, — сказал сержант. При этом замечании бутылки задрожали в руках Грейсона, а сердце заколотилось так бешено, что он уже не сомневался — это биение выдаст его с потрохами.

— Мы могли бы согнать их всех вместе и допросить по очереди.

— Пах! Или перестрелять.

— Я могу вам помочь, лейтенант.

У Грейсона, заслышавшего новый голос, по спине побежали мурашки. В поле зрения появился грязный и небритый мужчина. Это был тот самый молодой человек, принятый Грейсоном за преследователя. Вероятно, незнакомец видел, как Грейсон маскировался!

Грейсон напрягся, подобравшись. Если он вскочит и побежит, солдаты срежут его еще до того, как он обогнет изгиб дороги, если, конечно, не случится чего-нибудь неожиданного. Интересно, как быстро он сможет передвигать своими голыми ногами по разломанным глыбам раскаленного железобетона?

— Ты видел того типа? — спросил лейтенант, поднимая ботинки.

— Определенно. — Уличный обыватель скользнул взглядом по Грейсону. — Видите эту трубу? — сказал он, указывая на водосточную трубу, свисавшая как раз над грязной лужей. — Парень прибежал сюда, ну, может, минуту назад. Скинул ботинки, бросил их здесь и взлетел по трубе, как обезьяна. — Он махнул рукой на плоские плиточные крыши в направлении Дворца. — Он рванул по крышам в ту сторону.

— Черт! — выругался лейтенант. — Он пытается обдурить нас. Эй, вы! Вперед!

Войско собралось в неровные шеренги и трусцой поспешило за лейтенантом. Солдат, державший ботинки, отшвырнул их в сторону. Когда солдаты удалились, Грейсон медленно сел, отколупывая с куртки присохшую грязь…

— Спасибо.

Спаситель огляделся по сторонам, затем его грязное лицо с косматой порослью бороды расплылось в неожиданной широкой улыбке.

— Не стоит. Похоже, что ты новичок в городе.

— Да, можно сказать и так. Кто ты?

Человек изогнулся в стремительно отшлифованном поклоне.

— Ренфорд Тор, к вашим услугам.

— Думаю, что должно быть наоборот. Это я в долгу у тебя.

— И чего они от тебя хотели?

Грейсон колебался. Первым чувством была осторожность. Незнакомец казался достаточно дружелюбным, но, возможно, он просто выпытывал информацию, прежде чем сдать беглеца в полицию. Пробираясь через улицу, чтобы заполучить свои ботинки, Грейсон проворачивал в мозгу различные возможности. Если ему придется еще раз убегать, то эти тесные ботинки могут еще пригодиться.

Внезапно Грейсона осенило, что этот человек назвал два имени. Он не мог быть уроженцем Треллвана!

— Ты инопланетник? — сказал он, игнорируя вопрос незнакомца.

— Можно сказать и так. — Глаза Тора стрельнули по улице. — По-видимому, инопланетники здесь не особо популярны.

Грейсон кивнул и огорченно улыбнулся.

— Я Грейсон Карлайл. Находился в Замке с гарнизонным лэнсом Содружества.

— Приятно познакомиться. Э… кажется, ты потерял свой мех-лэнс…

— Это они меня потеряли. Пираты напали на Замок, и меня посчитав мертвым, оставили. Когда я очнулся, мое подразделение уже убралось.

— А, — протянул Тор.

— Ну а как насчет тебя? Что ты делаешь здесь?

В течение долгого момента Тор пристально разглядывал Грейсона, затем сказал: — Я пилот дропшипа, привезшего сюда этих бандюг.

VIII

Ренфорд Тор родился на Атреусе, но с тех пор, когда он в последний раз видел столицу Лиги Свободных Миров, прошло много времени. В четырнадцать лет он нанялся на грузовоз «Тристар лайн» в качестве грузового помощника. К двадцати годам из рядового состава его перевели в палубные офицеры. Потом он и четверо его братьев выкупили дряхлое ржавое корыто, по окончании крестильной пьянки названное «Индивидуумом».

Радовались они рановато. Планы транспортировки лазерных ружей и ручных установок “Инферно“ бурлящей в ЛСМ революции с треском провалились, когда революцию подавили, а партнеры их тоже угодили в тюрьму или обанкротились. Сам он и его невезучая команда из пятнадцати человек рванули серией прыжков в Лиранское Содружество. Их полет закончился на Периферии Содружества, и Тор покупал, занимал или тащил, откуда можно, запчасти и нанимал новых членов команды, чтобы держать «Индивидуум» на ходу. Пять лет краткосрочных контактов и перевозок привели его, наконец, на Дровахчейн II, в самое сердце Скопления Эрита.

Там «Индивидуум» ждал конец его карьеры. Кораблю требовался капитальный ремонт, прежде чем он снова прыгнет куда-нибудь, а привод угрожал подвести в любую минуту. Без средств, без контрактов, с командой, требующей денег и угрожающей покинуть корабль, без всякой надежды на починку грузовоза. Тор был вынужден дожидаться ранней отставки на Дровахчейн II. Не то чтобы торговая столица Скопления Эрита не представляла коммерческого интереса, но для пилота нерабочего грузовоза перспективы на будущее были довольно зыбкими.

Именно тогда он повстречал Проктора Синвали из Дома Бхилай.

Бхилай часто играла более важную роль в местном правительстве, чем отдаленный двор Катрины Штайнер на Таркаде. В море варварства Скопление Эрита было крошечным островком относительного благоденствия. Проктор Синвали являлся одним из важнейших торговцев Дома Малайя, надзиравшим за тончайшей паутиной торговли, связывавшей Эритские системы с Содружеством и системами Периферии, мирами, подобными Треллвану.

Синвали навестил Тора вскоре после того, как тот приземлил шаттлы «Индивидуума» в Гхарипорте на меньшем южном континенте Дровахчейна II. То, что он предложил Тору, казалось, отвечало всем нуждам капитана грузовоза. Бригада бхилайских техов из Гхарипорта задаст «Индивидууму» необходимый ремонт, команда Тора, нанятая на "стандартные шесть месяцев», получив аванс, пойдет пропивать его в ночной жихни Гхарипорта, а капитан Тор заключит долгосрочный контракт, в котором он так отчаянно нуждается. Все, что ему придется делать, — это перебрасывать небольшое число пассажиров между Обероном VI и миром за пределами Периферии. Этот мир был Трелл I — Треллван, как звали его местные.

— Мне следовало понять, — сказал Тор, ведя Грейсона по закоулкам, пустырям и подворотням Саргада. — Мне следовало догадаться сразу же, как я обнаружил, что во всем этом замешан старый Хендрик Великий.

— Что понять?

— Понять, что я не выберусь из этого дерьма целым и невредимым. Старик Синвали, о, это крепкий орешек! Он не собирался доверять один из своих драгоценных кораблей и экипажей для работы на каких-то парней старого пирата Хендрика, поэтому нанял независимое судно, чтобы рискнуть. Они поместили на мой дропшип эмблему Дома Бхилай, но рисковал-то не их корабль!

— Что случилось потом?

— Тихо! — Тор внезапно зашипел и толкнул Грейсона в тень; мимо них строевым шагом прогромыхал взвод дворцовой Гвардии. Вскоре Грейсон и Тор вышли к перекрестку, где аллея открывалась на одну из широких улиц города. Поблизости шныряли солдаты, они, казалось, высматривали кого-то в толпе. Тор посоветовал Грейсону отойти подальше в тень и затем продолжил свой рассказ.

— Поначалу ничего вроде не случилось. Я пустил на борт представителя Содружества, по имени… э…

— Вогель.

— Ну да, виконт Вогель. Я доставил его с Таркада на Оберон и затем с Оберона сюда. Пару раз я катал его помощника отсюда на Оберон и обратно. Я думаю, они проворачивали сделку о передаче Треллвана на попечение Хендрика, хотя все это полагалось держать в секрете.

— Полагалось, — сказал Грейсон больше для себя, чем для Тора.

— Да, ну и довольно скоро это вышло наружу. В последний раз, когда я был здесь, новости распространились по всему Саргаду. У вас здесь в городе были мятежи?

Грейсон кивнул, не отрывая взгляда от улицы. Все это было частью измены, погубившей его отца. Кому-то придется платить.

— Ну, так вот, у них намечалась последняя встреча. Хендриковы «министры» должны были прибыть на Треллван, чтобы подписать что-то вроде официального пакта. Но все произошло иначе. — Тор снизил голос, опасливо оглянувшись вокруг. По улице рысцой пробегали новые и новые солдаты, держа оружие в вытянутой левой руке.

— Я вышел из гиперпространства у беспланетной звезды А2 для уточнения навигационной обстановки и внезапно обнаружил, что огромный чертов прыгун уже поджидает меня, АКИ наготове, оружие смотрит на меня. Черт! Я подумал было, что это Хендриковы конкуренты, но, когда они зашли на борт, на них были мундиры Хендрика. Старые парни Хендрика, находившиеся на борту корабля, прошли через шлюз, и не было никакой суматохи, никаких церемоний. Просто вылетели — и все. Обидно признаваться, но я испугался.

— Они их убили?

— Как ни в чем ни бывало! Как бы там ни было, они переправили в трюм «Индивидуума» лэнс мехов, даже не знаю, сколько пехоты и бронетранспортеров. На борт пришли техи — бригада, принявшаяся сверлить дыры в корпусе одного из дропшипов и монтировать тяжелые орудия, лучевые башни, ракетные батареи и все такое. Я попытался было вякнуть, но следующее что я обнаружил у себя, так это окровавленную башку и разбитую губу, после чего больше не и разевал рта. Я подумал, что они отправят меня поплавать следом за людьми Хендрика.

Когда все было закончено, черный монстр убрал парус и прыгнул, а главарь пиратов, оставленных ими на борту «Индивидуума», приказал нам продолжать рейс. Мы пришли на Треллван и припарковались.Они заставили меня и троих людей из моего экипажа пилотировать дропшип. На Треллван я опускался с пушкой у виска, а как только мы приземлились, пираты посадили меня для надежности в трюм.

— А потом отпустили тебя?

Тор усмехнулся и покачал головой.

— Нет, какое там. Я не знал, что происходит, но понимал, что никто и не почешется освободить меня. После того, как они при мне возились с перегрузкой в ходе обычной навигационной проверки и заправочной остановки? Да ни за что!

— Почему?

— Э, это была чертовски сложная операция. В космосе работало по крайней мере пятеро мехов, переправлявших четыре машины и остальное барахло на «Индивидуум». Тоже забавная история…

— Что?

— Мехи, заправлявшие переправкой, были машинами высшего класса, ну, понимаешь, что я имею в виду? Новая краска, чистые узлы. Один из них был «Marauder’ом», раскрашенным в красный и черный цвета вроде тех чертовых наемников, на которых вечно натыкаешься во Внутренней Сфере^[3] . Ими управлял главарь. Огромный детина, но спокойный — настоящий профессионал. И беспощадный… А то, что они грузили на «Индивидуум», было хламом: старые, заплатанные машины из одних запчастей. Там находился черно-серый «Marauder» и один из тех легких двадцатитонных «Locust’ов». По-моему, операция была тайной, и они не хотели, чтобы посторонние узнали об этом. Я прикинул, что протяну до того момента, когда прекратится стрельба, а потом они собирались дать мне отставку на вечные времена. Знаешь, что я имею в виду?

— Тогда как ты очутился на улице с бродягами? — спросил Грейсон.

— Хороший вопрос. Как я уже говорил, «Индивидуум» нуждался в ремонте, и во время починки не все было заменено. В трюме находилась неплотная изоляционная панель, что я смог взломать, отжать и протиснуться за нее. Я оставался там, пока они не вернулись и не обнаружили, что я пропал, а потом выскользнул из моей щели, пробрался на корму, где они разгружали боевых мехов, и, затесавшись среди солдат, убрался из корабля. — Он помедлил, увидев поднятую бровь Грейсона. — К тому времени я приобрел местную одежду. Это здорово помогло.

— Эту? — Грейсон указал на испачканную куртку Тора.

— Примерно. Я надеялся поговорить с кем-нибудь здесь, может, с местными властями порта, что можно сделать, чтобы вызволить мою команду. Они… э… недружелюбно относятся к иноземцам. По крайней мере, сейчас.

Очередная рота солдат протопала мимо. Эти были солдаты треллванского ополчения, отметил Грейсон, в коричневых униформах вместо зеленых. Казарменные разговоры в Замке сходились на том, что саргадское ополчение — неплохие солдаты, хотя немногие из «Коммандос Карлайла» особенно высоко оценивали достоинства обеих треллских отрядов.

Что происходит? — поинтересовался про себя Грейсон. — Неужели ополченцы тоже разыскивают его?

IX

Грейсон и Тор продолжали следить за солдатами на улице. Вряд ли королевская Гвардия Джеверида объявила серьезный розыск, но они определенно действовали в одном направлении, прочесывали главные улицы — ради чего? Вылавливали иноземцев, удравших из Замка во время нападения? Или подозрительных типов вообще? С лагерем пиратов под боком силы местного правительства вполне были в состоянии обнаружить скопления вооруженных или странно выглядящих людей, могущие оказаться первой волной ударных сил противника.

Почему так много их них движется на север? Маленький конвой HVWC — ховеров-носителей оружия болезненно напомнил прошлое.

Грейсон размышлял над рассказом Тора. Грузовоз захвачен, дипломаты демонстративно прикончены? Сперва у него был соблазн отмахнуться от этого как от чистого вымысла, но зачем Тору врать? Пираты занимались обманом и предательством в такой же степени, как и любое другое организованное правительство во Внутренней Сфере, но это тайное перемещение груза и персонала выглядело бессмысленным. Скорей всего, «Индивидуум» задержал один из кораблей Хендрика. Только люди Хендрика могли знать точный курс грузовоза, когда он перепрыгивал от звезды к звезде в серии прыжков от Оберона к Треллвану.

Расстояние между этими двумя системами составляло около 145 световых лет. Поскольку за один прыжок корабль мог одолеть только 30 лет, приходилось совершать ряд переходов от системы к системе, называвшихся прыжковыми сериями. Большинство из этих звезд — вроде той, где устроили засаду Тору, — не имели планет, или же вокруг них вращались голые, бесплодные миры из мертвых скал и льда. Шансы на то, что какой-нибудь корабль будет поджидать там другой, приближались к нулю. Следовательно, пираты знали, что"Индивидуум" пройдет там. А это означало, что засаду организовал Хендрик.

А может, и участвовал в ней? Хендрик правил беспокойной коалицией из двенадцати младших королей пиратов и их миров. Возможно, кто-нибудь из его штата представлял диссидентскую фракцию — революционную фракцию, работающую против Хендрика. Это могло бы прояснить таинственный рассказ Тора о захвате «Индивидуума» в глубоком космосе, вместо того чтобы сделать это дома, в Обероне.

Но по-прежнему оставалось слишком много вопросов. Зачем кому-либо из лагеря Хендрика понадобилось атаковать гарнизон Треллвана, когда вся планета должна была перейти к нему мирным путем в течение нескольких часов? Даже мятежная фракция предпочла бы, вероятно, выждать. Заграбастать систему Трелла себе — это не даст диссидентам в решающем сражении с силами Хендрика ничего, кроме связывания столь необходимых людей и мехов.

В таком предположении не содержалось никакого смысла, подумал Грейсон. Оставались также вопросы о том, что увидел Тор, когда его корабль захватили. Он сказал, что на людях, оккупировавших корабль, была униформа Оберона, но мехи, переправлявшие груз, были в лучшем состоянии, чем то барахло, что они грузили. Пиратские королевства — даже такие большие и могущественные, как у Хендрика III, — редко располагали чем-либо лучшим, чем клепаными-переклепаными машинами, прошедшие через десятки сражений. Откуда взялись эти блестящие, свежепокрашенные машины? Может, Хендрик подрядил наемников из Внутренней Сферы? К примеру; из Дома Куриты? И если он смог провернуть это, тогда почему не использовал технику в нападении? Зачем обман? Почему? Почему?

— Эй! — Тор дотронулся до плеча Грейсона, заставив его вздрогнуть. — Они сматываются!

Гвардейцы покидали улицы, кое-кто залез в ржавый шестиколесный APC, а остальные в спешном порядке уходили. Грейсон различил офицера в люке АРС, что, переговариваясь по рации, оживленно размахивал руками.

— Что-то, несомненно, их расшевелило, — сказал он. — Интересно, что?

Ответ пришел со вспышкой и грохотом, поразившие Грейсона, как удар грома, у него даже перехватило дыхание. На другой стороне проспекта, где затаились Тор и Грейсон, взорвался магазин. Кричали люди, и доносилось мерное громыхание тяжелой техники.

Грейсон узнал этот звук. Тогда он, извиваясь по-пластунски, дополз до угла здания и осторожно выглянул. То, что он увидел, оказалось двенадцатиметровым «Marauder’ом», покрытым массивной броней, увешанным орудиями, придававшими ему громоздкий и тяжеловесный вид. Грейсон знал по опыту, что чем-чем, а неуклюжестью эта машина не отличалась.

На левой ноге меха он увидел яркую стилизованную узкоглазую эмблему и понял, что именно эта раскрашенная в черный и серый цвета машина убила его отца.

Им овладело оцепенение, рожденное болезненным ужасом, и он застыл на месте. Словно в замедленной съемке, бронированный монстр слегка выпрямился, затем поднял левую руку, прицеливаясь. В гнездах раздутых предплечий находились системы основного оружия меха — по среднему лазеру и массивной протонной пушке.

РРC вспыхнул бело-голубым светом, сверкающий, пульсирующий луч пронзил воздух. Гвардейцы, прилепившиеся к корпусу транспортера, — превратились в клубки пламени. От ослепительного света Грейсон плотно зажмурил глаза, но в сознании все еще корчился образ офицера Гвардии, застрявшего в люке АРС в тот миг, когда сталь вокруг него потекла огненными ручейками.

За ревом бушующего пламени и рушащихся зданий слышалось трескучее стаккато. Пушка «Marauder’а» со страшным стволом, установленным над левым плечом машины, изрыгала взрывчатую смерть, кроша вдребезги улицу и превращая мечущиеся зеленые униформы в окровавленную кашу. Едкий черный дым, клубившийся от транспортера, вонял нефтью и горелым мясом.

У себя на плече Грейсон почувствовал чью-то руку.

— Грейсон! Нам нужно сваливать отсюда! Пошли! Но Грейсон, устремив взгляд на «Marauder’а», не мог двинуться с места. Мех сделал громадный шаг, затем еще один, ступая осторожно, будто пробуя почву. Вокруг его крабовидного туловища мерцали огоньки — результат бесплодного обстрела из портативных ракетниц и лазеров. Грейсон поймал себя на мысли, что он очень хочет, чтобы бойцы Саргада сконцентрировали огонь, нашли жизненные узлы схем контроля и сервомоторов, что могло бы — могло! — дать им шанс сбить гиганта. Был один такой узел в том месте, где ноги присоединялись к туловищу, как раз под плоской головой. Если бы они только смогли…

Гигант прошел сквозь огонь невредимым. Он поливал улицу и здания лучами кипящей энергии, все вокруг вспыхивало и рассыпалось.

— Грейсон! — Вопль Тора проник в оцепеневшее сознание Грейсона и вернул его назад, к одуряющему зловонию горящего транспортера. Он встряхнулся, обернулся и посмотрел в ошалелые глаза Тора.

— Грейсон, нужно убираться отсюда! Он с трудом поднялся на ноги, затем побежал неуклюжими, широкими шагами прочь, подальше от монстра. Позади мех врезался в здание; обломки кирпича и камня покатились по земле.

Грейсон следовал за Тором по извилистым улицам, и звуки пушечного огня и рушащихся зданий начали отдаляться от них. Наконец Тор остановился и привалился к стене. Грудь его тяжело вздымалась.

— Куда сейчас? — спросил Грейсон, мозг которого еще не избавился от оцепенения. Хотелось, чтобы его вели, чтобы решения принимал кто-нибудь другой.

— Не знаю. Я ведь здесь тоже чужой, забыл, что ли?

— Я… я знаю одно место, куда можно пойти. — Грейсон подумал о коммерсанте Беренире, зная, что этот человек вряд ли обрадуется, увидев его снова, тем более если он приведет с собой еще одного иноземца. — Я знаю тут людей, но они вряд ли смогут помочь нам.

— Нам нужно как-то найти способ добраться до космодрома. — Тор задумчиво посмотрел в том направлении. За крышами низких одноэтажных складов они могли различить лишь контрольную башню порта — крошечное блюдце, надетое на узкую колонну. И как раз за ней высовывалась глыба корабля Тора.

— Думаешь заполучить свой корабль назад?

Тор покачал головой.

— Нет, бесполезно. Нам даже не подступиться к нему, по крайней мере, сейчас.

— Тогда зачем нам порт?

— Потому что рано или поздно придут корабли. — Лицо пилота грузовоза заволокла боль — И потому, что у меня там трое моих людей. Мне нужно их выручить как-нибудь.

— Но ты не можешь сражаться с ними один!

Звуки новой стычки раздались где-то рядом, за ними последовала серия взрывов.

— Может, и нет. Но пираты не собираются оставаться здесь навсегда. Сейчас, после того, как они напали, пираты уберутся, заберут с собой добычу, рабов и захваченные мехи, и рванут на Оберон… или куда-нибудь еще. Они не могут остаться здесь, воюя против целой планеты! Кроме того, как они могут быть уверены, что Дом Штайнера не пошлет карательную экспедицию, чтобы затолкать эту планету им в глотку?

— Мой лэнс…

— Может быть, — задумчиво сказал Тор. — Хотя из того, что я слышал, твоих друзей сильно потрепали. Дело в том, что сюда прибудут торговцы. Черт, даже мои друзья Бхилаи могут заявиться и посмотреть, что случилось с их капиталовложениями. Мне нужно находиться в порту вместе с моими людьми. И не забывай, мой прыгун находится в стартовой готовности, а на борту еще двенадцать моих человек. — Тор яростно замотал головой. — Я просто не в состоянии их освободить!

Грейсон подумал о маленькой общине техов и рабочих, расквартированных на одном конце космодрома.

— Может, ты сможешь получить работу в порту и найдешь способ помочь своим людям. Хотя я не представляю, как ты станешь отбивать свой корабль обратно.

— И я не знаю, парень. — Боль снова затопила лицо Тора.

«Интересно, — подумал Грейсон, — чувствует ли он свою вину в том, что бросил команду, или просто боится, что с ними уже разделались?»

Тор вздрогнул.

— Как бы там ни было, нам необходимо чем-то питаться и найти способ раствориться среди местного населения.

Да, подумал Грейсон, необходимо место для проживания, место, где можно выждать, пока они не придумают, как расправиться с заговорщиками, убившими отца. Только потом он, Грейсон, примется строить планы о том, как смыться отсюда.

К этому времени звуки битвы прекратились, город неестественно притих. Грейсон, чтобы сориентироваться, огляделся по сторонам.

— Пойдем, надо навестить моих друзей. Беренир — торговец, у него есть межпланетные связи, а также связи на космодроме. Может, он достанет нам работу. По крайней мере, он может придумать, что нам делать дальше.

— Где он?

— Третья улица Коммерсантов. Туда.

Грейсон пошел первым, показывая дорогу, но мыслями снова вернулся к «Marauder’у», шагающему по улице, и к смерти отца. Этот «Marauder», как стервятник, накинулся на легкого «Phoenix-Hawk’а» Дюранта Карлайла, и так уже сильно поврежденного в безнадежной дуэли спрятанными орудиями, установленными на дропшипе «Индивидуума». У отца не было никакого шанса.

На смену вялости, парализовавшей дух Грейсона с тех пор, как он пришел в себя в доме Беренира, пришла волна новой энергии. В первый раз за все это время он видел цель, ради которой стоит бороться. Он спалит этого убийцу-меха или погибнет. Месть, как голод, гнала его по петляющим улочкам Саргада, в то время как обуянные страхом горожане и дезорганизованные отряды гвардии и ополчения проносились мимо. Хотя Грейсон еще не знал, как он это сделает, но он поклялся уничтожить «Marauder’а» и человека, управлявшего им.

Х

По узким авеню Саргада разгуливали десятиметровые машины смерти. Хотя Грейсон знал, как найти Третью улицу Коммерсантов, четыре раза они с Тором были вынуждены покидать улицы, внезапно заполнявшиеся толпами обезумевших людей или шагающими железными истуканами. Грейсон старался отмечать те модели, им виденные. Был один «Locust», он знал, другой выглядел, как «Wasp» «Коммандос», — на него уже даже успели нанести эмблему Хендрика VI с Оберона. Один раз он вновь увидал «Marauder’а», пробирающегося по обломкам зданий. Над Саргадом висела пелена нефтяного дыма, воздух отяжелел от штукатурной пыли, под ногами хрустели осколки кирпича.

В том месте, где аллея выходила на Третью улицу Коммерсантов, Тор приостановился и осадил Грейсона. Выглянув из-за спины пилота грузовоза, Грейсон увидел еще одного «Wasp’а», этот боевой мех конвоировал группу примерно из пятнадцати треллванцев к границе города.

— Что они делают? —

У Тора был мрачный вид.

— Наверное, берут заложников. Но эти люди, судя по всему, не самые состоятельные граждане. Рабы, скорей всего.

Грейсон промолчал. Он слышал рассказы о торговле рабами между пиратскими царьками Периферии, но не придавал им большого значения. Даже затяжной страх Клейдона по поводу того, что налетчики Хендрика взяли его мать в рабство на Оберон, было довольно легко объяснить ксенофобией непутешествовавшего, почти безграмотного туземца, не бывавшего за пределами атмосферы своего мира. Жестокая правда крылась в том, что в мирах отщепенцев цивилизации, где машины и продукты технологии являлись сокровищами, человеческий труд был дешев.

— Куда они их ведут? — поинтересовался вслух Грейсон.

Тор пожал плечами.

— Пожалуй, в космопорт. Здесь их негде использовать. Вероятнее всего, пленников забросят куда-нибудь на другую планету. — Его голос был на удивление спокоен и безучастен. — Они могут погрузить их даже на борт старичка «Индивидуума».

Внимание Грейсона привлек грохот, доносящийся откуда-то с дальнего конца улицы. Грейсон прополз вперед, высунул голову из-за стены, выходящей на улицу. То, что он увидел, потрясло его. В развалинах здания, объятого пламенем, стоял «Marauder». Грейсон похолодел. Здание было домом Беренира.

«Marauder», завершив уничтожение, шагнул на улицу. Передняя стена дома покрылась трещинами и рухнула внутрь, мириады красных искр взвились и поплыли дымовой завесой над городом.

Тор следил за лицом Грейсона.

— Я так понимаю, что это был дом твоих друзей?

— Да… да, был. Но я не понимаю. Почему они разрушили только этот дом? — Дом Беренира уничтожили с точностью хирурга, ни одно из других зданий квартала не тронули. Интересно, спасся ли Клейдон? Когда «Marauder» двинулся дальше к скверу, оставляя за собой щебень и пламя, Грейсон подумал что это маловероятно. Он мрачно наблюдал, как другая стена дома Беренира рухнула, выбросив фейерверк искр. Грейсон и Тор попятились назад.

— Сочувствую тебе, — сказал Тор.

Грейсон кивнул в знак признательности. Сейчас он чувствовал себя на удивление опустошенным; в душе не осталось ничего, кроме желания отомстить ненавистному меху. Но как? Как? Чувство беспомощности тяжело угнетало его сейчас.

— Я направляюсь в космопорт, — сказал Тор. — Специалисты всегда нужны, а у меня имеется достаточно сноровки, чтобы заработать себе билет. Ты можешь идти вместе со мной в качестве помощника, и мы как-нибудь сумеем выкрасить твои волосы. Тогда тебе не придется принимать грязевые ванны, правильно?

Грейсон задумался на мгновение, затем покачал головой.

— Без меня, капитан. Мне кое-что еще нужно сделать.

Тор опешил.

— Что? — полюбопытствовал он. — Где?

— Я… не важно, — сказал Грейсон, занятый собственными размышлениями. — Мне нужно просто подумать, вот и все. Я найду тебя потом в порту.

— Когда?

Грейсон пожал плечами.

— Не знаю. — Он взглянул на свою руку и удивился, почему она не дрожит. Руки и ноги ослабли, словно прилив эмоций, иссякший при виде «Marauder’а», оставил от него одну наружную оболочку, едва способную стоять. Высокая концентрация адреналина, заставлявшего его до сих пор двигаться, шла на убыль, и он чувствовал себя разбитым.

Грейсон повернулся к Тору.

— Иди. Я присоединюсь к тебе, когда смогу.

Тор усмехнулся, но в его глазах проглядывало беспокойство.

— Не задерживайся слишком долго. Мы должны теперь держаться вместе, верно?

«Пошел ты к черту и оставь меня в покое», — со злобой, удивившей его самого, подумал Грейсон. Однако ничего не сказал, кивнул головой и пошел прочь. Ему придется отыскать транспортное средство, чтобы добраться до гор, и он не вполне был уверен, что у него хватит сил.

Младший офицер задеревенел, весь обратившись во внимание, и почувствовал, как пот струится за ворот его черного бронежилета.

— Нет, лорд, его здесь нет, — ответил он. Оторвав голову от бумаг на столе, сидящий человек окинул офицера холодным, спокойным взглядом.

— Он должен быть. Я сам застрелил его. Я видел, как он упал, прямо на том месте, помеченным мной на схеме Транспортного Отсека, что я тебе дал.

— Его там не было, лорд. — На лице молодого человека был написан явный страх. Его командир носил репутацию человека безжалостного.

— Мы обыскали Замок, проверили все тела. Есть доказательство, что после нашего отхода по Замку кто-то шастал. Возможно, это тот парень, что вы ищете. Дверь складского помещения, которую сержант Винн видел закрытой после боя, была открыта, когда мы вернулись, список содержимого склада показывает, что один ховер пропал. Сын Карлайла, наверное, взял машину и удрал.

Капитан лорд Харимандир Синф считал себя справедливым человеком — безжалостным, да, и требовательным, — но не поддающимся капризам грубых эмоций. Это он сделал одиночный выстрел, угодивший сыну вражеского командира в голову. Это он приказал, чтобы отряд штурмовиков и пленники отправились из Транспортного Отсека вслед за уцелевшими «Коммандос» к их кольцу обороны на космодроме. Если Грейсон Смерть Карлайл остался жив, то в этом вина его, Синфа, а не жалкого лейтенанта, столь безуспешно пытавшегося замаскировать ужас.

«Итак, виноват я сам, — подумал Синф. — Мне следовало для надежности всадить вторую пулю или, по крайней мере, оставить кого-нибудь в Отсеке, чтобы он следил за ранеными».

Но в том Ремонтном Отсеке все происходило так быстро. Лишь быстрые решения и стремительное передвижение техники и людей обеспечили успешное проведение акции.

И миссия БЫЛА успешна, не так ли? «Коммандос Карлайла» разбиты, уцелевшие смылись, а их база находится в руках Синфа. Если этому мальчишке и удалось ускользнуть в Саргад, это не может серьезно повредить грандиозному плану. Синфу особо было приказано удостовериться в смерти главного теха Риверы, всех мехвоинов, оставшихся в Замке, и сына Карлайла. Все приказы выполнены, за исключением последнего.

Синф со всей серьезностью отнесся к этому приказу. То, что мальчишка не ускользнул вместе с уцелевшими членами лэнса Карлайла, в этом он был уверен. Если парень выжил, то он мог скрываться лишь в пустынях Треллвана либо в той огромной мусорной свалке у основания горы, называемую аборигенами Саргадом.

Если он рванул в пустыню, то его время истекло. Всего через несколько стандартных дней периастерон прокалит эти пески до состояния духовки. И даже если мальчишка выживет после этого, спрятавшись в какой-нибудь пещере, то 50 градусов мороза в короткую треллванскую зиму доконают его второночью.

Значит, остается город. Обшаривать весь город ради одного пацана не было возможности, да и не имеется никаких особых причин, чтобы предпринимать это. Молодой Карлайл не сможет убраться с планеты, не сможет даже приблизиться к космодрому без того, чтобы его не окликнула охрана периметра. Он надежно заточен на Треллване. Остальная часть плана протекала гладко, и казалось, что в заключительных стадиях сын Карлайла вряд ли сможет воткнуть им палки в колеса.

Кроме того, всегда есть шанс, что мальчишку сцапает какое-нибудь патрульное подразделение. Синф решил, что лучше всего издать приказ: если вдруг патруль схватит человека возраста Карлайла в Саргаде или на космодроме, или нет, просто иноземца любого возраста, то чтобы его, Синфа, поставили в известность. Так или иначе, но Синф узнает местопребывание парня и позаботится, чтобы его сразу же умертвили.

Офицер все еще стоял по стойке «смирно».

— На этом все, лейтенант. Ты хорошо справился с заданием. Спасибо за ваш доклад.

Лейтенант заметно обмяк от облегчения, затем застыл и отсалютовал резким движением — правая рука к левой груди.

— Да, господин.

Синф следил, как тот развернулся на каблуках и вышел.

Он снова вернулся к работе — рапорту, что он писал герцогу. В течение 24 часов по графику в прыжковую точку прибудет быстрый курьер, рапорт Синфа будет получен Герцогом и прежде чем пройдет еще один местный год на Треллван явится герцог со своей армадой.

Синф знал, что его светлость герцог Рикол, известный по всем Государствам-Наследникам как Красный Охотник, сгорал от нетерпения начать исполнение следующей фазы игры.

Над горой Гайел и нависающей усеченной пирамидой Замка поднимался ряд зазубренных, скалистых пиков, часть неровной горной гряды, окружающей Треллван по экватору. Крайсандерские горы были грубые и пологие, сформировавшиеся под непрерывным гравитационным влиянием треллванского, очень близкого солнца, продолжавшему морщить и плющить эти выпирающие пласты скал, то и дело буквально выворачивая их наизнанку потоками лавы. Многие пики вдоль 35000-километровой гряды были чрезвычайно активными вулканами, и легкие подземные толчки считались повседневным явлением.

Хотя большая часть Треллвана выглядела бесплодной, среди экваториальных гор прикорнули два маленьких змеевидных соленых моря. Колонии людей обосновались в относительно плодородных областях, в полосе шириной в несколько сот километров, тянувшейся между этими двумя солеными лужами. Медленный прилив, вызываемый красным Треллом раз в пятнадцать стандартных дней, был достаточно высок, поэтому в прибрежных районах никто не жил. К тому же высокая концентрация серы и сероводорода в этих мертвых водах отравляла воздух на несколько километров в округе. Впрочем, большая часть энергии для поливов поступала от приливных генераторных станций, раскиданных вдоль скверно пахнущих берегов морей.

Периастерон знаменовал начало и конец каждого 45-дневного года. В это время Треллван, в своей слегка искривленной орбите вокруг звезды, подходил едва ли не вплотную к Треллу. В периастерон, называемый Дальним Прохождением, солнце находилось над другим боком планеты в середине каждой Второй Ночи. Тогда с дневной стороны на Саргад налетал мягкий шторм, и постепенное повышение температуры означало наступление коротких периодов — весны, лета, осени.

В периастерон, окрещенный Близким Прохождением, солнце стояло над Нерджем, Черной пустыней, в 2000 километров к западу от города, и он кардинально отличался от своего «близнеца». Трелл был в небе в это время, прямо поесередине перводня по долготе Саргада. В это время температура воздуха зашкаливала столбики термометров, а под палящим солнцем с поверхности морей стремительно испарялась вода. Тучи скапливались в небе так быстро, что этот процесс можно было проследить воочию. Когда огромные массы горячего, влажного воздуха устремлялись от поверхности планеты в холодную стратосферу, они запускали с сухих плоскогорий востока песчаные бури, завывавшие над Саргадом.

Затем наступал сезон дождей, неистовых, грохочущих дождей, превращавшие пустыни в океаны грязи и затоплявшие улицы Саргада. Медленное вращение планеты продолжалось, и Саргад постепенно погружался в беспросветную ночь. Всю эту долгую ночь шторм не стихал, в то время как температура воздуха неуклонно падала.

В середине первоночи, пять или шесть стандартных дней спустя, в горах шли снегопады. Большая часть влаги возвращалась на землю в виде снега, устилавшего горы и ледяные равнины далеко на севере и юге. Экваториальная пустыня вокруг Саргада промерзала насквозь, когда температура падала до 50 градусов ниже нуля, а высоко в горах разрастались недолговечные ледники.

Между зубчатыми горными вершинами тяжелым покрывалом лежал снег. В некоторых местах сейсмические, толчки, постоянное действие снега, мороза, жары и талых потоков раскалывали горы, обнажая древние, запрятанные склепы, пещеры, истоки рек, текущих в море. Горячее минеральные источники, бьющие в пещерах, вскрывали расселины под сверкающими крышами льда. Внутри этих расселин ровным эхом возникала капель, в результате чего нагромождались фантастические, кинжаловидные сталактиты.

Дальнее Прохождение выпадало на середину второночи. Тогда случались бури, в основном песчаные и пылевые, рожденные теплыми ветрами с противоположного полушария, и температура начинала подниматься. Вскоре температура уже превышала точку замерзания воды и по-прежнему карабкалась вверх. Начинали таять целые горы быстро накопленного льда и слежавшегося снега.

Местами таяние носило катастрофический характер.

Грохочущее Ущелье, расположенное в горах, к северу от Саргада, было самой глубокой и самой большой расселиной на планете. Во время холодных периодов оно полностью затягивалось коркой льда в сотни метров толщиной. Талая вода превращалась в ледяной водопад. Белая река каскадами низвергалась по разветвляющимся каналам, проеденным во льду и скале, в глубокое горное озеро, от которого поднималась туча брызг. Во время потепления эти брызги висели над У-образным Ущельем, и грохот вод можно было слышать в городе, несмотря на непрекращающиеся выкрики уличных зазывал.

Грейсон обнаружил Ущелье вскоре после прибытия «Коммандос Карлайла» на Треллван. Оно стало для него убежищем и от острого языка Кая Гриффита, и от переполненных солдатами казарм. По временам он скрывался там даже от мягкого, но осуждающего взгляда своего отца. Однажды, несколько местных лет назад, он приводил туда Мару, чтобы развлечься. Он надеялся, что она будет потрясена красотой Ущелья так же, как и он, но Грейсона сильно разочаровало равнодушие девушки. Она сказала, что вход в расселину слишком шумный, воздух чересчур влажный, а вылизанная водой скала слишком холодная и твердая. После того эпизода он не появлялся там несколько местных дней, но даже Мара не могла надолго испортить чарующего впечатления от Ущелья. И в последующие дни Грейсон много раз приходил сюда полюбоваться природой.

Сейчас ему нужно было побывать в Ущелье. Всего за несколько минут Грейсон нашел скиммер ополчения, припаркованный у края тротуара. Он не чувствовал угрызений совести по поводу присвоения машины. В конце концов, она была одной из легких машин, подаренных «Коммандос» местному ополчению вскоре после прибытия гарнизона. Ее переписали на аборигенов в результате соглашения между Треллваном и правительством Содружества о обучении ополчения и помощи. После всего, что Грейсон пережил за последние часы, он полагал, что треллы у него в долгу и не обидятся за эту небольшую кражу. Завихрив тучу пыли, скиммер вывез его из Саргада и понес по орошаемым полям на север от города.

Там произрастала чахлая растительность, выпачканная треллванским аналогом хлорофилла на сернисто-медной основе в темно-голубой цвет. Вода доставлялась с гор на севере по единственной широкой и проржавевшей трубе и орошала по очереди голубые лоскуты полей в пустыне за пределами города. Но люди не могли употреблять в пищу собственную продукцию растительного происхождения, поэтому выращивали импортированные зерновые культуры и овощи внутри агропулов, где поддерживался оптимальный температурный и световой режим. Местная промышленность, привычная к треллванскому циклическому климату, поставляла специи (безопасные, если поглощать их в небольших количествах) и кустарниковое каменное дерево, являвшиеся основными предметами торговли с другими мирами.

Грейсон, врубив полную, довольно приличную скорость, доступную маленькой посудине, прокладывал курс прямо по полям, направляясь к леднику, угнездившемуся в У-образной горной расселине. Вокруг было мало людей, в основном полевые рабочие. Сейчас, когда штурмовики исчезли, работа на полях и в агропулах продолжалась. Никто из рабочих не обращал внимания на полет ополченского скиммера.

Вверх по склону горы вели тропинки, но в конце концов Грейсону пришлось бросить машину среди нагромождения валунов. Он нырнул в сеть пещер с низкими потолками, что должны были привести его в самое сердце горы, а оттуда — к Ущелью.

Расселина давала о себе знать в первую очередь тупым грохотом, слышным даже на улицах Саргада, за десять километров. В пещерах, в скальных червоточинах, звенел и переливался непрерывный рев, бился в ушах, как нечто живое. Пещера оглашалась звуками только в определенный период, когда ледяные скалы таяли и низвергались в полость двухсотметрового Ущелья, но Грейсон знал, как справиться с этим. Обычно он приносил с собой защитные наушники, но потом открыл, что кусочки скользкой, похожей на воск глины с пола пещеры с таким же успехом могут защищать слух. Он тщательно затыкал уши, затем по наклонной тропе пробирался к источнику рева. Вдоль стены Ущелья, как раз посередине, между полупрозрачным свечением ледяного потолка и тусклым полумраком окутанного водяной пылью озера, шел выступ — следствие какого-то древнего сдвига земной коры. На этом выступе человека обступали ликующий рев водопада и напряженная вибрация горы. Воздух был холодный, насыщенный влагой. Центр Ущелья заполнялся водой, вырывающейся из каналов, проточенных водой в ледяной крыше. Время от времени от крыши откалывались многотонные глыбы льда и, пролетев две сотни метров наполненного брызгами пространства, плюхались в клокочущую пену озера.

Грейсон пробрался по выступу влево. Там, на юге, Ущелье выходило к свету и воздуху, а ледяной потолок сменяло чистое небо, обрамленное окружающими утесами. Через это отверстие, в пяти километрах внизу, он мог различить вертолетную площадку на крыше Замка. Еще дальше и ниже находился Саргад, распростершийся, как кривое колесо, у подножия горы. Стена Ущелья круто обрывалась вниз, на 100 метров от уровня озера.

Это озеро было очень глубоким и довольно длинным. Если пройти несколько километров дальше, в горы, то там можно было увидеть, что воды озера находили себе выход возле северного края Ущелья, спадая по склону окутанными паром водопадами; по глубоким петлистым каньонам вода устремлялась дальше к северу и в брызгах и пене низвергалась с высоты пятидесяти метров в сумрачные, желтые и пахнущие серой воды Мрачного моря, оцепленного горами. Южный берег озера, запертого с обеих сторон стенами Ущелья, выходил в усеянный валунами глубокий каньон, ведущий в засушливые области, к югу от горы. С такой высоты широкий ирригационный трубопровод был едва виден.

Грейсон присел на склизкий камень. С этой позиции он мог наблюдать людей на крыше Замка, хотя невозможно было сказать, чем они занимались. Поскольку космодром лежал за строениями Замка и ниже его, он почти не был виден. Грейсону удалось различить часть контрольной башни, параболическую антенну наземной станции и то, что вполне могло оказаться тупым носом дропшипа с «Индивидуума». Он пожалел, что не имеет электронного бинокля, тогда можно было бы наблюдать за рабочими, занятыми ремонтными работами и снующими возле корабля.

Грейсон изучил крышу Замка. Там находилось несколько вертолетов — легкие разведывательные машины, как он понял, были взяты с транспортного склада. В это время одна из машин поднялась в воздух, будто огромное блестящее насекомое, и устремилась к порту. Завладев Замком и всем снаряжением, что «Коммандос Карлайла» не успели убрать или уничтожить, пираты устроились весьма обстоятельно.

Мысли Грейсона вернулись к жгучей жажде мести. В данный момент казалось делом безнадежным что-либо предпринимать. Безоружный, какой шанс он имел против «Marauder’а»? Чтобы отомстить, потребуется по крайней мере тяжелый боевой мех, такой, что смог бы выстоять против этой 75-тонной махины. А еще понадобится батальон или маленькая армия воинов, обученная и снаряженная для борьбы с боевыми мехами. В конце концов этот «Marauder» не один. На Треллван прибыли другие пиратские боевые машины и еще несколько сотен солдат.

Грейсон размышлял об этом с минуту. Нападение на Замок проходило настолько методично, настолько тщательно было подготовлено и спланировано, что не укладывалось в типичную — «руби и беги» — тактику пиратов-налетчиков. Чем больше он об этом думал, тем более сомнительным выглядело нападение. Пиратам наверняка пришлось спланировать, а потом осуществить захват корабля Тора, перехватив его на одной из тридцати возможных навигационных и заправочных точек между Обероном IV и Треллваном. Им пришлось переправить людей и материал для нападения на «Индивидуум» — отнюдь не простая задача в глубоком космосе, а затем оборудовать дропшип дополнительными орудиями, заставшими врасплох и сокрушившими отцовский «Phoenix-Hawk». Все это было скоординировано с происходившим на Треллване. Пираты убедили или подкупили теха Стефана (и, вероятно, других), чтобы он помог им преодолеть систему безопасности Замка и проникнуть внутрь.

Предателей было несколько десятков человек, по крайней мере рота, но, возможно, и больше. Выглядело так, что пиратов разбили на многочисленные малые подразделения и каждому назначили определенную цель внутри Замка. Грейсон вспомнил, как они выглядели, и холодно рассудил, что агрессоры — явно не из местных войск. Их, должно быть, привезли откуда-нибудь, вероятно, на другом грузовом дропшипе, приземлившемся в порту несколькими часами раньше. Эта часть операции требовала тщательной подготовки и точной отработки, чтобы провернуть ее как раз тогда, когда «Phoenix-Hawk» Карлайла приблизился к дропшипу «Индивидуума». Вся эта программа действий наводила на мысль о мощной военной организации, и довольно дорогостоящей. Грейсон был уверен, что за этим стоит не просто какой-нибудь бунт горстки пиратов против Оберона, а что-то похлеще.

В памяти Грейсона всплыло лицо главаря. Худое темное лицо с аккуратными усами и бородкой. Чересчур блестящие глаза, глаза фанатика. Грейсон полагал, что видел это лицо раньше. Но где?

Важной частью обучения будущего мехвоина знакомство со своими соратниками. Не со всеми, разумеется, а только с блестящими, удачливыми военачальниками, выковавшими свое имя на полях сражений тысяч спаленных войной миров. Может, Грейсон видел это темное лицо в компьютерных файлах известных воинов, что он изучал на Треллване? Может, этот главарь мехвоин? Офицер вооруженных сил? Грейсон прикрыл глаза ладонью. Думай… думай!

Он открыл глаза, заморгал от света, встал и глубоко вздохнул, но личность этого человека так и осталось загадкой. Грейсон знал, однако, что если он и видел это лицо во время изучения компьютерных файлов, то информация, необходимая ему, все еще хранится в центральном компьютере Замка. Как-нибудь, подумал он, как-нибудь ему придется пробраться внутрь.

XI

С тех пор как он покинул дом Беренира с мыслью о встрече с Марой, Грейсон потерял счет времени. Не желая привлекать ненужного внимания к своему инопланетному происхождению, он оставил свои часы Клейдону. А в мире, где солнцу, чтобы проползти от одного горизонта до другого, требовалось пятнадцать стандартных дней, было невозможно угадать время.

Тем не менее он и без часов знал, что страшно голоден и смертельно устал. Отдыхая на выступе, Грейсон несколько восстановил силы, но о том, чтобы напасть на кого-нибудь — не говоря уже о 75-тонном бронированном гиганте, — не могло быть и речи. В этот момент потребность в деньгах затмила потребность в мести и в действительности затмила все остальные потребности. С деньгами он нашел бы место для сна, что-нибудь из еды и, пожалуй, бутылку краски для своих волос.

Грейсон не вполне был, уверен, каким образом он собирается заполучить в свои руки какую-нибудь местную валюту. Единственным другом была Мара, да и она оказалась вне досягаемости. Единственным его имуществом был украденный катер, и в первый же момент, когда он попытается продать его, то сразу же будет арестован. Местное ополчение не уважало людей, зажиливавших и продававших затем их снаряжение.

Вынырнув из пещеры возле того самого места, где был спрятан катер, Грейсон начал шарить в кабине с открытым верхом и в грузовом отсеке, выискивая то, что можно обратить себе на пользу.

Три шоколадные плитки, обнаруженные под сиденьем, сразу пошли в дело. По-видимому, там не находилось ничего ценного, за исключением металлического ящика, набитого храповиками, гаечными ключами, драйверами и прочими инструментами для мелкого ремонта и обслуживания. Кажется, они даже не были промаркированы. Если найти в Саргаде ломбард или хотя бы магазин запчастей, то, возможно, за инструменты Грейсон может выручить достаточно денег, чтобы купить еду и снять комнату.

Другой альтернативой был грабеж, и этот план сулил еще меньше удачи. Если дело не выгорит и он не сумеет пригрозить своей жертве как следует большим гаечным ключом, то его могут даже не принять за вооруженного грабителя, а лупить людей по черепу, подкравшись из-за спины, у Грейсона не хватило бы духу.

Он решил попытаться продать инструменты, затем, пожалуй, проникнуть на космодром и разыскать капитана Тора. Если эта затея провалится, возможно, он получит работенку в одном из саргадских агропулов в качестве подсобного рабочего. Ему было безразлично, какая работа. Все, что нужно — это продержаться на враждебной планете до тех пор, пока он не спланирует свою месть водителю «Marauder’а». Это желание становилось основной движущей силой существования Грейсона.

Оставив скиммер за складом на самых задворках города, Грейсон зашагал к центру, захватив с собой ящик с инструментами. Он не знал точно, как найти то, что ему нужно, и боялся спрашивать у прохожих. Его вымазанная грязью физиономия вряд ли способствовала получению правдивого ответа, а сам он не очень разбирался в культурной жизни Треллвана, чтобы прикинуть, где могут размещаться ломбард или инструментальный магазин. После некоторого раздумья он решил, что лучше всего испробовать улицы Коммерсантов. Ботинки немилосердно жали. Грейсон заковылял в направлении делового квартала Саргада.

Он терялся в лабиринтах улиц, и только когда выходил в центр, понимал, где находится. Там была дворцовая гвардия; над ползучими, кобальтового цвета кустарниками, усыпанными недолговечными цветами, виднелись купола Дворца. Если бы ему только удалось добраться до Мары, многие проблемы можно было бы решить сразу же. Но у главных ворот все еще маршировали солдаты в зеленых одеждах, а улицы вокруг плотно забиты Гвардией и коричневыми униформами ополчения. Если Грейсон осмелится штурмовать трехметровую ограду, его шлепнут прежде, чем он окажется наверху.

Нет, Третья улица Коммерсантов лежала в другой стороне. Грейсон решил найти Мару позднее.

Синф наблюдал, как строятся войска. С горы над Замком непрерывно доносился грохочущий гул.

Под его непосредственным командованием находилось четыре роты, около трехсот человек, а также пять мехов. Двумя ротами он укомплектовал периметр на космодроме. Оставшиеся две были здесь, оружие и бронежилеты поблескивали в теплых лучах солнца.

За шеренгами обезличенных, замаскированных броней солдат высились пять мехов. «Marauder» лейтенанта Валлендела, разумеется, являлся ведущим и должен был возглавить сражение.

Он, Харимандир Синф, командует группой из пяти мехов! Этой особой чести его удостоил герцог. Тайные операции, такие, как «Код Дракона», были слишком щекотливыми, слишком деликатными, чтобы вручать их в руки какого-нибудь рядового воина, вроде Валлендела. Синфа наполняло гордостью сознание того, что командовать этим сражением герцог доверил ему, что он перевел операцию «Код Дракона» под его начало до тех пор, пока не настанет время, когда герцог появится собственной персоной. Синф со смаком вкушал пьянящий бокал власти.

С флангов «Marauder’а» окружали четыре маленьких меха: «Stinger», «Locust» и пара «Wasp’ов», захваченных во времябитвы с лэнсом Карлайла. Синф не был уверен в их водителях так, как в Валленделе. Лейтенант был одним из умудренных опытом воинов герцога, специально выбранным для этой миссии, но трое из водителей мехов были «зелеными» — сосунками, наемниками набранными на Сигурде в конфедерации Хендрика. Эти трое, конечно, не знали всего плана. А также не догадывались, что скоро умрут, будут принесены в жертву плану — едва только прибудет герцог.

Сержант Мендоза, водитель «Stinger’а», — единственный из всех имел кое-какой опыт, проведя много лет в кабине меха на службе у герцога. Когда придет время, он доблестно погибнет в бою. При этой мысли темные глаза Синфа сузились. Может, лучше положить конец его карьере с помощью предательского клинка, чтобы избежать ненужных осложнений? Жалко, конечно, но в этой игре, где за нанесенным ударом следует ответный, секретность составляла главную пружину операции, ради того, чтобы сохранить ее, могут пожертвовать даже Валленделом, даже самим Синфом. Если Содружество пронюхает хоть что-нибудь о «Коде Дракона», миссия будет провалена. Синф хорошо знал, что герцог не потерпит никакого провала.

Водителями «Wasp’ов» были сигурдские наемники, рядовые Энцельман и Фитцхоф, а «Locust’а» — капрал Калмар. Все они оказались ужасно неопытными, только-только выученные на одном из миров Хендрика, но выглядели достаточно компетентными. Они присоединились к подразделению на Сигурде, как раз перед тем, как экспедиция отправилась на свидание с Бхилайским грузовозом.

Пожалуй, это не самый искусный и не самый обученный из лэнсов мехов, но против этих жалких пижонов, защитников Саргада, сойдет как нельзя лучше. Та единственная стычка на окраине города вполне доказала это. Представить только: АРС, нагруженные доверху солдатами, шпарят прямо под стволы «Marauder’а»! Это была натуральная бойня, и городские защитники сейчас полностью деморализованы. Сверх того, Валлендел приволок с собой пленников, от которых Синф разузнал точное местонахождение бомбоубежищ королевской семьи.

Его верные солдаты только что возвратились из Саргада, и он видел, что люди вымотались и их шеренги не так стройны, как обычно. Впрочем, устали люди или нет, Синф намеревался продолжить травлю аборигенов, вкладывая в это дело всего себя. Пока не наступит вторая фаза плана, покой им будет только сниться.

Над теми районами города, где среди варварских лачуг и хибар бушевали пожары, по-прежнему клубился черный дым. Синф знал, что этих туземных свиней пора шугануть снова, пока они не успели оправиться от первого налета.

Пожалуй, позорно, что «Shadow-Hawk’а», выведенного из строя, дабы ослабить оборону Замка, до сих пор не починили. Вот это была бы силища! Четыре легких меха, возглавляемые «Shadow-Hawk’ом» и «Marauder’ом»! Да ладно, неважно. Ко времени прибытия герцога Рикола захваченный «Shadow-Hawk» уже починят. А пока что той силы, которую Синф имел, было более чем достаточно против этой саргадской бледной немочи.

Он поднял руки и крикнул, перекрывая отдаленный грохот горного ущелья:

— Мои доблестные бойцы! Солдаты Красного Герцога! Наступил кульминационный момент нашего грандиозного плана!

Из всех воинов, стоявших перед ним, только лейтенант Валлендел знал подробности плана, но, разумеется, каждый мог — в меру своих возможностей — разделить ликование и гордость от того, что он тоже играет свою роль в величайшей программе.

— Нашему герцогу было послано сообщение об удачном завершении первой фазы. Когда он прибудет, чтобы начать вторую фазу, наша роль в этом славном проекте закончится… благородно и доблестно. На данный момент этот мир у наших ног! Я знаю, что вы разгорячены и устали, что вы упорно сражались, но сейчас самое время, чтобы ударить снова, без всякой пощады!

Синф воинственным жестом указал на беспомощный и соблазнительный город в кровавом солнечном свете.

— Лейтенант Валлендел и сержант Мендоза поведут главные наземные силы. Их миссия — вступить в бой и уничтожить наземную оборону врага. Тем временем три наших сигурдских союзника атакуют обозначенные цели внутри самого саргадского Дворца!

Синф помедлил, и глаза его сузились. Он шел, разумеется, на рассчитанный риск, поручая атаку Дворца трем соплякам, да еще посторонним. Но важная часть операции состояла в том, чтобы уничтожить местную оборону, и на самом деле не имеет значения, прорвутся они к королевскому Дворцу или нет. В худшем случае атака Замка окажется полезной диверсией и посеет среди защитников панику и отчаяние. В лучшем же случае расписание операции «Код Дракона» можно будет сдвинуть на несколько дней. Он давно взвесил предполагаемые опасности и возможные преимущества, но решил пойти ва-банк.

— Вы трое атакуете Саргад, ваша задача — уничтожить местное ополчение и дворцовую гвардию, вступить во Дворец и взять заложниками королевскую семью. Когда Джеверид и его советники станут нашими пленниками, чернь сразу же капитулирует, а мы вручим их герцогу, когда он прибудет! Такой, понимаете, аккуратный презент, обвязанный бантиками и обсыпанный бриллиантами!

В этом месте, вставленном в речь ради аплодисментов, раздались редкие хлопки, компенсирующие, впрочем, своей громкостью недостаток единства. Синф снова махнул рукой, на этот раз в сторону рядов пик, натыканных вдоль парадного плаца Замка. Круглые побуревшие предметы, насаженные на острия пик, уже подсохли на сухом ветру. Под пустыми, зияющими глазницами зловеще поблескивали зубы.

— Солдаты! Смотрите в оба! Задайте перца всей этой шушере! Кончайте врагов герцога! Да здравствует герцог Рикол! Да здравствует победа!

Снова раздались аплодисменты, на этот раз с нервными обертонами. Любой солдат знал, что третья голова справа принадлежала сержанту Проллеру из роты С. Его обязанностью было оцепить проход в Замке, ведущий от центрального поста в Транспортный Отсек. А он умудрился заблудиться. К тому времени, когда его отряд добрался до места назначения, уцелевшие защитники завладели несколькими катерами и улизнули к своему периметру на космодроме.

Пора… По громогласной команде лорда Синфа шеренги солдат бросились к своим транспортным средствам, что взметая тучи пыли, приподнялись над землей и с пронзительными завываниями поползли вниз по склону в сторону города. Впереди вышагивали пять стальных монстров.

Грейсон узнал об атаке в тот момент, когда над толпами людей, словно окаменевших, раздалось непрерывное улюлюканье сирен. Затем донесся тупой грохот отдаленных разрывов, и уличные толпы с визгом и воем начали рассыпаться во все стороны.

Еще одна атака? Предыдущая закончилась всего несколько часов назад — налетчики едва успели добраться до Замка и вернуться!

Грейсон отступил на тротуар, когда по мостовой прогремел коваными ботинками отряд дворцовой гварди, облаченной в зеленое и золотое; лица — совсем молодые под забралами шлемов с золотой каемкой. По звукам взрывов Грейсон определил, что это — SRM, выпущенные, вероятно, с мехов. Какие шансы у этих парней против боевых машин?

Над головой раздалось резкое шипение, он мельком заметил белую иглу, пронзающую небо, и в следующий момент железная ограда Дворца была погребена под черной землей и горелыми обломками железобетона. Грейсон вовремя упал ничком и прижался к тротуару, когда осколки застучали вокруг, градом сыпясь вогкуг него. Когда он поднял голову, улица была усеяна покореженными кусками железа и щебня, а кривую линию ограды пересекал дымящийся кратер.

Несколько секунд он раздумывал: «Здесь я могу пробраться за ограду». Потом отбросил эту затею. Мара сейчас, наверное, на пути в убежище. Грейсон понятия не имел, где может быть Мара, а если во время сражения он станет шляться по дворцовым землям, то рискует быть застреленным.

В сотне метров от Грейсона из боковой улицы показался «Wasp». Это была гладкая, изящного вида машина, покрашенная в белое и голубое, с черной и желтой окантовкой; своими движениями она напоминала человека. За головой машины, словно оттопыренные уши, торчали четыре антенны, по две с каждой стороны, придававшие боевому меху настороженный вид. Плавными движениями голова поворачивалась из стороны в сторону. Мехи не имели конечно таких грубых и уязвимых вещей, как иллюминаторы в кокпите, но вдавленная вглубь полоса сканера, прикрытая защитным выступом, придавала его голове вид космического шлема со стеклом обзора. Вооружение состояло из установки SRM-2, вмонтированной в левую ногу, и среднего лазера, раскачивавшемуся в правой руке меха с обманчивой легкостью. «Wasp’ы» чаще всего использовались в качестве разведчиков из-за их быстроты и маневренности. Снабженные реактивными двигателями, встроенными в ноги и угловатый ранец, расположенный на спине, «Wasp’ы» могли совершать прыжки на 180 метров, что в шестнадцать раз длиннее их собственного роста, и стрелять по наземным мишеням с лету, а также производить съемку местности.

Даже лежа на животе, Грейсон узнал машину, хотя поверх зачеркнутой эмблемы со сжатым кулаком на передней части левой ноги был нарисован стилизованный глаз. Мехи — особенно много раз перекрашенные и износившиеся в бою — были так же уникальны, как и люди. Этот «Wasp» принадлежал «Коммандос Карлайла», его захватили во время сражения. Тренированный глаз Грейсона пытался обнаружить новые повреждения, но ничего не нашел. Наверное, мехвоин покинул машину во время эвакуации, а не погиб в бою.

Интересно, кто вел ее сейчас? Водителем мог оказаться новобранец, ученик, дождавшийся своей очереди на новоприобретенного меха. Или, вполне возможно, это искушенный в боях воин, потерявший свой мех в сражении. Кем бы он ни был, водитель управлялся с машиной довольно ловко. Движения были гладкими, а стремительные шаги — естественными и уверенными.

«Wasp» устремился прямо на Грейсона. Тот заставил себя остаться на месте, застыв, словно колода. Из всех людей, бегущих сейчас в панике от мехов-интервентов, он один применил такую тактику и знал, как все это должно представляться воину, сидящему в стесненном пространстве крошечной головы боевого меха. Человек, лежащий на тротуаре, останется незамеченным, а на инфракрасном сканере появится просто неподвижное пятно «теплого» цвета.

Если человек двинется или сделает вид, что наводит оружие, на него обязательно обрушится молния…

Железобетон подплясывал и колыхался под ним. «Wasp’ы» весили всего 20 тонн, самый легкий класс мехов, но поочередное давление двадцати шагающих тонн сотрясало землю, как сейсмические толчки. Давно вымершие гиганты слоны, обитавшие на Земле, весили всего около трети от массы «Wasp’а». А этот нынешний монстр носил свой вес на двух ногах, а не на четырех.

Массивная, Y-образно перевернутая стопа качнулась вверх и с грохотом опустилась вниз. Скрипы и металлический скрежет каркаса, карбаллоевых суставов, тепло механизмов и запах смазки пронеслись мимо, когда нога поднялась снова и тень монстра прошла над скрюченной фигурой Грейсона.

Когда он оторвал голову от тротуара, его внимание привлек смятый серый прямоугольник какого-то предмета. Грейсон не сразу догадался, что это и есть тяжелый стальной инструментальный ящик, что он собирался продать, расплющенный стопой монстра. Ящик валялся на мостовой. Рассыпанные инструменты вдавились в твердую поверхность железобетона и выглядели диковинными украшениями. А ведь близко от меня, подумал Грейсон. Еще метр — и…

Грейсон осмелился поднять голову выше… еще выше… «Wasp» стоял посреди улицы спиной к нему и обозревал дымящийся кратер и разнесенную ограду. Грейсон догадался, что водитель, вероятно, держит связь с другими мехами или войсками. Притворившись мертвым, ему удалось одурачить одного меха, но взвод вражеских солдат — это другое дело. Грейсон огляделся вокруг шальными глазами, отчаянно высматривая какое-нибудь укрытие. Двери зданий, выходящие на улицу, все заперты, вероятно, на засов. Как будто засов мог помешать боевому меху войти туда, куда ему вздумается!

Гигант двинулся снова, стремительно шагнул к ограде, а затем попер прямо на железные прутья. Раздался треск, похожий на ружейные выстрелы; прутья ломались, как спички. Какое-то мгновение «Wasp» стоял, запутавшись в барьере. Затем пинком он раздробил бетонное основание вдребезги. Целый пролет ограждения рухнул. «Wasp» шагнул на территорию дворцового сада, отметая в сторону цветущие кустарники и деревья. Потом остановился, повернулся и поднял длинную черную трубу лазерной пушки, нацеливаясь на какую-то невидимую мишень справа от Грейсона. Вспышка лазерного разряда была опалово-голубой, невыносимо яркой. Когда глаза Грейсона снова смогли видеть сквозь танцующий полог искр, мех уже двигался дальше, вверх по холму, ко Дворцу.

Грейсон поворачивал голову, следуя взглядом за продвижением машины. Похоже, что первая фаза пиратского плана попала в точку. Атака пиратов, организованная так, чтобы захватить побольше пленников, имела целью прозондировать оборону города. Грейсон знал, что любая операция с мехами во враждебном городе требовала большого количества информации. Пленников наверняка допросили. По крайней мере некоторые из них знали план Дворца. Если мехи атакуют Дворец, рассудил Грейсон, они, должно быть, планируют пленить или убить королевскую семью и других членов правительства.

Мара! Она сейчас там! Что случилось с ней? А что Грейсон может сделать? Безоружный, одинокий… Единственный способ, каким он мог бы попытаться замедлить движения меха, — это лечь перед ним и ждать: а вдруг машина поскользнется, раздавив его? В ближайшее время Грейсон не собирался применять этот тактический маневр.

Он бешено прокручивал в мозгу способы последовать за гигантом, чтобы попытаться предупредить кого-нибудь во Дворце. Но там уже должны знать о приближении монстра, и даже в таком маловероятном случае, если Грейсон обгонит этого бегемота, его предупреждение все равно не принесет никакой пользы.

Пронзительное жужжание сверлом врезалось в уши Грейсона, и на улице образовался пыльный смерч. На середину вырулила пара легких военных ховеров, откуда с криками и лязгом выскочили солдаты. На одном из скиммеров был установлен тяжелый пулемет, на другом — счетверенная автопушка. Солдат в коричневой униформе защелкнул тяжелую кассету безгильзовых патронов в приемник счетверенки и доложил гордо выпрямившемуся офицеру о своей готовности.

«Эти бедняги откроют стрельбу, и я окажусь прямо на линии ответного огня», — подумал Грейсон. У него было лишь несколько секунд на размышление. Счетверенка открыла огонь с противным визгом, и кислый привкус химикалий тяжело повис в воздухе. Грейсон увидел серию разрывов бегущую к меху по синеватому склону. Гигант качнулся, когда поток снарядов настиг его. Лязг и рев разрывов, разбивающихся о броню меха, разнесся по улицам перекрыв визг счетверенки.

Мех прыгнул, взвившись в небо с магической грацией на пылающих струях перегретого ртутного пара. Грейсон видел, как он извернулся в воздухе, нацеливая лазер на группу солдат и ховеров внизу. Грейсон четко увидел момент его попадания. Огонь лазера казалось поджег воздух, и лазерный луч полоснул по кирпичной стене здания всего лишь в метре от головы Грейсона.. Кирпичи дробились, раздираемые испаряющейся водой, присутствовавшей в них в незначительном количестве. На голую шею Грейсона дождем посыпались горячие осколки, и луч соскользнул, разрезая парящий GEV. Взрыв ховера заслонил небо.

XII

Когда возник огненный шар, мутно-оранжевых цветов на фоне маслянисто-черного дыма, с объятого пламенем ховера попрыгали, крича, солдаты в горящей одежде. Боеприпасы счетверенки взорвались с ревом, тысячи кусочков металла улетели на десятки метров, режде чем они упали на тротуар, зловеще дымясь. Офицера, командовавшего отрядом, подхватило горячей волной воздуха и швырнуло метров на двадцать, где он и остался лежать окровавленной, искромсанной грудой мяса.

Грейсона не задело, если не считать мелких ожогов на шее и тыльных сторонах рук. Поскольку он лежал плашмя, металлическая шрапнель пронеслась над ним, и он, к счастью, оказался достаточно далеко от взрыва, чтобы избежать худших последствий.

«Wasp» закончил свой короткий полет с почти катастрофическими результатами. При посадке водитель вывел машину из равновесия, и она врезалась в фасад здания в пятидесяти метрах дальше по улице с таким грохотом, будто обрушились горы. Сейчас мех пытался подняться, ворочался, как медведь в буреломе, вышвыривая на улицу кирпичи и разломанные каменные глыбы. В том месте, где у здания были дверь и окна, зияла дыра, ощерившись обломанными железобетонными балками.

Второй ховер, немного поодаль, все еще вхолостую жужжал винтами. Его экипаж, мертвый или покалеченный, лежал, распластавшись на мостовой. Он принял на себя всю мощь взрыва первого ховера, и раскаленные обломки прошлись по людям, как коса. Некоторые из них, разбросанные по улице, все еще шевелились. Кто-то кричал.

Грейсон, потрясенный, лежал на своем месте. Он ясно чувствовал вонь горящего мяса, шероховатость мостовой под растопыренными пальцами, шипение и рев горящего GEV. Несколько человек на улице — все еще были живы и невредимы, но так же напуганы, как и Грейсон. Он видел, как группа солдат бежала по улице, бросив на тротуар оружие и шлемы. Уцелевшие лежали, подобно Грейсону, парализованные страхом, и цеплялись за тротуар.

«Есть только один верный способ преодолеть панику, — говаривал Кай Гриффит много раз, так что эти слова впечатались в сознание Грейсона. Сейчас он снова слышал их, как будто Гриффит стоял возле него. — Единственный способ подавить панику — это делать что-нибудь. Мне плевать, если то, что ты делаешь, — смертельно опасно и глупо. Действовать лучше, чем просто сидеть, дожидаясь, когда тебя убьют!»

Грейсон почувствовал слабое удивление из-за того, что он вообще мог думать. Он оглянулся на съежившихся солдат. Большей частью это были ополченцы; среди них затесалось несколько зеленых мундиров. Они уже отпраздновали труса и были слишком напуганы, чтобы двигаться. У Гриффита имелись слова и для такого случая: «Если паникует кто-то еще, то человек, что-нибудь делающий, становится для них примером и они следуют за ним. Так что, когда тебя прижмет, не сиди как пень. Бери командование — и делай что-нибудь!»

Делай что-нибудь… делай что-нибудь…

Грейсон внезапно обнаружил, что бежит. Он бежал, не думая, к GEV, по-прежнему находившемуся посреди улицы. Когда он вскочил на борт, толчок заставил машину заскользить вдоль улицы, ее вентиляторы подняли лавины пыли.

Пулемет, установленный на стойке между сиденьем водителя и местом наблюдателя, был стандартного военного образца, боеприпасы подавались лентой, темп — 1500 выстрелов в минуту. Грейсон торопливо принялся проверять подачу патронов. Рукоятка знакомо легла в кисть. Пулемет явно был из оружия, подаренного саргадскому ополчению «Коммандос Карлайла», когда те прибыли на защиту Треллвана.

Ховер все еще дрейфовал, когда Грейсон открыл огонь по меху, барахтавшемуся в обломках здания. Приходилось водить пулеметом, чтобы удерживать прицел на мехе, впрочем, с двадцати метров едва ли он мог промазать. Нацелив пулемет в центр головы упавшего колосса, он давил курок до тех пор, пока пульсирующий рев не заложил уши, а пулемет не забился в его руках с демонической яростью. Горячие медные гильзы выпархивали из затвора и с лязгом падали на пол у ног Грейсона.

Пули крупного калибра плющились, высекая искры, о плечи и голову меха. Грейсон знал, что на голове машины броня была тонкой. В маленькой, приземистой кабине едва хватало места для водителя, не говоря уже о тяжелой броне. «Wasp» попытался подняться, но внезапно у него под ногами поехал щебень, и он снова грохнулся, съехав на улицу. Пронзающие огненные струи, молотили и сотрясали мех, когда Грейсон короткими очередями бил по голове машины. Удачные очереди отыскали щель сенсора и размолотили ее, в брызнувшие осколки, разлетающиеся сверкая в солнечных лучах. Двойная антенна на одной стороне головы гиганта была срублена прочь Грейсоновским неустанным потоком высокоскоростного металла.

«Wasp» скользил, кувыркался, заводил руки под себя. Лазер, выбитый из руки монстра при падении, лежал поблизости. Грейсон увидел, что голова «Wasp’а» качнулась вверх, высматривая оружие, и продолжил выпускать очередь за очередью по броне меха Потом «Wasp» встал и, двигаясь с неожиданной скоростью, раскинув руки в железных перчатках, рванулся к скиммеру. Вдруг монстр оказался так близко, что Грейсон уже не мог удерживать пулемет наведенным на голову машины. Бронированный кулак взметнулся вверх, обрушился…

Грейсон прыгнул через сиденье и рванул рычаг управления ховером в сторону, послав машину в мягкое скольжение, проплыв боком через воронку у ограды и въехав в дворцовый сад. Мех оправился от собственного промаха и довольно неуклюже пошел следом. Очереди пулемета, должно быть, изрядно протрясли пилота «Wasp’а», а возможно, даже и ранили. Грейсон, позволив ховеру ползти по инерции вверх по склону, развернувшись приник к пулемету и открыл огонь. Пули разбились непосредственно на пластине сканера, и атакующий мех зашатался, словно раненый зверь, остановился и чуть было не упал снова.

Рядом с Грейсоном находились солдаты, насколько он заметил в основном коричневые ополченцы и немного богато разодетых гвардейцев, с перепачкаными лицами, в разорваных мундирах, но с всевозрастающей решимостью на их лицах. Хотя и вооруженные лишь личным оружием, они добавляли свою огневую мощь к пулемету Грейсона. Кай Гриффит оказался прав. Солдаты повиновались тому, кто действовал. Его поединок один на один с мехом придал солдатам мужества, и они переформировывались на его линии обороны.

— Голова! — Он обнаружил себя кричащим, практически сорвавшим голос от усилия. — Цельтесь в голову!

Ярко сверкнула вспышка, за ней последовал басовитый взрыв, когда возле ноги меха в облаке черного дыма и грязи разорвалась граната. «Wasp», лязгая броней, упал, рухнув на руки и колени. Он оставлял глубокие грязные рытвины на голубом газоне, пытаясь сдвинуться. Грейсон перегнулся через сиденье и отрегулировал дрейф своей посудины, отправив ее медленно скользить к поверженному меху. Затем он выпрямился, тщательно прицелился и выпустил длинную трескучую очередь.

Броня кололась, крошилась, вспыхивая искрами в воздухе у головы распластавшейся машины. Пули проникали в голову, разбиваясь внутри кокпита, пронзая его вновь и вновь. Мех обмяк и рухнул грудой металлолома лицом вниз кучей металлолома, его металлические локти и ноги выгнулись под неестественными углами в небо. Ярко-красная кровь сочилась через иззубренные листы брони из развороченного кокпита.

Солдаты вокруг Грейсона разразились воплем, заглушившим рев битвы. Его ховер нырял и покачивался, когда несколько рьяных солдат залезли в него.

— Великолепная стрельба, сэр! — прокричал один. Странно, что они приняли его как кого-то авторитетного. Определенно, в своей изодранной гражданской одежде он не очень походил на офицера, весь заляпанный засохшей грязью и покрытый сажей. Может, это оттого, что он проявил инициативу?

Какова бы ни была причина, надо этим воспользоваться!

— Ты! — Голос был хриплым, надсаженным, но он вложил в него всю властность, какую мог на себя напустить. — Веди! Доставь нас к главным воротам Дворца! — В конце кривой улочки он видел пламя и дым еще одного боя, — Ты! — крикнул он другому. — Помоги мне зарядить!

На его дуэль с мехом ушли четыре сцепленные пулеметные ленты, по 250 патронов в каждой. Десяток патронов последней ленты болтался из приемного слота. С помощью солдата он выбросил эти патроны и защелкнул в затвор новую ленту. Теплый воздух обдал лицо Грейсона, когда водитель пустил GEV мимо павшего меха и выскользнул назад на улицу. Солдаты дюжинами бежали позади, крича, потрясая в воздухе оружием, подбирая по пути других солдат, скрывавшихся вдоль улицы и заталкивая в колонну.

Второй «Wasp» склонился на коленях перед входом, где когда-то стояли парадные ворота. Он стрелял своим лазером, упорно продвигаясь в сторону Дворца. На траве валялись горящие машины и мертвые гвардейцы. Грейсон почувствовал, как убывает его вновь обретенная уверенность. Он ухитрился застать первого «Wasp’а» врасплох, открыв огонь с близкого расстояния, пока тот беспомощно ползал по развалинам. Он не мог ожидать, что ему и во второй раз так же подфартит.

— Жми, быстро!

Его крик водителю спас их. Как только мех засек их приближение, он быстро опустился на землю, с грохотом перекатился через плечо, наводя свой лазер, но водитель уже выполнил команду. Импульс когерентного света лазера прорезал правую часть юбки GEV. Вырвался воздух, и машина, резко накренившись, заскользила налево.

Грейсон открыл огонь, дав длинную отрывистую очередь. Он увидел искры и клубы дыма, когда пули угодили в цель, но расстояние было слишком велико, чтобы точно попасть в столь маленькую цель как голова меха. Краска облупливалась и покрывалась шрамами, когда тяжелые пули долбили торс машины. Затем Грейсон увидел группу людей, двигающихся сквозь плотный белый дым слева. Скосив глаза в их сторону, сквозь огонь и дым он заметил черную броню и шлемы, полностью закрывающие лица. Пиратская пехота!

Яростная перестрелка разразилась на авеню перед входом во Дворец. Атакующие открыли огонь по ускоряющемуся ховеру. Почувствовав, как всего в нескольких сантиметрах над головой мелькают пули, Грейсон непроизвольно пригнулся.

Он навел пулемет на новых врагов, стреляя короткими осторожными очередями, выискивая в грудах камня и развалинах фигуры в черной броне. Три человека в цепи дернулись, подобно марионеткам, и упали. Остальные разбежались и залегли в укрытии.

Ховеркрафт врезался в груду кирпичей с пронзительным скрежетом протестующего металла и рваным глухим стуком и тряской погнувшихся лопастей пропеллера. Посудина накренилась и бешено завертелась, скользя влево; из поврежденного бока выходил воздух. Грейсон потянулся и сграбастал плечо водителя.

— Эй, рули давай, слышишь?

Но голова водителя мотнулась назад, и когда Грейсон убрал руку, та была скользкой от крови. Пуля вошла водителю в рот и раздробила ему шею прямо у основания черепа.

Катер скреб днищем по мостовой, высекая поврежденным пропеллером искры. Грейсон вытащил мертвого водителя из кресла и выпихнул его на улицу, а затем сам скользнул на его место. GEV терял мощность, и Грейсону с трудом удавалось удерживать его от дрейфа влево.

«Wasp» уже стоял, пригнувшись в ганфайтерской стойке, с лазером наготове. Выстрел, и режущий глаза луч ударил в группу приближающихся машин. Водитель меха, казалось, позабыл о GEV Грейсона, он стоял, отвернувшись от него, и обменивался выстрелами с подступающей пехотой.

Грейсон, заорал заряжающему прыгать, затем разогнал движок маленькой машины до дикого вопля сокрушаемой стали, прорезавшего нависшую в воздухе атмосферу смертоносного ужаса, и наклонив машину вправо, чтобы отвести порванный левый бок от земли, вдавил рычаг до упора насколько мог. Ховеркрафт буквально прыгнул через улицу, моторы визжали и трещали от напряжения. Пилот «Wasp’а» почувствовал опасность в самый последний момент: мех поднялся, полуобернулся и стал разворачивать лазер.

Ховеркрафт на скорости почти двести километров в час врезался сзади в правую лодыжку гиганта, и Грейсона швырнуло вперед, сквозь огонь и грохот ада.

XIII

Одну или две секунды, длившиеся вечность, Грейсон парил в воздухе, затем приземлился в мощном ударе, заставившем затрещать ребра в голубую траву газона. При падении у него перехватило дыхание, и он лежал, задыхаясь. Пытаясь перевернутся на спину, Грейсон увидел на фоне зеленого неба сверкающую громаду «Wasp’а».

Ховеркрафт разбился всмятку о правую лодыжку меха. Грейсон надеялся подсечь ногу таким образом, чтобы «Wasp» упал, повреждая себя при этом. Катер длиной был как минимум в половину роста боевого меха и при всей своей небольшой конструкции обладал значительной массой. Но это не сработало. В последний момент мех сместился, приняв сокрушительный удар на край бронированной пластины, защищавшей стопу. Корпус скиммера отскочил, смявшись, как гармошка, и рассыпался. Грейсону повезло, что столкновением его выбросило и он пролетел мимо этой бронированной колонны и упал на траву, а не расшибся в лепешку о металлическую стену.

Но даже эта удача оказалась весьма сомнительной: в воздух поднялась металлическая нога и начала опускаться на Грейсона. Он метнулся влево, перекатился через плечо, затем вскочил на ноги. В том месте на траве, где он только что лежал, бронированный ботинок пропахал метровую борозду. Грейсон удивился, обнаружив, что все еще может двигаться так быстро. Грудь болела, вероятно, из-за трещины в ребре, но картинка, подсказанная, услужливым воображением, — человек, раздавленный как жук, — давала неплохой стимул для бегства. Ему замахал солдат, помогавший заряжать пулемет.

Он очутился среди солдат, большая часть которых принадлежала к городскому ополчению. Тройка открытых шестиколесных бронемашин подкатила к ним, оснащенные неуклюжими SP-РРС — портативными протонно-ионными излучателями, смонтированными на их задних площадках. Они выстрелили, как раз тогда, когда Грейсон повернулся, чтобы взглянуть на «Wasp’а».

Эти машинные SP-РРС были не так мощны, как протонные пушки мехов, но могли причинить страшный вред даже самой крепкой броне. Недостаток этого оружия состоял в том, что пушки приходилось перезаряжать после каждого выстрела, на что тратились драгоценные секунды. Лучи высекли в воздухе бело-голубые ионизированные следы, и три удара грома прозвучали как один.

Но в момент выстрела мех, используя свою превосходную маневренность, упредил прицельные компьютеры транспортеров и уже отпрянул в сторону. Из реактивного ранца, вмонтированного в «спину» «Wasp’а», вырвалось белое пламя. Но серьезного ущерба машине не было нанесено. Чтобы перезарядить SP-РРС, понадобилось бы десять секунд.

— Врассыпную! — завопил Грейсон. Мех поворачивался, наводя лазер. Грейсон уцепился за борт и рывком запрыгнул на борт одного из носителей оружия. Водитель рванул вперед, и из-под колес брызнула, струя гравия.

«Wasp» поворачивался, ловя транспортер в прицел, но Грейсон заметил одну вещь, от которой сердце его затрепетало слабой надеждой. Гигант, казалось, берег свою правую ногу, движения которой выглядели неловкими, неуверенными. Перегнувшись назад к наводчику SP-РРС, Грейсон заорал, перекрывая рев мотора:

— Когда зарядишься, целься в правую ногу, прямо в лодыжку! Я думаю, у него там повреждения!

Солдат тупо взглянул на него, явно ничего не понимая. Грейсон бросил себя назад на орудийную площадку, оттолкнул солдата и выровнял SP-РРС, нацеливая ствол на громаду боевого меха. Прицельная сетка легла на ступни"Wasp’а", захватив ее в прицел, что подтвердили компьютерные данные, прыгающие в нижней половине экрана.

Перекрестье вспыхнуло зеленым, и Грейсон разрядил излучатель.

Броня «Wasp’а» поглотила большую часть разряда, но по одной стороне ступни протянулся жуткий шрам, откуда свисали металлические лохмотья. Прыжковые двигатели гиганта заработали в тот момент, когда выстрелил другой носитель оружия. Заряд пропал даром, но полет «Wasp’а» был низким и неуклюжим. Грейсон видел, что реактивный двигатель в правой ноге выведен из строя.

Мех тяжело приземлился, и какой-то момент Грейсон думал, что правая нога должна полностью отвалиться. Затем водитель совладал со своим «насекомым», и мех захромал в город, передвигаясь так быстро, как только мог. Грейсон вдруг осознал, что рев, что он слышит, был ничем иным, как одобрительными воплями солдат. В следующий момент до него дошло, что они орали ему.

— Подождите! — Его вопль перекрыл весь гам. — Подождите! Еще не все! Мы можем поймать эту сволочь! Он поврежден! Мы можем поймать его!

Грейсоном сейчас двигало что-то вроде жажды крови, жажды, рожденной радостью битвы, радостью от того, что он наконец-то может нанести ответный удар. Три бронемашины помчались по улице вслед за отступающим боевым мехом, некоторые солдаты вцепились в ручки, вокруг платформ машин, а остальные бегом следовали за ними. Вкус победы превратил солдат из толпы в яростно настроенную, задиристую силу. Грейсон ухмыльнулся про себя. Они все еще были недисциплинированными и плохо обученными, но по крайней мере узнали, что могут воевать!

Одна из бронемашин, ехавший впереди машины Грейсона, свернул в улочку, в которую поспешно шмыгнул отступающий мех. Обычно такой гигант легко мог обогнать колесную бронемашину, но повреждение значительно замедлило ход «Wasp’а». Грейсон мог видеть спину машины. Они настигали.

«Wasp» обернулся, поднял лазер и выстрелил. Он стрелял наобум, и пульсирующий луч разнес железобетонные блоки солнцезащитного барьера вдоль одной из сторон авеню. Преследующие машины резко вильнули вбок и запрыгали по рассыпавшимся обломкам.

— Нет! Куда! Пошел вперед! — заорал Грейсон. Ведущая машина остановилась, загородив дорогу, но его не особенно вежливое понукание заставило водителя, услышав приказ, крутануть рулевое колесо и продолжить погоню.

На улицу шагнул еще один мех. Его лазер уже был наведен и зафиксирован. За пульсирующим светом последовала ослепительная вспышка, когда ведущий SP-РРС-носитель получив прямое попадание взорвался, выбросив вверх пламя и каскад горячих металлических осколков. Водитель Грейсона резко отклонился в сторону, чтобы не врезаться в остов, и проскочив под солнцезащитным барьером справа машина с грохотом вломивлась в бочки с хамом и деревянные ящики, наваленные возле зданий.

Грейсон изучал нового противника. Это был еще один легкий мех-разведчик —"Locust", один из самых маленьких типов мехов, знакомых ему.

«Locust» представлял собой необычное отклонение от типичного гуманоидного дизайна боевого меха. Голова и туловище машины были слиты в один плоский корпус, подвешенный на очень длинных наклонных ногах.

Грациозность ног и косолапый, растопыренный дизайн кромчатых ступней придавали «Locust’у» вид гигантской бескрылой птицы. Несмотря на свое название, этот мех не мог прыгать, но из всех боевых машин он был, пожалуй, самым быстрым и на открытой местности выжимал до ста тридцати километров в час.

Однако по сравнению с другими мехами «Locust» был отвратительно вооружен. Из-под кабины высовывалось гладкое длинное дуло одиночного лазера, две крошечные руки, присобаченные к брюху, вмещали пару тяжелых пулеметов. «Locust» пожертвовал огневой мощью ради двух боевых преимуществ — скорости и качества брони. Будучи низким и компактным, «Locust» имел более толстую броню, чем «Wasp», и его было гораздо труднее прикончить.

Туловище «Locust’а» слегка сместилось, длинная труба лазера качнулась, нацеливаясь на машину Грейсона. Водитель снова крутанул баранку, когда через улицу метнулся бриллиантовый свет, скашивая опоры солнечных щитов и с грохотом обрушивая железобетонные куски на землю.

Из дымовой завесы горящего остова вынырнул третий SP-РРС-носитель и выстрелил. «Locust», залитый белым огнем, отшатнулся. С трудом удерживая равновесие, он сделал несколько нетвердых шагов назад, затем выпрямился, развернулся и выстрелил снова. Выстрелом разворотило улицу, а SP-РРС-носитель швырнуло вбок на одну сторону. Носитель Грейсона, завизжав тормозами, остановился в сорока метрах от правой ноги чудовища. Один из пулеметов меха показался из-за прикрывающего его бедра и начал изрыгать смерть. Крупнокалиберные пули прошили борт носителя и вгрызлись в стену здания. Два солдата заорали и свалились назад, остальные выпрыгнули и рассыпались по улице. Грейсон не сдвинулся с места и сосредоточился на прицельной сетке экрана поврежденного компьютера SP-РРС. Когда сетка вспыхнула зеленым, он надавил спускной рычажок. С меха, оттуда, где как раз за кабиной была продырявлена броня, посыпались металлические осколки.

«Locust» развернулся как ошпаренный и побежал, оставляя за собой слабый шлейф черного дыма. Саргадские солдаты бранились и преследовали меха, их хлопушки трещали у самых пяток машины противника.

Грейсон посигналил водителю второго носителя.

— Не отставай от него! Заставь его сражаться!

Затем он похлопал своего водителя по плечу и показал на боковую улочку.

Водитель оскалился и понимающе кивнул. Носитель свернул с главной улицы, понесся по поперечной к следующей улице, затем еще раз повернул к северу. Проехав несколько кварталов, — Грейсон дал сигнал сворачивать обратно. Они выехали в двух кварталах к северу от «Locust’а», остановившемуся, чтобы сразиться со своим преследователем. SP-РРС всадил в него очередной заряд, и «Locust» зашатался, как пьяный; очевидно, водитель меха уже не думал выиграть битву, а мечтал о том, чтобы спасти свою шкуру. Грейсон выстрелил снова с расстояния сто двадцать метров. Заряд угодил в задницу меха, полетели осколки антенны и бронированной обшивки.

«Там становится чертовски жарко», — подумал Грейсон. Единственной величайшей проблемой, с которой водители боевых машин любых размеров сталкивались в бою, был чрезмерный нагрев. Маленькие реакторы, дюжины актуаторов в ногах и руках, электронные цепи, управлявшие оружием и миомерными мышцами, все испускали огромное количество тепла. Охлаждаемые вентиляторами циркуляторы азота, называемые Хит Синками — Теплопоглотителями работают вовсю даже при нормальных, рутинных операциях, дабы избавить машину от перегрева. В ходе битвы, если мех бегал, стрелял из орудий, получал удары высокоэнергетических пучков энергии или терял теплопоглотители, — внутренняя температура даже в изолированной кабине становилась невыносимой. Многие мехи были побиты и захвачены, когда водители, чтобы не свариться, выскакивали наружу.

Грейсон бросил взгляд на север, высматривая первоначальный объект погони, но «Wasp» исчез, предоставив легко-бронированному «Locust’у» задержать охотников. Прекрасно! Он хлопнул водителя по плечу, покрышки носителя выплюнули из-под себя струи щебня, и машина устремилась к жертве.

Мех, пытаясь уследить за двумя носителями, наступавшими с противоположных сторон, отхаркивался пулеметным огнем из своих непропорционально крошечных ручек. «Locust» больше не стрелял из лазера. Верный знак того, подумал Грейсон, что мех перегрет. Если продолжать травить эту бронированную машину, то его внутренние системы автоматически вырубятся.

Он выстрелил, стараясь покалечить ногу, но промазал. «Locust» все еще двигался быстро и попятился в аллею. Два SP-РРС-носителя встретились у ее начала.

Аллея была широко раскрытым тупиком. «Locust» отступил в самый ее конец и притаился там, как раненый зверь, ожидая смерти. Треск пулеметов заставил два носителя откатиться назад от линии огня; два солдата, рискнувшие приблизиться слишком близко, остались лежать, распростершись на земле.

Грейсон соскочил с транспортера, подошел к началу переулка и осторожно изучил ситуацию. Мех не мог позвать на помощь, потому что длинная, как хлыст, антенна, установленная на его спине, была срезана напрочь.

Грейсон обнаружил дрожание перегретого воздуха возле радиаторов по всему телу машины. Загнанный в тесное пространство, где воздух вокруг машины быстро станет слишком горячим, боевой мех не мог эффективно охладиться.

— Можно взять его, — прорычал кто-то сбоку от Грейсона. Он обернулся, взглянув в темные глаза сержанта ополчения. — Поставим один носитель поперек улицы. Расстояние слишком большое для пулеметов. А мы пока зарядим пушку и бабахнем из SP-РРС. Я думаю, такого угощения он уже не выдержит.

— Я думаю, водитель это знает, сержант. Он может выстрелить из лазера, раз или два… а на транспортер хватит одного выстрела.

— Тогда подпусти ему «Inferno». Он там чертова неподвижная мишень в той дыре.

— У тебя есть «Inferno»?

— А как же! Пускаемый с плеча. Сзади, в носителе.

— Тащи.

— Есть, сэр. — Грейсона снова приняли за главного, ничего у него не спрашивая. Грейсон улыбнулся про себя. Если бы они только знали…

Сержант вернулся со сдвоенной тубой пусковой. «Inferno» являлся одним из немногих устройств, что пехота могла эффективно применять против мехов. Проблема состояла в том, чтобы использовать эти штуковины стрелок должен находиться ужасающе близко от мишени, и шансы на выживание были настолько малы, что на это дело отваживались либо герои, либо идиоты. Ракетница представляла собой метровую трубу с упорами и рукоятками, позволявшими стрелять с плеча. Два навинчивающихся цилиндра содержали «Inferno» — термические ракеты, позволяя запускать оба заряда с разницей в секунду или две.

Сами ракеты были маленькими, и неприятно небольшого радиуса действия, но они сочетали в себе лучшие свойства гранатометов, ружей и химических огнеметов. Ракеты взрывались в нескольких метрах от ствола пусковой, разбрызгивая фонтан зажигательной смеси с белым фосфором на мишень. Связывающий агент застывал от жара, с невероятным упорством прилипая ко всему, на что попадал. Большими «Inferno» —снарядами можно было стрелять из стандартных ракетометов, а кое-какие боеголовки могли использоваться с детонаторами радарного спуска в специальных гильзах. Из-за своей конструкции «Inferno» почти никогда не ставились на мехах. Однако для пехоты это было отличное оружие в битве с мехами. По крайней мере для пехоты, не возражавшей против сближения почти вплотную с металлическими монстрами.

Грейсон проверил, заряжено ли оружие, взгромоздил его на плечо и посигналил солдату, притаившемуся на противоположной стороне аллеи. Солдат перегнулся через угол здания и открыл огонь из своей штурмовой винтовки. Эти малокалиберные пули не могли повредить броню меха, но они отвлекли пулеметный шквал из тупика на себя; из угла здания сыпались ярко-белые звездочки — в тех местах, где тяжелые пули выгрызали куски кирпичей.

На время внимание мехвоина было приковано к противоположной стороне входа в аллею, и Грейсон скользнул в нее. По сравнению со стальной махиной, вздымавшейся над ним в 30 метрах от него, Грейсон почувствовал себя очень, очень маленьким.

XIV

— Стой на месте, воин! — заорал он, затем судорожно вздохнул, чтобы унять дрожь в голосе. — Одно движение хоть одного из твоих стволов и ты спекся! Просканируй меня и убедись, может, я блефую!

Тянулись секунды. Лазер «Locust’а» склонился к земле, а пулеметы оставалисьнеподвижны, как изваяния, целясь через улицу на угол здания напротив. Грейсон стоял на самом виду, зеленое изображение возвышающегося «Locust’а» заполнило пересечение прицела его лаунчера, палец плотно обхватил курок.

Он предоставил водителю момент, чтобы просканировать электронные излучения спусковых схем в ракетных боеголовках.

— Ты можешь меня убить! — снова закричал он. — Но сам поджаришься. Твои теплообменники уже достигли режима самовыключения. Один заряд Вилли-Пита, и тебе каюк. А какая неприятная смерть!

Водитель «Locust’а» заговорил, электроника воспроизводила голос, делая его низким и грубым.

— Что тебе нужно?

— Не прикасайся к оружию. Я хочу, чтобы ты вышел оттуда, безоружный. Если мне даже покажется, что оружие двинулось в моем направлении, я выстрелю!

Возникла пауза, и Грейсон услышал резкий свист раскаленного металла, охлаждающегося на корпусе меха, чуял кисло-резиновую вонь расплавленной изоляции. Температура внутри, наверное… ого-го какая…

— Хорошо, — сказал водитель «Locust’а». — Не стреляй. Я выхожу.

Воспроизведенный электроникой голос не мог регистрировать эмоции, но Грейсону он показался усталым, пожалуй, смиренным. Сам он остался стоять, словно лаунчер на его плече был вылит из бронзы. От"Locust’а" донеслось резкое шипение нарушенной герметизации, и послышался дребезжащий звук откинутого люка. Раздался лязг, и из люка, звякнув, вывалилась лестница с металлическими перекладинами и закачалась, не доставая полметра до земли.

Солдаты городского ополчения, держа оружие наготове, вступили в переулок. Из брюшного люка «Locust’а» показались ноги водителя, и сразу стало очевидно, что это женщина. Чуть ли не девушка, на ней были только тапочки и тонкие черные шорты. Обычно воины, запертые в горячем сердце своих машин, сражались полуголыми, и у нее не было времени, чтобы одеться перед выходом. Длинные белокурые волосы разметались по плечам сырыми, влажными прядями, а тело блестело от пота. Спустившись с лестницы, она стала лицом к ним, скрестив руки на груди, одинокая и уязвимая.

— Хе-хе, — с отвратительным смешком произнес солдат. — Погляди-ка, погляди-ка! В наши сети попалась птичка! А ну, руки вверх! За голову.

— Выглядит опасной, — добавил второй. Он водрузил винтовку на плечо и направился к девушке. — Я думаю, лучше обыскать ее!

— Ну, разумеется! А ну, подойди сюда, крошка. Нужно отобрать у тебя спрятанное оружие.

Грейсон отложил лаунчер в сторону, шагнул туда, где стоял сержант, и из его набедренной кобуры вытащил пистолет. Это был автоматический пистолет Стетта, с селекторным переключателем, позволявшим стрелять одиночными выстрелами, очередями или открывать бешеный беспорядочный огонь; удлиненный магазин содержал сто безгильзовых пуль.

Он перещелкнул селектор с нуля на автоматический режим, нацелил дуло в воздух и спустил курок. Сухой треск маленького смертоносного оружия расколол воздух вдребезги, солдаты, замерев, повернулись к нему.

— Первый, кто ее тронет, умрет. — Он ждал, оружие дымилось в руке. Хотя этот вызов носил несколько мелодраматический характер, но произвел желаемый эффект. Все уставились на него.

— Вы! — Он указал пистолетом на тех двоих, что направились к пленному пилоту. — Назад к машинам. ЖИВО! — Они бросились со всех ног исполнять приказ. — Ты! — Он наобум выбрал еще одного солдата. — Одеяло в моей машине. Принеси его.

Солдат, спотыкаясь, метнулся к SP-РРС-носителю, извлек сложенное на полу оранжевое одеяло и тут же доставил Грейсону. Грейсон взял его, шагнул к девушке и накинул одеяло на ее плечи. Зная, что все взгляды сейчас остановились на нем, он позаботился о том, чтобы не коснуться пленницы.

— Все в порядке, — сказал он. — Опусти руки. Мы тебе не сделаем ничего плохого. Я обещаю.

Очарование оборвалось, когда его импровизированное подразделение начало орать от восторга и скакать по улице. Они захватили неповрежденного меха! Грейсону пришлось кричать, чтобы перекрыть весь этот гвалт.

— Сержант!

Сержант щелкнул каблуками.

— Да, сэр!

— Снаряди двух людей караулить этого меха! — Он поставил пистолет на предохранитель и заткнул его за пояс своих брюк. — Я позаимствую это, если не возражаешь.

— Да, сэр!

— Сейчас мне нужно, чтобы кто-нибудь доставил меня и пленницу в вашу штаб-квартиру.

Лорд Харимандир Синф размышлял над бесславным концом своей карьеры. Как это могло случиться? Пять мехов и две роты солдат штурмовали беззащитный город, и что из этого вышло? Один мех уничтожен. Другой захвачен. Третий приковылял в Ремонтный Отсек — с сожжеными ножными сервоактуаторами и электроникой прыжкового двигателя правой ноги, превращенной в расплавленный хлам, топливный сердечник из жидкой ртути протекал большими серебряными каплями, которые стекали с ноги и разбегались по полу, как мыши. Хейл, его главный тех, мрачно поморщился и покачал головой. «Wasp’у» возможно, потребуется полная замена «ноги». Повреждение было тяжелым.

Ко всему прочему, назад не вернулись тридцать два солдата, хотя кое-кто еще продолжал подходить, так что окончательные потери, может, будут не так уж велики.

Три меха из пяти накрылись, десять процентов батальона уничтожено. Что же, черт побери, произошло? Могло произойти лишь то, что местные силы получили подкрепление. Водитель покалеченного «Wasp’а» доложил, что тактика туземцев изменилась по сравнению с первой пробой Сингхом защиты города, всего несколькими часами ранее. Возможно ли, что первоначальная неумелая оборона была лишь уловкой, чтобы завлечь его в западню?

Он быстро отверг эту мысль. Ни один командир не станет расшвыриваться жизнями своих солдат, уповая на такой дохлый шанс. В любом случае профессиональные войска труднее заставить вести себя по-глупому, чем наоборот. Кроме того, «Marauder» Валлендела проломился сквозь скопления наземных войск, встретивших его на северной окраине города. Там все оставалось по-прежнему, никакой новой тактики или секретной обороны — ничего, что могло бы поколебать чашу весов. Большая часть этих войск бросилась врассыпную и драпала по городским улицам без единого выстрела.

Нет, вероятней всего, король Джеверид, чтобы укрепить оборону, ввел в дело наемников, но Синф не мог взять в толк, откуда они взялись и когда прибыли. И где были во время предыдущей атаки? Или во время нападения на Карлайла в Замке? Могло статься, что в городе действовали инструкторы-наемники и что Джеверид обладал как минимум одной компетентной командой бойцов. Хотя этим и можно объяснить суть дела, но Синф не успокоится, пока не узнает, кто стоит за всем происходящим здесь.

Он быстро взвесил две возможности: уйти из Замка на корабль или вообще покинуть Треллван. Но это будет противоречить плану Красного Охотника, а из подчиненных герцога никто не отваживался на подобное наобум. Нет, он должен расценивать то, что случилось, как неприятную заминку, но план все же должен осуществиться. Если нет, то даже после долгих лет преданной службы его голова может оказаться на пике у плаца. Эта мысль нисколько не радовала Синфа. Он свяжется со своими агентами в Саргаде и узнает все, что может. Пожалуй, в итоге это и к лучшему, что в городе имеется наемное подразделение. Наемников всегда можно перекупить. Некоторые исторические, наиболее блестящие победы явились результатом своевременного переманивания отборных наемных подразделений.

Грейсон Смерть-Карлайл наслаждался титулом героя. Сорок часов спустя после сражения, уже окрещенное Битвой за Саргад, его приняли с почестями во Дворце; возле Грейсона суетились слуги и придворные, о нем хлопотали дворцовые врачи и выдали новую — и эффектную! — форму. Он примерял нарядную униформу лейтенанта Гвардии перед огромным, во всю стену, зеркалом в своих покоях. Неплохо, решил Грейсон, одергивая короткий жакет. Витиеватые золотые канты и погоны на темно-зеленом фоне, трехпетлевые аксельбанты и церемониальная шпага были слишком вычурными, но смотрелось все это довольно недурно.

Его и пленницу доставили в штаб-квартиру генерала Варнея, командующего ополчением и комманданта Саргадского военного округа. Девушку увели для допроса, но что было делать с Грейсоном? Лейтенант, бывший дежурным офицером, находился в затруднении.

Перед ним стоял молодой человек, одетый в лохмотья, измазанный грязью и сажей, вооруженный автоматическим пистолетом, приведший пленную, закутанную в одеяло. Человек называл себя забытым на планете членом «Коммандос Карлайла», а солдаты, прибывшие с ним, хором заявляли, что он единолично выиграл Битву Саргада. Офицер быстро смекнул, что нужно вызвать старшего офицера. Пусть ОН решает, как быть!

Грейсона довольно быстро пустили вверх по служебной цепочке: от лейтенанта — капитану, тот — майору, тот — полковнику, тот — главе штаба генерала Варнея. В заключение его представили самому генералу. Никто из этих офицеров ополчения не знал, что с Грейсоном делать. По городу распространялась байка, что иноземец, офицер из гарнизона, предавшего Треллван, остался в Саргаде и организовал героическую защиту города.

Грейсон стремительно становился политической проблемой. В конце концов армейские мужи сделали самое безопасное. Они обеспечили его пищей и дали отоспаться, привели доктора, чтобы вправить ему ребра и позаботиться об открывшейся ране на голове, и представили его в начале следующего периода военному совету короля Джеверида. К концу периода он имел частную аудиенцию с самим Джеверидом и был принят во Дворце в качестве гостя его величества, пока велись приготовления для празднования победы.

Когда Грейсон, не переставая изумляться, изучал свою новую униформу, он все еще не был уверен, хотят ли его взаправду сделать членом дворцовой Гвардии. Формально он не был зачислен в какую-нибудь армию, а насчет униформы распорядились по приказу его величества, так, чтобы он выглядел хотя бы тенью героя. Бюрократические мелочи, сказал король, утрясутся позднее.

Поразительно, подумал Грейсон, насколько быстро может меняться официальная политика правительства. Перед битвой иноземцы любого сорта были вне закона. Если бы ополченцы, гонявшиеся за Грейсоном по городу, схватили бы его тогда, то сейчас в лучшем случае он куковал бы в саргадской тюрьме. Конституция Треллвана защищала своих граждан от необоснованных обыска, конфискации и заточения в тюрьму, но его права как объявленного врага народа были бы, разумеется, несколько ограничены. Однако теперь он был победителем, защитником Саргада, доблестным офицером Содружества, одержавшим победу над вражеской силой. Пропагандисты короля прошлой ночью вкалывали сверхурочно, готовя материалы для газет и телевидения. А вечером должны были состояться официальная церемония и маскарад в приемном зале Дворца в честь подвигов Грейсона во славу Треллвана.

Звонок спутал его мысли. Открыв дверь, Грейсон вздрогнул, увидев прекрасное лицо и огромные темные глаза Мары.

— Любимый, — промолвила она и обвила руками шею недоумевающего Грейсона. Он ожидал, конечно, увидеть ее на праздновании, но никак не раньше. Еще поражало, что девушка назвала его"любимым". Никогда, даже когда они лежали в постели, она не была столь откровенной. Но скоро он позабыл об этом.

— Мара, как ты сюда попала?

— Я подкупила старого Салина, чтобы он позволил мне пройти наверх. — Она засмеялась. Салин был придворным камергером, которому поручили присматривать за приготовлениями к банкету. — Я хотела тебя повидать, хотела побыть с тобой немного времени, пока не начался праздник. — Мара приникла к нему. — Я страшно тосковала по тебе, Грей. Я слышала, что ты пытался пробраться ко мне. И так жалею, что ты не смог…

Он поедал ее глазами. Если это неотъемлемая часть существования планетарного героя, то он обеими руками за. На Маре было платье, считавшееся модным в саргадском обществе, — такая воздушная штучка из мерцающих, полупрозрачных красок, становившихся прозрачными, когда платье прилипало к телу. Он притянул ее поближе и улыбнулся, подумав, что в приемный зал, пожалуй, вовремя попасть не удастся.

Удовольствие от этого вечера несколько увяло, когда Грейсон понял, что у него нет ни малейших соображений по поводу того, что он здесь делает. Люди, никогда прежде не виденные им, кланялись и улыбались ему, осведомлялись о здоровье и поздравляли с победой. Все, что он мог, это улыбаться, кивать и бормотать что-то в ответ, а толпы людей тем временем мягко оттесняли его к центру. Здесь собрались все сливки высшего общества Треллвана.

Согласно традиции король Джеверид должен был прибыть последним. Наконец он соизволил появиться на приподнятой сцене в конце зала, началась презентация. Когда Грейсон поднимался по лестнице, устланной пунцовыми коврами, под гром оркестра, играющего триумфальный марш, и в сопровождении двух офицеров дворцовой Гвардии со шпагами наголо, то особенно почувствовал себя не в своей тарелке. Конечно, он уже встречался приватно с королем, и его собственная роль в этой церемонии была тщательнейшим образом прорепетирована. Однако Грейсон мучился почти невыносимым предчувствием, что вот-вот споткнется о собственную церемониальную шпагу.

Джеверид поприветствовал его кивком головы и промямлил:"Мой сын". Король казался дряхлым, кожа его походила на пергамент, в глазах читалась усталость. Хрупкое тело Джеверида тонуло в складках багрового плаща, накинутого на узкие плечи.

— Ваше величество, — официально произнес Грейсон.

— Своей доблестью ты принес Треллвану великую победу, — пропел Джеверид. — Более того, наши стратеги вычислили, что целью атаки на Дворец было, почти наверняка, наше пленение или убийство. Мы признаем твое мужество, юный Грейсон, и тот факт, что ты собственноручно спас королевский дом Треллвана.

— Мне помогали ваши солдаты, ваше величество.

Ответ Грейсона не соответствовал сценарию, и советники короля беспокойно заерзали.

— О, да. Чтобы быть точным, — ответил монарх Треллвана. — В знак нашей благодарности и признания, юный Грейсон, мы награждаем тебя орденом Багровой Звезды.

Джеверид махнул рукой. Распорядитель внес плоскую бархатную шкатулку и открыл ее. Король извлек из шкатулки витиеватую звезду на красной ленточке. Грейсон подошел, опустился на колени и склонил голову; Джеверид надел орден ему на шею. В звезду был вправлен маленький красный камешек, в котором отражались искры.

— Поднимись, Карлайл, защитник Саргада, — сказал король, вызвав бурю аплодисментов.

Джеверид положил руку на плечо Грейсона, привлек его поближе и проговорил вполголоса:

— Оба моих генерала хотят потолковать с тобой, мой мальчик. Наверное, ты поразил их своей… э… тактикой.

— Я рад помочь всем, чем смогу, ваше величество.

— Хорошо, хорошо. Сейчас иди, веселись. Они найдут тебя позднее.

Аудиенция завершилась, и началась тоска официального приема. На Грейсона накинулись замужние женщины, младшие офицеры, излагавшие свои идеи по тактике борьбы с мехами, и неизбежные светские прихлебатели, жаждавшие поболтать с новейшим светилом Дворца. Он с облегчением вздохнул, когда начался собственно бал. Искусство официального танца не относилось к светским качествам, вдолбленным в него во время ученичества в «Коммандос», но Грейсон приобрел достаточно основных навыков, чтобы смешаться с пестрой толпой. Официальный танец на этой планете представлял собой не более чем грациозное движение под медленную музыку в обнимку с дамой. А потом в его руках очутилась Мара, благоухающая, как роза, в том волшебном прозрачном платье, столь мало оставлявшем простора воображению.

— Я ведь говорила тогда, что ты меня не покинешь, — шепнула она ему в ухо, когда они скользили по зеркальному полу; этим движениям вторили их собственные перевернутые отображения.

Это замечание ужалило его. То, что он остался на Треллване, явилось результатом стольких трагедий — Гриффит, Ривера, Ари… отец…

— Лучше, если это произошло бы при более счастливых обстоятельствах.

— Фу, какой ты мрачный, — надулась она. — Я просто радуюсь, что ты здесь и что останешься здесь! Ты будешь здесь… со мной.

— Да?

— Тебе очень идет твоя новая униформа, Грей, — прошептала она, затем прильнула еще ближе и стала нашептывать ему варианты проведения остатка вечера после приема.

Он выдавил улыбку и прижал ее к себе, хотя на месте прежних его чувств к Маре зияла странная пустота. Что с ним? Страстный огонь последнего свидания потух после всего, что с ним случилось, с того самого момента нападения на Замок. Грейсон понял, что изменился, и желание, испытывавшшеся им к Маре, притупилось. До пакта с Хендриком эта девушка была приятным развлечением, но когда он узнал, что «Коммандос» отправляется с этого жалкого песчаного мира на Таркад, он решил разорвать их взаимоотношения. Не могло быть и речи о том, что Мара поедет с ним, чтобы разделить жизнь воина. Он достаточно хорошо ее знал — она никогда не согласилась бы расстаться с комфортом и привилегиями королевского двора Треллвана. Когда Грейсон очнулся и обнаружил, что брошен на планете, то захотел повидать Мару из-за желания спастись. Хотя он и стыдился своей слабости, но свидание было на тот момент единственным лучиком надежды.

Хлопок по плечу и невнятные слова полковника Гвардии прервали мрачные мысли Грейсона. Мара отпустила его с неохотой, но прошептала еще одно любовное предложение, закрепив его, как печатью, нежным поцелуем.

Затем Грейсон вышел вслед за гвардейцем из приемного зала и проследовал по устланному коврами коридору в богато убранный кабинет. Помещение было тускло освещено зеленовато горящим в камине местным деревом.

Там его поджидали три человека. Генерала Варнея он знал — белокурый и элегантный, в простой коричневой униформе, с красными петлицами ополчения. Генерала Адела он видел мельком раньше. Он был молод, но его черные усы удачно контрастировали с серебром на висках. Поскольку Адел являлся старшим коммандантом Гвардии, а также главой штаба Военного совета его величества, в его одежде было больше золота, чем зелени.

Третий человек остался сидеть у камина. Грейсон узнал ястребиный профиль короля Джеверида.

— Спасибо, что пришел, сынок, — произнес генерал Варней. — У нас есть для тебя предложение.

— Да, сэр?

Адел опустил стакан, из которого отпивал маленькими глотками прохладительный напиток.

— Карлайл, перейдем сразу же к делу. Мы хотим, чтобы при дворцовой Гвардии был организован лэнс мехов. Нам также нужна боевая рота пехоты, обученной противо-меховой тактике. Можешь ты это устроить?

Варней резко взглянул на своего коллегу.

— Я полагаю, идея состоит в том, чтобы эта группа находилась под совместным командованием в своем собственном департаменте, генерал Адел.

Адел кивнул, болезненно поморщившись.

— Ладно, Варней, ладно. — Затем обернулся к Грейсону. — Ну как, Карлайл? Что скажешь?

Сперва Грейсон ничего не ответил. Ему хотелось скрыться от этих глаз, уставленных на него.

— Сэры… Ваше величество… На самом деле я не знаю, что сказать. Я не уверен, что у меня есть опыт…

— Ха! — Восклицание короля испугало его. — У тебя опыта, черт возьми,больше, чем у кого-либо на этой планете… если не считать ублюдков в Замке.

— Нам нужна твоя помощь, сынок, — добавил Варней. — Мы беспомощны без обученных солдат, без мобильной огневой мощи и брони.

Джеверид повернул к Грейсону свое лицо; глаза его сверкали, когда он говорил. Грейсон с удивлением понял, что король не так глуп, как кажется. Король оживленно заговорил:

— Варней рассказал мне, что ты победил меха практически голыми руками, потому что знаешь, как они работают и как думают их водители. Вот что нам нужно!

— Но, ваше величество, как насчет самих мехов?

— У нас есть благодаря тебе два меха: один ты захватил, а еще одного мы можем починить. А все, что ты еще захватишь, — твое!

Грейсон прикинул потенциал лэнса, состоящего из двух двадцатитонных машин. Типичные лэнсы включали в себя мехов различного веса и типа, начиная от 20-тонных легковушек и кончая тяжеловесами, такими, как «Shadow-Hawk» и «Marauder». В открытом бою против «Marauder’а» «Locust» и «Wasp» продержатся секунд двадцать. В лучшем случае, конечно.

— Но что этот лэнс станет делать? — спросил он.

Адел отхлебнул из стакана. — Уход людей Карлайла распахнул к нам ворота для всех пиратов, подобных Хендрику. — Он рассудительно почмокал губами. — Я не собираюсь дискутировать, чего ваши люди хотели добиться пактом, о котором мы так много слышали.

— Тогда не надо, — сказал Джеверид.

— Да, ваше величество, — продолжил генерал Адел. — Как бы там ни было, гарнизон Содружества снялся отсюда, а наши враги здесь. Мы ожидаем, что они продолжат грабительские набеги, чтобы пополнить свои запасы, и, возможно, вызовут подкрепление.

— Ты их здорово взгрел, Грейсон, — вставил слово Джеверид. — Наши разведчики сообщают, что у них осталось сейчас всего два пригодных меха, еще один поврежден, а другой снаряжается в Замке. Нет, с твоей сноровкой и двумя боевыми мехами наши люди разделают этих мерзавцев под орех, и они никогда больше не пошлют новую экспедицию на Треллван. Нам необходим собственный лэнс мехов, если мы хотим защитить себя и наш суверенитет. Без него… — Он выразительно пожал плечами. — Мы точно так же можем сдать себя Хендрику. Мы беспомощны.

«Locust» и «Wasp» против «Marauder’а» и «Stinger’а», плюс «Shadow-Hawk», как только враг отремонтирует машину, которая была сломана перед нападением. Что значит общий тоннаж в сорок тонн против ста пятидесяти. И, возможно, более, если пираты сумеют починить хромоногого «Wasp’а». Шансы один к четырем, примерно так. Что за черт, уныло подумал Грейсон. Предположим, конечно, что он найдет и обучит кого-нибудь водить второй мех. Но не может же он так просто завербовать рядового из Гвардии и превратить его в мехвоина. Чтобы стать водителем такой горы металла, требовались отточенная тренировкой сноровка и талант, которыми обладали немногие, и совсем уж единицы могли применить их на практике.

Что-то подсказало ему, что эти люди и слышать не хотят о препонах, специфике и проблемах вербовки. Эмоциональный протест вырвался наружу.

— Сэр, я боюсь, что мне придется прыгать выше головы. Послушайте, мне всего двадцать стандартных лет.

— Ты ведь водил мех прежде, не так ли? — спросил генерал Варней.

— Да, но в бою мне сражаться не доводилось. То, что произошло недавно, — чистое везение. И я точно понятия не имею как командовать частью. — Грейсон знал, что это не совсем так. Его обучение как мехвоина включало в себя управление войсками в бою и тактику малых подразделений. Если бы он служил далее под началом отца, по его примеру он бы научился, как возглавлять людей. Его тренировали к этой роли, он должен был заменить отца, если тот погибнет. Но, черт возьми, это произошло слишком рано.

Варней сказал:

— Сынок, у нас есть отзывы людей, которых ты вел за собой в битве за город. Когда целый отряд GEV был перерезан, ты единственный стал что-то делать. Ты сплотил войска и ты нокаутировал меха. Это нелегко, и это не просто везение!

Суть того, что говорили эти люди, постепенно проникла в сознание Грейсона. Они хотели, чтобы он был мехвоином. Более того, чтобы он создал лэнс мехов из ничего, из обломков, и повел его в бой. Протесты, копошившиеся в его уме, перевесились одним-единственным фактом: полжизни, даже более, он готовился к одной судьбе — кокпиту меха. Перед ним маячила возможность, которая, вероятно, не осуществится больше никогда. Он никогда не столкнется с ней снова, если он не сможет купить или выпросить билет с этой планеты. Без собственного меха шансы на присоединение к подразделению мехов равнялись фактически нулю.

В нем бурлило возбуждение. Пожалуй, в утверждении Мары, что его место здесь, кое-что есть. В конце концов, если надежда на то, чтобы улизнуть с планеты в ближайшие несколько лет, так мала, то, может быть, для Победителя при Саргаде найдется место здесь!

Эти шансы, один к четырем, не вдохновляли, но не так уж и обескураживали. Стартом послужит «Locust», а с головой да плюс чуточку везения…

— Поподробнее пожайлуста, — сказал он генералам, и король откинулся в кресле, а на его старом лице расплылась удовлетворенная улыбка.

Близкое Прохождение пришло и ушло. Однако на первый взгляд угрюмое красное солнце не стало больше, чем обычно. В своей ближайшей точке Треллван всего лишь на десять процентов был ближе к планете, чем в самой дальней, но этих нескольких процентов хватило, чтобы за короткий срок температура поднялась до 40 градусов Цельсия и выше. В пределах двадцати часов начались шторма перводня.

Сейчас, когда солнце находилось прямо над головой, воздух над пустыней Нердж становился теплым, почти горячим. Низкоприлегающие воздушные массы двигались от моря Гримхельд — Мрачного моря через пустыню и вздымались в небо колоннами горячего, влажного тумана. Из Саргада эти колонны выглядели, точно белые столбы, вырастающие за горами на западе. Они поднимались настолько стремительно, что за две тысячи километров невооруженным глазом можно было уследить за их эволюциями.

Когда колонны горячего, теплого воздуха поднимались в холодные слои стратосферы, во все направления рассыпались тучи, загораживая солнце и превращая зеленое небо в белое, затем в серое, а затем и в черно-синее. Именно тогда начинались град, дожди и грозы.

Во время дневного периода, длившегося семь стандартных дней и известного в Саргаде как Летний Шторм, люди не выходили за двери — каникулы поневоле. Те, кто жаждал свежего воздуха и выходил на улицу, шлепал по колено в желтой грязи и промокал до нитки, в лучшем случае. В худшем, оставившего безопасные здания Саргада могло долбануть насмерть молнией или градиной размером с голову. Ветер с востока устойчиво, не снижая напора, насквозь продувал город направляясь в сторону Нердж. Даже в те периоды, когда солнце все еще стояло над горизонтом, местность погружалась в полную и непроглядную тьму, разрываемую яркими вспышками молний.

В то время как дождь выбивал бешеную чечетку по окнам и навесам, а ветер глухо дубасил в стены, как живое существо, Грейсон основал свою штаб-квартиру в городском Арсенале — приземистом и унылом железобетонном здании со складским интерьером, расположенном в секторе механиков, рядом со Ступицей с дворцовыми землями. Усевшись там за старым столом, позаимствованным у какого-то правительственного учреждения, и используя старую черную комм-панель, связанную с Библиотекой Военных Записей в Крыле Окружной Штаб-квартиры он начал работу по вербовке и обучению первого Треллванского лэнса мехов.

Его помощниками были сержант Рэмэдж из ополчения и лейтенант Нолем из Гвардии; оба они носили титулы адъютантов. Их основной задачей было впитать в себя всю военную теорию, которую Грейсон мог изложить словами или письменно, разложить полученные знания по полочкам и затем преподать эту науку мужчинам и женщинам, отобранным в Треллванский противомеховый отряд. Чтобы организовать такую группу, маленькой команде Грейсона дали остаток первоночи и еще четырнадцать стандартных дней. Генерал Адел хотел, чтобы к концу штормов второночи подразделение было готово к бою, то есть на все им выделили около одного местного года из сорока пяти дней.

— Сержант, я не думаю, что ты осознаешь всю неопределенность своего положения. — Вялый, гнусавый голос лейтенанта Нодема становился еще более скрипучим, когда он был не в духе.

— Сэр! — окрысился Рэмэдж. — Мое понимание субординации таково, что бойцы ополчения в составе спецподразделения будут отчитываться перед ополчением через командование лэнса. Генерал Варней ни за что не согласился бы поместить ополченцев под непосредственное начало Гвардии!

— А я, сержант, пытаюсь выяснить, есть ли у тебя вообще какое-нибудь представление о субординации! Ясно, что Гвардия в специальном подразделении занимает более высокое положение, чем ополчение, как и в остальных военных вопросах. Ты суешь свой нос, куда не надо.

— Джентльмены, хватит! — Грейсон сел, растирая пальцами виски. Он устал и не мог думать ни о чем, кроме возвращения в офицерскую квартиру, выхлопотанную для него генералом Варнеем. Так много нужно сделать, и он уже начинал сожалеть, что вообще услышал о специальном подразделении Треллвана.

— Если вы не перестанете собачиться, то вам придется ответить перед новым правительством!

Нолем вопросительно поднял брови.

— Каким новым правительством?

— Тем, которое пираты намерены учредить во Дворце, если вы не бросите свои мелкие дрязги и не поможете мне сделать кое-какую работу.

— Ну как же, лейтенант. Мое положение здесь…

Голос Грейсона был утомленным, но твердым.

— Твое положение здесь подлежит моему утверждению, лейтенант, понял?

— Ты не выше меня по званию, молокосос! — Нолем был на четыре стандартных года старше Грейсона.

— Я тебя вышвырну под дождь, и тогда ты узнаешь, кто выше, а кто ниже!

— Кулак Грейсона обрушился на кипу анкет на столе. — Меня поставили во главе подразделения, и то, что твой дружок Адел подсунул тебя, чтобы ты смог выпендриваться перед сержантом Рэмэджем, не означает, что я буду это терпеть!

Нолем ощетинился. Грейсон решил, что единственный способ сломить упрямство этого человека изменить тему.

— Итак, в каком состоянии поврежденный «Wasp»? — потребовал он.

Вопрос застал Нолема врасплох.

— А… э… У нас по-прежнему нет теха, который наблюдал бы за ремонтом.

— Так в каком же состоянии мех?

— Э… голова разбита.

— Я это знаю, лейтенант. Я сам разбил ее. Можно ее починить?

— Ответственный офицер сказал, что нам потребуется обученный тех, чтобы решить, можно это сделать или нельзя. — Он пожал плечами. — К тому же запасных частей у нас не так уж много. Я полагаю, офицерам снабжения нужно разобрать носители второй линии, только для того чтобы наскрести брони и заткнуть дырки в торсе.

Грейсон сел в кресло.

— Может быть, я смогу выбраться туда в следующем периоде и взгляну сам. — Воины знали столько же о работе меха, как и техи. Но время… Боже, время!

— У тебя назначена встреча с Военным советом в следующем периоде, — напомнил ему Рэмэдж.

— Черт, ты прав. Я… — Грейсон задумчиво помедлил.

— Сэр?

— Есть альтернатива… возможно.

Рэмэдж вопросительно взглянул на Нолема, затем на Грейсона.

— Я не думаю, что на планете есть квалифицированный тех. Ктоме как в Замке, конечно, и в любом случае я не думаю что они пойдут на то, чтобы одолжить нам одного.

Он не намеревался обсуждать свою дикую идею с этими двумя. Нолем воспротивится, он знал, и даже Рэмэдж, по всей вероятности, двурушничал, работая шпионом на штаб ополчения. Он хотел подбросить эту идею самим генералам.

Три периода спустя Грейсон спускался по холодным каменным ступеням штаб-квартиры военного округа. На улице по-прежнему шел дождь. Он проделал свой путь от Арсенала в GEV, скользя по грязи. На каменном полу скопились лужи воды, и он передал свою комм-панель капралу в коричневой униформе, сидящему за столом у основания лестницы. Капрал ввел шифр в терминал на столе, затем откинулся назад с ожидающим видом.

— Вымокли, сэр?

— Немного. Холодно становится. — К середине первоночи температура на улице опустилась почти до точки замерзания. Штормы Близкого Прохождения, длившегося неделю, являлись как бы гигантскими тепловыми поглотителями, и во время долгой, долгой ночи, следовавшей за периастероном, теплота Прохождения стремительно рассеивалась. Скоро штормовые ветры улягутся и в горах начнутся снегопады.

Грейсон подумал о Грохочущем Ущелье. Сейчас льда уже нет, водопад высох. Когда исчезала ледяная крыша, из расселины, с берега пещерного озера, можно было видеть звезды даже при дневном свете.

— Все в порядке, сэр. Можете проходить. — Капрал поманипулировал на пульте, и стальная решетка скользнула в сторону.

— Спасибо, — сказал Грейсон и шагнул в длинный, тускло освещенный коридор. Камера, которую он искал, находилась в конце коридора.

Лори Калмар сидела на скамье в своей камере, подтянув колени под подбородок и уставившись взглядом в противоположную стену. На ней были длинная военная рубаха и штаны, подаренные ей кем-то, и те же самые легкие тапочки, которые она носила на борту меха. Высокая, длинноногая и стройная, она была довольно привлекательной, но выражение лица оставалось угрюмым и озлобленным.

Грейсон приблизился к решетке ее камеры и произнес ее имя.

Глаза Калмар стрельнули на него, затем уперлись обратно в стену.

— А-а, — вяло сказала она. — Это ты. — Хотя — а под глазами у девушки темнели круги, но волосы были тщательно зачесаны, и в бледном свете белокурые пряди казались серебряными.

— Ты в порядке? С тобой хорошо обращаются?

— С чего это ты беспокоишься? — огрызнулась она. Она не знала, что Грейсон чувствовал себя виноватым с тех пор, как привел водителя «Locust’а» в штаб-квартиру ополчения. В конце концов он ведь обещал, что ее не тронут.

Последнее, что он слышал, — это то, что ей учинили допрос. Из того, что он успел узнать, методы допроса ополченцев были скорее психологическими и химическими, нежели физическими. Однако Гвардия, по слухам, с энтузиазмом отдавала предпочтение интенсивным физическим методам, вот почему Грейсон сам ударился в панику, когда повстречал часовых у дома Мары. Но допрос в любой форме — жестокое мероприятие, и пленник после него чувствовал себя изможденным, измученным и очень одиноким.

— Мне хотелось бы поговорить с тобой, — сказал он.

— Это не ново, — процедила она. — Все люди, что ошиваются здесь, только и хотят… поговорить со мной.

— Ты бы хотела выбратся отсюда?

Калмар резко посмотрела на него. Ее глаза, заметил он, были густого синего цвета.

— Что? Еще допросы? — Голос был жесткий, но Грейсон услышал в нем нотки готовых пролиться наружу слез. — Мы ведь уже прошли через все это, так ведь? Я уже рассказала твоим людям все, что знала!

Грейсон уже изучил историю Лори из секретного досье, состаленного во время долгих часов допроса. Она родилась и выросла в Сигурде, колючем и изолированном мире, одном из двенадцати миров в конфедерации Хендрика. Родители погибли во время кошмарной ночи, полной огня и ужаса, когда правительство убеждало инакомыслящие силы на Сигурде, что союз с Обероном VI необходим в их экономических и общественных интересах.

Лори спас сосед, но она видела, как в огне, поглотившем их жилище, погибли ее родители. Примерно через год она стала государственной подопечной (в возрасте восьми лет, что равняется приблизительно тринадцати по стандартному летосчислению) и подала заявление о приеме в Силы Обороны Сигурда в качестве ученика-мехвоина и была принята.

Очевидно, у конфедерации Хендрика не было объединенных военных сил. Отдельные миры приберегали местные оборонные силы для себя — такое положение создавало ощущение большего суверенитета. Подразделение Лори называлось Независимой Легкой Штурмовой Группой Сигурда, которая действовала под непосредственным командованием вице-регента Алисадена, военачальника, являвшегося также министром обороны Сигурда.

Ученичество Лори длилось свыше трех сигурдских лет, и ей стало почти девятнадцать стандартных лет. Хотя учеба ее продвигалась хорошо, она не рассчитывала попасть на действительную службу еще несколько лет. Однажды ночью, когда Лори я стояла на вахте в центре, сержант, ответственный за ее школьное отделение, пытался убедить ее заняться внепрограммным обучением на полу. Девушка упорствовала, он настаивал, и она выдала ему окончательное и решительное «нет» коленом в чувствительное место.

Неделей позже пришел приказ. Лори вместе c тремя другими сигурдскими учениками зачислили в Особые Экспедиционные Силы под командованием Харимандира Синфа.

Обстоятельства были необычными. Прыгун Синфа был не похож на любой их тех которые она знала внутри Конфедерации; по-видимому, Экспедиционные Силы была лишь частью сделки, провернутой между Синфом и вице-регентом Алисаденом. Насколько она знала, операция не имела ничего общего с Хендриком или Обероном VI. Сам Синф сам служил какому-то герцогу Риколу, которого, как она слышала, называли также Красным Герцогом.

Синф… Грейсон оцепенел, когда прочитал это имя. Именно это слово произнесли губы Гриффита, прежде чем он умер. Очевидно, оружейный мастер узнал главаря пиратов, вероятно, из биографических данных в компьютере Замка. Что касается герцога Рикола, то тут Грейсон был озадачен.

Ни Лори Калмар, ни ее товарищи — рядовые Энцельман и Фитцхоф а также капрал по имени Хасслик, никогда ранее не слышали о Синфе или Красном Герцоге до своего назначения под их командование. Ко времени, когда корабль встретился с грузовозом возле какого-то безымянного, беспланетного солнца и они перешли на него. Калмар узнала только, что миссия Синфа заключалась в том, чтобы собрать наемников для операции против мира, о котором она никогда не слышала. Он назывался Треллван.

Лори удивилась, оказавшись внезапно в роли наемного мехвоина. Однако она была слишком занята, чтобы размышлять об этом. Лори Калмар и ее товарищам приходилось много работать при монтаже тяжелых систем оружия на дорпшипах грузовоза. Вскоре после этого корабль возобновил свое загадочное путешествие среди звезд.

Во время путешествия трое сигурдиан узнали и изучили ярость командира свое лэнса — лейтенанта Валлендела. Началось с того, что они отправили капрала Хасслика делегатом к Валленделу и опротестовали свое похищение. К этому времени они стосковались по дому и были совершенно ошарашены тем, что их транспортировали куда-то на десятки световых лет в компании совершенно незнакомых людей. Десять минут спустя они наблюдали, как молодой Хасслик, голый и связанный по рукам и ногам, был выброшен через шлюзовую камеру в космос.

Больше протестов не было. Большую часть перелета они провели, работая в грузовом трюме, где хранились боевые мехи — «Marauder», «Stinger» и «Locust». Под критическим взглядом Валлендела они прогоняли все возможные тактические варианты на голографических картах, проводили профилактическое обслуживание и проверку рабочих узлов мехов. Когда пришло время опускаться на ночную сторону мира, вращавшегося у крапчатого сумрачного солнца, невольных наемников не включили в штурмовую команду. Они наблюдали из дропшипа, как Валлендел и двое техов Синфа выгрузились в ночь полную орня и ужаса.

Они видели также, как «Marauder» Валлендела разнес на куски престарелого «Phoenix-Hawk’а», уже исковерканного оружием, которые они помогали монтировать в корпус дропшипа.

— Зачем они привезли нас сюда? — спрашивала Лори. Но никто не мог ответить на этот вопрос.

Как только экипаж переместился на новую треллванскую базу во внушительном черном каменном сооружении, воздвигнутом на склоне горы, новые хозяева разрешили Лори Калмар и ее товарищам упражняться со «Locust’ом» и парой 20-тонных «Wasp’ов», захваченных у пока еще не опознанного врага. За ними пристально следили другие наемники, а водителя «Stinger’а» вообще подрядили не сводить глаз с группы сигурдиан во время патрулей. Ясно, что им не доверяли.

Боевое крещение Калмар произошло вскоре после первого удачного рейда на вражеский город, когда было захвачено некоторе количество пленников и разведаны необходимые цели. Эта первая битва оказалась для нее и последней.

Мишенью Лори был Дворец. Она получила точную карту планировки Дворца и расположения укрытий, где члены вражеского правительства должны были скрываться во время атаки. Она и двое ее товарищей должны были атаковать Дворец, произвести смятение среди высших офицеров и членов королевской семьи и, если удастся, захватиь их.

Все пошло наперекосяк. Вэс Фитцхоф был убит в стычке с обычной пехотой на улице, а «Wasp’а» Энцельмана покалечили у Дворцовых ворот. Лори держалась сзади, чтобы поддерживая их, когда мимо проковылял Энцельман, направляясь на север.

— Они гонятся за мной, — прокричал он на боевой частоте. — Прикрой меня!

Теперь Гарик Энцельман вернулся в Замок, а она сейчас ожидает смерти, сидя в тюрьме.

— Ты можешь не притворяться, — сказала она Грейсону. — Я знаю, что вы собираетесь меня убить… в конце концов. Я сдалась только потому, что не хотелось изжариться. — Она вздрогнула. — Это ужасная смерть.

— Я не знал о твоих родителях, — тихо сказал Грейсон. — И не стал бы угрожать тебе так, если бы… — Он не договорил, остро чувствуя, насколько глупо звучали его слова.

— Послушай, — продолжал он. — Здесь нет никакого обмана. Я не собираюсь тебя трогать и сделаю все, что в моих силах, чтобы никто другой не посмел сделать этого. Я серьезно предлагаю тебе выбраться отсюда. Мне нужен тех, чтобы наблюдать за починкой сломанного «Wasp’а».

— Это смешно. Я всего лишь ученица.

«Да, верно», — подумал Грейсон. — «Как и я». Однако он не собирался признаваться в этом.

— Но ты знаешь больше, чем любой в Саргаде. Ты поможешь?

Ее глаза насторожились.

— А что, если я улизну к своим дружкам в горы? Или впаяю заряд С-90 в основную цепь вашего меха?

— О, там будет охрана. — Он подумал о своем разговоре с Варнеем и Аделом, об аргументах, которые привел, и обещаниях, которые ему пришлось дать. Калмар должна считаться вражеским агентом. Ее станут караулить все время, чтобы определить, саботирует она работу или нет. В конце концов, они согласились с планом Грейсона. Только потому, что не нашлось другого выхода.

Грейсон принял условия генералов и уповал на то, что девушка согласится работать с ним при таких ограничениях. Никакой другой альтернативы не было.

— За тобой будут следить, но, по крайней мере, ты выйдешь отсюда. Этим людям, которые привезли тебя сюда, ты ведь не обязана какой-нибудь клятвой верности или воинской клятвой? Многие люди в практически феодальной культуре Государств-Наследников строго соблюдали клятвы и обеты верности. В постоянно изменяющихся взаимоотношениях между государствами, отдельные воины должны были вверять свою лояльность чему-нибудь.

Лори Калмар закрыла глаза.

— Нет. Нет… ничего. Клятва раба господину, пожалуй, и ничего более.

— Тогда ты согласна?

Последовало долгое молчание. Когда она снова заговорила, ее голос звучал очень робко.

— Да и… спасибо тебе.

КНИГА ВТОРАЯ

name=t53>

XVII

Харимандир Синф поднял повыше воротник своей теплой куртки, прикрыв лицо и уши от ветра. Период штормов закончился, но долгая темная Первая Ночь продолжалась. С приходом штормов температура упала. На железобетонном полотне космодрома белел снег, и в столбах света, отбрасываемых лампами, висевшими наверху, ветер кружил маленькие вихри сухого снега. По последним данным, в горах неподалеку шли сильные снегопады. Он размышлял, что за угрюмая и унылая планета этот Треллван, место, которое он с удовольствием оставит, когда его миссия завершится. Пожалуй… пожалуй, после этого он снова увидит чистое небо и сверкающие соленые плато своих родных пустынь.

Охранники у дверей одного из низеньких цельнометаллических складских строении, протянувшихся вдоль основной портовой зоны, заметили его, со слитным щелчком крутнув свое оружие в салюте. Один из них взял бумагу, переданную Синфом, изучил ее и отпер дверь. Воздух, хлынувший в ноздри из тускло освещенного помещения, прокис от зловония немытых тел, рвоты и человеческих испражнений.

— Сколько у нас сейчас пленников? — спросил Синф адъютанта.

Тот сверился со своим наручным комом.

— Сто восемьдесят два человека, лорд.

Синф кивнул и постарался удержаться, чтобы не закрыть нос и рот из-за вони. Эти пленники, многие из них — квалифицированные рабочие, станут скоро рабами и будут распроданы по голодным до рабочей силы мирам с разрушающейся технологией. Сейчас они являлись источником полезной информации а также крупной проблемой в снабжении. Запасы пищи экспедиции сводились к тому, что осталось на борту дропшипа, и тому малому, что удалось заграбастать из агропулов к северу от Саргада. Если они не раздобудут в скором времени еще пищи, то пленников придется расстрелять и списать со счетов. Синф верил, что основная миссия должна иметь приоритет, по сравнению с второстепенных экономических интересов.

Охранник вернулся, ведя шаркающего оборванного человека с лицом в синяках, измазанным грязью и засохшей кровью.

— Капитан Тор! Ну, как ты? Ты уже решил рассказать нам то, что мы хотим узнать?

— Я ничего не знаю. — Человек с трудом шевелил опухшими губами. Возле глаз и рта красовались огромные одутловатые синяки.

— Да нет же, ты можешь рассказать нам уйму вещей, например, зачем ты шнырял вокруг космодрома и что ты знаешь о деятельности наемников в Саргаде. Если ты расскажешь нам то, что мы хотим знать, ты избавишь себя от неминуемых неприятностей.

Тор дрожал, но ухитрился рявкнуть:

— Пошел к черту!

Поскольку на нем были лишь лохмотья куртки и легкие брюки, то холод выполнял работу палача. Синф нахмурился.

— Я предлагал тебе деньги. Я предлагал тебе свободу. Боюсь, что сейчас мне придется предложить тебе быструю смерть.

— Ты убил моих людей.

— А… эти три бездельницы на борту дропшипа. Я признаю, что это трагедия. Всегда трагедия, когда нужно убивать квалифицированных работников. Но ты сам вынудил меня, мой друг, удрав с корабля.

— Ты собирался убить меня в любом случае. — Окоченелое лицо Тора на мгновение загорелось гневом. — Тебе не следовало их убивать!

— Мой дорогой капитан, не думаешь ли ты, что я хотел их смерти? Мы высоко ценим людей, обученных для работы на звездном корабле, особенно таких, как ты, — искушенных в межзвездной навигации. Мы же не варвары!

Глаза Тора закрылись, губы прыгали.

— Говори, что хочешь.

— Но эта миссия содержится под строжайшим секретом, капитан. Она настолько секретна, что ты даже не подозреваешь о ее важности. Если бы подозревал, то пришлось бы перерезать тебе глотку. Когда ты удрал, мы приняли меры, чтобы уже ни одна из твоих шлюшек не смогла улизнуть. Остальные члены твоего экипажа на борту грузовоза по прежнему находятся в полном здравии. По крайней мере, сейчас.

— Опять угрозы?

— Я не угрожаю, капитан. — Синф протянул, руку и, приподняв голову Тора вверх за волосы, заглянул в остекленевшие глаза.

— А теперь начнем сначала. Ты некоторое время был в городе.

Голос Тора был слабым, едва слышимым.

— Что, что, что? Давай, давай, капитан. Я начинаю замерзать здесь с тобой. — Да… Я был в С-Саргаде.

— И, надо полагать, ты военный человек?

— Я торговец. Я пилот прыгуна.

— Ах, да. Но ты знаешь так же хорошо, как и я, что самым ходовым товаром между звездными мирами являются сегодня оружие и броня военных частей. Ты должен иметь хотя бы некоторые основы военных знаний.

Тор промолчал, и Синф продолжил:

— Какие признаки наемных частей ты видел в Саргаде?

— Я н-н-не понимаю.

— Посторонних, капитан… иноземцев. Наемную часть… возможно, обучающее местных, как воевать.

— Я не видел ничего такого… нет.

Синф знал, что этот человек говорит правду. Он знал также, что такой специфический метод допроса не может долго продолжаться. Подохнув от мороза, Тор не выдаст никакой информации. Синф махнул охраннику, тот развернул Тора и повел его в теплое помещение для пленников.

Хотя Тор мог и не знать об этом, но Саргад определенно получил откуда-то помощь. Синфу необходимо было узнать источник этой помощи до того, как план серьезно пострадает. Ему нужно не только узнать его, но и устранить наемников раз и навсегда.

Ветер становился прохладным по мере того, как тянулась долгая темная Первая Ночь. Набирались кадры опытных войск, включавшие ополченцев и гвардейцев, их обучали и муштровали, а они в свою очередь были приставлены обучать и муштровать добровольцев. Сам король Джеверид присутствовал на первом церемониальном смотре подразделения, и именно он дал им имя: First Trellwan Lancers — «Первые Лэнсеры Треллвана».

Грейсон не мог не сравнивать свою новую часть со старой. «Лэнсеры» были неотесанными и неуклюжими, без выправки и лоска, и не отличались непринужденным профессионализмом и спаянностью опытных воинов. У «Коммандос Карлайла» имелись как лоск, так и профессионализм. Будучи мальчишкой, Грейсон любовался абсолютной точностыо реакции подразделения на плацу, когда по одной команде треск двух сотен каблуков сливался в один звук. Он наслаждался теми узами абсолютного доверия между каждым человеком и его товарищами по взводу и офицерами и сержантами над ними.

Да, они рьяны, решил Грейсон, но это почти все, что можно о них сказать. Все воины группы были добровольцами из ополчения или Гвардии, у многих даже имелся многолетний боевой опыт. Но они не являлись пока частью в том смысле, что не слились еще в единое целое, не сработались вместе.

В группе продолжалось ожесточенное соперничество между Гвардией и ополчением. В одном из своих первых распоряжений Грейсон дал указание сержантам не разводить ополченцев и гвардейцев по отдельным полразделениям, а сформировать взводы и отделения, невзирая на формальную воинскую принадлежность солдат. Если «Лэнсеры» почувствуют себя самими собой или обретут гордость принадлежности, они начнут думать о себе как о «Лэнсерах», а не как о гвардейцах или ополченцах. За первую стандартную неделю произошло восемнадцать случаев мордобоя и три — поножовщины. Тот факт, что каждый солдат по прежнему носил свою старую зеленую или коричневую униформу с одной лишь голубой повязкой на рукаве — знак принадлежности к «Лэнсерам», нисколько не способствовал миру.

Грейсон начинал понимать: чтобы организовать лэнс мехов, требовалось гораздо большее, чем просто научить этих рекрутов с руками-крюками водить боевые мехи. Мелочи канцелярщины грозили засыпать его дополнительными рабочими часами и безбрежной бумажной канителью. Стол организации и снабжения — краеугольный камень оперяющегося подразделения, и Грейсон стал отдавать себе отчет о важности штабной бухгалтерии, о чем раньше и не подозревал. Раньше он всегда удивлялся, почему штаб отца включал маленькую армию гражданских секретарей и военных связных и зачем один из штабных офицеров группы лейтенант Ханесли был назначен офицером личного состава. Сейчас он знал, почему офицер личного состава требовался роте в 120 человек.

Дни Грейсона составляли непрерывную череду пятнадцатичасовых рабочих периодов, с урывками для сна на койке за стеной офиса в саргадском арсенале. Мара неоднократно названивала ему по телефону, проведенному в офис, но он потерял уже счет стандартным дням с тех пор, как видел ее в последний раз. Он просто по уши погряз в работе.

Лэнс мехов — это гораздо больше, чем просто четыре меха и люди, управляющие ими. В списках подразделений обычно числятся воины и техи, приписанные к отдельному подразделению, но на самом деле даже для маленького разведлэнса требуется как минимум взвод вспомогательного персонала.

Первое и основное, что составляло «Треллванских Лэнсеро»в составляла пехота, наземная сила, которую Грейсон учил, как противостоять с вражеским мехам. Однако пехота прикреплялись не ко всем частям мехов. У «Коммандос Карлайла» имелись сухопутные войска, поскольку они были гарнизоном, и существовали гарнизонные собязанности, на которых непрактично было посылать десятиметровых мехов. Лэнсеры должны были стать пехотной частью, тренированной в анти-меховом противоборстве, с мехами для их поддержки, что переворачивало с ног на голову обычный порядок частей мехов.

Эта идея принадлежала генералу Варнею. Расторопность Грейсона во время саргадской битвы доказала Военному совету, что наземные войска можно использовать против мехов. Десять лет учебы Грейсона подтверждали эту идею. Наземные силы могли лицом к лицу встретиться с мехами и победить, но для этого требовался замечательный сплав сноровки, знаний и отваги. Такое сочетание редко случалось даже в элитарных подразделениях.

Перед Грейсоном стояла почти невыполнимая задача, он все время спрашивал себя, в силах ли он ее осуществить.

T.O Лэнсеров требовал два боевых взвода по 60 человек в каждом. Хотя от добровольцев не было отбоя, у Грейсона пока что имелось всего лишь два урезанных взвода, по 40 бойцов в каждом. После некоторой работы и нескольких фальстартов он решил, что опытные сержанты в его команде не могут удержать в руках более восмидесяти человек. Необученные солдаты без командира — это гораздо хуже, чем вообще ничего.

Обучались также 35 человек, уже имеющие различные степени технического образования. Это был зародыш того, что со временем, как надеялся Грейсон, станет техвзводом из 60 человек — умеющих работать под руководством техов лэнса, содержащим мехи вооруженными, защищенными и работающими.

Кроме того, пятеро человек тренировались как мехвоины. Они находились под непосредственным началом Грейсона, и он часами работал с ними каждый день, знакомя с управлением «Locust’ом» и натаскивая в тактике и порядках действия. Один из учеников, юный трелл по имени Ярин, проявлял интуитивное чутье баланса и движения, и из него мог получиться настоящий мехвоин примерно лет через десять. Грейсон думал, что эта часть программы даже более чем бесполезна. Понадобятся годы, чтобы эти пятеро достигли приемлемого уровня управления мехом, поэтому казалось абсурдным тратить столько времени на обучение новых водителей, когда часть имела всего один легкий мех. Но на этот счет Военный совет дал Грейсону ясные директивы. Что за подразделение мехов без мехвоинов?

Его работу облегчали два опытных сержанта… Сержант Рэмэдж из ополчения, сражавшийся с налетчиками Хендрика, будучи рядовым десять лет назад, и капрал Гвардии по имени Бруки, которого он продвинул, узнав, что этот человек до вступления в армию работал в магазине, торгующем машинами. Еще один сержант ополчения по имени Ларессен не имел боевого опыта, но выглядел проницательным, смышленым и не боялся высказывать свое мнение. Рэмэдж и Ларессен стали командирами взводов А и В, а Бруки возглавил техвзвод.

Имея троих надежных людей на ключевых постах, Грейсон надеялся, что лэнс начнет совершенствоваться сам, но не тут-то было. Единственной, самой тяжкой проблемой, на которую он натолкнулся, стало обеспечение снаряжением. Проще говоря, снаряжения как такового не было, а весь наличный материал увяз в бюрократических тисках и внутриведомственных склоках.

Список того, в чем Грейсон нуждался, был бесконечным: портативные генераторы, инструменты, начиная от лазерных фрез и до микроскопических гаечных ключей, переносные и настольные компьютеры и доступ в файлы военных данных, камеры и портативные коммуникационные единицы, оружие для боевых взводов и патроны к нему, переносные и стационарные лампы, передвижные рамы-тележки и коконы для починки боевых мехов, кабеля, запасные части мехов от реле сервоактуаторов и портативных лазеров до новой головы и кокпита для захваченного «Wasp’а». Также ему нужны были продовольствие, питьевая и техническая вода, помещения и матрасы для более чем ста человек, машины…

Машины! За них как ожидалось должно было отвечать техническое отделение, оно должно добывать, обслуживать и работать с ним. Ему нужны HVT-ховертранспорты, HVWC-носители оружия, а также более медленные, тяжелые гусеничные или колесные машины. К сожалению, в Саргаде имелось только два источника военных машин — ополчение и Гвардия. Ни одно из этих подразделений не решалось отдать новосформированным Лэнсерам даже одного разведывательного ховера без гарантии что часть станет частной элитой ополчения или Гвардии. Грейсон потратил несколько дней, чтобы только пробиться через гору официальных прошений на служебные ховеры и ховертанки, пока не понял, что он сражался не с бюрократической тупостью, а с политикой внутреннего обслуживания.

Как он понял это было всего лишь соперничество между Королевской Гвардией и ополчением.

Население Треллвана обитало в трех городах — Саргаде, Гафе и Тремайне — а также на разбросанных владениях, сообществах агропулов и шахт, растянувшиеся вдоль трети экватора. Саргад являлся крупнейшим городом, а также столицей планетарного правительства. Каждый город был центром военного округа ополчения, с резидентским полком, выполнявшим роль сборщиков налогов, пожарных, сборщиков мусора и полицейских — в этом мире отсутствовала необходимость в повседневной регулярной армии.

Королевская Гвардия с другой стороны, базировалась в Саргаде, находилась в современных казармах рядом с землями Дворца. Их функция была чисто военной и по преимуществу показушной в мире с одним правительством. Они эскортировали короля, устраивали парады и воинские смотры, но в основном работали по созданию имиджа, что в Саргаде действительно есть монарх, достаточно богатый и могущественный, чтобы обеспечить свою Гвардию неотразимыми зелеными униформами. Хотя Гвардия претендовала на звание элитной силы и получала львиную долю от военных ассигнований и снаряжений, поступавших от разных правительственных советов, Грейсон имел малую надежду на то, что они будут хоть сколько-нибудь хороши в бою как солдаты.

У Гвардии были машины, необходимые Грейсону, и они не расстались бы с ним, пока Грейсон не убедил бы их руководство, что Первые Треллванские Лэнсеры будут рассматриваться как часть королевской Гвардии.

Ополчение в свою очередь контролировало такие предметы первой необходимости, как распределение воды и связь внутри города. Они оказывали Грейсону эти услуги, скрипя зубами, ожидая, что Лэнсеров назначат подотделом ополчения.

Грейсон начал с того, что поручил решение транспортной проблемы лейтенанту Нолему, явно шпионившему на Гвардию. Предоставив ему все полномочия на задачу добычи восьми ховертранспортов, Грейсон позабыл о нем, а сам сосредоточил свое внимание на офицере-снабженце из штаба Гвардии. Пожалуй, если протестовать достаточно громко и долго…

Он заполучил содействие ополчения, узнав, что оба взводных сержанта были ополченцами. Поскольку ему приходилось не отходить от первоначальной идеи его величества, что «Лэнсеров» следует комплектовать из обоих родов войск, то сам выбор этих сержантов доказывал, кому он в действительности отдавал предпочтение. Это обеспечило Грейсону стабильную доставку воды и продовольствия, проведение половины необходимых телефонов и один старый ховертанк, для передвижений по городу.

Пожалуй, наиболее забавной проблемой была его собственная униформа. Для церемонии в приемном зале Дворца Грейсона вырядили в полное обмундирование гвардейца, но более ему не предоставили никакой униформы или личного снаряжения. Устав Гвардии требовал, чтобы Грейсон всегда носил «Багровую Звезду», на что ему тактично указал лейтенант Нолем, когда Грейсон прибыл на работу без увесистой звезды. Хотя он начинал чувствовать себя порядочным щеголем в вычурной форме зеленого и золотого цветов, его прошение о предоставлении другой униформы оставалось без ответа. Слава Богу, что Нолем еще не протестовал, когда Грейсон отказался носить на работе шпагу.

При всем том главнейшей его заботой оставался персонал. Желающих было хоть пруд пруди, но очень немногие из них имели квалификацию машинистов, электронщиков, экспертов роботехники, оружейников, механиков и т.д. С другой стороны, солдаты двух боевых взводов имели кое-какой опыт, но очень мало снаряжения. Половина из них тренировалась с обрезками труб. Когда они перевелись в «Лэнсеров», им приказали сдать оружие, и лишь немногие отважились принести его с собой. Имелось лишь несколько наплечных ракетометов, тяжелых и автоматических орудий, бронебойных снарядов и ракетных боеголовок, пластиковой взрывчатки или детонаторов, или бронежилетов и не было ни одного переносного лазера.

Даже хорошо снаряженные и обмундированные, наземные войска представляют собой жалкое зрелище, когда выступают против атакующего меха. Если «Треллванские Лэнсеры» и смогут что-нибудь совершить, но не иначе как в случае, если они сколотят боеспособный лэнс мехов. Он обучал пятерых на мехвоинов, но пока мало преуспел в этом деле. Чтобы научиться водить одну из боевых машин, необходимо мучительно много времени. Любой смог бы пристегнуться ремнями в кабине и двигать руками и ногами машины, но здесь требовался совершенно новый способ мышления, чтобы контролировать движения меха через подсоединенный к компьютеру нейтронный шлем, а без этого шлема самый лучший и самый сильный боевой мех в Галактике был не более чем бездушным металлом и грудой запчастей.

Грейсон существенно продвинулся в разрешении проблемы персонала, когда привел Лори Калмар — сейчас уже штабного сержанта Лори Калмар — на должность старшего теха. Она могла отвечать на технические вопросы и точно ставила диагноз меху на основании скудной информации. Хотя без полной замены головы и кокпита не представлялось возможным починить поврежденного «Wasp’а», во всех остальных отношениях она смогла подготовить мех для боя. Она как-то даже ухитрилась вмонтировать пробные схемы и реле, позволявшие управлять машиной (весьма неуклюже) через дистанционный пульт. Это означало, что он сможет служить в качестве мобильной мишени для пятерых учеников, которых тренировал Грейсон. Они могли практиковать холостой ход и наведение оружия «Locust’а» без необходимости для Грейсона сооружать какой-нибудь симулятор.

Затем всплыла очередная неприятность. Несмотря на очевидную квалификацию, многие в техническом отделении отказались работать с Лори Калмар на том основании, что она прибыла из пиратской конфедерации Хендрика. Ее люди, рассуждали они, во время набегов и стычек, за почти столетие, поубивали многих треллов, и Лори определенно нельзя было доверять. Плюс к этому патриархальная культура Треллвана пренебрежительно относилась к женщине. Женщины, занимавшие несколько действительно важных постов, никогда не допускались в военную область, в крайнем случае лишь как секретари и канцелярские ассистенты, и существовала негласная традиция, что место женщины — находиться у домашнего очага и воспитывать детей. Молодая хорошенькая женщина, командующая мужчинами на работе, просто не воспринималась серьезно.

Проблема так полностью и не была решена, хотя Лори все же добилась кое-какого прогресса. Один раз, когда она отдала распоряжение теху, тот просто проигнорировал его. Хотя Лори повторила приказание, тех, хитро прищурившись, ответил прозрачным намеком, что он предпочел бы делать с ней вместо этого. Но ученики воинов на Сигурде знали военную дисциплину. Они учились не только тому, как водить мех, но и как использовать огнестрельное оружие, палки, ножи и голые руки со смертоносным эффектом. Тех, не усвоивший субординации, очнулся в саргадском госпитале со сломанной челюстью. С того времени сержант Калмар обнаружила, что ее приказы исполняются со значительно большим энтузиазмом.

Грейсона обескуражил тот факт, что отсутствовали запчасти для починки сломанных машин, было ничтожно мало масла для смазки механизмов, а компьютерные программы, использовавшиеся для составления расписаний вахт, безнадежно устарели. Команду, снаряженную для извлечения алмазных волокон из избитых секций боро-нитритных пластин брони, привело к неудаче отсутствие подходящих химикалий.

Грейсон сокращал время на сон, становился нетерпеливым и еще пуще песочил подразделение. Моральное состояние группы упало, и за один только период пятерых человек пришлось наказать за драку. Во время следующего периода из казармы отправились погулять семеро добровольцев и больше уже не вернулись. Никто ее задержал их у дверей, поскольку человек, стоявший на вахте, сам был одним из семерых. Когда солдаты начали появляться на работе пьяными или вообще не появлялись, Грейсону пришлось отправить троих своих сержантов на розыски алкогольных заначек.

Затем возникла новая трудность с Лори. Если группа надеялась противостоять иноземным силам, то им нужен не один «Locust». Следующим шагом должен быть захват еще одного «Wasp’а». Если необходимо, то придется уничтожить машину, чтобы поставить его голову на место разбитой головы «Wasp’а», находящегося сейчас в собственности Лэнсеров. Лори забеспокоилась, когда Грейсон спросил у солдат, кто желает стать водителем «Wasp’а», которого они намеревались захватить или уничтожить.

— Рядовой Энцельман и я никогда не были в близких отношениях, — сказала она. — Но он с Сигурда и находится далеко от дома, как и я. Я… я не думаю, что смогу помочь вам… убить его.

Боль в глазах девушки тронула Грейсона. Многие ее недоброжелатели по-прежнему не верили, что Лори добровольно работает на бывших врагов, и она была заперта в ловушке между необходимостью доказать свою преданность и своей верностью прежнему товарищу.

— Я могу снять тебя с этого проекта, — сказал он.

— И отправить назад в подземелье? Там мое место, как говорит генерал Адел, и ты знаешь. Он и лейтенант Нолем. — Она вздрогнула.

Грейсон откинулся назад, предавшись размышлениям.

— Знаешь, все зависит от того, сумеем ли мы взять этого «Wasp’а» так, чтобы кабина осталась целой. Все что нам нужно, разработать диверсию, что позволит мне подобраться достаточно близко, чтобы покалечить машину, не затронув головы или твоего друга Энцельмана. — Он распростер руки. — Большего я не могу обещать.

Она криво улыбнулась.

— Чего я действительно хотела бы, так это заставить его перейти к Лансерам. Единственная причина, почему он сражается на стороне пиратов, заключается в том, что у него нет альтернативы.

Грейсон вспомнил о своих пятерых рекрутах-воинах и кивнул. Во время практики в начале этого периода один из его людей перекувырнул «Locust’а» через голову, и еще этому болвану повезло, что незаменимая машина не получила слишком больших повреждений.

— Поверь мне. Лори. Я намерен попробовать как раз это. Нам нужны пилоты мехов, и мы не выращиваем их сами здесь, в Саргаде. Она взглянула на него, ее глаза засияли.

— Ты… ты не обманываешь? То есть это значит, что я смогу водить мех снова?

Грейсон устало потер глаза.

— Я не могу обещать этого, не сейчас. Но будь я проклят, если знаю, где еще я могу достать пилотов мехов. Понадобятся годы, чтобы научиться управлять хотя бы одним. Ха! Возьми нас! Полжизни провели в учениках, и ни один из нас даже не закончил обучения, когда мы очутились…здесь.

Лори положила свою ладонь на руку Грейсона теплым и нежным прикосновением.

— Я сделаю все, что нужно. Грей.

Когда это они соскользнули до имен? Грейсон не мог вспомнить. Он не знал, отчего ему легко с Лори, почему он может беседовать с ней и скучает, когда девушки нет рядом. Пожалуй, эта нарастающая дружба имела что-то общее с тем фактом, что оба они чувствовали себя здесь одиноко.

— Мы сделаем все, что нужно, — сказал он. — Это называется «выживанием».

Два периода спустя лейтенант Нолем послал доклад генералу Аделу о «подрывных элементах в подразделении». Он не назвал ни одного имени, но было ясно, что он имел в виду Лори — человека, непосредственно виновного в низком моральном облике подразделения.

Когда однажды чистым, хрустящим от двадцати градусов мороза утром на втородень поднялось солнце, Первые Треллванские Лэнсеры казалась гораздо дальше от боевой готовности, чем когда-либо.

XVIII

Лэнсеры нуждались в бою, спаявшему бы их вместе. Более того, понял Грейсон, — им нужна была победа.

Ко времени, когда красное солнце достигло зенита в чистом, пронизывающем холоде втородня, списочный состав Лэнсеров представлял собой собой два боевых взвода по сорок человек в каждом. Они числились как Пехотная Ударная Часть и была тренирована анти-меховой пехотной тактике. Насколько хорошо люди усвоили лекции Грейсона и как применят их на практике, предстояло еще увидеть. Взвод поддержки, состоящий из техов, насчитывал сейчас шестьдесят три человека, а сержант Бруки — под руководством мастер-сержанта Лори Калмар — держал оба меха целыми и действующими. «Wasp’у», однако, по-прежнему не хватало головы.

По документам все это выглядело довольно впечатляюще, но Грейсон знал, что даже полному батальону, где вчетверо больше людей — хорошо обученных и опытных солдат, — было бы тяжело справиться с одним атакующим мехом. А если один из этих мехов — 75-тонный «Marauder»…

Сердцем любого подразделения мехов, являются сами мехи. Идеально сбалансированной считалась группа из четырех мехов, сработавшихся вместе, иногда сопровождаемая воздушным лэнсом аэрокосмических истребителей. Боевые подразделения поддержки существовали исключительно в таких подразделениях. За исключением специальных подразделений, большинство лэнсов мехов, особенно лэнсов наемников, пехотных ударных сил не имели, и состояли из одних мехов и их техов. Подразделение без мехов, состоящее из одних людей, было практически беззащитным.

А Лэнсеры имели лишь один готовый к бою легкий мех.

Прошло лишь несколько десятков часов с середины втородня, и Треллванские Легкие Лэнсеры были готовы к бою. Как объяснил Грейсон генералу Варнею свое решение: — Мы деремся сейчас и побеждаем, — или все было зря.

На карту ставился не только боевой дух Лэнсеров. Нужен не один мех, чтобы иметь какие-то шансы. А единственный способ, каким они собирались его достать, — это стащить машину у врага.

Космодром к северу от Саргада представлял собой скопление расползшихся по пустынной местности серо-белых здания, с другой стороны которых был пустырь. Земля там была в основном бесплодной, и голый пейзаж нарушали лишь плотными групками синего туфа квикки да случайные пятна сине-зеленой степной травы. Шоссе, соединявшее порт и город, было изъедено и изборождено жестокими природными катаклизмами, и по нему редко ездили даже до прихода пиратов.

Возле дороги имелась цепь лощин и оврагов, пробуравленных в сухой почве наплывами талой воды третьедней. Грейсон заметил эти своего рода овраг во время топографических экспедиций, когда Замок, расположенный в десяти километрах к северу, с другой стороны порта, занимали «Коммандос Карлайла». Последние серии наводнений оставили их широкими высохшими каналами, протянувшимися через пустыню, подернутый коркой льда в местах где лучи слабого солнца не проникали внутрь. Кое-где глубина достигала пятнадцати метров, на крутых склонах предательски балансировали скалы, то и дело осыпались пески.

«Locust» шагал по дну каньона. Казалось, с того времени, когда Грейсон последний раз сидел, пристегнутый ремнями, в жестком кресле меха, прошла целая жизнь. Сжимая рычаги, и чувствуя ободряющий вес нейрошлема Грейсон думал о том, как здорово, что он учился этому половину своей жизни. После стольких стандартных дней в удушливой канцелярской атмосфере своего офиса молодой человек снова ожил.

Его руки мягко покоились на контрольной панели, отвечающей за оружие и маневры меха. Напичканный электродами и проводами тяжелый шлем снимал нейтронные импульсы, относящиеся к рутинному движению, а компьютер, встроенный в сиденье, преобразовывал эти сигналы в четырехметровые шаги машины. «Locust» был продолжением тела Грейсона.

Популярные мифы, ходившие среди воинов, утверждали, что водители мехов сливались со своими машинами, что существовала передача индивидуальности от человека к меху, что машины двигались и сражались потому, что их напрямую контролировал мозг воина. Все это было неправдой, хотя нейроимпульсные шлемы позволили сделать первый многообещающий шаг к такого рода боевым системам. Что шлемы действительно делали, так это руководили машиной в таких рутинных вопросах, как поддержание равновесия. Это позволяло водителю боевого меха свободно заниматься аналитическими задачами, такими, как отделение друзей от врагов и участие в битве.

— Ударный один, это Ударный два, ты меня слышишь?

Голос в динамиках шлема отфильтровывался и воспроизводился электроникой, и нужна была привычка, чтобы понимать его. Электромагнитные передачи велись в крайне низкой частотной полосе для того, чтобы пробить электронную блокировку противника и чтобы не нарваться на вражеские взломщики шифров. Часто такие передачи шли на боевой речи, искусственном шифрованном языке, известном только пользователям, но времени, чтобы изобретать и учить такой язык, сейчас не было. Компьютер зажевывал слова и делал их понятными только Лэнсерам. По крайней мере Грейсон на это надеялся.

Он напрягся, вслушиваясь. Сенсоры на шлеме считали электрическую комбинацию.

— Ударный Два, это Один. Давай.

— Мы на месте у ограды. Патрулей нет… Ничего подозрительного.

— Хорошо. Будь бдителен.

Передвижение штурмовых сил через овраг в разгаре дня несло в себе определенный риск. У пиратов имелись геликоптеры, и никто не мог гарантировать, что у них не было также военного наблюдательного спутника, способного сосчитать заклепки на спинной броне «Locust’а». «Locust» был закутан в складки камуфляжной сетки, и Грейсон вывел радиаторы на самый низкий режим, чтобы снизить инфракрасную сигнатуру меха. Что действительно требовалось штурмовой команде, так это везение. Тщательное наблюдение за пиратскими базами возле космодрома и на горе Гайал в Замке навело на мысль, что бандюги недооценивали вооруженные силы треллов и на подступах к своим лагерям не поддерживали надлежащего дозора.

— Ударный Один, это Три.

— Третий, это Первый. Давай.

— Активность в Замке не обнаружена. Вижу «Marauder’а». Он по-прежнему припаркован на парадном плаце у Ремонтного Отсека.

— Отлично, Три. Следи за ним.

Кабина «Locust’а» была настолько мала, что Грейсон мог коснуться противоположной переборки вытянутой рукой. Зрительным экраном служила дугообразная 180-градусная полоса в передней части крошечного помещения, на ней изображались отчетливо напластованные уровни отложенных водой осадков в стенах канала. Большую часть пола занимали сиденье пилота и переплетение кабелей, консолей, обнаженных схем и прочего, что заставляло эту маленькую ходячую гору двигаться и сражаться.

Пожалуй, самой характерной чертой кабины являлся резкий, кислый запах, казалось, исходивший от пола, переборок и сиденья, несмотря на то, что кабину драили раз по сто и опрыскивали дезодорантами. По журналу на борту «Locust’а» и по датам установки снаряжения выходило, что этому меху было свыше ста лет. Отличительные запахи пота, страха и боевой ярости как минимум 40 его пилотов стали такой же неотделимой частью кабины, как и броня, защищающая ее. Запах был неприятный, но Грейсон уже перестал его чувствовать.

Внутри кабины стало тепло. Крошечный вентилятор за головой Грейсона бился с непосильной задачей охлаждения замкнутого пространства, но силы его были на исходе. Грейсон уже содрал с себя всю одежду, кроме шорт и легкой рубашки из сетчатой ткани. Пока он не испытывал особого неудобства, но очень скоро станет гораздо хуже.

Грейсон посмотрел вниз на войска… Его войска, подумал он. Их штурмовые винтовки ТК были взяты из арсенала, что был ныне штаб-квартирой лэнса (хотя формы о передаче так и не были завизированы отделом запасов ополчения).

Грейсон заполучил это оружие только потому, что знал: тысяча этих гладких автоматических винтовок была подарена ополчению «Коммандос Карлайла». В связи с морозом людям выдали пятнистые зимние боевые куртки и перчатки, неофициально реквизированные сержантом Рэмэджем со склада Гвардии напротив Дворца.

Он дважды покрутил челюстью перед тем, как открыть связь.

— Ударный Два, это Один. Подключи меня.

— Хорошо, Первый. Цепляйся.

На зрительном экране развернулось дополнительное окно. Над ним на краю оврага разведчик высунул сенсорный конец дистанционного сканера за выступ каньона. В новом окне Грейсон увидел приземистые очертания водяных и топливных баков, переплетения ячеистой ограды. Вдалеке сквозь мерцающий туман двигалась фигура «Wasp’а». От железобетонного полотна, заставляя изображение дрожать, поднимался нагретый воздух.

— Это наша мишень, — сказал Грейсон. Он открыл связь с Ударным Три.

— "Marauder" все еще стоит на месте?

— Тревоги нет, сэр. Все спокойно.

— Ну, это ненадолго. Ударный Два!

Он мог видеть командира тактической ударной сил сержанта Рэмэджа, трогающего нашейный микрофон.

— Да, сэр!

— Выдвигайтесь! Давай!

Солдаты маленького отряда хлынули вверх по склону оврага, по веревкам, укрепленными разведчиками у его края. По графику и согласно плану взвод А двигался к внешней ограде космодрома.

Грейсон глубоко вздохнул и снова почувствовал кислый воздух стесненной кабины «Locust’а». Он открыл еще один боевой канал.

— Ударный Четыре, ты готов?

— Все здесь, лейтенант! — Сержант Ларессен орал, электронные тона его голоса были странно смещены. Он, наверное, старался перекричать вой своих HVWC.

— Мы готовы. Дай им знать, что ты там.

Они воззвали к самому королю Джевериду, чтобы он выбил необходимое снаряжение, включавшее восемь потрепанных, но пригодных ховеров-носителей оружия — пятиместных машин наподобие тех, которые Грейсон использовал во время последней битвы. На трех из них стояли автопушки, на одной — боевой лазер. Два несли бронебойные SRM Skorpiad, а остальные перевозили противопехотные тяжелые пулеметы. Эта маленькая армада не шла ни в какое сравнение с вражескими мехами. Хотя, если повезет, в открытом бою они могли бы подбить один иди два легких меха. Грейсон решил, что шансы настолько зыбки, что весь этот конвой будет служить скорее приманкой. Сейчас они мчались по пустыне с востоку от космодрома, вздымая клубы пыли, видимые за десятки километров.

— Лейтенант! Это Ударный Два!

— Вперед, Второй.

«Locust» по-прежнему вышагивал по каньону. Подальше имелось место, где склон был не такой крутой, чем там, где вскарабкалась наземная группа захвата. Когда «Locust» шел по каменистому дну, на экране качались и подпрыгивали красные и желтые слоистые пласты стен лощины.

— Здесь два… повторяю, два меха. Они вместе…

— Подключи меня.

Открылось окно, и Грейсон увидел, что к «Wasp’у» присоединился второй легкий мех. Из-за плохого изображения было трудно что-нибудь разобрать, но этот второй мех был, по-видимому, «Stinger’ом». Пара двадцатитонных разведчиков стремительно двигалась по полотну на восток.

— Ударный Четыре, это Один.

— Идем… вперед… Первый… — Ларессен, вероятно, орал, перекрывая рев пропеллеров под брюхом носителей. Фоновый шум отсутствовал, но слова сержанта искажались криком.

— Вас заметили. Два меха. Повторяю… два легких меха направляются к вам.

— Мы… поняли… Первый!

— Ударный Два… пересылай дальность.

В окне рельефно запрыгали красные числа, выдавая показания расстояния и азимута по мере передвиженияь мехов. Эти два меха, в трех километрах от Грейсона, двигались поперек его курса под таким углом, что должны были приблизиться к местоположению «Locust’а».

Грейсон ждал, изнемогая от нарастающей духоты. Если бы только это…

Он проверил управление «Locust’а» в последний раз. Левая рука сжала главный рычаг, выходивший из левого подлокотника кресла и скользивший по планке над коленями. Пальцы правой руки сомкнулись на черной пластиковой рукояти с правой стороны кресла. Движения рукояти контролировали лазерную пушку «Locust’а», передвигая ее вверх, вниз, назад и вперед, а красная кнопка, покоящаяся под большим пальцем, заведовала спуском. Индикаторы показывали, что все системы работают и готовы к бою.

Когда Грейсон сел в свою слишком теплую кабину, его начали терзать сомнения. Атаковать одним мехом с полуобученным водителем одно из двух вражеских укреплений в разгар дня следовало расценивать как безотказный рецепт самоубийства. Грейсон отбросил сомнения прочь. Так много зависело от внезапности! Если им удастся использовать внезапность, то и налет, возможно, окончится благополучно. Он удастся. Если только… Он снова запихнул сомнения поглубже. План пройдет. Он должен!

Грейсон пошарил в сумке, висевшей с одной стороны кресла, и выудил голубой лоскут мягкой ткани. Его подарила Мара период назад.

— Я читала, как рыцари старой Земли брали с собой на битву локон прекрасной дамы, — сказала она. Мара вручила ему кусочек платья, в котором была тогда на приеме. — Тебе нужно хранить это.

Несколько секунд Грейсон разглядывал клочок материала, затем решился. Практичность выше романтики, подумал он. Мара поймет. Этой тряпицей он вытер испарину, бусинками выступившую на лбу и верхней губе.

Следя за показаниями, он увидел, что расстояние до мехов уменьшилось. Быстрая консультация с компьютером «Locust’а» показала, что если эти вражеские машины будут выдерживать курс и скорость, то окажутся в ближайшей точке и начнут удаляться от положения Грейсона как раз примерно… Сейчас!

Рука Грейсона вдавила контрольный рычаг «Locust’а», и мех наклонился вперед, цепляясь одной птичьей ногой за рыхлый песчаный склон. Мех накренился и чуть не споткнулся, затем Грейсон услышал вой возмущенных сервомоторов, когда компьютер меха начал приводить машину в равновесие и пытался выровнять ее.

Одна нога «Locust’а» нашла опору, а затем поднялась другая нога. Голова меха показалась над краем каньона. Сейчас он видел эту сцену прямо через сенсоры «Locust’а» на 180-градусном экране. Грейсон манипулировал рычагом, заставляя машину двигаться вверх и вперед. Одна плоская, с тремя когтями, нога встала на край, разбросив— песок, — и вот «Locust» наверху, на твердой плоской поверхности пустыни. Птичья фигуре «Locust’а» слегка накренилась, и его долговязые ноги заработали, двинулись вперед дергающейся, механической походкой.

В теории, Грейсон знал что на открытой местности один мех не мог подкрасться к другому. Сенсоры, вмонтированные в корпус машины, охватывают весь спектральный диапазон, от инфракрасного до ультрафиолетового, а также засекают звук, лазерное излучение и радар. Компьютер производит полное сканирование, результаты которого тут же передаются водителю. На практике не так все просто. Мехвоины — люди, и охваченные возбуждением битвы или погони, могут прошляпить сигналы.

Подбираясь к мехам, Грейсон рассчитывал на недостаточную подготовку этих двух водителей. Лори сказала, что Энцельман менее опытен, чем она. Хотя сержант Мендоза искушен в технике ведения боя, первым делом он постарается сосредоточиться на конвое скоросных машин в двух километрах от него.

Слева Грейсон мог видеть HVWC, которые разворачивались сейчас в столбе пыли. Впереди показалась вспышка света. Вражеский «Wasp» выстрелил из лазера с дальнего расстояния без всякого видимого эффекта. Грейсон коснулся пульта. Экран перешел в боевой режим, ландшафт затуманился, вражеские машины очертились светлыми линиями. Грейсон считывал информацию от сенсоров. Дрейфующая красная прицельная сетка служила для наведения лазера.

Упадок технологии в период войн за Наследие резко отразился на науке оружейного производства и разработки его. Нельзя уже было сделать сложные системы контроля ракет типа выстрелил-и-забыл, дальнобойные протонные и лазерные излучатели в устройства, достаточно маленькие и дешевые, чтобы их можно было нечаянно потерять в бою. Стычки между превратились жестокие ближние перестрелки, когда машины приближались до нескольких десятков метров, чтобы нанести смертельный удар.

Теоретически лазер под рылом «Locust’а» мог поразить что угодно в пределах видимости, вплоть до горизонта. Однако это расстояние резко уменьшилось из-за качества контрольных систем, наводящих тяжелый ствол. На расстояниях свыше 300 метров Грейсон и не надеялся поразить лазером какую-либо цель. Свою атаку он начал, когда враг находился в километре от него. На предельной скорости, он должен был приблизиться на расстояние выстрела менее чем за тридцать секунд.

«Wasp» находился между Грейсоном и «Stinger’ом», блокируя электронные сканеры «Stinger’а». Удача слегка улыбалась Грейсону, ибо Лори сказала, что водитель «Stinger’а» имел кое-какой боевой опыт. И, конечно, больше опыта, чем ее товарищ в «Wasp’е».

Расстояние — 800 метров.

Он наложил прицельную сетку своего лазера на тыльную часть левобедренного сустава «Stinger’а». Опытный мехвоин мог быть более опасен.

Расстояние — 600 метров.

Ну-ка, послушай, что говорят умудренные опытом, кисло подумал Грейсон. Ты первый раз в бою с боевым мехом, сказал он себе. Даже этот водитель «Wasp’а», и то покатался на мехе больше твоего. Учеба — хорошо, но вспомни, о чем всегда говорил Гриффит: опыт ничем не заменишь. Как раз в этот момент голубая лампочка, вспыхнувшая на консоли, оповестила о том, что его ощупали радаром.

Расстояние — 400 метров.

«Stinger», замедлив ход, отстал от шустрого «Wasp’а». Он повернулся на жестких ногах, черное дулолазера качнулось в направлении «Locust’а».

У Грейсона сдавило дыхание, в горле пересохло. «О, Боже, не оставь меня», — взмолился он вдруг.

Расстояние — 300 метров.

«Stinger» выстрелил в тот момент, когда Грейсон бросил своего бегущего меха в сторону. На какое-то мгновение экран полыхнул ослепительным светом, но затем изобразительная система боевого режима тут же пришла в норму при помощи механизма саморегуляции, чтобы защитить глаза Грейсона. Его большой палец опустился на красную кнопку, и по бедренному сочленению «Stinger’а» ударил белый свет.

Попал! Металлические хлопья засверкали в утреннем солнце и посыпались на песок, а от «Stinger’а» потянулся маслянисто-черный дым. Машина отпрянула вбок, двигаясь стремительно, чтобы избежать нового попадания. Грейсон развернулся и взметнул лазер, наводя его на спину вражеского «Wasp’а».

«Stinger», должно быть, подал предупреждение. «Wasp» развернулся прежде, чем Грейсон успел выстрелить опять, и лазерный луч угодил ему в левый бок, а не в широкую, почти незащищенную спину. «Wasp» пошатнулся, когда броня, неспособная противостоять лучу, посланному Грейсоном, взорвалась яркими расплавленными шариками. Пока пораженная машина продолжала поворачиваться, луч прочертил на ее боку глубокий черный шрам.

На контрольной панели Грейсона загорелись красные лампочки, и последовавший за этим удар заставил «Locust’а» содрогнуться и покачнуться. Стрелял «Stinger», зацепив правую сторону торса. Броня, по-видимому, устояла, но повреждение осталось, и следующее попадание в ту же точку наверняка пробьет брешь.

Он обернулся и выстрелил в «Stinger’а», целясь по ногам. Взметнулись яркое пламя и песчаный вихрь, когда «Stinger» взмыл в воздух. Грейсон реагировал не думая, и поворот с креном позволил ему уклониться от трех выстрелов, следующих один за другим, которые взрыли песок там, где он только что стоял. Грейсон подобрался и выстрелил в опускающегося «Stinger’а». Мимо!

«Locust» завертелся вьюном, целясь в «Stinger’а», когда тот метнулся через огненное поле. Грейсон пустил в дело лазер и увидел брызги жидкого металла. Он угодил врагу в левую руку. Там, возможно, есть повреждение.

Он вдавил контрольный рычаг, и «Locust» рванулся вперед. Вспышка… еще одна! Два выстрела, прозвучавшие почти одновременно. Мимо! С расстояния уже менее 80 метров он выстрелил в «Wasp’а» и попал ему прямо в грудь.

Пока что большинство повреждений достались броне вражеских мехов. Очень скоро выстрелы начнут падать на свежие шрамы и прокладывать себе дорогу к деликатным электронным внутренностям машин. Только тогда исход боя будет решен. Под резиновой подкладкой шлема Грейсон торопливо отер ладонью брови. Он взмок от пота, и сетчатая рубашка неприятно прилипла к телу. Жара в запечатанной кабине душила его, сжималась вокруг, вызывая головокружение.

«Wasp» метнулся к Грейсону. Тот быстро прицелился в почерневшую грудь, выстрелил и не попал. Левой рукой по-прежнему держась за рычаг контроля, правой Грейсон нащупал рукоятку со спусковым курком, отвечавшую за пару пулеметов «Locust’а». Пулеметы обычно использовались для истребления пехоты, но, как он выявил в своей неравной дуэли с «Wasp’ом» на саргадских улицах, крупнокалиберные пулеметы могли пробивать броню меха при наличии времени, приправленного чуточкой везения. Даже в обитой мягким материалом кабине «Locust’а» вибрации сотрясали тело водителя через сиденье. Трассирующие пули шли по дуге, пересекались и врезались в бешено корчащегося «Stinger’а». Он увидел, как от уже поврежденного бедра полетели металлические осколки и как левая нога «Stinger’а» неожиданно застыла. Попал! Грейсон ринулся в атаку.

«Stinger» медленно поворачивался, чтобы отразить нападение, его нога волочилась при вращении. Два боевых меха столкнулись с грохотом, от которого чуть не лопнули барабанные перепонки, и «Stinger», растянувшись на песке, успел выстрелить. Зрительный экран «Locust’а» сначала побелел, потом почернел, когда лазерный шквал прошелся по оптическим сенсорам, вделанным в броню головы и торс машины. Грейсон яростно застучал по коммутатору, контролировавшему сенсорный компьютер, а между тем левой рукой продолжал заставлять «Locust’а» слепо метаться из стороны в сторону. Экран очистился, когда включились резервные сенсоры. Голову «Locust’а» сильно повредило; еще один выстрел — и луч разнесет оставшуюся броню. Он быстро проверил шкалу, регистрировавшую внутреннюю температуру «Locust’а», и, закусив губу, изучал мерцающие цифры.

Ничего хорошего. Температура угрожающе поднималась. Скоро компьютер запросит аварийного выключения. Он потерял радиаторы на внешней стороне корпуса, и ситуация становилась критической. Но он побеспокоится об этом потом, когда наступит время.

— Так… а где же «Wasp»? Проклятье! Пока он прыгал вслепую, он потерял из виду…

Сокрушительный удар сзади послал его вперед. Мех чуть не зарылся носом в землю, удержал равновесие и развернулся."Wasp" врезался в него сзади и чуть не сбил с ног. Прямо на Грейсона таращилось дуло лазера «Wasp’а», а времени, чтобы навести свой лазер, не оставалось. Но вдруг за спиной «Wasp’а» разорвалась грибообразная вспышка, швырнув его вперед и выведя из равновесия. Последовал другой взрыв, на этот раз проломивший спинную броню «Wasp’а» и опрокинувший его на живот.

Восемь ховеров Ударного Четыре мчались по пустыне в сторону трех мехов… Один из ракетометов пыхнул дымом, подхваченным воздушной струей HVWC, и на правом плече «Stinger’а» заискрилась двойная вспышка. Последовал ослепительный пульсирующий свет, и рука «Stinger’а» нырнула в песок, по-прежнему сжимая рукоять лазера.

«Wasp» стремительно вскочил и бросился бежать от приближающихся ховеров в сторону Грейсона. Лазер «Locust’а» качнулся, выслеживая цель, замер и выстрелил прямо в поврежденный торс меха.

«Wasp» зашатался, в кратере развороченной груди по разодранным схемам в вырванной проводке заиграли голубые искры. Он сделал один шаг и застыл, замороженный в жесткой позе. Грейсон обернулся, чтобы проследить за «Stinger’ом», ковылявшим к космодрому. С расстояния 100 метров он выстрелил снова, угодив в поврежденное бедро машины.

Нога отделилась, и второй мех грохнулся в песок.

Битва закончилась так внезапно, что Грейсон никак не мог поверить, что это правда. Подлетели два ховера, не сводя дула своих орудий с двух покалеченных машин. Грейсон с облегчением увидел, что пилоты вылезают из кокпитов, побитые, но, по-видимому, способные стоять и ходить.

Он почувствовал облегчение из-за Лори, поскольку один из воинов был ее другом. Эти двое, возможно, захотят поступить к Грейсону, если к ним подойти надлежащим образом. При этой мысли Грейсон печально улыбнулся, размышляя о том, как убедить в этом Нолема и Адела.

— Ударный Один! Ударный Один! Это Три!

— Я слышу тебя, Третий. Валяй.

— Красный код, шеф. Мы заметили двух больших парней, «Shadow-Hawk’а» и «Marauder’а». Они на дороге, идущей от Замка, и, по всей видимости, направляются сюда.

—"Shadow-Hawk"! Ты уверен? — Он тут же осознал, какую глупость сморозил. Как они могли не узнать 55-тонный мех.

— Только что вышел из Ремонтного Отсека! Выглядит как новый… и движется с полной скоростью!

Грейсон вцепился зубами в нижнюю губу и почувствовал вкус крови. Бой еще не закончился.

XIX

—  Понял. — Горло Грейсона сжалось, рот пересох. — О'кей, Ударный Четыре! Рота выходит. Развертывание по красному коду.

Внешние микрофоны на голове «Locust’а» уловили глухой треск автоматов. Он повернул машину, чтобы навести и сфокусировать телескопические сенсоры туда, где виднелись вспышки и фигуры людей, бегающих в дыму по железобетонному полотну.

Взорвалась топливная цистерна. Северную часть неба заволокло черным дымом, и мостовая окунулась в дрожащий мрак дымчатых теней.

— Это Ударный Один! Ты слышишь?

— Мы… слышим… тебя! — Казалось, что Рэмэджу не хватает дыхания. — Мы сняли свои мишени, но эти две громилы… на пути к вам. У тебя десять минут.

— Подтверждаю! Мы почти… Маннинг, осмотри склад… еще пятнадцать! Взять! — На мгновение передача прервалась. И снова: — Да, сэр… мы почти вляпались!

— У вас есть транспорт?

— Есть. Он в пути.

Одно из самых важных транспортных средств в любом взводе техов лэнса мехов — это транспортер: огромные, широкие самодвижущиеся сани для перевозки мехов, поврежденных на поле сражения. Пока что у лэнса не было такого средства. Единственная альтернатива состояла в том, чтобы захватить его у пиратов.

Новый транспортер лэнса доставили на Треллван в качестве части торгового соглашения с Лиранским Содружеством задолго до прибытия «Коммандос Карлайла». Более современные модели перевозили груз на воздушных подушках. Этот же был устаревшим колесным. Каждая из восемнадцати покрышек была высотой в два роста человека, а единственная лебедка использовала для спасательных операций двухсантиметровый трос, сплетенный из алмазных волокон. Ударный Два получил задание причинить как можно больший ущерб оборудованию космодрома, но захват гигантского транспортера являлся главнейшей задачей. Транспортировка «Wasp’а» будет его первой операцией.

Грейсон уже подготавливал «Wasp’а» для погрузки, когда прибыл транспортер. У «Locust’а» отсутствовали манипуляторы, имеющиеся у большинства гуманоидных боевых мехов, но имелись крючья и кольца для крепления тросов. Солдаты с ховеров столпились вокруг поврежденного «Wasp’а», опутывая его тяжелыми тросами и пропуская их через буксирные кольца «Locust’а». На гребне постепенно рассасывающейся тучи пыли прибыл транспортер и был установлен сбоку от «Wasp’а». Используя мускульную силу «Locust’а», они водрузили «Wasp’а» на пятки, развернули на сорок пять градусов и опустили спиной на пандус, спускавшийся с транспортера на землю. Взявшись с умом за работу, солдаты воспользовались лебедкой и трехметровыми ломами, чтобы загнать поврежденного боевого меха на рампу, и втянули 20-тонный груз на борт.

Над космодромом в холодном зеленом небе клубился черный дым. Несколько секунд спустя по пустыне разнеслось два глухих удара, за ними последовал треск винтовочного огня со стороны направления Гайельской горы. С того места, где стоял его мех, Грейсон мог видеть нависшую усеченную пирамиду Замка на середине склона.

— Это наши, — сказал сержанту Ларессену Грейсон. — Как ты думаешь, сможем мы и «Stinger’а» запихнуть на транспортер?

Ларессен стоял рядом с левой ногой «Locust’а». После возни с «Wasp’ом» он тяжело дышал.

— Можно попробовать. — Он немного попыхтел по рации. — Вопрос в том, сможем ли мы двинуться после того, как запихнем его.

— Попытайся.

«Locust» помог транспортным саням сманеврировать к упавшему «Stinger’у», и процесс погрузки повторился. Длины и ширины ската хватало только на одного меха, поэтому «Stinger’а» пришлось положить поверх «Wasp’а». Пока «Locust» водворял «Stinger’а» на место, Ларессен отправил восьмерых человек принести руку меха, валявшуюся на песке в пятидесяти метрах.

— Ударный Один, это Третий.

— Да, Третий, слушаю.

— Больше не можем их сдерживать. Мы обстреляли противника из ракетометов, но это не остановило их продвижения. «Shadow-Hawk» наступает на нас, а «Marauder» по-прежнему направляется к вам. Ничего не можем поделать.

— Хорошо. Разбросайте свои мины и отступайте. Мы выезжаем.

Грейсон крикнул «вперед» водителю транспортера, восседавшему в кабине высоко над землей, почти вровень с плечами грейсоновского меха. Транспортер был рассчитан на 60 тонн, но пара двадцатитонок на полу была так ненадежно уложена, что Грейсон боялся доверять даже алмазно-волокнистым тросам.

Грейсон открыл боевой канал связь со всеми подразделениями.

— Все Ударные, это Первый! Миссия завершена! Сворачивайтесь, мы едем домой!

— Ударный Один, это Второй!

— Вперед, Второй!

— Это Рэмэдж, лейтенант. У нас здесь небольшая проблема.

Грейсон зажмурил глаза. Чего, чего, а только проблемы ему сейчас недоставало.

— В чем дело?

— Штатские, сэр! Их две сотни! Мы вступили в бой с часовыми. Обнаружилось, что они караулили сарай, набитый пленниками.

— В чем проблема?

— Боже, лейтенант, как нам вывезти их отсюда? Многие из них больны, и никто не способен пробежать десять километров до города!

Внезапно Грейсон зрительно представил себе пленников — замотанных, слабых, усталых. Он вспомнил, как Ренфорд Тор говорил, что пленники пиратов закончат свой путь рабами, вспомнил боль Клейдона при воспоминании о своей матери. Он не мог оставить этих людей на милость пиратов. Дернув контрольный рычаг «Locust’а», он пустил машину, накренив корпус вперед. Оказавшись за искромсанными остатками ограды космодрома, он ринулся вперед, двигаясь на звуки стрельбы.

Пулеметные очереди настигли поврежденную броню головы «Locust’а». Грейсон развернул свой мех, выслеживая инфракрасные фигуры спрятавшихся людей. Пулеметы «Locust’а» потянулись к ним ленивыми, пробными струями трассирующих пуль, затем воспламенили наспех сооруженные баррикады из топливных баков и деревянных ящиков. Когда баррикада разлетелась в пыль и щепки, внешний микрофон Грейсона уловил отрывистые возгласы людей, выползающих из укрытия. Их лица были выпачканы сажей, многие потеряли свои шлемы и другое снаряжение. Нескольким помогали идти их товарищи.

Бывшие пленники, однако, остолбенели и ничего не понимали. Где-то на космодроме группа захвата нашла полдюжины ховеров-разведчиков, которые были переполнены самыми слабыми и больными экс-пленниками, среди которых было несколько женщин. Из разбитых окон контрольной башни порта полетели трассирующие пули, выискивая беглецов. Один из солдат, завопив, забился на железобетоне. Пулеметы «Locust’а» снова заработали, и с башни на землю градом посыпались осколки стекла и камня.

— Сержант Рэмэдж!

— Сэр!

— Проверь вон те здания. — Со своего насеста Грейсон заметил на севере складские ангары."Locust" пошевелил лазером. — Посмотри, можно ли раздобыть еще транспорт.

— Сэр!

— Ударный Четыре!

— Здесь!

— Вы должны вмешатся. Давайте к «Marauder’у». Тормозите его!

Ответа не последовало, но у Грейсона не было времени выяснять причины. Командир ховер-носителей, должно быть, был шокирован подобным приказом.

— Транспортер!

— Да, сэр!

— Меняем план! Курс на север в сторону порта. Нужно подобрать нескольких пассажиров.

— Да, сэр!

— Шевелитесь! Времени нет!

По пустыне эхом пронеслись разрывы. Там был «Marauder», в четырех километрах от них, приближавшийся тяжеловесными медленными шагами. Ховер отделился от земли и устремился навстречу этой новой угрозе, глухо рыча и вздымая песок.

У Грейсона появилась новая забота. Ни у кого из пленников не было теплой одежды. Минусовая температура быстро прикончит их, если они не уберутся поскорее в убежище. Возможно, впрочем, что «Marauder» еще раньше прикончит их.

Грейсон прицелился и выстрелил. Он подумал, что попал в цель с расстояния свыше трех километров, но не был уверен в этом. На таких расстояниях даже самые мощные лазеры были практически бесполезны.

В ответ автопушка «Marauder’а» мигнула. Из пораженного GEV ударил фонтан огня, рассыпая по песку металл, пластик и останки тел. Второй ховер делал круг, пытаясь ударить с тыла, там, где броня самая тонкая. «Marauder» притормозил, помедлил, высматривая засаду или спрятавшихся атакующих.

Транспортер заскрежетал тормозами, и освобожденные пленники засуетились возле него, цепляясь за держатели и руки солдат, затаскивающих их на борт. Мимо прополз тяжело нагруженный ховер, направляясь к Саргаду. Другие двинулись к северу, чтобы подобрать отставших солдат.

Железобетонная полоса опустела, за исключением разбросанных останков.

Грейсон скомандовал:

— Это все! Все домой! Четвертый, бросай свои мины — и шабаш! Встретимся в Саргаде!

Снаряды падали, нащупывая врага, совсем рядом.

Они ушли достаточно далеко, когда «Marauder», возможно подозревавший засаду, прекратил погоню.

Тридцать часов спустя после боя в овраге, Харимандир Синф пристально разглядывал фотографию человека, которого он считал погибшим.

— Так, — сказал он. В этом слове слышалось легкое одобрение, а также мрачное предчувствие. Он потрогал двумерное фото, переданную ему его шпионом. — Так сын Карлайла жив. И ты говоришь, что он стоит за… всем этим?

Стефан отрывисто кивнул. Синф пугал его. Он не знал, как отреагирует человек Красного Герцога на новости, доставленные им, и неопределенность угнетала его.

Стефана завербовал один из агентов Синфа из штаба виконта Вогеля, вскоре после прибытия представителя Лиранского Содружества в Замок. Молодой трелл, гордый и честолюбивый, находился в плену обычаев и предрассудков, которые отделяли аборигенов от иноземцев. Агент сыграл на гордости и жадности Стефана. В одном из саргадских банков у Стефана лежало теперь больше денег, чем он видел за всю свою жизнь, и ему было обещано еще большее вознаграждение за дальнейшую верную службу Красному Герцогу.

Стефан с трудом проглотил слюну.

— Я присутствовал на праздновании, господин. Король даровал ему медаль, вторую, я полагаю, и произнес речь. Он назвал сына Карлайла «избавителем Саргада».

Глаза Синфа, пронзительные и холодные, загорелись.

— Он тебя не видел?

— Нет, господин. Я находился у стены. Свет на подмостках был яркий. Он не мог видеть меня в такой толпе. Я думаю, весь Саргад собрался там.

— Это хорошо. Кто-нибудь мог узнать тебя во время нашего наступления в Замке.

— Да, лорд.

— Карлайл должен умереть, конечно. Вопрос в том, что делать с этой новой частью, которую он формирует. — Синф задумался. — У них теперь полный лэнс. Четыре меха.

— Только три, господин. Я подслушал на приеме, как разговаривали два теха. Из их беседы я понял, что одного «Wasp’а» нельзя починить и они используют его на запчасти.

— Три меха или четыре, не так уж важно. Легкие мехи не ровня «Marauder’у» и «Shadow-Hawk’у». — Он отбросил фотографию Грейсона в сторону. — Карлайл знает, что не может победить. Пожалуй, он пойдет на что-нибудь отчаянное. — Синф улыбнулся про себя. — Это было бы… приятно.

— Тогда вы нападете, господин? — Синф расслабился, и болтливое настроение шефа ободрило Стефана.

— А? Только тогда, когда они высунутся из города. Эти узкие улицы и аллеи — настоящие крысоловки для мехов. Нет, мы останемся здесь и подождем.

— Но, лорд, как вы попробуете выманить их на бой?

— А нам и не нужно этого делать. Они не осмелятся атаковать нас здесь, в Замке, и очень скоро нам тоже не придется больше атаковать их.

— Я не понимаю, господин.

— А тебе и не нужно понимать. Если бы ты знал План, я убил бы тебя на месте.

Стефан побледнел и промолчал.

— Я хочу, чтобы ты вернулся в Саргад. Ты был там моими ушами и глазами. Сейчас будешь моей рукой.

Ледяная улыбка скользнула по губам Синфа, и молодой трелл поежился от страха.

Больничный комплекс Саргада располагался главным образом под землей в южной части города. Наземный уровень защищался от особенностей треллванского климата куполом, но открытые площадки для отдыха и упражнений больных были окутаны рыжеватым светом, проникавшим сквозь прозрачную стену. На Трелле был вечер. Битва на космодроме отодвинулась в прошлое на стандартную неделю.

Капитан Ренфорд Тор пожал руку Грейсону.

— Я так понимаю, что тебе не удалось раздобыть работу? — сказал Грейсон.

— Должен сказать, они отказались довольно прямо. — Тор продвинулся далеко на пути к выздоровлению, хотя оставался в кресле-каталке, пока не прижилась пересаженная на пальцы ног ткань. Когда отмороженные ноги отказали Тору, то к транспортеру его доставил другой пленник. Кровоподтеки на голове зажили, но у него по-прежнему был затравленный вид, а в глазах застыл тайный ужас.

— В Саргаде все переменилось. У меня есть для тебя работа, если хочешь.

Тор окинул взглядом зеленую одежду Грейсона с нескрываемым отвращением.

— Твой выбор портных, кажется, переменился к худшему. Ты теперь солдат? Грейсон пожал плечами.

— Формально они не зачислили меня, но я считаю себя солдатом. Мы создали подразделение мехов. Мы числимся как полк в списках штаба, но это пока что слова. Один работоспособный мех, немного трофеев и три роты отважных, но безголовых рекрутов. Ты можешь нам понадобиться.

Пилот грузовоза задумался.

— А что я буду делать? Я не военный. Грейсон подошел к прозрачной стене и стал рассматривать иней, сверкающий на песке и отливающий красноватым светом заходящего Трелла.

— Ты поможешь достать нам корабль, это первое. А второе — отвезешь нас на Таркад.

Брови Тора поползли вверх по лбу.

— Таркад?

— Возможно, сперва на базу Содружества. Например, на Друн II. До него всего девяносто световых лет. — Грейсон внезапно обернулся к Тору. — Мы дважды побили пиратов, но нельзя ожидать, что так будет продолжаться. Необходимо, чтобы силы Содружества вернулись сюда и помогли нам. «Коммандос Карлайла»… то, что осталось от них, вероятно, двинулись на Таркад. Может, мы смогли бы присоединиться к ним.

— Если они все еще в силе, — тихо сказал Тор. — Без собственных мехов и почти без необходимого снаряжения куда они направятся?

— Содружество должно знать, что здесь случилось, — продолжал Грейсон, упрямо игнорируя слова Тора. — Они могли бы послать полк и смести пиратов с Гайельской горы.

— Из того, что я слышал, Содружество не могло нарадоваться, передавая этот мир Хендрику. К чему им беспокоиться? — Тор заерзал в кресле-каталке. — Но все это не имеет значения, поскольку тебе нужен корабль, а не капитан корабля.

— Не совсем так! И вот почему мне нужен ты. Твой дропшип все еще в порту. Твой грузовоз, должно быть, по-прежнему припаркован на стартовой точке. Если мы захватим его, набьем солдатами…

— И испепелим их метеоритной защитой «Индивидуума» в тот момент, когда они окажутся в пятистах километрах от него. Парень, я не думаю, что ты понимаешь, на что идешь.

Грейсон почувствовал себя обескураженным, но моментально взял себя в руки. Еще слишком рано знать, что сработает, а что нет.

— Но ты нам поможешь? Когда встанешь на ноги? Я сделаю тебя своим советником и устрою в мой штаб.

Тор вздохнул.

— Тебя, я вижу, не остановишь. — Затем он осклабился. — На самом деле, я всегда любил хорошую драчку, юноша, и, черт бы меня подрал, если я знаю, как я буду оплачивать свое проживание здесь.

Грейсон знал, что правительство уже пообещало оплатить расходы на госпитализацию бывших пленников. Но Тор был чужеземцем и находился в таком же неопределенном положении, как и Грейсон, кроме того, ему некуда было податься на Треллване.

Пожав плечами. Тор добавил:

— Думаю, тебе нужен телохранитель, чтобы уберечься от неприятностей.

Клейдона же, однако, было не так легко убедить. Он находился среди 180 штатских и солдат, освобожденных во время рейда на космодром. Грейсон заметил его, когда группа выгружалась в штабе ополчения, и подбежал к нему с радостным воплем и ухмылкой на лице. Но радушное приветствие Грейсона получило холодный отпор.

— Я должен быть тебе рад? — язвительно спросил трелл. — После того, что случилось с моим домом… с отцом?

— Я… я сочувствую, Клейдон, — Что оставалось Грейсону сказать, чтобы перекинуть мост через пропасть возникшего отчуждения? — Слушай… я не виноват!

— Не виноват? — Бледное лицо Клейдона вспыхнуло. — Послушай, юный лорд, у тебя есть чудесный дар использования людей, ты ездишь на них, как на мехах, пока они не сломаются или пока ты не добьешься своего. Нет, спасибо, уволь.

— Клейдон, ты нам нужен! — Наличие еще одного специалиста с квалификацией Клейдона позволило бы техвзводу справиться с задачей приведения захваченых мехов в порядок. Но, боги старой Лиги, сколько в нем гнева!

— Но вы мне не нужны! Оставьте меня в покое! — Клейдон развернулся, оставив Грейсона стоять у массивного колеса транспортера.

Он размышлял о Клейдоне, пока шел по улицам Саргада к апартаментам Мары. Он решил прогуляться, несмотря на холод, поскольку ему требовалось время, чтобы немного подумать. Как бы то ни было, теплая одежда достаточно согревала его. По улицам сновали коммерсанты, штатские и солдаты, хотя на таком расстоянии от делового квартала людей было не так много.

Грейсон не видел Мару уже столько периодов, что сбился со счета, и пообещал ей, что вне зависимости от расписания в его следующем периоде отдыха они снова, по ее словам, перезнакомятся. Ему как-то не удавалось настроиться на мысли о Маре, потому что слова Клейдона продолжали эхом звучать в голове. Использовать людей? Разумеется, он использовал людей! Ему ежедневно приходилось использовать их, чтобы добиться какого-нибудь результата, гонять, шпынять, держать за веревочки старших и младших. Работа должна быть сделана!

И все-таки Грейсон ощущал, что в чем-то Клейдон прав. В душе Грейсон знал, что он работал по созданию анти-меховой пехотной части не просто для того, чтобы охранять Треллван, а чтобы уничтожить черно-серого «Marauder’а». Но в любом случае, месть это или нет, если его действия выгодны также людям Треллвана, в чем же дело?

На дороге заскрипел тормозами четырехколесный транспортер.

— Грейсон! Грейсон! — Из кабины транспортера вылезла Лори. — Все в порядке, — сказала она водителю. — Я останусь с ним.

Грейсон уловил ответ водителя в зеленой одежде:

— Мне дан приказ, сержант, сопровождать тебя.

Лицо Лори, когда она приблизилась к Грейсону, выражало разочарование. Приставленный гвардеец следил за ней, куда бы она ни вышла за пределы штаб-квартиры группы или отведенных ей помещений.

— Привет, Лори. Чем могу быть полезен?

— Мне нужно поговорить. — Она метнула взгляд на водителя, припарковавшего машину и стоявшего рядом с ней, но на таком расстоянии, что слова только-только долетали до него.

— "О, черт, не сейчас", — подумал он, но ухитрился слабо улыбнуться. — Ну. конечно. Пройдемся со мной? Она кивнула и пошла вперед. Гвардеец последовал за ними на почтительном расстоянии.

— Что за проблема?

— Грейсон, так не пойдет.

— А, снова культурные проблемы. — Они условились между собой так обозначать трудности, которые встречала Лори, работая с мужчинами из мира, где женщин не допускали на руководящие или военные посты.

— Причем несколько! Я пытаюсь добыть патронов, а эти тупорылые бюрократы не хотят даже разговаривать со мной! Настаивают, что будут разговаривать только с уполномоченным офицером или сержантом.

— Ты показывала им ордер?

Потребовались специальная печать и подпись Джеверида, чтобы Лори могла делать то, что ей было положено по должности.

— Конечно. А сейчас возникла проблема с Гариком.

Гарик Энцельман был бывшим товарищем Лори, захваченным со своим «Wasp’ом» в битве за космодром. Переговорив с Лори, тот согласился пойти под начало Грейсона, но штабные офицеры и даже другие члены подразделения яростно воспротивились этому.

— Ты обработала его? Она кивнула.

— В конце концов, да. Они приставили к нему сторожевых псов.

— На самом деле. Лори, я не могу ничем помочь. Ты должна признать, что вы двое могли бы наделать кучу вреда, если бы задались такой мыслью.

— Но они, кажется, не понимают, что мы ничем не обязаны Харимандиру Синфу и его пиратам! Ничем! Он практически похитил нас, убил одного из наших людей по пути сюда…

Грейсон знал, что это неподходящий момент для дискуссии.

— Слушай, я поговорю кое с кем в следующем рабочем периоде…

— Грей, я не могу так больше! Либо они позволят мне делать свою работу, либо я…

Он поднял руку.

— Подожди…

Шум, пронзительное жужжание за спиной насторожили его. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидать маленького темноволосого человека, подступавшего к нему сзади. Какое-то мгновение Грейсон пытался вспомнить, где он видел этого человека раньше. Но времени на воспоминания у него не оставалось. Вибронож в руке нападавшего раскалился добела.

XX

Грейсон отступил назад, и лезвие пронеслось мимо его лица, оставив запах раскаленного металла. Затем лезвие снова метнулось вниз, Грейсон опять уклонился и почувствовал, что уперся спиной в каменную стену. Лори закричала и шагнула между Грейсоном и нападавшим.

Пират отодвинул Лори в сторону.

— С дороги, женщина!

Но Лори схватила мужчину за руку, а ее ботинок с размаху размозжил ему колено.

Лезвие прожужжало в сторону Лори, но Грейсон успел схватить правую руку человека, а Лори треснула его головой об стену. Причем звук был такой, будто разбили яйцо. Вибронож заплясал по мостовой, отковырнув при своем падении кусок железобетона. Грейсон разорвал провода у пояса нападавшего, и пылающая угроза утихомирилась. Пират шлепнулся на землю.

Грейсон наклонился к нему и нащупал на горле пульс.

— Он мертв. Шея сломана.

— Проклятье! — произнесла Лори.

— Что такое?

— Я не хотела его убивать. Сейчас мы не сможем узнать, кто он такой.

— Неважно. Я его знаю.

— Да? — Одна бровь выгнулась дугой. — Твой друг?

Он покачал головой.

— Его зовут Стефан. Он тех, работал у «Коммандос». Шпион, пустивший пиратов в Замок. Он, вероятно, работал на… как ты говоришь, зовут их главаря?

— Харимандир Синф. Ты, должно быть, наступил ему на любимую мозоль, если он решил удостоить тебя таким вниманием.

— Да, — тихо сказал Грейсон. — Синф. — Сердце его похолодело и ожесточилось при этом имени. Он поклялся убить предателя, открывшего врагу ворота Замка. Хотя смертельный удар нанесла Лори, какая разница, если этот человек мертв. Однако Грейсон не чувствовал того удовлетворения, которого ожидал. Вместо этого в нем снова возникла потребность в мести — пожирающее вожделение. Стефан был просто инструментом Синфа, и поэтому на самом деле ему нужен Синф. Но как?

С автоматическим пистолетом в руке появился страж Лори.

— Что случилось?

— Я могу спросить у тебя то же самое, болван! Где тебя черти носили?

— Это… это случилось так быстро.

Напряжение схлынуло, и Грейсон внезапно почувствовал себя слабым и уставшим.

— Ладно. Ерунда. Лучше доставь сержанта домой.

— Есть, сэр!

— Нет, Грей, позволь мне остаться с тобой…

Грейсон нахмурился. Он уже опоздал на свидание с Марой.

— Нет, — сказал он. — Иди с ним. Мы увидимся в следующем рабочем периоде. У меня… свидание.

Рот Лори выпрямился в жесткую линию.

— Есть, сэр. Спокойной ночи, сэр. — Не взглянув больше на Грейсона, она забралась на переднее сиденье транспортера. Грейсон знал, что Лори расстроилась, знал, что ей хотелось поболтать еще, но ему было не по себе, он так устал. Неужели правда, что Синф хотел его смерти так же сильно, как и он хотел смерти Синфа? Возможно, этот человек не понимал, что смерть Грейсона не остановит Лэнсеров Треллвана. Уровень подготовки воинов по-прежнему находился гораздо ниже любых стандартов регулярной армии Содружества или стандартов, которые установил бы Кай Гриффит, но, несмотря на это, кадры обученных и опытных солдат росли. Даже если бюрократы не позволят Лори водить мех, несколько учеников подавали большие надежды, особенно самый молодой — Ярин.

Грейсон стиснул руки в кулаки так, что косточки побелели, чтобы удержаться от дрожи. Только сейчас он понял, что едва избежал смерти. Тот факт, что Стефан игнорировал Лори, поскольку не считал ее за угрозу, — вероятно, потому, что она женщина, — и спас его.

Транспортер оторвался от обочины и покатил по улице. Грейсон смотрел, как он удаляется, затем ускорил свой шаг в направлении апартаментов Мары.

— Нам нельзя атаковать, генерал. Это будет самоубийством и означает конец всему, что мы здесь создали.

Грейсон вышагивал по комнате у стола, за которым сидел Варней. Генерал Адел наблюдал за ним из кресла в углу. Главный министр Станник стоял возле окна, спиной к группе, со стаканом чего-то красного и крепкого в руке.

Грейсон боялся Станника. Министр обороны планеты имел резкие, крутые манеры. Задавал вопросы, словно стрелял из автопушки. И Грейсон не знал, насколько он осведомлен о связи дочери с иноземным командиром Лэнсеров Треллвана. Треллы яростно охраняли своих жен и дочерей, и за контактами молодых людей обычно надзирали замужние женщины, родственницы, называемые дуэньями. У Мары было больше свободы и больше свободного времени, за ней никто не приглядывал, в отличие от большинства девушек-треллов. У нее имелись собственные апартаменты рядом с местом работы отца в Ступице, и даже на работу в офис она ходила без эскорта. Интересно, думал Грейсон, знает ли Станник, что я сплю с ней?

Красное солнце бросало через окна за фигурой Станника, длинные тени. Втородень проходил бесконечными часами. Снаружи рабочие устанавливали на окна изолирующие панели. С приходом второночи температура снизится в ходе заключительной стадии похолодания, прежде чем полушарие начнет нагреваться вновь. Вдалеке над горами висели тучи, серые и тяжелые. «Там все еще идет снег», — подумал Грейсон.

Алел поерзал в кресле.

— Тебе не хватает еще уверенности, юноша. Уверен, Избавитель Саргада может оценить собственные свершения.

Грейсон повернулся к нему с едва скрываемым нетерпением.

— Я думаю, что нам до сих пор просто везло, генерал. Но я все же уверен, что три легких меха не проживут слишком долго в соперничестве с тяжелыми. Генерал, отдаете вы себе отчет, что вы от нас просите?

— Люди ожидают победы, Грейсон, — сказал Станник. — Между прочим, твои успехи работают против тебя. После захвата тех двух мехов на космодроме они удивляются, почему ты не двинулся на Замок.

— Взять Замок! — Грейсон не ожидал такого вопроса. — Взять Замок — с тремя двадцатитонными мехами?

Варней пошевелился, на лице — заинтересованное выражение.

— Что тебе нужно, чтобы штурмовать Замок, Грейсон?

Адел фыркнул.

— По-моему, Замок отобрали у гарнизона Содружества тремя мехами… а охраняли его четыре машины!

— Генерал, я не думаю, что нам нужно затевать бесполезные взаимные обвинения, — сказал Варней.

Он взглянул на Станника, затем снова на Грейсона.

— Мы не приказываем тебе атаковать, Грейсон. Но мы желали бы видеть какой-нибудь план действий, дельного использования Лэнсеров. Я спрашиваю, можешь ли ты выработать программу действий и положить ее мне на стол через, скажем, семьдесят часов?

— Но, генерал…

— Да, сынок. Когда становишься лидером, обнаруживаешь, все, к чему ты прикасаешься, становится политикой.

— Политикой? Но при чем здесь политика? — Грейсон всегда чихал на политику, всегда нервничал, когда сталкивался с системой, производившей больше слов и бумажной канители, чем дела.

— Я не знаю, осознаешь ли ты это, но ты и твои Лэнсеры являются объектом для множества дискуссий.

Грейсон покачал головой.

— Я был слишком занят.

— Полагаю, что так. Но есть люди, именующие себя Группой Мира, и у них есть поддержка в министерстве, совете… Так вот, эти люди доказывают, что мы должны пойти на соглашение с пиратами.

— На соглашение!

— Не брызгай слюной, парень, — сказал Адел, — испортишь мебель.

Варней метнул недоброжелательный взгляд на Адела.

— Генерал, если не возражаете, можете оставить нас на минуту одних?

Челюсть генерала Гвардии приняла бульдожье выражение, но через мгновение он расслабился, встал и кивнул Станнику и Варнею.

— Очень хорошо. Все это в конце концов чепуха… вы понимаете это или нет? Станник, вы из всех остальных должны понимать лучше. Вы были офицером Гвардии перед тем, как стали политиком! Лэнсеры должны находиться под единым, сплоченным руководством, и Гвардия обладает политическим чутьем, чтобы направлять их операции.

Когда Адел их покинул, Грейсон заметил:

— Я ему не нравлюсь, так ведь?

Варней, дернув уголком рта, пожал плечами.

— Он авторитетный человек, с влиятельными друзьями. Он хочет контролировать лэнс мехов.

— Почему?

— Потому что это дает больше сил. Грейсон, я попросил его уйти, чтобы искренне, не вступая в полемику с генералом Аделом, сказать тебе, что в министерстве обороны очень много споров насчет Лэнсеров.

Есть фракции, возмущенные присутствием иноземцев в подразделении…

— Я иноземец, генерал.

— …и много тех, кто протестует против использования тобой пиратов. Эта женщина, Калмар… ее присутствие в твоем штабе вызывает бурю толков. А еще я знаю, что у тебя есть прошение на использование еще одного захваченного пирата… Энцмана?

— Гарик Энцельман… Он столько же знает о боевых мехах, сколько и сержант Калмар.

Варней покачал головой.

— Знаешь, что я тебе скажу, Грейсон: правительство не собирается терпеть использование военнопленных на таких важных военных должностях. Тебе, сынок, нужно смотреть на вещи нашими глазами.

— И вам, несмотря на все мое уважение, нужно смотреть на все моими! Калмар и Энцельман представляют ценные технические кадры. Они знают машины как свои пять пальцев, не хуже любого теха! Было бы глупо не использовать их. Генерал, мне не с кем больше работать!

— Ладно, это возможно… возможно. Грейсон, я окажу тебе любую поддержку, какая в моих силах, но я пытаюсь тебе доказать, что ты нажил себе врагов, сильных врагов, которым хотелось бы, чтобы группа управлялась по другому… или была уничтожена полностью. С этими иноземцами ты заварил такую кашу во Дворце… Это дает оппозиции оружие… Знаешь, что я имею в виду?

— Генерал пытается сказать, — вмешался Станник, — лишь одно: это означает, что на карту поставлены политические карьеры, люди, которые возвысятся или упадут в грязь в зависимости от того, преуспеет ли твоя группа либо с треском провалится. Нам нужно действовать, действовать успешно, причем быстро, иначе мы не можем оправдать расходы или закончить споры обо всей этой иноземной заварушке.

— Я думал, что за Лэнсерами стоит сам король!

Станник улыбнулся, но выражение глаз осталось мрачным.

— Даже король не сможет контролировать ситуацию, если она повернется против нас. И — сынок, если мы проиграем этот бой, то и ты тоже. Твои Лэнсеры не выживут, если правительство срежет дотации. Да поможет тебе Бог, если ты влипнешь. Понял?

Грейсон не вполне был уверен, что уловил смысл сказанного, но в словах Станника сквозила ледяная угроза.

Мороз кусался, колючий ветер, словно лезвие, вгрызался в маскировочные халаты, пробирал до мозга костей. Воздух был настолько сух, что моментально слизывал влагу с обнаженной кожи, но над горами к северу перемежающиеся вспышки отдаленных молний обнаруживали набрякшие снеговые тучи. Стояла середина второночи. Треллван снова приближался к солнцу, но это будет Дальнее Прохождение, когда солнце повиснет высоко в небе над противоположным полушарием, а Саргад останется в морозных объятиях ночи.

Вместе с Дальним Прохождением придут шторма второночи, а затем постепенное потепление третьедня. Но это случится через стандартную неделю.

Группа людей, окутанная мглой, скользила вдоль опушенной морозом кромки периметра парадного плаца возле Замка. Фонари на столбах, выставленных вдоль огражденного периметра, заливали железобетонное полотно неживым светом, что обособляло маячившую черную массу усеченной каменной пирамиды, вздымавшейся над ними. В открытом Ремонтном Отсеке кипела работа. Там двигались фигуры, видимые сквозь широкие стеклянные стены, подсвеченные красным светом.

Грейсон посигналил сержанту Рэмэджу: «Двигайcя». Он ничего не говорил, так как поблизости могли быть звуковые детекторы, оснащенные компьютерными фильтрами для устранения шума завывающего ветра и выделения шепота. Рэмэдж кивнул и двинулся вперед осторожными, неровными шагами, рассчитанными на то, чтобы сбить с толку сенсоры, установленные для обнаружения обычного движения.

Рот Грейсона пересох, и не только из-за жгучей сухости воздуха. Он осознавал, что никогда прежде так не боялся.

Он следовал плану, угодному генеральному штабу Джеверида и совету министров, выработанному во время долгих заседаний со своими старшими штабными сержантами — Лори, Рэмэджем и Ларессеном. Когда план одобрили, они четверо работали еще дольше и упорнее, чтобы отобрать и обучить штурмовой отряд из пятидесяти человек.

Объектами нападения стали Замок и погруженный в дремоту «Shadow-Hawk». Военная разведка Саргада установила, что этот мех был поврежден термитными гранатами во время операции на космодроме, но сейчас уже почти отремонтирован. Отряд Грейсона пробьется в Ремонтный Отсек, очистит его огнем из ручного оружия и гранатами, встроит мощные термитные патроны в ключевые узлы на броне «Shadow-Hawk’а» и удалится в темноту. Если повезет, боевой мех будет безнадежно угроблен, и сгодится лишь на запчасти. Даже такой ущерб, потребовавший бы еще нескольких сотен человеко-часов ремонтного времени, компенсировал гибель почти любого количества людей и снаряжения, и когда Грейсон думал об этом, он знал, что ему самому придется возглавить эту миссию.

— Тебе нельзя, — сказал Варней. — На тебе весь лэнс! Без твоих знаний мехов и тактики…

— У Лори Калмар точно такие же знания, — возразил он. Это было не совсем верно, поскольку Кай Гриффит не обучал ее тактике малых подразделений, но сейчас было не время препираться. — Она сможет продолжить мое дело, если я не вернусь.

— Ни одна женщина не будет руководить этим подразделением, Грейсон. Особенно иноземка.

Варней продолжал протестовать, но в итоге Грейсон просто настоял на своем. Если его запрут в камере штаб-квартиры округа, то он вообще перестанет работать и отстранится от руководства своей командой. Он рассуждал, что своей подготовкой вполне соответствовал миссии, в то же время солдаты начнут действовать с большей энергией и энтузиазмом, если их командир в бою будет с ними.

Благодаря Гриффиту Грейсон чувствовал себя экспертом в тактике коммандос, но люди в его команде были по-прежнему зелеными юнцами. Еще недавно, четыре стандартные недели назад, большинство солдат в команде не могли, как надо, пользоваться камуфляжем, не могли подкрасться и пристукнуть вражеского часового, не могли даже зарядить и выстрелить из автомата в пять секунд. Грейсон штудировал тактику и приемы малых подразделений в возрасте пятнадцати лет, и происходило это под пристальным вниманием и еще более острым языком Кая Гриффита. Он прикинул степень риска разных вариантов и вконце решил, что игра стоит свеч. Шансы на успех увеличатся в случае его присутствия и руководства.

Обучение Грейсона включало в себя владение широким диапазоном оружия, военных искусств, где были представлены несколько очень старых и эффективных боевых традиций, а также науку двигаться быстро, бесшумно и точно. Он верил в свои силы, даже радовался возможности проверить их. Тогда почему он так нервничает?

Он облизнул губы. Бой в Замке испугал Грейсона, но тогда это произошло из-за смерти отца. Ему было страшно во время уличного сражения, когда он вступил в поединок с «Wasp’ом», когда подкрадывался и встал под пулеметами «Locust’а», но его подстегивала жажда мести. Эта жажда притупилась, растворилась в сотне административных дел, требовавших внимания Грейсона. Он боялся битвы с мехами один на один, но реальный бой настолько походил на тренажерный, что, за исключением духоты, легко было позабыть обо всем на свете и отдаться ярости в танце боевых гигантов.

Но сейчас Грейсон Смерть Карлайл лежал на промерзшей земле неподалеку от зияющего зева ворот Замка и тихо дрожал. Все другие операции были более или менее навязаны ему необходимостью момента. Эту миссию затеяло высшее командование, и Грейсон еще не убедился в ее нужности. Еще хуже было то, что он вел пятьдесят человек на крепость, предназначенную для отражения атак дропшипов, вооруженных лазерными башнями и полка тяжелых мехов.

Тот факт, что отряд, соразмерный по силе с его Лэнсерами, до этого захватил Замок, нисколько его не утешал. Та атака явилась полнейшим сюрпризом, и к тому же ей поспособствовал предатель внутри стен Замка. У Грейсона не было такого агента, а также он не мог рассчитывать, что враг расслабился.

Имелось кое-что еще, травмирующее закоулки сознания. Грейсон беспокоился о том, как они проникнут в Замок. Прежде двери реагировали на отпечатки его пальцев, но к этому времени новые оккупанты Замка, вероятно, изменили компьютерную систему идентификации. В лучшем случае двери пропустят его, одновременно включив сигнализацию. Они принесли с собой взрывчатку, чтобы проломить дверь, если необходимо.

Странно, однако двери Ремонтного Отсека стояли настежь распахнутыми и слабо отблескивали, когда внутреннее тепло Замка проливалось наружу, в морозный воздух. Тогда все просто. Залпом укокошить пару часовых, как раз за дверью, затем стремительный натиск — и дело сделано. Грейсон различил фигуру «Shadow-Hawk’а», распластанную поверх рабочего пьедестала под паутиной лесов и тросов.

Может, отсюда и беспокойство. Слишком просто все это выглядит. Гриффит всегда говорил, что опасность обычно таится там, где ее не ожидают. Какая скрытая опасность могла терзать его сознание? Разумеется, всегда есть опасность предательства. Атака на Замок ясно это подтвердила. Однако, единственные люди, знавшие о настоящей атаке, были из высших слоев министерства обороны, и их, объединяло желание способствовать победе группы. На мгновение он вспомнил о Стефане и других агентах пиратов, шныряющих среди его собственных людей, но затем отбросил эту мысль. То, что Стефан только один покусился на жизнь Грейсона, наводило на мысль, что в городе очень мало таких агентов. Нет, большинство шпионов могло относиться к Гвардии или к ополчению.

Он вытащил рацию размером с кулак, выдвинул антенну и поскреб по передатчику три раза, вот так: шкряб, пауза, шкряб-шкряб. Он подождал, напрягая слух. Пришел ответ: скрип, пауза, скрип, пауза, скрип-скрип. Если бы он услышал быструю последовательность скрипа, это означало бы, что «Marauder» не находится больше под наблюдением сержанта Ларессена и не патрулирует периметр космопорта, а направляется по дороге к Замку.

Полученный сигнал означал, что «Marauder» все еще там, где он его видел десять часов назад. Он никак не мог добраться до Замка меньше чем за десять минут. Это давало Грейсону уйму времени.

Тактический приемник в левом ухе процарапал еще один код: цап-царап, цап-царап, цап-царап. Это Рэмэдж с передовой позиции извещал о том, что путь свободен, никаких признаков западни, спрятавшихся солдат или орудийных платформ. Прислушиваясь к сигналу, Грейсон лениво следил за силуэтом укутанного часового, ежившегося, словно пытаясь согреться.

Врагу может взбрести в голову в любой момент закрыть ворота Ремонтного Отсека, и поэтому группе нужно двигаться прямо сейчас. Грейсон переместил свое оружие на лямке так, что оно оказалось на груди. Это был пистолет-пулемет Ругана, стрелявший крупными пулями, с темпом стрельбы до 1000 выстрелов в минуту; черный магазин выступал гораздо ниже рукоятки. Оружие было местного производства и не такое надежное, как оружие Содружества, которым щеголяли «Коммандос Карлайла». Долгие часы на стрельбище убедили Грейсона, что оно сгодится для диверсионного рейда. Грейсон помнил, что поставил селектор на очередь из трех пуль.

В длинном магазине Ругана умещалось 80 безгильзовых пуль, и они кончились бы за пять секунд непрерывной автоматической стрельбы.

Согласно плану выстрелы Грейсона послужат сигналом к атаке. Поэтому именно он решал, развивать операцию или нет. Сигнал отступления он передал бы по тактической рации. Атака должна была начаться со снятия двух часовых.

Он задержался на мгновение, чтобы успокоить дыхание, смягчить сухость в горле, чтобы подавить страх. Ему наплевать на победу, которой требовало саргадское правительство. Это будет очередной удар по людям, убившим отца, истребившим его друзей. Он поднял громоздкий, с глушителем, автомат, нацелился и нажал пальцем курок.

Автомат заурчал, и часовой, стоявший в семидесяти метрах от Грейсона, дернулся назад, как кукла на веревочке. Грейсон повел оружие в сторону второго часового, но было уже поздно. В морозном воздухе затрещали и завизжали автоматы. Вспышка поразила другого часового и бегущего теха, развернула их на месте и швырнула о землю. Затем с обеих сторон от Грейсона из тени поднялись черные фигуры и ринулись к открытым дверям отсека. Они были совершенны.

XXI

Пятьдесят черных фигур, стреляя на ходу, бежали через парадный плац, залитый лучами света. Приглушенные очереди рявкали и шипели, разбрасывая смерть в Ремонтном Отсеке, разгоняя пиратов по укрытиям и скашивая на месте зазевавшихся.

Грейсон перешагнул через границу между парадным плацем и Отсеком. Знакомая пещера, сумрачная, освещенная красным светом, разинула пасть, и проглотила его. Прямо перед ним находилась десятиметровая фигура сломанного «Shadow-Hawk’а».

— Кольер! — заорал он, махая рукой. — Сенкинc и Бруки! Дверь! Подрывная команда… вперед!

Трое солдат рванулись к двери, ведущей в центральный проход Замка. Пятеро человек с тяжелыми ранцами на плечах протопали мимо него и вскарабкались на приподнятую площадку, где лежал неподвижный боевой мех.

Сверху хлестнула огненная струя, и возле головы Грейсона что-то пронеслось. Не успел он среагировать, как поблизости раздался хриплый треск автомата. С верхней площадки лестницы, зигзагами поднимающейся к контрольной будке Отсека, отделилась фигура и с тупым звуком шмякнулась о железобетонный поя в двадцати метрах внизу.

Грейсон обернулся к человеку, только что выстрелившему. Это был Ларессен.

— Спасибо, — сказал Грейсон. — Сержант, иди с подрывниками. Я останусь с группой прикрытия.

Ларессен кивнул и устремился вверх по лестнице, туда, где подрывники пробиралась к корпусу меха. Грейсон рысцой пересек пещеру и ринулся к двери в проход, где притаились трое рядовых. В дверные петли вогнали клинья, чтобы она не закрылась, а на пороге, тупой мордой в коридор, установили на двух ножках пулемет. Бруки лежал плашмя, приставив приклад MG к плечу. Остальные прикрывали его с штурмовыми винтовками.

— Ну что, есть что-нибудь?

— Нет, сэр. — Капрал Кольер был главным в группе прикрытия. Он махнул рукой в сторону герметической двери. — Пусть только высунут свой нос оттуда, а мы уж их прищучим! — Он помедлил, замявшись, и добавил запоздалое «сэр».

Кольер выглядел моложе, чем Грейсон, но, кажется, умел обращаться с людьми. Грейсон похлопал его по плечу, затем повернулся, чтобы уйти.

С ремонтной площадки обрушился гром, раздался стон раздираемого металла; люди бросились врассыпную. Кто-то завопил. Грейсон застыл как вкопанный, парализованный шоком и нарастающим ужасом. «Shadow-Hawk», спящий гигант, поблескивающий красным светом, ворочался, вздрагивал, медленно поднимаясь в вертикальное положение. С внезапно зашевелившегося торса спрыгивали черные фигуры. Растянувшись на железобетоне, куда его зашвырнуло движение громадной машины, лежал человек.

Тщательно спланированная и отрепетированная операция превратилась в панический хаос. Один из людей Грейсона стоял на полу Отсека и разряжал очередь за очередью в проснувшегося монстра, остальные, разинув рты, стояли, пригвожденные ужасом, на месте. Один отбросил винтовку и с воплем кинулся бежать, остальные последовали его примеру. Но было слишком поздно, ибо двери Отсека закрывались с глухим скрежетом.

Этого не может быть, подумал Грейсон, но наполовину приподнявшаяся боевая машина доказывала обратное. Громадная металлическая рука метнулась через помещение и смахнула одинокого солдата, вооруженного автоматической винтовкой.

«Shadow-Hawk» встал, ужасающе огромный в ограниченном пространстве Ремонтного Отсека. Какой-то частью ума Грейсон отметил, что наплечная пушка меха отсутствовала, спинной агрегат, вмещавший пушку и жизнеобеспечивающие приспособления, отсоединен, а панели на груди и ногах открыты — все это производило впечатление незавершенности ремонта. Но машина двигалась и управлялась. Грейсон следил, как мех ворочался, выслеживая сенсорами группу мечущихся солдат. Вытянулась правая рука, и средней мощности лазер, приделанный к предплечью, мигнул один раз, затем подождав, второй — железобетонный пол обожгло высокоэнергетическими пучками, а бегущие люди превращались в корчащиеся, визжащие факелы или оставались лежать обугленными и почерневшими грудами.

Тщательно встроенные взрывчатые заряды могли бы уничтожить этот мех, но пока он двигался в боевом режиме, прикрепить их не представлялось возможным. Двери Отсека все еще мучительно медленно смыкались.

— Бруки! — заорал Грейсон. — Уходи!

Группа прикрытия выползла из открытой двери. Гигант ссутулился и развернулся, вероятно выискивая источник голоса, отдающего команды. Лазер вспыхнул снова, и Грейсон нырнул за штабеля деревянных ящиков. Кольера изжарило на бегу, его труп стал неузнаваемым, если бы не полу расплавленный обломок пулемета, все еще прижатый к обугленным тлеющим останкам. Лучи хлестали безжалостно. Сенкинс тоже исчез в огне и черном, как нефть, дыму, его винтовка с грохотом покатилась по полу.

Двери Отсека, мрачно лязгнув в последний раз, затворились. Левая рука меха опустилась, раздавив солдата, прятавшегося в тени под приподнятой ремонтной площадкой. Человек позабыл, что эта машина может видеть тепло, подумал Грейсон. Где-то кто-то визжал, обожженный.

Ситуация была безнадежной. Может, созвать командиров групп, чтобы выяснить дальнейшие действия? Он тут же отверг эту мысль. Противник наверняка прослушивает тактические радиочастоты, и эта информация поможет пиратам больше, чем Грейсону.

«Shadow-Hawk» стоя сканировал помещение. Грейсон мог слышать легкие щелчки механических реле в крошечной голове и догадался, что водитель сканирует инфракрасные, видимые и движущиеся образы, выискивая жертву. По всей Бухте имелись штабеля ящиков, за которыми укрылись люди. Мех представлял жуткое зрелище тупоумного металлического гиганта, прикидывающего, как обнаружить противника и не сжечь ценное снаряжение. Скоро он начнет двигать ящики, и всякий, кто выползет оттуда, будет сожжен или раздавлен. Грейсон оглянулся на сцепленные зубцы герметической двери позади себя. Если бы он смог открыть дверь, у солдат появился бы шанс, они бросились бы в темноту вниз по склону горы. Но чтобы открыть двери, существовал лишь один способ — дернуть рубильник в контрольной будке Отсека. Его взгляд скользнул мимо замершего меха к освещенной будке, в пятнадцати метрах от пола.

Все, что нужно, — это диверсия.

Поблизости лежало тело, одна рука была откинута, почти целая кисть сжимала лямку брезентового ранца. Это был один из людей Ларессена, кто-то из подрывников, посланной уничтожить «Shadow-Hawk’а».

В ранце содержалась взрывчатка — пять пакетов сверхмощного пластика, каждый весом в два килограмма, прицепленных к магниту и уже оснащенных детонатором с часовым механизмом. Вставленные в соответствующие электросхемы, и сервоактуаторы, эти пакеты могли уничтожить боевую машину. Сейчас их некуда было вставлять, но они могли отвлечь внимание.

Грейсон стиснул зубы, вытер с лица пот и выскочил из-за ящиков. Хотя он и старался не смотреть на металлическую гору, но услышал щелчки реле, почувствовал медленный поворот меха, тяжеловесное движение правой руки, наводящей лазер. Он потянулся через труп за ранцем и рванул его к себе. Рука трупа не разжималась, и Грейсон очутился в смертельной ситуации «перетягивания каната» с неузнаваемым трупом одного из своих собственных людей. Хуже того, он чувствовал, что лазер почти наведен.

Вложив все силы в последний, отчаянный рывок, Грейсон ощутил, что лямка выскользнула из стиснутых мертвых пальцев, а сам он кувырнулся назад с ранцем, прижатым к груди. Лазер меха выстрелил, обдав Грейсона белым жаром и резким запахом. Ящик, за которым он прятался до этого, объяло пламенем. В свете пожарища Грейсон вскочил и побежал к массивной бронированной ноге «Shadow-Hawk’а».

Гигант сместился, выслеживая его. Грейсон метнулся вправо, затем влево, засовывая руку в ранец и вытаскивая оттуда один двухкилограммовый пакет. Закинув ранец на плечо, свободной рукой он установил таймер на пять секунд и бросил его — не в монстра, а на пол между собой и ногой меха.

Затем он снова побежал, виляя, к металлической лестнице под контрольной будкой. Взрыв, прозвучавший за спиной мгновение спустя, подхватил его и швырнул в сторону будки, а затем грохнул плашмя об пол; руки и лицо были в крови, в ушах стоял отвратительный, головокружительный звон. Мех помедлил, ослепленный вспышкой взрыва. Грейсон воспользовался отсрочкой, чтобы выудить еще два пакета, а затем метнул их в голову монстра. Взрывы произвели небольшой ущерб, но они не давали водителю опомниться в течение драгоценных секунд. Грейсон подбежал к лестнице и полез по ней, преодолевая по три ступени зараз.

Снизу раздался еще один взрыв, и лестница бешено закачалась. Он обернулся, вцепившись руками в перила. Внизу одинокая фигура махнула рукой, затем швырнула еще один пакет, взорвавшийся у ног «Shadow-Hawk’а».

— Действуй, лейтенант, — закричала фигура, когда рев взрыва утих. — Мы займемся им!

Грейсон узнал голос Ларессена. Взобравшись на верхнюю площадку лестницы, он толкнул плечом полуоткрытую дверь. Там поджидал бородатый человек в зеленой спецодежде с винтовкой ТК в руках.

Свой пистолет-пулемет Грейсон потерял где-то на полу Отсека.

Внизу грянул еще один взрыв, и «Shadow-Hawk», дернувшись, зацепил лестницу со зловещим, пронзительным скрежетом. На мгновение бородатый солдат отвел глаза, что дало Грейсону возможность вмазать брезентовой сумкой по его лицу. Он бросился к нему, вцепившись в винтовку и отпихнув солдата назад. В борьбе они перекувырнулись через стул и впечатались в консоль монитора. Когда Грейсон резко впечатал в него колено, солдат хрюкнул и ослабил хватку. Грейсон влепил прикладом ТК по голове солдата, угодив в висок.

Затем он нажал до упора плоскую белую кнопку, которая открывала двери Отсека. Грейсон стоял там, не отпуская кнопки, пока стиснутые зубы дверей не разомкнулись, пролив свет во мрак. Схватив ТК солдата и брезентовый ранец, он выбежал через дверь будки.

Мех был там, голова его находилась всего на два метра ниже ног Грейсона. Лазер в руке гиганта качнулся, чтобы уничтожить контрольную будку. Грейсону ничего не оставалось, как прыгать. Он в раскорячку приземлился на плечо меха и уцепился за обломок антенны, выступающей из его головы. Монстр неуклюже повернулся, поднял правую руку, чтобы прихлопнуть его, как комара. Грейсон скрючился в оплетенной проводами канавке, где должны были находиться автопушка и агрегат жизнеобеспечивающей системы. Там он находился вне досягаемости.

Пока он возился с ранцем, мех снова обернулся, разнеся лестницу контрольной будки, и врезался в каменную стену. От сотрясения у Грейсона помутилось сознание, ослабив его руки. Он пытался сжать хватку, но ТК, дико кувыркаясь, выпала. Свободной рукой он схватил последний оставшийся пакет взрывчатки, прикрепил его к голове монстра и поставил таймер на десять секунд. Машина снова грохнулась о стену, стала ворочать головой, пытаясь размазать Грейсона между стеной и его 55-тонным корпусом.

Грейсон нашел держатели — приваренные скобы вдоль спины «Shadow-Hawk’а», используемые для служебного доступа, и пополз по боку монстра вниз, на землю. Когда мех снова впечатался в стену, Грейсона стряхнуло. Последние пять метров он пролетел и с грохотом приземлился в смятые руины лестницы контрольной будки.

Правая нога Грейсона ныла так, будто по ней ударили молотом, в виске бешено стучал пульс. Он проморгался и увидел, как мех, окутанный дымом, шатается… падает… Затем грубые руки подхватили его под мышки и вытащили из обломков лестницы. Гигант упал, вызвав ужасный грохот, и из безобразного шрама на «голове» повалил густой черный дым.

В течение одного безумного момента Грейсон ликовал. Я убил его! Ликование быстро растаяло, когда мех перекатился, подтащил руки под тело и частично приподнялся. Водителя, очевидно, оглушило, возможно, ранило, но взрыв не пробил крепкую броню. Холодный воздух попал на лицо Грейсона и руку, обнаженную прорехой в рукаве куртки. Неизвестный спаситель вытащил его через открытую дверь Отсека на парадный плац. Остальные черные фигуры рассыпались в ночи.

Грейсон как-то умудрился прохрипеть по рации:

— Всем сматываться! Встречаемся в арсенале! Живо!

Затем ночь осветилась огнем и смертью, когда пираты, притаившиеся у стен Замка, открыли огонь из пулеметов и башенных лазеров, рассеивая по парадному плацу смерть и ужас.

— Давайте убираться отсюда, Ларессен.

— Ларессену крышка, лейтенант.

Только тогда Грейсон взглянул на своего спасителя. Почему-то он предположил, что это Ларессен, но на него озабоченно смотрело потемневшее лицо рядового из команды подрывников. Как его имя? А, Греер… Он был одним из новых рекрутов.

— Эта… эта штука наступила на него, — запинаясь, сказал Греер, — как на насекомое.

— Пошли. Мы сведем счеты позднее. Несмотря на боль, Грейсон обнаружил, что может бежать, правда, припадая на одну ногу. С группой из четырех других уцелевших солдат он спустился с горы.

XXII

Генерал Адел, швырнув распечатки на стол, пригвоздил Грейсона колючим взглядом.

— Двадцать восемь убитых или пропавших, — сказал он. — Двадцать восемь из пятидесяти. Это не то, чего мы надеялись ожидать здесь, во Дворце, ты знаешь. Ну? Что ты можешь сказать, лейтенант?

— Это… это была западня, генерал.

— В самом деле?

— Они обвешали этого «Shadow-Hawk’а» так, чтобы казалось, будто он не отремонтирован. Они, должно быть, засунули водителя в кабину, и он лежал там на спине несколько часов, чтобы только…

— Меня не интересует, с каким комфортом устроился водитель меха, лейтенант. Меня интересует, что я доложу его величеству.

— Да, сэр.

— Это дурное предзнаменование для Первых Лэнсеров, сам понимаешь. Я знаю, что Королевская Гвардия, в частности, вылезла из кожи вон, чтобы обеспечить твое подразделение оружием и снаряжением. Критики будут говорить, что эти усилия пропали зря, выброшены на ветер.

— Но, генерал! Вы…

— Молчать!

Грейсон застыл по стойке «смирно», с трудом сдерживая взрыв эмоций. Это несправедливо! Он не получил ничего, кроме неприятностей, пробивая прошения сквозь твердолобую бюрократию Гвардии, а сейчас…

— Я никогда не одобрял этот проект, Карлайл. Ты ведь это знаешь, не так ли?

— Да, сэр.

— И, конечно, я никогда не ожидал, что его величество учредит что-нибудь вроде элитного подразделения где-либо, а не внутри структуры Гвардии. Я надеюсь, что генерал Варней ответит за эту идиотскую затею о предоставлении самостоятельности Лэнсерам. Ну? Что скажешь?

— Я не знаю, сэр.

— Хм-м, и я не знаю. — Адел откинулся в кресле, аккуратно перекинув одну ногу через другую. — Так вот, учти советы на будущее.

— Сэр?

— Это тебя удивляет, а? Так вот, Варней выбыл из игры, Карлайл, и Первые Лэнсеры Треллвана с этого периода становятся ротой Е Десятой Королевской Гвардии. Она будет находиться под моим непосредственным командованием.

Комната поплыла перед глазами Грейсона. То, что говорил Адел, — это чушь.

— Сэр… Я…

— Ты передашь все записи и файлы своему преемнику, капитану Нолему. — Адел поднял взгляд от стола на Грейсона, смягчив голос. — Ты ведь не думал, что и в самом деле удержишь лэнс? Ты молод, Карлайл, слишком молод для такого ответственного поста. Эта работа оказалась тебе не по силам. Постарайся не очень…

— Вы имеете в виду, что Лэнсеры больше не мои? — вяло прервал его Грейсон.

— Именно это я и имею в виду, лейтенант. С тебя сняли бремя. Поскольку ты в действительности никогда не являлся членом вооруженных сил Треллвана, а служил лишь по специальному указу короля, я вообще не понимаю, как они могли быть… твои. В любом случае рота ценит капитана, и ты не можешь рассчитывать, что мы перекроим целую структуру военного командования, лишь бы угодить тебе. Тебя сохранят в качестве специального советника. Знание мехов и тактики делает тебя бесценным для нас. — Брови Адела сдвинулись вместе, глаза сузились. — Это значит, что ты больше не будешь шляться в зоне боевых действий. Я не стану рисковать твоей жизнью и твоими знаниями!

— Сэр, сержант Калмар…

— Эта юная леди — вражеский союзник. Ей вообще не следовало давать никакого поста или чина внутри наших вооруженных сил! Я так понимаю, что ты несешь ответственность за этот балаган? Ты не волнуйся. Как я сказал, ты молод, неопытен.

— Что случится с ней?

— А это, лейтенант, не твое дело.

— Генерал, я требую…

— Ты не можешь ничего требовать, лейтенант!

— Но…

— Хватит! Я угробил с тобой больше времени, чем могу позволить. Свободен!

Часовой вывел Грейсона в мраморный коридор Дворца.

В течение долгих тяжелых секунд после ухода Грейсона генерал Адел пялился ему вслед. За этим юным сопляком придется следить, пристально следить. Опасно дозволять какому-нибудь человеку слишком много власти. И контроль над Лэнсерами? Нет, не Лэнсерами, напомнил он себе. Именно контроль над Десятым Полком означал власть. Люди пойдут на все, чтобы добиться власти и удержать ее. Юный Карлайл очень популярен среди своих людей. Генерал Адел полагал, что популярным военным командирам никогда нельзя доверять.

Пожалуй, к лучшему, что карьера Карлайла вскоре закончится. За всю человеческую историю нож в темноте много раз решал такие проблемы. Генерал знал, что одна попытка уже была, но уж его-то люди никогда не оплошают.

Мара притянула Грейсона к себе, нежно касаясь его ушей и лаская шею.

— Но что ты собираешься делать? — спросила она, расширив темные глаза.

— Не знаю, Мара. Я действительно не знаю, — Потрясение от беседы с Аделом прошло, оставив в нем глубокое ощущение пустоты, как будто какая-то часть души умерла. — Это трудно выразить. Ты знаешь, когда я начал… Когда я сказал, что начну готовить анти-меховое подразделение для твоих сограждан, я делал это лишь по одной причине.

Ее пальцы двигались по его груди, теребя там редкие волосы.

— По какой?

— Месть. Месть, натуральная и обыкновенная. Я хотел отомстить людям, убившим моего отца, и, конечно, не мог этого сделать один, — Он выдавил улыбку. — Кто-то сказал мне однажды, что я влипну в неприятности, если буду один. Хотел бы я, чтобы он увидел меня сейчас.

— Но ты не один. Грей. У тебя есть я…

Он привлек ее ближе и поцеловал.

— Спасибо, милая, но мне требовалась помощь, чтобы врезать по этим бандюгам, по этому «Marauder’у». — Он повалился на кровать, невидящими глазами уставившись в потолок. — Ты знаешь, те дни, когда я готовил Лэнсеров, я думаю, они были самыми лучшими в моей жизни. Я… что-то создавал,… делал что-то что только я могу. И у меня была цель. Я собирался уничтожить меха… и воина, погубившего отца.

— Может, ты просто пытался доказать что-то себе?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Может быть, сперва и пытался. Я знаю, что все еще хочу отомстить. Хочу этого больше всего на свете. — Он повернулся к Маре. — Но после некоторого времени у меня появилось что-то еще, отодвинувшее вопрос о мести в тень. У меня была цель, направление, я чувствовал свое призвание. Я никогда не был так одинок, как тогда, когда обнаружил, что все мои люди исчезли… что я брошен на Треллване. Лэнсеры были для меня чем-то вроде семьи.

Он снова помедлил, стараясь сдержаться. Не думай об этом, сказал он себе. Ты хотел лишь мести. Мести — и ничего более.

— Знаешь, с Лэнсерами имелся хотя бы слабый шанс, что я смогу однажды побить «Marauder’а». Но сейчас…

В ее глазах затрепетал страх.

— Тогда есть ли надежда для нас?

— О, здесь все будет о'кэй. Сейчас у Саргада есть три меха, пираты больше не нападут на город. Слишком много шансов, что они увязнут на улицах, как «Locust», когда мы захватили его. Возможно, они смогут совершать налеты на агропулы, но в город больше не войдут.

Грейсон понял с новым приступом горечи, что Адел со своим штабом пришел к такому же заключению. С тремя мехами и обученной пехотой Саргад находился в разумной безопасности. Вероятно, они не сумеют уничтожить «Marauder’а» и «Shadow-Hawk’а» — во всяком случае, если фортуна не улыбнется им своей широкой улыбкой, — но враг тоже уже не сможет добраться до них.

И разве не это основная причина по которой они заставили его готовить Лэнсеров? Пока треллванское правительство было озабочено, работа шла. Они ни разу не заикнулись о использовании Лэнсеров для его персональной вендетты против пиратов.

— Глупенький, на самом деле не о чем беспокоиться. — Мара тыкалась носом в его ухо, руки ее блуждали по его телу. — У нас есть мы сами, и это все, что нам нужно. А в следующем периоде я поговорю с папой. Держу пари, что он поможет.

Он улыбнулся и сдался под ее ласками. Но жгучая боль внутри не унималась.

Некоторое время спустя его сон как рукой сняло. Снаружи, на крышах Дворца, надрывалась сирена, ее завывания, словно пила, раздирали воздух Саргада.

Мара сидела на кровати, прижав к груди простыню.

— Что это. Грей… атака?

Грейсон шагнул к окну и выглянул наружу, но все, что он увидел, — это толпы людей, бегущих по улицам. Мехов не было.

— Не знаю, Мара. Что-то потревожило людей, это точно.

Мара воспользовалась дистанционным пультом, чтобы включить визор на стене комнаты. Грейсон повернулся и уставился на экран. По развлекательным каналам передавались правительственные сообщения. Человек в униформе полковника Гвардии приказывал людям Саргада оставаться дома и слушать новые известия. Затем сцена сменилась на вид космодрома с далекого расстояния, на экране показались массивные серые предметы, летящие в небе. Корабли приземляются, объяснял голос за кадром, и Грейсона потрясло, когда он увидел эмблему — извивающийся черно-красный дракон Дома Куриты. Корабли Синдиката Драконис под командованием герцога Рикола приземлялись на Треллван, чтобы раз и навсегда избавить этот мир от угрозы оберонских пиратов. Пираты, утверждал голос, уже сдались Риколу. Наконец-то настанет мир.

XXIII

Саргад сошел с ума. Одетые в теплые куртки массы людей толпились под фонарями, дававшими резкий свет и превращавшими долгую ночь в электрический день; дыхание людей образовывало в морозном воздухе второночи облака пара. Радостные возгласы, сами люди, машущие, прыгающие, танцующие на улицах, — все это передавалось на громадный экран, врезанный в одну из стен приемного зала во Дворце. Во Дворец прокладывал себе дорогу конвой, разрезая ликующие толпы людей, в ярком, почти дневном свете. На древке, водруженном на ведущем ховере конвоя, трепыхался черно-красный драконий флаг Синдиката Драконис.

Как только Грейсон услышал новости, он оделся и поспешил во Дворец. Полковник Гвардии, передававший известия, выглядел торжественным, почти ликующим оттого, что силы Дома Куриты прибыли, чтобы спасти Треллван от Хендрика Оберонского. Неужели эти люди от радости рехнулись, не понимали, что это самое что ни на есть вторжение? Синдикат Драконов не очень-то уж приветствовал независимые планеты. Неужели треллы не видели опасности?

Приемный зал был переполнен людьми, богатыми и влиятельными, из самого Саргада и, вне сомнения, из других городов Треллвана. Когда разнеслись новости о прибытии кораблей, люди двинулись прямо во Дворец, нимало не сомневаясь, что их будущее, будущее всей планеты разрешится в течение часа.

Грейсон по-прежнему носил свою зелено-золотую униформу гвардейца, единственную, которая у него была. Ему нужно сделать попытку и добраться до короля Джеверида, хотя он знал, что это будет нелегко. Джеверида ограждали от народа плотным заслоном секретарей и придворных функционеров, которые окружали королевский трон в течение последних нескольких столетий.

В этот момент занавеси на сцене зала разошлись в стороны, но вместо короля там появились генерал Адел и его штабные офицеры. С ними был лейтенант… нет, капитан Нолем, окруженный богато разряженными королевскими гвардейцами в полном обмундировании. Грейсон изучил толпу, собравшуюся вокруг сцены. Ополчение подозрительно отсутствовало, а Варнея нигде не было видно. Неужели он так сильно утратил благосклонность короля?

Грейсон начал пробираться сквозь толпу к сцене, где перед пустым троном стоял генерал со своими офицерами.

— Где Джеверид? — удивился он, но неожиданно путь ему преградили два солдата Гвардии в шлемах и бронежилетах, с винтовками ТК.

— Извините, сэр, — сказал один. — Туда идти нельзя.

— В сторону, солдат! Я лейтенант Карлайл из «Первых Лэнсеров». Мне необходимо увидеть его величество!

На лице солдата промелькнуло сомнение.

— Сожалею, сэр, но если у вас нет пропуска, подписанного генералом Аделом…

— Если у меня был бы пропуск, я бы его показал! Мне нужно видеть его величество! Это жизненно важно!

Солдат колебался, и Грейсон подумал на мгновение, что его блеф сработал. Затем он понял, что солдат решил действовать так, как ему приказано.

— Сожалею, сэр, но вам придется пройти через соответствующие инстанции.

— В чем тут проблема? — Это был Адел, а чуть позади — Нолем. Генерал зыркнул холодными глазами на Грейсона. — Что тебе нужно?

— Генерал, сэр. Мне нужно увидеть его величество!

— Зачем?

— Этот Курита, сэр, чествующийся, как герой, — враг!

Брови Алела нахмурились, на лицо наползла туча. Он пощипал задумчиво ус.

— Враг? Я не знаю ни о каком объявлении войны между Треллваном и Синдикатом Драконис. Ты, лейтенант, превышаешь свои полномочия.

Грейсону удалось сдержаться.

— Генерал, у меня есть основания полагать, что здесь кроется какой-то заговор.

Адел и Нолем рассмеялись.

— Итак, это заговор, по-твоему? — Нолем, казалось, не в меру развеселился. — Что еще мы можем ожидать от лиранца, я полагаю. А, генерал?

— Ха! Действительно. Герцог Рикол особенно интересовался тем, что этот юный Карлайл может сказать.

Глаза Грейсона расширились.

— Этот герцог Рикол узнал обо мне? Как?

— О, у него есть способы, я уверен. Он сказал, что ты можешь возмутиться присутствием Синдиката Драконис на Треллване.

Возмутиться? В уме Грейсона всплыла трехмерная проекционная карта, на которой его наставник Ари, бывало, показывал Периферийные секторы пространства Содружества. Красный карлик Трелл лежал вплотную — по астрономическим меркам — со звездами, управляемыми Хендриком Оберонским, и со звездами, принадлежавшими куритянскому Синдикату Драконис. Война, иногда явная, иногда неявная, между Синдикатом и Содружеством, тянулась год за годом. Единственное значение пакта Вогеля состояло в том, чтобы освободить гарнизоны, подобные «Коммандос Карлайла», для службы против Дома Куриты в областях Внутренней Сферы. Хендрику надлежало осуществлять защиту Треллвана и одновременно защиту целого сектора от посягательств Синдиката Драконов. Иронией являлось то, что вместо этого ныне планета переходила самому Дому Курита.

Треллван послужит почти идеальной базой для операций против Содружества. Здесь сможет базироваться и заправляться флот, можно будет наносить удары по мирам в глубине Содружества, которые никогда еще не подвергались налетам Синдиката Драконов. Они смогут даже ударить по столице, по самому Таркаду.

— Генерал, — Грейсон отчаянно пытался говорить спокойно. Эти люди насмехались над ним — Министр, Треллван так важен для безопасности Содружества.

— Нас не интересует, что важно Содружеству, а что нет. Ты похоже забыл, Карлайл, этот мир наш, а не твой.

— Генерал, Лэнсеры… Десятый полк находится сейчас под вашим руководством. Вы должны понять, что Дом Куриты не позволит вам держать этих мехов.

Адел кивнул, соглашаясь.

— Разумеется. Я говорил с представителем герцога недавно по видео. Треллвану больше не потребуется отдельный лэнс мехов. Рота Е Десятого полка Королевской Гвардии будет полностью включена в личные силы герцога Рикола. Это особая честь, ты должен понимать, юноша. Я полагал, что ее расформируют, но когда он услышал о твоем успехе против оберонских пиратов, то решил, что подразделение можно перевести под его командование.

— Генерал, вы не позволите им этого сделать! Адел потерял терпение. Он махнул Нолему, распекавшему одного из солдат.

— Эй, ты. Взять этого человека и посадить под арест.

— Сэр! Вы совершаете ошибку! Нолем осклабился.

— Ошибку мы совершили в тот день, когда понадеялись на Содружество. Уведите его!

Когда солдаты подхватили Грейсона под руки, на лестнице появилась высокая, огромная чернобородая фигура. Это, должно быть, герцог Рикол, подумал Грейсон. На человеке была униформа, составлявшая одно целое от ботинок до перчаток, полностью красная, за исключением черной отделки и серебряных застежек на груди, шее и талии. Он нес прикрывающий плечо и верх левой руки чрезвычайно стильный плащ, столь популярный в мирах Внутренней Сферы. Красный, украшенный черным и серебряным, он крепился на правом плече серебряными цепочками, блестевшими в свете при движении.

Позади него следовали телохранители, тоже в красном, но в униформе и бронежилетах, от которых отдавало гораздо больше военным, чем от пышного наряда герцога. Над кобурами, подвешенными низко на бедрах, покачивались рукоятки служебных пистолетов, лица были закрыты невыразительными черными пластиковыми забралами шлемов.

Герцог Рикол заговорил, и его голос прогремел над толпой, стоявшей в благоговейном молчании.

— Имею ли я честь обращаться к правительству Треллвана?

Адел салютовал Красному Герцогу.

— Его величество задержался, мой господин. Он прибудет с минуты на минуту.

— Я не люблю, когда меня заставляют ждать, Адел, — сказал Рикол. Он спустился по лестнице с величественным видом, его штаб и телохранители стояли сзади.

Грейсон заледенел. Это, наверное, заговор.. Где Варней? Где Джеверид? Грейсон был уверен, что Адел и Королевская Гвардия приложили к этому руку. Не только к этому, но и к передаче Лэнсеров куритянскому герцогу.

С появлением Рикола солдаты, поглощенные созерцанием герцога, отпустили руки Грейсона. Мягко двинувшись, Грейсон шагнул в толпу, направляясь к боковому выходу из зала.

— Держите его, идиоты! — Хриплый шепот Нолема походил больше на шипение, чем на слова, но в гулкой тишине зала он прозвучал громче, чем крик. Чувствуя за спиной шаги солдат, Грейсон бросился бежать, продираясь мимо придворных лордов и дам в пышных одеждах, сбив с ног седого и сутулого человека в черном плаще, попавшегося ему на пути. У двери в коридор стояли еще гвардейцы, но они не могли стрелять в Грейсона из-за толпы. Он бросился на одного из них, нахлобучил ему шлем на глаза, с хрустом повернув его на месте, затем врезал поддых и добавил ногой по морде, в результате чего солдат полетел в руки двоих его ошеломленных товарищей.

Затем он помчался по устланному ковром коридору, работая ногами, как поршнями, потом пробежал по гулким мраморным ступеням, когда коридор кончился, и обнаружил, что, кроме как наверх, ему некуда идти. Позади него в коридор хлынула толпа, он слышал топот бегущих людей и предупредительные окрики.

На самом верху лестницы проход раздвоился. Он сунулся было направо, потом налево. Затем вспомнил, что один коридор вел в кабинеты министров, включая и Станника.

Грейсон внезапно осознал, что Станника он тоже не видел в приемном зале. Неужели Джеверид и Станник свергнуты? Или, может, отец Мары просто не знает, что происходит? Если он сумеет найти главного министра, если сумеет найти Мару, часто работавшую в офисе отца, пожалуй, он смог бы их предупредить. Если, конечно, не слишком поздно…

Он обогнул угол и почти столкнулся с молодым треллом. Это был Клейдон! Грейсон открыл рот, чтобы заговорить, но затем заметил, что на Клейдоне надет зеленый мундир гвардейца с черной повязкой на рукаве и знаками отличия старшего теха. Так он снюхался с генералом Аделом? Или с герцогом Риколом? Может, он новая замена Лори и Грейсону? Хотя голова кружилась от вопросов, Грейсон просто отрывисто кивнул и поспешил мимо. Затем он услышал, как Клейдон стал спускаться по лестнице, по которой он, Грейсон, только что поднялся. Предаст его Клейдон? А может, уже предал?

Он нырнул в открытую приемную комнату главного министра и встал спиной к двери, тяжело дыша. Некоторое время спустя он снова услышал грохот ботинок, на этот раз люди бежали мимо двери и дальше по коридору. Грейсон медленно, осторожно выпустил из легких воздух.

— Грейсон!

Он открыл глаза и увидел Мару.

— Мара?! Что ты здесь делаешь?

— Я могу спросить у тебя то же самое. Я здесь работаю.

— Видишь ли, Мара, происходит нечто ужасное. Я думаю, генерал Адел устроил революцию. Сейчас он внизу беседует с герцогом Риколом, и нигде не видно ни генерала Варнея, ни ополченцев, ни…

Он остановился, глаза его расширились. Мара зашла за огромный стол, украшавший комнату, и вытащила гладкий авто-ниддлер, игловик, стреляющий небольшими иглами. Узкое дуло игловика было направлено прямо в его сердце.

— Мара! Что?..

— Знаешь, ты круглый болван. Вы, лиранцы, думаете, что Галактика вращается вокруг вас, что вы можете использовать людей, использовать целые миры, заботясь об их благополучии не более…

— О чем ты говоришь, Мара? Я… я…

— Ни с места! — рявкнула она. Не сводя игловика с его груди, Мара снова потянулась за стол, и Грейсон тут же услышал звук сигнализации, воющей где-то далеко.

На зов дочери явился Станник. Увидев его в великолепной зелено-золотой униформе, Грейсон вспомнил, что Станник — отставной офицер Гвардии. На его груди висела цветастая гроздь медалей и среди них — орден Багровой Звезды.

— Что все это значит, Мара?

— Посторонный, отец.

— А, молодой Карлайл. Извини, сынок, но это к лучшему. Мы оценили твою помощь, но сейчас ты сам можешь видеть, что она больше не нужна. Герцог Рикол позаботится о нашей защите.

— Сэр, вы не знаете, что это будет означать. Мы сражаемся с Синдикатом годами, и…

— Вот именно. Ваши люди сражаются с ними, и ты вряд ли можешь относиться к ним без предубеждения.

Позади Грейсона с грохотом распахнулась дверь, и в помещение ворвались солдаты.

— Вот ваш пленник, — сказала Мара. На руках Грейсона сомкнулись чьи-то ладони, поддерживая его прямо, когда он уже собирался опрокинуться. У него кружилась голова… он ослаб…

Как бы издалека Грейсон услышал, как генерал Адел сказал:

— Извините за беспокойство, ваше величество.

Станник хихикнул.

— Нет проблем, генерал. Посмотрим, не удастся ли повесить это все на него, а?.

Единственная причина, почему Лори не наложила на себя руки, — это то, что она была не одинока. С ней был Гарик Энцельман, и оба они делились друг с другом воспоминаниями о Сигурде, перемежая их нежными ласками и затяжными поцелуями.

Она сошлась с Гариком после покушения на Грейсона, в тот день направлявшегося в дом к Маре, и ее собственные страдания и ревность погнали ее к единственному человеку, с кем она могла болтать, вспоминать прошлое и чувствовать себя менее одинокой. Они вспоминали о жизни на Сигурде, луне мрачно пылающего газового гиганта. Кружась вокруг своей яркой, но далекой звезды класса Р4, Сигурд был еще более холодным и безжалостным, чем Треллван. Они разговаривали о своих впечатлениях от службы на Сигурде и более поздних переживаниях, строили догадки о своем будущем на Треллване.

Они не пришли ни к какому определенному решению, не считая того, что их будущее рисовалось в мрачных красках. Энцельман хотел присоединиться к силам Дома Куриты. Тогда, по крайней мере, ему не придется сталкиваться с антиоберонским предубеждением Треллов. Лори не была уверена в этом, но все равно слушала его внимательно.

Гарик был на два стандартных года моложе Лори. Его резкие, почти чванливые манеры и нарочитое отсутствие задумчивости убеждали ее, что она никогда не подружилась бы с этим парнем, если бы он не являлся единственным человеком на несколько сотен световых лет, с кем она могла излить душу.

Ну… почти. Она не могла разделять с ним душевную боль и смятение, которые терзали ее сердце. Почему она продолжала думать о Грейсоне?

— Драки лучше не будут.

— У нас нет другого выбора, во всяком случае я не вижу, — сказал Гарик. — Если мы останемся на Треллване, то нам светит только тюрьма… или смерть. Я понимаю, наслаждаются, оставляя людей в пустыне без всякой защиты.

— Может, мы и не нужны Драконам? — Она вспомнила выправку и лоск легионов, высаживающихся из дропшипов. Это были профессиональные солдаты, в полном смысле этого слова.

— А может, и нужны. Техи всегда требуются. Авойна уже закончилась. Это значит, что они станут вербовать и обучать их для следующих заданий, какими бы они не были.

— Думаешь? — Ей было интересно, где Грейсон. В этом периоде он, вне сомнения, будет с Марой, но где окажется после этой встряски в руководстве? Генерал Алел не собирался оставлять его у руля такой мощной силы, как лэнс мехов. Уже просочились сообщения о насилии, когда части Гвардии приказывали ополчению распустится, и распространялись слухи, что генерала Варнея поместили под арест.

В один и тот же момент они оба услышали вой винтов ховера снаружи здания. Когда Лори выглянула из-за занавески, она увидела, как из армейскго HVT вылезают пятнадцать-двадцать гвардейцев и устремляются к ее двери. Было очевидно, что это не светский визит. С Гвардией у власти, с Аделом, начавшим стрельбу, они с Гариком стали мишенями.

Они быстро оделись и уже натягивали ботинки и куртки, когда в дверь начали дубасить.

— Сюда, — сказала Лори. Проскользнув через стеклянную дверь в противоположной части квартиры, они вышли в замкнутый дворик позади здания и быстро перебрались через улицу, двигаясь в направлении штаб-квартиры Лэнсеров.

Перед старым арсеналом ополчения звучали беспорядочные трескучие выстрелы, но признаки штурма отсутствовали. По улицам, и так уже забитым паникующими гражданами, сновали войска, ополченцы и гвардейцы.

Казалось, что каждая группа двигалась совершенно стихийно.

У двери арсенала Лори и Гарика встретил капитан Тор с МР-20 в руках. Позади него стоял сержант Рэмэдж в одном мундире и с ТК. Рэмэдж вздрагивал от холода.

— Лори! — воскликнул Тор. — Ты еще жива! Даже Рэмэдж, казалось, вздохнул с облегчением. Внешне сержант Рэмэдж не выражал своего недовольства положением Лори в подразделении и тщательно поддерживал нейтралитет в отношениях с ней. Он улыбнулся Лори и сказал:

— Мы собирались идти за тобой. Мы слышали, что гвардейцы отправились к тебе…

— Но как?

Рэмэдж дернул головой в сторону арсенала.

— Мы настроили рацию «Locust’а» на их операционную частоту. Гвардия, как обычно, качает права. Министр провозгласил себя королем, и никто не знает, что случилось с Джеверидом. Неприятности начались, когда подразделения Гвардии начали разоружать ополчение.

— А что насчет «Лэнсеров»?

— Час назад пришел приказ. Нам сказано встать по стойке «смирно» и ждать, когда капитан Нолем возьмет нас под свое крыло. Кажется, нас передают Дракам.

— Дракам?

— Лори, — лицо Тора поморщилось от беспокойства. — Есть вести и похуже. Они взяли лейтенанта. Мы перехватили сообщение, что его отправили в штаб-квартиру Гвардии прямо из Дворца.

Неважно, сколько боли и гнева девушка чувствовала в отношении Грейсона, но она определенно не останется в стороне, пока гвардейцы силой удерживают его, однако весьма вероятно, что Грейсон уже никогда не выйдет оттуда, раз они его захватили.

Она взглянула на Тора.

— Рен… «Locust» готов?

— Мы разогрели его, когда начали подслушивать, а что?

— Слушай, свяжись со всеми нашими людьми, с какими сможешь. — Затем она быстро проинструктировала Рэмэджа и Тора. — Нужно взять «Stinger’а» и «Wasp’а», зарядить и вывести из города.

Она не знала, куда они двинутся. Пожалуй, в горы. Проклятие, подумала она, если бы только Грейсон был здесь. Он знал этот мир, знал местность и где они могли бы спрятаться. Одно лишь было ясно. Им нельзя оставаться на месте.

— Сержант, капитан Тор… Я рассчитываю на вас. Соберите всех, кого сможете. Здесь, в штабквартире, образуйте периметр и удерживайте его. Разошлите все ховеры за нашими людьми. Город будет в осаде еще много часов, поэтому нужно суметь прорваться. Не связывайтесь с Гвардией. Постарайтесь просто избежать их и вызовите капрала Йи. Пусть он соберет взвод для поддержки Мехов.

— Куда ты направляешься? — встревожился Рэмэдж.

Лори не ответила. Она уже мчалась к «Locust’у».

Отделение Гвардии конвоировало Грейсона через дворцовые земли и улицы, заполненные людьми, к штабу Королевской Гвардии, находящемуся в Ступице. В подвальном этаже имелись тюремные камеры, а снаружи вышагивал патрульный взвод вооруженных и бронированных гвардейцев. Пока его вели вниз по лестнице, Грейсон слышал, как вдалеке публика пережевывала на все лады известия о том, что Треллван становится теперь частью славного братства Синдиката Драконис. Людям приказывали разойтись, вернуться по домам и ждать дальнейших новостей. Толпа, однако, не проявляла ни малейшего желания расходиться.

Его камера была довольно чистой, с койкой, стулом, столом, раковиной и унитазом. Голые электрические лампочки, болтавшиеся у высокого потолка, отбрасывали на толстые каменные стены резкий желтый свет. Камера была оборудована стальными решетками с встроенной в них электроникой. Грейсон понимал, что уже не выйдет отсюда без особого разрешения.

Он тяжело опустился на койку, чувствуя, как усталость, словно тяжелый рюкзак, давит на плечи. Подумать только, что Станник — теперь король Треллвана! Грейсон понимал, что главный министр все время работал для достижения этой цели, а он и Лэнсеры послужили лишь как два дополнительных вклада в борьбу Станника за укрепление власти. Тот факт, что его использовали, почему-то не так угнетал Грейсона, как то, что он не сможет больше продолжать мстить убийцам отца. Именно это грызло его душу и давило бессильной яростью.

Поступило сообщение, что пираты Хендрика капитулировали, испугавшись драки с полком современных, хорошо оснащенных мехов, высаживающихся на космодром. Даже тот факт, что пиратов побили и взяли в плен, не утешал. Грейсон со злости ударил правым кулаком в левую ладонь. Он сам хотел разделаться с тем «Marauder’ом». Не утешало и то, что даже с тремя своими легкими мехами он все равно не смог бы осуществить это.

Чем больше Грейсон думал о своем положении, шагая по камере, как разъяренный тигр, тем больше он задавался вопросом: а правда, что ситуация была такой ясной и прозрачной, как она казалась с первого взгляда? В конце концов пираты могли бы отступить в горы и, загнанные там в тупик, выговаривать себе лучшие условия. А что же должно случиться с людьми Хендрика, которые сдались? Ему вдруг пришла в голову мысль, что пираты не сдались бы так легко, если бы знали, что их пристрелят или продадут в рабство на каком-нибудь мире во владениях Синдиката Драконов.

Вся эта паутина казалась слишком ловко сплетенной. И слишком уж большое совпадение, что герцог Рикол вздумал приземлиться здесь сейчас… именно сейчас… а не в другое время и в другом месте.

Это все больше и больше было похоже на заговор, и Грейсон отчаянно искал какой-нибудь способ, чтобы получить информацию о Красном Охотнике. В компьютерах Замка есть все данные, нужные ему, если, конечно, люди Хендрика не стерли их, что маловероятно. Компьютерные данные любого рода были не менее драгоценны, чем сведения военной разведки. Люди Хендрика могли просмотреть эти данные, но они не стали бы их уничтожать.

Он хлопнул ладонью о влажную каменную стену внезапно ужалившая боль отрезвила его. Бессмысленно зацикливаться на этих мыслях. Он не сможет проверить данные, пока не выберется отсюда. Кроме того, если все это было каким-то чудовищным заговором, то очень маловероятно, что когда-нибудь он выберется отсюда. Прогулка по тому коридору… пистолетный выстрел в ухо… это гораздо более вероятный конец для «Избавителя Саргада».

Он подумал о Маре. Как раз тогда, когда он размышлял, предаст ли его Клейдон, все упиралось в Мару, Мару и ее отца. Части головоломки начинали сходиться. Западня в ту ночь, когда он вел пятьдесят человек против сломанного, как он полагал, «Shadow-Hawk’а», — не сам ли Станник спровоцировал атаку и подставил их под засаду? Это наводило на мысль о существовании связи между герцогом Риколом, Станником и пиратами. Или, сам Станник сотрудничал как с пиратами, так и с Синдикатом для того, чтобы заручиться благосклонностью победителя?

А уничтожение дома Беренира и его смерть в пылающих руинах? Возможно, это случайность, но незадолго до этого Беренир говорил со Станником и рассказал ему о Грейсоне. Три королевских гвардейца попытались взять Грейсона в плен внутри дома, а дом Беренира, единственный на улице, вскоре после этого подвергся уничтожению. Возможно ли, что связующим звеном была Мара?

Они не станут его держать здесь долго, решил Грейсон. Эта прогулка по коридору произойдет очень скоро. Он ничком повалился на койку, глаза его горели, лицо было мокрым от слез. Да, он заварил кашу — и еще какую!

XXIV

Грейсон проснулся от грохота, сначала отдаленного, но затем приближающегося. Где-то за пределами затемненных коридоров тюремной зоны бегали и кричали люди. Полностью придя в себя, он сел, с потолка на него

сыпалась мельчайшая штукатурная пыль.

Грохот надвигался, тяжелые толчки глухо повторялись и, казалось, долбили даже в стену. Бомбардировка прекратилась на время, и затем Грейсон услышал, как поблизости резко затрещали тяжелые пулеметы, пожалуй, возле самого здания. Вздрогнув, он догадался, что снаружи идет бой!

Раздался трескучий грохот, на этот раз уже гораздо ближе. Разломанные каменные глыбы посыпались в коридор около его камеры, и свет внезапно погас. В темноте раздавались крики, вопли и выстрелы, эхом разносившиеся по коридорам. Затем у его камеры оказалась пара солдат; они, слепя глаза, шарили лучами фонариков в пропыленном воздухе.

— Лейтенант, сэр! Вы целы?

Он узнал этих людей. Капрал Йи и рядовой по имени Торел. Йи электронным ключом отпирал замок.

— Живо, сэр! Сержант там припарковалась в неположеном месте!

Изумленный Грейсон позволил вывести себя из камеры, провести мимо щебня и разломанных стен вверх по короткому пролету лестницы на первый этаж здания.

Передняя стена была проломлена и обрамляла сейчас корпус «Locust’а», угнездившегося в груде щебня, приблизительно там, где совсем недавно находился стол вахтенного сержанта.

Там стояла Лори, с МП-20 в руке, другой рукой она махала ему.

— Лори! Как…

— Потом! Нужно убираться отсюда, — Она повернулась к капралу. — Йи! Возьми отряд и направляйся в штаб-квартиру. Я прикрою ваш отход.

Грейсон взглянул на Йи и кивнул. Все происходило так быстро, что Грейсон позволил подхватить себя потоку событий. Он знал, что ему нужно сейчас собраться с силами, снова встать у руля — сперва себя самого, а затем своей команды. Первое, что им необходимо, — это место, где подразделение может собраться.

— Ты доберешься туда раньше нас, капрал. Передай от меня сержанту Рэмэджу, чтоб он садился в седло. Снимите периметр, загрузите все, что можно и на что можно, и уходите. Мы соберемся в Грохочущем Ущелье.

— В Грохочущем Ущелье, сэр?

— Да. Оно помечено на моих картах. Езжайте мимо космодрома и Замка прямо к Грохочущему Ущелью. Следуйте по восточной стороне Гайельской горы, это к югу от Замка. Там мехи смогут пройти. Воздушному транспорту придется двигаться к западу от космодрома на полной скорости и надеяться, что их не заметят.

Йи бодро отсалютовал, собрал отряд и увел в темноту.

— Так… теперь снабжение… — сказал Грейсон. В тусклом свете сверкнули зубы Лори.

— Уже позаботились. Мы освободили пару HVT за этим зданием, когда ворвались сюда. Они на пути в штаб-квартиру.

— Пища?

— У нас есть немного продовольствия. Но в основном взяли боеприпасы, немного оружия и смазки.

— О'кей! Сойдет.

Где-то вдалеке двигались бегущие фигуры. Вспыхивали огоньки, сопровождаемые отрывистым лаем очередей, и возле них зачирикали пули.

Лори ткнула большим пальцем в скрючившуюся громаду «Locust’а».

— Давай-ка шуганем их, лейтенант!

Очереди зарывались в щебень и с визгом отлетали от брони меха. Лори подтолкнула Грейсона к открытому люку в брюхе «Locust’а», находившемуся в двух метрах от земли. Грейсон вскарабкался по веревочной лестнице, свисавшей из люка, и очутился в машине. Кокпит «Locust’а» был тесен даже для одного, с двумя он вызывал клаустрофобию. Лори скинула пальто, протиснулась мимо Грейсона и, проскользнув на контрольное сиденье, натянула на белокурые волосы нейрошлем. Грейсон был вынужден встать за сиденьем и пригнуть голову, упиравшуюся в паутину проводов и кабелей. Мех медленно повернулся, затем выдрался из проломленной стены, обрушив ревущий каскад обломков и пыли. Включились инфракрасные сканеры «Locust’а». В голубой темноте мерцали пятна зеленого и белого света — это подбирались солдаты.

С пронзительным металлическим скрежетом «Locust» поднялся в полный рост, повернулся, чтобы встретить нападавших. Правая рука Лори потянула за контрольную рукоять пулемета, и пылающая трасса вытравила на экране светлые следы. Одна из светящихся фигур упала и осталась лежать.

Грейсон ссутулился, и лицо его оказалось рядом с лицом Лори. Даже в духоте кабины «Locust’а» он чувствовал ее теплое дыхание.

— Мне кажется, у тебя есть план?

— Да… я хотела отыскать тебя.

— Ну а теперь, когда нашла?

О броню торса «Locust’а» громко лязгнуло что-то тяжелое, от чего в ушах Грейсона зазвенело и даже заныли зубы.

— Я думаю, что следующее мероприятие по плану — это остаться в живых, — сказала Лори. — Ты говорил вроде о Грохочущем Ущелье?

Грейсон кивнул, вцепившись в держатель над головой. В кабине, кренящейся из стороны в сторону при каждом шаге меха, было трудно устоять.

— Да. Есть такое место в горах. Там может спрятаться небольшая армия. — Вслушиваясь в странный барабанный бой, Грейсон узнал ритм стаккато тяжелого пулеметного огня, долбящего по внешнему корпусу.

— Они могут последовать за нами.

Грейсон улыбнулся, холодно сверкнув глазами.

— Пускай. Ховеры не смогут подняться на Гайельскую гору. А больше у них ничего нет.

— А ты там бывал?

— Много раз. Я знаю эту местность. Она сильно пересечена, и дорога слишком крута. Даже разведывательный ховер и то не осилит ее.

— А мы?

— Без проблем.

Грейсон не добавил, что существовало два типа транспорта, которые могли бы преследовать «Locust’а» по склону горы вплоть до Ущелья. Изрезанная местность не остановила бы воздушный транспорт. Он не был уверен, были ли у полка Драков в порту аэрокосмические истребители, но точно знал, что геликоптеры у пиратов имелись. Есть большая вероятность, что они вооружены, по крайней мере бронебойными ракетами. Или если нет, то скоро будут.

Еще один транспорт, могущий последовать за ними, — это другой мех.

— Лучше предупредить остальное подразделение, — сказал он. — Йи может не прорваться.

Грейсон увидел, как напряглись мускулы на лице Лори, когда она открыла коммуникационную связь. Она начала с кем-то разговаривать, объясняя, что сбор состоится в Грохочущем Ущелье.

А что после Ущелья? Вспомнился разговор с Тором о захвате корабля, чтобы убраться с Треллвана. Он уцепился за эту мысль, чувствуя одновременно и страх, и надежду.

Он знал, что захват корабля — сложная операция. Дропшип на космодроме был всего-навсего шлюпкой, связывающей поверхность планеты с настоящим звездным кораблем, которому надлежало оставаться возле стартовой точки для звездного прыжка, даже не приближаясь к планете. «Индивидуум» должен сейчас находиться на стартовой точке Трелла, поддерживая свое положение в поле гравитации звезды с помощью особых механизмов. На корабле могут находиться начальный экипаж Тора плюс неизвестное число пиратов Хендрика. А может. Красный Герцог уже посадил на борт своих людей?

Возможно даже, что «Индивидуума» больше нет: флотилия герцога Рикола, опускаясь со стартовой точки, могла просто истребить его своими ракетами. Хотя вряд ли. Звездные корабли представляли собой ресурсы, давно оставленные в наследство Звездной Лигой, поэтому все проявляли огромную заботу о поддержании их в целости и сохранности. Поскольку звездные корабли могли строиться лишь на нескольких оставшихся корабельных верфях, те же самые практические соображения, эффективно запретившие использование ядерного оружия, препятствовали уничтожению последних звездных кораблей. Зато их можно было захватить: их никогда не уничтожали.

Следовательно, «Индивидуум» охраняется людьми либо герцога, либо Хендрика. Но ключом к звездному кораблю является дропшип, устроившийся на груди космодрома. Пилот — а Тор был единственный на планете пилот, которого знал Грейсон, — может и сумеет доставить группу захвата достаточно близко, чтобы штурмовать грузовоз.

Существовала и другая альтернатива — оставаться на Треллване, пока в порт не заглянет другой корабль. Поскольку герцог Рикол прибрал планету к своим рукам, то маловероятно, что прибудет кто-либо, кроме кораблей, состоящих на службе у Драконов.

Есть еще один вариант — остаться в городе, где за ними непременно будут охотиться и в конце концов убьют. Можно рвануть в сердце пустыни или перевалить через горы к экваториальному морю. Они протянут там несколько недель или месяцев, пока не кончится пища, пока не откажут энергетические системы, а затем из-за погоды или отравленной металлом воды в конце концов погибнут.

Если они попытаются захватить корабль, по крайней мере у них появится шанс выжить. Грейсону не терпелось снова встретиться с Тором, чтобы обмозговать ситуацию.

Герцог Хасид Александр Рикол взглянул сквозь растопыренные пальцы на своего военачальника.

— Ну, Синф? Что ты можешь доложить?

Синф, облаченный в безукоризненную черную униформу с голубым воротом и кружевными манжетами Специальных Частей Драконис стоял навытяжку перед своим господином.

Герцог по-прежнему был в превосходно сшитой красной униформе, увешанной золотом и косичками, которые сам он лично находил безвкусными, но они всегда неотразимо действовали на тупорылых туземцев. Его собственный кабинет отражал его подлинные вкусы — почти спартанская незатейливость, которую нарушала только огромная, размером со стену, три-D головид горного ручья, голубых небес и зеленого леса. Ручей пенился и с брызгами вливался в лужу, подернутую рябью. Голограмма занимала боковую стену кабинета, где Рикол мог ею любоваться. На стене за его столом висела топографическая карта Треллвана, от юга Саргада до южных берегов Мрачного моря, протянувшихся вдоль экватора. На карте доминировали искаженные, сгрудившиеся контуры гор на севере и востоке от города.

— Ситуация в городе удовлетворительная, мой повелитель. У руководства — Станник и его люди. Ополчение почти расформировано, а наши люди контролируют главные коммуникации и правительственные центры.

— Что ты имеешь в виду «почти расформировано»?

— Разумеется, возникло сопротивление. Некоторые подразделения вступили в бой. Некоторые все еще дерутся. Я отправил один отряд во Дворец, чтобы подавить мятежи.

— Черт бы побрал, Синф, нам нельзя воевать здесь! Единственное назначение миссии — превратить Треллван в дружественную сторожевую заставу, а не в колонию или резервацию! Эта желтая вонючая планета, на хрена она нам нужна вообще, если придется с боем ее удерживать!

— Д-да, мой повелитель. Уверяю вас, инциденты были ничтожными.

— Ничтожными. Ну а что ты скажешь о треллванских мехах?

— Ах… да. — На лице Синфа выступил пот. Он служил герцогу Риколу уже пятнадцать стандартных лет и до сих пор боялся гнева этого человека. — Бунтовщики захватили два местных меха, мой повелитель, — «Locust’а» и «Wasp’а». Мы полагаем, что второго «Wasp’а», похоже, использовали на запчасти. «Головы» нет, оружия тоже. «Stinger», которого они захватили у нас, также пропал…

— Это означает, что кто-то угнал его в горы.

— В… в горы?

Рикол неприятно улыбнулся и небрежно махнул рукой в сторону карты.

— Куда же еще? К югу и западу — одни бескрайние пустыни. Если они хотят, чтобы мы их не достали, то соберутся где-нибудь в горах, на севере. — Он наклонился вплотную к карте, что-то вынюхивая. — В нескольких километрах к северу отсюда есть большое ущелье…

— Грохочущее Ущелье, мой повелитель. Я там был и проверил его. Основание Ущелья затоплено ледниковым озером. Они не попадут туда.

— Хм-м, интересно. Мехи могут передвигаться под водой. Медленно, правда, но в принципе это возможно.

— Конечно, мой повелитель.

— А маленький флот военных ховеров, которые исчезли за последние двадцать часов, мог проскользнуть по поверхности озера?

— Но с севера это озеро образует серию водопадов, по сто метров высотой и более, которые впадают в море. В само озеро также обрушивается сезонный водопад значительной силы, что как раз должен начаться в этом сезоне. Они не могли ускользнуть в том направлении.

— Хм… так… так. — Герцог качнулся к своему подчиненному, почесывая рукой свою тяжелую черную бороду. — Мне нужны эти бунтовщики, Синф. Живые или мертвые.

— Они действительно так важны, мой повелитель?

— Один из них. Этот лиранец, о котором ты мне рассказывал, молодой Карлайл. Если он выживет и уберется с планеты, то у него хватит ума, чтобы связать концы с концами. Он обратит внимание Содружества снова на Треллван и приведет сюда карательный флот прежде, чем мы подготовимся к встрече с ним. Синф, подумай об этом! Удар по Таркаду с базы в глубине их собственной Периферии, о чем они даже не догадываются. Полнейший сюрприз! Если Карлайл предупредит их, наша песенка спета и нам останется лишь защищать этот вшивый мирок с поганой погодой, и без всякой необходимости. Трелл бесполезен в качестве базы, если нет преимущества внезапности!

— Да, мой повелитель.

Рикол снова повернулся к карте и изучал ее несколько мгновений.

— У тебя есть геликоптеры?

— Так точно, мой повелитель, четыре в ремонте, но есть пара ударных «Warrior H-7» и один транспортный «Karnov UR». Мы использовали их для рекогносцировки и быстрой связи между Замком и портом.

— У меня есть еще два «Warrior». Недостаточно, конечно, но для этой вонючей пустыни сойдет. — Он указал на горы к северу от Гайельской горы, затем на плоскогорья запада. — Приказываю патрулировать эти области, начать сейчас же. Три меха не иголка в сене, их легко заметить даже на пересеченной местности, а они должны быть там. Другого разумного выхода для них нет. Когда мы найдем мятежников, то напустим на них два или три лэнса. Мы достанем их, где бы они ни спрятались. А Карлайл подохнет.

— Да, мой повелитель.

— Позаботься об этом, Синф. У меня много других дел.

Синф отсалютовал: сперва приложил кулак к сердцу, затем выбросил его вверх и в сторону, расставив пальцы. Рикол перенес свое внимание на маленький экран компьютера на столе. Карлайл явился неожиданным усложнением в плане, но такое усложнение только добавляло остроты к Великой Охоте. Пожалуй, Красный Охотник возглавит войска, идущие на поимку этих бунтовщиков. Как много воды утекло с тех пор, когда он лично управлял мехом в битве. Эта мысль разожгла кровь Рикола и вызвала мрачную улыбку на его бородатом лице.

XXV

По мере того как «Locust» пробирался вверх по изломанному склону Гайельской горы, почва становилась заметно каменистей и изрезанней. Ярость Трелла, свирепые длительные штормы вырыли глубокие овраги, которые петляли и вились по лику горы. Было все еще темно, но на горизонте показалась жемчужно-серая полоска, означавшая начало долгих сумерек Треллвана. Восход солнца будет происходить два стандартных дня. Хотя все еще стояла ночь, температура повышалась уже целую неделю с окончания Дальнего Прохождения. Над горами парили снеговые тучи, а ледяные вершины поблескивали в предрассветном тумане.

Внутри «Locust’а» было жарко и становилось еще жарче. Когда местность сделалась обрывистой, Лори повысила мощность реактора меха, и радиаторы выбивались из сил, чтобы справиться с лишним теплом. Грейсон открыл внутреннюю герметизацию и внешний люк, но этого отверстия не хватало, чтобы охладить кабину. Он давно уже скинул униформу и рубашку, а на Лори оставались легкая рубашка с короткими рукавами и шорты. Ее лицо под нейрошлемом усеяли бусинки пота, а рубашка плотно облегала изгибы тела. Ее ноги были длинными и гладкими, было трудно не заметить, насколько она притягательна, даже в спертой духоте кабины.

Лори повернула голову и поймала взгляд Грейсона.

— Забудь об этом, лейтенант, — усталым голосом сказала она. — Мне неинтересно.

— Мне тоже, сержант. Мне тоже. Ты правь, правь.

Грейсону почудилось, что в глазах Лори, прежде чем она снова повернулась к инфракрасному экрану, мелькнула досада. «Locust» продолжал карабкаться вперед, широкие «ноги» осторожно ступали по предательской почве, направляемые чуткими руками Лори.

На консоли вспыхнула авральная лампочка.

— Воздушное судно, — сказала Лори, — движется с юга… низко и быстро.

— О'кей. Мы превратимся в скалу. Он захлопнул позади себя люк, отрубив приятный сквознячок, тянувшийся снаружи. — Выключи радиаторы.

«Locust» сел на корточки, его длинные ноги сложились под кабиной в нескольких метрах от земли. Когда они опускались на землю, то казалось, что окружающие валуны вырастают из почвы, смыкаясь вокруг них. С выключенными радиаторами мех больше не выбрасывал излишки теплоты в холодную атмосферу.

Они ждали. Хотя «Locust» больше не двигался, ядерный реактор по-прежнему работал, а иного способа избавить машину от тепла не было. Температура поднялась до 45С. Грейсон разрешил себе и Лори глотнуть из канистры тепловатой воды и вытер лицо рубахой. Сколько еще это будет продолжаться? Лори сидела ссутулившись, глаза полузакрыты, а дыхание прерывистое.

— Сержант, может, я сяду за рычаги? — Он почему-то говорил шепотом. Геликоптер никак не мог обнаружить их голоса, но ощущение, что враг близко, было трудно побороть. Она покачала головой.

— Нет. Я буду лучше… делать что-нибудь. Что угодно.

Он кивнул и обмяк, повиснув на держателе. Если бы в этой тесной кабине нашлось место, где он мог бы сесть…

Сканер обнаружил воздушное судно — стройный, обтекаемый геликоптер «Warrior». Грейсон мог различить ракеты, свешивающиеся с боков судна. Геликоптер прошел мимо на бреющем полете, в двух километрах от места, где они спрятались.

— Не заметил, — обронила Лори.

— Подожди. Он двигался слишком быстро, чтобы за ним следовал наземный отряд, но может быть второй геликоптер.

К счастью для Лори и Грейсона, больше ничего не было. В знойной неподвижности минула маленькая вечность. Наконец Лори врубила на полную катушку радиаторы, мех неуклюже поднялся на «ноги» и пошел дальше. На севере узкий кряжистый отрог соединял Гайельскую гору с основным горным массивом. Курс «Locust’а» пролегал вдоль восточного склона горы, затем вверх по кряжу и вдоль его гребня. С этой наблюдательной позиции через долину хорошо просматривалась юго-западная часть, виднелись огни космодрома, расположенного возле Замка. Дальше светились яркие огни Саргада.

Они замедлили ход, пока Грейсон с помощью оптических сканеров ночного видения рассматривал космодром. Даже без увеличения он обнаружил там кипучую деятельность. Приземлились два дропшипа. Громадные, массивные и коренастые, они были больше дропшипа «Индивидуума», затаившегося в дальнем углу поля. Вокруг основания каждого корабля смутно угадывалось движение, а на фоне темного железобетона выделялись серебряные пятнышки ховеров и другого транспорта. Увеличив изображение, Грейсон и Лори увидели, как у кораблей в сиянии портовых огней молчаливо и целенаправленно ведутся операции по ремонту и заправке. Между опор крестообразных порталов и загрузочных платформ двигались стройные ряды солдат, и Грейсон насчитал по крайней мере двенадцать мехов различных типов и масс, извлеченных будто бы для обследования.

Он сконцентрировался на дряхлом корпусе дропшипа «Индивидуума».

— Вот наш ключ, чтобы смыться с этой планеты, — сказал он Лори. — Нам нужно придумать, как захватить его, а затем воспользоваться им, чтобы попасть на звездный корабль.

— Если этот прыгун все еще там. Что они делают? Кажется, они загружаются.

Грейсон кивнул. Оптика «Locust’а» находилась на самом пределе разрешения, но, по-видимому, вверх по скату в трюмы дропшипов двигались люди. Казалось, что транспорт сгружал ящики или контейнеры непонятно с чем, и создавалось впечатление какой-то лихорадочной активности. Грейсон понял, что это означало приготовление к запуску.

— Нам придется поторопиться, если мы хотим покататься на том корабле, — сказал он. — По-моему, они собираются подняться — и даже очень скоро.

— В любом случае нам надо что-то делать. Через шестьдесят часов наступит день.

— А до следующей темноты осталось тридцать стандартных дней. — Он задумчиво подергал ухо.

Внутри пещеры Грохочущего Ущелья было несколько теплее, чем снаружи, где температура стояла около нуля. Грохот, за который оно и было так прозвано, еще не начал звучать, но с массивного потолка изо льда и снега, смутно различимого снизу, непрестанно сочились талые капельки.

Ровные, ритмичные всплески капель, падающих в черную воду озера, наполняли пещеру холодным влажным эхом и превращались в рев водной лавины, когда начиналась оттепель.

Последние двадцать часов остатки «Первых Лэнсеров Треллвана» брели по бушующему потоку в темноте и холоде. Грейсон послал Лори и сержанта Рэмэджа с ними, чтобы поддержать дух и навести порядок в пошатнувшихся рядах. Вдоль берегов озера горели костры, возле которых грелись мужчины и женщины в униформе ополчения или, изредка, в зеленой форме Гвардии. За пределами сияния костров в предрассветных тенях двигались часовые.

Пока что группа смогла собрать лишь «Wasp’а» и «Locust’а», а по рации связались со «Stinger’ом», как раз сейчас перебиравшимся через гряду с севера от Гайельской горы. Совместная мощь двух боевых рот равнялась пятидесяти одному человеку, а также двадцать три успешно сбежавших теха из группы поддержки. Здесь же находились машины, на которых прибыли беженцы — пять вооруженных HVWC, пара HVT и полдюжины разведывательных ховеров.

Вряд ли это была хорошо оснащенная боевая сила. Большинство солдат принесли с собой оружие, но пищи оставалось мало. У многих из них не было теплой одежды, и они продрогли до костей, добираясь из Саргада на ховерах с открытым верхом. Боеприпасов едва хватало, а горстку лазерных орудий придется заряжать от двигателей ховеров, ибо переносные генераторы вообще отсутствовали.

Ренфорд Тор прибыл на борту одного из ховеров. Он прохаживался с Грейсоном по берегу озера на некотором расстоянии от костров. Двигающиеся возле огня люди отбрасывали на вылизанные водой стены Ущелья гигантские бесформенные тени.

— Лори сказала мне, что у тебя есть идея, как можно захватить «Индивидуум», — сказал Грейсон. На нем была теплая куртка поверх униформы гвардейца, а руки он засунул в карманы. У Грейсона отсутствовали перчатки, а при таком морозе он запросто мог лишиться пальцев. — Расскажи мне о ней.

Тор скрестил руки и уставился в песок.

— Это возможно, но отнюдь не просто.

— Я знаю. Когда мы шли сюда, я хорошенько разглядел космодром.

— Проблема в том, что мы не сможем пробиться сквозь строй мехов, которых они держат в портовой полосе. Когда мы проникнем на борт дропшипа, понадобятся еще два стандартных дня, чтобы достигнуть стартовой точки.

— Ты хочешь сказать, что они предупредят"Индивидуум" прежде, чем мы доберемся туда.

Тор кивнул.

— Как только дропшип снимется с нашими людьми на борту, кто-нибудь из подчиненных Рикола возьмет рацию и даст знать людям на «Индивидууме» что мы летим к ним в гости. У них будет два дня, чтобы подготовиться к нашему приему, или же они просто прыгнут в какую-нибудь другую систему.

— Что, если на «Индивидууме» все еще командуют пираты Хендрика?

— Мы на это не можем рассчитывать. Черт, мы даже не знаем, в какую стартовую точку пришел Рикол, в зенит или надир, но я сомневаюсь, что он позволил бы потенциально враждебному кораблю болтаться там и тревожить его.

Грейсон с Тором, задумавшись, мерили шагами песчаный берег. У каждой звездной системы имелись две стартовые точки: зенит — над северным полюсом звезды и надир — под южным. Расстояние от точки до звезды зависело от звездной массы. Для красного карлика М2 типа Трелла стартовые точки были удалены приблизительно на семь десятых астрономической единицы — чуть больше ста миллионов километров. Шаттл, двигающийся от Треллвана к стартовой точке с ускорением в 1G , покроет это расстояние за два с половиной дня.

— А где находится «Индивидуум», Тор?

— В надире.

— И твой экипаж?

Голос Тора прозвучал менее уверенно:

— Большая их часть должна находиться на борту. По крайней мере, в шайке Хендрика немногие могли управляться с кораблем, поэтому им понадобятся мои люди.

— Итак, герцог Рикол мог посадить на борт своих людей, но твой экипаж, вероятно, все еще там.

— Если он не повышвыивал их в космос, — горько заметил Тор.

— Им нет смысла это делать. Во всяком случае, пока. — Грейсон решил переменить тему. — По-моему, в порту они грузили людей, и груз этот предназначался для твоего дропшипа. Есть какие-нибудь соображения?

Тор пожал плечами.

— Без понятия. Вероятно, они грузили пищу и добычу после рейда на Саргад. А может, Рикол собирается отправить людей Хендрика обратно на Оберон. — Он выпрямил ладони, на его худом лице выступило раздражение. — Отсюда ничего нельзя узнать!

— Хм, да. Но я надеюсь, что мы разузнаем о происходящем там и сами заграбастаем корабль.

Грейсон и Тор долго еще вышагивали по берегам черного озера, погруженные в планы и расчеты. В пещере талая вода, капавшая с потолка, ускоряла свой темп, и брызги отражались в свете костров, словно падающие звезды.

КНИГА ТРЕТЬЯ

XXVI

До местного рассвета оставалось всего два часа. Кровавый свет Трелла, еще не показавшегося из-за восточного горизонта, уже отражался от высоко плывущих холодных облаков, а космодром после стольких"дней" серого предрассветного тумана принимал видимые очертания.

Грейсон Карлайл стоял перед своим войском. Сейчас в группе насчитывалось пятьдесят девять солдат и еще двадцать восемь человек в технической роте — все, кто сумел убежать из Саргада. Они рассказывали о бунтах, о зеленых куртках, поджигающих дома и расстреливающих ополченцев, о отрядах солдат, что отбивались до конца и в итоге были разогнаны мехами Дома Куриты. Сейчас солдаты наблюдали за Грейсоном, а на их лицах то светилась надежда, то проступало отчаяние. Позади отряда в молчаливой неподвижности застыли «Wasp» и «Stinger»."Locust", управляемый Лори, дежурил у выхода из Ущелья.

— Я повторяю! — Грейсон возвысил голос, и от каменной стены отразилось слабое эхо. — Наша единственная надежда — это убраться с планеты, а сделать это можно только в том случае, если мы захватим дропшип.

Раздались ропот и ворчливые замечания, но большинство под пристальным взглядом Грейсона имели ошарашенный и непонимающий вид.

— Лейтенант…

— Говори!

Из толпы вышел рядовой в засаленной форме ополченца.

— Лейтенант, Треллван — наш дом. Для большинства из нас это не выход, то есть мы не можем покинуть его!

Солдаты забурчали в знак согласия, и кто-то выкрикнул:

— Правильно!

На многих лицах появилось враждебное выражение, на остальных — следы смятения и беспокойства.

Озабоченный собственными проектами и желаниями, Грейсон действительно не предвидел сопротивления своих людей.

— Вы все так думаете? — спросил он. В ответ он услышал еще более отчетливый ропот и шарканье ног.

— Ситуация в Саргаде критическая, — сказал Грейсон. — Наши разведчики, прибывшие в последнем периоде, говорят, что там установлено военное положение. Зеленые куртки взяли власть в свои руки, а ополченцев травят и расстреливают.

Раздался недоверчивый голос:

— Всех?

— Нет, не всех. Большая часть ополчения загнана в свои казармы, и я уверен, что генерал Варней посажен за решетку, его держат во Дворце. Но ополченцы, протестующие против новых порядков, исчезают без суда и следствия. А люди герцога помогают зеленым курткам. Их солдаты находятся во Дворце, госпитале и в центре коммуникаций.

— Лейтенант, у многих из нас здесь семьи. Мы не можем просто бросить их!

Грейсон чувствовал, как меркнет его авторитет. Эти мужчины и женщины, по крайней мере большинство из них, прошли вместе с ним сквозь лишения и трудности и следовали за ним всегда, независимо от того, что их ожидало — победа или поражение. Он думал о своей новой группе, как о семье, и полагал, что они думают точно так же. Очевидно, он просчитался.

Однажды Кай устроил Грейсону лекцию о том, почему люди сражаются.

— Человек сражается по многим причинам, — говорил он. — Чаще всего он сражается ради своих товарищей, которые стоят бок о бок с ним на линии огня, когда становится жарко. Именно это удерживает солдата от трусливого отступления. Но на огневую позицию его толкают в первую очередь семья и дом.

По мрачному бурчанию людей и еще более мрачному выражению их лиц Грейсон понял, что они не бросят дом и семью, чтобы отправиться за ним подальше от этой планеты. Он воображал, что целая группа рванет отсюда, что они предупредят Содружество о кинжале, занесенном над их головой, узнают, что сталось с «Коммандос Карлайла», и присоединятся к ним. Если б это не состоялось, он и его люди сформировали бы, пожалуй, наемное подразделение и продолжили борьбу с врагами.

Но для большей части тех, кого он вел, не было никаких причин сражаться за иноземцев, не было никаких перспектив, кроме одной, довольно зыбкой, что они обезопасят себя от посягательств Станника и мехов герцога. И поэтому Грейсону ничего не оставалось, как изменить стратегию.

— Я не прошу вас бросить свои дома, — сказал он. — Но если мы сможем выбраться с этой планеты, то обязательно вернемся сюда с большими силами, чтобы выкинуть захватчиков с планеты.

Натянутую тишину нарушил голос:

— А если мы достанем твой корабль, откуда мы знаем, что ты вернешься за нами?

Из толпы выступил ополченец и обернулся к своим собратьям.

— Лейтенант никогда не обманывал нас, не так ли? Если он говорит, что вернется, то я ему верю!

— Спасибо, солдат!

— Прошу прощения, лейтенант, но у нас не у всех есть здесь семьи. У меня самого на Треллване нет никого, и если ты собираешься уехать отсюда, то я хотел бы отправиться с тобой.

— Как тебя зовут, солдат?

— Мэннинг, лейтенант.

— Я очень рад, Мэннинг. Ну а вы, оставшиеся? Доверяете ли вы мне? Мы не можем сражаться с мехами в одиночку. Да, мы не сможем выжить в пустыне. Но если нам удастся выбраться с планеты и попасть на военную базу Содружества, то я смогу привести сюда помощь. Поверьте мне. Содружеству совсем не нужно, чтобы здесь, на Треллване, находился Синдикат Драконис!

— Мы не интересовали Содружество, когда сюда пожаловали ублюдки Хендрика! — донесся голос из толпы.

— Нет, конечно, а сейчас вы их тем более не интересуете! У них своих хлопот полон рот. Но им не понравится, если герцог Дома Куриты будет торчать здесь и стягивать сюда свои флоты и батальоны мехов! Итак, вы согласны мне помочь?

Наступила пугающая тишина, и Грейсон решил, что все кончено. Затем Мэннинг поднял в воздух свою ТК.

— Лейтенант, рассчитывайте на меня! Затем вперед шагнул еще один ополченец и за ним еще один. Вышел рядовой, говоривший, что у него семья, и затем пещера зазвенела от криков солдат Грейсона. Может быть, подумал Грейсон, глядя на их сияющие лица, мы и сумеем победить.

Ренфорд Тор промаршировал со своими четырнадцатью солдатами мимо казарм прямо на поле космодрома. Каждый из них был одет в темную зелено-золотую униформу Королевской Гвардии Треллвана.

К подразделению Грейсона в Грохочущем Ущелье примкнул ряд королевских гвардейцев, людей, удравших из города, когда новые власти начали сводить старые счеты со своими же подчиненными.

Пока что Грейсон не доверял им полностью, и они тоже стали мишенью для косых взглядов и злословия многих ополченцев, потерявших дома или семьи, когда власть в Саргаде переменилась. Сейчас бывших гвардейцев не выпускали из Ущелья и зачислили в команду поддержки, где они не могли причинить вреда и находились под присмотром.

Их униформы пришлись кстати как камуфляж для людей из специального отряда Тора. Капитан вел свою крохотную команду по неуютно открытому полю между казармами к дропшипу «Индивидуума». Тор знал, в сторону его отряда уже направлено оружие. Согласно стандартной процедуре любой человек или группа, приближающиеся к приземлившемуся военному кораблю, брались на мушку. Когда они подошли ближе, он уже мог увидеть отверстия шевелившейся в гнезде корпуса сферы лазерной турели, покрытой ямочками, держащей их под прицелом. Он провел отряд от ветроотбойника к складу, стоящему в нескольких сотнях метров от корабля, остановил, приказал построиться и отдал команду"вольно".

Он надеялся, что они выглядели как просто еще один отряд Зеленых Курток.

Герцог привлек к себе множество королевских гвардейцев как в городе, так и в порту. Разумно было поддерживать с ними союз. Если бы Рикол смог рассчитывать на людей, находящихся сейчас у власти в Саргаде, — Станника и его сторонников, тогда он мог бы свободно использовать их силы где угодно. Но беда в том, что Лэнсеры не знали ни одного пароля, который мог быть принят сейчас в порту.

Их единственное преимущество состояло в том, что в этот момент ситуация в Саргаде была наверняка безнадежно запутана и много новых правил непрерывно вступало в силу. Можно было надеяться, что пока пароли и коды отсутствовали. А если так, то нужно действовать сейчас, пока вообще существовал какой-то шанс на успех.

Тор прицепил к уху дистанционный наушник радиопередатчика, закрепленного на поясе. Он слышал слабое фоновое шипение открытого канала, что, как показало наблюдение за последние часы, был не слишком загружен. Все зависело от сообщения, которое Тор получит через этот наушник в течение нескольких следующих минут.

Над ними смутно вырисовывался дропшип, заслоняя небо массивным куполом своего корпуса. В первый раз Тор наконец-то хорошенько разглядел, что они сделали с дропшипом когда монтировали дополнительные орудийные башни. Он поморщился, заметив, как небрежно прожгли броневые пластины, но счел лучшим не думать об этом. Сейчас Тору нужно знать одно: где тот проклятый сигнал?

Зеленые и ихкуритянские союзники, разумеется, оккупировали Замок, но они не въехали туда и не устроили там свою штаб-квартиру. По крайней мере, хоть здесь немного повезло. То, что Грейсон со своими людьми замышлял сделать, было бы гораздо сложнее осуществить, а, пожалуй, даже и невозможно, если бы герцог со своим штабом базировался в командном центре. По-видимому, Рикол по-прежнему действовал вне дропшипа. Это означало, что командный центр Замка покинут. Сейчас там был Грейсон, пытавшийся проникнуть в компьютерную сеть космодрома. Он должен узнать, что поджидало Тора и его людей на борту дропшипа… Но где же его сигнал?

Грейсон ждал в коридоре возле командного центра. В своей униформе лейтенанта Гвардии он сумел забраться так далеко, минуя людей, устанавливающих электронное оборудование по всему Замку. Повсюду змеились тяжелые кабели, а в стратегических точках фасада и верхнего уровня крепости устанавливались тяжелые лучевые и ракетные орудия. В Ремонтном Отсеке и ряде больших помещений Замка монтировали портативные консоли. Было похоже, что герцог планировал въехать сюда на постоянное поселение.

В коридорах Замка царила полнейшая суматоха. Казалось, что у каждой группы людей, каждого отряда солдат было свое собственное задание, и они не обращали никакого внимания на посторонних. Грейсона никто не окликнул, хотя один раз человек в красно-черной униформе Дракона приказал ему обратиться к майору Крейгу за поручением. Грейсон догадался, что это нежелательное поручение сперва дали капитану, а он решил сразу же спихнуть его на первого попавшегося. Грейсон щеголевато отсалютовал и потребовал разрешения на выполнение своей обязанности курьера… вместо его превосходительства.

Капитан буркнул что-то нечленораздельное и махнул на него рукой. Младший офицер, выискивающий способ уклониться от поручения, не станет чересчур ретиво бегать за каким-то майором Крейгом.

До командного центра Грейсон добрался вовремя, но обнаружил там рабочую команду. Несколько мгновений он бродил около открытой двери, размышляя, что делать. Внутри помещения находилось шесть техов из особого полка герцога Рикола. Главным был тех с повязкой на рукаве, изображающей черно-красного дракона, с большим пистолетом в кобуре у бедра. Разложенные на полу инструменты и разобранная коммуникационная консоль указывали на то, что они планировали пробыть здесь некоторое время.

Грейсон вошел в комнату и направился прямо к одной из консолей компьютерного доступа в середине помещения. Он сделал бесстрастное лицо и старался дышать ровно.

Тех заметил его.

— Эй, ты! Ты что здесь делаешь?

Теоретически, конечно, офицер любого рода войск превосходил чином теха, являвшегося обычно сержантом, на худой конец уполномоченным техническим работником. Но Грейсон довольно хорошо знал, как работает Синдикат Драконов, чтобы понять одно: даже гражданский тех не бросится со всех ног исполнять приказ туземного офицера.

Поэтому Грейсон принял как можно более приниженный вид — молодой младший офицер в присутствии старших.

— Да, сэр. Меня послали проверить компьютерную сеть доступа. Майор… — он тужился вспомнить имя. — Да! Майор Крейг хочет знать, есть ли, повреждения в стойках…

Специалист набычился.

— Все это проверили два дня назад.

— Я этого не знаю, сэр. У меня есть приказ…

— Зачем майору посылать сюда такого туземного сопляка, как ты? Что ты смыслишь в компьютерах Содружества?

Грейсон подобрался, надеясь придать себе гордый вид.

— Я был в бригаде техов, которые помогали их устанавливать, сэр. Вот почему майор послал меня.

Признаваясь в том, что работал на гарнизон Содружества, он сильно рисковал, но это был единственный способ объяснить знание этих машин. Он рассчитывал на тот факт, что технический персонал действовал повсеместно в своей области, независимо от политики людей, отдававших им приказы.

Несколько секунд тех рассматривал Грейсона, подозрительно сузив глаза, затем небрежно махнул в сторону консолей.

— Только не мешай нам. Через некоторое время мы будем менять шифры доступа в систему и тогда вышвырнем тебя вперед ногами, понял?

— Д-да, сэр.

Значит, шифры еще не изменили! Он сумеет провернуть свое дело!

Стараясь не замечать рабочих за спиной, Грейсон включил компьютер и набрал ключевые слова, впустившие его в систему. Он проверил контрольную сеть, следившую за прибывающими и отбывающими кораблями и информировавшую контрольную башню космодрома о военных решениях и деятельности хозяев Замка. Когда здесь стоял гарнизон «Коммандос Карлайла», космодром принадлежал треллам, и сеть использовалась для связи и получения специальных разрешений на военные полеты. Он подозревал, что теперь всю портовую деятельность взял под контроль Синдикат Драконис. И правда, эмблема на экране означала, что система находится под руководством военного командования Дома Куриты.

Любая компьютерная система с большим числом пользователей, имеющих различную степень подготовки, должна проектироваться так, чтобы ею мог оперировать даже неопытный персонал. Грейсон пробовал различные слова и фразы, запрашивал саму систему о помощи и очутился в файле расписания полетов, обозначенном «Контрольная вышка 1». Он перестал дышать, но никакой тревоги не последовало. Экран, наполненный командными операциями, терпеливо ждал. Глубоко вздохнув, он приступил к работе.

Понадобилось десять минут тщательного просматривания и экспериментирования, прежде чем он нашел то, что ему было нужно. По расписанию запуск намечался на местный рассвет, через 2,3 стандартных часа. Запуск был занесен просто как «ТРНСП ДРПШП АЛЬФА», что отличалось от названия одного из военных кораблей герцога. Это наверняка дропшип Тора. По расписанию его встреча с «Пр-ТРНСП: НАДИР» состоится через пятьдесят два часа. Назначение грузовоза — Люсьен, столица Синдиката Драконов.

Грузовой каталог… топливный каталог… орбитальные окна не ограничены… транзитные вектора и диапазон скоростей… вот! Список товаров! Числилось, что дропшип вез 1215 тонн груза — зерно, специи, каменное дерево, предметы искусства, добыча с набегов на Саргад. В качестве супергруза обозначено 34 пассажира. Это, должно быть, пленники, люди, захваченные герцогом в Саргаде. Может быть, люди Хендрика? Маловероятно. Генерал Варней и его соратники? Это звучало вполне разумно, но выяснить правду не было способа. Тору придется определить это на месте. Команда безопасности состояла из пяти человек под командой, так, — Гарлит Левин; капрал; Полковые СпецСлужбы. Их единственным оружием были пистолеты и усыпляющие дротикометы. Отлично. Справиться с ними — плевое дело.

Так, а что это? Специальный пассажир? Капитан Йорунаби, со статусом и особой степенью надежности. Кто это может быть? — подумал Грейсон. Кто бы он ни был, судьба специального пассажира на совести Тора.

Он начал быстро печатать. На борт дропшипа, «ТРНСП ДРПШП АЛЬФА», назначалось новое подразделение, четырнадцать человек под руководством, так, — Клейдон; сержант, Треллван Крл. Гврд.

Обсуждая план с Ренфордом Тором, он настаивал на этом имени. Никто из них не знал, насколько вероятно пребывание на борту корабля отряда местных солдат, особенно когда они не имели представления об его назначении. Если будет так, то что станут делать гвардейцы на корабле, летящем на Люсьен? В этом, как и во многом другом, Грейсон полагался на отработанное отсутствие любопытства и беспрекословно повинующийся военный ум.

Он вошел в информационный файл, затем выпустил воздух из легких долгим неровным выдохом, когда увидел, что на экране появляются его данные. Грейсон украдкой оглянулся через плечо. Бригада техов плотно взялась за разборку коммуникационной консоли. Держась спиной к ним, он извлек из-под мундира маленький передатчик и настроил его на условленную частоту.

Он сказал одно слово: «Вперед». Они договорились о простом сигнале, чтобы кто-нибудь не перехватил передачу и не вычислил ее положение. На рации дважды вспыхнула красная лампочка: сигнал принят. Он засунул передатчик обратно и снова повернулся к компьютеру. Завершив свою основную миссию, Грейсон приступил к поиску еще одного набора данных, которые хотел изучить, а это была его единственная возможность.

Ренфорд Тор вытащил наушники и отдал своим людям команду. Последние восемь минут они стояли по стойке «смирно» в укрытии кислородной цистерны, дожидаясь сигнала от Грейсона. Сейчас, когда они получили этот сигнал, пора было двигаться.

Пятнадцать человек выбрались из укрытия на холодный ветер и промаршировали к дропшипу. Лучевая башня по-прежнему следила за ними, когда Тор привел их на ярко освещенную площадку. Огни, окружавшие порт, бледнели в медленно светлеющем небе. Портовые здания, порталы и цистерны выглядели как серые сумеречные тени.

Из темноты выступила пара часовых.

— Стоять на месте. И что вы тут делаете, Зеленые Куртки?

— Приказ, — сказал Тор. Пар, клубящийся из вентиляционных отверстий дропшипа, дымился в лучах света. — Нам велено передать сообщение до запуска.

— Ну давай, посмотрим.

В голос Тора вкралась легкая злость. Это были часовые Драков, и он не мог пригрозить им или наорать на них. Но, возможно, ему удастся воспользоваться тем, что самый старший из двух часовых был в два раза моложе Тора и выглядел совсем юнцом.

— У меня нет письменных приказов. Мне приказал… — он нажал на это слово, — приказал доложить на борт дропшипа офицер с Контрольной вышки. Если хотите, можете связаться с ним.

На лице часового появилась неуверенность, универсальный страх низших военных чинов, что они где-то напутали. Но его голос был тверд. В конце концов это всего лишь треллы.

— Сейчас мы посмотрим.

С помощью ручного передатчика он вызвал мостик дропшипа. Его бормотание не доносилось до Тора и его людей, переминающихся от предрассветного морозца с ноги на ногу. Часовой неожиданно взглянул.

— Сержант Клейдон?

— Так точно.

— Никто никогда мне ничего не говорит. — Часовой махнул им рукой, когда открылся внешний люк. — Вперед. На борт. Вас, зелененьких, по-видимому, ждут.

Слишком уж легко, сказал себе Тор, когда они гуськом заходили на борт. Сейчас нужно держать ухо еще более востро, поскольку все может измениться в любой момент. Тор скользнул рукой вниз и, как ни в чем не бывало, расстегнул ремень, удерживающий «Гюнтер МР-20» на бедре.

XXVII

Грейсон таращился в дисплей компьютера, кулаки его побелели от бешенства при виде данных, которые он извлек. Он вошел в биографические файлы, те самые файлы, которые оставили «Коммандос Карлайла», когда отступали с Треллвана в кровавую и неистовую ночь. Изучение информации в этих файлах составляло важную часть обучения Грейсона за последние годы, но там было чересчур много имен и лиц, чтобы он мог их все запомнить.

Битвы мехвоинов представляли собой сугубо личные разборки. По теории, у воина имелось больше шансов в бою, если он знал кое-что о человеке, с которым дрался. Если вы знали, например, что определенный воин предпочитает близкий бой, вы могли полностью контролировать ситуацию, то есть открывали огонь на дальнем расстоянии, не подпуская противника близко. Файлы содержали историографии тысяч воинов со всех концов пространства, живых и мертвых, друзей и врагов. Даже друзья были зарегистрированы, поскольку в эру войн за Наследие друзья нередко становились врагами.

Лицо, уставившееся на Грейсона с экрана, он сразу же узнал. Это лицо было удлиненным, смуглым, имело черные глаза и аккуратно подстриженную бородку, окружающую губы и рот, лицо человека, которого он видел во время нападения на Замок уже столько недель тому назад. В файлах этот человек идентифицировался как барон Харимандир Синф, капитан Группы СпецОпераций Красного Герцога. Из биографии следовало, что родился он на Чекааре, имел звание оружейного мастера, особенно искушенного в рукопашном бою и тактике малых подразделений, а также являлся почтенным мехвоином, имеющим длинный перечень жертв. Самое важное — он являлся правой рукой Хасида Александра Рикола, герцога Чекаара.

Даже имея такое доказательство перед глазами, Грейсон отказывался верить в это. Сперва он заглянул в файл герцога Рикола, надеясь побольше узнать о вожаке интервентов.

Он был хорошо известным воином Дома Куриты; оказывал предпочтение 75-тонному «Marauder’у», выкрашенному в черно-красные цвета, известному среди друзей и врагов как «Ханта Акаи» — Красный Охотник.

Второстепенные данные направили Грейсона в файл полковника Синфа, служившего, как сообщалось, с Риколом по крайней мере в течение пятнадцати стандартных лет. Грейсон вспомнил, что имя Синфа фигурировало в рассказе Лори, и было предсмертным криком Гриффита. Сейчас он начинал понимать связь между лицом, которое он видел во время битвы на космодроме, и самим герцогом Риколом.

Хотя Синф и был воином, чаще всего он служил в качестве военачальника Группы Спец Операций. Его машиной был «Crusader», 65-тонный мех, выкрашенный в ту же самую красно-черную гамму, что и «Marauder» Рикола. Компьютер дал изображение меха на экран. Это был большой гуманоидный мех с LRM-установками и восьмисантиметровыми лазерами, вмонтированными в каждую «руку», и SRM-установками в ногах. Таким образом, никаких пиратов Хендрика Оберонского не было и в помине. Вся эта ситуация — нападение на «Коммандос Карлайла», налеты на Саргад, своевременное прибытие Красного Герцога — было организованной составной частью тщательно разработанного заговора.

Причину этого трюка легко было угадать. Если бы герцог просто атаковал Треллван, Содружество дало бы ему отпор. Даже если бы силы Дома Куриты победили, им пришлось бы править покоренной, враждебной планетой, что потребовало бы значительного гарнизона для поддержания порядка.

Вместо этого они сорвали переговоры с Хендриком и настроили население Треллвана против Содружества. Таким образом, интервенты превращаются в освободителей, которые прибыли, чтобы спасти Треллван от разбоя пиратов Хендрика…

С самого начала, несомненно. Драконы внедрили повсюду своих агентов. Стефан был одним из людей Синфа, нанятых его агентами. Он и другие подобные ему могли распространить среди жителей Саргада информацию о пакте с Обероном и просочиться в ряды Королевской Гвардии. Поначалу формирование Треллванских Лэнсеров и их ранние победы порвали хрупкую паутину интриг. Но герцог ухитрился разделаться даже с этим, решив передать подразделение под контроль Гвардии, а офицеров, таких, как Грейсон, Лори и Тор, арестовать или убить.

Грейсон удовлетворенно кивнул, когда куски головоломки соединились воедино. Синдикат Драконис получит все — дружественную базу для операций в глубине Периферийного сектора Содружества, новый источник наземных войск, воду, припасы и удобный плацдарм для подлых ударов в самое сердце Содружества. Заговор, наверное, организовал Рикол. А это означало, что именно этот человек запланировал смерть Дюранта Карлайла.

Почти самым последним Грейсон просканировал компьютерный файл лейтенанта Валлендела, пилота «Marauder’а», кто, как сказала Лори, устроил засаду его отцу. Григ Валлендел числился наемным мехвоином, действовавшим самостоятельно в Синдикате Драконис, и работавшим по контракту с герцогом Риколом. Он обычно сражался в черно-сером «Marauder’е».

Это подтверждало, что заговор — дело рук Рикола и Синфа. Итак, у Грейсона был список из имен троих людей, убивших его отца: герцог Рикол — запланировавший убийство; Синф — осуществивший операцию; лейтенант Валлендел — совершивший само убийство.

Он помассировал лоб жесткими, негнущимися пальцами. Грейсон ненавидел Рикола, ненавидел весь Синдикат с такой силой, что только теперь начинал осознавать это. В своей жажде мести он хотел убить их всех, — убить своими руками. Грейсон снова поклялся, что будет драться с ними до тех пор, пока… если они не убьют его первого.

— Эй, ты!

Он встрепенулся, одной рукой ударив по клавише, чтобы очистить экран. В нескольких метрах от него стоял тех, руки по швам, на лице вздулись жилы. С ним был еще один человек, постарше, седой офицер, закутанный в плащ.

— С-сэр?

— Кто, ты говоришь, послал тебя сюда?

— Майор… э… Майор Крейг, сэр.

Седовласый человек отбросил полу плаща. Под ним он носил черную униформу майора пехоты. Страх забился в горле Грейсона. Он знал, что сейчас будет.

— Я майор Крейг, — сказал человек. — Я тебе не давал такого приказа, молодой человек. Я тебя вижу первый раз в жизни.

— Покажи свое удостоверение, — сказал тех. За спиной этих двоих собирались техи. У нескольких из них, как заметил Грейсон, имелись кобуры с пистолетами.

Грейсон был безоружен. Он решил не брать оружия, потому что не мог знать, какой окажется военная политика Синдиката Драконов по отношению к вооруженным треллам. Если бы его поймали с оружием, то экспедиция закончилась бы, не успев начаться. Теперь, без оружия, единственное, что оставалось ему, чтобы прорваться, — это застать их врасплох. Он повернулся и зашагал к ним, засовывая руку под мундир, якобы за удостоверением.

— Это был не ваш непосредственный приказ, майор, — сказал он так небрежно, как только мог. — А одного из ваших офицеров, капитана… Э…

Он резко рванулся, низко и быстро, метнувшись мимо майора, прямо под ноги самому маленькому теху, стоящему за его спиной. Столкнувшись с ним, Грейсон упал, выкатился в открытую дверь, затем вскочил на ноги и бросился бежать по коридору. За его спиной поднялся дружный хор криков, потом он услышал, как над его головой защелкали пули. Он побежал быстрее, вильнул в боковой проход и помчался как только мог быстро.

Грейсону позарез нужно было создать большую дистанцию между собой и преследователями. После этого он, пожалуй, сумеет затеряться среди других треллов в Замке. Этим он выиграет лишь несколько лишних минут. Замок запечатают и всех треллванцев схватят для допроса. Вопрос лишь в том, сколько у него времени в запасе? Грейсон проник в Замок через Ремонтный Отсек. Сможет ли он добраться до нее прежде, чем закроются двери?

Ренфорд повел дулом своего «Гюнтера МР-20».

— В сторону, мистер. Я сам запущу его.

Группа людей и офицеров на мостике дропшипа следила за Тором со смешанным чувством потрясения, страха и злости. По мостику рассыпались пять его человек, держа винтовки на изготовку. В это же время часовой в черной одежде, стоявший у мостика, стонал и потирал шею, по которой прогулялся прикладом один из людей Тора.

На месте пилота сидел тех с черно-красной драконьей повязкой на рукаве, а кресло палубного офицера занимал лейтенант-коммандер Флота Синдиката Драконов. Главный из них, однако, походил на штатского человека, обряженного в вычурно вышитую и окаймленную позолотой одежду. Он выглядел как одутловатый, даже добродушный толстяк, до тех пор, пока вы не взглянули в его глаза. Они были холодными и темными, слегка раскосыми и говорили о том, что этот человек привык к власти.

Тор уже видел его однажды. Это было давным-давно, на Дровахчейне II, в Эритском звездном кластере. Он знал его как коммерсанта Проктора Синвали из Дома Майлай.

— О, да мы знакомы с тобой, — улыбаясь, сказал коммерсант. Он шагнул вперед, но Тор осадил его, направив на него автомат. Когда Тор вошел на мостик, он приказал всем пленным побросать личное оружие, но под плащом и мундиром этого человека мог скрываться целый арсенал.

— Это было давно. Подними руки, чтобы я мог их видеть!

Под глубокими, просторными манжетами показались руки коммерсанта, раскрытые и пустые.

Он непринужденно улыбнулся, но глаза сверкали, как у тигра.

— Полегче, дружище. Уверен, мы можем полюбовно разобраться, не так ли? Нам нужно столько обсудить…

— Нам нечего обсуждать! — Тор сконфузился, но нимало не испугался. У коммерсанта был самонадеянный вид, в его улыбке, манерах, в холодных, жестких глазах ясно обнаруживалось змеиное коварство.

— Так какого черта ты здесь делаешь, вонючий выродок?

— Я прибыл с герцогом Риколом, разумеется. Его миссия здесь, я бы сказал, представляет большой интерес для моих хозяев. Бывших прежде и твоими тоже.

— Ты подстроил так, чтобы Рикол захватил мой корабль! Ты и люди Хендрика!

— Вообще-то, на самом деле, я сотрудничаю с фракцией, строящей козни старому Хендрику, с людьми, желающими найти политическое преимущество в уничтожении Треллванского пакта. У них, конечно, имелись данные о серии твоих прыжков. Я предоставил их человеку Рикола, Синфу. Было необходимо включить в игру нескольких воинов Хендрика, чтобы этот маскарад выглядел более убедительно. Мы не могли быть уверены, что кого-нибудь из них не возьмут в плен.

Синвали обернулся к коммандеру Синдиката.

— Это Ренфорд Тор, капитан, мой деловой партнер. Он был капитаном этого судна.

— Я и есть капитан этого корабля, и вы скоро удостоверитесь в этом! — Тор снова повел стволом. — С этого момента вы будете выполнять мои приказы.

— Ладно, ладно. Не нервничай, дружище. Да, могу я предъявить свое удостоверение?

МП-20 плавал в нескольких сантиметрах от его носа.

— Только медленно. Очень, очень медленно.

Улыбаясь еще больше, тот засунул руку в карман своего плотно пригнанного мундира, затем вытащил прозрачный пластиковый квадратик. Тор взглянул сквозь цветные слои на символы, плавающие в глубине квадратика.

— ISF, капитан, — сказал человек. — Мое имя… мое настоящее имя — капитан Йорунаби. Возможно, ты слышал о нас? Силы Внутренних Расследований Синдиката Драконов.

Тор почувствовал себя выбитым из колеи. ISF были хорошо известны, с дурной репутацией, известной далеко за пределами Синдиката Драконис.

— Да, я знаю вас, как же! Секретная полиция Дома Куриты.

— Как угодно. Понимаешь, капитан, я должен добраться до Люсьена с максимально возможной быстротой.

— Ты туда не доберешься, — рявкнул Тор.

— Капитан, ну, пожалуйста. Я понимаю, что ты расстроен из-за утраты своего судна. Честно говоря, ты обнаружил значительную находчивость в заполучении его назад. — Йорунаби помахал карточкой.

— Я думаю, ты разрешишь мне… скажем так… дашь возможность хорошо вознаградить тебя? Возьми меня и моих товарищей на твой корабль, а на нем доставишь нас на Люсьен. Подумай, капитан. Одна эта командировка обеспечит тебе и твоему экипажу безоблачную старость! Такая возможность выпадает человеку лишь раз в жизни…

Вся жизнь Тора прошла в борьбе за лишний груз, чтобы заработать сумму, достаточную лишь для того, чтобы оплатить свои расходы или подкупить очередного таможенника. Плата, которую этот человек предлагал ему за один перелет, сделала бы Тора богачом. Его люди, как заметил он, уже переглядывались друг с другом вместо того, чтобы следить за пленниками. Такое предложение — большое искушение. Какие шансы, в конце концов, были у повстанцев? Или у Грейсона Карлайла?

Тор вспомнил допрос, собачий холод, когда Синф долбил его вопросами. Он вспомнил Греди, Маран и Лафи и собственную жгучую вину за то, что бросил их, и ту боль, когда узнал, что они убиты. Какой шанс? Какой шанс? Автомат заколебался, дуло опустилось в пол… затем серой тенью метнулось вверх, хлестким ударом разодрав щеку Йорунаби; из его жирной глотки вырвался пронзительный вопль.

Концом ботинка Тор слегка толкнул Йорунаби, стонавшего и перекатывавшегося по полу. Затем он махнул своим людям.

— Этих сволочей отведите вниз… в трюм номер один. Свяжите их и следите за ними. — Он навел дуло на пилота и палубных офицеров. — Вы тоже отправляйтесь. Я подниму корабль.

Его люди очистили мостик от людей Синдиката Драконов, и Тор приступил к проверке корабля. Внизу уже находились пленники — солдаты-треллы, которых набрали отовсюду за их технические знания. Среди них был генерал Варней. Варней со своими ополченцами, который сразу же согласился присоединиться к экипажу Тора, как только им объяснили план действий.

Затем Тор снова смог сесть у знакомой консоли, поместив руки на нее. Все было приведено в порядок и находилось в стартовой готовности, кислородные резервуары заполнены до предела, ядерный реактор разогрет и работал. Компьютерный дисплей показывал, что запуск дропшипа назначен на рассвете, примерно через три стандартных часа.

Они пришли на корабль как раз вовремя. Ренфорд вытащил ручной передатчик и перещелкнул его на другую, редко используемую частоту.

— Готов… готов… готов, — сказал он. Затем Тор сел и стал ждать.

XXVIII

Когда Грейсон добрался до Транспортного Отсека, по всему Замку хрипло завыла всеобщая тревога. Мужчины и женщины суетливо метались туда-сюда, командиры и уполномоченные выкрикивали приказы, снаружи, возле двойных дверей, начал строиться отряд пехоты в черных униформах. Первая его мысль о захвате в Отсеке ховера и прорыве в темноту ночи оказалась несостоятельной. Его испепелили бы прежде, чем он проехал пятьдесят метров.

Сейчас они станут сгонять треллов в одну кучу. Грейсон оглядел свою зеленую униформу и скорчил гримасу. Единственное, что оставалось, — это перестать быть треллом. Он пробрался назад в Замок, двигаясь по знакомым коридорам, приблизительно в направлении Ремонтного Отсека. То, что ему нужно, это найти…

По коридору к нему спешил солдат Драконов с лазерной винтовкой через плечо. Человек не обратил никакого внимания на зеленую униформу Грейсона, почтительно отступившего в сторону, чтобы пропустить его, но, по-видимому, солдат весьма торопился в Транспортный Отсек. Когда он пробегал мимо, Грейсон зацепил солдата за голень, и он растянулся на полу, загремев винтовкой.

Солдат прорычал, поднимаясь на колени:

— Ты, косолапая сволочь…

Грейсон ударил его в подбородок, голова закинулась назад, и он грохнулся еще раз; весь его гнев потонул во мраке. Грейсон пощупал пульс, но ничего не обнаружил. Он не хотел убивать этого человека, но его собственный страх и гнев сделали свое дело. Шея солдата, по-видимому, была сломана.

Он оттащил солдата в смежную комнатку, где хранились пустые бланки и канцелярские принадлежности. Быстрыми движениями Грейсон содрал с человека униформу и заменил ее своей собственной, с трудом водрузил тяжелый ранец на плечи и надежно застегнул ремни. В качестве заключительного штриха он нагнулся к металлической коробке на полке, набитой прошениями и анкетами, и опрокинул ее на солдата. Бумаги с шумом вывалились, нарушив тишину шуршанием разлетевшихся листочков. Если тело рядового найдут, то это, по крайней мере, вызовет небольшое замешательство. Любая задержка принесет ему несколько драгоценных минут.

После этого он проверил лазер. Это был «Starbeam» Mark XX, модель Синдиката Драконис, которую он знал по учебникам, но не по личному опыту. Однако в ней не слишком трудно разобраться. Имеется контроль интенсивности луча. Мощность включается рукоятью на ранце. Предохранитель под рукой. Ничего, справимся, подумал Грейсон. Прежде чем выйти из кладовой, Грейсон оглянулся в обе стороны, после чего рысцой двинулся к Ремонтному Отсеку.

Там находился «Shadow-Hawk»; он стоял в вертикальном положении на ремонтной платформе. Пятидесяти пятитонный мех возвышался посреди пещерообразного Отсека, словно огромная глыба серого с ржавыми пятнами металла, окруженная строительными лесами.

Грейсон окинул мех глазами эксперта. Походило на то, что они вновь устанавливали автопушку и заплечный агрегат, снятые для того, чтобы устроить западню, чуть не погубившую его самого и всю его ударную силу в этом самом помещении. Заплечный агрегат вмещал основные радиаторы меха и жизнеобеспечивающую систему кокпита, а также боеприпасы и контрольную схему для девяностомиллиметровой пушки, поставленной сейчас в положение покоя, то есть нацеленной вверх. Этот агрегат снимался для обслуживания и ремонтных операций, но без него мех не будет в полной боевой готовности. Сейчас гигант выглядел готовым к бою.

«Shadow-Hawk» был машиной старого образца, с квадратным иллюминатором в голове. Экраны консолей выдавали водителю полный оптический диапазон — от инфракрасного до ультрафиолетового. На практике, однако, воин обычно полагался на свои глаза и на оптические сенсоры меха, а голографический экран над головой проецировал прицельную информацию и боевые сведения. Кокпит был открыт, и Грейсон видел, что кто-то — возможно, водитель или тех, ведущий заключительную проверку, — двигается внутри.

Хотя сигнал тревоги прекратился, в Ремонтном Отсеке строились войска, а офицеры получали и отдавали приказы. В дальнем углу помещения они согнали под ружье толпу треллов в зеленых одеждах. Разборка началась.

Грейсон быстро соображал. Двери Отсека открыты, но у входа выстроились все эти солдаты; они остановят или застрелят его прежде, чем он успеет рыпнуться. Его глаза, блуждая, снова вернулись к «Shadow-Hawk’у». Он управлял этим мехом несколько раз во время обучения. Его водителем был лейтенант Хаупман, и Грейсон все еще мог прочитать фамилию Хаупмана, выведенную стершимися буквами по переднему краю левой ноги машины. Если удастся попасть в кабину меха, то у него появится хороший шанс вырваться отсюда.

Однако было несколько проблем. Мех мог и не находиться в боевой готовности, несмотря на его вид. Хуже того, нейронно-импульсный шлем, вероятно, рассчитан на параметры другого водителя, и его придется быстро переналаживать, если он хочет иметь полный контроль над машиной. Выяснить это придется, только очутившись в кабине «Shadow-Hawk’а».

Пожалуй, самой большой проблемой оставался выбор тактики. Как только Грейсон начнет карабкаться по лестнице, какой-нибудь сержант или офицер Синдиката обязательно его заметит. Надо что-то придумать, иначе Грейсон никогда не поднимется выше колена «Shadow-Hawk’а».

Лори стиснула челюсти и сменила частоту.

— Всем подразделениям. Я получила сигнал. Вперед!

«Locust» ринулся вперед, цепляясь своими когтистыми, плоскостопными лапами за рыхлый песок, чтобы одолеть высоту. По бокам от него выползали из оврага"Wasp" и «Stinger». На обоих флангах на краю лощины, куда их осторожно поставил"Wasp" несколько минут назад, дружно взмыли ховеры. В вихревых тучах пыли они начади дрейфовать в сторону космодрома.

— Всего лишь быстрый рейд, — напомнила Лори своей команде. — Туда и обратно. Никаких драк! Может, они сейчас дрыхнут!

Они проманеврировали по пустыне и оказались в трех километрах от космодрома; оставалась широкая, открытая огневая полоса, через которую должны были проскочить машины. Мехи погромыхали вперед на предельной скорости, и"Locust" быстро обставил остальных. Пыль, поднятая железными ногами и пропеллерами, вздымалась и завихрялась, образуя тучу.

Лори навела свой лазер на ближайший дропшип Синдиката Драконов, целясь в лазерную башню на боку судна. Небо достаточно просветлело, чтобы оптически засечь мишень, а вот вспышка от взорвавшейся башни в сумеречном свете была поистине ослепительной.

Два белых дымчатых следа от ракет прочертили небо. Посреди кораблей на кривые крыши казарм и склада упал фонтан огня. По полю прогремел гул и грохот взорвавшихся ракет.

— ПЗП на 270!

Лори распознала голос Энцельмана в «Wasp’e»

Лори сменила изображающие сенсоры и увидели. мелькание движущихся тел. ПЗП — на сленге это означало «проклятая задрипанная пехота» — выплескивалась из раздолбанных казарм. На многих солдатах были лишь отдельные части униформы — а ранним утром довольно морозно, — но все были при оружии.

— О'кей, — передала она. — Не волнуйся за них. Давай к бакам на 180. Взрывай их!

Объектом нападения был склад цистерн, четыре ряда низеньких массивных бронированных резервуаров на дальней стороне порта. Лазер «Stinger’а» ощупал основание одного из резервуаров, выискивая слабое место. Со стороны порта метнулся голубой протонный луч и задел «Stinger’а». Лори одобрительно заметила, что водитель «Stinger’а» Ярин, один из рекрутов Грейсона, не прекращал обстрела цистерны. Она нацелила лазер «Locust’а» в то же самое место, добавив туда, где уже была повреждена броня и плавилась сеть трубок и топливопроводов, бешеную мощь своего орудия.

В цистернах содержался жидкий водород, реактивная масса для двигателей дропшипов, заходивших в порт. Через две секунды клапаны у основания цистерны превратились в шлак, испаряющийся водород хлынул в холодный воздух, и взрывом в небо выбросило огромный огненный шар. От взрывной волны «Stinger» Ярина упал на колени, а Лори с трудом манипулировала «Locust’ом», чтобы удержать машину на ногах. Ударная волна была ужасна по силе. Огненный шар, вздымаясь все выше и выше, пожирал небо. Его свет озарил все в округе, а тем временем на поле градом сыпались пылающие куски белого раскаленного металла, лязгая по корпусу «Locust’а».

— Вот так, — сказала Лори. — Они выпустят свою кавалерию в любой момент! Отступать! Отступать!

Неожиданно Грейсон услышал крик солдата, стоящего у двери:

— Эй! Они атакуют порт!

Дисциплина нарушилась, солдаты стали оборачиваться, ежась при виде лазерных лучей, сверкающих на темном фоне космодрома. На парадный плац, чтобы получше разглядеть бой, выбежали несколько техов.

Грейсон понял: сейчас или никогда.

Карабкаясь по лестнице портала, он не отрывал глаз от головы «Shadow-Hawk’а». Больше всего он боялся, что водитель заметит его на полпути. Когда Грейсон достиг талии меха, воин снял шлем и поднялся на цыпочки, чтобы взглянуть на битву снаружи. Грейсон полез быстрее. Он находился на груди «Shadow-Hawk’а», когда внимание водителя привлекла вибрация портала. Он посмотрел вниз, расширив глаза. В этот самый момент снизу донесся крик:

— Эй, там, наверху! Какого черта ты там делаешь?

Грейсона заметили. Стоящий над ним водитель уже тянулся за пистолетом.

XXIX

Грейсон полез быстрее, перебрался через перила на узкую площадку лесов, идущую поперек выпуклости груди меха, как раз над кабиной. Мехвоин, вытащив пистолет, целился в голову Грейсона.

— Брось оружие! — Голос человека был пронзительным и немного нервным.

Грейсон отбросил винтовку, загремевшую при падении. Затем начал расстегивать пряжки, крепившие ремни энергетического блока.

— Вход сюда запрещен, дружище, — сказал воин, — никому, кроме специалистов и…

Высвободилась последняя пряжка. Грейсон поднял тяжелый лазерный энергокомплект и выставил его перед собой, как щит. Он бросился на мехвоина, леса затряслись и загремели под его ботинками. Тот выстрелил и чуть не упал в кабину; пуля не задела ни Грейсона, ни щита.

Грейсон отшвырнул громоздкий энергокомплект и схватил пилота за грудки. Они упали, и Грейсон очутился сверху, стараясь выкрутить пистолет из его руки, нащупывая ногой твердую опору на гладкой поверхности грудной брони меха. На мгновение они сцепились, энергокомплект с болтающейся на кабеле винтовкой упал. Воин вскочил, пистолет все еще оставался в его руке. Грейсон сделал выпад ногой и угодил ему в колено. Тот опрокинулся и с воплем свалился на металлические леса. В Отсеке эхом раздался винтовочный треск, и над головой Грейсона завизжали и защелкали пули. Он встал, поднял винтовку, проверил мощность, затем всадил три быстрых разряда в солдат, подбирающихся к лестнице. Молнии когерентного света были невидимы: двое солдат внизу безжизненно скрючились на полу.

Пока остальные солдаты искали укрытие, Грейсон снова нырнул в кокпит «Shadow-Hawk’а». Он нашел нужную рукоятку и опустил экран на место.

Сам экран был покрыт слоями отражающего материала, превращавшими его в одностороннее зеркало, — добавочный фактор безопасности, предохранявший водителя от ослепления в том случае, когда в кабину попадал вражеский лазерный луч. Стало темней, но Грейсон все еще мог различить снующие фигуры солдат Синдиката.

Сейчас не мешкай, сказал он себе. Он бросился щелкать рядами переключателей на консолях справа и слева от кресла. Показания приборов свидетельствовали, что ядерный реактор запущен и энергия имеется. Оружие заряжены, и система управления действует.

Грейсон схватил нейро-импульсный шлем, за которым тащился пучок проводов и кабелей, и примостил его на голове. Включив мощность, он осторожно открыл пробную цепь обратной связи. Сначала накатила знакомая волна дурноты, когда цепь, столкнувшись с незнакомыми образцами мозговых волн, выплескивала в нервы его собственных внутренних «ушей» диссонансные модуляции. Он нашел ручку настройки шлема, повращал ее взад-вперед, и головокружение прошло. Пляска линий на осциллографе разрешилась в одинокую стоячую волну; это означало, что «Shadow-Hawk» настроился на мозговые сигналы Грейсона.

Он в последний раз осмотрел пульт. Зеленый… зеленый… везде зеленый… Левая рука взялась за контрольный рычаг, правая — за рукоятку орудия. Ногой выбил чеки, крепившие «Shadow-Hawk» к лесам, и машина сделала шаг вперед. Леса грохнулись на пол, разбросав лавину обломков. Боевой мех сделал еще один шаг, волоча, за собой покореженные остатки лесов и алюминиевого сплава, с металлическим лязгом прыгавшие по полу.

Двери Отсека заскрежетали, затворяясь. Грейсон развернул гиганта, выискивая неприятеля. Точно, там была контрольная будка, лестница опять стояла на своем месте. Внутри будки он увидел теха, неистово орущего что-то в микрофон. Грейсон поднял правую руку «Shadow-Hawk’а» и навел лазер, вмонтированный в предплечье, на мишень. Из будки, выбросившей струю стеклянных осколков и разбитого металла, вырвался белый огонь. Полбудки отломилось и упало на пол, волоча шлейф черного дыма и искромсанных металлических креплений лестницы.

Открытые двери Отсека замерли на полпути. Грейсон развернул «Shadow-Hawk’а» и зашагал к выходу. Люди бросились врассыпную, большинство побросало оружие и улепетывало без оглядки, жалкое меньшинство осталось стоять и пуляло из своих винтовок и пистолетов в громыхающего меха. Грейсон не обращал на них внимания и, когда выбрался из Замка, увеличил скорость. Лазерные и ракетные батареи, установленные вокруг стен, обладали достаточной огневой мощью, чтобы сбить «Shadow-Hawk’а». Единственное, на что он надеялся, — что эти батареи еще не укомплектованы и не готовы. Он не отважился врубить реактивные струи машины, чтобы спуститься с плаца. После вождения «Locust’а» Грейсон чувствовал себя в кабине «Shadow-Hawk’а» совершенно по-иному — громадная, массивная и неуклюжая машина как бы придавила его свинцовыми гирями, привязанными к ногам, рукам и туловищу. Понадобится много времени, чтобы привыкнуть к этому тяжелому меху, и Грейсон не собирался пока выделывать рискованные трюки.

Местность ниже парадного плаца была пересеченной и бугристой: лощины, выеденные эрозией, валуны и сыпучие пески. Грейсон сообразил, что отклонился при своем спуске чуть дальше к северу, чем намеревался. К югу, там, где светились огни Саргада, спуск был достаточно пологим и твердым для бегущего меха.

Он открыл боевую частоту, поймав фоновый шум и быстро говорящий голос:

— …Дропшип грузовоза требует немедленного разрешения!

— Дропшип «Альфа», это башня. У нас непредвиденный случай, и мы должны отказать в вашей просьбе.

— Вы, идиоты, этот ваш непредвиденный случай сожрет все топливо на корабле! Послушайте! Капитан Йорунаби из ISF приказал мне немедленно стартовать. Слышите?

Грейсон с трудом улавливал слова, перекрываемые фоновым шумом. Поскольку это были электронные передачи, а не голоса, он не мог определить, Тор это или нет. Но он знал, что Лори не стала бы начинать атаку на порт, пока не получила бы от капитана Тора сообщение, что дропшип обезврежен.

Когда они строили свои планы, то не знали расписания запуска дропшипа и могли только догадываться, исходя из приготовлений вокруг корабля, что он готов сняться. Его загрузили реактивной массой — жидким водородом — перед самым запуском. Водород обладал досадной тенденцией испаряться из незащищенных баков, если находился там взаперти всего лишь несколько часов. Было дешевле и эффективнее хранить топливо повсюду и закачивать его на борт как раз перед стартом.

Именно так они узнали, что запуск дропшипа близится: когда увидели, что бригада техов заправляет его. Для того чтобы не дать обнаружить Тора и его команду, сидящих в захваченном дропшипе часами — возможно, целый день, атаку запланировали так, чтобы у капитана грузовоза был предлог для немедленного запуска.

Неистовая просьба пилота дропшипа соответствовала плану, но Грейсон удивился насчет пребывания на борту капитана Йорунаби. Может, Тор блефует? Или случилось что-то из ряда вон выходящее?

— "Альфа", это башня. Подтверждается разрешение на немедленный запуск.

Может, это и был блеф, но он сработал. По темному полю расползлось пламя, и дропшип «Индивидуума» поднялся на мерцающем столбе белого огня, двигаясь сперва медленно, затем устремляясь в жемчужное небо с ускорением.

Если по какой-либо причине нападение Тора провалилось, то ничто во Вселенной уже не могло им помочь.

Грейсон переключил частоту и нашел боевой канал Лэнсеров.

— Лэнсер Один, это Грейсон. — Они не договорились о шифре, поскольку Грейсон не ожидал, что выберется из Замка на мехе.

Возникла пауза.

— Грейсон? Это Лори.

— Лори! Я свистнул «Shadow-Hawk’а». Направляюсь по склону к вам. Как противник?

— Сильный обстрел с кораблей, как и ожидалось. Их машины не укомплектованы, и пока что они ничего не могут выставить против нас. Хотя скоро появятся. Наземные войска устанавливают на поле тяжелое стационарное оружие.

— Хорошо! Придерживайтесь плана. Увидимся на рандеву!

Перед ним вздыбилась земля и рвануло пламя, когда ракеты из Замка начали бомбить каменистую почву, пытаясь попасть в громоздкого «Shadow-Hawk’а». Дважды Грейсон оборачивался, нацеливал пушку через левое «плечо» меха и выпускал клокочущую лавину разрывных снарядов в ракетные установки, стреляющие в него. Но без всякого видимого результата. Слишком большое расстояние, чтобы точно положить ракету или снаряд в цель.

На равнине, простиравшейся внизу, он различил пятнышки трех мехов, отступающих на север в сторону гор, заслоненных от дропшипов руинами резервуаров из-под жидкого водорода. А высоко в светлеющем небе стремительно двигалась яркая звезда, волоча за собой белый конус пламени.

Т-корабли — неуклюжие чудовища, обреченные своей конструкцией и законами физики на медленное и чрезвычайно плавное маневрирование возле невидимой абстракции в пространстве,именуемой стартовой точкой. Стартовые точки — это области, простирающиеся на десятки тысяч километров, в зависимости от массы звезды, которая генерирует их. У каждой звезды имеется две такие точки: зенит — над северным полюсом звезды и надир — над южным. Эти расстояния варьировались, конечно, в зависимости от размера звезды. Оснащенные приводом Керни-Фушида, Т-корабли проникали в точку, запуская свои двигательные системы, и появлялись в стартовой точке звезды, отстоящей на 30 световых лет.

Энергия для прыжка бралась у прыжкового паруса судна — диска из металлической ткани толщиной менее миллиметра и шириной до километра, который ловил и переводил свет и частичное излучение звезды в бортовые аккумуляторы.

Прыжковые паруса, использовавшиеся для поглощения любого фотона любой длины волны, попадавшего на них, были черными, настолько черными, что в старой пилотской шутке пространство выглядело белым по сравнению с ними. Сложная в теории, простота мгновенного перемещения от точки к точке подарила людям звезды. Хотя измотанная войнами цивилизация Внутренней Сферы и не могла больше строить новые суда в большом количестве, корабли продолжали курсировать между звездными стартовыми точками. «Индивидууму» было, по крайней мере, три сотни лет, и его двигатель заменяли как раз перед началом войн за Наследие.

Никто не знал, сколько еще прослужит энергетический сердечник звездного корабля. Этот вопрос тревожил философов и военных.

Зависимость Т-кораблей от стартовых точек и громадных, но хрупких черных парусов означала, что ни один корабль не мог улететь далеко от точки, где он вошел в планетарную систему. Эти паруса приходилось развертывать на значительные периоды времени, чтобы впитать энергию, необходимую для прыжка, а пыль и метеоритные осколки, засорявшие орбитальную плоскость любой звезды, могли изодрать парус за несколько перелетов. Хотя на некоторых кораблях имелась вторичная приводная система, позволявшая им маневрировать со свернутыми парусами, большинство Т-кораблей оставалось у стартовых точек, используя свои дропшипы в качестве челноков для перелетов между звездными мирами. Однако это рождало еще одну проблему. В стартовых точках любой звезды гравитация все равно слишком велика. Корабль на орбите вокруг звезды не упадет, конечно, но не будет и оставаться возле стартовой точки. Он скорее станет следовать по своей орбите вокруг звезды и в конце концов пересечет замусоренную плоскость системы. По этой причине на Т-кораблях устанавливают ионные или плазмо-ядерные толкачи. Они обеспечивают непрерывную мягкую тягу, рассчитанную на то, чтобы точно противодействовать притяжению звезды и в то же время поддерживать прыжковый парус распрямленным. Звездный корабль, припаркованный у стартовой точки звезды, устанавливается так, что нос нацелен за пределы системы, а парус раскинут примерно в десяти километрах за кормой, между звездой и кораблем. Толкачи наклонены под углом к оси корабля и в сторону звезды, чтобы пучки заряженных частиц не повредили парус.

Понятно, что звездные корабли, припаркованные у стартовой точки, едва могут маневрировать, ибо любое поперечное ускорение исказит, а затем порвет ткань паруса. Было зарегистрировано лишь несколько единичных сражений между звездными кораблями, медлительные стычки сводились к неделям маневрирования до полного завершения. Обычно когда возникала необходимость в разборке между кораблями, использовались тяжеловооруженные и маневренные дропшипы или еще более легкие, быстрые и маневренные аэрокосмические истребители. Само собой разумеется, что Т-корабли вооружены (включая направляемые радарами лазеры для защиты против метеоритов), но поскольку дропшип представляет достаточную угрозу для такого корабля, то его капитан предпочтет лучше сдаться, чем станет подвергать риску свое драгоценное, незаменимое судно.

Это была самая неразрешимая проблема в тактике космических сражений, подумал Тор. Он никогда не обращал большого внимания на космическую тактику, но, как капитан грузовоза, знал достаточно, чтобы отразить маневры потенциально враждебного звездного корабля в незнакомой стартовой точке. Настоящей его проблемой было не показать, что дропшип больше не находится под контролем тех же самых людей. Могли существовать шифры или пароли при сближении, о которых он ничего не знал, при этом просмотр оперативных программ дропшипа не обнаружил никаких новых компьютерных шифров. Похоже, что пираты оставили все как было. Тор мог только надеяться, что дело обстоит именно так.

Усложняло осуществление этой миссии наличие Т-корабля Синдиката Драконов, припаркованного в 12 000 километров от «Индивидуума». Несмотря на то, что расстояние это было довольно велико, чтобы толкачи одного судна не повредили парус другого, корабли находились практически рядом, по стандартам космической навигации.

Тор чувствовал, что тот корабль там. Было слишком далеко, чтобы выявить его корпус оптически, но Тор был уверен, что это тот самый военный корабль, задержавший его на пути из Оберона на Треллван. Если бы он почуял даже намек на то, что на борту грузовоза что-то не так, пара дропшипов класса «Юнион» — или, еще хуже, крыло аэрокосмических истребителей — могла объявиться у паруса «Индивидуума» за тридцать минут.

Этот угон требовалось осуществить в полнейшей тайне, а иначе он закончится, почти не успев начаться. Грейсон и Тор разработали детали, шагая по берегам озера в Грохочущем Ущелье. Ключом к плану явилось знание того, что направляющие антенны каждого дропшипа сфокусированы на Треллван, а не друг на друга. Два корабля, пришвартовавшиеся у стартовой точки, особенно грузовоз и военное судно, имеют мало общих интересов, при этом, само собой разумеется, военный корабль будет держать грузовоз под наблюдением. Противник сумеет обнаружить, разговаривает ли «Индивидуум» с военным кораблем, но не поймет, сообщается ли экипаж с портом, а через него с кораблем Синдиката Драконов.

Проблемы Тора начнутся, если экипаж «Индивидуума» успеет предупредить космодром о том, что он подошел к кораблю. Космодром предупредит военный корабль, а военный корабль почти сразу направит вооруженные дропшипы. Возникнут неприятности и для Грейсона на Треллване. Он планировал еще один рейд на порт, и известие о том, что грузовоз захвачен, вызовет мобилизацию сил обороны космодрома. Тогда атака окажется невозможной или, хуже того, нарвется на засаду.

Именно по этой причине миссия Тора была так тщательно скоординирована с силами Грейсона на Треллване. Группа атакует космодром в то самое время, когда дропшип Тора приблизится к «Индивидууму». Первой мишенью наземной атаки будет контрольная вышка космодрома, в которой размещались коммуникационные реле параболической антенны, способной предупредить вражеский корабль о нападении на дропшип «Индивидуума».

Наземную атаку также нельзя начать прежде, чем дропшип достигнет грузовоза. В этом случае кого-нибудь в башне могло насторожить присутствие военного корабля, и появилось бы подозрение насчет одинокого дропшипа, приближающегося к грузовозу. И лазерная вспышка поставила бы точку на миссии Тора всего в нескольких километрах от цели.

Тор взглянул на экран компьютера, показывавший истекшие дни, часы и минуты с начала запуска. Скорость была тщательно отрегулирована так, чтобы дропшип прибыл в зону дрейфа «Индивидуума» точно через 55 часов и 30 минут после запуска.

Это время начала обеих атак. То есть, если на Треллване все пойдет согласно плану. Тор и его люди будут готовы поставить на кон свои жизни.

Немногим больше чем через пятьдесят часов после восхода солнца Трелл полностью выполз из-за горизонта и висел сейчас сбоку от черного силуэта Гайельской горы. На набухший, изрытый оспинами красный диск по-прежнему можно было смотреть, но при этом весь восточный склон горы попал в такую тень, что Грейсон не мог различить Замка. Температура поднялась на несколько градусов над точкой замерзания. Слабый и отдаленный шум, улавливаемый внешними микрофонами меха, был не чем иным, как началом рева падающей талой воды в глубинах Грохочущего Ущелья.

В это время с запада приближалась основная ударная сила, используя холмистую местность в качестве щита от вражеских радаров и дальнодействующих сенсоров. Грейсон находился в захваченном «Shadow-Hawk’е» в нескольких километрах от остальных. Он обнаружил еще одну лощину к юго-западу от порта и сейчас направлял машину в укрытие. На дисплее компьютера на инструментальной консоли мерцали истекающие секунды. С момента запуска дропшипа прошло пятьдесят пять часов двадцать восемь минут. Через две минуты начнется атака.

Нападение Лэнсеров два дня назад застало силы Синдиката Драконов врасплох, позволив Грейсону и его людям удалиться на свою потайную базу в Ущелье без погони. Врагу удалось запустить лишь один ракетный геликоптер, и тот был сбит залпом ракет с одного из ховеров Лэнсеров.

На этот раз они никак не могли рассчитывать на такой же успех. За последние пятьдесят часов силы Синдиката Драконов в Саргаде отрядили и подготовили две полные роты мехов — двадцать четыре меха различных типов и размеров. В городе, вокруг дворцовых земель, были размещены два лэнса, в целом, восемь мехов, а еще один лэнс перешел в Замок вскоре после захвата Грейсоном «Shadow-Hawk’а». Оставшаяся рота из двенадцати машин несла караул на космодроме. Восемь мехов патрулировали местность непрерывно, в то время как остальные проходили тщательную проверку.

В порту находился по крайней мере еще один мех, черно-серый «Marauder» лейтенанта Валлендела. Грейсона интересовало, находился ли на Треллване черно-красный «Marauder» самого герцога Рикола — «Красный Охотник», хотя он еще ни разу его не видел.

Силы Красного Герцога состояли также из наземных войск — по крайней мере двухсот пятидесяти солдат, оснащенных различными ховерами и легким гусеничным транспортом, пригодным для ухабистой горной местности, по которой ховеры не могли ползать. Эти солдаты были вооружены винтовками, переносными лазерами и наплечными ракетометами.

Атака в лоб против такой силищи была, несомненно, обречена на провал, но иначе разрушить коммуникационную башню было нельзя. Грейсон посмотрел на другой экран, на который изображение поступало от маленькой камеры на краю стены оврага. Антенна ретрансляционной системы, двадцатиметровая мачта, увенчивалась мелкой ячеистой тарелкой в пять метров шириной и была повернута к югу. Это указывало направление стартовой точки, где — если все идет по графику — в этот самый момент Тор приближался к «Индивидууму» в захваченном дропшипе.

Главной мишенью Грейсона являлась башня. Остальные машины группы, 20-тонные «Locust», «Stinger» и «Wasp», будут атаковать базу, которую патрулировали по крайней мере тридцать тяжелых мехов. При таком неравенстве в силах боевой план группы потребует очень осторожной тактики.

По плану легким машинам полагалось еще раз атаковать водородные резервуары, а затем удрать. Они ожидали, что вражеские мехи на этот раз не проворонят случая, и будут преследовать группу, уходящую в горы. Грейсон был уверен, что отряды Синдиката Драконов полны решимости ущучить в этот раз налетчиков, гнаться за ними до лагеря и разделаться раз и навсегда.

По тем временем, пока главная боевая сила гонится за тремя нахалами, Грейсон под шумок проскользнет в тыл и уничтожит антенну.

Ховеры и солдаты Лэнсеров скрылись в пересеченной, удобной для обороны местности на середине склона горы в направлении Ущелья. Упорная оборона может позволить легким мехам удрать и охладить пыл преследователей.

Может… может… может… Грейсон уткнулся лицом в руки. Слишком много вопросов. Завладел ли Тор в действительности дропшипом? Сумеет ли он захватить «Индивидуум» без вмешательства военного корабля Синдиката Драконов, который должен околачиваться где-то в той же самой области? Удастся ли трем легким мехам и горстке полуобученных солдат уцелеть в решительной атаке трех полных лэнсов средних и тяжелых мехов?

Однажды он уже разработал дерзкий боевой план при подавляющем неравенстве сил только лишь затем, чтобы увидеть своими глазами, как этот план рушится в крови и огне, когда двери Ремонтного Отсека с грохотом сомкнулись за ним. Если учитывать коварство и находчивость герцога Рикола, вполне возможно, что Грейсон вел своих людей в очередную западню, западню даже более смертоносную, чем в прошлый раз.

На военном совете он сперва предложил, что просочится в порт один. Рюкзак, набитый высокомощной взрывчаткой, — этого хватило бы, чтобы уничтожить радиобашню.

Его люди наложили вето на эту идею. Если подчиненным герцога удастся отправить предупреждение либо на «Индивидуум», либо на корабль Синдиката Драконов, они разнесут дропшип Тора на кусочки. Огневая мощь лишь «Shadow-Hawk’а», состоящая из среднего лазера, автопушки и SRM с LRM, могла гарантировать успешный удар по башне.

Тор зависел от Грейсона, который, в свою очередь, зависел от Лори, Гарика Энцельмана и Ярина.

XXX

Истекли последние секунды.

Пора. Внешние микрофоны Грейсона уловили свист ракет, когда «Wasp» Энцельмана выпустил залп SRM с дымовыми зарядами вместо боеголовок. Они описали низкую дугу над космодромом и взорвались, образовав тучи непроницаемого белого дыма. Когда люди герцога ответили переплетающимися лучами лазеров из дропшипов и дотов, воздух раскололся от грохота.

Камера Грейсона сфокусировалась на низко повисшей дымчатой пелене. Он едва мог различить гордо выступающую птичью фигуру «Locust’а» Лори на экране. Где-то заухала тяжелая автопушка, и возле меха Лори засверкали взрывы. Враг, наверное, целится по радарам, не таким точным, как оптический или лазерный прицел, но достаточно удобным на близких расстояниях. Он вздрогнул, когда пара ярких вспышек чиркнула по корпусу «Locust’а».

Из дыма вновь полетели ракеты — «Wasp» дал второй залп. Ухо заложил резкий, пронзительный звон, означавший, что запущена ЕСМ-система Лэнсеров. Если она не сумеет сбить прицельные радары врага, то всех трех мехов Лэнсеров быстро уничтожат.

Сперва Грейсон обнаружил движение, неуклюжее и тяжелое. Он повернул камеру на восток и увеличил изображение. Так! Рядом с приземистыми дропшипами «Юнион» находилась пара боевых мехов, движущихся в сторону окутанного дымом поля. Ближним мехом был «Rifleman», оснащенный лазерами и автопушками вместо рук. Грейсон содрогнулся, когда осознал, что один он весил столько же, сколько отряд Лори из трех машин. А за «Rifleman’ом» находилась пятидесяти-тонная громада «Wolverin’а», имевшего необычную выпуклую лазерную башню, прилепившуюся высоко на бронированной груди, и автопушку в правой руке. В воздухе, сорвавшись с отдаленного Замка, мелькнула поджарая фигура атакующего геликоптера.

Облако дыма пронизывали вспышки и разряды молний. Казалось, что дропшипы бьют наобум, не видя мишеней. ЕСМ-система сработала, по-видимому, точно так же, как и дымовая туча, блокировавшая лазерное прицеливание. Не так уж важно, что и самим Лэнсерам из-за этой электронной защиты было тяжело эффективно целиться. В план не входило, чтобы три двадцатитонных меха Лэнсеров противостояли тяжеловесам, громыхавшим сейчас по железобетонной посадочной полосе.

Шлем Грейсона затрещал, затем разразился резкими электронными сигналами на боевой частоте группы:

— Лэнсер Один, это Третий! Вижу передвижение пехоты слева! Они окружают нас!

— Понял, Третий. Начинайте отход.

— Лэнсер Один, это Второй. Три меха на этой стороне, в трехстах метрах, идут к нам! Пехота вместе с ними! Два… нет, три HVT!

— О'кей, Второй. Всем подразделениям отступать. Придерживайтесь…

Передача Лори прервалась диким фоновым шумом. Дымовая туча осветилась голубым, когда луч заряженных частиц пронзил ее. Грейсон качнул камеру взад и вперед, пытаясь обнаружить выстреливший мех. Это должен быть большой мех, с РРС. На мгновение у него защемило сердце, когда он подумал, что луч задел Лори. Затем пронзительный шум фона заряженных частиц ослаб, и он снова услышал ее голос.

— Все подразделения, рассыпаться! Следите за тылом.

Грейсон уже потерял их след, хотя дымовые ракеты снова и снова врезались в экран, заставляя тяжелую серо-белую тучу расползаться по полю. Грейсон различил смутные силуэты по крайней мере пяти тяжелых гигантов, двигавшихся в дыму и направлявшихся на северо-запад.

Грейсон почувствовал шевельнувшееся чувство вины оттого, что находился со своим спрятанным мехом далеко от линии огня. Иначе и не могло быть, но в данный момент это не облегчало душу. Он должен отсиживаться, пока его друзей теснили подавляющие силы противника.

Звуки битвы стихали в дыму, но переговоры воинов продолжались. Даже через фильтрующее электронное воспроизведение Грейсон ощущал нарастающую ноту беспокойства в их голосах.

— Это Третий! Это Третий! — Это был Ярин, водитель «Stinger’а», в первый раз участвующий в битве. — Температура сошла с ума, поступило предупреждение об аварийном прекращении…

— Отмени ее, Третий, и поостынь. Всем, нулевая проверка. Повторяю, нулевая проверка.

Грейсон потянул за рычаги и поднял «Shadow-Hawk’а» на ноги. Со стороны все это выглядело так, будто вырос песчаный, опутанный сетью холм."Нулевая проверка" — заранее условленный код, дававший ему знать, что группа добралась до усеянного валунами подъема, который вел по склону к Грохочущему Ущелью. Пора приступать к следующей фазе плана.

Вверх по склону горы ветер крепчал и рассасывал дымовую защиту с такой же быстротой, с какой Энцельман выстреливал свои дымовые шашки. Подъем к Ущелью шел по высохшему руслу, вначале широкому и плоскому, а затем стремительно сужавшемуся. Лори смахнула с лица пот и пряди мокрых волос. Бой продолжался уже почти час без всякой передышки, и внутренняя температура всех трех боевых мехов была близка к критическому уровню.

Лори увидела, как из дыма в 250 метрах ниже ее показался какой-то объект. Затем прицельная сетка главного экрана сосредоточилась на этом объекте. Компьютер выдавал массу излучения ядерного реактора, а на экране тем временем возникал светящийся, очерченный линиями образ. Это был вражеский «Wasp». Хотя Гарик находился сзади и слева от него. Лори для надежности врубила систему опознавания.

Лазер «Wasp’а» выстрелил в тот самый момент, когда она прочитала результат опознавания. Возле ноги «Locust’а» взорвались перегретые камни, осколки застучали по корпусу. Она судорожно надавила на триггер и увидела, как оранжевое пламя разбилось о броню торса «Wasp’а», оставив на его груди черный шрам. Хотя мех шарахнулся от луча, за ним тянулся дым, и Лори увидела, как в рваной ране мерцают голубые молнии.

Лори выстрелила еще и еще раз. Сразу два попадания! «Wasp» с трудом стоял на ногах. Одна нога была парализована, и, очевидно, водитель едва удерживал машину в равновесии. Лори пришпорила «Locust’а», заставив его пробежать еще тридцать метров, затем остановилась и снова выстрелила. Из пораженного торса «Wasp’а» полыхнуло пламя и выплеснулся расплавленный металл.

Голова «Wasp’а» разорвалась в тот момент, когда водитель катапультировался. Громадный корпус машины опрокинулся назад, выбросив шлейф черного дыма.

Еще один взрыв ракеты рядом с ногой «Locust’а» заставил Лори попятиться. Валуны здесь были более крупные, многие из них размером с дом, и битва превратилась в игру: жмурки, прятки и скакалки одновременно.

— Гарик! — крикнула она по основной боевой частоте. — Ярин! Где вы?

— Это Гарик. Я вижу тебя, сержант. Ты справа и на двести метров ниже меня. Четыре меха — три легких и один «Wolverinе» пробираются вверх по холму приблизительно в ста метрах слева от тебя. Видишь их?

Она просканировала в том направлении и увидела одни валуны и стелющийся дым.

— Нет!

— Лучше отступай, пока тебя не отрезали.

— Двигаюсь!

Она стала карабкаться дальше по склону, кроша сухую почву когтистыми лапами «Locust’а». С обеих сторон земля поднималась более круто, образуя глубокую лощину, ограничивавшую движение и, хуже того, видимость. Всем трем машинам нужно быть на передней линии обороны прежде, чем их преследователи доберутся туда.

Из-за валунов выступил еще один вражеский «Wasp», оказавшись между Лори и ее друзьями. «Wasp» находился едва ли в 50 метрах от нее, и его окраска была совершенно незнакома. Камуфляж из черно-оранжевых тигровых полос предназначался для войны в джунглях и создавал полный контраст с серыми и коричневыми валунами. Ее выстрел застал «Wasp’а» врасплох — чистое попадание в правую руку, от которого мех отпрянул назад и врезался в скалу. Его рука и лазер, искореженные и оплавленные, валялись на песке.

— Отличный выстрел! — Лори не узнала, чей это голос, Энцельмана или Ярина. Она выстрелила еще раз и промазала, затем увидела, как одиночная бронебойная боеголовка угодила прямо в спину «Wasp’а». Вражескому пилоту удалось, однако, стабилизировать мех и развернуть его лицом к Лори. Сдвоенная установка, установленная на левой ноге гиганта, выплюнула пару SRM. Они пронеслись мимо, Лори подошла на тридцатиметровое расстояние, и ее лазер выстрелил снова. Луч разнес голову «Wasp’а», оставив лишь покореженные, дымящиеся, полурасплавленные руины там, где всего несколько секунд назад сидел мехвоин.

У Лори не было времени на злорадство. Внешние микрофоны уловили лязгающий, глухой звук еще одного приближающегося меха справа. Она пустила"Locust’а" вихляющейся, но бодрой рысцой вверх по склону, страстно желая не быть отрезанной от Ущелья вновь.

Мех Лори одолел вершину подъема. Внизу открывалась широкая лощина, пробороздившая поверхность холма и крутой, изрезанный склон с вертикальными утесами из красноватых пород. С низменного открытого пространства утесы виднелись лишь наполовину. Они поднимались над сужающейся лощиной, стены ее становились круче — вертикальный шрам, изуродовавший лик горы.

Она рванула назад, в валуны, и обнаружила место с хорошим обзором склона. Затем она опустила боевого меха в положение со сложенными ногами так, что корпус теперь возвышался не более чем на два метра над землей, а длинный нос лазерной пушки высовывался из-под кабины. С обеих сторон от нее в нескольких сотнях метров она мельком заметила «Wasp’а» и «Stinger’а», залегших ничком среди скал с вытянутыми лазерами. Здесь началось очередное столпотворение, когда наземные войска и ховеры-носители оружия стали продвигаться между баррикадами, ловушками и западнями, разбросанными по долине.

Лори стремительно оценила положение. Они угрохали двух мехов, оба — легкие разведчики. Оставалось десять, возможно, одиннадцать вражеских машин. Ах, вон там! На открытое место у основания долины выдвинулись еще два разведчика — «Stinger» и еще один «Locust». За ними вышли еще два: «Rifleman» с необычными руками-стволами и коренастая туша 55-тонного «Griffin’а».

Лори стиснула челюсти, включив коммуникационную связь.

— Сержант Рэмэдж!

— Вы готовы?

— Так точно, сержант. Только дайте знак.

Лори ждала, закусив нижнюю губу, пока изучала развертывающуюся ситуацию. За первыми четырьмя появилось еще два меха. Они были слишком далеко, чтобы различить их класс, но компьютер «Locust’а» выдал информацию, что это «Wasp’ы». Расстояние до ближайших мишеней было чуть более полукилометра. Преследователи продолжали продвигаться, спотыкаясь о каменные завалы, но тем не менее быстро покрывая расстояние.

Герцог, должно быть, не уймется, пока не поймает нас, подумала Лори. Она сфокусировала телескопы на ведущем мехе, «Stinger’е», с тусклым серым маскировочным рисунком и черно-красным драконом Дома Куриты на груди. Она уже заметила пару валунов у основания долины. Еще несколько метров вперед.

— О'кей, сержант! Давай!

Во всю ширину долины расползлась завеса летящих булыжников и черного дыма, выброшенных взрывами. Они остановили вражеский «Stinger», приподняв и отшвырнув его мощным натиском. Между тем почва под ногами «Locust’а» заходила ходуном, напуская на Лори через нейронный шлем волны головокружения. Стена осколков захлебнулась сама собой, словно океанская волна, взметнув разноцветную пыль и обнаружив второго меха, «Rifleman’а». Он лежал на спине, сдвоенные стволы правой руки торчали в стороны, погнутые ударной волной. Остальные машины обратились в бегство. Плохо было лишь то, что на взрыв ушел почти весь боезапас.

В наушниках шлема кто-то вопил, повторяя без конца: «Мы победили! Мы победили!»

— Подождите радоваться! — рявкнула Лори. — Они просто перегруппировываются. — Она видела движение людей и мехов, снующих по склону всего в двух километрах от них. По тому, как они распределялись по лощине. Лори могла сказать, что машины вовсе не собираются возвращаться в порт. Группы находились в хорошей оборонной позиции, но не понадобится долго ждать, когда решительным наскоком подавляющие силы боевых мехов опять взберутся по склону и придавят их.

— Грей, хватит! — неожиданно нервно сказала она. — Кончай с той антенной и двигай сюда.

Лори посмотрела на монитор, выдававший обзор затянутого дымом отверстия Ущелья в двух километрах сзади нее. Через микрофоны она слышала заглушенный грохот водопада. Три их меха и их защитники с ховеров быстро направились внутрь ущелья.

XXXI

Тор позволил компьютеру снизить скорость дропшипа до одного метра в секунду. На экранах мостика грузовоз «Индивидуум» выглядел громадным, лежа снизу, под шлюзами дропшипа.

Как и большинство Т-кораблей, старый грузовоз был построен вокруг тончайшего кинжала центрального приводного сердечника. Ясные линии, однако, нарушались нагромождением грузовых модулей, коренастым округлым выступом экипажной секции, смещенной выпуклостью второго дропшипа «Индивидуума», по-прежнему прикрепленного к корме грузового отсека, и зловещими, бесформенным и волдырями протонных пушек и лазеров, обеспечивающих метеоритную защиту корабля. Наметанным глазом Тор отыскивал признаки повреждения, но ничего не обнаружил. Двигатель стабилизации, по-видимому, функционировал, хотя единственным признаком этого был магнитный поток, регистрируемый приборами дропшипа. Тор вычислил траекторию так, чтобы держаться подальше от этих протонных пучков, которые даже при тяге в тысячную долю G могли убить.

Далеко за кормой грузовоза красный диск Трелла выглядел сейчас, как светлый серп, прилепившийся к черному кругу, который, казалось, пожирал звезду. Тор знал, что это искусственное затмение, вызываемое прыжковыми парусами «Индивидуума» в десяти километрах за кормой.

Из динамиков мостика вырвался индуцируемый полем фоновый шум, а затем раздался голос мужчины:

— Дропшип на векторе четыре-пять, снизьте скорость до полуметра в секунду.

Тор коснулся кнопок, вводя поправку. Последовал еще один, почти незаметный толчок.

— Выполнено, грузовоз.

При приближении он старался как можно меньше сообщаться с кораблем из страха что-нибудь выдать. Пока что не было никаких вызовов, никаких приказов изменить курс или поменять вектор. Палубный вахтенный грузовоза, должно быть, удовлетворился тем, что ему выдала система опознавания дропшипа.

Последний лучик солнца поглотил черный прыжковый парус, и дропшип погрузился во мрак. Корпус грузовоза находился сейчас всего в нескольких сотнях метров, окутанный тенью, но очерченный мерцанием и равномерным миганием бегущих огней. В центре экрана, помеченном крестиком, вспыхивал зеленый маяк в том месте, где распускались доковые люки для приема дропшипа.

Тор дотронулся до клавиши консоли, и на экране на фоне звезд появилась красная вспыхивающая точка, смещенная на одну сторону экрана. Она означала местоположение Т-корабля Дома Куриты, находившегося в 12 000 километров. По прежнему не поступало никаких передач, никакого намека на то, что замечено что-то неладное.

Он открыл внутреннюю коммуникационную связь:

— Всему экипажу приготовиться. Я собираюсь сказать им, кто мы такие.

Обычно экипаж грузовоза состоял из пятнадцати человек. Трое из прежнего экипажа отправились с Тором на Треллван и погибли там. Это воспоминание по-прежнему мучило Тора. Он не знал, сколько человек экипажа из двенадцати оставшихся на борту"Индивидуума" уцелели, хотя маловероятно, что всех их истребили.

Самый большой вопрос: сколько охранников несут вахту на корабле. Тор даже не пытался гадать, хотя с десятью или двенадцатью пассажирами на корабле будет довольно тесновато.

Он скосился на экран, регистрировавший время.

Было ровно 55 часов 30 минут, а справа от этих цифр уже набегали секунды. В космосе существовал ряд способов атаковать Т-корабль. Если он был без подкрепления, то дропшип мог занять несколько положений, откуда ему было удобно угрожать судну, — за кормой прыжкового паруса, например, или вблизи от стационарных двигателей при условии, что защитные орудия нейтрализованы.

Если дропшип откроет огонь по оружейным башням «Индивидуума», то «Юнион» засечет излучение и поймет, в чем дело. Даже если грузовоз вообще понесет какой-нибудь ущерб — будь то порванный парус или взорванный ракетный кокон, — военные обязательно расследует происшествие. Или, в самом крайнем случае, попытается вызвать грузовоз и узнать, что случилось.

Тор приготовил такую атаку напоследок, если их инкогнито обнаружится, но пока что придерживался начального плана. Он знал, что один или больше корабельных офицеров встретят его в доковом шлюзе. Если он и его люди оперативно скрутят их всех, тогда им, возможно, удастся штурмовать корабль и захватить его раньше, чем вахтенный с"Индивидуума" сумеет открыть пасть, чтобы позвать на помощь.

Если караульный офицер будет бодрствовать, то у него хватит по крайней мере времени, чтобы послать сообщение на Треллван. Корабль, возможно, поймает прямую передачу, но пока два корабля по-настоящему не свяжутся на открытой частоте, вероятнее всего, что те не поймут сообщения.

Потребуется чуть более пяти с половиной минут, чтобы сообщение достигло наземной антенны космодрома на Треллване. А оттуда сообщение мгновенно отправится на их корабль, и через пять с половиной минут оно будет на месте. Это была самая большая опасность, и лишь атака Лэнсеров на антенну космодрома могла ее ликвидировать.

Но в том случае, если герцог Рикол раскроет обман, Тора могут встретить с пушками наперевес.

Компьютер произвел минутный корректированный толчок. Мостик дропшипа зазвенел от частых модуляций и глухого лязга магнитных захватов, цепляющих корпус, от доковых бортов, закрепляющих судно на стыковочном кольце в корпусе грузовоза.

— Причалили, — объявил он по внутренней связи.

— Приготовиться, высадочная партия в главный шлюз!

Следующие несколько секунд должны быть решающими.

Получив шифрованное сообщение Лори, Грейсон поднял спрятанного «Shadow-Hawk’а» на ноги и начал двигаться вдоль оврага. Он направлялся к месту, где берег частично разрушился, образуя естественный скат из лощины, прямо на ровную площадку к юго-западу от порта. Сам порт все еще скрывался в дыму, но наземная антенна высовывалась из тумана в двух километрах от него. Постепенно вырисовывались остальные очертания — сплюснутое блюдце контрольной башни, четыре параллельных ряда цистерн с жидким водородом чуть дальше к востоку, серые формы дропшипов и мехов. Грейсон получил движущиеся радарные изображения по крайней мере восьми из них, хотя непрекращающиеся радиоразряды искажали изображение и не давали четкости. Все мехи, казалось, двигались к северному концу поля, и ни один из них не находился ближе двух километров. Было похоже на то, что план осуществлялся.

По юго-западному периметру полз дымчатый туман, разгоняемый легким северным бризом. «Shadow-Hawk» достиг ячеистой ограды у периметра порта и переступил через нее на железобетонное полотно. Впереди, в дыму, в полукилометре провыл HVWC, направляясь на север, но Грейсона не заметил.

Он рассчитывал на это. Хотя люди герцога знали, что два дня назад Грейсон увел у них «Shadow-Hawk’а», здесь все равно находилась рота мехов. Любой случайный наблюдатель почти наверняка предположил бы, что испещренная боевыми шрамами машина, двигавшаяся по южному краю порта, — своя. Полевые офицеры, которые решили бы иначе, были сейчас в Замке, за мониторами боевых коммуникаций, или находились на поле боя, сидя в кабинах своих боевых мехов и решая другие проблемы.

Звуки неутихающего боя смещались на север. Если бы трем мехам Лэнсеров удалось продержаться до того, как Грейсон уничтожит антенну, он смог бы примкнуть к ним, атаковав силы драков сзади. Используя внезапность и замешательство, им, вероятно, удастся добраться до Ущелья и скрыться от врага.

После этого группе надо через Грохочущее Ущелье подойти к заранее приготовленной посадочной площадке на берегу Мрачного моря. Если Тор сумел завладеть"Индивидуумом", один из дропшипов грузовоза встретит их у маяка, который они планировали установить через два стандартных дня. Им придется бросить свои машины, чтобы пройти через Ущелье, потому что водопад разыгрался уже не на шутку и путешествие водным путем невозможно. На непредвиденный случай своей смерти Грейсон от руки начертил карты, чтобы люди не заблудились по пути к северному выходу, а затем по иссеченной местности к морю.

Очутившись на борту дропшипа, они двинутся на «Индивидуум», а оттуда на ближайшую сторожевую заставу Содружества. Те из группы, кто захочет остаться, могли прожить 30 стандартных дней на запасах с дропшипа, затем пробраться на ховерах в Саргад, как только стемнеет. И там они станут ждать возвращения Грейсона с силами Содружества, достаточными, чтобы раздавить интервентов Синдиката.

Усилием воли Грейсон оторвался от размышлений о плане. Анализируя все в целом, он видел слишком много предположений, предпосылок и догадок, а также слишком много мелочей, которые могли свести весь план на нет. Он вспомнил еще одно правило Кая Гриффита. «Если что-то может не получиться, — говаривал оружейник, — оно и не получится. Пусть план твой будет прост, потому что на деле все будет намного сложнее, чем задумано».

Грейсон не видел пути, как можно все еще больше упростить. С таким ничтожным числом мехов только сложный план давал ему перспективы на выживание.

Он дернул переключатель на консоли, и на уровне глаз, на верхнем дисплее, загорелись зеленое яблоко мишени и буквы. Грейсон поместил мачту антенны в прицельный кружок — расстояние 850 метров. Затем произвел проверку орудий. Пушка все еще находилась в покое, но была полностью заряжена и готова к действию, ракетные установки — батарея LRM-5, в левом торсе меха, и пара стволов SRM, установленных сбоку от головы, — были наведены, заряжены и выдавали на дисплее ряд зеленых точек.

Все готово. Он толкнул контрольный рычаг вперед, послав «Shadow-Hawk’а» тяжеловесной рысцой в сторону антенны. И когда в спину «Shadow-Hawk’а» угодила ракета, Грейсона это застало совершенно врасплох.

XXXII

Тор перебрался в доковый шлюз, там он взял у солдата вибронож в ножнах и привязал его к бедру, а солдат тем временем укрепил на его плечах энергокомплект. Четырнадцать человек, добровольно вызвавшиеся на эту операцию, уже находились там, по-прежнему одетые в униформы Королевской Гвардии и вооруженные до зубов, начиная от длинных, острых ножей и виброножей и кончая лазерными винтовками. С ними находилось больше половины пленников, которых они обнаружили на борту дропшипа, — вооруженных чем попало и полных решимости дикарей. В тусклом освещении шлюзовой камеры их лица выглядели бледными, а сами они цеплялись в невесомости за ручки шлюза.

Глаза Тора встретили взгляд генерала Варнея.

— Пленники не убегут, сэр?

Варней мигнул.

— Не убегут, капитан. Они в заднем трюме и прикованы к своим местам. Возникла небольшая проблема с приятелем из секретной службы, поэтому мне пришлось его вырубить. Опять.

— Отлично, — Тор закусил губу, — но, генерал…

— Не говори так, сынок, — перебил Варней, по-видимому, прочитав мысли Тора. — Здесь командуешь ты, а я лишь попутчик. — Его пальцы стиснули рукоятку ножа с тяжелым лезвием, который он держал в руках.

Тор помедлил и кивнул. Если он и усвоил кое-что из жизни военных, так это то, что не следует спорить с генералом.

— О'кей. Запомните еще раз: напропалую не стрелять. Может быть, мой экипаж все еще управляет кораблем под охраной, а может, эти сволочи даже завербовали их. Знает лишь Бог, что им наговорили, но здесь они понадобятся, чтобы вести корабль. Запомните также, что дергаться не надо — притяжение маленькое. Если топнете ногой в пол, то две минуты будете падать обратно. Если ударите кулаком, то отлетите прямо назад. Смотрите у меня! Вопросы? Нет? Отлично, сюда идут!

Наружная дверь воздушного шлюза скользнула! в сторону, и они уставились через открытый люк «Индивидуума» на трио вооруженных офицеров в черных униформах, стоящих в доке грузовоза.

— Эй! Что все это значит? — крикнул офицер пехоты в униформе капитана. В следующий момент его сбил с ног один из Лэнсеров, а на двух других навалились гурьбой и стали оттеснять к дальней переборке.

Генерал Варней вырвался вперед. Ударив своим ножом, он распорол армейскому лейтенанту Синдиката живот.

Тор бросился на третьего офицера Синдиката, но ему навстречу выкатился умирающий лейтенант, выбрасывая фонтаны крови и беспорядочно молотя руками. Тор мельком заметил, как офицер — по всей видимости, майор — исчез через люк грузового шлюза и нырнул в коридор. Проклятье!

— За ним! — заорал он. — Поймать!

Абордажная группа проплыла по шлюзу и хлынула в главный коридор. Тору пришлось ориентировать людей так, чтобы они направлялись в сторону мостика. Слабого ускорения стационарного двигателя «Индивидуума» хватало как раз для того, чтобы создать впечатление, что они действительно плыли по бесконечному туннелю. В дальнем конце коридора Тор уловил какое-то движение.

— Сержант Йи! Сними его своим лазером!

Солдат опустил оружие, луч, слабо видимый, как красная нить, замерцал по коридору, но майор за мгновение до выстрела ускользнул через люк.

— Черт! — воскликнул Тор, пока посадочная группа продвигалась по коридору. Теперь уже точно предупредят. Сейчас все зависело от Грейсона и группы на Треллване.

Взрыв швырнул «Shadow-Hawk’а» Грейсона на карачки. Он повис на кресельных лямках в кабине, наугад врубая контрольные переключатели под рядами внезапно вспыхнувших индикаторов. Повреждение, кажется, не серьезное, но было похоже на то, что прыжковые реактивные двигатели выведены из строя. Жизнеобеспечивающая система также выдавала зловещие показания.

Грейсон вернулся к контрольным рычагам и стал исправлять ситуацию, положившись на свое природное чутье. Отжавшись от земли, «Shadow-Hawk» встал и обернулся лицом к противнику.

На расстоянии 220 метров стоял «Crusader» в черно-красной окраске. Грейсон узнал этот цветной рисунок. Он видел его раньше в компьютерных файлах. «Crusader» был мехом Харимандира Синфа.

На дисплее загорелся перечень данных «Crusader’а». Тяжело вооруженная бронированная зверюга весила 65 тонн, ее конструкция жертвовала скоростью и маневренностью ради огневой мощи. Грейсон изучил список орудий — средние лазеры, пулеметы, LRM-установки в каждой руке, SRM, встроенные в бронированные пластины каждой ноги. Предплечья машины, уродливо раздутые, все это оружие. Гигант поднял обе руки и зашагал в сторону Грейсона, как кошмарный лунатик.

В Грейсоне вспыхнула ярость. Он перекинул автопушку через левое «плечо» и выпустил длинную раскатистую очередь адского огня, затем взметнул правую руку «Shadow-Hawk’а» вверх и разрядил стремительную молнию когерентного света. От головы и плеч «Crusader’а» расплескались пламя и осколки. Его грудь пересек ряд воронок, разворотивших бронированную пластину и оставивших на одном плече рваный шрам.

Грейсон рванулся раньше, чем успел оценить степень повреждения. Когда он неуклюже бросился на железобетон и со страшным скрежетом протащился вперед, на то место, где только что стоял «Shadow-Hawk», обрушился новый шквал ракет и лазерного огня. Грейсон поднял свою машину на ноги, выпустив залп SRM; тесная кабина зазвенела и задрожала, когда установленные на голове стволы выпустили с дымом и шумом свои заряды вместе. С тыльной части левой руки «Crusader’а» свисали провода и обугленный металл, а масло, вытекающее из торса, походило на густую черную кровь, струящуюся из шрама в броне.

Трубы, установленные на бедрах «Crusader’а», изрыгнули огонь. На таком расстоянии Грейсон не успел отреагировать, и пара SRM врезалась в торс «Shadow-Hawk’а». Протекторы шлема избавили его от ужасающего шума, но визг раздираемого металла и сильные разрывы ударили по ушам Грейсона с такой же силой, как и ударная волна.

Он знал, что его единственным преимуществом над «Crusader’ом» была маневренность, и ему нужно было этим воспользоваться. Атакуя «Crusader’а» на предельной скорости, «Shadow-Hawk» отклонился с линии огня вражеского меха и пошел в обход. «Crusader» поворачивался на левой ноге, наводя на врага лазер правой рукой.

Разряд лазера угодил в правое плечо «Shadow-Hawk’а». Твердо поставив левую ногу машины, Грейсон стремительно развернулся вправо. Левая рука «Shadow-Hawk’а» врезалась в правое плечо «Crusader’а»; тяжелый гигант, тщетно восстанавливая равновесие, пропахал носом воздух. Грейсон поднял лазер и прицелился. Он всадил два разряда в спину и бок «Crusader’а», когда тот упал, и добавил залп SRM, угодивших в цель почти одновременно.

Грейсон сверился с экраном, указывавшим время. Пятьдесят пять часов и тридцать три минуты. Если команде «Индивидуума» удалось отправить сообщение, то оно прибудет через две минуты. Нужно немедленно уничтожить антенну.

Шагнув мимо «Crusader’а», он перешел на бег. Машина Синфа — если это был Синф — казалась поврежденной, но не уничтоженной. Возможно, что залп ракет или само нападение только оглушили водителя. Грейсон подумал, что успеет уничтожить башню, а затем вернуться, чтобы закончить начатое.

С расстояния 50 метров он выпустил залп SRM по основанию антенны, затем повернул лазер на стойки и кабеля, идущие по мачте. Металл вспыхивал, светясь бело-голубым огнем. Он, вероятно, уже покалечил антенну, но нужно в этом удостовериться. Определив место, где мачта соединялась с проволочной сетчатой тарелкой, Грейсон тщательно навел пушку. Когда он нажал на триггер, пушка дернулась и заревела на плече «Shadow-Hawk’а», оглушив Грейсонашумом и вибрацией. Восьмидесятимиллиметровые разрывные снаряды искромсали тарелку, обрушившись на мачту с опустошающей свирепостью. В воздухе замелькали осколки опор, растяжек и обрывки проводов. На поле хлынул ливень обломков. Тарелка обмякла и разлетелась на огненные, скомканные лохмотья.

Сама мачта пошатнулась, будто раненое существо, затем переломилась и рассыпалась в груду руин.

Грейсон выдохнул. Теперь он уверен, что антенна никогда уже не передаст ни одного сообщения.

Следующей мишенью была контрольная башня космодрома, вмещавшая коммуникационные единицы, которые вели дальнодействующие, ненаправленные передачи и могли заполнить коммуникационную брешь со стартовой точки, пока не наладят новую, направленную тарелку. Поскольку с башни открывался исключительный обзор всего космодрома и подступов к Грохочущему Ущелью, вполне вероятно, что враг координировал свою тактику оттуда. Два дня назад, во время рейда. Лори была сильно обстреляна. Хотя дыры в окнах были закрыты листами фанеры, Грейсон заметил там движение. На башне находились люди.

Выведя башню на дисплей компьютера, Грейсон сверил расстояние: 841 метр. При обстреле другого меха точность на таком расстоянии была бы очень мала, но башня представляла значительно большую мишень, чем самый крупный мех. Грейсон задействовал автопушку, послав серию снарядов в башню из стекла и кирпича.

Он увидел, как стены башни буквально вывернулись наизнанку, а цементные блоки и кирпичи превратились в крошево. Снаряды дробили стекло, пластмассу, дерево и металл, которые с грохотом разлетались на осколки, окруженные дымом и языками пламени.

Вот так! А сейчас можно заняться «Crusader’ом». Грейсон развернул «Shadow-Hawk’а» и направился восьмиметровыми шагами туда, где оставил машину Синфа. Кровь шумела у него в ушах. Как здорово, если он разделается с этой машиной. Он будет отомщен окончательно, когда увидит, как подохнет Синф.

Но «Crusader’а» там уже не было. То ли Синф оправился и улизнул, то ли на помощь прибыл другой мех, Грейсон не знал. Он быстро просканировал район, но, хотя дым стремительно рассеивался, не увидел ни одного признака присутствия другого меха. Пожалуй, один из этих ангаров впереди…

Что-то — движение или шум — привлекло внимание Грейсона к экрану консоли, дающему обзор сзади. Там, где от остова горящей контрольной башни полз дым, видимость была хуже.

В дыму двигалась тень. Огромная зловещая тень с незабываемо знакомыми очертаниями.

Грейсон развернул «Shadow-Hawk’а» кругом и навел лазер. На мгновение дым посветлел, затем ветер разнес его в клочья, обнаружив чудовищного «Marauder’а», шагающего к машине Грейсона.

Сплюснутое и безобразное крабовидное «туловище» на искривленных «ногах» безошибочно выдавало принадлежность этого монстра. Особенно выделялась скорострельная пушка, приделанная к массивной броне.

Это был «Marauder» — тот самый «Marauder», что уничтожил «Phoenix-Hawk’а» Дюранта Карлайла. «Marauder», погубивший его отца.

XXXIII

По долине продвигалась длинная неровная цепь из шести тяжелых мехов. Лори выкрикнула команду, и залегшие на земле «Locust», «Wasp» и «Stinger» присоединили свою огневую мощь к стрельбе ховеров, поливающих склон горы испепеляющим огнем.

Лазер Лори угодил «Griffin’у» прямо в голову, а кто-то еще грохнул по установке LRM, установленной на его правом плече, вывернув тяжелый блок так, что он бесполезно уставился в небо. Но машина-убийца продолжала надвигаться, выпуская из своего РРС мощные разряды. Рядом с «Griffin’ом» под совместным огнем трех HVWC с установками LRM-10 зашатался 45-тонный «Phoenix-Hawk». Внезапно его правая нога отвалилась, мех споткнулся и с грохотом упал.

Лежа ничком, Энцельман стрелял безостановочно из своего лазера. Хотя из-за своего положения он не мог использовать SRM, расположенные в ноге «Wasp’а», его лазер бил с завидной точностью. Ярин в «Stinger’е» слева от Лори стрелял суматошно и неточно, но и он влепил по крайней мере три заряда в «Wolverin’ы», который сейчас искал убежища на краю долины, и два — во второго «Phoenix-Hawk’а», — в результате чего тот с трудом удерживал орудие в правой руке.

— Сержант Калмар! Это Рэмэдж!

— Я!

— Они обходят нас, заходят слева!

Лори взглянула в ту сторону, и увидела линию гусеничных машин, идущих по через долину с восточной стороны.

Долина заканчивалась раньше, чем достигала Ущелья, но эти машины несли LRM, которые могли полностью уничтожить все их три меха если они займут позицию на фланге. Стреляя прямо из долины, машины могли без проблем расстреливать мехов, не высовываясь из укрытий.

— Снеси их, пока мы занимаемся этими!

— Мы это сделаем, сержант! Два ховера, с ревом откатились назад, разворачиваясь налево в облаках пыли. Изогнутые следы LRM достигли вражеских машин, а ответный огонь, разорвавшийся среди мехов поднял столбы пламени и грязи.

Два из шести вражеских мехов были повержены — «Phoenix-Hawk» и «Rifleman» повреждены, но не уничтожены. Оставшиеся четыре остановились, колеблясь между необходимостью наступления и желанием отступить. Второй «Phoenix-Hawk», с поврежденной правой рукой, зашагал в сторону укрытия Лори, лазерным огнем из левой руки руша булыжники и скалы вокруг нее.

Она получила одно попадание в верхнюю часть торса «Locust’a», затем еще. Когда Логи открыла ответный огонь, удар лазера поразил «Phoenix-Hawk» в голову. Один их ховеров слева соскользнул вбок, пытаясь лучше прицелиться, затем его РРС разрядилась, и"Phoenix-Hawk" с его уже поврежденной головой взорвался в огне и брызгах металла. Недвижимый, он застыл на месте с зияющим кратером на месте головы, где ранее находился его пилот парой секунд ранее. Затем, с дымом, показавшим тяжесть его повреждений, мертвый мех повалился вперед и упал оглушительным сотрясением.

Сдвиг ховера открыл его «Wolverine». Когда пара SRM воткнулась в него слева, HVT растаял в белой вспышке, и мощная ударная волна обрушилась на пригнувшегося «Locust’a» Лори. После дождя из обломков грязи ничто уже не напоминало о носителе оружия, кроме воронки и кусочков металла.

С уничтожением «Phoenix-Hawk’a» остальные мехи начали отступать."Griffin" и «Wolverine» взяли «Phoenix-Hawk’a» с поврежденной ногой за руки и потащили его в овраг. «Rifleman» ковылял по склону сам, таща за собой путаницу шлангов и кабелей, свисающих из его распотрошенных внутренностей и оставляя лужи смазки, испарявшейся в холодном воздухе.

— О’кей, они отступают, — прокричала Лори — Мехам, отступить на следующую линию обороны, Пехота… прикройте нас… и следите за флангами.

Ракеты, на излете, не прицельно падали среди отступающих мехов, не причиняя им вреда. Следующая линия обороны была на самом гребне холма, где стены ущелья поднимались к нависающему леднику. Первобытный, величественный грохот водопада, заставлял подрагивать корпуса мехов, одолевавших подъем. Голосовая связь здесь была затрудненной, а звуковые сенсоры бесполезны.

За два дня, со старта дропшипа, Лэнсеры вырыли вдоль гребня укрытия. Каждую машину разместили так, чтобы дать ей чистый незагороженный ничем сектор обстрела в овраге. Лори поймала себя, что жалеет об отсутствии взрывчатки, чтобы устроить еще одну мину или еще лэнса тяжелых мехов.

С четырьмя «Marauder’ами» она могла бы удержать этот холм против армии мехов. Наблюдая, как ее ховеры удаляются к входу в Ущелье, она покачала головой. Боеприпасы скоро закончатся, а температура в кабинах всех трех машин уже стоит выше сорока градусов. По плану предполагалось пользоваться водой озера — хорошим средством для охлаждения мехов, в то время как атакующие были вынуждены пробиваться на холм, не имея такой возможности. Кроме озера, еще одним преимуществом позиции Лэнсеров был влажный, прохладный бриз, дующий из Ущелья. Поскольку духота для них, в отличие от преследователей, будет сейчас меньшей проблемой, Грейсон полагал, что это даст небольшое преимущество. А им нужны все преимущества, какие только возможны.

На несколько минут воцарилось подозрительное спокойствие. Лори пристально следила за экранами, бдительно карауля любое движение, тепловое или радарное изображение, любой знак приближающегося врага. Она жалела, что не может слышать, ибо Грохочущее Ущелье заглушало все, кроме голосов, передаваемых непосредственно в ухо. Затем вспыхнул радарный индикатор. Геликоптер!

Это был тяжелый транспортный вертолет, опускавшийся за разбросанными валунами у основания долины.

Вероятней всего, это было подкрепление — разумеется, солдаты и, возможно, еще один или два меха подошли из Замка. Лори ждала с нарастающим страхом. Атака только начинается. Тот первый натиск был не более чем потасовкой по сравнению с тем, что должно произойти.

— Сержант? Это Рэмэдж, частная линия.

Она открыла частный канал.

— Что такое?

— Сержант, я лишь хотел сказать, что ты прекрасно поработала. Это… ну, в общем, я никогда не думал, что женщина так умеет управлять мехом. Две мишени за несколько минут. Это уже нечто!

Она улыбнулась.

— Давай оставим поздравления на потом, когда все кончится, о'кэй?

Как раз, когда Лори прикидывала, что случилось с Грейсоном, в пещере прогремел взрыв, заглушивший шум водопада. За ним последовал еще один… и еще. Из оврага взлетали ракеты, затем с грохотом обрушивались среди скал и льда у входа в Ущелье.

Появились вражеские мехи. Четверых она видела раньше, плюс пожаловали еще трое. Там были «Stinger», «Shadow-Hawk» — на мгновение у Лори екнуло сердце при мысли, что это Грейсон спешит им на помощь, — и ведущий мех — «Marauder», выкрашенный в красно-черные цвета. Этот, должно быть, начальство прибыло, подумала Лори, отлично помня его описание по рассказу Грейсона. Так… сам герцог Рикол собственной персоной!

За ними следовала также пехота. Гусеничные машины чавкали по пыли и гравию, спускаясь с гребня в долину и выруливая к северу, чтобы взять защитников Ущелья на мушку.

— Огонь! — заорала Лори, но ее команда затерялась в первых залпах лазерного и ракетного огня. Ее собственный лазер разрядился уже четыре раза, и три выстрела угодили в уже пощипанного «Griffin’а», раскроив броню, нанеся свежие раны на руки и торс коренастой машины. На этот раз люди герцога не прятались за валунами, а с криками мчались вверх по склону, надеясь нахрапом раздавить Лэнсеров прежде чем те смогут нанести им невосстановимые потери.

— Они хотят раздавить нас! — сказала Лори, — размазать по скалам!

«Griffin» споткнулся и растянулся, то ли уничтоженный, то ли сильно поврежденный. Переключившись на «Marauder’а», тяжеловесно наступающего в авангарде. Лори с ужасом наблюдала, как голова и торс гиганта поглощают разряд за разрядом без какого-либо видимого ущерба.

Затем до нее дошло, что «Stinger» — гораздо быстрее и проворнее «Marauder’а» — находится ближе, почти на границе ее позиции. Она нацелила лазер и угодила 20-тонному меху в ногу. Затем ее собственный мех покачнулся, когда РРС, вмонтированная в предплечье «Marauder’а», обрушила на кабину «Locust’а» гром и красную черноту, вдавив Лори в сиденье и опрокинув «Locust’а» на левый бок. Очнувшись, она попыталась выровнять машину, задыхаясь от неожиданной режущей боли в боку."Stinger" был уже близко, слишком близко, его лазер был наведен на «Locust’а» в тот момент, когда мех подтянул свои металлические ноги под туловище и начал подниматься. Лазерный разряд «Wasp’а» Гарика попал «Stinger’у» в бок, развернув его кругом, и впечатал в скалу размером с дом. Когда Лори выпалила из своего лазера, «Stinger» перестал дергаться и замер на месте.

Но «Marauder» уже приблизился, его пара лазеров косила людей, пригнувшихся в траншеях, а сами гигантские машины сражались над ними. Лори снова выстрелила прямо в лоб «Marauder’у», но без видимого результата. 75-тонный металлический монстр подступал, готовиясь нанести заключительный удар. Наступила долгая, мучительная пауза, когда перезаряжались вражеские РРС.

Затем над кабиной «Marauder’а» разорвалась вспышка, за ней еще одна и еще. Ошеломленная Лори трясла головой, стараясь прийти в себя. Между ней и надвигающимся гигантом вдвинулся «Wasp», машина Гарика Энцельмана. Лежа «Wasp» не мог стрелять SRM. Гарик встал и сделал залп по «Marauder’у», а сейчас пытался увернуться от медлительной машины и ударить ее сзади.

Воздух рассек молниеносный разряд РРС, размозжив правую руку и грудь «Wasp’а». Сильно поврежденный, «Wasp» шатался в дыму и падающих осколках. Второй разряд угодил прямо в голову легкой машины. По радио Лори услышала крик Гарика, увидела, как в вихревом танце смерти взорвались пластмасса и металл. Ударной волной меха повалило с ног и треснуло о скалы.

— Рэмэдж! — завопила она хриплым и срывающимся голосом. — Они прорываются! Гарик погиб!

По земле за спиной «Marauder’а», пока Лори всаживала выстрел за выстрелом в голову гигантского меха, низко пронеслись три ховера. Искусство Грейсона в тренировке и обучении проходило последнюю пробу. По спине «Marauder’а» ударили ракеты, и моторы ховеров взвыли в унисон, разворачиваясь на расстоянии десяти метров.

Неуклюже обернувшись, «Marauder» выстрелил из пушки, перекрыв грохотом вой ховеров, гром разрывов и неустанный шум водопада. Один из HVWC закачался, резко накренился вправо и врезался в основание утеса, исчезнув в пламени.

«Locust» стоял на ногах, всаживая лазерные разряды с 50 метров в спину и бок «Marauder’а». Палец Лори судорожно дергал гашетку — еще, еще, еще, еще… Затем «Marauder» стал отступать. Он выписывал зигзаги вниз по склону гребня, за ним следовали другие пять мехов.

— В чем дело? — проорал Рэмэдж на боевой частоте. Лори различила, как он притаился на корме своего ховера с микрофоном в руке. — Они прижали нас. Почему же отходят?

Лори обмякла в кресле. Лицо, грудь, плечи исходили потом, а воздух внутри кабины опалял легкие жаром. Она изогнулась телом и рванула ручку, открывавшую люк за кабиной, наслаждаясь холодным воздухом, хлынувшим в отверстие.

— Температура, я полагаю…

— Ну и что?

— Мой мех такой горячий, что вот-вот взорвется. У них те же самые проблемы. Я думаю, они ушли охладиться. — Лори развернула «Locust’а», изучая холодную черную воду озера. Подальше, в Ущелье, вода пенилась и клокотала, но здесь, у берега, лишь слегка рябило.

— А это неплохая идея. Ярин, искупайся в озере, поостынь. Я пока покараулю. Рэмэдж, собери людей и проверь вон того сбитого «Stinger’а». Посмотри, может, он еще пригодится.

— И то верно, сержант.

Но вместо того чтобы идти на склон, откуда обозревалась долина. Лори припарковала «Locust’а» над распластанным остовом «Wasp’а» Энцельмана. Солдаты уже вскрыли кабину машины и вытаскивали растерзанное тело Гарика. Ее потрясло обилие крови в кабине.

Гарик был последним из тех, кто вместе с ней покинул родной дом. Он значил для нее больше, чем другие. Он был товарищем и верным другом, и, кроме того, любовником. Лори почувствовала себя безмерно одинокой, более одинокой, чем за все время пребывания в этом злом мире.

Лори взглянула на индикатор: с начала битвы прошло полчаса. Где Грейсон? В соответствии с планом он должен уже быть здесь, и их маленькая команда уйдет в холодные воды озера, направляясь к океану на севере. Если бы Гарик был жив, он пошел бы с ними.

Случилось что-то неладное. Если Грейсон не здесь, то он, наверное, лежит мертвый внутри разбитого меха на железобетонной полосе космодрома. И все они тоже подохнут, когда герцог и его мехи снова начнут сражение.

Лори размышляла, не стоит ли им отступить сейчас, когда есть шанс. Смахнув пот с лица, она поняла, что придется ждать Грейсона, несмотря ни на что. Она обещала. Конечно, при условии, что он будет здесь вовремя, то есть сейчас. Она снова взглянула на индикатор. Надо продержаться еще хотя бы пятнадцать минут…

XXIV

Черно-серые восьмиметровые «ноги» «Marauder’а» придавали ему высокий и долговязый вид, а установленная на спине пушка на целых два метра возвышалась над кабиной Грейсона. Из всех мехов, подумал Грейсон, «Marauder» выглядел самым зловещим, самым страшным. Легкие движения сканирующих антенн по бокам низко посаженной кабины напоминали дерганье усов чудовищного двуногого краба. Каждая рука с непомерно раздутыми предплечьями, вмещавшими по РРС и лазер, создавала образ грубой неудержимой мощи. Грейсон таращился на привидение со смешанным чувством страха и ненависти. Дуэль «Marauder’а» и «Shadow-Hawk’а» была рискованным занятием. «Marauder» перевешивал его на 20 тонн, а его лазеры и РРС давали значительные преимущества в вооружении перед «Shadow-Hawk’ом». Однако машина Грейсона превосходила противника в скорости и маневренности. Кроме того, Грейсон чувствовал неистребимую потребность в мести. Эта жажда мести выросла до такого ураганного бешенства, что он развернул «Shadow-Hawk’а» кругом, встав лицом к лицу с пришельцем, и пустил машину вперед яростной рысью.

В наушниках шлема раздался шум, пока кто-то искал его боевую частоту. Затем он услышал электронный голос своего противника.

— Мы знали, что ты придешь, Карлайл. Мы ждали тебя.

Грейсон не ответил. Проверив в последний раз оружейные системы, он увеличил подачу энергии из реактора. Спокойно, подумал Грейсон. Не теряй спокойствия и атакуй решительно. Он хочет запугать тебя. Спокойно…

— Меня зовут Валлендел, — сказал водитель «Marauder’а». — И я поджидаю тебя. Я с удовольствием размажу тебя и твою машину по полю. Точно так, как и твоего отца.

Со ста пятидесяти метров Грейсон разрядил автопушку длинной очередью, которая разбрызгала разрывные снаряды по спине и торсу «Marauder’а». Затем он слегка сместил прицел. Слабыми местами меха были голова и ноги, разумеется, слабыми их можно назвать лишь в сравнении с массивной броней груди и рук. Качнув пушку вниз, Грейсон опробовал сложные механические узлы и контрольные механизмы в том месте, где ноги «Marauder’а» соединялись с туловищем. Снаряды угодили в цель, выбросив дым и пламя, но «Marauder» уже стремительно двигался, подставляя под удары тяжелый бронированный торс, шутя отражавший снаряды Грейсона, которые оставляли на броне «Marauder’а» легкие незначительные шрамы и царапины.

Грейсон толкнул контрольный рычаг до упора вперед, спиной ощущая толчки от галопа «Shadow-Hawk’а» по железобетону. Но «Marauder» внезапно повернулся к нему с поднятыми руками. Когда над самой кабиной полыхнуло белым огнем, Грейсон упал и перекатился. Колпак кабины моментально почернел.

В тот момент, когда пушечные снаряды прошили железобетон в том месте, где только что лежал «Shadow-Hawk», он уже был на ногах и двигался снова. Грейсон открыл огонь на бегу, поливая грудь «Marauder’а» струей снарядов, словно водой из шланга.

В близком бою автопушка и пара РРС ставили «Marauder’а» в очень невыгодное положение. На расстоянии менее чем 90 метров становилось все труднее наводить огонь на быстро двигающиеся мишени а РРС становились попросту бесполезными. Если Грейсону удастся сблизиться так, что он сможет воспользоваться своими головными SRM, то ему, возможно, удастся атаковать без ответного удара при одном условии: нельзя позволить непосредственного столкновения мехов.

Лазер «Marauder’а» выстрелил, и «Shadow-Hawk», принявший головной удар на бронированную пластину левой руки, зашатался. В ответ Грейсон тоже выстрелил из лазера, выдав один за другим два стремительных заряда, которые «Marauder», по-видимому, просто не заметил.

Расстояние сократилось до пятидесяти метров. Оба гиганта кружили друг возле друга, стреляли и промахивались, выжидая удобный случай. Грейсон уловил момент, когда «Marauder» повернулся к нему лицом, затем выпустил залп SRM, зарядил и выстрелил снова. Тяжелого меха отбросило, но его широкие ноги прочно стояли на железобетоне: включились стабилизаторы, и гигант как-то устоял. На наружной броне торса «Shadow-Hawk’а», уже развороченной парой попаданий лазерами, закипела сталь. Красная лампочка сигнализировала потерю еще одного теплового поглотителя, и Грейсон осознал, что внутренняя температура машины не позволит ему долго продержаться.

Кружатся… стреляют… мимо… стреляют… попадают… кружатся… Причудливый танец гигантов продолжался, ни один из мехов не мог получить преимущества.

Грейсон знал, что долго не сможет продолжать этот танец. Хотя ни одна машина не была серьезно повреждена, становилось ясно, что «Marauder» будет двигаться и сражаться дольше, чем мех Грейсона. А когда «Shadow-Hawk» выбьется из сил, развязка наступит очень быстро.

Он просканировал лампочки на консоли, суммируя ущерб. Броня на левой руке почти уничтожена, несколько увесистых пробоин выщербили торс «Shadow-Hawk’а», а самые ранние попадания угробили прыжковые реакторы. Самая большая неприятность — это температурный баланс. «Shadow-Hawk» потерял добрую четверть тепловых поглотителей, и температура в кабине превышала 40 градусов. А в реакторе сейчас, наверное, как в аду. «Marauder» ринулся на него. Грейсон огрызнулся двумя выстрелами, развернулся и рванул прочь, за пределы досягаемости монстра, улепетывая от выстрелов пушки, громыхающей мимо.

— А ты сглупил, что пришел сюда один, — сказал Валлендел насмешливо. — Теперь ты у нас в руках, голубчик.

У нас? Грейсон отступил от «Marauder’а», бешено сканируя экраны.

Вдоль ангара двигалась еще одна огромная гуманоидная фигура. Увеличив изображение, Грейсон узнал разбухшие предплечья, изрытую и измочаленную броню «Crusader’а». Синф-то жив и здоров, оказывается. Он прятался там все время, поджидая, когда «Marauder» прижмет Грейсона.

Взмыли SRM, искрошив железобетон вокруг «Shadow-Hawk’а» со свирепостью адского огня. «Shadow-Hawk» пробрался сквозь клубящийся дым, отслеживая свою новую угрозу и выпустив в ответ порцию SRM.

«Marauder» угодил ему из РРС в нижнюю часть торса. Мех Грейсона шатнулся как пьяный в сторону «Crusader’а», аварийные лампочки заверещали об отказе систем и поломке цепей. Он полуобернулся, тщетно пытаясь удержать равновесие, но в поврежденный энергоблок шарахнула пара ракет.

«Shadow-Hawk» кувырнулся на землю.

Когда Лори следила, как черная вода смыкается над кабиной «Locust’а», она почувствовала странное и почти умиротворенное ощущение отчужденности. В кабине по-прежнему стояла духота, кислая от запахов пота и страха, но в холодной воде внутренняя температура машины стремительно опускалась. Она жалела, что не может выйти из кабины, чтобы поплавать в ледяных потоках, жалела, что не может избавиться от пота и сажи, разъедавших ее тело. Страх не покидал девушку. Очень скоро враг начнет атаковать снова.

Мех охладился, она лениво провела его по глубинам и затем вывела на берег; с боков машины каскадами спадала вода, подражая гулу и реву водопада в глубинах Ущелья.

На берегу над каркасом «Wasp’а» возились техи. Она включила внешний динамик.

— Рэмэдж? Каков вердикт?

Сержант взглянул на нее, почесал ухо и покачал головой. Шум водопада был слишком силен для устной речи, даже через усилитель. Все люди снаружи, на земле, затыкали уши глиной — трюк, которому их научил Грейсон. Хотя это и затрудняло общение, но по крайней мере барабанные перепонки останутся целы.

На самом деле ей не требовался доклад Рэмэджа. Даже из кабины «Locust’а» повреждения выглядели суровыми. Лори понимала, что «Wasp» уже не будет сражаться, во всяком случае, без капитального ремонта. «Marauder» хорошо постарался — внутренние системы и контрольные схемы полетели к черту. Техи уже содрали с корпуса лазер и ракетные кассеты — все, что осталось в зарядных блоках. Между тем у входа в пещеру работали солдаты, пытаясь установить простейшую огневую систему контроля, которая позволила бы им добавить орудия «Wasp’а» к общей огневой мощи. Солдаты и ховеры уже оттащили лазер от покалеченного «Stinger’а» на передовую позицию.

— Сержант! Это Ярин!

Усталость наползала на Лори, реакции ее становились замедленными. Она подумала, что никто из них уже не сумеет продержаться слишком долго.

— Что такое?

— Тепловые показания… Думаю, надо проверить, сержант.

«Locust» подошел к «Stinger’у». Лори пробежала по инфракрасным частотам: компьютер «Locust’а» выдавал обрывочные и непоследовательные показания.

Воздух снаружи все еще был холодным, хотя день стремительно становился теплее, а температура уже значительно превышала точку замерзания. Однако теплота двигателей была значительной.

Вот они! Солдаты дюжинами спрыгивали со скалистых утесов по обеим сторонам долины, неся оружие на плечах и стреляя наобум. По броне Лори залязгали и завизжали пули. Она рванула гашетку и пулеметы бешено затрещали в ответ. Лори поняла, что они подползли вплотную к валунам, облаченные в специальные изолирующие черные комбинезоны, поглощающие тепло так, что солдаты могли подкрадываться незаметно. Чуть ли не раньше, чем она успела поднять тревогу, десятки вражеских пехотинцев хлынули через оборонный периметр группы, вступая в сражение с небольшой кучкой бойцов почти у самых ног «Locust’а».

Огонь ее пулемета прошелся по линии атакующей пехоты, когда они карабкались по крутому скалистому откосу, отбросив их на цепочку людей, ползущих снизу. Лори не переставала стрелять, хотя мишени было трудно обнаружить. Вражеские солдаты кишели повсюду, смешавшись с ее собственными солдатами, так что стрелять в самую свалку было рискованно.

В корпус «Locust’а» угодила ракета. Лори рефлексивно пригнулась, поглотив удар и удерживая меха на «ногах». Она быстро отступила назад, чтобы лучше видеть поле боя. Где-то должна быть мишень, должна…

В десяти метрах стоял одинокий, облаченный в черное, солдат в тяжелом шлеме с забралом, с двухствольным орудием на плече. Лори задеревенела в приступе парализующего страха. Этот солдат был вооружен портативным лаунчером «Inferno», тем самым оружием, каким ей угрожал когда-то Грейсон — давным-давно тому назад.

Она хотела, чтобы ее руки сдвинулись с места, но не могла пошевелиться. Парализованная, она следила, как палец солдата нажимает на курок. Ракета «Inferno» вылетела и взорвалась, ее белый огонь окатил корпус «Locust’а» студенистой волной, которая липла и немилосердно жгла.

Лори начала в панике визжать, снова и снова выкрикивая имя Грейсона. Затем голос сорвался, воздух внутри кабины опалил легкие. Из консолей заклубился дым, корпус звенел и свистел, когда раскаленные металлические пластины коробились в огне, достигавшем тысячи градусов.

Ее кулак треснул по рубильнику катапульты. Ничего! Цепь испорчена, расплавлена жарой! Она вдавила контрольный рычаг и пустила «Locust’а» в бег. Поток воздуха, обдававший горящие поверхности, только раздувал пламя еще ярче и сильнее.

XXXV

Ударом Грейсона тряхнуло так, что глаза чуть не вылезли из орбит, но пристяжные ремни и амортизаторы с сердечником из ртути спасли его. На секунду появилась жгучая боль в боку и голове. Он не заметил, как прошло время. Что он, вырубился?

«Shadow-Hawk» лежал на боку, и рядом с собой Грейсон мог видеть долговязые кривые ноги «Marauder’а» Валлендела. Чего они ждали? Он вытянул шею, чтобы взглянуть через балдахин на «Marauder’а», возвышающегося над ним. Валлендел, должно быть, думал, что он мертв.

Его пальцы нащупали контрольные ручки кресла. Он стиснул их и яростным, стремительным движением рванул на себя. Нога «Shadow-Hawk’а» метнулась и грохнула по правой ноге «Marauder’а» так, что погнулась сталь, а тяжелый мех отшатнулся в сторону.

В тот момент, когда «Shadow-Hawk» вскочил на ноги, «Marauder» медленно опрокинулся. Грейсон дважды выстрелил из лазера в ногу поверженного гиганта, затем повернулся к «Crusader’у», спешившему изо всех сил на подмогу. Он выпустил залп SRM и промахнулся, но это умерило прыть врага.

Могло случиться так — хотя и очень маловероятно, — что он справился бы с «Marauder’ом» один на один. Но Грейсон достаточно реально смотрел на вещи, понимая, что сцепись он с обоими мехами сразу, ему настанет каюк. Месть, если не удастся ее посмаковать, совсем уж и не такая сладкая штука.

Повреждения «Shadow-Hawk’а», особенно на спине, были сильными. Он делал все, что возможно, чтобы устранить некоторые неисправности. Грейсон почувствовал, как запас реактивной массы — жидкой ртути из прыжковых ускорителей — каскадом хлынул на землю, разбрызгивая серебряные капельки. Расплавленные цепи затопила пожарная пена, поврежденные жизнеобеспечивающие системы вышли из строя…

На расстоянии двухсот метров от врага Грейсон обернулся и навел прицел на «Crusader’а», затем нажал на триггер пушки.

Но ничего не случилось. Он не мог определить по датчикам, то ли пушка уничтожена, то ли нарушилась подача боеприпасов, — сами эти узлы находились в разбитом комплекте на спине меха. Вместо этого он выстрелил из лазера, угодив"Crusader’у" в поврежденную секцию левой руки.

«Marauder» снова стоял на ногах, по-видимому мало пострадав от падения. Даже с 200 метров Грейсон видел вмятину на правой ноге"Marauder’а", чуть ниже колена, оставленную ударом «Shadow-Hawk’а». Монстр заметно хромал, когда легкой рысью пустился в погоню за мехом Грейсона.

Грейсон тоже побежал, виляя из стороны в сторону, когда оба вражеских меха начали палить по его «Shadow-Hawk’у» из лазеров и автопушек. Грейсон врезался в ангар, полстены обвалилось, а он помчался дальше. Ему нужно найти укрытие, место, где он может спокойно встретить врагов. В нескольких сотнях метров в юго-восточном углу космодрома он увидел низенькие серо-зеленые топливные цистерны.

Порт, конечно, не был безлюден. Поодиночке или маленькими группами перебегали солдаты в черных униформах, а между зданиями с неизвестными поручениями шныряли бесчисленные транспортные средства. Единственная прямая угроза исходила, однако, от пары мехов, следующих за ним между аккуратными рядами цистерн, переплетениями труб и топливных линий, использовавшихся для заправки кораблей.

Они перестали стрелять в него, но это и неудивительно. Грейсон уже видел результат лазерных разрядов, упавших в цистерну с жидким водородом. На том месте осталась воронка глубиной в три метра.

А что, если он заманит врагов и взорвет их вместе с водородной цистерной? Хотя ему и понравилась эта мысль, здравый смысл отверг ее. Горящий водород очень быстро поднимается в небо, сильно ограничивая область уничтожения. И хотя ударная волна могла быть чудовищно разрушительной, эти два меха вряд ли будут стоять и ждать, пока Грейсон поджигает цистерну рядом с ними.

Да, но есть еще одна возможность. На северном краю поля находилась топливная цистерна, отличная от остальных. Длинная и низкая, она имела необычные насосные приспособления, а всякие громоздкие охладительные аппараты для хранения жидкого водорода отсутствовали. Грейсон знал, что хранилось в этой цистерне до прихода пиратов — авиационное топливо для вертолетов и других легких воздушных средств, служивших для сообщения с городами Треллвана. Он обернулся, высматривая мехов среди водородных цистерн. Хотя ни одного гиганта не было видно, он знал, что они близко и подбираются к нему, вероятно двигаясь по другому краю поля, в надежде зажать его с разных сторон.

Грейсон засунул руку в уютную теплоту контрольной перчатки. Сгибая пальцы и чувствуя легкое сопротивление, он следил, как в унисон сгибаются и двигаются огромные пальцы «Shadow-Hawk’а». Мехи, оснащенные кистями, отличались значительной точностью. Они могли поднимать транспортные средства, ящики с припасами и даже людей, не причиняя им вреда.

Он потянул за рычаг и протаранил топливную цистерну. От удара корпус машины содрогнулся. Из отверстия хлынула жидкость цвета темного янтаря, и он быстро отступил назад. Авиационное топливо легко воспламенялось, даже взрывалось при соответствующих условиях, и Грейсон не хотел, чтобы случайная искра угодила в эту лужу. Он повернулся и помчался на север.

Задний экран Грейсона выделил двух преследователей, появившихся с разных сторон топливной фермы, но они находились на некотором расстоянии от истекающей топливом цистерны. Как только враги заметили Грейсона, то сразу же открыли огонь, очевидно не заботясь о топливных цистернах за спиной. Хотя любой шальной выстрел Грейсона мог попасть в одну из цистерн, но чтобы продырявить эту тяжелую броню, требовалось время.

«Crusader» уже придвинулся и был, пожалуй, в 20 метрах от цистерны. Но где же «Marauder»? Чтобы выяснить это, есть лишь один способ, и Грейсон выстрелил из лазера в цистерну с авиационным топливом.

Сперва загорелось топливо на земле. Стена пламени, устремившись по железобетону, поглотила цистерну, и в утреннее небо, клубясь, взмыл сердитый черно-оранжевый огненный шар. Взрывом «Shadow-Hawk’а» швырнуло на железобетон, и несколько долгих мгновений земля сотрясалась от повторных конвульсий. Когда Грейсон сумел частично приподнять меха, то увидел, что взорвалось еще и несколько водородных цистерн. Вся северная секция топливной фермы обрушилась в кратер огня и щебня, а небо превратилось в черную пелену, от чего день стал кошмарной ночью, освещенной только оранжевым заревом горящего топлива.

«Crusader» лежал на боку, одна рука оторвана, голова пропала, а торс был искромсан. «Marauder» находился дальше от взрыва. Хотя он лежал ничком, особых повреждений на нем не было заметно. Грейсон поднял лазер и начал сближаться. Компьютер «Shadow-Hawk’а» вывел голову «Marauder’а» на прицельный дисплей и поместил на нее прицельную сетку. Шум открытого канала яростно загудел:

— Грей! Я горю! Грей!!!

Это Лори! Этого хватило, чтобы остановить атаку Грейсона. Он колебался, изучая «Marauder’а». В мучительной нерешительности он наблюдал, как машина шевельнулась, приподняв одно массивное предплечье.

И снова у него в ушах зазвенели вопли Лори. Она ясно и пронзительно кричала:

— Грейсон, Грейсон! Я горю! Грей!!!

Водителя «Marauder’а», очевидно, оглушило. Гигантский мех оставался лежать, частично приподняв одну руку и пытаясь согнуть ноги так, чтобы завести их под тело и встать. Грейсон мог лупить по этой машине из своего лазера весь день, стараясь прожечь броню. Но если он подойдет ближе, то сможет долбить"Marauder’а" сколько влезет, разнести его на куски точно так же, как тот разнес отцовского"Phoenix-Hawk’а".

Он сделал еще десять шагов и поднял объемистый кусок узловатого, опутанного проводами металла. Это была рука «Crusader’а». Держа эту дубину в обеих руках, Грейсон будет дубасить «Marauder’а», пока не треснет броня на грудн. Он будет пинать, долбить, уничтожать…

— Грей!!!

Даже несмотря на бесстрастность коммуникационной сети, в этом вопле прозвучал неприкрытый ужас. Грейсон колебался, прежде чем отшвырнуть свою покореженную металлическую дубину. Он знал, что никогда не бросит Лори в беде, поэтому отшвырнул дубину так, что она, крякнув, расплющилась о землю. Затем бросился на север что есть мочи, погоняя своего меха.

XXXVI

В пяти с половиной световых минутах от Треллвана за приборами мостика грузовоза «Индивидуум» сидел Тор. Вражескому майору действительно удалось отправить сообщение на Треллван, но вот уже истекли пятнадцать минут, и никакой реакции со стороны военного корабля не последовало. Осмелев, Тор начинал верить, что атака на космодром удалась.

На борту посадочная партия обнаружила всего лишь восемь человек Синдиката плюс оставшийся экипаж Тора. Солдаты Дома Куриты сдались без боя, когда через люк мостика хлынули дюжины вооруженных и безоружных людей. Находясь в численном меньшинстве, опасаясь лазерной драки на корабле, они предпочли выждать и посмотреть, пошлет ли военный корабль силы на их спасение. Сейчас персонал Синдиката пребывал внизу, взаперти.

Генерал Варней прищурился на главный обзорный экран, наведенный на черноту прыжкового паруса «Индивидуума».

— Откуда ты знаешь, что он подойдет?

— Знаю, — сказал Тор, указав на ряд горящих лампочек. — Но понадобится некоторое время.

— Это… Э… наш друг там, он узнает, что мы здесь?

— Возможно, генерал, но этот парус чертовски трудно увидеть даже на радаре. Им пришлось бы сильно приблизиться, чтобы действительно увидеть, что парус свертывается.

Медленно, величаво километровой ширины диск из черного металла и пластмассы складывался под тягой тросов, управляемых компьютером. А в сердечнике Т-корабля гиперпространственные полевые генераторы пожирали энергию, собранную и запасенную за предшествующие недели лицевой стороной паруса, обращенного к Треллу.

Спустя несколько минут, когда энергия аккумулировалась внутри тонкого сердечника. Тор повернулся к Варнею с извиняющейся улыбкой.

— Конечно, есть вероятность, что они зарегистрируют наши излучения. Если у них ушки на макушке, то они поймут, что мы готовимся прыгнуть.

— Что тогда может случиться?

— Я полагаю, что мы не узнаем этого, пока оно не случится.

В бок пылающего «Locust’а» Лори что-то сильно врезалось, будто обрушилась гора, швырнув ее на пристяжные ремни кабины, когда машина опрокинулась набок. Произошел всплеск, за ним последовал фонтан пара и белого дыма. Вязкая пылающая жидкость растеклась по поверхности воды, но частично погруженный корпус боевого меха быстро остыл. Потрясенная Лори неуклюже подняла"Locust" на ноги. Рядом с ней в дымящейся воде стоял «Stinger» Ярина.

— С… спасибо… — сказала она ему. «Stinger» помахал лапой, затем развернулся и побрел к берегу. Подтянулись ховеры Лэнсеров, и нападавшие, числом не более пятнадцати иди двадцати человек, отходили назад, оставляя мертвых товарищей, разбросанных по песку. Еще несколько человек стояли на коленях, зажимая уши. Шум в пещере, должно быть, застал их врасплох и дезориентировал.

Лори проверила своего меха. Один пулемет вышел из строя, расплавленный или погнутый при падении. Большая часть боеприпасов сгорела на другой стороне ее меха, так что, возможно, взорвавшиеся патроны и повредили пулемет. Осталось всего три тепловых поглотителя, а это уже более серьезно. Всего лишь с тремя функционирующими теплообменниками"Locust" перегреется после первого же выстрела из лазера — если только он не сможет закончить бой, находясь в озере.

Пожалуй, пора отступать. Они могут бросить мехов здесь и пробраться через пещеры на север, сверяясь по картам Грейсона. Поскольку боеприпасы кончаются, то скоро придется отступать, если они не хотят быть истребленными.

Но что с Грейсоном? Возможно ли, что он жив? Если так, то почему он так долго не присоединяется к ним? Лори не знала, сумел ли он уничтожить антенну космодрома или же был сам уничтожен прежде, чем что-либо предпринял. Когда они составляли план, то предполагали, что со своей позиции у входа в Ущелье Лори сможет видеть космодром и сумеет разглядеть, взорвана ли антенна. Они решили, что Грейсону не стоит объявлять по радио о выполнении задачи из-за конспирации. Но сейчас группу загнали вглубь пещеры, и любой мех, или человек; появившийся у входа, привлек чет к себе, огонь окружающих сил Синдиката Драконов.

Внезапно Лори обнаружила, что ее руки трясутся — вероятно, замедленная реакция на смерть, дохнувшую на нее. Она старалась успокоить дрожь и радовалась, что никто не видит ее в этот момент. Рэмэдж находился в катере с рацией. Она открыла канал."Не выдай себя голосом, Калмар!" — сказала она себе.

— Сержант Рэмэдж?

— Да. С тобой все в порядке?

— Нормально, Рэмэдж. Все хорошо. — Дрожь постепенно стихала, она чувствовала себя вялой и слабой.

— Как со снаряжением?

— Не очень хорошо. Мы израсходовали последние патроны на солдат, осталось лишь немного снарядов для мехов. Пищи у нас на неделю, не больше. Никакого пристанища, хотя и здесь довольно тепло. Нам определенно понадобится пристанище, если капитан Тор не прорвется. К середине первоночи будет холодно. Я не знаю, что мы тогда станем делать. Если не сдадимся, то мороз всех нас прикончит.

Может, лучше сдаться прямо сейчас, подумала Лори. Она могла видеть, как по дну оврага двигаются вражеские машины, готовясь к очередной атаке. Мехи Синдиката были сильно потрепаны, но пока лишь один тяжелый гигант безоговорочно выведен из строя. Остальных можно полностью починить за несколько сотен часов. Это обескураживало. Каждое попадание лишь уменьшало силы группы. В лучшем случае эти попадания лишь на время задерживали, врага.

Лори старательно терла глаза, чтобы не уснуть. Слишком уж их много, чтобы долго отражать атаки. Два сильно поврежденных двадцатитонных меха просто не могли продолжать бой. Она измоталась так, как никогда в жизни. С большим усилием Лори заставила себя стиснуть контрольный рычаг и двинуть побитого"Locust’а" на несколько шагов вперед, Рэмэдж все еще ждал там.

— Нам придется отступать, сержант. Отступать или сдаться прямо сейчас.

Рэмэдж стоял в нерешительности.

— А как лейтенант?

— Он погиб, иначе он сейчас был бы здесь.

На боевую частоту ворвался крик, прервавший их разговор. Это был разведчик с биноклем и рацией, выставленный Рэмэджем на гребне.

— Они снова идут! Все вместе!

Люди и машины повернулись лицом к равнине еще раз. Лори как-то нашла в себе силы загнать «Locust’а» на позицию и опустить машину на корточки. Со дна долины прилетели первые LRM, разорвавшись позади и перед ними, среди скал и утесов с обеих сторон.

— Не палите все сразу, — предупредила Лори по общей боевой частоте. Сколько человек услышали ее? — Поберегите боезапас, чтобы потом бить наверняка.

Затем вражеская армия ринулась наверх по холму с «Marauder’ом», убившим Гарика, во главе. Лори открыла огонь по этой машине. Из кратера в боку «Marauder’а» повалил дым, а пушка, качавшаяся на спине, была сбита и превращена в пыль. Но он продолжал наступать.

В HVWC справа от Лори угодил прямой выстрел из лазерной башни «Wolverin’а», и кассета LRM взорвалась, выбросив пламя и ударную волну, разнесшую ховер на куски. Двух солдат, притаившихся неподалеку, взрывом бросило вперед, и теперь они лежали в своих окопах с переломанными костями. Остальные Лэнсеры удерживали позиции, стреляя из наплечных ракетометов и ручных огнеметов, производивших смертоносный эффект. Три гусеничных транспортера уже полыхали, их экипажи погибли, а «Shadow-Hawk» упал из-за покалеченной правой ноги.

Но другие наступали, хотя и очень медленно, будто пробираясь навстречу ураганному шквалу. Рев взрывающихся боеголовок сливался с ровным грохотом водопада за спиной у Лэнсеров.

Лазерные разряды изуродовали «Stinger’а», оторвав внешнюю антенну и куски брони. Люди герцога концентрировали свой огонь на одной машине. Лори знала, что когда"Stinger’а" подобьют, настанет ее очередь. «Stinger» поднялся, шатаясь, из разбитой боковой панели корпуса повалил дым.

— Ярин! Ложись!

Но «Stinger» наступал, его водитель не внимал командам Лори. «Может, у него радио испортилось? — подумала она. — Или он запаниковал?» Затем ее осенила мысль, что он, возможно, решил таквстретить свое поражение. Она подумывала об отступлении или капитуляции. Но он…

Выстрел из РРС угодил «Stinger’у» в грудь. Время будто замерло, в мозгу Лори плотно запечатлелся образ меха Ярина, падающего с распростертыми руками в воду.

Если бы не три уцелевших HVWC да горстка людей, пригнувшихся за мелкими траншеями и обугленными валунами, ее «Locust» остался бы сейчас один. Она продолжала стрелять, но «Marauder» все же почти вышел на нее.

Расстояние — 60 метров… уже 40… уже 20.

Как раз, когда атакующие мехи стягивались ко входу в Ущелье, среди них поднялись фонтаны разрывов. Вражеские ряды смешались в кучу, когда из зеленоватого неба на них посыпались LRM, взрывы, следовавшие один за другим, эхом зазвенели в стенах Ущелья.

Рэмэдж стоял на капоте своего ховера и бешено размахивал своей ТК. Его крики донеслись до Лори через внешние микрофоны:

— Лейтенант! Это лейтенант!

Затем и она увидела «Shadow-Hawk’а». Хотя и обшарпанный, измочаленный и обожженный, мех, карабкающийся по гребню с востока от долины, несомненно, принадлежал Грейсону. С такого угла LRM со свистом ложились среди машин герцога, но не могли залететь в пещеру. Отверстие Ущелья моментально затянуло завесой взметнувшейся земли и гравия, а оглушительные разрывы заглушили даже рев водопада.

Три ракеты попали «Marauder’у» в спину и в бок, оставив зияющие раны в броне. Его правая рука, покореженная и дымящаяся, валялась на песчаном полу пещеры.

«Marauder» обернулся и выстрелил из уцелевшего РРС и лазера в грейсоновского «Shadow-Hawk’а», но промахнулся. После этого он, как побитая собака, поплелся вниз по гребню, пачкая атмосферу черным дымом, потянувшимся из корпуса. Оставшиеся машины Синдиката не выдержали такого зрелища и бросились наперегонки вниз по склону, преследуемые дюжинами тягачей и дезорганизованными группами солдат. На вершине гребня начали медленно выстраиваться Лэнсеры, в то время как остатки пехоты Синдиката побросали оружие и подняли руки в знак капитуляции. Но Лори видела только избитого «Shadow-Hawk’а» Грейсона, ковылявшего к вершине гребня.

XXXVII

У стартовой точки энергия, протекавшая через двигательный сердечник Т-корабля, сфокусировалась, затем разрядилась в пространственно-искаженное поле, которое было похоже на маленькую временную черную дыру. Т-корабль исчез за несколько минут до прибытия дропшипов с вражеского корабля.

На борту «Индивидуума» Тор почувствовал знакомое ощущение, испытал ту вспышку моментальной слепоты, когда пустота зевнула вокруг него, с жутким всхлипом поглотив корабль. Бледный и далекий диск Трелла, мириады звезд за ним померкли, затем исчезли, стертые напрочь, словно никогда и не существовали. Появлялась яркая, как электрическая дуга, неистово пылающая бело-голубая звезда.

Тор безудержно захохотал от радости и облегчения, а Варней тем временем колотил его по спине. Они сделали это!

Клейдон стоял в мраморном коридоре, выходящем в приемный зал Дворца. Он расстегнул кобуру своего «Стетты» — тяжелого автоматического пистолета и ждал.

Его назначили в личный штаб капитана Нолема в качестве старшего теха Гвардии. После того как многие из старого персонала Лэнсеров и все три меха дезертировали, десятая Гвардия осталась без своей роты мехов, а ее старшему теху ничего не оставалось, как ходить за Нолемом.

Но Клейдона сейчас мало заботили мехи или битвы, бушующие к северу от города, на космодроме, и у Грохочущего Ущелья. Как и Грейсон, он тоже жаждал мести.

В смерти своего отца, погибшего в огне, который также уничтожил их дом, Клейдон сначала винил Грейсона. Если бы не этот лиранец, Беренир не сделал бы того вызова по визору, который предупредил кого-то в правительстве в лояльности Беренира к Содружеству. Этот кто-то имел связи с пиратами в Замке, участвовал в предательстве «Коммандос», проведя войска Синфа, стоял за успешным заговором низвержения треллванского правительства. Только когда Клейдон повстречал Грейсона в залах Дворца, он осознал, что Карлайл тоже был всего лишь пешкой в руках политиканов, замышляющих переворот. Именно это погубило Беренира. Узнав, что Грейсон приютился у Беренира, заговорщики стремительно потянулись лапой, дабы прихлопнуть Грейсона раз и навсегда.

Хотя именно рейд Грейсона Карлайла на космодром освободил его из плена, горе и злоба Клейдона заставили его отказаться от предложения присоединиться к Лэнсерам. Когда после неудачного рейда Лэнсеров на Замок к нему обратился лейтенант Нолем, Клейдон принял предложение стать техом в новых Лэнсерах. Нолем сказал, что подразделение перегруппировывается под его собственным руководством и передается в полк Гвардии. Тот факт, что он был сыном Беренира, мало беспокоил Нолема. Ясно, что Клейдон невзлюбил Грейсона Карлайла. Кроме того, специально обученный персонал — это не фунт изюма, чтобы разбазаривать его из-за политических склок.

Клейдон в действительности проводил больше времени, просматривая протоколы обращений компьютеров и записи комов во Дворце и в штабе Гвардии, чем с мехами. Сержант Ривера был мастером компьютерного программирования и поиска, и он передал свое мастерство своему помощнику. К тому времени, когда Клейдон опять встретил Грейсона в коридоре Дворца, он уже знал многое из того, что хотел знать.

Он узнал, например, кто во Дворце вел переговоры с Харимандиром Синфом. И узнал, что Синф был командиром спецсил Синдиката, военачальником Красного герцога. Он узнал, кто сообщил силам Синфа о планируемом нападении на Замок, кто запланировал начало переворота на момент прибытия Рикола, кто приказал убить короля Джеверида в своей постели. И он узнал, кто во Дворце предал его отца вражеским мехам.

С того времени уже несколько стандартных дней он выискивал возможность свести счеты.

Клейдон услышал шаги за огромными двойными дверями приемного зала. Когда дверь распахнулась, оттуда шагнули два королевских гвардейца с автоматами на груди и встали по обеим сторонам двери. За ними последовали генерал Адел и капитан Нолем. За ними шли еще солдаты и его величество король Станник.

— А! Клейдон! — произнес Нолем. — Присоединяйся! Мы должны добраться до штаб-квартиры. По-видимому, герцогу Риколу приходится туго у Грохочущего Ущелья.

— Чепуха, — сказал генерал. — Один лэнс против двух рот? Смешно!

Клейдон шагнул к Нолему, глубоко вздохнул и опустил руку на кобуру.

Гвардеец закричал когда увидел, что Клейдон вынул пистолет из кобуры. Клейдон развернулся, держа оружие обеими руками, пальцем уже сдавливая курок. Пули прострочили на груди одного из гвардейцев алую ленту, затем подарили такое же украшение королю Станнику. На лице Станника застыло выражение полного изумления, когда огонь отбросил и распластал его тело на зеркальном полу приемного зала. Клейдон продолжал поворачиваться, по-прежнему держа пистолет обеими руками. Второй гвардеец схватился за лицо и ударился о расщепленную дверную раму. Капитан Нолем нырнул на пол, и в этот момент генерал Адел отдал команду стрелять, а затем замолк — последний его приказ застрял в перебитой пулей глотке.

Два уцелевших гвардейца подняли свои «Руганы» и открыли огонь по террористу. Грудь и живот Клейдона прошили заряды, отшвырнув его назад, в приемный зал. Через минуту сын коммерсанта Беренира был уже мертв.

Грейсон сидел в кабинете герцога Рикола, в его спартанской каюте на дропшипе корабля Синдиката «Хантресс». Флаг перемирия, заведший его так далеко, покоился в углу. Сузив глаза, он изучал Красного герцога, одного из троих людей, что ему так хотелось убить. Из всех троих лишь Синф был мертв, сгорев в «Crusader’е» при взрыве топливной цистерны. Что касается поединка Грейсона с Риколом, то он закончился преждевременно на склоне Грохочущего Ущелья, поскольку оба меха были слишком сильно повреждены, чтобы продолжать бой. С того момента, когда Рикол ушел от Ущелья, страстная потребность Грейсона в мести исчезла.

— Мне только что сообщили, что «Индивидуум» вернулся на стартовую точку Треллвана, — спокойно сказал Грейсон, намеренно опуская вежливое и пристойное «мой повелитель» и «ваша милость». Эта маленькая деталь должна была напоминать заносчивому человеку, кто является победителем. — В настоящее время силы Содружества движутся сюда.

— Ты этого не знаешь, юноша.

— Да, возможно, я не знаю. Возможно, я запугиваю и «Индивидуум» просто прыгнул и вернулся за нами. Но вопрос в том, можете ли вы позволить себе ошибаться?

Рикол не ответил, и Грейсон продолжал укреплять свои позиции.

— Вам требовалась эта планета как база против Содружества, но если оно узнает, что вы здесь, вам придется несладко. Ваши силы окажутся в кольце блокадных флотов, ваши солдаты будут измотаны налетами истребителей и высадками — и моими людьми, конечно. Вы поймете, что это расточительно, так расточительно, что вам лучше было бы с самого начала оставаться дома.

— Что ты предлагаешь? — гордо спросил несломленный герцог.

— Чтобы вы эвакуировались… сейчас же, пока не поздно. — Грейсон откинулся в кресле и сложил руки на груди. Примет ли Рикол такой его ход? Внутренне его раздражала необходимость играть роль миротворца, но другого выбора не было. Группа не сможет продолжать бой на условиях Рикола. Фокус состоял в том, чтобы заставить герцога понять, что он тоже не может продолжать бой на своих условиях.

— Если вы останетесь, — продолжал Грейсон, — мои люди не сложат оружия, будут изматывать вас. Для нас лучше, если вы уйдете с Треллвана, да и для вас, я думаю, лучше.

— Вы нам позволите уйти?

— Даю вам мое слово, ваша милость. Честно говоря, нам обоим пришлось туго у Грохочущего Ущелья. У нас нет желания продолжать бой — если вы, конечно, не принудите нас к этому.

Со стороны Грейсона это было явным искажением и замалчиванием. Хотя его техи скоро снова приведут пятерых мехов, брошенных на гребне, в боевую готовность, на данный момент полностью функционировал лишь «Shadow-Hawk». Рикол также не мог подозревать о том, что на данный момент у Грейсона имелось ровно тридцать боеспособных солдат.

Было много убитых и еще больше раненых.

— Где ты был? — с болью в глазах спросила Лори. В этих словах отсутствовал гнев, только боль, что-то сродни печали. Когда ее мех горел, она звала его на помощь. Грейсон знал, как она боялась смерти в огне, и ей, должно быть, показалось, что он ее бросил. Он потянулся к Лори, и она отвернулась.

— Нет, Грей. Нет… просто… нет.

Доверие между ними нарушилось, и никто не знал, затянется ли эта рана когда-нибудь.

Казалось, что цена мести была высокой, гораздо выше того, чем могут заплатить люди, попавшие в перекрестный огонь. И в конце концов какая месть? Что может быть сильнее смерти?

— Ты прав, конечно, — сказал Рикол. Это простое признание застало Грейсона врасплох. — Как союзники, туземцы были бы полезны. Но мы не можем позволить себе держать гарнизон в таком болоте, как Треллван, когда вся планета воюет, а Станник убит. Нет, работа, настоящая работа найдется повсюду.

— Во Внутренней Сфере. Рикол пожал плечами.

— Итак, если тебе нужен Треллван, юноша, — он твой. И добро пожаловать. Страшное, дикое место.

Грейсон только молча кивнул. Герцог Рикол требовал, чтобы его людям и машинам разрешили убраться с Треллвана, чтобы за его войсками остались их оружие и снаряжение, чтобы все осталось так, будто люди герцога никогда не приходили на Треллван.

«А как быть с мертвыми? — подумал Грейсон. — Ларессен, Энцельман, Клейдон, Ари, Кай Гриффит, отец… и многие другие».

— Вас не тронут, — сказал наконец Грейсон, — и чем скорее вы уберетесь на свои корабли, тем лучше.

ЭПИЛОГ

— Равняйсь! Сми-и-ирно!

Шеренги солдат в серых униформах застыли по стойке «смирно» в угрюмом свете заходящего солнца.

Сержант Рэмэдж резко развернулся и отсалютовал Грейсону.

— Рота в сборе и построена, сэр!

Грейсон пробежал глазами по рядам людей, каждый из них был вооружен и каждый положил у ног мешок со снаряжением, униформой и средствами личной гигиены. За последней шеренгой выстроились мехи, возвышаясь над солдатами. Два «Wasp’а» и «Stinger» были вытащены с поля боя и отремонтированы. «Locust’а» и «Shadow-Hawk’а» пришлось полностью переоснастить. Всех их заново покрасили, и на красном фоне левой «ноги» каждого боевого меха красовался черно-серый череп. Глаза Грейсона остановились на «Locust’е», словно он пытался увидеть сквозь броню и сенсоры женщину, находящуюся внутри.

— Очень хорошо, сержант. Я хочу осмотреть солдат.

— Сэр! — Рэмэдж снова щегольски развернулся и встал лицом к строю. — Рота, к проверке… товсь!

С каждым днем он все больше входит в роль мастер-сержанта, подумал Грейсон. Вместе с Рэмэджем он начал обходить строй, проверяя людей, униформу и оружие… зачем? Грейсон откинул эту бунтарскую мысль. Для воинского вида и боевой готовности, разумеется. Чтобы еще раз удостовериться, что отряды бодры, смелы и готовы к посадке на Т-корабль. И напомнить им, кто они такие.

Когда остатки треллванской группы вышли из Грохочущего Ущелья, чтобы встретить Грейсона, от них оставалась жалкая кучка из 30 уцелевших человек, не раненых и готовых (предварительно отоспавшись, конечно) к исполнению долга. «Locust», единственный боеспособный мех, был сильно искорежен, пулемет вырван, отсек боезапаса взорвался, теплообменники потеряны, а большие секции корпусной брони наполовину расплавлены. Солдат с трудом можно было назвать победоносным боевым подразделением.

Но тем не менее они победили.

Королевская Гвардия Треллвана была несколько ошарашена реакцией Саргада на последние события. Новости о битве у Грохочущего Ущелья обрастали невероятными слухами, искажались и изменялись по мере их распространения. Единственным неоспоримым фактом было то, что герцог Рикол повел свою армию к Ущелью и получил пинка. Один налетчик в порту уничтожил коммуникационную станцию сил Синдиката и большое количество их горючего. Два дня спустя дропшипы Синдиката покинул планету, забрав с собой все мехи и пришлых иноземных солдат. А затем в порту опустился дропшип с прибывшего грузовоза, и победители вернулись в город.

Прием, устроенный жителями Саргада победителям, походил на маленькую революцию. После смерти Станника и Адела правительство пребывало в полнейшей растерянности, и никто не мог издать приказа об аресте Карлайла. Сомнительно, что на Треллване остались солдаты, которые захотели бы исполнить такой приказ, поскольку зеленые также являлись жителями Саргада, и праздничная атмосфера вокруг героев, возвращающихся домой, полностью их захватила.

Что касается Грейсона, то он не опасался реакции правительства. Хотя в его распоряжении имелись лишь два работоспособных меха —"Locust" и побитый «Shadow-Hawk», — этого было больше, чем то, что Саргад мог выставить для своей защиты.

— Рота, смирно! Напра…-во! Вперед, марш!

Многие из саргадских солдат — из ополчения и Гвардии — примкнули к «Лэнсерам» после битвы у Грохочущего Ущелья. Уцелевшие после сражения бойцы стали опытными воинами, обучавшими и муштровавшими новых солдат. Грейсон уже составил расписание так, чтобы обучение продолжалось на борту «Индивидуума». Оказалось, что есть много людей без всяких привязанностей, не имевших веских причин, чтобы остаться на Треллване. К радости Грейсона, нашлось немало добровольцев, желающих поступить в новый полк мехов. Немалую роль в этом сыграла отменная репутация Лэнсеров.

Грейсон повернулся лицом к новому лидеру Треллвана. Прибыв в город прямо с дропшипа, генерал Варней принял под свое командование армию. Заручившись поддержкой восстановленного в своих правах ополчения и многих бывших королевских гвардейцев, министры обороны и офицеры военного штаба избрали Варнея военным губернатором до тех пор, пока не назначат нового короля.

Вполне возможно, что эта должность также свалится на плечи Варнея. Из всех треллванских лидеров только он обладал властью и полномочиями для того, чтобы объединить открыто враждующие военные фракции. Это случилось тоже благодаря новой репутации «Лэнсеров» Грейсона.

— Жаль, что ты уезжаешь. Для «Лэнсеров» здесь есть место, — сказал Варней.

— Это уже не «Треллванские Лэнсеры», генерал, Помните?

— Но ты сам мог бы остаться! Послушай, Грейсон, не держи зла на то, что случилось на Треллване. Пожалуйста, передумай. Хендрик все еще нависает над нами, не говоря уже о Синдикате. Но с твоим подразделением мы могли бы…

Грейсон посмотрел мимо Варнея туда, где из кучки министров и чиновников за ним наблюдала Мара. Силы, разодравшие общество Треллвана на части, были все еще здесь, несмотря на море крови и смерть многих людей.

Грейсон удивился, каким был дурнем в отношении Мары. Он думал, что использует ее, не догадываясь о том, что она манипулирует им самим, выкачивая полезную информацию и зорко следя за тем, чтобы он не навредил планам ее отца.

Когда он снова взглянул на Варнея, глаза его светились решимостью.

— Точно так, сэр! Это сейчас мое подразделение, и я не позволю, чтобы солдаты снова стали средством борьбы за власть. У нас свое собственное предназначение. — Он подал генералу руку, и тот крепко пожал ее.

Он будет хорошим правителем, отметил Грейсон. Треллван, возможно, еще имеет шансы побороть болезнь раздоров силой и напором.

— Содружество будет проинформировано о здешней ситуации, — сказал Грейсон. — Сомневаюсь, что Дом Куриты еще раз побеспокоит вас, а «Серый Легион Смерти» найдет себе применение где-нибудь в другом месте.

Он получил странное удовольствие в этом названии, предложенном сержантом Рэмэджем и дружно одобренном солдатами. Как заново сформированное наемное подразделение, они представляли собой незначительную силу — всего лишь пять мехов и 147 солдат, — но у них есть корабль, пилот и надежда на место среди воюющих Домов Лордов-Наследников Внутренней Сферы. Возможно, на Таркаде они разыщут воинов, служивших в «Коммандос Карлайла». Возможно, но подразделение должно обрести свое лицо. И Грейсон знал, что когда-нибудь он снова встретится с Риколом и Валленделом.

Человек сражается ради своих товарищей на огневой линии, говорил Гриффит. Но в первую очередь на огневую линию его приводят дом и семья. Оглядывая войска, забирающиеся в дропшип, Грейсон ощутил волнующее чувство гордости, завершенности. И еще: что он находится на своем месте.

Сейчас он хотел как можно быстрее покинуть Треллван. Ему требовалось время, чтобы осмыслить все, что произошло здесь, и изучить перемены в себе самом. Он с улыбкой отсалютовал Варнею.

— С вашего разрешения, генерал.

Колонна мехов дожидалась, пока мимо пройдут последние солдаты и поднимутся на борт ожидающего дропшипа. Грейсон подошел к «Shadow-Hawk’у» в конце колонны и по веревочной лестнице, свисающей вдоль бока машины, взобрался на мостик. Надев шлем, он услышал электронный голос:

— Мы готовы, босс. Пора убираться отсюда!

— Верно, Лори. Рота… направо… на борт, шагом марш!

В этот момент, Грейсон почувствовал удовлетворение. Лори важна для него, как ценный сержант и ценный друг. Со временем раны затянутся… пожалуй, даже раньше, чем они достигнут Таркада.

В дропшипе открылись выпускные люки мехов. Новая семья Грейсона Карлайла гуськом двинулась по скатам и вошла в свой новый дом.

СЛОВАРЬ

АРС(Armoured Personnel Carrier) — бронетранспортер

АГРОПУЛ (Agrodome). Участки земли, занятые под сельскохозяйственные угодья, с замкнутым циклом производства: выращивание, переработка и выпуск готовой продукции. Зачастую строятся под куполом-теплицей.

АВТОПУШКА (Autocannon). Скорострельное, самозарядное оружие, стреляющее высокоскоростными очередями взрывчатых, бронебойных снарядов, или эквивалентными по наносимому повреждению тяжелыми снарядами. Лёгкой считается автопушка с калибром от 30 до 90 мм. Тяжёлая автопушка может иметь калибр от 80 до 120 мм и даже выше. Автопушки бывают 4-х классов: АС/2, АС/5, АС/10 и АС/20.

Великие Дома. 5 династий, некогда управлявших входившими в Звёздную Лигу государствами Внутренней Сферы. Их представители являлись Лордами Верховного Совета Звёздной Лиги, а после её распада в 2781 году стали Наследными Лордами. Перечень Великих Домов по алфавиту: Дом Дэвион, Дом Курита, Дом Ляо, Дом Марик, Дом Штайнер.

ВЗВОД. Тактическое военное подразделение, обычно состоит из 50-60 человек под командованием лейтенанта или взводного сержанта. Взвод может делиться на две секции.

ECM. (guardian ecm) Сокращенно от «электронная противозащита». Система, испускающая электромагнитные помехи против радаров, радио и другого электронного снаряжения.

"Inferno". Специальная ракета и ее лаунчер, предназначенная для стрельбы с плеча, используется как противомеховое орудие. Взрывается в нескольких метрах от ракетомета, облепляя мишень белым фосфором или подобной воспламеняющейся смесью на студенистой основе.

ISF — Internal Security Forces — КГБ по куритянски.

LRM, Ракеты дальнего действия (Long-Range Missiles) Используются для поражения удалённых объектов и целей вне пределов прямой видимости. LRM обеспечивает поражение цели на расстоянии до 630 метров и несёт боеголовку, в 2 раза менее мощную, чем у SRM. LRM подразделяются по количеству пусковых установок: LRM-5, LRM-10, LRM-15 и LRM-20.

ЛЭНС. Тактическая боевая группа, обычно состоящая из четырех мехов.

Нидлер(needler) — оружие стреляющее высокоскоростными иглами большими очередями. Игольник.

ПЗП. Сокращенно от «проклятая задрипанная пехота» — сленг воинов, обозначающий обыкновенные войска.

РРС. Сокращенно от: «протонно-ионный излучатель» — магнитный ускоритель, стреляющий высокоэнергетическими протонами или ионными разрядами. Наиболее эффективное оружие, доступное боевым мехам. Хотя теоретический радиус действия ограничивается линией видимости, технология наводки и фокусирования разрядов ограничивает эффективный радиус до 600 метров, а минимальный 90 метрами, из-за опасения взрыва.

ПОЛК. Военное подразделение от двух до четырех батальонов, в каждом от трех до четырех рот. Полком командует полковник.

РОТА. Тактическое военное подразделение, состоящее из трех групп боевых мехов или, для пехоты, трех взводов, с общей численностью от 50 до 100 чел. Пехотные роты обычно возглавляются капитаном.

SP-PPC(Semi-portablePPC) — Портативный РРС, самое мощное из оружия, доступное пехоте, достаточно дорогой, он к тому же и опасен в обращении, но может даже стрелять очередью при наличии соответствующего количества энергии. Из-за веса в 200 кг, применяется на машинах, в дотах, и т.д.

SRM, Ракеты ближнего действия (Short-RangeMissiles) Оружие, применяющееся для поражения цели, находящейся в пределах прямой видимости. Оно обеспечивает поражение цели на расстоянии до 270 метров. SRM подразделяются по количеству пусковых установок: SRM-2, SRM-4 и SRM-6. Помимо обычных бывают самонаводящиеся SRM, которые выстреливают только после захвата цели всеми ракетами, ретро-самонаводящиеся SRM, использующие вражеские самонаводящиеся SRM, чтобы посылать ракеты обратно к противнику, а также мощные, но неточные ракеты смертоносного огня. К SRM-2 существуют зажигательные боеприпасы — инферно. SRM, LRM имеют следующие модификации: для стрельбы под водой торпедами и однозарядные, исключающие вероятность взрыва боеприпасов.

СО (IFF). Сокращенно от"системы опознавания" — система распознавания сигналов и кодовые передатчики на борту машин, которые могут быть использованы для опознания, особенно в бою

ТЯГАЧ. (Краулер) Гусеничный военный транспортер. Различные модели перевозят солдат, груз или оружие.

ХОВЕР (Hovercraft). Транспортное средство, передвигающееся в нескольких сантиметрах от земли на струях воздуха, производимых большими винтами внутри камер, закрытых резиновыми или металлическими юбками. Ховеры могут действовать как разведывательные, транспортные средства или использоваться для перевозки техники. Они быстры, высокоманевренны и могут передвигаться над землей или водой, но встречают серьезное препятствие на изрезанной местности. В тексте упомянуты типы GEV — Ground Effect Vehicle — т.е. просто ховер, HVT — Hovertank— ховертранспорт, HVWC — Hover Vehicle Weapon Carrier— ховер-носитель оружия (см. ниже)

Мехи:

"SDH-2H SHADOW-HAWK« —»Беркут" — Средний мех, весом 55 тонн, предельная скорость — от 85 до 90 км/ч. Вооружение: средний лазер в правой руке, LRM-5 — в торсе, SRM-2 у головы и наплечная пушка АС/5.

"CRD-3R CRUSADER« —»Крестоносец" — Тяжелый мех, вес — 65 тонн, с предельной скоростью 64.8 км/ч. Вооружение: по среднему лазеру, тяжелому пулемету и LRM-15 в каждой руке и SRM-6 в каждой ноге.

"WVR-6R WOLVERINE« —»Росомаха" — Средний мех, вес — 55 тонн, скорость — до 85 км/ч. Вооружен: автопушка АС/5 в правой руке и SRM-6 в торсе. Высоко на груди, как раз над головой, расположена круглая башня среднего лазера.

"GRF-1N GRIFFIN« —»Гриффин" — Средний мех, вес — 55 тонн, скорость — до 82 км/ч. Вооружен: излучатель РРС в правой руке, установка LRM-10 на правом плече. Имеет прыжковые двигатели.

"MAD-3R MARAUDER« —»Мародер" — Тяжелый негуманоидный мех, весом 75 тонн, с предельной скоростью 64.8 км/ч. Тяжело вооружен, оснащен РРС и средним лазером в каждой руке и АС/5 — 120-мм автопушкой над спиной."Marauder’ы" — бронированные машины, и их очень трудно сбить; психологическое преимущество — внушающая страх внешность.

"RFL-3N RIFLEMAN« —»Стрелок" — Средний мех, весом 60 тонн, с предельной скоростью 65 км/ч. Вооружение: автопушка АС/5 и большой лазер со сдвоенными стволами в каждой руке и пара средних лазеров в торсе.

"STG-3R STINGER« —»Жалящий" — Легкий разведывательный боевой мех, вес — 20 тонн, скорость — до 100 км/ч. Вооружен одним средним лазером и двумя тяжелыми пулеметами.

"LCT-1V LOCUST« —»Саранча" — Легкий негуманоидный разведывательный мех, отличающийся высокой скоростью и маневренностью. Вес — 20 тонн, развивает скорость до 130 км/ч. Вооружен средним лазером и парой тяжелых пулеметов.

"WSP-1A WASP« —»Оса" — Легкий разведывательный мех, вес — 20 тонн, скорость — до 100 км/ч. Вооружен одним средним лазером и спаренным ракетометом SRM.

"PXH-1 PHOENIX-HAWK« —»Феникс"(«Феникс-Сокол») — Средний боевой мех весом 45 тонн, предельная скорость — 100 км/ч. Вооружен одним большим лазером в правой руке и средними лазерами и тяжелыми пулеметами в каждой руке. Преимущества в бою: скорость и маневренность.

Дропшипы:

"Leopard"(«Коммандос Карлайла») — масса 1720 тонн, вооружение2 ppc, 3 lrm-20, 5 large laser, 7 medium lasers

Вмещает 4 меха, 2 истребителя, истребители или мехи иногда заменяются отсеками по 150 тонн груза за каждого. Традиционный легкий дропшип для рейдов, пиратских набегов, или быстрой переброски одного лэнса мехов с места на место, дешев, повсеместно распространен.

"Union« — масса 3500 тонн, Вооружение: 3 ppc, 6 lrm-20, 6 ac/5, 5 large laser, 12 medium Laser. Вмещает 12 мехов и два истребителя. Традиционный дропшип Внутренней Сферы. За счет снятия части оружия становится торговым шаттлом. Версия»Union" Ренфорда Тора не несла свои LRM-20, AC/5 и Large Laser, заменив их местом под груз.

Бронемашины:

"Warrior H-7 VTOL" — «Воин» — штурмовой геликоптер (вертолет) — весом в 20 тонн, максимальная скорость 162 км/ч. Вооружен АС/2 и SRM-4. Бронирован слабо, на одно попадание средним лазером.

"Karnov UR Transport" — «Карноу» — транспортный геликоптер (вертолет) — весом в 30 тонн, максимальная скорость 162 км/ч. Не вооружен. Несет 6 тонн груза. Бронирован слабо.

Благодаря предоставленой Яном информации, указываю типы ховеров, применяемых Грейсоном :

Hoverscout — вес 10 тонн — скорость 86,4/129,6 км/ч, вооружение — 1 Medium Laser,

HovecraftWeaponsCarrier (hvwc) — вес 25 тонн, скорость 43,2/64,8 км/ч, вооружение — 1 large Laser или 1 LRM-10 (2х12 залпов)

Hovertank (hwt) — вес 50 тонн — скорость 43,2/64,8 км/ч, вооружение 1 PPC и 1 SRM-6 (25 залпов), по тексту он также имеет грузовой отсек, способный вместить 30 человек. 

Уильям Кейт Звезда наемников 1-я трилогия о Сером Легионе Смерти-2 (Боевые роботы — BattleTech)

ПРОЛОГ

Надо видеть боевой робот вблизи, чтобы в полной мере ощутить убийственное сочетание чудовищной мощи и механической точности, заключенное в этом десятиметровом бронированном монстре. Самый легкий боевой робот весит двадцать тонн, но вы тут же забываете об этом, когда видите его стремительно несущимся по пересеченной местности, временами взлетающим над землей в длинном прыжке, — столько в его движениях своеобразной грации. Самые тяжелые из них весят девяносто тонн, а то и больше. Суммарная огневая мощь тяжелого робота уравнивает его на поле боя с целым пехотным батальоном.

Только отчаяние может заставить почти безоружных людей бросаться навстречу этим дредноутам нового времени.

Отчаяние двигало ополченцами на Верзанди, и они пошли на это.

В 3016 году планета Верзанди сменила хозяев: силы Дома Куриты — Синдикат Драконов — разгромили войско Дома Штайнера. Победитель, лорд Курита, среди прочего потребовал от Дома Штайнера передачи Дому Куриты этой ничем не примечательной планеты, расположенной на самой окраине сектора, принадлежащего, по Тамарскому пакту. Федеративному Содружеству.

До этих пор Верзанди представляла собой небольшие поселки среди голубовато-зеленых холмов. В космических реестрах Верзанди числилась как сельскохозяйственная планета. Основными статьями верзандийского экспорта были лес и кофе. Большинство кофейных плантаций и лесных хозяйств было сосредоточено в так называемом Сильванском бассейне — обширной и плодородной территории древних метеоритных кратеров. Здесь же проживала и значительная часть населения — главным образом в небольших городах-коммунах в северной части Сильванского бассейна на тропическом побережье Лазурного моря.

Столицей Верзанди был город Регис. Управлялся Регис Советом академиков — демократическим органом власти. В Совет академиков избирались профессора из числа тех, кто входил в состав руководства Реганским университетом. Существовала в Регисе и собственная милиция для борьбы с редкими правонарушениями. Повседневная жизнь на Верзанди была очень далека от войн, политики и межзвездных интриг.

Затем Дом Куриты обрушил на Верзанди свой железный кулак, и жизнь на планете необратимо изменилась.

Дженис Тейлор. «ВАЯТЕЛИ ЛЮДЕЙ, ВАЯТЕЛИ ПРЕДНАЧЕРТАНИЙ». Свободная Пресса Авалона, 3031

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Огонь бросал на низко висящие облака багровые отсветы. Ревело пламя. Дым и. искры уносились вверх, в черное беззвездное небо. Люди метались по улицам, унося с собой те жалкие пожитки, которые им удалось спасти. Одни бежали, прижимая свое добро к груди, другие волокли с собой корзины и метки. Порывы ветра временами раздували пламя, и тогда по покореженной мостовой метались громадные черные тени бегущих. Крики, стоны, проклятья, причитания, пальба, что слышались отовсюду, сливались в единый хор, будто оплакивающий гибель Маунтин-Висты — этого занюханного городишки, что притулился у подножия горы Виста.

«Мародер» тяжело развернулся. Увешанные орудийными установками руки приняли горизонтальное положение. «Мародер» искал новую цель... Нашел. Ею оказалось большое здание со сплошь застекленным фасадом. Каким-то чудом ни одно стекло не было разбито. Вывеска на крыше извещала, что это склад-магазин сельскохозяйственного инвентаря. На площадке перед входом метались тени. Объятый пламенем глайдер, лежащий неподалеку, освещал всю сцену.

«Мародер» сделал несколько шагов по направлению к зданию. Тотчас же из дверей, будто тараканы, стали выскакивать люди, разбегаясь во все стороны.

Ослепительная вспышка озарила правую руку смертоносной машины. Струя плазмы, исторгнутая из ПИ-излучателя, ударила прямо в витрины. Часть стекол разлетелась на тысячи осколков. Затем где-то в недрах склада раздался взрыв. Должно быть, загорелись какие-нибудь минеральные удобрения, хранящиеся внизу. Взрыв был такой силы, что земля содрогнулась под ногами боевого робота. Оставшиеся стекла витрины прямо-таки выдавило наружу. По толпе у входа хлестнула шрапнель из битого стекла, расщепленного дерева и бетонного крошева, разрывая в клочья беззащитную человеческую плоть. Три верхних этажа здания на миг будто повисли в воздухе, затем тяжко ухнули вниз. Дождь осколков простучал по броне «Мародера». Облако пыли заволокло все вокруг. Когда пыль осела, там, где только что было здание, виднелась бесформенная гора обломков. Площадь перед нею была сплошь усеяна телами. Раненые корчились и вопили, мертвые лежали тихо.

Валдис Кевлавич радостно расхохотался, обливаясь потом в горячем нейрошлеме. Все в нем ликовало. Он и его «Мародер» — они были единым целым. Гигантская машина подчинялась любому его желанию, достаточно было о нем помыслить. Вот и сейчас «Мародер» отвесил неуклюжий, пародийный поклон горе обломков, затем развернулся и двинулся к центру городишка, увеча мостовую. Инфрасканеры проецировали на экран изображения в виде слитных зеленых силуэтов. Во многих местах на экране ярко светились белые пятна, отмечая места, где бушевало пламя в инфракрасном диапазоне. Люди разбегались от несущего смерть «Мародера». От его «Мародера». В инфракрасном диапазоне они виделись как юркие зеленые призраки, метущиеся по пространству экрана.

Кевлавич отдал команду зарядить «скорострелку». С металлическим щелчком на вал карусели легла непочатая кассета.

Теперь вперед! Погоняем тараканов.

Кевлавич открыл огонь. С удовлетворением ощутил крупную дрожь от работающего СО. «Скорострелка» была установлена на броне прямо перед мостиком.

На экране было видно, как вдоль слабо мерцающей полосы мостовой частыми стежками легли белые вспышки, настигая бегущих. Будто припечатывая юрких призраков-тараканов к мостовой.

На Регис-Центральной будут довольны этим шоу, подумал Кевлавич. Судя по донесениям разведки, здешние окрестности буквально кишели мятежниками, превратившими Маунтин-Висту в настоящее пиратское гнездо. Именно отсюда и планировались все вылазки партизан в район Региса. Наверняка среди уничтоженного сброда больше половины — мятежники. Впрочем, мятежники или нет — какая разница. Важно не это, важно другое. То, ради чего он, Валдис Кевлавич, здесь, должно послужить уроком всему Сильванскому бассейну, от Региса до Зеленых гор. Из этого урока каждый должен уяснить для себя, к чему приводит сопротивление лорду Курите. Показательное уничтожение Маунтин-Висты вынудит остальные коммуны не раз и не два крепко подумать, прежде чем предоставлять убежище или помощь мятежникам.

Что-то звонко ударило в маленький иллюминатор, расположенный на груди «Мародера» перед мостиком. На бронепластике осталась белая отметина в виде звездочки. Компьютер выдал набор возможных векторов, соединяющих боевого робота со стрелявшим. Кевлавич развернул машину и замер, вглядываясь в экран инфрасканера.

Ага, вот он! Выдал себя движением. Снайпер прятался на колокольне, чудом уцелевшей среди развалин церкви. Неплохо. Почти вровень с мостиком.

Снайпер выстрелил еще раз. Судя по всему, он стрелял из какого-то ветхозаветного охотничьего ружья. Пуля звонко щелкнула по броне, не причинив роботу ни малейшего вреда.

Кевлавич двинул «Мародера» вперед.

Когда его грозная машина нависла над колокольней, Кевлавич увидел, как снайпер сжался в комок. Мятежник оказался молодым, почти подростком. Одет он был в пятнистый комбинезон — так одеваются партизаны из верзандийских джунглей. И еще он был напуган, до смерти напуган. Сопляк!

На экране «Мародера» водитель увидел, как горе-снайпер бросил свое ружье и поднял вверх руки. Наружные микрофоны донесли его визг: щенок умолял о пощаде.

Эх, жаль, что у боевого робота на руках нет пальцев. Чтобы можно было хватать. Уже не в первый раз Кевлавичу приходилось жалеть об этом.

Медленно, не спеша он начал поднимать левую руку «Мародера», пока сдвоенные орудийные стволы не замерли в каком-то метре от снайпера. Тогда Кевлавич ухмыльнулся и включил наружные динамики на полную мощность. Многократно усиленный голос его громом разнесся по окрестностям:

— Именем генерал-губернатора Верзанди, командующего вооруженными силами Драконов, ты арестован! Залезай!

Мятежник понял. Ухватившись за стволы, он вскарабкался на них. Отлично. Сейчас будет маленькое представление. Далее самый непримиримый враг лорда Куриты, какой-нибудь смертник из джунглей, давший клятву биться до последнего, почешет в затылке, увидев воочию, что такое связаться с семидесятитонным "Мародером ".

Рука с пленным, судорожно вцепившимся в стволы, отошла от колокольни и замерла над улицей. Зеленоватые призраки на экране замерли. Кевлавич знал: все эти людишки сейчас смотрят на него. Хоронятся в разных щелях, в темных углах (не подозревая, что все они для него — как на ладони) и глядят будто завороженные на его боевого робота — чудовищную машину на фоне горящего города.

Кевлавич осклабился. Отлично! Террор эффективен, когда есть зрители.

Держа левую руку отведенной в сторону, «Мародер» медленно двинулся вперед и почти было сокрушил колокольню, но вдруг замер. Внезапно ожила лазерная установка, пройдясь по краям развалин, как бы предупреждая зрителей об опасности приближения. Пленный, вцепившийся в орудийные стволы, истошно завопил, умоляя Кевлавича остановиться. «Мародер» снова пришел в движение — и колокольня с грохотом рухнула. Все вокруг заволокло густым облаком пыли.

Робот тряхнул левой рукой: раз, два. Пленный вскрикнул. Ноги его потеряли опору, и он повис в воздухе, судорожно держась за орудийные стволы. Кевлавич привел в движение правую руку. Короткий, толстый ствол ПИИ еще не успел остыть после залпа по складу удобрений — из ствола тянуло дымком. Кевлавич свел руки робота. Пленный заорал благим матом, когда его коснулся раскаленный металл. Кевлавич отвел руку с ПИИ, а затем резко ударил стволом пленного пониже спины. С отчаянным воплем тот полетел вниз, грянувшись на мостовую с высоты восьми метров.

Похоже, у снайпера был сломан позвоночник. Он корчился, не двигаясь с места, и не переставая вопил. А чудовищная ступня «Мародера» опускалась на него ниже и ниже.

II

Выхода не было, на предложение этого Девика Эрадайна приходилось соглашаться. К тому же это предложение было единственным, которое Серый Легион Смерти получил за все шесть месяцев торчания на Галатее. Пора было принимать решение: или расформировывать Легион к чертовой матери, и пусть каждый сам ловит удачу за хвост, или же подыскать какую-нибудь работенку. Легионеры и так уже косили глазом на другие отряды. Благо, чего-чего, а наемных отрядов на Галатее хватало — планета эта была своего рода рынком наемных воинов. Со всего Лиранского Содружества сюда стягивались наемные отряды или их представители. Да и не только оттуда — были отряды и со стороны. Сюда же являлись и уполномоченные всевозможных планетных правительств, испытывавших в данный момент... некоторые трудности. — Короче, наемных отрядов на Галатее было множество — плюнуть некуда. К тому же полностью укомплектованных — все чин чинарем, все двенадцать боевых роботов в каждом, как и полагается, плюс полный боевой состав, плюс вспомогательные подразделения. Да что отряды — целыми дивизиями на Галатею являлись. Так что конкуренция здесь была жесточайшая.

Сам же Серый Легион Смерти на момент прибытия сюда мог похвастаться лишь пятью боевыми роботами. Ветеранов среди водителей роботов, имеющих хоть мало-мальски приличный боевой опыт, было всего двое — Лори Калмар на своем «Страусе», да Грейсон на «Беркуте». Правда, за несколько недель в Легион завербовались пятеро водителей, а двое из них не на своих двоих пришли, а на собственных боевых роботах. Так что на сегодняшний день в Легионе было семь машин.

Грейсон крутился как белка в колесе. Надо было поторапливаться — деньги утекали с устрашающей быстротой. Он начал с того, что завербовал пару взводов пехоты. Пехотинцев надо было еще подготовить — на это требовалось время. Нашел неплохих техов — боевые роботы нуждались в ремонте и перевооружении. Закупил запчасти для ремонтной базы. А денежные средства все таяли и таяли.

Ренфорд Тор, капитан Т-корабля «Индивидуум», тоже не сидел сложа руки. Где-то нашел и завербовал двух пилотов аэрокосмических истребителей. В задачу пилотов входили защита в космосе и тактическая поддержка во время планетных операций Легиона.

Завербованные пехотинцы попали в «ласковые и заботливые» руки сержанта Рэмеджа, который изо дня в день беспощадно гонял их, отрабатывая тактические приемы. Прошло совсем немного времени — и пара пехотных взводов превратилась в единое вымуштрованное подразделение. Не жалея глотки и кулаков, Рэмедж доказал пехотинцам, что приемы борьбы с вражескими боевыми роботами никоим образом не исключают тесного взаимодействия с машинами родного Легиона.

На сегодняшний день Легион насчитывал 186 мужчин и женщин, включая команду «Индивидуума», техов, вспомогательный персонал, пехотный взвод треллванцев и горсточку опытных вояк-ветеранов, которых удалось завербовать здесь, на Галатее.

Но Грейсон прекрасно понимал, что все его усилия вот-вот пойдут насмарку. Нужно было срочно найти заказчика. Но не так-то много на Галатее желающих воспользоваться услугами отряда, который не насчитывал в своем составе даже два полных звена. Тем более что и отряд-то по здешним меркам не ахти — имеет за плечами всего одну военную кампанию. Деньги же, полученные от благодарного правительства Треллвана за помощь в освобождении планеты от тирании герцога Хасида Ринола из Дома Куриты, были истрачены еще в первые шесть недель пребывания здесь — портовые пошлины, запчасти для боевых роботов, топливо, продовольствие, орудия, боеприпасы. Не говоря уже о взятках портовым чиновникам — это был единственный способ преодолеть здешние бюрократические препоны. От внушительной суммы остались жалкие крохи, так что Грейсону едва удалось наскрести нужную сумму на задаток завербованным пехотинцам. Своим же людям он уже две недели вынужден был платить не кредами, а вексельными чеками. Ни один торговец в Галапорте ни за что не примет к оплате подобную бумажку. Сколько будут ждать его люди, тоже неизвестно, но Грейсон чувствовал, что терпение их на исходе.

С Эрадайном Грейсон впервые встретился в баре «Золотой робот»— одном из сотен ему подобных заведений, что располагались неподалеку от главных ворот Галапорта.

Первым на Девика Эрадайна вышел Ренфорд Тор, и наткнулся случайно. Ренфорд и устроил эту встречу Эрадайна с Грейсоном.

Снаружи «Золотой робот» выглядел невзрачно — невысокое строение, выбеленное яростным солнцем Галатеи и жаркими ветрами, дующими из пустыни. Внутри было темно и прохладно. Со всех сторон слышны были пьяные голоса, перемежаемые взрывами хриплого хохота и звоном посуды. В двух местах, судя по доносившимся оттуда звукам, в полумраке полным ходом шли местные разборки.

Эрадайн выбрал место в самой глубине бара, подальше от прожекторов, освещающих пространство перед стойкой, где толклись наемники, и от сцены, на которой извивались обнаженные танцовщицы.

Меньше всего Эрадайн был похож на воина. Грейсон Карлайл был и сам-то среднего роста. Эрадайн же был на добрую голову ниже его. Похоже, он страдал близорукостью, причем сильнейшей — если судить по толщине стекол его очков. Очки, кстати, самым гротескным образом увеличивали его светло-серые глаза, которые и обратили на себя внимание Грейсона в первую очередь.

Наличие очков на носу само по себе могло кое-что сказать об их хозяине. А именно: Эрадайн, должно быть, родом с планеты, где не умели производить имплантацию искусственного хрусталика и прочие чудеса глазной микрохирургии. Во Внутренней Сфере немало было подобных планет. Даже словечко для них имелось — «увядшие». «Увядшей» называли планету, которая в ходе бесконечных войн постепенно скатывалась от цивилизации к дикости. А если учесть, что и вся Внутренняя Сфера в результате войн за Наследие заметно «увяла», то «увядшей» здесь именовали совсем уж одичавшие планеты.

Интересно, какое вознаграждение может предложить Грейсону и его отряду «увядший» мир?

Все эти мысли промелькнули в голове у Грейсона, пока он подходил к столику, где сидели Ренфорд и Эрадайн. Эрадайн, завидя Грейсона, встал.

— А вы, должно быть, Грейсон Карлайл, — сказал он и приветливо протянул руку.

Несмотря на невзрачный облик, рукопожатие Эра-дайна оказалось неожиданно крепким. Грейсон отметил, что незнакомец держится на удивление непринужденно и спокойно. И еще отметил: от этого человека веет спокойной и непоколебимой решимостью.

— Ваш пилот тут чего только не рассказывал о вас.

— Увы, не могу похвастаться тем же. Ренфорд почти ничего не говорил о вас, мистер Эрадайн. Не могли бы вы исправить сами это маленькое упущение, а то несправедливо выходит.

— Капитан, называйте его гражданином Эрадайном, — встрял Тор. — Он... в общем, он вроде как предводитель маленькой любительской революции в десяти световых годах отсюда.

Грейсон дернул бровями. «В десяти световых годах отсюда» предполагало пограничный район между Федеративным Содружеством и Синдикатом Драконов. В отношениях между различными государствами всегда наличествовала, что ни говори, некоторая напряженность, которая особенно сказывалась в таких вот приграничных районах, стягивая сюда отряды наемников, регулярные формирования и целые флоты. Некоторые планетные системы с удручающим однообразием переходили из рук в руки.

— Нет, я не предводитель, — сказал Эрадайн, снова садясь. — Но я и не частное лицо. Я уполномоченный представитель Верзандийского революционного комитета. Мы боремся против Дома Куриты и нуждаемся в помощи... Очень нуждаемся в помощи.

— Не могу не согласиться с вами... — заметил Грейсон.

В этот момент к их столику подошла юная официантка, чье одеяние состояло в основном из дешевых побрякушек и перьев. Тор было заказал выпивку на всех, но Грейсон одернул его, заявив, что для себя желает только стакан чистой воды со льдом. После чего снова продолжил беседу с Эрадайном.

Верзанди была второй из трех планет, что обращались вокруг звезды Норна. Грейсону это название ничего не говорило. Чему удивляться — во Вселенной столько планет.... Верзанди была тихой и мирной сельскохозяйственной планетой. Кроме того — знаменитой. своим университетом в столице, городе Регис. Об этом университете знают во всем Федеративном Содружестве.

— Да, так оно и было, — вздохнув, добавил Эрадайн. — Только десять лет назад все изменилось, когда Дом Куриты выдвинул требования...

Грейсон кивнул:

— Понятно. После битвы на Дальгрене. Самому Грейсону в ту пору было десять лет. В том году он был формально принят в роту Коммандос, которой руководил его отец Дюрант Карлайл. Грейсон со временем должен был стать одним из так называемых Коммандос Карлайла. Грейсон до сих пор помнит бешенство, исказившее лицо его отца, когда один из полков Куриты, один из «светоносных мечей», ударил в тыл Коммандос в той битве за Дальгрен. Тогда ничего не оставалось, кроме отступления. И они отступили. Ибо впереди была только неминуемая гибель.

— После Дальгрена Содружество формально уступило Дому Куриты несколько планетных систем, так? — попросил подтверждения Грейсон.

— Да. И, в частности, к Драконам перешла Верзанди, — сказал Эрадайн. — Для начала они устроили военную базу на нашей луне, на Верзанди-Альфе. Понимаете, в отношении военной помощи мы можем рассчитывать только на Федеративное Содружество. У нас есть несколько грузовых Т-кораблей — и все. Ничего другого у нас нет. Даже шаттлов. Даже наш собственный спутник — Верзанди-Альфа — для нас теперь недостижим.

Грейсон снова кивнул. «Увядшая» планета, классический вариант. В торговле и межпланетных перевозках полностью зависит от других. Знал Грейсон и другое: Дом Куриты никогда не поощрял независимости. Только раньше Верзанди зависела от вольных торговцев, а теперь... Синдикат Драконов любит «увядшие» планеты. Миры, не обладающие собственными транспортными средствами и полностью зависимые от экспорта с планет, на которых сохраняется высокая технология, — такие миры не очень-то склонны бунтовать и поднимать восстания.

Эрадайн глубоко вздохнул.

— База на спутнике — это было только начало. Затем Дом Куриты начал перебрасывать на планету людей и тяжелое техническое оборудование. И, конечно, войска, много войск. По оценкам экспертов Синдиката Драконов, на Верзанди должны быть необычайно богатые залежи каких-то металлов. Поэтому планета в первую очередь предназначалась Домом Куриты для горных разработок, — Эрадайн пожал плечами. — Мы раньше и не думали ни о каких горных разработках. Знали, конечно, кое-что о сырьевых ресурсах, но берегли на потом. Жили себе спокойно. Самоуправление у нас было. А галактические интриги и войны за Наследие нас как-то мало интересовали. Идут себе где-то и идут.

Губы Грейсона, искривились скорее гримасой, нежели усмешкой.

— И как отнесся Синдикат Драконов к вашему самоуправлению? Насколько мне известно. Драконы очень заботливы к подопечным мирам и стараются их не предоставлять самим себе. Наоборот, они всячески пытаются помочь.

— Себе самим помочь, — проговорил Тор.

— В общем-то, так оно и вышло, по большому счету, — признал Эрадайн. — Наши силы самообороны пытались сражаться с ними, но Дом Куриты перебросил на планету дополнительный воинский контингент. Кончилось тем, что наш космопорт и Регис, наша столица, оказались у них в руках. И тут началось... Драконы назначили новые выборы, после чего оказалось, что большинство мест в Совете заняли их ставленники. Одновременно в Южной пустыне началась разработка месторождений. Народ на эти шахты и карьеры сгоняли насильно со всей планеты... Конечно, мы и дальше пытались воевать. Пытались... пока на Верзанди не прибыли боевые роботы... Нам ничего не оставалось, как отступить, уйти в труднодоступные местности. Драконы сжигали целые города, стирали с лица земли деревни вместе с населением. Партизанам объявили беспощадную войну. Любого подозреваемого в укрывательстве у себя мятежника убивали на месте вместе с семьей или отправляли в шахты.

В конце концов Революционый комитет решил: остается одно — искать помощи на стороне. Послали меня. Мне удалось выдать себя за члена команды на Т-корабле одного из торговцев, который официально поддерживает Синдикат Драконов, а на самом деле работает на нас. Он доставил меня на Гронден, откуда я затем сумел добраться до Галатеи. Мы слышали, что здесь можно завербовать наемников, а также приобрести средства связи, оружие и все то, в чем мы так отчаянно нуждаемся.

Подошла официантка с подносом. Лед позвякивал в стакане, когда она поставила его перед Грейсоном.

— Пять пятьдесят за выпивку и три двадцать пять за воду.

— Буду с вами откровенен, капитан, — серьезно сказал Эрадайн, расплачиваясь с официанткой. — Революционный комитет послал меня сюда с тем, чтобы я попробовал подыскать небольшой отряд с хорошим боевым опытом, который смог бы выступить в роли... эээ... учителей. Наши силы рассеяны... Черт, нас вбивали в землю каждый раз, когда мы пытались поговорить с Драконами на их языке. В настоящий момент мы скрываемся в горах и джунглях. И когда кто-нибудь из Драконов попадает к нам на. мушку, мы не колеблемся.

Эрадайн помолчал, уставясь в стакан, который он вертел в руках.

— Ясное дело, что снайперы войны не выиграют. Мы это отлично понимаем. Нам нужен кто-то, вокруг кого люди могли бы сплотиться, кто показал бы нам, как надо воевать с оккупантами. И наплевать, сколько там у них боевых роботов. Если весь народ поднимется как один, всех боевых машин Галактики не хватит, чтобы его остановить!

— Эк вы героически загнули, гражданин...

Лицо Эрадайна стало пунцовым.

— Уж куда вам, наемникам, это понять.

— У наемников, друг мой, свое понятие, что к чему. Наемники шкурой своей торгуют. А я вдобавок еще за своих людей в ответе. И замечу попутно: наемники за просто так ничего не делают. На то они и наемники, — тихо проговорил Грейсон, наклонившись через столик к Эрадайну, — А теперь, дружище, что ты еще имеешь мне сказать?

Ничего особенно радостного или утешительного гражданин Эрадайн сказать не мог. На Верзанди сейчас находятся четыре дивизии Синдиката Драконов. Но, по данным Революционного комитета, только одна из дивизии была полностью развернута. Но даже и при таком раскладе, прикинул про себя Грейсон, Легиону придется иметь дело с сотнями вражеских роботов.

Впрочем, ситуация была не столь уж и безнадежна. Эрадайн всячески упирал на это. В конце концов Грейсон пришел к выводу: да, пожалуй, Эрадайн прав. Потому что, по словам Эрадайна, четыре механизированные дивизии Драконов были разбросаны по всему северному полушарию: по деревням, гарнизонам, посадочным полосам. Часть войск находилась в районе горноразработок. Не следовало, конечно, забывать и про аэрокосмические истребители (АКИ) (Синдикат Драконов всегда славился своими асами), но большинство истребителей базировалось на Верзанди-Альфе, а не на планете. Оставалась лоялистская милиция. На Верзанди их звали синими. Всего их было восемь дивизий. Подчинялись синие дивизии марионеточному правительству в Регисе. Эрадайн, упомянув о них, отметил, что эти вояки серьезной угрозы не представляют.

— Кроме того, — гнул свое Эрадайн, — планета же не в глухой блокаде. Капитан вашего Т-корабля говорит, что вполне можно закамуфлировать шаттл так, чтобы он походил на серийный грузовой шаттл класса «Сфера», который использует Синдикат Драконов. А раз так, то наверняка можно будет подойти к планете — никто ничего не заподозрит. А дальше я вывожу вас к посадочной площадке возле Лазурного моря. А оттуда — сразу в джунгли. Вас мигом свяжут с Ревкомитетом. В вашу задачу будет входить обучение солдат, особенно — приемам борьбы с боевыми роботами.

Нельзя сказать, что Грейсон был в восторге от этого предложения. Во-первых, блокада. Еще вопрос, сумеют ли они добраться до этой, черт бы ее побрал, Верзанди. Дальше — веселенькая перспектива действий на планете, кишмя кишащей вражескими боевыми роботами. Да еще во что бы то ни стало избегая прямых столкновений с войсками противника (которые, кстати, в сотни и тысячи раз превосходят по численности отряд Грейсона). А пока что Легиону вменяется в обязанность обучать местных мятежников методам эффективной борьбы с этим самым противником. Предположим, что Легиону удастся выполнить возложенную на него задачу. Результат: мятежники переходят к активным боевым действиям, и Легион оказывается вовлеченным в гражданскую войну. А если быть точным, то в войну он окажется вовлеченным с того момента, как попадет на Верзанди. А это, в свою очередь, многократно увеличивает вероятность того, что в один прекрасный момент Легион будет кем-либо предан и останется один на один с силами Синдиката Драконов... Ладно, предположим, что местный Ревкомитет не предаст, вообще никто не предаст, что их задание будет выполнено и местные партизаны научатся грамотно бороться с роботами. Что тогда? Как что, — они начнут бороться с роботами, а Дом Куриты кинется на восставшую планету. И как тогда, скажите, выбираться с «увядшей» планеты отряду наемников, до проблем которых никому не будет дела?

Понятно теперь, отчего гражданин Эрадайн прельстился на Серый Легион Смерти, хотя мог завербовать хоть целую армию. Слишком велик риск. Никто не хотел за это браться.

А Серый Легион Смерти сейчас не в том положении, чтобы отказываться. Кто-кто, а Грейсон это знал. Но что им предлагает Эрадайн? Связаться с фанатиками, которые — о великий боже, послушай! — собираются воевать с объединением на сельскохозяйственных роботах! Неужели они это всерьез?

В конце концов ударили по рукам. Грейсон мог сомневаться сколько заблагорассудится, а легионерам нужно платить. Или распускать, к чертовой матери, Легион.

III

Центральной звездой планетной системы, к которой принадлежала Галатея, была звезда спектрального класса F8. С планеты ее солнце выглядело как крошечный, нестерпимо палящий диск в безоблачном небе бронзового цвета.

Было около полудня, а жара уже стояла несусветная. Но даже несмотря на пекло, космопорт жил своей обычной лихорадочной жизнью.

В настоящий момент особенная активность наблюдалась возле площадки номер двадцать, где полным ходом шла погрузка шаттла. Между шаттлом и служебной зоной туда-сюда сновали транспортеры, доставляя к кораблю контейнеры, тут же подхватываемые подъемниками.

Наблюдали за погрузкой дежурный офицер-таможенник Галапорта и его ассистенты. Прежде чем достигнуть шаттла, вся вереница грузов шла на досмотр. Только после взвешивания и выяснения содержимого многочисленных контейнеров груженые транспортеры двигались дальше — к шаттлу.

В руках у таможенников были микрокомпьютеры, куда заносились данные о характере и массе пропущенного груза.

Над бетоном космопорта дрожало знойное марево, но таможенники, похоже, не замечали жары — работали как заведенные. Только их мундиры цвета хаки потемнели на спинах и под мышками.

На поле, со стороны ремонтной зоны, показался двадцатитонный «Стингер» в камуфляжных серо-зеленых разводах. Таможенники проводили его взглядом. Робот направлялся на спецплощадку номер один, откуда производилась погрузка боевой техники в шаттлы. Четыре других боевых робота Легиона уже стояли там. Два не прибыли — техи еще не кончили с ними возиться.

Таможенный офицер на мгновение оторвался от компьютера и посмотрел в сторону стартовой площадки. Там уже, похоже, собрался весь отряд, которому принадлежал шаттл. Шла обычная предстартовая суета.

Возле погрузчиков стоял, обливаясь потом, Грейсон Карлайл и тоже следил за погрузкою, отмечая все доставленное на борт в бесконечно длинном списке. А грузы все шли и шли: горючее для боевых машин и для аэрокосмических истребителей; боеприпасы для роботов и ручное оружие для пехоты; провиант на несколько месяцев, медикаменты, запчасти, ремонтно-инструментальная база для техов — в общем, все, что требовалось Легиону для ведения боевых действий. Кроме того, в дополнение, шли грузы, закупленные Эрадайном для повстанцев.

Наконец подъехал последний из транспортеров. Отметив доставленный на борт груз и убедившись, что все соответствует списку, Грейсон вздохнул с облегчением.

По полю от таможенного пункта к нему шел кто-то из администрации Галапорта.

— Все в порядке, капитан, — сказал ему, подойдя, администратор и протянул стилос и пластину компьютера. — Распишитесь. — Золотые полоски на отвороте мундира сказали Грейсону, что перед ним лейтенант, а выражение лица лейтенанта свидетельствовало о том, что тот порядком устал. — Ваши грузы таможню прошли, портовая пошлина уплачена, так что все в порядке. Можете отправляться.

Грейсон глянул на визитку на груди лейтенанта.

— Отлично, лейтенант Мэрчисон. — Он размашисто расписался через весь экран компьютера, нажал ENTER и отдал комп вместе со стилосом лейтенанту-таможеннику. — Мы, собственно, дожидаемся нашего патрона. Мой старший офицер утрясает с ним последние детали. Знаете, вечно в последний момент выясняется что-нибудь этакое. Выпьете что-нибудь?

Вместо ответа таможенник набрал код планетарного Центра управления и дал разрешение на старт о двадцатой площадки. Потом глянул на Грейсона:

— Нет, благодарю. Служба, знаете ли.

Прищурившись, он посмотрел вверх. Высоко над головой к корпусу шаттла прилепилась люлька. В люльке находились двое. — И эти двое закрашивали название и номера шаттла. Работа их, похоже, близилась к концу.

— Стало быть, отбываете инкогнито, а, капитан? — лениво поинтересовался лейтенант Мэрчисон. Вопрос был задан нейтрально-дружеским тоном. Лейтенант явно демонстрировал насторожившемуся Грейсону, что его интерес к происходящему — лишь формальность, не более. Официальным лицам на Галатее было решительно наплевать, куда и зачем направляется корабль с таким количеством оружия на борту, что хватило бы для развязывания небольшой войны, — вся экономика планеты, по сути своей, держалась за счет существования рынка наемников.

Все же Грейсон предпочел ответить по возможности уклончиво:

— Нет, просто решили подкрасить посудину перед отбытием, лейтенант. Чем лучшее впечатление на работодателя мы произведем... Да что я говорю. Вы ведь и сами это отлично понимаете. А, лейтенант?

— Что же. Пусть будет так. — Своим тоном Мэрчисон дал понять юному капитану наемников, что ни на грош не верит его словам, хотя лично ему, лейтенанту, на все глубоко наплевать. — Можете запрашивать разрешение на старт, когда будете готовы, капитан Карлайл. Желаю удачи.

Таможенник повернулся и пошел. Грейсон смотрел ему вслед. Лейтенант Мэрчисон присоединился к помощникам, ожидавшим его в глайдере. Название шаттла — «Фобос», второго челнока свободного торговца «Индивидуума», — было надежно закрашено. Новое название и идентификационные номера нанесут в космосе, вдали от постороннего глаза. Таможенник был прав. Это будет именно рейс инкогнито, и чем меньше народу будет знать новые номера и названия кораблей, тем лучше для Грейсона.

Он перевел взгляд на своих людей, загорелых от работы на свежем воздухе, и мышцы его рук непроизвольно напряглись. Вряд ли режим секретности мог утаить от бойцов цель миссии. Впрочем, наибольшей проблемой оставалось то, что ждало Легион по прибытии на планету.

«Дьявол, — подумал он. — Какого черта я ввязался в это дело?» Либо Эрадайн окажется прав в своих оценках положения оккупантов на Верзанди, либо карьеру Грейсона ожидает бесславный и скорый конец.

— Капитан!

Грейсон обернулся, услышав голос сержанта Рэмеджа. Маленький и смуглый треллванец был одним из тех, кто присоединился к Легиону, когда он оставил Треллван. Поскольку и возрастом, и боевым опытом Рэмедж превосходил всех пехотинцев Легиова, Грейсон назначил его главным сержантом наземной пехоты Легиона.

— Да, Рэм. Как идет погрузка?

— По расписанию, капитан. Но мои парни... ээз... нервничают. Как-то, говорят они, непонятно все. Приготовления эти...

— Придет время, и они все узнают. Так и передай им, Рэм. А заодно напомни, что здесь никого силком не удерживают. Если кого-то что-то не устраивает, то он может катиться на все четыре стороны.

Рэмедж ухмыльнулся:

— Вот уж об этом нам беспокоиться нечего, капитан. Черт возьми! Да намекни любому из моих красавчиков, что он может вылететь из Легиона и остаться на этой дерьмовой планете, — так он согласится хоть Лютецию штурмовать.

Звук двигателей глайдера заставил Грейсона обернуться. Глайдер остановился шагах в десяти от них. Высокая привлекательная молодая женщина в выцветшем и заношенном комбинезоне выбралась из кабины на поле, расплатилась с водителем и быстрым шагом направилась к Грейсону. Это была Лори Калмар, первый помощник. В свое время, на Треллване, во время битвы в Гремящем Ущелье Лори Калмар показала, на что годится в качестве водителя боевого робота. Сейчас, однако, лицо у нее было тревожно-озабоченным.

— Какие-то проблемы? — шагнул навстречу ей Грейсон.

Лори резко мотнула головой:

— Нет. Деньги у него были. Все улажено. Посредник и гарант — Ком-Стар. Можем отправляться.

Ну вот. Мосты сожжены, назад пути нет. Грейсон никогда не сомневался в словах Эрадайна. Эрадайн показывал ему образцы этого серебристо-серого металла и говорил, что на некоторых планетах ванадий встречается в изобилии, но на Галатее его нет. Уполномоченный Звездной Сети уже провел экспертизу груза, контрабандно вывезенного Эрадайном с Верзанди, и оценил его почти в миллион кредов. Часть этой суммы ушла на закупку оружия для поддержки верзандийского восстания. Именно это вооружение капитан Тор и подрядился доставить на Верзанди вместе с Серым Легионом Смерти. Грейсон тогда потвердил уполномоченному Звездной Сети, человеку с глазами совы, что оставшейся суммы было достаточно для того, чтобы нанять Легион и зафрахтовать корабль Тора Ренфорда. Теперь, когда все обозначенные в контракте суммы были депонированы в галатейском отделении Ком-Стара, выступавшего третьей стороной, контракт вступил в силу. Их миссия началась.

Хотя Лори, похоже, не очень-то была этому рада. Как, впрочем, и Грейсон. И больше всего не давала ему покоя ситуация, в которой окажется Легион сразу после высадки на Верзанди. Уж слишком мало у них было шансов. По договоренности с Тором «Индивидуум» должен доставить их в Т-точку планетной системы звезды Норна, а затем, выбросив шаттлы, тут же отпрыгнуть к другой звезде, предоставив Легион своей участи. А там уже останется лишь уповать на то, что верзандийская революция победит. Ибо, в противном случае...

Грейсон снова поглядел вверх, в бронзовое, дышащее жаром небо Галатеи. Дом Куриты никогда не отличался снисхождением к наемникам, особенно к наемникам, выступающим на стороне тех, кто осмелился бунтовать против Синдиката Драконов. Так что подписание контракта, подобного тому, какой заключили они с Эрадайном, вероятнее всего, могло означать подписание себе смертного приговора.

Конечно, шанс у Легиона был, и Грейсон это знал. Но это был всего лишь шанс, не более. Один шанс из тысячи. И еще. Как отнесутся к этому его люди, когда он скажет им всю правду? И как сказать им об этом? Невольно напрашивался вопрос: куда он, Грейсон Карлайл, в конце концов их ведет? И последуют ли они за ним? Война и демократия несовместимы — это очевидно. Но тем не менее командиры наемников, как правило, вынуждены были считаться со своими людьми. Наемники имели право корректировать цели и средства, ради которых и которыми велись войны. Ибо их руками и выигрывались эти войны. Немало войн было проиграно из-за того, что наемники отказывались воевать, несмотря на контракты, заключенные их командирами. Поэтому хороший командир наемных отрядов всегда давал возможность своим людям высказать свое мнение по поводу контракта, прежде чем начинать кампанию. Вот и Грейсон подошел вплотную к этому моменту. Больше оттягивать было нельзя. Пора ознакомить Легион с контрактом. И самое главное сейчас — подать предложение Девика Эрадайна так, чтобы оно не выглядело как самоубийственный договор.

Лори, казалось, прочла его мысли.

— В нашем положении выбирать не из чего, капитан. Он улыбнулся ей, хотя и через силу. Он почти уже было поднял руку, чтобы коснуться ее, но холодные нотки в голосе Лори остановили его. После Треллвана он обещал, что даст ей время. Лори, что произошло? Что между нами произошло?

Он взял себя в руки. Этого только не хватало. Будто мало у него сейчас других неотложных задач, чтобы вот так раскисать. Сделав над собой усилие, чтобы голос был ровным, Грейсон выговорил:

— Да уж. Либо мы отправимся на Верзанди, либо подохнем от голода здесь, на Галатее. Выбор и вправду невелик. Но только от этого не легче, а? Особенно когда вспомнишь, что ты не один, что твои люди рассчитывают на тебя и верят тебе.

Хороший шпион — это не тот, который ходит крадучись и озираясь, привлекая к себе внимание. Хороший шпион — он всегда на виду и оттого неприметен. Сайнсон Лон, служащий таможенного контроля Галапорта, полностью удовлетворял этому требованию. Он не прятался. Более того, он делал все, чтобы привлечь внимание своего начальника, лейтенанта Мэрчисона, к этому шаттлу. Именно Лон указал своему начальнику, что «Фобос», похоже, не очень стремится афишировать свое отбытие. Лон рассчитывал, что его начальник заинтересуется этим. А когда тот подошел к молодому командиру наемников и заговорил с ним, Лон жадно, хотя и не показывая виду, ловил обрывки беседы, доносившейся до него. Были люди, очень могущественные люди, которых весьма интересовало, куда отправляется молодой капитан вместе со своими наемниками. Но из беседы капитана с болваном Мэрчисоном ничего узнать не удалось. Да и беседа их была недолгой.

Сейчас Лон удобно устроился в укромном месте на крыше одного из складских помещений неподалеку от двадцатой площадки. В руках у него был компактный и мощный электронный бинокль. Лон следил за тем, что делается возле «Фобоса».

К настоящему моменту Лон собрал уже массу сведений об этом Карлайле и его отряде. Было ему известно и об «Индивидууме», старом Т-корабле, что висит сейчас в Т-точке, где-то над северным эклиптикальным полюсом системы Галатеи. Знал Лон и о капитане «Индивидуума», как бишь его, Ренфорде Торе. Знал и о каждом водителе роботов, завербовавшемся в Легион в течение последних недель. Ведомо было Сайнсону Лону и о встречах Грейсона Карлайла с Девиком Эрадайном. Единственное, что неизвестно было Лону и что беспокоило его, — откуда заявился на Галатею этот Девик Эрадайн? Не вызывало сомнений, что родиной Эрадайна была планета, куда теперь направляется Серый Легион Смерти. Но что это за планета? Пока ясно было одно: неизвестная планета представляла собой мир джунглей или густых лесов. Об этом можно было судить по камуфляжу, нанесенному на броню боевых роботов.

Когда на поле появился глайдер, доставивший к «Фобосу» Лори Калмар, Лон сфокусировал бинокль на ней. О девушке ему было тоже известно немало. Например, что Лори Калмар — уроженка планеты Сигурд, входящей в состав одного из бандитских королевств за пределами Периферии. Известно ему было и то, что с Грейсоном Карлайлом она впервые повстречалась на Треллване.

Рот Сайнсона Лона растянулся в довольной ухмылке. Уроженка Сигурда была очень даже ничего собой. Следить за ней было одно удовольствие.

Она приблизилась к капитану наемников. Лон настроил окуляры бинокля, и теперь в поле его зрения были лишь их лица. Шпион видел, что Лори Калмар встревожена, — это было прямо-таки написано на ее лице. Она что-то сказала Грейсону, тот, помолчав, ответил. Хотя бинокли подобного типа и были оборудованы устройством, позволяющие записывать движения губ, для последующей расшифровки, Лон не нуждался в этом. Долгая практика научила его свободно читать движения губ. Под углом, с которого велось наблюдение, было трудно понять, что говорила Лори. Зато Карлайл стоял так, что лучше не придумаешь.

«Да уж, — говорил он. — Либо мы отправляемся на Верзанди, либо...» Артикуляция у командира была столь энергичной, что Лону показалось, будто он услышал эти слова, а не прочел их по губам. Широко улыбаясь, Лон опустил бинокль.

Итак, теперь он точно знал, куда направляется Серый Легион Смерти.

IV

В свое время, будучи еще в отряде отца, Грейсону нередко приходилось присутствовать при штабных совещаниях. Грейсон тогда находил их утомительно-ненужными. Командиры подразделений часами сидели и бесконечно обсуждали какие-то мелкие (так ему тогда казалось) хозяйственные вопросы. Большей частью беседы — а частенько и горячие споры — вертелись вокруг денег. Теперь, будучи командиром отряда наемников, Грейсон, что называется, на собственной шкуре испытал, как это важно — чтобы в кассе отряда всегда были деньги. Грейсон готов был локти грызть от досады, что в свое время не слушал и не запоминал, как решались денежные вопросы в отряде Коммандос Карлайла. Ведь ему тогда предоставлялась уникальная возможность присутствовать при штабных совещаниях, где были представлены все подразделения, все хозяйственные службы, и на священнейшей для любого наемника процедуре — распределении заработанных денег.

Понятное дело, юный Карлайл-младший находил все это неимоверно скучным для себя. И поныне Грейсон буквально ненавидел штабные совещания. Понимая, впрочем, их необходимость.

Первое свое штабное совещание Грейсон решил провести в кают-компании «Фобоса» — месте, которое он временно избрал под штаб. Он не любил не только сами штабные совещания, его раздражали все связанные с этим формальности, до которых так охочи были некоторые из командиров.

Когда девять приглашенных мужчин и женщин заняли свои места, Грейсон заставил себя сохранять непринужденно-расслабленную позу. Он понимал: его неуверенность и скованность проистекают главным образом оттого, что большинство людей, представляющих сейчас командный состав Легиона, были ему практически незнакомы. За исключением Лори Калмар, сержанта Рэмеджа и Ренфорда Тора. Сейчас командиры сидели, шурша бумагами, — изучали контракт. Грейсон же, стараясь не показывать вида, не меняя позы, переводил взгляд с одного на другого — изучал этих людей, своих непосредственных подчиненных.

Девис Макколл. Большой дружелюбный каледонец. От своих терранских предков-шотландцев Макколл унаследовал типично шотландскую внешность и манеру речи. Боевой водитель. В Легион пришел не на своих двоих, на собственном шестидесятитонном «Стрельце». Сам он гордо именовал свою машину «Громом небесным».

Рядом с ним сидел Делмар Клей. Худощавый, темноволосый, Делмар оказался малоразговорчивым. О своем прошлом он упорно молчал. Сказал только, что был членом «Свирепых молодцов»— группировки, возглавляемой Хансеном. Делмар до сих пор носил зеленый боевой жилет «Свирепых молодцов» с бляхами и нашивками — разными знаками проявленной доблести. Но важно не то, кем был Делмар Клей. Важно то, что в Легион он привел собственный робот — пятидесятипятитонный «Волкодав».

Хасан Али Халид имел черные как смоль волосы. Рядом с Макколлом и даже с Клеем он выглядел слабаком. О своем прошлом распространялся еще меньше, чем Делмар Клей. Правда, однажды в приватной беседе с Грейсоном Хасан обмолвился, что большую часть свой жизни провел в качестве ихвана, будучи членом страшного братства Сауримат на своей родной планете Саул-Хала. О братстве Сауримат Грейсону приходилось слышать. Какой водитель боевой машины из Внутренней Сферы о нем не слышал? Название «Сауримат» переводилось как «Быстрая смерть», а репутация у братства была примерно такой же, как у древних терранских ниндзя или ассасинов. В Легионе Али Халид был водителем небольшого «Стингера».

Самыми молодыми из присутствующих были Питер Дебровский и Джалег Йорулис — странная пара. Дебровский был высоким и худым, со светлой кожей и белокурыми волосами — наследием предков-славян. Йорулис был низкого роста, крепко сбитый, темноволосый. Хотя ни один из них не мог похвастаться каким бы то ни было боевым опытом, оба они знали о роботах буквально все. Что и склонило чашу весов в их пользу. Грейсон решил дать парням шанс показать себя в качестве водителей роботов и предоставил им два двадцатитонных «Шершня», захваченных Легионом на Треллване.

В дальнем конце стола сидели бок о бок рядом еще двое. Последнее приобретение Легиона. Джеффри Шерман и Сью Эллен Клейн. Буквально за день до этого Ренфорд Тор нашел их в одном из баров Галапорта — единственных уцелевших из эскадрильи аэрокосмических истребителей, которая в битве при Севрене, одном из штайнеровских миров, дала бой превосходящим силам противника. После того, как их эскадрилья перестала существовать и была навек вычеркнута из всех списков Федеративного Содружества, Шерман и Клейн подались сюда, на Галатею, в надежде завербоваться в какой-нибудь отряд, нуждающийся в аэрокосмическом прикрытии. Что было особенно важно, так это то, что парочка эта имела с собой два потрепанных, но полностью исправных и снаряженных АКИ класса «Молния». Один из шаттлов «Индивидуума» мог нести на борту пару АКИ. Эрадайн уверял, что пройти сквозь блокаду Верзанди — пара пустяков, но у Грейсона было свое мнение на этот счет. Поэтому он поспешил, не раздумывая долго, включить Шермана и Клейн в состав Легиона. Лучше перестраховаться. С двумя АКИ на борту Грейсон чувствовал себя как-то спокойнее.

И, наконец, Илза Мартинес, сидящая между капитаном Тором и Рэмеджем. Илза Мартинес была привлекательной особой с густой гривой черных волос. Вот уже лет пять, как она служила под началом Ренфорда Тора, но у Грейсона все не было повода познакомиться с ней поближе. Во время треллванской кампании Илза Мартинес находилась на борту «Индивидуума». Эта женщина была резкой и шумной. Грейсон находил ее даже утомительно шумной, но полагался на слова Ренфорда Тора, который клялся, что свет не видывал еще пилота лучше, чем Илза Мартинес. На «Индивидууме» она являлась первым помощником Тора и старшим пилотом. Несколько дней назад Илза добровольно вызвалась (если так можно назвать бурю и натиск, которые пришлось выдержать Грейсону) высадить Серый Легион Смерти на Верзанди, после того как они пройдут через блокаду.

Грейсон сидел, смотрел на своих командиров, изучающих контракт, и ощущал, как растет в нем растерянность. Он вырос в крепко спаянном наемном отряде, который был для него как бы семьей, во главе которой стоял его отец. Да, и тогда в отряд все время вливались новые люди. Но проходило немного времени — и они тоже становились плоть от плоти отряда, членами его, Грейсона, большой семьи. А сейчас? Как можно чувствовать себя комфортабельно, когда его окружают незнакомые, почти чужие люди. Да и каждый из них, похоже, чувствует себя так же стесненно в новом отряде, с новым, еще малоизвестным уставом. Грейсон понимал, что в скором времени все должно измениться к лучшему. Нужно только одно: чтобы эти люди доверяли ему, Грейсону, и чтобы он сам доверял им. Если это произойдет, то кучка отдельных людей превратится в единый коллектив, где каждый смело может положиться на каждого. Но с чего начать?

Наконец, последний из собравшихся отложил копию контракта в сторону и перевел взгляд на Грейсона. На него смотрели девять пар глаз. Он попытался прочесть мысли своих людей, но по обращенным к нему лицам трудно было что-либо понять. Макколл, к примеру, сидел, смотрел на своего командира и ухмылялся. Так оказалось, что у него все время на лице гуляет ухмылочка. Йорулис наклонился к сидящему рядом Дебровскому и что-то проговорил другу на ухо. Должно быть, что-то смешное — тот так и прыснул.

Ладно. Больше тянуть нельзя. Пора начинать.

— Итак, я уже имел честь сообщить вам все, что знаю сам о том, что нас ждет, — начал Карлайл. — Сказать по правде, знаю я немного, вернее, почти ничего. Что до контракта с гражданином Эрадайном, то с ним вы только что, я надеюсь, ознакомились.

— Эй, командир, — сказал Макколл, — ты нас вел, и мы шли. Сейчас мы по колени в дерьме. Так скажи нам, милостивец, куда ты нас ведешь теперь? Давай обсудим это дело.

Со всех сторон послышались смешки. Грейсон позволил себе немного расслабиться.

— Как скажешь, Макколл, — ответил он детине-каледонцу, а затем заговорил, обращаясь уже ко всем: — В общем, так, ребята. Дело нам предстоит нешуточное. Нашей задачей будет организовать и натаскать целую армию повстанцев, которые последние десять лет оседлали джунгли в дыре под названием Верзанди. Согласно контракту мы обязуемся пробыть там не менее девятисот часов. Заказчиком нашим, от имени которого заключил контракт Эрадайн, выступает тамошний Революционный комитет. Он же в течение этих девятисот часов заказывает музыку, то есть по контракту мы обязуемся «по возможности» избегать столкновений с вражескими боевыми роботами. Но, я думаю, каждый. из вас отлично понимает, что это чушь. Так что при встрече с роботами противника мы будем принимать бой, соответствует это контракту или нет. Грейсон перевел дыхание и продолжил:

— На мой взгляд, контракт достаточно выгодный для нас. Мы подряжаемся доставить гражданина Эра-дайна и его груз, который он закупил на Галатее, на планету Верзанди, а затем остаться там на девятьсот часов, обучая местное ополчение навыкам вождения боевых роботов и тактике борьбы с боевыми роботами противника. В уплату за это гражданин Эрадайн уже депонировал в агентстве Звездной Сети сто пятьдесят тысяч кредов аванса, которые мы вольны использовать по своему усмотрению с момента заключения контракта. По истечении указанного в контракте срока другая сторона выплачивает нам еще шестьсот тысяч кредов. И еще: контракт оговаривает возможность продления времени нашего пребывания на Верзанди за дополнительную плату.

— И этот контракт называется выгодным? — Делмар Клей рубанул воздух рукой.-Семьсот пятьдесят тысяч на сто восемьдесят с лишним человек — это выгодно? Получается, что на каждого из нас выходит по четыре тысячи... если, конечно, мы все останемся живы.

— Ха! Держи карман шире. Дел, — воскликнула Илза Мартинес и провела себе пальцем по горлу. — Наши с тобой кровные распределятся меж остальными в первую очередь.

Питер Дебровский наклонился через стол, сцепив пальцы рук, будто пытаясь унять волнение.

— Эй, ребята. Это все равно больше, чем мы просадим по галатейским барам!

Юношеская ломкость его голоса больно уколола Грейсона, хотя он был всего лишь на три года старше Питера. Дебровский и Йорулис представляли для него, командира, особую проблему. Дело в том, что они завербовались в Легион вдвоем, как единая группа, состоящая из двух человек. Пребывание в рядах Легиона одного обусловливало пребывание там второго. Оба они прошли выучку в пограничных механизированных войсках Федеративного Содружества, хотя ни одному из них не удалось занять вакансии на изредка освобождающиеся места водителей боевых роботов. Поэтому они в конце концов покинули свои учебные полки, решив действовать на свой страх и риск. На Галатею каждый из них попал своим путем: Йорулис с Морнингсайда, Дебровский с планеты Таркад. Повстречав друг друга на Галатее, они решили действовать сообща, чтобы удвоить свои шансы на успех.

Сейчас Грейсон читал на лицах легионеров нескрываемое волнение. Еще бы. Ведь это был их шанс, возможно, единственный шанс стать водителями боевых роботов, и они из кожи вон лезли, чтобы доказать свою значимость. Впрочем, все покажет первый бой. Первый бой — это последний экзамен для любого воина.

Грейсон хлопнул по столу обеими руками.

— Я, кажется, никому из вас не обещал золотых гор. Если мы останемся на Верзанди больше, чем на девятьсот часов... если нам не повезет там с Драконами — что же, возможно, нам удастся выторговать себе побольше. А в настоящий момент это все, что у нас есть.

Клей презрительно хмыкнул:

— Выходит, что Эрадайн имел за душой всего три четверти миллиона и приперся сюда отряд нанимать?

— У него были и другие траты, мистер Клей. Закупленное им на Галатее как раз сейчас грузится на борт. — Грейсон обвел собравшихся взглядом, на миг задержавшись на Лори, которая сидела, уткнувшись в копию контракта. — И еще. Я никого не держу, слышите... Кому не нравятся условия контракта, может отказаться... Но поторопитесь с решением.

Йорулис засмеялся:

— Нас с Питером все устраивает. Рассчитывайте на нас, командир.

Грейсон повернулся на своем вращающемся кресле.

— Ну а ты, Халид, — как?

По сравнению с Али Халидом немногословный Делмар Клей выглядел говоруном. Сейчас, когда Грейсон обратился к нему, Али Халид поднял свои тяжелые, как у рептилии, веки.

— Не мое это дело, командир, советовать тебе. Ты держишь поводья. Куда идешь ты, туда иду я.

Этот ответ трудно было назвать удовлетворительным, но Грейсон понимал, что большего от Хасана ему не добиться. Еще один неизвестный фактор в дополнение к парочке Дебровский-Йорулис.

Ладно, пусть все идет, как идет.

Грейсон взглянул на дальний конец стола, где сидели Шерман и Клейн.

— Ну а вы двое что скажете?

— Мы с вами, капитан, — сказал Шерман. От Грейсона не укрылось, что рука молодого человека накрыла руку Сью Эллен. На миг Грейсон ощутил острую душевную боль. Он не удержался и снова бросил быстрый взгляд на Лори. Тщетно. Их глаза не встретились.

Романтика и боевые роботы несовместимы, мрачно подумал он. А что до взаимоотношений Шермана и Клейн, то на это надо будет обратить особое внимание. Или это задевает его лишь потому, что Лори отдалилась от него? Он до сих пор не мог понять причин этого охлаждения. Она сказала, что ей нужно время, но Грейсон понимал: это не причина. Ладно, сказал он себе, не мое это дело. Если отношения Шермана и Клейн начнут сказываться на выполнении ими своих обязанностей, тогда это станет моим делом.

— Лейтенант Мартинес, когда вы будете готовы к старту?

Шкипер широко улыбнулась:

— В любой момент, капитан... Как только клиент закончит грузить свой драгоценный железный хлам. Роботы на борту. Реакторы уже поставлены на разогрев. Часов через десять, я думаю.

— Тогда так, ребята. Вам дается десять часов, чтобы все обдумать. Кто пожелает унести свою задницу, волен это сделать. Сержант Рэмедж, капитан Тор... поручаю вам это выяснить. Окончательные рапорты по каждому из подразделений должны быть у меня не позднее ч¬м за два часа до старта. Ну, а теперь к делу. Перед вами карта Верзанди...

К исходу срока, отведенного Грейсоном своим людям на раздумье, выяснилось, что никто из Серого Легиона Смерти не выказал желания остаться на Галатее.Слишком ничтожными были шансы, что подвернется другая, более выгодная работа. Так что через десять часов «Фобос» стартовал с планеты, направившись на сближение с Т-кораблем. Перелет занял девять дней.

После стыковки команда шаттла и пассажиры перешли на «Индивидуум», где могли наслаждаться вволю теми скудными удобствами, которые мог предоставить старый грузовоз. Большинство служебных зон «Индивидуума» были закрыты для доступа пассажиров.

Грейсон обнаружил Лори в обсерватории. Слабая, но постоянная дрожь от работающих ионных двигателей, сострясавшая корпус корабля, недавно прекратилась. «Индивидуум» был готов к прыжку и сейчас находился в свободном полете. На борту царила невесомость.

На обзорных экранах маячил в десяти астрономических единицах ослепительный диск звезды-солнца Галатеи. Звезду не закрывал больше от обзора гигантский парус: сейчас он был свернут. Все было готово к гиперпространственному переходу. Корабль казался до предела насыщенным энергией, которая вот-вот должна высвободиться. Где-то в недрах корабля слышался монотонный голос автомата, оповещавшего, что Т-переход состоится через одну минуту.

Грейсон вплыл в обсерваторию и ухватился за поручень, очутившись рядом с Лори, чтобы остановить движение. Девушка стояла совершенно неподвижно, словно находилась в каком-то оцепенении. Как завороженная, она смотрела в космическую пустоту, где неистово пылало галатейское солнце.

Слепяще-белый свет звезды окрасил ее белокурые волосы в цвет серебра. Грейсону она показалось усталой.

— Привет капитану, — сказала она, не повернув головы.

— Я так и думал, что найду тебя тут. Она слабо улыбнулась:

— Это... это так красиво.

— Лори, что случилось? У тебя вид, будто ты вот-вот с жизнью распрощаешься.

Теперь она повернулась к нему лицом, продолжая держаться за поручень. Под глазами у нее лежали круги.

— Ничего, капитан. Думаю, это от бессонницы.

— У тебя что, переутомление? Она ответила не сразу:

— Капитан Грей... Я не думала, что мне доведется снова увидеть все это.

— Все будет хорошо. — Собственные слова показались ему вопиюще пошлыми. Да и сам он, если честно, в глубине души не был уверен, что все будет хорошо.

Грейсон не знал, что же в свое время произошло с Лори на Треллване. Ясно было одно: она пережила там страшный шок. Грейсон подозревал, что это каким-то образом связано с тем критическим моментом во время боя, когда ее «Страус» был облит напалмом. Она тогда стала звать его, Грейсона, на их боевой частоте, и он услышал, хотя был за несколько километров от места битвы. Грейсон тогда не стал добивать противника, хотя имел значительный перевес, и понесся туда, где Лори со своим маленьким звеном и горсткой пехотинцев удерживала позиции против наседающего войска Красного Охотника. Прибыв к месту, он сразу же вступил в бой. Враги были рассеяны, битва закончена. Напалмовое пламя со «Страуса» удалось сбить, и Лори была спасена.

Но с тех пор она стала другой. Перед той битвой они были духовно очень близки. Битва изменила ее. Лори стала... далекой и недоступной. Перед их отбытием с Треллвана он попытался было сломать стену, что появилась между ними... Лори тогда попросила его дать ей время прийти в себя и исцелиться.

Автоматический голос начал отсчет последних десяти секунд перед переходом. Накопленная энергия начала подаваться на главный двигатель. Весь корабль задрожал крупной дрожью. Лори отпустила поручень. Слабое движение в условиях невесомости толкнуло ее в объятия Грейсона.

— Грей, я...

Т-переход! Все вокруг заволокло туманом. Грейсон ощущал, как титанические силы будто завязывают его в узел, одновременно растаскивая по бесконечному числу измерений. Время стало безвременьем, воцарилось бесконечное сейчас, пространство распахнулось вокруг, черная воронка...

—... боюсь.

Он осторожно отстранил ее от себя, не выпуская из рук. На обзорном экране за ее спиной узор звезд изменился. На месте слепящего галатейского солнца, несколько в стороне и значительно ближе, сочился тусклым светом красный карлик. Должно быть, это был Голлвен, первая остановка в длинной цепи Т-прыжков, которая должна была привести корабль к Норне.

Грейсон с трудом сглотнул, затем заставил себя сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы освободить сознание от побочных эффектов Т-перехода. На одних Т-переходы действовали сильнее, на других — слабее. Однако не существовало человека, который находил бы их приятными.

— Мы все боимся, — сказал он, когда наконец обрел способность говорить.

Она отвернулась от него. Белокурые волосы в невесомости от резкого движения окутали ее голову шелковистым золотым облаком.

«Проклятье! — подумал он. — Я опять говорю пошлости! Но все-таки — чего же она так боится?»

Он решил рискнуть и действовать наугад.

— Лори, это из-за напалма, из-за огня? Ты говорила, что твои родители погибли в огне. На твоей родине, на Сигурде.

— Не знаю. — В ее глазах были слезы. — Я не знаю. Мне... мне снятся сны. Кошмарные сны. Я просыпаюсь, а потом не могу уснуть. Капитан, я боюсь, что в следующий раз мне уже не повезет. Я вовсе не...

Он непроизвольно сжал ее плечи. Потом легонько встряхнул.

— Эй, красавица, очнись! С такими мыслями тебе уж точно не повезет. Ни в бою и ни в чем ином. Слушай, то, что с тобой происходит, — это совершенно естественно после той передряги, в которой ты побывала. Но ты придешь в норму, стоит тебе оказаться на мостике твоего верного робота, стоит тебе начать делать то, чему тебя столько учили. Стоит тебе начать делать твое дело. Ты что, думаешь, остальные не боятся?

Она осторожно высвободилась и отплыла назад, на прежнее место, где и замерла, ухватившись за поручень.

— Я... Со мной все будет в порядке, капитан. Просто мне... мне нужно время.

Может, это оттого, что она оказалась слишком близко от него во время Т-перехода? Может, как раз близости она и боится? Может, Лори ждала от него чего-нибудь совсем иного? Или хотела просто поговорить с ним? Кто знает? Ясно было одно: между ними что-то неладно. Но что?

Может быть, лучшим выходом для них обоих было бы не выходить за рамки служебных отношений. Ей нужно время, а ему нужен работоспособный первый помощник. Не об их с Лори отношениях должен он сейчас думать, а о новом пополнении. Как наиболее быстрым и безболезненным образом превратить кучку воинов-индивидуалистов в единый коллектив? Новое пополнение, новые водители боевых роботов Йорулис и Дебровский, оба молодые и неопытные. Клей и Халид с их молчаливостью и скрытностью. Макколл, отважный, прямолинейный и, возможно, недалекий. Именно на Лори как на первого помощника должна лечь львиная доля работы по сплочению этих столь непохожих друг на друга людей в надежную боевую единицу, на которую можно положиться в сражении.

— Тебе необходим нормальный сон, — сказал он, желая завершить разговор. — Поговори с корабельными медиками, пусть дадут тебе какого-нибудь снотворного.

Она пыталась было что-то возразить, но тут он повысил голос и закончил:

— Это приказ! Мой первый помощник не должен ходить с кругами под глазами! Она пожала плечами:

— Есть, капитан. Будет исполнено.

Оттолкнувшись от поручня. Лори поплыла к выходу из обсерватории. Грейсон проводил девушку глазами. Слабость и тусклость ее голоса вызывали в нем непереносимо острое чувство жалости. Ему хотелось немедленно что-то сделать для Лори. Но что? Что?! И как? И одновременно он сознавал, что Лори в первую очередь нужна ему сейчас в качестве помощника, здорового физически и психически. Депрессия девушки серьезно беспокоила его.

Лори вернулась в свою каюту на «Фобосе». В госпитальный отсек «Индивидуума» она не пошла — зачем? Она уже перепробовала кучу всевозможных снотворных средств. Все, что препараты могли дать ей, — так это сонливость, отупение и ложное ощущение успокоения: ты устала, все хорошо, спи, спи, спи. И чугунный, неестественный сон.

Кроме того, снотворное не в состоянии было исцелить ее от душевной боли, которую она носила в себе. Грейсону она призналась, что боится. Но это было далеко не все. Об остальном ему знать незачем. Пускай считает, что она мучается страхом перед боем. Ведь она и вправду боится быть убитой или тяжело раненной. Но это естественно. Любой психически здоровый человек испытывает страх перед тем адом кромешным, который представляет собой сражение боевых роботов. Но этот естественный страх можно победить. Как и всякий воин — водитель робота. Лори знала секрет подавления естественного страха: просто делать все то, чему тебя учили и что требует ситуация; делай свое дело — и парализующий страх отпустит тебя.

Сейчас она боялась другого. Это был не страх перед предстоящим сражением. Лори боялась своих собственных чувств. Весь парадокс ситуации состоял в том, что она тоже хотела бы полностью довериться Грейсону, она тоже хотела, чтобы между ними возникла желанная близость. Однажды там, на Треллване, они оба созрели для любви, но этого не произошло из-за ее глупой ревности к Маре. Она хотела... но не могла ничего с собой поделать. Между ними образовался барьер. Лори знала, что именно она его и воздвигла, понимала, что только она и сможет разрушить этот барьер, а не Грей.

И при этом она не понимала, что мешает ей преодолеть досадную преграду. Она боялась своих чувств и поэтому не осмеливалась их анализировать.

Лори посмотрела на свое отражение в зеркале, что имелось в каюте, и ей показалось, что она видит совершенно незнакомую женщину.

V

«Индивидуум» материализовался в нормальном пространстве в зенитной Т-точке звездной системы Норны, в 1.28 астрономической единицы от звезды. Норна, звезда спектрального класса К2, была меньше и холоднее Солнца — звезды, под светом которой впервые появился род людской. Вокруг этой оранжевой звезды обращались три планеты, плюс астероиды и кометы. Несколько столетий тому назад эта планетная система была заселена выходцами из древней терранской Скандинавии, назвавшими три планеты своей новой системы именами трех богинь судьбы из древней скандинавской мифологии. Ближе всего к Норне находилась Скульд, горячая планета, затянутая плотной пеленой ядовитых облаков, дальше всего — ледяная Урт с ее морями замерзшего метана и аммиака. А между этими крайностями, между огнем и льдом, пролегала орбита Верзанди — планеты, размеры которой очень близки к древней Терре. Орбита Верзанди почти совпадала с внутренней границей термозоны Норны. На поверхности планеты имелась вода. Однако близость к Норне сказывалась в том, что из-за длительности солнечного дня и интенсивности солнечной радиации большая часть поверхности Верзанди представляла собой пустыню.

Из зенитной Т-точки Верзанди выглядела сейчас небольшой звездочкой в 23 угловых градусах от светила. Выйдя в нормальное пространство, «Индивидуум» тут же включил все свои радарные системы, просматривая и прослушивая окружающий мир. Однако ничего не указывало на присутствие поблизости каких-либо шаттлов или Т-кораблей. Девик Эрадайн говорил, что силы Синдиката Драконов обычно не патрулируют Т-точки, но мало ли что могло произойти с тех пор, как он отбыл с родной планеты.

Находясь в свободном дрейфе к Норне, «Индивидуум» сохранял полное радиомолчание, настороженно прослушивая эфир. Однако электромагнитная активность была только в районе вокруг Верзанди и ее гигантской луны. Никаких передач вблизи в пространстве замечено не было. Поэтому «Индивидуум», не теряя времени, начал разворачивать свои гигантские паруса, впитывая и аккумулируя энергию, излучаемую звездой. Т-корабль готовился к следующему прыжку.

— Не нравится мне все это, — сказал Тор. Они с Грейсоном стояли около шлюза, ведущего в транспортный док, где находились шаттлы и АКИ. «Фобос» и «Деймос» были стандартными грузовыми шаттлами, используемыми для перелетов внутри планетных систем. Внешне они напоминали боевые шаттлы класса «Сфера», стоящие на вооружении у Дома Куриты, но на этом сходство заканчивалось. По вооружению и бронезащите они намного уступали настоящим боевым шаттлам Синдиката Драконов.

На ходу привыкая к работе в условиях невесомости, легионеры, работая как одержимые, в считанные часы произвели перекраску обшивки шаттла, нанеся на нее изображения дракона и прочее, что отличало имперские боевые шаттлы класса «Сфера». Теперь на борту «Фобоса» красовалось иное название и стоял другой номер. Тем не менее сомнительно было, что этот фокус пройдет и что шаттл успешно достигнет планеты. Радары Дома Куриты определят наличие чужака в системе задолго до того, как к нему приблизятся патрули. А любой бой, навязанный Драконами, скорее всего, будет иметь для грейсоновского шаттла роковые последствия. Еще на Галатее Грейсона одолевали сомнения:

может быть, имеет смысл усилить вооружение «Фобоса»? Но вопрос был праздным. Все упиралось в деньги. А денег у Легиона не было. Деньги находились на Верзанди, но до нее еще надо добраться. А для этого следовало преодолеть блокаду планеты.

— Не могу сказать, что и я в восторге, — отозвался Грейсон. — Однако другого выхода, как попробовать проскользнуть мимо патруля, нет.

— Но они же не дураки.

— Мы будем выглядеть как куритские «Сферы». Они нас не ждут. В принципе они могут объяснить наше присутствие в системе сбоем их собственного графика межзвездных перевозок. Кроме того, лично я сомневаюсь, что они вообще предполагают чье-либо вторжение в планетную систему, принадлежащую Синдикату Драконов.

Тора, похоже, это не удовлетворило.

— У тебя есть направленный передатчик? — спросил Тор.

— Как же! Бережем как зеницу ока. Мы передадим закодированное сообщение ровно через девятьсот часов после высадки. Так что не беспокойся, хорошо?

— И он мне еще это говорит! Не беспокойся!.. Ладно. В общем, сделаем так. «Индивидуум» будет здесь, ровно через девятьсот восемьдесят часов, считая от настоящего момента. Передашь сообщение, если тебе будет что-то нужно, или же встретишь меня самолично, ежели на планете тебе будет делать больше нечего...

В глазах Тора явственно читалось то, что они оба с Грейсоном прекрасно понимали. Если у Легиона что-то не заладится, вряд ли Грейсон со своими людьми будет здесь ровно через девятьсот восемьдесят часов.

Они обменялись крепким рукопожатием, после чего Грейсон скрылся в люке шлюза, ведущего в отсек, где на причальном кольце был закреплен «Фобос». Дверь люка закрылась, раздалось шипение сжатого воздуха. Динамики на «Индивидууме» начали отсчет до расстыковки. И вот наконец удерживающие «Фобос» захваты разошлись, и шаттл отделился от веретенообразного корпуса «Индивидуума». Как только «Фобос» отошел достаточно далеко от грузовоза и его гигантского хрупкого паруса, шаттл включил собственные двигатели и взял курс на Верзанди с автоматическим ускорением десять метров в секунду. Позади «Индивидуум» начал сворачивать парус, готовясь к прыжку. Капитан Тор выждал еще три часа, после чего сообщил драконской администрации о своем вхождении в систему с зенитной Т-точки с торговыми целями.

Печальные пронзительные вопли живущих в джунглях орнитоидов хиримзим доносились даже сюда, до Университетских садов, расположенных на возвышенности. И городские шумы Региса не в силах были их заглушить. Отсюда, с высотных зданий административного комплекса, джунгли были видны в виде неровной темно-серой линии горизонта под зеленоватым небом на севере. Генерал-губернатор Масаеси Нагумо сделал еще один глоток и прикрыл глаза, вслушиваясь в отдаленные крики хиримзим.

— Амнистия. — Нагумо покатал это слово на языке, будто пробуя его на вкус. Масаеси Нагумо был невысок, щуплого на вид сложения, с выраженными азиатскими чертами лица. Виски его уже тронула седина. Строгая черная форма указывала, что обладатель ее — офицер высшего ранга в вооруженных силах Дома Куриты. Единственным украшением формы были вышитые золотом иероглифы на высоком стоячем воротнике, вокруг которых обвивались красные драконы. Иероглифы обозначали имена Куриты и герцога Ринола. На поясе генерал-губернатора висел смертоносный ручной лазер системы «Надзима».

Позади него Олаф Харалдсен изо всех сил пытался выглядеть спокойным. Его собственная красно-золотая униформа выглядела куда богаче по сравнению с формой Нагумо, однако не могло быть никакого сомнения в том, кто слуга, а кто хозяин на этой террасе. На груди у Харалдсена красовалась вышитая золотом эмблема Реганского университета. Он был безоружен — ни один верзандиец не мог приблизиться с оружием к особе генерал-губернатора. Все в Олафе — и то, как он стоял, и выражение его лица — недвусмысленно указывало на то, что Харалдсен буквально парализован страхом.

— Ваш Совет всерьез полагает даровать этим тварям амнистию?

— Мо... мой повелитель, мне кажется это наилучшим выходом. Мятежники никогда не пойдут на переговоры, на прекращение огня, если мы не дадим им обещание, что... что не все они будут уничтожены, как... как те...

Нагумо изменил свою позу, чтобы видеть лицо председателя Верзандийского Совета академиков. Глава всех верзандийцев тем временем продолжал говорить, торопясь и глотая окончания слов:

— Конечно, лидеры оппозиционеров будут схвачены и переданы вашему департаменту для... для проведения следствия... в общем, вы вправе делать с ними, что вам будет угодно...

— О да, мой ученейший друг. Лидеры, как ты выражаешься, оппозиции и в самом деле будут схвачены.

Но скажи, неужели ты всерьез полагаешь, что, пообещав амнистию, мы тем самым сможем выманить мятежников из джунглей? А?

— Мой повелитель, мы должны... мы должны по крайней мере попытаться умиротворить народ.

Нагумо был удивлен, сколь упрям этот человечек, несмотря на страх. Руки Харалдсена мяли складки одежды, язык то и дело облизывал пересохшие губы, но тем не менее он не отступал. Храбрая мышь перед драконом. Что, черт возьми, случилось? Этот человек первым поспешил приветствовать новых хозяев Верзанди, поэтому он и был выбран из числа многих. Может, он сошел с ума? Или же на него давит кто-то из университетских коллег? А может быть, революционное движение уже пустило свои корни и на университетской почве?

Реганский университет занимал северную часть верзандийской столицы. Управлялся же университет и вся планета отсюда, из центрального здания административного комплекса. Отсюда, с высоты центрального здания, с возвышенности Университетских садов, весь Регис был перед Нагумо как на ладони. Прямо у его ног колыхались кроны деревьев Учебной зоны — по существу, парка. Отсюда, с этой высоты, студенты и преподаватели, передвигавшиеся между разбросанными среди деревьев зданиями, казались генерал-губернатору ничтожными насекомыми.

В отношении управления планетой ситуация на Верзанди была сложной: общество почти вплотную приблизилось к черте, за которой царили анархия и хаос. И неудивительно. Верховный орган власти — Верзандийский Совет — вырос из Университетского совета. А задачей его была организация обучения, а не государства. Поэтому люди, стоящие у кормила власти, мыслили как люди науки и искусства, но не как истинные руководители, призванные править целой планетой. Впрочем, он, Нагумо, ничего не имеет против искусства. Напротив, наслаждаясь древними японскими хокку, он находил здешнюю архитектуру вполне отвечающей его медитативным настроениям. Более того, именно здесь, на Верзанди, он пополнил свою коллекцию еще одной жемчужиной — холстом, принадлежащим кисти самого Чесли Боунстелла. Но какое, скажите, отношение все это имеет к правлению? К власти?

Харалдсен неправильно истолковал молчание генерал-губернатора и снова заговорил:

— Граждане Верзанди испуганы и раздражены с того момента, как на этой планете высадились ваши войска. Жесткие меры лишь отвратят от нас тех, кто еще склонен сотрудничать. Если бы мы смогли им продемонстрировать наши благие намерения...

— Благие намерения? — Нагумо процедил, почти прошипел эти слова сквозь зубы. — Демонстрировать благие намерения? И кому? Варварам из джунглей? Этим псам, этим выродкам? Этим кровопийцам? Ха! Если ты, Харалдсен, думаешь, что жесткие меры отвратят их от нас, то ошибаешься. Ибо я дам им амнистию. И знаешь какую? Такую же, какую я дал Маунтин-Висте!

— Повелитель...

— Заткнись! — Маленький Нагумо, казалось, вырос и угрожающе навис над трясущимся от страха верзандийцем. — Наказанием за сопротивление Синдикату Драконов будет истребление их под корень! Ты слышишь меня? Ты, тварь бесхребетная, ты, правитель этого лучшего из миров, ты у меня в кулаке! Захочу — раздавлю. На твое место много найдется охотников. А теперь я приказываю тебе подавить бунт. Твоя задача — загнать мятежников в болота и уничтожить их там. Уничтожить! Не торговаться с ними, не предлагать амнистию, а убивать. Убивать! И их, и их семейства. Вырезать их род подчистую! Стирать с лица земли деревни, осмелившиеся предоставить мятежникам приют. И это сделаешь ты, академик. Слышишь? Ты! А если это не сделаешь ты, то сделаю я! Если мне понадобится выжечь до последнего дерева джунгли, я это сделаю. И мне плевать, что на этой паршивой планете будет уничтожена органическая жизнь.

— Д-да, мой повелитель!

— Нападения на наши гарнизоны и отряды, кражи оружия и продовольствия с армейских складов должны быть прекращены. Ты и твои люди — вы установите мне здесь порядок и мир, угодный Дому Куриты, иначе я сделаю это сам. И знаешь, как я это сделаю? Если будет нужно, я выжгу дотла твой ненаглядный Регис, а тебя заставлю на это смотреть. Мои боевые роботы разнесут по камешку твой драгоценный университет, после чего я расстреляю каждого третьего горожанина, а весь Совет академиков вместе с семьями, и тебя в том числе, отправлю в крепость на Лютецию в цепях. Как рабов. Я восстановлю тут порядок!!!

— Конечно, мой повелитель. Вам незачем вмешиваться. Я... я тотчас же отдам распоряжения. Мятежники будут уничтожены, мой повелитель.

— Тогда действуй, отдавай приказы. И ты сам проследишь за тем, как они выполняются. Теперь этот мир принадлежит герцогу Ринолу, который вверил его моему попечительству. Ты наведешь здесь порядок от имени герцога Ринола и моего имени. В противном случае за дело возьмусь я сам, понял? Ты наведешь здесь порядок, даже если для этого понадобится истребить все население и сжечь все деревни между Регисом и Лазурным морем. Заруби это себе на носу! Теперь убирайся!

Харалдсен выскочил с террасы с такой поспешностью, будто за ним гнались хиропы из джунглей.

Нагумо посмотрел вслед академику, а затем кивнул стражнику в черной униформе, который стоял за углом террасы в течение всего разговора с Харалдсеном. Стражник тоже мгновенно покинул террасу. Несколько секунд спустя распахнулась двустворчатая дверь, что была за спиной у генерал-губернатора, и оттуда появился полковник Валдис Кевлавич. Кевлавич замер и, когда Нагумо соизволил наконец обратить на него внимание, четко отдал честь.

— Этот человек — болван, — сказал Нагумо без всякой преамбулы. — Думал, что ему удастся остаться чистеньким перед своим народишком и одновременно наслаждаться высоким положением.

— Может быть, пора его заменить, мой повелитель? — Кевлавич был высок, светловолос. Багровый неровный шрам, что пересекал лицо воина от уголка правого глаза до подбородка, кривил рот карикатурной усмешкой, что не очень-то гармонировало с ледяным, тяжелым взглядом.

— И в самом деле, полковник... Но не сейчас, не сейчас.

Тонкие длинные пальцы генерал-губернатора водили по узорам и завитушкам чугунной, ручной ковки ограды, что тянулась по краю террасы. Из далеких джунглей доносились вопли хиримзим, солнце садилось за гряду бурых холмов на горизонте, окрашивая небо в оранжевые, зеленые и пурпурные тона. Нагумо любовался закатом, позволив вечернему покою потушить в нем огонь ярости. Ярость была необходима, это был кнут, чтобы подстегнуть Харалдсена.

— Как прошла кампания в Маунтин-Висте, полковник?

Вопрос был лишь поводом, чтобы приступить к разговору. О событиях в Маунтин-Висте Нагумо был уже информирован. Он читал рапорт Кевлавича. А то, что не сообщил Кевлавич, донесли его, Нагумо, агенты среди подчиненных полковника. Так уж было заведено в армии Дома Куриты: каждый следит за каждым.

— Отлично, мой повелитель. Город сожжен на восемьдесят процентов. Уцелевшее население разбежалось. Нами был обнаружен довольно обширный склад амуниции и боеприпасов в доме одного из городских начальников. Этот тип попытался было улизнуть вместе с семьей, но нам удалось их схватить. Я передал их своим молодцам, наказав им не торопиться и сделать все как надо. Парни образцово справились с заданием. То, что осталось от пленных, я приказал насадить на колья посреди городской площади, чтобы аборигенам не пришлось их долго искать, когда они вернутся. Местным жителям придется почти заново отстраивать свой городишко. Лично я не думаю, что мятежники снова станут вить себе гнездо в тамошних краях.

— Хорошо, — кратко отозвался Нагумо. «Ты такой же болван, как и Харалдсен, полковник. Пользы от твоего однократного рейда не больше, чем от харалдсеновской амнистии. С бунтом удастся покончить лишь тогда, когда все бунтовщики будут мертвы. Все!» — недовольно констатировал Нагумо.

— Мы должны и впредь придерживаться подобной тактики по отношению к бунтовщикам, полковник, — продолжал он. — Наш план о передоверии охраны порядка местным органам самоуправления ни к чему не привел. За время вашего отсутствия, в течение последней недели, было совершено три нападения партизан на наши гарнизоны и семь — на армейские посты. Было уничтожено восемь батальонов Дома Куриты и уж не знаю сколько местных. В последнее время атаки партизан участились.

— Но, мой повелитель, должен заметить, что действия партизан не скоординированы. У них нет единого командования. Атаки совершаются отрядами мятежников, действующих на свой страх и риск.

— Тем не менее с ними необходимо покончить! Герцог Ринол лично приказал мне навести на Верзанди порядок. Мятежу будет положен конец... любым способом.

— Да, мой повелитель.

— Мы возьмем Верзанди в кулак и начнем его сжимать до тех пор, пока последняя капля крови верзандийцев не просочится сквозь наши пальцы. Герцогу нужна эта планета... а не ее обитатели. Не все, по крайней мере. Человеческий материал нынче дешев, к тому же его легко импортировать. Если мы не сможем привести здешний люд к покорности, то завезем сюда другую рабочую силу. Не так ли, полковник?

— Да, мой повелитель.

— Хорошо. Теперь о другом.

— Мой повелитель?

— Наша база на Верзанди-Альфе приняла сообщение с грузового Т-корабля, вышедшего к Норне в зенитной Т-точке. Мы в настоящий момент не ждем никакого корабля. Появившийся Т-корабль сообщил, что он является вольным торговцем, зафрахтованным Синдикатом Драконов. Далее в сообщении было сказано, что к Верзанди с корабля отправлен шаттл класса «Сфера».

Кевлавич нахмурился:

— С какой целью, мой повелитель?

— Вероятнее всего, это департамент снабжения соизволил наконец почесаться и направить сюда груз припасов и комплектующих для боевых роботов. Однако я считаю, что нам не мешало бы принять меры предосторожности. В настоящий момент мятежники, сидящие в своих болотах, для нас не более чем досадная помеха. Однако при наличии помощи извне они могут представлять серьезную угрозу.

— Может быть, это лиранский капер, повелитель?

— Возможно, хотя и маловероятно. Это может быть также и вольный пират, хотя я в этом и сомневаюсь. Для пиратского набега войск и техники, которые может взять на борт один шаттл, маловато. Все же бдительность не помешает. Если этот шаттл сядет на Верзанди, вы, полковник, организуете немедленную переброску дополнительного контингента войск к месту посадки и возглавите оборону. В этой ситуации перед вами ставятся две основные задачи: не дать чужому шаттлу уйти с планеты и любыми способами воспрепятствовать тому, чтобы новоприбывшие вступили в контакт с мятежниками. Вы поняли, полковник?

— Так точно, мой повелитель.

— Очень хорошо. Вы свободны.

Полковник Кевлавич отдал честь, повернулся на каблуках и покинул террасу.

А над саваннами продолжали разноситься страдальческие крики хиримзим. На большом расстоянии их скорбные голоса, сливающиеся в единый хор, казались почти человеческими.

Генерал-губернатор Масаеси Нагумо находил печальное очарование в отдаленных звуках джунглей.

VI

По прямой от зенитной Т-точки Норны до Верзанди было 1.39 астрономических единиц, то есть порядка 207 миллионов километров. При постоянном ускорении, с учетом маневров и торможения, этот переход должен был занять восемьдесят часов. Почти все палубы шаттла были доверху заставлены грузами, так что места для тренировок, которыми изводил пехотинцев сержант Рэмедж, было маловато. Остальные же пятьдесят с лишним мужчин и женщин коротали время за игрой в карты и кости либо лежали на койках, читая, пытаясь спать или просто думая о своем.

Размеры шаттла создавали впечатление огромного пространства внутри, но это оказывалось обманчивым. Единственное большое помещение на шаттле — кают-компания была занята Грейсоном под штаб. Легионеры или техи, собравшиеся поразмять ноги или воспользоваться прибором для чтения микрофиш, чтобы развеять скуку, чаще всего наталкивались на запертую дверь с табличкой, написанной от руки: «Штабное совещание».

Эти штабные совещания, собиравшиеся через каждые двадцать четыре часа корабельного времени, предоставляли Грейсону отличную возможность наблюдать, как члены штаба учатся работать совместно, притираются друг к другу; наблюдать и делать для себя выводы. Кроме того, на этих каждодневных совещаниях обсуждались различные планы их действий в ближайшие несколько недель. Нельзя сказать, что совещания проходили всегда гладко. То и дело Грейсону приходилось убеждать, доказывать и предупреждать могущие возникнуть конфликты, выслушивая мнения обеих сторон. Одним словом, на этих совещаниях лепился будущий крепкий Легион.

— Но вы же знали, на что шли, когда завербовывались в Легион, — устало сказал Грейсон. У него раскалывалась голова. Уже, наверное, дюжину раз ему приходилось снова и снова возвращаться к этой теме. По мере приближения к Верзанди, где их ждали силы Дома Куриты, Грейсон на совещаниях все больше времени уделял двоим пилотам АКИ. С ними было сложно. Опыт, полученный пилотами в битве при Севрене, заставлял их с большим подозрением относиться к любым обещаниям типа «мы вас не оставим».

— Но послушайте, вы же не сказали нам тогда, что в качестве шаттла будет старый и чудовищно уязвимый грузовик, — раздраженно выпалила Сью Клейн. От волнения она даже встала со своего места и теперь стояла, в обвиняющем жесте наставив указательный палец на Грейсона. — Вы тогда сказали, что прикроете нас в случае чего, а теперь выясняется, что огневой мощи шаттла не хватит даже против одного патруля противника.

— Возможно, вы и правы, — спокойно проговорил Грейсон. — Но на настоящий момент вы и лейтенант Шерман представляете собой все аэрокосмические силы Легиона. Кроме вас мне обратиться не к кому. Наше положение, я надеюсь, вы понимаете не хуже меня. Очень возможно, что уже через десять часов мне понадобится защита АКИ. До места назначения еще далеко. Если предлагаемая работа вам не по душе, почему же тогда вы не покинули Легион на Галатее, когда я предложил сделать это каждому, кто здесь присутствует?

— Я тогда не знала, что вербуюсь в команду самоубийц!

Тут подал голос Джеффри Шерман, сидящий рядом с Клейн:

— Мы предполагали, что наше участие сведется к прикрытию наземных групп, капитан. Сью и я — мы умеем это делать, что да, то да, и в этом качестве охотно согласились участвовать в операциях Легиона. Но то, что предлагаете вы... — Он постучал по экрану портативного компьютера на столе перед ним. — Проще уж сразу пойти на таран ближайшего астероида.

Грейсон глубоко вздохнул и заставил себя расслабиться. Ситуация складывалась критическая. От того, как он сейчас себя поведет, может зависеть успех всей их миссии, а может быть, и Легиона в целом. Сью Эл-лен Клейн и Джеффри Шерман были единственными, кто остался в живых после безумной атаки в битве при Севрене, когда их эскадрилья АКИ схватилась с намного превосходящими силами противника, когда на каждый АКИ приходилось по нескольку куритских «Демонов». В этой атаке погибли их товарищи, погиб брат Клейн. Когда их эскадрилья была формально расформирована, Клейн и Шерман сделались наемниками и присоединились к Серому Легиону Смерти.

Теперь эти двое хотели гарантий, что шаттл не бросит их в космосе наедине с патрулями Драконов.

Грейсон побарабанил пальцами по столу.

— Мне нечего вам сказать, ребята. Я знаю, что вы смогли бы организовать нам отличную поддержку сверху во время наземных операций. Именно в этом качестве я и намерен вас использовать, как только мы совершим посадку. Но до планеты еще надо добраться. А сейчас к нам в любой момент могут подойти патрули Дома Куриты. В этом случае я хотел бы иметь защиту в виде ваших АКИ. Я согласен, может так статься, что нам придется пробиваться к планете с боем. В этом случае есть вероятность, что мы не сможем принять вас в боевой обстановке на борт. Когда мы начнем вход в атмосферу, у нас не будет ни одной лишней секунды. Кроме того, вряд ли капитан Мартинес захочет распахивать люки шлюзов, рискуя схлопотать туда ракету-другую. Да и для сложных маневров времени не останется. Все, что я могу вам обещать, — так это координаты нашего места посадки. Как только «Фобос» уйдет от кораблей противника, отрывайтесь от них и соединяйтесь с нами на планете. — Грейсон повернулся к Эрадайну, который на этот раз тоже присутствовал на штабном совещании. — У вас есть что добавить, гражданин?

— Только следующее. Если вы совершите посадку в приполярной зоне, оставайтесь возле своих АКИ. Рано или поздно наши люди вас там найдут. А что до Драконов, то они предпочитают не соваться в джунгли без крайней на то надобности. Очень уж они... в болотах вязнут.

— А как Легион рассчитывает протащить боевых роботов через эти трясины? — спросила Сью Эллен. Эрадайн хмыкнул:

— Нас встретит человек из Революционного комитета. Его зовут Эрикссон. У него на примете есть одно местечко... островок... совершенно сухой и к тому же полный всяких сюрпризов для врагов. А прокладка гатей хорошо налажена в районах, прилегающих к Лазурному морю. Весь бассейн опутан сетью гатей.

Грейсон нахмурился при этих словах. Неосмотрительно со стороны Эрадайна сообщать имена членов Ревкомитета людям, которые могут попасть в плен.

Сью Эллен снова уселась на свое место рядом с Шерманом, и тот не замедлил взять ее руку в свою.

«Да, — подумал Грейсон, — вот оно — слабое место. Но что прикажешь им сказать? Перестаньте любить друг друга во имя Легиона?»

— У вас есть какие-нибудь сведения насчет космической обороны куритян? — спросила Мартинес.

— Пожалуй, что нет, — признался Грейсон. — Известно, что у них есть боевые шаттлы, базирующиеся на Верзанди-Альфе. Кроме того, гражданин Эрадайн утверждает, что на самой планете имеются АКИ. Он тоже знает не очень-то много.

— Восхитительно! — пробормотала Сью Эллен. — Опять мы летим прямо в западню...

— Хватит! — Грейсон в ярости хватил кулаком по столу. В помещении воцарилась абсолютная тишина. Грейсон тоже молчал, обводя взглядом по очереди всех присутствующих. Он уже жалел, что не сдержался, но, что сделано — того не воротишь. — Значит, так. У вас двоих есть выбор... Либо вы выполняете контракт, заключенный с Легионом, — а это предполагает подчинение моим приказам, — либо выбываете из игры. Что для вас означает следующее: вы остаетесь на борту «Фобоса» на все время кампании в качестве балласта, каждый в своей каюте. При этом вы освобождаетесь от всех обязанностей и лишаетесь всех званий. При первой возможности, если таковая представится, мы возвращаем вас на Галатею или на одну из узловых планет... И упаси вас Боже потом еще раз встать у меня на пути!

Шерман сцепил пальцы рук так, что побелели костяшки.

— Капитан, вы же говорили, что мы вам нужны.

— Разве? Я имел в виду, что мне нужны ваши истребители. Ну так они и перейдут из вашей в мою собственность. Я заберу их у вас как военную добычу.

Клейн была шокирована его словами.

— Вы этого не сделаете!... У вас же нет пилотов...

— А это уже мои проблемы, лейтенант. А ваши — решить наконец, с нами вы или нет. И решить немедленно! Или вы работаете в одной упряжке со всеми, или сядете под замок. Выбирайте!

Шерман и Клейн пытались было протестовать, но в конце концов, видя, что иного выхода у них нет, сдались. Они согласились подчиняться приказам Грейсона и обеспечить прикрытие «Фобоса» на подходе к планете.

Когда совещание было закончено и все разошлись, Грейсон продолжал сидеть, тупо глядя перед собой. Он устал, он уже так устал...

Когда Грейсон поднял глаза, то обнаружил, что кроме него в кают-компании осталась еще и Илза Мартинес.

— Слушай, майор, — проговорила она. — Надеюсь, ты понимаешь, что у этой парочки есть еще и третий выход.

Он недоумевающе посмотрел на нее. В усмешке женщины, в ее интонациях чувствовался вызов. И ее обращение — «майор» — почти граничило с умышленным оскорблением. На борту шаттла капитаном была именно она, а корабельные традиции и протокол, восходящие еще ко временам мореходства на древней Терре, говорили, что на корабле лишь один человек имеет право называться капитаном. В ситуациях же, подобной той, какая имела место сейчас, офицерам в чине капитана, таким, как Грейсон, предписывалось оказывать уважение, временно как бы повышая их в звании на один ранг. Вместе с тем Грейсон чувствовал, что Мартинес использует обращение «майор» как своего рода оружие, вкладывая в него особый подтекст. Но у Грейсона сейчас не было ни сил, ни желания вникать в намерения Илзы Мартинес.

— Что вы имеете в виду? — буркнул он.

— Черт возьми! Только то, что они могут переметнуться на сторону противника. Им ни черта другого не останется, если они не смогут вернуться на «Фобос».

— Вряд ли они пойдут на это, — возразил Грейсон. Без особой, впрочем, убежденности. Все эти дни он приглядывался к двум пилотам, составляя себе представление о них, ставя себя на место наемников. Но люди не похожи друг на друга. В самом деле, кто знает, как поведут себя Шерман и Клейн в той или иной ситуации? — Сью Эллен очень переживает смерть брата. А тот погиб в бою с Драконами.

Капитан шаттла высунула кончик языка. Как и капитан Тор, она происходила родом из Лиги Свободных Миров — Дома Марика. Об этом говорили голубые крылья, вытатуированные на лбу над глазами. Татуировка придавала ее лицу зловещее выражение.

— Эти двое, они спят вместе. Ты хоть это понимаешь?

— Ну и что с того?

— Черт возьми! Ты же сам еще молодой, не старик. Неужто не понимаешь, майор? В этом-то вся проблема. У нас всего двое «акишников» на борту, всего двое, и они больше думают друг о друге, чем о твоем отряде и твоих планах. Я не назвала бы эту ситуацию хорошей... майор.

— Вы взялись провести шаттл сквозь блокаду, капитан. Так и занимайтесь своим делом, — процедил Грейсон, чувствуя, как его головная боль усилилась. — А о своих людях я буду беспокоиться сам.

«О своих людях»? А Илза Мартинес — с ней как? Тоже причислять к Легиону? А Шермана и Клейн? Беспокоиться о своих людях! В последнее время он только этим и занят. Сперва Лори с ее страхами. Теперь Шерман и Клейн. А «Фобос» тем временем все приближался к Верзанди и ее одинокой, нелепо гигантской луне. Дальний радар уже засек корабли Дома Куриты. Те шли встречным курсом. Расчеты показывали, что от первой встречи с врагом Серый Легион Смерти отделяет менее чем десять часов.

Тонкий, черный Т-корабль материализовался во мраке космической ночи в надирной Т-точке Норны, в 1.28 астрономической единицы от звезды. Убедившись, что поблизости нет других кораблей, пришелец развернул паруса и начал накапливать энергию, готовясь к следующему прыжку. Одновременно с этим он развернул направленную параболическую антенну, наведя ее на желтоватый огонек среди звездной россыпи — таковой виделась отсюда Верзанди. Импульс длительностью в одну десятитысячную секунды ушел в пространство.

Завершив свою миссию, корабль-курьер начал готовиться к возвращению в Федеративное Содружество. Сообщение шпиона с Галатеи должно было дойти до Верзанди меньше чем через одиннадцать минут.

Исору Кодо, адмирал флота, в раздражении уставился на женщину-офицера в капитанском чине, которая положила перед ним рапорт.

— Почему вы беспокоите меня с этой ерундой? Капитан Пауэлл вытянулась по стойке «смирно», глядя не мигая поверх лысой, как яйцо, макушки адмирала в окно адмиральского кабинета, откуда открывался вид на иззубренные скалы лишенной атмосферы Верзанди-Альфы. Сама Верзанди гигантским золотистым полумесяцем висела над горизонтом. Верзанди-Альфа была мертвым миром скал, утесов и горных пиков, являя разительный контраст с планетой, чьим спутником она являлась.

Пауэлл изо всех сил пыталась справиться с охватив шей ее дрожью. Главное — чтобы не подвел голос. В конце концов, служить под началом адмирала Кодо — это еще не самое худшее, что с ней могло случиться. Были, конечно, командиры и получше его, но встречались и похуже. Конечно, служба на базе Верзанди-Альфа — это не то назначение, о котором стоит мечтать, но оно не идет ни в какое сравнение со службой в наземных частях на Верзанди. Нет, что угодно, но лишь бы подальше от железного кулака и бешеного нрава генерал-губернатора.

— Адмирал, — наконец решилась она подать голос, — приближающийся корабль и в самом деле во всем походит на стандартный шаттл класса «Сфера», однако же есть и кое-какие... несоответствия. — На лице Кодо оставалось все то же выражение брюзгливого недовольства, но Пауэлл все же решилась продолжать: — Коды и частота, на которых идут передачи с корабля, такие же, какими мы пользовались два года назад. И еще: по графику никаких кораблей в ближайшие четыре недели не ожидается.

— Ну так и что?

— Мой повелитель, неизвестный может оказаться пиратом, который пользуется устаревшими кодами.

— Вокруг меня что, все полные идиоты, что ли? — Кодо проговорил это безнадежным тоном. — Вы что же, думаете, что я не подумал прежде всегонасчет кодов, а? — Он хлопнул по распечатке, лежащей перед ним на столе. — Неужели ни один из моих подчиненных не в состоянии проявить хотя бы минимум инициативы или же просто пошевелить мозгами? Это шаттл свободного торговца, зафрахтованного адмиралтейством Синдиката Драконов для грузоперевозок. Несколько часов тому назад я уведомил об этом генерал-губернатора. Там, внизу, кстати, тоже так считают.

Капитану Пауэлл только и оставалось, что выпучить глаза, услышав подобное заявление. Но она заставила себя сохранить бесстрастный вид. График перевозок в Синдикате Драконов был отлично отлажен. А уж для судов, направляемых департаментом снабжения, и вовсе несвойственно появляться раньше срока. Скорее наоборот. Тем более если это зафрахтованный вольный торговец.

Следя, чтобы голос не дрожал, и тщательно подбирая слова, Пауэлл решила на свой страх и риск продолжить:

— Мой повелитель, мы провели тщательный анализ курса шаттла, его скорости и спектра остаточного следа двигателя. В передаче неизвестные утверждают, что это шаттл класса «Сфера». Но тут тоже есть несоответствия. Шаттлы класса «Сфера» имеют массу в три тысячи пятьсот тонн, а...

— Вы полагаете, что я не знаю массу «Сферы», капитан? — В голосе Кодо появились зловещие нотки.

— Что вы, мой повелитель. Напротив!.. Но у неизвестного шаттла масса составляет три тысячи двести тонн. Хотя, конечно, этому тоже можно было бы найти объяснение. Скажем, речь идет о неполной стандартной комплектации корабельного оборудования... Все же я сочла необходимым довести эту информацию до вашего сведения, адмирал.

— Информация доведена, благодарю. Вы мастерски вычислили массу этого шаттла. Великолепное доказательство того, что моим офицерам больше нечем себя занять! А теперь слушайте: я вам скажу, что это такое. Это обычный грузовоз от департамента снабжения, который пришел... чуть раньше графика. Поняли? Обычный грузовой Т-корабль! — Кодо покачал своей лысой головой, на лице у него появилось выражение застарелой скорби. — Ваше досье, капитан, особенно указывает на вашу инициативность. На настоящий момент я что-то этого не вижу. А давая офицерам характеристики, я, как правило, отмечаю лишь то, что вижу. А пока что могу посоветовать вам, капитан, одно: постарайтесь впредь проявлять свою хваленую инициативность не в моем кабинете и дайте мне возможность спокойно работать.

С этими словами Кодо повернулся к экрану терминала, давая понять, что разговор окончен.

— Благодарю вас, адмирал, мой повелитель. — Капитан Пауэлл молодцевато отдала честь и покинула кабинет адмирала.

В коридоре она прислонилась к стене и облегченно вздохнула. Пронесло. Но кто бы мог знать, что лысый Кодо встал сегодня не с той ноги.

— Капитан?

— А? — Это был молодой лейтенант из отдела связи. Когда она взглянула на него, тот подтянулся и отдал честь. — Что там еще?

— Срочное сообщение от курьера, капитан. Только что получено.

— Давайте его сюда.

Лейтенант подал ей конверт, отдал честь и быстро удалился. Пауэлл пробежала глазами сообщение, сделала паузу, затем прочла еще раз. Вот оно! Доказательство того, что это не простой грузовоз. Это был акт экспертизы, результаты дополнительных анализов эмиссионого следа двигателей шаттла. Это была не «Сфера», это был чужой шаттл с наемниками и боевыми роботами на борту. И направлялся он, конечно же, на Верзанди для оказания поддержки мятежникам. Это была бесценная информация. Теперь весь вопрос в том, как... как бы ее получше использовать.

Если передать ее сообщение адмиралу Кодо, тот может его проигнорировать.. Или же наоборот: поднять боевую тревогу, а потом все заслуги приписать себе. Кроме того, для нее, капитана Пауэлл, было бы небезопасным еще раз представать сегодня перед глазами лысого адмирала, коли он в таком настроении. Вариант обойти Кодо и лично обратиться в штаб Масаеси Нагумо тоже не проходит — в этом случае ей грозил бы трибунал за нарушение субординации и попытку действовать через головы вышестоящего начальства. В армии Синдиката Драконов подобные попытки карались особенно строго, законы здесь были простые и недвусмысленные. Ну да ладно. Лысый ублюдок хотел от нее инициативы? Он ее получит.

Пауэлл решительно зашагала в сторону своего отдела. Поднять тревогу по базе она не могла — на это нужен приказ Кодо. Но пусть ей будут свидетелями все черные силы космоса, — кто мешает ей перехватить этот чертов шаттл обычными патрулями? Да-да, обычными патрулями! Кто у нас там ближе всего к этому сектору? Патруль Один-Девять. А когда патруль сблизится с шаттлом на расстояние прямой видимости и возьмет чужака под прицел своих орудий, когда доказывать ничего уже и не нужно будет, — вот только тогда она и передаст этот акт экспертизы адмиралу.

Может быть, в этом случае Кодо признает за ней наличие должной инициативности.

На обзорных экранах «Фобоса» планета Верзанди становилась все больше. Это был золотисто-зеленоватый шар с темно-зелеными и синими пятнами в приполярных широтах. Уже с этого расстояния невооруженный глаз легко мог различить циклоны и погодные фронты в облачном слое атмосферы. Вокруг планеты на расстоянии в какие-то сто десять тысяч километров обращалась ее луна — громадный безжизненный, изрытый древними кратерами шар. Период ее оборота вокруг Верзанди составлял четверо с половиною стандартных суток. Планета и ее спутник заполняли собой обзорные экраны почти полностью.

Грейсон стоял в центральной рубке на капитанском мостике, за креслом Илзы Мартинес. Он наклонился через ее плечо и указал на навигаторскую консоль, где светилась пара зеленых пятнышек. Радары указывали наличие двух объектов. Судя по курсу, те шли на сближение с «Фобосом».

— Я их вижу, майор, — проговорила Мартинес. В ее голосе не было ни вызова, ни страха, но Грейсону показалось, что Мартинес напряжена. — Я бы назвала их нашим эскортом. Судя по их построению, они не собираются сразу атаковать.

Сидящий неподалеку старший корабельный тех оторвался от своего монитора.

— Капитан, принято сообщение, — сказал он Мартинес. — Стандартный протокол связи аэрокосмических сил Дома Куриты... но их шифры и коды не такие, как у нас.

— Неудивительно, — отозвалась Мартинес. — Прошло уже несколько стандартных лет с тех пор, как «Индивидуум» входил в пространство Дома Куриты. У нас старые коды. Переключи-ка нас, парень, на прямую связь. Побалуемся немного.

Грейсон оглянулся. Вокруг мостика толпились свободные от вахты члены команды. Неожиданно он почувствовал на себе чей-то взгляд. Повернув голову, от встретился глазами с их работодателем. На лбу у Эрадайна выступил пот. Вход на капитанский мостик, святую святых корабля, ему, понятное дело, был запрещен. Грейсон буквально всей кожей ощутил адское напряжение, которое испытывал сейчас Эрадайн. План подхода к Верзанди они в мелочах разработали совместно с Грейсоном еще задолго до отлета с Галатеи.

— Внимание! Капитану шаттла, капитану шаттла. Вы вторглись в закрытую зону. Доступ к планете закрыт. С вами на связи патрульный корабль флота герцога Хасида Ринола Синдиката Драконов, — раздался из динамиков резкий голос среди треска помех. — Вы вторглись в закрытую зону! Доложите о себе.

Грейсон взял в руки микрофон. В их с Эрадайном планах такой вариант развития событий также был учтен. Тем не менее Грейсон ощутил вдруг, как у него пересохло в горле.

— Говорит шаттл «Ли Дао» с грузового Т-корабля «Ци Лун». Мы идем на Верзанди с грузом военного оборудования.

Грейсон старался говорить по возможности спокойно. Обращаясь к невидимому офицеру на патрульном корабле, он чувствовал, как к нему сейчас прикованы глаза всех людей, находящихся на мостике.

Неожиданно ожил экран компьютера по правую руку от Мартинес, мигнул несколько раз, а затем на нем появилось схематическое изображение приближающихся кораблей. Еще несколько мгновений — и под изображением высветилась краткая информация. Это были «Тайфуны» с их характерными стремительными очертаниями, вооруженные ракетами и тремя лазерными установками. Для настоящей «Сферы» вооружение «Тайфунов» не представляло сколько-нибудь серьезной опасности, а вот для «Фобоса»... Кроме того, за «Тайфунами», по всей видимости, следовало ожидать появления более тяжелых военных кораблей, против огневой мощи которых шаттлу долго не устоять.

Динамик молчал, лишь слышалось потрескивание статики. Мучительное ожидание длилось, казалось, вечность. Наконец пришел ответ. Все тот же резкий голос произнес:

— «Ли Дао», у вас устаревшие коды. Мы вынуждены подойти на расстояние видимости, чтобы произвести проверку.

— Тут уж, приятель, ничего не попишешь. Служба есть служба. — Грейсон старался говорить нарочито небрежным и развязным тоном. — А мы и вправду давненько к вам не заглядывали. Короче, подходи и любуйся нами, коли есть на то охота. Может, мы вам и понравимся.

Однако патруль не обратил никакого внимания на хамовато-заискивающий тон грейсоновского ответа.

— Пока держите прежний курс. Смена курса или скорости — только по нашему указанию. Вы будете препровождены на базу на Верзанди-Альфе. Строго запрещены любые попытки самовольных действий. Внимание: любые попытки приблизиться к планете будут рассматриваться как враждебные действия.

Мартинес дождалась, когда Грейсон положит микрофон, а потом заметила:

— Суровые ребятишки, майор, а?

Снова потянулось томительное ожидание. Вражеские АКИ приближались. Двигатели «Тайфунов» сейчас работали на полную мощь в режиме торможения, стремясь уравнять свою скорость со скоростью «Фобоса». Мартинес бегло пробежала глазами выданную компьютером распечатку и покачала головой:

— Если эти ребятишки будут так жечь топливо, им его не хватит, чтобы вернуться к себе домой.

— А вон тот их назад отбуксирует, — буркнул Грейсон, показав на экран радара, где над выпуклой дугой горизонта Верзанди мерцала еще одна точка. Словно в подтверждение его слов компьютер выдал порцию свежей информации. Новая цель была определена как шаттл класса «Леопард» массой в тысячу семьсот тонн. Уступая по броневому и огневому вооружению «Сфере», «Леопард» тем не менее был в состоянии в считанные минуты справиться с их «Фобосом». — Если эта зверюга атакует, нам крышка.

Как и прочие водители боевых роботов, Грейсон недолюбливал аэрокосмических вояк-асов. Эта глубинная вражда тех, кто воюет на земле, к тем, кто сражается в воздухе, восходила еще к седой терранской древности. Во время сражения эта вражда, как правило, находила выход в лютой ненависти к пилотам вражеских АКИ, проносящимся над полем битвы и оставляющим за собой след из разбитых и пылающих боевых машин.

Однако «свои» шаттлы были единственной ниточкой, которые связывали наземные армии с Т-кораблями. Со своими старались дружить — ведь именно от команды шаттла зависела подчас судьба отряда. Как, скажем, и в этот раз. Воины-водители бронированных чудовищ испытывали перед шаттлами нечто родственное священному ужасу, смешанному с благоговением. Еще бы! Одна огневая мощь шаттлов чего стоила. Даже на земле эти заключенные в панцирь брони гиганты с легкостью могли уничтожить любой приближающийся боевой робот — такова была интенсивность огня шаттлов.

Но тяжелее всего водителям приходилась в ситуациях, когда шаттл пробивался к планете с боем. Привыкшим действовать, а не сидеть сложа руки, привыкшим надеяться лишь на себя водителям боевых роботов, в общем-то индивидуалистам по своей природе, здесь оставалось лишь одно — бессильно проклинать и молиться, чтобы команда шаттла и пилоты АКИ-сопровождения не подкачали.

У Грейсона промелькнула в голове мысль: а каково им сейчас, его товарищам. Лори и другим, запертым в тесных каютках, — каково им, когда вокруг лишь серый металл переборок да встревоженные лица?

«Что же, — сказал он себе, — именно этому ты и учился все это время. Быть лидером. Вести в бой воинов — мужчин и женщин. Победа или смерть... Слава и честь...»

Сейчас, внутренне дрожа от страха, Грейсон спросил себя: а может быть, это и есть самая большая его ошибка — убежденность, что ему предначертано быть лидером?

А компьютеры тем временем выдали новую информацию. «Тайфуны» были уже почти в пределах видимости. Еще немного — и они будут видны невооруженным глазом. Находящийся несколько поодаль «Леопард» лег на курс, отрезающий «Фобос» от Верзанди.

Но это еще не все. По крайней мере два других АКИ изменили свой курс и теперь движутся в сторону «Фобоса». А на базе Верзанди-Альфа спешно готовится к старту еще один шаттл. Поверили Драконы их наивной уловке или нет — неизвестно, но шансы приблизиться к планете сведены к нулю.

И хуже того — не оставалось никакой возможности вырваться из окружения. Слишком неравными были силы.

VII

Генерал-губернатор Масаеси Нагумо мрачно и презрительно смотрел на изображение адмирала Кодо на экране терминала связи. Телевизионному сигналу требовалось всего четыре десятых секунды, чтобы дойти с Верзанди-Альфы до Верзанди. Но эту цифру нужно умножить на два, потому что до базы сигнал шел еще четыре десятых секунды. В итоге набегала почти целая секунда задержки. Генерал Нагумо находил это чертовски раздражающим.

И что хуже всего — так это невозможность прервать подчиненного, когда тот начинает что-то мямлить в свое оправдание или пускается в ненужные объяснения. Вот и сейчас Кодо целую секунду впустую засорял эфир своей болтовней, прежде чем односложный комментарий Нагумо не прервал адмиральского нытья насчет безынициативности и низкой боевой подготовки его подчиненных.

— Эта ситуация не является обычной, адмирал! — рявкнул Нагумо, едва лишь Кодо заткнулся. Офицеры и техи вокруг насторожили уши, прислушиваясь к перепалке начальников. — Спасибо, что у вас, адмирал, достаточно собственной сообразительности на такой элементарный шаг, как высылка патрульных кораблей навстречу чужаку. В конце концов, цель блокады — закрыть доступ извне. Или нет?!! — заорал он на Кодо.

— Да, мой повелитель, — выдавил тот. Лысая макушка адмирала покрылась обильной испариной. — Я... я чувствовал, что это мой долг — послать патруль, усилив его более тяжелыми кораблями... для проверки чужака, и блокировать ему доступ к Верзанди... в случае чего. Вряд ли ему удастся от нас уйти.

— Хорошо. Примите меры предосторожности, чтобы вторгшийся корабль не смог подойти к Верзанди ближе чем на семьдесят тысяч километров. Когда посадите его на вашей базе, сразу же проверьте его на предмет контрабанды или спрятанных пассажиров. Пусть ваши техи хоть на части разберут этот шаттл, если понадобится. Далее, весь их груз перешлете сюда. Приказ понятен?

— Д-да, мой повелитель.

Нагумо кивнул, хотя гримаса на его лице стала еще презрительней. Кодо показал свою некомпетентность тем фактом, что на момент входа чужака в систему в достаточной близости к нему оказался всего один боевой шаттл — «Чжао» класса «Леопард» — да пара АКИ. Еще два АКИ находились на низкой орбите над Верзанди. Неужели лысый болван считает, что этих двух АКИ будет достаточно для планетного прикрытия, если чужак сможет оторваться от патруля и пойдет к планете? А на базе только начали готовиться к старту два шаттла, в чью задачу входило прикрытие Верзанди-Альфы на тот случай, если именно военная база — цель чужака.

Слишком много возможностей для врага оставил лысый ублюдок. Чужака надо было перехватывать не над самой атмосферой Верзанди, а намного раньше. И тревогу надо было поднимать раньше. Сколько драгоценных часов упущено! Надо было перехватить чужой корабль еще в глубоком космосе. Конечно, там чужак только начал торможение и скорость у него была еще приличная, так что на перехват ушла бы бездна топлива, — ну и черт с ним! Зато в запасе было бы несколько часов, за которые можно успеть предпринять уйму всего. И перехватывать чужака не пришлось бы почти в атмосфере... Проклятый Кодо!

Нагумо аж заскрипел зубами от досады. Ладно, Кодо от него никуда не уйдет. И момент сейчас не самый подходящий для замены Кодо кем-нибудь посмышленее.

— Ладно, — бросил он. — Когда вы подойдете к нему так, чтобы на него можно было взглянуть?

— Патруль Один-Девять уже приблизился к нему на расстояние прямой видимости. Понадобится еще несколько минут, прежде чем патруль подойдет поближе, чтобы можно было разглядеть детали.

— Хорошо. Приведите вверенные вам силы в состояние полной боеготовности. И еще. Мне нужна прямая связь с патрулями. Я хочу слышать переговоры патруля с чужаком. Исполняйте.

— Есть, мой повелитель.

Поползли минуты ожидания. Чужак шел к Верзанди из зенитной Т-точки. Сейчас он был примерно в двухстах тысячах километров от планеты, двигаясь почти перпендикулярно эклиптике. Верзанди-Альфа сейчас была по другую сторону от планеты. Случайно ли это? Или это входило в планы чужака? Как бы то ни было, но его необходимо не подпустить к планете, а под конвоем вести к Верзанди-Альфе, где и вынудить совершить посадку.

Молчание в помещении командного центра нарушил голос, внезапно донесшийся из динамиков, еле слышный из-за треска помех:

— Что за черт?

Экран монитора у теха, сидящего спереди от Нагумо, тотчас ожил и через несколько мгновений выдал данные: голос принадлежал лейтенанту Кестрелу Сирнану, пилоту патруля, приблизившегося к нарушителю на расстояние прямой видимости. Еще секунда — и на экране высветились новые данные: вектор, расстояние и показания радаров. Сама цель появилась на другом экране. Изображение нарушителя транслировалось с бортовых видеокамер «Тайфуна» на «Чжао», оттуда— на Верзанди-Альфу, а лишь затем передавалось сюда, на планету.

— По-моему, все нормально, лейтенант. Судя по радарному профилю и по результатам компьютерной обработки, это, похоже, «Сфера», масса три тысячи пятьсот тонн. Все-таки это один из наших шаттлов. — Голос принадлежал Сметнову, командиру эскадрильи. Несмотря на то, что голос Сметнова звучал спокойно, бесстрастный компьютер зафиксировал признаки напряженности в его голосе. Ничего удивительного. Нагумо знал, что это был первый самостоятельный вылет молодого командира.

— Я сам прекрасно вижу, что показывает компьютер, — откликнулся Сирнан. Его голос также отражал напряжение, хотя и отлично скрытое. — Что-то с ним не так, однако"

Нагумо изучал изображение неизвестного шаттла на экране монитора, передаваемое с корабля Сирнана. На экране виднелся тусклый, матовый металлический шар, побитый и обшарпанный. На борту красовался черно-алый дракон, эмблема Синдиката Драконов. Китайские иероглифы обозначали название судна — «Ли Дао» и наименование его носителя — «Ци Лун».

По радио донеслась перепалка. Нагумо слышал, как кто-то — женщина, как ему показалось, — со злобой настаивает на своем, а затем Кодо рявкнул: «Вышвырните ее отсюда!»

— Кодо! Что там творится?

Из динамика донесся голос адмирала:

— Ничего, господин. Один из младших офицеров не вовремя -впустил курьера с депешей.

Сирнан был прав. Что-то с этим кораблем и вправду не так. Чего-то не хватает... чего?

— Что за депеша? — буркнул Нагумо.

— Ничего особенного, господин.

— Прочти мне ее.

— Ух... — раздалось невнятное бормотание, и послышались смущенные вздохи, как знак расширяющейся паники.

Так что же не в порядке с этой посудиной? Ага, вот оно что. Ч-черт! Это трудно было заметить в тусклом оранжевом свете Норны. Судно медленно вращалось, и в какой-то миг игра теней на обшивке открыла наметанному глазу Нагумо, в чем, собственно, дело. Вторгшийся шаттл вовсе не был кораблем класса «Сфера». Не хватало протонно-ионных излучателей, которые должны находиться на корме и по борту. Орудия были всего лишь искусно нарисованы, но поскольку судно вращалось, угол, под которым свет падал на его поверхность, все время менялся, выдавая фальшивку. Кстати, на «Сфере», как правило, устанавливаются и автоматические пушки, которых на шаттле не было.

— Господин! — Плешивый Кодо был, кажется, не на шутку встревожен. — Это донесение от нашего агента на Галатее. Он сообщает, что к Верзанди с Галатеи отправился отряд наемников. Очевидно, их наняли наши мятежники.

— Аврал! — взревел Нагумо. — Внимание всем! Приказываю атаковать!

Пилот АКИ уже действовал. Прошло бы немало секунд, прежде чем приказ генерал-губернатора был бы принят приемниками его АКИ. Однако не успел Нагумо отдать приказ, как по каналам связи стало слышно, как командир эскадрильи Сметнов отдает собственные приказания подчиненным:

— Сирнан! Выходи на предельное ускорение! Приказываю атаковать!

Телевизионное изображение исчезло, когда патрульный «Тайфун» двинулся на сближение с целью с четырехкратным ускорением.

— Тревога! Тревога! — Голос Сметнова выдавал крайнюю степень возбуждения. — Патруль Один-Девять базовому кораблю! Действия чужака расцениваю как враждебные. Нарушитель меняет курс на ноль-ноль-три точка пять...

Голос лейтенанта оборвался. Нагумо бросил взгляд вверх, на динамики.

— Что, черт возьми, произошло?

— Связь прервана, — ответил тех. — Потерян контакт с обоими кораблями Один-Девять. «Чжао» подтвержает новый курс нарушителя.

Тех посмотрел на Нагумо. В мертвенно-ярком освещении командного центра его лицо казалось неестественно бледным.

— Чужак, ускоряясь, идет прямо к Верзанди, господин.

Нагумо ответил не сразу, что-то обдумывая.

— Полковника Кевлавича ко мне, — наконец распорядился он.

Может, удастся остановить нарушителя, прежде чем он войдет в атмосферу. А если это не получится, то задача Кевлавича — ликвидировать опасность тотчас же, как только шаттл совершит посадку.

«Наемники! — пробормотал генерал-губернатор про себя. — Проклятье!»

Грейсон и остальные на мостике «Фобоса» прислушивались к радиопереговорам между обоими «Тайфунами» и кораблем-базой. Слов нельзя было разобрать — передачи шифровались, но даже и без декодера, по одной лишь резко изменившейся интонации, можно было заключить, что пилота ближайшего к шаттлу АКИ что-то вдруг взволновало.

Прозвучал сигнал тревоги. Илза Мартинес глянула вопросительно на Грейсона и движением бровей попросила разрешения открыть огонь.

— Можете открывать огонь, капитан, — проговорил Грейсон.

Тотчас же луч когерентного света из единственного на «Фобосе» бортового тяжелого лазера ударил в ближайший из «Тайфунов».

— Всем приготовиться к ускорению. Начинаем маневры, — скомандовала Мартинес. Грейсон едва успел плюхнуться в ближайшее противоперегрузочное кресло, как заработали двигатели «Фобоса». Борясь с навалившейся тяжестью, Грейсон услышал голос капитана Мартинес, которая приказывала перейти на новый курс.

Поврежденный «Тайфун» вышел из боя. Другой АКИ тем временем начал боевой маневр. Пилот явно не щадил себя, развив ускорение до четырех грав, стремясь выйти на выгодную огневую позицию.

Но не успел. «Фобос» ударил ракетами. Две ракеты поразили вражеский АКИ, полностью уничтожив один фюзеляж и заставив второй кувыркаться в пространстве. Возможно, пилот и остался жив, как, впрочем, и пилот первого АКИ, однако в настоящий момент никто не мог сказать ничего определенного. Связь между АКИ прекратилась, двигательная система обоих была выведена из строя.

В настоящий момент ускорение шаттла составляло двадцать метров в секунду. «Фобос» мчался ко все растущему золотистому шару Верзанди.

Прошло несколько секунд, и Илза Мартинес скомандовала выключить маршевые двигатели, сберегая топливо для возможных маневров. Дисплеи радаров и наружные камеры показывали на экранах боевой шаттл класса «Леопард», сопровождаемый двумя АКИ, идущими параллельными курсами. Их курс не оставлял сомнений. Противник намеревался отрезать «Фобос» от Верзанди. Причем курс «Леопарда» был проложен таким образом, что вражеский шаттл с легкостью мог предупредить любой маневр «Фобоса».

Единственное, что оставалось сейчас Илзе Мартинес, — неожиданное, непредсказуемое для противника маневрирование.

Сблизившись с «Фобосом» на расстояние в 90 000 километров, «Леопард» открыл огонь.

Бесконечные войны за Наследие, длившиеся уже не одно столетие, унесли великое множество человеческих жизней. Одной из первых жертв молоха войны стало высокотехнологическое производство. Для управления оружием, для систем наведения в первую очередь требовалась электроника. Для производства же электронных устройств необходимы соответствующие технологии. А их уже не было. Давным-давно уже забылось, как изготовить сравнительно простой чип, скажем, для систем автоматического наведения ракет. Космические битвы сегодня сводились к маневрированию и к обмену бортовыми залпами, разительно напоминая морские сражения времен парусного флота. Ракетные удары наносились вдоль курса корабля, причем бортовой компьютер заранее определял, исходя из скорости и траектории движения корабля противника, по какому курсу и с какой скоростью нужно послать ракету и на каком расстоянии ее надлежит взорвать. Вместе с тем непредсказуемое изменение курса корабля противника после того, как ракета уже выпущена, приводила к тому, что компьютер-"хозяин" взрывал ракету в стороне от цели. На этом, собственно, и строилась вся тактика защиты от ракет.

Первая вражеская ракета прошла мимо. «Леопард» и сопровождающий его эскорт из двух АКИ скрылись за пределами видимости. Тем временем из-за края планеты, над ее полюсом, показался шар Верзанди-Альфы.

«Фобос» стремительно шел на посадку. Сейчас он выл в свободном падении. На борту царила невесомость.

Грейсон подплыл к капитанскому креслу.

— Нам понадобится прикрытие наших АКИ, — сказал он.

Мартинес кивнула.

— Эти АКИ постараются приблизиться, когда они снова выйдут на новый курс, — сказала она. — Они постараются заблокировать нас до подхода их «Леопарда». Если им это удастся — наша песенка спета. Нам нужно во что бы то ни стало удерживать их на расстоянии.

Девик Эрадайн сидел, вцепившись в поручни противоперегрузочного кресла. Вид у него был весьма жалкий. Грейсон тоже не мог похвастать отличным самочувствием в данный момент, но он был одним из тех, кто переносил резкие изменения силы тяжести, неизбежные при боевом маневрировании, легче, нежели другие. Как, например, Эрадайн.

Грейсон подплыл к креслу Эрадайна.

— Может быть, вам лучше спуститься вниз? Эрадайн изобразил слабое подобие улыбки и покачал головой.

— Знаете, сейчас нет ни верха, ни низа, и ваше предложение звучит несколько странно, — проговорил он и осекся. Его вырвало. Эрадайн вытер рот и улыбнулся.

— Послушайте, если вам плохо, лучше уйдите с мостика. У здешней команды сейчас по горло других дел, кроме как убирать вашу блевотину.

Эрадайн кивнул и, как показалось Грейсону, попытался взять себя в руки.

— Скажите, что сейчас происходит? Что делает наш капитан?

Грейсон бросил взгляд на Мартинес, которая в данный момент что-то лихорадочно говорила в микрофон, установленный на ее пульте.

— Мы сейчас сбрасываем наших малышек. Ну, те две «Молнии», которые мы взяли на борт на Галатее, помните? Нам они понадобятся для защиты «Фобоса» от вражеских АКИ. Сейчас самое время ввести «Молнии» в игру, пока вражеские корабли закрыты от нас планетой. Для них наши истребители будут приятным сюрпризом. Тем более что и Верзанди-Альфа тоже сейчас находится по ту сторону планеты. — Грейсон пожал плечами. — Хотя, вероятнее всего, этот трюк не пройдет незамеченным. За нами наверняка следят наземные радары на Верзанди. Ну да... В нашем положении надо использовать малейший шанс...

— А... а вражеский шаттл? Грейсон снова пожал плечами.

— Поживем — увидим. Хотя... если он до нас доберется, жизнь у нас будет веселая. — Он поднял одну бровь. — Ну, так как насчет несуществующей блокады, а, гражданин?

— Я... я ничего не понимаю. Раньше здесь было все иначе.

— Да нет, я вас не виню. Вас долгое время не было на планете. Кроме того, возможно, это чистой воды случайность, что нас угораздило напороться на патруль.

— Мы... Как вы думаете, нам удастся прорваться? Грейсон посмотрел на большой обзорный экран.

Планета была уже совсем близко. Золотистый свет от ее диска заливал мостик.

— Полагаю, мы выясним это через несколько минут. Было понятно, что, как только вражеские корабли выйдут из-за горизонта Верзанди, Драконы бросятся в атаку. Для них это тоже последняя возможность задержать «Фобос» за пределами атмосферы.

VIII

В узкой кабине «Молнии» было так тесно, что Сью Эллен Клейн едва могла повернуться. Но именно здесь — она помнила об этом — среди нагромождения приборов ей доводилось испытывать ни с чем не сравнимое чувство абсолютной свободы.

«Молния» была сравнительно тяжелой моделью АКИ. Однако большая часть ее девяностотонной массы приходилась на центральное дельтовидное крыло. Кабина пилота находилась между двумя стабилизаторами сдвоенного хвостового оперения.

Свет колючих звезд и золотистого диска Верзанди лег на побледневшее лицо Сью Эллен, когда она отстегнула замочки и подняла прозрачное забрало шлема.

В километре ослепительно блеснула, заставив ее на миг зажмуриться, плоскость крыла второй «Молнии», пилотируемой Джеффри Шерманом. «Фобоса» не было видно, но Сью знала, что сейчас он находится под ней, начав торможение.

Оба АКИ были сброшены с шаттла во время замысловатого маневра, сообщившего им большую начальную скорость по направлению к планете.

Сью пробежалась глазами по дисплеям, где ползли колонки чисел. Компьютер высчитывал наиболее вероятные векторы вражеских кораблей на тот момент, когда они должны появиться в зоне видимости радаров.

Клейн включила канал микроволновой связи между ее АКИ и «Молнией» Джеффри. Коротковолновая связь между аэрокосмическими истребителями позволяла им координировать действия во время боевого маневрирования.

— Борт «один» борту «два», — произнесла она в микрофон.

В кабине было холодно. Системы обогрева показывали минимум использования энергии, которая может пригодиться позднее. Кроме того, не исключено, что в самом ближайшем будущем здесь станет, наоборот, слишком жарко. В настоящий же момент каждый выдох Сью сопровождался облачком пара.

— Отойдем подальше.

— Идет. Будь осторожен, любимый.

— Ты права. Мы слишком близко от «Фобоса». Нас могут подслушать.

— Черт с ними! Если этому ублюдку Карлайлу доставляет удовольствие подслушивать — что же, пускай тешится. — Она сказала это нарочито громко. Однако никакой третий голос в их переговоры не вмешивался. Выждав несколько секунд, она хихикнула. — По-моему, нас никто не видит. Но прошу тебя, дорогой, давай прекратим встречаться таким вот образом.

— Согласен! Я бы и сам с большим удовольствием встретился с тобой в теплой постельке с бутылкой «Шато Дэвион». Здесь куда спокойнее, чем на этом вонючем «Фобосе», однако... Однако мое нынешнее положение препятствует удовлетворению кое-каких моих желаний.

— Бедненький ты мой. Но ничего. Знаешь, что мы сделаем, когда вернемся на корыто? Мы с тобой заберемся в одно подсобное помещение. Я его уже давно присмотрела. Оно на той же палубе, где стоят наши АКИ...

— Погоди-ка, Сью! Корыто нам сигналит!.. — В наушниках Сью воцарилось молчание, потом она услышала. — Два АКИ противника, идут прямо над атмосферой. Похоже, только что поднялись.

Клейн бросила быстрый взгляд на приборы. Да, все верно. Два куритских истребителя, идущих близкими параллельными курсами, выходили из атмосферы Верзанди. Бортовой компьютер произвел идентификацию и выдал результат. Это «Демоны», похожие очертаниями на «Молнию», с таким же дельтовидным крылом, но с меньшей массой — восемьдесят тонн, несущие на борту по шесть лазеров средней мощности и по тяжелой скорострельной пушке. В близком бою «Демоны» были серьезным противником, вполне способным вдребезги разнести более массивную «Молнию».

Включился канал дальней связи.

— «Фобос» — пилотам прикрытия, — раздалось в динамиках. — К нам навстречу идут два «Демона». Ваша задача: перехватить и...

Клейн отсоединилась, злобно хлопнув ладонью по кнопке дальней связи. Канал связи с Шерманом она оставила открытым.

— Боевая тревога, — выдохнула она в микрофон, после чего опустила герметичное забрало шлема скафандра.

— Есть боевая тревога, — откликнулся Джеффри. — Удачи тебе, любимая...

— Удачи...

Толчки пульса отдавались звоном у нее в ушах. Вот это и есть настоящая жизнь! Возбуждение, радость, граничащая со страхом: а вдруг что-нибудь случится с Джеффом. Как всегда, она постаралась отогнать эту мысль. Но тотчас же перед глазами встало лицо брата. Алек... Клейн яростно тряхнула головой, внутренне приказывая себе: нет! Вместо этого она постаралась полностью отдаться всепоглощающему экстазу боя. В этом экстазе сливалось все, всему находилось место — и радости, и страху за Джеффа и за себя, и скорби по брату, — всему. Этот экстаз был сродни оргазму, но оргазм был лишь бледным подобием того, что она сейчас ощущала.

На пульте перед ней загорелся красный огонек — враг выпустил ракету, но промахнулся.

«Молния», конечно, не так тяжело вооружена, как «Демон», но не столь уж и беспомощна. Пара легких лазеров на корме, шесть средних и тяжелых лазерных установок для лобового огня, установки ракет средней и малой дальности — не столь уж мало.

Сблизившись с противником на двадцать тысяч километров, Сью Эллен выпустила веером несколько РБД, после чего включила двигатель на полную мощь. Бело-голубая вспышка со стороны Джеффа указывала на то, что он включил свой двигатель практически одновременно с ней. На фоне громадного золотистого диска Верзанди сейчас горело несколько ослепительных точек — ракеты, ушедшие в сторону планеты.

Неотрывно глядя на дисплей, Клейн отсчитала нужное количество секунд, а затем бросила свою «Молнию» вперед и вбок. Пятикратная перегрузка вдавила ее в кресло, дрожь двигателя, передающаяся через корпус, сотрясала ее тело. Маневр был точно рассчитан.

«Молния» ушла прямо из-под носа приближающегося «Демона», сделала разворот и вновь пошла на сближение. Ракеты расчертили тьму космической ночи огненными траекториями, затем ослепительный свет залил кабину. Если бы не защитные фильтры — это могло бы стоить ей зрения.

— Сью! Я сделал одного! — раздался в динамиках ее шлема возбужденный голос Джеффа.

— Он еще трепыхается, — отозвалась она. На экране перед ней виднелся подбитый «Демон», пытающийся вспомогательными двигателями скомпенсировать постоянно меняющуюся тягу вышедшего из-под контроля главного двигателя. Сью поймала его в прицел и нажала на спусковой крючок тяжелого лазера. Спектроскопические анализаторы сообщили ей об имевшем место факте испарения большой металлической массы там, где только что находился подбитый «Демон».

— Сью! Новые цели! Со стороны планеты, направление три-пять-пять точка два!..

Бросив взгляд на экран дальнего обзора, она выругалась и закусила нижнюю губу. Еще два «Демона» выходили из атмосферы Верзанди. Очевидно, противник просчитал и этот вариант и теперь стремится зажать АКИ-прикрытие «Фобоса» между двумя соединениями своих истребителей. Это была ловушка!

— Джефф, они берут нас в клещи! Надо прорываться к «Фобосу».

— Понял.

Во время боя обе «Молнии» разошлись на несколько сотен километров. Сейчас они пошли курсами, сходящимися там, где над зловещим оранжевым оком Норны виднелся еле заметный отсюда огонек — «Фобос». Сью и Джефф шли на максимальном ускорении. В поле зрения радаров Сью мелькнул один из «Демонов». Лазерный луч ударил в левую часть крыла ее «Молнии». Облако частиц краски и металла ярко вспыхнуло в свете Норны и тут же исчезло где-то за кормой, стоило Клейн дать дополнительное ускорение.

Она поискала на экранах «Молнию» Джеффа Шермана. Тот наращивал ускорение, находясь сейчас за мертвым остовом уничтоженного ими «Демона». Джефф заходил в атаку на того «Демона», который только что атаковал ее «Молнию». Отлично! Берем противника в клещи. Поймав вражеский АКИ в перекрестье прицела, Клейн выпустила в него еще одну кассету ракет, присовокупив к этому лазерный залп. Температура в кабине и внутри костюма стремительно росла. Клейн буквально обливалась потом. Это естественно. Отвод избыточного тепла был самой большой проблемой для пилотов АКИ в бою. Каждый новый залп, каждая секунда работы маршевого двигателя приводили к повышению температуры в пилотской кабине.

Но сейчас Сью Эллен старалась не обращать на это внимания. Все ее силы были сосредоточены на цели. Боже, как медленно идет сближение! Ну вот, пора. Она закричала от радости, когда лучи ее лазеров ударили по врагу и «Демон» окутался сверкающим облаком испаряющегося металла.

Двигатели вражеского АКИ работали на полную мощность, пытаясь вывести поврежденную машину на новый курс. Еще несколько секунд — и «Молния» Клейн вошла в расширяющееся облако из отщепленных частиц брони и мгновенно отвердевающих капелек расплавленного металла, отлетевших с корпуса вражеского корабля несколько мгновений назад. Тысячи мельчайших твердых частиц, несущихся с огромной скоростью, встретились с бронированной обшивкой ее «Молнии». Впечатление было такое, будто АКИ Клейн влетел в облако гравия. Когда облако осталось позади, позади оказалась и цель. Радары показывали, что противник уходит в сторону планеты.

Но где же Джефф? Ее радары были временно ослеплены тучей обломков. Это могло продолжаться несколько секунд, Клейн знала об этом. Поэтому, не дожидаясь, пока аппаратура придет в норму, она стала озираться, ища в черноте космоса вторую «Молнию». Наконец она заметила движущееся пятнышко, которое вполне могло быть джеффовским АКИ, от плоскости крыла которого отражался свет Норны.

Или же это подбитый «Демон» с мертвым пилотом, летящий по инерции?

Пилот первого подбитого «Демона» был жив, хотя машина его оказалась серьезно поврежденной. Сейчас пилот следил, как «Молния» Джеффри Шермана медленно приближается к перекрестью прицела. Главный двигатель «Демона» был разрушен, система жизнеобеспечения внутри кабины полностью выведена из строя.

Однако энергия для лазеров еще была, а тяжелая скорострельная пушка была готова к стрельбе.

Пилота звали Рауль да Сильва. Он мечтал стать величайшим асом среди вооруженных сил Дома Куриты. За всю свою короткую жизнь ему ни разу не довелось победить другого пилота в сражении один на один в космосе. Теперь мысль о том, что он вполне может умереть над Верзанди в подбитом АКИ, наполняла его душу чувством горечи и одиночества. Да, в прошлом ему доводилось убивать, но каждый раз целью оказывались либо наземные транспорты мятежников, абсолютно беспомощные перед его АКИ, либо поселки, поражаемые с воздуха, либо обезумевшие люди, толпами спасающиеся из горящих городов. Все эти цели были лишены личностного начала, подобно топографическим изображениям на учебных тренажерах. Рауль же мечтал о другом. Он мечтал о дуэли двух АКИ, двух пилотов, двух разумов.

Его «Демон» был разрушен и не может снова войти в атмосферу. В этом Рауль был уверен. Если нарушители в самое ближайшее время будут уничтожены, то тогда появлялись шансы, что товарищи успеют его спасти. Как только неизвестный шаттл будет уничтожен, ближайший от места боя шаттл «Чжао» начнет операцию по спасению пилотов, оставшихся к тому времени в живых. Но если охота за нарушителями затянется, «Демон» станет для него дрейфующим и стремительно остывающим металлическим гробом. И в эти последние часы холод и нехватка кислорода будут биться между собой за право оборвать такую недолгую жизнь Рауля.

Однако Провидению было угодно предоставить парню дополнительный шанс. Если ему повезет, он сможет убить одного из нарушителей и тем самым ускорить свое спасение с тем, чтобы в один прекрасный день схватиться в черноте космической ночи один на один...

А если не повезет, то он умрет. Но зато умрет, зная, что сумел убить одного врага на космической дуэли.

Рауль начал наводку. Его «Демон» слегка повернулся. Длинные черные тени побежали по искореженной обшивке. Вражеская «Молния» была теперь в каком-то километре. Рука Рауля легла на гашетку. Все пять носовых лазеров ударили разом. Лучи их прошли сквозь корпус «Молнии», будто пять горячих ножей сквозь масло. На всякий случай Рауль разрядил в «Молнию» и всю обойму тяжелого скорострельного орудия. Удовлетворенный, он смотрел, как чужой АКИ стремительно превращается в груду искореженного металла.

Губы Рауля растянулись в свирепой ухмылке. Триумфальный вопль огласил тесное пространство кабины разрушенного «Демона».

Победный клич Сью Эллен Клейн перешел в гневный вопль. Корпус ее «Молнии» протестующе затрещал, когда она начала торможение, стремясь погасить скорость и лечь на другой курс. Джефф тоже пытался маневрировать: Сью видела пламя из дюз его двигателя, просвечивающее сквозь сверкающее облако обломков обшивки его «Молнии». Цель продолжала дрейф, все еще ведя огонь, продолжая рвать на куски корпус-машины Джеффа.

Ракеты прочертили пространство, отделяющее ее от цели. Одна из ракет ударила «Демона» прямо под кабину пилота. Транспласт плавился в адском жаре. «Демон» начал кувыркаться в пространстве, теряя куски обшивки и какие-то детали, вываливающиеся из вспоротой оболочки. Точно так же безжизненно вращалась и шермановская «Молния», медленно удаляясь от планеты. Эллен Сью Клейн потребовалось несколько драгоценных минут, чтобы уравнять скорость своей «Молнии» с АКИ Джеффа и сблизиться с ним, двигаясь параллельным курсом.

То, что она увидела, заставило ее горло сжаться. На первый взгляд пилотская кабина на «Молнии» Шермана осталась целой. Однако левое крыло было почти полностью оторвано, а правое пробито в пяти местах. Хвостовое оперение оторвалось. За изувеченным АКИ тащился целый хвост из оборванных кабелей и трубок гидравлических систем с запутавшимися меж ними большими листами сорванной обшивки. Вокруг АКИ плавало целое облако из мелких осколков, обломков брони, льда и замерзшего воздуха. Одного взгляда на изуродованный истребитель было для Сью достаточно, чтобы понять: этим АКИ никто и никогда больше не будет управлять. Равно как и невозможно на этой горе железа сесть на планету.

Маневрирование увело Сью Эллен Клейн в сторону от прямой линии между «Фобосом» и«Демонами». Все три уцелевших АКИ Драконов, казалось, игнорировали ее и вместо этого шли навстречу «Фобосу». Впрочем, Сью отметила это краешком сознания. Все ее мысли были сейчас с Джеффом. Она попробовала вызвать его на их частоте.

— Я здесь, — отозвался он. — Со мной все нормально... Есть утечка, но в целом я не так уж и плох. Приборы вышли из строя, двигатель тоже. Энергии нет. Боюсь, что мы с моей старушкой свое отлетали.

— Нет! Нет, Джефф, нет! Катапультируйся! Я тебя подберу! — Она начала расстегивать ремни. В кабине «Молнии» тесно даже одному. Двоим в этой кабине клаустрофобия обеспечена, но по крайней мере таким образом они смогут вернуться назад, на «Фобос».

В динамиках воцарилась долгая тишина. Наконец Шерман ответил:

— Я... боюсь, что у нас ничего не выйдет, солнышко. Мои ноги, они... повреждены. Не так, чтобы... в общем, они... они не болят, но у меня там прорван скафандр.

Он надолго замолчал, а затем в динамиках послышалось рыдание:

— О Боже, Сью... начало болеть...

— Огневой контроль! — Капитан Мартинес вынуждена была кричать, перекрывая рев двигателей, достигающий помещения шаттла. На ее комбинированном дисплее двигались световые пятнышки, отмечая вражеские АКИ. Одна атака «Демонов» сменялась другой. Снаряды автоматических пушек рвались на броне «Фобоса», отщепляя огромные листы наружной брони. — Огневой контроль! Так вас и растак! Оставьте стрелков в покое! Пусть действуют по своему усмотрению.

Ракеты ушли вдаль, туда, где только что блеснуло крыло одного из нападающих. Лазеры били короткими импульсами в направлениях, в которых бортовые компьютеры прогнозировали нахождение цели в данный момент. Время от времени прогнозы оказывались верными.

Крыло одного из «Демонов» вспыхнуло вдруг ослепительно белым светом, когда невидимый тепловой луч тяжелого лазера настиг АКИ. Во все стороны полетели капли добела раскаленного металла, рассыпавшись мгновенно гаснущим огненным веером. Все три нападавших «Демона» стремительно пронеслись встречным курсом мимо «Фобоса». Лучи их лазеров прочертили глубокие борозды на обшивке шаттла. «Фобос» ответил ракетно-лазерным залпом, но нападавшие сумели уйти. На экранах было видно, как все три «Демона» синхронно начали торможение, одновременно разворачиваясь для новой атаки. Мартинес повернулась к Грейсону.

— У нас слишком серьезные повреждения, майор. — Она ткнула пальцем в сторону главного экрана, где виднелся ставший уже совершенно громадным диск близкой Верзанди. — Еще одна атака этих молодцев, в лучшем случае две — и, считайте, майор, наша песенка спета. Я считаю, нам надо уходить. Если мы сейчас начнем ускорение, то у нас будет выигрыш во времени. Можем уйти в зенитную точку здешней системы. Если нам повезет, конечно.

Грейсон позволил себе полуулыбку.

— А смысл? «Индивидуум» ведь уже ушел.

— Может прийти другой Т-корабль...

— В эту систему приходят только корабли Дома Куриты, капитан... Или... у вас на уме решение сдаться?

— Вот об этом-то я сейчас и размышляю, майор, — проговорила Мартинес, понизив голос так, что Грейсон еле-еле ее расслышал.

— В нашем положении сдаться — это не самая плохая идея, а, майор?

Грейсон покачал головой:

— Займитесь курсом, капитан. Ваша задача: выйти к Лазурному морю и совершить посадку в точке, координаты которой вам дал Эрадайн. Я думаю, что лучше попытаться выжить самим, нежели надеяться на милосердие Драконов.

— Да, сэр.

Ни разу до этого Мартинес так не обращалась к нему. Было непривычно слышать это слово из ее уст.

— Капитан! — На экране монитора внутренней связи появилось лицо одного из офицеров. — Капитан Мартинес! Принят сигнал аварийного маяка одной из «Молний»!

Она резко отвернулась от Грейсона:

— Проклятье! Где они?

— Ближе к планете. Почти над самой атмосферой. Они вызывают «Фобос».

— Переключи их на рубку.

— «Фобос»! «Фобос»! -Я — борт «один»! — Голос Клейн был еле слышен из-за треска помех. — «Фобос», вы слышите меня?..

Мартинес рванула микрофон с подставки.

— «Фобос» на связи.

— «Фобос»! Джефф подбит! Идите на пеленг маяка и подберите нас. Если вы успеете, его можно будет спасти!

Мартинес смотрела на Грейсона, подняв брови.

Грейсон перевел взгляд с нее на капитанский монитор. Подбитый АКИ находился на нестабильной орбите. Через несколько часов гравитационное поле Верзанди замедлит его настолько, что круговая орбита превратится во все суживающуюся спираль. Корабль начнет падение на планету. Конечно, еще есть время подобрать изувеченный АКИ прежде, чем беспомощный корабль войдет в атмосферу.

Но противник, он ведь тоже не сидит сложа руки. «Леопард» уже вышел из-за горизонта планеты и сейчас находился ближе к «Молниям», чем «Фобос». Если «Фобос» сохранит свой курс, у него есть шанс уйти от вражеского шаттла. Если только начать торможение перед самым входом в атмосферу... А «Молнии» — они ведь на другом векторе. Менять курс, потом уравнивать скорость с ними...

С одной стороны, жизнь раненого пилота, с другой — жизни всех, находящихся на борту «Фобоса». Это уже не вопрос успеха их миссии. Это уже элементарный выбор...

Грейсон сделал нетерпеливый жест в сторону микрофона. Мартинес молча сунула аппарат ему в руку. Сделав глубокий вдох и поднеся микрофон к губам, Грейсон заставил себя говорить:

— Борт «один», Карлайл на связи. «Фобос» не может подойти к вам, вы поняли? Мы не можем подобрать борт «два».

— Он же умирает! Вы не можете бросить нас!

— Борт «один», это приказ! — Грейсон и не подозревал, какую боль могут причинять подчас собственные слова. Он был почти незнаком с обоими пилотами, но все равно ощущение было таким, что внутри него кто-то медленно поворачивал в ране раскаленный нож. — Борт «один», оставьте борт «два» и возвращайтесь на «Фобос». Шаттл противника идет на перехват, мы должны успеть его опередить. Вы поняли?

— Карлайл, мать твою, ты не можешь так с нами поступить!

— Лейтенант Клейн. Вы ничем ему не сможете помочь. Возвращайтесь на «Фобос». Это приказ!

— В жопу катись со своим сраным «Фобосом» и со своим приказом! До встречи в аду, ты, ублюдок! Слышишь, ты, Грейсон Карлайл? В аду!!!

И будто в подтверждение ее слов по наружной обшивке «Фобоса» словно гигантским обухом хватили. Звено «Демонов» снова пошло в атаку. В одном из нижних грузовых отсеков броня оказалась пробитой. За «Фобосом» потянулся белый шлейф из замерзшего воздуха.

Лазеры «Фобоса» огрызнулись в ответ. На этот раз им повезло. Сразу три лазерных луча скрестились на двигательном отсеке одного из «Демонов». Ослепительная вспышка — и двигатель «Демона» замер навеки. Изуродованный истребитель продолжал нестись по инерции куда-то в космическую ночь, прочь от планеты.

Однако теперь на смену «Демонам» пришел «Леопард», идущий на сближение с «Фобосом». Его орудия ударили в область нижних палуб, разворотив броню напротив отсека с боевыми роботами и снеся напрочь лазерную установку. Сорвало дверь одного из грузовых отсеков. «Фобос» ответил ракетным залпом. Лазерные лучи, видимые лишь на боевых мониторах как зеленые и красные стрелы, заплясали между шаттлами. Где-то в недрах «Фобоса» выла сирена, но за гулом голосов здесь, на мостике, ее почти не было слышно. Механический голос компьютера монотонно повторял, что в третьем отсеке падает давление.

Мартинес на мгновение оторвалась от своего пульта.

— Вам лучше занять свое место в кресле, майор, — посоветовала она. — Нам крышка!.. Ну, майор, молите своего бога!..

Грейсон послушно занял свое место в противоперегрузочном кресле и тщательно пристегнулся.

В настоящий момент ему оставалось одно — ждать. Поэтому он позволил себе на мгновение вернуться мыслями к двум пилотам «Молний». В самом деле, мог ли он что-нибудь для них сделать? Если бы «Фобос» пошел на сближение с подбитой «Молнией» Джеффри Шермана, это наверняка означало бы гибель всех... Или... Или их вынудили бы сдаться.

Прямо перед Грейсоном на главном экране виднелся «Леопард». Вражеский шаттл был совсем близко. Пара уже знакомых дельтовидных силуэтов вдруг вынырнула из-за громады вражеского шаттла. Это «Демоны» шли в очередную атаку. Откуда-то слышался голос, спокойно диктующий: «Девять ноль-ноль, восемь ноль-ноль, семь ноль-ноль...» Компьютер ли это диктует наводчикам или же это неестественно спокойный голос тренированного профессионала, спокойно делающего свое дело, презревшего собственные эмоции, боль, страх?

О сдаче в плен лучше и не думать. Если бы речь шла об объявленной войне, когда ясно, кто свой, а кто враг, тогда еще оставалась надежда, что, может быть, тебя когда-нибудь обменяют, как военнопленного. А тут? Кто они, в сущности, такие? Наемники без роду и племени, помогающие мятежникам. Для Драконов, если поставить себя на их место, самым простым решением было бы попросту уничтожить их — и дело с концом! Чтобы другим неповадно было. Нет, сдача в плен, — это исключается. Таких, как он, Грейсон, как Серый Легион Смерти, в плен не берут. Таких уничтожают, как бешеных собак.

Кроме того, сказал себе Грейсон, вспомни, кто перед тобой. Люди, сражающиеся под знаменами герцога Хасида Ринола — Красного Охотника, — того самого, который организовал заговор, в результате которого погиб твой отец.

Как можно сдаваться, пока есть хоть малейшая возможность отомстить?

А Джеффу Шерману, которого ты обрек ради этой мести на смерть, — ему что до этого?

И можно ли в этой ситуации вообще остаться справедливым по отношению ко всем?..

«Фобос» тряхнуло. Послышался нарастающий свист рассекаемой атмосферы, который постепенно сошел на нет, а затем снова возобновился, с тем чтобы перерасти в закладывающий уши рев.

— Противник!.. Встречным курсом!.. — Заорал кто-то истошным голосом, перекрыв оглушительный рев. — Курс ноль-пять-ноль. Поправка десять!.. Он прет прямо на нас!!!

Шаттл уже глубоко вошел в атмосферу, когда один из «Демонов» предпринял новую отчаянную атаку. «Фобос» встретил его массированным огнем носовых лазеров. Однако мощная лобовая броня «Демона» пока выдерживала неистовый встречный огонь, в то время как тяжелые лазеры АКИ кромсали обшивку летящего ему навстречу шаттла.

Но тут луч лазера ударил прямо в кабину «Демона». Колпак засиял как бриллиант в лучах солнца под страшной лаской лазерного луча и разлетелся на куски, не дав пилоту времени не то чтобы вскрикнуть, — даже осознать, что произошло, прежде чем его тело превратилось в перегретый пар. Но хотя пилот истребителя был мертв, «Демон» продолжал нестись вперед, прямо на «Фобос», чья обшивка сейчас светилась вишневым светом, раскалившись в плотных слоях атмосферы.

Удар был чудовищен. Неуправляемый «Демон» вспорол обшивку топливных баков «Фобоса». Ослепительная вспышка света озарила все вокруг. Страшный толчок швырнул операторов лицом в пульты и чуть было не вырвал людей из противоперегрузочных кресел. Свет померк и начал мигать. Завыли аварийные сирены. Изуродованный, почти беспомощный шаттл шел в ореоле ионизированного воздуха вниз, к поверхности Верзанди.

IX

Сью Эллен Клейн продолжала следовать за подбитой «Молнией» Шермана, когда та вошла в атмосферу, которая сразу же нагрела искромсанный корпус АКИ. Ниже от корпуса начали отделяться частицы металла и краски, образуя за несущейся машиной шлейф. «Молния» Клейн шла в этом шлейфе в пятидесяти километрах от разрушающегося АКИ. То и дело в лобовую броню ее машины ударяли части наружной обшивки от распадающегося корпуса того, что еще недавно было истребителем, на котором летал ее возлюбленный. Бах... Бах... Бах-бах... Бомм...

Она не могла больше пользоваться радиосвязью. Их с Джеффом общая частота была сейчас заполнена рвущими душу воплями, становящимися все более истошными по мере того, как вокруг него начала плавиться кабина. Оставалось единственное, что она могла сделать для Джеффри, ее друга... возлюбленного. Это был ее долг. Слезы текли по ее лицу за прозрачным забралом шлема, в то время как она в последний раз подняла на уровень глаз дисплей системы наводки. В перекрестье прицела появилась несущаяся впереди разбитая «Молния», уже превратившаяся в один сплошной огненный ком, ярко светящийся на фоне лежащих ниже облаков. Динамики доносили до нее страшные крики сгоравшего заживо человека, временами почти исчезающие за треском помех.

— Прощай, Джефф, — прошептала она, понимая, что он ее уже не услышит. — Я люблю тебя... — И с этими словами она нажала кнопку, метнув вперед, через пространство, разделяющее их машины, две РБД. Несущийся впереди огненный ком взорвался ослепительной вспышкой. Крики в эфире внезапно оборвались. В лобовую броню ее машины ударили осколки. И затем стало тихо. Сью Эллен Клейн с трудом перевела дыхание.

Забыв о своей машине, она почти вошла в гибельное для нее пике, но в последний момент инстинкт пилота заставил ее направить «Молнию» по пологой дуге вверх. Подобно камню, пущенному по воде, ее «Молния» снова вынеслась за пределы атмосферы над ночной стороной планеты. Здесь, в холоде космоса, раскаленная машина начала стремительно остывать. Холод начал заползать в кабину. Но Сью Эллен Клейн ничего не замечала, сидя неподвижно, осознавая только, что все еще продолжает держать нажатой красную пусковую кнопку, оборвавшую мучительную агонию Джеффри Шермана, пилота АКИ. Все в ней будто оборвалось. Сидя в своей «Молнии» с заглушенными двигателями, она только повторяла время от времени: «Я должна была это сделать. Джефф... Должна...»

Над широким полем, исчерченным темно-голубыми полосами лесонасаждений, завывали сирены. В тени деревьев разместился передвижной штаб — целый поезд из гигантских многоосных трейлеров, по сравнению с которыми сновавшие туда-сюда люди казались карликами. Неподалеку высился неподвижный «Мародер», а на противоположной стороне поля виднелись тяжелый «Орион» и пара «Стингеров». Казалось, боевые роботы замерли, вслушиваясь в нарастающий гром, шедший с неба.

«Леопард» сел на поле, подняв вокруг настоящий ураган. На некоторое время все заволокло гигантской тучей пыли и сорванной листвы. По всему было видно, что шаттл только что вышел из боя: броня в некоторых местах была повреждена, по обшивке тянулись оплавленные борозды от лазерных лучей. Однако тот участок обшивки, где была нанесена эмблема — черный дракон на алом поле, а под ним название шаттла «Чжао», — волей случая совершенно не пострадал.

Полковник Кевлавич легко сбежал по лесенке, приставленной к одному из трейлеров. Вытянувшийся перед ним человек отдал ему честь.

— Лейтенант, немедленно начинайте погрузку. Я сам поведу звено.

— Сэр!

Устройство связи на поясе у Кевлавича вдруг издало трель. Тот переключился на прием.

— Полковник, мой повелитель, получено сообщение с «Субудая». Погрузка «Галеонов» закончена. «Субудай» стартовал. На Охотничьем мысе он будет через двадцать минут.

— Хорошо.

— Также получено сообщение из Региспорта. Они подтверждают высылку группы поддержки с воздуха.

— Очень хорошо. Проинформируйте командира «Субудая», что мы сядем там же примерно в то же время.

Кевлавич не был уверен, что «Галеоны», легкие танки, так уж необходимы. Впрочем, они могут оказаться полезными, если понадобится срочно изолировать район посадки вражеского шаттла от проникновения туда отрядов мятежников. Предосторожность казалась отнюдь не лишней в Сильванском бассейне. Район этот буквально кишит мелкими партизанскими отрядами. Для роботов они реальной угрозы не представляют, а вот прорваться за заградительные кордоны вполне способны.

На «Чжао» широко распахнулись люки грузового отсека для транспортировки боевых роботов. Вниз сползла массивная плита въездного пандуса. Полковник поднес рацию ко рту.

— Внимание, Центральная! Кевлавич на связи. Мы выступаем. — Он переключился на внутреннюю частоту. — Боевым роботам занять свои места на борту.

На краю поля оба «Стингера» и «Орион» пришли в движение и зашагали по направлению к шаттлу. Убедившись в этом, Кевлавич вскарабкался по лесенке на ноге своего «Мародера» и через узкий люк протиснулся на мостик, заняв водительское кресло. Привычными, заученными движениями он надел нейрошлем и быстро произвел активацию всех систем чудовищной машины. «Мародер» вздрогнул и сделал первый шаг. Тяжкая поступь робота, сотрясавшая землю, через оставленный открытым входной люк наполняла рубку мерным грохотом.

Генерал-губернатор ясно дал понять, чего именно он хочет. Несмотря на то что предстоящая операция была довольно-таки простой, выражение лица и интонация Нягумо красноречиво свидетельствовали о том, что генерала весьма заботит, чтобы все прошло как надо. А когда что-то сильно заботит генерал-губернатора, то это должно еще сильнее заботить его, полковника Кевлавича. Именно в этом должен заключаться смысл жизни настоящего офицера.

Шаттл-нарушитель был сильно поврежден еще на подходах к Верзанди. Подобно гигантскому болиду, он пронесся над поверхностью планеты, оставляя за собой огненный след. Очень возможно, что столь впечатляющее шоу закончилось для неизвестного шаттла печально. Наземные радары и сканеры на «Чжао» проследили его траекторию через северное полушарие планеты. Когда шаттл вошел в облачные слои, радары потеряли его. Но данные компьютеров указывали на то, что искать шаттл или то, что от него осталось, нужно где-то среди джунглей, болот и дюн Охотничьего мыса, на побережье Лазурного моря, километрах в шестистах к северу от Региса.

Шансов на то, что пассажиры шаттла остались в живых, было мало, но тем не менее проверка не помешает. Все побережье Лазурного моря и район Врайес-хавен к востоку — все эти места буквально кишат партизанскими отрядами. Даже если шаттл-нарушитель и потерпел крушение, мятежники вполне могли попытаться воспользоваться грузами и военным снаряжением наемников, которые, несомненно, были на борту. Более того, на борту, вполне возможно, были и боевые роботы, которые скорее всего уцелели в своих транспортных коконах. Важно было не допустить, чтобы партизаны завладели ими. И еще. Осмотр места крушения и остатков шаттла вполне мог дать ключ к решению загадки: кем были эти люди, столь дерзко посмевшие нарушить блокаду.

Нагумо отдал также приказ двум другим боевым шаттлам Дома Куриты, находящимся сейчас в системе. Им было предписано совершить посадку, но не в космопорте Региса, а несколько севернее — на краю Голубого плато, где соединение легких танков, переданных под командование Кевлавича, и одна рота из его собственного полка боевых роботов дожидались возвращения своего командира. Хотя в обычной ситуации для выполнения подобной миссии было бы вполне достаточно простого младшего командира, скажем лейтенанта, на этот раз полковник Кевлавич решил отправиться самолично. Слишком уж значимым для высшего командования — Кевлавич это чувствовал — был этот прецедент.

Самым сложным в этой операции было скоординировать действия обоих шаттлов, и «Чжао» и «Субудая». Задержка с посадкой одного из шаттлов привела бы к тому, что воинские подразделения, высаженные другим кораблем, оказались бы без поддержки.

Все эти мысли мелькали в голове полковника, пока он ставил своего «Мародера» в транспортный кокон грузового отсека шаттла. Через двадцать минут роботы должны быть высажены в заданном месте. У Кевлавича не было и тени сомнения, что его боевым машинам удастся справиться с любым противником, с которым он встретится на месте крушения чужого шаттла, будь то уцелевшие наемники или же пришедшие туда раньше отряды мятежников. Кроме того аэрокосмические истребители из Региспорта должны обеспечить поддержку с воздуха.

А что до танков, которые должен доставить «Субудай», то они — Кевлавич был уверен — и не понадобятся.

В сотне километров над облачным слоем Верзанди капитаном «Субудая» был замечен АКИ, находящийся на низкой орбите и передающий сигналы тревоги. Поскольку приближение к АКИ не требовало сколько-нибудь значительных изменений курса, капитаном было принято решение приблизиться к АКИ и подобрать его, ибо поначалу капитан «Субудая» решила, что перед ней один из «Демонов», должно быть, пострадавших в недавней короткой схватке с неизвестным шаттлом.

Однако очень скоро капитан «Субудая» выяснила, что она ошибалась. Подавший сигналы бедствия АКИ оказался при ближайшем рассмотрении вовсе не «Демоном», а «Молнией». АКИ этого класса на вооружении у Дома Куриты не числились.

Неизвестный АКИ был взят на борт. В пилотской кабине его была обнаружена молодая женщина, находившаяся, очевидно, в состоянии психического шока и ни на что не реагировавшая.

Капитан «Субудая» распорядилась, чтобы женщина-пилот была помещена в госпитальный отсек. Хотя было ясно, что для этого пилота война закончилась, ее дальнейшей судьбе вряд ли можно было бы позавидовать. Капитану «Субудая» приходилось не раз слышать о том, какие методы допроса применяются в военной разведке Дома Куриты. Вполне возможно, что для пилота было бы лучше закончить свои дни в металлическом гробу АКИ, вместо того чтобы сдаваться на милость противника. Впрочем, не ее, капитана, это дело. Все, что от нее требуется, — это сообщить об этом вышестоящему начальству, а там пусть поступают с пленницей, как хотят. Кроме того, лично ей, как капитану шаттла, взятие в плен противника может сыграть лишь на пользу.

Ожили на мгновение двигатели, скорректировав курс, и «Субудай» направился к месту назначения — в заданный квадрат на Охотничьем мысе, куда шаттл должен был доставить легкие танки «Галеон». Согласно приказу, «Субудай» должен был совершить посадку после «Чжао».

Толлен Бразеднович поднял руку, и, повинуясь этому знаку, следовавшие за ним вооруженные люди замерли как вкопанные. Проводник нырнул в зеленый сумрак джунглей и исчез из виду. Люди стояли, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Где-то в отдалении кричали хиримзимы.

Это был обычный патрульный отряд. Все люди одеты кто во что горазд. На некоторых была форма куритских солдат, явно снятая с убитых, другие были в гражданской одежде. Имелись и армейские бронежилеты. Бразеднович нес на плече лазерную винтовку. У Йолева был тяжелый трофейный пулемет. Остальные партизаны вооружились охотничьими ружьями и винтовками.

Вел группу Ли Цзин, сын местного плантатора Ли Ву. Никто из мятежников не доверял ему, хотя Ли часто оказывал мятежникам услуги, сообщая им о куритских патрулях и засадах. Но на этот раз история, рассказанная им, была слишком интригующей, чтобы пропустить ее мимо ушей. Ли рассказывал о шаттле, с ревом пронесшемся над плантациями и упавшем в джунглях где-то к северу. Если этот человек говорил правду, то выходило, что шаттл разбился всего лишь несколько часов тому назад. Так что еще можно было первыми оказаться на месте крушения, прежде чем там объявятся куритяне.

А что враги должны появиться — в этом никто не сомневался. Разбившийся шаттл определенно принадлежал Дому Куриты. И наверняка на борту вез груз оружия. Драконы вряд ли захотят, чтобы это оружие попало в руки Бразедновича и его небольшого отряда.

Шаттл наверняка передавал сигналы бедствия и успел выбросить сигнальные маяки, чтобы свои могли его найти. Может быть, даже удастся устроить людям Нагумо небольшой сюрприз, когда они появятся. Куда приятнее быть охотником, нежели дичью.

Ли знаками дал понять, что можно идти дальше. Отряд осторожно двинулся вперед. Люди шли, с трудом продираясь сквозь ветви и переплетение лиан. Но вот джунгли начали редеть, и глазам открылся пустынный берег моря.

Пронзительные крики яркокрылых птиц сливались с шумом прибоя. Море было спокойным, лазурно-голубым. Недалеко от берега из воды торчал гигантский металлический шар с оплавленной и покореженной оболочкой.

Бразеднович поднес к глазам электронный бинокль и нажал кнопку наводки на резкость. Бинокль остался как память об удачном набеге на Порт-Гаспин, на кожаном ремне еще остались пятна крови его прежнего владельца. Дав максимальное увеличение, Бразеднович смог разглядеть даже пятнышки ржавчины на корпусе шаттла. Вся обшивка была изборождена следами от снарядов и ракет. Судя по всему, шаттл прорывался к планете с боем. Даже перегрев в атмосфере не смог окончательно стереть с корпуса шаттла эмблему Дома Куриты — красно-черного дракона в круге. Ниже, там, где волны плескались об обшивку, виднелась громадная зияющая дыра. Вся обшивка была покрыта характерными кратерами и подтеками расплавленного и застывшего металла. Волны то скрывали, то снова обнажали какие-то металлические обломки, разбросанные на мелководье. Не было ни малейшего сомнения" что этот шаттл совсем недавно вышел из боя.

Вожак мятежников опустил бинокль, и тут на его лице появилось озадаченное выражение. Какого боя? Если шаттл Драконов был сбит, значит, в системе Норны находятся чужие боевые корабли. Дружественные корабли. Но чьи? У мятежников не было своих космических кораблей, равно как и АКИ. Так что сбитый шаттл явно не их рук дело. Но кто это сделал? И почему?

Бразеднович снова поднес бинокль к глазам. Ему показалось, что он заметил какое-то движение. Там, на берегу, несколько в стороне. Ага, вот они. Бразеднович различил несколько человек в мокрой одежде. Очевидно, это те, кому удалось пережить крушение шаттла. И что они делают сейчас?.. Бразеднович присмотрелся повнимательнее. Нет, не может быть. Они роют песок. Но для чего? Хоронят своих мертвых? Или устанавливают SOS-передатчик? Странно. Он продолжал следить за людьми с шаттла. И тут он увидел, как над кучкой этих людей начал подниматься черный дым.

Желваки заходили на лице Бразедновича, когда он крепко стиснул зубы. Армейский транспорт из Региса должен появиться с минуты на минуту, чтобы спасти свое добро. А тут им еще подают дымовые сигналы. Если нападать на шаттл, то прямо сейчас. Потом будет поздно.

Бразеднович махнул рукой, подавая знак своим людям. За его спиной послышался приглушенный лязг передергиваемых затворов. Отряд разбился на группки по четыре-пять человек, которые осторожно двинулись к берегу, каждая своим путем. Несколько человек исчезли в джунглях, чтобы предупредить водителей находящихся невдалеке вездеходов быть наготове.

Всего насчитывалось от пятидесяти до шестидесяти выживших. Разбившись на группы по нескольку человек, они таскали из шаттла на берег какие-то коробки и контейнеры. Часовых видно не было. Да и люди у шаттла не были вооружены. Бразеднович невольно усмехнулся. Тем лучше. Меньше будет хлопот.

Грейсон поднял взгляд, когда коммуникатор в ухе донес сдавленный шепот:

— Они идут, капитан. Рассредоточились вдоль кромки джунглей и наступают цепью. Расстояние — около сотни метров.

— Я их заметил. Лори. Будь наготове. Он выпрямился во весь рост, все еще чувствуя слабость в ногах. Давала себя знать посадка. Мартинес в самую последнюю секунду успела воспользоваться тормозными двигателями, так что можно было сказать, что сели они почти успешно, на самом берегу Лазурного моря.

Если бы не умение Мартинес, им бы несдобровать. После столкновения с АКИ она сумела-таки вновь обрести контроль над несущимся шаттлом. Тем не менее обшивка корабля накалилась настолько, что все наружные элементы главного двигателя частью расплавились, частью были сорваны. Хорошо, что хоть сохранились тормозные двигатели, которые и спасли шаттл в последний миг.

Сквозь многочисленные пробоины грузовые отсеки шаттла оказались сейчас наполовину затоплены морской водой. Впрочем, старый «Фобос» все-таки выдержал, несмотря на свой теперешний ужасающий внешний вид. Из команды шаттла никто не погиб, лишь пятеро были ранены. Также не пострадал и сам главный двигатель, если не считать наружных элементов. Грейсон был склонен считать случившееся чудом. Не исключено даже, что «Фобос» сможет снова летать, если только на этой планете можно будет провести ремонт и если останется время для ремонта.

Но при нынешнем положении дел успешный ремонт «Фобоса» представлялся еще одним чудом.

Впрочем, чтобы это чудо могло свершиться, требовалось еще одно, и требовалось немедленно. К шаттлу приближался отряд вооруженных людей. Видимо, это и есть те самые мятежники, о которых рассказывал Эрадайн. Следовательно, с ними надо наладить дружеские отношения, причем необходимо сделать это прямо сейчас, ибо времени было в обрез. Если с мятежниками договориться не удастся, на миссии можно ставить крест.

Сержант Рэмедж, стоя на коленях, вовсю орудовал землеройным устройством, поспешно готовя в песке углубление.

— Я смотрю, ты приготовил себе недурное гнездышко, Рэм, — сказал Грейсон сержанту. — Слушай, почему бы тебе не поручить это кому-нибудь из рядовых?

— Чертов агрегат! — откликнулся взмокший сержант, но послушался и передал инструмент Томплинсону, молодому теху, находящемуся рядом.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь. Том, — сказал Грейсон теху. Как и Рэмедж, Томплинсон тоже был треллванцем. Невысокий, рыжеволосый, настоящий гений во всем, что касалось механизмов, Томплинсон был личным техом Грейсона. Обычно Том был весь в смазке, но сейчас с ног до головы его облепило мокрым песком.

— После такого можно хоть под начало Рэмеджа идти, — отозвался Томплинсон. Грейсон засмеялся. Рэмедж еще до отлета хвастался, что он покажет этим мятежникам на Верзанди, что такое настоящая армейская муштра по-треллвански. И немалую часть в муштре «а-ля Рэмедж» составляло рытье окопов и всевозможных укреплений.

Грейсон нарочито не спеша подошел к своим людям, занятым рытьем окопов или тасканием контейнеров с шаттла.

— Всем сохранять спокойствие, — проговорил он тихо. — Они идут. Будьте готовы... по моей команде...

Эрадайна он обнаружил возле дымящегося костра. Несколько коммандос навалили кучей сырые сучья и подожгли их из ручного лазера.

— Сюда идут ваши друзья. Вы уверены, что они поверят нам без пароля или какого-нибудь опознавательного сигнала?

Эрадайн покачал головой. Вид у него был несчастный.

— Мы как минимум в двухстах километрах от того места, где нас должны были встретить. Возможно, командир этих парней и слышал краем уха, что я веду на Верзанди помощь, но откуда ему знать, когда я должен появиться... Кроме того, он не ожидает меня здесь встретить. Естественно, что есть пароль, который я должен был передать по радио после посадки, чтобы дать понять, что мы друзья. Но я сомневаюсь, что кто-нибудь в здешнем отряде знает об этом. — Эрадайн кивнул в сторону шаттла. — Да и имперская эмблема на обшивке сильно осложняет дело.

— В вашей... армии есть хоть какая-то система связи? Эрадайн сплюнул на песок.

— Армия? Капитан, движение сопротивления состоит из восьмидесяти, а то и из ста отрядов, разбросанных по всему северному полушарию. Я думаю, что самый большой из здешних насчитывает около тысячи человек, но и они рассеяны на десятки мелких групп. Минимальная численность наших отрядов — один человек. Это бродяги, которые всегда не прочь перерезать глотку зазевавшемуся куритянину где-нибудь в темной аллее. Они...

В ухе у Грейсона запищал коммуникатор.

— Ладно, — сказал он Эрадайну, — об этом позже. Они идут.

Из джунглей в облаке сорванной листвы вылетел вездеход на воздушной подушке. Тотчас же из-за утесов и песчаных дюн поднялись какие-то оборванцы с ружьями в руках. Со стороны джунглей раздался треск автоматных очередей.

— Всем в укрытие! Быстро! — рявкнул Грейсон. И тотчас же все его люди залегли в окопы, на скорую руку выкопанные в мокром песке. Грейсон остался стоять один. Это была самая рискованная часть задуманного им плана, поскольку сейчас он представлял собой отличную мишень для атакующих. Вместе с тем и мятежников должен был смутить одинокий и безоружный человек на пустынном берегу. Драконы так бы себя не повели. Грейсон рассчитывал, что недоумение и любопытство заставят повстанцев прекратить огонь.

Одна пуля просвистела в нескольких дюймах над его головой, другая взбила фонтанчик песка возле его ног. Как раз в тот момент, когда Грейсон начал всерьез сомневаться в правильности своего плана, со стороны джунглей послышался голос, приказывающий прекратить огонь. Повстанцы подчинились и замерли, держа оружие на изготовку, опасаясь какой-нибудь ловушки.

— Прекратите огонь! — крикнул Грейсон. Вспомнился учитель боевых искусств Гриффит в отцовской роте.

Как давно все это было. Даже не верится, что с тех пор миновал всего лишь один стандартный год. Следи за своим голосом. Голос должен быть властным, но спокойным. Когда ты разговариваешь со своими людьми, они должны постоянно чувствовать, что ты. командир. Если ты обращаешься к незнакомцам, никогда не показывай своего страха, даже если ты их и в самом деле опасаешься.

— Мы друзья, — продолжал он. Грейсон поднял руки, показывая, что у него нет оружия. — Мы хотим говорить с вами.

— Это ловушка, полковник, — раздался голос. Говорящий залег на небольшой песчаной дюне. Послышался звук выстрела, и что-то горячее обожгло Грейсону руку.

— Прекратите огонь, ублюдки! — вновь рявкнул первый голос. — Добер, положи свою пукалку!

— Я капитан Грейсон Карлайл из Серого Легиона Смерти. Мы наемники, — продолжал Грейсон. Он прикладывал титанические усилия, чтобы голос не дрожал. Ноги стали ватными, колени подгибались. Он чувствовал, что сейчас упадет. Страшно хотелось лечь на песок, оказаться вне досягаемости ружей, но Грейсон понимал, что любое резкое движение с его стороны сейчас же вызовет в ответ ураганный огонь. — Мы здесь, чтобы помочь вам!

Со стороны повстанцев послышались оживленные переговоры. Спорило сразу несколько голосов, — Грейсон не мог разобрать слов. Наконец послышался второй голос:

— Как ты докажешь нам, что это не ловушка?

— Один из ваших находится здесь, с нами. Девик Эрадайн! Это он привел нас сюда, на эту планету. Поговорите с ним!

Ответа не последовало. Грейсон ногой толкнул Эра-дайна, тот был рядом, изо всех сил вжимаясь в неглубокий окопчик.

— Давай, гражданин Эрадайн, поднимайся. Вставай... да не так быстро, помедленнее. Руки держи над головой, чтобы повстанцы их видели.

Теперь они стояли вдвоем с Эрадайном. Одна за другой протекали бесконечно долгие секунды.

Грейсон слышал дискуссию, которая велась в этот момент за дюнами. Эти чужаки вроде бы говорят правду. С другой стороны, Эрадайн вполне может быть подсадной уткой или пленником, прошедшим промывку мозгов. Это может быть ловушкой. Но даже если это не ловушка, настоящие Драконы могут нагрянуть в любой момент, и этот треклятый берег станет ловушкой для нас всех!

Грейсон знал, что теперь все зависит от того, как поведет себя командир повстанцев. Тот встал из укрытия. На нем была гражданская одежда, поверх которой он напялил бронежилет, снятый с вражеского солдата. В здоровенных ручищах повстанец держал тяжелую лазерную винтовку, ствол которой был направлен Грейсону в грудь. На голове у командира красовался черный берет.

— Ты хотел говорить, — сказал тот. — Ну так давай, говори!

Повстанцы отнюдь не были легковерны, но случилось так, что Толлен Бразеднович, полковник повстанцев, и в самом деле слышал, что кто-то из Революционного комитета отправился искать наемников.

— Но черт тебя подери, — произнес вожак повстанцев, переводя взгляд с Грейсона на его людей, залегших в песке. — А что, если вы и в самом деле Драконы? На вас ведь это не написано!

— Насколько я понимаю, куритяне не осмеливаются так глубоко соваться в джунгли. Бразеднович сплюнул на землю.

— Ты еще будешь меня учить? Они прекрасно знают, что ваш шаттл разбился или приземлился где-то здесь. Так что сейчас они уже направляются сюда.

Шаттл, даже разбитый, — это все-таки немалая ценность.

— У нас был план сесть в море вблизи от того места, где корабль можно было легко спрятать.

— По вашему виду не скажешь, что план удался. Если только вы не попытаетесь выдать эту посудину за скалу.

— Пожалуй, — согласился Грейсон. — Все же, как я понимаю. Драконам нужно какое-то время, чтобы организовать поиски и напасть на наш след.

— Может быть, и так. Но какая разница? Ну а все-таки, вдруг вы и в самом деле из Дома Куриты? Слушай, парень, вот тебе первый урок. Первое, что ты должен зарубить себе на носу: здесь, на Верзанди, нельзя верить никому и ничему.

Грейсон ухмыльнулся и потрогал коммуникатор у горла.

— Лори, давай-ка поднимайся, встречай наших гостей. Только осторожненько, чтобы их не напугать.

Одна из бесформенных металлических масс, лежащих на отмели между шаттлом и берегом, зашевелилась, а затем поднялась. Вода стекала с брони и сочленений ног. Десятиметровая машина поднялась во весь рост, увязая в песке отмели. Затем двинулась вперед и вышла на берег, сотрясая всю окрестность тяжким гулом поступи своих пятидесяти пяти тонн. Челюсть Бразедновича отвалилась, когда он посмотрел вверх... выше... и выше. Это был собственный «Беркут» Грейсона. Сейчас его вела Лори Калмар. Справа и слева от поднявшегося боевого робота из воды поднимались еще две боевые машины — «Волкодав» Делмара Клея и «Стрелец» Девиса Макколла.

— Ну, что, — бросил Грейсон Бразедновичу, который продолжал молча пялиться на бронированного монстра, что возвышался над ним, — ты был не так уж далек от истины. Нам и вправду не надо полностью доверять.

Теперь все решало время. Отряд Бразедновича состоял из пятидесяти человек и имел пять быстрых болотных вездеходов на воздушной подушке. Бразеднович взял их с собой в надежде погрузить на них груз с потерпевшего аварию шаттла. Грейсон разместил «Волкодава» и «Стрельца» на самом краю джунглей, радары осматривали окрестности, следя, не появятся ли противники, которые вот-вот должны были подойти. Лори поднялась на мостик «Беркута» с тем, чтобы, используя могучие руки и ноги боевой машины, помочь с разгрузкой.

С момента крушения и до момента появления людей Бразедновича у Серого Легиона Смерти было время разгрузить только часть отсеков. Четыре других боевых робота — «Страус» Лори Калмар, «Стингер» и два «Шершня», — похоже, уцелели в своих коконах, но все еще находились в грузовых отсеках. Кроме того, на шаттле находилась целая гора оружия, припасов и амуниции, которую следовало перенести на берег. По мнению повстанцев. Драконов следовало ожидать самое позднее через час. Верзанди-Альфа в силу своей массы вызывала здесь очень высокие приливы дважды в день. Впрочем, здесь, на 70-м градусе северной широты, приливы были меньше, нежели в экваториальных областях, но даже и такие заливали сотни метров низменного плоского побережья. Когда поднимется прилив, «Фобос» практически полностью окажется под водой.

Повстанцы и наемники работали как проклятые. Как только «Стингер» и один из «Шершней» были высвобождены из транспортных коконов, Хасан Халид и Питер Дебровский поднялись на их мостики и перегнали машины на берег. Теперь в их задачу входило освободить «Шершень» Йорулиса из кокона, в то время как повстанцы и наемники, выстроившись цепочкой и используя болотные вездеходы и плоты, переправляли на берег груз, который доставил «Фобос». Поскольку Лори пока стала водителем «Беркута», а времени было в обрез, было решено до поры оставить ее собственного «Страуса» на борту шаттла.

— Капитан! — В ухе Грейсона зазвучал голос Лори. — Приближаются... Воздушные цели!

— Что это?

— Выглядит как шаттл, — сказала Лори. — Идет под прикрытием двух АКИ.

— Сообщение подтверждено, капитан. — Второй голос принадлежал Мартинес, которая находилась сейчас на мостике «Фобоса», проверяя системы корабля, чтобы получить представление о повреждениях, полученных при посадке, -Сможет ли шаттл снова летать или нет, было неизвестно, но все равно, если Мартинес и ее техам не будет предоставлено хоть какое-то время, шансов на то, что «Фобос» полетит, не будет вообще.

— Мы видим их здесь на допплеровском радаре. Расстояние — восемьдесят километров. Будут через две минуты.

— Вас понял. Всем срочно покинуть корабль! Громадный корпус «Фобоса» представлял собой сейчас легкую цель при ударе с воздуха.

— Но, капитан, у нас есть дополнительные батареи для трех лазеров. Мы можем обеспечить защиту.

Грейсон напряженно думал. Он прикидывал, чего стоит три дополнительных лазера в предстоящей битве с врагом, атакующим с воздуха. Наконец он принял решение:

— О'кей. Принято. Выведите с шаттла весь незанятый персонал и будьте готовы уносить собственные задницы, если ваша броня начнет разлетаться на части.

Грейсон сомневался, конечно, что враг станет разносить «Фобос» на куски, ибо шаттл был слишком дорогой машиной. А вот попытаться обезвредить бортовые лазеры они вполне могут.

— И еще вот что, Илза. Открывать огонь будете по моей команде. Понятно? Не открывайте огня, пока не услышите мой сигнал.

— Вас поняла, шкипер!

Грейсон перевел свой коммуникатор на общую боевую частоту.

— А ну-ка, все подтянулись! Через две минуты у нас будут гости!

Контейнеры с грузом были оставлены на берегу. Люди попрыгали в болотные вездеходы, которые в тучах пыли и грязи скрылись в джунглях. Боевые роботы поднялись из воды и быстро зашагали к берегу. За ними тянулась цепочка огромных следов, отлично видимых с воздуха, выдавая их местоположение. Но с этим ничего нельзя было поделать. Грейсон в душе надеялся, что поднимающийся прилив сотрет эти следы, но, судя по всему, его надеждам не суждено сбыться. Драконы очень скоро поймут, что на борту полузатонувшего шаттла были боевые роботы и что они покинули борт. Конечно, противники и так рано или поздно узнали бы об этом, но все же Грейсон в глубине души надеялся, что это случится немного позднее.

Он повернулся и помчался по берегу к кромке джунглей.

— Лори! — Он задыхался на бегу. — Возьми меня на борт.

Из джунглей появился «Беркут», ломая деревья, и двинулся навстречу Грейсону. Робот шел широким шагом, стремительно сокращая расстояние между собой и бегущим человеком. В броне корпуса «Беркута» отъехал люк, и вниз упала лестница. Грейсон вцепился в нее и стал карабкаться вверх, в то время как Лори осторожно развернула «Беркут» лицом к джунглям и медленным шагом пошла под укрытие.

На мостике «Беркута» было так тесно, что даже один водитель мог еле-еле повернуться среди нагромождения приборов и переплетения проводов, соединяющих водительский нейрошлем с рецепторами под потолком мостика. Когда лестница была втянута внутрь и люкзакрыт, на мостике осталось лишь мизерное пространство сзади и слева от сиденья водителя. Грейсон втиснулся в эту щель. Со всех сторон его окружали приборы, над головой проходили трубы системы охлаждения и кабели электропитания. Если дела пойдут плохо, если «Беркута» собьют с ног или вынудят бежать, ему, Грейсону, не позавидуешь. Но все же теснота защищенного броней мостика была куда предпочтительнее открытого берега. Кроме того, отсюда он мог хоть как-то руководить ходом битвы.

Лори сидела в кресле, руки ее покоились на пульте управления, голова, осененная каскадом светлых волос, полностью была закрыта страшной черной маской нейрошлема. Внутри ограниченного пространства мостика было жарко, и Лори сняла с себя все, оставив только обувь, трусики и футболку, приготовившись к тому, что в скором времени здесь станет еще жарче. В то время как робот мерным аллюром шел вперед, Грейсон усилием воли заставил себя отвернуться от ее обнаженных ног, которые являли собой соблазнительное зрелище, и вместо этого сосредоточить все свое внимание на показаниях приборов.

В рубке потемнело. Они были под защитой деревьев.

— Как раз вовремя, — сказала Лори. Из-под шлема голос ее звучал глухо.

Грейсон безуспешно пытался определить, какие эмоции она вкладывала в свои слова. Он беспокоился, как она себя сейчас чувствует — ведь это был ее первый бой после Гремящего ущелья. Но это не являлось единственной причиной, почему он предпочитал быть сейчас с ней. Не (оставалось времени, чтобы освободить ее «Страуса», а ему необходимо было находиться на борту боевого робота для координации хода битвы.

— Если мы засекли их, то наверняка и они засекли нас, — сказал он.

— Но им придется попотеть, чтобы нас обнаружить. Деревья и вода будут сбивать с толку корабельные радары. Да и прилив поднимается довольно быстро. Если нам повезет, они даже не увидят нас...

— Не повезет, — перебил он ее. Снаружи по окрестностям раскатился гром, и пара длинных тонких черных АКИ низко пронеслась над джунглями и берегом, заходя на круг над потерпевшим крушение «Фобосом».

— Они нас обнаружили!

X

Грейсон перегнулся через плечо Лори и дотянулся до пульта связи.

— Макколл! Это Карлайл.

— Макколл слушает, — ответил каледонец. — Я засек этих зверюг, сэр.

— Не открывай огонь, пока не будешь уверен, что попадешь в цель. В твою задачу входит противовоздушная оборона.

— Ага, капитан. Понял.

«Стрелец» со своими сдвоенными тяжелыми лазерами и автопушкой, смонтированной на каждом плече, был спроектирован для наземного боя. Но при соответствующей переналадке его можно эффективно использовать для противовоздушной борьбы. Пропеллероподобные антенны следящей системы, смонтированные над кабиной сзади, обеспечивали быстрое обнаружение цели, что было особенно важно, когда имеешь дело с воздушным противником.

Грейсон заговорил снова:

— Всем боевым роботам! Говорит Карлайл. Не начинайте огонь! Будьте готовы... по моей команде...

Пара вражеских «Демонов» снова с ревом прошла над джунглями, не открывая огня. Ищут нас, подумал Грейсон. Но еще не знают, где мы! Он даже ощутил легкую гордость оттого, что в его отряде хорошая дисциплина и ни один из его водителей не открыл огонь во время первого прохода вражеских АКИ над их головами.

Он посмотрел на траектории полета АКИ на дисплее «Беркута». Если «Демоны» следят за эфиром, то они немедленно засекут передачу с робота, стоит ему отдать приказ. Если на истребителях установлены магнитометры или инфракрасные радары, то пилоты АКИ тоже вскоре обнаружат цель. Так или иначе, но надеяться на то, что можно будет отсидеться под покровом джунглей, не приходилось.

— Макколл! Идут на тебя!

«Демоны» резко развернулись, заложив крутой вираж, и пошли к... «Волкодаву».

— Клей! Не зевай!

«Демоны» плюнули огнем из автопушек, подняв целый взрыв листвы, оторванных сучьев. Джунгли содрогнулись, когда истребители прошли прямо над верхушками деревьев, сбросив небольшие цилиндры. Было видно, как они сверкают, падая. Страшный грохот был слышен даже здесь, на мостике. Джунгли превратились в огненный ад.

«Стрелец» Девиса Макколла вышел из-под укрытия деревьев вслед за «Демонами», уходящими в сторону открытого моря. Руки были уже подняты, автопушки плевались огнем, пустые гильзы из-под снарядов градом сыпались на песок. Корма одного из «Демонов» окуталась пламенем взрыва, заставив истребитель тяжело завалиться на сторону.

— «Фобос»! Огонь!

Разряды лазеров пропороли воздух. Во все стороны от уже поврежденного истребителя полетели брызги металла и куски обшивки. Второй «Демон» резко ушел в сторону, чтобы избежать огня неожиданного противника.

— Клей! Что у тебя?

— Я в порядке, капитан, — откликнулся Клей. — Бомбы легли рядом, но не слишком близко. Спасибо, что вовремя предупредили.

— К вашим услугам. Скажи спасибо Макколлу. В динамиках зазвучал голос Мартинес с мостика «Фобоса»:

— Капитан! С востока идет шаттл. Расстояние — два километра.

— Вас понял. Внимание всем! Вы слышали? В нашей компании пополнение! Наверняка вскоре следует ждать и боевых роботов... С группами наземной поддержки. Как зовут вожака повстанцев?.. Толлен! Вы меня слышите?

— Вас слышу, Карлайл.

— Ваши люди прежде имели дело с боевыми роботами? Пауза.

— Люди против роботов? Что за чушь...

— Слушайте... Вам придется мне поверить. Я не прошу вас вставать лицом к лицу с вражескими машинами, но неплохо было бы, если бы вы образовали группы наземной поддержки.

— Слушайте, капитан. Вы чокнулись, вот что я вам скажу, если всерьез считаете, что мои люди собираются прямо сейчас дать бой всей армии Драконов...

— Не армии. Возможно, их там будет не больше роты, максимум двух. Мне нужны пехотинцы, чтобы не позволить им зайти нам в тыл. А мои люди еще не готовы.

Личное оружие Серого Легиона Смерти в настоящий момент лежало в контейнерах на берегу. Лишь сто с небольшим воинов из находящихся под его командой людей были вооружены. Этого было явно недостаточно.

Несколько мгновений Грейсон думал, затем решил положиться на своих новых союзников.

— Оружие вон там, на берегу. Если хотите, можете забрать его. Но знайте: мы нуждаемся в вашей помощи. Толлен угрюмо откликнулся:

— Ладно, согласен. Но мои люди будут подчиняться моим приказам, а не вашим.

— Вот и отлично. Рэмедж?

— Да, капитан.

— Сколько людей из наших пехотинцев вооружены?

— Десять или пятнадцать, капитан. Этого недостаточно.

— Не важно. Отведи невооруженный состав к вездеходам и отправь их отсюда подальше, в укрытия. Каждый, у кого есть оружие, пусть присоединяется к повстанцам и подчиняется приказам Толлена. Понятно?

— Да!

Грейсон обратился к Толлену:

— Полковник? Как насчет того, чтобы принять новых рекрутов?

Бразеднович несколько секунд молчал, обдумывая столь неожиданное благородство со стороны наемника.

— Очень хорошо! Новая пауза, а затем:

— Эй, капитан! Удачной охоты!

«Волкодав» вышел из-под укрытия деревьев метрах в ста от машины Макколла и вел огонь из своей автопушки. Отлетавшая струя пустых гильз пересекалась двойной струей от «Стрельца». «Фобос» помогал залпами своих мощных лазерных установок. Поврежденный АКИ снова качнулся и задымился. Вспышка света показала, что пилот катапультировался, а затем «Демон» вошел в штопор и упал в джунгли к югу. От взрыва зашатались деревья.

Другой «Демон» уже возвращался, набирая высоту. «Стрелец» перевел огонь на него, используя лазерные установки, сберегая снаряды.

— Шаттл класса «Леопард», — сообщила Мартинес со своего наблюдательного пункта. — Садится к востоку от нас.

— Лори, давай посмотрим, что те другие ребята для нас приготовили.

— Хорошо, босс.

Сейчас ее депрессия уступила место спокойствию, даже легкому возбуждению, по мере того как разворачивался бой. Легким движением пальцев она заставила «Беркута» начать движение. Металлические руки робота раздвигали сучья, ноги попирали серый ковер мха. Оказавшись на опушке, они увидели четырех вражеских боевых роботов, спускающихся по пандусу шаттла и рассредоточивающихся по берегу.

На расстоянии двух километров было трудно их разглядеть. Лори на компьютере провела анализ радарного сканирования. На экране появились диаграммы, вслед за ними всплыли слова.

— Плохо, — сказал Грейсон. — «Мародер» и «Орион» — это из тяжелых машин. Плюс пара «Стингеров». Со «Стингерами» мы справимся, здесь нет проблем. Ну, а вот с тяжелыми...

С «Мародером» Грейсону приходилось встречаться и раньше. А если быть точным, он встречался с ним два раза. Оба — во время той последней битвы в Гремящем ущелье на Треллване. Это были тяжелые машины весом в 75 тонн. Руки отличались огромными размерами, и на них были смонтированы спаренные ПИИ и лазеры средней мощности. Помимо протоно-ионных излучателей и лазеров «Мародер» еще оборудован автоматической пушкой.

«Орион» был старой машиной, Грейсон никогда не видел их вблизи, хотя изучал устройство этого робота во время учебы. Масса «Ориона» была такая же, как у «Мародера», но его широкая угловатая фигура больше напоминала человеческую. На борту «Орион» нес крупнокалиберную автопушку и лазеры средней мощности.

— Халид!

— Слушаю, капитан.

— Я думаю, нам повезло. Против нас бросили взвод роботов, но без группы наземной поддержки. Возьми двух «Шершней» и укройся где-нибудь в джунглях. Следи, когда можно будет зайти им в тыл. А мы начнем завлекать. Тут у них есть парочка тяжелых машин, но все же мы имеем перевес. Если ваше появление станет для них сюрпризом, мы наверняка их одолеем.

— Да, командир, — сказал араб. Его голос был сипловат от возбуждения. — Аллах акбар!

— Отлично! Покажем, на что мы способны, а. Лори?

— сказал Грейсон. — Я думаю, нам лучше подпустить их поближе. Пусть выйдут из-под прикрытия огневых установок «Леопарда».

«Беркут» вышел на открытую местность. При виде противника боевые роботы куритян ускорили шаг. С вражеского шаттла ударили ракеты и лазеры. «Леопард» пристреливался. В наземном бою перевес шаттла заключался в его способности создавать исключительно плотное огневое заграждение, а не в точности. Так что на таком расстоянии огонь с «Леопарда» не представлял особой опасности. Главное — не приближаться к нему.

Заговорили ракетные установки «Фобоса». Роботы с обеих сторон тоже открыли огонь, хотя на расстоянии в один километр это был просто способ уведомить противника о серьезности намерений. Все системы наведения на боевых роботах были как минимум столетней давности и обеспечивали приемлемую точность попаданий на расстоянии, не превышающем нескольких сотен метров. Машины Серого Легиона Смерти стояли на месте, тогда как роботы Дома Куриты все приближались. К этому моменту вражеские сканеры идентифицировали все три находящиеся на виду машины Легиона и выдали благоприятный прогноз для атакующих. Четыре вражеских боевых робота против трех. Сто девяносто тонн на сто семьдесят. Машины Драконов продолжали идти вперед. На расстоянии пятисот метров роботы сблизились для прицельного огня. Макколловский «Стрелец» открыл огонь, круша снарядами своей автопушки броню «Мародера». При каждом попадании снаряда во все стороны летели брызги металла.. Вскоре все пространство вокруг «Мародера» было усеяно дымящимися обломками. Лори присоединилась к Макколлу, и теперь они вдвоем поливали «Мародера» очередями из автопушек. Тем временем Делмар Клей на своем «Волкодаве» открыл огонь из автопушки и установок РБД по «Ориону».

Два вражеских легких боевых робота отошли назад, прикрывшись массивными корпусами тяжелых машин.

Гром канонады сотрясал окрестности. Драконы, видимо, были удивлены, что им смеют противостоять при столь неравном соотношении сил, подумал Грейсон. Ведь на Верзанди Дом Куриты держал множество своих боевых роботов. Кроме того, у них была налажена постоянная поставка запчастей и ремонтной техники из других миров, подчиненных Синдикату Драконов, в то время как каждый из роботов Легиона был в буквальном смысле слова бесценным, потому что запасные детали взять было практически неоткуда. «Волкодав» Делмара Клея пошатнулся и сделал шаг назад, когда снаряды автопушки противника ударили по широкой бронированной груди машины.

— Эй, вы там все, поосторожнее, — приказал Грейсон на боевой частоте. — До ближайшего ремонтного цеха здесь очень и очень далеко.

— Капитан! Говорит Макколл! Здесь становится слегка жарковато. Как насчет небольшого освежающего купания?

— Хорошо. Мы присоединимся к вам, возможно. Под непрерывными ударами снарядов и лазерным огнем температура на мостике «Беркута» начала стремительно расти. Грейсон вытер выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони и тут же вынужден был схватиться за скобу, поскольку Лори резко дернула машину в ответ на лазерный импульс, ударивший в правый бок «Беркута». Ни о чем сейчас так не мечтал Грейсон, как о возможности стащить с себя бронежилет. Но здесь, на мостике, для этого не было возможности. Тем более что «Орион» наступал. Он был уже совсем рядом.

— Следи за ним! — предупредил Грейсон. — Если он окажется между нами, мы не сможем вести огонь. Мы попадем в своих.

«Стрелец» Макколла, стоя по пояс в воде из-за поднявшегося прилива, резко отклонил вбок торс своей машины, чтобы избежать залпа атакующего «Ориона». После чего выпрямился и дал ответную очередь. И в этот момент Лори, которая оказалась в выгодной позиции, открыла огонь из автопушки по могучей ноге вражеского боевого робота. Весь песок был усеян кратерами, мгновенно заполнившимися грязной водой. Одна из широких ступней «Ориона» попала в большой кратер. Робот потерял равновесие и рухнул в воду.

Лазеры машины Макколла прочертили мокрый песок возле упавшего «Ориона», окутав все паром. Лори тем временем подняла правую руку «Беркута» и лазерным огнем раскалила добела броню на спине «Ориона», где располагалась вся электроника. Тем временем вражеский «Стингер» взлетел на своих прыжковых ускорителях, а затем приземлился в облаке дыма и пара, держа в своей правой руке лазерную установку, как пистолет, он открыл огонь по «Беркуту», целя в кабину.

Грейсон успел вовремя отвести глаза. Если бы не защитный экран, лазерный импульс ослепил бы его, даже пройдя через многочисленные оптические фильтры «Беркута». Он почувствовал страшный жар, волной прошедший через весь мостик, а затем услышал грохот автопушки, смонтированной на плече у «Беркута». Длинная очередь в упор заставила легкий «Стингер» покачнуться, а затем завалиться на спину, в песок.

Снарядная очередь прошла через весь корпус «Мародера», который остановился возле упавшего «Ориона». Находящийся рядом с ним «Стингер» обменивался лазерным огнем со «Стрельцом», который сейчас выходил из моря. Динамики пульта связи «Беркута» донесли странные гортанные слова: Droch annailed sassanach! Oed an sluic!

— Макколл! — Каледонец был полностью поглощен своей битвой с роботами Дома Куриты. — Макколл! Сзади!

— Rach gus sluic!

«Стрелец», не обращая внимания ни на что, шел вперед. Автопушки его грохотали, стреляные гильзы с шипением падали в воду. А сзади, идя над самой поверхностью моря, макколловскую машину настигал «Демон». Его носовые лазеры и автопушки изрыгали огонь и снаряды.

Фонтаны воды поднялись по обе стороны от «Стрельца». Несколько снарядов ударили сзади в броню. Радарная антенна разлетелась на куски, а правая рука внезапно упала. Стволы автопушки с шипением ушли под воду.

Бортовые лазеры «Фобоса» нашли новую мишень, но сделали это слишком медленно. Лори перенесла огонь своего лазера и теперь посылала импульс за импульсом над головой «Стрельца» в стремительно несущуюся цель. Вокруг «Стрельца» теперь творился ад кромешный. Все заволокло непроницаемой стеной пара. Лори продолжала вести огонь в том направлении, где предположительно должна была быть цель. Прямо над «Беркутом» пронеслась черная тень, вслед за ней раскатился гром. Тут уж «Фобос» открыл огонь на полную мощь, наводя лазеры на удаляющийся истребитель.

На пульте у Лори замигали красные огоньки.

— Проклятье! — сказала она. — Этот гад сбил у нас автопушку.

Грейсон даже не ощутил попадания. Он изучал экран боевого дисплея. Истребитель шел на юг.

— Я думаю, ты подбила его. Лори. Ты или Илза. Теперь он где-нибудь рухнет.

«Стрелец» был повержен на колени и быстро покрывался приливом. Его падение послужило для вражеских роботов сигналом к общему наступлению.

«Волкодав» Делмара Клея выпустил соединенный залп из лазерных установок автопушки и установок РБД. Ракеты ударили в броню вражеских машин и в почву возле них, обдавая роботов грязью. Внезапно оказавшись вдвоем против четырех противников, «Волкодав» и «Беркут» сблизились. Теперь они стояли почти бок о бок, поливая своих противников ураганным огнем,

«Стингер» снова упал, и прежде чем Грейсон смог отреагировать на внезапный поворот событий, еще три боевых робота вышли на берег из джунглей в двухстах метрах в стороне от атакующих. Грейсон уже было хотел указать Лори на появление новых целей, но потом завопил от радости, сообразив, что это роботы Серого Легиона Смерти, которые вышли из засады. Хасан Халид на своем «Стингере» открыл ураганный огонь по «Мародеру» с тыла. Оба «Шершня» присоединились к «Волкодаву» Клея и теперь с трех сторон вели огонь по «Ориону».

Очевидно, водители куритских роботов не знали, что делать. Повернуть назад они не могли. Сзади находились три легкие вражеские машины.

— Халид! — крикнул Грейсон в передатчик. — Рассредоточьтесь! Клей! Следуй за нами!

Хлопнув Лори по плечу, он заставил ее двинуть «Беркута» вперед. Прикоснувшись к Лори, он ощутил, что ее футболка была мокрой от пота. И тут же Грейсону пришлось снова хвататься за скобу над головой. «Беркут» взлетел в воздух на своих прыжковых дюзах. Тяжелая машина с грохотом приземлилась возле упавшего вражеского «Стингера», обрела равновесие и продолжала двигаться на противника.

Оставшийся вражеский «Стингер» развернулся и стремительно двинулся вперед, столкнувшись лоб в лоб со «Стингером» Халида. Оба робота рухнули. «Орион» медленно, тяжело оседал на землю. Маслянистая зеленая жидкость охладительной системы текла по его левой ноге, подобно крови. Точно такая же жидкость вытекала из разбитого коленного сустава. Из пробоины в левом боку вился дымок.

«Мародер» пока держался, выигрывая время, возможно, дожидаясь подкрепления. «Беркут» и «Волкодав» сосредоточили огонь на нем. В течение добрых тридцати секунд три робота поливали друг друга шквальным огнем. Мостик «Беркута» напоминал сейчас домну. Грейсон чувствовал, что еще немного, и он потеряет сознание. Пронзительно выли сигналы тревоги, указывающие на перегрев. На пульте перед Лори мигали красные огоньки. Четыре раза Грейсон замечал, как она с размаху хлопала рукой по большой кнопке, отключающей на время автоматику, когда бортовой компьютер вот-вот был готов катапультировать кресло водителя.

Лори повела перегретую машину в воду. Очевидно, она рассчитывала охладить ее. Совсем невдалеке боком по-крабьи двигался «Мародер». Все еще ведя огонь, он отходил к своему шаттлу.

Грейсон перевел взгляд на вражеский шаттл и не смог сдержать возгласа удивления. Теперь там был не один, а два имперских «Леопарда». Должно быть, второй приземлился, невидимый и неслышимый за шумом битвы. Под днищем второго корабля было заметно какое-то движение, но с этого расстояния Грейсон не мог рассмотреть, что именно там происходило.

— Дай-ка мне увеличенное изображение второго шаттла. — сказал он Лори, и та нажала комбинацию кнопок. Теперь на экране боевого дисплея появилось увеличенное изображение нижней части вновь приземлившегося «Леопарда».

«Галеоны»!

Грейсон знал кое-что о «Галеонах». Несколько лет назад ему рассказывали об этом на лекциях. Это был быстрый легкий гусеничный танк, предназначенный для поддержки боевых роботов и пехоты или тех и других. На башне у них был установлен лазер средней мощности, к которому добавлялась пара легких лазеров, смонтированных спереди, по обоим бокам, над гусеницами. «Галеоны» были быстрыми. Любой робот уступал им в скорости. Единственным недостатком таких машин была тонкая броня, но эти танки, относительно дешевые в производстве, имели к тому же небольшой вес. Многие боевые командиры не колеблясь жертвовали тремя или четырьмя «Галеонами», чтобы уничтожить одного робота.

Этот неожиданный поворот событий заставил Грейсона тихо выругаться. Вражеские боевые роботы повержены, но теперь Легиону противостояли по крайней мере шесть «Галеонов», идущих от шаттла. Вполне возможно, что танков было значительно больше. К врагу подоспела поддержка.

На мгновение Грейсон оказался в нерешительности. Его роботы долго не протянут. Одна из тяжелых машин подбита, а «Волкодав» и «Беркут» почти полностью расстреляли боезапас в попытках подавить врага огневой мощью. И что хуже всего, «Беркут» был на грани перегрева. Его срочно требовалось выводить из боя. Каждое очередное попадание лишь усугубляло ситуацию. Грейсон был уверен, что точно так же обстоят дела и с машиной Клея. Настало время отходить. Теперь, пока они еще могли отходить. Хотя очень не хотелось покидать поле боя таким образом, когда победа так близка...

«Галеоны» неслись по песчаному пляжу, поднимая за собой облако пыли. Лори вновь открыла огонь из лазерной установки. Но теперь она стреляла редко, тщательно прицеливаясь. Снова завыли сирены системы контроля за перегревом. Но Грейсон их не замечал. Другие мысли мучили его. Удастся ли им вообще уйти? «Галеоны» явно стремились отрезать их и от джунглей, и от моря. Кроме того, с их высокой скоростью и маневренностью они представляли собой дьявольски трудные цели.

Огненный цветок расцвел на броне халидовского «Стингера». Вспышка света проникла и сюда, на мостик «Беркута», заставив Грейсона закрыть глаза. Когда он снова их открыл, то увидел пляшущие пурпурные пятна, которые почти полностью заслоняли свет. На мгновение командира охватила паника. Но по мере того, как зрение прояснялось, страх отступил. Луч, который осветил мостик «Беркута», не был направлен прямо в бронестекло. Это просто был отраженный лазерный свет.

Лори привела в движение последнюю из смонтированных на голове «Беркута» установок РБД.

— Я не думаю, что мы сможем сдержать их, Грей!

Сразу после этого она выпустила ракеты.

Одна из них попала в танк. Пламя вырвалось из двигательного отсека и охватило всю машину. Танкисты, что пытались выбраться из горящего «Галеона», выглядели с этого расстояния муравьями.

Танки сбросили скорость и остановились. Их лазеры искали новые цели.

Поначалу Грейсон подумал, что столбы взрывов, поднявшиеся на берегу, были взрывами ракет, выпущенных с «Беркута», но это было что-то другое. Какие-то маленькие предметы, возможно стеклянные, вылетали из-за стены деревьев и разбивались о корпуса танков или падали в воду. Там, где они взрывались, тотчас же к небу вздымались столбы огня.

Болотные вездеходы вылетели из джунглей. Из них посыпались люди. У некоторых в руках были ружья, но большинство были заняты тем, что швыряли необычные емкости в «Галеоны», а затем, согнувшись, бежали назад к вездеходам за новыми.

Грейсон узнал это оружие. Это была стеклянная бутылка, наполненная смесью газолина и масла. Горлышко было заткнуто куском ткани, смоченным этой смесью. После того как ткань поджигали, брошенная бутылка действовала, как самая настоящая граната. Такое оружие успешно использовалось против танков на Терре еще задолго до того, как человек отправился к звездам.

— Вперед, Лори, вперед! Это наш шанс. Молодчики Бразедновича, укрывшись среди деревьев, вели непрерывный огонь по танкам, удерживая находящихся в «Галеонах» солдат внутри машин. Взад-вперед по берегу носились вездеходы. Вот еще один танк загорелся. Другие начали отходить. За исключением двух, которые увязли в мокром песке. Один пытался выбраться, двигатели его натужно выли. Другой был неподвижен. «Беркут» выпустил последнюю РБД. Ракета нашла цель. «Галеон» взорвался. Осколки брони разлетелись во все стороны далеко от танка.

Ведя огонь по отступающему врагу, «Шершень» Дебровского и «Волкодав» шли по воде вдоль берега.

— И это все роботы., которые у нас остались, — сказал Грейсон. В раскаленной тесной кабине его голос прозвучал необычайно громко. — И это все наши роботы. Прекратить погоню!

Джалег Йорулис запротестовал:

— Но, капитан! Мы же гоним их.

— Вы что, хотите с ними топать до самого шаттла? Отставить!

Усилием воли Грейсон подавил в себе возбуждение битвы. Победа Серого Легиона Смерти была полной. Если только это можно было назвать «полной» победой.

Грейсон отдал приказ отступать.

XI

Клей на своем «Волкодаве» уже помогал подняться «Стрельцу» Макколла на ноги. На глаза Грейсона навернулись слезы, когда он увидел, сколь тяжелые повреждения получил «Стрелец». И тотчас его мысли приняли новое направление. Сейчас он, кипя яростью, думал, что скажет Макколлу. Ведь он же приказал каледонцу отражать атаки с воздуха. А вместо этого Макколл так увлекся наземной битвой, что совершенно не заметил, как вражеский «Демон» атаковал его сзади. Эта ошибка могла стоить ему жизни либо полностью уничтожить самого тяжелого боевого робота Легиона.

С востока донесся глухой рев. Штурмовой отряд Дома Куриты отбывал. Оба шаттла оторвались от земли, повернули и ушли на юг. Взрыв и поднявшийся грибообразный столб дыма отметил место, где находилось снаряжение, выгруженное во время битвы, которое теперь было уничтожено, чтобы не попало в руки мятежников. Когда звук «Леопардов» затих вдали, берег огласился новыми звуками. Грейсону потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что это радостные вопли мужчин и женщин.

Карлайл нажал на кнопку, открывающую люк. Горячий и влажный воздух тропиков ворвался на мостик «Беркута». Грейсону и Лори он сейчас показался освежающим ветром, сухим и восхитительно прохладным по сравнению с чудовищной духотой, царившей внутри машины. Несколько мгновений Грейсон сидел с закрытыми глазами, вдыхая этот воздух, наслаждаясь его свежестью. Резкий запах обгоревшей брони вернул его к действительности. Обшивка «Беркута» потрескивала, медленно охлаждаясь.

Радостные вопли продолжали слышаться отовсюду. И повстанцы, и наемники выбежали из джунглей. Они радостно бегали по мелководью, поднимая тучи брызг. И тут и там завязывались оживленные споры касательно боя. Сержант Рэмедж и Толлен Бразеднович шли рядом во главе смешанного отряда из мятежников и наемников в направлении ближайшего увязшего танка. Танкисты уже выбирались наружу, неуклюже спрыгивая на песок с поднятыми руками.

Лори отстегнула нейрошлем, позволив Грейсону стянуть его с ее плеч. Ее волосы длинными мокрыми прядями прилипли к плечам и спине. Она встряхнула головой и вытерла пот со лба.

— Неплохо для того, кто был уверен, что проиграет, — сказал он ей мягко. На самом деле он совершенно забыл в пылу битвы об одолевавших Лори страхах. Да и действовала она как профессионал, хладнокровно. Лори ответила улыбкой, хотя глаза ее выражали усталость. Лори тоже, наверное, с минуту вдыхала с закрытыми глазами свежий воздух, проникавший на мостик через открытый люк. Только после этого она вытащила полотенце из ящичка, расположенного под ее сиденьем, и отерла им пот с лица и шеи. Когда она закончила, Грейсон тоже воспользовался этим полотенцем. Его одежда была насквозь пропитана потом, но, в отличие от Лори, Грейсон в тяжелом бронежилете чувствовал себя куда менее комфортно. Через какое-то время он обнаружил, что дрожит. Сказывалось перенапряжение боя. Море у ног боевой машины прямо-таки манило к себе, зовя окунуться.

Неподалеку Грейсон увидел Макколла и Клея, вылезающих через открытые люки своих машин. Водители легких роботов выглядели относительно бодрыми. Им не пришлось столь долго находиться в бою, сколько водителям тяжелых машин. Сейчас они стояли и настороженно смотрели, как из одного из двух поверженных «Стингеров» противника вылезает водитель. А другой «Стингер» лежал плашмя на спине. В головной части у него зияла дыра, из которой курился дымок. Там, где находился мостик, все выгорело.

Лори откинула влажные волосы с лица.

— Капитан, надеюсь, вы извините меня. Я хотела бы одеться.

Грейсон ухмыльнулся:

— Простите, что мешаю вашему туалету. Благодарю за поездку. Она была необычайно увлекательной.

Он протянул руку вверх и дернул за рычажок устройства, опускающего лестницу, после чего спустился на землю, стараясь не прикасаться к раскаленной броне боевого робота в тех местах, где в него угодил луч лазера или снаряд автопушки.

«Беркут» стоял на мелководье. Грейсон спустился и обнаружил, что вода ему доходила лишь до колен. Когда он набрал полную пригоршню воды и плеснул себе в лицо, ему показалось, что нет ничего более приятного на свете.

— Мой повелитель, способа доставить на Охотничий мыс большее число боевых роботов или танков не было. У нас под рукой имелось только два шаттла. К тому же самых маленьких.

Кевлавич стоял по стойке смирно в кабинете Нагумо в Регисе. Он смотрел прямо перед собой в зеленоватое небо за окном за спиной генерал-губернатора. Прежде чем продолжать, Кевлавич сглотнул.

— Мой повелитель, мы не ожидали, что они будут столь ожесточенно сопротивляться. Мы думали, что обнаружим только несколько изувеченных людей, чудом выживших после крушения шаттла. А вместо этого нам пришлось встретиться по крайней мере с двумя вражескими взводами роботов. Впрочем, я не исключаю, что их было больше. Кроме того, боевые роботы противника поддерживались большим хорошо организованным партизанским отрядом, с которым пришельцы, должно быть, успели установить контакт еще до нашего прибытия.

Лицо Нагумо казалось непроницаемым.

— Ясно. Что еще?

— С нашей стороны был один серьезный тактический и логический просчет, который привел к срыву операции и нашему поражению.

— Да?

— Шаттл «Субудай», прибывший туда почти через восемь минут после «Чжао», не был разгружен. Легкие танки были выведены на поле только после того, как мой взвод был вынужден отступить. Если бы я мог действовать вместе с танками, все было бы совершенно иначе.

— Возможно, — обронил Нагумо. Лицо его по-прежнему ничего не выражало. Соединенные действия боевых роботов и наземных подразделений всегда были камнем преткновения во время анализов операций с участием роботов. Некоторые полевые командиры клялись, что совместное использование легких танков и тяжелых шагающих роботов лишь снижает боевую эффективность последних. Другие возражали, что наземные подразделения для того и используются вместе с роботами, чтобы предоставлять им свободу действий. Нагумо был традиционалистом, который считал, что боевым роботам во время проведения операции следует действовать отдельно. Но он был человеком достаточно широких взглядов и позволял своим подчиненным, таким, как, скажем, Кевлавич, иметь свое собственное мнение. Но сейчас это не играло никакой роли, ибо позор поражения лежал целиком на совести генерал-губернатора.

— Возможно,-снова проговорил Нагумо,-тогда, наверное, и второй взвод роботов мог бы действовать более эффективно. Каковы наши потери?

Наступал самый щекотливый момент. В подразделениях боевых роботов машины ценились куда больше, чем водители. Людей можно заменить, а вот боевые машины в условиях цивилизации, где технология приходит в упадок, с каждым днем заменять становилось все труднее.

— Повелитель, потеряны оба легких робота. Один из них получил серьезное повреждение в области рубки. Мы должны признать, что встретились в поле с противником, не уступающим нам в мастерстве. Однако мне кажется маловероятным, что у мятежников имеется достаточная техническая база, чтобы произвести ремонт второго робота. Следует также заметить, что их «Стрелец», похоже, также выведен из игры.

— Не стройте иллюзий на этот счет, полковник, — отозвался Нагумо. Голос его был опасно спокойным. — В районах, контролируемых повстанцами, есть индустриальные комплексы. Есть центры по обслуживанию промышленной техники и агророботов. Особенно в районе плантаций. Мы ведь еще не все их обнаружили... пока?

— Д-да, мой повелитель. «Орион» серьезно поврежден, но сумел самостоятельно уйти с поля боя. Мой старший тех говорит, что семидесяти часов будет достаточно, чтобы снова вернуть его в строй. Все необходимые запчасти у нас есть. У моего «Мародера» особенно досталось броневой обшивке. Кроме того, у него сбит протонно-ионный излучатель с левой руки. Опять-таки, все это может быть восстановлено. Из двенадцати «Галеонов» четыре уничтожено.

— Вы забыли упомянуть один сбитый АКИ, — нетерпеливо прервал его Нагумо. — А что до второго, то он так поврежден, что вряд ли когда-нибудь будет снова летать.

Генерал-губернатора особенно беспокоили потери среди аэрокосмических сил. Сперва потеряно несколько истребителей в космосе, а теперь вот и этот...

— Враг вполне в состоянии восстановить по крайней мере один из этих танков, а может быть, и больше, — продолжал Нагумо. Сейчас он говорил, скорее обращаясь к самому себе. — В рапорте, поступившем от капитана «Чжао», говорится, что два «Галеона» просто увязли в мокром песке. Когда уровень воды спадет, ничто не помешает повстанцам вытащить их с помощью имеющихся у них теперь боевых роботов. Полковник, я боюсь, что это... Это позорное происшествие вряд ли украсит ваш послужной список.

— Вы правы, мой повелитель.

— На самом деле я уже подумываю, может быть, нам пора подыскать кого-нибудь... кого-нибудь более подходящего для того, чтобы возглавить ваш полк.

— Как... как моему повелителю будет угодно. Нагумо, похоже, смягчился. Даже позволил себе улыбнуться. Вид обнажившихся в улыбке зубов генерал-губернатора отнюдь не способствовал улучшению настроения Кевлавича.

— Нет, полковник. Я думаю, что человек должен учиться на своих ошибках. Я предоставляю вам еще один шанс доказать, что вы способны обучаться.

— Благодарю вас, мой повелитель!

— Не стоит. Я приказываю взять вам столько людей, сколько сочтете нужным, и выследить этих чужаков. Я желаю, чтобы вражеские боевые роботы были уничтожены, полковник. Прежде, чем они смогут эффективно помочь мятежникам. И не тешьте себя иллюзиями насчет противника и его возможностей. Вы уже один раз недооценили его. Вам понятно?

— Да, мой повелитель.

— И помните, что мое терпение не бесконечно. Еще одного поражения с вашей стороны я не потерплю. Ясно?

— Так точно, мой повелитель!

— Тогда идите. План предстоящей операции представите мне завтра. Кроме того, я хотел бы получать от вас ежедневный отчет. Все. Свободны.

Илза Мартинес перегнулась через импровизированный стол, наспех сооруженный из куска брони, валяющейся на берегу, и двух поставленных на попа стальных барабанов, подобранных тут же. Свежий ветер, дующий со стороны моря, разметал ее волосы. Между ней и Грейсоном была расстелена карта. Илза выпрямилась и потрясла головой:

— Капитан, вы хоть представляете, о чем меня просите?

Грейсон скользнул взглядом по Бразедновичу, который водил пальцем по стволу своей лазерной винтовки, глядя в сторону. На лице у него было написано: мол, это ваш спор, вам его и решать, а меня это не касается.

— Капитан Мартинес, — начал Грейсон официальным голосом, — вы понимаете, что произойдет, если вы не сделаете этого? — Хотя они сейчас и не находились на борту корабля, Грейсон намеренно назвал ее капитаном, чтобы подчеркнуть возложенную на нее степень ответственности, о которой она и так знает.

— «Фобос» — это космический корабль, капитан, — сказала она, — и к тому же в настоящий момент он находится не в лучшем состоянии. Мы заделали пробоины, но...

— Если мы оставим «Фобос» здесь, Драконы вернутся. И на этот раз их будет куда больше. Сегодня нам повезло, просто повезло, поскольку враг действовал нескоординированно. Они вообще не ожидали встречи с нами, к тому же нам здорово помог Толлен со своими людьми. Если мы останемся здесь и примем новый бой, нас попросту сметут с лица земли. А если мы отправимся в глубь страны с этими людьми, — он показал на Бразедновича, — как вы думаете, сколько времени «Фобос» простоит нетронутым?

— Здесь ему штормы не страшны.

— Да не о штормах речь! Попробуйте взглянуть на шаттл, как на продукт развитых технологий распавшейся Звездной Лиги, как на целую сокровищницу запасных частей. Компьютеры — пожалуйста! Оружие — сколько угодно! Двигатель. Энергетический модуль, способный дать столько энергии, что ее хватит на целую армию боевых роботов. Электроника — да хоть завались! Драконы прекрасно знают, что шаттл потерпел аварию при посадке и что при этом он остался относительно целым. Настолько целым, что может сбивать аэрокосмические истребители! У Дома Куриты собственные шаттлы, есть топливо, есть армия. Думаете, много времени пройдет, прежде чем они появятся здесь вновь и в удесятеренном количестве? Сколько, по-вашему, у нас времени?

— Нагумо трясется над каждой высокотехнологической микросхемой, — заметил Бразеднович. — Даже наши агророботы разбираются до последнего винтика.

— Так что от «Фобоса» останется только обшивка, да и ту они с собой заберут, — сказал Грейсон.

— Да знаю я, знаю. И совершенно не хочу, чтобы добрый старый «Фобос» попал к этим ублюдкам в лапы...

— Тогда я вижу лишь один выход. Мы затопляем «Фобос» в Лазурном море. Где-нибудь, где Драконам до него не добраться.

— А насчет моей команды что? Я не могу сделать все это в одиночку.

— Операция, конечно, те исключает опасности. Но у вас будет амфибия, готовая снять людей с борта. Вы сможете покинуть корабль.

Она отвернулась и посмотрела на «Фобос». Начался отлив, и шаттл теперь возвышался над водой огромной металлической горой.

— Не думаю, что кто-нибудь прежде проделывал подобное.

— Это ничего не значит. Будем первыми. Она снова уставилась на карту. Карта была вычерчена от руки, и у Грейсона были определенные сомнения в ее точности. Карту дал Бразеднович, когда Грейсон осведомился о географии страны.

— Ну, ладно. Мы... где?

Корявый палец Бразедновича показал на участок берега к югу от мыса, глубоко выдающегося в море.

— Здесь. Это Охотничий мыс.

— И вы хотите, чтобы я провела шаттл по морю досюда?

Грейсон кивнул:

— Да, до Остафьорда. К устью реки Скрелингас. Там есть деревня Уэстли на противополжной стороне залива.

— Пятьсот километров!

— Больше, поскольку вам придется взять к югу вот от того острова.

— И вы хотите надрывать реактор, чтобы дотащить шаттл по морю до этой, как ее...

— До Уэстли. И почему «надрывать»? Смотрите... — Он достал комп-блокнот и стилос, включил его и начал набрасывать чертеж. — На «Фобосе» есть небольшой термоядерный реактор, в котором водород нагревается и сжимается до тех пор, пока в нем не начинается реакция термоядерного синтеза. Затем с помощью мощного магнитного поля продукты реакции направляются наружу, так?

— Реактор очень небольшой, и радиации почти нет. Но в общих чертах верно.

— Отлично. Но ведь эта же самая схема может позволить просто нагревать водород до сверхперегретого состояния и выбрасывать его наружу через сопла, как реактивную массу. На этом принципе было основано движение первых космических кораблей с ядерным двигателем. Вы отбрасываете реактивную массу назад, и ваш корабль движется вперед.

— Но это очень примитивно и намного менее эффективно, нежели термоядерная полевая пульсация.

— Согласен. Но нам здесь и не нужна эффективность.

— Предположим. А как насчет горючего? Наши водородные баки были повреждены при посадке. Даже немногих резервов горючего, что были на борту, больше нет. Так что, если вы хотите, чтобы «Фобос» был куда-то перемещен, нужно сперва решить вопрос с водородом.

— В том-то все и дело. Если мы переведем шаттл на простую реактивную тягу, водород нам будет не нужен. — Грейсон начал быстро набрасывать схему. — Вносим изменения здесь... здесь... и здесь и закачиваем сюда морскую воду. Помпы прогоняют воду через реактор, который сжигает часть водорода. Часть энергии отводится на питание корабельных систем и орудийных установок. Оставшаяся часть используется для дальнейшего нагревания пара, который затем выводится через дюзы. Корабль мы немного подзатопим...

— Подзатопим?

— Совсем чуть-чуть. Чтобы придать ему устойчивость и держать сопла под водой. Выбрасываемый под водой пар создает реактивную тягу, и вы можете двигаться в любом направлении, куда пожелаете.

Мартинес пожевала губы, глядя на грейсоновскую схему.

— Но тут возникает куча технических проблем. Грейсон постучал стилосом по комп-блокноту.

— Избавьте меня от технических проблем. У вас тут целая армия техов и офицеров. Вот пускай они и занимаются этими проблемами. А нет — так я дам им в руки винтовки и поставлю в строй. Мне лишние пехотинцы не помешают.

Илза наконец оторвала взгляд от схемы. Посмотрев на Грейсона, она прочла в его глазах вопрос.

— Черт возьми! Вы хотите переделать мой шаттл в пароход! — Она покачала головой, затем отодвинула комп-блокнот в сторону и снова принялась изучать карту Бразедновича. — Должно быть, я становлюсь столь же безумной, как и вы, капитан. Ну да, с кем поведешься... — Она вдруг замолчала, потом спросила: — Ладно, предположим, что нам это удастся. А как насчет наших друзей — Драконов? Когда такая махина, как «Фобос», потащится через море? Думаете, это не привлечет их внимания?

— Они знают, что «Фобос» находится здесь, на Охотничьем мысе. А вы срочно принимайтесь за работу... Все должно быть готово... к ночи.

— К ночи!

— Да, к ночи. Я не уверен, какую скорость сможем мы развить на нашем крейсере, но у вас в распоряжении термоядерный реактор и неограниченный запас горючего. Так что, на мой взгляд, предельная скорость будет определяться прочностью корпуса «Фобоса». В любом случае, я уверен, поплывем мы с ветерком. Нам все равно можно плыть только под покровом темноты. А если удастся уйти сегодня ночью, то и собирающиеся тучи будут нам только на руку. По крайней мере, облачный покров скроет нас оторбитальных спутников. К тому времени, когда Драконы снова здесь объявятся — не позднее чем завтра, я думаю, — мы будем уже далеко. Противник первым делом решит, что шаттл сорвало приливом или отнесло ветром. Но вряд ли им придет в голову, что он плывет в открытом море.

— Думаете; сработает?

— Если небо очистится, тогда, конечно, появляется вероятность, что нас заметят с орбиты. Но если повезет, мы спокойненько дойдем до фьорда, а противники тем временем будут искать нас на дне моря здесь, неподалеку от Охотничьего мыса.

— Слишком много требуется, чтобы этот план сработал. — Мартинес озабоченно посмотрела на массу «Фобоса», торчащую из воды. — Ладно, будь по-вашему, — сказала она наконец. — Хотя, убей меня Бог, не представляю, как можно плыть ночью.

— Мы не можем ждать до завтра. Драконы, по моим расчетам, должны объявиться здесь где-то в полдень. И вам лучше к этому времени быть километрах в ста от этого места, чтобы вас не накрыли с воздуха.

— Вы со своими людьми и с роботами пойдете сущей?

— Конечно. — Грейсон вспомнил о «Страусе», который все еще находился в грузовом отсеке шаттла в транспортном коконе. — Впрочем, я думаю, что вам имеет смысл взять с собой одного робота. Мало ли что вас ожидает, когда дойдете до назначенного места.

— Не стану возражать.

— Прекрасно. Теперь вопрос — какого? «Страус» мне будет нужен на суше. — Грейсон доверял инстинктам Лори в качестве разведчика. К тому же зачем держать в грузовом отсеке самый быстрый из боевых роботов Легиона. — Тяжелые роботы также останутся со мной... Вы можете взять Дебровского, Йорулиса или Халида. Я бы рекомендовал Халида. У него большой боевой опыт.

Мартинес снова пожевала губу.

— Хорошо. Халида так Халида. Грейсон кивнул:

— Я скажу ему.

— Тогда мне пора приступать к делу. Перекраивать шаттл в крейсер.

Грейсон проводил Мартинес взглядом, покачал головой, затем повернулся к Бразедновичу.

— Ну, а мы с вами что будем делать? — спросил он. — Девик Эрадайн собирался свести меня с Революционным комитетом.

— Я думаю, что сам могу отвести вас туда, — отозвался Бразеднович. — Но это будет довольно длинный марш. Причем всю дорогу — джунгли да болота, болота да джунгли.

— Роботы пройдут?

— Может, и пройдут. У нас есть несколько боевых роботов, знаете, но нет никого, кто мог бы управляться с ними в бою.

— Как это?

— Ну... у нас есть много парней, которые работали на агророботах, таких, знаете, четвероногих машинах, которые используются на раскорчевке леса и плантациях. Вождение агроробота в общем-то похоже на вождение этих штук. — Вразеднович кивнул на «Беркута», стоящего неподалеку. — Роботы у нас, значит, есть, — продолжал он, — остались еще со старых времен. Да и несколько парней, бывших синих, которым надоело подбирать дерьмо за Нагумо, тоже к нам прибились. Правда, почти ни черта не умеют. Особенно управляться с роботами в бою. — Бразеднович вздохнул и повел плечами. — Я это к чему говорю. К тому, что наши агророботы через эти болота да джунгли прошли бы. Боевые роботы наши вроде бы тоже проходили в свое время. Главное — с лесной дороги не сходить. А так вроде ничего — почва держит. О дорогах вообще отдельный разговор. Тут такие топи есть, что любую машину засасывает — глазом моргнуть не успеешь. Но если с нами пойдете, думаю, все обойдется.

— Ну так что, ведете нас? Бразеднович поскреб подбородок.

— Ну...

Грейсон скрестил руки на груди.

— Если речь идет об оплате, знайте, вряд ли мы сможем много предложить.

— Половина сегодняшней военной добычи нас вполне устроила бы. Я имею в виду танки. Кстати, как вы планируете их использовать в вашей армии?

Грейсон громко рассмеялся:

— Знаете, мне хватает забот и с нашей собственной техникой. Если мы можем рассчитаться с вами танками, валяйте, забирайте себе их все.

Бразеднович просиял:

— Ну, так мы о них позаботимся...

— Кстати, если хотите, я пришлю несколько наших техов помочь привести их в нормальное состояние. Командир повстанцев выглядел озадаченным.

— Что-то вы очень уж щедры для наемника.

— Но за предоставление техов я кое-что попрошу у вас, дружище. Как насчет объединения наших двух армий в одну?

Бразеднович призадумался. Насколько Грейсон мог судить, основное, что беспокоило бравого командира, — кто и как будет командовать объединенной армией. И тут лицо Бразедновича просветлело. Судя по всему, он решил, что не его это дело. Пусть об этом болит голова у Революционного комитета.

— Хорошо, — проговорил Бразеднович. — Я пошлю вперед несколько вездеходов. Отправлю с ними раненых и сообщение, что мы тащим с собой танки. Для вас, кстати, тоже нашлось бы место на одном из вездеходов.

— Нет, благодарю. Я пойду со своими людьми и с роботами.

— Ну что же. Было бы предложено. А вот Эрадайна, по-моему, надо отправить вперед. Пусть сообщит о вас. А то, знаете ли, люди из Ревкома ужасно нервные, когда дело доходит до нежданных гостей.

— Понимаю. Я уже заметил это, если судить по переполоху, который вызвало наше несколько неожиданное прибытие.

За спиной у Бразедновича Грейсон заметил высокую фигуру. Человек ждал, переминаясь с ноги на ногу.

— Прошу меня извинить, — сказал Грейсон Бразедновичу, но мне тут нужно переговорить кое с кем из моих людей.

Бразеднович кивнул и уже было собрался уходить, но вдруг остановился и повернулся к Грейсону:

— Да, вот еще что. Мы не собираемся тут долго торчать. Я планирую уйти в полночь.

— Все зависит от того, насколько быстро мы спустим на воду шаттл, — ответил Грейсон. — Но люди делают все, что в их силах. Если мы не уложимся к полуночи, оставьте нам проводника. Мы догоним вас позднее.

Во время разговора с Бразедновичем Грейсон не спускал глаз с Макколла, что топтался неподалеку. Ему нравился этот верзила каледонец, нравились его веселость, открытость. Но как бы то ни было, Макколл нарушил боевой приказ. Оставлять подобный проступок без внимания было никак нельзя.

— Макколл, на свете есть немало полевых командиров, которые расстреляли бы вас за то, что вы вытворяли утром.

— Да, сэр.

Глаза Макколла метались между Грейсоном и стоящим в отдалении «Стрельцом», вокруг которого хлопотали техи. С самого своего зачисления в Легион Макколл выделялся трогательной привязанностью к своему «Грому небесному». Вот и сейчас Грейсон видел, что Макколл прямо-таки изнывает от желания присутствовать при ремонте его ненаглядного робота.

— Я приказал вам заниматься отражением атак с воздуха, — продолжал Грейсон. — Если бы сброшенные тем «Демоном» бомбы легли в цель, мы не стояли бы здесь сейчас и не разговаривали бы.

— Так точно, сэр. Сэр, вы не вышвырнете меня из Легиона?

— Если под словом «вышвырнете» вы имеете в виду расторжение контракта, то нет, я вас не вышвырну. — Грейсон холодно смотрел на Макколла. — «Стрелец» — это ваша собственность, а мы нуждаемся в боевом роботе. Равно как я не собираюсь бросать вас одного на этой планете, оставив единственный выход — идти на поклон к генералу Нагумо. Честно говоря, мне вообще было бы жаль расставаться с вами, Девис. Вы хороший человек, а хороший человек — это куда большая ценность, чем боевой робот.

Радость затеплилась в глазах у Макколла.

— Благодарю вас, сэр!

— Не стоит. Лучше делайте в следующий раз то, что вам приказано... Ладно, хватит об этом! Доложите о повреждениях.

— Ой, сэр, бедная машина! Бедный мой «Гром небесный»! Все повреждено, все!

— Нельзя ли поточнее?

— Активаторы правой руки разрушены, антенну радара придется заменять. Капитан, «Грому небесному» нужен полный ремонт...

— Черт возьми! У нас здесь нет под рукой ремонтного цеха. У нас есть только то, что мы взяли с собой на «Фобос»! Сколько потребуется на минимальный ремонт?

— Ох, сэр, что же это за ремонт! Радарной антенны нет, активаторы как не работали, так и не работают... Десять часов, сэр.

— Придется вашей машине побегать малость покалеченной. Но как только мы доберемся до базы повстанцев, я обещаю, что выделю вам десять часов на ремонт вашего ненаглядного «Грома небесного». Кстати, может быть, там и активаторы сыщутся. Как я понимаю, на этой планете производятся агророботы. Может быть, нам удастся приспособить кое-какие из их узлов под наши машины. — Грейсон строго посмотрел на каледонца. — А теперь, Макколл, вот что. Я намерен оторвать вас от бронированного друга.

— Сэр! — Видно было, что Макколл не на шутку встревожился.

Грейсон покачал головой:

— Техи сделают все от них зависящее, чтобы «Гром небесный» смог добраться до повстанцев. Я пошлю Томплинсона, своего собственного теха, чтобы он помог поскорее подлатать вашу машину. Ну, а теперь ступайте на «Фобос». Там работы невпроворот. Нужно помочь закачать в двигатель морскую воду.

— Морскую воду, сэр?

— Да, морскую воду. Будете помогать учить «Фобос» плавать. И не забудьте про выполнение приказов.

Грейсон повернулся и направился к Бразедновичу, ожидающему в тени деревьев у кромки джунглей. Повсюду, куда ни погляди, кипела работа. Над берегом разносился рев дизельных двигателей танков. Повстанцы только диву давались, глядя, как вкалывают их неожиданные новые союзники. Сами повстанцы предпочитали нежиться в тени, коротая время за игрой в кости, разговаривали или просто дремали.

Каким-то образом Грейсону нужно сколотить из этих людей боеспособную армию. В противном случае Легиону никогда не вырваться с Верзанди.

XII

Вечером штормило, но весь остаток длинного дня на Верзанди люди Грейсона трудились над починкой поврежденных роботов, на разгрузке необходимых припасов и оборудования с «Фобоса», а также подготавливали сам шаттл к морскому путешествию.

Превращение выпотрошенного шаттла в огромное паровое и практически несокрушимое морское судно было достаточно рискованным делом, и Грейсон хотел разрешить все технические проблемы до того, как он предоставит «Фобос» милости волн Лазурного моря. Менее пяти часов потребовалось, чтобы наладить системы для закачки морской воды; задача весьма облегчалась помощью боевых роботов, которые были способны поднимать массу, сравнимую с их собственной. Намного больше времени заняла выгрузка вооружения и запасных частей роботов.

Через два часа после наступления темноты «Фобос» был готов к отправке. Начинался дождь; ветер поднял на поверхности залива волны, встряхивающие облегченный корпус шаттла. Качка на борту была неприятной. Наконец прилив снял шаттл с мели. Качка стала еще хуже оттого, что насосы с одного борта «Фобоса» забирали морскую воду, создавая дополнительный крен около двадцати градусов. Передвижение сделалось небезопасным.

Грейсон поднялся по мосткам. Мартинес сидела в кресле пилота пристегнувшись, чтобы уберечься от возрастающих усилий ветра и волн.

— Шторм, капитан.

— Точно, майор, — ответила она. Теперь, когда «Фобос» успешно стал кораблем в старинном смысле этого слова, звание Грейсона звучало менее иронично. — Может, это к удаче. Грейсон кивнул:

— Вряд ли Нагумо поднимет АКИ ночью и нас засекут со спутника. Кстати, их патрули не подберутся достаточно близко, чтобы засечь нас в инфракрасном диапазоне.

— Дьявол, а они не без оснований предполагают, что мы утонем или разобьемся! Пора бы подправить нашу удачу.

— Рад, что мысли капитана так настроены, потому что я не решился бы встретить эту стихию даже на «Мародере»!

Мартинес коснулась переключателя на ручке кресла, и засветившийся экран выдал компьютерную карту, созданную на основе карты Бразедновича. Она провела стилосом линию по заливу до реки.

— Скрелингас, река. Что там, знаете?

— Только со слов Бразедновича. Все это территория повстанцев. Можно будет добыть технику и пищу.

— Какое там есть укрытие? Облака уйдут, и мы будем видны на спутниковых сканерах, как жирный таракан в ложке!

— О, капитан, это если небо будет совсем ясным. Бразеднович сказал, что мы должны уложить «Фобос» вот здесь, где его не снимет приливом, хотя можно и повыше. Здесь, в Остафьорде, утесы, и мы можем надеть на шаттл столько маскировки, что она скроет даже тепло реактора, если его не напрягать.

— Не сомневаюсь. Просто я хочу знать, что это за место, поподробнее. А вдруг эти утесы слишком низки или рядом с ними имеются мели, не обозначенные на карте? Если мне не удастся подвести шаттл ближе? Если... а, к черту! Задумаюсь, когда начнутся проблемы. — Она посмотрела на Грейсона, и ее глаза улыбнулись. Забыв формальности, Мартинес прошептала:— Удачи тебе, Грейсон. Надеюсь, скоро свидимся.

— Будь осторожна, Илза. Увидимся.

— Я не за себя беспокоюсь, а за тебя, майор. Ты слишком доверяешь этим верзандийцам. Лучше тысячи миль открытого океана и шторм, чем эти загаженные Куритой джунгли!

Грейсон ухмыльнулся и протянул руку. Илза крепко ее пожала.

— Как только мы доберемся до нормальных ремонтных мастерских, мы сможем запустить «Фобос» обратно в космос.

— Пока что, майор, я буду счастлива, если пройдет успешно хотя бы его запуск в море!

Струи дождя лупцевали поверхность залива, капли жестоко стегали лицо Грейсона. Пробудились моторы шаттла, но звук вскоре пропал в плеске волн и шуме дождя. В дождливой мгле Грейсон не мог различить, как шаттл отчалил. Хорошо. Тем меньше глаз из джунглей могли увидеть то же самое.

Несколько минут спустя совместная колонна повстанцев и наемников отправилась в свое собственное путешествие. Дождь прекрасно скрыл их. Партизанам всегда угрожала опасность быть выслеженными со спутников. Хоть небо Верзанди зачастую устилали облака, а полог джунглей был густ над всем Сильванским бассейном, встречались и просветы. Даже небольшого участка голубого неба могло хватить спутнику, чтобы засечь партизанский отряд, а боевых роботов, прокладывающих себе просеки, не спрячешь так просто. Партизаны давным-давно научились передвигаться скрытно, по ночам, и использовать благословенное прикрытие зелени и облаков. Секретная база Верзандийского Революционного комитета находилась в джунглях на расстоянии четырех сотен миль, и, чтобы добраться туда, требовалась вся ночь.

Верзанди была аграрной планетой. Вся индустрия концентрировалась возле городов, нефтяных и рудных бассейнов. Добывались в основном соединения хрома и бокситы. Впрочем, основным источником благосостояния планеты служила плодородная земля.

Почва джунглей была невероятно бедной. В большинстве мест солнечный свет почти не попадал на землю, вследствие чего отсутствовали организмы, производящие перегной. Кроме того, под пологом джунглей часто простирались болота, заросшие мхом и тиной, за версту воняющие гнилью. Для фермерства эта земля оставалась непригодной.

Плодородные почвы находились в Сильванском бассейне, где гигантские метеориты, упавшие в незапамятные времена, образовали впадину. Эта зона занимала большую часть северного полушария. Правда, южный край впадины подвергался эрозии. На севере было получше. Земля там была влажной и плодородной. Там и сям поднимались более-менее сухие островки, где фермеры выращивали бобы, бананы, сахарный тростник, хлопок. В джунглях также расчищались территории под рис, гевею и джут. На склонах располагались плантации кофе и какао-бобов.

Несмотря на войну. Дом Куриты старался поддержать экспорт планеты. Марионеточное правительство Верзанди продолжало собирать налоги, и с северных прерий планеты, южнее Региса, взлетали шаттлы, загруженные резиной, джутом, бананами или бобами, направляясь к Т-кораблям. Впрочем, сейчас торговля и процветающая экономика были скорее иллюзией. По всей планете фермы приходили в упадок, и фермеры вели войну друг против друга. Как все революции, восстание на Верзанди походило скорее на междоусобицу, чем на борьбу против захватчика.

Из бесед с Эрадайном по пути с Галатеи Грейсон обо всем этом уже знал. Он еще больше получил информации во время ночного марша, переговариваясь с Толленом Бразедновичем по передатчику. Таким образом, кое к чему он был готов, когда партизаны привели легион в деревушку.

Лисий остров — большой и плодородный участок — находился у слияния двух рек, протекавших у подножия плато. Семья Эрикссонов владела этой плантацией более шестисот лет со времени колонизации Верзанди скандинавами. Гуннар Эрикссон в настоящее время являлся главой клана и владел аккуратной деревушкой на краю островка.

По прибытии наемники сразу же принялись за разгрузку и постройку склада и мастерских. На площадке в кроне дерева устроились двое верзандийцев в камуфляже с тяжелыми винтовками в руках. Эта мера предосторожности ни в коем случае не могла оказаться эффективной при авианалете, однако дисциплина есть дисциплина, да и военная рутина успокаивала. Эрадайн сообщил Грейсону, что эти партизаны сражались с войсками Дома Куриты и марионеточного правительства Верзанди почти десять лет, и те, кто выжил, стали действительно хорошими воинами.

Они пытались защитить свой мир от разграбления. Правительственные корабли увозили продукцию Верзанди на планеты Синдиката Драконов, а обратно привозили не машины и оборудование, а солдат и боевых роботов. Пропаганда гласила, что правительство страхуется на случай нападения Федеративного Содружества или бандитов, скрывающихся в лесах Сильванского бассейна.

Существование секретной базы поразило Грейсона. Он знал со слов Толлена, что орбитальная служба Дома Куриты регулярно сканирует весь сельскохозяйственный регион Верзанди и имеет информацию о каждом фермере. Получалось, что все эти крестьяне были солдатами революции! Когда небо было ясным, они занимались обычным трудом, а сборщики налогов не обнаруживали ничего подозрительного (вернее, до сих пор не обнаруживали).

Когда Грейсон резко остановил своего «Беркута» перед длинным и низким строением с верандой, партизаны вышли посмотреть на прибытие шестерки наемных роботов. Все еще шел дождь, хотя ветер и гром прекратились. Работы велись уже полным ходом. Повстанцы и прибывшие раньше техи наемников возводили новое здание с помощью «Шершня» и еще двух роботов. Повстанцы, как обычно, на сто процентов использовали время ненастья. Судя по скорости работ, к тому моменту, когда солнце заглянет в деревню, здание будет готово и хорошо закамуфлировано.

Члены Революционного комитета подошли к Грейсону. Девик Эрадайн тоже был здесь и выглядел куда лучше, чем Грейсон после бессонной ночи. В первый раз за все время знакомства Грейсон увидел, как Эрадайн широко и приветливо улыбается, представляя его сподвижникам.

По-видимому, Гуннар Эрикссон был лидером группы. Несмотря на отсутствие знаков различия, Грейсон ощутил, с каким уважением относятся к Гуннару товарищи. Гуннар, рано поседевший, выглядел аристократом. Как догадался Грейсон, львиную долю времени хозяину плантации приходилось проводить в облике лояльного землевладельца, содержащего собственную маленькую армию для собственной защиты. Его поместье стало на деле базой для самой большой и мощной группы партизан Верзанди. Пожатие его руки было твердым, а смех, которым Гуннар ответил на комплимент Грейсона о его известности, сердечным.

«Джим из джунглей» — Джеймс Торвальд — был типичным скандинавом. Его высокий рост, белокурая шевелюра и обаяние принесли ему пост в Совете академиков уже под властью Дома Куриты. Но он был уличен в агитации против нового порядка и бежал в джунгли. Когда войска Дома Куриты наводнили его родной Торвальдфест и отравили колодцы, он сделался генералом Торвальдом. Его отряд совершал набеги на лагеря Дома Куриты. Лисий остров служил ему запасной резиденцией и складом.

Высокая и очаровательная Карлотта Хельгамайер была молода и умудрялась сохранять свой аристократический облик, даже будучи облаченной в замызганную робу или камуфляж. Карлотта также принадлежала к Академии Региса и до сих пор продолжала преподавательскую деятельность. Она объяснила, что оккупанты стараются для лояльных граждан поддерживать иллюзию, будто на планете ничего не произошло, а повстанцы — всего-навсего бандиты; что общество всем довольно и лишь непримиримые одиночки портят всем жизнь. Хельгамайер поддерживала связь с партизанскими группами в городе. Она уверяла Грейсона, что в городе существуют сотни, возможно, тысячи храбрых мужчин и женщин, только и дожидающихся шанса соединиться с лесными партизанами, чтобы изгнать оккупантов Дома Куриты с Верзанди.

Доктор Карл Ольсен жил в отдаленной деревне на востоке и возглавлял одну из самых крупных и хорошо организованных групп повстанцев. Он почти ничего не сказал Трейсону, за исключением того, что в группе предназначенных для военного обучения людей находится его сын.

Грейсон уже много знал о Девике Эрадайне. Тот родился и вырос в городе Йорнесе в нескольких сотнях километров к западу от Региса, и с самого начала участвовал в Революционном комитете. Своим спокойствием и внешним интеллигентным обликом он напоминал университетского профессора, а не лидера повстанцев. Но именно он вызвался вывести с планеты шаттл под огнем войск Дома Куриты и сумел добраться до другого мира, чтобы найти и нанять войска. Именно Эрадайн выгодно продал ванадий, чтобы снабжать повстанцев; именно Эрадайн нашел наемников, способных создать армию против Синдиката Драконов.

Грейсон понял, что восхищается Эрадайном более, чем всеми остальными лидерами партизан вместе взятыми.

Сидя с пятью лидерами за великолепным верзандийским чаем в библиотеке Эрикссона, он понял, что революцию возглавляла местная аристократия. За исключением Эрадайна все лидеры были из «старых семей», как их окрестил Бразеднович. Эти семьи прибыли из Скандинавии около шестисот лет тому назад. Сама семья Бразедновича прибыла на два столетия позже, эмигрировав с планеты Внутренней Сферы в ходе войны. Между старыми семьями и семьями, прибывшими позже, было некоторое напряжение, и последние частенько именовались старыми семьями как «беженцы». Впрочем, мелкие разногласия во время восстания прекращались или замалчивались. Грейсону стало любопытно, как долго это положение дел продержится.

— Мы очень благодарны вам за то, что вы согласились помочь жителям Верзанди, — сказал Эрикссон.

Впрочем, беседа в библиотеке оставалась все равно довольно официальной. На белой скатерти, покрывавшей стол, лежала копия контракта между Ревкомитетом и Серым Легионом Смерти. Грейсона слегка насторожило, когда он заметил маленькую пластиковую коробочку, на которой горела маленькая лампочка индикатора — устройство для записи разговора.

«Так, — подумал он, — это чисто для порядка, на случай, если возникнет спор. Эти ребята осторожны».

— Мы долго думали, прежде чем пригласить внешнюю помощь, — продолжил Эрикссон, улыбнувшись.

— Сделаем то, что можем, — ответил Грейсон. — Наш контракт говорит, что мы должны сформировать группу обучения и натаскать ваших людей против боевых роботов. Вам также потребуются водители для вашей техники.

— Абсолютно точно, — ответила Хельгамайер. — У нас есть армия, оружие и поддержка большинства населения. Но без хорошей тренировки солдаты не способны воевать с роботами.

— Так что проблема заключается только в подготовке, — отметил Грейсон.

— Кое-что надо подчеркнуть, — произнес Ольсен слегка раздраженно. Его глаз застыли, на записывающем устройстве.

— Да?

— Даже несколько уточнений.

— Да?

— Во-первых, дело в командовании. Во-вторых, в вашем участии в боевых действиях.

— Проблем не должно быть, — мягко сказал Грейсон Карлайл. — Контракт предусматривает подчинение моей группы вашему комитету. По крайней мере пока ваши приказы не заставляют мою группу чрезмерно рисковать.

— Да, — сказала Карлотта. — Ваши действия при посадке были рискованны. А мы вас нанимали вовсе не для того, чтобы вы выиграли войну за нас.

— Гражданин Эрадайн, возможно, не объяснил вам особенности контракта, который мы с вами заключили, — сказал Эрикссон. — Если быть честным, то мы не можем платить за ваши боевые действия.

— Это я, разумеется, понимаю, — сказал Грейсон. — Мы должны защищать только себя.

— Когда появились Драконы, — заявил Ольсен, — вам надо было просто укрыться в джунглях. Коричневые редко туда забираются.

— Это хорошо для вас. У нас же было кое-какое оборудование, которое надо было разгрузить, включая боеприпасы, — те, что закуплены для вас. Кроме того, шаттл тоже нужно было сохранить. — Грейсон не добавил, что «Фобос» теперь направлялся к Остафьорду. Грейсон также заметил, что и Бразеднович не упоминал этого факта. — Мы не могли допустить того, чтобы все попало в лапы врага.

— Так что мы друг друга поняли, господин наемник. Если ваших людей убьют и вашу технику уничтожат, мы не будем возмещать убытки, — впервые заговорил Торвальд.

— Понятно, — сказал Грейсон, с трудом сохраняя безразличный тон, — это наша ответственность. Я надеюсь, что контракт подразумевает помещение для парковки техники и ремонтные услуги. Мы понесли повреждения на Охотничьем мысе.

— Вы думаете? — недоверчиво спросил Торвальд.

— Контракт подразумевает «текущую комплектацию» и ремонт.

— Текущую, капитан. — Хельгамайер переводила взгляд с одного лица на другое. — Мы понимаем вас, капитан Карлайл, и, безусловно, ремонт мы вам предоставим. Но с самого начала вам должно быть ясно, что мы наняли вас для обучения, а не для того, чтобы вы вместо нас сражались.

— Я это прекрасно понимаю, гражданка Хельгамайер.

Торвальд, казалось, смягчился, но неприязнь сохранялась на его лице.

— Мы не ждем, что чужеземцы поймут нашу борьбу. Мы сражаемся за свободу, а не за деньги.

— Я понимаю, генерал. Но я также должен внести ясность, для записи, что Серый Легион Смерти будет защищаться теми способами, которые я, как командир, сочту необходимыми. Если это подразумевает схватиться с целой куритской армией, мы это сделаем. Но, конечно, вы правы: вы себе не нанимали армию, чтобы она сделала революцию за вас. Полдюжины боевых роботов и меньше чем сотня специалистов может прекрасно потренировать ваши кадры, но было бы глупо из-за вас воевать с гарнизоном Синдиката Драконов. Я хоть и наемник... но никак не идиот!

На последнее замечание Торвальд никак не отреагировал, но остальные заулыбались и, казалось, чуть-чуть расслабились.

— Ну что ж, теперь, когда все выяснилось, — сказал Эрикссон, — позвольте предложить вам и вашим людям наше гостеприимство. Мы к вашим услугам.

— Спасибо, гражданин. Я должен проверить моих людей, а вы покажете мне, где припарковать роботов. Не думаю, чтобы вам хотелось, чтобы спутники Дома Куриты засекли мою технику в деревне.

— Абсолютно верно. Но бояться нечего. Мои люди отведут вас в пещеры.

— Пещеры? Он улыбнулся:

— На северном конце Лисьего острова. Вы, наверное, уже знаете, что впадина, которую мы называем Сильванский бассейн, — результат древней катастрофы, падения на нашу планету группы гигантских метеоритов сто тысяч лет назад. Столкновение создало огромный вал из расплавленной породы. Позднее, при остывании, камень начал трескаться. Некоторые из трещин послужили руслами для ручейков и подземных речек. Получились обширные пещерные системы, при этом одна из самых больших лежит под нашим островом. Пещеру обнаружила еще первая скандинавская колония на Верзанди, которая начала добывать в пещерах металлы. Метеориты, которые упали на поверхность планеты, были весьма богаты металлами. Мой дедушка основал самую крупную на Верзанди компанию, занимающуюся производством агророботов, и добывал металл в пещерах. Большая часть оборудования и цеха по сборке до сих пор находятся здесь. Основное промышленное производство теперь расположено в Регисе, но и цеха под островом обладают значительной производительностью. Разумеется, мы позаботились, чтобы документы о существовании старых цехов исчезли в огне, когда на нас напал Синдикат Драконов. Теперь здесь производят практически всю тяжелую технику повстанцев. Здесь расположены помещения, которые ваши люди могут использовать в качестве казарм, найдутся и помещения для боевых машин.

— Замечательно, — сказал Грейсон.

— Я не думаю, что мы смогли бы воевать, не имея пещер. Значительная концентрация металлов в окружающих скалах служит прекрасным экраном от спутникового сканирования.

— Ну что ж, раз так, то мне нужно теперь только одно.

— И что же?

— Около двадцати часов сна. Я оставался на ногах, или, если угодно, на ногах своего боевого робота, с момента приземления на Верзанди, а это было почти уже позавчера. Я даже не могу вспомнить, как мы прорвались через блокаду Дома Куриты. Нам всем надо хотя бы чуть-чуть отдохнуть.

XIII

На следующий день начались тренировки воинов-верзандийцев.

Эрикссон не преувеличивал размеры и сложность пещер Лисьего острова. Вход в них, подобный входу в собор, зиял на гладком сером утесе. Площадка перед входом была выровнена. Дорожки из феррокрета, ведущие к ней, проглядывали из-под мха и трав, а неподалеку от входа зеленый ковер скрывал пустые каменные здания. Отверстия пещер обрамляли зеленые лозы и лианы, так что даже очень хорошая спутниковая фотография, сделанная в безоблачный день, показала бы только лишь складку на теле скалы.

Стоило Грейсону попасть внутрь, как он был совершенно поражен. Потолок возвышался почти на пятьдесят метров над гладким, покрытым песком полом. Яркие лампы дневного света размещались повсюду и освещали многочисленные коридоры, ведущие в недра скалы. Тут и там трудились молчаливые мужчины и женщины.

В первой пещере был склад и цех по производству роботов: громоздкие аппараты для калибровки двигателей и сенсоров обратной связи, компьютеры для программирования вычислительных систем боевой техники и многое другое. Грейсон узнал серые приземистые симуляторы боевых роботов и ощутил ностальгию. Именно в таких симуляторах он обучался ведению боя. Поблизости в ремонтных лесах застыл «Стингер» повстанцев. Робот был распят на стреле передвижного крана, который поддерживал двухтонную пластину брони. Техи и помощники ковырялись во внутренностях машины. Томплинсон, тех Грейсона, уже убедил его, что им удастся исправить повреждение «Беркута», а также антенну «Стрельца». Здесь было все, что необходимо, для обслуживания и ремонта роботов.

Большая часть оборудования имела промышленную марку. Грейсон не удивился, узнав, что самой большой фабрикой на Верзанди была «Эрикссон Агро» производящая агророботов, использующихся на фермах и плантациях. Основал этот процветающий бизнес дедушка Гуннара Эрикссона Олаф. Скалы стен и потолка отбрасывали металлические отблески. Понятно, почему производство Эрикссона стало таким успешным.

На складе было четырнадцать собранных агророботов, снабженных автоматическими пушками, почти бесполезными против пехоты и легких танков. Из них восемь машин были очень большими четвероногими шестидесятитонками, которые Эрикссон называл логгерами. Эти монстры были предназначены для лесоразработок.

У повстанцев имелось целых два звена боевых роботов. «Стингер», пятидесятитонный «Дервиш», пара «Беркутов», потрепанный в сражениях семидесятитонный «Боевой молот», два «Шершня» и «Страус». На них были нанесены самые различные эмблемы и камуфляж. Эрикссон пояснил, что некоторые машины отбиты у Драконов, а остальные, включая «Боевой молот», были доставлены на планету милицией до войны. Генерал Торвальд был, кстати, водителем «Боевого молота».

Когда шесть из семи боевых роботов Серого Легиона Смерти встали в пещере, она стала казаться очень тесной.

— Ну что ж, мы можем собирать и хранить здесь все, что нужно для нашей маленькой армии. Компьютеры и станки исправны. И здесь достаточно пространства, чтобы прятать нашу технику. — Эрикссон остановился и многозначительно посмотрел на Грейсона. — Мы все это сделали сами, без внешней помощи. Но мы не умеем обращаться с боевыми роботами как следует. Мы должны освободиться от власти Дома Куриты. Вот поэтому нам потребуется ваша помощь.

Но военное обучение было сложней, чем Эрикссон мог себе представить. Сколько будет возни, Грейсон понял после того, как ему показали добровольцев. Как и все партизаны, они представляли из себя пеструю стаю. Здесь было несколько угрюмых ветеранов, большинство же являлись юными мальчиками и девочками не больше чем двенадцати или тринадцати лет. Хариману Ольсену, сыну члена комитета, было пятнадцать.

Грейсон же был сыном командира профессиональных наемников, и его самые первые воспоминания были заполнены боевыми роботами и удивительными мужчинами и женщинами, их водителями. В десять лет он уже начал учиться на водителя сам под руководством мастера Кая Гриффита и отца, шлифовавших его душу, тело и реакцию, формируя сплав, который был необходим для каждого водителя боевого робота. Он был всего-навсего новичком, когда уже воевал на Треллване, где убили его отца, а Грейсон сам чуть не погиб.

На некоторых планетах имелись военные академии, где учились от трех до шести стандартных лет. Правда, основные навыки, необходимые для маневрирования боевым роботом в сражениях, можно было освоить за несколько недель интенсивной подготовки. Подчас целая армия составлялась из молодых водителей, едва научившихся нажимать кнопки. Нет нужды говорить, что результаты боев с применением таких армий не впечатляли ничем, кроме внушительных списков потерь. А теперь Революционный комитет Верзанди хотел, чтобы Серый Легион Смерти подготовил как раз такую армию пушечного мяса.

Грейсон был связан контрактом. Здесь, в пещерах, он должен учить группы мальчишек и девчонок искусству битвы на боевых роботах. В первый раз он серьезно пожалел, что подписал этот контракт.

На море продолжался шторм, разбивая волны о борта «Фобоса». Дождь и ветер угрожали увеличить двадцатиградусный крен корабля. Илза Мартинес сидела у руля, наблюдая конвульсии сраженного морской болезнью теха на верхней палубе. В последний момент она отвела глаза, чтобы проверить давление пара, и грубо выругалась. Из-за пьяного шатания корабля, из-за смешанного запаха страха и рвоты ее собственный желудок выразил решительный протест.

Давление пара до сих пор держалось; тарахтящие помпы заглатывали морскую воду и вгоняли ее в реактор «Фобоса». Пар продолжал гнать шаттл. В это было трудно поверить, но они двигались. Пока длился шторм, они были в безопасности от нападения врага.

Илза что-то недовольно пробормотала.

— Мадам? — На нее смотрел больной тех, его лицо было бледным, руки судорожно держались за какую-то деталь, чтобы не так сильно качало.

— Ничего, Кратон.

— Извините.

— Напомни мне о всеобщей уборке, когда мы достигнем фьорда. Этот корабль так воняет, мы должны будем выскоблить его дочиста.

Кратон выглядел совершенно несчастным. Она посмотрела на экран, выдававший компьютерную карту Лазурного моря и точку, изображающую положение корабля.

— Помоги нам Бог, — добавила она, обращаясь больше к самой себе, чем к теху. — Я даже не знаю, кого ругать — то ли проклятого Карлайла за то, что он гений, то ли саму себя за то, что я в это ввязалась!

— Мне наплевать, что вам говорили и чему учили, но боевой робот уязвим!

Сержант Рэмедж прохаживался перед учениками. Они сидели на песчаном полу пещеры. За их спинами небо было облачным, но уже проглядывало солнце. Распорядок дня гласил, что в это время большинство народа должно скрываться. Над Рэмеджем возвышалась громада «Стингера». Сержант едва достигал макушкой середины коленного сочленения боевой машины.

Грейсон прислонился к влажному валуну у входа пещеры, скрестив руки и прислушиваясь к голосу Рэмеджа. Он в свое время сам тренировал сержанта, когда тот еще служил в милиции на Треллване, и Грейсон учил его тактике боя вместе с другими треллванцами. Грейсон решил, что Рэмедж преподает правильно: он был хорошим инструктором, а его голос и жесты увлекали слушателей. Контакт с аудиторией был налажен.

Верзандийцы были храбры и сообразительны. Их организовали в звенья с легионером во главе каждого звена. Но это было только на время обучения, потому что верзандийцы должны были сражаться под командованием собственных офицеров. Новобранцы повстанцев обучались вместе с ветеранами.

Техам Серого Легиона Смерти также нашлась преподавательская работа. Сержант Кареллан руководил обучением верзандийских техов. По счастью, верзандийцы были хорошо подготовлены в технических науках.

Сам Карлайл готовил водителей боевых роботов. Их насчитывалось немного. Некоторые из них, как Колин Дейс и Ральф Мольтидо, были опытными воинами. Викки Трексен, Надин Чека, Олин Соноварро и Карлен Адаме только учились водить боевых роботов и никогда не участвовали в битве.

Рэмедж обучал группу наземной борьбы с боевыми роботами противника.

Занятия, которые Грейсон наблюдал, проводились с молодежью не старше девятнадцати стандартных лет. Утро застало их марширующими, карабкающимися, ползающими и бегающими через препятствия, устроенные Рэмеджем снаружи, за чем следовали земляные работы. После полуденной трапезы наступало время для специальных уроков. Рэмедж выбрал одну девушку и внезапно указал на нее пальцем:

— Ты! Ты одна, такая маленькая, можешь свалить здоровенную машину, девяносто тонн стали! Если все запомнишь, а иначе... — он кивнул в сторону «Стингера» за спиной, — он тебя сожжет или раздавит.

Рэмедж подошел к груде оборудования и боеприпасов, около которой стоял Грейсон. Он выбрал небольшую сумку и вернулся на свое место подле «Стингера». Сумка содержала в себе жесткие крючки из тонкой проволоки и кусок кабеля, увенчанный пластиковым цилиндром с кольцом и чекой на нем.

— Вот. Это направленный заряд. Он содержит четыре двухкилограммовых блока пластиковой взрывчатки, три детонатора и взрыватель, действующий с шестисекундной паузой. Теперь внимательнее, потому что я это покажу только один раз. Джалег, вперед! — скомандовал сержант Йорулису, сидящему в боевой машине.

«Стингер» сдвинулся и повернулся налево. Массивная правая нога оторвалась от грунта и пошла вперед.

Рэмедж орал, чтобы его услышали в скрежетании шарниров и грохоте мотора робота.

— Представьте, что я прячусь в лесу здесь! — Правая нога «Стингера» опустилась на землю. В воздух поднялась левая нога. Рэмедж прыгнул к правой ноге робота, неся заряд за лямку. Он выбрал момент, когда правая нога вновь пришла в движение, и зашвырнул бомбу в приоткрывшееся отверстие между пластинами коленной брони машины. Отверстие было мало, чтобы целиком принять такой большой предмет. Некоторые из крючков захватили движущиеся части сустава, запутавшись в них. Большая часть сумки теперь торчала из колена «Стингера». Рэмедж схватил кольцо, болтающееся на кабеле, и отпрыгнул. Кольцо осталось в его руке, а из шнура пошел дым. Рэмедж приземлился на песок, перекатился, вскочил на ноги и немедленно побежал прочь. Следом раздался резкий взрыв, и из отверстия в суставе ноги боевого робота пошел дымок.

«Стингер» замер. Секунду спустя верхний люк открылся, и Джалег Йорулис выбрался из тесной кабины.

— Я убит! — весело сказал он, а ученики рассмеялись и зааплодировали.

— Это, — сказал Рэмедж, отряхивая песок с колен, — называется подножка. Если бы это была настоящая взрывчатка, я гарантирую, что такая машина была бы повреждена очень серьезно. По меньшей мере она бы хромала. При удаче я оторвал бы ногу целиком, и боевой робот лег бы на землю бесполезной грудой железа. Если же заменить взрывчатку жидким топливом, можно зажечь корпус машины. Не так эффективно, как бомба, разумеется, но я обещаю, что у водителя начнутся очень большие проблемы с перегревом. И не думайте, что это просто! У каждой машины собственные слабые точки. Мой фокус не имел бы никакого эффекта на «Мародере». Их ноги слишком хорошо защищены. Но для некоторых машин со слабыми коленями — «Стингеров» и «Шершней», например, — это оружие может принести хорошие результаты. Особенно хорошо оно подходит для «Коммандос». У них такая дырка на колене, что вы можете засунуть туда весь заряд, не используя крюков! Вопросы?

Девушка, на которую сержант указывал раньше, встала и свела руки за спиной:

— Но как мы подберемся близко, сэр? Если прятаться в подлеске, разве нас не заметит водитель?

— Вы просто не знаете, как трудно вообще что-нибудь разглядеть с мостика. Иногда трудно разглядеть других роботов — не то что людей! Да, на машинах установлены инфракрасные сенсоры и круговые сканеры. У некоторых есть датчики движений и система компьютерного сканирования, но обычно водитель боевого робота ищет цели значительной величины. Он не обращает внимания на одиноких пехотинцев. Даже если он заметит кого-то прячущегося в кустах, девять случаев из десяти, что посчитает этот объект безвредным. Но все равно лучше работать в команде. Если машина двинулась за вами, вы бежите и отвлекаете водителя от вашего товарища, который в этот самый момент засовывает палки тому в колеса.

Зазвучал смех.

— О'кей, перерыв, — сказал Рэмедж. Он подошел к Грейсону.

— Вроде ты неплохо развлекаешься, — промолвил Грейсон.

Рэмедж был мрачен:

— Послушайте, капитан, можно я скажу по-простому?

— Разумеется.

— Все это собачье дерьмо. Вы-то это понимаете? Грейсон прикрыл глаза, он уже— несколько дней чувствовал, что такой вопрос будет задан.

— Ты о чем, сержант?

— Черт возьми, капитан, мы здесь готовим этих... сосунков к бойне! Как мы можем натаскать их за несколько дней против сил Дома Куриты?

— Сержант...

— В теории все можно объяснить. А в бою у них только пятки засверкают. Из них мало кто видел боевого робота в деле.

— Некоторые из них уже занимались этим. Кроме того, они добровольцы.

— Ну конечно, они добровольцы... Вслед за своими братьями и сестрами! Спаси меня Бог, они заглатывают все, что я им даю. Залезть на боевого робота с миной? Пожалуйста, запросто. Но они не знают, как часто водители видят кого-нибудь в подлеске и наступают ему на голову. Разумеется, любой может своротить робота при помощи голых рук и пары килограммов взрывчатки... Но черт возьми! Тот, кто делает это, как правило, идет по трупам своих же товарищей! Эти ребята просто не знают, что такое война! Мы забиваем им голову мечтами о славе, и они попробуют воплотить ихв жизнь. Но для большинства из них это закончится смертью!

Грейсон посмотрел через плечо Рэмеджа на учеников, которые сгрудились у ноги «Стингера» и глазели, как водитель-мертвец вытаскивает отметки сумки из коленного сочленения, смеясь и перешучиваясь с ними.

За «Стингером» и учениками под светом люминесцентных ламп Грейсон увидел стройную фигуру Лори Калмар, крошечную на фоне чудовищного горба логгера. С этого расстояния он не мог расслышать ее голоса, но энергичные движения рук девушки говорили, что она в данный момент ругает верзандийского водителя. Еще дальше в пещере раздался грохот, возвещающий окончание тренировки рукопашного боя между двумя боевыми роботами — «Шершнем» Дебровского и местным «Стингером». «Стингер» валялся на полу.

— Ты прав, — сказал Грейсон. — Разумеется, ты прав. Я согласен с тобой, но не знаю, как ответить, я думаю над этим, но не знаю, что можно предпринять, чтобы предотвратить смерть всех этих новобранцев и одновременно удовлетворить клиентов.

— К черту клиентов!

— Рэмедж, ты думаешь, я ввязался ради денег? Это было вопросом нашего выживания.

Он оглянулся, посмотрев из отверстия пещеры на джунгли внизу. В джунглях слышалось только пение птиц. Он беспокоился, что еще нет вестей от капитана «Фобоса», хотя комитет заверил его, что связь у них налажена хорошо. Если шаттл добрался до гавани, то потребуются месяцы работы, чтобы корабль взлетел. А «Фобос» до сих пор оставался единственным билетом на обратный полет с Верзанди. Это был заколдованный круг, потому что шаттл восстановить невозможно, пока не закончится война.

— Если мы не найдем способов помочь этому народу в войне, — добавил Грейсон, — генерал Нагумо найдет нас, и мы все попрощаемся с жизнью.

— Что же, лучше пусть подыхают верзандийцы, чем мы?

— Нет! Ни они, ни мы! Но если мы срочно ничего не придумаем, Нагумо вот-вот упадет нам на спину" даже если ему придется вырвать эти джунгли по деревцу. Я до сих пор не знаю, что делать.

Рэмедж покачал головой:

— Я тоже читал контракт, капитан, и черт меня возьми, если знаю отходной путь. Может быть, удастся подготовить армию... Хорошо, я буду им давать уроки. Но лучше бы найти какой-нибудь способ удержать щенков от боя еще хотя бы год, потому что сейчас любой робот Дома Куриты перемешает их всех с дерьмом!

XIV

Генерал-губернатор Нагумо, слегка откинувшись назад, присел на угол стола, скрестил руки на груди и улыбнулся. Юная женщина села перед ним. Она осторожно и встревоженно осматривала спартанскую обстановку комнаты — деревянный письменный стол, заваленный грудой компьютерных распечаток, высокие, от пола до потолка, окна, выходящие на университетский городок Региса. Ее каштановые волосы были коротко подстрижены, лицо не выдавало эмоций.

— Ну что ж, мисс Клейн, — сказал Нагумо. — Вы не против, если я буду называть вас Сью Эллен? Замечательно! Как вы устроились в казарме?

— Прекрасно, мой господин, — ответила она и, нервно коснувшись рукава своего куритского форменного мундира, добавила: — Все... в порядке.

— Замечательно, просто замечательно. — С этими словами он махнул рукой в сторону стоявшего у стены столика, заставленного целой коллекцией бутылок и бокалов. — Не хотите ли выпить?

Она покачала головой. На ее лице проступило недоумение, близкое к тревоге.

— Нет, спасибо, господин.

— Как хотите. Итак, я полагаю, вы удивлены, что я захотел встретиться с вами.

Она кивнула, все еще не решаясь встретиться с его пристальным взглядом.

— У генерал-губернатора, по-моему, не должно быть обыкновения беседовать с каждым наемным пилотом подчиненных ему воздушно-космических сил. Или с каждым... узником.

— Значит, девочка, вы представляете собой уникальный случай. Вы должны это понимать, не правда ли?

Она вновь кивнула. Он продолжил:

— Вы прибыли с этим новым подразделением наемников. Помнится, вы называете его Серым Легионом Смерти? Когда вы прорывали нашу блокаду, то доблестно сражались, но почему-то были оставлены вашими друзьями.

Она немного откинулась назад в своем кресле. Ее пальцы казались белыми как мел на фоне черных резных деревянных ручек кресла.

— Это легко объяснить, господин. Если бы мои товарищи попытались подобрать меня, им пришлось бы сразиться с «Леопардом», который преследовал их по пятам. А у них не было достаточной огневой мощи, чтобы выиграть такой поединок. Они были вынуждены оставить меня и... и моего напарника, чтобы скрыться на Верзанди. — Боль с примесью страха исказила ее лицо. — Господин, я все это объясняла вашим следователям несколько недель назад.

— Ладно, ладно. Я ужасно виноват в том, через какие страдания вам пришлось пройти. Бедная девочка! Командир «Субудая» поступила абсолютно правильно, что подобрала вас, обнаружив на орбите Верзанди, но вот адмирал Кодо должен был бы проинформировать меня о том, что вы у него, а не передавать сразу своим следственным органам. Я лишь неделю назад узнал, что вы моя пленница, и эта неделя понадобилась, чтобы я узнал все, что случилось, и смог распорядиться насчет вашего освобождения. Конечно, вам сразу же должны были предоставить возможность перейти на нашу сторону, а не вынуждать терпеть на Верзанди-Альфе сомнительное гостеприимство этого глупца Кодо. Я обещаю вам, Сью Эллен, что причастные к этому лица будут привлечены к ответственности.

Она подняла голову, подбородок ее отвердел.

— Благодарю вас, господин, но я чувствую себя сейчас в полном порядке. А что касается причастных к этому офицеров, так я же была просто-напросто пленной. Я не жалуюсь на обращение со мной.

Он задумчиво посмотрел на нее:

— Вы замечательная юная леди, Сью Эллен. Я удивляюсь, что... — Какое-то мгновение он подбирал подходящее слово. — Я удивляюсь бессердечности вашего командира, тому, что вас оставили. — Он снова посмотрел прямо на нее и продолжил, развивая другую мысль. — А что касается вашего товарища, того, что умер. Я полагаю, он был дорог вам?

— Да, — промолвила она.

— Вы стреляли в кабину его «Молнии». Вы следовали в атмосфере за его истребителем, ведя по нему огонь, пока он не взорвался.

— Да, — еще тише сказала она. Лицо ее исказилось болью. Какое-то мгновение она изо всех сил старалась взять себя в руки. — Он... горел. Я слышала его по линии связи. Он не мог выброситься — он был ранен... совсем плох... и когда он вошел в плотные слои атмосферы, то стал гореть заживо. Я не могла... я не могла...

Она плакала безмолвно, едва сдерживая рыдания, сотрясавшие ее плечи. Лицо Эллен кривилось, горе и мука вырывались наружу. Нагумо соскочил со стола и, встав рядом с ней, положил свою руку ей на спину.

Сью Эллен не догадывалась, что Нагумо узнал о ее захвате менее чем через сутки после случившегося. Но об этом пленнице совершенно не надо знать. Сообщения допросивших ее офицеров ясно показывали, что Клейн была совершенно ошеломлена потерей своего возлюбленного. Она просто оцепенела от горя, и обычная процедура допроса не годилась. В любом случае ее шоковое состояние сделало бы, скорей всего, допрос бесполезным.

Приказ Нагумо был совершенно ясен: охранять ее, наблюдать за ней, расспрашивать, но ни при каких обстоятельствах не позволять пленнице причинять себе вред! Нагумо предчувствовал, что лейтенант Сью Эллен Клейн была весьма ценной добычей — возможно, даже ключом к уничтожению наемников, недавно появившихся на Верзанди.

Доктор Влад Янсон, один из специалистов-психиатров контрразведки Дома Куриты, был обязан следить за поведением Клейн. Именно Янсон пришел к выводу, что она достаточно окрепла к данному моменту, чтобы Нагумо приступил к беседе. Психиатр тщательно проинструктировал Нагумо, что говорить и делать при этой встрече.

— Это был мужественный поступок, — сказал Масаеси Нагумо. — Я понимаю, сколь трудно это было сделать. Но это показывает вашу особенную силу. Вы не смогли оставить товарища умирать в муках. Вы поступили так, чтобы избавить его от этого, взяв на себя страшную роль милосердия.

— Я... я не представляла, что делать. — Она пару раз глубоко вздохнула, подавляя спазмы в горле. — Не было никакого способа вызволить Джеффри. Никакого способа... Я ничего не могла поделать...

— Ваш товарищ сражался храбро. Я глубоко чту его память.

— С-спасибо.

— Я также уважаю и вас, лейтенант, за ваши благородные, героические действия. Я полагаю, вы сделали жертву более дорогую, чем отказ от собственной жизни.

— Н-нет. Не было ничего подобного, господин. — Слезы грозили вернуться. — Мой господин, я на самом деле... не могу говорить об этом...

— Я понимаю. — Он нежно погладил ее по спине. — Но хочу, чтобы вы знали: я уважаю ваше мужество. По этой причине я предлагаю вам поступить на службу в войска Красного Охотника. Мой командующий, герцог Хасид Ринол, высоко ценит воинскую храбрость. У нас есть подходящее место для вас, лейтенант. Присягните герцогу Ринолу — и вам откроются большие перспективы. Повышения по службе... Награды...

— Мой господин, пожалуйста, поймите меня... Я не хочу делать карьеру. Я всего лишь... Я всего лишь хочу забыть.

— Разумеется. Вы приняты, можете идти. До присяги выберите время познакомиться с новыми товарищами. Достаточно ли у вас денег? Нравится ли жилье? Хорошо. Я уверен, что вы обнаружите — не все так ужасно на службе Дому Куриты, как, возможно, убедила вас вражеская пропаганда. Наберитесь терпения. Постарайтесь узнать нас. Я хочу еще раз побеседовать с вами через неделю или около того, когда у вас уже будет время вжиться.

— Мой господин, вы очень добры.

— Не совсем, моя дорогая. Мне нужны, для моих дел люди, похожие на вас.

— Спасибо, мой господин.

Он посмотрел, как она вышла из кабинета, и, когда дверь за ней захлопнулась, выждал еще несколько минут. Затем нажал кнопку своего интеркома. На экране появилось мужское лицо — тощее, сухощавое, с острыми чертами. На застегнутом доверху воротнике виднелся красный кант контрразведки Дома Куриты.

— Итак, Влад, твое заключение?

— Она придет в себя, господин, но еще не готова.

— Комментарии?

— Мы получили прекрасные данные через электроды кресла. Минутку. Разрешите посмотреть... — Янсон взял рулон распечаток и ткнул в него пальцем. — Ваш намек на повышение, на награды... она совсем не отреагировала на эти стимулы, господин. Я даже не уверен, что она услышала их. Ее горе неподдельно. Ей потребуется время оправиться.

— Дальше.

— Так... — Он снова посмотрел на распечатку. — Наблюдаются отчетливо сильные отрицательные эмоции каждый раз, когда вы вели речь о ее бывшем командире, как он покинул ее с напарником, которого она называет Джеффри, и о смерти Джеффри. Мы не можем знать наверняка, но я чувствую, что Джеффри был ее возлюбленным. В противном случае трудно понять глубину и силу ее горя.

— Дальше.

— Мне особенно интересна ее реакция, когда вы коснулись ее спины. Судя по тому, что я знаю о ее характере, я ожидал или отрицательной реакции, или никакой. Тем не менее реакция оказалась положительной. Вполне положительной.

— Гмм! И как ты это объяснишь?

— Это одинокая, запуганная... в данный момент очень уязвимая юная женщина, господин. Она не осознает этого сама, но уверен, что она изголодалась по друзьям.

Нагумо фыркнул:

— Уж не предлагаешь ли ты мне закрутить с ней любовь, чтобы добыть необходимую информацию? Я несколько староват для таких игр, Влад!

— Господин, конечно, это вам решать. Я имею в виду... вы определенно не настолько стары. — Янсон умолк, смутившись и запутавшись.

— Не отвлекайся, доктор. Говори по делу.

— Итак, господин, я должен обратить ваше внимание, что реакция на ваше прикосновение не была однозначно реакцией на ваше прикосновение, а только на чувство близости, по сути дела, на эротическую стимуляцию. Обращаю ваше внимание, что она уже вступала в дружеские разговоры с одним из молодых людей, которого вы назначили в ее эскадрилью.

— Кто это?

— Капитан Винсент Миллз.

— А, ладно.

— Разумеется, он из ваших агентов.

— Как думаешь, она уже готова, чтобы начать ее допрашивать всерьез? Янсон нахмурился:

— Господин, нужно дать ей побольше времени, чтобы обрести умение держать себя, наладить взаимоотношения с Миллзом или какими-либо другими сильными личностями, которым она сможет довериться. Ей нужно осознать свое одиночество после смерти возлюбленного и нужно время для переосмысления того, что она может ощущать как предательство его памяти. Хотя временами ее горе может стать настолько большим, что она будет нуждаться в утешении, будет искать близости с кем-нибудь, кого она посчитает сильным защитником.

— Насколько это затянется?

— Неделя... две. — Доктор пожал плечами. — Трудно сказать. Это же только молодая, разбитая горем женщина, а не машина.

— М-м-м. А если я прикажу тебе использовать более традиционные методы допроса?

Янсон сделал паузу, облизал губы:

— Господин, конечно, мы могли бы прибегнуть к более прямым методам. Но при этом останется значительный риск. В ее теперешнем душевном состоянии боль при допросе может так глубоко погрузить ее в шок, что она никогда не сможет оправиться. Возможно, она станет душевнобольной, заболеет кататонией.

— И то, что мне захочется узнать, может быть навсегда потеряно. Или она умрет до того, как откроет это. Очень хорошо, доктор. У меня не много времени, но я могу подождать. Если мы подведем Клейн к сотрудничеству по ее собственному, добровольному желанию, то будет намного лучше.

— Да, господин.

— Свободен.

Нагумо еще некоторое время смотрел на опустевший экран, затем обратил свой взгляд через окно на пасмурное небо Верзанди. Психиатры так любят напоминать остальным, что сгустки надежд, мечтаний, страхов и горя, которые они изучают, присущи людям, а не машинам. Хорошо... возможно. Но Нагумо обычно поднимался над всем этим клубком эмоций — так же, как водитель боевого робота, например Кевлавич, держал под контролем своего «Мародера». Нагумо не нужно было призывать доктора Янсона с его скрытыми датчиками и компьютерными распечатками, чтобы осознать, что девочка Клейн откликнулась на его прикосновение. Он ощутил ее отклик, почувствовал ее одиночество в то самое мгновение, когда догадался, что она не будет отстраняться от него.

Клейн должна что-нибудь знать об этом Сером Легионе Смерти, который появился на Верзанди. Скоро он узнает это от нее, узнает, как использовать эти признания против ее бывших товарищей. А тем временем он позволит себе расслабиться, чтобы наблюдать и ожидать очередных действий повстанцев.

Генерал-губернатор Нагумо был совершенно уверен в хорошем результате.

Осыпаемый брызгами волн «Стингер» Хасана Халида высился на берегу вблизи расположенной у подножия горы рыбацкой деревушки Уэстли. Она тонула в сумраке, хотя до рассвета оставалось лишь несколько минут. Плохое время для разведки на предположительно вражеской территории, но выбора не было.

«Фобос» уже остановился во фьорде вблизи этой деревни. С восходом светила шаттл будет отчетливо -виден с суши. Если здесь окажутся враги, они должны быть обезврежены. Из сообщений Топлена Бразедновича следовало, что Уэстли — рыбацкая деревня, симпатизирующая повстанцам, и что редкие части лоялистов, появлявшиеся в деревне, никогда здесь не задерживались, но все же...

Халид изучал экраны выстроившихся в ряды приборов, плотно заполнявших кабину «Стингера». Инфракрасный сканер показал источник тепла на некотором расстоянии в том направлении. Что же это могло быть? Большими быстрыми шагами он двинул «Стингера» вверх по берегу, в сторону ветхих, потрепанных погодой домов.

Халид был сауриматом, ихваном «Быстрой смерти», и этот основополагающий факт никогда, ни при каких условиях нельзя было изменить, хотя его братья убили бы его, если бы они встретились сейчас лицом к лицу. Воспоминание об окончательном расставании с ними все еще представлялось очень мрачным. Как сауримата, его безжалостно тренировали, чтобы он мог командовать, принимать решения о жизни и смерти тех, кто возложил ответственность за успех миссии братства Сауримат на него лично. Мастера-сауриматы учили его, что такие решения лучше всего принимать в состоянии заледеневшей крови — фарир кальб — «пустого сердца». В этом самовнушаемом эмоциональном состоянии любовь и ненависть, страх и смелость отступали в область, где они не могли повлиять на разум воина, на его решения.

С того момента, как он подписал договор с Легионом, его обучал молодой командир Грейсон Карлайл. Страстность Карлайла, всплеск эмоций, постоянно бушевавших внутри него, было нетрудно увидеть. И все-таки идея приспособления подбитого шаттла для плавания по морю была впечатляющей. Рискованное предприятие должно было провалиться, но тем не менее корабль как-то не утонул. Даже ослепляемый чувствами, Карлайл владел даром руководства, чего в командире Халид не понимал до конца. Здесь можно было многому поучиться.

Противник!

Приближался боевой робот «Шершень-» со знаками Дома Куриты, едва видимый в предрассветном сумраке. Его водитель все еще не видел Халида, машина шла навстречу большими шагами.

Раздался трескучий пулеметный огонь, резкий и отрывистый в утренней тишине. На одном из массивных бронированных плеч сверкнула искра рикошета. «Шершень» остановился, его приземистая голова-турель завращалась, отыскивая источник атаки, массивная механическая рука подняла похожий на винтовку средний лазер.

Кто-то атаковал куритского робота ручным оружием. Хотя этот факт и говорил кое-что о политических симпатиях местного населения, но больше сообщал о рассудке тех же людей. Или кто-то там видел неожиданное появление Халида из моря и знал, что он должен быть из сил наемников, недавно прибывших на Верзанди? Если так, то атака была своевременной, предпринятая преднамеренно, чтобы предоставить ему удобный случай.

Иншалла! Он стал остужать свой разум и сердце, повторяя фразу, которая вводила его в тиски фарир кальб.

Сердце мое пусто, все тело — оружие, ум и тело — единое целое...

Он охватил ситуацию. Ум и тело — единое целое... «Стингер» прыгнул вперед, за двадцать быстрых шагов одолев расстояние до «Шершня». Он решил не открывать огонь, чтобы не рисковать пролить кровь своих новых союзников и не привлекать внимания других роботов Дома Куриты, которые могли быть поблизости. Одна из рук «Стингера» взметнулась в молниеносном ударе, который смял выдвинутый вперед лазер «Шершня». Правая нога сокрушила колено «Шершня», заставив вражескую машину накрениться в сторону.

Иншалла! Ум и тело — единое целое! Аллах акбар! Один из бронированных кулаков машины Халида стремительно опустился вниз, заостренные пальцы пропороли кабину в самом слабом месте. Вражеский робот зашатался, когда Халид вырвал руку «Стингера» из разбитой вдребезги головы. Только после этого Халид разрешил себе расслабиться.

Жители деревни, широко улыбаясь, с оружием в руках, стали появляться из своих укрытий. В гавани свет раннего солнца осветил корпус «Фобоса», засверкавший мокрыми золотистыми отблесками.

XV

Прошла неделя. Грейсон получил сообщение, что «Фобос» невредимым прибыл в Уэстли. Шторм и облачный покров служили прикрытием большей части морского перехода. Драконы его не засекли. Сейчас команда Мартинес находилась в безопасности на якорной стоянке, хорошо укрытой в тени массивных утесов.

В то же время повстанцы из деревни вместе с наемниками нанесли поражение немногочисленным войскам Дома Куриты и лоялистов в окрестностях. Успех, который в большей степени мог быть приписан действиям повстанцев, нежели прибытию поврежденного космического корабля наемников.

Илза послала сообщение от себя лично Грейсону:

«Вы правы. Проклинаю вас за то, что вы гений. Приступаем к ремонту. Илза».

Это известие ободрило Грейсона. Хотя положение Легиона все еще оставалось серьезным, сейчас появилась, по крайней мере, слабая возможность, что шаттл может быть отремонтирован — были бы время, материалы, усердная работа и приличное оборудование. Возможно, что однажды Легион сможет покинуть эту планету самостоятельно. Несмотря на хорошие известия о «Фобосе», прочие дела вызывали большую тревогу, чем обычно.

— Генерал, по моим оценкам, четырех недель попросту недостаточно, — высказал он как-то Торвальду.

— Капитан, это и так больше, чем я планировал. Мы не можем сидеть, ничего не делая и наблюдая за разорением нашей планеты. Армия должна быть готова к решительным действиям через три дня.

Грейсон ожидал и страшился этой беседы несколько недель. Его обязанность по превращению толпы, состоящей большей частью из подростков, в водителей боевых роботов и группу поддержки вызывала в нем мучительную борьбу — борьбу с самим собой так же, как и с командованием армии повстанцев. С одной стороны, его контракт обязывал его превратить эту толпу в солдат. Это означало, что чем дольше он занимается с ними, тем выше поднимаются их шансы на то, чтобы победить. С другой стороны, Грейсон чувствовал, что потребуются годы, чтобы создать из этой пестрой толпы солдат, готовых открыть огонь по страшным боевым машинам генерал-губернатора Нагумо.

Почти с самого дня прибытия на Лисий остров он занимался выявлением альтернативных возможностей, но без заметных успехов. Его принципиальное предложение заключалось в том, что надо сагитировать всех граждан Верзанди массой подняться против Куриты. Торвальд и Эрикссон уверяли его, что мирные люди никогда не сдвинутся, если им не продемонстрировать мощь и возможности профессиональной армии повстанцев. И этой армией была группа подростков, которую наемники пытались сейчас натаскать.

— Три дня? Генерал, некоторые из этих людей попросту детишки!

— Они должны быть готовы, — ответил Торвальд. Он нахмурил брови. — И они готовы! Я вчера сам наблюдал, как вы семимильными шагами превращаете их в воинов. Они хорошо смотрятся.

— И они до сих пор не произвели ни единого боевого выстрела. Бог с вами, генерал, вы посылаете этих детей против куритских роботов, но не хотите создать армию!

Торвальд неодобрительно посмотрел в глаза Грейсону:

— Так чего же им не хватает?

— Опыта! Опыта и, возможно, пяти-шести лет подготовки, чтобы уяснить разницу между ПИ-излучателем и охотничьим ружьем.

— Некоторые из них, постарше, имеют достаточно опыта, капитан.

— Уверен, что это была стрельба из укрытий по милицейским часовым и похищение банок с консервами! Но большая часть повстанцев, особенно дети, никогда не находилась под огнем. Генерал, вы знаете, что это означает?

— Многие из этих... из этих детишек сражались с коричневыми. Ваши люди недооценивают кг организованность и патриотизм. Пришло время показать им свое умение на поле боя.

— Разве я не являюсь одним из тех, кто оценивает, когда они готовы?

— Нет, сэр. Я видел, что они могут. Для этой операции им не нужны изощренные приемы, например, вывод из строя вражеских боевых роботов ранцевыми зарядами. Все, что им нужно знать, — это организация сражения, дисциплина и уверенность — все то, что вы им дали, капитан! Я сам видел это!

Грейсон яростно потряс головой:

— Уверенности недостаточно перед лицом ПИ-излучателя и лазерного огня! Им нужен опыт!

— Что вы предлагаете в качестве опыта?

— Когда они будут готовы, я полагаю, что мы сможем совершить налет на какой-нибудь склад государственной милиции, что-нибудь легко охраняемое.

Торвальд откинулся, схватил стилос со стола и стал крутить его между пальцев. Спустя мгновение он как будто принял решение.

— Капитан, я могу пообещать вам, что у них появится опыт. Через три дня мы начинаем наступление против Нагумо. Если оно будет успешным, то не будет необходимости ни в каких налетах или вообще в тренировках на боевых роботах. Одно сражение — и кампания будет выиграна!

Грейсон усмехнулся скептически:

— Одно сражение, генерал? А предположим, что наступление не окажется успешным?

— Капитан, я не собирался посвящать вас в детали операции. Вам нет необходимости их знать. Всегда существует вероятность, что один из вас будет захвачен и допрошен. Или даже то, что информация может Сыть... продана.

Грейсон безмолвно стиснул губы и кулаки, но промолчал.

— Мне нужно ваше сотрудничество, — сказал Торвальд. — Конечно, ваши силы не будут участвовать в операции, но нам необходима ваша помощь в подготовке нападения, в своевременном выводе войск и наладке боевых роботов. Понятно?

— Да.

— Нужно заметить, что это все в высшей степени секретно.

— Я дал вам свое слово так же, как и обязательства, генерал. Что еще я могу дать вам?

Торвальд вздохнул, открыл выдвижной ящик стола и извлек карту, которую расстелил перед Грейсоном.

— Вот джунгли. Лисий остров. Голубое плато. И наконец, столица планеты, Регис, вот здесь, примерно в сотне километров отсюда.

Генерал расстелил другую большую карту, заполненную лабиринтом улиц и кварталов:

— Это Регис. К северу от него — университет. Вы должны понять, капитан, что Реганский университет здесь, на Верзанди, всегда был центром культуры, управления и даже торговли. Изрядная часть студентов и преподавателей живет внутри и вблизи от университетского городка. Эти толстые стены остались в наследие от гражданской войны, бывшей на нашей планете четыреста лет назад, но они делают университет крепостью в истинном значении этого слова. Захватчики из Синдиката Драконов сразу это поняли. Это место легко защитить. Вы также должны знать о том, что существует традиция свободы мысли и свободы выступлений в университете Верзанди. Достаточно сказать, что каждый выдающийся в области искусств или наук верзандиец, все наши гражданские и религиозные лидеры обучались здесь. Наш руководящий орган называется Советом академиков. Каждый выпускник университета раньше проходил специальные курсы обучения при правительстве. Дом Куриты позволил университету продолжить свою деятельность. Поступить по-другому было равносильно открытому геноциду. Они хотели проглотить нас по-тихому. С давно установившимся на Верзанди свободомыслием это было нелегко. Сам Нагумо разместил свой штаб внутри университета, где-то в центральном здании, и значительная часть его войск расположена там же. Нагумо, разместив в университете свою штаб-квартиру, намеревался установить контроль над населением. Теперь наш план. С одной стороны — войска Нагумо и присоединившиеся к ним лоялисты, имеющие свою милицию, с другой стороны — наши повстанческие армии. Подавляющее большинство населения Верзанди не относится к лоялистам и не является повстанцами. Они всего-навсего люди, которым не особенно нравится присутствие Драконов на нашей планете, но которые слишком запуганы или дезорганизованы, чтобы как-то выступить против них.

— Так и бывает в большинстве войн, генерал.

— Bepнo! Мы думаем, капитан, что университет является ключом к контролю за ситуацией. Если наша армия, включая обученных вами рейнджеров, сможет захватить и удержать университет хотя бы на несколько часов, мы уверены, что все население Региса в конце концов поднимется против Драконов. У нас будет весь город... и вскоре население всей планеты поддержит нас. Драконы не смогут... они скоро решат, что слишком трудно пытаться удержаться на Верзанди.

— Итак, вы хотите, чтобы рейнджеры взяли университет? Вот этот самый? — Грейсон представил, как выглядят в натуре стены, изображенные на карте, — несколько метров толщины, десятки метров высоты, оборудованные на стенах огневые точки. — Они просто подойдут и сорвут парадные ворота?

Торвальд рассмеялся:

— Что касается этого аспекта операции, то у нас будет неоценимая помощь гражданина Эрикссона. Его семейство владеет большой фабрикой по производству сельскохозяйственных машин вот здесь, рядом с университетом. Между фабрикой и университетом существуют подземные ходы. Некоторые из них достаточно велики, чтобы по ним прошли боевые роботы. Семья Эрикссона всегда тесно сотрудничала с университетом и поставляла туда электронику. Туннели были построены там, чтобы упростить перемещение машин и оборудования на фабрику и обратно.

План таков. Ночью вся армия партизан двинется различными дорогами к Голубому плато и затем продолжит свой путь на юг, к городу. Другие группы повстанцев, уже находящиеся в Регисе, будут готовы соединиться с нами. Рейнджеры последуют этим маршрутом вот здесь, скрываясь от наблюдателей из города в этом овраге. Они быстро пересекут саванну под покровом темноты и вот здесь войдут на фабрику сельхозмашин. Эрикссон и местные повстанцы встретят их и проведут в университет. Мы рассчитаем время так, чтобы оказаться около этой точки в час ночи. В это время группа повстанцев произведет диверсию внутри города, подожжет пакгауз на южной стороне. Огонь отвлечет внимание Драконов от северного периметра и послужит также для ослепления инфракрасных сканеров разведывательных спутников, если погода будет ясной. Кодовые сигналы по радио оговорены таким образом, чтобы мы могли предупредить своих людей в городе о любой задержке и чтобы они могли отправить кодовую фразу, когда огонь разгорится.

Атака произойдет одновременно на милицию и объекты Синдиката по всей территории Региса точно в один час сорок пять минут. Университетский гарнизон обезвредят боевые роботы, которые внезапно появятся внутри стен. После этого университет станет крепостью повстанцев, и куритские подразделения, отступающие сюда в поисках укрытия, попадут в ловушку и будут разбиты. Появление наших сил явится сигналом для всеобщего восстания всех верзандийцев, которые так долго не решались присоединиться к нам. Карлотта Хельгамайер вступила в контакт с каждым из повстанческих командиров внутри города и все вопросы оговорила. Нагумо, если останется жив, обнаружит, что оказался перед лицом армии не из сотен, а тысяч человек. Никакое подразделение драконских роботов не сможет поддерживать контроль над нашей планетой против такого количества восставших.

— Таков план? — спросил Грейсон, когда генерал закончил.

Торвальд кивнул.

— Вы спрашиваете мое мнение? Генерал снова кивнул.

— Во-первых, как, по вашему мнению, ваши рейнджеры найдут путь через саванну в темноте?

— Что вы имеете в виду? Вы же тренировали их для ночных переходов.

— Да, тренировал. Но тренировка и опыт — две совершенно разные вещи. И никто из наемников не одолеет этот путь днем, а тем более ночью! Рейнджеры понесут потери, едва выступят к Регису. Во-вторых, я никогда еще не слышал, чтобы операция, в которой участвуют не до конца подготовленные войска, началась вовремя. Предположим, что ваши люди задержались и не могут использовать преимущества диверсии в Регисе. Конечно, вы договорились о кодовых сообщениях, но что, если партизаны в городе перепутают коды или если враг захватит их и выбьет из них шифры под пытками? И наконец, генерал, мне кажется, что вы насчитали слишком много жителей Региса, которые поддержат восстание.

Ладони Торвальда резко стукнули по столу.

— Довольно, сэр! Это наш мир и наш народ. Я думаю, мы знаем здешнюю обстановку и свои способности лучше, чем какой-то посторонний наемник! Хочу, чтобы вы знали, что Гуннар Эрикссон был популярнейшим академиком до того, как Синдикат Драконов взял верх. Люди его любят, и появление знаменитого человека во главе повстанческой армии внутри университетских стен послужит детонатором для восстания, равного которому не видела история.

Грейсон остался неубежденным.

— Сэр, вам нужно нечто большее, чем популярный лидер.

— А вы, Карлайл, становитесь обструкционистом!

— Примите мои извинения, генерал. Я стараюсь быть реалистом.

— Так будьте реалистом и выполняйте ваши контрактные обязательства, капитан. Атака на Регис начнется после захода солнца через три дня. Рейнджеры Верзанди сыграют решающую роль в этой операции. На своих плечах они принесут успех революции! Посмотрите, чтобы они были проинформированы и подготовлены. Я надеюсь, капитан, — добавил Торвальд с кривой усмешкой, — что вы устроите им до выступления дополнительные ночные маневры.

— А во время самой атаки? Где вы хотите видеть моих людей?

— Ваш Серый Легион останется в лагере здесь, на Лисьем острове. Я не вижу причин рисковать вашими людьми и машинами во время операции. Вы уже знаете, капитан Карлайл, что мы не можем позволить вам участвовать в бою. Штурм Региса будет делом только верзандийцев.

— Что ж, все понятно.

XVI

— Двигайте его, бестолочи, да двигайте же! — Генерал Торвальд заскрежетал зубами, со злобой стукнув кулаком по рукоятке управления в кабине своего «Боевого молота».

В наушниках прозвучал ответ:

— Мы не можем его сдвинуть, генерал!

— Освободите дорогу! Иду туда к вам!

«Боевой молот» пробрался по обочине мимо «Стингера» и «Феникса» и быстро двинулся вверх по мощенной гравием дороге. Их все еще окружали джунгли, но выше по холму сквозь разрывы в кронах деревьев уже проглядывали звезды. Они почти достигли гребня, окружавшего Сильванский бассейн, когда все это произошло.

Один из неуклюжих логгеров стоял на своих передних коленях. Задняя часть четырехногой машины висела в воздухе в неуклюжей и рискованной позиции. Темнота спровоцировала водителя на неосторожный шаг. Правая передняя нога робота, поехав по грязи, соскочила с дороги. Робот упал на колени. Попытки водителя поднять машину на одной левой ноге приводили только к еще большему крену. Логгер неуклюже опирался левым плечом на насыпь, лишившись способности двигаться и полностью перекрыв дорогу.

Торвальд прочитал цифры на боку застрявшей машины:

— Адаме!

— Да, сэр! — Голос Адамса дрожал, выдавая страх. — Мне выбираться, сэр?

— Нет, нет! Не вылезай. Все будет в порядке. Только успокойся.

— Да, сэр! Вы... вы не собираетесь столкнуть меня с дороги, не правда ли, сэр?

— Нет, Адаме, мы собираемся вытащить тебя оттуда. Не волнуйся. Ничего не трогай.

— Да, сэр!

Торвальд задумался над задачей. Было еще достаточно времени, чтобы достичь Региса до того, как их городские союзники начнут запланированную диверсию, и он хотел доставить всех роботов неповрежденными. Потеря здесь сейчас одного из них послужит подтверждением, что командир наемников был прав, а Торвальд до сих пор таил тихо кипящее чувство обиды на этого человека. Генерал с самого начала противился поиску помощи от профессионалов-иностранцев, будучи убежден, что достаточно большие силы повстанцев могут занять университет и вызвать предусмотренное планом общее восстание. Так задумано этим безрассудным Эрикссоном, который предложил свои агророботы и навел на мысль о подземных туннелях от своей фабрики.

Торвальд заблокировал ноги «Боевого молота» и отсоединил нейрошлем. Набросив китель для защиты от холодного ночного воздуха, он открыл люк и соскользнул по лестнице-цепочке на дорогу. Логгер смутно маячил прямо перед ним. Он поднялся, зашел под брюхо робота, изучая землю в том месте, где нога сошла с обочины. Три других робота — второй логгер, «Дервиш» и «Страус» — стояли в ряд впереди машины Адамса и ожидали продолжения движения.

Торвальд потянулся к переговорному устройству, закрепленному на кителе.

— Адаме? Это генерал. Отсоедини свою приводную цепь и дай ей выпасть, ясно?

— Да, сэр.

Вверху раздался резкий скрежет, затем лязг и глухой стук. когда цепь из углеродного сплава, образованная пятидесятикилограммовыми звеньями, вывалилась на дорогу между передних ног логгера. Торвальд дал сигнал переднему логгеру:

— Гундерссон, подгони сюда свою машину. Мы используем тебя для вытягивания Адамса. Мольтидо, нам нужен твой «Дервиш», чтобы поднять цепь к буксировочному кольцу Гундерссона.

Какое-то время в темноте раздавалось слепое шарканье.

— Генерал? Здесь Мольтидо. Как мне ухватиться за эту цепь?

— О Боже правый! Да просто подними!

— Но, сэр, у моего «Дервиша» нет рук. Торвальд закрыл глаза и прислонился к дереву. Вокруг собирались солдаты и рейнджеры посмотреть, что случилось. Торвальд в самом деле забыл о том, что предплечья «Дервиша» кончались спаренным лазерным излучателем и устройством для пуска ракет ближнего действия. Ну почему он не поставил одного из «Фениксов» впереди?

— Ладно, Мольтидо. Посторонись. — Торвальд задумался, потирая глаза обеими руками. Ему был нужен робот с руками, чтобы поднять массивную цепь с земли, где она лежала между коленями логгера Адамса, и подсоединить ее к буксировочному кольцу на животе логгера Гундерссона. Все его снабженные руками роботы находились сзади, а застрявшая машина Адамса перегораживала дорогу.

Был очевидный вариант — «Феникс», «Шершень» или «Стингер» включает прыжковые двигатели и перелетает через мешающий логгер вперед. Все они были приспособлены для прыжков, у всех были руки. Осложнение представляло то обстоятельство, что прыжок был рискованным трюком, к которому даже тренированный водитель прибегал в крайнем случае. Неопытный водитель мог неправильно приземлиться и покалечить машину, а не то и сам разбиться.

Второй вариант заключался в том, чтобы пустить заднего робота в обход. Да, склон был крут, а джунгли состояли из довольно мощных деревьев, но «Шершни» и «Стингеры» обладали маневренностью. Любой из них был способен пройти по лесу, взобраться на холм и занять позицию для подсоединения цепи. Водителем одного из «Стингеров» была Надин Чека, молодая девушка, настоящий мастер в управлении своим роботом.

Генерал Торвальд поднес переговорное устройство к губам и начал отдавать необходимые приказы.

Грейсон, Рэмедж, Макколл и Лори вышли на освещенное пространство пещеры. Роботы Легиона, стоящие в глубине, поблескивали своей броней. Когда наемники подошли к парковочной площадке, путь им преградил юный верзандиец.

— Стой! — скомандовал он, неловко наставляя охотничье ружье.

— Привет, сынок! — ответил Рэмедж. — Расслабься.

— Ох... добрый вечер, сержант. Ой, капитан Карлайл! — Паренек прищелкнул каблуками, отдавая честь. — Добрый вечер, сэр!

Грейсон улыбнулся ему и кивнул:

— Виллок, верно?

— Да, сэр!

— Нам надо проверить свои машины, Виллок. Грейсон двинулся вперед, но Виллок нерешительно остановил его.

— Капитан, боюсь, что не могу вам это позволить.

— Да-а?

— Полковник Бразеднович отдал приказ, сэр. Сказал, что снимет с меня шкуру, есть кто-нибудь подойдет к этим боевым роботам.

— Полковник не имел в виду нас...

— Ой... он сказал, если именно вы... сэр! Грейсон нахмурился. Хотя он и ожидал встретить часового на парковочной площадке, но все еще не решил, как правильнее поступить с пареньком.

— Твои друзья могут оказаться в беде. Мы собираемся помочь им.

— Но данный мне приказ, сэр... — Он едва не отступил в сторону, в его глазах появилось сомнение.

Пока Грейсон беседовал с юношей, Рэмедж передвинулся так, что оказался сбоку от часового. Жесткая ладонь его руки опустилась, и Макколл шагнул вперед как раз вовремя, чтобы подхватить часового и уложить его на землю.

— Лучше всего так, — заявил Рэмедж, отвечая на непроизнесенный вопрос Грейсона. — Если бы он позволил нам пройти, то какой-нибудь дрянной командиришка распорядился бы расстрелять парня за невыполнение приказа. Он хороший мальчик, и я не хочу для него неприятностей.

— Поэтому ты оглушил его. Верная мысль. Суматошное движение заставило Грейсона обернуться. Из туннеля, тяжело дыша, появились Клей, Йорулис и Дебровский.

— Нам нужно было обхитрить нескольких повстанцев-часовых, — сказал Йорулис, — и мы с этим справились. Грейсон по очереди посмотрел каждому в лицо:

— Вы все согласны на это?

— Кэп, — сказал Макколл. — Мы говорили много раз. Остальные согласно кивнули.

— Даже если их план поначалу удастся, — тихо сказал Клей, — это все еще может кончиться поражением. Если мы будем там, может, нам удастся предотвратить это.

— По крайней мере мы не будем чувствовать, что отправили их делать то, что можем лучше сделать сами, — добавил Клей.

Грейсону не удалось убедить Торвальда или Эрикссона в безрассудстве нападения на Регис. Не удалось убедить Совет повстанцев позволить Серому Легиону Смерти принять участие в операции. Верзандийцы настаивали на том, что наемники стоили слишком дорого, чтобы рисковать ими в открытом сражении, и должны оставаться в безопасности, пока Регис не будет взят. После этого помощь Легиона будет радушно принята для восстановления порядка в городе и охраны куритских пленников.

Торвальд мучился с этой проблемой большую часть прошедших трех дней. Когда Легион начинал подготовку рейнджеров, ученики были им еще чужими. Грейсон, Рэмедж и все остальные заботились о подготовке подростков, отправляемых на битву, но это было еще от ума, а не от сердца.

Сейчас, спустя шесть недель, легионеры полюбили своих учеников и чувствовали ответственность за их судьбу. Грейсон не мог просто стоять в стороне и наблюдать за рейнджерами перед лицом ситуации, к которой те не были полностью подготовлены. Помимо подписанного Серым Легионом Смерти с повстанцами Верзанди контракта были еще вопросы чести и личной ответственности.

— Рэм, увидимся, когда вернемся. А пока ты остаешься за старшего.

— Счастливо, капитан.

Шестеро воинов заторопились в глубь пещеры к ожидающим их боевым роботам.

Было уже 2.10 ночи. Отряд роботов рейнджеров Верзанди двигался по широкому оврагу с максимальной скоростью, которая казалась до обидного малой. Легкие роботы без труда могли бы покрыть это расстояние гораздо быстрее, чем громоздкие агророботы, особенно лесозаготовительные машины, которые не были столь скоростными и маневренными. Это особенно раздражало еще и потому, что дно оврага оказалось не таким ровным, как рассчитывал Торвальд. Они шли по широкому извилистому руслу, прорытому водой во время сезонов сильных дождей. В такое время это и сотни других русел, пронизывающих Голубое плато, наполнялись быстротекущей грязной водой, которая гремящими потоками скатывалась в болота и реки. Все остальное время года овраги оставались сухими. Выбранный овраг предоставлял совершенно скрытый от инфракрасных и прочих приборов ночного видения путь для приближения к городу.

Но этот путь устилали выступающие камни, не считаяглубоких ям. Порой он расширялся и становился достаточно ровным, но идущие впереди должны были все время высматривать трудные участки. Роботы с устройствами инфракрасного обзора видели, как правило, достаточно хорошо, хотя интерпретация увиденного бывала порой далека от истины. Однако большинство агромашин шли вслепую. Они были связаны маломощными микроволновыми передатчиками с их более зрячими товарищами, чтобы получать предупреждения о приближении к неровным участкам, где необходимо снижать скорость.

Двигались медленно, а время уходило. Потребовалось около часа, чтобы высвободить логгер Адамса из кювета. «Стингер» Надин Чеки застрял на склоне и потерял равновесие. Ее попытки выбраться чуть совсем не свалили и ее, и Адамса. Для выхода из этого положения пришлось «Дервишу» вытягивать «Стингера» канатом, а уже потом машина Надин вытянула логгер.

В 00.45 Торвальд передал закодированное сообщение в далекий город: «Атака задерживается. Отложите диверсию до 02.00. Атака начнется в 0.2.45».

Он выждал минуту или две в ожидании подтверждения, но ничего не услышал. Это вызвало беспокойство, но Торвальд не позволил ему овладеть собой. Возможно, мешали радиопомехи. Он не мог стоять в ожидании ответа и не мог надеяться услышать направленную микроволновую передачу, когда его робот спустится в овраг. Он решил, что наилучшим выходом будет продолжить движение до точки сосредоточения вне города. В два часа ночи он должен будет услышать кодовую фразу, которая подтвердит, что диверсия перенесена на новое время. Если он и тогда не услышит кодовой фразы, ему придется рассмотреть вариант с отменой нападения. Торвальд чувствовал, что было бы глупо отказываться от действий из-за столь незначительного факта, как задержка на несколько минут для подтверждения приема передачи.

После этого путешествие продолжалось относительно гладко, по крайней мере до того, как Викки Трексен не проглядела, что показывает инфракрасный экран, и не поставила ногу своего «Страуса» в яму, отчего машину с треском бросило вперед. Трексен осталась невредимой, но приводной кулачок в левой лодыжке ее «Страуса» погнулся, а также разорвало трубку охлаждения, расположенную прямо над ним. Ее боевой робот мог, прихрамывая, ходить, но скорость передвижения упала на три четверти, и ей пришлось отключить поток охладителя во всей левой ноге робота. И теперь маневрирование с поврежденной ногой приводило к подъему внутренней температуры.

Торвальд отправил хромающую Трексен в тыл, но перед этим пришлось потерять еще десять минут, чтобы посмотреть, могут ли повреждения быть исправлены.

Торвальд в пятидесятый раз посмотрел на цифровой хронометр, расположенный на главной консоли. Времени было впритык, но они еще могли успеть.

Нагумо со сложенными за спиной руками наблюдал за исчезающим на юго-востоке неба свечением. Пламя в пакгаузе было упрямым и свирепым, взрывы вспыхивали между баков хранившейся там смолы. Подразделение третьего ударного полка боевых роботов в конце концов использовали ракеты ближнего действия, снабженные пенными бомбами. Зона пожара ограничилась пакгаузом и зданиями, стоявшими вплотную. В целом происшествие казалось ничем не примечательным, и Нагумо даже не вытащили бы из постели, если бы...

Агенты безопасности, окружившие квартал, обнаружили двух людей, убегающих оттуда. Когда командир приказал их преследовать, эта парочка открыла огонь из ручного оружия. В скоротечной перестрелке один из диверсантов был, убит, а второй загнан в угол и схвачен. В столкновении были ранены два агента безопасности.

Итак, пожар был устроен преднамеренно. Это не было чем-то необычным, так как выступления против Синдиката Драконов на Регисе за последние год-два нарастали. Интерес Нагумо возбудило то, что агенты обнаружили у арестованного маленький личный передатчик иностранного производства. И это не представляло собой ничего необычного. Высокотехничные изделия, такие, как передатчики и переговорные устройства, были обычным предметом космической торговли, потому что они были малогабаритными и сулили высокую прибыль. Интерес Нагумо возбудила торговая марка на этом радио. Она показывала, что передатчик был изготовлен на Галатее, планете, которую некоторые называли Землей Наемников. Это происшествие, вкупе с тем фактом, что эмиссары повстанцев с Верзанди недавно вербовали наемников на Галатее, вызывало тревогу. Случившееся означало, что повстанцы, орудующие в Регисе, имели связи с повстанцами в джунглях. Это также означало, что партизаны подожгли пакгауз с целью провокации или... сигнала. По чьему приказу? Откуда? Из города? Или из джунглей? И сигнала кому?

Загадка стала серьезней после тщательного осмотра, показавшего, что галатейское радио не работало. Микропайка в блоке питания была некачественной. Быть может, радио предназначалось только для разовой передачи кому-то еще сообщения о том, что задание выполнено? Или же повстанцы попросту не побеспокоились проверить свою технику перед выходом на задание?

В чем заключалось задание? Зачем уничтожен склад, заполненный легковоспламеняющейся смолой, в юго-восточном конце города? Эта маслянистая смола не имела никакого военного значения. Владельцы склада не имели особенных отношений с Домом Куриты, поэтому месть или террор были маловероятны. Что же тогда? Этот вопрос заставил потерявшего сон Нагумо прийти в кабинет, разбудить доктора Янсона и остальных членов его бригады следователей, так что они смогли начать допрос диверсанта настолько быстро, насколько это было возможно.

Настольный коммутатор перед Нагумо защебетал. Когда Нагумо нажал кнопку приема, на экране появился доктор Янсон. На лицо психиатра попали капельки крови, рукава его белого рабочего халата были тоже обильно запятнаны. Доктор, должно быть, принимал прямое участие в допросе.

— Ну?

— Мой господин, все обстоит так, как вы думали. Диверсант действовал по приказу командира партизан, базирующихся в джунглях. Это женщина, известная ему как Карлотта.

— Где база повстанцев?

— Он не знает, господин.

— Уверены в этом?

— Мой господин, диверсант полностью раскололся. Он ничего не утаил от нас. Однако то, что он знал, намного важнее. Пожар был сигналом для нападения повстанцев. Атака должна произойти сегодня ночью. Фактически прямо сейчас, около двух часов ночи.

— Сейчас?

— Он был уверен во времени, мой господин. Он удивлялся, что повстанческие боевые роботы еще не атакуют. Диверсия была запланирована на час ночи, атака — на один час сорок пять минут.

— Повстанческие боевые роботы?

— Да, господин. Он не знал, в каком количестве или где они должны атаковать. Он знал только, что подразделение роботов, называемое XVII

Торвальд сердито, с нарастающим беспокойством, смотрел на рацию «Боевого молота». Был принят подтверждающий сигнал: «Ложный рассвет».

Но почему сейчас? До двух оставалось еще десять минут, и он не ожидал сигнала по крайней мере еще десять-пятнадцать минут. Так, значит, городские подчиняются его приказам.

Остальные боевые роботы тоже поднялись из оврага, который оказался совсем мелким вблизи окраин Региса. Университетские здания, темные на фоне более светлого неба, с искорками света там и сям, были отсюда отчетливо видны. Пониже неясно вырисовывалась стена. Они не видели никаких признаков пожара, но, возможно, потому, что он должен полыхать на другом краю Региса.

Рядом виднелись многочисленные безмолвные фигуры пехотинцев. Здесь собрались части повстанческой армии, ожидая прибытия боевых роботов и не ропща на их опоздание. Торвальд проклинал необходимость радиомолчания. Но все равно казалось, что положение не безнадежно. Несмотря на то, что они прибыли с часовым опозданием, они могли еще успешно провести атаку, если поджигатели-диверсанты выполнят свое задание по отвлечению противника.

Торвальд повернул «Боевого молота» в сторону города и увидел сигнальный огонь, который расположили так, чтобы армия, ожидающая в темноте к северу от города, могла его видеть, но никто не мог наблюдать его из города. Синий огонь мигнул один раз... дважды... потом трижды и повторился в этом ритме.

Сигнал возвещал, что атаку можно начинать. Генерал отдал короткий сигнал по рации.

Безмолвная армия повстанцев потекла к Регису.

— Мой господин, мы их нашли!

Нагумо пониже наклонился к экрану связи на столе, изучая переданную со спутника картину. Она была отвратительно нечеткой, искаженной из-за высоко расположенного слоя облаков, которые целый вечер мешали получению ясных снимков. Город был виден достаточно хорошо, включая неровный белый рубец на юго-востоке, где дотлевали остатки подожженного пакгауза. А на севере виднелся узор тепловых источников, желтые точки на зеленом фоне.

— Мы все еще анализируем передачу, господин генерал, — продолжил голос дежурного, — но уверены, что видим следы тепловых выхлопов по крайней мере двенадцати боевых роботов, и с ними находится очень большое количество людей. Есть также несколько небольших машин, возможно, легких танков «Галеон».

— Хорошо.

— Мгновение назад наш орбитальный сканер обнаружил замаскированные световые сигналы в городе. После этого видно продвижение войск с северной стороны к Регису.

— Где они?

— В пяти километрах к северу от университета, мой господин.

— Наши войска заняли позиции?

— Да, господин. У нас в резерве есть пехота и две полных группы боевых роботов, наблюдающих за возможным выступлением мятежных сил в Регисе. Еще две группы будут противостоять нападению извне, а остальные — на Мэлле в сорока километрах от Региса. Мы развернули также четыре дополнительные группы — третий батальон третьего ударного полка — вблизи Региса на востоке и западе. Если вы не возражаете, мой господин, мы планируем позволить им продвинуться вперед, затем окружим со всех сторон и загоним в ловушку.

— План одобряю. Но...

— Да, мой господин?

— Возьмите пленных. Эта операция может разбить армию мятежников раз и навсегда, но мне все-таки нужны пленные! Очень много неизвестно о подразделении наемников, затерянном в джунглях.

— Понял, господин генерал. Я передам приказ командирам групп.

— Превосходно, майор, держите меня в курсе.

По лицу Нагумо расплылась улыбка. Это была возможность, которую он так ждал. Долгие годы генерал-губернатор сражался с тенями, которые нападали в самых неожиданных местах, а потом, подобно привидениям, исчезали в джунглях. Сейчас мятежники обнаглели настолько, что решили штурмовать столицу Верзанди. Здесь проблема будет решена раз и навсегда. При удаче — хотя Нагумо не очень-то считался с этой неуловимой богиней, — возможно. Драконы сумеют также захватить боевых роботов наемников. Это уничтожило бы любую угрозу Синдикату Драконов на этой планете раз и навсегда.

Герцог Хасид Ринол будет доволен.

Шесть боевых роботов Серого Легиона Смерти спешили сквозь мрак, двигаясь по неровной, усеянной валунами поверхности оврага, уже изрытой механизированным отрядом партизанской армии верзандийцев, который прошел здесь несколькими часами раньше. Они встретились со «Страусом» Викки Трексен, ковыляющим навстречу, и узнали причину задержки нападения. С такой скоростью соединение Торвальда должно было только сейчас приближаться к стенам университета.

Лори, успокоенная объятиями кресла «Страуса», двигающегося плавными стелющимися шагами, отдалась своим мыслям. Она вспомнила настойчивость Грейсона Карлайла, как он звал их с собой, страстность его убежденности в необходимости последовать за колонной повстанцев. Они прорвались в пещеру, где находились их боевые роботы, и обезоружили находящихся там часовых. Техи поспешно снарядили и заправили их машины.

Что случилось с Грейсоном, что побудило его к этому? Все они разделяли его заботу о подростках, брошенных в битву, но он выглядел просто одержимым. Был ли он убежден в том, что первое сражение сломает их, или хотел быть там, чтобы собрать обломки?

Возможно, было немного и того и другого. Лори вспомнила участие, проявленное к ней, когда она пыталась после Гремящего ущелья соединить в одно целое частицы собственного воинского духа. Он помог ей собрать эти кусочки, хотя, вероятно, не сознавал еще этого. Стычка на Охотничьем мысе была так остра и быстротечна, что закончилась до того, как она вспомнила об испуге. Тот факт, что она прошла через стычку без страха, дал ей уверенность, убедил ее, что она может еще принимать участие в сражениях. Ужас, который овладел ею в Гремящем ущелье, еще остался, напоминал о себе ночными кошмарами. Но Лори поняла, что может жить с ними и оставаться воином, несмотря на это.

Присутствие Грейсона в тесной кабине ее робота на Охотничьем мысе помогло ей, дало уверенность в том, что он заботится о ней. Мысль о Грейсоне наполнила ее приятным теплом, но Лори отогнала свои досужие мысли и сосредоточилась на предстоящем задании.

Времени оставалось немного. Выбирая с помощью инфракрасных датчиков дорогу между камней. Серый Легион Смерти безудержно спешил к Регису.

Когда армия Торвальда приближалась к своей цели, все было окутано мраком, кроме немногих окон в университетских зданиях. Люди и неровная цепь боевой техники пробирались полями к ряду низких складских зданий менее чем в километре от них. Шелестящая трава саванны наконец-то уступила место автомобильной дороге и аккуратным полям местных фермеров с их голубоватыми хлебными злаками.

Поначалу все выглядело спокойным. Но вдруг небо осветилось вспышками, такими яркими, что оказалось, будто ночь внезапно превратилась в день. Повстанцы замерли на месте, щурясь на огни множества осветительных ракет. Крики переполнили линию командирской связи Торвальда, потому что водители агророботов, лишенные фильтров на стеклах кабин, ослепли в огнях искусственного дня. Не успел Торвальд отдать хоть какой-нибудь приказ, как лазерные лучи и снаряды обрушились на войска повстанцев.

Огонь велся с трех позиций: от университета и из мрака слева и справа.

Торвальд повернул своего «Боевого молота» и пронзил темноту неровными зелено-голубыми лучами из сдвоенного ПИ-излучателя. Ни визуально, ни по прибору ночного видения, ни по радару невозможно было определить, где именно противник. В его наушниках раздались чьи-то пронзительные вопли. Неподалеку один логгер припал на свои передние колени, его широкая, но плохо бронированная спина была разорвана в клочья и сверкала языками огня от зажигательных снарядов. Внутренний взрыв прорвал брюхо робота, раскидывая по сторонам куски брони и разбитого двигателя. Потом и кабину машины охватили языки пламени. Ночь, полная огня и дыма, пронзенная лучами прожекторов, освещающими бойню, напоминала своим ужасом настоящий ад. Пулеметный огонь со стен не давал поднять головы пехотинцам, залегшим между обломков разрушенной техники и в воронках. Внезапно, как смертоносный красный цветок, над полем вырос огненный шар от взрыва повстанческого обоза с боеприпасами.

В первые же десять секунд Торвальд понял, что никакой надежды прорваться к намеченным объектам нет и что весь план проникновения в цитадель университета провалился. Следующие пять секунд его единственной заботой было, как вывести свой отряд из челюстей засады, которые сжимались и справа и слева. Вскоре в освещении ракет и прожекторов появились боевые роботы Драконов. Они все теснее сжимали партизан в кольцо и готовы были захлопнуть ловушку.

— Всем подразделениям! — скомандовал Торвальд по командирской связи. — Всем подразделениям! Это рейнджер «один»! Отступаем! Повторяю: отступаем! Полный назад! Перестраиваемся!

И тут обнаружилась неуправляемость его войска в трудном бою. Роботы и пехотинцы, потеряв ориентацию, метались по полю и гибли, гибли, гибли... И второй логгер уже горел. Третий сидел на бесполезных, поврежденных снарядами задних ногах, упираясь передними в землю, и без всякого толку разрывал темноту огнем из своих пулеметов. Пули со звоном выбивали искры из брони приближающихся боевых роботов Дома Куриты.

Торвальд направил огонь ПИ-излучателя на вражеского «Мародера», вышедшего из тени прямо на него. И разглядел еще по крайней мере трех семидесятипятитонных чудовищ, приближающихся, чтобы убивать.

Торвальд попал в цель. Огонь вырвался из бока «Мародера». Тот остановился и открыл сокрушительный огонь по «Боевому молоту».

Сигналы в наушниках предупреждали о повышении температуры и перегрузке цепей. Несколько бесконечных секунд две боевые машины стояли, разделенные сотней метров, поливая друг друга огнем. И «Мародер», не выдержав, отступил, попутно уничтожив партизанского агроробота, и скрылся в темноте. Торвальд выругался, включил прожектор на левом плече своего робота и, забыв об общем командовании, принялся преследовать врага. Поток белого света поймал «Мародера», который разил разбегающихся пехотинцев лучами своих средних лазеров. Торвальд ударил по цели залпом ракет ближнего действия, затем добавил заряды из ПИ-излучателя. «Мародер» споткнулся, как будто задумавшись, и припал на поврежденную ногу. Торвальд громыхал в своем «Боевом молоте» к покалеченному врагу.

Но тут что-то ударило его машину сзади с такой силой, что Торвальд чуть не разбил себе голову о приборную панель. Его накрыло мощным огнем с университетской стены, снаряды автоматических пушек взрывались в сгустках дыма, огня и свистящих осколков металла, которые барабанили по корпусу «Боевого молота». Торвальд обнаружил, что его ПИ-излучатель, да и все прочее оружие уже не действует, механизмы подачи энергии и приводы вывалились, как черные спагетти, из прорех в броне.

Кое-как он поставил «Боевой молот» на ноги. Вспыхивающие красные и янтарные огоньки индикаторов состояния систем говорили, что почти ничто уже не действует...

XVIII

Боевые роботы Серого Легиона Смерти были еще в десяти километрах, но Грейсон уже мог видеть сражение на юге, перед университетом. Небо над краями русла высохшей реки было заполнено жемчужно-серебристым светом. Мелькали яркие полосы ракет.

— Опаздываем, — произнесла Лори в переговорное устройство, когда они остановились и прислушались, заглушив моторы. Битва была слышна только как глухой грохот, подобно летнему грому на расстоянии. — Они начали без нас, командир.

Грейсон сверился со своим хронометром:

— И у них не было времени выйти на позиции внутри университета. Произошла какая-то очень серьезная неприятность.

По линии связи прозвучал голос Клея:

— Значит, засада?

— Очевидно. Повстанцы в беде.

— Мы должны поспешить, — заявила Лори.

— Что скажут остальные? — Грейсон находился в замешательстве. Он хотел прорываться вперед, помогать рейнджерам, которые, должно быть, сейчас бьются за свои жизни. Но силы — противника там наверняка превосходят их собственные.

— Мы не можем оставить их там одних, — настаивала Лори.

— Давайте двигаться вперед, сэр, — предложил Макколл.

— По-моему, Макколл высказался за всех нас, — сказал Клей.

— Тогда вперед, — скомандовал Грейсон. Он чувствовал страшный холод.

«Страус» Лори шел впереди. Она предупреждала остальных о сложных участках пути. Тяжелая поступь их многотонных машин сотрясала камни в высохшем русле, вызывая миниатюрные камнепады.

— Включить приемники, — приказал Грейсон. — Они будут на полосе частот семь.

В нарисованной компьютером на дисплее картине машина Лори светилась яркой зеленой точкой. Боевые роботы все быстрее передвигались по полю боя.

Лори первой разглядела впереди смутный силуэт машины и на всякий случай коротко ударила ее лазером. Грейсон тоже навел свой лазер в ту же точку, но удержался от выстрела. Компьютер схематически изобразил, что это был «Шершень», и засветил зеленый огонек внутри контурной рамки водителя.

— Опознан! — вскрикнул Грейсон. Правая рука «Шершня» взметнулась вверх, его лазер вспыхнул бело-голубым. Луч ушел куда-то в небо поверх грейсоновского «Беркута».

— Прекратить огонь! Здесь капитан Карлайл. «Шершень» остановился.

— Это же Олин Соноварро, — узнал машину Грейсон. — Быстро доложить обстановку!

Голос Соноварро запричитал в наушниках.

— С-сэр... все развалилось! Они нас поджидали! Поджидали в темноте и... и...

— Возьми себя в руки, рядовой. Твой «Шершень» поврежден?

— Нет. Нет... сэр.

— Прекрасно. За нами!

— Мне достаточно...

— Мы собираемся туда, чтобы вызволить из беды всех рейнджеров, и ты пойдешь с нами. Клей, Макколл, поставьте его между собой.

«Шершень» Соноварро помимо его желания оказался в середине строя. Потом они встретили еще двух механизированных рейнджеров Верзанди — большого логгера с поврежденной боковой броней от попадания ракеты и юркого сборщика фруктов с длинными суставчатыми руками, украшенными специально установленными пулеметами. Появление группы наемников и спокойные приказы Грейсона заставили этих роботов тоже развернуться и еще раз двинуться в бой.

От этих водителей Грейсон узнал всю ситуацию. Драконские роботы устроили засаду близ города и разгромили партизан при поддержке орудий с городских стен. Хотя многие боевые роботы повстанцев еще продолжали сопротивляться. Многим пехотинцам удалось бежать. Им было ото сделать легче, чем рейнджерам.

— Хорошо, мальчики и девочки. Мы выйдем противнику в тыл и позволим верзандийцам спастись. Готовы? Цельтесь точнее!

Соединение боевых роботов Грейсона выкарабкалось из лощины под свет сражения. Прожектора с университетской стены разбрасывали лучи во все стороны, освещая картину разгрома. Ближайший подраненный агроробот увидел подмогу и устремился навстречу.

И вдруг впереди показался робот Драконов. Грейсон сразу определил, что это «Мародер», в рубцах и сильно избитый, но все еще яростно испускающий вспышки ПИ-излучателей из обеих рук. Грейсон навел свой лазер на цель и надавил на кнопку огня. Белый луч, как копье, пронзил более тяжелого противника, броня которого на левом боку закипела. Справа от Грейсона в ту же сторону ударила вспышка другого лазера — маленький «Страус» Лори быстро помчался на «Мародера».

«Мародер» повернулся в сторону, его левая рука повисла. Грейсон хладнокровно проследил за целью, подводя перекрестье прицела автоматической пушки на поврежденную руку вражеского робота, и оружие разрядилось крещендо раздирающих слух выстрелов. Рассыпая искры, левая рука «Мародера», крутясь, полетела во тьму. Трещащие вспышки коротких замыканий электрических цепей осветили зеленую охлаждающую жидкость, брызнувшую из раскаленной докрасна раны.

Справа появилась цель, атакующая Лори. Компьютер Грейсона определил ее как «Центурион», пятидесятитонный боевой робот с тяжелой автоматической пушкой в правой руке, а также с ракетами и лазерами. Автоматическая пушка «Центуриона» непрерывно стреляла. Вспышки на конце дула освещали угловатую броню его корпуса. Грейсон в ответ открыл огонь из своей автоматической пушки, цепочка разрывов снарядов прокатилась по броне торса вражеского робота, поражая пусковую установку ракет дальнего действия.

Снаряды «Центуриона» ударили «Беркута» Грейсона в левую ногу и руку. Удар заставил его пошатнуться, но не нарушил меткости. Луч, вылетевший из вытянутой руки робота, попал в плоскую голову «Центуриона». Пока водитель на мгновение ослеп, Грейсон погнал «Беркута» вперед. Автоматическая пушка «Центуриона» не успела изменить прицел. «Беркут» врезался в более легкого противника. Лязг от столкновения прозвенел в кабине Грейсона подобно чудовищному колоколу. Оба робота полетели на землю, сцепившись руками и ногами.

При таком положении робот легионера, как более тяжелый, фактически уступал «Центуриону». У «Центуриона» была пара средних лазеров, встроенных в торс. Пока бойцы боролись, враг в упор выстрелил из них по броне «Беркута», стремительно подняв его внутреннюю температуру до пятидесяти градусов.

Единственный способ, которым Грейсон мог дать сдачи, была рукопашная. Он поднял левую руку своего «Беркута» и с силой ударил в правую сторону головы «Центуриона». Броне, поглощавшей обычно миллионы джоулей лазерной энергии, оказалось трудно отразить механическую энергию такого удара, она прогнулась. Грейсон наносил удары снова и снова, пока не пробил заостренными концами пальцев кабину. Сверхпрочный пластик разбился вдребезги, и струйка маслянистого дыма потянулась из разбитой головы робота после того, как Грейсон вытащил стальные пальцы «Беркута» из останков человека и металла. А вокруг вовсю кипело сражение.

Прибытие Серого Легиона Смерти на поле боя дало ощутимое подкрепление верзандийцам, приведя воинов Дома Куриты в полную растерянность. Когда Грейсон поднял свою машину, неподалеку уже пылал куритский «Орион». Тот был пойман перекрестным огнем со стороны «Стрельца» Макколла и «Волкодава» Клея. Стержни твердого топлива для ракет, размещенные в левом боку большого робота, воспламенились.

Грейсон быстро осмотрел поле битвы. Компьютер Грейсона раскрасил на дисплее в разные цвета машины партизан, наемников и Драконов, также отметив уже подбитых роботов.

Несколько рейнджеров Верзанди еще отстреливались. Серый Легион Смерти уже смешал тылы атакующих врагов. Джалег Йорулис поразил вражеского «Шершня» в спину лазерным огнем. Первый выстрел пробил броню робота и сокрушил его двигатели для прыжков. Второй привел к взрыву, который швырнул куритского «Шершня» вперед и вниз, разбрасывая горящие обломки.

«Шершень» Дебровского в связке со «Страусом» Лори вели дуэль со странно горбатым «Вулканом». Сорокатонный «Вулкан», обычно равный противник для двух меньших роботов, был уже поврежден и припадал на одну ногу. Его два противника четко увертывались от лазера и автоматической пушки. Лори вела очень точный лазерный огонь по бакам с топливом на правой руке врага. «Вулкан» уже огрызался короткими языками пламени из огнемета, но два ловких робота легионеров каждый раз ускользали в сторону. Он поднял правую руку для очередного выстрела по Лори, но луч «Страуса» попал в топливный бак, и рука взорвалась оранжевым пламенем, которое рванулось в небо. «Вулкан» тут же упал на колени, наполовину охваченный столбом огня, и через мгновение взорвался.

Для попавших в ловушку боевых роботов рейнджеров в этот момент открылся путь к спасению. Единственной проблемой было то, как сообщить им, что явились союзники, а не новые враги. Лазерный луч с одного из роботов партизан вонзился в Лори, а затем рванулся по опаленной огнем земле к «Беркуту» Грейсона. Но тому удалось увернуться. Карлайл оказался в луче прожектора и демонстративно напал на куритского «Феникса», ковылявшего ему навстречу. Он трижды без перерыва выстрелил, попав в левый бок и центр корпуса «Феникса», надеясь этим показать растерявшимся юным рейнджерам, что он свой.

Грейсон сообщил в открытом эфире:

— Это Карлайл! Мы пришли, чтобы вывести вас! Где генерал Торвальд?

— Здесь. — раздался ответ.

Дисплей красной стрелкой обозначил местоположение собеседника. «Боевой молот» Торвальд а лежал на боку в сотне метров от Грейсона. Выбоины на его броне еще светились красным светом, когда Грейсон увеличил изображение на одном из экранов своего сканера и включил личный канал.

— Генерал, ваша машина не может двигаться? Вы сами ранены?

— Ничего, пустяки, — ответил Торвальд. Но Грейсон уже понял, что «Боевой молот» с его разбитыми ножными двигателями и приводами никогда больше не двинется. Вражеский огонь со стены продолжал добивать упавшую машину генерала.

— Генерал, мы приняли решение вам помочь.

— Ты нарушитель контракта, не так ли? — сказал Торвальд, но в его голосе не было гнева. — Я рад, что ты здесь.

— Надо срочно отступать, сэр. Мы можем прикрыть отход.

— Совершенно верно. Я... я передаю командование вам, капитан. — Раздалось щелкание и шипение, когда Торвальд переключался обратно на общую частоту. — Всем рейнджерам, это рейнджер «один»! Капитан Карлайл принял командование операцией! Выполнять все его приказы и начать отступление. И... и не поливайте огнем сами себя. — Его голос прервался. — Все это было... моей ошибкой.

Грейсон осмотрел местность по инфракрасному сканеру. Вблизи в этот момент не было никаких вражеских роботов. Появление Легиона, по-видимому, привело Драконов в такое смятение, что они рассеялись и оттянулись назад, хотя огонь легкой артиллерии с университетских стен продолжался.

— Генерал, вокруг вас пусто. Выбирайтесь, и я вас подберу.

— Нет, капитан.

— Но, генерал...

— Я сказал — нет!

На расстоянии пятисот метров появился «Мародер», приближавшийся в освещении огней сражения. «Боевой молот» Торвальда приподнял сам себя повыше на своей искалеченной левой руке, навел ПИ-излучатель правой руки на цель и открыл огонь. Импульсы голубого света протрещали над полем, поразив «Мародера» в ноги. «Мародер» дважды ответил ПИ-излучателем, а затем присел, то ли поврежденный, то ли проявляя предусмотрительность. Артиллерийский огонь поднимал фонтаны грязи и осколков рядом с роботом Торвальда.

— Уходите, — продолжил Торвальд, как будто и не отвлекался. — Вам нужен кто-нибудь, чтобы прикрыть отступление, и это буду я!

— Мы можем захватить вас, генерал. Не...

— Выполняйте ваш контракт, делайте, что я говорю! — В этих словах слышалась боль, и Грейсон понял, что Торвальд, должно быть. ранен. Было трудно понять, как этот человек может еще говорить и стрелять — настолько искалечен был его робот. — Ты не можешь помочь мне... но я постараюсь дать вам немного времени.

— Хорошо, — сказал Грейсон. А затем объявил: — Всем подразделениям! Слушать приказ!

Он продиктовал распоряжение. Основная часть рейнджеровских машин немедленно начнет движение на северо-восток за Лори, которая будет проводником. Все обязаны выполнять команды Грейсона Карлайла.

Делмар Клей, Девис Макколл и Грейсон будут позади отступающей колонны, ведя заградительный огонь ракетами, лазерами и ПИ-излучателями.

Упавший «Боевой молот» Торвальда продолжал отстреливаться, когда вражеские боевые роботы начали новую атаку. Более важным, нежели огонь Торвальда, было то обстоятельство, что враги, не сразу обнаружив отступление, накинутся на него, как волки на упавшего лося. Чем дольше они будут этим заниматься, тем больше времени будет у Грейсона на спасение рейнджеров и Легиона.

Потребовалось почти пятнадцать минут, чтобы организовать движение рейнджеров.

Юные верзандийцы были растеряны и деморализованы. Несколько роботов были еще в состоянии, подлежащем ремонту, и товарищам нужно было их тянуть на буксире. С пешими солдатами-повстанцами была иная проблема. Большая часть их уже рассеялась в джунглях, когда началась схватка боевых машин. Повсюду в темноте собирались отдельные группы людей и неистово размахивали руками, прося о помощи окружающих их гигантов. Но не было никакой возможности вывезти их. Грейсон мог только по рации продиктовать приказ, чтобы они отступали за ними.

Колонна отступающих была как раз сформирована, когда началась заключительная вражеская атака. Вблизи роботов падали снаряды, ударяя осколками по бронированным корпусам. Неожиданно слева появились куритские «Гермес» и мощный «Ассасин», паля из темноты по машинам пехоты и легким роботам. Ракеты дальнего действия «Ассасина» поразили легкий танк «Галеон», один из тех, которые были захвачены у врага в день приземления Серого Легиона Смерти на Верзанди. Танк взорвался оранжевой вспышкой. Осколки со свистом полетели во все стороны. «Страус» Лори выдвинулся вперед, ведя огонь длинными равномерными вспышками лазера по более тяжелому «Ассасину», причем весьма удачно.

Когда «Гермес» приблизился к «Страусу», неистово стреляя из вмонтированной в корпус автоматической пушки, Грейсон открыл по нему огонь из своего лазера. Он знал, что «Гермес», помимо автоматической пушки, вооружен лазером и огнеметом, и именно огнемет беспокоил его особенно.

Он удобнее уселся в кресле, держа руки на рычагах. Хотя Лори уже проверила сама себя в сражении здесь, на Верзанди, а до этого на Треллване, у нее была серьезная слабость — страх смерти от огня. Если «Гермес» наведет огнемет на нее...

Грейсон согнул ноги своего робота, включил прыжковые ускорители и прыгнул. Толчок от расположенных сзади двигателей перенес его в низком скачке на девяносто метров. Он приземлился с резким скрежетом и снова прыгнул. На этот раз он приземлился в трехстах метрах от «Гермеса» и выпустил пять ракет дальнего действия. Грейсон включил перезарядку и еще раз выстрелил пятью ракетами. Ракеты прочертили огненные следы до спины «Гермеса». Многочисленные разрывы опрокинули машину врага на землю. Несколькими секундами позже новые ракеты ударили в распростертую фигуру. Не было возможности оценить, насколько серьезны были повреждения. По крайней мере на некоторое время один из куритских боевых роботов был выведен из борьбы. «Гермес» лежал спокойно, не делая никаких попыток двинуться или встать.

Тем временем «Ассасин» был встречен плотным огнем «Страуса» и нескольких отступающих агророботов. На его левой руке и на броне туловища были явные повреждения. Пулеметный огонь повстанческих войск тоже молотил по вражескому роботу. При меткой стрельбе иногда даже пулеметный огонь мог пробить броню. Под этим шквальным огнем сорокатонный «Ассасин» торопливо отступил, оставив лежать своего компаньона на земле.

— Отходи, Лори! — приказал Грейсон. — Мы их здесь задержим!

Лори откликнулась, голос ее по радио был спокоен. Она снова возглавила колонну. Грейсон вернулся в хвост, где стояли «Стрелец» и «Волкодав», стреляя в ночную тьму. Он поставил «Беркута» между ними, нацелившись на приближавшегося уже поврежденного «Мародера», и открыл огонь. Троица не подпускала противника. Дуло автоматической пушки Грейсона раскалилось добела, когда из нее вылетел последний снаряд. Орудие смолкло, и он продолжал стрелять из лазера и ракетами дальнего действия. Смонтированная на голове робота установка ракет ближнего действия опустела за несколько минут до этого.

Пот заливал лицо, руки и тело Карлайла. Его легкая сетчатая рубашка совсем промокла, сиденье под ним стало влажным и скользким. Снаряды автоматических пушек визжали и гремели. Лазеры наносили удары, упорно прогрызая броню. Проносились ракеты с огненными хвостами. Большая часть их попадала в изрытую землю и взрывалась с глухим звуком, разбрызгивая грязь и куски горячего металла, безвредные для бронированных тел боевых роботов. Только несколько ракет попало в цель, но с серьезными последствиями. Автоматическая пушка «Волкодава» была разбита попавшей в нее ракетой дальнего действия, но Клей продолжал стрельбу из лазерной турели, вмонтированной в верхнюю часть корпуса его робота. Воздух над «Волкодавом» клубился и мерцал от потоков тепла, отводимого из специальных раструбов машины.

Число куритских боевых роботов увеличивалось. Они готовились к заключительной атаке.

Неожиданно голос Торвальда ворвался в наушники Грейсона:

— Быстрее отступайте, Карлайл!

ПИ-излучатель «Боевого молота» продолжал извергать молнии. Вражеский «Орион» ожесточенно стрелял из автоматической пушки. Грейсон перевел свой прицел на «Орион», посылая туда одну голубоватую вспышку лазера за другой. Плотный огонь, обрушившийся на его «Беркута» со стены и со стороны куритских роботов, был сейчас так силен, что компьютер угрожал прекращением работы из-за критической температуры в отсеках.

Грейсон знал, что ничего больше не может сделать для Торвальда. Он отвечал сейчас за всех остальных.

— Начинайте отходить! — скомандовал он Макколлу и Клею. — Я за вами.

«Беркут» постоял еще немного, стреляя по «Ориону» с полукилометрового расстояния. Тот захромал из-за сильного повреждения левого бока, ноги и руки, но тем не менее продолжал движение к поверженному «Боевому молоту», находясь сейчас в нескольких десятках метров от него. Грейсон с ужасом увидел, что после прямого попадания из огнемета пламя охватило голову и тело «Боевого молота». Но тем не менее тот снова выстрелил из ПИИ... и снова... и снова...

Вражеский «Мародер» остановился между Грейсоном и «Орионом», в которого он целился, выпуская из автоматической пушки снаряд за снарядом в машину Грейсона.

Тогда Грейсон включил прыжковые двигатели «Беркута», далеко перенесшие пятидесятитонную машину по воздуху. Температура в кабине подскочила на двадцать градусов, и красный предупредительный огонек замигал, предупреждая о скором отключении мощностей из-за перегрузки. Он шлепнул по запасному переключателю и выключил ослабевший привод из цепи управления мощностью в правой ноге «Беркута». Робот приземлился с противным хрустом коленных сочленений, и Грейсон испытал чувство головокружения, пока старался восстановить равновесие робота через нейрошлем. Затем он побежал в ночную мглу, а ракеты дальнего действия продолжали падать слева и справа от него.

За его спиной раздался взрыв. Пламя, охватившее «Боевого молота» Торвальда, осветило ночное небо.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

XIX

С документами в руке Нагумо прошелся до полковника Кевлавича, стоявшего по стойке «смирно», и вернулся обратно.

— Шесть боевых роботов потеряны безвозвратно, — сказал генерал-губернатор, придав голосу нотки язвительности. — «Центурион», «Вулкан», «Шершень», «Гермес» и два «Ориона»... Они уничтожены! Сражение проиграно. Больше десяти боевых роботов получили повреждения, в том числе и два наших «Мародера»! Старший тех заявил, что его команде понадобится больше тысячи часов работы, чтобы их отремонтировать. Вы отдаете себе отчет, что наши роботы превратились в железный лом исключительно по вашей вине? Вы проиграли это сражение!

Кевлавич стоически молчал, его глаза были прикованы к маленькому белому облачку на зеленом небе за спиной Нагумо. Нагумо все-таки любил своего старшего офицера, ценил его полководческий талант, хотя в последнее время напрасно. Пальцы рук генерал-губернатора нервно забарабанили по столу. Наконец Нагумо продолжил:

— Вам нечего сказать в свое оправдание?

— Нет, мой повелитель.

— Вы трус!

Лицо полковника побледнело, что было особенно заметно над стоячим черным воротником мундира.

— Нет, мой повелитель.

— Эти бандиты уже были в ваших руках! В ваших руках! Ваша некомпетентность стоила нам четырех воинов. Ваши действия свели на нет наши усилия, вы покрыли стыдом всю армию Драконов! Почему вы не преследовали весь этот сброд и не добили его? Они были в ловушке, но вы позволили им сбежать!

— Я не трус, мой господин! Ни я, ни мои люди! Глаза Нагумо сузились.

— Я готов выслушать ваши объяснения. Что же произошло?

— Мы... Я не ожидал, что у партизан есть еще и резервные боевые роботы. Они атаковали с тыла, а мы к тому моменту уже были изрядно потрепаны их первой группой.

— Вы не ждали... — В голосе Нагумо слышался откровенный сарказм. — Интересно, а когда враг делает именно то, что от него ждут? Вы не забыли о том, что случилось на Охотничьем мысе?

— Я... Это полностью на моей совести. — Лицо Кевлавича снова стало мертвенно-бледным.

— Ладно, полковник, — неожиданно мягко сказал Нагумо, — все мы, в конце концов, виноваты. Недооценили этот сброд. Я могу уничтожить вас сегодня. А завтра герцог Ринол уничтожит меня. А Ринола...

— Партизаны обнаружили неожиданные тактические способности, — сказал Кевлавич, обрадованный смягчившимся тоном Нагумо. — Они послали сначала одну группу, состоящую почти целиком из сельскохозяйственных машин, при поддержке танков. Она попала в западню. Затем попали в ловушку мы сами. Повстанцы неожиданно напали на нас с тыла. У них были настоящие боевые роботы, мой господин. Кроме того, они абсолютно точно рассчитали время, когда было необходимо бросить свежих роботов в драку.

— Вам известно, каковы их потери?

— Четыре логгера, три легких агроробота, вспомогательные машины и механизмы. И один тяжелый робот — «Боевой молот».

— Семь агророботов, один тяжелый против наших двух тяжелых, трех средних и одного легкого робота. Не очень хорошо, не так ли? Счет не в нашу пользу?

— Да, мой повелитель.

— Меня интересуют потери живой силы противника. Что вы о них знаете?

— Кроме восьми водителей боевых роботов партизаны потеряли тридцать восемь солдат убитыми. Мы захватили пленных, двенадцать человек.

— Их допросили?

— Конечно, мой повелитель.

— Вам удалось повредить отступивших боевых роботов противника?

— Да. Один тяжелый и два средних вражеских робота прикрывали отступление прочих. Я уверен, что мы их серьезно потрепали. Не думаю, что партизаны могут организовать ремонт такой сложной техники в полевых условиях. Да и остальные их роботы тоже требуют починки.

— Ну что ж, не все так плохо, — сказал Нагумо, выжидательно глядя на полковника. Тот ел глазами начальство и даже потел от усердия.

— Я дам вам новое задание. Я дам вам шанс реабилитироваться. Вы опытный командир, я всегда так считал. Но вы обманули мои надежды на Охотничьем мысе, вы подвели меня сейчас... Надеюсь, что вы не разочаруете меня в третий раз, полковник?

— Нет, мой повелитель! Я приложу все усилия, сделаю все возможное и невозможное. Приказывайте мне!

— Вам нужно их выследить и уничтожить. Очень простое задание. Если роботы мятежников настолько повреждены, если они потеряли столько солдат, если я могу доверять вашим донесениям, — Нагумо хлопнул рукой по стопке бумаг на столе, — это будет нетрудно. Найдите и уничтожьте. Что может быть проще?

Кевлавич судорожно сглотнул:

— Да, мой повелитель.

— Еще одна деталь. У вас есть только четыре недели на выполнение этого задания. Мы ждем визитеров, очень важных визитеров.

— Да?

— Скоро прибывает герцог Хасид Ринол. Он будет инспектировать вверенные ему планеты. Я хочу доложить ему лично, что самая большая на Верзанди группировка партизан уничтожена.

— Герцог...

— Да, полковник. Он самый. И помните, что если вы не справитесь с заданием, если вы плохо выполните мой приказ, если мятеж не будет подавлен, вы сами подпишете себе приговор. Я достаточно ясно выразил свою мысль, полковник? Вы все поняли?

— Так точно, мой повелитель.

— Прекрасно. Я рад, чтомы поняли друг друга. Ваш позор означает и мой позор, смыть его я могу только кровью. Но прежде, чем что-то случится со мной, я прослежу, чтобы слетела и ваша голова. Я не хочу отвечать за все один и не буду! Учтите это!

— Я понял, мой господин. Я найду и ликвидирую этот сброд, всех до последнего повстанца.

— В вашем распоряжении двадцать восемь дней. Идите!

Нагумо подождал, пока Кевлавич отдал ему честь и вышел из кабинета. Затем скомкал донесения полковника. Сцепив руки за спиной, он подошел к окну и остановился. Кевлавич — хороший, грамотный военный и постарается выполнить приказ любыми средствами. Но Нагумо не мог доверить свою жизнь и карьеру одному человеку, это было не в его правилах. «Хорошо бы подстраховать Кевлавича, а заодно и себя самого», — подумал Нагумо, глядя на удаляющегося полковника.

Он нажал на кнопку радиофона внутренней связи.

— Мне нужен капитан Миллз из моей личной охраны.

Ломая деревья, с трудом продираясь сквозь джунгли, отряд повстанцев возвращался на Лисий остров. Грейсон спешно приказал укрыть боевых роботов в пещере. Два робота были оставлены по дороге под охраной своих водителей. Эти машины — «Стингер» и «Дервиш» — были тщательно спрятаны под брезентом и укрыты ветками. Они нуждались в починке двигателей прямо на месте, чтобы потом привести их на базу своим ходом и уже на базе отремонтировать основательнее.

Еще долго в лагерь подтягивались отставшие люди и техника. Санитары спешно принялись выгружать раненых из бронетранспортеров и оттаскивать их в госпиталь. Немногочисленные врачи повстанцев теперь были завалены работой по горло. Это же относилось и к техам, поскольку не было ни одной неповрежденной машины. Уцелевшие участники сражения были смертельно усталыми и малоразговорчивыми. Да и встречавшие не донимали их вопросами. И так было ясно, что хорошего мало. Они потерпели поражение.

Для Грейсона самой тяжелой частью любого сражения была последняя — подсчитать убитых, организовать помощь раненым и попытаться оценить объем ремонтных работ для восстановления разбитой техники.

Ошибки тактики и потери врагов могли и подождать. Такого же мнения придерживались и руководители повстанцев. Они хотели знать абсолютно точно, что он. планирует делать дальше, но у Грейсона не было ни одной подходящей идеи. Пока не было.

Все члены Революционного комитета стояли, ожидая Грейсона. Они молча смотрели, как качается, останавливаясь, его робот, как Грейсон устало слезает на землю. Вместе с ними стоял и полковник Бразеднович. Угрюмые и мрачные лица встречавших сказали Грейсону, что полковник уже доложил им о последнем сражении под стенами Региса.

Карлотта отбросила рукой волосы со лба. Грейсон отметил, что они у нее очень красивые — белые и блестящие. Судя по ее усталому лицу и воспаленным глазам, он понял, что Карлотта не спала. Грейсон кожей чувствовал растущее напряжение и взаимную враждебность.

— Толлен уже сообщил нам, что произошло, — сказала она.

Грейсон отметил взгляд, которым обменялись Карлотта и Бразеднович. О чем это они сговорились?

Эрикссон жестом показал на раненых, которых несли санитары.

— Я говорил Торвальду, что его план не сработает. Наша армия разбита наголову!

— Вы сказали ему? — спросил Ольсен. — Вы? Насколько я знаю, это вы предложили использовать тоннель, это ваш план!

— Только потому, что глупец предлагал штурмовать главные ворота!

— Сограждане! — Карлотта прервала словесную перепалку, грозившую превратиться если не в драку, то в посмешище для солдат. — Прекратите!

Бразеднович внимательно посмотрел на Грейсона:

— Что будем делать дальше?

Грейсон стоял, прислонившись к ноге своего «Беркута» и прикрыв глаза. После боя можно было позволить себе расслабиться. Он устал так же, как если бы бежал десять километров по джунглям, не останавливаясь ни на секунду. Но день еще не кончился, еще нужно многое успеть сделать, прежде чем можно будет наконец лечь и уснуть.

— Я не знаю, полковник. Конечно, нас связывает контракт, но он не поможет определить, что будет лучше для вас и для нас в этой ситуации. Ваша армия разбита. Нужно время, чтобы восстановить моральный и боевой дух.

Толлен огляделся по сторонам, точно что-то высматривал. Оранжевые лучи солнца пробивались сквозь листву, создавая причудливое сине-зеленое кружево.

— Некоторые из нас беспокоятся: а не перейдете ли вы на сторону Куриты?

— Это трудно себе представить, — сказал Грейсон, устало качая головой.

— Насколько мне известно, вы нанялись обучить наших людей военному делу, например, приемам борьбы с боевыми роботами. Но на сегодняшний день армии практически нет, те, что не сбежали, деморализованы и думают больше о доме, чем о войне. Должно пройти время, чтобы они вернулись в строй.

— Говорите прямо, — сказал Эрикссон, — можем ли мы доверять вам? Ваши деньги в надежном месте, вне нашей планеты. У нас нет больше денег, если вы потребуете увеличить оплату. А ведь коричневые значительно богаче нас...

Бразеднович горько улыбнулся:

— Комитет поставил на карту все, чтобы купить вашу поддержку, которая нам так нужна! У ваших людей есть возможность бросить повстанцев и заключить сделку с коричневыми.

— Может быть, — сказал Грейсон, намеренно удлиняя паузу и словно обдумывая предложение. Почему они решили, что наемников можно перекупить? Почему партизаны думают, что легионеры клюнут на большие деньги? — Может быть, у нас есть такая возможность, один слабенький шанс, если Синдикату Драконов нужны наемники. Но что вы думаете о наших шансах, когда Легиону понадобится работа в следующий раз? — Он потряс головой. — Люди воображают, что наемники только продают свою силу и знания, что их можно перекупить, заплатив больше и соблазнив более выгодным контрактом, но это далеко не так. Если мы разорвем сейчас контракт с вами, то не просто потеряем связь с Галатеей. Ком-Стар расценит это как предательство, и мы уже нигде не сможем найти себе работу.

— Да, я знаю, но... — Эрикссон замолчал и тяжело взглянул на Грейсона. — Может быть, мы беспокоимся только о размерах вашей ставки в нашей войне.

— У вас нет причин ненавидеть Синдикат Драконов, — добавил Толлен. — По крайней мере нам об этом ничего не известно.

Дрожь пробежала по телу Грейсона, в желудке похолодело. Нет причин? Он помнил своего отца, убитого со своим «Фениксом» в космопорту на Треллване. Он помнил «Мародера», принадлежавшего Синдикату Драконов, который виновен в его смерти. Эта память о Треллване управляла им сейчас. Сильнее, чем он хотел бы.

Его рука сжалась в кулак.

— Далее наемники могут иметь свои причины для борьбы, кроме... денег. Верьте мне.

— Возможно, — не глядя на Грейсона, сказал Бразеднович. Его взгляд снова блуждал по джунглям, нигде особенно не задерживаясь. — Вы можете это доказать. Вы поможете нам, но, конечно, не бескорыстно. Нам необходима ваша помощь.

— Что это значит? — спросил подошедший Рэмедж. Его лицо выражало беспокойство, взгляд перебегал с одного лидера партизан на другого. — Что с ними?

— Они беспокоятся, что мы предадим их, — сообщил Грейсон.

— Но все-таки, расскажите об этом сражении, — попросил Рэмедж Карлайла, когда они отошли в сторону. — Мы немногое сумели понять по рации, кроме того, что вам удалось дойти до города.

Грейсон только махнул рукой:

— Полный провал.

Рэмедж сокрушенно потряс головой.

— Командование еще принимает донесения. Рейнджеры потеряли где-то сорок-пятьдесят человек убитыми и ранеными. А что Торвальд?

— Убит.

— Не слушайте их, капитан, — сказал Рэмедж. — Люди глупы.

Грейсон внимательно посмотрел на сержанта. Тот был настоящим другом.

— Вы сделали больше, чем могли, капитан.

— Возможно. Но сейчас мы должны решить, что будем делать дальше. Я думаю, все наши согласны, что у нас нет причин покидать верзандийскую армию повстанцев?

Подошли двое молодых мужчин. Лампы над их головами сейчас светили тускло, и оба казались похожими, как братья. Это были Ферьегард, старший тех повстанцев, и сержант Кареллан, старший тех Серого Легиона Смерти. И так было ясно, что они собирались сказать. Все боевые машины получили повреждения. Для того, чтобы отремонтировать их, требовались гора запасных частей и специальная ремонтная техника, которых у революционеров просто не было.

— Начинайте чинить что возможно прямо сейчас, — сказал Грейсон, кивком головы отвечая на приветствия двух техов. — Нам нельзя откладывать.

Еще не наступил вечер, когда наконец ему удалось собрать свою команду. Они расселись вокруг костра, разведенного чьей-то заботливой рукой возле пещеры. Место было тщательно выбрано, над костром нависал большой скалистый утес, закрывающий огонь и от вражеских орбитальных спутников-разведчиков, и от случайных соглядатаев. Джунгли вокруг пещеры и костра казались черными, как деготь, тусклый свет излучал только открытый колпак ближайшего боевого робота. Звуки работы ремонтников мешались с пронзительными криками ночных птиц. Все водители боевых машин Серого Легиона Смерти, а также Рэмедж и Кареллан ждали, что скажет Грейсон.

Грейсон, засунув руки за ремень, стоял перед товарищами. Десять человек, сидевших вокруг костра, выглядели грязными и оборванными. Они провели последнюю ночь на марше к Регису, сражались и потом шли обратно. Они не спали уже очень давно. Напряжение висело в воздухе, атмосфера была взрывоопасной.

— Спасибо, что пришли, — сказал Грейсон, подходя ближе к свету. — Прежде, чем случится что-нибудь, я думаю, будет лучше, если мы решим, что нам делать.

Лори горько засмеялась:

— У нас есть выбор?

— Вы думаете, что мы должны продолжать помогать этим обезьянам? — спросил Клей. Он нервно передернул плечами. — Их генерал, если его можно так назвать, убит... и слава Богу!

Грейсон присел около костра и поглядел на головешки. Он чувствовал, что доверие к нему так же гаснет, как эти угли. Красные искры поднимались в небо яркими точками и исчезали. Оставалась только зола.

— Я знаю, что мы должны делать, — сказал он, не обращая внимания на слова Клея. — По-моему, альтернативы нет. В конце концов, мы вынуждены оставаться здесь, пока капитан Тор не вернется за нами. Вы думаете, ему будет легко забрать нас на свой шаттл, если мы будем заблокированы войском Дома Куриты?

Некоторые недовольно заворчали. Лори сидела, уставившись на пламя. Тонкие морщинки вокруг ее глаз были хорошо заметны, веки подрагивали, подбородок тоже. Грейсон хорошо знал Лори, ее молчание говорило ему, что он остался один, у него нет поддержки даже от Лори. У Грейсона возникло ощущение пустоты и тщетности всех усилий. Для того, чтобы вести себя иначе, требовались энергия и силы, а их оставалось очень мало.

— Все, что мы можем сделать, — это бороться, — сказал он. — Бороться и выиграть.

— Выиграть? — Клей пошевелил веткой в костре. — Один Бог знает, сколько войск и боевых роботов у Синдиката Драконов по всей этой дурацкой планете. А у нас? Что есть у нас? Несколько наших, несколько сильно поврежденных партизанских боевых роботов и машины для огородников.

— Делмар. — Грейсон попытался улыбнуться. Его мечта, взмахнув ранеными крыльями, вновь набирала высоту. Если каждый из Легиона подчинится, он сможет полностью выполнить контракт и обязательства, взятые на себя лично, но только если подчинятся все, буквально каждый солдат, каждый офицер. Учеба в военной школе и война продолжатся.

Теперь он почему-то был уверен, что Лори останется с ним. И Рэмедж, и другие, кто поддерживал его на Треллване. Хотя он не знал Макколла так же хорошо, как остальных, но решил, что Мак не бросит его, не уйдет.

— Все, что нам нужно, это только начать все заново, но я бы соврал, если бы стал утверждать, что это окажется простым делом.

Клей бросил ветку в костер и поморщился. На его лице было написано неодобрение.

— Мы можем победить, — сказал Грейсон. — У нас есть оружие, есть армия, но они рассеяны по всей планете. Если бы только их объединить под нашим командованием... Альтернативы нет, поскольку контракт подписан. Действительно нет. С нашими роботами, солдатами, мы все вместе можем повернуть колесо Фортуны и победить.

— Как?

— Мы будем бить Драконов там, где они слабее, и тогда, когда они слабее нас. Мы будем вести жестокую партизанскую войну. Мы не станем воевать на условиях врага. Нам нужны хорошие, надежные связи с горожанами и селянами, они будут источником наших сил и материальной поддержки.

— Зачем нам гражданские штафирки? — спросил Клей. — Нам нужна помощь, но военная.

— Дорогуша! — воскликнул Макколл. — Если у Драконов уже есть армия и вооружение, то нам нужны резервы и время, чтобы организовать все это!

Клей фыркнул, но Грейсон одобрительно кивнул:

— Абсолютно верно. Мы будем захватывать склады боеприпасов. В городе можно организовать подпольное производство. Только нужно все рассчитать заранее, обдумав каждый вариант, каждый поворот событий.

Джалег Йорулис поднял руку.

— Есть другой выход, — сказал он. — Мы можем перейти на сторону Дома Куриты.

Наступило молчание. Джалег с тревогой переводил взгляд с одного на другого.

— Почему бы и нет? Что мы будем иметь, если продолжим борьбу с Драконами? — настаивал Йорулис.

— Очень много, — медленно ответила Лори. Кажется, она преодолела свое отчаяние. — Они здесь были и будут чужими, — сказала она. — А мы нет. Нам помогает Верзанди. А им нет.

— Они схватят нас и...

— Джалег, — прервал его Грейсон. — Ты хочешь разорвать свой контракт с Легионом?

— Я? Конечно нет! Я только... Грейсон пошевелил палкой в костре. Искры загорались, поднимались в небо и гасли.

— Наш Легион никогда не будет служить Синдикату Драконов. Пока я командую Легионом, никто не сможет назвать нас продажными шкурами. — Грейсон поднял глаза от костра и грозно посмотрел на Йорулиса. — Ты хочешь оспорить мое право командовать?

— Я? Конечно нет, капитан! Но я считаю, что просто нелепо думать, что мы можем выиграть эту войну. Мне кажется, что наш контракт с повстанцами закончился. Мы можем выйти из игры.

— Мы не можем выйти из игры, — сказал Грейсон. — Просто потому, что мы уже здесь или еще здесь, как угодно. Мы научим верзандийцев и организуем их армию, превратим ее в мобильное и мощное оружие. А ты можешь и разорвать свой контракт с ними, и выкупить свои обязательства перед нами.

— Вам известны мои связи на Галатее.

— Да, я знаю. Но я тебя должен предупредить, что, выкупив свой контракт, ты все равно вынужден будешь остаться здесь. Мы не можем взлететь на «Фобосе». Капитан Тор не может послать за нами шаттл, пока мы не победим. Вот такая картинка! Выбор за тобой, воин! Бороться с нами или оставаться здесь и ждать, пока мы не проделаем всю работу и не решим, что нам делать с тобой.

Йорулис сказал что-то невнятно и тихо.

— Что? Повтори!

— Я сказал, что не хочу участвовать в ваших самоубийственных замыслах. Это безумие!

Грейсон вздохнул. Он включил свой компьютер, вмонтированный в наручные часы, щелкнул ногтем по циферблату, загорелось слово «Протокол» — маленькие зеленые буковки на темном табло. Он протянул руку Йорулису:

— Водитель боевого робота Джалег Йорулис, вы разрываете официальный контракт между вами и соединением наемников, известным вам под названием Серый Легион Смерти?

— Что? Я не...

Грейсон выключил компьютер.

— Сынок, если мы будем вынуждены драться, то должны знать, можем ли мы рассчитывать на тебя! Люди, которые нас наняли, должны быть уверены, что мы не переметнемся на сторону врага при первой же возможности. Это значит, что наша обязанность — делать все открыто, абсолютно легально, строго придерживаясь духа и буквы контракта. В противном случае они снимут с нас наши скальпы и предъявят их Ком-Стару как вещественные доказательства. Итак, если ты хочешь выйти из игры, ты должен сказать об этом прямо, здесь и сейчас. Наказывать тебя никто не будет. Если все против нас, мы подождем месяц или два и захватим грузовой корабль Дома Куриты, который переправит нас в Т-точку на встречу с «Индивидуумом». Или ты продолжаешь работать, или сидишь и ждешь, чем все закончится. Третьего не дано. Итак, твое решение, Йорулис. Я жду.

— Что будет с моим роботом?

Серые глаза Грейсона превратились в льдинки.

— Это не ваш робот, если вы не работаете с нами. Вы можете забрать с собой только то, что принадлежит лично вам по условиям контракта. «Стингер» принадлежит Легиону.

Йорулис уставился в огонь.

— Я потерплю. Я остаюсь с Легионом, — сказал он.

«Но можем ли мы рассчитывать на него? — беспокойно думал Грейсон. — Может быть, будет лучше для него и остальных, если он останется сзади? У нас не будет возможности следить за ним во время боя».

Он посмотрел на своих офицеров. Что думают остальные?

— Если у кого есть сомнения, если кто-то хочет уйти, сейчас настало время сказать об этом. Девис?

Девис Макколл усмехнулся и поднял большой палец.

Грейсон перевел взгляд на Клея.

— А ты, Делмар?

Клей кивнул, но добавил:

— Я считаю это самоубийством, но не вижу другого выхода.

Грейсон задержал взгляд на Питере Дебровском. Он и Йорулис были двумя неизвестными в его уравнении. Их военный опыт ограничивался только боями на Охотничьем мысе и около Региса. Они хорошо сражались, но...

— Питер?

— Я с вами. Капитан, мы не можем уйти сейчас.

— Вы правы, — сказал Грейсон, глядя на черные джунгли, казалось, стремившиеся проглотить огонь, пещеру, людей, технику... — Да поможет нам Бог!

XX

Толлен Бразеднович поправил винтовку на своем плече. Он шел, низко сгибаясь, вместе с группой Грейсона вдоль дороги, обсаженной кустарником.

— Они уже пришли, — сказал он, имея в виду группу, которая должна была двигаться с другой стороны дороги.

— Я слышу, — сказал Грейсон, вооруженный ручным пулеметом. Он вставил стозарядный магазин, прислушался, оглядывая лес. Механический шум начинал перекрывать шум ветра и пронзительные крики птиц, доносившиеся из джунглей. — Пора дать сигнал.

Объединенный отряд партизан и наемников готовился к боевой операции. В пешем строю Грейсон Карлайл, конечно, подчинялся рыжебородому полковнику. Повстанцы находились в состоянии войны с Домом Куриты уже десять лет. Чему мог научить их чужеземец? Чего они не знали о своей войне?

Бразеднович кивнул и включил ручной передатчик, повернул тумблер и очень быстро три раза нажал кнопку. Радисты врага могли засечь короткий сигнал, но его можно было принять и за естественную атмосферную помеху. Для отряда повстанцев и наемников, прятавшегося в джунглях, сигнал означал, что они собрались и готовы, к бою.

Громкий лязг металлических ног роботов был теперь хорошо слышен, он перекрывал пронзительный вой флайеров. Грейсон взял электронный бинокль, висевший на шее, и поднес его к глазам. Дорога хорошо просматривалась. Драконы казались еще далеко. Партизанская засада была прекрасно замаскирована. На дороге не было заметно никаких следов. Но впереди колонны шел не робот, а двухместный легкий танк-разведчик, снабженный магнитным миноискателем и локаторами. Сантиметр за сантиметром чувствительные датчики проверяли дорогу, тестируя грунт на содержание металла и анализируя воздух в поисках химической взрывчатки. На безопасной для себя дистанции миноискатель мог обнаружить мину, спрятанную на дороге. Мина отмечалась и взрывалась заранее. Сзади, через добрые сто метров, за танком двигались другие танки и боевые роботы. Первыми шли «Стингер» и тридцатипятитонный «Дженнер». Затем двигались танки и бронетранспортеры с солдатами. Замыкали шествие два тяжелых робота «Требучет» и «Центурион», оба весом в пятьдесят тонн.

Миноискатель замедлил ход, подойдя к позиции партизан. Неужели детектор обнаружил взрывчатку? Может быть, он учуял тяжелый запах человеческого пота, ведь повстанцы совершили длинный марш-бросок?

Грейсон надеялся, что мер, принятых для их укрытия, хватит. Вся операция была задумана им, поэтому командование Бразедновича было чисто формальным.

«Дервиш» Мольтидо, оставшийся в джунглях еще со времени возвращения после битвы у Региса, служил хорошей приманкой. Закрытый маскировочной сеткой и ветками, он был совсем не виден с воздуха. Его не смогли обнаружить спутники-шпионы Дома Куриты до тех пор, пока в одно ясное и безоблачное утро Грейсон не приказал снять маскировку на несколько часов. Хотя повстанцы не знали точно, когда спутники пролетают над ними, но было точно известно, что разведка тщательно прочесывает лес между границей бассейна и морем. Изуродованный «Дервиш» и вспышки карманных фонариков, которые держали в руках техи, должны быть хорошо видны с любого спутника-шпиона, проносившегося на высоте нескольких сотен километров.

Через два часа разведка повстанцев донесла, что вражеская колонна движется на приманку. Партизаны быстро разобрали оружие и отправились на заранее подготовленные позиции.

Сейчас войско Дома Куриты приближалось к искалеченному «Дервишу». Грейсон предупредил всех, что успех не гарантирован. Враги могут догадаться, что «Дервиш» — это приманка, и попробовать обнаружить засаду.

Танк с миноискателем загудел, выбрасывая тучи пыли. Грейсон снова посмотрел в электронный бинокль, пытаясь рассмотреть землю позади кабины. Он не увидел ничего подозрительного, но вдруг враги их все-таки засекли? Когда танк отправился дальше, Грейсон облегченно вздохнул. У Бразедновича тоже вырвался вздох.

Пока все шло по плану. Оба командира снова застыли в напряженном ожидании, поскольку приближались «Дженнер» и «Стингер», ломая кустарник и лозы дикого винограда, царапающиеся и цепляющиеся за обшивку. Там, где они шли, на дороге появлялись глубокие следы. Грейсон замер. Он сидел на выступе скалы, и кабины роботов были на уровне его глаз, ему даже показалось, что он поймал взгляд одного водителя. Враги явно были настороже, ожидая внезапного нападения.

Главные силы повстанцев сосредоточились в джунглях. Было достаточно только одного паникера, одного случайного выстрела или ошибочного приказа, чтобы все пошло прахом. Грейсон повторял миллион раз, объясняя каждому солдату, что и когда он должен делать, но ему всегда казалось, что найдется по крайней мере один дурак, до которого он не смог достучаться. Два первых робота продолжали движение, неожиданностей не предвиделось, три транспортера сползали вниз по склону, поднимая над дорогой раскаленную пыль. Солдаты регулярной армии Дома Куриты сидели на открытых скамейках бронетранспортеров, форма их была оранжево-коричневой, поверх формы солдаты надели бронежилеты темно-коричневого цвета. Некоторые имели огнеметы, другие держали в руках лазеры. Все были сосредоточенны и внимательны.

Транспортеры медленно двигались, жалобно взвизгивали колеса и лязгали орудия, они представляли собой хорошую мишень для любой атаки. «Не стреляйте, — мысленно умолял Грейсон, — только не стреляйте».

Транспортеры оккупантов продолжали с грохотом ползти вниз по дороге, и ни один солдат армии повстанцев ничем себя не выдал. Хотя напряжение нарастало, сердца повстанцев и наемников бились как тяжелые молоты. «Центурион» следовал за «Требучетом». Медленно, сантиметр за сантиметром ощупывая почву и анализируя воздух детекторами, войско Дома Куриты ползло по дороге.

Грейсон встретился взглядом с Толленом Бразедновичем. Оба командира в этом бою, казалось, готовы были понимать друг друга без слов. Враги не обнаружили засады.

Когда «Центурион» пересек отмеченное поломанной веткой место на дороге, Грейсон кивнул Бразедновичу, и тот скомандовал в микрофон рации:

— К бою!

Сидящие в засаде партизаны через наушники в шлемах услышали команду. Шестеро мужчин рванули тонкий, но прочный нейлоновый шнур и быстро побежали в укрытие. Этот шнур соединялся с деревянными и пластиковыми раструбами вдоль дороги. Заложенная в них взрывчатка, сработав, обрушила на дорогу тучи грязи, обломков деревьев и осколков вражеской техники. Тремя секундами позже взорвались следующие мины, обрушив стволы толстых деревьев прямо поперек дороги. Загорелись кусты и стоящие близко к дороге деревья.

Химические индикаторы и миноискатели могли бы обнаружить спрятанные мины, даже если корпуса сделаны из неметаллических материалов. Однако те были поставлены в таких местах, где обычный миноискатель их обнаружить не мог. Если только не обнаружить тонкий нейлоновый шнур, аккуратно присыпанный несколькими сантиментами дорожной пыли, жертва была обречена. К счастью, этого не произошло, и Грейсон был доволен.

Мелкие свинцовые шарики из мины вонзились в металлический сустав «Требучета», оставляя дымный светящийся след в металле. Сустав ноги лопнул. Тремя секундами позже сработали химические детонаторы, подняв тучи дорожной пыли и столбы огня вокруг боевого робота.

Осколки, словно бритвой, прошлись по придорожным кустам, рубя обшивку машин и поджигая деревья в радиусе двадцати метров. Четыре следующие мины взорвались почти в тот же момент, поднимая вверх землю и все, что на ней. Впечатление архитектурного сооружения, возникшего на миг на лесной дороге, усиливалось тем, что взрывы взмыли в небо симметрично относительно друг друга. Дорога напоминала грязно-коричневое призрачное здание, медленно оседавшее вниз. Горевшие деревья добавляли фантасмагорическому замку дополнительную эффектность. Однако боевые роботы Драконов были еще на ходу, хотя и пострадали. Больше побило вражеских солдат. «Центурион», сильно накренившись вправо, медленно двигался, продираясь через завалы из веток и камней. «Требучет», поврежденный значительно сильнее, дымился, и зеленая смазка медленно вытекала из правой ноги. Робот дернулся и застыл, наклонившись вправо. Грейсон сказал по рации:

— Рэмедж, посмотри, чем можно угостить эти двуногие машины!

Тут же партизаны, одетые в защитные комбинезоны, выскочили из засады и, точно муравьи, накинулись на стальные чудовища. Среди пестрой команды атакующих не было ни Одного, у которого не висел бы на спине специальный ранец. Подбежав к роботу, они срывали ранцы со спины и швыряли их в уязвимые места машин, падая на землю, чтобы не задели осколки.

— Может быть, нам здесь наконец повезет, — сказал Грейсон Бразедновичу.

— У танков и флайеров есть пушки, — ответил Толлен, пытаясь через бинокль рассмотреть, куда скрылась передовая группа с двумя роботами. — Они могут вернуться в любой момент, если только не сработал наш трюк.

С той стороны послышался короткий, похожий на автоматную очередь, треск, а за ним протяжный глухой стон падающих деревьев. С того места, где находились Грейсон и Бразеднович, они могли заметить только дрожь, пробежавшую по верхушкам деревьев, а затем все снова скрыла завеса дорожной пыли.

В наушниках Грейсона раздался голос Лори:

— Деревья упали, они в ловушке!

— Не выпускайте их, — ответил Грейсон, — следите за роботами.

С обеих сторон дороги стучали пулеметы и вылетали гранаты, поражая оставшихся в живых вражеских солдат. Один танк пытался вырваться из-под рухнувших деревьев, но так и не смог и был подожжен.

Как и ожидалось, там впереди два первых робота сразу остановились при первых же взрывах. «Стингер» наконец начал использовать свои руки, он старался разгрести завал и освободить проход. Безрукий «Дженнер» мог только стоять и стрелять по сторонам лазерами и РБД. «Стингер» разгреб завал и освободил один из танков. Но тот уже горел. Повсюду в самых немыслимых позах лежали мертвые вояки Синдиката Драконов.

И вновь в рации Грейсона зазвучал голос Лори:

— Командир, я думаю, все идет, как надо. Роботы уже выходят на свободную дорогу.

— О'кей. Ты знаешь, что делать дальше. Исполняй.

— Слушаюсь.

Для Грейсона было довольно обидно, что он вынужден был оставаться на своей позиции и руководить всем по рации. Но такова роль полководцев во все времена.

Между тем отряд Лори загонял вражеских роботов все дальше и дальше в джунгли, а здесь команда сержанта Рэмеджа заканчивала свои дела. Оба пятидесятитонных робота были повреждены. «Требучет» не мог двигаться, его правое колено было разбито. «Центурион» мог двигаться, но с головы и плеча был сорван огромный кусок бронированной обшивки. Качаясь из стороны в сторону, он начал стрелять во все стороны наугад. Пули пропахивали землю, откалывали куски коры, срубали ветки и срезали листву, свистели над головами Грейсона и Бразедновича, но не причинили им никакого вреда. Действия водителя «Центуриона» были похожи на истерику. Возможно, он и в самом деле рехнулся от испуга.

На дороге послышался грохот. Грейсон и Бразеднович увидели, что на их позицию движутся солдаты. Это были уцелевшие воины врага на мотоциклах.

Штурмовая винтовка Грейсона стреляла короткими очередями. В качестве первой мишени Грейсон выбрал человека, чьи голубые офицерские нашивки и погоны резко выделялись на коричнево-зеленой форме. Поскольку солдаты армии Дома Куриты носили бронежилеты, Грейсон тщательно прицелился в голову.

Он нажал на спусковой крючок, и раздался выстрел. Четыре первые очереди были неудачны, они не достигли цели. Последний выстрел снес офицеру голову и разбил дерево позади, ярко-алые капли крови рассыпались по сине-зеленой листве, создавая жуткую картину.

Пятимиллиметровая лазерная винтовка Бразедновича деловито жужжала слева от Грейсона, и ее невидимый луч убивал солдат Куриты, прожигая их насквозь. Бразеднович целился и в придорожные кусты, куда пытались скрыться Драконы, и убежать от него. не сумел ни один.

Уцелевшие враги снова откуда-то появлялись. Грейсон и Бразеднович стреляли без перерыва, и положение их могло стать критическим, но неожиданно им на помощь пришел вражеский «Центурион».

Детекторы робота обнаружили стреляющих среди деревьев на холме позади машины и приняли их за партизан. «Центурион» открыл огонь из своих мощных лазерных установок и накрыл кусты, где прятались солдаты Дома Куриты.

Грейсон схватил Бразедновича за локоть:

— Пронесло!

Карлайл отдал приказ по рации приступить к завершающей части операции.

Во время Первой атаки «Стрелец» Макколла и «Волкодав» Клея, спрятанные около дороги, вышли из укрытия. Сейчас два железных чудовища уже продирались сквозь кусты и лианы, прицельно стреляя из огнеметов. Дополнительный огонь вели прибывшие с другой стороны «Стингер» и «Шершень», которые остановили два легких робота Дома Куриты.

«Центурион» развернулся и двинулся по дороге назад. Макколл поправил лазер, настроил прицел и пустил заряд ему в спину.

«Требучет» стоял на дороге. Его кабина открылась. Показался пилот, его покрасневшее лицо вспотело, а руки были подняты. Солдаты в оранжево-коричневой форме, выловленные в лесу партизанами, тоже выходили на дорогу подняв руки. Лори сообщила, что вражеский «Стингер» тоже сдался, а быстроходный «Дженнер» направляется в джунгли, пытаясь скрыться.

Грейсон почувствовал огромное облегчение и усталость. Бразеднович улыбался, не выпуская из рук винтовку.

— Победа, капитан, — сказал он. — Посмотрите, мы можем научиться у вас военному искусству.

— Да, мы сделали это наконец, и сделали вместе. И как только Грейсон начал спускаться по склону на дорогу, солдаты — повстанцы и наемники — громкими криками приветствовали своего командира.

XXI

Взошла луна. Ущербная, она висела на необычно безоблачном небе, подобно объеденному апельсину. Только лучи Верзанди-Альфы, проникая сквозь окно, освещали комнату тускло и призрачно. В комнате были двое — мужчина и женщина. Они лежали в темноте, пребывая еще в легком дурмане любви. Пальцы мужчины гладили бедро женщины, легко касались живота, потом поднялись наверх, нащупав маленькую упругую грудь. Эллен Клейн тихо застонала.

— Обними меня, Винсент, — прошептала она, — пожалуйста, обними покрепче.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Что случилось, Эллен?

— Ничего, — Ее лицо было мокрым. Слезы блестели в лунном свете. — Вы... все вы... были так добры ко мне.

— А почему должно быть по-другому? Едва ли мы похожи на чудовищ.

— О, я знаю. Но только... Винсент! Я убила его! Он крепко держал ее, сцепив руки у нее за спиной. Разжав руки, Винсент принялся нежно гладить по голове и плечам, пока не прекратились всхлипы.

— Дорогая, это не так! Ты знаешь это. Джеффри был убит Карлайлом, этим ублюдком. Он бросил его. Эллен, ты спасла его. Ты уберегла его от ужасной смерти! Разве это не так? Сделал бы он тоже самое для тебя?

— Но это так ужасно. Я видела сон...

— О Джеффри?

— И о нем тоже. Я вижу себя в самолете, Карлайл напротив меня. С ним Джеффри, он защищается, но Карлайл душит его и только смеется. Или что я одна, зацепилась за острый выступ скалы над обрывом и пытаюсь не упасть, а внизу чернота, все вокруг меня черное, я теряю силы и отпускаю руки... — Она дрожала, прижав голову к его плечу. — Я знаю, что сплю, но не хочу просыпаться, потому что пытаюсь узнать, что там в темноте.

— Я много раз слышал, как ты стонешь во сне. Она прижалась к Винсенту, разметав по подушке свои блестящие черные волосы.

— Винсент, я думала, что сошла с ума... Я знаю это, я чувствую... Я не могла жить с такими мыслями до тех пор, пока не встретила тебя. Я тебе очень благодарна.

Он ее поцеловал.

— Я люблю тебя, — сказал он, когда их губы разомкнулись. — Ты знаешь, я счастлив только... слушай. Если есть еще что-то, что беспокоит тебя, если ты хочешь облегчить душу... — Он закрыл глаза и улыбнулся. — У тебя очень красивая грудь.

В ответ она прижалась к нему еще теснее.

— Я знаю некоторые военные секреты Легиона, я могу облегчить душу, — сказала она через некоторое время. — Что-то я знаю, что поможет вам победить Карлайла.

Он снова поцеловал ее.

— Может быть, если поймать его, исчезнет твой сон? Тогда говори.

Она глубоко вздохнула.

— Я была на собрании. Конечно, они не говорили обо всем важном. Я знала, где они собирались высадиться, но это бесполезно сейчас.

— Военные тайны действительно имеют значение, только если узнаешь их вовремя, — согласился Винсент Миллз.

— Я говорила уже на допросах, что мне известны силы Легиона, сколько у них боевых роботов и другого оружия, но им об этом уже все известно.

— Было бы полезнее узнать, где найти Карлайла.

— Все, что я знаю, — он должен войти в контакт с членами Революционного комитета. И главный в этом деле из верзандийцев — Эрадайн.

— Может быть, нам поможет имя Эрадайна. У губернатора есть большой список имен жителей Верзанди, подозреваемых в связях с партизанами. Какие-нибудь другие имена ты помнишь?

— Верзандийцев?

— Да. Я думаю, что все, что тебе удастся вспомнить — имена, места встреч, — все может помочь.

Она вздохнула и сделала движение рукой, точно отмахиваясь от всех обязательств перед Легионом.

— Да, я помню, что поинтересовалась, как Эрадайн собирается переправлять боевых роботов через топь, и он сказал, что есть хороший путь и одно сухое местечко, где будет база. У человека по фамилии Эрикссон.

Миллз резко встал, это выглядело даже невежливо. И принялся торопливо одеваться.

— Любимая, может быть, сейчас ты вспомнила самое важное, это очень ценная для нас информация.

— Но...

— Ты спи, моя любовь. Я должен как можно быстрее сообщить об этом!

Генерал-губернатор Нагумо узнал об Эрикссоне даже раньше, чем капитан Миллз успел одеться. Он не сказал Миллзу, что в спальне есть микрофон. Доктор Янсон и другие очень беспокоились, что капитан забудет что-нибудь важное из бесед со своей подругой. Их ночи любви транслировались прямо в штаб Нагумо. Обычно дежурный майор решал, что важно из их разговоров, а что нет. И представлял информацию утром. Но сегодня Нагумо был еще на работе, принимая донесения о разгроме своей группы на лесной дороге.

В то время, когда Миллз бежал через центральную площадь университета Региса, техи компьютерной службы уже принесли Нагумо досье на Эрикссона.

Нагумо начал отдавать приказы. Он послал двух человек из своей личной охраны на квартиру капитана Миллза за Эллен Клейн. Девчонка выполнила свою задачу, но доверять ей нельзя. Лучше, если она посидит в менее комфортной тюрьме под надежной охраной.

Нагумо забыл об Эллен Клейн сразу, как только отдал приказ о ее переводе в другую тюрьму. Он уже работал на компьютере у себя в кабинете.

Компьютер быстро вычислил нужное место. Лисий остров...

А на Лисьем острове, за околицей поселения, было еще одно любовное свидание. Свет оранжевой луны, как острый нож, разрезал пополам полянку, оставляя в чернильной тени лес и двух влюбленных. Они лежали на мшистом холмике под утесом.

Их беседа тоже вертелась вокруг имени Грейсона Карлайла.

— Почему ты не доверяешь ему? — спросила женщина, приподняв голову и нежно погладив плечо своего спутника.

Карлотта Хельгамайер часто встречалась со своим любимым именно здесь. Были очень веские причины, причем политические, по которым они должны были скрывать свою любовь.

— Мне трудно его понять, — ответил Толлен. Он замолчал, в тишине было слышно, как мужчина скрипнул зубами. — Я доверяю ему, но я... его не понимаю.

— Что именно тебе непонятно?

— Он... он ведет себя не так, как обычный наемник.

— Ты имеешь в виду, что прежде ты таких наемников не встречал?

— Да. Он сражается так... с такой энергией. Вряд ли его рвение обусловлено только деньгами. Должна быть другая причина. Я думаю, он разделяет нашу ненависть к Драконам.

— Это плохо?

— Я так не говорил. Конечно, это хорошо, но... Вероятно, лучше бы сначала узнать о человеке больше, а потом его нанимать.

— Большинство из нас в комитете было против этой идеи, ты помнишь? Толлен засмеялся:

— Это была идея Эрадайна, не так ли, Карлотта?

— Торвальд думал, что ему и дальше удастся гнуть свою линию на ведение борьбы с оккупантами только собственными силами и сохранение власти Первых Семей. Однако старый Гуннар Эрикссон неожиданно встал на сторону Девика Эрадайна. Это потрясло Торвальда.

Он крепко обнял ее.

— Я думаю, что ваши Первые Семьи сейчас поняли, что иметь Легион на своей стороне — это огромная сила.

— Да.

— Эта засада, это сражение на лесной дороге сблизило солдат и наемников, я только сейчас понял, как умен Карлайл и как искусны его люди.

Она отметила искренность, с которой Толлен произнес эти слова, затем решила сменить тему разговора:

— Наши солдаты, как и наемники, прекрасно справились со своей задачей, правда?

— Да.

Он вспомнил бой, и зубы снова заскрипели. Он завидовал Грейсону. По любым меркам засада и последующий бой были великолепны. Они захватили четыре вражеских боевых робота, армия Дома Куриты потеряла двадцать два человека убитыми, тридцать шесть пленными. А сами партизаны потеряли только двоих, еще пять солдат были ранены.

Они отправили «Стингер» и пленных на Лисий остров. Техи наемников и повстанцев остались на месте в срочном порядке ремонтировать «Требучет» и три транспортера. Им понадобилось несколько часов на ремонт двигателя, чтобы «Требучет» мог передвигаться сам.

— Я должен отметить, — сказал Толлен, — что Грей-сон больше меня понимает в военном деле. Я не знаю, как он расценивает эту битву — как удачу или как естественное проявление своего полководческого гения.

— Так или иначе, все в нашу пользу. У нас не было таких удач за все десять лет этой войны.

— Да, но она становится его войной. Правильно ли это — позволять ему выиграть ее для нас? Что будет дальше? Как мы сумеем избавиться от него?

— Ты доверяешь ему?

— Я не знаю, что об этом думать. Идея о локальном нажиме на оккупантов повсюду и вовлечении широких масс в войну — его идея. — Снова послышался скрежет зубов Толлена. — Карлайл сказал, что врага нужно бить постоянно, снова и снова, он настаивает, что люди должны добровольно бороться против захватчиков. Наша прежняя стратегия захвата городов была неверна...

— Мы завтра уходим, — сказал он, немного помолчав.

— Я слышала.

— Мы идем на запад. В налет на Скандихайм. Там расположен гарнизон Дома Куриты.

Карлотта нежно провела рукой по груди Толлена. Он знал, что ей понятны его мысли, его тревоги.

— Возвращайся скорее, милый, — сказала она.

— Карлотта, моя любимая Карлотта, — прошептал он. Волосы Карлотты пахли цветами и еще чем-то, что напоминало ему дом, мир и солнечный ясный летний день. — Солдатам Дома Куриты не под силу убить меня, ты мне верь...

Этой ночью Лори тоже думала о Карлайле, но ее мысли были далеко не такими приятными. В холодном поту она проснулась от ночного кошмара. Лори посмотрела в окно, лунный свет показался ей зловещим, она села, стараясь собраться с мыслями.

Лори решила перекрасить «Страуса». Было очень неприятно сознавать, что ее страхи и неуверенность растут, подобно гидре, у которой вместо одной отрубленной головы немедленно вырастают две новые.

Отряд Грейсона шел походным маршем уже час, солнце только вставало. Солдаты-повстанцы шагали по тропинке вместе с наемниками. Их боевые роботы, заправленные и приготовленные к бою, были тщательно отремонтированы. Техи работали весь вечер и всю ночь. Десантная группа двигалась вдоль леса, держа курс на запад. В нее входил:! двадцать два робота. Возглавлял колонну Мольтидо на своем полностью отремонтированном «Дервише».

Роботы, которых не удалось починить после вчерашнего боя, находились в пещере на Лисьем острове. Отряд упорно шел к цели, двигаясь по петляющим тропинкам через джунгли. Вслед за роботами шли пешие верзандийские партизаны во главе с Бразедновичем. Имелось также несколько танков и вездеходов. Всего в отряде было около пятисот человек, из них только одна женщина.

Джалег Йорулис и его «Стингер» остались на Лисьем острове.

XXII

Деревья росли группами, они походили на заплатки посреди сине-зеленых лугов и возделанных полей. Дорога постоянно поднималась. Отряд Грейсона шел на запад. Станция наблюдения армии Дома Куриты располагалась на самом краю джунглей, местечко называлось Перес-пойнт около деревни Скандихайм. Край Сильванского бассейна здесь был относительно невысок — поросший лесом гребень. Этот район, часть Голубого плато, был зажат между лесом Сильванскогобассейна и горами Упсала. Деревни, рассыпанные повсюду, чередовались с хлебными полями и плантациями.

Обыкновенно Драконы строили станции наблюдения в густонаселенных местах для контроля либо для вербовки в лоялистскую милицию. На Перес-пойнте была довольно крупная станция, державшая в страхе окрестное население деревень, часть которых была сожжена во время карательных акций. На ней служило шестьдесят солдат.

Отряд наемников и повстанцев напал внезапно, когда Драконы завтракали. Эта внезапность сделала свое дело. Меньше чем за две минуты робот Грейсона разбил всю ограду, и четыре робота оккупантов — «Волкодав», «Феникс», «Пантера» и «Шершень» — попали в руки повстанцев. А вместе с ними радио— и электрооборудование, оружие и запасные части — бесценное сокровище для маленькой и нищей армии.

Грейсону очень хотелось, чтобы и следующая операция была столь же быстрой и бескровной для своих, как эта. Партизаны и наемники уже готовились в путь, когда на станцию пришла делегация местных жителей. Грейсон заметил ее издалека, спускаясь из своей боевой машины на землю. Она состояла из старосты Скандихайма, пятидесятилетнего седого человека с беспокойными глазами, который назвался Йоргенсоном, и двух сопровождающих. Грейсон в это время беседовал с Лори и Бразедновичем. Он улыбнулся и протянул седому руку, но тот проигнорировал дружеский жест и резко бросил на походный стол пакет. Грейсон открыл его, оттуда выпали фотографии-голограммы. Он внимательно всмотрелся в них. Каждая голограмма детально изображала ужасы войны. Сотни мертвых тел в черных лужах крови. Лес, охваченный оранжевым огнем. Силуэт «Мародера» на фоне горящих развалин, в которые он только что превратил жилые дома. Тоненькая фигурка человека, уцепившаяся за одну из железных ног грозного боевого робота. Грейсон поднял глаза от фотографий, его брови нахмурились.

— Что это значит?

Староста сжал губы, лицо его побледнело.

— Это был город Маунтин-Виста. Мы сочли необходимым показать вам это.

— Да? — Грейсон старался казаться спокойным, но уже догадывался, что будет дальше.

— Город был разгромлен полковником Кевлавичем, — сказал один из сопровождающих. У него были пышные усы, похожие на маленькие елочки. Его интонация тоже была враждебной. — Он совсем недалеко от Скандихайма. Некоторые из наших юнцов были там. Их убили. Один боевой робот, только один, практически уничтожил город.

— Я вас не совсем понял, — солгал Грейсон, чтобы выяснить для себя, чьи интересы поддерживают эти люди. — На чьей вы стороне?

Староста сдвинул брови.

— Мы ни на чьей стороне! Атакуя эту базу, вы поставили под угрозу Скандихайм и все остальные селения этого района. Вам известно, что генерал-губернатор сделает с нами, когда узнает о нападении?

Грейсон взглянул на Бразедновича. Лидер повстанцев стоял сгорбившись, его лицо было непроницаемо.

— Я бы сказал, что у них появится прекрасный повод разрушить и ваш поселок, — ответил Грейсон. — Вопрос, по-моему, стоит так: а что вы собираетесь делать в таком случае?

Третий визитер посмотрел на своего начальника и произнес:

— Мы должны будем умолять о пощаде.

— Умолять о пощаде? — Грейсон вернул фотографии. — Вы верите в милосердие Куриты? Или его справедливость?

— Вы бросите нас без поддержки, иноземцы, — сказал староста. — Вы даже не сообщили нам о том, что собираетесь напасть на станцию, вы не посоветовались с нами.

Грейсон вообще-то считал правильным, даже само собой разумеющимся, ставить в известность местное население перед нападением.

— Я прошу прощения за то, что не посоветовался с вами, — сказал он, — но у нас просто не было для этого времени. И боюсь, что у нас его нет и сейчас, мы не станем ждать, пока Нагумо ответит на наш удар.-Он повернулся к Лори. — Посмотри, как идет погрузка, мы должны выступить не позже чем через час.

Слова Грейсона произвели должный эффект.

— Что? Вы не можете бросить нас!

Лицо Грейсона сохраняло внешнюю невозмутимость.

— Почему же? Раз вы планируете сотрудничать с Нагумо и дальше, просить его о милосердии... Вы считаете, что мы останемся и будем ждать Нагумо?

— Вы неверно нас поняли, — сказал Йоргенсон. — Мы ненавидим Синдикат Драконов так же, как и вы. Это наша земля, они ее захватили. Но у нас нет шанса выстоять в сражении с ними против боевых роботов. Останьтесь и защитите нас. Вы спровоцировали их нападение на нас. Бросить нас сейчас — это... бесчеловечно!

— Господа, я хотел бы остаться и помочь вам, но это просто невозможно. У меня очень маленькая армия. Здесь, в открытом поле, войско Нагумо разобьет нас полностью. Мы не защитим вас и погибнем сами. Мы должны сохранять мобильность.

— Но что мы должны делать? — В голосе Йоргенсона послышались жалобные нотки. — Они убьют нас!

Палец Йоргенсона уперся в последний снимок, где был изображен юноша, прижавшийся к ноге робота.

— Моментом позже робот раздавил несчастного, как муху, попавшую под кузнечный молот!

— Вы можете оставить поселок...

— У нас много стариков, женщин и детей...

— Вы можете... бороться!

— Воевать? Как?

Грейсон обратился к Толлену:

— Полковник, мы захватили много оружия, нам столько просто не унести. Найдите сержанта Рэмеджа.

Раздайте оружие местным жителям, тем, кто собирается бороться. Научите их, как пользоваться оружием. Но только быстро! У нас нет времени.

— Хорошо.

— Вы не имеете права! — заявил усатый. — Как вы уйдете...

— Молча, — перебил его Грейсон. — Это все, что мы можем для вас сделать. Мы даем вам оружия и боеприпасов больше, чем вам необходимо.

— Вы даете нам оружие. Зачем? — возмущенно спросил Йоргенсон, передернув плечами. — Как мы будем с ручным оружием бороться против боевых роботов?

— Да, это непросто, — сказал Грейсон. — Но, возможно, вам придется бороться с пехотинцами. У Нагумо нет столько роботов, чтобы посылать их против каждой деревушки на Верзанди. Он ищет нас.

— Но наша деревня...

— Будь я проклят, поговорите с соседями! Уговорите другие деревни помочь вам! Округ Врайесхавен готов восстать. Объединитесь с ними. Соедините ваши силы. Господи, да у вас есть все! Двести тысяч людей на этой планете против сотни роботов и нескольких тысяч солдат Нагумо! У вас нет другого способа освободить свою землю, если вы не объедините свои усилия!

Слова Грейсона ошеломили старосту.

— Но вы... вы поможете нам? Грейсон кивнул:

— Я вернусь. Мы научим вас, мы поможем местным жителям организовать армию. Мы научим вас приемам борьбы с боевыми роботами, и не только вас, но и всех, кто захочет.

— Вы подлец! — озлобленно заявил третий сопровождающий. — Вы играете на нашем горе! Мы для вас только пешки в вашей войне!

— Это ваша война, — сказал Грейсон. — Меня наняли, чтобы помочь вам. Но если вы хотите выжить, вам лучше начать воевать самим!

Староста собрал фотографии и сложил их в конверт.

— Когда Нагумо нападет на нас?

— Я не знаю. Это может зависеть от погоды или от того, как быстро он разберется, что эта станция захвачена нами. У вас есть время подготовиться получше, пока никто из врагов не забеспокоился о том, почему молчит эта станция.

— Я должен поговорить со своими жителями и с людьми из соседних деревень, узнать, как они настроены, будут ли они бороться вместе с нами.

Грейсон внимательно посмотрел на старосту. Во взгляде Йоргенсона, кроме беспокойства, светилось что-то новое. Он уже не выглядел таким подавленным и отчаявшимся.

— Я помогу вам, — сказал Грейсон. Он проводил делегацию до ворот военной базы. Бразеднович следил за погрузкой захваченного военного снаряжения.

— Толлен, мне надо поговорить с вами.

Когда они отошли в сторону, Грейсон быстро сказал:

— Они собираются воевать.

Бразеднович бросил скептический взгляд на троицу скандихаймцев, не спешивших уйти.

— Да?

— Я хотел детально обсудить это с вами. Останьтесь с ними, помогите им организовать боевой отряд. Нагумо может напасть на них через несколько дней. Чтобы проучить их, деревне нужен опытный военный; нужно подготовиться к битве. Помогите им.

— Вы подумали об этом только сейчас, когда втянули их в эту войну?

— Толлен, что вы хотите этим сказать?

— Простите, капитан. — Он снова посмотрел на Йоргенсона. — Это очень трудно. Это мои соплеменники...

— Я знаю. Но если ваши соплеменники сами не начнут бороться, я не сумею ничем им помочь! Бразеднович уставился в землю.

— Вы не понимаете, — сказал он. — Я родился и вырос здесь, в Скандихайме. Я прожил здесь всю свою сознательную жизнь. И мы воюем друг с другом. Идет не только война с оккупантами, идет гражданская война.

— Извините, я не знал.

— Что это меняет? В любом случае вы правы. Но вы должны понять, что, хотя не все на Верзанди думают одинаково, народ расколот. Например, даже моя семья.

— Ваша семья?

— Моя мать погибла от рук карателей. Это было примерно год спустя после прихода Синдиката Драконов. В то время я был уже в отряде. Но узнал об этом только через два года. Как и о том, что мои отец и брат ушли к лоялистам. Вы должны еще понять, что многие из нас рассматривают эту войну как шанс для победы над Первыми Семьями, так здесь называют те скандинавские семьи, что владеют большинством земель и держат в руках власть на Верзанди.

Грейсон не знал, что ему ответить. Ему были неизвестны эти особенности местной гражданской войны.

Бразеднович пожал плечами.

— Мне сообщили, что мой отец погиб. Его казнили повстанцы год назад. Я думаю, что мой брат сейчас продолжает воевать за синих. Он уже немолодой человек. Я не знаю, где он. — Бразеднович был сильно взволнован. — Как вы полагаете, капитан, двух сотен партизан будет достаточно? Мы останемся здесь. Я сомневаюсь, однако, что мы удержим эту деревню, если только мне не удастся собрать вместе жителей и научить их чему-нибудь.

Грейсон кивнул и положил руку на плечо Бразедновичу.

— Я рассчитываю на вас. Йоргенсон, по-моему, тоже неглупый и смелый человек. Я отдаю вам «Волкодава» и «Шершня». Постарайтесь обучить и кого-нибудь из местных управлять роботами. На всякий случай.

Бразеднович снова оглянулся на Йоргенсона и его спутников.

— Боюсь, что пока они все — неважные бойцы. Но мы сделаем все, что сможем. В конце концов, надо же когда-то начинать бороться за свободу всем вместе. Ладно. Удачи вам.

— И вам тоже.

Шаттл «Чжао» перешел на низкую орбиту... Несколько дней назад «Чжао» перебросил с Верзанди-Альфы в Регис два взвода пехоты. Сейчас он повторял свой маршрут, переправляя спецотряд дестовцев.

Команды ДЕСТ были элитным подразделением драконских войск. Туда отбирались только опытные военные, прошедшие через частое сито физических и психологических тестов, уже имевшие за плечами опыт военных действий. Каждый дестовец умел пользоваться любым оружием, от бластеров до метательных ножей. Они могли опускаться на парашютах с высоты двадцати километров, плавать под водой с аквалангами, взбираться по отвесным склонам со специальным альпинистским снаряжением и проникать в любую строго охраняемую зону, мастерски обходя все посты и преграды. Большинство умело управлять боевыми роботами, было способно починить или вывести из строя любую машину.

Отряд сейчас получил специальное задание.

«Чжао» реял в стратосфере Верзанди, как огненный ангел, теряя скорость и оставляя за собой шлейф раскаленного воздуха. Через тридцать секунд от корабля отделилось сферическое десантное судно и повисло в воздухе. Оттуда попарно стали прыгать солдаты, кувыркаясь в воздушных вихрях зелено-голубыми точками камуфляжных комбинезонов. Они пытались управлять своим полетом, изгибая тело, раскидываясь или группируясь снова. Над их головами пилот «Чжао» вновь привел корабль в движение.

Во время свободного падения команда пользовалась особыми инфракрасными биноклями, соединенными с компьютерами для того, чтобы обнаружить и засечь цель, которая была скрыта от них в темноте. Их маленькие компьютеры собирали и передавали информацию на спутники, а оттуда корректировали их движение. Лазерные лучи спутников, невидимые невооруженным глазом, хорошо просматривались через визоры как добела раскаленные пятна на темном фоне джунглей.

Солдаты, управляя свободным полетом, устремились на цель.

На высоте пятисот метров от земли с тихим хлопком раскрылись парашюты, и воины начали плавно снижаться в знойном воздухе над Лисьим островом. Поселок Эрикссона не встревожился, это хорошо было видно в инфракрасном свете: работающие техи, часовые и влюбленные парочки, скрывающиеся в ночной темноте.

Солдаты ринулись к заранее намеченным жертвам. Вскоре первый часовой, стоящий под деревом, упал с ножом в горле. Тех, работающий в ангаре, услышал глухой металлический звук, обернулся, не успел ничего понять и застыл, пронзенный четырьмя дротиками. Каждый дротик содержал нейротоксин, парализовавший жертву.

Гарн Добер, заместитель Бразедновича, стоял на веранде дома, вглядываясь в темноту. Ему показалось, что он что-то услышал — свист или шорох шагов. Его глаза еще не привыкли к темноте, и он ничего не увидел, кроме зелено-черного неба и силуэта джунглей.

Внезапно кто-то прыгнул на него. Добер вскрикнул, но руки в черных перчатках зажали ему рот, и в спину его вонзился нож. Он упал на колени, пытаясь разжать мертвую хватку врага, но быстро терял силы. Из глубокой раны пульсирующим потоком текла кровь.

Тень перешагнула через лежащее ничком тело. Дверь веранды была открыта. Десантник вытащил из кармана брюк пакет взрывчатки, выдернул чеку и швырнул пакет в открытую дверь, а сам метнулся в сторону. Секундой позже из дверей рванулось пламя, здание потряс удар, рассыпав яркими мелкими звездочками осколки оконного стекла. Послышались пронзительные крики мужчин и женщин, полуодетыми выскакивающих на веранду. Их сонные глаза не видели ни тела Добера, ни дестовца, прятавшегося в густой темноте. Лазерные лучи проходили сквозь незащищенные тела так же легко, как и пронизывали воздух. Крики и стоны заживо горевших людей перекрывались пулеметными очередями. Затем прогремел еще один взрыв.

С каждой секундой десантников становилось все больше, они приземлялись на крыши домиков, рассыпались повсюду как смертоносная саранча, держа оружие наготове. Несколько десантников стремительно подбежали к дверям большого особняка. Неслышно переговариваясь по шлемофонам, десантники взломали дверь и ворвались внутрь. Послышались крики, мольбы о пощаде.

Вскоре их начальник уже принимал донесения по рации. Один из его разведчиков сообщал, что обнаружил пещеру естественного происхождения, где были спрятаны боевые роботы. Второй сообщил, что захвачена радиостанция, охрана обезврежена, а аппаратура разбита. Третий информировал, что захвачено много пленных, среди них есть члены так называемого Революционного комитета.

— Удалось установить, кто из них Эрикссон? — спросил начальник.

— Да, — последовала небольшая пауза. — Он был убит при попытке к бегству.

Начальник усмехнулся. Гуннар Эрикссон был очень известным человеком среди повстанцев и признанным лидером. Содержание его под стражей могло привести к нежелательным политическим осложнениям. Других лидеров повстанцев, менее популярных, чем Эрикссон, можно было склонить к переговорам.

Он нажал на кнопку дальнего транслятора, который висел на руке. Сквозь помехи послышался устойчивый сигнал.

— Первый — Второму, — сказал он. Его слова попали на спутник, затем на антенну боевого робота.

— Второй слушает, — прозвучал ответ, — доложите обстановку.

Начальник улыбнулся, обнажив ряд ослепительно белых зубов.

— Первая фаза штурма закончена, повторяю, закончена. Эффект неожиданности полностью оправдал себя.

— Прекрасно! Есть сопротивление?

Начальник посмотрел вниз и дотронулся носком ботинка до тела, лежащего под его ногами. Это была молодая полуодетая женщина.

— Нет, полковник, сопротивления не было.

— Есть ли боевые роботы?

— Имею честь доложить, что наши разведчики обнаружили пещеру. Там находились роботы бандитов. Теперь они в наших руках. Все другие цели взяты, обезврежены или уничтожены.

— Вас понял. Мы на дороге. Все идет по плану. Будем у вас через три часа. Повторяю, через три часа. Конец связи.

Три часа. Это значит, что отряд под командованием полковника Кевлавича идет по дороге и уже прошел место, где было сражение два дня назад.

Кто-то закричал, но двойной лазерный удар опрокинул кричавшего навзничь. Минуту спустя раздался грохот, от которого земля задрожала под ногами начальника — взорвался склад горючего.

XXIII

Ночью колонна повстанцев шла медленно. Даже учитывая то, что движение проходило по широким тропам в джунглях или по дорогам через фермерские поля, поход был очень труден. Грейсон отдал приказ остановиться, чтобы оглядеться и отдохнуть. Солдаты расставили палатки, некоторые улеглись на открытом воздухе.

Усталый Грейсон грел воду для кофе в медном котелке, сидя в кабине своего «Беркута».

Локаторы «Беркута» внимательно отслеживали все ночные звуки, но ничего подозрительного не наблюдалось. Однажды приемник уловил всплеск радиоволн, но он мог объясняться чем угодно — метеором, пронзившим атмосферу, сигналом с шаттла на орбите или случайным возмущением в магнитном поле Верзанди. Немного позже локатор засек кодированную радиопередачу. Карлайл ни с кем не выходил на связь. Это была вынужденная мера предосторожности — движение отряда не должно быть засечено врагами.

Что делал Нагумо? Что на уме у губернатора? Грейсон хорошо знал, что его собственные успешные действия за последние два дня — результат удачи и счастливых обстоятельств и что необходимо очень быстро действовать, чтобы развить этот успех. Преимущество было временным и иллюзорным. Нагумо достаточно только один раз атаковать, чтобы заставить Грейсона отступить и выбить у него из рук инициативу, возможно, очень и очень надолго. Враги были так сильны, имели большую и мобильную армию, которая оккупировала всю планету, а что было у него? Разницу мог заметить даже ребенок. Даже если Грейсон сумеет выиграть единичный бой, как он удержит победу, как остановит пламя гражданской войны в террора?

Однажды во время своего ночного бодрствования Грейсону показалось, что он увидел далекое зарево, отблеск огня в облаках на востоке. Когда свет померк, Грейсон решил, что это результат его воспаленного воображения.

Перед рассветом отряд позавтракал консервами и концентратами: ничего лишнего, ровно столько, сколько необходимо, чтобы восстановить силы. Солдаты снова сели на транспортеры-вездеходы. Грейсон надеялся достичь Лисьего острова к девяти утра. Там они отдохнут и приготовятся к следующему набегу на другую базу — на краю Сильванского бассейна. После чего, возможно, они опять смогут отдохнуть.

Но очень недолго. Успех прямо зависел от быстроты передвижения отряда и внезапности нападения. Эффект неожиданности помогал преодолеть недостаток в живой силе и боевой технике маленькой армии Грейсона. Остановка означала только одно — враг может опомниться, собрать силы в кулак и ударить. Ударить настолько сильно, что оправиться после такого удара будет очень сложно, если вообще возможно.

Он торопил уставших партизан. Лори шла первой на быстроногом «Страусе». Они прошли пять километров, когда в наушниках послышался ее голос:

— Командир, приборы показывают: что-то движется нам навстречу.

Грейсон недоуменно поднял брови. Он набрал скорость на «Беркуте» и вскоре оказался рядом со «Страусом». Его собственные приборы тоже засекли движение. Вскоре на обочине дороги показался человек, который пошатываясь шел через кусты.

Менее чем в десяти метрах от обоих роботов человек остановился и упал, уткнувшись лицом в мягкую землю. Лори и Грейсон первыми подбежали к нему. Врач отряда присоединился к ним секундой позже, он взял руку упавшего, пытаясь нащупать пульс. Лори вытерла кровь и грязь с лица раненого, и Грейсон узнал -Джалега Йорулиса.

Глаза Йорулиса приоткрылись, шумное дыхание участилось.

— Не ходите... назад, — из груди Джалега послышался свист, — они... там.

— Кто? Где?

— Драконы...

Грейсона прошиб холодный пот.

— Джалег! Что случилось? Расскажи!

— Десантники. Парашютисты. Они свалились прямо нам на голову. Никто не понял, как они туда попали. Роботы пришли позже.

— Роботы? Боевые роботы Дома Куриты? Джалег кивнул. Он истекал кровью, на глазах теряя силы.

— Они еще там... ждут... вас.

Врач ощупал руками тело Йорулиса:

— Где они ранили тебя, воин,? Йорулис только закашлялся, плюясь кровью. Грейсон сжал зубы. Он понимал, что у Джалега не было шансов остаться в живых, они не успеют доставить его в госпиталь, даже если бы и могли это сделать. Врач обнажил рану на груди Йорулиса и постарался залепить ее пластырем. Рана пузырилась при выдохе.

— Сколько у них роботов? — спросил Грейсон. Медик глянул на Грейсона, взглядом попросив его прекратить вопросы, но Грейсон снова повторил вопрос:

— Сколько роботов, Джалег?

— Не знаю. Батальон, может быть, больше. — Ему было очень трудно дышать. — Не ходите туда. Уходите... как можно быстрее. Они захватили все спрятанные нами боевые машины. И техов.

Полная картина разгрома только сейчас дотла до сознания Грейсона. Нет больше базы, нет техов...

— У нас нет шансов, — продолжал раненый. — Они захватили и Ревкомитет, капитан. Захватили и увели. Никто не знает, что с ними случилось.

— А Эрикссон?

— Не знаю. Не видел. Я... пытался бежать, но «Феникс» догнал меня и открыл огонь. Я думаю, что они сочли меня убитым и прекратили стрелять, когда я упал в третий раз. — Он снова начал кашлять, кровь потекла быстрее, промочив пластырь. — Я... надеюсь, что они были правы.

— Ты легко отделался, — сказал Грейсон, стараясь скрыть фальшь, звучавшую в его голосе. — Мы перевяжем тебя и...

Но Йорулис все кашлял, дыхание его оставалось хриплым и свистящим. Его глаза закрылись.

— Никто не знает, где они...

Джалег умер.

Грейсон встал, у него кружилась голова. Кровь раненого, попавшая на руки капитана, была теплой и липкой. Врач гневно посмотрел на него.

«Он считает, что это я добил его. Может быть, он прав. Но я должен знать, что случилось».

— Что же делать. Грей? — спросила Лори. — Мы будем атаковать их на Лисьем острове?

Губы капитана сжались в тонкую линию. Он потряс головой:

— Нет. Они ждут нас, и они готовы к встрече.

— Что же мы будем делать? Куда пойдем?

— У нас не так много шансов, не так ли? Только джунгли смогут помочь нам. Мы найдем место для новой базы, оснастим ее захваченным оборудованием, затем попробуем договориться с местным населением. — Он закрыл глаза. — Возможно, Уэстли и Остафьорд. Оккупанты не обнаружили еще «Фобос». Но сначала мы должны все выяснить здесь.

Забравшись в свой «Беркут», Грейсон открыл кабину и громко объявил всему отряду, что враги захватили Лисий остров и отряд должен повернуть на север.

— Но, господин капитан! — послышался чей-то юношеский голос, когда он закончил. — Все-таки, что с комитетом? Им не удалось бежать?

Грейсон узнал говорившего. Это был Хариман Ольсен, водитель логгера и сын Карла Ольсена, члена Революционного комитета.

— Я прошу меня простить, Хариман. Я не знаю о судьбе вашего отца. Это все, что мы можем сделать сейчас.

— Мы должны выручить их!

— Нет, ведь враги ждут нас там. Только Бог знает, сколько у них боевых роботов.

— Нет!

— Подчиняйтесь, Ольсен! — коротко и резко приказал Грейсон. — Самое худшее, что мы можем сделать, это подставить свои головы под огонь бластеров. Мечте о свободе Верзанди тогда придет конец.

Многие разделяли чувства Ольсена. У некоторых техов, водителей и пехотинцев группы Грейсона были семьи, друзья или любимые среди оставшихся на Лисьем острове. Грейсон ощущал потерю техов Легиона как удар лично по нему. Что случилось с Томпинсоном, светловолосым мальчиком, его личным техом?

Хариман Ольсен не посмел ослушаться командира, но Грейсон чувствовал, как атмосфера накаляется.

Выбора не было, надо было продолжать. Они торопливо похоронили Йорулиса. Ли Цзин, член отряда Бразедновича, знал этот район достаточно хорошо и вызвался быть проводником, чтобы провести войско в обход болот и Остафьорду. Ли заявил, что дорога начинается не более чем в километре отсюда, но это означало, что придется приблизиться к базе. Грейсон подумал и согласился. Он приказал двигаться как можно тише и сохранять порядок движения.

Вскоре— они обнаружили тропу и повернули на север. Тропа разветвлялась, разведчик отправился вперед определить нужное направление. Джунгли были неправдоподобно тихими, звук моторов вездеходов и тяжелые шаги боевых роботов разносились далеко. Облака были высокими, наступал день — яркий и ясный. Свет солнца золотил верхушки деревьев. Грейсон беспокоился о том, что спутники Дома Куриты могут их обнаружить.

Не один раз Грейсон поторапливал свой отряд, приказывая двигаться быстрее. Когда один разбитый агроробот окончательно сломался, Грейсон приказал водителю оставить свою машину и пересесть в вездеход.

Отряд Драконов ждал повстанцев на Лисьем острове, выслав разведчиков по окрестностям. Был полдень, когда их обнаружили.

Грейсон пропустил отряд вперед, для того чтобы подогнать двух отставших роботов. Это были логгеры, неповоротливые и неуклюжие. Они отстали примерно на сотню метров от основного отряда, и Грейсон беспокоился, что воины потеряются. Тропа разветвлялась, и отставшие могли выбрать неверный путь. Одного из двух воинов звали Хариманом Ольсеном, а вторым была молоденькая девушка по имени Дженни Викна.

— Не задумали ли вы сбежать? — спросил Грейсон, но голос капитана был мягким. — Догоняйте.

Он ожидал услышать объяснения Ольсена, но молодой человек молчал. Грейсон вгляделся в глаза Викны. У нее тоже остались друзья на Лисьем острове. Он вспомнил, что часто видел ее с молодым помощником своего теха.

— Мы найдем другой путь помочь им, — сказал он им. — Мы должны пройти еще двадцать километров и тогда попытаемся отдохнуть.

В этот момент боевые роботы Дома Куриты атаковали.

XXIV

Внезапное появление роботов противника застало Грейсона врасплох. По дороге шагал «Мародер», выкрашенный в зелено-коричневые камуфляжные цвета джунглей. В верхней части корпуса ярко выделялся алый дракон на черном фоне. Грейсон сразу узнал маркировку «Мародера». Этой машиной управлял полковник Кевлавич, палач Верзанди.

«Мародер» сопровождали тридцатипятитонная «Пантера» и «Феникс». Тяжелый грохот говорил, что сзади идут другие машины.

Грейсон поднял автоматическую пушку «Беркута». Разрывы снарядов искрами рассыпались по прочной броне «Мародера». Вражеский робот упрямо шел вперед, не стреляя. Грейсон нажал на спуск лазера. Невыносимо яркая точка вспыхнула на корпусе «Мародера» рядом с бронированной кабиной. В это время лазерные лучи и ПИИ с «Феникса» и «Пантеры» уже разрывали тонкие корпуса логгеров.

— Драконы! — закричал Грейсон по командной связи. — Драконы в хвосте колонны! К бою!

Затем он дал ракетный залп. Ракеты со свистом устремились в чащу джунглей, срывая листья, круша стволы. «Пантера», пораженная в корпус, накренилась за секунду до того, как ее правая пушка дала ответный залп.

Грейсон врубил мотор и свечкой взмыл в небо. Ветки и листья ломались о корпус его машины, когда она ввинчивалась в воздух с риском опрокинуться. Грейсону удалось выпрямиться и направить «Беркута» на ненадежную посадочную площадку. Отставший логгер поливал огнем приближающийся «Мародер».

Грейсон сказал в микрофон рации:

— Ольсен! Пулеметы не годятся против него! Отходи!

— Я смогу удерживать его! — рявкнул в ответ Ольсен. Казалось, «Мародер» просто отмахивается от пуль. Огромный яйцевидный торс раскачивался, два громадных манипулятора вытянулись в сторону хрупкого логгера. ПИИ «Мародера» извергли рукотворную молнию — корпус четвероногого агроробота раскололся от двойного удара. Голубые молнии стекающего разряда зазмеились между машиной и землей. Лазеры «Мародера» добавили свою ярость к этому торжеству разрушения. Огонь и дым повалили от уничтоженного логгера.

Логгер Дженни Викны приблизился к «Беркуту», готовый сразиться с врагом, Грейсон поднял манипулятор своей машины.

— Отходи, Дженни! Это приказ!

— Но Хариман в опасности...

— Убирайся! Черт побери, мы ничем не можем ему помочь! — прокричал Грейсон, закрывая логгер корпусом своей машины. Ведя непрерывный прицельный огонь ракетами и лазером, он поразил сначала одного робота, затем другого, третьего... Из корпуса «Пантеры» повалил дым. Уродливая рваная рана образовалась на броне тридцатипятитонного гиганта.

К трем боевым машинам Дома Куриты присоединился «Лучник». Кожухи с его массивных обтекателей РБД были уже сорваны, а сам он напоминал огромное зловещее насекомое. С «Мародером» впереди и «Фениксом» с тыла все четыре машины Драконов, обойдя горящего Ольсена, двинулись навстречу Грейсону.

Тот был уверен, что Хариман Ольсен уже выбыл из игры, но искалеченный логгер словно собрал себя из обломков. Разворачиваясь, Ольсен нанес внезапный удар по «Лучнику», когда вражеские машины уже миновали его. Видимо, водитель «Лучника» что-то прокричал по радиосвязи, потому что «Мародер» и «Феникс» резко повернули назад. «Пантера» осталась вереди.

Повернувшись к Грейсону тыловой частью, «Феникс» дoпycтил серьезную ошибку, потому что броня там была довольно тонка. Грейсон направил лазер в спину вражеской машины. Пульсирующий лазерный луч ударил между сгибами крыловидных пластин брони. Внешний звуковой локатор уловил треск пулеметов поблизости — Дженни Викна присоединилась к нему огнем своего робота.

От «Феникса» полетели осколки брони, обнажая провода и зеркально гладкую поверхность топливного бака. Грейсон снова выстрелил и увидел, как плавится проводка. Вспыхнула бело-голубая дуга короткого замыкания — вражеский водитель опрометчиво попытался включить дополнительные двигатели. Грейсону были известны последствия такой ситуации, и он непроизвольно передернулся.

Взрыв превратил «Феникс» в огненную сферу, которая вознеслась над деревьями, сжигая на своем пути голубовато-зеленые листья и опаляя кору. Грохот быстро стих.

Огонь заслонил от Грейсона машину Ольсена, но он также отрезал «Мародера» от своих. Грейсон направил прицел автоматической пушки в хрупкое соединение корпуса с ногами — как раз под пару турбореактивных двигателей, и трижды выстрелил. В воздух полетели осколки металла — казалось, «Мародер» присел на левую ногу, повернувшись лицом к нападавшему. Полыхнула одна из пушек ПИИ... Мимо! Грейсон нанес лазерный удар по манипулятору более тяжелой вражеской машины. Но в это время выстрелила вторая пушка «Мародера». Грейсон почувствовал, что его робот накренился, тепловой удар ожег ногу и оплавил броню. Загорелись красные предупреждающие индикаторы: машина перегрелась — и от ударов вражеского оружия, и от собственного непрерывного огня.

Грейсон выстрелил еще раз, послав последнюю порцию РБД в корпус «Мародера», а вслед за ней луч, проникший в пробоину. «Мародер» какое-то время еще, казалось, колебался, затем все же развернулся и нырнул в затухающий огонь на обломках обугленного «Феникса». Две другие машины уже отступали по тропе, и их лидер заковылял вслед за ними.

Грейсон четко приказывал:

— Обращаюсь ко всем! Ко всему соединению! Продолжаем прежнее движение! Не знаю, нападут ли они снова. Но мы не станем торчать здесь, чтобы узнать их планы.

Колонна повстанцев двинулась в глубь джунглей, направляясь на север. Позади остались два памятника их стычки с силами Дома Куриты — обугленные останки «Феникса» и разбитый корпус логгера Ольсена. Молодой человек погиб.

Эту стычку трудно было назвать победой. Им удалось оторваться, но ценою жизни Харимана, которому.. было всего пятнадцать лет.

Губернатор Нагумо изучал отчет, его взгляд был угрюмее обычного. Полковник Кевлавич стоял по стойке «смирно», безупречный мундир полковника был перепачкан смазочным маслом — после небольшого, но неотложного ремонта «Мародера».

— Кевлавич, похоже, подобное становится вашей привычкой. И притом опасной привычкой. Они снова ушли от вас!

— Так точно! — Кевлавич не пытался оправдываться. — Мой повелитель, я официально прошу вас снять меня... и предать военно-полевому суду!

Такая просьба не могла не удивить Нагумо, но он лишь слегка оторвал взгляд от бумаг.

— Военно-полевому суду? Так уж сразу?

— Генерал, я просто не знаю, что я еще смог бы сделать. У меня были ограниченные сведения. Я не знал, сколько машин у противника. У меня было всего четыре машины, остальные охраняли подходы к Лисьему острову. Мы уже решили захватить их, когда, по данным спутниковой разведки, стало ясно, что они идут не к острову, а, наоборот, направляются на север, в глубь джунглей. Я решил провести разведку, но мы нарвались на сильный арьергард — что было совершенно неожиданно. Может быть, — полковник пожал плечами и замялся, — это были просто повстанцы, но мне кажется, что я столкнулся с самим командиром наемников Грейсоном Карлайлом. Без сомнения, это был «Беркут» — мы знаем только одну машину такого класса у повстанцев. Мой повелитель, у них было численное превосходство. Когда мы подбили их логгер, я подумал, что нам удастся по крайней мере захватить их лидера, но сопротивление оказалось неожиданно сильным. Один из моих роботов был подбит, а другой получил серьезные повреждения, и я понял, что мы в опасности — нас могли окружить с флангов машины, которых мы не видели. И тогда я приказал отступить. Генерал, я признаю свою ответственность за поражение и за свои действия. Но клянусь... небесами, адом, всеми силами космоса, что принял наиболее разумное решение. Окажись я снова в той же ситуации, поступил бы так же...

Нагумо склонился над столом, разглядывая собственные пальцы.

— Я склонен согласиться с вами, полковник.

— Да?

— Если бы вы прорвались дальше в джунгли, не зная, что там, и погубили бы всю команду, я приказал бы расстрелять вас без военно-полевого суда! Ну, а теперь давайте извлечем пользу из данной ситуации. Ваше прошение о военно-полевом суде отклоняется! Не беспокойтесь.

— Благодарю вас, мой повелитель!

— Благодарить еще рано! Нам еще надо придумать, как реабилитироваться до приезда герцога!

— У нас мало времени.

— У нас совсем нет времени! Нет даже на то, чтобы прочесать джунгли в поисках повстанцев и их друзей-наемников. Необходимо определить, где они собираются сделать вылазку.

Нагумо устремил взор на цветную карту, которая занимала всю стену его кабинета напротив окна. Это была комбинированная карта, скомпонованная из нескольких тысяч спутниковых фотографий Лазурного моря и джунглей, сделанных в разное время, чтобы получить изображение без облаков. Карта содержала важнейшие подробности, но все же с ее помощью невозможно было проникнуть взглядом сквозь сине-зеленые заросли джунглей.

На карту была нанесена сетка пунктирных линий, которая соответствовала известным и предполагаемым лесным тропам. О них рассказали и карты, захваченные на Лисьем острове. Контрразведчики Нагумо все еще копались в горах документов и компьютерных файлах, попавших к ним в руки в результате набега. Столь же усердно доктор Янсон и его подручные изучали пленников, взятых на острове. В течение следующих недель или даже дней могут стать известными другие дороги и потайные базы. Невозможно предсказать, какие еще сведения даст расследование. Но пока что джунгли оставались непроницаемыми.

— Там тысячи гектаров джунглей, способных без следа поглотить армию боевых машин. — Глаза Нагумо сузились. — Наемники — наша самая страшная угроза.

— С их приходом армия повстанцев заметно усилилась.

— Более того, их объединяет общая идея. Вот интересно...

— Да, мой повелитель?

— Какова судьба их корабля — того самого, который прорвал блокаду и привез наемников в Верзанди?

— Он разбился во время шторма.

— Вы уверены? Наш воздушный патруль сообщил о каких-то обломках на берегу, но они вряд ли остались от такого крупного судна, как шаттл.

— Наша спутниковая разведка сообщила бы о попытках взлета любого корабля, даже в шторм. Но за пределы атмосферы никто не выходил.

— Знаю. — Нагумо закрыл глаза, вздохнул. Он устал. — Думаю, наш удар по Лисьему острову должен покончить с ними. Ни одна команда боевых машин не может существовать без технического обслуживания. Техи, ремонтная аппаратура, запасные части — без всего этого роботы развалятся в считанные дни. После первой же стычки они останутся без боеприпасов. Без драгоценного для них Лисьего острова врагу конец! Но все же интересно, уцелел ли шаттл?

— Но где же он? Он не взлетал, и его нет на Охотничьем мысу.

— Ищите, полковник. Если шаттл уцелел, то у него хватит оборудования, чтобы возместить потерю Лисьего острова. Но мятежники не смогут заменить техов и квалифицированных специалистов, которых мы захватили, не смогут пополнить припасов. Более того, схватив членов Революционного комитета, мы сломали хребет восстания. Все, что осталось, — разрозненные банды, прячущиеся в джунглях.

— Каковы будут приказы, повелитель?

— Будем продолжать поиски их корабля. На всякий случай. Если корабль уцелел, то именно к нему должны стремиться наемники. Если корабль разбился, то их дела совсем плохи. Им не останется ничего другого, как только напасть на нас, и тогда мы сможем захватить их.

— Неужели они окажутся настолько глупы, чтобы атаковать нас после потери своей базы?

— У них могут быть и другие базы, — резко сказал Нагумо. — У меня они были бы. Важно то, что они должны будут атаковать, либо восстанию конец. Разрозненные банды полуголодных и плохо вооруженных подонков — это не повстанческая армия! Особенно если учесть то, что мы уже держим под контролем все города, космопорты, фермы, заводы — все, что имеет хоть какое-то значение на Верзанди!

— Что ж, тогда мы усилим наши воздушные патрули над морем, установим усиленное спутниковое наблюдение над джунглями между Регисом и Лазурным морем. Когда герцог Ринол приедет сюда, мы либо объявим о полной безопасности на Верзанди, либо... Мы все равно разобьем их!

XXV

Уэстли — рыбацкая деревушка, лежащая на берегу бескрайнего моря. Глинобитные домики в беспорядке теснились, образуя извилистые улочки. С высоты подернутое дымкой море казалось особенно живописным, когда оно внезапно озарялось красно-золотыми лучами Норны, прорывающимися сквозь облака. Скалистые утесы возвышались над дальним краем бухты. Отвесные стены рассекала глубокая трещина, которая и была входом в Остафьорд. Дальше в открытом море, полускрытый серым туманом, лежал скалистый островок. Он отбрасывал на запад остроконечные тени.

Совсем крохотный на фоне скалистых массивов фьорда, незаметный в тумане «Фобос» отдыхал в тени скалы, на мелководье, накрытый маскировочной тканью и камуфляжной сеткой. В деревне нес стражу одинокий «Стингер». Ответив на радиопароль, «Беркут» Грейсона вышел из джунглей.

Длинный переход завершился. Колонна повстанцев шла весь день после стычки возле Лисьего острова, останавливаясь лишь на короткие привалы для отдыха и ремонта нескольких агророботов, а затем снова углублялась в ночные джунгли. Ночной переход был необходим, так как Грейсон знал, что их единственное спасение заключается в том, чтобы максимально оторваться от противника.

Расстояние от Лисьего острова до Уэстли по прямой составляло примерно шестьсот километров, но из-за петляющей дороги пройденный повстанцами путь перевалил уже за тысячу. Ковыляющая поступь тяжелых агророботов ограничивала скорость колонны всего шестьюдесятью километрами в час. Кроме того, приходилось часто останавливаться для устранения мелких неполадок или для того, чтобы дать возможность остыть перегретым системам охлаждения.

Люди — участники колонны, сотворенные из плоти и крови, — оказались даже более уязвимыми, чем машины. Четверо молодых водителей потеряли сознание из-за недостаточного охлаждения, и пришлось потратить немало времени, чтобы привести их в чувство. Два логгера вообще не смогли преодолеть пути, три танка пришлось просто бросить, когда их турбовентиляторы отказались работать. В результате оставшиеся транспортные средства были невыносимо переполнены. И даже четырнадцатичасовая верзандийская ночь не дала возможности закончить переход в темноте. Они пришли в Уэстли через четыре часа после рассвета, грязные и уставшие, почти лишенные каких-либо сил.

— Ну и что же, черт побери, будем делать? — спросила Илза Мартинес на совещании, которое Грейсон созвал по прибытии на место. Разумеется, этот вопрос волновал всех, и Грейсон был рад, что кто-то решился задать его вслух. Они сидели в салоне «Фобоса» и приготовились обсуждать именно эту проблему.

Водители всех боевых роботов, за исключением Джалега Йорулиса, были в сборе. Еще вчера они похоронили молодого воина в джунглях в безымянной могиле. Присутствовал также сержант Рэмедж. Кроме того, Грейсон пригласил двух рейнджеров Верзанди, Ральфа Мольтидо и Колина Дейса.

— Будем продолжать, — ответил Грейсон на реплику Мартинес. — Соберем все, что у нас осталось, и будем продолжать.

Все, что осталось. Единственное, что не дало превратить захват Лисьего острова в полную катастрофу, — это то, что роботы и большая часть армии повстанцев ускользнули. И все же слишком многое было потеряно. Все средства поддержки, все оборудование, за исключением того, что смог увезти «Фобос». Пятнадцать техов из Легиона погибли или оказались в плену. И среди них были Томплинсон и Кареллан — двое самых лучших. Армия Верзанди лишилась всех техов. И, конечно же, каждый потерял друзей или родственников.

Революционный комитет прекратил свое существование. В свое время именно он пригласил Серый Легион Смерти на Верзанди.

Грейсон откинулся в кресле, прикрыв глаза ладонями. Он переоделся в мундир — кровь и пот насквозь пропитали шорты и рубашку, в которые он был одет прежде. И хотя Грейсон успелпринять душ перед совещанием, он все еще чувствовал на себе вонь и грязь джунглей.

— Каково состояние корабля? — спросил он Илзу. Клей в зелено-коричневом мундире выглядел безупречно, но остальные участники совещания выглядели грязными и измотанными. Лори была все еще в тех же шортах и майке, которые были на ней в походе, хотя она и успела искупаться в море. Сказывалось утомление прошедшей ночи — в выражениях усталых лиц, в темных кругах вокруг глаз. Все успели немного перекусить и пару часов поспать, но этого было слишком мало для того, чтобы снять напряжение. Халид, Мартинес и другие, остававшиеся на корабле, выглядели куда более свежими.

— Корабль, — спокойно произнесла Мартинес, — никуда не двинется, пока не будет отремонтирован до конца. Третий трубопровод пробит, теплообменники первого контура прострелены. Топливный реактор требует выравнивания, магнитные сверхпроводники в плазменных горелках необходимо заменить. А они горячие, еще очень горячие. Сейчас мы просто переделали его в пароход. И он не скоро сможет подняться в космос.

— Вы проверили все, что есть в Уэстли? — спросил на всякий случай Грейсон, хотя знал, что опытный пилот корабля проверит все возможные источники ресурсов и запасных частей.

Илза ответила с кислым выражением лица:

— Мы сможем выполнить ремонт, достаточный для того, чтобы достигнуть Т-точки системы Норны, только при условии, что у нас будут все средства ремонтной базы космопорта Региса. И то — может быть.

— Тогда мы здесь застряли надолго, — сказал Дебровский. Порт находился в десяти километрах от Региса и имел сильный гарнизон, так как являлся единственной наземной связью с линиями снабжения Дома Куриты. — Мы не сможем встретиться с капитаном Тором в назначенное время.

— Это мы знали и раньше, — заметил Грейсон. Его ум лихорадочно работал. На всем пути через джунгли он продумывал возможные варианты. Был только единственный шанс спастись — просто бежать, отказавшись ото всех обязательств перед Верзанди. Просто бежать...

— «Индивидуум» должен вернуться в систему в течение ближайших ста двадцати космических часов, это четыре местных дня, — продолжал Грейсон. — Наш единственный шанс — захватить корабль Дома Куриты и прорвать блокаду.

Клей прищурился:

— А мы сможем?

Молчание в салоне всех нервировало, пока Грейсон обдумывал ответ.

— Да, мы сможем, — сказал он наконец. — Нагумо не знает, когда наш звездолет должен вернуться в систему. Он даже не знает, что такое вообще должно произойти. Мы можем спланировать налет, напасть на космопорт Региса, захватить шаттл и взлететь, пока они сообразят, что к чему. Я считаю, это нам по силам.

На покрытом грязью лице Макколла появилась улыбка.

— А хорошо ли, ежели мы оставим этих туземцев в полной заднице?

Грейсон взглянул на Мольтидо и Дейса. Слово «туземец» в большинстве миров считалось уничижительным, даже оскорбительным, но оба верзандийца пропустили его мимо ушей. Возможно, они решили, что Макколл устал и не вполне соображает, что говорит. А может быть, просто не поняли из-за акцента.

— Хотелось бы знать, что об этом сказано в нашем контракте? — спросила Лори. — Мы подписали соглашение с Революционным комитетом. У меня складывается такое впечатление, что у нас нет больше нанимателя.

Мольтидо шевельнулся:

— Можно сказать, капитан?

— Конечно. Для этого вас сюда и пригласили. Мольтидо взглянул на Дейса, затем опустил глаза.

— Я думаю, что говорю от имени... тех, кто остался из рейнджеров Верзанди... Вы нужны нам. Больше, чем когда-либо нужны.

— Бог знает, сможем ли мы расплатиться с вами, — добавил Дейс.

— И это верно. Если... если хотите покинуть планету... мы поможем вам захватить шаттл, но для нас это конец. Сами сражаться мы не можем. По крайней мере не теперь.

Грейсон медленно покачал головой.

— В мире существуют и другие вещи, не только деньги, — сказал он. Просто удивительно, как стройно выстраиваются его мысли, когда он обсуждает их с другими. Как же покинуть их в такой момент? — Мысль об угоне шаттла кажется соблазнительной, но надо жить в согласии с, самим собой...

Дебровский нахмурился:

— Но, капитан, мы не можем надеяться побить...

— Почему бы и нет?

— Но взгляните реально, капитан! Мы и повстанцы против целых полков боевых роботов Бог знает какого количества войск! Мы не можем надеяться разбить целую армию!

Грейсон по очереди посмотрел на каждого.

— Военное подразделение не может управляться на демократических началах. И все же все вы имеете право голоса для принятия решения. — Он посмотрел на Мольтидо и Дейса. — Господа, не будете ли вы столь любезны, чтобы оставить нас на некоторое время?

Когда верзандийцы вышли из комнаты, Грейсон продолжил:

— Думаю, достаточно поднять руку. Кто хочет остаться и помочь этим людям?

Над столом вскинулись руки. Лори и Макколл подняли сразу же, Халид на несколько мгновений позднее. Клей взглянул на этих троих, пожал плечами и тоже поднял руку. Сержант Рэмедж выглядел встревоженным.

— Капитан, мне трудно говорить от имени всех моих людей. Но я знаю, что многие из Легиона рады унести ноги отсюда.

— Осмелюсь заметить, сержант, мы все были бы рады.

— Но я также знаю, что многие сроднились с повстанцами и не захотят, чтобы их перерезали нагумовские ублюдки. — И Рэмедж тоже поднял руку.

Мартинес сделала то же самое.

— Мне нет дела до туземцев, — сказала она, — но я не могу бросить беднягу «Фобоса», особенно после всех усилий и мучений.

Оставался один Дебровский. Чувствовалось, в нем идет борьба, но в результате он все же присоединился к остальным.

— Присоединяю свой голос. Джалег был моим другом. Не хочу просто оставить его здесь, будто все это было напрасно.

— Итак, мы знаем, что хотим сделать, — подытожила Мартинес. — Вопрос только — как? Я имею в виду, каким образом мы собираемся выиграть войну?

Грейсон сложил ладони, выставил указательные пальцы и принялся рассматривать их. Несмотря на душ, они были черны от въевшейся грязи. «Интересно, — подумалось ему, — смогу ли я когда-нибудь смыть кровь?»

— Нам не выиграть длинный забег, — сказал он наконец. — Конечно, можно провести в этих джунглях годы, нападая на склады и военные базы Дома Куриты. Но Синдикат Драконов собирается и дальше усердно перекачивать людей, боевых роботов и припасы в Регис, и роботы Нагумо будут продолжать охотиться за нами. Рано или поздно им повезет.

Клей нахмурился:

— Что же делать?

— Начнем с того, что будем продолжать делать то, что и раньше, только в несколько расширенном масштабе. Будем наносить удары по Драконам при каждом удобном случае, чтобы напоминать им о восстании. Построим тренировочный лагерь в джунглях, организуем подготовку кадров, сделаем все, чтобы вооружить и обучить местные силы везде, где есть люди, готовые сражаться. У нас достаточно большая армия, чтобы воевать с Домом Куриты... надо только мобилизовать ее.

— Но многие из них лоялисты, — напомнила Мартинес.

— Большинство держится нейтрально, не примыкая ни к кому. Так всегда бывает. Но нам нужно найти способы привлечь их. Уверен, что многие лоялисты присоединятся к нам, если у них появится такая возможность. Но первое, что мы должны сделать, — это составить сообщение, которое мы пошлем на «Индивидуум». Мы попросим помощи у капитана Тора.

— Какую? — поинтересовалась Лори, — Еще несколько роботов или наемников?

— Нет... То, в чем свободная Верзанди нуждается больше, чем в целом полку боевых роботов.

— И что же это?

— Международное признание.

XXVI

Сержант Рэмедж сжал зубы, намотал еще один виток капроновой веревки на руку в перчатке и уперся ногами в железобетонную стену. Его ботинки слабо поскрипывали, пока он подтягивался вверх по скальной стене.

Из долины, расположенной за дальним концом здания, донесся звук канонады. Всего минуту назад Рэмедж лежал, скорчившись за камнями на гребне, следя за рейнджерами, которые взбирались вверх по склону, но сейчас он уже ничего не видел. Но знал, что пока атака шла нормально. Огонь лазерных и автоматических пушек врезался в рассеянные ряды легких вражеских роботов, захваченных врасплох на краю плато.

Его рука нащупала край стены. Рэмедж подтянулся и вылез на крышу. Невдалеке он увидел двух часовых, которые стояли к нему спиной, приклеившись к окулярам своих электронных биноклей. Часовые или техи из здания. У них. имелись тяжелые пистолеты в низко висящих кобурах, но винтовок не было. Они не знали, что механизированная атака повстанцев носила отвлекающий характер.

Предполагалось, что база должна быть одним из звеньев в цепи военных форпостов Верзанди. Флаг, который развевался над паутиной стоек, проводов и массивной антенной слежения за дальним пространством, был зелено-красно-золотым стягом Верзанди... лоялистской Верзанди, которая плясала под дудку далекого Куриты. И все же двое людей, наблюдавших за битвой, облачились в строгие черные мундиры офицеров вражеской армии.

Значит, это советники. Или охранники. «Интересно, — подумал Рэмедж, — насколько Нагумо доверяет местной власти, находящейся под его началом?»

Никто не заметил, как Рэмедж тихо вытащил из кобуры под мышкой ультразвуковой станнер, беззвучно снял с предохранителя и прицелился.

Станнер издал короткий щебечущий звук. Оба офицера Дома Куриты беззвучно рухнули на крышу. Рэмедж перелез через парапет. Он увидел деревянную дверцу, ведущую в освещенную комнату внизу, но никаких солдат, офицеров или часовых не обнаружил. Обернувшись к товарищам, которые с нетерпением ждали его внизу под стеной, он подал знак.

Когда десятеро рейнджеров влезли на стену вслед за ним, Рэмедж осмотрел тела офицеров. Оба были без сознания и, наверное, останутся таковыми еще несколько часов. Рискнув заглянуть за стену, он увидел прямо перед собой корпус неподвижной «Пантеры». Боевой робот Дома Куриты охранял станцию дальней связи — привлекательную мишень для повстанцев. Разрушение станции послужило бы серьезной помехой действиям космического флота Дома Куриты, заменить ее будет трудно.

Рэмедж бросил взгляд на поле боя. Солнце низко стояло над горизонтом, на юго-западе, стены станции были уже в тени. Сгущающиеся сумерки время от времени прорезались вспышками автоматических пушек. Лоялистский «Шершень» догорал, как погребальный костер. На поле боя находилось не менее дюжины лоялистских роботов — гораздо больше, чем обнаружила разведка, — и множество других машин. Атака шла хорошо. Пять повстанческих роботов врезались в центр лоялистских сил. Рэмедж сразу узнал среди них крупного «Дервиша», которого вел Мольтидо. Тем временем три самых тяжелых робота Легиона — «Беркут», «Стрелец» и «Волкодав» — стояли на краю утеса, поливая огнем разбегающихся защитников станции.

Услышав сзади негромкий шум, Рэмедж резко обернулся, его станнер был наготове. Но это были свои:

Гундберг и Уиллокс. Они перелезли через стену, за ними — Чаплей, Соверсон и еще шестеро партизан. На их лицах явно читалось облегчение оттого, что «Пантера» не заглянула за угол здания.

Десять верзандийцев поднялись по веревке на крышу и скинули с плеч автоматы. Уиллокс отдал свой Рэмеджу. Сержант лез первым и поэтому не взял с собой другого оружия, кроме станнера.

Рэмедж подавал своим людям команды жестами и кивками. Теперь надо было проникнуть в здание. Он убрал станнер в кобуру и двинулся к открытой двери, держа автомат в боевой готовности.

Как только Рэмедж вошел в дверь, навстречу ему попался поднимающийся по лестнице молоденький офицер Дома Куриты. Он носил на воротнике нашивки младшего лейтенанта. В руках офицер держал три полные кружки кофе.

Рэмедж снял палец со спускового крючка и ударил прикладом автомата. Удар в грудь отбросил офицера с кружками вниз по лестнице. Рэмедж помчался следом, перепрыгивая через ступени. Рискуя переломать себе ноги, он приземлился рядом с лейтенантом.

В комнате находились еще три офицера, внимательно разглядывающие коммуникационные консоли, опоясывающие бетонные стены. Автомат Рэмеджа дернулся трижды, точно поймав фигуры в черных мундирах, отбросив их к стене. Крик молодого лейтенанта прервался, когда дымящееся дуло ткнулось ему в нос.

— Ну ты, — рявкнул Рэмедж. — Где остальные?

— В-в-внизу...

Пятеро повстанцев спускались по лестнице, держа наготове оружие. Рэмедж указал им на дверь, ведущую вниз, но дверь распахнулась сама. Узкие помещения верхнего этажа заполнились треском автоматных очередей и одиночных выстрелов. Два вооруженных вражеских солдата показались в проеме двери. Чаплей упал, схватившись за живот. Трое рейнджеров быстро захлопнули дверь и прижали ее столом, пятый караулил пленника. Рэмедж перекинул автомат за плечо и поспешил к пульту космической связи.

Пульт был таким же, к какому он привык на «Индивидууме» и «Фобосе». Похожий пульт был у него и на Треллване. Все было включено, антенна была нацелена в зенит системы Норны.

Рэмедж начал рассчитывать. Если капитан Тор выполнит свое обещание вернуться через 900 часов, то он должен вынырнуть в системе во второй половине дня, примерно через три часа. Появление «Индивидуума» в точке прыжка вызовет электромагнитный импульс, распространяющийся со скоростью света. Примерно через одиннадцать минут луч достигнет Верзанди. Грейсон выдвинул предположение, что все антенны слежения на Верзанди и ее естественном спутнике немедленно реагируют на появление пришельцев, посылая свои запросы и выслушивая ответы.

И он был прав. Экран компьютера у правой руки Рэмеджа показывал, что уже известно о пришельце. Это был грузовой корабль, его код был кодом свободного торговца. Расчетная масса — восемьдесят тысяч тонн. Солнечный парус развернут, связи пока нет.

Рэмедж улыбнулся. Это может быть только «Индивидуум» — как раз по расписанию.

Он нашел другой канал связи и настроился. Держа микрофон у рта, он нажал ключ передачи.

— «Скайтокер», «Скайтокер», я «Клаймер»-один... Прием...

Ответил голос Лори Калмар:

— «Клаймер», я «Скайтокер»... Слышу тебя хорошо.

— Джекрот! Повторяю... Джекрот! Я готов к передаче информации.

— Отлично, «Клаймер». Канал открыт.

Грейсон назначил Лори нести драгоценную кассету с записью сообщения. «Беркут» вел бой с лоялистами, и один удар мог вывести его собственную антенну из строя. Рэмедж не мог взять с собой кассету, подвергая ее риску при атаке. Кроме того, никто не знал, какое оборудование окажется в пункте связи, предположительно принадлежащем лоялистскому правительству, но скорее всего находящемуся под контролем техов Дома Куриты. Если бы диверсанты несли с собой все необходимое для воспроизведения кассеты, это сильно затруднило бы их передвижение.

Хотя Грейсон наверняка прослушивал эфир, именно Лори в ее «Страусе» везла кассету и приняла сигнал Рэмеджа. По сигналу Рэмеджа Лори передала сообщение ему по рации, Рэмедж подал его на трансляторы станции. Преобразовав сообщение, сократив его до пятидесятой доли секунды, Рэмедж нажал на кнопку, послав сообщение в зенит со скоростью света.

Рэмедж оторвал взгляд от пульта. Раздались удары в дверь, полетели щепки. Четыре бледных лица смотрели на сержанта.

Рэмедж пожал плечами:

— Вряд ли мы выйдем тем же путем, ребята. Как бы подтверждая его слова, сверху раздался взрыв, полыхнул яркий свет, по ступеням низвергся каскад пыли и дыма. Трое из пяти коммандос, оставленных Рэмеджем наверху, ввалились в комнату. Их лица были в пыли, побелевшие пальцы сжимали оружие.

«Пантера» наконец заметила их.

Рэмедж послал несколько дублирующих сообщений. Через одиннадцать минут первый сигнал достигнет «Индивидуума», еще через одиннадцать минут, возможно, придет ответ. Но вряд ли они продержатся двадцать две минуты.

Северная стена содрогнулась. От тяжелых ударов звенело в ушах, пыль летела из железобетонных блоков. Снова громыхнуло; партизаны затравленно озирались. Неужели «Пантера», чтобы достать налетчиков, разрушит станцию, которую должна защищать? Снова раздался грохот взрыва. Стена метровой толщины заметно дрогнула. Да, кажется, так и будет.

— «Клаймер», я «Лидер». — Голос Грейсона был едва слышен сквозь звон в ушах. Но все равно Рэмедж был рад слышать его.

— Я «Клаймер». Сигнал послан.

— Вас понял, «Клаймер». Как у вас? Комната снова затряслась.

— Не очень. Соседи лезут поиграть. Мы застряли на третьем этаже... назад пути нет.

— Держись, «Клаймер». Мы тут увязли и пока не можем прорваться к вам.

— Вас понял... Попробуем продержаться. — Больше сказать было нечего. Диверсанты знали, что риск очень велик. Когда планировали операцию, Грейсон предлагал другие кандидатуры, но Рэмедж настаивал — вполне логично, — что он единственный, кто может это сделать. Он был упрям, и Грейсон уступил.

Для передачи кодированного сообщения на «Индивидуум» нужен был передатчик на дальнее расстояние. На «Фобосе» он был, но они боялись его использовать. Это показало бы противнику, что корабль существует, и дало бы возможность запеленговать его местонахождение. Единственная альтернатива — «позаимствовать», как сказал Грейсон, передатчик у Дома Куриты.

Диверсанты молча смотрели друг на друга — кто следующий? Обломки засыпали комнату. Гундберг упал, обливаясь кровью. Он умер, еще не коснувшись пола.

Рэмедж выругался и направил свой автомат на запертую дверь. Автомат заговорил на полную мощность, щепки и пыль полетели во все стороны. Кто-то за дверью закричал. Эта дуэль вслепую через дверь продолжалась еще секунд десять. Потом затихла. В двери образовалось несколько дыр, размером с голову. «А дальше-то что, — подумал Рэмедж, — гранаты или газ?» Пригибаясь, он метнулся к стене рядом с забаррикадированной дверью. Отсюда он увидит того, кто подойдет с гранатой. Тогда он что-нибудь придумает.

Снаружи раздался шутя, похожий на звук посадки десантного шаттла. Затем погас свет. Когда в комнате стало совсем темно, на головы защитников с потолка посыпались куски звукоизоляционной обшивки, балка полуметровой толщины застонала и треснула, наверху стали крошиться бетонные блоки. Двадцатикилограммовый обломок рухнул на пульт, крута стекло и пластик. На мгновение все вокруг осветилось искрами. Больше они не услышат передачи. Но это их уже не волновало. Посмотрев наверх, они замерли от ужаса:

«Пантера» впрыгнула на крышу и стояла прямо над ними!

Еще один удар, пыль и битый камень — и вот вдоль лестницы протянулась метровой толщины рука с растопыренными пальцами, словно лапа адского чудовища. Гигантские металлические пальцы сжимались и разжимались. Рэмедж и остальные в ужасе отшатнулись, когда изуродованное тело пленного офицера Дома Куриты мокрым пятном шлепнулось на пол. Чудовищные пальцы снова раскрылись, шевелясь в поисках новой жертвы.

Рука дернулась назад, выбив еще несколько кусков потолка. Снаружи донесся грохот автоматической пушки, треск беглого огня, гром взрыва. Звук падения боевого робота на землю рядом со зданием невозможно было ни с чем перепутать. Стены станции ощутимо сотряслись. Потом стало тихо.

Лестница была разрушена. Единственный выход оставался через дверь. Подождав несколько минут и ничего не услышав, Рэмедж и его помощники оттащили стол и вышибли остатки двери. В комнате остались три мертвеца. Снизу поднимался дым. Держа оружие наготове, диверсанты двинулись вниз по лестнице. Двое поддерживали раненого.

Второй этаж был пуст, путь по следующей лестнице свободен. Еще один этаж пройден. Внизу целая стена была разрушена. «Беркут» стоял рядом с обезглавленными останками «Пантеры».

Транспортный флайер с воем остановился у разбитой стены.

— Запрыгивайте, — громко произнес голос Грейсона по связи. — Поехали домой.

На поле боя роботы повстанцев уже отступали, оставляя после себя столбы дыма и огня там, где лежали обугленные останки трех вражеских роботов и полдюжины машин сопровождения. Другой лоялистский робот замер на месте. Его кабина была раскрыта — водитель предпочел спастись бегством.

Рэмедж усмехнулся и махнул рукой своим людям:

— Слышали? Пора домой.

Чаплей умер по дороге в джунгли.

XXVII

Дверь лифта открылась на нижнем подвальном этаже. Нагумо вышел. Свет люстр играл на переплетающихся кольцах драконов на воротнике и манжетах его мундира. Генерал-губернатора сопровождали два солдата с застывшими лицами. Их руки лежали на автоматах.

Этот уровень когда-то занимала библиотека университета Региса, но когда к власти пришли Драконы, то книги и папки складировали в другом месте. Несколько подвальных комнат стали кабинетами того учреждения, что называли Специальным отделом. Это место, со стенами метровой толщины, сложенными из мощных каменных блоков, идеально подходило для поставленных задач. Вопли клиентов Специального отдела никогда не проникали в верхние этажи здания.

Нагумо был утомлен и встревожен. За последние недели активность повстанцев росла, кульминацией явилось нападение на станцию связи как раз накануне. После разгрома Лисьего острова восстание отнюдь не пошло на убыль, а, наоборот, стало разрастаться, как раковая опухоль, поражая районы, деревни: и целые области, которые уже давно считались смирными.

На столе Нагумо лежали рапорты об атаках повстанцев на форпосты лоялистов и Дома Куриты в Блюсварде и Врайесхавене, и даже далеко на западе, в Кандихайме. Потери только за эту неделю составили десять выведенных из строя роботов. Если так пойдет и дальше, то через шесть дней герцог Ринол найдет здесь только жалкие остатки армии. Остается шесть дней!

Нападение на станцию связи задело особенно. Перед нападением следящая космическая система на Верзан-ди-Альфе засекла прибытие Т-корабля в зенитную Т-точку прыжка, а позже — послание туда с планеты, которое криминально-аналитическому отделу контрразведки не удалось расшифровать. По мнению Нагумо, это была просьба о помощи, о подкреплении наемниками.

Наемники могли и не знать, что Нагумо информирован об их появлении тайным агентом на Галатее. Нагумо немедленно поднял по тревоге всю разведывательную сеть, чтобы выяснить, не возвращается ли грузовой корабль «Индивидуум» на Галатею. Где еще поблизости они смогут пополнить подразделение наемников? Тайная сеть на Галатее получила от Нагумо полномочия сделать все возможное, чтобы воспрепятствовать этой миссии.

И все же Нагумо не мог рассчитывать на успех, он допускал, что подкрепление могло и появиться. Между тем его хватка на Верзанди явно ослабевала. Нападения повстанцев заставили воинов Дома Куриты и лоялистов не покидать гарнизоны без крайней надобности, передвигаться лишь боевыми группами, но никак не в одиночку — даже если путешествие ограничивалось привокзальной площадью. Или вот совсем недавно, в самом центре Региса — массовые волнения. Бунт! Все началось с демонстрации, студенты скандировали хором: «Смерть Драконам!» Кто-то выстрелил и убил правительственного охранника, и тогда взвод милиции начал стрелять в толпу. В результате — шесть трупов на городской площади. Бунт успокоили, но надолго ли?

Так что же ему рассказывать герцогу?

Охранники, стоящие у двери в комнату, четко отдали честь, прижав кулаки к груди. Нагумо кивнул в ответ. Он приказал своим адъютантам оставаться снаружи, сам же перешагнул через порог массивной двери, которую распахнул для него один из охранников.

Доктор Влад Янсон и два его ассистента стояли к нему спиной, склонясь над стальным столом. Услышав стук двери, Влад повернулся и широко заулыбался:

— Мой повелитель, спасибо, что посетили нас.

— Что ты хочешь, Влад? Зачем ты позвал меня? У него не было времени наблюдать развлечения Ян-сона в его «веселом» подземном доме — доме, где лилась кровь, где буйствовало насилие. Под безупречно чистыми ботинками Нагумо похрустывала кора грязи.

— Мой господин...

— Не тяни, — оборвал его Нагумо, — у меня много дел.

— Конечно, мой господин. Я не хотел вас беспокоить. Как видите, допрос в разгаре... Но я наткнулся на несколько любопытнейших фактов. Думаю, вам интересно их будет узнать прямо сейчас, не дожидаясь моих рапортов.

— Ну, я слушаю.

Хозяин комнаты пыток указал на длинный и широкий стол. Там лежала очередная гостья Янсона, растянутая и связанная веревками за запястья и лодыжки.

— Ну, моя дорогая, — ласково произнес доктор, — не хочешь ли ты повторить генерал-губернатору то, что рассказывала мне?

Голова женщины металась из стороны в сторону, глаза были плотно закрыты, лицо блестело от пота и слез. Она заговорила низким грудным голосом, задыхаясь, будто бы ей не хватало воздуха:

— Пожалуйста, не делайте мне больно... Пожалуйста, не делайте мне больно... Пожалуйста, не делайте мне больно...

Янсон посмотрел на Нагумо.

— Это Карлотта Хельгамайер, мой господин. Она член Революционного комитета, который захватили на Лисьем острове.

— Это мне известно, Влад. Я видел ее досье.

— Тогда вы знаете, что она также является уважаемым профессором университета. И именно она назвала мне все имена. Не так ли, Карлотта?

— Пожалуйста, не делайте мне больно... Да... Да... Я все скажу. Только, пожалуйста, не делайте мне больно. Нагумо в удивлении широко раскрыл глаза:

— Как вам удалось так легко сломать ее? Я не вижу никаких следов пыток на ней.

— О, мы знакомы с ней уже неделю. Мы впервые опробовали психологический метод, основанный на изучении и использовании реакций подопечных во время допросов. Карлотта призналась нам, что не выносит боли. Да, Карлотта?

Нагумо скрестил руки:

— Ну, и как это происходит?

— О, весьма любопытно. — Янсон взял инструмент, внешне очень похожий на рапиру, но с более массивной рукояткой — это был так называемый нервный кнут. Он настроил контроль на рукоятке, послышался тихий щелкающий звук. Глаза женщины раскрылись еще шире, она завизжала:

— Пожалуйста... нет... нет... нет!

Янсон слегка кольнул концом нервного кнута бедро женщины, она содрогнулась и громко вскрикнула. Потом Янсон прикоснулся клинком к собственной руке, показывая, что сила тока совсем невелика.

— С помощью этого метода я способен добиться многого и при этом могу взять на себя ответственность, что мой подопечный останется в хорошем физическом состоянии. Вот посмотрите еще. — Он вновь опустил клинок, теперь уже к животу женщины. Раздался крик. — Проблема Карлотты заключается в том, что она заранее боится нервного кнута вне зависимости от того, коснется он ее слегка... вот так... или принесет ей смерть. В подобных случаях ожидание так же страшно, как и реальная боль. Она ответит на любые вопросы. И ответит правдиво. Не так ли, моя дорогая? Мы с тобой очень мило общаемся.

— И чего же вы добились? — Нагумо внезапно почувствовал резкую неприязнь к Янсону, к его слащавому тону и фамильярности. Однако результат налицо.

— Мы узнали, что имеется большое количество сторонников повстанцев прямо здесь, в университете. Студенты распространяют листовки, в которых сообщается о новых партизанских акциях по всей территории Региса. Листовки открыто призывают вступать в ряды повстанцев и пройти военную подготовку в джунглях под руководством наемников. Как вы знаете, вчерашний бунт начался со студенческой демонстрации, но его видимая стихийность была тщательно продумана и организована.

— И эта женщина — одна из организаторов?

— О, Карлотта развила здесь бурную деятельность. Хотя она много времени проводила в джунглях, с ее друзьями-повстанцами, у нее было достаточно помощников: университетские преподаватели, даже несколько уважаемых людей из Совета академиков, которые организовывали митинги, призывали к мятежу.

— Она назвала много имен?

— О да. Она была связана со многими. Значительное число людей принимало участие в заговоре. Не так ли, Карлотта? Известнейшие люди, облеченные доверием правительства...

— Разве это новость? — резко прервал Нагумо доктора, но затем задумался. Он знал о странной связи университета и верзандийского правительства. Верзандийцы гордились тем, что их правительство специально обучается в университете, что под руководством профессоров они овладевают логикой и другими необходимыми для них науками. И вот эти «яйцеголовые» показали, что они не только образованны, но и смелы. Раньше Нагумо думал, что его враги — это лишь повстанческая армия и наемники, прибывшие к ним на помощь. Сейчас же пламя восстания широко распространилось. Теперь даже невооруженные студенты и горожане способны на демонстративные акции. Они уже ничего не боятся.

Нужно расправиться с бунтовщиками как можно быстрее, хорошо бы уже на этой неделе, тогда можно будет спокойно дожидаться появления герцога Ринола. В конце концов, всегда лучше покончить с болезнью решительной операцией, чем глотать таблетки слабенького действия.

Нагумо повернулся, взял стул и придвинул его поближе к металлическому столу. Достав платок, он тщательно вытер с сиденья пыль и следы от брызг чего-то коричневого, затем сел.

— Отлично. Ну что ж, давайте еще раз послушаем, что она скажет.

Сон начался как всегда.

Лори находилась в тесной кабине своего «Страуса», руки — на пульте управления, тело покачивалось в такт с шагами робота. Ей было страшно — бешено стучало сердце, звенело в ушах. Вокруг простиралась безжизненная равнина. Это был Сигурд — царство замерзших морей и ледников. Ее родина.

В ее памяти Сигурд всегда ассоциировался с холодом. Но сейчас, в «Страусе», она чувствовала не холод, а жар. На груди и лице выступила испарина — жар был сильнее, чем обычно в бою. Через окно кабины Лори могла видеть пламя, полыхавшее неподалеку.

Огонь!

Она остановила боевую машину, вышла наружу. Приземистые толстостенные дома из глины и кирпичей растворялись в огне, подобно сахару в горячем чае. Горел ее родной дом.

Солдаты пришли ночью. И вот деревня подожжена, полыхает ее дом. Лори слышала взывающие о помощи голоса родителей и братьев, ощущала руки соседа, который схватил ее за плечи, когда она попыталась броситься назад, в этот ад огня и боли. Нет... нет никаких рук. Это вонзаются ремни безопасности на сиденье.

Отец!

Она рвалась туда, ведь ее отец в огне, она должна спасти его. Но кто-то встал у нее на пути. Высокий худощавый мужчина — он стоял к ней спиной, заслоняя горящий дом, и держал на плече огнемет.

Когда он повернулся, Лори поняла, что это был Грейсон Карлайл. Он был таким же, каким она его увидела впервые на Треллване. Тогда они были по разные стороны баррикад — она была на службе Дома Куриты, он руководил отчаянной обороной народного ополчения.

Оторвавшись от созерцания горящего ада, Грейсон повернул оружие в ее сторону. Его рот искривился в хорошо знакомой ей усмешке. Он нажал на спусковой крючок...

Лори резко вскочила в постели, внезапно проснувшись. Простыни были мокрыми, хоть выжимай, спутанные пряди волос в беспорядке разметались по лицу и обнаженным плечам. Какое-то время она сидела, тяжело дыша, еще не полностью освободившаяся от мрачных видений, но вокруг были лишь знакомые очертания предметов ее каюты на шаттле — небольшой компьютер на столе, запертый шкафчик, ночной столик у кровати. Лори скрестила руки на груди, все еще дрожа. Это был только сон. Только сон.

Он не стрелял... нет! Она напомнила себе, что же тогда случилось наяву. Он просто поймал ее «Страус» в ловушку. Но он не убил ее, хотя легко мог это сделать. Но почему же в ее сне он сделал это?!

Лори нащупала в темноте световую панель на ночном столике. Зажегся свет, она смахнула волосы со своих глаз. Часы показывали время Верзанди — 02.10. Она знала, что ей не скоро удастся поспать в следующий раз.

Лори встала, прошла в душ и стояла под прохладной водой, пока та не смыла с нее остатки кошмарного сновидения. Натянув шорты, блузку и ботинки, она вышла из каюты.

Ей никто не встретился по пути, пока она шла по длинному коридору, пока поднималась на лифте на рабочую палубу. Все, кроме часовых, спали, безмолвие коридоров нарушалось лишь тихим рокотом кондиционеров да шарканьем по металлической палубе ее собственных ног.

Лори остановилась у командной рубки. Там, за столом, перед кипой бумаг сидел Грейсон.

— Грей. — Он было приподнялся, но она остановила его. — Нет, нет, не вставай. Можно посидеть с тобой?

— Конечно.

Карлайл всегда вставал, когда Лори входила в комнату. На собраниях и на поле битвы он, казалось, не был способен думать о Лори как о женщине, он видел в ней только подчиненного офицера. В другой же обстановке Грейсон часто демонстрировал эту, порой раздражающую ее, галантность. Она считала подобные манеры старомодными, уместными разве что при дворе Дома Куриты. Интересно... Похоже, он много времени провел во Внутренней Сфере, раз приобрел такие привычки. Грейсон, улыбаясь, предложил ей стул. Лори вздрогнула. Это была именно та кривая усмешка из ее сна.

— Я помещала?

— Нет. Видишь, сколько рапортов. — И снова эта улыбка. — Я не смог уснуть. Днем не найти времени для занятий подобными вещами.

— Мне тоже не спится.

— Могу я тебе что-нибудь предложить? Может быть, кофе?

Она покачала головой. Грейсон продолжил просматривать рапорты — Лори молча наблюдала за ним, раздумывая, с чего бы начать разговор.

— Ну? — спросила она наконец. — Какие новости? Плохие или хорошие? Он нахмурился:

— Приводящие в замешательство, я бы сказал. Я не могу руководить восстанием, которое пошло путем, столь далеким от наших планов.

— Но без нашей помощи их борьба затянется еще на десятилетия.

— К движению примыкает множество людей. Они услышали о нас, услышали, что мы иногда побеждаем. Они поверили, что оккупанты не всесильны, в начинают вооруженное сопротивление.

— Но этого и следовало ожидать, не так ли? Разве не этого ты добивался? Он снова нахмурился:

— Да, я предполагал это. Но как координировать действия всех в такой обстановке? Можем ли мы... Вот посмотри. — Он протянул ей несколько листков. — Три дня назад группа фермеров атаковала лоялистский конвой в местечке Джанкшен и теперь просит нашей поддержки. А я не могу даже на карте отыскать этот самый Джанкшен! Или вот в Регисе прошлой ночью. Несколько сотен студентов и преподавателей митинговали против правительства марионеток Дома Куриты.

— Ну и что тут плохого?

— Ничего, если бы только они там не открыли стрельбу. Если Нагумо теперь решится на крайние меры... Что там будет — и представить страшно! Думаю, половина боевых роботов Драконов сейчас в Регисе. — Грейсон сжал кулаки. — Люди ждут от нас помощи. Они верят в наше всесилие и отчаянно рискуют. А что мы можем?..

Лори чувствовала его боль. Ей хотелось прикоснуться к нему, но останавливал внутренний страх. Ей нравился Грейсон. Он был добр и нежен. Она восхищалась его быстрым умом и его способностью вызывать в людях, которыми командовал, уважение, восхищение и доверие. Она наблюдала за ним с той самой кровавой кампании на Треллване. Начав буквально с нуля, он создал целую армию, успешно противостоящую коварному Ринолу. Буквально за один месяц он превратил повстанцев в грозную силу, способную достойно встретиться лицом к лицу с Красным Охотником и победить.

Но почему же во сне она постоянно видит Грейсона — разрушителя, Грейсона, прицеливающегося в ее лицо? Это пугало, и она злилась на себя за этот страх.

В ту, первую встречу с Грейсоном Лори управляла «Страусом» на незнакомой для нее планете, воюя за хозяев, которых она не знала. Он стоял перед ней одинокий, с огнеметом на плече. Он приказал ей выйти из робота и сдаться, он не стрелял... Он позже объяснил ей, что и не собирался стрелять.

Позже, в Гремящем ущелье, когда ее «Страус» загорелся, она звала на помощь Карлайла. Он все-таки пришел на помощь. Ужас всепоглощающего огня, чувство брошенности остались в глубине души Лори. Она только сейчас поняла это.

Страх огня был для Лори тем, с чем она боролась постоянно: в сражениях, в которых она участвовала наяву, и в ночных кошмарах. Бодрствуя, она доверяла Грейсону, он был ее командиром. Но в глубине сознания — что обнаруживалось только во снах — он был для нее источником страха и паники. Она боялась его. И хотя Лори знала, что Грейсон не причастен к гибели ее родителей, не имеет никакого отношения к ее страхам, хотя она восхищалась им и даже постоянно хотела быть рядом, ночью приходили сны — с огнем и смертью, с улыбкой Грейсона, держащего в руке оружие, несущее смерть от огня, прозванное «дьяволом».

Она любила его. Но как это можно было совместить с тем, что она не способна доверять ему полностью?

Лори внезапно захотелось рассказать обо всем Грейсону. Да, да, ее страхи ложные и беспричинные — она начинает понимать это. Она взглянула на Грейсона и ощутила волну непреодолимого желания, что было для нее совершенно неожиданным.

— Грей...

Он взглянул на нее, усталый вид командира поразил девушку.

— Я... — Она смолкла, взволнованная и смущенная. — Чем я могу тебе помочь? — спросила она запинаясь.

— Ты поможешь мне, лейтенант, если вернешься в постель и уснешь. Утром нас ждет небольшой поход. Я хочу, чтобы ты была свежей.

Чтобы скрыть свое разочарование. Лори опустила голову. Лейтенант? Возможно, он никогда не думает о ней иначе, чем как о своей подчиненной.

Возможно, это и к лучшему.

Лори встала и направилась к двери. На пороге она остановилась. Ей в голову пришла мысль, надежда — вдруг он окликнет ее, спросит, что ее беспокоит, предложит поговорить. Или... Он может проследовать за ней в каюту? Лори охватило волнение. Что же ему сказать? Она поняла, что ей очень хочется, чтобы он пошел за ней.

Но Грейсон по-прежнему сидел за столом — потирая лоб и читая очередную депешу. Казалось, он совершенно забыл о Лори.

Конечно же, лейтенант! Она в смятении вышла из комнаты.

Центр Региса был в огне.

Из окна кабинета Нагумо казалось, что огонь охватил весь город. Нагумо сжал руки за спиной и, подняв подбородок, скривил губы. Карлотта Хельгамайер назвала немало своих коллег, профессоров, преподавателей и даже академиков из Совета. Всего на листе, который она продиктовала было сто семнадцать имен. Этой ночью каждый из указанных на листе был арестован, и уже на рассвете на университетском дворе начались казни. Первым был казнен глава Совета академиков Харалдсен.

Но яростная реакция жителей Региса застала Нагумо врасплох. А он был человеком, не любившим сюрпризы. Город, находящийся более десятка лет под оккупацией, вместо того чтобы спокойно пережить расстрел горстки диссидентов, перешел к открытому восстанию. Началось все со студентов. Вооруженные плакатами и знаменами, выкрикивая слова протеста, они заполонили университетский двор. Они требовали свободы для тех, кто был арестован ночью. Такого бунта еще никогда не было.

Солдаты, приводящие приговор в исполнение, повернули свои ружья и направили их на толпу. И теперь уже двадцать студентов лежали мертвыми во дворе. В ответ жители Региса достали свои собственные ружья, а кто их не имел — камни и бутылки с зажигательной смесью.

Город поднялся подобно разбуженному исполину. Нагумо послал против толпы восставших два батальона легкой пехоты и на всякий случай изолировал милицию Региса. Оккупанты вытеснили толпу со двора за университетские ворота. И тогда Нагумо отдал приказ пустить в ход боевых роботов.

Как и два дня назад, толпа бросилась врассыпную. Но воины Нагумо получили приказ не сдерживаться. Подобно дьяволам, роботы преследовали разбегающихся людей, сея смерть и разрушения. Все это напоминало настоящий Апокалипсис. К двадцати смертям прибавилось еще более двух сотен — роботы разили горожан ракетами, снарядами и лазерными молниями.

Чуть позже в одном из конференц-залов университета собрали «для безопасности» — так сформулировал это Нагумо — оставшихся в живых академиков, профессоров и преподавателей, всего двести двенадцать человек. В это же самое время безо всяких инцидентов были разоружены бойцы лоялистской милиции. Их заперли в товарном складе, что находился за университетом. Нагумо еще не решил, как же с ними поступить.

Казалось, ситуация вновь стала контролируемой, но Нагумо не был рад. Он явно недооценил силу ненависти верзандийцев. А ведь был личный приказ герцога Ринола о неприкосновенности университета. Ему казалось, такое поведение оккупантов создаст полную иллюзию, что жизнь, культура и правительство верзандийцев с приходом власти Дома Куриты не изменятся.

И вот в одну несчастную ночь Нагумо уничтожил все, что осталось от правительства. Университетский кампус был переполнен мертвыми телами и пленниками, безжалостно освещенными лучами прожекторов.

Хорошо, пусть будет то, что будет. Герцог его или отстранит от командования, или похвалит за проведение удачной акции. Нагумо в таких случаях был фаталистом. События чуть было не вышли из-под контроля, он просто действовал так, как считал нужным. Восстание было слишком бурным, чтобы один человек был способен принять все решения абсолютно верные. Но когда приедет герцог Ринол, в этом городе настанет спокойствие.

Беспечные дни остались позади. Тайный агент прогуливался невдалеке от посадочной полосы, изредка поглядывая в небо. На нем был плащ из мягкой гладкой ткани местного производства — одежда, привлекающая внимание не больше, чем его прежний мундир лейтенанта.

Несколько дней назад на Галатею пришел зашифрованный сигнал, принятый сверхчувствительной антенной, скрывающейся среди множества антенн жителей среднего класса на доме близ Галапорта. После расшифровки это оказалось секретным приказом командования, который и привел сюда тайного агента.

Что-то заблестело в глубокой синеве безоблачного неба, тайный агент поднес к глазам электронный бинокль. Через какое-то время блеск стал устойчивым — пульсирующая струя белого пламени поддерживала в воздухе шаттл. Тайный агент, прищурившись, прочитал надпись: «Деймос», шаттл Т-корабля «Индивидуум».

Тайный агент улыбнулся сам себе, когда «Деймос» медленно приземлился в облаке пыли и дыма. Пока все шло по плану.

XXVIII

Ренфорду Тору с трудом удавалось приноравливать свою походку к широким шагам длинноногого человека. Штайнер-Риз заставлял его ощущать себя неуклюжим даже на улицах Галапорта. Посол, как всегда, был затянут в ало-черныймундир. Его абсолютно бессмысленная в сухом климате Галатеи короткая накидка тем не менее была безупречно чиста. Человек был высок, мощно сложен и небрежно-аристократичен. Его двойная фамилия явно свидетельствовала о родстве по меньшей мере с Архонтом Федеративного Содружества.

Со своей стороны Тор выглядел именно как капитан свободного торговца, и на его засаленном кителе не красовалось ни нашивки чина, ни названия корабля.

— Я полагаю, Тор, что вы не совсем понимаете, — говорил посол. — В это дело Федеративное Содружество просто не в состоянии вмешаться!

— Вы правы, ваша светлость, я именно не понимаю, но Джери сказала мне, что вы непременно меня выслушаете.

— Между прочим, именно этим я и занимаюсь весь последний час. Чего вы хотите, — чтобы Дом Штайнера ввязался в открытую войну с Домом Куриты... ради чего? Горстки идеалистов-повстанцев на планете, отданной на милость Драконам десять лет назад? Бог мой, да чего же вы от меня ждете?

Тор затруднялся с ответом.

У него была знакомая в правительственном здании Федеративного Содружества. Девушку звали Джери, и Тор торопился повидать ее всякий раз, когда оказывался на Галатее. Она была милой и непосредственной. Более того, она знала всех нужных людей на этом звездном перекрестке, каким являлась Галатея.

Она познакомила его со своим «старым другом» в посольстве. Галатея, как член Федеративного Содружества, тем не менее состояла в дипломатических отношениях с немногими. Но без посла Дома Штайнера было не обойтись, и Штайнер-Риз представлял тут сразу несколько планет. Если у Тора и была какая-то надежда получить поддержку для Грейсона и Легиона, то Штайнер-Риз был именно тем человеком, с которым ему следовало бы связаться.

Но оказалось, что этот человек вовсе не собирается ему помогать.

— Ваша светлость, вы только посмотрите. — Тор потряс чемоданчиком, который держал в правой руке. — Неужели вас это совсем не интересует?

Тор предусмотрительно получил свою долю металла из депозита Ком-Стара. Он полагал, что один вид блестящего серого металла сможет возбудить воображение посла и сделает для него слово «Верзанди» чем-то большим, чем просто незнакомое название.

— Честно говоря, нет. Ванадий — достаточно распространенный элемент. Вероятно, это не относится к Галатее, но зато на многих известных мне планетах дело обстоит именно так. В состав Федеративного Содружества входят сотни миров, и большинство из них имеют достаточные запасы этого металла.

— Согласно -сообщению моего человека на Верзанди, ваша светлость, Драконы организовали большую промышленную добычу полезных ископаемых в южной пустыне. Планета прежде имела аграрный характер, до того, как пришли Драконы. Теперь они сотнями хватают местных жителей и посылают их работать в шахты. Почему?

— Но точно не из-за ванадия.

— Нет, ваша светлость, именно из-за ванадия. Но возможно... и чего-нибудь другого.

— Например?

— Ну, не знаю...

— Думаю, хватит, капитан.

— Пожалуйста, выслушайте меня! В своем послании ко мне капитан Карлайл рассказал кое-что из того, что ему удалось узнать об истории Верзанди. Много тысячелетий тому назад произошло столкновение планеты с потоком метеоритов. От удара образовался огромный кратер, теперь заполненный джунглями. Поток должен был разбросать расплавленные куски твердого вещества на тысячи километров в южной пустыне.

— Поэтому?

— Ваша светлость, там очень много ванадия. А если там много ванадия, то почему бы там не быть и другим металлам? Хром, титан, ниобий, вольфрам, осмий. Возможно, они находятся там в изобилии. Возможно даже, что они находятся в слоях грунта, близко расположенных к поверхности планеты, и роботы-шахтеры могут легко добывать оттуда металлы, необходимые в индустрии любой из планет Федеративного Содружества.

— И вы хотите, чтобы я поверил, что аборигены этого мира буквально сидят на этом... этом богатстве и занимаются фермерством?

— Ну почему же? Они тоже извлекают из всего этого пользу. В сообщении Грейсона говорится о местном заводе по производству агророботов, который был построен в пещере на краю кратера, образовавшегося от того взрыва. Между прочим, первыми колонистами на планете были фермеры. Они развивали промышленность ровно настолько, насколько это было необходимо для их собственных нужд, но никогда не обременяли себя серьезной разработкой недр планеты. Им это было просто не нужно.

— Без сомнения, капитан, это очень интересные сведения, но даже они не могут заставить меня поддержать идею нападения на Дом Куриты там!

— А я и не говорил, что вам будет необходимо совершать нападение на них! Вероятнее всего, можно будет ограничиться простыми маневрами космического флота...

— Вы не представляете себе, о чем говорите, милейший. — Штайнер-Риз с каждым мгновением становился все менее дипломатичным, и Ренфорд Тор понял, что в своей миссии он потерпел неудачу.

Трое мужчин, сопровождавших Тора и посла, ни разу не приблизились к ним на расстояние, достаточное, чтобы услышать их разговор или увидеть отчаяние на лице Тора. Им вполне хватало того, что Арвид был готов заплатить по пять тысяч кредиток каждому за убийство капитана Ренфорда Тора. Присутствие рядом с ним посла было для них как нельзя более кстати. Его смерть заставит рассматривать это двойное убийство как работу политических террористов.

Вожак кивнул остальным, и каждый из них достал тонкий черный автоматический пистолет марки «Калавери» из-под полы плаща. Три резких щелчка — убийцы передернули затворы и стали приближаться к своим ничего не подозревающим жертвам.

— Мне кажется, что в таком случае я только зря занимал ваше время, — вздохнув, развел руками Тор.

— Вовсе нет, вовсе нет, — торопливо заверил его посол. — Я разделяю ваше беспокойство и очень сожалею, что не могу вам помочь. Однако не стесняйтесь обратиться ко мне по какому-нибудь...

Он осекся — звук шагов за спиной заставил его обернуться. Трое мужчин бегом пересекали улицу, нацеливая свои пистолеты в них.

— Нет! — закричал посол, но первые два выстрела поглотили его крик. Тор выставил свой чемоданчик перед собой подобно щиту, но две десятимиллиметровые пули легко пробили хрупкий пластик, отбросив капитана спиной на побеленную стену. Три следующих выстрела прозвучали, когда Тор сполз на мостовую; после каждого попадания в грудь он вздрагивал.

— Что вы делаете? — закричал посол. В этот момент три ствола уставились на него. И прогрохотали один за другим пять выстрелов. Штайнер-Риз инстинктивно упал на землю, прикрывая голову руками, и тут же с удивлением понял, что жив и даже не ранен.

Все трое покушавшихся повалились в конвульсиях агонии на феррокретовую мостовую. Один из них держался за живот и истошно кричал. Раздался шестой выстрел, и крик перешел в булькающие звуки, а потом затих.

Капитан Тор медленно поднялся, все еще сжимая в руках свой дымящийся десятимиллиметровый автоматический пистолет.

— Капитан Тор! Но каким образом... — воскликнул посол и все понял.

Тор щелкнул Предохранителем своего пистолета и убрал его. Когда он нагнулся, подбирая разбросанные вокруг брусочки металлических образцов из разбитого чемоданчика, Штайнер-Риз успел разглядеть под разодранным пулями кителем Тора бронежилет.

— Ванадий не такой уж и плотный, — пояснил Тор, — но зато легкий.

Все произошло настолько стремительно, что сердце Штайнера-Риза до сих пор продолжало бешено колотиться.

— Боже мой, капитан, они, должно быть, покушались на меня. Мне следует принести вам свои извинения.

Тор выглядел задумчивым.

— Мне так не кажется, ваше высочество. — Он сложил брусочки на уцелевшую крышку чемоданчика и, прижав ее к животу, торопливо пошел с послом в сторону правительственного здания Федеративного Содружества. — Если бы те люди были политическими террористами, то они сначала стреляли бы в вас. Никоим образом они не могли спутать вас со мной. Нет, ваша светлость, они пытались пристрелить в первую очередь именно меня.

— Почему?

— Вы спрашиваете, почему? Вероятнее всего, кто-то очень боится того, что Федеративное Содружество узнает, насколько ценной является планета Верзанди. Кроме того, они, по-видимому, опасаются, что мне удастся заручиться вашей поддержкой. — Эти мысли пришли в голову Тора внезапно, словно озарение.

Посол кивнул:

— Я начинаю верить вам, Ренфорд. Вы проводите меня обратно в посольство?

— Конечно, сэр.

Полиция Галатеи, вероятнее всего, вскоре окажется здесь, чтобы выяснить причину перестрелки, хотя последние достаточно часты в этих районах Галапорта. У Тора не было ни малейшего желания быть задержанным для допроса.

— Похоже, мне придется купить новый чемоданчик для образцов, — сказал он...

Грейсон изучал экран электронного прибора размером с ладонь, который держал в руке.

— Я не вижу никаких подслушивающих устройств, — сказал он.

Сержант Рэмедж кивнул:

— А у меня целая маленькая армия саперов прочесывает эти пещеры на предмет мин. Забавно. Они, само собой разумеется, забрали с собой все оборудование, но после этого почему-то не взорвали пещеры.

— Возможно, они рассчитывали, что когда-нибудь смогут воспользоваться ими.

Серый Легион Смерти с повстанцами и роботами вернулся на Лисий остров. Большинство ожидало во временном лагере, расположенном в джунглях в нескольких километрах от него, пока передовой отряд саперов проверял пещеры и их окрестности.

Оккупанты до основания сожгли особняк Эрикссона и сровняли с землей большинство складов, ангаров и других зданий. Они забрали с собой все электронное оборудование, механизмы, запчасти к ним, компьютеры, пару симуляторов, предназначенных для тренировок водителей боевых роботов, — одним словом, все, что можно унести, а остальное они просто уничтожили. Драконы лишили базу всего. Всего, за исключением одной вещи, в которой наемники и повстанцы нуждались больше всего.

Скрытое место для лагеря.

Грейсон ожидал, что электроника и механизмы будут уничтожены, но он боялся, что пещеры будут взорваны, весь остров будет лишен растительности, а земля сожжена. Скорее всего, просто торопились. Из докладов, которые он получал, ему было ясно, что силы Нагумо были уже недостаточны, чтобы сдержать восстание по всей планете. Подразделениям, которые участвовали в этом набеге, пришлось вернуться в Регис, как только они узнали, что там начались волнения.

Все здесь было заминировано, но тоже в спешке. Команда саперов легко обнаруживала спрятанные смертоносные ловушки.

От особняка к ним подошел Халид.

— Мы нашли их, — сказал он.

— В доме?

Водитель боевого робота кивнул:

— Опознать их будет очень трудно.

Грейсон отвернулся, стараясь, чтобы выражение его лица не заметили окружающие. Согласно спискам личного состава, восемнадцать его людей были на Лисьем острове, когда нападавшие нанесли по нему удар. Некоторые из них, по-видимому, были взяты в плен. Йорулис был ранен и добрался до дороги. Кроме них, здесь находились еще шестьдесят пять повстанцев. Сколько из них осталось в живых? Подсчет сожженных тел, найденных в особняке, представлял собой мучительную процедуру.

— Мы похороним их, — сказал он тихо. — Но у Нагумо перед нами будет очень большой долг. Халид кивнул. Грейсон повернулся к Рэмеджу:

— Хорошо. Теперь слушайте мой приказ. Когда твои люди тщательно проверят везде, надо составить карту расположения мин и довести ее до каждого. Мины в лагере следует, конечно, обезвредить, а вот мины против боевых роботов на подступах к Лисьему острову надо оставить.

Глаза Халида засверкали от догадки.

— Вы хотите, чтобы их патрули подумали, что мы не вернулись? — сказал он.

— Правильно. Рэмедж усмехнулся:

— Это должно удивить их... если только у Драконов наготове не будет миноискателей.

— Я надеюсь, что не будет. Надо устроить маленький лагерь, всего несколько палаток и навесов. — Он указал рукой на руины механической мастерской:— Давайте расставим их здесь. Создадим вид, будто на Лисьем острове снова кто-то живет.

— Понятно. Когда боевые роботы Нагумо подойдут для того, чтобы проверить, кто поселился здесь снова...

— Они подойдут к своим собственным минам. Правильно. Отбери добровольцев, которые согласны поработать приманкой.

Рэмедж кивнул:

— Но надо также срочно начинать ремонт пещер. Здесь снова будет наша база обслуживания роботов.

— Да, разумное решение, капитан.

— Жаль только, у нас мало техов.

— Большинство из них были здесь, когда Драконы...

— Двое рейнджеров очень хорошие техи. Олин Соноварро и Викки Трексен — оба имели дело с разными механизмами и электроникой, прежде чем пришли к повстанцам. Девис Макколл, вероятно, гораздо лучший механик, чем водитель боевого робота. Это просто удивительно, что он не стал техом. И деньги зарабатывал бы гораздо большие.

— Если бы он сошел с ума и подписал контракт с Легионом, — усмехнулся Рэмедж.

— Ну, ладно... В любом случае я могу перевести их в технический взвод до тех пор, пока нам не удастся заполучить кого-нибудь еще.

Рэмедж раскачивался на каблуках, просунув большие пальцы за ремень. Он замер; казалось, что он нюхает воздух, прежде чем еще что-то сказать.

— Нам чертовски скоро понадобятся все наши воины, капитан.

— Я знаю, Рэм. Но вначале нам все-таки нужны техи. Макколл говорил мне прошлой ночью, что устройство заново пары ремонтных цехов в этих пещерах не займет много времени. Некоторые из кронштейнов и блоков до сих пор остались на своих местах.

— Правда? Это очень хорошая новость.

— Это значит, что мы окажемся способны перевооружать и обслуживать наших роботов прямо здесь, а не возвращать их для этого в Уэстли. Макколл полагает, что здесь будет возможно делать и ремонт наших роботов.

— Если только мы сможем достать необходимые запасные части, — заметил Рэмедж.

— Об этом не беспокойся, мы их достанем, — сказал Грейсон. — Генерал Нагумо снабдит нас всеми необходимыми деталями. Я рассчитываю, что кроме этого он снабдит нас и несколькими новыми боевыми роботами.

Рэмедж от удивления поднял бровь.

— Становясь старше, делаешься задиристей, а, капитан?

— Вовсе нет. Просто я все больше устаю от всей этой возни с Нагумо. Когда база будет вновь восстановлена, то мы сможем нанести ему ответный удар посильнее тех, что были.

Сержант Родни Паллонби наклонил голову своего «Феникса», сделав панораму обзора местности шире.

Здесь, на северо-востоке от Региса, куда ни глянь были низкие и пологие холмы, склоны которых покрывали редкие леса. Хоть это и не джунгли, но и здесь было достаточно мест, отлично подходящих для устройства засад. Не то чтобы следовало ожидать нападения именно на этот конвой, но дерзость повстанцев за последнее время очень возросла. Следовательно, нападения нельзя исключить и на этот раз.

Он повернул голову «Феникса» для того. чтобы проверить колонну пленников. Их было пятьдесят, все они были женщинами, оборванными и грязными, выстроенными в одну шеренгу с помощью веревок, соединявших их шеи по всей длине колонны. Солдаты — одни, одетые в черную форму, другие — в темно-оранжевую с коричневым форму конвойного полка, — шли по бокам колонны.

Колонна женщин безмолвно брела вперед. Головы пленниц были склонены, а запястья связаны за спинами. Паллонби решил, что события последних двадцати часов, вероятно, лишили их остатков каких бы то ни было эмоций. После сражения в университете Региса остались сотни убитых, еще больше людей оказались в плену на заваленном щебнем университетском дворе. Большую часть дня, наступившего после сражения, контрразведка занималась выявлением зачинщиков заговора, возникшего в либеральном правительстве Верзанди. Выстрелы гремели весь день и продолжались в течение почти всей ночи, оставив на улицах, окружающих университет, горы трупов.

Все оставшиеся в живых мужчины и большинство женщин были скованы вместе и выведены из города еще этим утром. Мужчины будут работать в шахтах, расположенных на краю пустыни. А этих женщин Нагумо отобрал лично, сказав, что они будут вывезены с планеты на грузовом корабле и доставлены на одну из планет Синдиката Драконов в качестве заложниц, чья жизнь будет зависеть от поведения мужчин, оставшихся в шахтах. Паллонби был бы удивлен, если бы в конце концов эти женщины не оказались в каких-либо увеселительных заведениях на Лютеции или еще где-нибудь. За них наверняка можно получить хорошую цену, надо только найти соответствующего покупателя. Можно было не сомневаться, что человек, подобный Нагумо, имеет нужные связи...

Паллонби насторожился. Детектор магнитных аномалий издавал предупреждающие звуки. Показания на индикаторе говорили, что такой силы возмущение магнитного поля мог вызвать только быстро движущийся боевой робот.

— Деник, — включил он переговорное устройство, — Филлипс, Хокстеттер! Парни, как ведут себя ваши ДМА? Есть ли у вас сигнал на ноль-семь-пять градусов или где-то рядом?

Три остальные робота, охранявшие колонну, замерли, антенны их радаров пришли в движение. Паллонби нервно сжимал рукоятки управления своего «Феникса». Если только здесь окажутся роботы повстанцев, то может произойти тяжелая битва. Его отряд состоял из двух машин класса «Феникс», одного «Шершня» и одного «Стингера». Их огневой мощи было более чем достаточно для того, чтобы держать в отдалении наземные силы легковооруженных партизан, если те вздумают освободить узников, но при столкновении с несколькими боевыми роботами этого может оказаться недостаточно.

В приказе, отданном ему, рекомендовалось остерегаться засад, устроенных повстанцами, хотя вместе с тем в них выражалось официальное мнение, что теперь группы противника не рискнут устраивать их. Кроме всего прочего, если повстанческие роботы и рискнут напасть на их колонну, то пятьдесят беспомощных пленных женщин будут выставлены вперед. Веревки, накинутые на их шеи, не позволят им разбежаться и спрятаться. В этой ситуации ни один из партизан не станет рисковать.

— Я обнаружил движение на один-ноль-три, — доложил Филлипс. Этот новичок в их подразделении, Филлипс, уже стал отчаянным асом. Сейчас он разворачивал свою машину, ее лазеры были нацелены на вершины холмов справа от него. Паллонби тоже развернулся. Низкая редкая растительность покрывала склоны холма, расположенного на расстоянии в полкилометра от них.

— Деник, — приказал Паллонби, — проверь их.

— Выполняю! — Второй «Феникс» начал продвигаться в сторону склона, держа наготове тяжелый лазер.

Казалось, что «Беркут» внезапно появился ниоткуда, вдруг материализовавшись среди деревьев в нескольких метрах сбоку от машины Деника. Тот не успел развернуться и выстрелить. Противник шагнул к нему. Броневой щит, укрепленный сверху на левом плече «Беркута», ударился в более легкую машину, а левая рука метнулась вперед и сжалась на большом лазере «Феникса».

Паллонби навел свой большой лазер, собираясь выстрелить в неприятеля, но робот Деника и напавшая машина теперь сплелись слишком тесно. Он привел своего «Феникса» в движение, ринувшись вперед и ожидая, когда появится возможность для прицельного выстрела.

Лазерный луч поразил «Феникса» неожиданно, попав в спину, в правую нижнюю часть его туловища. Этот единственный выстрел пробил относительно тонкую в этом месте броню, разорвав связки проходивших под ней энергетических кабелей и разукрасив приборную доску угрожающими красными глазками. Второй выстрел, сделанный мгновением позже, ударил в левую ногу, разметав дымящимися дугами куски покрывавшей ее брони. Паллонби развернулся, ища своего противника. Всего в пятидесяти метрах от него застыли «Стингер» и «Страус». «Стингер» выстрелил, и лазерная молния ударила в грудь робота Паллонби, сжигая металл и заставляя пузыриться краску. «Страус» слегка нагнулся и выплюнул пучок когерентного света из своего среднего лазера, укрепленного под плоской кабиной водителя. Паллонби потребовалось мгновение для того, чтобы понять, что этот выстрел направлен не в него, а в «Стингера» Хокстеттера.

В течение нескольких секунд Паллонби был в оцепенении, думая, в какую из целей направить свой собственный удар, эти секунды чуть было не стоили ему жизни: еще один лазерный луч поразил его «Феникс» прямо в незащищенный участок спины, раскурочив уже прожженную в тонкой броне дыру. Вспыхнуло еще больше красных огней на панели. Прыжковые двигатели его машины были уничтожены, по крайней мере так утверждали индикаторы приборной доски. Паллонби решил не проверять правильности их показаний, вместо этого, шатаясь, бросился прочь в поисках укрытия.

— База Регис! — проорал он в радиопередатчик. — Это конвой Два-четыре! Мы подверглись нападению в пяти километрах от города. Регис, вы слышите меня? Мы...

Второй робот повстанцев класса «Стингер», дожидавшийся колонны с другой стороны, появился неожиданно в сопровождении полдюжины машин на воздушной подушке, относительно слабо защищенных, но зато имеющих лазеры и автоматические пушки. Затрещавшая пушка выпустила два десятка снарядов в спину «Шершня» Филлипса, отчего легкий робот зашатался и рухнул, раскинув руки.

Паллонби переключил передатчик на частоту для связи со своим подразделением. Он не мог знать, слышали или нет его сообщение в Регисе. В настоящее время у него были более неотложные дела.

— Хокстеттер! Следи за своим тылом! Филлипс упал!

Машина Хокстеттера вертелась, беспорядочно паля изо всех орудий, так что выстрелы не задевали целей. Паллонби оглянулся на колонну заключенных. На том месте, где она, по его мнению, должна была быть, он ничего не увидел, кроме высокой травы. Очевидно, женщины упали на землю, когда началась стрельба. Теперь только Паллонби понял, что вражеский «Беркут» специально увел его роботов от колонны с заключенными, чтобы последние оказались вне поля боя.

Лазерные лучи прошли рядом с головой его машины, он быстро открыл ответный огонь. Вездеходы были теперь ближе, и их огонь сосредоточился на его «Фениксе» и «Стингере» Хокстеттера. Краешком глаза Паллонби заметил повстанцев, которые уже развязывали узниц. Пехотинцы Дома Куриты улепетывали прочь. Автоматный огонь из «Стингера» повстанцев и быстро приближающихся парящих в воздухе машин срезал их.

На склоне холма «Феникс» Деника был повержен своим более тяжелым противником. Имея один крупнокалиберный лазер и пару средних лазеров Хармона, «Феникс» должен быть сильнее «Беркута» в ближнем бою, так как орудия последнего — автоматические пушки и ракетные установки дальнего действия — были эффективны только на довольно большом расстоянии. У него имелись только один средний лазер и пара пусковых установок для ракет ближнего боя. Этот же робот сумел обратить свой недостаток в преимущество, вступив в схватку с «Фениксом» на таком близком расстоянии, что тот не смог воспользоваться своими лазерами, закрепленными на руках. Размозжив своим стальным кулаком голову «Фениксу» Деника, «Беркут» повернулся и направил автоматическую пушку и установку РДД на «Феникса» Паллонби.

XXIX

«Беркут» Грейсона переступил через поверженное тело своего противника и большими шагами пошел вниз по склону навстречу второму неприятельскому «Фениксу», который стоял с неуклюже поднятыми руками, означавшими капитуляцию. Дым, выходивший из двух зазубренных пробоин, проделанных Лори и Надин Чека в его спине, окутывал машину. Халид на своем «Стингере» приближался из дальнего конца неглубокой лощины. Приземлился флайер, чтобы подобрать освобожденных узниц.

— Похоже, что никто из них не пострадал, — сказал Рэмедж на частоте Грейсона. — Никаких потерь среди женщин!

— Отлично, — сказал Грейсон, расслабившись. Они планировали свое нападение так, чтобы отвести роботов из конвоя Драконов от пленников, которых они охраняли, подальше. Правда, оставалась опасность, что пленницами, как щитом, могут воспользоваться пешие конвоиры. Ключевыми моментами успеха атаки явились как скорость, так и неожиданность.

— А что с нашими людьми?

— Пара раненых в перестрелке с конвоирами. Нам повезло.

— Не стану с этим спорить. — Грейсон вновь перенес свое внимание на боевых роботов неприятеля.

«Шершень» был выведен из боя, но тем не менее не выглядел сильно поврежденным. «Стингер» оккупантов тоже остановился и поднял руки вверх, когда командирский «Феникс» объявил, что сдается. Пехотинцы Рэмеджа окружили двух двадцатитонников Дома Куриты. Кабины обоих открылись, и водители вышли наружу.

Грейсон включил передатчик и объявил:

— Группа «два», говорит ваш командир. Операция Закончена.

В его наушниках раздался ответ:

— Командир, говорит «второй». Наша цель позвала на помощь, как вы и предполагали. Только что они спешно вылетели из города.

Грейсон повернул своего «Беркута» и посмотрел на юг. Отсюда Регис выглядел растянувшейся на горизонте узкой полоской зданий и башен на фоне покрытого облаками серо-зеленого неба. Два с половиной километра — это около девяноста секунд для робота, двигающегося на полной скорости.. Здесь же партизаны еще вылавливали солдат Дома Куриты и рассаживали женщин по флайерам. Следовало еще подумать и о захваченных роботах.

— Я понял, «второй». Что они из себя представляют? Ты можешь сосчитать их?

Клей доложил с невозмутимым спокойствием:

— Два подразделения, капитан. Я насчитал «Феникса», пару «Беркутов», двух «Шершней», «Лучника», еще, по-моему, «Центурион» и «Молот».

Дело принимало плохой оборот. Силы второй группы состояли из обоих тяжеловесов, имевшихся в распоряжении Грейсона, — «Стрельца» и «Волкодава», плюс большая часть роботов повстанцев. Пятидесятипятитонный «Дервиш» Мольтидо, конечно, усиливал подразделение, но основную массу его машин составляли роботы класса «Стингер» и «Шершень». Грейсон сам настоял, чтобы на этот раз обошлись без агророботов. Подразделения противников состояли в основном из легких роботов, но «Лучник» и «Молот» были семидесятитонными машинами и по своей мощи далеко превосходили возможности техники легионеров и повстанцев. Кроме того, существовала опасность, что враги могут нанести удар и с шаттла Синдиката Драконов, стоящего на космодроме в нескольких километрах к северо-востоку.

Его раздумья прервал раздавшийся в наушниках голос Макколла:

— Капитан, если мы не сможем справиться с ними здесь и сейчас, то нам всем лучше будет поискать себе другую профессию.

«Если, конечно, они не перехватили нашу болтовню по радио», — добавил про себя Грейсон. Они пользовались направленными микроволновыми антеннами, нацеленными на приемник, находившийся в окрестностях бухты, который затем передавал их сообщения с помощью коротковолновой связи. Тем не менее, приложив определенные усилия, противник сумел бы перехватить их.

— Бог в помощь, ребята, — сказал Грейсон.

Войско повстанцев потеряло два «Стингера», один из которых был разорван на куски совместными выстрелами неприятельского «Молота» и «Лучника», когда пытался сменить позицию, а другой был разбит «Центурионом». Оба водителя не успели катапультироваться. Относительно малый урон был нанесен отряду Драконов, пришедшему на помощь атакованному партизанами конвою: «Волкодав» Клея справился с «Шершнем», «Стрелец» Макколла искрошил в куски «Феникса» и одного из «Беркутов» врага — но сам был подбит в ногу, когда отступал.

Однако значение этой битвы определялось не соотношением потерь с той или другой стороны. Исход имел куда более важные последствия. Отряд, пришедший на помощь конвою, сражался с уступающим ему в силе отрядом повстанцев в течение, как минимум, двадцати минут, прежде чем решил, что, пожалуй, не сможет отбить назад пленников. Кто знает, чего еще можно ожидать в этих лесистых холмах к северу от Региса? Драконы решили, что разумнее будет позаботиться о собственной безопасности, и отступили под защиту стен города. Обломки двух роботов повстанцев и двух роботов Драконов остались на поле боя. Существовала очень большая опасность, что внезапная атака захватит врасплох техов, пытающихся разобрать трофейные и свои машины.

И все-таки повстанцы захватили практически неповрежденными «Стингера» и «Феникса» противника и, кроме этого, оказались в состоянии утащить с собой разбитого «Феникса» и «Шершня». «Шершень» был настоящим подарком: удачный выстрел прервал связи с главным двигателем робота, проходившие в плохо защищенной спине, и нарушил энергоснабжение ног и рук, но эти повреждения было очень легко устранить. «Фениксу» требовалась новая кабина.

В общем, это была очень удачная вылазка. Пятьдесят верзандиек были избавлены от угрозы рабства на далеких планетах.

Вскоре после того, как они достигли своего лагеря на Лисьем острове. Лори сообщила Грейсону поразительную новость: одной из пленниц оказалась Сью Эл-лен Клейн.

Спасенные и спасители снова встретились после битвы в пещерах Лисьего острова после того, как отряд агророботов повстанцев был отправлен на север, ведя за собой пленных. Эта внезапная атака на некоторое время должна была отсрочить нападение на Лисий остров. Грейсон знал, что противник все равно посетит их остров, — и произойдет это очень скоро. Но чем дальше они смогут отодвинуть этот визит, тем лучше сумеют к нему подготовиться.

Что же касается Сью Эллен, то Грейсон с трудом смог узнать ее. Она стала чрезвычайно худой, изможденной, с тусклыми потухшими глазами, выражение которых заставило Грейсона вздрогнуть. Он обнаружил ее сидящей на бревне перед дымящимся костром, ее взгляд замер на языках пламени.

— Сью Эллен? Это я, капитан Карлайл. С вами все в порядке?

Она отвела свой взгляд. Он протянул ей руку:

— Может быть, вы чего-нибудь хотите? Кофе? Нет? Вы не ранены? Не больны?

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла заговорить. Ее голос звучал настолько отрешенно и был таким тихим, что Грейсону пришлось наклониться поближе, чтобы ее расслышать.

— Как вы спаслись? — спросила она.

— Что вы имеете в виду?

— Я... я хотела, чтобы вы умерли. И, кажется, я сказала им кое-что против вас. Что-то... о человеке, которого звали... Эрикссон.

— Вы рассказали им об Эрикссоне? Она кивнула:

— Я предала вас.

Разве он мог обвинять ее? Грейсон помнил последние слова, которые она сказала ему, когда «Фобос» снижался над Верзанди: «До встречи в аду, ублюдок».

Грейсон, конечно, понимал, что с момента их последней встречи на ее долю выпало немало испытаний.

Ее рассказ в конце концов объяснил и нападение на Лисий остров, и засаду на них в джунглях. Им просто крупно повезло, что Легиона и основной части армии повстанцев в тот момент не было в лагере. Хотя возможно, что враг специально дождался, когда основные силы покинут его, чтобы лагерь повстанцев стал более беззащитным.

— Они использовали меня, — продолжала она, как будто бы не слыша его. — Они обольстили меня надеждой и сделали меня одной из них и... они использовали меня! Как инструмент... как вещь! И когда они получили то, что им было нужно...

Она заплакала. Грейсон осторожно дотянулся до ее плеча и притянул ее к себе. Они долгое время сидели так рядом у костра. Сью Эллен, как понял Грейсон, буквально говоря, была вырвана из постели человека, который лаской заставил ее давать показания, и брошена в тюремную камеру. Они пообещали ей безопасность, возможность отомстить и даже любовь для того, чтобы получить от нее ту информацию, которая была им нужна. Даже после этого они продолжали время от времени допрашивать ее. Она показала Грейсону шрамы на руках и ногах.

После этого он сидел, обняв ее, и долго еще никто из них не произносил ни слова.

Лори возникла из темноты:

— Капитан?

Он поднял голову и кивнул. Сью Эллен спала, на ее щеках остались следы высохших слез. На лице Лори возникло отражение какого-то нового для нее чувства, когда она увидела их двоих, сидящих вместе.

— Я поговорила с некоторыми из тех, кого мы сегодня освободили, — сказала она тихим голосом. — Там есть еще люди, с которыми ты захочешь встретиться.

С помощью Лори Грейсон уложил Сью Эллен поудобнее и, оставив их вдвоем, пошел на встречу со следующей освобожденной пленницей."

Лори со смешанным чувством смотрела, как он уходит. Внезапно возникшая ревность удивила ее. «Почему мне будет неприятно, если он... если он полюбит кого-то еще? Я ведь, похоже, даже не привлекаю его внимания...»

Глядя на спящую женщину, Лори подавила в себе желание рассмеяться. «Неужели моя ревность значит, что я люблю этого парня?»

Каким бы ни был ответ, одно она знала точно — это то, что Сью Эллен Клейн нужны друзья. И в своем сердце Лори была рада за каждого, кому посчастливилось иметь среди своих друзей Грейсона.

Ее звали Дженис Тейлор, и она ждала его у другого костра. Он протянул ей чашку кофе, сваренного на воде, вскипяченной в котелке, висящем над костром, из пакета быстрорастворимых кристаллов неизвестного состава.

— Я не уверен, что по вкусу это будет похоже на ваш верзандийский кофе... — сказал Грейсон.

Она приняла чашку обеими руками и улыбнулась.

— По крайней мере, он горячий, — сказала она, делая маленький глоток из кружки. — Будем считать, что это кофе.

Грейсон сел подле нее. Шумы джунглей, окружавшие их, звучали громче, чем приглушенный звон и визг механизмов в пещере, где происходил ремонт роботов.

— Так вы преподавали в университете, — сказал Карлайл, уже зная, кто она.

— Да. На кафедре истории.

— Расскажите, что же произошло в Регисе?

— Всех подробностей я не знаю. Я не принимала участия в тайной организации. Кто-то выдал руководителей, начались аресты. Студенты и преподаватели вышли на демонстрацию протеста. В них стали стрелять. Тогда жители Региса взялись за оружие. Правда, что это за оружие против боевых роботов и профессиональных солдат...

— Так значит, практически с голыми руками против Нагумо. Они что, полагали, что он просто тихо соберет вещи и уберется?

— На Верзанди длинная история демократии, — сказала Тейлор. — Она была придушена с тех пор, как прибыли войска Дома Куриты, но это не значит, что она умерла.

Женщина улыбнулась.

— Запретить верзандийцам свободно выражать свое мнение — это... ну, это все равно что приказать Норне прекратить светить.

— Здесь демократия не поможет, милая, — сказал Грейсон. — У Драконов есть масса способов заставить вас выстроиться в шеренги.

— Они воспользовались своими способами. — Ее улыбка погасла. — Мой брат, и мать, и отец... должно быть, сейчас они работают в одной из шахт в пустыне... если, конечно, еще вообще живы. Они тоже были арестованы, и я слышала, как один солдат говорил о том, что должно произойти с ними.

— Вы можете показать на карте, где расположены эти шахты?

Она кивнула, и в ее глазах мелькнула искорка надежды.

— Вы думаете, что сможете освободить их?

— Я не даю -никаких обещаний, — сказал Грейсон, стараясь, чтобы его слова звучали как можно мягче, — но не могу придумать лучшего способа доказать всем жителям Верзанди наши дружественные намерения.

— Едва ли в этом есть необходимость. С тех пор, как вы начали так активно нападать на Нагумо, в партизаны стал, записываться и стар и млад. А вы, наемники, стали легендой. На протяжении десяти лет армия повстанцев сумела всего лишь разграбить несколько складов коричневых и подбить пять или шесть боевых роботов Дома Куриты. Но с тех пор, как прибыли вы, чужеземцы, стало казаться, что Нагумо сидит на горячей сковородке.

— Выло бы здорово, если бы это оказалось правдой. Тем не менее мне кажется, что все это будет для нас не так-то просто. А если серьезно... Как вам кажется, ре-ганцы до сих пор готовы сражаться с Нагумо? Или то, что случилось прошлой ночью, выбило из них весь боевой дух?

— Я сама хотела бы это знать. — Она пожала плечами.

— Все началось с того, что несколько пожилых академиков были арестованы и расстреляны. Эта жестокость поразила меня. То же самое можно сказать и о студентах, преподавателях и о людях, никоим образом не связанных с университетом или правительством, — все они вышли на улицы. Многие из них были убиты, а большинство из оставшихся были схвачены и уведены на юг. Те же, кто остался... они напуганы. Они могут присоединиться к вам, если только у них появится малейшая возможность для этого. Кажется, что у многих из них теперь появилась надежда, когда они узнали, что Драконы не так уж непобедимы. Я наверняка знаю, что люди, работающие в шахтах, присоединятся к вам. Они уже сражались с Нагумо... и до нас доходят рассказы о том, что происходит в тех шахтах... — Она передернула плечами, сжимая в руках пустую кружку.

— Вы хотите, чтобы мы попытались освободить тех людей?

— Да.

— Но вы понимаете весь риск подобного мероприятия?

— К тому же коричневые могут использовать наших как заложников или живой щит. Грейсон, чуть помедлив, кивнул:

— Я старался устроить сегодня все таким образом, чтобы ваша колонна оказалась вне линии огня, — ради этого нам пришлось поторопиться. Но, действительно, опасность существовала, это правда. Мы знали, что они собираются вывезти вас с планеты. Если бы это случилось, то у нас уже никогда не появилось бы возможности вернуть вас обратно. И погибни вы под нашим огнем — в обоих случаях проклятья свалились бы на нашу голову... Нам всем повезло.

Она положила ладонь на его руку.

— Капитан, вы сделали правильный выбор. Когда прозвучали первые выстрелы и, взглянув наверх, я увидела, как, эти железные горы сталкиваются надо мной, то решила, что мне пришел конец — прямо там. Я упала лицом вниз, но не могла ничего сделать, так как мои руки были связаны... Никогда в жизни я еще не была так напугана. Но затем один из ваших солдат помог мне встать на ноги и перерезал связывавшие меня веревки. Прошла пара минут, прежде чем я наконец поняла, что теперь я действительно свободна. Солдаты, — я имею в виду солдат Дома Куриты, — они говорили о том, что должно случиться с нами. Вы знаете, куда они собирались забрать нас? Им нравилось это... они смеялись над нами... Капитан, если бы вы лично пристрелили меня сегодня, вы все равно сделали бы мне одолжение. Одним способом или другим, но я все равно была бы освобождена.

— Но можете ли вы разрешить мне поступить таким образом по отношению к вашим родителям... вашему брату?

— Я не хочу, чтобы они погибли, капитан. Но даже если половина из того, что я слышала, — правда, то они в любом случае скоро умрут, если никто не придет им на помощь.

— Я не могу вам даже обещать, что мы совершим нападение на ту шахту, в которой они находятся. Шахты в Сковди — самые большие, но помимо них есть еще и другие, а у нас не хватит сил, чтобы нанести удар по всем.

— Если вы даже не освободите моих родителей, то вы все равно освободите еще чьих-то родителей, мужей или детей. А я обещаю, что за вами пойдет целая армия, чтобы помочь освободить остальную часть планеты.

Грейсон кивнул, глядя на тлеющие угли костра:

— Это, мисс Тейлор, именно то, на что я и рассчитываю.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

XXX

— Говоря прямо, генерал Нагумо, — промолвил герцог Хасид Ринол, — я нахожусь в нерешительности — оставлять вас в качестве командующего или нет. Я приказал вам утихомирить эту планету, но за последние несколько месяцев ситуация сильно ухудшилась, не так ли?

Нагумо выдержал долгую паузу, решив, что честный разговор — его единственный шанс.

— Действительно, ваша светлость.

— У вас есть какие-нибудь оправдания?

— Нет оправданий, ваша светлость.

— Ну что ж, хорошо. По крайней мере это что-то новое. Кажется, неудачи неизбежно порождают оправдания, а я презираю их. Офицер либо выполняет то, что ему приказано, либо терпит неудачу. Правильно? — Герцог Ринол был высоким и крепко сложенным человеком, с черной бородой, подстриженной квадратом. Он носил разукрашенный красный мундир, отделанный черным, золотым и серебряным. Кроме этого он носил еще длинный плащ с высоким жестким воротником и плетеными серебряными шнурками по моде Внутренней Сферы.

— В-верно, ваша светлость.

— Ваша информация о местонахождении повстанцев оставляет желать лучшего. Адмирал Кодо в своем докладе заявил, что пойманный им наемник указал расположение базы повстанцев. Он говорит, что вы напали и разрушили ее, но не смогли удержать победу.

— Это правда, ваша светлость. Это... Вы должны меня понять, ваша светлость. Это из-за джунглей. Глаза Красного Охотника сузились.

— В чем же дело?

— Повстанцы полностью контролируют джунгли. Мы уже потеряли там несколько патрулей и боевых роботов. В последнее время становится трудно заставить водителей роботов вывести свои машины в джунгли. К тому же это и неэффективно.

— Почему?

— Повстанцы там чувствуют себя как дома. Могут передвигаться маленькими группами, выслеживая наших роботов и уничтожая их. Они редко подставляются, своих роботов используют тогда, когда у них численный перевес. Кроме того, еще этот полк наемников, называющийся Серый Легион Смерти. Кажется, что их очень немного, но они действуют дьявольски эффективно при сражениях в джунглях. Похоже, они убедили и моего старшего полкового офицера в том, что джунгли — это не место для сражений с использованием роботов.

Глаза Ринола вспыхнули злобой.

— Тогда, вероятно, вам следует найти более решительного командира полка!

— Полковник Кевлавич — мой лучший офицер, ваша светлость. Он командует третьим ударным полком. Это хорошее подразделение.

— Подождите... Вы сказали — Серый Легион Смерти? Нагумо кивнул:

— У нас есть точная информация об этом. От пленника, о котором упоминал Кодо. В действительности это была молодая женщина, которая служила там и была... была убеждена перейти на нашу сторону.

— Я понял. В таком случае имя их командира — Карлайл.

Глаза Нагумо расширились.

— Грейсон Карлайл. Так точно, ваша светлость. Как вы узнали?

— Мы уже встречались раньше. — Ринол поднял руку и небрежно махнул пальцами. — Это не важно. Какой план вы приготовили для того, чтобы разбить его?

— Ваша светлость... Я предпринимаю все возможное для того, чтобы удерживать те районы, которые уже находятся под нашим контролем. — Он показал на карту Верзанди, висящую на стене, тыкая в соответствующие местауказательным пальцем, — Посмотрите! Передатчик для связи с глубоким космосом находится здесь. Шахты Сковди — четыреста километров южнее. Патрули стоят здесь и здесь. Недавно произошли новые нападения повстанцев, вот здесь, на Голубом плато. И они распространяются подобно чуме.

— Грейсон Карлайл — это один человек, — сказал герцог. — Тех, кто находится с ним, никак не может быть больше, чем несколько сотен. Но он превратил этот сброд в боевое подразделение. Я думаю, что если вам удастся разбить его, то вы справитесь со всем восстанием. Настойчивей преследуйте повстанцев в джунглях. Если ваш полковник не хочет делать этого, то расстреляйте его и назначьте кого-нибудь, кто будет подчиняться приказам!

Нагумо печально покачал головой, глядя на темно-зеленое пятно, означающее район джунглей Верзанди.

— Карлайл — это проклятый призрак... Если только слухи не приукрашивают его, то он способен буквально растворяться в воздухе.

— Черт возьми, Нагумо! У него должны быть базы! Источники для пополнения запасов!

— Он похищает боеприпасы и запчасти у нас, а остальное ему, должно быть, дают сочувствующие фермеры. Мы разрушили основную базу повстанцев по ремонту и обслуживанию роботов на Лисьем острове. Чтобы не ожидать там нападения со всех сторон, мне показалось более разумным заминировать все и отступить в безопасный Регис. Мы не смогли обнаружить другую базу повстанцев.

— А вы проверяли Лисий остров снова?

— Но, ваша светлость... Но эта база была разрушена и заминирована, как я уже вам сказал.

— Грейсон Карлайл очень изобретателен. Но даже самый изобретательный должен иметь техническую базу для роботов. И если вы исключили из своих поисков это место только на основании того, что один раз уже были там, тогда я советую вам проверить его еще раз и думаю, что именно там вы и обнаружите наемников.

— Возможно... — Нагумо задумался. — Возможно! Там есть пещеры. Полковник Кевлавич доложил о существовании пещер на Лисьем острове. Пещеры использовались повстанцами в качестве цехов и механических мастерских для обслуживания своих боевых роботов. Но мы уже уничтожили все тяжелые станки, а все остальное забрали с собой.

— Генерал, я уверяю вас, что они сумели откуда-то подучить необходимое им оборудование, в противном случае восстание уже давно было бы подавлено. Черт побери, генерал! Каким образом, вы полагаете, они ремонтируют и перевооружают свои боевые роботы? Возможно, им удалось спасти даже тот шаттл, о котором Кодо доложил как об уничтоженном.

— Я... Это... Ваша светлость, обломки шаттла были разметаны штормом. Я предположил...

— Генерал, я ненавижу предположения даже больше, чем оправдания!

— Так точно, ваша светлость!

— Я пробуду на Верзанди еще несколько дней. Мне необходимо вернуться на Лютецию через два месяца, но еще остается некоторое время для того, чтобы убедиться в том, что дела здесь... идут хотя бы удовлетворительно. Я посмотрю на эффективность всех ваших военных подразделений. Те из них, которые не соответствуют здешним условиям, будут заменены. Я понятно выражаюсь?

— Абсолютно, ваша светлость.

— Хорошо. А теперь я хочу вас спросить: неужели никто не удивился тому, что Карлайл появился здесь? Когда я в последний раз видел его, то это было на расстоянии бессчетного количества световых лет отсюда, где-то на Периферии.

— Да, ваша светлость. Моя разведка докладывала мне, что повстанцы пригласили наемников затем, чтобы они занялись подготовкой их солдат. Этот Карлайл, кажется, обладает очень хорошими полководческими и педагогическими способностями. Верзандийские партизаны стали теперь воевать не как дилетанты, а как профессионалы.

— Он талантливый воин.

— Кроме того, он постоянно нарушает традиционные правила сражений. Боевые роботы царят на поле боя, и так было всегда! А у Карлайла бывает, что и пешие солдаты одолевают наших роботов.

— Пехота участвовала в сражениях еще задолго до того, как появились роботы, губернатор! Хорошо бы вам запомнить это, — сказал герцог. — Мы просто должны найти свой способ победить Грейсона Карлайла, это позволит нам справиться со всеми повстанцами.

— Но как?

— Не бывает непогрешимых людей. У каждого из нас есть свое слабое место. Если вы сумеете найти его у Карлайла, то победите его.

— Я, ваша светлость?

— Вы остаетесь командующим — по крайней мере пока. Идите соберите свой штаб и к этому же времени завтрашнего дня представьте мне план внезапного нападения на Лисий остров.

— Слушаюсь, ваша светлость.

— И не вздумайте подвести меня еще раз, Нагумо. — Герцог Ринол вытянул руку ладонью вверх и медленно сжал пальцы в кулак. — Я хочу получить Грейсона Карлайла. Я хочу получить Карлайла сильнее, чем сохранить эту планету для Дома Куриты. Мне нужен Карлайл. И вы, генерал, должны будете доставить мне его.

XXXI

Грейсон приложил руку к боковой стороне своего нейрошлема, прижимая динамик к уху. Голос Рэмеджа, прошедший через пять передающих станций, звучал очень глухо, но все слова были понятны.

— Наконец-то они идут, капитан, — сказал он. — Они продвигаются по огибающей дороге под прикрытием пехоты и низколетящих истребителей.

— Я надеюсь, истребители не доставили вам хлопот?

— Пока еще нет. Они прошли низко над опушкой, где была плантация, но пока еще не смогли обнаружить нас.

— Через какое время колонна достигнет вас?

— Полчаса. Может быть, меньше.

— Хорошо. Действуйте согласно плану. Мы будем держать вас в курсе того, как у нас идут дела.

— Отлично. — Рэмедж окончил связь.

Грейсон переключил передатчик на боевую частоту своего подразделения. По команде роботы стали занимать свои позиции по ущелью.

В тени под деревьями мелькали маленькие группы верзандийских повстанцев, некоторые сидели, облокотясь о борта закамуфлированных вездеходов и флайеров. «Страус» Лори стоял неподалеку, его угловатые очертания отчетливо виднелись на фоне оранжевого солнца. Небо было ясным, что существенно затрудняло передвижения по открытой местности. Но если враг направлялся в сторону Лисьего острова, то воздушная разведка Дома Куриты будет нацелена на джунгли, а не сюда, на плато.

Плантация Ли находилась в нескольких километрах позади них, так как Грейсон не хотел, чтобы роботы повстанцев располагалась близко к постройкам Ли Ву. Вместо этого он выбрал этот надежно укрытый овраг, в котором их войско могло собраться и подготовиться к атаке без риска быть замеченным спутником или аэрокосмическим истребителем.

Он надеялся, что его действия не навлекут гнев оккупантов на семью Ли. И старый Ли Ву, и его сын. Ли Цзин, оба уже не раз оказывали восставшим неоценимую помощь. Это именно Цзин провел их сквозь джунгли в Уэстли после того, как был захвачен Лисий остров, а Ву сообщил, что враги, вероятнее всего, готовятся нанести внезапный удар. И это было именно то, чего и дожидался Грейсон. Внезапная атака означала, что Нагумо придется использовать все три своих аэрокосмических истребителя для обеспечения прикрытия с воздуха, и это давало Грейсону великолепное преимущество. Как только поступило сообщение о том, что Драконы находятся на марше, он собрал войско повстанцев близ фермы Ли.

Он нажал кнопку передатчика:

— Всем подразделениям! Приказываю начать движение!

Колонна повстанцев вышла из ущелья на гребень. Регис выглядел отсюда далекой серой полоской.

— Сколько у нас в запасе времени? — прозвучал в динамике недовольный голос Толлена.

Грейсон вспомнил реакцию повстанцев на захват им Скандихайма. Теперь Толлен Бразеднович казался человеком, который умеет хорошо контролировать свои эмоции, но только внешне. Доверие между ними исчезло, будто его никогда и не было.

— Полчаса до тех пор, пока на Лисьем острове станет по-настоящему жарко, — ответил Грейсон. — Примерно десять, может, пятнадцать минут спустя наступит время сделать нам ход.

Шесть боевых роботов, пятнадцать летательных машин и две дюжины вездеходов несли на себе в общей сложности около двухсот воинов. Роботы шагали неторопливой степенной поступью. Несмотря на то, что, оберегая двигатели от перегрева, они двигались с гораздо меньшей скоростью, чем та, на которую были способны, все равно машины приближались к цели пятиметровыми шагами. Грейсон знал, что в космопорте Региса совершили посадку вновь прибывшие шаттлы Дома Куриты, но не мог тратить время на более тщательную разведку. Его план требовал, чтобы они покрыли сорок километров — расстояние, отделяющее плантацию Ли от Региса, — как молено быстрее.

Была надежда на то, что враги не успеют заметить их приближение. Валуны размером с дома и маленькие рощицы покрывали большую часть этого района плато, обеспечивая великолепные укрытия. Вероятность того, что спутник будет в данный момент наблюдать этот район равнины, была относительно невелика.

Услышав сквозь внешние микрофоны нарастающий отдаленный шум, Грейсон взглянул в направлении, указанном приборами.

— Ну вот, они пришли, мальчики и девочки, — сказал он. — Всем прекратить движение! Макколл! Будь наготове!

Колонна мгновенно остановилась, замерев среди валунов и редких деревьев. «Стрелец» Макколла принял боевую стойку, направив все четыре ствола своих орудий в небо.

Три черные точки пронеслись по небу в северном направлении, почти скрывшись за горизонтом. Они двигались очень быстро, за три секунды преодолев расстояние от Региса до линии леса, означающей начало Сильванского бассейна. Робот Макколла поворачивался вместе с орудиями, следящими за целью.

— Эти истребители не заметили нас, — сказал каледонец.

Точки исчезли за горизонтом. Грейсон подумал о Рэмедже и об остальных, ожидающих удара войск Дома Куриты под навесом джунглей.

— Все вперед! Надо как можно скорее оказаться на месте! — По мере того как все меньше оставалось до города километров, панорама Региса занимала все больше места на экранах машин.

Взлетное поле находилось точно там, где и указал Ли Цзин — за северо-восточными стенами университета. Аэрокосмические истребители Дома Куриты улетели, чтобы создать поддержку с воздуха при атаке на Лисий остров. На поле возле шаттлов и у складов суетились техи.

Поле представляло собой полосы едва выровненной бульдозерами земли. Тяжелые строительные бульдозеры все еще стояли в тени университетской стены. «Викинг» ходил как часовой. Кроме него, там были и другие солдаты в траншеях, вырытых перед замаскированными складами с горючим и боеприпасами. Позади взлетного поля находились открытые ворота под главной университетской башней. Маленькие машины разъезжали между воротами и недавно построенными казармами для военных, расположенными сбоку от взлетной полосы, а взвод милиции Региса, маршируя, выходил из города.

Все выглядело так, будто никто еще не заметил подошедшего к городу войска повстанцев и наемников.

Грейсон использовал руки своего робота, чтобы жестами отдать приказания, так как опасался, что его радиопередачи могут быть перехвачены находящимися рядом приемниками врага. Его отряд быстро рассредоточивался в высоких зарослях. Пока роботы неуклюже вставали на четвереньки, прячась в скрывающей их растительности, пехотинцы покидали свои машины. Теперь они находились менее чем в двух километрах от Региса. Грейсон, естественно, понимал — надеяться на то, что они долго будут оставаться незамеченными, нельзя. Стоит хоть кому-нибудь обозреть местность с высоких стен, как он увидит большие серые тела роботов, лежащих почти у него под ногами.

Как только Грейсон положил своего робота, то сразу же переключил связь на прием. Все, что он мог сейчас, — это вслушиваться в эфир, ожидая сигнала. И он поступил спустя менее чем пять минут.

— Ударные силы! Ударные силы! Небо и лужайки чисты! — Сообщение прозвучало три раза, и через определенные интервалы оно будет повторяться снова. Когда Грейсон переключил свой передатчик обратно на частоты подразделения, то ожидание боя уже полностью заполнило его сознание. Голова прояснилась, руки перестали подрагивать, сердце забилось учащенно.

— Готовься!

Три точки, внезапно появившиеся в северной части неба, направлялись почти прямо на них. Ближайшая из точек постепенно приобрела облик «Тайфуна», который приближался к взлетно-посадочной полосе с выпущенными шасси. Два сопровождающих его дельтообразных «Убийцы» пролетели над полем по направлению к городу, разойдясь над ним вправо и влево, чтобы самим выполнить посадочные маневры. Грейсон внимательно наблюдал за ними. Однако не существовало никаких признаков, по которым он смог бы определить, сколько еще топлива или боеприпасов осталось у них на борту. Нападение не могло начаться до тех пор, пока все три истребителя не сядут на землю.

Когда «Тайфун» остановился, техи и их помощники уже собрались вокруг, проверяя состояние истребителя. Кто-то приставил лестницу к боковой стороне кабины пилота. В это время начал нарастать вой двигателей двух «Убийц», тоже заходивших на посадку.

Внимание Грейсона было приковано к взлетно-посадочной полосе. Затем...

— Пошли! — резко скомандовал он.

Шесть боевых роботов встали из зарослей одновременно и устремились к взлетной полосе. Расстояние до нее внезапно стало казаться гораздо большим, чем представлялось за мгновение до этого. Каждый метр, на который они приближались к стенам университета, увеличивал вероятность быть обнаруженными. Сейчас расстояние, которое им надо было преодолеть, казалось бесконечным.

Наземная обслуживающая команда продолжала свою возню с истребителями. «Викинг» стоял лицом к взлетному полю. Даже часовые на стенах крепости были отвлечены наблюдением за их работой.

Когда их наконец заметили, они преодолели уже половину пути. Техи кинулись врассыпную. Грейсон увидел разворачивающегося «Викинга», поднимающего свои руки, вооруженные лазерами и пусковыми установками ракет дальнего действия. «Викинг» находился на расстоянии трехсот метров, что как раз годилось для действия оружия «Беркута», в то время как ближайший из истребителей находился еще слишком далеко для прицельной стрельбы.

— Всем продолжать движение! — прокричал Грейсон в микрофон. — Я займусь часовым.

Робот армии Дома Куриты был намного тяжелее его собственного, но Грейсон собирался действовать решительно.

Пять дальнобойных ракет, окутанных белыми клубами дыма, вырвались из пусковых установок, расположенных в правой половине корпуса робота. Он увидел сначала один сильный взрыв, затем еще и еще, поразившие «Викинга» в верхнюю часть. Пронзительно завизжала сирена радара, предупреждая о приближающихся ракетах неприятеля, и Грейсон быстро отклонил свою машину влево. Взрывы только осыпали корпус его робота землей. Он ответил на ракетный огонь частыми залпами лазерных орудий, а затем пустил робота в петляющий бег, приближаясь к противнику. Тут что-то ударило в правую нижнюю часть корпуса его машины, но Грейсону удалось удержать робота на ходу и не дать ему упасть. Следующие взрывы подняли землю вокруг него. Он выстрелил из лазера вслепую. И добавил ракетами. Их грохот чуть не оглушил его. Дым в этот раз был настолько густой, что Грейсон потерял своего противника из виду. Изменив направление движения, он уклонился влево. Потом дым рассеялся, и картину боя стало хорошо видно.

Грейсон находился рядом с окончанием взлетной полосы, над ним возвышались стены университета. Вспышки на стенах показывали места, в которых обороняющиеся пытались остановить их, открыв огонь из автоматов и карабинов, а пули, отскакивающие от брони его робота, вызывали резонанс внутри.

«Стрелец» Макколла уже преодолел расстояние, отделяющее его от взлетной полосы, громя и сжигая своими спаренными автоматическими пушками и лазерами корпус «Тайфуна», находившегося всего в пятидесяти метрах от него. Через секунду истребитель взорвался. В сотне метров впереди вспыхнул один из «Убийц», подожженный смертельным лазерным огнем «Волкодава» Клея. Техи и их помощники разбегались перед надвигающимися повстанцами. И только некоторые из них, наиболее храбрые или, может быть, наоборот, глупые, остановились и поливали приближающихся роботов огнем из винтовок и ручных лазеров, впрочем, безо всякого эффекта.

— Чертово отродье! — Грейсон услышал, как каледонец ругается в микрофон, его эмоции были вполне понятны. Сопротивление техов прекратилось.

Горели подожженные лазерами склады и казармы. Дальний «Убийца» был также сильно поврежден. Истребители Дома Куриты были уничтожены.

— Атака закончена! — сказал Грейсон. — Отходим! «Стингер» Халида стоял рядом со «Страусом» Лори, обливая городские стены лазерным огнем. Солдаты, находившийся там, разбежались, но два робота продолжали вести огонь затем, чтобы прикрыть отступление повстанцев. «Шершень» Дебровского выслеживал разбежавшихся пехотинцев противника.

— Путь очищен, капитан, — доложил Дебровский.

Грейсон принял сообщение и подал сигнал остальным. Повстанцы начали отступать на север.

Неожиданно справа раздались выстрелы из пушки. Клей предупреждающе закричал:

— Смотрите! «Викинг» справа!

«Викинг» находился в двухстах метрах восточнее их и продолжал приближаться. Но он не мог остановить машины Серого Легиона Смерти. Внезапно Грейсон обеспокоился — а где же их пехотинцы? Им давно пора было отойти. Однако их нигде не было видно. И вдруг он увидел, что страшная битва разгорелась вблизи городских ворот, где войска Бразедновича высаживались из летательных машин и вездеходов, пытаясь проложить себе путь через ворота университета. Тщательно отработанный план грозил провалиться на глазах из-за самоуправства Бразедновича.

Снаряды автоматической пушки ударили в левый бок «Беркута». С востока приближался «Викинг». Сквозь дым и облака поднявшейся пыли Грейсон смог насчитать еще как минимум два полных звена боевых роботов Дома Куриты, построившихся в боевом порядке менее чем в километре от них. Клубящееся позади них облако пыли указывало на приближение боевой эскадры летательных машин.

План Грейсона определенно дал сбой.

XXXII

— Бразеднович! Черт побери, ты соображаешь, что делаешь?

— Путь свободен, капитан! — отозвался командир повстанцев. — Мы можем ворваться в университет!

— И окажемся в ловушке... Или ты не видишь приближающуюся с востока армию? — Грейсон не стал дожидаться ответа. — Макколл! Клей! Помогите мне задержать куритских роботов! Лори! Дебровский! Посмотрите, не сможете ли вы помочь Бразедновичу? И пусть он, черт его возьми, отходит.

Автоматическая пушка Грейсона, пока он говорил, вторила ему громом частых выстрелов, снаряды один за другим врезались в голову и корпус «Викинга». Макколл и Клей присоединились к нему. Они накрыли вражеский аппарат смертоносным перекрестным огнем. Расстояние, однако, было слишком велико, чтобы точно попасть в самое уязвимое место, а неприятельский робот был слишком большим, чтобы можно было вывести его из строя несколькими удачными попаданиями. «Викинг» прекратил свое движение, отступил на несколько шагов назад, но затем, будто подхваченный сильным ветром, снова рванулся вперед.

Грейсон увидел, что другие вражеские роботы были более легкими — «Шершни», «Стингеры» и один «Коммандос», по всей видимости, принадлежавшие разведывательному подразделению, которое они уже встречали в рейде по освобождению верзандийских пленниц. Легкие роботы не очень-то торопились вперед под извергаемым тремя машинами наемников огнем, несмотря на то, что большая его часть была направлена на крупного «Викинга».

— Командир, мы отходим! — прозвучал голос Лори.

Быстро взглянув на ворота под университетскими башнями, Грейсон увидел, что последний флайер отъезжал, вздымая за собой высокие петушиные хвосты пыли. Площадь перед аркой ворот была устлана телами — синие мундиры лоялистов перемешались с телами повстанцев. Лоялисты преследовали отступающих, но Лори встретила их сплошным огнем, не давая даже поднять головы.

«Викинг» был сейчас намного ближе, менее чем в двухстах метрах. Положение становилось рискованным.

— Макколл! Клей! Отходите!

«Стрелец» и «Волкодав» повернулись и начали отходить. Полыхнули лазерные лучи и обожгли левый бок машины Грейсона. Вражеские роботы располагались неправильным полукругом, пытаясь перерезать путь для отступления Легиону.

В правую руку «Беркута» врезались ракеты. На контрольной панели Грейсона зажглись красные огоньки. Он вытянул вооруженную лазером правую руку, пытаясь выстрелить, и едва сдержал свирепые проклятия, так как оружие отказалось стрелять. Тогда он выпустил ракеты малой дальности и попал в грудь «Викинга».

Он огляделся. Лори вступила в схватку с приблизившимся к ней «Стингером», а Клей и Макколл, отступая, обменивались выстрелами с вражескими роботами, держа их на расстоянии. Но где же Дебровский?

Ракеты малой дальности с «Викинга» прошли совсем рядом, и «Беркут», громыхая, пустился бежать. Грейсон знал, что более медленный «Викинг» не сможет догнать его. Оставалось побеспокоиться только о легких разведывательных роботах, оказавшихся впереди.

Где же Дебровский?

— «Пятый», я «Лидер»! Где тебя черти носят, Дебровский?

Ответа не было. Он пристроил «Беркута» рядом с роботом Лори и помог ей обстреливать вражеского «Стингера». Тот развернулся, включил прыжковые двигатели и вышел из боя.

— Видел ли кто-нибудь Дебровского? — спросил Грейсон на общей волне.

— Капитан, — сказала Лори. — Посмотри на юг.

Дым от горящих аэрокосмических истребителей лежал низкой плотной полосой между отступающими боевыми роботами Серого Легиона Смерти и университетом, но Грейсону была видна гигантская фигура боевой машины противника, появившаяся из дыма, протянувшая руку. Теперь куритский «Викинг» отыскал другую цель.

«Стингер» Дебровского лежал, вытянувшись во весь рост на земле, немного к востоку от того места, где держали оборону Грейсон с Клеем и Макколлом. Может быть, «Стингер» заблудился в дыму и пошел в неверном направлении, может быть, Дебровский передвигался сквозь дым по компасу, показания которого были искажены. Что бы ни явилось тому причиной, «Стингер» получил попадания, которые разорвали его левую ногу на клочки и вывели из строя лазер, установленный на его правой руке. Сейчас Дебровский пытался подняться на своей беспомощной машине, чтобы уйти от «Викинга». Даже на расстоянии шестисот метров Грейсон видел, что радиоантенна «Стингера» была сорвана. Этим объяснялось молчание Дебровского.

«Викинг» был в три раза тяжелее «Стингера». Один из массивных кулаков поднялся, мгновение помедлил и опустился. Лори издала тихий крик, когда кабина «Стингера» треснула, как хрустальное яйцо.

Оцепеневший от лицезрения этой трагедии Грейсон как-то сумел отдать приказ. Оставшиеся роботы Серого Легиона Смерти двинулись по полю вслед за флайерами, которые в своем бегстве уже изрядно удалились на север.

Куритские роботы не делали попыток их преследовать.

Двое мужчин смотрели друг на друга, глаза в глаза. Их окружали повстанцы и легионеры.

— Мы едва спасли свои жизни, — сказал Грейсон...

А Питер Дебровский не смог сделать даже этого. И все это по вашей вине!

После длинного и изнурительного перехода по джунглям они вернулись на Лисий остров и узнали, что здесь партизаны добились победы. Две полных группы боевых роботов оккупантов, двадцать четыре машины, совершили рейд на остров, нацеливаясь на маленький лагерь, в котором Грейсон приказал оставить горстку добровольцев. Ведущий куритский робот допустил грубую ошибку и попал в примитивную ловушку, устроенную воинами Рэмеджа, и оказавшееся без управления боевое соединение в беспорядке рассеялось. Партизаны, нападая со всех сторон, подбили «Феникса» и «Центуриона», а также тяжело повредили еще трех легких и средних роботов. Враги в панике отступили. Над пологом джунглей кружили, не в силах помочь своим, «Убийцы» и «Тайфун».

Диверсионный отряд под командованием Мольтидо устроил засаду на отступающих от острова Драконов. Они сумели захватить поврежденного «Стингера» и пару «Коммандос». Грейсоновский план уничтожения истребителей после их посадки на своей базе под университетскими стенами увенчался успехом, хотя и ценой потери Дебровского и его «Стингера». В общем и целом, тяжело прошедший день оказался благосклонным к повстанцам.

Никто из воинов, толпящихся вокруг своих лидеров, не мог понять, чем вызван гнев Карлайла.

Толлен Бразеднович хмуро посмотрел на Грейсона:

— Мне кажется, что ты заходишь слишком далеко, наставляя нас, как вести нашу войну! Комитета, который нанимал тебя, больше не существует. Почему бы твоим людям не вернуться туда, откуда вы пришли, и не предоставить нам самим разбираться в своих делах?

Колин Дейс попытался успокоить Бразедновича:

— Толлен, ты не прав. Мы никогда не добились бы столь многого без капитана Карлайла, и ты это знаешь.

— Знаю ли я? — Толлен насмешливо улыбнулся. — Значит, знаю ли я? Мы сражались десять лет. Затем появился он, и что же мы имеем? Весь повстанческий комитет уничтожен. А погибшие... скольких мы потеряли? Проклятье! Когда синие разбежались сегодня по аэродрому, они оставили ворота широко открытыми! Мы с двумя сотнями ребят могли ворваться туда и захватить университет, а он приказал отступать! Отступать, когда победа уже лежала у наших ног!

Грейсон скрестил руки:

— Полковник, нравится вам эта мысль или нет, но мы сейчас участвуем в вашей войне. Мы потеряли слишком много наших людей, чтобы забыть о Верзанди, даже если бы могли сделать это. Но если мы собираемся бороться вместе, то должны и действовать вместе... под руководством одного командира.

— Ах, ты пришел к такому выводу? Ты думаешь, что можешь подчинить меня... наемник? — Толлен выплюнул последние слова с отвращением, словно лесного клопа, случайно попавшего ему в рот.

— Нам нет никакого смысла конфликтовать друг с другом, — спокойно сказал Грейсон. Они с Бразедновичем были примерно одного роста, но повстанческий лидер был тяжелее его по меньшей мере на десять килограммов. — Я предлагаю добиться согласия.

— Хватит болтать! — Бразеднович сжал огромные кулаки и прорычал: — У меня был шанс спасти Карлотту, а ты отнял его у меня!

Теперь Грейсон понял, зачем Бразеднович затеял этот бессмысленный штурм городских ворот.

Мольтидо осторожно заметил:

— Но она же была из Первых Семей.

— Будь ты проклят, не говори о ней так, как будто она умерла! — И добавил намного спокойней: — Что же с того, что она из Первых Семей? Какое это имеет значение?

— Грейсон заметил, что некоторые из повстанцев понимающе заулыбались. Сам он ощущал смущение, словно оказался свидетелем чужого семейного спора. Раскол между поселенцами, первыми прибывшими на планету и прибывшими позже, был старым и глубоким. Чувства мужчин и женщин, пытавшихся преодолеть эту трещину, вызывали болезненную реакцию у обеих сторон.

— Проклятье! — закричал Бразеднович. — Карлотта и я — мы любили друг друга! — Он вызывающе огляделся. — И мы по-прежнему любим друг друга! Выродки Нагумо еще не должны были убить ее, если только сообразили, что она может быть полезна им — для пропаганды или еще для чего-нибудь. Я мог бы вызволить ее сегодня... только... только...

Слезы душили его. Грейсон положил руку на плечо командира повстанцев.

— Я думаю, что понимаю твои чувства, — сказал он.

— С чего бы это, черт побери, тебе их понимать? — На этот раз в его словах не было злости, только боль потери.

— Ты не единственный, кто потерял любимого человека. — Тут Грейсон вспомнил своего отца. — Но ты не имеешь права рисковать чужими жизнями в личных целях. Первая заповедь командира — беречь своих людей.

Бразеднович, не говоря ни слова, застыл, опустив глаза. Потом, словно очнувшись, он отвернулся от Грейсона и быстро пошел прочь. Грейсон хотел последовать за ним, но Мольтидо удержал его за руку:

— Пусть он побудет один, капитан! Кто-нибудь из нас поговорит с ним попозже. Так будет лучше. Дейс кивнул:

— Между прочим, каковы будут ваши приказы, капитан?

Вечером они перебазировались на плантацию Ли Ву. Лори Калмар не спалось. Ее снова мучили кошмары. Чтобы избавиться от них, она вышла прогуляться незадолго до рассвета. Боевые роботы — странные темные фигуры, укутанные в камуфляж, — смутно виднелись на фоне звездного неба. Верзанди-Альфа зашла.

Прислушиваясь к причитающим и вопящим в джунглях ночным птицам, она охватила себя руками и закрыла глаза, желая только одного: чтобы ужасы сновидений постепенно рассеялись.

Она любила Грейсона. Сейчас она была в этом уверена, но почему-то, по скрытой где-то глубоко в душе причине, не желала открываться ему. Это противоречие в ее чувствах к молодому командиру раздирало девушку на части. Она давно научилась преодолевать свои слабости — даже паническую боязнь огня — во время битв, но справляться со своими чувствами... это оказалось выше ее сил. Достаточно долго пробыв водителем боевого робота. Лори знала, что такая несогласованность рассудка и души рано или поздно окажется гибельной. Придет время, когда она допустит ошибку, и...

Эта мысль привела ее в еще более мрачное расположение духа. «Если так себя изматывать, то вскоре и смерть может оказаться не столь уж нежеланной». Лори тяжело вздохнула. Легион не просто заменял ей семью, он был ей семьей. Со времени ее встречи с Грейсоном на Треллване их отношения носили исключительно платонический характер, но почему-то все в Легионе считали ее женщиной капитана. Она громко смеялась над этим. «Женщина капитана»!

За несколько недель после освобождения Сью Эллен две женщины стали подругами. Они обе чувствовали себя одинокими и несли друг другу утешение. Лори знала, что одиночество Сью Эллен было намного горше. Ее возлюбленный погиб. Лори открыла глаза, пытаясь отогнать грустные мысли. В темноте при тусклом звездном свете она разглядела мужчину и женщину, приближавшихся по просеке к тлеющему костру. Она узнала одну из освобожденных ими верзандийских женщин. Как же ее зовут? Вроде бы Дженис? Идущий рядом с ней мужчина обнимал ее за талию.

Если Дженис Тейлор нашла себе друга среди мужчин Серого Легиона Смерти, то почему она. Лори, не может позволить себе сделать то же? В этот момент мужчина обнял женщину, прижал ее к себе и крепко поцеловал. Лори наблюдала за ними, и ее собственное одиночество показалось ей невыносимым. Она попыталась представить, что в этот момент делает Грейсон. Если он не спит, желает ли он ее появления?

Парочка разомкнула объятия. Дженис повернулась и направилась к зданию, выделенному Ли под женскую казарму. Когда мужчина обернулся, Лори наконец-то ясно увидела его лицо.

Это был Грейсон!

Он увидел ее в тот же момент. Лори показалось, что вначале он смутился, но затем направился прямо к ней. Она встала со своего камня и отвернулась.

— Лори...

— Добрый вечер, командир. — Лори готова была провалиться сквозь землю. Внезапно охватившая ее горечь, ощущение, что ее предали, гнев на собственные бессилие и досаду или... или просто ревность?

— Лори, что с тобой?..

— Ничего, капитан. Совсем ничего. Спокойной ночи. Все, что она сумела, — это пойти обратно к женскому бараку, не срываясь на бег. «Женщина капитана».

Прошло не так уж много времени, как вдруг всем стало ясно, что второе сражение на Лисьем острове стало важным поворотным пунктом войны. Герцог Хасид Ринол отбыл на своем звездолете, оставив генерал-губернатора Нагумо у власти. После всего случившегося Ринол не мог не признать и своей вины, ведь приказ о нападении на Лисий остров Нагумо получил от него самого. В своем докладе о положении дел на Верзанди герцог не преминул указать руководству на особые заслуги генерал-губернатора Нагумо, мастерски развернувшего военные действия во время отчаянного сражения под университетскими стенами. Герцог Ринол не пожалел красок, описывая битву, в которой, по его словам, наземные подразделения и дозорный «Викинг» под руководством Нагумо принудили находившихся в нескольких метрах от ворот повстанцев обратиться в бегство. Уничтожение одного из повстанческих роботов было несомненным плюсом, потому что повстанцам было тяжело замещать поврежденную технику.

Герцог Ринол хотел объявить это сражение победой и оставить Нагумо у власти. В ином случае ему пришлось бы либо назначать командиром глупого адмирала Кодо, либо самому остаться на Верзанди и принять командование. Ни один из этих вариантов Красного Охотника не устраивал. Ровно через две недели его ожидала встреча на Лютеции с самим лордом Куритой.

А кроме того, взявшись командовать, герцог Ринол обязан был бы победить. Красный Охотник не был трусом и не боялся сражений, он много повидал их на своем веку, но именно потому он мог предугадать и их исход. Война на Верзанди не принесет ничего хорошего Дому Куриты. По сути, ее можно считать законченной — дальнейшее продолжение повлечет лишь бессмысленные потери людей и техники.

Он видел лица жителей Региса, выстроившихся по обе стороны дороги и провожавших взглядами его эскорт. Лица лоялистов были мрачными и полными страха — еще бы, они почувствовали, что их куритские союзники способны попросту сбежать, оставив их на милость повстанцев. Но лица остальных светились неподдельной гордостью и торжеством, никто даже не пытался скрыть взглядов, испепеляющих оккупантов ненавистью.

Ринол подумал, что для представителей Дома Куриты бегство с Верзанди с целой шкурой вполне может считаться победой.

После поражения на Лисьем острове патрули все реже стали удаляться от Региса или других крупных укрепленных пунктов. Им все реже приходило на ум искать расположения и тайные склады повстанцев. В сражении на аэродроме были полностью уничтожены два аэрокосмических истребителя, а третьему предстояло ремонтироваться по крайней мере в течение еще месяцев трех. Истребители, остававшиеся на Верзанди-Альфе, были погружены на борт Т-корабля герцога Ринола. «Если получится так, что Нагумо окажется неспособным усмирить Верзанди, то по крайней мере эти ценные корабли не будут потеряны, — размышлял герцог Ринол. — Конечно, это означает, что Нагумо останется без воздушного прикрытия, но что ж поделать».

Куритские боевые роботы и синие больше ни разу не совались в джунгли. Пойти на это означало подвергнуться атаке и уничтожению.

За несколько недель куритское присутствие на Верзанди ограничилось самим Регисом, несколькими рудниками в южной пустыне и немногочисленными базами со складами боеприпасов, охранявшими главные пути сообщения. Больше всего солдат размещалось в самом Регисе и на рудниках. До четверти вражеских боевых роботов считались неисправными и находились в ремонте, а их водители отправлялись в отпуск на базу Верзанди-Альфы. Впервые за почти десятилетие большая часть сельской местности и малых городов оказалась вне контроля оккупантов.

Нагумо не отваживался на риск генерального сражения с повстанцами. Их количество лавинообразно росло день ото дня, их атаки раз от разу становились все более дерзкими и удачными. В один прекрасный день восемь техов, пять милиционеров и три куритских солдата средь бела дня словно испарились, причем случилось это в центре города. Позже их головы появились на ступеньках университета, ловко подброшенные так, что никто не признавался, что видел, как это было сделано.

Возможно, Нагумо и одержал победу у стен университета, но почему-то теперь он чувствовал себя живущим на пороховой бочке. Не было больше бунтов на улицах, но в воздухе ощущалась напряженность, как при приближении шторма.

В сельской местности Грейсон и его Легион продолжали свободно работать с повстанческими группами, отбирая лучших новобранцев и обучая их военному искусству, а также отбирая лучших из лучших и обучая их управлять растущей армией захваченных боевых роботов. К этому времени большая часть старых агророботов была либо потеряна в битвах, либо разобрана на запчасти, но для их замены было захвачено более чем достаточное количество вражеских машин. Ряды партизанской армии Верзанди росли так быстро, что наиболее насущной проблемой для Грейсона стало обеспечение войска продовольствием, убежищами и оружием, а толпы новобранцев все прибывали. Каждую неделю, а затем и каждый день приходилось организовывать набеги на склады противника, чтобы обеспечить едой, обмундированием, медицинскими принадлежностями и оружием армию, которая насчитывала уже десятки тысяч человек.

Очень скоро Грейсон обнаружил, что уже не в силах сам справляться с тыловым снабжением. Он реорганизовал армию, назначил командиров из местных мужчин и женщин, которые уже обучились всему, чему учили в Легионе, и проявили себя в сражениях с врагом. У этих командиров были свои батальоны, большая часть которых базировалась в Сильванском бассейне. Дружественно настроенные плантаторы и фермеры переправляли большую часть продовольствия, предназначенного для доставки в Регис, в лагеря повстанцев. На вопросы чиновников из города следовал стандартный ответ:

«Все забрали повстанцы! Я ничего не мог поделать!»

В конце концов у Нагумо осталось немногим более сотни боевых роботов и остатки восьми пехотных полков, привязанных к двум десяткам городов, деревень, поселков, рудников и транспортных узлов, тогда как повстанцы установили почти полный контроль над всей остальной обитаемой частью планеты. Генерал-губернатор не мог позволить, чтобы положение дел продолжало оставаться таким, если, конечно, хотел сохранить свою голову при возвращении Красного Охотника.

Особенно досаждали регулярные ограбления военных складов. В конце концов армия Дома Куриты могла остаться раздетой и голодной.

Нагумо злился, и его злость чувствовали на себе все подчиненные.

Наемники были ключом к успехам повстанцев. Они присутствовали во всех операциях, какое там присутствовали — по сути, они теперь руководили страной! И не исключено, что если удастся справиться с Легионом, победа над повстанцами окажется возможной. А если захватить самого Грейсона Карлайла...

Нагумо был уверен, что принял верное решение. Эти полевые склады припасов занимали ключевое место!

XXXIII

Семь роботов прокладывали путь между редкими деревьями. Уже не существовало практически разницы между роботами наемников и повстанцев. Грейсон отдал команду, и шесть роботов вытянулись в линию к невысокому хребту, возвышавшемуся над куритской базой.

Грейсон вышел с ними на связь, и они один за другим откликнулись. Макколл в своем потрепанном «Стрельце» и Клей в «Волкодаве» были единственными, кроме него, представителями Легиона в отряде. Остальные были более легкими роботами верзандийцев. «Страус» Викки Трексен, «Феникс» Колина Дейса, «Шершень» Олина Соноварро и «Стингер» Надип Чека. Восьмой член группы. Лори Калмар, осталась в своем «Страусе» на холме в трех километрах позади. Когда база противника будет захвачена, она приведет повстанческие вездеходы для загрузки необходимого продовольствия и боеприпасов.

— Выдвигайтесь на позиции для атаки, — передал на командной частоте Грейсон. — И будьте наготове. Доложите, когда окажетесь на местах.

Грейсон в своей кабине потыкал пальцем в кнопки управления обзорным устройством, увеличивая картинку на главном экране. База представляла собой стандартный набор однообразных сборных домиков из гофрированного железа и множество сложенных отдельными штабелями ящиков, бочек, коробок. Вдоль легкой ограды, установленной по периметру, прохаживались часовые — обычная пехота. Вдали, чуть скрытые кронами деревьев, виднелись крыши деревни Блэкджек. Всего неделю назад в главный повстанческий лагерь в Сильванском лесу прибыл фермер из Блэкджека с сообщением о том, что Драконы соорудили новую базу.

Грейсон улыбнулся. Все больше и больше верзандийцев по всему северному полушарию вступало в контакт с повстанцами, предлагая продовольственную помощь или укрытие, поставляя информацию о передвижениях сил Дома Куриты, об их планах. Дженис стала ответственной за сбор информации.

Грейсон с теплотой подумал о ней. Ему нравилась Дженис. Было приятно находиться с ней рядом и беседовать. Впрочем, последнее время их ночные прогулки стали более редкими, потому что Дженис начала проходить военную подготовку у Рэмеджа.

Грейсон хотел, чтобы Лори все поняла. Он мало видел ее после того вечера на плантации Ли. В памяти все еще саднило. Однако почему он ощущает вину, когда она совершенно четко дала понять, что как мужчина он ее не интересует? К тому же главным в его связи с Дженис были не романтические прогулки по вечерам или нежные поцелуи. Дженис оказалась целым кладезем информации. Она часами могла рассказывать о верзандийских верованиях и социальных отношениях. Это было особенно валено сейчас. Верзандийцы, проживавшие в деревнях и городах, расставались со своей позицией нейтралов и становились сторонниками восстания. Все больше и больше синих мундиров дезертировали и становились перебежчиками, пополняя армию повстанцев. Офицеры Нагумо находили все меньше и меньше сторонников, лояльно настроенные по отношению к режиму жители все реже предоставляли информацию о действиях партизан и занимаемых ими позициях.

Размышления Грейсона были внезапно прерваны потоком докладов:

— Клей на месте.

— Соноварро готов.

— Макколл здесь.

Один за другим подали голос и остальные.

— Хорошо, — сказал Грейсон. — Леди и джентльмены, нас ожидает наш офицер по снабжению.

Повстанцы в шутку называли Нагумо своим офицером по снабжению, но за последние несколько недель количество баз и складов этого снабженца значительно уменьшилось. У повстанцев же число своих баз и складов только увеличивалось.

Грейсон последний раз обвел территорию базы медленным внимательным взглядом. Никаких признаков значительных вражеских сил — ни боевых роботов, ни артиллерии. Когда он впервые услышал об этой одиночной базе, развернутой в южной горной части страны, в сотнях километров от Региса и от Сильванского бассейна, у него зародилось подозрение. Оно беспокоило его до сих пор.

Для чего Нагумо поместил здесь склады? Вблизи не было никаких рудников, никаких аэропортов иликосмопортов, никаких центров обслуживания боевых роботов, вообще ничего ценного. Грейсон уже почти решил не обращать на эту базу внимания. Но имея трех новых воинов-повстанцев, умеющих управлять машинами, и сами машины, для снаряжения которых требовались ракеты большой и малой дальности, снаряды для автоматических пушек, патроны для пятнадцатимиллиметровых пулеметов, баки охлаждающей жидкости, Грейсон оказался перед дилеммой. С этой базы можно было прихватить все эти припасы. Из тени деревьев на краю хребта, где притаился его «Беркут», были видны баки с охлаждающей жидкостью, а все остальное... все остальное на ней тоже хранилось, как и на каждой базе.

Нет, эта база была слишком нужной, ее нельзя было пропустить. Фермер сообщил, что ее охраняют только два робота, пара побитых в сражениях «Центурионов», да и те частенько отсутствуют — уходят патрулировать окрестности. Вот и сейчас, похоже, их не было на месте, у базы был очень доступный вид.

— Чего ждем, капитан? — спросил Макколл.

— Пожалуй, крови не будет.

— И это удивляет. — Макколл достаточно хорошо знал капитана, чтобы угадать его настроение.

— Да. Интересно все-таки, для чего здесь такая база?

Клей вмешался в разговор:

— Мы узнаем это, капитан, когда захватим ее. Возможно, они что-нибудь планируют здесь, в этом месте, где, как они думают, нет партизан.

— Возможно... — Было так тихо. Грейсон поменял волну. — Лори?

— Я здесь, капитан.

— Твои люди готовы?

— Мы готовы, капитан. Только дай команду.

— Я хочу провернуть все побыстрее, влезть и тут же вылезти. Что-то здесь все как-то складывается уж слишком хорошо, и это мне немножко не нравится.

— Мы доберемся мигом, как только прикажешь, капитан. — Последовала пауза. — И еще, Грей...

— Да?

— Будь осторожней.

Что услышал он в ее голосе? Может быть, сожаление? Ему хотелось поговорить с ней, но времени не было. Сейчас было время атаковать. Позже, когда они вернутся в лагерь, времени будет предостаточно.

— Я всегда осторожен. Лори. Ты знаешь меня. Держи свою линию открытой. Я позову.

Он отдал приказ, и боевые роботы двинулись вперед.

Часовые у забора базы увидели партизанских роботов сразу же, едва те показались над гребнем хребта. Раздались беспорядочные выстрелы из укрытия, устроенного в груде мешков с песком, замолотил пулемет. Грейсон видел, как охранники начали разбегаться в леса, окружающие базу.

— Макколл!

— Да, кэп.

— Оставайся здесь и обеспечь прикрытие. — «Стрелец» был самой мощной машиной нападавших. — Остальные — на штурм!

«Страус» Трексен первым достиг внешнего забора и смял проволочную сетку своей огромной металлической ногой. Остальные роботы бросились на отлитые из железобетона плиты. Молотивший вовсю пулемет внезапно замолк.

База опустела, служащие и техи скрылись в окрестных кустах. Большая часть земель в этом месте была заболочена — широкая, медленная река Ворма, текшая с севера, разливалась, образуя здесь дельту. Грейсон попытался представить, сколько из этих лоялистов погибнет в болотах. Дай Бог, чтобы это были единственные жертвы налета.

— Лори. — — Здесь, капитан.

— Мы вроде уже захватили базу... но мне здесь не нравится. — Эта база была единственной, которую за последние недели удалось обнаружить, и охрана ее была слишком слабой... — Двигай со своими мальчиками-девочками сюда, но, пожалуйста, как можно быстрее.

Грейсон оглядел горизонт. Сколько времени потребуется Драконам, чтобы добраться сюда из ближайшего правительственного гарнизона? Он знал, что в деревне роботов нет. Партизанские разведчики, с тех пор как стало известно о существовании базы, обшарили все окрестности. Следовательно, вблизи не было никаких бронесил, за исключением пары «Центурионов», да и тех пока не было видно. Если предположить, что ближайшее место, откуда могло прийти подкрепление, — Тисседал, город, расположенный в пятидесяти километрах на северо-восток, то можно рассчитывать на сорок минут — столько у вражеских боевых роботов займет путь от города до деревни, и то при условии, что они наготове и только и ждут команды к выступлению.

Где же «Центурионы»? Очевидно, на патрулировании. На патрулировании чего?

«Волкодав» Клея и роботы повстанцев, имеющие руки, начали двигаться между грудами припасов внутри и вне зданий, отбирая те, которые можно было легко загрузить на борт флайеров и вездеходов. То, что они не смогут увезти, придется уничтожить.

Внешние радары Грейсона завизжали, уловив приближающиеся ракеты. Первая упала на землю совсем рядом с «Фениксом» Дейса, превратив деревянные ящики в огненный тар. Грейсон понял, что они попали в ловушку. Сканеры показали следы приближающихся с юга ракет дальнего действия, детектор магнитных аномалий четко указывал приближение боевых роботов.

«Феникс» уронил тяжелую канистру с охлаждающей жидкостью и поднял на изготовку свой большой лазер. Трексен также приготовилась к бою.

— Они со всех сторон, — спокойно констатировал Грейсон.

Первый вражеский «Стрелец» показался из подлеска в трехстах метрах от края базы. Второй следовал сразу за ним. ДМА Грейсона прерывисто сигналил — датчики не успевали фиксировать массу движущейся навстречу брони.

«Стрелец» весил семьдесят тонн, на десять тонн больше, чем самый тяжелый из повстанческих роботов. Он был оборудован двадцатью пускателями ракет дальнего действия в каждом из двух огромных пусковых отсеков, установленных на его плечах, а также нес в каждой руке по среднему лазеру. Два других лазера были установлены в его корпусе и направлены за спину тяжелого робота, чтобы защитить его от атак сзади. «Стрелец» был старой моделью боевого робота, но его очень ценили за способность производить длительную стрельбу на большое расстояние.

Грейсон насчитал четырех «Стрельцов»: двух на востоке, одного на севере, одного на юго-востоке. Эти монстры могли растолочь его крошечную группу на кусочки до того, как любой повстанческий робот сможет сделать прицельный выстрел.

Понятно, что база была приманкой. По всей вероятности, неприятельские роботы были тщательно укрыты в лесах и болотах вокруг деревни еще до того, как началось обустройство базы, поэтому они и остались незамеченными партизанскими разведчиками. Грейсон включил на главном экране компьютера карту этой местности, сведения по ней были не совсем точными, во всех направлениях были видны большие пятна болот. Возможно, эти «Стрельцы» были даже погружены в болота так, что торчали только плоские кабины и ракетные установки. Сменные экипажи с базы могли поддерживать их в постоянной готовности, будучи уверенными, что повстанцы рано или поздно атакуют эту базу. Это была искусная ловушка, каждая деталь которой говорила о тщательности проработки.

Грейсон лихорадочно соображал. Его группа легких и средних боевых роботов недолго продержится в поединке со «Стрельцами». Он дал команду компьютеру нанести на карту позиции четырех «Стрельцов», которые были уже на виду. Дисплей изобразил неровное кольцо янтарных огней на трех четвертях окружности вокруг пятна света, обозначающего его собственную команду. Оставался пробел на западе, но хребет, который они только что преодолели, мог служить хорошим прикрытием для других приближающихся вражеских машин.

Грейсона выталкивали на запад.

Ракеты сейчас падали и взрывались по всей территории базы, не причиняя, впрочем, боевым машинам большого вреда. Приходилось или оставаться на месте, или вырываться из суживающегося кольца. Если распорядиться прорываться на запад, быть может, и удастся спастись от неумолимо приближающихся «Стрельцов».

Но хороший командир должен предусмотреть все варианты отступления. В голове Грейсона ожили различные разведывательные данные, которые он читал, сообщения, полученные от пленных врагов и от верзандийцев, которые переметнулись на сторону повстанцев. Па Верзанди было мало «Стрельцов». Он знал о единственной группе третьего ударного полка, где было четыре «Стрельца». Именно четырех «Стрельцов» он и видел в данный момент.

Грейсон поставил себя на место вражеских командиров. Если бы он устраивал подобную ловушку, он поместил бы тяжелые машины где-нибудь в засаде, а затем загонял бы жертву в объятья тяжелых роботов.

Хребет. «Стрельцы» загоняли его группу на хребет! Должно быть, вражеские тяжелые роботы подтянулись туда, пока повстанцы атаковали базу. Сейчас они должны были ожидать машины повстанцев именно там.

— Всем, всем! — прокричал Грейсон в микрофон. — Движемся на юг! Держаться плотнее, наблюдать за флангами!

Дейс было запротестовал:

— На этом пути тяжелый робот, капитан! А на западе чисто!

— Да... именно этого они и хотят — там ловушка! А сейчас... вперед! — Грейсон переключил чистоту. — Лори! Ты на месте?

— Мы здесь. Что случилось?

— Это ловушка... засада. Мы прорываемся. Отступай со своими машинами. Встречаемся в точке Дельта!

— Но я могу...

— Нет, не можешь! Мы встретились с тяжелыми роботами Драконов! А сейчас уходи!

Двадцатитонный «Страус» Лори ничем не мог помочь.

Грейсон, Клей и Макколл поставили своих трех роботов клином: с грейсоновским «Беркутом» на острие, «Стрельцом» позади и слева и «Волкодавом» справа. Повстанческие роботы сгруппировались позади трех машин Легиона, двигаясь на юг по пути, отмеченному взрывами в местах падения ракет. «Феникс» Дейса получил попадание ракетой дальнего действия в одну из рук, а «Шершень» Соноварро захромал. Клин замедлил ход, чтобы Соноварро мог поспевать.

Что-то зашевелилось впереди за деревьями. Грейсон открыл огонь из автоматической пушки, срезая кроны деревьев и вырывая кусками дерн. Показался «Викинг», тот самый, с которым они уже встречались в памятный день под стенами университета. Грейсон отметил на вражеской машине заплаты из новой брони в местах, куда он попадал тогда из автоматической пушки. Куритский робот преграждал путь на юг.

— Вперед! — скомандовал Грейсон. — Если будем держать клин, «Викинг» сможет остановить только одного из нас. — Быстрый взгляд на показания сканера показал, что «Стрельцы» находятся в данный момент уже на территории базы. Засветились точки, указывающие на появление на западном хребте первых тяжелых роботов. Компьютер Грейсона определил, что это были «Мародеры» и «Боевой молот».

Грейсон открыл огонь из лазера, вдребезги раскурочивая броню на груди «Викинга». «Стрелец» Макколла добавил свой лазер и огонь автоматической пушки. Куритский боевой робот качнулся, но устоял на ногах. Ракеты ближнего боя рассекли воздух и разбились о броню Грейсона. После этого руки вражеского робота взметнулись вверх, и лазерные лучи ударили в «Волкодава» Клея. Повстанческие машины застыли в нерешительности. По приборным панелям Грейсона зарябили предупреждающие огоньки. Сзади быстро приближались «Стрельцы», и до того момента, когда обманутая засада на хребте перестроится и спустится вниз к ведущей борьбу группе повстанцев, оставались считанные минуты. Но в данный момент три робота Серого Легиона Смерти превосходили «Викинга» в весе своими суммарными ста семьюдесятью тоннами против его шестидесяти пяти. Если промедлить, они все обречены, но если шаг за шагом порываться вперед...

— В атаку? — завопил Грейсон.

Огонь его автоматической пушки крошил и рвал на куски корпус «Викинга». Лазерные лучи плавили металл. Грейсон дал залп из пяти ракет дальнего действия и увидел, как четыре из пяти попали в среднюю часть тяжелого робота.

Сейчас все семь повстанческих машин бежали на полной скорости. Макколл вопил в рацию что-то непонятное, то ли шотландские ругательства, то ли подбадривал себя боевыми криками. Собственная душа Грейсона упивалась наслаждением битвы, которое оттеснило страх в темные глубины подсознания. Он включил прыжковые двигатели «Беркута» и одним скачком одолел последние пятьдесят метров, отделявшие его от «Викинга», приземлился и на полной скорости врезался прямо в противника.

«Викинг», уже терявший равновесие под испепеляющим огнем своих противников, неуклюже повалился на спину. «Беркут» упал сверху.

Грейсон первым поднял свою машину на ноги, но оказался слишком близко к «Викингу», чтобы эффективно использовать свое вооружение. Вместо этого он свирепо пнул «Викинга» правой ногой своего робота, не давая тому опомниться и подняться. Грейсон мгновенно отреагировал, когда увидел, что крышки пусковых установок ракет малой дальности, вмонтированные в ноги «Викинга», хлопнули, открываясь. Он увернулся в сторону, и двенадцать ракет унеслись в небо, чудом миновав его. Перезарядные устройства ракет опустились в пустые трубы. Грейсон включил прыжковые двигатели «Беркута». Сзади взревели ракетные сопла, но хриплый рев их оборвался, едва успев начаться, — Грейсон отключил их так же быстро, как только что включил. «Беркут» приподнялся на три метра, а затем упал пятидесятипятитонным молотом на распростертого на земле «Викинга» точно в его уже избитую и истерзанную грудь.

Охлаждающая жидкость с паром вырвалась наружу. Миниатюрные молнии заискрились и запрыгали между закоротившимися электрокабелями и силовыми приводами. Когда Грейсон вытаскивал ноги «Беркута» из остатков поверженного «Викинга», прорвавшаяся броня отошла от его ступней наподобие тонкой металлической фольги.

В этот момент на полной скорости подоспели остальные роботы повстанцев. Грейсон занес ногу своего «Беркута» еще раз.

— За Питера, — сказал он, и нога рванулась вперед. После взгляда на разбитую голову «Викинга» у него не осталось сомнений, что водитель вражеского робота мертв.

Повстанческие роботы, прорвав кольцо окружения, на полной скорости мчались к югу. Ход Грейсона привел врага в изумление. Челюсти ловушки, закрываясь, щелкнули по воздуху!

Грейсон быстро отдавал приказы. На юге их ждала только пустыня, несчитанные тысячи гектаров самой негостеприимной местности Верзанди. Для того чтобы закончить свой путь в назначенной точке встречи, им предстояло потом повернуть на запад, а затем на север. По-видимому, враги их не преследовали. Грейсон придумал очередной дерзкий план — прорваться через леса возле деревни Блэкджек. Враги не должны были ожидать их прорыва так близко к месту несработавшей ловушки. Они будут рассчитывать встретить партизан гораздо дальше.

Клей обратил внимание Грейсона на поднимающиеся прямо на западе от базы столбы дыма:

— Боюсь, капитан, это наши флайеры.

Холодок тревоги охватил сердце Грейсона, вытеснив возбуждение, овладевшее им во время рукопашной схватки с «Викингом». Лори! Он погнал своего «Беркута» быстрыми шагами, не обращая внимания на огоньки индикации тепловых перегрузок, уже начавшие мигать и мерцать на приборной панели.

Лори, должно быть, старалась защитить флайеры своей команды, когда вражеские роботы наткнулись на нее. Грейсон увидел догорающие останки трех грузовых флайеров, но не заметил остальных машин. Возможно, они отступили успешно.

«Страус» Лори лежал, припав корпусом к земле, в одном из оврагов, его лазер искрошил деревья в радиусе восьмидесяти метров вокруг. «Страус» был в ужасном состоянии: левая нога разбита и перекручена, радиоантенна — месиво проводов, броня каюты испещрена многочисленными вмятинами и шрамами. Четыре куритских робота наступали с востока — «Грифон», «Стингер», «Феникс» и «Шершень». Эти четверо представляли разведывательную группировку третьего полка. Отправившись на запад из несработавшей засады, чтобы попытаться блокировать путь повстанцев для отступления на север, они, должно быть, наткнулись на Лори, сопровождавшую флайеры.

Грейсон ударил по рычагам управления автоматической пушки раз, затем еще раз. Красный индикатор со зловещей настойчивостью ослепительно сигналил с контрольной панели, оповещая его о том, что автоматическую пушку либо заклинило, либо вообще разбило. Грейсон не смог сказать, каким образом он лишился автоматической пушки — то ли ее подбили в перестрелке, то ли он потерял ее при столкновении с «Викингом». Подающий механизм упрямо отказывался загружать снаряды. Он проверил установку для пуска ракет дальнего действия, включил управление. Устройство перезагрузки ракет сработало.

— Живей! — Грейсон изо всех сил старался скрыть отчаяние, звучавшее в его голосе. — Макколл, Клей! Отвлеките их!

До «Страуса» Лори оставалось еще метров шестьсот. Вражеские роботы были немногим дальше. Грейсон чувствовал себя как в дурном сне. Неуклюжие шаги почти не приближали его к разбитому, одинокому роботу Лори, тщетно тратившему последние снаряды на неравную перестрелку с четырьмя надвигающимися махинами войск Нагумо.

Пятидесятипятитонный «Грифон» припал к земле, тяжелый ПИИ его правой руки был направлен прямо в голову легкому «Страусу» Лори. Синие молнии засверкали через разделявшее их пространство, и Грейсон увидел, как осколки среднего лазера «Страуса» пылающим облаком разлетелись по холму.

Пятьсот метров.

Грейсон произвел залп ракетами дальнего действия и попал во вражеского «Грифона». Тот не обратил никакого внимания на новое нападение и продолжал посылать неумолимые огненные лучи в поверженную машину Лори. «Страус» горел, черный маслянистый дым клубами поднимался в небо, и без того затемненное погребальными кострами разбитых грузовых флайеров.

— Катапультируйся, Лори, катапультируйся! — Грейсон, видя оторванную приемную антенну, знал, что она не может слышать его, но понял, как страстно желает, чтобы она открыла спасательный люк и выбросилась из горящего гиганта. Возможно, уже слишком поздно. Возможно, механизм катапульты поврежден. Возможно, силы «Страуса» иссякли. Возможно, Лори уже мертва...

Четыреста метров.

Металлическая панель отлетела в сторону от горящего робота. Не успела панель коснуться земли, как катапульта выбросила кресло с Лори в небо.

Между деревьями пролетели ракеты и взорвались перед атакующими роботами повстанцев. Грейсон споткнулся перед появившей в земле перед ним воронкой. Он проверил вооружение «Беркута» и повернулся лицом к вражескому «Мародеру», ломившемуся сквозь деревья в двухстах метрах справа. Вражеский «Боевой молот» и пара «Стрельцов» выходили в этот момент на просеку между ним и поверженным роботом Лори.

Последний набор ракет дальнего действия щелкнул в своих трубах в правой части корпуса «Беркута». Не обращая внимания на предупреждения о тепловых перегрузках и дребезжащие удары осколков по корпусу робота, Грейсон навел перекрестие прицела на вражеского «Мародера» и включил пуск. У него не было никаких сомнений, что там находится командир вражеского полка. Ракеты ударились в «Мародера». Одна из них поразила яйцевидный корпус точно в обзорный экран кабины. Вражеский робот замер на месте. Попадание! Редкое попадание!

В отчаянии Грейсон ринулся вперед.

— Не туда, капитан, — спокойно сказал по радио Клей. — Нам нужно отступать! Сейчас мы ничего не можем для нее сделать.

Сквозь слезы Грейсон видел, как одетые в коричневое и оранжевое пехотинцы приближались к месту, куда приземлилось катапультировавшее сиденье Лори, недалеко от разбитых вдребезги, горящих останков ее «Страуса».

«Стрелец» Макколла зашатался под ударом пары ракет дальнего действия, выпущенных с одного из куритских «Стрельцов». Появились новые вражеские роботы, мчась мимо застывшей фигуры «Мародера». Он покалечил командира, но это не принесло ему облегчения, не вызвало радости победы. Лори!

— Отступаем. — Грейсон едва узнал свой голос. Клей и Макколл шли рядом с ним, когда они вырвались из окружения и двинулись на запад и затем на север. Позади них дым разбитой вдребезги машины Лори продолжал пачкать небо.

XXXIV

Перебежчик из числа верзандийских синих рассказал Грейсону, что Лори захватили живой и на следующий день под строгой охраной поместили в тюрьму. Высшие куритские начальники ликовали, сразу же распознав в Лори одного из легендарных инопланетных наемников, превративших армию повстанцев в многоопытный, эффективно сражающийся коллектив. Перебежчик не мог рассказать больше ничего, за исключением того, что Специальный отдел Драконов занялся ее допросами. Этот человек однажды был на посту в Специальном отделе. Его рассказы об увиденном, об услышанном привели Грейсона в содрогание.

Лори...

Тем же вечером, позднее, Грейсон встретился у входа в пещеру Лисьего острова с Толленом Бразедновичем. Он страшился этого разговора, но знал, что он необходим. Бразеднович удивил Грейсона тем, что остался в повстанческой армии после инцидента в день нападения на университет, но многие из рядовых повстанцев в первую очередь были преданы лично Бразедновичу, поэтому Грейсон был благодарен ему за то, что тот нашел в себе мужество остаться. Толлен мало разговаривал, в его глазах было выражение преследуемого зверя, но и после отречения от командования армией повстанцев в последовавших затем нескольких рейдах и сражениях он действовал доблестно и решительно.

Он не участвовал в налете на Блэкджек и узнал о захвате Лори после возвращения группы Грейсона в лагерь. К его чести, он был среди первых, кто выразил Грейсону свое сочувствие.

Но все это не делало задачу Грейсона легче.

— Толлен, мы собираемся совершить налет на университет, — сказал Грейсон безо всякого предисловия. — Внезапный удар, возможно, вызволит наших людей.

Брови Бразедновича удивленно полезли вверх.

— Это очень даже неожиданный поворот, не так ли, капитан? Последнее, что я слышал, — мы должны оставить это место в покое. Все мы.

Грейсон кивнул:

— Ты также слышал, как я ругал тебя за то, что ты рисковал людьми, изменив планы в последнюю минуту, в середине операции.

— А в чем отличие от ситуации, когда ты. предлагаешь то же самое? Одно позволено высокопоставленному и могучему командиру, и совсем другое — рядовому крестьянину! Разве не так?

— Черт побери, нет! — Грейсон прикрыл глаза. Как ему выдержать все это? Он знал, что самолюбие Бразедновича было ущемлено, но он должен был убедить этого человека помочь. И не был способен подобрать нужные слова! — Эта операция будет распланирована с самого начала, а не начнется по наитию! Но мы должны вызволить оттуда Лори! Если Карлотта жива, мы освободим и ее, и всех наших людей, каких только обнаружим.

— Видишь ли, Карлайл, я могу посочувствовать тому, что ты потерял свою женщину, но если ты будешь просить меня и моих людей принять участие в этой операции, то я тебе отвечу теми же словами, которыми ты ответил мне, когда я просил помочь мне освободить мою женщину.

— Она не «моя женщина», как ты это представляешь. Она одна из нас.

— Как и Карлотта...

— Полковник, мы не знаем даже, жива ли она!

— Мы не знаем почти ничего и о Лори Калмар... кроме того, что она там и подвергается допросам.

— Точно! А ты знаешь, так же как и я, что когда они начнут допрашивать ее, то найдут способ расколоть. Каждого можно расколоть... такова специфика действий коричневых. Они постараются расколоть ее... и разузнают о «Фобосе», где он спрятан.

— Ну и?

Как может этот человек быть настолько слепым!

— Ну и... корабль будет уничтожен вместе со всеми ремонтными мастерскими, оборудованием для ремонта электроники — всего того, что позволило нам продержаться эти последние несколько месяцев! Может быть, пехотинцы не понимают, что требуется, чтобы поддерживать на ходу соединение боевых роботов. Нагумо захватил на Лисьем острове тяжелое оборудование, но он не заметил «Фобос» вместе с находящимися на борту персоналом и оборудованием! Если они найдут и разрушат наш шаттл, то с Серым Легионом Смерти и свободными рейнджерами Верзанди будет покончено навсегда!

Бразеднович посмотрел на Грейсона скучающим взглядом, его лицо не выражало ничего.

— Я... не могу, Карлайл. Это... вопрос чести.

— Чести? Какое отношение ко всему этому имеет честь? Проявлением чести будет, если ты отбросить свою раненую гордыню и поможешь нам!

— Похоже, твои собственные взгляды кое в чем изменились со времени нашей последней беседы.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты не хотел рисковать целой группой ради одного человека. А сейчас готов.

— Разве ты не видишь? Каковы бы ни были мои личные чувства, мы должны прорваться туда и вызволить Лори... вызволить ее, или... или...

— Или что?

Грейсон до сего момента не решался ответить на этот вопрос до конца, и происходящее заставило его почувствовать тоскливую боль.

— Или мы должны будем убить ее сами... Мы не можем позволить Нагумо узнать о «Фобосе».

На лице Бразедновича отразились следы внутренней борьбы.

— Почему ты говоришь все это мне?

— Потому что нам нужно проводить эту операцию совместно... Каждый солдат-повстанец в Сильванском бассейне должен уже знать к этому моменту, что я понизил тебя в тот день за нападение на университет без приказа, и каждый из них должен знать, почему ты так поступил. Как же я могу дать им приказ делать то же самое, если ты не захочешь помочь? Диверсанты Рэмеджа, я думаю, последуют за мной. Но, чтобы добиться успеха, нам нужно привлечь всех, кто у нас есть, всю Верзандийскую армию. Я нуждаюсь в тебе, Толлен. Я нуждаюсь в твоей помощи... и в твоем авторитете.

Глубоко в глазах Брадзедновича вспыхнуло какое-то мерцание, но Грейсон увидел, что оно тут же погасло. Повстанец отвернулся:

— Нет, капитан... нет.

— Боже правый, да почему?

— Ты имеешь наглость стоять здесь и просить меня отправить моих людей на верную смерть... после того, что ты проделал со мною... перед моими людьми?

— Пойми, ты вернешься к командованию. Тебе не нужно было отказываться от него в предыдущий раз. Мы могли бы что-нибудь придумать.

— Слишком поздно, Карлайл. Ты унизил меня перед моими людьми. Ты думаешь, они пойдут за мной... сейчас?

— Не вижу причин, почему бы и нет, — ровным голосом сказал Грейсон. — Мои люди идут за мною.

— Может быть, в этом и проявляется отличие нас от наемников. Плати им вволю, и...

— Черт побери, какое это имеет отношение? Посмотри...

— Карлайл, не думаю, что ты поймешь. У меня есть горсть людей — тех, которые были со мной до твоего появления, которые, возможно, еще пойдут за мной. Остальные... я не знаю. Может быть, и они пойдут, но не будет полного доверия. Ты разрушил его, Карлайл. Ты сделал это. Ладно, я еще могу бороться с Нагумо,... но по-своему. В выбранное мною время.

— Толлен, все, что мы сделали здесь за последние месяцы, сотрудничество между различными отрядами повстанцев, между твоими людьми и моими... Мы не можем позволить всему этому разрушиться.

— Это уже произошло. — Толлен тряхнул головой. — Большая часть верзандийцев не пойдет за мною... скорее они последуют за тобою, если ты пойдешь путем, к которому просил меня присоединиться. Так будет лучше. Я не встану у тебя на пути, не буду мешать твоим планам. Я уведу тех, кто последует за мной, обратно в горы Упсала, что возле моего старого дома. Мы будем совершать вылазки и вредить Дому Куриты оттуда.

— Это не выход, Толлен. Нам нужно действовать вместе. Твои люди знают тебя. Они пойдут за тобой.

— Когда я последую за тобой? Нет, капитан, я на это не пойду. Я не могу просить своих сделать это. Не понимаю.

— Не понимаешь? Может быть, Карлайл, ты не тот руководитель, каким был в моих глазах? Нет, ты, может, и волшебник в вопросах тактики, но тебе еще многое нужно узнать о людях. — Он развернулся и ушел, оставив Карлайла в полной растерянности.

Грейсону очень не хотелось в этом признаваться, но он почему-то знал, что Бразеднович прав.

Нагумо кивнул изображению Влада Янсона, появившемуся на экране интеркома:

— Думаешь, она может кое-что знать?

— Я уверен в этом, мой господин. Мы получили на детекторе исключительно специфические реакции, когда я спрашивал ее о том, где расположено тяжелое оборудование и аппаратура для ремонта их боевых роботов. Она лгала, само собой, но некоторые ее ответы наводят на мысль, что у наемников есть скрытая где-то секретная база или предприятие.

Пульс Нагумо участился.

— Ты спрашивал ее об их корабле? Утонул ли он в шторм, как все полагают? Янсон оскалил зубы:

— Она сказала, что шаттл затонул в шторм. Я рассчитал, что с вероятностью восемьдесят процентов она врет и что в этом случае невредимый корабль находится где-то в Сильванском бассейне.

— Это могло бы многое объяснить. Что еще ты узнал?

— Я нашел ее слабое место, мой господин. У меня есть рычаг, который ее расколет.

— Ну?

— Конечно, я не знаю деталей. Но полагаю, это произошло некоторое время назад, что Калмар перенесла ужасную потерю... и что эта потеря ассоциируется с огнем.

— А...

— Все верно, мой господин. Она показала обычные реакции на угрозы, предназначенные вызвать боязнь смерти, или боли, или тюремного заключения, — все обычные методы. Но она проявила ужас перед смертью от огня. Весьма необычно... весьма удовлетворительный отклик на этот раздражитель.

Нагумо закрыл глаза и проверил свою реакцию. Он не позволит доктору увидеть его эмоции.

Энтузиазм Янсона в своей работе всегда пугал генерал-губернатора. До настоящего момента Нагумо не осознавал, насколько сильное отвращение он питает к этому человеку и его слащавой улыбке. Он даже подивился себе, что не может сдержать собственного раздражения, как будто он стал мягче за последние месяцы.

— Так что я могу полагаться на вас... на использование ваших данных в получении нужных мне сведений?

— Конечно. Не хотите ли сами спуститься и поприсутствовать? Это будет интересно.

— Нет. — Черт побери, у меня есть другие занятия, нежели портить нервы, наблюдая за твоей игрой! — отдаю ее в твои руки. И, когда закончишь, будь уверен, что я потребую полный отчет!

— Конечно, мой господин, — сказал доктор, и Нагудо увидел, с какой озабоченностью тот возвратился к своему отвратительному занятию.

В сложившихся обстоятельствах это было наилучшим планом, который только мог возникнуть. Группа добровольцев из пятидесяти верзандийцев следовала за Грейсоном и сержантом Рэмеджем, прокладывавшим путь сквозь темноту. Они были одеты в черное с головы до ног. Их лица были вымазаны черной краской, оружие и каждый предмет снаряжения были тщательно обернуты в тряпки и обвязаны, чтобы избежать ударов металла по камням или металлу. Рэмедж сказал Грейсону с глазу на глаз, что эти ребята были самой лучшей командой, с которой он когда-либо работал. Многие месяцы он готовил их к специальным операциям, проводимым малыми силами.

Не все из коммандос были верзандийцами. Одной из них, неузнаваемой в очках ночного видения, с выкрашенным черной краской лицом, была Сью Эллен Клейн, пилот истребителя, перешедшая в коммандос.

Грейсон увидел ее сидящей на валуне, когда она рассчитанными и точными движениями точила на камне нож.

— Что ты делаешь в этой компании? — спросил он.

— Я доброволец, капитан. — Голос ее был тих, но тверд.

У Грейсона почти не было возможности с ней поговорить со времени ее спасения несколько месяцев назад. Тогда ему показалось, что плен превратил ее, пусть даже на время, в совершенно опустошенного человека. Теперь он видел в ее глазах огонь, и это удивляло его.

— Сомневаюсь, что это хорошая мысль — идти тебе туда, — сказал он. — Если ты ищешь возможности посчитаться с кем-то...

— Я буду делать свое дело, капитан. — Она спрятала нож в прикрепленные к сапогу ножны и тихо добавила: — Я сделаю то, что должна сделать.

Ответ не до конца удовлетворил Грейсона. Он достаточно долго прожил с пылающими угольками мести внутри себя, чтобы ясно разглядеть такие же угольки в других людях. Ее ненависть была нацелена на человека, которого он не знал, на кого-то в куритском лагере. Он понял это только сейчас.

Она подняла взгляд вверх, на него, и странно улыбнулась. Сквозь грязевую маску блеснули зубы.

— Не нужно беспокоиться обо мне, капитан. Потребуется время, но... Со мной сейчас все в порядке. Спасибо Лори.

Она увидела вопрос в его глазах и улыбнулась:

— Видимо, потому, что мы обе были весьма одиноки, капитан. Мы говорили по душам. С ней так легко общаться, вы знаете. Она... она помогла мне оправиться от всего, что было... Лори была и моим другом.

Он не знал, что на это ответить. Как раз наступило время выходить.

Грейсон вгляделся вперед через свои очки ночного видения, потом кивнул Рэмеджу. Вход на фабрику был прямо перед ними.

Группа выслушала объяснение операции без каких-либо комментариев. Конечно, это были добровольцы, но они вызвались потому, что человек, который их обучал и сражался с ними, сказал, что они ему нужны. Если кто-то и обиделся, что им предстоит сделать то, что было запрещено делать Толлену Бразедновичу, то никто не показал этого. Грейсон, однако, знал, что с большим количеством обычных солдат все будет по-другому.

Операция, которую разработали Грейсон и Рэмедж, предполагала, что группа коммандос проскользнет на территорию университета. Они были вполне уверены, что смогут добраться до университетского двора по широкому и высокому подземному проходу, который был проложен между фабрикой и двором университета. Этот проход все еще существовал, и Грейсон знал по картам Торвальда, где он находится. Конечно, его будут охранять, но охраной займутся коммандос.

В темноте позади них, в сухом овраге, были замаскированы три из четырех оставшихся боевых роботов Легиона, которые ожидали сигнала Грейсона. В последний момент была проведена некоторая передислокация. Халид стал пилотом на грейсоновском «Беркуте» вместо своего «Стингера». Все согласились, что в предстоящем сражении потребуется огневая мощь «Беркута», и Халид охотно согласился пересесть на большую машину. Что касается Грейсона, то он бы предпочел управлять любым боевым роботом, но стыд перед Бразедновичем заставлял его рисковать, не прячась за броню машины.

Он не стал бы просить делать ничего из того, чего не стал бы делать сам. Наиболее рискованной частью операции будут действия внутри. Боевые роботы должны будут начать обстрел, чтобы отвлечь внимание Драконов от истинной цели нападения. Это будет особенно необходимо, когда коммандос направятся к выходу.

Грейсон из суеверия отказывался думать, что произойдет, если он отыщет Лори, но не сможет вывести ее из тюрьмы. Его мысль уходила не дальше того пункта, что или он и Лори выберутся... или никто из них не выберется.

Агрофабрика Эрикссона была пустынна и полна пыли, с голыми железобетонными полами и стенами. Внешние проходы были также пустынны и охранялись одиночными милиционерами в синих мундирах. Коммандос увидели одного, дождались, пока он скроется, и быстро пробежали вперед. Разглядывая дорогу в свои инфракрасные очки, они пробрались по фабрике к неохраняемому спуску и сошли на нижний уровень к зияющему отверстию туннеля.

Ворота были закрыты на висячий замок, но замок уступил ручному автогену, который был у одного из верзандийцев. Все использовали эту задержку, чтобы проверить свое оружие и снаряжение. Грейсон нес в руках штурмовую винтовку ТК, кроме нее на его бедре покоился в кобуре двенадцатимиллиметровый пистолет. Три гранаты, включая пару дымовых, висели на ремнях. В многочисленных подсумках он нес запасные обоймы для ТК, пистолета и запасные батарейки для глушилок. Боевой нож находился в ножнах и был прикреплен к правой лодыжке с наружной стороны сапога. Одноканальная мини-рация была прикреплена к горлу и к уху, он мог пользоваться ею для переговоров со своими товарищами только на очень близком расстоянии. Ее радиоволны не прошли бы даже сквозь стены. Чтобы соединиться с находящимися вдали роботами, у него был более мощный ручной передатчик в сумке на поясе.

Дверь открылась, ржавые петли заскрипели и завизжали. Они выждали минуту — никого из часовых не было. По одному коммандос нырнули во мглу подземного хода. Туннель уходил в абсолютную темноту на две сотни метров, затем шел вверх по пологому скату аппарели. В конце его была вторая стальная дверь, и быстрый осмотр ее объяснил Грейсону, почему туннель не охранялся более тщательно. Дверь была заварена.

Рэмедж взглянул на Грейсона. Тот кивнул. Рэмедж махнул рукой, и пара верзандийских рейнджеров вышла вперед, сдергивая со своих плеч тяжелые холщовые мешки. Один из них обследовал заваренную дверь и сквозь темноту улыбнулся Грейсону:

— Пять минут, капитан. Лучше будет, если все немного отойдут назад в туннель.

Ожидая в темноте, Грейсон вздрогнул от легкого прикосновения к его плечу. Он обернулся и услышал тихий женский голос:

— Не бойтесь, капитан, мы все сделаем.

— Я уверен в этом.

— Извините, — прошептала женщина, ее голос был слышен только им двоим. — Мне показалось...

— Я выгляжу испуганным?

— Нет, нет. Больше похоже на то, что вы собираетесь пройти сквозь эту дверь, не дожидаясь, пока ребята подорвут ее.

Грейсону сначала показалось в темноте, что это Сью Эллен, он никак не мог узнать этого хриплого шепота.

— Кто вы?

— Дженис Тейлор, специальная команда свободных рейнджеров Верзанди, — отчеканила она шепотом. — Всего лишь одна из ваших новых рекрутов.

— Дженис!

Затем темнота взорвалась пламенем и громом, и у него не осталось времени думать о посторонних вещах.

XXXV

Генерал-губернатор Нагумо услыхал глухой гулкий звук — как будто кто-то уронил секцию тяжелой брони на площадке обслуживания боевых роботов на той стороне двора, и немного удивился. Затем пронзительное завывание сигнальной сирены известило о нападении.

На коммутаторе засветилась лампочка. Нагумо нажал кнопку приема:

— Ну, что?

— Это Гордойев, мой господин, капитан охраны! — Никакого изображения так и не появилось. Голос капитана дрожал то ли от шока, то ли от страха. — Я на уровне два, а... а... на более низком уровне, генерал, повстанческие войска. Они вломились через отверстие, проделанное взрывом, из заброшенного туннеля.

— Где же ваши охранники? Выводите их.

— Хорошо, мой господин! Мы задержим их, насколько сможем, но...

— Но что?

— Мой господин, их здесь, под нами, сотни! Нам нужно подкрепление.

— Помощь будет. Держитесь, не отходите. Генерал включил канал связи с казармами и увидел, что тревога уже подняла командиров городского гарнизона. В Регисе было около двух тысяч солдат войска Синдиката Драконов, остатков четырех пехотных полков, не считая прославившихся своей ненадежностью «синих мундиров». Он ни на миг не поверил в оценку Гордойева — «сотни человек», но всегда лучше перестараться перед лицом такой угрозы, чем принять недостаточные меры. Нагумо передал приказ третьему полку. Основные части полка — группа захвата и рота поддержки — находились вне стен университета. Они располагались на улицах центральной части Региса и могли добраться до университетского двора за считанные минуты.

Что может быть целью такого налета? Ибо это могло быть не более чем налетом. Было невозможно себе представить, чтобы большие вражеские силы могли пробраться на территорию университета через какой-нибудь забытый туннель, который им посчастливилось обнаружить. Это должен быть небольшой отряд, скорей всего, высокоподготовленные коммандос, имеющие какое-то специфическое задание.

Задание? Нагумо дернул себя за губу. Пальцы слегка дрожали. Партизаны могли явиться и за ним, за генерал-губернатором. Конечно, его смерть не станет концом правления Дома Куриты на Верзанди, но в таком случае командование примет на себя этот идиот Кодо. Если повстанцы знали о куритской иерархии на этой планете, то могли верно решить, что приход Кодо к власти даст им лучшие шансы на успех в своих диверсиях и нападениях.

Генерал открыл выдвижной ящик стола и достал маленький смертоносный лазерный пистолет «Солнечный луч», проверил его силовую часть и убрал в кобуру на поясе. Потом он включил другой канал коммутатора и вызвал личную охрану.

Грейсон переступил через распростертое на полу тело одетого в синее лоялисткого воина, обыскал его ремень и подсумки в поисках ключей или устройств безопасности и быстрым легким шагом двинулся дальше в лабиринт раскинувшихся перед ним переходов. Он знал, что в данный момент находится под главной университетской башней. Описания, данные дезертировавшими из реганской армии и освобожденными верзандийскими заключенными, до сих пор оказывались точными.

Винтовочные выстрелы и взрывы гранат эхом отдавались позади него. Согласно плану, сорок коммандос направили свою атаку на площадку обслуживания вражеских роботов, расположенную невдалеке от того места, где заброшенный туннель выходил на университетский двор.

Роботы Легиона вне университета должны были двигаться в сторону агрофабрики Эрикссона, обстреливал все, что двигалось над ними вдоль стен, и готовясь прикрыть отступление участвовавших в рейде людей, когда те снова появятся из туннеля.

Эти два отвлекающих маневра должны были ввести Драконов и их верзандийских союзников в полное заблуждение, пусть даже на короткое время. Грейсон и десять коммандос должны были проникнуть в подземные помещения центральной башни университета. Эти этажи представляли собой лабиринт соединенных между собой комнат и проходов, перестроенных оккупантами из бывших архивов и складов. В подземном коридоре все одиннадцать человек разделились и разошлись в разные стороны, чтобы увеличить шансы на быстрое обнаружение Лори. Грейсон остался один.

Он быстро шагал сквозь полумрак, следуя путем, который был неоднократно нарисован многими людьми, уже проходившими по этим коридорам, и бесчисленное число раз повторен как на бумаге, так и в уме, — до тех пор, пока не был выучен наизусть. Предполагалось, что камеры для специальных заключенных должны находиться на уровень ниже и правее. Лестница вниз должна быть...

Откуда-то появился человек в синей форме с висевшей на плече тяжелой автоматической винтовкой. Грейсон скинул свою ТК и выстрелил дробящими высокоскоростными трехмиллиметровыми зарядами. Солдата подбросило вверх и назад, он упал головой вниз и покатился по находившимся сзади него ступенькам, грохоча оружием и снаряжением. Грейсон последовал за ним мгновением позже, но намного тише.

Расположенный ниже коридор был хорошо освещен и, к счастью, пуст. Грейсон снял свои инфракрасные очки и обыскал тело солдата. Маленький черненький прямоугольник пластиковогоключа находился внутри нагрудного кармана. Грейсон вытащил его, выпрямился и внимательно осмотрелся. Тот самый путь, что нужен!

Он нашел камеры. Не было никакой возможности узнать, кто и в какой камере находится. Он подошел к первой попавшейся двери, вставил пластиковую карточку в щель ничем не примечательной коробки, установленной на каменной стене рядом со входом, и отступил назад, так как дверь стала открываться. Внутри узкой, с каменными стенами камеры находилась женщина, но радость надежды быстро прошла, когда он понял, что это была не Лори.

Она сощурилась на внезапный свет:

— Кто вы?

— Спасатели, — сказал Грейсон. Где же держали Лори? — Побыстрей! Выходи отсюда!

Женщина, спотыкаясь, вышла в коридор. Грейсон уже находился у следующей камеры, крутя в руках карточку. В этой комнате содержались десять верзандийцев, студентов, преподавателей, битком заполнивших камеру размером три на четыре метра, провонявшую потом, экскрементами и страхом. В следующей камере было то же самое... и в следующей... и в следующей.

Пара солдат в куритской форме помешала Грейсону, когда он открывал очередную камеру. Кто-то выкрикнул предупреждение, и Грейсон успел, вскинув свою ТК, искрошить стражников до того, как те вытащили свое оружие. При них нашлись еще две карточки, а также оружие для двух только что освобожденных заключенных.

Так как в его руках неожиданно оказалась маленькая армия, то Грейсону пришлось потратить некоторое время на ее организацию. Он отправил группу людей с пистолетом одного из стражников добывать оружие. Рядом с телом на ступеньках могло найтись по крайней мере одно автоматическое ружье, кроме того, в этом лабиринте обязательно должна была находиться комната, в которой хранилось оружие стражников, уходящих со смены домой.

Оставшиеся освобожденные пленники были поделены на две группы, каждой группе было вручено по пластиковой карточке, и они отправились в противоположные стороны с приказом открывать все попадающиеся камеры. Верзандийцы с удовольствием принялись выполнять это задание — то там, то здесь слышались крики радости. Грейсон подумал, не предупредить ли их о необходимости соблюдать тишину, и решил, что в этом нет смысла. Казалось, что свирепая решимость овладела каждым из этих грязных, оборванных мужчин и женщин, решимость покончить с куритскими захватчиками и свести с ними давние счеты.

Восстание распространилось по всем нижним этажам. Остальные коммандос также разыскивали и освобождали заключенных. Все заполнялось освобожденными верзандийцами, жаждущими куритской крови.

Грейсон приостановился и поднял винтовку. Тень, которую он увидел вверху, оказалась тенью его диверсанта.

Он узнал ее.

— Сью Эллен! Что, черт побери, ты. здесь делаешь одна? — Грейсон обратил внимание на странный блеск в ее глазах, сознавая, что вид этих коридоров должен вызвать в ее памяти довольно тяжкие воспоминания. Он не знал, что она была в числе тех десяти, кто вызвался пойти вниз, в эти помещения. Он думал, что Сью осталась на поверхности, с Рэмеджем.

Она рассмеялась:

— Все беспокоитесь обо мне, капитан? Он тряхнул головой:

— Ты не нашла Лори?

— Нет. Я не думаю, что она здесь.

— Где же тогда?

— Скорее всего, в шестой комнате. Где они допрашивали и меня раз или два.

Эта комната была на самом нижнем этаже. План нападения предписывал каждому из коммандос закончить путь в шестой комнате, но только после того, как будут проверены все верхние камеры. Во время планирования этого рейда они решили, что отправлять группу сразу на самый нижний этаж будет непрактично. Чтобы сделать все, что было запланировано, не хватало людей, коммандос вправе были рассчитывать на помощь освобожденных заключенных. К тому же казалось вполне правдоподобным, что Лори будут содержать в одной из верхних камер. Однако сейчас Грейсон ощущал все нарастающий холодный страх в глубине души, утверждающий, что именно та комната была местом, где находилась Лори.

— Ты покажешь мне путь? — Грейсон внимательно наблюдал за Сью Эллен. С одной стороны, он не хотел лишний раз напоминать ей о былом ужасе, с другой стороны, он внезапно испугался выпустить ее из виду.

— Нет, капитан, я должна еще кое-что сделать. — Она сделала шаг в его сторону, и на какое-то мгновение Грейсону показалось, что она собирается напасть на него. Ее винтовка висела на плече, но в руке ее блестел боевой нож.

— Мы должны держаться имеете, Сью Эллен. А ты можешь помочь мне-...

Она рассмеялась, и от этих звуков Грейсон замер.

— Помочь? Я уже помогла вам, капитан. Нужное вам место находится в конце этого коридора, затем налево, затем направо. С внешней стороны двери будут охранники.

— Сью Эллен! Что с тобой происходит? Пойдем...

— Нет, капитан. Я не собираюсь туда. — Она прошла мимо него, направляясь в другую сторону.

— Сью Эллен! А как же Лори? Ты говорила... что она была твоей подругой...

Она немного задержалась у распростертого тела убитого охранника, быстро наклонилась и вытащила пистолет с глушителем. Спрятав пистолет в карман, она обернулась и бросила через плечо:

— Она была мне подругой, капитан. И... мне кажется, вам тоже. Вы согласитесь со мной, даже после... после того, что я сделаю. Но я никак не могу помочь вам. Или ей.

— Ты можешь...

— Нет, капитан. Но... в любом случае спасибо. За доверие. Есть еще кое-что, о чем я должна позаботиться. В этой тюрьме есть человек, которого я очень хочу увидеть!

Грейсон снова позвал ее, но она его не слышала. Грейсон плюнул и бегом отправился дальше. Он попытается отыскать Сью Эллен попозже.

Охранники находились там, где они должны были быть, по словам Сью Эллен. Два вражеских воина с мрачными лицами стояли по сторонам двери у комнаты номер шесть. Они вскинули черные, устрашающего вида автоматы, целясь в Грейсона, как только он вышел из-за угла.

Грейсоновская винтовка первой изрыгнула огонь, откинувший одного из охранников к стене. Второй человек начал стрелять, грохот его оружия заполнил узкое пространство между каменными стенами. Но Грейсон был уже на полу. Он откатился на противоположную сторону прохода. ТК снова заговорила дробным звуком, который внезапно сменился молчанием — молчание действовало так же оглушающе, как и грохот. Магазин был пуст.

Но и охранник был мертв. Его тело съезжало на пол, оставляя на каменной стене густой темный след крови.

Дверь комнаты качнулась, открываясь, и Грейсон прошел в царство ужаса.

Сержант Рэмедж притаился за грудой камней. Пулеметные пули отскакивали от твердой поверхности, дробя и распыляя ее фонтанами мелких частиц каменной крошки. Он прикрыл микрофон ладонью, чтобы быть услышанным в громе сражения, и закричал:

— Джаред! Метрах в тридцати впереди. Видишь его?

— Засек! — отозвался в ухе хриплый голос. — Сейчас.

В темноте позади и повыше позиции Рэмеджа раздался глухой звук, снова бешено застрочил пулемет и затих, как только в него угодила выпущенная из гранатомета Джареда двадцатимиллиметровая граната.

Прямо впереди, из-под сводчатого прохода главной башни, зазвучали радостные крики и вопли. Рэмедж вскинул свою лазерную винтовку и замер, не опуская пальца на спусковой крючок. Это была новая волна освобожденных из заключения верзандийцев. Одетые в серые тюремные лохмотья, измученные и худые, они тем не менее имели вид людей, чей дух не укрощен. В этой группе было около тридцати человек. Многие размахивали оружием, вырванным у встреченных и сейчас уже мертвых куритских воинов.

Рэмедж замахал в воздухе винтовкой, выкрикивая что-то приветственное — хотя черная форма коммандос отличала его от воинов Дома Куриты, необходимо было подать знак опьяненным свободой людям, которые способны сейчас по ошибке пристрелить любого человека в форме. Узники с приветственными возгласами бежали навстречу. Глаза Рэмеджа удивленно расширились. Он узнал одно из лиц, похожее на сову под толстыми стеклами как-то сохранившихся очков.

— Гражданин Эрадайн! Член бывшего Ревкома улыбнулся:

— Привет, сержант! Как приятно снова увидеть тебя!

— Рад видеть вас. Мы думали, что вы все мертвы.

— Если ты имеешь в виду членов комитета... расстреляли только бедного Эрикссона. Они оставили остальных в живых, наверное, мы были нужны нм для публичной казни. — Он посмотрел мимо Рэмеджа в сторону, где под обрушившимися камнями виднелся синий мундир. Он подошел к телу, нагнулся и потянул пулемет из окостеневших рук.

— Всем этим ты заправляешь?

— Нет, я командую только здесь. Разве вас вызволил не капитан?

— Меня, сержант, освободили друзья по этому отелю. Я не выяснил, кто освободил их. Значит, за всем этим стоит капитан Карлайл?

Рэмедж усмехнулся:

— Конечно. Он устроил весь этот кавардак, когда подумал как следует. Неплохо?

— Великолепный кавардак, сержант. Мне приятно, что я не ошибся, выбрав его... и вас...

— Ладно, благодарности потом, гражданин. Ведите женщин и стариков вон туда. Всех, у кого есть оружие, отправьте вперед, к тому ходу, вон там... видите его? Вон туда, пятьдесят метров, потом вниз. Там туннель, который выведет вас из университета на фабрику.

— Фабрика агророботов Эрикссона. Я знаю.

— Там нас дожидаются наши роботы. Они выведут всех в безопасное место.

— Бесподобно! — Эрадайн повернулся и начал выкрикивать приказания.

В общем, по прикидке Рэмеджа, в университетском дворе сейчас должно было быть около сотни освобожденных узников, и все время прибывали новые. Лишь одна большая партия состояла из узников, которые не рвались в бой, размахивая ружьями и крича. Они еле волочили ноги, мужчины и женщины вели своих друзей под руки. Глаза их светились, но ничего не видели, их лица были измождены болью и страданием. У некоторых виднелись шрамы, кровоподтеки, многие были перебинтованы окровавленными повязками из порванной грубой одежды, которую на них напялили в этих адских ямах под башней. У некоторых лица оказались сплошным кровоподтеком, так что не видно было глаз. Рэмеджу потребовалось время, чтобы показать путь людям, провожающим этих раненых. Он не знал, как о них позаботятся в джунглях, где не хватало медикаментов, но был точно уверен, что должен увести их подальше от этих стен.

Глухой, низкий, гудящий гром прозвучал от главных ворот двора, ведущих к центру Региса.

Сержант коснулся микрофона на шлеме;

— Кэв? Можешь узнать, что там, на улице?

— Кэва больше нет, сержант, — отозвался женский голос. — Это Грета. По главной улице идут роботы. «Боевой молот» только что выстрелил по главным воротам.

— Ладно. Наблюдай за ними! Винц?

— Здесь, сержант.

— Собери всех со взрывчаткой против боевых роботов, кого сможешь найти, и направь их сюда, быстро!

— Уже бежим.

«Поторопись, капитан, — думал Рэмедж, пристально глядя сквозь прицел своей винтовки на ворота. — Мы. не сможем задержать их здесь надолго».

XXXVI

Когда Грейсон ворвался через дверь в шестую комнату, все происходящее показалось ему бессвязным и бессмысленным видением, нереальным, как сон. Он увидел Лори — живую! Живую! При виде ее он издал торжествующий крик, и она выкрикнула в ответ его имя. Она была распята, привязана за запястья и лодыжки к стальному столу, который наклонили так, чтобы ее лицо находилось вровень с лицами тюремщиков.

Тюремщиков было трое: два мускулистых типа в форме с пистолетами на поясах, а между ними фигура пониже в запятнанном кровью белом халате. Человек в халате вытащил длинный стержень, плотно обмотанный на конце ватой, из мелкого тазика, установленного на треножнике в центре комнаты. В тазик была налита какая-то жидкость, которая была подожжена. Грейсон также увидел множество вызывающих дрожь, зловеще выглядевших инструментов с длинными ручками. Огонь плясал и подпрыгивал к высокому сводчатому потолку, бросая на пол и стены жуткие искривленные тени, играя ими по массивным деревянным балкам, которые поддерживали потолок, и по рядам коробок и бочек, что стояли вдоль стен комнаты.

Вата на конце стержня загорелась от пламени в тазике. Человек в халате поднял глаза, которые при свете огня показались большими и блестящими. Его подручные схватились за кобуры, вытаскивая пистолеты.

Винтовка Грейсона была пуста. Он вошел внутрь раньше, чем вспомнил: оружие перестало стрелять. Тогда он бросился вперед, за пять шагов одолев расстояние от двери до ближайшего солдата, взмахнул прикладом винтовки и на последнем Шаге ударил солдата в челюсть.

Второй стражник уже вытащил свой пистолет и дергал затвор, досылая патрон в патронник. Грейсон снова взмахнул своим ТК и ударил так, что вдребезги разбил приклад винтовки о висок противника.

— Грей! — прозвенел между каменных стен полный страха крик Лори. — Сзади!

Грейсон переступил вперед и наклонил голову. Что-то огненно-горящее просвистело по воздуху прямо над его головой. Грейсон отступил в сторону, так как факел снова ударил. Он потянулся за пистолетом, вытянул его, но тут почувствовал жалящую боль, так как факел с размаху стукнул его по запястью. Пламя взметнулось к его лицу, и пистолет загремел по камням в дальний угол комнаты. Следователь в развевающемся халате ринулся вперед. Факел в его руках загудел, когда он взмахнул им в четвертый раз. Он промахнулся и снова вскинул руку. При каждом взмахе его руки пылающая вата факела раздувалась и рассыпала искры.

Грейсон приседал и уворачивался. Факел врезался в камень, у которого мгновение назад находилась его голова. Искры и клочки горящей ваты летели во все стороны. Палач снова поднял факел, держа его как копье в скрюченных пальцах, сжатых до белизны в суставах. Грейсон зачарованно следил за горящим концом факела, атакующий приближался. Шаг... еще шаг...

Грейсон позарез нуждался в оружии. Его пистолет отлетел в сторону, оружие стражников было вне досягаемости, и даже его собственный нож нельзя было достать с ноги. Граната убила бы всех находящихся в комнате, включая его самого и Лори. Оставался только этот вариант, но...

Он выхватил одну из трех гранат. При свете факела было видно, что глаза нападавшего широко раскрылись, но тут же снова сощурились в фанатичной решимости. Враг сделал выпад вперед, тыча огнем в лицо Грейсону. Грейсон увернулся и отпрянул в сторону, стукнувшись затылком о стену.

В голове зазвенело, но он метнулся в сторону, так как факел снова приближался к нему. Огонь ударился в стену, оставив полыхающее пятно в том месте, где коснулся камня. Граната наконец-то отцепилась от груди Грейсона. Он сделал еще один шаг назад. Его противник закрутил факелом, готовясь нанести новый удар.

Грейсон метнул гранату, не вытаскивая чеку. Он попал следователю прямо в рот, отчего тот упал назад, прямо на пыточный стол. Факел, догорая, упал на пол. Противник Грейсона заворочался среди ножей, зажимов и других кошмарных принадлежностей, его пальцы сжали длинный нейрохлыст.

Грейсон шагнул вперед, схватил левой рукой противника за глотку. Тут он почувствовал дикую острую боль в боку — нейрохлыст ударил его по ребрам, но бронежилет, который он носил, все-таки защитил от самого страшного. Правая рука метнулась вперед, кулак своротил противнику челюсть. Голова следователя откинулась назад, хлыст выпал из обессилевших пальцев.

Задыхающийся Грейсон склонился над столом, где была привязана Лори. Вздрагивая от боли, причиненной хлыстом, он вытащил нож и перерезал державшие ее кожаные ремни.

— Грей... ты здесь... Он взял ее на руки:

— Спокойно, Лори. Я же не мог обойтись без своего самого лучшего первого заместителя, верно?

Она вся дрожала, не в силах что-нибудь сказать. Он снял свой бронежилет, затем содрал свой легкий черный жакет и набросил его ей на плечи. Затем осмотрел свой бок. На нем не было явных следов, но он горел, как от огня, когда Грейсон напяливал свой бронежилет поверх нижней рубашки.

Ботинки Лори лежали рядом на полу, рядом с пустым литровым бочонком из-под смолы. Грейсон подал обувь:

— Ты можешь идти?

Она кивнула и обула легкие ботинки на босые ноги. Грейсон нагнулся, чтобы подобрать свой автоматический пистолет, и вытащил другой, зажатый в руке упавшего куритского солдата. Один из них Грейсон протянул Лори, другой заткнул себе за пояс.

— Прекрасно, сейчас мы двинемся отсюда. Все будет...

Лори с воплем толкнула его плечом, и он отшатнулся в сторону. Нейрохлыст просвистел мимо его уха и ударил по опустевшему стальному столу. Одетый в белый халат следователь снова поднялся на ноги и, шатаясь, шагнул вперед. Его рот был весь в крови.

Лори вскинула пистолет, но противник находился уже между нею и Грейсоном. Она замерла, не смея сделать прицельный выстрел. Грейсон вступил в борьбу, его пальцы попытались ухватить запястья подонка, чтобы удержать смертоносную жилу нейрохлыста подальше от лица. Хлыст опустился и резко прозвенел по столу, так как Грейсон увернулся от удара. Нейрохлыст описал сверкающий круг, следователь раскрутил его для нового удара.

Грейсон переступил вперед, пытаясь перехватить оружие левой рукой и занося кулак правой. Нейрохлыст задел его левую руку. Он завопил от боли. Беспомощный Грейсон откинулся назад, к столу. Кровавая маска атакующего расплылась в усмешке, нейрохлыст теперь целился Грейсону в глаза.

И тут Карлайл из последних сил врезал противнику ногой в пах. Удар отбросил мужчину, размахивающего руками, назад. Хлыст выпал из его рук.

Во время жестокой схватки в комнате пламя в тазике на треножнике совсем было утихло, но жидкость еще мерцала желтым пламенем. Следователь упал на треножник и завопил, так как жидкость выплеснулась, заливая его халат. Пламя загудело, вздымаясь к потолку. Грейсон, шатаясь, прошел мимо человека-факела, развернул Лори в сторону от ужасной картины и вытолкнул ее в коридор.

Он вытащил свой пистолет и обернулся, готовый произвести выстрел милосердия, но ему в лицо пыхнуло белым жаром, так как пламя охватило всю комнату. Он услышал слабеющие вопли и не смог разглядеть цели. Крики стихли в реве огня.

— Я сожгла его... — пролепетала Лори.

— И правильно сделала. — Он держал свою все еще ноющую руку на груди. — Иначе этот маньяк прикончил бы нас обоих.

Грейсон внимательно поглядел на нее. После всего, через что она прошла, она выглядела... как-то сильнее.

Лори подняла взгляд на Грейсона и сумела выдавить улыбку:

— Со мной... все в порядке.

— Я это понял. — Грейсон посмотрел назад, где из-под двери комнаты между распростертыми фигурами охранников выбивался дым. — Сейчас в любую минуту могут кого-нибудь отправить вниз посмотреть, что загорелось. Пойдем отсюда.

Пройдя по тускло освещенным коридорам, они увидели лифт, охраняемый двумя часовыми в куритской форме, но Грейсон боялся, что в здании вскоре отключат электричество. Они продолжили поиск, пока не нашли ведущую наверх лестницу. На следующем этаже стал слышен треск выстрелов и глухой протяжный гул взрывающихся ракет. Со всей осторожностью, держа пистолеты наготове, они продвигались вперед, на звуки боя. Они увидели несколько трупов: в одном месте лежали трое заключенных в забрызганных кровью лохмотьях, в другом — убитый солдат.

Грейсон и Лори вошли в высокую, открытую комнату, заполненную станками и металлическими конструкциями. Это было оборудование для обслуживания боевых роботов. Вдоль стен, между решетчатыми, высотой в двенадцать метров каркасами подмостков находились штабеля снарядов и броневых плит. Две платформы были заняты. Грейсон узнал обоих роботов. Справа находился «Викинг», с которым он уже дважды встречался. Вторым оказался «Мародер», который, как знал Грейсон, принадлежал командиру куритского полка.

В комнате, за наскоро сооруженной из тележек и броневых плит баррикадой, разместилась горстка людей. Их можно было с трудом разглядеть в полутьме. Глаза Грейсона приспособились к освещению в тот момент, когда кто-то из солдат, ведущих огонь, оглянулся. Это был вражеский воин.

Он закричал и вскинул автомат. Пули запели и застучали над головами, Грейсон и Лори присели между штабелями деталей. Броневые плиты предохранили бы их от любого оружия находившихся впереди бойцов, но послышались крики и топот ног солдат, подходящих с тыла. Потребуется совсем немного времени, чтобы их с Лори окружили и убили.

Грейсон посмотрел на роботов. «Викинг» был поближе, его корпус был вскрыт, открывая клубок силовых кабелей и приводных передач, которые свисали наружу, точно человеческие потроха. «Викинг» был тяжело поврежден в последнем бою и теперь был окружен ремонтными лесами.

«Мародер» выглядел нетронутым, его орудия поблескивали, люк кабины был приглашающе открыт.

Грейсон знал, что он подбил «Мародера», и весьма серьезно. Были ли уже устранены повреждения?

Над головой засвистели пули, и Грейсон нырнул за броневую плиту. Лори кончила возиться с застежками снятого с убитого солдата бронежилета. Она сдвинула с лица прядь белокурых локонов и слабо улыбнулась Грейсону:

— Дивный день для последнего свидания, не так ли. Грей?

— Это время еще не пришло. Как тебе понравится предложение выбраться отсюда на «Мародере»?

Лори посмотрела в направлении, которое он указал пальцем.

— Оно мне по душе. Но... как ты думаешь, оно по душе этим людям? — Лори кивнула в сторону охранников и техов.

— Да наплевать на них! Приготовься! Грейсон снял со своего жилета пару дымовых гранат. Одну он подал Лори.

— У меня их только две, учти это. Свою ты бросаешь вон туда, — показал Грейсон. — А я свою — в другую сторону. Потом считаем до десяти и бежим к роботу.

Лори кивнула и покрепче сжала в кулаке гранату, указательный палец второй руки лег на чеку. Грейсон выдернул чеку и подождал, пока Лори проделает то же самое со своей. Потом трижды качнул головой в безмолвном счете и далеко метнул гранату.

Оба заряда грохнулись возле солдат и взорвались с глухим звуком. Из двух точек по комнате, распухая, поплыл белый дым. Послышались отрывистые выстрелы и тревожные крики. Грейсон досчитал до десяти, потом встал и побежал. Лори следовала за ним по пятам.

Дым был густ и непроницаем. Грейсон и Лори, чтобы не потеряться, взялись за руки и побежали через открытое пространство по пути, который Грейсон наметил раньше. Один раз впереди мелькнула тень, но она пропала в дыму так же быстро, как и появилась. Дым раздражал горло, щипал глаза. Грейсон попытался дышать не так глубоко и смог удержать дыхание, пока они не добрались до дальней стены. Там он наконец позволил себе выдохнуть и глубоко вдохнуть. От приступа кашля он едва не согнулся пополам, судорожно ловя воздух ртом.

— Дыши не так глубоко, — посоветовала Лори, но у Грейсона не было сил ни для дыхания, ни для ответа. Они наконец-то добрались до штабелей ящиков, которые, как запомнилось Грейсону, громоздились по обе стороны роботов. Где же они были сейчас, слева или справа от «Мародера»?

Он решил, что они находились между боевыми машинами. Они повернули налево. Дым быстро рассеивался. Уже виднелись тени, пробегающие сквозь туман в нескольких метрах от них и направляющиеся назад, туда, откуда только что пришли Грейсон и Лори. Прямо впереди он увидел силуэт «Мародера».

Лестница робота была убрана, но оставались леса, которые окружали его. Лори протянула ему своей пистолет и первая полезла наверх. Грейсон засунул оба пистолета за ремень, выждал, пока она поднимется до высоты кабины, и полез вслед за ней.

Когда они поднимались, послышался новый громкий звук. Оказалось, что включились большие вентиляторы на стенах и потолке. Такие вентиляторы всегда устанавливались в цехах для ремонта роботов, где могли накапливаться ядовитые испарения и дым от сварки. После их включения дым начал быстро рассеиваться.

Слишком быстро. Послышался крик, раздался треск, и пуля просвистела рядом с лесами, в десяти сантиметрах ниже правой руки Грейсона. Высокое и гулкое помещение наполнилось грохотом автоматных выстрелов, пули засвистели совсем рядом.

Грейсон выхватил один пистолет из-за ремня, снял его с предохранителя. В этот момент он находился на высоте восьми метров над полом, и фигурки солдат под ним на таком расстоянии уменьшились. Грейсон ухватился одной рукой за каркас, направил пистолет почти прямо вниз и спустил курок. Оружие задергалось в его руках, куритские солдаты кинулись в укрытие. Он стрелял... стрелял... стрелял. Грейсон ни в кого не попал, но цели внезапно проявили нежелание оставаться в поле его зрения.

Поднимаясь вверх, Грейсон увидел, как длинные ноги Лори уже исчезают в открытом люке «Мародера». Грейсон влез вслед за ней. Снизу со всех сторон опять начали стрелять.

Кабина «Мародера» была мала для них двоих — но все же они уместились. Вблизи повреждения от удачного выстрела Грейсона в тяжелого робота ракетами большой дальности были очевидны. Колпак кабины был проломлен, и зазубренные края металла и пластика торчали внутрь. На сиденье водителя остались пятна высохшей крови, и Грейсон мельком подумал: что сталось с воином? Был ли это Кевлавич? Весьма вероятно. В такой важной засаде он должен был участвовать лично. Должно быть, водитель серьезно ранен, хотя и умудрился привести свою машину обратно в Регис. Грейсон опустил откидной верх кабины на место и плотно его задраил.

— А вдруг у меня ничего не получится? — сказала Лори, с ужасом глядя на сиденье водителя. — Ведь я никогда не управляла такой машиной.

— Не пугайся, — сказал Грейсон, ставя предохранитель пистолета на место и убирая оружие обратно под ремень. — Я справлюсь. — Он не сказал ей, что весь его опыт общения с «Мародером» был ограничен временем, проведенным на тренажерах у отца. Что сложного? Все должно быть таким же...

Выстрелы снаружи участились. Пули били и отскакивали от брони «Мародера». Техи, знающие о повреждении переднего экрана, скоро догадаются обо всем и подскажут снайперам, куда целить. Разрывная пуля, попавшая внутрь, начнет рикошетить в тесной кабине и за несколько ужасных секунд разнесет их обоих в пух и прах.

Грейсон сел на сиденье, не обращая внимания на пятна крови. Оставалось два главных препятствия. Он провел пальцем по панели управления, нажимая плоские пластиковые кнопки и ставя все системы в положение «Включено». Где-то глубоко внутри гигантской машины пробудились и заворочались, урча, двигатели. На приборной доске неровным узором замигали зеленые огоньки. Они одолели первое препятствие: силовые системы «Мародера» находились в рабочем состоянии.

Грейсон выждал некоторое время, затем снял нейрошлем, подвешенный над головой. В нем таилось наибольшее препятствие. Если «Мародер» все еще настроен на мозговые волны Кевлавича, то будет невозможно управлять машиной. Однако Грейсон знал, что в боевых роботах, поставленных на ремонт, обычно отменяют личную кодировку компьютера, чтобы техи и их помощники могли прогонять тестовые программы и контролировать органы управления без водителя. Он смог когда-то украсть своего собственного «Беркута» с ремонтной базы на Треллване только благодаря тому, что техи не успели перекодировать компьютер робота. Именно на это он надеялся и сейчас.

Пуля звякнула по броне близ зияющего отверстия. Следующая стукнула рядом с первой.

Грейсон опустил нейрошлем на голову, установив его опоры на свои плечи. Он снова выждал, проверяя на контрольной панели сведения о работе двигателей. На боевом роботе, помимо блокировки его компьютера, могла быть ловушка против похитителей. Несколько тысяч вольт, пронизывающие мозг, мгновенно парализуют вора, пытающегося угнать машину.

Но иного выхода не было. Грейсон потянулся и включил связь между шлемом и компьютером.

Началось головокружение, засосало под ложечкой, но никакого высоковольтного разряда тока не последовало. Он осторожно подкрутил диск верньера, двоящиеся волны на экране осциллографа стали сближаться и наконец совместились, слившись в единую линию. Головокружение прошло, Грейсон ощутил себя единым целым с машиной.

Он провел быструю проверку систем и оружия. Единственным определяемым с первого взгляда повреждением была дыра в переднем экране. Могли быть и другие, менее заметные повреждения в некоторых жизненно важных цепях и приводах, но выяснять это было некогда. Грейсон опустил щиток на глаза и велел Лори покрепче ухватиться за что-нибудь надежное. Затем он опустил руки на рукояти управления.

Компьютер заработал в симбиозе с мозгом Грейсона. Он считывал сигналы желаний человека, переводил их в силовые импульсы, подаваемые на приводы, в результате чего движение робота теряло свойственную машинам окостенелость и приобретало плавность живого существа. Обратная связь от датчиков, расположенных в различных точках конечностей и туловища робота, была замкнута в мозге водителя, но не так, чтобы попадание в боевую машину отзывалось болью в теле. Робот ни в каком смысле не становился его туловищем, но человек и машина соединялись в нечто единое примерно так же, как это случалось в прежние эпохи с лошадью и всадником.

«Мародер» шагнул из переплетения лесов. Лопнули стальные трубы и подпорки из титано-ванадиевого сплава, сорванные болты разлетелись по комнате, словно пули мощной винтовки. Вся конструкция развалилась с грохотом и треском, и «Мародер» пошел вперед.

Пулеметный огонь с площадки обслуживания роботов на противоположной стороне двора прекратился, хотя Рэмедж все еще слышал крики и треск винтовок из расположенных там зданий. Он не мог понять, что там происходит, но, возможно, коммандос и вооружившиеся бывшие узники сумеют использовать отвлекающий маневр для отхода с занимаемой позиции и перехода в туннель.

Только бы появился Грейсон! Рэмедж не хотел уходить без него, но последние десять минут верзандийские заключенные перестали появляться из подвалов башни, и никто из них не видел командира Серого Легиона Смерти.

Рэмедж не мог поверить в то, что молодой человек, который создал на Треллване из необученных дилетантов Легион, погиб. Но в данный момент он не видел, на что еще можно надеяться.

Рэмедж огляделся. Коммандос заняли большую часть двора и все еще удерживали ее, но многие из них были ранены, немало насчитывалось и погибших. «Отряд не выдержит больше», — подумал Рэмедж. Странно, но вражеские роботы почему-то прекратили лупить по воротам снарядами. Сержант недоверчиво осмотрел массивные стальные ворота. Возможно, что роботы оказались неспособными разрушить их, но один из его новобранцев, бывший студент университета, рассказывал, что во время подавления восстания роботы разнесли эти ворота, как картон.

Если так уже было, то почему они не атакуют? Что еще они придумали? Чириканье приемника, закрепленного на ремне, прервало его размышления. Он поднес микрофон ко рту и ответил:

— Рэмедж слушает.

— Сержант, здесь Клей. Мы попались.

— Что? Что это значит?

— У нас полная рота куритских роботов, совсем рядом! Они окружили фабрику и быстро сжимают кольцо! Не остается другого пути, кроме как... вниз, в туннель!

Рэмедж переваривал эту информацию. Итак, понятно, куда удалились боевые машины. Они должны были предположить, что роботы Легиона ожидали снаружи, и поэтому окружили их, чтобы захлопнуть ловушку. Эти машины представляли собой более важную цель, чем несколько десятков коммандос, попавшихся в ловушку на булыжниках университетсткого двора — особенно когда стальные гиганты и коммандос могут быть уничтожены за один прием, стоит проявить немного терпения и умения четко маневрировать.

— Клей! Это Рэмедж! Если ты войдешь сюда, ты окажешься в другой ловушке! — Он не мог поверить, чтобы вражеские роботы оставили ворота во двор без внимания. Там должны быть другие роботы, возможно прячущиеся на перекрестках городских улиц, но готовые сокрушить ворота, когда придет время. — Вы слышите меня? Не входите, пробивайтесь на север, спасайтесь!

— Слишком поздно, — ответил Клей. — Они вышли на нас с трех направлений сразу и окружили. Если мы выйдем из укрытия фабрики, нас превратят в фарш. — Передача заглушилась близким взрывом. — «Стрелец», — сказал Клей. — Они начали обстреливать фабрику! Мы спускаемся в туннель, пока они не засыпали нас обломками камней. Может быть, внутри, вместе с вами, мы сможем что-нибудь придумать!

— Ладно. Давайте! — Рэмедж включил малый передатчик и передал сообщение, чтобы его ребята не подожгли своих роботов, когда те неожиданно появятся из туннеля.

— Сержант! — кто-то тронул его за плечо, указывая через каменную баррикаду. — Что-то выходит из здания... — Рэмедж обернулся и почувствовал, что теперь им точно конец. Из темной пещеры ремонтной мастерской показалась фигура «Мародера» — семьдесят тонн смертоносной боевой стали.

— О Боже, — сказал Рэмедж. — Они его придерживали там, дожидаясь нас! Этот монстр собирается поймать в ловушку наших роботов, когда они выйдут из туннеля!

Он торопливо объявил по радио:

— Коммандос! У меня есть для вас цель, большая цель, ребятки! Сюда!

Трое одетых в черное юношей перебрались через камни к Рэмеджу. Двое из них несли ранцевые заряды. Третий тащил громоздкого «дьявола».

«Дьявол» принадлежал к опаснейшим пехотным противороботовым орудиям. Это был двуствольный миномет, который стрелял двадцатимиллиметровыми термитными снарядами, которые загорались сразу же после того, как вылетят из дула. Жидкий огонь, подобный напалму, но более горячий и вязкий, распылялся, плавя листы брони, приводы, теплоотводы и перегревая машину.

Грейсон сам, в одиночку, с такой портативной установкой, сумел захватить на Треллване легкий робот. Так он впервые встретился с Лори Калмар, когда ее «Страус» воевал на стороне противника. Даже такой монстр, как «Мародер», мог быть подожжен пехотинцем с зорким глазом и твердой рукой.

Рэмедж сам тренировал эту огненную команду. Он указал на повреждения в кабине стального чудовища. Если раскаленная струя попадет в это отверстие, то поджарит куритского водителя до того, как тот поймет, что случилось.

«Мародер» надвигался. Рэмедж произнес в микрофон:

— Пора, ребята! Огонь!

XXXVII

Грейсон увидел одетых в черное коммандос, перелезающих через каменную баррикаду и волокущих за собой смертоносную сдвоенную установку «дьявола».

— Лори, быстро! Подними откидной верх!

— Что? Но...

— Выполняй, или мы погибнем!

Она перегнулась через командирское сиденье, пытаясь повернуть ручки люка. «Мародер» имел два люка в своей яйцевидной кабине: один наверху, другой внизу. Откидной верх был предназначен для катапультирования и дополнительной вентиляции. Лори потянула ручку открывания люка. Люк не двинулся.

— Грейсон, я не могу сдвинуть его с места. Он застрял!

Со своего командирского места Грейсон не мог дотянуться до люка, не отсоединяя нейрошлема, что заняло бы несколько секунд, которых у них попросту не было. Он видел, как один из коммандос вскинул «дьявола» на плечо.

В отчаянии Грейсон оглядел панель с приборами управления. Где-то в этой массе кнопок был переключатель внешнего опознавателя «Мародера», но Грейсон не мог найти его. Каждый боевой робот был очень сложной машиной, настроенной на мозговые импульсы своего водителя.

И не было смысла пытаться использовать радио. Боевые роботы имели программированный код, чтобы шифровать и дешифровать всю связь в подразделении. Даже если враг случайно поймает необходимую радиочастоту, то все равно ничего не поймет в чужом разговоре, пока не добудет точно такую же программу.

Грейсон знал, какую частоту используют коммандос, но они расслышали бы от него только шум.

Его собственный микрофон был потерян во время драки в подвале. Радио «Мародера» было бесполезно, а подрывник был уже готов пустить «дьявола» в ход.

Лори откинулась назад и закричала от ужаса.

— Вниз, Лори! Падай! — Она не двинулась, продолжая как завороженная смотреть на приближающегося подрывника. Грейсон прижал ее к себе, заблокировал кресло и включил механизм катапульты. Крышку откинуло в сторону. Тогда только Рэмедж и другие увидели, кто управляет «Мародером».

Грейсон глубоко вздохнул, пытаясь успокоить сердцебиение.

— Все хорошо, Лори, — глухо сказал он, когда она, стараясь встать, подтянулась на раме сиденья. Его голос охрип, и он чувствовал себя как-то странно. Посмотрев на руки, Грейсон увидел, что они дрожат. Смерть от огня была рядом.

— Думаю, что знаю, как ты себя чувствовала все это время. Лори.

Генерал Нагумо отвернулся от дисплея связи. Кодо уже знал о ситуации и через несколько часов должен был прибыть с пополнением с Верзанди-Альфы.

Не то чтобы Кодо был действительно необходим, но Нагумо не любил полумер. Шаттл, приземлившийся вблизи Региса, послужит предостережением верзандийцам в городе. При удаче посадка застанет врасплох повстанцев, которых заметили за городскими стенами.

Где-то в отдалении завыла пожарная система. Пожар вышел из-под контроля на нижних этажах башни, а стрельба разрушила автоматические распылители, встроенные в потолок зданий университета. Пожарные команды лоялистов в большинстве разбежались, предоставив стихии свободно буйствовать. Огонь с устрашающей скоростью распространялся по нижним этажам. Там уже не осталось никого.

Впрочем, в распоряжении генерал-губернатора еще имелись время и силы, чтобы сокрушить повстанцев. Нагумо доложили, что роботы его противников исчезали в туннеле, ведущем в университет. Что ж, они сами себя загнали в ловушку. Из города подходили резервные боевые роботы Синдиката Драконов. Не прибегая к помощи компьютера, даже из окна генерал-губернатор мог видеть, как они быстро приближаются к главным воротам.

Восемнадцати роботов Синдиката Драконов будет более чем достаточно, чтобы прикончить четырех роботов наемников.

Серый Легион Смерти умрет у его ног.

Мешал только пожар. Все верзандийские служащие генерал-губернатора уже бежали. Новость о пожаре распространялась быстро.

За дверью кабинета послышался какой-то шум. Но еще громче загремело за окном. Там разворачивалась странная сцена. «Мародер» — робот Кевлавича — вышел из ремонтного цеха.

Странно. Полковник лежал в госпитале, поправляясь после ампутации руки. Неужели кто-то из техов запустил машину и пытается в одиночку сокрушить оборону противника?

За его спиной открылась дверь. Он недовольно обернулся:

— Что вы...

И замер, открыв рот. Девушка, стоявшая в проходе, сжимала в одной руке лазерную винтовку, а в другой держала длинный кинжал. Она с непроницаемым выражением лица переступила через бесчувственные трупы охранников. На ней был надет черный комбинезон с портупеей, а лицо вымазано черной камуфляжной краской.

— Что за черт?! — поморщился Нагумо. Она казалась ему подозрительно знакомой... — Кто вы такая?

— Не имеет значения, генерал. — Ее глаза возбужденно блестели. — Я одна из тех... кого вы использовали.

— Подожди, опусти ствол! Слушай, у меня есть деньги. Я могу сделать тебя...

Она усмехнулась:

— А право, вам следует быть более внимательным со своими живыми куклами, генерал. Чуть отвлечешься — глядь, они уже поперли против вас, а вы и не ждали...

Она подошла поближе, и генерал почти рефлекторно попытался броситься на Сью Эллен, чтобы отвести ствол. У нее была великолепная реакция, и палец нажал на спусковой крючок.

Она переставила станнер на слабый разряд после того, как оглушила телохранителей. Нагумо был вполне в сознании, когда она привязала его к стулу, и полностью понимал, что случилось. Его нервная система просто не могла контролировать мышцы.

Еще некоторое время спустя он уже не мог даже напрячь мышцы гортани и диафрагмы, чтобы кричать.

Через несколько секунд боевые роботы Легиона ввалились в сумрачное пространство внутреннего двора университета. Халид, последним прошедший через туннель, сообщил, что вражеские роботы вошли на фабрику как раз в тот момент, когда его «Беркут» забирался в проход.

Водители роботов были удивлены видом «Мародера», возвышавшегося тут же, но Рэмедж быстро все объяснил. Лори тем временем наладила связь с сержантом по своему передатчику.

— Привет, сержант! Как дела? — спросила она, как только прибор оказался на месте.

— Лори, как хорошо, что ты вернулась!

— Представьте, я тоже очень рада. — Ее голос дрожал от избытка чувств. Что бы теперь ни случилось, она будет рядом с Грейсоном. Пусть даже они погибнут, но зато вместе. — Я задержалась из-за капитана. Так что тут у вас происходит?

— Нас окружили со всех сторон. Куритские роботы за городом и внутри него. В наших руках — только университет. Я думаю, что в любую минуту кто-нибудь может вломиться в главные ворота.

Она отключилась, передавая информацию Грейсону. Он сделал распоряжения.

— О'кей, сержант. Это Лори Калмар. Передаю приказ капитана Карлайла. Освободите вход в туннель. Вы все прикрываете главные ворота. Клей? Макколл? Халид? Все запомнили?

Все дали подтверждения. «Мародер», со все еще открытым колпаком кабины, двинулся туда, откуда только что пришли свои роботы. Там в тени зияло отверстие туннеля высотой двенадцать и шириной десять метров, достаточное, чтобы по нему мог пройти робот. Лори оглянулась на Грейсона, сидевшего в кресле водителя.

— Осторожнее с этой панелью. Лори, — сказал он. — Я пять минут назад взвел систему катапультирования, одно касание... и y-y-yx!

Она кивнула.

— Ага, просто будем повнимательнее с кнопками, — ответила она.

— Замри-ка на секундочку. — Он всматривался и вслушивался в темноту. — Они подходят, — сказал он наконец. — Медленно и осторожно, но подходят. Хорошо, что боевой робот не может передвигаться бесшумно. Я слышу, как трещат его суставы в туннеле, словно несмазанные дверные петли.

Лори тоже расслышала эти звуки — далеко, словно слабое эхо. «Мародер» подвинулся к самому входу.

— Так, Лори. Когда все начнется, я хочу, чтобы ты залегла на самое дно кабины. С открытой башкой у нас не остается никакой защиты против лазера и ПИИ.

Ее глаза расширились.

— Ты сам собираешься использовать это здесь?

— Больше нечего. Уж этого-то они точно не ожидают.

— Это как посмотреть.

Медленно текли секунды. Затем Грейсон спокойно заговорил:

— Лори, закопайся-ка поглубже.

Где-то на этой незнакомой панели управления находился выключатель, который мог залить туннель ярким светом. Но Грейсон решил не выдавать себя заранее.Он выждал, пока вражеские роботы приблизятся, а затем вошел в туннель.

ПИИ, вмонтированные в предплечье «Мародера», зарядились уже несколько минут назад. Он сначала включил пушку на правой руке, выглядывая через визор шлема только одним глазом.

Рукотворная молния выдала непереносимую вспышку, ярко осветив сгрудившихся боевых роботов в глубине туннеля. За краткие секунды своего существования луч заряженных частиц резанул по корпусу «Центуриона», который возглавлял войско. ПИИ отключился, и туннель опять погрузился в темноту. При этом глаза водителей и оптические системы Дома Куриты были выведены из строя неимоверным сиянием ПИИ.

Грейсон открыл свой левый глаз, который до сих пор оставался зажмуренным, и всмотрелся в темноту, затем снова закрыл его. Его правый глаз все еще воспринимал только зеленые и красные пятна, но давал информации достаточно для того, чтобы сделать второй выстрел. Левая рука чудовищной машины направила в туннель новую порцию смертоносного луча. И снова молния метнулась по узкому туннелю; Выстрел был чуть-чуть повыше и направлен точнее в центр. Он попал «Центуриону» точно в грудь. Ракеты ближнего боя, установленные на груди «Мародера», ударили в темноту, оставляя огненный след. Темноту вспороли теперь взрывы, ярко освещавшие картину поражения.

Отрывая оплавленные куски брони от горящей техники противника, «Мародер» разрядил оба ручных лазера. «Беркут» из-за «Центуриона» -также открыл огонь из своего тяжелого лазера, но луч прошел мимо, разрушив феррокретовую стену за спиной «Мародера».

Оба ПИИ разрядились вновь. Один заряд ударил в «Беркута», срезав его руку. Другой ударил «Центуриона» высоко в корпус. «Центурион» завалился на спину. Из настоящего кратера, в который превратилась его грудь, вырывалось пламя и вылетали осколки металла и пластика.

«Мародер» отступил от входа в туннель. Оттуда снова раздался лазерный и ракетный залп, и снова мимо. Теперь из туннеля валил дым. Что-то горящее в проходе заставляло темноту отступить. И там заметно посветлело.

Грейсон теперь стрелял из-за угла, просовывая в туннель правую стальную руку. Но приборы показывали, что он стрелял лазером и ПИИ точно. Вражеские пилоты почти ничего не видели из-за горящего тут же «Центуриона». «Стрелец», маневрируя, столкнулся со «Стингером», водитель которого пытался отступить с линии огня.

Лори, лежа на полу, толкнула Грейсона:

— Грей! Вызывает Рэмедж! Они прорвались" через ворота!

— Черт! Будем держаться здесь или поможем?

— Он сказал, что ворота снесло взрывом. Он сказал, что по меньшей мере восемь роботов проходят через ворота и ему бы наша огневая поддержка не помешала.

— Надо полагать. А пока держись. Лори. «Мародер» вновь вошел в контур туннеля, не обращая внимания на беспорядочные выстрелы из его глубины. Оба ПИИ разрядились одновременно. Обе молнии попали в «Стрельца», который до сих пор не сумел отцепиться от «Стингера». В умирающем свете догорающего «Центуриона» Грейсон разрядил туда лазеры и увидел, как тот зашатался на подгибающихся конечностях и рухнул, увлекая «Стингера» за собой. На какое-то время туннель был блокирован. Теперь потребуются значительные усилия, чтобы освободить проход для других роботов.

Увидев, как уцелевшие боевые машины поспешно отступают в глубину, Грейсон решил, что расчистка будет еще не скоро. Он передал через Лори приказ, чтобы Рэмедж отправил кого-нибудь стеречь выход из подземного хода, а сам отправился ему на выручку.

Вдруг в туннеле прогремел взрыв — огонь добрался до боеприпасов роботов, обрушив лавину камней и феррокрета.

«Это был наш выход», — с тоскою подумал Грейсон. Теперь Легион и рейнджеры были наглухо запечатаны во внутреннем дворе университета.

XXXVIII

Дым от пожара предоставлял слабую завесу для одетых в черное партизан, укрывшихся за баррикадами. На земле лежали тени от окружающих зданий и стен, но лучи рассветной Норны уже прорывались через облачный покров и дым. Ворота отсутствовали, повсюду торчали почерневшие куски арматуры, искореженные взрывом.

На улицах города тоже было дымно. Оттуда бело-голубые лазерные лучи прошивали пространство, оставляя кратеры на стенах домов позади защитников, осыпая их пылью и градом камней. Макколл поставил своего любимого «Грома небесного» прямо за главной баррикадой, откуда стреляли снайперы партизан, и добавил к ним огонь своей пушки.

«Волкодав» занял выгодную позицию во внутреннем дворе на западной стороне, и своим ПИИ не давал врагам приблизиться к воротам, Халид поместил грейсоновского «Беркута» высоко на крышу двухэтажного здания у восточной стороны двора.

К ним присоединился «Мародер», и Грейсон поручил Лори вызвать Рэмеджа.

— Он говорит, что враги прорвались минуту назад, но Макколл их отогнал. Он думает, что сейчас начнется новая атака.

Грейсон поднял визор своего нейрошлема и вытер пот со лба.

— Совершенно верно. В любую секунду... Его слова были прерваны внезапным шипением ракет, падающих по пологой дуге через стены двора, взрывающихся в тучах осколков. Но эта атака закончилась так же внезапно, как и началась, погрузив двор в неестественную тишину.

Грейсон направил «Мародера» на свет, прижимаясь к трехэтажному зданию.

— Конец скачки, Лори.

Она в ужасе помотала головой.

— Быстро уходи! У нас нет брони. Уходи! Не заставляй меня тебя вышвыривать!

Лори побледнела и твердо возразила:

— Тебе нужен кто-нибудь у радио.

— Больше не нужен.

— Да какая разница! — Ее глаза блестели. — Мы заперты здесь, и ты думаешь, я тебя оставлю?! Грейсон улыбнулся:

— Взгляни на дело с другой стороны. Лори. У меня все приготовлено к катапультированию. Но я не могу выброситься вместе с тобой. Не так ли?

Лори тоже улыбнулась, кивнула, поднялась с пола и быстро, но крепко поцеловала его:

— Я тебя люблю.

Грейсон кивнул, крепко сжав ее плечи:

— Я тоже тебя люблю. Лори. Теперь иди.

Она выбралась на открытую крышку люка. Отсюда легко было перепрыгнуть на крышу соседнего здания. Лори оглянулась, их глаза встретились, а затем она скрылась в чердачной двери.

Следующий залп Драконов не заставил себя ждать, заполнив замкнутое пространство двора светом, грохотом и тучами пыли. Едва отгремел залп, две огромные угрожающие тени вошли в открытые ворота. Грейсон распознал их массивные силуэты даже в пыльных облаках. Это были «Стрельцы».

«Что-то Драконы торопятся прикончить нас, — подумал Грейсон. — Они могли просто подождать, пока мы сами не сдохнем. Что за спешка?»

Он проверил оружие. Оба ПИИ были полностью заряжены. Надписи на экранах компьютеров сообщили об уровне энергии, мишенях и статусе систем. Затем ПИИ выстрелили одновременно, воткнув сквозь клубящийся дым молнии-близнецы в первого «Стрельца».

Удар сотряс тяжелого робота, нарушил его равновесие и отбросил на вывернутую створку ворот.

Грейсон включил перезарядку. Два крошечных раскаленных добела солнца запылали совсем рядом на корпусе упавшего робота возле кабины. «Стрелец» одновременно разрядил лазер и автопушку, языки пламени обозначили места разрывов на частично расплавленной броне поверженного гиганта.

Второй робот противника ответил незамедлительно, его РБД ударили в черную стену центральной башни университета. Куски феррокрета и камни обрушились на баррикады, калеча и убивая их защитников.

«Волкодав» разрядил свою пушку в «Стрельца». С противоположной стороны присоединил свой огонь «Беркут». Три лавины свинца скрестились на семидесятитонном роботе.

Пушка «Мародера» была пуста, но Грейсон все еще мог обогатить симфонию разрушения своими лазерами. Зеленый свет на панелях возвестил о полной перезарядке ПИИ. Он вновь выстрелил, и куски раскаленного добела металла полетели во все стороны от уничтоженной кабины «Стрельца». В агонии робот медленно повернулся, а затем рухнул. Он упал на мостовую со страшным грохотом, посылая к небу столб черного дыма из разбитого корпуса. На обломках заплясало пламя.

Первый «Стрелец» оставался на ногах, прижатый к створке ворот, и палил ракетами по зданиям. Машина была слишком близка к роботам наемников, чтобы эффективно расстрелять их РБД, но она могла еще погрести их под руинами. Белые лучи лазеров прогрызали яркие дорожки в пыли и дыму, однако точными выстрелами Халид заставил тяжелую машину зашататься и отступить.

Но силы Драконов казались неисчерпаемыми. Еще несколько чудовищ ввалились в ворота и остановились за поверженным тяжеловесом. Вел «Грифон», а за ним следовали «Шершень» и «Стингер». ПИИ лидера ударили огнем в баррикаду. «Стрелец» Макколла отступил назад, получив удар в грудь.

Клей ответил залпом РБД, и три ракеты ударили вражеский робот в руку. «Грифон» развернулся и контратаковал — молнии ПИИ вгрызлись в броню «Волкодава». Грейсон пригнулся в кресле «Мародера» и послал трофейную машину вперед. ПИИ «Грифона» угрожали всем четырем роботам защитников.

При приближении Грейсона «Грифон» замер. Грейсон понял, что вражеский водитель, должно быть, озадачен. Маркировка грейсоновского робота говорила о том, что машина принадлежала тому же самому подразделению, что и атакующий. Это был боевой робот его командира. И это задержало руку воина на те самые секунды, которые были так необходимы Грейсону.

Молнии ПИИ ударили с тяжелых плеч «Мародера», сойдясь на массивной броне грудной клетки «Грифона». Система охлаждения была повреждена, и на землю потекла зеленая жидкость. В открывшуюся брешь вонзились два лазера, превратив пластик и провода в перегретый пар.

«Грифон» попробовал развернуться, но энергии уже не было. Низко посаженная сферическая кабина открылась, как цветок. На мгновение стало видно вражеского водителя, скорчившегося на сиденье. Затем ударила катапульта, и воин вылетел в небо, оставив свою машину неподвижной.

Грейсон направил «Мародера» на другого приближающегося робота. Но тут заметил, как одетая в черное фигура отбежала от ноги этого «Стингера», когда тот переступал через упавшего «Стрельца». Кумулятивный заряд разбросал обломки металла и брызги охлаждающей жидкости. Нога опустилась, разбитое коленное сочленение подогнулось, и «Стингер» свалился на обломки своего собрата.

«Шершень», стоявший в воротах, казалось, был растерян. Еще одна одетая в черное фигура партизана поднялась из обломков неподалеку прямо перед машиной, подняв огнемет к плечу. Огнемет выстрелил, и жидкое пламя растеклось по корпусу «Шершня». Робот застыл как пригвожденный, превратившись в огненное облако. Грейсон поймал себя на том, что ему очень хочется, чтобы водитель выбрался, но этого не произошло. Невероятный жар «дьявола», должно быть, перегрузил энергетические цепи катапульты.

Пылающий «Шершень» и месиво разбитых машин полностью заблокировали проход. Грейсон использовал внезапную передышку для проверки своих систем. За исключением очевидных проблем, связанных с открытым колпаком, его робот был до сих пор не поврежден. Перегрев из-за непрерывного использования ПИИ был силен, но не особенно страшен. Грейсон отступил обратно в тень здания.

Хотя связь отсутствовала, казалось, что остальные роботы Легиона повреждены несерьезно. До сих пор Легиону везло, поскольку им удалось уничтожить четыре вражеские машины у ворот и по меньшей мере две вывести из строя в туннеле. Впрочем, Грейсон знал, что такое счастье не может долго продолжаться.

Сквозь дым в воротах возникли новые силуэты. Бронированные руки отбросили горящие обломки «Шершня», очищая проход для следующих роботов, там маячил очередной «Стрелец», но Грейсон не мог сказать, была ли это поврежденная машина или свежая. Пушечный и лазерный огонь заплясал по внутреннему двору, ударяя в массивную фигуру. «Стрелец» не отвечал, он склонился, удаляя с дороги остатки разбитого робота-близнеца.

Грейсон открыл огонь из ПИИ и лазеров, сосредоточив его на одном боку нагнувшегося чудовища. Арка над воротами дрогнула. Каменные блоки обрушились на куритского робота, но без видимого эффекта. Разрушения увеличились, когда Грейсона поддержали огнем «Беркут» и «Волкодав». «Гром небесный» продолжал поливать огнем «Стрельца», отрывая куски с его рук и боков, оставляя на них рваные раны.

Дым и пыль висели так плотно, что Грейсон не мог разглядеть, что творится за проходом. Новая могучая тень возникла за спиной «Стрельца». Длинные трубы ПИИ, прикрепленные к предплечьям робота, не оставляли никаких сомнений.

«Боевой молот»!

XXXIX

Лори бежала по задымленному коридору, вздрагивая от могучих разрывов снаружи. Коридор изгибался, ведя, как она была уверена, в административный комплекс зданий. Чем дальше она бежала, тем гуще становился дым. Кругом никого не было, за исключением окровавленных тел солдат противников или верзандийцев.

Она остановилась и, тяжело дыша, привалилась к стене. Коридор раздваивался.

В какую сторону? Чей-то стон привлек ее внимание. Она поспешила вперед и увидела женщину, стоявшую на четвереньках и бывшую уже, очевидно, не в силах бороться с дымом, раздирающим ее горло кашлем. Ближайшая деревянная дверь внезапно открылась, и в коридор сразу за женщиной вырвалось пламя. Лори уже собиралась спасаться бегством, но движения ползущей стали слабеть. Лори секунду боролась с собой, а затем пошла вперед. Она должна помочь.

И ей это удалось. Допрос Янсона сломал какой-то внутренний барьер. Она поняла это, когда ее чувства к Грейсону проснулись в столь неподходящий момент.

Оказалось, что она боялась не огня, а ощущения беспомощности, которое познала в ночь, унесшую ее родителей; беспомощность, а не огонь... и не сам Грейсон являлись барьером. Она почувствовала свою беспомощность в полной мере, когда следователь привязал ее к столу и собирался пытать при помощи факела... Но пришел Грейсон, и она присоединилась к нему в битве. Барьер рухнул, как ворота тюрьмы.

Стараясь задержать дыхание. Лори бросилась к женщине, несмотря на то, что пламя подбиралось ближе. Она перебросила одну ее руку себе через плечо и потащила тело от огня. Но дышать было нечем, и это отнимало последние силы. Лори сама упала на четвереньки, закинула руки женщины себе на спину и поползла в направлении, которое ее инстинкт считал путем наружу. Дым был не так плотен у земли.

Инстинкт не подвел. Дверь вела к веранде, где Лори могла насладиться свежим воздухом. Женщина рядом с ней медленно оживала. Это оказалась Сью Эллен Клейн, не раненая, но полузадохнувшаяся и оглушенная. Ее одежда разорвалась, а руки и ноги были покрыты кровью.

За стеной продолжалась схватка бронированных гигантов, метавших друг в друга громы и молнии.

Могучий, уверенный в себе и совершенно неповрежденный «Боевой молот» первого батальона третьего ударного полка Синдиката пробрался через обломки в центр двора. «Гром небесный» разряжал кассету за кассетой РБД в грудь приближающегося чудовища. «Волкодав» Клея открыл огонь сзади, посылая беглый огонь в бок «Боевого молота». Остальные роботы Драконов — «Стрелец», «Беркут» и «Шершень» — сгрудились за лидером.

Страшный взрыв потряс кресло Грейсона, голубой огонь заплясал на левой руке его машины. Он развернул «Мародера» и увидел новую угрозу. «Стрелец», странная, наклонившаяся вперед громада «Дженнера» и пара «Стингеров» выбирались из туннеля. Тяжело хромал «Шершень» — видимо, коммандос хорошо поработали и в туннелях, но не сумели остановить наступление. Грейсон выстрелил, молнии ПИИ заплясали по броне «Стрельца» и «Дженнера». По откинутому колпаку ударила автоматная очередь, и Грейсон отвел машину от линии огня. Немедленно в него нацелился «Боевой молот». Ноги «Мародера» окутались голубым пламенем, и Грейсон закричал от боли, когда его лицо обожгло, но нашел в себе силы выстрелить в ответ.

Теперь двор был заполнен сгрудившимися машинами. «Стрелец» сражался врукопашную с «Волкодавом» Клея. Грейсоновский «Мародер» и макколловский «Стрелец» стояли спиной к спине на горящих руинах баррикады, а вражеские роботы приближались с двух сторон. К защитникам присоединился «Беркут», всаживая молнию за молнией в разбитую броню «Боевого молота».

Новый взрыв разорвал воздух над головой, и вокруг посыпались камни, один из которых ранил Грейсона в плечо. Он быстро посмотрел вверх. Главная башня университета была окутана огнем, и дым выбивался из открытых окон до половины ее высоты.

Во двор падали все новые обломки.

«Огонь, — подумал Грейсон. — Он распространяется! Это здание в конце концов обрушится нам на голову».

Толлен Бразеднович планировал вывести свою сотню бойцов к горам Упсала и устроить там базу отдельно от войска Карлайла, но он так и не покинул лагерь на Лисьем острове. Вместо этого он прислушивался к нарастающему шуму сражения в столице, едва различимому из-за большого расстояния. Слова, которыми он обменялся с Грейсоном Карлайлом, все еще жгли... Но кто был прав?

Он пытался представить себе свое отступление шагом, свидетельствующим о достоинстве и практичности. Он не хотел поступаться своим авторитетом, особенно после того, как этот чужак публично раскритиковал его. В глубине души, впрочем, Толлен опасался, что он был больше разозлен фактом, что его отношения с Карлоттой стали достоянием общественности. Первые Семьи теперь вряд ли за ним последуют.

А последовали бы? И было бы это честью... Правда и честь заключались теперь в том, что этот чужак, а не он сражается за Регис. Его гнев на Грейсона начинал слабеть. Он собрал свою группу и отдал приказ выступать. Они пойдут на юг, к Регису!

Основная часть повстанческой армии в некотором замешательстве ожидала дальнейших событий с того самого момента, как прозвучали слова командира Серого Легиона Смерти. Остальные растерянно молчали и не знали, что делать. Отряд верзандийских роботов, руководимый Ральфом Мольтидо, был готов и ждал распоряжений.

Когда Бразеднович двинулся к городу, Мольтидо тоже выдал команду: «Вперед!» И армия свободных рейнджеров Верзанди двинулась к Регису.

К тому времени, когда они достигли видимости города, роботы наемников уже были вытеснены с территории завода агророботов в подземный ход, ведущий к университету. Партизаны не могли атаковать в лоб укрепленные стены города. Охрана ворот была ослаблена, и они ее прорвали. Там они разделились на две колонны. При удаче по меньшей мере одна колонна могла пробиться к сражающимся внутри.

Пехотинцы, танки и боевые роботы, сминая синих и коричневых, атаковали с отчаянной смелостью.

Грейсоновский ПИИ еще два раза ударил в «Боевой молот», остановив его пальбу. Халид точными лазерными ударами «Беркута» срезал раскаленные добела пласты брони с машины противника. Семидесятитонный вражеский робот дрогнул, и одна установка ПИИ изготовилась ударить в Грейсона с расстояния пятнадцати метров.

Но тут с «Молота» полетели искры. Водитель врага не мог выстрелить! Его энергетическая система была уничтожена. Рука его поднялась еще выше, и тяжелый робот медленно пошел вперед. Его намерения были предельно ясны. Он собирался использовать свою руку как булаву.

Грейсон включил оба ПИИ, нацелив их под поднятую руку врага. Голова Грейсона раскалывалась от боли и кружилась от потери крови. Сверкнула молния, и «Боевой молот» рухнул пылающей горой металлического лома. Грейсон победно крикнул, хотя раскаленный воздух обжигал легкие, но крик радости замер в его глотке, когда он глянул в сторону открытых ворот. Туда входили новые роботы Дома Куриты, по меньшей мере полное звено, все свежие, неповрежденные и готовые к битве.

Один из них, «Дженнер», выстрелил. Ракета прошла рядом, опалив волосы на голове Грейсона. На секунду Карлайлу захотелось, чтобы радио работало. Было бы неплохо сказать: «Вот и все». Или: «Приятно было сражаться с вами», или любую другую банальность, которую воин может произнести в подобных обстоятельствах. Ему захотелось увидеть еще раз Лори. Она сказала, что любит его! Еще он хотел бы...

Сразу три ракеты пролетели над раскрытым колпаком Грейсона. Четвертая ударила в ногу «Мародера». Подбитая машина закачалась. Грейсон понял, что пора катапультироваться, надо разблокировать кресло, но поврежденная машина отказывалась реагировать.

Весь город Регис поднялся на битву с ненавистным режимом Дома Куриты. Десять лет они оставались беспомощными и безгласными под властью оккупантов. Но теперь битва за столетний университет воодушевила горожан, и их нельзя было остановить. «Синие» повсюду бросали оружие или переходили на сторону партизан. «Коричневые» спасались бегством в сторону космопорта или, укрепившись, вели отчаянную пальбу, пока их не уничтожали.

Горожане штурмовали военные склады или брали оружие из рук убитых солдат.

Звено Дома Куриты, наступающее на университет, оказалось атаковано с тыла. Когда звено, развернувшись, открыло огонь из автоматов и лазеров по толпе и в воздух полетели кровавые куски мяса, люди пришли в неистовство. С крыш в роботов полетели бутылки с зажигательной смесью. Пехотинцы «коричневых» искали укрытия в бронетранспортерах или правительственных зданиях.

Четыре новых робота изменили курс и начали отходить от университета. На истерический запрос своего командующего они ответили, что улицы Региса потеряны и они отступают.

Но через две улицы отступающие роботы встретили металлических гигантов повстанцев, прорвавшихся в городские ворота. Трое из четырех водителей немедленно решили, что они лучше всего послужат Дому Куриты, находясь в плену. Четвертый водитель остался там, где был, его «Орион» пожирало пламя, а мертвые руки воина застыли на рычагах управления.

Люди и техника Драконов покидали Регис. Все планы расстроились, наступила паника.

Удача отвернулась от Дома Куриты.

Двор университета охватило странное спокойствие. На секунду Грейсон даже подумал, что его попросту контузило громом взрывов и тяжелых орудий. Затем, как сквозь сон, он услышал треск пламени в останках

«Боевого молота», лежащих в нескольких метрах перед ним. «Дженнер» и другие роботы Драконов до сих пор находились здесь, но они прекратили перестрелку, развернулись... Они отступали.

Почему?!!

Грейсон попытался встать, схватившись окровавленными руками за стойки, и вдруг обморок, огромный, как Вселенная, накрыл его, утихомирив боль и погрузив во тьму.

Рэмедж вытащил своего командира из «Мародера» несколькими минутами позже. Рядом с ним, закопченный и веселый, стоял Толлен Бразеднович.

Рейнджеры Верзанди довершили усилия наемников и коммандос.

XL

Через несколько часов после битвы на улицах Региса два шаттла Дома Куриты класса «Леопард» приземлились в космопорту в десяти километрах от города. Повстанцы не могли остановить приземления, поскольку космопорт до сих пор прикрывали несколько групп боевых роботов и большое количество наземных войск. В дни, последовавшие после битвы за Регис, десятки тысяч солдат Дома Куриты стеклись в космопорт из городов и баз, разбросанных по всей Верзанди. Там вырос целый палаточный город отступивших войск, и мрачные солдаты оккупантов принялись создавать укрепления по его периметру.

Армия Драконов до сих пор превышала количеством боевых роботов армию повстанцев Верзанди. Никто не сомневался, что сосредоточенная атака боевых роботов Дома Куриты могла бы уничтожить все на планете, каждый город, деревню и шахту. Но они этого не делали, страшась потерь, опасаясь слишком у" отчаянного сопротивления местных жителей. Целая планета повернулась против них, пехота и роботы оккупантов боялись оставлять заполненную людьми территорию космопорта.

Верзандийцы также не собирались нападать на космопорт. Победа была одержана ими очень высокой ценой. Войску требовалось время на восстановление сил.

Всем хотелось мирно жить и трудиться, как это было прежде.

Никто из молодых партизан, окруживших армию Дома Куриты, не хотел умирать сейчас, когда была одержана победа. Если они могут избавить себя от ненавистных оккупантов при помощи переговоров, то такой исход удовлетворял всех. Если переговоры не увенчаются успехом, оккупанты Дома Куриты могут сидеть в своем космопорту и вымирать от голода и заболеваний, которые уже начали прореживать их ряды. Если такая смерть им не нравится, они могут развернуться на ряды повстанцев и умереть под огнем пушек.

«Битва насмерть!» — громко звучащая фраза, но на деле до таковой редко доходит. Раньше или позже противоборствующие стороны решаются на переговоры.

Через несколько дней после приземления шаттла один из «Леопардов» с ревом взлетел и направился на Верзанди-Альфу. Обратным рейсом он привез адмирала Кодо, нового командующего силами Дома Куриты на Верзанди. По крайней мере, пока не отыщутся следы исчезнувшего Нагумо.

Верзанди неожиданно стала заметной планетой в космосе. Через три дня после прибытия Кодо в точке системы Норны материализовался целый флот. Это был Первый флот Федеративного Содружества.

Вместе с космофлотом прибыл свободный торговец «Индивидуум». Его шаттл, «Деймос», сел у самых стен города. На его борту вместе с пятью боевыми роботами находился капитан Ренфорд Тор и маленький отряд новых наемников Серого Легиона Смерти.

Руки и голова Грейсона были замотаны бинтами, но он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы встретить Тора возле развалин университета. Тор отклонился от объятий Грейсона, боясь, что причинит ему боль, но сдался, увидев Лори и сержанта Рэмеджа.

— Я сделал все, как ты меня просил, — сказал он Грейсону, широко улыбнувшись. — Пришлось попотеть, но в конечном счете я заинтересовал посла Штайнера-Риза так, что он любезно согласился полететь со мной. Образцы ванадия сначала его не интересовали, но убеждение на него подействовало.

— Штайнер-Риз? — Брови Рэмеджа, подпрыгнули вверх. — Это не родственник ли... Улыбка Тора сделалась еще шире.

— Ну, он был так любезен, что даже дотащил меня до самого Таркада!

Грейсон присвистнул. Таркад был столицей Федеративного Содружества, и Грейсон никогда не надеялся, что его послание дойдет туда.

— Таркад... — сказал Грейсон. — Ты добрался до столицы!

— Ага. У меня была аудиенция с самим архонтом.

— Катрин Штайнер? — ошеломленно спросила Лори.

— Я ужинал с ней, — лукаво подмигнул Тор. — Правда, там присутствовала пара тысяч других гостей, но я по-быстренькому поболтал с ней и с ее высоким советом позже. Я рассказал содержание твоего послания, Грей... что верзандийцы имеют право на независимость, но нуждаются в помощи. Когда я выдал им твой анализ ситуации на планете, они бросились обсуждать это, как будто вопрос стоял о жизни и смерти. Процесс занял три недели, но в конечном счете они решили послать флот. Теперь в системе стоит Первый Тамарский флот. Я ручаюсь, что войска Дома Куриты уже занервничали.

— Их новый командир приземлился три дня назад, — ответил Грейсон. — Думаю, что присутствие флота повлияет на мирные переговоры.

— Мирные переговоры? Верзандийцы говорят о мире с Домом Куриты?

— Здесь было достаточно войны, Рен, и население не больно-то хочет вышибать силой Драконов с какого-то космопорта. — Он пожал плечами и кивнул в ту сторону. — А те хорошо укрепились.

Тор покачал головой:

— Я просто вспоминаю, как решительно хотел член Революционного комитета воевать. Как там его звали?

— Девик Эрадайн, — рассмеялся Рэмедж. — Поверишь или нет, он едва ли не первый из них стоит за мирные переговоры. Интересно, о чем они договорятся?

Грейсон улыбнулся:

— Интересно? Думаю, что это верное слово. Но в любом случае, что бы ни случилось, мы никак не сумеем повлиять на ситуацию.

ЭПИЛОГ

Оркестр вновь организованного Свободного Легиона Верзанди играл торжественный марш. Батальоны солдат в новой блестящей униформе стояли по стойке «смирно». За рядами людей высились ряды боевых роботов. Хотя они были вычищены и отремонтированы, но имели более суровый облик, нежели выстроившиеся на поле юнцы. Два шаттла Серого Легиона Смерти ждали здесь же. Их трапы были спущены.

Парады, речи, награждения длились весь предыдущий день и большую часть этого утра. Грейсон облачился в новую серую униформу, подаренную группой горожан Региса; его грудь украшала золотая звезда Верзанди. Он чувствовал, что правая рука от бесконечных приветствий вот-вот отвалится. Повязки убрали только неделю назад, и кожа на кистях была еще тонкой и чувствительной.

Элитные коммандос, которых подготавливал Рэмедж, были последним подразделением, проходящим парадом. Толпа еще им аплодировала, когда к Грейсону подошли Толлен Бразеднович и его жена. За ними двигалась маленькая свита. Несмотря на то, что они все были в штатском, Грейсон все равно отдал им честь.

— Члены Совета академиков, — сказал он официально, но с теплой улыбкой и церемонно поклонился Карлотте Бразеднович. — Карлотта, похоже, ваш муж с легкостью сменил статус генерала повстанцев на статус генерального главы государства.

Карлотта мягко улыбнулась, и Грейсон поймал себя на том, что пытается разглядеть в ее глазах то же, что он видел в них тогда... Ее нашли среди, самых изможденных заключенных тюрьмы, и он боялся, что женщина никогда не отойдет от шока. Время, проведенное с Топленом Бразедновичем, сделало свое дело, но следы пережитого до сих пор сохранялись в выражении ее лица.

— Мы благодарны тебе, капитан Карлайл, — сказал Толлен. — Наше предложение прежнее. Оставайся с нами. Мы нуждаемся в таких людях, как ты и твои бойцы.

— Ты и сам теперь со всем справишься, — покачал головой Грейсон и указал кивком на ряды юных ветеранов повстанцев. Они едва переступили порог детства, но виски некоторых были уже седыми.

Он встретился взглядом с одним человеком в первом ряду выстроенных верзандийцев. Сью Эллен Клей нашла свое место на Верзанди. Она отказалась говорить, что случилось с ней после того, как она оставила Грейсона в башне, а Грейсон чувствовал до сих пор свою вину в ее несчастьях. Не желая говорить с Грейсоном, она обсудила свое решение остаться с Лори. По настоянию Лори Грейсон освободил Сью Эллен от ее контракта с Серым Легионом Смерти. Грейсон не знал, в чем тут секрет, но Лори он поверил.

Сью Эллен немедленно приняла приглашение вступить в местную космическую авиацию. Пока истребителей у них не было, но планировалось приобретение их у Федеративного Содружества. Грейсон был рад за нее.

— Битва теперь состоится на словах, — продолжал Грейсон. — Не забудь, что я сказал тебе вчера ночью. Ты можешь сдать за столом переговоров все, что отвоевал в бою.

— Я помню, — ответил Бразеднович.

Адмирал Кодо запросил мира. Ему практически больше ничего не оставалось, потому что войска, окруженные в космопорту, были деморализованы. Многие болели.

Через два дня все осложнилось, когда в точке зенита появился флагман Хасида Ринола, сопровождаемый флотом Синдиката Драконов.

Битвы между Т-кораблями происходят очень редко, потому что звездный парус — слишком тонкий механизм, чтобы им рисковать в сражении. Пока ситуация на Верзанди не прояснилась, два флота дрейфовали около прыжковой точки, сохраняя вооруженное до зубов перемирие; в конце концов, состояния войны между Федеративным Содружеством и Домом Куриты не было. Герцог Ринол совещался с адмиралом Кодо, но результат переговоров от них уже не зависел. Если только Красный Охотник не собирался вернуть Верзанди, на этот раз рискуя столкновением с Федеративным Содружеством, ему просто следовало принять мир, уже подписанный адмиралом Кодо.

Как только закончились переговоры, войска Дома Куриты начали отбывать на шаттлах. Верзанди снова стала свободной и независимой планетой.

Впрочем, независимость мира не принесла. Коричневые отказались брать с собой верзандийских лоялистов. Они их бросили. Договоренность о прекращении огня с адмиралом Кодо никогда не относилась к синим мундирам. Теперь партизанами стали лоялисты. Развязалась новая кровавая братоубийственная война, которую, казалось, никто не хочет и не может прекратить. Слушая слова Бразедновича о происходящей бойне, видя боль на его лице, состарившую генерала за последние несколько недель, Грейсон вспомнил, что один из его братьев был лоялистом. Казалось, что эта война никогда не кончится.

Продолжались также переговоры между верзандийцами и Федеративным Содружеством. Лирянцы, его представители, прибыли потому, что Грейсон намекнул, будто планета очень богата редкими металлами, на которые покушался Синдикат Драконов. Прибытие Флота Дома Штайнера было самым серьезным аргументом, повлиявшим на герцога Ринола, который решил, что продолжение интервенции будет выглядеть откровенно глупым шагом. Посол Штайнер-Риз, находящийся на борту флагмана, теперь высказал вполне обоснованную претензию, что новое верзандийское правительство задолжало Федеративному Содружеству выгодную концессию на шахты в южной пустыне.

Герцог Ринол тоже кое на чем настаивал. Хотя Хасид и признал независимость Верзанди, но указал на то, что в шахты вложен капитал и оборудование принадлежит Дому Куриты. Их аннексия будет расценена как начало военных действий. В конце концов сами верзандийцы проявляли интерес к своим недрам. Герцог Ринол предложил выработать решение на основе тройного соглашения.

Объектом переговоров также стала база на Верзанди-Альфе, которую Дом Куриты не собирался отдавать верзандийцам, не имевшим вообще своих собственных космических сил. Как могут верзандийцы, не способные оторваться от поверхности своей планеты, провозглашать собственностью базу, до которой им даже не добраться?

На это представители Федеративного Содружества ответили, что они сгорают от желания помочь верзандийцам выйти в космос, разумеется, за плату. За концессию на шахточку для начала...

Грейсон не объяснял Бразедновичу, почему он хочет поскорее покинуть Верзанди. Он боялся, что новое правительство, опьяненное властью и победой, вновь потеряет свою трудно завоеванную независимость. Простые партизаны, которые сражались и гибли на Лисьем острове, на гребне Бассейна и в битве за Регис, могут быть запросто позабыты, если правительство склонится перед одной из двух основных сил в регионе: Федеративным Содружеством или Синдикатом Драконов. Большая политика всегда подминает под себя честных людей.

Которая из межзвездных властей станет хозяином Верзанди, Грейсон знать не хотел. Слишком большая кровь лежала на всем этом — Питер, Джалег и героические верзандийцы, слишком многие, если вспомнить всех. Лучше посмотреть парад, получить медали и награды, отдать политиканам и товарищам последний салют, а затем, забраться в шаттл и улететь... куда-нибудь.

— Время отправляться, Толлен. Бразеднович протянул руку:

— Мы признательны за все, что ты сделал для нас, капитан, мы должны тебе все...

— Это так, Грейсон, и если твое мнение переменится... — кивнула Карлотта. Грейсон улыбнулся:

— Я запомню. Желаю вам и вашему миру... добра. Он вновь отдал честь, и дирижер принял это за команду начать новый марш, который верзандийцы выбрали в качестве гимна. Грейсон ушел с трибуны. «Фобос», подготовленный к полету и отремонтированный в Регисе, ждал рядом с «Деймосом», выбросив трап. Капитан Тор вернулся на «Индивидуум» накануне, чтобы приготовить корабль к прыжку, а оба шаттла уже перевезли туда часть людей и техники Легиона.

Серый Легион Смерти пополнился новобранцами. В него вступили добровольцы Верзанди, в том числе отважная Дженис Тейлор. Техи загрузили на борт значительное число боевых роботов и прочих машин, захваченных у Драконов, а потом восстановленных и официально переданных наемникам благодарным Верзандийским советом. «Мародер», в полной боевой готовности, с исправленным колпаком, теперь являлся личной машиной Карлайла.

Погибший «Страус» Лори был заменен переоборудованным «Беркутом», тем самым, который Грейсон использовал еще со времен Треллвана.

— В конце концов, — шутил Грейсон, — я не могу, чтоб мой лучший офицер разгуливал без боевого робота! Это будет некорректно!

Лори и Рэмедж ждали его на нижних ступенях трапа. Лори прикоснулась к звезде Верзанди на его кителе и улыбнулась. Рэмедж отдал честь, а затем хлопнул своего командира по спине, поздравляя Карлайла. Грейсон бросил последний взгляд на юных рейнджеров и помолился про себя, чтобы они сумели удержать то, что завоевали.

Лори взяла его под руку, и они втроем бок о бок взошли на «Фобос». Грейсон знал, что он всегда удерживает то, что завоевал. Всегда!

Уильям Кейт Цена славы 1-я трилогия о Сером Легионе Смерти-3 (Боевые роботы — BattleTech)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Дым заволок зловещее изжелта-зеленое небо. В неприятно холодной смеси водорода и метана, что составляла атмосферу Сириуса-5, не могло возникнуть открытого пламени. Но добела раскаленный мусор, оставшийся от недавней битвы, все же нагрел ледяной химический суп, и в нем сгустились осадки сернисто-азотных соединений. Багровые тучи неподвижно и угрюмо повисли в плотной чужой атмосфере. Грейсон Карлайл вгляделся в главный экран своего покрытого боевыми шрамами «Мародера». Со стороны города приближалась делегация. На темном фоне яркими вспышками виднелись выхлопы глайдеров непривычной конструкции — экран был настроен на инфракрасное изображение. На горизонте позади автоколонны над отравленным, мертвым ландшафтом нависал, город Тяньдань. При обычном освещении это был громадный купол из серого металла, покрытый шлаковой коркой. В инфракрасных лучах купол, пышущий теплом из множества отверстий, походил на огромный фонтан огня.

Грейсон, впрочем, не был настроен любоваться красочной панорамой.

— Связь, — буркнул он в переговорную трубку, торчащую возле губ. — Дайте изображение на мониторы.

— Есть, полковник. — Голос лейтенанта Халида был так же сух, и натянут, как и голос командира. — Передаю.

На четырех мониторах вокруг мостика Грейсона замерцали и заплясали взрывы статических помех; затем установились четыре различных изображения ползущей снизу колонны. «Головорез» лейтенанта Гасана Халида, «Стрелец» Исору Коги, «Викинг» Чарльза Беара и «Беркут» Лори Калмар — каждый из них наблюдал за делегацией под различными ракурсами. Камеры, установленные на верхней поверхности боевых роботов, передавали картинку так, как ее видели сами воины. Изображения на экранах продолжали дергаться и трещать. Солнце этого мира Сириус был горячей юной звездой класса А1, громкий голос которой с легкостью преодолевал бездну шириной в несколько астрономических единиц, лежавшую между Сириусом и его пятой планетой, периодически внося беспорядок во все местные видео— и радиопередачи.

Ближе всех к колонне оказался беаровский «Викинг». По данным, выведенным на его экране, расстояние между боевым роботом и ближайшим глай-дером было около двух тысяч метров. Тяжеловооруженные, бронированные механизмы беспорядочно двигались вслед за передним глайдером с прозрачной пластиковой кабиной, продираясь через красноватые лужи жидкого аммиака.

Грейсон проверил диспозицию остальных сил по тактической карте, выведенной на пульт отображения. Так, три боевые машины находятся в тылу; четвертая несет вахту возле захваченного космопорта; собственную группу Грейсона поддерживает одно из резервных подразделений, которое расположилось сейчас вдоль горного хребта лицом к городу.

Он переключился на другую частоту.

— Внимание! Контрольная проверка.

— Калмар, «Беркут». Проверяю, — откликнулась лейтенант Лори Калмар.

— Клей, «Волкодав». Готов. — «Волкодав» немногословного Делмара Клея стоял на низкой ледяной гряде ближе к северу. Там он сможет, если понадобится, отрезать противнику путь к отступлению.

— Макколл. Мой малютка готов, сэр. — Рыжебородый Дэвис Монтгомери Макколл держал своего «Снайпера» в резерве, дабы отразить возможный налет истребителей Дома Ляо.

Все мониторы группы зарегистрировали состояние готовности. Делегация приближалась. Внимание Грейсона вновь переключилось на дисплей беаровского «Викинга».

— Беар! Дай полное.

Картинка на мониторе послушно растянулась, и взгляд Грейсона уловил на ней белое пятнышко. Это был белый флаг, он трепыхался на хлыстообразной антенне переднего глайдера.

Грейсон перешел на командную частоту.

— Рэмедж! Где ты находишься?

Сквозь наушники грейсоновского шлема просочился голос капитана Рэмеджа.

— Мы на месте, полковник. Я разместил оба взвода позади высоты сто три, ребята окопались и ждут.

— Хорошо. Будь наготове и жди моего приказа. Да поглядывай на шестерку. Может быть, это капитуляция... — Он не закончил. Если эти глайдеры действительно посланы городом, чтобы обсудить условия сдачи, кампания на Сириусе-5 близка к завершению...

Но вообще-то Грейсону следовало держать ухо востро. Делегация могла служить приманкой в какой-то ловушке; в этом случае исход также близок — совсем другой исход.

— Сделано, сэр. Наша шестерка прикрыта.

Наземные силы Рэмеджа развернулись, чтобы отразить вероятную атаку противника — это поможет, если делегация окажется с подвохом.

Глайдеры остановились в 150 метрах от группы Грейсона. В дрожащем воздухе продолжал мотаться белый флаг — туда-сюда. Из переднего глайдера послышался голос; человек медленно, с сильным акцентом выговаривал слова.

— Я есть посол Грегор Чандрасенкар, специальный дипломатический представитель в правительстве планеты Сириус-5. Меня, как лицо официально нейтральное, попросили выступить в качестве главы делегации от города Тяньданя. Я претендую на неприкосновенность, сэр.

Грейсон щелкнул тумблером, переводя микрофон в режим передачи.

— Полковник Грейсон Карлайл, — ответствовал он. — Командир Серого Легиона Смерти под началом Дома Марика и Лиги Свободных Миров. Вам предоставляется неприкосновенность, сэр.

— Я принимаю неприкосновенность, сэр. Могу ли я двигаться дальше? Грейсон глубоко вздохнул. Не хотелось бы нарушать неприкосновенность. Тем не менее...

— Вы можете двигаться дальше, господин посол.

Ведущий глайдер вновь пришел в движение, приближаясь к безмолвной линии боевых роботов. Поравнялся с ними. Миновал...

Грейсон провел своего массивного «Мародера» нанесколько шагов вперед, чтобы посланник смог узнать командира Серого Легиона, затем притормозил. Грейсон прекрасно понимал, что все может быть решено в ближайшее время. Он включил канал личной связи.

— Лори?

— Здесь, командир, — отозвалась из своего потрепанного «Беркута» его помощник Лори Калмар. — Мы что, поверим этим?..

— У нас нет другого выхода, Лори. Они просили о неприкосновенности.

— Ну, этим-то мы никогда особо не злоупотребляли, командир.

— Хм, ну да, наверно.

Лори Калмар родилась и выросла на планете Сигурд — одном из жестоких, полуварварских миров обширной Периферии, за границей Внутренней Сферы. Пока Лори не вступила в Серый Легион Смерти, цивилизованные военные соглашения для нее мало что значили.

— А в чем дело? — Грейсон пытался шутить, но в голосе оставались командирские нотки. — Война по правилам слишком скучна для тебя?

— Да нет, просто я не доверяюсь кому попало. Гляди, Грей. Вон он идет.

Из глайдера выбралась одинокая фигура. Лицо человека было закрыто темными очками и дыхательной маской — насущная необходимость в смертоносной сирианской атмосфере. Он выглядел совсем маленьким по сравнению с корпусом глайдера. Затем дым от перекореженных обломков «Партизана», валявшегося на ледяном гравии, постепенно скрыл человека из виду.

— Пора, — произнес Грейсон — Не спи, лейтенант.

Он снял свой нейрошлем и повесил его на кронштейн над креслом, отстегнулся и стал пробираться к щели заднего люка мимо кучи инструментария, заполнившего командный мостик «Мародера».

Вообще-то у боевых роботов имеется несколько люков. В полевых условиях обычно используется один, расположенный на задней поверхности фюзеляжа, рядом со скорострельными орудиями. Долговязый Грейсон с трудом протиснулся в узкий проход, несмотря на то, что полагающееся количество снаряжения было урезано более чем наполовину. «Нам всем следует быть экономнее, — подумал Грейсон. — Если войска Дома Ляо решили драться дальше, шаттлам Серого Легиона придется отступать, чтобы пополнить запасы амуниции».

Из маленького шкафчика Грейсон вытащил защитный костюм с маской и начал переодеваться, с трудом умещаясь в столь тесном пространстве.

Пока что кампания на Сириусе-5, затеянная Домом Марика — нынешним работодателем Серого Легиона Смерти, шла стремительно и не затихала. Они торчали на планете уже около двух недель. За это время Легион участвовал в трех больших сражениях плюс бесчисленное множество мелких стычек, причем легионерам неоднократно удавалось прорывать линию обороны врага. Но последнее столкновение у Небесного Дворца оставило оборонявшихся боевых роботов противника разбросанными и разбитыми наголову.

По всему было видно, что война подошла к концу, и все же Грейсон никак не мог избавиться от незатухающей необъяснимой тревоги.

— Кампания закончена, — повторил он. — Теперь нашим новым хозяевам, что сидят там, на орбите, нужно заключать мир...

Для Грейсона Карлайла подобные рассуждения не содержали в себе ни капли горечи. Удача повернулась лицом к наемникам Серого Легиона Смерти — сверх всяческих надежд и ожиданий. Это произошло после благополучного завершения их последней по счету кампании на далекой Верзанди. Казавшаяся до смешного безнадежной революция, вспыхнувшая против мощи Синдиката Драконов, закончилась внезапной победой. Тамошний народ, слишком упрямый, чтобы смиренно наблюдать, как войска Дома Куриты оскверняют его мир, обрел независимость.

А Серому Легиону эта победа принесла богатство в виде захваченных боевых роботов — самой твердой и надежной валюты во всей Галактике. Доля трофеев, взятых на Верзанди, прибавила к силам Легиона целую роту, а запчастей и резервных боевых роботов хватило бы еще на одну. Да в придачу множество танков, глайдеров, одноместных флайеров, оружия и прочей дребедени — тоже на целую роту. Когда после этого Серый Легион снова посетил рынок наемников на Галатее, то обнаружил, что молва об их победах уже дошла до этих мест. От волонтеров, жаждущих вступить в подразделение Грейсона, просто отбоя не было — как водителей боевых машин, так и простых пехотинцев. Каждый свободный наемник, казалось, считал своим долгом погреться в лучах славы Карлайла.

Да и Дом Марика вроде хотел того же.

Грейсон втиснулся в крошечную каморку с металлическими стенами — тамбур «Мародера», еще раз проверил, хорошо ли подогнана дыхательная маска, и откатил заслонку внешнего люка.

«До сих пор нам везло», — подумалось ему. После Верзанди объединенное подразделение наемников Серого Легиона Смерти стало лакомым куском для гипотетических нанимателей. Дома Штайнера и Дэвиона предложили стандартные контракты, которые продолжали бы стравливать Грейсона и его людей с непримиримым красным драконом Дома Куриты. Оба Дома вдобавок предложили еще два заманчивых условия: во-первых (естественно) — деньги; во-вторых — намного более привлекательную возможность мести.

Впрочем, после Верзанди Грейсон обнаружил, что его жажда отмщения убийцам отца заметно поутихла. Теперь она сменилась неясной гложущей пустотой. (Трудно поддерживать пламя ненависти из года в год.) После сокрушительной победы над своим старинным неприятелем на Верзанди он не ощутил удовлетворения, скорее к нему пришло усталое осознание того, что Легиону никогда не остановить железного марша — исчадия дьявольских сил Синдиката Драконов.

В конце концов, один из больших Домов все же предложил такое, от чего не смогли отказаться ни Грейсон, ни его воины. Они жаждали этого куда больше, чем мести. Дом Марика пообещал пристанище — их собственный мир.

Это тоже стало победой Серого Легиона, и наградой должны послужить хельмские земли.

Неприятный, пронизывающий ветер трепал защитный костюм Грейсона. Он перебросил ноги через край узкого люка и сел на «Мародера» верхом. Одной рукой в перчатке он держался за опору скорострельного орудия, установленного на спине боевого робота, а другой вытащил из специального отсека подвесной трап. Грейсон с грохотом размотал лестницу, и ее противоположный конец звонко шмякнулся о землю. Атмосфера Сириуса-5 состояла по большей части из азота и водорода, воду же заменял жидкий аммиак. Температура на поверхности планеты редко поднималась выше —40 °С, и «вода» постоянно находилась в замерзшем состоянии. Горы льда растянулись по всей линии горизонта, застыв на фоне желто-зеленого неба. Они сверкали, точно стекло, в ультрафиолетовых лучах далекого Сириуса. Грейсон ступил с раскачивающейся лестницы на мерзлые камни. Сейчас, когда он просто стоял безо всякой опоры, а не восседал в удобном кресле на командном мостике своего «Мародера», Грейсон на собственной шкуре ощущая всю силу гравитации планеты, особенно в коленях и спине.

На Сириусе-5 не было жизни, кроме той, что основали здесь первопоселенцы на заре экспансии человека к звездам. Находящийся на расстоянии в миллионы световых лет от Терры Сириус был одним из ближайших ее соседей в Галактике. Первый укомплектованный людьми аванпост на этой неуютной бесплодной планете был установлен около девяти веков назад — немногим позже того момента, когда, наконец, стали возможны путешествия со сверхсветовой скоростью. В соответствии с астрофизическими представлениями тех давних времен такие юные звезды, как Сириус, и. в помине не могли иметь планетные системы. Поэтому единственной целью первой колонии на Сириусе-5 являлось изучение обстановки. И лишь спустя столетие там открыли значительные ресурсы тяжелых металлов и трансурановых элементов. Теперь этот мир был второстепенным феодальным поместьем Конфедерации Дома Ляо. В XXIX веке китайские военачальники соорудили на Сириусе-5 промышленно-жилой комплекс, чтобы ресурсы планеты не пропадали зря. Этот комплекс и стал впоследствии известен как Небесный Дворец.

Представители Дома Ляо завладели Сириусом в самом начале войн за Наследие, и с тех пор этот мир постоянно служил мишенью для налетов Дома Марика. Военные стычки между двумя Домами тянулись с переменным успехом до настоящего времени. Грейсон вышел из длинной тени «Мародера» на освещенную солнцем равнину. Свет Сириуса, проникая сквозь плотную атмосферу, несколько терял свою интенсивность и приобретал отчетливый зеленый оттенок, и все же Грейсону приходилось прятать глаза от ярких лучей. Хотя Сириус находился почти в шесть раз дальше от Сириуса-5, чем Солнце от Терры, его маленький слепящий диск представлял собой опасность для прямого взгляда даже при наличии защитных очков. На горизонте, прямо над серой громадой Тяньданя, Грейсон смог различить крохотную, но ярко светящуюся точку — словно какая-то планета, поднимающаяся в вечернем небе, отражала свет звезды. Но Грейсон знал, что это вовсе не планета, а белый карлик — спутник далекого старшего брата, сиявшего над ним.

За время своей подготовки Грейсон узнал, что белый карлик вращается вокруг Сириуса-А по удлиненной орбите и раз в пятьдесят лет приближается к главному светилу на расстояние около 10 астрономических единиц. Последнее сближение произошло в 2993 году, а очередное должно случиться через семнадцать лет. Во время таких прохождений карлик не прибавляет ни заметного света, ни тепла к излучению Сириуса-А, но смотреть на небо в те годы, когда Сириус-Б оказывался так близко к своему собрату, было опасно. Этот сдвоенный источник ультрафиолета мог сжечь сетчатку человеческого глаза даже в холодной атмосфере планеты. Что же это за мир, в котором человек страшится взглянуть на небо? — удивлялся Грейсон.

Посланник города Тяньданя стоял в 30 метрах от него — крошечная фигурка на фоне безбрежного ледяного простора.

— Проверка связи, — глухо проговорил Грейсон в переговорное устройство своего шлема — мешала дыхательная маска.

— Мы слышим вас, шеф, — ответила Лори. Ее голос звучал... тепло, а Грейсон как раз почувствовал, как замерзли его ноги, несмотря на толстую изоляцию ботинок. — Мы ведем наблюдение. Он под шестью прицелами.

— Хорошо. Оставайтесь на местах. Я иду.

Он снова шагнул вперед, заставляя свои ноги удерживать вес в полтора раза больший, чем обычно.

Стремительность, с которой Легион завоевал мир, принадлежавший Дому Ляо, была удивительной. Наверняка лорд Гарт, герцог Ирианский, а ныне главнокомандующий силами поддержки Дома Марика, находящийся на орбите Сириуса-5, был изумлен последним боевым донесением Грейсона:

— Последняя линия обороны противника у стен города прорвана, — гласило сие послание. — Этот мир ваш, ваша светлость.

Кое-кто из командного состава грейсоновского подразделения полагал, что лорд Гарт умышленно насылал наемников на твердыни Дома Ляо, пытаясь измотать Легион. Эта последняя кампания была и впрямь труднее всех остальных, хотя и короткой. Подразделение потеряло более полусотни пехотинцев и троих воинов — водителей боевых роботов из числа новобранцев. Пока Легион дрался, лорд Гарт с целым батальоном регулярных войск Дома Марика отсиживался на орбите, не пачкая рук, и время от времени с этой недосягаемой для наземных сил Ляо высоты давал указания Грейсону.

Однако ничего странного в таком поведении не было. Серый Легион Смерти был нанят специально, чтобы уничтожить силы Ляо на нескольких ключевых для Дома Марика мирах, подобных Сириусу-5. С точки зрения высшего командования Дома Марика, военные ресурсы на дороге не валяются и дешевле купить наемников, чтобы использовать их боевую мощь, не теряя при этом собственных драгоценных боевых роботов и снаряжение.

Но все же трудно было сражаться и умирать, зная при этом, что необходимое, как воздух, подкрепление — совсем рядом, всего в нескольких тысячах километров от тебя... и наблюдает за происходящим внизу с помощью сканеров. Еще труднее было слышать, как легионеры гибнут рядом с тобой. Сдавленные вопли Дженни Хастингс, когда через пробоину в ее «Центурионе» просочилась смертоносная атмосфера, до сих пор болью отдавались в ушах Грейсона. Сириус-5 был по-звериному беспощаден в бою. За прошедшие две недели обе стороны насчитывали не более трех раненых. Даже небольшие бреши в амуниции или стенках боевого робота означали гибель — тогда кислород проникал в насыщенную водородом внешнюю среду одновременно с ударом либо вспышкой...

Грейсон остановился в десяти шагах от одинокой фигуры человека. Тот, как бы прося о чем-то, слегка поклонился.

— Посол Грегар Чандрасенкар, — провозгласил он официальным тоном. — Специальный дипломатический представитель Федеративного Содружества в правительстве планеты Сириус-пять и Конфедерации Дома Ляо. Я предоставил себя в распоряжение отцов города Тяньданя и действую от их имени. Это приемлемо для вас, сэр?

Грейсон поклонился в ответ.

— Безусловно, приемлемо, господин посол. Я полковник Грейсон из прайда Карлайлов, командир Серого Легиона Смерти под началом лорда Гарта, герцога Ирианского и главнокомандующего пятым экспедиционным корпусом Дома Марика. В соответствии со всеми принятыми военными конвенциями и соглашениями я обладаю полномочиями для ведения переговоров с вами и с теми, от чьего имени вы говорите.

— Мне были даны указания узнать об условиях капитуляции, — проговорил посол. — Отцы города признают свое поражение.

«Так-так. Кампания и впрямь окончена», — подумал Грейсон. Эта мысль не вызвала ни волнения, ни радостного трепета победы. Просто появилась мысль о том, что битва закончилась.

— Всякое сопротивление на Сириусе-пять и всей планетной системе Сириуса прекращается, — медленно произнес Грейсон. — Вся военная электроника, включая сканеры и радары, незамедлительно выключается. Частоты, использующиеся военным командованием Дома Ляо, должны передавать исключительно приказы о прекращении огня. Я уполномочен информировать вас о том, что специальные подразделения Дома Марика прибудут в течение тридцати стандартных часов для заключения формального соглашения о прекращении боевых действий. Местные жители, а также представители власти должны полностью этому содействовать.

— Разумеется. — Такого рода содействие служило, помимо всего прочего, основой для формальных военных соглашений. — Будет ли Сириус-пять переведен под постоянный контроль Лиги Свободных Миров?

Иными словами, посол хочет знать, набег это или вторжение. Грейсон задумался. Да он и сам был бы не прочь узнать об этом.

Полковник покачал головой.

— Боюсь, что я не в курсе, сэр. По всей видимости, его светлость главнокомандующий Дома Марика составит свой собственный список условий. Отцы города должны создать совет для обсуждения требований с его светлостью и официальными представителями Лиги Свободных Миров.

— Это все?

— Это все, что я собирался сообщить вам от имени Дома Марика. Я хотел бы добавить кое-что от себя лично.

— Да?

— Ничего, что противоречило бы протоколу соглашения, господин посол. Мне нужен провиант, к тому же моим людям необходимо отдохнуть. Я, естественно, ручаюсь за их поведение.

Посол кивнул.

— Я уверен, что это все можно устроить. Что-нибудь еще?

— Отряды Дома Ляо, находящиеся в радиусе пятидесяти километров от Тяньданя, должны немедленно сдать оружие. Если не будет никаких беспорядков, отпадет и необходимость во всеобщей регистрации либо интернировании.

Чандрасенкар опять поклонился.

— Это очень любезно с вашей стороны, полковник. Такой жест будет оценен по достоинству.

— Вы понимаете, что я не могу, говорить за лорда Гарта, — уточнил Грейсон. — Его светлость может настоять на интернировании — это является его неотъемлемым правом в соответствии с соглашением. Но все-таки... — Грейсон пожал плечами. — Если тяньданьцы будут вести себя, как подобает, я не вижу причин для какого-либо ограничения их свободы.

— Я понимаю. — Посол запнулся, словно прислушиваясь. Несомненно, он поддерживал связь с отцами Тяньданя с помощью передатчика, встроенного в защитный костюм. — Сэр, отцы города просили меня сообщить о полном принятии ими ваших условий... и, со своей стороны, поблагодарить вас за проявленное благородство. Они сочли за честь быть побежденными прославленным Грейсоном из прайда Карлайлов. В десяти километрах от того места, где Грейсон вел переговоры с посланником, в душной наготе герметически закрытого глайдера смуглый человек с мрачными глазами откинулся от радиопульта. Он отложил прибор, который держал возле уха, и произнес медленно и задумчиво:

— Ну, вот и все.

Четверо людей, столпившиеся вокруг, внимали его словам.

— Они согласились на формальный мир. Сирианская кампания завершилась.

— Мы можем приступать? — обратился к нему один из четверки. Его защитный костюм был расстегнут ровно настолько, чтобы виднелась грудь. На алом фоне эмблемы, нашитой на карман, скалился черно-серый череп. Главный кивнул.

— Никогда бы не подумал, что кто-то способен обернуться так быстро, как Карлайл. Это ведь, в известном смысле, даже стыдно...

— Что — стыдно, регент?

— Никогда не называй меня так! Даже здесь!

Глаза воина расширились, словно он получил удар в грудь.

— Я... я... Простите меня, мой повелитель.

— Прощаю, — коротко ответил человек. — Но не забывай: ты слишком заметная фигура, чтобы допускать неосторожные слова или мысли. Это будет... некстати.

— Д-да, мой повелитель. Благодарю, мой повелитель.

— Хорошо. Можешь начинать подготовку. — Он кивнул остальным. — Всем собрать своих людей. Дюк прибудет через тридцать часов. Мы должны быть готовы.

II

— Что ж, наша часть контракта выполнена, — сказал Грейсон.

Они с Лори стояли на мосту, аркой возвышавшемся над Серебряным Путем. Так назывался широкий коридор, который пересекал из конца в конец самый большой среди пяти тяньданьских куполов. Остальные купола, подобно главному, были построены из стекла и бетона; в них размещались оранжереи, кормившие все население города. В главном же куполе находился собственно город — огромный подземный муравейник с населением более двенадцати миллионов человек. Лежавший внизу Путь кишел жителями только что павшей под натиском Легиона колонии. Купола Тяньданя были надежно укрыты толстым слоем железобетона и дюропласта, служившим защитой от ядовитого холода внешнего мира. Снаружи они казались мрачными тускло-серыми саркофагами. Но внутри стены куполов выкрасили в приятные пастельные тона, и теперь они разительно контрастировали с шумной пестрой толпой.

Сам мост тоже заполнили люди. Казалось, что в этот день все от мала до велика покинули свои жилища, чтобы взглянуть на захватчиков. Неутомимый капитан Рэмедж уже успел разослать по главному куполу своих разведчиков; но необходимости для введения войск пока вроде бы не возникало — люди не выглядели враждебными. Правда, Грейсон все же не раз встречал угрюмые или встревоженные взгляды. Но защитники города сдались, так что в соответствии с военными соглашениями Тяньдань никто не тронет. Правителей сменят или возьмут под контроль. А в целом исход недавних баталий, гремевших на ледяных полях, практически не изменит жизнь простых сириан — разве что подскочат налоги. Лори коснулась руки Грейсона и повела его к перилам моста. Остановившись там, она подняла голову и взглянула на своего спутника. Светлые волосы упали ей на лицо, и девушка откинула их нетерпеливым жестом.

— Наша часть контракта выполнена, но ты, по-моему, не очень-то этому рад, Грей.

— А с чего бы мне радоваться?

— Дом... — произнесла Лори. Ее голос едва пробивался сквозь гуд толпы, — Вернее, место, которое мы сможем называть домом...

— Ну, это же только до следующего похода.

Она взяла его руку в свои и легонько сжала. Губы Лори растянула счастливая улыбка, но когда она испытующе всмотрелась в лицо Грейсона, ее глаза омрачила тень.

— Ох, ну как же так, Грей! Разве тебе не хочется знать, что где-то у тебя есть дом? Мне — так да. — Улыбка медленно сползла с ее лица. — Сигурд так далеко... Грейсон, уловив настроение Лори, попытался изобразить улыбку.

— Наверное, я уже и вправду стал старым солдатом, крошка, — пошутил он. — Дом — это полк и все такое...

Лори что-то промурлыкала, тихо и печально. Грейсон придвинулся поближе, чтобы расслышать. Лори подняла голову и запела, нанизывая на мотив слова:

Дом — это полк среди моря звезд,

На мирах холодных и горячих.

Повсюду, куда шагают воины.

Хотя и родина, и семья, и любимый

Потеряны навсегда,

Дом — Это полк среди моря звезд.

Она замолчала и умоляюще посмотрела на Грейсона.

— Это все верно, Грей. Но полку и всем нам тоже нужен дом. А домом станет Хельм. Грейсон кивнул, но сейчас он думал о том, что для него самого домом всегда был полк — сколько он помнил себя. Сыну Дюранта Карлайла Смертоносного, командира прайда Карлайлов, приходилось вести кочевую жизнь в гарнизонных поселках и военных городках, слившихся в памяти Грейсона в одну бесконечную смутную вереницу. Достигнув десяти стандартных лет он начал учиться на воина — водителя боевого робота в роте своего отца, зная, что настанет день, когда командование перейдет к нему.

Но жизнь распорядилась иначе. Дюрант Карлайл погиб в результате предательства на Треллване, и Грейсон остался один. Волевым усилием, на голом энтузиазме, он умудрился собрать отряд из растерзанных и разрозненных бойцов, который впоследствии был назван Серым Легионом Смерти. Соратники и братья по оружию заменили ему семью, помогая забыть о той, настоящей, что оказалась разрушенной. Для Грейсона домом всегда был полк.

Серый Легион Смерти стал довольно типичным объединенным полком наемников, правда, не очень большим. Он значительно пополнился воинами только после Верзанди. Костяком подразделения по-прежнему оставалась рота грейсоновских боевых роботов, которую называли командной. Рота насчитывала три группы по четыре боевых робота в каждой. Общее число машин, таким образом, равнялось двенадцати. Капитаном и одновременно командиром Легиона, являлся сам Грейсон. Вдобавок им удалось собрать еще и вторую роту машин. Она играла роль учебной и одновременно являлась запасным резервом для Серого Легиона. Свеженабранные рекруты проходили обучение у лейтенанта Де Вильяра в роте Б, в то время как более старшие и опытные воины постепенно переводились по двое в роту А. Оставшиеся в живых должны были со временем образовать постоянную роту второй линии, которую планировал организовать Грейсон.

Кроме подразделений воинов — водителей боевых роботов существовали еще две пехотные роты под командованием капитана Рэмеджа, поделенные на три взвода, по сорок человек в каждом. Рэмедж, бывший пехотным сержантом еще на Треллване, знал толк в военной тактике и безжалостно муштровал своих подчиненных. Его потрясающий талант превращать неоперившихся новобранцев в настоящих воинов, способных — и небезуспешно — даже с молотком наперевес атаковать боевого робота, стал залогом успеха полупартизанской кампании на Верзанди. После этого Грейсон и возвел Рэмеджа в ранг капитана, невзирая на его протесты.

Новая рота была отдана под командование другого новичка — лейтенанта Марка Бэрона, отличившегося на Верзанди. Теперь он нес ответственность за роту бронетехники Легиона. Она состояла из легких танков — восьми «Галеонов» и двенадцати «Вендетт». Большинство из них Легион захватил у войск Дома Куриты опять же на Верзанди. В будущем Грейсон надеялся сделать из танковой роты группу прикрытия. Но пока что предстояло обучить воинов управлению норовистыми боевыми машинами.

Еще имелась рота техов под началом лейтенанта Аларда Кинга. В настоящий момент рота насчитывала более трех сотен специалистов. В их обязанности входило материально-техническое обеспечение Легиона. Длинный список личного состава роты заканчивался водителями глайдеров, военными медиками и поварами. И, наконец, — капитан Т-корабля «Индивидуум» Ренфорд Тор и двадцать членов его экипажа — мужчин и женщин. Бывшее торговое судно ныне являлось транспортным подразделением Легиона.

Включая водителей боевых роботов, пехоту, специалистов и техов, Легион после битвы на Верзанди пополнился более чем на шестьсот человек. Когда общее число приблизилось к тысяче, Легион стал называться «семьей». В него входило также множество невоенных, гражданских лиц — жены и мужья воинов или техов, их дети, учителя, прислуга, парикмахеры; техи, служившие отдельным семьям, плюс маленькая армия администраторов и счетоводов, которые занимались денежными делами Легиона. Конечно, не все они находились на Сириусе-5. Для похода против Дома Ляо Грейсон использовал только отряды, абсолютно необходимые в зоне непосредственных действий. Штаб-квартирой служил Грэхем-7 — планета, находящаяся неподалеку от границы владений Дома Марика.

Из транспорта Легион располагал только одним старым грузовым судном с двумя шаттлами. Все эти бывшие торговые корабли, превращенные в боевой транспорт, были невыносимо тесны даже для половины положенного экипажа. Кроме того, наемникам всегда приходилось самим кормить себя, а на враждебном Сириусе-5 это было крайне сложно и дорого.

На сей раз, Грейсон взял с собой только командную роту, несколько запасных боевых роботов, еще пехотную роту капитана Рэмеджа. Танки с их двигателями внутреннего сгорания не смогли бы передвигаться в тяжелой сирианской атмосфере, да и дизельное топливо в подобных местах не водилось. Остаток учебной роты, силы поддержки и даже большая часть подразделений техов остались в новом пристанище Легиона — на Хельме.

Контракт с Домом Марика обещал Легиону собственные владения, точнее, права на аренду земель и планеты, известной под названием Хельм. Холодный, покрытый панцирем из ледников, Хельм был дик, бесплоден и мало пригоден для обитания. Даже сравнительно теплый экваториальный район имел безнадежно сырой климат и отнюдь не радовал взгляд. Население планеты, всего пятнадцать миллионов человек, обитало в бесчисленных деревушках, которые состояли из небольших фермерских общин. Хельм не мог похвастаться ни фабриками, ни шахтами, ни промышленными комплексами и вообще мало отвечал стандартам современной галактической цивилизации.

Контракт был заключен год назад, а окончательные детали аренды они обсудили полгода спустя. В награду за службу Серый Легион Смерти получал формальное право собственности на большую часть Хельмской северной возвышенности. Это закреплялось соответствующей церемонией, имевшей место в Хельмфастской крепости близ деревни Дюрандель. А через два месяца подразделение боевых роботов начало перемещаться к востоку.

Большая часть Серого Легиона Смерти — повара учителя, жены и мужья, дети, тыловые техи и программисты, подразделение помтехов, набранных из местного населения, учебная рота, пехотный резерв и танкисты Бэрона — все они остались сейчас на Хельме, приступив к строительству помещений для частей Легиона в Дюрандели.

Несмотря на весь свой пессимизм, Грейсон понимал, что значит возвращаться домой.

— Полковник! Вижу группу поддержки, приближаются сюда, — притворно-официальным тоном доложила Лори.

Протиснувшись через толпу горожан, Франсин Роже, Гарриман Вандергрифф и Сильвия Тревор подошли к державшимся за руки Лори и Грейсону.

— Рада вас видеть, благородный полковник! — Лейтенант Роже приветственно взмахнула рукой с зажатой в ней бутылкой зеленоватого цвета и отвесила Грейсону церемонный поклон. Троица явно перебрала. — Салют полковнику Карлайлу — победителю Сириуса-пять!

Грейсон заметил, как помрачнели взгляды и стихли голоса проходивших мимо людей.

— Притормози, лейтенант, — посоветовал он, мягко высвобождая свою ладонь из руки Лори. — Праздник кончился.

— Эй, полковник... — начал было Вандергрифф, но Грейсон взглядом остановил его.

— На этом все, любезный! — Он взглянул на часы. — Идите к капитану своего шаттла, вы все.

— Вандергрифф, — озабоченно сказала Лори. — Я думала, ты сегодня вечером заступаешь на вахту. — Как помощник командира она отвечала за расписание дежурств.

— Вы правы, лейтенант. Но со мной поменялся Графф. Он признался, что его мало привлекает ночная жизнь в этой дыре.

— Когда он сдаст дежурство, можешь ему передать, что вся ваша группа лишается увольнения, — сухо сказал Грейсон. — И к моменту моего появления на борту хотелось бы видеть вас всех готовыми к старту.

Командир стигны довольно кисло изобразила подобие внимания, вслед за ней то же самое попытались сделать остальные. Вандергрифф погрустнел, а Тревор, новичок в стигне, явно смутилась; оба молчали.

— Прикажет ли полковник понимать это так, что моя стигна должна пропустить все веселье, сэр? — Слова лейтенанта Роже звучали отрывисто, руки сжались в кулаки.

— Мы честно дрались... сэр.

— Старт через восемь часов, лейтенант, — ответил Грейсон. — Вы пропустите всего лишь несколько часов веселья.

Затем он подался вперед и произнес, чуть понизив голос:

— И мне наплевать на этот ваш разгул, который вы боитесь пропустить! Разойдись! Троица вразнобой отсалютовала, развернулась, и их унесло людским потоком. Грейсон повернулся к Лори.

— Я догадываюсь, что большинство наших людей... э... празднует. Эти две недели выдались нелегкими.

— Я знаю. Но они хорошие люди, Грей, вся рота! Они все хорошие ребята!

«О чем это она?» — в недоумении подумал Грейсон. Он знал, что они хорошие ребята. Прошедший год закалил их всех в горниле изнурительных кровавых боев. Он видел, как люди сплотились за этот год, превратившись в боевое подразделение. Некоторые даже сражались на Верзанди еще до того, как был подписан контракт с Домом Марика.

— Ты имеешь в виду, что я слишком сурово обошелся с ними? Потому что наказал заодно и Граффа? — Он покачал головой. — Стигна должна держаться вместе, И страдать должна вместе. Я не собираюсь ослаблять дисциплину, заставляя их обижаться друг на друга. На меня они могут обижаться сколько угодно, но только не друг на друга!

— Я не это хотела сказать, Грей. Ты суров к ним, но не более, чем к самому себе. Но они — люди. Иногда я думаю, а ты?

— Что я?

— Человек... или просто полковник?

Грейсон уловил в этих словах затаенный, скрытый смысл. Своим острым внутренним зрением Лори углядела некоего дьявола, все сильнее подтачивавшего Грейсона изнутри.

Целые полки обычно превышали численностью Легион, к тому же наемники не особо заботились о рангах, и полные списки бойцов составить было трудно. Грейсон присвоил себе звание капитана, так как командовал ротой боевых роботов. Теперь он был занесен в списки под званием полковника, чтобы оправдать командование Легионом. Он все еще чувствовал себя неудобно, слыша это звание. В свои двадцать четыре года Грейсон просто пока не мог носить его с достоинством или удовольствием.

Молодой человек, создавший из разношерстной компании Легион и руководивший им в огне и крови тяжелых битв, начинал осознавать кое-что еще. С каждым решением или приказом Грейсона покидала уверенность в правильности своих действий. Между тем так много людей полагалось только на него...

Был ли он излишне строг со стигной Роже? Особенно с Граффом, ведь тот даже не участвовал в пьянке, ставшей причиной нервного срыва Грейсона. Этого Грейсон не знал! Хуже того, он начинал понимать, что никогда не сможет ручаться за подобные решения.

Он снова зачем-то посмотрел на часы,

— Мне лучше вернуться на «Фобос».

— Почему, Грей? Есть еще время. — Лори опять взяла его за руку. — Герцог еще несколько часов сюда не явится, а я бы сказала, что нам давно пора устроить себе маленький праздник.

Ее слова застали Грейсона врасплох и затронули больнее, чем он мог бы себе признаться.

— Я... в самом деле не настроен, Лори.

— Пойдем, полковник. Настало время и твоему помощнику покомандовать. Мои шпионы отыскали здесь приятный уголок недалеко от Серебряного Пути. Там хорошая еда, отдельные комнаты с бассейнами...

— Лори...

— К черту, Грейсон Карлайл. Хоть раз мы с тобой можем повеселиться!

Теперь до него дошло, что Лори не знала и не могла знать, насколько глубоко она его задела. Он мотнул головой и осторожно вытащил свою ладонь из ее руки. За минувший год они с Лори очень сблизились. Их соединяло нечто гораздо большее, чем дружба, любовь и постель. Рожденное в крови и пламени, это единство стало единством духа.

И вот, в первый раз за все время, Грейсон почувствовал, что Лори не просто не понимала, но и не могла понять...

— О нет, моя повелительница, — улыбнулся он. — Помощник не всегда бывает прав. Сейчас у меня слишком много дел.

Он ощущал ее обиду всю обратную дорогу к командирскому глайдеру, который должен был доставить их в космопорт.

Среди камней, испещривших обледенелую полоску земли у стены купола, мелькнули какие-то тени. Тени пересекали равнину, направляясь к ряду неподвижных глайдеров на воздушных подушках. Вооруженный часовой в защитном пуленепробиваемом костюме краем глаза уловил движение и повернулся, собираясь окликнуть неизвестных. Белая светящаяся вспышка описала короткую дугу; заряд вибробластера легко пробил броню, прокладку и плоть, и оклик замер у часового на губах. Кровь хлынула фонтаном, моментально застывая на льду и заиндевевших доспехах дозорного. Безжизненное тело скользнуло на лед, а другие фигуры в таких же доспехах уже пробирались крадучись между глайдерами.

Неизвестные действовали быстро и молча. Они сбросили тяжелые брезентовые ранцы один за другим в грузовые отсеки трех глайдеров разведчиков роты. Первая, за ней вторая и третья машины послушно сдвинулись со своих мест, затем приподнялись на прокладках из воздуха, задутого под давлением в камеры с помощью специальных устройств. Когда пронзительный вой нарушил тишину промерзшего воздуха, достигнув ушей второго стража, тот выбрался из временного купола, что был сооружен поблизости. Его крик раздался на главной частоте:

— Эй, вы! Кто там? Что...

Луч лазера ударил из глайдера, пронзая затемненный пластик очков часового Легиона. Защитные фильтры оказались плохой преградой для мегаджоульного копья энергии. Очки разбились вдребезги: атмосферный водород и кислород из пробитой маски смешались, затем воспламенились от горячего лазерного луча. В плотно пригнанном костюме первого часового не было кислорода, который мог бы среагировать с окружающей атмосферой и жаром лазера. Но на этот раз реакция оказалась мгновенной и бурной. Защитные очки, маска, голова человека — все взорвалось фонтаном обугленных осколкрв, воды и красной жижи.

Три тяжело нагруженные машины накренились вперед, почти царапая ледяные камни, и умчались к Тяньданю. Когда они на полной скорости обогнули горную гряду, на их пути возник сорокатонный боевой робот «Ассасин». Тройка глайдеров, ничуть не замедлив своего хода, продолжала нестись сломя голову в сторону города, уже неясно вырисовывающегося на горизонте.

«Ассасин» шагнул в сторону и поднял левую руку, салютуя проезжавшим. Потом он повернулся и отправился дальше, продолжая патрулирование.

Водитель «Ассасина» включил свой передатчик,

— Графф, сектор два. Все чисто, никого нет. Под скалами поблизости лежали, остывая на холодном воздухе, два неподвижных тела.

III

В полусотне километров к западу от тяньданьских куполов разместился космопорт — выметенный ветром забетонированный пустырь. Под плексигласовым куполом в ожидании стояли Грейсон и его офицеры. Из шлюза, ведущего к только что приземлившемуся шаттлу класса «Юнион», появилось несколько воинов Ирианской гвардии.

Стоявший слева от. Грейсона капитан Рэмедж, одетый, как всегда, в серую форму Легиона, раздраженно пробормотал нечто непонятное.

— В чем дело, Рэм? — спросил Грейсон.

Черный пол космопорта. устилал широкий пурпурный ковер. Гвардейцы выстроились лицом друг к другу, образовав две шеренги по обе стороны ковра. Удлиненный туннель связывал главный люк прибывшего шаттла со входом в купол, и в противоположном конце этого туннеля легионеры уловили какое-то шевеление.

— Просто я удивляюсь, что его светлость появился раньше собственного флота, — вполголоса ответил Рэмедж. — Должны прибыть еще три «Юниона», но герцог опередил всех!

— Ему не терпится обнюхать трофеи, — пробормотала Лори, стоявшая справа от Грейсона.

— Тихо, вы оба, — приструнил их Грейсон. — Он уже идет.

Лорд Гарт, герцог Ирианский, был громоздок и багроволиц. На лбу герцога красовался вытатуированный герб Дома Марика — стилизованный орел с распростертыми крыльями. Дань моде, затронувшей многих знатных особ. Медали, висевшие на отделанном золотом пурпурном мундире герцога, должно быть, стали страшно тяжелыми при повышенной гравитации Сириуса-5 — почти такими же, как его необъятный живот. Позади герцога и по бокам от него шли старшие помощники — маленькое войско, облаченное в желтые, серебряные и фиолетовые одежды. Под куполом царила приятная прохлада, но, несмотря на это, герцог Гарт обливался потом. Наконец он все же добрался до ожидавших его офицеров Легиона. Рэмедж, Лори и Грейсон приветствовали герцога четким, тщательно отрепетированным жестом — правая рука прижимается к левой стороне груди, ладонью вниз. Тоненькая помощница герцога отсалютовала в ответ. Ей, казалось, трудно было держаться прямо под тяжестью нескольких килограммов богатых золотых позументов.

— Его светлость желает передать благодарность Серому Легиону Смерти за хорошо проделанную работу, — произнесла помощница. — От имени Дома Марика и генерал-губернатора он объявляет вашу миссию здесь завершенной и вашу часть контракта выполненной. Пятнадцатая дружина Дома Марика заменит ваше подразделение, сэр.

Грейсон отдал салют еще раз, добавив к нему обязательный формальный поклон. Но в этот момент его взгляд упал на группу солдат в пурпурно-коричневой форме, стоящих за его спиной. Грейсон хорошо знал пятнадцатую дружину — одно из регулярных строевых подразделений Дома Марика. За прошедший год дружина не раз участвовала вместе с Легионом в битвах с врагом вдоль границы Дома Марика и Конфедерации Ляо. Но эти отряды в своих свекольных мундирах и золотых галунах были вовсе не пятнадцатой дружиной, но Ирианской гвардией — личной гвардией герцогской семьи. Помощница продолжала:

— Его светлость также приказывает наемному подразделению, известному как Серый Легион Смерти, немедленно погрузиться в свои транспортные суда и отправиться на Марик.

— На Марик... — Грейсон осекся. — В систему Марика, ваша светлость? Согласно контракту, по окончании своей миссии на Сириусе-5 Легион должен был отправиться на Хельм. Марик же служил районной административной штаб-квартирой Федерации Дома Марика — одной из многочисленных полуавтономий, входивших в Лигу Свободных Миров. «Почему Марик, а не Хельм?» — гадал Грейсон.

— Его светлость считает нужным напомнить вам о ваших обязанностях на основании контракта с генерал-губернатором, — сказала помощница.

— Мы благодарим его светлость за добрые слова, — осторожно промолвил Грейсон. — И со всем должным уважением к его светлости я имею смелость утверждать, что мне известны наши обязанности. Могу ли я осведомиться, почему Легион отправляют в провинциальную столицу?

— Таков приказ, наемник, — прозвучал впервые за всю беседу голос герцога Ирианского, оказавшийся высоким и неприятно скрипучим. Герцог сверлил взглядом какую-то невидимую точку за плечом Грейсона, как бы не замечая ни его, ни остальных легионеров. — Я предполагаю, что генерал-губернатор планирует сам встретиться с вами. По всей видимости, у него возникли какие-либо дополнительные... э... финансовые вопросы. Или, быть может, он желает вас... удостоить каких-то наград. Не знаю. Каковы бы ни были побуждения генерал-губернатора, вас заменят мои люди. И немедленно!

— Вы согласны на замену, полковник? — напомнила помощница.

— Что? Ах да, конечно. Как прикажете, ваша светлость. — Грейсон вновь отсалютовал. Условности есть условности. — Этот мир теперь ваш, ваша светлость. — Не нравится мне все это, — сказала Лори.

Они втроем сидели в смотровой каюте шаттла «Фобос». Иллюминаторы каюты выходили на космопорт и видневшуюся вдали серую массу городских куполов. Створки иллюминаторов, обычно закрытые на случай вражеской атаки, сейчас были отодвинуты. Но Сириус зашел несколько часов назад, и Тяньдань угадывался только по скоплению непрерывно мигавших светящихся точек навигационных маяков. Поле вокруг посадочной площадки «Фобоса» тоже затопила темнота. В ней плавали только островки света от рабочих ламп и фонариков. Островков становилось все больше, и передвигались они все быстрее — подразделение заканчивало последние приготовления к посадке. Большую часть боевых роботов уже погрузили, и они лежали, спеленутые, в своих горизонтальных отсеках глубоко внутри корабля. Теперь посадку завершала пехота Рэмеджа. Длинная вереница герметически закупоренных вездеходных глайдеров ползла, извиваясь, словно змея. Взводные в защитных костюмах направляли движение круговыми взмахами фонарей, излучавших оранжевое сияние. Маленькие, ярко освещенные глайдеры перевозили техов, приборы, неиспользованное оружие, переползая, как жуки, от одного островка света к другому. Попадались также глайдеры с офицерами, которые проводили финальные осмотры или отдавали последние приказы сбившимся с ног подчиненным.

— Нравиться здесь и впрямь нечему, — ответил Грейсон. Он стоял рядом с Лори и смотрел в иллюминатор. Каюта тоже была погружена в темноту, и лица присутствующих неестественно освещались вспышками рабочих ламп снизу. — Впрочем, выбора у нас нет.

— Короче говоря, приказ есть приказ? — спросил Рэмедж.

Он сидел за низким столиком, спиной к разукрашенному, будто рождественская елка, порту. Его затылок от уха до уха прикрывал тяжелый пластиковый шлем. Время от времени, когда к Рэмеджу поступали доклады, красные, зеленые и желтые огоньки гасли, и ненадолго воцарялся глубокий мрак. На Рэмедже к тому же лежала ответственность за патрулирование в одном из секторов. Двоих часовых-легионеров рано утром обнаружили убитыми — наверняка дело рук снайперов Ляо, не пожелавших сдаться.

Грейсон хмыкнул.

— Что же, в приказании отправляться на Марик нет ничего из ряда вон выходящего. Если не считать того, что Мариктак же далеко отсюда, как и Хельм, но в другой стороне. Нам предстоит долгое и дорогостоящее путешествие. Неужели все ради того, чтобы отхватить пару новых медалей?

— Если Янус Марик заплатит по счету... — Лори не закончила фразы. Нигде в контракте с Мариком не было условия или хотя бы намека на транспортировку Легиона. Это смахивало на одну из тех ловушек, которых так боялись казначеи наемников: все деньги потрачены по прихоти нанимателя, остается лишь надеяться на его доброту.

— Я беспокоюсь не из-за денег, Лори, — сказал Грейсон. — Здесь замешана политика, а это мне совсем не по нутру.

— В любом случае марикский герцог совершает бестактный поступок, и потворствовать ему в этом я не собираюсь, — жестко проронил Рэмедж.

— Как-то все необычно... чертовски необычно, — вырвалось у Грейсона. — Знаете, ведь на сегодняшней церемонии присутствовала одна лишь Ирианская гвардия. Персональные отряды старого лорда Гарта, дьявол его дери! Я не видел Хоука ни в окружении Гарта, ни среди офицеров, что вышли с ним из шаттла. Полковник Джейк Хоукинс, повсеместно именуемый Хоуком, коротенький рыжеволосый и вспыльчивый командир пятнадцатой дружины Марика, выполнял вместе с Грейсоном несколько заданий. По контракту Легион после завершения операции предполагалось заменить подразделением Хоукинса.

— Ты прав, его там не было, — подтвердил Рэмедж. — Я тоже удивился и подослал одного из моих техов расспросить, что к чему. Пятнадцатая еще две недели не появится. Они только что подошли к системе, и их шаттл сейчас в пути.

— Две недели! — Новость оказалась неожиданной, и Грейсон серьезно задумался. Ему сообщили, что пятнадцатая прибыла вместе с герцогом на сирианскую орбиту еще в начале кампании, две недели назад. Если пятнадцатой не было с лордом Гартом, то что же за подразделение находилось тогда на борту шаттлов, наблюдавших за ними из космоса?

— Может быть, мы зря согласились на замену, — предположила Лори.

— Да? И каким образом ты бы от нее отказалась? — съязвил Рэмедж. — Нет уж, милостивый лорд Гарт, вам я не передам командование. Лучше подожду полковника Хоукинса.

— Это спорный вопрос, — заметил Грейсон. — Нас заменят, и все соответствующие приказы уже отданы. Его светлость вежливо, но твердо указал нам на дверь.

Рэмедж взял свой радиотелефон, внимательно слушая. Мигнул огонек приема.

— Дверь-то открыта, — спустя секунду произнес капитан. — Вся пехота уже на борту. Группа поддержки тоже, кроме Граффа, он сейчас на «Деймосе». Приборы вот-вот погрузят. Дежурный офицер доложил, что через девять минут мы можем стартовать.

— В самом деле, — медленно промолвил Грейсон, — нам лучше поторопиться и отчалить, пока лорд Гарт не придумал что-нибудь еще. Здесь и вправду что-то не так, и я совсем не стремлюсь узнать, что именно.

На борту марикского шаттла «Гладиус» его светлость лорд Гарт, герцог Ирианский, совершал в сопровождении нескольких подчиненных инспекторский обход корабля. В специальном отсеке он остановился возле четырех свежевыкрашенных боевых роботов, смутно вырисовывавшихся в тени, изредка освещаемой резкими вспышками прожекторов. Их только что освободили от ремней и страховочных зажимов. Вся четверка была выкрашена в пятнистый серо-черный цвет, использующийся в бою на планетах с атмосферой, лишенной кислорода. Серо-черные на алом черепа, злобно гримасничая, смотрели на герцога и его свиту с левого бока каждой боевой машины. К инспекции приблизился человек в простом коричневом кителе и коротком плаще. Он отвесил вежливый, но небрежный поклон. Тонкий кинжал на его поясе вспыхивал в свете флюоресцентных ламп. Облизнув губы, лорд Гарт поклонился в ответ. Этот человек действовал ему на нервы. Манеры, поведение, показная уверенность — все выдавало угрозу (реальную или воображаемую), затаившуюся в его темных глазах.

— Зовите меня Рашан, — сказал он герцогу при первой их встрече на Ириане, которая состоялась несколько месяцев назад. — Не мой лорд, не регент — просто Рашан.

— Вы с докладом, Рашан, — произнес лорд Гарт утвердительно. Рашан никогда не подходил к нему просто так, поболтать, за что герцог был ему глубоко благодарен.

— Шаттлы наемников готовятся к старту, — начал Рашан без вступления. — Мои агенты донесли, что в Тяньдане все готово.

Лорд Гарт кивнул, и все его подбородки всколыхнулись.

— Очень хорошо. Я приду. — Он вяло скорчил гримасу. — Там будет на что поглядеть, а?

— Несомненно, — подтвердил Рашан, и уголки его губ чуть приподнялись в ответной улыбке.

Когда «Гладиус» привез в своих просторных, богато украшенных каютах герцога и его свиту, «Деймос», один из шаттлов Легиона, уже стартовал. Дым все еще висел над бетонной площадкой. Оставался второй шаттл — «Фобос», — одинокий серебристо-серый шар, залитый светом дуговых ламп и окутанный кольцами пара, идущего из выхлопных труб. Оскаленный череп, эмблема Серого Легиона Смерти, отчетливо виднелся под одним из светящихся иллюминаторов.

Один из офицеров лорда Гарта поднял глаза на своего господина, вошедшего в комнату. Он поклонился:

— Ваша светлость, второе судно наемников отсчитывает последние секунды перед стартом.

Лорд Гарт кивнул и широкими шагами направился к иллюминатору. Нестерпимо, яркое сияние появилось у основания «Фобоса». Из дюз, клубясь, повалил белый дым.

Маленькое солнце стремительно увеличивалось. Секундой позже ударная волна с грохотом просочилась сквозь мощную броню «Гладиуса». Балансируя на струях пламени, «Фобос» поднимался, вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее устремляясь в ночное небо.

Герцог Гарт почувствовал, что рядом кто-то стоит.

— Пора, ваша светлость, — проговорил Рашан.

Лорд Гарт опять кивнул. Указательным пальцем он нервно ощупывал татуировку у себя на лбу, словно желая соскрести герб.

— Да... да. Очень хорошо. Капитан Таннис! Вперед выступил помощник лорда Гарта. Шлем с переговорным устройством на его голове жутковато светился в густой темноте, внезапно наступившей, после старта «Фобоса».

— Да, ваша светлость!

— Пора.

— Как пожелаете, ваша светлость!

Отсалютовав своему господину, Таннис проговорил несколько слов в небольшой микрофон, прикрепленный к его шлему.

Герцог с Рашаном повернулись к другой части панорамы. Далеко на горизонте светились огни Тяньданя.

— Город в пятидесяти километрах от нас, — произнес лорд Гарт, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным. — Это, наверное...

Ослепительно сияющая бело-голубая точка возникла у ближайшего из куполов Тяньданя. К ней присоединилась другая, возле дальнего купола, потом еще и еще две. Доли секунды пятерка огненных шаров колыхалась в потоках воздуха, дрожавшего от жара, и вслед за этим шары начали расти с пугающей скоростью. В каюте «Гладиуса» все притихли, завороженные этим зрелищем. Внутри каюты все было залито холодным голубым свечением. Затем голубизна вспыхнула оранжевым и малиновым; шары оторвались от куполов, и один за другим купола взорвались в темно-фиолетовом небе.

Чуть позже громоподобный рев достиг космопорта, и «Гладиус» тряхнуло еще похлеще, чем от старта «Фобоса». Взрывы гремели не переставая, пока все новые порции кислорода попадали в атмосферу, смешиваясь с ней. Горизонт охватило пламя. На .Сириусе-5 огонь не мог гореть долго, но кислород не весь еще покинул истерзанные останки города, и пламя продолжало бушевать. В небе возвышались горы дыма — грозные, черно-багровые.

Наконец взрывы смолкли. От куполов остались лишь обугленные разбитые скорлупки, наполовину засыпанные каменными осколками. Пять ослепительных погребальных фейерверков — и всё стихло.

Рашан повернулся к лорду Гарту:

— Там наверняка окажутся выжившие, ваша светлость... в бомбоубежищах, шахтерских поселках... Я надеюсь, что ваши люди успеют нанести новые опознавательные знаки на этот шаттл?

— Приказ уже отдан, — тихо ответил герцог. Черт возьми, этот человек не упускает ни малейших деталей!

— Отлично. Конечно, один шаттл класса «Юнион» очень похож на другой, но все же хотелось бы достичь наибольшей убедительности.

— Да.

— Я бы также выпустил ваших боевых роботов сейчас, ваша светлость. Это будет, скажем так... финальным действием в нашей маленькой драме. Если там остались выжившие, к утру у них не останется сомнений в том, что это работа Серого Легиона.

—Да.

Откуда-то снизу послышался скрежет — это раздвинулись ворота транспортного отсека. Немного погодя тяжелый «Мародер» в серо-черном камуфляже, точно таком же, какой использовал на Сириусе-5 Грейсон Карлайл, широкими шагами пересек космопорт. За ним последовали «Беркут», «Волкодав» и «Вояка».

— Само собой, если только... — улыбаясь, добавил Рашан. — Если только к утру там останутся выжившие!

IV

Т-корабль «Индивидуум» приступил к сворачиванию паруса. Он имел около двух километров в поперечнике и был черный, как эбонит. Парус оставался почти невидимым; он только угадывался, словно черная тень, закрывшая звезды и яркое сияние Сириуса. Черный цвет обеспечивал наиболее эффективный сбор фотонов для термоядерных конвертеров корабля.

Капитан Ренфорд Тор приказал выключить стационарные плазменные накопители. Затем он начал маневрировать, направляя километровой длины иглообразную корму своего корабля в круглый «глаз», открывшийся в парусе. Удерживаемая магнитными полями, через отверстие текла плазма. Поля не давали ей уйти из начальной точки прыжка, поддавшись притяжению звезды. Точка прыжка находилась почти в шестидесяти семи астрономических единицах от Сириуса, но гравитационное поле звезды, хотя и изрядно ослабленное расстоянием, все же было заметным.

Грейсон парил в невесомости, находясь на капитанском мостике «Индивидуума» и наблюдая за действиями Тора. Бисеринки пота выступали на лбу капитана и, оторвавшись, плавали вокруг. Одна-единственная ошибка в расчетах или манипуляциях могла повредить или, хуже того, уничтожить бесценный парус. Тор мастерски остановил «Индивидуум».

— Порядок, — сказал Тор в микрофон, отбрасывавший тень через его лицо. — Закрывайте и сворачивайте. Всем отсекам! Начать подготовку к прыжку. Оторвавшись от диаграммы, капитан Тор посмотрел на Грейсона.

— Ты уверен, полковник?

Грейсон разглядывал голографическую проекцию, создаваемую колебательным контуром под стеклянной поверхностью стола, всю усыпанную цветными огоньками. Она изображала звездную карту окрестностей небесной сферы с соблюдением всех масштабов. Возле каждой звезды стояло идентификационное имя, сопровождаемое сноской. Голограмму пересекали две ломаные линии — зеленая и красная. Обе начинались от белого светлячка, обозначавшего Сириус, и расходились в разные стороны. Одна линия круто шла вниз, по направлению к знакомой грэхемской системе Г-2. Вторая же устремлялась вверх, к точке, отмечавшей Поллукс.

— Фактически, нарушая приказ герцога Ирианского, мы нарушаем наш контракт.

— Я знаю, Рен, — мрачно произнес Грейсон. — И все-таки что-то здесь не так. Его подозрения начались с того момента, когда вместо пятнадцатой дружины Джейка Хоукинса на Сириус-5 прибыл сам герцог Ирианский со своей личной гвардией. Не то чтобы это было неправильно, но...

Затем на пути к Т-кораблю «Фобос» услышал радиоперекличку эскадры Дома Марика: четыре шаттла шли навстречу. Позывные и идентификационный сигнал (ИС) «Фобоса» эскадра проигнорировала.

Когда шаттлы легионеров состыковались с «Индивидуумом», Грейсон попытался открыть узкий канал связи с Сириусом-5 — может быть, ему скажут что-нибудь еще? Этого не произошло — Тяньдань хранил необъяснимое молчание, и соединиться с кем-либо из доверенных лиц герцога тоже не удавалось.

«Вероятно, технические затруднения», — размышлял Грейсон. Оборудование и так постоянно ломалось, а после всех перипетий военных действий городские техи и связисты наверняка по уши в работе. «А может, саботаж», — подумал Грейсон, вспомнив угрюмые взгляды в толпе.

Так или иначе, но это молчание беспокоило его. Что-то там происходило, что-то, имевшее отношение к герцогу и неожиданному изменению приказов. В конце концов связистам «Индивидуума» все же удалось открыть канал связи с герцогским шаттлом «Гладиус». Но результаты разговора оказались на удивление никчемными. Герцог и все его люди заняты, беспокоить их нельзя — вот все, что ответили наемникам на Сириусе-5. В Тяньдане все тихо, приказы остаются без изменений.

«Что происходит?» — думал Грейсон. Он хорошо помнил невидящий взгляд лорда Гарта. «Как будто меня там не было», — пришло Грейсону в голову. Он подавил невольную дрожь. Подобные мысли ни к чему хорошему не приводят.

— Допустим, с формальной точки зрения, мы нарушаем приказ, — продолжал он. — Но контракта мы не нарушаем. Хельм всего в четырех прыжках от Марика. Мы отправились на Марик, просто наш путь оказался немного длиннее... по той причине, что мы сделали небольшой крюк.

— А ты уверен, что это необходимо? Вдруг генерал-губернатор ждет не дождется, только б нацепить на нас медали. — Тор усмехнулся. — Надо сказать, мы их заслужили! На этих границах ты неплохо расправился с Ляо, старина! Грейсон сложил руки на груди, рассеянно двигаясь вдоль стола с картой.

— Тебе нужны какие-то причины? Давай просто обоснуем это тем фактом, что я... подозрителен. Мой отец всегда говорил, что истинный воин проживает долгую жизнь.

— Он ухватился за стойку, прекратив движение. — Просто я и все мы сразу почувствуем себя лучше, побывав дома и проверив, как там идут наши дела. — Ответа не последовало, и Грейсон продолжал: — Проклятье, Рен, творится какая-то ерунда! Половина наших — на Хельме. Мы рассредоточены, это ни к черту не годится... да Легион сейчас можно передушить голыми руками!

— Ты думаешь, кто-то собирается напасть на Хельм? Или на нас?

— В данный момент я ничего не думаю. Я хочу присоединиться к остальным, а там посмотрим. Побудем недели две на Хельме, отдохнем, починим снаряжение. А после подумаем насчет Марика.

— О'кей, тебе виднее, — проговорил Тор, но его голос звучал неодобрительно. — Надеюсь, что это не просто очередная твоя причуда.

Он поднял глаза на монитор. Парус уже сложился гармошкой, держась на почти невидимых распорках и моноволоконных тросах. Затем мягко скользнул в сразу закрывшийся за ним люк, дабы гиперпространство не причинило ему вреда. Рабочие гондолы с наблюдателями тоже скрылись в корпусе корабля. Сириус ярко освещал корму и спиралеобразный скелет мачты.

— Внимание! Всем постам, — прозвучал голос через интерком капитанского мостика.

— Парус сложен. Доложите готовность к прыжку.

Ренфорд дотронулся до рычагов управления. Ломаная кривая зеленого цвета с четырьмя гранями, отмечавшими количество прыжков, мигнула и погасла. Осталась восьмигранная красная линия, на другом конце которой оранжевой точкой светился Хельм.

— Отправляемся, — объявил Тор в микрофон. — Прыгаем через Грэхем. Слушай мою команду: прыгать по готовности.

Минута прошла в молчании.

— Всем постам, — послышался наконец голос из интеркома. Те же слова прозвучали по всему комплексу «Индивидуума» и внутри пары шаттлов, присосавшихся, словно пиявки, к корпусу корабля между отсеком экипажа и реактором. — Приготовиться к прыжку. Объявляется готовность номер один.

Голос начал отсчитывать секунды. Чтобы убить время, Грейсон попытался отыскать взглядом Сириус-5, но на таком расстоянии планета совсем растворилась в ярком сиянии своего солнца. «Что же там творится? — гадал Грейсон. — И почему?» Как раз в тот момент, когда он подумал, что на Хельме, наверное, разрешатся все его проблемы, к горлу подкатила тощнота и все поглотила тьма. Корабль ушел в гиперпространство.

Мир под названием Хельм был отнюдь не из приятных. Четвертая планета тусклой звезды класса К4 Хельм находился на задворках обитаемой зоны системы. Более половины его поверхности покрывали километровой толщины ледники. Неяркое солнце освещало мрачное дно высохших океанов и голые русла рек — почти вся вода оказалась в ледяном плену.

Поверхность планеты, не закованная в лед, представляла собой либо горы, либо бесплодную пустыню. Ледяной панцирь прерывали только горные цепи длиной в тысячи километров, опоясывавшие Хельм по экватору.

Много столетий назад, когда звезда светила ярче и грела сильнее, на Хельме появилась и стала развиваться жизнь. Звезда постепенно гасла, но жизнь не погибла, приспосабливаясь к холоду. В конце двадцать второго столетия планету открыли колонисты с Новой Надежды. Столица этого мира Фрипорт выросла вокруг космопорта. Она возвышалась на обрыве над солеными отмелями высохшего экваториального моря.

Со временем Фрипорт стали использовать как военно-космическую базу Звездной Лиги, а затем как оружейный склад. В 2788 году Минору Курита обрушил на Фрипорт термоядерный ураган. Население Хельма, сотни миллионов людей, в одночасье уменьшилось до горстки полуживых бедолаг, сгрудившихся вокруг лагерных костров. Но Курита опоздал — склады оружия, которые он избрал своей мишенью, уже перевезли в другое место.

Прошло целых три столетия, прежде чем планета начала потихоньку оправляться от удара.

В начале тридцать первого столетия Хельм стал частью герцогства Стюартов. На разбросанных среди гор лугах опять появились людские поселения, малонаселенный, не имеющий промышленности Хельм оказался идеальным местом для воинов, служащих Лиге Свободных Миров. Между 2958 и 3025 годами Хельмом владели несколько марикских воинов и их семей. Они нанимали, а порой насильно вербовали местных жителей для строительства фортов, чтобы как-то закрепить свои права на землю. Последнее из этих дарованных владений вернулось к Дому Марика в 3025 году, когда их арендатор перешел на сторону Дома Ляо, прихватив с собой роту боевых роботов. После этого, в 3027 году, Янус Марик пожаловал самое большое из хельмских землевладений полковнику Грейсону Карлайлу в награду за военные услуги. В дни, когда процветала Звездная Лига, цитаделью военного правителя планеты стала Хельмфастская крепость возле деревни Дюрандель. Впоследствии ее и окрестные земли несколько раз арендовали воины и их семьи. При неофеодализме, охватившем Внутреннюю Сферу в эпоху бесконечных войн и упадка технологии, практика аренды распространилась повсеместно. Арендовав хельмские земли, Карлайл автоматически становился «человеком Марика», присягая служить Янусу Марику верой и правдой. Соглашение было взаимовыгодным: Легион получал собственный дом, а Янус Марик — новое армейское подразделение. Над долго пустовавшим фортом взметнулось знамя Легиона. Подразумевалось, что другие воины тоже будут наделены землей в соответствии с их заслугами, но пока что Хельм безраздельно принадлежал Грейсону Карлайлу.

Грейсон и его офицеры — Лори, Рэмедж, капитан Тор и главный тех Алард Кинг — плавали в рубке «Индивидуума». Хельмское солнце, находившееся в двух миллионах километров от корабля, сияло им с обзорного экрана.

— Кто бы это ни был, — медленно проговорил Кинг, — они не особо беспокоятся о том, что их услышат.

Алард Кинг вступил в Легион на Галатее после их возвращения с Верзанди. Он служил мастером-экспертом в гвардии Дома Штайнера, но в результате, как он выразился, «маленького разногласия» с командиром своей роты улетел на Галатею. Теперь он был старшим мастером у Грейсона, и ему подчинялся весь технический персонал Легиона.

Кинг взглянул на Грейсона и остальных, находившихся по другую сторону стола с картой. Возле уха он держал передатчик, хотя бормотание, к которому он прислушивался, также исходило из всех громкоговорителей на мостике. Бормотание по большей части сливалось в неразборчивый гул, но иногда сквозь него прорывался ясно различимый голос.

— Шаттл-два «Монстр», на посадку! — взволнованно кричал один из голосов. — Сектор пять, сопротивление отсутствует!

— «Монстр», — задумчиво промолвил Тор. — Мне знакомо такое название. Это марикский корабль.

— Давайте поищем его в списках, — предложил Грейсон.

Капитан сказал что-то находившейся неподалеку помощнице. Он глядел через ее плечо, пока она искала наименование в базе данных своего компьютера. Затем Тор повернулся к остальным.

— Пятое гвардейское подразделение Марика, — сообщил он.

— Это же регулярное подразделение Дома Марика, — удивилась Лори. — Что они здесь делают?

Грейсон молчал, его взор был прикован к оранжевому сиянию на экране. Оказавшись в нижней точке прыжка хельмской системы, они окончательно поняли, что творится нечто воистину странное. Боевые частоты кишели зашифрованными радиосигналами. Это ясно показывало, что в системе должен быть по крайней мере еще один Т-корабль. По всей видимости, он находился в точке зенита, закрытый солнцем от «Индивидуума».

— Вероятно, какой-нибудь воровской набег, — предположил Грейсон. — Должно быть, в систему вошли налетчики Дома Куриты или Конфедерации Ляо... или просто пираты. Марикский шаттл мог проходить мимо и услышать зов о помощи. Брови Рэмеджа поползли вверх.

— На редкость маловероятное стечение обстоятельств.

— И еще, — поддакнул Тор, — что налетчикам здесь делать? Хельм чертовски далеко от чьих бы то ни было границ, да и грабить тут нечего.

— Ну, Драконы, например, никогда не упустят ни малейшей возможности грабануть планету, — возразила Лори.

— Рен прав, — сказал Грейсон. — Вторжение, воровской набег... подобные вещи дорого стоят. Без причины на такое никто не пойдет. — Он покачал головой. — Не похоже это на набег.

— Пираты? — спросил Кинг.

— Только не посреди владений Дома Марика. К тому же без особенной надежды на поживу.

— Я думаю о тех шаттлах Марика, — тихо произнесла Лори. — Не атакуют ли они наше поселение? И зачем?

— Чертов Марик, — буркнул Тор.

— Что? — спросил Грейсон. — Думаешь, бунт?

— А что еще? Как ни посмотришь на Лигу Свободных Миров, у них вечно царит полуанархия. Какая-нибудь фракция заговорщиков могла в конце концов начать гражданскую войну.

— Возможно, — ответил Грейсон. — Но... почему Хельм? Чего им, здесь-то понадобилось?

— И как там наши внизу? — добавила Лори.

На борту «Индивидуума» находилось двести сорок человек — двадцать человек экипажа, одна рота воинов — водителей боевых роботов, одна пехотная рота, взвод техов плюс резерв. Более семисот мужчин, женщин и детей Легиона оставались на Хельме.

Грейсон сжал кулаки. Все происходящее здесь каким-то образом связано со странными событиями на Сириусе-5. В этом он не сомневался. Но что именно происходило? И какая тут связь? Это нужно было узнать, причем быстро. Если они и впрямь вляпались в революцию или очередную междоусобицу Дома Марика, жизни людей на Хельме подвергались серьезной опасности.

— Рен, — обратился к капитану Грейсон. — Как долго будет накапливаться энергия для прыжка? Тор посмотрел на свои часы.

— Так, парус убран... сто двадцать пять часов — если мы поторопимся. Иначе — сто семьдесят пять.

— Нет еще признаков, что они нас засекли?

— Пока нет. Свет не распространяется мгновенно, и весточку о нас они получат не сразу. Правда, положение вещей таково, что...

Он молча ткнул большим пальцем в громкоговоритель, беспрестанно бормотавший какую-то зашифрованную неразбериху. Из динамика вновь послышался взволнованный голос:

— Внимание, неопознанный шаттл в точке ноль-ноль-семь, вектор три-один-один! Мы не получили ваших ИС! Пожалуйста, назовите себя! Пожалуйста, назовите себя!

— Похоже, там внизу полный хаос. Это хороший шанс прошмыгнуть незамеченными.

— О'кей! Приступай к подготовке шаттлов; Лори, передай сообщение. Пойдут оба — и «Фобос», и «Деймос».

— Отправляемся все? — спросил Рэмедж.

— Кто захочет, останется на «Индивидууме», — сказал. Грейсон. — Остальные пойдут с нами на Хельм.

— Все пойдут, — предрекла Лори. — Но что мы сможем сделать?

До Грёйсона дошла вся нелепость их затеи, и сердце его сжалось. Одна рота против... кого?

— Не знаю, — тихо ответил он. — Прежде всего найдем наших людей и убедимся, что они живы. После этого постараемся выяснить, что за чертовщина тут творится. Будем действовать по обстоятельствам.

Он повернулся к Тору.

— Ты, Рен, уведешь отсюда корабль сразу по окончании подготовки.

— Погоди! Ведь мои люди тоже захотят узнать, что происходит на Хельме!

— А мы все хотим, чтобы «Индивидуум» остался цел. Корабль незаменим. Я должен быть уверен, что он в безопасности.

Каждый год всеми наследными Домами производилось всего-навсего около дюжины Т-кораблей. И каждый год один-два корабля терялись в битвах, несчастных случаях или просто из-за небрежности. Цивилизация вплотную подошла к той грани, за которой населенным людьми планетам грозила полная изоляция друг от друга — возможно, навсегда. Поэтому даже враждующие группировки старались не повредить в своих сражениях Т-корабли.

Но люди не всегда бывают разумны. И поэтому Грейсон не хотел рисковать.

— Вы отправитесь на Стюарт, — продолжал он. — Тамошний герцог — неплохой человек, он честен, к тому же имеет уши при дворе генерал-губернатора на Атреусе. Он ни разу не обманул нас. Не исключено, что он сумеет поведать вам, в чем дело.

— Может быть... но ведь вы окажетесь в самом пекле!

— С этим мы сами управимся, как на Верзанди. Мы назначим вам дату и время, и вы прыгнете обратно. Мы будем ждать серии сигналов на коротких волнах. После обрисуем нашу ситуацию и скажем, что делать.

— У меня не останется шаттлов, — произнес Тор.

— Зато у нас будут. — Грейсон посмотрел на всех по очереди. Теперь, когда у них появилась схема действий, которой нужно было придерживаться, ему немного полегчало. По выражениям на лицах остальных людей он понял, что все настроены решительно.

— Шаттлы пойдут с максимальным ускорением, — сказал Грейсон. — Если повезет, на орбите решат, что это просто-напросто еще один рейс, забывший послать свои ИС, благо таких здесь, кажется, хватает. Мы поищем место для посадки как можно ближе к Дюрандели. — Он пожал плечами. — А там посмотрим.

V

Но они опоздали.

С горного кряжа западнее Дюрандели роте боевых роботов открылась ужасная картина разрушения. Сотня тлеющих костров испускала в небо столбы мутного тяжелого дыма. Через сканеры «Мародера» Грейсон взглянул на то, что осталось от деревни под названием Дюрандель. Он не мог найти среди руин ни одного целого здания, ни малейших признаков жизни. Поселение уничтожали хладнокровно и методично, дом за домом. Новые корпуса механических мастерских на восточной окраине деревушки бесследно исчезли. На месте Хельмфастской крепости Легиона, возвышавшейся на северной стороне скалы, виднелось лишь несколько разрозненных обломков. Они сиротливо лежали посреди мрачных обугленных и разбитых снарядами башен. Черный дым все еще окутывал дальнюю стену крепости, вернее, ее остатки.

Из наушников до Грейсона донесся тихий стон. Чей? Это не имело значения. Все члены группы ощущали невосполнимость утраты. Сознание того, что они опоздали, не сумев предотвратить безжалостного истребления Дюрандели, сжигало их изнутри.

— Осмотреть район, — произнес Грейсон, сам удивляясь горечи этих простых слов.

Через минуту шаттлы «Фобос» и «Деймос», держась в тесном строю, на языках бушующего пламени спустились в хельмскую атмосферу. Ощущение странности всего происходящего усиливалось с каждым часом их приближения к цели. Сторожевые корабли три раза окликали шаттлы, на полном ходу мчащиеся к Хельму, но никто, казалось, не собирался их перехватывать. Вскоре стало ясно, что все корабли, находящиеся в системе, — марикские. Это подтверждало гипотезу о гражданской войне, разразившейся на Хельме, и еще больше подгоняло людей Грейсона.

Бешеная скорость позволила им проскользнуть тайком. Шаттлы и истребители, патрулировавшие подступы к Хельму, не спешили останавливать безумцев, а то и явно игнорировали их. Когда шаттлы вступили в последнюю стадию торможения, их окликнул шаттл «Ланселот». Вспыльчивый капитан «Фобоса» черноволосая Илза Мартинес решила, что марикский корабль собирается начать перехват. На второй вызов Мартинес отреагировала длинным трехэтажным проклятием, упомянув герцога Гарта и его темные делишки.

«Фобос» и «Деймос» прошли всего в двенадцати тысячах километров от «Ланселота», и дальнейших окликов не последовало. Маленькой флотилии удалось остаться инкогнито.

Затем началась посадка. Шаттлы Легиона прорезали ионосферу. Штормовые тучи кружились водоворотом над Мертвым морем у Дюрандели. Двигатели издали последний громовый рев, и оба судна нырнули в плотный слой облаков. Мартинес на «Фобосе» и лейтенант Торстон на «Деймосе» безукоризненно рассчитали место посадки. Корабли приземлились менее чем в двадцати километрах от Дюрандели — по другую сторону низкой горной гряды, лежащей западнее поселения.

Несомненно, радары марикских судов уже выследили шаттлы. Но Грейсон все еще надеялся на недогадливость наблюдателей. Они могли решить, что шаттлы несут на борту персон слишком важных, чтобы утруждать себя разными формальностями вроде передачи ИС, либо свалить все на тупость и беззаботность пилотов, не желающих соблюдать правила.

Это позволило бы им выиграть время. После приземления оставалось надеяться только на собственную способность передвигаться так быстро, чтобы оставить с носом наземные силы Дома Марика. Слабыми местами плана были «Фобос» и «Деймос». Раз прицелившись, сдвинуться с места они уже не могли. Мартинес и Торстону следовало найти пересеченную местность, где хотя бы на время смогла укрыться пара шаттлов.

А Грейсон знал, что время скоро станет даже худшим врагом Легиона, чем неизвестные вражеские силы, переговаривавшиеся на тактических частотах наземной связи.

После беспрепятственного приземления Грейсон вывел командную группу с группой атаки, оставив роту Рэмеджа и группу поддержки сторожить зону приземления. В командную группу, как всегда, вошли «Беркут» Лори Калмар, «Волкодав» Делмара Клея и «Снайпер» Дэвиса Макколла плюс, конечно, грейсоновский «Мародер». Группу атаки возглавлял лейтенант Гасан Халид на «Головорезе». Восемь месяцев назад в группе атаки появились Исору Коги со своим «Стрельцом» и Шерил с «Беркутом» (она пришла из «тыловиков» после того, как погиб Штейнман). Чарльз Беар на «Викинге» заменил Дженни Хастингс.

Спустя час после посадки они достигли перевала гряды и... увидели дымящиеся развалины собственного дома.

— Капитан! — воскликнула Лори, умышленно выбрав низшее из двух званий Грейсона.

Не стоило предупреждать кого бы то ни было о том, что командир Легиона, полковник Карлайл, находился здесь.

— Замечено движение в три-двести, пеленг ноль девяносто пять!

Грейсон определил расстояние по указанным координатам. Действительно, на расстоянии около трех километров в восточном направлении сканеры его «Мародера» засекли движущиеся объекты. На обзорном дисплее засветились зеленые точки.

— Я их вижу, лейтенант. Они все еще там.

«Недоноски, — подумал Грейсон. — Убийцы». Враги бродили среди каменных обломков, медленно и осторожно переставляя ноги. Может, они не знали, что у них под носом приземлился шаттл. Может, знали, но думали, что это просто очередное марикское подкрепление. Стервятники любят слетаться к свежему трупу.

Машины слонялись меж камней. Грейсон смог различить гибкую тень «Феникса» и громоздкие очертания «Филина» неподалеку. «Феникс» с упорством дебила пинал ногой чудом устоявшую секцию железобетонной стены. Еще пара пинков, и стена рухнула, расколовшись в облаке взметнувшейся пыли и каменного крошева. Медлительный «Филин» остановился поодаль. Своими металлическими руками он стал копаться в остатках того, что некогда было казармой общины помощников техов. Искал добычу? Или спасшихся людей?

Этого Грейсон не знал. Его волю и разум, равно как и его руки, парализовало странное оцепенение. Точно завороженный, он смотрел на поруганное и разрушенное селение.

Вдалеке меж руин виднелись еще боевые роботы — пара «Стингеров» и «Шершень». Глаза Грейсона перебегали от обзорного дисплея на монитор пульта управления, считывавший информацию с дальнодействующих сканеров «Мародера». В поле зрения передвигались целых семь, нет, восемь боевых роботов. Кроме пятидесятипятитонного «Филина» и пары сорокапятитонных «Фениксов», все машины, шнырявшие по дымящимся камням, оказались легкими — «Стингеры» да «Шершни». Самыми легкими из грейсоновских боевых роботов были два пятидесятипятитонных «Беркута».

Гнев, душивший Грейсона изнутри, наконец-то вырвался наружу. Кровь гудела в его ушах и заставляла бешено колотиться сердце. Убийцы!

— Сейчас им будет жарко, — произнес он в командный передатчик. — Внимание... к оружию! Вперед! Уничтожим их всех!

Ничего не подозревающие мишени рыскали среди дюрандельских руин. Они были всецело поглощены уничтожением уцелевших остатков деревни, словно ребенок, доламывающий свою игрушку. Один из «Стингеров» нашел-таки «добычу» — кучка людей, накрывшись листом жести, пряталась между камнями, возле фундамента разрушенного пакгауза. «Стингер» только что вытащил этих несчастных на свет Божий одним движением руки, оснащенной лазерной пушкой. Внезапно шорох, раздавшийся в наушниках, заставил робота поднять голову и оглядеться. Семидесятипятитонный «Мародер» Грейеона проломил насквозь бетонную стену, разбросав громадные осколки по всей улице. Крича от ужаса, люди бросились врассыпную.

Водитель «Стингера» застыл в нерешительности, затем начал поднимать лазер своей машины. Поздно! Сдвоенный луч избороздил руку и, правый бок «Стингера» дымящимися ранами, глубоко прорезав броню и мягкую внутреннюю прокладку. Убедившись, что рядом нет беззащитных людей, Грейсон сделал еще один шаг и снова выстрелил из обоих лазеров. Яростное голубое сияние ПИ-излуча-телей достигло своей цели, присоединившись к заградительному огню. Уже поврежденная правая рука «Стингера» бешено завертелась в воздухе; стальной кулак все еще сжимал лазерную пушку. Робот отшатнулся назад. Его гироскопы скрежетали, дым валил из многочисленных отверстий, зиявших в легкой броне. Грейсон пустил в ход свое скорострельное орудие. Взрыв стодвадцатимиллиметровых снарядов окончательно изувечил корпус «Стингера». Куски брони фонтаном взлетели в воздух. Грейсон шагнул еще ближе, продолжая стрелять, и градом сыпавшиеся гильзы звонко ударялись о броню «Мародера».

Потом произошла вспышка, а за ней взметнулся в небо громадный клуб дыма. «Голова» «Стингера» раскололась, и водитель боевого робота ракетой взмыл в небо вместе с клочьями обшивки. Еще более яркая вспышка проделала дыру в покореженном торсе машины, и со «Стингером» было покончено.

В пределах досягаемости грейсоновского «Мародера» возник другой боевой робот — «Шершень». Грейсон развернулся на полусогнутой ноге, приподняв обе пушки. Огонь из ПИ-установок, смешавшись с лазерным лучом, ударил «Шершня» и повалил его на землю. Грейсон заметил, что боковая и задняя поверхности корпуса машины уже были опалены лазером.

«Шершень» поднялся, нацеливая свой лазер средней мощности на мостик «Мародера». Ослепительный свет лизнул обшивку, но мощная оптика машины отразила его безо всякого вреда для глаз Грейеона, а массивная броня рассеяла жар. «Мародер» в шесть шагов пересек узкую улицу, его тяжелые руки взлетали и опускались в такт шагам. Правая рука, словно громадная дубинка, нанесла сокрушительный удар, пришедшийся по корпусу и левой руке «Шершня». Толстая пластина обшивки изогнулась, и, издав звук, похожий на человеческий вопль, «Шершень» рухнул в груду каменной крошки. Еще три выстрела из ПИИ, и боевой робот остался лежать неподвижным. Сквозь дыры в его корпусе виднелись дымившиеся остатки электропроводки.

Чтобы окончательно убедиться, что врагу пришел конец, Грейсон влепил в металлический труп еще один заряд. Он почти обезумел — его захлестнула мстительная яростная радость. Ему хотелось одного — убивать, убивать и убивать, пока не издохнет последний из врагов, пока не превратится в груду лома последняя из их дьявольских машин. «Мародер» шествовал по израненным улицам Дюрандели, выслеживая вражеских боевых роботов, словно пес, почуявший свежий след раненого зверя.

Такое же безумие охватило остальных легионеров. Грейсон наткнулся на Лори. Та посылала луч за лучом в сдвоенный корпус «Феникса», ничком растянувшегося среди развалин дома. «Волкодав» Делмара Клея сцепился с вражеским «Филином». Они бились на равных, пока к «Волкодаву» не присоединились беаровский «Викинг» и «Головорез» Халида. Кошмарный огненный шквал разорвал «Филина» на куски. И когда тот упал, сдержанный лейтенант Халид подвел своего «Головореза» поближе и одним пинком бронированной ступни сокрушил командный мостик боевого робота. Его водитель больше не будет грабить города!

Марикские боевые роботы попытались спастись, осознав грозящую опасность. Но, по иронии судьбы, путь им преградили горы каменного мусора — то, во что превратили они некогда чистое и уютное селение. Врагам не оставалось ничего другого, как идти путями, предусмотрительно перегороженными людьми Грейсона. Битва — если можно было назвать происшедшее битвой — длилась минут пятнадцать. Ни одному вражескому боевому роботу не удалось спастись.

И только после того, как последняя боевая машина — «Шершень» — взорвалась с оглушительным грохотом и огненной вспышкой, Грейсон осознал, что почти ничего не видит. Виной тому был не испорченный визор нейрошлема — его душили слезы. Он все еще рыдал, когда вся его рота собралась в центре бывшей торговой площади Дюрандели.

Шаттл «Ассегай» вышел на орбиту Хельма. Это был старый корабль класса «Лига», один из тех, что были оборудованы под орбитальные штаб-квартиры или базы для планетарных операций Дома Марика. Параболическая антенна, возвышавшаяся над бронированной выпуклостью, которая отмечала мостик судна, нацелилась на две точки — ярко сияющую ледяную планету внизу и точку прыжка, находившуюся в глубоком пространстве вне системы. В точке прыжка мягко пульсирующие струи горячей плазмы удерживали на месте два Т-корабля — «Монстра» и «Охотницу». Капитан «Ассегая» был ветераном, много лет служившим Дому Марика. За сорок восемь лет, проведенных в космосе, Фенрик Джевил видал, пожалуй, поболее, чем все локаторы его корабля.

Сейчас он плавал в невесомости за спиной мальчика, корпевшего над второй дальнодействующей радиолокационной установкой «Ассегая». Джевил протянул руку, указывая костлявым пальцем на зеленый экран.

— Видишь вон те траектории, сынок? Что ты о них скажешь?

— Э... это входные траектории кораблей, капитан, — ответствовал курсант, пристегнутый к креслу наблюдателя. Голос юнца слегка дрожал; он надеялся оттянуть время ответа.

— Правильно, входные. Чьи они?

— Я услышал запрос «Ланселота», когда те проходили мимо них, сэр. Они... они ему не ответили.

— Не ответили? А ты не находишь это подозрительным?

— Сэр... парни с «Ланселота» сказали, что это, наверно, какие-то шишки совершают обход, вот. А Шигги сказал...

Мальчишка запнулся, его глаза расширились. До него внезапно дошло, что каким-то образом он стал фамильярничать с капитаном.

Глаза Джевила встретились с темными глазами наблюдателя у первой установки по другую сторону мостика. Тот внезапно отвел взгляд, притворившись, что очень занят.

— Я полагаю, что под Шигги ты подразумеваешь младшего лейтенанта Шигамуру? А ну-ка, сынок, что сказал лейтенант Шигамура насчет тех кораблей?

— Он... это... что это... ну, просто шишки из прибывшего Т-корабля, сэр.

— Новый Т-корабль? — Джевил медленно прикрыл глаза.

Когда он вновь их открыл, взбешенный рев прокатился по мостику.

— А что еще за чертов Т-корабль?!

— Сэр, Шигги... то есть лейтенант Шигамура... Он поймал эхо удаленного радиолокатора, который мог принадлежать Т-кораблю со свернутым парусом, — там, в точке надира. Но он сказал, что это, наверно, новое пополнение с Марика... а может, сам герцог Ирианский...

— Шигамура! Вперед и на середину!

Второй офицер-наблюдатель, тщетно пытавшийся остаться незамеченным, переплыл через мостик.

— Мистер Шигамура! Не будете ли вы столь любезны объяснить мне, как офицер, находящийся на борту военного корабля Лиги Свободных Миров, в самой середине комплекса боевой подготовки, рядом с потенциально враждебной планетой, мог оказаться настолько... настолько беспечным! Заметить присутствие в системе неизвестного корабля — и даже не доложить мне об этом! Или старшему офицеру-наблюдателю! Да вообще хоть кому-нибудь, черт подери!

— Нет, сэр! То есть… да, сэр! Я хотел сказать...

— Молчать! А далее, как я понял, вы двое засекли пару неопознанных шаттлов с этого неизвестного Т-корабля и позволили им пройти мимо прямо у вас перед носом? Не запросив их ИС? И опять никому об этом не сказав?!

— С-сэр, но все было так странно, — выговорил офицер. — Т-корабли все время то прибывали, то уходили, и мы подумали, что это просто еще один из них! Я никогда раньше не видел такого скопления Т-кораблей в одном месте... торговые, военные... к тому же ходили слухи, что сам герцог Ирианский должен прилететь. Когда те шаттлы промолчали, то мы подумали...

— Вы подумали! А в какую, интересно, задницу вы мне прикажете засунуть младшего лейтенанта, который столько думает?! Может быть, вы подумали, что я так же умен, как травленый таракан на камбузе? Боже милостивый, да у вас двоих не больше мозгов, чем у какой-нибудь паршивой селедки! Если не меньше! Вы находитесь здесь не для того, чтобы думать! Вы здесь для того, чтобы торчать у экранов ваших проклятых радаров и сообщать, когда что-нибудь видите, — не важно что! Я доступно излагаю?

— Да, сэр! — хором отрапортовали оба провинившихся юнца.

— Еще одна чертова безмозглая выходка вроде этой, и вы двое вылетите отсюда похлеще всякой пташки!

Продолжая бушевать, Джевил направился к возвышению в центре Мостика, где был расположен его собственный пульт управления. Старший лейтенант Иолан Флинн, помощник капитана, отстегнулся и уплыл в сторону, освобождая место для Джевила.

— Что-то прозевали?

— О Боже, Флинн! И от нас еще ждут каких-торезультатов!

Он сел, пристегнулся и стал нажимать кнопки на пульте. Работая с автоматической точностью, появившейся в результате длительного опыта, он ввел в компьютер программу просмотра сохранившихся в оперативной памяти пеленгов и вывода результатов на центральный экран.

— Детишки! — ворчал он, — Посылают нам дебильных недоумков, младенцев с пальчиком во рту! И еще хотят, чтобы мы выигрывали сражения!

Джевил подался к экрану, изучая спаренную траекторию, появившуюся прямо над застланной тучами поверхностью планеты.

— Так-так, что тут у нас? Два шаттла. Не наши... и не торговые. Ну вот, Флинн. Что ты скажешь по этому поводу?

На зеленом фоне экрана четко виднелись две беглые траектории; две светящиеся точки ползли над поверхностью планеты оставляя позади, себя след. Вдали, будто угрюмые призраки, проносились плотные тучи. Точки равномерно двигались, сопровождаемые мельканием крошечных надписей внизу экрана. Колонки цифр комментировали изменение векторов, скорости и направления полета.

— Они ныряют вон в те грозовые тучи.

— Ага. Сразу же после того, как их окликнул «Ланселот».

— Так, значит, это враги? Но нам говорили, что у вражеских военных кораблей нет ни малейшего шанса проникнуть сюда...

— Нам много чего говорили.

Голос Джевила был мрачен. Он нажал на кнопку, ускоряя просмотр. «Ассегай» продолжал двигаться по хелъмской орбите, а ползущие к поверхности планеты в нескольких километрах от Дюрандели точки были едва различимы. Капитан сравнил записанное изображение на радаре с предыдущими снимками.

— Так и есть, Флинн. Они садятся прямо возле деревни, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор.

— Интересно...

— Эта чертова картинка более чем интересна.

Пару секунд Джевил вглядывался в надписи.

— Ха! Вот оно что! Я вижу их над горной грядой южнее Дюрандели. Там-то мы их и накроем. По таким мишеням не промахнешься.

— Но через несколько часов они уже совершат посадку!

— Да... действительно... Но шаттл! Ага! Вот это добыча, Флинн. И за один шаттл стоило бы подраться, а здесь целых два! Они не выстоят — у нас несколько шаттлов плюс истребители.

Он посмотрел на своего помощника.

— Соедини-ка меня с полковником.

Помощник глянул на хронометр мостика.

— Увы, капитан. Он сейчас за горизонтом, разве что мы переключимся на двенадцатый канал.

Флинн передал в свой микрофон приказание соединить его с отсеком связи «Ассегая».

Джевилу предстояло долго ждать, пока его соединят с «Монстром», находившимся в точке зенита; ответ будет идти еще дольше. За это время капитан успел кое-что обдумать.

Звания капитана космолета и полковника, командующего войсковой боевой техникой, приблизительно эквивалентны. Джевил не мог что-либо приказать полковнику, руководящему наземными операциями. Но вот сообщить в дружеской, неофициальной манере кое-какие новости... Джевил удовлетворенно потирал руки. Это было превосходно!

Отдав приказ через отсек связи, Флинн обернулся к Джевилу.

— Капитан, а как быть с Т-кораблем?

— Думаю, здесь мы мало что сможем сделать. Если это враги, то они скоро уйдут. Наверняка к тому времени, когда туда доберутся наши корабли, его уже не будет. Не станем пока обращать внимания на Т-корабль... хотя я обязательно извещу «Монстра», и за ним будет вестись наблюдение. Я хочу знать, что там делает этот Т-корабль. Ясно?

— Да, сэр.

Помощник дотронулся до своих наушников, вслушиваясь.

— Связисты передают, что вы можете говорить с полковником.

— Хорошо.

Джевил приладил наушники и вдавил кнопку на пульте.

— Полковник Лангсдорф? Говорит капитан Джевил. Прекрасно... отлично... да, никаких проблем. Да, у нас имеются некоторые новости. Мы тут нашли для вас пару мишеней возле деревни Дюрандель. Если поторопитесь, то сможете заполучить неплохую добычу!

VI

До сих пор капитан Рэмедж не мог пожаловаться на свою жизнь. Четырнадцати стандартных лет от роду он стал старшим сержантом военного отряда на планете Треллван, где набирался боевого опыта, ведя в сражения наземную пехоту. Они дрались с налетчиками и пиратами с Периферии — диких окраин обитаемого пространства, находящихся вдали от так называемых цивилизованных миров Внутренней Сферы. В своем деле Рэмедж весьма преуспел; это понял один молодой воин-наемник, создавший на Треллване подразделение боевых роботов для борьбы с Синдикатом Драконов. Наемник оценил таланты Рэмеджа, особенно в области использования специальной военной техники и объединенных сил пехотинцев против боевых роботов. Если у планеты нет собственных боевых машин, то правительству приходится вооружать обычные отряды огнеметами, лазерами повышенной мощности и ранцами со взрывчаткой, чтобы хоть как-то защитить своих людей от преобладающих на современном поле боя бронированных чудовищ.

Молодого наемника звали Грейсон Карлайл. И когда по завершении своей миссии он покинул Треллван, Рэмедж пошел с ним.

Таланты Рэмеджа проявились еще не раз, особенно во время военной кампании на Верзанди. Вооруженные только лишь несколькими потрепанными трофейными боевыми роботами да кучкой агромашин, к которым наспех присобачили автоматы, повстанцы умудрились остановить оккупантов Дома Куриты. После этого Дом Штайнера гарантировал Верзанди полуавтономию. А те неотесанные наземные отряды обучал именно Рэмедж, и он же вел их в сражения, уничтожив десяток вражеских боевых роботов и еще больше повредив.

Рэмедж очень дорожил своим сержантским званием — даже когда ему как командиру пехотной роты присвоили звание капитана.

— Люди должны знать, что они всегда могут поворчать на старого сержанта Рэма, — не раз говорил он Грейсону.

Но как Рэмедж ни отбрыкивался, избежать капитанского звания ему все же не удалось. Лори Калмар заметила по этому поводу:

— Придет время, и какой-нибудь свеженький лейтенант сгонит вас с насиженного места... капитан. Лучше оставьте звание, раз вы его заслужили!

Методы воспитания, которыми пользовался Рэмедж, были довольно крутыми, но он никогда ни с кем не обходился несправедливо. Величали его только треллванским званием сержанта, а то называли просто Рэмом. Ему удалось снискать уважение и любовь простых солдат, находившихся в его подчинении.

— Скорпион-Два, доложите обстановку!

Рэмедж лежал на дне щелеубежища, наспех вырытого среди усыпанного валунами леска. Рядом с лесом был луг, где приземлились два шаттла Легиона. Позади, в северном направлении, возвышались Арагайские горы.

Наушники зашипели, затем помехи стихли.

— Скорпион-Один, сюда идут боевые роботы!

Лейтенант, сидевший подле Рэмеджа, услышав сообщение через свои наушники, удивленно поднял брови.

— Наши?

— Скорее всего нет, Дьюлани, — ответил Рэмедж. — Наши бы шли с другой стороны. Скорпион-Два! Скорпион-Два! Сообщите идентификацию!

— Скорпион-Один, это Скорпион-Два! Их целая рота! Мы насчитали двенадцать. Повторяю, двенадцать! Видим «Головореза»... двух «Стрельцов»... «Тандерболт»... И слушайте! Мы видим пехоту, да к тому же еще бронемашины!

«Это плохо», — подумал Рэмедж, Все боевые роботы, которых назвал дозорный Легиона, были тяжелыми, а некоторые из них даже тяжелее, чем любой из роты боевых машин Серого Легиона. И намного сильнее, чем четверо легких боевых роботов командной группы, охраняющих шаттлы.

— Скорпион-Два! Это Скорпион-Один! Сгруппируйтесь и отходите. Держите нас в курсе!

В шлемофонах опять затрещали помехи. Теперь они мерно и завораживающе пульсировали, накатываясь волнами шипения и треска.

— Это они глушат, — сказал Рэмедж, поправляя наушники. — Не знаю, слышали они дозорного или нет. Но роботы приближаются, к тому же быстро!

— Что это значит, Рэм?

— Это значит, что они обнаружили шаттлы и решили до них добраться!

— Сколько времени у нас в запасе?

Рэмедж уже изучал карту местности, разложив ее на коленях. Он ткнул указательным пальцем, оставившим грязный отпечаток, в какую-то точку на карте.

— Двадцать минут... если пойдет в том же духе. Надо сообщить полковнику!

Быстрая проверка показала, что все частоты засорены той же мелодической пульсацией и свистом вражеских глушилок.

— Проклятье, и связь еще не протянута!

Это означало отсутствие полевых телефонов. Рэмедж выглянул из щели.

— Курьер!

Юный боец в серо-зеленом комбинезоне спрыгнул к двум офицерам. Рэмедж включил встроенное в его наручные часы записывающее устройство и торопливо повторил сообщение дозорного.

— Ситуация критическая, — добавил он в заключение. — Я решительно настаиваю на приведении в боевую готовность главных сил боевых роботов Серого Легиона. Для этого необходимо использовать помехоуловители шаттлов. Пехота вместе с группой атаки сможет только на время задержать приближающееся войско, если это враги.

Рэмедж выключил диктофон. Нажав кнопку, он поймал выскочившую из ниши минипленку размером с ноготь большого пальца, положил ее в небольшую водонепроницаемую коробочку и вручил солдату.

— Отдашь капитану Мартинес, лейтенанту Торстону или лейтенанту Роже, — наказал он. — Только им... и побыстрее! Принесешь мне ответ.

— Есть, сэр!

Посыльный выбрался наружу и исчез.

Рэмедж придвинулся к инфракрасным бинокулярам дальнего действия, прикрепленным к треножнику на краю щели. Он посмотрел на юго-запад. Местность там шла слегка под уклон. Холмы и леса заканчивались, открывая широкие просторы Северной возвышенности. Там же был Хельмдаун... и главные марикские силы.

— Хотел бы я, чтобы полковник был там, — сказал Рэмедж, обращаясь больше к себе самому, чем к лейтенанту Дьюлани.

— Они смогут передать ему сообщение? — спросил Дьюлани.

— А? Ну... передатчики на борту шаттлов пробьются сквозь глушилки, если понадобится. А когда полковник уловит следы глушилок, он и сам сообразит, что к чему. Этот парень не промах.

Но сам Рэмедж отнюдь не ощущал такой уверенности, что пытался придать своему голосу. Даже если обе группы Грейсона совершат молниеносный марш-бросок из Дюрандели, им удастся прибыть самое большее одновременно с теми силами, что засек Скорпион-Два. Да и люди Грейсона окажутся плохими бойцами после подобного перехода, особенно в битве с тяжелыми боевыми роботами.

Он обозревал через бинокуляры пустой горизонт на юго-западе. Нет, положение было совсем не из легких.

Грейсон сделал еще одну попытку.

— «Фобос», «Фобос», я «Янтарь», как слышите? Прием.

Он плотнее прижал, наушники своего нейрошлема, но смог различить только слабое отдаленное шипение, похожее на океанский прибой.

— Лори, что ты об этом думаешь?

По ту сторону площади «Беркут» на миг перестал бродить по каменному крошеву, будто вслушиваясь.

— Это неестественно, — последовал ответ. — Умышленное глушение, Грей. Я уверена в этом.

— Да и я подумал о том же самом.

Вид стертой с лица земли деревни Дюрандель поверг легионеров в отупляющее состояние шока. Они находили раздавленные обломки или спаленные лазером тела, лежащие в лужах крови на улицах поселения. Те, кому удалось выжить, медленно выползали из своих укрытий, заслышав о том, что боевые роботы Серого Легиона, точно гром небесный, поразили марикских оккупантов.

Рассказы спасшихся были схожи друг с другом.

Пятью днями раньше прошел слух о том, что в Хельмдаунском космопорту высадились войска под командованием лорда Гарта, герцога Ирианского, и что Серый Легион, одержавший великую победу на Сириусе-5, якобы удостоен какой-то особо высокой чести.

Правители Дюрандели вместе с капитаном Бэроном, под командованием которого остался Хельмфаст, выехали в Хельмдаун, чтобы поговорить с представителями Дома Марика.

Обратно они не вернулись.

На следующий день боевые роботы пятой штурмовой роты гвардии Дома Марика заняли Хельмдаун и направились за город, по пути захватив стратегически важные перекрестки и пару-тройку индустриальных сооружений столицы. В Хельмфасте было получено короткое, но странное радиосообщение: «Ваши правители обвиняются в заговоре против законного правительства Лиги Свободных Миров. Сдавайтесь своим законным хозяевам или будете уничтожены».

После исчезновения капитана Бэрона командование гарнизоном принял молодой лейтенант по имени Фрэзер. Последние события были крайне странными и невероятными. Возникло подозрение, что оккупанты Хельмдауна — вовсе не люди лорда Гарта, а какие-то ренегаты, вражеские налетчики или даже фракция марикских бунтовщиков.

Хельмфаст перешел под опеку Фрэзера, а тот не собирался сдаваться неизвестно кому, даже не получив известий от Серого Легиона Смерти.

Те бронеглайдеры, что находились под командованием исчезнувшего Марка Бэрона, составили первую линию обороны Хельмфаста. Имелась также пехота — в основном местное хельмское ополчение, организованное нынешними хозяевами дюрандельских земель. В Дюрандели были профессиональные воины — лейтенант Гомес Де Вильяр, водитель «Феникса» по имени Кент и еще несколько стажеров-рекрутов. Но все их боевые роботы погрузили перед схваткой на борт «Фобоса» в качестве резерва боевых машин для борьбы с Ляо.

Лейтенант Фрэзер встретил роботы войск Дома Марика на равнине восточнее Дюрандели, где те проломились через линию обороны защитников поселения. Пока группа прикрытия — двадцатка глайдеров бронероты и пехотинцы готовились к бою, ополчение оставалось в Хельмфастской крепости в ожидании осады. Ни один из уцелевших людей, кого расспрашивал Грейсон, не смог внятно описать того, что случилось потом. Некоторые видели, как штурмовая рота противника разворачивалась против линии Фрэзера. Большинство легких вражеских боевых роботов были хорошо вооружены и управлялись обученными людьми. Низкие клубы тяжелого дыма не давали толком разглядеть происходящее. Через полчаса боевые роботы штурмовиков уже преодолели стены крепости и мародерствовали на улицах Дюрандели. Спасшиеся рассказывали о панике, возникшей среди неподготовленных стажёров группы прикрытия; о марикских роботах, налетевших подобно разрушительному огненному урагану на оборонявшиеся бронеглайдеры. Врач, хлопотавший на окраине поселения возле раненых — как солдат, так и мирных жителей, — видел, что вражеский «Гриф» наступил на легкий танк Фрэзера «Вендетту», раздавив его в лепешку. Этот факт подтвердил и один из раненых солдат.

Грейсон прекрасно помнил молодого горячего офицера. Ему было не более двадцати лет, и он отращивал усы, чтобы выглядеть постарше. Как и многие другие, Фрэзер примкнул к Легиону на Галатее. Он заявил, что много раз слышал о боевых подвигах Серого Легиона Смерти и хочет вступить в его ряды.

— Может, и мне перепадет кусочек славы! — сказал он тогда Грейсону.

Грейсон затащил юного Фрэзера в один из баров Галатеи, и они пропустили по стаканчику.

— Слава — не слишком подходящая причина для вступления в пехотные войска, — пояснил он юнцу. — Слава, конечно, — хорошая штука, существуют еще и славные военные традиции, боевое товарищество, мужество и самоотверженность. Но за такую славу приходится платить. И цена оказывается иногда непомерно высокой.

Но хотя Фрэзер уже получил в военной академии в Новом Эксфорде офицерский чин, он продолжал настаивать на своем желании вступить в Легион. Он так решительно настроился ждать новой вакансии среди учеников-стажеров, что ради этого не боялся даже поступиться своим званием лейтенанта. Однажды он станет воином — водителем боевого робота и завоюет настоящую славу.

Грейсон уже почти переубедил Фрэзера. Но горячность юноши напомнила Карлайлу его собственную ученическую пору. И он заключил с Фрэзером контракт, по которому молодого человека зачислили младшим лейтенантом в бронероту Бэрона. Так Фрэзер сделал первый шаг в долгом процессе обучения. Закончив учебу, он должен был стать водителем боевого робота. Уже через год ему присвоили звание старшего лейтенанта и назначили ротным помощником Бэрона.

И вот Фрэзер мертв. Грейсон с грустью думал, много ли славы нашел парень, растоптанный пятидесятипятитонной железкой. Вероятно, погиб, он как герой, но ему пришлось заплатить наивысшую цену. И ожесточенная битва после его смерти продолжалась, как будто лейтенанта Фрэзера никогда и не существовало на свете. Сержант Бернс из роты специального назначения Рэмеджа оказался свидетелем финального действия, развернувшегося в поселке. Когда атаковавшие наголову разбили войско защитников, уцелевшие члены городского правления приняли решение сдаться. Увидев белый флаг, поднявшийся над зданием муниципалитета, хельмфастские ополченцы и большинство жителей Дюрандели прекратили сопротивление. Ворота Хельмфастской крепости открылись перед марикскими завоевателями в полном соответствии с военными обычаями и соглашениями. Грейсон окинул взором последствия этих соглашений. Не уцелело ни одного здания. Ворота, стены и башни Хельмфастской крепости сожжены дотла, взорваны, порушены... изнутри. Разрушение производилось тщательно и обдуманно. Глядя на руины вокруг, Грейсон размышлял об обмане, ведущем к еще худшему обману, о попранных конвенциях, об ударе, нанесенном прямо в сердце Легиона, а значит и в его собственное.

Сейчас на плечи Грейсона легло тяжкое бремя сомнений. Не по его ли глупости легионеры оказались в таком положении? Может, он слишком самонадеянно уверовал в то, что сумеет справиться с любым препятствием, что бы ни случилось? Из семи сотен, людей, остававшихся в Дюрандели, пока было найдено менее четырехсот. Многие из них оказались ранены. Боевую эффективность подразделения почти свело на нет сознание того, что их жены, мужья, дети, другие близкие мертвы или прячутся в окрестных лесах и горах, возможно, ранены и умирают. А если враги захватят их шаттлы, легионеры останутся сидеть взаперти на Хельме. Здесь был обман... и не один.

Когда Грейсон вновь поднял взгляд на развалины Хельмфастскрй крепости, его кулаки непроизвольно сжали рычаги управления «Мародера».

Больше обманов он не допустит! Несколькими часами позже Лори нашла Грейсона в бывшем зале совещания Хельмфастской крепости. Южная стена была взорвана, двустворчатые окна разбиты, потолочные балки обуглились. Узорные полы по щиколотку завалены битым стеклом, гипсовой крошкой и осколками камней.

Грейсон провел маленький двухместный скиммер прямо через дыру в стене. Из запасного генератора машины торчали провода, они вели к встроенному в стол посреди комнаты компьютеру. На восточной стене висели два экрана. Каким-то образом большая часть электроники в крепости оказалась нетронутой, хотя пламя разрушило генератор энергии и поглотило многие панели управления.

— Грей?

Он сперва не ответил. Его спина загораживала от Лори клавиатуру компьютера.

— Грей! — позвала Лори чуть громче. — Сержант Бернс обнаружил контейнер е пластиковой взрывчаткой в дюрандельском пакгаузе.

Грейсон повернулся и посмотрел на нее, но взгляд был невидящим, словно он ее не узнавал. Потом до него вроде бы дошел смысл ее слов.

— Хорошо, — произнес он, кивнув. — Хорошо.

— Ты наладил компьютер в комнате совещаний?

— Вообще тут мало что сохранилось. Компьютер встроен в стол и только поэтому уцелел.

— Вижу — ответила Лори.

Она подняла взгляд на экран. Левый экран был пуст, но правый заполнили зеленые, коричневые и синие пятна фотокарты.

— Планы?

— Да.

Она прохрустела по каменному крошеву и встала у его плеча.

— А что это за карта? Это... это карта Хельма?

— Да, только очень старая. Это карта из компьютера, она служила частью оформления при церемонии. Компьютер увеличил ее. Карта основана на фотографиях, сделанных с орбитального спутника... Но с тех пор прошло уже около трех столетий, и она сильно устарела.

— Да уж, наверно!

Теперь Лори поняла, почему ее так смутило море на карте. Мертвое море нынешнего Хельма совсем высохло, и обнаженное дно стало пустыней, одетой в соляной панцирь.

Но на этой карте южнее Дюрандели все еще лежало маленькое море. Светящаяся надпись гласила, что это Иегудинское море.

— Хочешь посмотреть, как он работает? Все достаточно просто. В памяти компьютера хранится обширный набор очень точных фотоснимков. Компьютер создает по ним таблицу справок.

Грейсон повернулся к клавиатуре и нажал на ввод. Теперь Лори узнала местность на правом экране. Это была область на юге между Арагайскими и На-гайскими горами. Неровные серо-сине-зеленые пятна обозначали леса. Западное экваториальное море было глубокого синего цвета, и только острова окаймляли ровные зеленые полоски песчаных отмелей.

Грейсон подвел курсор к серому пятнышку на дне Мертвого моря.

— А вот это — Дюрандель, — сказал он. — При трехкратном увеличении самые маленькие объекты имеют около километра в поперечнике.

— Грей... я помню, как читать карты.

— Прости, Лори. Это была долгая, долгая ночь.

Он снова нажал на ввод, и изображение изменилось. Крошечное пятнышко Дюрандели выросло, заполнив экран. Можно было различить строения и даже крупные камни. К краю обрыва над деревушкой прилепился Хельмфаст.

— Это четырехкратное увеличение, отдельные объекты гораздо лучше видны, чем при трехкратном.

Грейсон откинулся назад, разглядывая карту.

— Конечно, фактически она нам ни к чему, — заключил он. — Слишком уж устарела. Правда, по ту сторону Арагайских гор, на север от Дюрандели, я нашел неплохую долину. Подойти к ней нетрудно. До нее приблизительно восемьдесят километров, это долина Арагй. Там можно разбить лагерь, и корабли Дома Марика не засекут нас с орбиты.

— И что дальше?

— Затем мы укроем наших беженцев. Найди мне Де Вильяра.

Будучи одним из опытных дюрандельских воинов, лейтенант Де Вильяр, как выяснилось, обладал некоторым авторитетом среди спасшихся.

— Пусть он соберет всех, кто уцелел, а также те глайдеры, что сейчас на ходу, — приказал Грейсон. — Он должен принять на себя командование отрядом и организовать разбивку лагеря. Но поиски прекращать не надо.

"Обязательно должны быть еще уцелевшие, — подумал Грейсон. — Обнаружено всего пятьдесят тел. Не могли же все остальные погибнуть! А долина обеспечит им убежище, пищу и воду, хотя бы на время ".

— Я подготовлю боевых роботов, — прибавил он. — Рота на полной скорости отправится назад, к зоне приземления.

— Боишься за шаттлы?

— Да, будь я проклят! Если мы потеряем шаттлы, ловушка захлопнется... а ведь мы даже не знаем, кто и почему нас так возненавидел.

Он не упомянул о том, что Лори знала и без него. Если связь с «Фобосом» заблокирована, значит, вражеские силы уже атаковали шаттлы. Грейсон знал: времени на раздумья нет, действовать надо быстро, чтобы Легион не опоздал во второй раз.

И Грейсон не стал об этом раздумывать. Авось да повезет!

VII

Последние два года полковник Джулиан Лангсдорф командовал двенадцатым подразделением Белых Кавалеристов. Это был дополнительный штурмовой десантный отряд, приписанный к дежурному гарнизону Термополиса, на границе владений Лиги Свободных Миров. Но пару недель тому назад все круто переменилось. Это произошло после разговора полковника с самим генералом Кляйдером из высшего командного состава Дома Януса Марика.

Кляйдер, крепко сбитый пожилой человек, был одним из правительственных функционеров, увешанных военными наградами, будто новогодняя елка. Кустистые брови генерала сдвинулись к переносице, что указывало на сосредоточенное раздумье; из-под них поблескивали глубоко посаженные глазки. Толстые губы казались плотно сжатыми, и было непонятно, погружен ли он глубоко в какие-то мысли, или просто съел что-то кислое.

— Меня послал к вам лорд Гарт, герцог Ирианский, — без предисловий начал Кляйдер, едва войдя в кабинет Лангсдорфа. — Его светлость разработал некий план, и для его выполнения необходимо ваше участие.

Генерал говорил с мягкой уверенностью человека, знающего, какое впечатление производят его слова на слушателей.

И на Лангсдорфа они произвели должное впечатление. Ириан был небольшим герцогством. Его некогда внушительные индустриальные сооружения были сведены на нет набегами Домов Штайнера и Ляо. Но тем не менее лорд Гарт, нынешний герцог Ирианский, занимал довольно видное место в паутине родственных связей, благорасположении и интриг, опутавшей Дом Марика на Атреусе с головы до ног. И любой план, к которому приложил руку лорд Гарт, имел под собой очень солидную основу.

— Я готов служить его светлости всем, чем смогу, — ответил Лангсдорф. Это были не пустые слова. Лангсдорф всегда верно и преданно служил Янусу Марику. А при расцветшем неофеодализме с его клятвами и вассальными зависимостями любая услуга, оказанная лорду Гарту, являлась одновременно и услугой самому Верховному Правителю Янусу Марику.

Кляйдер поджал свои толстые губы и продолжил объяснения.

— В Лиге Свободных Миров раскрыт заговор, подрывающий самые — довольно неустойчивые — основы, на которых держится Лига. Если бы заговор удался, — пояснил Кляйдер, — эти основы оказались бы подорванными и утопленными в крови гражданской войны. Лига Свободных Миров низверглась бы в пучину анархии, и жадные шакалы, что рыщут вдоль каждой границы, конечно, не упустят такого замечательного шанса. Урвут все, что только можно.

Главарем заговорщиков, по-видимому, следует считать некоего штайнеровского наемника. Он задумал заключить с Янусом Мариком контракт для ведения затяжной военной кампании вдоль границы с Конфедерацией Ляо. К счастью для Лиги Свободных Миров, лорд Гарт раскрыл предательские замыслы наемника, и тот устроил бунт на планете, милостиво пожалованной ему во владение Янусом Мариком. Планета называется Хельм.

После этого разговора Джулиану Лангсдорфу пришлось отправиться в путь. Совершив посадку на Хельме, он по приказу Кляйдера захватил космопорт планеты и ее столицу Хельмдаун. С помощью простой уловки он взял в плен руководителей-заговорщиков и обошелся с ними соответственно. Затем, когда бунтовщики развернули линию обороны у стен своей твердыни, Лангсдорф лично повел на них пятую роту гвардии Дома Марика. Жестокая битва закончилась полным разгромом оборонявшихся, уничтожением Дюрандели и разрушением Хельмфастской крепости.

Полковник также получил в свое распоряжение военные трофеи и приказ ждать, когда его сменит Кляйдер либо сам герцог Ирианский.

Но, хотя Лангсдорф хорошо справился с поставленной перед ним задачей, он был недоволен. Приятно зваться защитником Лиги Свободных Миров и знать, что охраняешь законную власть самого Януса Марика. Но приказы Кляйдера не оставляли полковнику возможности для самостоятельных рассуждений. А еще хуже было то, что рассуждения эти говорили о неправедности содеянного.

По неписаным военным конвенциям, мирное население — неподходящая мишень для военных действий. Только в случае, если оно поднимет восстание и направит оружие против законного правителя, — только тогда этот правитель имеет право, даже будет обязан рассматривать мирных граждан как врагов.

Но если население сложило оружие и его ополченцы объявили официальную капитуляцию, прибегнув к таким средствам, как белый флаг или нейтральный посланник, эти люди становятся подопечными командира победившей армии, и тот должен заботиться об их защите.

Приказы же Кляйдера не давали бунтовщикам шанса официально сдаться. Полковник Лангсдорф должен был беспощадно подавлять любое, даже кажущееся, сопротивление. Всех повстанцев следовало уничтожить, даже если это означало необходимость сравнять с землей Дюрандель и крепость Хельмфаст. Даже более того: Лангсдорфу приказали игнорировать белые флаги и тому подобное — они, вне всякого сомнения, окажутся уловками вероломных заговорщиков.

Лангсдорф был шокирован.

— Генерал! Вы не оставляете этим людям возможности капитулировать! Но ведь живое население всегда более ценно, чем уничтоженное! Невредимый функционирующий, город ценнее, чем расплавленные камни!

Кустистые брови Кляйдера поползли вверх. Он отечески положил свою руку на плечо Лангсдорфа.

— Сынок, я сказал еще не все. Эти... приказы... они не очень-то приятны, я знаю. Но его светлость, лорд Гарт, собрал сведения, позволяющие предположить, что этот... этот подлый наемник замыслил отвратительные зверства во владениях Ляо.

— Зверства? Какие зверства?

— Я не знаю всех подробностей, полковник. Но из того, что поведал мне в конфиденциальной беседе герцог, я смог заключить, что эта банда наемников спланировала, находясь на службе у Януса Марика, зверское преступление — исключительно с целью возложить ответственность за инцидент на самого Верховного Правителя.

— О Боже!

— Боюсь, что Бог здесь ни при чем. Подумать только! Свалив вину за свои злодеяния на Януса Марика, наемники собирались посеять семена гражданской войны! Столкнув между собой разные фракции, дерущиеся за престол, они надеялись урвать куски пожирнее. А развалив Лигу Свободных Миров, бандиты хотели открыть ворота наших миров Штайнеру и Ляо. Сейчас наемник и часть его людей находятся во владениях Ляо. Быть может, нам уже не остановить те ужасные деяния, что задумал этот человек. Но мы надеемся завлечь всю его банду и его самого туда, где сумеем с ними справиться. Его светлость уже собирает большое войско для поимки этого монстра и расправы над ним. Тем временем вы должны захватить земли наемника. И вам следует проявить безжалостность к их обитателям, непримиримую и кровавую безжалостность! — Кляйдер рубанул воздух рукой для пущей убедительности.

— Преступники, скорее всего, есть и среди жителей Дюрандели. Несомненно, что невиновных среди них нет. Главарю наемников потребовалась бы полная поддержка его людей, даже до того, как он начнет воплощать в жизнь свой гнусный замысел. Нет, вам нельзя считать этих людей невиновными, полковник.

Будучи преданным служакой, полковник Джулиан Лангсдорф сыграл свою роль до конца. Его отец Рольф Лангсдорф был личным другом и доверенным лицом Януса Марика. Он поддержал Верховного Правителя в недавней кровавой братоубийственной распре с его братом Антоном Мариком. В награду Янус пожаловал Рольфу дворянский титул графа Валикского. Брат Рольфа, таким образом, стал виконтом, а сам Джулиан — графским наследником. Строгий отец воспитал в Джулиане Лангсдорфе веру, что преданное служение своему Лорду-Наследнику — превыше всего.

Лангсдорф рассмотрел свои ладони, поворачивая их к свету. Эта вера еще не покинула его, но пронзительные крики и предсмертные вопли избиваемых жителей Дюрандели до сих пор звенели у него в ушах. Врагов Верховного Правителя необходимо было искоренить... преступников, задумавших подобное, следовало истреблять с полной беспощадностью... И все же...

Существовала ли причина столь жестокой резни? Он помнил женщину, полураздетую, золотоволосую. Она пыталась убежать от его «Головореза», когда тот проломил стену ее дома. Лангсдорф уже наводил на женщину пулемет, когда до него дошло, что она держит на руках ребенка.

Он отпустил ее, разрываясь между долгом и нравственностью… Одно дело уничтожать монстров, стремившихся разрушить все, что ему дорого, свергнуть его правительство и Лорда-Наследника, которому он давал клятву верности. Хладнокровный расстрел беззащитной женщины с ребенком — совсем другое. После этого случая полковник Лангсдорф передал командование операцией капитану Проссеру из штурмовой роты ив одиночестве вернулся в Хельмдаун. А там его встретили странные доклады о приземлении двух неопознанных шаттлов. Сейчас Лангсдорф сидел на мостике своего «Головореза». Он вел отряд Белых Кавалеристов туда, где, как сообщил капитан Джевил, находилась зона высадки вражеских шаттлов. Полковнику отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить. Но те же самые помехи, что глушили связь противника, блокировали и его собственное переговорное устройство.

Уже с самого начала операции все пошло наперекосяк. Мысль о преданности Верховному Правителю вступала в противоречие с законами справедливости, которые Лангсдорф нарушал. Это чуть не парализовало его, заставляя подвергать сомнению даже собственные приказы.

Потом пришло известие, что восемь боевых роботов — восемь машин! — пятой роты марикской гвардии в Дюрандели прервали контакт и что, предположительно, они уничтожены. Единственным ключом к разгадке их судьбы стало смутившее командира разведподразделения в Хельмдауне непонятное радиосообщение. Оно обрывалось на полуслове и содержало близкое к панике предупреждение о неизвестных силах, преследующих штурмовую бригаду.

Подтверждения сказанному радист так и не получил. После этого наступила мертвая тишина. Лангсдорфу пришлось признать, что тех боевых роботов, что он оставил в Дюрандели на попечение Проссера, по всей видимости, больше нет. Но кто уничтожил их и каким образом — неизвестно.

Ответ на этот вопрос появился несколько минут спустя вместе с вызовом от капитана Джевила на орбите. Капитан информировал Лангсдорфа о том, что неподалеку от Дюрандели совершила посадку пара шаттлов — возможно, как раз тогда, когда полковник возвращался в Хельмдаун. Новость отвечала сразу на несколько вопросов, но радости не прибавила. Она подтверждала, что все идет совсем не так, как ожидал полковник Лангедорф. Разве Кляйдер не обещал, что главные силы ренегатов-наемников отправят в другую систему и там задержат? Что все, о чем придется беспокоиться Лангсдорфу, — это кучка взбунтовавшихся горожан, стажеров да третьесортных вояк?

Третьесортные вояки вряд ли сумели бы так быстро отправить на тот свет восемь водителей боевых роботов, что те едва успели позвать на помощь. Посадка двух шаттлов класса «Сфера» означала, что в этот момент поблизости могло находиться около двадцати четырех боевых роботов. Слишком уж много для маленького сборного подразделения полковника Лангсдорфа.

А если учесть, что восемь машин штурмовиков разрушены, у него осталось только пятнадцать боевых роботов, в основном легких.

Лангсдорф собрал тех боевых роботов, которых только смог, — своего собственного «Головореза», три легкие машины, оставленные в Хельмдауне штурмовой ротой, ушедшей в Дюрандель, плюс две полные роты Белых Кавалеристов. Были еще три боевые машины, принадлежащие Белым Кавалеристам. Их тоже придется взять, иначе войскам полковника не одолеть вражеские шаттлы. От Хельмдауна к Дюрандели вела широкая и ровная дорога, и продвигались они быстро. Вдоль колонны боевых роботов мчалась пара глайдеров, которые создавали мощные помехи, глуша неприятельские радиопередачи. Правда, этим они сообщали врагу о своем приближении, но это было не важно. Воины Лангсдорфа уже получили инструкции, и связь на поле боя им практически не понадобится. Врагам глушилки принесут больше трудностей.

Если им улыбнется удача, силы Лангсдорфа могут достичь зоны приземления даже до того, как наемные налетчики вернутся из Дюрандели.

Авось да повезет! Капитан Рэмедж навел на резкость свои бинокуляры. Цифры прыгали у него перед глазами, пока прибор исследовал мишени пучком лазерных лучей. Дальний край спускающейся слегка под уклон долины уже заволокло пылью, что мешало точной фиксации войск, находящихся на удаленных объектах.

Ближние цели находились уже на расстоянии всего восьми километров. Отбрасывая длинные тени на низкую и плотную пылевую тучу, две передние машины приближались со скоростью почти восемьдесят километров в час. Одна из них оказалась «Страусом» — нелепого вида роботом с ходулеобразными ногами. Другая — «Шершнем» — роботом гуманоидной формы.

Переключив передатчик на тактическую частоту, Рэмедж услышал резкий треск глушилок.

— Курьер!

— Сэр!

— Для капитана Мартинес. К нашей позиции приближается по меньшей мере два боевых робота. Дальность восемь, скорость восемьдесят.

— Два боевых робота! Восемь-восемьдесят! Есть, сэр!

— Хорошо! Иди!

Рэмедж осмотрел щель, имевшую форму синусоиды. Лежа на земле в десяти — пятнадцати метрах друг от друга, по всей длине щели расположились солдаты. Их винтовки торчали из-за поспешно возведенных из бревен и камней заграждений. Выше по склону холма, у них за спиной, и внизу, перед ними, виднелись другие щелеубежища. Солдаты прятались за валунами, тонкими низкорослыми деревцами — везде, где удалось найти хоть какое-то прикрытие. Некоторые успели даже соорудить блиндажи, на скорую руку прикрыв вырытые в почве убежища листами брони и засыпав их песком и камнями.

Восемь километров, восемьдесят километров в час. С арифметикой не поспоришь! Два металлических монстра подойдут к их позиции через одну десятую часа — через шесть минут. Шансы, что Грейсон со своими боевиками успеет вовремя вернуться из Дюрандели, ничтожно малы.

Подобно зловещим сюрреалистическим чудовищам, тени росли, машины мчались через долину в тучах пыли. Рэмедж попытался вглядеться получше. Три... четыре... шесть...

Враги приближались. Теперь Рэмедж мог различить большого матерого «Головореза», позади него шел «Тандерболт».

Вражеские боевые роботы громыхали по узкому и ровному руслу высохшей реки, что некогда текла посреди долины. Они, казалось, выстраивались в классическом боевом порядке. «Наверное, знают, что мы здесь, — подумал Рэмедж. — Знают, что шат-тлы находятся прямо за холмом и нам придется удерживать их здесь. Пошлют против нас легкий состав, а тяжелые машины тем временем обогнут холм. И выйдут прямо к зоне высадки».

В щель скатился подросток-посыльный, чуть не сбив импровизированный флаг, который отмечал диспозицию Рэмеджа. По лицу мальчишки была размазана яркая смесь камуфляжной краски и пыли; на рукаве виднелась зеленая повязка курьера. «Флаги и повязки», — печально пронеслось в голове у Рэмеджа. Из-за глушилок им пришлось быстро налаживать импровизированную полевую связь.

— Сэр! Капитан Мартинес докладывает, что они засекли трех «Бумерангов». И... полковника все еще нет.

Рэмедж взглянул на небо, стараясь пронзить взглядом горячую мглу. Присутствие военных самолетов-наблюдателей класса «Бумеранг» объясняло, откуда врагу известна их диспозиция. Щели хорошо замаскированы спереди, но скрыть их от инфракрасных аэрокамер невозможно.

Внезапно у Рэмеджа появилось полубезумное желание широко улыбнуться и дружески помахать небу рукой. Он с трудом подавил его и повернулся к курьеру.

— Хорошо. Возьмешь сообщение для капитана Мартинес. К нам приближаются не менее восьми боевых роботов, среди них имеются тяжелые машины. Дальность сейчас... — Он опять сверился с дальномером, — два километра, и расстояние уменьшается. Главные силы, по всей вероятности, направляются к северу и югу; возможно, готовятся обойти нас с флангов. Понятно?

Мальчишка сосредоточенно наморщил лоб.

— Не меньше восьми боевых роботов, включая тяжелые! Два километра... главные силы направляются на север и юг. Может быть, готовятся обойти с флангов. Есть, сэр!

— Ступай!

Когда парень вылез из щели, Рэмедж зарядил свое противотанковое ружье.

— Побольше огня, ребята! — скомандовал он. — Огнеметам и установкам РБД вести огонь на поражение! Стреляйте так, чтобы им жизнь медом не казалась! По моей команде!

По щелям пронесся шорох. Воодушевленные бойцы начали заряжать снаряды и открывать клапаны резервуаров с горючим своих ручных огнеметов. Эти отряды были гордостью Рэмеджа, он обучал их всем хитростям битвы с боевыми роботами. И он знал, что воины не подкачают. А еще он знал, что их шансы нанести в таких условиях серьезные повреждения хотя бы одному из подразделений боевых роботов фактически сводились к нулю.

Роботы все приближались, увеличивая скорость и удлиняя шаг. Он уже видел, как солнце блестит на визорах и стволах поднятых наизготовку орудий. Рэмедж прицелился и приказал открыть огонь.

— Начали! — сказал он вполголоса самому себе.

VIII

Звездная Сеть — или Ком-Стар — возникла в конце XXVIII столетия, около трех веков тому назад. В то время это была только — только! — сеть межзвездных коммуникаций, простиравшаяся практически через все освоенное людьми космическое пространство. Ее основателем и главным организатором был министр связи распавшейся Звездной Лиги Джером Блейк.

В смутное время гражданских войн, разорвавших на части Звездную Лигу и опустошивших сотни миров, именно блейковские махинации помогли сохранить независимость Звездной Сети и ее нейтралитет. Любой из Лордов-Наследников, завладевший Ком-Старом, немедленно приобрел бы громадное преимущество перед своими соперниками. Ведь он получил бы полный контроль над сверхчастотными генераторами — ключом к межзвездным коммуникациям, даже более быстрым, чем Т-корабли.

Блейк основал Ком-Стар как самостоятельную организацию в 2788 году, захватив с помощью наемного войска Терру и объявив ее нейтральной планетой под протекцией самой Сети. Быстро столковавшись с торговцами и политиками, он выговорил себе следующие гарантии от каждого из Великих Домов: Ком-Стар продолжает действовать как коммерческое предприятие, оставаясь при этом абсолютно нейтральной стороной в непрекращающихся войнах. Все Лорды-Наследники видели преимущества такого соглашения. Если хотя бы одно из заключивших договор государств стало управлять Сетью, это обеспечивало бы его господство над всем мировым населенным пространством. А если Ком-Стар не будет никем контролироваться, то это открыло бы всеобщий доступ к уникальным, бесценным устройствам Звездной Сети. Впрочем, за три прошедших столетия, бывало, случались разные инциденты — тот или иной Лорд-Наследник пытался атаковать сооружения Сети. Возмездие следовало неизменно: мир — или миры — обидчика отсекался от всех межзвездных коммуникаций. И столь же неизбежно следовал вывод, что Звездную Сеть лучше не трогать.

Сеть хорошо выполняла свою работу, обеспечивая связь между планетами; но была у нее и другая, несколько необычная сторона. После смерти Блейка Ком-Стар подвергся реорганизации, которую многие посчитали возникновением новой религии. Ее лидеры уверовали, что Ком-Стар обладает ключом к тайнам почти исчезнувшей технологии старой Звездной Лиги, и только Ком-Стар способен указать всей цивилизации путь, ведущий к миру и изобилию для всех. А после и сама организация, и еечлены, и верующие в нее начали мало-помалу окутываться пеленой тайн, мистических ритуалов и суеверий. Большинство техов, не имеющих отношения к Сети, высмеивали ее так называемый порядок. Произносить изречения Блейка над сверхчастотным генератором перед каждым сеансом передачи?! Вот потеха! Между тем только техи Ком-Стара, адепты порядка, знали, как запускать и чинить сверхчастотные генераторы. А если им так уж необходимо обожествлять чертово оборудование — пусть себе! Однако техй, смеявшиеся над адептами Ком-Стара, вели себя ничуть не лучше. Они частенько пользовались, например, одним-единственным особенным гаечным ключом, заявляя, 1ГГО он «счастливый», или ;"свое дело знает", или потому, что его отсутствие могло «принести неудачу в работе». Слишком многое оказалось утерянным за три века опустошительных войн. Хотя многие люди старались вновЛ обрести утраченное, большинством завладели равнодушие и суеверия. ; Звездная Сеть скрепляла вместе последние остатки того, что некогда было Звездной Лигой. Последователи Блейка свято верили в свою высокую миссию — служить бастионом, противостоящим пучине хаоса, который охватывал человечество; беречь и доносить до людей Слово Вечного и Блаженного Блейка.

Регент наконец отыскал в переполненном зале тучную, рыхлую фигуру лорда Гарта. Он пригласил герцога в свои апартаменты на борту Т-корабля «Мицар», чтобы обсудить кое-какие. аспекты возникшего кризиса. Это оказалось неплохим решением. В глазах его собственных людей титулованная особа вроде герцога Ирианского заслуживала уважения и почтения не меньше, чем регент Сети — ведь тот, в конце концов, не имел ни дворянского титула, ни хоть какого-то звания.

Но мощь, что стояла за спиной регента, давала ему власть и над такими людьми, как лорд Гарт, она обладала гораздо большей силой, чем любые медали и титулы. Правда, ею надо было уметь пользоваться, и регент прекрасно это понимал. Стальной кулак, одетый в бархатную перчатку, не перестанет быть стальным, но обманчивая мягкость сделает сталь даже более действенной.

Регент улыбнулся и поднес к своим губам резной хрустальный бокал. Сквозь прозрачный купол над головой сияли мириады кружащихся алмазов — звезды будто танцевали вокруг неподвижного «Мицара». На самом деле, конечно, тихонько двигался сам зал. Сложная система тросов, уравновешенная двумя шаттлами, вращаясь, создавала на борту искусственную гравитацию. Помимо главных стационарных центрифуг корабля, это был единственный способ создания гравитации, — но при свёрнутом парусе центрифуги бездействовали. Регент наблюдал, как толпа гостей важно вышагивала по залу в своих пышных костюмах, а не плавала беспомощно в воздухе. Представив себе, что эти жирные жабы со своими разукрашенными матронами висят распластавшись посреди зала, регент усмехнулся. Как же они все никчемны...

Ну, вообще-то некоторая польза от них иногда бывает. Даже от лорда Гарта. Впрочем, герцог уже зарвался один раз и поплатился за это. Вдобавок ко всему регент вынужден был время от времени напоминать герцогу Ирианскому, кто глава проекта, который тот, кажется, начинал уже считать своим. Потому-то регент и вызвал лорда Гарта к себе.

Но время снимать перчатку пока не подошло. Позднее, может быть, если герцог не перестанет упрямиться, еще выдастся случай обнажить сталь, чтобы подкрепить ею слова. Когда регент с улыбкой в уголках тонкого рта приблизился к герцогу, лорд Гарт побледнел. «Неплохо, — подумал регент. — Он и впрямь меня побаивается. Ну что ж, я дам ему дополнительные причины для страха».

Регент коротко поклонился — пустая формальность, не более.

— Ваша светлость...

— Рашан?!

Лорд Гарт говорил тихо и слегка запинался. Его глаза смотрели с прохладцей; он уже начал сожалеть, что связался с регентом и теми, кого тот представлял. «Это даже к лучшему — подумал регент. — Такой человек легче подчиняется чужой воле».

— У меня есть новости ваша светлость, — произнес Рашан.

Окружавшая их толпа состояла из непотребно толстых торговцев, полдюжины мелких функционеров и крикливой стайки молодых женщин — много макияжа, локонов, побрякушек и совсем немного одежды.

Глаза лорда Гарта уныло бегали по лицам в толпе.

— Это так срочно? — спросил он,

— Да, ваша светлость.

Герцог сделал еще глоток голубоватой жидкости и отдал пустой бокал официанту.

— Я иду.

Подчеркивая свой высокий титул, он прошел мимо регента по сверкающему полу в занавешенный альков, где они могли побеседовать вдвоем, не боясь любопытных ушей.

— Что за новости, Рашан?

— Я получил их через местную станцию связи.

В приватных беседах Рашан смело отбрасывал вежливое обращение типа , « ваша светлость». В окружении людей лорда Гарта не было необходимости подрывать его авторитет; но с глазу на глаз это оказалось отличным способом напомнить герцогу о том, на чьей стороне превосходство.

Рашан жестом указал вверх, на прозрачный купол. По ту сторону купола лежала в пространстве одна из планет этой системы — Ириан, собственное герцогство Гарта. «Мицар» сделал здесь остановку на пути к Марику — тот лежал одним прыжком дальше, в глубине пространства, принадлежащего Лиге Свободных Миров. Тут-то Рашан и узнал о непредвиденных событиях, которые могли повернуть ход дела совсем в другую сторону.

—Да?

— Ирианская сверхчастотная станция получила сообщение от моих агентов на Хельме. Не наших агентов — моих

— Сообщение послано в Главном альфа-коде — настолько велика его важность.

Регент опять пригубил свой напиток. Он наслаждался видимым беспокойством, исказившим толстое лицо лорда Гарта.

— Как я вас и предупреждал, — добавил Рашан, — Грейсон Карлайл не отправился на Марик. Он сейчас... на Хельме.

— На Хельме! Но... но...

— Я предупреждал вас. Не все пляшут под вашу дудку. Карлайл проигнорировал ваш приказ, и вам следовало это предвидеть.

— Но это не важно! Ведь на Хельме находятся две роты боевых роботов, есть воздушные и космические войска. Они задержат Карлайла! Дурак!

Пришло время снять бархатную перчатку;

— Мои агенты докладывают, что две роты Карлайла — две роты! — застали восемь ваших боевых роботов за разрушением Дюрандели. И они прикончили всех восьмерых. По-видимому, войско Карлайла при этом не понесло заметного ущерба.

Лорд Гарт начал глотать воздух ртом, словно толстая рыба, которую вытащили на берег.

— Ему не удастся ускользнуть от остальных моих воинов...

— Еще как удастся! Из моих источников я узнал, что этот ваш полководец сейчас двинулся на карлайлские шаттлы. Вообще-то ваши силы превосходят войско наемников. Но чтобы затравить такую лисицу, как Грейсон Карлайл, на всей планете не наберется достаточно боевых роботов. Даже если удастся захватить его транспорт. Грейсон Карлайл... умелый воин!

— Мы не могли предусмотреть всего, Рашан! Все, что я был в состоянии выделить для хельмской операции — два неполных полка! Да батальон штурмовиков! Вы сами сказали, что для предстоящей работы этого хватит.

— Позвольте-ка. Я сказал, что этого достаточно, чтобы разрушить мирный поселок и окружить живущих там техов и воинов-новобранцев. Но я ничего не говорил по поводу встречи с закаленными воинами Карлайла.

— Остаток моих сил ожидает его на Марике!

— Вот и я о том же...

Лорд Гарт побагровел, его пухлый кулак сжимался и разжимался.

— Находящиеся на Марике подразделения можно передислоцировать. Мы еще поймаем Грейсона Карлайла.;, и расправимся с ним!

Рашан осушил свой бокал и повертел его в руках, любуясь отражениями звездного света на гранях хрусталя.

— Уничтожать Грейсона или нет — это все на ваше усмотрение, Гарт. Но этот человек и его наемники должны быть нейтрализованы. Акции на Сириусе-пять оказалось недостаточно. Необходимо завершить начатое дело.

— Оно будет завершено, регент, я вам обещаю!

— Я не нуждаюсь в обещаниях, ваша светлость. — Рашан дал понять, что пришла пора вновь соблюдать правила вежливости. — Мне нужны конкретные результаты, которые вы обещали...

Он потряс кулаком перед лицом герцога.

— Которые вы обещали мне! Если хотите получить оговоренную долю, выполняйте свою часть проекта!

Лорд Гарт закрыл глаза и кивнул.

— Поверьте мне, ре... Рашан, мне хочется этого не меньше, чем вам. Просто случилась маленькая задержка, ничего более. Через несколько дней на Хельм прибудет оборонный состав трех моих полков. Серый Легион Смерти Грейсона Карлайла и его наемные бандиты не смогут выстоять против такой армии!

Рашан удовлетворенно кивнул. Гарт — преданный пес, в этом он не сомневался.

— Прекрасно, ваша светлость. Но смотрите, не подведите нас. Не помешает напомнить о людях, что стоят у него за спиной.

— Мои единомышленники не допустят обмана или неудачи. Особенно неудачи.

— Понимаю.

Летя вперед по заполненной пылью долине, марикские боевые роботы открыли огонь. Лазерные лучи и снаряды достигли оборонительных сооружений пехотинцев Серого Легиона. Как и предвидел Рэмедж, самые легкие роботы разместились в центре. Они направлялись к пехоте, прятавшейся в щелях и наспех сляпанных блиндажах, в то время как более крупные и тяжелые машины пошли в обход с севера и юга. Рэмедж и его люди держались до последнего момента и лишь затем открыли заградительный огонь. Ракеты ближнего действия и волны оранжевого пламени из лазерных винтовок ударили по врагу, выискивая слабые места в броне гигантских мишеней.

Рэмедж не стрелял. Вражеская пехота пока не появлялась, а снаряды его противотанкового ружья были столь же опасны для боевого робота, как комок жеваной бумаги. Ему оставалось кричать, указывая оборонявшимся уязвимые точки противника в сочленениях металлических рук и ног и подбадривать своих людей неиссякаемым потоком ругани, изредка переходящего на конкретные личности. Не замедляя хода, авангард вражеских боевых роботов прорвался через первую линию укреплений Рэмеджа. Дюжина ракет ближнего действия, описав дугу, ударилась в броню атакующих. Огненные взрывы разбросали громадные куски металла по всему склону холма.

«Страус» приостановился и выдвинул лазерную пушку средней мощности. Орудийная башня вращалась, отыскивая брешь в жалящем шквале РБД, Вспыхнул ослепительный белый свет, проникший даже сквозь затемненные визоры бойцов Рэмеджа. Из разбитой бревенчатой крыши ближайшего убежища взметнулись грязь, дым и огонь. Теперь «Страус» вновь двинулся вперед, осыпаемый снарядами ручных орудий. Воздух был заполнен оглушительным свистом опустевших обойм и срикошетивших зарядов. Один раз что-то тяжелое толкнуло Рэмеджа в грудь, почти в середину его бронированной куртки, и с грохотом упало вниз. Рэмедж мельком осмотрел предмет, который оказался десятимиллиметровой ружейной пулей. Ее кончик был сплюснут там, где она ударилась о броню «Страуса», в пятидесяти метрах от Рэмеджа.

Звуки битвы далеко разносились по горному кряжу. «Боевые роботы поднимаются на вершину с флангов, — подумал Рэмедж. — Они окружат нас чертовски быстро, если мы что-нибудь, не предпримем».

Линия обороны Серого Легиона Смерти распадалась. Пехота могла лишь слегка замедлить наступление этих монстров. Похоже, вражеский командир на самом деле решил сокрушить войско Рэмеджа с помощью легких боевых роботов, послав тяжелые машины в обход. Настала пора отступать.

Рэмедж открыл кобуру и вытащил свой ракетомет. Он вложил в казенную часть красный тридцатипятимиллиметровый снаряд, щелчком захлопнул створку, направил орудие в небо и выстрелил. Раздался тяжелый глухой удар. Алая звезда со свистом описала дугу и опустилась за холмом. Отдельные группы людей начали покидать свои позиции. Это был условный сигнал для отхода ко второй линии обороны — на вершину холма.

Его внимание привлекла яркая вспышка. Из соседнего блиндажа, в тридцати метрах вниз по склону, исходили белые клубы дыма, достигая взбиравшегося вверх «Страуса». Одна из ракет задела обшивку на его мостике, но не причинила роботу видимого вреда, только закоптила желто-коричневый камуфляж двадцатитонной машины.

— Третий, назад! — заорал Рэмедж.

«Страус» уже приблизился к блиндажу. После невыносимо долгой паузы два человека выскочили из-под брезентовой крыши и понеслись вверх по склону. Секундой позже массивная ступня «Страуса» .всмятку раздавила их укрытие, превратив бревна в щепки.

«Страус» остановился, поводя орудием из стороны в сторону. Пара пулеметов высоко над его спиной начала вращаться, влекомая приводом, нацеливаясь на бегущих людей. Раздался оглушительный грохот, и в воздухе замелькали использованные гильзы. Гейзеры грязи пронеслись по холму возле двух солдат, оставляя белые рубцы на стволах деревьев. Затем Рэмедж услышал вскрик одного из пехотинцев, и клочья одежды вперемешку с кусками разорванной плоти разлетелись, заплевывая траву и кустарник вокруг.

— Это уж слишком, — рассвирепел Рэмедж. — Война есть война, но стрелять в спасающихся бегством безоружных солдат...

Он нагнулся и поднял тяжелый брезентовый ранец. С этим подонком он разберется сам.

«Страус» сделал еще три неуверенных шага вперед, затем вновь приостановился, переступая своими тонкими длинными ногами. Пригнувшись, Рэмедж побежал вдоль щели, дважды переступив через обезображенные тела бойцов Серого Легиона. Добравшись до конца, он вылез наружу, низко припал к земле и начал преодолевать тридцать метров, которые отделяли его от вражеского боевого робота. В отдалении, с вершины холма, закрытой дымом и хилыми деревцами, послышался бьющий по ушам горловой рев тяжелого орудия, перекрывший гул битвы. Это был бронебойный пулемет, который Рэмедж приказал установить на верхушке холма прямо по центру линии обороны. Пулеметчик, видимо, заметил «Страуса» и старался его сбить.

Но в данный момент пулемет оказался гораздо опаснее для Рэмеджа, чем для двадцатитонного боевого робота. Даже бронебойные разрывные снаряды должны нанести множество ударов, прежде чем смогут действительно повредить броню, а не просто ее поцарапать. Пока Рэмедж бежал, до него доносились хлесткие щелчки; над головой капитана жалобно выли крупнокалиберные пули.

— Идиоты проклятые, — ругался он на бегу. Теперь автоматчики стреляли слишком высоко. — Прицельтесь как следует, вы, недоноски!

К счастью для Рэмеджа, те не воспользовались советом, и снаряды продолжали свистеть у него над головой. Они беспорядочно взрывались вокруг «Страуса». «Страус» остановился и отклонил назад свой корпус, собираясь поточнее прицелиться в пулеметчика, стрелявшего с вершины холма. Дым, пыль и ветви деревьев пронзил ослепительно белый луч лазера. Через несколько секунд опять загрохотал пулемет, и ему снова ответил лазер. Эта перестрелка смахивала на странную игру в салочки, где у обоих игроков завязаны глаза. Но она также означала и то, что водитель «Страуса» слишком занят, чтобы увидеть бегущего в его сторону человека.

«Страусы» не имеют уязвимых коленных сочленений, как «Стингеры», «Шершни» и другие гуманоидные боевые роботы. Ахиллесова пята «Страуса» — соединение между ступней и ногой, голеностопный сустав, позволяющий ступне с тремя широкими пальцами поворачиваться и сгибаться при каждом шаге машины.

«Страус» шагнул вперёд; Рэмедж сделал последний рывок, подпрыгнул и уцепился за верхнюю часть правой ступни робота, как раз тогда, когда тот начал следующий шаг. Он подтянулся и обхватил тонкую ногу «Страуса», стараясь не свалиться. Это ему удалось; ступня опустилась на поросший травой склон. Держа ранец в одной руке, Рэмедж выжидал удобного момента.

«Страус» снова пустил в ход свой лазер. Жгучий луч всего в шести метрах над головой Рэмеджа обдал его волной жара. Затем машина сделала еще шаг, и когда «Страус» согнул правую ногу, соединение между ступней и голенью наконец-то приоткрылось. Рэмедж поспешно сунул туда ранец, и, закрываясь, сочленение намертво заклинило сверток. Потом Рэмедж схватился за кольцо, приделанное к шнуру воспламенителя, и спрыгнул вниз. Кольцо оторвалось, оставив струйку дыма. Робот накренился вперед. Рэмедж откатился от него, затем поднялся на ноги и во весь дух помчался вниз по склону.

Прошло секунд пять. За спиной бегущего человека раздался оглушительный взрыв, мимо ушей просвистели осколки металла. Рэмедж упал ничком в траву, слушая грохот и свист. Потом перекатился на бок и оглянулся назад. «Страус» сидел на корточках, его ноги-ходули возвышались над мостиком. Очевидно, робот получил серьезное повреждение; но, насколько смог увидеть Рэмедж, его ступня все еще соединялась с ногой.

Рэмедж выругался. Пятикилограммовый блок взрывчатки должен был начисто отрезать ступню, приведя легкого боевого робота в полную негодность. Правда, подобное увечье исправлялось за несколько часов.

Двойные створки аварийного люка «Страуса» раздвинулись, из отверстия показалась голова в шлеме. Рэмедж опять чертыхнулся. Его ружье осталось в щели, а в кобуре болтался разряженный огнемет. Если не считать боевого ножа в ножнах на бронежилете, Рэмедж был безоружен.

— Недоумок, -сказал он сам себе. — На что ты надеешься, пытаясь напасть на робота с ножом? Рэмедж, старик, пора делать ноги... пока эти недружелюбные ребята тебе не помогли.

Водитель «Страуса» перелез через край люка и спрыгнул вниз. Он был босой и до пояса голый — в одних красных шортах да нелепом громоздком шлеме с забралом. Но короткое орудие в его руках выглядело зловещим и смертоносным.

«Надо сматываться», — подумал Рэмедж. Не отводя взгляда от водителя вражеского робота, он начал спускаться вниз по холму, направляясь к густому кустарнику, растущему метрах в двадцати от него.

Кустарник скрывал еще одну щель, но сейчас она пустовала, покинутая бежавшими обитателями. Рэмедж оглянулся и вдруг осознал, что он остался совсем один, отрезан от своих. Он пошарил по дну щели в поисках оружия. Там ничего не было, кроме нескольких пустых гильз. Рэмедж кинул взгляд назад, на холм. «Страус» все еще оставался там. В его тени копошился водитель, вероятно, маясь с поврежденным суставом.

Отвернувшись, Рэмедж внезапно уловил ниже по склону какое-то движение. Из тумана показался «Шершень», поводя из стороны в сторону своим лазером, Рэмедж глядел на него, как кролик на удава. На расстоянии семидесяти метров он различал шероховатую поверхность орудия и дула черных отверстий.

«Мой Бог, только этого кретина не хватало, — пронеслось в голове у Рэмеджа. — Сейчас он меня и пригвоздит!»

Водитель «Шершня» увидел его — или его убежище — и приготовился открыть огонь. Рэмедж, пятясь, выбрался из щели. Орудие чихнуло, и очередь из пары ОВД с визгом пересекла короткую дистанцию между «Шершнем» и временным укрытием Рэмеджа. Два взрыва, один за другим, грохнули позади Рэмеджа, подбросив его над землей и с невероятной силой отшвырнув вверх по склону.

Он еще не успел удариться о землю, как мир поглотила тьма.

IX

Помехи на тактических частотах становились все громче и неприятнее по мере того, как колонна боевых роботов Грейсона приближалась к зоне приземления шаттлов. Ни одно сообщение не могло пробиться сквозь этот треск; Грейсону даже не удалось предупредить Илзу Мартинес о том, что боевые роботы уже в пути. Связь между машинами начала прерываться.

— Посмотри вперед, Грей, — предупредила Лори из «Беркута». Грейсон еле расслышал ее голос в шуме помех. — Передний центральный сектор. Похоже на скиммер, расстояние... восемьсот метров.

«Мародер» приостановился, вскинув оружие. Скиммер, даже вооруженный, не представлял большой опасности для боевого робота, но осторожность не помешает. Скиммеры с пластиковой взрывчаткой на борту иногда, подобно камикадзе, бросались на боевых роботов, разрушая их либо нанося обширные повреждения. Кустарник в пятистах метрах от колонны раздвинулся, и появился маленький двухметровый скиммер. Грейсон убрал ладони с гашеток. Это был транспорт-разведчик, принадлежавший Легиону. За рулем сидел воин в сером камуфляже легионера.

— Всем подразделениям! Не стрелять! — приказал Грейсон. — Это посланник!

Посланник немедленно отозвался.

— Не стреляйте, полковник! — завопил он. Высокий голос проник через внешние адаптеры «Мародера». — У меня сообщение от капитана Мартинес!

Лори было легче откинуть верх своего «Беркута» и потом вновь захлопнуть его, чем Грейсону, — яйцеобразное тело его «Мародера» покрывала массивная броня с герметически закрывающимся люком. Створки люка на мостике «Беркута» раздвинулись, и показалась одетая в шлем голова Лори.

— Мы тебя узнали! Что за сообщение?

— Капитан говорит, что шаттлы подверглись атаке! Линия обороны прервана, и корабли тоже долго не продержатся. На них напали по меньшей мере десять вражеских боевых роботов, а то и больше! Она послала меня найти вас... предупредить...

— Ты молодец! — сказала Лори. — Езжай в конец нашей колонны и не высовывайся, когда начнется пальба.

Через минуту Грейсон услышал ее голос по каналу тактической связи, он был едва слышен из-за помех.

— У нас мало времени, Грей.

— Я знаю. Давай прибавим шагу.

Через адаптеры «Мародера» до него донеслась стрельба, словно далекие раскаты летнего грома.

Вновь приведя «Мародера» в движение, Грейсон начал беспокоиться о боевых роботах, которых он оставил для охраны шаттлов. Лейтенант Роже, равно как и Графф, обладала кое-каким боевым опытом, но Вандергрифф и Тревор были темными лошадками. Хотя их обучение закончилось, но опыта боевых действий они не имели, и Грейсон не мог поручиться за то, как поведут себя эти люди в реальной обстановке. Потому-то он и возложил на них охрану объекта, так как ожидал, что схватка состоится в Дюрандели.

Грейсон не думал, что марикские войска так быстро сориентируются и нападут на шаттлы.

Колонна боевых роботов достигла вершины низкой гряды, и вдруг шум битвы превратился в громовый рев. Трескотня пулеметов перемежалась взрывами ракет и глухим стуком скорострельных орудий боевых роботов. Зона приземления шаттлов находилась менее чем в километре.

Глушилки тоже стали громче. Грейсон слышал, как Лори говорит что-то по рации, но не мог разобрать ни слова. Он узнавал и другие голоса — Дэвиса Макколла, Гасана Халида, но смысл разговоров тонул в шипящем море помех.

Грейсон напряженно раздумывал. Стало ясно, что враг сражается в соответствии с заранее обдуманным планом. Глушилки использовались, чтобы противная сторона не могла изменить свои планы или отдать новые приказы. Хотя глушилки и ставили войска Карлайла в невыгодное положение, но атакующим они тоже мешали. Будучи не в состоянии отдавать приказы, враги слишком медленно и вразнобой реагировали на всякого рода неожиданности.

А Серый Легион Смерти был мастером по части неожиданностей.

Сенсор «Мародера» монотонно защебетал, сообщая о том, что впереди движется нечто большое. Грейсон включил пятую скорость. Местность шла слегка под уклон, но ее сплошь покрывали рощицы и большие валуны. Видимость не превышала пятидесяти метров.

Перед грейсоновским «Мародером» вырос «Тандерболт», появившись над чахлыми деревцами в восьмидесяти метрах от него. Его несоразмерно большие руки по-обезьяньи свисали по бокам массивного черного тела.

«Мародер» весил на десять тонн больше, чем «Тандерболт», но тот был лучше вооружен. В правой руке — тяжелый лазер, один из самых мощных лазеров, что использовали боевые роботы. Позади — массивная трубка РБД, подвешенная через плечо на ремне. Кроме того, робот имел батарею ЛСМ и реактивные снаряды ближнего действия на поясе, да пару тяжелых пулеметов на левой руке. Броня «Тандерболта» соответствовала его вооружению; в нескольких важных местах она превосходила броню «Мародера».

Грейсон, впрочем, знал, в чем слабость «Тандерболта». Подобное количество оружия и брони являлось причиной жуткого нагревания.

Эти машины страдали от сильной жары больше, чем многие другие боевые роботы, и этот факт давал Грейсону преимущество.

Вернее, он мог дать Грейсону преимущество — если тот успеет им воспользоваться. Более всего полковника сейчас заботила ситуация, сложившаяся с шаттлами. Этот марикский «Тандерболт» подослан сюда явно для того, чтобы преградить дорогу другим боевым роботам. Грейсон не собирался тратить зря время, играя с «Тандерболтом» в пятнашки. А другого способа привести противника в состояние, когда жара станет ему серьезной помехой, просто не существовало.

Единственный способ сразить тяжелого робота — сосредоточить всю огневую силу против него. Такой маневр займет мало времени, но для него нужна хорошая связь. Связь у Серого Легиона Смерти на данный момент отсутствовала, но зато люди Грейсона обладали большим опытом совместного ведения боя и наступления. Это могло помочь, если действовать немедленно.

Реактивные снаряды «Тандерболта» атаковали «Мародера» Грейсона. Повернув рычаги управления, полковник метнулся влево. Взрывы безжалостно прошили подлесок. Грейсон заметил поблизости гигантский валун и укрылся за ним.

Взрывы снова раздробили деревья позади него. Теперь на линию огня «Тандерболта» вышел «Беркут». Лори скинула с плеча свое скорострельное орудие, вовлекая тяжелого робота в кулачный поединок. «Снайпер» Макколла встал рядом с вей, поливая «Тандерболта» огнем, из своих скорострельных пушек и лазеров. «Тандерболт» ответил тем же. Снаряды угодили в бок «Снайпера» и в правое плечо «Беркута». Ответные выстрелы ударили «Тандерболта» в верхнюю часть корпуса, оставив глубокие зазубренные кратеры.

Грейсон помедлил, укрываясь за валуном. Он проверил свое оружие и прикинул расстояние до вражеского робота. Затем, когда «Тандерболт» полностью сосредоточился только на Лори и Дэвисе, грейсоновский «Мародер» выскочил из-за камня.

Фигура «Тандерболта» целиком заполонила обзорные сканеры. Он находился всего в девяноста метрах от Грейсона. Стодвадцатимиллиметровое скорострельное орудие «Мародера» выпустило очередь бронебойных снарядов во вражескую машину, целясь в руку и грудь; ПИ-установки прорезали воздух стремительным потоком голубого огня, и электрические разряды треща соскакивали с корпуса атакованного «Тандерболта» и уходили в землю.

«Тандерболт» развернулся к новому противнику, но Грейсон уже успел спрятаться за валуном, меж тем как Лори с Макколлом продолжали палить в марикского робота. К ним присоединились «Головорез» Халида и «Волкодав» Делмара Клея.

Грейсон увидел, как реактивный снаряд поразил «Волкодава» в левую руку, оставив шрамы и разбитые листы брони. Затем пошел в ход тяжелый лазер «Тандерболта». Деревья вспыхнули ярким пламенем. Голубоватое свечение окаймляло каждый лист. Грейсон вздрогнул: огонь затронул макколловского «Снайпера», расплавив броню на туловище машины шотландца. Вновь выведя своего «Мародера» из-за скалы, полковник прицелился в «Тандерболта» и открыл ураганный огонь.

Из ужасной раны в боку «Тандерболта» повалил дым. Скорострельные снаряды повредили еще и правую руку тяжелого робота.

Водитель «Тандерболта» немедленно отреагировал. Его машина развернулась, и лазер в правой руке нацелился прямо на мостик Грейсона. Из черных зрачков смертоносного орудия в глаза Грейсону смотрела сама смерть. Но — ничего не произошло. Внезапные вспышки взрывов поразили привод лазера «Тандерболта», который вышел из строя. Грейсоновские ли снаряды, или чьи-то еще угодили в машину — неизвестно, но лазерная пушка так и не выстрелила. Грейсон издал победный клич и вновь открыл огонь из ПИИ. Громадные ошметки брони разлетелись в разные стороны. Теперь «Тандерболт» медленно пятился, видимо, намереваясь укрыться в густом подлеске, что рос позади.

Противники остановились, глядя друг на друга. Их разделяло не более пятидесяти метров. На секунду Грейсону показалось, что «Тандерболт» собирается броситься на него. Тогда Грейсону пришлось бы принять тяжелый и невыгодный рукопашный бой. Но «Тандерболт» накренился влево, повернулся и ретировался, исчезнув меж деревьев. Грейсон не мог судить с полной уверенностью, но робот даже в этом коротком бою, вероятно, получил достаточно ударов, чтобы водителя начала донимать невыносимая жара.

Путь был открыт. Восемь воинов с Грейсоном во главе помчались через подлесок вверх по склону холма.

В долине, лежавшей внизу, находилась зона высадки шаттлов.

Общепринятые военные правила предписывали шаттлам приземляться на широких, открытых равнинах, где нет препятствий для ведения огня. Причина очевидна. Обычные военные шаттлы класса «Сфера» несут на себе до двадцати различных лазеров плюс ракетные установки, ПИИ, скорострельные орудия. Хотя дальнобойность всего этого оружия на земле резко отличается от той, какая возможна в свободном космическом пространстве, тем не менее приземлившийся шаттл стратегически все-таки является маленькой крепостью. Поэтому водители боевых роботов относятся к такой крепости с большим почтением.

Несмотря на все это, Грейсон приказал посадить «Фобос» и «Деймос» в каменистой седловине. И у него были на то причины. Не имея никакого понятия о том, насколько сильны предполагаемые вражеские силы, находящиеся на планете, он не стал рисковать, совершая посадку на открытом месте. Это могло привести к тому, что множество вражеских боевых роботов окружило бы шаттлы и в конце концов захватило бы их, преодолев огневое сопротивление.

Дюрандель находился в поясе бурь, и это оказалось на руку пилотам шаттлов. Они нырнули в тучи в последний момент, замаскировав тем самым точное место приземления (их не сумели бы найти даже по шуму, эхом отразившемуся от бесчисленных скал и холмов). Каменистую долину, которую Грейсон избрал для посадки, заметила Илза Мартинес. Правда, ущелье здорово ограничивало зону действия огневой мощи, но зато позволяло держать в секрете их местонахождение, пока Легион не сможет точно разузнать, что творится в Хельмфастской крепости. Даже если вражеские корабли следили за приближением шаттлов к Хельму, будучи в полном неведении по поводу их принадлежности, им не найти зоны приземления. Шаттлы легко заметить в пространстве, но не на земле. Корабли теряются в окружении холмов, лесов и камней, и наблюдателю придется изрядно попотеть, исследуя каждую сотню метров, прежде чем он их найдет.

Грейсон поднялся на вершину кряжа восточнее зоны приземления и понял, что дело плохо. Может, один из марикских кораблей на орбите следил за ними с помощью радара. А может, их засек вражеский пикет увидевший пламя турбин; и доложил об этом в штаб. Как бы то ни было, марикские наземные силы обнаружили зону высадки шаттлов.

И теперь эти силы прибыли.

«Деймос» и «Фобос» сражались вовсю. Корабли находились на расстоянии пятисот метров друг от друга — это позволяло им великолепно контролировать полосу земли. Но такое положение неизбежно послужило причиной того, что зоны действия двух шаттлов пересекались. Стрелять они могли исключительно по очереди. Атакующие не преминули этим воспользоваться. Две группы боевых роботов напали на шаттлы с разных сторон. Еще больше машин скопилось вдоль восточного края долины. Там группа прикрытия Серого Легиона Смерти яростно поливала огнем несколько легких вражеских роботов Марика. Но было очевидно, что главные силы врага проскользнули с флангов и атаковали шаттлы с тыла.

В трехстах метрах впереди грейсоновского «Мародера» пробирались через валуны «Стрелец» и «Волкодав» противника. Грянул гром; пролетев по дуге, бронебойные снаряды попали в корпус «Фобоса», смяли в лепешку лазеры и довольно изрядно попортили и так уже поврежденную броню шаттла.

Неподалеку сгрудились «Центурион» и «Тигр», обеспечивая им огневую поддержку. «Мародер», взметнув тучи пыли, ринулся вниз по склону. Грохот его скорострельных орудий потонул в шуме битвы.

Первые снаряды угодили «Центуриону» в правое плечо, проделав в броне пятидесятитонного робота зияющее отверстие. Тот повернулся лицом к «Мародеру», скорострельное орудие в его правой руке плевалось огнем. Очередь восьмидесятимиллиметровых снарядов поразила «Мародера» в верхнюю часть корпуса. На мостике раздался адский грохот и треск — он оглушил бы Грейсона, если б не надежные предохранители наушников нейрошлема. Не дрогнув, «Мародер» открыл ответный огонь. Лучи двуствольной винтовки ЛСМ в упор угодили в грудь «Центуриона». Затем Грейсон пустил в ход ПИИ, свалив «Центуриона» с ног. Комки полурасплавленной брони разлетелись во все стороны.

«Беркут» Лори Калмар сцепился с вражеским «Волкодавом». Два пятидесятипятитонных робота, практически одинаковых по степени вооруженности и броне, могли драться врукопашную до бесконечности — точнее, до тех пор, пока обе машины не превратятся в груды металлолома. Впрочем, на подмогу Лори почти сразу же поспешил «Снайпер» Макколла. Они вдвоем стали наступать на «Волкодава» с двух сторон, заставляя вражеского водителя боевой машины выбирать между двумя мишенями. Получив изрядное количество ударов по ногам и нижней части корпуса, марикский воин решил, что немного благоразумия не нанесет урона его воинской доблести, и включил свои реактивные прыжковые ускорители, «Волкодав» сделал гигантский восьмидесятиметровый прыжок, приземлившись на западном склоне ущелья. Выше по склону «Викинг» Чарльза Беара и «Головорез» Гасана Халида занялись марикскими «Беркутом», «Головорезом» и «Тандерболтом». Еще раньше Грейсону уже удалось слегка потрепать их. Пара «Головорезов»; казалось, была всецело поглощена схваткой один на один. Обе машины наносили удар за ударом из своих ПИИ, расплавляя друг другу броню порциями раскаленной энергии. Затем «Головорез» противника, шаг за шагом поднимаясь вверх по склону, начал отходить.

Чарльз Беар последовал за ним. Ручные ЛСМ его «Викинга» жгли массивное тело «Головореза». Черты лица его водителя за стеклом нейрошлема оставались абсолютно неподвижными, он лишь плотно сжал челюсти в предчувствии неудачи. Предками Беара были колонисты с Тау-Кита-4. Они организовали свободную общину, членами которой стали представители одного из восьми уцелевших индейских племен Северной Америки. Старейшины общины строго следили за тем, чтобы молодое поколение свято чтило заветы своих прародителей. Традиции предков довлели над Чарльзом Беаром. Хотя он был воином и сыном воина, его мироощущение неуловимо отличалось от общепринятого в технократическом обществе тридцать первого века. Понятие «воин» являлось для Беара духовной концепцией, которую можно полностью реализовать лишь в рукопашной схватке один на один с врагом.

Но в подавляющем большинстве сражений воину приходилось биться с неизвестными противниками, и сам он оставался неизвестен. Конечно, удобно сохранять свою анонимность, находясь внутри стального корпуса боевого робота. Мало кто из водителей боевых роботов имел возможность дожить до широкой известности, тогда как все его противники были бы низведены до уровня простых мишеней. Опасными, но все же мишенями, изображениями на обзорных экранах, и более ничем. Гораздо легче нажать на кнопку и открыть огонь, если твоя мишень — пятидесятитонный стальной монстр, а не живой человек со своими собственными надеждами, страхами, амбициями и неутолимой жаждой победы.

Воспитание в консервативных традициях требовало от Беара встречи с врагом лицом к лицу, самоутверждения в рукопашном бою с достойными противниками. Беаровские предки на Терре сохранили обычай подсчета скальпов, что являлось своеобразным способом завоевания славы, уважения и воинских званий в результате настоящей драки и победы над неприятелем. Обучаясь в течение семи лет у своего отца, среди рейнджеров Тау-Кита, Беар успел послужить и наемным воином рейнджеров, и бойцом двадцать первого полка Копьеносцев Центавра. На его счету было семь убитых врагов и пять побед в совместных схватках. Но никогда, никогда ему не удавалось расправиться с неприятельским боевым роботом в рукопашном бою. Как бы то ни было, не открыв своего собственного «подсчета скальпов», Беар не мог считать самого себя воином и сыном воина.

И теперь враг опять отступал, уходя из пределов досягаемости механических рук его «Викинга». Беар вновь нажал на спусковой крючок лазерной пушки, обжигая левую руку и бок «Головореза». Тот вильнул влево, и залп из ПИИ ударил беаровского «Викинга» прямо в грудь, так что «Викинг» отлетел на несколько шагов назад.

«Головорез» оказался достойным противником, искусным и храбрым бойцом. Шрамы, покрывавшие его броню, заплаты и швы, длинный ряд стандартных меток по числу убитых противников — все говорило об удали этого воина. Беар не стал обращать внимания на других марикских боевых роботов, сосредоточившись на одном «Головорезе».

Они снова обменялись огненными очередями. «Головорез» отступил, двигаясь к огромному, величиной с дом, валуну. Беар выстрелил из большого орудия установки РДД, настигая противника на другой стороне ущелья. На секунду дым и пыль скрыли врага из глаз Беара. Грохоча по дну седловины, Беар на полной скорости погнал своего «Викинга» вперед — туда, где он в последний раз видел «Головореза». Но дым рассеялся, и стало ясно, что «Головореза» и след простыл. Не успел Беар поискать взглядом противника, как несколько снарядов врезались в «Викинга» сзади. Беар юркнул за гигантскую скалу. Он лежал ничком, вокруг него взлетали фонтаны камней и грязи, он оперся на левую руку своего робота, умудряясь палить из РДД и ЛСМ одновременно. Вражеский «Головорез» с удивительным проворством передвигался от скалы к скале, стремясь зайти «Викингу» в тыл. Он описывал круги, непрерывно стреляя. Беаровский робот получил еще один удар в правое плечо, но его собственный ответный выстрел не достиг цели. От взрыва в воздух опять поднялась пыль. Беар поставил «Викинга» на ноги и повернулся вправо в поисках скалы, за которой только что прятался вражеский «Головорез».

Надеясь застать противника врасплох, пока тот не успел найти нового убежища, Беар вскинул орудия наизготовку и проворно выскочил на открытое пространство. Пыль рассеялась. «Головорез» опять улизнул. На его месте оказался «Беркут» Шерил, бившийся со «Стрельцом» противника.

Беар окаменел. Его ладони до боли, стиснули рычаги управления «Викинга».

X

Марикский «Волкодав» включил свои реактивные прыжковые ускорители и отпрыгнул на восемь метров назад, выше по склону. Грейсон погнался за вражеским боевым роботом. Водитель «Волкодава» нажал на спуск РБД-установки. Снаряды просвистели мимо «Мародера», яростно взрываясь со всех сторон.

Два из них угодили в левую ногу грейсоновского «Мародера», так что тяжелый робот пошатнулся.

Так как на шаттлы напали с тыла, у Серого Легиона Смерти появилась возможность разделить силы противника, удерживая часть их в ложбине и круша тем временем остальных. Грейсон сомневался, что вражеский командир продолжит битву в случае, если значительная часть его войска окажется под угрозой уничтожения. Поэтому Грейсон собирался нанести такой урон армии противника, что тому придется отступить. Разве не это в конце концов является основным принципом любой военной тактической доктрины?

Будучи опытным командиром, Грейсон также не мог не считаться с сохранностью своей собственной роты. Группу прикрытия Серого Легиона Смерти сейчас втянули в перестрелку невидимые Грейсону марикские боевые роботы по ту сторону гряды. Отступив в ущелье, тяжелый состав боевых машин противника мог сокрушить группу или просто отрезать ее от своих на достаточно длительное время, отдав на растерзание своим более легким машинам. Грейсон намеревался послать на вершину западной гряды хотя бы часть тяжелых роботов, чтобы те присоединились к легким боевым машинам группы поддержки. Они должны помочь им в поединке с войском противника, да и роту необходимо было воссоединить. Сейчас гораздо важнее было соединить все свои силы, нежели вступать в стычку с вражеским «Волкодавом». «Мародер» низко припал к земле и пустил в дело сразу и лазер, и ПИИ, заставив покачнувшегося неприятельского робота вновь отступить. Но Грейсон не воспользовался своим преимуществом. Вместо этого он побежал вверх, по направлению к изолированной группе поддержки. Он разглядел три машины группы прикрытия на гребне гряды, неприятель атаковал их с двух сторон сразу. В этом пекле оказался тридцатипятитонный «Тигр» Роже, а рядом — «Коммандор» Вандергриффа и «Шершень» Тревор. Силуэты боевых роботов Легиона казались невероятно маленькими на фоне неба. До них оставалось около двух километров. Но где же граффовский «Ассасин»? Если одной из боевых машин роты уже нет, остальные наверняка тоже сильно пострадали и теперь могли очутиться на грани поражения. Грейсон увеличил скорость «Мародера», поспешно взбираясь наверх.

В долине у шаттлов, позади него, кипела битва.

Марикского водителя «Страуса» звали Гордон Вилькох. Он воевал в пятой штурмовой роте капитана Проссера. Когда штурмовиков послали в Дю-рандель, ему было приказано остаться в Хельмдауне.

Вилькох воспринял приказ относительно спокойно. Он был еще молод, как и большинство воинов, и жаждал вступить в борьбу с врагом. Но за свою короткую карьеру Гордон успел уже повидать всякое и знал, что даже такая простая операция, как уничтожение мирных жителей вкупе с горсткой легких глай-деров, может представлять собой опасность для жизни. Особенно если твою жизнь защищает лишь сравнительно хрупкая броня двадцатитонного «Страуса».

Он совершал патрульный обход космопорта, когда пришли новости. Из девяти ушедших в Дюраддель боевых роботов вернулся только один. Естественно, этим уцелевшим оказался «Головорез» полковника Лангсдорфа. Все остальные машины из восьмерки были легкими. Несмотря на воинственное название, штурмовая рота изначально задумывалась как подразделение боевого реагирования, и поэтому самым тяжелым роботом в нем стал «Снайпер» капитана Проссера. Потом объявился полковник Лангсдорф — даже не штурмовик, а какая-то большая шишка из двенадцатого отряда Белых Кавалеристов, — и все поставил с ног на голову. Капитана низвели в командиры группы атаки, а «Гриффа» Накамуры засунули в группу поддержки. Все приказы полковника не имели ровным счетом никакого смысла — кроме разве что решения оставить самого Гордона в Хельмдауне.

А теперь Лангсдорф вернулся и сообщил, что те восемь роботов, чтоон оставил в Дюрандели, никогда не вернутся. Пошли какие-то неясные намеки, темные толки — обычная мешанина фантазии и полуправды, присущая веем армейским сплетням. Поговаривали, будто возле Дюрандели приземлились вражеские шаттлы с подразделением ренегатов-наемников на борту и те стерли с лица земли восьмерых гордоновских товарищей по оружию.

Гордон еще не успел переварить свалившееся на него несчастье, как поспели новые приказы. «Страуса» Вилькоха вместе с «Шершнем» Фреда Килпат-рика и «Стингером» Фернандо Де Круса прикомандировали к подразделению двенадцатого отряда Белых Кавалеристов и послали против дюрандельских бунтовщиков.

Гордон повиновался, но в нем нарастала ярость. Из-за глушилок он не мог обсудить происходящее с Де Крусом или Килпатриком, хотя не сомневался, что те двое чувствовали себя точно так же. Да он и не стал бы говорить о таком по рации! Эти мысли сверлили мозг Вилькоха, подбивая его чуть ли не к открытому мятежу. Когда воины достигли поля боя, Лангсдорф, жестикулируя руками своего «Головореза», произвел дислокацию отряда. При этом Гордон со своими дву— мя друзьями оказался в центре,: а тяжелый состав Белых Кавалеристов — на флангах. Чего, собственно, полковник хотел этим достичь? Ясно же, что ренегаты-наемники укрылись в щелеубежищах на склоне гряды. Враг окопался и ждал их атаки. Может, на самом-то деле Лангсдорф стремился ликвидировать последних оставшихся роботов штурмовой роты? Восьмерых уже укокошили в Дюрандели. Остались трое, все трое — легкие боевые роботы. И Лангсдорф посылает их прямо на вражеский центр, несомненно, лучше всего укрепленный! Чокнулся он, что ли?! Гордон был. слишком взволнован, чтобы здраво поразмышлять над этим. Склон холма был изрыт хорошо замаскированными щелями и блиндажами, похожими на кроличьи норы. Правда, ни в одном из укрытий не нашлось бы достаточно мощных орудий, которые могли представлять собой серьезную угрозу даже для «Страуса»... но все же опасность была велика, битва казалась нескончаемой, а нервы изматывал страх перед невидимым противником. Неровная земля была вся в рытвинах, и пот заливал глаза Гордона. Реактивный снаряд слегка повредил ногу его «Страуса». Солдаты, что выпустили этот снаряд, удрали из укрытия и побежали вверх по склону холма. Гнев, требующий высвобождения, затопил Гордона. Его ладони сжали спусковые рычаги пулеметов. Он вскинул свои тяжелые огнеметы, целясь в бегущих наемников, и выпустил превосходную длинную очередь, которая пригвоздила их к земле. С вершины гряды отозвался вражеский пулемет. Гордон принял вызов, и началась оглушительная перепалка.

Он не заметил вражеского сапера на своих обзорных экранах, а когда заметил, было уже поздно. Гордон засек человека, убегавшего из-под его «Страуса», и через секунду грянул взрыв, повредивший ступню его робота. Гордон стащил свой нейрошлем. На нем были только шорты да армейские ботинки. Единственное средство защиты — темные очки. И это на поле битвы, где шальные лазерные лучи так и шныряли по траве!" Горя желанием найти и убить того сапера, Гордон выбрался из покалеченной машины, прихватив с собой автомат Ругана. «Странно, — говорила какая-то обособленная бесстрастная часть его сознания, — как это ненависть к Лангсдорфу смогла перейти во всепоглощающую ненависть к врагу. А вдруг это и есть идея полковника Лангсдорфа — послать в самое сердце вражеских укреплений воинов, уже и так разгневанных смертью своих товарищей? Яростной атакой они выиграли бы Лангсдорфу время для обхода с флангов и окружения врага. Шаттлы-то совсем рядом, по другую сторону горной гряды. На орбитальных стратегических картах роты это место обозначалось как Скалистое ущелье. Боевые роботы Лангсдорфа, наверное, уже там пытаются изо всех сил взять шаттлы приступом до того, как главные силы врага вернутся из Дюрандели».

Он увидел вражеского сапера за мгновение до того, как килпатриковский «Шершень» выпустил заряд из своих РБД-установок прямо в щель, где тот укрылся. Гордон узнал бронежилет врага и камуфляж на его боевом шлеме. Это был тот же самый человек, которого он успел заметить на экранах перед тем, как «Страус» повредил ногу.

Гордон надеялся, что вражеский солдат еще жив. Расстрелять его из пулемета, а еще лучше — задушить голыми руками! Это удовлетворит его гораздо больше, чем смерть двух бежавших солдат. Ярость Гордона уже не поддавалась контролю — это была бешеная обида на несправедливость, из-за которой погибли его друзья и он сам попал на этот треклятый холм, находясь так далеко от дома! Мысль о доме болью отозвалась в сердце Гордона. На Марике остались его мать, сестра и невеста Миринда. Он не видел их уже три года. Порой страстное желание увидеть близких людей становилось настолько сильным, что он, казалось, даже мог осязать его. Но сейчас Вилькоха отделяло от дома расстояние в двадцать световых лет. Бесчувственный тупой полковник, даже не знающий имени Гордона, Швырнул его в водоворот ужасной битвы с подлыми ренегатами и убийцами.

Слезы покатились по щекам Гордона. Он сжал свой автомат в потных, трясущихся руках и двинулся к неподвижному телу врага.

— Ты, жалкий ублюдок, — шептал он. — Ты, мерзкая тварь...

Наемник лежал ничком, уткнувшись лицом в траву. Гордон уже вскинул автомат, готовясь разрядить в лежавшего воина всю обойму, но что-то заставило его приостановиться. Затем он снова осторожно пошел вперед. Бронежилет на спине человека был разорван, и китель под ним тоже разорван и окровавлен. Глубокая рана у левого плеча сочилась свежей кровью. Гордон протянул руку и перевернул солдата на спину. Грудь наемника поднималась и опускалась — он еще дышал. Лицо превратилось в сплошной комок запекшейся крови. Кровь пузырилась под его ноздрями при каждом выдохе.

Гордон даже не заметил, как гнев его прошел. Не то чтобы совсем исчезли его ненависть и жажда убийства. Просто кровавая маска солдата почему-то сразу превратила противника из мишени в человеческое существо. Гордон дотронулся до горла раненого, пытаясь нащупать пульс.

Сквозь корку засохшей крови прорезались темные глаза. С непостижимой для Гордона быстротой правый кулак лежавшего человека взметнулся, сложенный для смертоносного удара — одним суставом пальца вперед, — нацелившись в шею врага. Но раненый ослабел, и удар оказался все же слишком медленным. Он пришелся по краю гордоновского шлема, отбросив водителя робота назад.

Гордон вскочил на ноги и схватился за автомат. Он уже прицелился, когда с ненормальной для сильно раненного человека скоростью, наемник в кровавой маске поднялся с земли. В его руке, точно по волшебству, возникло тонкое черное лезвие боевого ножа. Он шагнул прямо под дуло гордоновского автомата и нанес удар. До Гордона сначала даже не дошло, что он ранен, пока что-то горячее не потекло по его обнаженной груди. Вздрогнув, он глянул вниз, удивляясь при этом, почему все вокруг становится красным.

Потом он очутился на земле. Он лежал на спине, глядя в красное небо сквозь красные ветви деревьев.

«Будь ты проклят, Лангсдорф», — хотел сказать Гордон, но не смог. Красное стало черным, и он умер.

Капитан Рэмедж прислонился к дереву. Стараясь сохранять вертикальное положение, он вытер свой нож о штаны. Он чувствовал боль и слабость. Рана на спине бешено пульсировала. Бронежилет принял на себя основную мощь удара куска шрапнели с кулак величиной. Жилет порвался, но все же уменьшил скорость пули, пробившей мышцы у левого плеча. Благодаря этому Рэмеджу не оторвало всю руку, хотя ей здорово досталось.

Кожа на лице стала жесткой и потрескавшейся. При взрыве Рэмеджа контузило, и кровеносные сосуды в носу лопнули. Он знал, что жесткая маска — не что иное, как его собственная засохшая кровь. «Ну и видок же у меня, наверное, — подумал он. — Удивительно, что водитель „Страуса“ не убежал с воплями от такого зрелища». Сознание уже возвращалось к Рэмеджу, неся с собой жгучую боль в голове и спине, когда вражеский солдат перевернул его. Рэмедж открыл глаза и увидел, как нелепый стрекозиный шлем того парня из «Страуса» склоняется к его лицу, и заметил зловещий автомат в руке воина. В подобных ситуациях Рэмедж никогда не обращал особого внимания на собственные раны. Он приготовился к бою, забыв о боли, разрывавшей его плечо, забыв обо всем, кроме необходимости быстро и тихо прикончить врага. Он не сумел убить водителя робота с первого удара — такой удар требует точности и аккуратности; распростертый на спине и полуослепший Рэмедж не смог нанести его правильно. Но по чистой случайности он все же не совсем промахнулся. Враг потерял равновесие, и Рэмедж получил отсрочку. Он заставил тело подняться. Раненая спина ежесекундно напоминала о себе, заставляя морщиться от дикой боли. Рэмедж вытащил нож, бросился на врага, который в него целился, и рассек ему гордо.

Рэмедж почти терял сознание от головокружения и боли. От резких движений рана вновь открылась, и теплая струйка крови стекала вниз по спине. Острая боль пронзала левый бок в такт дыханию. Значит, как минимум, одно легкое получило ранение.

Чтобы отвлечься от боли и тошноты, он огляделся вокруг, пытаясь оценить свои шансы. Битва продолжала бушевать. Это он понял сразу, как только пришел в себя. Вершина восточного склона была охвачена пламенем; оттуда доносился грохот взрывов. Должно быть, марикские боевые роботы уже взобрались на холм и теперь сражались с группой поддержки Серого Легиона Смерти.

Уловив низкий горловой рокот скорострельных орудий шаттлов, Рэмедж понял, что «Фобос» с «Деймосом» тоже вовлечены в битву. Зону поражения их орудий сильно ограничивали склоны этого ущелья-ловушки. Но марикских боевых роботов, неосторожно попавших к ним под обстрел, ожидали большие неприятности. Уши Рэмеджа поймали и другой звук — знакомый глухой грохот стодвадцатимиллиметровой скорострельной пушки. Эти снаряды поражали противника не хуже, чем стодвадцатки шаттлов, но скорость стрельбы была несколько меньше. Рэмедж достаточно часто слышал этот звук, чтобы немедленно распознать в нем голос скорострельного орудия грейсоновского «Мародера». Звуки взрывов на дальней стороне холма позволили ему заключить, что к сражению, скорее всего, присоединилась вся грейсоновская рота.

Рэмедж, наверное, закричал бы от радости, не будь он на грани обморока. Теперь все будет о'кей. Полковник успел вовремя!

Сквозь какофонию битвы пробился, уже с другой стороны, шум двигателей. Держась за ствол дерева, Рэмедж повернулся и увидел пару приземистых колесных глайдеров. Они медленно ползли вдоль подножия холма. Рэмедж знал эту модель — модифицированные двадцатитонные боевые глайдеры с восемью колесами. На каждой из них возвышалось несколько вращавшихся мультинаправленных антенн. Эти машины не несли на себе никакого оружия, но электронные приборы-глушители, находившиеся в их квадратных телах, могли направить ход битвы совсем в иное русло. Впрочем, наметанный взгляд Рэмеджа сразу определил, что надлежащим образом эти машины отнюдь не используются. Эти два глайдера следовало расположить в отдалении друг от друга, на противоположных краях поля битвы. Или поместить на вершину соседней гряды, но никак не держать в такой опасной близости от сражения. Сейчас любой заблудившийся боевой робот, даже какой-нибудь солдат, оставшийся в стороне от кипящей битвы, мог повредить глайдеры, прервав их передачи и очистив тактические частоты.

Шорох раздвигаемого подлеска заставил Рэмеджа вновь повернуть голову. Солдаты Марика, сотни солдат! Он увидел, что колесный бронеглайдер уверенно взбирается вверх по склону, и услышал жалобный вой мотора грузового глайдера с юга, невидимого сквозь дым и деревья.

Загородившись западным склоном от противника, вражеские пехотинцы с неуклонной решимостью карабкались вверх, таща за собой глайдеры-глушилки. Зачем? Не собираются же они драться с боевыми роботами легионеров? И где же тогда... остатки его пехоты?

Холодный ком подкатил к горлу Рэмеджа.

Шаттлы?..

Пехота их еще не заметила. Надо что-то предпринять. Но что?

Он нагнулся, чтобы забрать у мертвого водителя «Страуса» автомат, и чуть было не потерял сознание. С одним автоматом армию не остановишь, но ощущение холода пластиковой поверхности оружия в ладонях помогло ему немного прийти в себя. Автомат заряжается восьмидесятимиллиметровыми патронами. Судя по весу автомата, магазин должен быть полон или почти полон. Взглянув на скудно одетое тело мертвого воина, Рэмедж понял, что у него нет запасных магазинов. Может, они есть в его покалеченном роботе?

Идея молнией вспыхнула в помутившемся от боли сознании Рэмеджа. «Страус» погибшего водителя так и оставался на поросшем кустарником-и деревцами склоне холма. С поврежденной— благодаря усилиям самого Рэмеджа — ногой, этот боевой робот еще не скоро сможет куда-нибудь двинуться. В Сером Легионе Смерти Рэмедж приобрел некоторые познания в области управления боевыми машинами. «Страус» — потенциальное оружие, совсем целое, если не считать покалеченной правой ступни.

Шаг за шагом, преодолевая боль, Рэмедж начал вновь взбираться по склону. Он использовал автомат, как костыль, передвигаясь от дерева к дереву, боясь упасть и уже не встать.

Рэмедж знал о «Страусах» больше, чем об остальных боевых роботах, потому что дружил с Лори Еалмар. Они познакомились на Треллване, вступив в подразделение боевых роботов, еще необстрелянное и не ставшее Серым Легионом Смерти. У Лори не было друзей среди воинов, не считая Рэмеджа .и Грейсона. Остальные все еще косились на нее, ведь она пришла в отряд Карлайла из рядов вражеской армии. Во время решающей битвы в Гремящем Ущелье Рэмедж умудрился починить «Страуса» Лори, приложив все свои технические познания и умения.

«Страус», как и все прочие боевые роботы, обладал автоматическим предохранителем, управляемым компьютером. Он предназначался для того, чтобы машиной не смог воспользоваться кто-то посторонний. Впрочем, система всех боевых роботов, кроме самых больших и тяжелых, выключалась только после того, как машину герметически закрывали. Не похоже было, что марикский воин проделал эту операцию, принимая во внимание, сколь трудно вновь привести такого робота в рабочее состояние. Поэтому Рэмедж надеялся, что система управления и ведения огня «Страуса» все еще функционирует.

Подобравшись к неподвижному роботу, он услышал тихое гудение его двигателей и вентиляторов, работающих вхолостую. Подвесная лестница болталась там, где ее оставил убитый водитель. Не обращая внимания на боль в плече, Рэмедж схватился за одно звено лестницы левой рукой и просунул ногу в другое. Но тут же чуть не сел на землю, едва попытавшись начать подъем.

Собрав всю свою волю в кулак, Рэмедж сделал вторую попытку. «Страус» стоял, накренившись, и его спина находилась всего лишь в трех метрах от земли. Но совершавшему свое восхождение Рэмеджу показалось, что это расстояние увеличилось в сто или тысячу раз.

Когда он сделал остановку, отдуваясь и цепляясь за звенья лестницы, то почувствовал, что кровь снова течет по спине. Одежда насквозь промокла от крови. Рэмедж удивлялся, что он до сих пор не потерял сознание от потери крови. До него смутно доносились крики: кто-то что-то орал насчет «Страуса». Слегка развернувшись и кинув взгляд назад, он увидел марикских солдат. Они, видимо, догадались, в чем дело, по его форме, не говоря уже о крови и слабости. Пуля просвистела мимо него. Это заставило Рэмеджа продолжить восхождение, и наконец он достиг корпуса робота, уцепился за край открытого люка и перевалился внутрь. К счастью для него, прежний водитель решил открыть более широкий, аварийный люк. Рэмедж не смог бы протиснуться в небольшое отверстие обычного люка.

Он не осмелился сделать передышку из страха потерять сознание, не доведя свое дело до конца. Еще несколько пуль ударилось о корпус «Страуса». Рэмедж стянул с правого плеча ремень автомата, направил его в сторону шума и выпустил длинную очередь крупнокалиберных зарядов. Он не мог видеть, поразил ли он кого-нибудь, но фигуры бежавших по склону солдат исчезли; видимо, враги затаились. Рэмедж плюхнулся в сиденье и проверил систему управления. Он не решался привести в движение машину с поврежденной ногой. Он даже не стал снимать с бокового кронштейна нейрошлем, который должен быть настроен на частоту мозговых волн водителя — только тогда его можно использовать.

Рычаги управления оказались такими же, как у старого сигурдского «Страуса» Лори. Он повернул их, ощутив вибрацию — орудийная башня «Страуса», расположенная прямо под мостиком, повернулась вправо на девяносто градусов. На экране над пультом управления ЛСМ появилась мишень. Солдаты опять осторожно продвигались вперед. Поодаль, на ровном участке у подножия холма, виднелись два восьмиколесных глайдера с кишащими вокруг пехотинцами.

Рэмедж нажал пару кнопок, прицеливаясь и одновременно проверяя, заряжен ли ЛСМ класса «Мартелл». Зеленый огонек показал состояние готовности. Компьютер скобками пометил изображение ближнего глайдера на экране. Рэмедж перевел прицел с тяжелой брони на антенну машины.

Готово! Он хлопнул ладонью правой руки по красной кнопке. Ослепительный свет лазерного луча проник даже сквозь затемненные визоры «Страуса». Белый луч ударил. в глайдер. Не дожидаясь результатов, Рэмедж перевел орудийную башню выше и правее. Вторая боевая машина сделала крутой разворот, пытаясь уйти от этой неожиданной опасности. Вспыхнули зеленые огни, и Рэмедж снова нанес удар. Есть!

Теперь передвигался первый глайдер. Верхняя часть его корпуса была повреждена, но антенна уцелела. Рэмедж опять прицелился и открыл огонь. Куски антенны разлетелись в разные стороны.

Вслед за этим что-то большое и тяжелое ударилось о внешнюю броню «Страуса». Дым повалил в отверстие оставшегося открытым аварийного люка, но Рэмедж не обратил на это внимания. Усилия последних минут наградили его темнотой в глазах и жестоким приступом тошноты. Боль, слава Богу, постепенно уходила, но головокружение осталось. Он гадал, удалось ли ему повредить антенну второго глайдера и заставить вражеские глушилки замолчать. Чтобы выяснить это, он вновь потянулся к рычагам.

Но именно это движение далось ему труднее всего. Рэмедж смутно различал свои руки, расплывающиеся в поту, крови, дыму... но он просто не мог заставить их сделать то, что хотел. Вскоре это уже не имело значения, и он больше ничего не видел.

XI

Шипение, назойливо звучавшее в ушах Грейсона, вдруг с поразительной внезапностью прекратилось. Несколько секунд Грейсон размышлял: очередная ли это вражеская уловка, или, может, их командир решил выдвинуть Легиону требование о капитуляции? Или собирается сдаться сам?

Но нет, еще ни одна сторона не пострадала настолько, чтобы кто-то решил капитулировать. Противник, правда, отозвал своих роботов от шаттлов на западный склон, но они отходили в плотном строю, двигались быстро и все еще представляли собой немалую опасность. Возможно, это отступление являлось просто-напросто тактической хитростью, и враг задался целью занять лучшую диспозицию для ведения боя, выйдя из-под зоны поражения орудий шаттлов.

— Всем подразделениям! — прокричал Грейсон в передатчик. — Всем подразделениям! Слушать мою команду! Группе атаки собраться между шаттлами. Командной группе — построиться за мной!

Он перешел на другую частоту.

— «Фобос»! «Фобос»! Илза, как слышите? В его наушниках послышался голос Илзы Мартинес.

— Мы здесь, полковник, закупорились наглухо!

— Вы сильно пострадали?

— Торстон как раз делает проверку. «Фобос» потерял несколько лазеров и получил пару-тройку царапин главного броневого пояса, но старина держится просто отлично. Вам нужна помощь?

— Попробуйте перехватить вражеские передачи. Я не знаю, почему они убрали свои глушилки, не исключено, что хотят отдать новые приказания. Поймайте что-нибудь незашифрованное и дайте мне знать!

— Хорошо. Что еще?

— Прикройте нас сзади. Пехота у вас есть?

— Два взвода. Они вели ближний бой и забрались внутрь, когда началась самая заварушка. Они вам нужны?

— Пошли их вслед за нами. Мы хотим отбросить этих марикских ребят обратно за холмы!

— Дайте им хорошего пинка от меня лично, полковник... сами знаете куда!

Боевой пыл охватил Грейсона. Выше по склону среди деревьев перемещался вражеский «Стрелец». Грейсон развернул свои ручные орудия на пять градусов и открыл огонь сразу из обоих ПИИ. «Стрелец» поспешно выпустил не достигшую цели очередь реактивных снарядов, а затем с позором удрал, скрывшись за деревьями. В глубокой ране на его левой руке дымились клочья электропроводки.

Что же там с вражескими глушилками? Переключая частоты, Грейсон мог уловить обрывки разговоров между неприятельскими подразделениями. Зашифрованы они не были. Похоже, такое развитие событий озадачило противника не меньше, чем Грейсона. Но что же тогда... какие-то технические неполадки?

Сенсор «Мародера» пропищал тревогу. Грейсон развернул своего боевого робота, ожидая атаки нового противника. Тот продирался через жесткий кустарник, росший выше по склону холма, в пятидесяти метрах от «Мародера». Грейсон вскинул орудия на изготовку. Его рука уже почти нажала на спуск, когда до него дошло, что перед ним — «Ассасин» Граффа.

— Полковник, ради Бога, не стреляйте!

— Графф! — В голосе Грейсона сквозило подозрение. Если Графф пытался потихоньку смыться с поля боя...

— Какого черта ты делаешь здесь, внизу?

— У меня взорвался охладитель, полковник! Не знаю, пробили его или он сам полетел, но я тут сижу, как на сковородке! Лейтенант разрешила мне вернуться на «Фобос», чтобы техи быстренько его починили.

— Ладно. — Грейсон махнул рукой своего робота. — Давай пошевеливайся, Графф, и присоединяйся снова к ребятам. Нам не обойтись без тебя.

— Есть, сэр!

«Ассасин» двинулся вниз по склону, вздымая тучи пыли и ломая кусты. Он миновал грейсоновского «Мародера» и направился к едва видневшемуся меж деревьев серебристому куполу «Фобоса», до которого оставалось около километра. «Мародер» продолжил свое восхождение. Его собственные индикаторы тоже давненько горели красным, сообщая о перегреве. Вентиляторы изо всех сил старались разогнать жару, усилившуюся после короткой стычки с неприятельскими «Волкодавом» и «Центурионом». Грейсон совсем загнал своего робота, не давая ему передышки в течение двух часов, с самого начала марш-броска из Дюрандели. Нагрев уже превысил допустимый уровень. Но это было просто еще одним неприятным, но терпимым неудобством.

Сейчас Грейсона большее всего беспокоило положение группы прикрытия. Трое легких боевых роботов залегли меж камней на вершине гряды, чтобы получше замаскироваться и получить возможность наблюдения за приближающимися силами врага.

— Лейтенант Роже! — произнес Грейсон в свой микрофон. — Как вы там?

— Полковник! Мы очень рады вас слышать!

Голос Франсин Роже звучал устало и срывался, когда она кратко объясняла положение дел группы поддержки. Ее «Тигр» получил серьезные повреждения в переднюю часть корпуса, левую ногу и правую руку, но оставался в строю. В грудь вандергриффовского «Коммандора» попал реактивный снаряд, смяв установку РБД, однако ручной лазер и РБД уцелели. Снаряд, выпущенный марикским «Стрельцом», оторвал левую ногу у «Шершня» Сильвии Тревор — вместе со второй РБД-установкой. Впрочем, Роже помогла Тревор перетащить «Шершня» на хорошую позицию за камнями, откуда Сильвия продолжала вести огонь из ЛСМ.

— А враг?

Грейсон оглядел склон холма сверху. У подножия дымились горящие глайдеры и виднелось нечто, похожее очертаниями на неподвижную фигуру вышедшего из строя «Страуса».

— Нас атаковали по меньшей мере четыре раза, полковник. Все легкие боевые роботы оказались здесь. По-моему, мы прикончили «Стингера» еще раньше.

Рука «Тигра» указала на северо-запад. Грейсон увидел среди сухой травы бездыханное серебристое тело боевого робота.

— «Стрелец» внезапно напал на нас с тыла, но вы, кажется, спугнули его. Нас обстреливали со всех сторон.

— Оставшаяся часть командной группы подходит к вам сзади, — сообщил Грейсон, — так что не палите, когда они появятся. Я тут наткнулся на Граффа. Он сказал мне, что, ты разрешила ему отойти для исправления неполадки. Сразу же после этого он вернется.

— Какая еще неполадка! — Ее голос вновь сорвался от возмущения.

— Как? Он утверждал, что поставил тебя в известность!

— Этот трус! Да он попросту наложил в штаны и бесследно исчез еще до начала первой атаки. Я ему покажу неполадку, попадись он только мне в руки!

Грейсон похолодел. Так, значит, Графф сбежал с поля битвы, оставив своих товарищей сражаться с превосходящими силами врага, и спрятался среди деревьев внизу, на склоне. По военным законам, за такое полагался расстрел, если дезертир оказывался пойман и отдан под трибунал. Но времени раздумывать над этим не было.

— Ты молодец, Франсин. Вам удалось сдержать их на достаточно долгий срок, чтобы спасти шаттлы.

— Это еще не все, полковник.

Ее голос звучал напряженно; казалось, ей с большим трудом удается держать себя в руках.

— По-моему, они подтягивают пехоту.

— Где?

— Вон там недавно появились глайдеры. Наша пехота подстрелила «Страуса»... По-моему, пехотинцы захватили его, потому что отсюда мне показалось, что «Страус» стрелял по тем глайдерам внизу, в долине. Это случилось несколько минут назад, как раз когда затихли глушилки.

— Ты полагаешь, что это были глайдеры-глушилки?

— Не могу сказать точно, но думаю, что да. Да там вообще было много пехоты — бронеглайдеры, скиммеры, большей частью легкие. Они двигались внизу, между деревьями. Потом стали взбираться на верхушку гряды, но повернули назад, когда тот «Страус» начал стрелять.

— А что с ним?

— Получил несколько ударов пару минут назад и с тех пор молчит.

Проклятье! Кто бы ни использовал «Страуса» против глайдеров Марика, он, возможно, спас весь Легион. Как раз когда Графф сбежал.

— О'кей. Оставайтесь здесь. Я пришлю какого-нибудь обладающего руками боевого робота на подмогу «Шершню» Тревор, как только мы удостоверимся, что враг действительно отступает.

— Да, сэр! И... сэр!

— Что?

— Как хорошо, что вы вернулись!

Харрис Графф осадил своего «Ассасина» у главного люка под нависающим корпусом «Фобоса». Он послал свои ИС, и один из офицеров на мостике ответил ему.

— Графф? Чего тебе?

— У меня серьезная поломка, лейтенант. Охладитель поврежден и течет. Лейтенант Роже сказала, что я могу вернуться, чтобы техи его залатали.

— Стой на месте. Мы сейчас откроем.

Массивные створки люка раздвинулись с низким металлическим скрежетом. Трап со стальными ступенями вывалился на землю, как собачий язык. Техи столпились возле люка с любопытством глядя на одинокого робота.

Графф повел свою машину вверх по трапу.

Дженис Тейлор лежала в траве в двухстах метрах от «Фобоса». Она посмотрела, как «Ассасин» взбирается по трапу, затем взглянула на окружавшие ее леса. Девушка родилась и выросла на Верзанди — планете, находящейся на границе с Домом Куриты. В бытность свою преподавателем престижного Королевского университета Верзанди, она стала свидетельницей кровавой революции, поднявшейся против Дома Куриты, господствовавшего на планете. При очередной тщетной попытке правительства навести порядок Дженис вместе с полусотней других пленниц заковали в цепи и под дулами автоматов погнали прочь из города. Их бы, несомненно, переправили невесть куда, где они стали бы игрушками для лихих ребят из Синдиката Драконов. Но Грейсон Карлайл со своим Легионом освободил захваченных женщин. С этого дня Дженис Тейлор стала членом роты специального назначения капитана Рэмеджа. Она принимала участие в последней жестокой битве за освобождение столицы Верзанди от Дома Куриты. Когда была завоевана независимость, Дженис приняла решение остаться в Сером Легионе Смерти, кочуя с ним среди звезд.

Дженис все еще удивлялась своему решению. Ее первое побуждение вступить в борьбу с монстрами, подобными генерал-губернатору Нагумо, родилось из любви к своей родине и решимости отдать жизнь за ее свободу. Она страстно любила свой мир и людей, живущих там. Эта любовь и заставила ее покинуть Верзанди. Еще свобода, омытая кровью, не выбралась из пеленок, но уже нашлись люди, возжелавшие извлечь из нее личную выгоду.

Именно поэтому она и оставила Верзанди. Она любила свою планету и свой народ, но не могла смотреть, как ее сородичи, потакая непомерной алчности, торгуют своей победой.

Новым домом для девушки стал Серый Легион Смерти. Одно время она даже была влюблена в молодого командира подразделения — Грейсона. Дженис испытала острую боль, когда осознала, насколько прочна и безраздельна связь Грейсона с ротным помощником Лори Калмар. Впрочем, в конце концов они с Лори стали близкими друзьями, решив не враждовать из-за мужчины.

Дженис знала, что все еще любит Грейсона Карлайла, но как-то по-другому. Может быть, это чувство и не давало ей уйти из Серого Легиона Смерти. Шорох вернул ее к действительности. Она вскинула на изготовку свое ружье. Через подлесок пробирались какие-то люди. Ее взвод получил задание контролировать подступы к шаттлам, не пропуская неизвестных людей за границы охраняемой зоны. А неизвестные, Ломившиеся сквозь густой кустарник в нескольких десятках метров впереди Дженис, как раз и собирались эти границы пересечь.

— Стой! — окликнула она их. — Кто...

Но она не закончила фразы. Кусты прорезала автоматная очередь, и пули просвистели прямо у нее над головой. Рефлексы, выработанные долгой муштрой капитана Рэмеджа, сработали безукоризненно Дженис припала к земле и откатилась вправо. Затем, выстрелив с колена в своих противников, вновь упала и перекатилась. В воздухе что-то свистнуло; снаряд обрушился в кустарник слева от нее, как раз туда, где она только что находилась. Дженис откатилась еще раз и приникла к земле. Рядом с ней оглушительно разорвалась граната. От сотрясшего почву взрыва в ушах у нее зазвенело. Осколки срезали верхушки высоких стеблей над головой Дженис, но не задели ее. Люди в боевых бронежилетах продирались через кусты и палили безостановочно.

Дженис уже могла различить орла с распростертыми крыльями на форме приближавшихся солдат. Лежа на земле, она дала несколько коротких очередей по атакующим. Двое солдат свалились как подкошенные. Третий метнулся в сторону и открыл огонь из автомата. Пролетев под углом девяносто градусов, пули состригли ветви и листья, дождем осыпавшиеся. на голову Дженис. Ее ответный выстрел достиг своей цели. Но в подлеске уже пыхтели другие марикские солдаты. Около десяти солдат подошли совсем близко к «Фобосу».

Дженис включила свой личный передатчик и настроила его на тактический канал «Фобоса».

— «Фобос»! «Фобос»! Говорит периметр пять! Вас атакуют наземные отряды! Они подбираются к грузовому люку для боевых роботов!

Ответа не последовало, но из открытого люка раздалась пулеметная очередь. Нападавшие ответили. В ярко освещенном отверстии люка появилась фигура бегущего человека. Он с неуклюжей поспешностью выбросил наружу трап. Вслед за этим Дженис услышала гудение закрывающихся громоздких створок большого люка. В грузовом отсеке шаттла раздался взрыв. Затем один за другим — еще несколько. Из открытого люка повалил дым. Дженис в безмолвном ужасе наблюдала, как десять вражеских бойцов пересекли выжженную дюзами площадку, поднялись по трапу и ворвались в открытый люк корабля.

За ними последовали другие марикские солдаты. Дженис открыла по ним огонь, но захватчики не обратили на это внимания — их слишком занимал корабль. Другие пехотинцы Легиона стреляли отовсюду, спрятавшись в траве. Восемь... десять... пятнадцать марикских солдат упали. Но остальные продолжали двигаться вперед. Последовала долгая пауза.

Потом стали возвращаться боевые роботы врага: большой покалеченный «Тандерболт», «Стрелец» с раздробленным предплечьем, «Тигр» (он хромал и выглядел так, будто с него сняли броню). Приблизившись, они открыли огонь, но не по шаттлу, а по укрывавшимся в траве и кустах бойцам Серого Легиона. Вспышка лазера в двадцати метрах от Дженис сразила у нее на глазах Винса Холла. Глядя на дым, валивший из пылающего кустарника и окутавший долину между ней и вражескими роботами, Дженис решила, что настало время удирать.

«Деймос», казалось, никак не реагировал на происходящее. Он находился в километре дальше к северу. Дженис пробрал озноб: все уцелевшие орудия «Фобоса» повернулись на север.

«Фобос» взял «Деймоса» на мушку, и, хотя огня пока не открывал, это означало только одно — идут переговоры. А переговоры для Дженис означали только одно — свободе этой планеты грозит опасность. Ей совсем не хотелось дожидаться результата переговоров, по крайней мере, не на столь близком расстоянии. Она присоединилась к другим бойцам роты специального назначения, которые спешно ретировались в лес, росший восточнее.

Позади них, высоко в боку «Фобоса», открылся люк; оттуда высунулась радиоантенна, с которой свисал флаг. Он слегка трепыхался под ветерком. Солдаты, передвигавшиеся под ногами боевых роботов в тени шаттла, остановились, задрав головы кверху, и радостно заорали.

С флага зорко глядел орел. «Фобос» был захвачен.

XII

Голос лейтенанта Торстона выдавал его крайнее напряжение.

— Полковник, мне придется им подчиниться. Мне придется!

Грейсон прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла своего «Мародера». Он не привык сдаваться без борьбы, но сейчас, похоже, ничего другого не оставалось. Однако он не мог заставить себя произнести ни слова. Мгновение спустя Грейсон взял себя в руки.

— Нет, Торстон! Это же смертельный приговор всему Легиону! Я приказываю тебе отклонить их условия. Через пять минут мы спустимся, чтобы поддержать вас.

— Нет, сэр. Я не могу этого сделать. Разве вы сами не видите?

— Трусливый недоносок, — послышался еще один голос в наушниках Грейсона. Ему показалось, что голос принадлежит Делмару Клею, но он не был уверен.

— Он не трусливый, — внезапно произнес кто-то. — Просто у него есть толика здравого смысла.

— Что... Кто это?

— Капитан Харрис Графф, пятая рота гвардии Марика.

— Графф...

— Это, впрочем, не настоящее мое имя.

— Ладно, Графф... или как тебя там. Чего ты хочешь?

— У меня уже есть все, чего я хочу, полковник. У меня теперь есть твои шаттлы... как и было задумано. Если ты сейчас не наделаешь глупостей и сдашься, я замолвлю за тебя словечко моим боссам.

Грейсон пришел в ярость.

— У тебя есть «Фобос», Графф, но не «Деймос». И когда мы придем и вышвырнем вас оттуда...

— Ничего у тебя не выйдет, полковник. Как я уже растолковал лейтенанту Торстону, его шаттл слегка... подпортили. Ничего серьезного... и совсем незаметно. Просто по особым образом закодированному радиосигналу начнется разрушение термоядерного реактора «Деймоса». Никакого взрыва и прочих театральных эффектов. Шаттл попросту превратится в глыбу расплавленного лома.

Грейсон слушал с немым содроганием. Все современные военные конвенции запрещали уничтожение техники, и большинство воинов твердо придерживались этого правила. Время от времени случались набеги на неприятельские фабрики или индустриальные комплексы, но участники подобных вторжений старались быть как можно аккуратнее. Фабрика, завод или даже шаттл могут оказаться захваченными в битве, но при этом всегда остается возможность отвоевать, их впоследствии обратно. Диверсанты, бессмысленно уничтожившие такую ценность, как шаттл, считались варварами в глазах большинства других воинов XXXI века. Из-за бесконечных изнурительных войн все меньше и меньше оставалось специалистов, способных не то чтобы просто починить, но и восстановить такую вещь, как термоядерный реактор, не говоря уже об автоматическом заводе по производству боевых роботов. Грейсон не принадлежал к суеверным мистикам, проповедовавшим новое учение Блейка. Но сама мысль о том, что построенный столетия назад шаттл может быть уничтожен простым нажатием кнопки, наполняла его ужасом.

— В таком случае выпустите экипаж.

— Полковник, торг здесь совершенно неуместен! Эти люди — наши законные пленники. Они в безопасности, и их никто не тронет... до суда.

— До суда? За что же их судить, Боже милостивый! Ты... ты говоришь, что ты в пятой роте гвардии Марика? Господи Боже мой! Да у нас контракт с Янусом Мариком!

— Тогда почему тебе не спуститься и не потолковать со мной об этом? У меня есть кое-какая информация, которую ты можешь найти... интересной. Мы ее не торопясь обсудим и, возможно, совместными усилиями найдем выход из создавшегося положения. По радио всего не скажешь...

Грейсон закрыл глаза. Внезапно он почувствовал себя очень усталым. Он совершенно не собирался наносить Граффу визит. В этой кампании представители Дома Марика ловчили и лгали на каждом шагу, и ловушка немедленно захлопнулась бы, едва Грейсон поднимется на борт «Фобоса».

А может, ему вообще не суждено остаться в живых?

— Не дождешься, Графф. Говори по командному каналу связи.

— Я думаю, нам не о чем больше разговаривать, полковник. Но лейтенант Торстон должен отдать мне «Деймос», иначе я уничтожу корабль. Отдашь ему приказ, полковник? Или, может, я буду сам с ним договариваться?

— Да, черт подери. — Голос Грейсона был еле слышен. — Я отдам приказ.

После этого Грейсон с полковником Лангсдорфом условились по радиосвязи о перемирии на поле брани. Подобного рода перемирия повсеместно использовались в современных баталиях. Оба командира понимали, что после столь затянувшейся битвы людям необходима передышка; Солдаты враждующих армий подберут разрушенные и поврежденные боевые роботы, извлекут из них раненых и убитых воинов — водителей, некоторые воины и техи начнут,, торгуясь, совершать обмен товарами прямо на поле битвы. Воин-водитель может пожертвовать неприятельскому теху килограмм редкого кофе или табачку за то, что тех даст запасной регулятор силового привода, или обменять упаковку наркотических таблеток на исправный фильтр. Командиры подразделений неохотно закрывали глаза на такую предпринимательскую деятельность, но поделать с этим ничего было нельзя.

Легионеры, мужчины и женщины, воспользовались передышкой, чтобы прочесать лес в поисках своих раненых и созвать остатки пехотной роты Рэмеджа. Когда линия обороны на западной гряде оказалась прорванной, большинство солдат Легиона попыталось собраться на вершине гряды; с приходом вражеских роботов пехотинцы бросились врассыпную. Теперь они скрывались в рощицах, усеявших долину. Те, у кого сохранилась связь с боевыми роботами Легиона, уже выходили, но найти прочих разбежавшихся было сложнее.

Грейсон послал нескольких бойцов на западный склон, чтобы те извлекли из покалеченного «Страуса» неизвестного воина, расстрелявшего марикские глайдеры с глушилками. Грейсон ничуть не удивился, когда узнал, что неизвестный воин — это капитан Рэмедж собственной персоной. Рэмедж был опасно ранен, без сознания, к тому же потерял очень много крови, и его жизнь находилась под серьезной угрозой. Единственный врач, доктор Моррисон, находился на борту захваченного «Фобоса», но Графф не разрешил бы, даже доктору покинуть корабль. Солдаты оказали Рэмеджу первую помощь, промыв его раны и перевязав их, но никто из окружающих не мог сказать, выживет он или нет.

Солдаты Марика безмолвно двигались по склонам ущелья и долине, подбирая собственных раненых и поломанное оборудование. Бригада техов трудилась над двумя вышедшими из строя машинами. Другая спустилась к поврежденному «Страусу», как только оттуда вытащили Рэмеджа. Вокруг них выставили несколько постовых, и техи принялись чинить поврежденную ногу «Страуса».

Грейсон вышел из «Мародера» и встал возле боевого робота. Хельмское солнце спустилось низко над долиной, и ущелье укрыла тень. Но небо еще не потемнело — до заката оставалось несколько часов.

К Грейсону приблизился Делмар Клей.

— Полковник! — Он говорил тихо, словно опасаясь, что его подслушивают, — Мне как-то очень не нравится все то, что здесь творится.

— Да, Дел?

Грейсон тоже ощущал нечто в этом духе. Что-то тут не так... но что же?

— Видите ли... вы же знаете, что во время любого перемирия бойцы частенько обмениваются всякой всячиной — табак, жвачка, запчасти.... ну, вы сами знаете. Грейсон кивнул.

— Если меняться нечем, они начинают обмениваться разными сплетнями. Господи, полковник, да ведь солдаты — самые жадные до новостей существа во всей вселенной! Кто ваш босс? Что делается на Атреусе? Как вы наказываете штрафников? И тому подобная ерунда.

Грейсон сделал глубокий вздох. Так вот оно в чем дело!

— А здесь все не так, — продолжил Делмар. — Я подходил к двум воинам и пятерым пехотинцам. И ни один из них просто не стал со мной разговаривать. Они смотрели на меня так, будто я для них пустая стенка. А другие... да и офицеры тоже, просто готовы были меня пристрелить! Но те, с кем я заговаривал, не обращали на меня никакого внимания.

— Он прав, Грей, — произнесла Лори. Они с Дженис Тэйлор подошли к собеседникам сзади. Лицо Дженис все еще покрывал серо-зеленый камуфляж, но даже сквозь маску она выглядела усталой.

— Джение только что пересекла их линию, — добавила Лори. — Она говорит, что пройти-то ей дали, но без обычных во время перемирия шуточек и подтрунивания, которые слышишь на каждом шагу.

— Настоящая жуть, полковник, — подтвердила Дженис. — Вы знаете, во время перемирия солдаты Ляо даже спрашивали у меня, который час... приставали с просьбами уйти из солдат в маркитантки, чтобы готовить им завтраки... но эти ведут себя так, как будто мы... зомби какие-то!

— По-моему, ты попала в точку, — ответил Грейсон. — Они ведут себя так.., — Глаза Грейсона расширились, словно его внезапно осенило. — Боже мой, да ведь они ведут себя так, как будто мы... изгои!

Ведя войну, враждующие стороны обычно строго придерживались набора определенных правил. Несмотря на это, всегда находились и такие, кто не желал соблюдать конвенции. Полуварвары-налетчики с дальней1 Периферии, пираты и мафиози, грабившие планеты из-за воды, трансурановых элементов или приборов, порой какие-нибудь ренегаты-наемники осуществляли месть или выигрывали сражения,взрывая вражеские Т-корабли... Все они составляли единую аморфную массу, именовавшуюся изгоями. Нормальные люди ,не имели с этими подонками никаких дел. Более того, изгои становились законной добычей воинов всех законных армий. Правила «цивилизованной» войны, включая формальные перемирия и честные соглашения, в таких случаях просто-напросто не применялись.

— Изгои, — повторила Дженис. — А вдруг они... нарушат перемирие?

— Об этом-то я и думаю, — ответил Грейсон. — О'кей, Дженис, возвращайся к месту сбора подразделения и передай все это тому, кто там сейчас командует.

— Лейтенант Дьюлани.

— О'кей, ладно. Скажи им, что люди Марика, по-видимому, считают нас изгоями. Они должны быть готовы к внезапной атаке. Черт! Да они должны быть готовы к чему угодно! Пусть кто-нибудь сядет на командный канал связи. И нужно организовать переноску раненых. Их нельзя оставлять здесь. Большинство наших глайдеров, наверное, уже собрались. Скажи лейтенанту Дьюлани, чтобы раненых грузили в первую очередь.

— Есть, сэр!

— Лори, Дел.. то же самое. Соберите водителей роботов. Пусть потихоньку седлают свои машины и готовятся. Да, еще... лучше будет, если половина из них пройдет вперед и взберется на гряду. Это должна сделать группа атаки. Моя рота останется снаружи, не садясь в своих роботов, и сделает вид, что все в порядке. Но все должны приготовиться действовать без проволочек. Группа поддержки все еще на холме?

— Они возятся с «Шершнем» Тревор— сказал Клей. — Пытаются приделать ногу.

— Ей, возможно, придется оставить свою машину. Пускай кто-нибудь пойдет туда и заменит их. Никакого радио. Они наверняка подслушивают. Ясно? Приступайте!

Трое воинов исчезли среди сгущавшихся теней, и Грейсон остался один. Хотя он тоже являлся членом командной группы Легиона, но решил все же забраться в своего «Мародера», чтобы иметь больше возможностей для прослушивания радиочастот, чем это позволял маленький головной телефон.

Эфир оказался пуст. И это тоже беспокоило Грейсона. Похоже было, что командир противника уже составил какой-то план и ожидал лишь сигнала к началу действий. Сигнал не замедлил появиться. Меньше чем через десять минут над громадой «Фобоса» взлетела белая ракета. В тот же миг раздавшиеся из леса пулеметные очереди стали косить кучку легионеров, пересекавших долину с тремя ранеными на одеялах. Одновременно открыли огонь вражеские роботы. Лучи лазеров с шипением атаковали «Мародера». Секунду спустя Грейсон открыл ответный огонь, целясь во вражеского «Стрельца», который стрелял в него из долины. Их разделяло около трехсот метров — многовато для ЛСМ. Огонь более тяжелых грейсоновских ПИИ дважды поражал массивную броню «Стрельца», оставляя глубокие отметины.

Грейсон нигде не видел граффовского «Ассасина». «Возможно, тот все еще прячется внутри „Фобоса“, — подумал он. — Ему-то и впрямь лучше носа не высовывать!»

— Полковник! — На тактической частоте прорезался голос Франсин Роже. — Полковник, онй атакуют нас! Пятерка тяжелых боевых роботов обнаружена на восточном склоне, направляется к нашей позиции!

Проклятье! У них не оставалось времени толком проследить за всеми боевыми машинами. Долина была слишком велика, а деревья росли довольно густо. И пятеро сумели-таки проскользнуть, чтобы напасть на уже порядком пострадавшие машины грунт пы прикрытия. — Я иду, Франсин! — ответил он.

— Полковник! Как же так! Они нарушают перемирие!

— Лейтенант... разве курьер не передал вам сообщение? Он давно уже должен был добраться к вам!

— Нет, сэр. Никакого сообщения! Все было так тихо...

Даже слишком тихо. Чертовски тихо! Неужели марикские солдаты заметили курьера и убили его, когда тот взбирался по склону? Не послужило ли это сигналом к началу атаки, раз уж они увидели, что легионеры стали слишком подозрительны? Грейсон догадывался, что он никогда не узнает ответа на эти вопросы. Как бы то ни было, теперь исчезновение курьера означало смертельную угрозу для группы поддержки. Одного боевого робота они лишились, а второй приведен в негодность. К тому же остальные трое тоже получили серьезные повреждения в сегодняшнем сражении, группа прикрытия стала самым слабым местом подразделения. И именно они не получили сообщения о том, что противник может предпринять внезапную атаку! Он на полную мощность включил силовые регуляторы «Мародера» и погнал свою семидесятипятитонную махину головокружительным галопом к западной гряде. С севера ударили реактивные снаряды, расщепляя деревья позади него. Осколки камней и металла застучали по корпусу «Мародера». Грейсон не отвечал, сосредоточившись на массивных ступнях «Мародера», уже начавшего подъем.

Невероятно яркие на фоне сумеречного неба вспышки появились над вершиной гряды. Он увидел «Тигра» Роже, посылавшего залп за залпом из своих орудий в невидимых противников на дальней стороне холма.

Ракеты ударили в вершину гряды. Взметнулись фонтаны дыма вперемешку с землей. Мгновение спустя пришедший снизу лазерный луч заплясал вокруг робота Роже, озарив его контуры нимбом из светящейся пыли. Пучки голубых лучей рассекали небо, заставляя «Тигра» отбрасывать скачущие тени. Невероятно прекрасное и вместе с тем кошмарное зрелище длилось недолго. Взрыв потряс машину Роже, и тридцатипятитонный «Тигр» качнулся назад.

— Роже! — завопил в микрофон Грейсон. — Уведи своих с хребта!

— Я не могу! — Ее ответ был едва различим на фоне пронзительного шипения помех.

— Повреждена антенна или передатчик; а может, и то и другое. — Из-за грохота он почти не слышал ее.

— Я не могу оставить Сильвию!

Сильвия Тревор, должно быть, все еще там, пытается привести в порядок своего боевого робота. Теперь снаряды дождем сыпались, по крайней мере, из дюжины орудий. Пехота Марика, видимо, подтянула ракетные установки, присоединившись к пятерке боевых роботов. Взрывы от минометного огня обезобразили окружающий ландшафт.

Грейсон уже прошел половину пути, когда дорогу ему преградил марикский «Центурион». Его корпус был весь изуродован свежими шрамами. Грейсон узнал машину — это оказался тот самый «Центурион», с которым они начинали перестрелку — казалось, вечность назад. Грейсон открыл по «Центуриону» огонь из своих ПИИ. Тот отскочил в сторону, вскидывая одновременно и лазер, и скорострельные орудия. Грейсон приблизился к нему, всадил в легкого боевого робота лазерный луч и отпрянул. Теперь у него не хватало времени на перепалку с озабоченным поисками смерти водителем «Центуриона».

Снаряды вновь полетели в грейсоновского «Мародера». Голубые электрические разряды плясали на броне «Мародера», в то время как приборы машины сходили с ума, от внезапно нахлынувшей электрической перегрузки. Еще один заряд из ПИИ ударил по боевому роботу сзади. Грейсон услышал треск и скрежет с мясом вырванного и брони машины куска. На, пульте управления вспыхнули огоньки, предупреждая о повреждении электрической системы и потере двух охладителей. Проигнорировать такое повреждение Грейсон не мог. Он повернул своего «Мародера». В полусотне метров ниже по склону холма стоял вышедший из-за валуна вражеский «Головорез».

Внезапно до Грейсона дошло, что «Центурион», по-видимому, служил приманкой. Марикский водитель выжидал, когда Грейсон займется «Центурионом», которого не прикончил раньше, затем решил приблизиться вплотную и атаковать его с тыла. Намерение Грейсона двигаться дальше, не тратя сил на стычку, не входило в планы вражеских водителей боевых роботов, и они попытались ему помешать. Хотя до «Головореза» еще оставалось порядочное расстояние, Грейсон открыл по нему огонь — скорее чтобы спугнуть его, не надеясь повредить. Затем, закрыв глаза для более точного восприятия импульсов через нейрошлем, Грейсон круто развернул своего боевого робота, спасаясь от ответного огня. Над головой сверкнули вспышки ПИИ. Три быстрых шага — и Грейсон сократил расстояние между собой и «Центурионом» до тридцати метров, расположившись таким образом, что вражеская машина оказалась между ним и не успевшим подойти «Головорезом». Он разрядил один за другим свои излучатели. В броне на корпусе «Центуриона» появились огромные дымящиеся дыры. Удар, нацеленный в левую часть корпуса, вероятно, угодил прямо в боезапас с пятисантиметровыми реактивными снарядами, потому что вспышка от первого залпа грейсоновского ПИИ была гораздо ярче, чем обычно. За ней последовали другие, потом еще и еще. Ракеты прорезали небо, оставляя за собой неряшливые дымовые хвосты. Последний взрыв разметал внутренности «Центуриона». Гигантские осколки брони разлетелись во все стороны, оставив от корпуса машины лишь один пылающий скелет, голый каркас с налипшими комками грязи и уцелевшими осколками брони. Мгновение Грейсон наблюдал эту картину, потрясшую его до глубины души, — водителя «Центуриона!» размазали по прозрачным пластиковым стенкам кабины. Затем прозвучал ещё один взрыв, который вдребезги разнес командный мостик робота, проделав в корпусе машины огромную зияющую дыру. Пылая, словно факел, "Центурион " рухнул, испуская густую струю черного дыма, который сразу же заволок все вокруг. Не вступая в схватку с «Головорезом», Грейсон продолжил свой путь наверх.

Там творилось что-то невероятное.

«Шершень» Тревор распростерся на земле, оставаясь по-прежнему без левой ноги. Голову машины смял пинок многотонной ноги вражеского робота. «Тандерболт» Вандергриффа взорвался, от него не осталось ничего, кроме отсеченных конечностей и разорванного, выпотрошенного корпуса — совсем как у только что отправленного на тот свет Грейсоном «Центуриона». «Тигр» Франсин Роже в пятидесяти метрах дальше вдоль склона неистово палил в приближавшихся к ней роботов. Сквозь дымовую завесу Грейсону удалось разглядеть чудовищные фигуры покалеченного «Волкодава» да к тому же трех легких боевых роботов. Роже наносила удар за ударом по наступавшей армии, пока до нее не добрался вражеский «Тандерболт». Он поднял свой массивный черный кулак. Когда кулак опустился, в наушниках Грейсона раздался отчаянный вопль Франсин.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

XIII

Отступление из Скалистого ущелья осталось в памяти Грейсона ночным кошмаром, полным боли от сознания утраты и окончательного поражения. Грей-сон не испытывал такого отчаяния с той ночи на Треллване, когда в сражении с неожиданно атаковавшими их наемниками Дома Куриты погиб его отец.

Боевые роботы командной и атакующей групп Серого Легиона Смерти, получившие предупреждение, собрались у подножия западной гряды. Вражеские машины, грохоча, приближались к ним с трех сторон сразу. Их встретил меткий огонь окруженных воинов. Враги атаковали дважды и дважды натыкались на огненный град из лазеров, ПИИ и реактивных снарядов. Когда несколько боевых роботов марикского войска получили зияющие, дымящиеся раны, нападавшие отошли назад, в долину, где стояли шаттлы.

Воспользовавшись передышкой, Грейсон. увел своих бойцов.

Сперва отступила пехота, прихватив с собой три грузовых скиммера на борту которых находились воины с тяжелыми ранениями. Остальные раненые солдаты либо шли сами, либо лежали на черепашьих панцирях машин-разведчиков, грузовых глайдеров, везших оружие. Колонну сопровождала группа атаки, обеспечивая прикрытие на случай нападения вражеской пехоты или истребителей. Часть легионеров осталась на месте, чтобы защитить тыл отступавшего войска от вероломного противника.

Но внезапной атаки не последовало. Похоже было, что командир войска Марика решил позволить Серому Легиону Смерти спастись. По крайней мере на время.

Проблемы заключались в том, что Серый Легион Смерти оказался на грани полного уничтожения. Все их запасные боевые роботы плюс значительное количество снаряжения пехотинцев и тяжелых орудий находились на борту шаттлов. Как минимум, треть техов, вернувшихся вместе с Легионом с Си-риуса-5, весь корабельный экипаж, медперсонал и большинство тыловых работников оказались в плену. Даже полковые повара были захвачены.

Во-первых, у легионеров не осталось никакой еды, кроме пятидневных пайков НЗ на борту нескольких боевых роботов и глайдеров. На Хельме водились и дикие, и домашние животные, но для того, чтобы их поймать, требовалось время. К тому же мясо необходимо обрабатывать и где-то хранить. Соль? А где здесь возьмешь соль? Соль для засолки мяса можно было найти на отмелях высохшего моря в пятидесяти километрах к югу, но тогда пришлось бы попытаться как-то отделить чистую поваренную соль от множества других примесей, которые коркой покрывали скалы вдоль давно опустевших берегов.

Во-вторых, вода. Как уцелевшим решить проблему хранения воды? На вершинах холмов попадались родники, вдобавок через лесистую долину, в которой уже разместился лагерь беженцев, протекала река Арага. Грейсон знал, что лагерю, состоящему из сотен людей, необходимо огромное количество воды, и если не соблюдать элементарные правила гигиены, эти люди, могут с легкостью превратиться в сотни трупов. Вода была ещё одной трудной задачей в длинном списке проблем, вставших перед легионерами. Воды в резервуарах «Фобоса» и «Деймоса» хватило бы на месяцы, а специальные корабельные восстановители непрестанно извлекали бы чистую воду из отходов и воздуха.

В-третьих, боеприпасы. У пехоты осталось всего пять десятков снарядов на человека да несколько орудий. После недавней битвы некоторые виды снарядов, такие, как реактивные боеголовки, оказались практически полностью исчерпанными. Сам Грейсон истратил четырнадцать обойм, по сотне стодвадцатимиллиметровых зарядов каждая. Теперь у него оставалось одиннадцать — как раз еще на одну битву, если экономить выстрелы. В результате проверки, которую Грейсон организовал вместе с Дэвисом Макколлом, выяснилось, что у «Людоеда», как и у «Снайпера» самого шотландца, имеется по шесть обойм на шестьсот снарядов для каждого скорострельного орудия. Плюс недюжинные способности «Снайпера» прошибать ферроволокнистую броню... В-четвертых, раненые. Пятнадцать человек, включая капитана Рэмеджа, получили слишком серьезные ранения и не могли передвигаться самостоятельно. Без квалифицированного врача, медикаментов, антибиотиков, запасов плазмы или крови, даже без стерильных бинтов, их шансы на выживание были невелики. Менее пострадавших и все-таки требующих медицинской помощи было ещё чуть более двадцати человек.

Грейсон чуть не поддался искушению вызвать полковника Лангсдорфа и договориться об условиях капитуляции. Его остановило только то, что по какой-то причине легионеров считали изгоями. Капитуляция для них не будет означать обычной репатриации либо выкупа хозяином. Сдача Лангсдорфу, вне всяких сомнений, привела бы Легион к суду за какое-то преступление или преступления, в которых легионеры были абсолютно неповинны.

Но что это за преступления? И кто обвиняет в них Легион? Ведь легионеры выполнили все условия своего контракта с Янусом Мариком на Сириусе-5! Почему же теперь войско Марика их преследует?

Внешне Грейсон не проявлял видимых признаков беспокойства. Он отдал приказ колонне двигаться на север со всей возможной скоростью, пока следящая система на борту «Снайпера» Макколла не сообщила, что последний из следивших за ними «Бумерангов» вернулся к развалинам Хельмфастской крепости, где расположилось марикское войско. По-видимому, теперь за колонной вели наблюдение либо корабли, либо спутники с орбиты. Грейсон увел своих людей в лес^ что покрывал большую часть территории, окаймлявших Северную возвышенность, и они пошли на северо-восток. У подножия Арагайских гор севернее Дюрандели лежала Арагайская долина, куда он отослал лейтенанта Де Вильяра вместе с дюрандельскими беженцами. Место было укромным и неприметным. Там они смогут отдохнуть и обсудить свои дальнейшие планы.

Несмотря на внешнее спокойствие, Грейсона тяготила мысль о том, что для него все кончено. Очевидно, двадцатичетырехлетнему командиру подразделения пришлось столкнуться лицом к лицу с последствиями своих собственных недостатков и ошибок, столь серьезных, что они обратили в прах весь Легион.

Колонна продвигалась на северо-восток, а Грей-сон стал подумывать о самоубийстве, которое принесет с собой забвение и положит конец всем тяготам. Т-корабль Дома Марика под названием «Мицар» появился в заданной точке прыжка вблизи Хельма. Рядом находились другие корабли эскадры, беззвучно балансируя на потоках невидимых частиц, которые испускали их плазменные накопители. Лавируя между этими струями, «Мицар» маневрировал до тех пор, пока его корма не оказалась направленной в сторону оранжевого сияния хельмского светила. Затем огромный абсолютно черный — чтобы улавливать малейшие частицы энергии — парус корабля начал разворачиваться, вынырнув из своего отсека. Солнечный свет устремлялся сквозь отверстие в центре паруса, что позволяло стационарным накопителям «Мицара» выдерживать давление, не нанося повреждений хрупкому материалу паруса.

На борту герцогского шаттла «Гяадиус», в самой роскошной каюте, служившей ему апартаментами, регент Рашан пристегнулся в кресле у своего стола. Набрав определенную комбинацию на клавиатуре возвышавшегося на столе компьютера, он запустил специально составленную программу — параболическая антенна «Мицара» обратилась к Хельму сразу же, как только Т-корабль вышел из подпространства; через две-три минуты, необходимые для того, чтобы новости с «Мицара» со скоростью света достигли Хельма, отправилось в путь сообщение от братьев Рашана в Хельмдауне.

Связист «Мицара» отослал поток принятой им бессмысленной тарабарщины на монитор компьютера Рашана. Декодирующая программа вернула тарабарщине смысл, и на дисплее возник текст сообщения. Рашан подался вперед, вглядываясь в раскодированный текст, и на его лице появилась сияющая улыбка. Хорошие пришли новости. Очень хорошие.

Длинные ряды походных палаток, укрывшихся под сенью деревьев, окутала тьма. Внутри одной из них вели невеселые разговоры двое близких людей.

— Да, Лори, ну и заварил же я кашу!

Лори уловила в его голосе нотки былого легкомыслия. Она знала, какое бремя тяготит Грейсона, и то, что во всех неприятностях Легиона он обвиняет только себя. Ее чувства к этому человеку постоянно менялись в течение четырех пролетевших лет их дружбы, порой она не могла бы сказать, любит его или ненавидит. Но, как бы то ни было, Лори знала Грейсона Карлайла лучше, чем кто-нибудь еще. Никто, кроме нее, не замечал поселившейся в его глазах скорби. Ни Рэмедж, раньше всех начавший работать с Грейсоном, ни Ренфорд Тор, познакомившийся с ним еще раньше, не умели читать у него в душе. Только Лори могла заставить молодого военачальника на время забыть о его обязанностях — да и то не всегда.

— Грей, — умоляющим голосом произнесла Лори. — Грей, ты не виноват! Нас предали. Этот чертов Графф! Ты ничего...

— Ничего!

Грейсон повернулся к ней, и его глаза сверкнули. Даже в тусклом свете слабой лампочки она увидела, какая мука написана на лице Карлайла.

— Ничего не мог сделать? Я допустил ошибки, фатальные ошибки, я делал их на каждом шагу! А теперь мы все... потеряли...

Лори, протянув руку, тихонько дотронулась до его плеча. Он обнял ее и притянул к себе, точно боясь, что она исчезнет.

— Лори, Лори, что же нам теперь делать? Господи, что мы сможем сделать?

Лори прижалась к нему, благодарная за этот взрыв искренности. Он не часто позволял себе, показать, как нуждается в ней, и она знала, что скоро Карлайл опять уйдет в себя. Сейчас они займутся любовью, и он будет страстным и сильным. А завтра командир придумает план действий, снова станет бесстрашным вожаком Серого Легиона Смерти. Но сейчас, в эти недолгие часы, он снял свой панцирь, и Лори была нужна ему — не как помощник и не как боевой друг, но просто как женщина. И он был ей нужен!

В его объятиях Лори часто вспоминала свою первую встречу с Грейсоном Карлайлом. Если бы ей тогда кто-нибудь сказал, что она полюбит человека, который смотрел на нее сквозь прорезь прицела...

Когда Хендрик — один из королей бандитов с Оберона — захватил Сигурд, Лори пришлось принудительно работать учеником в механической мастерской, где ремонтировали боевых роботов. Поссорившись с обучавшим ее сержантом — тот сделал ей недвусмысленное предложение, которое Лори гневно отвергла, — она попала в специальные экспедиционные войска под командованием капитана Харимандира Синфа. Фактически разбойную операцию по тайному захвату Треллвана задумал и разработал герцог Ринол из Дома Куриты, прозванный Красным Охотником.

После высадки на планету Лори Калмар впервые узнала, что такое настоящая битва. Она была водителем проворного, легко бронированного «Страуса». Когда их рота пошла в атаку, они не смогли даже приблизиться ко дворцу, который должны были взять. Одного из наемников прикончили при входе в город, разбив голову его «Шершню»; затем сбежал другой, попросив Лори прикрыть его. Что ж, она это сделала, и тот благополучно спас свою шкуру. А вслед за этим из переулка выскочил Грейсон Карлайл и пригрозил спалить ее и так уже сильно покалеченного боевого робота с помощью «Дьявола» — пистолета, содержащего убийственную огнедышащую силу.

Лори задрожала... С тех пор, как ее родители сгорели в пожаре, уничтожившем их дом, она смертельно боялась огня. Для воина мысль о смерти в бою привычна, но перспектива погибнуть в пламени повергла ее в ужас. Выбора не оставалось, и когда Грейсон направил на нее свое смертоносное оружие, Лори плюнула на все и попросту сдалась.

А потом Грейсон вызволил ее из плена и сделал техом, а в конечном счете — воином своего подразделения. Им удалось одержать победу на Треллване — эта знаменитая битва в Грохочущем ущелье — с помощью хитроумной тактики да и просто удачи, и они стали независимым наемным отрядом. Вскоре об их подразделении уже ходили легенды.

Сокрушив во много раз превосходившие их силы противника, легионеры помогли повстанцам на Верзанди завоевать независимость. И тогда же Лори одержала свою собственную победу. В камерах пыток Региса она наконец преодолела свой страх перед огнем. Более того, девушка осознала, что по уши влюблена в этого молодого, порой вспыльчивого, порой просто невыносимого человека, который сейчас держал ее в своих объятиях.

Она погладила спину Грейсона и почувствовала, что он дрожит, словно от боли. Лори провела рукой по его светлым волосам, и упрямые морщинки на суровом лице воина волшебным образом разгладились. Ее прикосновение словно пробудило его. Он приблизил голову Лори к своей и поцеловал девушку с внезапным безумным пылом. Она ответила с той же страстью и странной бурной радостью — ведь именно ее одну Грейсон выбрал из всех женщин Легиона, именно ей отдал свою любовь и участие. Странно... Она до сих пор не знала, действительно ли он ее любит; — если Грейсон вообще способен по-настоящему любить хоть одну женщину. Но сейчас Лори было достаточно уже того, что он нуждается в ней.

Ранним утром солнечные лучи просочились сквозь ветви деревьев. На землю, густо усеянную замаскированными грибами палаток, легли длинные тени. «Здесь все так похоже на Сигурд», — подумала Лори. Она держала в ладонях кружку с горячим питьем и осторожно прихлебывала из нее. Холодно... камни, горы — и все-таки красиво! Она знала, что на юге есть горы в три тысячи метров высотой. Вершины покрыты вечными снегами, и горы одеты в бесконечные ледники. Совсем как дома.

Она резко встала и направилась к краю леса за палаткой Грейсона. Дом! Она давно уже не думала о Сигурде как о доме. Но Хельм так напоминал ей о детстве, о том счастливом времени, что закончилось с приходом отрядов короля пиратов Хендрика, огнем и мечом завоевавшего одинокую планету и присоединившего ее к своим владениям. Родителей Лори убили, и она осталась сиротой на оккупированной планете. После этого Лори вступила в оборонительные силы — просто чтобы как-то скрасить собственное одиночество. Она нашла друзей-товарищей, заменивших ей потерянную семью, но судьба распорядилась иначе.

Завести дружбу с легионерами было труднее. Поначалу на Треллване люди не доверяли ей; приходилось держать дистанцию, чтобы не нарваться на подозрение. Затем, когда воины начали воспринимать ее как товарища по оружию, до всех дошло, что она — женщина шефа, и все снова стали ее избегать. Так продолжалось, пока на Верзанди к ним не присоединилась Дженис Тейлор. В ней Лори наконец нашла истинного друга и собеседника.

Лори обернулась и окинула взглядом лагерь. У некоторых палаток уже можно было видеть кое-кого из первых проснувшихся людей, но Грейсон, кажется, еще спал. Ранняя пташка, Лори наслаждалась уединением. В столь тесном сообществе, как Легион, ей редко выпадали минуты одиночества. Она вернулась к костру и вновь наполнила свою кружку; затем уселась на бревно. Лори размышляла о том, что, должно быть, хороший ночной отдых восстановит дух и тело Грейсона. Она гадала, как им выбраться из этой ловушки, хотя втайне чувствовала, что Грейсон найдет способ это сделать.

Слабый шорох и стонущее позевывание, донесшиеся из палатки, сказали ей о том, что Грейсон проснулся. Через минуту он уже высунул голову наружу, сонно озираясь вокруг своими серыми, как будто воспаленными глазами. Глянув на Лори, он смахнул со лба несколько непослушных прядей соломенных волос и ухмыльнулся:

— Привет, малыш. А ты знаешь, я бы тоже не отказался от чашечки кофе.

— Конечно, Грей, — улыбнулась в ответ Лори. — Если будешь хорошо себя вести, я даже могу стащить для тебя кружку, пока ты вылезаешь из постели.

— Я хороший, Лори, я просто замечательный.

Голова исчезла, и минуту спустя он появился улыбающийся и одетый. Усевшись на бревне рядом с Лори, Грейсон принялся зашнуровывать ботинки.

— Как спалось? — спросила она. Грейсон с наслаждением потянулся и взял из рук Лори кружку.

— Просто здорово, как и всегда после наших бессонных ночей, любимая.

Он положил свою ладонь ей на бедро.

— А знаешь что, Лори? Мне с тобой хорошо.

Она опять улыбнулась, но что-то больно кольнуло ее изнутри. Лори не была столь раскованна в ласках, как Грейсон, и почему-то никогда не могла до конца поверить его нежным словам. Очень немногие связи в Легионе, да ив любом другом боевом подразделении, продолжались столь долгое время, как .их отношения. Она все ожидала, что в один прекрасный день Грейсон устанет от нее. Эта мысль вызывала у Лори легкий неприятный озноб. Чтобы направить разговор в другое русло, она спросила:

— Ты что-нибудь придумал, Грей? Ты знаешь, что нам делать дальше?

Она допила кофе и обратила к нему свое милое заботливое лицо. Долговязый светловолосый командир сделал глубокий вдох, задержал воздух в легких и медленно выдохнул.

— Да, — произнес он наконец. — Я... знаю, что буду делать дальше.

Лори тревожно взглянула на него. Он сказал "я", а не «мы». Что бы там Грейсон ни планировал, он собирался выполнять задуманное сам. Она знала, что полковник стремился рассматривать все происходящее только со своей точки зрения, укоряя именно себя за каждый промах. Положение старшего помощника командира по роте являлось сложным для Лори, поскольку Грейсон не умел передавать другим свои полномочия.

Временами казалось, что бремя командира слишком тяжело давило на его плечи. А иногда он действовал так, будто повелевал всей вселенной. Лори не знала, какая из этих двух крайностей раздражает ее больше всего.

— Ну и?..

Она сняла с огня помятый кофейник и нацедила себе еще одну кружку — просто чтобы занять чем-то руки. Запасы кофе были на исходе, но уж это-то точно сейчас не волновало обоих.

— Ну и... что за план?

Грейсон изобразил на лице улыбку — маска, которую Лори успела неплохо изучить за последние четыре года. Он знал, что Лори не одобряет того, что творится у него в голове· поэтому сделал попытку сохранить хорошую мину при плохой игре. Конечно, он не смог бы таким образом замаскироваться, если бы не знал точно, зачем он это делает, и все же уследить за сменой его настроений было нелегким занятием,

— Во-первых, Лори, самое главное, что нам необходимо, — раздобыть достоверную информацию. Например, имеют ли на самом деле этот полковник Ландсдррф и наш недавний друг Графф полномочия Дома Марика?

— Ты еще не отбросил мысль о том, что мы втягиваемся в гражданскую войну?

Он покачал головой.

— Это, конечно, возможно, но... маловероятно. Прежде чем что-то предпринимать, надо выяснить, как к нам относятся эти люди и сам Янус Марик. А затем нужно связаться с нашими друзьями.

— С друзьями? Разве у нас есть друзья на Хельме?

— О, Лори, я сейчас тебя удивлю. Когда-то, давным-давно, государства держали свои посольства в других странах. Благодаря этому им всегда было известно, что творится у соседей, и они могли беседовать с ними через послов.

Грейсон отхлебнул кофе и поморщился.

— А что, сахара нету? Ладно, черт с ним. Теперь надобность в посольствах, само собой, отпала, — продолжил он, — все и так передрались, к тому же большинство миров контролируется Большими Домами.

— Но ведь кое-где остались посольства... и послы. Тот посредник на Сириусе-пять, специальный посол Грегор Чандрасенкар...

— Правильно! Подобных людей используют исключительно по мере надобности — когда нужно заключить торговую сделку или подписать пакт о капитуляции. Потому такая крупная планета, как Сириус-пять, может иметь и постоянных эмиссаров" — из Домов Штайнера, Дэвиона, Куриты, Марика — просто потому, что она является важным объектом на перекрестке торговых путей. Но дыра вроде нашего многоуважаемого Хельма, естественно, не располагает ничем похожим. И все же каждому из Лордов-Наследников приходится следить за остальными — даже на таких задворках, как Хельм. Ведь никогда не знаешь, какой пакости можно ожидать от соседа...

— На это существуют шпионы.

— Да, само собой... но есть шпионы и есть шпионы.

— Что ты имеешь в виду?

— Шпионы есть, конечно, у всех. -Его губы сжались, а глаза затопила давешняя безрадостная тьма, — Такие, как Графф. Его, по-видимому, подсунули нам на Галатее. Одному Богу известно, почему он вдруг пошел против нас... что его вынудило так поступить Но почти на любой планете имеются постоянные агенты одного или нескольких Домов. Эти люди вовсе не являются официальными послами, да и нужны они совсем не для обычных посольских обязанностей. Их задача состоит в том, чтобы изредка составлять отчеты, порой приходить на помощь, что-то советовать или обеспечивать связь для тех, кто попросит об этом.

Глаза Лори округлились.

— Дом Штайнера!

— Именно! Правительство Федеративного Содружества наверняка не забыло о той услуге, которую мы им оказали на Верзандй. Ха! Мы разбили силы Дома Куриты и отобрали у них планету, которую Драконы украли несколько лет назад... а затем повернули дело так, что Дом Штайнера смог нагреть руки на нашей победе. Да, мне кажется, правительство Катрин Штайнер помнит об этом и не откажется нам помочь.

— А ты знаком с... э... послом Дома Штайнера?

— То есть со шпионом Дома Штайнера? Мне говорили, что он живет на Хогарт-стрит. У него там маленькая торговая фирма, которая занимается внешнеэкономическими операциями.

— Как же тебе удалось его вычислить?

— Мне рассказал о нем один из помощников Януса Марика, когда мы подписывали этот чертов контракт. Он дал мне к тому же и адрес агента Дома Дэвиона. — Грейсон усмехнулся. — Черт, он ведь предлагал мне даже адреса агентов Домов Куриты и Ляо, но я отказался. В то время я никак не думал, что мы захотим иметь дело с этими людьми!

— Да уж, наверное, нет.

Голос Лори выдавал ее удивление и смущение. Так называемые «цивилизованные» отношения не переставали ставить девушку в тупик. Жизнь оказалась совсем не такой, какой она ее представляла себе на далеком холодном Сигурде.

— И что, люди Марика на самом деле знают про занятия этого человека? Грейсон пожал плечами.

— Ха, я же сказал — он обычный торговец, имеющий дело с Федеративным Содружеством. Ничего особенного, и ничего противозаконного. Просто связи этого торговца дают ему возможность время от времени посылать кое-какие сообщения, не слишком их афишируя. А Дом Штайнера платит ему за то, что он не упускает из виду некоторые вещи, интересующие Катрин Штайнер.

— Что-то вроде вторжения Марика во владения Федеративного Содружества? Но ведь это опасная работа!

— Ну да, свои трудности она имеет. Я, конечно, сомневаюсь, что генералы Януса Марика посвящают этого агента в свои военные планы. Это как раз тот тип шпионов, от которых не знаешь, где ждать подвоха.

Она увидела, что он опять стиснул челюсти.

— Как Графф, — сказала она. Он кивнул.

— Да, как Графф.

— Но почему ты?

— А?

— Почему именно ты должен идти? Любой из нас мог бы установить контакт с этим человеком. Дай нам адрес, и мы все сделаем.

— Нет!

— Ага. Грейсон Карлайл идет в бой со всей вселенной... в очередной раз?

— Все не так, Лори. Но это я должен сделать сам.

— Ты уверен, Грей?

Она резко встала, ее глаза блестели в утреннем свете.

— Ты уверен? А может быть, ты снова потакаешь своей дьявольской гордыне?

Он начал что-то говорить в ответ, но Лрри уже не слушала, шагая в сторону палатки.

Она не знала, сердиться или радоваться тому, что он не последовал за нейу Когда Лори услышала, что Грейсон удаляется от палатки, то почувствовала как ее охватывает чувство одиночества.

XIV

Скиммер, стоявший в полосатой тени деревьев, был старым, поцарапанным и помятым. Только еле заметная цепочка коричневых и серых пятен хранила остатки некогда сплошного камуфляжа. С крыльев стерли серый на красном череп — эмблему Легиона, и сквозь зияющие по обеим сторонам кабины дыры виднелись черные лоснящиеся смазкой соединения двигателя. Больше всего царапин украшали скиммер спереди, там, где заряд вибробластера сорвал серийный номер суденышка. Легкий лазер убрали из грузовой части кормы позади водительского сиденья, стойку вывинтили из распорок и водрузили на крышу. Техи Легиона во главе с Алардом Кингом придирчиво исследовали судно, дабы удостовериться, что ни единая мелочь не привлечет к себе излишнего внимания и не выдаст истинного происхождения машины.

В то время как скиммер претерпевал странные переделки, Грейсон, с Кингом тоже переживали нечто подобное.

— Приятно иногда чувствовать себя туземцем, — произнес Кинг. Он развёл руки в стороны и оглядел себя. — Но я слегка не в своей тарелке, не знаю, как вы, полковник.

Оба они были одеты в рабочие башмаки, штаны и простые рубахи, — чуть ли не холщовые мешки с дырками для головы и рук, — перепоясанные ремнями.

— Трудно сказать, Алард. — Грейсон одернул спереди свою рубаху. — Если наша затея пойдет прахом, нам, возможно, и не придется надевать ничего другого.

Легионеры, как и большинство бойцов даже более крупных и состоятельных наемных подразделений, не имели специальной униформы. Многие носили вещи, оставленные с предыдущего места службы. Чарльз Беар, например, некогда служил в одной из рот Центавра, он обычно носил шлем и куртку серо-зеленого цвета, как было принято воинским циркуляром; правда, ему пришлось стереть с них знаки отличия. Делмар Клей все еще напяливал на себя легкую зеленую с коричневым тужурку, какие в свое время таскали парни Хансена.

Облачение же самого Грейсона было на редкость скудным. За неполных четыре года, проведенных на Треллване, он перерос, либо износил те несколько вещей, что остались от его прежнего мундира роты Коммандос Карлайла. Хотя он сделал попытку ввести в Легионе стандартную форму, — на Галатее, после успешного завершения кампании на Верзанди, — процесс на поверку оказался слишком долгим, времени на его осуществление не оставалось, так что идею пришлось похоронить в зародыше. В результате обычной боевой одеждой командира оказались серая рубаха и штаны с нанесенными на левый нагрудный карман и верхнюю часть рукава эмблемами. Когда Грейсону хотелось произвести на кого-либо впечатление, например, на потенциального работодателя, — он добавлял к своему одеянию серый с алой каймой плащ, небрежно наброшенный на плечи, и черный берет (он купил его в одном из магазинов на Галатее). Такое дополнение, по его мнению, придавало наряду должную солидность. Но для каждодневной носки Грейсон предпочитал солдатскую рабочую: одежду без, замысловатых излишеств. А серо-зеленый камуфляж придавал ей и вовсе непрезентабельный вид. Но сейчас Грейсон старался войти в роль мирного поселенца, которой должен был соответствовать этот грубый наряд.

— Я вижу, вас уже не отговорить— сказала Лори.

Рядом с ней стояли Макколл и остальные воины командной роты. Вокруг звенел . неумолчный птичий щебет.

— Эх, командирр, — прогудел Дэвис Макколл, с улыбкой почесывая свою рыжеватую бородку. — Нашлось бы немало прроворрных паррней, готовых от-прравиться на пррогулку в горрод.

— Если я прравильно тебя понял, Дэвис, ты выдвигаешь в качестве добрровольца свою кандидатур-ру? — спросил Грейсон, явно передразнивая грассирующую речь шотландца и невольно любуясь его статной фигурой.

Улыбка Макколла стала еще шире, и он гордо выпрямился.

— Пррежде всего...

— Забудь об этом, — прервал его Грейсон уже серьезным тоном, но не удержался и добавил: — Пррежде всего, дрружище, нужно прробраться в горрод незамеченным. И потом: как же ты будешь задавать вопрросы, ничего прри этом не говорря...

Все, включая Макколла, засмеялись, но Грейсон уловил в их смехе печальные нотки.

— Но почему ты, Грей? — спросила Лори, когда все отсмеялись. Утренний гнев прошел, но упрямство Карлайла по-прежнему сердило ее. — Пойти мог бы любой из нас. Мы все знаем Хельм ничуть не хуже, чем ты!

— Во-первых, я знаю здесь некоторых людей... так же, как и Кинг. Мы уже бывали здесь. И. во-вторых, эти люди знают нас.

В его голосе прозвучало предупреждение, но Лори уже понесло.

— Мне надоело выслушивать этот бред!

Она махнула рукой и залезла в скиммер рядом с Алардом Кингом. Участвуя в обсуждении плана, Кинг упомянул, что он знаком кое с кем еще, кто сумел бы помочь кроме агентов Домов Штайнера и Дэвиона, которых имел в виду Грейсон. Алард был настойчив так же, как и Лори, и в конце концов убедил командира взять его с собой, добавив, что вдвоем у них будет больше шансов найти поддержку.

Грейеон улыбнулся Лори.

— Эй, выше голову! Никакой опасности нет. Мы всего лишь паррочка... — Он бросил быстрый взгляд на Макколла, — прроворрных паррней, фермеров-работяг, и выбрались из своей глуши, чтобы поглазеть на достопримечательности — нельзя ли чего прихватить для хозяйства. Верно, Алард?

— Прямо в точку, полковник.

— Лучше тебе забыть о том, что он полковник, — ввернула Лори, глядя мимо Грейсона на старшего теха. — Если с ним что-то случится, будешь говорить со мной!

Кинг посмотрел на нее, видимо, собираясь отпустить по этому поводу какую-то шуточку, но передумал.

— Мы вернемся, лейтенант, — сказал он неожиданно серьезно. — Мы оба. Я обещаю. Она повернулась к Грейсону.

— Грей, что ты собираешься там выяснять?

— Я должен узнать, что здесь происходит. Мы подверглись нападению и не в силах понять — за что? Солдаты подразделения Дома Марика убеждены в том, что Серый Легион Смерти — сборище ренегатов, изгоев, пиратов, а может, и похуже.

— Тебя могут убить, и ты все равно ничего не поймешь.

— Лори правильно говорит, — вклинился Делмар Клей. — Если вас двоих схватят...

— Если нас схватят, мы уж точно узнаем, из-за чего весь сыр-бор! — ответил ему Грейсон. — Но нас не схватят. Даже если это и впрямь вторжение, они не станут охотиться на фермеров. Оккупантам тоже надо кушать, разве нет?

— Опять конвенции, Грей?

Глаза Лори заблестели. Казалось, она вот-вот разревется.

Грейсон не сомневался, что солдаты не тронут-двух крестьян, даже если командирам войска Дома Марика взбрело в голову захватить собственную планету. В соответствии с военными соглашениями, принятыми еще в прошлом веке, мирные граждане не должны подвергаться нападению солдат, пока сами не вступят в борьбу. Так было не всегда. Некогда все население, целые страны, даже целые планеты становились заложниками, мишенью для врага, стремившегося уничтожить правительство, разрушить коммуникации и задавить в. зародыше всякое сопротивление, установив беспощадный террор. Аресские конвенции XXV столетия положили конец этому варварству. В них указывалось, что мишенями могут быть лишь военные объекты, но ни в коем случае не мирные жители. Эти законы прочно вошли в сознание людей и немного смягчили неизбежную жестокость, присущую всякой войне. Ужасы первой и второй войн за Наследие возродили кошмары кровавых, не знавших пощады битв. Целые миры подвергались опустошению и геноциду в планетном масштабе. Кентарес Массакр являлся, по-видимому, самым знаменитым по части зверств, но были и другие случаи.

Впрочем, с тех пор, за время третьего раунда стычек между пятью наследными Домами, вновь набрало силу нечто, похожее на Аресские конвенции. Измученное войной человечество наконец-то, возможно, в первый раз за всю свою кровавую историю, пришло к молчаливому соглашению, что война — дело воинов, но не мирных людей, которых война не должна касаться. Практической причиной такой договоренности стала та непреложная истина, что если будут разрушены все города, если все мастера и техи будут убиты, если будут разрушены все боевые роботы, глайдеры, шаттлы и Т-корабли и некому будет их починить, то и воевать-то, собственно, будет не за что.

Охвативший человечество неофеодализм в своей основе имел право собственности на землю, но теперь уже в роли поместных владений выступали целые миры. Даже какой-нибудь юный зеленый мир, обладающий чистым воздухом и большими запасами свежей воды, — даже такой вот рай не представлял для Лордов-Наследников никакого интереса, если там не было населения, способного извлечь из планеты определенную выгоду. Воины — водители боевых роботов стали чем-то вроде современных рыцарей, сражающихся за своего лорда и окруженных ореолом воинской чести и славы. Магов и волшебников, спасающих цивилизацию, заменили техи. Они по крупицам собирали оставшиеся от былых времен знания, ведя битву за то, чтобы человечество не вернулось в каменный век. Но для существования самой цивилизациибольшое значение имели еще и многие другие люди — скромные фермеры и крестьяне, рабочие, техи и ремесленники.

Как справедливо заметил Грейсон в беседе с Лори, «и солдатам тоже нужно что-то кушать». Теперь даже некоторые воины — водители боевых роботов имели кое-какие познания в области земледелия. Очень немногие придерживались мнения, что продукты; питания следует ввозить, производя их в планетном или в межпланетном масштабе. Ни герцог, ни армия не станут уничтожать население, которое их кормит, как бы жадны до земель или миров они ни были.

— Поверь мне, Лори, — мягко проговорил Грейсон. — Нам ничего не грозит. Мы не собираемся привлекать внимания к нашим персонам.

Кинг взялся за руль скиммера. Он включил турбины; двигатель маленького судна заурчал, выпуская клубы дыма. Машина сдвинулась с места, и ее занесло вправо; затем Кинг выровнял судно, оно задрало нос и умчалось из-под пятнистой тени деревьев.

Маскировку обдумывали тщательно. На Хельме фактически не было легкой промышленности и почти не существовало текстильных фабрик. Среди хельм-ских жителей преобладали фермеры. Завод по производству агророботов под Хельмдауном выпускал небольшие четырехногие машины для сева и сбора урожая, которые использовались в маленьких фермерских хозяйствах Хельма, а также суда на воздушной подушке. Они походили на замаскированный скиммер легионеров; их делали, правда, в небольшом количестве, в Гловисе — городишке к югу от Нагайских гор. Впрочем, партии такой продукции были строго ограничены, так как выпускались эти машины исключительно для местных нужд. Разрушенный более двух веков назад Хельм после набега войск Дома Куриты послужил причиной упадка здешней индустрии, и она только теперь начинала приобретать былые масштабы. Чтобы ничем не отличаться от коренных хельмцев, Грейсон с Кингом решили переодеться заурядными фермерами, приехавшими на своем замшелом драндулете в город. Путешествие заняло около двух часов.

Хельмдаун — беспорядочно застроенное поселение, которое находилось в четырехстах километрах южнее Дюрандели, — можно было назвать скорее деревней, нежели городом. Несмотря на это, Хельмдаун являлся одновременно космопортом и столицей планеты. Именно тут сконцентрировалась вся незначительная хельмская промышленность. Здесь же время от времени производили посадку торговые шаттлы, чтобы обменять привезенные тряпки и машины на зерно, чистый лед и кормовую траву с севера. Население насчитывало около пятидесяти тысяч человек, вдобавок перепись включала в это число живущих общинами фермеров в радиусе полусотни километров от пыльных улиц и добела отмытых железобетонных зданий города. Завод агророботов на окраине Хельмдауна обеспечивал работой чуть ли не четверть жителей столицы. Остальные крутились возле космопорта и грузовых шаттлов, кормясь случайными приработками.

В городе бурно процветал бизнес. По крайней мере, на первый взгляд. Хельмский космопорт был на самом деле дном высохшего озера, которое во времена Звездной Лиги служило взлетно-посадочной полосой для межпланетных коммерческих рейсов. В те дни столицей Хельма являлся Фрипорт, лежавший в пятистах километрах на юго-восток от Хельмдауна. В Хельмдауне тогда тоже существовал свой порт, принимавший торговые корабли.

Глядя на стоящие там сейчас шаттлы Дома Марика, можно было подумать, что время повернулось вспять. Уставившись сквозь проволочную ограду на шестерку массивных кораблей класса «Сфера», Грейсон и Кинг застыли у своего скиммера.

— Они выставили охрану, — констатировал Грейсон. Даже с более чем километрового расстояния он сумел различить громоздкий силуэт смахивавшего на гигантское насекомое «Стрельца».

— О'кей, — продолжал он, сделав паузу. — Восьмерых мы ухлопали в Дюрандели... и еще двенадцать в Скалистом Ущелье... Итого двадцать. Плюс один здесь. Шесть шаттлов означают, что общее количество боевых роботов у противника на Хельме может достигать семидесяти двух... или есть еще пятьдесят один, которых мы не видели.

— Твоя арифметика слишком уж пессимистична, — ответил Кинг. — Некоторые шаттлы могли привезти пехоту.

— Согласен, но в то же время мы не в состоянии точно определить, сколько у них пехотинцев. И еще могло остаться двадцать... нет, тридцать роботов. Плоховатый расклад.

Кинг подумал.

— Мне кажется, это все-таки бунт, поднятый против Лиги Свободных Миров.

— Может быть... если Янус Марик умрет, два его главных генерала друг другу глотки перегрызут в драке за титул Верховного Правителя. Но твое предположение означает, что они присоединились к тем или иным фракциям, чтобы заручиться их поддержкой.

— Нам, наверное, следует двинуться в город, чтобы не напороться на охрану. —

Кинг мотнул головой в сторону стоявшего вдалеке «Стрельца». — И вон на тех тоже. Народу на улицах Хельмдауна было хоть пруд пруди. Горожане, одетые в грубые мешковатые рубахи, внешне мало чем отличались от Грейсона с Кингом. Мимо изредка пробегали глайдеры, но большинство жителей передвигалось пешком. В толпе попадались солдаты и космоплаватели с марик-ских кораблей. Солдаты выделялись из общей массы штанами бледно-зеленого цвета, бронежилетами и пурпурными мягкими беретами. Все они были вооружены, но оружие лежало в кобурах. Да и внешний вид о чем-то болтающих и размахивающих руками солдат, шатавшихся по улицам, говорил о том, что они пришли в город скорее как туристы, а не как армия захватчиков. Порой скиммеры и колесные глайдеры Марика, посланные с тем или иным поручением, медленно прокладывали себе путь сквозь толчею. Но вообще-то присутствие чужой армии ощущалось слабо.

Грейсон и Кинг запарковали свой скиммер на запущенной стоянке, полной таких же машин, за несколько кварталов от центра.

— Не очень похоже на вторжение, — выразил свое мнение Кинг.

— Я как раз подумал о том же, — отозвался Грейсон.

— Нам надо узнать, что происходит. Ты хотел сходить на Хогарт-стрит...

— Ну да, иначе мы ничего не выясним, — ответил Грейсон. — Спрошу у кого-нибудь дорогу.

Он оставил Кинга на тротуаре и направился к одинокому марикскому солдату, маячившему в нескольких метрах от стоянки.

— Эй, солдат! — крикнул Грейсон.

Он старался подражать тягучему выговору хельмских жителей, хотя это было необязательно... и даже наоборот. Такие попытки подражания легко распознаются, да и местный акцент не столь уж выделялся.

Солдат обернулся на зов Грейсона и посмотрел на него — внимательно, но без явной враждебности. Впрочем, руки он держал на бедрах, указательный палец правой руки рядом с кнопкой рации.

— Это ты мне?

— Ага, сэр. Я, знаете ли, только вот прибыл тут в город; просто страх интересно узнать — из-за чего весь сыр-бор?

Грейсон зорко наблюдал, не выкажет ли солдат признаков того, что он ляпнул что-то не то, — раздувшиеся ноздри, расширившиеся глаза, подрагивание мышц ладони или плеча. Но солдат просто усмехнулся, и его зубы блеснули сквозь густую бороду.

— Ты, верно, с другой стороны этой треклятой планетки, раз ничего не знаешь, — ответил он.

— Что, у ваших ребят маневры такие? Сразу столько кораблей здесь и отродясь не садилось.

Грейсон осторожно подбирал слова, надеясь, что ему все же удастся говорить непринужденно. Не шаттл, а корабль. Садилось — вместо приземлялось. Эти неточности должны были выдавать в нем «человека от сохи», фермера, который всего-то и космоса видел, когда на звезды глядел. Солдат фыркнул.

— Маневры? Ну да, можно сказать и так. А бумажки у тебя имеются?

Слова прозвучали настолько обыденно, что до Грейсона не сразу дошел их смысл.

— Бумажки?

Солдат требовательным жестом протянул руку.

— Да, приятель, твои бумажки. Нам у всех приказали спрашивать. Давай-ка их сюда.

Перед Грейсоном встала проблема выбора. Он мог либо сделать вид, что ищет несуществующие документы, а тем временем улучить момент и ударить, либо продолжать демонстрировать святую наивность. Мгновение поразмыслив, Грейсон выбрал второе. Так он сможет больше узнать.

Он озадаченно приоткрыл рот как бы в удивлении.

— Я не слышал ни про какие бумажки. Что это вы мне тут толкуете?

Грейсон уже приготовился к тому, что солдат вытащит оружие. Но тот просто устало взглянул на него.

— Что, нету документов?

Грейсон решил перейти в наступление. Он качнулся на пятках и возмущенно рявкнул:

— Какие, к черту, документы?!

Несколько прохожих повернули головы в их сторону. Солдат шагнул вперед и взял Грейсона за плечо. Тот напрягся, приготовившись к сопротивлению или даже к драке; но что-то в поведении марикского воина заставило его заколебаться. Солдат был расслаблен... и абсолютно открыт для смертоносной атаки. И он... улыбался!

— Гляди, видишь вон тот флаг? — Солдат указал на башню, стоявшую выше по улице, в центре городской площади. — На здании бывшего Совета планеты? Там теперь штаб-квартира временного управляющего. А прямо напротив него стоит будка, в ней сидит дежурный офицер. Подойди к нему, и он выдаст тебе бумаги. О'кей?

— Понятно. А теперь, может, все-таки растолкуете мне, что тут творится?

— Теперь планета Хельм находится под управлением Дома Марика. Верховный Правитель назначил сюда управляющего, чтобы тот вел дела, пока шум не уляжется.

— Верховный Правитель... Янус Марик?

— А что, ты еще и других знаешь?

— Э... нет, мне просто невдомек, что за чертовщина такая. Шум? А зачем шум-то?

— Иди, поговори лучше с капитаном Биггсом, что сидит в той будке. Он тебе все и разъяснит.

Солдат явно считал собеседника недоумком. Грейсон решил не разубеждать его в этом и больше не приставать с вопросами.

— Ага, сэр, — улыбнулся он.

Кинг поджидал Грейсона на стоянке.

— Ну что ж, по-моему, единственно возможный способ не привлекать к себе излишнего внимания — это вопить, кричать и всячески развлекать публику, -сказал тех.

— Хорошая идея, но только до поры до времени. — Грейсон коротко рассказал о том, что с ним произошло. — Похоже, что Янус Марик по-прежнему на коне, а это — его солдаты. Они пришли, чтобы следить за порядком во время... кризиса, что бы там ни подразумевалось под этим. Проклятье! Я готов отдать душу дьяволу, лишь бы узнать, что происходит!

— Ты думаешь, это имеет какое-то отношение к нам?

— Скорее, всего. В Дюрандели хозяйничали регулярные подразделения Марика. Нам необходимо выяснить, почему...

— Смотри! — В глазах Кинга вспыхнула тревога, он устремил свой взгляд куда-то за плечо Грейсона. — Солдаты!

Грейсон обернулся и увидел того самого бородатого солдата, с которым разговаривал несколько минут назад. Тот направлялся к ним.

— Я тут разъяснял своему дружку... — начал Грейсон.

— Да, я вижу, — проговорил солдат. — Я просто подумал, может, мне вас самому проводить до регистрационного центра, чтоб не потерялись.

— Спасибо вам большое, — с улыбкой ответил Грейсон. — Мы знаем, где это, и мы туда идем... прямо сейчас.

Правая рука солдата как бы невзначай опустилась на бедро. Грейсон заметил, что кобура была расстегнута — достаточно, чтобы немедленно достать оружие, если понадобится.

— Да это уж точно ни к чему.

— Я настаиваю.

Всю дружелюбность солдата словно ветром сдуло.

Если Грейсона с Кингом доставят в регистрационный центр, их шансы на спасение будут практически сведены к нулю. Там, само собой, гораздо больше солдат, и они намного лучше вооружены и намного более наблюдательны, чем отдельные группки праздношатающихся солдат, вкрапленные в окружающую их толпу. Надо было действовать, пока этот патрульный солдат не поднял тревогу и не привел своих подопечных туда, где их шансы окажутся такими же реальными, как несуществующие документы.

— Ну, хорошо, — произнес Грейсон. Он обменялся взглядами с Кингом. Тех понял ситуацию. — Тогда пойдем.

Грейсон повернулся в ту сторону, где виднелось здание Совета. Но первые два шага приблизили его к стоявшему солдату с левой стороны. Кинг пошел в том же направлении, но несколько правее, чтобы оказаться позади солдата, когда тот двинулся вперед.

Увидев, что двое крестьян разделились, солдат быстро отступил назад и повернулся лицом к Кингу. Выхватывая оружие из кобуры, солдат сказал:

— Эй, ни с мес...

Но закончить ему не удалось. Грейсон ринулся вперед, с силой толкнув бдительного воина на Кинга.

К тому времени тех уже успел приготовиться. Его левая нога в тяжелом ботинке прорезала воздух, нанося жестокий удар, пришедшийся в голову противника возле уха. Грейсон обучался рукопашному бою, но у него никогда не было ни желания, ни времени оттачивать свое умение на практике. Но Алард Кинг, по-видимому, немало попрактиковался в этом деле. Он действовал с молниеносной скоростью и точностью. Поединок закончился, не успев начаться. Солдат лежал, распростершись на тротуаре лицом вниз. Грейсон подобрал было его кобуру, лежавшую рядом, но положил обратно, когда увидел, что она все еще прикреплена к поясу обладателя толстым куском проволоки.

— Надо его убрать! — произнес Кинг низким, но внятным шёпотом.

Грейсон кивнул. Инцидент произвел на толпу такое же впечатление, как брошенный в воду камень. Вокруг двух фермеров и неподвижного тела солдата стал собираться народ. Через толчею к месту происшествия уже пробирались другие солдаты. Грейсон увидел у них в руках автоматы. Они пока не подошли так близко, чтобы увидеть лежавшего без сознания товарища, но пройдет несколько секунд...

— Разделяемся!

Грейсон сразу сообразил, что так будет безопаснее. В конце концов, кто-то один из них сможет навести необходимые справки.

— Постарайся встретить меня на стоянке у скиммера... через пять часов. Каждый ждет в течение часа, и если второй не приходит, отправляется обратно в лагерь.

— Ладно! Через пять часов! Ждать час, затем уходить!

И тех растворился в толпе с поразившей Грейсона внезапностью. Алард Кинг, по-видимому, был не только первоклассным техом. Грейсон повернулся и проскользнул в гущу толпы, надеясь, что Кингу удастся удрать.

— Ты! Стоять на месте!

Новый голос звучал важно и повелительно. Грейсон не стал оборачиваться, прекрасно зная, что многие заметили, как он отходит от тела лежащего солдата. Он устремился к углу дома, держась края пустынной аллеи и прячась за стоявшими вдоль нее мусорными баками. Аллея под небольшим уклоном вела к следующей улице, параллельно той, где произошла стычка. Здесь царил холодный, промозглый полумрак.

— Стой! Стой! — доносились слабые крики сзади. Аллея закончилась, упершись в солнечную, запруженную пешеходами, улицу. Теперь свернуть туда, и... Перед ним, загораживая свет, мелькнули тени. Одна из них пригнулась к земле, в то время как другая уперла холодное дуло пистолета Грейсону в грудь.

— Стоять и не двигаться, деревенщина!

XV

Резко повернувшись, Грейсон перепрыгнул через бачок с мусором и рванулся прямо на марикского солдата. Что-то прожужжало; ногу Грейсона словно ожгло огнем.

— Осторожно! — завопил стоявший человек, и Грейсон клубком перекатился по бетонному тротуару.

Он вскочил и нанес кричавшему мужчине, прямой удар в челюсть, вложив в него всю свою силу и массу. Тот отлетел прочь, сшибая по дороге мусорные баки. Из его кармана выпал, разбившись вдребезги, пластиковый радиопередатчик. Грейсон развернулся и побежал; но левая нога практически не слушалась его. С другого конца аллеи долетали крики воинов Дома Марика. Грейсон увидел, что по меньшей мере двое из них валялись на земле, напоровшись на тот самый заряд, который чуть не прикончил его в прыжке. С трудом заставляя себя двигаться, он торопливо ковылял вниз по улице, спеша оказаться среди толпы. Грейсон понимал, что он вовсе не окажется в безопасности. Хотя его окружали рабочие и фермеры, одетые так же, как и он сам, но беглеца выдавала хромота, а еще больше — дикий взгляд загнанного зверя. Карлайл собирался найти укромное место, чтобы там дождаться окончания последствий звукового удара. Не переходя улицы, Грейсон вышел на широкую забетонированную площадь. Вдали виднелся неогороженный парк. Несмотря на то что он находился неподалеку от центра Хельмдауна, парк вполне мог стать временным убежищем. Там тоже гуляли люди, но в гораздо меньшем количестве, чем на улицах. Они медленно, кучками прохаживались по дорожкам или просто лежали на серовато-зеленой траве под густыми соснами, разговаривали, читали, даже целовались. На выступах низкой, украшенной скульптурами стене поодиночке и компаниями тоже сидели горожане, отдыхая в прохладной тени возвышавшихся зданий.

Усевшись рядом с ними, Грейсон почувствовал, что наконец-то не слишком выделяется из общей массы. Если не считать волочащейся ноги, в которую будто воткнули тысячу булавок. Он прислонился к стене, притворяясь, что изучает скульптуры. Грейсон слабо разбирался в классической скульптуре, хотя и слышал когда-то краем уха о неореализме. Фигуры изображали либо голых женщин, либо умирающих воинов; к тому же их когда-то пытались раскрасить «в духе реализма». Наверное, это произошло в те дни, когда парк впервые был открыт — задолго до термоядерной смерти Фрипорта. Теперь краски почти везде поблекли; скульптуры покрылись пятнами, потеками, мхом и сорной травой. Тенистые деревья, некогда окружавшие парк, давно уже были срублены, и статуи, одиноко возвышавшиеся у голой стены, до половины заросли сорняками.

Выскочившие из той же аллеи, что и Грейсон, двое солдат торопливо пересекли бетонную площадь. Он сделал вид, что не обращает на них внимания, как бы всецело поглощенный созерцанием статуи, но краешком глаза продолжал наблюдать за преследователями. Они вряд ли смогут узнать его, ведь ни один из солдат не успел толком разглядеть Грейсона на бегу. Впрочем, человек с рацией, той самой, что разбилась (и, возможно, тот, кто тогда пригнулся), внимательно посмотрел ему в глаза. У Грейсона было достаточно запоминающееся лицо, и кто-то из тех двоих определенно его узнал бы.

Появившиеся в парке солдаты, одетые в пурпурные бронированные панцирные жилеты и боевые шлемы с затемненными стеклами вместо фетровых беретов, нервно сжимали в руках винтовки. Они нерешительно вошли в парк, вертя головами в разные стороны. Солнце блестело на их шлемах. Несколько раз они взглянули на Грейсона, но тот принял невозмутимо . расслабленную позу. Через некоторое время один из бойцов взял другого за руку и указал на здания по ту сторону парка. Затем оба рысцой принялись продираться сквозь густые заросли сорняков, лавируя между неподвижными нимфами и статуями умирающих воинов, направляясь туда, где, как им казалось, скрылся беглец.

Грейсон не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за обстановкой. Он не знал, что замышляют его преследователи, но выбора у него не было. Прошло две-три минуты, и появились еще двое вооруженных солдат в шлемах. Они неторопливо двинулись в ту же сторону, что и предыдущие воины. Грейсон не сумел бы сказать точно, работали они совместно или нет; но он не мог сбрасывать со счетов подобную вероятность.

Он решил еще повременить.

К парапету подошел мужчина и уселся в пяти метрах от Грейсона. Это был старик в рабочей рубахе и башмаках. Грубой, узловатой рукой он опирался на палку с набалдашником. Несмотря на лысину и белоснежную бороду, глаза старика сохранили ясность и замечательную синеву. Когда Грейсон посмотрел на него, его взгляд встретился с внимательным и умным взором. Грейсон не видел никогда этого человека, но заметил, что глаза старика, кажется, зажглись дружелюбием. Или просто любопытством?

Старик глянул вслед ушедшим солдатам, затем вновь повернулся к Грейсону и пожал плечами, как бы говоря: «Что за странные дела!»

Повинуясь внезапному порыву, Грейсон решил пойти на риск. Он поднялся, бодро ступив на левую ногу, радостно отмечая при этом, что покалывание и онемение уходят. Приблизившись к старику, он сел рядом и произнес:

— Утро доброе!

— И тебе того же, парень. — Голос человека оказался чистым и сильным.

— Я приезжий, — сказал Грейсон. — Что тут за солдаты?

— Эти-то? Говорят, какая-то буча из-за нового землевладельца. Они появились с неделю назад и захватили город. Я слышал, что поместье в Дюран-дели и вовсе сравняли с землей.

— Да... я тоже слышал. Но почему?

— Убей меня Бог, если я знаю. Сам-то я в политику не лезу. Если землевладелец не затевает заварушек и не перебарщивает с налогами, я и рад. — Он прищурил глаза.

— А разве те ребята не тебя, сынок, искали?

— Вот уж понятия не имею. А с чего вы это взяли?

— Ох, не знаю. Ты пришел сюда, хромой... словно тебя подстрелили из жужжалки. Потом сел и уставился на эти жуткие каменюки... пока мимо пробегали лучшие бойцы Верховного Правителя. Не знаю. Просто догадка. Или дурацкое предположение.

Грейсон решил сменить тему.

— А что тут за шум с бумагами, регистрацией?

— Да ты и впрямь новичок. Здесь ввели новые порядки. Теперь все должны иметь на руках документы — такие, как этот.

Старик полез за пазуху, нащупал внутренний карман и, вытащив плоский бумажник, извлек из него сложенную вчетверо бумажку, на которой было что-то напечатано.

— Вот и все. Всего одна бумажка... а не бумаги. Имя... дата рождения... мать... отец... род занятий... обычная бюрократическая возня. У тебя ведь нет таких?

— Первый раз вижу.

— Понятно, почему тобой заинтересовались эти солдаты... Ох, забыл, они же гнались вроде как не за тобой?

Грейсон потер свою ногу. Онемение и колотье почти прошли.

— Ну, мне пора идти.

Старик проницательно взглянул на него.

— Тебе лучше уйти, э? И куда же?

Грейсон улыбнулся. Он представил себе, как разъясняет пожилому человеку, что отправляется на поиски шпиона, засланного Федеративным Содружеством.

— Так, нужно одного приятеля повидать... Дела...

— Ага, дела. Что ж, если дела в этом городе у тебя пойдут, свистни мне. — Его глаза улыбались. — Ну, а если не пойдут, можешь все равно прийти ко мне. Можить, я помогу.

У Грейсона возникло странное ощущение, что старик смеется над ним. Его слова не имели смысла; вероятно, просто бормотание старого, начинающего заговариваться человека. Кивнув собеседнику, он встал.

— Ну что же, увидимся позже.

— Да, надо полагать.

Разговор со стариком оставил Грейсона в недоумении. Поездка в Хельмдаун потребовала соблюдения множества предосторожностей! Но скрытое подшучивание этого человека — он явно что-то знал о Грейсоне — сбивало с толку. Грейсон отказался от дальнейших попыток играть роль хельмского фермера и поспешил к центру города. Хогарт-стрит находилась неподалеку от здания Совета, и он легко нашел ее, изучив висевшие на каждом углу электронные карты. Народу там было поменьше, хотя и достаточно, чтобы образовалась толчея. Грейсон гадал, что заставило этих людей прийти в город — то ли получить регистрационные документы, то ли посмотреть на прилетевших сюда солдат Дома Марика. Возможно, и то, и другое.

Резидента звали Джентон Мораген. Супермаркет Морагена считался одной из наиболее респектабельных торговых фирм Хельмдауна. Хотя она была невелика — весь персонал компании насчитывал пятьдесят два человека, включая служащих, командированных на другие планеты, — фирма являлась важной частью хельмской экономики. Ее основал прапрапрадед Морагена около двух столетий назад.

Согласно грейсоновским сведениям, различную информацию с Хельма поставлял Федеративному Содружеству еще дед Морагена. Джентон попросту продолжал семейную традицию, совмещая работу дельца со шпионажем. На Хельме, конечно, случалось не много такого, что могло привлечь внимание Катрин Штайнер, сидевшей в своих апартаментах на Таркаде. Но порой Морагену все же выпадала возможность доказать свою полезность. Как-то раз, несколько лет назад, когда агенты Синдиката Драконов проявили необычный интерес к Хельму, он передал сообщение в Федерацию, а затем предусмотрительно отослал копию в местную ставку Верховного Правителя.

Марикский помощник со смехом рассказывал об этом Грейсону.

— Джентон — старый друг нашего Верховного Правителя. Знаете, если вы хотите поближе узнать тамошнего босса, попросите Джентона познакомить вас. Они усадят вас играть в покер и обчистят как липку!

Грейсон сразу же нашел морагеновский супермаркет.

На двери висел электронный замок. Рядом была прибита табличка. Большие буквы издалека бросались в глаза:

«ЗАКРЫТО ПО ПРИКАЗУ ВОЕННОГО КОМЕНДАНТА».

Закрыто! Надпись была очень четкой, и Грейсону не хотелось привлекать внимание людей, пристально разглядывая табличку. Его охватил внезапный озноб. Повсюду возвышались огромные здания со слепыми глазницами окон, а за ними прятались наблюдатели с биноклями, диктофонами и рациями, готовые в любой момент поднять тревогу. Грейсон медленно и осторожно двинулся вдоль противоположной супермаркету стороне улицы. Здание недавно вымыли, и вывеска под самой крышей была нетронутой, хотя буквы и не светились. Все выглядело так, будто замок повесили только вчера.

Грейсон продолжал идти вниз по Хогарт-стрит, пока не наткнулся на перекресток с проспектом Победы. Затем он пошел дальше, миновав несколько кварталов, и снова попал в толчею. Теперь он находился неподалеку от здания Совета и будки с капитаном Биггсом. К проспекту Победы примыкала площадь под названием Кондоридиат, и на ее углу находилась контора с вывеской «Бюро авиапутешествий». Бюро располагалось на этом углу уже почти семьдесят лет. Управляющего конторы, солидного хельмдаунского бизнесмена, звали Уилкис Аткинс. Аткинс родился и вырос на Хельме, хотя его родители прибыли сюда с планеты Робинсон в пятидесяти световых годах от Хельма, принадлежащей Лиге Свободных Миров. Тот же помощник, что рассказал Грейсону про хозяина супермаркета Морагена, объяснил, что Уилкис Аткинс — резидент Дома Дэвиона на Хельме.

Маловероятно, что Дом Дэвиона пожелает помочь роте наемников-неудачников, тем более что Хельм давно уже ему не принадлежал. Но Грейсон мог без ложной скромности сказать, что за последние три года Легион сделал себе громкое имя. Богатые и могущественные Лорды-Наследники не могли не заметить их успехов. Если бы Грейсону удалось заключить контракт с какой-нибудь важной персоной из Дома Дэвиона, возможно, им улыбнулась бы удача. Среди наемников бытовало мнение, что Дом Дэвиона платит не столь щедро, как остальные Дома, но всегда ведет честную игру. Сходить к Аткинсу, само собой, не помешает.

Впрочем, поход оказался неудачным. На двери бюро висело то же объявление: «Закрыто по приказу военного коменданта», что и на заведении Морагена. Случайным совпадением это оказаться не могло.

Грейсон вновь припомнил слова старика в парке и на мгновение застыл от ужаса. Старик знал Грейсона, знал, что тот ищет Морагена или Аткинса, знал, что их фирмы закрыты!

«Может, и помогу», — сказал старик. Может, ну конечно же! Грейсон так резко повернулся, что чуть не сшиб какого-то рабочего, спешившего мимо. Пробормотав извинение, он двинулся на юг, в обратную сторону вдоль проспекта Победы. Старик сказал, чтобы Грейсон пришел к нему — что ж, он так и поступит!

Алард Кинг остановился у побитого ветром и дождем каменного дома и огляделся. В этой части Хельмдауна, северных задворках города, людей практически не было. От земли шел пар Кинг глубоко вдыхал ее запах, устав от долгого пятнадцатиминутного восхождения в гору по узким улочкам. Позади него с холма открывалась широкая панорама Хельмдауна. Вдалеке, за городом, виднелся космопорт. Кинг мог различить очертания сверкавших на солнце серо-серебристых шаттлов.

Он стащил с себя грубую рубаху, надел вместо нее элегантную блузу, какие носили торговцы, и берет. Все это он вытащил из холщовой сумки, спрятанной под мешковатой рабочей одеждой. Положив рубаху в сумку, он повесил ее через плечо. Кинг чувствовал, что такое одеяние бросается в глаза гораздо меньше, чем крестьянский камуфляж. Алард знал: сейчас он выглядит как хорошо одетый молодой торговец, пришедший в город по делам.

Архитектура здания, стоявшего на вершине холма, была простой и незамысловатой, пастельные тона разительно отличали его от монотонных белых и коричневых фасадов домов, расположенных в центре города. Жители таких районов были в основном богаты — по хельмским меркам. В этом районе, известном как Грессгавен, проживали бизнесмены, члены профессиональной элиты и богатые хельмдаунские торговцы. Кинг нажал кнопку звонка.

— Да? — спросил электронный голос. Кинг ответил, медленно и тщательно выговаривая слова:

— Шигао де ките имацу.

— Даре децу ка? — раздался голос за дверью.

— Кинг децу ка.

— Подождите.

Последовала долгая пауза. Затем щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. Из-за нее выглянул парень с шевелюрой настолько светлой, что волосы казались почти белыми. Он осмотрел улицу за спиной Кинга и снова устремил взгляд на теха.

— Вы здесь... по делам, отвечайте?

— Да. Я хотел бы поговорить с хозяином дома.

Глаза белобрысого округлились.

— Но это сейчас... затруднительно.

Кинг улыбнулся.

— Вы не верите, что у меня здесь могут быть дела?

— О, ваше знание японского, ваше упоминание о делах... все просто безукоризненно. Но здесь кое-что произошло. Оккупационные войска устроили облаву на всех агентов инопланетных разведок в Хельмдауне — как настоящих, так и мнимых. Городской особняк мадам уже закрыт.

В глазах Кинга мелькнула тревога.

— А с Дейрой все в порядке?

— Хозяйка пока вне опасности. Они до сих пор не сумели установить связь между деловыми интересами мадам в городе с Грессгавеном. Но нам приходится быть осторожными.

— Я понимаю.

Кинг помолчал, раздумывая. Затем достал из кармана небольшой предмет, который тщательно скрывал от друзей из Серого Легиона Смерти. Это было тяжелое, украшенное орнаментом золотое кольцо с выпуклым изображением кинжала на фоне цветущего ириса.

— Тогда отдайте ей вот это. Скажите, что Алард Кинг, специальный личный представитель герцога Ринола из Синдиката Драконов, хочет ее увидеть. При виде кольца глаза слуги расширились,

— Сию минуту, сэр.

— Передайте ей, что речь идет о жизни и смерти, — добавил Кинг.

XVI

Грейсон шел за своим проводником по винтовой лестнице. Старик двигался медленно; впрочем, на лестнице, было почти темно, так что любой, даже более молодой и проворный, проводник шел бы осторожно. Потолок нависал низко над лестницей, и приходилось пригибаться, чтобы не удариться головой. На каменных стенах выступили капли влаги.

Вовсе не случай свел Грейсона с Виктором Уолленби возле стены со скульптурами. Уолленби видел, как "Грейсон вышел из аллеи, и понял, что тот удрал от марикских солдат. Его настолько заинтересовало внезапное появление этого молодого человека, что Виктор решил познакомиться с ним.

— Я, конечно, решил, что вам нужна помощь, — объяснил Уолленби, когда Грейсон снова нашел его в парке. — Мне показалось, что вы не с Хельма.

— Но как вы узнали? — раздраженно спросил Грейсон. Он оглядел заполненную горожанами площадь. Многие из них носили такие же бесформенные, сшитые вручную одежды, что и он. — Я одет совсем как фермер...

— Ага! — Глаза Уолленби сверкнули. — Но есть одно «но», юноша. Вы явно не были фермером. Взгляните на свои ладони! На них нет ни одной мозоли.

— Ну, конечно, рассказывайте! Вы не могли рассмотреть мои ладони с другого конца улицы, когда в первый раз меня увидели!

— Нет. Но я увидел молодого парня, одетого как фермер. И спросил самого себя... почему этот молодои человек явился в город, напялив свою повседневную рабочую одежду? Если бы он был стариком вроде меня... тогда само собой разумеется! Я одеваюсь так потому, что это удобно... и я слишком стар для новых нарядов! Я на сорок стандартных лет старше вас, и руки все в мозолях. — Он вытянул вперед и показал Грейсону собственные мозолистые ладони. — Кому какое дело до моих тряпок? Но вы? Вы сошли бы еще за фермерского сына... но не в такой амуниции. Нет, сын фермера, отправляясь в город, надел бы все самое лучшее. Чтоб девчонок завлекать! И продемонстрировать другим фермерским сыновьям, что кое-какие денежки у него в карманах водятся! А вы? У вашего мешка даже нету карманов!

— И все же как вы узнали, что я ищу штайнеровского... э... представителя?

— Штайнеровского представителя? Да толком и сам не знаю. Но сделал вывод, что здесь дело пахнет либо Домом Штайнера, либо Домом Дэвиона. И агенты этих Лордов-Наследников пасутся именно здесь — в центре города. Понятно, что Дом Ляо здесь ни при чем, так как его люди обретаются около космопорта. А что до шпионки Дома Куриты, так она делает свой бизнес в одном из зажиточных пригородов... и если бы вы надумали бродить там в таком деревенском наряде, — что ж, значит, оказались бы еще глупее, чем есть! У нее, правда, имеется дом в городе, — вернее, имелся до вчерашнего дня, — но она все же вряд ли станет принимать таких, как вы. Сомневаюсь, что парня в таком виде пустили бы к ней в дом.

— Ну, шпионы Дома Куриты меня не интересуют. Да и агенты Дома Ляо тоже. Я надеялся, что мне сможет помочь человек по имени Джентон Мораген. Но когда обнаружил, что его заведение закрыто, то решил найти Уилкиса Аткинса.

— Штайнер или Дэвион... правильно? Я так и знал! Мне это стало ясно с первого же взгляда! Ты действительно мало что смыслишь в таких вещах.

Старик говорил со смешинкой в глазах, и Грейсон улыбнулся.

— Боюсь, что да. Вы сказали, что можете мне помочь. Не знаете ли вы что-нибудь о Морагене? Агента арестовали? Его магазин закрыт.

— Угу. Два дня назад явились марикские солдаты и магазин закрыли. Но Мораген узнал об их приходе заранее и успел смыться. Как и майор Аткинс.

— Почему власти закрыли их?

— Не знаю... разве что произошло нечто совсем из ряда вон выходящее, раз уж прислали воинов Дома Марика. Я не удивлюсь, если генералы что-то затеяли и не хотят, чтобы об этом пронюхали правители других Домов. Правда, нет лучшего способа подстегнуть интерес соседей, чем попытаться арестовать их друзей, да вдобавок в том же самом городе, события в котором не хочешь афишировать, но... Что ж, по-моему, правители никогда особенным умом не отличались.

Грейсон уставился на старика, сложив руки на груди.

— Но кто же вы сами, черт возьми? Еще один шпион?

Уолленби расхохотался.

— Да нет же, Господи! Просто у меня есть глаза, разве непонятно? Они еще не закрылись! А городишко у нас маленький... правда, самый большой на Хельме! Я прожил здесь всю жизнь, и это кое-что значит. Ведь когда долго живешь в маленьком городке, то поневоле узнаешь все и про всех. Сюда сейчас сбежалась куча народа, само собой, но ты совсем другой... видно, что переодетый.

— Но вы знакомы с представителем Штайнеров.

— Ага. Я хорошо его знаю.

— Вам, наверное, известно, что здесь творится? К чему все эти марикские отряды... побоище в Дюрандели?

— Нет.

— Вы можете свести меня с Джентоном Морагеном?

— Не знаю. Мне надо будет с ним поговорить, спросить, захочет ли он с вами увидеться. Вы же понимаете, что им обоим сейчас не слишком охота беседовать с чужаками. Как вас ему представить?

Грейсон заколебался. Если он скажет Уолленби правду, старик может поддаться искушению и выдать его властям в надежде получить вознаграждение. Ему не хотелось думать плохо о человеке, который вызвался ему помочь, но легкость, с которой Уолленби его раскусил, попахивала профессионализмом, и он решил не искушать судьбу.

— Об этом лучше не стоит говорить. Знаю только одно — согласившись встретиться со мной, Мораген подвергается риску. По его сведениям, я контрразведчик Марика. Черт побери, да я его имя услышал от лейтенанта Гейнсборо из командного состава Януса Марика!

Седые кустистые брови Уолленби поползли вверх.

— Сказать по правде, одно слово старины Джулиуса Гейнсборо скорее сведет тебя с Морагеном, чем сотня других. Он не стал бы распространяться насчет Джентона или Уилкиса, если бы у него не было на то причины. Тогда вот что, посиди здесь, а я схожу позвоню. Да, кстати, постарайся не заговаривать ни с кем.

Посмеиваясь, старик оперся на свою палочку.

— Слишком много шпионов бродит по здешним улицам, и никогда не знаешь, на кого наткнешься!

Уолленби вернулся через пятнадцать минут. Вдвоем они пошли в сторону той части города, где располагалась старая фабрика по производству агророботов. Встреча с Морагеном была назначена не на самой территории завода, а рядом с ним — на складе. Компания помещала туда машины для их хранения и последующей продажи. Дверь в главное складское отделение была заперта на электронный замок. Уолленби прижал к индикатору палец, и дверь отворилась.

Они вошли в полуосвещенную комнату, уставленную рядами огромных тонконогих сельскохозяйственных машин. Вторая дверь вела в тесный коридор, а затем — вдоль сырых каменных стен — к спиралевидной лестнице, по которой спутникам пришлось спускаться вниз.

Последнее помещение оказалось настоящей каменной пещерой, вырубленной прямо в скале; ее свод подпирал многометровую толщу земли, отделявшую холодное подземелье от шумных городских улиц.

Их поджидали двое людей, сидящих за пластиковым столом в другом конце небольшой комнаты. Под потолком тускло светилась флюоресцентная лампа. Один из сидящих сразу же приковал к себе внимание Грейсона, — высокий, худой, со светлыми волосами и крючковатым носом, он смахивал на воина. Другой был маленьким и плотным, почти что коренастым. Его голову украшала блестящая лысина. Человечек непрестанными монотонными движениями потирал свои ладони, явно нервничая. Уолленби указал на нервного.

— Сэр, это Джентон Мораген, супермаркет Морагена. Другой джентльмен — директор бюро авиапутешествий, житель Хельмдауна, Уилкис Аткинс. Или я должен говорить «майор»?

Тот, кого звали Аткинсом, скривил губы.

— Я вообще сомневаюсь, что ты должен что-либо говорить в присутствии этого человека, Уолленби. — Аткинс испытующе взглянул на Грейсона.

— Кто вы, сэр?

Грейсон глубоко втянул воздух. Если его предали — в очередной раз, — ему уже ничто не поможет. Оставалось полагаться лишь на то, что эти двое и в самом деле те, за кого себя выдают. Если они и обманывают его, смысла в этом обмане он не находил. Солдатам Дома Марика не состарило бы труда схватить Грейсона, пока он сидел в парке, ожидая возвращения Уолленби, Мысль о том, что Уолленби ушел, чтобы позвать солдат, превратила пятнадцать минут ожидания в целую вечность.

— Мое имя, джентльмены, — полковник Грейсон Карлайл. До недавнего времени я являлся хозяином поместья в Дюрандели. Мой полк, Серый Легион Смерти, расположился лагерем неподалеку отсюда, западнее Дюрандели. Я пришел сюда, чтобы узнать, что...

Он запнулся, увидев, как разом вскочили на ноги Аткинс и Мораген.

— Карлайл! — шипящим шепотом произнес Мораген. — Я говорил тебе, Аткинс! Я говорил тебе, что это наверняка он...

Но Аткинс уже обрушился на Карлайла, тыча в него указательным пальцем.

— Ты... ты мерзавец! И ты набрался наглости разыскивать нас... сейчас?

Даже Уолленби, казалось, был потрясен. «Он!» — вот и все, что смог сказать невольный посредник.

— Тише, господа, тише, — воскликнул Грейсон, отступая на шаг назад. — Стоило Легиону прибыть на эту планету, как нас немедленно начали преследовать, словно мы ренегаты и подонки, — но я никак не возьму в толк, что случилось? Откройте мне эту тайну! Что тут за чертовщина творится в конце-то концов?

Аткинс перестал орать.

— Как? Ты не знаешь?

— Покарай меня дьявол, если знаю! Потому-то я и проник сюда, чтобы встретиться с вами! Похоже, вся армия Дома Марика ополчилась на нас... но мы понятия не имеем, зачем и почему! Я пришел, чтобы поговорить с вами, Мораген, и вытащить наконец отсюда моих людей.

Он умолчал о потере шаттлов — не стоило выказывать свою беспомощность, — к тому же наемники, как правило, всегда договаривались с предполагаемыми хозяевами о транспортировке.

— Ты, недоносок, — прошипел Аткинс. — Ты ведь не сможешь отрицать того, что натворил на Сириусе-пять!

Грейсон почувствовал холодок, пробежавший по спине, словно он внезапно опять очутился на холодной, покрытой льдами планете.

— Господа, так что же я натворил на Сириусе-пять?!

— Ты, убийца-ренегат, ты же принял капитуляцию Тяньданя! Ты договорился о сдаче, вы залезли в свои шаттлы и затем взорвали к чертовой матери все пять городских куполов! Черт тебя побери, да ведь твои боевые роботы были голографированы, когда они шастали по камням уже после взрыва! Вы сравняли с землей целый город! А в нем жили двенадцать миллионов человек! Женщины! Дети! Старики! Невинные младенцы! Тех, кого вам не удалось изжарить, умерли в холодной, ядовитой атмосфере планеты. Ты ни разу не пытался подышать аммиаком при минус пятидесяти, наемник? Это очень вредит здоровью!

Грейсон с нарастающим волнением выслушивал обличительную речь Аткинса.

— Даю вам слово, Аткинс, я в первый раз слышу об этом, — выговорил он, когда агент Дома Дэвиона сделал паузу, чтобы набрать воздуха в легкие.

— Что значит слово наемного подонка после такого преступления? Я слышал, что там до сих пор откапывают из-под камней замерзшие трупы. Спасшиеся тоже есть. Можешь мне поверить. Тебе удалось стереть Тяньдань с карты, Карлайл, но ты не учел того, что могут еще найтись люди, которые расскажут обо всех твоих деяниях и упекут тебя в могилу! Господи, надеюсь, они это сделают... если я не сделаю это раньше!

— Эй! Послушайте, уважаемые! Да, мы приняли капитуляцию города! И передали командование герцогу Ирианскому! Я говорил с его штабными офицерами несколькими днями позже — все было прекрасно!

Грейсона вдруг охватил ужас. Он вспомнил, как радисты «Фобоса» не могли выйти на связь с Тянь-данем, как никто из командного состава герцога не захотел с ним разговаривать. Вспомнил странное поведение лорда Гарта и постарался соотнести все эти странности с тем невероятным, что ему только что сообщили.

— Так ты говоришь, тебя кто-то подставил? — спросил Аткинс. — Ради Бога, Карлайл, да кому это надо? Слушай! Твои роботы голографированы! Твои шаттлы голографированы! Я сам видел их, и на горизонте за ними — горящие купола Тяньданя! Эта история уже два дня ходит по всему Хельмдауну! О ней сообщали все выпуски новостей! Или новости до тебя не дошли?

Грейсон покачал головой. К сожалению, боевыероботы не обладали аппаратурой, способной поймать телевизионные сигналы. Таковая имелась на «Фобосе» с «Деймосом», но что проку? У них не было времени ею воспользоваться, они разбирались с марикскими воинами в Дюрандели... а потом — в Скалистом ущелье.

— Меня не волнуют фотографии, — ответил Грейсон. — Фотографии, даже голографии, всегда можно подделать с помощью компьютера.

— Твоих боевых роботов видели среди руин, Карлайл.

— А свидетелей можно купить, черт подери! Или обмануть! Боже мой, кто-то пытается объявить Серый Легион Смерти изгоями, уничтожить его... И никто не желает мне верить!

— Я думаю, вам никто и не поверит, — тихо произнес Мораген. В его голосе сквозило презрение. — Вас прислали сюда в качестве нашего защитника. Но мы обойдемся и без такой защиты! Могу вас заверить, что Дом Штайнера не станет связываться с человеком или воинским подразделением, способным на столь ужасное деяние!

— Равно как и дом Дэвиона, Карлайл. Я не буду даже и спрашивать их об этом, поскольку знаю, что они скажут. Дом Дэвиона не захочет иметь дело с подонками, разрушающими города!

Грейсону казалось, что Аткинс вот-вот бросится на него. Но великан, по-видимому, принял другое решение.

— Можешь идти со своим грязным Легионом хоть к черту на рога! — заявил он. — Цивилизованные воины не будут с тобой якшаться. Убирайся прочь с глаз моих!

Грейсон повернулся к Морагену, но коротышка сложил руки на груди.

— Вам лучше уйти, Карлайл. Я человек мягкий, но совершенные преступления на Сириусе-пять нарушают все правила современного ведения войны... и все общепринятые моральные устои! У вас не было причин уничтожать этот город... и этих людей! Ваши действия поставили Легион вне цивилизованного общества... и вне закона.

Наступившая вслед за словами Морагена тишина была столь же холодной, как лед на вершинах хельмских гор. Наконец-то стало понятным поведение войск Марика. Военные конвенции диктовали недвусмысленные правила поведения для враждующих армий, но ренегаты, уничтожители городов, стояли вне даже неписаных и неофициальных законов.

Уолленби тоже хранил молчание, ведя Грейсона обратно по ступеням на поверхность.

— Уолленби... вы мне тоже не верите? — спросил Грейсон, когда они оказались наверху.

Ответа не последовало: старик уже исчез в недрах склада. Грейсон остался один среди длинных теней хельмского вечера.

XVII

Грейсон выждал положенное время, но Алард Кинг не появился. И он вернулся в лагерь один.

Весть о его прибытии мгновенно распространилась по всему лагерю, расположившемуся вдоль берега Араги. Серый Легион Смерти объявили ренегатами, они были вне закона, и войска Дома Марика охотились за ними. Утешительного в этом известии было мало, но зато теперь люди узнали правду и смогли собрать воедино все части неразрешимой, казалось, головоломки. Они поняли, почему полковник Лангсдорф обманом захватил военных и гражданских правителей Дюрандели — так обычно обращались с ренегатами или бунтовщиками, но не с военными противниками, достойными уважения.

Алард Кинг вернулся в лагерь почти тремя часами позже, чем Грейсон, в украденном у кого-то скиммере. Он привез те же новости. И даже кое-что еще.

— По-моему, я знаю, почему Дом Марика интересует эта планета, — сказал он.

Грейсон собрал на совещание командный состав подразделения.

— Все мы знаем, что Звездная Лига оказалась последней попыткой человечества создать единое межпланетное правительство, — начал Кинг. — Большинство тех Домов, что существуют сегодня... Куриты, Марика... являлись частями единой Звездной Лиги.

— Некоторые из них думали, что они и есть Лига, — вставил Клеи.

— Ну так вот. В две тысячи семьсот восемьдесят шестом году Минору Курита начал первую войну за Наследие, объявив себя Главным Лордом.

Макколл скрестил руки на груди.

— Мы все сообрражаем по части истории, дрружище.

— Когда Курита повел свой флот на Дом Марика, важной мишенью для него стал Хельм. Там, во Фрипорте, находились военно-космическая база Звездной Лиги, и склад с оружием, предназначенным для сил Лиги. Затем, когда Звездная Лига распалась, внутри Лиги Свободных Миров началась беспощадная политическая битва за обладание этим оружием, а Курита решил присвоить его себе.

— Ну и?

— Его там не оказалось.

— Верно, — проговорил Грейсон. — Его, по всей видимости, переправили куда-то в другое место, разделив поначалу на дюжину частей и раздав другим участникам войны.

— Возможно. — Кинг улыбнулся.

— Именно так большинство и думает.

— Продолжай.

— Отряды Минору Куриты прочесали всю планету, но не смогли обнаружить ни малейшего признака склада с оружием Звездной Лиги. Оно, конечно, было вывезено из Фрипорта. Разочаровавшись, Минору сбросил на Фрипорт термоядерную бомбу, и от города остались одни радиоактивные руины. А затем он взорвал и большую часть других населенных центров, превратив Хельм в умирающую планету. Курита отослал отчет о проделанной работе в свой совет на Лютецию. Он предположил то же, что и вы... что склад перевезли.

— Итак?

— Итак, склад не был перевезен!

— Почему нет?

— Поразмышляйте над этим! Речь идет не о дюжине-другой боевых роботов — о сотнях! Хватило бы на целый полк... на десяток полков! Никто не знает, насколько велик был этот склад! Танки! Тяжелая артиллерия! Обмундирбвание! Вы знаете, сколько весит оснастка боевого робота?

— Представляем, — нетерпеливо буркнул Грейсон.

— Во главе Хельмского гарнизона стоял офицер Дома Марика, он же был командующим инженерным батальоном. Вероятно, этот человек являлся также приверженцем идей Звездной Лиги, жаждал ее возрождения и возвращения к былой славе. Он успел уволить нескольких марикских командиров, предположив, что те решают меж собой, кто имеет больше прав на перевозку оружия. Ловко манипулируя различными толкованиями статей военного устава, офицер сумел их остановить, пока они не растаскали всего.

— Так почему же он сам все не увез? — поинтересовался Клей.

— А откуда у командира инженерного батальона возьмутся корабли?

Все помолчали. Кинг сделал паузу и повел рассказ дальше.

— Этому офицеру — его звали Эдвин Килер, майор Килер, между прочим, — был отдан приказ содержать гарнизон на Хельме. Но кораблей у него не имелось. Даже если бы они у него и были, Килер не смог бы собрать флота, достаточного для перевозки даже малой части этого оружия. А флот куритских налетчиков уже приближался. Но все имевшиеся в наличии корабли сражались в других местах.

— Значит, склад по-прежнему находится на Хельме, — заключил Ррейсон.

— Именно так. Несомненно, что склад находился там до начала войны; несомненно также и то, что на Хельме не нашлось кораблей, чтобы перевезти склад, когда война началась. Отсюда следует, что Килер вообще не увез склад с планеты. Он, должно быть, просто... спрятал его.

Грейсон подумал.

— Спрятал? Тогда оружие все еще здесь!

— И кто-то, не жалея сил, пытается убрать нас с дороги, чтобы спокойно искать его.

— А мы стоим на дороге? Каким образом?

— Возможно... потому, что вы военный правитель этого района, — пожав плечами, сказал Кинг. — Тот, кто информировал меня, не смог сказать точно.

— А... кто же твой источник информации?

Кинг нерешительно потер подбородок, затем покачал головой.

— Полковник... этого я не могу вам сказать:

— Паррень, — произнес Макколл. — А не пойти ли тебе...

— Оставь, Дэвис, — прервал его Грейсон. Он пристально взглянул на Кинга.

— Ты уверен в правдивости информации?

— Да, полковник. Но мой осведомитель... не хочет афишировать своего участия в этом деле.

— Тебе придется рассказать нам о нем рано или поздно, Алард. У тебя не может быть секретов от Легиона.

— Дайте мне время подумать, полковник. Не исключено... не исключено, что в один прекрасный день я даже познакомлю вас... с ним.

Трейси Максвелл Кент стояла на высоком каменистом берегу Араги. Она крепко, до дрожи, сжимала кулаки. Ее гневный взгляд бесцельно скользил по бегущей волне, по огромным глыбам песчаника, разбросанным вдоль отмелей, по лесистым склонам холмов, что окружали ее со всех сторон.

Этого не должно было случиться с ней! Финальный удар в целой серии неудач привел ее... сюда. Сюда!

Эта тоненькая темноволосая хорошенькая девушка была старшей дочерью одной из самых богатых дворянских семей. Хотя она выросла образованной, элегантной леди, ее жизнь круто изменилась из-за смерти обожаемого старшего брата, капитана сэра Родриге Фитурояа Кента. Он погиб в бою, когда ей исполнилось двадцать лет. Тогда Трейси твердо решила, что единственный для нее способ почтить память брата — поступить в Военную академию Дома Дэвиона, чтобы стать водителем боевого робота, как Фитц.

Для старшего сына в семье карьера воина была естественной и разумной. Но отец Трейси считал, что воспитанные юные леди из хороших семей дворянского происхождения вовсе не должны заниматься подобными вещами.

Трейси все же настояла на своем и поступила в академию. Ее отец тоже оказался упрямым. Использовав обширные связи в военной среде, он добился перевода дочери на техническое отделение.

Разъяренная таким произволом, Трейси не пожелала возвращаться домой и частным образом поступила в пехотное подразделение. За два года она дослужилась до теха-сержанта, поставив перед собой нелегкую задачу — стать боевым воином, начав практически с нуля. Прошло еще два года обучения; она служила помощником теха в Черной гвардии Блейкли. Теперь у нее появился шанс заменить водителя робота — воина, убитого в одной особенно жаркой стычке на Прозерпине, Мастерство и отвага юной девушки произвели большое впечатление на полковника Блейкли, и тот дал ей рекомендацию. Трейси разрешили стать водителем «Феникса» в группе поддержки Черной гвардии.

После разгрома на Кассиасе, в результате которого численный состав подразделения уменьшился более чем наполовину, гвардейцев расформировали. А Трейси стала свободной пташкой со своим собственным роботом. Прибыв на Галатею, одну из планет Федеративного Содружества, она познакомилась с Шерил. Подобно капитану Рэмеджу, Шерил не имела другого имени. Ее соплеменники на Дахаре-4, как и треллванцы, носили лишь одно имя. Такая же сильная и независимая натура, как Трейси, Шерил убежала из удушающей семейной атмосферы и в конце концов попала в наемные воины. Она сразу распознала в Трейси родственную душу и привела ее к Лори Калмар, старшему помощнику командира Серого Легиона Смерти. И Легион стал для Трейси новым домом.

Это случилось всего лишь четыре стандартных месяца назад. Серый Легион тогда вел бои во владениях Дома Ляо, и Лори Калмар прибыла на Галатею с единственной целью — набрать новых рекрутов в стремительно растущий Легион. Трейси определили в роту Б и отправили в новые владения легионеров на Хельме.

— Наших людей только что перевели из временного военного городка на Грэхеме-четыре к месту нового пристанища Легиона — Хельм, — пояснила Лори. — Вы отправитесь туда вместе с нашими учениками, ими командует Де Вильяр. Не потому, что я сомневаюсь в вашем воинском мастерстве, просто необходимо дать вам время освоиться, поближе познакомиться с новыми людьми... и нам с вами тоже. Вы будете строить наш новый дом в Дюрандели на Хельме. Поможете в подготовке новобранцев... включая учеников роты Б. Когда военная кампания с Домом Ляо закончится, вас, конечно, переведут в группу атаки на одно из вакантных мест. Либо придется преобразовать роту Б в подразделение второй линии обороны, либо будет создана еще одна рота В — для учеников и новобранцев. Полковник Карлайл собирается расширить роту боевых роботов до размеров целого батальона, как только у нас окажется для этого достаточно воинов и машин. Скоро вы снова окажетесь в действующей армии.

— И когда это произойдет? — поинтересовалась Трейси.

— Вероятно, сразу же по завершении кампании с Домом Ляо. Месяцев через пять, не больше.

Пять месяцев! Целая вечность! Трейси уже участвовала в достаточном количестве битв, чтобы знать, что сражается она хорошо. Чертовски хорошо! Ей хотелось поднабраться немного опыта, и она станет настоящим мастером, грозной богиней войны, так что у отца челюсть отвиснет, когда он прослышит о ее подвигах. Но пять месяцев штукатурить стенки и возиться с зелеными новобранцами! Первым побуждением Трейси было отвергнуть предложение Лори, но девушку остановило другое. Она понимала, что лучше уж попытать судьбу в Легионе, пусть даже начиная с низов, чем попусту тратить время, шатаясь по переполненным барам возле космопорта на Галатее в поисках работы.

Серый Легион Смерти успел приобрести прекрасную репутацию быстрого, хорошо обученного и искусного наемного воинского подразделения, выигравшего не одну блестящую битву. Его молодой командир тоже прославился как умелый военачальник, изобретательный и, вероятно, дальновидный тактик. Если перёд Трейси Максвелл Кент стояла цель — создать себе имя, то Серый Легион Грейсона Карлайла вполне ей подходил.

С того самого дня, четыре месяца назад, когда она приняла это решение, Трейси без устали трудилась в Дюрандели, наблюдая, как вырастает новая община, и готовя Хельмфастскую крепость к возвращению Легиона. Когда «Индивидуум» прибыл на Хельм за оборудованием и запчастями, она даже позволила погрузить на «Деймос» и увезти своего любимого «Феникса». После драки на Кассиасе она лелеяла заветную мечту стать однажды прославленным воином. И когда «Феникс» понадобился Легиону в качестве запасного боевого робота для группы поддержки, сражавшейся на Сириусе-5, Трейси разрешила командной группе взять «Феникса». Она верила в Легион и целиком поддерживала все его действия. Других участников подразделения Трейси уже начала воспринимать как членов семьи. В конце концов, те тоже приняли Трейси — саму по себе, но не как дочь лорда Роднея Говарда Кента с Нового Авалона.

Военные действия против Дома Ляо завершились быстрее, чем ожидалось. Последнее донесение гласило, что кампания на Сириусе-5 подходит к концу и Карлайл со своими людьми вернется через несколько недель.

Но шаттлы, яркими кометами пропоровшие вскоре голубое хельмское небо, оказались вовсе не «Деймосом» и «Фобосом». Это были шесть вооруженных до зубов кораблей, принадлежащих Дому Марика. Внезапное нападение на Дюрандель застало всех врасплох. В ту кошмарную ночь Трейси забилась в убежище, наспех сооруженное из развалин рухнувшей стены какой-то мастерской, где производились смазка и ремонт глайдеров.

Эта ночь оставила Трейси наедине с собственным ужасом. Трейси даже чувствовала себя недостойной своего храброго брата. Самым унизительным было то, что, когда пылающие ошметки взорванного «Галеона» дождем посыпались на крышу ее убежища, она стала в страхе звать своего отца. Воспоминание об этом наполняло ее жгучим стыдом. Неужели нет у нее в душе твердости, чтобы стать настоящим боевым воином — таким, каким был Фитц?

Грейсон Карлайл появился на следующий день после неожиданной атаки солдат Дома Марика. Спрятавшись в укромном месте на скалистом, поросшем деревьями обрыве севернее руин Дюрандели, Трейси наблюдала, как боевые роботы штурмовиков уничтожают то немногое, что еще осталось от поселения.

Полковник вернулся! Вместе с обоими шаттлами, и на борту одного из них — ее драгоценный «Феникс», целый и невредимый! Трейси охватила бурная радость. Наконец-то у нее появился шанс! Она пойдет в бой против солдат Дома Марика, которые убили многих новых друзей Трейси. Она искупит свой грех! Она докажет всем, что Трейси Кент — истинный воин и врагам лучше не попадаться у нее на пути...

Но дело обернулось совсем иначе. Трейси вместе с другими выжившими — ошеломленными, помятыми и пораненными — направили помогать лейтенанту Де Вильяру собирать всех уцелевших и идти с ними на север, в долину реки Араги, чтобы там дожидаться возвращения Легиона. Ей сказали, что нет времени выгружать боевого робота, проверять его и приводить в боевую готовность. Легион должен выступать немедленно, поскольку шаттлам угрожает опасность.

А на следующий день стало известно, что шаттлы захвачены. И вместе с ними — ее «Феникс»!

Будьте вы прокляты! Будьте вы все прокляты! Будь проклят ты, Грейсон Карлайл, забравший у нее боевую машину и отдавший ее... отдавший ее марикским грабителям, которые устроили побоище в Дюрандели! У нее теперь ничего не осталось! При этой мысли из груди Трейси вырвался тихий стон. Она опустилась на колени, и заросли тонких, похожих на траву растений почти скрыли ее. Плечи Трейси тряслись от рыданий. Ничего! Ничего у нее нет! Сначала она потеряла Фитца, потом семью, а теперь ее новая семья, Легион, разрушалась на глазах. «Феникса» у нее теперь тоже отняли, и мечта Трейси стать, подобно брату, боевым воином, рассыпалась в прах.

Конечно, — у нее есть еще родители и младшая сестра, но до них около ста тридцати парсеков, они живут на другой стороне Внутренней Сферы. Кроме того, просить у них помощи Трейси не собиралась, будь они даже в ста тридцати километрах от нее. Она была одна.

— О, Фитц! — вскрикнула она и снова горько заплакала.

Изгой!

Для человека, носившего имя Гасан Али Халид, это слово имело особое значение. Оно вызывало острую боль, такую же, что преследовала его весь долгий путь с Саул-Хола. Его братья — бывшие братья — тоже хорошо знали это слово. И вот теперь он снова изгой.

Товарищи считали Халида чем-то вроде бесчувственной машины, но они глубоко ошибались. Истина состояла в том, что надежно спрятанные чувства жгли Халида изнутри, словно притихший, но не умерший вулкан. Сила воли помогала ему держать себя в руках, и он производил впечатление хладнокровного, искусного бойца, не допускающего ошибок в суждениях. Но под этой жесткой скорлупой холодности скрывались и невероятная гордость, и глубокий жгучий стыд. Он никогда не рассказывал никому из легионеров, почему Покинул Сауримат, и рассказывать не собирался.

Неужели все сначала? Я не могу... да и надо ли?

Нет! — сказал он сам себе. Честь диктует мне остаться. Я должен хранить верность этому юноше, моему командиру, которому я присягнул. На этот раз... на этот раз я не пойду против чести.

Делмар Клей прислонился к стволу дерева на краю вырубки, глубоко вздохнул и медленно опустился на землю. Сидя под деревом, он устало ткнулся лбом в колени. «Неужели совсем нет надежды?»

Его думы прервал знакомый шотландский говорок.

— Эй, дрружище, ты чего здесь делаешь?

Клей поднял голову и увидел сидящего на поваленном бревне мускулистого шотландца. В каждой руке тот держал по дымящейся кружке.

— Дэвис, старина, ты просто мой спаситель!

Преувеличенно громко выражая свои восторги, Клей взял протянутую ему кружку, с удовольствием ощутив ее тепло.

— Это, паррень, тебе не терранское пиво. Ты, веррно, и в ррот бы такого не взял.

— Макколл скорчил унылую гримасу.

— Ну, сейчас-то, Дэвис, я и этому рад. — Клей кисло усмехнулся. — Надеюсь, меня не стошнит.

Макколл взглянул на товарища и покачал головой.

— Не люблю я талдычить дррузьям, что они вррут, Дел, но сдается мне, что ты чего-то не дого-варриваешь.

Клей отхлебнул из кружки, раздумывая, как бы уклониться от ответа и не выболтать лишнего. «Вот ведь черт, — думал он. — Он видит меня просто-таки насквозь». Он снова глянул на рыжебородого гиганта. Сожаление, застывшее у того в глазах, поразило Клея.

— Ты думаешь о Терри, — мягко сказал шотландец и положил руку на плечо друга. Стараясь сдержать нахлынувшие эмоции, Клей кивнул.

— Я... я очень беспокоюсь за нее, Дэвис.

Это было подобно удару молнии. Поддавшись охватившему его страху, Клей уже не мог остановиться.

— С тех пор как мы пришли сюда вчера вечером, я обыскал весь лагерь. Я спрашивал Билла Вернра, Трейси Кент — всех, кто выжил в Дюрандели. Никто не видел ее с тех пор, как...

Морщась, он сделал несколько больших глотков горького кофе.

— Я никогда раньше ни с кем так не сближался, Дэвис, да и не хотел. Наша жизнь слишком... Она полна всяких случайностей. Я боролся с собой, когда начал... ухаживать за ней.

Он отхлебнул еще и продолжил:

— Но... но сознание того, что у нас будет собственное пристанище, дом — это же совсем другое дело, понимаешь?

Макколл кивнул.

— Я понимаю, дрружище. Ты был бы уверрен, что с ней все в поррядке, пока ты срражаешься. — Из горла Клея вырвался резкий, лающий смех.

— Ну да! В порядке. Вот потеха-то! На Сириусе-пять, трам-тарарам, мы были в большей безопасности!

— Но, Дел, ты не знаешь...

— Разве ты не видишь, Мак, — перебил его Клей, — что это хуже всего? То, что я не знаю? Она, может быть, еще жива. Может, она прячется где-то в этих холмах. Но я... я не... знаю! Вот что меня убивает!

Клей надолго замолчал, уставившись в землю.

— Есть еще кое-что, Дэвис.

Он говорил так тихо, что Макколл у пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать.

— Она была... наш... с нашим сыном. — Несмотря на боль, в его голосе все же слышалась гордость

— Гомес говорил, что он очень похож на меня... бедный малыш!

Он мысленно вернулся к той ночи на Грэхеме-6, когда Терри сообщила ему, что беременна. Сначала Клей пришел в ярость. Он не хотел этого ребенка. Ужасно было, просто непривычно после стольких лет одиночества чувствовать ответственность перед кем-то, даже перед Терри. Но она так явно радовалась, ее переполняла любовь к новой зарождающейся жизни, что Делмар не мог не разделить с ней эту радость.

— Сколько же врремени пррошло, как кррош-ка... — Макколл задумчиво поскреб свою рыжую бороду. — Значит, ему уже два месяца?

— Вчера исполнилось девять недель. — Клей слегка подмигнул. — А ты не догадываешься, что сказал Гомес насчет того, как она решила его назвать? Макколл пожал плечами и затряс головой, затем заметил, что Клей подмигивает.

— Нет, Делмарр, она не могла. Она не смогла бы так поступить со мною!

— Ха! — Клей с усмешкой смотрел, как Дэвис заерзал. — Дэвис Карлайл Клей — сразу в честь тебя и шефа.

— Ну, так она ж в своем прраве, хотя б наполовину. Каррлайл — пррекррасное имя, к тому же... — Макколл посмотрел другу в глаза. — Мы наверрняка еще отыщем ее, дрружище, и моего маленького тезку тоже. Терри — хррабррая девчонка. Если она срразу же убежала и спрряталась, то не прропадет.

— Я хотел бы верить в это, Дэвис. Боже, как я хочу в это верить!

XVIII

Дженис Тейлор улеглась на землю и, вздохнув, устало прикрыла глаза. Какой был длинный день! Все-таки нет ничего хуже ожидания.

— Хей, капрал!

Мальчишка с детским лицом и морковного цвета шевелюрой уселся подле нее.

— Про Старика что-нибудь слышно?

Капрал Тейлор, да и другие пехотинцы Серого Легиона называли так только одного человека — сероглазого зычноголосого капитана Рэмеджа. Рэмедж, в отличие от полковника Карлайла, был ближе к солдатам — он был одним из них. Дженис разлепила веки.

— Привет, Никлас.

— Я... я видел, как вы шли со стороны лазарета, ну, и я просто...

Он запнулся и опустил глаза.

— Ты прав, Ник, я шла оттуда. Боюсь, ему не лучше. Бурке говорит, что сейчас его состояние не ухудшается, но не знает, долго ли он продержится без квалифицированной помощи и лекарств.

— И, конечно, никто не собирается их доставать! — сердито перебил ее Никлас. Как и все остальные ученики треллванца, рядовой Никлас Чен испытывал восхищение перед Рэмеджем и был ему страстно прэдан. А Старику исполнилось всего тридцать два года от роду.

— Что ж нам делать, капрал Тейлор, как вы думаете? Я хочу сказать...

Чен ткнул большим пальцем в сторону ряда палаток, видневшихся на дальнем конце вырубки за его спиной.

— Кое-кто из парней говорит, будто мы должны сворачиваться. Вы не знаете, сможем мы стать, ну, фермерами или еще кем-то в этом роде?

Дженис резко повернулась к нему.

— Ты имеешь в виду, что кто-то хочет распустить Легион?

Сглотнув, рыжий кивнул головой.

— Вы знаете, по-моему, мы сумели бы доставить кэпа в... как там называется этот город? И, может быть, положить его в госпиталь, понимаете? И... и, может, докторам удастся поставить его на ноги?

Он говорил, запинаясь и захлебываясь.

— Я-то уж точно буду хорошим фермером, обещаю! Как мой папашка. Я вам никогда про него не рассказывал? Он все никак не мог понять, почему я хочу стать солдатом. Черт, да я и сам сейчас не пойму! Простите, мэм.

И мальчишка покраснел.

Капрал Тейлор улыбнулась. За полтора года службы в пехоте ей полюбился этот юный солдат, который относился к ней как к старшей сестре.

— Расскажи мне о своем отце, Ник, — мягко попросила она.

Взгляд рядового Чена мечтательно устремился куда-то вдаль.

— Он просто... он самый лучший фермер в Норберии. Это место, где я вырос. На Винтере, за Трентамом. Вы знаете, где это?

Дженис покачала головой.

— Ну, это очень далеко: боюсь, мало кто знает о тамошних местах. Немного похоже на эту планету... Тоже почти все время холодно. Но красиво.

Чен поднял с земли палочку и начал бесцельно чертить ею по земле.

— Я тогда не очень-то много думал о своем доме. Меня все тянуло к новым мирам, вообще к новому. Теперь я об этом жалею.

Он застенчиво посмотрел на Дженис.

— Да, вы спрашивали про моего папашку, — вдруг оживился он. — Знаете, Старик чем-то напоминает мне его. Не то чтобы он был на него похож, и все такое. Но когда Старик пилит нас за что-нибудь, я сразу вспоминаю, как отец ворчал на нас с Гюнтером — это мой брат — за то, что мы скатывались вниз по стогам с морской травой или гонялись за нафферами, пока те не устанут.

Он звонко рассмеялся.

— Они были такие смешные!

Затем его лицо омрачилось, и глаза потемнели.

— Капрал, как же мы выберемся отсюда? — Дженис уловила в его голосе нотки отчаяния. — Сначала они взорвали наш... наш дом, а теперь говорят, что мы изгои! Зачем они так, капрал? Что мы им сделали? Мы же ни в чем не виноваты!

— Рядовой Чен! Не раскисать! — Дженис попыталась скрыть за строгими словами свое сочувствие и симпатию к мальчику. Кроме того, ей не хотелось ронять свой авторитет. — Что сказал бы Старик, если бы услышал тебя сейчас? Думаешь, он гордился бы тобой? Мы солдаты, Чен. Разве кто-нибудь говорил тебе, что у солдата легкая жизнь? Если так, то он форменный идиот!

Чен сглотнул, стараясь успокоиться. Дженис смягчилась.

— Нам надо держаться, Ник, чтобы Старик знал, что мы не раскисли, что он не зря нас муштровал. Она улыбнулась.

— И твой папа тоже.

Чен кивнул. Углы его рта дрогнули в слабом подобии улыбки.

— Спасибо, капрал.

Он медленно встал и отряхнулся.

— Я схожу в лазарет, посмотрю, может, Бурке даст какое поручение, так я сбегаю.

Дженис смотрела, как Никлас Чен идет меж деревьев, и качала головой: «Если это и есть бремя командира, то мне вряд ли следовало становиться сержантом!» Она не смогла ответить ни на один из вопросов, которые сжигали ее так же, как и Чена. Как же, черт побери, им выбраться из всего этого?

Должны ли они расформироваться? Она даже думать не хотела об этом, но пришлось себя заставить. Дженис видела, как на ее родной Верзанди Серый Легион Смерти стал полноценным наемным войском. Дженис не могла даже представить себе, что Легион, который Грейсон... который все они создавали с таким трудом, будет распущен.

Но был ли у них другой реальный выход? Шаттлы захвачены. Они застряли на планете, которая должна была стать их домом, а превратилась в ловушку. Легион уже потерял стольких людей, но и оставшимся в живых, оплакивавшим погибших, Грейсон сказал горькую правду — им вряд ли удастся спастись. Они изгои, их будут преследовать в соответствии с конвенциями. Фактически Легион могут полностью уничтожить. Сколько они здесь продержатся? Запасы еды истощаются, раненым требуется квалифицированная медицинская помощь. Даже если силы Дома Марика не станут выкуривать их из укрытия, долго им не протянуть. И даже в том случае, если каким-то чудом они выберутся с планеты — отобьют шаттлы или что-то в этом духе, — что проку? Обвинение в дьявольских преступлениях повсюду будет следовать за ними. Никто не станет иметь дела с Легионом.

Капрал Дженис Тейлор до боли сжала кулаки. Ее поразила ужасная мысль: «Хороший Легион — мертвый Легион».

Грейсон Карлайл Смертоносный бродил по лагерю. Он видел, как кучки людей собираются то там, то тут и с видом заговорщиков что-то горячо обсуждают. Не было слышно обычных для солдатских компаний шуточек, как бывало после любой тяжелой битвы. Но сейчас творилось нечто из ряда вон выходящее. На сей раз опасность угрожала всему Легиону, а не отдельным его бойцам. Многие, завидев Грейсона, резко обрывали разговоры, но он успевал услышать достаточно — все боялись, что Легион распустят. Некоторые из них считали, что Легион следует распустить, и в этом усматривали какой-то выход из создавшегося положения.

«Возможно, они правы», — думал он.

Из Грейсона всегда растили солдата, воина, и он умел сражаться. Лицом к лицу с врагом. Но как сражаться с лживыми наветами? Аткинс сказал, что новости о них прошли по всем местным каналам массовой информации. Ту же самую информацию наверняка уже получили тысячи других планет. Даже если Легиону удастся выбраться с Хельма— а сейчас Грейсон не знал, как это сделать, — разве найдут они работодателей? Ложь закроет перед ними все двери; на легионерах вечно будет стоять клеймо изгоев.

Ну, а если Легион расформировать? Что с того? Десяток людей сможет выбраться с планеты, но остальные заперты здесь навеки. Хельм — неплохое место. Здесь, правда, холодно, неуютно, зато красиво. Но Хельм больше не был их домом. Даже если предположить, что Дом Марика оставит их в покое, остается бездна нерешенных вопросов — к примеру, как они будут зарабатывать себе на жизнь? Если Легион уже распался, ну, сколько воинов там сумеет улететь... или заключить сделки с новыми хозяевами? Более того, удастся ли им избежать цепких лап Марика? Если уж Марик потратил столько сил на то, чтобы уничтожить подразделение, он не даст им просто так разбежаться. Говоря другими словами, солдатам Грейсона грозит неизбежная смерть. Разве что они найдут и захватят древний склад с оружием бывшей Звездной Лиги. Но вряд ли это возможно.

Грейсон остановился, блуждая взглядом по лагерю. Люди чистили оружие, готовили еду на маленьких костерках, что-то мастерили или просто отдыхали в своих палатках.

Должен же быть хоть какой-то выход! Успеть бы его найти...

— Легион не будет распущен!

Легионеры выстроились рядами под деревьями вдоль реки Араги. На севере возвышались Арагайские горы. Их ледяные шапки сверкали под солнцем на фоне холодного и чистого синего неба.

Грейсон держал речь из открытого люка своего «Мародера». Он использовал внешние динамики боевого робота, чтобы его Слова мог слышать каждый легионер. Взоры людей устремились на него; здесь собрались все, начиная с воинов — Клея, Шерил, Беара и заканчивая старшими детьми техов, чьи дома в Дюрандели были уничтожены. Легионеры стояли неподвижно, ожидая, что он скажет дальше.

— Я рассмотрел все доводы «за» и «против», — продолжал Грейсон. — Мы можем расформироваться и уйти в фермеры. Мы можем жить здесь — занятие для крестьян, механиков и подсобных рабочих всегда найдется, — пока не уйдут войска Марика. Возможно, когда-нибудь несколько наших солдат смогут выбраться на Галатею, попытаются связаться с каким-нибудь другим центром по найму и вступят в другие воинские подразделения... Но мы не пойдем этой дорогой, друзья. И я сейчас скажу вам, почему принял такое решение. Расформировать Легион — это не выход... все подразделение это не спасет. Если мы станем крестьянами, наверное... наверное, мы и сумеем накопить достаточно кредов, чтобы через несколько лет кто-то из нас смог покинуть Хельм... но что же станет с остальными? Разве захочет кто-нибудь из вас улететь, зная, что девять десятых... что девяносто девять процентов общего числа ваших товарищей останутся здесь, в хельмской ловушке, на всю оставшуюся жизнь? К тому же солдаты Дома Марика вряд ли успокоятся на достигнутом. Я...

Он сделал паузу, не в силах продолжать. Он не просто старался сплотить людей. Его слова шли из самой глубины души и сердца.

Когда Грейсон снова обрел дар речи, он заговорил тихо, но твердо:

— Я сегодня же сдамся полковнику Лангсдорфу, если взамен получу уверенность в том, что это подарит свободу всем остальным. Но им нужен не только я один. Они убедили всю Внутреннюю Сферу в том, что мы убийцы, ренегаты, чудовища, обагрившие руки кровью невинных младенцев... и они не остановятся, пока не перебьют нас всех. Даже если мы обманем марикских солдат, вырвемся с планеты и из владений Дома Марика... мы не сможем жить в цивилизованном мире со столь тяжким клеймом, которым нас запятнали. Мы Легион! Наше имя, наша репутация... это такая же неотъемлемая часть нас самих, как наши глаза или руки. Если мы это потеряем, все подразделение или отдельные воины, — мы навеки станем уродами!

Он снова сделал паузу, вглядываясь в лица людей, стоящих внизу. С высоты мостика «Мародера» Грейсон не мог разглядеть выражения их лиц. Но в первом ряду, прямо перед ним, стояла Лори, и она улыбалась. Стоявший рядом с ней Макколл тоже ухмылялся. Шерил выглядела мрачно и решительно. Трейси Кент — устало; она была бледной, и ее лицо выглядело равнодушным. Халид походил на холодную неподвижную статую. Лицо Клея, как всегда, было непроницаемым; но он нервно сжимал и разжимал кулаки.

— Я не приказываю вам остаться, — говорил Грейсон. — Каждый из вас, кто захочет уйти, сможет сделать это без каких-то ограничений и неприятностей. Пока полковник Лангсдорф будет охотиться за целым подразделением, вас он, скорее всего, не тронет. Может, вам даже удастся выбраться с планеты. Может, вы найдете свой дом здесь. Хельм — не самое плохое место... на нем вполне можно жить. Если вы сделаете подобный выбор, я искренне пожелаю вам добра. Но полк расформирован не будет! Полк сворачивает лагерь и выходит. Сегодня же вечером!

Грейсон снова пробежался взглядом по рядам. Никто не двинулся с места и не сказал ни слова. Только ветер шелестел листвой.

— Мне нужны добровольцы для особого поручения, которые помогут тем, кто пожелает уйти. Если вас это заинтересовало, поговорите с командирами ваших отрядов. Те из вас... те из вас, кто решился последовать за мной, — пакуйте свои вещи и приготовьтесь отправляться, как только стемнеет.

Он остановился и медленно оглядел собравшихся.

— На этом все!

Обычно по окончании своих выступлений перед Серым Легионом Грейсон кивал Рэмеджу, и тот давал команду расходиться. Но сейчас Рэмедж лежал без сознания, и Грейсон сделал это сам.

— Полк... разой... дись!

Никто не шелохнулся. Ни один человек.

Где-то слева от Грейсона вдруг запел тонкий нежный голос, немного дрожащий, проникнутый искренним чувством надежды:

Дом — это полк среди моря звезд...

Песню подхватил другой голос — низкий бас:

На мирах холодных и горячих,

Повсюду, куда шагают воины.

Хотя и родина, и семья, и любимые потеряны навсегда,

Дом — это полк среди моря звезд.

Теперь пели уже все, целый полк пел хором; песня вздымалась и росла, росток надежды обретал новую силу. Среди поющих крепла уверенность, что Легион и впрямь представляет собой единое целое.

Дом — это полк, и воины шагают далеко.

Никому не отнять у нас нашего дома,

Наш дом — там, где мы!

С братьями по оружию нас связывают крепкие узы.

Дом — это полк среди моря звезд.

Дом — это полк, и высока цена славы.

Вместе с нашими братьями мы заплатим эту цену и умрем!

Кровь товарищей говорит нам, даже когда слава ушла:

«Дом — это полк среди моря звезд!»

Дом — это полк, гордая песня чести, -

Кровь братьев сплавила нас воедино,

Как огонь плавит сталь!

Они стоят пред нами в крови и пламени,

И поют вместе с нами:

«Дом — это полк, наша семья и мы сами!»

Песня смолкла, и в наступившей тишине вновь обрела свой голос притихшая листва. Легионеры постояли еще с минуту, затем постепенно разошлись. Маленькими группками и поодиночке, воины направились к палаткам.

Но Грейсон знал: Легион жив!

XIX

Передвижная штаб-квартира располагалась у бетонного шоссе, в десяти километрах к югу от Хельмдауна. Параболическая антенна смотрела куда-то в небо над южным горизонтом. Во времена Звездной Лиги грузовики мобильных штаб-квартир были оснащены маленькими, но мощными двигателями на ядерном топливе, расположенными под кабиной водителя. Теперь во всем освоенном человечеством пространстве осталось всего несколько таких грузовиков. Многие из них давным-давно стали такими, как этот, — у машины вынули сердечник, чтобы заменить поврежденный двигатель какого-то легкого боевого робота. А на его место засунули стучащего, гремящего доисторического монстра — двигатель внутреннего сгорания с двумя турбинами, работающий на дизельном топливе. Грубо приваренные к обшивке выхлопные трубы изрыгали клубы черного дыма, стоило только водителю нажать на газ. Над кабиной торчала башенка ЛСМ.

В задней части длинного и тяжелого восьмиколесного трейлера открылась дверца, и оттуда, поводя из стороны в сторону фонариками, выглянули двое часовых. По трапу спустился человек в рваной куртке. Он отсалютовал часовым, постоял, всматриваясь в темноту, и двинулся прочь от трейлера. Дверца за ним закрылась, и светлый прямоугольник исчез.

Водитель «Тандерболта», рука которого была покрыта шрамами, а над предплечьем возвышался тяжелый лазер, окликнул идущего к нему человека и доложил о результатах патрулирования окрестностей. По ту сторону трейлера нес охрану «Стрелец». Он не двинулся с места. В воздухе витал извергающийся из рычащих двигателей запах отработанной солярки.

Грейсон лежал ничком, невидимый в темноте. Его скрывала листва; к тому же он был одет в черную форму пехотинца, а руки и лицо покрывал слой черной краски. Рядом раздался шорох. К нему придвинулась Лори и, прижав губы к его уху, еле слышно пробормотала:

— Всего два боевых робота. Шестеро часовых. Патрулей нет.

Грейсон кивнул, и оба прислушались. Их штурмовому отряду пришлось почти три часа ползти сюда по-пластунски, огибая громадный фургон передвижной штаб-квартиры. Они тщательно проверили, не патрулирует ли окрестности вражеская наземная пехота, и определили точное месторасположение часовых. Доклад Лори означал, что все разведчики вернулись, шесть часовых, два боевых робота, патрульных нет — по крайней мере сейчас.

Пора!

Мобильные штаб-квартиры являлись обычной принадлежностью всех подразделений, достигших размеров полка. Правда, некоторые командиры, подобно Грейсону, предпочитали вести свои подразделения в бой, сидя в кабине боевого робота. Конечно, передвижные штаб-квартиры служили бесценным подспорьем для искусного в тактике командира, которому приходилось руководить сражением. Полковник Лангсдорф, по-видимому, использовал обе возможности. Небольшими локальными стычками он управлял с мостика «Головореза», а широкомасштабные операции проводил, находясь в штаб-квартире. Лангсдорф разыскивал Легион с неистовостью ищейки, почуявшей след.

Связисты Легиона воспользовались макколловским уловителем, присоединив его к усилителю, подобранному в дюрандельских руинах. Им удалось поймать радиосигналы высокочастотного многоканального источника, который быстро передвигался в сторону Хельма. Необычно большой объем передач позволил предположить, что начальники Лангсдорфа скоро прибудут на Хельм. Может быть, среди них окажется и сам лорд Гарт. Если это так, то полковник Лангсдорф приложит все усилия, чтобы захватить или уничтожить остаток Легиона до того, как явится герцог. Оставляя позади чуть примятую листву, Грейсон пополз к задней части фургона. В соответствии с планом он должен был остановиться в двадцати метрах от трапа. Вокруг и позади Грейсон скорее угадывал, чем слышал, как передвигаются остальные налетчики.

Медленно тянулись секунды.

Сенсоры двух дозорных боевых роботов могли уловить малейшее внезапное движение. Подойди налетчики поближе — и инфракрасные сенсоры на борту роботов засекут их, несмотря на специальную одежду и краску, которые смазывали очертания их тел на экранах инфракрасного изображения. Почти не дыша, легионеры затаились в темноте и ждали.

Грейсон объяснил, что рейд необходим — жизненно необходим. Иначе у Серого Легиона Смерти не останется шансов. Если им удастся каким-то образом разрушить передвижную штаб-квартиру, преследование легионеров неминуемо прекратится. Если им улыбнется удача, они, возможно, даже поймают самого полковника Лангсдорфа. Хотя тот, похоже, проводил в грузовике штаб-квартиры куда меньше времени, чем на мостике своего «Головореза». Но если им удалось бы его застать — кто знает, быть может, они и договорились бы со своими противниками. Или хотя бы выиграли время. После речи Грейсона, произнесенной с мостика «Мародера», недостатка в добровольцах не было. Перед молодым полковником вставала проблема выбора. Кто пойдет с ним? Воинов — водителей боевых роботов Карлайл исключил сразу. Они были слишком большой ценностью для Легиона, а рейд мог закончиться неудачно. Но тут перед Грейсоном неожиданно возник некий маленький отряд, который возглавляла, как он подозревал, Лори Калмар при горячей поддержке Дэ-виса Макколла и других воинов командной роты. Люди прямо заявили Грейсону, что если уж он решил рисковать своей жизнью, то они тем более, и все единогласно приняли решение идти с ним в рейд.

Потратив битый час на уговоры, Грейсон сдался. Возглавлять опасную вылазку будет он, но к нему присоединятся воины командной группы наравне с тридцатью бойцами из числа пехотинцев Рэмеджа.

И вот они у цели — неподвижно, молча и напряженно вслушиваются в хриплую разноголосицу радиосообщений, прорывающихся даже сквозь рокот двигателей. Вдруг «Тандерболт» вздрогнул. Верхняя часть его корпуса начала медленно разворачиваться — очевидно, чуткие сенсоры уловили какой-то звук. Тяжелая левая рука боевого робота поднялась. Наружу высунулся короткий сдвоенный ствол пулеметадвухсотмиллиметрового калибра. Луч фонаря на мостике заметался, пронзая окружающую тьму. Грейсон и его товарищи старались не глядеть на луч и на все то, чего тот касался. Яркий свет мог ослепить их, уже привыкших к темноте. Да это было и не нужно — Грейсон знал, на кого среагировал луч, — трое едва державшихся на ногах солдат в обнимку направлялись к фургону, нестройными фальцетами голося бравую солдатскую песню и помахивая в такт полупустыми бутылками.

— Стоять! — раздался в темноте усиленный динамиком «Тандерболта» голос водителя.

— Стоять, не двигаться!

— Брось, кэп... у нас классная выпивка, может, составишь компанию? — донесся ответ. Голос принадлежал сержанту Бернсу.

— Ух ты, здорово, дрружище!

Еще один до боли знакомый голос...

— Выпей капельку, согрреешься... а мы будем ррады, сочтем з-за честь...

— Что вы орете, как полудурки, идите сюда, мы тут уже промерзли, как у пингвина в животе...

Водитель осекся: до него дошло, что внешние громкоговорители все еще включены. Он поспешно отключил их. Грейсон слегка повернул голову, плотно прищурив один глаз. Другим он рискнул посмотреть на людей, стоявших в свете фонаря. Сгрудившись и подслеповато моргая, там топтались сержант Бернс, сержант Клей и водитель боевого робота Макколл. Оружия, даже ножей, при них не имелось. Все трое были одеты в мешковатые робы, какие обычно носили техи вооруженных сил всех Наследных государств. Троица действительно здорово смахивала на возвращающихся в лагерь подвыпивших солдат.

Дверь в стенке фургона опять отворилась, осветив прямоугольник земли. В проходе показались двое. Они начали спускаться по трапу; их фигуры темными силуэтами выделялись на фоне светящегося квадрата люка.

Грейсон вскочил на ноги и поднял противотанковое ружье, ударив о землю подошвами тяжелых ботинок. Лори, лейтенант Халид, Беар и Алард Кинг — вся группа последовала за ним. Они ринулись к открытой двери.

Два человека в дверном проеме повернулись на топот бегущих. Один из них схватился за кобуру. Другой в изумлении приоткрыл рот и нырнул обратно в фургон. Часовые по обе стороны от двери подняли оружие, но их огонь частично заблокировал мужчина на трапе, вытащивший свой пистолет.

Загрохотал грейсоновский автомат. На землю беспорядочным дождем посыпались гильзы. Лицо одного из часовых взорвалось сразу тремя фонтанами окровавленной плоти и костей. Человек с пистолетом, пронзительно взвизгнув, отпрянул. Разрывные снаряды угодили ему в грудь, почти оторвав правую руку. Второй часовой спрыгнул с трапа, бешено строча из автомата.

Подал голос автомат Лори. Выстрелы отбросили второго часового на корпус трейлера. В тот же миг «Тандерболт» тяжело развернулся в сторону противника. Через долю секунды вылетевший из леса реактивный снаряд стремительно описал огненную дугу и взорвался в десяти метрах от боевого робота. Возникшее при взрыве пламя стало жадно лизать броню. Подобные снаряды — «адские», как их еще называли, — разрывались на полпути к своей цели; при этом концентрированная жидкая смесь загоралась, и ее температура способна была расплавить даже легированную сталь. «Нализавшиеся техи» — Клей, Макколл и Бернс — расцепили свои объятия и отбежали в укрытие, подальше от свистящих над головами снарядов. Ночную тьму с северной стороны трейлера осветил взрыв другого «адского» снаряда. Стоявшего неподалеку «Стрельца» охватило пламя. Оказавшись между двумя огненными фонтанами, легионеры ринулись вверх по трапу — дверь в задней стенке фургона почти закрылась. Если она захлопнется, открыть ее можно будет лишь с помощью лазера боевого робота — а такой возможности налетчики сейчас не имели. В фургоне наверняка оставались вражеские офицеры. Нельзя было терять ни секунды. Грейсон рванул вперед что было сил. Почти уже закрывшуюся дверь задержало одно из тел, лежавших на верхней ступени трапа, и Грейсон успел проскользнуть в освещенную щель.

Сидевший у рации сержант вскочил, выхватывая пистолет. Лица сидевших позади него связистов перекосились от страха. В дальней части захламленной, заваленной инструментами комнаты офицер охраны бросился раздраивать массивную стальную дверь, ведущую в переднюю часть фургона.

И снова, сея смерть и разрушение, залаял и зашипел грейсоновский автомат. Сержант уткнулся лицом в пульт. Хлынувшая из его груди кровь залила весь пол и кнопки на пульте. Грейсон миновал убитого и приблизился к парализованным страхом техам. Марикский офицер продолжал тем временем лихорадочно возиться с дверью — если ему удастся нырнуть в нее, то налетчики окажутся запертыми в заднем отсеке трейлера. Пришло время решительных действий — теперь не оставалось ничего другого, как захватывать фургон... или по крайней мере попытаться это сделать. Офицер Марика шагнул в дверь, и она начала медленно закрываться. Сбросив на бегу ремень автомата, Грейсон швырнул оружие в дверной проем — раздался треск смятого в лепешку пластика, но дверь заклинило намертво. Спустя мгновение Грейсон был уже у двери. Ухватившись за створки, он попытался руками раздвинуть узкую щель, еще через миг к нему присоединился Кинг. Дверь подалась и, высвобождая расплющенный автомат, открылась.

Из отсека раздалась автоматная очередь. В ответ заговорили автоматы Кинга и Грейсона, вслед за ними — Лори. Гильзы гулко застучали по пультам и похожему на вафельницу стальному столу. Мимо Лори с автоматом навскидку протиснулся Беар. В его медвежьих лапах тяжелое оружие казалось игрушечным.

— Грей!

Никогда раньше Грейсон не слышал в голосе Лори такого испуга вперемешку с удивлением. Карлайл пролез в полуоткрытую дверь к уже пробравшимся внутрь Лори и Беару.

Эта комната была меньше, чем помещение в задней части штаб-квартиры, и вещей в ней было поменьше. У стены вращался диспетчерский пульт управления. На трех широких, во всю стену, цветных мониторах поблескивало огоньками полученное со спутников изображение области, ограниченной с севера Арагайскими горами и с юга Нагайскими; между ними находилась Вермильонская равнина. Западной границей являлось море Гордона, а восточной — отмели Мертвого моря. Терминалы мерцали, экраны заполнял какой-то текст. На полу ничком лежал прошитый автоматной очередью вражеский офицер.

Лори стояла рядом с телом, направив автомат на второго офицера; тот жался к дальней стене комнаты. Грейсон вспомнил его форму: это был тот самый человек, что первым вышел наружу и которого Грейсон загнал обратно в трейлер. Глаза Грейсона расширились — он узнал офицера.

— Графф!

— Не... убивайте меня! Карлайл! Не убивай меня! Я тебе пригожусь!

Массивная рука Беара протянулась и выдернула Граффа из-за стола, словно мешок с тряпьем.

— Не трогайте его, — предупредил Грейсон. — Давайте его сюда!

В смежную комнату ввалились Кинг и Халид вместе с полудюжиной пехотинцев Рэмеджа. Под толстым слоем камуфляжной краски Грейсон узнал лицо Дженис Тейлор. В дверь вошли лейтенант Де Вильяр и один из пехотинцев; каждый волочил за собой по три брезентовых ранца. В одном таком ранце помещалось десять килограммов пластиковой взрывчатки с ртутным воспламенителем.

Грейсон жестом подозвал к себе двух техов, все еще не сдвинувшихся с места. Руки они предусмотрительно держали на затылках.

— Вы, техи, — сказал Грейсон. — Вон! Бегите отсюда и не останавливайтесь в течение ближайших пяти минут. Иначе пополните ряды покойников.

Все еще держа руки за головой, техи прошмыгнули мимо легионеров. Грейсон услышал, как застучали по металлическому трапу их башмаки.

— О'кей. Все, кроме подрывников, — на выход! Беар! Возьмешь Граффа! И помните о боевых роботах снаружи!

Де Вильяр тем временем уже аккуратно уложил ранцы, протягивая от одного к другому длинные провода. Еще задолго до того, как он стал командовать группой атаки, Де Вильяр работал инженером-подрывником, так что предполагалось, что управляться со взрывчаткой он умеет. Теперь, по словам Грейсона, ему осталось это лишь подтвердить.

Вдалеке прозвучала пулеметная очередь, сопровождаемая пронзительным шипением лазера. «Адские» снаряды не смогли бы полностью обезвредить боевых роботов. Их задача состояла лишь в том, чтобы жидкое пламя на время отвлекло бы внимание водителей, предоставив тем самым грейсоновской группе время для выполнения своей миссии. Несколько драгоценных секунд уже ушло на поимку Граффа. Но труды стоили того, чтобы доставить предателя в лагерь!

Сквозь обшивку фургона раздались звуки градом сыплющихся на броню пуль. Еще минута-другая — и боевые роботы вновь обретут боеспособность, к тому же «адские» снаряды легионеров потеряют силу. По-видимому, пехота противника находилась уже недалеко. Медлить было нельзя!

Грейсон поспешил в переднюю часть грузовика. Да, настала пора уходить, но что-то подталкивало Грейсона еще раз взглянуть на тот экран с картой. Несколько долгих секунд он изучал карты. У Легиона не было современных снимков местности, сделанных со спутника. Да и вообще практически ничего такого не было, если не считать старых карт области, лежащей к югу от Дюрандели до Нагайских гор. Грейсон надеялся, сделав марш-бросок, следующей ночью пересечь отмели Мертвого моря и до рассвета достичь Нагайских гор. Возможно, в Нагайях беженцы найдут убежище на более длительный срок — тамошние места изобиловали дикими густыми лесами, одинокими, окруженными ледниками, долинами, глубокими каменистыми ущельями. Если бы легионерам удалось, разрушив передвижную штаб-квартиру преследователей, поставить их в тупик, а затем дойти за одну ночь до цели... может, они и сумели бы выиграть немного времени. А моментальные снимки, сделанные со спутников и обработанные компьютером, должны ему в этом помочь.

Придя к такому выводу, Грейсон присел за один из терминалов. Он неплохо знал компьютеры, еще с тех пор, как подростком проходил курс обучения в наемной роте своего отца. Это был стандартный военный компьютер. Устройство ввода реагировало как на клавиатуру, так и на голос. Грейсону приходилось часто сталкиваться с подобными устройствами. Его пальцы пробежались по клавиатуре.

— Полковник! — донесся голос Де Вильяра из соседнего помещения. — Полковник! Можно взрывать!

— Погодите немного, — ответил Грейсон, яростно стуча по клавишам. Лейтенант просунул голову в дверь.

— Полковник, нам надо уходить. Сейчас!

Грейсон набрал последнее слово и застыл в ожидании. Карты, изображенные на экранах, мигнули, и дисплеи потемнели. Комната погрузилась в темноту, освещаемая лишь слабым мерцанием экранов. Коротко прогудел дисковод, и затем с легким шуршанием из щели выползла дискета с содержимым оперативной памяти.

— Хорошо! — Грейсон схватил дискету и повернулся к Де Вильяру. — Идем!

Первым фургон покинул Грейсон. Де Вильяр последовал за ним, дернув кольцо воспламенителя на одном из свертков.

Снаружи пылал «Тандерболт». В лесу раздавались автоматные очереди; повсюду валялись неподвижные окровавленные человеческие тела, вокруг них плясали языки пламени. «Стрелец» уже погасил охватившее его пламя и теперь хлестал по деревьям лучами своих лазеров. Сверкающие голубые лучи с шипением пронзали темноту. Водитель боевого робота, видимо, не понял, что легионеры проникли в фургон штаб-квартиры. Он стоял спиной к трейлеру, повернувшись лицом на север, к лесу, и паля в ту сторону, откуда прилетели «адские» снаряды.

«Тандерболт» все еще горел. Огонь с ревом доедал его правую руку и плечо, разгораясь все ярче по мере того, как к горючему поступали все новые порции кислорода. На южной стороне бойцы Легиона строчили из пулеметов и винтовок в надежде отвлечь внимание боевого робота от стоящего рядом трейлера. Пули отскакивали от толстой брони, не причиняя ей ни малейшего вреда. Но маневр не сработал. Пулеметный огонь из леса прекратился, едва Грейсон с Де Вильяром выскочили из задней дверцы фургона. «Тандерболт» резко повернулся налево и приостановился — водитель робота увидел двух человек, бегущих в полутьме прочь от штаб-квартиры. Грейсон краем глаза успел заметить, как поднимается левая рука «Тандерболта» и блеск двух высунувшихся прямо из брони машины пулеметных стволов.

Затем «Тандерболт» открыл огонь. Очереди выстрелов волнами прошили ветви над головой бегущих. Грейсон с Де Вильяром упали ничком, сзади на них несся «Тандерболт». Перевернувшись, Грейсон глянул в лицо приближающейся смерти. Пламя, еще минуту назад охватывавшее броню машины, уже погасло, но «адских» снарядов больше не было. Звеня, отскакивали от брони робота пули, выпущенные с южной стороны. Солдаты тщетно пытались отвлечь внимание вражеского водителя робота. Возвышаясь, как скала, «Тандерболт» сделал еще один шаг и вскинул пулемет для второго и последнего удара.

XX

И вслед за этим ночь снова взорвалась. Но куда как далеко было свечению горящего боевого робота до яркости этого громового взрыва. Пламя, поглощая штаб-квартиру, взметнулось высоко в небо. Де Вильяр и Грейсон, закрыв головы руками, припали к земле. Из открытой двери фургона вырвалась ревущая огненная волна, подобно пламени огнемета, увеличенному в сотни раз. Стало светло, точно днем. Жаркое дыхание опалило лежавших людей. Боеприпасы Де Вильяра взрывались один за другим, оглашая окрестности почти непрерывным грохотом. А затем, словно мощная бомба, взорвался расположенный под кабиной бак с горючим.

Громадный тяжеловесный робот, стоявший всего в нескольких метрах от взрыва спиной к фургону, отлетел прочь, как брошенная рукой ребенка игрушка. Правда, весила эта игрушка шестьдесят пять тонн. Земля содрогнулась; но шум от падения гигантской машины заглушил громовый рев взрывающегося фургона. В воздухе просвистела оторвавшаяся металлическая рука упавшего ничком «Тан-дерболта». Огромный кулак пронзил мягкую землю метрах в трех от ноги Грейсона. Мгновение спустя Грейсон и Де Вильяр снова вскочили на ноги и помчались в лес. Пока водитель поверженного боевого робота приходил в себя и пытался поднять машину, двое воинов уже присоединились к своему подразделению. Штурмовики Серого Легиона Смерти стремительно двигались на восток, к условленному месту встречи с остальными легионерами.

Когда непосредственная угроза его жизни миновала, Графф сменил жалобный тон на дерзкий. Вероятно, тот факт, что нападавшие не убили его, но лишь связали и заткнули рот, придал перебежчику храбрости. Когда налетчики возвращались к своему новому месторасположению — к холмам над отмелями Мертвого моря, на юго-западе от Дюрандели, — они вели Граффа чуть ли не под руки. Дойдя до места, его засунули в большую палатку, служившую Грейсону штаб-квартирой, и привязали к стулу посередине.

Грейсон видел, что Графф лихорадочно соображает. И точно знал, о чем: «Если командир Серого Легиона Смерти оставил меня в живых, у него должны быть на это причины... возможно, от них зависит его собственная жизнь! Он наверняка не причинит мне вреда, если хочет спасти с моей помощью свою собственную шкуру!» Вскоре Графф подтвердил догадку Грейсона.

— А с чего это ты взял, что я так вот все и расскажу! С тобой все кончено... со всеми вами. Ты, наверное, знаешь, что герцог Ирианский скоро будет здесь. Он прибудет на днях, и ваш несчастный Легион выследят и прикончат! Внезапно его голос стал вкрадчивым.

— Ты, конечно, не прочь заключить со мной сделку; думаешь, я смогу тебе помочь. Ведь до прибытия армии герцога еще есть время! А я смог бы поговорить с полковником Лангсдорфом. У капитана есть преимущества перед полковником...

От таких откровенных попыток смухлевать Грейсону стало противно. Рядом с Граффом, скрестив руки на груди, стоял Макколл. Его обычно улыбающаяся физиономия словно окаменела. Клей с мрачным видом медленно расхаживал возле входа. В дальнем углу на скамейке сидел Халид, как всегда сдержанный и безучастный. Лори расположилась за поставленным в палатке столом и отчаянно терла глаза.

— Грей, мы прикончим наконец этого слизняка... или что?

— Я голосую за «или что», — сурово произнес Клей. — За медленное и неспешное «или что».

— Угу, — добавил Макколл. — Полковник, дайте мне всего полчасика, и мы с этим паррнишкой...

— Тихо, вы все! — приказал Грейсон. Он подался вперед. Его серые глаза оказались на одном уровне с карими глазами Граффа.

— Сказать по правде, Графф, я не думаю, что, имея тебя в заложниках, захочу совать нос в город. Не говоря уж о какой-либо сделке.

Он подвинулся еще поближе и щелкнул пальцем по одной из петлиц на воротнике Граффа.

— Какие такие преимущества имеет капитан перед полковником, а?

— Такие, о которых ты и не догадываешься, полковник.

Графф поерзал на стуле и пожал плечами. Привязали его крепко.

— Есть вещи неизвестные даже самому герцогу... А что до полковника Лангсдорфа, так тот вообще ни черта не знает!

— А ты, насколько я понимаю, знаешь?

Пленник нервно засмеялся.

— Как я уже сказал, полковник, я тебе пригожусь. Не делай глупостей — и, может, вы еще выберетесь из этой задницы!

В голосе Грейсона зазвучало презрение.

— Что ж! Джентльмены... и Лори! Нам, кажется, удалось поймать важную птицу! Руководителя всей операции!

— Смейся, смейся! Завтра после полудня тебе придется смеяться над ударными силами герцога Ирианского!

Грейсон даже слегка зауважал пленника, так ловко тот выкручивался. Целый клубок из противоречий, а не человек! Хвастлив, но скрытен. Помогать Грейсону явно не желает, однако всячески стремится доказать свою полезность. И, главное, хочет показать себя важной, имеющей силу и власть фигурой, с которой враги не могут не считаться.

Грейсон решил привести последний довод, сыграв на очевидном страхе Граффа.

— Грей... — начала было Лори, но Грейсон жестом заставил ее замолчать.

— Я надеялся, что нам удастся захватить полковника Лангсдорфа, — проговорил он.

О том, что главной целью атаки было уничтожение штаб-квартиры, а смерть либо пленение Лангсдорфа — всего-навсего побочной, хотя и желательной задачей, Грейсон умолчал. — Знаешь, Лори, по-моему, того, кого надо, мы упустили. Тот человек, что вышел прямо перед атакой...

Он повернулся к Граффу.

— Это ведь был Лангсдорф, не так ли, Графф? Человек в старой кожаной куртке без знаков отличия?

Графф нехотя кивнул.

— Он был там. Полковник ушел за пять минут до того, как вы ворвались. А знаки отличия его не особо волнуют.

— Знаешь, я думаю, мы смогли бы с ним поговорить. Просто стыдно, что вся наша добыча... вот это.

Графф засопел.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Не знаю? Ты напрямик заявляешь, что капитан знает об операции больше, чем полковник, под командованием которого находятся экспедиционные войска всей планеты? Брось, Графф! Ты же никто... и ничто! Тем более для меня.

Макколл вплотную подошел к Грейсону так, чтобы Графф мог видеть его лицо. Он хищно улыбнулся в свою бороду.

— А не пррогуляться ли нам с этим зверрьком, полковник? Я б его прроводил... в один конец.

Грейсон вздохнул.

— Нет, Дэвис. Он этого не заслужил.

— Но не с собой же его тащить! — воскликнула Лори.

Грейсон помотал головой.

— Нет.

Он сделал паузу, глядя на дрожащего пленника.

— Нет. Я думаю, мы отпустим его.

— Что?!

Возглас Лори выразил возмущение, охватившее всех легионеров.

— Вы не можете так поступить, полковник! — подал голос Клей.

Грейсон начал что-то говорить, но его прервал Гасан Халид, ни слова не проронивший за все время допроса. Его голос был холодным и безжизненным — так, наверное, говорила бы сама смерть.

— Мне кажется, полковник принял отличное решение, — произнес он. — Между прочим, сэр, я не ожидал от вас подобной... изобретательности.

— Спасибо, Халид. Я так и думал. Дэвис, развяжи его.

Дэвис нерешительно посмотрел Грейсону в глаза. Затем вытащил свой боевой нож и зашел за спинку стула, к которому был привязан Графф.

— Что... вы делаете? — Графф встал, растирая затекшие запястья.

Его взгляд перебегал с одного лица на другое растерянность в глазах пленника постепенно уступала место откровенному ужасу.

— Ты свободен. Можешь идти, — ответил Грейсон. — Ничего полезного ты нам не сообщишь. Взять тебя с собой мы не сможем — у нас запасы пищи на исходе, да к тому же охранять тебя некому — бойцов и так не хватает. Несмотря на все эти байки, что ходят тут про меня, я вовсе не такой кровожадный убийца. Ты не будешь наказан.

Хотя к горлу подступила тошнота, Грейсон заставил себя улыбнуться.

— Во всяком случае... наказывать тебя стану не я.

Графф вылупил глаза так, что белки стали видны из-под век.

— Ты... вы хотите отпустить меня прямо здесь? Посреди этого лагеря?! Но если они увидят меня...

Грейсон пожал плечами.

— Может, и не увидят. По крайней мере, это не моя забота.

— Интересно, далеко ли он уйдет, — сказал Халид, сверливший Граффа взглядом прищуренных глаз.

— Подождите... Карлайл! Вы не имеете права! Если ваши люди поймают меня, они... Нет! Подождите! Нельзя же так! Это бесчеловечно! Вы же знаете, что такое толпа...

— Да? Возможно. Но ведь вы меня обвинили в убийстве двенадцати миллионов невинных мирных жителей. А что для убийцы такого пошиба обычная жестокость толпы? Пустяк! Убирайся вон с глаз моих! Пусть твою судьбу решают твои же товарищи по оружию, те, которых ты предал.

— Нет!

— Очень многие любили Франсин Роже, — задумчиво проговорил Грейсон. — И Сильвию Тревор. Это были хорошие девчонки, а погибли они из-за тебя. А еще были шаттлы...

— Подождите! Вы что, не понимаете? — Графф перешел на открыто умоляющий тон. — Вы не посмеете выгнать меня наружу! Они разорвут меня на части!

— Причем медленно, — добавил Халид. От этих сухих, холодных слов Графф затрясся, как в лихорадке.

— Вы не понимаете, — повторил он. — То, что я всего лишь капитан гвардии Дома Марика, — правда. Но я... не только капитан!

— Ничего ценного для меня ты не сообщил, Графф. Вон отсюда!

— Нет! Звездная Сеть! Я принадлежу Ком-Стару!

Эти слова поразили Грейсона, как гром среди ясного неба. Он не знал, какое признание удастся вытянуть из Граффа, и ожидал чего угодно, кроме такого. Грейсон уперся взглядом в глаза Граффа. Охваченный ужасом, тот явно не врал. И дрожал совеем естественно.

Грейсон попытался скрыть свое изумление. Он улыбнулся. Улыбка переросла в деланную ухмылку, затем в смех.

— Ты? Агент Звездной Сети?

Макколл тоже улыбнулся:

— Может, он хочет пррямо сейчас послать сообщеньице, а, полковник?

— Послушате, Карлайл, вы должны меня выслушать! — завопил Графф.

Теперь слова пленника звучали с силой, порожденной отчаянием.

— Несколько месяцев назад ко мне подошел человек... очень важная фигура в Ком-Старе! Его зовут Рашан, он регент. Высшего уровня! Вам известно, что это значит? Он один из главных администраторов в этой организации! Говорят, что он вхож к самому — тому, что на Терре! Это была идея Рашана — обесчестить вас... обесчестить Серый Легион Смерти!

— Зачем? — Грейсон плотно сжал губы. — Зачем это понадобилось Звездной Сети?

Откровения Граффа совсем сбили его с толку.

— Да на кой черт это надо Сети? — вопросил Клей. — Такой компании высоколобых святош с их...

— Тихо, Дел, тихо. Не будем пугать этого джентльмена. Скажи-ка нам, Графф, почему нами заинтересовалась Звездная Сеть? Нейтралитет Ком-Стара — это притча во языцах.

Обхватив себя руками, Графф смотрел на окруживших его людей. Воины подошли ближе, взяв его в кольцо.

— Это... это потому, что здесь склад... очень, очень старый склад бывшей Звездной Лиги. Где-то здесь, на Хельме.

— Склад, — повторила Лори. — С оружием?

— С оружием, — кивнул Графф. — И с боевыми роботами. А еще запчастями, боеприпасами, снаряжением, инструментами для ремонта... Склад целой военной базы распавшейся Звездной Лиги — и все где-то здесь, возле Фрипорта.

— Где-то здесь, — произнес Грейсон. — Другими словами, ты не знаешь, где именно.

Графф покачал головой.

— Ну да. Сохранились старые-старые записи еще со времен Звездной Лиги. В них говорится о военном базовом складе. Он тогда находился во Фрипорте.

Грейсон кивнул.

— Это я слышал. И похоже на то, что склад до сих пор где-то поблизости. — Грейсон поднял взгляд на дрожащего пленника и медленно, специально растягивая слова, произнес: — У командира местного гарнизона не хватало кораблей, чтобы вывезти оружие с планеты.

— Так вы все знаете?!

Теперь настал черед Граффа удивляться. Он просто-таки остолбенел.

— Ну, полковник, — наконец выдохнул он, — вы, оказывается, более сведущи в военных секретах, чем я мог предположить.

— И это все, что ты можешь нам сказать? Люди Дома Марика решили разыскать склад, принадлежавший Звездной Лиге?

— Не просто Дом Марика. Это-то я вам и пытаюсь втолковать! Речь идет о Ком-Старе!

— А при чем тут Ком-Стар? — спросила Лори. Графф цожал плечами.

— Ком-Стар имеет доступ к старым записям... включая доклады Минору Куриты о набеге на Хельм.

— Доклады Совету на Лютеции?

Графф кивнул.

— Совет на Лютеции мог принять доклад за чистую монету — они же не знали толком, что здесь произошло. Но когда исследователи из Ком-Стара прочли эти доклады, у них глаза на лоб полезли. Ведь склад должен быть огромным! Где можно спрятать столько боевых роботов и столько оружия? Вы знаете, Ком-Стар ведь тоже содержит армию — для защиты собственных интересов. Столь громадное, таинственное сооружение... не могло не привлечь внимания Звездной Сети.

— Хм... — Грейсон внимательно посмотрел на Граффа. — Это все очень интересно. Но совсем не объясняет, почему тот регент, о котором ты упоминал, решил обесчестить мой полк.

Заколебавшегося было Граффа подбодрил Макколл:

— Давай, паррнишка, колись шустррее. А не то все будет, как обещано.

— Это была идея Рашана...

— Ты уже говорил.

— Вы, полковник... и ваши люди, вы стояли у них на дороге.

— У кого?

— У Звездной Сети. Эта планета, Хельм, поделена на административные области. Согласно контракту с Янусом Мариком вы получили земли Дюрандели в обмен на служение Дому Марика.

— Да, — подтвердил Грейсон.

— Как владелец Хельмфастской крепости вы вдобавок стали еще и управителем всей территории от Арагайских гор до моря на юго-западе. То есть фактически управителем всей данной части континента, кроме самого Хельмдауна, — он принадлежит герцогу Стюарту.

— Я знаком с юридическими подробностями, Графф.

Пленник пожал плечами.

— Регент Рашан долго раздумывал над планом. Дюрандель должна была отойти лорду Гарту в награду за... э... услуги, оказанные Федеративному Содружеству. Хельмфаст много лет пустовал, а его последний владелец был... э... опозорен. Не исключено, что и к этому приложила руку Звездная Сеть. Не знаю. Рашан давно пытался заполучить права на законное владение Хельмфастом.

— А также на законное владение утерянным складом.

— Все дело было во времени. Рашан сделал вывод, что поиски склада займут годы; возможно, не один десяток лет. Он должен находиться в радиусе пятидесяти километров от руин Фрипорта — должен, но это вовсе не означает, что найти его легко. Склад может быть где угодно — в пределах пространства, занимающего тысячи квадратных километров. Предполагают, что он находится где-то среди отмелей Мертвого моря. Эта мрачная, пустынная низина еще до недавнего времени была заполнена водой. Скорее всего, из-за пещер для хранения оружия в выдолбленном камне образовались трещины, и море ушло туда. А может быть, склад по-прежнему захоронен под Фрипортом, укрытый многометровым слоем бетона и стали. Там до него не добраться. Целые годы уйдут на бурение и зондирование только в одном месте. А в этом районе были еще и другие города. Нелегкая задача, верно? Рашан рассчитывал, что на поиски уйдет много лет.

— А когда он отыщет склад, — заключил Клей, — ему потребуется еще и нехилый флот для перевозки. Это означает сотрудничество с владельцем Хельмфаста, а тот должен держать язык за зубами.

— Тут на мое сотрудничество он не полагался.

Графф улыбнулся измученной улыбкой.

— Полковник, прежде чем вынести решение о компрометации Легиона, вас тщательно изучили. И сделали вывод, что такой человек, как вы... не годится для их целей. Вот лорд Гарт полностью соответствовал всем критериям.

Лори вскинула голову.

— Ну да, Гарт, например, потолще Грея...

— К тому же он более уступчив... и обладает некоей чертой, которая позволяет другим людям манипулировать им.

— Какой же?

— Он жаден.

— А-а...

— Как бы то ни было, Хельм предназначался не вам, а лорду Гарту. И чтобы выдворить ваш Легион из Дюрандели...

Грейсон прикрыл глаза.

— Тех... людей на Сириусе-пять... на самом деле?.. Или это просто выдумка?

— О, все было на самом деле! За эту часть операции и отвечал лорд Гарт.

Увидев, как исказилось лицо Грейсона, Графф торопливо заговорил:

— Это не я! Я... я же сказал! Я всего лишь капитан! С Рашаном я познакомился около года назад. Он рассказал мне про склад и спросил, не смогу ли я помочь ему. Я был... польщен. Регенты Ком-Стара не часто обращаются за помощью к простым капитанам!

— А что именно ему от тебя понадобилось?

— Я должен был вступить в Легион в качестве воина. К этому времени контракт, обещавший вам и вашему полку хельмские земли, еще не был подписан, но Янус Марик со своими генералами уже обсуждали этот вопрос. Рашан вообще не хотел, чтобы контракт был подписан. Но раз уж такое случилось, ему требовался человек из вашего полка, который мог бы посвящать его во все ваши действия и планы.

— Грязный шпион, — начал Клей. — Да еще и предатель...

— Я не предатель! Я служил Ком-Стару... во имя и на благо человечества.

— Ах, вот как, на благо человечества! — взревел Грейсон. Внезапно его охватил гнев, — Загублены миллионы людей... и все на благо человечества!

— Это не я...

— Ой ли? По-моему... я припоминаю тот последний день на Сириусе-пять. Ты нес патрулирование, на своем «Ассасине».

— Ну... да...

— И ты поменялся с Вандергриффом, — напомнила Лори. Ее глаза расширились. — Он, кажется, еще что-то сказал по этому поводу... что ты предпочитаешь дежурство злачным местам Тяньданя.

— Почему ты захотел дежурить той ночью?

Графф сжал губы и затряс головой.

— Я не взрывал этот город.

— Нет, но двое часовых были найдены убитыми. В них стреляли с близкого расстояния из лазера и вибробластера. Помнишь?

Лори медленно покачала головой, будто не совсем веря в то, что она говорит.

— Мы спросили тебя, что произошло, — ведь это случилось в твое дежурство. И приняли твою версию насчет не пожелавших сдаться снайперов Дома Ляо. Но ведь той ночью там был кто-то еще, не так ли? Кто-то увел пару глайдеров... зачем, Графф? Чтоб подложить взрывчатку под купола? И она взорвалась сразу же после того, как мы улетели, но еще до того, как большинство местных жителей успело сообразить, что нас уже нет... чтобы можно было свалить всю вину на нас?

— Они не могли проскользнуть мимо тебя, не так ли? — спросил Грейсон.

Графф кивнул с несчастным видом.

— И теперь ты заявляешь, что не убивал тех людей? Их смерть на твоей совести!

Грейсон с омерзением отвернулся.

— Дел! Убери его отсюда!

— Нет! — вскрикнул Графф. — Вы обещали...

— Запри его на складе, Дел.

— Есть, сэр. Пошли, ты!

Взяв Граффа за шиворот, Клей вытолкал его из палатки. Лори встала, обошла стол и приблизилась к Грейсону.

— А какой нам от всего этого прок, Грей? То есть... если мы даже теперь знаем, кто наши противники. Я все равно не вижу никакого выхода.

— Я думаю... — рассеянно произнес Грейсон.

— Уже слишком поздно, — заметила Лори. — Точнее, рано. Через несколько часов наступит рассвет. Не помешало бы немного поспать.

Грейсон отрицательно покачал головой. Он достал из кармана маленькую черную дискету и задумчиво оглядел ее.

— Ты иди поспи.

— Что это такое?

— Я кое-что собрал вчера вечером. Иди, — вновь сказал он. — Мне нужно еще кое-что сделать...

XXI

Лори нашла Грейсона спустя четыре часа. Двое патрульных пехотинцев сказали ей, что он взял глайдер и потом его видели на дороге, ведущей в Дюрандель. Она села в скиммер и последовала за ним.

Калмар обнаружила его среди развалин зала для совещаний в Хельмфасте. В потолке были проломы; лучи утреннего солнца просачивались сквозь дыры в крыше и стенах. В помещении можно было увидеть освещенные солнцем тучи гипсовой пыли — результат ночной деятельности Грейсона.

Он завел глайдер прямо в зал сквозь дыру в стене с южной стороны. Из запущенного на холостой ход мощного генератора маленькой машины по засыпанным каменной крошкой плитам змеилась пара кабелей. Грейсон подсоединил два больших экрана к терминалу и к импровизированному источнику мощности на борту машины. Лори показалось, что Грейсон пытается увеличить орбитальные карты, выведенные им на экраны компьютера. Некоторое время он внимательно изучал, обе карты, затем начал вводить новые команды в компьютер. Изображение на одном из экранов сдвинулось и приняло другие очертания. Пока Грейсон стучал по клавишам, картинки постепенно увеличивались в размерах.

Засмотревшись, Лори слегка задела торчавшую из стены обугленную щепку, и та со стуком упала. Грейсон вздрогнул и испуганно обернулся. Его глаза глубоко запали, взгляд блуждал измученно и бесцельно, пока не остановился на фигуре женщины.

— Лори! Что ты здесь делаешь?

— То же самое могу спросить и я. Грейсон, чем это ты тут занимаешься?

Он слабо улыбнулся ей, не разжимая губ.

— Надо кое-что изучить. Графф рассказал нам больше, чем знал сам.

— Он что-то скрыл от нас?

— О нет. Он был слишком напуган для этого. А я хочу сказать именно то, что Графф рассказал нам больше, чем знал сам.

— Как же ему такое удалось?

Грейсон ткнул пальцем в одну из карт на дисплее.

— Помнишь, как работает эта карта?

Лори кивнула, но он продолжал рассказывать. Его слова звучали настолько невнятно, что Лори сперва даже показалось, что Грейсон пьян. Лотом до нее дошло, что истинной причиной является полное изнеможение.

— Мы можем увеличить изображение на экране и изучить любую часть карты, какую захотим. Можно установить десятикратное увеличение и рассматривать отдельные объекты, имеющие не менее метра в поперечнике.

— Грейсон... почему бы тебе не пойти поспать? Он продолжал, будто не расслышав.

— Вот это, — он указал на экран, расположенный слева, — та карта, что была здесь, в Хельмфасте... помнишь?

Она опять кивнула.

— Эта карта устарела. Она основана на данных... э... трехсотлетней давности. С тех пор кое-что изменилось. Например, Мертвое море тогда еще не было мертвым. Грейсон указал курсором на бледно-зеленое пятно южнее Дюрандели, которое простиралось на сотни километров, достигая тянущихся к востоку На-гайских гор.

— Какое мелкое! — удивилась Лори. Разница между двумя морями на фотографиях была пугающей. Западное Экваториальное море было по большей части глубокого, чистого синего цвета, и только вблизи побережья да вокруг островов виднелись светло-зеленые или голубые полоски песчаных отмелей.

— Если считать, что уровень Экваториального моря соответствует общепринятому стандарту, то получается, что отмели Мертвого моря — то, что триста лет назад называлось Иегудинским морем, — лежат на двести метров выше уровня моря. Грейсон передвинул курсор к серому пятнышку около западного побережья Иегудинского моря.

— Это Фрипорт, еще до набега Минору Куриты. И я искал тогдашний военный комплекс Звездной Лиги. Мне кажется, он скорее всего располагался внутри нескольких громадных пакгаузов в северной части города. Но это не точно. Склады, само собой, необходимо было укрыть от наблюдателей на орбите.

— Само собой.

— А здесь... — Курсор снова переместился. — Протекает река Вермильон.

— Она красная?

— В основном да. В нее что-то сбрасывали. А может, она вся заросла морскими водорослями или чем-то в этом роде. Их тут хватает. — Он показал на побережье рядом с Фрипортом. — Вермильон вытекает из Иегудинского моря, это возле Фрипорта. Она течет на запад, а затем исчезает... вот здесь.

— Исчезает?

— Уходит под землю. Смотри.

Грейсон ввел еще одну команду в компьютер. Река на экране резко увеличилась. Теперь картинка выглядела так, словно фотография была сделана с флайера всего в нескольких сотнях метров над поверхностью. Река текла через равнину, иссеченную темными лентами бетонных шоссейных дорог. Приблизившись к горам, она ниспадала в сужающееся ущелье, потом внезапно поворачивала и исчезала под большим валуном.

— Реки, Лори, обычно не текут к горам, — сказал Грейсон. — Но это особый случай. Иегудинское море несколько выше, чем Экваториальное. Лежащие между ними горы еще молоды. Они, как я полагаю, находятся на границе двух тектонических плит. Плиты столкнулись, образовав горы. Отсюда следует, что этот район нестабилен в сейсмическом отношении. Здесь время от времени должны случаться довольно сильные землетрясения.

— Интересно. Ну и что из этого?

Грейсон вернул на левый экран предыдущую картинку.

— Погоди! Взгляни вот сюда.

Он указал на карту, изображенную на правом экране. Там была та же картинка, но слегка изменившаяся. Область Иегудинского моря покрыли охряные, серые и снежно-белые завитки и кляксы минеральных отложений.

— А это — копия с карты, которую я снял прошлой ночью в фургоне штаб-квартиры. Из сделанных к ней примечаний следует, что фотографирование произведено с шаттла «Ассегай» на хельмской орбите, всего пять дней тому назад.

— Еще до того, как мы сюда добрались.

— Верно!

Грейсон вновь повел курсором по изображению.

— Вот здесь — Фрипорт... вернее, то, что соизволил оставить от него Курита. Выше него — Дюрандель... пока что невредимая.

Его голос внезапно стал хриплым. Лори не надо было объяснять, почему. Этот снимок Дюрандели был сделан еще до нашествия сил Дома Марика. Грейсон откинулся на спинку стула, потирая глаза и лицо своими длинными, сильными пальцами. Он так долго сидел, свесив голову и закрыв глаза, что Лори показалось, будто Грейсон уснул, не окончив разговора.

— Прошлой ночью я пришел сюда, — произнес он наконец. — Вернее, сегодня утром... потому что Графф сказал нечто такое, что не давало мне покоя. Мы, конечно, слышали про склад Звездной Лиги от Кинга. Мне, признаться, стало любопытно, почему же склад до сих пор не найден... но в тот момент голова у меня была забита совсем другими вещами, и я вскоре забыл об этом. Потом Графф сообщил, что Звездная Сеть тоже располагает этой информацией и заинтересована в ней.

— Настолько заинтересована, что постаралась поставить нас вне закона.

— Черт побери, Лори... так заинтересована, что хладнокровно пошла на убийство миллионов людей только ради создания благовидного предлога! Боже мой, Лори... ты хоть понимаешь, что это значит? Нейтралитет Звездной Сети общеизвестен. Считается, что Ком-Стар стоит выше глупого политиканства и свар между Наследными Домами! Наемники всех государств Лордов-Наследников пользуются банковскими и посредническими услугами Ком-Стара при заключении контрактов! Они контролируют коммуникационные службы всех миров — от Аполлона до Плеяд! И вдруг они не то что допускают — подготавливают! — убийство миллионов мирных жителей... для создания благовидного предлога?!

Лори утратила дар речи. Она не вникала в слова Граффа так глубоко, как Грейсон, и только теперь поняла их значение.

— Они... то есть Ком-Стар... им, наверное, позарез понадобился Хельм...

Грейсон глянул на нее. С темными кругами под глазами он смахивал на тощую панду.

— Остается только гадать, сколько еще подобных делишек они успели провернуть за последние несколько столетий. Я представил себе... представил Звездную Сеть... как шестой Большой Дом — невидимый, действующий из-за кулис и манипулирующий остальными Домами, словно кукловод с марионетками, преследующий свои цели.

— Какие цели?

— Господи, если б я только знал. А может, лучше и не знать! Если они смогли распорядиться жизнями двенадцати миллионов невинных людей...

Лори пересекла комнату, встала за стулом, где сидел Грейсон, и обняла его. Он прислонил голову к ее груди и прикрыл глаза.

— Возможно, — сказал он после паузы, — что этот Рашан, о котором распинался Графф, действует от имени, но не по поручению Звездной Сети.

— Он ренегат? Изгой?

— Нечто вроде этого. Но не исключено также, что мы имеем дело с чем-то гораздо большим, нежели махинации одного-единственного человека.

В его голосе Лори послышалась уверенность. Она знала, что Грейсон уже пришел к какому-то решению.

— Что ты собираешься предпринять? — спросила она.

— Во-первых, нам необходимо надежное укрытие для полка. Но вот потом... мне начинает казаться, что мы сумеем разочаровать Рашана, расстроив его планы... или планы Звездной Сети.

Грейсон говорил взволнованно. Он развернул стул так, чтобы видеть Лори. В его холодных серых глазах бушевало дикое пламя. Такой ярости ей еще не приходилось видеть за все то время, что она. знала Грейсона.

— Лори! По-моему, я знаю, где находится склад Звездной Лиги!

Женщина вгляделась в его глаза. В них сквозило лихорадочное возбуждение, которое обеспокоило ее. «Он что, хватается за любую соломинку? — подумала она. — Грей так страстно желает спасти Легион... и он так устал! Он не сможет быстро отыскать то, что другие искали годами!»

Невероятно, чтобы Грейсон за несколько бессонных часов разрешил головоломку, над которой так долго бились ученые Ком-Стара.

— Грей...

Усталость сделала Грейсона уязвимым. На его лице Лори явственно прочла разочарование.

— Ты не веришь мне?

— Грей, тебе надо отдохнуть... ты измучился.

И вдруг до Лори дошло, Что он над ней смеется.

— Думаешь, что у меня крыша поехала, разве не так? Да, это точно, — когда я в первый раз увидел кое-что. Гляди!

Он снова обратился к терминалу и застучал по клавиатуре. Карты на обоих экранах немного сдвинулись, расширяясь. Показалась обширная равнина, простирающаяся от Нагайских гор до побережья Иегудинского моря. На левом экране Иегудинское море было окрашено в зеленые и сине-зеленые тона. Серая клякса города на его побережье казаласьживой. Устремляясь к горам, извивалась красноватая линия реки Вермильон.

Равнину пересекали тонкие черные полосы шоссе и дорожек для скиммеров. На изображении справа Иегудинское море было сухим. Его покрывала корка минеральных отложений. Серая клякса города не исчезла, но изменилась — в центре появилось округлое пятно. Эту область выжгли бомбы Минору Куриты, превратив все вокруг кратера в развалины. Дороги еще были частично заметны, но их уже начала покрывать грязь, а на ней прорастала трава. Река еле виднелась светло-бурой лентой. Она вилась от разрушенного города на запад — сухая и опустевшая, как и дно Мертвого моря.

— Теперь видишь разницу?

Лори всмотрелась в карты, переводя взгляд с одной картинки на другую и обратно.

— Иегудинское море высохло.

— Естественно. Что еще?

— Фрипорт разрушен.

— А еще?

Лори хотела было сказать, что слишком устала для игры в гадалки... но слова замерли у нее на губах.

— Река, — выдавила она наконец. — Восточнее гор река высохла.

— Совершенно верно.

Она подошла к Грейсону и подалась вперед, чтобы лучше видеть карту.

— Видимо, река оказалась перегорожена, когда взорвали Фрипорт.

— Возможно. Очевидно, взрыв уничтожил какую-то массивную конструкцию, пересекавшую устье реки возле Фрипорта. Но посмотри! Река Вермильон вытекала из Иегудинского моря вот здесь.

Он провел курсором линию.

— Река течет к Нагайским горам и исчезает под землей — вероятно, в каких-то подземных пещерах. Здесь, на восточной стороне горной гряды, река опять появляется и впадает — вот тут — в Экваториальное море, пройдя около двух с половиной километров. Я сразу понял, что если уж высохло море, то должна была высохнуть и река. — Он указал на карту справа.

— Но здесь мы видим, что на западной стороне гор река появляется из-под земли. И совсем не так широка, как прежде. По сравнению с тем, что было триста лет назад, это просто ручеек.

— Ну, река могла иссякнуть по дороге от Фрипорта до гор, — неуверенно произнесла Лори, — к тому же восточную половину до сих пор питают тающие ледники или подземные воды.

— Согласен, — энергично кивнул Грейсон. — Но это показалось мне достаточно необычным и разожгло мое любопытство. Я начал внимательно изучать старую хельмфастскую карту, разглядывая при большом увеличении ущелье, куда устремляется река Вермильон и уходит под землю.

Он быстро пробежал пальцами по клавиатуре, и карта на левом экране изменилась. Стали видны текущие по неглубокому ущелью красноватые воды реки. Пройдя с километр по каменистой поверхности, река резко вильнула вправо и исчезла под гранитной глыбой размером с большой дом.

Грейсон продолжал вводить в компьютер новые данные, производя те же манипуляции с правым экраном.

— А затем я стал исследовать ту карту, что принес из штаб-квартиры. Снимок сделан пять дней назад. Труднее всего оказалось заставить компьютер согласовать две различные системы координат, чтобы вводить одни и те же цифры при одинаковом увеличении на обеих картах — старой и новой.

Лори переводила взгляд с одного дисплея на другой, все больше недоумевая. Трудно было поверить в то, что обе карты, как заявил Грейсон, находятся в одинаковых системах координат. Очертания ущелья реки Вермильон на экранах казались явно одинаковыми. Ущелье слева было заполнено водой, справа — нет, но общая местность и форма берегов не оставляли сомнений в их существовании. Растительность, конечно, различалась — на современной карте она была реже. На новой карте к тому же появилось здание, которого не оказалось на старой. Приземистое железобетонное строение возвышалось на склоне холма над рекой.

За три столетия не могло произойти подобных изменений, да они и не меняли сути дела. Смущал сам ландшафт в том месте, где река ныряла под скалу. На одном изображении река устремлялась в отверстие под угрюмой скалой, похожее на вход в какую-то пещеру. На другой опустевшее русло упиралось в ту же каменную глыбу, но теперь это был вертикально стоящий отвесный гладкий сплошной утес тридцати метров высотой. Река, казалось, пропала у подножия скалы, пройдя сквозь твердый камень. Местность вокруг почти не изменилась, только пологие склоны ущелья в непосредственной близости от скалы стали гораздо круче, почти вертикальными. «Похоже, что их обтесывали», — пришло в голову Лори.

— Ну и что? -спросила она. — Правда, ландшафт выглядит как-то... неестественно! Землетрясение? Ты говорил, что здесь могли быть землетрясения...

— Я подсчитал, что та каменная глыбища весит около десяти миллиардов килограммов... или десять миллионов тонн. Да, землетрясение могло сдвинуть с места такую массу... но могло ли оно сдвинуть только одну глыбу, не затронув вот эти скалы... или вон те? Или не обрушив берега реки? А как насчет вот этого здания на современной карте? Возможно, оно построено после... землетрясения... но окружающая местность почти не изменилась, — это что же, новый вид землетрясений — землетрясение избирательное?

— Это та же самая скала, только поставленная вертикально?

— В этом я не сомневаюсь. Так оно и есть. Похоже, что ее осторожно подняли и поставили на ребро. Я думаю, глыбу слегка обтесали, чтобы плотнее установить в ущелье. И мне кажется, что само ущелье тоже немного углубили, иначе камень не держался бы в нем так прочно.

— И ты говоришь, что...

Она осеклась. «Он прав! Он и вправду нашел!» Грейсон подогнал курсор к загадочной вертикальной скале.

— Лори, любовь моя, я говорю, что это — дверь. Очень большая, очень массивная и очень умно придуманная дверь.

— Дверь, ведущая на склад с оружием Звездной Лиги!

— По-видимому, да, — ответил Грейсон. — И всего в сотне километров от Фрипорта. Тот факт, что река течет в горы, означает, что там должно быть нечто вроде входа в пещеру. Мне кажется, инженер Звездной Лиги... как там его звали?

— Килер.

— Мне кажется, майор Килер со своими людьми умудрился каким-то образом отвести русло реки. Возможно, они построили во Фрипорте плотину. Русло высохло, оставив большую чистую пещеру либо туннель прямо в горе. Когда дела пошли совсем худо и Звездная Лига развалилась, инженеры переместили туда склад с оружием. Засунули все в туннель, а потом завалили вход скалой. Через некоторое время появляется Минору Курита, жаждущий захватить старый склад Звездной Лиги, и обнаруживает, что тот исчез. Он обыскивает все вокруг, но не может найти ни малейшей зацепки. Вероятно, он сделал орбитальные снимки, на которых было и высохшее русло, и даже скала; но не догадался посмотреть на более старые карты, где еще текла река и скала стояла по-другому, изготовленные всего-навсего несколькими месяцами или годами раньше!

— Тогда он все взорвал...

— И, по-видимому, не оставил в живых никого из хранителей тайны склада с оружием.

— Почему же Звездная Сеть не смогла догадаться обо всем этом?

— Я сомневаюсь, что кто-нибудь сравнивал вот так обе карты. Возможно, они и работали с более ранними картами, созданными тогда, когда склад еще не спрятали. Скорее всего, по большей части они имели дело с картой, сделанной после разрушения Фрипорта. Но чтобы понять, что вот это, — он указал курсором на сдвинутую скалу, — здесь совсем не к месту, необходимо сравнить обе карты!

— Еще один вопрос. Как мы туда доберемся? Ведь твоя идея в этом и заключается, разве нет?

Он улыбнулся, но улыбка была похожа скорее на усталую гримасу.

— С помощью грубой силы.

— Я так и вижу, как твой «Мародер» подходит к скале и начинает ее пинать.

— Не думаю, что это поможет делу. Зато у нас есть куча взрывчатки из дюрандельского пакгауза. И неплохой подрывник к ней в придачу.

— Ты считаешь, что нам удастся взорвать эту скалу?

Грейсон снова принялся водить курсором по экрану.

— Я не особо разбираюсь в геологии, но инженер я неплохой. Эту скалу что-то должно поддерживать... какие-нибудь подпорки... по-моему, они могут быть вот здесь, здесь и здесь — на вершине скалы и по бокам ущелья. Наш настоящий инженер, вероятно, сможет определить это лучше, чем я. А если Де Вильяр не сумеет взять три тонны мощной взрывчатки и подорвать эту чертову скалу, я ее зубами грызть начну!

— Но зачем же? Да, конечно... мы смогли бы взять оттуда несколько новых боевых роботов... и еще запчасти, инструменты, само собой. Но мы ведь не сумеем воспользоваться всем, что там есть. Да и полковник Лангсдорф вряд ли даст нам долго любоваться на все это. У нас нет людей, нет времени, чтобы создать какие-то оборонительные сооружения... даже все снаряжение, которое есть на Хельме, вряд ли поможет нам!

— Лори, это оружие зачем-то понадобилось Звездной Сети. Я уверен, что они пообещали часть его тем людям Дома Марика, которые работают на них. Лорд Гарт, например, определенно своего не упустит, и его доля должна быть довольно большой.

— Например, целый полк свеженьких боевых роботов,

— Точно! Кто бы там ни был замешан в этом деле, Звездная Сеть или один только Рашан, — но чтобы убрать нас с дороги и присвоить себе оружие, они загубили миллионы людей.

Помрачнев, Грейсон стиснул зубы.

— Но оружия они не получат. Если склад и впрямь так ценен, нельзя позволить им добраться до него!

— Ты хочешь его уничтожить?

— Посмотрим, что скажет лейтенант Де Вильяр. Я, впрочем, подозреваю, что даже если мы не сумеем проникнуть внутрь, нам удастся разрушить эту гору, чтобы туда уже никто не смог попасть. Если мы туда войдем, не исключена возможность сделки с полковником Лангсдорфом, а Звездная Сеть останется с носом. В противном случае мы попросту так все там разнесем, что уже ни люди Марика, ни Ком-Стар этого склада в жизни не увидят. Как бы то ни было, Лори, но Рашан сполна заплатит за Сириус-пять!

XXII

Грейсон так и не прилег. Вернувшись вместе с Лори в лагерь, он рассказал про свое открытие всему командному составу и своей роте. «Легион слишком устал, чтобы воспринимать такие вещи, — пояснил Грейсон. — Лучше просто рассказать людям, что от них потребуется».

Он выступил с краткой речью, обрисовав цели и задачи: «Двигаемся на юг, находим склад; затем либо захватываем его и заключаем сделку, либо уничтожаем, чтобы он не достался тем, кто предал Легион». Взглянув на распечатку со скалой, сделанную с карты Дома Марика, Де Вильяр заявил, что взорвать скалу нетрудно и много взрывчатки для этого не потребуется. Он, правда, не мог обещать, что при этом сам склад окажется открытым и не пострадает от обвала. По фотографии, естественно, нельзя было сказать, хорошо ли укреплены своды внутреннего помещения.

Конечно, Грейсон не стал вдаваться в подробности по поводу, местонахождения склада с оружием. Слишком велика была возможность того, что человек, узнавший секрет, попадет в лапы Рашану или лорду Гарту. Теперь у Легиона появилось маленькое преимущество, и Грейсон не собирался его упускать. Если им удастся, как и было запланировано, отправиться на юг, к Нагайским горам, и достичь скалы в конце высохшего русла реки — тогда они смогут воспользоваться этим секретом еще до того, как герцог Ирианский с Рашаном узнают, что задумал Грейсон. Тот, кто владеет хельмским секретом, окажется в самом выгодном положении, и Грейсон прекрасно это сознавал. Будучи неплохим тактиком, он понимал также и то, что нетрудно будет защищать подступы к этой хитрой скале, одновременно пытаясь заключить сделку с полковником Лангсдорфом.

«Если Лангсдорф не подпустит к складу лорда Гарта и шпионов Звездной Сети, можно будет поделить с ним этот склад, — рассуждал Грейсон. — Не исключено, что удастся заключить договор с лордом Гартом».

Эта мысль вызвала у него отвращение — ведь именно герцог Ирианский нес ответственность за разрушение Тяньданя. Именно в отчете лорда Гарта фигурировали сделанные его людьми голографии с поддельными боевыми роботами Легиона среди тянь-даньских руин.

Впрочем, прежде всего необходимо было спасти полк.

«Но какой же путь следует выбрать? — гадал Грейсон. — Если мне и удастся спасти Легион, заключив сделку с лордом Гартом или даже с самим Рашаном, — должен ли я поступать таким образом? Или мне следует попытаться, получив оружие, заключить договор с кем-то еще? Но с кем? Никто на Хельме не верит, что я не виновен в разрушении Тяньданя. Для Домов Штайнера и Дэвиона мы изгои. Они и разговаривать с нами не станут!»

— Полковник!

Услышав голос Аларда Кинга, Грейсон обернулся. Старший тех подошел так незаметно, что Грейсон даже не расслышал его шагов. А может быть, Лори права и он уже просто спит на ходу?

— Да, Алард?

Тех замялся, словно не решаясь заговорить.

— Сэр, мне необходимо поговорить с вами. Насчет того, о чем вы нам только что рассказали.

—Да?

— Ну... у меня, кажется, имеется кое-какая добавочная информация для вас. Может быть, она пригодится для ваших планов.

— О'кей, Говори!

Кинг никогда не бывал столь уклончив. Казалось, он чем-то напуган.

— Я даже не знаю, полковник, как вам лучше об этом сказать... видите ли, я агент.

Грейсон тупо уставился на него.

— Агент? Какой еще агент?

— Шпион, сэр. Я шпион.

К своему вящему изумлению (и не меньшему — Кинга), Грейсон обнаружил, что смеется во все горло.

— Неужели это так смешно, сэр?

— Никогда не думал, что вляпаюсь в такое запутанное дело! Графф был шпионом Дома Марика, но потом выяснилось, что на самом деле он шпион Звездной Сети. Окрестности Хельмдауна кишат шпионами, о которых знают все, а полк — шпионами, о которых никто и понятия не имеет. Мы с тобой отправились искать шпионов в Хельмдаун, а ты, оказывается, сам шпион! Хорошо... а чей ты, кстати, шпион?

— Герцога Хасида Александра Ринола.

Улыбка медленно сползла с лица Грейсона. Его удивление и даже усталость тоже куда-то пропали. Он уперся в Кинга тяжелым, холодным взглядом, под которым тех поежился.

Герцог Ринол! Этот человек был не просто одним из куритских дворян. Его власть распространялась на несколько миров вдоль границы Синдиката Драконов и Дома Штайнера. Фактически он являлся гранд-герцогом, так как обычно герцог управлял лишь одной планетой. Хотя Ринол уже много лет не принимал участия в боевых действиях, за ним закрепилась слава воина. А вдоль штайнеровской границы он был хорошо известен под прозвищем Красный Охотник.

Четыре года назад именно герцог Ринол создал тот план, что навсегда оставил имя и лицо Ринола в памяти молодого Грейсона Карлайла Смертоносного. План, который начал действовать в то время, как объединенные наемные силы — рота боевых роботов и несколько взводов пехоты — готовились отступать с некоей маленькой и малозначимой планетки. Планета, называвшаяся Треллван, располагалась возле границы с Домом Куриты. Внезапный пиратский набег на планету уничтожил войско наемников. Были захвачены столица и космопорт. Пока мирные жители стонали под пятой мародерствующих захватчиков, боевые роботы войска Дома Куриты готовились внезапно приземлиться якобы для освобождения города и борьбы с пиратами. Согласно плану, жители спасенного города должны были благодарить войска Синдиката Драконов, избавившие их от врага, и презирать недоносков-наемников Федеративного Содружества, которые покинули их в беде. Ведь те собирались оставить планету как раз перед налетом пиратов!

Этими наемниками были Коммандос Карлайла. Их командир, капитан Дюрант Карлайл Смертоносный, погиб во время набега пиратов. Грейсон получил рану, и остатки Коммандос улетели с планеты, оставив его умирать. Оказавшись взаперти на Треллване, Грейсон в конечном счете пришел к выводу, что пираты вступили в сговор с герцогом Ринолом, а набег — просто хитроумная уловка. Герцог собирался одним махом завоевать и планету, и признательность ее жителей. На Треллване и родился Серый Легион Смерти — результат страстного желания Грейсона отомстить кровавому куритскому Красному Охотнику.

Его жажда мести была частично утолена еще на Треллване, а затем — после победы на Верзанди, номинально находившейся в сфере влияния герцога Ринола. Впрочем, истинным правителем планеты являлся не он, а куритский генерал-губернатор по имени Нагумо.

С тех пор желание Грейсона отомстить за смерть отца и поражение Коммандос Дюранта Карлайла поутихло. Возможно, для него теперь стали больше значить Серый Легион и друзья — Рэмедж, Лори, чем месть куритскому герцогу. Но сейчас упоминание одного имени Красного Охотника разом всколыхнуло мысли и чувства тех дней, которые Грейсон считал давно позабытыми. Его глаза сверлили Кинга, словно пытаясь проникнуть в самую глубину души старшего теха.

— Зачем...

Голос Грейсона задрожал, и ему пришлось сделать паузу:

— Зачем же я нужен герцогу Ринолу теперь?

— Не скромничайте, полковник.

К Кингу, похоже, возвращалась его обычная уверенность. По-видимому, он осознал, что Грейсон не собирается убивать его на месте.

— Его светлость заинтересовался вами еще с Треллвана. Вы умудрились из ничего создать боевое подразделение... и сразить с его помощью в несколько раз превосходящие силы противника. Буквально голыми руками. На Верзанди вы показали себя еще лучше. Что у вас там было? Нечто вроде роты боевых роботов?

— Семь машин. Плюс местное ополчение.

— И вы обучили бунтовщиков-ополченцев, не имея практически никакого снаряжения. Без вашей помощи жители Верзанди никогда не смогли бы победить.

Грейсон скрестил руки на груди, неприязненно глядя на Кинга.

— Давай-ка ближе к делу.

— Я уже говорил вам о том, что мне удалось разузнать в городе. Но не мог поведать вам, от кого я все это узнал.

— Ну и?

— От местного агента Синдиката Драконов, женщины по имени Дейра Равенна, которая содержит несколько частных лавочек в Хельмдауне, в том числе в комфортабельном районе Грессгавена. Она собирает сведения для Дома Куриты так же, как и Мораген с Аткинсом. Но к тому же Дейра знакома с герцогом Ринолом. Вы знаете, Ринол ведь долгое время интересовался Хельмом.

— Хельмом? Почему?

— По словам Дейры, это место интересует нескольких куритских дворян и офицеров. Видите ли, все они читали доклад Минору Куриты о завершении Хельмской кампании две тысячи восемьсот восьмидесятого года. И они пришли к тому же выводу, что и вы, размышляя точно так же. Склад распавшейся Звездной Лиги должен находиться здесь. Увезти его не могли, хотя к тому; времени, когда появился Курита, склада уже на месте не было. Он нигде не был обнаружен на протяжении трех столетий. Следовательно, склад должен быть... где-то здесь.

— И один из этих дворян — герцог Ринол?

— Да. У него есть преимущества перед остальными. Он богат и могуществен — даже для герцога. К тому же он обладает собственным Т-кораблем — «Охотницей». И будьте уверены — он наблюдает за вами с тех самых пор, когда вы вторично утерли ему нос в прошлом году на Верзанди.

— И?..

— Год назад он послал меня на Галатею, наказав разыскать Грейсона Карлайла и благодаря техническим способностям вступить в Серый Легион Смерти.

Кинг улыбнулся.

— Я никак не думал, что вы сделаете меня старшим техом... да вдобавок еще и своим личным техом. Это была неожиданная удача. Когда его светлость узнал, что вам пожаловали хельмские владения и вы фактически можете стать обладателем утерянного хельмского склада, — он, само собой, крайне заинтересовался такой информацией.

— А теперь мы подошли к основному вопросу, — произнес Грейсон. На него вновь навалилась усталость; шок, вызванный откровениями Кинга, начал проходить. Он протер глаза и вновь посмотрел на старшего теха. — Зачем ты мне все это рассказываешь? Если ты хочешь узнать, где именно находится склад, — можешь передать Ринолу, что ваш номер не прошел.

— А вы что, уже знаете, где он?

— Если и знаю, не думай, что тебе об этом расскажу.

— Да я и не думаю. Но уверен, что смогу вам помочь.

— Каким образом?

— Пойдемте со мной.

— Куда?

— В Хельмдаун.

— Но... как?

— Я располагаю всеми необходимыми бумагами. Мы можем переодеться торговцами, приехать в Хельмдаун, увидеться там с кем нужно и спокойно вернуться назад.

Увидеться с этой самой Дейрой?

Кинг оглядел Грейсона оценивающим взглядом с головы до ног.

— Я хочу, чтобы вы поговорили с герцогом Хасидом Александром Ринолом.

— Ты мне не доверяешь.

Сидя в противоположном углу палатки, служившей штаб-квартирой, Лори посмотрела на Грейсона, покачала головой и повторила:

— Ты не доверяешь мне.

— Это неправда, Лори.

Он чувствовал себя так, словно ему воткнули нож в сердце и несколько раз его там повернули.

— Просто тебе лучше об этом не знать, вот и все!

— Поэтому ты спокойно, приходишь сюда и заявляешь, что если с тобой что-то случится, то я должна буду... довести до конца план, который мы обсуждали? Господи, Грейсон, я тебя люблю! Неужели для тебя это пустой звук?

— Лори, пойми, очень важные причины не дают мне права рассказать тебе всю правду!

Оставив Кинга приводить в порядок скиммер, на котором они в прошлый раз совершили вылазку в Хельмдаун, Грейсон направился в палатку. По дороге ему пришлось вести нелегкую схватку с угрызениями совести. Стоявшая перед ним моральная дилемма еще больше усложнилась. Для Грейсона неприемлемы были любые соглашения и сделки ни с лордом Гартом, ни с Ринолом. Ему приходило в голову, что, отыскав склад и предложив его со всеми предосторожностями одному из этих двоих, можно будет заполучить гарантии безопасности для Легиона: оружие Звездной Лиги в обмен на безопасность и свободу полка.

Но разве имел он право на такой поступок? Ради этого оружия герцог Ринол — по поручению Звездной Сети или нет, но, несомненно, при потворстве лорда Гарта, — уничтожил миллионы мирных жителей! Для Грейсона отдать это оружие, даже в обмен на жизни его людей, кому-нибудь вроде герцога Ринола было равносильно торговле на кладбище. Против подобной сделки бунтовало все его существо. Но единственной альтернативой было уничтожение склада. Тогда будет не за что драться. Грейсон понимал весь ужас своего положения. Если он уничтожит склад, Ринол сообразит, что он знал о заговоре. Тогда только смерть Грейсона и всех его людей поможет сохранить в тайне тот факт, что герцог Ринол — а возможно, и сама Звездная Сеть, — замешаны в кровавой бойне на Сириусе-5.

Это не выход. Так можно сохранить честь подразделения, но не человеческие жизни. А теперь задача усложнялась еще больше. Кинг думал, что герцог Ринол сможет выручить Легион, а Грейсон знал, какую цену Красный Охотник может запросить за свою помощь.

Стоит ли связываться с герцогом Ринолом? В моральных аспектах этой сделки Грейсон совсем не был уверен. Целых четыре года Красный Охотник был для него только убийцей отца. Хотя если взглянуть на вещи здраво — треллванская уловка герцога Ринол а являлась обычной военной хитростью. Если рассматривать дело с этой точки зрения, то герцог просто пытался смягчить отношения между своими солдатами и треллванцами, повернув дело так, что жители Треллвана просто не захотели бы бороться с захватчиками.

Так где же тут правда? И кто был прав? Что бы сказал по этому поводу Дюрант Карлайл — отец Грейсона?

На эти вопросы молодой полковник пока что ответить не мог. Но искать ответ должен он сам. Лори здесь не помощник — ее протест только все усложнит. В этот момент Грейсон осознал, насколько он любит Лори, — хотя обычно ей этого никогда не показывал. Он любит Лори и поэтому не имеет права перекладывать на хрупкие женские плечи свои заботы.

К тому же потрясение; которое она испытает, возможно, заставит его отказаться от принятого решения.

— Я тоже люблю тебя, Лори. Больше, чем в состоянии выразить. И я сказал бы тебе все... если бы мог. — Он пожал плечами. — Но не могу. Все, о чем я хочу тебя, попросить... пожалуйста... верь мне.

Грейсон знал, что может не вернуться назад. Но это не имело значения. Кинг был уверен в том, что герцог Ринол действительно хочет поговорить с ним и ловушки быть не может. Но чтобы увидеться с Красным Охотником, ему придется еще раз появиться в Хельмдауне — а там есть вероятность нарваться на флот лорда Гарта.

— Не забывай, что ты помощник командира и должна следить за всеми делами Легиона. Он качнул головой в ответ на ее протесты.

— Нет! Нужно продолжать поиски других уцелевших — они, видимо, скрываются в лесах. Приведи полк в состояние готовности. Снимайтесь с лагеря и будьте готовы выходить через час после захода солнца. Я закончу свои дела и вернусь. Если же нет — действуйте согласно плану. Если опоздаю, то изберу другую дорогу и нагоню колонну в пути. Пусть один из учеников возьмет моего «Мародера», чтобы он был с вами, когда я возвращусь.

Лори слабо улыбнулась.

— А может, возьмешь «Мародера» с собой... туда?

Грейсон обнял ее. Она попыталась высвободиться, затем прильнула к нему и сжала в крепких объятиях. Он взял ее за подбородок и поцеловал. Поцелуй затянулся.

— Я должен идти. Но вечером мы увидимся... я обещаю.

XXIII

— Ваша светлость...

Грейсон отвесил вежливый поклон воина в присутствии человека с базы герцога Ринола.

Герцог Хасид Ринол впечатлял. Он был таким же высоким, как и Грейсон, но шире в плечах. Его большая, мощная лапа крепко сжала руку Грейсона. Герцог по-прежнему носил свою густую черную бороду, на фоне которой его улыбка казалась ослепительно белой.

Молодой полковник помнил, что раньше герцог Ринол одевался во все красное (за что и получил свое прозвище). Но здесь, на Хельме, подобное одеяние слишком бросалось бы в глаза. Теперь на нем были блуза с рюшами и богато отделанные штаны, какие носили торговцы. Его высокие сапоги тоже выглядели недешево — богач любил похвастаться своим вкусом.

Грейсон не сомневался, что наряд герцога вовсе не случаен. Он слышал от кого-то, что якобы любимые красные тона Красного Охотника — это один из способов внушить трепет своим подчиненным, своеобразный психологический трюк. Ведь люди всегда ассоциируют красный цвет с кровью, опасностью и смертью.

На этот раз одежда богатого горожанина дала герцогу Дома Куриты возможность спокойно посадить свой шаттл, совершить прогулку по оккупированному городу и прийти в этот дом на холме Грессгавена, не привлекая к себе ни малейшего внимания.

— Я рад снова видеть вас, — проговорил герцог Ринол, — хотя вы, вероятно, этому не поверите.

— За последнее время я уже привык ничему не удивляться, ваша светлость, — ответил Грейсон. — А одним из самых больших сюрпризов оказалось известие о том, что вы здесь.

— Обстоятельства... вынудили меня, — произнес Красный Охотник. — События начали разворачиваться довольно быстро, поэтому для того, чтобы предвидеть, к чему они приведут, я должен наблюдать за ними в непосредственной близости.

«Охотница» — корабль герцога Ринола -. находилась в хельмской системе вот уже почти пять дней, но никто не заинтересовался этим. Возле Хельма шныряли дюжины марикских кораблей, начиная от «Монстра» и сопровождавших его кораблей и заканчивая шаттлами типа «Ассегай», да грузовиками вроде тех, что стояли сейчас в хельмдаунском космопорту. Подобно большинству современных военных организаций, правительство Дома Марика доверяло частным торговцам и купцам перевозку провизии, необходимой для столь большого флота, который обрушился на Хельм за последнюю неделю. «Охотница» со своими шаттлами была тщательно замаскирована под легковооруженное торговое судно. «Альфа», один из шаттлов герцога Ринола, приземлился в хельмдаунском порту, не вызывая излишних кривотолков, — просто еще один мирный купец. И Ринол хорошо играл свою роль обладателя торгового корабля. В другом конце комнаты находилась Дейра Равенна. Эта высокая красивая женщина была одной из самых известных куртизанок Хельмдауна. Грейсону пришло в голову, что она совсем не похожа на шпионку, но ведь то же самое можно сказать и о Моргане с Аткинсом... или о том же Кинге. Он бросил взгляд на Кинга, удобно расположившегося в мягком кресле. Тот был одет в простые брюки и рубашку, выбранные им для предстоявшего визита в город. «А как вообще должен выглядеть шпион?» — задумался Грейсон.

— Я и понятия не имела, что все это время его светлость находился так "близко, — сказала Дейра. -Я считала, что мои доклады перевозят случайные торговцы... через сотни световых лет! И вот появляется Алард с кольцом его светлости и заявляет, что последние два месяца Красный Охотник находился буквально по соседству!

Грейсон покачал головой. Подобное поведение отнюдь не являлось обычным для герцогов, даже куритских. Он нащупал под своей рубашкой тонкий пакет, лежавший во внутреннем кармане. Там находились бумаги, которыми герцог Ринол обеспечил Кинга, чтобы тот смог привести Грейсона на встречу с ним. А это уже совсем не походило на обычную манеру поведения именно герцогов Дома Куриты.

— Но почему вы мной интересуетесь, ваша светлость?

Улыбнувшись, Ринол массивной пятерней пригладил свою бороду.

— Резонный вопрос, но на него не так-то просто ответить. Достаточно сказать, что Алард доложил мне о том, что Хелъм станет вашей наградой за службу Марику в борьбе с Ляо. Меня это крайне заинтересовало. Есть причины, и немалые, чтобы считать, что оружейный склад Звездной Лиги все еще здесь, в ваших владениях. Если бы вы стали владельцем этого... сокровища, у меня, возможно, появились бы кое-какие шансы.

Грейсон скептически посмотрел на него. Ответ герцога Ринол а его совсем не удовлетворил. Почему еще раньше герцог решил подослать Кинга следить за ним? Несомненно, Ринол не мог заранее знать о том, что Марик собирается отдать хельмские владения Грейсону!

— А почему вы решили, что я стану вам помогать?

Герцог Ринол задумчиво поджал губы.

— Конечно, я так не думал. Во всяком случае, я знал, что вы не согласитесь на добровольную помощь. Но, сделав кое-какие исследования, я пришел к выводу, что в этом районе происходит нечто очень важное. Мои агенты, имеющие доступ к коммуникациям сверхчастотных генераторов Звездной Сети, сообщили о том, что Хельмом заинтересовался Ком-Стар. И я просто решил, что «Охотнице» необходимо быть неподалеку, дабы воспользоваться удобным случаем, если таковой подвернется.

— Удобных случаев здесь сколько хотите, — заметил Грейсон. — Если я вас правильно понял, вы планировали совершить внезапный набег в самый разгар совместных усилий Дома Марика и Звездной Сети по отысканию склада Звездной Лиги!

— Именно это я и планировал. Но в то же время я прекрасно понимал, что вы тоже не будете стоять в стороне и наблюдать за их действиями. И мне показалось, что, возможно, нам с вами удастся прийти к какому-либо... э... соглашению. А когда я получил сообщение по поводу объявления вас изгоем, моя уверенность в... э... гибкости сложившейся ситуации только укрепилась.

Герцог Ринол пристально взглянул на Грейсона.

— Я четыре года знал вас и сражался с вами, полковник Карлайл. И я не верил... и не верю историям насчет того, что вы уничтожили сдавшийся город.

При упоминании о тяньданьской бойне выражение лица герцога Ринола разительно переменилось. Его косматые черные брови грозно сдвинулись, взгляд темных глаз стал мрачным и холодным.

— Сначала я вообще не поверил этому докладу.

Голос герцога изменился под стать его взгляду. Он подошел к низкому столику, на котором стояла ваза с фруктами, и оторвал большую спелую ягоду от грозди золотистого псевдовинограда.

— Уже капитулировавший город... разрушен столь же хладнокровно, как давят виноград.

Он сжал виноградину двумя пальцами, выдавливая желтый сок, потекший по его руке:

—Фу!

Гнев герцога улетучился; Ринол, казалось, смутился. Вытерев ладонь о рубашку, он продолжал:

— Когда Алард на следующий день связался со мной через Дейру и сказал, что совершить ничего подобного вы просто не могли, хотя бы уж потому, что он находился с вами все это время, я решил, что мне пора появиться в Хельмдауне. Они пытаются использовать против вас методы, которые, как кажется мне... будут обречены на провал. И мне не хотелось бы, чтобы эти подонки одержали победу.

— Все это очень лестно...

— Я не собираюсь вам льстить, полковник Карлайл! И не стал бы, даже будь у меня время на подобные глупости. Но я знаю, что сокрушить можно вашу репутацию, но не вас!

— Прошу прощения. Так чего же вы хотите?

— Разве теперь вам не ясно? — раздраженно бросил герцог. — Мне хотелось бы получить свою долю того, что вы там отыщете на складе Звездной Лиги.

Хотя Кинг вряд ли успел объяснить Ринолу, что Грейсону, по всей вероятности, известно местонахождение склада, герцог, казалось, даже не сомневался в этом.

— А что в обмен?

— Я буду ходатайствовать перед находящимися в моем распоряжении войсками, чтобы они постарались выручить Серый Легион Смерти. Я обеспечу ваш полк транспортом... и вы сможете отправиться, куда вам будет угодно. Я добуду также транспорт для всех тех ценностей, которые удастся извлечь со склада.

Не будучи уверенным в том, что ему ответить, Грейсон просто кивнул. Ринол глянул на дорогие наручные часы со встроенным компьютером, переведенные на местное время.

— Должен вас предупредить, что времени в нашем распоряжении очень мало. В любой момент могут приземлиться корабли лорда Гарта. Я не знаю, где сейчас находятся ваши люди, полковник, но если они направляются к складу, необходимо спешить. Рано или поздно наблюдатели герцога Ирианского с орбиты наверняка засекут ваше войско. Когда вы достигнете склада, вам не удастся долго скрывать его месторасположение.

Грейсон в задумчивости мерил шагами богато украшенную комнату. Красный Охотник отлично все продумал. Бедственное положение Легиона дало герцогу тот шанс, которого он ждал. Герцог Ринол получит свою часть оружия Звездной Лиги, а Серый Легион Смерти — возможность убраться с планеты. Такой выход устраивал обе стороны. И только одна проблема по-настоящему беспокоила Грейсона. Имеет ли он право в действительности доверять герцогу Ринолу?

Подобное соглашение полностью опрокидывало все прежние представления Грейсона о своем противнике. Именно коварство Ринола, как он всегда считал, послужило причиной смерти его отца и краха его подразделения. К тому же Грейсон всегда ассоциировал Красного Охотника с Домом Куриты, известным всей Внутренней Сфере своей хладнокровной жестокостью и грязными политическими методами, которые сделали бы честь самому Макиавелли. Трудно доверять такому правительству — так можно ли доверять человеку, имеющему прямое отношение к этому правительству? Но минуту назад Грейсона поразила реакция герцога Ринола на тяньданьскую бойню. Он не сомневался в искренности мрачного выражения лица и голоса этого человека. Герцог Ринол был воином, но не актером. Он говорил грубо и прямо и, по-видимому, отдавал предпочтение молчанию перед ложью.

Но было ли этого достаточно? Могло бы общее негодование по поводу жестокого кровопролития считаться основанием для взаимного доверия? В конце концов Ринол тоже должен быть уверен в том, что Грейсон выполнит свою часть сделки, если уж собирается помогать ему кораблями, людьми и боевыми роботами.

— Сколько боевых роботов у вас с собой, ваша светлость?

— Одна рота. Я знаю, что это немного...

— Рота! Двенадцать машин? А шаттлов сколько?

— Шесть. — Герцог Ринол улыбнулся. — Поймите, полковник, ведь пять из этих шаттлов пусты. Я предназначал их... э... для других целей, нежели перевозка моих боевых роботов в пространство Марика!

Грейсон засмеялся. Хорошо сказано — для других целей! Признание герцога Ринола стало тем последним доказательством, которое требовалось Грейсону, и окончательно подтолкнуло его к принятию решения. Желая произвести впечатление на Грейсона, Красный Охотник вполне мог бы пообещать ему целый полк боевых роботов, якобы пригнанных сюда для того, чтобы освободить Серый Легион Смерти. Он сумел бы извернуться и пообещать Грейсону помощь, лелея в то же время планы приземления и кражи оружия. Но герцог Ринол признался, что располагает всего одной ротой боевых роботов, и объяснил почему.

— Ваша светлость, помимо всего прочего, мне хотелось бы убедиться в том, что разрушителям Тяньданя не удастся извлечь выгоду из своих злодеяний.

Солнце уже давно зашло, когда Кинг и Грейсон промчались через Северную возвышенность, направляясь на юго-восток. Хельмдаунские огни остались позади. Разговор с герцогом Ринолом занял больше времени, чем предполагалось. И дело было вовсе не в том, что возникли какие-то проблемы при переговорах. Красный Охотник прекрасно понимал: полной гарантии даже того, что Грейсон сумеет добраться до склада Звездной Лиги, не существует, — ведь для этого, в конце концов, требовалось своротить целую гору. Он решился рискнуть, надеясь, что Грейсон сможет пробраться внутрь и взять оттуда хоть что-нибудь. Он даже не стал изворачиваться и уклоняться от сути дела, как опасался Грейсон, но прямо сказал, сколько у него военного снаряжения и боевых роботов.

— Все это, — добавил герцог Ринол, — в лучшем случае непродуманно. Мы не знаем, что вы найдете на складе. Мы не знаем, где будет враг и насколько он силен. Хорошо, если нам, по крайней мере, посчастливится просто спасти вас и ваш полк.

Улыбнувшись, Красный Охотник покачал головой.

— Но, клянусь богами космоса, если наша авантюра не провалится, — мы одержим потрясающую победу! Добычи с избытком хватит на двоих, а поделить ее мы сможем и позже.

— Так вы собираетесь делиться с нами поровну? — уточнил Грейсон.

— Мой юный друг! Уж если этот склад и впрямь так велик, то мы с вами сможем воспользоваться даже малой частью того, что там есть.

Грейсон посерьезнел.

— Мне бы хотелось... чтобы мой полк остался невредимым.

— Это я тоже постараюсь обеспечить.

Задержка объяснялась затянувшимся обсуждением подробностей плана действий. Грейсон сообщил, что около полусотни его людей оказались в плену и, судя по последним сообщениям, их все еще держат на борту захваченных шаттлов в Скалистом ущелье. Грейсон не понимал, почему их не увезли, хотя и подозревал, что полковник Лангсдорф надеялся использовать пленников в качестве приманки, чтобы выманить Легион из окрестностей Дюрандели. Пока Лангсдорф будет думать, что Грейсон по-прежнему там, пленники останутся в ущелье. Но когда он поймет свою ошибку, пленников, вероятно, увезут в Хельмдаун. Или, еще хуже, — убьют. Грейсон хотел, чтобы герцог Ринол, совершив внезапный набег, освободил шаттлы. Это будет нелегко и может повлечь за собой потери в людях и технике. Но Грейсон прибегнул к. простой логике. Если им удастся освободить корабли, то они вместе с их экипажами смогут отправиться к месту встречи, условно названному Рандеву, — заранее выбранной площадке для посадки шаттлов поблизости от склада с оружием. Тогда люди Грейсона смогут погрузиться на борт своих собственных кораблей, а герцог Ринол заполнит свои пустые шаттлы тем, что они смогут вытащить со склада. Два герцогских Т-корабля в состоянии загрузить всего восемь шаттлов: шесть Ринола плюс пару грейсоновских. «Охотница» доставит «Деймос» с «Фобосом» к соседней системе Стюарта, где корабли Легиона смогут перейти на борт «Индивидуума» к капитану Тору. Затем Серый Легион Смерти пойдет своим путем, а эскадра герцога Ринола вернется во владения Дома Куриты.

План в общих чертах был прост, но обсуждение конкретных деталей оказалось кошмарно сложной задачей. Где 'следует находиться зоне приземления, то есть Рандеву? Как ее обозначить? Каким образом дюжине боевых роботов герцога Ринола удастся захватить «Фобос» и «Деймос», оставив с носом осторожного и бдительного врага? Что, если грязная ложь, сгубившая репутацию Легиона, опередит их и они обнаружат, что «Индивидуум» вместе с экипажем взят в плен? Что, если при попытке добраться до, оружия Звездной Лиги обрушатся перекрытия? И каким будет условный сигнал? Хотя герцог Ринол и обещал так или иначе помочь Легиону выбраться с Хельма, им был необходим сигнал — в случае, если помещение склада завалит при взрыве, — герцогу не стоило рисковать шаттлами. Но самой сложной проблемой оказалось освобождение двух шаттлов Легиона.

Пока не прибыли боевые роботы, на Хельме в распоряжении герцога Ринола находились пехотная рота, насчитывавшая девяносто человек, и группа атаки, состоявшая из танков типа «Галеон». Ринол был уверен, что под покровом темноты это сравнительно маленькое войско сумеет высадиться из «Альфы», и пройти через космопорт без особых осложнений. Космопорт кишмя кишел марикскими солдатами и машинами; несколько роботов и отряд солдат не должны привлечь к себе особого внимания. После космопорта они на полной скорости двинутся в восточном направлении. Само по себе это войско, конечно, не сможет устоять против орудий шаттлов. Но, изучив привезенные герцогом Ринолом орбитальные карты, Грейсон сумел разработать хитроумный план. План был трудным и опасным, но только он один мог дать Легиону надежду на освобождение шаттлов и снаряжения, которое находилось у них на борту, а главное — пятидесяти томившихся в плену товарищей по оружию.

Грейсон с Кингом покинули Хельмдаун через три часа после захода солнца. Переговоры Грейсона с Ринолом невольно затянулись — выполнение плана освобождения шаттлов требовало много времени, которого оставалось чертовски мало. Колонна легионеров вот уже час как находилась в пути — только на то, чтобы их нагнать, должно было уйти не менее трех часов.

Грейсон и Кинг успели пройти около двух километров к югу от города, когда ночное небо над их головами внезапно вспыхнуло. Отъехав с дороги, они смотрели, как ослепительно яркие гигантские светляки снижаются один за другим, наполняя небо пламенем и грохотом.

Это совершал посадку флот лорда Гарта.

XXIV

Для Лори этот день запомнился жуткой смесью отчаянной горечи пополам с неприкрытым страхом. То, что Грейсон не вернется к назначенному часу, было ясно как дважды два.

Настала пора выступать, и Лори старалась держаться изо всех сил. Наблюдая несколько часов назад, как Грейсон с Кингом удаляются на скиммере в северо-западном направлении, она подумала, что они, должно быть, опоздают. Затем во время подготовки к сворачиванию лагеря Лори еще не раз напомнила себе, сколько всяких случайностей могло произойти. Наконец пришла пора отдавать приказ двигаться: грузить остальных легионеров наимеющийся транспорт, состоящий из танков, грузовых и легких глайдеров и прочих средств передвижения. Тогда Лори приказала себе не паниковать. Кинг заявлял, что во время прошлой поездки в Хельмдаун он раздобыл все необходимые пропуска и документы. Эти бумаги и решительное нежелание Кинга говорить, с кем он встречался в городе, возбудили в Лори все возрастающее подозрение к этому человеку. Вдобавок она заметила необычную, бросающуюся в глаза перемену в отношениях между Грейсоном и его старшим техом. Что-то произошло. Но что?

Едва лишь оранжевое хельмское солнышко спряталось за низкой горной грядой на западе, возле Дюрандели, в лагере началась бурная деятельность. Лори наблюдала за суетой с хельмфастского утеса. В сгущавшихся сумерках погрузка осуществлялась при свете прожекторов на верхушках боевых роботов. Внезапно раздался тоскливый, пронзительный вой трубы, от которого у Лори мурашки побежали по спине. Это был сигнал к возвращению — их последняя надежда собрать еще кого-нибудь из уцелевших легионеров, что скрывались в лесах. Патрули разыскивали их весь день, но, казалось, уже все выжившие воины и другие легионеры были найдены. Грейсон! Как же ты мог так поступить со мной!

Она сверилась со своим хронометром. После захода хельмского солнца прошло уже около двух стандартных часов. Спустившись с наблюдательного пункта, Лори побрела туда, где в темноте застыл огромный молчаливый «Беркут». Еще на Треллване «Беркут» принадлежал Грейсону. Он отдал его Лори после того, как на Верзанди был уничтожен ее двадцатитонный «Страус». Лори постояла, прижав ладонь к холодной броне машины, словно пытаясь ощутить живое человеческое тепло Грейсона, но ощутила лишь прохладу металла. Вокруг слышалась возня мелких ночных зверюшек. — Устыдившись собственной слабости, Лори поспешила взобраться по свисавшей с бока «Беркута» подвесной лестнице на мостик, возвышавшийся в десяти метрах над ее головой.

Настало время отдавать приказ к выступлению.

В общем списке личного состава оказалось всего шестьсот двенадцать уцелевших — техов, учеников, пехотинцев, людей из обслуживающего персонала и иждивенцев Легиона, проживавших ранее в Дюрандели. Они разместились в глайдерах, а некоторые из них оседлали крыши машин, которые длинной грохочущей цепочкой двинулись из лагеря. В большинстве своем транспорт был собран из помятых и поврежденных грузовиков на воздушной подушке, вытащенных из-под развалин деревни. Эти машины являлись основной частью направлявшейся к югу колонны. Шествие замыкали уцелевшие бронеглайдеры. Среди них попадались как оставшиеся невредимыми, так и собранные из обломков. Остатки двух пехотных рот полка были переформированы в одну боевую роту. Она насчитала сто тридцать человек, защищавших тыл колонны.

Восемь боевых роботов подразделения расположились следующим образом: Лори следовала позади, прикрывая тыл, «Снайпер» Макколла двигался далеко впереди, а шесть оставшихся боевых роботов разместились по трое с каждой стороны колонны. Скорость отряда не превышала пятидесяти километров в час. Лишь немногие из машин могли развить большую скорость. А Грейсон настаивал, чтобы во время марша колонна держалась вместе.

Не прошло и пяти минут с тех пор, как они тронулись в путь, когда по тактической частоте пришел вызов от Макколла.

— Что у тебя, Мак?

— Движение, лейтенант, — ответил тот. — Секторр один-девять-пять, ррасстояние — около двух сотен метрров. Лейтенант... похоже на человека, идет пешком. «Разведчик, — мелькнула мысль у Лори. — Разведчик Марика. Наверное, Лангсдорф выслал разведчиков, чтобы следить за нашим передвижением! Вот черт!..»

— Всем подразделениям, — произнесла она в микрофон, переключив передатчик на главную командную частоту. — Вероятно, впереди движется вражеская пехота. Приготовьтесь, возможно, это засада.

В темноте маленькие отряды пехотинцев, замаскированные от инфракрасного наблюдения, вполне могли расположиться на пути боевых роботов и ждать, затаившись, держа наготове ручные орудия с «адскими» снарядами и ракетные установки ближнего действия. Повредить движущуюся колонну было довольно просто. На личной тактической частоте вновь прорезался голос Макколла:

— Лейтенант...

В его голосе послышалось облегчение... и что-то еще.

— Что там, Дэвис?

— Еще двое спасшихся, лейтенант. Слышали сигнал, да не поспели в лагеррь воврремя. Вот только что вышли из кустов, сбоку от меня...

Лори облегченно откинулась на спинку кресла. Они не были готовы к битве... не сейчас...

— И еще Лорри...

— Да?

— Кликни там Делмарра. Перредай, что его жена с рребенком живы-здорровы!

Новость о появлении еще двух дюрандельских спасшихся заполнила главную частоту вскриками и смехом. Лори услышала, как завопил от радости Дел-мар, когда узнал, что Терри и ее сын невредимы.

Едва ночные путники снова, минуту спустя, двинулись на юг, лицо Лори под забралом нейрошлема было мокрым от слез.

— Полковник! Вставайте!

Кинг толкал Грейсона в бок, заставляя командира вынырнуть из глубокого, без сновидений, забытья. От долгого неподвижного лежания на заднем сиденье скиммера у Грейсона затекли шея и спина.

Так как Грейсон с Лори сами продумали маршрут, которым колонна Легиона будет двигаться на юг, то Карлайл знал, когда люди должны покинуть лагерь и как быстро они продвигаются. Им с Кингом оставалось просто-напросто ехать по пустынным лугам Северной возвышенности к точке, где они, по расчетам, пересекутся с направляющейся на юг колонной.

Впрочем, между расчетами и действительностью существует некоторая разница. Равнина была велика, и даже такой большой движущийся объект, как скопище машин и боевых роботов, что движется по степи на юг, неизмеримо мал по сравнению с огромным полотном открытого пространства. А уж об одиноком двухместном скиммере нечего говорить — это поистине микроскопическая точка.

Грейсон моргнул, просыпаясь. Кинг остановил скиммер, и ночная тишина обступила их со всех сторон. На небе сияли яркие звезды. Высоко над восточным горизонтом Грейсон увидел Альдареру — одну из самых ярких звезд на хельмском небосклоне. Над далеким горизонтом слабо мерцал Млечный Путь.

— Что такое, Алард?

— Мы на месте, полковник. Сейчас они должны быть здесь. Пока я их не вижу.

Встав на сиденье скиммера, Грейсон долго и напряженно вглядывался в темноту. Он посмотрел на север, затем на юг. Что делать? Если колонна уже проехала, сейчас они должны находиться к югу от скиммера. На максимальной скорости еще можно догнать колонну. Но если колонна еще не подошла, следует ждать, когда она появится с севера.

Грейсон вылез из скиммера, взял у Кинга маленький электрический фонарик и побрел через степную траву, доходящую ему до пояса. Пройдя несколько метров, он остановился и принялся осматривать землю.

Судно на воздушной подушке почти не примяло бы густую, жесткую траву. Его следы могут быть заметны на голой, пыльной или песчаной земле, где лопасти обычно оставляют широкие борозды в рыхлой почве или вырывают с корнем скудную растительность. А по этой равнине могло пройти, не оставив следа, целое стадо таких машин.

Иное дело — боевой робот. Он весит от двадцати до ста тонн, в зависимости от типа машины, а его вес в большинстве случаев приходится только на две ступни. Роботы обычно оставляют внушительные следы на любой поверхности, кроме железобетона. Грейсон шел в темноте, поводя фонариком из стороны в сторону в радиусе около сотни метров. Они могли сбиться с дороги; вполне возможно, что следы остались в нескольких сотнях метров дальше к востоку. Но в этом Грейсон сомневался.

Он знал, что Лори — мастер по части навигации. Более того, Грейсон понимал, что Лори до последней минуты будет ждать его. Она была слишком хорошим солдатом, чтобы подводить Легион, поджидая командира, но и покинуть лагерь раньше срока она тоже не могла.

Впрочем, продвижение колонны могли замедлить какие-то мелкие неурядицы. Когда путешествуешь с таким количеством гражданских лиц, без проволочек не обойтись. Грейсона не покидала уверенность в том, что колонна движется к ним с севера. В этом он готов был поклясться.

Полковник направился обратно к скиммеру, но на полпути его остановил голос Кинга:

— Эй, командир! Я вижу их!

С севера, подобно вышедшей на прогулку горе, появился из темноты макколловский «Снайпер». А через десять минут Лори уже ревела в объятиях Грейсона, ничуть не беспокоясь о том, что их окружают десятки и сотни других легионеров.

Часовой Серого Легиона не мог видеть, из-за чего поднялась вся эта суматоха. Он знал только, что колонна остановилась и начался какой-то шум. Мимо него пробежали несколько солдат, но часовой остался там, где был, — на своем посту. Предатель Графф сидел на заднем сиденье глайдера, и часовой не спускал с него недружелюбных глаз. Будь его воля, он давно уже прикончил бы изменника. Куда бы ни направлялся Легион, им незачем тащить с собой пленника. Что там задумали полковник и остальное начальство? Большое судебное разбирательство с публичным наказанием? Это вовсе не поможет вернуть шаттлы, а Легиону — унести с этой планеты свою задницу.

Часовой поерзал на сиденье. Водитель глайдера пошел выяснять, почему остановилась колонна. Он нарушил дисциплину, и часовой надеялся, что ему не влетит за нарушенные водителем приказы. Он глянул на Граффа, и тот обернулся. Глаза Граффа слегка расширились; он что-то увидел за плечом часового.

— Похоже, у него куча новостей, — произнес пленник.

Часовой повернулся, ожидая увидеть возвращающегося водителя. Вместо этого рядом с его лицом мелькнули руки Граффа, и крепкие пальцы вцепились в горло часового. Он забился, пытаясь закричать, но руки сжимались все сильнее, причиняя нестерпимую боль и не давая возможности вздохнуть.

Пленник оказался силен. Он повернул часового и стащил его с сиденья. Тот тщетно пытался уцепиться за броню глайдера; его обутые в ботинки ноги беспомощно колотили по крыльям машины. Последнее, о чем подумал часовой, была мысль о том, что вот теперь-то он влип по-настоящему. Затем раздался удар грома, и сомкнулась ночь. Все было кончено.

Графф разжал руки и перебрался на сиденье водителя. Турбины все еще работали вхолостую. Ему надо было удрать во что бы то ни стало! Попытавшись прорваться, он пойдет на риск, но Графф знал, что Легион сейчас слаб. Вдоль западного края колонну охраняли только три боевых робота, и они находились на порядочном расстоянии друг от друга.

Если Он помчится на полной скорости, да еще в темноте, то есть шанс застать их всех врасплох. Особенно если учесть, что у них, кажется, возникли какие-то проблемы. Он сможет исчезнуть еще до того, как люди поймут, в чем дело! Граффа больше беспокоило то, что сделает с ним Рашан, если агент Звездной Сети каким-то образом узнает, как много Графф разболтал Карлайлу. Рашан вовсе не произвел на него впечатления человека, умеющего прощать. Действовать — да, причем безжалостно. Но прощать...

Он включил воздушные камеры и быстро повел машину на запад. Его манила ночь. Графф включил вентиляторы и почувствовал, как машина рванулась вперед. Позади, сквозь вой машины, он услышал крики, затем выстрелы. Но теперь его уже укрыла тьма. Ветер трепал волосы. Из горла Граффа вырвался радостный смех. Он свободен! Графф не мог вернуться в Хельмдаун. Вскоре там будут лорд Гарт и регент. Возможно, они уже приземлились! Нет, у Граффа на примете было другое место, и предупреждение, которое он принесет оттуда приведет Рашана в более благостное настроение.

Удалившись на достаточное расстояние от колонны, Графф повернул глайдер на север.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

XXV

День еще не перевалил за полдень, когда Серый Легион Смерти обнаружил высохшее русло реки Вермильон и двинулся вдоль него к Нагайским горам. Они сделали одночасовой привал, когда посреди степи к колонне присоединились Грейсон и Кинг. Натруженным боевым роботам и машинам надо было охладиться, а Грейсон тем временем рассказал офицерскому составу подразделения о результатах своих переговоров с герцогом Ринолом.

Помощь пришла! Пусть странная и неожиданная, но все же помощь! Большая часть легионеров не особенно доверяла воинам Синдиката Драконов, но лишь немногие из них испытывали к солдатам Дома Куриты ненависть, подобную той, что так долго мучила Грейсона. Каждый воин бьется бок о бок со своими товарищами. Сейчас неприятелем могут быть регулярные подразделения Дома Куриты, а в следующий раз — пираты-налетчики, но личная вражда обычно отсутствовала. Таким образом, обезличенный враг вполне мог, хотя бы на время, стать хорошим партнером. К тому же большинство легионеров доверяло Грейеону в достаточной степени, чтобы верить в то, что у командира есть реальная причина для подобного «поворота на сто восемьдесят градусов».

Грейсон сообщил, что герцог Ринол отправил дюжину своих боевых роботов на восток, к Скалистому ущелью. Возможно, высадка шаттлов лорда Гарта помешала этому предприятию иди задержала его; но герцог Ринол, скорее всего, воспользуется суматохой, вызванной прибытием лорда Гарта, чтобы вывести свое войско из Хельмдауна.

Грей набирал добровольцев для формирования штурмовой бригады, которая должна была направиться на север. Точка для Рандеву находилась среди холмов южнее Скалистого ущелья. Штурмовики герцога Ринола и отряды Легиона должны были соединиться и попытаться загнать гвардию Марика в ущелье, а затем освободить шаттлы «Фобос» и «Деймос».

Грейсон предупредил их, что налет необходимо тщательно продумать и не мешкать: лорд Гарт вряд ли оставит в живых пленников. Днем марикское командование поймет, что Легион не клюнул на оставленную в Скалистом ущелье приманку. Раз уж герцог Ирианский приземлился в Хельмдауне, ему не составит труда отдать новые приказы насчет шатт-лов и их экипажа.

Пленников надо было выручать этой же ночью — или «Деймос» с «Фобосом» будут потеряны навсегда вместе с людьми.

Недостатка в добровольцах вновь не оказалось. Воины группы атаки должны были остаться с колонной. Грейсон отклонил предложение Гомеса Де Вильяра присоединиться к отряду штурмовиков — инженер мог понадобиться, чтобы открыть дверь на склад Звездной Лиги. Само собой, вызвались идти и ученики группы прикрытия, и Грейсон их принял. Трейси Кент тоже захотела участвовать в операции. Грейсон зачислил ее в отряд, зная, насколько она опечалена потерей своего «Феникса». Отобраны были также пятьдесят пехотинцев из полка под командованием лейтенанта Дьюлани — пехотного офицера самого высшего ранга в подразделении Грейсона. К нему присоединился сержант Бернс. Отдав специальные приказания Дьюлани и Бернсу, Грейсон с замиранием сердца наблюдал, как штурмовая бригада отделилась от колонны и с воем умчалась на север, низко скользя над землей и вскоре растворившись в ночи. Полковник решил было освободить теха, который временно заменял его в кресле водителя «Мародера», но тут ему пришла в голову другая мысль. Несмотря на то что Грейсону удалось вздремнуть, пока Кинг вел скиммер прочь от Хельмдауна, он все еще чувствовал себя усталым. Не дожидаясь, когда колонна выстроится заново, командир просто свернулся калачиком на заднем сиденье и опять уснул. Грейсон проснулся на рассвете. Если не считать онемевших шеи и спины, он чувствовал себя совершенно бодрым и отдохнувшим. Колонна уже успела преодолеть приличное расстояние. Через два часа на востоке показались остовы зданий разрушенного Фрипорта. Они чернели на фоне оранжевого шара восходящего хельмского солнца. Затем легионеры вскоре обнаружили сухое русло реки и двинулись вдоль него на запад. Земля здесь была плотной, ровной, и боевые роботы шагали вперед легко и широко. Время от времени чей-то острый взгляд мог разглядеть еле заметные следы древних, полузасыпанных железобетонных дорог. Один раз кто-то из солдат, поддев ногой возвышавшуюся кучку грязи, обнаружил под ней проржавевшие останки флайера времен Звездной Лиги.

К тому времени Грейсон уже узнал, что ночью Графф сбежал. Конечно, это было печально; Грейсон даже подумал, не отправить ли за ним вдогонку одно из подразделений. Но быстро понял тщетность такого предприятия (так же, как и Лори, которая решила не будить Грейсона, сообщив ему о побеге пленника лишь утром). Равнина была широкая, ночь — темная. На глайдере Графф мог легко ускользнуть от преследователей.

Кроме того, он не в состоянии причинить особого вреда. Само собой, Графф не рискнет возвратиться в Хельмдаун к Рашану после того, как выболтал планы регента Грейсону и его офицерам! Если он встретится с Рашаном и выдаст ему выдуманную историю, это уже не сможет повредить Легиону. Нет, колонна продолжит свой путь! А с Граффом они разберутся позднее.

Через пятнадцать часов после выхода из Дюрандели Серый Легион Смерти стоял под скалой, что Грейсон увидел на украденной из марикской штаб-квартиры орбитальной фотокарте. Вблизи скала выглядела гораздо внушительней.

Ущелье, по которому протекала река, составляло в ширину около десяти метров — небольшая впадина, заполненная гравием, песком и древними камнями, сглаженными протекавшей здесь когда-то водой. По обе стороны русла довольно круто вздымались скалы ущелья высотой около пятидесяти метров. Склоны покрывал густой ковер какой-то сине-зеленой растительности.

Сухое русло делало петлю, обогнув деревья и скалы, и вот уже стены ущелья совершенно перестали походить на случайный каприз природы. Теперь даже самые заядлые скептики убедились в том, что камни целенаправленно выдалбливали, расширяя проход к стене.

Да, это была именно стена! Отполированная потоками воды, она стояла, столь же непоколебимая, как и три столетия назад, когда неизвестные люди укрепили ее над входом в пещеру. За это время дожди и ветры несколько сгладили грани грубо обтесанного камня по обе стороны от стены, но сам камень нисколько не пострадал. Стоя перед стеной, Грейсон ощупывал ее гладкую поверхность; ему казалось, что только вчера эта огромная дамба перегородила русло реки, и сейчас откуда-то из потайной дверцы появятся ее строители, грозно вопрошая, что, собственно, понадобилось здесь Легиону.

Одинокое строение, которое Грейсон заметил на современной карте, стояло метрах в двухстах от стены. Даже на снимках оно представляло собой довольно любопытное зрелище. Но вблизи здание оказалось еще более странным — приземистая усеченная пирамида из железобетона и какого-то серого металла. Окон не было; но зато имелась дверь, которая мягко, без скрипа, отворилась внутрь, стоило Грейсону нажать на нее ладонью. Он нырнул внутрь, за ним последовали Лори и Кинг.

— Инженерная станция, — произнес, заглядывая в дверь, Де Вильяр. — Похоже на офис либо штаб-квартиру тех, кто построил... вот это.

С тех пор, как полк прибыл на место, многие из легионеров избегали прямо называть нечто, перегородившее русло реки. Кое-кто называл ее стеной, но остальные прибегали к понятиям вроде «что-то» или «это». Поистине безграничные возможности неизвестных инженеров потрясли всех. Казалось невозможным создать нечто подобное с помощью современной технологий.

Грейсон повернулся, рассматривая помещение.

— Может быть, — ответил он. — Здесь маловато следов... разве что компьютер.

Достаточно большой, чтобы вместить несколько машин или больших ящиков с оборудованием, как предположил Де Вильяр, зал все же был практически пуст, если не считать стола со встроенным в него компьютером. На компьютере лежал толстый слой пыли, она устилала также стены и пол.

— Ты имеешь в виду, что здесь работали инженеры, построившие все это? Использовали компьютер для своих расчетов или что-то в этом духе?

— Похоже на то, — сказал Кинг. Он внимательно изучал заднюю панель компьютера. — Господи, ну и чудеса же они творили! Это компьютер того же типа, что и в Хельмфасте; но он работает от собственных элементов питания — они расположены внутри, — насколько я могу судить. Его можно включить прямо сейчас... и он, скорее всего, будет работать.

Грейсон потянулся было к клавиатуре, но, поколебавшись, отступил.

— Лейтенант Де Вильяр, давайте лучше подумаем о нашей стене. Нам ведь придется ее ломать, и очень скоро. Лорд Гарт вот-вот прибудет, а мне не хочется надолго оставаться в этом месте. Оно слишком смахивает на мышеловку.

Пристальное изучение стены подтвердило первоначальное предположение Де Вильяра. Гранитный блок сначала устанавливали, а затем закрепляли по обеим сторонам ущелья с помощью подпорок либо болтов. Если разместить в верхних углах стены пластиковую взрывчатку, то одним взрывом можно разрушить подпорки и обвалить стену, открыв проход к ведущему на склад туннелю.

Пока Де Вильяр. с двумя техами карабкались по откосам в поисках места для своей взрывчатки, Грейсон изучал поверхность самой стены. Она, естественно, была гладкой — результат тысячелетней работы струящейся воды. Но кое-что в стене естественным отнюдь не казалось. В двух местах, метрах в двадцати один от другого, Грейсон обнаружил в скале два почти вертикальных паза. Их, похоже, сначала вырезали прямо в камне, а затем повернули друг к другу под тупым углом, направленным острием к центру глыбы.

Дверь? Желобки оказались настолько узкими, что Грейсон не смог просунуть в них даже лезвие ножа, но в то. же время достаточно глубокими, чтобы луч фонарика не проникал на всю их глубину. Если это дверь, то должен быть и какой-то ключ. Но Грейсон понятия не имел, как может выглядеть ключ от подобной двери. Запищал переносной телефон. Грейсон вытащил его из ременного крепления и нажал на кнопку приема.

— Карлайл...

— Эй, полковник, это Макколл. У меня тут кое-какие новости, не очень добррые.

— Плохие новости? Какие?

— Я засек большое войско... просто оторропь бер-рет, какое большое. Они идут с северрного напрравле-ния на юг, по моим наблюдениям, довольно быстрро!

— Ты засек их радиопередачи?

— Э... я слышу, как они переговарриваются между собой. Много сигналов... все зашифррованйые... их там до черрта! Я обычно могу засечь всех этих зверрюшек на таком расстоянии. А сейчас... там их попрросту очень, очень много.

— Что-нибудь насчет наших шаттлов?

Штурмовая бригада должна была еще до рассвета атаковать шаттлы. Но связь с ними из предосторожности не поддерживалась, и Грейсон не знал, удалась их попытка или нет.

— Нет, сэрр. Ни словечка.

— Хорошо. Продолжай наблюдение. Если услышишь что-нибудь про штурмовиков, дашь мне знать.

«Снайпер» Макколла был оснащен самыми лучшими сенсорами и гироскопами среди всех грейсоновских боевых роботов. Поэтому именно «Снайперу» предстояло следить за приближением вражеского войска.

Войска Дома Марика, прибывшие на борту тех шаттлов, приземление которых Грейсон наблюдал прошлой ночью, теперь, наверное, уже закончили разгрузку своего оборудования и присоединились к уже находившимся на Хельме отрядам полковника Лангсдорфа. Оставшиеся на орбите марикские шаттлы, по-видимому, заметили легионеров сразу после рассвета. А может, и задолго до рассвета — если у них имелись приборы, способные в темноте различить боевые роботы с орбиты. Что бы там ни было, лорд Гарт наверняка уже точно знает, где в данный момент находится Легион, и преследует их. Интересно, догадался ли герцог Гарт о том, что Грейсону известно местонахождение склада Звездной Лиги и что он почти готов проникнуть туда.

Де Вильяр принялся возиться со взрывчаткой.

Герцог Гарт, улыбаясь, вошел в комнату.

— Все готово, регент. Пятнадцатая дружина Дома Марика уже в пути. Остатки двенадцатой и пятой рот марикской гвардии соединились с находящимися на Хельме частями гвардии Дома Марика. Они выступят по моей команде!

Регент Рашан медленно повернулся к нему. Его лицо пылало от гнева. Лорд Гарт осекся, поняв, что он сделал что-то не так. Регент сидел за маленьким полевым компьютером. На экране виднелась цветная орбитальная фотокарта.

— По твоей команде? Твоей команде?

— Регент... что?..

— Я предполагал, что нам понадобятся истребители для поисков Карлайла; но ты заявил, что Ириану без них не обойтись! Я говорил, что тебе следует посадить наши корабли на юге, возле руин Фрипорта, чтобы иметь возможность поймать Карлайла, если он со своим войском двинется к Нагайским горам! Но ты отказался под тем предлогом, что приземляться ночью в космопорту безопаснее, чем на голой земле! Я говорил тебе... я настаивал, чтобы ты отправил в путь своих боевых роботов сразу же после посадки, но ты откладывал отправление по всяким идиотским причинам, пока не прошло целых полдня. И вот теперь, только теперь у тебя все готово!

— Регент... я не знал, что все так срочно...

— Дурак! Кровожадный и злобный дурак! Смотри сюда!

Через плечо Рашана лорд Гарт взглянул на дисплей. В центре карты виднелась миниатюрная галактика из маленьких светящихся точек, сосредоточенных вдоль чего-то, напоминающего сделанный со спутника фотоснимок высохшего речного русла. Утреннее солнце упало на огромную вертикальную скалу.

— Ты видишь их, Гарт? Это Серый Легион Смерти, снятый в инфракрасном свете... Несколько сотен солдат, несколько сотен мирных жителей, несколько машин... и не более восьми боевых роботов. Среди них находится «Мародер» — значит, Карлайл там.

— Вы засекли их? Где?

— Они встали лагерем возле сухого речного русла, рядом с Нагайскими горами. В пятистах километрах отсюда.

— Ну что ж, ему удалось пробраться туда тайком. Но его задержат горы. В горах, конечно, бывают тропинки, но по ним не так-то легко пройти. Мы еще сможем его поймать...

Указывая на скалу, Рашан начал медленно объяснять, словно разговаривая с туповатым ребенком:

— Видишь вот это, Гарт? Видишь? Это отвесная, прямая, высокая скала. Она выглядит абсолютно естественно, не так ли? А можешь ли ты представить себе, чтобы столь опытный боец, как Грейсон Карлайл, разбивал в таком месте лагерь? Там даже нет линии обороны, и если мы налетим на них с севера или с востока, они даже не смогут выбраться из этой дыры! Но... этого не случится, а все потому, что ты слишком скуп разумом, чтобы увидеть у себя под носом ловушку! Карлайл и его люди встали там лагерем только по одной причине... только по одной!

Сделав паузу, чтобы набрать побольше воздуха, Рашан завопил, яростно молотя кулаками по столу:

— Он нашел склад Звездной Лиги!

— Нашел скл... как? Как? Вы же говорили мне, что ученые из Звездной Сети годами корпели над старыми записями, но не нашли ничего подобного...

— Я не знаю, Гарт. — Поджав губы, регент изучал изображение на дисплее. — Он мог обнаружить, что-нибудь в Хельмфасте. А может, просто слепая, нелепая удача. Но сейчас... сейчас, когда я смотрю на это, то ясно понимаю, что он нашел! Неестественность выбора места бросается в глаза!

Лорд Гарт вгляделся в карту.

— Что вы имеете в виду? Я вижу только скалу... много скал...

— Ты смотришь, но не видишь. Ты не видишь, что река, проложившая путь через это ущелье, текла прямо в сплошную, гладкую каменную стену... а потом исчезла!

— Вы хотите сказать, что скала...

— Это дверь или нечто подобное. Несомненно, она ведет к тому, что мы искали так долго, и туда вот-вот доберется Карлайл!

— Чего же он ждет?

— Я думаю, ищет ключ. Ему необходимо сообразить, как проникнуть внутрь.

— А если он туда проникнет? — растерянно спросил Гарт. — Что, если он использует против нас все это оружие?

Рашан всхрапнул.

— Ерунда. У него нет времени на это! Хранящиеся там боевые роботы надо еще подготовить, вооружить. Их реакторы тоже не так-то просто запустить.

— Так в чем же тогда проблема?

— Если он туда войдет, то начнет торговаться с нами. — Рашан покачал головой и страдальчески сморщился. — Больше ему ничего не остается... отдать нам то, что причитается, а взамен получить жизнь и свободу. Но мы сумеем его оттуда выкурить. Как бы ни был глубок и огромен этот склад, без пищи и свежей воды Серый Легион Смерти долго там не продержится. Они, возможно, найдут какие-нибудь подземные реки или озера, но вот поголодать им придется. Звери в пещерах не водятся, а у этой оравы провиант и так уже наверняка подходит к концу.

— Значит, мы возьмем их измором?

— Мы сделаем все необходимое. Но прежде всего, Гарт, следует снять с тебя полномочия командира. Войска на Карлайла поведешь не ты.

— Что? Подождите! Вы не можете так поступить...

— Ты сам виноват, Гарт. Этой экспедицией распоряжаюсь я, и только я, забыл? Полковник Лангсдорф блестяще проявил себя в Скалистом ущелье. Он превосходный боец и тактик. Разрушены три вражеских боевых робота, а мы потеряли только один; к тому же захвачены неприятельские шаттлы!

— С помощью шпиона...

— Верно, с помощью шпиона. Но именно полковник Лангсдорф дал шпиону такую возможность. Его отряды оказались в нужное время в нужном месте и помогли этому шпиону. Битва проведена просто блестяще. Мне очень жаль, Гарт, но эта кампания имеет слишком большое значение, чтобы поручать ее тебе, с твоими глупыми мозгами и неуклюжими руками!

Никакого сожаления в голосе Рашана Гарт не услышал.

— Вы не имеете права обращаться со мной подобным образом! — вскричал герцог Ирианский. Он привстал на цыпочки, пытаясь посмотреть на человека из Сети сверху вниз. — Регент вы там или нет, но вы не имеете права! Я герцог Ирианский...

— Считайте, что это просто... продвижение по службе, ваша светлость, — успокаивающим тоном сказал Рашан. — Мы с вами будем просто наблюдать, как полковник Лангсдорф станет охотиться за нашей добычей. Но командиром назначен полковник Лангсдорф, лорд Гарт. Я достаточно хорошо узнал вас, чтобы понять, что такое бремя вам не по плечу!

Герцог оскалился, но Рашан остановил его, с мягкой улыбкой махнув рукой.

— Тише, ваша светлость, тише. Я вовсе не хотел вас оскорбить. Полковник Лангсдорф — опытный и талантливый командир, каковым вы не являетесь... но это же не оскорбление...

Он пожал плечами.

— Я уже обсуждал положение дел с полковником, и он разработал план поражения Серого Легиона Смерти. Если Карлайл не отыщет ключа, нам, возможно, удастся захватить его в горах. А может, запрем его на складе, если он проникнет туда. В любом случае нам придется преодолевать результат вашей некомпетентности.

Не обращая больше внимания на герцога Ирианского, Рашан вновь углубился в изучение карты.

— Вы слишком далеко заходите, Рашан, — сказал лорд Гарт.

— Слишком многое поставлено на карту, герцог. Тебе и таким, как ты, не понять этого. И я не позволю, чтобы все рухнуло из-за таких людей, как ты... или Грейсон Карлайл Смертоносный!

Рашан умолк, глаза его сверкали. Затем постепенно он начал успокаиваться, загоняя вглубь свои эмоции. Потом провел рукой по лицу и с улыбкой посмотрел на лорда Гарта.

— Извините меня, ваша светлость, — произнес он. — Я... устал. Очень много дел. Лучше подумайте о том, как вы поступите со своей долей оружия из склада Звездной Лиги, когда сядете на трон Верховного Правителя Дома Марика и Лиги Свободных Миров. Такое должно даже вас удовлетворить.

XXVI

На востоке сгущались дождевые тучи, заволакивая горизонт над отмелями Мертвого моря. Тут и там, словно причудливые пятнистые грибы, виднелись походные палатки, разбросанные по обеим сторонам высохшего речного русла. Гражданское население Легиона сгрудилось в центре лагеря, окруженного солдатами и бронеглайдерами. По бокам неусыпно . дежурили, сменяя друг друга, боевые роботы роты А. Грейсон стоял на пригорке над высохшей рекой и созерцал сгущавшиеся тучи. Он только что завершил очередной сеанс радиосвязи с полковником Эдди-соном, полковым командиром штурмовых отрядов специального назначения Дома Куриты, находившимся на борту шаттла. Уже отделившиеся от Т-корабля шаттлы герцога Ринола двигались к Хельму. Ближе к ночи они достигнут орбиты, замедлят свой ход и войдут в атмосферу Хельма над Нагайскими горами во второй половине завтрашнего дня.

За это время Грейсону предстояло проникнуть на склад, найти то, что там находится, и подготовиться к отправлению с планеты. От «Деймоса» с «Фобосом» до сих пор ничего не поступало, и это настораживало. У Эддисона не было связи с герцогом Ринолом, что тоже казалось странным. Дьюлани должен был присоединиться к войску Красного Охотника еще задолго до рассвета. От них тщетно ожидали известий об успехе или провале операции. Грейсон гадал, не умудрился ли сбежавший Графф каким-либо образом повредить их планам; но пришел к выводу, что теперь уже ничего не поделаешь. В любом случае Карлайл обязан позаботиться о своих людях.

Грейсона по-прежнему беспокоило сообщение Макколла о «жутко большом войске». К ночи боевые роботы противника уже будут здесь, прежде чем к Грейсону придут на. помощь войска из шаттлов герцога Ринола. Единственная надежда на спасение — попасть на склад.

Грейсон уставился на стоявшую по другую сторону русла стену. Он смог различить фигурки Де Вильяра и двух техов, ползавших по вершине стены в поисках подходящего места для брезентовых ранцев со взрывчаткой.

Главной проблемой стало приближение тяжелых роботов Дома Марика. Если Де Вильяру удастся взорвать стену, Грейсон сможет укрыть Легион на самом складе. Несколько боевых роботов сумеют с успехом прикрыть отступление. Ну, а если вражеское войско станет лагерем по ту сторону входа, Легиону, вероятно, не удастся даже подойти к прибывшим шаттлам герцога Ринола, а не то чтобы взойти на борт и погрузить на них сокровища со склада. Грейсон колебался. Он мог повести восемь своих боевых роботов на север и встретить врага на полпути. Рота атаки будет разбита, но зато они выиграют время для спасения. Или нет? Посланная на них армия, даже ее часть, без особых усилий расправится с восемью боевыми роботами, а остальные без помех двинутся дальше, к воротам склада.

Другая возможность — уходить прямо сейчас, пока есть время. Они могут проскользнуть на север и юг по горным тропам, пролегающим через Нагайские горы, и выйти возле восточной части реки Вермильон. Возможно, маленькому отряду роботов удастся достаточно долго задерживать армию противника на горных тропах. Правда, им придется оборонять сразу три прохода. Пока Грейсон обороняет один из них, лорд Гарт сможет обойти его с тыла. Кроме того, уйти сейчас означало оставить всякую надежду на захват склада. А Грейсон понятия не имел, как отреагирует герцог Ринол на кучу беженцев вместо оружия.

Он, правда, согласился выручить Серый Легион Смерти даже в том случае, если сокровище окажется каким-то образом утрачено, но Грейсон все равно будет ощущать себя обманщиком. Надо найти способ вытащить хоть что-нибудь со склада для Красного Охотника, а не отдавать сокровище войскам Звездной Сети и Дома Марика, движущимся к ним с севера.

Глядя на эту гладкую, непроницаемую стену, Грейсон вдруг понял, что секрет ключа — в самой двери... и в самой природе склада. Раз есть дверь, значит, ее можно открыть.

Ключом может служить, например, смодулированная радиоволна определенной частоты. Или произнесенное вслух ключевое слово, что-то типа «сезам, откройся» из древней терранской мифологии. А вдруг ключ — это спрятанный где-нибудь прибор, с помощью которого можно привести в действие открывающий ворота механизм. Командира Серого Легиона Смерти не прельщала перспектива просидеть на этой равнине целый год, перебирая в уме всякие комбинации кодовых слов и сигналов в попытках ублажить механических стражей. Они могли лет сто обыскивать окрестности Хельмфаста, да так и не найти спрятанного ключа, который может оказаться чем угодно — например, предметом, замаскированным под какую-нибудь железку, или куском резины, или...

Грейсон застыл на месте. Его взгляд был прикован к стене. Вдруг мгновенное прозрение осенило его. Тем инженерам, что работали здесь, необходимо было как-то открывать эту дверь — и тогда, когда они ее только устанавливали, и позже, когда перевозили оружие из Фрипорта на склад. Им нужен был удобный способ открывания двери, который в то же время позволял бы сохранить в тайне секрет замка. Ключ, устроенный таким образом, чтобы его . удобно было передавать от одних военных стражей к другим — из поколения в поколение, если понадобится. Ключ, как предполагал Грейсон, всегда должен находиться у. командующего военным округом. Скорее всего, предназначение ключа, даже само знание о его существовании оказались утеряным столетия назад во времена борьбы за выживание на Хельме. Стоило умереть одному-единственному человеку, не успевшему передать секрет своему преемнику, и секрет забывался, теряясь уже навсегда. Но сейчас секрет можно восстановить. Повернувшись, Грейсон помчался к глайдерам, везущим то, что удалось вытащить из-под обломков Хельмфастской крепости. Теперь он, Грейсон Карлайл, стал местным военным правителем. Как лорд Хельмфастский, он является наследником утерянного склада Звездной Лиги и всего, что там находится. Ничего, что Рашан с лордом Гартом пытались сбить его с толку. У него, у Грейсона, все это время находился ключ от склада Звездной Лиги!

Он нашел то, что искал, среди штабных припасов на одном из грузовиков. Затем побежал Обратно к покоящейся на каменистом берегу мертвой реки усеченной пирамиде. Увидев его бегущим, Лори последовала за ним. Она ворвалась в машинное отделение секундой позже командира.

— Грейсон! Что это?

— Подожди секунду...

Грейсон почти не мог говорить, хватая ртом воздух. Но он что-то делал, склонившись над древним компьютером Звездной Лиги в полуосвещенном помещении. Нажав клавишу просмотра, он наблюдал за побежавшими по экрану разноцветными светящимися столбиками.

— Возможно, это ключ... тот... который мы искали!

Он держал в руке предмет, выкопанный в штабном глайдере, — программу с картой из Хельмфаста. Эта дискета была вручена ему несколько месяцев назад на церемонии в Хельмдауне. Карта хельмских владений, оставшаяся со времен Звездной Лиги. По-видимому, эта дискета в течение трех веков передавалась из рук в руки, от одного хельмфастского лорда к другому. Сколько же лордов обладало этим секретом? Вероятно, ни один из них, кроме тех, кто написали эту программу во времена Минору Куриты.

Грейсон вставил дискету с картой в отверстие дисковода..

И бессознательно затаил дыхание.

Любая компьютерная программа, независимо от ее цели, оформления, языка, на котором она написана, а также способа хранения, является набором единиц закодированной информации, систематизированным и полным списком инструкций, которые интерпретирует и шаг за шагом выполняет компьютер. Программа карты состояла из инструкций и базы данных со старыми орбитальными фотографиями, которые должны быть отображены на экране в виде фотокарты, позволяющей изучить область на карте при различных степенях четкости и увеличения с помощью ввода команд на клавиатуре.

Список инструкций в программе, как правило, очень гибкий и хитрый. Очень длинная программа, или часть программы, может храниться на дискете таким образом, что никому и в голову не придет, что она там есть. Для случайного пользователя ее просто не существует. До нее можно добраться, лишь используя определенный ключ к спрятанной информации. Кодом иногда служит набор букв или цифр, вводимых с клавиатуры... либо голосом, если компьютер обладает устройством, воспринимающим человеческий голос.

Но одним из элегантных решений является случай, когда код встроен в компьютер, чтобы не быть утерянным или забытым. Программа будет прекрасно работать на любом подходящем компьютере. И никто не заподозрит о существовании спрятанного куска программы, пока ее не вставят в один-единственный компьютер, где содержится секретный код. В этом компьютере введенный в рабочую память код не среагирует ни на одну постороннюю программу. Но когда запустят программу со спрятанным куском, код отомкнет электронный замок двери, и...

— Полковник! Полковник!

Грейсон растерянно взглянул на ворвавшегося в дверь легионера.

— Полковник! Пойдемте скорее!

Грейеон отвернулся от терминала. После того, как он вставил дискету, экран оставался абсолютно пустым. Не появилось даже обычного изображения карты, и Грейсон уже начал думать, что с компьютером что-то случилось.

— Сэр! Это... стена!

Грейсон с Лори вдвоем поспешили к двери и выглянули наружу. В двух сотнях метров от них люди отступали назад, глядя на возвышавшийся над ними серый гранитный монолит, перегораживающий ущелье. Грейсон ощутил, как подрагивает земля под подошвами его ботинок. Он был уверен, что маленькие камни-голыши, устилающие дно высохшей реки, подпрыгивают и приплясывают в такт какому-то мощному движению расположенных под землей двигателей или чего-нибудь подобного. Стена открылась. Секции между желобками, которые Грейсон заметил раньше, скользнули обратно в скалу, и в камне появилось расширяющееся отверстие. Секция исчезла в темноте и, пройдя около двух метров, остановилась со звучным клацаньем. Затем кусок скалы с рокотом отошел в сторону. Перед ними оказался дверной проем, десяти метров в ширину и двадцати — в длину. В нескольких сотнях километров к северу полковник Джулиан Лангсдорф откинулся на спинку кресла на мостике своего «Головореза». Ему хотелось, чтобы грузная колонна машин двигалась быстрее... гораздо быстрее! Несколько боевых роботов уже выбивались из сил от усталости и перегрева, но он заставлял войско двигаться на максимальной скорости, чтобы поймать Грейсона Карлайла до того, как минуют еще одни сутки. Ночью Серый Легион Смерти ускользнул, покрыв расстояние гораздо большее, чем полковник считал возможным для войска, обремененного сотнями гражданских лиц, техов и раненых. Он совсем не ожидал от противника подобной скорости. В конце концов, куда может направляться подобная колонна? Они могли бы еще месяцами скрываться в долинах и лесах Арагайских гор, если понадобится. Там было надежное укрытие, много воды и дичи. Но побежать на юг?.. Ведь там нет ничего, кроме суровых и пустынных Нагайских гор, соляных отмелей Мертвого моря, развалин Фрипорта да бесконечных степей.

Человек, назвавшийся регентом Звездной Сети Рашаном, объяснил полковнику Лангсдорфу, в чем дело. Карлайл ищет утерянный склад Звездной Лиги, возможно, даже знает, где тот находится, и надеется захватить его до того, как противник подтянет свои силы.

Рашан назначил полковника Лангсдорфа главнокомандующимвсеми экспедиционными войсками Дома Марика. Генерал Кляйдер пока находится в пути, и его не будет еще несколько часов. Рашан сказал, что, если даже Кляйдер приземлится, операция по захвату ренегата Карлайла и его банды полностью возлагается на полковника Лангсдорфа.

Карлайлу уже удалось один раз удрать от него, но полковник Лангсдорф был уверен, что такое не повторится.

Войско Лангсдорфа насчитывало двадцать семь боевых роботов. Только один двенадцатый отряд Белых Кавалеристов состоял из шести боевых роботов плюс горстка бронеглайдеров и некоторое количество моторизованной пехоты под командованием майора Сиджвелла Эллендри, которую он снял с патрулирования космопорта. От маленькой пятой роты гвардии Дома Марика осталось всего два боевых робота. Обоих присоединили к четвертой легкой штурмовой бригаде капитана Маранова, дополняя его роту до полагающейся дюжины. От седьмой легкой штурмовой бригады под командованием капитана Чу Ши-Лина осталось девять боевых роботов, причем пять из них — двадцатитонные «Стингеры» и «Шершни».

Наконец, под его началом имелись танки на воздушной подушке и механизированная гвардейская пехота Дома Марика, которой командовал фатоватый подполковник по имени Хаверли. Лангсдорф не был уверен, справится ли он с такой разношерстной армией. Но так или иначе дело для них он найдет.

Хотя войско полковника Лангсдорфа было на редкость пестрым, все же двадцать семь боевых роботов — мощная сила, почти целый батальон. Между тем из последних донесений следовало, что Карлайл располагает всего-навсего восемью боевыми роботами да остатками легкой бронетехники. Рашан также заверил полковника Лангсдорфа в том, что, если даже Карлайлу и удастся проникнуть на склад Звездной Лиги, он не сможет привести в боевую готовность находящееся там оружие, так как у бандитов просто не хватит на это времени. Кроме того, у вражеского командира осталось очень мало людей, способных на такое. Сколько там у него учеников — водителей боевых машин... восемь? Пять? А может, и того меньше. В случае, если Карлайл все же проберется на склад, полковник Лангсдорф собирался, подложив взрывчатку, взорвать скалу ко всем чертям. Оружие Звездной Лиги мало чем послужит Карлайлу в последней безнадежной битве, когда тот останется похороненным в глубине горы. Так или иначе, но часы полковника Грейсона Карлайла уже сочтены!

Грейсон стоял внутри старого склада Звездной Лиги. Он не мог сдержать своего удивления... и разочарования.

Огромная тень стены загораживала свет позади него; только один лучик проникал через открытую дверь. В отверстие уже просачивались легионеры и застывали в трепетном молчании при виде размеров потайного помещения. В каменном туннеле раздавались грохочущие металлические шаги, возвещая о прибытии беаровского «Викинга». Он осторожно двигался вперед, опасаясь кого-нибудь раздавить. Помещение оказалось пятидесяти метров в ширину и двадцати — в высоту. Каменный потолок был едва различим в слабом свете мечущихся ручных фонариков. Впереди туннель резко уходил в темноту, поглощавшую свет фонарей, и непонятно было, где же может находиться дальняя стена.

И весь этот громадный зал, бывший, по-видимому, некогда складом, способным вместить невероятное количество боевых роботов, оказался совершенно пуст. Все, что осталось, — здание, похожее на строение, имевшееся снаружи. Перед Грейсоном стояла усеченная четырехгранная пирамида с однои-единственной дверью. Пытаясь заставить руку, державшую фонарик, не дрожать, Карлайл приблизился к пирамидке. Что это, еще одна инженерная станция или что-нибудь в этом духе?

Возможно ли, чтобы склад не был выстроен до нападения Минору Куриты? И когда пришла весть о появлении в системе Хельма куритского флота, склад все еще не был готов? В конце концов, оборудование Звездной Лиги могли спрятать и в самом Фрипорте. Город — на редкость запутанное место. Мог ли Курита во время своих поисков проглядеть настоящий тайник, и бесценные сокровища Лиги погибли вместе с Фрипортом?

Войдя в маленькое помещение, Грейсон уже знал, что такое возможно. Поскольку это здание не имело ничего общего с военным пакгаузом Звездной Лиги.

XXVII

Рашан по очереди оглядел собравшихся. Эти шестеро людей были адептами со сверхчастотной станции, находившейся к северу от хельмдаунского кос-мопорта, самыми высокопоставленными деятелями Звездной Сети на планете. Они собрались в полутемной комнатушке хельмдаунского отделения Ком-Стара, поскольку только здесь Рашан мог быть уверен в абсолютной секретности встречи.

Если бы Хельм располагал сверхчастотной станцией класса А, там должен был присутствовать другой регент, подобный Рашану. Появление еще одного регента — даже благоговеющего перед верительными грамотами Рашана, помешало бы делу. Несомненно, что все эти шестеро адептов в течение нескольких следующих недель погибнут в результате несчастных случаев, если военные действия против Карлайла пойдут хорошо. Адепты Звездной Сети, согласно существующим еще со времен Блейка предписаниям, никогда не остаются на станциях либо других сооружениях Ком-Стара более года, чтобы не возникало нежелательной фамильярности между сотрудниками. Если не произойдет шести каких-либо трагических инцидентов, то в течение года все шесть адептов попадут на другие шесть миров Внутренней Сферы.

Рашан не мог допустить, чтобы секрет, доверенный этим шестерым людям в течение нескольких дней, узнали другие миры, пусть даже из уст умеющих хранить молчание адептов. Секрет будет похоронен здесь, на Хельме.

Улыбаясь, Рашан кивнул каждому из присутствующих.

— Я собрал вас здесь вместе, поскольку знаю, что на вас можно положиться, — сказал он, — Мы имеем дело с тайной, которая никогда не должна попасть в руки кого бы то ни было, кроме самых высших чинов Звездной Сети! В этой тайне заключено будущее самой Сети!

Одним из собравшихся был старший адепт Лараби — человек лет тридцати, тех хельмской сверхчастотной станции.

— Простите, регент, — произнес Лараби. — Вы имеете в виду тот оружейный склад на юге? В последнее время в городе только о нем и говорят...

— Сеть не интересует оружие, — прервал его Рашан. Другой адепт не смог сдержать своего удивления.

— Я думал, что это и есть цель операции Дома Марика! Этот ренегат Карлайл обладает ключом к утерянному сокровищу Звездной Лиги, а Звездная Сеть помогает герцогу Гарту его вернуть!

— Внимание, тихо!

Рашан прибегнул к испытанной временем формуле, которую использовали инструкторы Сети для служителей-учеников. Будучи инструктором с многолетним стажем, он доподлинно знал, как показать, кто здесь главный.

— Склад с оружием — обман, просто предлог, чтобы завоевать послушание лорда Гарта. Сооружение Звездной Лиги таит в себе нечто более ценное, чем боевые роботы и лазерные орудия. В нем хранится сокровище, а чтобы получить его, мне понадобится ваша помощь!

Солнце всходило, но атака захваченных шаттлов так и не началась. Трейси Максвелл Кент лежала ничком на лесистом склоне в ста метрах от «Деймоса», практически в тени шаттла, и недоумевала, что же они теперь собираются делать.

План был основан на их встрече с отрядами Дома Куриты под командованием герцога Ринола южнее Скалистого ущелья. Идея заключалась в том, чтобы застать момент, когда рабочие люки шаттлов будут открыты. Когда стало известно, что Легион двинул на юг, солдаты Дома Марика должны были ослабить оборону вокруг захваченных шаттлов.

Прежде всего, войско Красного Охотника не появилось. Никто не знал, что случилось, хотя среди штурмовиков ходили слухи, что якобы куритский военачальник их предал.

«Скорее всего, это так, — подумала Трейси. — А мы тут созерцаем два шаттла с пятьюдесятью бойцами. Потрясающе!»

Во-вторых, враг вовсе не собирался ослаблять свою оборону. Насколько могла понять Трейси, никто не побеспокоился сообщить марикскому войску возле шаттлов, что Легион ушел. Лес оставался тихим, транспортные люки были закрыты, трапы предусмотрительно спрятаны. Возле каждого корабля выставлен пикет из шести солдат в полном боевом снаряжении. Отсюда следовало, что они ожидали появления боевых роботов Карлайла. Повернув голову, Трейси посмотрела на укрывшегося за густой травой лейтенанта Дьюлани. Через камуфляж на его лице ей удалось разглядеть только то, что он так же растерян, как и она сама. С другой стороны заняла свою позицию Дженис Тейлор. Она потихоньку укладывала поудобнее свое противотанковое ружье, чтобы не подняли тревогу вражеские шумоуловители. И что же? Они могут так целый день проваляться в здешних сорняках! Не похоже, чтобы те, кто захватил шаттлы, дали им шанс — с каждой минутой повышалась вероятность того, что их обнаружат. Кто-то из штурмовиков может чихнуть или вскрикнуть от укуса какого-нибудь хельмского насекомого — и тогда можно будет распрощаться с надеждой застать врага врасплох.

Солнце продолжало подниматься. С Трейси градом струился пот, краска на ее лице превратилась в гротескную маску. Она с голодным вожделением уставилась на шаттл «Деймос». Где-то там на борту, привязанный и спеленутый в грузовом отсеке вместе с другим снаряжением Легиона, находится ее любимый и неповторимый «Феникс». Если бы только Трейси могла проникнуть внутрь, к Своему боевому роботу, ситуация в корне изменилась бы.

Если! Если! Это слово будто посмеивалось над ней.

Послышался шум. Кто-то ломился сквозь подлесок в пятистах метрах к югу. Трейси повернула голову, оглядывая пестрый подлесок. Вокруг «Деймоса» тоже поднялась суета. Укрепленные высоко на корпусе корабля башенки лазеров повернулись на звук; часовые в тени опор тоже нацелили туда свои ружья.

Вывалившееся из кустов существо ошеломило Трейси настолько, что она чуть не закричала. Человек был одет в грязный и рваный рабочий комбинезон, красноречиво говоривший о том, что его обладателю очень долго пришлось путешествовать пешком по лесам и каменистой земле. На таком расстоянии Трейси не могла разглядеть лица незнакомца, но в его движениях, фигуре и повадках ей почудилось что-то знакомое. Ив следующий момент она внезапно узнала этого человека. Графф! Каким-то образом сбежав от легионеров, пленник вернулся сюда. Но как? Возможно, он угнал глайдер и оставил машину поблизости, чтобы его не приняли за врага. Подняв свои все еще связанные в запястьях руки, он вышел на пустое пространство между двумя шаттлами. В пальцах предатель сжимал белую тряпку. Трейси услышала, как он кричит в сторону шаттлов:

— Эй! Эй! Вы, там! Это капитан Графф, гвардия Дома Марика! У меня есть новости! Не стреляйте! Я друг! Не стреляйте!

Двое из стражей «Деймоса» посовещались с остальными и покинули свой пост. Вскинув ружья, они осторожно приблизились к Граффу. Еще двое часовых шли от «Фобоса». Графф был уже на полпути к кораблям. Трейси видела, как эти пятеро о чем-то взволнованно переговариваются. Она не могла их услышать, но заметила, что солдаты энергично жестикулируют и машут руками.

Через минуту из «Деймоса» послышался какой-то звук. Люк транспортного отсека раскрылся, и оттуда на землю вывалился трап. Еще два стража встали по обе стороны отверстия, держа оружие на груди. Через несколько секунд по трапу спустилась пара офицеров Дома Марика. Они повернулись к разговаривавшим. В полукилометре Трейси увидела такую же делегацию, приближавшуюся с юга. Единственное, что мог сообщить Графф, — это то, что Легион далеко, а сам он удрал, чтобы предупредить своих марикских товарищей. Она заметила, как часовые, принимавшие участие в обсуждении, опустили оружие и позы их стали расслабленными.

Трейси позволила себе взглянуть на Дьюлани и увидела, как тот подмигнул. Медленно, очень медленно он поднял большой палец в универсальном жесте. Это и была та возможность, которую они ожидали! Дьюлани передвинул руку, поднося к губам маленький ручной передатчик.

— Всем подразделениям... пора! Вперед! Давайте!

Конечно, его услышали на борту шаттлов, но пока они придут в себя от удивления... Около полусотни людей, прятавшихся вдоль горных кряжей по обе стороны зоны высадки шаттлов, в едином порыве выскочили из травы, кустарника, из-за разбросанных валунов. По долине хлестнули лазерные лучи, застрекотал автоматный огонь. Трейси увидела, как засуетились часовые у «Деймоса». Их глаза округлились, они поводили ружьями, отыскивая мишени на горных склонах. Через некоторое время солдаты отыскали их, но не успели выстрелить, сами превратившись в мишени. Автоматная очередь прошила их насквозь.

Нажимая на спусковой крючок, Трейси бежала вниз по склону холма и поливала отверстие транспортного люка «Деймоса» потоком маленьких, но смертоносных трехмиллиметровых снарядов. Один из часовых на трапе уронил ружье и схватился руками за свое превратившееся в кровавое месиво лицо. Другой свалился вниз; кровь хлестала из множества дыр в его броне.

К тому времени, как Трейси достигла подножия холма, до кого-то на борту «Деймоса» уже дошел тот факт, что шаттлы подверглись атаке. Лазерная башенка на верхушке корпуса корабля повернулась; сдвоенные стволы угрожающе нацелились на лес. Затем, подобно сверхновой, вспыхнуло пламя лазера, с абсолютной и ужасающей ясностью очертив фигуры бегущих людей. Эта картина неистребимо запечатлелась в мозгу Трейси. Позади нее раздался звук, который ни с чем нельзя спутать: захлебнувшийся кровью чей-то предсмертный вопль.

В ход пошел еще один лазер... и еще. Кто-то яростно жал на гашетки. Некоторые выстрелы попадали в растущий с восточной стороны лес; там уже начался пожар. Другие молниями неслись на юг, к «Фобосу». Оттуда до Трейси тоже доносились ужасные агонизирующие крики.

Оставаясь в пределах досягаемости лазеров, они все неминуемо погибнут. Единственная надежда спастись — достичь трапа шаттла. Пока Трейси приближалась, наверху возле люка столпились люди. Ступив на трап, она почувствовала, как что-то словно дернуло ее за левый рукав формы.

Трейси снова открыла огонь, нанося марикским воинам ужасные рваные раны, похожие на внезапно расцветшие алые цветы. Затем мимо нее пронесся лейтенант Дьюлани; он бежал по трапу прямо к открытой двери. Сейчас она со скрипом закрывалась, а трап начал двигаться под ногами. От неожиданности Трейси качнулась, пытаясь сохранить равновесие на движущейся поверхности.

— Трейси!

Девушка обернулась, но лучше бы она этого не делала. Трап втягивался в корабль, его конец уже находился в нескольких метрах над землей. Она смотрела в расширенные глаза Дженис Тейлор, два светлых пятна на фоне измазанного краской лица.

— Трейси! Пойдем!

Но Трейси только крепче обхватила взвившийся в воздух трап. Дьюлани возвышался перед ней, посылая короткие частые очереди из своего автомата. Ему каким-то образом удавалось сохранять равновесие на движущемся трапе, и он вновь, шаг за шагом, начал медленно подниматься к сужающемуся отверстию люка, продолжая при этом палить. Как же он не падает? Дьюлани достиг закрывшегося на три четверти отверстия люка и ступил в полукружье красного света. Трейси услышала пулеметные очереди, грохот автомата вперемешку с хриплыми взрывами снарядов. Затем Дьюлани вскрикнул.

Трейси последовала за ним наверх, сжимая в одной руке ружье, а другой цепляясь за трап. Осознавая, что грузовой люк перестал закрываться к тому времени, как она достигла вершины трапа, Трейси проскользнула в отверстие высотой около метра.

Внутри отсека красный свет падал на фигуры сражавшихся. Она увидела рядом с собой распростертое тело Дьюлани. Автомат выпал из его рук. Трейси мимоходом удивилась, как много штурмовиков Легиона умудрилось взобраться мимо нее по трапу. Когда трап начал двигаться, на нем были только она и Дьюлани. И внезапно она поняла, в чем дело. Пленники! Их, должно быть, держали в одном из нижних отсеков шаттла. Наверное, они напали на своих охранников, когда штурмовики Легиона начали атаку!

Увидев двух неприятельских солдат, бежавших к люку, Трейси уложила их точной и быстрой очередью. Затем она обнаружила, что пульт управления люком находится рядом с телом Дьюлани. Лейтенант успел нажать на кнопку, остановившую почти закрывшийся люк, но погиб прежде, чем смог открыть дверь и снова спустить трап. Она дотронулась до кнопок, потом встала на страже, как бы охраняя неподвижное тело лейтенанта.

Когда на борт «Деймоса» прибыли остальные члены штурмовой бригады, битва еще продолжалась. На борту было всего двадцать солдат Дома Ма-рика, гораздо меньше, чем всех пленников, вместе взятых. Неудивительно, что они так нервничали! Вскоре донеслась весть, что штурмовая бригада захватила также и «Фобос». Защищавшиеся не успели даже открыть огонь из лазера или попытаться задвинуть люк. Илза Мартинес усмирила гвардию Дома Марика боевым ножом, который успела спрятать еще до захвата корабля, и повела в атаку остальных членов экипажа «Фобоса», пока в транспортный отсек не ворвались бойцы Легиона. Перекличка показала следующее. Семеро бойцов штурмовой бригады, включая Дьюлани, были убиты. Шестеро пленников погибло в битве на борту шаттлов. Среди освободителей и освобожденных оказалось пятнадцать раненых. Корабельные врачи и прочий медперсонал начали свою работу немедленно, устроив операционную в пустом грузовом отсеке «Фобоса».

Немного позже они нашли тело Граффа, точнее, то, что от него осталось. Случайный луч лазера, посланный с «Деймоса», почти полностью разорвал его. Хотя Трейси знала, что Графф это заслужил, внутри у нее все перевернулось. Однако, найдя своего «единственного и неповторимого» боевого робота целым и невредимым в его собственной нише, она издала радостный вопль. Теперь-то Трейси покажет, на что способна!

Грейсон пробежал пальцами по глубоко выдавленным в железобетонной поверхности подземного здания буквам. При виде этих слов он испытал глубокий шок. Карлайл со своими людьми искал склад с оружием, а нашел вот что: «Передвижное библиотечное хранилище Звездной Лиги. Хельм, ДЕ 890-2699». Грейсон слышал о подобных хранилищах, но ни одного не видел. Многие из них, насколько ему было известно, располагались в крупных городах на планетах по всей Внутренней Сфере, в центрах тогдашней науки и культуры. К несчастью, подавляющее большинство этих городов пало во время опустошительных первой и второй войн за Наследие.

— Что это, Грей? — спросила Лори. -Что это значит?

— Это значит, что у нас возникнут трудности с герцогом Ринолом, — сказал Грейсон. — Я не думаю, что это — именно то, что он имел в виду, говоря о сокровищах Звездной Лиги.

От его прикосновения дверь тихо приоткрылась, а когда молодой полковник ступил на покрытый ковром пол, единственную комнату залил свет. Комната не была пыльной, как инженерная станция снаружи, но в ней стоял такой же стол с компьютером.

Грейсон поспешно послал одного из солдат за дискетой, все еще остававшейся в компьютере снаружи. Когда он вставил дискету в компьютер библиотеки, вся стена напротив терминала ожила, засветившись разными цветами. Затем вспыхнули слова: «Прогресс и распространение знаний — единственная гарантия свободы. Джеймс Мэдисон».

Грейсон нажал на ввод. Слова исчезли. Их сменило нечто, казавшееся на первый взгляд списком предметов. Комната, несомненно, являлась разносторонней библиотекой. Грейсон медленно, неуверенно начал изучать, как ею пользоваться. Через два часа он узнал много интересного.

Оказывается, цивилизация, распространяющая знания среди населения, таким образом поддерживает свою жизнеспособность. А та, которая обеспечивает доступ к информации лишь избранным и военной верхушке, дает возможность учиться только способным заплатить за дорогостоящие приборы либо дорогостоящее обучение, по сути своей порочна, независимо от степени ее силы и развития. Хельмская библиотека являлась практически ответом на встающий перед каждым обществом вопрос: как донести огромное количество новой информации до людей, которые в ней нуждаются?

Грейсон узнал, что столетия назад библиотеки, подобные этой, располагались на каждой планете, почти в каждом из крупных городов Звездной Лиги. Обустроены они были просто: каждая состояла из запоминающего устройства, информацию с которого можно было легко копировать на другие запоминающие устройства и считывать с помощью соответствующих аппаратных средств — терминала компьютера либо обычного поискового экрана. Грейсон понимал, что технология тридцать первого столетия могла больше не создавать подобных библиотек, а пользоваться запоминающими устройствами и средствами для дублирования той информации, которая нужна повсеместно. Образцы хранившейся в памяти компьютера информации позволили Грейсону сделать вывод, что он нашел сокровище гораздо большее, нежели любое количество боевых роботов.

Там была формула простого химического катализатора — это позволяло соединять кремний, галлий, мышьяк и углерод таким образом, что при комнатной температуре полученное вещество становилось сверхпроводником, который передавал фантастическую электроэнергию без нагревания и потери мощности. Этот секрет, как слышал Грейсон, был утерян, — с его помощью можно было улучшить управление огромными электрическими зарядами, способными перебросить Т-корабль в подпространство. Промышленники уже предложили метод для каталитических процессов, но новая информация, даже на неискушенный взгляд Грейсона, являлась более эффективной.

Хранилище располагало также технологией управления генами травоядных молочных животных, чтобы объем молока увеличивался вчетверо, вдобавок в нем появлялись полезные элементы, витамины и антиканцерогены.

Грейсон искал нечто особенное среди этого ошеломляющего количества информации, которое ему удалось обнаружить в памяти библиотеки. Он нажал на несколько клавиш, и дальнюю стену заполнила сияющая всеми цветами радуги карта. Вглядевшись в ломаные светящиеся линии и слова, Грейсон улыбнулся. Он нашел карту хранилища Нагайских гор, принадлежавшую Звездной Лиге.

XXVIII

Хранилище Звездной Лиги оказалось намного обширнее, чем кто-либо ожидал. Как и предполагал Грейсон, центральный коридор был пещерой, проделанной быстрыми потоками реки Вермильон, которая текла по естественной системе пещер под Нагайскими горами. Майор Килер с целым инженерным батальоном Звездной Лиги начал воплощать этот проект, создав под Фрипортом систему подземных туннелей в дополнение к туннелям, изначально предназначенным для оттока вод из города в глубокую пропасть, известную как Хельмская Яма.

Нагайские горы находились в точке, где наползали друг на друга плиты двух хельмских континентов. Миллионы лет назад в результате почвенного сдвига образовались эти горы, а постепенный подъем земли на востоке привел к появлению Северной возвышенности. Линия сдвига двух плит все еще существовала, а в одном месте, где они сошлись не до конца, образовалась пропасть в глубины Хельма — и она была практически бездонной.

Впоследствии Хельмская Яма стала сточной канавой, в которую инженеры направили воды реки Вермильон. Восточная половина реки высохла, оставив отшлифованный водой туннель, пронзающий гору. Но и сама гора, как обнаружилось, была вся изрыта подземными туннелями и ходами, словно головка сыра.

Грейсон узнал также, что Килер был не первым инженером, который работал над Нагайским проектом, а последним, причем наиболее удачливым. Первые земляные работы проводились с целью создания подземной лаборатории. Позднее проект превратился в попытку создания гигантской неприступной крепости. Именно Килер использовал это сооружение в качестве потайного хранилища для оружия, находившегося на военной базе флота Звездной Лиги во Фрипорте. Килер, будучи подданным Дома Марика, в то же время являлся горячим сторонником основных принципов Звездной Лиги — ограниченного межзвездного сообщества. Грейсон прочел и рассуждения майора Килера по этому поводу: Лига распадалась, и самые основы цивилизации рушились.

Генерал Керенский, сильный военачальник, чье войско и флот некоторое время обеспечивали мир, исчез за пределами Периферии в 2784 году, унеся с собой значительную часть военной мощи Лиги. Этот массовый уход и послужил причиной финального акта трагедии. Лорды-Наследники Великих Домов, составляющих ранее Звездную Лигу, восстали друг против друга, совершая целые серии кровавых, но тщетных попыток завоевать контроль над расчлененным трупом Звездной Лиги. Килер предвидел этот конец. Убежденный, что Звездная Лига будет восстановлена, а генерал Керенский скоро вернется, Килер устроил хранилище для оружия с военной базы во Фрипорте всего за несколько недель до того, как стало ясно, что Минору Курита со своим военным флотом собирается напасть на Хельм с единственной целью — захватить это оружие. Между тем Килер оказался всецело поглощен тайными торговыми сделками с различными фракциями Лиги Свободных Миров, которая тоже не прочь была завладеть оружием. Стравив их друг с другом, Килер выиграл время для себя и своего проекта.

Но откупиться от Минору Куриты не удалось.

— В конце концов, Килер просто не смог бы спрятать здесь оружие, — сказала Лори, заглядывая через плечо Грейсона. На экране появился доклад одного из килеровских подчиненных самому майору. Он предупреждал о приближении Минору Куриты и упоминал, что транспорт для основной части базового склада с вооружением все еще не готов.

— Кажется, эта бумага означает, что склад Звездной Лиги по-прежнему находится во Фрипорте.

— Я думаю, Лори, после этого они дружно взялись за работу. Смотри, что я тут нашел.

Он нажал на несколько клавиш. На экране появилась карта Нагайского подземного комплекса. Грейсон умело выбрал одну из секций карты и начал ее увеличивать.

— Главные отсеки склада, — прокомментировал изображение Грейсон. — Речь идет о помещениях на западной стороне горы. На карте показано несколько выходов — здесь... здесь... и вот здесь, наверху. Похоже, тут есть функциональная транспортная система, и если я правильно понял то, что прочел, имеются даже выходы на поверхность, соединяющие различные части горы. Этот... комплекс мог спокойно вместить целый город.

— Просто волшебство какое-то, — тихо произнесла Лори.

— Можно сказать, что наши предки знали пару-тройку хитростей, о которых мы понятия не имеем, — ответил Грейсон. — Меня потрясает то, что именно здесь хранится неимоверное количество информации, забытой или утерянной последующими поколениями.

Он прикоснулся к стоявшему перед ним терминалу.

— Здесь определенно есть боевые роботы, Лори. Я видел декларации. Все их не просматривал, но должен сказать, что здесь хранится по меньшей мере полк, а может, и больше. Гораздо больше, чем мы сможем погрузить на борт кораблей герцога Ринола. Впрочем, теперь я пришел к одному выводу — главной ценностью из всего этого является на самом деле библиотека Звездной Лиги!

От Хельмдауна двигался к югу грузовой глайдер. Шестеро из находившихся на борту людей были облачены в мантии и капюшоны адептов Звездной Сети, что свидетельствовало об их причастности к тайным мистериям псевдорелигиозного толка. Седьмым был Рашан, все еще одетый в обычную одежду, но, несмотря на это, явно ощущалось его превосходство над сообщниками.

— Я вижу впереди пыль, регент, — сказал водитель. Он скинул с головы капюшон и нацепил темные очки, чтобы лучшее ориентироваться на месте. Небо было горячим и ярким, на востоке клубились высокие тучи.

— Это, должно быть, колонна полковника Лангсдорфа, — сказал Рашан. Он посмотрел на тучи над головой — К вечеру польет дождь.

— Сможет ли Лангсдорф открыть дверь? — поинтересовался один из адептов.

— Я внимательно изучал орбитальные снимки, сын мой.

Странно, насколько легко вернуться к выражениям тайного языка Звездной Сети, когда снова окажешься среди других последователей нового порядка. Рашан многие годы ни к кому не обращался так — «сын мой».

— Кажется, то препятствие, перегородившее русло реки Вермильон, поддерживают какие-то внутренние опоры. Вероятно, они железобетонные или стальные. Относительно небольшое количество пластиковой взрывчатки, помещенное в несколько хорошо рассчитанных точках преграды, уничтожит эти опоры и обрушит всю стену. Инженеры Лангсдорфа с этим справятся.

Старший адепт Лараби изучал одно из запоминающих устройств.

— И здесь поместятся все данные из библиотеки Звездной Лиги, регент? Это уже волшебство какое-то, а не наука.

— Помни о том, сын мой, что наша обязанность — хранить старые знания. Наступает Тьма, настоящий конец цивилизации. Знания, подобные тем, что хранятся в библиотеке Звездной Лиги, станут дверью в новый день.

— Я понимаю, регент, но не понимаю, почему мы должны ее разрушить.

Рашан глядел мимо адепта, на проплывающую мимо степь вокруг.

— Обязанность тяжела и в лучшие времена, адепт Лараби. Помните, что секрет, который утром я поведал вам шестерым, должен уйти в могилу вместе с вами. Другие могут просто не понять того, о чем выпала честь вам узнать. Божественный Блейк провидел, что знания — а также коммуникационная сеть, которая делает возможным распространение этих знаний — станут однажды ключом, к окончательному торжеству порядка. Наша обязанность — сохранять знания, в том числе и старые знания из различных источников, таких, как библиотека Лиги, вплоть до того дня, когда порядок возвестит о новом расцвете цивилизации. Но нашей обязанностью является также забота о том, чтобы они не оказались в... неподобающих руках.

Кончиками пальцев он прикоснулся к запоминающему устройству.

— С помощью этого мы сможем перенести знания Звездной Лиги из спрятанной под горой библиотеки. А когда осуществим перенос, то полностью уничтожим библиотеку.

Адепт по-прежнему колебался. Рашан улыбнулся ему.

— Верь мне, сын мой. Остатки человечества не получат никакой пользы, если допустить, чтобы информация, содержащаяся в этой библиотеке, попала в их руки, в их темные головы! Это просто еще продлит агонию. Но в наших руках старые знания будут в целости и сохранности.

— Я в этом не сомневаюсь, регент. Просто я раздумываю... заслуживаем ли мы подобного доверия. Такое знание очень легко обратить во зло!

— Доверься высшему разуму, сын мой.

«И я, — подумал он про себя, — уверен в том, что вскоре всем вашим сомнениям придет конец. Как только вы поможете мне завершить начатое!» На закате Серый Легион Смерти снова вышел на свет Божий. Один из указанных на компьютерной карте коридоров (Грейсон сделал с него распечатку и взял ее с собой) привел их к закрытой двери в туннеле. На двери было изображено восходящее над Экваториальным морем оранжевое солнце Хельма. В спрятанных компьютерных файлах хранились указания, как закрыть за собой Восточные ворота. Под ними лежала широкая, открытая равнина, круто сбегающая к побережью. Справа, на северо-западе, сияла западная часть реки Вермильон, вновь возрождающаяся в подземных озерах, питавшихся водой из тающих ледников. Река протекала по Вермильонскому ущелью — одному из трех путей, которые вели через горы на север, а затем поворачивали прочь от гор и спускались по равнинам к морю. Они нашли пакгауз Звездной Лиги под западным склоном горы. Он оказался заполнен безмолвными рядами боевых роботов Звездной Лиги. Тускло отливая металлическим блеском, машины стояли вплотную друг к другу на своих постаментах. Там хранились еще оружие, снаряжение, запасы ракетного топлива, сканеры времен Звездной Лиги и приборы для связи. Были и другие машины, многие из них работали на таких же термоядерных двигателях, как и у боевых роботов. Грейсон увидел дюжины танков — от «Вендетт» до «Разрушителей», полностью вооруженных и готовых к эксплуатации. Взглянув на несколько транспортеров, достаточно больших, чтобы перевозить боевые машины на своих широких плоских платформах, Грейсон уже видел, как техи Легиона выгрузят их наружу, на Вермильонскую равнину, где корабли герцога Ринола смогут приземлиться, чтобы их забрать. Мимо западного портала шла широкая бетонная дорога. Она вела вниз, огибая склон горы, к плоской равнине метрах в пятистах от подножия. Равнина могла послужить хорошей посадочной площадкой для шатт-лов, легко доступной со стороны западной двери. Дорога изгибалась в северном направлении и шла через горы.

— Грейсон!

Усиленный динамиком робота голос Лори громыхнул сверху. «Беркут» стоял у портала, в пятидесяти метрах от Грейсона.

— «Фобос» вышел на связь! Они свободны и отправляются в путь!

Радостно завопив, полковник Карлайл помчался к своему «Мародеру», стоявшему там, где его припарковал тех. Со всей быстротой, на которую был способен, Грейсон поднялся по лестнице и устроился в кресле на мостике. Затем он начал щелкать переключателем, настраиваясь на частоту «Фобоса».

— Они стали лагерем на восточной стороне гор, Лори, — ворвался в уши Грейсона голос Мартинес. — Мы ясно видим их отсюда.

— Илза! — произнес Грейсон. — Это Карлайл! Рад вас слышать!

— Я вас тоже, капитан! Я уже передала вашему помощнику, что мы приземляемся через пять минут.

— Хорошо! У вас есть координаты?

— Само собой. Мы сядем на равнине под вашей западной дверью.

— Грейсон, Илза говорит, что герцог Ринол не появился, — добавила Лори. — Бойцы Дьюлани в одиночку освободили оба шаттла. Похоже, Красный Охотник нас надул!

— Я... вижу.

Это добавляло новых трудностей. Шаттлы герцога Ринола должны появиться завтра в полдень. Неужели Ринол умышленно пытался провалить попытку Грейсона освободить «Деймос» и «Фобос»?

Только сейчас Грейсон осознал, что его застарелая ненависть к герцогу действительно улетучилась.

— Чтобы убедиться в этом, я должен сперва поговорить с Ринолом, Лори. Здесь может быть и другое объяснение. Сейчас примем как факт то, что завтра, как и условлено, мы ожидаем шаттлы герцога Ринола.

— Не упустите шанс, полковник, — сказала Мартинес.

Сквозь обшивку «Мародера» Грейсон услышал звонкий, высокий громыхающий звук. Он подался вперед, всматриваясь через передний борт робота, и увидел, как солнце отсвечивает золотом на корпусах двух шаттлов, летящих высоко наверху.

— Я уже говорила Лори — похоже, вам угрожают значительные силы противника. С восточной стороны гор я видела умопомрачительно огромное войско.

— Оно передвигается?

— Мне кажется, что враги разбивают лагерь. Вам надо будет изучить фотографии, которые мы сделали, но лично я насчитала там от двадцати пяти до двадцати восьми боевых роботов, плюс куча народа и машин.

— Если они устраивают стоянку, то, вероятно, планируют выйти утром, — ответил Грейсон. — Вряд ли войска пойдут через горы ночью.

По мере того как шаттлы увеличивались в размерах, приближаясь, голос Мартйнес становился яснее. Грейсон уже мог различить пульсирующее сияние главных двигателей кораблей.

— Может быть, я и не права, полковник, но это небольшая разница. Боевой робот может пройти любую из этих дорог за час-другой. Если они двинутся с рассветом, то доберутся до нас задолго до того, как сюда прибудут ваши куритские друзья. Языки пламени, сопровождающие шаттлы, стали длиннее и гораздо ярче. Пилоты повысили уровень мощности, чтобы замедлить ход термоядерных реакторов судов и мягко посадить корабли рядом друг с другом на Вермильонской равнине.

— Может, и нет, — проговорил Грейсон. — У меня тут появилась пара идей насчет того, как их притормозить.

XXIX

Грейсон развернул распечатку карты, расправив на подходящем камне так, чтобы все ее могли видеть. Вокруг возвышались Нагайские горы. Их снежные шапки засверкали в первых лучах восходящего солнца. Небо над головой было глубокого, чистого синего цвета; самые яркие звезды все еще виднелись на утреннем небосклоне. В затененной долине, где собрались легионеры, едва можно было что-то разглядеть.

— Перед нами стоят две основные проблемы, — сказал Грейсон. — Первая — предстоит перекрыть три различные дороги, по которым полковник Лангс-дорф попытается добраться до нас. Мы находимся вот здесь.

Его палец уперся в очерченный кружок на карте.

— Отряды полковника Лангсдорфа встали лагерем вот тут, на северо-востоке, совсем близко от того места, где вчера располагались мы. Между нами... — Его палец пополз на север, к сгущению контурных линий. — Нагайские горы... и эти вот три дороги.

Капитан Мартинес принесла весть о том, что войском Дома Марика командует не лорд Гарт, а полковник Лангсдорф. Подслушивая марикские радиопередачи, она поймала ясно различимые доклады командиру. Эта новость почему-то не удивила Грейсона. Видя, с какой скоростью вражеское войско продвигается на юг, Грейсон начал подозревать, что лорд Гарт вряд ли одолел бы такое расстояние менее чем за три дня.

Лори отвела взгляд от карты.

— Ты говорил о двух проблемах, Грей. Какова же вторая?

Грейсон улыбнулся.

— Другая наша проблема состоит в том, что у полковника Лангсдорфа найдется достаточно людей и боевых роботов, чтобы пройти сразу тремя путями.

— О Боже, — произнес Клей. — Вы говорите слишком уверенно, полковник. Я не думаю, что дела пойдут таким образом.

— У Лангсдорфа есть два варианта, — продолжал Грейсон. — Он может собрать свою армию и двинуть ее по какому-то одному из этих путей. Либо разделить ее и пойти по двум из них... или по трем.

Лори выглядела неуверенно.

— А как, ты думаешь, он поступит?

Грейсон покачал головой.

— Я не знаю Лангсдорфа. Слышал только, что он хороший полководец, видел, что он отлично сражался в Скалистом ущелье. Принимая все это во внимание... постараемся взглянуть на карту с его точки зрения.

— Если он разделит свою армию, то сделает классическую тактическую ошибку, — сказал Клей, потирая щетину у себя на подбородке. — Его части будут действовать несогласованно... и преимущество будет за нами. Но если Лангсдорф будет держать свои силы вместе... что ж, мы не сможем сильно ему повредить. Такая армия просто прорвется и сметет нас, как картонные чучела.

— Правильно! — ответил Грейсон. — Но если он единым духом будет прорываться, то, скорее всего, выберет вот этот путь. Смотрите, — Грейсон опять склонился над картой, — главная дорога, к югу от Северной возвышенности, идет через Дранго, в Пролом Дранго. В этом месте особенных проблем не возникает. Путь узок, но достаточно пространства, чтобы противник развернул изрядную часть всех своих войск, если мы его атакуем. Там высоко, но почва ровная. Полковник Лангсдорф сможет провести всю свою армию, причем быстро. Теперь... на северо-западе расположен Путь Ли. Он намного выше и более неровный, частично завален камнями. Там есть зигзаги, повороты и ухабы, а также такие участки, где отвесные скалы образуют глухие карманы. Полковнику Лангсдорфу надо быть полным идиотом, чтобы послать туда целую армию. В этом лабиринте армия будет плутать не меньше недели... а к тому времени мы уже улизнем. Восточнее Пролома Дранго расположен Нагайский каньон. Через него на юг течет река Вермильон. Видите, она начинается у северо-восточного края Пролома Дранго, но поворачивает, чтобы обойти Дранго, — вот тут. Местность вокруг более неровная, но не настолько, как на Пути Ли. Главным препятствием является река Вермильон. Она вытекает из подземного озера... вот здесь. Там имеется брод, причем не один, но группа штурмовиков полковника Лангсдорфа наверняка не знает, где он находится. Чтобы найти его, потребуется время, так же как и на переправу.

— Так каков же ответ? — спросила Лори. — Ты хочешь сказать, что его решение будет совершенно очевидным... или он поведет себя неожиданно?

Грейсон вновь улыбнулся.

— Хороший командир предпочел бы неожиданный ход. Но у полковника Лангсдорфа нет выбора. Если он собирается послать всю свою армию по одной дороге, ему придется сделать это здесь. — Палец Грейсона уткнулся в карту — У Пролома Дранго. Он рискует потерять и противника, и всю свою армию, если попытается пройти Путем Ли или через реку Вермильон.

— Эй, полковник! Вы говоррите так, будто он точно не собиррается рразделять своих рребят, — сияя,, произнес Макколл.

— Как знать. Как упоминал Делмар, здесь он напорется на нечто вроде классической тактической ошибки, но именно это делает такой выбор неожиданным. Если его войска будут держаться вместе, он выберет Пролом Дранго. Он это знает, и знает, что мы это знаем. И полковник Лангсдорф должен сознавать, что если мы это знаем, то постараемся как-то ему помешать. Тем более что нашему противнику точно неизвестно, какими силами мы располагаем. У нас может хватить взрывчатки, чтобы заминировать весь путь, или мы в состоянии наскрести достаточно большое войско из местных ополченцев, чтобы задержать его армию до тех пор, пока не уберемся на своих шаттлах. Помните, что он хочет не просто прорваться. Ему надо помешать нам уйти... он постарается захватить наш транспорт. Полковник Лангсдорф не собирается сгинуть в этих горах. Теперь давайте рассмотрим случай, если войско разделится. Он может послать главную часть армии сюда, — Грейсон показал на Пролом Дранго, — или сюда. Его палец скользнул на восток, к реке Вермильон.

Грейсон задумался.

— На его месте я выбрал бы реку. Это труднее, но менее вероятно. Я направил бы достаточно сил через Пролом Дранго, чтобы отвлечь внимание от остальных. Может быть, послал бы их на полной скорости и попытался застать противника врасплох, двинув большой отряд в наш... в тыл врага, угрожая шаттлам. Это заставит войско противоположной стороны рвануться на южную сторону гор, и проблема будет решена. Затем главные силы пойдут через реку Вермильон. Дольше, чем через Пролом Дранго, но можно успеть ко времени, чтобы помочь войску из Пролома Дранго поймать врага... и, возможно, зажать его в тиски.

— А Путь Ли он проигнорирует? — спросила Лори. Грейсон затряс головой.

— Я не знаю. Опять же, будь я на его месте, то двинул бы и туда небольшой отряд — роту или что-то вроде нее. Я назвал бы эту акцию диверсионной. Конечно, такое положение вещей частично свяжет силы Лангсдорфа.

Грейсон отвернулся от карты и по очереди поглядел в глаза всем собравшимся. В его голосе зазвучали новые интонации, твердые и решительные.

— Мы предполагаем, что полковник Лангсдорф пойдет всеми тремя путями. Он отправит достаточно большое войско к Пролому Дранго, надеясь застать насврасплох и задержать, пока не подтянутся главные силы. Он пошлет небольшой легкий отряд по Пути Ли — частично в качестве диверсии, частично надеясь провести десять — двенадцать боевых роботов в тыл врага, угрожая шаттлам. А его основные войсковые подразделения спустятся к реке Вермильон через каньон. Он сделает вывод, что мы постараемся удержать тот или иной проход и будем сметены либо заперты. Остатки его армии соберутся на Вермильонской равнине, двинувшись на наши шаттлы... и мы окажемся у него в руках.

На Клея это, казалось, не произвело особого впечатления.

— Ну и?.. К чему же мы пришли? Мне не кажется, что предположения о том, к чему склонится полковник Лангсдорф, нам сильно помогут. Я хочу сказать, что прекрасно, конечно, знать, каким образом этот парень собирается нас прикончить, но лично мне от этого не легче.

— Что ж, мой друг, если нам известно, что противник собирается допустить классическую тактическую ошибку, мы этим воспользуемся.

Грейсон взглянул на Лори и подмигнул.

Глаза Клея расширились.

— Неужели это правда?! Вы собираетесь прикончить их всех сразу? Я угадал?

Улыбка Грейсона стала еще шире.

— Ха, ведь это неожиданно, не так ли? Это даст нам прекрасное тактическое преимущество. — Полковник Карлайл вновь указал на горы.

— Ведь нам известно об этих горах кое-что, чего не знает Лангсдорф. На все понадобится не более одного полка.

Клей помотал головой, но его улыбка была под стать грейсоновской.

— Всего один полк? Ну что же, тогда пусть это будет элитный полк тяжелых штурмовых боевых роботов, а не то Лангсдорф разнесет их ко всем чертям!

— У меня вопрос, Грей, — подала голос Лори. — Этому Лангсдорфу... ему, вероятно, дали приказ отыскать склад Звездной Лиги, правильно? Почему тогда ты думаешь, что он вообще пойдет по этим проходам? В данный момент он, вполне вероятно, прикидывает, как открыть Восточные ворота, и если не догадается, как это сделать, то придет к выводу, что их надо взорвать. Как собирались поступить и мы.

— Хорошо сказано, Лори. Но поставь себя на его место. Ты знаешь, что Легион исчез внутри этих гор. Ты не имеешь понятия, что происходит там, внутри. Карты у тебя нет. Помолившись, ты туда пойдешь и рискуешь потерять в горах целую армию. Но, предположим, что ты видишь Легион... или большую его часть прямо перед собой? Например... вот здесь.

Его указательный палец коснулся северо-восточного края Пролома Дранго.

— Ты выставляешь патрули и высылаешь разведчиков. И видишь, что боевые роботы Легиона, которых ты преследовал, теперь вышли и движутся по дороге. Что ты будешь делать? Продолжишь свои попытки открыть дверь? Или постараешься поймать этого ублюдка?

— Ясненько, — кивнула Лори. — Он не выберет неизвестную дорогу, если увидит нас под носом, в Проломе Дранго.

— А когда он увидит нас в Проломе Дранго, то у него появится идея разделить свои силы и попытаться схватить нас либо добраться до наших шаттлов... если она у него уже не появилась.

Грейсон помолчал и развел руками.

— В конце концов, если Лангсдорф задумал послать свое войско через горы, так или иначе это будет нелегкий маршрут, я полагаю, — задумчиво проговорила Лори.

— Согласен. Но мы не собираемся делать переход. По крайней мере, пройдем не весь путь, — сказал Грейсон. — Нет, я уверен, на самом деле нам надо опробовать транспортную систему хранилища Звездной Лиги.

Скрестив руки на груди, полковник Лангсдорф прикрыл глаза. Регент Звездной Сети обладал неприятной привычкой несколько раз повторять очевидное.

— Сэр, я понимаю, о чем вы говорите. Лорду Гарту не терпится забраться внутрь горы и найти оружие. Я вполне понимаю, что вам хочется этого не меньше. Но поймите и меня, сэр.

Он взглянул на регента, затем по очереди остановил взгляд на каждом из одетых в плащи с капюшонами адептов Ком-Стара.

Сам Лангсдорф был убежден в том, что псевдорелигиозное жульничество Звездной Сети — не что иное, как мешанина из предрассудков и беспочвенного мистицизма. Да... а если это единственная надежда современной цивилизации?..

— Возможно, Серый Легион Смерти проник через эту стену. Следы и отметки, которые мы обнаружили, да еще палатки, которые остались после них, позволяют сделать такое предположение. Но, с другой стороны, мы видели их силы на горной дороге к северо-западу отсюда! Понимаете, видели! Вероятно, мои инженеры взялись бы уничтожить стену с помощью взрывчатки — как предложили вы. Но на это потребуется время... и нужны огромные усилия, а такими возможностями я просто не располагаю. Мне понадобятся мои инженеры для марша по горным тропам. Только они в состоянии обнаружить и обезвредить мины перед тем, как там пройдут наши главные силы. Я не имею права посылать своё войско без карты в неизвестный пещерный лабиринт, если цели экспедиции мне непонятны. Я не могу оголять тыл своего войска, так как враг может проскользнуть по тропам в обход и атаковать нас с тыла. И, наконец, я не вижу причин шарахаться по этим пещерам, когда мне известна диспозиция врага. Он находится в Проломе Дранго и движется на северо-восток. Одному из «Бумерангов» "приказано наблюдать за перемещениями противника. Я собираюсь встретить его в Проломе Дранго и там сокрушить.

При этих словах полковник Лангсдорф выпрямился и взглянул на Рашана.

— Я допускаю, регент, что вас и ваших адептов ждет в этой пещере важная работа. И с удовольствием отряжу на подмогу инженерную бригаду, когда завершу эту операцию. Но, чем бы вы там ни собирались заниматься, — вам придется подождать, пока я закончу свою работу, черт возьми!

Лангсдорф сам был так же удивлен этой вспышкой, как и служители Звездной Сети. Он никогда не срывался подобным образом. Эта кампания нанесла его авторитету тяжелый урон. Слишком многие напрашивались к нему в советчики... но только не в помощники. Располагая двадцатью семью боевыми роботами и порядочным количеством бронетехники, он получил преимущество над врагом. Впрочем, полковник Лангсдорф был достаточно умен, чтобы понимать: если от него отвернется судьба или он сам допустит какую-нибудь дурацкую ошибку, то все его преимущество немедленно улетучится.

— Я вас понимаю, — произнес Рашан. — Надеюсь, что и вы будете настолько любезны, поняв в свою очередь меня. Во что бы ни верили вы лично, но эта экспедиция затеяна здесь из-за меня. Вспомните получше, кто сделал вас командиром этого войска, невзирая на протесты лорда Гарта. Я настаиваю, чтобы я и мои помощники вошли в эту пещеру незамедлительно. Я думаю, вам...

Он взглянул на наручный компьютер.

— Давайте ограничимся шестью часами. За это время вы сможете сокрушить войско Карлайла и вновь захватите его шаттлы. Но если за указанное время вы не одержите победу, я буду настаивать на том, чтобы вы откомандировали в мое распоряжение инженеров, которые откроют вход в хранилище Звездной Лиги.

Высокомерие Рашана в конце концов вывело полковника Лангсдорфа из себя, но он взял себя в руки. И лишь упрямо сжал кулаки.

— Прекрасно, регент. Шести часов хватит с лихвой. Но должен вас предупредить, что человек по имени Грейсон Карлайл Смертоносный — могучий и хитрый враг. Охотно верю, что он ренегат. Возможно, он и погубил тех людей на Сириусе-пять. Но в качестве противника этот человек достоин всяческого уважения. С ним надо быть осторожным. Нам ни в коем случае нельзя недооценивать своего врага. Если мы не сумеем проникнуть в его мысли, то нам не хватит и шести лет, чтобы сразить Легион.

Дранго была маленькой деревушкой, насчитывающей около трехсот жителей. Она расположилась у дороги, ведущей к югу от Дюрандели, на Вер-мильонскую равнину. Тамошний люд по большей части пас скотину, хотя по широкой горной долине было разбросано и немало ферм. Здешняя трава представляла собой питательный корм, являвшийся одним из предметов хельмского экспорта, и росла повсюду. Поздним утром жители Дранго услыхали нарастающее громыхание приближающейся армии. Вездесущие детишки доложили взрослым, что видели рано утром военные машины и боевые роботы. Ходили слухи о таинственных ночных огнях, о странно одетых чужеземцах, которые ночью работали в полях к востоку от поселения, о космических кораблях, пролетевших вчера прямо над головой и приземлившихся на южной равнине, о странных звуках, доносившихся из окрестных гор и ледников. Можно было и не обращать внимания на все эти слухи, сославшись на детские шалости и слишком развитое воображение жителей деревни. Но даже самый скептический наблюдатель не смог бы проигнорировать зрелище, представшее глазам тех поселян, кто осмелился выглянуть наружу и разузнать, что там за грохот. В общем, они увидели дюжину боевых роботов, медленно шествовавших во главе колонны десятков колесных гдайдеров и машин на воздушной подушке. Как на боевых роботах, так и на глайдерах явственно виднелся распахнувший крылья орел Дома Марика. Если обитатели Дранго мало что слышали о бунте и кровопролитии на севере, то теперь они увидели все воочию. Большинство заперлось в своих крепких домах. Но те, кто отбежал подальше и спрятался среди камней и скал, окружавших Пролом Дранго, смогли в полной мере насладиться зрелищем разворачивающейся битвы.

Колонной командовал неистово подгонявший своих людей капитан Маранов. Полковник Лангсдорф поручил его четвертой легкой штурмовой бригаде миновать Пролом Дранго и обеспечить безопасность самой деревни при поддержке механизированной пехоты и бронетехники гвардии Дома Марика. Ранним утром врага заметили на этой дороге, но с тех пор он исчез.

— Сомкните ряды, ребята! Поплотнее!

Маранов так часто выкрикивал эти слова в свой передатчик, что его подчиненные уже устали их выслушивать. Впрочем, благодаря усилиям капитана колонна двигалась достаточно быстро.

Если Легион по-прежнему находится на той дороге, то Маранов его не упустит. Если же Карлайл уже перескочил на Вермильонскую равнину — значит, капитан последует за ним, найдет его там и будет удерживать, пока не прибудет Лангсдорф с главными силами. Марановский «Головорез» двигался впереди отряда быстрым и уверенным шагом. По бокам от него шли Колби и Витнер на «Фениксах». Три боевых робота сверкали в лучах утреннего солнца.

Первый заряд взрывчатки оказался под ногами витнеровского «Феникса». Взрыв грязи и гравия ударил в корпус и опрокинул сорокапятитонную машину Витнера, подняв фонтан дыма и осколков брони. Маранов резко повернул своего «Головореза», отыскивая врага, но сканеры показывали только его собственных роботов и селение впереди. Витнер принялся поднимать своего «Феникса» на ноги, когда с юго-восточной стороны донесся второй взрыв, который поразил «Гриффина» Бегиннинга.

— Мины! — возвестил Бегиннинг в микрофон. — Скалы нашпигованы спрятанной взрывчаткой.

Капитан Маранов огляделся с опаской... Он увидел простиравшийся Пролом Дранго — широкую, ровную дорогу. Она вела через горы прямо к цели — равнине, которая, судя по донесениям, служила зоной высадки двух вражеских шаттлов. Стоит быстренько проскочить Пролом — и можно схватить легионеров тепленькими. Но, слыша разрушительный грохот мин, Маранов внезапно увидел положение отряда совсем в ином свете. По обе стороны Пролома Дранго возвышались горы — отвесные, покрытые мерцающим льдом преграды, непреодолимые для громоздких боевых роботов. Теперь капитан Маранов полностью осознал, что эта долина является превосходным местом для засады.

— Капитан! — раздался вызов Дженнингса из «Викинга». — Пугала в два-десять-пять! Вижу цели!

— Возьми их на прицел и бей! Какое расстояние?

— Пятьсот и...

Очередной взрыв оборвал передачу. На этот раз он раздался высоко на склоне холма, совсем рядом с боевым роботом Дженнингса. Маранов увидел, как потревоженная взрывом лавина камней погребла под собой «Викинга».

— Я в порядке! — сообщил тот через пару минут. — Просто помяло. Но, Боже мой... Откуда они взялись?

Маранова мучила та же мысль. Вражеские боевые роботы (на каждом была намалевана характерная серо-красная эмблема с черепом), казалось, возникли прямо из окружавших скал. С северо-западной стороны от дороги он увидел четверых, и еще четверых — с юго-восточной.

— Всем подразделениям! Огонь! Уничтожить их!

Маранов вскинул ПИИ своего «Головореза» и открыл огонь. Мощные снопы заряженных частиц, пронзив утренний воздух, ударили по приближающимся боевым робртам и скалам вокруг и позади них. В битву вступили другие боевые роботы отряда, паля из лазеров и ракетных установок. Выстрелы ракет оставляли в воздухе пенистые следы.

Множество снарядов с боеголовками загрохотало по броне марановского «Головореза». Осколки от взрывов летели в разные стороны. Капитан открыл ответный огонь, но с растущей тревогой увидел, что ПИИ на правой руке робота нагревается с каждым выстрелом все больше и больше. Орудие пострадало полгода назад в битве с войсками Дома Ляо и все еще барахлило, несмотря на тщетные усилия техов и самого Маранова. Эта неполадка подвела в самую критическую минуту, поскольку сейчас, как никогда, необходимо было поддерживать быстрый и сильный огонь.

Витнеровский «Феникс» пустил в ход реактивные прыжковые ускорители и неуклюже взмыл в воздух. Но Маранов заметил, что у «Феникса» серьезно повреждены конечности, возможно, в результате минного взрыва. Тяжело приземлившись, робот споткнулся и чуть не упал. Один из его задних двигателей загорелся. Раздавшийся сзади взрыв заставил его «Головореза» пошатнуться. Борясь с рычагами робота, Маранов услышал протестующий визг гироскопов. Затем тяжелая машина медленно выпрямилась. Капитан обернулся, чтобы узнать, откуда ждать новую угрозу, и увидел неприятельского «Стрельца», который устремился к нему с востока. В это время второй взрыв ракеты проделал вмятины в корпусе массивной машины. Потом воздух заполнили ракеты. Земля вокруг «Головореза» тряслась и полыхала, вздымаясь фонтанами каменной крошки.

Приборы боевого робота капитана Маранова пропищали предупреждение; красные огоньки сообщили о возгорании кожуха привода левой ноги, пробоине в левой части корпуса, опасном повреждении привода левой руки. Маранов в испуге поспешил отступить, пробираясь через дым и шум. Его левый ПИИ вышел из-под контроля, башенка орудия волочилась по земле. Правый ПИИ все палил и палил. Одна из вспышек угодила во вражеского «Стрельца», оставив на правом боку машины наемника закопченную отметину.

Затем что-то снова ударило «Головореза» сзади. Подволакивая правую ногу (в коленное сочленение попал кусок взорванной брони), робот медленно и неуклюже повернулся. Сквозь дым Маранов различил еще одного спешащего к нему робота — вражеского «Снайпера». Вся ужасающая огневая мощь противника была направлена на «Головореза». Сдвоенные лазеры палили один за другим, срывая броню с машины. Скорострельные орудия посылали вдогонку очереди снарядов. Маранов увидел, как поблескивают оболочки летящих из главных орудий «Снайпера» снарядов. Они прицельно били в уже израненный корпус его машины, расплющивая раскаленный докрасна металл. Капитан услышал стук, скрежет и ощутил под ногами вибрацию, словно упало что-то большое. Он перевел рычаги «Головореза» вперед и затем — с трудом влево — надеясь избежать атаки «Снайпера».

Движения не получилось. Его гироскопы полетели, и боевой робот застыл на месте. Выругавшись, Маранов ударил окровавленными кулаками по рычагам; но машина стояла столь же неподвижйо, как и горы вокруг.

На тактической частоте раздался странный пронзительный звук. Конечно, это было трудно понять, но слова, казалось, попадали в такт движениям «Снайпера», и Маранов готов был поклясться, что это кричит водитель «Снайпера». Ему кричит. На совершенно непереводимом языке.

Затем пришла очередь Маранова кричать. От мощного удара командный мостик «Головореза» раскололся, и пламя стало лизать голые ноги воина. Он надавил на большую красную кнопку, которая должна была вышвырнуть его из поверженного «Головореза» и избавить от непереносимой боли в покрывшихся волдырями ногах. Но ничего не произошло. Тот же самый взрыв, что разрушил мостик его робота, разорвал и провод аварийной катапульты. Маранов нажал на гашетку, но реакции опять не последовало. Он с искренним недоумением поглядывал на крышку аварийного люка, в метре над макушкой его нейрошлема. Люк был плотно задраен. Маранов опять нажал на кнопку... еще и еще...

Еще один взрыв потряс «Головореза». Лишившись удерживающих равновесие гироскопов, робот опрокинулся, подобно падающей статуе, и шмякнулся о камни. От толчка Маранов вылетел из защитных ремней, нейрошлем слетел у него с головы. От взрыва и падения разбились резервуары с охладителем. Робот лежал ничком, и большая часть кипящей химической смеси, которая не успела еще превратиться в пар, хлынула наружу.

Но когда кипящая жидкость достигла тела Маранова, тот давно уже потерял сознание.

XXX

Грейсоновские командная и атакующая группы зажали боевых роботов противника в тиски. Оказавшись в ловушке, передние машины врага угодили под перекрестный огонь, но ответить не могли, рискуя попасть в своих, шедших позади. «Мародер» Грейсона шагал вперед сквозь серый дым. Перед ним вспыхнуло рукотворное солнце, и он нос к носу столкнулся с марикскйм «Викингом», поднявшимся из крошева потревоженного миной оползня.

Грейсоновский «Мародер» открыл огонь из обоих ПИИ и лазеров одновременно, оставляя в броне вражеского робота огромные зазубренные раны. «Викинг» ответил. Он попал в правую руку «Мародера»; другой удар угодил прямо в корпус над мостиком. На главной тактической частоте Грейсон слышал шотландскую брань Макколла. Эти леденящие кровь звуки уже сами по себе легко могли смутить врага. Грейсон навел массивное стодвадцатимиллиметровое скорострельное оружие и выпустил в «Викинга» длинную очередь. Взрывы полыхнули совсем рядом с марикской машиной, а удар в левую ногу заставил вражеского робота встать на колени. Но прежде чем он смог открыть огонь еще раз, Грейсон подвергся атаке с другой стороны. Лучи лазера вновь угодили ему в правую руку. На пульте зажглись красные огни, предупреждая о повреждении и перегреве. Развернув «Мародера», Грейеон увидел двух тяжеловесных роботов, они стояли бок о бок — «Тандерболт» и «Снайпер».

Тяжелый лазер «Тандерболта» мог нанести серьезное увечье любому роботу, которого он избрал своей мишенью, так что Грейсон вовсе не горел желанием сразиться. Он поспешно дал задний ход, посылая в обе вражеские машины заряды один за другим. Те последовали за ним, бешено паля из лазеров в «Мародера» Грейсона. Появившийся на главном обзорном экране боевой робот показался Грейсону знакомым. Лазер правой руки машины пересекал глубокий шрам, и было похоже, что у него перерезан главный соединительный кабель двигателя. Значит, это тот же самый, с которым Грейсон дрался за шаттлы в Скалистом ущелье! По-видимому, его тяжелый лазер не действует, водитель не успел его заменить! Грейсон круто повернулся и пошел в атаку, стараясь держаться правой поврежденной стороны вражеского робота. Даже с выведенным из строя лазером правой руки робот оставался грозным противником. Из его корпуса торчали три лазера средней мощности, плюс установка РБД и массивная, похожая на водосточную трубу РДД, закинутая за левое плечо боевого робота. Поврежденная машина все же оказалась серьезным соперником для Грейсона с его «Мародером», вдобавок ее прикрывал неплохо вооруженный «Снайпер». На расстоянии двухсот метров троица роботов обменялась выстрелами. Лучи лазеров и заряды из ПИИ буквально вспенили воздух. Грейсон старался стрелять спокойно и точно. Но не прошло и нескольких секунд, как он обнаружил, что палит с той же скоростью, с какой его «Мародер» зажигает на пульте зеленые огоньки боевой готовности, пополняя запасы энергии. Карлайл увидел, как его противник остановился и переместил тяжелую установку РДД в другое положение. Грейсон помедлил, давая возможность водителю вражеского робота прицелиться, и вдруг нырнул вправо, когда тот открыл по нему огонь. Пятнадцать боеголовок атаковали камни и гравии в месте, где только что стоял «Мародер». Грейсон открыл ответный огонь, быстро поводя из стороны в сторону лазером и ПИИ. Заряды троекратно попали точно в центр корпуса, с грохотом взрываясь. «Снайпер» отреагировал мощным огнем, который заставил Грейсона продолжать движение. Вслед за этим откуда-то слева просвистели заряды скорострельного орудия. Они угодили в бок «Снайперу», повредив его руку.

— Привет, Грей, — раздалось в наушниках. — Помощь нужна?

— Не помешает, Лори. Жарковато здесь сегодня!

Очередь из скорострельного орудия Лори с тридцати метров настигла «Снайпера» сзади. Его правая рука безвольно повисла, но робот не сдвинулся с места. Казалось, он выключился.

Общеизвестно, что благодаря своей конструкции боевые роботы, особенно тяжелые, настолько подвержены перегреву, что их система управления порой отключается автоматически, чтобы чрезмерный жар не повредил машине и не нанес вреда его водителю. Но в Грейсоне шевельнулось подозрение. Основным виновником перегрева являлся обычно тяжелый лазер, а этот робот с самого начала битвы ни разу им не воспользовался. Конечно, он мог перегреться и по другим причинам... Мгновенно приняв решение, Грейсон дал еще один залп из лазера и ПИИ по марикской громадине. Ответ не заставил себя ждать: «Снайпер», покачнувшись, развернулся в попытке избежать смертоносного огня Грейсона и одновременно нацелил на «Мародера» свои лазеры. Лори открыла огонь с другой стороны. Скорострельное орудие и лазер «Беркута» оставляли в боку и ноге «Снайпера» зияющие дыры. В башенке РДД появилась истекающая охладителем рана.

«Снайпер» стрелял теперь уже в Лори. Грейсон развернул «Мародера» и открыл огонь по «Снайперу», нанося удары в корпус и неповрежденную руку. Когда же подошел «Волкодав» Делмара Клея, постреливая из своего шестидесятимиллиметрового скорострельного орудия, водитель «Снайпера» решил, что трое на одного — это слишком, и начал отступать. Грейсон последовал за ним, посылая поток скорострельных снарядов в израненную, дымящуюся машину.

Дела водителя «Снайпера» приняли неважный оборот. Его машина двигалась рывками. Это свидетельствовало о том, что гироскоп робота не в порядке. Оказавшись лицом к лицу с тремя мощными боевыми роботами, водитель вражеской машины не имел возможности развернуться и убежать — на спине у «Снайперов» слишком тонкий слой брони. Из отверстия в правой конечности вырывался огонь. Нижняя часть корпуса была окутана клубами дыма. Из левой руки продолжал течь зеленоватый жидкий охладитель. Антенна над мостиком перекосилась и раскачивалась. Сделав еще шаг назад, «Снайпер» споткнулся и упал. С одной поврежденной, а другой оторванной конечностями водитель явно не мог справиться с машиной. Рванувшись, раненый «Снайпер» умудрился сесть. Затем на мостике открылся люк, вспыхнул свет, и дым повалил вслед катапультировавшемуся водителю, бросившему своего робота на произвол судьбы.

Когда «Снайпер» врага пал, перевес оказался на стороне сил Легиона. Марикские боевые роботы начали неровными рядами отступать вниз по ущелью. Они потеряли «Головореза», который первым вошел в ущелье, а также одного из «Фениксов» и «Снайпера». Халид прибавил к этому списку вражеского «Стингера», сразив его в неравном бою, а Шерил на пару с Беаром прикончили еще одного «Стингера» и «Беркута».

Ни один из боевых роботов Серого Легиона не погиб, но все получили в битве те или иные повреждения. «Беркут» Шерил оказался сильно покалечен, равно как и «Стрелец» Коги. Грейсон приказал обоим водителям вернуть машины обратно на центральный склад подземного хранилища. Там техи Серого Легиона уже изучали запасы Звездной Лиги в поисках оборудования, чтобы отремонтировать боевые машины полка к предстоящей битве. Грейсон надеялся, что они сумеют залатать поврежденные роботы и привести их в боевую готовность до следующего сражения. Оба водителя воспротивились приказу, заявив, что их машины по-прежнему могут двигаться и сражаться. Впрочем, после того как Грейсон указал на юг и сообщил им, что не желает ничего слушать, они повиновались.

— Ваши роботы придется собирать кусками по всем окрестностям, а на черта мне это нужно, — сказал он. — Присоединитесь к полку, когда починитесь!

Два покалеченных боевых робота побрели через Пролом Дранго на юго-восток, а вылезающие из жилищ поселенцы дивились на них, разинув рты. Остальные шесть боевых машин быстро пошли на северо-запад. Танки и пехота Грейсона разделились; одни из них двинулись с группой роботов, другие последовали за «Беркутом» и «Стрельцом».

Через несколько часов одинокий марикский «Шершень» возвращался к дороге через Пролом Дранго. Одному из уцелевших воинов — водителю боевого робота, причисленного к четвертой легкой штурмовой бригаде, было приказано вести наблюдение за тем, как Серый Легион подберет останки пяти разбитых боевых машин, оставленных четвертой. Обнаружено лишь трое воинов из войска Дома Марика, бредущих обратно в лагерь; но нигде не было и намека на Серый Легион Смерти. Круживший высоко в небе марикский «Бумеранг» доложил, что враг не отходил обратно по дороге к Вермильонской равнине. Но пилот не смог сказать, куда же делся противник.

Командиру седьмой легкой штурмовой бригады Дома Марика, капитану Чу Ши-Лину, совсем не понравились полученные им приказы. Сложилось так, что несколько месяцев назад седьмая бригада сильно пострадала у Ялинской базы, а теперь осмотр показывал наличие всего-навсего девяти боевых роботов. Самыми тяжелыми из них были два «Беркута», «Волкодав» и «Тандерболт». А все остальные — легкие, двадцатитонные. Кроме того, «Волкодав» Исомору и «Беркут» Шелли получили увечья при Ялине. С запчастями было туго, равно как и с опытными техами, способными заштопать поврежденные машины. До сих пор подразделение Чу в основном несло дежурство по гарнизону, и его командир считал, что высылать седьмую бригаду в бой без всякой поддержки и вдали от основных сил армии Дома Марика — по меньшей мере глупо.

На состоявшемся рано утром кратком совещании полковник Лангсдорф объяснял Чу, что его задачей является не просто диверсия. Горная тропа, известная под названием Путь Ли, давая преимущество войску Марика, одновременно представляла большую опасность. Дорога эта неровная, каменистая, к тому же петляет. Местами боевым роботам Чу придется даже карабкаться вверх-вниз по горам, превратившись в этаких многотонных альпинистов. Почти все время они должны будут идти цепью, глядя в затылок друг другу. Еще там много крутых поворотов, тупиков и горных карманов, где одна часть отряда не сможет видеть другую.

Но если силы Дома Марика проигнорируют этот трудный путь, ренегаты-наемники наверняка проскользнут по нему и удерут на север. Либо, двинувшись на юг, атакуют лагерь противника. Так или иначе, но если Карлайл сам не обратит внимания на эту дорогу, то легкий маленький отряд боевых роботов сможет быстро его проскочить и появиться на Вермильонской равнине, в то время как Карлайл увязнет, сражаясь где-нибудь еще. И тогда даже пострадавшее подразделение Чу будет представлять собой угрозу приземлившимся внизу на равнине вражеским шаттлам.

Чу был настроен далеко не так оптимистично.

— Эта тропинка — превосходное местечко для засады, — заявил он, явно не заботясь о том, слышит его полковник Лангсдорф или нет. — Неплохой шанс угробить все мои девять боевых роботов!

Странные слова из уст Чу. Этот флегматичный человек не был склонен к подобным вспышкам, тем более высказывать комментарии по поводу приказов. Но вспышки вспышками, а он все же солдат. Как бы Чу ни относился к Пути Ли — он отсалютовал Лангсдорфу, вернулся на мостик «Беркута» и созвал свой отряд. Достигнув места назначения, Чу и его люди услышали доносящиеся с юго-востока пулеметные очереди. Похоже, капитан Маранов с четвертой бригадой не рассчитал и вляпался в переделку у Пролома Дранго. Это, видимо, означало также, что Путь Ли открыт, но радоваться здесь было нечему.

— О'кей, ребята, — сказал Чу. — Идем цепью. Выбора у нас нет.

И они начали восхождение.

Боевые роботы Серого Легиона Смерти воспользовались старыми туннелями Звездной Лиги: сперва чтобы достигнуть Пролома Дранго, а затем для перебежки на северо-запад и появления возле Пути Ли. Следуя указанным на компьютерной карте ходам, Грейсон провел своих боевых роботов по темным гулким подземным коридорам и вывел их на поверхность среди скал и расселин горных троп. Оказалось, что некогда в хранилище Звездной Лиги можно было проникнуть с поверхности несколькими путями. Пролом Дранго, очевидно, являлся чем-то вроде транспортного центра; его поверхность была связана с подземными лабиринтами, хотя цель этих путей оказалась забытой на долгие годы. Местные жители не обращали внимания на комплекс вокруг и под ногами, хотя до них доходили смутные легенды о сверхъестественных существах со странными повадками, которые обитали в своих тайных логовищах под Нагайскими горами.

Подземные лабиринты дали Серому Легиону возможность развернуть свой строй в Проломе Дранго рано утром, чтобы их могли увидеть там задолго до того, как войско Маранова смогло пройти по дороге. Когда отряд Маранова отступил, легионеры снова воспользовались подземными ходами, оставив марикских наблюдателей недоумевать — куда же так таинственно исчезли боевые роботы и танки наемников? Шерил и Кога проследовали одним из ответвлений туннеля южнее Пролома Дранго, и теперь техи уже вовсю трудились, стараясь с помощью кранов и лебедок Звездной Лиги вновь привести обе машины в боевую готовность. Тем временем длинный извилистый ход, ведущий на северо-восток, позволил Серому Легиону Смерти достичь Пути Ли прежде капитана Чу. Грейсон уже успел развернуть свои танки и бронеглайдеры на воздушной подушке — предосторожность на случай, если ночью враг попытается обойти войско Грейсона с флангов. Путь Ли пересекал острый горный хребет. Он отмечал наиболее высокую точку горной дороги. Бронесилы Серого Легиона укрылись за хребтом, высунув только башенки пулеметов. Боевые роботы Грейсона спрятались за грядой совсем незадолго до того, как внизу в долине показался отряд Чу.

— Ну, сержант Бернс, что там? — прозвучал из внешних динамиков «Мародера» голос Грейсона, заметившего фигуру Бернса, который руководил действиями пехотинцев из открытого верхнего люка своего бронеглайдера «Пегас».

— Не беспокойтесь, полковник, — приложив руки рупором ко рту, чтобы Грейсон расслышал его сквозь вой окружавших машин, прокричал Бернс. — Мы засекли колонну. Они идут по этой дороге. Это в основном легкие роботы. У них нет места, чтобы развернуться! Мы пока что сидим здесь и поджидаем гостей!

— Я на вас полагаюсь, сержант. Придержу своих боевых роботов в резерве, пока вам не понадоблюсь.

Оборонительное сражение всегда может превратиться в наступательное — по крайней мере при условии минимальных повреждений и потерь. Бойцы Бернса расположились по всей ширине дороги; одни окопались, соорудив мелкие блиндажи и щели, другие укрылись за поспешно возведенными барьерами из камней и бревен. Легкие бронеглайдеры также надежно спрятались, но таким образом, чтобы иметь возможность в любую минуту выскочить из укрытий, не давая врагу прорваться. Добровольцы с риском для жизни ползли по склонам ущелья с закрепленными за спиной переносными ракетными установками. Хотя полк порядком истощил свои запасы «адских» снарядов во время налета на фургон штаб-квартиры войска Лангсдорфа, у них еще оставалось несколько штук для РБД. А каменистые стены ущелья обеспечивали идеальные условия для ведения огня из засады по флангам противника. Грейсон держал шестерку своих роботов в стороне от линии огня, позади хребта, за которым засел Бернс.

Подразделение Чу вынырнуло из-за поворота в ущелье и принялось карабкаться на кряж; Подождав, пока шедший впереди «Беркут» окажется в девяноста метрах от него ниже по склону, Бернс дал приказ открыть огонь.

В одиночку у глайдера на воздушной подушке нет никаких шансов даже против легкого боевого робота. Хотя глайдер более подвижен, чем робот, более тяжелая броня робота практически полностью предохраняет его от нескольких легких орудий глайдера. Если верить военной поговорке, то вечность измеряется секундами. На Пути Ли глайдеры лишались своего единственного преимущества — маневренности. Там абсолютно не было места для маневров, и это явилось первой и основной причиной того, что Грейсон разместил своих роботов в другом месте.

Но бойцы Бернса имели возможность открыть шквальный огонь из десяти легких бронемашин по приближающимся роботам врага. Даже легкие лазеры в состоянии причинить значительный ущерб противнику, если будут в упор палить по одной-единственной мишени.

Пучки когерентного излучения достигли «Беркута» вражеского командира. На обшивке боевого робота появились нестерпимо сияющие точки. Ни один выстрел не проник сквозь броню огромного робота, но от такой бешеной атаки «Беркут» остолбенел. Шедший за «Беркутом» «Волкодав» протиснулся мимо него с левой стороны. Лазерный огонь оборонявшихся переместился на новую мишень. Со склонов ущелья уже палили РБД, равно как и из укрытий у подножия гряды. Марикские атакующие силы оказались в сложной ловушке, среди сплошной стены огня лазеров и бронебойных снарядов. Среди боевых роботов в центре колонны гремели взрывы, а передние машины застыли на месте, будучи не в состоянии ни отступить, ни двинуться дальше вверх. «Беркут» сорвал с левого плеча скорострельное орудие и сделал разворот. Из дула вырвался беглый огонь. Пустые гильзы летели, ударяясь о камни у его ног. Снаряды прочесывали вершину хребта, неся с собой смерть и разрушение.

Еще один залп из лазера настиг «Беркута». Левая рука робота уже безвольно повисла; покатились разорванные плечевые соединения. Сквозь образовавшуюся в броне закопченную дыру видно было, как горит проводка. Снаряд из РБД, угодивший в левую ногу .робота, вспыхнул и взорвался. Лист металла, не менее метра в диаметре, оторвался от левого колена «Беркута» и полетел вниз, ударяясь о камни ,и переворачиваясь. В уязвимом сочленении боевого робота возникла зияющая дыра. Но «Беркут» по-прежнему стоял твердо, поливая огнем своих почти невидимых противников.

Грейсон услышал в наушниках голос Бернса:

— Мы не можем их больше сдерживать, полковник!

Его голос звучал хрипло, точно горло сержанта сжигал горячий дым, висевший в воздухе над кряжем. Вокруг непрерывно звучали глухие выстрелы орудий и раздавался грохот взрывающихся снарядов.

— По-моему, они собираются прорваться, а мы не сумеем их удержать! — докладывал Бернс.

— Не надо их удерживать, сержант, — ответил Грейсон. — Если они взберутся на гряду, отступайте,

На обзорных экранах он видел хаос, творящийся на другой стороне ущелья. Один из солдат Бернса отложил в сторону свое ружье ради гораздо более важного оружия — дистанционной телекамеры. Камера была подключена к грейсоновскому «Мародеру» и дала ему возможность следить за ходом битвы.

— Готово, полковник. Смотрите... они начинают передвигаться!

Грейсон уже поставил своих боевых роботов в линию через ущелье. Наиболее тяжелые — его собственный «Мародер», «Головорез» Халида и беаров-ский «Викинг» — расположились в центре. Слева встали «Беркут» Лори и макколловский «Снайпер», справа — «Волкодав» Клея.

— Они идут, полковник! — послышался голос Бернса минуту спустя. — Я отступаю. Впереди — марикский «Беркут», он уже в тридцати метрах от вершины.

— Я вижу, — произнес Грейсон. Он вел подсчет боевых роботов противника с помощью скользившей по задымленному каньону камеры. — «Беркут»... «Волкодав»... куча «Шершней» со «Стингерами»... Скажи своему парню с камерой, чтоб тоже отходил.

Но марикский боевой робот передвигался быстрее, чем того ожидали Грейсон и Бернс. Внезапно рванувшись вперед, «Беркут» перешагнул через вершину хребта, паля из лазера в бегущих легионеров. Пространство позади «Беркута» заполнили взлетающие фигуры. Это несколько «Шершней» и «Стинге-ров» включили прыжковые ускорители. Перемахнув через головы своих товарищей, они приземлялись вдоль вершины хребта, испуская при этом тучи дыма и пара.

Монитор Грейсона затопила ослепительная вспышка, и он погас. Значит, солдат с камерой не успел-таки вовремя уйти и погиб. У Серого Легиона все еще оставалось преимущество, но Грейсон знал, что это ненадолго.

— Рота! В атаку! — воскликнул он, громыхая вверх по склону на своем «Мародере».

Видимо, марикские водители боевых роботов думали, что их противником являются пехота и легкие глайдеры, которые встретили их яростным огнем, пока они взбирались на гряду. Ведь ни одного боевого робота наемников замечено не было. Достигнув вершины гряды, они сосредоточились на уничтожении копошившихся у них под ногами наемных солдат, не замечая серых фигур, взбирающихся вверх по затянутому дымом противоположному склону кряжа.

Поднимаясь на вершину, грейсоновский «Мародер» налетел на «Стингера». Он открыл огонь сразу из обоих ПИИ и увидел, как в броне на корпусе легкого робота появляются пробоины. Он снова выстрелил. Пучки частиц попали в пылающие внутренности боевой машины противника. Затем его «Мародер» столкнулся с горящими останками врага и пинком послал его кувырком вниз по склону. Появление Грейсона на вершине гряды вызвало у воинов седьмого штурмового отряда нечто вроде шока. Второй «Стингер» взорвался, когда его настигли скорострельные снаряды и лазерные лучи, выпущенные в него Макколлом. Куски брони разлетелись в разные стороны. Шедший впереди «Беркут» в течение минуты обстреливал поднимавшегося по склону халидовского «Головореза». Но значительно превосходящий огонь противника нанес «Беркуту» тяжелый урон. Под бушующим потоком частиц из халидовских ПИИ оторвалась поврежденная левая рука «Беркута»; другой удар разнес его тяжелое скорострельное орудие.

Грейсон начал поливать огнем вершину гряды. Но роботы Марика и так уже отступали. «Беркут»-вожак включил прыжковые ускорители и махнул на девяносто метров вниз по склону. Тяжело и довольно неудачно приземлившись, он, однако, сохранил способность передвигаться. Три «Шершня» и «Волкодав» последовали его примеру, покидая поле битвы.

Через минуту сражение продолжало кипеть лишь вокруг единственного оставшегося вражеского робота — огромного и мощного «Тандерболта». Не имея реактивных прыжковых ускорителей, он был вынужден медленно, шаг за шагом, пятиться вниз по склону. Впрочем, тяжелый лазер робота все еще функционировал, стреляя очень метко и аккуратно. Грейсоновский «Мародер» получил проникающее ранение, которое пришлось на уже поврежденный участок брони. На пульте загорелись красные огоньки. Затем тяжелая марикская машина повернулась вправо и ударила с фланга, где по склону, собираясь разделаться с «Тандерболтом», спускался «Беркут» Лори. Заряд попал в правое предплечье боевого робота Лори, проломив лист брони. Грейсон открыл огонь, и заряженные частицы с лучами лазера ударились о массивную обшивку «Тандерболта».

— Сюда! Сюда! — завопил Грейсон в микрофон нейрошлема. Вражеский робот вновь открыл стрельбу по Лори, не обращая внимания на остальных боевых роботов Легиона, пытаясь прикончить хотя бы одного из своих мучителей. «Беркут» Лори получил в ноги еще один тяжелый удар лазерного луча. Он был почти таким же сильным, как объединенный огонь всех шести боевых роботов Серого Легиона, направленный в «Тандерболта».

Но марикский пилот уже скис. С продырявленной во многих местах дымящейся броней, повисшей левой рукой, волочившейся по земле, он повернулся и бросился вниз, догонять своих.

— Пусть уходит, — прозвучала команда Грейсона.

XXXI

Посреди центрального отсека полковые техи и помтехи карабкались по кранам, окружавшим три боевых робота подразделения — двух «Беркутов» и «Стрельца» Коги. Через короткие промежутки времени то тут, то там вспыхивало дрожащее пламя сварки — рабочие прилаживали на место листы брони и пытались восстановить поврежденные схемы.

Грейсон вместе со старшим техом стоял возле ступни своего «Мародера». Рану в корпусе робота уже частично залатали. Но вот потеря двух охладительных устройств может стать проблемой, пока их не заменят.

— Машина Коги будет готова к выходу через пятнадцать минут, — сказал Кинг. — Ремонтники прикрепляют новый кожух к его ракетной батарее. У робота осталось маловато брони с левой стороны; но во всем остальном он будет полностью боеспособен. С «Беркутом» Шерил дела обстоят похуже. Мы нашли запасной кулачок для главного привода «Беркута», но он будет на ходу только через несколько часов. «Беркут» лейтенанта Калмар не так серьезно поврежден, но он потерял очень много брони. На починку уйдет... около двух часов.

Грейсон обвел взглядом ряды боевых роботов Звездной Лиги. По иронии судьбы, Легион пытался сохранить боеспособность своих восьми машин, собирая их по кусочкам из запчастей, в то время как они были просто-таки по уши завалены целой армией чистеньких, новеньких, нетронутых боевых роботов.

К несчастью, на то, чтобы привести их в рабочее состояние, потребуется несколько дней напряженной работы — приладить орудия, зарядить, проверить тяговые системы и настроить нейросхемы. А этих дней у Серого Легиона Смерти просто не было. То же самоё можно сказать о запасных боевых роботах, оставшихся внизу, в Вермильонской долине. Сейчас на борту «Деймоса» трудились Де Вильяр, Трейси Кент и несколько учеников. Они уже распаковали свои машины, но прежде чем эти роботы будут готовы к бою, пройдет не менее четырех часов.

Грейсоновекие разведчики донесли, что по Нагайскому каньону движется, направляясь к устью реки Вермильон, третье войско Дома Марика. По-видимому, чтобы отразить новую атаку, Серому Легиону придется вступить в новое сражение, причем располагая при этом всего-навсего шестью боевыми роботами.

— Итак, я смогу взять с собой Когу; но оба «Беркута» будут готовы только несколько часов спустя?

— Боюсь, что так. Но что же происходит там, на верху спросил Кинг. — Мы уже начинаем чувствовать себя кротами в этом подземелье. — Мы их пока что сдерживаем... но это ненадолго. Самая большая проблема состоит в том, что мы недостаточно им навредили.

— Но у них семь потерь, а у нас ни одной, — бодро произнес Кинг. — Звучит впечатляюще, по крайней мере для меня.

— Возможно. Сейчас у нас шесть роботов против шести машин противника, но у врага в запасе имеются несколько тяжеловесов... да еще и солдаты с бронетехникой. Там гораздо более открытая местность, чем Путь Ли. Легион изрядно потреплют, Алард, и ничего с этим не поделаешь.

— Справимся.

Грейсон покачал головой.

— Через несколько часов тем самым боевым роботам, что пострадали сейчас, придется встретиться с целой чертовой армией полковника Лангсдорфа. Неужели ты не понимаешь? Сегодня мы понесем потери, Алард. Большие потери...

Грейсону было нелегко произносить эти слова. Он мог взглянуть на карту и подсчитать тоннаж, огневую мощь, но как тут ни высчитывай, ответ получится один и тот же. Сдерживая врага, потерь Серому Легиону не избежать. Кто это будет? Клей? Макколл? Беар? Халид? В такие моменты он предпочел бы не командовать полком. Грейсон хорошо знал и любил каждого из своих людей, но ему приходилось посылать воинов в сражения, а битвы,не бывают без потерь. Он с тайной радостью подумал о том, что хотя бы Лори не будет участвовать в предстоящей бойне, и тут же ощутил угрызения совести. Грейсон любил Лори, но не мог ради ее жизни пожертвовать жизнями Беара, Клея или грубовато-добродушного Макколла. А что, если к началу битвы машину Лори уже наладят?

Кинг согласно кивнул:

— Да, полковник, работка предстоит что надо.

— Это наш последний шанс. Надо остановить врага до того, как он присоединится к войску внизу. Как бы ни закончилась для нас эта битва — придется встретиться с превосходящими силами противника на Вермильонской равнине.

— Так вот что вы имели в виду, говоря, что мы нанесли им недостаточный урон.

— Именно так.

— Но у противника осталось двадцать... нет, двадцать один робот... минус те, которых мы выведем из строя в следующей битве. У нас шесть... минус те, что потеряем мы, плюс четыре из шаттла, если они будут готовы вовремя, и Лори с Шерил — если они будут готовы вовремя, — подытожил Кинг.

Грейсон задумчиво ответил:

— Надо держаться... надо сразиться с ними на этой равнине, чего бы это ни стоило. Другого выбора нет.

Он на мгновение отвернулся от Кинга, задержав взгляд на окружавших его роботах. Когда Карлайл вновь повернулся к теху, его глаза смотрели холодно и сурово.

— Алард... мне кажется, на этот раз мы проиграли.

Кинг мотнул головой.

— Не говорите так, полковник. Многое еще может произойти.

Грейсон пожал плечами.

— Возможно, пришла пора, и удача отвернулась от нас, начав ставить нам палки в колеса...

Он остановился и взял Кинга за плечо.

— У меня есть для тебя особое поручение.

— Поручение? Но, полковник... я ведь нужен здесь.

— Не так, как мне. Починкой могут заняться другие техи. У них тут хватает и запчастей, и оборудования. Я хочу, чтобы ты взял взвод солдат и несколько техов, которым доверяешь, и вернулся к Восточным воротам.

— В библиотеку? Зачем?

— Потому что вот это — он небрежно махнул рукой на неподвижно стоявших вокруг боевых роботов, — совсем не главная добыча этой битвы.

— Но я думал...

— Взгляни на них! Сколько всего из них выйдет полков? Три? Пять? В крайнем случае, пять пехотных полков? Настоящее сокровище, верно?

— По нынешним меркам — да, конечно.

— Алард, настоящее сокровище — это библиотека. Мы обязаны ее спасти. Ты обязан ее спасти.

— Я? Почему?

— Там, на складе, есть запоминающие устройства. Они находятся в туннеле, с левой стороны.

— Я видел их.

— Хранящиеся в библиотеке данные можно скопировать на одно из этих устройств. В библиотеке сказано, каким образом это сделать. Оставь здесь дела одному из своих техов и возвращайся в библиотеку. Сделай копию... нет, даже две копии. Одну отнесешь на «Деймос», другую — на «Фобос».

— Вы... вы думаете, что полковник Лангсдорф собирается уничтожить библиотеку?

— Нет. Не Лангсдорф — кое-кто другой. Тот регент, о котором нам рассказывал Графф... Рашан.

— Регент Звездной Сети? Господи, а ему-то это зачем?

— Не знаю. Я долго раздумывал, но так и не понял.

Сжав кулак, он ударил им по ладони.

— Но всю заваруху затеял именно Рашан, еще с Сириуса-пять. Он задумал опорочить Легион, чтобы добраться до этого склада. Боевые роботы — это, конечно, здорово, но сколько машин надеялся взять Рашан? Что-то я не видел поблизости флота Звездной Сети, способного перевезти этих роботов! Моя догадка заключается в том, что оружие — просто плата войску Дома Марика за помощь!

— Но почему он...

Грейсон прислушался к собственным мыслям. Кажется, все, части головоломки наконец-то встали на свои места.

— Поразмысли, Алард! Регент Ком-Стара подготавливает убийство миллионов людей ради того, чтобы захватить оружие, которое сам он все равно не сможет ни использовать, ни хранить! Которое все равно отдает в качестве уплаты своим помощникам!

— Звездная Сеть могла бы взять часть этого оружия... хотя бы для наемников, ведь они пользуются их услугами.

— Может быть... Не исключено... но отдать за это жизни двенадцати миллионов людей?!

Кинг начал что-то говорить, но смолк и только покачал головой.

— Ком-Стар знает о существовании этой библиотеки. Они, видимо, раскопали где-то упоминание о ней, в каких-нибудь архивах. Возможно, в старых записях Звездной Лиги говорится о хельмской библиотеке... Я думаю, что Сеть... или Рашан, если он действует без их ведома, просматривали эти записи и поняли, что настоящее сокровище — это центр компьютеризованных данных, библиотека!

— Все равно не понимаю — сказал Кинг. — Если они хотят сохранить эти знания, то могли, бы открыто прийти и сказать: «Эй, полковник, так уж вышло, но в ваших владениях спрятана старая библиотека Звездной Лиги. Не позволите ли нам заглянуть в нее и сделать копию с хранящихся там данных?» Разве вы бы их выгнали?

— Нет, конечно. Поэтому я и посылаю тебя сделать эти копии. Звездная Сеть хочет не столько сохранить эти данные, сколько уничтожить их!

— Но зачем? Я всегда думал, что адепты Звездной Сети заинтересованы в сохранении старых знаний. Они даже тайную религию основали на этой почве...

— Именно поэтому. Они превратили науку, обучение и технологию Звездной Лиги в нечто... иное. Их теперешний порядок основан на ритуалах, заклинаниях и тайных мистериях. Наверное, так было не всегда, но сейчас дела обстоят иначе. Ты же не хуже меня знаешь, что большинство техов смеются над адептами, которые бормочут свои заклинания над сверхчастотным генератором, чтобы заставить его работать. Верно?

Кинг кивнул.

— Что же произойдет, когда достаточное количество людей осознает бесполезность заклинаний Звездной Сети для управления техникой? Что, если обычные люди начнут создавать... сверхчастотные генераторы, например? Мне кажется, Рашан прибыл сюда, чтобы скопировать библиотеку для себя, а затем разрушить ее, чего бы это ни стоило.

Грейсон устало провел ладонью по глазам.

— За библиотеку уже заплачено двенадцатью миллионами жизней. Одно лишь это делает ее бесценной. Ты должен проследить, чтобы хранящаяся там информация сохранилась... и распространилась.

— Распространилась?

Грейсон указал на туннель.

— Проследи также за тем, чтобы незаменимые запоминающие устройства были погружены на борт шаттлов. На большом компьютере, вроде навигационного, можно сделать копии данных с запоминающего устройства. Надо позаботиться о том, чтобы и с этих копий были сделаны копии, и так далее. Мы будем распространять информацию о библиотеке. Когда ее получат многие миры и планеты, Звездной Сети уже не удастся остановить этот процесс. Любой компьютер можно оснастить аппаратным обеспечением для считывания данных с запоминающих устройств. Даже обычные люди будут в состоянии их получить. Сделай побольше копий и задай им жару!

— Вы говорите, я должен задать им жару. А как насчет вас?

Грейсон криво улыбнулся.

— А я поведу шесть своих боевых роботов... на те силы, что собирает против нас полковник Лангсдорф. Я остановлю столько его боевых роботов на Вермильонской равнине, сколько смогу.

После этого я вновь встречусь с ним на равнине перед шаттлами. Я постараюсь выиграть время, чтобы ты успел сделать эти копии и погрузить их на борт «Фобоса» и «Деймоса». Но я не знаю, удастся ли мне задержать его... и дать вам возможность уйти.

— Погодите минутку...

Грейсон поднял руку.

— Я не хочу этого слышать. Ты прямо сейчас пойдешь исполнять мой приказ.

Он повернулся и зашагал к своему «Мародеру».

Широкий и ровный Нагайский каньон окаймляли крутые каменистые утесы. Река Вермильон вытекала из-под массивной гранитной глыбы, образуя глубокую чистую заводь. Она простиралась далеко в глубь холма, питаясь от подземного озера. Река выходила из-под нижнего края глыбы и текла по дну каньона, петляла, кидаясь от одного склона ущелья к другому. Почти везде ее русло было широким, местами достигало пятидесяти метров в поперечнике и до шести метров глубины. Впрочем, там имелось несколько бродов. Прошлой ночью грейсоновские пехотинцы-разведчики уже обнаружили мелкие места с помощью длинных стальных штырей и инструментов, позволяющих определять плотность речного грунта. Войско Грейсона появилось из укрытого между подземным озером и водопадом отверстия, перешло брод и расположилось таким образом, чтобы, добираясь до них, вражеским боевым роботам пришлось пересекать реку. Разведчики уже доложили о приближении одного из отрядов полковника Лангсдорфа. Это была колонна из шести боевых роботов. Все, кроме одного, обладали массой более пятидесяти пяти тонн.

— Соглядатаи наверрху, полковник! — Антенна макколловского «Снайпера» вращалась в разные стороны, словно обнюхивая воздух.

— Пять тысяч метрров, пррямо над нами. Смотррят

Поняв, в чем дело, Грейсон переключился на другую частоту.

— Сержант Бернс! Наверху «Бумеранги». Перемещайтесь.

Грейсон привел Бернса и около половины его подразделения к юго-востоку от Пути Ли. Небольшой пехотный отряд все еще оставался там — больше для того, чтобы поднять тревогу в случае, если силы Дома Марика опять попытаются пройти этой дорогой, а не с целью нанести врагу серьезный ущерб. Однако на Вермильоне Грейсону нужна была опытная пехота Рэмеджа.

Присутствие «Бумерангов» — наблюдателей означало, что боевые роботы противника уже приближаются. Сержант с кучкой умудренных опытом бойцов из рэмеджевских пехотинцев перебежали под тенью скал к устью реки и приготовились. Не прошло и десяти минут, как на дальнем конце ущелья возникли уцелевшие боевые роботы из двенадцатого подразделения Белых Кавалеристов. Они шагали вперед так уверенно, что Грейсон засомневался — вдруг враги что-то знают о существовании бродов.

Но когда отряд достиг воды, вся уверенность воинов исчезла. Идущий впереди «Головорез» ступил в воду, пенящуюся на уровне его корпуса. «Стрелец» занял позицию на холме, прикрывая тыл, а другие — «Волкодав», «Беркут», «Шершень» да еще один чудовищный «Тандерболт» — начали разбредаться по реке, присматривая место помельче.

Роботы обладали способностью полностью погружаться в воду и некоторое время там действовать. Но их орудия под водой были бесполезны, а перед лицом врага многие водители машин предпочитали держать оружие наготове.

Грейсон гадал, не сам ли полковник Лангсдорф ведет «Головореза», но все-таки решил, что нет. Хотя боевые роботы внешне и одинаковы, все же после одной-двух битв становятся столь же индивидуальны, как их хозяева. Он видел машину Лангсдорфа раньше, а броню этого робота покрывали совсем другие заплаты, на нем имелись другие цифры и отличительные знаки, потеки масла, пятна ржавчины и старые шрамы.

Это неплохо! Грейсон уже начал ощущать некое восхищение полковником Лангсдорфом. «Мне уже надоело проникать в мысли врага», — подумал Грейсон. Но порой враги думают одинаково.

Водители боевых роботов Серого Легиона пока не открывали огня. Неприятельские роботы были в шестистах метрах от них, а это слишком далеко для точной стрельбы из большинства имеющихся у Легиона орудий. Пробиравшийся вверх по течению «Шершень» нашел брод и уже начал переходить реку. Другие занялись поисками на дальнем конце берега. Прошедший уже полпути «Головорез» заколебался и стал отступать к дальнему краю побережья.

Грейсон щелкнул тумблером.

— О'кей, Бернс. Они на месте! Давайте!

Роботы по-прежнему не открывали огня. «Шершень» уже перешел; за ним следовали «Беркут» и «Стрелец». «Тандерболт» с «Волкодавом» были посередине; «Головорез» оставался на том берегу. Выше по ущелью двигался бронеглайдер. «Плохо, — подумал Грейсон. — Теперь они смогут перейти реку без промедлений в любом месте. Время подошло к критической отметке. Если их там много...»

Грейсон оглядел поверхность воды. «Тандерболт» остановился; затем склонился, как бы исследуя воду. Ее поверхность радужно блестела, словно покрытая маслом. Роботы на середине реки внезапно заметались, вспенивая воду руками.

— Огонь! — закричал Грейсон, и из ожидавших машин наемников вырвался беспрерывный поток лазерных лучей и заряженных частиц. Между тем затаившиеся под нависшей скалой солдаты уже выпустили в реку двенадцать пятидесятилитровых снарядов, заряженных концентрированным синтетическим топливом (КСТ). КСТ являлось обычным обозначением многих видов топлива. Обладая гораздо более мощным взрывным потенциалом, нежели бензин, а также гораздо более высокой температурой горения, некоторые КСТ составляли основной горючий компонент «адских» боеголовок для огнеметов.

Лучи лазеров ударили в реку, и горючее вспыхнуло. Вскоре на поверхности воды появилось нечто, напоминающее шаровую молнию, яркую, как солнце, с оранжевым оттенком. Оно взорвалось, извергая черные вихри; река исчезла в сплошном море огня.

Роботы Серого Легиона медленно, выстроившись в одну линию и не прекращая стрельбы, начали приближаться. Вражеские «Шершень», «Беркут» и «Стрелец» остались на месте, а за их спиной бушевало адское пламя. Они палили по подходящим наемникам. Через несколько секунд из огня вышел «Волкодав», к ногам робота все еще льнуло пламя, но его скорострельное орудие продолжало грохотать, целясь в беаровского «Викинга». «Тандерболта» видно не было. Ловушка сработала, и теперь наступила самая трудная часть сражения. Грейсон лелеял надежду заманить в ловушку существенное количества вражеских роботов на том берегу реки, отрезавших бронетехнику и хотя бы одного-двух тяжелых роботов от основного отряда. Это ему уже удалось. Но четверо стоявших перед легионерами боевых роботов, несомненно, являлись суровыми противниками. Необходимо нанести им как можно больший ущерб до того, как грянет финальная схватка. Грейсон ускорил шаг и вплотную приблизился к ним, стреляя из лазеров и ПИИ.

XXXII

Шестерка шаттлов, принадлежащих флоту герцога Ринола, приземлилась ближе к вечеру, спустившись с серого мокрого небосклона. «Альфа», тот самый шаттл, на котором Красный Охотник прибыл в Хельмдаун, покинул порт, все еще будучи замаскированным под торговое судно, а затем изменил курс, чтобы успеть присоединиться к флоту полковника Эддисона на заключительном этапе его рейса к Вермильонской равнине. Грейсон ждал его там вместе с Илзой Мартинес.

— Вы не можете доверять этому человеку, — кричала Илза, пока герцог Ринол спускался по трапу на грязную, размытую дождем землю. — Я слышала всю эту историю от водителя боевого робота Трейси Кент! Этот куритский ублюдок не явился на их встречу. Он хотел, чтобы освобождение провалилось...

— Может, вы все же выслушаете меня, капитан? — лукаво произнес герцог Ринол. Он был одет в свои обычные красные, с черной каймой и золотыми манжетами и воротником, одежды. На поясе висел лазерный пистолет с запасной обоймой. Грейсон отвесил герцогу неглубокий чопорный поклон, почти кивок.

— А что же вы скажете, ваша светлость? Можно ли ему доверять или же это просто очередная интрига?

— Герцог Гарт приземлился еще до того, как я смог хотя бы вернуться на «Альфу», — сказал Ринол, для пущей убедительности разводя руками. — На самом деле я думал, что суматоха только поможет нам, но не тут-то было. Мы прибыли в порт и увидели два взвода солдат, которые несли стражу возле каждых ворот, и кучу боевых роботов. Город оказался фактически закрыт. Ни войти, ни выйти.

Он посмотрел на Грейсона.

— Вам повезло, друг мой. Вы смылись вовремя. Во всяком случае, радио у меня не было, и я не имел возможности связаться со своим кораблем. Поэтому я вернулся к Дейре и стал решать, что делать дальше. Я собирался использовать передающую станцию космопорта для связи с «Альфой» или с вами, или с вашими бойцами, но вовремя вспомнил, что эта хельмская станция укомплектована адептами Звездной Сети — теми же самыми, что управляют сверхчастотным генератором планеты. Хельмдаун переведен на военное положение, космопорт оцеплен. Это началось со вчерашней ночи, как только приземлился еще один шаттл Дома Марика. Из Грессгавена я наблюдал за событиями в бинокль. На борту того шаттла был генерал... кажется, Кляйдер. С сегодняшнего утра комендантский час прекратился, и я смог вернуться на «Альфу». А теперь мне ничего не оставалось, как только отправиться сюда.

Сверкая темными глазами, Илза повернулась к Грейсону:

— И вы этому поверите?

— А вы, капитан, видимо, нет, — улыбнулся герцог Ринол. — Я думаю, вы могли бы отправиться с кем-нибудь в город, чтобы проверить мои слова... но теперь-то это уже ни к чему, верно?

— Особенно для вас.

— Хватит! — вмешался Грейсон. — Капитан Мартинес, подготовьте, пожалуйста, «Фобос» к старту" будьте так добры. Проведите проверку вместе с лейтенантом Торстоном.

Илза молча окинула его долгим взглядом.

— Есть, сэр, — произнесла она наконец; затем резко повернулась и, вскинув голову, направилась к своему кораблю.

Грейсон внимательно рассматривал Красного Охотника, пытаясь разгадать его мысли. Если он и впрямь пытался их предать, если солгал, что не смог привести свое войско на место встречи, то Грейсон совершенно не собирался выполнять свою часть сделки. Правда, шаттлы Ринола по численности превосходили грейсоновские на Вермильонской равнине; но у Ринола совсем не было боевых роботов, а у Грейсона были. Учитывая, что можно будет как-то приостановить силы Дома Марика, Грейсон имел полное право погрузить ту часть сокровища Звездной Лиги, которая поместится, на свои собственные корабли и оставить герцога Ринола договариваться с Лангсдорфом и Рашаном. Либо Грейсон мог предохранить склад Звездной Лиги от Гарта с Рашаном, забрав записи из библиотеки на корабли и навсегда заперев за собой дверь склада. Герцог Ринол тут мало что сможет поделать, разве что атакует Грейсона. Но командир Серого Легиона Смерти был совершенно уверен в том, что Красный Охотник не станет рисковать своими шаттлами так далеко от куритских границ.

— А могу ли я доверять вам, ваша светлость?

Ринол серьезно поглядел на Грейсона.

— Все, что бы я ни сказал, может быть неверно истолковано вами, полковник. Скажу только одно: я здесь, чтобы предложить свои услуги. Вам решать, принять предложение или же отклонить. Если вы настроены выполнить вашу часть соглашения — пожалуйста. А что касается того, доверять мне или нет... ну что ж, Грейсон Карлайл Смертоносный... Даже я сам не стал бы заходить столь далеко!

Грейсон еще раз взглянул на Ринола. Потом повернулся и указал на склон возвышавшейся над ними горы.

— Мы нашли склад, ваша светлость. Видите, на страже стоит «Стрелец». Там есть отличные двигатели на термоядерном топливе — более чем достаточно, чтобы под завязку нагрузить ваши корабли. Снаряжение, запчасти, электроника, пехотное вооружение, канистры с КСТ, боеголовки... даже униформа Звездной Лиги. Если ваши люди примутся за работу немедленно, я попытаюсь выиграть время на погрузку.

Герцог Ринол сдвинул брови.

— Ситуация настолько критическая?

Грейсон пожал плечами. На него вновь навалилась усталость, каждое движение или слово давалось с трудом.

— Мы три раза сражались с войском Дома Марика. До сих пор у нас не было потерь среди воинов — водителей боевых роботов, но мы лишились почти полусотни пехотинцев и танкистов. На складе Звездной Лиги есть ремонтный отсек. Только благодаря этому все восемь наших боевых роботов до сих пор на ходу.

— Восемь машин! И это все, чем вы располагаете?

— Сейчас — да. Через час будут приведены в готовность еще четыре. Они находились на борту шаттлов Легиона; их надо было распаковать, зарядить и настроить. В данный момент я более всего беспокоюсь о своих людях. Они почти десять часов непрерывно сражались и устали. Их боевые роботы тоже в плохом состоянии, несмотря на починку, — ремонт по большей части был чисто косметическим. Между тем мой противник по другую сторону гор, по-видимому, перестраивает свои силы для финального броска по одной из горных Дорог. Теперь полковник Лангсдорф уже знает, какими силами я располагаю и насколько они пострадали. Думаю, что он двинет всю армию по одному пути — вероятно, через Пролом Дранго — в надежде встретить меня по дороге либо на этой равнине. Я попытаюсь его задержать.

Герцог Ринол выглядел ошеломленным.

— Восемь... двенадцать боевых роботов... против скольких же?

Прикрыв глаза, Грейсон сосредоточился. Вражеские «Тандерболт» с «Беркутом» уничтожены на Вермильоне; легионеры повредили «Шершня», «Волкодава» и «Стрельца». Но роботы, возможно, пострадали не слишком сильно. К этому времени те машины уже успели все-таки починить, и через час или два они вновь окажутся на поле боя.

— Девятнадцать. От силы, двадцать. Мы еще не знаем, будет ли среди них «Головорез» полковника Лангсдорфа.

— Расклады-то так себе, мой юный друг.

Грейсон слабо улыбнулся.

— Ну, расклады бывают разные, ваша светлость. Шансы на выживание моих боевых роботов очень малы. Но шансы на то, что мы достигнем желаемого, довольно-таки велики.

— Что вы имеете в виду?

— Мой старший тех собирает данные, — ответил Грейсон. — Под горой находится библиотека Звездной Лиги, и у меня есть причины думать, что именно это и привело сюда шпионов Звездной Сети. Войско Дома Марика — просто марионетки. Главный наш враг — Ком-Стар... либо регент Рашан.

— Я слышал про такие библиотеки, — задумчиво проговорил -герцог, — и знаю, что уцелели только очень, очень немногие из них... и ни одна не осталась полностью нетронутой. Мне кажется, была проведена целая кампания по их варварскому уничтожению. Ну, и большинство, конечно же, пострадало в ранних войнах.

— Я начинаю думать, что вы правы насчет умышленного уничтожения, — сказал Грейсон, устало подумав, что у них с Ринолом сходятся мысли. — В любом случае, я протяну время, чтобы мои техи успели скопировать сокровища библиотеки и беспрепятственно пронести ее на борт одного из моих шаттлов. Я не думаю, что нам самим удастся забраться на борт. Силы Лангсдорфа необходимо держать на приличном расстоянии от кораблей. Если я смогу спасти и моих воинов — водителей роботов, что ж... это будет хорошо. Но сейчас самое важное — провести работы по копированию библиотеки.

Герцог Ринол согласно кивнул.

— А не смогли бы вы кое-что сделать для меня?

— Что? — спросил Грейсон.

— Не прикажете ли вы создать добавочные копии библиотеки... столько, на сколько у ваших техов хватит времени и материалов. Когда мы выберемся отсюда, я возьму их с собой.

Они ждали на ровной грязной речной равнине. В километре впереди в ущелье появилось шедшее ряд за рядом небольшое войско Дома Марика. Робот за роботом, одна закованная в стальную броню машина за другой. На южной стороне реки, готовясь к встрече с ними, стояла дюжина боевых роботов Легиона. Некоторые из них — «Гриффин» Де Вильяра, «Феникс» Трейси Кент, «Стингеры» зеленых учеников-новобранцев Гэрй Броденсона и Джейсона Морли — были в отличном состоянии. Но рваные лохмотья брони все еще виднелись в том месте, где приделали руку «Снайперу» Макколла; «Волкодав» Клея едва держался на ногах, сквозь дыры в его груди и боках торчала проводка. Все остальные боевые роботы получили повреждения той или иной степени тяжести — от грейсоновского «Мародера» с серьезной раной корпуса до покрытого заплатами «Беркута» Лори.

— Личный канал, Грей.

— Хорошо, Лори.

— Грей... дела плохи. Мы не вынесем еще одной атаки.

— И что же ты предлагаешь?

Последовало долгое молчание — видимо, Лори изучала приближавшееся войско.

— Не знаю. Но послушай — если мы погрузимся в шаттлы прямо сейчас, то сможем улизнуть прежде, чем они сюда доберутся.

— Герцог Ринол еще не закончил погрузку, Лори. И Алард Кинг еще не вернулся из библиотеки. Нам надо продержаться еще немного.

— К черту герцога Ринола! И библиотеку к черту!

— Ты предлагаешь покинуть наших боевых роботов? Сбежать?

И снова молчание. Думает, как бы аргументировать свой ответ?

— Нет, — произнесла в конце концов Лори. — Конечно же нет. Но, Грей... мы же не выберемся отсюда.

Он помедлил, раздумывая.

— Некоторые из вас выбраться все же смогут. Если два... или три боевых робота последуют за мной, то мы сможем удержать их на достаточно долгий срок, просто удержать, чтобы остальные погрузились на борт кораблей и улетели.

— Грейсон Карлайл Смертоносный... ты что, предлагаешь мне оставить тебя, чтобы ты удерживал их всех?!

Грейсон усмехнулся.

— Эта мысль и впрямь мелькала у меня в голове, Лори. А еще была мыслишка стукнуть тебя по макушке, связать и закинуть на борт «Фобоса», точно кусок мороженого мяса. Но, как видишь, я этого не предлагаю.

— Чертовски хорошо, что ты этого не делаешь, иначе тебе пришлось бы сражаться со мной, а не с нашими приятелями вон там. Я хочу быть рядом с тобой, несносный упрямец!

— Меня всегда поражала твоя рассудительность, любовь моя.

— Грейсон, — тихо произнесла Лори после долгой паузы. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — ответил он, изучая приборы. И продолжил без всякого перехода: — Дальность — девятьсот метров.

— Рота, сэр!

Кинг оторвал взгляд от компьютера. Капрал Дженис Тейлор при этих словах вжалась в дверь библиотеки. Зажатое в ее руках противотанковое ружье было нацелено в потолок; новая обойма трехмиллиметровых снарядов была заряжена, другой, восьмидесятимиллиметровый магазин, был соединен с первым, чтобы можно было быстро заменить опустевшую обойму.

— Что это?

Он обнаружил, что работать с компьютером Звездной Лиги очень легко. Давно сошедшие в могилу программисты, должно быть, принимали во внимание, что не каждый человек, садящийся за компьютер, хорошо знает технику программирования. Алард изучал последовательность длины к открывшему по его команде на задней панели отверстию. Он нажал на ввод, и начался процесс копирования. На экране появилась надпись:

ПРОГРАММА. ЗАПОЛНЕНО: 23%.

Потом он увидел, что «23%» изменились на «24%». Алард попытался представить себе, каким количеством информации в битах и байтах молча управляет система библиотечного компьютера.

— Я не знаю, сэр, но, по-моему, мы слышим людей, работающих по другую сторону стены. Корби считает, что они устанавливают взрывчатку.

Кинг бессильно откинулся на спинку стула. Нет! Слишком рано!

— Боюсь, что ничего не смогу посоветовать, — ответил он. — Если дело дойдет до драки, это уже ваша часть работы.

— Я расположила моих людей по периметру пещеры, и мы ведем наблюдение. Но если там, снаружи, соберется большое войско, я не обещаю, что мы сумеем вас здесь защитить. Это здание больше подходит для ведения огня из той двери, что меня не совсем устраивает.

Кинг показал на экран. Там светилась цифра — 28 процентов.

— Ускорить это нельзя, — пояснил ей тех. — Делайте, что сможете, и держите меня в курсе событий.

— Есть, сэр.

Дженис исчезла за дверью, и через секунду Кинг услышал, как она отдает приказания своим солдатам. Он гадал, долго ли смогут восемь мужчин и женщин сдерживать натиск противника, который пытался проникнуть с другой стороны стены. Кинг ощутил неприятную тяжесть висевшего на поясе огнемета и подумал: «Выбора нет. Тебе надо закончить работу и... драпать!»

Его взгляд остановился на двух находившихся в помещении библиотеки техов. Оба были почти подростками и явно напуганы.

— Вы двое, идите, — сказал он. — Здесь больше делать нечего. Нет, подождите-ка!

Его слова застали мальчишек уже у самой двери.

— Если со мной что-нибудь случится, доставьте лежащие здесь дискеты обратно к шаттлам. Обещайте! Это просто жизненно необходимо! Уже столько людей погибло за обладание ими! — промелькнуло у него в голове.

Парни заверили его в том, что так и поступят, и тут же испарились.

Кинг не знал, увидит ли он их еще раз.

— Дальность — восемьсот и менее.

Лори пыталась различить голос Грейсона через непрерывное шипение статических помех на главном тактическом канале. Все остальные воины хранили полное молчание, выстраиваясь в линию. Настроение других водителей боевых роботов она понимала лучше, чем Грейсона. Подобно ей, они практически исчерпали все свои запасы терпения и выносливости. Прежде чем люди забрались в свои машины. Лори услышала, как Шерил вновь и вновь повторяет:

— Он не может заставлять нас это сделать... он не может заставлять нас сделать это...

Даже оптимист Макколл хранил холодное молчание. И в его глазах застыла боль. Казалось, что-то сломалось у него внутри после того, как чуть было не расчленили его любимого «Грома Небесного», как он мысленно называл своего боевого робота. Делмар Клей пытался отговорить Грейсона от атаки.

— Нам придет конец, Грейсон, — сказал он ему. — Ты попросту требуешь от нас невозможного! Взгляни на них!

Клей указал на пехотинцев Бернса. Те угрюмо стояли подле своих машин, образовавших длинную, неровную линию вдоль боевых роботов.

— Они уже не люди! Полумертвецы! У нас еще есть время забраться в шаттлы...

Халид не произнес ни слова, но Лори видела, как он, покачивая головой, смотрит на ущелье. Кога, как всегда, оставался невозмутимым, хотя Лори заметила, с какой бешеной силой он сжимает кулаки и постукивает ими друг о друга, когда никто не видит. Уловив выражение гнева на его лице, Лори подошла к воину. Лицо Коги немедленно снова превратилось в непроницаемую маску.

— Месть не всегда бывает разумной, — проговорил он и без дальнейших комментариев побрел к своему «Стрельцу».

«Месть? Кому же?» — спросила Лори у самой себя удивленно.

Из всех «старичков» подразделения лишь Беар выглядел спокойным. Она разговаривала с ним перед тем, как водители оседлали своих роботов, но его ответ, казалось, шел откуда-то издалека, словно Беар находился на какой-то холодной горной вершине.

С неоперившимися юнцами была совсем другая история. Двое новобранцев своим поведением разительно отличались друг от друга. Откровенно испуганный Гэри Броденсон не мог выговорить ни слова. В противовес ему Джейсон Морли открыто всем заявлял, что ему не терпится вступить в бой с врагом. Де Вильяр был страшен; он присоединился к делмаровским расспросам. Трейси Кент впала в экстаз, вновь заполучив своего боевого робота, хотя вид приближавшейся армии Дома Марика ее несколько отрезвил.

— Он ведь не... собирается заставлять нас стоять до последнего, ведь нет? — спросила девушка у Лори. — То есть если полковник Карлайл выйдет из игры, оставшиеся не станут продолжать сражаться?

— Мы продолжим битву и после этого, — ответила Лори.

Слова отозвались острой болью у нее в груди. Она могла бы поворчать на Трейси, напомнить ей об обязанностях воина, о чести, но Лори просто добавила:

— Посмотрим, что будет. Но ты держись.

Не считая Беара (среда, в которой тот жил, заметно отличалась от ее собственной), Лори Калмар могла понять реакцию почти всех своих товарищей. Но больше всех ее беспокоило состояние Грейсона.

Он был волком-одиночкой, и Лори не могла понять, что творится в голове командира Легиона. Перед тем, как залезть в своего робота, она попросила Грейсона пожелать ей удачи. Командир повернулся к ней, и в его глазах мелькнула тень предстоящего поражения, смешанного с азартом.

— Семьсот метров, не менее, — прозвучало в наушниках Лори.

Она перевела системы питания своего «Беркута» в режим боевой готовности, проверила, работает ли автоматическое гашение огня, и убедилась в том, что первая из перезаряженных обойм скорострельной пушки надежно сидит в ствольной коробке орудия. А через несколько секунд Лори Калмар уже была слишком занята, чтобы беспокоиться о чем-либо постороннем.

XXXIII

Взрыв, подобно живому существу, с размаху ударил Аларда Кинга и швырнул его на пол библиотеки, где он некоторое время оставался лежать, жадно раскрыв рот. Ударная волна прошила здание библиотеки так, словно пол сам подпрыгнул вверх и с силой послал Кинга в нокдаун.

Несколько секунд он слышал только звон в собственных ушах. Потом сквозь звон постепенно начал пробиваться какой-то шум. Он становился все громче — всепокрывающий мощный рев, десятикратно увеличенный акустикой пещеры. Покачнувшись, Кинг поднялся на ноги. Невероятно, но компьютер по-прежнему работал. Теперь на экране было обозначено 90%-ное заполнение. Или ему это просто чудится? Инженеры Звездной Лиги, по всей видимости, знали, что их строения находятся в сейемоопасной зоне, и соответствующим образом позаботились об электронике.

Шум усилился. Еще не оправившись от потрясения, Кинг шагнул к двери (она широко открылась от взрыва), герб слетел с нее.

В глаза неожиданно ударил свет. Стена была открыта.

Инженеры полковника Лангсдорфа размещали взрывчатку в надежде опрокинуть всю стену; но камень весом десять миллионов тонн оказался им не под силу, по крайней мере за такое короткое время. Теперь свет проникал через зияющую с северной стороны стены дыру. Древний гранит, из которого состояла стена, не обрушился а просто раскололся вдоль старого невидимого шва. Около четверти стены обвалилось, и теперь кусок лежал громадной кучей черно-серых каменных обломков. Проникавший в помещение луч света резко выделялся в пляшущих пылинках каменной пыли, которую поднял взрыв.

Взрывная волна для Дженис и ее солдат была довольно сильной, но они взяли себя в руки и приготовились к атаке. Легионеры залегли прямо за лужицей пыльного света, образовав полукруг, и направили орудия в сторону пролома. Ревущим шумом сопровождалась начавшаяся в пещере перестрелка. Одетые в броню и до зубов вооруженные, марикские пехотинцы просачивались через дыру в стене и пробирались по обрушившимся камням.

Ружейные заряды прошили броню, плоть и гранитную стену, не задерживаясь на своем пути. Они взрывались, как миниатюрные всесокрушающие солнца. Из темноты раздались автоматные очереди, пули свистели между одетыми в броню пехотинцами, иногда превращая их в окровавленные неподвижные тела.

Нападавшие ответили. Из мрака вырвался пулеметный огонь. Молодой наемник вскрикнул — невидимая рука приподняла его над полом пещеры и швырнула обратно, где он оставался лежать, истекая кровью.

Кинг метнулся назад, в библиотеку. Компьютер показывал уже 96 процентов. Давай! Давай же! Он не знал, что произойдет, если остановить машину и отсоединить запоминающее устройство. Может, ничего и не случится. А может, его попытка приведет к потере всего уже записанного. Глядя на экран, он схватился за край стола.

Заполнивший комнату глухой двукратный звон заставил теха поднять голову. Высоко в стенах библиотеки, под самым потолком, были просверлены две маленькие дырки. Они находились одна напротив другой. К раздававшимся снаружи пулеметным очередям добавились чьи-то долгие, пронзительные крики. Кинг прильнул к телу компьютера, жадно наблюдая за процессом копирования данных. Минуты ползли так медленно! Осталось еще три заколдованных процента. Скорее!

Послышался новый звук. Он перекрыл вопли, перекрыл даже стук пулемета. Это был низкий, оглушительный гром; словно какой-то великан мерно колотил по камням, чтобы его пустили внутрь. Кинг снова выглянул в дверь библиотеки. Его глаза округлились. Отверстие в гранитной стене стало шире, и что-то большое протискивалось в него, заслоняя собой свет.

Коротко прогудел компьютер. Алард поспешил обратно к столу. Дискета тихо выползла из углубления в панели. Кинг схватил ее и вытащил совсем. Надпись на экране гласила:

«Копирование данных закончено. Повторить?»

— Нет, спасибо! — проорал машине Кинг, хотя и знал, что компьютер его не слышит.

Корабельный компьютер сможет, если понадобится, сделать дополнительные копии. Одна копия есть. Прижимая сокровище к груди, Кинг выбежал из библиотеки. От стены по-прежнему исходил громыхающий гул. Кингу пришлось закрыть рукой лицо, защищая его от летящих каменных осколков. Дыра в стене продолжала расширяться. Сочившийся из отверстия свет вновь загородило нечто большое. Оно пыталось протиснуться в увеличившееся отверстие. На секунду Кингу показалось, что какое-то гигантское первобытное чудовище, похожее на насекомое, явилось в эту. пещеру за добычей. Затем насекомое повернулось к свету; Кинг узнал монстра сразу же, как только показался установленный на его плече мощный прожектор, заливший светом внутреннюю поверхность пещеры.

«Стрелец» шагнул в пещеру...

Грейсон оглядел разбежавшихся по равнине на другом берегу реки Вермильон марикских боевых роботов. Силы оказались не столь неравными, как бы того опасался вначале, но дела обстояли достаточно плохо. Всего он насчитал во вражеской линии шестнадцать боевых роботов. Это означало, что как минимум четыре из них были слишком серьезно повреждены в предыдущих битвах, чтобы принять участие в этом сражении. Например, тому "Стрельцу " у Вермильона несладко пришлось, прежде чем он наконец решил отступить через дымящуюся реку обратно. Один из роботов — «Головорез» — оставался позади остальных. «Это наверняка полковник Лангсдорф», — решил Грейсон. Он разглядел рядом с дальним роботом группу глайдеров. Кто это? Помощники Лангсдорфа? Рашан? Гарт? Они приближаются...

Как долго продержатся двенадцать роботов Легиона против шестнадцати машин противника? Вопрос повис без ответа. Фактически он не имел никакого смысла, поскольку голые цифры не давали реальной картины настоящей мощи двух противников.

Более правильный вывод можно было сделать, сравнив суммарный вес обоих войск. Воспользовавшись компьютером «Мародера», Грейсон давно уже подсчитал общий вес боевых роботов противника. У него получилось семьсот девяносто пять тонн. Общий вес его собственного войска составлял шестьсот сорок девять тонн — сносно! Это давало полковнику Лангсдорфу преимущество перед Карлайлом всего лишь шестнадцать к тринадцати.

Но даже такое сравнение не всегда позволяло определить, у кого же больше шансов на победу. Существовала концепция, известная среди воинов — водителей боевых роботов под аббревиатурой ГБП, что означало группировку боевых потерь. Концепция имела в своей основе тот факт, что в бою роботы одного подразделения достигают критических уровней повреждения примерно в одно и то же время. Например, рота, состоящая из дюжины машин, может вести перестрелку вечно (в военных терминах — около трех-четырех минут), и за это время никто из них не окажется серьезно покалеченным.

Затем, спустя несколько минут после начала битвы, один робот выйдет из игры. Почти сразу же за ним последует еще один, потом еще один или два. В течение тридцати секунд половина боевой мощи роты улетучится. Так происходит потому, что даже легкие роботы должны накопить достаточное количество повреждений, чтобы выбыть из строя. То же самое случается обычно сразу с несколькими роботами подразделения. Далее, когда одна из враждующих сторон потеряет несколько машин, враг сможет сконцентрировать больше огневой мощи на меньшем количестве мишеней, тем самым повышая уровень поврежденности среди уцелевших неприятелей. Грейсон как-то раз слышал историю про роту, которая вступила в бой, геройски и без потерь сражалась пять минут, а затем в течение тридцати секунд развалилась. Говорили, что в этой роте уцелело всего три робота. Обычно командиры подразделений, имеющих в своем составе боевых роботов, знали о ГБП и старались вести тщательный учет повреждений, полученных машинами. Хороший командир всегда понимает, когда битва становится безнадежной, и приказывает отступать до того, как ГБП начнет собирать свою дань.

В этой битве ГБП уже работал против грейсоновского войска, и ничего нельзя было поделать. Два робота подразделения — Макколла и Клея — получили настолько серьезные повреждения, что, приняв несколько дополнительных ударов на каждого, должны полностью выйти из строя. Когда это произойдет, шестнадцать к тринадцати превратятся в нечто вроде восьми к пяти. Грейсоновскому «Мародеру» тоже много не понадобится, а враг, несомненно, сконцентрирует свой огонь на вожаке наемников. Как скоро восемь к пяти превратятся в два к одному? Или в три к одному? Да, эти цифры ничем не могли помочь Грейсону.

Командир Легиона приготовился к смерти. Он знал с абсолютной убежденностью, отвергавшей цифры и расчеты, что, если бы его войско даже в два раза превосходило силы Дома Марика, проигрыша не миновать.

Вражеские роботы уже переходили широкую, но мелкую реку Вермильон. Выше по течению завывал глайдер на воздушной подушке. Там же расположились марикские солдаты-наблюдатели. Грейсон понял, что они ожидают повторения трюка с КСТ. Это прекрасно, потому что он не надеялся, что шутка сработает дважды. Для Грейсона шутки уже кончились. Не осталось ничего, кроме последнего безнадежного усилия.

— Дальность — пятьсот метров, — сообщил он. — Орудия на изготовку! Приготовиться к атаке!

Он гадал, последует ли кто-нибудь его приказу начать атаку. Час назад на последнем совещании объявилось столько ворчунов, столько брошено мрачных взглядов, Грейсон видел перед собой столько вопрошающих, смущенных или просто испуганных лиц... Быть может, это последняя оценка мастерства командира — узнать, последуют ли бойцы его приказу, который равносилен призыву к самоубийству?

Грейсон посмотрел на экраны заднего обзора. Извивающаяся от дверей склада цепочка машин продолжала двигаться,одинокая и уязвимая. В пяти километрах дальше, на равнине, стояли шаттлы; люки открыты, идет погрузка. О Кинге до сих пор ничего не известно. Ни намека на белое пламя над горой, оповещающее о том, что Кинг благополучно выполнил свое задание и забрал записывающее устройство с дискетой из библиотеки. Где же он? К черту боевых роботов Звездной Лиги... где же Кинг?

Боевые роботы противника открыли огонь. Гейзеры взрывов потрясли влажную землю; над головой возникли длинные неровные дымящиеся траектории снарядов. Грейсон подумал: что будет, если он отдаст приказ, но никто ему не последует? Может быть, тогда Лори останется жива, а он так страстно этого желал. Вряд ли враг будет брать пленников. Полковник Лангсдорф верит, что именно Серый Легион Смерти повинен в тяньданьском побоище.

Пути назад нет. Серый Легион Смерти прекратит свое существование... вот здесь. Грейсон опять открыл главный командный канал.

— Вперед!

Он прибавил обороты, и израненный «Мародер» рванулся вперед. Толкающие винты вращались в своих футлярах; из отверстия, которое находилось высоко в правом боку, вылезли и болтались скрученные мотки проводов.

Неприятельский огонь прочесывал залитую водой равнину. Он был направлен на Грейсона, и только на него.

Кинг завопил и закрыл глаза рукой, другой продолжая сжимать драгоценную ношу. «Стрелец» открыл огонь из правого лазера. Луч миновал Кинга и ударил в здание библиотеки.

Библиотека загорелась, но взрыва не последовало. Стены оплавились и накренились. Сильный жар поглотил их, растворил, и причудливые тени стали гоняться друг за другом по стенам и потолку пещеры. Кинг рванулся вперед, подальше от жара. Битва вокруг него прекратилась. Появление одного-единст-венного «Стрельца» оказалось более чем эффективным средством, чтобы ошеломить воюющих солдат. Противники застыли на месте. Один за другим солдаты поднимались на ноги. Оружие направлялось в пол по мере того, как марикские солдаты начали овладевать ситуацией... пехотинцам Серого Легиона пришлось сдаться.

По следу, проложенному «Стрельцом», по каменной крошке в пещеру проследовали другие. Там были еще солдаты, одетые в серую и пурпурную бронеформу гвардии Марика. Были и адепты Звездной Сети.

Шестеро мужчин, облаченных в рясы и капюшоны, осторожно мели своими подолами покрытый обломками пол. А вот появился не кто иной, как регент Рашан. Он шествовал важно (хотя и без капюшона), и даже в полутьме пещеры его присутствие повлияло на окружающих почти так же, как глыба семидесятитонного «Стрельца». Хотя Кинг не мог видеть глаз Рашана, стоявшего против света прожектора, он все же почувствовал на себе его взгляд. Подняв руку, регент ткнул костлявым пальцем в Кинга.

— Ты! Ты получил то, чего хотел. Принеси это мне.

— Зачем? Чтобы ты смог это уничтожить? — неожиданно для себя громко произнес Кинг.

Как ни странно, Рашан расхохотался.

— Ты, видимо, не осознаешь всей важности того, что находится у тебя в руках, наемник. Дай запись сюда.

Кинг сделал шаг вперед. Ноша неожиданно стала очень тяжелой, и он остановился.

— Ты не прав, Рашан. Я понимаю, что знания Звездной Лиги, хранившиеся в течение трех веков... бесценны.

— Я представляю Звездную Сеть, сын мой. Данным, которые ты держишь у себя, ничего не грозит. Поверь мне.

— Эти знания могут спасти человечество!

— Ба! Ты не понимаешь, о чем говоришь, мальчишка! Спасение — либо проклятие! Все зависит от того, в чьи руки попадут эти знания. Отдай эту запись мне!

— Нет.

— Солдаты!

— Если твои солдаты откроют огонь, — предупредил Кинг, — они могут повредить вот это!

— Дурак! Неужели ты не понимаешь? Для меня не имеет решающего значения, уцелеет тот цилиндр, который ты держишь в руках, или нет. Если я смогу взять копию для Звездной Сети — прекрасно. Но моя основная цель — уничтожить эту библиотеку!

— Так же, как и двенадцать миллионов тяньданьских жителей?

— Заткнись!

В свете умирающего позади него костра Кинг мельком успел увидеть искаженное дикой злобой лицо Рашана. Тот тяжело дышал, скрюченные пальцы дрожали. Кинг почувствовал, как внезапно зашевелились и зашептались за спиной Рашана адепты Ком-Стара. Но способны ли молодые люди понять, что служение одной, пусть и прекрасной идее может идти вразрез с интересами человечества? Он знал, что они техи, такие же, как и он сам. Они обучены... и дисциплинированы. Кинг не видел под капюшонами их лиц, но подозревая, что все эти люди молоды... а следовательно, привержены идеализму. Или же это служение превратилось в фанатизм, подобный тому, что пожирал стоявшую перед ним одинокую фигуру? Кинг решил рискнуть. Он повысил голос так, чтобы его могли услышать адепты.

— А вы не знали? Он вам этого не говорил? Именно регент Рашан спланировал убийство двенадцати миллионов мирных жителей на Сириусе-пять!

— Молчать!

— Мы узнали об этом из надежных источников! — продолжал Кинг, будто не слыша. — Ваш регент сделал это, чтобы герцог Гарт смог легально отобрать Хельмфастскую крепость у Грейсона Карлайла! И такому человеку вы подчиняетесь?!

— Регент, — произнес один из людей в капюшонах. — Ведь то, что он говорит, не может быть правдой?..

— Дураки! Все вы дураки! — дико взвизгнул Рашан.

Он взобрался на кучу каменных обломков. В свете прожектора «Стрельца» что-то вспыхнуло у него в руке... маленький, безобидный на вид лазерный пистолет.

— Что они могут значить... куча бесполезных людишек! Они быдло! Все вы быдло!

Лазер палил без остановки. Вскрикнула от боли Дженис Тейлор, упав навзничь в нескольких метрах от Кинга. Стоявший рядом с ней юный рыжеволосый солдат закричал вместе с ней, но не от боли, а от ярости. Припав к земле, он перекатился влево, а когда встал на ноги, то в его руках оказалось противотанковое ружье. Вырвавшаяся из него очередь принялась косить марикских солдат.

Регент свалился с кургана. Из его ноги текла кровь, пистолет выпал из пальцев. Марикские солдаты спешно попрятались. А разгневанный мальчишка стоял с ружьем в руках и поливал каменное крошево у ног «Стрельца» залпами разрывных снарядов. Кинг уже двинулся с места, но то же сделал и робот. Когда прозвучали выстрелы, он шагнул вперед, его рука с орудием тяжело поднялась, целясь в бешено стреляющего рыжего парня. Кинг услышал прерывающийся от боли голос Дженис:

— Ник... Ник! Все в порядке! Я в порядке...

Одной рукой Кинг нащупал дискету с записью.

Будучи старшим техом, он обладал присущими водителям роботов познаниями насчет боевых роботов— их устройства и возможностей. Взглянув вверх в свете прожектора «Стрельца», он смог различить на мостике выпуклость покрытого броней экрана и увидел пучок словно обрубленных трубок справа от стрекозиного лица. Там находились инфракрасный сканер и гироскоп «Стрельца».

Его правая рука опустила вниз цилиндр с записью. С огнеметом наперевес Кинг пробежал три шага навстречу маячившему перед ним «Стрельцу», прицелился и открыл огонь. Белое пламя ударило в мостик робота.

— Бегите! — прокричал Кинг. — Все бегите! Наемники уже отбегали в глубь пещеры. Марикский солдат поднялся с пола, на который плюхнулся минуту назад, и поднял свое ружье. В пещере вновь отозвалась эхом пулеметная очередь. Наемник открыл ответный огонь. Пули зазвенели по броне робота, задевая гранитную стенку.

Рыжеволосый Ник отбросил в сторону ружье, кинувшись на помощь раненой Дженис Тейлор. К нему присоединился еще один солдат. Они помогли ей встать на ноги. Кинг отшвырнул опустевший огнемет, пригнулся и помчался со всей скоростью, на которую только был способен. Инфракрасный сканер «Стрельца» прояснится через несколько минут, равно как и глаза ослепленного водителя.

Через некоторое время трое наемников уже нырнули в спасительную темноту туннеля. Кинг не думал, что «Стрелец» станет в одиночку гнаться за ними по незнакомому лабиринту.

Вслед им загрохотали пулеметные выстрелы.

Грейсоновский «Мародер» в одиночку противостоял всей армии полковника Лангсдорфа. Позади застыли или через силу передвигались роботы легионеров; водители машин наблюдали за происходящим, отупев от усталости. Это нельзя было назвать битвой — напряжение людей уже перешло за грань. Затем вперед двинулся второй робот. Изувеченный макколловский «Снайпер» шагнул вперед. Из зияющей дыры на месте одного из двуствольных скорострельных орудий свисали какие-то лохмотья и провода. В следующую секунду зашевелился помятый «Волкодав» Делмара Клея. Позади него шла Лори. И вот уже вся дюжина роботов двинулась вперед — неровный ряд инвалидов шел на врага возле реки Вермильон.

Полковник Лангсдорф стоял возле ступни своего «Головореза» на вершине холма, в километре от реки. С ним были лорд Гарт и генерал Кляйдер со своими офицерами, спешно прибывшие из Хельмдауна.

— Я не верю своим глазам, — заявил Кляйдер. — Этот идиот атакует нашу линию! И это с такими-то калеками!

Шедший во главе войска наемников «Мародер» уже ворвался в строй марикских роботов. На таком расстоянии звуки битвы были плохо различимы. Но люди на холме ясно слышали грохот скорострельного орудия, огонь которого был направлен на «Головореза» капитана Тарлборо.

Марикские «Беркут» с «Волкодавом» открыли по «Снайперу» наемников перекрестный огонь сверкающего белого пламени. Наблюдатели заметили, что робот противника был уже серьезно поврежден. Они поднесли к глазам свои мощные электронные бинокли и следили за разворачивающимися внизу событиями. При этом несколько кляйдеровских помощников принялись делать ставки, сколько выстрелов еще сможет сделать калека «Снайпер» до того, как его прикончат.

— Двадцать... он и тридцати секунд не продержится, — сказал один из них, поглядев на наручный компьютер.

— Ты не прав. «Волкодав» сейчас перенесет огонь на этого «Мародера»... Ага! Вот оно! Это даст «Снайперу» передышку! — Гляди! Теперь наши ребята наступают. Так, «Снайпер»... четырнадцать секунд! За тобой должок! Бог ты мой, ты только посмотри, как он горит!

Глядя на них и слушая эти разговоры, полковник Лангсдорф почувствовал, как к горлу подступает ком.

— Карлайл — смелый человек и отличный командир, — сказал он, в конце концов вмешиваясь в болтовню генеральских помощников.

— Вы забываетесь, полковник Лангсдорф, — произнес Кляйдер. — Этот человек повинен в смерти миллионов людей.

— Так ли это, генерал? Я удивлен... я наблюдаю его в сражениях вот уже несколько дней подряд. И нахожу поведение полковника Карлайла изобретательным, отважным, смелым и разумным... Право же, трудно себе представить, что этот воин — бешеная собака, кровавый палач, который, каковы говорите, разрушил город на Сириусе-пять.

На это Кляйдер с Гартом ничего не ответили.

Макколл был повержен. Грейсон видел, как упал его объятый пламенем «Снайпер».

— Макколл! Ты там? — прокричал в микрофон Грейсон.

Ответа не последовало. Однако через секунду Грейсон увидел, что аварийный люк «Снайпера» открылся и оттуда вылезла и спрыгнула на размытую водой землю неуклюжая бородатая фигура. Подошел глайдер Серого Легиона, уворачиваясь от лазеров и огромных металлических ног; один из членов экипажа затащил оглушенного Макколла на борт.

Рядом стоял «Волкодав» Клея, поливая скорострельными снарядами полувыпотрошенного марикского «Беркута». «Викинг» Беара сцепился с вражеским «Викингом». Одновременно подняв тяжелые кулаки, оба монстра опустили их с ужасающим грохотом друг на друга. Удар расщепил плечо и оторвал руку марикского робота. Дымящаяся рука упала прямо в грязь. Позади ощетинившегося «Мародера» Грейсона стоял «Беркут» Лори, паля в «Шершня», который все пытался зайти за спину командиру Серого Легиона и атаковать его сзади. Пехота с двух сторон непрестанно путалась под ногами громыхающих роботов. Глайдеры подскакивали, чтобы выпустить короткую очередь с близкого расстояния, а затем снова отъезжали, визжа воздушными прокладками.

Вдруг «Беркут» Лори пошатнулся под ударившей его сзади очередью из ракетной установки. Развернув «Мародера», Грейсон открыл огонь по атаковавшему врагу — израненному «Гриффину». Два робота вели перестрелку над упавшим «Беркутом», пока заряд более мощного грейсоновского ПИИ не расплавил броню «Гриффина», превратив машину противника в громадный факел.

— Лори!

— Со мной... полный порядок, Грей! Только броню на спине прожгли! Огонь еще не погас... но мои тушилки с ним уже справляются!

— Вставай, если можешь! Они приближаются!

Лори с трудом подняла своего сильно покалеченного «Беркута» на ноги. Тем временем Грейсон продолжал жать на гашетки тяжелых орудий своего робота, стреляя в приближавшиеся вражеские машины. Командир Легиона обливался потом; компьютер «Мародера» предупреждал об угрозе выключения.

«Дальше так продолжаться не может», — подумал Грейсон.

XXXIV

— Дальше так продолжаться не может, — сказал лорд Гарт, поглядывая на наручный компьютер. — Они что, собираются разнести друг друга на куски? А как насчет шаттлов?

— А что — насчет шаттлов, ваша светлость? — с плохо скрываемым презрением задал ответный вопрос полковник Лангсдорф. — Мы не можем приблизиться к ним, пока не разобьем врага, а этого еще не произошло, как видите!

Генеральские помощники зааплодировали. Вышел из строя еще один вражеский робот — большой воинственный «Волкодав».

— И-я-я-я! — завопил младший лейтенант, когда товарищ вырвал у него бинокль. — Следи за водителем!

— Глядите! Этот недоносок смылся! Почему наши не стреляют в эти глайдеры?

— Эй, еще один загорелся!

— Идиот, это же наш!

— Да нет! Вон тот! «Стингер» Легиона! Хо-хо, ребята! Видите? Протонно-ионный излучатель сделал с ним что-то потрясающее!

Лангсдорф повернулся на вой глайдера, подъехавшего к наблюдателям сзади на полной скорости. Приблизившись к «Головорезу» и группе офицеров, маленькая юркая машина замедлила свой ход. За пультом управления сидел человек. Ряса адепта Ком-Стара была пропитана кровью. Больше в машине никого не оказалось.

— Э... что это? — вопросил генерал Кляйдер— Что вы здесь...

Не успел он закончить фразу, как адепт перевалился через борт своего глайдера и подошел к полковнику Лангсдорфу. По-видимому, кровь, пропитавшая его одежды, принадлежала не ему. Но все же лицо молодого человека хранило отпечаток какой-то ужасной душевной муки. Персональная свита генерала Кляйдера и лорда Гарта шагнула вперед, поднимая оружие и загораживая адепту Звездной Сети дорогу.

— Пропустите его, — сказал полковник Лангсдорф. — Это... ко мне.

Прозвучал тяжелый, гулкий сверхмощный взрыв. Полковник Лангсдорф посмотрел в бинокль туда, где раздался этот звук. Взорвался «Шершень» Дома Марика, послав в небеса громадный огненный шар и разбросав по всей равнине куски покореженного металла.

Этот взрыв, казалось, сломил волю марикского войска. Полковник Лангсдорф увидел, как «Головорез» капитана Тарлборо повел остатки своих роботов через отмели реки Вермильон в тыл. Роботы наемников приблизились к воде и вошли в нее, чтобы она охладила их перегретые двигатели и боевые системы. Марикские роботы сгрудились на северном берегу реки, неуверенно кружа. Некоторые из них еле держались на ногах.

Лангсдорф вновь повернулся к адепту Звездной Сети.

— Вам требуется помощь? Мы сейчас немного заняты...

Тот покосился на него. Капюшон упал с его головы, и пряди соломенных волос залепили грязный, вспотевший лоб.

— Полковник Лангсдорф?

Полковник кивнул.

— Я адепт Лараби, хельмдаунская станция Звездной Сети. Я...

Он заколебался, внезапно утратив всю уверенность.

— Вы... вы должны остановить сражение, полковник!

— Что за чушь! — воскликнул генерал Кляйдер. — Арестовать его!

— Только троньте меня — и попадёте под эдикт Звездной Сети!

Солдаты Кляйдера замерли на месте, совершение сбитые с толку. Эдикт Сети мог лишить целую планету — или даже несколько планет — коммуникаций Ком-Стара, сверхчастотных генераторов. Этих солдат не особенно задело бы прекращение межзвездных коммуникаций, но слово «эдикт» имело для них почти магический характер ужасного ругательства — почти заклятия. Они в нерешительности обернулись к своим военачальникам.

— Этот... этот... — Лорду Гарту никак не удавалось что-либо произнести. — Этот адепт здесь никто, полковник!

— Возможно, — ответил Лангсдорф убийственно спокойным тоном. — Но я предпочел бы его выслушать.

Лараби махнул рукой в сторону поля боя.

— Полковник, вся эта операция была направлена на то, чтобы уничтожить Серый Легион как полк изгоев-наемников.

— Да...

— Но они вовсе не изгои! Город Тяньдань на Сириусе-пять был разрушен по приказу регента Рашана! Это все его рук дело! Он изгой!

— Ты лжешь... — начал было лорд Гарт, но адепт Лараби прервал его:

— Мы встретили в пещере старшего теха, он пытался спасти библиотеку Звездной Лиги.

— Библиотеку? — изумился генерал Кляйдер. — Какую еще библиотеку? При чем тут библиотека?

— Да! Все из-за нее! Регент Рашан привел моих братьев и меня сюда, чтобы скопировать хранящиеся в компьютере распавшейся Звездной Лигаг данные. А после этого хотел уничтожить компьютер! Но мы встретили старшего теха, который был на Сириусе-пять. Он знал, что Серый Легион Грейсона Карлайла не принимал участия в преступлении. И регент Рашан это признал!

— Схватить его! — закричал лорд Гарт.

К адепту бросился марикский солдат, но Лараби увернулся. Другой солдат взмахнул прикладом, и Лараби без сознания свалился на землю.

— Прекратить! — гаркнул полковник Лангсдорф, вытаскивая из кобуры свой крупнокалиберный автоматический пистолет. — Стоять всем!

Генерал Кляйдер указал на поле битвы.

— Послушайте меня! Не обращайте внимания на этого чокнутого! Наемники уже скисают! У них осталось только шесть роботов, и те еле держатся на ногах! Еще одно усилие — и мы выиграем! Выиграем!

Полковник Лангсдорф сурово посмотрел на генерала Кляйдера.

— Выиграем, говорите? Что именно мы выиграем, генерал?

— Ха, нас ждет победа! Блестящая победа!

Лангсдорф почувствовал внезапно возникшую в нем слабость и одновременно отвращение. Он отвернулся от генерала и направился к своему «Головорезу».

— Лангсдорф! Куда вы?

— Я должен отдать приказ, генерал.

Он ухватился за звенья подвесной лестницы «Головореза».

— Отлично! Просто замечательно! Я думаю, ваши роботы сокрушат линию их обороны и двинутся к шаттлам. А пехота разберется с уцелевшими! Мои поздравления, полковник... поздравляю со славной победой!

При этих словах Лангсдорф остановился, повиснув в двух метрах над землей. Покачиваясь, он взглянул вниз, на лорда Гарта с Кляйдером.

— Нет, генерал. Нет здесь никакой славы. И победы тоже нет!

— Что вы хотите этим сказать? — крикнул Кляйдер.

— Я хочу сказать, генерал, что не стану отдавать остаткам моего войска приказ к наступлению. Битва окончена. Я больше не хочу терять моих людей... ради вас.

Он кивнул в сторону лорда Гарта, стоявшего в тени «Головореза». Толстое лицо герцога Ирианского было ошарашенным.

— И уж, конечно, не ради него!

Регент Рашан лежал навзничь в полной темноте. Уничтоживший библиотеку огонь уже погас, и только слабый свет из пролома просачивался в подземелье сквозь пыль и дым. Придя в сознание, он увидел, что вокруг никого нет. Те из солдат Дома Марика, кто сумел уклониться от безумной пальбы юного наемника и огня «Стрельца», которого он реквизировал из лагеря полковника Лангсдорфа, уже ушли. Воины, видимо, решили, что он мертв, и оставили его лежать здесь, в темноте, совершенно беспомощного.

Регент Рашан попытался встать. Нога не слушалась, словно налившись свинцом. Он вновь распростерся на покрытом каменными осколками полу пещеры. В бедре пульсировала и трепетала боль. Взглянув на свою ногу, Рашан увидел, что она повернута в коленном суставе под каким-то немыслимым углом. И там столько крови...

Он услышал шум, эхом отдающийся в пещере, и пополз вперед, цепляясь за обломки, в поисках лазера. Вдруг наёмники возвращаются? Вдруг они его найдут? Они знают, что это он обвинил их в тянь-даньском побоище... Если они найдут его... живым... Звук повторился — громче и глубже. Грохот все усиливался и усиливался, заставляя кайнвкдрожать и плясать хороводы вокруг раненого человека.

Флот миновал речные отмели, направляясь к помятой кучке роботов Легиона. Грейсон наблюдал его приближение из своего «Мародера», но никаких чувств при этом не испытывал. Он смотрел на окружающее как бы с невероятно большого расстояния, безразлично и спокойно.

— Это герцог Ринол! — вновь прозвучал голос в грейсоновских наушниках. — Пусть ваши люди собираются!

Грейсон првернул «Мародера» лицом к северу. Вражеские роботы.,, отступали. Отступали! Но ведь еще одно усилие — и они смели бы остатки сил Серого Легиона! А кроме него, осталось всего пять роботов. Командная группа атаки исчезла — роботы Лори, Делмара Клея и Дэвиса Макколла вышли из строя. К счастью, все водители уцелел и, и никто из них не пострадал.

Впрочем, Халид был ранен; двое новобранцев погибли. Их «Стингеры» были смяты и взорваны. Как же их звали? Морли и Бронденсон. Грейсон вспомнил выражения их лиц на совещании... одно взволнованное, другое напуганное. Теперь им уже не суждено ни обрадоваться, ни испугаться.

Справа от него стояли Кога, Беар и Шерил. Слева — Кент с Де Вильяром. Все они сильно пострадали и чуть не валились с ног. «Стрелец» Коги лишился ракетных установок и двух ЛСМ. Сам «Мародёр» истратил всё скорострельные снаряды, а левый ПИИ был утерян. «Беркуту» Шерил оторвало скорострельную пушку; лазер на руке ее робота был разбит.

Еще одна атака — и от Серого Легиона Смерти осталось бы лишь одно воспоминание. Он попытался прислушаться к словам герцога Ринола. Тот все еще что-то говорил по радио.

— Мы подслушали разговоры водителей поврежденных роботов, Грейеон. Наши связисты на шаттлах подтверждают, что полковник Лангсдорф отходит. Они отступают. Вы победили, Карлайл! Вы победили!

Грейсон взглянул на передний экран «Мародера». Прочный пластик был разбит шальным снарядом. Перед роботом валялись в грязи три неподвижных тела пехотинцев. Их срезала пулеметная очередь при попытке подобраться к вражескому «Шершню» с пластиковой взрывчаткой.

Странно! Совсем не похоже на победу!

Обратная связь нейрошлема принесла ему непонятное, тошнотворное отвращение. Он пощелкал переключателями, пытаясь избавиться от этого.

«Сенсоры вышли из строя, — подумал он. — Мне кажется, что земля пришла в движение».

Полковник Лангсдорф сидел на мостике своего «Головореза», сражаясь с тугими рычагами управления. Его нейрошлем передавал ощущения головокружения и колебания. Он чувствовал себя так, словно почва под ногами его боевого робота двигалась.

Мимо бежали солдаты. Пронесся на север глайдер, лорд Гарт и генерал Кляйдер со своим окружением давно уже уехали в Хельмдаун. Когда полковник Лангсдорф достиг мостика своего робота и отдал приказ к отступлению, сделать они уже ничего не смогли.

«Ничего не смогли сделать здесь, — поправил себя Лангсдорф. — Но моя карьера окончена». Его ждет трибунал и расстрел. Но все это казалось таким нереальным и далеким...

— Полковник Лангсдорф!"— услышал он голос по радио. — Это «Бумеранг-два»

— Возвращайтесь, «Бумеранг-два», — сказал Лангсдорф. — Приземляйтесь в лагере и подготовьте свой самолет к эвакуации.

— Сэр! Сэр! Вы только посмотрите! Включите один из видеомониторов!

Лангсдорф включил главный монитор. Сначала ничего не было видно из-за помех, но затем экран очистился, и на нем появилось изображение, передаваемое камерой, укрепленной под брюхом кружившего в небе маленького самолета.; Лангсдорф не сразу понял, что он видит. Это смахивало на гейзер — столб пара и кипящей воды поднимался в небо, подобно колонне. «Надо же, как любопытно», — подумал он. Затем Лангсдорф заметил строения у основания колонны и осознал размеры этого явления. У Лангсдорфа перехватило дыхание.

— «Бумеранг»! Что это такое?

— Строения, которые вы видите... это часть фрипортских руин! Я нахожусь на востоке от гор, делаю круги над нашим лагерем. Этот гейзер возник несколько секунд назад!

— Он же... огромен...

— Струи воды достигают двух тысяч метров, полковник! А пар поднимается еще выше! У основания гейзер составляет четыреста метров в периметре!

Земля непрерывно тряслась под ногами «Головореза». Почва и тело «Головореза» содрогались от нарастающего подземного гула — низкого, почти на грани слышимости.

— Но откуда он взялся?

— Из руин, Фрипорта. Похоже, что какое-то огромное подземное озеро закипело. Гейзер появился в месте, которое на моей карте обозначено чем-то вроде, дамбы или шлюза! Это ниже по реке, там, где речное.русло встречается с дном высохшего моря!

Полковник Лангсдорф увидел, как кипящий столб поднимается еще выше в небо. Иегудинское море возвращалось на поверхность.

XXXV

Рашан закричал. Земля продолжала трястись и грохотать с нарастающей яростью; каждый толчок отзывался непереносимой болью в раненой ноге. Он ни разу не видел записей о подземном хранилище Звездной Лиги, не видел и схем огромной системы труб, которую инженеры Звездной Лиги выстроили под Фрипортом, дабы осушить восточную часть реки Вермильон и освободить пещеру в горе. Вода была отведена в Хельмскую Яму — древний разлом, на многие километры проникавший в кору планеты. Позднее, когда Фрипорт оказался разрушен, каналы открылись, и воды маленького моря хлынули в разлом.

Это маленькое море целых три столетия просуществовало в сердце Нагайских гор. Район являлся сейсмоопасным, что могло повлечь за собой серьезные проблемы; но, к счастью, в этом месте не оказалось ни сколько-нибудь значительных карманов с магмой, ни других высокотемпературных источников. Здесь тоже когда-то было достаточно горячо — в результате тектонического сдвига образовались Нагайские горы, молодые и не вполне еще успокоившиеся. Но миллионы лет они молчали. Целых три века Спокойным оставался и ядерный реактор базы Звездной Лиги. Он производил количество энергии, необходимое для поддержания жизнеспособности памяти библиотеки, и был готов открыть Восточные ворота, среагировав на соответствующий код. Впрочем, всегда существовала возможность того, что появится кто-то, не знающий этого кода, и попросту взорвет Восточные ворота вместо того, чтобы открыть дверь с помощью компьютера. Даже гранитная стена весом в десять миллионов тонн не была гарантией от решительного налетчика. Инженер, создавший всю эту систему, — майор Килер, — прекрасно знал, что несколько с умом установленных зарядов пластиковой взрывчатки либо направленные лучи тяжелых лазеров могут легко обрушить стену или прожечь ее.

Поэтому он установил приборы, следящие за целостностью Восточных ворот и других участков комплекса. Если ворота либо библиотека подвергнутся разрушению, это будет означать, что в пещеру проникли варвары. А варваров нельзя допускать к сокровищам склада.

В глубине горы реактор вырабатывал тепло, в природе существующее лишь внутри звезд. Когда он нагрелся еще сильнее, то подземное море превратилось в пар и существовавший с сотворения мира баланс геологических сил нарушился. И кора планеты зашевелилась.

Всего этого Рашан знать, конечно, не мог. Он просто ощущал, что грохот под горой стал громче. В полной темноте с потревоженного землетрясением потолка пещеры начали падать камни. Теперь обрушивались уже целые глыбы; свежеотколотые грубые камни размером с человеческую голову срывались с потолка, и стен, падая на лежавшего человека.

Рашан в отчаянии сжал рукой покалеченную ногу и начал подползать к отверстию в стене. Его охватил пронзительный, подобный клаустрофобии страх перед ревущей тьмой. Страх сотрясал его душу с такой же силой, что и огонь, пылающий в ноге. Сквозь пыльный мрак прорезался новый звук — грохот расколовшегося камня. Что-то вспыхнуло перед глазами регента Звездной Сети; он взглянул вверх и снова закричал.

Стена, перегораживавшая вход в промытую рекой пещеру, оказалась ослаблена, когда по приказу Рашана были взорваны ее подпорки. Затем ее еще больше ослабили манипуляции «Стрельца». Землетрясение разорвало последнюю из монокристаллических стальных опор, и десять миллионов тонн гранита обрушилось внутрь пещеры. Рев изуродованного камня не стихал еще долго после того, как оборвался крик Рашана.

Флот шаттлов достиг ускорения в один гран. Они уходили с Хельма. При таком ускорении Грейсон спокойно мог ходить по палубе транспортного отсека, разговаривая с усталыми и грязными людьми, которые столпились вокруг него. Но чувство усталости постепенно сменялось радостью победы.

Вместе с Грейсоном совершали обход Лори и Алард Кинг. Когда они приблизились к группе беженцев, вперед выступил адепт Звездной Сети по имени Лараби. На нем были все те же одежды, запачканные кровью во время схватки в пещере Звездной Лиги.

— Адепт Лараби, — произнес Грейсон. — Я слышал, что именно вы нашли Аларда Кинга и доставили его на корабль. Я был занят погрузкой и не успел услышать всю историю. Мне хотелось бы лично поблагодарить вас.

Адепт сжал руку Грейсона.

— Я очень рад, полковник. Мне на глайдере все равно было по дороге. Я нашел ваших людей — Кинга и пятерых солдат, когда они спускались с горы.

— Ха! Мы скорее ползли по склону, как полудохлые червяки, — вмешался Кинг. — Землетрясение уже бушевало вовсю, Мы даже стоять не могли. Он нас спас, полковник. Я чертовски хорошо знаю, что он спас Дженис, того юного старшего капрала, поскольку она истекла бы кровью, прибудь мы на корабль часом позже ?

Грейсон посмотрел в глаза адепта.

— Я.., я не согласен с тем, что делала на Хельме Звездная Сеть, Лараби, но это нисколько не уменьшает всей важности того, что сделали для нас лично вы, Лараби, дл" меня и моих людей. Я высоко ценю это.

Лараби вгляделся в лицо Грейсона. В глазах командира Серого Легиона Смерти все еще таились боль и мрак, изгнать которые не сумели даже победа и освобождение.

— Послушайте, полковник

— Да?

— Не стоит судить обо всем по действиям одного человека.

Грейсон покачал головой.

— Рашана? Возможно, мы никогда не узнаем всего. По-видимому, он работал один?

Лараби замялся.

— Скажу вам откровенно, полковник. Я не знаю, эта работа его одного или нет.

Вряд ли такой отвратительный, дьявольский план мог состряпать один-единственный человек. Но я никогда не поверю, что система нового порядка, которой я отдал всю свою жизнь, способна на подобные чудовищные деяния!

— Как бы то ни было, — мягко сказал Грейсон, — свершившееся событие свидетельствует о многом. Сила, которой обладает Звездная Сеть, окутана мистицизмом... и этого достаточно, чтобы создать целую армию рашанов.

— Я клянусь вам, полковник, что ничего об этом не знал. А также клянусь, что ваше имя, как и имя вашего Легиона, будет очищено! Если к плану имеют отношение какие-либо высшие чины Звездной Сети, они не рискнут воспрепятствовать этой реабилитации— слишком много людей знает правду. Они найдут виновников уничтожения Тяньданя , — лорда Гарта с генералом Кляйдером.

Глаза Лараби сверкнули.

— Я буду говорить с моими начальниками на Терре. Мне кажется, публично они поддержат... теорию, что Рашан — маньяк-одиночка, а Тяньдань — его идея, которую воплотил герцог Ирианекий в обмен на добычу со склада Звездной Лиги. Вы не будете больше считаться ренегатом, полковник.

Грейсон кивнул.

— Это хорошо; И я благодарен вам за усилия отстоять честь моего полка. Хотя запоздалая правда уже не поможет миллионам людей на Сириусе-пять. Так же, как и Морли, Бронденсону, Дьюлани — всем тем, кто погиб.

— Не забывайте о живых, полковник. Жизнь продолжается.

Жизнь... Рэмедж был жив — правда, жизнь в нем едва теплилась, над раненым хлопотали корабельные врачи. У Клея рука висела на перевязи, зато он снова встретился со своей женой и сыном. Жива Дженис Тейлор. И Лори! Грейсон обхватил ее одной рукой за талию и притянул к себе. Лори жива — это самое главное!

— Да, жизнь продолжается, — повторил Грейсон. — И за это я должен поблагодарить вас, адепт Лараби. Мы в неоплатном долгу перед вами.

— Почему же? Алард Кинг рассказал мне о ваших подозрениях насчет Звездной Сети, пока мы ехали на ваш корабль.

Лараби опустил взгляд на свои руки.

— Возможно, я могу прибавить к этому одно из моих собственных сомнений, если узнаю, что у вас есть ваш собственный план... распространения данных из этой библиотеки по всем мирам. — Лараби снова уставился в свои ладони. — Мне просто хотелось бы знать.

— Знать что?

— Я хотел бы знать, помогая вам распространять эти знания... помогу ли я исправить зло, совершенное безумным ренегатом Рашаном... или же стану ренегатом сам...

ЭПИЛОГ

Грейсон так никогда и не узнал, стал ли адепт Лараби борцом с ренегатами или ренегатом. Как он и обещал, Первый Круг, закрытый совет Звездной Сети, объявил регента Рашана изгоем и отрекся от его действий. Совет объявил, что трагедия на Сириусе-5 явилась результатом деятельности страдавшего манией величия безумца и небольшой коррумпированной клики высокопоставленных лиц и офицеров Дома Марика. В течение года после хельмской трагедии до Грейсона долетали обрывки информации об этом инциденте. Версии были различными. Стало известно, например, что лорд Гарт и генерал Кляйдер участвовали в заговоре против Верховного Правителя Януса Марика. Их молчаливое попустительство на Сириусе-5, например, было частью плана дискредитации Януса Марика путем дискредитации наемников, которых наняли вопреки их желанию. Раскол в ставке Дома Марика привел бы к гражданской войне, и тогда лорд Гарт, генерал Кляйдер и несколько кляйдеровских братьев-офицеров захватили бы трон Верховного Правителя. Заговор провалился, когда неизвестные — по-видимому, агенты Звездной Сети, хотя это ничем не доказано, — предупредили о нем Януса Марика, и тот смог призвать на помощь верных солдат своей армии. В ходе последовавшего за этим конфликта лорд Гарт был схвачен, осужден и наказан. Кляйдеру удалось бежать, прихватив с собой горстку роботов и людей; больше его никто не видел.

Грейсон и герцог Ринол расстались на Стюарте, где «Деймос» и «Фобос» воссоединились с капитаном Тором и Т-кораблем. Герцог Ринол выполнил свое обещание, разделив с Грейсоном хельмскую добычу. Там оказалось достаточно боевых роботов, чтобы создать три боевые роты, да еще запчастей и материалов для полного восстановления пострадавшей на Хельме роты А. Впоследствии Красный Охотник удалился в сторону куритских границ.

— Может быть, в следующий раз мы встретимся как партнеры, — сказал он, прощаясь с Грейсоном. — Мне кажется, это неизбежно. И... кто знает? Не исключено, что многое изменится. Я никогда не откажусь от хорошего наемного полка с заслуживающим доверия командиром.

— Я приму это к сведению, ваша светлость. Но мне надо подумать.

Библиотека была переписана, причем неоднократно. Капитан Тор воспользовался своими старыми торговыми связями и нашел людей, которые могли перевозить эти копии по всем межзвездным путям, распространяя знания Звездной Лиги. Трудно сказать, стоило ли все это потраченных усилий. Хотя Грейсон и осознавал всю важность знаний из библиотеки так же, как и герцог Ринол, — но сколько из друзей-торговцев Тора взяли копии в надежде продать их? А сколько из них обнаружили, что никто не хочет их покупать... или даже брать даром? Все это от Грейсона уже не зависело. Он сделал все, что мог, чтобы знания распространились. Если человечество отказывается от потерянного сокровища Звездной Лиги, — значит, оно оказалось недостойным его, не понимает всей ценности знаний. Впрочем, заново открытые методы — забытая генная инженерия, утерянные промышленные технологии, — все равно возродятся. Может быть, люди станут лучше, и долгий процесс падения в пучины неофеодализма прекратится... или даже пойдет вспять.

Но для этого должны пройти многие столетия. Человек есть человек, и насильно его не исправишь.

Грейсон лениво плавал в невесомости на борту Т-корабля. Звезды сияли сквозь прозрачные панели каюты чистым, немерцающим светом. Парус корабля был уже убран и сделаны все необходимые приготовления для первого прыжка к планетам Федеративного Содружества. Говорили о новом контракте с Катрин Штайнер. После Хельма авторитет Серого Легиона Смерти заметно вырос, так же, как и его войска боевых роботов. На Галатее, да и повсюду, отбоя не было от жаждущих присоединиться к Легиону.

Лори пошевелилась в объятиях Грейсона, и он покрепче прижал ее к себе. Есть свои преимущества в звании командира полка, подумалось ему. Например, по его команде дрейф корабля может быть продлен, и он еще полюбуется на звезды. На корабле уединение становилось бесценным сокровищем. Грейсон нашел губы Лори, и они застыли в долгом поцелуе, прижавшись друг к другу и блаженствуя.

— О чём ты думаешь? — шепнула она ему на ухо.

Он улыбнулся и обнял ее еще крепче. От этого движения они оба медленно повернулись.

Он был так уверен в близкой смерти... что выхода нет ни для него, ни для его полка. Хотя он еще не отошел от всех событий, но он свободен... Его... как сказать об этом? Удача? Или судьба? Закинувшая его так далеко от Треллвана... А может, не удача и не судьба помогали ему? Разве стоит полагаться на высшие силы или доверять им? Он привык полагаться только на своих друзей. Он опять улыбнулся, вспомнив слова старой-старой военной песни:

Дом — это полк, и высока цена славы.

Вместе с нашими братьями

Мы заплатим эту цену и умрем!

Кровь товарищей говорит нам,

Даже когда слава ушла:

«Дом — это полк, наша семья и мы сами».

Он прильнул к Лори.

— Я просто подумал, — сказал он, — как хорошо быть дома.

Эндрю Кейт Кровь героев

Andrew Keith. BLOOD OF HEROES Перевод с английского А. Булатова

ISBN 5-7632-0132-9

(C) FASA, 1993 (C) Перевод, Булатов А, 1996

Пролог

3056 год. Со времени вторжения клана прошло уже шесть лет, и теперь принц Федеративного Содружества Виктор Штайнер-Дэвион сталкивается с кровавым мятежом внутри страны. Обозленные жители разрушенной войной звездной империи восстают против своего повелителя как раз в тот момент, когда штурмовики клана совершают новое нападение на осколки некогда могучего наследного государства. Без объединенного королевства у принца Виктора нет надежды выстоять против воинов клана и их боевых роботов. У него не хватает сил защитить свое королевство и от претендентов на власть – других глав Великих Домов Внутренней Сферы, которые всегда страшились и завидовали его звездной империи. Виктор Дэвион должен драться за выживание своего народа любой ценой, как против старых заклятых врагов, так и против выступлений смертельно опасного клана. Если он проиграет. Федеративное Содружество падет, и на Внутреннюю Сферу может опуститься мгла.

I

Гленгарри, Пограничная область Скаи. Федеративное Содружество 31 марта 3056 г.

– Меня подбили! Меня подбили! Половина приборов на пульте зашкаливает!

Слушая неистовые вопли своего товарища по звену, Александр Дюрант Карлайл выругался сквозь зубы и включил переговорник.

– Призрак-Три, здесь Призрак-Один,– произнес он, стараясь, чтобы голос его звучал как можно бодрее и деловитее. Одновременно он вызвал на главный дисплей сенсорную карту.– Дай оценку повреждений.

Теперь Харрисон Гейтс заговорил спокойней, но тон его голоса тем не менее выдавал близкое к панике состояние, что совершенно не нравилось Алексу.

– Поврежден левый бедренный активатор. По-моему, по первичной цепи питания. Отключился компьютер наведения, внутренний нагрев приближается к критической точке. Сам Блейк не сумел бы сдвинуть это сучье железо с места!

– Третий, как с прыжковыми двигателями? – оборвал его Алекс.

Эх, знать бы ему Гейтса получше! Этот парень просто выпускает пар или у него действительно проблемы? Гейтс никогда раньше не был постоянным членом карлайловского звена-четверки, и опыта у него было меньше, чем у остальных.

– Уйти прыжком сможешь? – спросил Алекс.

– Только не с таким бедром, командир,– ответил Гейтс.– При посадке нога у этой железяки точно отвалится.

Алекс вновь выругался про себя. На карте показались четыре вражеских боевых робота, приближающихся к пятидесятипятитонному «Беркуту» Гейтса, и еще четыре, заходящие с фланга, чтобы отрезать звену Алекса единственный путь к отступлению.

– Слушай меня. Третий. Пусти питание по другим цепям и заставь этот кусок металла снова двигаться! Если надо, вылезай и толкай его вручную, но двигайся, черт возьми! Надо убираться отсюда, пока нам не перекрыли проход!

Он сглотнул и попытался взять себя в руки. Если сейчас потерять самообладание, остальным членам группы от этого пользы не будет.

– Я… я не могу! Выбирайтесь, а меня оставьте здесь, командир!

– Это не выход, черт побери! – прорычал Алекс, соображая, что попал в ту самую ситуацию, которой больше всего страшился любой воин. Боевые роботы, высотой до тридцати метров и весом от двадцати до ста тонн, были самыми мощными боевыми машинами за всю кровавую историю человечества. Оставаясь однозначно машинами, по форме они грубо напоминали человека, обладая двумя руками, двумя ногами и сложной нейронной системой, позволявшей водителю чудовищного монстра двигаться и сражаться так, словно эта металлическая махина – его собственное тело.

Но, несмотря на превосходство боевых роботов над любым другим типом вооруженной самоходной техники, их сложная технология порождала и сложные технические проблемы. Повреждение бедренного активатора у машины класса «Беркут» было равносильно перелому ноги. Робот не мог ни идти, ни использовать свои мощные прыжковые ускорители для выхода из опасной ситуации. Короче говоря, боевая машина была фактически обездвижена до тех пор, пока Гейтсу не удастся починить или как-то наладить электронные устройства, вышедшие из строя в результате вражеской атаки.

Это потребует времени, а именно времени у них сейчас и неоставалось.

Но бросить здесь Гейтса – тоже не выход. Главный девиз Серого Легиона Смерти всегда звучал так: «Легион не бросает своих».

Алекс еще раз внимательно изучил карту. Его звено отошло от прохода Брандера на восемь километров к северу. Если им удастся вернуться к этой узкой щели в горах, они окажутся в относительной безопасности, даже когда иссякнет боекомплект. Исходя из этого, основной задачей для них было разбить вражеские силы, подступающие к горловине прохода с фланга.

Атакующие имели в своем распоряжении по преимуществу легкие и быстроходные роботы, тогда как группа Алекса состояла из машин среднего и тяжелого класса, обладавших более мощным вооружением, но гораздо меньшей скоростью, чем их противники. По крайней мере один из роботов, наступающих на Гейтса, был восьмидесятипятитонным «Копьеносцем». Среди всего арсенала роботов Легиона не было ни одной машины под стать «Копьеносцу», поэтому тот вполне мог противостоять противнику, если звено Алекса отрежут и заставят вступить в перестрелку.

Дальше всех от безопасного прохода находится робот Гейтса, обездвиженный до тех пор, пока ему не удастся наладить питание активаторов. Семидесятитонный «Лучник» Алекса находился ближе всех к нему и мог оказать помощь подбитому «Беркуту», в то время как два остальных робота его звена – «Грифон» Клея и «Центурион» Де Ври – оказались ближе к спасительному проходу. Если принимать во внимание элементарную геометрию, ответ был очевидным.

Алекс закусил губу. Элементарная геометрия – отнюдь не единственное, что ему надо было принимать сейчас во внимание. В соответствии со стандартной доктриной ведения боя Кейтлин Де Ври и ее «Центурион»,– вероятно, наилучший вариант для прикрытия поврежденного робота в ближнем бою. «Лучник» с его дальнобойными ракетами был предназначен для нейтрализации атакующих на дальних подступах. При идеальном раскладе Алекс мог поставить заградительный огонь, а Де Ври поддерживала бы его в ближнем бою, пока Гейтс не запустит своего «Беркута».

Но в таком случае Де Ври грозила бы опасность оказаться в положении Гейтса. Для нее единственный путь уйти без потерь – продолжать отход.

Кроме того, Алексу совсем не хотелось приказывать своему товарищу рисковать, в то время как сам он будет сидеть в безопасности. Однажды он займет место своего отца во главе Серого Легиона Смерти, а ему было известно, что ни один командир не сможет рассчитывать на преданность подчиненных, если сам не будет делить с ними риск во время битвы. Грейсон Карлайл Смертоносный доказал справедливость этого положения, участвуя на протяжении многих лет в бесчисленных сражениях во Внутренней Сфере, а Алексу Карлайлу, его сыну, выпала судьба стать в будущем лидером, которому придется взвалить это наследство на свои плечи.

– Главный Призрак – всем Призракам,– твердым голосом сделал он вызов по основному переговорному каналу, приняв наконец решение.– Второй и Четвертый, продолжать отход согласно предыдущему приказу. Третий, держись, покуда я не подоспею. Тогда начнем выбираться.

– Эй… Главный, а тебе не кажется, что мне следует…– Кейтлин Де Ври старалась, чтобы ее голос звучал одновременно и зло, и бесстрастно.

– Отставить, Четвертый,– резко оборвал он ее.– У тебя есть мой приказ. Выполняй!

Алекс развернул «Лучника» и устремился к равнине, на которой подбили Гейтса, но не успел сделать и трех шагов, как вспыхнул индикатор опасности. С натренированной легкостью он тут же определил потенциальную мишень – двадцатитонного «Коммандоса», двигавшегося на самой границе радиуса его эффективного огня. Едва уловив цель, Алекс дал залп одновременно из обеих установок РДД.

Отдачей «Лучника» отбросило на шаг назад, а в небо дугой устремился рой из сорока ракет, и роботу удалось удержать равновесие только благодаря тому, что нейрошлем Алекса объединял его нервную систему с бортовым компьютером. Не успела еще первая ракета долететь до цели, как машина продолжила движение вперед.

Сенсорные датчики зафиксировали контакт с целью, и в верхней части экрана надголовного дисплея поползли строчки результатов, свидетельствующих о нанесенных повреждениях. Для «Коммандоса», полагавшегося больше на свою скорость, чем на броню, результаты такого попадания могли стать смертельными. Как показал анализ, выданный компьютером, по меньшей мере двенадцать ракет поразили прямым попаданием торс робота противника – вполне достаточно, чтобы пробить броню и разворотить все внутри. Независимо от того, уничтожен робот окончательно или нет, повреждения ему нанесены серьезные.

Алекс мрачно улыбнулся. Одним врагом с фланга стало меньше.

«Лучник» упорно продвигался вперед широким шагом по суровой, изъеденной рытвинами равнине. Пока Алекс быстро манипулировал ножными педалями, поглядывая одним глазом на первый экран, а другим – на сенсорную карту, он испытывал в душе некоторую гордость. Да, он явно родился воином – водителем боевого робота, и именно в этом состояло его призвание. Алекс обладал почти инстинктивной способностью выжимать из боевой машины все, на что та способна, даже из такой тяжеловесной, как «Лучник». Среди его однокашников в центре подготовки воинов Легиона ходила поговорка, что Карлайл управляет семидесятитонником с той же легкостью, с какой большинство воинов – роботами-разведчиками.

Теперь внимание Карлайла снова переключилось на «Беркута» и три легкие машины, предварительно классифицированные компьютером наведения как двадцатитонные «Осы». Гигантский мастодонт – «Копьеносец» – в списке еще не появился, но к тому времени, когда Алекс доберется до места, он будет уже достаточно близко, чтобы начать крушить Гейтса. Связка из двух боевых роботов Серого Легиона Смерти теоретически могла противостоять одному «Копьеносцу», но Алекс не очень-то был склонен полагаться на теорию. Мелкие вражеские роботы все равно останутся помехой, которую нельзя сбрасывать со счетов. А состояние Гейтса до сих пор оставалось совсем неопределенным. Попытка чинить поврежденного робота, не ослабляя при этом обороны, может оказаться не по силам молодому водителю.

Алексу придется действовать так, словно он сражается в одиночку.

Он поймал дальним прицелом одну из «Ос» и, подождав, пока цель отошла на достаточное расстояние от Гейтса, открыл огонь из установки РДД левого борта. Затем почти немедленно дал залп по той же мишени с правого борта.

На этот раз выстрел получился не столь удачным. Сенсоры оценки нанесенных разрушений сообщили о попадании двух ракет в левую руку «Осы», а остальные прошли далеко от цели. Выругавшись, Алекс вторично навел на робота захват прицела. Но едва только перекрестье зажглось на изображении противника красным цветом, «Оса» включила прыжковые дюзы и скрылась за ближайшим гребнем скалы. Перекрестье опять стало белым, прежде чем Алекс успел дать еще один залп.

Как только он поймал перекрестьем следующую «Осу», изображение снова стало красным, но Алекс ждал до тех пор, пока робот не отошел подальше от «Беркута». Лишь тогда он вновь нажал на пусковую кнопку.

На сей раз ракеты легли точно в цель. По крайней мере десять из них нашли ее, и компьютер сообщил о множественных взрывах в области слабозащищенной головы вражеского робота. По самым скромным оценкам, попадание в голову определенно должно было вызвать многочисленные повреждения сенсоров, линий управления и других жизненно важных систем боевой машины. Даже если вражескому водителю каким-то образом удалось выжить, он наверняка сильно контужен.

Третий легкий робот ретировался, как и первый, за тот же самый гребень. Алекс переключился на ровный открытый бег – довольно опасный режим в боевой обстановке из-за проблем с равновесием и неровностями грунта под ногами. Но еще одна задержка вроде недавней совершенно его не устраивала, особенно когда противник вел перегруппировку вне поля видимости. Он очень надеялся успеть занять позицию возле Гейтса до того, как сражение развернется всерьез.

– Призрак-Три, здесь Главный. Какова обстановка? Наступила длинная пауза, прежде чем Гейтс ответил.

– Переключаю на третичные цепи,– сообщил он.– Вторичные тоже повреждены.

– Сколько времени уйдет на ремонт? – резко спросил Алекс.

– Компьютер говорит… четыре минуты. Алекс кивнул самому себе. Примерно столько времени он и отводил на восстановление робота, хотя надеялся на меньшее.

– Хорошо, Третий,– медленно произнес он.– Если третичные тоже не сработают, поставь на прикрывающий огонь, а сам уматывай.

– Задание понял,– мрачно ответил Гейтс. То был единственно возможный приказ на случай, если ремонт займет слишком много времени, но желание водителя довести дело до конца было понятно. Алекс поможет Гейтсу, если тому все-таки придется оставить «Беркута», но ни один воин не примет спокойно одну только мысль о том, что его робот достанется врагу. В разрушенных войнами звездных империях Внутренней Сферы приобрести робота было непросто, поэтому водитель, однажды перешедший в ранг воина, лишившегося боевой машины, второго шанса мог и не получить. Даже такие богатые военные подразделения, как Серый Легион Смерти, имели слишком ограниченный запас роботов, чтобы ими разбрасываться, а те, что были в запасе, с большим скрипом выдавались воину, уже потерявшему одну машину.

Но если робота все же придется бросить, Алекс должен быть уверен, что Гейтс сможет из него выбраться, а ради спасения человека он будет драться не хуже, чем прикрывая отход машины. Невзирая на старую максиму Внутренней Сферы: «Человеческая жизнь – дешевка, а робот стоит денег», в Сером Легионе Смерти техника по сравнению с жизнью человека стояла на втором плане. Это был один из тех порядков, которые Грейсон Карлайл установил изначально. С «Беркутом» или без него, но Алекс должен сделать все от него зависящее, чтобы вытащить Гейтса с поля боя… или погибнуть в схватке.

Приблизившись к подбитому роботу, которого Гейтсу удалось частично укрыть за нагромождением полуразрушенных скал, Алекс замедлил ход. С тактической точки зрения то была хорошая позиция – защищенная с наиболее вероятной стороны нападения противника и позволяющая вести огонь по всему межгорному пространству. Оглядывая пейзаж, молодой командир заметил несколько выбоин, через которые пришлось перебраться воину-новобранцу. Очевидно, Гейтс затащил своего робота в скалы уже после того, как оказался поврежденным активатор, а это было совсем не просто.

Внимание Алекса привлекло какое-то движение на дальнем краю равнины, и он сфокусировал туда сенсоры. Картинка, внезапно ожившая на первом экране, заставила его прямо-таки заскрежетать зубами.

То был вражеский «Копьеносец» характерной квадратной формы с высоким куполообразным мостиком.

Массивный штурмовой робот имел на вооружении разнокалиберные лазеры, ракеты ближнего действия и противопехотные пулеметы, но самым смертоносным его оружием был протонно-ионный излучатель, расположенный на левой руке. Из-за дальнобойности и ужасающей разрушительной мощи ПИИ воины страшились его больше любого другого вооружения из арсенала этого робота. Как и ракеты «Лучника», ПИ-пушка являлась оружием дальнего поражения, не слишком эффективным в ближнем бою.

К несчастью для Алекса, «Копьеносец» был к тому же хорошо оснащен лазерами средней мощности, разработанными специально для ведения ближнего боя. Гигантская вражеская машина превосходила по классу оба робота Легиона, а ее тяжелая броня еще больше увеличивала это превосходство.

«Копьеносец» медленно продвигался за той самой грядой, где спрятались два других легких робота. Рельеф местности будет маскировать его продвижение около минуты, но потом машина появится точно над своими противниками. Прежде чем это произойдет, им надо подготовить хоть какую-то защитную тактику.

Алекс закусил губу, пытаясь вспомнить все, что когда-либо учил о «Копьеносцах». Он припомнил также, как начальник вооружений Легиона майор Дэвис Макколл частенько внушал кадетам свое любимое изречение: «Всегда можно найти, чем уравнять шансы». Сейчас Алексу оставалось только отыскать этот уравнитель и действовать в соответствии с ним. Причем быстро, иначе будет поздно.

И тут его осенило. Пальцы уже перепрограммировали компьютер наведения «Лучника», когда он включил переговорник, чтобы отдать приказы Гейтсу.

– Третий, нам понадобится твоя суперпушка,– быстро проговорил он. «Беркут» был оснащен автоматической пушкой «Армстронг» – скорострельным снарядным орудием, совмещавшим в себе исключительную точность и сокрушительную мощь. Возможно, во Внутренней Сфере имелись автоматические пушки и больших калибров, но по совокупности редкая система превосходила ее. А сейчас для реализации своего решения Алекс рассчитывал гораздо больше на точность, чем на грубую силу.

– Бросай ремонт и готовься отделать этого здоровяка по моей команде,– бросил он Гейтсу.

Алекс замолчал, вводя в компьютер программу ведения огня. То было по меньшей мере рискованное предложение, ибо предварительная установка режима огня могла оказаться полностью неприемлемой в результате непредвиденного развития событий в хаосе сражения. Но если мишень вела себя соответственно введенным параметрам, последующая атака должна стать точной, как никакая другая. Да и действия пары обороняющихся роботов проще согласовывать, когда огневое задание введено до начала сражения.

– Передаю данные наведения.

В ответ раздалась раздраженная речь младшего воина:

– Э… командир, я не знаю, насколько это…

– К черту, Гейтс! – процедил Алекс сквозь стиснутые зубы.– Сейчас нет времени для споров!

– Но ты просишь меня бросить буквально все, командир! Нагрев еще гораздо выше нормы.

Нагрев был, вероятно, самой серьезной проблемой конструкции робота, как следствие огромных запасов энергии, заключенной в корпусе машины. Только для того, чтобы заставить боевого робота двигаться, энергоблок и генераторы вырабатывали неимоверное ее количество. А после выстрела из орудий, особенно таких мощных энергетических установок, как два лазера «Беркута», робот сильно нагревался. Боевые роботы оборудовались теплопоглотителями, но со сборочного конвейера не сошло еще ни одной модели, обладающей совершенной охладительной системой. Слишком много других вещей были не менее жизненно важны: броня, вооружение, электронная начинка,– и всегда ради них приходилось поступаться охлаждением.

Слишком быстрое выделение тепла могло привести к многочисленным отказам электроники и даже угрожало жизни водителя боевого робота – в этом заключалась главная беда. Составной частью охладительной системы являлся блокиратор, выключающий энергоблок машины, как только нагрев достигал критического уровня. А если «Беркут» внезапно отключится, то превратится в сидячую утку. Времени на его перезапуск уже не будет. И у Гейтса не останется другого выбора, как только покинуть машину.

На этот раз Алекс не колебался.

– Серьезный момент диктует серьезные меры. Третий,– резко ответил он.– Зафиксируй прицел на указанной цели и будь готов.

– Есть, сэр,– отозвался Гейтс все еще недовольным тоном. Алекс понимал, что за этим кроется. Дело не в том, что Гейтс не согласен с тактикой сражения, просто в глубине его души гнездился невысказанный страх. Перегревшийся робот может стать смертельной ловушкой в случае отказа систем безопасности. Ни один воин в здравом рассудке не стал бы балансировать у красной черты.

– Догадайся сам, с чего это я вдруг спятил,– пробормотал Алекс самому себе, сосредоточив внимание на первом экране. Если его предположения относительно намерений врага верны, то водитель «Копьеносца» не станет тратить времени и сил на изящный обходной маневр. Он будет рассчитывать на свои размеры и огневую мощь, чтобы подавить двух роботов Серого Легиона Смерти. А это означает, что сейчас он должен вылезти из-за горного хребта…

– Вижу цель! Вижу цель! – заорал Гейтс, и тут же скругленный мостик «Копьеносца» показался на мониторе Алекса. Тот усилием воли подавил нестерпимое желание перешагнуть через программу наводки и быстренько дать залп по вошедшей в поле зрения голове машины. Роботы наиболее чувствительны как раз к попаданию в голову, но промах сейчас похоронит всякую надежду на осуществление его плана в дальнейшем. И к тому же это противоречило еще одному правилу Макколла: «Никогда не стрреляй в ррасчете на случайное порражение». Алекс расслабленно держал руку на прицельном спуске.

Время, казалось, замедлилось, пока «Копьеносец» медленно карабкался по склону и не появился там в полный свой рост.

– Ждем,– мягко приговаривал Алекс, скорее самому себе, чем Гейтсу.– Ждем… Давай! Огонь! Огонь! – Отдавая приказ, он одновременно нажал пальцем на гашетку.

Прицельный компьютер будто бы на мгновенье задумался, переваривая программу наводки, и зафиксировал прицел на вражеской машине. Система наведения робота была способна отслеживать отдельные прицельные точки с большой точностью, но лишь ценой ощутимого замедления скорости стрельбы. В типичной ситуации схватки цена эта была неприемлема, и лишь в данных обстоятельствах Алекс мог ее себе позволить. Он запрограммировал компьютер на проведение залпа полным арсеналом «Лучника» в торс «Копьеносца», где сосредоточены все его лазеры и установки РДД. Даже при наличии тяжелой брони на груди робота, прикрывавшей эти орудия, массированный огневой удар должен был причинить машине определенный ущерб. Предполагалось, что множественные взрывы вызовут температурный скачок в кабине водителя «Копьеносца», хотя и не такой резкий, как у Алекса.

Гейтс открыл огонь одновременно с командиром, увеличивая лазерами и автоматической пушкой ударную мощь атаки. Кроме того, «Беркут» сейчас, возможно, оказался даже эффективней «Лучника», поскольку боевой арсенал более легкого робота был лучше приспособлен для подобных дистанций. Компьютер оценил нанесенные повреждения, подтверждая прикидки Алекса: лишь некоторые РДД попали в цель. Слишком небольшим было расстояние, чтобы они успели точно сориентироваться.

Но короткая дистанция снижала также и эффективность вражеского ПИИ, что на данном этапе становилось решающим фактором. Повторная проверка нанесенных повреждений заставила Алекса удовлетворенно улыбнуться. Лазеры прожгли броню в двух местах, и существовала большая вероятность того, что они вывели из строя ракетное хранилище «Копьеносца». Еще один-два удара могут заставить сдетонировать боеголовки и разворотить всю верхнюю часть корпуса робота противника.

Огневой шквал Алекса наверняка оглушил водителя «Копьеносца», ибо все три ответных выстрела лазера прошли далеко стороной. Алекс мог ошибаться, но сейчас он был уверен: вражеский воин попытается использовать все свое мастерство и любую крупицу удачи, чтобы уравнять шансы против двух воинов Легиона. Начиная с этого момента пойдет, скорее всего, обычная перестрелка, открытая и простая.

Он вновь произвел залп сдвоенными ручными лазерами «Лучника», отдав теперь предпочтение скорострельности, а не точности. Гейтс выпустил еще одну очередь из автоматической пушки, выбрасывая струю отработанных гильз с максимальной скоростью, на которую только был способен механизм подачи снарядов.

– Третий, прекратить огонь,– коротко скомандовал Алекс, целясь для очередного выстрела из лазерной установки.– Продолжай ремонт.– Чем скорее Гейтс заставит машину снова двигаться, тем скорее они выберутся из этой передряги и попытаются спастись.

«Копьеносец» продолжал наступать, не замечая, казалось, огня воинов Серого Легиона Смерти. Он неуклонно двигался к своей цели и, произведя еще один залп корпусными лазерами, попал в левую руку «Лучника». Алекс выругался, выстрелил в ответ и выругался еще раз, потому что снаряд прошел далеко от цели. Робот противника уже практически нависал над их головами, подойдя так близко, что можно было различить отдельные шрамы на его броне.

А гигантская машина все продолжала надвигаться. Тут Алекс внезапно понял, что вражеский водитель вовсе не собирается продолжать перестрелку, стоя на одном месте. С поврежденным ракетным запасом момент, когда «Копьеносцу» будет нанесен решающий удар,– это лишь вопрос времени, а его водитель был слишком умен, чтобы вступать с ними в игру при таком раскладе. Он собирался перевести сражение в непосредственную контактную драку, когда даже системы лазерного наведения будут абсолютно бесполезны, а в расчет придется принимать только массу и силу.

Алекс перенацелил свои лазеры. «Лучник», у которого было лишь два кулака, имел очень слабые шансы против левой руки «Копьеносца», отягощенной массивным ПИИ. Единственный способ увеличить свой потенциал – это воспользоваться временем, которое противник затратит на подход.

Дав одновременный залп из спаренных лазеров «Лучника», Алекс едва сдержал победный крик. Оба выстрела легли точно в цель: под правый локтевой сустав. Если они не разбили вдребезги конечность робота, то наверняка проникли сквозь броню достаточно глубоко, чтобы разрушить цепи систем управления и связки миомерных волокон, служивших боевым машинам неорганическими мускулами. С одной поврежденной рукой и с другой практически бесполезной вражеский воин внезапно оказался слишком близко, чтобы эффективно воспользоваться своим оружием.

Алекс заставил «Лучника» сделать шаг вперед, выставив мощные руки на изготовку. Даже крепчайшая броня не выдержит удара, который робот может нанести каждым титановым кулаком, вложив в него всю свою семидесятитонную массу. Он уже развернулся было для первого замаха, но тут его парализовал ужас при виде ответных действий вражеского робота. Ослепленный удачей, он позабыл, что ПИИ «Копьеносца» вовсе не встроенное орудие, как у «Лучника», но, скорее, гигантский карабин, который можно при желании отбросить. Что и сделал вражеский водитель. Как только «Лучник» попал в пределы досягаемости, «Копьеносец» отбросил ПИИ и поднял левый, теперь уже крепко сжатый кулак. Не успев предпринять хоть что-нибудь в ответ, Алекс понял: противник точно рассчитал свои действия по времени. Громадная рука робота была прямо нацелена на уязвимую голову «Лучника», а собранной в ударе мощности вполне достаточно, чтобы вдребезги разбить его броню и снести мостик ко всем чертям.

Когда кулак опустился, Алекс ощутил во рту кислый вкус поражения, всегда сопровождавшийся хрустящим звуком ломаемых конструкций в переговорнике.

– Все, все! Трренирровка закончена,– раздался знакомый голос.– Выключайтесь, детки. Нет смысла прродолжать!

Гигантский кулак на обзорном экране Алекса замерцал и погас, и теперь нервные окончания, потеряв связь с иллюзорным миром тренировочной программы, вновь начали ориентироваться на восприятие реальной действительности. Вспотев гораздо больше, чем это бывает от тепла, выделяемого роботом, Алекс Карлайл лежал, откинувшись в кресле управления. Тренировка закончена, и он со своей командой проиграл битву.

– Отвози своих малышей на базу и делай ррапоррт в кабинете инстрруктажа,– не дал ему расслабиться грубоватый грассирующий голос майора Макколла.

Затем по внутреннему каналу связи звена донесся вздох Кейтлин Де Ври.

– И, Господи, помоги нам всем,– услышал ее бормотание Алекс.

II

Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 31 марта 3056 г.

– Прямо не знаю, что с тобой делать, Алекс. За двадцать лет в этом старром центрре не было дрругого такого воина, чтобы срравнился с тобой, когда дело доходило до пррямой дрраки, но этого мало. Очень мало для будущего, сынок, и зарруби это себе на носу.

Алекс Карлайл ерзал в кресле, желая оказаться где угодно, только не здесь. Кабинет был маленький, скромно обставленный, с единственным окном, выходящим на кучку низких строений, составлявших собственно тренировочный центр в пустыне Брандер, где Серый Легион Смерти проводил полевые учения и готовил воинов-новобранцев. Среди тренируемых в ходу была шутка, что единственное кресло в этой комнате специально сконструировано так, чтобы доставить сидящему максимум неудобств, и сегодня Карлайл готов был в это поверить. Хуже того, в промежутке между утренней тренировкой и ее унизительной разборкой у него совершенно не было времени сходить в душ или сменить одежду. Потный, грязный, одетый в бойцовские трусы и легкую сетчатую тунику вместо положенной кадетской формы, Карлайл желал только одного – забиться в какую-нибудь щель и спрятаться там, но только после одного-двух часов стояния под душем.

Через силу, но он все же заставил себя сосредоточиться на словах начальника вооружений Серого Легиона Смерти. Майор Дэвис Макколл был одним из первых воинов отряда еще в те дни, когда отец Алекса – Грейсон Карлайл – вместе со своими людьми делал первые шаги в организации первоклассного наемного войска. Макколл участвовал в большинстве великих битв тех далеких дней: на Треллване, Верзанди и Сириусе-5. Он отличился в сражениях на Хельме, Балдуре и Граме. Серый Легион Смерти знали во всех мирах Внутренней Сферы, где велась нескончаемая череда войн за Наследие. У ветерана с Каледонии имелись, конечно, и шрамы. Теперь его рыжие волосы и борода были тронуты сединой, вместо правого глаза посверкивал бионик-имплантант, а левая рука, как и у его робота, которым он управлял уже столько лет, была искусственным протезом из пластистали и миомерных волокон. Он до сих пор входил в круг ближайших офицеров и друзей Грейсона Карлайла Смертоносного. Еще крепкий, Макколл теперь уже редко появлялся на мостике своей боевой машины, однако тактическая выучка и накопленный годами боевой опыт шли на пользу его теперешней должности – начальника вооружений, наблюдающего за подготовкой новобранцев Легиона.

– Грейсон Карлайл не поррадуется твоим УП, сынок,– продолжал Макколл, медленно покачивая головой.– Когда он веррнется после поездки на Тарркад, то будет очень серрдит, что ты так скатился вниз.

Регулярные оценки уровня подготовки (УП) были показателем достижений каждого кадета-воина в освоении текущей тренировочной программы легионеров. Плохой УП мог положить конец надеждам курсанта на постоянную работу еще до того, как он начнет действовать самостоятельно.

Алекс пока ни разу не сталкивался с реальной перспективой получить плохую оценку. Он всегда добивался более высокого учебного балла и содержал своего боевого робота в гораздо лучшем состоянии, чем любой другой кадет. А кроме того, он был единственным сыном и наследником Грейсона Карлайла.

Молодой человек открыл было рот, но потом решил, что лучше ему помалкивать. Что бы он сейчас ни сказал, это будет звучать так, словно Алекс требует для себя какой-то особой подготовки, пользуясь именем отца. Лучше умереть, чем позволить себе такое.

Макколл прекратил вышагивать позади своего стола, наклонился и, перегнувшись, ткнул пальцем в сторону юноши, чтобы подчеркнуть важность произносимых им слов.

– Да, сынок,– сказал он, словно угадывая его мысли.– Тебе никто не давал поблажки только из-за высокого положения отца. Но на самом деле, сынок, к тебе прредъявляются более высокие трребования, чем к дрругим кадетам.

– Более высокие требования? – Алекс наконец нарушил свое стоическое молчание, не в силах далее сдерживаться. Он не искал каких-то особых преимуществ, но всегда ожидал, что хорошую подготовку он пройдет. И тут же, спохватившись, слабо добавил: – Простите, сэр.

Макколл слегка улыбнулся.

– Да, сынок. Бесспоррно, более высокие. Сейчас его голос звучал куда мягче, а грассирование казалось скорее мелодичным, чем резким.

– Я всегда знал, что ты прриррожденный воин, с того самого момента, когда ты вперрвые появился на мостике боевого рробота. Как прростой водитель, сынок, ты был бы одним из лучших, которрых я хотел бы иметь в своем звене. По ты единственный сын полковника, и однажды Серрый Легион Смеррти перрейдет под твое командование, молодой Алекс. Это большая ответственность, и ты должен быть готов к этому. Не прросто водителем боевого рробота, а командирром. Твой опыт пока еще слишком мал. Ты должен научиться быть лидерром, чтобы прринять в свои рруки дело твоего отца. Именно поэтому ты до сих порр прродолжаешь учиться.

Алекс наконец обрел голос.

– Но этого никто не смог бы сделать, сэр,– медленно произнес он.– Мой отец… если только он. Он создал все своими руками, не имея за душой ничего, кроме прирожденного таланта и нескольких удачных схваток. Если вы ожидаете, что я буду хотя бы наполовину таким же способным, как он, то обманываете себя.

– Да, полковник всегда был смелым паррнем,– согласился Макколл, широко улыбаясь.– Но не цени себя так низко, молодой Алекс. У тебя есть потенциал быть таким же замечательным, как Гррейсон Каррлайл, а может, даже и лучше. Но пока этого не прроисходит. Он был таким же зеленым, как ты сейчас, но выучился. Сначала от воинов своего отца, а затем от своих людей. И еще – он никогда не перреставал учиться, сынок. И ты иди вперред!

Алекс потупил взгляд.

– Может, вам следовало бы найти на эту работу кого-то другого,– мрачно пробормотал он.– Может, Дэвиса Клея.

Сейчас он не пытался скрыть своих чувств, и интонация его была горькой, под стать словам. После позорной утренней тренировки ее участникам потребовалось больше часа, чтобы прийти в себя. Длинный перегон до тренировочного центра дал Карлайлу достаточно времени поразмыслить над собственными ошибками и сложить их в суровую картину к моменту, когда четыре робота и сопровождавшие их курсанты были высажены у техангара. Шаг за шагом прокручивал он в голове, какой выбор надо было сделать, но каждый из вариантов приводил к еще худшему результату.

Однако главная напасть заключалась в том, что он уже не в первый раз терпел поражение. Похоже, каждая тренировка, предназначенная развивать в нем способность принимать в бою моментальные решения, заканчивалась одинаково – проигрышем и очередной лекцией Макколла об особой ответственности командира. Остальные рекруты после разбора их действий шли к себе в кадетские казармы, но Алекс всегда оставался наедине с наставником в том же самом по-спартански обставленном кабинете, каждый раз чувствуя себя дураком.

Макколл покачал головой.

– Легион Серрой Смеррти не пойдет ни за кем дрругим, крроме Каррлайла, сынок. Ты это знаешь. Только мастерство твоего отца собррало всех нас вместе, и главным у нас может быть только Каррлайл.

Несмотря на свои сомнения, Алекс знал, что Макколл прав. В тридцать первом веке в эпоху войн за Наследие лишь узы личной преданности и верности феодалу были глубже каких бы то ни было других связующих факторов. Человек гораздо больше доверял вождю, получившему свое лидерство благодаря кровному родству или доказанным на деле способностям, чем вышедшим из употребления концепциям типа национальной принадлежности или идеологии. И это являлось абсолютно верным по отношению к наемным войскам вроде Легиона Серой Смерти так же, как и к любому Великому Дому Внутренней Сферы. Мужчины и женщины, поступившие на службу к Грейсону Карлайлу Смертоносному, будут оставаться верными его имени и наследникам. Без этого главного ядра войско, возможно, очень скоро распалось бы.

– Даже если ты не был на поле сам – все рравно за все отвечаешь,– продолжил Макколл.– Даже если ты не являешься командирром, все рравно считаешься хозяином. Но плохо, когда ты хозяин безликий, который полагается только на тех, кто обладает божьим дарром, чтобы водить войско в атаку. Тебе прридется многим пожерртвовать, сынок, если ты не сумеешь стать во главе войска.

Алекс пожал плечами.

– Раз вы говорите, майор, значит, так оно и есть,– удрученно отозвался он.– Но я не знаю, как мне научиться поступать правильно. Сегодня я был уверен, что делаю все необходимое, но, очевидно, был не прав с начала до конца.

– Это очень может быть.

Макколл тяжело опустился на стул и с задумчивым видом принялся загибать пальцы своей бионик-руки.

– Ты понимаешь, где допустил ошибку? Алекс скривил губы.

– Забыл, что «Копьеносец» может отбрасывать ПИИ, а такая глупость непростительна даже для начинающих. Если бы я обездвижил эту руку, у меня, возможно, был бы шанс.

– Ты все рравно не сумел бы это сделать,– произнес Макколл.– Не хватило бы врремени, да и с рукой тебе прросто повезло. Компьютерры давали верроятность меньше трридцати прроцентов.

Как на боевых, так и на учебных роботах стояли компьютеры, предсказывавшие и вычислявшие повреждения, а также снабжавшие псевдосенсорной информацией огневые бортовые системы для оценки эффективности предполагаемых ударов в теоретической схватке. Упражнения с натуральным оружием могли принести слишком много потерь в людях, материалах и человеко-часах ремонтных работ, чтобы применять их для подготовки воинов.

– А та последняя дррака вовсе не является главной прроблемой. Один на один шансы не были рравны. Если б ты не застыл на месте, то, может быть, выигррал эту дрраку, но все рравно не сумел бы выигррать все срражение.

– Но остальные ведь добрались до прохода,– запротестовал Алекс.– А если бы я расправился с «Копьеносцем», нам с Гейтсом больше ничего не мешало бы.

Макколл покачал головой.

– К тому врремени, когда ты распрравился с этим толстым бегемотом, сынок, другую часть звена уже окрружили бы те с флангов, которрых ты еле-еле потрепал по дорроге к Гейтсу. Ситуация уже тогда была безнадежной, потому что ты оказался слишком упррямым и не перредал рруководство оперрацией по спасению Гейтса дрругим бойцам.– Макколл сверкнул глазами.– А тебе до сих порр не прриходило в голову, сынок, почему после того фокуса, что ты выкинул на пррошлой неделе, есть веская прричина, по которрой мы посадили тебя на рробота дальнего боя?

Макколл был страшно сердит, и теперь, когда он хотел, чтобы его ясно понимали, рокот его голоса хоть и снизил обороты, звучал довольно настойчиво:

– Никто не сомневается в твоей хррабррости, сынок. Или в твоей жалости к своим людям. Но горраздо важнее, чтобы ты научился использовать свои положительные качества с горраздо большим эффектом, чем завоевывать дешевую популяррность, залезая в самое пекло дрраки. Командир? не может втягиваться в схватку, если прри этом терряет общий вид срраже-ния.

Де Врри или Клей могли бы пррикррыть Гейтса вблизи, а ты бы пррикррывал дальние подступы, прри этом четверртый рробот успел бы спастись в прроходе. Твой «Лучник» может стррелять срразу в обе сторроны, а это создало бы перревес не только прротив «Копьеносца», но и возле пррохода. Но ты ррешил послать к черрту доктррину и поигррать в свою игрру, ведь так?

Алекс глубоко вздохнул.

– Вы же всегда говорили, майор, что доктрина – это смирительная рубашка для второсортных командиров. Мой отец никогда не действовал по учебнику, поэтому я не думал…

– Ах, вот как? Он не думал! Да, доктррина без поддерржки вообрражения – опасная вещь, и все же она должна стоять на перрвом месте, и тот, кто не следует ей,– пусть бы его черрт побрал! Тактика комбинации орружия – вот самое серрдце успеха в срражении, когда ты используешь все имеющиеся у тебя срредства с максимально возможным прреимуществом, А обррекать на ррукопашный бой дальнобойного «Лучника» – это не такое уж мудррое ррешение, ведь так? Алекс отвел глаза.

– Так,– согласился он.

– Ну вот, значит, сегодняшняя маленькая дррачка тебя научила хоть одной вещи, если только уррок пошел на пользу. Надеюсь, молодой Алекс, что на следующей трренировке ты покажешь себя с самой лучшей сторроны. Не огоррчай меня. И не огорчай своего отца. Понял?

– Да, сэр,– ответил Алекс.

– Хорошо. Тогда на сегодня все!

Макколл глянул на старомодные часы, висевшие между дверью и гравюрой, изображавшей колчан на клетчатом поле,– единственное украшение маленькой комнаты.

– У тебя есть врремя прринять душ и перреодеться до того, как пррибудет магнитобус. Не опаздывай, сынок.

– Не опоздаю, сэр,– ответил Алекс, сверяя наручный компьютер с часами на стене, после чего, сняв хладожилет со спинки стула, он отдал честь Макколлу и вышел из кабинета. После нахлобучки, полученной за сегодняшнюю тренировку, Алексу меньше всего хотелось опоздать на левитатор, идущий от тренировочной базы до столицы. Сейчас отца на планете не было, поэтому предполагалось, что на завтрашней важной церемонии Грейсона Карлайла будет представлять его сын. Пропустить такое событие никак невозможно!

Даже подойдя к блоку, где жили кадеты, Алекс все никак не мог успокоиться. Он привык всегда быть первым в кадетском классе на всех тренировочных маневрах, но за последние несколько недель, когда акцент тренировок сместился с обыкновенных задач на более сложные командирские упражнения, его уверенность в себе заметно поколебалась. После -каждого боя складывалось впечатление, что он вообще не способен делать хоть что-нибудь правильно. Сегодняшний день прошел из рук вон плохо, но не мог идти в сравнение с несчастьем, обрушившимся на него в прошлый раз, когда на тренировке он попытался форсировать речку Тей под прицелом тяжело вооруженного противника. Эти поражения все больше и больше подтачивали его веру в себя, что в свою очередь вело лишь к новым неудачам. Теперь Алекс зло твердил сам себе, что попал в безвыходную ситуацию. Что бы там ни думал Макколл, но он явно не подходит для такой работы.

Целиком погруженный в свои мысли, юноша едва кивнул двум кадетам, приветствовавшим его, когда он плелся через холл к своей комнате, и, вероятно, даже не заметил бы своего соседа, если бы тот сам не открыл дверь и не остался стоять прямо у него на пути.

– Эй, сынок, ты выглядишь так, словно получил наставления по-корролевски! – Дэвис Карлайл Клей прекрасно сымитировал речь Макколла. Расплывшись в улыбке, которая только подчеркивала его мальчишескую внешность, он, уже одетый в серую кадетскую форму, имел свежий, холеный вид.

Когда Алекс прошел мимо него в комнату. Клей продолжал шутить, но уже не передразнивая наставника.

– Я как раз собирался проведать санчасть – хочу узнать, принимают ли они людей с перевернутыми физиономиями.

В ответ Алекс лишь раздраженно прорычал, скинул тунику и выдернул из своего шкафчика полотенце. У него совершенно не было настроения выслушивать тяжеловесные, как всегда, шуточки Дэвиса Клея.

Но Клей не сдавался. Продолжая болтать, он последовал за Алексом в душевую, общую с еще двумя кадетами – Фаркуаром и Галлено, жившими в соседней комнате.

– Эй, дружище, ну ответь хоть что-нибудь! Старый Мак после разборки мариновал тебя больше часа, и все, что ты можешь сказать по этому поводу,– рычать на меня? Во имя Блейка, выпусти пар! – Клей хохотнул.– Если бы меня пропустили через «шотландскую инквизицию», я бы умирал от желания поделиться своим горем. Что он сказал? Ты наверняка понял из всего лишь десять процентов, да и то только потому, что они были по-английски.

Он опять расплылся в улыбке.

– Послушай, Дейв, я не хочу говорить об этом, ясно? – устало произнес Алекс.– Я и так опаздываю, поэтому мне не до всех этих… глупостей.

Клей отступил на шаг, словно получил удар, затем пожал плечами.

– Конечно, Алекс. Как скажешь. Тогда – извини.

Голос его был ровным и нейтральным, но во взгляде сквозила боль.

Закрыв дверь в душевую и пустив соник-струю, Алекс продолжал хмуриться. С Клеем он был знаком всю свою жизнь, и с самого начала они были лучшими друзьями. Второй кадет был почти на шесть лет его старше, и его непочтительное, наплевательское ко всему отношение резко контрастировало со вдумчивым поведением Алекса, однако дружба их оставалась непоколебимой.

До последнего времени. Теперь Алекс стал находить шуточки своего друга грубоватыми и слишком прямолинейными. Уже несколько недель кряду он держал Клея на расстоянии вытянутой руки, и тот, очевидно, был весьма огорчен выросшей между ними стеной.

Не то чтобы Алекс хотел этого отчуждения. Он просто не знал, как сделать так, чтобы стена с каждым днем не разрасталась вширь и ввысь. То была еще одна вещь, с которой, казалось, он ничего не мог поделать. Лишний повод для беспокойства.

К тому времени, когда Алекс кончил мыться и надел кадетскую форму. Клей уже ушел. Весь кадетский корпус – четырнадцать потенциальных воинов, всегда с нетерпением ожидавших, когда в расписании дежурств по Легиону у них откроется щелочка личного времени,– будет присутствовать на церемонии в столице, и Клей, вероятно, уже пошел к терминалу левитатора вместе с остальными. Посмотрев в очередной раз на наручный компьютер, Алекс понял, что времени добраться туда у него в обрез. Он нашел свою сумку, уложенную заранее, и повесил ее на плечо. Может быть, позже ему представится возможность как-то решить проблему с Дэвисом Клеем – если только он сумеет придумать, что здесь можно сделать.

Но Алекс оказался не единственным, кто задержался в казарме позже всех. Кадет Кейтлин Де Ври стояла за дверью, облокотившись на стену, с нахмуренным до морщин обычно привлекательным личиком.

– Тебе самое время пошевелиться,– сказала она, поднимая свою сумку и устремляясь вперед.– Если мы опоздаем на магнитобус, нас обоих точно засмеют.

– Ты могла бы пойти с остальными,– коротко произнес Алекс.

– Кто-то должен был позаботиться, чтобы наш великолепный оратор нашел дорогу к терминалу,– ответила она. Несмотря на легкую интонацию, Кейтлин продолжала хмуриться.– Дейв вышел чуть раньше. У него был такой вид, словно он потерял лучшего друга.

Протянув руку, девушка остановила Алекса и вопросительно взглянула прямо ему в глаза.

– Это так? Алекс отвернулся.

– Так ему, наверное, кажется,– мягко произнес он. Слегка отодвинув ее, Алекс устремился вперед широким шагом, меряя длинными ногами бетонированное шоссе, уводившее его все дальше и дальше от здания. Кейтлин старалась не отставать.

– А ты не хочешь мне об этом рассказать? – настаивала на своем девушка.

– Послушай, Кейтлин, ты же сама знаешь, каким он бывает. Я спешил, чтобы успеть приготовиться, а он лез ко мне со своими шуточками. Пришлось его отшить. Теперь застрели меня.

– Это я могла бы. Но ведь ты кое-что упустил, не так ли? Например, что старый Мак опять тебе навтыкал, а ты выместил все на Дейве. Я права?

Ответить ему она не дала.

– Во имя Блейка. Алекс, уж кто-кто, а ты не должен был принимать Дейва всерьез. Ты же сам меня учил, когда ятолько пришла. Или на сына полковника эти правила не распространяются?

– Не говори так! – огрызнулся он, моментально занимая оборонительную позицию, как делал всегда, когда кто-нибудь упрекал его в спекулировании отцовским положением Как сын Грейсона Карлайла он в один прекрасный день примет командование – если только не срежется на экзаменах, что в данный момент казалось весьма вероятным. Но мысль о том, что окружающие могут решить, будто он считает себя лучше других, постоянной занозой сидела у него в голове. Хоть он и знал, что Кейтлин просто хотела поддразнить друга, но ее слова его больно задели.

Однако насчет Дэвиса Клея она была права. Тот был самым старым кадетом Серого Легиона Смерти и к настоящему времени грыз учебную программу уже почти десять лет. Поскольку после последней реорганизации Легион представлял собой смешанное войско из пехоты, легкой артиллерии и боевых роботов, процесс отбора новобранце" еще более ужесточился. Репутация элитного войска Грейсона Карлайла была на-9 столько отличной, что любое государство Внутренней Сферы с радостью взяло бы этих наемников к себе, поэтому и требования к новобранцам были в нем одними из самых высоких. Не важно, насколько опытен или одарен был воин – водитель боевого робота, пожелавший вступить в Серый Легион Смерти,– в любом случае он проходил сначала тренировочную программу. Но только те из них, кто сумел доказать, что усвоил ее всю – и умственно, и физически, и эмоционально, и даже морально,– переходили в регулярные части. Грейсон Карлайл Смертоносный установил повышенные требования для всех своих бойцов, в особенности для водителей боевых роботов.

Свободные вакансии в Легионе заполнялись кадетами на конкурсной основе. Клей, несмотря на исключительно высокие оценки уровня своей подготовки, в последние три раза не выдержал испытания, когда выступил на соискание места в одной из регулярных частей. Любой другой, наверное, отступился бы и отправился в другие воинские подразделения, где к наемникам предъявлялись стандартные требования. Но Клей – случай особый. Его отец, Делмар Клей, был одним из первых воинов – водителей боевых роботов Легиона Серой Смерти и с самого начала входил в первую командную группу Грейсона Карлайла. Старший Клей многого ждал от сына, но в ответ на свои надежды так ни разу и не услышал похвал в его адрес. После того как Делмар Клей погиб во время битвы Легиона на Судетах, его сын Дэвис Клей должен был вести себя так, как предписывал отец, и не важно, каких жертв это ему стоило бы. Но неспособность младшего Клея победить в схватке за место в Легионе давала о себе знать. За мрачным юмором скрывался страх, что он никогда не станет достаточно хорошим бойцом, чтобы достичь намеченной цели.

По мысли Алекса, проблема Клея не очень сильно отличалась от его собственной. Оба они пытались достичь высокого уровня подготовки, который, возможно, был им вовсе не по зубам.

– Дейв хотел, чтобы ты знал,– он оставался здесь ради тебя, Алекс,– уже мягче сказала ему Кейтлин.– Именно так поступают друзья, насколько тебе известно. Так что в ответ он заслужил проявления хоть капельки дружеских чувств.

– Да, знаю. Я не думал… Ты ведь догадываешься, что после сегодняшней утренней заварухи я до сих пор не в своей тарелке.

– Тогда в следующий раз ты, может быть, прислушаешься к словам своих офицеров, а? – Она в первый раз улыбнулась.– Иногда и мы можем посоветовать что-нибудь дельное.

Алекс изобразил на лице слабое подобие улыбки.

– Что тут скажешь? Да, я был плохим мальчиком. Признаю. Может, побеседуем на какую-нибудь более приятную тему?

– А о чем приятном можно говорить в этой дыре? – спросила она в ответ, широким жестом обводя свободной рукой пространство учебного центра.– По-моему, истинная причина наших сегодняшних неприятностей заключается в том, что старый Мак перепрограммировал утренние имитационные компьютеры. Ты заметил, как засчитывались попадания? Какая уж тут честная схватка!

Двигаясь торопливым шагом по направлению к терминалу, они постепенно перешли на технические вопросы. Мощные громкоговорители как раз передавали последнее приглашение на посадку, когда Алекс и Кейтлин добрались наконец до МЛВ. Идентификаторы, встроенные в их наручные компьютеры, оповестили о том, что они прибыли на борт, и имена прошли сверку со списком, чтобы Макколл знал: все на месте и готовы к отправке.

Магнито-левитационный вагон (МЛВ) уже отошел от платформы и набирал скорость, когда прибывшая последней парочка нашла два свободных места через проход от группы старших техов подразделения тренировочного центра. Откинувшись в кресле, Алекс включил индивидуальный пассажирский видеоэкран и, вытянув провод из наручного компьютера, вставил его во входной штекерный разъем монитора. Через мгновенье на экране появился текст нужной ему речи. Весь час, отведенный на поездку, он собирался потратить на ее изучение, но где-то в подсознании ему не давали покоя мысли о поражении на тренировке, об отношениях с Дейвом Клеем и о том, что ждет их всех в будущем.

III

Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

Дэвис Карлайл Клей одиноко сидел в МЛВ, глядя в окно на пробегающие мимо холмы Гленгарри – Брейморей Дистрикт – и размышляя о родном доме. Родился он на Хельме – первом владении Легиона Серой Смерти. Планета была дарована Легиону в качестве награды Домом Марика за службу в Лиге Свободных Миров в самый разгар войн за Наследие, но из-за предательства работодателя наемников вытеснили с Хельма, когда Клей был еще ребенком. Насколько он помнил, его домом всегда были Судеты – планета, входящая в Содружество Лиры, где главенствовал Дом Штайнера,– пока однажды не пришли кланы.

«Какая ирония,– с горечью размышлял он,– что конец многовековым войнам между Великими Домами Внутренней Сферы положила другая война – на этот раз против общего врага, пришедшего из-за пределов обширных пространств, заселенных людьми».

Еще большая ирония заключалась, пожалуй, в том, что внешняя угроза была вызвана точно теми же обстоятельствами, которые веками питали огонь нескончаемых войн за Наследие. При всей своей широкой экспансии по звездным мирам и встречах с другими разумными существами люди никогда не уставали находить оправдания развязыванию войн друг против друга. Несколько веков Звездная Лига объединяла миры и управляла ими, пока эта золотая эра не прекратила свое существование в огне гражданской войны и наступившем хаосе. Совершив массовый исход, ведомые Керенским – самым знаменитым генералом за всю историю человечества,– военные просто покинули Внутреннюю Сферу, навсегда исчезнув в пространствах Периферии, даже не нанесенных на карты.

На месте же остались пять Великих Домов со своими Верховными Правителями – Лордами-Наследниками, каждый из которых претендовал на законное наследование трона Звездной Лиги. Почти триста лет вооруженные силы Великих Домов насмерть стояли друг против друга. Войны приносили неисчислимые разрушения, сопровождавшиеся неизбежным падением технологии и фактическим прекращением развития цивилизации. Главы Домов – Штайнера, Куриты, Ляо, Марика и Дэвиона – самозабвенно дрались между собой. Каждый из них стремился стать единоличным правителем всего заселенного людьми космического пространства. Альянсы создавались и распадались, одним лидерам приходили на смену другие, простые люди мерли косяками, но войны за Наследие все равно продолжались.

И тут произошел один политический маневр, который разом все переменил. В 3028 году два Великих Дома объединились в нечто большее, чем временный альянс для сиюминутной выгоды. Женитьба Хэнса Дэвиона на Мелиссе Штайнер превратила эти два государства в единый сверхмощный политический союз – Федеративное Содружество. Могучая армия ФС одержала ряд крупных побед над главными соперниками, и на какое-то время в Лиге Свободных Миров воцарилось хрупкое спокойствие. Но даже Федеративное Содружество не могло полностью контролировать ситуацию, и Внутренняя Сфера вошла в период непростого мира.

Именно в этот момент на сцене появились кланы. Кланы – потомки тех, кто последовал за генералом Александром Керенским после падения Звездной Лиги,– выработали совершенно новый тип общества. Их технология двигалась вперед, в то время как технология наследных государств загнивала, а методы физической и психологической подготовки фанатичных солдат кланов совершенно не походили ни на что из того, что могли когда-либо вообразить ученые и специалисты во Внутренней Сфере. За три года кланы прокатились по трети территории наследных государств, заставив лидеров Великих Домов заключить между собой мучительный альянс, чтобы сражаться с новым врагом. Каким-то образом Внутренней Сфере удалось пережить этот яростный штурм, но лишь ценой неимоверных жертв.

После того как Серый Легион Смерти предали на Хельме, наемники поступили на службу Дому Штайнера. Как и Хельм, планетоид Судеты достался им в награду за службу, в качестве оперативной базы Легиона в промежутках между операциями. Младший Клей продолжал считать эту планету своим домом – миром, где он вырос и где впервые вступил в подготовительную группу воинов – водителей боевых роботов Легиона. В этом мире он жил вместе с отцом.

То были его счастливые дни, поскольку горе, связанное со смертью матери, к тому времени несколько поутихло. Он помнил, как гордился отец, когда Дэвис объявил о своем решении вступить в Легион и поддержать таким образом семейную традицию. Помнил он также нетерпеливое ожидание в течение нескольких недель, остававшихся до первого экзамена, после которого он со временем смог бы занять место воина под командованием своего отца.

Но экзамен так и не состоялся. Как раз накануне кланы высадили десант на Судетах, и в последующей жестокой схватке уже не было времени думать о кадетской аттестации. Вместе с однокурсниками по кадетскому корпусу Дэвис Клей должен был эвакуировать не участвующих в боевых действиях людей, в то время как полковник Карлайл со своими войсками пытался отбросить неприятеля. Вот тогда и погиб Дел-мар Клей, управляя своей старой, потрепанной «Росомахой» и пытаясь поднять войска в очередную контратаку против, казалось бы, неудержимого противника.

Серый Легион Смерти, признанный одним из лучших наемных подразделений во всей Внутренней Сфере, еле-еле сумел тогда оправиться после жуткого столкновения с врагом. В битве при Судетах, а затем в соседней системе – Пандоре, где кланы вторично потрепали войско Карлайла, Легион потерял почти половину людей и машин.

И вот Легион, вынужденный покинуть Судеты, во второй раз остался бездомным, а правительство Федеративного Содружества решило, что от посылки подкрепления побитым наемникам будет мало толку. Вместо этого принц Дэвион предоставил Легиону новую планету – Гленгарри, где Грейсон Карлайл Смертоносный попытался начать все заново.

Легион восстановил пошатнувшуюся репутацию в полудюжине мелких кампаний против различных противников по всей границе Федеративного Содружества. Но Дэвис Карлайл Клей не мог забыть прошлого. Показатели учебы у него заметно снизились, и когда предоставилась возможность занять место в сражающейся части Легиона, он провалился на экзамене.

С момента смерти отца прошло уже три года, но младший Клей никак не мог закончить учебу, хотя для него это было самым важным делом в жизни.

Он смотрел на холмы Брейморей Дистрикт, проносящиеся за окном магнитобуса, и кусал губу. Больше поражений не будет! В следующий раз он все сделает так, чтобы стать достойным славы своего отца.

IV

Таркад-Сити, Система Таркад, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

– Можно подумать, что один лишь шанс быть представленным ко двору может сделать человека счастливым. Но ты, насколько я понимаю,– исключение… впрочем, как всегда.

Грейсон Карлайл Смертоносный подтянул тесный воротничок серого форменного кителя и, выслушав жену, помрачнел.

– Приехать сюда было ошибкой,– грубовато произнес он.– И не только из-за ситуации дома. Черт побери, Лори, мы ведь ни разу за двадцать пять лет не пропустили День Героев. И сейчас этого не следовало делать.

– Я понимаю. Грей,– ответила Лори Калмар-Карлайл.– Но ты ведь не можешь отказать принцу-архонту.

Карлайл мрачно кивнул. Здесь, на Таркаде, был поздний вечер, но на Гленгарри сейчас, должно быть, середина ночи. И через несколько часов начнутся церемонии в честь Дня Героев – главного праздника Серого Легиона Смерти. То был повод вспомнить всех воинов, которые сражались и умирали во славу Легиона на протяжении многих лет. Поэтому Грейсон тяжело переживал, что на сей раз не может отдать дань памяти своим боевым товарищам. Оставшихся в живых первых легионеров теперь уже легко пересчитать по пальцам, а совсем скоро уйдут и эти последние.

Но вместо того, чтобы быть сейчас на Гленгарри, со своими людьми, Карлайл прилетел на Таркад, ощущая себя туристом, впервые попавшим в большой город.

Ему потребовалось собрать в кулак всю свою железную волю, с помощью которой удалось превратить когда-то. кучку неоперившихся солдат в самое знаменитое наемное войско во всей Внутренней Сфере, и сосредоточить свое внимание на великолепной архитектуре помещения и толпе шикарно одетых людей, выстроившихся по. сторонам Большого зала королевского двора.

– Здесь народу больше, чем на всем Сигурдшейвене,– тихо сказала Лори, откликаясь на его мысли с той безошибочной точностью, которая делала ее совершенно бесценным старшим помощником командира Легиона. Ладонь жены скользнула в его руку.

Карлайл еще раз взглянул на Лори – все еще стройную белокурую женщину, не менее желанную даже после стольких лет, прожитых вместе. Она редко упоминала о Сигурде – ее родном мире в малонаселенной Периферии. Для Лори привыкнуть к многолюдному Таркаду и перестать смущаться было, вероятно, еще труднее, чем ему самому, поскольку это заставляло ее вспоминать о потерянной родине.

Не успел Карлайл ответить, как из мощных динамиков раздались призывные звуки фанфар.

– Его высочество Виктор Ян Штайнер-Дэвион, принц-архонт Федеративного Содружества, Верховный главнокомандующий вооруженных сил Федеративного Содружества, герцог Таркадский, герцог Нового Авалона, герцог Донегала, ландграф фон Бремен, первый лорд Звездной Лиги.

Трубы протрубили еще раз, и в гигантских двойных дверях на дальнем конце Большого зала показался самый могущественный человек Внутренней Сферы. Принц Виктор был низкорослым человеком с квадратной челюстью, светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. Он был одет в форму десятого Лиранского гвардейского полка: темно-синяя туника с высоким воротником и золотым галуном, зеленовато-голубые лосины с красным кантом, подпоясанные красным же кушаком. Пока он излишне торопливо шел по центру прохода между рядами, то, несмотря на роскошную форму принца, Грейсону подумалось, что в его внешности нет, пожалуй, ничего особенно выдающегося или благородного. На самом деле он выглядел именно так, как представлял его себе Грейсон,– нетерпеливый человек, у которого нет времени на пустые формальности и церемонии.

Шествуя по проходу, принц Федеративного Содружества время от времени кивал, узнавая аристократов, военных и министров, низко кланявшихся ему, когда он проходил мимо. Никакого особого знака внимания чете Карлайлов он не выказал, но ничего удивительного в этом не было. Действительно, с чего бы Виктору Дэвиону выделять их из толпы остальных присутствующих. Несмотря на то что имя Карлайла гремело по всей Внутренней Сфере, Грейсону до сих пор не доводилось бывать на Таркаде, и принца-архонта он тоже прежде не видел.

Однако один из офицеров – женщина, носившая темную форму Легиона,– удостоилась внимания принца. Во всяком случае, если не она сама, то ее семья. Трейси Максвелл Кент была дочерью одного из богатейших дворян Федеративного Содружества, лорда Роднея Кента, совсем недавно принятого в Консультативный Совет принца. Лорд Родней принадлежал к группе известных аристократов. Трейси наконец-таки удалось помириться со своей семьей после многих лет отчуждения, и Карлайл был рад видеть отца и дочь вместе после долгой ссоры. Как видно, чин капитана в прославленном Сером Легионе Смерти оказался вполне приличным даже для Кентов. Когда с затянувшимся разрывом было покончено, Трейси опять стала наследницей всех титулов и собственности семьи Кентов, а это повлечет за собой ее неизбежный отзыв домой, в столицу, чтобы принять все аристократические обязанности, как только она с честью завершит свои дела в Легионе.

«Вот еще один из соратников уходит»,– подумал Карлайл, испытывая внезапный приступ ностальгии по тем далеким дням, когда Легион был просто одним из отрядов наемников, пытавшихся завоевать свое место под солнцем. Это вновь напомнило ему о празднике Дня Героев, который он вынужден был пропустить. Время принесло с собой слишком много перемен. Большинства старых товарищей теперь не стало – погибли или ушли в отставку, хотя кое-кто продолжал еще тянуть лямку военной службы. Нынешних офицеров он едва ли знал так хорошо, как тех первых соратников, а большую часть времени теперь приходилось проводить за письменным столом или в официальных поездках типа нынешней, вместо того чтобы вести своего боевого робота в самую гущу схватки.

Принц поднялся на пять ступеней помоста в конце Большого зала и остановился. Под тремя знаменами королевства там стояло два пустых трона: один – слева, под гербом Солнечной Федерации, изображавшим меч в лучах восхода, другой – справа, под гербом Содружества Лиры – сжатый кулак. Между ними располагался стяг с кулаком в лучах восходящего солнца – гербом Федеративного Содружества. После секундного колебания Виктор чопорно поклонился правому трону и занял место на левом, под флагом Солнечной Федерации. По залу пронесся ропот, и не все слова, которые расслышал Карлайл, звучали одобрительно.

Более двух десятилетий оба трона принадлежали принцу Хэнсу Дэвиону и архонтессе Мелиссе Штайнер-Дэвион – родителям Виктора. Эти двое стали архитекторами брачного союза, который в корне изменил баланс сил во Внутренней Сфере и почти положил конец долгому топтанию на месте в деле воссоздания Звездной Лиги. Несмотря на то что чета правила объединенным государством, принц Хэнс и архонтесса Мелисса занимали каждый свой трон, что представляло собой существенный акт в поддержку стабильности и удовлетворяло абмиции сторон. После смерти Хэнса Дэвиона от сердечного приступа четыре года назад Виктор унаследовал отцовскую корону, но продолжал оказывать матери почести как соправителю королевства.

Теперь Мелисса Штайнер-Дэвион погибла, став жертвой наемного убийцы, подложившего в цветы, которые окружали трибуну в мемориальном зале библиотеки, где она должна была выступать, бомбу. С этого трагического момента, произошедшего почти год назад, Виктор лицом к лицу столкнулся с нарастающим политическим кризисом, угрожающим Федеративному Содружеству, поэтому ему следовало использовать любую возможность укрепить свою падающую популярность. До сих пор сама мысль о том, что власть теперь будет автоматически переходить в руки семьи Дэвионов, была неприемлема и ненавистна некоторым лиранцам, в основном аристократии Дома Штайнера, которые никогда полностью не признавали возникшее в результате брака Федеративное Содружество. Поклон Виктора трону его матери должен был символизировать уважение к нему, но, сев под флаг Солнечной Федерации, он явно указал на королевство, которое будет пользоваться приоритетом при его правлении.

«Здесь, в старой столице Дома Штайнера, Виктору следовало занять штайнеровский трон»,– подумал Карлайл. В нынешние напряженные времена только один подобный опрометчивый жест мог сильно навредить принцу.

Возможно, если бы здесь присутствовала Катрин – сестра Виктора, то она сумела бы найти способ сгладить промах принца. Будучи выше его ростом и обладая царственной красотой, в которой сочетались одновременно и сила ее бабки, и миловидность матери, ее высочество герцогиня Сарнская, Катрин Штайнер-Дэвион пользовалась большой любовью населения Содружества Лиры и была, несомненно, самой популярной из трех детей Хэнса и Мелиссы. Вероятно, это происходило потому, что Катрин так сильно была похожа на обожаемую народом Мелиссу, или потому, что она, казалось, больше других озабочена судьбой Содружества Лиры.

Но Катрин сегодня здесь не было, и она не могла занять место подле брата в Большом зале. Там, где она, несомненно, демонстрировала бы грацию и шарм, принц Виктор вдруг сделал нетерпеливый жест. Две огромные двери медленно отворились, и в зал вступила пара боевых роботов. Традиция, что лиранский трон охраняют боевые роботы, насчитывала более чем пятисотлетнюю историю, но сегодня появление двух боевых машин заставило многих в толпе разом напрячься. Традиционно эти роботы всегда были «Грифонами», раскрашенными в цвета одного из любимых архонтом гвардейских лиранских полков. Сегодня слева стоял «Мародер», раскрашенный в черное с золотом – цвета первого Кастильского уланского полка, фанатично преданного Федеративному Содружеству. Справа возвышался «Крестоносец», имеющий красное туловище, черные ноги и черную окантовку наемного полка «Келльские Борзые».

«Это еще одна фундаментальная ошибка принца»,– подумал Карлайл.

Здесь, на Таркаде, где пролиранские настроения имели самые глубокие корни, подчеркивать альянс между двумя королевствами было для Виктора крайне неосмотрительно.

Главный церемониймейстер дворца заставил шум смолкнуть, сделав еще одно объявление через громкоговоритель:

– Во имя Незавершенной Книги – пусть приблизятся все, у кого есть дело к принцу-архонту. Да придаст власть разделенная мудрости его высочеству в деле сохранения и защиты королевства! – Это повлекло за собой еще больше комментариев. Незавершенная Книга была центральным символом неофициальной государственной религии старой Солнечной Федерации, но в лиранском обществе признания не имела. «Интересно,– гадал Карлайл,– приходило ли когда-нибудь Виктору в голову, сколько чувств доброй половины своих подданных втоптал он в грязь этими вульгарными попытками внедрить чуждую культуру среди таких гордых людей, как лиранцы».

Внимание Карлайла переключилось на первых просителей и подхалимов, приблизившихся к трону.

«Имеет ли кто-то из этих беспечных придворных вертопрахов хотя бы отдаленное представление о событиях, разворачивающихся за узкими рамками их проходящих в заботах о почестях и привилегиях жизней?» – думалось ему. Убийство архонтессы Мелиссы было лишь последним ударом среди целой серии потрясений, приведших Федеративное Содружество к угрозе распада, хотя, казалось бы, никто из этих разряженных придворных не изменился со времени великого правления принца Хэнса.

Загнивание, естественно, длилось в течение многих лет. Началось оно с провала попыток Хэнса Дэвиона объединить Внутреннюю Сферу. Главным препятствием на пути к победе стал извечный соперник Федеративного Содружества – Синдикат Драконов, принадлежавший Дому Куриты. Невзирая на объединенную мощь Домов Дэвиона и Штайнера, успеха достичь так и не удавалось. В результате Синдикат Драконов не только выжил, но и создал серьезную контругрозу, которая вынужденно привела к перемирию и старой патовой ситуации во Внутренней Сфере. Затем на Федеративное Содружество обрушилась ошеломительная череда войн с кланами, очень сильно потрепавших приграничные миры старого Содружества Лиры. Карлайл до сих пор содрогался при одном воспоминании о Судетах, где, сражаясь против кланов, полегло так много воинов его Легиона. Несмотря на то что молниеносная война длилась всего три года, ее последствия, одновременно трагические и серьезные, только подлили масла в огонь недовольства лиранцев слабеющей экономикой Федеративного Содружества и его непомерно раздутой бюрократией.

Теперь архонтесса Мелисса погибла, и это придало импульс лиранскому сепаратистскому движению. Все обстоятельства ее убийства фактически указывали на одного из наиболее известных сепаратистов, подозреваемого в организации преступления. Риан Штайнер – герцог Порримский, кузен принца Виктора,– был человеком хитрым и удачливым, а кроме того, пользовался широкой популярностью среди лиранских диссидентов. Так получилось, что он к тому же считался главным политическим оппонентом существующей власти во всем регионе Острова Скаи, и это доставляло Грейсону Карлайлу Смертоносному немало беспокойства. Еще большая опасность заключалась в том, что Ричард Штайнер – главнокомандующий вооруженными силами Острова Скаи,– кажется, предпочитал выполнять приказы одного лишь Риана, а не своих вышестоящих военачальников из Федеративного Содружества. Планета Гленгарри находилась в самом сердце пограничной области Скаи, и это ставило Легион прямо в центр зарождающегося политического пожара. Действительно, принц Виктор ведь отправил Легион на Гленгарри, предприняв попытку противопоставить сепаратистскому движению лояльные трону силы еще до трагической смерти матери.

Все это дошло до Карлайла слишком поздно и в слишком туманных формах. Даже если окажется, что Риан Штайнер не стоял за убийством архонтессы Мелиссы, усиление позиций Федеративного Содружества в пограничной области Скаи только подлило масла в огонь сепаратистских настроений. Рано или поздно сепаратисты придут в движение, и цепная реакция восстаний, начавшись на Острове Скаи, прокатится по всему Содружеству Лиры с возможным переходом в полномасштабную гражданскую войну. Это будет означать конец Федеративного Содружества. Насчет этого Карлайл был уверен.

Если бы приказы, вызвавшие Грейсона Карлайла на Таркад, не носили столь категоричного характера, он с радостью отказался бы от поездки, даже не ссылаясь на День Героев. До тех пор, пока политическое положение будет оставаться столь мрачным и неопределенным, он никогда не будет чувствовать себя спокойно в этой пограничной области. Например, незадолго до убийства Мелиссы уже имели место пограничные конфликты с Домом Марика. Ричард Штайнер удалил из области Скаи два полка, причем самые лучшие, находившиеся на службе Федеративного Содружества. Им было приказано нести боевое дежурство вокруг Форда, и этот приказ был отдан, вероятно, по прямому распоряжению Риана Штайнера. Одновременно почти половина Легиона также была выслана за пределы Скаи на Боргезе, в пограничную область Тамар, чтобы сменить там отряд под названием «Черный Терновник» после набега Джейда Фалькона. Предполагалось, что на подмену следовало послать части из более близких областей, но этого не произошло. Тем временем по Таркаду поползли слухи, что далеко не все подменные войска так же лояльны, как те, что были удалены из самого сердца пограничной области Скаи. В результате верные правительству части на Острове Скаи оказались малочисленными и разделенными, и такое положение дел совершенно не устраивало Грейсона Карлайла.

Однако Виктор настоял, чтобы знаменитый полковник Карлайл и малочисленная группа его старших командиров в обязательном порядке прибыли ко двору. Вдобавок к запланированным совещаниям по стратегическим вопросам, которые легионеры должны были посещать, принц, похоже, собирался ввести их в круг социальных и церемониальных действий, предназначенных продемонстрировать как мощь, так и единство его правительства. Серый Легион Смерти уже на следующий день после прибытия на Таркад принял участие в военном параде, прошагав карлайловской четверкой боевых роботов через центр города.

А теперь еще этот помпезный прием и условности этикета, через которые предстояло пройти…

– Полковник Грейсон Карляйл Смертоносный,– зычно объявил главный церемониймейстер дворца.

Несмотря на то что второе имя он выговорил не совсем правильно, произнеся «Карляйл» вместо «Карлайл», глава наемников был слишком ошарашен вызовом, чтобы обратить на это внимание. Одернув полы форменного кителя, он вышел вперед, волнуясь под сконцентрированным на нем вниманием всего двора.

Еще не оправившись от неожиданности, он подошел к подножию помоста и почтительно поклонился, но без того подобострастия, которое исходило от предшествовавших ему услужливых придворных. В конце концов он всего лишь наемный солдат, а не аристократ Федеративного Содружества, и это делало его партнерской стороной, а не чьей-то собственностью. Да и официального контракта с Домом Дэвиона у Грейсона никогда не существовало. Его он подписывал с Катериной Штайнер еще до того, как она отреклась от престола в пользу своей дочери – Мелиссы, и нынешняя преданность полковника Карлайла правительству Федеративного Содружества вытекала из этого соглашения.

– А, вот и полковник Карлайл,– слабо улыбнувшись, произнес принц Виктор.– Наконец-то мы имеем удовольствие лицезреть вас.

– Я также весьма польщен, ваше высочество,– ответил Карлайл, соблюдая этикет.

– Вы много лет прослужили Федеративному Содружеству, полковник,– продолжал Виктор.– У вас просто выдающийся послужной список. А разве не впечатляет найденный на Хельме Серым Легионом Смерти компьютерный клад? Одно это достойно того, чтобы занести вас в исторические книги. Федеративное Содружество премного благодарно таким командирам, как вы, за службу.

Пока принц говорил, лакей в ливрее вышел вперед, неся перед собой старинный палаш, точно такой же, как на знамени Солнечной Федерации. Сделав секундную паузу, принц взял его двумя руками.

– Церемониал требует от вас того, о чем я вас сейчас попрошу,– продолжил он.– Пожалуйста, соблаговолите преклонить колено и положить ладони на рукоять этого меча.

Карлайл слегка заколебался, но потом опустился на одно колено. Когда рука его обхватила меч возле руки Виктора, тот вновь заговорил:

– Да будет известно во всех мирах Федеративного Содружества, в советах кланов и среди наших врагов, что я, принц Виктор Штайнер-Дэвион, сим признаю многочисленные услуги, оказанные тобой, Грейсон Карлайл Смертоносный, Домам Штайнера и Дэвиона. В связи с этим здесь и сейчас я присваиваю тебе титул барона Федеративного Содружества. Я дарую в бессрочное владение тебе и твоим наследникам феодальные права и планетоид Гленгарри на Острове Скаи.

Двое мужчин какое-то время смотрели друг на друга, затем принц прошептал:

– Вы заслужили это, Карлайл. Во имя вашего и моего благополучия, надеюсь, вы сумеете удержать наш дар.

Объявление вызвало очередное брожение в толпе. Очень редко простому барону передавали в бессрочное владение целую планету, и в тех немногих случаях, когда подобные вещи происходили, это был, как правило, захолустный мирок типа Гленгарри. Еще реже полковник наемников причислялся к кругу верховного дворянства наследных государств. До сего момента Легион занимал планетоид Гленгарри согласно контракту с Содружеством Лиры, получая от него деньги, людей, снабжение и землю для жилья как нынешних, так и бывших легионеров. Но владение было законным только на время действия контракта. Теперь, с получением от принца такого дара, все коренным образом менялось. Событие это превращало полковника Грейсона Карлайла в лидера наемников, который мог предложить услуги Серого Легиона Смерти любому другому работодателю, оставаясь при этом бароном Карлайлом – феодальным владыкой Гленгарри.

Грейсон Карлайл глянул в холодно-голубые глаза принца. Он знал, что последует дальше, и был момент,. когда ему захотелось прямо на месте со всем этим покончить. Предпочитая всегда оставаться самим собой, Карлайл и был самим собой с того самого дня, когда его отец погиб на далеком Треллване. С принятием от Виктора Дэвиона баронства все коренным образом изменится.

Совершенно очевидно, что это был очередной шаг плана принца по установлению контроля над непокорной пограничной областью Скаи. Привязав таким образом Серый Легион Смерти к обоим тронам, Дэвион накидывал узду на Риана Штайнера и скайских сепаратистов. Кроме того, хорошо было известно, что между Легионом и Синдикатом Драконов существовала многолетняя вражда. Поскольку ходили сплетни о том, что Виктор давно уже сильно увлекся Оми, дочерью Теодора Куриты – блистательного координатора Синдиката Драконов, возвышение принцем Виктором антикуритски настроенного командира Легиона поможет положить конец кривотолкам о его якобы низкопоклонстве перед старейшим и самым закоренелым врагом своего государства.

Карлайл не был до конца уверен, что ему хочется играть роль пешки в политической шахматной партии принца-архонта, но если во всей Внутренней Сфере и существовала какая-нибудь власть, стоявшая за цивилизацию, за порядок, за прекращение войн, много веков раздиравших человечество, то эту власть олицетворяло Федеративное Содружество. Всю свою жизнь Грейсон Карлайл рассматривал себя как борца на переднем крае борьбы с варварством. Если ценой превосходства Федеративного Содружества над своими врагами должна стать его вассальная присяга на верность Лорду-Наследнику, как может он отказаться от подобного шага?

Медленно, с задумчивым видом, Грейсон кивнул головой, и Виктор Дэвион улыбнулся.

– Пожалуйста, барон фон Гленгарри, повторяй за мной. Перед присутствующими здесь свидетелями я, Грейсон Карлайл Смертоносный барон фон Гленгарри, отныне беру тебя, Виктор Штайнер-Дэвион, принца-архонта Федеративного Содружества, господином жизни моей и тела моего и становлюсь твоим вассалом за дарованный мне планетоид Гленгарри.

– Перед присутствующими здесь свидетелями я, Грейсон Карлайл Смертоносный, барон…

Повторяя слова клятвы, Карлайл не мог не заметить, что они представляют собой не что иное, как возрождение архаичной вассальной присяги. Дворяне, как правило, присягают на верность королевству и законному правительству, но принц предпочел подчеркнуть момент персональной лояльности вассала перед своим господином. Это было типично для Виктора Дэвиона.

– Кроме того,– торжественно продолжил принц,– я клянусь поддерживать и укреплять Федеративное

Содружество во время мира и войны всеми силами моей земли и считать врагов государства моими личными врагами в течение всей моей жизни.

Карлайл медленно повторил формулу, обязуясь защищать своего сеньора не щадя жизни, все еще сомневаясь, правильно ли он поступает.

Тогда принц Виктор заговорил опять:

– Я, Виктор Штайнер-Дэвион, беру тебя, барон фон Гленгарри, в вассалы моего сердца, моей руки и моей мысли, чтобы поддерживать и защищать тебя до тех пор, пока буду носить этот меч государства.

Принц вернул старинное оружие хранителю и занял место на троне.

– Поднимись, барон Карлайл фон Гленгарри, и пусть жители Федеративного Содружества воочию видят плоды беззаветного служения и преданности своему долгу.

В толпе придворных раздались аплодисменты. Все-таки обида на принца-архонта сглаживалась удивительной смесью старинной вассальной присяги с многочисленными титулами и атрибутами, которыми только и могли тешиться отощавшие таркадские аристократы, и сам акт явно получил среди них одобрение. Серый Легион Смерти многие годы был твердыней Федеративного Содружества, поэтому и полк, и командир пользовались всеобщим уважением.

Выпрямившись и еще раз поклонившись, Грейсон почувствовал, что на его плечи лег новый груз ответственности. До сих пор он имел обязательства только перед своими людьми – Серым Легионом Смерти. Теперь ему придется балансировать между их благополучием и вассальной верностью Виктору Дэвиону. Принц-архонт наверняка знал, что Карлайл – это человек, который отнесется к своей присяге серьезно, чего бы это ему лично ни стоило.

V

Данкельд, Гленгарри, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

Волшебным рассветом в Данкельде Алекс никогда не уставал любоваться. Поднимающийся из туманов залива ослепительный оранжевый шар – звезда Гленгарри К-класса – осветил своими лучами сначала порт, потом старый величественный столичный город. Несмотря на позднее время отправления левитатора из тренировочного центра прошлой ночью, Алекс установил будильник на столь ранний час, чтобы полюбоваться восходом с балкона резиденции – укрепленной базы Легиона в Кастл-Хилле. Планетоид Судеты – мир, где родился и вырос Алекс,– вращался вокруг своего ослепительного солнца на расстоянии порядка трех астрономических единиц, поэтому закаты и восходы на нем были далеко не столь великолепны, как здесь, на Гленгарри.

Алекс облокотился на широкий каменный парапет и сделал глоток крепкого черного чая, пока взгляд его скользил по лежавшим внизу улицам и разноцветным крышам самого богатого в Данкельде квартала, раскинувшегося у подножия холма. С этой высоты утренняя дымка затушевывала мелкие подробности пейзажа, поэтому можно было вообразить себе, каким город был в своем первоначальном виде, пока война и запустение не подпортили его античную красоту.

По величине Данкельд был почти так же велик, как и столицы крупнейших миров Внутренней Сферы, включая Новый Авалон, Люсьен и Таркад. Однако его население, впрочем, как и население всей планеты, неуклонно уменьшалось от поколения к поколению. Когда-то Гленгарри была процветающей колонией – одной из старейших дочерних систем Терры, но первые же всплески войн за Наследие нанесли ей тяжелый урон. Данкельд до сих пор хранил следы былого величия Гленгарри, такие, как архитектура муниципального центра в самой сердцевине города или массивная громада старой крепости Звездной Лиги на холме Кастл-Хилл, однако сам город более не являл собой центр кипучей жизни метрополии. Многие здания пустовали и разрушались, а все еще населенные районы зачастую имели совершенно запущенный вид, утопали в грязи и приходили в упадок.

«Интересно,– думал Алекс,– вернет ли когда-нибудь планета себе хоть что-то из прошлой истории?»

Его отец всегда говорил о естественной потребности человечества к борьбе против упадка цивилизации, но стоило сравнить картины Данкельда прошлого и настоящего, как все становилось на свои места. Грейсон Карлайл и Серый Легион Смерти посвятили себя охране границы, за которой стоят силы, стремящиеся столкнуть человечество в пропасть, но что первые могут сделать перед лицом подавляющего перевеса вторых?

Судеты, с многочисленными промышленными центрами и растущим населением, была процветающей планетой, которая, казалось, не подвергнется опустошению, приносимому войной. Как и большинство миров Внутренней Сферы, Судеты за три века войн за Наследие потеряли определенную часть высокой технологии, но появление Легиона привело к небольшому технологическому возрождению. Легионеры принесли с собой копии банков данных старинного компьютера Звездной Лиги, спасенные с Хельма в последние дни битвы Легиона с предателями из Дома Марика. Так называемый компьютерный клад представлял собой огромную библиотеку, которая содержала множество секретов времен золотой эры Звездной Лиги, причем не только военных. В результате распространения этой информации экономический бум вспыхнул как на Судетах, так и во всех мирах Внутренней Сферы.

Но возрождение Гленгарри оказалось более трудной задачей. Изначально эта колония процветала ввиду близости к важнейшим торговым путям Терры. Поставка доморощенной продукции на голодные рынки Терры приносила трудовые доходы, позволившие наполнить казну планеты. К сожалению, первые колонисты Гленгарри никогда не стремились к созданию на планете собственной независимой тяжелой промышленности. С крахом Звездной Лиги и началом первой войны за Наследие межзвездная торговля пришла в упадок, а экономика Гленгарри получила смертельный удар. Колония хлебнула ужасов войны, как и все пограничные планеты, постоянно переходившие из рук в руки враждующих армий Великих Домов наследных государств.

Соперничающие вожди Внутренней Сферы не видели большого смысла в завоевании этого мирка, да и расположение Гленгарри не служило притягательным фактором для постоянных набегов, характерных, как правило, для приграничных миров. Просто у Гленгарри не было ни стратегических, ни экономических преимуществ, ради которых планету стоило бы атаковать.

Как следствие этого. Содружество Лиры не видело смысла размещать на Гленгарри гарнизон регулярных войск. За исключением слабо обученной планетарной милиции да частных армий горстки честолюбивых дворян-землевладельцев, на планете много лет не было никаких эффективных вооруженных сил. Локальные войны между аристократами и набеги доморощенных мародеров, принужденных к насилию отчаянием и нищетой, вполне заменяли полномасштабные военные конфликты, сотрясавшие другие, более притягательные для завоеваний миры. Этих местных конфликтов вполне хватало для того, чтобы не позволить Гленгарри выйти из состояния упадка, начавшегося с распадом Звездной Лиги. Поэтому у принца Виктора и возникло решение укрепить позиции Федеративного Содружества в этой части космического пространства, соединявшего старую Солнечную Федерацию с мирами Содружества Лиры. Сюда поместили Серый Легион Смерти, тем самым дав наконец населению хоть какую-то надежду.

Прибытие на Гленгарри наемного войска ее жители восприняли как панацею от всех болезней планеты. Легион Карлайла с легкостью подавил разбойничьи банды и укротил честолюбивое дворянство, но для восстановления былой славы Гленгарри требовалось сделать гораздо больше. Одного полка наемников с подчиненным персоналом было совершенно недостаточно, чтобы вызвать финансовый бум, а знания, содержащиеся в знаменитой библиотеке бывшей Звездной Лиги, бесполезны без средств производства, которые позволили бы внедрить достижения высоких технологий. Население Гленгарри было слишком малочисленным, слишком разбросанным и слишком глубоко увязло в аграрной экономике, поддерживавшей их на грани выживания, чтобы увлечься нововведениями. Грейсон Карлайл помогал людям, как мог, но единственное, что удалось ему сделать,– это замедлить темпы продолжавшегося обнищания колонии.

Пространство планеты было довольно обширным, но большинство населения Гленгарри сконцентрировалось на самом маленьком из трех главных континентов Гленгарри, названном Скотия первыми пионерами-шотландцами, заселившими его. Далрейд и Пиктланд – два более крупныхматерика в северном полушарии – никогда к себе большого внимания не привлекали, частично из-за более суровых климатических условий, но в основном потому, что колонисты имели под руками щедрые природные ресурсы на Скотий. Горные цепи, преобладавшие на большей части континента, были богаты различными рудами, а открытые земли долин и низменностей идеально подходили для растениеводства и животноводства. Если бы не войны, дальнейшая колонизация наверняка пришла бы и на большие материки, но случилось так, что основная часть суши Гленгарри оставалась нетронутой дикой природой.

«Как жаль, что все сложилось не в пользу местных жителей»,– с горечью думал Алекс. При иных обстоятельствах планета Гленгарри стала бы одной из жемчужин Внутренней Сферы. Вместо этого она превратилась в тихое захолустье, обреченное на медленное и мучительное умирание.

– Сэр? Завтракать будете сейчас или желаете сначала одеться?

Алекс оглянулся и увидел стоявшего в дверях слугу. Молодой человек из местных, одетый в горскую шотландскую юбку гильдии прислуги, был широк в кости, румян, светловолос и светлоглаз – характерные черты кельтской ветви колонистов, поселившихся на Гленгарри. Алекс до сих пор так и не привык к обслуживанию по полному разряду, положенному только очень важным персонам, особенно после долгого пребывания среди кадетов. В учебном центре Врандера кадеты жили в комнатах по двое и обходились без прислуги, но в Данкельде, особенно в резиденции, все обстояло иначе.

На Судетах обязанности слуги исполняла бы куча машин, подчиненных домохозяйственной компьютерной системе, однако на Гленгарри эта работа являлась основным источником доходов для местных жителей, которые преимущественно были заняты в сфере обслуживания. По здешним понятиям даже самый последний помощник теха из Легиона приравнивался к важным персонам, имеющим право на аристократический комфорт. В центре Брандера Алекс делил комнату с Клеем, а ванную – еще с двумя кадетами, но здесь, в резиденции, его семья имела в личном распоряжении громадный жилой блок со штатом прислуги, готовой выполнить любое желание своих хозяев. На одного Алекса отведены были четырехкомнатные апартаменты, обставленные старой, но добротной и содержащейся в идеальном порядке мебелью. Роскошь и искушения, с ней связанные, составляли резкий контраст с убогими условиями существования простого народа Гленгарри, и Алекс порой чувствовал себя неловко в роли новоиспеченного аристократа.

– Спасибо, э-э…

– Макдональд, сэр,– подсказал слуга. В его голосе звучало все что угодно, только не лакейское низкопоклонство. Жители Гленгарри, являющиеся по преимуществу потомками шотландских, ирландских и английских колонистов, всегда демонстрировали заметную долю гордости и независимости. Они напоминали Алексу старого Дэвиса Макколла, который в отличие от гленгаррцев никак не мог избавиться от своего шотландского акцента.

– Спасибо, Макдональд. Сначала я приму душ и оденусь. А потом я съел бы какой-нибудь легкий завтрак.

Слуга неодобрительно цокнул языком.

– Эх, все вы, Карлайлы, одинаковы,– произнес он как бы наполовину самому себе.– Лучшая кухня на всей планете, а вам подавай что-нибудь попроще.

Он посмотрел прямо на Алекса.

– Накрыто будет в главном обеденном зале через тридцать минут, сэр.

Алекс отдал Макдональду пустую чашку и прошел вслед за ним к двери. Резиденция была самым обширным, самым большим зданием муравейника, облепившего склоны Кастл-Хилла и врывшегося в его толщу, Остальная часть комплекса представляла собой укрепления, достаточно просторные, чтобы вместить в себя всех легионеров, и при этом осталось бы еще много пустующих помещений. Но сейчас здесь располагалось одно-единственное подразделение элитной пехоты Легиона плюс большая часть корпуса планетарной милиции. Из тяжелых орудий, первоначально установленных в крепости, осталось лишь несколько штук, другие же давным-давно были отправлены на переплавку, после чего Кастл-Хилл стал пригоден больше для церемоний, чем для военных функций. Но сама резиденция все еще оставалась местом заседаний планетарного правительства Гленгарри, как это повелось с самого основания колонии. Высшие офицеры Серого Легиона Смерти на правах контрактных землевладельцев также имели здесь квартиры и офисы наравне с офисами правительства планеты.

Качественный состав правительства не претерпел существенных изменений со времени начала войн за Наследие. Планета последовательно переходила из рук в руки различных крупных феодалов, в основном лиранских аристократов, вместо которых иногда выступали представители разных корпораций или временно расквартированных наемных войск, когда правители Дома Штайнера вспоминали о Гленгарри ради каких-либо краткосрочных политических или экономических выгод.

При всех режимах местным населением управлял совет из двадцати именитых граждан, раз в пять лет выдвигавших из своего числа одного человека на пост генерал-губернатора. Совет двадцати представлял собой тесно сплоченную олигархию, на протяжении поколений состоявшую из одного и того же узкого круга фамилий.

Высшие правительственные чиновники Гленгарри были насквозь коррумпированы и заняты в основном мелкими интригами, поэтому Грейсону Карлайлу удалось подойти к реформам лишь ценой предельной осторожности и гибкой политики. Несколько старожилов совета были выдворены из него вскоре после прибытия на Гленгарри Серого Легиона Смерти. Нынешним генерал-губернатором стал вообще новый человек – Роджер Де Ври. Не будучи связан старыми предрассудками, он поклялся реорганизовать администрацию планеты и сломать власть олигархии. Одновременно он являлся отцом Кейтлин.

Совершая утренний туалет, Алекс размышлял о шансах провести реальную реформу. Роджер Де Ври показался ему честным человеком, имеющим благородные устремления, но он был явным индивидуалистом и себе на уме. И родился не на Гленгарри. Де Ври начинал как мелкий свободный коммерсант, курсирующий по межзвездным трассам. Со временем, сколотив при помощи торговли некоторый капитал и осев на Гленгарри, Роджер Де Ври женился на местной девушке, которая была моложе жениха на двадцать лет. Несмотря на то что довольно скоро он стал важной и влиятельной фигурой на Гленгарри, чужеродное происхождение не давало ему шанса претендовать на место в совете двадцати. Руководствуясь теоретическими рассуждениями, что Де Ври меньше увяз в местной политике и старых феодальных дрязгах, именно Грей-сон Карлайл провел его в совет, а в дальнейшем способствовал выдвижению своего протеже на пост генерал-губернатора.

Тем не менее отношения между торговцем и наемником складывались непросто. Де Ври имел на планете в личном владении больше земли, чем кто-либо другой, и негодовал по поводу перекачки ресурсов и человеческих сил в Легион. Поэтому, хотя Грейсон Карлайл многое сделал для развития Гленгарри, Серый Легион Смерти сидел у Де Ври в голове первой и главной занозой. Сложилась та самая ситуация, которая неизбежно должна была привести к столкновению двух людей с сильными характерами, причем напряжение только подогревалось политической грызней между феодалами, упустившими добрые старые времена, когда над ними не стоял верховный господин и была полная свобода в решении возникших разногласий силой в случае такой необходимости. Вероятно, единственной причиной, не позволявшей событиям полностью выйти из-под контроля, служила неспособность аристократов определить, кого они ненавидят больше: наемника – властителя планеты, который никогда не даст им заново вооружиться, или сующего всюду свой нос инородца генерал-губернатора, не желающего плясать под их дудку.

Алекс закончил мыться под душем – настоящим водяным душем, роскошью, далеко не часто доступной в Брандере,– и надел парадную униформу. Сидя за огромным длинным столом в главном обеденном зале и ожидая, когда Макдональд подаст завтрак, Алекс вернулся мыслями к речи, которую ему предстояло произнести в полдень. Сегодня – один из самых торжественных праздников, отмечаемых легионерами, и Алекс будет представлять отсутствующих родителей на всех церемониях, связанных с торжеством. Как и вчерашняя тренировка, окончившаяся провалом, это было частью процесса его обучения, чтобы в один прекрасный день он смог принять командование Легионом. Словам его будут одинаково внимать как воины, так и гражданские лица, делая собственные выводы о качествах избранного Грейсоном Карлайлом наследника. Речь, которую Алекс произнесет сегодня, может задать тон будущей жизни как Легиона, так и всей планеты…

Больше всего молодой Карлайл хотел, чтобы его родители гордились своим сыном. Оставалось только надеяться, что он сумеет дать им для этого повод.

VI

Зенитная прыжковая точка. Система Скаи, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

– Все готово, герр генерал. Последний десантный корабль поставлен в док, а обер-космонавт Глушко доложил о всеобщей готовности флота к прыжку,– отрапортовал гауптман Йоханн Альбрехт командующему экспедиционными войсками Свободного Скаи.

– Превосходно.

Генерал-коммандант Вильгельм Фридрих фон Бюлов остановил на своем адъютанте долгий изучающий взгляд. Сидя на борту флагманского десантного корабля «Асгард», он в прямом смысле слова держал в руках всю сложнейшую систему связи флота Свободного Скаи. По духу фон Бюлов считался офицером старой закваски. Он предпочитал, чтобы его штаб отсеивал все рутинные вопросы и главное докладывал ему лично. Находились такие подчиненные, которые сквозь зубы ворчали, что старый дурак совсем из ума выжил, но сам фон Бюлов, прослужив много лет штабным работником, рассматривал свои методы как единственно правильные, составляющие разумную альтернативу хаосу, как правило, возникающему в результате мелочной опеки сверху.

– Превосходно, Йоханн. Я хотел бы объявить начальнику снабжения благодарность за хорошую работу.

– Да, сэр,– ответил гауптман Альбрехт, сделав паузу, чтобы внести пометку в наручный компьютер. Хороший адъютант, а этот офицер именно таковым и являлся, несомненно, напомнит фон Бюлову о благодарности при подходящем случае.

Фон Бюлов продолжал изучать Йоханна холодным, бесстрастным взглядом.

– А что говорят о нашем плане на четвертой палубе, Йоханн?

На четвертой палубе флагманского десантного корабля «Асгард» размещался младший и средний офицерский состав штаба фон Бюлова вместе с командованием личных гусар герцога Скаи – элитной гвардейской пехотой, присланной для подкрепления фон Бюлову герцогом Ричардом Штайнером.

Адъютант оскалился в хищной улыбке.

– Условия для нанесения удара являются просто идеальными, лучше не бывает, герр генерал,– сказал он.– Половина гарнизона Гленгарри услана с планеты, а начальства Серого Легиона Смерти тоже нет на месте, потому что они участвуют в каких-то дворцовых мероприятиях на Таркаде. Враг остался без защиты.

– У них высокая репутация, Йоханн,– напомнил фон Бюлов, играя роль адвоката дьявола.

– Наемники,– презрительно отозвался адъютант.– Пригодны для набегов или миротворческих операций, не более того. Но как они будут сражаться, если от конфликта им нет никакой прибыли? Никто их не заставляет, никто не обеспечит им тылы, да и некому возглавить войско. Какая от них угроза?

– Будь осторожен с недооценкой противника, Йоханн,– тихо произнес фон Бюлов.– Это не просто наемники. Против кланов на Пандоре они дрались до последнего, а это, вне всякого сомнения, подвиг. Серый Легион Смерти – серьезный противник.

– Да, герр генерал.

В голосе молодого человека звучало послушание, но в глазах все равно сверкал огонек. Фон Бюлов подбодрил его улыбкой.

– И все-таки ты прав. Ситуация никогда больше не будет такой благоприятной. Его светлость все отлично спланировал.

Он жестом указал на окно, за которым виднелись неподвижно зависшие шесть прыжковых кораблей класса «Захватчик», ожидая приказа включить гиперпространственные ускорители и совершить прыжок до

Гленгарри. Сам «Асгард» стоял в доке более крупного судна – «Сумерки Богов» класса «Звездный Бог». Вместе все эти корабли представляли грозную армаду.

За время, прошедшее со дня смерти Мелиссы Штайнер, гордыня ее старшего сына и наследника, не встречая сопротивления, разбухала как на дрожжах, а присутствие Дэвиона на Острове Скаи с каждой неделей делалось для него все более невыносимым. Принц Виктор прямо обвинил герцога Риана Штайнера в соучастии в убийстве матери, но– это не могло служить извинением непочтительного поведения его войск, которое те демонстрировали последние несколько месяцев. А если Виктор Дэвион и его лакеи рассчитывают, что герцог все это безропотно проглотит под их давлением, то они жестоко ошибаются.

Недовольство правлением Дэвиона переросло в открытый протест и даже вылилось в отдельные бунты по всему Острову Скаи, что случилось фактически одновременно. И хотя Ричард Штайнер имел чин фельдмаршала и являлся командующим вооруженными силами Федеративного Содружества в пограничной области Скаи, он предпочел поддерживать движение за Свободный Скаи, во главе которого стоял Риан Штайнер, чем предпринимать какие-либо меры против мятежей. Фон Бюлов, будучи одним из ближайших сподвижников Ричарда Штайнера, вначале не советовал ему вступать в сговор с Рианом, но сейчас казалось, что прав был все-таки Ричард. Как фельдмаршал пограничной области Скаи, он контролировал большинство войсковых частей региона, но в качестве новоиспеченного герцога Скаи его политическая власть еще больше возрастала. Бывшая герцогиня Маргарет Атен оказалась в весьма двусмысленном положении благодаря двум равнозначным обстоятельствам – своему низкому происхождению и близким личным отношениям с Катериной и Мелиссой Штайнер, однако политический брак между ее младшей дочерью Сарой и племянником Катерины – Ричардом снискал популярность. Еще большую популярность получило решение Маргарет отойти от дел и передать власть новому поколению.

Никто вне ближайшего окружения нового герцога даже не догадывался, что это вовсе не было добровольным отречением, и даже молодая Сара оставалась в счастливом неведении относительно государственного переворота, который совершили Риан и Ричард Штайнеры, чтобы получить фактически абсолютную политическую власть в пограничной области Скаи.

Помимо имени Штайнер, для обретения кредита доверия Ричард немедленно дал понять, что не собирается быть рабским приспешником Федеративного Содружества. В гнезде сепаратизма, каковым являлся Остров Скаи, позиция нового герцога по вопросам местного самоуправления и регионального суверенитета привлекла к нему множество сторонников во всех слоях общества. И там, где Маргарет Атен была противником отделения Скаи, ее дочь, бывшая к моменту свадьбы вдвое младше Ричарда, проявила кротость, мягкость и моментально подпала под влияние своего решительного мужа.

После того как Риан Штайнер получил поддержку Ричарда, он заставил герцога выслать с мест дислокации два преданных Дому Дэвиона полностью экипированных полка в горячую точку на помощь кузену Ричарда – маршалу Цезарю Дэвиону, чтобы снять напряженность на границе с Домом Марика. Таким образом, с пути восстания было убрано главное препятствие. Ричард обеспечил также возвращение четвертого и семнадцатого полков Рейнджеров. Скаи, которых Виктор Дэвион еще во время первых попыток укрепить свою власть в этом регионе удалил из пограничной области Скаи. Оба полка все еще сохраняли свои проскайские симпатии. Соединившись с десятым полком Рейнджеров Скаи, находившимся под командованием фон Бюлова, они составили солидное ядро, вокруг которого уже могли группироваться мятежные силы.

Большинство воинских гарнизонов, размещенных Виктором Дэвионом на территории Скаи, имели посредственную подготовку и нечеткие обязательства. Некоторые, типа упомянутых Рейнджеров Скаи, явно находились под влиянием движения за Свободный Скаи Риана Штайнера, а многих других герцог Ричард мог с легкостью подчинить себе. В конце концов он просто был их полноправным командующим, а в первые недели восстания к какой другой законной власти они смогут обратиться? Именно так произошло с одиннадцатым полком войск Федеративного Содружества – лояльным, но неопытным,– стоявшим гарнизоном на Острове Скаи. По приказу герцога полк остался в казармах, когда оружейные склады скайской милиции были открыты для вооружения резервистов и способных бойцов-стажеров, которые образовали заключительную часть ударных сил фон Бюлова – гвардию Скаи. Они были еще необстрелянными, но рвались в бой.

Из горстки преданных Виктору Дэвиону частей только Серый Легион Смерти оставался грозной силой, с которой следовало считаться. Наемников уже ослабили отсылкой отдельных подразделений, а полковник Грейсон Карлайл в настоящий момент находился далеко от Легиона. Если фон Бюлову удастся разбить их базу на Гленгарри достаточно быстро, то полк можно нейтрализовать с самого начала, после чего остальную часть пограничной области Скаи взять не составит труда.

«Надеюсь,– подумал фон Бюлов,– что его высочество все хорошо спланировал».

Удар по Гленгарри станет первой открытой военной операцией захватнической кампании. Но даже при этих условиях герцог Ричард старался избегать неправовых действий. Наоборот, он использовал свое незыблемое право на титул герцога Скаи, чтобы еще раз подтвердить титул фон Бюлова в качестве полноправного барона Гленгарри. Таким образом, использовав герцогскую и фельдмаршальскую власть, чтобы вытеснить Серый Легион Смерти с Гленгарри и посадить на место наемного войска фон Бюлова и десятый полк Рейнджеров Скаи, герцог Ричард рассчитывал подчинить себе практически всю область Скаи, а также иметь солидную юридическую основу, когда принц-архонт начнет протестовать. Пусть Виктор сам начнет войну, бросив вызов Риану и Ричарду Штайнерам. Столкнувшись с расколом по всему старому Содружеству Лиры, принц очень скоро увязнет в трясине гражданской войны.

На пороге стоял рассвет новой независимости народа Скаи. А может, даже и более того. Ричарду Штайнеру вовсе не претила принципиальная линия на наследование трона всего Содружества Лиры. Поскольку наследные права Катерины были исчерпаны, что может помешать Ричарду стать следующим архонтом возрожденного Дома Штайнера?

– Передай приказ обер-космонавту Глушко. Всем кораблям продолжать подготовку к прыжку. Флот должен быть готов к отбытию через три часа. И скажи Глушко, что перед прыжком я торжественно перенесу мой штандарт на «Сумерки Богов». Ясно?

– Так точно, герр генерал.

Адъютант четко отдал честь и оставил фон Бюлова в одиночестве созерцать флот и разбросанные за ним звезды.

Очень скоро звезды эти освободятся от тирании Виктора Дэвиона.

VII

Надирная прыжковая точка. Система Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

– «Серый Череп», я «Антилопа». У нас все чисто. Готовимся к запуску главного ускорителя по вашему сигналу.

Прежде чем ответить, находившийся на мостике капитан прыжкового корабля «Серый Череп» Эйнар Родланд тщательно проверил показания приборов своего пульта управления. Риск катастрофы астрономически возрастал, когда два гигантских корабля пытались маневрировать вблизи друг друга. По отсутствии атмосферы и гравитации всем управляли одни лишь законы инерции, и малейшая ошибка в уровне тяги могла окончиться фатальным столкновением.

Риск возрастал вдвойне, когда одним из этих судов был прыжковый корабль. Разработанные с единственной целью покрывать пространства протяженностью в световые года между звездными системами, гигантские корабли не имели обычных космических ускорителей. Обладая только двигателями для ориентации, они представляли собой огромные дрейфующие в пространстве мишени, неспособные уклониться, если на них захочет напасть какой-нибудь корабль.

Родланд два раза перепроверил навигационный дисплей и наконец включил переговорник.

– «Антилопа», я «Серый Череп». Даю добро. Отдавайте концы и можете ложиться на курс.

– Благодарю, «Серый Череп»,– ответил командир десантного корабля.– Счастливо подрейфовать, капитан.

Рядом фыркнула Илза Мартинес. Она закрепилась на свободном кресле мостика, наблюдая за отбытием «Антилопы»,– обычная любезность, предоставляемая капитанами прыжковых кораблей пришедшим к ним с визитом офицерам. Она была командиром десантного корабля «Ио», поставленного в док «Серого Черепа» для гиперпространственного прыжка в систему Скаи, где ее кораблю сделают необходимый срочный ремонт.

Илза посмотрела на Родланда и вопросительно подняла бровь. Когда тот кивнул, она нажала на кнопку самовольно захваченного ею пульта, чтобы ответить десантному кораблю.

– Удачно вам плюхнуться на планету, капитан Дрейк. И чтоб движки не насосались грязи.

Илза снова посмотрела на Родланда и улыбнулась.

– Как я его сделала! И нос врагу утерла, и отшила как надо.

Со стороны остальной команды мостика «Серого Черепа» послышались одобрительные смешки. Самое дружелюбное соперничество между прыжковыми и десантными кораблями имело давнюю историю, а обмен допустимыми колкостями в форме пожеланий друг другу стал проверенной временем традицией.

Родланд подождал, пока утихнет веселье, и вновь заговорил:

– Инженер, на сколько мы заряжены?

– На девяносто восемь процентов, капитан,– ответил лейтенант Хаген. Прыжковые корабли сами не могли нормально перемещаться в космосе без помощи буксиров, сохраняя всю свою массу для гиперускорителей системы Керни – Фушида. В промежутках между прыжками они распускали гигантские паруса для забора и накопления солнечной энергии. «Серый Череп» носил в себе полный заряд уже несколько недель, тратя лишь малую ее толику на жизнеобеспечение и работу других бортовых систем.

– Номинал для прыжка имеется?

– Да. Не хотелось бы еще раз распускать парус. Процесс разворачивания и сворачивания паруса шириной в километр был медленным и громоздким, поэтому Родланд не горел особым желанием совершать его без крайней нужды. Но когда корабли ставились в док или вылетали, он требовал приспускать плоскость заборника. Одной проблемой в дальнейшем будет меньше.

– Как у вас, капитан? – спросил он Мартинес.– «Ио» готова к прыжку?

Она кивнула, однако в ее лице отразилось что-то вроде беспокойства.

– Все готово, но я надеялась, что мы сможем отложить прыжок на несколько часов. Родланд потер лоб.

– Есть особые причины? Мартинес пожала плечами.

– В Данкельде все еще идет праздник Дня Героев. Мы записываем трансляцию. Я очень хотела бы довести это до конца, вот и все.

Илза Мартинес давно уже служила в Легионе и в высшей степени серьезно относилась к узам, связывающим ее с Грейсоном Карлайлом и его людьми. Родланд посмотрел на женщину долгим взглядом и кивнул головой.

– На разработку маршрута до Скаи все равно уйдет около часа. Мы подождем, пока вы не запишете все, что намеревались.

– Спасибо, капитан. Я вам очень признательна. Капитан Родланд повернулся к лейтенанту Дату Ульстаду – своему старшему помощнику.

– Подготовьте все для гиперпространственного прыжка, мистер Ульстад. Цель – зенитная прыжковая точка Скаи. Начинайте вычисления.

– Да, сэр,– с готовностью ответил старпом. Родланд заметил, что Мартинес ошеломленно наблюдает за кипящей вокруг работой. Она впервые путешествовала на борту «Серого Черепа» и, очевидно, находила, что военная выправка команды резко отличается от того, к чему она привыкла.

Илза Мартинес начинала свою службу пилотом на торговом десантном корабле, прикрепленном к «Индивидууму» Ренфорда Тора, и попала в Легион совершенно случайно после того, как между Тором и Карлайлом установились долгосрочные дружеские отношения, что случилось на Треллване много-много лет назад. Так, по иронии судьбы, горячая последовательница всего, что связано с деятельностью Грейсона Карлайла, она менее была расположена вести военный образ жизни, чем Родланд, которого довольно мало заботило, кто его работодатель, но который содержал корабль в образцовом порядке.

Прежде Родланд служил капитаном корабля Свободной Республики Расалхаг – еще до того, как кланы фактически стерли с космической карты эту маленькую звездную нацию. Тогда они с командой решили, что лучше избрать свободный образ жизни, чем продолжать сражаться с фанатичными армиями кланов. Технически это можно было расценить как мятеж, дезертирство и все остальные тягчайшие преступления против Республики, но Родланд с экипажем были далеко не единственными, кто бежал после разгрома Расалхага. Вскоре они получили одноразовое соглашение на участие в эвакуации Серого Легиона Смерти с Судет. По окончании операции Грейсон Карлайл заключил с ними долгосрочный контракт, и в ознаменование новой службы Родланд перекрестил старый расалхагский корабль «Столсет», дав ему новое имя – «Серый Череп». Но то были лишь удачные политические маневры, не более. Родланд рассматривал свое сотрудничество с Легионом как временное пристанище на пути к чему-то лучшему. Возможно, он надеялся получить новую должность в одном из наследных государств. В многочисленных, даже мистических, слухах, ходивших о Сером Легионе Смерти, для Эйнара Родланда не было ничего нового, да и совесть, в отличие от многих других, его не мучила.

Он отстегнул ремни капитанского кресла и натренированным движением с легкостью оттолкнулся от его подлокотников. Члены экипажей прыжковых кораблей большую часть времени проводили при нулевой гравитации и быстро привыкали к работе в невесомости. Родланд ухватился за спинку кресла штурмана и, чтобы проверить все еще раз, завис за его спиной, пристально вглядываясь в производимые расчеты. На капитанском пульте он мог бы прочесть информацию, но Родланд предпочитал, чтобы его люди знали, когда начальство непосредственно интересуется их работой.

Внезапно привычное спокойствие рутинных операций нарушил наблюдатель сенсорной станции.

– Есть засечка! Есть засечка! – возбужденно произнес он.– Координаты слежения: три-пять-два на один-ноль-один.

– Получено! – резко отозвался Родланд и, оторвавшись от экрана Ришела, стремительно перелетел к командирскому месту.

– Радиационная сигнатура… эмиссия гиперпространственного поля… След определенно принадлежит прибывающему прыжковому кораблю,– оживленно сообщил Ульстад.– Расстояние – шестьдесят семь тысяч километров…

– Еще одна! – ворвался голос наблюдателя.– Координаты слежения один-один-шесть на два-пять-один! – Наступила пауза.– Еще два следа… три…

– Господи, Боже,– произнес кто-то.– Это же целая флотилия!

– Они прибывают повсюду вокруг нас! – воскликнула Мартинес, хотя нужды в этом не было.– Мы в самой их гуще!

Родланд не обратил на нее внимания.

– Вы можете дать мне их идентификатор? – спросил он связного наблюдателя.

– Нет. Никаких опознавательных кодов. Они идут молча.

Корабли, прибывающие куда-либо на законных основаниях, должны передавать сигнал идентификации (СИ), который содержит информацию об имени владельца, названии судна и порте его приписки. Любой корабль, не передавший СИ, мог рассматриваться как вражеский.

– Черт возьми,– выругался Родланд, пристегиваясь.– Ришел, поторопитесь с вычислениями. Связь! Пошлите сообщение в диспетчерскую Данкельда. Сообщите о множестве прибывающих прыжковых кораблей без опознавательных сигналов. Ведите постоянную передачу информации, пока не поступят новые данные. Мистер Ульстад, приказываю объявить боевую тревогу.

Хриплый звук корабельного ревуна разнесся по мостику. Сквозь шум голос старпома звучал удивительно спокойно:

– Боевая тревога! Боевая тревога! Активизировать все системы. Изготовиться к возможному бою. Боевая тревога! Это не учения.

На борту «Сумерек Богов» – прыжкового корабля Свободного Скаи – генерал-коммандант фон Бюлов потирал лоб и глаза, пытаясь хоть немного привести в норму свои чувства. С самого начала военной карьеры он страдал от эффектов прыжкового шока – физического и психологического расстройства, иногда сопровождающего переход через гиперпространство. У большинства людей это выражалось в легком ощущении дискомфорта, у фон Бюлова же недомогание временами доходило до состояния душевной травмы. Для командующего генерала это была неприличная болезнь, но излечиться от нее ему никак не удавалось. Однако его присутствие на командном мостике прыжкового корабля во время перелета и сразу по прибытии в систему Гленгарри являлось обязательным, иначе он остался бы в личных апартаментах на борту «Асгарда», чтобы не выдавать подчиненным своей слабости. Тем не менее тактическая обстановка, возникающая сразу после гиперпространственного перехода, часто имела принципиальное значение, и фон Бюлов должен был находиться на месте, чтобы принять соответствующие решения.

Он все еще моргал и боролся с тошнотой и болями в желудке, когда капитан прыжкового корабля – обер-космонавт Иван Глушко – повернулся к нему лицом.

– Переход закончен, герр генерал,– доложил Глушко.– Координаты соответствуют.

– Все корабли доложили о прибытии,– секундой позже добавил главный помощник по техчасти.

Фон Бюлов утвердительно кивнул, но ничего не ответил.

– Будут приказания, герр генерал? – спросил Глушко, и по его каменному лицу промелькнула тень беспокойства.

Наконец генерал обрел голос.

– Статус… каков статус находящихся в зоне кораблей? – прокаркал он.

– Один прыжковый корабль, готовый к старту, как и предсказывала разведка,– доложил сенсортех.– Класс «Захватчик», идентификатор подтверждает, что это «Серый Череп», как мы и ожидали. Конфигурация предполагает, что в его доках стоит один десантный корабль. Еще один корабль находится в полете. Результат анализа по военному справочнику подтверждает, что класс этого судна – «Газель», бронированный войсковой перевозчик. Направляется к Гленгарри, расстояние – семьдесят тысяч километров, пространство свободно.

– В аэрокосмическом подразделении Карлайла есть одна «Газель»,– услужливо добавил Глушко,– «Антилопа»; командир – лейтенант Дрейк.

Фон Бюлов нетерпеливо кивнул.

– Я знаю,– сказал он.– Хорошо, обер-космонавт, отдайте флотилии приказ начать спуск десантных кораблей. Первым – «Меркурий». Выполняйте операцию «Нокаут» согласно плану.

– Есть, герр генерал,– ответил Глушко, поворачиваясь так, чтобы колыхнуть многочисленными орденами перед глазами команды мостика. Операция «Нокаут» включала в себя нейтрализацию любой вражеской цели, оказавшейся вблизи конечной точки прыжка. Шпионы активно работали на Гленгарри уже несколько недель, и фон Бюлов знал наверняка, что в системе имеется только один прыжковый корабль, с которым надо покончить.

Все еще чувствуя тошноту после прыжкового шока, фон Бюлов осторожно расстегнул страховочные ремни. Нулевая гравитация на мостике совершенно не способствовала хорошему самочувствию его желудка.

– Обер-космонавт, я переношу свой штандарт на «Асгард»,-произнес он.– Следуйте полученным инструкциям и командуйте эскадрой, пока я не переведу штаб.

– Есть, герр генерал,– повторил капитан прыжкового корабля.

Проплывая к ближайшему люку, фон Бюлов изо всех сил старался не показать окружающим, как он страдает от нового приступа тошноты. Решающими для сил вторжения будут следующие несколько часов, когда они выпустят многочисленные десантные корабли и сгруппируются для полета на Гленгарри, одновременно наблюдая за тем, чтобы у кораблей Легиона не было ни единого шанса покинуть систему и предупредить другие миры о вторжении. Времени на заботы о собственном здоровье у фон Бюлова не было.

Очень скоро, он знал это, приступ прекратится. Разворот событий полностью захватит его внимание, и фон Бюлов вновь обретет свою лучшую форму.

VIII

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

Стоя на Кастл-Хилле и глядя сверху на Данкельд, майор Дэвис Макколл подтягивал высокий воротничок форменного кителя. Бормоча длинные замысловатые проклятия на родном языке по поводу парадной одежды, он оставался в неведении относительно угрозы, нависшей над Гленгарри. Макколл никогда не был любителем исполнять формальные обязанности: он предпочитал церемониям действия, а неформальные штаны и охлаждающий жилет водителя боевого робота – тесноте парадного мундира. И День Героев был единственным событием, когда он не завидовал тем, кто одевался в простую униформу. Но сегодня он должен иметь самый лучший вид. Должен – в честь тех, чью память Легион будет чтить.

Естественно, Макколл обладал слишком независимым характером, чтобы надеть парадную форму Легиона полностью, как положено, даже в День Героев. Его шотландская юбка и кожаная сумка мехом наружу делали его похожим скорее на местного жителя, чем на легионера, но то был предмет его национальной гордости, и в этом вопросе он не признавал никакого компромисса. Макколл был урожденным жителем планеты Каледония, и даже флагоносцем якобитской партии, пока обстоятельства не заставили его начать новую жизнь в качестве наемника. С Грейсоном Карлайлом он находился практически с самого начала, а многолетний послужной список стал для Макколла более чем веским оправданием его некоторой эксцентричности.

Многое изменилось за тридцать лет, проведенных с легионерами Грейсона Карлайла. Когда Макколл впервые присоединился к ним на Галатее – мире, где наемники решали свои финансовые дела,– Карлайл был юношей, едва вышедшим из подросткового возраста. Горстка боевых роботов и пехотинцы, обученные радикально новой противороботовой тактике, только что пережили жестокую схватку с Домом Куриты на отдаленной планете Треллван.

Макколл не слишком-то верил в будущее потрепанного отряда, но Карлайл был единственным командиром, согласившимся принять бродягу с пестрым прошлым и репутацией вольнолюбца, которого не хотел иметь под началом ни один из офицеров.

Сражение на Верзанди и все последующие события заставили обоих мужчин пересмотреть свое первоначальное осторожное отношение друг к другу. Грейсон Карлайл оказался гениальным тактиком, обладающим способностью делать совершенно неожиданные ходы и превращать абсолютно безнадежные ситуации в невероятные победы. И Дэвис Макколл – упрямый, независимый, прямой в высказываниях – твердо стоял плечом к плечу с Карлайлом во всех сражениях. Не стоит и говорить, что Макколл не слишком часто предлагал кому-либо свою дружбу, но Карлайл завоевал ее в десятикратном размере.

Теперь Серый Легион Смерти уже никто не назвал бы слабосильным отрядом. Это был смешанный полк, имеющий пять полных отделений боевых роботов и многочисленную пехоту, склады боеприпасов и аэрокосмическую поддержку. Сегодня на большой парадной площади перед резиденцией находилось больше людей, чем улетело в свое время с Верзанди во время первой операции Макколла, а ведь половина войск Легиона находилась сейчас в других мирах, защищая границу Тамар от возможных нападений кланов. Офицеры и солдаты в темно-серых мундирах составляли впечатляющий по размерам блок, по краям которого разместились более пестро одетые бойцы планетарной гвардии Гленгарри – в юбках и светлых туниках. За ними следовал почетный кортеж из четырех боевых роботов – звено разведчиков Легиона. Они возвышались над парадной площадью, как монумент боевой мощи.

Макколл бросил последний взгляд на парадную площадь, затем перевел критический взор на главные трибуны. Старшие офицеры Легиона, генерал-губернаторское окружение и несколько избранных уважаемых граждан Данкельда заполнили большинство сидячих мест. Лицо Макколла оживилось, когда он нашел среди присутствующих майора Гомеса Кристобаля Де Вильяра, другого старейшего ветерана Легиона, дослужившегося до высших чинов. Некогда Де Вильяр управлял разведывательным звеном, будучи одновременно специалистом по боеприпасам и взрывному делу. Сегодня он командовал первым батальоном, одновременно являясь исполняющим обязанности главнокомандующего Серого Легиона Смерти, приняв на себя эту функцию в отсутствие полковника Карлайла. Угрюмый воин одними губами слегка улыбнулся Макколлу, и улыбка эта все еще носила отдаленные следы того безрассудства, которое сделало его легендой Легиона.

Человек, некогда получавший удовольствие от самых рискованных ситуаций, теперь слегка посолиднел по сравнению с теми днями, когда он любил жонглировать детонаторами только для того, чтобы полюбоваться на вытянувшиеся физиономии своих товарищей-легионеров. Женитьба и трое детей помогли Де Вильяру остепениться. Один из его сыновей учился в кадетском корпусе, другой служил в личном штабе полковника Грейсона Карлайла адъютантом. Третий погиб на Судетах.

Жена Де Вильяра, Фрея, сидела рядом. Присутствовал там и ее брат – начальник технической службы майор Алард Кинг – еще один воин-легионер старой закалки. Именно Кингу принадлежала заслуга в снятии копии с компьютерного клада Звездной Лиги на Хельме. Постаревший и поседевший, Кинг все еще был главным техом, хоть и постоянно брюзжал насчет административных обязанностей, которые свалились на него как на высшего офицера вспомогательной службы Легиона. Он до сих пор предпочитал производить ремонтные работы вместе со своими людьми, а не сидеть, как прикованный, за начальственным столом. Что касается Фреи, то она вступила в Легион после Хельма, завербованная собственным братом в качестве разведчика полка. Фрея до сих пор несла капитанскую службу, но теперь большую часть времени она посвящала своему мужу. Для нее сегодняшняя церемония – наверняка день горьких воспоминаний, как полагал Макколл. Энрике Де Вильяр, ее младший сын, попал в плен в сражении с кланами и умер на допросе, не выдав ничего из того, что было ему известно о планах эвакуации Легиона.

Рядом с Алардом Кингом стояла еще одна знакомая фигура – вот уж кого Макколл меньше всего ожидал здесь увидеть! – Чарльз Беар, уроженец планеты Тау-Кита, ушедший из Легиона вскоре после передислокации на Гленгарри. Всю жизнь мечтая совершить подвиг, как это было принято среди его предков, Беар наконец достиг своей цели на Пандоре. После этого он просто ушел в отставку, получив от Грейсона Карлайла большое поместье в Гленкоу-Хайлэндз – на южных нагорьях Скотий. Он ушел туда жить затворником, очевидно, довольный, что оставил прошлую жизнь. Беар заметил Макколла и, узнав, серьезно кивнул ему, сохраняя бесстрастное выражение лица. Макколл неожиданно задумался о том, что не знает, какие мысли обуревают этого большого человека, какие воспоминания будят в нем сегодняшние церемонии, и вообще – что таится в сердце Чарльза Беара за этой внешней непроницаемостью.

Закончив сей краткий осмотр, Макколл занял свое место подле подиума и дал сигнал к началу празднества. Когда фанфары полкового оркестра отзвучали, на площадку поднялся молодой водитель боевого робота кадет Харрисон Гейтс. Такова была традиция, чтобы новоиспеченный воин полка открыл День Героев, представив собравшимся полковника Карлайла или же, как в данном случае, лицо, его заменяющее.

– Легионеры! – произнес Гейтс, явно волнуясь, но пытаясь замаскировать это волнение бодрым, полным энтузиазма голосом.– Полковник Грейсон Карлайл с супругой отбыли с почетным визитом на Таркад, поэтому сам он сегодня не сможет выступить перед вами. Но здесь присутствует его сын и наследник, который представляет отца. Я горжусь тем, что могу похвалиться совместной службой с Александром Дюрантом Карлайлом в кадетском корпусе, и хотя я нахожусь там всего месяц, но уже с большим уважением отношусь к Алексу Карлайлу как к прекрасному воину – водителю боевого робота, прирожденному легионеру и, надеюсь, своему новому другу. Представляю вам… кадета Александра Дюранта Карлайла.

Карлайл-младший вышел на подиум и сделал паузу, чтобы пожать руку Гейтсу, а также что-то шепнуть Макколлу. Одетый в хрустящую жесткую форму, Алекс выглядел настоящим солдатом, и Макколл ободряюще кивнул ему. Несмотря на проблемы, возникшие у молодого человека на тренировочных учениях, он держал себя как прирожденный лидер. Юноше предстоит преодолеть текущие трудности, а дальше он уверенно пойдет вперед. В этом Макколл не сомневался. Глядя, как Алекс загружает чип памяти с предстоящей речью в электронный телесуфлер, Макколл вспомнил молодого Грейсона Карлайла, чья высокая воинская одаренность проявилась довольно рано, еще тогда, на Галатее, когда он заражал других своей уверенностью в победе, несмотря на тяжкие сомнения, которые глодали его душу. Но он преодолевал эти сомнения, так как чувствовал большую ответственность за судьбы людей, доверившихся ему.

Александр Карлайл начал свою речь негромким и ровным голосом, но с той долей убежденности, что напоминала об его отце и придавала словам молодого человека скрытую силу чувств.

– Сегодня по-старому терранскому календарю – первое апреля,– сказал он.– Двадцать восемь стандартных лет назад в этот день Серый Легион Смерти принял участие в многочисленных сражениях на планете Хельм, закончившихся уходом с планеты, но не поражением. Тогда легионеры отыскали и восстановили старинное хранилище Звездной Лиги, одновременно отражая атаки превосходящих сил противника, предательством своим задумавшего уничтожить Легион.

Прежде чем продолжить, Алекс сделал небольшую паузу и окинул взором всех присутствующих.

– В битвах на Хельме Легион продемонстрировал лучшие свои качества. Став жертвой предательства, воины тем не менее не сдались. Держась на последнем пределе, они не бросили здания Звездной Лиги, не оставили их на поругание и для потворства злым замыслам врагов. Даже находясь в меньшинстве, воины все равно продолжали сражаться. Это и значит быть частью Серого Легиона Смерти.

Много замечательных людей положили свои жизни в хельмском сражении, других же настигла смерть в последующих битвах, которые вел Легион на других планетах. Мой отец решил ежегодно отмечать день битвы при Хельме в память о тех, кто погиб, служа правому делу. Их имена и дела будут вечно жить в нашей памяти, кем бы они ни были –пехотинцами или водителями боевых роботов. И хотя сегодня невозможно рассказать историю каждого в отдельности, мы должны вспомнить их всех как героев, которыми они действительно являлись…

Пока речь Алекса шла своим чередом, Макколл не сводил глаз с молодого Карлайла, но в мыслях своих он видел этих мужчин и женщин, испытывая гордость оттого, что многих из них мог называть своими товарищами. Делмар Клей служил с ним в одном звене и был его лучшим другом. Он погиб в последней битве на Судетах. Исору Коги – прекрасный воин – водитель боевого робота, выдворенный с территории Дома Куриты по фальшивому обвинению в мятеже. Он был принят в Серый Легион Смерти и оправдал доверие Карлайла. Коги погиб, атакуя врага, сражаясь на роботе врукопашную со своим старым противником и сокрушив его машину, но и сам простился с жизнью от смертельного ранения в живот.

Блэйк и Шарплей погибли в сражении на двух мрачных планетах на границе с владениями Дома Куриты во время войны 3039 года, а Шерил – тех с Дахара-14, ставший водителем боевого робота,– решил отойти от дел после того, как конфликт закончился. Единственными ныне действующими воинами из первого состава оставались Карлайл, его жена Лори Калмар, Трейси Кент, Де Вильяр и майор Хасан Али Халид, ныне находившийся вместе со вторым батальоном на Боргезе.

Другие имена и другие лица приходили на ум. Совсем уже старый Рэмедж, командовавший пехотой еще на заре создания Легиона, а затем ставший начальником вооружений перед назначением на этот пост Макколла. Рэмедж умер, как и жил, сражаясь, прикрывая Грейсона Карлайла в самой гуще жесточайшей схватки с кланами на Пандоре. Еще Ренфорд Тор – капитан торгового прыжкового корабля, первый серьезный компаньон Карлайла. Он единственный из всех умер в своей постели, оставив семейный бизнес дочери. Став капитаном старенького «Индивидуума», Катрин Тор по праву считается одним из старших офицеров флота Карлайла. Как и Халид, она сейчас отсутствовала на Гленгарри.

А сколько еще их было! Иногда эти воспоминания заставляли Дэвиса Макколла задуматься: как это ему удалось выжить? Доля наемника – несладкая доля, доверху начиненная опасностями и неудобствами, а также проникнутая определенным осознанием того, что бесконечная война обязательно приберет всех твоих товарищей, если не сегодня, так завтра. Когда-то молодой Дэвис видел в войне завоевания чести и славы. Теперь он знал ее куда лучше. В результате Макколл потерял первого своего любимого боевого робота, лишился глаза, руки и пережил смерть бессчетного числа людей, когда-то бывших его друзьями.

На мгновение он закрыл глаза, все еще видя перед собой тех, других. Временами ему приходила мысль, а не бросить ли это дело, как Чарльз Беар? Ведь ему уже стукнуло пятьдесят пять. Жизнь водителя боевого робота – удел молодых, обладающих юношеским задором. С тех пор как Макколл в последний раз вел в сражение своего боевого робота, прошло уже два года, но он все еще опережал молодых кадетов, добираясь раньше их до мостика тренировочного робота. Теперь он часто спрашивал себя, сможет ли он потягаться с ними в настоящем бою.

Жизнь утекла меж пальцев, единственная жизнь его, Дэвиса Монтгомери Макколла, и он это понимал.

– День Героев – это день памяти,– продолжал свою речь Алекс.– И мы не только оплакиваем погибших друзей, но чтим дела их и поддерживаем живую память о них. Пока есть на свете хоть один воин Серого Легиона Смерти, хранящий воспоминания о своих былых товарищах, эти воины останутся частью нашей великой традиции.

Он сошел с подиума, вновь уступая место кадету Гейтсу. Когда Алекс занял свое кресло между Макколлом и Де Вильяром, из наручного компьютера последнего донесся вдруг настойчивый сигнал вызова. Де Вильяр нахмурился и нажал на кнопку переговорного устройства.

– До сих пор не в правилах горожан было обращаться к Легиону в День Героев,– продолжил Гейтс.-

Сегодня по предложению полковника Карлайла мы нарушаем эту традицию, чтобы позволить генерал-губернатору Гленгарри присоединиться к нам. Его превосходительство генерал-губернатор Де Ври…

Алекс смотрел на Де Вильяра, едва следя за тем, о чем говорил кадет. Лицо майора продолжало мрачнеть по мере того, как он вслушивался в голос, доносившийся из маленького динамика, приложенного к уху.

Затем Де Вильяр резко встал, трогая Макколла за плечо. Без колебаний каледонец тоже поднялся и пошел с помоста вместе со своим начальником. Алекс смотрел им вслед, сердцем чуя неладное. Только чрезвычайные обстоятельства могли заставить главных офицеров Легиона отказаться от дальнейшего участия в торжественной церемонии.

Алекс был не единственным, кто заметил уход обоих майоров с празднества. Легкая суета пробежала по толпе, и генерал-губернатор, прищурив глаза, немного выждал, прежде чем занять место на ораторской трибуне. Затем он сделал шаг вперед, словно не обращая внимания на заминку.

Роджер Де Ври был высоким седоволосым, с выразительной наружностью мужчиной. Тонкие, тоже седые, усики придавали ему некоторый аристократический вид. Не отрывая взгляда от рядов легионеров, он сделал полупоклон. Когда же Де Ври со степенным достоинством заговорил, речь его полилась гладко и размеренно.

– Солдаты Серого Легиона Смерти,– начал он,– не могу выразить словами, какое я испытываю удовольствие находиться сегодня рядом с вами, отдавая дань памяти павшим героям и вспоминая былые деяния, которые сделали Легион одним из лучших наемных войск во всей Внутренней Сфере. Полковник Грейсон Карлайл оказал мне большую честь, разрешив здесь присутствовать. Но, вспоминая прошлое, давайте заглянем в будущее, чтобы посмотреть, что можем мы сделать ради новых надежд и нового процветания мира Гленгарри.

Алекс Карлайл едва слушал генерал-губернатора. Мысли его блуждали далеко от парадной трибуны. Он не на шутку встревожился и мучительно гадал, какой такой кризис заставил Макколла и Де Вильяра сорваться с места и покинуть только что начавшийся праздник Дня Героев.

IX

Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

Командный центр обороны планеты был запрятан глубоко под грунтом и скалами Кастл-Хилла, представляя собой бронированный феррокретовый бункер, служивший нервным центром всей военной системы Гленгарри. Доступ туда был строжайше ограничен, имелась только одна лифтовая шахта, соединявшая подземные катакомбы с комплексом зданий и казарм, составлявших наружную часть фортификаций Кастл-Хилла. Было также несколько аварийных выходов – туннелей, прорытых сквозь скалы к дальним, хорошо замаскированным дверям, но предназначались они только на самый крайний случай.

Подземные помещения, составлявшие командный центр и разработанные для координации действий целых армий, осуществляющих боевые операции по всей планете в те времена, когда терранские колонии еще способны были на крупномасштабную войну, стали вдруг фактически бесполезны в связи с появлением боевых роботов и элитных ударных частей. Управляемые совместно легионерами и планетарной гвардией, эти помещения были заполнены высокотехнологичными приборами современной военной техники– системами обнаружения, множеством банков компьютерных данных, симуляторами боя, пультами связи и тому подобным снаряжением.

Как только двери лифта раскрылись и Дэвис Макколл последовал за Гомесом Де Вильяром в центральный координационный зал, двое гвардейцев в юбках и туниках зеленовато-голубого цвета отсалютовали им импульсными ружьями. Сегодня ввиду того, что большинство легионеров было освобождено от несения караульной службы, чтобы лично присутствовать на церемонии Дня Героев, обычная охрана из вооруженных пехотинцев-легионеров отсутствовала.

Техпосты за пультами занимали добровольцы с «Медеи» – десантного корабля Легиона, а его капитан лейтенант Дэвид Лонго был назначен в этот день дневальным офицером. В настоящий момент «Медея» находилась на космодроме Данкельда. Вместе с кораблем того же класса «Ио» она получила серьезные повреждения во время последнего рейда против Джейда Фалькона, и теперь оба судна долго будут ремонтироваться в доках Скаи, прежде чем снова займут место в строю. Чтобы сделать хотя бы «Ио» пригодной к перелету, «Медею» пришлось распотрошить, после чего решено было залатать ее и отправить на Скаи, когда оттуда вернется Илза Мартинес.

Поэтому лейтенант Лонго временно оказался капитаном без корабля и теперь рад был послужить Легиону в любом качестве, покуда не придет время отправляться на Скаи. Тем не менее он испытал огромное облегчение, когда пришел кто-то старший, на кого можно переложить ответственность за принятие решения.

– Доложите! – рявкнул Де Вильяр, когда они вместе с Макколлом прошли к центральному пульту, ласкательно именуемому «гадючник», который служил главным координирующим центром деятельности всего комплекса. Макколл заметил, что один монитор с выключенным сейчас звуком показывал прямую трансляцию с празднества. Однако в данный момент никто в зале не обращал на него внимания.

– Других устных сообщений не поступало, майор,– ответил Лонго, отводя взгляд от главного монитора перед своим рабочим местом.– Мы получили обычный рапорт с «Антилопы» о включении ускорителей, затем поступил сигнал тревоги. Речь идет о многочисленных следах, явно принадлежащих прыжковым кораблям. Никаких опознавательных кодов, возможно, неприятель. С тех пор – ничего, за исключением открытых каналов телеметрии.

Командир батальона опустился в свободное кресло, ткнув пальцем в сторону теха, работавшего за ближайшей клавиатурой.

– Эй, связист! Какова временная задержка до «Серого Черепа»?

– Двадцать восемь минут, майор,– заикаясь произнес тех.

– Так долго? Проклятие…

Де Вильяр помрачнел еще больше.

– Значит, здесь, как я понимаю, уже ничем не поможешь.

Задержка во времени при связи с внепланетными объектами – это то, о чем, как правило, забывают пребывающие на земле солдаты. Поскольку в мало-мальски ощутимом гравитационном колодце невозможно возбудить гиперпространственное поле, прыжковым кораблям приходится все время держаться на некотором удалении от звезды. Более того, магнитные поля тоже могут разрушить гиперпространственный канал, поэтому большинство перебросок осуществляется между особыми прыжковыми точками, расположенными на достаточном расстоянии от зенитного или надирного полюса звезды. «Серый Череп» находился как раз в надирной прыжковой точке Гленгарри на удалении в четыре астрономические единицы, и радиосигналам, двигающимся со скоростью света, требовалось почти тридцать минут, чтобы покрыть это расстояние. При часе разницы между посылкой сигнала и получением ответа вести обычные переговоры невозможно. Единственным практическим способом связи в этих условиях оставалась передача длинных блоков информации или инструкций, после чего приходилось лишь надеяться, что за это время ситуация изменилась не настолько радикально, чтобы перечеркнуть все переданные ранее данные.

– Из телеметрии вы извлекли что-нибудь полезное? – раздраженно спросил Де Вильяр у Лонго.

«Верный признак, что он обеспокоен»,– подумал Макколл. В бытность свою молодым командиром звена Де Вильяр отличался непостоянством настроения, хотя был, казалось, совершенно не подвержен сомнениям и страхам, а теперь он редко позволял себе открыто обнаруживать свои эмоции.

"Если уж маска слезла с него настолько,– заключил Макколл,– значит, Де Вильяр очень сильно обеспокоен ".

– Нет, сэр,– ответил дневальный офицер.– Но еще слишком рано, чтобы могло прийти что-либо стоящее.

Телеметрический канал, сообщающий с прыжкового корабля обширную информацию, включал постоянные сообщения о ситуации, собранной компьютером, результаты сканирования и другие данные, которые могли бы многое рассказать о пришельцах. Но пока «Серый Череп» выяснит что-либо существенное, требовалось время. Задержка из-за ограничения по скорости света так же будет мешать «Серому Черепу» в сборе информации, несмотря на то что пришельцы появились в пределах досягаемости Родланда. Сканеры будут получать информацию с опозданием от одной секунды до одной минуты, а при дальнем прощупывании данные, снимаемые со сканеров, имеют слишком общий характер, и это будет продолжаться до тех пор, пока корабль не подойдет достаточно близко, чтобы можно было визуально рассмотреть неизвестную флотилию.

А потом пройдет еще почти полчаса, пока информация доберется до командного поста Гленгарри…

– Мда-а,– процедил Де Вильяр сквозь стиснутые зубы. Он снова ткнул пальцем в сторону теха.– Пошлем им обычное распоряжение оставаться на месте и ждать приказаний.

Для Макколла же он добавил:

– Надеюсь, мы можем дать им время использовать все возможности. На таких расстояниях в данном случае это большого значения не имеет.

Де Вильяр принялся печатать на компьютерной клавиатуре, бегло набрасывая пункты своего послания Родланду. Пока главнокомандующий работал, Макколл нашел себе свободное место за пультом планирования тактических действий. Когда они спускались на лифте, Де Вильяр ввел его в курс сообщения, полученного от «Серого Черепа». Информации явно не хватало. Один короткий рапорт, который тут же вызвал кучу вопросов. Каледонец не любил блуждать в неизвестности, а именно этим они сейчас занимались. И будут заниматься, пока не узнают, кто и с чем прибыл на Гленгарри.

Итак, множество прыжковых кораблей, появившихся одновременно в этой захолустной системе, могло означать только одно – к Гленгарри движется неизвестная военная сила с конкретной задачей, а молчание их идентификаторов определенно указывало на враждебные намерения. И все-таки очевидность нельзя было назвать единственно возможным вариантом. Корабли эти могли оказаться какой-нибудь флотилией Федеративного Содружества со вполне законной миссией по пути в пограничную область Скаи или из нее, а идентификаторы молчат потому, чтобы не раскрыться перед только того и ждущим противником, который следит за перемещениями войск ФС.

Или же это могли быть корабли Ком-Стара – независимой организации. Звездной Сети, базирующейся на Терре, частично собирающей и хранящей технологические достижения, частично являющей собой полурелигиозный орден, посвятивший свою деятельность установлению связей между мирами. До событий двадцатипятилетней давности никто вне Ком-Стара не подозревал, что у этой организации есть какая-нибудь военная сила. Но оказалось, что уже много веков они обладают секретным арсеналом боевых роботов, оставшимся от распавшейся Звездной Лиги; именно эти роботы и военная мощь Ком-Стара в конце концов остановили кланы в битве при Токкайдо.

С тех пор Ком-Стар погряз во внутренних распрях, лишивших Звездную Сеть части ее силы и престижа, но она до сих пор могла перебросить свои мощные роботизированные отряды в любую точку Внутренней Сферы, как всегда окутав покровом секретности свои передвижения и намерения. Более того, существовала отколовшаяся от Ком-Стара группа, обожествлявшая своего основателя Джерома Блейка и базирующаяся в настоящее время на территории Дома Марика. По слухам, эта группа, называвшая себя «Слово Блейка», вынашивала коварные планы против своих бывших товарищей по Ком-Стару. Угроза с их стороны и так уже ослабила оборону пограничной области Скаи, оттянув оттуда целых два полка на усиление армии Цезаря Штайнера в другом месте границы. Возможно, один из этих флотов выскочил вблизи Гленгарри, предприняв вылазку против какого-нибудь укрепления Ком-Стара в сохранившемся от Свободной Республики Расалхаг регионе.

Даже если прибывшие корабли принадлежали врагам Федеративного Содружества, то вполне вероятно, что они просто пересекают систему Гленгарри на пути к более важной цели, такой, например, как Скаи. Пока у Де Вильяра не появится больше информации, легионеры ни в чем не могут быть уверены.

Но когда они узнают больше, возможно, будет слишком поздно.

X

Глубокий космос, Система Гленгарри, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

– Черт побери, почему они ничего не предпринимают? – вслух пробормотал лейтенант-космонавт Шон Фергюссон «Ночной Кот». Нервы его были напряжены до предела перспективой возможного сражения, а кажущееся бесконечным ожидание в тесноте кабины его аэрокосмического истребителя никак не способствовало улучшению настроения.

Он проверил часы на панели управления, казалось, уже в сотый раз после того, как застегнул ремни. Армада кораблей Свободного Скаи завершила прыжок к Гленгарри почти час назад, а сирена боевой тревоги, собравшая пилотов эскадрильи истребителей в пусковом отсеке, раздалась, когда они еще не успели оправиться после прыжкового шока. Но весь стремительный бег и рассаживание по кабинам пилотов шести истребителей класса «Люцифер» послужили лишь прелюдией нынешней скуке. «Меркурий» – десантный корабль-авианосец истребителей – все еще не отделился от матки – «Сумерек Богов». Тем временем Фергюссон и его товарищи по Свободному Скаи торчали в истребительном отсеке «Меркурия» где-то в далеком космосе системы Гленгарри.

– Спокойней, салага,– осадил его командир эскадрона гауптман-космонавт Вильям Хобарт.– Водилы платформы знают свое дело. Сядь и расслабься. А в следующий раз, когда невтерпеж будет почесать язык, сначала убедись, что переговорник выключен.

Фергюссон почувствовал, как покраснело его лицо, скрытое массивным летным шлемом. Хобарт – единственный ветеран в эскадроне – все время очень бестактно выставлял его дураком. Фергюссон знал, что, -по стандартам Хобарта, он был еще неопытным сосунком, но почему-то больше никто из пилотов не привлекал к себе такого внимания. И то, что оценки на тренировках вывели Фергюссона в отличники экскадрона, дела не меняло.

Все они, естественно, волновались, даже Хобарт, хотя скрывал это под напускным ветеранским спокойствием. Уже много дней только и говорили, что о приказах, предписывающих первой аэрокосмической эскадрилье из гвардейского полка Скаи участвовать в миссии на Гленгарри. Сформировали эскадрилью совсем недавно, после того как были открыты скайские арсеналы и оружие стало доступно новобранцам из местного населения, зачисляемым в полки Рейнджеров Скаи разного назначения. До сих пор новая боевая аэрокосмическая единица не нюхала пороху, но теперь у них появился шанс показать свой характер в настоящих боевых условиях.

Эскадрилье отводилась роль главной ударной силы на первом этапе операции «Нокаут» по вторжению в систему Гленгарри. Истинный характер этой миссии все еще оставался в области предположений. Истребители были вооружены до зубов и снабжены полным боекомплектом, а тактические данные переданы в бортовые компьютеры, но до самого сражения пилоты не имели права знать о том, кто является их мишенью. Перед прыжком Макгилливрей, ведомый Фергюссона, поспорил с ним, что их задача – уничтожение вражеского прыжкового корабля, цель операции – не позволить десантным кораблям усилить наземные войска на Гленгарри. Если судить по последним боевым имитациям на Скаи, это утверждение имело под собой веские основания.

Фергюссон еще раз посмотрел на хронометр. Самое неприятное при долгом ожидании команды на отделение «Меркурия» от прыжкового корабля состояло в том, что в голову лезли всякие мысли о предстоящем сражении. Фергюссон надеялся, что не опозорит эскадрилью и не ударит лицом в грязь, когда дело дойдет до настоящей стрельбы. Возникавшие в голове образы сражения с живым противником, а не с электронным имитатором одновременно и страшили и возбуждали.

Но его родной мир, как и множество других, тяжело переносил правление Дома Дэвиона, и этот конфликт, как полагал Шон, был единственным способом для Скаи отстоять свою свободу. Это будет война, если потребуется, не на жизнь, а на смерть. И Шону Фергюссону отведена здесь роль бойца, которую он сыграет, чего бы ему это ни стоило.

На Гленгарри в командном центре Кастл-Хилла майор Дэвис Макколл смотрел трансляцию праздника по главному монитору, как будто это могло помочь ему принять оптимальное решение.

– Я не вижу дрругой возможности,– медленно произнес он.– Без того пррыжкового коррабля мы как без глаз. Потому что нет дрругого способа рразоб-рраться с этой флотилией.

– Если они – наши враги,– медленно ответил Де Вильяр.– Если их цель – мы. Уж очень много этих проклятых «если». Родланду придется оставаться на месте, пока мы не узнаем больше.

– Да,– согласился Макколл, хмуря брови.– А с врременной задерржкой только он сам будет ррешать, делать пррыжок или оставаться на месте. Отсюда мы ничего не можем сделать.

Главнокомандующий сделал кислую мину.

– Хотел бы я, чтобы решения там принимала Катрин Тор. Или Илза Мартинес. Не уверен, что Родланд из тех, на кого можно положиться.

– Ты можешь порручить командование корраблем Марртинес.

Де Вильяр покачал головой.

– Ситуация слишком серьезная, чтобы начинать приказ с переделки штатного расписания. Большинство офицеров Родланда пришли с ним с Расалхага. Не хочу принимать рискованных решений, которые могут по нам же и ударить. Если мы рассчитываем получить откуда-то помощь, «Серый Череп» нам необходим.

Макколлу ничего не оставалось, как согласиться с Де Вильяром. Ситуация сложилась прямо-таки дьявольски неприятная. Ведь все надежды Легиона могут оказаться связанными с бегством единственного прыжкового корабля, да еще пилотируемого капитаном, пользующимся сомнительной репутацией. Поскольку на Гленгарри не имелось собственной гиперимпульсной станции связи, любые контакты с другими системами были возможны только при посредстве прыжковых кораблей.

До пришествия кланов любой населенный людьми мир входил в Звездную Сеть сверхсветовой межзвездной связи. Станции эти на протяжении многих поколений находились во владении Ком-Стара, пока бывший лидер этой организации не сделал попытку заполучить политическую власть над всей Внутренней Сферой в самом начале войны против кланов. Попытка провалилась, первосвященника Миндо Уотерлея сместили, но в результате вся коммуникационная сеть пришла в упадок. На многих мирах гиперимпульсными станциями связи завладели наследные государства, одновременно позволяя обслуживать их техам из Ком-Стара. Мелкими станциями Ком-Стар продолжал распоряжаться по своему усмотрению. Но только не на Гленгарри. Строительству на участке, отведенном под ГИС возле Данкельда, сумел помешать фанатичный экстремист из Звездной Сети, которого страшило, что Серый Легион Смерти, известный своей склонностью собирать и распространять знания, может узнать достаточно многое из секретов Ком-Стара, чтобы навсегда вытеснить их из этого бизнеса. Поэтому единственной связующей ниточкой между планетой и остальным Федеративным Содружеством оставались послания, доставляемые с помощью прыжковых кораблей. А «Серый Череп» был единственным дружественным Легиону кораблем во всей системе.

– Ну, хорошо,– тихо произнес Де Вильяр, вводя в компьютер еще одну запись.– Единственная возможность, которая у нас есть, чтобы предупредить хоть кого-нибудь о сложившейся ситуации,– это послать весточку через «Серый Череп». Родланд передаст ее властям Федеративного Содружества. Мы попросим его также связаться с Халидом и вторым батальоном.

– Да, это прравильное ррешение,– сказал Макколл, мрачно хмурясь. Как и Де Вильяру, ему вовсе не улыбалась мысль, чтобы все их надежды на помощь были связаны с Родландом. Слишком много вопросов без ответов возникало при изучении обстоятельств его ухода со службы из Свободной Республики Расалхаг.

– Если этот паррень, которрый там командует, знает свои обязанности…

– Тетушка Илза наставит его на путь истинный,– вставил свое слово Лонго. Хотя с Илзой Мартинес он не был связан никакими родственными узами, многие аэрокосмические летчики Легиона относились к этой женщине – капитану десантного корабля – одновременно фамильярно и почтительно, как к капитану, служившему Грейсону Карлайлу на своем единственном корабле с самых ранних дней полка. Хотелось бы Макколлу разделить оптимизм молодого лейтенанта.

– Я спрашиваю, к каким властям мы прикажем ему обратиться? – мрачно уточнил Де Вильяр.– Мы до сих пор даже не знаем, с кем имеем дело. Так кого следует известить? Кому можно верить?

– Очень скорро мы это узнаем,– сказал Макколл.– Если Рродланд не пррыгнул, покуда он мог это сделать, у него будет много врремени, чтобы выяснить, кто перред ним – врраг или дрруг.

– Да, но нам от этого мало пользы,– заметил Де Вильяр.– Приказы надо выработать сейчас.

– Хоррошо…

Макколл рассеянно поглядел на пустой экран монитора на стене за Де Вильяром, погрузившись в свои нелегкие размышления.

– Если это окажется врраг, то я не думаю, что перред нами – флот Дэвиона. У прринца Викторра нет прричин нападать на нас, и, думаю, он не атакует пррежде, чем прредъявит свои прретензии.

– Не забывай о Хельме,– ровным голосом проговорил Де Вильяр.

Макколл как раз размышлял об этом до начала церемонии. Неужели это было всего час назад? Трудно поверить, что мемориальный День Героев все еще продолжается на крепостном плацу высоко над святая святых, где они сейчас находятся.

– Этого я никогда не смогу забыть, старрина,– ответил он.– Но Викторр Дэвион, кем бы он ни был, не из тех, кто действует необдуманно и глупо. Нет, я считаю, что ему мы можем веррить, но никому дрругому я бы веррить не стал.

– Особенно Ричарду Штайнеру,– осторожно вставил Лонго.– По-моему, Риан давно положил его себе в карман, поэтому если кто-то из местных и стоит за неизвестной флотилией, держу пари, что это только он. А у его светлости герцога Скаи довольно сильное влияние в этой части космоса. Если это он вторгся, то замыслы его идут далеко.

– Единственная вещь, которрую мы можем сейчас сделать,– прриказать Рродланду связаться с ГИС-сетью,– сказал Макколл.– Новая Земля – ближайшая А-станция, если не считать Скаи. Допустим, что наш врраг – геррцог Скаи, когда мы будем посылать этот прриказ. Лучше всего сообщить обо всем полковнику Карлайлу на Тарркад. Он сам ррешит, как поступить в таком случае.

– Это будет проблематично,– сказал Лонго.– Один вражеский тех в системе связи может провалить всю операцию.

Де Вильяр пожал плечами.

– Это относится ко всем нашим возможным действиям. Именно поэтому Родланду необходимо добраться до Новой Земли, чтобы связаться с людьми Халида на Боргезе. Тогда мы будем уверены, что какая-то помощь к нам придет.

– На это потребуется несколько недель,– сказал Лонго.

– Скорее месяцев,– поправил Де Вильяр.– Но выбирать особенно не из чего, ведь так?

– Да,– подтвердил Макколл.– Вообще не из чего. Поэтому надо быстррее посылать твой прриказ, пока есть врремя. Если оно еще есть…

XI

Надирная прыжковая точка, Гленгарри. Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

– Новая засечка! Обнаружена в координате ноль-двадцать четыре на один-три-три.

Капитан Родланд вызвал навигационную карту на своем дисплее. Там, где минуту назад виднелся один отраженный след, теперь четко обозначились два.

– Мистер Ульстад…

– Эта новая засечка находится явно на низкоэнергетическом уровне, капитан,– произнес старпом «Серого Черепа», пока Родланд не успел еще закончить свои манипуляции.– Наверняка десантный корабль.

– Тип?

– Обрабатываем… классификатор подтверждает, что это десантник. Класс – «Леопард»… слежение постоянное, дистанция – шестьдесят тысяч километров, приближается. Он ложится на наш курс.

Энсин Ришел повернулся к Родланду.

– Он идет по пологой кривой ускорения, капитан. К нам он приблизится примерно через… двадцать четыре минуты.

– А это значит, что они хотят сравняться с нами в скорости,– добавил Ульстад.– Если они не развернутся и не начнут тормозить в средней точке, то будут здесь еще быстрее.

– В этом нет смысла,– сказала Илза Мартинес. Она уходила с мостика, чтобы посмотреть, как дела на «Ио», но теперь вернулась и пристегнула себя ремнями в кресле тактического координатора.

Старпом посмотрел на нее, подняв бровь.

– Есть смысл, если у них имеется намерение вступить в перестрелку. Но нет смысла равняться курсом и идти сбоку, если они хотят уничтожить мишень.

– Вы же не думаете, что они сделают это,– возразила она.– Я имею в виду… это не корабли какого-то клана. Они будут соблюдать правила войны.

Родланд подчеркнуто пожал плечами.

– Правила правилами, но я не хочу играть роль сидячей утки, если каким-то недоумкам вздумается стрелять в нас.

То было неписаное, но издревле соблюдаемое правило современной войны: прыжковые корабли любых типов неприкосновенны и не атакуются ни одной из конфликтующих сторон. Повсеместная утеря технологии времен Звездной Лиги сделала звездолеты столь ценным предметом, что лишь немногие вояки во Внутренней Сфере отважились бы рискнуть потерей собственной эскадры, атакуя чужой прыжковый корабль. Но позже это неписаное правило начало терять свою силу, поскольку новые технологии возродили кораблестроительную промышленность наследных государств. Кланы, не имевшие этой ограничительной традиции, считали для себя вполне приемлемым вести боевые действия против прыжковых кораблей во время нападений на наследные государства Внутренней Сферы. Политические фанатики извлекали из этого свою выгоду, особенно в гражданской войне против «истинно верующих», из которых состояло движение «Слово Блейка». В подобных случаях устоявшиеся правила войны нарушались с дьявольской легкостью. Даже не открывая огня, захватчики могут попытаться взять «Серый Череп» на абордаж десантной командой.

История, похоже, повторялась. Опять Эйнар Родланд оказался не на той стороне в военном столкновении.

– Надо полагать, этот «Леопард» идет сюда не на чаепитие нас приглашать,– сказал он Мартинес.– Мистер Ульстад, как продвигаются прыжковые расчеты?

– Делаем, сэр. Осталось минут десять. Не больше.

– Хорошо. Держите на контроле. Я хотел бы иметь возможность рвануть отсюда раньше, чем он подойдет на расстояние выстрела.

– Но ведь вы не собираетесь уходить без приказа? – продолжала давить Мартинес. Она знала историю Родланда и не делала секрета из своего презрения к мужчине, который бросает товарищей на произвол судьбы.– Инструкций с планеты ждать осталось недолго. И не забывайте про «Антилопу».

Сразу же после появления таинственной армады лейтенант Дрейк решил, что лучше вернуться на прыжковый корабль, чем проходить сквозь строй этих неизвестных кораблей. Он все еще был в космосе.

– Я просто повышаю наши шансы,– бесстрастным тоном ответил Родланд, продолжая изучать монитор на панели управления, демонстрировавший навигационную обстановку.– Хочу, чтобы все было запрограммировано прежде, чем эти ублюдки подойдут настолько близко, чтобы причинить нам неприятности. Мы дождемся «Антилопу».

Мартинес оттолкнулась от кресла Ришела, переплыла в пространстве и остановилась прямо перед ним, сверля его своими черными глазами.

– Сделайте милость, уберите руки от кнопки, Родланд,-сказала она мягко, но громко.-До тех пор, пока мы не узнаем, чего от нас хотят на Гленгарри. Я слишком долго была с Легионом, чтобы просто так бросить его сейчас.

– Мы будем ждать приказов,– холодно ответил Родланд.– Пока нас не заставят предпринять иные действия. Но запомни одну вещь, сестричка. Это мой корабль… и моя команда. И о них я буду думать в первую очередь. А если тебе не нравится, можешь убираться отсюда на своем ржавом корыте и там самолично разбираться со всеми нехорошими парнями. Усекла?

Она кивнула коротким, угрюмым кивком.

– Поняла,– только и ответила Илза. Не говоря больше ни слова, она еще раз оттолкнулась и поплыла в невесомости к люку грациозным, легким движением. Когда Мартинес ушла, Родланд повернулся обратно к экрану. Неизвестный корабль все приближался.

– «Серый Череп», «Серый Череп», я «Антилопа»,– раздался в переговорнике голос Дрейка.– Визуально наблюдаем только что отделившийся десантный корабль пришельцев с большого расстояния. Подтвердите прием сообщения.

– «Антилопа», я «Серый Череп». Прием подтверждаю. Можете переслать нам видеокартинку?

– Ответ положительный, «Серый Череп». Будьте на связи.

Наступила длительная пауза. Затем зажегся один из мониторов на пульте связи Родланда. Сначала картинка была нечеткой, но Дрейк начал выводить увеличение на телескопах дальнего обзора. Из темноты вдруг выплыло изображение.

На мониторе Ульстада возникло аналогичное изображение.

– Минутку, капитан! – воскликнул он и забарабанил пальцами по клавиатуре,– Военный справочник дает новую идентификацию… это «Леопард». Видите порталы для истребителей?

– Истребители,– процедил сквозь плотно сжатые губы Родланд. Стандартный десантный корабль класса «Леопард» обычно нес на себе звено боевых роботов или небольшое воинское подразделение, но некоторые из них были специально предназначены для доставки аэрокосмических истребителей.

– Это, черт побери, не абордажная команда.

– Тогда наш временной зазор безопасности гораздо короче,– произнес Ришел. Истребители, способные развивать мощное ускорение, могли долго сидеть на корабле-носителе, а затем, воспользовавшись форсажем, чтобы сойти с кривой траектории, добраться до «Серого Черепа» гораздо раньше своей матки. Вылетят они, вероятно, в тот момент, когда десантный корабль достигнет середины пути и начнет торможение.

Пальцы Родланда впились в подлокотники кресла.

– «Антилопа», мы относим цель к типу «CV». Вы согласны?

– Ответ положительный, «Серый Череп»,– произнес Дрейк, и в голосе его прозвучала некоторая озабоченность.– Ничего хорошего это не сулит, капитан.

Канал связи внезапно оборвался.

Да, хорошего было мало. И выбор предпочтительных действий у них стремительно сокращался. Родланду вовсе не хотелось рубить концы и драпать, если этого можно было избежать. При его репутации еще одно самовольное бегство поставит крест на всей дальнейшей карьере капитана. Но альтернатива на данный момент вырисовывалась не лучше.

– Сэр…– раздался неуверенный голос сенсортеха.– Сэр, я наблюдаю значительные перемены на «Антилопе». Она меняет ускорение…

Символы на тактическом дисплее слабо менялись по мере того, как компьютер, запрограммированный на компенсацию временной задержки, пытался предсказать скорость и курс десантного корабля, который неожиданно резко изменил тягу. Родланд во все глаза глядел на экран, начиная понимать, что происходит.

Одновременно пришло и сознание трагедии. Причина этого внезапного изменения курса могла быть только одна.

– Господи, Боже,– тихо произнес Ульстад.– Дрейк больше не покажет эскадру истребителей.

– Нет, но мы должны внести свои коррективы в их план сражения,– произнес Родланд.– Остается, черт побери, надеяться, что дело стоит того.

XII

Глубокий космос. Система Гленгарри, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

– Расстояние – двенадцать тысяч километров, вдет к нам.

Лейтенант Джон Дрейк проверил панель статуса и утвердительно кивнул. Готовность, как всегда,– полная.

«Антилопа» была десантным кораблем класса «Газель», предназначенным для перевозки бронетехники и состоящих при ней воинских подразделений. Сегодня она использовалась более мирным образом, неся в своих трюмах кучу разношерстного груза, который «Серый Череп» доставил во время последнего полета из Лиона. Но в любом случае совершенно беззубой ее нельзя было назвать. Дрейк надеялся, что его корабль сумеет как следует постоять за себя.

Какая-то часть его души протестовала, говоря, что это не входит в обязанности капитана десантного корабля и что сейчас ему следует уносить ноги на максимальном ускорении. Для десантника, особенно идущего порожняком, то был бы вполне приемлемый образ действий. Жизнь – вещь довольно дешевая, а техника стоит денег. Храни машину для будущих сражений.

Но Дрейк связал свою жизнь и судьбу с Серым Легионом Смерти. Его отец раньше командовал «Антилопой», состоявшей на вооружении одного из бронеполков Дома Куриты, который был дислоцирован вдоль расалхагской границы. Когда пришли кланы, «Антилопа» получила серьезные повреждения в бою и едва спаслась, спрятавшись в доке торгового прыжкового корабля. Вынырнули они в системе Судет на территории Федеративного Содружества, где любое судно Дома Куриты считалось желанной добычей. Для корабля, принадлежавшего Синдикату Драконов, и без того было в высшей степени рискованно появляться на территории Федеративного Содружества, но Серый Легион Смерти особенно давно враждовал с некоторыми представителями Дома Куриты с тех пор, как в результате подлой атаки на Треллване погиб отец Грейсона Карлайла.

«Антилопа» рухнула на Судеты, при этом погиб отец Дрейка, но Грейсон Карлайл не проявил к экипажу судна враждебности. Вместо этого он предоставил Дрейку возможность отремонтироваться и сохранить корабль в своем распоряжении в обмен на помощь в эвакуации Легиона. Кланы только что сильно их побили, и Судеты перестали быть базовым миром Легиона. Другой на месте полковника реквизировал бы разбитый корабль, но он этого не сделал. С тех пор Дрейк остался с Грейсоном Карлайлом.

И сегодня наконец пришло время вернуть долг.

– Принимаю сообщение с «Серого Черепа», сэр,– доложил старший связист.– На связи капитан Родланд.

– Перекинь на мою панель,– распорядился Дрейк. Внутренне он выругался, что его отрывают от дела. Лейтенанту необходимо было предельно сконцентрироваться на своих действиях, а в объяснениях с капитаном прыжкового корабля он нуждался сейчас меньше всего.

– Дрейк, что за игру ты там, черт возьми, затеял? – спросил Родланд, как только его лицо показалось на экране монитора.

– «Серый Череп», вам нужно выиграть время,– осторожно ответил Дрейк.– Время – чтобы получить приказ, который обещал прислать штаб, и время на подготовку к прыжку. Возможно, мне удастся его для вас отыграть. Все, что я собираюсь сделать,– это немного их задержать. Если они клюнут на меня, перенацелив траекторию ускорения, их раскладка по времени выполнения операции полетит ко всем чертям.

– Один десантник против целой эскадры долго не продержится, Дрейк,– возразил капитан прыжкового корабля.– Черт, да если они выпустят истребителей, то переплюнут тебя по всем параметрам далее без остальной своры. Парень, брось! Брось, пока не поздно!

Дрейк покачал головой.

– Невозможно, «Серый Череп». Я сделаю то, что должен сделать.– Он перевел дыхание.– Проверьте по тактической панели, капитан. Что бы я ни предпринял, мне не успеть зайти в док до того, как эти ублюдки сядут вам на хвост. В любом случае мне деваться некуда. Лучший выход – сделать так, чтобы это произошло только со мной.

Воцарилось томительное молчание. Дрейк мог мысленно представить, как Родланд запускает симуляцию на тактической панели, но ответ компьютера был известен заранее. Дрейк всегда мог предсказать исход тактической ситуации без помощи машины. На этот раз все стало ясно после того, как он увидел на экране телескопа характерную конфигурацию «Леопарда» класса «CV».

На мониторе опять показалось мрачное лицо Родланда.

– Компьютер говорит, что ты прав. Но вы не имеете права просто так швыряться своими жизнями.

– Посмотрим. Может, у нас найдется для них сюрприз-другой.– «Только выбор маловат»,– добавил Дрейк про себя, но сейчас ему было уже не до колебаний.– Попытаюсь выиграть для вас как можно больше времени. «Антилопа» передачу заканчивает.

Он приказал связисту отключить канал и вернулся к тактическому дисплею. На самом деле задача была предельно проста. Все, что ему нужно,– это привлечь к себе внимание вражеского капитана…

При трехкратной перегрузке на ускорении любое движение, любое шевеление причиняло боль, а коммандант-космонавту Отто Джагеру на борту десантного корабля «Меркурий» приходилось еще и работать руками за пультом управления, да к тому же с повышенной осторожностью. Только одно неверное нажатие на рядом стоящую цифровую кнопку могло вызвать кучу проблем, а любому космическому офицеру было известно, что в условиях высокой гравитации, как это имело место сейчас, быстрота действий стоит на втором месте по сравнению с их точностью.

Он включил экран и принялся изучать множество линий и значков, нарушавших пустоту глубокого космоса вокруг его десантного корабля.

– Вы его видите, сэр? – озабоченно спросил старший помощник.

Джагер изучающе посмотрел на красную линию, которая говорила о том, что вражеский корабль на полной скорости летел по направлению к «Меркурию».

– Вижу,– подтвердил он.– По-моему, класса «Газель». Но он ведь не собирается всерьез атаковать нас, как ты думаешь?

– Однако… похоже на то, капитан,– отозвался старший помощник.

– Самоубийца,– пробормотал Джагер. В действительности «Газель» была крупнее и вооружение имела лучше, чем его судно, но только в случае, если бы на борту «Меркурия» для уравнивания шансов не находилась эскадрилья истребителей. Никто в здравом уме не бросит обычный транспортный корабль против авианосца с полным комплектом истребителей на борту. Если только…

– Развод данные,– резко выкрикнул Джагер.– Что там у них есть по космической оснастке Серого Легиона Смерти?

– Обозначена только одна «Газель». Командир– капитан Дрейк,– проворно сообщил старпом.– Это та самая «Антилопа». Стандартной конфигурации, как и два месяца назад. Никаких указаний, что с тех пор они сделали какое-то переоснащение или модификацию.

Джагер задумчиво посмотрел на монитор.

– Это или очень смелый, или очень глупый человек,– произнес он почти самому себе.– Все, что он может,– лишь немного задержать нас.

– Вероятно, этого они и хотят, сэр.

– Ну, тогда – чем скорее мы с ним разделаемся, тем скорее возьмемся за прыжковый корабль. Дайте истребителям приказ на вылет. Прикончить его. И быстро!

– Есть, капитан,– ответил старпом.

Джагер внимательно изучал сенсорный дисплей и холодно улыбался. Противник жестоко ошибся, если решил, что может что-то выиграть в тактической задержке. Это сражение закончится очень быстро.

– Пять! Четыре… три…два…

Сидя в кабине своего «Люцифера», лейтенант-космонавт Шон Фергюссон обеими руками сжимал рычаг управления и старался унять волнение по мере того, как отсчет подходил к концу. Несколькими минутами раньше он жаловался на бездействие. Теперь же при мысли о приказе на вылет он чувствовал, как холодный озноб, подкатывает к желудку. Предстояла не имитация и не безобидное тренировочное сражение. Все было по-настоящему…

– Пуск!

Ускорение вдавило его в антиперегрузочное кресло, и катапульта истребительного отсека вышвырнула аэрокосмический истребитель в пространство. Лишь на долю мгновения перед глазами Фергюссона промелькнул и остался за кормой удлиненный пусковой портал «Меркурия». И вот уже авианосец пропал из поля заднего обзора.

Фергюссон отсчитал положенное количество секунд, после чего включил двигатели. Десантный корабль сообщил ему ускорение при запуске, поэтому с каждым моментом разность скоростей корабля-матки и истребителя становилась все больше. Как только авианосец оказался на безопасном расстоянии от двигателей истребителя, Фергюссон мог перейти на скоростной режим полета.

– Красная эскадрилья, я Красный-один,– затрещал в наушниках голос Хобарта.– Переключить навигационные компьютеры на телеметрический канал Красной Мамы.

Пальцы Фергюссона забегали по клавиатуре у левой ноги. Как только началась передача телеметрии, зажглись дисплеи кабины. На «Меркурии» стояла куда более сложная сенсорная система, чем мог нести на себе истребитель, а компьютер авианосца был гораздо больше, быстрее и мощнее. Применяя не подверженные искажениям узконаправленные лазерные лучи связи, наводимые с помощью компьютеров как истребителя, так и корабля-матки. Красная эскадрилья могла пользоваться этими более мощными устройствами для достижения существенного преимущества. Разумеется, если становилось жарко и лазерная связь нарушалась, истребитель мог полагаться на свои собственные приборы, но в данный момент все шесть кораблей Красной эскадрильи будут взаимодействовать с наибольшей степенью гармоничности.

– Я Красный-три,– сообщил он.– Канал установлен. Вижу одиночного противника, удаление – десять тысяч, идет к нам.

– Сообщение подтверждаю,– секундой позже произнес Хобарт.– Всем Красным! Сомкнуться и взять курс на перехват противника. Фронт – стандартный, конфигурация – алмаз.

– Красный-три, вас понял,– подтвердил Фергюссон. Он плавно и точно передвинул рычаг, поражаясь, насколько все кажется обыденным. В общем, как в учебном полете.

За исключением того, что вражеская цель впереди была настоящей и через несколько минут в нее полетят ракеты и лазерные лучи.

XIII

Глубокий космос. Система Гленгарри. Федеративное Содружество. 1 апреля 3056 г.

– Истребители! Истребители! Истребители! – монотонно забубнил офицер-стрелок «Антилопы».– Цель выпустила истребители.

– Что там на них есть в военном справочнике? – спросил капитан Дрейк.

Старпом Линда Фоулер мгновенно отреагировала:

– Это «Люциферы». Шестьдесят пять тонн, вооружение – ракеты дальнего действия и семь лазеров. Дрейк по-детски надул губы.

– Ну, насколько я понимаю, истребители среднего класса все же лучше тяжелых.

– Если не обращать внимания на их скорость и маневренность,– мрачно констатировала Фоулер.

Дрейк проигнорировал этот комментарий. Предполагалось, что десантные корабли не вступают в бой по собственной инициативе, поэтому шесть средних истребителей представляли для них серьезную угрозу даже при самой благоприятной боевой ситуации. Вооружений и брони «Антилопы» было более чем достаточно, чтобы отбиться от любого обычного истребителя, но предназначались они для самообороны и прикрытия войск во время десантных операций, а вовсе не для открытого сражения. Аэрокосмические истребители, в свою очередь, разрабатывались специально для перехвата и могли кружить, как хотели, вокруг десантного корабля.

В любом случае оттягивание на себя «Люциферов» большого выигрыша не даст. Возможно, ему удастся уничтожить один или два из них, но кардинально это ситуацию не изменит. Тем временем вражеский «Леопард» сохранял и скорость, и курс, все приближаясь к «Серому Черепу». Единственной возможностью выиграть для Родланда время на получение обещанных инструкций от командования Легиона на Гленгарри оставалось одно – уничтожение десантного корабля.

Дрейк пробежал глазами по сенсорному дисплею и монитору состояния корабля. Оставался только один вариант.

– Задействуйте маневр произвольного варьирования ускорения,– наконец произнес он.– Офицер-стрелок! Приказываю активизировать ПИИ и изготовиться к стрельбе.

– Цель, капитан?

Такаши Акияма бросил взгляд через плечо, повернувшись к нему костистым, с чудаковатым выражением, лицом.

– Или переключиться на компьютерную оценку угрозы?

Дрейк покачал головой. На этот раз огнем батареи компьютер управлять не будет. Компьютерная оценка угрозы эффективно работает в большинстве случаев, но свои суждения она выносит на основе узких рамок стандартных тактических решений. В данном же случае нужен был более долгосрочный прогноз.

– Отключить компьютер управления огнем,– приказал он.– Нам надо сконцентрировать всю мощь на «Леопарде». Держи курс прямо на этот корабль.

Это будет непросто, особенно когда оба корабля пользуются произвольными вариантами изменения ускорения, чтобы обмануть прицельные системы, но близко друг к другу им подходить не обязательно. Все, что нужно,– это создать ощутимую угрозу.

Приказы были встречены на мостике вздохами изумления.

– «Леопард» ведь нам вовсе не угрожает,– произнес кто-то вслух достаточно громко.

– Наша задача – на какое-то время связать этих ублюдков,– резко пояснил он экипажу.– Лучше всего это сделать, атакуя корабль-матку.

– Так точно, капитан,– ответила за всех Линда фоулер.

Она не хуже его понимала, что означает подобное решение.

– Боже Всемогущий! Этот десантник все еще прет прямо на нас!

Коммандант-космонавт Джагер развернулся в кресле, чтобы просмотреть расчетную траекторию вражеского судна. Главный вектор не претерпел изменений, несмотря на мелкие штрихи, вызванные произвольной вариацией режимов двигателей для дезориентации систем наведения. Вражескому капитану, столь целеустремленно идущему в лобовую атаку при шести выпущенных против него истребителях, нельзя было отказать в мужестве.

Он действительно храбр – этот капитан десантного корабля. Жаль, что его придется убить…

– Команде управления полетом! – раздраженно выкрикнул Джагер.– Передать приказ Красной эскадрилье приблизиться и атаковать.

– Противник выпустил ракеты,– сообщил сенсортех.– Приближаются ракеты! Приближаются ракеты!

– Точечную защиту – к бою! – гаркнул старпом. Офицер-стрелок проскрипел «Есть» и склонился над своим пультом. Разрывы тысяч высокоскоростных картечных зарядов пронизали пространство вокруг «Меркурия» в поисках летящих боеголовок, направленных на авианосец.

– Две… три… пять боеголовок нейтрализовано,– доложил сенсортех.– Осталось… двенадцать.

– Приготовиться к удару! Аварийные команды – по местам!

Джагер ощутил сильную встряску от взрывов РДД, попавших в лобовую броню корабля. После атаки «Меркурий», казалось, весь дрожал, а пальцы Джагера глубоко вонзились в антиперегрузочные подлокотники.

– Рапорт о повреждениях! – отдал он приказ пронзительным голосом.

– Сведения только поступают, сэр,– ответил старший помощник.– Все палубы в порядке. Сорвана часть брони, но ничего серьезного. Пробоин нет.

– Поврежден главный блок связи. Перехожу на запасной,– через секунду доложил связист.

– Мелкие повреждения башни третьего лазера,– добавил офицер-стрелок.– Сам лазер – в норме, но датчик механизма турели сигнализирует о поломке.

– Аварийщики знают,– сказал старпом.– Ремонтная бригада уже направлена.

– Хорошо,– произнес Джагер, довольный спокойными докладами команды. Первый залп лишь проверил реакцию «Меркурия», но дальше будет хуже, если только вражеский капитан хотя бы наполовину так умен, как предполагал ранее Джагер. И все равно он был уверен, что экипаж выдержит любой удар, который корабль класса «Газель» может обрушить на них.

А тем временем истребители приближались к району оперативных действий. Это расставит все по своим местам в нынешней схватке.

– Ракеты приближаются! Дистанция – пятьсот, идут на нас! – прокричал офицер-стрелок «Антилопы».

– Приготовиться к удару! – приказал Дрейк.– И направь огонь на «Леопарда»!

Еще через мгновение десантный корабль Серого Легиона Смерти дернулся, как только вражеские ракеты ударили «Антилопе» в корму. Огни на мостике на какое-то время замигали, затем снова зажглись. Одновременно на панели дисплея перед Дрейком загорелись красные линейки тревожных индикаторов.

– Шесть… нет, семь попаданий, капитан,– доложила Фоулер.– Все по кормовой части. Двигатели – за красной чертой, и в верхнем двигательном отсеке левого борта падает давление.

– Большего и нельзя было получить,– произнес Дрейк, страдая при одной мысли о том, что он делает с «Антилопой» – любимым кораблем своего отца – и экипажем из девяти человек, которые верили ему.

– ПИИ достали «Леопарда»! – возбужденно крикнул офицер-стрелок.– Даю гарантию, ублюдок шкурой ее почувствовал.

– Сколько минут мы уже выиграли для Родланда? – спросил Дрейк. Счет времени он потерял с тех пор, как первый «Люцифер» зашел десантному кораблю в хвост и открыл огонь.

– Двенадцать минут, капитан,– отозвалась Линда.– В действительности – гораздо больше. Мы сломали ко всем чертям их маневр. Когда они с нами покончат, то им придется долго наращивать скорость.

Голос старпома звучал спокойно. Как будто она уже смирилась с гибелью, не видя иного выхода.

И она, конечно, была права. Десантный корабль имел хорошую броню и вооружение, но вражеские истребители обладали преимуществом в скорости и маневренности, поэтому с каждой атакой они все крушили и крушили бронированный корпус, сами оставаясь невредимыми. До тех пор, пока Дрейк не будет обращать на них внимания, бросая все свои силы против корабля-матки, они могут свободно продолжать эти безответные атаки. И момент, когда «Люциферы» окончательно добьют «Антилопу»,– лишь вопрос времени.

Дрейк стукнул кулаком по подлокотнику.

– Если нам суждено уйти, надо уйти красиво,– резко сказал он.– Лейтенант, выжми из этих двигателей все, я повторяю – все до последнего грамма тяги. И мне начхать, если тебе придется пойти туда и держать их руками!

Дрейк посмотрел на пилота.

– Еще раз измени приращение скорости. Идем таранить «Леопарда».

– Есть, сэр! – мрачно отозвался пилот. Ни вопросов, ни протестов – просто повиновение. Это наполнило Дрейка чувством гордости за свою команду. Они заслужили лучшей участи, чем та, что выпала им сегодня.

Прежде чем снова заговорить, Дрейк в сомнении долго молчал.

– Я сам могу надеть шлем… и хотел бы, чтобы со мной к двигателям пошел доброволец. Но остальные могут уйти и попытаться спастись в кабине. Даже если эти подонки схватят вас, быть взятым в плен лучше, чем убитым в бою в любой день недели. А с наемниками в плену, как правило, обращаются лучше, чем с обычными солдатами.

Никто не двинулся с места и не сказал ни слова. Наконец заговорила Линда Фоулер.

– Мы пойдем все вместе,– произнесла она и, помолчав, добавила: -… капитан.

– У нас над хвостом еще один «Люцифер»! – вмешался сенсортехник.– Ракетная атака! Ракетная атака!

Капитан «Антилопы» стиснул подлокотники в ожидании удара.

XIV

Глубокий космос. Система Гленгарри, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

– Цель взята! Цель взята!

Лейтенант-космонавт Шон Фергюссон испустил победный крик и дал второй ракетный залп. Куда там десантнику класса «Газель» тягаться с искусно управляемым истребителем, особенно таким, как «Люцифер».

– Остынь, Красный-три,– предостерег его Хобарт.– Дольше жить будешь. Не теряй голову от того, что немного дал ему прикурить; нам эту тушу еще кромсать и кромсать.

Фергюссон едва сдержал порыв энтузиазма, когда его первый ракетный залп лег вдоль хвостовой секции корабля наемников. Сенсоры зарегистрировали удовлетворительный результат: серьезные повреждения двигательных систем, еще одна пробоина плюс та, что Красный-три проделал раньше, есть даже некоторые повреждения закрылков хвоста, хотя это не имеет значения, пока корабль не попытается войти в атмосферу. Если, конечно, он до этого доживет.

– Я Красный-три, еще пять попаданий,– сообщил он, стараясь, чтобы в его голосе не звучало особого торжества, а интонация была более спокойной, констатирующей только факты. Это первое ощущение вкуса сражения веселило, и Фергюссон чувствовал себя более подвижным, более живым, чем когда бы то ни было.

Его последний залп прошел мимо вражеского десантного корабля. Тот сделал маневр тягой, чтобы дезориентировать прицельные системы «Люциферов», но на этот раз внезапный рывок скорости больше походил на неуправляемость поврежденной двигательной системы.

– Черт,– выругался вслух Шон.

– Не отчаивайся, салага,– подбодрил его Хобарт.– Это бой. А теперь отойди в сторонку и посмотри, что может сделать ветеран.

Фергюссон дал импульс двигателями обратного хода и увидел, как десантный корабль Серого Легиона Смерти начал от него удаляться. Немного позже над кабиной истребителя пронесся «Люцифер» Хобарта с отличительной раскраской крыльев – красное с золотом, пристраиваясь, как всегда, повыше хвоста вражеского корабля, за что Хобарт и получил свой позывной. Положение, когда корма противника оказывается точно на отметке шесть часов по старинной аналогии со стандартным терранским циферблатом, всегда дает преимущество в любой схватке, но любимая позиция «над шестеркой» придавала ему, кроме того, и ощущение особого превосходства над жертвой.

В отличие от новобранцев Хобарт не стал атаковать дальнобойными ракетами. Самым мощным лазером истребителя он дал один импульс… второй… и третий, прожигая вдоль хребта разбитый корпус десантного корабля. Вспышки внутренних взрывов брызнули сквозь развороченные листы обшивки. Датчики на панели Фергюссона зажглись созвездием красных и желтых огоньков, едва его сенсоры обработали данные о разрушениях, нанесенных Хобартом.

– Вот так это делается! – спокойно сказал Хобарт.– Конец энергоблоку сосунка! Похоже, он перешел на аккумуляторы, чтобы поддержать жизнеобеспечение, но это уже дело десятое.

– Красная эскадрилья! Красная эскадрилья! Я «Меркурий»,– раздался в наушниках голос наводчика истребителей.– Спасибо за помощь. Теперь, без энергии, он угрозы не представляет. Заканчивайте операцию и переключайтесь на первичную цель.

– Понял, «Меркурий»,– подтвердил голос Хобарта.– Красные, вы сами все слышали. А ну-ка, дадим несколько залпов!

Пока Фергюссон вводил в навигационный компьютер новые инструкции, ему были видны маневры корабля-матки. Прежде вражеский корабль все время пытался держать курс, явно намереваясь действовать по принципу камикадзе. Теперь, без энергоустановки и с мертвыми двигателями, десантный корабль Легиона больше не мог маневрировать, тогда как «Меркурий» свободно варьировал ускорением и ориентацией громоздкого корпуса. Неприятельское судно могло лишь дрейфовать, следуя предыдущему курсу, пока не выйдет из зоны боевых действий или пока они не решат сдаться и не сядут на буксир.

«Меркурий» тяжело разворачивался, открывая огонь из сдвоенных ПИИ. Через мгновение сенсоры Фергюссона засекли рой ракет, несущихся в направлении вражеского корабля. «Вот тебе и спасение, и сдача в плен»,– подумалось ему. Очевидно, капитан Джагер не оставлял им не единого шанса.

Шон Фергюссон сглотнул и напомнил самому себе, что здесь в конце концов идет война. Война не на жизнь, а на смерть, ставка в которой – свобода Скаи…

– «Серый Череп», «Серый Череп», я «Антилопа»…– раздался голос в переговорном канале «Серого Черепа». На какое-то мгновение слабый сигнал забил треск электростатического разряда.

– Этот последний залп… нас добил. Четверо погибло… энергии нет… боюсь… я проиграл…

Капитан Родланд наклонился вперед и яростно хлопнул по панели связи.

– Оставляйте корабль! Больше вы уже ничего не сделаете!

– Слишком поздно, капитан,– тихо произнес Ульстад.– Теперь по нему ведут огонь с «Леопарда». На уход нет времени…

– Проклятие!

Родланд сжал кулаки. «Антилопа» Дрейка не могла тягаться по классу с противником от начала и до конца, и хотя ему удалось нанести по врагу несколько ударов, причиненный ущерб был весьма незначительным. Дрейк широким жестом швырнул свою жизнь и свой корабль кошке под хвост.

– «Серый Череп»…

Внезапно сигнал стал громче, как будто Дрейк подключил к системе связи последний резервный аккумулятор.

– Пятнадцать лишних минут… надеюсь, их хватит… И больше ничего, кроме статических разрядов.

В наступившей тишине голос сенсортеха прозвучал разительно громко:

– Множественные попадания. «Антилопа» сделала свой последний прыжок, сэр.

Родланд посмотрел на Ульстада.

– Приготовиться к выполнению прыжка, лейтенант,– тихо произнес он.– Самое время нам убираться отсюда ко всем чертям.

– А как насчет приказов с Гленгарри? – запротестовал старпом.– Нам приказано оставаться на месте и ждать инструкций. Вы же знаете, что в данный момент сигнал уже в пути.

– А пока мы ждем, эти сволочи все приближаются! – взорвался Родланд.– Вы думаете, они оставят нас в покое? Я не собираюсь висеть здесь, чтобы это выяснить! Отдавайте немедленно приказ прыжковым рабочим местам!

Ульстад собрался было отвечать, но его оборвал связист.

– Идет послание из штаба, сэр,– сказал он.– Код приоритета – один.

– Капитан, у меня появилась дополнительная информация,– просигналил секундой позже сенсортех.– Многочисленные объекты на ускорении. Похоже, наши друзья выпустили всех десантников, которые у них есть.

Родланд довольно долго колебался. Все его инстинкты кричали, что надо как можно скорее уносить ноги из опасной зоны, чтобы уберечь «Серый Череп» от врага. И он давно бы это сделал, если бы не Дрейк с его «Антилопой».

Но если он сорвется сейчас, то получится, что Дрейк и его экипаж погибли ни за что. Десантный корабль выиграл драгоценное время, поэтому «Серый Череп» мог ждать инструкций с планеты.

– Отставить прыжок, лейтенант,– в конце концов прорычал Родланд.– Держать постоянную готовность. Связь! Запишите передачу!

Он вытер лоб рукой. Новые приказы могли нести инструкции и для «Ио». Родланд включил внутреннюю систему связи.

– Капитан Мартинес, прошу прибыть на мостик. Повторяю, капитана Мартинес срочно ждут на мостике.

XV

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

– Ра-а-вняйсь! Оружие… на кра-а-ул!

Алекс Карлайл встал по стойке «смирно» и приложил руку к фуражке, когда Серый Легион Смерти начал проходить маршем перед ораторской трибуной по парадному плацу Кастл-Хилла. Музыка, которую издавал оркестр планетарной милиции, специально прибывший на" торжество, состояла из хриплого рева волынок и барабанного боя. Оркестранты наигрывали совершенно незнакомые Алексу мелодии. Волынки никогда не были в его вкусе, особенно после того, как Дэвис Макколл запустил запись какого-то ансамбля волынок по каналу связи во время тренировки, чтобы проверить, насколько хорошо сумеют кадеты управлять своими роботами в присутствии помех.

Воспоминание о Макколле заставило Алекса вновь задаться вопросом, куда и почему скрылись Макколл и Де Вильяр. Только какой-то глобальный кризис мог сорвать обоих офицеров с празднования Дня Героев. Прошел уже почти час. Что происходит?

Как будто в ответ на эти вопросы рядом с его плечом возник начальник вооружений Дэвис Макколл, отдавая честь парадному шествию войск. Когда прошли последние ряды воинов и офицеров, Макколл отвел Алекса к заднему краю платформы и заговорил тихим голосом, почти заглушаемым волынками, которые все еще выли на плацу.

– У нас есть прроблемы, сынок,– без предисловий начал Макколл. Обычно в трудных ситуациях чудовищное грассирование шотландца становилось не так заметно, как в повседневной речи майора.– Неизвестный флот пррыгнул в систему около часа назад. Это может быть еррунда… или же вторжение. Мы будем знать точно в течение часа или около того.

– Флот…– чуть не поперхнувшись, произнес Алекс. В то время, когда его отец находился на Таркаде, а половина Легиона – на Боргезе, Гленгарри стал уязвимым.– Сами-то вы что думаете? Набег?

– Никогда не делай заключений, пока не соберрешь нужную инфоррмацию,– строго предостерег его каледонец.– Мы следим за ситуацией из штаба. Но нет смысла поднимать всех на ноги, пока не узнаем больше.

– Понимаю, сэр,– сказал Алекс, кивая головой.– Могу я чем-нибудь помочь? Макколл мрачно кивнул.

– Да, конечно. Как только церремония закончится, майорр Де Вильярр хочет, чтобы все воины заняли свои места, а по Легиону объявлена полная боевая готовность. Майорр Кинг сейчас должен взять командование на Бррандерре, поэтому я могу остаться здесь.

– Полная боевая готовность, сэр? – тихо спросил Алекс.– А кадеты?

– Да. Рроботы кадетов необходимо прривести в стррой и полностью воорружить. Если дело оберрнется атакой, нам потрребуется каждый рробот, которрый можно выводить в поле.– Макколл сделал паузу.– Полные инстррукции будут отпрравлены по каналам сообщений, но ты рраскажи майорру Кингу, что прроисходит. Только тихо. Мы не хотим, чтобы началась паника, если трревога окажется ложной.

– Есть, сэр,– подтвердил Алекс.– Но…

– Иди, сынок,– нетерпеливо подтолкнул его начальник вооружений.

– Извините, сэр. Я просто хотел узнать… почему вы сами не хотите сказать ему об этом?

– Здесь и так возникло много рразговорров по поводу нашего с Де Вильярром отсутствия. Я не хотел прреррывать церремонию, чтобы перреговоррить с Кингом напррямую. А когда все закончится, мне необходимо быть там, внизу. И к тому же, молодой Алекс, рразве перредача прриказов и донесений не является одной из главных обязанностей адъютанта?

Потребовалось некоторое время, чтобы сказанные слова дошли до сознания молодого человека.

– Ваш адъютант? Вы хотите сказать?..

– Да. Настало врремя, чтобы ты узнал, как выглядит изнутрри рработа командирра.

Макколл задержал на нем пристальный хмурый взгляд.

– Даже если все окажется пустяком, для тебя это должно послужить хоррошим опытом. Когда остальные кадеты отпрравятся в Бррандерр, я хочу, чтобы ты оставался здесь. Доложи в командный центрр после того, как поговорришь с майорром Кингом.

– Так точно, сэр,– ответил Алекс.– Благодарю вас. Но Макколл уже уходил быстрым шагом, оставив Алекса размышлять над его словами со смешанными чувствами тревоги и надежды. С одной стороны, возможность вторжения вражеского флота где-то в глубинах космоса подтвердила худшие опасения Алекса. Но с другой – если придется сражаться, он, по крайней мере, не будет сидеть на мостике робота. Алекс не был уверен, что уже готов к участию в сражениях, особенно после неудач на последних тренировках, давивших на него тяжелым грузом. В качестве адъютанта Макколла ему, вероятнее всего, не придется принимать решения, от которых будет зависеть чья-то жизнь или смерть,– и это вполне устраивало Александра Карлайла.

Илза Мартинес вылетела из люка на мостик «Серого Черепа», нетерпеливо горя желанием узнать, что происходит. Она наблюдала за сигналами «Антилопы» на мостике «Ио» и с ужасом выслушала последние слова Дрейка. Самопожертвование «Антилопы» потрясло ее, пожалуй, больше, чем кого-либо другого на борту прыжкового корабля. Ведь именно по ее совету Грейсон Карлайл предложил молодому Дрейку место в Легионе после того, как они покинули Судеты. Это она тогда разглядела в нем талант и мужество.

Теперь Дрейк, заплатив высшую цену, доказал, что он в избытке обладал и тем, и другим.

«Еще одно имя для поминания в День Героев»,– с тоской подумала она. На сегодняшний день Илза Мартинес состояла в Легионе уже тридцать лет, с самых первых дней полка. Об этом мало кто догадывался, ибо выглядела она не по возрасту молодо. Члены экипажей космических кораблей, подолгу находившиеся в невесомости, внешне стареют не так быстро, как их обитающие на планетах собратья, поэтому Мартинес вполне могла сойти за женщину сорока стандартных лет.

Но ей уже было за шестьдесят, и сегодня она ощущала их все, до последнего годка, и даже больше.

Родланд глянул на Мартинес, плывущую к нему.

– Наконец-то они передают приказы,– произнес он без лишних слов.– Поэтому теперь мы, возможно, сможем убраться отсюда ко всем чертям.

– Я рада, что вы не сбежали,– грубовато сказала она, едва скрывая обуревающие ее чувства. Родланд ей не нравился, не нравились Илзе и малоприятные истории о том, как он предал своих друзей и службу на Расалхаге, когда в битве с кланами запахло жареным.

Но по крайней мере на этот раз он остался. Жертва Дрейка не прошла впустую.

Родланд сделал знак связисту.. – Начинай! – приказал он.

Монитор на командном пульте заморгал и успокоился, высветив лицо майора Кристобаля Де Вильяра.

– «Серый Череп», говорит главный штаб,– начал он.– Ваше сообщение получено.

Тут он сделал паузу, словно глядя в какие-то записи за пределами экрана.

– В своем первом донесении вы сообщили о появлении в системе семи прыжковых кораблей. Согласно текущей телеметрии, на момент нашей передачи здесь ничего не изменилось, но какова будет ситуация, когда вы получите эти инструкции, я не знаю. Без дополнительных данных мои приказы не могут быть абсолютно четкими, но основные положения я попытаюсь в них отразить.

– Подумать только, какая любезность с его стороны! – прорычал Родланд.

– Тихо,– оборвала его Мартинес. Родланд сколько угодно мог командовать на своем корабле, но тридцать лет в Легионе давали ей право говорить то, что она хочет. Хотя Илза вовсе не была к этому предрасположена, даже в те давние времена.

– … Что бы они ни сделали, нам нужно как можно больше информации,– продолжал Де Вильяр.– Если вы еще этого не сделали, бросьте все силы на сбор данных об особенностях этих кораблей. Дайте нам все, что вы заметили, но особенно – ваши выводы. Это пригодится независимо от того, что будет происходить дальше.

Де Вильяр опять сделал паузу.

– Если незнакомцы не проявляют агрессивных действий, я хотел бы, чтобы вы оставались на месте и наблюдали за ситуацией. Вполне вероятно, что они просто идут мимо. В случае роспуска заборных парусов для подзаряда появится уверенность, что мы их не интересуем. Но я хотел бы, чтобы наблюдение за их действиями велось, пока они не уйдут или пока мы не получим каких-либо доказательств, что никто нам не угрожает. Вы могли бы послать к ним «Антилопу», чтобы глянуть поближе, но только без провокаций.

– Ну да. Все правильно,– прокомментировал Родланд и медленно замотал головой.– Сейчас для этого прекрасная возможность, майор.

– Если же они выпустят десантные корабли,– продолжал Де Вильяр,– не важно, сколько их, все меняется. Это будет означать, что перед нами – явно враги, а мы – их цель. В этом случае, капитан, соберите максимум данных и передайте их нам, но ни в. коем случае не подвергайте корабль опасности.

– Аминь,– констатировал Родланд, получив еще один яростный взгляд Мартинес.

– Помните,– продолжал Де Вильяр,– что ваш корабль – единственная наша связь с остальной Внутренней Сферой. У нас нет действующей ГИС-станции, поэтому мы не можем позвать на помощь. Наше предположение еще основано на том, что разведка противника поработала достаточно хорошо, им об этом, конечно, известно. Следовательно, вы рискуете. Они захотят поймать вас, возможно, даже уничтожить, только чтобы не разнеслась весть об их нападении. Итак, если эти корабли – вражеские, становится жизненно необходимо, чтобы вы прыгнули прежде, чем дадите им шанс ударить по кораблю. После ухода должны добраться до гиперимпульсной станции класса А на Новой Земле. Пошлите на Таркад шифрованное сообщение полковнику Карлайлу.

Мы не знаем, кто стоит за этим нападением, если только вы к настоящему времени не выяснили больше. Но полковник достаточно сведущ в политической ситуации, чтобы решить, нужно ли обращаться к властям Федеративного Содружества. Естественно, пребывание на Новой Земле тоже связано для вас с определенным риском, но это единственный шанс, который вы обязаны использовать. Последнее, что нам здесь известно: под властью Дома Дэвиона ГИС-станция находится в работоспособном состоянии. Большая вероятность, что она и сейчас работает.

Родланд нажал на кнопку, чтобы остановить запись.

– Есть работающие станции связи, которые расположены гораздо ближе Новой Земли,– раздраженно проговорил он.– Мы могли бы сэкономить кучу времени, послав сообщение со Скаи.

Мартинес покачала головой.

– Мы сделаем так, как он сказал,– произнесла она.– Не забывайте – герцог Скаи далеко не оплот единства Федеративного Содружества. Пока мы не знаем, кто стоит против нас, придется выбирать варианты наименьшего риска. Черт, ведь Скаи поднял мятеж в тридцать четвертом году. Возможно, они снова на это пошли.

– Будем надеяться, что нет,– сказал он, заметно бледнея.– Мы запрограммированы на прыжок к Скаи, а делать перерасчет для прыжка в другую точку у нас нет времени.

– Тогда нам придется забыть про все нормативы безопасности по времени и сделать прыжок из Скаи, не дожидаясь полной подзарядки,– сказала ему Илза.– Я не буду чувствовать себя спокойно, пока мы не выберемся из этой части космоса.

Родланд снова включил запись.

– … Когда на Новой Земле все будет сделано,– зазвучало снова послание Де Вильяра,– я хочу, чтобы вы полетели на Боргезе. Майор Халид все еще там.

Расскажите ему, что здесь творится, и затем следуйте всем его приказаниям.

Остальная часть послания представляла собой более детальные разъяснения по каждой инструкции. Когда оно закончилось, Родланд выключил панель и вновь повернулся к Мартинес.

– Похоже, мы получили маршрутное предписание,– сказал он.

Она невесело кивнула.

– Не хочу оставлять их в таком положении. Чтобы переслать информацию, я вам не нужна. Возможно, мне следует вернуть «Ио» на Гленгарри и там уже смотреть, чем я могу помочь.

– Плохая идея, капитан,– ответил Родланд.– Бесцельная.

– В каком смысле? – спросила она.

– Ну, прежде всего, ваш корабль, возможно, достаточно подлатали для обычных летных заданий, но вы же прекрасно знаете, что эта дырявая бадья никуда не годится для прорыва сквозь окружение какого бы то ни было противника.

Она неохотно кивнула. После рейда на Альтаир «Ио» нуждалась в серьезнейшем капитальном ремонте. Мартинес предприняла кое-какие временные меры, чтобы заставить корабль летать. Но в бою с аэрокосмическими истребителями эти доморощенные переделки будут в лучшем случае жалкой заменой крупномасштабного ремонта, в котором так нуждалось судно. Даже если десантный корабль сумеет оторваться от противника и добраться до Гленгарри, то там от него будет мало толку.

– Да, вы правы. Но это мне совершенно не нравится.

– Сестричка, мне не нравится вообще ничего из того, что довелось сегодня увидеть,– произнес горячо Родланд. Этот неожиданный взрыв чувств вдруг выдал его. Стало ясно, что он переживает все гораздо глубже, чем показывал до сих пор с самого начала кризиса. Затем капитан повернулся к старпому: – Мистер Ульстад, все данные связи и сенсорных наблюдений свернуть в быструю последовательность для передачи перед прыжком. Это возможно?

– Так точно, сэр,– с готовностью доложил лейтенант.– Потребуется пять минут.

– Хорошо. Тогда в течение десяти минут мы рванем отсюда. Еще что-нибудь есть? Нет? Тогда идите на свое рабочее место и убедитесь, что ваше ржавое корыто закреплено и готово к прыжку.

– «Меркурий», я Красный-один,– дал вызов Хобарт – командир эскадрильи Свободного Скаи.– До цели – шесть минут лета. Будут особые инструкции?

Слушая переговоры в эфире, лейтенант-космонавт Шон Фергюссон расслабленно сидел, прижатый к креслу ускорением. В вопросе Хобарта звучало беспокойство, а все, что беспокоило командира – ветерана эскадрильи, заставляло Фергюссона нервничать.

– Красная эскадрилья, я «Меркурий»,– донесся ответ несколькими секундами позже. Фергюссон узнал голос, и от этого ему не стало легче. Если уж сам коммандант-космонавт Джагер – капитан «Меркурия» – лично участвует в дальнейших действиях эскадрильи, это могло означать только одни неприятности.– Мой приказ – уничтожить вражеский прыжковый корабль.

– Уничтожить, сэр? – Легкая дрожь в голосе Хобарта не ускользнула даже от такого зеленого новобранца, каким был Фергюссон.

– Это приказ, приятель. А теперь выполняйте его. Голос Джагера был категоричен и резок.

– Они… они могут сдаться, сэр,– произнес Хобарт.– Когда увидят, что мы приближаемся.

– Никаких им поблажек, Красная эскадрилья,– приказал Джагер.– Что бы этот прыжковый корабль ни предпринял, он должен быть уничтожен.

– Есть, сэр,– медленно отозвался Хобарт. На канале связи наступила тишина.

У Фергюссона сдавило грудь. Подготовка эскадрильи основывалась больше на практических вопросах тактики истребительного боя, чем на аспектах военной философии, но Хобарт в своих беседах настойчиво вбивал им в головы правила войны. И одной из первых заповедей космических сражений была неприкосновенность прыжкового корабля. Технология, заложенная в этом межзвездном транспортном средстве, по нынешним временам была абсолютно невосполнима. Доходило до того, что многие суеверные пилоты считали мистической способность гиперускорителей сворачивать вокруг себя пространство, чтобы мгновенно перенести прыжковый корабль от звезды к звезде. Фергюссон не был готов верить всем байкам, которые слышал, но знал, что Хобарт никогда не имел в мыслях атаковать прыжковый корабль. Если неприятель начнет сдаваться, то получится еще хуже. Четвертая Арская конвенция – одно из непреложных правил войны – гарантировала, что наемники, сдавшиеся в сражении, не могут подвергаться акциям возмездия.

Но приказы Джагера не оставляли места для сомнений. И Фергюссону пришлось признать, что имелись веские причины для нанесения жестокого, беспощадного удара. В конце концов движение за Свободный Скаи было лишь крохотной искрой сопротивления по сравнению с размерами и мощью Федеративного Содружества. И единственный способ как-то подкорректировать это несоответствие – лишить врага возможности использовать свое превосходство.

Война не на жизнь, а на смерть. В битве за свободу нет места тонкостям цивилизованной войны.

– Хорошо, Красные,– раздался в канале грубоватый, но решительный голос Хобарта.– Приказ вы слышали. Все орудия к бою, и дать максимальное ускорение. Заход на атаку начинать по моему сигналу.

– «Люциферы» входят в зону огня, капитан. При. мерно через тридцать секунд.

– Проклятие! – пробормотал Родланд.

– Офицер-стрелок! – выкрикнул Ульстад.– Задать огневой режим и открыть огонь, как только будет готово. Мистер Ришел, пожалуйста, сосредоточьте все внимание на вашем терминале…

Родланд развернулся лицом к станции связи прыжкового корабля.

– Гундерсен, подготовить полные данные телеметрии к передаче,– отдал он приказ.– На случай, если они что-то потеряли, пока мы вели трансляцию в реальном времени.

Теоретически было невозможно забить помехой направленный лазерный луч связи даже на межпланетных расстояниях, но капитан «Серого Черепа» не хотел ничего оставлять на волю случая. Данные, полученные с момента возникновения рискованной ситуации, вовсе не надо было передавать столь же долго. Теперь собранная командой «Серого Черепа» информация, прежде транслировавшаяся непрерывным потоком, будет сжата в пучки сигналов, которые можно будет передавать с высокой скоростью прямо перед включением прыжкового ускорителя.

– Собранную информацию скомпрессировать и подключить передатчик к линии. Степень компрессии – тысяча к одному.

– Закончить передачу сенсорного канала? – спросил связист.

Не успел Родланд ответить, в разговор вмешался младший офицер Лунд – сенсортех.

– Сэр, похоже, мне удастся взять эти истребители на видео.– Прежде чем продолжить, он несколько заколебался.– Это может оказаться важным.

Родланд неохотно кивнул. Видеоизображение наступающих истребителей наверняка захватит в кадр какие-нибудь обозначения или эмблемы. Даже если на «Сером Черепе» не останется времени разбираться с тем, что уловили видеосенсоры дальнего обзора, эта информация будет очень полезной на Гленгарри.,

– Хорошо. Гундерсен, задействуйте линию. Продолжайте компрессию приходящей информации и будьте готовы сбросить ее по моему приказу. Все ясно?

– Да, сэр,– ответил Гундерсен.– Я свяжу ее с началом стартового отсчета. Сообщение будет передано автоматически за пять секунд до прыжка.

– Хорошо… хорошо,– коротко кивнул головой Родланд.– Но готовьтесь и к ручному включению тоже. На всякий случай.

Он не стал добавлять, что единственная ракета, пробившая их оборону, может вывести из строя компьютеры прежде, чем начнется прыжок. Информацию необходимо передать, даже если сам корабль не спасется.

Мысль эта заставила Родланда помрачнеть. Ему по-прежнему была глубоко не по душе вся эта передряга. Но бежать он не мог. Только не в этот раз. Не мог после того, что совершил лейтенант Дрейк со своим экипажем.

– Мы стартуем, капитан? – спокойно спросил Ульстад.

– Начинайте заключительную проверку,– ответил Родланд, пытаясь приноровиться к видимой невозмутимости старпома.

– Есть начать заключительную проверку,– эхом отозвался лейтенант и включил внутреннюю громкоговорящую связь.– Подготовка к прыжку! Подготовка к прыжку. Готовность – пять минут! Всем прыжковым службам занять свои места! Доложить готовность и ждать!

Родланд повернул выключатель внутренней связи на своей панели.

– «Ио», подтвердите готовность к прыжку. Илза Мартинес ответила немедленно. Она возвратилась на мостик своего корабля, очевидно, довольная тем, что в конце концов Родланд оказался достойным доверия.

– Готовность подтверждаю,– доложила она.– «Ио» зафиксирована для прыжка, время – четыре минуты пятьдесят секунд… на старт!

– Навигационный компьютер подтверждает координаты прыжка,– объявил Энсин Ришел.

– Ускорители включены, показания номинальные,– доложил Хаген.– Автосеквенсоры задействованы. Показатель заряда – девяносто шесть процентов.

То была стандартная процедура действий команды мостика по подготовке к перелету через гиперпространство, но Родланд чувствовал в каждом голосе, что нервы людей на пределе и за каждым сказанным ими словом и каждым действием скрывается крайнее напряжение.

И тут в предстартовую рутину ворвалась помеха.

– Ракетная атака! Ракетная атака! – монотонно оповестил Лунд. На панели Родланда появились десятки мелких черточек, означавших вражеские ракеты, которые внезапно превратились в облако мелких мошек вокруг шести истребителей.

Родланд проверил часы. Четыре минуты…

– Этот толстый ублюдок все еще там висит! Сегодня у нас тренировка в стрельбе по мишеням!

Шон Фергюссон слышал возбуждение, сквозившее в голосе Арчи Страчана (позывной – «Зарница») даже через искажения и статические помехи в канале связи. Космонавт занимал в алмазной конфигурации Красной эскадрильи позицию на острие, и сейчас его голос звучал так, словно он опять тренировался на симуляторах, а не вел шестерку кораблей Свободного Скаи в атаку.

Фергюссон не мог разделить подобного энтузиазма. Он продолжал думать о приказах, заставлявших его нарушать правила войны, участвуя в уничтожении прыжкового корабля. Ни один из симуляторов не готовил к выполнению такой задачи, ибо атака, направленная на прыжковый корабль, была просто немыслима даже на тренировках. Поэтому трудно предсказать, что ждет их в этом бою.

Шон продолжал говорить себе, что подобная мера необходима, но его сознание восставало против такой мысли. Пальцы крепко стиснули джойстик в «салажьей хватке», как презрительно называл ее Хобарт. Но Фергюссона это мало заботило.

– Целься в него. Четвертый,– сквозь треск статических разрядов резко прозвучал голос Хобарта.– Сосредоточься на пилотаже и стрельбе, а свой треп прибереги до вечеринки, когда мы будем это дело отмечать.

Вражеский прыжковый корабль находился еще слишком далеко, чтобы его можно было разглядеть невооруженным глазом, но приборы Фергюссона показывали, что он по-прежнему неподвижно висит в пространстве. Первая волна ракет, выпущенная эскадрильей, понеслась к цели, и Фергюссон вдруг поймал себя на том, что задержал дыхание.

На какое-то мгновение показания приборов замигали и вдруг приняли совершенно другие значения. Энергетический разряд…

– Капитан! Капитан! Я подбит! – заорал Страчан.

– Цель открыла огонь из ПИИ,– хладнокровно произнес Хобарт.– Идти развернутым строем. Атакуем по варианту «Бета». Теперь… слушаю «Зарницу». Какова ОНР?

– Система – в номинале… легкие повреждения брони левого крыла…

Голос Страчана звучал так, словно он сам был удивлен, что остался жив.

– Все правильно,– сказал Хобарт.– На этом расстоянии мы еще в относительной безопасности. Но будьте начеку. Он помолчал.

– «Ночной Кот», «Шевалье», выпустите боезапас и переходите на «Бету»! Выполняйте!

Фергюссон ударил по кнопке пуска заветной кассеты РДД, дав второй залп, затем резко повернул рычаг управления влево и включил двигатели на форсаж. Приказ Хобарта Фергюссону и его ведомому (позывной – «Шевалье») о переходе к плану «Бета» означал, что они должны дать залп, а затем быстро уходить. С этого момента каждая пара истребителей атакует цель самостоятельно, непрерывно посылая ракеты следующими друг за другом волнами, чтобы держать противника под непрерывным давлением.

Фергюссон медленно выпустил воздух из легких. В конце концов эта миссия, возможно, не так уж плоха. Прежде он рисовал в своемвоображении вражеские пушки, способные одним попаданием сбить тяжело бронированный истребитель, но, очевидно, прыжковый корабль оказался ничуть не лучше оснащен, чем любое другое судно во Внутренней Сфере.

Это принесло чувство облегчения, но хватка Фергюссона за рычаг все еще была крепче, чем когда-либо на тренировках.

– Сосредоточить весь огонь на ракетном скоплении! Выполнять!

Капитан Эйнар Родланд стиснул ручки кресла, впившись взглядом в сенсорный монитор прямо перед собой. Прыжковые корабли не рассчитаны на участие в непосредственной схватке, но на большинстве из них установлены лазерные установки и батареи ПИ-пушек, чтобы защищаться от абордажных команд. Ему доводилось слышать, что другие капитаны кораблей применяли свое внушительное вооружение для противоракетной обороны под управлением антиметеорной программы наведения, первоначально разработанной для уничтожения метеорных потоков, которые могли повредить солнечный парус. Сегодня ему впервые самому придется ее опробовать для защиты «Серого Черепа». Он молился, чтобы Энсин Вингейт, офицер-стрелок прыжкового корабля, скорее справилась с этой задачей. На мостике она была единственным членом экипажа, не состоявшим в первоначальной команде, и за последние два года у нее было исключительно мало возможностей показать свои знания на практике.

– Огонь ведется,– отозвалась Энсин Брук Вингейт, ничуть не смутившись.

Результаты он увидел на своей панели еще до того, как Лунд начал доклад.

– Множественные попадания,– сообщил сенсортех.– Я насчитал девять… десять… двенадцать уничтоженных ракет. Но восемь зомби еще летят.

– Продолжать огонь! – рявкнул Родланд.

– Орудия перезаряжаются, сэр,– ответила Вингейт, явно лишившись части спокойствия.– При включении большого количества теплорассеивателей мы не сможем запустить ускорители…

– Приготовиться к удару! – перекрыл царящий на мостике шум голос Ульстада. Секундой позже в прыжковый корабль ударила первая ракета. С каждым взрывом, последовательно потрясавшим корпус корабля, Родланд моргал глазами.

– Дайте оценку повреждений! – приказал он.

– Три ракетных попадания,– ответил Ульстад.– Вышли из строя секция двадцать четыре… и кольцо третьего дока. Есть пробоина корпуса в зоне доков. Похоже, «Ио» тоже задело.

– Продолжайте!..

– Ничего серьезного пока не вижу, капитан,– сказал старпом.– Нам повезло. Прыжковый отсчет продолжается… осталось сорок пять секунд.

Родланд хлопнул по клавише на панели.

– «Ио»… доложите о повреждениях!

Если десантный корабль серьезно поврежден, он может осложнить прыжок и подвергнуть опасности «Серый Череп».

– Мы пока одним куском, капитан,– сообщила Мартинес.– Но еще одной дырки в броне нам не надо.

В ответ на невозмутимую реплику Мартинес остальная команда мостика разразилась веселым смехом. Похоже, тетушка Илза завоевала друзей на борту родландовского корабля, как уже завоевала их по всему Легиону.

– Тридцать секунд,– сообщил Ульстад.

– Приближается еще одна волна ракет,– произнес Лунд.– На этот раз придется туго…

– Отключить все ненужные системы,– приказал старпом. По кораблю загудели тревожные клаксоны.

– Навигационный компьютер берет координаты. Формируется прыжковое поле…

– Сенсоры выключены,– доложил младший офицер.

– Донесение скомпрессировано и введено в буфер,– добавил Гундерсен.– Потел отсчет передачи… Передача… пошла!

– Пошел прыжок! Пошел прыжок!

Последние секунды тянулись, казалось, бесконечно…

– Энергетический разряд с прыжкового корабля! – закричал Шон Фергюссон, как только его приборы зарегистрировали распространившееся от ускорителей гиперполе.– Шестерочник, уводи всех к чертовой матери!

– Слишком поздно, малыш,– ответил Хобарт.– Слишком поздно…

Разрастающийся пузырь гиперполя вокруг прыжкового корабля достиг своих максимальных размеров. По каналу связи Фергюссон услыхал крики, затем нечеловеческий вопль пилотов четырех истребителей, все еще мчавшихся в атаку и захваченных полем, которое буквально разорвало их на части.

– Господи Иисусе,– пробормотал его ведомый, испытывая пронизывающий душу ужас. Четыре человека и их сложнейшие истребители были уничтожены в один момент.

Это была страшная цена за попытку атаковать прыжковый корабль…

Когда гиперполе рассеялось, с ним исчез и корабль. Как будто его никогда там и не было.

Фергюссон закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы по погибшим товарищам. Он едва расслышал приказ о возвращении к «Меркурию».

XVI

Данкельд, Гленгаррн, Пограничная область Скак, Федеративное Содружество 2 апреля 3056 г.

Генерал-губернатор Роджер Де Ври вернулся в свой кабинет, расположенный в резиденции, после обеда, как он обычно делал, когда какие-то церемониальные обязанности заставляли его оторваться от дневных забот. Празднование Дня Героев Серого Легиона Смерти давно уже закончилось, и Де Ври радовался, что все позади. Своим положением он был обязан Карлайлу, но ни к кому из легионеров не испытывал ни личного, ни профессионального интереса.

В данный момент он мрачно смотрел на монитор, где его ждали доклады о неотложных делах на неделю вперед, которые предстоит рассмотреть совету двадцати. Плохо быть губернатором, находясь под властью контрактного хозяина планеты типа Грейсона Карлайла. В нынешние времена многие аристократы уделяли мало внимания своим феодам, поскольку о налогах и рабочих местах заботился губернатор. Так, например, титульный владелец Гленгарри ни разу в жизни не посещал планету, даже когда местные конфликты угрожала безопасности его владений. Барон фон Бюлов, похоже, рассматривал Гленгарри как еще одно имение, о котором легче забыть, чем что-то в нем делать.

Де Ври гораздо больше устраивало, если бы принц Виктор Дэвион передал право владения Гленгарри от фон Бюлова какому-нибудь простому полку наемников. Естественно, потребовались бы боевые роботы, чтобы утихомирить аристократов-соперников, получивших свои феоды от барона, не говоря уже о бандах разбойников, терроризировавших глубинку.

Любой вождь наемников был бы доволен тем, что навел порядок, а затем пользовался бы планетой просто как базой для операций своего войска. Считалось, что наемники-планетовладельцы должны доставлять пищу, промышленные товары и время от времени устраивать своим солдатам отдых на дикой природе. При таком раскладе реальная местная власть лежала бы целиком на губернаторе.

К сожалению, Грейсона Карлайла Смертоносного ни в коей мере нельзя было назвать простым наемником. В решение местных вопросов он влезал гораздо глубже, чем этого хотелось Де Ври. Карлайл всегда старался внести в дела какие-то улучшения, занимаясь всем, начиная с промышленности и кончая санитарным состоянием домов. Весьма похвальная программа, по мысли Де Ври, но в результате планетовладелец непрерывно вмешивался в дела правительства, имея за спиной армию наемников.

Вмешательство Карлайла в дела Гленгарри создавало Де Ври некоторые трудности. После многих лет, проведенных в межзвездных перелетах в качестве торговца, Де Ври прекрасно представлял, что нужно сделать для того, чтобы превратить Гленгарри – его приемный дом – в уважаемого члена межзвездного сообщества. Там, где глава наемников склонен был использовать планету в качестве своеобразного хобби, по-дилетантски вводя улучшения в тех местах, где, как ему казалось, это принесет пользу на данный момент, Де Ври старался привлечь и эффективно задействовать потенциал планеты. Работая понемногу и не без успеха в качестве губернатора, он надеялся доказать, что его правление послужит на пользу не только Гленгарри, но и всему Федеративному Содружеству.

Рано или поздно принц Виктор начнет искать нового феодала для Гленгарри, разве нет? Такое происходит часто и считается в порядке вещей, когда наемные войска в один прекрасный день поднимаются на межзвездные корабли и отправляются в путь. Однажды контракт Карлайла на Гленгарри закончится. Тогда Серый Легион Смерти по новому контракту переселится еще на какую-нибудь планету Федеративного Содружества, где его военное присутствие будет более необходимо, чем на Гленгарри, или же найдет другого работодателя.

Почему бы не допустить, что следующим хозяином Гленгарри станет удачливый правитель, который сумеет реформировать коррумпированное правительство и вновь превратит эту планету в достойного члена межзвездного сообщества. Когда-нибудь это произойдет…

А Карлайл здесь только мутит воду. «Когда полковник вернется с Таркада, надо с ним серьезно поговорить»,– подумал Де Ври, очищая экран монитора. Как бы ни симпатизировал губернатор попыткам Карлайла улучшить жизнь множества простых жителей Гленгарри, но планете сейчас нужна массированная программа по прочному ее вытягиванию в тридцать первый век, даже если для этого потребуются крутые меры. Пора прекратить расточать планетные ресурсы случайным образом, настало время ввести в действие реальную программу реформ.

Стук в дверь прервал мечты губернатора. Он нахмурился. Ни его секретарь, ни планетарная гвардия сегодня вечером не охраняли его покой от непрошеных гостей, как делали это обычно. Вероятно, пришел кто-то из слуг, с которыми он обращался запросто. Де Ври нажал на кнопку в столе, чтобы открыть дверь, а затем развернул кресло лицом к входящему. При этом он успел сунуть руку в один из ящиков стола, где лежал пистолет-автомат системы «Мидрон». Занимая публичную должность, необходимо всегда принимать "соответствующие меры предосторожности, особенно когда вокруг имеется множество недовольных лордов и членов совета, которые до сих пор таят на него обиду за то, что Карлайл протащил Де Ври на пост губернатора.

Однако то был вовсе не враг.

– Папа, извини, что побеспокоила,– произнесла его дочь, входя в кабинет и предваряя свои слова слабой улыбкой.– Но я предположила, что ты заперся ото всех именно здесь.

Де Ври, вздернув бровь, внимательно посмотрел на Кейтлин.

– Что за военный наряд, Кейт? – спросил он. Сейчас она была уже не в парадной форме, но все равно надела серый кадетский комбинезон.– Не хочешь ли ты сказать, что разучилась носить гражданскую одежду?

Входя в комнату, девушка покачала головой.

– Мы получили приказ сократить визит и отправляться на магнитобусе обратно в Брандер. Я уезжаю через десять минут, поэтому зашла попрощаться.

Он сдвинул брови.

– Уже обратно в Брандер? Но ты ведь приехала только вчера ночью. Мне казалось, ты говорила о нескольких днях…

– Что-то случилось, папа. Все делается впопыхах, а приказ есть приказ.– Она пожала плечами.– Будем считать, что нам, кадетам, пора снова начать тренировки.

Де Ври ответил не сразу. Сначала он вспомнил о таинственном хождении туда-сюда высшего офицерства на церемонии Дня Героев. Затем большая часть верховного командования Легиона оказалась вне досягаемости послеобеденное время, даже когда он пытался связаться с дневальным офицером, чтобы попросить выкурить с помощью боевых роботов банду разбойников, терроризировавших лорда Каррика, чем легионеры с энтузиазмом занимались еще неделю назад. Теперь кадеты досрочно отзываются обратно в Брандер без объяснения причин…

Внезапно Де Ври поймал себя на том, что смотрит на свою дочь и не видит ее. Он прокашлялся.

– Послушай, Кейт, что я тебе скажу. Может, мне похлопотать, чтобы на некоторое время тебя прикомандировали к резиденции? В качестве адъютанта, курьера или еще кого-нибудь. Твой курс ведь перебьется без тебя неделю или две?

На ее лице появилось сомнение.

– Не знаю, папа. Для этих новых приказов наверняка есть причины.

– Если действительно возникнет необходимость, ты сможешь вернуться в Брандер за несколько часов. Но позволь мне кое с кем поговорить, чтобы ты пока осталась здесь.– Он заставил себя улыбнуться.– Что толку в звании губернатора, если не воспользоваться своим влиянием, чтобы побыть с дочкой хотя бы несколько дней, а?

Кейтлин, улыбнувшись, кивнула.

– Думаю, они не откажут. Алекс уже приписан к майору Макколлу в качестве адъютанта.

– Ну, раз это сделано для сынка полковника, то будет сделано и для моей дочки. Возвращайся к себе в комнату, а я пока посмотрю, что здесь следует предпринять. Если ничего сделать не удастся, я дам тебе знать, чтобы ты успела на магнитобус.

Пока Кейтлин находилась в комнате, он продолжал улыбаться, но моментально нахмурился, едва за ней закрылась дверь. Что-то вокруг происходило, и он решил выяснить, что именно. На данный момент он хотел, чтобы Кейтлин оставалась в безопасности в резиденции. Де Ври всегда противился ее решению записаться в кадеты Серого Легиона Смерти, чтобы учиться на водителя боевого робота, но она была упряма, и ему в конце концов пришлось уступить. Однако это не означало, что он сдался окончательно. Если грядет беда, он должен защитить Кейтлин.

Продолжая мрачно хмуриться, Де Ври позвонил в штаб Легиона, чтобы узнать о новых приказаниях. Затем он связался с дежурным офицером планетарной гвардии, дав ему указание начать полную проверку текущей ситуации как на самой планете, так и вне ее. Очень скоро он узнает, что происходит, или же утром обнаружит, что к власти пришел новый кабинет.

Он, конечно же, собирался защищать Кейтлин, но не меньше хотел защитить и себя, и свое положение. Самой лучшей броней, которую он мог придумать на данный момент, должно стать только обладание информацией.

Командный центр Серого Легиона Смерти, спрятанный глубоко под резиденцией в Кастл-Хилле, был хорошо оснащен высокотехнологичными приборами современной военной техники – системами обнаружения, множеством банков компьютерных данных, симуляторами боя, пультами связи и всем остальным, но самым его сердцем оставалась тихая комната, отделанная панелями из превосходного дуба, привезенными с Терры. Основную часть этого конференц-зала занимали массивный стол и плюшевые стулья, а дисплейные экраны и компьютерные мониторы были спрятаны за драпировками в торцах комнаты. Она могла показаться внутренним святилищем какой-то мощной корпорации, если бы не группа собравшихся здесь людей в военной форме, обсуждающих новые сведения о происходящих событиях.

С момента, когда «Серый Череп» впервые засек вблизи Гленгарри появление воздушной армады, прошло больше двенадцати часов, и теперь на улице была уже темнота. Все сидящие за столом офицеры проработали уже много часов, но кипучие дискуссии не ослабевали. При отсутствии четкой информации старшие офицеры Легиона должны были рассмотреть различные варианты последующих действий, в то время как специалисты в отделе наблюдения продолжали собирать разведданные и просчитывать имеющиеся возможности. Командование Легиона надеялось, что люди сумеют приготовиться ко всему, что бы ни случилось в дальнейшем.

Алекс Карлайл чувствовал себя не в своем тарелке. Пока за столом продолжалась дискуссия, он довольствовался тем, что тихо сидел и слушал, как Макколл и Де Вильяр вели совещание. Остальные кадеты и техи из центра подготовки воинов уже были отправлены на магнитобусе обратно в Брандер в расположение учебной части, где командование принял начальник тех-службы майор Кинг. Отъезд однокурсников вселил в Алекса ощущение одиночества, однако некоторое утешение он испытал, узнав, что Кейтлин Де Ври тоже осталась здесь, в Данкельде. Макколл рассеянно дал добро на просьбу, присланную ее отцом перед самым отходом магнитобуса.

– Мы выжали из сброшенной «Серым Черепом» информации все, что только имелось в ней полезного. Воинская маркировка на истребителях не похожа ни на одну из тех, что мне доводилось видеть, но роспись на фюзеляже – это возрожденная эмблема скайских сепаратистов, которую они использовали в тридцать четвертом году,– решительно сказал Этан Радклифф.

Капитан Этан Радклифф – молодой, напористый командир бронеподразделения Легиона – был срочно возведен в ранг начальника разведки на время отсутствия штатного командира разведслужбы майора Халида. Вид у капитана был усталый после долгого сидения возле компьютера в попытках оценить информацию, переданную капитаном Родландом перед прыжком корабля.

– Компьютер дает вероятность идентичности на девяносто восемь процентов. Это почти наверняка силы Свободного Скаи… то есть мятежников. Отсюда невозможно судить, насколько они велики.

– Но их там чертова уйма, это уж точно,– прокомментировал сообщение лейтенант Лонго.– Минимум семнадцать десантных кораблей. Это не банда налетчиков. Ребята затевают серьезное дело.

– Их главные корабли принадлежат к классу носителей,– произнес капитан Джулио Варгас, старший офицер аэрокосмических истребителей Серого Легиона Смерти, не характерным для него озабоченным тоном. Как и большинство летчиков-истребителей, он пользовался репутацией отчаянного рубаки в небе и большого любителя женщин на земле, но сегодня был на редкость деловит. Только что он помогал Радклиффу с определением степени угрозы, сосредоточившись прежде всего на аэрокосмическом вооружении врага.

– У них три авианосца класса «Леопард», не считая того корабля, который предпринял атаку на «Серый Череп». Это еще восемнадцать истребителей, если они полностью укомплектованы. В космосе нам с ними не потягаться. Дохлый номер…

Аэрокосмические истребители, как и боевые роботы, во многом являлись продуктом высоких технологий – соединение человека с машиной, что часто позволяло далеко превосходить по боевой эффективности обычные воздушные или космические корабли. У Легиона по штатному расписанию и в наличии имелось два отряда истребителей, но один был придан батальону Халида и сейчас находился вне планеты. Это означало, что Варгас располагал шестью истребителями, то есть, по всей видимости, втрое меньшим количеством, чем на авианосцах интервентов, не говоря уже о возможном резерве, спрятанном на борту других десантных кораблей вражеской флотилии. Горстка обычных военных самолетов, которые имелись на вооружении планетарной гвардии Гленгарри, даже при идеальных условиях не могла противостоять аэрокосмическим истребителям неприятеля.

Таким образом, вопрос о том, кто имеет превосходство в воздухе, отпадал сам собой, что было первым важным условием для любого крупного вторжения на планету.

– А как насчет остального флота?

Вопрос задал капитан Гийом Лнри Дюмон – элегантный, щеголеватый дневальный офицер из первого отряда боевых роботов Де Вильяра.

– Больше никаких сведений не поступало? – уточнил Дюмон.

Радклифф пожал плечами.

– По нашим прикидкам, они располагают тремя батальонами боевых роботов – девять десантников класса «Союз» по двенадцать машин в каждом. Есть еще несколько помельче, возможно, «Леопардов». Они могут быть как авианосцами, так и транспортом для дополнительных роботизированных звеньев. Ничего нельзя сказать точнее, пока мы не получим их визуального изображения. Еще у них есть пара кораблей для перевозки живой силы, а также грузовой корабль, который, как мы полагаем, располагает дополнительным снабжением и боезапасом для обеспечения операции.– Он сделал паузу.– Мы опознали также один десантный корабль класса «Крепость». С учетом эмблемы это скорее всего «Асгард» Свободного Скаи.

– «Асгаррд»,– повторил Макколл, тихо присвистнув.– Вот это мне уже совсем не нрравится.

Сегодня десантные корабли класса «Крепость» встречались во Внутренней Сфере относительно редко, как вымирающие динозавры, из-за отсутствия запчастей. Но в прежние времена, когда у Дома Штайнера еще не было «Союзов», флот оснастили некоторым количеством старинных «Крепостей» в качестве флагманских кораблей самых крупных и натренированных ударных частей Содружества Лиры. Несмотря на медлительность и трудности с ремонтом, «Крепости» имели два крупных преимущества – тяжелую броню и смешанное вооружение, включавшее в себя мощные наземные артиллерийские установки. Как в космосе, так и на земле десантный корабль класса «Крепость» представлял собой готовое мощное оборонительное укрепление.

Только один из них – «Асгард» – дислоцировался на Острове Скаи. Он служил казармой для полка гусар герцога Скаи, а всем было известно, что Ричард Штайнер, нынешний герцог, примкнул к лагерю сепаратистов.

– Тогда мы с большой вероятностью можем ожидать встречи с десятым полком Рейнджеров Скаи,– сказал Дюмон, стараясь, чтобы голос его звучал вяло и безразлично.– Хорошая часть. Обычно базируется на Нью-Киото, охраняя границу с Домом Марика.

– По-моему, это очень похоже на правду,– высказал свое мнение капитан Эдди Росс, командовавший элитной бронепехотой, приписанной к батальону Де Вильяра. Росс был уроженцем пограничной области Скаи и некоторое время служил в десятом полку Рейнджеров Скаи, пока карточные долги не заставили его покинуть родимый мир. Из всех людей, находящихся в конференц-зале, он, пожалуй, был единственным, кто хорошо разбирался в политике данного региона,– при условии, напомнил самому себе Алекс, если он не испытывает симпатии к сепаратистам.

– Я им заинтересовался, когда десятый полк не включили в экспедицию на Форд. Большинство солдат в нем призваны со Скаи, поэтому полк определенно лежит в кармане герцога Ричарда,– пояснил Дюмон.

– А вдруг это вообще не силы герцога? – сказал лейтенант Андрей Денникен. Он занимал пост заместителя командира личного отряда боевых роботов Грейсона Карлайла. Денникен был убежденным оптимистом, но уверенности в его словах не чувствовалось.– Это может быть другое крыло сепаратистов,– продолжил он.– Или же вовсе неведомые пришельцы, использующие символику Свободного Скаи для отвода глаз.

– Враги из других областей не стали бы соваться так глубоко, не будучи спровоцированы,– скучным голосом возразил Де Вильяр.– А десантный корабль класса «Крепость» явно указывает на «Асгарда» и на гусар. Давайте все же полагать, что мы имеем дело с ребятами герцога Ричарда. Если же нет, то все мы будем несколько удивлены. Но не думаю, что такое произойдет.

– Вопрос – что им от нас надо? – заговорил капитан Ганнибал Симмс, командир звена «Каннибалы Ганнибала», приписанного ко второму отряду боевых роботов Де Вильяра. Он навалился всем корпусом на стол, словно желая подчеркнуть важность вопроса.– Что они – подняли мятеж? И если да, то на чьей стороне мы, черт возьми, находимся? Может быть, лучше не вмешиваться в эту заваруху, по крайней мере до тех пор, пока не вернется полковник.

– У нас заключен договор с правительством Федеративного Содружества,– вставал слово человек с суровым лицом – майор Джон Оуэнс, командир третьего батальона Легиона. Он был солдатом-пехотинцем, не водителем боевого робота, но в его распоряжении находились и смешанная бронетехника, и осадная артиллерия. Оуэнс был в какой-то мере еретиком, имея крайне низкое мнение о военных качествах боевых роботов – повсеместно признанных королей наземных сражений. Но именно по этой причине Грейсон Карлайл взял его на службу, когда Легион в очередной раз пополнял свои ряды новобранцами, обретая былую силу. Грейсон Карлайл, начиная свою карьеру, всегда доказывал, что хорошо обученная, психологически подготовленная пехота способна сразиться с роботами и победить – философия эта до сих пор составляла главную часть военной доктрины Легиона.

– Да, но что имеется в виду – Федеративное Содружество или Дом Штайнера? – отпарировал Симмс.

– А кто в таком случае реально представляет Дом Штайнера? – спросил Росс.– Герцог Ричард, возможно, не принадлежит прямой наследной линии, но люди в пограничной области Скаи беззаветно ему верят. А он стоит на своем, считая, что Катерина и Мелисса Штайнер предали старое Содружество, согласившись на альянс с Дюпонами, и, таким образом, отреклись от главенства в Доме Штайнера. Вспомните, как Катерина свергла архонта Александра и заявила свои права на трон, пользуясь тем, что она была дочерью его старшей сестры. Ричард же – сын младшей сестры, поэтому его притязания столь же законны, как притязания Мелиссы или принца Виктора. Если рассуждать логически, то у Ричарда столько же прав на верховенство, как и у всех остальных. И найдется множество людей, которые подтвердят, что он лучше всех.

Де Вильяр поднял руку:

– Достаточно… достаточно. У нас нет времени залезать в эти дебри.

– Все здесь очень запутанно, но факты есть факты.– сказал Макколл.– Я не думаю…

Его прервал зуммер внутренней связи. Де Вильяр нажал на кнопку, вмонтированную в крышку стола, и одна из шторок отъехала в сторону, обнажив экран монитора. Нордическое лицо лейтенанта Фриды Бергстрем, еще одного командира Соратников, заполнило собой экран.

– Майор, началась вещательная трансляция с флотилии интервентов.

– Переключите ее сюда,– приказал Де Вильяр. Монитор какое-то мгновение померцал разными цветами, затем на экране появился мужчина с тяжелым лицом, одетый в темно-синюю с красным тунику вооруженных сил Дома Штайнера. Знаки отличия свидетельствовали о том, что он имеет звание генерал-капитана.

– Я его знаю,– сказал Росс.– Это главный военный советник штаба герцога Ричарда…

– Жители Гленгарри, я – генерал-коммандант фон Бюлов из экспедиционных вооруженных сил Свободного Скаи и полноправный барон фон Гленгарри,– довольно тяжело начал он свою речь.

Алекс заметил, что звание свое, несмотря на знаки отличия, он назвал по табелю о рангах, не имеющему ничего общего со структурой воинских званий, принятой в Федеративном Содружестве. Скорее всего, герцог Ричард организовал новые вооруженные силы, чтобы выдавить из них приверженцев Дома Дэвиона.

– По приказу его светлости герцога Ричарда в пограничной области Скаи официально объявляется военное положение. Вооруженные силы Федеративного Содружества совершили акты произвола в отношении жителей пограничной области Скаи на Кимбал-два и в других местах. В ответ на эти акции его светлость подписал указы, объявляющие Остров Скаи свободным и независимым от незаконно образованного Федеративного Содружества.

Генерал сделал паузу, устремив на зрителей пристальный, холодный взгляд.

– Подписываясь под воззванием его светлости, я призываю всех жителей пограничной области Скаи к сотрудничеству с вооруженными силами, которыми я имею честь командовать. Наша цель состоит в защите миров Острова Скаи от агрессии Дома Дэвиона. Эти меры имеют чисто оборонительный характер и ни в коем случае не будут нарушать мир и процветание народов, находящихся под юрисдикцией временного правительства его светлости. Единственные, кто могут опасаться моих войск,– это лакеи коррумпированного режима Нового Авалона, поправшего традиции и законы Содружества Лиры и славного Дома Штайнера.

Слова эти вызвали за столом только фырканье. «Варгас,– подумал Алекс,– или, быть может,– Оуэнс».

– … Солдатам наемного полка – Серого Легиона Смерти – мы протягиваем руку дружбы и передаем предложение герцога Ричарда заключить долгосрочный контракт под покровительством временного правительства. Этот контракт будет соответствовать условиям вашего договора с семейством Штайнера, подписанного еще до незаконного альянса Федеративного Содружества, возникшего благодаря предательству отдельных членов этого семейства. У славного Легиона имеется давняя традиция сотрудничества с Домом Штайнера, и его светлость рад приветствовать продолжение этой взаимовыгодной кооперации, несмотря на создавшийся ныне кризис.

Прежде чем продолжить, генерал расправил складки на тунике.

– Мой флот займет орбиту в течение следующих семидесяти двух часов. К этому времени я надеюсь получить сообщения от гражданских и военных властей Гленгарри, что должно обеспечить плавный переход власти к временному правительству Острова Скаи. Мы верим, что удастся избежать каких бы то ни было столкновений с лакеями и приспешниками Дома Дэвиона, однако любое сопротивление будет подавлено превосходящими силами. В конце концов именно жители Гленгарри пострадают от такого столкновения. Гораздо более предпочтительным является путь сотрудничества. Слава его высочеству и всем, кто борется за свободу!

Экран погас, и собрание офицеров долгое время сидело молча.

– Ну вот,– вымолвил наконец лейтенант Денникен.– По крайней мере, теперь мы знаем, что были правы, вычисляя, с кем имеем дело.

– Я не уверен, что нам от этого много пользы,– сказал Де Вильяр.– Десятый полк Рейнджеров Скаи – чертовски серьезный противник. Они превосходят нас числом, и для поддержки у них имеются другие войска.

Они также контролируют все подступы к планете, имея возможность свободно высадиться на нее в любое время и в любом месте.– Он медленно покачал головой.– Что у нас в результате остается? Как нам организовать оборону? Черт, а надо ли вообще ее организовывать?

– Это вопррос политики,– тихо сказал Макколл, устремив взор на Алекса Карлайла.– Не военный, нет, не военный. Ты согласен, молодой Алекс?

Алекс неуверенно кивнул.

– Полагаю, да, майор.– произнес он.

– Если бы твой отец был здесь…

– Мой отец сказал бы, что контракт заключен с правительством Федеративного Содружества,– ответил Алекс с уверенностью, какой сам от себя не ожидал.– Принц Виктор – наследник обоих Домов – Штайнера и Дэвиона, но как мы можем быть уверены, что во всем этом принимает участие герцог Ричард? Насколько нам известно, фон Бюлов может оказаться просто предателем. Так или иначе, говорит он от имени Ричарда или нет, но это заявление ставит его в положение мятежника по отношению к законным властям Гленгарри.

– Согласен,– тихо сказал Макколл, кивая головой.– И в этом случае…

– Ив этом случае мы опять приходим к первоначальному вопросу. Если мы собираемся драться, то как нам организовать оборону против того, что у них имеется?

Никто не дал ответа, но через мгновение прожужжал зуммер внутренней связи.

– На линии генерал-губернатор Де Ври. Он просит связи с вами, майор Де Вильяр,– сообщила Бергстрем.

– Хорошо,– ответил Де Вильяр.– Соединяй! Он оглядел собрание офицеров.

– Если мы хотим отбить у этих ублюдков охоту нападать на нас, то Легиону потребуется вся возможная помощь местного населения. Что ж, посмотрим, какие мысли бродят в голове уважаемого генерал-губернатора, а?

Роджер Де Ври не мог поверить в то, что услышал. Офицеры Серого Легиона Смерти самым явным образом утверждали, что могут защитить Гленгарри от войска, которое они считали армадой Свободного Скаи. И если их сил будет недостаточно, то они, похоже, собирались втянуть в эту авантюру и гражданское правительство. Его людям не потребовалось много времени, чтобы обнаружить присутствие флота интервентов в надирной прыжковой точке Гленгарри, но тем не менее выступление генерала фон Бюлова застало губернатора врасплох. И все же это не шло ни в какое сравнение с тем, что он только что услыхал от легионеров.

Мысль его лихорадочно заработала, когда майор Де Вильяр подчеркнул, что им потребуется поддержка планетарной гвардии. Появление флотилии Свободного Скаи целиком изменило ситуацию на Гленгарри. У захватчиков – что совершенно очевидно – имелось достаточно сил для преодоления любой обороны, которую сумеют организовать люди Карлайла, особенно когда их высокочтимый лидер и лучшие войска находились далеко от Гленгарри и вне пределов досягаемости. Но Де Ври твердо знал, что единственное, чего добьются наемники, оказывая сопротивление захватчикам,– это ужас большой войны. Речь шла не о победе или поражении, а о том, какой урон нанесут планете повстанцы Свободного Скаи, пока не одержат победу.

А после разрушений, которые способна причинить современная армия, Роджер Де Ври мало что сумеет восстановить. Какой смысл в стремлении стать хозяином земли, если все владение будет разорено войной?

Но легионеры явно думали иначе. По словам их нынешнего главнокомандующего, то ничтожное сопротивление, которое они могут оказать,– единственный вариант, подлежащий рассмотрению.

– У нас мало времени на подготовку,– подчеркнул Де Вильяр.

В переговорнике раздавался какой-то гомон – вероятно, спорили присутствующие офицеры.

– Но каждый вооруженный человек кое-чего да стоит. Как, по-вашему, сколько людей мы сможем мобилизовать за два дня?

– Э-э, послушайте, майор, я не уверен, что это будет правильно,– начал гнуть свою линию Де Ври.– Я хочу сказать, вы действительно думаете, что мы сможем победить всю эту армаду? А не лучше ли… не лучше ли вступить с ними в какие-либо переговоры?

Де Вильяр помрачнел еще больше.

– Слишком мало почвы для переговоров, губернатор. Или сдаться, или сражаться… а контракт наш, можете мне верить, обязывает сражаться.

– Да… я понимаю,– колебался Де Ври.– Но я не уверен, много ли мы сумеем организовать, майор. Позвольте посовещаться с моим штабом и связаться с вами после того, как только придумаем, что можно осуществить. Скажем, через три часа? Сейчас на часах полночь, и мне придется собрать штаб и решить самые неотложные вопросы.

– Но не более,– резко ответил Де Вильяр.– Каждая минута на счету, губернатор.– Экран погас.

Де Ври откинулся в кресле. Кабинет вдруг показался ему очень маленьким. Наемники загоняют его в угол, и это губернатору не нравилось. Он не видел ни малейшего смысла в сопротивлении захватчикам, но если он пойдет против Легиона, то станет предателем. Де Ври присягал на верность Грейсону Карлайлу – арендатору земли, а если он эту присягу нарушит, то никто во всем Федеративном Содружестве не встанет на его защиту.

– Должен быть выход,– говорил он сам себе.– Если свободные торговцы и политики имеют что-то общее, то лишь одно – уверенность, что всегда есть альтернатива. Просто надо знать, где ее искать…

Де Ври наклонился вперед и нажал на кнопку внутреннего селектора.

– Кеннеди. Обеспечь мне связь с флагманским кораблем, где находится генерал-коммандант фон Бюлов, прямо сейчас.

Он помедлил.

– И сделай так, чтобы это был абсолютно секретный канал. Мне не нужно лишних ушей. Все ясно?

Да, другой выход должен существовать. И Де Ври так или иначе, но отыщет его.

XVII

Глубокий космос. Система Гленгарри. Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 2 апреля 3056 г.

– Что там еще, Йоханн? – раздраженно спросил генерал-коммандант фон Бюлов, отрываясь от трехмерного дисплея и предварительных набросков плана операции «Огненная Буря» – возможного варианта дальнейших действий на случай, если все же придется брать Гленгарри штурмом. Работа была утомительной, а спал он за последние несколько дней крайне мало, но фон Бюлов никогда не перекладывал на других разработку таких важных мероприятий, как военная операция.

– Связисты приняли для вас послание, герр генерал,– произнес адъютант, стоя перед плотно прикрытыми за его спиной дверями.– С планеты.

Фон Бюлов нахмурился.

– Значит… Серый Легион Смерти идет на переговоры? Что-то здесь не так. Это совершенно не в их стиле.

– Нет, не наемники, герр генерал,– сказал Альбрехт.– Это генерал-губернатор планеты.

– А-а…– Фон Бюлов нажал на несколько кнопок, вделанных в стол, и принялся изучать досье на этого человека.– Чужестранец. В прошлом – торговец. Интересно. Я не рассчитывал на то, что гражданское правительство может откликнуться на мое заявление. Любой уважающий себя лидер наемников держал бы в кулаке этих местных администраторов.

– Но, очевидно, не Карлайл,– прокомментировал адъютант.– Этот слишком слаб.

– Не слаб. Просто сентиментален. Он действительно верит, что военно-феодальное общество может каким-то образом отвечать интересам черни и даже служить ей.– Генерал-коммандант сделал безнадежный жест.– Я знавал многих, кто клялся, что верит в это, Йоханн, начиная с Виктора Дэвиона и кончая Ричардом Штайнером. Но теперь я догадываюсь, что в случае с Карлайлом это не просто слова.

– Вы действительно полагаете, что местные власти пойдут на переговоры, герр генерал? Или это какая-то уловка?

– Все станет ясно, когда мы прибудем на место. Но любой признак раскола, любая группа, готовая сотрудничать, а не сражаться,– все это должно идти нам на пользу и всячески поощряться. Надо обещать им все блага, лишь бы привлечь их на свою сторону.

– Его светлость не одобрил бы слишком больших уступок, герр генерал,– отметил Альбрехт.

– И я нет, Йоханн,– с полуулыбкой сказал фон Бюлов.– Нет и нет. Уступки можно обещать, чтобы ослабить противника. Если мы подобьем правительство на разрыв с наемниками, даже открыто стравим их в интересах Свободного Скаи, то тем самым ослабим сопротивление. И одновременно получим наилучший повод для интервенции, дабы освободить наших доблестных друзей на Гленгарри от притеснений наемных войск принца Виктора. Это везде хорошо срабатывает, создавая видимость, что мы стремимся укрепить наши владения. А что касается действительных уступок… обещанное не слишком понадобится лидеру, если он мертв. Или сидит в исправительном учреждении его светлости на Скаи. Верно?

– Так точно, герр генерал.

Адъютант присоединился к улыбке фон Бюлова.

– Ну, тогда, полагаю, я должен изучить послание этого губернатора? Посмотрим, что вдохновило его так, быстро связаться с нами. Переключи его на мой монитор, Йоханн, а затем ты свободен. Мне ты не понадобишься, по крайней мере несколько часов.

Генерал фон Бюлов еще раз глянул на трехмерный дисплей с картой планеты. «Если все пойдет хорошо,– думал он,– то Гленгарри упадет в руки его светлости без единого удара».

Роджер Де Ври откинулся в кресле, хмуро глядя на экран монитора. Губернатор не любил вести длительные переговоры, тем более на расстоянии. Он всегда предпочитал договариваться обо всем с глазу на глаз, когда мог читать язык мимики и жестов своего оппонента и быстро пользоваться только что сделанными открытиями и нащупанными слабостями. Здесь это было невозможно из-за временной задержки, заставлявшей превращать каждую передачу в цельный речевой блок вместо активного диалога.

На экране виднелась по-петушиному склоненная набок голова фон Бюлова, а речь его прерывалась, когда он, очевидно, просматривал отдельные места предыдущего послания Де Ври.

– Мне понятна ваша… дилемма, губернатор,– произнес фон Бюлов с легкой улыбкой.– Лояльность становится весьма запутанной вещью, когда вы начинаете смешивать политику с политиками, вы согласны? Лучшей политикой для администрации Гленгарри было бы, разумеется, сделать все возможное, чтобы избежать военных действий. Даже если помнить об Арских конвенциях, война не минует никого своей жестокостью, беспощадной и естественной. Мы хотели бы уберечь Гленгарри от подобной незавидной участи. Разумеется, не в наших интересах разрушать планету, которая, если уж на то пошло, могла бы стать важной составной частью независимой земельной собственности Скаи. Поэтому я надеюсь, что кровопролития удастся избежать, и искренне рад был узнать, что вы разделяете эту точку зрения. В результате единственным препятствием к установлению порядка, который устроил бы нас обоих, остаются наемники-легионеры.

Генерал поднял руку.

– Пожалуйста, не поймите меня превратно, губернатор. Я вовсе не проповедую легкую измену законной власти. Наконец, я ожидаю, что вы будете лояльны временному правительству, если мы достигнем согласия, и лишь после того, как это произойдет. Он еще раз улыбнулся.

– Однако, думается, я могу сказать, не нарушая ничьих принципов, что вопрос лояльности есть ключ к решению всей проблемы. Позиция герцога Скаи состоит в том, что передача Гленгарри этим наемникам была незаконной с самого начала, ибо инициирована приспешниками Дома Дэвиона. Все видели, как даже архонтесса Мелисса подпала под влияние ее так называемого мужа, а позже – под влияние прижитого ими сына. Его светлость стоит на том, что альянс с Дэвионами и вытекающие из него действия незаконны, ибо противоречат Конституции Содружества Лиры и поэтому не могут иметь юридической силы.

Прежде чем продолжить, фон Бюлов выдержал паузу.

– Что это означает конкретно для вас? А вот что. Во-первых, герцог Ричард Штайнер утверждает, что мантия главы Дома Штайнера принадлежит ему, а не дискредитировавшей себя линии Катерина – Мелисса – Виктор Дэвионы. Он отвергает этот альянс, который вверг Лиранскую территорию под юрисдикцию незаконного правительства Федеративного Содружества. Как легальный глава Дома Штайнера и Содружества Лиры, он может распоряжаться по своему усмотрению всей собственностью и контрактами, принадлежащими как Дому Штайнера, так и правительству.

Во-вторых, контракт полковника Карлайла был заключен с Домом Штайнера и всегда таковым оставался, а это означает, что его люди опять же подотчетны власти полноправного главы этого Дома – его светлости герцогу Ричарду. В-третьих, передача Гленгарри Легиону Карлайла не признана законной его светлостью и в любой момент может быть отменена по воле его светлости. В действительности это уже произошло. Герцог Ричард еще раз подтвердил, что я являюсь законным владельцем феодального поместья Гленгарри и должен здесь править и поддерживать порядок. Про-дэвионовские элементы могут попытаться это оспаривать, но правда заключается в том, что для вас, при наличии желания, конечно, открываются широкие легальные возможности порвать с господством Серого Легиона Смерти.

Генерал улыбнулся.

– Другими словами, дорогой мой генерал-губернатор Де Ври, если вы искренне желаете спасти планету от ужасов войны – а кому, кроме профессиональных солдат, нужен этот конфликт? – то в вашем распоряжении есть все юридические основания для защиты гражданского населения Гленгарри. Я буду более чем счастлив принять от вас декларацию о нейтралитете в этом споре между его светлостью и узурпаторами, предавшими его фамилию. Все, что мне нужно,– ваше заявление о нейтралитете… и еще несколько малозначительных мер предосторожности с вашей стороны для гарантии нейтралитета в будущем. Если у вас достаточно решимости начать делать шаги в сторону нейтралитета. Серому Легиону Смерти будет трудно что-либо противопоставить вашему решению. Само их существование зависит от возглавляемого вами гражданского правительства, а имея в виду ваше сильное влияние в этих вопросах, мы позаботимся, чтобы эти вояки не чинили препятствий курсу Гленгарри на мир испокойствие.

Де Ври приостановил запись и откинулся в кресле, глядя на застывшее изображение лица генерала с запечатленной на нем лживой улыбкой. По сведениям, содержащимся в правительственной компьютерной базе данных, генерал фон Бюлов последние несколько лет был членом личного штаба герцога Ричарда Штайнера. Поэтому ясно, что за эти годы он научился дипломатическому языку. Не менее очевидно для Де Ври было и то, что улыбочки, пошлости и тщательно разработанные легальные обоснования – все это служило единственной цели: скрыть свои подлинные намерения. Бунтовщикам необходимо нейтрализовать Серый Легион Смерти, расположенный столь близко к сердцу их нарождающегося королевства. Ричард Штайнер был кровно заинтересован вывести Легион из игры с минимальными потерями времени и ресурсов, поскольку планета Гесперус – второй крупный центр сопротивления Дома Дэвиона – тоже потребует к себе внимания поборников Свободного Скаи на первых этапах мятежа.

Перед Де Ври стоял вопрос – отвечает ли присоединение к повстанцам его собственным интересам. Еще до получения ответа генерала на свое послание он провел много времени, изучая стратегическую карту Федеративного Содружества, чтобы лучше оценить общую обстановку. Все, что он увидел, прямо-таки подталкивало его встать на сторону Свободного Скаи.

Пространство Острова Скаи было единственным соединительным коридором между отдельными в прошлом наследными государствами – Солнечной Федерацией и Содружеством Лиры. Если Острову Скаи удастся отделиться от альянса Федеративного Содружества, то империя Дома Дэвиона окажется разрезанной пополам. А это в свою очередь спровоцирует другие области Содружества Лиры поднять восстание. С учетом постоянной угрозы со стороны кланов и напряженных отношений с Домом Куриты, что заставляло держать вооруженные силы Дома Дэвиона возле границ Солнечной Федерации, принцу Виктору трудно будет справиться с цепной реакцией парада суверенитетов и революций. Тогда при любом раскладе, несмотря на несоответствие в силах мятежников Скаи и стоящих перед ними войск Дома Дэвиона, Скаи скорее всего станет свободным, независимо от того, какое сопротивление войскам фон Бюлова окажет Серый Легион Смерти.

Итак, если победителем в любом случае станет герцог Ричард, что может выиграть Гленгарри, а конкретно губернатор планеты, выступая против такого могучего противника?

Но опасность, однако, оставалась. Де Ври вовсе не собирался принимать за чистую монету все, что сказал генерал фон Бюлов, вне зависимости от того, насколько заманчиво это звучало. А предпринять хоть какой-то шаг все равно невозможно, не считаясь в первую очередь с Легионом. Здесь надо было действовать тонко.

Де Ври повернулся к другому монитору и ввел команду на внутреннюю связь со своим кабинетом. Была по-прежнему глубокая ночь, но все его советники и главные члены кабинета находились на месте в соответствии с ранее отданными приказами. Переслав им копию генеральского послания и строжайший приказ главе департамента соблюдать секретность, Де Ври, практически ничего не объяснив, от них отключился. Прежде чем занять какую-то позицию, он должен выработать свою оценку заверений фон Бюлова в законности нейтралитета правительства планеты.

Следующий, кого он вызвал на связь, был полковник Макс Уолтерс – инопланетный наемник с жестким характером, служивший командиром охраны резиденции.

– Уолтерс, удвоить все меры безопасности комплекса Кастл-Хилла, и немедленно! Все без исключения.

На изборожденном шрамами лице полковника отразилось удивление.

– Но. губернатор. Серый Легион Смерти уже поднят по тревоге. У нас и так равная численность легионеров и гвардейцев на каждом посту, как это предусмотрено.

– Именно так. Но я хочу, чтобы гвардейцы имели перевес.– Де Ври сделал паузу.– На случай… разногласий.

Наемник смекнул быстро.

– Как скажете, господин губернатор. Надо ли мне инструктировать людей быть готовыми к каким-либо… затруднениям?

– Пока нет,– ответил Де Ври.– Но я бы вам посоветовал собрать команду из старших унтер-офицеров, которые могли бы быстро занять ключевые позиции, если это потребуется. Когда и как их проинструктировать – я дам вам знать.

Уолтерс кивнул.

– Прослежу лично, господин губернатор. Если кто из Легиона будет спрашивать, откуда такие приказы, я им скажу, что вы увеличиваете численность гвардейцев, дабы сиять часть нагрузки с легионеров. Их офицеров это должно убедить.

Губернатор холодно улыбнулся.

– Отлично, Уолтерс. То, что надо. На данный момент. Особые распоряжения я дам вам позже.

Де Ври выключил связь. На должность командира гарнизона резиденции Уолтерса ставил он лично, и теперь губернатору приятно было видеть, что он не ошибся в своем выборе. Человек этот не имел никакого интереса в местных делах и не связан какими-либо отношениями ни с кем из совета двадцати, из феодалов и даже из людей Карлайла. Лояльность Уолтерса целиком принадлежала платежному чеку и человеку, который его выписывает.

Де Ври вновь повернулся к первому монитору, чтобы дослушать конец генеральского послания. Теперь все встало на свои места. Де Ври оставалось только осторожно вести свою игру, а обойти других игроков, не теряя своих позиций, он мог. Он вытащит Гленгарри и всех жителей планеты из этого кризиса. А что дальше? Дальше возможности открывались широкие, особенно для человека, который хотел употребить их себе на пользу.

XVIII

Данкельд, Гленгарри. Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 2 апреля 3056 г.

Алекс Карлайл целеустремленно мчался в сторону конференц-зала командного центра Кастл-Хилла.

– Вот данные, которые вы просили, сэр,– произнес он, тяжело дыша и выкладывая диск на стол перед майором Де Вильяром.– Капитан Варгас приносит свои извинения, но он еще не успел просуммировать все данные и свести их в одну законченную картину, сэр. Он надеется, что здесь вы найдете то, что может вам понадобиться.

Де Вильяр устало глянул на диск.

– Опять Донесения,– произнес он утомленным, под стать внешнему виду, голосом. Совещание уже кончилось, но только затем, чтобы офицеры разошлись по местам и приступили к исполнению своих обязанностей. Варгас и Радклифф вместе с Россом, хорошо знающим потенциал противника, вернулись к сбору и обработке разведданных с целью прогнозирования величины потенциальной угрозы, а майор Оуэнс в это время занялся проблемами снабжения и мобилизации обескровленного Легиона к предстоящим действиям. Большинство оставшихся офицеров, не задействованных в активном наблюдении за мониторами, разрабатывали на штабных компьютерах различные оперативные планы, пытаясь подстроить их под сложившуюся ситуацию. Цель таких манипуляций – заранее подготовиться к встрече с захватчиком.

В результате в конференц-зале Де Вильяр и Макколл остались вдвоем, чтобы разрешать возникающие по ходу дела проблемы. И с ними – кадет Карлайл в качестве адъютанта на подхвате, который изо всех сил старался быть хоть чем-то полезным. Это была та сторона жизнедеятельности лидера, о которой Алекс прежде не задумывался. Во время тренировочных упражнений обычно проводился короткий инструктаж, а затем им приказывали садиться по машинам и ждать команду «К бою!».

На классных занятиях разбирались такие вопросы, как стратегия, взаимодействие, снабжение и множество других, но все они были вторичны по отношению к главному – как можно скорее научиться сражаться на боевом роботе. Теперь Алекс начал осознавать, что сложная военная обстановка требует огромной предварительной работы, прежде чем противоборствующие силы сойдутся в сражении на поле битвы.

– У капитана есть по этому матерриалу свой особый комментарий, молодой Алекс? – спросил Макколл, указывая на диск.

– Допплеровские показания постоянны, сэр,– ответил Алекс.– По крайней мере, я слышал, так сказал капитан Варгас капитану Радклиффу. Мне он больше ничего не говорил. Но я слышал еще его слова, что флот захватчиков держит постоянное ускорение.

– Они торопятся,– произнес Де Вильяр.– Никто не пойдет на двойной расход топлива, чтобы держать такой темп, поскольку скорость не имеет решающего значения. Особенно если под рукой нет дружественной заправочной базы или газового гиганта. А при ограниченных ресурсах у них будут большие проблемы с дозаправкой, хоть они и надеются нас быстро вышибить.

Макколл пожал плечами.

– Они, наверрное, ррасчитывают сесть на один из двух остальных континентов и перреррабатывать моррскую воду. Скоррее всего, один из этих десантников несет горрючее.

Де Вильяр, соглашаясь, кивнул, но взгляд его оставался мрачным.

– И все-таки приближаются они быстро. А это сужает наш запас времени. Три дня – срок для подготовки недостаточный, особенно когда этот чертов Де Ври ставит палки в колеса.

Он метнул строгий взгляд в сторону Карлайла.

– Запомни, кадет,– все, что ты услышишь в этой комнате, не должно идти дальше твоих ушей. Ругать губеррнатора, когда есть шанс, что он об этом узнает,– никуда не годная дипломатия.

– Так точно, сэр,– по-уставному ответил Алекс.

– За последний час он четыре раза уклонился от разговора. А мы не можем оставить это дело просто так. Если мы хотим дать этим ублюдкам от ворот поворот, когда они сядут на орбиту, нам надо привлечь на свою сторону планетарную гвардию.

Де Вильяр помолчал, протирая глаза.

– Хорошо, я посмотрю рапорт Варгаса, а затем его превосходительство даст мне ответ на кое-какие вопросы, даже если мне придется для этого с ногами влезть к нему на стол и орать в самое ухо.

Майор запустил диск в приемник на крышке стола и переключил свое внимание на монитор компьютера. Алекс нашел себе место поодаль от двух военачальников и там устроился в ожидании новых распоряжений. Ночь тянулась уже давно. И он понимал, что скорого конца ей не будет.

Генерал-губернатор Роджер Де Ври откинулся в своем кресле, удовлетворенно улыбаясь. Его правоведы согласились с доводами, приведенными в последнем послании фон Бюлова, и это развязывало ему руки для разговора с командованием Легиона.

Уолтерс доложил о полной готовности охранников к действиям после того, как он удвоил численность своих людей не только на обычных постах, но и в той части Кастл-Хилла, что отведена была под жилье семей и отставников из высших офицерских чинов Легиона… Вполне достаточно, чтобы обезглавить весь полк наемников. Некоторым, возможно, удастся вырваться из сетей, главным образом тем, кто находится в Брандере. Но непосредственной угрозы они не представляют и очень скоро будут блокированы, особенно после того, как схватят все их командование.

У Де Ври был хороший повод чувствовать себя удовлетворенным. Его план по защите Гленгарри сведет к минимуму риск серьезной конфронтации. Превыше всего он не желал иметь неприятностей. Ни с войсками фон Бюлова, ни с Легионом. Он обязан сделать все, чтобы избежать ужасов войны на Гленгарри. Селектор издал настойчивый гудок.

– Что там, Кэмпбелл? – спросил он, включив переговорник.

– К вам майор Де Вильяр, генерал-губернатор,– ответил секретарь. Голос его звучал уныло. Де Ври дал строжайший наказ не беспокоить его, и только вопросы исключительной важности могли заставить Кэмпбелла нарушить эти инструкции.

Де Ври задумчиво погладил свои густые усы. Зачем исполняющий обязанности командира Легиона пришел к нему именно сейчас? Собирается ли он продолжать разговоры о совместной обороне, или к нему что-то просочилось? Не считая Уолтерса, единственными, кто имеет представление о том, что происходит, была группа, собравшаяся во дворце правосудия, да пара техов-связистов. Не мог ли кто-нибудь еще из гвардии догадаться обо всем и распространить слух?

– Впусти его,– наконец вымолвил он. Когда майор вошел, Де Ври поднялся с кресла, улыбаясь и протягивая руку. Теперь настал черед старых, проверенных временем политических уловок.

– А-а, майор, рад вас видеть,– вкрадчиво произнес он.– Удивляюсь, какая сила смогла вытащить вас из бункера, учитывая ситуацию.

– Как раз о ситуации я и пришел поговорить,– резко ответил Де Вильяр.

– Разумеется, насчет вашей просьбы о мобилизации планетарной гвардии…

Де Ври жестом предложил кресло.

– Мне все еще не удалось собрать все донесения с мест, майор. Вы же знаете, как трудно расшевелить канцелярских работников. Но, пожалуйста, присядьте, а я попробую сделать кое-какие предварительные распоряжения, чтобы продвинуть вперед решение наших вопросов.

Де Вильяр сел, а губернатор вернулся к своему креслу за столом. За вежливой улыбкой опытный торговец Де Ври скрывал беспокойство. Он планировал держать в секрете все свои действия до тех пор, пока общая ситуация не станет яснее, а точнее, пока он не получит доклада по сумме разведданных, которые Легион передавал своим военным специалистам последние несколько часов. У наемников в распоряжении имелись более мощные, чем у него, средства, больше информации, и он предпочел бы обнаружить какие-то новые, ранее скрытые факторы, которые могут в корне изменить расклад сил. Поэтому Де Ври хотел в этом убедиться, прежде чем делать какие-либо определенные шаги в том или ином направлении. Но мобилизация, которой требовали от него наемники, явно не останется незамеченной шпионами фон Бюлова, проникшими на Гленгарри, и глупо было бы думать, что за ним не наблюдает множество глаз. Если он узнает, что Де Ври отдал приказ армии на мобилизацию, как того требует Де Вильяр, то губернатор рискует потерять все, что ему удалось выторговать у фон Бюлова.

Другого выхода не было. Де Ври скользнул левой рукой под крышку стола и нажал на потайную кнопку. Таким образом он дал знак Уолтерсу о потенциальной угрозе в своем кабинете, но охрана не ворвется сюда до тех пор, пока сигнал тревоги не прозвучит вторично.

Правую руку Де Ври опустил на клавиатуру компьютера и посмотрел майору прямо в глаза. Какими бы фанатиками эти легионеры, судя по слухам, ни были, все равно оставалась некоторая возможность убедить их сделать правильный выбор. Де Вильяр, например, всегда казался ему трезвомыслящим, думающим человеком.

– Майор,– медленно произнес Де Ври.– Я понимаю вашу преданность Легиону и своим людям. Должен заявить: хотя об этом принято думать иначе, но политики и администраторы типа меня преданы своим людям не меньше.

– Я никогда особенно не общался с политиками,– сказал Де Вильяр.– Это забота полковника. Что означают ваши слова, губернатор?

– Я э-э… я хотел бы знать, взвесили ли вы все, так сказать, подводные камни этой… этого дела. Каковы его законные основания? Если герцог Ричард объявил себя полноправным главой Дома Штайнера и это право за ним закрепилось, тогда ваш контракт заключен с ним, а не с принцем Виктором Дэвионом. А это ставит вас в разряд мятежников против законной власти, разве не так?

Де Вильяр пожал плечами.

– По моему опыту лишь победитель в войне определяет, что было законно, а что нет, губернатор,– сказал он.– В конце концов шансы против Ричарда Штайнера чертовски велики. Принц Виктор контролирует третью часть всей Внутренней Сферы, и полков боевых роботов у него больше, чем планет на Скаи. Штайнеру придется одержать несколько показательных побед, чтобы хотя бы привлечь к себе сторонников.

– Шансы против герцога могут быть сколь угодно велики, майор. Но здесь и сейчас его шансы против Легиона выглядят куда больше. Рано или поздно этот флот разгромит ваше войско независимо от того, сколько планетарных гвардейцев будет вам помогать.

– Может быть,– отметил Де Вильяр.– В войне не бывает ничего абсолютно предсказуемого, но я поставил бы скорее на него.

Де Ври слегка, без всякого юмора, улыбнулся.

– Тогда – зачем сопротивляться? Зачем приносить в жертву себя и своих боевых роботов, если даже вы предполагаете, что это безнадежный курс? – Он сделал паузу, затем добавил; – По крайней мере задумайтесь, прежде чем ввергать Гленгарри в полномасштабную войну, майор. Я имею в виду… пострадают невинные люди, если здесь высадятся войска фон Бюлова. Но он предлагает нам сделку. Если мы на нее пойдем, то спасем людей от зверств оккупантов.

– Для меня посулы генерала звучат абсолютно неубедительно,– ответил Де Вильяр.– Сопротивление -бесполезно, поэтому надо сложить оружие и признать Ричарда Штайнера вашим новым господином. Это не сделка. Это капитуляция.

– Нет… не капитуляция. Просто заявление о нейтралитете, майор. В обмен мы соглашаемся на символическую оккупацию. Сдадим на некоторое время аэрокосмическую технику. Согласимся не воевать со Свободным Скаи. Временно демобилизуем ваших боевых роботов, пока не пройдет этот кризис. Это абсолютно разумная цена, если она позволит сохранить мир.

Де Вильяр слегка приподнялся с кресла, надвинувшись всем корпусом на губернатора.

– Фон Бюлов не упоминал таких подробностей в послании, которое мне довелось слышать, господин Де Ври,– напряженно произнес он.– Так что здесь затевается?

Поглаживая усы со спокойным видом, ничуть не отвечающим его внутреннему состоянию, Де Ври откинулся на спинку кресла. Но за внешней невозмутимостью он скрывал огромное напряжение.

– Я просто бедный старый торговец, пытающийся заниматься государственными делами,– начал он тянуть время.– Но я уверен: если попытаться, то мы сумеем выбить из генерала эти условия.

Офицер Легиона еще больше подался вперед.

– Кончайте играть в прятки, губернатор,– резко оборвал он своего собеседника.– У вас был" связи с врагом. Иначе откуда вам взять столь детально продуманные условия? Что вы сделали с моими легионерами?

Де Ври поднялся, встретившись со стальным взглядом Де Вильяра.

– Послушайте, майор, я еще раз подчеркиваю, что только искал способа уберечь Гленгарри от разграбления. Я не профессиональный солдат, но реальность понятна даже мне. Ваши войска ослаблены, а планетарная гвардия – всего лишь милиция. Фон Бюлов привел с собой большие ударные силы. Даже если вы дадите самое замечательное со времен Токкайдо сражение, ущерб окажется огромным. Неужели вам этого хочется?

– Никому этого не хочется, -?– ответил майор грубо.– Но у нас обязательства.

– Ваша служба? – переспросил Де Ври.– Но не думаете ли вы, что ваши истинные обязательства – служить семье Штайнеров? А если окажется, что герцог Ричард – законный ее представитель, то как тогда расценить ваши обязательства?

– Генерал фон Бюлов желал бы представить все именно таким образом,– парировал Де Вильяр.– Словоблудие чистой воды, чтобы помочь вам со спокойной совестью снять с себя собственные обязательства. Меня на это нельзя купить, Де Ври! – Рука его потянулась к кобуре у бедра.– Обвиняю вас в нарушении присяги верности Серому Легиону Смерти и саботаже действий правительства. Предполагая ваше сотрудничество…

Де Ври тяжело наклонился к столу, и палец его нажал на кнопку во второй раз. Сейчас личная охрана должна была уже собраться в вестибюле перед кабинетом. Второй сигнал означал их переход к действиям.

В тот самый момент, когда Де Вильяр вытащил свой пистолет-автомат «Мидрон», дверь внезапно отъехала в сторону. Пять охранников с ружьями наготове ворвались в помещение. За ними вошел Уолтерс, без оружия, но всем своим видом излучая чванливую уверенность.

– Боюсь, я не могу позволить вам разрушить Гленгарри, майор,– искренне произнес Де Ври.– Единственное решение – объявление нейтралитета. Я уверен, что генерал фон Бюлов согласится рассмотреть представленные ему цивилизованные условия. Это действительно делается ради лучшего будущего.– Он сделал знак охранникам: – Майора арестовать. Пожалуйста, обращайтесь с ним уважительно, но изолируйте немедленно и ждите дальнейших указаний. Уолтерс, пора! Дайте приказ усилить безопасность по всей резиденции. Начиная с этого момента персоналу Легиона закрыт доступ во все мало-мальски важные помещения административного крыла. Заключить под стражу всех причастных к наемникам лиц и арестовать всех офицеров Легиона, которые вам встретятся. Все ясно?

– Так точно, сэр,– ответил полковник, преданно глядя на губернатора.

После того как они разоружили Де Вильяра и вывели его из кабинета, генерал-губернатор вернулся к столу и устало сел. Еще так много надо было сделать…

XIX

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи. Федеративное Содружество 2 апреля 3056 г.

– Жители Гленгарри! Жители Гленгарри! Сейчас перед вами выступит с важным сообщением генерал-губернатор!

– Это Де Ври,– сказал через плечо Алекс Карлайл остальным офицерам, сидящим в командном центре Кастл-Хилла.– Он выступает по общественному информканалу.

Темп деятельности в командном комплексе Легиона за последние несколько часов заметно спал. Большинство планов и подготовительных программ старшие командиры уже вручили своим адъютантам и загрузили в компьютерные банки данных. Теперь должно пройти время, пока не потребуются новые решения. Некоторые из военачальников нашли время слегка поклевать носом, сидя в креслах, а кое-кто даже отправился к себе на квартиру высоко на поверхность, чтобы проведать семью и отдохнуть в более комфортабельных условиях. Алекс вызвался подменить выдохшегося лейтенанта Бергстрем за мониторами каналов связи в «гадючнике».

Несмотря на отсутствие сиюминутных дел – или, скорее, благодаря этому,– атмосфера в командном центре с уходом Де Вильяра становилась все напряженней. От майора не поступало никаких распоряжений, однако становилось совершенно очевидно, что планетарная гвардия стягивала свои силы возле Кастд-Хилла. Но ни губернатор, ни его канцелярия не отвечали на звонки обеспокоенных легионеров, а Де Вильяр словно исчез с поверхности планеты.

Позади кресла Алекса выросла, откуда ни возьмись, фигура Макколла, как только кукольное лицо диктора сменила на экране тяжеловесная физиономия генерал-губернатора.

– Жители Гленгарри,– мрачно начал Де Ври.– Несомненно, многие из вас обеспокоены присутствием военной эскадры, совершившей прыжок в систему Гленгарри, корабли которой займут орбиту нашего прекрасного мира в течение ближайших трех дней. Этот флот, состоящий из военных десантных кораблей, заявил о своей принадлежности к власти временного правительства Свободного Скаи – сепаратистского движения, поднявшего знамя восстания против правительства Федеративного Содружества. Лидером этого движения является его светлость герцог Скаи Ричард Штайнер.

Командующий оперативными силами генерал фон Бюлов ясно обозначил свои намерения. Флот находится здесь, поскольку Гленгарри является владением и базовой планетой Серого Легиона Смерти, который не следует курсом на Свободный Скаи. Временное правительство Свободного Скаи полагает, что Легион как наемный полк, имеющий контрактные обязательства перед Федеративным Содружеством, может представлять угрозу их восстанию. Генералу даны приказания обеспечить невмешательство как Гленгарри, так и Легиона в их действия, и он предпримет все меры, которые сочтет необходимыми, для выполнения этих приказов.

Де Ври посмотрел прямо в камеру с выражением искренней озабоченности.

– Граждане… друзья… никто не хочет видеть нашу планету превращенной в поле битвы. Войны за Наследие и вторжения кланов волнами сражений прокатились через нас, и каждый житель планеты знает, насколько ужасны и разрушительны современные средства ведения войны. Даже успешная оборона Гленгарри нанесет непоправимый ущерб нашему народу, нашей экономике и окружающей среде. А шансы на успех в этом деле крайне малы. Большая часть контингента Легиона находится далеко, на военной операции, и полковник Карлайл, их всеми уважаемый командир, тоже отсутствует. Возможно, обладай Легион полной своей силой и будь здесь сам легендарный полковник, мы могли бы противостоять любому противнику, но сейчас против подавляющего превосходства войск Свободного Скаи тот малочисленный гарнизон, что остался на планете для нашей защиты, просто не соответствует масштабу задачи. Даже майор Де Вильяр, временно исполняющий обязанности командующего Легионом, и тот сомневается в способности военных защитить Гленгарри. Теперь Де Ври улыбался.

– По счастью, мы имеем возможность избежать ужасов военного вторжения. Я серьезно обсудил ситуацию с майором Де Вильяром, а также с генералом фон Бюловым. Похоже, текущий контракт Легиона с Федеративным Содружеством – это одна лишь видимость, поскольку потенциально противоречит обязательствам полка перед Домом Штайнера. Мы полагаем, что данные вопросы о законности ставят Серый Легион Смерти в довольно щекотливое положение, хотя и оправдывают тем самым его отход от первоначальных намерений, но заставляют тщательно все взвешивать, прежде чем предпринимать какие-либо шаги.

– Прроклятый сладкоголосый ублюдок! – выругался Макколл.– Это ложь! Майорр Де Вильярр никогда на такое не согласится!

– Секунду, сэр! – выкрикнул Алекс.– Смотрите…

– … и в подтверждение этого,– продолжил свою речь Де Ври,– я предоставляю слово исполняющему обязанности главнокомандующего Серого Легиона Смерти майору Кристобалю Гомесу Де Вильяру.

На экране губернатор уступил место Де Вильяру. Майор сменил украшенный галунами мундир, который он не снимал со вчерашнего празднования Дня Героев, на чистую, сидящую как влитая… полную униформу легионера со всеми регалиями и наградами. Выражение его лица было напряженным и натянутым, но глядел он прямо в камеру и говорил низким, спокойным голосом.

– Как исполняющий обязанности командира Серого Легиона Смерти в отсутствие полковника Карлайла, я настоящим выступлением подтверждаю все положения, выработанные губернатором Де Ври и генералом фон Бюловым. Далее вы получите полную информацию об их содержании. На текущий момент…– Он сделал паузу и посмотрел куда-то мимо камеры, затем сглотнул и продолжил: -… на текущий момент по Легиону объявляется отбой тревоги. Весь персонал должен действовать в полном согласии с губернатором Де Ври и его штабом, выполняя соглашения и предписания… генерала фон Бюлова.

Алекс Карлайл съехал вниз по креслу, едва способный поверить тому, что он только что услышал. Позади него Макколл прошептал:

– Не могу в это поверрить,– одним дыханием как бы подытожив обуревавшие всех чувства.

– Извините, мисс. Доступ в центр связи закрыт по приказу генерал-губернатора.

Кейтлин Де Ври, нахмурившись, посмотрела на одетого в шотландскую юбку планетарного гвардейца, заслонившего перед ней дверь в первый связной комплекс резиденции на Кастл-Хилле. Просмотрев по монитору в своих апартаментах выступление отца, она бросилась его разыскивать, недоумевая, почему он не послал за ней, если работал над проблемой кризиса всю ночь. В конце концов предполагалось, что теперь она стала его адъютантом. Если отец и майор Де Вильяр вели переговоры с сепаратистами, то Кейтлин каким-то образом должна была принимать в этом участие, пусть даже делая пометки или следя за тем, чтобы их напоили чаем для поддержания сил. Разве не в этом состоят обязанности адъютанта?

Само объявление тоже ее беспокоило. Вовсе не похоже, что Легион мог на такое согласиться. Ей хотелось знать, что думает об этих переговорах Алекс Карлайл. Его отец славился тем, что не шел ни на какие компромиссы, когда дело касалось принципиальных вопросов.

Мысль эту она тут же отбросила и сосредоточила свое внимание на сиюминутной проблеме.

– А вам известно, кто я, капрал? – спросила девушка.

– Дочь генерал-губернатора, мисс,– ответил гвардеец, явно ощущая неудобство.– Но это не…

– Я еще и кадет корпуса боевых роботов, а каждый воин – водитель боевого робота – выше по званию, – чем любой военнослужащий планетарной гвардии – по крайней мере так было, когда я в последний раз смотрела устав.

– Э-э, да, мисс, но приказы…

Она хлопнула по нашивке, которую только что добавила к своей форме,– полумесяц на красном с зеленым клетчатом знамени вооруженных сил Гленгарри.

– Я еще являюсь исполняющим обязанности личного адъютанта его превосходительства. Если хотите, сверьтесь по компьютерному списку.– Кейтлин сделала паузу.– Вы все еще будете настаивать, что приказы генерал-губернатора предписывают ограничить мой доступ к нему?

– Д-да, мисс… то есть нет, мисс…

Гвардеец шагнул в сторону и нажал на кнопку. Дверь тотчас же открылась. Поведение его немедленно трансформировалось: снисходительная манера уступила место жесткому чинопочитанию, и поэтому он взял ружье на караул и отдал честь.

– Извините, что задержал вас, мисс. Проходите.

Кейтлин холодно ему улыбнулась и шагнула в дверной проем. Она свернула налево и направилась по лестнице к операторской кабине управления, выходившей окнами на видеостудию резиденции. Там она решила дождаться, когда отец закончит выступление.

Операторская представляла собой узкую комнату, через прозрачное пластиковое стекло которой было видно всю студию. Единственный пульт, за которым сидели четыре теха, обеспечивал управление всеми студийными системами – от роботизированных камер и микрофонов до компьютерных синтезаторов спецэффектов. Никто даже не поднял головы, когда туда вошла Кейтлин, которая вела себя как мышка, стараясь никому не помешать. Она даже вытянула шею, чтобы получше осмотреть студию.

Майор Де Вильяр все еще продолжал говорить, вяло толкуя офицерам Серого Легиона Смерти о необходимости работать в тесном контакте с генерал-губернатором, чтобы заключительная часть подготовки к подписанию соглашения о нейтралитете прошла гладко. Он читал по телесуфлеру текст, составленный в очень осторожных, почти высокопарных выражениях. Тон выступления майора был весьма далек от грубоватой, но обычно деловой манеры его речи, подкрепляемой энергичными жестами, что доводилось Кейтлин слышать, когда тот давал несколько лекций кадетам в Брандере. Время от времени глаза командующего перебегали с телесуфлера и укрепленной над ним камеры куда-то в другое место, оставшееся невидимым для Кейтлин с этой точки наблюдения. Выражение взгляда Де Вильяра тоже ее беспокоило. Что-то здесь выглядело неладно…

Она нагнулась еще немного вперед и наконец увидела других людей, находившихся в студии.

Во-первых, отца, который, сидя на стуле, напряженно подался вперед, находясь вне поля зрения камеры, слушающий и наблюдающий за майором с таким вниманием, какое он редко кому выказывал.

Во-вторых, она увидела троих охранников, окруживших Фрею Кинг Де Вильяр. На жене майора были порванная ночная рубашка и домашние тапочки. Волосы выглядели неприбранными, а в рот вставлен кляп. Один из охранников уткнул ей в шею лучевой пистолет, а второй грубо и болезненно закрутил руки женщине за спину. Третий, стоявший чуть поодаль, покачивал направленным в сторону майора автоматическим карабином.

Вырвавшийся, как восклицание, спазматический вдох Кейтлин прозвучал резко и громко.

– Мисс Де Ври! Что вы здесь делаете? Директор в большом волнении привстал со стула.

– Вход сюда запрещен…

– Мой… мой отец хотел, чтобы я… дала ему знать, когда придет сообщение от…– Ее сбивчивый ответ звучал неубедительно даже для нее самой. Она отступила на шаг.-… от лорда Каррика. Я… э-э, я думала, он уже закончил, но, как видно, отец еще занят на передаче. Тогда я передам ему, когда… когда он освободится.

– Он сейчас не в эфире,– произнес директор студии, подозрительно глядя на нее.– Идите сюда, я свяжу вас по внутреннему селектору.

Директор отвернулся на какое-то время, чтобы передать вызов на маленький, прикрепленный к уху приемник, который должен был носить ее отец, чтобы принимать реплики из операторской кабины. Кейтлин не стала долго ждать. Она выскочила в дверь и стремительно сбежала вниз по ступеням, затем, миновав капрала у дверей, быстрым шагом пошла прочь от центра связи.

Ей потребовалось все ее самообладание, чтобы не пуститься бегом, пока она находилась в поле зрения гвардейца.

Крохотный приемник запищал в левом ухе, и Роджер Де Ври вертикально вытянулся в кресле, непроизвольно нащупывая рукой гладкий пластиковый корпус устройства. Через мгновение раздался голос директора студии, слабый и искаженный, который начал неуверенно говорить.

– Ваше превосходительство, ваша дочь только что была в операторской, она искала вас. Э-э… передать что-то насчет сообщения, которое вы ждете от лорда Каррика. Но мисс Кейтлин не стала ждать разговора с вами и… ушла.

В голосе директора ощущалась нервозность, но оставалось неясным, то ли это от страха за допущенное им нарушение мер безопасности, то ли от самой мысли, что он подвергает сомнению действия генерал-губернаторской дочки.

Де Ври быстро вскочил на ноги. Майору оставалось читать по меньшей мере еще минуту, и это давало губернатору время разобраться с возникшей проблемой, не прерывая трансляции.

Он вовсе не ждал этим утром звонка ни от Каррика, ни от кого-либо другого из местных лордов, и подобная ложь вкупе с внезапным бегством его дочери могла означать лишь одно…

Выйдя за тяжелую, звуконепроницаемую дверь студии, Де Ври вытащил из кармана брюк свой индивидуальный переговорник и набрал номер.

– Уолтерс,– односложно произнес он.– Де Ври. Прикажи своим людям найти мою дочь и посадить ее под стражу, пока я не отдам дальнейших распоряжений. Не принимай никаких отговорок и проволочек. Мне жизненно важно поговорить с ней. Передать всем постам!

Де Ври терзала мысль, что его дочь питает чувства привязанности к кому-то другому, кроме своего отца, однако приходилось это признать. Многие годы она мечтала стать воином – водителем боевого робота, а ему было известно, что люди Карлайла проходят интенсивный курс морально-психологической подготовки с первого дня своей учебы в кадетах. Сейчас Де Ври не мог позволить себе никаких случайностей. Он не собирался допускать, чтобы хоть кто-то, даже собственная дочь, вдруг разрушил все его планы, поставив под угрозу будущее Гленгарри.

Именно поэтому он должен принять все меры, чтобы она не выкинула какую-нибудь глупость,– например, рассказала офицерам Легиона о том, что видела в студии. Через несколько минут это уже не будет иметь значения, но до тех пор, пока Де Ври не убедится, что верхушка командования окружена и нейтрализована, Кейтлин нельзя оставлять без присмотра.

Де Ври не стал дожидаться подтверждения о получении сообщения от начальника службы безопасности. Он сунул переговорник обратно в карман и вернулся в студию, выкинув из головы все мысли о Кейтлин.

Сейчас он должен сосредоточить свое внимание целиком на насущных делах. Позже он введет свою дочь в курс дел, и вместе они определят, какого будущего заслуживает Гленгарри.

Глубоко внизу, в «гадючнике», Алекс Карлайл сидел в кресле, чувствуя себя потерянным и обескураженным. После всего, что говорил майор Де Вильяр об их обязанности оказать сопротивление, как мог он так быстро изменить свое мнение? И даже не проконсультироваться с Макколлом и генеральным штабом?

Теперь на экране опять появился Де Ври, каждым своим жестом и каждым словом выражая спокойствие и уверенность.

– Разрешите на этом закончить. Еще раз призываю жителей Гленгарри сохранять спокойствие в ожидании развития событий. Уверяю вас, планете ничто не угрожает, и при наличии минимального здравого смысла у каждой из сторон, я уверен, мы можем предсказать для себя полный штиль посреди грядущей бури. Спасибо, и да благословит вас Господь.

Макколл что-то пробормотал себе под нос и, протянув руку за спиной Алекса, выключил монитор.

– Не знаю, что могло изменить его решение,– проворчал каледонец.

Не успел он договорить, как настойчиво зазвонил аппарат внутренней связи. Алекс нажал на кнопку и увидел перед собой вежливое лицо одного из дежурных унтер-офицеров Легиона – сержанта Ю.

– Сэр, говорит четвертый пост. У меня здесь много офицеров и техов, заявляющих, что им приказано занять места в конференц-зале. Приказы губернатора Де Ври.

Вперед выдвинулся майор Макколл, сделав знак Алексу молчать.

– Это наррушение рраспоррядка, серржант,– начал он.

На экране показалось новое лицо.

– Майор, это капитан Холмс – планетарная гвардия. Генерал-губернатор Де Ври и майор Де Вильяр просят, чтобы вы вместе со штабом присоединились к ним в резиденции для проведения конференции. Нам же приказано вести наблюдение, пока вы будете наверху.– Он улыбнулся.– Сами знаете – дух сотрудничества и все такое прочее.

Макколл, похоже, вовсе не намерен был отвечать, но в конце концов кивнул.

– Да, порра со всем этим рразобрраться. Прропустите их, серржант.

Он кивком головы велел одному из техов разблокировать лифт, остановленный, когда командный центр подняли по тревоге, а включить его можно было только изнутри.

Холмс и его техи появились почти тотчас же и формально освободили Макколла от его обязанностей, сославшись на указание губернатора переправить весь штаб на поверхность. Алекс вместе с Макколлом и другими офицерами вошел в лифт, чтобы подняться в резиденцию. Из недоуменных реплик, раздававшихся то тут, то там, было очевидно: другие командиры Серого Легиона Смерти испытывают те же чувства, что и он. Алекс надеялся, что наверху возле шахты их встретит Де Вильяр. Может быть, он сумеет объяснить, что происходит.

Но когда двери раскрылись, майора там не оказалось. Вместо него Алекса и всех остальных встретил целый эскадрон солдат, облаченных вместо привычных туник и шотландских юбок в полное боевое снаряжение. Гвардейцы направили автоматы на делегацию офицеров Легиона. Позади виднелось еще несколько вооруженных людей, конвоировавших под прицелом сержанта Ю и других часовых с поста в коридор.

– По приказу генерал-губернатора вы арестованы,– резко произнес командир отряда.– Немедленно сдать личное оружие и наручные компьютеры. Делайте, что говорят, и все будет хорошо. Попытаетесь сопротивляться, и вы об этом сразу же пожалеете. У нас под охраной уже находятся тридцать два подчиненных Легиона, и они жизнью заплатят за любое неподчинение с вашей стороны. Я ясно выразился?

Никто не ответил. Тогда Макколл медленно вышел вперед с поднятыми руками, и лишь после этого остальные быстро последовали его примеру. Больше они ничего сделать не могли.

XX

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 2 апреля 3056 г.

Кейтлин Де Ври стиснула кулаки, переживая крушение надежд и желая вылить обуревавшие ее чувства на кого-нибудь или на что-нибудь, пока мрачные мысли целиком не поглотили ее.

Как только отец мог решиться предать Легион? От одной этой мысли ее всю трясло.

Она всегда знала, что его чувства к Серому Легиону Смерти носят, мягко говоря, смешанный характер. Грейсон Карлайл и его наемники буквально катапультировали Роджера Де Ври в генерал-губернаторское кресло. Пост он сохранял уже в течение двух лет, тесно сотрудничая с Легионом и, очевидно, понимая, сколько хорошего могут они сделать для Гленгарри.

Но в то же время он часто ронял комментарии, выдававшие его сильную неприязнь к наемникам. Легионеры много сделали для восстановления порядка в стране вскоре после своего прибытия, но теперь их взаимоотношения с губернатором стали более односторонними. Жители Гленгарри снабжали их всем необходимым, но в обмен получали очень мало. Так считал ее отец. И он с большой неохотой благословил решение дочери записаться в полк.

Именно этого она желала всю свою сознательную жизнь, и дело дошло до того, что либо отец милостиво уступит, либо Кейтлин открыто ему не подчинится. Перед лицом такого выбора он наконец сдался.

Теперь девушка вдруг страстно возжелала ничего никогда не слышать о Сером Легионе Смерти. Или же она хотела отречься от отца? Прямо сейчас Кейтлин не была уверена ни в том, ни в другом.

Кулак Кейтлин с размаху опустился на настенную кнопку устройства, закрывшего за ней дверь на замок. Она пришла в свои апартаменты в губернаторском крыле резиденции, не зная, куда еще можно спрятать свое лицо от целого света. Теперь каждая затейливая деталь мебели, каждая элегантная занавеска напоминали о вставшей перед ней дилемме.

– Мы стоим за порядок,– произнесла она вслух. Это был неофициальный девиз Серого Легиона Смерти, служивший стержнем репутации Грейсона Карлайла уже много лет. Тренировочная программа особо подчеркивала тот факт, что Легион, в отличие от множества других наемных полков Внутренней Сферы, сражался не столько ради денег, сколько ради идеалов. Полковник Грейсон Карлайл утверждал, что воины Легиона стоят на страже ворот цивилизации, за которыми – варварство. Два долгих года Кейтлин слушала эти слова и всегда верила в них. Легион… Грейсон Карлайл предполагал, что в нем служат хорошие люди – новые рыцари, направляющие своих металлических коней против тех, кто хочет низвергнуть цивилизацию.

Какое до этого дело Роджеру Де Ври, если он пытается выторговать сепаратный мир?

Кейтлин судорожно сглотнула и попыталась взять себя в руки. Если она сейчас расклеится, то ничем не сможет помочь.

Она набрала кодовую комбинацию, нажимая на миниатюрные кнопки наручного компьютера. Удобные военные модели Серого Легиона Смерти включали в себя персональные переговорники, которые гражданские лица в резиденции должны были таскать с собой в виде отдельных устройств. Необходимо сообщить майору Макколлу о предательстве ее отца.

Никто не ответил. Она выругалась и набрала другой номер – Алекса Карлайла. Тоже ничего.

Самым разумным при совершении государственного переворота было нейтрализовать командование Легиона, пока они обсуждают еще кажущуюся очевидной поддержку Де Вильяра. Неужели их уже вывели из игры, арестовали… или хуже? Таково было единственное пришедшее ей в голову объяснение, почему ни с кем из офицеров не удалось связаться.

А это означало, что силы Легиона здесь, в столице, оказались без руководства. Возможно, ей удастся предупредить кого-нибудь из отдаленных воинских частей. Например, в Брандере…

Для этого ей потребуется кое-что еще, помимо наручного компьютера. Возможно, удастся выбраться из резиденции и позвонить туда с городского узла связи…

Она уже прошла половину гостиной, когда какое-то движение возле двери в спальню заставило ее резко развернуться, принять бойцовскую стойку и включить все инстинктынатренированного воина.

Если уж она приняла боевую стойку, то что говорить о страхе ее предполагаемого противника. Он отскочил от двери и только потом по-овечьи рассмеялся.

– Ой, милочка, не делайте этого! Я уже подумал, что сейчас вы обойдетесь со мной нехорошо! Кейтлин расслабилась.

– Извини, Макдональд. Я не знала, что здесь кто-то есть.

Слуга прощающе улыбнулся.

– Вот, помогаю Магги с уборкой, госпожа,– произнес он.– Когда все люди подались в город на церемонии, кто-то должен взять на себя двойную работу.

Кейтлин улыбнулась ему в ответ, несмотря на обуревающее ее смятение. Ян Макдональд и его жена Магги были парой самых надежных слуг во всей резиденции. Они служили здесь уже многие годы, при них сменились четыре правительства, и только с помощью этих простых людей Кейтлин почувствовала себя здесь как дома в те бурные дни, когда отец только получил свой пост генерал-губернатора.

Макдональд пять лет отслужил в пехоте личной армии лорда Бучана еще до того, как Легион положил конец феодальным распрям между местными дворянами. Он был единственным человеком в резиденции, который поддержал мечту девушки стать воином – водителем боевого робота. До отъезда в Брандер Кейтлин знала его лишь несколько месяцев, но иногда казалось, что Макдональд больше походил на отца, чем человек, сидящий в кабинете генерал-губернатора.

Слуга, по крайней мере, всегда был готов ее выслушать и хотя бы посочувствовать.

Однако сейчас девушка не знала, что ему сказать. Она даже не знала, что известно Макдональду о скайских сепаратистах и разрешено ли легионерам говорить об этом с гражданскими лицами. А что сказать о своем отце?

Громкий стук в дверь раздался прежде, чем она успела вымолвить хоть слово.

– Мисс Де Ври!

Голос она узнала. Принадлежал он одному из сержантов гвардии, приписанному к службе безопасности резиденции.

– Ваш отец хочет вас видеть! Пожалуйста, немедленно выходите.

Кейтлин оглядела комнату, почти инстинктивно ища выход, хотя точно знала, что его здесь нет. С отцом она встречаться сейчас не могла…

Макдональд понял ее состояние еще до того, как она сама осознала, что с ней происходит.

– В чем дело, милочка? – тихо спросил он.– У вас с отцом что-то произошло?

Она кивнула коротким, почти судорожным кивком. Стук повторился, на этот раз громче.

– Мониторы службы безопасности показали, как вы сюда вошли, мисс Де Ври. Пожалуйста, быстро выходите. Ваш отец дал очень четкие указания.

Мысли Кейтлин лихорадочно заметались. Пусть он ее отец, но то, что делал губернатор, было предательством Легиона, а она отдала службе в этом наемном войске свою жизнь. Стоит позволить солдатам отвести ее к отцу, как тот уж позаботится, чтобы она не успела предупредить Макколла или других. А их надо предупредить раньше…

Но как? Сама она прийти к ним не сумеет, а кадету просто так к майору не дозвониться. Здесь существовало множество помех. Кроме того, у нее не оставалось на это времени. Выбирать было не из чего.

Она закусила губу. Единственной надеждой оставался Макдональд.

Кейтлин схватила его за руку.

– Ян… Ян, ты должен мне помочь. Мне кажется, Легиону грозит опасность, а отец не хочет, чтобы я их предупредила. Иди обратно в спальню и жди, пока я не выйду. Когда они меня заберут, найди способ выбраться из Кастл-Хилла в город. Позвони в Брандер. Майору Кингу… нет, Дэвису Клею. Скажи ему, что это очень важно. Скажи ему…

Она запнулась. Как дать понять Клею, что послание пришло действительно от нее?

– Скажи ему, что это передал тебе «Центурион». Майор Де Вильяр вовсе не добровольно сотрудничает с моим отцом. Его жену использовали как заложницу, чтобы заставить Де Вильяра согласиться на сделку с захватчиками. И мне кажется, остальных офицеров Легиона арестовали, их, должно быть, лишили связи с внешним миром. Ты все понял?

Макдональд пристально на нее посмотрел, а затем с мрачным видом повторил послание.

– Не могу в это поверить,– добавил он.– Твой отец… А с тобой… с тобой все будет в порядке, милочка?

– Все в порядке. Он все-таки мой отец… все будет в порядке.

Стук стал еще громче, когда Макдональд вышел из гостиной. Снаружи Кейтлин услыхала еще голоса. Пришедшие, очевидно, принесли ключ, которым они сумеют отомкнуть электронный замок.

Дверь отъехала в сторону, и за ней показалось пятеро солдат в юбках и светло-синих туниках секретной службы гвардии. Вид у них был злой, и оружие они, держали наготове.

– Черт побери, почему вы не отвечали! Теперь сержант отбросил всякие потуги на любезность.

– Ваш отец хочет, чтобы вы немедленно прибыли в его офис!

– А если я не хочу идти? – капризно спросила она. Он пожал плечами.

– Мне приказано вас туда доставить, мисс. Пожалуйста, не усложняйте дело.

Он махнул пистолетом, и двое солдат выступили вперед, явно демонстрируя намерение ее схватить.

Кейтлин Де Ври отступила на шаг, потом подняла руки и неохотно кивнула.

– Хорошо. Я иду.

Она стремительно прошла мимо гвардейцев, даже не обернувшись.

Теперь все зависело от Макдональда… и Дэвиса Клея.

Терминал переговорника за столом дежурного офицера зазвонил, оповещая, что поступил вызов, и Дэвис Карлайл Клей поднял голову. Он и так устал от долгого переезда в левитаторе обратно в Брандер, а его тут же поставили вахтенным офицером и приказали наблюдать за распорядком в центре Брандера, в то время как Кинг и другие начальники работали, выполняя распоряжение Макколла по подготовке учебных роботов для участия в реальных сражениях. Теперь, когда майор Де Вильяр дал отбой, по крайней мере этого не надо будет делать. Клей переключил демонстрацию выступления на мастерские, как только ему сказали, что идет трансляция, и теперь Кинг уже возвращался в штаб. Может быть. Клею в конце концов удастся выкроить сегодня немного времени для себя…

Он нажал на кнопку «Прием». Картинка, появившаяся на экране, явно указывала на гражданскую будку-автомат одного из крупных городов Гленгарри. На заднем плане виднелись здания, а фоном голосу говорившего служил монотонный шум уличного движения.

– Меня зовут Макдональд,– начал человек на экране. Акцент и одежда выдавали в нем местного жителя, возможно, из рабочего класса. Выглядел он страшно знакомо, только Клей никак не мог вспомнить, где же он мог видеть этого человека раньше.

У звонившего был запыхавшийся вид, и слова из него сыпались как из мешка.

– Я звоню из Данкельда по просьбе кадета Кейтлин Де Ври. Кадет Клей,– это вы? Ваши связисты сказали, что соединят меня напрямую…

– Эй, не так быстро, приятель,– улыбаясь, ответил Клей.– Да, я Клей. В чем, собственно, дело? Кейтлин теперь такая важная шишка, что уже не может сама говорить с нами, простыми кадетами, после того, как пролезла в адъютанты? Никогда не думал, что для общения со своими друзьями ей потребуется секретарь.

– Пожалуйста, кадет Клей. Это очень важно. Она просила вам передать, что это говорит сам «Центурион». И вот что она вам сообщает через меня. Майор Де Вильяр сотрудничает с ее отцом против своей воли. Его жену использовали как заложницу…

Клей внимал словам Макдональда с нарастающим чувством хаоса. Он не хотел верить ни одному из них, но кто, кроме Кейтлин или еще кого-нибудь из Брандера, мог знать тип робота, которым она управляла?

– Нет времени на размышления,– закончил посланец в напряженном и обеспокоенном тоне.– Молодую мисс Де Ври… арестовали. Люди ее отца. Планетарные гвардейцы…

В кабинет вошел майор Кинг, и только тут Клей отвел взгляд от экрана.

– Сэр, мне кажется, вам лучше самому все выслушать,– сказал кадет.– Макдональд, повторите, пожалуйста, свое сообщение майору Кингу…

Некоторое время он все еще пытался убедить себя, что это какая-то ошибка, возможно, кадетский розыгрыш. Но ни один кадет Серого Легиона Смерти не отважился бы на такое, даже сам Клей. Печенкой он чувствовал, что все в сообщении – правда, горькая правда.

И он понимал, что это означает для Серого Легиона Смерти…

XXI

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 4 апреля 3056 г.

Алекс Карлайл то и дело ворочался на узенькой детской кроватке, пытаясь заставить себя расслабиться, но все его усилия оказались тщетными. Два дня вынужденного бездействия сделали молодого человека нервным и унылым, а в результате он еще лишился сна. Скоро наступит рассвет – второй рассвет с тех пор, как губернатор Де Ври приказал посадить под стражу на гауптвахте Кастл-Хилла руководство Серого Легиона Смерти, но Алекс не мог с уверенностью сказать, была ли у него за все это время хотя бы пара часов полноценного отдыха.

Наконец он оставил неравную борьбу с самим собой и опустил ноги на холодный пол. Камера была такой маленькой, что в ней едва умещались тесная кровать, умывальник и унитаз, отгороженный от кровати, но не от внешнего коридора. Большинство офицеров, арестованных в результате тщательно спланированного губернатором государственного переворота, были посажены в аналогичные старые камеры, использовавшиеся в обычное время как место содержания военнослужащих, находящихся под стражей. С момента, когда их окружили, никто больше не видел ни Де Вильяра, ни Макколла, а женатых офицеров, очевидно, поместили где-то в другом месте. Время от времени Алекс размышлял, где могла сейчас находиться Кейтлин Де Ври. Предала ли девушка Легион, как это сделал ее отец? Еще несколько дней назад у него не могло даже возникнуть такой мысли, но теперь уже все казалось возможным.

Алекс поднялся и подошел к узкому транспластовому окну, выходившему на парадный плац Кастл-Хилла. Тяжело было представить, что на этом месте совсем недавно проводилась торжественная церемония в честь Дня Героев, еще тяжелее было от мысли, что это происходило всего три дня назад. С тех пор так много изменилось…

И еще больше изменится в течение следующих нескольких дней. Через день-два армада Свободного Скаи сядет на орбиту, и тогда все будет кончено. Из подслушанных разговоров гвардейцев Алекс понял, что большинство молодых офицеров и сержантский состав Легиона находились на свободе, но эти части не будут действовать на свой собственный страх и риск, особенно после передачи, в которой выступил майор Де Вильяр. Многие из них наверняка думают, что штаб продолжает здесь трудиться в поте лица, и даже представить себе не могут, что он целиком арестован, чтобы расчистить дорогу оккупантам.

Это означало, что войска Свободного Скаи будут двигаться вперед, фактически не встречая сопротивления, а планетарная гвардия обеспечит «мирную» передачу власти от Серого Легиона Смерти к армаде фон Бюлова. Глядя в предрассветную тьму, Алекс думал, как воспримет отец сообщение, что легионеры сдались, не оказав даже символического сопротивления. Какое ужасное падение с вершин славы, когда праздновался День Героев.

Внезапная вспышка на юго-западе привлекла его внимание. Сначала он подумал, что это, должно быть, молния – гроза, которая разразилась где-то за Брей-мореем. Затем Алекс увидел другую, уже более яркую вспышку. На этот раз это произошло гораздо ближе, и вскоре раздались грохочущие звуки разрывов, проникавшие даже сквозь транспласт.

Взрывы…

Гомес Кристобаль Де Вильяр услыхал отдаленный, но безошибочно узнаваемый «бабах!» раворвавшегсся снаряда, донесшийся из окна, и тут же одним махом вскочил на ноги. Ему пришлось подавить инстинктивное намерение распахнуть окно и высунуться во тьму. Окна в трехэтажном блоке резиденции, где находились в заключении они с Фреей, открывались лишь на несколько сантиметров – достаточно, чтобы впустить струю свежего воздуха, но любая попытка что-либо с ними сделать моментально включила бы с полдюжины охранных систем, по сигналу которых сюда бегом ринутся все дежурящие на этаже гвардейцы. Фрея села в кровати.

– Что происходит? – спросила она голосом, в котором и следа не осталось от сонной дремоты. Оба они были ветеранами, которые провели много ночей в полевых условиях, поэтому одних звуков канонады было достаточно, чтобы вырвать их из объятий мирного сна.

– Тяжелая артиллерия,– сказал он, слегка наклонив голову и вслушиваясь. Теперь он ощущал еще один звук – слабый, приглушенный, но ясно различимый для тренированного уха. Ритмичное уханье…– Идут роботы.

– Это Свободный Скаи?

Фрея нахмурилась, и лицо ее прорезали мрачные морщины. Она встала с кровати, подошла к стенному шкафу и, вытащив оттуда два рабочих комбинезона, кинула один через всю комнату Де Вильяру, а другой начала надевать сама.

– Они еще не должны были сесть на орбиту.

– Да,– произнес Де Вильяр, продевая ноги в штанины. Где-то вдали высоким голосом заверещала тревожная сирена, и послышался топот обутых в армейскую обувь ног, застучавших по коридору, едва охрана резиденции осознала, что объявлена тревога.

– Если только они не выслали вперед какие-нибудь сверхбыстроходные корабли. В сообщениях о них ничего не говорилось… пока этот негодяй Де Ври…

Он осекся. В его душе боролись ярость от краха собственных надежд и чувство глубокой вины – не передаваемые никакими словами ощущения.

«Хорошим» же командующим он оказался! Все годы службы в Легионе Де Вильяр страстно желал проявить себя на посту командующего. Несмотря на закрепившуюся за ним издавна репутацию сорвиголовы, он всегда считал, что обладает потенциальными качествами лидера.

Лори Калмар зарекомендовала себя в качестве прекрасного исполнителя, но не стремилась стать настоящим полноправным вожаком. Макколл люто дорожил своей независимостью и был чересчур непредсказуем, а Хасан Халид всегда слишком жаждал драки, чтобы беспокоиться о собственном благополучии. Поэтому Де Вильяр трудился не покладая рук, надеясь, что в конце концов у него появится шанс проявить себя, и вот с началом войн против кланов он все-таки достиг вожделенного поста.

А теперь… теперь все пошло псу под хвост.

– Не принимай так близко к сердцу,– мягко сказала Фрея. Она знала, что творится у него в душе, но нисколько не осуждала мужа. Он сделал так, как считал нужным…

Перед его глазами все еще стояла картина, как охранники держат у горла Фреи пистолет, заставляя его сотрудничать с ними в губернаторской передаче. Де Вильяр ненавидел себя за то, что ему пришлось совершить в тот день, но, оставаясь честным перед самим собой, знал: начнись все сначала, и он сделал бы то же самое. Легион был для него семьей, сколько он себя помнил, но Фрея… Фрея – его жена. Мать их детей. Она даже стала… частью его самого. И никогда Де Вильяр не допустил бы, чтобы ей причинили какой-нибудь вред.

– А не идут ли это роботы Легиона? – внезапно спросила Фрея.– Не всех же арестовали, как ты думаешь?

Он пожал плечами.

– Возможно. Но когда арестован весь штаб, я не знаю, кто сумел бы начать согласованное сопротивление. Де Ври клялся, что взял под стражу все командование полка, а Макколл…

Де Вильяр тяжело опустился на кровать, и уныние его перешло в бессильную ярость.

– Проклятие! Я не знаю! Что я могу предпринять, сидя здесь, в темноте?! Мне нужно выбраться отсюда и начать что-то делать!

Фрея тихонько дотронулась до его плеча – просто поддержать и посочувствовать.

– Не мучай себя, Крис,– тихо сказала она.– Выкинь из головы…

Дэвис Клей улыбнулся и потянул на себя ручку джойстика управления левой рукой своего «Грифона». Благодаря кабелю, соединявшему нейрошлем с машиной, он ощутил легкое смещение равновесия, когда левый ударный кулак его робота откликнулся на команду, уходя назад под легкое жужжание сервоактиваторов.

Клей резко подал рычаг вперед и почувствовал, как робот, повинуясь этому движению, саданул кулаком по стене верхнего периметра – самой дальней защитной линии Кастл-Хилла. Стена была построена не столько для обороны, сколько для красоты, и уж никак не предполагалось, что она будет противостоять силе боевого робота. Верхняя часть стены заколебалась, и широкий кусок попросту обрушился от тяжелого удара.

Той же массивной рукой Клей расширил пролом, затем ногой отпихнул груду битого кирпича. Менее чем за минуту появилась брешь, достаточно широкая, чтобы легко пропустить боевого робота или пару бронемашин. «Грифон» тяжело двинулся в пролом.

– Я Призрак-два, вошел внутрь,– произнес он.

– Понял,– проскрипел в ответ голос майора Аларда Кинга.– Действуй согласно плану.

Как только «Грифон» начал преодолевать пологие склоны северной стороны Кастл-Хилла, Клей буквально испытал чувство облегчения от того, что начались какие-то действия. С момента получения от Яна Макдональда сообщения Кейтлин кадеты и техи Брандера взялись серьезно за работу. В результате им удалось загрузить пять кадетских роботов на борт разнокалиберных грузовых левитаторов. Во время перегона с Брандера до открытого предместья Данкельда в нескольких километрах вверх по реке Ирн техи не переставали суетиться вокруг боевых машин, стараясь закончить их подготовку и снаряжение. Кинг решил, что лучшего места для разгрузки не найти. И несмотря на всю проделанную работу, «Беркут», водителем которого являлся кадет Гейтс, сломался, даже не дойдя до Данкельда.

Такое типично для любого наспех подготовленного дела. Военным специалистам Брандера приходилось импровизировать буквально во всем – начиная с планирования снабжения и кончая реальными силами, задействованными в операции. Большинство солдат, которые тряслись в двух грузовиках, сопровождавших роботов, были далеко не ветераны – несколько охранников да кое-кто из обслуги, дополнительно вооруженные всем, что удалось наскрести в арсеналах Брандера. Но даже сам главнокомандующий – майор Кинг – чувствовал себя уютнее дома, в ремонтных мастерских, чем на поле сражения. А водителями роботов были, разумеется, только кадеты.

Но что есть, то есть. На предварительном обсуждении военный совет рассматривал вопрос, не привлечь ли к акции несколько других удаленных частей Легиона, однако необходимость неожиданности и быстроты проведения задуманной операции делали эту затею слишком рискованной. В результате пришлось довольствоваться тем, что имелось под рукой.

Четырех роботов будет достаточно, чтобы преодолеть оборону планетарных гвардейцев, даже с учетом достаточно укрепленных редутов Кастл-Хилла. Но Клей сомневался, сумеют ли боевые роботы решить поставленную перед ними сегодня задачу. Четыре водителя-кадета, поддерживаемые доморощенной пехотой и действующие по плану, который в глаза не видел ни один участник операции,– тут было о чем задуматься.

Сенсоры Клея зафиксировали очередной ракетный удар, который раздался в южной части комплекса. Кадет Галлено был на своем пятидесятипятитонном «Дервише» поставлен у речки Ирн, чтобы при помощи своих дальнобойных орудий осуществлять отвлекающую артподготовку. Если все пойдет хорошо, он заставит обороняющихся сосредоточить все свое внимание на южном участке Кастл-Хилла в решающие минуты, когда три других робота и их импровизированная пехота начнут проникновение в северную часть базы, чтобы добраться до резиденции и военных блоков возле главной башни. А теперь нужно как можно быстрее двигаться вперед…

В рассветном полумраке Клей разглядел группу солдат, бегущих к его «Грифону». Одеты они были пестро: смесь боевой униформы и шотландских юбок с туниками – обычное обмундирование гвардейцев, вооруженных автоматическими карабинами. Этих можно было не брать в расчет.

Но один из них нес портативную установку ракет ближнего действия, которая представляла собой некоторую угрозу.

Какое-то мгновение Клей колебался. Никто из воинов Брандера не радовался от мысли, что будет стрелять в гвардейцев. Они вовсе не являлись заклятыми врагами типа войск Дома Куриты или скайских сепаратистов. Это были просто местные милиционеры, выполняющие приказы, хоть и незаконные, ныне действующего правительства планеты. Дэвису Клею не хотелось никого из них убивать, но они встали на его пути к цели.

Пока он переваривал эту мысль, гвардеец развернул свою установку РБД. Не успел Клей среагировать, как из ствола вылетела ракета.

Когда боеголовка разорвалась точно на груди «Грифона», робот качнулся назад, но Клей успел собраться и устоял. Гвардеец, похоже, был ошарашен таким результатом своей атаки. За исключением нескольких царапин на грудной броне «Грифона», других повреждений он не нанес. Один солдат бросил свое ружье и побежал, но стрелок РБД быстро перезарядил установку и выстрелил еще раз. Жалко, что такой смелый человек мог погибнуть ни за что.

Клей остановил робота и продолжал стоять, пока мысль его лихорадочно работала. «Грифон» был плохо приспособлен для ближнего боя, имея в своем арсенале лишь плазменную пушку и батарею дальнобойных ракет. Противопехотных орудий на нем не имелось вообще, а Клею вовсе не хотелось просто месить противника гигантскими металлическими руками и ногами машины. Возможно, когда-нибудь и где-нибудь такое произойдет, но сейчас давить местных милиционеров, как насекомых, он не мог себя заставить.

«Вероятно, поэтому ты до сих пор в кадетах»,– издевался над ним голос где-то в глубине сознания. Но Клей не обращал на это внимания. Были вещи, переступить через которые он не хотел.

Наконец, в тот самый момент, когда вторая ракета, оставляя за собой хвост из дыма и пламени, вылетела из ствола, к нему пришло решение. Пальцы забегали по клавиатуре, активизируя прыжковые реактивные двигатели для быстрого подъема в воздух. Ускорение глубоко вдавило его в кресло, когда бронированный бегемот взмыл вверх прямо над головой стрелка РБД.

Мельком кадет увидел задранные вверх лица и разбегающиеся в разные стороны фигурки планетарных гвардейцев. Один вид тяжелой машины Клея, пролетающей над головами, посеял бы панику даже среди закаленных в боях ветеранов, не говоря уже о реактивной струе из двигателей робота, которую солдаты, стоящие внизу, сполна Должны были ощутить.

Мягкое приземление «Грифона», обеспеченное нейроуправлением, помогло Клею сохранить равновесие. Видеодисплеи не обнаружили поблизости признаков защитников, за исключением одинокого солдата, бегущего прямо в направлении плацдарма. А там уже разворачивалась пехота майора Кинга после того, как бронетранспортер на полной скорости ворвался в пролом, проделанный Клеем.

Клей просканировал пространство впереди, используя светоусилители, позволявшие довести рассветные сумерки до яркости полуденного света. «Грифон» очутился перед изгородью, отделявшей военный блок Кастл-Хилла от остального комплекса. Сама резиденция находилась прямо за ним. По парадному плацу метались людские фигурки, но оборона здесь, похоже, была организована не лучше, чем он видел раньше.

Возможно, пока только возможно, сумасшедший план майора Кинга все-таки сработает…

XXII

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество, 4 апреля 3056 г.

– Плевать я хотел, на что они там, черт возьми, похожи! – прорычал в переговорник полковник Макс Уолтерс.– Ты должен взять своих людей и вступить в бой, даже если тебе лично придется расстреливать каждого, кто побежал! Ты понял, лейтенант? Или, может, мне показать, как это делается, на тебе самом?

Уолтерс отключил связь, не дожидаясь ответа офицера охраны. «В любом случае – дело дрянь,– с горечью подумал он.– Похоже, его великолепие обделался со своей затеей».

Уолтерс пересек комнату и встал возле окна, выходившего на военный блок Кастл-Хилла. Полковник не знал, какому бюрократу принадлежал этот кабинет резиденции, но в данный момент он находился ближе всего к его командному посту. Двое нервных лейтенантиков да капрал О'Лири, наемник с изборожденным шрамами лицом, который неразлучно следовал за ним со времен службы у Куриты,– вот весь его штаб, и даже дюжина Керенских с батальными компьютерами не смогли бы сейчас уравнять шансы. Роботы против местной милиции – это даже не сражение, а чистое избиение младенцев.

Силами Свободного Скаи эти войска быть не могли. Те доберутся до орбиты только через тридцать шесть часов. Кроме того, планетарные сенсоры наверняка уловили бы их раннее прибытие и немедленно известили бы его еще до того, как захватчики приземлились. Должно быть, это какая-то часть Серого Легиона Смерти, возможно, одного из удаленных гарнизонов. Они каким-то образом пронюхали о губернаторском блефе и сами организовали операцию, невзирая на отсутствие командной верхушки.

Де Ври клялся, что полностью нейтрализовал Легион, и отклонил предложение Уолтерса использовать заложников для его полного разоружения. Теперь пришла пора пожинать горькие плоды этого решения.

Единственное, что могли гвардейцы,– это выиграть немного времени. Некоторое количество людей могло бы выбраться отсюда и, возможно, пересидеть где-то вне досягаемости Легиона, пока не прибудет флот Свободного Скаи. Это был единственный шанс на выживание, который реально видел сейчас Уолтерс. От Де Ври генералу фон Бюлову не будет большой пользы, поскольку этот человек не сумел положить к его ногам планету., но опытный офицер-наемник, знающий не понаслышке тактику Серого Легиона Смерти, может рассчитывать на более теплый прием.

Итак, первостепенная задача сейчас – удержать атакующих как можно дольше в районе ремонтных мастерских, чтобы организовать бегство. На крыше имелась посадочная площадка, где стоял резервный губернаторский вертолет, но для подготовки к взлету требовалось время. А времени у гвардейцев как раз и не было.

Уолтерс заметил вспышки выстрелов из ручного оружия в военном блоке и зарычал от досады и нетерпения. Придется пожертвовать еще несколькими людьми, чтобы разыграть этот гамбит.

Он быстро набрал на переговорнике новый номер.

– Говорит полковник Уолтерс из резиденции,– произнес он.– Как быстро вы можете поднять самолеты в воздух?

Ответ не заставил себя ждать.

– Уже взлетаем, полковник,– сказал дежурный офицер космопорта Данкельда.– Кто они такие, черт возьми?

– Я и сам этого не знаю,– соврал Уолтерс.– Позже разберемся. Прикажите пилотам лететь сюда и что-нибудь предпринять. Вы все поняли?

– Так точно, сэр.

Он выключил канал, не собираясь тратить время на пустую болтовню. Обычная авиация будет действовать против боевых роботов гораздо лучше, чем пехота планетарной гвардии, и замедлит продвижение нападавших.

Теперь оставалось только воспользоваться этой задержкой.

– О'Лири,– гаркнул полковник, разворачиваясь всем корпусом.– Для тебя есть задание…

– Призрак-два позицию занял,– сообщил Клей, внимательно изучая тактический дисплей. Два других робота из атакующих сил направлялись к нему на соединение, а два бронетранспортера отвоевывали пространство между стеной периметра и подвесным мостом, ведущим в резиденцию.

– Удар-один готов, жду указаний,– сообщил кадет Кристиано Де Вильяр. Среди приятелей-кадетов он больше был известен под кличкой Бронебойная Голова за свою любовь к отчаянным перестрелкам робот на робот. Крис являлся третьим сыном командующего первым батальоном, а его шестидесятитонный «Карабинер» в данный момент представлял собой самую тяжелую машину этого наспех собранного ударного отряда.

Младший Де Вильяр командовал артиллерийским кадетским звеном и при других обстоятельствах возглавил бы всю операцию. Но Клей был старше, да и кадетский экзамен у него должен быть раньше, чем у Де Вильяра. Это оказалось решающим фактором, чтобы майор Кинг назначил Клея руководителем операции. Оставалось лишь надеяться, что водитель «Карабинера» согласится с таким решением и будет исполнять приказы. В бою Де Вильяр был спокоен и рационален, но склонен беспричинно оговаривать своих товарищей-кадетов и раздражаться по поводу ограничений, которые накладывали на его действия старшие командиры, если он был с ними не согласен.

– Я Удар-четыре,– раздался чуть позже голос кадета Фаркуара.– Позицию занял. Когда начинать?

Джеймс Эдвард Фаркуар являлся в кадетском звене Де Вильяра водителем «Феникса». Как и командир, он легко поддавался возбуждению и рвался в бой.

Одновременно он был сыном местного лорда Морея, и Клей сомневался, стоит ли допускать его к участию в сражении. Но Кинг эти сомнения отверг, заметив, что Морей – один из самых амбициозных землевладельцев, входящих в совет, а следовательно,– один из самых ярых оппонентов губернатора.

– Жестянщик – всем подразделениям,– раздался напряженный голое майора Кинга.– Начинаем фазу три.

Клей протянул вперед мощную левую руку «Грифона» и схватился за ограду, выдрав из земли ближайший столб. Стальная решетка разорвалась, как бумага, образовав широкую дыру с рваными краями. Оторванный кусок он швырнул на парадный плац, обратив в паническое бегство горстку находившихся там гвардейцев, и двинулся в проход. Глянув на дисплей бокового обзора. Клей увидел, как два других робота тоже вошли на территорию военного блока. Загрохотал пулемет «Феникса» Фаркуара, и «Карабинер» дал ослепительный лазерный залп из автоматической пушки по северо-восточному углу базы.

– Есть цель! Приближается цель! Это сообщил Галлено, штурмовавший Кастл-Хилл на своем «Дервише» со стороны города.

– Три, нет, пять воздушных целей, координаты – дельта-шесть, идут к нам…

Клей еще раз глянул на карту и увидел радарные сигналы объектов, о которых сообщал Галлено. Они летели на большой скорости со стороны космопорта и должны были приблизиться к месту боя в считанные секунды.

На какое-то мгновение Клей ощутил приступ страха. Аэрокосмические истребители были ночным кошмаром для воинов – водителей боевых роботов. Эти самолеты обладали единственным видом оружия, не считая других роботов, которое могло поразить гигантскую боевую машину. Именно эскадрилья многоцелевых истребителей клана нанесла смертельный удар его отцу в битве на Судетах.

Клей сглотнул и усилием воли выкинул эту мысль из головы. Единственные аэрокосмические истребители, которые имелись в настоящее время на Гленгарри, принадлежали Легиону, и даже если гвардейцы конфисковали их, ни один специально не обученный пилот не смог бы ими управлять. Это, должно быть, простые реактивные истребители авиаотряда планетарной гвардии. Из всего, с чем пока встретились атакующие, они представляли наибольшую угрозу, однако далеко не смертельную для боевого робота.

– Удар-один, я Призрак-два,– произнес он, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно.– Сними этих ястребков с нашей шеи. Бронебойная Голова.

– Я уже засек их,– ответил кадет Де Вильяр. Установленная на «Карабинере» комбинация из лазеров и автоматических пушек вместе с превосходной системой ведения цели превращала робота в основное средство противовоздушной обороны, и звено провело немало часов, отрабатывая именно такую ситуацию. «Карабинер» Де Вильяра отступил назад на несколько шагов, а Клей и Фаркуар продолжили наступление на военный блок.

Через секунду над их головами уже ревели реактивные двигатели истребителей, которые образовали развернутый фронт для захода на первую атаку. Лазерный луч и артиллерийский огонь одновременно ударили из находившегося слева от Клея робота Де Вильяра, и головной истребитель, едва выпустив ракету, вспыхнул факелом. Ракета истребителя попала в строение, находившееся за полкилометра от места сражения, но другой корабль успел выпустить целую РБД-кассету по Фаркуару. Легли они вокруг «Феникса», и молодой водитель сообщил лишь о двух попаданиях в тыльную часть туловища. Это было опасно. Спинная броня робота была сравнительно слабой, и еще несколько таких попаданий могли прожечь ее до уровня жизненно важных внутренних систем, сосредоточенных в груди машины.

Однако Фаркуара, казалось, это мало обеспокоило.

– Я добрался до гауптвахты,– возбужденно сообщил он. На данном этапе это было главной целью атаки, основанной на наиболее вероятных с точки зрения логики местах содержания командования Серого Легиона Смерти. Связаться с Кингом из резиденции старому Макдональду удалось только еще один раз после первого звонка. Многого узнать он не сумел, но Жена его подслушала разговор гвардейцев, когда те говорили о пленниках, сидящих в камерах военного блока…

– Отлично,– произнес Клей в переговорник.– Я тебя прикрою. Но не забывай про истребителей.

Он нервно посмотрел на тактический дисплей. Де Вильяр продолжал вести огонь, однако, кроме первого попадания, большого ущерба он им не нанес. Судя по всему, летчики, оценив обстановку, повернули обратно, подальше от поля боя, не желая подвергать свои машины риску от смертоносного огневого шквала «Карабинера».

Тяжелый грохот пулемета Алекс Карлайл услыхал даже сквозь наглухо закупоренные окна камеры. Он вытянул шею журавлем, но, кроме отдаленных вспышек света где-то в районе периметра гауптвахты, других признаков сражения не увидел.

«Ракетный удар с юга, вероятно, был отвлекающим маневром,– подумал он,– а основная атака пойдет с севера».

Тем временем разгорающееся сражение заставило всех часовых покинуть здание гауптвахты, и офицеры Легиона остались одни, никем не охраняемые. Но они все равно сидели взаперти, вынужденные следить за сражением в основном по звукам и собственным умозаключениям.

– Бог ты мой! – прокричал кто-то из глубины коридора. Алекс решил, что это капитан Гийом Дюмон – командир одного из двух отрядов боевых роботов майора Де Вильяра.– Они там ведут полномасштабное сражение.

– А кто атакует? – спросил из другой камеры Варгас.

– Вижу двух роботов,– ответил Дюмон.– «Феникса» и «Грифона». На «Грифоне»– эмблема Соратников!

– Но ни у одного из Соратников нет «Грифона»! – возразил еще кто-то.

Алекс бросился к дверям своей камеры.

– Может и нет,– с усмешкой произнес он.– Но Дэвис Клей как раз является водителем «Грифона» и соответственно имеет право носить знак.

Эмблема Соратника Серого Легиона Смерти представляла собой череп – герб Легиона, пронзенный вертикально стоящим мечом, и право на ее ношение имели только члены верховного командования полка, а также их наследники. Если не брать в расчет таких старых зубров, как Чарльз Беар и майор Макколл, единственными, кроме действующих Соратников, кто имел право ее использовать, были Дэвис Клей, Кристиано Де Вильяр и сам Алекс Карлайл.

У Алекса словно выросли крылья. Каким-то образом кадеты в Брандере узнали правду и решили нанести ответный удар. Значит, еще не потеряна надежда и для Легиона в целом.

– Внимание на гауптвахте! – загремел усиленный мощными динамиками голос. Алекс моментально узнал в нем мальчишеские нотки Фаркуара, несмотря на искажения, вносимые усилителем.– Всем отойти от северной стены!

Он увидал, как Дюмон и еще несколько человек, чьи камеры виднелись от его двери, отпрянули от стены как можно дальше. В следующее мгновение в окне Дюмона вспыхнул ослепительный свет, и через несколько секунд дюрапластовая стена накалилась до белого свечения, а затем, плавясь, начала оседать. По гауптвахте поползла резкая, оглушительная вонь, но для Алекса это был запах свободы.

– Не подходите к дыре! – предупредил Фаркуар. В образовавшийся пролом просунулась рука робота и начала выдирать раскаленные дюрапластовые листы, чтобы освободить таким образом целую секцию стены. Кое-кто из пленных офицеров громко захохотал.

Еще через несколько секунд вооруженные люди в боевой форме Легиона высыпали из бронетранспортера и полезли через развороченный пролом. Расправиться с замками было для них делом техники, и очень скоро остальные пленники оказались на свободе. Солдаты-освободители вместе с бывшими заложниками отправились к бронетранспортеру, поскольку бой все еще продолжался. «Феникс» Фаркуара грозно возвышался рядом, посылая время от времени пулеметную очередь, чтобы ни один планетарный гвардеец даже не вздумал вмешиваться в операцию.

В кузове бронетранспортера сидел майор Алард Кинг, имевший совершенно не свойственный ему вид в боевой спецодежде и с заткнутым в кобуру лазерным пистолетом. По мере того как перед его взором появлялись все новые бывшие заключенные, лицо его мрачнело и мрачнело.

– Где майор Де Вильяр? Или главный оружейник? – задал он вопрос, едва только Алекс вскарабкался внутрь.

– Не видел ни того, ни другого с самого первого дня,– произнес Джулио Варгас, пристегивая пояс с пистолетом, переданный ему из передней части пассажирского отсека техом в боевой форме.– Ни майора Оуэнса.

– Они отделили женатых офицеров и майора Макколла сразу после того, как нас схватили, сэр,– сказал Алекс Кингу.– Как мне кажется, они разрешили семьям сидеть вместе под стражей где-то здесь в резиденции.

– Проклятие! – тихо выругался Кинг.– Наш информатор ничего об этом не сказал.

– Надо срочно мобилизовать весь остальной Легион,– решительно произнес Дюмон.– Развернуть первый батальон прямо сейчас, пока гвардейцев выбивают из мастерских.

– Наша первая обязанность – обеспечить безопасность остальных заложников, капитан,– возразил Алекс.– Без майора Де Вильяра и остальных весь этот мордобой гроша ломаного не стоит!

Элегантный капитан осадил его презрительным взглядом. Полковничий он сын или нет, но Алекс Карлайл пока был всего лишь кадетом, и мнение Дюмона о его праве вмешиваться в принятие командных решений было более чем очевидным. Но Алард Кинг поддержал Алекса:

– Я согласен с молодым мистером Карлайлом. В первую очередь – остальные заложники.

Главный тех был явно обеспокоен. В конце концов среди арестованных находилась его сестра.

Лицо Дюмона скривилось в гримасе.

– Я все же считаю…

– Поступайте так, как, по-вашему, лучше, капитан,– произнес Кинг, пожав плечами.– Возьмите отряд и пробивайтесь к казармам Легиона. Остальных наших воинов, вероятно, заперли именно там, когда началось сражение. Но я со своими людьми пойду к резиденции и возьму с собой роботов!

Капитан Дюмон коротко кивнул.

– Это дело,– произнес он.– Варгас, Симмс, за мной! Когда они спрыгнули на землю, Алекс проводил их взглядом и снова повернулся к Кингу.

– Чем я могу помочь, майор? – тихо спросил он. Кинг задумчиво посмотрел на него:

– Молитесь, мистер Карлайл. За них за всех…

XXIII

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 4 апреля 3056 г.

– Призрак-два, я Главный Призрак. Доложи обстановку!

Голос Алекса Карлайла в шлемофоне заставил Дэвиса Клея облегченно расплыться в улыбке, скрытой забралом нейрошлема. С Алексом, слава тебе. Господи, все было в порядке.

– Главный Призрак, я Призрак-два,– ответил он.– С возвращеньицем. Надеюсь, ты хорошо провел отпуск! – Не переставая говорить, он быстро пробежал пальцами по кнопкам компьютера «Грифона», собирая информацию, и бодро отрапортовал: – Все системы в номинале. Боезапасом пользоваться пока не пришлось. Это значит, что я могу прикрыть отступление, если Галлено замешкается. А-а… он же на посту…

– В трех километрах к югу,– уточнил Алекс. Как всегда, он, похоже, имел под руками раскладку всей тактической обстановки, хотя выбрался из камеры всего две минуты назад.– Наводит шум своим «Дервишем». Сейчас я помогаю майору Кингу координировать действия, и передо мной тактический компьютер.

– Отлично, Главный Призрак,– ответил Клей.– Тогда мы начнем четвертую фазу.

– Ответ отрицательный. Ответ отрицательный. Есть изменения в планах. Второй. Всем боевым единицам подтянуться немедленно к резиденции. Повторяю, подтянуться к резиденции. Туда перевели кое-кого из наших.

– Помоги, Господи,– пробормотал Клей.– Э-э… понял. Главный Призрак. А не приказать ли тебе Бронебойной Голове заниматься тем же, чем раньше? Он нам нужен против этих чертовых самолетов.

– Да, я их вижу,– ответил Алекс.– Хорошо. Но тебе следует поторапливаться. Нам необходимо взять резиденцию, пока не поздно.

Невысказанной вслух оставалась мысль о том, что так тревожило Кинга и все ударные силы с самого начала операции: Де Ври способен использовать заложников в качестве предмета для торга. Судя по предыдущему сообщению Кейтлин, губернатор уже грозил кое-кому из них, чтобы добиться от Де Вильяра сотрудничества. А если Де Ври решит, что терять ему нечего…

– Понял, Главный,– ответил Клей, и благодушие моментально исчезло из его голоса.– Действуем! Удары, Удары, я Призрак-два. Новый приказ! Повторяю, новый приказ…

В резиденции перед генерал-губернатором стоял капрал О'Лири.

– Уходить надо сейчас, губернатор! У нас осталось мало времени, черт побери!

Де Ври смотрел на седого капрала и чувствовал, как внутри у него все опускается. Капрал уже много лет следовал за Уолтерсом, как нитка за иголкой, и ни для кого не было секретом, что сначала он предан полковнику, а потом уже всему остальному свету. Теперь резкая, почти грубая интонация в голосе этого человека давала ясно понять, что наемники не позволят своему работодателю вносить поправки в план бегства Уолтерса.

То, что сделал Легион, было совершенно невероятно. Де Ври думал, что все их части парализованы, но каким-то образом им удалось осуществить операцию. И без участия старших командиров. Единственный оставшийся на свободе в первые же часы переворота офицер, чин которого был выше лейтенанта, это Кинг, являвшийся старшим техом, а ему не под силу организовать такую атаку.

Но бой продолжался прямо сейчас, и мир корчился в огне и грохоте вокруг Роджера Де Ври. Легион будет драться независимо от того, что он предпримет, а это означало, что в конце концов в атаку пойдет армада Свободного Скаи. На Гленгарри опять начнется война… И кто бы ни победил, но теперь, когда план генерал-губернатора по сохранению мира потерпел крах, он будет персоной нон-грата для любой из сторон. Серый Легион Смерти никогда больше ему не поверит, а генерал фон Бюлов не станет возобновлять переговоры, раз наемники начали сопротивление.

– Эй, губернатор,– повторил О'Лири, словно бросил кличку.

– Хорошо, хорошо. Я отдам распоряжение,– ответил Де Ври. Возможно, план Уолтерса, изложенный О'Лири, все-таки удастся осуществить. Если они сумеют спастись и связаться с высадившимися войсками фон Бюлова, появится шанс поторговаться.

– Вертолет будет готов к отлету минут, скажем, через пятнадцать,– подытожил генерал-губернатор.

– Уложитесь в десять. Эти наемники вот-вот начнут стучать в наши ворота.

– Но…

Тут Де Ври увидалвыражение лица О'Лири и на полуслове прервал свой протест.

– Хорошо. Через десять. Я сообщу полковнику. Но мне надо, чтобы и вы лично кое-что для меня сделали, пока я тут займусь организационными вопросами.

Капрал подозрительно посмотрел на него.

– Что еще?

На сей раз он не потрудился произнести даже положенное согласно титулу вежливое обращение.

– Моя дочь. Она содержится под арестом в своих апартаментах в южном крыле, пока… не смирится с неизбежным. Раз мы бежим – она пойдет с нами. Я хочу, чтобы вы пошли туда и доставили ее прямо к вертолету.

О'Лири открыл было рот для ответа, но потом на его лице отразилось движение какой-то тайной мысли, и он ухмыльнулся:

– Ха, ваша дочка. Хорошо, ваше превосходительство. Я ее приведу. Только позаботьтесь, чтобы вертолет был готов к отлету.

Взгляд О'Лири ясно давал понять, что если что-то будет не так, расплачиваться за это, причем по большому счету, придется Кейтлин. Уолтерс и его люди уже продемонстрировали эффективность использования заложников, заставив плясать под свою дудку майора Де Вильяра. Губернатор знал: для достижения своих целей они без колебаний возьмутся и за Кейтлин…

Как только О'Лири поспешил прочь из кабинета, Де Ври набрал номер пилота и наземной команды, обслуживающей вертолет. Больше допускать ошибок губернатор не мог. Расплачиваться за них придется жизнью Кейтлин, а может быть, и своей собственной.

Дверь отъехала в сторону внезапно, и Кейтлин, стоя на месте, резко повернулась. Из своих окон, выходящих на южную часть Кастл-Хилла, она видела только всеобщую неразбериху, возникшую в результате поднятой тревоги, световые вспышки где-то у подножья холма.

Глухо раздался выстрел, и тут в дверном проеме показался унтер-офицер из отцовских телохранителей. За ним следовали двое гвардейцев – из тех, что сторожили ее квартиру с первого дня мятежа. Звуки приближающегося боя явно их нервировали.

Кейтлин схватила платье, чтобы прикрыть им пижаму, ибо ей совсем не понравились взгляды, которыми эти мужчины уставились на ее грудь, просвечивающую сквозь тончайший нью-киотский шелк. Демонстрировать свое тело она, в общем, не стеснялась – никто из воинов, носящих дни напролет едва прикрывающие плоть трусы и хладожилет, положенные сидящему на мостике боевого робота водителю, не испытывал особого стыда в том, чтобы показать кусочек кожи,– но блеск в глазах ворвавшихся солдат вызывал беспокойство девушки.

– Что все это значит, капрал? – спросила она тоном «губернаторской дочки», одновременно поднимаясь во весь рост и встречая его ледяным взглядом.-

Вас что, не учили звонить, прежде чем вваливаться в помещение?

Капрал и глазом не моргнул.

– Сейчас не до этого,– бросил он.– Вы идете с нами. Едва он сделал шаг вперед, она начала отступать.

– Куда? Что происходит?

– Вас хочет видеть отец. Пошли!

Кейтлин отступила еще на шаг.

– Дайте мне по крайней мере одеться…

– Я сказал – пошли!

Капрал взялся за страшного вида виброрезак, болтавшийся у него на поясе.

– Я обещал, что притащу тебя, но не обещал, что одним куском! Вперед, пошла!

Дальше колебаться Кейтлин не стала. Взгляд этого человека говорил, что с виброрезаком он не шутит, а давать ему повод применить свою угрозу на деле она не хотела. Но до тех пор, пока это не станет нужно ей.

Уже в коридоре капрал отдал короткий приказ двоим солдатам.

– К вертолету! – рявкнул он.– Живее!

Солдаты пошли впереди, за ними – Кейтлин, а сзади двигался О'Лири с резаком наготове. Топот обутых в ботинки ног резко контрастировал со шлепаньем мягких тапочек по отделанному под камень полу коридора.

Солдаты повернули в проход, ведущий к лифту, и Кейтлин улыбнулась про себя. Лестница была бы непригодна для исполнения того, что она задумала.

Дверь лифта услужливо раздвинулась, и первый охранник быстро вошел внутрь. Второй отодвинулся в сторону, чтобы пропустить вперед Кейтлин и капрала, но тут она споткнулась и упала прямо на него.

– О-о! – жалобно застонала она.– Эти чертовы тапочки!

Солдат нагнулся вперед, чтобы помочь ей, и тут она воспользовалась этим движением, чтобы перекинуть его через себя. Натренированные рефлексы воина сделали свое дело, и тогда она быстрым движением схватила гвардейца за руку и развернула так, чтобы тот заслонил ее от виброрезака капрала. Он что-то закричал и подался назад.

Левой рукой Кейтлин сильно двинула его в живот, и не успел он скорчиться от боли, как ребром ладони она нанесла ему сильный удар под нос. Солдат начал беззвучно глотать воздух ртом, отодвигаясь назад, прямо под виброрезак. Тот с визгом вошел ему в спину, а Кейтлин бросилась вперед.

Капрал судорожно пытался высвободить лезвие, но девушка оказалась проворнее. Удар по запястью заставил его выпустить рукоятку, и гвардеец с вонзенным резаком повалился на пол. Тогда Кейтлин с силой саданула капрала коленом в пах. Он сложился пополам, на какое-то время выключившись из борьбы.

Когда первый охранник выскочил из лифта с ружьем наперевес, Кейтлин уже приняла решение. На долю секунды перед ней возникло лицо лейтенанта Бергстрем, периодически обучавшей кадетов рукопашному бою и другим наукам жестокой борьбы. Стоя перед кадетами, она не уставала повторять:

– Первое правило при встрече с хорошо вооруженным противником – это уравнять шансы. Стоит вам попасть в зону действия его оружия, и вы труп.

Не успел тот развернуть ружье в ее сторону, как она, действуя согласно правилам, с пронзительным криком прыгнула на него. Гвардеец сделал было шаг назад, но тут Кейтлин нанесла ему мощнейший удар в кадык. Тот отключился.

Она выдернула виброрезак из спины его товарища, затем повернулась к О'Лири, который медленно и мучительно пытался выпрямиться.

– А теперь, капрал,– произнесла она тихим зловещим голосом, приставив острие кинжала к его животу,– тебе придется рассказать, что здесь происходит…

– Приехали! – прокричал водитель бронетранспортера.– Эй, в кузове, держитесь!

В ответ на его предупреждение Алекс Карлайл крепко ухватился за поручень, приделанный к переборке между передним и задним отсеками машины, лихорадочно проверяя еще раз фиксаторы, удерживавшие на месте терминал портативного компьютера. Бронетранспортер, тяжело переваливаясь, резко затормозил, и пестрая команда из солдат – техов и вооруженных экс-пленников, находившихся в пассажирском отсеке,– посыпалась наружу, хотя турбины даже не успели окончательно остановиться. Джулио Варгас – аэрокосмический пилот – громким голосом выкрикивал приказы.

– Живей! Живей! Живей! – подгонял он людей, одной рукой размахивая пистолетом, а другой подталкивая их к проему двери. Черными усами и перевязанной на груди крест-накрест пулеметной лентой

Варгас напоминал бандитский персонаж из какой-нибудь забытой пьесы.

– Самолеты! Самолеты идут! – крикнул кто-то. На мониторе Алекса показались три светлые точки, означавшие прилет трех оставшихся истребителей планетарной гвардии, которые летели на малой высоте в очередную атаку. Раздалась пулеметная очередь – это первый самолет начал прижимать пехоту к земле.

– Удар-один! Удар-один! – закричал Алекс, давя на кнопку переговорника.– Бронебойная Голова, сними с нас этих птичек.

– Понял, Главный Призрак,– невозмутимо ответил кадет – водитель боевого робота. В отличие от отца Кристиано Де Вильяр редко позволял своим эмоциям выплескиваться наружу.– Они у меня на мушке.

– Штурмовики Легиона! Штурмовики Легиона! – затрещал по рации знакомый голос.– Штурмовики Легиона, это кадет Де Ври. Пожалуйста, ответьте.

Кейтлин…

Алекс волевым усилием подавил в себе немедленное желание ей ответить. Он давно не видел Кейтлин и ничего не слышал о ней со дня переворота, но знал, что она была приписана к штабу губернатора еще до того, как начался кризис, и это наводило его на грустные мысли.

К тому же ее отец как-никак был губернатором. Алекс и представить себе не мог, что дочь решится пойти против своего отца. Как теперь ей верить? Это наверняка какая-то уловка.

Рядом с ним майор Кинг резко повернулся и включил связь.

– Это Кинг,– произнес он, поднимая руку, чтобы не дать Алексу возразить.– Продолжайте, кадет.

– У меня важные сведения, майор,– сказала она запыхавшимся голосом.– Они собираются бежать – мой отец и полковник Уолтерс. Вертолетом, который стоит на площадке. Мне кажется, Уолтерс собирается взять несколько офицеров Легиона в качестве заложников.

– Где сейчас эти заложники? – спросил Кинг.

– На третьем… да, на третьем этаже,– ответила "она.– По-моему, в южном крыле. Я сейчас туда пойду, но если вы пошлете туда кого-нибудь еще…

– Понятно,– оборвал ее Кинг.– Хорошая работа, Де Ври.

Когда майор выключил связь, Алекс наконец-таки подал злой голос протеста:

– Это ловушка, сэр! Это…

Кинг покачал головой:

– Именно кадет Де Ври вызвала нас сюда и заварила эту кашу. Она сумела передать послание через одного из своих слуг в резиденции. Вероятно, отец не захотел запирать ее вместе с вами, но все-таки держал дома под арестом. Нам чертовски повезло, что девушке удалось вырваться.

Майор Кинг замолчал и переключил свое внимание на клавиатуру компьютера.

– Хорошо. Кадет Алекс Карлайл, вы берете половину людей и попытаетесь найти заложников на третьем этаже, прежде чем их еще куда-нибудь перебросят. Капитан Варгас с остальными начнут планомерно прочесывать здание. Я подгоню сюда для поддержки второй бронетранспортер. Все ясно?

– Так точно, сэр,– ответил Алекс. Он вытащил лазерный пистолет, который ему дали во время короткого переезда до резиденции. Затем поспешил к задней двери, отдавая приказания теху-ассистенту, первоначально командовавшему сборными отрядами.

Один из истребителей пробарражировал прямо над их головами, строча из сдвоенных пулеметов. По широкому круговому подъезду к зданию резиденции бежал человек в форме легионера, споткнулся и падая выпустил из рук ружье. И вдруг Алекс понял, словно его ударило, что это кадет Уэмисс – командир кадетского разведывательного звена.

Со стороны военного блока послышалась очередь из автопушки вслед самолету. «Карабинер» кадета Де Вильяра вел непрерывный огонь из трех стволов, пока истребитель не скрылся из виду, затем Крис перенацелился на следующий самолет, который только разворачивался для атаки. Блеснул лазер, и Алекс проследил взглядом импульс света, направленный на цель прямо над его головой. В неярком свете восходящего солнца он увидел, как из пробитого двигателя левого крыла потянулся шлейф дыма. На какое-то мгновение истребитель, казалось, зашатался в воздухе, а затем почти грациозной дугой начал пикировать вниз, устремляясь прямо на «Карабинера»…

Шквал огня из автоматических пушек ударил прямо в подбитый самолет, вырывая из него куски металла и конструкций, но покореженный корпус, уже полыхая, продолжал свой неумолимый полет.

Он врезался в боевого робота, как гигантская ракета, и «Карабинер» с грохотом завалился на бок, объятый ревущим огнем. Вторичные взрывы от детонирующих снарядов брызнули из поверженной махины, разбрасывая горящие обломки на сотни метров вокруг, перекидывая пламя на близко стоящие здания.

Алекс оцепенело смотрел на все это глазами, полными ужаса. Как быстро все произошло…

Так погиб Кристиано Де Вильяр. У него даже не оставалось времени для катапультирования.

Капитан Варгас потряс Алекса, крепко схватив его за плечо.

– Очнись, парень! – прокричал он.– Надо дело делать! Пошли!

Алекс отвел затуманенный взор от чадящей груды металла, которая только что была «Карабинером» Де Вильяра, и заставил себя двигаться. Но, ведя свой отряд вверх по лестнице к дверям резиденции, он чувствовал, что становится роботом, не сознающим, что делает, и совершающим движения чисто автоматически.

Никакие учебные тренировки боевых действий не могли его подготовить к реалиям настоящего сражения.

XXIV

Данкельд. Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 4 апреля 3056 г.

– Я сказал, двигайся, сука!

Майор Гомес Де Вильяр попытался высвободить руки, закрученные ему за спину охранником, но это было бесполезно. Звук затрещины, которую получила его жена, отозвался у него внутри глухой болью, словно в живот всадили кинжал.

От удара Фрея Де Вильяр упала спиной на кровать, но, перекатившись через нее кувырком, вскочила на ноги с другой стороны и встала в боевую стойку, с ненавистью глядя на Макса Уолтерса.

Полковник лишь рассмеялся. За его спиной один из стражников передернул затвор автомата и направил его на разъяренную женщину.

– Давай продолжай,– грубо хохотнул полковник.– Дай нам хороший повод.

Фрея медленно выпрямилась, и лицо ее стало покорным. Она взглянула на Де Вильяра тоскливым, безнадежным взглядом.

– Хорошо,– продолжал Уолтерс, сверившись с наручным компьютером.– Мы выбились из графика. Вперед, живо!

Охранник отпустил Де Вильяра и толкнул его к Фрее. В этот момент где-то снаружи раздался сильный взрыв, который показался им гораздо более громким, чем они слышали до сих пор.

Ударило так близко, что сотряслась вся комната, а солдат с автоматом попятился, дико озираясь. Стремительно прыгнув, Фрея нанесла ему в полете удар стопой, от чего оружие вылетело из рук гвардейца. Де Вильяр, не растерявшись, со всей силой погрузил кулак в живот толкнувшего его охранника и одновременно сильным ударом разбил ему нос. Повернувшись в поисках следующего противника, он увидел, как Уолтерс нацеливает пистолет на Фрею.

– Нет! – крикнул Де Вильяр, бросаясь вперед.

Пистолет выстрелил – раз, другой, третий, и он ощутил, как каждая из пуль входит в его тело, которое стало живым щитом между Уолтерсом и Фреей. Силой выстрелов его отбросило в сторону, и, перекатившись через кровать, он рухнул на пол.

Де Вильяр попытался встать, все еще думая о Фрее, пистолете, который ей угрожает, и ощущая всепоглощающую потребность защитить жену…

Но ни руки, ни ноги его уже не слушались, и на отважного воина, отрезая от окружающего мира, со всех сторон нахлынула темнота.

Остались только воспоминания. Легион… Грейсон Карлайл… Фрея… Фрея…

Едва свернув от лифта в коридор, Кейтлин Де Ври услыхала выстрел и перешла на бег. Мысли беспорядочно метались в ее голове. Если бы она не задержалась в отцовском кабинете, предупреждая Легион…

Но ее друзьям там, снаружи, было жизненно необходимо знать обстановку; иначе она поступить не могла. Кейтлин даже не предполагала, что охранники будут убивать заложников, и все ее мысли сосредоточились на том, как этому помешать.

Достигнув двери, из-за которой раздался звук выстрела, она дослала патрон в патронник боевого карабина, отобранного у валяющегося без сознания гвардейца в нижнем коридоре. Затем, глубоко вздохнув, нажала на клавишу в стенной панели управления и, когда дверь отъехала в сторону, резко выдвинулась в проем, держа перед собой карабин.

На звук открывающейся двери полковник Макс Уолтерс повернулся, и Кейтлин было достаточно одного взгляда, чтобы заметить в его руке пистолет, а на полу распростертое тело майора Де Вильяра. Фрея Де Вильяр стояла на коленях возле мужа, поддерживая руками его голову, всхлипывая, безучастная ко всему окружающему.

Уолтерс поднял пистолет, но Кейтлин не теряла времени даром. Она надавила пальцем на курок, и карабин дал очередь из трех патронов прямо в грудь полковника. Солдат, одетый в униформу гвардейца, поднял руки, увидев, как его командир осел на пол с удивленным выражением на лице.

Продолжая отрешенно рыдать, Фрея Де Вильяр даже не подняла головы, никак не реагируя на спасительные выстрелы.

Роджер Де Ври тяжело облокотился на ограду вертолетной площадки, глядя вниз на пылающие обломки «Карабинера» в противоположной части военного блока.

«Как я мог такое допустить? – с горечью спрашивал он сам себя.– Я хотел, чтобы мы все избежали… этого».

– Губернатор! Губернатор! – прокричал сквозь спорадический грохот идущего внизу боя его пилот – человек с Аль-Джафра по имени Зенада. Он постучал пальцем по наручному компьютеру и указал на вертолет.– У нас нет времени! Если мы хотим отсюда выбраться, то надо взлетать сейчас!

Время истекло, но ни Уолтерс, ни О'Лири так и не появились. Кейтлин тоже. Если О'Лири захватил ее, а Де Ври бросит их здесь, что этот грубиян с ней сделает?

А вдруг О'Лири убит или он скрылся куда-то еще? Войска Легиона были уже в резиденции, и битва по всему Кастл-Хиллу начала постепенно затихать. Еще один самолет выведен из строя на дальних подступах ПИ-пушкой «Грифона», после чего единственный оставшийся в живых летчик сделал разворот и вышел из боя. Возможно, улетел в сторону космопорта или куда-нибудь подальше.

У подножия холма вдали от резиденции Де Ври увидел нового боевого робота, вышедшего из тайных глубин гигантской ремонтной базы, где у Легиона имелись мастерские. Потом еще один и еще. Должно быть, их водителям удалось выбраться из казарм и запустить свои боевые машины. Теперь это не имело значения. Сражение неизбежно близилось к концу…

Но как он мог отдать Кейтлин в руки сластолюбивых солдат О'Лири?

Как будто в ответ на его мысли дверь лифта, выходившая на площадку, открылась, и из нее едва ли не вывалился окровавленный капрал О'Лири с разбитым лицом и резаной раной на животе. Подойдя к вертолету, он качнулся, но удержался на ногах, схватившись за ступеньку пассажирской лестницы. Де Ври устремился к нему через всю крышу.

– Эта сучка прыгнула на нас и удрала,– произнес О'Лири, красноречиво сплюнув, чтобы подчеркнуть свои слова.– Если она нужна вам, губернатор, идите и ищите ее сами, а я уношу отсюда ноги!

– Что с полковником Уолтерсом? – спросил Де Ври, чтобы скрыть бурю чувств, вызванных в нем сообщением капрала.– Он еще не пришел.

– Тогда он и не придет,– спокойно произнес О'Лири.– В здании уже полно «серых». Я сам едва от них увернулся. Если Уолтерс до сих пор не привел заложников,– значит, его либо схватили, либо убили.

Капрал начал карабкаться по лестнице в открытый люк.

Де Ври еще какое-то мгновение колебался, затем кивнул Зенаде.

– Полетели,– коротко бросил он, хватаясь за лестницу и следуя примеру О'Лири.

Кейтлин спаслась…

Де Ври до конца не мог понять, радоваться ли ему, что она ускользнула от капрала, или злиться из-за сделанного ею выбора, или же просто клясть судьбу, которая их все-таки разделила. По крайней мере, она избежала тяжелых лап О'Лири. Так или иначе, но все кончено.

Он подумал об армаде фон Бюлова и внутренне содрогнулся. Нет, ничего еще не кончено. Все только начинается.

– На крышу! Кто-то пытается бежать! Дэвис Клей услыхал этот предупредительный крик от какого-то пехотинца и развернул сканеры «Грифона», чтобы проверить верхний этаж резиденции. Майор Кинг уже предупреждал их, что кое-кто из людей губернатора попытается бежать именно отсюда.

Без «Карабинера» и его зенитной артиллерии даже медленный вертолет сбить будет непросто. Попадание из ПИ-пушки в один из самолетов было скорее удачей, чем результатом мастерства. Вооружение боевых роботов рассчитывалось на поражение танков или других роботов – в общем, медленно движущихся мишеней, которые легко улавливать прицелом и вести. Чтобы сбивать самолеты с более-менее приемлемым уровнем вероятности, требовалось специальное огневое оснащение, как у «Карабинера».

Но «Карабинера» у них больше не было. Теперь оставались только Клей с Фаркуаром.

Дэвис лихорадочно вводил координаты наведения на цель в компьютер, надеясь подготовить выстрел до того, как вертолет стартует с площадки, но тут вдруг его охватили сомнения. В своей последней передаче майор Кинг предупреждал, что враг, возможно, захватит с собой заложников. Что, если там находится майор Де Вильяр или майор Макколл? Не будучи уверенным, Клей не решался открыть огонь.

Он сбросил огневую программу и отвел робота на шаг назад. Не зная, кто внутри, он не решался стрелять, однако все-таки придумал, что надо сделать.

Пальцы набрали новый командный код – запуск прыжковых двигателей «Грифона». Бронированная машина оторвалась от земли, наполовину прыгнув, наполовину взлетев. Он надеялся, что площадка достаточно укреплена, чтобы выдержать тяжесть боевого робота. Если же нет…

«Грифон» коснулся ее поверхности в тот самый момент, когда вертолет начал подъем. Площадка под массивными ступнями робота прогнулась, но выдержала, и Клей выпустил из легких воздух, не сознавая, что до этого держал дыхание взаперти. Потом запоздало двинулся вперед.

Вертолет на какое-то мгновение завис, пока пилот возился с двигателями. Затем резко рванул в сторону, чтобы избежать вытянутых рук робота.

С мостика своего «Грифона» Клей мог лишь бессильно наблюдать, как машина, силуэт которой таял на фоне восходящего солнца, пошла на восток.

XXV

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 5 апреля 3056 г.

Внутри ремонтных мастерских на Кастл-Хилле серьезных боев не было. Кадет Клей только что вошел внутрь со стороны парадного плаца, и контраст между развалинами снаружи и правильными рядами боевых роботов, стоящих в ремонтных лесах, был разителен. Как будто все сражение на рассвете – всего лишь ночной кошмар.

Как будто…

– А, кадет Клей.

Тех-сержант, которого он видел недавно одетым в боевую форму и с устрашающим гримом, шел по сверкающему полу с компьютерной доской в руке, озабоченный новыми проблемами. Он нашел время переодеться в рабочую спецовку, а следы машинного масла на лице и одежде гораздо больше соответствовали его облику, чем боевое облачение.

– Мы только что закончили диагностику вашего «Грифона». Он, похоже, готов к отправке. Если вы пройдете со мной, я покажу, что мы обнаружили.

Клей не ответил, но послушно пошел за техом к ожидавшему их в ремонтном доке «Грифону». Робот был опутан лесами, чтобы техи смогли добраться до любой части машины. Несколько рабочих в красных комбинезонах оружейников колдовали над открытым сервисным люком, находясь как раз под круглой кассетой с РДД у правого плеча, возможно, проверяя по второму заходу ракеты в специальном контейнере.

– У вас вырвало кусок грудной брони в том месте, куда попала РБД,– продолжал говорить сержант, показывая на рваное с обгорелыми краями пятно в левой части груди робота.– Пока заменить ее мы не можем. Есть более неотложные проблемы, но обещаю, как только представится возможность, неисправность будет устранена, и много времени это не потребует. А сейчас просто помните, что здесь у вас слабое место, о'кей?

Клей кивнул, и в памяти его всплыл одинокий гвардеец, безуспешно пытавшийся подбить его из ручной ракетной установки. Единственным ощущением, сопровождавшим это воспоминание, был охвативший его паралич, не позволивший просто убить этого человека, когда все внутри его восстало против убийства…

Так же, как не стал он стрелять вслед улетающему вертолету.

– Я бы еще посоветовал вам некоторое время поменьше пользоваться прыжковыми двигателями,– продолжал тех. Он указал на сочленение левой лодыжки робота.– Мы обнаружили здесь небольшой перекос. Наверное, вы слишком резко приземлились, когда прыгнули на крышу. Здесь работы – на целую бригаду, и это выведет вас из строя на неделю. Майор Макколл отдал приказ не ставить роботов на прикол без крайней необходимости до дальнейших распоряжений, поэтому вам придется походить так, пока не будет нового приказа.

Клей рассеянно кивнул, едва слушая сержанта. Если бы он знал наверняка, что на вертолете нет заложников, то сбил бы его еще там, на площадке. Однако он вновь допустил колебания, и в результате губернатор Де Ври спасся. Любая следующая подлость, которую сделает этот человек, останется на совести Клея, и ничего здесь сделать уже нельзя.

В который раз Клей задавал себе вопрос: является ли настоящим его призвание стать воином – водителем боевого робота. Когда дело доходит до реальной ситуации, любое решение, которое он принимает, кажется ему неправильным.

Можно, конечно, проконсультироваться с более опытными товарищами, но внутри Клей прекрасно знал, что толку от этого будет мало. Даже если кого-нибудь из кадетов поставят сражаться против захватчиков из Свободного Скаи, его собственные шансы, что ему еще раз когда-нибудь доверят подобное задание, были крайне ничтожны.

Но в глубине сознания, где гнездился стыд, что отец никогда не понял и не простил бы его, он все-таки испытывал облегчение.

Как хорошо было снова надеть серую форму Легиона! Кейтлин Де Ври выбралась с заднего сиденья платформы на воздушной подушке, едва только они приземлились у Данкельдского магнитобусного вокзала. Она уже шла к платформе левитатора, когда ее окликнул майор Кинг.

Он сидел на переднем пассажирском кресле платформы, одетый в обычную спецовку теха, и проверял по компьютеру какой-то список. Похоже, он чувствовал большое облегчение, вернувшись к своей привычной роли главного теха Легиона.

– Сначала вы запустите вашего «Центуриона», кадет,– приказал Кинг.– Потом передадите его кадету Галлено.

– Сэр? Я думала, Галлено достался «Лучник». Кинг покачал головой.

– Галлено никогда не управлял машиной, которая весит свыше пятидесяти тонн. У вас же есть несколько часов наработки на «Лучнике», поэтому я предпочел бы, чтобы роботом управляли умелые руки.

Она кивнула:

– Есть, майор.

– Хорошо. Если возникнут проблемы, дайте мне знать. Свободны.

Кейтлин отдала честь и поспешила через всю платформу к последнему вагону магнито-левитационного поезда, прибывшего в Данкельд менее часа назад. Поезд доставил второй контингент роботов с учебной базы в Брандере – еще пять боевых машин вдобавок к жидким силам Легиона возле столицы. Не считая «Центуриона» и «Лучника», на поезде прибыли «Росомаха», «Крестоносец» и «Пантера», принадлежавшая ранее кадету Уэмиссу. Теперь, когда тот погиб во время штурма резиденции, разведывательное звено кадетского корпуса нуждалось в новом командире.

Тут Кейтлин остановилась словно вкопанная. О чем это она думает? Если Легиону каким-то образом удалось воссоединиться и организовать оборону против захватнического флота фон Бюлова, голова майора Макколла должна быть занята гораздо более серьезными вещами, чем штатная должность и успеваемость какого-то кадета. Возможно, начиная с этого момента кадеты больше не смогут самостоятельно управлять тем или иным роботом. Машины поведут в бой более опытные воины, а кадеты останутся на подхвате.

Если только их вообще допустят к участию в предстоящих сражениях. Благодаря предательству ее отца, все теперь страшно усложнилось. Майор Макколл отдал приказ о возобновлении подготовки к обороне, как только бой у резиденции закончился, но она слышала высказывания даже ветеранов относительно тщетности организации какого бы то ни было сопротивления. И определенно планетарная гвардия теперь помогать не станет.

Возможно, Макколлу придется вступить в переговоры с фон Бюловым, и новые условия будут еще тяжелее, чем те, на которые согласился ее отец.

Кейтлин подошла к вагону левитатора, на котором ничком лежал ее «Центурион». Команда техов уже суетилась над реактором и восстановлением цепей энергопитания. Один из них небрежно махнул ей рукой и пошел навстречу. Старший тех сержант Стюарт был начальником постоянной бригады обслуживания и прибыл к левитатору вместе с «Центурионом». Он подал ей руку, чтобы помочь взобраться на платформу и, не сказав ни слова, провел к люку, выходившему на мостик. Стюарт был человеком тихим, из которого лишнего слова не вытянешь, но считался одним из лучших специалистов в Брандере. Ходили слухи, что он прошел специальную подготовку, которая гарантировала ему повышение в звании.

Стюарт открыл люк и взял у Кейтлин сумку, пока она залезала на мостик. При лежащем ничком роботе добраться до кабины было довольно затруднительно, но в конце концов ей удалось пролезть к креслу управления, а затем еще и сделать разворот, чтобы принять у Стюарта сумку. Он захлопнул люк и задраил его снаружи вручную.

Кейтлин устремила долгий взгляд на небо сквозь защитный экран. Мысленным взором она до сих пор видела поверженного Де Вильяра и рыдающую Фрею в момент, когда она ворвалась в комнату и убила Уолтерса. Еще одна смерть отягощающим пятном легла на совесть ее отца. Уолтерс, О'Лири и остальные профессиональные наемники-телохранители под конец начали лютовать, и хотя она сомневалась, что в последних событиях ее отец играл заметную роль, все равно это сделали его люди. И решение отречься от законного планетовладельца в пользу фон Бюлова, что повлекло за собой всю цепочку трагических событий, принял не кто иной, как Роджер Де Ври.

Хотя Макколл и Кинг не уставали расточать похвалы в ее адрес, Кейтлин знала, что нашлось много других легионеров, которые теперь относились подозрительно к ее лояльности. Даже Алекс Карлайл держался отчужденно, когда они встретились возле комнаты Де Вильяра после окончания боя, и это ее окончательно доконало. Они всегда были вместе в едином кадетском звене с того самого дня, когда Кейтлин поступила на службу, и девушка полагала, что связывавшие их узы являлись достаточно прочным фундаментом, чтобы отбросить подобные сомнения.

Она восстала против отца, когда тот предал Легион, и теперь, похоже, осталась в одиночестве.

Кейтлин Де Ври отбросила эти мысли прочь. Сейчас на нее возложены серьезные обязанности, и она будет исполнять их до конца. Другого пути не оставалось.

Она пристегнулась в кресле, вставила шнур питания хладожилета, затем прилепила к телу четыре сенсорных датчика, которые будут посылать в нейрошлем биоимпульсы от грудной клетки и бедер. Наконец, взялась за подголовник, нащупала нейрошлем, откинутый в нерабочее положение. Потянув его вверх и на себя, тщательно приладила к голове и плечам, затем подсоединила к шейной части сенсорные контакты. Когда все встало на место, она включила рубильник питания и ощутила покалывание в голове, свидетельствовавшее о том, что нейрошлем пришел в рабочее состояние.

Теперь настало время ввести кодовую последовательность, на распознавание которой был запрограммирован бортовой компьютер. Ее день рождения… матери… отца… Если ввести неправильный код, защитная система компьютера отключит водителя от всех систем робота. После чего полудюжине техов придется больше часа вычищать программу, чтобы начать инициализацию набело,– именно это они и проделывали сейчас с «Лучником», стирая идентификационный код Алекса Карлайла. После подтверждения правильности ввода ожили панели управления перед ее креслом и над головой.

Далее Кейтлин дала команду на полную диагностику системы и по каналу связи доложила о запуске сержанту Стюарту. Полусидя в кресле, она начала просматривать показания приборов жизнеобеспечения, и это напомнило ей о сумке, которую девушка засунула спереди под сиденье, чтобы она не мешалась. В боевых условиях Кейтлин разделась бы, оставив на себе только трусы, ботинки и охлаждающий жилет, которые сейчас лежали в сумке. Но сегодня соответствующего нагрева не предполагалось. Вместо этого она отрегулировала воздухообмен в кабине, затем сосредоточила свое внимание на компьютере, продолжая следить за сообщениями диагностики.

Снаружи бригада техов отцепила путы, которыми робот был закреплен на платформе левитатора. Кейтлин дважды проверила все данные, считанные с компьютера, удовлетворенно кивнула и взялась за рычаги управления. Считалось, что подъем боевого робота, лежащего ничком,– одна из немногих операций высшей категории сложности для водителя, но по сравнению с проблемой, занимавшей сейчас ее мысли, это казалось детской игрой.

Теперь Кейтлин надо снова завоевать доверие, утраченное в результате действий ее отца.

Когда в конференц-зале развернулась дискуссия" Алекс Карлайл ощутил себя аутсайдером. После удачного окончания операции верховный штаб вновь собрался в командном центре Кастл-Хилла, чтобы еще раз обсудить создавшуюся ситуацию. С учетом того, что через двадцать четыре часа на планету должны были приземлиться первые корабли Свободного Скаи, перспективы вырисовывались довольно мрачные.

Макколл, являясь единственным оставшимся в живых старшим офицером Легиона, уже сделал некоторые предварительные распоряжения по обороне, но создавалось впечатление, что они уже много часов говорят впустую об одном и том же. И от себя Алекс мало что мог привнести. Для него как для адъютанта работы не было практически никакой, а в качестве водителя боевого робота – еще меньше.

– Предательство губернатора изменило все в корне,– мрачно изрек капитан Симмс.– Я имею в виду, что у нас был шанс, когда мы надеялись, что выступим единым фронтом. Но если планетарная гвардия и вся эта вонючая гражданская администрация пойдут против нас, я не вижу, как мы сможем сражаться.

– Согласен,– в тон ему выступил Варгас.– Как можно защищать планету, которая не хочет, чтобы ее защищали?

– Да, этот лживый негодяй Де Врри посадил нас в гррязную вонючую лужу,– произнес Макколл.– Он думал, что мы из кожи будем лезть вон, только чтобы договорриться с вррагом.

– С теми ресурсами, которыми мы сейчас обладаем, не уверен, что даже полковник смог бы организовать какую-то серьезную оборону,– тихо произнес майор Оуэнс.– Даже если бы местные жители помогали нам. А без них я вообще не вижу, на что можно надеяться.

– Я вовсе не утверрждаю, что надо сдаваться,– сказал, хмурясь, Макколл.– Что с планами, которрые мы рраньше обсуждали? Рразве нет надежды осуществить хотя бы один из них?

Оуэнс неопределенно замычал и ткнул пальцем в кнопку на столе перед собой. Занавески отъехали в сторону, обнажив большой, от пола до потолка, экран, на котором сейчас светилась карта Скотий. На ней были обозначены населенные пункты и магнито-левитационные железные дороги.

– Разумеется, захватчик способен приземлиться где угодно,– начал Оуэнс.– Но практическая стратегия требует, чтобы первая атака была проведена в области, которая позже будет служить плацдармом для долговременных операций. Это значит, что противник выберет населенный пункт, где можно накапливать и складировать ресурсы, где имеется по крайней мере самый примитивный космопорт и есть хорошие транспортные связи с другими пунктами данной местности. Короче, это не молниеносный рейд, чтобы плюхнуться где попало, нанести удар, а потом удрать домой. Но даже если учесть замыслы сепаратистов о частичной оккупации, в их десантных кораблях слишком мало места, чтобы обеспечить глобальное вторжение прямиком из космоса.

Он замолчал, бросив вызывающий взгляд на Макколла. Бытовало мнение, что воины – водители боевых роботов обычно мало принимали в расчет такую важную, но скучную военную науку, как тыловое обеспечение, а Оуэнс – как было всем известно – уделял большое внимание именно таким вопросам. Кстати, это служило одной из причин, по которой он являлся членом штаба.

– Идеальный ход для них – взять сам Данкельд,– продолжал Оуэнс,– и, вероятно, именно на это они и рассчитывали, привлекая Де Ври к сотрудничеству. Но было бы слишком рискованно предпринимать подобную операцию без некоторой наземной поддержки. Какой-нибудь лихой главнокомандующий, вероятно, и попытался бы ее осуществить в расчете на неожиданность…

– Только не фон Бюлов,– возразил Росс.– Замашек гениального полководца за ним никогда не наблюдалось. Он любит пусть медленное, но стабильное продвижение к цели.

Оуэнс прокашлялся.

– Тогда логика подсказывает, что нанесения удара надо ждать где-то в другом месте с последующим продвижением вдоль линии левитатора к столице.

Он произвел на настольном пульте некоторые манипуляции управления картой.

– Начинать кампанию в горах они не захотят, хотя могут выбрать базу в гористой местности и оттуда нанести удар по равнинам Бучана и Атолла. Я бы сказал, что Инвертей и другие города – Страстей и Морей – можно со спокойной душой исключить из списка предполагаемых мест высадки. То же можно сказать о Пентланде, Маре и Гленкоу… все они расположены за большими горными хребтами, блокирующими продвижение на Данкельд. Кельсо и Истпорт тоже маловероятны из-за большой удаленности.

Изрядное число крупных и малых городов исчезли с карты.

– Таким образом, у нас остается… порядка пяти потенциальных мест. Арброат – ближайший к нам населенный пункт, и открывающаяся с него равнина для наступления наиболее предпочтительна. Однако даже беглый взгляд скажет фон Бюлову, что левитаторная линия там в ужасном состоянии и не выдержит грузовых поездов. Вспомните, как мы ее разворотили, когда вышибали оттуда лорда Сомерельда, а новый лорд так ее до сих пор и не отремонтировал.

– Он, по-моему, больше озабочен возрождением инфраструктуры Бучана. Два года непрерывной голодухи…– Симмс закончил свою мысль молчаливым, но выразительным жестом бессильно разведенных рук.

– Еще один довод не в пользу Арброата,– кивая, произнес Оуэнс.– В Бучане сейчас чертовски сложно будет обеспечить снабжение, а мне кажется, что они попытаются больше опираться на местные ресурсы – я имею в виду и продовольствие, и все остальное.

– А точно ли они об этом знают, майор? – нерешительно задал вопрос Алекс.– Насколько хорошо поставлена у них разведка?

– Очень хорошо. На это можете побиться с кем угодно об заклад, кадет.

Оуэнс остановил на нем стальной взгляд.

– Если Риан и Ричард Штайнеры хоть какое-то время уделили разработке плана этой операции, они, будьте уверены, уже успели насадить здесь своих шпионов. Взять хотя бы тот торговый корабль, что прошел через нашу систему на прошлой неделе. Могу поспорить, что на нем были свои наблюдатели… да еще он зацепил на борт других, которые поделились кучей полезной информации.

Он опять сверился со своими компьютерными заметками на стоявшем прямо перед ним мониторе.

– Можно продолжать? Да. Так вот, я сильно сомневаюсь, что Арброат подходит для высадки, впрочем, как и Скоун. Он слишком далеко расположен от Данкельда, чтобы стать хорошей базой снабжения для проведения главной кампании. Но ни один из этих городов я не исключаю полностью. Гораздо больше подходят два следующих центра – Халидон и Лох-Шеол. В первые годы колонизации Гленгарри они были главными горнодобывающими центрами. У обоих есть прекрасные космопортовые сооружения, хотя в последнее время ими никто не пользовался. Тем не менее команда опытных техов приведет их в рабочее состояние за несколько дней.

– Но там сильно пересеченная местность,– заметил капитан Дюмон.

– Если они сумеют быстро высадиться и овладеть проходами, эта местность моментально даст им те самые преимущества, которые пока еще на нашей стороне,– ответил Оуэнс.– Единственное, что сделает высадку малопривлекательной, так это наше присутствие там.

– Мне кажется, что фон Бюлов не захочет пойти на такой рриск,– громко произнес Макколл.– Врряд ли нам надо ррассчитывать на ошибку прротивника, но нельзя забывать: он планиррует кампанию против Серрого Легиона Смеррти, что заставит его быть слишком осторрожным. Но это далеко не перрвый случай, когда нас немножко перреоценивают.

За столом раздались довольные смешки. Даже Оуэнс позволил себе слегка улыбнуться.

– Твоя правда. Мак,– согласился он.

– Итак, есть четыре предположительных места высадки, и ни одно из них не дает существенных преимуществ,– вяло подытожил Дюмон.– Только не говорите, что эти подонки не высунут носа с орбиты, испугавшись одной лишь нашей репутации.

В ответ на шутку опять раздались смешки. Оуэнс тотчас же отреагировал, заставив мигать на карте следующую точку – город.

– Я рассматриваю как еще одно возможное место Колтбридж,– продолжил он, словно Дюмон и не перебивал его.– Там нет крупного космопорта, но зато имеется чертовски хороший левитаторный терминал, а плоский рельеф позволяет совершить прямую посадку на местность. Колтбридж – один из ближайших к Данкельду городов, и даже если фон Бюлову не удастся достаточно быстро овладеть космопортом, чтобы развязаться с проблемами снабжения, они смогут в чрезвычайно короткий срок сами создать все необходимые портовые сооружения вокруг зоны высадки.

Алекс неловко подал голос.

– Простите, сэр, если я задам глупый вопрос,– медленно начал он.– Но не ведет ли нас все это к неразрешимой проблеме, какая зона высадки предпочтительнее? Я имею в виду, что Колтбридж хорош в одном отношении, Халидон и Лох-Шеол – в другом. Или же фон Бюлов захочет с тем же успехом десантироваться в Страстее, рискнув завязать продолжительную кампанию. Не вижу, каким образом мы сумеем предсказать, где он собирается приземляться.

– Он прав,– произнес Симмс.– При всем моем уважении, майор, эти прекрасные выкладки никуда не ведут. У нас осталось меньше суток, половина местного населения настроена против нас, а большая часть Легиона готова к тому же поднять лапы кверху. Если мы не в состоянии точно вычислить, где эти мерзавцы собираются высадиться, то об этом можно забыть.

Оуэнс лишь пожал плечами.

– Ну, вероятно, вы правы. Я бы поставил на Колтбридж, но гарантии никакой.

– Однако…– начал быстро Алекс.

Одновременно с ним в разговор вступила Фрея Де Вильяр. Она потребовала, чтобы ее допустили на совет, но до сих пор сидела молча, с отрешенным видом. Теперь голос ее зазвучал холодно, как ледяной душ.

– Неужели вы хотите сказать, что наши действия прошли впустую? – спросила она. Интонация ее была ровной, но напряженной от сдерживаемых эмоций.– Я не могу с этим согласиться. Мой муж и мой сын погибли всего несколько часов назад, и я не приму какого бы то ни было решения, которое признает их смерть напрасной.

Никто долго не отвечал ей. Затем Макколл прокашлялся.

– Согласен,– медленно произнес он.– Чего Легион никогда не делал, так это не удиррал с поля боя, поджав хвост.

Это вызвало одновременно десяток реплик офицеров, сидящих за столом, причем каждый старался, чтобы слушали именно его. Их всех оборвал голос Макколла:

– Баста! Эта болтовня нас никуда не прриведет! – Когда шум поутих, он продолжил: – Я думаю, что нам нужен корроткий перреррыв. Сборр черрез пять минут.

Как только гомон начался опять, Алекс поднялся. Атмосфера в конференц-зале внезапно стала гнетущей, и он ничего так не хотел, как найти предлогкуда-нибудь выйти хотя бы на несколько минут.

Повод дал ему Макколл, жестом указав, чтобы адъютант последовал за ним. В тихом углу другой комнаты каледонец нашел лавку и, пока кадет садился, наблюдал за ним критическим взглядом.

– Сэр? – осмелился нарушить затянувшееся неловкое молчание Алекс.

– Ты там хотел чего-то добавить, сынок,– сказал Макколл.

Алекс побледнел.

– У меня вроде бы возникла… одна идея. Предсказать заранее, где они высадятся, мы не можем, но мне кажется, мы можем заставить их высадиться там, где это нужно нам.

– Сделав вид, что губеррнатор победил? Макколл подался вперед, и лицо его приобрело такое напряженное выражение, какого Алексу раньше видеть не доводилось.

– Так точно, сэр. Майор Оуэнс сам это сказал. Фон Бюлов хочет взять столицу, но приземлиться здесь вряд ли решится, если только не будет иметь некоторой местной поддержки. Убедить его, что она все еще у него есть, не составит труда. У нас нет генерал-губернатора Де Ври, но мы наверняка сможем найти кого-нибудь, кто заявит о своих симпатиях к идее Свободного Скаи. Допустим, объявим губернатора погибшим в схватке, сообщив при этом, что гвардейцы сумели разгромить кадетов, предпринявших штурм.

Он замялся.

– Еще я хотел… если бы удалось уговорить Кейтлин выступить от его имени. Она, наверное, значится в их списках разведданных.

– Это должно срработать, сынок,– оживился Макколл.– Именно такого ррода идея могла пррийти в голову твоему отцу.– Макколл насупил брови.– Но мы так рразделены… я не знаю.

Алекс не ответил. Начальник вооружений надолго погрузился в молчание, и под его испытующим взглядом Алекс начал нервничать.

Наконец Макколл заговорил опять:

– Даже если бы Де Вильярр сейчас оставался жив, не знаю, смог бы он исполнять свои обязанности после того, что прроизошло. Я не смею даже осуждать тех, кто не надеется победить прротивника. И я пррекрасно понимаю… нельзя заставить их изменить свое мнение. Никто из нас, штабных, не видит рреальных перрспектив после того, как Де Вильярр пошел на соглашение с фон Бюловым, а врремени, чтобы перреубедить людей, у нас нет. И это только внутрренние прроблемы. Ни один офицерр Легиона не сумеет прривлечь дрругих людей на нашу сторрону, а без них нет и черртовски малой надежды, что нам удастся выигррать эту битву.

– Итак, вы считаете, что мы должны пойти на переговоры, сэр?

Алекс попытался скрыть свое разочарование. Он думал, что по крайней мере Макколл хочет драться.

Майор медленно покачал головой.

– Есть один и только один человек на Гленгарри, который имеет прраво прринять ррешение, молодой Алекс,– сказал он.– И этот человек – ты.

– Я? Но, майор… Я всего лишь кадет. Я еще даже не полный воин – водитель боевого робота. Никто из солдат не пойдет за мной!

– Ты также и Каррлайл, сынок,– резко произнес Макколл.– Помнишь, о чем мы говоррили несколько дней назад? Поскольку отсутствует твой отец, ты являешься наместником планетовладельца и хозяином Серрого Легиона Смеррти. И для многих людей это значит больше, чем собственный опыт. Ты имеешь прраво говорить с легионеррами как сын своего отца, а со всеми жителями Гленгарри – как заместитель законного хозяина. Никто дрругой из нас не обладает таким прравом.

Алекс даже поперхнулся, совершенно оглушенный подобным умозаключением.

– Я… я не знаю, способен ли я на это, сэр. Я имею в виду…

Тут он сбился окончательно.

– Если ты не способен, сынок,– горестно подытожил Макколл,– то и никто не в состоянии этого сделать. Тогда Легиону и всему, за что всю свою жизнь борролся Гррейсон Каррлайл,– конец. После такого он не возрродится.

Алекс отвел глаза. Макколл был прав. Вся карьера отца строилась на его репутации несгибаемого командира, который не пасовал даже перед лицом подавляющих сил противника и преодолевал любые преграды, не теряясь при самых безнадежных обстоятельствах. Потеря Гленгарри и сдача основного ядра Легиона будет означать смертельный удар для полка. Грейсон Карлайл может попытаться восстановить силы на базе полка майора Халида, что на Боргезе, но никогда новое войско уже не будет прежним Серым Легионом Смерти.

Мужественное противостояние, пусть даже совершенно безнадежное, не посрамит так честь Серого Легиона Смерти, как трусливое отступление.

Карлайл-младший посмотрел в печальные глаза Макколла.

– Мне будет нужна помощь,– превозмогая себя, произнес Алекс.– Ваша и многих других. Я пока еще не в силах до конца поверить, что люди пойдут за мной так же, как пошли бы за моим отцом.

– Помощи у тебя будет более чем достаточно, молодой Алекс,– сказал Макколл, и губы его, словно в судороге, исказились подобием улыбки.– Они все пойдут за тобой, пусть даже каждого из них ты станешь уговарривать дубинкой!

Алекс невольно улыбнулся.

– Тогда, если только нам с вами вдвоем придется встать против всей этой чертовой армады, мы дадим им жару, майор.

– Да, это мы точно сделаем… полковник Каррлайл.

XXVI

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 7 апреля 3056 г.

– Они держат стабильную конфигурацию на приземление. Через двенадцать минут…

Голос шел из диспетчерской космопорта Данкельда, и новость эта заставила исполняющего обязанности главнокомандующего полковника Александра Дюранта Карлайла улыбнуться, невзирая на нервный спазм в желудке.

Сидя на погруженном в темноту мостике своего «Лучника» неподалеку от башни диспетчерской, Алекс размышлял над тем, что кем-кем, а пунктуальным человеком фон Бюлов был наверняка. Он объявил, что его корабли начнут высадку точно в 10.00 по терранскому стандартному времени, то есть через несколько минут после 9.30 местного времени Данкельда, и, судя по данным слежения, поступающим на диспетчерскую станцию космопорта, походило на то, что первый корабль приземлится тютелька в тютельку в означенный час.

Это была важная новость вдобавок к тому, что Легиону уже было известно о своем противнике. Фон Бюлов имел репутацию флегматичного, не склонного к фантазиям, разборчивого и педантичного человека, а события последних двух дней основательным образом подтверждали эти сведения.

На орбите армада находилась по времени уже больше одних местных суток, составлявших двадцать шесть часов, но, окружив планету, силы Свободного Скаи с дальнейшими действиями не торопились. Очевидно, фон Бюлов долго переваривал сообщения, приходившие из резиденции,– сказку, сочиненную Алексом и Макколлом о поражении Легиона, попытавшегося поднять контрмятеж, который закончился смертью губернатора Де Ври и тем, что контроль над столицей достался хунте планетарной гвардии. Эта самая «хунта» поклялась соблюдать договоренности, достигнутые между Де Ври и верховным командованием Свободного Скаи, а также предупредила об отдельных легионовских предателях, орудующих в глубинных районах. Все это было тщательно вычислено, чтобы подтолкнуть фон Бюлова к решению совершить высадку в столице, где истинный Легион мог бы нанести ему удар, но генерал, похоже, оставался слишком осторожным, чтобы просто так залезть в расставленный капкан.

Однако с орбиты люди фон Бюлова наверняка обнаружили бы многочисленные подтверждения данным, полученным с планеты. Остатки кадетского корпуса рассредоточились вокруг Брандера, открыто маневрируя на роботах по проходу Брандера и к нагорьям Брейморея, что, по мнению всех легионеров, должно означать вполне приемлемую имитацию небольшого партизанского отряда, пытавшегося скрыться в горах. Отряд пехотинцев Легиона предпринял фальшивую атаку на собственный центр подготовки воинов, подпалив несколько зданий и создав видимость, что это силы планетарной гвардии пытаются подавить вылазки партизанских отрядов Легиона.

Аналогичные действия предпринимались и поблизости от Лох-Шеола – одного из наиболее вероятных, по Оуэнсу, потенциальных мест высадки десанта войск Свободного Скаи. Там, к северо-западу от Данкельда, разместился капитан Симмс со своим отрядом роботов, чтобы изобразить видимость боя в гористой местности вокруг шахтерского центра. В Халидоне – аналогичном городе на юго-востоке – действовал капитан Дюмон со своей командой.

Таким образом, ядро засады в космопорте Данкельда составлял лишь отряд Соратников – элита боевых роботов Легиона. Алекс неохотно пошел на разделение своих сил перед лицом грядущей высадки противника – ведь это считалось величайшим грехом в любом военном учебнике, но Макколл настоял на безусловной необходимости пойти на такой риск. Операция во многом зависела как от неожиданной огневой мощи засады, так и от имитации активности Серого Легиона Смерти в Лох-Шеоле и Халидоне, что заставит фон Бюлова уверовать в успех высадки в Данкельде без какого-либо сопротивления. Цель состояла в том, как неоднократно подчеркивал Макколл во время детальной разработки плана, чтобы разбить фон Бюлову нос. Победить в генеральном сражении легионеры не имели ни малейшего шанса, распоряжаясь даже всеми войсковыми подразделениями полка. Но если как следует ударить по фон Бюлову, он решится отойти, дав тем самым Легиону передышку для организации серьезной обороны.

Алексу оставалось только надеяться, что старый начальник вооружений прав. Несмотря на все заявления, что Легионом теперь управляет наследник Грейсона Карлайла, на самом деле руководил всем Макколл. Остальные старшие офицеры с различной степенью энтузиазма согласились с производством кадета Карлайла в командующие. Оуэнс с Кингом целиком поддержали Алекса, а с ними и Варгас. Командиры отрядов – Дюмон и в особенности Симмс – отнеслись довольно прохладно к перемене командующего, но тем не менее пошли на сотрудничество. Когда они увели своих роботов из столицы, стало даже в какой-то степени легче. По крайней мере, Алекс перестал ощущать, что ему все время смотрят через плечо, не соглашаясь ни с чем из того, что он скажет или сделает.

Однако это вовсе не означало, что он готовился к бою в Данкельде, не имея достаточно сил. Соратники Серого Легиона Смерти были элитой войска, но им не хватало командного звена, отбывшего со старшим Карлайлом на Таркад. И единственный способ восполнить этот пробел состоял в том, чтобы Алекс создал себе специальное командное звено. Сначала он хотел взять в новый отряд ветеранов из других подразделений Легиона, но вновь Макколл посоветовал Алексу, что чем меньше нарушать сложившиеся структуры, тем лучше. Ломка состава звеньев, привыкших к взаимодействию, создаст только хаос в тот самый момент, когда Легион не мог позволить себе ни малейшего промаха.

Поэтому, подбирая новое командное звено Соратников, Алекс твердо мог рассчитывать только на майора Макколла с его массивным, мощным «Горцем», водитель которого уже лет пять не участвовал в настоящем бою, Дэвиса Клея и Кейтлин Де Ври – старых своих сотоварищей по кадетскому корпусу. Насколько мог судить Алекс, такая боевая единица не внушала большого доверия. Особенно когда ее командир получил звания полковника и главнокомандующего менее двух дней назад…

– Последняя прроверка, рребята.

Голос Макколла звучал напряженно даже через переговорник. Три звена Соратников и единственный танковый взвод, подтянутый для поддержки операции, рассредоточились по четырем ангарам вокруг космопорта. Усиленные феррокретовые конструкции должны были скрыть легионеров от вражеских систем обнаружения, и для большей верности их реакторы работали в минимальном режиме, поэтому системы жизнеобеспечения и управления получали питание от резервных аккумуляторов. Даже линии связи легионеры постарались защитить посредством кабелей, подключенных к подземной аудиовидеоинформационной сети Данкельда, чтобы не пользоваться открытыми радиоканалами.

Но риск по-прежнему оставался большим. Алекс питал надежду, что ни тепловые источники, ни блуждающие радиосигналы их не выдадут, но одновременно не упускал из виду кучу других вещей, которые могли подвести. Макколл, очевидно, размышлял над тем же. Таких интонаций Алекс Карлайл не ожидал от многоопытного воина-ветерана.

– Локи-один подтверждает свою готовность,– ответила лейтенант Фрида Бергстрем.

"Интересно,– подумал Алекс,– как она себя чувствует, ожидая приказа об атаке в тесной кабине маленькой «Валькирии». Все говорили хором, что у белокурой голубоглазой женщины с Вотана в венах струится ледяная крошка вместо крови, но Алекс частенько слыхал рассказы отца, что она приходит в неистовство, когда кто-либо пытается стреножить ее действия. Будучи командиром разведывательного звена Соратников, Бергстрем обычно могла уходить довольно далеко от поля сражения, собирая разведданные, совершая диверсии и постоянно находясь в движении. Сидеть в роботе с потушенным светом внутри ангара и ожидать, когда произойдет нечто от нее не зависящее, ей, должно быть, очень трудно.

Тут Алекс поймал себя на том, что в очередной раз думает, не лучше ли было послать разведывательное звено с другими отрядами, а вместо него оставить побольше артиллерии. Это, конечно, шло вразрез с осторожными советами Макколла, но не сыграет ли в предстоящей битве огневая мощь гораздо большую роль, чем быстрота и увертливость легких разведывательных роботов?

– Молот-один,– тут же раздался еще один голос. Карлайл понял, что принадлежит он лейтенанту Андрею Денникену – командиру артиллерийского звена, но узнал он его лишь по позывному. До последнего времени служебные обязанности Денникена не позволяли Алексу" наблюдать офицера в непосредственной близости, и судить о нем молодой Карлайл мог только по его репутации. За глаза, а иногда и открыто его звали «сумасшедшим русским жестянщиком», и когда он не вел свое звено в бой, то являлся своеобразной связкой между Соратниками и техслужбой майора Кинга. Помешанный на технических достижениях современного вооружения, Денникен считался первоклассным техом и совершенно изумительным артиллеристом, хотя злые языки говаривали, что с машинами ему лучше, чем с людьми. Алекс не был уверен, как поведет себя этот эксцентричный офицер в предстоящей баталии.

То же самое он, разумеется, мог бы сказать еще об очень и очень многих людях, включая самого себя. Андрей Денникен свое место среди Соратников по крайней мере завоевал.

– У нас все готово, майор,– продолжал Денникен.– Но я по-прежнему не в восторге от перспективы холодного старта.

– Так надо, сынок,– прорычал Макколл.– И дрругого способа нет.

– Шторм-один готов,– тут же сообщил капитан Радклифф. Он командовал одним танковым взводом, тогда как остальная часть его отряда ушла из Данкельда, присоединившись к двум диверсионным группам. Этан Радклифф не делал секрета из своего резко отрицательного отношения ко всей этой затее с засадой, но оставался тверд в своем убеждении, что если кому-то и предстоит участвовать в самоубийственной миссии, так он должен быть одним из первых.

– И Люччи мне сообщила, что она со своими людьми тоже заняла позицию,– продолжил Радклифф.

Лейтенант Дарлин Люччи командовала первым бронепехотным взводом отряда Росса – шестью крепкими парнями, натренированными в противороботовой тактике, впервые примененной Грейсоном Карлайлом и сержантом Рэмеджем более тридцати лет тому назад на Треллване, с чего, собственно, все и началось.

– Все подрразделения доложили о готовности, полковник,– соблюдая формальность субординации, объявил Макколл. Поскольку все они были соединены с наземными линиями связи, переговоры шли по единому каналу, и главный оружейник строго следил за тем, чтобы к Алексу обращались в соответствии с полученным званием. То ли он просто играл в вежливость, то ли действительно считал сына своего старого командира будущим лидером? Ни в первом, ни во втором варианте Алекс не был уверен.

Он посмотрел на хронометр в кабине. До начала операции оставалось девять минут…

– Всем звеньям оставаться на местах и ждать сигнала,– скомандовал он.– Звено Призраков! Доложить готовность.– Этот приказ ему следовало отдать раньше, пока остальные звенья занимались проверкой, но он забыл. Досадный прокол!

– Призрак-три готов, жду приказа,– произнес Дэвис Клей. Голос его звучал одновременно напряженно-отчаянно и возбужденно-радостно. Алексу вдруг стало интересно, думал ли когда-нибудь его сосед по комнате, что в скором будущем он будет участвовать в настоящем бою вместе с Соратниками Легиона. Рапорт майора Кинга об операции по освобождению заложников содержал исключительные похвалы действиям Клея, и Алекс радовался за своего друга, что тот все-таки получил заслуженное признание после стольких провалов. В командном звене «Грифон» Клея считался самым легким роботом, и Алексу оставалось только надеяться, что это не слишком обескуражит его приятеля в преддверии грядущего боя. Сейчас, когда наконец-таки представилась долгожданная возможность отличиться, Клею вовсе не нужны неожиданные проблемы.

– Я Призрак-четыре, жду приказаний,– сообщила Кейтлин Де Ври. Алексу не понравилась монотонная интонация ее голоса. Со времени боя на Кастл-Хилле она ходила унылая и от всего отрешенная, но Алекс до сих пор толком не понимал, в чем здесь дело. Может быть, из-за того, что ей пришлось пойти против отца? Или до нее докатились те крупицы сомнения, что он обронил в адрес девушки во время штурма резиденции? Но у Кейтлин было достаточно причин для беспокойства и без эмоциональных воспоминаний. Компьютер ее «Центуриона» дал сбой, и Макколл распорядился перекопать все потроха робота, чтобы пересадить девушку на семидесятипятитонного «Мародера», водителем которого прежде являлся капитан Дюмон. Дюмон же получил другого робота той же модели – «Мародера», ранее принадлежавшего майору Де Вильяру. У этого робота было первоклассное компьютерное и связное обеспечение, поскольку предназначался он для командования батальоном, а Дюмон теперь стал командиром батальона Де Вильяра. Кейтлин прошла полную полевую проверку и на более тяжелых роботах, но сейчас ей впервые пришлось оседлать темпераментного «Мародера» вживую, а не на симуляторе.

– Получено, Призрак-четыре,– произнес Алекс,– Как себя чувствуешь, став большой лягушкой?

Он надеялся, что эта фраза выведет ее из хандры, но Кейтлин даже не ответила.

– Я Прризрак-два,– заскрежетал в наушниках голос Макколла.– Готов, жду прриказаний, полковник.

– Готовность семь минут тридцать секунд,– бесстрастно объявил голос из диспетчерской.– Снижение идет в номинальном профиле.

– Всем подразделениям, всем подразделениям,– объявил Алекс.– Еще раз просмотреть свой план ведения боя. Если есть вопросы, то высказывайтесь, прежде чем эти мерзавцы начнут отстреливаться.

На линии связи воцарилось молчание, и Алекс вдруг забеспокоился, что у него не все в порядке с микрофоном. Но затем понял, что просто ни у кого вопросов не возникло. Соратники, будучи элитой Легиона, даже если внутренне и не соглашались с планом, обсуждать это сейчас просто не станут…

– Хотите что-нибудь сказать, майор Макколл? – спросил он во тьму.

– Нет, полковник. Только не забывайте, что прроисходило в Иннесфоррде.

Алексу показалось – на линии раздался смешок, возможно, Дэвиса Клея. Какое-то мгновение он не мог сообразить, что значит это замечание. Затем вспомнил и ощутил, как под нейрошлемом лицо его залила краска.

Несколько месяцев назад курсу была поставлена тактическая задача; переправиться с боем на другой берег реки в месте предполагаемого, но не подтвержденного дополнительной информацией нахождения противника. Являясь командиром кадетов, Алекс привел в движение свое войско: разведывательному звену дан приказ найти место переправы, артиллерийскому звену – прикрывать их, а своему собственному – оставаться в резерве. Все шло точно как по писанному в учебнике до тех пор, пока не пришло сообщение от кадета Мзизи – командира разведывательного звена, назначенного на этот пост на время тренировочных учений. Несмотря на то что ему удалось найти вполне приличное на вид место переправы, Алекс почувствовал – тот не совсем уверен в себе, поэтому начал заново детально прорабатывать с ним план, чтобы твердо знать – Мзизи ясно понимает, чего от него хотят.

Беда произошла оттого, что Мзизи, слушая разборку плана, позабыл обо всем на свете, а имитационные защитники Макколла окружили роботов разведчиков, атаковали их и имитационно стерли в порошок все звено.

Алекс сглотнул слюну. Вспоминать урок Иннесфорда было стыдно. «Не забалтывай план до смерти. Просто следуй ему»,– гласило незыблемое правило командира воинского подразделения.

Но следующие семь минут он уже ни о чем не думал. Ожидая в темноте, Алекс устремил свои помыслы к единственному, чем мог заполнить остаток времени.

Он молился.

XXVII

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 7 апреля 3056 г.

– Плавнее… плавнее, эй, на ком там шлем, черт бы тебя побрал!

Гауптман-космонавт Алвин Липпард – капитан десантного корабля «Анастасия», принадлежащего Свободному Скаи, стиснул ручки антиперегрузочного кресла, взбешенный невнимательностью со стороны офицера, на голове которого находился шлем управления, к подаваемым им командам.

– На нас сегодня смотрит весь флот, Шмидт, так что, ради Бога,– все внимание только на свою панель!

– Так точно, сэр,– ответил несчастный шлемоператор.

Липпард попытался расслабиться, но нервное напряжение оказалось слишком сильным. Быть первым приземлившимся кораблем отряда вторжения – большая честь, по крайней мере в этом несколько раз уверял его адмирал-космонавт, но Липпард никак не мог отделаться от ощущения, что лучше бы эту честь оказали кому-нибудь другому.

Предполагалось, что местные люди на Гленгарри готовы сдаться, а это означало простую высадку без какого-либо сопротивления. Но если все так гладко, почему им пришлось долго ждать на орбите, прежде чем решиться на посылку наземных сил? «Анастасия» – десантный корабль класса «Союз» – нес на себе отряд боевых роботов и два истребителя. Его сопровождающий – «Ворон» класса «Леопард» – был гораздо меньше и вмещал лишь одно звено боевых роботов да еще пару аэрокосмических истребителей. Дополнительный эскорт из истребителей оставался на большой высоте и в течение нескольких минут не смог бы оказать поддержку наземным силам, если что-то пойдет не так.

Шестнадцать роботов и два истребителя – слишком малая сила, особенно если учесть укрупненный полк, готовый к десантированию, но остававшийся на орбите. Все это выглядело подозрительно, словно фон Бюлов планировал, если вдруг на земле откроют огонь, пожертвовать этим подразделением, чтобы не подставить под удар высадку основной армады.

И даже не будь ничего такого, Липпард все равно ощущал себя не в своей тарелке под пристальным вниманием, которое будет уделять флагман его кораблю в течение всей операции. Одна ошибка – и на карьере Липпарда можно ставить крест. Атмосфера в военных кругах Свободного Скаи была густо пропитана интригами, контринтригами и двурушничеством, а ревнивые соглядатаи только занимались поисками малейших следов ереси в войсках. Командир, поставивший под удар важную операцию типа нынешней, мог быть уверен, что его фамилия будет внесена генералом в следующий же список на чистку.

Липпард неловко поерзал в своем командирском кресле. После почти двадцати лет службы в аэрокосмическом подразделении десятого полка Рейнджеров Скаи он вовсе не желал стоять и смотреть, как рушится и горит синим пламенем его карьера. То, что Рейнджеры взбунтовались против Федеративного Содружества, само по себе не сулило ничего хорошего. Не видя способа противостоять командованию полка, он пошел вместе с общей массой офицерского состава на поддержку этого решения. Теперь он вовсе не собирался вляпаться во что-нибудь такое, что дало бы повод людям герцога не доверять ему с последующим двойным понижением в касте и без всякой надежды на будущее.

– Дайте мне еще одну скан-картинку космопорта,– нетерпеливо выкрикнул он.

– Слушаюсь, сэр,– расторопно ответил старший тех. Всем на мостике было понятно его нынешнее состояние, и они готовы были из кожи лезть вон, лишь бы избежать гнева Липпарда.

– Никаких изменений, сэр. Один десантник класса «Союз» на пусковой площадке, с большой степенью вероятности – «Европа». Еще один «Союз» – возможно, «Медея» – в ремонтном доке. Оба с заглушенными двигателями, а у одного снята обшивка возле двигательного отсека. Признаков войск на земле не наблюдается, однако вижу группу людей, некоторых с оружием, собравшихся возле административного здания.

– Встречающая делегация,– пробормотал старпом.– Горстка этих чертовых туземцев, построившихся в шеренгу, чтобы убедить нас признать их так называемое правительства.

– Ну, на этот счет указания генерала предельно четки,– отсутствующим голосом произнес Липпард, изучая на своем мониторе траекторию посадки.– С ними будет вести переговоры оберст Штрейгер. Если только эти идиоты внизу не выкинут какую-нибудь глупость, все будет в полном порядке.

Гауптман-космонавт Алвин Липпард поймал себя на мысли: кого он пытается убедить – команду мостика или себя самого?

– До контакта с землей – одна минута.

Пальцы Алекса Карлайла забегали по панели управления, активизируя главную энергостанцию и включая банки данных разнообразных систем, заглушенных на период долгого утреннего ожидания. Теперь отряд Свободного Скаи был обречен. Даже если их сенсоры могли прощупать что-то сквозь стены ангаров космопорта Данкельда, зафиксировав внезапный энергетический и тепловой всплеск, менять курс было слишком поздно. Этим кораблям придется сесть вне зависимости от того, что они обнаружили.

Сейчас задача состояла в том, чтобы выдворить врага обратно.

Снаружи – Алекс это знал – бригада техов срочно отключала линии связи, предоставляя командному звену поле деятельности для начала маневра. То же самое происходило и в других укрытиях засады. К тому времени, когда десантные корабли приземлятся, Легион приготовится к бою.

Увидев, как мониторы засветились зеленым светом, Алекс удовлетворенно кивнул. Все шло по плану, по крайней мере с технической стороны. Готовы или нет к сражению спрятавшиеся в засаде люди – вопрос другой. Пока не начнется бой, этого не узнать.

– Тридцать секунд,– сообщили из диспетчерской.– Обнаружено четыре аэрокосмических истребителя, курс – ноль двенадцать, расстояние – восемьдесят и ноль километров, угол – тридцать. Они, похоже, ходят кругами.

Алекс закусил губу. Майор Макколл предупреждал, что следует ожидать появления группы прикрытия, но это еще больше усложняло план боя. Четверка истребителей могла наделать много бед.

Секунды медленно ползли, и каждая была наполнена бесконечным ожиданием. Какое право имел Алекс Карлайл вести легионеров в бой, когда все предприятие было безнадежным с самого начала? Он даже наполовину не был таким опытным воином, как отец в молодости. А кроме того, не должен ли тот человек, который собрал всех этих людей вместе, быть единственным, кто имеет право на лидерство в Сером Легионе Смерти?

– Есть контакт,– сообщил нервный голос из диспетчерской. Алекс мысленно представил суматоху, которая там сейчас творилась, когда техи, дождавшись приземления кораблей фон Бюлова, со всех ног бросились в подземное укрытие. Через несколько секунд, как только вражеское командование поймет, что угодило в засаду, башня диспетчерской, несомненно, станет первой и главной мишенью. Группа, стоявшая на подиуме, изображая делегацию встречающих, тоже рассредоточилась.

– Так,– сказал по командному каналу связи Алекс.– Приступить к фазе номер один!

Сидя на мостике своего «Шестопера», оберст Вильгельм Штрейгер с холодным безразличием, не покидавшим его всю дорогу до данкельдского космопорта, наблюдал, как начала отваливаться наружу дверь, закрывавшая грузовой отсек, предназначенный для роботов. Еще на Скаи, когда впервые составлялись планы высадки на Гленгарри, Штрейгер предвидел, что им придется столкнуться со знаменитым Серым Легионом Смерти. Десятый полк Рейнджеров Скаи не мог похвастать славой, окружавшей наемников Карлайла, но это была гордая и престижная часть. Ее традиции уходили корнями в тысячелетнюю историю и относились к временам, когда не существовали межзвездные перелеты. Сегодняшний полк вел свою родословную прямиком от «Черного Патруля» древней Британии и очень гордился таким наследием.

Это будет столкновение старого и нового, славных, проверенных веками традиций с коротким, но блестящим успехом выскочки. Чертовски интересно пронаблюдать развитие этого конфликта!

Теперь, казалось. Легион не способен даже на символическое сопротивление, по крайней мере здесь, в Данкельде. Если только они вообще будут сопротивляться, что вызывало некоторое сомнение, судя по последним совещаниям, на которых он присутствовал до получения приказа на высадку. Сейчас, по мнению Штрейгера, легионеры выступали разрозненными, случайными группами. Тем временем его отряд, являвшийся частью десятого полка, должен гордиться честью высадиться первым, какой бы сброд ни пытался противостоять им здесь, в космопорте. Печальный исход…

Дверь с металлическим лязгом, уловленным внешними аудиорецепторами, ударилась о землю, и Штрейгер взялся за штурвал своего робота, чтобы вывести его из трюма десантного корабля. Семидесятитонный «Шестопер» сошел по пандусу на твердое покрытие летного поля медленным, размеренным шагом, который, как считал Штрейгер, должен был олицетворять горделивую царственную поступь. Появление остальной части отряда ожидалось из других порталов, расположенных по периметру десантного корабля. Его люди были готовы к любой неожиданности.

Судя по последнему сообщению, «неожиданность» эта состояла в прослушивании монотонных приветственных речей от кучки трясущихся от страха местных «уважаемых людей», собравшихся здесь для того, чтобы положить свою планету к ногам завоевателей.

Штрейгер остановился и удивленно всмотрелся в видеодисплей. Так называемая «встречающая делегация» должна была находиться справа от него, между «Анастасией» и платформой, на которую сейчас медленно садился «Ворон».

– Авангард-один, я «Анастасия»! – раздался в его наушниках голос Липпарда.– Там что-то происходит. Местные разбежались, наши приборы регистрируют бросок энергии на десантном корабле Серого Легиона Смерти, стоящем на дальнем конце поля. Похоже, они пытаются сделать холодный запуск его энергостанции.

– Что это еще за игры, черт бы их побрал? – спросил Штрейгер.– Неужели они всерьез думают, что мы дадим им просто так взлететь?

– Не спрашивайте меня, оберст,– отрезал Липпард.– Побыстрей выводите своих людей, чтобы я мог подняться. Я отрежу это корыто с воздуха, а вы добьете их на земле. Помните приказ. Мы должны захватить как можно больше аэрокосмических транспортных средств.

– Приказ я знаю,– огрызнулся Штрейгер. Липпард принадлежал к породе суматошных старых дев, которых Штрейгер больше всего ненавидел. За спиной его звали Клушей. Штрейгер быстро переключился на общий канал связи своего отряда.

– Всем подразделениям разобраться по звеньям. Десантник отваливает.

Уводя робота подальше от реактивной струи корабельных двигателей, Штрейгер начал лихорадочно обдумывать следующий шаг. Два десантных корабля, пытавшихся удрать из космопорта в последнюю минуту, делегация местных «уважаемых людей», разбежавшихся еще до того, как первый робот новых хозяев ступил ногой на землю планеты… Вокруг происходило что-то гораздо более значительное, чем эти разрозненные события. Куда более значительное, чем могло себе позволить скудное воображение Липпарда. Возможно, Легион не является таким уж беспомощным, как им вдалбливали в голову до сих пор.

Штрейгер позволил себе мрачно улыбнуться. Все-таки эта миссия будет чего-то стоить.

– Они заглотили наживку. Похоже, пилоты «Союза» сейчас жмут на все кнопки, чтобы оторвать задницу от земли, а роботы группируются, готовя поход к нашим кораблям,– зажурчал в наушниках Алекса голос лейтенанта Люччи.

– Получено, Фантом-один,– ответил он. Бойцы Люччи сейчас были глазами Легиона на переднем крае, и этот рапорт заметно приободрил Алекса. Пока захватчики действовали именно так, как и предполагалось.

Он переключился на командную частоту.

– Всем подразделениям, я Призрак-один. Фаза номер два – начали!

Снаружи массивные двери ангаров начали откатываться в стороны, и гудение их моторов потонуло в звенящей поступи четырех бронированных боевых роботов, выходивших на поле сражения.

По своему командному каналу оберст Штрейгер услыхал панические вопли подчиненных.

– Многочисленные цели! Возникает множество тепловых источников! С трех… нет, с четырех разных направлений!

– Это ловушка!

– Освободить канал! – рявкнул Вильгельм Штрейгер.– Стандартная тактическая расстановка номер пять! Зафиксировать цели!

Возбужденный гомон умолк, и Штрейгер увидел на тактическом экране, как отряд, откликаясь на его инструкции, начал перегруппировываться. Кто бы ни спланировал этот маленький сюрприз, провел он его блестяще. Им не удалось обнаружить ни малейших следов Серого Легиона Смерти в столице, сколько ни наблюдали за действиями войск с орбиты, но теперь сразу аж из четырех ангаров повалили спрятавшиеся в них воины. Каждое светлое пятно на мониторе соответствовало ядерному энергоблоку робота или бронетранспортера.

Пока их было шестнадцать, и неизвестно, сколько еще боевых единиц противника скрывалось вне поля зрения.

Располагались они примерно по дуге вокруг роботов Штрейгера, и тут оберст как при вспышке молнии понял, что с противоположного конца поля кольцо замыкал десантный корабль Легиона класса «Союз». Этот корабль мог вести направленный массированный огонь по его войску как в воздухе, так и на земле, а в это время наземные силы Легиона будут блокировать все попытки неприятеля прорваться.

Хороший план! Но в каждом хорошем плане всегда есть прорехи, Штрейгер улыбнулся про себя. Раньше он лишь приглядывался к Легиону. Теперь настало время ощутить на себе его удар.

– «Анастасия», я Авангард-один,– сказал он, переключившись на рабочую частоту десантного корабля.– Уничтожьте тот «Союз». У нас здесь назревает боевая ситуация.

– Но приказ об операции…– неуверенно начал Липпард.

– К черту приказы об операции! – перебил его Штрейгер.– Безопасность моих людей – в первую очередь!

Фасад административного здания внезапно взорвался от ударившего в него, казалось, ниоткуда ПИ-луча. Разлетевшиеся от взрыва куски феррокрета забарабанили по броне «Шестопера», а сама конструкция начала оседать, плавясь от неимоверного количества тепла. Штрейгер выключил канал, не слушая аргументов Липпарда, и застучал по клавишам компьютера наведения в поисках НИИ, промахнувшегося по нему всего на десять метров.

Итак, похоже, он получит свое сражение с непобедимым Серым Легионом Смерти. Продолжая улыбаться, Штрейгер нашел цель и открыл ответный огонь.

В конце концов, об этом дне будет что вспомнить…

XXVIII

Данкельд, Гленгарри. Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 7 апреля 3056 г.

– Проклятье! Я промазала по ублюдку! – тихо, себе под нос, выругалась Кейтлин Де Ври. Ничто не мешало ее выстрелу по роботу, который наверняка был командиром всего вражеского отряда, но ПИ-луч прошел далеко от цели. Боевой робот системы «Мародер» считался самым лучшим из всего арсенала наследных государств, но после легкого на реакцию «Центуриона» ей трудно было им управлять.

Кейтлин только начала прицеливаться из ПИ-пушки, укрепленной на левой руке робота, чтобы сделать еще один выстрел, как «Шестопер» открыл огонь. ПИ-луч скользнул по левой ноге «Мародера», и тут же второй поток частиц ударил в стену ангара за ее спиной. Едва «Мародер» сделал шаг назад, потрясенный ударом, как в грудную броню ему вонзились два лазерных луча, а вслед за ними, буквально через секунду, последовал рой РБД, дождем обрушившихся на ее позицию.

Кейтлин пробормотала еще одно проклятье. Водитель «Шестопера» шел ва-банк, открыв огонь из всего наличного арсенала в одной массированной атаке. Чтобы так сражаться, надо было набраться мужества, ибо попытка нахрапом пробить оборону противника заключала в себе риск стремительного перегрева.

Она посмотрела на дисплей ОНР компьютера. Лазерные и ракетные попадания плюс летящие сзади обломки стены оставили на грудной и спинной броне

«Мародера», а также на одном из наручных ПИИ дюжину мелких рваных выбоин, но ни одного серьезного повреждения Кейтлин не заметила. Наибольшие разрушения вражеская ПИ-пушка нанесла ноге робота, вырвав глубокий кратер в броне повыше левого коленного сочленения. Внутрь поток не проник, но еще один-два удара в то же место, и «Мародер», лишившись ноги, превратится в беспомощную груду железа.

Неуклюже попятившись боком, она лихорадочно перенастраивала прицел. «Шестопер» был несколько легче ее «Мародера», но вооружение имел примерно равноценное. И его водителем, несомненно, являлся закаленный воин, а вовсе не кадет, как она. Свое дело он знал крепко.

– Я Призрак-четыре,– произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.– Прошу помощи. Этот «Шестопер» жаждет моей крови.

Не успела она перепрограммировать управление огнем, как «Шестопер» опять ринулся в бой.

– Призрак-три, здесь Главный,– произнес Алекс сквозь стиснутые зубы.– Прикрой Кейтлин! Ей одной «Шестопер» не по зубам!

– Понял, Главный,– отозвался Клей.– Иду на него!

Алексу пришлось усилием воли подавить в себе импульсивное желание сосредоточиться на схватке «Мародера» с «Шестопером». Как ни хотелось бы ему поддержать Кейтлин Де Ври, сейчас он не имел на это права. Логика сражения требовала от его «Лучника» решения более важных задач, чем простая дуэль с врагом на отдельном участке боя.

Он переключился на специальный канал связи, соединявший его со спрятанными в укрытии роботами и танками, перед которыми была поставлена особая задача.

– Я Главный Призрак,– произнес Алекс.– Начинаем операцию «Чистое небо»… Пошли!

Отдавая приказания, Алекс одновременно вводил команды в компьютер наведения. Операция «Чистое небо» имела своей целью напугать десантные корабли Свободного Скаи, чтобы те вылетели из зоны космопорта и ничем, кроме моральной поддержки, не смогли помочь наземным войскам. Первым этот план предложил Макколл, и был он так прост и изящен, каким должен быть действительно хороший план. Большинство командующих считают десантные корабли наиболее ценным имуществом и стараются держать их подальше от опасностей, за исключением лишь случаев крайней необходимости. Поэтому согласно плану «Чистое небо» боевые единицы Легиона, оснащенные дальнобойными ракетами, должны сфокусировать всю свою огневую мощь на вражеских кораблях, пока те не решат, что поле боя – слишком опасное для них место пребывания.

Но тратить много времени на два десантника они себе позволить не могли. Особенно теперь, когда наземные силы перегруппировались.

– Прицел,– произнес он.– Ноланс, Хансен, вы берете «Леопарда», пока от меня или Макколла не получите других распоряжений.

– Прицел взят,– ответила воин – водитель боевого робота сержант Речел Ноланс. Ее «Катапульта» и «Дервиш» Пола Хансена входили в артиллерийское звено Денникена, и оба по своей оснастке прекрасно подходили для атаки, направленной на небольшой корабль. Вероятность, что хоть один из десантников получит серьезные повреждения, была низкой, но методичная бомбардировка ракетными залпами заставит понервничать любого капитана корабля.

– Начинаю огонь,– через секунду доложил Хансен. И тут же раздался возглас: – Ракеты пошли!

Алекс увидел, как небо прочертили рыскающие ракетные снаряды, вырвавшиеся из находившегося справа от него места укрытия артиллерийского звена.

– Капитан Радклифф, сосредоточить огонь на «Союз»!

Танковый взвод Радклиффа имел в своем составе три самоходные ракетные установки «Тревога» – две системы РБД и одну РДД. Хотя у него не было такой серьезной огневой поддержки другими средствами, какой обладали роботы, но самоходки имели перед последними значительное преимущество по быстроте и маневренности. Они могли подойти на близкое расстояние, дать залп и тут же скрыться еще до того, как артиллеристы десантного корабля успеют отреагировать. В комбинации с постоянным огнем «Лучника» Карлайла танкисты заставят команду «Союза» на своей шкуре почувствовать, что такое Легион.

Алекс выждал, пока перекрестье прицела не загорится красным, и только тогда нажал на пусковые кнопки, выстреливая ракеты из обеих установок в быстрой последовательности. От суммарной отдачи сорока ракет, вылетевших из стволов, «Лучник» содрогнулся.

Медленно и тяжело десантный корабль начал подниматься, но, чуть оторвавшись от бетонного покрытия поля, вдруг резко начал ускорение, словно какое-то невообразимое доисторическое летучее существо, очнувшееся от многовековой спячки. Под брюхом шарообразного корабля раздался грохот взрывов – это ракеты Алекса нашли свою цель, но он даже не стал смотреть на данные ОНР, понимая, что большого ущерба тяжелой броне корабля его атака нанести не могла, тем более пробить ее.

Пока Алекс ждал, когда на панели загорится зеленый свет, означающий, что автоматический цикл перезарядки завершен, ему в голову вдруг пришла сумасшедшая мысль. Он переключился на частный канал, связывающий его напрямую с Макколлом.

– Майор,– начал он, чувствуя, что одновременно и волнуется, и выглядит по-дурацки,– вы следите за истребителями, о которых сообщили из диспетчерской?

– На моем экрране их пока нет, сынок,– ответил Макколл.– Но я имею их в виду. Когда здесь начнет пррипекать – буду споррить с кем угодно,– эти ублюдки их позовут, чтобы прикррыть свою задницу.– Майор помолчал, затем продолжил: – Занимайся своим делом, молодой Алекс. За небом я посмотррю.

Алекс глянул налево от своего мостика, и взгляд его остановился на возвышающемся башней «Горце» Макколла. Это была старая конструкция, обладавшая высокоточной пушкой Гаусса, системами наведения и управления огнем, которые считались даже лучше, чем у «Карабинера». В наследных государствах они составлялиредкость, как зубы у курицы, даже в нынешние времена, давно выйдя из употребления с исчезновением технологии Звездной Лиги. Но чертежи и прочие данные содержались в компьютерном кладе Серого Легиона Смерти, найденном на Хельме много лет назад. Каледонец не устоял против искушения ввести в бой робота со столь созвучным его душе именем, и большая часть его доходов за годы службы в Легионе пошла на приобретение этой боевой машины, которой он дал имя «Баннокберн» в честь знаменитой шотландской победы на древней Терре. Он раскрасил робота в клетчатый узор для празднования Дня Героев, и с тех пор у него не хватало времени изменить раскраску. Теперь машина стояла, как гигантский воин какого-нибудь клана, медленно поводя туда-сюда своим оружием, по мере того как Макколл следил за небом – не появятся ли там спешащие на подмогу истребители.

Усилием воли Алекс переключил свое внимание на панель компьютера. Сейчас он не мог себе позволить отвлекаться на посторонние вещи. В его руках находилась судьба ответственного сражения.

С полдюжины красных индикаторов зажглось на компьютерной панели Кейтлин, а в ушах зажужжал зуммер тревоги. Наполовину ослепленная застилавшим глаза потом, она прищурилась и попыталась еще раз дать прицельный выстрел из ПИ-пушки по «Шестоперу».

Она ударила кулаком по спусковой кнопке слева от рукоятки акселератора, но ничего не произошло. Только тут Кейтлин заметила, что на мониторе левого ПИИ зажглась красная точка, и в очередной раз выругалась. «Шестопер» обрушил на ее «Мародера» еще две разрушительные атаки одну за другой, и теперь бортовая система охлаждения быстро подходила к критической точке. Этого только не хватало!

Единственной надеждой на спасение оставался нагрев вражеского «Шестопера», что явилось бы неминуемым следствием продолжающихся яростных атак противника. Ни одна система охлаждения не в состоянии переварить полный энергетический выброс одновременно из стольких орудий, и если водитель «Шестопера» не прекратит огонь и не даст роботу остыть, очень скоро его компьютерная система управления накроется. Ей бы только спрятаться за ближайшим ангаром…

Слишком поздно! На подмогу «Шестоперу» двигался коренастый скайский «Крестоносец». Еще один шестидесятипятитонник быстро ее прикончит, особенно с учетом повреждений, которые уже получил «Мародер».

Продолжая неуклюже пятиться назад и одновременно пытаясь скомпенсировать слабость активаторов ноги из-за вырванной брони над правым коленным суставом, Кейтлин переключилась с ПИИ на мощную автоматическую пушку, установленную прямо над мостиком. Она отключила компьютерную наводку и, нацелив орудие на глаз, очередью выпустила полную кассету снарядов.

Вражеский «Крестоносец» остановился, едва на его пути начали рваться снаряды. Один из них ударил в предплечье робота, другой – в грудь.

В тот момент, когда водитель боевой машины противника уже поднимал массивную руку, чтобы направить на нее батарею РДД, откуда ни возьмись появился еще один робот. Пока Дэвис Клей перелетал через здание и совершал посадку на твердое поле в тридцати метрах позади «Крестоносца», из двух его прыжковых двигателей било пламя реактивной струи. Когда же, приземляясь, робот пошатнулся, у Кейтлин екнуло сердце – она знала о слабости его лодыжки. Клей чертовски рисковал, пользуясь прыжковыми двигателями.

Но этот неожиданный прыжок застал водителя «Крестоносца» врасплох. Клей восстановил контроль над «Грифоном» и теперь направлял на вражеского робота ПИ-пушку. Не успел «Крестоносец» прийти в себя, как Клей поймал цель и открыл огонь.

Это был прекрасный выстрел, поразивший «Крестоносца» в самое уязвимое место брони – под затылок. От мощного взрыва высоко в воздух полетели ошметки металла, а голова робота дернулась вперед. Долгое время ничего больше не происходило, но затем гигантская боевая машина зашаталась и рухнула наземь, сотрясая землю так, что Кейтлин ощутила, как завибрировало под ногами «Мародера» покрытие летного поля.

Вильгельм Штрейгер наблюдал за гибелью «Крестоносца» лейтенанта Вельмана и не верил своим глазам. Это был невозможный выстрел…

«Грифон», нанесший столь жестокий удар, не устоял бы в открытом бою с «Шестопером». Но приборы Штрейгера показывали, что нагрев машины все еще слишком высок. Пока не рассеется лишнее тепло, он не мог стрелять. В данный момент «Шестопер» представлял собой стоящую на открытой местности гигантскую мишень.

Единственным способом спастись для Штрейгера оставалось бегство. С неохотой он повернул налево и нырнул в укрытие за административным зданием, пустившись рысцой, чтобы выиграть хоть какое-то расстояние между своей машиной и двумя роботами противника. Мучительно стыдно было показывать врагу спину, но Штрейгер знал, что сумеет отомстить.

– Я Авангард-один,– сказал он по каналу звеньевой связи,– Кройдон, Коулман, подтянуться ко мне! Координаты – зеленый-пять.

Когда нагрев снизится до приемлемой величины, уж он-то постарается, чтобы ни один из этих двух роботов Серого Легиона Смерти не ушел живым после новой встречи.

XXIX

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 7 апреля 3056 г.

Казалось, весь корабль затрясло, когда «Анастасия» получила новый ракетный залп из космопорта. Моргая и судорожно цепляясь за ручки командирского кресла, гауптман-космонавт Липпард бросил яростный взгляд в сторону старпома.

– Повреждения! – проорал он.

– Серьезных пока нет, сэр,– ответил старший помощник капитана десантного корабля.– Все палубы сообщают о мелких авариях, которые произошли по большей части от незакрепленных предметов. В третьем отсеке роботов загорелся красный свет на выходной двери, и в трех местах есть незначительные пробоины корпуса. Ничего серьезного…

– Пока ничего,– злобно бросил ему Липпард.

– Опять ракетная атака,– сообщил сенсортех.

– Главный стрелок! – рявкнул старпом.– Вы что, не можете открыть ответный огонь?

– Большинство возможных мишеней стоят слишком близко к нашим роботам, сэр,– ответила женщина за огневым пультом.– Единственные, в кого мы можем стрелять, не рискуя задеть своих,– это самоходки, но они движутся слишком быстро, чтобы в них точно прицелиться.

– Надо сказать Штрейгеру, пусть он либо идет и сам разбирается с этими негодяями, либо отваливает назад, и тогда с ними разберемся мы, сэр,– сказал старпом Липпарду.

Липпард покачал головой.

– Я больше не собираюсь здесь торчать,– произнес он.– Мы не имеем права рисковать кораблем ради того, чтобы прикончить нескольких роботов. Наберите высоту двадцать тысяч и там оставайтесь. Передайте «Ворону», чтобы сделал то же самое. И выпустите все истребители. Они могут снизиться и смешать с дерьмом всех этих роботов без риска для наших парней.

– Сэр, Штрейгер рассчитывает, что мы не допустим взлета вражеского корабля.

– С этим тоже могут справиться истребители,– прорычал в ответ Липпард.– Если это корыто поднимется достаточно высоко, чтобы попытаться удрать отсюда, мы им займемся. А сейчас я не собираюсь барахтаться у поверхности и подставлять свое брюхо под выстрелы. «Анастасия» не рассчитана на такие мелкие игры.

Наступила долгая пауза.

– Все, хватит разевать рот,– наконец раздраженно выдавил Липпард.– Выполняйте приказ!

– У меня прошла ошибка по инжекторам, капитан! – доложил Энсин Оутвейт, стараясь, чтобы его услышала вся находившаяся на мостике команда «Европы».– Отменяю процедуру старта.

Лейтенант Эван Фоулер про себя выругался, но постарался скрыть свое нетерпение от экипажа. Холодный старт термоядерного реактора был одной из сложнейших задач, с которой только может встретиться командир корабля, и если системы начали брыкаться, то это не вина Оутвейта. Существуют вещи, справиться с которыми не под силу даже лучшему теху-мотористу.

Но последствия задержки от этого усложняли дело. Хронометраж всей операции Серого Легиона Смерти в космопорте Данкельда зависел от того, что удастся поднять в воздух единственный десантный корабль, пока захватчики все еще будут разбираться с постоянно меняющейся вокруг ситуацией. Гораздо лучше было бы увести «Европу» подальше от космопорта еще задолго до прибытия вражеской армады, но на военном совете голос Эвана Фоулера не был решающим. Ясно, что для фон Бюлова первоочередной задачей было уничтожить аэрокосмические единицы Легиона, и план засады зависел от того, будет ли десантный корабль виден с орбиты, чтобы подстегнуть фон Бюлова совершить высадку именно в этом месте.

Но в то же время «Европа» была слишком ценным имуществом, чтобы просто так им расшвыриваться. У десантного корабля оставалась еще невыполненной важная часть задания – подняться в воздух до того, как на него переключится внимание противника.

Фоулер проверил тактический монитор. Оба вражеских корабля стартовали и теперь быстро набирали высоту. Первоначально по плану предусматривалось заставить уйти вражеские корабли, чтобы дать «Европе» возможность совершить большой маневр. Теперь становилось очевидно, что они катастрофически отстают от графика. Десантный корабль не сможет взлететь, пока не будет запущен реактор энергостанции…

Фоулер прекрасно знал старинную военную аксиому: «Ни один план сражения не выдерживает встречи с противником». Он надеялся, что у Алекса Карлайла и его штаба имеется достаточно гибкая позиция, чтобы из-за этой задержки их план не рухнул ко всем чертям.

Иначе – катастрофа…

– Предупредите командующего, что мы застряли на земле! – тихо распорядился Фоулер.– И введите заново стартовую последовательность.

– Сначала надо прочистить инжекторы,– со смятением в голосе ответил инженер.– Две минуты…

– Уложитесь в одну,– приказал Фоулер. Оутвейт в ответ мрачно кивнул.

– «Европа» сообщает, что все еще не взлетела,– передал Макколлу Алекс Карлайл по каналу личной связи.– Холодный старт отнял больше времени, чем предполагалось. Если она сейчас не поднимется…

– Да,– произнес Макколл.– Это скверрно. И у нас тоже есть новые прроблемы, сынок. На моих экрранах – истрребители сопрровождения, и они быстрро прриближаются. Я думаю, что десантные коррабли откррывают поррталы и выпускают свои истрребители.

– Нельзя, чтобы «Европа» взлетала при истребителях,– мрачно произнес Алекс.– Придется перейти прямиком к пятой фазе.

– Да,– подтвердил каледонец.– Даже если это означает, что мы ррешимся пожерртвовать Фоулерром…

Алекс тяжело сглотнул. То была наихудшая сторона командирской роли, так он по крайней мере считал. Любое решение, которое он принимает, может окончиться смертью его людей.

Но сделать это было необходимо. «Европа» Фоулера все-таки имеет шанс пробиться, даже если они ускорят ход плана сражения до того, как она оторвется от земли и обретет способность к действиям. А если вражеские истребители подловят ее среди защитников космопорта, то такое развитие событий наверняка обернется потерей и роботов, и людей.

– Хорошо,– сказал он наконец, тщетно пытаясь проглотить ком, застрявший в горле.– Вы продолжаете наблюдение за воздухом, майор. Сделайте все, что возможно, против этих истребителей.

Не дожидаясь ответа, он переключил канал.

– Всем подразделениям, всем подразделениям! Я Главный Призрак. Новый приказ. Переходим к фазе номер пять. Повторяю, пятую фазу… Начали! «Европа» – взлетать, когда будете готовы, но к фазе номер пять переходите уже сейчас. Вы все поняли?

В ответ раздался голос лейтенанта Фоулера.

– Понял, Главный,– резко ответил он.– Надеюсь, вы знаете, какого черта затеяли…

«Знаю,– мрачно подумал Алекс.– Очень даже знаю».

Прежде чем включить переговорник, капитан Джулио Варгас еще раз пробежал глазами по приборам в кабине.

– Я Дракон-Главный, – произнес он.– К старту готов.

– Получено, Дракон-Главный,– раздался в ответ голос пусковика «Европы». Звучал он напряженно. И было от чего.

– Переключаю аккумуляторы на пусковую установку.

– Дракон-Главный,– отозвался Варгас, подавшись вперед и переключая подачу питания на двигатель своего аэрокосмического истребителя.– Активизирую пусковую последовательность. Поехали.

Он выключил переговорник и пробормотал короткую молитву. В обычной жизни Варгас не был религиозным человеком, но этот вылет был далеко не обычным. А тут еще молодой Карлайл отдал приказ на переход к пятой фазе – ситуация резко обострилась.

Первоначальный план битвы предусматривал, что истребительные силы Легиона находятся в укрытии до четвертой фазы, когда «Европа» должна взлететь. Предполагалось, что истребители прикроют десантный корабль, оттянув таким образом на себя вражеские истребители и десантники, в то время как Фоулер будет осуществлять свою часть операции. На пятой фазе, когда десантный корабль отыграет свою роль, истребители вступят в бой, либо осуществляя прикрытие с воздуха, либо, если потребуется, оказывая поддержку наземным силам. Теперь они сразу же попадали в бой, но еще до того, как десантный корабль поднялся в воздух.

Но не проблемы защиты Фоулера и моментального вхождения в бой волновали Варгаса. Его беспокоила сама процедура запуска. Он и его ведомый загнали свои истребители класса «Убийца» на борт «Европы» еще до того, как армада Свободного Скаи показалась на орбите. В соответствии с нормальным развитием боевого плана они должны были вылететь после старта десантного корабля и быть рядом, если тому потребуется помощь, а в это время четыре остальных истребителя из тощего арсенала Легиона стартовали бы из потайного ангара в Кастл-Хилле, чтобы присоединиться к ним через несколько минут.

Вместо этого они взлетали сейчас, когда десантник стоял еще на земле, а это было опасно. Восьмидесятитонный «Убийца» был рассчитан на подавление мощностью, но не обладал маневренностью, поэтому обоим пилотам Легиона потребуется все их мастерство, чтобы не задеть здания за космопортом после того, как их выкинет катапульта.

Ситуация оказалась именно той самой, которой Варгас более всего страшился. Да, он создал себе имидж дьявольски искусного пилота среди товарищей по оружию и в любой нормальной боевой обстановке с головой ушел бы в решение насущных задач, отбросив все сомнения и страхи. Но пока на предстартовом автосчетчике истекали секунды, единственное, что ему оставалось делать,– это сидеть в кабине и строить разные предположения.

Смерти Варгас не боялся. Любой летчик-истребитель быстро свыкается с мыслью, что каждый бой может стать для него последним. Но Джулио Варгас содрогался при мысли получить увечье – серьезное, затрагивающее внешность увечье, из-за которого он может перестать быть таким, как сейчас. Разумеется, современная бионика и пластическая хирургия в состоянии вылечить практически любую травму, но перспектива жить с искусственными конечностями или псевдоорганической кожей казалась ему отвратительной. Люди типа Макколла, имеющие искусственные конечности или органы, действовали ему на нервы. А чтобы стать таким самому…

Гипотетическая катастрофа на взлете как раз относилась к тому сорту аварий, когда Варгас мог остаться живым, но покалеченным.

Наконец две воздухонепроницаемые двери по обоим концам пускового ствола отъехали в сторону, и в истребительный отсек хлынул свет. Секунды продолжали свой неумолимый бег к нулевой отметке…

Затем ускорение вдавило Варгаса в спинку кресла. Выброшенный катапультой, «Убийца» взмыл вверх, и компьютер автоматически включил его двигатели. С усилием Варгас дотянулся до рукоятки газа и передвинул ее на максимальную тягу. Перегрузка навалилась на него всей своей тяжестью, несмотря на защитные приспособления, но нос истребителя поднимался все выше и выше. «Убийца» ракетой прогрохотал над ближайшим зданием, быстро набирая высоту.

Сенсорную панель моментально заполнили прицельные объекты, причем все вражеские. Они быстро приближались, но Варгас тем не менее издал вздох облегчения. Это были опасности, с которыми он мог совладать, и сейчас пилот думал о них во вторую очередь.

– Я Дракон-Главный, старт удачный, старт удачный,– сообщил он.– Дракон-два, приготовься к старту. Взлетай – повеселимся, Дэнчик.

– Пусковая последовательность запущена,– ответил Энсин Дэниел Макмастерс, его ведомый. И хотя голос молодого пилота несколько дрожал, Макмастерсу явно не терпелось присоединиться к своему Другу.

Варгас взял курс на космопорт, едва его компьютер обнаружил вражеский истребитель, выпущенный из скайского «Леопарда». Он перевел селектор оружия на автоматическую пушку и подождал, пока мишень не попадет в перекрестье прицела. Наконец индикатор поймал быстро движущееся изображение легкого истребителя «Пустельга». Как только рамки загорелись красным, Варгас надавил пальцем на огневую кнопку, и автопушка закашляла.

Очередь резанула по крылу «Пустельги» в тот самый момент, когда вражеский пилот попытался уйти влево вверх. Варгас отследил этот маневр, не переставая стрелять. Внезапно крыло «Пустельги» стало разваливаться на куски, и скайский истребитель потерял управление. Варгас увидел, как пилот катапультировался, и его парашют раскрылся через несколько секунд после того, как самолет врезался в складское здание на берегу Ирна, возвышавшееся гигантским прямоугольником в центре Данкельда. От взрыва центр столицы Гленгарри полыхнул огнем и затянулся дымом.

– Дракон-убийца первого скушал! – торжествующе прокричал Варгас по переговорнику. Это имя он дал своему истребителю уже много лет назад, во время последней кампании Легиона против войск Дома Куриты.– Давай, Дэнчик, присоединяйся, если хочешь поймать кусочек славы!

– Взлетаю! – ответил Макмастерс. Наступила короткая тишина.

И тут ее прорезал голос пусковика с мостика «Европы».

– Тяни выше, Дракон-два! Ты взял слишком низко! Тяни выше…

Затем раздался захлебывающийся крик… и наступила гнетущая тишина.

Варгаса передернуло. Он знал, что произошло, еще до того, как пусковик сообщил новость дрожащим голосом:

– Дракон-два… не перелетел через здание. Варгас попытался сбросить с себя липкий ужас от одной мысли, что судьба Макмастерса могла запросто оказаться его собственной. На экране появились еще цели. Сейчас необходимо было разобраться с ними…

Насупив брови, Алекс Карлайл изучал тактический дисплей своего робота. Тщательно выверенный по минутам план боя, который они с Макколлом вместе разрабатывали в последние дни, начал рушиться, и теперь было похоже, что Легиону грозит опасность потерять все.

Проблема с энергосистемой «Европы» составляла лишь малую ее толику. По текущему положению вещей стало ясно, что штайнеровский командующий не настолько был застигнут врасплох, как они надеялись, иначе он попытался бы как можно скорее убраться отсюда. Не воспользовавшись образовавшейся в ловушке брешью из-за задержки «Европы», противник, очевидно, посчитал вооружение корабля гораздо большей угрозой и сконцентрировался на том, чтобы удержать линию атаки против роботов Серого Легиона Смерти. А поскольку почти половина сил полка была задействована на операции «Чистое небо», это давало фон Бюлову заметный перевес в численности войска на земле.

Каким-то образом Кейтлин и Дэвису Клею удалось уничтожить скайского «Крестоносца» и заставить отступить других роботов, предположительно составляющих командное звено, но долго это продолжаться не могло. «Латник» Денникена и «Беркут» его товарища по звену Людовского занимались своим делом,– и занимались серьезно,– сражаясь в неравном бою с тремя роботами Свободного Скаи – очередным «Крестоносцем», «Карабинером» и «Кусакой». Согласно карте Сражения еще один робот, такой же, как у Алекса,– «Лучник» – отступил от остальных на сотню метров и теперь укрылся в тени ангара, очевидно, готовясь поддержать своими дальнобойными установками остальную часть скайского отряда.

Далеко на левом крыле серповидного фронта, возле главных ворот Данкельдского космопорта, быстро двигались еще четыре вражеских робота. Против них стояла Фрида Бергетрем со своим разведывательным звеном, но разница в размерах машин ставила легионеров в крайне невыгодное положение. Один из танков Радклиффа, «Пегас», пытался прийти на помощь отступающему лягушачьими прыжками подразделению Бергетрем, но ничего особенного он сделать не мог. Роботов противника можно было лишь задержать, но никак не остановить. И если бой начнет затягиваться, то разгром легионеров неминуем.

А вдали с другой стороны сосредоточились еще четыре скайских робота с «Леопарда», пока не принимавшие участия в сражении. Они десантировались довольно далеко от места сражения и сначала направились к стартовой площадке «Европы», но, пройдя часть пути до поля боя, свернули, очевидно, по приказу командира противника и сейчас намеревались вступить в бой. Их появление решит судьбу тонкой линии обороны Алекса. А еще не сказали своего слова вражеские истребители.

Глядя на дисплей, Алекс помрачнел. Он затеял игру жизнями лучших бойцов и, похоже, уже проиграл ее. Если не вернуть сражение в запланированное русло, все закончится плачевно. Остальные части отряда будут уничтожены поодиночке, если только раньше они не поймут всю безнадежность ситуации и не сдадутся.

– Главный Призрак, я «Европа».– Голос лейтенанта Фоулера прервал мысли Алекса, мучительно ищущего, как бы восстановить разваливающийся оборонительный периметр.

– Мы запустили двигатель. Взлетаем,– доложил Фоулер.

– Принято, «Европа»,– ответил он. Всех проблем это, конечно, не решало, но Алекс едва сдержался, чтобы не улыбнуться.– Следуйте плану. Истребителей у вас не будет, но сделайте все возможное.

– Задание понял. Главный Призрак. Сделаем.

Светлое пятно, обозначавшее на мониторе десантный корабль, изменило цвет с зеленого на голубой. Это означало, что корабль поднялся в воздух, и крохотные символы данных рядом с ним начали быстро меняться по мере того, как «Европа» набирала высоту и скорость. Корабль летел на юго-восток, над Данкельдом, через реку Ирн, оставляя далеко позади себя поле боя. Через несколько мгновений на экранах Алекса его не стало.

Удастся ли ему так же легко уйти от вражеского преследования – покажет время…

Но здесь, на земле, у Алекса был бой, который надо Продолжать. После ухода «Европы» появился шанс – пока только шанс! – что им удастся отбросить скайские войска достаточно далеко назад и начать фазу номер шесть – финальную фазу плана.

Он переключился на канал подразделений, задействованных в операции «Чистое небо».

– Я Главный Призрак,– произнес Алекс, и в тот момент, когда слова эти срывались с его губ, сознание молодого Карлайла уже блуждало в грядущем.– «Европа» улетела. Думаю, мы все еще можем погнать этих сволочей, несмотря на превосходство сил противника, если попробуем сосредоточить огонь по отдельности на каждом из них. Несколько массированных атак могут сгладить разницу.

– Да, это пррекрасная мысль,– откликнулся Макколл.– Такое повышенное внимание к своей перрсоне им не очень понрравится.

Ободренный поддержкой майора, Алекс продолжил:

– Всем дальнобойным ракетам сосредоточиться на одной цели.

Его пальцы затанцевали по клавишам компьютера наведения, вводя координаты робота, являвшегося, по его расчетам, вражеским командиром.

– Передаю данные в сеть. Выполнять по моей команде,– приказал Алекс.

Он закончил ввод огневой программы в свою собственную установку, затем, поколебавшись, опустил палец на пусковую кнопку.

Алекс знал – это был последний шанс едва теплившейся надежды. Одного он не знал: как это сработает.

XXX

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи. Федеративное Содружество 7 апреля 3056 г.

Оберст Вильгельм Штрейгер проверил уровень нагрева своего «Шестопера» и слабо улыбнулся. Система охлаждения наконец-таки сделала свое дело, и робот был готов снова перейти к активным действиям. На этот раз он обрел уверенность в решительном успехе. Тактическая карта показывала, что противник рассыпался по левой и правой сторонам от Данкельдского космопорта, а свежее звено роботов майора Маклеода идет к нему на соединение. Когда прибудут истребители, десятый полк нанесет Легиону смертельный удар.

– Авангард-один, я «Анастасия»,– вышел на связь Липпард с десантного корабля.– Десантник Легиона пошел на взлет.

Штрейгер, не теряя времени, быстренько проверил монитор. Пока корабль явно разбирался с проблемами, возникшими из-за холодного старта, он обращал на него мало внимания. Десантник без ядерной энергостанции вообще не мог пользоваться своим вооружением, а запуск ракет съел бы большую часть энергии аккумулятора. Штрейгер его отбросил как потенциальную силу в этом бою.

Теперь, с запущенным энергоблоком, десантник Легиона мог доставить им большие неприятности.

Однако этот корабль уже выходил за границы его монитора, держа курс на юго-восток, быстро набирая высоту и скорость. Очевидно, его команда решила бросить безнадежное сражение, вместо того чтобы поддерживать своих товарищей на земле. Вот так хваленое чувство локтя у Серого Легиона Смерти!

– «Анастасия», его можно перехватить? – спросил Штрейгер.– Нам не следует терять из виду корабль, если есть хоть какой-нибудь шанс заполучить эту посудину.

– Пока проблематично, если только мы не пошлем за ним несколько истребителей,– ответил Липпард.– У него та же скорость, что и у нас, а направляется он в горы. Как я понимаю, карлайловские пилоты знают рельеф несравненно лучше, чем мы, а я не хотел бы играть в гонку с преследованием среди гор на десантном корабле.

Штрейгер довольно долго колебался. Истребители, приданные группе высадки, могли бы прижать и, возможно, посадить этот корабль, но он собирался воспользоваться ими для поддержки роботов. Разумеется, следовало бы затребовать еще истребителей из армады, но он не знал, согласится ли фон Бюлов выделить ему помощь. Генерал воспользовался группой высадки для обнаружения ловушки и вряд ли теперь бросит сюда дополнительные войска.

Штрейгер глубоко выдохнул.

– Нет, истребители нужны нам здесь, где существует реальная угроза. Этому десантнику некуда лететь с планеты. Проследите его перемещение, а потом мы его достанем.

Было слышно, как Липпард облегченно вздохнул.

– Понял, Авангард-один. Мы проследим за ублюдком. «Анастасия» связь кончает.

Штрейгер переключил внимание на окружающую обстановку.

– А ну, ребята, покажем им, на что способен «Черный Патруль»! – крикнул он по звеньевому каналу.

Его «Шестопер» вразвалку двинулся вперед, к тому месту, где только что кипел бой. По карте он увидел, что с тех пор ни один из роботов Легиона не отошел далеко от места схватки. Теперь, когда у Штрейгера были «Громовержец» Кройдона и «Грифон» Коулмана, роботы противника долго не продержатся…

– Атака! Атака! – внезапно резко и взволнованно закричал по переговорнику Кройдон.– Приближается рой ракет!

И тут небо свалилось на Вильгельма Штрейгера.

– Ну, теперь наш черед,– выкрикнул Дэвис Клей, как только ракеты устремились к «Шестоперу». Радостное возбуждение боя смыло все сомнения и страхи, осталось лишь страстное желание ворваться в ряды противника и драться.

– Ты со мной, Кейтлин?

– Если только эта старая развалина меня туда дотянет,– ответила Кейтлин Де Ври.– Веди, Макдуфф…

– И будь проклят тот, кто первый произнесет…

– Слово «хватит»! – договорила за него Кейтлин.

Клей хотел было вновь воспользоваться прыжковыми двигателями, но сразу отбросил эту мысль. Ему и так повезло, что в результате предыдущего маневра не разболталась уже и без того ослабленная лодыжка, а повторять старое – это испытывать судьбу. Скачок за спину «Крестоносца» был единственным возможным решением, когда Кейтлин позвала на помощь, но теперь ему следовало быть более осторожным, и вместо того, чтобы прыгать, он осторожно пошел вместе с «Мародером» вдоль административного здания, горя желанием вступить в схватку с вражескими роботами.

Новый план наводки Алекса предусматривал в качестве мишеней «Шестопера» и двух его напарников, поэтому Кейтлин с Клеем находились как раз в нужном месте, чтобы воспользоваться плодами атаки РДД.

Они свернули за угол как раз в тот момент, когда рой ракет посыпался на трех скайских боевых роботов. Вокруг рвалась земля, и Клей увидел, как полетели куски брони с правого робота – «Громовержца». Он тут же остановил своего «Грифона» и поднял руку с укрепленным на ней ПИИ. Другой рукой Клей быстро запрограммировал свою ракетную установку, чтобы добавить жару к огневому шквалу, обрушивающемуся на вражеского робота от невидимой дальнобойной артиллерии Легиона.

Каким-то образом «Громовержцу» удалось выстрелить первому, но лазерный луч едва лишь скользнул по правому предплечью «Грифона». Кратковременное соприкосновение слегка оплавило броню, но тут уже Клей нанес ответный удар с гораздо более разрушительными последствиями. ПИ-импульс ударил «Громовержца» прямо в грудь, и робот отшатнулся на шаг под мощным потоком микрочастиц. Однако грудная броня робота была слишком толстой, чтобы ее можно было прожечь насквозь даже с учетом повреждений, которые «Громовержец» уже получил в результате ракетного залпа. Клей был сильно раздосадован, ибо его ракеты прошли далеко стороной, разорвавшись метрах в пятидесяти за мишенью.

Теперь вражеский «Шестопер» двинулся грозно вперед, тяжело, медленно, на ходу поднимая свою вмонтированную в руку ПИ-пушку, чтобы прицелиться в «Грифона» Клея. Тот сделал шаг назад, но тут же осознал, что до ближайшего укрытия слишком далеко, чтобы вовремя до него добраться. Придется в очередной раз воспользоваться прыжковыми двигателями…

Два мощных луча ударили в «Шестопера» в тот самый момент, когда рука Клея уже лежала на прыжковой кнопке, и большой робот так и не успел выстрелить. Какое-то время Клей, застыв от удивления, смотрел, как «Мародер» Кейтлин выбежал вперед и дал еще один залп из обоих ПИИ сразу. Выделившееся при выстреле тепло должно было стать фатальным для ее робота, особенно с учетом частично разрушенной в первой стычке с «Шестопером» системы охлаждения, но она все равно продолжала идти на врага.

«Шестопер» поспешно отступал, оставив на земле свою ПИ-пушку. Мощные лучи ПИИ «Мародера» попали в слабое место вражеского робота под локтевым суставом руки, расплавив его, и теперь отбитая рука волочилась за «Шестопером» на пучке миомерных волокон, с размочаленными проводами, среди которых беспорядочно сверкали вспышки коротких замыканий.

Клей очнулся от оцепенения и уже сам перенацелился на «Шестопера», дав по нему еще один выстрел из ПИИ, вырвав из большого робота изрядный кусок грудной брони.

– Мой нагрев в красном секторе,– уныло сообщила Кейтлин.-Но если мы сейчас начнем отступать, нас перестреляют, точно уток.

– Да-а,– прорычал Клей, опять стреляя, на этот раз по вражескому «Грифону», спешившему на помощь своему покалеченному напарнику. Луч промазал, но в этот момент очередная ракетная атака обрушилась сверху на трех неприятельских роботов. «Грифон» устоял на ногах и выстрелил по Кейтлин, угодив ее «Мародеру» в грудь, но остальные двое явно решили, что с них достаточно. Они развернулись и припустились бежать от роботов Серого Легиона Смерти, оставив своего товарища прикрывать их тыл.

Когда Клей и Кейтлин вместе двинулись вперед, прямо вызывая водителя «Грифона» на ближний бой, тот не долго думая включил прыжковые двигатели, успев напоследок сделать еще один выстрел, и все три вражеских робота скрылись за спасительной грудой развороченных взрывами руин.

Клей их преследовать не стал.

Лейтенант Дарлин Люччи подняла руку, как только возле главных ворот Данкельдского космопорта показалась угловатая фигура пятидесятитонного «Давиды», быстро перемещавшаяся по полю, на ходу стреляя из своей автопушки вслед отступающей за периметром ограды «Валькирии» лейтенанта Бергстрем. За ее спиной стояли в ожидании остальные воины первого эскадрона – молчаливые, неподвижные, совершенно невидимые среди руин привокзальных строений. Это была та самая работа, на которую тренировалась элитная бронепехота Серого Легиона Смерти, поддерживая традиционное искусство, превратившее Грейсона Карлайла в легенду еще до того, как наемники заполучили своего первого боевого робота.

Как только Бергстрем двинулась, ища прикрытия, к складскому зданию техпарка космопорта, «Давила» бросился вперед. Его водитель явно намеревался покончить с последним оставшимся роботом разведывательного звена, прежде чем Бергстрем скроется в городских кварталах, как уже успели сделать трое из ее подчиненных.

Если водитель «Давиды» даже и заметил трех солдат у ворот, то, очевидно, не посчитал их сколько-нибудь серьезной угрозой своей тяжелой броне.

«Типичный неотесанный роботизированный солдафон,– подумала про себя Люччи, мрачно улыбаясь.– Вечно они считают пехоту пустым местом».

«Валькирия» Бергстрем приостановила свое движение и выпустила ракетный залп в противника. Головки боезарядов пролетели мимо на добрые две сотни метров, что для офицера – командира разведывательного звена было редким промахом. Этот вид сражения в связке с пехотным звеном она уже отрабатывала раньше, стреляя далеко мимо цели, чтобы случайно не задеть готовящееся к акции подразделение Люччи.

Но выстрел сыграл предназначенную ему роль. Водитель «Давиды», увидев открывшуюся для него возможность успеха в бою, остановил продолжительный бег робота, нацеливая на врага свою смертоносную автоматическую пушку. Едва он сделал это, как Люччи подала сигнал коротким, резким взмахом руки.

– Пошли! – крикнула она в переговорник, и тотчас двое бойцов, выбравшись из развалин, бегом устремились вслед за ней по летному полю к остановившемуся роботу врага.

Отдельный человек, даже одетый в бронежилет, выглядит крохотным, жалким и беспомощным по сравнению с нависающей громадой боевого робота, но впечатление это обманчиво. На бегу Люччи включила укрепленное на спине прыжковое устройство и рванулась вверх. Ракетный двигатель вынес ее на правую ногу «Давиды», и тогда она быстрыми, хорошо натренированными движениями закрепила взрывчатку на уязвимом коленном сочленении робота, а затем тут же, при помощи того же реактивного устройства, отпрыгнула в сторону, сделав свое дело. Два других бойца действовали аналогично: Олсен поместил заряд тоже на правой ноге, только с другой стороны, а Тьор заминировал левую.

К тому времени вражеский водитель должен был распознать опасность, но это случилось слишком поздно. Яркий луч лазера полоснул вслед рассыпавшейся пехоте, едва не задев Люччи. И тут взорвались заряды.

Первым сработал тот, что поставил Тьор. Сразу же за ним последовали оба на правой ноге. Поэтому, нырнув за полуразрушенную стену, Люччи могла насладиться зрелищем агонизирующего «Давиды». Внешне больших разрушений коленные заряды роботам не причиняли, но, будучи правильно установлены, вполне способны были вывести из строя их ножные суставы.

«Давила» сделал вперед пробный шаг, закачался и остановился. Совершенно очевидно, что водитель не мог заставить ноги робота слушаться. Сейчас он наверняка попытается перебросить управление активатором по другим цепям, чтобы свободно двигаться дальше.

Обездвиженный робот представлял собой просто массивную, хорошо бронированную мишень…

Вражеский воин оказался настолько занят переключением, что не заметил, как «Валькирия» Бергстрем и «Дротик» Райуу перемахнули через изгородь менее чем в двадцати метрах от него. Два легких робота открыли огонь с близкого расстояния из всех имевшихся у них орудий, и уже через несколько секунд «Давила» получил дюжину серьезнейших повреждений. Люччи увидела, как водитель катапультировался, прежде чем успел взорваться снарядный магазин его автопушки. Люччи даже не пришлось давать приказ Тьору и Олсену перехватить его и разоружить до того, как он выпутается из парашютных ремней.

– Спасибо за помощь.

Голос Бергстрем в ее наушниках не нес и тени эмоций.

– Пойдем направо, посмотрим, чем можем помочь Льюису. Тебе ведь нравятся эти игры? Люччи улыбнулась и махнула рукой.

– Подсади на броню,– сказала она.

Когда-нибудь, может быть, эти тупоголовые воины – водители роботов научатся не залезать с такой легкостью в дерьмо…

Джулио Варгас резко потянул на себя рычаг управления и включил двигатели «Убийцы» на форсаж. Перегрузкой его вдавило в сиденье, а истребитель задрал нос к небу. Тактическая панель показывала приближение пары из пяти вражеских истребителей – две тридцатитонные «Пустельги», пустившиеся за ним в погоню, тогда как трое остальных развернулись к полю сражения на земле.

Варгас процедил сквозь зубы проклятье. Он рассчитывал, что противник посчитает его куда большей угрозой и пошлет за ним по крайней мере более тяжелого «Люцифера».

Но Варгас был картежником и всегда старался играть наилучшим образом на руку партнера.

Он установил программу произвольного изменения ускорения на летном компьютере и все внимание переключил на огневую панель. На «Убийце», помимо остальных вооружений, имелся один кормовой лазер заднего боя, и Варгас, предоставив следить за режимом полета автопилоту, теперь тщательно целился, чтобы произвести точный выстрел. Истребитель, управляемый компьютером, кидало то вперед, то назад, однако система наведения автоматически компенсировала броски ускорения. Единственное, что беспокоило Варгаса,– это угадать действия, которые предпримут его преследователи, чтобы уйти от огня, по крайней мере до тех пор, пока их собственные компьютеры не обработают программированный маневр «Убийцы» и не помогут хоть как-то распознать его движение.

Такой шанс капитан Джулио Варгас давать им не собирался.

Одна «Пустельга» вырвалась вперед. Варгас совместил перекрестье с изображением истребителя на мониторе заднего обзора. Когда компьютер наведения обработал данные, оно зажглось красным цветом, и Варгас надавил пальцем на спусковую кнопку.

Кормовой лазер дал вспышку, угодив смертельным попаданием прямо в середину кокпита. Одним коротким движением Варгас отключил автопилот и повел «Убийцу» вверх, в мертвую петлю. Левая рука плясала по клавишам управления огнем, программируя лобовую артиллерию на одновременный залп и готовясь к следующему нажатию на кнопку.

Первая «Пустельга» неясно вырисовывалась далеко впереди, кренясь влево и вниз, пока ее пилот пытался как-то отреагировать на попадание, которое прожгло большую, с оплавленными краями, дыру в броне его кокпита. Маневр с переменным ускорением не позволил пилоту второй «Пустельги» ясно разобраться, что же происходит, и это давало Варгасу широкий простор для дальнейших действий.

Как только прицел загорелся красным, его рука твердо нажала на гашетку, и пять лобовых лазеров дружно как один дали залп. Закашляла тяжелая носовая автопушка, добавляя к обрушившемуся на вражеский истребитель ураганному огню полную кассету мощных разрывных снарядов.

Когда «Пустельга» противника распустилась огромным огненным цветком и начала разваливаться на части, Варгас наклонил нос истребителя вниз, делая стремительный пологий рывок.

Большинство пилотов, как правило, ожидает, что неприятель пойдет выше взрывающейся машины, и именно на это Варгас сделал расчет.

Два лазерных луча ионизировали воздух выше умирающего огненного шара, но он только усмехнулся, пряча улыбку под летным шлемом. Вторая «Пустельга» попыталась предугадать его действия, открыв бесцельный огонь. Несколько кусков горящих обломков стукнули по фюзеляжу и крыльям «Убийцы», не причинив вреда… а он продолжал пикировать прямо под брюхом удивленного врага.

«Пустельга» начала запоздалый разворот, чтобы зайти ему в хвост, но Варгас включил тягу, устремляясь вперед, вынырнул из пике и тут же резко повернул вправо. Через несколько секунд он был уже на хвосте «Пустельги».

Пришлось сделать три выстрела, прежде чем лазеры пробили хвостовую броню и начали плавить системы управления и энергопитания двигателя противника. Скайский пилот катапультировался, как только увидел, что самолет разваливается на куски.

– Привет, Дракон-убийца! – раздался в шлемофоне Варгаса знакомый голос. Лейтенант Джозеф Дискин говорил так, словно махнул стакан чистого адреналина.– Оставь кусочек и для своих друзей, кэп!

– Пора бы вам, бездельникам, давно здесь появиться! – отпарировал Варгас. Четыре остальных истребителя наконец-таки подошли, и теперь шансы Легиона вдруг стали выглядеть куда лучше.– Летим начистить задницу кое-кому из этих мерзавцев!

– Всегда с вами, капитан,– пропел лейтенант Жилиан Локхарт.– Устроим вечеринку!

Варгас выстроил их в конфигурацию широкого алмаза и взял курс на космопорт. Локхарт сказал за всех. Пора играть вечеринку… и захватчики будут на ней почетными гостями.

XXXI

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество, 7 апреля 3056 г.

– Истребители приближаются, истребители приближаются,– наподобие мантры забубнил оповещение лейтенант-космонавт Шон Фергюссон.

– Курс – триста сорок два… Дистанция– пятнадцать, приближаются…

– Я их вижу. Красный-главный,– ответил Регги Пек (позывной – «Улан») холодным спокойным голосом. Он напомнил Фергюссону терпеливую интонацию Хобарта, но от этого легче сейчас не стало. Память о Хобарте и остальных была еще слишком жива.

– Хорошо, парни, похоже, нам придется повременить с поддержкой наземной битвы. Всем выйти из боя и набрать высоту. Начнем долбить истребителей сверху.

– Вас понял.

Фергюссон автоматически, почти бессознательно отреагировал на команду и едва расслышал, как Хендерсон (позывной – «Шевалье») эхом повторил его ответ. Лейтенант-космонавт Пек видел, как его ведомого и две «Пустельги» с «Ворона» разделал тот одинокий пилот Серого Легиона Смерти, но это, похоже, нисколько не волновало летчика. Все мысли Пека сосредоточились на предстоящей работе, что не оставляло времени на жалость, сомнения… или страхи. Хотелось бы Фергюссону чувствовать себя так же, но у него от лишних эмоций подводило живот, и тогда он попытался отвлечься тем, что устремился ввысь вслед за «Люцифером»лейтенанта.

– Конфигурация – тройка,– через секунду объявил Пек.– Я по центру, а вы, салаги, оба меня прикрываете, или я вылезу из кабины и наподдам вам прямо здесь, в воздухе. Все ясно?

– Конфигурация – тройка,– ответил Фергюссон.– «Шевалье», ты справа.

– Принял,– ответил Хендерсон. В голосе напарника чувствовалась напряженность. Вероятно, у него в памяти тоже всплывали последние моменты перед тем, как прыжковый корабль Серого Легиона Смерти поглотил Хобарта и всех остальных.

Три истребителя выстроились широким клином и начали долгое, пологое пике в сторону вражеских самолетов. Фергюссон перепроверил огневую панель и пробормотал молитву, к помощи которой не прибегал с детства.

Война не на жизнь, а на смерть… Красивая фраза, но она не передает ничего из ужаса и жестокости реального сражения.

– Поднимите головы! – проорал в переговорник Пек.– Вот они!

Два «Корсара» – длинных и остроносых, как пара кинжалов, нацеленных на скайский клин,– вели вражескую эскадрилью. На каждом из них находились по два мощных носовых лазера и несколько лазеров полегче, для поддержки двух главных. Они не были так велики или бронированы, как «Люциферы» Свободного Скаи, однако пилоты противника не выказывали и тени страха по мере того, как расстояние между двумя группами сокращалось.

Оба «Корсара» сосредоточили свой огонь на машине Пека, и как только они просвистели мимо, Фергюссон разрядил большую часть своего боевого арсенала в правый истребитель. Его сенсоры зарегистрировали несколько попаданий в цель, но ничего существенного. Шон подавил желание нарушить конфигурацию и броситься в погоню. Атакующая формация тройки была рассчитана на полное взаимодействие и концентрированный огонь всех ее членов, поэтому ломка клина могла подставить под удар Пека и Хендерсона.

Но Хендерсон, очевидно, позволил охватившему его энтузиазму возобладать над здравым смыслом. Третий

«Люцифер» уже выбился из клина и пустился в погоню за проскочившим мимо него «Корсаром».

– Красный-два! Красный-два! Назад, в строй! – прокричал Пек.

– «Шевалье»! – добавил свой голос Фергюссон.– Не сейчас! Конфигурация – тройка!

Хендерсон не ответил. Он уже по уши увяз в сражении с двумя легионовскими «Пустельгами», которые зашли ему в хвост и начали преследование, сконцентрировав на одиночной мишени все внимание.

– Его атакуют, лейтенант,– произнес Фергюссон.– Мы должны ему помочь.

– Слишком поздно! – отрезал Пек.– По мне ведет огонь «Убийца». Выручай, «Ночной Кот». При первом заходе мне выбили компьютер наведения.

– «Ночной Кот»! «Ночной Кот»! Господи, Шон, они все надо мной! – Это не своим голосом кричал уже Хендерсон.– Я не могу сражаться с ними со всеми сразу!

Фергюссон какое-то мгновение колебался. Противником Пека был тяжелый «Убийца», который уже уничтожил три их истребителя. С вышедшим из строя компьютером наведения Пеку приходилось стрелять вслепую, полагаясь на свои инстинкты и пытаясь нанести противнику хоть какой-то ущерб. А Пек был старшим по званию офицером и дал прямой приказ помогать ему.

Но против Хендерсона сражались две «Пустельги» в тот «Корсар», за которым он погнался, не говоря уже о позабытом втором «Корсаре». Хендерсон, его ведомый… его друг по колледжу…

Фергюссон резко дернул рычаг управления,

– Держись, «Шевалье»! – сказал он.– Иду к тебе!

– Красный-главный, Красный-главный, разворачивай задницу и возвращайся сюда! – лихорадочно приказал Пек.– Мне нужна помощь…

В переговорнике раздался треск статического разряда, и голос Пека пропал. Сенсоры Фергюссона показали, что на том месте, где секунду назад был Пек, взвился огненный шар, и тут же он увидел триумфально взмывающих вверх, прочь от пылающих обломков, «Убийцу» с «Корсаром». Пека не стало…

Теперь командование перешло к Фергюссону.

– «Шевалье»! – заорал он.– «Шевалье»! Выходи из боя, «Шевалье»! Возвращайся на базу!

Шон Фергюссон больше не собирался здесь висеть, чтобы Серый Легион Смерти отпраздновал сегодня еще одну победу.

– Всем подразделениям, всем подразделениям,– торопливо заговорил Штрейгер по командному каналу робота.– Приказываю группироваться вокруг меня. Повторяю: всем подразделениям сгруппироваться вокруг меня!

Выдавив из себя эти слова, Штрейгер ощутил во рту горький привкус поражения. Он недооценил решительность Серого Легиона Смерти, совершив тем самым грубейшую ошибку. Его противники заслужили свою репутацию воинов, обладающих непредсказуемостью и высоким боевым мастерством, в полном объеме, и теперь авангард «Черного Патруля» разваливался по частям.

Он потерял как минимум четырех роботов, не считая «Лучника», связь с которым вдруг оборвалась, но которого несколькими минутами раньше другой воин – водитель робота Лоусон видел двигающимся и ведущим огонь. Еще три машины, включая его собственного «Шестопера», были в ужасном состоянии. А теперь пропала и поддержка истребителей, что дало возможность Легиону стать хозяевами неба над космопортом Данкельда.

Не то чтобы у них теперь были полностью развязаны руки. За уничтожение скайских роботов они ответили тремя, а возможно, и четырьмя своими, да плюс одна самоходка и разбившийся на взлете истребитель. Некоторые другие машины неприятеля типа того «Мародера», которого он расстрелял в самом начале, сейчас тоже, должно быть, вышли из строя. Потери невелики, но у Легиона изначально было меньше военной техники, и тем более он не имел на орбите целую армаду, откуда можно черпать пополнение.

А битва еще не кончилась. Если Рейнджерам Скаи удастся продержаться еще немного, есть шанс, что все изменится.

Подгоняя «Шестопера» к центру космопорта, подальше от рваной линии обороны Серого Легиона Смерти, Штрейгер изучал тактическую карту. Теперь, когда десантный корабль улетел – очевидно, аэрокосмолетчики Грейсона Карлайла столь же ненадежны, как и те, что бросили здесь Штрейгера,– Легион больше не держал высадившиеся силы зажатыми в коробочку. Сейчас Штрейгеру требовалось лишь какое-нибудь прикрытие от истребителей и дальнобойных роботов противника, пока Липпард не посадит «Анастасию» и не поддержит его своим мощным огнем.

Разумеется, капитан десантника не горит желанием двинуть свой корабль обратно в пекло сражения, но ему придется это сделать. Даже такой слизняк, как Липпард, должен понимать, что в подобном решении кроется единственный способ выйти из заварухи победителем.

Штрейгер окончил прокручивать дисплей и позволил себе легкую улыбку триумфатора. Вот он, ответ – разобранный десантный корабль на дальнем краю поля со стороны открытого пространства вражеского полукружия. Он был достаточно велик, чтобы предоставить убежище всем боевым роботам «Черного Патруля», а Серый Легион Смерти, каким бы сумасшедшим он ни был, никогда не пойдет на уничтожение такой ценной вещи, как десантный корабль. По крайней мере, не без предварительных многочисленных споров и душевных колебаний – а это как раз позволит Штрейгеру выиграть время, чтобы подоспел Липпард.

– Всем подразделениям, всем подразделениям,– скороговоркой произнес он.– Занять позицию вокруг разбитого десантника, квадрат белый-шесть.

Затем он переключился на канал десантного корабля, мысленно повторяя то, что скажет Липпарду.

– Они клюнули, Алекс! – прокричал Дэвис Клей по переговорнику.

Алекс Карлайл не смог сдержаться, чтобы не улыбнуться радостному возбуждению, переполнявшему голос друга. Наконец-то заключительная часть битвы складывалась в нечто такое, чего они изначально желали больше всего.

– Цыплят по осени считают,– предостерег его Алекс. Однажды он уже обжегся. Теперь ничего нельзя принимать просто на веру.

– Мои сенсорры показывают, что они все залезли в зону, сынок,– сообщил Макколл. То, что старый оружейник забыл по открытому каналу называть Алекса в соответствии с его полным формальным званием, свидетельствовало о напряженности последних минут боя.– Я не думаю, что нам следует ждать…

Прежде чем ответить, Алекс еще раз перепроверил свой собственный дисплей.

– Согласен, Мак,– произнес он.

Кто-то хохотнул, вероятно, Кейтлин Де Ври, и только тут Алекс понял, что назвал своего сурового учителя уменьшительным именем, чего не отваживались делать даже старые ветераны Легиона.

Ладно, после окончания боя Макколл может приструнить зарвавшегося кадета одному ему известным способом. А сейчас гораздо более важные вещи требовали к себе внимания.

– Я Главный Призрак,– медленно произнес он.– Выполняем операцию «Петарда». Повторяю, выполняем «Петарду».

Алекс мог мысленно представить себе, что творилось на душе лейтенанта Дэвида Лонго, когда тот услыхал эти слова. Идея принадлежала Макколлу, а те-хи Кинга сделали всю механическую часть, но осуществить финальный этап, имеющий решающее значение для исхода всей битвы, выбор пал именно на Лонго, поскольку для него это было личным вопросом.

В подземном бункере, где некогда сидела дружная команда операторов, рука Лонго должна была лежать на импровизированной красной кнопке в ожидании команды. И сейчас она нажмет на нее с последней мыслью обо всем, что было за все годы его службы на борту «Медеи», пока злая судьба не распорядилась таким образом, что к моменту вторжения захватчиков его корабль представлял собой груду металлолома…

По крайней мере, человек должен иметь возможность своей рукой пристрелить собственную собаку.

Внезапно земля дрогнула, и громовые звуки, словно от удара в гигантский барабан, раскатились по просторам космопорта. Взрыв за взрывом доносились из побитых водородных контейнеров десантного корабля, источая огонь, дым и разбрасывая гигантские обломки во все стороны. А роботы десантной команды армады Свободного Скаи стояли именно там, на нулевой отметке. Все, кто сумеет выжить в агонии «Медеи», вряд ли будут способны после этого оказать какое-либо сопротивление.

Но Алекс сильно сомневался, что выжить кому-то удастся.

XXXII

Данкельд, Гленгарри. Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 7 апреля 3056 г.

– И тут подворачиваюсь я со своей маленькой «Пантерой», один против двоих. Ну, думаю, дело дрянь. Этот чертов «Ястреб» пер на меня, прямо как вонь из куритянского нужника, пока один парень, пехотинец, не прыгнул и не пришпандорил ему хорошенькую мину справа под колено…

Алекс Карлайл отпил вина из своего стакана и вслушался в рассказ пилота Эхлаида. Здесь, в глубокой, со скалистыми стенами, круглой комнате резиденции традиционные байки после сражения превращали бой у космопорта в нечто замечательное, даже величественное. Вероятно, именно тем и отличались ветераны от новобранцев, каковым он продолжал оставаться до сих пор. Единственное, что мог вспомнить Алекс,– это смерть, разрушения и уверенность в поражении вплоть до того самого момента, когда взрыв «Медеи» ознаменовал победу Легиона.

Победу, которая дорого им обошлась. Три боевых робота было уничтожено – один из звена Денникена, два – из легких роботов-разведчиков Фриды Бергстрем. Все три водителя погибли, сражаясь в своих машинах до последней минуты. Одна из четырех самоходок – «Пегас» сержанта Уилки – тоже была разбита, и Уилки с Этаном Радклиффом повезло, что они успели выскочить из горящего кузова до того, как вражеский робот «Поджигатель» подошел их добивать. А еще потеряно два драгоценных истребителя вместе с пилотами – Макмастерсом на «Убийце» и Энсином Куилом на «Пустельге», которого сбили, когда он, увлекшись погоней за вражеским самолетом, вошел в зону огня одного из десантных кораблей Свободного Скаи. Пятеро бронепехотинцев – почти половина отряда Люччи – тоже были убиты или тяжело ранены. Помимо этого, имелись потери среди гражданского населения. Был нанесен и ущерб собственности в Данкельде, который вообще невозможно подсчитать.

Да, уж какая тут победа, если ради ее достижения Серый Легион Смерти потерял почти четверть своих сил. Алекс вздохнул. Теперь он точно знает, что чувствовал древнегреческий полководец, сказавший:

«Еще одна такая победа, и с нами все кончено». Пирр – так его звали – человек, привнесший в военную науку концепцию пирровой победы. Именно таковой, по мнению Алекса, стала битва при Данкельде, успех в которой обошелся Серому Легиону Смерти слишком дорого.

Взрыв топливных баков «Медеи» одним ударом покончил с большей частью сил вторжения, а уцелевших добили РДД и истребители. У Серого Легиона Смерти появилась горстка пленников, сидевших в тех же камерах – ныне срочно восстановленных,– в которых томился офицерский состав Легиона во время недолгого мятежа губернатора Де Ври. А поражение первой десантной экспедиции, очевидно, заставит генерала фон Бюлова дважды подумать, прежде чем обрекать на гибель новые боевые подразделения. Оперативных возможностей у него имелось гораздо больше, чем у легионеров, больше людей и техники, которыми он мог распоряжаться по своему усмотрению, однако хозяева фон Бюлова на Скаи вряд ли останутся довольны тем, как он без пользы теряет войска.

На сегодняшнюю ночь Гленгарри вроде бы не грозит немедленная опасность, но Макколл усадил за мониторы подземного центра целую команду наблюдателей – следить за небесами, в то время как техи бешено работали, стараясь залатать полученные роботами и танками повреждения. Невозможно было предсказать, как скоро враг вернется.

Сегодня днем легионеры отслужили панихиду по погибшим, но теперь печальные дела уступили место празднику. Дело не в том, что они предполагали гораздо больший ущерб, чем реально получили, но с Гленкоу пришло известие: «Европа» благополучно избежала боя и укрылась в надежном месте, выполнив таким образом последний серьезный пункт боевого плана Макколла. Воодушевленные этими известиями, офицеры и специалисты, не занятые в данный момент, собрались в резиденции выпить, рассказать друг другу о деталях боя и поднять тост за победу Серого Легиона Смерти. И за нового полковника, которого они чистосердечно считали виновником победы.

Однако, размышляя о причинно-следственных связях и о том, как битва едва не обернулась катастрофой, Алекс предпочел бы, чтобы виновником был кто-то другой, только не он.

Но что было, то было, и теперь, допив вино, он продолжал мрачно размышлять, какой счет за кровь ему предъявит история. Глядя отсутствующим взглядом в пустой стакан, он едва замечал царящее вокруг веселье. Наконец, пожав плечами в ответ на собственные мысли, встал и пошел через всю комнату к бару.

На полпути его перехватил лейтенант Денникен.

– Вот он – наш главный герой! – громко провозгласил он, схватил стакан с подноса проходящего мимо официанта и сунул его в руку Алекса.– Должен признаться, что поначалу идея встречать их силами одних только Соратников показалась мне самоубийственной, но я ошибался. Кто бы мог подумать, что кадет сможет провести такой бой?

Пять или шесть находившихся поблизости офицеров, включая лейтенанта Люччи и Джулио Варгаса, хором выразили свое согласие.

– Эти ублюдки так и не поняли, во что они вляпались,– вставил Хансен – водитель боевого робота «Дервиш», приписанный к звену Денникена.– Трах, бах – и они покойники. Только так…

Алекс почувствовал, как от неожиданного внимания к его персоне лицо залила краска, поэтому сделал глоток из стакана, который всучил ему Денникен. В нем оказалось «Ирн Валлей» – шотландское виски, куда более крепкий напиток, чем винцо, которым он довольствовался на сегодняшней вечеринке. Пришлось сильно поднапрячься, чтобы не закашляться, когда огненная жидкость обожгла ему горло.

– Твой отец будет гордиться тем, что ты сегодня сделал, парень… э-э, полковник,– сказала Речел Ноланс, похлопывая его по спине. Она была водителем «Катапульты» – третьего робота того же звена. «Беркут» Людовского – четвертый робот – был уничтожен.

Алекс наконец обрел голос, осипший от утреннего выкрикивания команд, всеобщего внимания и крепкого виски.

– Это был план Макколла,– запротестовал он.– И радоваться тут нечему. Фон Бюлов вернется и в следующий раз уже не сваляет дурака.

Варгас пожал плечами.

– Может, и так. Но сегодня мы дали ему пинка под зад, а ты прекрасно понимаешь, что, если бы не твое руководство, мы даже не попытались бы это сделать. Макколл составил план, но вытянул его ты.

– Но…

Тут Алекс почувствовал, как кто-то пошевелил его за предплечье, и, обернувшись, встретился с суровым взглядом Макколла.

– Если у полковника найдется немного врремени… Поскольку тон майора не предвещал ничего хорошего, Алекс вновь съежился и направился вслед за его большой фигурой в тихий уголок бара.

– Что случилось, майор? – спросил он, ощущая себя кадетом, в очередной раз вызванным на ковер.

– Не надо так спешить и гасить энтузиазм людей, молодой Алекс,– сурово произнес Макколл.– Они все понимают не хуже, чем ты и я, прротив чего мы борремся. Но сегодня воины Легиона одерржали маленькую победу и поэтому заслуживают возможности немножко выпустить парр и не думать о том, что случится завтрра.

– Но… какую же мы одержали победу, если смотреть правде в глаза? Фон Бюлов ведь не собирается извиниться за беспокойство и улететь из системы. А мы потеряли несколько прекрасных людей, которых некем будет заменить в предстоящей схватке. Так что не нам праздновать…

– Нет, именно нам, сынок. Именно. Не забывай, что «Еврропу» мы увели и надежно спррятали в горрах, а крроме того, одним взррывом уничтожили целый отряд боевых рроботов. Именно так поступил бы твой отец, если бы находился здесь… И потом, ты перрвым высказал идею заманить десант в ловушку, а не я. Только такой обрраз мыслей помогает нам идти вперред, и не так уж важно, какие трудности ждут вперреди.

– Вы действительно думаете, что у нас есть шанс? Макколл пожал плечами.

– Если смотрреть далеко вперед, то я сомневаюсь, что мы в состоянии перремолоть все гррядущие непрриятности. Мы должны как можно больше тянуть врремя и заставить скайских мятежников доррогой ценой платить за все, что они хотят заполучить. Это будет доррого стоить и нам, сынок, возможно, горраздо дорроже, чем ты сейчас прредставляешь, но чем больше зубов геррцог Рричаррд обломает об нас, тем меньше врреда он сделает в дрругих местах. И еще… Уже скорро прридет остальная часть Легиона, и эти ублюдки вдвойне заплатят за то, что напали на наш дом. Это я гаррантирую.

– Но к тому времени многие из тех, что сидят здесь, погибнут. Возможно, все мы. Не знаю, смогу ли я жить с таким грузом на совести, майор.– Алекс отвернулся.– Возможно, Де Ври был по большому счету прав.

– Если сейчас мы прекрратим сопрротивление, тогда те, которрые уже погибли, отдали жизни ни за что. Ты не хочешь иметь на совести грруз смерртей, сынок, но рразве не хуже останавливаться на полпути и своррачивать только из-за того, что существует мрачная перрспектива? Тогда наши жерртвы действительно оказались бы бесполезными. Потому что если бы мы быстрро сдались, не оказав сопрротивления геррцогу и его приспешникам, то в ррезультате мятежники победили бы, и все, за что мы борролись пррежде, во что веррил Гррейсон Каррлайд, ррухнуло бы из-за сентиментальности молодого полководца. Подумай об этом, если не тррудно, пррежде чем еще раз говоррить о прравоте Де Врри.

Алекс внимательно посмотрел на иссеченное шрамами лицо старого воина, удивленный глубиной гнева, прозвучавшего в словах Макколла.

– Я… извините,– промямлил он.– Я, похоже, не думал над этим так глубоко. Но я и раньше говорил вам, что не рожден быть лидером. Вы можете взять командование на себя и идти дальше, вместо того чтобы продолжать этот фарс с моим назначением.

– Это не фаррс, сынок. За мной они не пойдут так, как за Каррлайлом. Ты единственный человек, которрый в этих тррудных обстоятельствах способен сплотить Легион, молодой Алекс. Я пррекррасно знаю, что ты можешь. Но ты должен осознать это сам… и это самый сурровый уррок, который тебе прридется освоить очень быстрро.

– Я попытаюсь, майор,– тихо ответил он. Внезапная улыбка Макколла застала Алекса врасплох.

– В бою ты сказал «Мак», и это меня поррадовало, сынок. Твой голос звучал по-командиррски, а не как у неопытного кадета, но… только не прривыкай так говоррить, когда все встанет на свои места и ты веррнешься в Брандер. Кадеты, которые зовут меня «Мак», погибают лютой смерртью, ты это знаешь.

Тут Алекс поймал себя на том, что улыбается старому оружейнику, несмотря на все свои колебания. В Макколле было что-то, чему невозможно противостоять, какая-то несокрушимая уверенность, не оставлявшая после его слов никаких сомнений в душе собеседника. Пока Макколл не потерял веру, у Легиона было будущее, и Карлайл подумал, что должен хотя бы попытаться поверить ему на слово.

Но прямо сейчас трудно было представить себе, что на Гленгарри когда-нибудь все встанет на свои места, что он вновь превратится в одного из кадетов Брандера, у которого голова занята лишь предстоящими маневрами под надзором Макколла.

Тем временем начальник вооружений отошел от Карлайла, чтобы поздороваться с Фреей Де Вильяр. Алекс же продолжал молчаливо стоять в углу, оставшись наедине со своими мыслями, потягивая виски и вслушиваясь в доносившиеся время от времени из общего гомона обрывки разговоров.

– В тот самый момент все выглядело далеко не так красиво.

Это произнес Дэвис Клей, стоявший в кружке, где, помимо прочих, находились еще Кейтлин Де Ври и два самоходчика с «Тревог».

– Я имею в виду – у нашей дамы были свои проблемы, «Шестопер» превышал меня на двадцать тони, а индикатор лодыжки мигал, хотя она и без того чертовски слабая. Тогда я говорю себе: «Дэвис, дорогой, на этот раз тебе придется постараться…»

Алекс медленно покачал головой. Кадет-переросток говорил сейчас, точно заправский ветеран, рассказывая байки о сражении и для наглядности размахивая руками.

Вероятно, при ближайшем рассмотрении разница между новобранцем и съевшим на войне собаку воином не столь уж велика, но от нее зависит, кто ведет бой, а кто является ведомым.

– Передача закончена, сэр,– доложил офицер связи.– Остается лишь молиться Богу, чтобы она дошла.

Капитан Родланд отвечать не стал, но внутренне согласился с этим призывом. После всего, через что прошел «Серый Череп» и его экипаж, до сих пор не было гарантии, что от послания, принесенного им с Гленгарри, будет какая-то польза.

«Серый Череп» прыгнул с Гленгарри в систему Скаи в самый последний момент, и только благодаря какому-то чуду повреждения, полученные им от скайских истребителей, не вывели из строя ни одной жизненно важной системы корабля. Из прыжка они выходили, опасаясь самого худшего, но, к счастью, поблизости не оказалось никого из тех, кто мог бы доставить им серьезные проблемы. Сенсоры дальнего обзора показывали кипучую активность в системе; вооруженные силы Свободного Скаи, очевидно, готовились к посылке еще одной армады в неизвестную точку.

Родланд не стал тратить лишнего времени помимо того, которое потребовалось на перепрограммирование навигационных компьютеров, и сделал еще один прыжок, хотя это означало, что в системе Мизар они вынырнут с абсолютно пустыми накопителями. На перезарядку в космосе потребовалась неделя, но, к счастью, в этой системе никакой активности не наблюдалось. Родланд хотел было подключиться к гиперимпульсной станции В-класса на Мизаре, чтобы передать через нее сообщение Грейсону Карлайлу на Таркад, но это ком-старовское сооружение не подчинялось напрямую правительству Федеративного Содружества. Одному Богу известно, какую из сторон в скайском мятеже решит поддерживать Ком-Стар. Риск был слишком велик.

Поэтому они переместились в зенитную прыжковую точку Новой Земли и передали послание уже оттуда, как это предусматривалось изначально. Система представляла собой звено в цепи военных баз, при помощи которых Виктор Дэвион намеревался установить лояльное военное присутствие в районе Скаи, и туда совсем недавно был передислоцирован батальон боевых роботов из хорошо известной военно-космической академии Нового Авалона. Федеративное Содружество контролировало также ком-старовскую Станцию на Новой Земле, и теперь эта станция входила в сеть управляемых правительством средств связи, которые объединяли широко разбросанные территории Федеративного Содружества в единое государство. Сенсоры «Серого Черепа» подтвердили, что военно-космическая академия продолжала удерживать там власть.

Планета эта была не только лакомым куском для сил вторжения Свободного Скаи, но и единственной надеждой Легиона, где капитан «Серого Черепа» сумеет передать полковнику Карлайлу и принцу Виктору Дэвиону сведения о нападении на Гленгарри. Родланду оставалось только надеяться, что послание – ас ним и «Серый Череп» – отправятся в свой дальний путь до того, как сепаратисты удостоят Новую Землю своим вниманием.

– Может, нам следует встать на прикол здесь,– заметила Илза Мартинес, отстегиваясь от пут, удерживавших ее на находившемся рядом свободном рабочем месте.– Связаться со штабом командующего и дать людям из академии знать, что происходит.

Родланд покачал головой.

– Мы сделали то, что приказал нам Де Вильяр. Сообщение ушло в сеть, а полковник Карлайл сам решит, кому его дальше адресовать. Если мы начнем здесь говорить с большими боссами, не исключен вариант, что они выйдут из подчинения верховному командованию Федеративного Содружества. Тогда мы вряд ли доберемся до Халида на Боргезе, а он единственный, кто станет нашей защитой, если все вокруг пойдет прахом.

Мартинес посмотрела на него долгим изучающим взглядом.

– Да, вы правы,– произнесла она, неохотно кивая.– Рада видеть, что интересы Легиона вы ставите выше всего.

С этими словами она оттолкнулась и вылетела через открытый люк лестницы, ведущий в нижние отсеки.

Родланд посмотрел ей вслед. Следующая часть миссии – увести «Серый Череп» как можно дальше от скайского восстания, и это было сейчас первоочередной задачей. Или нет? Оглядываясь на неделю, прошедшую со Дня Героев, он думал лишь об одном: получат ли мужчины и женщины, оставшиеся на Гленгарри, столь необходимую им помощь.

Сообщение обязано дойти до адресата, и капитан Эйнар Родланд, бывший офицер флота Свободной Республики Расалхаг, за этим проследит.

XXXIII

Планетарная орбита. Система Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 7 апреля 3056 г.

Генерал-коммандант Вильгельм Фридрих фон Бюлов аккуратно установил терминал своего переносного компьютера на крышку стола, внимательно проследив, чтобы липучка на нижней стороне устройства сошлась с ответной частью на столешнице. Невесомость доставляла ему одно неудобство за другим, а десантный корабль «Асгард» с заглушенными двигателями и его обитатели кружили в свободном полете по орбите Гленгарри, и любой пустяк, возникший в результате невесомости, служил досадным напоминанием, что в это время им полагалось бы уже находиться на земле.

Однако этой ночью они не приблизились к поверхности планеты ни на йоту, и все благодаря хорошо организованной Серым Легионом Смерти ловушке и чудовищной некомпетентности некоторых скайских офицеров.

Фон Бюлов вздохнул и посмотрел через стол на своего адъютанта.

– Хорошо. Что у нас дальше по плану, Йоханн? Гауптман Альбрехт сверился с пометками в наручном компьютере. Молодой офицер ухитрялся сохранять парадную наземную выправку, даже будучи пристегнутым к стулу коленным ремнем.

– Вопрос о капитанах десантных кораблей… Липпарде и Нейсе.

– Ах, да. Два джентльмена, оставившие наземные силы без поддержки, испугавшись нескольких ракет.– Фон Бюлов почесал переносицу, желая лишь одного – хоть немного поспать. Подготовка к первой десантной операции заняла несколько дней кряду. Теперь он предвидел, что еще больше времени потребуется для организации военных действий на Гленгарри.

– Нейс командует «Вороном», правильно? И он младше по званию?

– Так точно, герр генерал,– ответил Альбрехт.

– Значит, он должен был проявить больше инициативы, но решение бежать принял Липпард. Понизить в звании с занесением в личное дело, и пусть в его прошлом покопаются офицеры безопасности… для верности.

Офицеры безопасности герцога Ричарда Штайнера были приданы каждой воинской части растущей милитаристской машины движения за Свободный Скаи для выявления неблагонадежных военнослужащих. У фон Бюлова не было причин думать, что капитан «Ворона» – предатель, но герцог мог иметь другой взгляд на все происшедшее. Пусть уж лучше офицеры контрразведки как следует его проверят.

– А что с Липпардом, герр генерал?

– Это не мое дело,– резко произнес фон Бюлов. Он сделал быстрое режущее движение мясистой рукой.– Я разберусь с неучами. Командование «Анастасией» пока принять старпому. Проследить, чтобы он понял, за что и почему ему оказана такая честь и что мы в результате ждем от него за это. У этого Липпарда есть какие-нибудь влиятельные связи?

– Нет, герр генерал.

– Тогда можно сильно не беспокоиться о формальностях. Выпихнуть его с корабля через воздушный шлюз в назидание остальным.

Альбрехт и глазом не моргнул.

– Слушаюсь, герр генерал.

«И тогда следующий капитан десантного корабля, который ставит целостность своей посудины превыше успеха операции, дважды подумает, когда настанет момент очередной высадки»,– решил про себя фон Бюлов.

– Есть еще вопрос о двух летчиках-истребителях, вышедших из боя без приказа, герр генерал,– продолжил Альбрехт, кратко сверившись с наручным компьютером.

– Имена?

– Фергюссон и Хендерсон, герр генерал. Единственные уцелевшие из красной эскадрильи с «Меркурия».

– Хм-м.

Фон Бюлов нахмурился. То была уже его ошибка – поставить на воздушное прикрытие десантной операции эту пару. Вероятно, ему следовало с самого начала послать гораздо больший аэрокосмический контингент, оставив этих двух пилотов, выживших в бою с прыжковым кораблем Серого Легиона Смерти, в резерве, пока не станет ясно, что они опять готовы сражаться. Но были проверены все разведдонесения, а для командующего генерала сознательно посылать лишние силы в мясорубку не менее позорно, чем позволить противнику одержать победу. Фон Бюлов был уверен, что авангард подавит любое сопротивление, которое может оказать город, но он ошибся.

– Оба новички, если я правильно помню.

– Так точно, герр генерал. Только-только из учебного полка -на Скаи. Бой за «прыгуна» был для них обоих первым. Единственного ветерана в эскадрилье уничтожило гиперполе.

– Ведущий – Фергюссон… за бегство с поля боя его следовало бы вытолкнуть в космос вместе с Липпардом.– Фон Бюлов медленно покачал головой.– Но насколько, черт возьми, легче заменить капитана десантного корабля, чем разорвать связку вместе тренировавшихся аэрокосмических пилотов. Понизить в звании с занесением в личное дело. И проследить, чтобы его имя всегда попадало в список на отправку в самые горячие точки, какие только у нас есть, пока он не докажет, что может служить лучше.

Альбрехт записал распоряжения, откликнувшись дежурной фразой:

– Будет сделано, герр генерал. Отодрав свой терминал от стола, фон Бюлов вызвал на нем заранее заготовленный список текущих дел.

– Теперь, Альбрехт, каковы результаты поисков вражеского десантного корабля, улетевшего с поля битвы?

– Прогресса нет, герр генерал,– ответил адъютант, чувствуя себя не очень уютно.– «Ворон» следовал за ним до южных гор. По первоначальному предположению капитана Нейса, он летел на Халидон. Там прекрасный космопорт… вы помните, мы обсуждали этот город как место возможной высадки, если не получится напрямую в Данкельде.

Фон Бюлов нетерпеливо махнул рукой.

– Да… да. С географией я знаком. Судя по тому, как ты подбираешь слова, Нейс ошибся, да?

– Да, герр генерал. Липпард запретил «Ворону» организовать активную погоню на малой высоте под предлогом, что у врага будет преимущество в горах, а рисковать десантным кораблем ради этого не стоит.

– Опять этот Липпард,– пробормотал фон Бюлов.– Жаль, что не могу казнить его два раза.– Он посмотрел на адъютанта.– Продолжай, Йоханн.

– Слушаюсь, герр генерал.– Альбрехт вновь сверился с наручным компьютером.– К сожалению, горы в этих местах очень насыщены тяжелыми металлами, поэтому на земле корабль обнаружить чрезвычайно трудно. Они наверняка посадили корабль в какой-нибудь узкой долине, вдали от населенных мест, а затем закамуфлировали его от визуального обнаружения. Мы продолжаем полеты самолетов-разведчиков в надежде что-нибудь обнаружить, но, к сожалению, герр генерал, вряд ли нам удастся найти этот корабль до тех пор, пока они сами его не раскроют.

– Хм-м,– выдохнул фон Бюлов.– Это означает, что командование Легиона заранее подготовило отход десантника. При правильном расчете времени они могут эвакуировать своих лидеров и несколько роботов, прорваться сквозь орбитальную блокаду и соединиться с каким-нибудь прыжковым кораблем, а мы не сможем этому помешать. Следовательно, нам надо поставить под плотный контроль орбиту, а также смотреть в оба, не появится ли здесь прыжковый корабль.

Он насупил брови.

– Возможно, нам придется запросить у его светлости дополнительные аэрокосмические силы для патрулирования, пока мы не покончим с этим кораблем на земле.

– Я сомневаюсь, что его светлость готов нам предоставить лишние войска, герр генерал,– серьезно произнес Альбрехт.

– Это действительно так. У нас здесь не настолько сильный противник, а защищать надо еще много планет.

Фон Бюлов задумчиво постучал пальцем по своему ручному терминалу, так и эдак мысленно прокручивая возникшую перед ним проблему.

– Реальный ответ, разумеется,– приземлиться на Гленгарри. Как только мы это сделаем, то найдем все спрятанные арсеналы и нейтрализуем их. Но они, очевидно, лучше подготовлены к сопротивлению, чем мы думали. Сегодня утром им удалось застать нас врасплох, использовав двойной обман с губернаторскими переговорами и придумав историю с мятежом. Я начинаю думать, что все это было блефом с самого начала, когда Де Ври впервые связался с нами. История с боем между губернатором и людьми Карлайла не типична для заманивания в ловушку, и поэтому она усыпила мою бдительность. Хитры… да, эти люди чертовски хитры.

Альбрехт неуверенно откашлялся.

– Простите, герр генерал, но я не уверен в том, что Де Ври был составной частью ловушки. Прежде чем прийти к вам, я получил записку из центра связи. Они засекли радиостанцию в Истпорте – городке на восточной окраине континента. Очевидно, губернатор Де Ври и часть лояльных ему людей скрылись там и теперь хотят восстановить свой контроль над этой местностью.

– Они пытались передать нам какое-нибудь сообщение?

Адъютант покачал головой.

– Слишком рано, герр генерал. Они только-только вышли в эфир.

– Полагаю, здесь возможно совпадение,– медленно сказал фон Бюлов.– Или же они надеются провести нас во второй раз. Истпорт слишком изолирован, чтобы стать солидной оперативной базой, и им очень было бы на руку, если бы мы высадились там, а потом тащились через весь континент.

Он невесело улыбнулся.

– Даже если мы вынужденно начнем проводить разведку в этой местности, противник выиграет больше времени, чем мы можем ему позволить. Хорошо, продолжайте следить за ситуацией, но не делайте никаких попыток использовать этот отрезанный ломоть. У Де Ври был его шанс. Когда мы приземлимся на Гленгарри, то пусть не ждет никакого компромисса или сострадания, это я гарантирую прямо сейчас. Альбрехт кивнул.

– Я знал, что вы поступите именно так, независимо от того, серьезные у Де Ври намерения или нет.– Он сделал еще одну пометку.– У меня больше ничего нет, герр генерал. Какие будут дальнейшие распоряжения?

– Назначьте общее заседание штаба в конференц-зале на девять ноль-ноль таркадского времени,– сказал ему фон Бюлов.– Сообщите майору Хейнкелю, что мы, возможно, заново рассмотрим в свете новых данных операцию «Трезубец».

– «Трезубец». Есть, герр генерал.

Альбрехт старался говорить подчеркнуто нейтрально.

– Ты согласен с этим выбором, Йоханн?

– Э-э… разумеется, согласен, герр генерал… но мне просто интересно знать…

– Продолжай, Йоханн.

– «Трезубец» потребует от нас разделения войска, герр генерал. Разумно ли это? Концентрация сил – одна из первых военных заповедей, а имея такого противника, каким являются офицеры Легиона, мне кажется, что мы рискуем проиграть.

Альбрехт имел смущенный вид, поскольку сказал больше, чем хотел.

– Эта точка зрения имеет под собой достаточно оснований, Йоханн, как правило, в большинстве случаев,– улыбаясь, ответил ему фон Бюлов.– Но задача «Трезубца» – истощить оборонительные силы противника. Наше главное преимущество сейчас – в численности. Легион не располагает достаточными силами, чтобы разместить их во всех вероятных местах высадки и не дать нам свалиться им на голову где угодно. Хотя не исключено, что один-два боя они, возможно, выиграют. «Трезубец» заставит противника ввести в действие все имеющиеся у него в наличии войска и понести значительные и невозместимые потери, если легионеры захотят препятствовать приземлению вообще. И здесь не важно, насколько они хорошие бойцы, ибо в конце концов людские ресурсы у них кончатся раньше, чем у нас, после чего мы раздавим любое сопротивление, как хрупкое яйцо.

Фон Бюлов вновь повернулся к своему терминалу на столе.

– Видишь ли, Йоханн, единственное правило, как надо пользоваться толстым кошельком,– это тратить из него, пока не купишь то, что тебе надо. Никакие уловки или умная стратегия не в состоянии пересилить законы войны на истощение, коль скоро у тебя есть воля и ресурсы для ее ведения.

– А, Карлайл. Входите… барон,– произнес принц Виктор Дэвион, сидя в королевской приемной.

Грейсон Карлайл Смертоносный прошел мимо двух гвардейцев Федеративного Содружества, стоявших у дверей, и вошел в личный кабинет принца Виктора Дэвиона. Приемная, как и сам ее хозяин, выглядела по-спартански, обстановку составляли лишь отдельные предметы королевской атрибутики. Но именно здесь, а также в таком же кабинете в Новом Авалоне вершились судьбы крупнейшего звездного государства человечества.

– Ваше высочество, я должен с вами поговорить,– начал Карлайл, слегка поклонившись, прежде чем сесть на стул, который предложил ему движением руки принц-архонт.– Вопрос, возможно, безотлагательной важности…

– Вы пришли сюда из-за ситуации в Скаи,– спокойно сказал принц Виктор.– В основном из-за новостей с Гленгарри, которые получили вчера.

– Тогда вам уже все известно, сир? Виктор коротко кивнул.

– Мои два кузена-идиота Риан и Ричард Штайнеры, похоже, жить не могут без демагогии. Как я полагаю, частное послание, которое вы получили по гиперимпульсу, касается этой ситуации?

– Да, сир…– поколебавшись, начал Карлайл и затем продолжил; – Мои офицеры сообщают об армаде захватчиков, которая сожгла корабли Серого Легиона Смерти. Один из прыжковых кораблей едва спасся, чтобы доставить эту весть. У вас есть более свежие сведения?

– Да, похоже, что бывший барон Гленгарри, генерал фон Бюлов, так его, кажется, зовут, не хочет отдавать вам свой феод. С благословения Риана и с тайной помощью Ричарда фон Бюлов отправился возвращать себе Гленгарри. Текущие разведданные говорят, что на это брошен десятый полк Рейнджеров Скаи и войска поддержки.

– Но Легион…

– Он очень малочислен, Карлайл. Однако, зная ваших людей… хорошо, скажите мне все сами. Каковы их шансы?

– Командовать остались Де Вильяр и Макколл. Ни один из них не отдаст и пяди земли. Я бы сказал, что они все еще продолжают сражаться… если только осталось чем.

Командир наемников подался на стуле вперед и пристально посмотрел принцу в глаза.

– Как вам известно, остальная часть Легиона находится с майором Халидом на Боргезе. С вашего разрешения я мог бы отправиться туда вместе со своим командным звеном, собрать батальон и организовать освободительную экспедицию. Через две недели, считая от сегодняшнего числа, максимум через три, мы вернемся на Гленгарри, и тогда эти мятежники узнают, против кого они пошли.

– Я уже отправил сообщение на Боргезе, чтобы мобилизовать ваших людей, Карлайл. Они имеют приоритет на всех прыжковых маршрутах и прибудут в систему через двенадцать дней. Но я предпочел бы., чтобы вас с ними не было.

– Сэр?

– Десятый полк Рейнджеров Скаи – единственная регулярная часть, присоединившаяся к мятежу. Остальные затаились и наблюдают. Если я пошлю туда регулярные войска Федеративного Содружества, остальная скайская военщина пойдет на открытый мятеж. И несмотря на вашу репутацию, вы, имея единственный батальон, не сможете победить десятый полк Рейнджеров Скаи. Поэтому от имени барона Гленгарри я заключил договор с несколькими полками нортвиндских Горцев. Двинуться они смогут через три недели, а оказаться на Гленгарри – через четыре. Я хочу, чтобы вы вернулись на Гленгарри во главе этого войска и подавили мятеж.

– Сир… я бы лучше справился с командованием своими собственными людьми.

– Я так не думаю, Карлайл. Мы ведь даже не знаем, останутся ли к тому времени на Гленгарри какие-нибудь силы. Я не могу жертвовать одним из лучших своих офицеров для проведения операции, в результате которой не будет ясности, установит ли Федеративное Содружество контроль над Скаи.

– Значит… вы их уже списываете со счетов? – Карлайл отвел глаза.– Сир, на Гленгарри остался мой сын.

– Я знаю. И сожалею, но никого на произвол судьбы мы не бросаем. Ваш майор Халид – хороший человек. При условии, что кто-то еще продолжает сопротивление на Гленгарри, его войска, ваши войска – разница небольшая. Но когда возвращается полноправный барон Гленгарри, он должен иметь далеко превосходящие силы. Вы мне нужны, чтобы покончить с этим мятежом наверняка.

Грейсон Карлайл, ответил не сразу.

«Так вот какова цена за титул, за церемонии и за улыбки придворной толпы»,– с горечью подумал он. Если он сейчас откажется исполнять приказы Виктора, то нарушит клятву верности, данную меньше недели назад. А принц-архонт без труда может отказать ему в какой бы то ни было помощи защитникам Гленгарри.

– Очень хорошо, ваше высочество,– наконец произнес он.– Я это сделаю.

Виктор Штайнер-Дэвионулыбнулся.

– Вот и славно. Вот и хорошо. Усилиями ваших людей, связывающих мятежников по рукам и ногам на Гленгарри, с одной стороны, и вашим прибытием во главе Горцев – с другой, Скаи будет спасен.

Грейсон Карлайл Смертоносный медленно поднялся и поклонился еще раз. Он надеялся, что принц-архонт Федеративного Содружества прав.

А еще он надеялся, что Александр Дюрант Карлайл понимает – все думы и молитвы его отца сейчас с ним.

XXXIV

Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 11 апреля 3056 г.

Панель управления на мостике «Лучника» загорелась полудюжиной красных огней и заревела сигналом тревоги, перекрывшим разноголосый хор товарищей Алекса Карлайла, просивших прийти к ним на помощь. Но помочь им он не мог. Волна за волной атакующие вражеские войска накатывали на легионеров, а в запасе уже не оставалось защитников, чтобы бросить их в эту мясорубку.

Алекс Карлайл встряхнул головой и пришел в себя, резко, усилием воли выпрямившись в кресле и ощущая, как холодный пот катится по лбу. Текли секунды, а он никак не мог стряхнуть с себя сон, мучивший его каждую ночь со времени боя в космопорте. С каждым разом он становился все более реальным, все более живым, и каждый раз он просыпался, ожидая оказаться в самом пекле битвы, слушая, как его друзья и товарищи зовут на помощь.

Лишь через некоторое время до него дошло, что визгливый вой сирены – это всего лишь отголосок сна. Нет, он находился сейчас в безопасности, в своей квартире на Кастл-Хилле, а назойливо верещала лишь панель переговорника.

– Карлайл,– просипел он в микрофон. Алекс прокашлялся и попытался стряхнуть с себя остатки сна, прежде чем ответить на вызов, на сей раз более ясным и уверенным голосом:

– Карлайл. Слушаю.

– Полковник, это Лонго, командный центр. Мы засекли изменения в скорости четырех десантников на орбите. Похоже, они собираются спускаться, сэр.

Слова бывшего капитана десантного корабля окончательно стряхнули с Алекса остатки сна.

– Иду, лейтенант,– произнес он.– Предупредите майора Макколла и дайте сигнал общей тревоги. Подразделению «Альфа» приготовиться к выходу.

– Есть, сэр,– ответил Лонго.– Командный центр связь окончил.

Алекс скатился с кровати, поспешно одеваясь на ходу. Со времени боя в космопорте прошло почти четыре дня, и легионеры давно уже ожидали новой вражеской акции. Теперь, когда томление ожидания наконец окончилось, он не мог понять, какое чувство взяло верх – облегчение или тревога.

Быстро одевшись, Алекс по дороге в командный центр, расположенный глубоко под резиденцией, мысленно еще и еще раз анализировал ситуацию и просчитывал шансы на успех. После того как Серый Легион Смерти уже единожды выступил против армады Свободного Скаи, не было надежды заманить противника в очередную ловушку, а это ставило Легион в ту же самую позицию, в которой он оказался после смерти Де Вильяра и бегства из столицы губернатора Де Ври.

Для вторжения оставалось несколько вполне приемлемых точек приземления, а сил Легиона было слишком мало, чтобы все их перекрыть. Внезапное появление губернатора Де Ври с двумя батальонами планетарной гвардии в Истпорте еще больше осложняло ситуацию, поскольку всегда грозила опасность, что фон Бюлов предпочтет высадиться там, где он будет иметь местную поддержку, а затем развернет затяжную наземную кампанию. Однако наиболее вероятными целями для удара противника оставались все те же населенные пункты – Данкельд, Колтбридж, Лох-Шеол и Халидон. Но который из них? И как малочисленному Легиону перекрыть все эти цели?

На второй вопрос лучший ответ дал Алард Кинг. Через два дня после данкельдского сражения удаленные части Легиона возвратились в столицу, забирая по пути все левитаторные поезда, которые мог захватить противник. Теперь основные силы Легиона на Гленгарри, за исключением нескольких пехотных и бронетанковых подразделений, оставленных на местах для отслеживания возможных точек приземления скайских мятежников, собрались в городе вокруг центра левитаторной транспортной сети. Часть роботов была уже погружена на магнитоплатформы, готовые по первому приказу отправиться в любую точку магнитодороги. Остальные будут сражаться за Данкельд, но при необходимости их можно так же быстро погрузить и отправить к предполагаемому месту сражения.

Идея состояла в том, чтобы быстро среагировать на любую попытку врага приземлиться, где бы она ни случилась. За несколько часов боевые роботы Легиона окажутся в любом городе, который фон Бюлов выберет в качестве следующей цели, и если повезет, то Серый Легион Смерти начнет действия еще до того, как зона десантирования будет полностью занята и подготовлена к бою.

Алексу оставалось только надеяться, что это сработает.

Когда двери лифта открылись, впуская его в командный центр, он придал лицу серьезное выражение, а манере держаться – спокойствие и уверенность. У лифта его встретил Лонго.

– Есть новые сведения, сэр,– без предисловий начал он.– Компьютер предсказывает высадку на севере, в районе Глен-Шеол. Но пока они еще могут изменить курс…

– Так и должно быть,– подтвердил Алекс. После трех дней изучения карты и обсуждения стратегии с Макколлом и другими членами штаба он слишком хорошо знал различные пути, которые изберет противник, чтобы держать их в сомнении о месте своей высадки до самого последнего момента.

До сих пор ясного представления, где фон Бюлов намеревается нанести удар, у них не было. По всей очевидности, скайский генерал отверг попытки губернатора Де Ври установить перемирие и начать новые переговоры, что делало Истпорт маловероятной точкой. Но истребители Свободного Скаи последние два дня облетали Лох-Шеол, Колтбридж и Халидон каждые несколько часов, избегая, однако, показываться над Данкельдом. Была ли это уловка фон Бюлова, призванная отвлечь внимание защитников от столицы перед тем, как повторить прямое нападение, однажды уже потерпевшее неудачу? В этом Алекс сомневался, а Макколл был уверен, что вторая битва при Данкельде – последнее, на что пойдут сейчас захватчики, но гложущее сомнение тем не менее продолжало угнетать молодого Карлайла.

– Что делал противник этой ночью? – спросил Алекс у Лонго, когда они шли к «гадючнику». Капитан десантников пожал плечами.

– Ничего – начиная с двадцати трех ноль-ноль, сэр. Радары засекли один десантный корабль, летевший по дуге, которая выводила его на Лох-Шеол, Колтбридж и Халидон. Корабль сопровождало слишком много истребителей, поэтому капитан Варгас не сделал даже попытки ему помешать. Высадки не было, а корабль, пролетев мимо, вернулся в армаду. На некоторое время в Легионе была объявлена тревога, пока не стало ясно, что облет этот не является частью полномасштабного плана по десантированию.

Алекс сел за монитор и задумчиво посмотрел на Лонго.

– Мак… майор Макколл предполагал, что на этом корабле находились разведчики? От наших людей таких сообщений не поступало? – спросил Алекс.

– Нет, сэр.– Лонго покачал головой.– Разумеется, хороший разведчик не даст себя обнаружить, а я полагаю – войска у них хорошие.

Алекс кивнул. Полномасштабной высадке на враждебную планету обычно предшествовала засылка разведчиков, диверсантов и элитной пехоты, которые должны изучить ситуацию на месте, обезвредить автоматические детекторы и сенсоры, отследить войска неприятеля,– в общем, расчистить путь предстоящему вторжению.

В Данкельд фон Бюлов разведку не посылал, потому что поверил: сопротивления не будет. А сейчас ему надо быть сумасшедшим, чтобы ею не воспользоваться, однако узнать места заброски не так-то просто. Диверсионные группы, использующие высотные парашюты и индивидуальные прыжковые пояса, могли быть спущены где угодно, оставаясь незамеченными.

Поэтому у фон Бюлова, вероятно, уже были силы на земле, а теперь эти четыре корабля следовали за ними. Задача состояла в том, чтобы с уверенностью определить, где произойдет приземление. Если Легион будет ждать, пока силы Свободного Скаи явно повернут к своей цели, то потеряет преимущество маневренности, которое предоставляла ему левитаторная дорога.

«Вот и настал твой черед, полковник Карлайл,– внутренне усмехнувшись, сказал он сам себе.– Твой черед и кровавая баня, если ты ошибешься».

Алекс услыхал, как за спиной опять открылись двери лифта. Он повернулся и увидел идущего через зал Макколла, чьи взъерошенные волосы и заспанный вид делали его похожим на медведя, разбуженного от зимней спячки.

– Твой компьютер? уже прредсказал зону десантиррования? – подойдя, спросил каледонец, вздернув одну бровь в сторону Алекса.

– Пока это – Лох-Шеол,– ответил Алекс.– Если только они не изменят траекторию.

Макколл сел рядом и пристально вгляделся в один из мониторов.

– Ты уже сделал свой выборр, сынок? – тихо спросил он.

Алекс пожал плечами.

– Вы же знаете, в чем проблема. Я уж думаю, не бросить ли мне дротики в дартс, чтобы по ним гадать, где эти сволочи высадятся.

– Нутрром чувствую – трраектория прравильная,– сказал ему Макколл.– Лох-Шеол – хоррошее место для высадки, и я не думаю, что наш горрдый прротивник собиррается сыгррать на внезапном перреключении целей. Он пррекрасно знает, что мы сконцентррирровались в столице, но полагаю, фон Бюлоп не ррассчитывает, что мы перревезем своих рроботов по левитаторрной дорроге. Поэтому у него нет прричин обманывать нас таким способом. Прротивник ожидает, что мы начнем движение только после того, как он высадится на земле.

– Возможно, вы и правы,– медленно произнес Алекс.– И это дает нам шанс быстро разделаться с его войском. Он начинает с небольшого ударного отряда, чтобы захватить плацдарм в зоне десантирования, как уже пытался сделать это здесь. Если мы быстро перекинемся на север, то подловим их тепленькими.

– Да, может быть,– произнес каледонец.– Может быть… но боюсь, не пррошляпили ли мы чего. Всего четырре десантника в перрвой волне. Лейтенант, а дрругих на старрте не видно?

– Нет, майор,– ответил Лонго.– Однако у них серьезное прикрытие истребителями. Целых двенадцать.

– Не нрравится мне все это,– с кислой миной произнес Макколл.– Если это полномасштабная атака, они бы послали больше, чем четырре коррабля. Я не думаю, что фон Бюлов пойдет на рриск, чтобы опять получить по носу, как тогда.

– И все-таки четыре десантника с таким прикрытием – это значит, что у них достаточно роботов, способных оттянуть на себя все наши военные подразделения, тогда как главная их сила останется в резерве,– высказал свои соображения Лонго.

Алекс нахмурил брови.

– Или же – отвлекающий маневр? Нет никаких гарантий, что доки этих кораблей загружены под завязку. Нам известно: двух роботов больше нет вообще, и откуда нам знать, идут ли эти, первые, с полной загрузкой.

– Да,– согласился Макколл.– Очень может быть, что это хитррый маневр? – заставить нас брроситься на прриманку, в то врремя как основная сила высадится в дрругом месте.

– Поэтому мы можем клюнуть, а истинную зону десантирования оставить без прикрытия. Или же просидим, выжидая, пока не будет слишком поздно, а истинной зоной окажется все-таки эта.– Алекс медленно покачал головой.– В любом случае мы проиграем.

– Нам нельзя террять инициативу, сынок,– сказал Макколл.– Мы можем послать войска на помощь рребятам, которрые там уже есть, и их будет достаточно, чтобы срражаться. Но мне кажется, следует все же прридержать вторрую волну, пока мы не выясним, с чем имеем дело.

– Разделение сил перед лицом противника… не нравится мне это, майор.– Алекс опять нахмурился.– Но, как я понимаю, выбор у нас чертовски маленький.

– Кто в перрвой волне? – спросил Макколл у Лонго.

– Капитан Дюмон, сэр. С командным батальонным звеном и одним полным отрядом.

Главный оружейник повернулся снова к Алексу.

– Дюмон – хороший человек, сынок, но я думаю, ты хотел бы иметь там в качестве командирра того, кто больше понимает ситуацию на месте. Мне кажется, следует рразделить командное звено. Пошли меня и кого-то из остальных, скажем, молодого Клея, для быстррого рреагирования, а сам оставайся здесь и смотрри, что будет дальше, пока мы не поймем, следует ли отпрравлять туда остальных рребят.

Алекс покачал головой.

– Это хорошая идея, майор, только наоборот. Ведь вы единственный, кто способен правильно распорядиться резервом. С Дюмоном поеду я.

– Но…

– Я знаю, знаю,– быстро заговорил молодой Карлайл, поднимая руку, чтобы перехватить протест Макколла.– Я должен учиться тому, чтобы доверять инициативу другим. Именно это я сейчас и хочу сделать. Лучше всего оставить в резерве вас, майор. У вас есть в этом опыт, а у меня нет. Но в поле я командовать могу. Именно этому вы меня и учили.

Макколл не отвечал. Алекс выдержал его взгляд, почти читая мысли старого воина в наступившей вдруг тишине. Макколл действительно был лучше готов к принятию решений, куда направить резерв, если это потребуется, но Алекс, несмотря на полученный в недавнем бою у космопорта опыт – а может, даже и благодаря этому опыту,– оставался темной лошадкой, и неизвестно, сможет ли он взять командование на себя, отказываясь от опеки Макколла. К тому же тот факт, что Анри Дюмон меньше всех проявил энтузиазма при назначении Алекса главой Серого Легиона Смерти, лишь усложнял задачу. Но протест Макколла мог означать только одно: заявление при людях, что Алекс для такой работы не годится, как ни бился над ним старый начальник вооружений.

Наконец Макколл резко и коротко кивнул.

– Да,– сказал он,– Быть по сему. Алекс выдавил тощую улыбку.

– Хорошо. С этим решено. Он повернулся к Лонго.

– Дайте команду загрузить моего «Лучника» вместе с роботами первой волны. И… «Центуриона» тоже. Водителю этого робота Де Ври прибыть на сборный пункт.

– Кейтлин? – с сомнением проворчал Макколл,– Ты не хочешь взять молодого Клея? Алекс покачал головой.

– Судя по последнему сообщению майора Кинга" «Грифону» Клея надо находиться еще двадцать четыре часа в ремонте для восстановления лодыжки. А."Центурион" Кейтлин готов на все сто, и пока они штопают «Мародера», лучше ее на это место никого не найти.

– Хорошо, полагаю, ты пррав.

Однако голос Макколла звучал не слишком убедительно, и Карлайл знал причину его недовольства. Губернаторская дочь шла в бой у космопорта в подавленном и отрешенном состоянии, а ее боевого робота чуть не разнесли на куски, что не добавило Кейтлин оптимизма.

«Грифон» Клея находился под вердиктом майора и будет ремонтироваться столько, сколько потребуется, прежде чем его снова можно будет повести в бой. Это даст Кейтлин Де Ври еще один шанс доказать свою состоятельность. Алекс слишком хорошо знал, как даже одна-единственная неудача может поколебать у воина – водителя боевого робота уверенность в себе, а кроме того, опасался, что девушка не простила своему командиру тех сомнений, которые он высказал на ее счет, когда они сражались с войсками губернатора. Он не мог выдернуть Кейтлин из этих настроений, а подавленность, неопределенность и недоверчивость могут окончательно похоронить шансы Де Ври снова стать эффективным воином.

Алекс резко встал, и лицо его посуровело.

– Полагаю, главное мы решили,– сказал он.– Есть план, майор, по которому вы остаетесь командовать здесь. Я направляюсь на сборный пункт. Мистер Лонго, дайте команду занять места и готовиться к отправке в Лох-Шеол силам реагирования. Необходимо, чтобы кто-нибудь связался с командиром наблюдателей и ввел его в курс дела.

Он быстро двинулся к лифту, давая понять, что дискуссия закончена. В конце концов пора начать что-то делать после долгого ожидания. И это хорошо!

Алекс надеялся, что предпринимаемые им шаги окажутся правильными.

Капитан Жюль Монклер приподнял глаза над уступом из мешков с песком и дерна, служивших ему наблюдательным постом в предместьях Лох-Шеола, и поднес бинокль к глазам. Тот был настроен на стандартное визуальное сканирование при ярком утреннем свете, а слабо поблескивавшие красные индикаторы в левом углу свидетельствовали о том, что бинокль задействован как на сканирование, так и на запись. Монклер нажал на кнопку, расположенную в верхней крышке бинокля, усилив увеличение и отрегулировав фокус. Он направил окуляры на ближайший из четырех десантных кораблей, менее десяти минут назад приземлившихся на бетонном поле космопорта, расположенного в долине к юго-западу от шахтерского городка Лох-Шеол – внизу, в трех километрах от его позиции на длинном горном хребте.

Это был десантный корабль класса «Ярость», предназначенный для перевозки личного состава и легкой самоходной техники. Монклер попытался вспомнить точную вместимость «Ярости», но цифры вылетели из головы, ибо в Сером Легионе Смерти такие корабли не использовались. Что-то около сотни человек и одного-двух взводов легковооруженных танкеток – это соответствовало его собственным силам. Такое соотношение могло показаться божеским, если бы не три остальных корабля, состоявших, в отличие от первого, из двух перевозчиков боевых роботов класса «Союз» и одного уже потрепанного в бою «Леопарда». Это означало никак не меньше двух полных отрядов боевых роботов, не говоря уже о круживших над головой истребителях.

Приказ из Данкельда гласил: «Уточнить обстановку и отходить к ущелью Бенмор. Избегать вступления в бой, за исключением случаев крайней необходимости, ради сохранения вашей команды». Монклер мрачно улыбнулся. Сражаться с двумя отрядами роботов – это не совсем вяжется с сохранением его маленького подразделения.

Он медленно обвел взором космопорт, и бинокль его поймал кучку солдат Свободного Скаи, сгрудившихся вокруг одной из мин, которые его ребята успели поставить, едва пришли первые приказы на организацию сопротивления. Это была одна из действенных, но трудных антироботовых операций – настроить сейсмоанализатор так, чтобы мина взорвалась, когда объект – не меньше веса среднего робота – войдет в зону поражения. Несколько мин рванули при первой посадке десантных кораблей, но ущерб их корпусам причинили минимальный. Однако роботу такую мину трудно будет переварить. Они были почти так же эффективны, как патентованная техника коленного минирования, применяемая пехотинцами Серого Легиона Смерти.

Какое-то время страх перед минами заставлял крупные корабли стоять наглухо задраенными. С «Ярости» сходила пехота, и тут Монклер увидал, как откинулся большой портал в нижней части десантника и из него, тяжело лязгая гусеницами, выехал на летное поле легкий танк «Галеон». Рядом отделение саперов суетилось вокруг еще одного механизма, являющегося последним достижением военно-инженерной мысли. Монклер решил, что это нечто среднее между обезвреживателем мин и бомбовозом. Солдаты устанавливали его возле очередного минного скопления.

У захватчиков уйдет час, а то и больше на разминирование всех взрывных устройств, чтобы на поле космопорта смогли появиться роботы покрупнее «Жала» или «Осы»… а за этот час подкрепление, которое, по сообщению майора Макколла, уже вышло из Данкельда, прибудет в Бенмор и начнет разгрузку с левитаторов.

Монклер опустил бинокль и выключил его.

– Пока все нормально,– сказал он лейтенанту Элфинстоуну, командиру его взвода.– Теперь отводим наших людей в ущелье. Утро, похоже, будет долгим.

XXXV

Возле ущелья Бенмор, Гленгарри, Федеративное Содружество 11 апреля. 3056 г.

Когда левитатор добрался до ущелья Бенмор, Алекс Карлайл, наверное, уже в сотый раз проверил часы своего наручного компьютера. Несмотря на скорость магнито-левитационного поезда, дорога на север длилась, казалось, целую вечность. По мере того как время продолжало ползти с черепашьей скоростью, Алекс все больше и больше терял терпение, думая о том, чем сейчас занимаются скайские мятежники…

Но тут уж ничем не поможешь. Дорога от Данкельда до Лох-Шеола занимала больше двух часов независимо от его желания быстро туда добраться, а потом потребуется еще час с лишним на разгрузку отрядов Легиона и подготовку людей к бою.

Он решил было связаться с Макколлом по переговорнику, но тут же отказался от своего намерения. За последний час Алекс уже трижды проводил проверку связи. Слишком много суеты со стороны командующего создаст только лишние моральные проблемы, а этого он себе сейчас позволить не мог. Если ситуация изменится, Макколл сам даст об этом знать. Алекс надеялся, что в ближайшее время ничего неожиданного не произойдет. Признаков дальнейшего движения кораблей на орбите не наблюдалось, а разведчики в Лох-Шеоле по-прежнему докладывали, что выгрузка врага идет самым неспешным ходом.

Алекс подключил наручный компьютер к экрану монитора перед сиденьем и вызвал подробный атлас карты Глен-Шеола. Изучение топографической и тактической обстановки, возможно, отвлечет его от мыслей о предстоящем бое куда эффективнее, чем решение очередной абстрактной проблемы типа тех, что Макколл давал кадетам на разработку в классах учебного центра в Брандере. Одновременно ему могут прийти в голову какие-нибудь полезные мысли.

Глен-Шеол представлял собой обширную холмистую местность, по форме грубо напоминавшую треугольник. Он располагался между Грампианскими горами и Брейбучанской грядой. С третьей стороны треугольника, на северо-востоке, лежал океан. Пологие утесы и скалистые обрывы делали береговую линию неприступным местом, и даже в лучшие дни колонизации Гленгарри здесь постоянно жила лишь горстка колонистов.

В середине области находилось большое озеро с изрезанными берегами, расположившееся между двумя горными отрогами. Первые колонисты назвали его Лох-Шиэль, а район – Глен-Шиэль в честь знаменитых географических мест старой Шотландии на Терре. Но последующие поселенцы переделали эти названия по ассоциации с Шеолом – древним обозначением ада. Новые названия подходили им гораздо больше.

Глен-Шеол лежал прямо на линии тектонического разлома и был самой геологически активной областью Гленгарри. Частые землетрясения происходили в этом районе, а поверхность, точно огненные конические нарывы, украшали пять новых вулканов и множество старых. Озеро Лох-Шеол, известное по всей планете и за ее пределами, питали горячие ручьи. Нагорья вокруг пего пропитались серой и были вечно затянуты густым влажным туманом.

Но местность эта, несмотря на свой негостеприимный вид, привлекала колонистов. Грампианские горы были буквально напичканы богатыми рудными месторождениями от Интервея до Монаханских нагорий, поэтому Глен-Шеол стал отличным шахтерским краем. На южных берегах озера в колониальные времена появился городок вполне приличных размеров, и даже сейчас он служил прибежищем лорду и его людям, которые часто вели себя так, словно богатства и уединенность их нагорий давали им право провозгласить свою независимость от всей остальной планеты. Соратники Серого Легиона Смерти провели здесь три коротких, но беспощадных сражения на поле, зажатом между горами, и в конце концов выбили из головы лорда неуместные заблуждения. В информационном файле Алекса по этому региону отмечалось, что ведение боев на роботах в Глен-Шеоле, особенно в низинах, где доминировали высокие температуры, может внести непредвиденные осложнения в работу охлаждающих систем.

Вывоз тяжелых металлов заставил ранних колонистов построить возле города Лох-Шеол независимый портовый комплекс Шеол, а через горные ущелья протянуть ветку магнито-левитационной дороги, служившую городу все годы, когда колония еще росла. Как было сказано на первых стратегических совещаниях в Данкельде, шеольский космопорт мог быть либо прекрасным защищенным плацдармом для операций целой армии, либо – если ущельями в горах овладеет неприятель – отличной западней.

Алекс изучал карту местности к югу от Лох-Шеола и пытался поставить себя на место фон Бюлова. Город и космопорт находились в долине, протянувшейся вдоль берега озера. Город располагался к западу от реки Шеол, а порт – точно на востоке. Менее чем в двадцати километрах к югу, под нависающим вулканическим пиком Бенмор, змеей протянулось меж гор ущелье, ведущее к Бучану. И шоссе, и линия левита-тора шли через Бенморское ущелье, пересекая реку, а затем устремляясь точно на север, к городу. Местность между ущельем и городом представляла собой нагромождение горных выступов, совершенно непригодных для какого-либо крупного сражения. Река Шеол пересекала долину, следуя именно этим неудобоваримым курсом, дорога же, как правило, проходила гораздо ниже.

Местность давала большие преимущества защитникам, и в идеальном случае Алекс поставил бы свои заслоны возле входа в Бенморское ущелье, заставив таким образом противника пробиваться до самых его линий, преодолевая множество препятствий. Но оборонительная тактика была не в духе Серого Легиона Смерти и не годилась для данной ситуации. Успех зависел от быстрых действий, прежде чем превосходящая численность противника превратится в решающий фактор. И до тех пор, пока три четверти вражеской армады продолжали оставаться на орбите, Алекс не мог себе позволить увязнуть в затяжных боях с единственным формированием скайских сепаратистов.

Это означало, что Серому Легиону Смерти придется самому атаковать, и сделать атаку при таком рельефе осуществимой – первостепенная задача Алекса.

Он еще раз проверил правильность компьютерного хронометра. Численность врага, местность, выбранная для сражения, даже медленно ползущее время – все, казалось, было против Легиона…

Гауптман Энн Айзон-Прайс кашлянула, проклиная про себя зловонную атмосферу зоны десантирования в Лох-Шеоле. Даже в бойцовских трусах и охлаждающем жилете она изнывала от жары. Но ей и в голову не приходило подумать о том, что офицер саперов, работавший в полной форменной экипировке перед ее роботом, должен просто страдать.

– Как только доберетесь до отмеченных нами на взлетном поле зон, ваши роботы будут в достаточной безопасности,– произнес лейтенант Самуэль Руск, пряча робость младшего офицера перед начальником за высокомерием специалиста, без которого командующий операцией обойтись не мог.– Сам космопорт заминирован лишь частично. Мы нашли проходы без мин, по которым можно выйти с летного поля. Вряд ли их много оставили.

Айзон-Прайс кивнула.

– Хорошо. Сосредоточьте усилия на проходе к реке и через нее – в город. Знаю, знаю, вы думаете, что там они не минировали. Но я хочу, чтобы вы все равно проверили этот путь, и если хоть одна мина попортит краску на одном из моих роботов, я дам разрешение его водителю станцевать на своей машине фламенко прямо посреди саперных казарм. Вы уловили, лейтенант?

– Так точно, гауптман. Сейчас я отдам приказ. Когда он поспешно удалился, Айзон-Прайс улыбнулась, затем повернулась к офицерам-техам с «Катерины», суетившимся поблизости.

– Мистер Де ла Пена, начинайте разгрузку. Сначала надо разгрузить патрульное звено, поэтому не слушайте лейтенанта Виллса или фельдфебеля Гераци, если они будут настаивать на своем приоритете.

Не дожидаясь ответа, она отвернулась и склонилась над портативным терминалом тактического компьютера, установленного командиром пехоты здесь, в тени «Катерины» – десантного корабля класса «Союз».

Однако прежде, чем Айзон-Прайс настроила дисплей, на терминале настойчиво зажужжал зуммер переговорника. Вздохнув, она переключила его на прием.

– Поступает сообщение с «Асгарда», гауптман,– раздался голос связиста с «Катерины».

Через секунду на терминале высветились тяжелые черты генерала фон Бюлова.

– Вы быстро выбиваетесь из графика, гауптман,– недовольно процедил он.– Не ошибся ли я, доверив вам эту операцию?

– Герр генерал, саперы закончили расчистку, и теперь началась разгрузка роботов,– поспешно проговорила Айзон-Прайс.– Далее в течение пятнадцати минут я пошлю патруль разведывательных роботов на юг вдоль шоссе и левитаторного пути, пока будут разгружаться остальные.

– Хм-м,– прорычал фон Бюлов.– Полагаю, в этом действительно есть необходимость. Но нас беспокоит, что мы засекли силы Серого Легиона Смерти, которые движутся к вам. Высокоскоростной левитатор везет примерно один отряд роботов. Очень они расторопные, эти легионеры… никто из моих штабных не предполагал переброску посредством левитатора чего-либо, кроме снабжения. Поэтому на приготовления к бою у вас остается не больше двух часов.

– Так точно, герр генерал,– ответила Айзон-Прайс.

Оберст-космонавт, командующий истребителями прикрытия, сообщил ей о продвижении левитатора на полчаса раньше, но она решила, что будет не слишком уместно говорить об этом фон Бюлову. Вместо этого она вытерла пот со лба и продолжила:

– Если герр генерал даст разрешение истребителям ударить по левитаторному пути южнее Бенморского ущелья, мы одним махом выбьем большую часть их обоза и одновременно восстановим график.

Генерал покачал головой.

– Нет. Цель операции «Трезубец» – раздразнить противника настолько, чтобы он задействовал как можно больше войск и как можно скорее. Может быть, из-за этого нам и придется выйти из графика, но их расторопность одновременно играет нам на руку. В любом случае я не хотел бы разрушать левитаторную инфраструктуру. Нашим войскам она понадобится для решения вопросов снабжения при подходе к Данкельду. Не говоря уже о последующей оккупации.

– Так точно, герр генерал,– повторила Айзон-Прайс, внутренне вся кипя. С самого момента приземления находившиеся под ее командованием силы вторжения были предметом мелочной опеки фон Бюлова, и она устала быть просто пешкой на его большой стратегической шахматной доске.

Но Айзон-Прайс также знала, что такова участь современного воина – водителя боевого робота. Она будет исполнять приказы, побеждать или погибать, потому что таков кодекс.

XXXVI

Ущелье Бенмор, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 11 апреля 3056 г.

– Проверка связи,– произнес Алекс Карлайл, вводя соответствующую кодовую последовательность на клавиатуре связной панели своего «Лучника».

– Первый канал… второй… третий… четвертый… Закончив тест, он вернулся на основную частоту. Шеф его бригады техов, сержант Ньюкирк, начал отсчет со своего конца.

– Первый канал – проверен,– произнес тех. Компьютер «Лучника» переключил каналы по сигналам, передаваемым Ньюкирком.– Второй канал – проверен. Третий канал… на третьем – передача с искажениями. Лучше его отключить. Четвертый канал – проверен…

Наконец все закончилось без дальнейших проблем со связью, и они перешли к следующему этапу контрольной проверки, прогоняя системы наведения «Лучника» через серии тестов, чтобы убедиться в их боеготовности. Каждый этап был абсолютно необходим, и процесс нельзя было ускорить, не рискуя пропустить катастрофическую неисправность. Тем не менее каждая минута этого процесса добавляла Алексу соль на рану.

Левитаторный поезд остановился в самой высокой части Бенморского ущелья, и последние полчаса они разгружали и проверяли роботов так быстро, как позволяли люди и машины. И каждая сэкономленная секунда была решающей. Несмотря на то что узкая горловина ущелья давала некоторую защиту от истребителей, периодически круживших над их головами, пикеты капитана Монклера отступали уже почти час под натиском звена легких разведывательных роботов противника, перешедшего реку Шеол, а затем проследовавшего вдоль дороги и левитаторной линии на юг, в направлении ущелья. Над войском Алекса нависла угроза быть подловленным посредством такой же упреждающей атаки, осуществить которую они собирались сами, воспользовавшись мобильностью левитатора.

– Главный Призрак, я Динго-один,– раздался в переговорнике голос, прервавший его общение с Ньюкирком. Алекс попросил теха подождать, затем переключился на шестой канал для ответа.

– Слушаю, Динго.

– Все мои ребята в сборе и готовы выступить, командир,– сказал лейтенант Джон Мерфи по прозвищу Динго-Джек. Он говорил густым и сочным басом, который нельзя спутать ни с каким другим голосом. Джон был родом из системы Ботани-Бей, расположенной в глубокой Периферии. Мерфи командовал «Дредноутами» – разведывательным звеном – роботизированного отряда Дюмона, направленного на лох-шеольскую операцию. Он был независим, непочтителен и часто вызывал раздражение, но слыл разведчиком изумительным, а также прекрасным тактиком по легким роботам. За это ему прощались многие грехи.– Думаю, вы хотите, чтобы мы пока сделали туда ходку – посмотрели, нельзя ли там кого-нибудь поставить раком.

Алекс улыбнулся его приблатненной и выразительной манере говорить.

– Пока нет, лейтенант,– ответил он, стараясь не расхохотаться по общему каналу.– Сейчас выходите к началу ущелья и займите там оборонительные позиции. Вы будете конечной точкой для людей Монклера, если им придется отступать и дальше.

– Не могу сказать, что согласен с вами, сэр, хотя и вынужден подчиниться,– сказал Мерфи.– Я бы, конечно, с большим кайфом пошел на охоту, чем сидеть меж скал и ждать, что тебя пристрелят, как кенгуру в сортире.

– Вам предоставляется вся свобода, какую пожелаете, Мерфи,– произнес Алекс.– Но сейчас надо подождать, пока не будет готово больше роботов. Главный Призрак связь окончил.

Алекс вернулся к тестам, быстро заканчивая проверку оставшихся. Едва тех объявил, что его «Лучник» к бою готов, как молодого Карлайла отвлек очередной вызов.

На этот раз голос принадлежал капитану Гийому Анри Дюмону – элегантному, аристократичному молодому офицеру, занявшему место командующего вторым батальоном вместо Де Вильяра.

– Главный Призрак слушает,– коротко отозвался Алекс. Дюмон абсолютно ясно дал понять, что вовсе не почитает за счастье получать приказы от выскочки кадета, и эта неприязнь была взаимной. В среде офицеров Серого Легиона Смерти капитана недолюбливали за его высокомерие, аристократические замашки и заботу о собственном комфорте даже в трудных полевых условиях, но все признавали, что он воин-ас, является прекрасным водителем боевого робота и обладает тонким чутьем на тактическую игру, чем и славился Легион.

– Я получил сообщение, что звено лейтенанта Мерфи начало выступать. Когда я попросил объяснений у лейтенанта Раммадутты, он сказал, что Мерфи действует по вашим приказам.

Алекс нахмурился.

– Да, это так. Я приказал ему удерживать вход в ущелье, пока не подтянутся остальные роботы и не освободят его от этого задания.

– С вашего позволения, полковник,– произнес Дюмон жестко и натянуто.– С вашего позволения, я буду вам очень признателен, если в будущем вы найдете нужным придерживаться командной цепочки. Возможно, в вашем учебном процессе подобные вопросы еще не рассматривались, но могу вас заверить – они имеют первостепенную важность, особенно при общении с таким офицером, как лейтенант Мерфи. Он всегда рад воспользоваться любой двусмысленностью в командной структуре, чтобы удовлетворить свою жажду славы.

– Понимаю…– медленно произнес Алекс. Он должен был заранее знать, что Дюмон постарается строго блюсти последовательность командной цепочки. По уставу приказ звену Мерфи на выступление должен быть передан от Карлайла Дюмону, а затем от Дюмона к заменившему его командиру «Дредноутов» – лейтенанту Джоши Раммадутте.

Он знал о командной цепочке, но, следуя свободному легионовскому стилю, не делал из этого большого культа… за исключением подразделения Дюмона.

– Прошу прощения, если допустил некорректность, капитан,– продолжил Алекс, осторожно подбирая слова.– Однако я, в свою очередь, весьма оценил бы ваше понимание необходимости гибкого руководства данной операцией. У меня не всегда будет возможность обсудить с вами каждое принимаемое мной решение.

Он отключил канал прежде, чем капитан смог ему ответить. Затем снова включил переговорник, перешел на канал, зарезервированный для техслужбы, ворвавшись в разговор начальников двух бригад обслуживания и главного теха – капитана Альмонта.

– Доложите готовность,– сказал он, когда тех вновь перешел на прием.

– Восемь роботов уже в строю, полковник,– ответил Альмонт.– Четыре – разведывательное звено, два – артиллерийское и два – ваш и кадета… э-э воина Де Ври. Остальные из артиллерийского звена будут готовы в течение пяти минут.

– Каково расчетное время активизации всего корпуса?

– Двадцать, может, двадцать пять минут,– ответил тех.– Даже меньше, если не возникнет проблем. Пока нам везло, поэтому вряд ли обойдется без них. Всегда есть как минимум одна проблема…

– Хорошо, продолжайте. В первую очередь – быстрота. Если возникнет неполадка, бросайте и переходите к следующему роботу, а с этим разберетесь потом.

– Слушаюсь, сэр,– произнес Альмонт. После пикировки с Дюмоном лучше всего поговорить с кем-то, кто не строит из себя черт знает что с большими погонами на плечах.

Алекс вызвал тактическую карту. По линии связи с пехотинцами Монклера шла информация о четырех вражеских роботах, находившихся менее чем в километре от Бенморского моста, то есть очень уж неприятно близко к легионерам. Что-то надо было делать, пока они не превратились в реальную угрозу.

Но, пожалуй, больше всего в данный момент Алекса волновали вещи, которые не почерпнуть в тактической карте: ни один из пехотинцев Серого Легиона Смерти не вел наблюдение за Шеольским космопортом, а громоздящиеся волнами скалы скрывали все, что делал там противник. Приземлились два «Союза» и один «Леопард» – достаточно, чтобы принести на себе немалый батальон роботов. Это, конечно, не в два раза больше, чем у Алекса, но все же увеличивает шансы скайских сепаратистов. Особенно если иметь в виду, что Варгас с его четырьмя истребителями хоть и готов драться и помогать Алексу, но тягаться с воздушным прикрытием ему будет явно не по силам.

Нельзя позволить вражеской экспансии развиваться дальше. Легион должен нанести быстрый удар, но прежде надо знать, с кем приходится иметь дело.

Как там сказал Мерфи? Сделать ходку и разведать, что задумал противник, вместо того чтобы сидеть здесь и позволять этим мерзавцам перехватывать инициативу…

Он переключился на общий канал связи.

– Главный Призрак – всем подразделениям. Новые приказы. Лейтенант Мерфи – приготовиться к выходу по моей команде. Лейтенант Обоут – выдвинуть огневое звено ко входу в ущелье, чтобы освободить разведку. Звено Призраков и звено Динго – вы-. ходим на разведку к озеру Лох-Шеол и смотрим, нельзя ли уничтожить вражеских разведчиков. Капитан Дюмон, вы остаетесь командовать здесь, разверните в позицию оставшихся роботов и обороняйте, как сочтете нужным по обстоятельствам, весь участок до окончания рекогносцировки. Капитан Монклер! Вы отходите назад и поддерживаете роботов здесь. Вопросы есть?

Вопросов не последовало. Алекс издал короткий облегченный вздох. Если бы здесь был Макколл, он, скорее всего, начал бы оспаривать участие в разведке командного звена, но Дюмон, вероятно, был рад на некоторое время отделаться от своего неопытного командующего. Алекс подавил подкравшееся при мысли о реакции Макколла ощущение вины. Прежде чем действовать дальше, Карлайлу нужна была информация из первых рук. Еще оставался вопрос – насколько можно положиться на Мерфи, если дать ему слишком много свободы.

Но в глубине души он понимал, что действительной причиной его решения было нежелание подставлять разведывательное звено Мерфи в то время, как сам он будет сидеть в безопасности, когда его люди опять начнут умирать.

Воин – водитель боевого робота фельдфебель Герман Франк остановил свою «Росомаху» и проверил показания сенсора дальнего обзора. По сообщениям воздушной разведки, роботы Серого Легиона Смерти начали разворачиваться вдоль верховья Бенморского ущелья, в полутора километрах к югу, но по его собственным показаниям об этом судить было нельзя. Большое содержание металлов в горах действовало на детекторы магнитных аномалий, а высокая температура атмосферы в этих вулканических местах едва не сводила с ума электронные мозги инфракрасных сканеров. А без магнитодетекторов и инфракрасных глаз даже такого громоздкого металлического монстра, как боевой робот, было трудно обнаружить, если тот не хотел, чтобы его видели.

– В чем дело, Сарж? – спросила воин Райзер. Ее «Цикада» находилась на левом фланге широкого, в форме алмаза, построения разведывательного звена, а правый фланг занимал ее сотоварищ на «Пустяке». Франк находился на острие, а прикрывал тыл и обеспечивал огневую поддержку на случай боевой ситуации воин Джейтен на «Дервише».

Все, что им удалось засечь,– лишь несколько отделений пехоты, поспешно отступавшей к ущелью, плюс быстроходный танк «Сарацин», выехавший за огневой предел, прежде чем роботы успели в него прицелиться. Франк ожидал более активного сопротивления от хваленого Серого Легиона Смерти, но факт, что противник еще даже не показался в поле зрения, заставлял его нервничать.

– Так, какое-то нехорошее ощущение, Райзер,– сказал он.– Послушай, повысь дисперсию до пятидесяти процентов. Я хочу, чтобы ты высунулась за гребень холма метров на десять… холм два-ноль-пять по карте. У тебя будет отличный обзор долины реки и обоих мостов. Если эти наемники вообще собираются драться, то они будут прикрывать мосты, чтобы их войска смогли переправиться через русло.– Он помолчал.– Но очень прошу, будь осторожна. Если у них есть тяжелая артиллерия – РДД или ПИИ – у входа в Бенморское ущелье, ты окажешься в зоне огня. Когда начнут стрелять, скатывайся вниз.

– Не беспокойся за меня, Сарж,– со смешком ответила ему Райзер.

Хотел бы Франк чувствовать себя так же безмятежно, как она.

– Полковник Карлайл, теперь вижу этих четырех роботов. Еще несколько минут, и они окажутся в пределах видимости мостов.

Алекс подтвердил прием сигнала лейтенанта Эльфинстоун, сидя на мостике своего «Лучника» в Бенморском ущелье. Ее взвод окопался на склоне горы, к западу от входа в ущелье, и теперь находился достаточно высоко, имея хороший обзор дороги от моста до самых окраин города Лох-Шеол, хотя порт все еще скрывала возвышенность.

Он немного поколебался. Вражеские роботы оказались гораздо ближе, чем он предполагал, и это ставило под угрозу всю операцию. Если сепаратисты решили перерезать дорогу в том месте, где она пересекала реку Шеол, то этосделает атаку Легиона совершенно невозможной. Там, где высились шоссейный и левитаторный мосты, река текла меж отвесных стен на глубине почти сорок метров, и ни пехота, ни танки, ни роботы без прыжковых двигателей не смогли бы ее преодолеть. И тогда бой превратится в побоище.

Но еще не поздно изменить уравнение, если все сделать вовремя.

– Мерфи,– требовательно приказал он.– Я хочу, чтобы вы с Боднаром на прыжковых двигателях опустились в реку. Прижмитесь к левому берегу, чтобы вас не увидели, и зайдите по руслу в спину вражеской колонне… метров примерно пятьсот вниз по течению. Вы двое – Ройал и Ловелл – со мной! – Он поколебался.– И ты тоже, Кейтлин.

Как его «Лучник» и «Центурион» Кейтлин, так и «Коммандос» Ройала с «Вороном» Ловелла не имели прыжковых двигателей. Оставшихся два робота могли маневрировать незамеченными под прикрытием реки, но менее мобильным машинам приходилось на этот раз играть роль приманки.

Алекс переключился на быстрый бег, бурей пролетев по мосту, а вслед за ним – «Ворон» и «Центурион», замыкал цепочку маленький «Коммандос». Оказавшись на другом берегу, Алекс резко свернул влево. Мониторы заднего обзора показали, как Мерфи и Боднар опустились в реку и скрылись из виду.

Оставалось только надеяться, что ни один истребитель не подойдет достаточно близко, чтобы их обнаружить.

– Главный Призрак вызывает Дракона-убийцу,– произнес Алекс, переключив канал.– Варгас, нужно сделать немного шума, чтобы отвлечь их истребители на одну-две минуты. Это можно?

– Конечно, полковник,– без колебаний подтвердил командир эскадрильи.– Что ж, посмотрим, удастся ли им так просто выбить нас из зоны десантирования.

Четыре оставшихся истребителя против двенадцати – или больше? – скайских… Есть от чего содрогнуться. На этот раз Варгасу не удастся использовать элемент неожиданности и замешательства, которые помогали ему во время боя у Данкельда.

– Вижу противника,– предупредил Ройал. Алекс взглянул на экраны и увидел «Цикаду», взбиравшуюся на гребень холма в двухстах метрах к северу, с другой стороны дороги.

– Поймал. Ловелл, пора сыграть им маленькую симфонию, как считаешь? – спросил Ройал.

В голосе воина слышалось чуть ли не предвкушение удовольствия.

– Надеюсь, музыка им понравится,– произнес Ловелл.– И… раз-два-три…

«Ворон» был роботом-диверсантом, предназначенным специально для ведения электронной войны. На нем имелись сложнейшие сенсоры и широкий выбор различных систем наведения, а также набор средств глушения сигналов противника. И хотя ни одна система радиоэлектронного подавления не могла надолго забить компьютерно-кодированные импульсные сигналы, способность «Ворона» прерывать команды противника на несколько решающих секунд могла стать огромным преимуществом в бою.

Алекс запрограммировал огневую систему.

– А вот вам наше «здрасьте»,– произнес он, прижимая пальцем гашетку на джойстике управления.

Левая установка РДД дала залп, послав рой летящих по дуге ракет в робота, который вылез на холм.

– Ловелл, Ройал, рассредоточиться и укрыться,– приказал он, давая залп правым бортом вдогонку левому.

Как только вокруг «Цикады» посыпался ракетный дождь, Алекс опять перешел на бег, устремившись под частичное укрытие одной из феррокретовых опор левитаторной дороги. Он шел на осознанный риск, надеясь таким образом отвлечь внимание неприятеля от моста. Далее если Легион сегодня потеряет Лох-Шеол, захватчики в конце концов сильно затруднят себе жизнь, когда разрушат левитаторные пути, парализовав в результате собственную систему снабжения.

Вокруг «Цикады» грохнули разрывы, но водитель робота скрылся прежде, чем сенсоры ОНР Алекса успели определить, какой ущерб машине нанес его удар. Крепкой брони у этой модели робота не имелось, и при удачном попадании ракеты могли разом вывести его из игры. Он на это надеялся. Схватка должна быть короткой, резкой и закончиться прежде, чем сюда смогут подтянуться другие вражеские машины, чтобы вступить в бой.

– Вот и они,– сообщила Кейтлин.

В прогалине между холмов Алекс увидал широкую и редкую линию роботов, рысцой продвигающихся вперед. «Росомаха»… «Пустяк»… и «Цикада» с рваной дырой в правой части туловища, явно с внутренними повреждениями, но все еще опасная.

Вся троица направлялась прямиком к мосту, полностью игнорируя роботов Серого Легиона Смерти.

XXXVII

Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 11 апреля 3056 г.

– Я не знаю! Сначала включились помехи, а потом на меня обрушился огонь! Я даже не увидела, откуда он идет!

Воин – водитель боевого робота фельдфебель Франк выругался про себя. Голос Райзер с трудом пробивался сквозь статику, но даже помехи от глушителя не могли скрыть ее близкое к панике состояние.

– Спокойней, Райзер,– произнес он.– Мы знаем, что их позиции находятся за гребнем горы. Все, что нам надо,– это засветить мерзавцев, а потом Джейтен даст им жару из своей антибатарейной установки.

Перед Бенморским мостом три скайских робота оставили четвертого – «Дервиша», чтобы он прикрывал тылы, а сами быстро прошли мимо холма, на котором Райзер попала под обстрел. Франк почувствовал, как внутри у него напрягся каждый нерв, каждый мускул. Бывали времена, как сейчас, когда позиции врага уже близки, но неизвестны и нельзя предсказать, какой огонь обрушится на твою голову в следующий момент, и не пожалеет ли тогда водитель боевого робота об избранной им профессии. Эти металлические горы, тяжело вооруженные и бронированные, могли показать себя королями боя в прямой схватке лицом к лицу, но в данной ситуации они выглядели всего лишь как медленные, неимоверно большие и неуклюжие мишени, которые прямо-таки напрашивались на ураганный огонь.

– Полная скорость! – крикнул Франк.– Бегом на мост!

Это было наилучшим способом вызвать реакцию. Как только робот-разведчик взойдет на мост, он сразу получит преимущество, находясь перед нагроможденными вокруг скалами, а прыжковые двигатели и высокая маневренность скомпенсируют численное превосходство противника, пока они не выяснят вражескую диспозицию и не запросят поддержки от «Дервиша» или истребителей прикрытия. Да, так они смогут привлечь к себе внимание, но и равным образом расчистить путь к самоубийству, если не будут шевелиться, причем быстро.

– Черт! – выкрикнул Алекс.– Ловелл, Ройал, атакуйте! Мы должны отвлечь их внимание!

Вся его стратегия катилась в тартарары.

– Кейтлин, разворачивайся налево на случай, если четвертый робот пойдет через гребень с другой стороны левитатора!

Алекс вышел из-под прикрытия опоры возле Бенморского моста и навел свою артиллерию в этот раз на «Пустяка». Вражеский робот – медленный, тяжело бронированный, с прыжковыми двигателями, в предстоящем бою будет, пожалуй, самым опасным противником.

Алекс синхронно нажал сразу на две огневые кнопки, и обе его ракетные установки грохнули, как одна.

– Ракетная атака! – заорал фельдфебель Франк, как только его сенсоры уловили рой ракет, дугой летящих с правого фланга.– Черт, эти наемники уже перебрались через реку!

Он резко дернул «Росомаху» вправо, едва не потеряв равновесие на гладкой поверхности шоссе. Из-за укрытия, стреляя с обеих рук, на него выскочил «Ворон» с удлиненным, похожим на птичью голову мостиком, за который он и получил свое название. Один луч попал в левую ногу «Росомахи», но броню не прожег. Франк включил прыжковые двигатели на боковой перелет и, приземлившись, тут же разрядил полную кассету автоматической пушки в неприятеля.

Снаряды ударили в похожую на культю левую руку «Ворона».

– Меня подбили! Господи, Сарж, меня… Водитель боевого робота Янушкевич так и не закончил своей последней передачи. Ракета за ракетой били в правую часть корпуса «Пустяка», вырывая огромные куски брони, обнажая находящиеся под ними структуры. Затем волна новых разрывов сотрясла робота – это в результате яростной атаки легионеров начали рваться боеголовки полной кассеты его установки РДД. Несколько мгновений «Пустяк» покачался и рухнул грудой бесполезного, перекрученного металла и полурасплавленного пластика.

У Алекса Карлайла почти не оставалось времени, чтобы полюбоваться эффектом, произведенным его огнем на «Пустяка», как он тотчас сместил перекрестье прицела на «Росомаху», уничтожившую правый лазер Ловелла, но по переговорнику на это быстро отреагировали другие голоса.

– Один – ноль, полковник! – радостно провозгласил Ройал.– Покажем им, что такое ад. Легион!

Маленький «Коммандос» Ройала двигался по открытому пространству между линией левитатора и шоссе, пытаясь сократить расстояние до раненой «Цикады», прежде чем враги очухаются от внезапного штурма. Но в этот момент с севера из-за холмов вылетел рой ракет, и крики воина вдруг превратились в бессловесный рев, сотканный из страха и боли. Еще одна ракетная волна упала на «Коммандоса», и на этот раз боеголовки одна за одной легли точно в мостик.

Выскочить воин Уинстон Ройал не успел.

Алекс почувствовал горькую желчь под языком и дал залп по «Росомахе», но быстроходный робот уже отпрыгнул назад на изрыгающих пламя прыжковых двигателях. Ракеты даже близко не легли в цель. Он пробормотал проклятье и стал вводить новую прицельную программу.

Заверещал сигнал тревоги. Алекс бросил быстрый взгляд на панель и увидел на тактическом мониторе следы приближающихся к «Лучнику» ракет. Он сделал несколько шагов вперед, но слишком поздно, чтобы успеть выбраться из прицельной зоны. Первые две головки прошли мимо, заставив силой своих разрывов содрогнуться «Лучника», при этом Алекс с трудом овладел управлением, едва удержав робота в стоячем положении и ориентируясь по вою перегруженного гирокомпаса.

Затем ракета ударила в левую руку «Лучника». Она лишь поцарапала броню над левым локтем, но силой взрыва его подбросило вверх. Алекс не считал последовавших ударов, но было их, как минимум, три.

Обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Карлайл замотал головой, пытаясь утихомирить звон в ушах, но тут же через наплывавший на глаза туман от боли и дезориентации увидел на панели отчет компьютера о повреждениях, полученных роботом. Красных огней не было, но линия связи зажглась желтым предупредительным сигналом, означавшим частичный выход из строя переговорных систем, и еще побитая рука «Лучника» потеряла много брони. Еще пара таких бомбардировок, и они отправят его в тот же печальный путь, по которому уже шел Ройал.

В состоянии стресса он не сразу разглядел движение снаружи мостика, а эта скайская «Росомаха» летела к нему на прыжковых двигателях, готовая воспользоваться временной слабостью водителя робота…

– Алекс! Алекс! Главный Призрак, ответь! – почти прокричала в микрофон Кейтлин. Ее мониторы заднего обзора засекли ракетную атаку на «Лучника», и хотя массивный робот, похоже, не очень сильно пострадал, однако стоял без движения, не открывая огня, и Алекс не отвечал…

Она колебалась. Ее «Центурион» был возле вершины гребня, который Алекс приказал ей прикрывать. Находясь на гребне, она могла по показаниям антибатарейной функции компьютера нанести точный выстрел, кому бы ни принадлежала установка, выпустившая эти ракеты.

Но «Коммандос» Ройала уничтожен, а «Ворон» поврежден. И ни один из этих легких роботов не мог быть помощником Алексу Карлайлу против действующих вместе «Росомахи» и «Цикады».

Еще один рой ракет дугой пролетел прямо над ее головой. Если кто-нибудь не остановит эту батарею РДД с другой стороны гребня, у Алекса даже не останется шанса выбраться живым из передряги. С мрачным лицом Кейтлин Де Ври продолжала взбираться наверх.

Алекс Карлайл заставил себя стряхнуть вялость, охватившую его еще после первой ракетной атаки. К нему летела очередная порция РДД, но на этот раз их прицел был сбит, и они легли в пятидесяти метрах за «Лучником», взрывая пыль и камни. Сначала медлен-" но, но потом все уверенней Алекс попятился по изрытой земле, пытаясь навести прицел на шуструю «Росомаху». Сменив ракетные установки на два ручных лазера, Карлайл открыл огонь в тот момент, когда робот противника заканчивал прыжок, подловив его прямо в середину корпуса обоими импульсами. Ни один из них не проник внутрь «Росомахи», но покорежили они грудную броню достаточно, чтобы скайский водитель задумался.

«Лучник» превосходил своего противника как по массе, так и по вооружению, но только в том случае Алекс может рассчитывать на успех, если будет держать робота сепаратистов на таком расстоянии, чтобы достать его ракетами дальнего действия.

Краем глаза он увидел «Ворона», обменивающегося выстрелами с «Цикадой» и, очевидно, побеждающего в этой схватке. Если бы им только успеть добраться до батареи за гребнем, то шансы по-прежнему будут на стороне Серого Легиона Смерти…

Кейтлин Де Ври достигла вершины гребня и осмотрела открывшуюся внизу долину. Вражеский робот находился справа, на открытом пространстве, стоя неподвижно, чтобы не выделять лишнего тепла, и стреляя так быстро, как позволяли его ракетные системы перезарядки.

«Дервиш» был лишь немногим тяжелее ее «Центуриона», но по конструкции имел лучшую броню и прыжковые двигатели, что делало его довольно сильным противником. На этот раз она не колебалась. Зарядив свои ракеты и автопушку, Кейтлин двинулась вниз по склону, стреляя на ходу. Водитель «Дервиша» среагировал почти мгновенно, отпрыгнув на восток и перезаряжая батареи для встречи нового врага. Ракеты вылетели, но прошли далеко стороной, поскольку скайский воин слишком поспешил, переходя с дальнего прицела на прямую наводку. Автопушка Кейтлин тем временем выбила несколько кратеров на броне туловища робота захватчиков.

И тут внезапно вся сцена поменялась. В одно мгновение «Дервиш» был взят в коробочку еще двумя роботами, носящими символ Легиона и севшими в клубах огня по бокам боемашины неприятеля. «Росомаха» Мерфи открыла с близкого расстояния огонь из кумулятивных РБД, а еще через мгновение «Прядильщик» внес свой вклад двумя лазерными лучами, направленными точно в мостик врага.

Когда «Дервиш» повалился на землю, Кейтлин пришла к выводу, что она ошиблась дважды, оставив Алекса наедине с противником и спеша на подмогу Мерфи, чтобы разобраться с «Дервишем».

Оставалось только надеяться, что ее неверный выбор не оставил Алекса умирать без помощи.

Алекс выпустил ракеты и еще раз выругался, потому что «Росомаха» опять отпрыгнула. Скорость и маневренность мишени полностью компенсировали его преимущество в массе и огневой мощи, а результат не намного отличался от нулевого. Этот водитель был хорош, чертовски хорош, и Алекс уже начал было подумывать, что ему так и не удастся его сбить.

По крайней мере, ракеты из-за гряды перестали сыпаться на голову. Похоже было также, что Ловелл наконец-таки нашел слабое место «Цикады» и как следует ударил по нему, окончательно добив раненого робота.

Сейчас ему самому бы окончить сражение аналогичным образом.

Алекс опять перешел на РДД, промахнувшись по цели, но получил ответный удар. Вся операция превратилась в бессмысленную дуэль. Все-таки «Лучник» должен совладать с легковесом типа «Росомахи», даже не слишком подняв уровень нагрева.

Алекс попробовал еще раз прицелиться, когда на гребне холма, где в первый раз засекли «Цикаду», появились Мерфи и Боднар. Он чуть не расхохотался, но одновременно почувствовал себя дураком, поскольку из переделки его будет вытаскивать разведывательное звено, а сам он с врагом не справился.

Наконец водитель «Росомахи» признал свое поражение, когда на дороге появилась еще и Кейтлин. Он открыл крышку мостика и катапультировался, оставив своего робота стоять грустным памятником войне посреди развороченного поля. «Прядильщик» Боднара приземлился рядом, чтобы захватить воина в плен, прежде чем тот пустится в бегство, пытаясь вернуться к своим друзьям в Лох-Шеол.

Лох-Шеол…

Несмотря на сражение, несмотря на жертвы, Алекс до сих пор не получил достаточной информации о том, что же ожидает их в Лох-Шеоле.

XXXVIII

Лох-Шеол, Гленгарри, Федеративное Содружество 11 апреля 3056 г.

Гауптман Айзон-Прайс взглянула на показания сканера и нахмурилась. В этом очаге заразы, где по генеральскому плану операции «Трезубец» ей было отведено место подопытного кролика, на большинство сенсоров нельзя было положиться, но некий глубинный инстинкт подсказывал ей, что враг где-то рядом.

«Черт бы подрал этого Франка вместе с его звеном!» – раздраженно думала она. Судя по единственному сообщению, еле пробившемуся сквозь помехи, она поняла, что патрульное звено ведет огонь возле входа в Бенморское ущелье. После этого – молчание. Отряду Б придется действовать вслепую, и Айзон-Прайс это совершенно не нравилось.

Она покорно вздохнула. Приказы генерала не оставляли места для инициативы и оригинальных мыслей. Без связи с патрульным звеном в ее обязанности входили скорейший вывод войск из Шеольского космопорта и удар по Серому Легиону Смерти.

– Вперед,– кратко приказала она и сделала круговой разворот на своем «Крестоносце». Айзон-Прайс пошла к мосту на Лох-Шеол, где ее уже ждали четыре робота-артиллериста, и за ней двинулись остальные члены командного звена. Перед выходом на мост ей махнул рукой водитель моторизованного штурмового отряда, охранявший эту часть космопорта. Она позавидовала пехоте и бронеподразделениям. участвовавшим в десантной операции. Их работа была простой – охранять периметр порта и ждать дальнейших указаний.

Легкая ли, трудная ли, но у нее была своя работа, и гауптман Айзон-Прайс намеревалась довести ее до конца.

– Еще только четыре, полковник Карлайл,– сообщил Мерфи Динго-Джек по командному каналу.– Я не верю, что мы могли прошляпить целый отряд, а то и больше. Если это так, значит, пора мне со службой завязывать, двигаться домой и начинать охотиться на кенгуру, чтобы не подохнуть с голоду!

Алекс Карлайл медленно кивнул, но Мерфи, естественно, этого не видел. Переговорник кое-как заработал, но его надо было тщательно отремонтировать, прежде чем устройство опять сможет работать на аудио-видеообмен.

– Да, я тебя понимаю,– произнес Алекс, хмурясь.

Закончив сражение с авангардом вражеских роботов, Карлайл, Мерфи, Кейтлин и Боднар продолжили свою прерванную разведывательную миссию, оставив «Ворона» Ловелла дожидаться на дороге Дюмона, чтобы начать переправу через реку остальной части Легиона. Командир батальона ухитрился вставить замечание по поводу того, что Алекс понаделал целую кучу ненужных рискованных действий в бою у моста, вследствие чего настроение Карлайла, разумеется, не улучшилось.

Так было час назад. С тех пор Мерфи показал Алексу и Кейтлин пологий спуск к берегу реки, который он обнаружил во время фланговой атаки на вражеское звено. Приняв предложение Динго-Джека, они решили проникнуть во вражеское расположение по реке, а не по хорошо просматриваемой дороге. Река имела то преимущество, что текла напрямую по вздыбленной пустоши, лежавшей между ущельем и космопортом, поэтому для четырех роботов, собиравшихся проникнуть на неизвестную территорию в поисках врага, этот путь был ничем не хуже шоссе.

Пока им везло. Варгас и его пилоты продолжали играть в кошки-мышки со скайским прикрытием, и с тех пор, как разведгруппа двинулась по реке, ни один аэрокосмический истребитель не бороздил пространство над ее каньоном. Тем временем жара и магнитные аномалии продолжали играть дьявольские шутки с бортовыми сенсорами. И хотя Алекса раздражала невозможность пользования ими, он понимал, что в других условиях его группе ни за что не удалось бы подобраться так близко к зоне десантирования противника.

Теперь «Росомаха» Мерфи выдвинулась на позицию, где он мог спрятаться в нагромождении скал и наблюдать за мостом от Шеольского космопорта, в то время как остальные участники экспедиции ждали сзади и изучали ситуацию по видеосигналу, передаваемому им с камер «Росомахи».

Визуально они наблюдали в космопорте только восемь боевых роботов. Алекс подумал, не сидят ли остальные в засаде, ожидая, когда в нее попадет Серый Легион Смерти? Или они находились еще на борту корабля, не разгруженные по каким-то причинам? Или…

– Мерфи,– произнес Алекс с внезапным беспокойством.– Ты не можешь дать со своего места видеокартинку какого-нибудь из десантных кораблей?

Разведчик ответил не сразу, но изображение тут же поплыло, когда он стал разворачивать камеру на космопорт. Алекс выругался про себя, поняв, что прямой видимости нет…

Затем картинка вдруг словно взбесилась. Алексу потребовалось несколько секунд, пока до него дошло:

Мерфи включил прыжковые двигатели и взлетел вверх из ущелья.

– Черт, что ты делаешь? – закричал он.

– Доставляю то, что вам нужно, полковник,– последовал невозмутимый ответ.

«Росомаха» приземлилась на летном поле в нескольких метрах от «Галеона» – легкого танка – и кучки удивленных карабинеров. Мерфи тут же открыл артиллерийский огонь, но в то время, как его автопушка посылала по «Галеону» очередь за очередью, камеры скользили крупным планом по гигантским кораблям и просторам летного поля.

– Боднар, Кейтлин, выбирайтесь туда и поддержите его,– резко бросил Алекс, злой, что на его голову внезапно свалился еще и этот бой, но с некоторой завистью восхищаясь своевольной инициативой Мерфи.

Теперь стало ясно, почему Дюмон так нелестно отзывается о командире разведывательного звена.

Он начал нацеливать батареи, чтобы прикрыть Мерфи огнем, но в то время, как пальцы плясали по клавиатуре, глаза неотрывно следили за экраном монитора. Связную панель он уже запрограммировал на запись изображений с «Росомахи» и через некоторое время переключился с прямой трансляции на обратный просмотр. Как только на экране появился один из «Союзов», Алекс остановил картинку и дал увеличение.

Этот корабль Алекс помнил. Его имя – «Анастасия» – было частично выщерблено характерными отметинами ракетных взрывов, но компьютер подтвердил, что регистрационные номера оставались те же самые, что принадлежали одному из кораблей в Данкельде.

Теоретически возможно перебросить роботов с корабля на корабль прямо на орбите, но это долгий и трудоемкий процесс. Все говорило о том, что корабль приземлился пустым, поскольку ни один из роботов не уцелел после первой высадки.

Торопливо он проверил «Леопарда» и почувствовал, как глубоко внутри у него все оборвалось. То был второй беглец из Данкельда. Два пустых десантных корабля…

Значит, вся эта высадка в Лох-Шеоле – маскарад. Один отряд боевых роботов, слегка поддержанный наземными войсками,– достаточно, чтобы изобразить генеральный штурм и отвлечь непропорционально большое число легионеров на север для встречи с ними.

А это значило – настоящий десант еще впереди.

– Взрывы в космопорте!

Гауптман Айзон-Прайс остановила своего «Крестоносца» и повернула голову, чтобы прислушаться к звукам битвы, внезапно начавшейся за спиной малочисленной колонны роботов в Лох-Шеоле.

– Черт бы их подрал! Это все равно что сражаться с армией призраков!

Щелкнул переговорник.

– Трезубец-один, Трезубец-один, я Асгард. Голос генерала фон Бюлова был резок, отрывист.

– У нас есть сообщение о бое в зоне десантирования. Подтвердите.

Она переключилась на частоту ретранслятора земля – орбита.

– Подтверждаю, Асгард,– доложила она.– Они, должно быть, прошли вверх по реке и атаковали, как только увидели, что мы вышли оттуда. Я еще не получила подробного доклада, но подтверждаю перестрелку вокруг Шеольского космопорта. Дальнейшую информацию…

– Я приказываю «Анастасии» и «Ворону» взлетать, Трезубец-один,-сказал ей генерал.-А остальным десантным кораблям переместиться в указанную точку аварийного отступления, поскольку своими силами космопорт вы защитить не в состоянии. Ваша первоочередная задача в этой точке – отвлекать на себя силы противника предельно долго, а затем улететь, забрав всех, кого сможете поднять в воздух. Приказы вам понятны?

– Так точно, герр генерал,– отозвалась Айзон-Прайс. Теперь, потеряв почти четверть состава своего отряда, перед лицом превосходящих сил Серого Легиона Смерти ее шансы выйти из боя и добраться до десантных кораблей были по меньшей мере мизерны.– Прошу вашего разрешения поддержать нас истребителями, сэр.

– Ответ отрицательный. Трезубец-один. Этот простой ответ прозвучал для нее как смертный приговор.

– В операцию вступает Трезубец-два, поэтому истребители потребуются там,– снизошел до объяснения фон Бюлов.

– Но…– попыталась подать слабый протест Айзон-Прайс. С этого момента ее отряд перешел в разряд допустимых потерь. Пока они будут отвлекать на себя контингент Серого Легиона Смерти, у фон Бюлова не будет нужды их поддерживать.– Приказ принят, герр генерал,– механически ответила она.

Связь прекратилась.

Гауптман Айзон-Прайс оценила свои возможности. Она могла сдаться сейчас или продолжать драку, не имея почти никакой надежды вывести живыми хотя бы горстку своих людей.

Она всегда гордилась тем, что высоко держит честь своего полка, выполняя приказы и свои обязанности независимо ни от чего. А остальные воины полка зависели от нее и от роли, уготованной ей при Лох-Шеоле,– сковать действия врага, пока остальные участники операции «Трезубец» будут действовать без помех.

Но ведь силы, присланные противником на север, уже связаны, разве нет? Проигранный здесь бой даст несколько лишних часов и доставит кое-какие неприятности Легиону. А в перспективе велика ли прибыль от этого будет для всей кампании?

Она протянула руку к панели связи и включила один из каналов, предназначенных для дипломатических переговоров. Айзон-Прайс прежде никогда не посылала своих людей на верную гибель. Она не знала, сможет ли тем, что сейчас собиралась сделать, ее предотвратить, но это был единственный выбор, который, по ее мнению, имел хоть какой-то смысл.

– Командующий Серого Легиона Смерти, командующий Серого Легиона Смерти! Вас вызывает гауптман Энн Айзон-Прайс из десятого полка Рейнджеров Скаи. Я хотела бы обсудить условия… выхода из сложившейся ситуации.

Алекс слушал передачу и едва верил своим ушам. В один тягостный момент он подумал, не совершил ли фатальной ошибки, в конце концов прошляпив на земле дополнительных роботов противника. Вероятно, его разведывательная группа уже полностью окружена.

Но все четыре десантных корабля в космопорте уже взлетали, и за исключением беспорядочного сопротивления со стороны танков, расставленных вокруг космопорта, не было никаких признаков неприятельской контратаки. Сканеры не показывали ничего, да и глаза вместе с видеокамерами – единственными оставшимися у него надежными приборами – тоже.

– Командующий Серого Легиона Смерти, пожалуйста, ответьте,– продолжал взывать женский голос на канале связи.– Я хочу… я хочу сдаться вместе со всем моим отрядом, чтобы избежать ненужного кровопролития.

Она сдается…

Или противник пытается заманить его в ловушку. Он переключился на дипломатический канал.

– Командующий Свободного Скаи, я полковник Карлайл – командующий Серого Легиона Смерти.-. Возможно, если они подумают, что Грейсон Карлайл сейчас находится на Гленгарри, то у захватчиков будет меньше охоты обсуждать условия сдачи в плен. Конечно же, они могут быстро изменить свое решение в пользу драки, если узнают, что против них стоит полуобученный кадет, претендующий на то, чтобы его считали знаменитым полковником Грейсоном Карлайлом.– Если ваши намерения сдаться серьезны, тогда отзовите пехоту и прикажите десантным кораблям сесть. Верните своих роботов, а также истребители в космопорт, чтобы я мог их видеть.

Он заколебался, не будучи уверен, как глубоко можно блефовать.

– Любое дальнейшее проявление враждебных намерений повлечет за собой уничтожение всей команды. Он быстро переключил каналы.

– Говорит Главный Призрак. Дюмон, двигайте свои силы к сборному пункту Лох-Шеола. Призрак-два введет вас в курс. Кейтлин, ты все слышала?

– Да… Ты думаешь, они это серьезно, Алекс?

– Не знаю. Это мы сейчас выясним.

Он вновь переключился на дипломатический канал как раз в тот момент, когда его оппонент начал отвечать.

– Полковник Карлайл, я дала распоряжение силам в Шеольском космопорте прекратить враждебные действия при условии, если ваши войска сделают то же самое. Но у меня нет власти распоряжаться аэрокосмическими кораблями, они мне не подконтрольны. Мой отряд роботов готов перейти мост и направиться в космопорт. Даете ли вы гарантию перемирия до окончания переговоров?

Алекс ответил не сразу. Если все это является тщательно продуманным розыгрышем, он подвергает свою стоящую без прикрытия группу смертельной опасности. Но мимо шанса окончить это столкновение без дальнейших потерь он пройти никак не хотел.

– Гарантирую,– сказал он наконец.– Слово чести – мы возобновим бой, только если будем атакованы. Этого достаточно?

– Слова Грейсона Карлайла Смертоносного вполне достаточно,– сказала она. Это заставило его улыбнуться. Разве плохо, что он продолжал играть на этом неведении? Другого выбора он просто не видел. По крайней мере сейчас.

– Очень хорошо,– сказал он.– Я возобновлю контакт, когда увижу, что паши условия выполнены. Карлайл связь окончил.

Он отдал приказ Мерфи покинуть космопорт. Разведчик возвратился на прежнюю позицию, а рядом с ним расположился «Прядильщик» Дженнера. Затем Алекс передал более подробные приказы Дюмону и с мрачным видом выслушал сообщение Варгаса, что вражеские истребители внезапно вышли из боя и направились на юго-запад, прочь от Глен-Шеола.

– Какие будут приказы, полковник? – спросил пилот, закончив рапорт.

– Сейчас вы нужны мне здесь для прикрытия. Если заметите малейший признак западни, дайте знать. Главный Призрак связь окончил.

– Дракон-убийца уже летит. И вот тогда, и только тогда Алекс наконец дал вызов, который хотел дать уже много часов кряду.

– Главный Призрак вызывает командный центр Гленгарри. Соедините меня с майором Макколлом.

– Макколл слушает,– тут же ответил майор, и голос его звучал встревоженно.-Я очень ррад твоему звонку, сынок… полковник. У нас непрриятности… большие непрриятности.

– Еще один десант?

– Да. Еще четырре коррабля поменяли свою трраекторрию. Компьютер? говоррит, что на этот рраз – Колтбрридж.

– Высадка здесь оказалась диверсией, майор,– тихо сказал Алекс.– Два пустых десантника и усиленный отряд, оказавшийся просто приманкой. Фон Бюлов, похоже, бросил их без всякой поддержки и теперь пошел в настоящую атаку. Мы уничтожили четырех роботов, немного пехоты и танков в нескольких стычках, а теперь их командующий хочет сдаться.

– Как я понимаю, у твоих воинов была нелегкая работенка,– сказал Макколл, и в его тоне чувствовалась гордость за своих подопечных.– Но, оттянув тебя на северр в Лох-Шеол, враг добился того, чего хотел, не важно, сдаются они или нет. Чем больше ты там проторрчишь, тем хуже нам здесь.

– Вы уже послали «Каннибалов Ганнибала» в Колтбридж, не так ли?

– Да… и оставшихся Сорратников тоже. Но все это мне ужасно не нрравится. Если фон Бюлов готовит настоящий ударр, то он имеет прреимущество. А прротивник еще не брросил на нас все свои силы. Горраздо больше войск осталось на оррбите, сынок, что сильно усложняет дело.

– Тогда мне надо как можно быстрее срываться отсюда и перебросить «Дредноутов» опять на юг. А мы можем либо усилить вас, либо, если потребуется, при-; крыть очередную высадку.

– Да, так будет лучше всего. Не давай им долго кррутить перреговорры.– Макколл хохотнул.– Однажды в старрой Шотландии, да, однажды Рроберрт Бррюс удеррживал армию, которрая была в десять рраз больше его собственной, только тем, что вел перреговорры о сдаче в течение месяца. Не позволяй им этого… У нас нет лишнего месяца.

– Я понял вас, майор. Мы прибудем к вам на подмогу так быстро, как только сумеем. И не через месяц – это я обещаю.

– Мы выступаем в следующие полчаса, сынок. Удачи тебе! Твой отец… и твой старрый учитель… тобой горрдятся.

XXXIX

Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 11 апреля 3056 г.

– Сдалась!

Генерал-коммандант фон Бюлов грохнул кулаком по крышке стола, отчего его ручной терминал соскочил со своих креплений. Он свободно поплыл в пространстве мостика десантного корабля «Асгард», но ни генерал, ни его адъютант не обратили на это внимания.

– Так точно, герр генерал,– закинул пробный шар Альбрехт.– Очевидно, гауптман Айзон-Прайс начала переговоры около получаса назад. Мы их сразу не уловили, потому что не отслеживали регулярно дипломатические каналы.

– Бездари и трусы! Весь десятый полк Рейнджеров Скаи разваливается на части потому, что его офицерский корпус состоит из одних бездарей и трусов.– Фон Бюлов попытался совладать со своим гневом.– Но, возможно, это не так уж плохо, как кажется на первый взгляд. На самом деле Айзон-Прайс могла выиграть больше времени, затягивая переговоры, чем продолжая сражение.

– Это вполне вероятно, герр генерал,– сказал Альбрехт.– Но на текущем витке орбиты видеосенсоры засекли, как в Бенморе началась погрузка части оборудования на левитатор, которое они в предыдущий проход еще продолжали разгружать. Я полагаю, что противники намереваются быстро перебросить обратно на юг часть своих сил.

– А если организовать удар по линии левитатора и отрезать их на месте? – спросил фон Бюлов.

– Герр генерал, это значит – ослабить экран над зоной десантирования в Колтбридже, что равносильно отправке вниз еще одного десантного корабля. Но мы не брали в расчет ни их оставшихся истребителей, ни скрывшегося десантного корабля. Мы рискуем распылить большие силы на мелкую задачу, но это обязательно поломает все остальные части плана по выполнению операции «Трезубец».

Фон Бюлов гневно посмотрел на своего адъютанта, но вдруг согласно кивнул.

– Конечно же, ты прав, Йоханн. Если мы начнем разбрасываться на второстепенные вещи в такой момент, то кончим безнадежным хаосом. Я надеялся, что они отправят на север больше своих сил и что дольше там застрянут. Но даже если им удастся выехать из Глен-Шеола сегодня сразу же после полудня, только чудо позволит легионерам оказать какую-нибудь действенную помощь своим сотоварищам.– Фон Бюлов холодно улыбнулся.– А когда придет время для настоящего удара, они не смогут остановить его.

– Разумеется, герр генерал,– угодливо отозвался Альбрехт.

Фон Бюлов потянулся за парящим в воздухе терминалом и, решительно схватив его, вернул на место. Да! Вот так же скоро и уверенно вернет он на место вырванную из вражеских лап планету!

Алекс Карлайл поднял с головы нейрошлем и отстегнулся от кресла «Лучника». Он потянулся назад, чтобы вытащить свою сумку, потом дернул ручку люка. Люк открылся, и он выбрался на неподвижное плечо робота. Взяв сумку, Алекс начал спускаться вниз по гибкой лестнице, выброшенной из люка кабины.

Внизу сержант-тех Ньюкирк показал ему большой палец.

– Хорошо поработали сегодня, сэр,– сказал он, улыбаясь.– Но вся краска облезла, когда вы получили эти ракетные удары.

– Да,– рассеянно ответил ему Алекс.– Послушай, когда его погрузят на платформу, посмотри, нельзя ли там как-нибудь подлатать броню. По прибытии в Колт-бридж он должен быть готов к бою.

– Гарантировать не могу, сэр,– сказал Ньюкирк.– Но мы сделаем все, что в наших силах.

Теперь Алекс был спокоен. Тех сам присмотрит за роботом после того, как в высшей степени осторожно уложит «Лучника» на импровизированное ложе платформы левитатора. Теперь у молодого Карлайла появилось время заняться другими вопросами… к примеру, что делать дальше?

К тому времени, когда Дюмон и остальные войска Легиона достигли южной оконечности Лох-Шеола, гауптман в космопорте готова была сдаться без каких-либо условий. Возможно, один вид артиллерийского звена «Дредноутов», ведомых лейтенантом Обоутом, восседавшим на массивном четвероногом «Голиафе», в конце концов убедил их. В космопорте восемь вражеских водителей вылезли из своих боевых машин и сдались вместе с пехотой и тремя выжившими гусеничными БТРами. Однако прежде, чем сдаться, скайские воины вывели из строя свои нейрошлемы, чтобы легионеры не смогли немедленно воспользоваться их роботами. Но то были мелкие неполадки для опытных электронщиков, которые сумеют восстановить их и запустить в дело всего за несколько часов.

Однако с этим придется подождать. Алекс провел переговоры полностью по каналу связи и позволил Дюмону с его чутьем на правила приличия утрясти формальные аспекты сдачи неприятеля в плен. Скайские пленники, включая водителя робота, выжившего в бою у Бенморского моста, были окружены пехотинцами Легиона, разоружены и посажены под охрану в Лох-Шеоле. Капитан Монклер и его люди останутся по-прежнему наблюдать за обстановкой в регионе и сторожить пленников, но остальная часть команды Алекса, едва дождавшись окончания процедуры сдачи, скорее устремилась назад, в Бенморское ущелье.

Еще до возвращения роботов на борту левитатора кипела работа по погрузке, перегрузке и установке технических средств, и весь процесс быстрой отправки войсковой части повторился снова.

Еще раз пришлось Алексу испытать муки ожидания. В последнем донесении, полученном от Макколла, сообщалось о высадке роботов в районе Колтбриджа и попытках старого каледонца вовремя доставить туда свои войска, чтобы задержать их. Варгас и его истребители патрулировали между Колтбриджем и Лох-Шеолом на случай, если противник попытается нанести воздушный удар по линии левитатора. Это указание отдал Макколл; Алекс никогда даже не задумывался о такой возможности, а из восточной части континента поступали сообщения, что снова зашевелился Де Ври, хотя никто не знал, какие шаги он предпримет в сложившихся условиях. И Алекс чувствовал себя бессильным перед лицом всех этих угроз, слухов и потенциальных бедствий, пока техи не закончат погрузку роботов и не дадут сигнал к их отправке обратно в Данкельд.

Алекс снова пришел в уныние, размышляя о том, что ждет легионеров дальше, если иметь в виду долгосрочные перспективы.

– Никогда я не был к этому прриспособлен,– горько подытожил Дэвис Макколл, глядя на дисплей своего робота и не включая его.– Это стихия полковника… или Криса Де Вильяра. Но только не моя…

Второй ударный отряд Легиона прибыл на узловую левитаторную станцию Колтбриджа меньше чем через час после того, как первый левитатор покинул Данкельд, и работа по разгрузке и подготовке роботов на месте прибытия спорилась на удивление хорошо. Собственно, все силы Легиона – отряд капитана Симмса и поредевшее звено Соратников – встретились с пехотой и бронеподразделением за городской чертой. Командовал ими бывший офицер планетарной гвардии со странным именем Лочинвар Фрейзер, перешедший недавно на службу в Серый Легион Смерти.

Фрейзер проследил процесс десантирования роботов от самой орбиты до поверхности планеты. Вместо того, чтобы располагать роботов в десантных кораблях и высаживать их на земле, на этот раз их выбросили в контейнерах на парашютах и со специальными амортизаторами мягкой посадки. Роботы спускались по одному, как гигантские парашютисты, и их разбросало по большой территории. Это давало Легиону преимущество из-за рассеянности сил врага на первом этапе наземной битвы, но одновременно ощутимо усложняло задачу обнаружения противника и прогнозирования его дальнейших действий.

Поскольку в Колтбридже не было порта, который являлся бы местной точкой десантирования, то у Макколла просто не было возможности вычислить своего врага. Все, что нужно было захватчикам,– это большое поле: сбросить на него войска поддержки, обеспечить снабжение и посадить десантные корабли. А таких мест вокруг Колтбриджа имелось предостаточно.

В результате левитаторный узел за пределами городской черты стал единственным логически оправданным местом концентрации собственных сил. Если захватчики планировали воспользоваться линиями левитатора для снабжения своих войск, они постараются овладеть станцией перед походом на столицу. Без нее они не смогут управлять компьютерной стрелочной системой и энергоподачей на этом участке дорожной сети.

Таким образом, на поверхностный взгляд, задача Макколла казалась предельно простой. У него был единственный пункт, который требовалось защищать, имелось также достаточно людей и машин для организации этой защиты. Но они потеряли следы противника, когда сигналы их радара потонули в околоземных шумах, и не было способа установить, откуда последует главный удар, если только он вообще последует. Макколла беспокоило, что эта высадка так же, как и в Лох-Шеоле, окажется маскарадом. Теперь, когда из Данкельда удалены почти все воинские части Легиона, за исключением небольшой горстки бойцов, генерал фон Бюлов, возможно, планировал высадить свои основные силы в конце концов именно там.

Макколл пробормотал старинное гэльское проклятие. Он никогда не считал себя хорошим тактиком, да и организация обороны не являлась его сильным качеством. Это заставляло майора нервничать. Серый Легион Смерти всегда был атакующей силой, навязывавшей свой бой противнику. Сидеть на месте и ждать, когда тебя стукнут чем-то тяжелым по голове,– это не способ ведения войны.

«Если бы Гррейсон Каррлайл был на Гленгарри,– невесело размышлял Макколл,– его никто не сумел бы втянуть в такую сложную игрру».

– Майор, я зафиксировала отклонения показаний датчиков на востоке,– доложила Фрида Бергстрем, как всегда, с ледяным спокойствием. Ее робот был выставлен в двух километрах от станции в качестве поста раннего обнаружения.– Это не наши…

Ни один из других роботов-разведчиков не передавал аналогичных сообщений. Итак, либо враг приближается именно с этого направления, либо они держаться вне пределов досягаемости до начала боя.

Решение Макколл принял быстро.

– Всем рроботам-рразведчикам! Подтянуться к лейтенанту Берргстррем,– приказал он.– Брронетехнике и пехоте окопаться вокрруг вокзала и следить, не идет ли врражеская колонна. Капитан Симмс, прриготовиться к выходу!

Легион лучше всего проявлял себя, когда сражался двигаясь. Макколл решил быстроударить по этой колонне, прежде чем все превратится в статическую оборонительную ситуацию.

Он попытается сделать все, чтобы выиграть еще один день, но майору Макколлу очень хотелось, чтобы операцией командовал не он, а Грейсон Карлайл.

XL

Возле Колтбриджа, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 11 апреля 3056 г.

– Вот они,– произнес Макколл, когда на видеодисплее его машины появилось увеличенное изображение ближайшего вражеского боевого робота, который пока еще находился в нескольких километрах, и заполнило весь экран.

– Вот это да! – пробормотал кто-то по переговорнику.– «Зевс»… «Копьеносец»… «Циклоп»…

– Я насчитал трех «Лучников»,-добавил другой голос. Похоже, он принадлежал капитану Ганнибалу Симмсу – второму, после Макколла, командующему, и в тоне его чувствовалось нечто среднее между удивлением и страхом.

– На этот раз они действительно бросили тяжелую артиллерию,– холодно вставила Бергстрем.– Прямо боюсь туда идти, а то еще наступят на меня.

– Тишина на канале! – раздраженно крикнул Макколл. Но он понимал, что люди сейчас чувствуют. Большинство скайских роботов представляли собой либо тяжелый класс машин, либо штурмовиков.

Вес каждого из них составлял не менее семидесяти – девяноста тонн. Все они были увешаны мощным оружием и укреплены толстой броневой защитой. По контрасту у Серого Легиона Смерти сейчас имелась в распоряжении лишь горстка роботов чуть более пятидесяти тонн, и только девяностотонный «Горец» мог сравняться с «Зевсом» или «Копьеносцем» своей сокрушительной мощью. Если бы Легионом руководил Грейсон Карлайл, Макколл, пожалуй, вставил бы словечко по примеру остальных.

Но сейчас командовал он сам, и никакие разговоры не изменят неравное соотношение сил, с которым им пришлось столкнуться. Сегодня Серый Легион Смерти имел больше роботов, но они были легче и в открытом бою не могли тягаться с вражескими машинами. В такой ситуации решающим фактором становилось превосходство в мобильности. Если удастся сконцентрироваться одновременно лишь на нескольких противниках, у них, вероятно, появится шанс. Однако трудности в осуществлении подобной тактики предстоят серьезные.

Но такой тип мобильного боя мало подходил к задаче обороны Колтбриджского терминала левитаторной линии. Пока враг приближался, Макколлу срочно надо было выбирать – либо полностью бросить терминал, либо защищать его, что в конечном счете все равно сделать не удастся.

«Что предпринял бы Грейсон Карлайл?»-спрашивал себя Макколл, продолжая разглядывать изображение на дисплее.

Ответить на этот вопрос он не мог, но с каждым мгновением две противостоящие армады боевых роботов становились ближе к неизбежному столкновению.

Генерал-лейтенант Леонидас Браннок – командующий ударными силами Свободного Скаи – внимательно изучал своего противника. Как и ожидалось. Серый Легион Смерти не ушел в глухую оборону. Они вылезли за периметр, чтобы встретить силы Свободного Скаи возле Колтбриджа. На первый взгляд у них был всего лишь один робот тяжелее семидесятитонного «Шестопера» – старый на вид девяностотонник, которого компьютер определил как «Горца», хотя Браннок первый раз в жизни слышал о такой конструкции. Еще он обнаружил множество мелких машин – «Валькирий», «Грифонов» и тому подобных – вперемешку с более-менее приличными.

Браннок скептически относился к приказам фон Бюлова, привлекшим его к данной части операции «Трезубец». По сути, это была перестраховка, но как командующий десятым полком Рейнджеров Скаи, Браннок полагал, что почетное место во главе самой большой десантной группы по праву должно принадлежать ему.

Теперь он мог воочию убедиться в мудрости плана своего начальника. Четыре его звена представляли собой тяжелые, мощные штурмовые подразделения, и, даже находясь в меньшинстве, они быстро разберутся с противником. А если у Легиона есть дополнительные резервы для подключения, то тяжеловесам Браннока, конечно, придется туго, но в результате противнику они принесут все-таки больше ущерба и смертей, чем пострадают сами. Даже не имея сейчас превосходящих сил, Браннок мог рассчитывать в будущем стать первым из Рейнджеров Скаи, кто войдет в Данкельд, когда битва окончится.

Командующий десятым полком Рейнджеров Скаи холодно улыбнулся под лицевым щитком нейрошлема. Эти наемники еще не осознали, с чем встретились на этот раз. С приданными ему в поддержку истребителями он уничтожит собравшийся перед ним сброд, даже не подставляя своих роботов под удар, разве что случайно.

Расплывшись в удовлетворенной улыбке, Браннок потянулся к панели связи.

– Всем истребителям, всем истребителям! Приготовиться к поддержке наземных сил в Колтбридже по плану Бета-три.

Лейтенант-космонавт Шон Фергюссон нервно закусил губу и приступил к исполнению приказа командующего. Он накренил своего «Люцифера» на левый бок, проверяя положение ведомого Хендерсона, потом повернул вправо и задал двигателям тяги аж в красный сектор форсажа.

У Фергюссона создалось ощущение, что он находится в воздухе уже не первый день, хотя это был всего лишь двойной патрульный вылет. Командование дало ему ясно понять, что неминуемого ареста и даже казни за позорное бегство из сражения над столицей Гленгарри он избежал лишь чудом и жизнь его висит на волоске. Наказание, похоже, заключалось в том, что его будут посылать с непрерывными заданиями, пока не измотают нервы настолько, что он совершит фатальную ошибку и разобьет свой истребитель где-нибудь вдали от помощи и надежды на спасение.

Несмотря на наказание, Фергюссон знал, что страх, пережитый им в последнем бою, никогда не пройдет. Он даже не был больше уверен, сможет ли выполнять приказы начальства, если снова придется ввязаться в драку, еще раз пройти сквозь вражеский огонь. Мысль эта все время гнездилась где-то в глубине его сознания.

Но нарушив приказ еще хоть раз, Фергюссон тут же окажется кандидатом под расстрельный трибунал. Именно так и будет, или его просто вытолкнут через воздушный шлюз в космос, чтобы не тратить попусту время.

– Цели! Воздушные цели, курс ноль-шесть-восемь. Фергюссон посмотрел на радар и увидел четыре точки, летящие к десяти истребителям, прикрывающим зону десантирования сил Свободного Скаи. Еще до того, как компьютер предсказал их типы, основываясь на скорости, размере и конфигурации, Фергюссон уже знал, что это те четыре истребителя Серого Легиона Смерти, с которыми они столкнулись над Данкельдом. На этот раз у скайцев было совершенно очевидное преимущество в численности, и пилоты были готовы к решительным действиям, но у Фергюссона до сих пор становилось сухо во рту, когда он вспоминал тот жестокий бой над городом. Действуя исключительно самостоятельно, один пилот Легиона в тот день уничтожил половину машин неприятеля, поднятых в воздух.

И вот враг возвращается, ища ответной стычки…

– Удар-полет, Удар-полет, я Удар Главный. Мы должны первыми напасть на эти истребители. Возникла пауза.

– Красный-первый и Красный-второй! Продолжайте идти профилем наземной атаки,– прозвучала команда.

Фергюссон почти вслух уловил мысли, скрытые под голым приказом. Профессиональные пилоты не хотят, чтобы в бою у них под ногами путались любители или трусы.

– Красный-один сообщение принял,– сказал он, не зная толком, обижаться ему на этот приказ или испытывать облегчение.– Профиль наземной атаки подтверждаю.

Его рука невольно крепче сжала джойстик, когда, накренив нос «Люцифера» вниз, он повел своего ведомого к последнему сообщенному ему местонахождению вражеских роботов.

«Я не боюсь,– твердил он сам себе,– Я не боюсь…»

– Истребители! Истребители! Истребители!

Дэвис Карлайл Клей услышал взволнованное предупреждение лейтенанта Денникена и почувствовал, как в горле что-то сжалось. Неужели врагам недостаточно сил этих громадных роботов, проглядывающих вдалеке, и они теперь снова решили послать в атаку истребители? Перед его внутренним взором продолжала стоять картина врезающегося в грудь Кристиано Де Вильяра самолета…

Варгас и его малочисленная эскадрилья уже летели на помощь защитникам Колтбриджа, но у захватчиков было достаточно машин, чтобы нейтрализовать их и одновременно обрушить огонь на землю, в результате чего открытые со всех сторон роботы Серого Легиона Смерти будут перебиты еще до того, как наземные тяжеловесы вступят в битву.

Макколл выдвинул роботов вперед, построив машины широким атакующим фронтом. Легкие машины остались далеко на флангах, где они, воспользовавшись своей превосходящей мобильностью, будут спорадически вступать в бой, когда противники наконец сойдутся. Место Клея было в центре, возле «Горца» Макколла.

Он мог видеть, как орудия этого робота отслеживали приближавшихся истребителей и открыли огонь еще до того, как те появились в пределах видимости. Макколл пытался поставить в воздухе заградительный взрывной заслон в надежде на счастливое попадание.

Внезапно два громадных аэрокосмических истребителя, как два летающих робота, вынырнули из облаков на низком бреющем полете. Череда взрывов вспорола равнину, едва они пустили в ход свою артиллерию. Клей увидел, как «Латник» Денникена получил ракетное попадание, а ракета, нацеленная на его «Грифона», пролетела всего в нескольких метрах.

Отступив на шаг, чтобы удержать равновесие. Клей увидел «Горца», продолжавшего строчить им вслед со всей скоростью, которую позволяла система перезарядки.

Второй истребитель как бы дернулся в воздухе, когда «Горец» наконец-таки достал свою цель. Из одного двигателя повалил дым, и еще через мгновение самолет, потеряв управление, уже летел, кувыркаясь, к дальнему берегу реки Ирн. Пилот катапультировался, и в небе раскрылся парашют.

Клей облегченно вздохнул.

– Хороший выстрел, майор! – радостно воскликнул он.

Теперь он почувствовал себя в некоторой безопасности, зная, что находится под прикрытием пушек Макколла.

– Красный-один. Выброс нормальный! Выброс нормальный!

Генерал-лейтенант слышал этот вызов, но прямо сейчас его не интересовало, насколько успешно катапультировался пилот сбитого истребителя. Мертвый он, взятый в плен или же ползающий в поисках укрытия по земле – один черт. Большая часть истребителей ушла в сторону за самолетами Серого Легиона Смерти, и теперь для проведения бомбардировки у него осталась только одна машина, в то время как он рассчитывал на десять.

А этот «Горец» вел противовоздушный огонь не хуже «Карабинера». Надо быстро его нейтрализовать, иначе они рискуют потерять и второй истребитель.

– Звено «Спарта», ко мне! – бросил он, переводя «Зевса» на развалистый бег. Большинство воинов считают «Зевса» неподвижной платформой для орудий прямой наводки, но Браннок всегда полагал, что его психологическое преимущество в ближнем бою перевешивает доводы за отсиживание вдалеке с установками РДД и большим количеством лазеров. Лучший способ нейтрализовать неприятеля – это ошеломить его. Командное звено полка разрежет линию противника на две части точно по центру, а затем истребитель сможет приблизиться для очередной атаки на Легион без риска попасть под эти высокоточные орудия. Тем временем остальная часть его сил попытается войти в этот прорыв.

– Вот и они!

Макколл оторвал взгляд от экрана, чтобы посмотреть на четырех вражеских роботов, несокрушимой силой надвигавшихся на центр оборонительной линии Серого Легиона Смерти. Неподалеку «Латник» Денникена сделал несколько быстрых шагов вперед, стреляя всеми своими лазерами и установленной на туловище автопушкой в левый бок «Циклопу». Через секунду «Дервиш» Хансена и «Катапульта» Ноланс присоединились к командиру звена, сконцентрировав огонь на массивной машине в соответствии с тактикой, которую Макколл вкратце им обрисовал, изучив вражескую линию: при любой возможности всем бойцам звена бить в одну-единственную цель.

Это должно сработать, но только тогда, когда удар наносится одновременно. Если же Легион понесет достаточные потери, боевым роботам придется объединяться в группы, чтобы атаковать индивидуальные цели, и действовать по ситуации.

Массивный вражеский «Копьеносец» находился в перекрестье прицелов роботов артиллерийского звена «Каннибалов Ганнибала», среди которых имелись «Крестоносец» и «Шестопер». Макколл увидел, как ПИИ «Шестопера» дважды попал в левую ногу вражеского «Копьеносца». Этот удар должен существенно ослабить противника. Майор решил запомнить поврежденную ногу машины противника на случай, если позже представится возможность заняться роботом-штурмовиком.

Больше у Макколла не было времени разглядывать, как вокруг него завязываются схватки. Скайский «Лучник» вышел на оптимальную для его ракет дистанцию и открыл огонь. Хотя первый залп прошел далеко, майору пришлось действовать быстро, чтобы защитить себя. А «Зевс» все продолжал бежать, направляясь прямиком к «Горцу», находясь под прикрытием огня «Лучника», словно вызывая боевого робота Макколла на древний рукопашный поединок.

Старый оружейник опустил вниз пушку Гаусса и выстрелил, но заряды прошли мимо цели. Как только «Зевс» приблизился, Макколл воспользовался совершенно неожиданной мобильностью своего робота, включив прыжковые двигатели, чтобы отпрыгнуть в сторону и назад с пути сумасшедшего марша «Зевса». Прыжковые двигатели редко ставились на громадины типа «Горца», и его способность прыгать частенько повергала противника в шок.

Клей попытался продвинуть своего «Грифона» вперед, чтобы ударить из ПИИ по мостику «Зевса», но проскочил дистанцию, а потом расстояние стало уже слишком маленьким для капризной системы наведения. По чистой случайности вражеский водитель промахнулся по нему из своего большого лазера, и Клей быстро откатился назад, пока второй выстрел не разорвал его робота на куски.

Макколл стиснул зубы и навел пушку Гаусса для следующего выстрела. Похоже, это будет долгая и тяжелая схватка…

– Красный-один, я Спарта-один,– раздался голос в наушниках.– Повторить атаку!

Фергюссон содрогнулся. Он не хотел больше спускаться туда, особенно после того, что произошло с Хендерсоном…

– Ты меня слышишь, Красный-один? Я Спарта-один.

Голос генерала звучал с одышкой, нетерпеливо.

– Мы атакуем робота-зенитчика. Повторить атаку, пока мы нейтрализовали огонь с земли.

Несколько долгих секунд Фергюссон не мог заставить себя взяться за рычаг. Даже генеральское заверение ничего уже не значило. Он дошел до критической точки, и сама мысль еще раз бросить вызов судьбе будто парализовала его.

«Я больше не буду бояться,– повторял он сам себе беззвучно.– Это последний шанс. Я больше не буду бояться!»

И каким-то образом Фергюссон нашел в себе мужество, чтобы взяться за рычаг и с резким левым креном развернуть свой истребитель для очередной атаки.

– Лейтенант Бергстрем! Капитан Симмс! Майору. нужна помощь!

У Клея настолько свело горло, что выдавить из себя эти слова казалось почти невозможно. «Горец» был вполне достойным противником «Зевсу», и Макколл управлял своим роботом с изумительным искусством, но никто не занимался «Лучником», который посылал в него ракеты рой за роем.

Клей включил прыжковые двигатели «Грифона» – спасибо Кингу, который нашел время починить сломанную лодыжку машины. Робот скакнул вперед и дал залп из ПИИ по «Лучнику». Если никто не откликнется на его призыв, он должен сам помочь Макколлу.

Вокруг «Грифона» загрохотали разрывы, и Клей обнаружил низко летящий скайский истребитель, который надвигался на него точно вдоль изрытой оборонительной линии, где стоял «Грифон».

На какое-то мгновение Клей опять оцепенел, повинуясь не подвластной ему автоматической реакции. Затем что-то внутри Дэвиса Клея оборвалось, и он задрал свой ПИИ к небу. Такой сложной и изощренной системы наведения, как на «Горце», у него не было, но стрельба из ПИ-пушки определенно заставит пилота истребителя кое о чем задуматься.

Клей стрелял, стрелял и стрелял. Индикаторы нагрева стремительно поползли вверх, включился дополнительный охладитель мостика в попытке погасить внезапный температурный скачок. Но он ни на что не обращал внимания, кроме вражеского истребителя, повинуясь внезапному нестерпимому желанию сбить врага.

Когда изображение крохотного «Грифона» начало быстро увеличиваться на экране монитора кабины, Фергюссон уставился на него изумленным взглядом. Робот стоял неподвижно, как столб, расставив ноги и высоко подняв руки, методично прожигая воздух мощным энергетическим лучом ПИИ.

На какое-то мгновение Фергюссон даже растерялся, а в жизни пилота истребителя мгновения подчас становятся вечностью. Самолет продолжал лететь прямым, ровным курсом, а летчику в голову так и не пришла мысль самому открыть огонь. Фергюссон не понимал, что делает, пока не стало уже поздно.

Прямым попаданием ПИ-пушки «Люцифер» дернуло назад и тряхнуло. На панели повреждений загорелись красные индикаторы, а истошному визгу аварийной сирены контрапунктом ответил скрежет плавящейся и вспучивающейся брони от полоснувшего вдоль брюшины истребителя протонно-ионного луча.

Жуткая действительность наконец вырвала Фергюссона из транса. Он быстро посмотрел на индикаторы повреждений, но одно легкое движение джойстиком больше рассказало о повреждениях систем управления, расположенных в подбрюшье, чем целая россыпь красных и желтых огоньков. Подбитый «Люцифер» падал, и ничто уже не могло его остановить.

Пехотинцы, расположившиеся вокруг здания станции, изумленным взглядом проводили сбитый самолет, когда он пролетал над левитаторной дорогой и широкой рекой Ирн. Неумело, на ощупь Фергюссон отыскал рычаг катапульты, с силой его дернул и закрыл глаза.

Ветер ударил ему в лицо, когда крышка кабины раскрылась и кресло выстрелило вверх. Еще через мгновение он уже плавно опускался вниз под раскрытым парашютом прямо в руки патруля, носившего череп – эмблему Серого Легиона Смерти.

Для Шона Фергюссона война, кажется, закончилась.

Макколл удовлетворенно зарычал, когда сдвоенные лазеры средней мощности на левам боку «Горца» все-таки нашли свою цель. Удар сделал лишь выбоину в тяжелой броне «Зевса», но счет, по крайней мере, был открыт.

Очередной рой ракет устремился в его сторону, и он едва успел включить прыжковые дюзы и отскочить, как земля, где он только что стоял, вздыбилась под ударом сорока одновременно разорвавшихся боеголовок. Сейчас этот «Лучник» представлял для него гораздо большую опасность, чем «Зевс», по меньшей мере до тех пор, пока водитель «Зевса» будет настаивать на проведении ближнего боя.

Макколл с некоторой долей язвительности вспомнил лекцию, которую он прочитал молодому Карлайлу после имитационной тренировки с «Копьеносцем». Очевидно, Алекс – вовсе не единственный воин, взлетевший на высокую должность, который так и не выучил азов пользования своим оружием с максимальной выгодой, вместо того чтобы отдавать глупое предпочтение узким рамкам какого-то одного боевого стиля.

– Получил, ублюдок жирный! – победно возопил Андрей Денникен. Макколл позволил себе быстро оглядеть линию обороны. Громадный скайский «Циклоп» по-прежнему стоял, как статуя, с одной рукой, начисто оторванной у плеча и валявшейся рядом на траве. Из развороченных остатков его мостика клубился черный дым. Высококлассная стрельба Денникена опять принесла плоды.

– Эй, ррусский! – окликнул его Макколл.– Кончай хлопать себя по заднице от счастья и немножко помоги мне с тем «Лучником».

– Казаки, нас зовут на помощь,– отозвался Денникен.– Если кто-то в моем артзвене не понял, повторяю: наш бесстрашный атаман хочет, чтобы этому «Лучнику» преподали урок, а то и десять. Флягу водки стрелку, который разнесет эту сволочь!

– Майор,– предупредила лейтенант Бергстрем.– Остальная линия неприятельских сил пришла в движение.

Макколл прошептал про себя гэльскую присягу. Обязанности командующего требовали, чтобы он оставался над сражением и руководил битвой в целом, вместо того чтобы дать себя вовлечь в сумасшествие схватки. Не это ли он сам вдалбливал молодому Карлайлу целую вечность тому назад? Если бы не бдительность Бергстрем, он, возможно, так и не заметил бы активности второй волны.

Он разом разрядил все свои пушки в сторону «Зевса» и сделал два быстрых прыжка к Ирну.

– Выходи из боя, Призрак-три,– приказал он. «Зевс» был не настолько маневрен, чтобы гоняться за «Горцем» Макколла или «Грифоном» Клея, если они намеренно сделают попытку оказаться вне досягаемости. Большая опасность заключалась в том, что разозленный вражеский водитель перейдет на свой великолепный дальнобойный арсенал…

Макколл поспешно переключил частоту переговорника.

– Капитан Фрейер, вводите «Тревогу»!

Это был тот же самый бронетанковый взвод, теперь уже похудевший, что поддерживал оборону Данкельда,– три самоходки с ракетными установками. Они не были ровней контингенту вражеских «Лучников», но тем не менее служили хорошим уравнителем сил. Если только Макколлу и его воинам удастся удержать линию, пока не подоспеют «Тревоги», чтобы установить продолжительный огневой барраж, он начнет игру «Земля в обмен на время».

Но где-то в глубине души Макколл сознавал, что рано или поздно он потеряет и то, и другое.

На «Грифона» Клея прыгнула «Росомаха» и, приземлившись метрах в пятидесяти, тут же открыла огонь из автопушки. Пара очередей ударила «Грифону» в плечо, но Клей стиснул зубы и ответил выстрелом из ПИИ. Импульс вошел глубоко в броню предплечья вражеского робота. Клей быстро перепрыгнул за спину противника, затем развернулся и выстрелил опять.

Маневр застал неприятеля врасплох, и он стал медленно поворачиваться. Но следующий выстрел Клея из ПИИ угодил «Росомахе» в относительно слабую спинную броню, обнажив в прожженной дыре робота искрящиеся, сверкающие дугами. коротких замыканий внутренности, которые корчились, словно живые. Водитель «Росомахи» не стал дожидаться окончания спора чести. Следующим прыжком он унесся подальше от Клея, но не настолько далеко, чтобы избежать третьего выстрела, напрочь оторвавшего ему правую руку.

Клей хотел, чтобы отец сейчас наблюдал за ним из той Валгаллы, куда, наверное, попадают ветераны Серого Легиона Смерти. Впервые он почувствовал себя настоящим воином – водителем боевого робота и подумал, что, возможно – всего лишь возможно! – Делмар Клей замолвил за него пару молитвенных слов, глядя на то, как его сын все-таки заслужил высокую честь достойно носить фамилию своего отца.

Внезапно два вражеских «Грифона» устремились в его сторону, и времени на подобные мысли больше не оставалось. Сегодня Клей был ничуть не расположен быть убитым, как его первый противник в «Росомахе», поэтому включил прыжковые дюзы и отступил, не прельщаясь столь внезапно возникшей перспективой.

– Бергстрем, Юхас! Уходите от этих средних роботов! – приказал Макколл. Он понимал, что как только более тяжелые машины замкнут кольцо, разведывательное звено окажется в смертельной опасности. Некоторые из боемашин вражеского арсенала могли прикончить легковесов Серого Легиона Смерти одним лишь попаданием.

Вокруг «Горца» продолжали сыпаться ракеты, но по крайней мере тот «Лучник» ретировался под напором звена Денникена. К сожалению, им самим пришлось удирать от «Мародера», «Цезаря» и довольно побитого «Копьеносца», который наконец-таки смог отбиться от «Шестопера» лейтенанта Зеттерлинга.

Теперь, когда оба вражеских истребителя выведены из строя и «Тревоги» обозначили свое присутствие, бой начал приобретать характер качелей. Каждое звено Серого Легиона Смерти проводило в бою определенную тактику, продуманную Макколлом. Роботы собирались вместе, чтобы уничтожить или обратить в бегство одного скайского противника. Но встречаясь с группой, которую одолеть были не в силах, они стремительно пускались в бегство.

– Начать беспорядочный отход к станции,– кратко приказал Макколл. Битва находилась в самом разгаре, и майор больше всего боялся, что его прижмут посреди поля и принудят к затяжной дуэли стенка на стенку. Откатом назад он провоцировал врага на рассредоточение, а это дало бы Легиону новый шанс подловить еще несколько одуревших скайских воинов, боевых роботов, забывших в погоне за противником обо всем на свете.

Если он сумеет удержать ситуацию, когда каждый помогает другому, все будет хорошо…

Внезапно в его кабине резко подскочила температура, отчего включилась сирена тепловой тревоги и тревожно замигали индикаторы. Реагируя скорее инстинктивно, чем осознанно, Макколл резко увел своего робота в сторону, вырвавшись из-под лазерного луча, скользнувшего по броне кокпита. На этот раз майор уже выругался вслух. Пока он пытался сосредоточить свое внимание на общей картине, один из его противников – все тот же проклятый «Зевс»! – не терял времени даром. Еще бы на метр вправо, и «Горца» прожгло бы насквозь.

Макколл не испытал большой радости при взгляде на панель повреждений. Он обнаружил короткие замыкания в цепях слежения и системе катапультирования.

И тут рядом задымилась вся левая мониторная панель слежения, затем яркой вспышкой перегруженные системы попросту взорвались, кидая Макколла вбок. Пристяжные ремни удержали его на месте, но облаченную шлемом голову с силой дернуло назад, и сознание Дэвиса Макколла провалилось в темный поток.

XLI

Возле Колтбриджа, Гленгарри, Пограничная область Скаи, Федеративное Содружество 11 апреля 3056 г.

– Майор Макколл! Майор! – Дэвис Клей продолжал выкрикивать его имя, но главный оружейник не отвечал.

– Его подбили,– сказал капитан Симмс.– Всем подразделениям отступать. «Тревоги», дайте ракеты! Пошли! Пошли!

Клей проигнорировал приказ к отступлению. Он включил прыжковые двигатели и скакнул прямо к неподвижному «Горцу», намереваясь либо спасти друга своего отца, либо умереть, защищая его до конца…

Леонидас Браннок проверил ОНР-сенсоры «Зевса» и нахмурился. Данные компьютера показывали, что сделанный им выстрел из лазерной пушки не должен был причинить каких-либо серьезных повреждений этому «Горцу». Но тот стоял неподвижно на месте, в то время как остальные легионеры откатывались назад.

Уловка? Браннок не мог не обратить внимания на этого водителя робота, который, похоже, был совершенно неуязвим и имел идеальное чувство приливов и отливов в битве. Но если перед ним – командный робот, а все косвенные признаки говорили об этом, то его внезапная остановка наверняка должна была нагнать страху на остальных членов отряда. Неужели же водитель «Горца» прибегнул к трюку, который может оказаться палкой о двух концах и посеять панику по всему фронту?

Или же данное отступление – еще одна знаменитая тактическая уловка Легиона? В военной академии Браннок изучал историю войн – от древних греков до последней войны за Наследие – и мог назвать много сражений, расчет в которых строился на мнимом отступлении, заманивавшем противника в ловушку. Ганнибал сделал это при Каннах, а официальный отчет о победе Вильгельма Завоевателя при Гастингсе утверждал, что он прибегнул к той же стратегии, хотя ложная паника к тому времени переросла в настоящую.

Грейсон Карлайл Смертоносный поднаторел в неожиданных эффектах, а его нижние чины наверняка научились этому у своего командира… Осторожность – вот самая мудрая тактика, но все же Браннок понимал, что, развязав руки своим роботам, когда противник беспорядочно отступает, он может прямо здесь и сейчас решить исход битвы.

Браннок не стал тратить много времени на размышления. Единственный верный путь гнать врага – это идти за ним по пятам и твердо быть уверенным, что их лидер мертв.

– Всем подразделениям, всем подразделениям! – дал он вызов по общему каналу.– Общее преследование. Добейте их и начинайте собирать трофеи, ребята!

Подавшись корпусом вперед в кабине своего «Зевса», Браннок был полон решимости разделаться с «Горцем» раз и навсегда.

Прыжок Клея позволил «Грифону» приземлиться прямо рядом с подбитым «Горцем». Торопливо осмотрев робота, он заметил прорезанную и оплавленную броню вдоль бока мостика. Явных пробоин он не обнаружил, поэтому не было причин предполагать, что удар достал самого Макколла.

Все выглядело нормально, за исключением того, что старый оружейник не двигался, не отвечал по переговорнику, не пытался даже выбраться наружу.

Дэвис Карлайл Клей судорожно размышлял, что же предпринять, понимая, что не бросит здесь Макколла одного.

Ракеты взрыли землю прямо перед ним, и Клей, подняв голову, увидел бегущую громадину «Зевса», который держал курс прямо на обоих роботов Легиона. «Зевс» почти вдвое превышал «Грифона» по массе, и Клей понимал, что одному маленькому роботу никак не одолеть такого гиганта, он даже не мечтал оставить на нем хотя бы ощутимую отметину без дикого везенья, которого, как чувствовал бывший кадет, у него уже не оставалось. Но Клей все равно решил вступить в битву, так как не мог оставить здесь своего командира на произвол судьбы.

Медленно, расчетливо он двинул «Грифона» вперед, как маленькое животное, защищающее большого, но раненого друга. Это был Давид против Голиафа, лилипут против великана.

Нахмурившись, Александр Карлайл изучал тактическую карту на дисплее своего «Лучника». Всего несколько минут назад Серый Легион Смерти держал тщательную, правильно организованную оборону вокруг Колтбриджа. Теперь все превратилось в хаос.

И по частному каналу связи Макколл не отвечал. Алекс намеревался пойти на сближение как можно скрытней, затем быстро получить описание обстановки от начальника вооружений, прежде чем перейти на открытый канал. Он намеревался сбить противника с толку своим появлением ниоткуда. Теперь Алекс не знал, что предпринять. Вполне вероятно, что его сразу крепко прижмут, прежде чем он восстановит контроль над ситуацией.

Таков был непредсказуемый конец хорошо продуманной и четко проведенной операции. Левитатор доставил его ударную силу от Венморского ущелья до точки в нескольких километрах от Колтбриджа, где они разгрузили роботов в рекордно короткий срок, как только левитаторные вагоны подходили к сборному пункту. Из этой точки легионерам предстоял короткий переход по равнине на северо-восток Колтбриджа.

Теперь Карлайл и его люди оказались прямо за спи-пой захватчиков, готовые нанести им неожиданный удар.

Но все на поле сражения вдруг полетело в тартарары, и теперь вторжение Алекса грозило нанести больше вреда, чем пользы.

– Алекс, два ближайших к вам ориентира… это Дэвис Клей и майор,– оторвал его от размышлений голос Кейтлин Де Ври.– Посмотри, кто к ним приближается…

Карлайл проверил показания на тактической карте, и внутри у него все похолодело. Больше вопросов не было.

– Вперед! – прокричал Алекс. Быстро запрограммировав свои РДД, он дал подряд два залпа в направлении «Зевса», медленно надвигавшегося на его товарищей по звену. Возможно, они не достигнут цели, но по крайней мере подадут скайцам сигнал, что перед ними неожиданно возникла перспектива еще одной битвы.

Ракеты, несущиеся на «Зевса» Браннока, возникли, как фантомы, ниоткуда, и какое-то мгновение он думал, что это одна из ракетных самоходок зашла в тыл линии Свободного Скаи. Но увидев показания магнитодетекторных сенсоров, понял всю правду. Это появились новые роботы Серого Легиона Смерти… Он насчитал примерно десять машин. В конце концов его первая догадка оказалась правильной. Это была ловушка, и он прямиком залез в нее.

– Выйти из боя и переформироваться,– приказал Браннок кратко, со злостью в голосе.– Всем подразделениям прекратить преследование и сгруппироваться вокруг меня! Многочисленные цели курсом ноль-тридцать-девять, враг приближается!

Наглый маленький «Грифон», помогавший заманивать «Зевса» в капкан, все еще продолжал стоять перед Бранноком, прямо-таки вызывая сильное желание разделаться с ним одним ударом. Но сейчас у Леонидаса были другие насущные дела. Возможно, когда-нибудь в другой раз ему представится случай расквитаться с дерзким воином. Но сегодня придется побороть это искушение…

Прежде всего Макколла обеспокоила страшная головная боль. Невнятно мыча, он попытался поерзать в кресле, но обнаружил, что его рука – бионик-протез – совсем не двигается. Это воскресило в нем воспоминания о первых мучительных днях, наступивших после ампутации искалеченной конечности, последовавшей в результате нападения клана на Судеты. Еще несколько недель спустя он испытывал странное чувство – тупое, слабое ощущение органа, которого на самом деле не было.

Здоровой рукой Макколл помог себе сесть прямо, отчего у него закружилась голова. Потом осторожно ощупал, приподняв шлем, череп и обнаружил на волосах липкую и теплую кровь. Вообще нейрошлем должен смягчать подобные травмы, но никакая защита не бывает совершенной. Один из встроенных наушников был разбит и нанес ему глубокую кровоточащую ссадину, однако серьезным ранением ее считать нельзя. Разумеется, рана эта не настолько страшна, как потеря руки. Робота он мог вести и одной рукой, но в бою травма сильно затруднит его действия.

Если, конечно, взрыв не вывел полностью из строя его систему управления. Осторожно он надвинул нейрошлем на место и посмотрел на панель. На ней горели красные и желтые индикаторы, регистрируя в основном мелкие поломки. Отключился один теплорассеиватель, вышли из строя охладители мостика, и здесь будет чертовски жарко, если опять придется полезть в Драку.

Медленно, почти неуверенно Макколл поднял правую руку робота. Она повиновалась. Он облегченно вздохнул. В конце концов этот старый конь еще повоюет…

– Майор? Вы меня слышите, сэр? – Голос Клея в переговорнике звучал почти панически.– Я видел, как вы двинули рукой. С вами все в порядке? Вы меня слышите?

– Спокойней, сынок,– ответил Макколл.– Не надо так неррвничать.

– Когда вы перестали отзываться… Боже мой, майор, тут такое происходит…

Макколл вызвал на дисплей тактическую карту и от удивления присвистнул. Клей оказался прав. Войска Легиона были разбросаны в беспорядке, в то время как силы Свободного Скаи стройным полукружьем выстроились менее чем в километре на юго-запад от «Горца». Но самым большим чудом из всех чудес, которые он надеялся увидеть, выглядели роботы Алекса, продвигавшиеся по той же бескрайней равнине, которую меньше часа назад занимал враг.

Если бы не это, битва наверняка уже закончилась. Даже сейчас трудно сказать, смогут ли они отвести роботов к Колтбриджу и вовремя перегруппироваться, чтобы затем предпринять что-то стоящее.

– Еще один бой… и то же черртово нерравенство,– пробормотал он. Потом взялся за переключатель частоты.– Призррак-два для Главного. Ты здесь, молодой Алекс?

– Я здесь, майор,– ответил Алекс Карлайл.– Но несколько минут назад я испугался, что вас нет.

– Ну, я последний из старринного ррода горрцев, сынок. Когда нам не было с кем дрраться, мы дррались между собой и носили юбки в морроз, ели барраний желудок и сорревновались, кто дальше брросит ствол дерева.– Он помолчал.– А прростой ударр по голове никогда не мог надолго вывести из стрроя никого из горрцев, молодой Алекс. Это у нас самая неуязвимая часть тела.

– Хорошо, сэр, но неплохо бы наклонить эту голову и посмотреть, как нам еще наподдать этим мерзавцам. Вы готовы?

Генерал-лейтенант Леонид ас Браннок смотрел, как с востока подходят новые части Легиона. Эти силы включали в себя несколько тяжелых роботов. Да, предстоящая драка не будет походить на пикник.

Если бы только истребители не втянулись в дуэль с воздушным прикрытием Легиона! Браннок покачал головой. Если уж он начал желать невозможного, то почему бы не пожелать, чтобы эта чванливая задница – фон Бюлов – сделал одну-единственную вылазку концентрированными силами? Они, несомненно, понесли бы тяжелые потери в открытом бою с полными силами Серого Легиона Смерти, но Браннок знал, что представляет собой список уже понесенных потерь нынешней кампании. Все-таки одна решительная битва могла бы значительно скомпенсировать утрату лучших людей в побочных операциях.

Но гадать – занятие пустое и неблагодарное. Надо действовать в тех условиях, которые определяет сложившаяся ситуация.

– Всем подразделениям! Выстроиться в ряд, интервал – стандартный для открытой местности,– передал он по общему каналу связи.– «Черный Патруль» победит!

И двенадцать роботов одновременно выдвинулись на позицию, рассредоточились и начали медленный марш прямо на врага. Это был решающий момент… победа или поражение, середины нет.

XLII

Возле Колтбриджа, Гленгарри, Федеративное Содружество 11 апреля 3056 г.

– Обоут, Дюмон, выстроиться во фронт! – коротко бросил Алекс.– Покажем им, что они не единственные, у кого здесь есть пушки.

«Мародер» Дюмона, каким-то образом ухитрявшийся, быстро передвигаясь, делать аккуратно-бережные шаги, стремительно выдвинулся вперед. Далее неровной линией следовали Алекс и лейтенант Бхекампи Обоут. Его «Голиаф» имел необычную для робота конструкцию – на четырех ногах вместо двух, напоминая какое-то давно вымершее толстокожее животное. Они считались двумя самыми большими роботами, кроме «Горца» Макколла, противостоявшими вражеской силе, а их огневая мощь вполне позволяла воинам вступать в сражение с тяжеловесами противника.

– Остальным отойти, рассеяться и атаковать мятежников, когда представится возможность. Держаться подальше от этих здоровяков, если не заставят обстоятельства,– отдал приказ молодой Карлайл.

Под внешним спокойствием Алекс едва сдерживал сильное волнение. Он знал, что, ввязавшись в бой. Легиону не на что рассчитывать, кроме везения. Легких роботов, вполне вероятно, ожидала бенморская судьба «Коммандоса» Ройала – всего один хороший залп в состоянии уничтожить все подразделение.

Макколл утверждал, что Серый Легион Смерти может выиграть даже при неравных силах. Но цена, которую они должны сегодня заплатить, будет довольно высокой. Легион бессилен перед, казалось бы, неисчерпаемыми боевыми резервами фон Бюлова. В войне на истощение победа приходит и. той стороне, которая готова больше жертвовать своими людьми. И Алексу Карлайлу с каждым разом все труднее было платить эту драгоценную монету.

– Стрелять по своему усмотрению,– сказал он и привел в действие огневые кнопки на консоли.

Уже во второй раз за сегодняшний день дух разрушения правил бал на северо-востоке от Колтбриджа.

Плазменный столб от одного из скайских «Мародеров» ионизировал воздух менее чем в пяти метрах от кабины «Центуриона», но Кейтлин Де Ври сосредоточилась на своей собственной мишени и едва обратила внимание на прошедший рядом импульс.

Девушка целенаправленно держалась возле «Лучника» Алекса, невзирая на то что он приказал легким роботам избегать контакта с тяжелыми машинами. В бою на мосту Бенморского ущелья она оставила его спину без прикрытия и теперь решила больше не повторять таких ошибок.

Ошибки… На каждом шагу Кейтлин каким-то образом делала неверный выбор, так ей по крайней мере казалось. В бою у космопорта она едва не превратила первоклассного «Мародера» в груду металлолома, а потом позволила более легкому роботу фактически уничтожить ее. Одна ошибка за другой…

Начиная с отца… Кейтлин пожертвовала всем, чтобы стать воином – водителем боевого робота, даже отцовской любовью. И вот теперь терпит крах на избранном ею пути. Возможно, первым неверным шагом стал факт ее перехода на сторону Легиона после раскрытия отцовского заговора.

А может быть, первопричиной вообще послужило ее желание вступить в Серый Легион Смерти?

Но прошлого… не вернешь. Ее единственной семьей теперь был Легион, и Де Ври твердо знала, что она ни за что не хочет эту семью потерять.

Она не открывала огня, наблюдая, как медленный «Копьеносец» без брони на правой ноге неумолимо движется вперед. Случай распорядился так, что его позиция пришлась напротив точки, выбранной Алексом, и теперь роботы обменивались выстрелами гораздо чаще, чем могли осилить теплорассеиватели после каждого скачка температуры, вызванного их огнем или движением.

Кейтлин отслеживала действия большого робота, держа перекрестье прицела на его кабине и дожидаясь удобного случая, когда уверенным выстрелом точно попадет в цель.

И тут что-то ударило ей в бок, отчего она потеряла равновесие. «Центурион», зашатавшись, рухнул на землю. Кейтлин увидела, как загорелась индикаторами панель повреждений. Еще один выстрел из ПИИ… попал! Насквозь броню «Центуриона» он не прожег, но следующее попадание в то же место может оказаться смертельным.

«Копьеносец» продолжал надвигаться, и у Алекса, наблюдавшего за его медленным движением вперед, возникло внутри странное неприятное чувство, как будто он когда-то уже видел подобную картину. С начала схватки от ударов плазменного луча у «Лучника» в трех местах была прожжена броня, потерян один лазер и вышли из строя два теплорассеивателя. Но силы Свободного Скаи тоже получили хорошую трепку, особенно от «Голиафа» Обоута и «Горца» Макколла. Старый оружейник для нападения на противника пользовался своими прыжковыми двигателями, подлетая на близкое расстояние, атакуя, а потом прыжком уходя от опасности. Два вражеских робота уже были уничтожены, но никто не знал толком, какие потери понес Легион.

Алекс нацелился на плазменную пушку «Копьеносца» и выстрелил из всех орудий робота. Ракеты и лучи устремились в сторону толстого бегемота, и на мгновение сплошное мелькание разрывов скрыло его из виду.

Когда дым рассеялся, Карлайл увидел, что водитель «Копьеносца» отбросил ПИИ и медленно согнул руку, словно привыкая к новому управлению.

И все продолжал надвигаться.

– Меня подбили! Меня подбили! – раздался по каналу связи голос кадета Фаркуара. Его «Феникс» был придан к батальонному командному звену в результате реорганизации после смерти майора Де Вильяра. Теперь в этом крике едва можно было узнать его голос.

– О, Господи… Я… И тут голос оборвался.

– Парень свое отвоевал,– мрачно сообщил воин О'Делл, его сотоварищ по звену.– Этот «Зевс» подошел и ударом кулака снес ему весь передок кокпита.

– Ашберн тоже отвоевался,– добавил кто-то. Словно то были голоса его собственной совести,напоминающие Алексу о погибших… обвиняющие его…

И тут ярость овладела им, заставив позабыть о ракетах и лазерах. Внезапно ему захотелось сделать с врагом то же, что они сделали с Фаркуаром. Он пошел вперед, собираясь встретиться с «Копьеносцем» лицом к лицу.

Кейтлин попыталась поднять «Центуриона» с земли. Сложнейший и трудный маневр даже в лучшие времена. Теперь из-за повреждений, полученных роботом, да еще посреди кипящей битвы, осуществить его было практически невозможно, но ей наконец удалось перевернуть машину и встать на четвереньки.

Затем она увидела, как «Копьеносец» идет в рукопашный бой с меньшим по размерам «Лучником». Гигантские кулаки могучего скайского робота, похоже, собирались без особого труда прикончить ее друга.

Сейчас вражеская машина находилась вполоборота к ней, подставив постороннему взгляду поврежденную ногу. Сквозь дыры в броне она видела решетчатый каркас внутренних конструкций. И Кейтлин вдруг поняла, что у нее появился шанс для вмешательства.

Девушка подняла укрепленную на руке робота автопушку и открыла бешеный огонь по врагу. Магазин за магазином разряжала она в поврежденную ногу «Копьеносца».

Потеряв равновесие, робот отшатнулся назад. Кейтлин выстрелила еще, и тут вдруг вся нижняя часть ноги вражеского робота отвалилась. «Копьеносец» упал.

Кейтлин облегченно вздохнула только в тот момент, когда магазин ее автопушки опустел. Конечно, все могло выйти и по-другому, но на этот раз она все-таки выдержала экзамен на зрелого воина.

Падение гигантского «Копьеносца» привело Алекса в чувство. О чем он думал? В эти несколько мгновений все, что когда-либо говорил ему Макколл о роли командующего, словно вылетело в трубу…

Он улучил момент, чтобы посмотреть на тактическую панель. Боевой порядок Серого Легиона Смерти местами рушился. Легкие роботы были подавлены превосходящей силой противника, уничтожены или вынуждены отступить. По крайней мере, три из них выведены из строя, и Алекс сильно сомневался, что после жара артиллерийской дуэли остальные машины хоть как-то могут сражаться.

Проклятье! А все то время, пока Легион продолжал отступать, он только и хотел, что ввязаться в свару с единственным противником.

На тактической карте дисплея Алекс увидел, что… роботы Макколла возвращаются в бой, обнаружив, что битва все-таки продолжается. Подгонял их Денникен;

«Беркут» капитана Симмса, судя по показаниям, был разбит, получив множественные попадания от вражеского «Лучника» еще до того, как на сцене появилось войско Алекса.

Алекс судорожно вздохнул. Его бойцы то наступали, то откатывались, но в рядах прежних беглецов осуществлялось перестроение, и хотя они, разумеется, не были свежими, но и не такими усталыми, как воины вокруг него.

И уж, конечно, не такими уставшими, как должны быть сейчас враги…

Одна последняя попытка. Вот и все, что нужно. Одна окончательная попытка покончить с этой жестокой схваткой раз и навсегда. Если только он сможет внушить им то, что надо сделать.

Алекс собрался с силами.

– Еще одну атаку, легионеры! – прокричал он по общему каналу связи.– Еще одну атаку! За Серый Легион Смерти!

И в этот момент Алекс наконец понял, что значит быть лидером сражения.

Несколькими часами позже битва при Колтбридже была окончена.

Наихудшая ее часть – артдуэль – завершилась в считанные минуты, но отдельные схватки длились еще долго. Вражеский генерал был упорен, перегруппировывая свое войско и вновь затевая атаку, причем каждый раз казалось, что он может выдержать еще одну очередную битву. Бронетехника и пехота скайских сепаратистов тоже подтянулись, но способные к бою роботы Серого Легиона Смерти быстро с ними разделались.

Поздно вечером мятежники, выставив вперед заграждение из средних роботов и бронемашин, начали отступать, и Алекс не стал их преследовать. Ни один из роботов Легиона не годился для активной погони, однако Фрида Бергстрем и Мерфи соединили вместе два своих неполных звена, временно образовав одно подразделение, и скрытно последовали за ними. Держась на приличном расстоянии, они наблюдали за противником, готовые пресечь всякие попытки возобновить драку. Однако судя по последнему рапорту, враг отошел на пятнадцать ракетных выстрелов к северу от Колтбриджа и начал погрузку на борт двух десантных кораблей.

Джулио Варгас только недавно вышел на связь. Он доложил, что два из четырех истребителей Серого Легиона Смерти совершили свой последний полет, но шесть вражеских машин послужили им эскортом на тот свет. Кроме того, в заслугу летчиков входила долгая воздушная схватка, не позволившая неприятелю снова появиться над полем сражения.

Атака была отбита, но как только Алекс пригнал своего «Лучника» в защитный периметр возле левитаторной станции, поступило сообщение еще об одной высадке сил Свободного Скаи – на этот раз в Халидоне, в южных горах.

Молодой Карлайл был настолько опустошен, что не смог даже соответственно отреагировать на новую угрозу. Посмотрев на хронометр, он обнаружил, что время близилось уже не к полуночи, а к рассвету.

Когда Ньюкирк со своей командой смог начать работы по починке поврежденных роботов Легиона, Алекс вылез из кабины, чувствуя себя слабым и разбитым. Если не считать жуткой иллюминации от рабочих прожекторов, установленных вокруг станции,; вокруг стояла тьма – хоть глаз выколи. Алекс даже толком не знал, где сейчас находились остальные офицеры, да это особенно его и не волновало. Единственное, чего ему сейчас хотелось,– это завалиться где-нибудь поспать после долгого дня, проведенного на мостике.

– Полковник?

Он обернулся, когда капитан Фрейзер – начальник пехотного отряда, охраняющего военную зону,– вошел под свет прожекторов и коротко козырнул.

– Сэр, по восточной ветке в нашу сторону движется магнитобус.

– Магнитобус? – неопределенно повторил Алекс, судорожно зевая.– Из Данкельда?

– Нет, сэр,– ответил Фрейзер.– Он… десять минут назад прислал сообщение, сэр. На борту – губернатор Де Ври. Он просит безопасного прохода через наши посты. Говорит, что хочет поговорить с вами по делу исключительной важности.

– Губернатор… здесь? – отчаянно моргая, спросил Алекс. Потом, внезапно осознав, о ком идет речь, сразу же насторожился.– Он же был в Истпорте…

– Сейчас он едет сюда, полковник. Нам пропустить его? Или прикажете, чтобы мы задержали вагон? Одной танкетки для этого достаточно, если вы хотите.

В свое время, вспомнил Алекс, Фрейзер был офицером планетарной гвардии, но его, похоже, не сильно заботила безопасность человека, которого некогда он должен был защищать.

– Нет… нет, передай ему мое слово – он может ехать сюда без помех. Но по приезде обязательно проверьте магнитовагон. Возможно, фон Бюлов использует Де Ври как троянского коня, когда победа, похоже, на этот раз осталась за нами.

– Слушаюсь, сэр.

– Постарайтесь также пригласить майора Макколла и всех офицеров, кого удастся разыскать. Они должны присутствовать при разговоре, что бы там ни собирался сказать Де Ври…

– Есть, полковник. Ах да… Капитан Де Вильяр прибыла из Данкельда полчаса назад, сэр. С майором Кингом и остальными техами. Она говорит, что у нее есть для вас информация по халидонскому десанту.

Алекс сделал неопределенный жест, отмахиваясь.

– Не сейчас… Нет. Подождите. Укажите мне направление до ближайшей чашки крепкого чаю и дайте немного времени, чтобы прийти в себя. Только потом пришлите ее ко мне.

– Слушаюсь, полковник,– повторил Фрейзер. Он подозвал одного из сержантов и поручил Алекса его заботам, затем отдал честь и вскоре исчез в темноте.

Следуя за дневальным офицером среди беспорядочного нагромождения походного бивака к дальнему концу здания станции, Алекс попытался заставить свой мозг снова заработать. Новые сведения по Халидону, а тут еще Де Ври с каким-то таинственным поручением. Бремя командования, как видно, никогда не кончится.

Эта сторона лидерской роли была противовесом восторгу сражения, когда знаешь, что тебе верят и за тобой идут живые люди. То состояние походило на наркотик – головокружительный, мощный. Но вне поля боя оставались рутинные задачи – подсчет отправленных на бойню людских голов или планирование следующей операции… Эта сторона работы полковника Легиона выглядела мрачнее черной ночи.

Он носил известное имя, но Александр Дюрант Карлайл не знал, как долго еще он выдержит на своих плечах это непосильное бремя.

XLIII

Колтбридж, Гленгарри, Федеративное Содружество 12 апреля 3056 г.

Алекс принял губернатора Де Ври в одном из уцелевших офисов полуразрушенного здания вокзала возле левитаторной дороги в Колтбридже. Де Ври пришел один, очевидно, желая подчеркнуть, что доверяет данному слову или просто ему нечего терять. У него был измученный, затравленный вид, а элегантная одежда помята и перепачкана. Но манера держаться все равно оставалась чопорной и гордой.

– От кадетских казарм вы прошли большой путь, полковник,– тихо произнес Де Ври, когда лейтенант Обоут привел его в комнату, а молодой Карлайл жестом предложил губернатору стул.– Никогда не думал, что Легион на такое способен.

– Это видно,– заметил Макколл. Бионический протез старого якобинца стал заметно короче после того, как взрывом едва не разворотило кабину его робота, и теперь он носил руку на перевязи, пока не представится случай показать ее медтеху. Макколл, Варгас и Фрея Де Вильяр стояли у полковника за спиной. Алекс предпочел бы, чтобы Фрея на этой встрече не присутствовала, но с начала войны она вела большую часть разведывательной работы и лучше других офицеров могла подтвердить или опровергнуть все, что собирался сообщить Де Ври. Карлайл ясно представлял себе, какая буря чувств сейчас бушевала у нее внутри, когда она стояла здесь и глядела на человека, чьи наемные головорезы убили ее мужа.

– Если бы в сражении у нас была ваша помощь, мы дрались бы с большим успехом,– сказал Алекс губернатору.– Из-за вас мы висели на волоске от потери t всего, что есть. Итак, зачем вы здесь? Ваши сообщники послали вас выторговать очередной нейтралитет?

Де Ври отвел глаза.

– Что я сделал, Карлайл, так это то, что считал наиболее полезным для Гленгарри. Возможно, я ошибался. Но если бы вы проявили разумный подход и дали шанс этому соглашению, то многие из тех, кто сейчас мертв, были бы живы. Так кто из нас больше дорожит своими людьми? Алекс не обратил внимания на резкий шипящий выдох стоявшей рядом Фреи Де Вильяр.

– Сейчас поздно об этом спорить, губернатор. Вы сказали, что у вас есть серьезный предмет для разговора. Давайте перейдем к делу, а взаимные обвинения оставим для книг по истории.

Де Ври пожал плечами.

– Хорошо. Прежде всего, к вашему сведению, я здесь исключительно по своей инициативе. Боюсь, что после Данкельда генерал фон Бюлов сомневается в моей лояльности. Очевидно, он считает, что я был частью расставленной вами ловушки. Или же опасается, что я буду участвовать в новой акции.

– У меня пррямо серрдце разррывается от жалости,– пробормотал Макколл.

Де Ври зло посмотрел на него.

– Нет, я пришел сюда по одному-единственному поводу. Несмотря на то что произошло, мы можем сделать друг для друга и кое-что хорошее, Карлайл.

– Ближе к делу,– нетерпеливо произнес Алекс. Все эти словесные уловки уже начали его утомлять. После кровавого боя у Колтбриджа единственное, чего ему хотелось,– это отключиться и поспать месяц-другой.

– Сейчас вы, разумеется, уже слышали о Халидоне,– продолжил губернатор.

Алекс устало кивнул. Фрея Де Вильяр сама доставила сведения из Данкельда. Пока в Колтбридже продолжалось сражение, войска Свободного Скаи высадились в третьем месте, возле шахтерского городка Халидон, причем гораздо большими силами, чем в предыдущих двух случаях. Имевшиеся в Халидоне пехота и бронеподразделение Серого Легиона Смерти быстро начали отступать и уже потеряли контроль над жизненно важным проходом из Монаганских гор на равнины Атолла. Овладение этим проходом делало вражескую зону десантирования неприступной. Войска фон Бюлова были уже на земле, и теперь только чудо могло изменить ситуацию в пользу Легиона.

– Судя по тому, что я слышал,– разглагольствовал Де Ври,– кампания, можно сказать, окончена. Теперь у фон Бюлова есть укрепленная наземная оперативная база, и его поход на столицу – лишь вопрос времени. Вы, разумеется, захотите продолжать сопротивление. Вы даже можете выиграть еще одно-два сражения. Но неужели вы действительно думаете, Карлайл, что способны победить в долгосрочной перспективе? У вас мало людей, а фон Бюлов, если потребуется, затребует подкрепления из Скаи. Где ваши главные силы? На Боргезе? Это далеко, если только они вообще сюда вернутся.

– Мы что, опять завели старую волынку? – насмешливо спросил Варгас.– Сейчас мы сдадимся и позволим его превосходительству губернатору Роджеру Де Ври организовать очередную заварушку и править от имени герцога Ричарда Штайнера?

Де Ври развел руками.

– Я уже сказал вам, что не собираюсь больше иметь дел с фон Бюловым. Послушайте, я ведь не скрываю это, да, я рассчитывал, что герцог Ричард Штайнер отдаст под мое начало всю планету, если я соглашусь с ним сотрудничать. Но истина состоит в моем искреннем желании избежать войны на Гленгарри, а для посредничества между Гленгарри и Скаи я подхожу куда больше, чем посторонний человек, для которого эта планета – лишь разновидность военной добычи.-Он подался вперед, в глазах появился напряженный блеск.– Спасти планету я не в состоянии, и все мои личные амбиции потерпели крах. Когда фон Бюлов победит, меня, очевидно, приговорят к казни наравне с вами.

– Тогда чего вы от нас хотите? – спросил Алекс.

– Продолжение драки приведет только к новым смертям и разрушениям. Но есть альтернатива. Не сдача, но… альтернатива, что поможет спасти ядро вашего Легиона, которое необходимо вывезти с этой планеты. Вы, ваши командиры и лучшие роботы, Карлайл,– все должны отсюда бежать, чтобы потом, в недалеком будущем, вернуться и отвоевать все обратно.

– Вы соединитесь со второй половиной вашего войска… найдете своего отца и произведете реорганизацию Легиона.

– Как? – коротко и резко оборвал его Макколл.

– Мои люди в столице передали, что в первом сражении вам удалось спасти один десантный корабль. Он не появлялся ни в одном из городов, в которых у меня есть связи, и я больше чем уверен: корабль спрятан, вероятно, где-то в горах. Среди рудных месторождений, которые его скроют при условии, если вы его как следует закамуфлировали.

– Ну и что, если мы так сделали? – осторожно спросил Алекс. Они спрятали «Европу» точно так, как описал это Де Ври, дорожа ею как зеницей ока. В крайнем случае ее грузовые доки могут стать ремонтной базой для боевых роботов, если они потеряют контроль над Кастл-Хиллом и другими базами Серого Легиона Смерти на Гленгарри. Алексу вовсе не хотелось слишком доверять Де Ври. Одному Богу известно, какую двойную игру он затеял. Неплохо бы узнать, что он собирается предпринять, разнюхав о местонахождении десантного корабля.

– Итак, вы спрятали корабль в глуши и не можете им воспользоваться.– Де Ври тонко усмехнулся.– Я же, с другой стороны, имею связь с одним торговым прыжковым кораблем, позавчера прибывшим в систему. Его владелец – мой старинный приятель и кое-что мне должен. Но он вовсе не собирается рисковать своими грузовыми десантниками, чтобы пробиваться сквозь блокаду фон Бюлова. Вы же, обладая истребителями и собственным десантным кораблем плюс некоторой удачей, сумеете, как я считаю, пройти сквозь скайские заслоны и присоединиться к нему, если, конечно, захотите.

– К этому времени любой прыжковый корабль, замеченный в системе, наверняка уже будет обстрелян ракетами фон Бюлова не хуже боевого робота,– произнес Алекс.– Если даже они не вышибли вашего приятеля из системы, то все равно пристально за ним наблюдают. А чтобы добраться до прыжковой точки, нам потребуется несколько дней.– Он покачал головой.– Этот вариант не пройдет, даже если бы мы захотели им воспользоваться. А я к тому же не уверен в необходимости такого шага,– закончил Алекс.

– Я кое-что понимаю в космических полетах,– осторожно сказал Де Ври.– Капитан Хилл уходит в очередной прыжок завтра, чтобы избежать… неясностей. Но если я пошлю ему соответствующий сигнал, то смогу договориться о дальнейшей встрече. Он выпрыгнет из системы, перезарядится, а затем вернется пиратским образом к Гленгарри. А зная, где он появится, мы сумеем пробиться через блокаду Свободного Скаи заранее, с расчетом на его прибытие.

– Это должно сработать,– прокомментировал Варгас.– Если только этому парню можно верить, что он придет на рандеву.

– Ему можно верить,– сказал Де Ври. Алекс потер лоб грязной рукой.

– Ваше слово, губернатор, не является достаточно надежной гарантией, чтобы кто-то из нас вам поверил. Но вы оставили без ответа основной вопрос – зачем?

– Я уже сказал раньше. Вы идете на неизбежный проигрыш в конце, а по пути захватите с собой в могилу большое количество людей. Но если ваше руководство эвакуируется вместе с лучшим снаряжением, то вы, по крайней мере, сохраните ядро своего полка. А остальные… рассредоточатся. На время скроются. Потом они выйдут и начнут сражаться, когда вы соединитесь с остальными силами Легиона и будете готовы вернуться… если, конечно, захотите. Дело в том,– вздохнул Де Ври,– что коль скоро вы представляете угрозу восстанию Свободного Скаи, фон Бюлов будет продолжать на вас охотиться всеми имеющимися у него средствами. Он уничтожит вас по одному, а по ходу дела еще множество ни в чем не повинных людей, которые заслуживают лучшей участи. Есть смысл сражаться, когда нет другого выхода, но если вам предоставляется шанс спасти свои жизни, выбравшись из безнадежной кампании, то почему бы этого не сделать?

– Вас, похоже, вдруг очень стала волновать наша безопасность,– заметил Варгас.– Или все-таки вы ищете здесь и собственную выгоду?

– Я хочу пойти с вами,– просто сказал Де Ври.– На Гленгарри мне больше делать нечего.

– Ага! – воскликнул Варгас.– Так вот каков ваш альтруизм, а?

Губернатор вспыхнул, бросив взгляд исподлобья на задиристого пилота.

– Да, я уже сказал, что хочу выбраться отсюда, а вы мой единственный билет. Но не только это. По большому счету – нет.

– Назовите другую причину,– попросил Варгас.

– Во-первых, моя дочь,– спокойно произнес Де Ври. Он перевел взгляд на Алекса, и выражение его лица впервые смягчилось.– Разве можно мне поставить в вину беспокойство за ее жизнь, Карлайл? Она избрала свой жребий – быть с Легионом – и останется верна этому выбору до конца. Я не хочу, чтобы мою девочку постигла страшная беда, которой неминуемо закончится все ваше чертово сопротивление.– Он помолчал, глядя то на Макколла, то на Варгаса.– Если вы собираетесь сражаться до конца и геройски умереть за свои идеалы, то дайте по крайней мере вашим людям, включая Кейтлин, возможность выбора. Позвольте тем, кто не разделяет э… ваших планов, уйти… и, ради Бога, разрешите мне помочь Кейтлин. Моя дочь – это единственное, что меня сейчас волнует.

Алекс не мог смотреть ему в глаза.

– Понимаю, что вы переживаете, губернатор,– тихо сказал он. Слова Де Ври задели в нем живую струну, и внезапно все былые сомнения вспыхнули с новой силой.– Возвращайтесь в левитатор. Я… мы дадим вам знать о нашем решении.

Глядя в стол, Алекс едва заметил, как за губернатором закрылась дверь. В полуразрушенной комнате воцарилась густая, почти осязаемая тишина.

– Вы ведь не собираетесь всерьез рассматривать его предложение, не так ли? – спросил наконец Варгас, нарушая молчание.– Нам известно лишь, что этот его «приятель» пилотирует корабль Свободного Скаи и ждет, когда нас можно будет запустить подальше в космос, где мы окажемся совершенно бессильными.

– Он говоррил достаточно искрренне лишь о своей дочерри и больше ни о чем,– мрачно заметил Макколл.– Я боюсь не столько ловушки, сколько врреда, которрый его план нанесет Легиону.

Алекс развернулся в кресле, чтобы видеть лицо старого каледонца.

– Что с того, что фон Бюлов не доведет своих действий до полного конца? – сказал Карлайл.– По крайней мере в одном Де Ври прав. Пока мы будем продолжать здесь сражаться, смертей не избежать. В один прекрасный день мы потеряем и людей, и роботов, тогда – какая разница? Что может изменить в долгосрочной перспективе горстка людей? Мы не армия, чтобы решать дальнейшую судьбу всего Федеративного Содружества. Либо победит Ричард Штайнер и Скаи станет независимым, либо Виктор Дэвион подавит восстание и удержит все на своих местах еще на несколько лет. А тем временем, продолжая драться, мы обречены на гибель.

– Мы солдаты,– сказал Варгас, тяжело ерзая в кресле.– Сражаться… и умирать – это часть нашей работы.

– А не слишком ли дорого уже обошлась нам эта борьба? – возразил Алекс.– Весь экипаж «Антилопы»… Людовский, Ройал, Фаркуар…– Он встретился с холодными глазами Фреи Де Вильяр.– Ваши муж и сын, Фрея… И с каждой вылазкой счет этот будет неминуемо расти. Однажды в их число попадут Дэвис Клей или Кейтлин… или вы, майор. И это окажется моей ошибкой, потому что я не сумел вовремя выйти из игры. Потому что попытался занять место своего отца, а все легионеры слишком ему преданны, поэтому идут за мной из одной кровавой бани в другую.– Он медленно поднялся.– Послушайте, мне надо несколько минут побыть одному. Я выйду немного подышать воздухом…

Не оборачиваясь, Алекс покинул комнату. Солнце только вставало над восточной линией горизонта. Глядя вдаль, можно было исключить из поля зрения царившую вокруг после битвы разруху и вновь увидеть обветшалую красоту Гленгарри, которой он наслаждался, стоя на балконе резиденции тем далеким утром в День Героев.

«Нет, я не Грейсон Карлайл,– думал он, вглядываясь в даль.– Я попытался им быть, но ничего не вышло. Я могу вести в бой робота. Я могу даже ухитриться и придумать несколько хороших уловок в одном-двух сражениях. Но имею ли я право снова посылать этих людей в мясорубку? Я не должен был поддаваться уговорам Макколла сделать из меня командующего».

Мысленно он вернулся за день до возникновения кризиса, на тренировку в Брандере, к своим ошибкам, когда он пытался прикрыть кадета Гейтса, отказавшись подставлять под опасность кого-то еще. Тогда Макколл сказал Алексу, что тот никогда не станет лидером, не научившись волевым усилием принимать решения, от которых зависит жизнь и смерть последовавших за ним воинов.

Итак, он попытался. Теперь Алекс уже трижды водил легионеров в бой, но в результате ничего не изменилось. Возле Данкельда весь боевой план чуть было не полетел псу под хвост, а четверть его людей погибла. При Лох-Шеоле он пошел с разведчиками, и просто чудо, что захватчики не стерли их в порошок еще до того, как на поле боя вышло подразделение Дюмона. А при Колтбридже… появись Алекс несколькими минутами позже. Легион рисковал потерять Макколла и находившихся с ним людей. Все победы были призрачны, и теперь, когда войска фон Бюлова зацепились за землю, толку от пустых побед ждать не приходится. Так какой же ты лидер, Александр Карлайл?

– Возможно, слишком человечный, сынок,– раздался за его спиной характерный голос Макколла. Алекс вздрогнул. Он даже не сознавал, что последнюю свою мысль произнес вслух.

– Если не считать роботов, «Европа» способна взять на борт много людей,– сказал Алекс, глядя на солнце, постепенно встающее вдалеке.– Кое-кто может остаться, чтобы продолжить сопротивление. Сколько людей уйдет, если им представится такая перспектива?

– Кррайне мало,– сказал Макколл.– Совсем мало. Я однажды говоррил тебе, сынок, что наши легионерры пойдут за Каррлайлами до конца. Даже если ты пррикажешь им уходить, многие из них – даже большинство – добрровольно останутся с тобой.

– Да. Это проблема. До тех пор, пока я буду номинальным командующим, они последуют за мной, поскольку посчитают это своей обязанностью. Прежде я думал, что и моя обязанность – находиться здесь, сражаясь за Легион и за отца. Теперь я в этом не уверен. Если все продолжится в том же духе, то я скорее уничтожу Легион, чем спасу его. А если судьба Гленгарри от моих усилий не зависит, то какой смысл бороться? Фон Бюлов собирается победить – завтра, через неделю или через месяц… Скайские мятежники либо добьются успеха, либо восстание захлебнется само по себе, независимо от того, погибнем ли мы тут, не снимая хладожилетов, или, бросив все, убежим отсюда сегодня же.

– Я думаю, что ты не пррав, когда утверрждаешь, что твои действия ничего не значат для судьбы Гленгарри. Нет, ты ошибаешься, очень даже значат, и горраздо больше, чем ты себе прредставляешь.

– Это вы говорили и раньше, после первого сражения. Я тогда даже поверил. А теперь вот – не знаю. Я не вижу, как мы можем на что-то влиять, упорно сопротивляясь завоевателям здесь – даже не на Скаи или Таркаде.

– И после сегодняшнего срражения ты можешь так говоррить?

– А что – сегодня? О чем вы говорите?

– Сынок, ты появился в самый последний момент. Еще час, и с нами все было бы кончено. Алекс кивнул.

– Я об этом думал. Только не пытайтесь меня убедить, что я организовал эту победу. Нам просто повезло – вот и все.

– Да, конечно, то была удача. Удача и ррешение войск Свободного Скаи сдаться в Лох-Шеоле вместо того, чтобы прродолжать срражаться. Сынок, если бы та женщина прроканителилась еще один час, и я, и Дэвис Клей уже были бы мертвы вместе со всеми, кто здесь есть. А ты прротивостоял бы вррагу уже без нас и без нашей поддерржки. Я пррав?

Алекс медленно кивнул.

– Полагаю, да. Далеко не все здесь – сплошное везение.

– Тогда если бы мы сдались вррагу, то в какое срражение фон Бюлов очень скорро брросил бы свои войска и какой врред это нанесло бы прринцу Виктор-ру Дэвиону? Как это повлияло бы на усиление мощи Свободного Скаи? Сопрротивление вррагу никогда не бывает напррасным, сынок. У фон Бюлова может быть больше войск, чем у нас, но у Дома Дэвиона – еще больше. Это означает, что аррмия Свободного Скаи очень скорро будет вести кампанию в тех же условиях, что и мы здесь, пытаясь перребррасывать с места на место огрраниченные рресуррсы – туда, где они сейчас нужнее всего. Но если бы его силы не были связаны здесь, если бы им удалось нас запугать,– подумай, как отрразилось бы это на будущих военных действиях.

В дверном проеме за спиной Макколла показалась Фрея Де Вильяр.

– Он прав, и ты это знаешь,– мрачно произнесла она.– Ты сам это говорил, когда упомянул цену, которую мы уже заплатили. Может, этого никто не знает лучше меня, и я отдала бы все, чтобы их вернуть. Но они погибли за что-то важное… за свой дом. Теперь Гленгарри – наш дом, и Крис и Кристиано погибли, сражаясь за то, чтобы он не попал в руки этих варваров. Вот так я считаю, и пока хоть один из нас будет продолжать сражаться, невзирая на превосходство врага, война на Гленгарри будет продолжаться. А если это поможет остановить проклятый мятеж Риана и Ричарда Штайнеров, тогда она того стоит. Даже если нам придется заплатить одинаковую с ними цену… которую я уже заплатила.

Она отвернулась, и ни Алекс; ни Макколл ей не ответили.

Наконец Алекс вновь заговорил, и голос его звучал задумчиво и встревоженно:

– Варвары…

Грейсон Карлайл часто говорил о необходимости сдерживания варваров у ворот. Как сказал он однажды своему сыну, это сражение, которое они обязаны продолжать невзирая ни на что.

– Значит, если мы позволим захватчикам победить,– стал развивать свою мысль Алекс,– Федеративное Содружество развалится по частям. Гражданская война… и анархия станет еще хуже, чем до прихода кланов. И варвары типа фон Бюлова будут распоряжаться жизнями своих воинов, как пешками на шахматной доске. И кто тогда воздвигнет преграду против той темной эпохи, которую несут они с собой?!

– Да,– мягко согласился Макколл.– Именно прротив этого твой отец всегда борролся.– Он невесело усмехнулся.– Если бы ты был таким, как фон Бюлов, сынок, ты не стал бы беспокоиться о тех, кто погиб. Но если бы ты был таким, как он, то люди никогда не пошли бы за тобой.

– Макколл, сэр, я не знаю, могу ли называться таким лидером, который нужен Серому Легиону Смерти,– сказал Алекс.– Я уже понаделал кучу ошибок и еще понаделаю… а ошибки стоят жизней. Какое я имею право посылать людей на смерть ради даже самых прекрасных идей?

Каледонец пожал плечами.

– А какое прраво имеет на это прринц Викторр Дэвион? Или геррцог Рричард Штайнерр? Ты лидерр потому, что им был твой отец. И еще, что бы ты там насчет себя ни думал, в тебе есть то, что заставляет людей добрровольно идти на смерть. Я говоррю о высокой ответственности, иногда очень тяжелой. Но давай смотрреть на вопрос по-другому. Какое ты имеешь прраво отворрачиваться от этой ответственности? У тебя есть то, за что стоит срражаться, и есть шанс все изменить… и ты обладаешь талантом вести за собой людей. Срражение в Колтбрридже это доказало. Ты не можешь отсиживаться в кустах, когда знаешь, что есть дело, которрое надо сделать. Так делай это дело, а потом рразбиррайся, где ты соверршил ошибку, а где поступил прравильно, где учел последствия, а где ими прренебррег. Спрроси у своей совести.

Алекс вновь устремил взгляд на восток, к встающему солнцу. Макколл был прав: слишком долго он жил, подчиняясь чужим решениям. После смерти Де Вильяра Макколл уговорил его принять всю ответственность командующего на себя, и еще раз – после Данкельда. Но откуда-то со стороны подкрадывались и сомнения. Он не хотел брать на себя ответственность за погибших людей. Эта сторона войны не вязалась с понятием о воинской славе – вечно думать о друзьях и товарищах, которые уже никогда не вернутся с поля боя.

Если Серый Легион Смерти не переломит ход войны, тогда продолжение борьбы ради чести и славы – большая глупость. Но если своим сопротивлением они окажут значительное влияние на общее состояние дел, то уравнение становилось далеко не таким однозначным. Если Легион не будет сражаться, то от этого проиграет не только он. Есть вещи, которые надо защищать и за которые воины должны проливать свою кровь… как, например, удержать страну от скатывания в анархию.

Решение должен принять только он и никто другой…

– Хорошо,– сказал Алекс.– Мы будем драться… мы будем бить фон Бюлова на каждом шагу всеми силами, которые у нас есть, и так долго, как сумеем.– Он помолчал.– Но мы должны дать возможность уйти всем, кто захочет, майор.

– Ты дашь Де Врри коррабль? Алекс покачал головой.

– Нет. Все, кто выйдет из игры, пусть идут. в горы, как сказал Де Ври. Но мне кажется, «Европа» нам еще понадобится, майор. У меня есть идея, как блокировать Халидон, и для этого нам как раз понадобится «Европа»…

Охранники в юбках планетарной гвардии открыли заднюю дверь губернаторского левитатора. Кейтлин Де Ври вздохнула и шагнула внутрь. Ее отец поднял голову, сидя за столом, установленным там, где обычно располагались пассажирские места.

– Кейтлин…– Он вышел из-за стола с грустным видом.– Я… Я рад, что ты пришла.

– А я нет, папа,– медленно произнесла она.– После всего, что произошло… Мне вовсе не хотелось тебя видеть.

Он отвернулся.

– Я понимаю. Я понимаю, Кейт. Я разрушил все, даже наши с тобой отношения.

– Алекс сказал мне о прыжковом корабле. И еще сказал, что не пойдет на это. Губернатор кивнул.

– Он недавно звонил мне. Дурацкая гордость… Почему никто из них не хочет посмотреть на вещи реально?

– А почему ты не можешь допустить, что еще у кого-то, кроме тебя, могут быть принципы, папа? Я поверила, когда ты сказал, что хочешь спасти Гленгарри от войны. Ты думаешь, что мир – важнее всего остального, и, возможно, если бы большинство думало так же, как ты, мы, воины, не тратили бы столько сил и времени, чтобы придумать, как растерзать друг друга на куски. Поэтому ты поставил свою идею выше Легиона, выше клятвы верности, которую дал семье Карлайлов… и даже выше меня. Почему ты не видишь, что другие люди ценят свои принципы, какими бы они ни были, ничуть не меньше?

– Это разные вещи…

– Нет, папа, не разные. Случилось так, что Легион встал на страже порядка, против надвигающегося хаоса,– и это прекрасный принцип. Ты говоришь – смотреть на вещи реально? Хорошо, война – это реальность. Агрессия. Чьи-то мелкие амбиции. Алекс и воины Легиона не разделяют твоей приверженности миру любой ценой, поэтому они сражаются ради того, чтобы сохранить мир от хаоса, а не только планету Гленгарри от захватчиков. Вот тебе реальность, с которой надо считаться.

Он вздохнул.

– В конце концов они все-таки тебя убедили. Она кивнула.

– Да, папа, убедили. У меня разрывалось сердце, когда пришлось выбирать между тобой и Легионом. Быть воином – водителем боевого робота – вот кем я хотела стать всю свою жизнь, сколько себя помню. И в Легионе у меня есть друзья – Алекс и Дейв. Но ты мой отец, моя кровь.– Кейтлин помолчала, глядя на отца и почти не видя его из-за навернувшихся на глаза слез.– Но я также верю в то, за что сражается Легион, папа. И не ты ли говорил мне, что принципы превыше всего?

Роджер Де Ври взял дочь за руку.

– Я договорился с Карлайлом, что ты можешь уйти от них, Кейт,– медленно произнес он.– Но Алекс сказал, что ты должна сама принять решение… и еще он сказал, что твой выбор уже сделан.

Она кивнула и протерла глаза.

– Но знать, что ты далеко, что ты участвуешь в сражениях и тебя могут убить… это выше моих сил. Я очень хочу взять тебя с собой и защитить, но не получается.– Де Ври медленно поднялся и нерешительно шагнул к дочери.– Послушай, что бы я ни думал о сделанном тобой выборе, как бы я ни хотел, чтобы ты от него отказалась… Кейт, ты служишь тому, во что веришь. И за это я горжусь тобой, моя девочка.

Отец и дочь обнялись, и на какое-то время вокруг них не стало ни войны, ни мыслей о ней. Только мир, путь к которому будет таким долгим.

Эпилог

Десантный корабль Серого Легиона Смерти «Европа», Космопорт Данкельд, Гленгарри, Пограничная область Скаи,

Федеративное Содружество 13 апреля 3056 г.

– Последний робот погружен, полковник. Александр Карлайл посмотрел на хмурое лицо лейтенанта Фоулера и кивнул.

– Быстро сработано, капитан,– произнес он с легкой улыбкой.– Когда мы сможем взлететь?

– Через десять минут, полковник.

Алекс оглядел рубку управления десантного корабля. Команда занималась последними предполетными проверками систем. Никто из них, казалось, не был озабочен предстоящей очередной битвой с захватчиками. Здесь, на мостике, все целеустремленно, почти самозабвенно, занимались своим делом. Если Легиону суждено погибнуть, они погибнут вместе с ним, сражаясь до конца. Только это принималось сейчас в расчет.

«Европа» вернулась в Данкельд, совершив перелет на низкой высоте через горы из места секретной стоянки, прорвавшись к столице в то время, как основная армада противника сосредоточилась на дальнем краю материка. Тем же способом она улетит обратно, унося Соратников и артиллерийское звено лейтенанта Обоута из «Дредноутов» Дюмона. Остальная часть Легиона под командованием Дэвиса Макколла отправилась на левитаторе к базе войск Свободного Скаи в Халидоне. Десантный корабль придаст им, на что они горячо надеялись, эффект неожиданности в грядущей битве, где Легион обрушится своими силами на неприятельский фланг, а там они уже смогут применить другую свою патентованную хитрость, типа тех, что были использованы при Данкельде, Лох-Шеоле и Колт-бридже.

Возможно, они не выиграют. На этот раз рельеф местности и численность войск – все говорило не в их пользу. Но для Александра Дюранта Карлайла со всеми его сомнениями и нерешительностью было покончено. Фрея Де Вильяр оказалась права с самого начала. Пока хоть один из них будет способен сражаться, война на Гленгарри не кончится. Легионеры будут бить наемников фон Бюлова до тех пор, пока не вышибут захватчиков со своей земли… или пока все не погибнут в сражении. И Алекс встанет во главе Легиона и разделит со своими воинами радость побед и горечь поражений, потому что его место – здесь, с этими людьми.

А когда война кончится, когда остальная часть Легиона возвратится на Гленгарри, чтобы присоединиться к живым и похоронить мертвых, Алекс надеялся, что Грейсон Карлайл будет гордиться их мужеством и верностью прекрасным идеалам.

Он вдруг заметил, что Фоулер был все еще здесь, ожидая, когда можно будет продолжить разговор.

– Итак, капитан, пора взлетать. Легион нас ждет… и я не собираюсь подводить его.

– Есть, сэр! – отчеканил Фоулер, сияя улыбкой. Он повернулся и отдал приказ: – Всем по местам к системам запуска! Готовить корабль к старту!

Через несколько минут «Европа» – десантный корабль Серого Легиона Смерти – уже поднималась на огненном столбе из космопорта Данкельда…

Уильям Кейт Тактика долга
Серия: Боевые роботы (Battletech) – 19

ПРОЛОГ

Рико-Пасс

Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

09 часов 52 минуты, 17 апреля 3056 года

Сверкнул луч лазера – дрожащий импульс яркого света пробился сквозь стоящую в воздухе пелену из дыма и пыли. Уже близко!

Робот Александра Карлайла «Лучник», весящий семьдесят тонн и оборудованный сдвоенными лазерными установками, неуверенно шагал по мягкой неровной почве, осторожно выбирая место, прежде чем сделать следующий шаг. Рико-Пасс – долина высохшей реки – пролегала через бесплодную пустынную землю к юго-востоку от города Халидон на планете Гленгарри. Это была узкая лощина с крутыми склонами, каменистое дно которой покрывал слой пылевидной осадочной породы и песка, приносимых сюда из года в год потоками воды с горы Терагорма во время таяния снегов. Верхний слой грунта был мягким и закрывал все неровности русла высохшей реки. Он мог легко податься под тяжелыми шагами огромного и массивного робота, что грозило тому падением.

Алекс принимал и посылал через свой нейрошлем импульсы, необходимые для управления его двенадцатиметровой боевой машиной, автоматически контролируя каждое движение ног и рук робота, даже не задумываясь об этом. Все его внимание было сосредоточено на четырех неуклонно приближающихся боевых, машинах, двигающихся по лощине в двухстах метрах впереди. Конечно, он не мог видеть их невооруженным глазом – своими «глазными яблоками» модели «Марк II», как шутливо называл глаза старик Дэвис Макколл. Битва, то затихая, то разгораясь вновь, продолжалась двадцать минут, и в воздухе стоял дым, как белое полупрозрачное покрывало. Но электронные датчики робота видели то, что недоступно человеческому глазу. Враги находились впереди, скрытые от Алекса дымовой завесой, четыре робота шли перед головным отрядом противника.

– «Золото-один»! «Золото-один»! – раздался голос по тактической линии связи Алекса. – Паррень, что ты задумал, черрт тебя поберри?

Это раскатистое гэльское "р" принадлежало Дэвису Макколлу, огромному, грубоватому, физически крепкому, несмотря на возраст, ветерану, который был вторым номером в боевом звене Алекса.

– «Золото-два,», говорит «Золото-один», – отозвался Алекс. – Вы должны принять на себя командование подразделением, Дэвис!

Как будто Дэвис Макколл и так не руководил всем. Он и другие ветераны Серого Легиона Смерти.

– Нет, паррень! Ты не можешь так поступить!

Алекс не ответил. Он увеличил скорость и так достаточно быстро двигающегося вперед по лощине «Лучника». Он должен это сделать! У него нет иного выхода!

Вот уже несколько часов Серый Легион Смерти под временным командованием Алекса боролся за свою жизнь. Силы сепаратистов – согласно полученной им информации из базы данных о воинских соединениях, это был Четвертый полк Гвардейцев Скаи под командованием генерал-комманданта фон Бюлова – догнали Легион за один день перехода до Халидона и серьезно потрепали его. Воинам Легиона удалось оторваться и отступить, но фон Бюлов с несвойственным ему усердием продолжал преследовать то, что осталось от Легиона, без остановки, не делая передышки для своих воинов, чтобы те смогли отдохнуть и перевооружиться. Генерал был убежден, что сумеет расправиться с силами Легиона здесь, на Гленгарри, и не собирался позволить наемникам скрыться от него.

Алекс, со своей стороны, твердо решил увести остатки Серого Легиона Смерти и спрятать их на секретной базе в горах Гленкоу, лежащих в нескольких десятках километров к юго-востоку. Если им удастся добраться до этого убежища, если у них будет несколько часов в безопасности, чтобы восстановить машины, изрядно потрепанные в западне около Халидона…

Алекс видел только один способ заставить генерала фон Бюлова замедлить продвижение. Войско сепаратистов Скаи так же устало и было измотано, как и воины Легиона… иначе и быть не может. Силы водителей боевых роботов на исходе, и они будут вести себя осторожнее, несмотря на то, что фон Бюлов заставляет их идти вперед, чтобы уничтожить остатки Легиона. Алексу нужно было дать им бой там, где они его меньше всего ожидали.

Ракеты дальнего действия пролетали над его головой, оставляя дымные следы в небе Гленгарри. Вдалеке раздавались взрывы – это остатки Легиона пытались уйти от противника. Алекс не обращал внимания на ракеты, не замечал, как густой дым пронзали смертоносные лазерные лучи.

Осталось всего сто метров до цели. Теперь это могло произойти в любой момент…

Вот они! Фигуры, схваченные крестом прицела и выведенные на дисплей компьютера наведения орудия «Марк XII» на пульте управления «Лучника». С правой стороны дисплея появился блок данных, повторяющий колонки текста, бегущие по вспомогательному монитору. Преследователи принадлежали к легкому и среднему классу роботов, скорее всего" это был разведывательный отряд противника, брошенный вперед на поиски уходивших войск Легиона. «Виндикатор» и «Коммандос» – масса обоих роботов была равна массе «Лучника». Слева и справа от них шли «Волкодав», весивший тридцать пять тонн, и «Убийца», масса которого составляла сорок тонн. Они стремились подойти как можно ближе, чтобы быстро расправиться с Алексом.

Положение складывалось не в пользу Карлайла. И единственное, на что он мог рассчитывать, – это что четверка уже достаточно измотана в сражениях —или совсем недавно попала под обстрел роботов Легиона. Увеличив до предела изображение надисплее компьютера, Алекс стал внимательно изучать приближающихся врагов, чтобы обнаружить признаки повреждений, полученные ими в бою. Он нашел то, что искал, – почти все роботы имели оторванные листы брони или отверстия от ракет и лазерных разрядов на торсе. Отлично! Тогда у него есть шанс!

К сожалению, у Алекса осталось всего двадцать восемь РДД, уже заряженных в стволы реактивной установки «Лучника», и еще двенадцать в запасе. Когда они закончатся, то у него останется только лазер… и еще сила удара его уже потрепанного в бою «Лучника».

На дисплее главного компьютера появились данные о расстоянии до неприятеля, а также о том, что установка РДД наведена на цель. Алекс повернул торс «Лучника» влево, встав вполоборота к противнику. Действуя почти инстинктивно, он нажал кнопку пуска ракет дальнего действия «Думбад». Через пространство, отделяющее его от врага, полетела дюжина снарядов, оставив за собой белый след. Почти все попали в цель: в верхнюю часть корпуса «Виндикатора».

Не успели ракеты вырваться, как Алекс перевел установку на второго противника. А пока они делали свое дело: разрывали в клочья броню на груди и правой руке «Виндикатора», Алекс уже выпустил снаряды в «Коммандос», стоящий ближе к «Виндикатору». Ракеты взмыли вверх в лепестках оранжевого пламени и, прежде чем это успел уловить человеческий глаз, поразили «Коммандос», отшвырнув его назад ударом в грудь.

Сейчас же все вокруг заволокло дымом и завесой поднявшейся пыли. Алекс услышал, как автоматически перезаряжается установка «Лучника», а сигнальная лампочка на дисплее предупредила его, что он заряжает последние двенадцать ракет дальнего действия.

Не важно! Алекса Карлайла захватило чувство, которое можно испытать только в бою. Он был сейчас бесстрашным, неистовым и неуязвимым воином, который не позволял себе задумываться о том, что силы врага намного превышают его собственные, или о слабости своей боевой машины. Он слышал дикие, полные ярости крики в наушниках своего нейрошлема. И прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это гимн войны, который поет он сам. Не раздумывая, он на полной скорости рванулся вперед и налетел на получивший серьезные повреждения после последнего удара ракетами «Коммандос».

Робот, масса которого была в три раза меньше массы «Лучника», со страшным грохотом упал спиной на землю. Его падение подняло целое облако струящейся пыли. Алекс немного помедлил, выбирая следующую цель, а потом выпустил последние ракеты в «Убийцу», подходившего справа, и в это же время наступил огромной бронированной ступней на торс «Коммандоса».

Из поврежденной и растрескавшейся брони поверженного вражеского робота появились языки пламени, когда начали взрываться хранившиеся в нем боеприпасы. За первым взрывом последовали еще один и еще… Алексу стало опасно оставаться около «Коммандоса»– его могло отбросить назад, если взорвутся сразу несколько ракет, поэтому он быстро отошел вправо, выровнял положение своего робота, чуть согнув его колени, и несколько раз выстрелил из лазерной установки по второму роботу. «Убийца», правая рука которого была повреждена еще до этого выстрела, казалось, весь съежился от испепеляющего огня лазерных лучей. Правая рука робота, именно та, в которую была вмонтирована лазерная установка средней мощности «Магна-400Р», была разорвана от плеча до локтя. Внутренняя проводка и элементы питания вспыхнули и загорелись из-за множества коротких замыканий в электрической цепи. Эта рука робота неприятеля окончательно вышла из строя и повисла вдоль торса. На своем мониторе, выдающем информацию о противнике, Алекс с радостью увидел, что у «Убийцы» полностью отказали активаторы.

Сзади по «Лучнику» ударил лазерный луч, но Алекс не обратил на это внимания и выпустил еще один залп в стоящего перед ним «Убийцу». Теперь на дисплее Алекса, наблюдающем за поведением вражеского робота, было отмечено внезапное повышение в нем энергии. «Убийца» согнул ноги в коленях, – и Алекс понял, что водитель робота собирается совершить прыжок. Рванувшись вперед, Алекс выпустил серию лазерных лучей с близкого расстояния в уже и так поврежденную броню «Убийцы». Подойдя как можно ближе на своем «Лучнике» к врагу, он поднял руку, сжал мощный кулак и опустил его на голову «Убийцы». Кулак соскользнул с головы робота, и вся сила удара пришлась на левое плечо. От грохота металла о металл у Алекса на мгновение заложило уши. «Убийца» постарался сохранить вертикальное положение, балансируя и размахивая левой рукой. Алекс перехватил руку «Убийцы» и нанес ему сокрушительный удар. От такого удара «Убийца» не устоял на месте и упал на четвереньки, как будто просил пощады у разъяренного, неистового и страшного в гневе «Лучника».

Но прежде чем Алекс успел окончательно разделаться с врагом, ему в спину попало еще несколько разрядов из лазерной установки. Некоторые лучи прошли мимо «Лучника» и ударили в стоявшего на коленях «Убийцу» – так близко находились оба робота. Алекс развернулся. Сзади него всего в пятидесяти метрах стоял «Волкодав». Его правая рука с вмонтированной в нее мощной лазерной установкой «Циклоп XII» выпустила очередь, и лучи попали прямо в грудь «Лучника» Алекса.

Температура внутри кабины, которая и так была выше нормы после бега робота навстречу вражеским машинам, резко подскочила. Игнорируя предупредительные сигналы, замигавшие зловещим красным светом на пульте управления, Алекс нацелил ракетную установку с последними двенадцатью ракетами, набрал команду для обеспечения кучного выстрела и выпустил очередь прямо в центр груди «Волкодава». Раздался страшный взрыв, то все стороны полетели куски горячего металла и, как шрапнель, застучали по торсу «Лучника». Не остановившись на этом, Алекс послал в «Волкодава» несколько лазерных разрядов, перед тем как повернуться и заняться вражеским «Виндикатором».

Это была его последняя надежда на удачу. Пока ему везло в этой безрассудной атаке на превосходящего его врага. Сорокапятитонный «Винди» был самым тяжелым из четырех противников в наиболее опасным. Алекс надеялся расправиться с ним сразу, но более легкие роботы противника помешали ему осуществить этот план, а сейчас «Виндикатор» поднимал свое страшное оружие – протонно-ионный излучатель.

Расстояние для ПИИ было очень близким, даже слишком близким. Алекс резко шагнул в сторону, надеясь уйти из-под прицела, но «Лучник» был слишком большим, медлительным, и к тому же ему уже здорово досталось в сражении. Бело-голубой разряд, похожий на шаровую молнию, попал в пустую, к счастью, ракетную установку, вмонтированную в левую сторону торса, прожигая броню и разрывая внутреннюю проводку. Этот разряд создал электрический импульс, который распространился по системам питания «Лучника». Голубые молнии зазмеились и заплясали по всем приборам в кабине, а остаточный разряд заземлился у ног «Лучника», опалив ступни робота.

«Опасность! Опасность! – раздался бесстрастный голос компьютера в кабине „Лучника“, – Поврежден главный источник питания и конденсаторы. Повреждены релейные схемы. Немедленно отключить системы. Отключить…»

Алекс инстинктивно, но весь горя от бешенства и злости, отключил системы и вручную включил аварийную обратную релейную сеть. Давая себе… сколько времени? Секунды? А может, минуты? Повреждения были серьезными, а жара в кабине становилась непереносимой. На дисплее главного компьютера загорелись слова текста, рекомендующие немедленно покинуть кабину робота и катапультироваться. . Алекс выпустил четыре лазерных разряда, один за Другим, прямо в «Виндикатора» с достаточно близкого расстояния, сделав для этого два шага вперед.

«Виндикатор» неуклюже попытался повернуть голову, чтобы прицелиться в «Лучника» из лазерной установки средней мощности, но Алекс повернулся направо и сделал несколько шагов в сторону, заставляя «Виндикатора» повернуть торс, а потом развернуться в попытке достать «Лучника». И все это время Алекс вел прицельный огонь из лазерной установки по роботу противника, расплавляя броню слой за слоем. Ему удалось снести цилиндрическую часть лазерной установки, смонтированную на голове противника. Кроме того, он старался попасть в те участки на теле «Виндикатора», которые были уже повреждены раньше.

Стоящий теперь сзади Алекса «Волкодав» выпустил по нему серию лазерных разрядов. Правое колено «Лучника» подогнулось, и он рухнул плашмя на землю. Удар был таким сильным, что у Алекса перед глазами замелькали красные круги и он почти потерял сознание. Хорошо еще, что ремни безопасности прочно держали его привязанным к командному креслу. Напрягая все силы и с трудом повернувшись в кресле, он попытался поднять свою боевую машину на ноги и увидел, как оба противника – «Волкодав» и «Виндикатор» – приближаются к нему, чтобы добить поверженного «Лучника».

Ракеты, ударившие с левой стороны, разорвались около ног «Виндикатора». На какое-то мгновение Алекс подумал, что один из его противников случайно выстрелил в своего напарника. «Дружеский огонь» – как его называли воины – был всегда очень опасен, а вероятность его во время близкого боя была достаточно велика, да еще в таком дыму и клубах пыли, как сейчас. Повернув торс робота влево, поскольку ему удалось посадить «Лучника», Алекс с удивлением увидел облако пыли, поднятое разогретой плазмой прыжковых двигателей «Феникса» – «Феникса», принадлежащего Легиону. Это сержант Пропет или…

– Алекс1 – раздался знакомый голос, молодой и возбужденный боем, по его личной линии связи на специальной частоте Легиона. —Алекс! Что, во имя Блейка, ты задумал?

– Убирайся, Дэвис! – закричал Алекс, как только «Феникс» коснулся земли, согнув ноги, чтобы смягчить удар при приземлении.

Когда вражеские роботы повернулись посмотреть на неожиданно возникшую угрозу, он уже сумел поставить «Лучника» на ноги, одновременно развернув торс робота так, чтобы прицел совпал с изображением израненного «Виндикатора» на дисплее компьютера наведения. «Виндикатор» сейчас стоял боком к Алексу. Лазерные заряды, посланные «Лучником», попали в бок и плечо «Виндикатора», расплавляя броню.

– Черт побери! – закричал Алекс. – Дэвис! Я приказываю тебе немедленно убираться отсюда!

Но Дэвиса Карлайла Клея было не так просто заставить повиноваться. Выпрямив согнутые после приземления ноги «Феникса», он повернулся налево, и длинный тяжелый ствол автоматической пушки «Император Ультра-5», установленной на левом плече робота, уставился в «Виндикатора». С громким стуком снаряды Клея посыпались и стали взрываться, попадая в грудь и ноги «Виндикатора», разрывая уже и так поврежденную в сражениях броню робота, снося огромные куски металла, которые, дымясь, падали на землю.

Дэвис Карлайл Клей был четвертым номером в первом батальоне Легиона – и… лучшим другом Алекса. Молодой, импульсивный, прирожденный воин, если, конечно, не брать в расчет его беспечность, Дэвис был сыном одного из первых водителей боевых роботов, вошедших в Серый Легион Смерти. Его имя впитало в себя ту атмосферу дружбы и взаимопонимания, которая царила во все времена в Легионе. Его назвали в честь майора Дэвиса Макколла, еще одного ветерана Легиона, а также в честь Грейсона Карлайла, основателя Легиона, отца Алекса.

И вот теперь Дэвис стоял почти нос к носу против «Виндикатора» и «Волкодава», посылая лазерные разряды один за другим в противника. Алекс прекрасно понимал, что «Феникс» Клея уже расстрелял в сражении все свои РДД. И тот залп, что он выпустил, приземляясь около друга, был последним. Ему нечем было перезарядить автоматическую пушку, иначе он давно сделал бы это. А значит, у него, как и у Алекса, осталась только лазерная установка, вмонтированная в правую руку «Феникса». Его боевая машина серьезно пострадала в бою при Халидоне, и Алекс отчетливо видел почерневший металл и глубокие пробоины на боках, торсе и ногах робота Клея. Под смертельным, сконцентрированным огнем двух роботов Четвертого Гвардейского полка Скаи «Феникс» Клея стоял в сверкающем сиянии красного и золотистого света, когда плотная пелена дыма и поднявшейся в воздух пыли стада менее насыщенной и более прозрачной. В этом неясном призрачном свете казалось, что «Феникс» истекает кровью… когда из специальных отверстий подавалась зеленая жидкость, предназначенная для охлаждения поверхности робота. Еще немного – и из-за перегрева в кабине Клею придется отключить все системы.

Но оба вражеских робота допустили тактическую ошибку. Они видели, что робот Алекса упал, и повернулись к нему спиной, чтобы встретить нового врага, посчитав, что с «Лучником» покончено.

Подняв своего робота на ноги, Алекс двинул его вперед и, приближаясь к «Виндикатору», поднял над головой обе руки робота. Через секунду он изо всей силы опустил стальные кулаки на голову ничего не подозревающего «Виндикатора». А потом развел руки и ударил вражеского робота по плечам.

Раздался грохот удара металла о металл. Алекс едва удержал свою машину от падения во второй раз. Но ему удалось удержать ее на ногах, в то время как «Виндикатор» рухнул вниз лицом на землю. Его голова была разнесена на куски, по оголенным проводам змеились огоньки, похожие на живых светлячков. Водитель, скорее всего, умер еще до того, как робот упал на землю. «Феникс» выпустил последнюю очередь из автоматической пушки по «Волкодаву», и пушка замолчала: кончились снаряды. Все еще стоя в огне. Клей продолжал выпускать лазерные разряды в своего оставшегося в одиночестве противника.

Однако силы стоящих друг против друга роботов были неравны. Хотя по массе «Феникс» был на двадцать тонн тяжелее «Волкодава», но последний имел лазерные установки средней мощности на груди, а также лазер большой мощности «Циклоп XII», вмонтированный в руку. Только один этот лазер был намного мощнее, чем все оружие Клея.

Расправившись с «Виндикатором», Алекс повернулся к «Волкодаву», и перекрестье прицела установилось на спине вражеского робота, где броня была намного тоньше. Когда он выстрелил, то тут же получил ответный выстрел из лазерной установки «Волкодава». Удар пришелся по правой руке «Лучника».

Монитор, отвечающий за уровень температуры в кабине, показал превышение допустимой нормы, и компьютер опять настоятельно рекомендовал ему катапультироваться. Игнорируя голос компьютера и надписи на мониторе, Алекс продолжал стрелять, стараясь попасть прямо в отверстие лазерной установки на спине «Волкодава». Когда ему это наконец удалось и установка расплавилась с громким шипением, он не прекратил стрелять в спину робота.

– Алекс! – раздался крик Клея по тактической линии связи. – Алекс! Я горю!

– Выбирайся скорее! —скомандовал Алекс. «Волкодав» пытался развернуться к Алексу, чтобы выстрелить в него из лазерного орудия, расположенного на груди. Но Алекс все время держал своего «Лучника» за его спиной, не давая противнику возможности повернуться к нему лицом. Взрыв сорвал бронированные панели с бока «Волкодава», и они посыпались, подпрыгивая, по каменистому неровному руслу высохшей реки.

– Алекс! Помоги!

Но Алекс не слышал призыва друга, его захватила кровавая битва не на жизнь, а на смерть. «Волкодав» заполнил его зрение, его мозг, его слух. Алекс, стиснув зубы, шел на врага и стрелял, стрелял, стрелял… Медленно, как бы нехотя, «Волкодав» дрогнул и опустился на колени. Дым вырывался из трещин и воронок в броне, а по оголенным проводам и электронным схемам заплясали и заметались язычки пламени. В этот момент голова робота, состоящая из секций, раскололась, и водитель «Волкодава» катапультировался на командном кресле из бесполезного теперь робота. Покинутый своим водителем, робот еще мгновение постоял на коленях, а потом рухнул на землю и застыл кучей никчемного металла.

Только теперь Алекс вспомнил о Дэвисе…

«Феникс» пылал. Из огромной пробоины на груди вылетали клубы черного, жирного дыма. Пробоина была как раз под пространством, которое занимала кабина водителя. Языки пламени лизали верхнюю часть торса «Феникса».

– Дэвис!

Он со всех ног бросился к роботу друга, и в этот момент огонь столбом вырвался из внутреннего пространства «Феникса», а правая рука оторвалась и упала полурасплавленным обрубком к ногам робота. Огонь быстро распространялся. Алекс не мог донять, что горит. Вероятно, взорвалась энергетическая установка и стала причиной возгорания робота. Даже металл будет гореть при такой температуре…

– Дэвис! – заорал Алекс. – Катапультируйся! Выбирайся оттуда, черт побери!

Но в ответ он услышал дикие крики человека в агонии, которые раздались в наушниках его нейрошлема.

Через несколько секунд Алекс был рядом с «Фениксом», который стоял теперь неподвижно, весь охваченный пламенем. Уровень температуры в его собственной машине давно превысил все мыслимые границы, и сейчас находиться около этого пылающего как факел робота было настоящим безумием. Но он, казалось, не замечал жары в кабине. Алекс пытался найти способ сбить огонь с «Феникса» и спасти друга.

– Дэвис!

Крики внутри «Феникса» смолкли. Наступила мертвая тишина, в которой был слышен гул пламени, жужжание приборов в кабине Алекса и шипение падающих вниз расплавленных капель металла.

– Дэвис! Ты слышишь меня? Ответь мне, Дэвис!

Но в ответ не раздалось ни звука. Крики Дэвиса Клея из «Феникса» замолкли навсегда.

Но Алекс слышал их. Они продолжали звучать в его мозгу…

I

Резиденция, Данкельд

Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

02 часа 75 минут. 10 марта 3057 года

Александр Карлайл внезапно проснулся от собственного крика. Он сидел, выпрямившись, на постели… в своей комнате, находящейся в Резиденции, старинном здании, построенном на вершине холма, которое командование Легиона превратило в оборонительную крепость и разместило там своих воинов. Простыни были влажные, а его обнаженное тело покрыто холодными каплями пота. Весь дрожа, он откинулся на подушку и широко раскрытыми глазами уставился в темноту. Алекс знал, что уснуть ему сегодня больше не удастся. Знал он также и то, что ему не избавиться от ночных кошмаров.

– Компьютер! – сказал он в темноту. – Включиться!

Повинуясь приказу, настенные панели включились и осветили комнату. Выполненные в стиле раннего колониального периода Гленгарри, лишенные украшений феррокритовые стены были покрыты тонкими экранными панелями, которые могли давать изображение в реальном масштабе времени о том, что происходит за крепостным валом замка, а также любую информацию из главного архива данных. Сейчас они показывали простое световое шоу из переплетающихся цветовых форм, рисунки в голубых и зеленых тонах, придуманные Томо, мастером из Нового Эдинбурга, еще в XXV веке и предназначенные для того, чтобы можно было успокоиться и расслабиться. Но сейчас Алексу показалось, что он медленно погружается под воду и еще немного – и он утонет в этих сине-зеленых волнах света.

– Компьютер, – сказал он, – нормальное освещение.

Рисунки Томо медленно уступили место мягкому, теплому свету, который соответствовал обычному дневному освещению оранжевого гленгаррианского солнца. Спустив ноги с постели, Алекс поднялся, босиком пересек комнату и подошел к главному терминалу.

– Компьютер, речевая связь с медтехом Джамисон, —сказал он, опускаясь в кресло, – негативное видеоизображение.

На экране, над терминалом, засветилось окно, некоторое время оно оставалось пустым, за исключением слова «Соединение», которое то зажигалось, то гасло. Мигание продолжалось гораздо дольше, чем ожидал Алекс, пока наконец на экране не появилась новая легенда. «Связь установлена. Негативное видеоизображение».

– Что случилось? – спросил женский голос, раздавшийся по громкоговорителю. Он был резкий, и в нем явно звучало раздражение.

– Элен? – сказал Алекс. – Это Александр. Я разбудил тебя?

Она немного помолчала, а потом ответила:

– Сейчас два часа семьдесят минут по местному времени, и ты еще спрашиваешь, разбудил ли ты меня?

– Извини, Я… я думал, что сегодня дежуришь ты.

– Нет. Сегодня дежурит Ватсон, – с уже меньшим раздражением ответила она, подавив зевок, – Что случилось? Опять ночные кошмары?

– Я не могу спать, Элен, – медленно заговорил Алекс, опустил голову и взглянул на руки. Они все еще дрожали противной мелкой дрожью, и он не в силах был ее унять. – Меня опять мучили кошмары. – Последние слова он произнес печальным неуверенным голосом.

– Я сейчас приду.

– Нет, послушай, соедини меня лучше с Ватсоном. Мне действительно очень жаль, что я тебя потревожил.

– Теперь это не важно. Я уже все равно проснулась. Я только оденусь и через десять минут буду у тебя.

На экране появились слова: «Конец связи».

Поднявшись с кресла, Алекс взглянул на себя. Прошел год после битвы при Халидоне, четыре месяца после жестокой и изнурительной партизанской войны, которая началась вслед за этой битвой, а его тело все еще оставалось настолько худым, что можно было пересчитать все ребра.

Алекс решил, что ему тоже следует одеться. Военный врач Элен Джамисон не будет изображать из себя пуританку при виде обнаженного мужского тела, но Алексу не хотелось, чтобы она подумала, что он вытащил ее из постели посреди ночи зачем-нибудь еще, а не для того, чтобы получить от нее успокаивающее средство. По его приказу компьютер открыл стенной шкаф, и через несколько минут на нем уже был темный комбинезон с короткими рукавами и эмблемой Серого Легиона Смерти на груди.

Этот ночной кошмар…

Снова и снова…

Гленгаррианская кампания началась более года назад, когда сепаратисты Скаи подняли мятеж против Федеративного Содружества. Полковник Грейсон Карлайл Смертоносный, прославленный отец Алекса, временно передал командование Серым Легионом Смерти сыну, с наказом обеспечить мир на Гленгарри.

Командование? Да, верно! Рядом с такими проверенными и закаленными в боях ветеранами, как Дэвис Макколл, Хасан Али Халид и Чарльз Биер, его действия как полкового командира скорее походили на моделирование боевой подготовки с целой командой опытных инструкторов, которые в любой момент могли исправить его ошибки.

Но на этот раз боевые действия, страдания и смерть были настоящими; При Халидоне Легион потерпел жестокое и горькое поражение. Атака Алекса против авангарда повстанческих войск у Рико-Пасс позволила спасти Легион, но слишком большую цену пришлось за это заплатить. А после этого – семь долгих месяцев партизанской войны – набегов, с последующим отступлением, против повстанческих войск, которые захватили все населенные пункты Гленгарри. Фактически это были мелкие набеги на стратегические дороги врага, ведущие к столице Гленгарри.

Потери Легиона были невосполнимыми. Приток новых рекрутов сокращался по мере того, как правительство мятежников забирало в свои руки все новые и новые населенные пункты Гленгарри. Новых роботов взять больше было негде, а запасные части для старых, чтобы они хотя бы могли двигаться, приходилось, как нищим, собирать на поле боя… иначе Легион совсем остался бы без роботов. Это была самая горькая и самая жестокая из всех войн, которую мятежники могли выиграть, если бы им удалось захватить Легион врасплох и заставить принять бой в открытую…

Это было, с начала и до конца, проверкой молодого Карлайла на умение действовать в экстремальных ситуациях, его способности принять на себя ответственность и осуществлять командование.

«Ты несешь ответственность перед своими людьми, мужчинами и женщинами, которые смотрят на тебя как на лидера» – так сказал обычно молчаливый Чарльз Биер, как раз перед боем на Килленкренки-Пасс, заключительной битвой долгой Гленгаррианской кампании. Биер – легенда среди наемников, водитель боевого робота третьего поколения – вел свой род от Тау Сети II. Он, как Макколл и Халид, был первым из тех, кто присоединился к отцу Алекса почти тридцать лет назад, когда Серый Легион Смерти только организовывался. Ко времени восстания сепаратистов Скаи Биер жил уединенно на Гленгарри, пока не услышал о том, в каком ужасном положении находится Легион. Его внезапное появление у Килленкренки и то моральное воодушевление, которое вызвал его приезд, позволили наконец Легиону изменить положение в свою пользу.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

Да, это он, Алекс, несет ответственность за то, что Дэвис Клей умер страшной смертью, загнанный в капкан на поле битвы в своем горящем «Фениксе». Это он несет ответственность за то, что Хасан Али Халид был тяжело ранен в битве у Локабар-Форест шесть месяцев назад. Черт побери! Это он виноват с начала и до конца, что Серый Легион Смерти понес тяжелые потери на Гленгарри, где больше половины личного состава и техники было выведено из строя к тому моменту, когда наконец появился его отец, чтобы снять осаду и спасти его.

Шестьдесят процентов выбывших из строя… Это ужасная и кровавая статистика! Не было ничего, что позволило бы ему оправдаться перед самим собой за то, как он провел эту кампанию. Но что было еще хуже, по мнению Алекса, что его каким-то образом изобразили героем, человеком, которому удалось сплотить Легион и противостоять силам Четвертого полка сепаратистов Скаи до подхода свежих сил. Если честно, то к моменту появления старой гвардии Легиона и знаменитых Горцев Нортвинда положение мятежников ничем не отличалось от положения Серого Легиона Смерти. И только вылазки Алекса на стратегические дороги противника были на удивление успешными.

Но какой ценой! Боже, какой ценой! Алекс прекрасно знал то, что не знали люди, называющие его «героем Гленгарри», знал, что Биер, и Халид, и другие ветераны Легиона подсказывали ему, как поступать в том или ином случае, исправляли его ошибки, что он не был готов принять на себя командование и вряд ли будет когда-нибудь способен на это.

Раздался звон колокольчика.

– Входи, – отозвался Алекс.

Одна секция стены отодвинулась, и Элен Джамисон вошла в комнату. Это была высокая, привлекательная брюнетка, опытный медтех, которая примкнула к отступающим войскам Алекса во время мятежа. Сначала она просто навещала солдат Легиона в их убежищах в горных лесах Гленкоу, приносила с собой антибиотики и перевязочные материалы, а тяжелораненых лечила с помощью портативного набора медицинских инструментов. Но после того, как мятежники убили ее мужа и восьмилетнего сына, сожгли их дом, она вступила в Легион. В одной руке она держала тонкий обруч из черной пластмассы, из тех, что надевают на голову. От него отходили провода, соединяющиеся на ручном контроллере.

– Итак, опять беспокойная ночь? – спросила она.

– Да, опять. – Алекс покосился в сторону прибора в ее руке. – А это что такое?

– Электронное успокаивающее устройство. – Она протянула ему обруч, чтобы он мог разглядеть его. – Он предназначен для того, чтобы модулировать альфа-волны и посылать по нервной системе сигналы, которые снизят выброс адреналина, снимут напряжение мышц и позволят тебе полностью расслабиться.

Он нахмурился.

– Я надеялся получить что-нибудь посильнее.

– Что именно? Таблетки? Ты знаешь, как я к ним отношусь.

Всем было известно, что Элен отрицательно относится к любому виду медикаментозного лечения.

– Ну… – неуверенно начал Алекс.

– Или секс? Здесь я тебе ничем помочь не смогу.

– Я и не думал…

– Совсем не потому, что ты непривлекательный, – закончила она серьезным тоном, подсоединяя провода к обручу. Потом показала ему жестом, чтобы он лег на кровать. – Совсем наоборот, но, я считаю, совсем ни к чему заводить подобные отношения со всеми женщинами, находящимися у тебя в подчинении.

– Меня не интересует секс, медтех, – довольно резко ответил Алекс, – я хочу хоть немного поспать.

– Это тебе поможет. – Стоя у кровати, она надела обруч ему на голову и установила соединяющие провода. – Я вдруг подумала… А как поживает Кейтлин?

– Кейтлин? А какое она имеет к этому отношение?

– Ты сказал, что не интересуешься сексом. Вот я и подумала, является ли это симптомом депрессии или ты поссорился с Кейтлин.

– Депрессия? – Он покачал головой. Разговаривать с Элен Джамисон всегда было непросто: она обладала живым умом и воображением и часто внезапно меняла тему разговора. – Какая еще депрессия?

Она внимательно изучала показания на ручном контроллере и медленно вращала ручку реостата, настраивая прибор. Алекс почувствовал легкое покалывание тока, протекающего по контактам обруча.

– Тысячу лет назад тебе наверняка поставили бы диагноз: невроз военного времени или боевая психическая травма. «Посттравматическое стрессовое состояние», или ПТСС, было клиническим диагнозом для подобного рода заболеваний. Это означает, что ты видел слишком много, слишком много страдал и твой мозг приказывает тебе сжаться в маленький комок и послать всю вселенную к черту.

– Я думал, это просто трусость. – Алекса удивило, сколько горечи прозвучало в его собственных словах.

– И это тоже. Война делает с человеком страшные вещи. Особенно в том случае, когда он позволяет себе слишком много чувствовать. Она может превратить здорового и сильного человека в эмоционального калеку. Отнять у тебя все представления о чести, долге и справедливости, и ты не сможешь больше верить никому, даже самым близким людям. Война может заставить тебя бежать от реальности, и все вокруг примут тебя за труса… или кататоника. А современная война особенно, несмотря на все договоры и конвенции, способна мгновенно сломать волю человека и искалечить его душу. Я думаю, это происходит потому, что человек практически беззащитен перед двадцатиметровым роботом-воином. Ты же понимаешь, человек – против робота-убийцы. И в этом случае человеку нет никакого шанса выжить, если только он не станет частью машины.

Обруч на голове Алекса стал издавать слабое жужжание, и он поймал себя на том, что не может сосредоточиться на ее словах. Он чувствовал себя гораздо лучше, хотя сна не было ни в одном глазу. Сон означал возврат к ночным кошмарам, Алекс не в силах был это выдержать, по крайней мере сейчас.

– Ты считаешь, что человек должен быть похожим на машину? Отказаться от чувств, от человеческих эмоций?

– Конечно нет. Но ты должен провести серьезную самооценку, чтобы понять, сможешь ли ты стать водителем боевого робота или нет. Даже героям иногда приходится удаляться от дел.

– Герои. – Простое, односложное слово прозвучало для него как проклятие, напоминание о тех событиях, которые довели его до этого состояния.

– Ты ведь герой Гленгарри. Или ты забыл об этом? – спросила она.

– Нет. Я помню. Слишком хорошо все помню. И мне невыносимо тяжело играть эту роль.

– В этом нет ничего удивительного.

– Не моя заслуга в том, что Легион держался так стойко во время этой кампании, Элен. Ты знаешь это, потому что сама была там.

– Мне кажется, ты делал все правильно.

– А я точно знаю, что за меня думали и решали майор Макколл и остальные ветераны. Очень часто я просто не знал, что делать.

– Я не военный человек, Алекс. Я не могу отличить фланговый марш от полкового. Но мне кажется, что любой хороший командир должен полагаться на своих более опытных подчиненных и слушать их советы… а может, иногда даже отступить, если это необходимо. Ты сделал все, чтобы Легион продержался до прихода подкрепления.

– Ты имеешь в виду, до тех пор, пока не появился мой отец. Они обрушились на Инвериум с неба… Корабли, на которых находились новые роботы. В какой восторг пришли оставшиеся в живых легионеры, узнав, что вернулся сам Карлайл Смертоносный!

– Ты говоришь это с горечью? Или это зависть? – спросила она.

– Зависть? К отцу? Нет, не думаю.

– Тогда горечь. Потому что он прибыл вовремя и спас тебя.

– Может, ты и права. – Он тяжело вздохнул. – Знаешь, Элен, я думаю, что я очень, очень устал. Я устал жить жизнью, которой все ждут от сына великого Грейсона Карлайла. Я устал жить в его тени, устал пытаться жить по правилам и стандартам, которые он установил еще до того, как я появился на свет, устал от того, что меня все время сравнивают с ним, устал, потому что не смогу, никогда не смогу стать таким, как мой отец…

– Существует и другое объяснение.

– Да? И какое же?

– Тебе жалко себя.

– Может, и это тоже.

Какой смысл опровергать это обвинение? Кроме того, это ничего не меняет в его жизни.

– Ты хочешь от всего отказаться? – спросила она. Алекс повернул, голову и посмотрел на Элен. За последние несколько минут освещение комнаты изменилось, опять заиграли абстрактные картинки Томо в сине-зеленых тонах. Неужели он сам приказал компьютеру изменить программу? Он не мог вспомнить. Но сейчас игра света не раздражала его. Она была даже приятной и успокаивала.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто интересно. – Она продолжала изучать показания прибора. – Хочу узнать, если тебе не нравится управлять роботом, то что бы ты хотел делать? – Поскольку он не ответил на ее вопрос, то она добавила: – И кроме того, Алекс, тебе ведь совершенно не обязательно жить, придерживаясь идеалов твоего отца, или проводить в жизнь его планы относительно твоего будущего, не так ли?

– Отец не заставлял меня стать водителем боевого робота, – ответил Алекс.

Но правда ли это? Сын Грейсона Карлайла Смертоносного и Лори Калмар не мог не вобрать в себя мифы и легенды и даже саму атмосферу жизни наемного подразделения водителей боевых роботов. Скорее всего, все было решено задолго до того, как Александр Карлайл впервые стал управлять роботом. Он вспомнил, как играл с моделями боевых роботов, когда ему было только шесть лет, и как, сидя в казарме, где жили ветераны, слушал их рассказы о войне затаив дыхание. Он хотел стать воином еще тогда, в далеком детстве, не потому, что хотел славы или искал приключений, а потому, что больше ничего не знал.

Но за последние несколько месяцев, даже еще до окончания Гленгаррианской кампании, он уже не раз задумывался о том, что, может, ему стоит найти свое место в этой жизни, уйти из Легиона, от отца, от людей, таких, как майор Макколл, который был его наставником и которому он хотел подражать, будучи еще ребенком. Алекс много думал об этом. У него было немного денег, вероятно, этого хватило бы на проезд до Галатеи или до другого центра Наемников, может, даже за пределы Внутренней Сферы. Забыть обо всех, кто был с ним до сих пор, и особенно о времени, когда на него было возложено командование Легионом. Он нанялся бы простым водителем боевого робота в другое соединение или даже подписал бы контракт с каким-нибудь Домом.

Конечно, ему пришлось бы изменить имя… К черту, разве он сможет убежать от прошлого, от того, кто он и что он?

И все-таки это возможно. Трехмерное пространство, известное как Внутренняя Сфера, бесконечно. Там тысячи миров или даже больше, и можно выбирать любой. Алекс сможет найти место для себя, место, где никто не назовет его героем Гленгарри… или сыном великого Грейсона Карлайла.

Его больше беспокоили мысли, вызванные вопросом Элен о том, что он будет делать, если не будет водителем боевого робота. С одной стороны, он больше ничего не знал и не умел. С другой стороны – и это был страшный секрет, который мучил его, – семь месяцев войны на Гленгарри подорвали его психику. Как Элен назвала это состояние? ПТСС? «Психоз военного времени» – очень верное название того, что с ним происходит. У него было такое ощущение, что он утратил все необходимые воину качества: быстроту реакции, интуицию и здравый смысл, без которых невозможно управлять роботом, а главное, выжить в битве. Результаты его сегодняшних тренировок на тренажере были неутешительными. Полученные результаты показали, что его ответная реакция снизилась на 25 процентов, что он начал долго обдумывать те ситуации, где необходима всего лишь интуиция и инстинкты воина. Опытный водитель робота действует, как будто его робот и он – одно целое.

Вернон Артман – войсковой оружейный мастер – неустанно повторял Алексу:

– Не думай так долго! Ты должен слиться со своим роботом!

Стать одним целым с роботом? Теперь Алекс просто катался в своем огромном роботе и не чувствовал себя неотъемлемой частью этой умной и мощной машины.

И было еще такое, о чем он не мог сказать никому, особенно Артману. Последние четыре месяца, каждый раз, когда он забирался на тренажер, он слышал предсмертный крик Дэвиса Клея.

Александр даже не почувствовал, когда Элен Джамисон сняла обруч и покинула комнату. Он заснул. До самого рассвета он спал спокойно и без сновидений.

II

Резиденция, Данкельд

Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

09 часов 15 минут, 10 марта 3057 года

– Проклятые Sassenach!

Дэвис Макколл откинулся на спинку кресла. Его обычно красно-кирпичное лицо так побледнело, что веснушки и возрастные пятна проступили темными, коричневыми, четко очерченными островками на фоне этой бледности. Огромной пятерней с растопыренными пальцами он задумчиво провел по рыжей бороде, затем по волосам на голове, которые уже давно засеребрились на висках и за ушами.

Дэвис сидел в зале для игр Легиона, огромном помещении с низким потолком, в центре которого была спортивная площадка, а вдоль стен было установлено большое количество кабинок телесвязи. За его спиной небольшая компания легионеров обменивалась грубоватыми, беззлобными шутками и держала пари на двух парней, которые играли на мониторе с голографическими изображениями боевых роботов.

Они не обращали внимания на огромного каледонца, который сидел, с трудом помещаясь, в одной из кабинок телесвязи.

Дэвиса это вполне устраивало. Он пристально смотрел на телетекст, мерцающий перед ним на огромном экране.

Окончание телесвязи по РЛС.

Стоимость в С-чеках 932.

Спасибо за то, что вы пользуетесь услугами Ком-Стара.

– Ангус, Ангус, подлец ты этакий, – почти нежно прошептал Дэвис, – в какую исторрию ты попал на этот рраз?

Майор Дэвис Макколл очень редко позволял себе говорить на гэльском наречии своей далекой родины Каледонии. Только в моменты величайшего напряжения он не мог отказать себе в удовольствии выражать мысли вслух на родном языке. По правде говоря, он не любил замечания, которые ему делали по поводу того, что он называл неприятных для себя людей «Sassenach», что на литературном языке соответствовало обычному слову «англичанин», слову давней вражды между людьми, похороненными друг от друга на расстоянии в несколько сот световых лет.

Он виновато оглянулся и посмотрел на играющих легионеров. Успокоившись, что никто не слышал его ругательств, он набрал на клавиатуре нужную команду.

Повторить предыдущую передачу.

Доступ: 3937.

Некоторое время экран оставался пустым, а затем на нем появились позывные Ком-Стара и новое послание:

Телесвязь по РЛС

10 марта 3057 года.

Односторонняя, неприоритетная. Каледония вызывает Гленгарри

через ретранслятор 3, Гладиус.

5

Цифра "5" на экране сменилась цифрой "4", а потом "З", "2", и через некоторое время вспыхнула цифра "I". А потом на экране появилось морщинистое лицо очень пожилой женщины.

– Сын, – произнесла она, – это мама. Извини, что ввожу тебя в траты этим вызовом, но дело очень важное. Я узнавала, оплату надо производить в С-чеках.

Кларе Стюарт Макколл был восемьдесят один год. Ее седые, с голубоватым отливом волосы, когда-то огненно-рыжие, настолько поредели, что он мог видеть кожу на ее голове. Когда-то, во времена «Золотого века» Звездной Лиги, методы генетического восстановления и современная медицина позволили увеличить срок человеческой жизни в два и даже в три раза по сравнению с обычной продолжительностью жизни человека. Это достижение, как и многое другое, было потеряно, а может, специально утаивалось последние три века непрекращающихся жестоких войн. Наверное, во Внутренней Сфере были люди, богатые и облеченные властью, которые могли себе позволить прожить свыше ста пятидесяти лет, а выглядеть только на пятьдесят. На Каледонии восемьдесят один год – это старость…

– Эта чертова штуковина действует? – неожиданно спросила Клара Макколл, посмотрев на кого-то, находящегося справа от нее. В техническом отношении Каледония отставала от других планет. Жители имели в своих домах минимальный набор электронного оборудования, а личные компьютеры были большой редкостью. Мать Дэвиса Макколла никогда не доверяла этим приборам, и вряд ли она изменилась хоть на йоту с момента их последней встречи, состоявшейся десять лет назад.

Кто-то, кого Дэвис не мог видеть, уверил ее, что она в эфире. Опять повернувшаяся лицом к камере, Клара Стюарт удовлетворенно кивнула и снова обратилась к сыну:

– Так вот. Мне очень неприятно, что я обращаюсь к тебе, сын, особенно после всего, что между нами произошло, но у нас очень, очень большие неприятности. Твоего брата Ангуса арестовали чернорубашечники. Я очень боюсь, что наш наместник собирается его казнить вместе со всеми остальными арестованными.

– Со всеми остальными, – погруженный в свои мысли, повторил Дэвис. – Что она этим, черрт поберри, хочет сказать?

– Мы ничего не можем сделать. Вен с Робертом были в Цитадели и обратились с просьбой к наместнику, но он припугнул, что может арестовать и их тоже. Конечно, будет суд и вроде бы по всем законам Федеративного Содружества, но ведь это позор для семьи. Вилмарт, этот ублюдок, он…

В этот момент, точно получив пинок под зад, Клара Стюарт исчезла с экрана. И тут же следом появилась надпись об окончании сеанса связи:

Передача закончена.

Стоимость в С-чеках 932.

Спасибо за то, что вы пользуетесь услугами Ком-Стара.

Расстояние от Каледонии до Гленгарри составляло двадцать парсеков, свыше шестидесяти пяти световых лет, но Макколл в одно мгновение мысленно вернулся в страну своего детства. Он увидел сверкающие воды устья реки Лорн, какими видел их в детстве с холмов, и две каледонские луны, низко плывущие по западному небосклону – огромную серебряную Стирлинг и небольшую золотистую Бэнокберн. Уже несколько поколений семья Макколлов жила в Данди, сельскохозяйственной общине на окраине Нового Эдинбурга, столицы планеты Каледония. Цитадель, о которой упомянула его мать, была старой крепостью Звездной Лиги, окруженной валом, на котором когда-то стояли батареи противовоздушной обороны. Теперь это была резиденция наместникаКаледонии.

Макколл очень редко позволял себе вспоминать о семье. Он покинул Каледонию много лет тому назад, и расставание было не из приятных. Дэвис Макколл был младшим сыном, а по давней традиции вся фамильная собственность должна переходить к старшему сыну, как к единственному наследнику. Для Дэвиса Макколла эти старые законы майората, перенесенные с древней Терры на Каледонию, означали появление нового солдата, как это часто происходило в старину.

– Врряд ли я смогу террпеть, чтобы мною прренебррегали и смотррели как на никому не нужную вещь, – сказал он брату во время их последнего серьезного разговора почти тридцать лет тому назад. – Я лучше стану настоящим воином, а не игррушечным солдатиком в кррасивой унифоррме.

Конечно, Ангус позаботился бы о нем. Скорее всего, Дэвису было бы предоставлено место капитана гвардии и он оставался бы достойным членом семьи, которым дорожат. Но Дэвису Макколлу всегда была ненавистна мысль, что его кто-нибудь будет содержать… Зависеть от кого-либо и получать из чужих рук кров и пищу? Нет! Вместо этого он решил стать наемником. И этого семья не могла ему простить.

Такая история повторялась почти во всех семьях на протяжении многих веков. Младшие сыновья покидали Шотландию еще там – на древней Терре – в поисках своей судьбы, в надежде обрести богатство за морями, в чужих краях Нового Света. Позднее младшие сыновья стали нести шотландскую культуру и идеалы, заселяя миры типа Гленгарри и Каледонии, которые до сих пор, спустя столетия, носили названия Шотландии на далекой и древней Терре и в которых звучало старинное музыкальное кельтское наречие.

Несмотря на всю боль, которую Макколл испытывал из-за разрыва с семьей, он бесконечно гордился своим шотландским происхождением. Дэвис был якобитом, членом радикальной и разветвленной шотландской политической партии, которая оставила многие идеалы прошлых сторонников доктрины о свободе воли, пытаясь при этом совместить их с идеями восстановленной конституционной монархии и правом престолонаследия. Он продолжал оставаться якобитом, несмотря на то, что за последние десятилетия разочаровался в лидерах этой партии, которые занимались политическими махинациями, и из-за бесконечных дрязг и борьбы за власть внутри самой партии. Может, это тоже было одной из причин, почему он покинул Каледонию, а не только ссора с семьей. Ангус, конечно, тоже принадлежал к якобитам и был ревностным сторонником ее нынешнего руководства.

И все-таки главной проблемой было решение Дэвиса стать наемником. Каледония несколько раз подвергалась набегам наемных войск, и Макколлы потеряли несколько членов семьи в этой борьбе, включая деда Дэвиса по материнской линии, при защите Нового Эдинбурга. Его семья расценила решение Дэвиса покинуть дом, чтобы вступить в наемные войска и зарабатывать себе этим на жизнь, как измену.

Когда Дэвис Макколл покинул Каледонию, только несколько членов семьи сохранили с ним хорошие отношения.

Но Макколл был так же упрям, как и все его предки. Дэвис получил боевое крещение в составе наемных войск на Фурилло, а потом очутился без контракта и без работы в расчетной палате на Галатее. Там впервые он встретился с молодым Грейсоном Карлайлом. Прошли годы, Макколл был вторым человеком, которого завербовал Карлайл: только Лори Калмар была в Сером Легионе Смерти дольше, чем Дэвис. Они трое вместе начали формировать новое наемное соединение. Сначала это была рота, затем батальон и, наконец, полк. За прошедшие тридцать лет Макколл посетил Каледонию дважды, в последний раз в 3048 году, когда он поехал на похороны Катерины, его родной сестры…

Родные, включая даже мать, едва обмолвились с ним словом, благо этому способствовала торжественная и суровая церемония похорон.

Все они несгибаемы, упрямы как ослы. И чтобы его мать переступила через себя и обратилась к нему за помощью, после всех этих лет молчания…

Черт побери! В какую же историю на этот раз попал старина Ангус? Вообще-то мать не попросила его о помощи, но тогда зачем она его вызвала? Тот факт, что ее сообщение было внезапно прервано, свидетельствовал, что кто-то на той стороне использовал право цензора. Она в разговоре назвала наместника Каледонии «ублюдком», и через мгновение Макколл созерцал пустой экран. Мать наверняка собиралась попросить его о помощи, но передачу прервали до того, как она успела это сделать.

Ему необходимо получить дополнительную информацию. В течение всех этих лет Дэвис пытался быть в курсе всего, что происходит на его родной планете, но это не всегда удавалось. Он знал, что наместником последние пять лет был некто по имени Вилмарт. Но что он собой представляет?

Со вздохом Макколл стер код Ком-Стара с экрана и обратился к информационной поисковой системе связи. Он набрал ключевые слова для поиска интересующей его информации: «Каледония», «Новый Эдинбург» и на всякий случай слово «якобит» – и ограничил время поиска данных последними тремя стандартными месяцами. Немного подумав, он приказал, чтобы загрузка информации была представлена в виде текста и изображения, а не звуковая. Ему не хотелось, чтобы находящиеся в помещении легионеры слышали, чем он занимается.

Честно говоря, он сомневался, что ему удастся получить нужную информацию. Несколько частных информационных агентств обеспечивали поступление межпланетных новостей через Ком-Стар. Но заселенное людьми космическое пространство было так велико, а население составляло свыше нескольких сотен миллиардов человек, что ни одна информационная служба не была в состоянии получать и распространять данные обо всем, что происходило.

Однако то, что его интересовало, – это всего-навсего известия об инциденте, который произошел совсем недавно в мире всего в двадцати парсеках от него и в системе, схожей с Гленгарри, являющейся частью пограничной области Скаи Федеративного Содружества. Если бы ему, скажем, нужны были новости из почти недосягаемого мира в далеком пространстве Люсьена или из Периферии, расположенной за пределами Внутренней Сферы, тогда у него вообще не было бы ни единого шанса, но поскольку он хотел знать…

Есть! Одна и только одна информация появилась на экране по вызову трех ключевых слов. Поскольку он расширил поиск до просмотра соответствующих статей, то колонка текста, появившаяся на экране, отражала единственную достойную внимания информацию о Каледонии за последний год. По левой стороне экрана шел текст, а по правой стороне его сопровождало визуальное отображение происходящего.

2 марта 3057 (стандарт)

Тысячи арестованных во время последних местных волнений.

Каледония, пограничная область Скаи (ФС). Мирная религиозная демонстрация, собравшая тысячи людей, вышедших на улицы Нового Эдинбурга, закончилась вчера волнениями, что заставило наместника Вилмарта вызвать Межпланетные войска.

– Военное положение – вещь неприятная, но, к сожалению, необходимая, – заявил он этим утром по телесвязи пресс-центра из Цитадели, – надежные и законопослушные жители Каледонии должны благодарить горстку религиозных фанатиков, политических радикалов и уличный сброд за причиненные им неудобства. Я обещаю всем, что военное положение будет отменено, как только в городе будет восстановлен порядок и добропорядочные люди смогут спокойно выйти на улицу, не подвергая свою жизнь риску.

В его речи не было ни слова о пострадавших, хотя очевидцы говорили, что роботы Межпланетных войск открыли огонь по толпе протестующих демонстрантов. «Это было ужасно! – заявила женщина, которая не пожелала назвать свое имя. – Мы пытались покинуть площадь, но собралось так много народа, а эти черные роботы уже были там, блокируя выходы и стреляя по толпе. Я никогда не видела ничего подобного в своей жизни!»

Демонстрация была организована одновременно лидерами Якобитской партии и главой движения Джихад, которые призывали к гражданскому неповиновению Межпланетному правительству. Как сообщалось, предводители обеих групп сейчас находятся в своих тайных убежищах и у них невозможно получить комментарии о случившемся.

– Все они фанатики, еретики и люди, не уважающие закон, – заявил глава группы Межпланетных вооруженных сил Терранс Грант после инцидента. – Порядочные люди не должны иметь ничего общего с этим сбродом.

Вчера поздно вечером было объявлено, что Правительство решило продлить военное положение по крайней мере до следующей недели. Жителям предложено сохранять спокойствие и сотрудничать с представителями власти.

– Сейчас ситуация находится у нас под контролем, – заявил представитель наместника Каледонии. – Кризис миновал, и я уверен, что большинство из нас хотят сотрудничать с законной администрацией для восстановления мира и порядка на нашей планете.

Макколл дважды внимательно перечитал текст, а затем стал просматривать фильм, сопровождающий его. Мало что можно было разобрать. Большинство кадров показывало огромную толпу, заполнившую главную площадь Нового Эдинбурга. Эта площадь носила старое шотландское имя Малкольм. Дэвис подсчитал, что там собралось никак не меньше пяти или даже шести тысяч человек. Это была очень приличная цифра, если учесть, что Новый Эдинбург был относительно небольшим городом по сравнению со столицами других планет, с населением около восьмидесяти-девяноста тысяч человек. На некоторых кадрах, сделанных с более близкого расстояния, он увидел в толпе много женщин и детей. И что было самым главным, ни один из демонстрантов, даже молодые парни, не был вооружен. Вместо этого они несли огромное количество плакатов, знамен и транспарантов. Самым популярным лозунгом был «Настал наш день», как и сокровенное уравнение «Машины = смерть». Во всех каледонских демонстрациях всегда ощущался дух луддитов. Другим часто повторяющимся воззванием было «Свобода мысли, свобода личности» – старинный якобитский лозунг, известный Макколлу еще с тех времен, когда он сам был активным участником движения.

Появилась надпись, говорившая о том, что вначале демонстрация была вполне мирной. Толпа вела себя пристойно и в рамках закона, пожалуй, только было очень шумно. Но затем вдруг кадры мирно настроенной толпы сменились изображениями, на которых появилась военная техника, включая несколько боевых роботов, двигающихся по знакомым Макколлу улицам Нового Эдинбурга. Как только демонстранты увидели роботов, они попытались рассредоточиться, но толпа была так велика, что площадь не могла опустеть в считанные мгновения. Макколл пожалел, что нет титров, поясняющих эти кадры. Обратились ли власти к демонстрантам с требованием разойтись? Подчинилась ли толпа этому требованию? Или роботы просто подошли и открыли огонь?

На эти вопросы из того, что он увидел, Дэвис не мог найти ответ. Кроме того, он подозревал, что содержание текста, да и показанные кадры, прошли цензуру представителей власти Каледонии, прежде чем они были представлены на всеобщее обозрение, потому что не было показано орудийного огня или погибших гражданских лиц.

В любом случае, он пока не заметил ни одного свидетельства насилия. Многое было явно вырезано после просмотра цензором, потому что была пара кадров, очень коротких и быстро промелькнувших, где он заметил тела людей, лежащих на опустевшей улице.

Одна драматическая ситуация тем не менее привлекла внимание Макколла. Изображение было не очень четким и дрожащим, как будто снимали с помощью обычной ручной камеры да еще и с большого расстояния. Однако Дэвис увидел, что робот на экране был старым, много раз побывавшим в ремонте и имеющим большое количество заплат. Это был «Шершень», покрашенный в черный цвет с яркими желтыми полосами. У робота отсутствовало несколько панелей и бронированных пластин. Кроме того, «Шершень» хромал, что позволило Макколлу предположить, что у робота поврежден бедренный блок силового привода. Когда робот двигался медленной, почти жеманной походкой в сторону площади Малкольма, он был неожиданно остановлен человеком в белой блузе и черных брюках, который встал на его пути.

Все произошло так быстро, что Макколл сначала не обратил на это внимания. Вероятно, по этой причине данный эпизод ускользнул от взора цензора. Чтобы лучше рассмотреть, что же произошло, Дэвису пришлось несколько раз прогнать эту сцену, используя для этого систему увеличения кадра.

Насколько он разобрал, этот человек на какое-то время блокировал движение «Шершня», грозя кулаком десятиметровому гиганту, стоящему перед ним. К этому времени толпа почти рассеялась, но этот человек, казалось, решился осадить правительственного робота. Может, он хотел продемонстрировать свою отвагу перед камерами, которые, как он понимал, наблюдают за происходящим. А может, он настолько разозлился, что потерял контроль над собой. Несколько минут он стоял безоружный и незащищенный, но бесстрашный веред махиной в двадцать тонн стали и керопластика.

Внезапно человек нагнулся, поднял что-то с мостовой. «Наверное, камень», – подумал Макколл. Потом откинулся назад и, изо всех сил размахнувшись, запустил им в робота. Картинка была настолько расплывчатой, что Макколл не увидел, попал он в цель или нет.

«Шершень» немного помедлил, казалось размышляя, как ему лучше обойти это дерзкое маленькое существо, вставшее на его пути. Затем, как будто непреднамеренно, робот поднял левую ногу и шагнул вперед. Макколл вздрогнул и быстро отвернулся от экрана.

– Эх, паррень, – тихо произнес он, – так вот как они там используют боевых рроботов!

Когда робот вышел на середину площади, от дерзкого человека, преградившего ему путь, осталось кроваво-красное месиво на мостовой. Цензоры, вероятнее всего, пропустили эту сцену по недосмотру.

А может, они специально оставили ее как предупреждение, в то время как вырезали все другие сцены массового убийства, которые могли бы вызвать вмешательство извне в дела Каледонии. Как всегда, политические игры были загадкой для Макколла.

Рассерженный, он очистил экран и уже хотел выйти из сети, как вдруг его внимание привлекла голограмма в правом верхнем углу экрана. Это была еще одна порция информации в ответ на его ключевые слова.

Когда он набрал команду доступа к ней, то испытал такое потрясение, какого не испытывал ни разу до этого, это было намного сильнее, чем медленное поджаривание в кабине вышедшего из строя робота.

Эта статья, как оказалось, была вообще не из информационной сети. Это был материал одной из местных телепрограмм Гленгарри. Дата, стоявшая на изображении, была семидневной давности. Черт побери! Почему же он ничего не слышал об этом?

«…И уже сегодня широкой волной распространяются слухи и пересуды, рассчитанные на вас, члены Легиона», – сообщила диктор, красивая блондинка с сексуальным ртом, но поскольку он убрал звук, то она только беззвучно открывала рот, а слова плыли титрами внизу экрана. —Все в Данкельде считают, что вы в ближайшее время отправитесь на Каледонию, ведь Легион является частью миротворческих сил Федеративного Содружества! Эти заявления пока еще не подтверждены, но, как всегда, поступили из «хорошо информированных источников». Из этих же источников стало известно, что большое количество провианта было оплачено службами Серого Легиона Смерти. По крайней мере радует то, что каледонцы говорят на том же языке, что и мы".

Больше ничего существенного, что дополнило бы вечерние новости, в заявлении не было. Но что особенно поразило Макколла, так это то, что до него не доходили даже отголоски «слухов и пересудов» на эту тему. Подобно всем военным, еще со времен Саргона Великого, майор Дэвис Макколл доверял слухам как первому источнику, позволяющему выяснить, что в действительности происходит в соединении. А уж если эти слухи касаются предполагаемой посылки Легиона на его родную планету…

Дэвис еле сдержался, чтобы не произнести вслух грязное гэльское ругательство. Похоже на то, что его специально держали в неведении именно потому, что Каледония его родина. Может, затем, чтобы пощадить его чувства, а может, потому, что все решили, что он уже знает о случившемся. Миротворческие силы на его родине? Для любого наемного воина нет ситуации страшнее этой. Что может произойти, когда ты высадишься на родной земле для подавления мятежа и наведения порядка? И каково это – смотреть из кабины боевого робота на своих друзей детства и членов семьи?

Есть, конечно, среди наемников такие, кому на это наплевать. Вот, например, водитель черного с желтыми полосами «Шершня», скорее всего, каледонец, но это не помешало ему превратить своего соплеменника в кровавое пятно на мостовой. Но для Макколла даже мысль встретиться лицом к лицу в бою с одним из представителей своего клана…

Это, без сомнения, объясняет, почему он ничего не слышал о случившемся. Теперь он может понять взгляды, которые на него бросали его сослуживцы, и почему они замолкали, когда он входил в комнату. Впервые с момента вступления в Легион Дэвис Макколл почувствовал себя изгоем, и это огорчило его больше всего.

Его Легион будет послан на планету Каледония? Имеет ли это отношение к Вилмарту и волнениям, которые там имели место? Макколл поднялся на ноги, неуверенно глядя на игровую площадку, где двое новобранцев по очереди разносили голографические изображения боевых роботов на сверкающие кусочки.

– Я думаю, – вслух произнес Макколл глухим голосом, похожим на раскаты приближающейся грозы, – мне стоит пойти повидаться со Старриком.

Если и был на всей планете человек, с которым он мог говорить обо всем на свете, то это был полковник Грейсон Карлайл.

III

Резиденция, Данкельд

Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество.

10 часов 50 минут, 10 марта 3057 года

Полковник Грейсон Карлайл откинулся на спинку стула, обеими руками протер глаза и с хрустом потянулся, пытаясь прогнать усталость. Монитор компьютера зловеще уставился на Грейсона, как бы обвиняя его даже за минутную паузу во время работы. Карлайлу казалось, что он целую вечность бьется над расследованием одной проблемы и не может решить ее. И пока не было даже намека на то, что он сможет сделать это в ближайшее время.

– Каким образом в космосе кому-то могла прийти в голову идея вот так вести записи? – простонал он.

Хронометрирование! Он был водителем боевого робота, черт побери, а не хранителем времени и не программистом. Ему никогда и не требовались эти знания, но теперь…

Хронология времени и дат всегда была сложной проблемой, начиная с первых полетов человека в космос. С самого начала эры межпланетных перелетов первые космонавты придерживались хорошо им знакомого стандартного «Земного исчисления времени», или, как они для простоты и удобства называли это, «Стандарта», для всех программ хронометрирования. Опираясь на естественные циклы Земли, они приняли за основу день, состоящий из 24 часов, каждый час включал 60 минут, год, состоящий из 365,25 дня, а в качестве двух промежуточных единиц – «неделю» и «месяц», что уж совсем было лишено логики.

Эта система прекрасно работала для обеспечения кораблей, совершающих межзвездные перелеты. Обитателям корабля не было нужды наблюдать за временем, всю ответственность на себя взял Ком-Стар, который следил за необходимыми стандартами измерения времени и передавал данные через импульсные генераторы, обеспечивавшие связь между государствами Внутренней Сферы. Поскольку Ком-Стар имела штаб-квартиру на Земле, то и вся система счислений была оправдана. Но в последнее время Ком-Стар утратил свое могущество, и возникла опасность, что хронометрированием, как, к сожалению, и многим другим, скоро займутся частные компании или отдельные правительства.

И это, несомненно, будет означать начало великого хаоса, потому что огромное количество миров Внутренней Сферы никогда не захотят прийти к соглашению ни по одному спорному вопросу, даже если это всего-навсего вопрос о том, в какой день недели это может произойти.

«Неразберихи было и так предостаточно, – с кривой усмешкой подумал Карлайл, – каждый раз, когда исследователи космоса после долгих странствий решали наконец обосноваться на одной из планет». Земную систему счисления времени никак не удалось приспособить к циклу смены дня и ночи или к количеству дней в году на другой планете, и Гленгарри не была исключением. Вращаясь вокруг звезды класса К1, намного холоднее и меньше земного Солнца, планета Гленгарри облетала ее за 0,577 астрономических единиц (АЕ). Даже эта единица была пережитком прошлого и означала расстояние между Землей и Солнцем. Следовательно, год на Гленгарри был меньше половины года на Земле и составлял 179 земных дней.

Это еще полбеды. В конце концов, можно легко и просто вывести время Гленгарри из земного стандарта. Но все осложнялось тем, что сутки на Гленгарри не имели ничего общего с 24-часовым днем на Земле. Находясь ближе к своему солнцу и подвергаясь более сильному влиянию приливов и отливов, планета Гленгарри делала оборот вокруг своей оси за 32 часа, 14 минут и 12 секунд, а значит, в гленгаррианском году всего 133,28 местных дня. В соответствии с системой, установленной первыми колонистами Гленгарри еще в XXIII веке, местный год был поделен на девятнадцать семидневных недель, каждая из которых была объединена в шесть трехнедельных месяцев. Остающаяся в конце года неделя была периодом проведения праздников, а последний день был на девять часов больше всех остальных – так завершался предыдущий год и начинался новый. Месяцы в соответствии с кельтским наследием Гленгарри были названы в честь персонажей старинных кельтских мифов: Немейн, Мирддин, Маб и другие.

Сегодня, Грейсон для большей верности взглянул на наручный компьютер, было шестнадцатое число месяца Дан, последнего месяца гленгаррианской осени. А по стандартному времени была ранняя весна, десятое марта.

Все дело было в том, что эти две календарные системы не совпадали. Они и не могли совпасть, поэтому простые люди на планете даже не пытались заставить их действовать вместе. Подразделения типа Серого Легиона Смерти пользовались местной системой времени, когда этого требовала их работа, а при контактах с внешним миром – земной стандартной системой времени. Для обычной ежедневной работы гленгаррианский час, насчитывающий восемьдесят минут, хорошо укладывался в стандартные двадцатичасовые сутки, плюс четверть часа, которые добавлялись после полуночи. И все вроде бы становилось на свои места.

Взглянув на наручный компьютер, Карлайл тяжело вздохнул. Час в восемьдесят минут означал долгое, долгое утро. Но самым неудобным было то, что люди не были приспособлены к 32-часовому дню. Некоторые работали в смену по восемь, десять часов, и, значит, время сна приходилось то на ночь, то на день. Другие, к ним относился и сам Карлайл, предпочитали работать по двенадцать или даже шестнадцать часов, зато на отдых оставалось столько же и в более подходящее для этого время. К сожалению, такой род деятельности, как управление воинским подразделением типа Серого Легиона Смерти, требовал его участия и в «свободное время», отчего дни становились невыносимо длинными и утомительными.

Особенно в таком вот случае, над которым он работал сейчас.

Один из новобранцев, молодая женщина из Данкельда, вступившая в Легион в конце прошлого года после завершения обучения, была назначена в отдел материально-технического обеспечения штаба Легиона. Два месяца назад она начала вводить новые формы документации в базу данных подразделения. Каждая форма содержала описание всех видов оборудования, продовольствия и других расходуемых материалов, закупаемых оптом по определенному графику у местного населения. Сразу после введения в базу данных эти формы автоматически обеспечивали закупку и поставку от различных поставщиков необходимых товаров, таких, как: продовольствие – замороженные туши крогов, единственный источник мяса в Данкельде; обувь; непромокаемые накидки и канцелярские товары. Полковой интендант мог, например, ожидать поступления четырех сотен замороженных туш крогов один раз в течение месяца. Один раз в течение стандартного месяца! Когда в первый раз четыреста замороженных туш крогов в контейнерах поступили на неделю раньше, лейтенант Доббс, помощник полкового интенданта, решил, что произошла небольшая ошибка, и не придал этому значения. Но когда это повторилось тремя неделями позже и контейнеры с крогами поступили на две недели раньше запланированного срока предполагаемой поставки, он понял, что это не случайность и произошло что-то серьезное. Все его склады оказались забиты морожеными тушами крогов.

А потом в финансовый отдел Легиона лавиной хлынули счета от местных поставщиков.

Оказалось, что текущие расходы подразделения превысили запланированные на двадцать пять процентов, потому что было поставлено намного больше всевозможного провианта за эти месяцы, а счета поступали с меньшими интервалами. Пока дела Серого Легиона Смерти шли достаточно успешно. Но его судьба, как и судьба любого наемного воинского соединения, напрямую зависела от движения денежной наличности. Неожиданно образовавшийся дефицит, зафиксированный в бухгалтерских книгах за последние месяцы, мог очень быстро поглотить денежный резерв Легиона. Но дело осложнялось тем, что при таких непредвиденных расходах они не смогли бы позволить себе закупить товары военного назначения – ракеты средней дальности, давно ожидаемую энергоустановку для вышедшего из строя «Медведя» Марго Шафер или перевооружить потрепанный в боях «Шейх», переданный новому лейтенанту. Как же его зовут? А, Вальтер Дюпре.

И все потому, что новый программист забыла или, может, не поняла, что подразделение использует стандартный календарь, а не тот, которым пользуются жители Гленгарри. Насколько Грейсон разобрался, около двухсот бланков-заявок отдела материально-технического обеспечения было уже заполнено с последующим автоматическим определением дат поставки с учетом трехнедельного гленгаррианского месяца, а не четырехнедельного стандартного.

Грейсон рассеянно теребил бороду, когда-то красивого каштанового цвета, а теперь почти совершенно седую. Весь вчерашний день и всю ночь он пытался разобраться в этой запутанной ситуации. Штат программистов Легиона был невелик, и сейчас они в обоих отделах, как в финансовом, так и в снабжении, напряженно работали над этой проблемой, но кому-то одному нужно было координировать их разрозненные подходы к решению этой задачи. Кроме того, необходимо было проследить, чтобы не возникли новые ошибки. Ни лейтенант Доббс, ни его шеф – капитан Левинсон, полковой интендант, – не были достаточно квалифицированными программистами, и Карлайлу приходилось самому держать всю ситуацию под контролем.

Обычно такого рода дела были в ведении офицера по административным вопросам, но Лори Калмар-Карлайл не было на Гленгарри. Она принимала участие в конференции на Таркаде и планировала вернуться обратно не раньше семнадцатого числа. Когда они последний раз разговаривали по РЛС-связи, она обещала ему по возвращении какой-то сюрприз. Зная характер Лори, бессмысленно заранее спрашивать ее, что за сюрприз она ему приготовила. Она всегда была непредсказуемой.

«Если бы этим сюрпризом был отпуск, – с тоской подумал Грейсон, – месяцев шесть или больше, стандартных месяцев, а не этих гленгаррианских недомерков. И очутиться бы в каком-нибудь тропическом раю, на планете, где нет ни одного боевого робота и десантного корабля и не было в течение последних пяти столетий».

Больше всего его угнетала мысль о том, что как только разрешится этот кризис, то обязательно возникнет другой. Потом еще один и еще… Черт побери, он скоро превратится в обыкновенного клерка в чине полковника. Это портило ему настроение больше, чем физическая усталость от бесконечного просмотра бегущих по экрану компьютера цифр.

В дверь кабинета постучали.

Карлайл почувствовал что-то похожее на облегчение. Любой перерыв в нудной работе был ему в радость.

– Войдите, – отозвался он.

Дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и вошел оружейный мастер Легиона Вернон Артман. Это был чернокожий мускулистый мужчина. Он вступил в Легион двадцать пять лет тому назад на Галатее. Артман служил в артиллерийско-технической службе, но в его обязанности входило не только следить за состоянием военного снаряжения подразделения, но также проводить все виды обучения военному искусству. И хотя оружейный мастер имел высокий командный чин, но, придерживаясь давней традиции, он предпочитал, чтобы его называли сержантом. У Артмана был острый, пронизывающий взгляд наставника, умный и понимающий. Во всем его облике – от тонкой ниточки усов, волосок к волоску, до безукоризненно чистой и отутюженной формы – чувствовалось спокойное достоинство ветерана.

– У вас найдется для меня свободная минута, полковник?

– Для вас всегда, сержант. В чем дело?

– Как всегда, полковник. Неприятности.

– Возьмите стул и садитесь. Я внимательно слушаю вас.

Артман кивнул на экран компьютера, на котором потоком струились цифры.

– Кажется, я выбрал не совсем подходящее время.

– Подбросила мне работенку одна из наших новеньких, – объяснил Грейсон. – Да так, пустяки. Просто она использовала в работе местное время вместо стандартного.

– Это, наверное, Колвей, сэр?

– Да, Джулия Колвей. А как вы догадались?

Артман едва заметно пожал плечами:

– Просто знаю. Она никогда не умела переводить местное время в стандартное. Это просто не укладывалось у нее в голове.

Он помедлил, как будто пытался понять, какое настроение у Грейсона.

– Я пришел поговорить о вашем сыне, сэр.

Грейсон сразу догадался, о чем пойдет речь. Кое-что ему было уже известно…

– Что он сделал на этот раз?

– Вы не волнуйтесь, пока ничего страшного не произошло. Но мне кажется, вам следует взглянуть вот на это.

Протянув руку через стол, Артман передал ему тонкую пластиковую дискету. Грейсон взял ее и поместил в считывающее устройство, стоящее на столе. Поверх текущей работы раскрылось окно. На экране появилась таблица очков, набранных испытуемым на тренажере, а также данные о быстроте его реакции, число поражений в бою и замечания инструктора относительно ошибок, встречающихся при имитации боевых действий.

– Только за последнюю неделю быстрота всех реакций упала на 8,5 процента, – каким-то неживым голосом произнес Артман. – Это составляет 24,2 процента с момента начала режима проверочных тренировок четыре месяца тому назад. Он делает много ошибок во время тренировочного боя. Поправки составляют 10 процентов. Но самое неприятное, Алекс делает очень глупые ошибки, непростительные даже для новичка.

– Например?

– Вчера он «поджарился» в «Грифоне», встретившись лицом к лицу с «Убийцей». Таких глупых промахов не допустил бы даже мальчишка. У него несомненный талант к вождению боевого робота, он может «слиться» с ним в единое целое. Но сейчас… Да вот посмотрите сами.

Перегнувшись через стол, Артман показал на схематическое изображение боя на экране: переплетающиеся цветные линии на графике позволяли тренируемому изучить после занятий свое поведение в данном учебном бою.

– Вот здесь. Через двенадцать секунд после встречи «Убийца» стал поворачиваться налево, применяя свою обычную тактику. Как бы бросая вызов: «Эй! Попробуй достань меня!» Ваш сын должен был по логике двинуться вперед, резко повернуть налево и напасть на него сзади. Но вместо этого он повернул направо! – Черный палец Артмана двигался вдоль поднимающихся вверх и нисходящих вниз цветных линий до точки, где все линии сошлись, а потом в конце графика резко упали вниз. – «Убийца», обладая большей скоростью, перехватил инициативу и зашел в тыл «Грифону». А через шесть секунд…

Грейсон почувствовал, как холодные мурашки побежали по телу. Не так-то просто смотреть на запись смерти своего сына в бою… пусть это и не настоящая смерть, а только ее имитация.

– Мне кажется, сэр, – продолжал Артман, выпрямляясь во весь рост, – Алекс не оправился от того, что произошло с ним во время последней кампании. Судя по таким вот данным, я могу сделать вывод, что он быстро теряет все свои навыки водителя робота.

Грейсон долго смотрел на экран компьютера, прежде чем ответить. Он уже ознакомился с посланием, переданным на его личный терминал сегодня утром Элен Джамисон: очень осторожное и взволнованное сообщение о том, что Алекса мучают ночные кошмары, в которых он переживает различные эпизоды прошедшей Гленгаррианской кампании. Она поставила Алексу диагноз «ПТСС» и рекомендовала вывести его из состава батальона.

– Что вы посоветуете, сержант? – медленно произнес Грейсон.

– Отстранить его от вождения робота, это обязательно, – без тени сомнения сразу ответил Артман. – Я не имею в виду отправить его в отставку, но, вероятно, и эту возможность следует рассмотреть. Сейчас самое важное дать возможность Алексу полностью оправиться от пережитого им за прошедшую кампанию.

– Знаете, сержант, – сказал Грейсон, – существует такое мнение, что необходимо опять сесть в седло, если ты упал с лошади.

Артман удивленно поднял брови:

– Сэр? Что такое лошадь?

– Верховое животное, обитавшее когда-то на Земле. Четвероногое, достаточно крупное. Его пытались вывезти на другие планеты в начале освоения космического пространства. Но оно может жить только на планетах, схожих с Землей. Смысл сказанного мною в том, что при обучении верховой езде на лошади необходимо большое терпение, и, думаю, всаднику не раз приходилось падать с нее, прежде чем он научится держаться в седле. В те давние времена считалось, что после падения нужно заставить себя сесть в седло, иначе никогда не научишься ездить на лошади.

– Конечно, в этих словах есть доля правды. Но в данном конкретном случае существует и определенная опасность.

– Какая опасность?

– Вы слишком многого требуете от своего сына, торопите его. Или, я бы сказал, вы невольно заставляете его самого требовать от себя больше, чем он может, пытаясь жить по вашим критериям.

– Понимаю. У вас есть доказательства этого?

– Я знаю, что он взял ваши профили тренировок и тщательно изучал их задолго до того, как сам сел в кабину боевого робота.

– Я не знал этого.

– Думаю, он рассматривает Гленгаррианскую кампанию как личное поражение. Его подразделение потеряло шестьдесят процентов состава, прежде чем вы подоспели и выручили оставшихся в живых и спасли сына на глазах у его подчиненных. – Артман покачал головой. – Не так-то просто для мужчины жить с этим дальше. А еще тяжелее, когда твой отец не кто-нибудь, а сам Грейсон Карлайл, сэр.

– Я благодарен вам за откровенный разговор, сержант.

Артман развел руками.

– Вы за это платите мне достаточно крупную сумму в С-чеках, полковник. Вы же знали, когда заключали со мной контракт, что я не из тех, кто всегда поддакивает начальнику.

– Я сообщу вам о своем решении. Спасибо, что пришли.

– Не за что, полковник. – Артман встал по стойке «смирно» и отдал полковнику честь. – До свидания, сэр.

– До свидания, сержант.

После ухода Артмана Грейсон долго сидел задумавшись. Выбор у него был невелик. Почти любое его решение будет неправильным… или, по крайней мере, будет рассматриваться как неверное.

Глевгаррианская кампания была тяжелым испытанием для всех. Семь месяцев настоящего ада! Это была из тех кампаний, которая чуть не закончилась полным поражением Серого Легиона Смерти. Спустя четыре месяца после разгрома сепаратистов Скаи Легион все еще оставался слабым. Это происходило не из-за нехватки новобранцев, которые толпами стекались на вербовочные пункты Легиона, расположенные по всей планете. Требовалось время, чтобы сделать из них настоящих легионеров. Много времени.

Административные проблемы, с которыми сталкивался Грейсон Карлайл, были следствием того, что каждый, кто был на Гленгарри под командованием Алекса, пострадал в этой кампании. Если бы Грейсон уволил каждого легионера, который до сих пор видел по ночам кошмары, потерял друзей или никак не мог восстановить физическую форму, необходимую водителю боевого робота, он потерял бы половину действующего состава.

Он не мог на глазах у всех создать своему сыну особые условия. Всегда в Сером Легионе Смерти было большой проблемой иметь под началом членов собственной семьи. Если бы появился хоть намек на поблажки сыну в его поведении или приказах, то моральный дух подразделения рухнул был в одно мгновение. Карлайлу-старшему надлежало быть справедливым. Было бы даже лучше, если бы все видели, что он относится к Александру строже, чем к остальным легионерам. И наконец, как отец он не мог просто взять и по своему личному желанию изменить жизнь сына. Александру Карлайлу было двадцать стандартных лет, и он, слава Богу, был достаточно взрослым, чтобы решать, как ему устраивать свою жизнь.

Черт побери, неужели он заставил Алекса сесть в кабину боевого робота? Он никогда не требовал этого от сына и не настаивал на этом. Даже сейчас, Грейсон был в этом абсолютно уверен, он бы спокойно принял решение сына отказаться от вождения робота. Во многих отношениях это решение сделало бы жизнь Грейсона гораздо спокойнее. Ему была ненавистна необходимость отдавать приказы, которые могли привести к смерти Алекса, настоящей смерти, а не той, что он видел на экране дисплея.

Но главное – понять, что хочет Алекс. Грейсону нужно было найти такое решение, которое дало бы сыну возможность полностью оправиться от предыдущей кампании. А кроме того, позволило бы Алексу определить, чем он хочет заниматься дальше.

Сейчас Грейсону следовало вернуться к прерванной работе. Он попытался сосредоточиться на лавине цифр, форм и дат на мониторе, но в это время снова раздался стук в дверь.

– Войдите, – пригласил Карлайл.

В дверях стоял Дэвис Макколл, одетый в парадную форму Легиона. На левой стороне груди майора всеми цветами радуги переливались медали и ордена, полученные им за многолетнюю службу. По выражению лица огромного каледонца Карлайл понял, что разговор будет таким же неприятным, как и предыдущий.

– Привет, Мак, – поздоровался Грейсон, – что случилось?

– Даже не знаю, с чего начать, полковник. – Макколл теребил свою рыжую бороду и выглядел таким растерянным, каким Грейсон не видел его ни разу.

– Это из-за слухов о возможном контракте с Каледонией, да? – прямо спросил Грейсон.

Выражение лица Макколла, на котором одновременно отразились удивление и смятение, подтвердило догадку Карлайла, что он попал в точку.

– Я бы сам вскоре сообщил вам об этом, – продолжал Грейсон, – но еще ничего не решено. Пока. И я не хотел волновать вас без необходимости.

– Значит, сэрр, слухи веррны?

– Ну, не совсем, – ответил Грейсон и вздохнул. – Мы получили запрос от Военного Командования Федеративного Содружества несколько недель назад, и я предполагаю, что он и стал причиной слухов. Но это был только запрос на предмет проверки нашей готовности в случае, если нам придется пойти на так называемое развертывание миротворческих сил.

– А… И что вы ответили, сэрр? Если мне позволено будет спрросить?

– Что в настоящий момент мы не в лучшей боевой форме и не готовы к такому развертыванию. Третий батальон только что вернулся с задания. А вы и сами прекрасно знаете, в каком положении Первый и Второй.

– Да, знаю.

– Я рассматривал, обратите внимание, только рассматривал возможность посылки на Каледонию Третьего батальона, если возникнет необходимость. В любом случае я никогда не пошлю вас воевать против ваших родственников и друзей.

– Я высоко ценю вашу добрроту, полковник, – ответил Макколл, – я искрренне благодаррен. Но не подумают ли остальные легионерры, что я ваш любимчик, сэрр?

– Они прекрасно знают, как знаете и вы, Макколл, что не в моих правилах использовать своих людей в боях против их родных и близких. Это уж слишком большая жертва с их стороны. Разве я не прав?

Макколл сидел наклонив голову, погруженный в свои мысли. Потом наконец заговорил снова:

– Да, конечно. Но насколько Третий батальон готов к прредполагаемому рразверртыванию, сэрр?

«Как это похоже на старого воина, – подумал Грейсон, – сначала думать о других воинах подразделения, а потом о себе, даже в тот момент, когда у него возникли большие проблемы».

– Они почти готовы.

На сегодняшний день в списке Легиона было три батальона. Третий батальон, под командованием майора Джонатана Фрея, был сформирован сразу после Гленгаррианской кампании в основном с целью заработать деньги. Это соединение имело на своем счету тридцать боевых роботов, которых можно было нанять для выполнения небольших заданий на регулярной основе для обеспечения постоянного дохода для Легиона.

Но Третий батальон вернулся на Гленгарри с весьма поредевшим личным составом. Они отражали набеги войск Синдиката Драконов на границе в течение нескольких месяцев и закончили эту кампанию столкновением с рейдерами кланов. Потери батальона были значительными, и вряд ли в ближайшее время удастся его пополнить новыми силами. Нужно ждать, пока новобранцы научатся военному искусству.

– После того что они пережили за последние месяцы, они сначала должны как следует отдохнуть, – продолжил Грейсон, – но поверьте мне, майор, что даже если мы подпишем контракт на вторжение в Каледонию, вы не будете в числе этого отряда. Мы пошлем туда майора Фрея и, если потребуют обстоятельства, майора Хока. Вы останетесь здесь, на Гленгарри, с Первым батальоном.

– А ребята не подумают, что я отлыниваю от дела? Мне кажется, что подумают, полковник.

– К черту, Дэвис, какое отлынивание! Первый батальон никуда не будет послан в ближайшее время, даже на Таркад. Кто-то же должен возглавлять его и охранять форт. И этим командиром будете вы.

– Да, конечно, я понимаю и благодаррен вам за сочувствие, полковник, – поблагодарил Макколл, и в этих словах, сказанных от чистого сердца, особенно четко прозвучало его раскатистое гэльское "р". – Поверрьте мне, я вам кррайне благодаррен. Но существует еще кое-что помимо контрракта, сэрр… и поверрьте, это ррешение далось мне непрросто. Я долго думал, пррежде чем пррийти к вам.

Грейсон внутренне напрягся в ожидании дальнейших слов Макколла. Дэвис Макколл был одним из старейших и преданнейших людей в Легионе, кроме Лори, конечно. Его лучший и старинный друг

– Да?

– Сэрр, мненевыносимо тяжело, но я хочу попрросить вас об отставке. Я должен покинуть Серрый Легион Смеррти.

IV

Резиденция, Данкельд

Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

11 часов 15 минут. 10 марта 3057 года

– Садитесь, Дэвис, – предложил Грейсон, указывая на стул, стоящий по ту сторону стола.

– Сэрр, я…

– Да сядь ты наконец и не торчи надо мной, как твой чертов «Горец».

Грейсон подождал, пока Макколл сядет. Медали на груди каледонца мелодично зазвенели. Карлайл подался вперед и продолжил ровным твердым голосом:

– Я не могу принять ваше решение об отставке, майор. Мы нуждаемся в вас. Черт побери, ты нужен мне!

– Мне очень жаль, полковник. Поверрьте, мне и самому это тяжело. Но у меня есть личные прричины…

– Твоя семья? На Каледонии?

Макколл кивнул.

– Я думал, ты не поддерживаешь с ними отношений.

– Так оно и было, но вчерра я получил сообщение из дома… – Макколл помедлил, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы сказать то, что ему необходимо было сообщить. – Сэрр, дело в моем бррате Ангусе. Его аррестовали по прриказу каледонского прравительства во врремя недавнего восстания. Я не знаю точно, что там прроизошло, но я должен ехать домой.

Грейсон покачал головой:

– Не понимаю, чем ты сможешь ему помочь?

– Я и сам пока не знаю. Но вы должны меня понять, полковник. Теперрь, когда Ангус в тюррьме, главой семьи становлюсь я. Я сейчас нужен им в Глен-Эйр.

– Глен-Эйр?

– Поместье моей семьи недалеко от Данди.

– Поместье, вот как? Мне и в голову не приходило, что ты состоятельный человек, Дэвис. Если бы я знал раньше, то, может, поговорил бы с тобой о материальном положении Легиона.

– Нет, сэрр, лично у меня ничего нет. У семьи деньги есть, это точно. Видите ли, сэрр, Макколлы были перрвыми колонистами на Каледонии. Они вложили часть капитала в коррабли, которрые прривезли туда перреселенцев с Земли. Несколько членов семьи Макколл были даже наместниками на этой планете.

Грейсон откинулся на спинку стула, сложил пальцы рук в замок и посмотрел на каледонца оценивающим взглядом. Ему предоставлялся благоприятный случай…

– Твой брат…

– Ангус Чаррльз Макколл, сэрр.

– Насколько я понял, сейчас не он наместник. А кто?

– Человек по имени Вилмаррт, сэрр.

– Слово «наместник» означает, что Каледонией управляет кто-то другой. Но это слово ведь не употребляется Штайнерами…

– Нет, сэрр. Этот титул появился где-то около тррех столетий назад, когда сторронники Дома Курриты завоевали большую часть территоррии Содрружества Лирры.

– Битва за Гесперус II.

– Так точно, сэрр. Тогда Четверртая Корролевская Гваррдия удеррживала свои позиции на Каледонии в течение долгих семи лет прротив старрого Хугана и Синдиката Дрраконов. В конце концов им прришлось сдаться, и Куррита спалил весь мирр. Каледония долго прри-ходила в себя, и в течение следующих двух столетий ею упрравляли из дрругих мирров, сначала с Гесперруса II – это совсем по соседству с Каледонией, а потом, когда Содрружество Лирры опять веррнуло свое могущество, – из столицы Содрружества на Тарркаде. Наместник назначался Штайнеррами и утверрждался Веррховным Советом Каледонии. Обычно прредложенный на пост наместника, он или она – были корренными жителями Каледонии, чье имя на ррассмотррение прредставлял Совет. Как видите, сэрр, утверрждение наместника было форрмальным.

– Насколько я понял… Кажется, ты сказал – Вилмарт? Так вот, по твоему тону очевидно, что Вилмарт не каледонец.

– Мне мало что известно о нем, – ответил Макколл. – Поговарривают, что он выслуживался перед Дэвионом и за это в качестве нагррады несколько лет назад получил свое назначение.

Кому, как не Грейсону, знать о таких вещах. И без того запутанная политическая ситуация осложнялась тем, что ему самому был пожалован титул барона Гленгарри принцем Виктором Яном Штайнером-Дэвионом. Грейсон Карлайл рассматривал свое положение правителя этого мира как награду за службу. И с каждым днем он все больше ощущал, что это как бы загоняет его в угол.

Словно разгадав его мысли, Макколл смущенно сказал:

– Я не имел в виду вас, полковник.

– Не стоит извиняться, Дэвис. Я знаю, что ты не думаешь обо мне как о любимчике Дэвиона. Но мое положение не из приятных, с какой стороны ни посмотри.

– Это точно, сэрр.

В течение трех столетий, известных как Войны за Наследие, Лиранское Содружество, управляемое Штайнерами, и Солнечная Федерация Дома Дэвиона были двумя различными государствами, каждое из которых владело сотнями звездных систем, начиная от Солнечной галактики до Периферии, хотя и в различных направлениях. Иногда они враждовали, но чаще сотрудничали, особенно в пограничных войнах с Домом Куриты и Домом Ляо.

Эта ситуация резко изменилась, когда принц Хэнс Дэвион и архонтесса Мелисса Штайнер в 3022 году поженились, объединив таким образом два мощных государства и раз и навсегда создав преимущество в силе в пользу только что созданного и грозного для врагов Федеративного Содружества.

Если политический брак Хэнса и Мелиссы был принят довольно дружелюбно, то, естественно, тесный союз двух государств вызвал отрицательную реакцию. С самого начала объединения этот союз подвергался нападениям: второе восстание на Скаи, которое втянуло в борьбу и Гленгарри, помимо других миров, всего год назад было попыткой сепаратистов Дома Штайнера вывести пограничную область Скаи из состава политической супердержавы, которая становилась все более монолитной и все менее уделяла внимание нуждам своих граждан. Разгром сепаратистов не означал, что не существует больше недовольных этим союзом.

В действительности все было совсем наоборот…

Назначение на должность наместника Каледонии чужака едва ли было случайностью. Многие высокие правительственные посты, когда-то занимаемые людьми, преданными Дому Штайнеров, стали после 3022 года передаваться сторонникам Дома Дэвиона. За прошедшие годы среди подданных Дома Штайнера постепенно накапливалась обида и росло недовольство, особенно усилившееся, когда принц Виктор стал вести закулисную борьбу за укрепление собственной власти после смерти Хэнса Дэвиона. Герцог Риан Штайнер, который на протяжении долгих лет был лидером Движения за освобождение Скаи, был предательски убит в прошлом году после подавления восстания. После его смерти принц Виктор заменил второго после Риана человека на верного сторонника Дома Дэвиона – Дэвида Сандовала, пожаловав ему одновременно титулы герцога и маршала пограничной области Скаи. Передача военной и гражданской власти в одни руки рассматривалась большинством жителей пограничной области Скаи как возможная диктатура военных. И Грейсон прекрасно понимал, почему среди них растет недовольство.

К сожалению, эти политические интриги обещали большие неприятности наемным соединениям, подобным Серому Легиону Смерти, и особенно людям типа Грейсона Карлайла. Официально Грейсон Карлайл присягал на верность Дэвиду Сандовалу, герцогу Скаи, а уже потом Виктору, который сразу присвоил Карлайлу титул барона Гленгарри. Однако первоначально контракт Серого Легиона Смерти был подписан с Домом Штайнеров и продолжался до момента создания Федеративного Содружества. Военное Командование Федеративного Содружества, или, как его сокращенно называли военные, ВКСФ, теперь было официальным «заказчиком».

Однако в глубине души Грейсон оставался верен Дому Штайнеров. «Какая любопытная вещь, – подумал он, – понятие „верность“ по отношению к наемному соединению». По своей сути и по общественному мнению наемники могут быть преданными только своим чекам на получение зарплаты… и более выгодное предложение может превратить вчерашнего врага в сегодняшнего работодателя.

Однако в жизни все было не так просто. Пока некоторые наемные подразделения легко и быстро переходили от одного хозяина к другому, настоящие профессионалы, те, кто диктовал высокие цены на свои услуги, гарантировали четкое исполнение обязательств, предусмотренных контрактом. Мало кто из работодателей рисковал своими С-чеками, нанимая подразделения с плохой репутацией.

А как много можно поведать, о братстве между боевыми ветеранами. Если ты с кем-то сражаешься бок о бок, делишь с ним все тяготы службы и опасность, радость победы и горечь поражения, то после такого очень трудно видеть в нем своего врага. В истории наемных войск нередко были такие случаи, когда бывшие друзья встречались в бою как противники… и отказывались воевать.

История Серого Легиона Смерти неразрывно связана с последними событиями в истории Лиранского Содружества. Даже когда Легион некоторое время служил другим заказчикам, в основном Дому Марика, он всегда возвращался к Штайнерам сражаться, в первую очередь против Синдиката Драконов, в этой бесконечной смене ударов и контрударов на границе Содружества с Синдикатом, а затем с кланами, когда произошло возвращение потомков Звездной Лиги, хлынувших толпой из темной Периферии, из самой бездны Галактики.

Теперь политические узы, связывающие государства Федеративного Содружества, быстро ослабевали. Многие жители сектора Лиры, входящего в Федеративное Содружество, чувствовали себя обойденными вниманием, так как принц Виктор отдавал большее предпочтение владению Дэвионов. Кроме того, лиранцы очень пострадали в войне с кланами, в то время как все, что принадлежало Дому Дэвиона, даже не подверглось нападению. Это ставило Грейсона Карлайла в затруднительное положение. Его личные симпатии были с людьми из Дома Штайнера, но официально он присягал на верность Виктору Дэвиону, который к тому же финансировал Легион.

Карлайл чувствовал, что эта раздвоенность рано или поздно загонит его и Легион в ловушку.

– Сэрр?

Грейсон взглянул на Макколла, который с пониманием глядел на него.

– Извини, Дэвис. Так о чем мы говорили?

– Я сказал, что если Серрый Легион Смеррти посылают на планету Каледония, то мы должны будем находиться под командованием этого ублюдка Вилмаррта. Я очень уважаю вас, сэрр, но я не смогу это сделать. Этот человек послал боевых рроботов прротив миррной демонстррации. Я видел это своими собственными глазами по РРЛС-инфоррмационной сети.

Грейсон поморщился:

– И тебе не хотелось бы, сидя в своем боевом роботе, выполнять его приказы? Да, я понимаю.

– Но это не все. Мне необходимо как можно быст-ррее попасть домой и посмотрреть, чем я смогу помочь своей семье, моему бррату. Вы понимаете меня, сэрр? Это может поставить нас по рразные сторроны баррикады, и, если я останусь под вашим командованием, мне придется выбиррать между вами и моей семьей.

Грейсон знал, что такой выбор – это трагедия всех гражданских войн с начала истории человечества.

– Я понимаю, майор.

– Мне бы очень хотелось найти дрругую возможность ррешения этой прроблемы.

– Объясни мне, Дэвис. Эти волнения на Каледонии имеют какое-нибудь отношение к твоим друзьям якобитам?

– О да! – ответил Макколл с кривой усмешкой. – Если на Каледонии возникают волнения, то там обязательно замешаны якобиты. Сэрр, вы ведь не ждете, что я назову имена…

– Боже милостивый, конечно нет, – протестующе подняв руку, ответил Грейсон, – за кого ты меня принимаешь, старина?

– Извините, сэрр, – произнес Макколл, – но если Легион будет послан для подавления…

– Вот именно «если», Дэвис. Сейчас я хочу разобраться в ситуации. Если Легион и будет втянут в эту кашу, то я должен знать, в чем там дело. Но это не значит, что ты должен назвать мне имена друзей, которые могут быть причастны к этим волнениям. Ты вообще можешь не говорить мне ничего, если не хочешь.

– Спасибо, сэрр. – Макколл с облегчением вздохнул, но было видно, что в нем борются любовь и привязанность к Грейсону Карлайлу и преданность семье.

Такие же чувства испытывал сейчас и Грейсон.

– Якобиты, – после минутного молчания продолжил Макколл, – в некоторром рроде политическая парртия, похожая на брратство или секрретную ложу. Они горрдятся, как они утверрждают, тем, что ведут свою рродословную от дрревнейших рродов Шотландии на Терре, но нет никаких доказательств, способных подтверрдить их заявление. Они хотят восстановить монаррхию на Каледонии, скоррее во имя собственных амбиций, а не потому, что в этом есть насущная потрребность. Хотя их политические взгляды ближе к конституционным огрраничениям власти любого прравительства. Якобиты обычно считают, что если мой сосед не может содерржать свой дом и финансовые дела в поррядке, то почему я должен доверрять ему свой дом и свои деньги?

– Вполне законный вопрос!

– Прравительство любой стрраны не любит такие парртии, – с иронией произнес Макколл, – хотя я не понимаю, почему это прроисходит.

– А эта демонстрация, против которой Вилмарт использовал роботов, была организована якобитами?

– Честно говорря, мне это точно не известно. Они, конечно, прринимали в ней участие, но в сводках о событиях была названа еще одна фрракпия. Ррелигиозное движение под названием «Слово Джихада».

– Это так на нас похоже. Вечно смешивать политику с религией, – хмуро отозвался Грейсон. – «Слово Джихада»? Никогда не слышал об этом.

– Я тоже не слыхал, сэрр, – задумчиво произнес Макколл, – однако, судя по лозунгам на некоторрых трранспаррантах во врремя демонстррации, я сказал бы, что Джихад – это одно из движений прротив машин. Я могу, конечно, прреувеличивать. Якобитам никогда не нрравились машины, а особенно они возненавидели их после того, как военные рроботы Курриты утюжили их поля и дерревни в течение нескольких лет. Неолуддитское движение, без сомнения, нашло благоприятную почву на Каледонии.

– Как ты– сказал? Неолуддиты?

Макколл утвердительно кивнул. Грейсон скрестил руки и откинулся на спинку кресла. Первые луддиты, свободная политическая фракция, появились на Терре еще в XIX веке. Это были рабочие, которые боялись потерять свои места, когда стали появляться первые станки, и начали организовывать акты саботажа. Через двенадцать столетий время от времени появлялись новые группы с луддитской философией и страхами то в одном, то в другом мире. Имея перед глазами боевых роботов как олицетворение самого понятия «машина», в современном мире очень легко было ополчиться на технический прогресс как на зло, угрожающее стереть с лица земли цивилизацию и уничтожить человека.

Грейсон не любил подобные рассуждения. Хотя технический прогресс способствует появлению все более совершенного оружия, но именно он дает единственную надежду человечеству покончить раз и навсегда с глупыми притязаниями, невежеством и войнами.

– Я знаю, как вы относитесь к прротивникам технического пррогресса, – заметил Макколл. – Конечно, дело здесь не в машинах, а как и с какой целью их используют.

– Совершенно согласен с тобой. Мак. И если эти люди пойдут с камнями в руках против боевых роботов, они сразу поймут, как заблуждались относительно технического прогресса.

Макколл закрыл глаза, перед ним промелькнул человек с Каледонии, стоящий перед роботом с камнем в руке.

– Здесь вы правы, сэрр, – тихо сказал Макколл. Грейсон повернулся к компьютеру, сбросил предыдущую информацию и вошел в сеть библиотеки Легиона, которая представляла собой часть межпланетной информационной системы, к которой совсем недавно обращался Макколл, чтобы узнать о Каледонии. Библиотека Легиона непрерывно пополнялась новыми данными о планетах, личностях, событиях и партиях по всей Внутренней Сфере. Данные подбирались по принципу, что все, что случается в соседнем мире, однажды может стать политической или тактической проблемой, с которой может столкнуться личный состав Легиона.

– «Слово Джихада», – обратился Грейсон к компьютеру, – только изображение.

Когда на экране появился текст, он почувствовал внезапное разочарование. Карлайл получил до обидного мало информации о фракции, которая, очевидно, возникла совсем недавно. Она, скорее всего, оформилась как еретическое ответвление движения «Незавершенная книга», псевдорелигиозного ордена, основанного сто лет назад в Солнечной Федерации и предназначенного для унификации различных религий.

Орден «Незавершенная книга» ссылается на то, что еще полностью не раскрыта духовная истина. Фракция «Слово Джихада» явно решила написать главу или две в этой «Книге», потому что упоминания о движении были найдены в отчетах о бунтах и мятежах в мирах Федеративного Содружества от Ригел-Кента и Новой Земли до Карстерса. Это движение еще не добралось до пограничной области Скаи, но его распространение обсуждалось на Таркаде и в Новом Авалоне – двух столицах Федеративного Содружества. Существовала опасность, что религиозная организация «Слово Джихада», которая, по предположению Макколла, пропагандировала идею «машина – зло», завоюет сторонников за пределами пограничной области Скаи и в других районах Федеративного Содружества.

– Интересно, – заметил Грейсон вслух, ознакомившись с тем немногим, что было известно о движении «Слово Джихада», – здесь сказано, что эта фракция проповедует идею о скором конце Вселенной.

– Серрьезно, сэрр?

– Да. Они утверждают, что наступают великие испытания, бедствия и бесконечные войны, которые будут длиться три столетия. Потом настанет время очищения, когда каждый сбросивший с себя демоническое влияние машин получит Великую Силу от Бога. Все машины будут уничтожены, раз и навсегда будет положен конец войнам. – Грейсон взглянул на Макколла. – Три столетия великих испытаний? Это, наверное, Войны за Наследие, начиная со смерти Симона Камерона, Первого Лорда.

– И что тогда у нас получается, полковник? 2750-й или 2751 год, так? Тогда они немного запаздывают или мы уже находимся на этапе очищения?

– Апокалипсические пророческие религии не всегда логичны в своих системах исчислений. Эти три столетия могли отсчитываться и от успешного похода Амариса, ведь именно тогда начался упадок Звездной Лиги. А это было в 2766 году.

– В любом случае мне понятно, почему эта идея захватила их целиком, – сказал Макколл. – После тррех долгих стррашных, крровавых столетий, когда Дома уничтожали дрруг дрруга, эти люди надеялись, что прридет врремя без рроботов, без вторржений наемных войск на их планеты, без войн…

– Рай. Но вряд ли это произойдет в ближайшее время.

– Я тоже в это не веррю, полковник. Но пока они продолжают борроться против боевых рроботов с камнем в рруке. Бедные, несчастные глупые люди.

Грейсон стер информацию с экрана, затем повернулся к Макколлу.

– Майор, – сказал он, глядя ему прямо в глаза, – я не могу принять твою отставку…

Лицо Макколла потемнело, а вокруг губ легла упрямая складка.

– Сэрр, мне непрриятно говоррить, что…

– Заткнись, Дэвис, пока не сморозил какую-нибудь глупость.

– Сэрр, я…

– Я же сказал: заткнись! Ни слова больше!

Дэвис Макколл сжал челюсти, но в его глазах заметались грозные молнии.

Грейсон нажал кнопку на пульте управления, стоящем на его столе.

– Сэнди?

На вызов сразу отозвался мужской голос из приемной.

– Слушаю вас, полковник.

– Найдите капитана Карлайла, пожалуйста. Пусть он немедленно явится ко мне. Немедленно!

– Слушаюсь, сэр.

Взглянув на Макколла, Грейсон взмахом руки приказал ему молчать.

– Ради Бога, Мак, не сверкай на меня глазами. Он показал на дальний конец комнаты, где был небольшой, но хорошо оснащенный бар, спрятанный за откидной панелью.

– Пойди и приготовь себе что-нибудь выпить. Там должен быть гленливет, который ты любишь.

Разрываясь между чувством собственного достоинства, чувством долга и привычкой повиноваться, Макколл медленно поднялся со стула, как бы в нерешительности, еще не зная, как ему поступить. Но потом вздохнул и пошел к бару.

– Сэрр, – сказал он через несколько минут, наливая себе в бокал на три пальца золотистый ликер из бутылки и положив туда несколько кубиков льда, – можно спрросить?

– Давай, спрашивай, – разрешил Грейсон, – и не сердись, я не хотел грубить тебе. Здесь, когда мы вдвоем, ты можешь спрашивать меня о чем угодно.

Макколл усмехнулся:

– Я не обиделся, полковник, за то, что вы наоррали на меня. Но меня интерресует, что вы прридумали. Я должен веррнуться домой. Должен, сэрр. Я не могу брросить их в беде, черрт вас поберри! А ваше прриказание не оставляет мне пррава выборра, и…

– Ты можешь бросить Легион, Мак? – мягким, почти бархатным голосом спросил Грейсон. Макколл ответил не сразу.

– Не ставьте меня в такое положение, где у меня не останется выборра.

– Когда-нибудь перед каждым из нас встает проблема выбора, старина, – ответил Грейсон и, помедлив, с улыбкой добавил: – Мак, тебе нет необходимости уходить в отставку. Особенно сейчас, когда я собираюсь послать тебя в служебную командировку.

Макколл широко открытыми глазами уставился на Карлайла, в наступившей тишине было слышно, как о стенки бокала мелодично позвякивают кусочки льда.

– Командирровка? Сэрр… не хотите ли вы сказать, что собирраетесь послать меня…

– На Каледонию, Мак. Ты поедешь домой. И я хочу, чтобы ты взял с собой моего сына. Что ты думаешь об этом?

– Я думаю, сэрр, – медленно ответил Макколл, осторожно подбирая слова, – что мой полковник сошел с ума, сэрр.

V

Гленкоу-Хайлендз, пригород Данкельда

Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

12 часов 18 минут, 10 марта 3057 года

– О нет, только не это!

Пронзительный звонок персонального коммутатора Алекса Карлайла нарушил тишину и заставил стаю птиц резко взмыть в воздух.

– Черт, – простонал Алекс, – не хочу в это даже поверить!

Кейтлин Де Ври пошевелилась под ним и открыла глаза. Ее темные волосы разметались длинными прядями вокруг головы.

– М-м-м, – произнесла она, прислушиваясь к звонку коммутатора: два коротких и один длинный звонок, не умолкая, повторялись снова и снова. – Возьми трубку, это же позывные базы.

Он вздохнул.

– Да, придется ответить. – Наклонившись, он нежно и страстно поцеловал ее в губы. – Не шевелись, я сейчас.

Он перекатился к краю одеяла, которое они расстелили на траве склона холма, и начал рыться в разбросанной одежде в поисках коммутатора.

– Господи, что за жизнь, – произнес он, вытаскивая коммутатор из-под вороха вещей, – нельзя даже спокойно вдвоем позавтракать.

Алекс нажал кнопку связи и поднес переговорное устройство к уху.

– Карлайл, – отрывисто произнес он в трубку, – что случилось?

– Алекс? Это Сэнди Гуннарсон. Давай сюда бегом. Твой отец ищет тебя.

Алекс застонал:

– Я далеко от базы.

– Знаю. Мы искали тебя здесь, но когда твой личный индикатор не был обнаружен на локаторе, то я решил попробовать найти тебя через коммутатор. Где ты сейчас?

– Я на Гленкоу, – уклончиво ответил Алекс. Существовало строгое правило для всех легионеров – не покидать территорию базы в пределах пяти километров от Кастл-Хилз. Горный массив Гленкоу-Хайлендз поднимался уступами до отметки восемь тысяч метров, возвышаясь над Данкельдом, и Алекс умышленно привез сюда Кейтлин на пикник и любовное свидание. Отсюда до крепости было никак не меньше двадцати километров, а если учесть серпантин горной дороги, то, может, и больше.

– Несись сюда стремглав, Алекс. Полковник хочет видеть тебя, и его слова были: «немедленно, как можно быстрее».

– Я буду через час.

– Хочешь сам сказать ему об этом?

Алекс шепотом выругался. Повернувшись, он увидел, что Кейтлин натягивает комбинезон.

– Подожди, что ты делаешь?

– Я? Я что-то не пойму тебя, Алекс, – ответил голос Гуннарсона по коммутатору.

– Тебя кто-то вызывает, – сказала Кейтлин, – я права?

– Ну ладно, – ответил он Гуннарсону, – постараюсь быть через тридцать минут.

– Может, послать за тобой вертолет? Дай мне твои координаты.

– Нет, не надо. У меня есть моноцикл. Послушай, скажи полковнику, что я постараюсь приехать как можно быстрее.

– Ладно, передам. Но поторапливайся. А то он еще пошлет за тобой боевого робота. – В трубке наступила пауза. – И передай от меня привет Кейтлин. Все, связь окончена.

Алекс с отвращением отшвырнул коммутатор.

– Сэнди передал тебе привет, – сказал он. Почти одетая, Кейтлин сидела на одеяле и натягивала сапожки.

– О Боже! Это значит, что весь Легион знает, что я здесь с тобой.

– Ну и ничего страшного. Все давно знают, что у нас серьезные отношения.

Алекс обратил на Кейтлин внимание, как только она появилась в его группе по подготовке водителей боевых роботов больше года назад.

– Мне от этого не легче, ты прекрасно об этом знаешь. Не так-то просто быть девушкой сына полковника. Ну ладно. Кто тебя вызывает?

– Отец.

– Да, дела. Тогда быстро одевайся… если ты, конечно, не хочешь вернуться в город в таком виде.

– Что? А, да. – Алекс стал натягивать на себя униформу. – Извини, что так получилось.

– Ничего, бывает. Нам не следовало забираться так далеко.

– Эй, я, кажется, сын полковника, не так ли? И какая от этого польза, если я не могу иногда не подчиняться жесткой дисциплине?

Он сказал это в шутку, но она посмотрела на него жестким, недоуменным взглядом.

– Ты серьезно? Если весь Легион за что-то и уважает Грейсона Карлайла, так это за то, что он не имеет привычки выбирать себе любимчиков!

Она достала из кармана расческу и стала приводить в порядок спутавшиеся волосы.

– Знаешь, – после небольшой паузы продолжила она, – я иногда думаю, почему ты так не похож на своего отца.

Он почувствовал острую боль от ее слов.

– А я что, обязан быть похожим на него?

– Конечно, должен. Ну, может, не сейчас, потом, с возрастом, не знаю. Думаю, именно поэтому ты мне так нравишься. Хотя ты… другой. Холоднее, более замкнутый. Я знаю, тебе сейчас нелегко, после того…

– Может, тебе тогда лучше быть с моим отцом? – зло прервал ее Алекс. – Конечно, он женат, и это все усложняет для тебя. А я, значит, второй после него?

– Послушай, Алекс, я совсем не то хотела сказать, ты же знаешь. Пожайлуста, не будь таким обидчивым!

Минуту назад он хотел предложить ей провести вместе этот вечер, чтобы сгладить впечатление от испорченного пикника. Можно было вместе пообедать, а потом прогуляться в лунном свете по безлюдному берегу вдоль Морея. Но настроение было окончательно испорчено. Теперь он не очень-то скоро позовет ее! В наступившей холодной, враждебной тишине они справились с пряжками, застежками и ремнями на одежде, свернули одеяло, собрали рюкзак, в котором остался нетронутый завтрак, и засунули все в грузовой отсек моноцикла.

Это был низкий, сверкающий отполированным металлом мощный моноцикл «Голубая молния», стабилизируемый гироскопом и питающийся от водородных элементов. Алекс надел шлем, перекинул ногу через моноцикл и сел на сиденье водителя. Он проверил все приборы, пока Кейтлин устраивалась позади него. Наконец она удобно села и обняла руками его талию. Тогда он включил зажигание и привел в действие гиросистему. Звук маховика, достигшего своего пика, подтвердил, что машина готова к старту и что Алекс сможет легко управлять длинной тяжелой машиной на единственном широком, с мощной шиной колесе, просто поворачивая специальную ручку маховика.

– У тебя все в порядке? – спросил он через плечо Кейтлин.

– Да, – коротко ответила она.

Алекс нажал на дроссель, вдавил педаль ускорителя до упора, и «Голубая молния» рванула с места так, что из-под колеса тучей взметнулись мелкие камешки. Управление машиной на одном колесе заключалось в повороте тела то вправо, то влево. Дорога была извилистой и крутой. Каждый раз, когда Алекс поворачивал, казалось, еще немного, и они взлетят на воздух.

Несмотря на то, что они мчались со скоростью, в два раза превышавшей ту, с которой можно было ехать по такой дороге, прошло почти двадцать минут, прежде чем они выехали на бетонированную широкую дорогу, ведущую к Данкельду. Алекс пустил машину на полную скорость, моноцикл ревел и дрожал под двумя седоками, а ветер срывал с них одежду. Наконец они увидели впереди серые мрачные башни крепости Кастл-Хилза, стоящей на скале над городом.

Им пришлось остановиться у пропускного пункта Легиона на окраине города. Здесь вооруженный боец проверил их личные индикаторы с помощью портативного сканера, в то время как огромный «Виндикатор» стоял на страже за его спиной.

Подняв голову, Алекс узнал «Виндикатора», старого, залатанного свидетеля Гленгаррианской кампании, которого все называли «Ужас Тассон».

– Привет, капитан! – усиленный громкоговорителем женский голос обрушился на них с одиннадцатиметрового робота. – А, Кейтлин! Где это вы пропадали все утро?

Водитель боевого робота Вероника Тассон, очаровательная молодая женщина с копной рыжих волос, не упускала случая доставить себе удовольствие, посудачив и посплетничав о других. Кроме того, Алекс был в этом уверен, между ней и Кейтлин была явная вражда, о причинах которой он догадался совсем недавно. А теперь ему даже льстило, что такие женщины могут соперничать из-за него…

Однако сейчас ему было некогда отвечать на насмешки Вероники, он просто поприветствовал ее взмахом руки. Получив назад индикаторы, они помчались по кривым улицам Данкельда и через пять минут уже показывали свои пропуска дежурному у ворот Кастл-Хилза, перед тем, как попасть на нижний уровень крепости, предназначенный для парковки транспорта.

Как только он поставил моноцикл в бокс, отведенный лично для него, Кейтлин мигом спрыгнула на землю и сорвала с себя шлем.

– И что это все означает, черт побери? – выпалила она.

– Ты имеешь в виду Ронни Тассон? Да ей просто завидно, что…

– Нет, ты самовлюбленный болван. Я говорю о твоей сумасшедшей езде по горной дороге! Ты что себе позволяешь?

– В следующий раз можешь отказаться от поездки со мной! – вскипел Алекс.

– Да уж подумаю, мистер! – Она была взбешена до предела, темные глаза метали молнии, а обычно бледное лицо с еле заметными веснушками пылало. Кейтлин стояла перед ним, уперев руки в бока, подбородок с вызовом вздернут вверх. – Слишком много за последнее время я вам уступала, Алекс Карлайл. Я делала это из-за того, что случилось с Дэвисом Клеем, и вообще. Но это уж слишком! Вы обращаетесь со мной как со своей собственностью, как будто вы имеете право использовать меня, когда вам захочется, и при этом не считаетесь ни с моими желаниями, ни с моими чувствами. А если у вас не получается, как вам хочется, вы гоните по горной дороге как сумасшедший, так, что мы чуть не разбились на этой вашей дорогой игрушке! То вы хвалитесь, что вы сын полковника, а то уходите в себя так, что до вас не достучаться! Я больше не собираюсь подстраиваться под ваше настроение и под вас. В следующий раз, когда вам захочется сбежать в самоволку, пригласите свою подругу Ронни!

Она швырнула свой шлем в Алекса, повернулась на каблуках и пулей вылетела из помещения.

– Ну и прекрасно, – сказал Алекс, держа ее шлем в руке, – очень даже прекрасно…

Его тридцать минут уже истекли, поэтому он не успевал зайти к себе, чтобы переодеться в чистую форму. Вместо этого он сел в лифт и поднялся на десятый уровень, где его проверили еще раз, а потом провели в Административный центр Легиона, через приемную и в святая святых – кабинет полковника.

Первым, кого он увидел, был майор Дэвис Макколл, одетый в парадную форму вместо привычного промасленного комбинезона. Золотые, серебряные и полихромовые свидетельства его славы – медали переливались всеми цветами радуги на фоне темно-серого парадного костюма.

– Ну, наконец-то! – Старший Карлайл оторвал взгляд от экрана компьютера на столе. – Возвращение блудного сына!

– Извини, что так поздно, – ответил Алекс.

– И в каком же виде ты позволяешь себе являться к полковнику, паррень? – с явным неодобрением произнес Макколл. – Такое впечатление, что ты пррибыл пррямо с поля битвы, иначе чем еще можно объяснить состояние твоей одежды?

– Да ладно тебе. Мак, – мягко остановил его Грейсон, – Где ты был, сын?

– Я решил провести немного времени на воздухе и позавтракать, – угрюмо ответил Алекс, – Я был на холмах недалеко от Данкельда.

– Меня не интересует состояние твоей униформы, – сказал Грейсон, – тем более что я приказал тебе явиться немедленно. Но ты должен был быть недалеко от базы, чтобы тебя можно было легко разыскать. Я ясно говорю?

– Да, сэр.

– Очень хорошо. Больше не будем к этому возвращаться, сын. Да, кстати, что тебе известно о «Слове Джихада»?

Алекс на минуту задумался. Он совсем недавно что-то слышал…

– Это не та фанатичная религиозная организация, которая призывает бороться против роботов? Я совсем недавно видел в новостях информацию о восстании на Новой Земле.

– Да, это они, паррень, – кивнул Макколл. – Они не только прротив рроботов, они еще и прротив пррогрресса вообще. Если бы они смогли, то веррнули бы всю цивилизацию обрратно в каменный век. А потом, того и гляди, запрретили бы крремень для высекания огня и не позволили жечь костры, чтобы согрреться.

– Тогда на Гленгарри наступили бы трудные времена, – отозвался Алекс. Хотя климат на Гленгарри был достаточно мягкий почти все время года, но зимы были очень холодные и суровые, особенно в северных широтах.

– Все может быть, – задумчиво произнес Грейсон, – но уже сейчас они создали очень неприятную ситуацию на Каледонии.

Алекс взглянул на Макколла, но лицо ветерана было непроницаемо.

– Мы получили контракт на высадку в Каледонии? – осторожно спросил Алекс.

– Пока нет, – ответил Грейсон, – но такая возможность существует. – Он тоже посмотрел на Макколла. – Мак? Ты скажешь Алексу?

– Нет, сэрр. Давайте сами. Я все рравно думаю, что это сумасшедшая идея.

– Мне особенно приятно слышать от моих людей такое мнение о себе и своих решениях. Мак, – с улыбкой ответил Грейсон. – Полная и абсолютная уверенность в своем командире. Ну ладно, Алекс, дело вот в чем…

И он рассказал сыну все, что произошло на Каледонии, включая арест брата Макколла Ангуса.

– Я прекрасно понимаю нежелание майора Макколла попасть в ситуацию, когда ему придется воевать против своего народа, – сказал в заключение Грейсон. – Я также понимаю, что он не сможет стоять в стороне, когда гибнут его соплеменники… в результате нашего вторжения и вмешательства в их дела. То, что я предлагаю, может, и не лучший вариант, но это хоть какая-то возможность решить его проблему, а Серому Легиону Смерти получить шанс появиться на Каледонии действительно в качестве миротворческих сил. Я посылаю Дэвиса в служебную командировку на Каледонию и хочу, чтобы ты отправился с ним.

– Сэрр, вполне может случиться, что когда вы пррибудете на Каледонию, я буду возглавлять повстанческие силы в боррьбе с этим ублюдком наместником.

– Все может быть, Мак. Но я думаю об интересах Легиона. Политическая ситуация сейчас настолько запутанна, что Легиону просто необходима правдивая информация о месте, куда его могут направить в ближайшее время. Когда мы высадимся, я хотел бы знать, кто наши друзья, а кто – враги, их сильные и слабые стороны. И мы должны получить эту информацию немедленно по прибытии, а не собирать ее по крупицам самим. Ты же прекрасно знаешь, не хуже меня, как это все происходит на деле.

– Так-то оно так. И по прравде говорря, я бы не поверрил ни одному слову такого человека, как Вил-маррт, – ответил Макколл.

– Это не будет официальной командировкой, Мак. Хотя и тайну мы из этого делать не будем. Ты поедешь как частное лицо, поможешь своим близким, посмотришь, чем ты сможешь помочь своему брату, чтобы освободить его. Но при этом ты все время будешь глядеть в оба.

– Да. Постараюсь, полковник; И все-таки это безумная идея.

– Но зачем посылать меня? – вмешался в разговор Алекс.

Грейсон пристально посмотрел на сына:

– Есть причина, почему я не могу это сделать?

Тысяча причин, хотел крикнуть Алекс, но вместо этого сжал челюсти и ничего не ответил. Он был уверен, что Элен Джамисон уже сообщила отцу о его бессонных ночах и кошмарах. В конце концов, это ее прямая обязанность как полкового медтеха. Наверняка отец знает и о его «успехах» в последнем тренировочном бою. Это входит в обязанности Артмана – сообщать полковнику о результатах тренировок.

Карлайл-младший был в замешательстве и никак не мог привести в порядок свои мысли. Он настолько потерял уверенность в себе, что сомневался, сможет ли когда-нибудь опять стать водителем робота. И еще его мучил вопрос: что он будет делать, если к нему не вернется прежнее умение управлять боевой машиной?

Ему просто необходимо было уехать, уехать из полка, не видеть этих людей. Когда-то это были его друзья, но сейчас они отдалялись от него все больше и больше. Алекс понимал, что дело не в них, а в нем, в том, как он реагирует на их слова, взгляды. Недавний разговор с Кейтлин – живое подтверждение этому.

– Ну, что ты решил, Алекс? – прервал его размышления отец. – Я не могу приказать тебе поехать. Это дело добровольное. Но если ты откажешься, то нам с тобой предстоит разбираться в показателях твоих тренировочных испытаний. И я подумал, может быть, дополнительные обязанности по службе помогут тебе вернуть прежнюю форму. Что ты на это ответишь?

– Ну что ты ррешил, Алекс? Ты в игрре? – спросил Макколл.

– Я… согласен.

– Ну вот и пррекррасно, молодой Каррлайл! – улыбнулся Макколл. – Сказать по прравде, я думаю, твой отец посылает тебя следить за мной. Он не доверряет мне, когда дело касается якобитов.

– Это неправда. Мак, и ты прекрасно знаешь это. Но я хочу, чтобы у тебя был кто-нибудь, кто мог бы помочь тебе в трудную минуту. А для Алекса это тоже будет полезно, пусть набирается опыта.

– А что я должен буду делать? – поинтересовался Алекс. Казалось, он понемногу начал приходить в себя.

– Ты будешь обеспечивать тыл Макколлу и выполнять все его приказы, – ответил Грейсон.

– Вот так, паррень, – добавил Макколл, – мы рразрработаем план этой оперрации сами. Полковник? Когда мы сможем отпрравиться в путь?

Грейсон просмотрел необходимую информацию на компьютере.

– Я думаю, не стоит посылать полковой корабль. Это будет слишком очевидно. Вот расписание пассажирских кораблей на следующую неделю. Прыжковый корабль «Альтаир».

– «Альтаирр»! На нем, кажется, должна веррнуться с Тарркада Лорри? – спросил Макколл. Грейсон улыбнулся:

– Да. С сюрпризом, который она мне обещала.

– Жаль, что я не смогу увидеться с ней. Два коррабля прролетят в ночи мимо дрруг дрруга, и все.

– Ничего не поделаешь. Иначе вам придется ждать следующего пассажирского рейса целый месяц. Или лететь на военном корабле.

– Нет, этого делать нельзя. «Альтаирр» так «Альтаирр», но если только вы пообещаете перредать мои самые лучшие пожелания вашей супрруге, когда она прриземлится на Гленгаррри.

– Обещаю, Мак. – Грейсон взглянул на Алекса. – Мне жаль, что ты не сможешь увидеться с мамой, сын. Она спустит с меня живого шкуру за это.

Алекс с трудом выдавил. из себя улыбку:

– Мне тоже жаль, что так получается. Но насколько мне известно, капитаны прыжковых Кораблей никогда не отличались терпением и не любят ждать.

– Боюсь, что так, Алекс, – согласился с ним Карлайл-старший.

Прыжковые корабли курсировали от одной звездной системы до другой. Время их перелета было почти мгновенным, но им требовалось определенное время, в системе Гленгарри целых восемь дней, для зарядки двигателей, что было необходимо для совершения следующего прыжка. Поскольку эти корабли не могли работать в условиях гравитации, то им приходилось все время оставаться в глубоком космосе, обычно около зенитной или надирной прыжковой точки системы и на расстоянии, которое определялось массой звезды. Специальные корабли, шаттлы, обеспечивали доставку пассажиров и грузов между ожидающим в космосе прыжковым кораблем и планетами системы. Для того чтобы добраться с борта прыжкового корабля на шаттле до Гленгарри при силе притяжения в 1g, нужно было пять дней.

Согласно графику полетов, прыжковый корабль «Альтаир» должен был прибыть в систему завтра, одиннадцатого марта, и отбыть через восемь дней, то есть девятнадцатого марта. Шаттл, на котором Лори должна прибыть с «Альтаира» в аэропорт Данкельда, приземлится шестнадцатого. Но Алекс и Макколл должны покинуть Гленгарри двуми днями раньше, чтобы попасть на «Альтаир» перед его следующим прыжком. Два шаттла пронесутся мимо друг друга в темноте космического пространства, один в аэропорт, другой на корабль.

Грейсон продолжал изучать данные на компьютере.

– Как скоро ты хотел бы попасть на Каледонию, майор?

– Хотелось бы очутиться там завтрра прямо к чаю, – ответил каледонец, – но это будет прротив всех законов физики.

– К сожалению, ты прав, Мак. «Альтаир» по пути следования делает две остановки, на Гладиусе и Лаяке.

Макколл нахмурился.

– И ему потрребуется семь или восемь дней на каждой остановке для подзаррядки… – разочарованно протянул он.

– Вы прибудете на Каледонию не раньше середины следующего месяца. Но есть и другая возможность.

– Да? И какая же?

Грейсон продолжал изучать данные на компьютере, а потом ответил:

– Вы сможете пересесть на военный прыжковый корабль на Гладиусе. Он называется «Нептун». Это позволит вам сократить пребывание там до трех дней. А на Лаяке мы пересадим вас на другой гражданский корабль, на свободный торговый корабль «Шонон».

– Эти свободные коррабли не очень-то придеррживаются гррафиков, – заметил Макколл.

– Это верно, но если вы сэкономите основное время, то вам не придется пробыть на Лаяке больше двух-трех дней. Вы будете на Каледонии в конце марта. Даже если вы не попадете на «Шонон», то прибудете на место не позднее пятого апреля.

– Неплохо получается, – сказал Макколл, – горраздо лучше, чем я думал сначала.

– Апрель, – тихо проговорил Алекс, – значит, мы не сможем присутствовать на церемонии здесь, на Гленгарри.

Первого апреля был особый день для Легиона, ежегодный День Героев, когда оставшиеся в живых поминали павших. Алекс думал об этом Дне Героев почти год с ожиданием и страхом.

– Ничего не поделаешь, паррень, – сказал Макколл, – но мы отметим с тобой этот день вдвоем на Каледонии.

– С тобой все в порядке, Алекс? – спросил Грейсон.

– Что? Да. Да, сэр. Я просто…задумался.

Макколл задумчиво теребил бороду.

– У меня возник вопррос, полковник. Какое воорружение мы можем взять с собой в наше путешествие?

– Ну, исходя из того, что вы просто мирные граждане, которые совершают частный вояж, я думаю, вряд ли местное правительство позволит вам провезти котрабандой парочку боевых роботов.

– Я и не думал о рроботах. Два боевых рробота прротив целой планеты – это даже не смешно.

– Вам нужно совсем другое. Вы, конечно, возьмете с собой личное оружие, но главное – я хочу, чтобы вы взяли портативную станцию связи, а также личные коммуникаторы. Мы сможем легко замаскировать это под видом обычного груза.

– Я подумал, полковник, а не позволите ли вы нам взять с собой паррочку наших новых «игррушек». Алекс был поражен просьбой Макколла.

– Стоит ли это делать? – спросил он. Грейсон улыбнулся:

– Думаю, мы сможем уладить это дело, майор. И тогда я не завидую тому, —кто захочет встать на вашем пути.

VI

Резиденция, Данкельд

Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

09 часов 55 минут, 18 марта 3057 года

– Ну, – спросила Лори Калмар-Карлайл, еще теснее прижимаясь к груди Грейсона, державшего ее в объятиях, – как тебе понравился мой сюрприз?

– Как сказал бы Мак, – ответил Грейсон с улыбкой, – для меня это как гром с ясного неба.

С трудом оторвавшись от жены, он повернулся к невысокому коренастому седовласому человеку, стоявшему рядом с Лори, и, приветливо улыбаясь, сказал:

– Вы даже не представляете, как долго я мечтал о встрече с вами, командор!

– Я тоже, полковник, – смеясь ответил мужчина. – Должен еще добавить, что мне очень по душе возможность организации нашей встречи так, как ее задумала Лори, а не на настоящем поле боя – ваш робот против моего робота.

Джеймс Вульф, главнокомандующий Волчьих Драгун, безусловно, был одним из наиболее прославленных и известных наемников во всей Внутренней Сфере и даже за ее пределами. Поговаривали, что он больше не является главнокомандующим и что он ушел в отставку после пятидесяти лет действительной службы. Смерть сына два года назад стала для него страшным ударом, а тут еще вспыхнул мятеж в его собственном подразделении. Все это вместе взятое заставило его удалиться от дел. Но прежде чем уйти в отставку, он преодолел себя, расправился с мятежниками, а потом вернулся к себе на родину на Аутрич, где создал новое подразделение драгун, но уже в новом качестве, как независимую силу в пределах Внутренней Сферы.

Вчера утром Лори вернулась с Таркада на прыжковом корабле «Альтаир» и привезла с собой Джеймса Вульфа и несколько членов его штаба. Она встретилась с этим прославленным наемником на Таркаде и уговорила его завернуть на Гленгарри по пути на Аутрич. Вульф не скрывал своего желания встретиться с Грейсоном Карлайлом – знаменитым начальником Серого Легиона Смерти – и с готовностью согласился. Один из его прыжковых кораблей, вызванный еще с Таркада по РЛС-связи, должен был прибыть на Гленгарри и увезти его домой.

– Конечно, хорошо, что мы встретились не на поле боя, командор Вульф, – сказал Грейсон. – Ваш «Лучник» против моего «Победителя», ну это, пожалуй, будет несправедливо!

– Пожалуйста, – предложил Вульф с улыбкой, – зовите меня просто Джеймс!

– Хорошо, Джеймс, если вы будете обращаться ко мне просто Грейсон.

– Идет, Грейсон! Несправедливо для кого?

– Масса моего робота на десять тонн больше, чем вашего.

– Десять тонн не означает, что он лучше оснащен, а вот для маневренности это кое-что значит. Поверьте мне, – он ткнул в себя пальцем, – в этой старой развалине еще есть чем вас удивить.

В его голосе прозвучал добродушный вызов. Вчера вечером в Легионе был устроен официальный банкет в честь Джеймса Вульфа, но дела не позволили Грейсону поближе познакомиться с гостем и поговорить с ним. Да, честно говоря, у Грейсона были совсем другие планы на прошлую ночь. В конце концов, он не виделся с Лори почти шесть недель, и после банкета им хотелось побыть наедине.

Поэтому он только сейчас стал внимательно приглядываться к Джеймсу Вульфу. Ему очень понравился этот человек. Вульф был обаятелен, остроумен и быстро реагировал на ситуацию. Добродушное хвастовство, свойственное ветеранам – водителям боевых роботов, больше шло этим мужчинам, чем парадная форма… или официальная атмосфера банкета.

– Ну довольно, кабинетные вояки, довольно! – сказала Лори смеясь. Она встала между ними и взяла их под руки. – Вот почему мы организовали здесь это представление. Чтобы вы смогли всласть «повоевать» и при этом не усыпать поле боя обломками дорогостоящих роботов!

– Ты действительно надеешься, что эта затея позволит Легиону расплатиться с долгами? – спросил ее Грейсон, когда они втроем пошли по коридору.

– Конечно, – ответила она с уверенностью. – Вы, может, этого и не осознаете, но вы, джентльмены, сейчас на Гленгарри самые заметные персоны. И все говорит в пользу того, что у нас даже есть шанс продать права на показ этого представления компании «Вселенского шоу».

– Нам бы следовало додуматься до этого много лет назад, Грейсон, – добавил Джеймс, – это гораздо дешевле, чем сражение, и не так глупо и расточительно, как игры на Солярисе.

Карлайл горько улыбнулся. Гладиаторские бои на Солярисе в течение долгого времени были для него больным вопросом. Бессмысленные изматывающие схватки, в которых водители боевых роботов, обычно доведенные до отчаяния, жаждущие либо денег, либо известности, и их боевые роботы борются не на жизнь, а на смерть в угоду толпе или ради обогащения азартных игроков. И это в то время, когда компьютерное моделирование предлагает почти такое же ощущение реальности происходящего и проверку опыта и умения, а главное, никто при этом не только не будет убит, но даже не искалечен.

Когда они подошли к двери. Лори высвободила руки.

– Ну что же, вы на пороге своего дебюта в качестве телевизионных звезд!

Я вам обоим желаю удачи!

– А ты разве не пойдешь с нами? – спросил Грейсон.

– Это ваш выход. Но я обязательно буду следить за игрой.

Высокие двери распахнулись, открывая проход на Центральную арену Данкельда. Это был огромный амфитеатр под куполообразной крышей, где круг за кругом поднимались ряды сидений для зрителей. Когда двое мужчин, величественные в своих нарядных мундирах, показались в дверях, толпа, заполнившая амфитеатр, поднялась на ноги и криками приветствовала вошедших. Стоя плечом к плечу, Грейсон Карлайл и Джеймс Вульф смотрели на собравшихся и, приветственно подняв руки, медленно поворачивались то вправо, то влево. Немного погодя они пожали друг другу руки, и толпа взорвалась шквалом одобрения. Потом каждый из играющих пошел к своему месту на противоположных концах огромного голографического проекционного стола, установленного на середине арены.

Этот прямоугольный стол, размером тридцать на пятьдесят метров, представлял собой панораму в масштабе 1:200 холмистой, покрытой зеленью местности, с перемежающимися участками густых лесов, открытых пространств, возделанных полей и сетью немощеных грязных дорог, разбегающихся во все стороны от группы старинных зданий, размещенных почти в центре. На юг от «города» тянулись два длинных, параллельно идущих горных хребта, разделенные широкой открытой долиной, занимающей на проекции почти метр в длину, а также холмы, некоторые покрытые непроходимыми лесами, а другие лишенные растительности, с разбросанными по склонам огромными валунами. Большая часть пространства, особенно на востоке и юге, представляла собой пересеченную местность, в основном покрытую лесами, труднопроходимыми даже для боевых роботов.

Грейсон опустился в открытую овальную кабину своего пульта управления, расположенного с западной стороны голографического проекционного стола. Несколько мониторов над его головой, а также справа и слева от него зажглись, как только он сел на место. На главном экране были представлены перечень соединений, условия игры и координаты боевых роботов.

– Джентльмены! Вы готовы начать игру? – спросил откуда-то сверху невидимый голос.

– Я готов, – отозвался Грейсон.

– Я тоже, – раздался голос Вульфа так близко, как будто лидер Волчьих Драгун сидел рядом с Грейсоном, а не в тридцати метрах на противоположной стороне огромного стола.

– Очень хорошо, джентльмены, – продолжил голос. – У нас все готово. Внимание! Пять… четыре… три… два…

Откуда-то сверху грянула музыка – военный марш.

– Леди и джентльмены, – раздался уже другой голос, обращаясь к публике, заполнившей трибуны, – приглашаем вас принять участие в фантастическом зрелище, организованном Гленгаррианской компанией радио– и телевещания. Вульф и Карлайл, голографическая битва года!

Музыка продолжала греметь. Грейсон настроил микрофон и включил канал связи с Вульфом.

– Клянусь, Джеймс, – сказал он, – я понятия не имел, что они устроят такое!

– Нет проблем, Грейсон, – ответил Джеймс Вульф, его было еле слышно из-за бравурной музыки. – На вашем месте я бы лучше подумал о том, что может случиться, если вы проиграете эту баталию! У вас явно здесь есть болельщики, которые могут доставить мне неприятности.

Грейсон слышал, как толпа скандировала: «Грейсон Смертоносный! Грейсон Смертоносный! Грейсон Смертоносный!», сопровождая выкрики ритмичным притоптыванием сотен ног.

– Если вы победите, – ответил Грейсон, вкладывая особый смысл в первое слово, – то я уверен, мы сможем обеспечить вашу безопасность и выведем вас отсюда невредимым.

– Благодарю. А в следующий раз мы повторим это шоу на Аутриче, где я постараюсь заполнить зал своими болельщиками!

– Решено.

Музыка стихла, и комментатор кратко сообщил зрителям о стратегической ситуации, выбранной на этот день. Раздалось негромкое жужжание, и голографические изображения роботов Грейсона материализовались вдоль северо-западной границы ландшафта: маленькие, но точные копии, каждый сантиметров пять в высоту.

Битва при Геттисберге, состоявшаяся 1, 2 и 3 июля 1863 года, повторяемая с использованием боевых роботов.

Игры с использованием современной боевой техники, имитирующие сражения давних времен и народов, были популярным развлечением в течение многих веков, появляясь в бесконечных модификациях во всех обитаемых мирах Внутренней Сферы. Наиболее популярными были игры с участием двух или восьми игроков, где в качестве противников использовались полуметровые голографические изображения роботов, а бои велись на близком расстоянии. Компьютеры отслеживали игру, подсчитывая и фиксируя повреждения. Это были небольшие гражданские варианты больших имитаторов военных подразделений, используемых для обучения.

Более трудными для игры были стратегические военные операции, целые военные кампании с участием сотен или даже тысяч отдельных голографических боевых единиц, смоделированных компьютером с точным масштабом и подробностями реальной исторической битвы. Если небольшие имитаторы проверяли тактические навыки водителей, их умение управлять одним или сразу несколькими боевыми роботами, то большие стратегические военные имитаторы проверяли способность военачальников командовать целой армией, не только сражаться с противником, но и уметь учитывать рельеф местности, прогнозировать возможные атаки вражеского войска, а также проводить подготовку и обеспечение материально-технического снабжения.

Для сегодняшнего состязания двух наиболее прославленных командиров наемников была выбрана битва при Геттисберге, где роль генерала Джорджа Гордона Мида, полководца Соединенных Штатов, должен был сыграть Джеймс Вульф, а Грейсон выступал в роли Роберта Э. Ли, возглавлявшего армию конфедератов.

Количество и вооружение боевых роботов для каждого участника сражения было выбрано компьютером с учетом реальных сил той далекой битвы. Грейсон обвел взглядами все дисплеи вокруг себя и увидел поле битвы так четко, как будто он обозревал его из кабины своего робота, когда эта огромная махина идет, тяжело переваливаясь, вдоль дороги. Специальный компьютер рассчитывал углы обзора любой точки на этой огромной карте и выдавал соответствующее изображение на экраны. Из того, что Грейсон увидел, он понял: положение на поле сражения было сложным.

Первый из его отрядов, дозорный патруль пехоты под командованием генерала Хета, состоял из группы легких и средних боевых роботов. Они начали боевые действия развертыванием своих сил на открытом пространстве вдоль проселочной дороги, ведущей на юго-восток, и небольшой деревушки. Однако на верху небольшой каменной гряды их уже поджидала кавалерия Вульфа – в данном случае дюжина легких бронированных танков на воздушной подушке, высокоскоростные разведывательные машины, которые прикрывал единственный робот «Лучник», имеющий на вооружении ракеты дальнего действия.

«Лучник». Это боевой робот, которым в бою обычно пользовался лично Вульф. По правилам этой игры, любой из игроков мог выбрать для себя одного робота и лично управлять им. Другой игрок не знал, какой именно робот является личным роботом его оппонента. Но существовала опасность получить штрафные очки, если личный робот оказывался поврежденным.

Было искушение предположить, что этот «Лучник», стоящий на вершине гряды Макферсон-Ридж, является роботом Вульфа, тогда вывод его из строя позволит Грейсону заработать очки в свою пользу.

С другой стороны, может, это был тактический ход со стороны Вульфа и он рассчитывал, что Грейсон попадется на эту уловку. Этот «Лучник» был тяжелее самого мощного робота Грейсона – «Центуриона» – на двадцать тонн. Потребуется немало времени, чтобы справиться с «Лучником» с помощью согласованной атаки, но и тогда у Вульфа будет достаточно времени, чтобы пр.яслать подкрепление.

«Лучник» стал вести беглый огонь. На приближающиеся роботы Грейсона обрушился град ударов. Тогда он быстро набрал команду… затем еще одну. Его четыре тяжелых робота продолжали идти вперед, принимая удары на себя, отвлекая внимание противника и стараясь обмануть его быстрым продвижением вперед и заградительным огнем. А в это время восемь легких роботов отстали, повернули направо и начали совершать обходной маневр через Макферсонский лес.

Так началась вторая битва при Геттисберге.

* * *

Два незнакомца с напряженным вниманием наблюдали за состязанием из галереи для средств массовой информации, которая располагалась по кругу над рядами для зрителей. Эта галерея состояла из отдельных закрытых лож, специально предназначенных для комментаторов и специалистов электронной прессы. Сейчас тела двух корреспондентов – недавних обитателей такой ложи – лежали на полу у стены в медленно расползавшихся лужах крови.

Ложа, в которой теперь сидели двое мужчин, располагалась на высоте восьмидесяти метров как раз над пультом управления Грейсона Карлайла и была удобным наблюдательным пунктом. С такой высоты трудно было разглядеть самого участника состязания, но большие видеомониторы, находившиеся в ложе, позволяли не только близко видеть Вульфа и Карлайла, отдающих команды, но и любой участок поля битвы. Оба участника состязания были полностью поглощены «военными действиями», командуя своими армиями, которые для удобства зрителей были одеты в голубые и серые мундиры.

Однако двое незнакомцев в ложе не интересовались развертыванием войск на карте, их интересовал Карлайл.

– Я могу снять его прямо сейчас, – сказал ворчливым голосом первый мужчина, – это сделать очень легко.

– Не теперь, Пардо, – ответил другой, высокий, с темными волосами. Он все еще держал в руке короткоствольный игольный пистолет, который послужил средством расправы с корреспондентами. – Мы должны поразить обе мишени одновременно. Если мы уберем Карлайла сейчас, то не сможем убрать вторую жертву.

– К черту, босс, ненавижу ждать.

– Потерпи, ждать придется не долго. Скоро будет перерыв, может, тогда…

* * *

Прошел час… потом второй.

Первый день битвы – очень захватывающее зрелище – почти в точности повторял исторические реалии сражения при Геттисберге 1 июля 1863 года, за исключением, конечно, того, что имитаторы роботов под командованием Грейсона и Вульфа действовали намного быстрее и обладали большей маневренностью, чем стоящие друг против друга полки солдат или артиллерийские повозки, запряженные лошадьми. После первой стычки к северо-западу от города военные действия быстро перешли в серию молниеносных ударов и бросков на открытой местности, на склонах холмов и возделанных кукурузных полях. Обе стороны несли большие потери. Танки на воздушных подушках и одинокий «Лучник», стоящие на вершине горного хребта, держались долго, а потом медленно двинулись в сторону города. Бросок отряда Грейсона через Макферсонский лес оказался не таким быстрым, как он ожидал, из-за труднопроходимых участков. Поэтому когда его роботы класса «Саранча» и «Стингер» вышли на открытое пространство, тяжелые роботы Первого корпуса Джеймса Вульфа внезапно появились с юга, заставив их отступить, чтобы избежать окружения и неравной схватки с более мощными силами противника.

А в это время на поле сражения появились новые силы конфедератов, как это произошло в настоящей битве много веков тому назад, но гораздо раньше по времени. Скоро войска Вульфа обнаружили, что они могут попасть в ловушку между непрерывно растущими силами конфедератов, подходящих к месту сражения одновременно с севера и запада. Его Одиннадцатый корпус, все еще не оправившийся после поражения при Чанселосвилле два месяца назад, неожиданно дрогнул и отступил, когда горстка роботов Грейсона неожиданно открыла по нему фланговый огонь с востока. И вскоре все вооруженные силы «Соединенных Штатов» отступали через город.

К сожалению, Грейсону не удалось использовать полученное им в бою тактическое преимущество до наступления темноты, с которой и закончился первый день сражения. Его неоднократные приказы одному из дивизионов захватить Кальп-Хилл – позицию на юго-востоке от города, которая позволила бы оказаться позади северного фланга противника, – не дошли до исполнителя, скорее всего, в результате «каприза» специального компьютера, который периодически устраивал кратковременные импульсные помехи. Из-за имитируемых дыма и пыли, стоящих в воздухе над полем боя, – условия, приближенные к реальности, – приказы не всегда могли быть получены вовремя.

А потом поле боя медленно погрузилось в темноту, и сверху раздался голос комментатора:

– Джентльмены. Перерыв. Первый день сражения окончен.

Когда верхний свет зажегся опять, Грейсон, щурясь, откинулся на спинку сиденья, внезапно ощутив боль в плечах. Он поймал взгляд Вульфа, смотревшего на него через широкую, покрытую холмами поверхность стола, и улыбнулся. Вульф в ответ отдал ему честь.

– Должен честно признаться, что первый день оказался для вас успешным, – услышал Грейсон в наушниках голос Вульфа, – но не надейтесь, что второй день будет таким же.

– Первый день – это точное воспроизведение реального сражения, – отозвался Грейсон. – Именно такую позицию занимали тогда войска перед наступлением ночи. – Поднявшись на ноги, он рассматривал погруженную в темноту панораму местности, где имитации бивуачных костров мерцали и дрожали во мраке, отмечая огромные стоянки вооруженных людей. – Я предполагаю кое-какие тактические изменения!

– Мы просто прощупывали друг друга, – раздался голос Вульфа в ответ. – Ничего, подождите второго дня битвы!

– Знаете, – доверительно сказал Грейсон, – я сейчас подумал о том, какую важную роль имеет место действия в нашей игре, повторяющей битву при Геттисберге, такую же, как и в реальных событиях. Глядя на бивуачные огни вашего лагеря на Семетри-Хилл и Семетри-Ридж, я понимаю, что на второй день наша битва продолжится именно в этом районе.

– Из своего опыта я знаю, – ответил Джеймс, – что местность при ведении боя всегда является решающим тактическим фактором, независимо от того, воюете вы с использованием пехоты или боевых роботов.

– В данном случае у вас очень хорошие позиции, – сказал Грейсон;

– Не собираетесь ли вы отобрать их у меня? – В голосе Вульфа прозвучала добродушная усмешка.

Грейсон уже собирался ответить в том же духе, но вместо этого вдруг замолчал и нахмурился. Он почувствовал покалывание в верхней части спины… такое ощущение часто возникало во время битвы.

Опасность…

Редко кто из ветеранов не верил в шестое чувство, которое предупреждало человека о надвигающейся беде. Грейсон часто чувствовал это предупреждение и раньше; вот и сейчас он отчетливо ощутил тревогу. Ему показалось, что кто-то следит за ним враждебным взглядом. Резко повернувшись, он оглядел ряды зрителей вокруг себя. Сейчас не все места были заняты, во время перерыва некоторые вышли из зала. Но людей было все равно очень много, и сотни глаз смотрели на него – некоторые с интересом, некоторые безразлично.

Он не увидел ничего подозрительного.

– Что-то случилось? – спросил голос Вульфа в микрофоне.

– Извините, – ответил Грейсон, – я на минуту отвлекся. Наверное, действует такое количество народа.

– Да уж, зрителей собралось множество.

Отогнав от себя мысль, что кто-то следит за ним, он повернулся к пульту управления и вывел на экран хорошо освещенную версию карты местности.

Как и в ту историческую битву, сражение второго дня должно было произойти на холмах, горных хребтах и фермерских угодьях к югу от Геттисберга.

– Хорошая земля…

Грейсон уже и раньше изучал основные характеристики местности в этом районе. Исторически это соединение холмов и горных хребтов на юге города получило название «рыболовный крючок». Поросший лесом Кальп-Хилл – это жало «крючка», соединенное с Семетри-Хилл низкой изогнутой седловиной. Цевье «крючка» – это восточный из двух длинных хребтов, Семетри-Ридж, протянувшийся к югу от Семетри-Хилл на два километра. На юге Семетри-Ридж имеет вершину Литтл-Раунд, на южной и восточной сторонах всю поросшую лесом, а на западной не имеющую растительности и усыпанную огромными валунами. К югу от этого места, поднимаясь намного выше Литтл-Раунд, стоит вершина Биг-Раунд, полностью покрытая лесами, – именно она является «глазком» «рыболовного крючка».

Во время исторической битвы войска Соединенных Штатов под командованием Мида заняли это место, отступив сюда после поражения в первый день. Их противник занимал внешнюю сторону «рыболовного крючка», от лесов на востоке Кальп-Хилз, сам город и дальше вдоль западной, лесистой части Семенари-Ридж, за лютеранским кладбищем. Второй день битвы, как было известно Грейсону, не дал преимущества ни одному из противников. Это была серия тяжелых, кровопролитных стычек при попытке конфедератов прорвать левый фланг противника. Ошибки обеих сторон, где то одна, то другая получали преимущество, привели к тому, что это была одна из самых жестоких битв Гражданской войны в Америке. Навсегда в памяти потомков остались географические названия, ставшие свидетелями этого сражения: Пич-Орчард, Уитфилд, Дэвил-Ден, Литтл-Раунд. Многие военные историки считали второй день сражения при Геттисберге решающим.

Грейсон решил не повторять исторический ход сражения второго дня. На третий и решающий день его оппонент будет иметь все резервы и силы, намного пре-вышащие его собственные. Сейчас же у конфедератов есть возможность выиграть это сражение – и Грейсон намерен ее использовать.

Над огромной картой стал постепенно зажигаться свет, освещая ряд за рядом молчаливо стоящие боевые роботы, танки и маленькие фигурки людей, каждый из которых был не больше сантиметра в высоту. Опять зазвучала музыка, и голос из динамика провозгласил:

– Командор, полковник, приготовьтесь к началу игры, пожалуйста. Пять… четыре… три… два… Леди и джентльмены, сражение при Геттисберге, второй день. Возможность увидеть это сражение предоставляет вам Гленгаррианское телевидение!

Грейсон быстро набрал команду. Исторически Ли потерпел поражение на второй день из-за того, что один из его подчиненных несвоевременно начал атаку. Убежденный, что он сможет изменить это, начав атаку намного раньше, Грейсон двинул свои войска вперед, как только над полем боя стало подниматься солнце.

– Пока силы обеих сторон почти равны, – раздался голос ведущего в его личном микрофоне. Грейсон специально подключился к этому каналу, чтобы слышать, о чем он говорит; компьютер следил за тем, чтобы информация о положении и размещении войск Вульфа, которую Грейсону не положено было знать, не достигла его ушей. – Войска Вульфа, пожалуй, имеют небольшое преимущество в численности и огневой мощи, и они удерживают стратегически важные высоты… этот «рыболовный крючок», простирающийся к югу от города. Интересно будет посмотреть, повторит ли Вульф историческую ситуацию, то есть будет ли он сидеть на этом месте и ждать, когда полковник Карлайл пойдет на него по открытой местности, или он сам спустится с холмов и начнет атаку, чтобы опередить противника.

– Ты прав. Роб, – продолжил женский голос, – а я хотела бы сказать о том, что мы только что получили информацию, что обе военные академии: Наиджелринг и Сангламор сегодня послали запрос в РЛС-сеть на право просмотра этого эпического состязания между двумя великими мастерами тактического искусства…

Грейсона эта новость повергла в великое удивление. Прямая трансляция по РЛС стоила огромных денег. Наверное, можно найти более достойное место приложения таких средств да и времени, чем дать возможность молодым наблюдать, как двое старых вояк играют в войну.

– Посмотри, Линда, – продолжил мужской голос, – кажется, полковник Грейсон собирается…

Эта часть комментариев, к счастью, была убрана компьютером. То, что задумал сделать Грейсон, требовало, чтобы Вульф не заметил того, что происходит с его стороны, так же как он сам не мог видеть, что происходит у Вульфа. Место, на котором находился Грейсон, давало полный обзор поля сражения, но только ту его часть, где находились его войска, и только с земли, поскольку в ту далекую пору не было возможности проводить обзор местности с воздуха. Моделирование ограничивало для каждой стороны обзор поля сражения до определенного момента: военачальники могли видеть только то, что не закрывали деревья, холмы или густые клубы дыма.

Семенари-Ридж густо порос деревьями вдоль всей его протяженности, и Грейсон мог рассчитывать на то, что Вульф не сможет разглядеть через эти деревья его войска и не сможет увидеть, что делается в долине на западе Риджа, как, впрочем, и то, что делается к востоку от Семетри-Ридж.

Конечно, Грейсон, после того как определит свои позиции, пошлет дозорный патруль, чтобы узнать, где находятся главные силы противника. Он предполагал, что и Вульф поступит так же, а это означало, что его кавалерия вскоре вступит в бой. Только эффект неожиданности и время позволят Грейсону реализовать то, что он задумал.

* * *

В это время в ложе для прессы, в восьмидесяти метрах над головой Карлайла, человек по имени Пардо осторожно взял атташе-кейс, стоявший у его ног, положил себе на колени и открыл. Внутри, в специальных углублениях, лежали пять частей автоматического ружья: ложе, ствольная коробка, магазин, электронный прицел и навертывающийся ствол с глушителем.

Второй мужчина нажал кнопку, с помощью которой он опустил одну из оконных панелей, давая четкий и направленный обзор их цели.

– Пора сделать это, – сказал он.

Пардо утвердительно кивнул и начал собирать ружье, быстро, четко и профессионально.

VII

Зенитная прыжковая точка

Система Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

3 часов 00 минут, 18 марта 3057 года

Последние полтора дня гражданский шаттл «Песня Скаи» выполнял маневр торможения, отклоняясь от выхлопной струи двигателя и снижаясь с постоянным ускорением в 1g.

Под шаттлом, если слово «под» что-нибудь означало в космическом пространстве, находилась зенитная прыжковая точка системы, трудно поддающееся объяснению место в пространстве, расположенное на большой высоте над северным полюсом оранжевого солнца Гленгарри. В последующие двадцать часов должна была состояться стыковка с «Альтаиром», все еще невидимым и находящимся на расстоянии нескольких миллионов километров от шаттла.

Алекс и Макколл нашли места в пассажирском отсеке шаттла, что было поистине чудом, поскольку мест было вдвое меньше, чем пассажиров. И все, абсолютно все пассажиры хотели смотреть состязание между полковником Карлайлом и командором Вульфом, которое передавалось по прямой трансляции с Гленгарри, хотя в данном случае прямая трансляция не была совсем прямой, если учитывать временную задержку на целые двадцать семь минут.

В этот момент на двумерном видеоэкране, установленном на одной из перегородок космического корабля, были два комментатора, которые обсуждали стратегиюбатальной сцены, показанной почти полчаса назад. И совершенно естественно, что все в пассажирском отсеке корабля говорили только о происходящем на экране.

– Думаю, что он прредпрримет фланговый маррш, – уверенно сказал Макколл. – Отойдет назад, поверрнет впрраво и брросит свои силы на дорроги стрратегического значения старрины Джеймса Вульфа на южном напрравлении.

– А не хотите сделать ставку на это? – спросил человек с красным лицом и в яркой вульгарной рубашке, сидящий справа от Макколла. – Полковник знает, что войска Вульфа еще не пришли в себя после той взбучки, которую он им устроил. Он пойдет прямо. Раз! – И схватит их за горло! Как он поступил на Гленгарри в прошлом году.

– Если я соглашусь дерржать парри, то только для того, чтобы отучить вас делать ставки на таких людей, как Гррейсон Каррлайл, – сердито ответил Макколл.

– Сто С-чеков за то, что Карлайл двинет свои войска вперед, – сказал мужчина, – и перережет им глотки!

Макколл притворился, что обдумывает предложение.

– Ну ладно, паррень, если тебе так не террпится ррасстаться со своими деньгами, я прринимаю парри! Мои сто чеков за то, что он пойдет с фланга и заставит силы Вульфа выйти к нему! Алекс? А что бы ты сделал, будь ты на месте полковника?

– Я… я не знаю… Дэвис. – Они договорились, что будут обращаться друг к другу только по имени, чтобы не привлекать к себе внимания. Алексу было невыносимо трудно привыкнуть называть Макколла Дэвис.

И то, что Дэвис Клей был назван в честь прославленного шотландца, еще меньше этому способствовало. Произнося это имя, Алекс каждый раз вспоминал то, о чем пытался забыть.

– И все же, – не отставал Макколл, – что бы ты сделал, если бы командовал войсками вместо полковника?

– Я бы не стал совершать фланговый марш, – коротко ответил Алекс. – Если бы враг увидел, что я делаю, он бы атаковал меня основными силами в то время, как мои роботы маршировали бы где-нибудь, растянувшись вереницей на три-четыре километра. Он разделил бы мой фронт на два, три, а может быть, и больше участков и расправился бы с моими роботами по одному.

– Вот это верно! – радостно согласился с Алексом мужчина в яркой рубашке. – Этот парень здорово разбирается в тактике, не так ли, Шотландец? Раз – и в самую середину!

– Итак, Алекс, – игнорируя высказывание мужчины, продолжил Макколл, – ты объяснил, чего бы ты не стал делать. А что бы ты сделал?

– Укрепил бы свои оборонительные позиции, – ответил Алекс, – и заставил бы его идти на меня.

– Никогда! – воскликнул мужчина. – Только не Карлайл Смертоносный!

Только вперед!

– Скажите мне, сэрр, – вкрадчиво спросил его Макколл, – вы что, являетесь куррсантом военного училища? Когда это вы так хоррошо изучили рреальную битву при Геттисберрге?

– Настоящий Геттисберг? – Мужчина, удивленно мигая, смотрел на Макколла. – Честно говоря, Шотландец, я и не знал, что такой существует. А где это? Один из миров Синдиката Драконов?

– Может быть. Давайте лучше смотрреть, как рразвиваются события.

– Складывается такое впечатление, что полковник Карлайл решил применить свои старые уловки, Линда, – произнес комментатор ровным голосом, – он собирается провести фланговый марш прямо под носом у Джеймса Вульфа.

– Ты прав. Роб. Конечно, Джеймс Вульф… И опять звук пропал, компьютер неусыпно следил, чтобы часть разговора, несущая информацию о тактических передвижениях Вульфа, не достигла ушей Карлайла.

Хорошо это или плохо, но Грейсон сейчас совершал один из самых опасных тактических маневров: делил свои силы перед носом численно превосходящего его противника.

Настоящий генерал Ли сделал то же самое в битве при Чанселосвилле, и это принесло ему большой успех.

Лонгстрит, один из его подающих надежды лейтенантов, после смерти знаменитого Джексона Стоунволла страстно настаивал на этом же маневре два месяца спустя при Геттисберге. Но по причинам, канувшим в Лету по прошествии стольких веков, Ли вместо этого выбрал тактику серии прямых атак, рассчитывая, что энтузиазм его солдат-ветеранов сможет победить врагов из Соединенных Штатов, засевших в хорошо укрепленных окопах.

Это была тактика, которой Грейсон Карлайл редко придерживался. Он атаковал против более сильного противника только тогда, когда был полностью уверен во внезапности своего наступления и в моральном духе своих солдат или когда такое наступление было частью другой, более сложной стратегии. Предположив, что разведчики Джеймса Вульфа держат под контролем открытую часть долины между параллельными горными хребтами Семетри-Ридж и Семенари-Ридж, Грейсон решил послать туда целый отряд в двенадцать боевых роботов, разместив их в лесу Семенари-Ридж и в долине и подкрепив их целым батальоном солдат и легкими танками. Почти тотчас его головной дозорный патруль заметил кавалерию Вульфа, состоящую из хорошо оснащенных танков, скрытно двигающуюся через Эмисбергский пик по направлению к Семенари-Ридж.

Жестокая и в высшей степени маневренная битва разгорелась на открытом месте между двумя горными хребтами. Танки, ревя от натуги, врезались друг в друга, роботы Грейсона выпускали один оглушительный залп за другим, обеспечивая наступление пехоты. Грейсон пошел на большой риск: большая часть его кавалерии, представленная силами исторического командира генерала Стюарта, еще не подоспела к месту сражения, и эти танки составляли почти все его разведывательные силы. Однако это был хорошо продуманный маневр, который должен был привлечь внимание Вульфа к этой стороне Семенари-Ридж, в то время как основные силы армии Грейсона двигались в другом направлении.

На позиции он оставил только тридцать боевых роботов, растянувшихся цепью от подножия Кальп-Хилла в северо-восточном направлении до северной части Семенари-Ридж на западе. Основная часть его армии, включающая Первую и Третью дивизии, часть Второй дивизии, а также все резервы, которые он смог собрать, двигалась огромной колонной из боевых роботов на юг, прикрываемая лесами Семенари-Ридж. Самое сложное в этой операции было провести армию так, чтобы ни один наблюдатель противника, который мог спрятаться на вершине Биг-Раунд, возвышающейся над полем сражения, не обнаружил бы ее продвижения.

Это была очень опасная игра. Вульф наверняка ожидал чего-нибудь в таком роде, даже просто потому, что Грейсон Карлайл имел репутацию человека, готового к рискованным операциям и способного совершать неожиданные маневры.

«Познай врага как самого себя, и тогда твоей победе ничто не угрожает». Грейсон давно выучил наизусть бессмертные слова Суньцзы из его книги «Искусство воевать». За прошедшие столетия стратегия и тактика ведения войн мало изменились, несмотря на то что на смену арбалетам пришли «Лучники». Вульф и Карлайл хотя и были во многом похожи, но сильно отличались в тактике ведения боя. Джеймс Вульф любил сложные тактические планы, где все было продумано до мельчайших подробностей и взаимосвязано, хотя и не исключало крутого поворота событий и, конечно, сюрпризов. Грейсон, напротив, имел склонность к мгновенным действиям, внезапным появлениям на открытом пространстве перед врагом и мгновенным отходам.

Зная характер Вульфа и его репутацию, Грейсон ожидал, что противник останется на своих позициях, как это сделал его исторический предшественник Мид, и приготовит ему какой-нибудь сюрприз в долине, скрытой от глаз Грейсона. Подобный маневр со стороны Вульфа, конечно, возможен, но был, по мнению Карлайла, маловероятен. Скорее всего, Вульф будет сидеть на своей выгодной позиции, пытаясь вынудить Грейсона идти к нему. Это, конечно, осторожная тактика для такого горячего человека, как Джеймс Вульф, но единственно приемлемая для него в такой ситуации.

Но если Грейсон и знал что-нибудь о своем противнике точно, так это то, что он человек непредсказуемый и что его недолго можно будет обманывать диверсией около Семетри-Ридж, предпринятой Грейсоном. Карлайл набрал команду для ускорения продвижения вперед своей колонны войск.

* * *

– Не уверен, что мы можем ждать дольше, – произнес Пардо. Винтовка, смертоносное гладкоствольное оружие – флетчет – было собрано, электронный прицел установлен и включен. В темноте пресс-ложи свет от прицела бросал светлое желто-зеленое пятно на его глаза и переносицу. – Я предлагаю устранить первую цель. Как только мы сделаем это, тут же появится и вторая, я прав?

– Успокойся, Пардо, – ответил второй мужчина, – угомонись! – Он проверил готовность своего пистолета нервным, резким движением. – Ты будешь действовать по моей команде, понял?

– Понял, – недовольно отозвался Пардо. И стал смотреть в прицел. На таком расстоянии с увеличением в десять раз голова Карлайла почти полностью заполняла экран, четко разделенный на квадратики сеткой.

Его палец замер на курке. Черт побери, как он ненавидит ждать!

* * *

Расположенная в километре или двух к востоку от Семетри-Ридж, близко к Танитаунской дороге, стояла впечатляющая конструкция из стали, поднимающаяся на сотни метров над полем сражения, обозначенная просто как «Национальная башня». Это было уродливое серое огромное строение примитивной архитектуры, которая, по мнению Грейсона, вряд ли существовала во времена реальных событий. Одной из проблем восстановления исторических битв была недостоверность некоторых исследований прошлых конфликтов, в данном случае сражения, которое произошло более тысячи лет тому назад. Большинство зданий, представленных вокруг города, да и в самом Геттисберге, были результатом изысканий и компьютерной экстраполяции. Это были рестораны, мотели и небольшие сувенирные магазинчики.

И Национальная башня.

Однако эта башня, была ли она во времена реальных событий или нет, в данном сражении играла большую роль. Вульф наверняка имел там своих людей, и с такого удобного места они могли видеть большую часть поля сражения во всех направлениях.

Башню надо было убрать.

До сих пор Грейсону удавалось скрывать продвижение своих войск от глаз противника, который мог находиться в башне, пряча их в лесах и в лощинах за Семенари-Ридж. Однако вскоре им предстояло пересечь открытое пространство, и если у Вульфа есть в башне разведчики, то они сразу увидят боевых роботов Грейсона.

Он посмотрел на часы. Это может произойти в ближайшее время…

Вдруг над полем сражения прокатился страшный грохот, что вызвало оживление в толпе зрителей. Национальная башня, расположенная в середине поля сражения, вздрогнула, затем медленно-медленно стала клониться набок, все ниже и ниже, и наконец рухнула поперек Танитаунской дороги.

Скорей! Вперед! Пальцы Грейсона быстро забегали по клавиатуре пульта управления. Взорвать башню – это было еще одно рискованное предприятие, но жизненно необходимое. Как только Грейсон начал движение своих войск, он отрядил четырех переодетых солдат в небольшом самоходном танке, которые должны были пробраться за линию фронта Вульфа и подложить взрывчатку под основание Национальной башни. Теперь Вульфу не скоро удастся послать туда разведчиков, если, конечно, они до этого не скрывались в лесах на вершине Биг-Раунд. Неожиданный для противника взрыв башни давал Грейсону хотя бы несколько минут относительной безопасности.

Несмотря на угрозу перегрева, быстро продвигаясь вперед, боевые роботы конфедератов Грейсона вышли на открытое пространство почти в двух километрах южнее обеих вершин – Литтл– и Биг-Раунд – и двинулись быстрым шагом на восток. Даже лишившись башни, разведчики противника могли выследить их продвижение по открытому пространству. Хотя теперь это не имело значения. Совершив классический маневр и повернув направо, Грейсон обошел левый фланг Вульфа и начал заходить ему в тыл. В ближайшее время он должен встретить удаленные пикеты Вульфа…

Вот они! Несколько легких боевых роботов, в основном «Разведчики» и «Саранча», перекрыли дорогу. Грейсон набрал соответствующие команды, и его головные боевые роботы смели линию противника ракетными и лазерными ударами. Цели были поражены, и роботы противника получили серьезные повреждения, но Грейсон приказал своим войскам не обращать на них внимания и продолжать двигаться вперед. Подбитые двадцатитонные машины не могут быть опасны, даже оставаясь в его тылу, а сейчас, как никогда, важна была скорость продвижения вперед.

Когда строй почти двухсот боевых роботов протянулся от южной части Биг-Раунд до Рок-Грик, Грейсон отдал следующий приказ, и все роботы одновременно повернулись в боевом порядке налево.

Двигаясь теперь в ряд, где каждый робот отстоял от другого на шестьдесят метров, боевой строй конфедератов продвигался на север, прямо в тыл армии Соединенных Штатов, и перекрыл ей дорогу стратегического назначения на юг. Противник тоже открыл огонь, в основном он велся разрозненными подразделениями пехоты и легкими танками. В душе Грейсона постепенно росла тревога. Где тяжелые боевые роботы Вульфа? Он ожидал встретить большую часть армии Вульфа здесь, в долине на востоке Семетри-Ридж и Раунд-Топ, но пока…

Раздался сигнал тревоги, а потом по дисплею побежали строчки текста. Вражеские боевые роботы, выходя на открытое пространство, показались в пределах видимости одного из его подразделений.

Сработало! Грейсонрадостно рассмеялся. Армия Джеймса Вульфа вышла на открытое пространство. Привлеченные боем между северным и южным горными хребтами, его тяжелые, предназначенные для штурма роботы спускались с Семетри-Ридж на запад, сражаясь с роботами, которых Грейсон оставил на позиции к югу от Семенари-Ридж. Изображение, которое Грейсон сейчас наблюдал на экране, шло от одного из тех роботов, которых он оставил позади себя. Он видел, как рвутся снаряды на открытых пространствах, а также среди ресторанов и мотелей вдоль Эммисбургской дороги в конце города.

Итак… Вульф выбрал наиболее опасный вариант, выйдя навстречу наступающим войскам Грейсона, рискуя всем, покинув подготовленные позиции, но в надежде победить, если он все рассчитал правильно. Если бы он поймал войска Грейсона, пока они были еще на марше, то сражение окончилось бы в его пользу.

Но сейчас преимущество было на стороне Грейсона. К тому времени он уже перекрыл коммуникации Вульфа на юге, а поэтому мог заставить командора развернуться и атаковать его, зная, что преимущество будет у защищающегося. Это было главным планом Грейсона. Перед ним открывались прекрасные возможности.

Быстро набрав новую команду, Грейсон бросил своих боевых роботов вперед, по Танитаунской дороге, которая огибала обе вершины Раунд и подходила к Семетри-Ридж с юго-востока. Когда роботы двинулись вперед, с северо-востока раздались залпы орудий, поражая одного робота за другим. Грейсон – сейчас его наблюдательный пункт находился в одном из «Мародеров» конфедератов – остановился и стал изучать местность к северу. Ракеты взмывали в воздух с лесистого холма, расположенного к северо-востоку от него. Быстро сверившись с топографической картой на одном из дисплеев, он не смог сдержать улыбку. По иронии судьбы эта возвышенность, с Которой сейчас велся обстрел его войска ракетами дальнего действия, носила историческое название Вульф-Хилл – невысокий холм, густо поросший лесом, находящийся в тылу войск Соединенных Штатов. Обстрел велся также с обеих вершин – Литтл– и Биг-Раунд. Скорее всего, там стояло несколько «Лучников» или «Аполлонов», ведущих стрельбу непрямой наводкой из зарослей.

Остановиться и разделаться с ними? Или двигаться вперед? Он принял решение еще прежде, чем закончил мысленно вопрос. Если он будет останавливаться, чтобы подавлять каждую укрепленную заставу, которую Джеймс оставил в своем тылу, то просто увязнет в отдельных стычках и потеряет свое превосходство во времени, тогда Вульф успеет развернуть свои главные силы, вернуться на Семетри-Ридж и поведет беспрерывный огонь по его силам. Нет, он будет продвигаться вперед, несмотря на потери из-за обстрела противником его флангов.

Сейчас его главная цель – Семетри-Ридж, стоящий менее чем в двух километрах впереди. Имитации взрывов раздавались справа и слева, и Грейсон инстинктивно наклонял голову. Хотя они и понимали, что это не настоящая война, но состязание так захватывало, что игроки наклоняли голову каждый раз, когда близко раздавался взрыв. Совсем рядом раздался еще один взрыв, и на его главном дисплее зажглись красные предупредительные огни. Его «Мародер» получил серьезное повреждение и теперь хромал. Наверное, вышел из строя правый коленный активатор.

Вперед! Вперед! Мимо руин Национальной башни и дальше по небольшому склону за ней! От своего передового отряда на юге Геттисберга он получил информацию о том, что войска Вульфа ринулись толпой через долину и укрылись в лесах Семенари-Ридж. Сопротивление большей части боевых роботов Грейсона на этом направлении было сломлено, некоторые обратились в бегство, другие были полностью уничтожены, но небольшая группа продолжала стрелять из укрытий по приближающемуся противнику. Знал ли Вульф о том, что происходит у него в тылу? Конфедераты были под огнем уже несколько минут. Вульф должен был знать…

Ага! Некоторые боевые роботы войска Соединенных Штатов стали поворачиваться, занимая позицию в боевом порядке лицом к востоку, а не на запад. Однако это передвижение было очень медленным и несогласованным. Потребуется время, много времени, чтобы изменить направление целой армии и организовать атаку в ее тылу, особенно когда там уже ведутся активные действия противника.

На третий день исторической битвы генерал Ли, не сумевший прорвать фланги противника атаками предыдущего дня, принял роковое решение. Он послал около двенадцати тысяч оставшихся в живых в атаку прямо через эту открытую долину. Этот бой вошел в историю под названием Последняя атака. Обреченные с самого начала наступающие конфедераты гибли один за другим под прицельным огнем, который вели янки с вершины горного хребта. За исключением нескольких сот конфедератов, которым удалось укрыться за каменной стеной, идущей вдоль хребта с севера на юг – место с символическим названием Ангел, – и тех, кому удалось перебраться через эту стену, никто не вернулся назад. Почти шестьдесят процентов из тех, кто пошел в эту героическую атаку, были убиты, ранены или взяты в плен. И только около пяти тысяч южан вернулись в конце концов невредимыми на свои позиции.

Грейсон намеревался избежать ошибки, совершенной Ли на третий день боев при Геттисберге. Он считал, что никогда не следует атаковать укрепленные позиции врага, если твои силы не превышают их, по крайней мере, в четыре раза. И даже в этом случае только тогда, когда у тебя есть очень веские причины. Сейчас случай и проведенные Грейсоном маневры сыграли с участниками удивительную шутку: Вульф, играющий роль Мида, атаковал Семетри-Ридж с запада, как раз так, как это делал в исторической битве Ли.

В то время как Грейсон, играющий роль Ли, атаковал тот же самый горный хребет с востока. Это было состязание в скорости – тот, кто первый сумеет дойти до вершины, сможет обрушить всю свою огневую мощь на противника, находящегося под ним и по другую сторону хребта…

* * *

Лори Калмар-Карлайл не любила больших сборищ людей, и, кроме того, толчея на арене не позволила бы сконцентрировать внимание на игре. Поэтому она решила наблюдать за игрой не из зала, а из одной из комнат здания. И хотя огромный, во всю стену, видеоэкран давал прекрасный обзор карты местности, заполненной сейчас сотнями маленьких двигающихся голографических изображений боевых роботов, а компьютерная графика позволяла увидеть все передвижения войск и предметы, она с большим удовольствием следила за происходящим в зале по небольшому настольному компьютеру. Настроив экран так, чтобы увидеть Грейсона, она взглянула на его лицо и невольно улыбнулась.

После почти тридцати лет совместной жизни она так хорошо знала этот сосредоточенный взгляд. Лори видела, как он качал головой из стороны в сторону, когда вел своего боевого робота по неровному склону хребта впереди длинной боевой шеренги других роботов, в огне и взрывах.

Карлайл выглядел усталым, вымотанным, как будто это была не игра, а настоящая битва.

– Это должно быть занесено в учебник по стратегии, Линда, – раздался голос комментатора. – Две армии обошли одна другую с флангов и полностью поменяли свои исходные позиции. Силы конфедератов под командованием полковника Карлайла сейчас идут к Семетри-Ридж с востока, в то время как силы Соединенных Штатов под командованием Вульфа идут к той же позиции с запада. Я никогда не видел ничего подобного!

– Ты совершенно прав. Роб. Мне кажется, что основные силы обеих армий встретятся в решающий битве на вершине хребта…

На других дисплеях были изображения публики на трибунах, которая приходила во все большее неистовство по мере того, как битва на поле становилась все жарче. Некоторые зрители стояли на своих сиденьях, подпрыгивая от нетерпения, и орали во всю глотку. Лори видела, как С-чеки переходят из рук в руки, а ставки становятся все выше и выше, и подумала, что люди, организующие на Гленгарри азартные игры, сегодня получили большую возможность заработать.

Состязание подходило к кульминации, сражение должно было закончиться в ближайшее время. Лори решила увидеть это зрелище из зала своими глазами, даже если для этого ей придется спуститься вниз и смешаться с толпой.

Выключив экраны дисплеев, она вышла из комнаты и прошла по пустынному холлу. Ее личная карточка позволит занять место на трибуне, даже если ей придется для этого повоевать.

Она хотела быть на арене в тот миг, когда Грейсон победит.

* * *

– Смотри! – сказал взволнованно главный из двух убийц, схватив за плечо своего партнера и показывая в зал. – Вот она!

– Где? Я не вижу.

– В том проходе, слева, идет вперед. – Убийца держал в руках небольшой электронный бинокль и сканировал толпу. – Видишь ее? Да посмотри же в оптический прицел, Бога ради!

Пардо вскинул ружье и стал смотреть в прицел, разглядывая зрителей. Вдруг перед ним мелькнуло знакомое лицо, пропало и опять появилось в видоискателе.

– Так, так, отлично, – с кривой усмешкой произнес Пардо, – вот и наша вторая цель! Она сама облегчила нам задачу!

– Эта сука где-то пряталась до этого.

– Обычные политические штучки, да? Она как раз появилась в тот момент, когда должны раздаться аплодисменты и речи. Может, хлопнуть ее сейчас?

– Сначала первая цель. Мы должны убрать Карлайла, иначе все будет бессмысленно.

– Ты командуешь, тебе и решать. – Пардо повел ружьем в другую сторону, пока в электронном прицеле не появилась голова Карлайла.

– Давай, Пардо! Убери его! Давай!

Палец Пардо стал нажимать на курок…

VIII

Резиденция

Кастл-Хилз, Данкельд

Гленгарри, пограничная область Скаи

13 часов 42 минуты, 18 марта 3057 года

В «Мародера» Грейсона попал еще один снаряд, ослепительная голубая молния из вражеской ПП, и он инстинктивно уклонился, быстро нагнув голову вправо, – и в то же мгновение экран его главного компьютера взорвался, стеклянная поверхность разлетелась миллионами маленьких осколков, пластмассовый каркас монитора разорвало в клочья, а электронная начинка внутри корпуса взорвалась, со свистом разбрасывая вокруг фрагменты печатных плат. Что-то сильно ударило по гладкой блестящей поверхности корпуса пульта управления позади Грейсона, и он почувствовал, как обожгло ему шею, когда дюжина пуль с жужжанием пронеслась над его головой, как рой пчел.

Выработанный годами инстинкт самосохранения заставил Грейсона еще ниже склонить голову вправо и податься вперед, когда вторая порция смертоносных пуль ударила в клавиатуру, разлетевшуюся на маленькие кусочки. Он быстро опустился на четвереньки, потом перекувыркнулся через плечо и скользнул под край голографического проекционного стола как раз в тот момент, когда еще одна порция пуль пронизала неодушевленные голографические изображения на имитируемом поле сражения и ударила по пластиковой поверхности стола.

Он спрятался под основанием стола, начиненного электронной аппаратурой для воспроизведения голографического изображения, и отполз еще на метр, а пули продолжали стучать по столу в нескольких сантиметрах от его головы. Он потянулся к кобуре и уже через секунду держал в руке свой лазерный пистолет «КК-98», переведя переключатель в режим готовности. Но Грейсон не мог выстрелить в своего невидимого противника, не мог даже обнаружить его, потому что для этого ему нужно было выбраться на открытое пространство и подставить себя под град летящих пуль.

Следующая очередь не попала по столу и ударила недалеко от него, разбросав по полу маленькие серые пули-флетчеты. Вероятно, стреляли из какого-то короткоствольного автоматического ружья. Каждая пуля представляла собой небольшую стрелу, сделанную из свинца, и имела хвостовое оперение на конце для обеспечения ее стабилизации в полете. Выпускаемые кучно по двадцать штук и больше одновременно из каждого патрона, они были смертельно опасны на расстоянии до ста метров.

А выстрелы продолжали раздаваться, но на этот раз они были направлены на зрителей, заполнивших трибуны.

На зрителей! Люди на трибунах пронзительно кричали. Началась дикая паника. Грейсона охватило бешенство. Он не мог прятаться под столом и ничего не делать.

Он почувствовал что-то теплое и липкое на своей руке и взглянул на нее. Вся рука была в крови, которая просочилась через рукав мундира. Его ранило, а он даже не заметил…

* * *

Пардо смотрел через прицел своего ружья, обводя им ряды зрителей и выискивая вторую цель. Черт… куда же она подевалась? Он был совершенно уверен, что поразил первую цель, хотя Грейсон и спрятался под столом. Пардо видел, как брызнула кровь, когда он попал в Грейсона. А теперь ему необходимо расправиться с женщиной. Но где же она?

* * *

При первом же выстреле, повинуясь инстинкту воина, Лори Карлайл упала на пол и перекувыркнулась. Поднимаясь на колени, она уже держала в руке автоматический пистолет «Император» девятимиллиметрового калибра. Невидимый противник косил очередью из автоматического оружия людей вокруг нее. Она стояла за надежным прикрытием бортика, который отделял арену от зрительских трибун.

Но остальные зрители находились на линии огня снайпера. Люди, набившиеся битком на трибунах вокруг Лори, умирали в страшных мучениях прямо у нее на глазах. Очень полная дама в модном и богато расшитом оранжевом костюме вдруг вскинула руки и повалилась на людей, стоящих позади нее: ее одежда и грудь были пробиты пулями и превратились в сплошное кровавое месиво; пожилой мужчина в шоке смотрел на фонтан крови, бивший из того места, где еще недавно была его рука; юноша упал к ногам Лори – пули разнесли ему череп…

– Ложитесь! – закричала она людям, пытаясь перекричать вопли толпы. – Ложитесь за сиденья!

С таким же успехом она могла бы кричать глухим. Люди, которые еще мгновение назад сидели на своих местах прямо перед ней, справа и слева от нее, дико крича, толкаясь и отпихивая друг друга, ринулись со своих мест, ища спасение от пуль. Над Лори нависла опасность оказаться раздавленной этой неуправляемой, обезумевшей толпой. Она увидела, как мужчина, потерявший руку, был сметен и затоптан хлынувшими с трибун людьми. Несколько тел придавили Лори к твердому пластиковому покрытию бортика, и она задохнулась, не в силах ни двинуться, ни освободиться. У нее мелькнула мысль выстрелить из пистолета в воздух, но она тут же отогнала ее: это еще больше увеличит панику. Ведь людям, которые скопились вокруг нее, тоже некуда было деться.

Над толпой продолжали раздаваться выстрелы. Вопли и крики становились все громче. Оружие, которое предназначалось для использования в бою, сейчас било по беззащитным людям, кося их направо и налево. Лори попыталась вытянуться и приподняться над бортиком, чтобы вздохнуть и оглядеться. Она была уверена, что огонь ведется с балкона для прессы, идущего вдоль стены арены над трибунами, но она хотела увидеть это своими глазами.

Мужчина, которого толпа прижала к Лори так, что он не мог шевельнуться, вздрогнул, сраженный пулей. Его кровь брызнула Лори на голову и плечи. Она вдруг почувствовала дикую боль в боку, а давление толпы все нарастало…

* * *

Джеймс Вульф, сидевший на своем месте в тридцати метрах от Грейсона Карлайла, при первом же выстреле наклонил голову. Но тренированным ухом сразу уловил, что стреляют не в него, по крайней мере пока не в него. Выхватив из кобуры свой старый, но верно служивший ему лазерный пистолет «Марк XXI Нова», он включил его и, подождав, пока тот будет готов к выстрелу, выглянул из-за края стола, пользуясь тем, что можно прятаться за имитируемыми холмами и лесами проекционного стола.

Он выискивал место, откуда ведется огонь. Вот! Нашел! Балкон для прессы, почти прямо напротив места, за которым он сидел. На таком расстоянии – пожалуй, больше ста метров – он не мог четко разглядеть, кто там находится, но он увидел силуэт человека, склонившегося к ружью и стреляющего по толпе справа от Вульфа.

Двигаясь осторожно и очень медленно, чтобы не привлечь к себе внимание, Джеймс поднял свой пистолет, для устойчивости взял его в обе руки и поднялся над краем стола. Вздохнул… задержал дыхание… и выстрелил.

* * *

Пардо отпрянул от окна, когда рукав его кожаной куртки загорелся от вспышки лазерного луча, огонь распространился по рукаву к правому плечу и опалил его длинные вьющиеся волосы.

– Ай! Босс! Я горю!

– Это Вульф! – Второй мужчина наклонился через него, прицеливаясь из своего пистолета. Пистолет издал резкий звук, когда скоростные пули полетели в сторону Вульфа, но старый воин уже исчез из вида, и пули лишь стукнули по тому месту, где он был за секунду до этого.

Мужчина посмотрел налево, где на трибунах, истекая кровью, лежали люди. Подняв рукой в перчатке электронный бинокль к глазам, он рассматривал распростертые тела убитых и раненых, но нигде не видел жену Карлайла. Он не видел и самого Карлайла, хотя Пардо наверняка попал в него. Черт побери! Он должен быть в этом уверен…

Грейсон понял, что его раны не опасны, хотя потеря крови ослабила его и не позволяла быстро двигаться. Но теперь ему необходимо действовать. По звукам, раздававшимся вокруг него, он услышал, как невидимый противник, стрелявший по толпе, вдруг замолчал.

Судя по траектории попадавших в стол пуль, стрелок находится где-то высоко, вероятно на балконе для прессы, идущем вдоль стены арены над сиденьями для зрителей, прямо за пультом управления Грейсона, который он занимал во время игры. Он быстро проверил свой «КК-98», убедившись, что переключатель стоит в нужном положении. Ему бы, конечно, хотелось поставить пистолет на полную мощность, чтобы точно поразить цель, но в такой ситуации он не мог быть уверен в точности своего выстрела, поэтому решил увеличить только объем заряда.

С трудом Грейсон отполз немного в сторону, держа лазерный пистолет в обеих руках, и почти сразу же обнаружил цель. Выглянув из-за края проекционного стола, он прицелился в большое окно ложи для прессы и выпустил первый заряд – мгновенную вспышку лазерного луча, которую скорее можно было услышать, чем увидеть. Нарастающее жужжание пистолета подсказало ему, что оружие перезарядилось, через секунду на нем замигал зеленым светом диод, и Грейсон выстрелил опять. И опять…

Мертвое тело мужчины свалилось с Лори, когда обезумевшая толпа ринулась по ступенькам и проходам. Тяжело дыша и придерживая рукой бок, причиняющий страшную боль, Лори наконец смогла выпрямиться в тот миг, когда Вульф и Грейсон начали стрелять из лазерных пистолетов по ложе балкона. Облокотившись на бортик, она подняла свой «Император», нацелилась на ложу и открыла огонь.

Часть окна ложи в двух метрах над полом сначала стала молочно-белой, затем расплавилась от теплового эффекта лазерного импульса. Другой лазерный разряд оставил черное пятно на потолке ложи. Пуля пробила стекло, вторая попала в светильник. Место, откуда еще недавно велась стрельба, теперь превратилось в мишень и ловушку, и оставаться здесь было смертельно опасно.

– Нужно немедленно убираться отсюда к чертовой матери! – заорал Пардо. Правая сторона лица у него была опалена и вздулась пузырями там, где первый лазерный разряд пролетел буквально в нескольких сантиметрах от его кожи, а его куртка все еще дымилась. Но как только он поднялся на ноги, чтобы ринуться к двери, еще один лазерный разряд ударил ему в лицо, и Пардо с криком закрыл его обеими руками.

– Глаза! Мои глаза!

Нельзя было терять ни одной секунды. Второй мужчина хладнокровно бросил свой пистолет рядом с Пардо, снял перчатки и достал другое оружие, тяжелый военный лазерный пистолет «ТК-70».

– Прощай, Пардо.

Он выстрелил, послав разряд прямо в грудь своему недавнему напарнику; одна десятая мегаджоуля, сконцентрированная в десятой доле секунды, была эквивалентна двадцати граммам тротила. Кратер величиной с кулак распорол грудь Пардо, разбрызгивая кровь и раскидывая куски плоти по всей ложе.

Снизу, с арены, продолжали обстреливать ложу, разбивая стекла и оставляя отверстия в ее стенах. Низко нагнувшись, все еще держа свой пистолет в руке, мужчина открыл дверь и выскользнул из ложи.

С арены на балкон для прессы вела винтовая лестница, по которой сейчас быстро поднимались четыре солдата Серого Легиона Смерти с лазерными винтовками наперевес.

– Не стреляйте! – закричал им мужчина, все еще стоя согнувшись и направив дуло своего пистолета в потолок. Его голос дрогнул. Господи, чуть не попался! – Не стреляйте!

– Бросай оружие! – рявкнул один из четырех солдат, свирепый мужчина с сержантскими нашивками. И мужчина физически ощутил себя под прицелом четырех армейских лазерных винтовок, когда бросил свой пистолет на пол. – Руки вверх! Вверх! Давай!

Мужчина повиновался беспрекословно.

– Я расправился с ним! – сказал он, тяжело дыша и медленно выпрямляясь. – Я взял его, сержант!

Сержант подошел ближе, держа незнакомца на мушке лазерной винтовки.

– Кого это ты взял, сукин сын?

– Того, кто стрелял, сержант! Я убрал его! Он там, внутри!

За прозрачным забралом шлема на лице сержанта промелькнуло недоверие.

– Ты кто? – грубо спросил он.

– Вы позволите? – осторожно спросил мужчина.

– Давай! Только не делай резких движений!

Медленно, очень медленно мужчина полез во внутренний карман пиджака. Затем он еще медленнее вытащил свое личное удостоверение, держа его между большим и указательным пальцами, и передал его сержанту.

Двое других солдат обошли их и скрылись в ложе. Через секунду один из них с бледным лицом появился в дверях.

– Господи, сержант! – с трудом произнес он. – От него осталось кровавое месиво!

Сержант передал протянутое удостоверение солдату, стоящему сзади него.

– Блейн! Проверь удостоверение!

Блейн вставил документ в портативное считывающее устройство и посмотрел на экран.

– Вроде один из наших, сержант! Лейтенант Вальтер Дюпре, вторая рота, третий батальон!

– Лейтенант Дюпре, да? – Сержант нахмурился, – Я тебя не знаю.

– Я новенький, сержант, – ответил Дюпре, – вступил в Легион только две недели назад.

– Водитель боевого робота?

– Так точно. До этого служил в Лиранской Гвардии, но решил попробовать себя в качестве наемника. Легион мне больше подходит.

Сержант немного расслабился, но дуло его лазерной винтовки все еще было направлено в голову Дюпре. Он окинул взглядом гражданский костюм Дюпре, затем взглянул ему в глаза.

– Ты сегодня в увольнении?

– Так точно. Пришел посмотреть состязание.

– Ну и что?

Продолжая двигаться очень медленно, Дюпре показал на дешевые места на трибуне в последнем ряду.

– Я сидел здесь, почти около этой двери.

Сержант не повернулся, чтобы посмотреть, куда показывает Дюпре, а продолжал смотреть ему прямо в глаза.

– Продолжай.

– Когда раздались выстрелы, я понял, что стреляют из этой ложи. У меня с собой был пистолет, поэтому я быстро подскочил к этой двери и открыл ее, чтобы убедиться, что я прав. Войдя в дверь, которая, к моему счастью, была не заперта, я увидел парня, стоявшего в этот миг ко мне спиной, и в тот момент, когда он стал поворачиваться от окна к двери, я выстрелил. Если я не ошибаюсь, то он все же успел уложить некоторых там, на трибунах.

– Повернись.

– Что?

– Повернись!

Дюпре выполнил приказ. Его обыскали быстро и профессионально. Затем сержант схватил его поднятую правую руку и резко опустил вниз. Дюпре почувствовал на запястье холодное прикосновение браслета наручника и услышал звук защелкивающегося замка.

– Извини, что приходится так поступать с тобой, парень, – сказал сержант, запирая в наручники левую руку Дюпре за спиной, – но ты же знаешь, что сначала надо все проверить.

– Конечно, сержант. СПД, стандартный порядок действия. Это ваша обязанность – проверить все мои слова.

– Вот и отлично. Ты все понимаешь. Если ты рассказал правду и твоя история подтвердится, то ты будешь героем, парень!

– Я просто сделал то, что считал необходимым, – с улыбкой ответил Дюпре. Но вдруг улыбка исчезла с его лица. – Послушайте! Все говорит за то, что этот парень стрелял в полковника! Ему…

– Я видел, как полковник палил по этой ложе, – усмехнувшись, ответил сержант, – вряд ли он тяжело ранен, а ты как думаешь?

– О! Хорошо. Это… прекрасно!

– Чтобы уложить нашего полковника, нужен не один поганый стрелок, а целая дюжина, – добавил Блейн, – это уж поверь мне на слово, парень!

– Жаль, что ты убил этого ублюдка, – сказал один из солдат, – сукин сын стрелял из флетчера по безоружной толпе. – Он поморщился. – Скажу тебе, он слишком легко отделался, по моему мнению!

– А твое мнение никого не интересует, – резко оборвал его сержант. – А теперь пошли, лейтенант. Отдел безопасности проверит тебя, и если ты чист, то выпивка за мной!

– Ну что ж, сержант, – ответил Дюпре со вздохом облегчения, – это меня вполне устраивает.

* * *

– Отец! – Алекс вскочил со своего места и широко открытыми глазами уставился на экран дисплея, на котором в этот момент были кадры, показывающие мечущихся в панике людей на трибунах арены в Гленгарри, и не переставая звучали выстрелы. Камера продолжала бесстрастно и четко записывать все, что происходило на арене. Застывший от ужаса Алекс смотрел, как пули ложатся вокруг пульта управления Грейсона Карлайла и как он упал со своего сиденья и отполз под стол. Он видел, как огонь ружейных выстрелов перенесся на зрителей, увидел, как мирные люди гибнут от рук убийцы, и со страхом подумал о своей матери, которая должна была находиться в этом зале.

– Спокойно, сынок, – сказал Макколл, его ласковая, но твердая рука легла на плечо Алекса, – мы сейчас ничего не можем сделать для них.

Алекс почти задохнулся от негодования, ярости и страха.

– Мы должны…

– Паррень, паррень… то, что ты сейчас видишь, прроизошло на Гленгарри почти полчаса назад! Вспомни, задерржка во врремени!

Камера дала панораму арены, и Алекс продолжал молча смотреть на экран затаив дыхание. Изображение было таким ясным и четким, что невозможно было подумать о несовместимости во времени. Но сигналы, несущие эту информацию с Гленгарри, добирались до шаттла «Песня Скаи» двадцать семь минут.

События, которые он видел на экране, там, на Гленгарри, уже изменились. И кто знает, что там происходит сейчас?

Стрелок засел в ложе для прессы над толпой. Вот на экране появился Джеймс Вульф, стрелявший из своего лазерного пистолета на расстоянии, почти невозможном для ручного оружия. А вот и отец! Поднявшийся из-за проекционного стола и тоже начавший стрелять по ложе балкона. И мать… она тоже там: склонившись над бортиком, ведет огонь по противнику. Несколько солдат, расположившись по периметру арены, тоже обстреливают ложу балкона, изрешеченную пулями, с выбитыми стеклами и опаленными рамами оконных проемов. Наверное, вооруженные солдаты уже поднимаются по лестницам, ведущим на балкон, и хотя камера стояла под таким углом, что Алекс не мог этого вИдеть, он был уверен, что это именно так.

– Леди и джентльмены! – раздался на фоне криков и шума толпы голос мужчины-комментатора. – Это ужасно… просто ужасно! Еще минуту назад мы с увлечением следили за игрой… а в следующую минуту… О Боже! Боже!

Голос мужчины дрогнул и оборвался, но тут же раздался женский голос:

– Роб, мне кажется, солдаты уже добрались до балкона, откуда ведется стрельба. Кажется… да! Смотри, они схватили человека, который это все натворил. Я вижу, как они ведут кого-то со связанными за спиной руками. Леди и джентльмены! Нам скоро должны дать информацию о жертвах. Говорят, я подчеркиваю, говорят, что кто-то попытался организовать покушение на полковника Карлайла, открыв по нему огонь с балкона для прессы. Я вижу медтехов, помогающих людям на трибунах. Я вижу полковника Карлайла. Он жив!

Жив! Он ранен, но жив и сейчас идет к бортику.

– Линда, – раздался голос Роба, все еще дрожащий и слабый, – я только что получил информацию, что десятки зрителей ранены и убиты, но полковник Карлайл и командор Джеймс Вульф невредимы…

– Полковник ранен. Роб. Я видела кровь на его руке и лице, но он на ногах и сейчас идет к бортику. Он… я думаю… да! Я вижу его жену, подполковника Калмар-Карлайл. Она находилась на трибуне с той стороны, куда убийца стрелял, и такое впечатление, что… Боже, она вся в крови и передвигается так, как будто ранена…

– Я должен вернуться домой, – еле слышно проговорил Алекс, но Макколл услышал его.

– Алекс, Алекс, воспользуйся хоть рраз тем, что находится в твоей башке! Мы не можем веррнуться, не можем, рразве я не пррав? И мы ничего не сможем поделать с тем, что там прроизошло! Все, что ты видел и слышал, все уже закончилось!

Алекс с трудом взял себя в руки, стиснул кулаки и с горящими глазами посмотрел на Макколла. Но ему пришлось согласиться с его доводами.

– Извините, Д-дэвис.

– Все будет хоррошо, паррень. Мне тоже нелегко. Я тоже взбешен из-за того, что видел, и от мысли, что ничем не могу помочь.

– Мы можем послать вызов по радио, – сказал Алекс. – Ведь можем? Ну, чтобы убедиться… убедиться, что они оба в порядке.

– Конечно, сынок, мы так и сделаем.

– Послушайте, – обратился к ним мужчина в яркой рубашке, подойдя к Макколлу сзади, – мне показалось, что парень крикнул «отец», когда началась стрельба.

– А? Да, да. Его отец находился на тррибунах. Он, конечно, волнуется за него, вы же понимаете его чувства.

– Да, понимаю. Это ужасно. Видит Бог, это ужасно! И наше пари не состоялось, а, Шотландец? Потому что игра вряд ли теперь будет закончена!

Макколл протянул руку и сграбастал мужчину за плечо так, что его большой палец лег на пуговицу на воротнике.

– Если я не ошибаюсь, то мы ставили на то, пойдет ли полковник пррямо на прротивника или обойдет его с флангов. Я думал, что мы ррешили этот вопррос еще до того, как началась эта заваррушка, я пррав?

– Я… о! – Лицо мужчины исказилось гримасой боли. – Да! Конечно, вы правы! Вот!

– Спасибо, сэрр. Очень прриятно иметь дело с такими людьми, как вы! – Макколл принял от мужчины пачку С-чеков и аккуратно пересчитал их. – Одна сотня, все веррно. И между пррочим, сэрр, не называйте меня больше Шотландцем! Не надо!

* * *

– Полковник? – обратился к Карлайлу Гуннарсон. – Он здесь, сэр.

– Пусть войдет.

– Вам повезло, что у вас служат такие люди, полковник! – сказал Джеймс Вульф с другой стороны кабинета. – Страшно подумать, сколько людей могли еще погибнуть, если бы он не действовал так быстро.

– Спасибо, командор. Я тоже рад, что он вовремя подоспел.

Грейсон Карлайл стоял за письменным столом и смотрел на Лори, сидящую против него. Голова Грейсона была забинтована, а левая рука на перевязи, чтобы не беспокоить раненое плечо. По словам Элен Джамисон, которая осмотрела Карлайла после того, как все закончилось, в него попало несколько флечетов.

Странно. Он совершенно не чувствовал, что ранен, до тех пор, пока не прекратились выстрелы, стоны и крики на трибунах. Одна из пуль оцарапала ему висок, другая оторвала кончик мочки уха, а три пули прошли навылет через левое плечо. Если бы он сидел прямо, то ему разнесло бы голову и верхнюю половину торса.

Ему здорово повезло. Лори пострадала серьезнее, чем он. У нее было сломано два ребра в давке, когда в проход, где она стояла, хлынула толпа зрителей, спасаясь от пуль. Элен предписала ей оставаться в постели, но надо знать Лори. Она настояла на том, чтобы присутствовать в кабинете, и теперь сидела против него, завернутая в бинты под форменным кителем, как мумия. У нее также были забинтованы лоб и правая рука, это она пострадала от жесткой поверхности бортика, к которой ее прижала толпа.

Молодой мужчина в форме лейтенанта Легиона вошел в кабинет, остановился и отдал честь.

– Лейтенант Дюпре явился по вашему приказанию, сэр.

– Вольно, лейтенант, – ответил Грейсон, – проходите. Позвольте вам представить командора Джеймса Вульфа.

– Весьма польщен, сэр.

– А с нашим старшим помощником командира вы уже знакомы.

– Добрый вечер, подполковник Калмар. Я слышал, вы были тоже ранены.

– Ничего серьезного, лейтенант, – ответила Лори, – спасибо за заботу.

– Мне доложили, – продолжил Грейсон, – что вы тот самый человек, который расправился с убийцей. Хорошо сработано, лейтенант.

– Спасибо, сэр.

– Не было ли безрассудством врываться вот так, через дверь ложи, только с пистолетом в руках? А если бы он там был не один?

– Я слышал выстрелы только одного ружья, полковник. Если бы там было больше одного человека, то были бы слышны выстрелы еще одного тяжелого оружия, – скромно ответил лейтенант.

– У убийцы был еще один пистолет, – заметил Джеймс Вульф, – страшное оружие. Он убил им двух корреспондентов, а только потом воспользовался флетчетом. Он также… – Вульф вдруг замолчал и задумался.

– Что случилось, командор? – спросил Грейсон.

– Да так, ничего. Меня просто вдруг поразила мысль, почему это убийца вдруг перестал стрелять из флетчета в вашу сторону и начал стрелять из пистолета в меня. Интересно. Я только сейчас об этом задумался.

– А может, у него заело автоматическое оружие? – предположил лейтенант Дюпре. – Или кончилась обойма?

– Да, такое возможно, и это объясняет то, что произошло.

– В любом случае мы очень признательны вам, лейтенант, – сказал Грейсон.

– Я рад, что оказался полезным, сэр.

– Проверка показала, что вы служили офицером в Пятнадцатом полку Лиранской Гвардии, – сказала Лори, – лет восемь?

– Почти девять, подполковник.

– А где он расквартирован? На Гесперусе II?

– Совершенно верно.

– А почему вы ушли из полка?

– Заела бюрократия. Думаю, я способен на большее.

– Понимаю, вы честолюбивый человек, – сказала Лори.

– Да, мэм. Я мечтаю когда-нибудь основать свою собственную компанию.

– Я уверен, у вас это получится, капитан Дюпре, – сказал Грейсон.

Дюпре какое-то время мигая смотрел на Грейсона, потом расплылся в довольной улыбке.

– Благодарю вас, сэр!

– К сожалению, я пока не могу дать вам пост, соответствующий вашему новому званию, капитан Дюпре… – продолжил Грейсон, – капитан Ривера пока еще не получил повышение, а другой вакансии у меня нет. Кроме того, я не люблю продвигать своих офицеров по служебной лестнице до тех пор, пока не увижу их в действии на поле боя. Однако обещаю вам, что вы будете первым в списке на повышение, после того как я увижу вас в бою. И обещаю вам полностью перевооружить вашего «Шейха» в первую очередь.

– Большое спасибо, сэр! Рад стараться!

– Я знаю, сынок, – ответил отечески Грейсон. – Вы свободны.

– Приятный молодой человек, – сказал Вульф, когда Дюпре вышел из кабинета, – а может, он подумает о переходе в Драгуны?

– Он, может, и захочет, Джеймс, – с усмешкой ответил Грейсон, – да я не отпущу. Он мой! Они рассмеялись.

* * *

Капитан Вальтер Дюпре, пройдя проверку на посту при выходе из административной части Резиденции, сел в лифт и поехал на уровень, где размещался офицерский состав.

Внутри у него все ликовало. Он верил в свой успех.

Да! Да! Да!

IX

Зенитная прыжковая точка

Система Гленгарри, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

10 часов 20 минут, 19 марта 3057 года

– У нас здесь все прекрасно, – сказала Лори, улыбаясь нежно и ласково. – Твой отец и я оба живы и почти здоровы. Мы отделались небольшими ушибами и царапинами.

Блок информации появился на светящемся трехмерном голографическом проекторе, стоящем на небольшом столике в каюте шаттла, которую Алекс и Макколл делили еще с четырьмя пассажирами. Но сейчас Алекс был в каюте один. Макколл вежливо, но твердо выпроводил остальных пассажиров в коридор, чтобы Алекс мог спокойно поговорить с матерью.

Неосторожное движение – и Алекс поплыл от экрана, но вовремя ухватился за край стола и остановил движение. Уже почти восемь часов корабль «Песня Скаи» находился в состоянии невесомости, с того момента, как он пристыковался к прыжковому кораблю «Альтаир» сегодня рано утром по стандартному времени.

«Микрогравитация, так, конечно, правильнее», – поправил себя Алекс. Он мог бы измерить местную гравитацию – или ускорение корабля, что в данном случае одно и то же, – если бы у него были с собой соответствующие приборы. Прыжковые корабли в промежутке между прыжками не вращаются по орбите вокруг местных звезд, а висят в космосе над зенитной или надирной точками, собирая энергию, необходимую для подзарядки их двигателей Керни-Фушиды с помощью огромного угольно-черного солнечного паруса, имеющего в поперечнике больше километра. Вот уже восемь дней, как «Альтаир» висел над такой точкой с развернутым между кораблем и солнцем парусом, поддерживая стабильное положение с помощью почти неощутимой тяги заряженных частиц, поступающих через специальный круг, расположенный в центре паруса.

Однако эта тяга была так мала, что все пассажиры шаттла «Песня Скаи», который сейчас висел на одном из стыковочных узлов «Альтаира», как маленькая блоха на теле большой собаки, находились в условиях невесомости. Несколько часов назад, когда корабль стал готовиться к прыжку в систему Гладиус, даже незначительное ускорение двигателей для поддержания корабля в определенном положении в пространстве было отключено. Серводвигатели осторожно собрали, сложили и убрали парус. Теперь гленгаррианское оранжевое солнце, больше не закрываемое от пассажиров шаттла парусом, светило бледным призрачным светом и излучало тепло почти в полумиллионе километров от корабля.

А на экране перед Алексом было изображение, которое шло до него от Гленгарри целых двадцать семь минут. Он видел свою мать и слышал ее голос.

– Отдел безопасности предполагает, что нападение было организовано членами банды «Игроки». Стрелявший был опознан. Это наемный убийца, который в недалеком прошлом состоял в банде. Мы думаем, что «Игроки» поставили огромную сумму денег на командора Вульфа в этом состязании и посадили своего человека так, чтобы в случае, если начнет выигрывать твой отец, убрать его и остановить игру.

Услышав эти слова, Алекс удивленно поднял брови. Ему очень хотелось поговорить с матерью напрямую, задать ей вопросы о нападении и сразу услышать ответы, но неумолимые законы физики не позволяли этого сделать: через такое расстояние можно было получить только одностороннее визуальное послание. Лори Кал-мар-Карлайл передала это послание полчаса тому назад, а может, и больше, потому что то, что Алекс сейчас видел на экране, было записано на главном пульте управления шаттла «Песня Скаи». Потребуется еще полчаса, чтобы до Гленгарри дошел его вопрос, а потом еще столько же, чтобы получить ответ.

Но к тому времени Алекса здесь уже не будет.

«Игроки» – было неофициальное название свободного союза мафиозных группировок, которые правили криминальным миром Гленгарри. Каждая обитаемая планета Внутренней Сферы имела свои криминальные структуры, являющиеся потомками тех группировок, которые много веков назад ринулись завоевывать звездное пространство. Как и большинство подобных объединений, банда «Игроки» была жестокой, порочной, мстительной, тесно спаянной, секретной и очень опасной организацией. Но ее главари не были дураками. А то, что Алекс сейчас услышал от матери, показалось ему чертовски глупым.

Неужели криминальная организация Гленгарри будет так рисковать своим существованием на планете, что организует покушение на барона Гленгарри просто для того, чтобы не потерять какие-то паршивые несколько миллионов С-чеков? Да это же полная бессмыслица!

– Конечно, отдел безопасности сейчас этим занимается, – продолжала спокойно говорить Лори, не видя изумления своего сына, – они собираются обратиться к некоторым известным им лидерам банды и задать им вопросы, но мы не надеемся получить конкретные результаты. Самое главное, что твой отец и я живы и здоровы. Хотя с прискорбием должна сообщить, что двадцать шесть человек убиты в результате этого нападения, а сто восемьдесят один – получили ранения. Вернон Артман думает, что парень, который это все натворил, «просто отключился от главной сети логических схем» – если говорить его словами. Он уверен, что банда «Игроки» вряд ли рискнула бы убить столько людей, не имея на то основательных причин. Он думает, что здесь может скрываться что-то и посерьезнее.

Алекс кивнул. По крайней мере кто-то там все же соображает, что к чему!

Старый добрый сержант!

– Конечно, мы об этом тоже думаем, – продолжала говорить Лори, – и твой отец и я после этого случая находимся под усиленной охраной. Не волнуйся за нас. О нас хорошо заботятся. Ну вот, пожалуй, и все, Алекс. Спасибо, что вызвал меня на связь. Мне жаль, что ты так переволновался за нас, и мне бы так хотелось побыть с тобой до твоего отъезда. Можешь себе представить, что я устроила твоему отцу за то, что он отправил тебя за два дня до моего возвращения! Но мы сможем наговориться всласть, когда ты вернешься. До свидания, Алекс. Успехов тебе в твоем деле и передавай мой сердечный привет майору Макколлу. С нетерпением ждем вашего возвращения!

Изображение еще какое-то время оставалось неподвижным, казалось бросая вызов состоянию невесомости, в котором пребывал Алекс, а потом медленно растворилось.

Оттолкнувшись от стола, Алекс подплыл к двери и открыл ее.

– Все в порядке, Дэвис. Я закончил разговор. В каюту вернулся Макколл, а за ним остальные пассажиры, явно недовольные тем, что их выпроводили и долго продержали в коридоре.

– Ну, сынок? – Макколл выглядел озабоченным. – Как дела дома?

– Они оба живы и здоровы, – ответил Алекс и улыбнулся, когда Макколл сложил губы и беззвучно свистнул с облегчением. – Они были ранены, но несерьезно. – Алекс скосил глаза на остальных обитателей каюты, а затем посмотрел на Макколла и, понизив голос, продолжил: – Мак? Они думают, что это организовала банда «Игроки», пытаясь остановить отца в тот момент, когда он начал выигрывать. Ты-думаешь, это возможно?

– М-м-м. Вот что, паррень, если твоя мать ррассказала тебе об «Игрроках», то она сделала это потому, что не могла сказать больше. Такая связь наверрняка пррослушивается. Как думаешь?

– Да, наверное, ты прав.

– Твои рродители очень неглупые люди, паррень. Вряд ли они были бы сейчас оба живы, если бы не были такими хитррыми и умными.

Из громкоговорителя, установленного на переборке каюты, раздался предупредительный сигнал, а потом женский голос:

– Внимание! Внимание! Всем пассажирам и членам команды. Через двадцать минут «Альтаир» совершит прыжок. Чтобы избежать последующей дезориентации и синдрома прыжка, всем пассажирам следует пристегнуть ремни и находиться в каютах до сигнала отбоя. Все члены команды корабля должны занять свои места.

– Я знаю, – ответил Макколлу Алекс, – и все равно мне очень хочется связаться с ними еще раз и спросить…

– Слишком поздно. У нас с тобой свой путь… а у них свой! И не волнуйся. У них все будет отлично!

Двадцать минут спустя энергия, накопленная в солнечных батареях «Альтаира», стала поступать в двигатель Керни-Фушиды, и все было готово к прыжку. Для стороннего наблюдателя зрелище было бы поистине удивительным: корабль длиной почти в полкилометра начал вибрировать, контур его оптически исказился, а пространство вокруг корабля как бы деформировалось. И вдруг корабль исчез в легкой вспышке света.

Сам перелет «Альтаира» через космическое пространство к системе Гладиус, находящейся почти за двадцать световых лет, был мгновенным.

X

Штаб Третьего батальона Гвардейцев Дэвиона

Гесперус II, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

22 часа 30 минут, 19 марта 3057 года

Маршал Феликс Зельнер с удовольствием откинулся на спинку удобного автоматического кресла, его ноги в до блеска начищенных ботинках опирались на край дорогого стола из красного дерева. Он наслаждался комфортом своего офиса на Гесперусе II почти так же, как наслаждался растерянностью своего подчиненного.

– Но, м-маршал, – запинаясь, произнесло голографическое изображение мужчины на противоположной стороне стола, – ведь это полный провал плана фельдмаршала?

– Спокойно, Турман, спокойно, – сказал Зельнер с легкой улыбкой, – никакого провала. Я даже думаю, что такой поворот событий к лучшему.

– А если отдел безопасности Серого Легиона Смерти сумеет докопаться до истинной причины покушения на Карлайла и это их выведет прямиком на фельдмаршала Гарета? Грейсон Карлайл очень популярная фигура. Пожалуй, слишком популярная, особенно сейчас и особенно на Гленгарри. Ведь именно это послужило главной причиной приказа о его физическом устранении.

Зельнер сбросил ноги со стола и резко выпрямился в кресле, кинув быстрый взгляд на коммуникационный пульт управления.

– Это секретная линия связи, – напомнил он своему подчиненному, – но даже в этом случае, генерал, я бы посоветовал вам… быть осмотрительнее в высказываниях. Даже внутренние разговоры могут перехватываться… или прослушиваться и записываться прямо здесь, в офисе.

Генерал Турман Вогн громко сглотнул, затем вытер носовым платком лоб. Даже на голографическом изображении Зельнер отчетливо видел капельки пота, блестевшие на почти лысой голове генерала. Зельнера позабавила мысль о том, насколько Вогн был не готов к делам такого рода.

Но тогда кто из них готов? Уже давно в армии, сначала под властью Дома Штайнеров, а потом, в течение уже тридцати лет, в составе объединенных сил Федеративного Содружества, был раз и навсегда заведен определенный порядок продвижения по служебной лестнице: или подавались рапорты, или – при определенной удаче и умении – следовало иногда оправданное, но обычно случайное повышение в звании. Очень редко это происходило в результате подслушанного секрета чужой жизни или секретной операции. Как только кто-нибудь достигал высокого положения – для офицеров Дома Дэвиона это был обычно чин полковника или выше – присвоение следующего звания зависело в большей степени от политических махинаций или от того, кто знал тебя лично, или от собственных возможностей сделать что-то для карьеры другого человека. На пути продвижения по служебной лестнице Зельнеру приходилось не раз участвовать в заговорах. Но интрига такого масштаба, в которую сейчас были вовлечены несколько миров и сотни офицеров Вооруженных Сил Федеративного Содружества, была для него такой же впечатляющей, как и для генерала Вогна.

Тем не менее Зельнер упивался сознанием своей власти, которую ему давало знание секретов, способных разрушить карьеру очень высоких военных чинов или даже высокопоставленных политических деятелей. В течение нескольких лет он был главным помощником маршала Цезаря Штайнера, занимал положение, которое требовало от него полной преданности и верности, хотя бы внешних. Однако когда он наконец получил повышение по службе и чин маршала, то понял, что теперь может использовать с выгодой для себя информацию, собранную для него преданными ему людьми.

– Я абсолютно уверен в безопасности своего офиса, – продолжил Зельнер. Он действительно буквально начинил свой офис чувствительными приборами, которые могли обнаружить самые современные подслушивающие устройства. – Но я не могу быть уверенным в безопасности вашего.

– Я полностью доверяю своим людям, – твердым голосом ответил Вогн. Но в его маленьких глазках промелькнуло сомнение.

Зельнер был уверен в Вогне и в его офисе как в своем собственном, просто он хотел еще раз убедиться, что тот не обнаружил подслушивающего устройства, установленного там по приказу Зельнера. Но поскольку Зельнер также перехватывал разговоры Отдела безопасности и других главных отделов Штаба Третьего батальона Гвардейцев Дэвиона, то если бы кто-нибудь стал интересоваться либо им, либо Вогном, то Зельнеру это стало бы известно сразу.

– Я вам полностью доверяю, генерал, – сказал Зельнер с легкой улыбкой, – и вашим людям тоже. Продолжайте, пожалуйста, ваш доклад.

– Да я уже, собственно, все сказал, маршал. План фельдмаршала Гарета провалился. Наемник, Грейсон Карлайл, жив, а один из убийц мертв.

– А что слышно о втором?

– У меня нет о нем сведений, сэр. Дошли слухи, что он был арестован, но у меня, к сожалению, нет этому подтверждения.

– Даже если его и схватили, то ничего страшного не произойдет. Он не посвящен в наш план настолько, чтобы мог навредить нам.

У Зельнера нет ни малейшего желания сообщать Вогну, что капитан Дюпре вернулся к выполнению задания… да еще и с повышением в чине, вот так. Кое-какую информацию, например, тот факт, что Зельнеру удалось подкупить одного из наемных убийц Гарета, он хотел пока приберечь для себя. Иметь своего агента в Сером Легионе Смерти – это может пригодиться для его дальнейших планов…

Голографическое изображение Вогна удрученно покачало головой.

– Маршал… мне очень жаль, но я не создан для подобных операций и выполнения таких поручений. Должен вам сказать, я со страхом думаю о том, что задумал фельдмаршал. Это… это так значительно. Так грандиозно! И эта попытка убрать Грейсона Карлайла была очень опасным делом. Она могла погубить нас всех!

– Каким образом. Турман?

– Карлайл популярен. Особенно на Гленгарри. Люди любят этого человека, а его солдаты просто обожают и боготворят его. Если бы покушение удалось, то они не остановились бы до тех пор, пока не нашли виновников его смерти. Я уверен, что они постараются докопаться до того, кто организовал покушение, даже несмотря на то, что Карлайл остался жив. Что вы знаете о Сером Легионе Смерти, маршал?

– А что здесь знать? Наемники, и этим все сказано.

– Да, наемники, но они находятся на постоянной службе у Федеративного Содружества с начала его создания, по крайней мере, уже тридцать лет. Их любят и уважают во всех владениях Штайнеров, особенно военные и воины из других миров, подобных Гленгарри. Вероятно, и на Каледонии, хотя бы потому, что эти два мира имеют общие этнические корни. История о том, что Легион совершил на Гленгарри во время Второго восстания Скаи, сейчас стала почти легендой.

– Генерал, генерал, мне кажется, что вы делаете из мухи слона.

– Маршал, при всем уважении к вам должен все же сказать, что скорее преуменьшаю, а не преувеличиваю популярность Грейсона Карлайла и его Легиона.

– Вот как? Вы знакомы с «Принцем», генерал?

На лице Вогна отразилось неподдельное удивление.

– Принцем Виктором Дэвионом?

Зельнер еле сдержал насмешливую улыбку. Господи, чему только сейчас учат офицеров в военных колледжах?

– Нет, генерал. «Принц» – это произведение, написанное пятнадцать столетий назад, во времена Ренессанса в Италии человеком по имени Николло Макиавелли.

Зельнер лениво набрал команду на небольшом считывающем устройстве, стоящем перед ним на столе, ввел команду поиска, затем нажал другую клавишу. Зажегся большой экран, установленный на противоположной стене кабинета, и на нем появилось изображение печатной страницы, размещенной так, чтобы Вогн смог прочесть текст.

«Если кто-нибудь поддерживает мир и порядок в своем государстве руками наемников, – гласил отрывок из книги, который Зельнер помнил почти наизусть, – он никогда не будет чувствовать себя уверенным, поскольку они неорганизованны, амбициозны, недисциплинированны, безнравственны, дерзки с друзьями и трусливы с врагами, не боятся Бога и не уважают человека. Крушение надежд нанимателя откладывается ровно на столько, на сколько откладывается военная угроза. В мирное время его разоряют наемники, а во время войны – враги. Это происходит потому, что наемникам незнакомо ни чувство любви, ни чувство привязанности. Они ведь защищают вас за определенную плату, которой никогда не бывает достаточно, чтобы они были готовы умереть за вас. Наемники с удовольствием будут вам служить до тех пор, пока вы не начнете войну…»

– Это верно и сегодня, – сказал Зельнер, сбрасывая информацию с экрана, – хотя и написано в XVI столетии. Лично я сторонник сильной, хорошо обученной и дисциплинированной регулярной армии. Такой армии, которая была бы предана мне и государству, которое я представляю. Наемники преданы только всемогущим С-чекам, и больше никому и ничему.

– Несмотря на мое глубокое уважение к вам, маршал, – сказал Вогн, – не могу с вами согласиться в данном случае, потому что люди Грейсона Карлайла отличаются от обычных наемников. Они бесконечно преданы ему. А что касается самого Карлайла, то складывается впечатление, что он очень озабочен состоянием цивилизации.

– Что… опера? культура? искусство? литература? Что вы имеете в виду под словом «цивилизация»?

– Я имею в виду, что его очень волнует то, что цивилизация приходит в упадок. Он волнуется, что непрерывные войны погубят все, что создала человеческая раса. Он боится, что мы можем со временем даже потерять возможность путешествовать в пространстве, что человечество превратится в конце концов в первобытных людей, изолированных друг от друга на сотнях планет, разбросанных в пространстве на расстоянии нескольких световых лет друг от друга.

– Очень поэтично. Хотя и маловероятно. Откуда у вас такие сведения?

– У меня есть… источники.

«Значит, у Вогна есть свои шпионы в лагере Карлайла, – подумал Зельнер. – Надо разобраться».

– Грейсон Карлайл – хороший человек, – медленно произнес он вслух, – очень хороший. Но он всего-навсего наемник. Когда он умрет – люди забудут его. Его собственные солдаты забудут его.

– И все-таки… Я не понимаю замыслов фельдмаршала в этом деле, на его месте я бы опасался Серого Легиона Смерти.

Зельнер размышлял над тем, до какой степени он может быть откровенным с Вогном. Генерал был почти не посвящен в операцию «Excalibur» . А тем более теперь, когда он к тому же хочет выйти из игры…

Феликс Зельнер не испытывал чувства преданности по отношению к фельдмаршалу Бранделу Гарету, хотя был во многом обязан ему своим нынешним высоким положением. И поэтому ничто не могло удержать его от поступков, направленных на свое собственное выживание, а скорее – на преуспевание в наступающем политическом кризисе.

Весь высший состав Вооруженных Сил Федеративного Содружества знал, что союз Дэвион – Штайнер испытывает сейчас серьезные внутренние разногласия. Конечно, об этом публично никто не говорил, но в частных беседах все только и обсуждали возможную гражданскую войну. Большинство людей пугала эта перспектива, независимо от того, к какому лагерю они принадлежали: Дому Штайнера, Дому Дэвиона или Федеративному Содружеству.

Опасения опасениями, а вот возможность возникновения гражданской войны была реальностью.

Федеративное Содружество не было единым государством с самого начала. Прежнее Лиранское Содружество представляло собой союз трех государств: Тамарского Пакта, Протектората Донегал и Федерации Скаи, которые были объединены в 2341 году. Однако этот союз, по крайней мере, имел хоть какую-то законность, рожденную после семи столетий успехов в торговле, производстве, в дипломатических отношениях и войнах. Но даже он время от времени испытывал трудности, когда то одно, то другое государство хотело обрести свою независимость.

Объединение под единым началом Солнечной Федерации и Лиранского Содружества было поспешным и неожиданным даже для местных жителей, которые легли спать каждый в своем государстве, а проснулись уже в Федеративном Содружестве. Если бы только поменялось название государства, в котором они жили. Так нет. Этот альянс в течение нескольких коротких лет перевернул обычаи и привычный уклад жизни, особенно там, где дело касалось правительства и армии. Одним из главных следствий этих изменений было введение нового порядка назначения правителей некоторых планет. Теперь эти посты получали ставленники Дэвиона как награду за определенные услуги или в виде свадебного подарка. А кандидаты, выдвигаемые местными жителями, игнорировались.

Восстание Скаи в прошлом году, по мнению большинства офицеров командного состава ВСФС, было ни больше ни меньше как прелюдией к чему-то более серьезному.

Может быть, прелюдией к гражданской войне, которая разрушит Федеративное Содружество?

Если этот союз опять распадется на два государства, Дом Дэвиона и Дом Штайнера, то все достижения, завоеванные за последние тридцать лет, пропадут даром… поскольку распадающийся союз будет расходовать неисчислимые ресурсы и ценности, военные и гражданские, стараясь сохранить свои владения.

Несколько офицеров из ВСФС разработали подробный план, чтобы предотвратить нависшую над всеми угрозу. По замыслу Гарета предполагалось создание небольшой империи в центре беспокойных миров пограничной области Скаи. Планеты этой области были богаты и почти не пострадали в войнах за последние несколько столетий. Есть еще Гесперус II, мир, где обосновался сам Гарет. С комплексом заводов по производству боевых роботов, расположенных в труднодоступных горах Мио, Гесперус был наиболее важной планетой в секторе Штайнера. В этом мире никто не сможет долго сохранить власть без боевых роботов.

– Фельдмаршал считает, что популярность Карлайла на Гленгарри и в окружающем его мире может помешать осуществлению операции «Excalibur». Если бы удалось его убрать, то это позволило бы нейтрализовать до некоторой степени Серый Легион Смерти как возможную преграду на пути выполнения наших планов.

– Прекрасно. Но зачем убивать женщину?

– Она главный помощник Карлайла и, несомненно, примет на себя командование Легионом после его смерти. Главная задача была убрать обоих Карлайлов, чтобы во главе Легиона встал претендент номер три.

– А кто это?

– Каледонец. Майор по имени Макколл.

– Я его не знаю. А почему вы хотите, чтобы он возглавил Легион?

– Генерал, а вы в курсе, что такое Каледония и что там сейчас происходит?

– Я знаю только, что это бедная ресурсами планета, расположенная в нескольких парсеках от Гесперуса II. Насколько мне известно, она может рассматриваться только как стратегический объект.

– Да, точно. А ее правитель – человек фельдмаршала Гарета. Он когда-то был секретарем Гарета и получил назначение на Каледонию от принца Виктора по личной просьбе фельдмаршала.

– Это означает, что… А! Вы сказали, что Макколл родом с Каледонии?

– В данный момент он как раз направляется на свою родную планету. Фельдмаршал уверен, что если Макколл примет на себя командование Серым Легионом Смерти, то это даст возможность управлять им, а через него и Легионом.

– Но каким образом? – Вогн покачал головой. – Я никак не пойму. Как я уже говорил вам, маршал, я не создан для подобных дел. Я бесхитростный человек, и эти переплетения для меня очень сложны и непонятны. Поэтому я вряд ли смогу быть вам полезным в…

– Чепуха, генерал! Вы нам нужны, и мы верим в вашу способность сыграть свою роль в операции «Excalibur»!

– Я ценю ваше отношение ко мне, сэр. А как будут развиваться события дальше? Ведь план фельдмаршала об устранении Карлайла провалился?

– Нет, он не провалился! Совсем нет. Я допускаю, что все было бы проще, если бы нам удалось убрать Карлайла. Но раз уж так случилось, у нас есть возможность контролировать Серый Легион Смерти… или уничтожить его.

– Уничтожить Легион?

– В любом случае, генерал Вогн, – сказал Зельнер с улыбкой, – мы сделаем все, чтобы наши интересы были соблюдены.

XI

Космопорт Нового Эдинбурга

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

12 часов 30 минут, 31 марта 3057 года

Когда «Альтаир» находился в надирной прыжковой точке звездной системы Гладиуса, Алекс и Макколл связались с транспортным кораблем ВСФС «Нептун», чтобы зарезервировать два места для перелета на соседнюю планету Лаяка. Тремя днями позже они прибыли на Лаяку, где после нескольких дней переговоров с довольно неприятным типом, являющимся владельцем и одновременно капитаном независимого транспортного корабля «Шопон», они были взяты в качестве пассажиров на борт этого прыжкового корабля, готовящегося совершить гиперкосмический перелет к планете Каледония.

Наконец шаттл «Тагалонг» прыжкового корабля «Шопон» доставил Алекса и Макколла к месту назначения, приземлившись в космопорту Нового Эдинбурга в специальную шахту No 5. Меньше чем за час Алекс и Макколл прошли обязательный таможенный досмотр, забрали свой ручной багаж и договорились о хранении специального груза, привезенного с собой Макколлом, в местном пакгаузе, проследив за его транспортировкой туда из грузового отсека «Тагалонга».

Было около полудня по местному времени, когда путешественники отправились на поиски транспорта, чтобы добраться до поместья семьи Макколла, расположенного в небольшом городке Данди. Сутки на Каледонии были почти равны суткам на Терре и составляли двадцать четыре часа, за исключением дополнительных пятидесяти трех минут, прибавляемых после двадцати четырех часов. Новый Эдинбург, столица планеты, входил в зону среднего земного времени, как и Глен-гарри.

Волнения в столице, как они узнали немного позже, продолжались в течение всего дня.

– Извините, джентльмены, – сказал им вооруженный охранник на выходе из космопорта, – сегодня небезопасно ходить по улицам города. Лучше попытайтесь найти номер в отеле и переждать, пока все успокоится.

Алекс оглянулся на толпу людей, заполнявшую почти все помещение здания космопорта. Сотни людей сидели не только в креслах и на лавках, расставленных в зале ожидания, но даже небольшими группами прямо на полу. Очень сомнительно, чтобы в отеле остались свободные места.

А кроме того, у Макколла не было ни малейшего желания оставаться в космопорту.

– Вот что, паррень, – бодро произнес он, вытаскивая из кобуры свой любимый «Старфаер» пятидесятого калибра, – я прроделал весь этот неблизкий путь совсем не для того, чтобы сидеть здесь из-за какого-то сбррода! Отойди в сторрону, ну!

Может, из-за небольшой пушки, которую Макколл держал в руке, а может, из-за интонации, с какой он произнес свою короткую речь, молодой охранник начал было что-то говорить, но потом пожал плечами и махнул рукой, чтобы они проходили.

– Если вам так приспичило, парни, валяйте! Это ваше дело!

Алекс заметил, что солдат был одет в черно-желтую форму отряда местной обороны Каледонии, батальона милиции, который находился под прямым командованием наместника планеты. Когда Алекс и Макколл прошли через автоматически открывшиеся двери и вышли на свежий прохладный воздух, Алекс поинтересовался у Макколла относительно этого солдата.

– А, ты об этом, – ответил Макколл. – Здесь их называют «черрноррубашечниками». Лезет не в свое дело, что да как…

– Он говорит по-другому. У него совершенно отсутствует шотландский акцент.

– А, ты заметил? Не все каледонцы одинаково свободно владеют шотландским нарречием. Только семьи, прринадлежащие к старринным рродам. Но мне кажется, этот паррень вообще не местный. Скоррее всего, его сюда прривезли.

– Привезли? Но кто?

– Его величество господин прравитель. Он, бедненький, врряд ли смог найти опорру срреди местных жителей, поэтому ему прришлось найти себе охрранников из дрругих мирров. Посмотрри-ка, Алекс, это любопытно.

Космопорт располагался на окраине Нового Эдинбурга, на равнине, в унылом районе с бедными домиками, ветхими зданиями складов, пакгаузов и промышленных предприятий. Алекс увидел вдалеке серебристо-белые ленты дорог эстакады, поднимающейся над трущобами и убогими мастерскими, по которой не было почти никакого движения.

Напротив входа в космопорт, за небольшим грязным парком, находился выход подземки. Из него сейчас поднималась толпа людей и торопливо заполняла небольшую открытую площадку в центральной части парка. Некоторые из собравшихся были вооружены дубинками или самодельным оружием, но в основном это были безоружные люди. Над головами сердито шумящей толпы развевались транспаранты. На нескольких красной краской, имитирующей кровь, было написано одно слово: «Убийцы!»

– Сюда, паррень, – сказал Макколл, толкая Алекса в бок локтем.

Руки Макколла были заняты: в одной он держал пистолет, а в другой – дорожную сумку, но тем не менее умудрялся вести Алекса в нужном направлении, уводя его с улицы, ведущей к парку. Они пошли по аллее, бегущей вдоль периметра забора вокруг космопорта. С каждой секундой толпа становилась все многолюднее. Она уже заполнила всю центральную часть парка, и теперь вновь прибывавшие останавливались прямо на газонах с чахлой травой.

Один из лидеров, организовавших это сборище, вспрыгнул на импровизированную трибуну, пьедестал бронзовой статуи, стоящей посередине парка. Алекс успел заметить, что это была молодая женщина с длинными каштановыми волосами, подобранными со лба красной повязкой. Она была одета в брюки из шотландки и простую блузу с эмблемой Дома Штайнеров на груди, изображающей сжатый кулак.

– Граждане! Каледонцы! – обратилась она к толпе. Голос ее разнесся далеко, усиленный невидимыми Алексу громкоговорителями. – Наши права и наша свобода сначала были попраны, а затем их отняли совсем! Теперь мы не что иное, как рабы Вилмарта и его приспешников!

Алексу хотелось послушать, о чем она будет говорить дальше, но им пришлось свернуть налево за огромный склад, и голос женщины превратился в неразборчивое бормотание. И только одобрительный рев толпы, явно поддерживающей то, о чем говорила женщина, был еще долго отчетливо слышен.

– Мне тоже хотелось бы послушать, о чем они говоррят, – сказал Макколл Алексу, когда они торопливо шли по аллее, – но, думаю, не стоит, чтобы нас видели в подобной компании с перрвого момента появления на планете.

– Вы безусловно правы, Дэвис.

Они еще несколько раз круто повернули налево, идя вдоль запутанного лабиринта улочек между зданиями складов.

– Создается такое впечатление, что вы могли бы пройти здесь с закрытыми глазами, майор.

– Эх, паррень, это место ничуть не изменилось с тех порр, как я игррал здесь еще рребенком почти пятьдесят лет назад.

– Вот как? Отец говорил мне, что вы родом из богатой семьи. А вы говорите, что играли здесь, в этих аллеях?

– Да, такой уж я урродился. Во мне всегда был бунтаррский дух, даже тогда, в детстве. Пользуясь любым прредлогом, я убегал сюда, чтобы смотрреть, как садятся и взлетают космические коррабли. Это было рромантическое и захватывающее зррелище – наблюдать, как эти огрромные коррабли взмывают к звездам в клубах белого пламени и возврращаются после полета обрратно в космопоррт. Ну вот и прришли. Поберреги голову.

Он отодвинул плохо прикрепленную доску в заборе, освобождая узкий проход на другую сторону. Алекс пролез через него и очутился на аллее, которая выходила на грязную, заваленную мусором улицу.

Он услышал идущие войска еще до того, как увидел их.

Макколл спрятал пистолет в кобуру и поставил сумку на землю около своих ног.

– Давай немного подождем, Алекс, – сказал он. – Постаррайся прринять дрружелюбный и мирролюбивый вид. Мы с тобой обыкновенные я безобидные турристы.

Они стояли в конце аллеи, а мимо них проходила военная колонна – двенадцать открытых транспортеров на воздушных подушках, идущих один за другим вдоль улицы. Двигатели издавали противный, назойливый, пронзительный визг, а вырывающийся из-под корпуса транспортера воздух взметал вверх мусор и пыль, обдавая обоих мужчин душем мельчайших частиц песка, угольной пыли и грязи. Солдаты, сидевшие на транспортерах, были одеты в черную форму, их лица скрывались за затемненными забралами, спускающимися со шлемов, но Алекс все равно ощутил их настороженные взгляды, когда транспортеры проходили мимо них. Слегка повернув голову, он увидел Макколла, изобразившего глупую улыбку на лице и приветливо махавшего рукой солдатам. Когда наконец транспортеры проехали мимо них и удалились на приличное расстояние, Алекс уже было собрался выйти на улицу, но Макколл придержал его за плечо.

– Не торропись, паррень.

Алекс услышал то, что Макколл расслышал раньше его, – привычный и ни с чем не сравнимый звук двигающихся тяжелых машин. Боевые роботы.

Впереди колонны шел «Шершень», с головы до ног раскрашенный в черные и желтые полосы, цвета Национальной Гвардии. Несмотря на свежую краску – Алекс это сразу отметил, – робот был не в лучшей форме. Большие участки ржавчины были просто закрашены и выглядывали из-под краски, как нищенские заплатки. Отсутствующие панели брони открывали взору переплетения проводов, выкрашенные светлой краской, или пучки миомерных мышц – самое уязвимое место боевого робота.

Даже несмотря на то, что Алекс был водителем робота, а может быть, именно поэтому, он редко оказывался в таком положении, стоя безоружным и на открытом пространстве перед враждебной машиной, возвышающейся над ним. «Шершень» был не самым большим роботом, он весил всего двадцать тонн и имел восемь метров в высоту. Он был в четыре раза выше Алекса. Хотя робот имел человекоподобную форму, ноги его были гораздо длиннее, чем почти квадратный торс. Чтобы достать до колена робота, Алексу пришлось бы подняться на цыпочки и вытянуться. Голова робота, до смешного маленькая по сравнению с корпусом, окруженная ореолом из четырех сдвоенных антенн связи, имела почти человеческое выражение, когда он повернулся, чтобы просканировать двух людей, стоящих на обочине дороги. Когда щель видоискателя была обращена в их сторону, Алекс увидел голову водителя в нейрошлеме, скорчившегося в крошечной кабине «Шершня». Она была настолько мала, что только голова и плечи водителя возвышались над торсом робота. Было такое впечатление, что человек надел на себя огромный костюм из брони, а не управлял боевой машиной.

С громким скрипом и лязгом трущихся друг о друга металлических частей «Шершень» прошел дальше вслед за транспортерами. Во время путешествия с Гленгарри Макколл еще раз просматривал по видеосистеме на шаттле новости, записанные в тот злополучный день на Каледонии. И теперь Алекс подумал, не тот ли это «Шершень», который растоптал безоружного человека, протестующего против власти наместника Каледонии на площади Малкольма.

– Они явно направляются к парку, – заметил Алекс.

– Да, паррень. За всю свою жизнь я рредко встрречался с ситуацией, когда боевых рроботов использовали для рразгона миррных демонстррантов.

– Это же целый пехотный батальон. Должно быть, дела здесь не так уж хороши.

– Да, Алекс, похоже на это. Скоррее всего, будут еще хуже. Нам порра.

Как только они отошли достаточно далеко от космопорта. Новый Эдинбург стал менее тревожным и пугающим. Горожане на улицах были такими же, как и большинство людей на других планетах, где побывал Алекс. Несколько мужчин были одеты в юбки шотландских горцев из материи ярких цветов, а большинство женщин носили широкие брюки из шотландки. Солдат нигде видно не было.

Парк на площади Малкольма был намного больше и более ухоженный, чем парк около космопорта. Сейчас он казался спокойным. И тем не менее Алекс отметил про себя несколько признаков прошедших здесь столкновений – на феррокритовой стене были глубокие воронки от пуль, а на мостовой кое-где остались ржавые пятна крови, которые не были вымыты или присыпаны песком. За площадью была станция монорельсовой дороги, продолжения подземки, проходящей около космопорта. Алекс и Макколл заплатили за проезд, заняли свои места в вагоне и уже через минуту бесшумно неслись через центр города, мимо светлых зданий заводов и фабрик и наконец выехали в холмистую зеленую часть пригорода.

– Как здесь красиво! – сказал Алекс, удобно устроившись в кресле и рассматривая пробегающие мимо вагона картины.

– Да, это так.

– Вы рады, что вернулись домой?

– Должен бы, – признался Макколл, – и был бы счастлив, верроятно, но прри дрругих обстоятельствах. Если бы не вот это.

Он показал на окно. Повернувшись, Алекс впервые увидел Цитадель.

Это было сооружение, похожее на Кастл-Хилз на Гленгарри, выполненное в архитектурном стиле, типичном для раннего периода Звездной Лиги. На таком расстоянии трудно было подробно разглядеть все детали здания, но было такое ощущение, что оно плотно прижалось к скале, возвышающейся над Новым Эдинбургом, как огромный черный кот, подстерегающий свою добычу. Казалось, что вся Цитадель вырублена из огромной глыбы обсидиана, а потом тщательно отполирована. Наверное, поэтому она поглощала свет каледонского желто-оранжевого солнца, не отражая его лучей. По периметру здания были расположены высокие башни, где когда-то были установлены мощные датчики, пусковые лазерные установки и оружие противовоздушной обороны. Теперь, скорее всего, там сидели часовые и наблюдатели, поскольку на Каледонии, как и в большинстве других миров всей Внутренней Сферы, за последние столетия непрекращающихся войн постепенно забывались технические достижения. Все больше и больше приходилось полагаться на человека, а не на электронику.

–Это настоящая крепость, – сказал Алекс. – Как вы туда добираетесь?

– Там есть доррога, что-то в этом духе. Она вьется по этим холмам, позади главной скалы.

– Крепость выглядит такой неприступной, – заметил Алекс.

– Это так, сынок. Стрроители позаботились об этом. По земле туда идет только одна доррога, которрая прроходит черрез каменный мост, висящий над прропастью, глубиной метрров трридцать или около того. Стены вокрруг Цитадели сделаны из феррокррита и имеют в высоту двадцать метрров. Конечно, они не так высоки, чтобы остановить пррыжок боевого рробота, но вокрруг слишком мало места для того, чтобы рробот мог подготовиться к пррыжку. Фундаментом для здания служит естественное скальное основание, специально расплавленное в центре горры. Мы называем эту горру Альба.

– Альба? Белая? – Гора имела темный пурпурно-серый цвет даже в лучах полуденного солнца и казалась еще темнее от стоящей на ней крепости Звездной Лиги.

– Что? А, ты думаешь, что ее название прроисходит от латинского слова «albus». Нет, «Альба» – это на гэльском нарречии означает «Шотландия». Я подозрре-ваю, что это слово могло прроизойти от латинского, но тогда это было много, много веков назад.

Теперь монорельсовая дорога проходила через густой лес, и Цитадель скрылась от взоров путешественников за высокими деревьями. Когда они выехали на залитую солнцем долину, впереди показался город Данди.

Маленький, с низкими чистыми куполами и органически вписывающимися постройками, которые, казалось, выросли сами, а не были возведены руками людей, Данди лежал вдоль залива, куда впадала река Лорн, закрытый от частых на побережье штормов неясно вырисовывающимся серо-коричневым, сильно вытянутым островом Малл. Горы, окружающие город с севера и запада, имели острые вершины, покрытые снегом в течение всего года, и в солнечный погожий день ледник Невин сверкал нестерпимым блеском.

Поместье Макколлов находилось в горах к северо-востоку от города. Оттуда были видны и город и залив. Через двадцать минут езды во взятой напрокат машине спутники остановились около изысканно украшенных ворот.

– Бог мой, майор, – удивленно и восхищенно сказал Алекс. За воротами были видны только деревья и склоны холмов, – вы отказались от всего этого, чтобы стать наемником?

– Для этого были веские прричины, Алекс, – с грустной улыбкой ответил Макколл, – а крроме того, я всегда был немножко брродягой.

Старый привратник, подошедший встретить их, был одет в гражданскую одежду, но лента, идущая от левого плеча до правого бедра, придавала ему вид старого вояки, несмотря на его преклонный возраст. Лента была из красно-черной шотландки цветов клана Макколлов. Увидев человека, сидящего за рулем машины, он на мгновение потерял дар речи, а потом воскликнул:

– Молодой Дэвис! Вы вернулись!

– Да, Майлз, это я. Как ты думаешь, меня ждут? Я не прредупрредил о своем прриезде, когда прриземлился на Каледонии.

– Не менее двух недель ждут, сэр. А с тех пор, как они получили ваше послание с Гленгарри перед вашим отъездом, только об этом и говорят.

– Ну и какое у тебя впечатление, будет теплый пррием или как в пррошлый рраз?

– Я думаю, они вас очень ждут. Хотя, конечно, не обошлось без кое-каких разногласий в семье после того, как они узнали, что ваша мать сообщила вам о наших делах.

– Могу себе прредставить. Что слышно об Ангусе?

– Ничего, сэр, за исключением того, что должен состояться суд. Но после этого в столице произошли новые беспорядки, и, наверное, тюрьмы Вилмарта сейчас переполнены.

– Да, понимаю. Мы видели толпы людей и войска, пока добиррались сюда.

Сторож посмотрел на Алекса, а потом опять на Макколла и спросил:

– А это, значит, ваш помощник, как вы сообщили? Молодой Алекс Карлайл?

– Да, это он, Майлз.

– Ну, проходите прямо в дом. А я дам им знать, что вы приехали.

– Он ваш слуга? – спросил Алекс, когда Майлз открыл ворота и они въехали на территорию поместья.

– Вообще-то слуга, но горраздо больше, чем прросто слуга. Майлз всегда был в нашей семье, с тех порр как я себя помню. Для меня он был дрругом. – Макколл усмехнулся. – Он помогал мне удиррать из дома, если мне хотелось глотнуть свежего воздуха, когда я был еще рребенком.

– А сколько у вас всего слуг?

– Откуда мне знать, паррень! Пррошло столько лет с тех порр, когда я был здесь в последний рраз.

Дом стоял в глубине леса. Это было добротное величественное строение, начинающееся от отвесной части горы и выступающее на открытое пространство над небольшим каскадом водопада, сбегающего по склону.

– Дэвис! – Высокая красивая женщина лет сорока сбежала по ступенькам, когда машина остановилась под натянутым тентом. – Нам сообщили, что ты приехал. Рада видеть тебя снова!

– Прривет, Маррта!

– Заходи же! Все ждут тебя в доме.

– Всегда наступает врремя, когда надо ррасплачиваться за свои поступки. А, Маррта? А это Алекс Каррлайл, мой новый помощник и прротеже. Алекс, позволь мне прредставить тебе самую пррекрасную женщину клана Макколлов. Это Маррта. Она немножко не в себе. Только этим можно объяснить, что несколько лет назад она вышла замуж за моего бррата Рроберрта. Но это случилось уже после моего отъезда, поэтому она не дерржит на меня зла. По кррайней мерре… или я ошибаюсь?

– Идиот, – ответила она улыбаясь, – это ты самый сумасшедший из всех нас. Пойдем. Теперь другие тоже не держат на тебя зла в этом доме, после того, как с Ангусом приключилась беда.

«Другие» – двое мужчин моложе Дэвиса, но с характерным очертанием скул и надбровных дуг, прямыми носами и холодными серо-голубыми глазами. Дэвис представил их Алексу как своих младших братьев, Роберта и Вена. Кроме Марты здесь было еще три женщины: Джулия и Кристел – жены Вена и Ангуса – и пожилая женщина, которую Дэвис назвал матерью.

– А твой полк, Дэвис, – спросила пожилая женщина, когда все познакомились с Алексом и поздоровались, – он что, прибудет позже?

– Нет, мама, – ответил Макколл, – только мы, я и Алекс.

Ее лицо потемнело.

– А что ты собираешься делать? Как ты думаешь бороться с Вилмартом и его армией, да еще и с его личной охраной? Вот этими двумя голыми руками?

– Мы знаем, что разговор матери с тобой был прерван на середине, – сказал Бен Макколл, в его голосе знаменитое шотландское "р" почти не слышалось, – но думали, что ты достаточно уяснил ситуацию и привезешь с собой свое подразделение, Дэвис. Эти люди, засевшие в Цитадели, не собираются шутить!

– Конечно, Бен, – веско заметил Макколл, – я тоже не собирраюсь шутить. Но поверрь мне, нам не понадобится Серрый Легион Смеррти, даже если бы я мог его прривезти на планету, чтобы рраспрравиться с этим вырродком Нельсоном Вилмарртом!

– Я, кажется, понимаю, в чем дело, – сказал Роберт с явным презрением в голосе. – Ведь твои люди наемники, не так ли? Чтобы их нанять, нужны большие деньги. У нас, если ты помнишь, кое-что имеется. Так сколько ты с нас возьмешь, Дэвис? Сколько будет стоить твоя помощь собственной семье?

Дэвис нахмурился.

– Рроберрт, Серрый Легион Смеррти мне не прринадлежит. Но неужели ты действительно думаешь, что мою помощь можно купить?

– Пожалуйста, мальчики, – взмолилась Марта, – не надо ссориться!

Роберт, Дэвис прилетел, чтобы помочь. Но у него же нет собственного полка боевых роботов, которым он мог бы свободно распоряжаться!

– Да, – ответил Бен, – зато у Вилмарта есть войска, а нам не с чем противостоять ему. – Он безнадежно покачал головой, но, взглянув на Макколла и Алекса, вдруг немного воспрянул духом: – А может, вы захватили с собой по боевому роботу, а?

– Не говори чепухи, – оборвал его Роберт, – нам нужна армия, Бэн. И я ума не приложу, где нам ее достать!

– Ну, – медленно проговорил Макколл, – мне кажется, кое-что на Каледонии имеется. Мы видели воинское подрразделение по дорроге сюда из Нового Эдин-буррга.

– Что? – вскричал Роберт. – Этот сброд? Какая же это армия? Эти подонки способны только разгонять мирную демонстрацию.

– Ты удивился бы, Рроберрт, если бы знал, что можно сделать с таким, как ты выражаешься, сбрродом, – спокойно ответил Макколл, – но наша перрвая задача намного прроще.

– Какая? – спросила Кристел. Это была на вид суровая женщина с упрямым подбородком. – Что ты собираешься делать, Дэвис?

– Что я собирраюсь сделать в перрвую очерредь, девочка? – ласково ответил Макколл. – Я думаю, что завтрра с утрра мы с Алексом нанесем визит вежливости нашему дрругу Вилмаррту!

– Что? Мы отправимся в Цитадель? – удивленно спросил Алекс.

– А почему бы нет? Если ты, конечно, не хочешь прригласить Вилмаррта сюда. Лично я не уверрен, что он согласится навестить нас.

– Ты что, совсем рехнулся? – спросил Роберт. – Никто из жителей Каледонии не ходит в эту крепость, по крайней мере добровольно. А если кто и отваживается, то обратно не возвращается.

Кристел попыталась подавить рыдание, потом резко встала и выбежала из комнаты.

– Черт бы тебя побрал, Роберт! – крикнула Джулия и побежала вслед за Кристел.

– Но я слышал, что вы с Беном были там, когда аррестовали Ангуса. – Слова Макколла раздались в наступившей неловкой тишине.

– Да, – хмуро ответил Бен, – мы были там, но нас не пустили дальше первых ворот. Сообщили, что Ангус предстанет перед судом, что это будет пример для всех в Каледонии и что мы ничем не можем ему помочь.

– Ас кем вы говорили? С часовым?

– Вообще-то это был начальник милиции Вилмарта, – ответил Роберт, – мерзкий тип по имени Фолкер.

– Фолкерр? – переспросил Макколл, слегка прищурив глаза. – А это случайно не тот меррзавец, которрого зовут Килен Фолкерр?

– Майор Килен Фолкер, – кивнул в ответ Роберт, – это он. А ты что, с ним знаком?

– Когда я видел его в последний рраз, он еще не был майорром, – ответил Макколл, – и я тоже еще не носил свое звание. Да, я очень хоррошо знал Киллерра Килена.

– Это поможет нам? – спросил Алекс. – Я имею в виду, сможете ли вы поговорить с ним, чтобы нас пропустили повидаться с правителем Каледонии?

– Посмотррим, что можно будет сделать, – медленно, задумчиво произнес Макколл. – Может случиться так, что наше знакомство поможет в этом деле, если…

– Если что?

– Если, конечно, один из нас до этого не убьет дрругого.

XII

Цитадель

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

09 часов 20 минут, 1 апреля 3057 года

Они ехали на машине по извилистой дороге, ведущей к вершине горы Альбы. Пока Макколл вел машину, Алекс сидел рядом на пассажирском сиденье и проверял их личное оружие. Хотя они специально не собирались напрашиваться на неприятности, но оба надели свою военную форму и спецжилеты вместо гражданской одежды, в которой прибыли на планету. Вчера из разговора с братьями Макколл понял, что им не удалось повидаться с Вилмартом. Поэтому они решили с Алексом явиться в Цитадель при полном параде, надеясь на более радушный прием.

По дороге им встретилось несколько знаков, запрещающих проезд, а также бетонное укрепление, в котором наверняка находились дистанционные системы наблюдения. Когда перед ними на круглой вершине горы возникли черные стены и башни Цитадели, Алекс почувствовал, что за ними следят.

– А где вы познакомились с этим парнем. Киллером Киленом? – полюбопытствовал Алекс.

– На Фуррилло.

– И как давно это было? Еще до вступления в Легион?

– Да, году в 3017-м, может, в 3018-м. Ты что-нибудь слышал о Ррыцаррях Камеррона?

Алекс немного помолчал, вспоминая, где он мог слышать это название.

– Я не… постойте. Это подразделение наемников? У него, кажется, была достаточно хорошая репутация?

– Да, это они. Это очень стрранное подрразделение.

Сотни,а может, и тысячи наемных подразделений были разбросаны по всей Внутренней Сфере. Они предлагали свои услуги различным великим Домам и отдельным мирам. Десятки новых подразделений появлялись каждый год. Одним из них, сюда можно отнести Серый Легион Смерти и Драгун Джеймса Вульфа, удалось не только выжить, но даже прочно встать на ноги за последние несколько страшных кровавых десятилетий. Многие подразделения исчезли полностью: одни распались, потому что не могли найти работодателей, другие были настолько потрепаны в боях, что не смогли восстановиться.

Некоторые продолжали существовать в вечной погоне за контрактами, новым вооружением, новыми людьми. Командиры, пытаясь найти объединяющий мотив для своих подразделений, использовали необычную форму одежды, определенные правила приема новобранцев, разрабатывали свою философию или даже находили хобби, чтобы хоть как-то отличаться от других подобных воинских подразделений. Большинство ветеранов с презрением относилось к подобным трюкам и уловкам. Алекс слышал об одном подразделении, которое собирало остатки материальной культуры древнего человека. Ходили слухи, что одно подразделение нанимало только очень красивых женщин, хотя эта история была очень сомнительной, возможно, еще один из тех мифов, которые распространялись о наемниках.

– И какой же у Рыцарей Камерона был девиз? – спросил Алекс.

– Их командир имел стрранное понятие о войне, – ответил Макколл, – ррыцарское достоинство. Честь. Борроться даже за безнадежное дело, даже когда наниматель не в состоянии заплатить.

Алекс молча кивнул. «Рыцарство погубит тебя» – было любимое выражение сержантов Легиона на Гленгарри, хотя были среди них и такие, даже и в эти дни, которые, несмотря на возраст, все еще думали, что война – это захватывающее развлечение, совместимое с такими понятиями, как «честь» и «слава». Большинство из этих людей, как представлялось Алексу, не участвовало в реальной битве боевых роботов… или это были политиканы, или представители высшего эшелона военных командиров, носящие звание генерала и выше. В сознании большинства людей военные действия с участием боевых роботов ассоциировались с исчезновением их городов, фабрик, заводов и ферм в горящих руинах, по крайней мере на тех планетах, которые пережили вторжение этих страшных машин.

– Из-за этого, – продолжил Макколл, – дела Ррыцаррей шли не очень хоррошо, особенно в финансовом отношении.

Макколл не стал рассказывать о том, что много лет назад вступил в это подразделение. Алекс вспомнил, что совсем недавно майор поведал ему, как он в детстве убегал в космопорт Нового Эдинбурга, чтобы смотреть на взлетающие и садящиеся космические корабли. Своей романтикой или еще чем, теперь это не важно, но Рыцари Камерона потрясли воображение юного каледонца. Это была та сторона жизни Дэвиса Макколла, о которой Алекс даже не догадывался.

– А этот Килен Фолкер?

– А, да. Он был уже давно в подрразделении, когда я вступил в него. Между нами на Фуррилло прроизошла стычка. Мы тогда воевали прротив ррейдерров Дома Маррика, которрые высадились на окрраине горрода, чтобы уничтожить станцию, снабжающую столицу энерргией. Киллерр соверршил несколько боевых вылазок в ближайшую дерревню и впал в неистовство. Сжег половину домов и убил Бог знает сколько жителей. Командирр Ррыцаррей выгнал его после этого из подрразделения.

– Но вы говорили о какой-то стычке? Это звучит очень лично.

– Так оно и было. Я был в его брригаде, еще совсем зеленый новобрранец. Это была моя перрвая битва. Именно я свидетельствовал прротив него в суде, когда рразбирралось его дело.

– Вот как?

– Потом я иногда слышал о нем, даже встрречался рраз или два на Гладиусе. У него ррепутация наемника-одиночки, которрый за деньги готов выполнить любую, даже самую гррязную рработу.

Алекс внезапно вспомнил об обвинении, которое вчера предъявили Макколлу его братья в том, что он не будет помогать своей семье без соответствующего вознаграждения. Обвинение показалось ему несправедливым и неуместным сейчас еще больше, чем тогда.

– Скажите, майор… – Он замолчал, не зная, как лучше спросить то, что его интересовало.

– Спррашивай, паррень. Я, кажется, догадываюсь, что у тебя на уме.

– Не знаю, как бы помягче сформулировать свой вопрос.

– Тебе нет необходимости игррать со мной в дипломата. Я знаю тебя и твоего отца столько лет, что ты можешь спррашивать меня о чем угодно.

– М-м-м. Я просто сейчас подумал… насколько вы доверяете своей семье?

– Хорроший вопррос, если учесть, что между нами столько лет были не очень-то теплые и дрружеские отношения.

– Ведь мы собираемся использовать их дом в качестве базы… я имею в виду радиоаппаратуру.

Они установили свое принимающее оборудование этим утром на чердаке амбара в поместье Макколлов. Если и когда Серый Легион Смерти прибудет на Каледонию, они должны будут сразу же связаться с ними или хотя бы получить информацию по автоматической записи обо всех событиях, которые произойдут к моменту их прибытия.

Но возможность предательства со стороны семьи Макколл и передачи их в руки властей была, по мнению Алекса, очень реальной.

– Не думаю, что они захотят обменять меня на Ангуса, если это то, о чем ты подумал, – ответил Макколл. – Они ненавидят Вилмаррта, как ты заметил. Скоррее всего, ненавидят так, что готовы доверрять таким людям, как мы с тобой.

– Надеюсь на это.

– Всем известно, паррень, что шотландцы любят повоевать. Если нет столкновений с дрругими кланами, то они начинают гррызться дрруг с дрругом в семье, как птенцы хищных птиц. Но если возникнет угрроза извне, то они моментально забывают о своих внутрренних рраспррях, и горре тому, кто их трронул!

Машина прошла последний поворот дороги, затормозила и остановилась. Прямо перед ними стояла Цитадель на другой стороне моста, перекинутого через глубокую пропасть в пятьдесят метров шириной и метров в тридцать глубиной. Солдат в черно-желтой форме, подняв руку, остановил их. Другие солдаты подошли ближе, держа оружие в строевой стойке. Алекс машинально потянулся к кобуре с лазерным пистолетом, но Макколл опередил его движение.

– Спокойно, паррень, дерржи рруки так, чтобы они могли их видеть.

Один из солдат, с нашивкой сержанта на рукаве давно вышедшей из употребления военной формы из кевлара, подошел к машине со стороны водителя,

– Эй, вы! – рявкнул он. – Куда это вы направляетесь?

– Хотим нанести визит наместнику, – миролюбиво ответил Макколл, – а еще повидаться со старринным приятелем по орружию, если он еще здесь.

– И кто бы это мог быть, шотландец?

– Майор Килен Фолкерр, – ответил с готовностью Макколл, – хотя мы обычно называли его Киллерр.

При упоминании имени Фолкера развязности сержанта поубавилось.

– Ваше имя, сэр?

– Я майорр Макколл. Серрый Легион Смеррти. Сержант посмотрел на Алекса, который спокойно встретил его испытующий взгляд.

– Капитан Алекс Карлайл, – не дожидаясь вопроса, ответил Алекс, – тоже из Серого Легиона Смерти.

– Подождите минуту, джентльмены, – сказал неожиданно вежливо сержант и, отойдя в сторону, достал устройство связи и переговорил с кем-то в Цитадели.

Спустя несколько минут, в течение которых солдаты, окружавшие машину, воинственно поигрывали оружием, сержант вернулся и, обращаясь к Макколлу, сказал:

– Вы можете ехать дальше. Вас встретят в сторожевой башне у ворот.

– Спасибо, паррень.

Пока машина медленно ехала по мосту, створки двойных ворот распахнулись, открывая проезд в Цитадель. Башня у ворот была самая высокая и наиболее внушительная изо всех оборонительных сооружений стены. Она поднималась над основанием на пятьдесят метров, а по обе стороны от нее были установлены орудийные башни, ощетинившиеся высокоскоростными автоматическими пушками, взявшими на прицел двух мужчин, приближающихся в машине.

Однако при ближайшем рассмотрении облупившиеся внутренние стены позволили предположить, что последние владельцы этой крепости не пытались содержать ее в надлежащем порядке, а это наверняка значило, что потихоньку приходила в упадок и техника. Пока они следовали через ворота и ехали в тени навесной башни, Алекс заметил открытые углубления в каменных стенах по обе стороны от башни, где когда-то были установлены датчики или камеры наблюдения, но которые теперь были пусты. В некоторых случаях это выглядело так, как будто провода были вырваны из гнезд, вероятно, для перепродажи в виде металла или волоконно-оптических кабелей.

Большинство солдат, ожидавших их во дворе башни, как и встретившие их на мосту, были одеты в плохо пригнанную устаревшую форму из черно-желтого кевлара. И только один из них, очень высокий, с хорошей военной выправкой, выделялся хорошо сшитым современным обмундированием майора Федеративного Содружества.

– Это и впрравду ты, Киллерр, – сказал Макколл, когда они с Алексом выбрались из машины. – В последний рраз мы с тобой виделись год или два назад?

– Как видишь, я, собственной персоной, – ответил Киллер низким, грубым голосом. Хотя он был старше Макколла лет на десять, его волосы и аккуратно постриженная борода были иссиня-черными. – Какой черт занес тебя на этот задрипанный грязный шарик?

– Во-перрвых, это мой дом. А во-вторрых, здесь обитает твой новый хозяин.

– Ты имеешь в виду наместника? – фыркнул Фолкер. – Он мне не хозяин.

– А, вижу, ты носишь новую форрму. Войска Федерративного Содрружества?

– Да, ты не ошибся. А еще я главный советник по военным делам при наместнике Каледонии. – Фолкер слегка провел по знаку отличия высшего командного состава на своей груди, который располагался выше ряда медалей и орденов. – Как видишь, Дэвис, я кое-чего добился в этой жизни. Ваше личное оружие, пожалуйста.

– Что?

– Ваше оружие. Вы должны оставить его здесь. Никто не должен иметь при себе оружие при встрече с наместником.

Макколл потянулся к пряжке портупеи.

– Он у вас что, очень неррвный?

– Сейчас опасное время, шотландец. Фанатики уже несколько раз пытались организовать на него покушение. На этой планете назревает революция, или ты об этом ничего не слышал?

– Да нет, кое-что я слышал. – Макколл протянул портупею с оружием одному из охранников. Алекс последовал его примеру.

– А это что, парень? – спросил его Фолкер, указывая на вложенный в ножны военный нож, торчащий из кармана спецжилета Алекса.

– Вибронож, – ответил Алекс. Он расстегнул свой правый нагрудный карман, – а это мононить. Это тоже оставить здесь?

– Нет, держи эти игрушки при себе, – усмехаясь, ответил Фолкер. – Лазеры и пистолеты заставляют наместника трястись от страха, но, поверь мне, ты не сможешь приблизиться к нему настолько, чтобы воспользоваться ножом. А теперь пошли, раз уж вам так хочется.

– А как же с тобой?

– Что со мной?

– Рразве ты не должен оставить здесь свое орружие тоже?

– Это правило только для местных жителей и иностранцев. Я являюсь одним из помощников наместника, которым он полностью доверяет.

– Любопытно. И в чем заключается твоя помощь?

Фолкер горделиво выпрямился.

– Я нахожусь здесь, джентльмены, как главный советник по военным вопросам при наместнике Каледонии. Я помогаю ему создавать свою милицию, проводить ремонт роботов…

– Ах да, я и забыл, ты ведь был отличным водителем боевых рроботов когда-то.

– Иногда я управляю одним из его роботов. Обычно это «Шершень».

– Вот как. Тогда я узнал твой стиль, когда наблюдал по видеозаписи за событиями, происшедшими в Новом Эдинбурге несколько недель назад.

– Что? Волнения на площади Малкольма? – Фолкер усмехнулся. – Да, это был я. Этот сброд задал тогда стрекача, ты видел?

– Да, задал. Кому посчастливилось.

– Это вы управляли «Шершнем», которого мы видели вчера в городе, майор? – спросил Алекс.

– У меня обычно более важные дела, чем арестовывать бунтовщиков, мальчик. Я управлял операцией отсюда, из Цитадели.

Сопровождаемые Фолкером и эскортом из четырех вооруженных солдат, они прошли через помещение башни и вышли во внутренний двор.

– Боже милостивый! – прошептал ошеломленный увиденным Алекс.

Макколл не произнес ни слова, но Алекс увидел, как шотландец сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев и напряглись все мышцы.

Во внутреннем дворе стояли высокие, до трех метров, металлические колья, на которые были насажены тела шестерых мужчин. Некоторые жертвы находились здесь уже давно, некоторые недавно. Во дворе стоял тошнотворный сладковатый запах. На один кол были нанизаны человеческие головы, как бусины на нитку. Те, что были внизу, представляли собой голые черепа, а наверху были совсем свежие головы, сохранившие волосы и кожный покров и смотревшие на вошедших вытаращенными, остекленевшими мертвыми глазами.

И как это ни показалось странным Алексу, солдаты, техники и даже несколько рабочих в гражданской одежде, что явно противоречило утверждению Роберта, что местные жители по доброй воле в Цитадель не ходят, занимались своими обычными делами в тени этих страшных трофеев, как будто ничего ужасного не происходило. Двое солдат, облокотившись на стену буквально в трех метрах от одного из тел, рассказывали друг другу веселые истории, иногда покатываясь со смеху.

И, возвышаясь надо всеми, стоял одинокий боевой робот, выкрашенный в черные и желтые полосы. Это был тот самый «Шершень», которого они видели вчера в городе.

Теперь внутреннее помещение старой крепости Звездной Лиги стадо резиденцией наместника. Это был настоящий бастион с толстыми стенами и ощетинившийся орудийными башнями и антеннами систем связи. Пройдя через вестибюль и анфиладу комнат, в которых располагался обслуживающий персонал наместника, они попали в огромный мрачный зал с двумя рядами каменных колонн и сводчатым потолком, который напомнил Алексу внутреннее помещение старинных соборов. Вероятно, это место было когда-то часовней для солдат Звездной Лиги. Но уже давным-давно им не пользовались по назначению. Церковные скамьи и алтарь были убраны, и теперь наместник использовал этот зал для приема просителей и развлечений.

«Особенно, – с горькой иронией подумал Алекс, – для развлечений». Это место можно было бы с уверенностью назвать домом ужасов: скелеты и мумифицированные трупы людей, как мрачные часовые, стояли вдоль зала, прикованные кандалами к колоннам. Между колоннами лежал старый истертый красный ковер. Другие, более свежие трупы были развешаны на струнах и медленно раскачивались, как ободранные и кровавые освежеванные туши. Алекс слышал, что люди, подвешенные таким образом, умирали медленнее и мучительнее от удушья, чем если бы они были повешены обычным способом. Какое же страшное чудовище этот Вилмарт!

В дальнем конце зала находилось место для наместника, похожее на трон. Оно располагалось на небольшом помосте. За «троном» возвышался боевой робот, который казался огромным даже в такой большой комнате с высокими потолками. Это был выкрашенный в желтые и черные полосы робот класса «Саранча». Его неожиданное присутствие здесь, внутри помещения, делало его еще более огромным и зловещим.

Когда они подошли к трону, следуя в нескольких шагах позади Фолкера, Алекс увидел еще одно ужасное зрелище. Чуть приостановившись и не в силах вздохнуть, он тронул Макколла за локоть, чтобы обратить его внимание на то, что его так поразило.

– Я вижу их, паррень, – сказал Макколл, продолжая медленно идти к трону по красному ковру, – прринимай это хладнокрровно. Не дай им заметить, что тебя это волнует.

Хладнокровно? Но как? Двое пленников, мужчина и женщина, были приведены в зал для допроса и пыток, где всего в нескольких метрах от них наместник Каледонии Нельсон Вилмарт сидел за своей трапезой. Раздетые догола, со связанными сзади руками и кляпом во рту, они стояли босыми ногами на глыбах льда в полметра высотой. Их шеи были перехвачены петлей из струны, которая крепилась к балке, проходящей над их головой. Пленники не могли пошевелиться, но Алекс заметил, что их глаза были устремлены на него с выражением страдания и мольбы. Женщина уже стояла на цыпочках, стараясь ослабить мертвую хватку петли на шее, дрожа от холода, боли и страха. Алекс сомневался, что ей удастся долго продержаться на быстро тающем куске льда. Мужчина около нее стоял гордо выпрямившись, хотя его босые ноги посинели от холода.

– Ну, майор, – обратился к ним из-за стола Нельсон Вилмарт, – это и есть тот мужчина, о котором вы мне говорили? Ваш старый товарищ по оружию?

– Это тот самый человек, сэр. Позвольте вам представить майора Макколла и его адъютанта, капитана Карлайла. Джентльмены, это Нельсон Вилмарт, наместник Каледонии.

Нельсон Вилмарт был безобразно толстым человеком с болезненным желто-белым цветом кожи, темными маленькими глазками, неряшливыми волосами и расплывчатыми чертами лица, которые почти терялись в складках жира. Стол перед ним был заставлен едой, и он явно получал огромное удовольствие от пищи, жадно поглощая ее.

– Рад познакомиться с вами, джентльмены, – сказал Вилмарт, вытирая жирные губы тыльной стороной ладони. – Карлайл. Наверное, сын командующего знаменитым Серым Легионом Смерти, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – зло ответил Алекс и, показав пальцем на двух пленников, медленно проговорил: – Вы, садист проклятый! Что, черт побери, все это значит?

– Спокойно, сынок, – тихо проговорил Макколл, – спокойно…

– Вы про этот сброд? – пожимая плечами, удивился Вилмарт. – Их взяли вчера. Они организовали демонстрацию около космопорта, и я решил примерно наказать их в назидание остальным.

Алекс еще раз взглянул на осужденных – мужчину он не узнал, но внезапно понял, что видел эту темноволосую женщину раньше. Это была та самая молодая женщина, которая, стоя на импровизированной трибуне, обратилась к народу там, около космопорта.

– Но, черт побери, вы не имеете права так поступать с людьми!

– Вы так думаете? – спросил Вилмарт. Казалось, он с трудом понимал, что так вывело Алекса из себя. – Как наместник этого мира, молодой человек, я имею определенные права и обязанности. В мои обязанности входит сохранить мир на этой планете для Федеративного Содружества любыми средствами, которыми я владею и которые считаю необходимыми применять. Сюда также входит мой приказ, майор Макколл, предать вашего старшего брата суду за организацию мятежа, нанесение ущерба нормам морали и государственную измену. Думаю, он является главной причиной вашего появления здесь, а не эти двое.

– Что касается моего бррата, – сдержанно ответил Макколл, – думаю, у вас есть какие-то особые интерресы в этом деле, иначе вы не ждали бы так долго. А эти двое прредстали перред судом, пррежде чем попасть сюда?

Вилмарт посмотрел на Фолкера и улыбнулся.

– А вы уверяли меня, что ваш друг хороший человек, майор!

Фолкер усмехнулся в ответ:

– Во многих отношениях хороший, наместник. Если мы выбьем из него эти глупые идеалистические мысли…

Наместник смотрел на Макколла, все еще сладко улыбаясь.

– Вы действительно кое-что можете сделать для нас, майор. Мы слышали, что ваше подразделение скоро будет направлено на Каледонию.

– Ах, вы слышали, слышали, да? – переспросил Макколл с улыбкой, от которой кровь стыла в жилах. – И вы думаете, что Серрый Легион Смеррти поможет спрравиться с местным населением, если Федерративное Содрружество по контрракту напрравит его сюда?

– Они направят ваш Легион сюда, майор, – уверенно ответил за правителя Фолкер, – мы уже почти получили согласие по этому поводу, сразу после того, как попросили Таркад о помощи в связи с угрозой разрастающегося мятежа на Каледонии.

– Тогда не понимаю, чем смогу быть вам полезен, наместник. Я всего-навсего один из офицерров Гррейсона Каррлайла и…

– Ну, не надо скромничать, майор, – сказал Фолкер, – вы третий в командном составе Легиона. А кроме того, вы один из старейших друзей Грейсона Карлайла. Не говоря уже о том, что ваша семья играет важную роль на этой планете. Мы надеемся, что у вас есть кое-какое влияние на родных. А они, в свою очередь, могут оказать большое влияние на жителей Каледонии.

– Значит, вот как вы себе это прредставляете?

Алекс услышал жесткие нотки в голосе Макколла и поймал его мимолетный взгляд, брошенный на молодого человека так быстро, что никто больше этого не заметил. Алекс прекрасно знал, что означает этот взгляд: "Будь наготове!

Следи за мной!"

– Я хотел бы увидеть своего бррата, – заявил Макколл спокойным и ровным голосом.

При этих словах он сделал один шаг вперед… и Алекс тут же почувствовал щелканье взводимого тяжелого оружия, за которым сразу последовало жужжание пришедшей в действие машины. Позади наместника, с двух сторон стоящего за ним робота, поднялись два автоматических пулемета, уставившись дулом на Макколла.

Алекс замер на месте. Они стояли прямо под прицелом восьмиметрового робота. В одной из стен открылась потайная дверь, и три вооруженных солдата быстро вошли в зал, держа ружья на изготовку. Алекс не знал, что произойдет дальше, но скорее всего в этой комнате будет еще одно представление, где главными действующими лицами на этот раз станут они с Макколлом.

XIII

Цитадель

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

10 часов 35 минут, 1 апреля 3057 года

Робот «Саранча» изменил положение. Его резко выгнутые назад колени выпрямились, и все тело поднялось еще выше. Автоматические пулеметы, появившиеся из специальных отсеков по обе стороны торса робота, были направлены на Алекса и Дэвиса.

– Не двигаться! – приказал Фолкер.

– Я бы на вашем месте не стал подходить ближе, – добавил наместник, – лейтенант Дейлгрин реагирует очень быстро, когда ему кажется, что моей персоне угрожает опасность. Не так ли, лейтенант?

– Так точно, сэр, – раздался над их головами голос невидимого лейтенанта по внешнему громкоговорителю робота. – Я держу этих ублюдков на прицеле!

– Ну, хоррошо. Теперрь я буду говоррить, а ты внимательно слушай, жиррное гррязное животное, – сказал Макколл, казалось даже не замечавший боевого робота, стоящего в нескольких метрах от него. – Ты освободишь моего бррата, этих двух пленников и вообще всех, кого ты дерржишь в своем поганом доме. Я, со своей сторроны, постарраюсь сделать почти невозможное и успокоить людей в Новом Эдинбуррге. Но я ничего не смогу обещать, если ты не перрестанешь мыть рруки в человеческой кррови! Алекс! Освободи этих двоих!

– Не сметь! – заорал Вилмарт, поднимаясь с кресла. – Да я вас…

– И что ты сделаешь, меррзкий слизняк? Застррелишь меня или, еще хуже, этого паррня? Но когда здесь высадится Серрый Легион Смеррти, не найдется такой силы на Каледонии, которрая помешает им вытопить из твоей жиррной туши несколько килогрраммов лярррда! Даже если для того, чтобы спррятаться от полковника Каррлайла, ты перреверрнешь эту горру верршиной вниз, то вот что я тебе скажу: он все рравно рразыщет тебя и ты прроклянешь день, когда появился на свет! Алекс! Делай, что я тебе сказал!

Быстрым, по-военному точным движением Алекс выхватил вибронож из кармана спецжилета и включил источник питания. В комнате раздалось тихое жужжание, и тонкое лезвие ножа начало вибрировать с быстротой, недоступной человеческому глазу. При этом лезвие нагревалось, меняя цвет, пока не раскалилось добела. Подтянувшись, Алекс провел лезвием по струне над головой женщины, и она лопнула, издав резкий звук. Он чуть отстранился, когда женщина стала падать, подхватил ее левой рукой и бережно опустил на ковер. Еще раз вытянувшись, он разрезал струну над головой мужчины. Теперь оба узника лежали дрожа на ковре. Алекс выключил и убрал вибронож в специальные ножны, потом достал из кармана мононить, которая представляла собой две пластины из металла, соединенные с одного конца заклепкой. Когда пластины разводились, между ними появлялась почти невидимая, но очень опасная нить накаливания. Быстрым, отточенным движением Алекс разрезал металлические кандалы, сковавшие руки пленников за спиной, и, разогнувшись, бросил их на пол.

– В-в-вы не имеете права это делать! – завопил Вилмарт, тряся перед лицом своими жирными руками. – Фолкер! Дейлгрин! Сделайте же что-нибудь!

Килен Фолкер начал вытаскивать из кобуры свой лазерный пистолет. Алекс увидел, как шевельнулся Макколл… а потом последовал молниеносный бросок тела. Прежде чем водитель «Саранчи» успел что-нибудь предпринять, Макколл уже стоял за спиной Фолкера, обхватив его за плечи и держа сжатые кулаки перед лицом противника.

Никто не пошевелился.

– Боже, Дэвис! – сказал Фолкер в наступившей тишине. Он все еще держал в руке свой лазерный пистолет, но его дуло было направлено в потолок. – Не…

– А почему бы тебе не положить твою игррушку на стол, а?

Двигаясь очень медленно, Фолкер выполнил его приказ, явно страшно напуганный тем, что Макколл держал в руках. Алекс узнал угрожающую стойку, которую принял Макколл. Оказывается, у него тоже была мононить, которую он сейчас держал, зажав между кулаками. Одно неверное движение Фолкера – и невидимая нить срежет его голову, которая упадет и покатится по полу, как мячик.

– Алекс, сделай одолжение, возьми пистолет майора.

Когда Алекс взял со стола пистолет, Макколл сделал шаг назад, руки его были пустыми. Алекс даже не увидел, когда он спрятал в карман мононить.

– Дерржи нашего дрруга на пррицеле. Ты, ты и ты, – он указал пальцем на трех чернорубашечников, появившихся недавно из потайной двери, – давайте сюда ваше орружие.

– Лейтенант Дейлгрин! – как мышь, пискнул Вилмарт. – Раздавить этого маленького ублюдка!

Алекс мгновенно перевел дуло пистолета с головы Фолкера на Вилмарта.

– На вашем месте я бы отменил ваше приказание, наместник!

Вилмарт повиновался. Робот «Саранча» чуть-чуть отодвинулся назад и замер. Пока Алекс занимался Вилмартом, Фолкер немного успокоился и попытался повернуться, но Алекс тут же приставил ему к виску пистолет.

– Не надо, сэр. Мне не хотелось бы испортить такой шикарный ковер нашего уважаемого наместника.

В это время Макколл забрал у одного из солдат ружье и повесил его себе на плечо.

– Я бы на твоем месте не стал так из-за этого перреживать, Алекс, – сказал он, – коверр ведь кррасный. Вы двое, – он обратился к бывшим узникам, – вы умеете обрращаться с орружием?

– Испытай нас! – воскликнула женщина, вырывая ружье из рук одного из солдат.

– Мы разнесем здесь все к чертовой матери! – сказал мужчина, поднимая третье ружье, которое солдат бросил на пол, и взводя курок.

Оба бывших пленника все еще дрожали, но Алекс чувствовал, что теперь они дрожат от еле сдерживаемого гнева. Особенно женщина. В ее глазах горел мстительный огонь, а зубы были стиснуты. Сейчас она наводила страх на своих недавних тюремщиков. Внезапно повернувшись, она резко ударила прикладом в живот стоящего рядом солдата, и тот рухнул на пол как подкошенный.

– Полегче, девочка, – попытался успокоить ее Макколл. – Почему бы вам двоим не одеться во что-нибудь? На улице довольно прохладно. Ботинки тоже не помешают. Нам придется немного пройти пешком, а уж потом ехать на машине.

Пока узники снимали с двух солдат обмундирование, Макколл повернулся к Вилмарту, который все еще сидел на троне, бессильно сжав кулаки и наблюдая за всем, что происходило в зале, ненавидящим взглядом.

– Вот что, паррень. Мы сейчас выйдем отсюда и прихватим с собой твоего дрружка из Федерративного Содрружества, для стрраховки, ты же понимаешь. Тебе лучше сидеть очень тихо там, где ты сидишь, до тех порр, пока ты нас видишь. Уверряю тебя, я рразмозжу твою голову из любой точки этого зала. А пока ты будешь смотрреть, как мы отсюда уходим, я советую тебе подумать о том, что может с тобой случиться, если ты надумаешь убить или хотя бы рранить меня и этого симпатичного молодого человека. С твоей сторроны будет большой глупостью, если ты попрробуешь задерржать нас на выезде из кррепости. Полковник Каррлайл не такой добррый и всепррощающий человек, как я.

– Я хочу расправиться с этим сукиным сыном, – прошипела женщина. Она отступила назад и прицелилась в наместника.

– Нет, девочка, – остановил ее Макколл, – это не ррешит прроблему. Ты только рразворрошишь это осиное гнездо.

– Вы не знаете, что эти ублюдки здесь вытворяют!

– Я уже рразобррался в ситуации. Мне очень жаль, но сейчас не врремя сводить старрые счеты. Да и не место.

– А как насчет вашего брата? – спросил Алекс. Алекс видел, что Макколл продумал все варианты и взвесил все шансы.

– Не сейчас, паррень. Мы веррнемся за ним позже. Ты слышал меня, наместник? Я веррнусь за Ангусом Макколлом, и, когда я прриду, он должен быть жив и здорров и готов пойти со мной!

Они все вместе вышли из зала – Алекс, Макколл и двое бывших узников, а с ними в качестве заложника Фолкер под дулом пистолета, который держал в руках Алекс. Наместник, «Саранча» и трое разоруженных охранников молча и не шевелясь смотрели, как они уходят.

Никто не задержал их, пока они торопливо проходили по анфиладе комнат Цитадели и когда вышли на залитый солнцем внутренний двор крепости.

– Не понимаю, майор, – сказал Алекс, когда они торопливо пересекали двор, – разве это не был прекрасный случай спасти вашего брата? Теперь Вилмарт будет готов к вашему приходу. Еще того хуже, он может убить Ангуса!

– Не думаю, что он настолько глуп, чтобы сделать это, – ответил Макколл. – А что ты скажешь, майорр? Наместник способен на такую глупость?

– Ты нажил себе страшного врага здесь, Макколл, – ответил Фолкер, показывая на Цитадель, – ты унизил его перед подчиненными, а он не из тех, кто прощает подобные обиды. Господи, не хотел бы я быть на твоем месте, когда он до тебя доберется.

– Я не доставлю ему такого удовольствия. Но ты не ответил на мой вопррос, паррень.

Алекс подтолкнул Фолкера пистолетом в бок.

– Отвечайте на вопрос, майор!

– Твой брат в безопасности, – признался Фолкер, – по крайней мере, пока в безопасности. Ты правильно поступил, что не воспользовался случаем освободить его сейчас. Его очень хорошо охраняют. Ты бы не смог его найти и освободить.

– Я так и подумал. Но, знаешь, я не допущу, чтобы этот ублюдок использовал Ангуса в качестве заложника за мою голову.

– Не вижу, что ты сможешь сделать в такой ситуации.

– Я могу вызвать сюда Серрый Легион Смеррти и в прридачу несколько боевых рроботов. Что ты на это скажешь?

– А то и скажу, что когда твои наемники высадятся на Каледонии, то действовать они должны в соответствии с контрактом, подписанным ими с ВСФС. Другими словами, они будут подчиняться мне, майор, и выполнять мои приказания. Если вы нарушите контракт, то с тобой и с твоими наемниками будет покончено!

– И все-таки очень хочется посмотрреть, как поведет себя твой хозяин, когда за нами будет хотя бы паррочка боевых рроботов. Вот и прришли. Ты ведь не откажешься прроводить нас немного, скажем, до подножия горры, прравда?

Все вместе они вошли в дозорную башню, где был припаркован их автомобиль. Под пристальным взглядом десятка вооруженных охранников они впятером уселись в машину, всунув Фолкера между двумя бывшими узниками на заднее сиденье. Никто не попытался остановить их, когда они выезжали из башни, проезжали по мосту, а потом двигались вниз по горной дороге. Алекс повернулся и посмотрел на крепость. Автоматические пушки отслеживали их движение, но не раздалось ни единого выстрела.

Через десять минут, когда они добрались до пригорода Нового Эдинбурга, Макколл остановил машину на обочине, чтобы выпустить Фолкера.

– Нет! – запротестовал мужчина, сидящий на заднем сиденье. – Мы должны взять его с собой, чтобы…

– Джеймс! – остановила его женщина. – Замолчи!

– Но мы могли бы допросить его! Он бы рассказал нам, сколько у них боевых роботов и солдат…

– Не думаю, что это хоррошая идея, – сказал Макколл. – Майорр, ты свободен.

– Как благородно с твоей стороны, Макколл, – ответил Фолкер. – Честь наемника, не так ли?

– Думай как хочешь. Вылезай! Да, майорр! – окликнул его Макколл, когда Фолкер выбрался из машины на дорогу. – Вот еще что. Напомни наместнику, да и всем остальным, что теперрь за ними будет охотиться тигрр.

– А что такое тигр? – удивленно спросил Фолкер.

– Животное, похожее на дикого кота с Арктурана, – объяснил Алекс, вспомнив из своей детской программы обучения о диких животных древней Терры, – только гораздо крупнее.

– А крроме того, быстррее и умнее, – добавил Макколл. – Пусть Вилмаррт поберрежет свою жиррную тушу, чтобы не угодить тигрру на обед.

Он повернул ручку ускорителя, и машина с визгом рванулась вперед по дороге, ведущей в город, оставив стоящего на обочине Фолкера.

– Отлично сработано, майор! – воскликнул Алекс, с облегчением откидываясь на спинку сиденья. – Честно говоря, я подумал, что мы оттуда живыми не выберемся!

– Да, сынок, и у меня на мгновение мелькнула такая мысль. – Чуть повернув голову, он посмотрел на сидевших сзади пассажиров. – У нас не было врремени представиться как следует. Я майорр Макколл, а этот симпатичный молодой человек – капитан Каррлайл.

– Очень рад познакомиться с вами обоими, – сказал мужчина, – и очень вам признателен! Меня зовут Джеймс Грахэм.

– Эйлин Макинтайр, – представилась женщина, – вы появились как нельзя кстати, майор. У меня так замерзли ноги на этой глыбе льда, что я их уже не чувствовала.

– Ррад был помочь вам, – ответил Макколл. – Насколько я понял из слов наемника, вы были вчерра на демонстррации около космопоррта.

– Это та женщина, которая стояла на пьедестале статуи, – добавил Алекс.

– Да, мы там были, – сказала женщина, – а потом появились войска на транспортерах, да еще этот огромный боевой робот. Нас с Джеймсом так быстро схватили. Мы не успели скрыться.

– А сколько еще узников в Цитадели на сегодняшний день? – спросил Алекс.

– Точно не знаю, капитан, – ответил Грахэм, – но думаю, что много. Скорее всего не меньше сотни человек. Если… если ваш брат тоже там находится, майор, то я не знаю, видел ли я его.

– Нас не долго продержали с остальными заключенными, – объяснила Эйлин. – Вилмарт приказал притащить нас к нему утром, чтобы позабавиться за трапезой. Он сказал, что наши тела будут выставлены на всеобщее обозрение на площади Малкольма для устрашения непокорных.

– Кажется, ваш наместник обожает подобные рразвлечения, – мрачно заметил Макколл. – Если я прравильно догадался, у вас существует оррганизация?

– Что заставило вас предположить это, майор? – настороженно спросил Джеймс.

– Во-перрвых, из того, как вы обрращаетесь с орружием, – пояснил Макколл, – у вас двоих есть навык в этом деле, насколько я могу судить. Думаю, что у вас есть ветерраны, которрые показали вам, как надо это делать. А во-вторрых, Джеймс, вы выдали себя, когда не хотели отпускать Фолкерра, а вместо этого собиррались взять его с собой и допрросить. Значит, у вас есть что-то врроде рразведки.

– Не очень хорошей, – призналась Эйлин, – пока по крайней мере. Но вы правы, майор. У нас есть группа. Мы называем себя «Разбойники».

– И сколько вас? – спросил Макколл.

– Вполне достаточно, чтобы начать бороться с этой властью, – ответил за Эйлин Джеймс. – В основном это якобиты.

– Да, – добавила Эйлин, – а еще приверженцы «Слова Джихада».

– Приверженцы «Слова Джихада»? – переспросил Алекс.

Джеймс кивнул.

– Вы, может, не знаете, но у них есть свои причины, по которым они собираются бороться против боевых роботов жирного Вилли. Они считают, что их главная миссия – уничтожение всех машин вообще.

– Не могу сказать, что согласен с идеей приверрженцев «Слова Джихада», – сказал Макколл, – но я хотел бы встрретиться с ними, да и с вашими людьми тоже. Я и сам якобит. Или был им. Пррошло столько лет с тех порр, как я в последний рраз был дома.

– Так вы, значит, Макколл из клана Макколлов! – сказала Эйлин, и ее глаза широко раскрылись. – Я сначала и не сообразила, кто вы такой.

– Я слышал, что вы покинули свою семью и клан, – медленно произнес Джеймс, – и даже вроде бы они от вас отреклись.

– Что было, то было. Теперрь я веррнулся.

– Мы должны обязательно отвезти его к генералу, – обратилась Эйлин к Джеймсу, – он будет очень полезен " Разбойникам ".

– Если только… – Джеймс на минуту замолчал, а потом недоверчиво покачал головой. – Майор, не поймите меня неправильно, но я слышал ваш разговор с этим мерзавцем Фолкером. Если ваше подразделение прибудет на Каледонию, оно будет действовать против нас? Чтобы подавить восстание? Если это так, то и вы будете не на нашей стороне. А мы не собираемся сидеть сложа руки и ждать, пока этот ублюдок из Цитадели расправится с нами!

– Паррень, неужели ты думаешь, что я смогу воевать за такого сумасшедшего придуррка, как Вилмаррт? – Он покачал головой. – У меня есть, слава Богу, голова на плечах.

– Я думаю, что мой отец собственноручно пристрелил бы майора, если бы тот предложил подобное, – добавил Алекс, – именно поэтому мы с ним и приехали сюда. Мы хотим разобраться, на чьей стороне мы должны воевать!

– Наемники, которые выбирают, на чьей стороне им воевать? – спросила Эйлин, удивленно подняв брови. – Это что-то новенькое!

– Не такое уж новенькое, – ответил ей Алекс. – Мы всегда стараемся быть на стороне действительно нуждающихся в нашей помощи. В противном случае мы уже давно не существовали бы как наемное подразделение.

– А как же ваш контракт, о котором упомянул Фолкер? Между вами и Федеративным Содружеством? Как вы можете обойти его?

– Существует масса возможностей, паррень, – ответил Макколл, – но не в наших прривычках обсуждать служебные секрреты с людьми, которрых мы только что выррвали из лап вррага.

– Знаешь, – слегка оттаяв и улыбнувшись, произнес Джеймс, – мне нравится этот человек, Эйлин. – Он громко рассмеялся. – Майор! Вы отлично напугали Фолкера этой штукой – мононитью, кажется?

– Никогда не видел, чтобы вы двигались с такой скоростью, майор! – сказал Алекс, улыбаясь. Он похлопал себя по карману спецжилета, где лежала его мононить. – Я и не знал, что у вас тоже есть с собой мононить.

Макколл хитро улыбнулся и подмигнул Алексу:

– Да? А кто сказал, что она у меня есть?

У Алекса от удивления отвалилась челюсть.

– Так это был блеф?

– А почему бы и нет? Мононить очень тррудно рразглядеть, если на нее не попадает свет. – Удерживая некоторое время руль управления между коленями, Макколл расставил кулаки на несколько сантиметров друг от друга. – А если ты уверрен, что я дерржу мононить в рруках пррямо перред твоим горрлом, то ты способен увидеть то, чего не было и в помине.

– Держитесь за руль, майор, – покатываясь со смеху, сказал Алекс. – Боже мой, вы заставили его отдать лазерный пистолет, не имея в руках ничего!

– Хорошо иметь вас на своей стороне, майор, – сказала Эйлин. Ее глаза излучали свет. – Джеймс, я думаю, мы должны отвезти майора повидаться с генералом прямо сегодня.

– Извини, девочка, – вмешался в разговор Макколл, – боюсь, сегодня ничего не получится. У нас на сегодняшнюю ночь есть кое-какие дела.

– Почему? – спросил Алекс. – Что мы будем делать?

– Нам следует нанести еще один визит нашим дррузьям в Цитадели сегодня вечерром.

Джеймс был смущен и озадачен.

– Но вы сказали, что придете туда в следующий раз с Серым Легионом Смерти и боевыми роботами. Не хотите ли вы сказать, что ваши люди уже здесь, на Каледонии?

– Мы ничего об этом не слышали, – сказала Эйлин. – Они очень далеко?

– Разве шестьдесят световых лет – это далеко? – спросил Алекс.

– Но… – начала было Эйлин, однако Макколл не дал ей договорить.

– Я и не утверржал, что Серрый Легион Смеррти здесь, рразве не так?

– Еще один блеф? – рассмеялась Эйлин.

– Одна из дезинфоррмапий, – ответил Макколл. – Иногда парра невзначай обрроненных слов дает хоррошие ррезультаты.

– Именно поэтому майор отпустил Фолкера, – пояснил их новым друзьям Алекс. – Вернувшись в Цитадель, они будут думать о нашествии шаттлов и развертывании боевых роботов. Майор Фолкер наверняка свяжется по линии связи с Таркадом, спрашивая об инструкциях. Они бросятся проверять, покинул ли Легион Гленгарри и когда он сможет прибыть сюда.

– Веррно, сынок. А это значит, что они явно не ожидают нашего визита сегодня вечерром. Мы отпрравимся, как только стемнеет.

– Но… у вас разве есть боевой робот? – спросил Джеймс, – Сейчас с собой?

– Чтобы воевать с ними, вам необходимо иметь боевых роботов, – сказала Эйлин. – Не могу вам сказать точно, сколько у них подразделений, но мы видели четыре класса роботов.

– Да, – ответил Макколл, – мы тоже видели «Шершня» и «Сарранчу».

– «Саранча»? Это который?

– А это тот, что наблюдал за вами там, в зале Цитадели, когда вы стояли босыми ногами на глыбе льда, – ответил Макколл, – а какие еще у них есть рроботы?

– Я их, честно говоря, по внешнему виду не отличаю, – признался Джеймс, – но я слышал об одном, которого называли «Горожанин».

– А еще «Коммандос», – добавила Эйлин. – Я слышала, как генерал говорил о роботе под таким названием.

– Их по одному каждого класса?

– Думаю, да, – ответила Эйлин, – но мы точно не знаем их количество.

– Хоррошо, – сказал Макколл, – сегодня ночью у нас будет более достоверрная инфоррмация на этот счет.

– Но как? – удивленно спросил Джеймс. – У них там по крайней мере четыре робота, солдаты и еще Бог знает какое вооружение. Как вы собираетесь вдвоем справиться со всем этим?

– Мы с Алексом пррекррасно спрравимся, – загадочно ответил Макколл. – Все, что нам нужно, так это забррать наш багаж со склада в космопоррте.

– А что у вас там, – с чисто женским любопытством спросила Эйлин, – боевые роботы?

– Нет, не роботы, – ответил Алекс, – но кое-что ничуть не хуже.

– Да, – добавил Макколл, —нам нужно только забрать наших малюток…

XIV

Склоны горы Альбы

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

21 час 45 минут, 1 апреля 3057 года

– Ты лучше не подходи ближе, – предупредил Алекс, – у них наверняка здесь установлены чувствительные датчики, которые смогут тебя обнаружить, если ты окажешься слишком близко.

– Мне бы так хотелось пойти с вами, – сказала Эйлин тихим голосом, в котором прозвучали нотки обиды.

Алекс повернулся к ней лицом, ощущая тихое жужжание сервомоторов своего бронированного костюма, когда он поменял положение. С помощью набора визуальных датчиков, обеспечивающих получение изображения в инфракрасном излучении, он увидел Эйлин через забрало в виде цветного пятна, имеющего форму женского тела, – светло-оранжевого и желтого цвета там, где было ее лицо, торс и бедра, и переходящего в холодные зеленые и голубые тона на конечностях. На текстовом табло, расположенном справа на его забрале, появились данные, из которых явствовало, что она находится от него на расстоянии 0,42 метра, весит 58 килограммов и вооружена заряженным лазерным оружием. На таком расстоянии датчики четко улавливали равномерный стук сердца в ее груди и мягкую пульсацию артерии на шее.

– Я знаю, Эйлин, – сказал понимающе Алекс.

Его голос, измененный электроникой костюма и переданный через внешний громкоговоритель, приобрел странный металлический оттенок. Алекс языком перевел ИК-изображение на нормальное, цветовое пятно исчезло, и он увидел лицо Эйлин в камуфляжной краске с широко раскрытыми тревожными глазами.

– Но мы с майором сможем лучше выполнить задуманное, если будем вдвоем. – Он легонько постучал костяшками пальцев руки в рукавице из карбаллоя по костюму, который издал тихий металлический звон. – В этом.

Снабженные энергией бронированные костюмы. Алекс не очень интересовался технической стороной этого явления, но был уверен, что они являются технологическим новшеством, которое в один прекрасный день покончит с господством боевых роботов в наземных битвах.

Когда-то Звездная Лига использовала такие костюмы различного типа в основном для ведения разведки и обеспечения мобильной поддержки пехотой громоздких и медлительных боевых роботов. Представители различных кланов, когда они впервые обрушились на Внутреннюю Сферу с необычной жестокостью, да к тому же обладая более высокой технологией, имели в своем вооружении так называемые «индивидуальные доспехи». Это были костюмы, выполненные по размеру определенного человека, снабженные энергетической установкой и обеспечивающие возможность совершать прыжки – такие же мощные и смертельно опасные для врага, какие делают боевые роботы. Были свидетельства того, как. отряд пехоты напал на боевого робота и буквально растерзал его на части.

За последние несколько лет эти костюмы стали появляться в воинских подразделениях Внутренней Сферы, либо производимые местной промышленностью по восстановленной технологии, либо найденные на тайных складах Звездной Лиги. Однако очень небольшое количество наемных подразделений могло позволить себе иметь эти костюмы. Серому Легиону Смерти повезло больше других, и они смогли приобрести несколько экземпляров, как только это снаряжение появилось во Внутренней Сфере. Немного погодя Легион смог увеличить количество костюмов, когда майор Фрей из Третьего батальона обнаружил несколько штук модели «Марк XXI Сова» на одном из тайных военных складов Звездной Лиги на Карбале во время своего рейда по границе Лиранского Содружества и Свободной Республики Расалхаг. Техники Легиона несколько модифицировали их и создали два типа костюмов: один для боев, а другой, более легкий и мобильный, для разведки. Именно эти костюмы сейчас были на Макколле и Алексе.

– Мы будем ждать вас, Алекс, – сказала ему Эйлин, – вы можете рассчитывать на нас!

– Мы знаем это, Эйлин.

Организация «Разбойники», как оказалось, насчитывала около четырех или пяти сотен человек, мужчин и женщин, хотя генерал Амброс Макби и его офицеры не захотели назвать точную цифру. Алекс не осуждал их за это: они и так потеряли много своих людей в стычках с милицией и во время внезапных облав. Переключив свои сканеры снова на ИК-изображение, Алекс повернулся в поисках Макколла, одетого в такой же костюм «Сова». По сравнению с пляшущими световыми пятнами, излучаемыми повстанцами, костюм Макколла был почти невидимым в ИК-изображении. Когда он находился в покое, то почти не излучал тепло. Кроме того, бронекостюмы обладали качеством хамелеона: специальная электроника непрерывно контролировала окружающую среду по цвету, свету и оттенкам, и меняла не только цвет, но и текстуру поверхности костюма. Конечно, это не делало костюм полностью невидимым, но он становился почти неразличим на определенном расстоянии и при слабом освещении.

«Особенно, – подумал Алекс, – если тебя не ждут там, где ты собираешься появиться».

– Майор, – обратился к Макколлу Алекс, подходя к нему вплотную. Он использовал свой внутренний передатчик, расположенный в шлеме, а не радио. Существовала большая опасность, что радиосигналы могли быть запеленгованы из Цитадели. – Вы получили всю необходимую информацию?

– Думаю, да, – ответил Макколл, – эта Цитадель настоящий огромный лабиринт. Но несколько человек из повстанцев были там и вернулись обратно. Некоторые как заключенные, другие – по делам. Роберт ошибался, говоря, что местные жители в Цитадель не ходят.

– Мы с вами тоже видели гражданских сегодня утром во дворе Цитадели, – напомнил Алекс.

– Да. Люди везде одинаковые, что бы ни случилось. Поверрнись, я хочу еще рраз прроверрить энерргосистему.

– Есть, сэр.

Сегодня днем Алекс и Макколл забрали два костюма, тщательно упакованные в специальные двухметровые ящики с надписью «запасные части» и хранящиеся на складе космопорта Нового Эдинбурга. Доставив их в поместье, они провели много времени, настраивая электронику, устанавливая источники питания, проверяя вооружение и загрузку программы – одним словом, готовясь к боевым действиям. Несмотря на то, что костюмы были очень похожи на тяжелые космические скафандры, они были на удивление легкими. Датчики, установленные на руках и ногах, улавливали малейшее движение человека, и костюм с помощью миомера с высокой точностью повторял это движение. Человек, облаченный в «Сову», становился не только почти невидимым, но еще и необычайно сильным. Макколл и Алекс были вооружены лазерными ружьями, микрогранатометами, а также многим другим. Макколл нес также в ранце несколько снарядов полидеталина с кольцевыми детонаторами, которые он в шутку называл «грроза замков».

Они очень долго и тщательно все проверяли, уделяя особое внимание энергосистемам, расположенным на спине в специальном отсеке. Макколл еще раз проверил костюм Алекса и подтвердил его полную готовность. Затем он повернулся к Алексу спиной, и тот тоже проверил систему энергоснабжения костюма Макколла.

– Все в порядке, – сказал Алекс, – нам пора идти.

– Да. Порра.

* * *

Когда стемнело, повстанцы привели Алекса и Макколла к Цитадели тайными тропами. И сейчас они находились в густом лесу на склоне горы Альбы в пяти километрах от дороги, ведущей к мосту через глубокий каньон. Они оставили каледонцев, растянувшихся стрелковой цепью, в лесу, а сами пошли через густой подлесок напрямик туда, где возвышалась темная громада Цитадели.

Шли молча, скорее всего, в этом месте могли быть датчики, улавливающие радиосигналы, а также детекторы для обнаружения человеческого голоса. Да им и не нужно было переговариваться: план действий был много раз оговорен сегодня днем, когда они занимались костюмами.

Повстанческая организация, или, как они себя называли, «Разбойники», состояла из очень разных людей, в основном фермеров и торговцев. И только незначительная горстка людей имела хоть какое-то представление о боевом искусстве. Эйлин, например, была дочерью виноторговца из Нового Эдинбурга. Молодая женщина работала на заводе по производству сельскохозяйственных роботов, которые использовались на фермах Каледонии. Джеймс Грахэм, сапожник из небольшой деревушки около Данди, был выходцем из семьи, которая занималась разведением новых пород вьючных животных. Даже генерал, которого Алекс и Макколл, несмотря на занятость, все-таки навестили сегодня днем, был фармацевтом, как он сам шутливо добавлял, «в той, настоящей жизни». Большой веселый человек, почти такой же толстый, как Вилмарт, рассказал им за обедом, что он совсем недолго служил в армии. Много лет тому назад он был капитаном улан. А после возвращения на Каледонию служил в местной милиции, которая в те дни носила гордое название «Каледонские Разбойники». Но, как многие каледонцы, он оставил службу в милиции сразу после того, как Вилмарт был назначен на должность наместника Каледонии. Слишком многое не устраивало Амброса Макби.

Большинство миров имеет организацию обороны планеты, милицию, которая представляет собой что-то вроде воинского подразделения, состоящего из местных жителей, которые вместе обучаются и тренируются и должны в случае необходимости помогать регулярным войскам и наемникам, которые могут быть наняты в случае опасности извне. Обычно милиция включает людей не очень хорошо обученных и плохо вооруженных. И это неудивительно: лучшее вооружение всегда предназначается для регулярной армии, и невозможно найти столько денег, чтобы оснастить еще и милицию боевыми роботами. И тем не менее не один рейд и даже вторжение большой группы завоевателей были отражены этими решительными мужчинами и женщинами, служащими в местной милиции. И дело здесь, конечно, в том, что они защищают от посягательств врагов свою родную землю, свои дома и своих близких.

За последние пять лет, однако, в организации «Каледонские Разбойники» произошли очень серьезные изменения. В ее рядах становилось все больше и больше пришельцев из иных миров, наемников… или просто завербованного в различных космопортах всякого отребья, которому пообещали большие деньги в обмен на простую, легкую работу. Они отказались от традиционного черного цвета дозора шотландских горцев, заменив его черно-желтым, и даже изменили название. Теперь они называли себя «Кровопийцами» и действовали не как милиция, а как самая настоящая банда. В высшей степени заносчивые, жестокие и необузданные, они бродили по улицам больших городов Каледонии, грабя, насилуя и убивая ее жителей по своему собственному желанию. Их появление на Каледонии заставило жителей снова восстановить организацию «Разбойники», но на этот раз в виде секретного общества, члены которого собирались, каждую неделю меняя места встреч, а оружие хранили на специальных тайных складах в пригородах.

«То, что Вилмарт психически больной человек, это очевидно, – подумал Алекс, – такого следует держать в руках, управлять им. Кто же стоит за спиной каледонского наместника сейчас… Фолкер?» В это верилось с трудом, хотя было совершенно очевидно, что Вилмарта контролируют, им управляют, этим мнимым наместником Каледонии. Здесь должен быть кто-то гораздо выше, кто-то, занимающий очень высокий пост в правительственной иерархии, кто-то, кто «заказывает музыку» .

«Интересно, что бы предпринял сейчас мой отец, будь он на моем месте?» – подумал Алекс. Этот вопрос мучил его последние несколько часов. То, что они, Макколл и он, собирались сделать, было противозаконным, опасным и захватывающим. Хотя когда он поделился этой мыслью с Макколлом, тот только пожал плечами и сказал:

– Этот черртов ублюдок поставил себя вне закона, Алекс. И мы должны воздать ему то, что он заслужил.

Странно, но сейчас Алекса совершенно не пугала мысль о предстоящей операции. Он думал, что даже намек на возможные боевые действия заставит его бояться. Но может, все дело в том, что с самого момента их появления на Каледонии они с Макколлом не имели ни одной свободной минутки, чтобы он мог поразмышлять об этом.

А теперь тем более не было времени об этом думать.

Заросли впереди поредели, а мгновение спустя Алекс вышел из леса и оказался в нескольких метрах от края каньона. Прямо перед ним, на расстоянии пятидесяти метров, стены Цитадели поднимались как огромные черные скалы, казалось, вырастающие прямо из бездны. Мост и дорога из города проходили справа от этого места, а слева от Алекса, молча и неподвижно, стоял Макколл в своем удивительном костюме, почти неразличимый на фоне листвы и скалы благодаря уникальной возможности бронекостюмов приспосабливаться к окружающей среде. Проведя сканирование верхней части стен Цитадели, Алекс увидел тепловое излучение нескольких часовых, двигающихся вдоль крепостного вала.

Макколл поднял правую руку, выставив вверх большой палец. Алекс повторил его движение, затем присел, напрягая мускулы ног, снял с предохранителя переключатель в левой рукавице костюма, чтобы приготовиться к прыжку.

Затем он прыгнул. Его движение было трансформировано электроникой костюма в плавный полет, кото рый легко поднял Алекса с края каньона. Через мгновение включились прыжковые двигатели, выбросив струю горячего воздуха из воздушных клапанов по обе стороны портативной энергосистемы, расположенной у него на спине, а еще через секунду он уже стоял на вершине крепостного вала в боевой стойке с лазерным пистолетом в руке. Макколл появился на крепостном валу в двадцати метрах от него и тут же легко спрыгнул на парапет, идущий вдоль прохода. Звук их двигателей наверняка должен был обратить на себя внимание часовых, но поскольку защитники Цитадели были именно такими, как Макколл и Алекс представляли их себе, то скорее всего их приземление осталось незамеченным. Желтые пятна двигались по ИК-дисплею Алекса – это солдаты торопливо шли вдоль парапета прямо на них. Он легко соскочил и тут же взлетел на другой, более низкий парапет, с которого открывался вид на внутренний двор Цитадели. Во дворе горел свет, который отражался от белой феррокритовой мостовой, но их тени на парапетах над мостовой были черными и непроницаемыми благодаря ИК-электронике.

– Что это было? – спросил один из часовых. Его голос раздался совсем рядом по внешнему микрофону бронированного костюма Алекса. – Эй! Что здесь происходит?

– Да скорее всего ветер, – ответил другой голос. Через минуту двое часовых прошли всего в двух метрах от места, где стоял Алекс, прижавшись к черной феррокритовой стене, и ни один из них даже не посмотрел в его сторону. Алекс подумал, что, если бы на нем даже не было этого костюма, они, вероятно, все равно его бы не заметили. Яркий свет во дворе мешал им хорошо видеть в темноте.

– Ну ладно, Алекс, – тихо сказал Макколл, пользуясь внешним переговорным устройством, а не радио, – мне порра отпрравляться.

– Понял, – ответил Карлайл, – желаю удачи! – Он не услышал и не увидел, как исчез Макколл.

Алекс нашел удобное место на парапете, выходящем на внутренний двор Цитадели, откуда открывался хороший обзор, и, удобно устроившись, стал ждать.

* * *

Макколл переключил свой прибор видения с ИК на обычное освещение, но с увеличением предметов, что позволило ему легко ориентироваться в темноте, и почти тут же нашел то, что искал. Молодой повстанец из «Разбойников», который работал в Цитадели несколько месяцев, рассказал ему об этой двери, через которую можно было попасть во внутреннее помещение крепости. Находясь в углу крепостной стены, сразу за второй самой высокой башней, она вела на кухню, и персонал Цитадели использовал ее для доставки продуктов на склады, расположенные около кухни. Дверь была закрыта, и Макколл почувствовал искушение использовать один из своих взрывпакетов, «грозу замков», чтобы открыть ее. Но это можно было сделать и почти бесшумно. Поскольку костюм увеличивал силу человека, Дэвис легко сорвал крышку с панели доступа к электронике, отсоединил несколько проводов и подключил их к электронной системе на поясе своего костюма. Прогнав десятки тысяч цифровых комбинаций за несколько секунд, он наконец нашел нужный ему код. С помощью этого кода Макколл тихо и быстро открыл дверь.

Внутри стоял часовой, его лазерное оружие было закинуто за спину. Бронированный кулак Дэвиса метнулся вперед быстрее нападающей змеи, раздробив челюсть часового и перебив ему шейные позвонки. Положив труп на пол, Макколл набрал код, и дверь за ним тихо закрылась. Пока все шло хорошо.

Интересно, как далеко ему удастся проникнуть в недра крепости, прежде чем начнется тревога? По крайней мере не менее тысячи человек находится сейчас в Цитадели или в бараках, которые расположены полукругом вокруг крепости во внутреннем дворе, включая несколько сот солдат, входящих в состав милиции «Кровопийцы». Рано или поздно его должны обнаружить, но пока этого не произошло, он намеревался проникнуть в глубь лабиринта Цитадели, пользуясь инструкциями повстанцев. Коридор, по которому он шел, спускался вниз, в самый центр внутреннего помещения, и вел на кухню. А боковой коридор проходил через кладовую, где обычно работали жители города.

Ну наконец-то! Он прошел по кладовой и увидел боковую лестницу, ведущую к камерам, где находились заключенные.

* * *

– Что это? Вон там!

Алекс замер на месте, но было поздно. Группа солдат милиции вышла из дверей на проход парапета в тридцати метрах от него, и на одном из них был надет шлем с ИК-сканерами и специальным щитком на лице, такими же эффективными, что и у Алекса. Хотя бронированный костюм «Сова» почти не пропускал ИК-излучения, но он носил его уже несколько часов, поднимался долго в гору, а потом еще совершил прыжок через каньон. Без сомнения, он не был уже невидимым для ИК-датчиков.

– Стой! – раздался крик. – Ты! Стой на месте!

Алекс метнулся с парапета. Это был прыжок с высоты десяти метров на феррокритовую мостовую. Почти у земли он включил прыжковые двигатели, что обеспечило ему мягкое приземление. С крепостного вала раздалась автоматная очередь, пули просвистели над его головой, а одна стукнулась о грудь и отскочила рикошетом.

Отпрыгнув в сторону, Алекс просканировал крепостной вал и через тепловизор увидел двигающиеся по валу цветовые пятна. Он поднял лазерный пистолет и поймал в объективе приближающегося противника. Электроника костюма выдала ему всю необходимую информацию о наведении на цель. Курсор на экране совпал с сеткой, и загорелся зеленый свет.

Алекс нажал на спуск. Темноту ночи разрезала вспышка, и его внешнее устройство связи донесло до него крик человека, когда на том загорелась одежда. Когда весь объятый пламенем человек упал со стены, Алекс уже стрелял в другую цель, второго солдата, бегущего вдоль прохода. Выстрел пришелся ему прямо в грудь. Страшный взрыв отбросил солдата назад, и он тоже упал с парапета.

Алекс включил двигатели, прыгнул к стоящим в ряд припаркованным во дворе машинам и приземлился, взметнув облако пыли. Прямо перед ним двое солдат появились в дверях барака с ружьями в руках, но растерянные и не готовые к встрече с противником. Алекс мгновенно уложил одного из них, а второму удалось скрыться в бараке и поднять тревогу. На этом закончилось их тайное пребывание в Цитадели.

Конечно, глупо было надеяться, что они вдвоем смогут проникнуть в охраняемую таким количеством солдат крепость, да еще с таким количеством персонала, и оставаться долго незамеченными. Где-то в глубине центральной части крепости раздался сигнал тревоги, громкий воющий звук, от которого невозможно было укрыться. На верху сторожевой башни справа от Алекса развернулась установленная там пушка, ее сдвоенные стволы нащупали цель. Алекс выстрелил в пушку из лазерного пистолета, послав зеленовато-голубой импульс, сверкнувший в темноте ночи. Он попал в один из стволов пушки, и тот расплавился, обдав все вокруг горячим воздухом.

Но второй ствол успел сделать залп. На том месте, где за секунду до этого стоял Алекс, раздались взрывы, но он успел напрячь мускулы ног и совершить прыжок, а на лету послать еще один выстрел из лазерного пистолета, поразив на этот раз прицел пушки и антенны систем наведения. Приземлившись, он на всякий случай отстегнул микрогранатомет «Император-Д», пристегнутый к поясу. Быстро включив его, он обвел глазами двор, выбрал цель и выпустил очередь. Между припаркованными машинами раздалась серия взрывов.

В одно мгновение довольно мирный до этого момента двор Цитадели превратился в поле сражения, где непрерывно раздавались автоматные очереди и выстрелы из орудий. Как только загудел сигнал тревоги, вооруженные солдаты появились изо всех уголков двора. А в самой крепости, под высокой башней дверь пятнадцати метров в высоту, выполненная из специальной бронированной стали, медленно двинулась на смазанных маслом рельсах. Мужчины в легком боевом вооружении мчались по феррокритовым подвесным переходам, а выбегая на открытое пространство, сразу попадали под обстрел из гранатомета.

Алекс языком нажал кнопку, соединяющую его с каналом радиосвязи.

– «Череп-один», это «Череп-два». Здесь становится очень жарко. Вы слышите меня? Прием.

Ответа не последовало. Из дальнего угла двора раздался выстрел. Алекс выстрелил в ответ. Раздался крик, и метнулась объятая пламенем фигура солдата.

– «Череп-один»! «Череп-один»! Вы слышите меня?

Ночь вокруг была наполнена выстрелами, криками, вспышками, но от Макколла ответа не было.

XV

Цитадель

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

23 часа 08 минут, 3057 года

Дэвис Макколл не слышал позывных Алекса по своему каналу радиосвязи. К этому времени он находился так глубоко под землей, что даже его мощные приемники, вмонтированные в наушники, не были в состоянии принять эти радиосигналы. Он даже не слышал выстрелов, но услышал звук сигнала тревоги, потому что вой сирены, казалось, проникал во все уголки крепости.

Дэвису удалось избежать встречи с группой солдат. Подпрыгнув вверх, Макколл уцепился за пучок кабелей и проводов, прикрепленных к каменному потолку в четырех метрах над полом, перебросил ноги через водосточные трубы и замер именно в тот момент, когда дверь открылась и солдаты торопливо пошли по коридору. Между их головами, одетыми в шлемы, и висящим на потолке Макколлом было около двух метров.

В таком положении он не мог их видеть, но мог слышать каждого проходящего под ним солдата по шуму, который тот производил. Когда за дверью замер последний звук шагов, Макколл отпустил провода и легко спрыгнул на пол, при этом его чудо-костюм уже не имел той защитной окраски – рисунка проводов, водосточных труб и теней, – которую костюм принял, как только Макколл подпрыгнул и очутился на потолке. Мысленно поздравив себя с тем, что ему удалось избежать нежелательной встречи, он снял с плеча лазерное ружье, толкнул рукой дверь и почти столкнулся с двумя солдатами, отставшими от группы. Они с удивлением смотрели на Макколла.

Инстинктивно Макколл вскинул ружье, нажал на курок, и ослепительный зелено-голубой луч попал в голову ближайшего из солдат, превратив ее в месиво кровавых костей и серого вещества.

Второй солдат вскинул свое ружье – опасный на таком расстоянии пистолет-пулемет, – нажал на курок и выпустил целую обойму прямо в грудь стоящего перед ним Макколла. Сильный удар заставил Макколла отступить на шаг назад, когда пули ударились и отскочили от пластины, закрывающей его грудь. Он направил свое ружье на солдата, но стрелять не стал, потому что стрелявший в него дергался и подпрыгивал, как тряпичная кукла на бешено дергающейся нитке, пораженный целой дюжиной пуль из собственного оружия, отскочивших рикошетом от брони костюма Макколла. Все еще держа палец на курке и не прекращая стрелять, солдат упал на пол, выпустив последние пули в потолок, и замер.

Перешагнув через два распростертых на полу окровавленных тела, Макколл вошел в большую комнату с низким потолком, куда выходило много дверей. В центре комнаты находился полукруглый пульт управления, за которым сидел офицер из состава каледонекой милиции «Кровопийцы», он, медленно поднимаясь из-за стола, тянул руку к кобуре, пытаясь вытащить пистолет.

– Стоять! – приказал Макколл, наставив лазерное ружье на грудь офицера. Легкое прикосновение к спуску лазера – и на груди офицера появилось маленькое зелено-голубое пятно. – Мне стоит только увеличить мощность – и ты покойник!

Офицер, скосив глаза, посмотрел на пятно, находящееся на его груди, потом медленно поднял руки над головой и взмолился:

– Не стреляйте! Пожалуйста!

Держа его на прицеле, Макколл подошел ближе и взглянул на пульт управления. Здесь было расположено несколько миниатюрных мониторов, и на каждом было изображение мужчин и женщин, сидящих в небольших тюремных камерах с каменными стенами по одному или небольшими группами.

– Откррывай камерры, – приказал Макколл, – выпускай их на свободу!

Мужчина немедленно повиновался и нажал нужную кнопку. С противным скрипом двери по всему периметру комнаты все разом открылись. Вдруг офицер быстрым движением выхватил пистолет из кобуры, но Макколл выстрелил первым. Мужчина вскрикнул только один раз, и его дымящееся тело рухнуло на пол.

– Выходите! – громыхнул голос Макколла по громкоговорителю, потому что пока из дверей никто не показался. – Вы свободны!

Одна женщина осторожно выглянула из дверей камеры. Секунду спустя из другой камеры неуверенно вышли двое мужчин и остановились на пороге. Потом вышли еще трое.

– Кто вы? – спросил один из мужчин.

– Это не имеет значения, – ответил Макколл. – Слушайте меня очень внимательно, рребята. Мне нужен Ангус Макколл! Он здесь?

– Я здесь, – раздались слова, и Макколл повернулся на голос человека, произнесшего их. Он не сразу узнал брата в этом грязном оборванце, в лохмотьях вместо одежды и с неопрятной, нечесаной бородой. – Д-дэвис, неужели это ты?

– Я, Ангус. Что ты такое натворрил, чтобы попасть в такую исторрию?

– Я не могу… не могу поверить собственным глазам!

– Меня послала мама, Ангус, – с усмешкой ответил Макколл, – она сказала, что тебе порра идти домой!

– И она совершенно права, Дэвис.

Где-то высоко над их головами раздался страшный взрыв.

* * *

Алексу было необходимо найти способ, чтобы обеспечить себе и Макколлу хотя бы короткий промежуток времени полной неразберихи, и он был почти уверен, что нашел его. Транспортные средства – автомобили, легкие бронированные транспортеры и танки на воздушных подушках – были припаркованы рядами за вертикальной опорой сторожевой башни. Среди них стояла небольшая серебристая автоцистерна, но поскольку на Каледонии не было недостатка в воде, то вряд ли ее привозили в Цитадель в цистернах. Поэтому что бы ни находилось в цистерне, это явно не вода, а что-нибудь подходящее для его плана. Он также не знал, полна ли сейчас цистерна или нет, но даже если она пустая, то все равно пары продуктов нефти в закрытой цистерне позволят превратить ее в очень большую бомбу – при определенных условиях конечно.

И он решил создать ей такие условия. Левой рукой Алекс достал из специального ранца бронированного костюма осколочную гранату с большим радиусом поражения и часовым механизмом и установил таймер на одну минуту. Он мощным броском, который увеличила мускулатура костюма, забросил блестящий цилиндр на восемьдесят метров. Тот ударился о стену, упал на кабину транспортера и, скатившись на мостовую, остановился в десяти метрах от автоцистерны.

Еще до того, как граната прекратила катиться к цистерне, Алекс отступил в тень стены Цитадели и пригнулся, чтобы спрятаться за обшарпанным, с облупившейся краской легким танком «Пегас» и стоящими рядами пустыми ящиками. Когда он замер на месте, его бронированный костюм благодаря электронике приобрел окраску места, где он затаился.

Через несколько минут во дворе появилась группа вооруженных солдат в поисках вторгшихся в крепость врагов. Шум битвы на мгновение стих, но ночь была наполнена взволнованными криками и стуком их ботинок по мостовой. Сигнал тревоги не прекращался ни на секунду, а сигнальные лампы открытого дверного проема крепости то зажигались, то гасли, отбрасывая красный отсвет на стены Цитадели.

– Где они? – раздался голос совсем рядом с автоцистерной, припаркованной под навесом. – Куда они пошли?

– Не думаю, что они в крепости, Родригес, – ответил другой голос, – капитан сказал, что они обстреливают Цитадель ракетами.

– Кто они?

– Да проклятые повстанцы, конечно! Кто же еще? Пытаются расквитаться с нами за вчерашнее.

Солдат в полном боевом вооружении и с тяжелым штурмовым оружием в руках появился в пространстве между «Пегасом» и рядом пустых ящиков, осторожно всматриваясь в темноту. Алекс увидел прямо перед собой широко открытые от страха глаза солдата. Тот был так близко, что Алекс мог видеть даже капельки пота на его лбу. Искушение сдвинуться с места, защитить себя, выстрелить первым было так велико, что Алекс с огромным трудом заставил себя остаться на месте и не шевелиться. Глаза солдата, еще секунду назад смотревшие на него в упор, скользнули дальше, по ряду ящиков, а потом солдат повернулся и ушел.

– Джонни сказал, что видел одного здесь, во дворе, – раздался невдалеке голос.

– Да твой Джонни не заметит даже боевого робота, пока тот на него не наступит…

В этот момент во дворе сработала бомба, подброшенная Алексом. Она взорвалась, разбрасывая на большое расстояние маленькие снаряды. Серия взрывов, похожих на фейерверк, прокатилась по двору. Между припаркованными машинами взметнулся столб огня и дыма, а секунду спустя автоцистерна рванула с оглушительным треском.

Оранжевый столб огня поднялся высоко в небо, затмив свет ламп и прожекторов, освещавших двор Цитадели, а рев пламени на время заглушил все остальные звуки. Дымящиеся части цистерны дождем падали на мостовую; вопящий от боли солдат выбежал на открытое пространство, весь объятый пламенем. Взорвалась еще одна машина… и еще одна, началась цепная реакция взрывов, и Алекс почувствовал, как при каждом последующем взрыве под ним вздрагивает мостовая. Несколько прожекторов, освещавших двор Цитадели, внезапно погасли – осколки разнесли их вдребезги. Во дворе творилось что-то невообразимое, один за другим взрывы продолжали свою разрушительную работу.

* * *

– Слушайте меня! – обратился Макколл к заключенным, стоящим вокруг него. Их было около восьмидесяти или девяноста человек, мужчин и женщин. – Вы свободны, но я не могу обещать вам, что вы спокойно выйдете из кррепости!

Там явно идет бой, и во дворре небезопасно.

– Не опаснее, чем оставаться здесь! – выкрикнула ему в ответ одна из женщин с грязным лицом, одетая в лохмотья. – Этот ублюдок Вилмарт обещал разделаться с нами!

– Да, – подхватила другая женщина, – а сейчас у нас появился шанс, что хоть кто-нибудь выберется отсюда живым!

Среди толпы раздался гул одобрения, и Макколл с гордостью подумал, что ни Вилмарту, ни «Кровопийцам», ни тюремщикам не удалось сломить дух его народа. Это не удастся никому, даже за сто лет!

– Если есть срреди вас кто-нибудь, кто надеется на милость Вилмаррта, пусть остается, – предложил Макколл. – Если вы останетесь в своих камеррах, он не сможет обвинить вас в попытке к бегству! Но если вы хотите выбрраться на свободу, то должны прриготовиться к встррече с солдатами Вилмаррта. Если нам удастся прроскочить по дворру и черрез главные воррота, то за мостом в лесу вас ждут «Рразбойники», которрые о вас позаботятся. Но добрраться до них будет очень непрросто…

– Это все равно лучше, чем общение с тюремщиками Вилмарта. – Один из мужчин вышел вперед и, подойдя к телу офицера, лежащему на полу, плюнул на него. – Я вот что скажу: давайте покажем Вилмарту, что мы думаем о его гостеприимстве!

Остальные одобрительно зашумели… И тут над их головами прогремел страшный взрыв. Лампочки в комнате несколько раз мигнули, а с потолка посыпалась штукатурка.

– Кто знает, как с этим обрращаться? – спросил Макколл, держа в руке лазерный пистолет офицера. К нему потянулись десятки рук, мужских и женских, в страстном порыве взять этот пистолет. – Отлично.

Он отдал пистолет бородатому мужчине с отчетливо выступающей татуировкой на голом плече – боевой робот, держащий в высоко поднятой руке гигантский молот. Макколл узнал знак отличия. Это была эмблема одного из популярных боевых соединений, и Дэвис понял, что мужчина имел военную подготовку.

– Ветерран? – спросил он.

– Двенадцать лет водил железки в Первом полку Крестовых Улан, – громко ответил мужчина. – Этого достаточно, чтобы считаться ветераном?

Первый Крестовый Уланский полк был одним из лучших.

– Достаточно, – ответил Макколл. – Имя?

– Росс.

– Отлично, Рросс. Ты пойдешь последним и пррос-ледишь, чтобы никто не отставал. Никаких задерржек. Кто отстанет, тот прропал! Я пойду перрвым.

– Есть, – ответил Росс, взял из рук Макколла пистолет и опытным взглядом проверил его готовность к бою.

– Ангус! Ты где?

– Здесь, Дэвис. – Макколл-старший выглядел растерянным и, казалось, никак не мог поверить в то, что произошло. – Это… это действительно ты?

– Да, паррень, это действительно я.

– И ты пришел сюда за мной…

– За свою жизнь я соверршил немало глупых поступков. Дерржись ррядом со мной. Я не собирраюсь потеррять тебя после всего, что прроизошло.

Над их головами раздался еще один взрыв, мощнее первого, и лампочки опять мигнули.

– Что это, Дэвис? Ты что, привел сюда своих друзей и .боевых роботов?

– Только одного, – ответил Макколл, – но он стоит целого батальона солдат, которрых Вилмаррт брросил прротив него. Пошли! Подрравняться! Мы выходим!

Толпа бросилась к дверному проему, ведущему наверх, на свободу.

* * *

Алекс сидел скорчившись под прикрытием «Пегаса» – танка на воздушной подушке – и части внешней стены крепости, пока во дворе продолжали греметь выстрелы. Большинство машин, припаркованных в дальнем конце двора, превратились в пылающие обломки. Целыми остались только машины, находящиеся рядом с ним, включая старый «Пегас». Хорошо бы уничтожить и их тоже, прежде чем он с Макколлом уйдет отсюда. Вилмарту понадобится много времени, чтобы восстановить свой парк машин после сегодняшней ночи!

Следующими в его плане были навесная башня и ворота, ведущие из Цитадели. Он видел их со своего места. Ворота башни, выходящие во двор, были распахнуты, но внешние закрыты. Вставив свежую обойму из десяти гранат в микрогранатомет, он, вскинув его к плечу, тщательно прицелился и дал полную очередь прямо в открытые ворота.

Внутри подвесной башни стало светло как днем, оконные стекла разлетелись вдребезги, а потом внутри раздался мощный взрыв, наверное, там взорвался припаркованный автомобиль, из-за которого обрушилась часть стены башни. Из окон вырвался дым, но ответного огня не последовало ни со стен, ни из верхних бойниц башни. Чтобы подстраховаться, Алекс перезарядил гранатомет и выстрелил еще раз, на этот раз целясь по окнам и бойницам башни. Языки пламени вырывались из окон на уровне парапета, но и на этот раз не было признаков жизни защитников навесной башни. Поднявшись во весь рост из своего укрытия, Алекс внимательно исследовал крепостные стены справа и слева от башни. Обе автоматические пушки были выведены из строя: их системы наведения огня были повреждены, а стволы орудий находились под таким углом, что стрелять не могли. Оглядевшись по сторонам, он увидел обломки машин, валяющиеся по всему двору, и лежащих людей.

Некоторые были еще живы. Он слышал их стоны, придающие этой картине разрушения еще более ужасный вид. Алекс поднял лазерный пистолет и выстрелил в одного из солдат, который хотя и был ранен, но попытался подняться, держа оружие в руке. Сейчас, когда грань между успехом и поражением была так хрупка, не было места для милосердия.

Теперь он был спокоен за навесную башню и помещение над воротами, но его больше всего волновали открытые пятнадцатиметровые двери, ведущие в глубь центральной части Цитадели. Он знал, что у Вилмарта в крепости есть по крайней мере четыре боевых робота. Скорее всего, они находятся где-то за этими бронированными стальными дверями в специальном ангаре и могут появиться в любую минуту. Алекс отслеживал малейшее движение в этом направлении. Несколько лежащих неподвижно тел у входа свидетельствовали о последней попытке солдат Вилмарта проникнуть через открытые двери.

Для того чтобы привести роботов в боевую готовность, требуется время. А с момента первого выстрела прошло никак не больше десяти минут, этого вполне достаточно, чтобы поднять по тревоге солдат, но совсем мало, чтобы оседлать робота и вывести его, особенно в том случае, если они отключены и находятся в нерабочем состоянии. Если, конечно, у Вилмарта нет хотя бы одного робота, находящегося в состоянии готовности номер один, что маловероятно, если учесть профессиональную подготовку войск наместника. Но Макколл и Алекс рассматривали и такую возможность. Если бы все шло по плану, то двое диверсантов были бы далеко от крепости, прежде чем водители Вилмарта забрались в кабины своих машин и вывели их на поверхность. Но каждая минута промедления была на руку защитникам Цитадели, и в любой момент из дверей мог показаться робот. Алекс посмотрел на монитор своего щитка, чтобы узнать, сколько сейчас времени. 23 часа 16 минут… нет, уже 23 часа 17 минут. Ну, давай же, Макколл! Где, черт побери…

–Серрый «Черреп-два»! Серрый «Черреп-два»! – неожиданно в наушниках раздался голос Макколла. – Мы выходим. Какая наверрху обстановка?

– Майор! – радостно закричал Алекс. – Слава Богу! Было жарко, но сейчас относительно спокойно. Навесная башня и ворота нейтрализованы, я имею в виду орудийные точки.

– Отличная рработа! Со мной около восьмидесяти человек, – сказал Макколл. – Как ты думаешь, мы сможем прройти к ворротам?

– Сейчас путь свободен, – ответил Алекс, еще раз оглядевшись по сторонам, – но двери Цитадели открыты, и я думаю, что они в ближайшее время введут в действие свои главные силы.

– Понял. Будь готов, паррень. Мы выходим! Пошли!

Алекс поднял гранатомет, нацелился на открытую дверь Цитадели и скомандовал:

– Я прикрываю вас, майор. Вперед! Вперед!

Макколл мощным ударом руки распахнул дверь, ведущую из кухни, перешагнул через тело солдата, все еще лежащего на полу, и окинул взором прилегающее пространство двора, чтобы избежать любой неожиданности. Двор был окутан таким плотным дымом, что навесная башня Цитадели и стены крепостного вала едва угадывались в призрачном свете немногих уцелевших прожекторов и фонарей, а также в пламени догоравших останков машин. Во дворе за то время, что Макколл находился в подземелье крепости, произошли разительные перемены. Алекс Карлайл поработал на славу… Вокруг не было видно ни души.

– Можете идти, – сказал Дэвис, обращаясь к бывшим заключенным, столпившимся в проходе за его спиной. – Ты! – Он ткнул пальцем в Ангуса. – Видишь навесную башню, вон там?

– Да, Дэвис, вижу.

– Беги туда со всех ног и, что бы ни случилось, не останавливайся. Ты!

– Он указал на женщину, стоявшую рядом с Ангусом. – Беги следом за ним. Остальным выстрроиться в шерренгу и вперред, один за дрругим. Со всей скорростью, на которрую вы способны. А теперрь вперред! Вперред! Вперред!

* * *

Алекс увидел, как первый из освобожденных заключенных отделился от тени стены Цитадели, за ним второй, третий… Длинная цепочка оборванных человеческих фигур быстро двигалась по феррокритовому покрытию двора, иногда исчезая из вида в клубах дыма от горящих останков машин. Они шли по отношению к нему слева направо, проходя между его недавним укрытием, «Пегасом» и открытой дверью крепости.

Это была ошибка. Если солдаты Вилмарта появятся сейчас из открытых дверей, то цепочка людей окажется на линии огня. Но теперь уже слишком поздно что-либо менять. Алекс легко вспрыгнул на крышу «Пегаса», чтобы лучше видеть, что происходит вокруг.

Было почти невозможно что-нибудь разглядеть. Алекс перевел изображение с ИК на нормальное с наибольшим увеличением, но все равно не мог ничего увидеть за цепочкой бегущих по двору людей и вспышками красной сигнальной лампочки у входа в открытую дверь Цитадели. Со своего места он мог бы видеть, что происходит у главных ворот Цитадели, но густой дым от горящих машин застилал двор в этом направлении.

Что-то привлекло его внимание…

Он опять перевел электронику с обычного изображения на ИК, скривился и перевел обратно на нормальное, пытаясь получить на экране своего мини-компьютера увеличенное изображение того, что он вроде бы заметил. Неужели это… Так и есть! Тень. Неправдоподобно огромная тень надвигалась из мигающей красным тревожным светом глубины крепости, приближаясь к выходу.

Из открытой двери раздались выстрелы. Несколько человек из бывших заключенных, которые как раз оказались ближе к дверям, вскрикнули и упали па мостовую. На них из главных дверей крепости надвигалось что-то огромное, издающее такой характерный звук трущихся друг о друга металлических частей.

И вот в дверях показался боевой робот.

Среди недавних узников крепости началась паника.

XVI

Двор Цитадели

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

23 часа 18 минут, 1 апреля 3057 года

Это был боевой робот класса «Горожанин», неуклюжий и уродливый, скорее похожий на огромную круглую кухонную плиту, чем на боевого робота. Вместо рук и кистей у него было оружие: автоматическая пушка «Император-Б» – справа и небольшая лазерная установка «Хармон» – слева. Когда он, переваливаясь с ноги на ногу, появился в дверном проеме, за ним по пятам следовала небольшая группа пехоты.

Роботы класса «Горожанин» весили всего тридцать тонн, но, несмотря на это, двигались очень медленно и были недостаточно мобильными. Созданный для ведения боя в замкнутых, застроенных пространствах и узких улицах, окаймленных с двух сторон высокими домами, «Горожанин» имел прочную броню, а не скорость, боевую мощь, а не маневренность. Многие водители боевых роботов считали, что в поединке робот против робота «Горожанин» был уязвим, его очень просто было уничтожить. Однако против наземных войск или против разбежавшихся по двору бывших заключенных, спасающихся бегством из страшной тюрьмы, он был смертельно опасен.

Алекс выпустил длинную автоматическую очередь из гранатомета поверх голов бывших узников, но этот огонь только разбросал пехоту, следующую за «Горожанином», и не причинил ни малейшего вреда роботу. Роботы даже такого класса имели достаточнопрочную броню, чтобы противостоять попаданию в них микрогранат, и уж совсем бесполезным был лазерный пистолет, который Алекс держал в руке.

Серия взрывов раздалась за спиной робота, вырывая куски мостовой и заставив солдат броситься врассыпную. «Горожанин» остановился, верхняя часть торса повернулась с металлическим скрипом, ствол большой автоматической пушки направился в сторону, где находился Алекс. Водитель робота вряд ли мог увидеть Алекса благодаря удивительному качеству его костюма принимать окраску места, в котором он в данный момент находится, но компьютер слежения и наведения цели «Далбан», скорее всего, отметил вспышки оружия Алекса и вывел его координаты на монитор робота.

Пора сматываться.

Включив прыжковые двигатели, Алекс взмыл вверх с корпуса «Пегаса», пролетел над несколькими припаркованными рядом машинами, а в это время автоматическая пушка робота открыла огонь и раздалась серия взрывов.

Обломки машин полетели в воздух, небольшой танк взорвался, выбросив вверх столб огня и дыма, несколько ослепительных взрывов оставили глубокие ямы в феррокритовой стене. Но Алекс был уже в безопасности, слегка согнувшись, он стоял у выходных ворот навесной башни. Здесь он увидел Макколла, который, придерживая створки ворот, энергичными взмахами руки подгонял людей, которые еще не покинули двор Цитадели.

– Вы нашли его? – спросил Алекс.

– Да, – ответил Макколл, и Алекс увидел улыбку на губах майора за узким забралом шлема «Совы», – нашел, хотя у нас пока не было врремени поговоррить. Он уже далеко.

Алекс посмотрел на сторожевую башню. Внешние ворота были распахнуты, контрольная панель, находящаяся внутри навесной башни, была открыта, все провода вытащены – это Макколл искал код, чтобы открыть ворота. Бывшие узники пробегали мимо двух офицеров

Легиона и исчезали в ночи за пределами Цитадели, но еще большое количество людей было рассеяно по двору, их отступление было перекрыто появлением боевого робота. Сейчас он стоял в центре двора, поворачивая торс то вправо, то влево в поисках исчезнувшего противника, и производил впечатление человека, сбитого с толку. Но если сейчас безоружные люди попробуют пробраться мимо него, у них не будет шанса спастись.

– Сколько человек осталось во дворе? – спросил Алекс.

– Точно не знаю, паррень, – ответил Макколл, – у меня не было врремени их посчитать. Но, наверрное, человек трридцать – соррок остались там и не могут прроскочить мимо этой неуклюжей скотины.

– Мы не можем их бросить. – Алекс показал на один из столбов, где на крюке висело человеческое тело, как кусок освежеванного мяса. – Если Вилмарт доберется до них, им не миновать этого крюка…

– Ты пррав. Но что мы вдвоем можем сделать с рроботом? – Макколл кивнул на «Горожанина», все еще стоявшего в растерянности посреди двора. – Даже с таким дурраком, как этот?

Успех их операции в большой степени зависел от того, сумеют ли они проникнуть в Цитадель и покинуть ее до того, как Вилмарт введет в действие боевых роботов. В соответствии с разработанным сегодня днем планом они сейчас должны были выскользнуть из ворот и раствориться в темноте ночи. Чем дольше они будут находиться здесь, тем больше роботов может появиться из глубины Цитадели, и тогда двор крепости превратится в смертельную ловушку.

Но бывшие заключенные…

– Есть только один способ, – сказал Алекс, схватив Макколла за локоть, – стойте здесь и проследите, чтобы все заключенные выбрались наружу, а я займусь роботом.

– Алекс! Что ты задумал?

– Поверьте мне, майор! Я скоро вернусь! Прежде чем Макколл успел остановить его, Алекс включил прыжковые двигатели и перелетел снова через двор. «Горожанин» уловил какое-то движение и, довольно быстро повернувшись, одновременно выстрелил из автоматической пушки и лазерной установки. Приземлившись за перевернутым корпусом бронетранспортера, Алекс вытащил из ранца осколочную бомбу, поставил таймер на пятнадцать секунд и со всей силы швырнул ее в сторону гигантской тени робота. Тридцатитонный монстр медленно двигался в его сторону, шаг за шагом, верхняя часть его торса раскачивалась вперед и назад в такт шагам, издавая противный металлический скрип. Медленно потянулись секунды… и наконец осколочная бомба взорвалась за спиной медленно двигающегося робота, разбрасывая во все стороны покореженные части машин. Осколки со стуком ударили по тыльной стороне робота, в воздух с ревом взлетело шасси машины.

Робот остановился, размышляя, что бы это могло значить, затем медленно повернулся, чтобы рассмотреть, что творится у него за спиной. Воспользовавшись его замешательством, Алекс вскочил и зигзагами бросился к разведывательному танку «Пегас». Он успел проделать это еще до того, как робот повернулся к нему спиной. Наконец он у цели! Снаряды автоматической пушки робота попали в танк, продырявив его надувные скаты с левой стороны и оставив несколько выбоин на верхней поверхности корпуса. Но, к счастью, орудийная сдвоенная башня была цела, а в ее пусковых установках были видны головки ракет среднего радиуса действия.

Алекс вспрыгнул на верх корпуса танка в поисках люка. Вот он… расположен сразу за пусковой установкой! Люк был закрыт, и, чтобы открыть его, необходима личная карточка водителя или знание специального кода. Наклонившись вперед, Алекс схватился за ручку люка и начал тянуть, напрягая все силы.

Все системы его костюма жалобно запротестовали, когда он с силой дернул на себя крышку люка. Он тянул все сильнее, сильнее и сильнее… но люк не поддавался. Ему уже пришла в голову мысль, что он недооценил крепость запирающего устройства или переоценил свои силы, как вдруг раздался резкий звук ломающегося замка, и крышка распахнулась.

Скользнув внутрь танка, Алекс нажал кнопку освещения кабины, затем быстро осмотрелся по сторонам. «Пегас» был наиболее популярным из всех разведывательных танков во Внутренней Сфере, хотя чаще всего их использовали, как и этот, в подразделениях местной милиции. Обычно экипаж состоял из четырех человек: водителя, стрелка, теха, обеспечивающего радиосвязь и работу сканера, и командира. Но им мог легко управлять и один человек. Кабина была на удивление просторной, хотя Алексу все равно пришлось сильно согнуться, чтобы добраться до главного пульта управления. Сев на место водителя, он пробежался пальцами в рукавицах по клавиатуре, тут же вспыхнули красные и желтые сигнальные лампочки и раздался негромкий гул, когда включился автоматический цикл подготовки танка к запуску. Один за другим зажглись мониторы, каждый давал изображение различных уголков двора Цитадели, некоторые в визуальном оптическом диапазоне, другие в ИК или естественном изображении.

Запустить ракетную установку тоже будет непросто, поскольку у Алекса не было кода, отпирающего систему, но был и другой выход. Пока «Пегас» готовился к запуску, красные и желтые лампочки уступали место зеленым по мере готовности каждого блока. Алекс наклонился над местом стрелка, дотянулся до пульта управления и снял крышку с панели доступа.

Перед ним открылось переплетение проводов и печатных плат. Покопавшись среди питающих проводов и кабелей несколько секунд, он наконец отыскал тестовую пластину с гнездами, соединенную с главной шиной питания.

Три питающих кабеля, которые находились в его снаряжении, легко вошли во внешние гнезда тестовой пластины. Отодвинув в сторону защитную крышку с десятикнопочной цифровой панели, установленной на его левой руке, Алекс ввел комбинацию из нескольких цифр как исходную и начал просчитывать серию цифровых вариантов в поисках кода для отпирания пусковой системы танка.

Вполне вероятно, что эта операция не даст желаемого результата. Если ничего не получится, то Алексу придется воспользоваться танком только как огромной, быстро движущейся машиной. В любом случае это даст хороший результат, но было бы куда лучше, если бы ему удалось проникнуть в тайну кода пусковой установки.

Над корпусом танка раздался оглушительный грохот, и машину сильно тряхнуло, бросив Алекса от одной стороны пульта управления к другой и обратно. Он взглянул на монитор и увидел, что «Горожанин» стоит менее чем в пятидесяти метрах от него, а его автоматическая пушка нацелена прямо на припаркованный танк, посылая снаряд за снарядом. Несколько снарядов попали в корпус «Пегаса». Должно быть, датчики робота зафиксировали энергию, идущую от танка, и водитель робота решил уничтожить танк, прежде чем Алексу удастся завести его и привести в готовность пусковую установку.

Три тяжелых взрыва заставили «Пегас» резко накрениться вправо, а потом закачаться из стороны в сторону. Все возрастающий шум нагнетательных вентиляторов свидетельствовал о том, что начали наполняться надувные скаты. Еще один снаряд попал в корпус танка, но на этот раз он только сдвинулся вправо, поскольку уже немного поднялся на скатах, а не стоял прочно на мостовой. Алекс быстро схватил рычаг управления и выровнял положение машины. Но «Пегас» стоял наклонившись влево на десять градусов. Алекс понял, что это произошло в результате того, что осколки пробили скаты с этой стороны, и они, скорее всего, теперь напоминают швейцарский сыр. Взглянув на монитор, он увидел, что робот приближается, не прекращая обстреливать танк из автоматической пушки. Несколько сигнальных лампочек загорелись красным светом, отмечая повреждения брони танка, антенны связи и прожекторов…

Но тут загорелся ряд зеленых лампочек, который заставил Алекса сразу забыть о повреждениях. С левой стороны его монитора на щитке костюма появился цифровой код, позволяющий пользоваться пусковой ракетной установкой.

Одной рукой Алекс придерживал рычаг управления танка, а другой набрал нужный код, позволяющий производить запуск ракет. Одному, без помощи стрелка, ему нужно было установить прицел обоих стволов пусковой ракетной установки, но для этого необходимо было правильно ориентировать сам танк, а не каждый ствол в отдельности. Хотя на таком расстоянии точность наводки большого значения не имела.

Алекс заканчивал последние приготовления, послав закодированный сигнал по главной сети. Танк вздрогнул, когда сработала его пусковая установка, осветив все вокруг ярким светом, и первая ракета, вылетев из ствола, направилась к цели.

Алекс выжидал, следя за полетом своего первого снаряда, а потом подпрыгнул от радости, когда тот угодил прямо в правый бок робота, чуть ниже автоматической пушки. Без промедления он произвел еще пять выстрелов. Второй снаряд не попал в цель, пролетев мимо правой ноги робота и взорвавшись в туннеле, откуда тот появился, разбросав прятавшихся там до сих пор солдат Вилмарта. Но четыре других снаряда попали в торс «Горожанина». Один за другим взрывы боеголовок разрывали темноту ночи. Бронированная плита, прикрывавшая торс робота, была оторвана и валялась у его ног. И тем не менее робот продолжал стрелять из автоматической пушки, поражая припаркованные машины вокруг танка и оставляя выбоины в стене крепостного вала и на броне «Пегаса». Алекс включил скорость танка на полную мощность и рванул вперед, выводя машину из-под бешеного обстрела автоматической пушки робота.

Передняя часть танка заскрежетала по мостовой, высекая искры, но Алекс заставил его двигаться, объезжая стоящий рядом грузовик и выбираясь на открытое пространство. «Горожанин» неуклюже последовал за ним. Он выстрелил из лазерной установки, и пламя лизнуло правый бок танка, расплавляя броню.

Алекс дернул за рычаг управления резко вправо, и «Пегас» повернулся на месте, нацелившись вторым стволом пусковой ракетной установки на этого неуклюжего медведя. Боевой робот все еще шагал за ним, когда Алекс выпустил вторую серию ракет среднего радиуса действия с очень близкого расстояния. Взрывы были такими мощными, что танк отбросило взрывной волной, и он отплыл назад. Алекс отвел от себя рычаг управления, останавливая движение танка, а потом отъехал немного в сторону, увеличивая расстояние между танком и его неуклюжим преследователем.

«Горожанин» последовал за ним, и Алекс довольно усмехнулся. Его маневр удался, вражеский робот отошел от центра двора, и Алекс видел, как притаившиеся в страхе бывшие заключенные, отрезанные появлением робота от ворот, небольшими группами пробираются к выходу из Цитадели.

Алекс продолжал отступать, заставляя «Горожанина» отходить все дальше и дальше от ворот Цитадели. Главным для водителей боевых роботов в поединках один на один было умение маневрировать. Если бы боевому роботу удалось загнать в угол своего противника, а потом накрыть шквальным огнем, повредив броню танка, и добраться до электроники внутренних систем, то эта дуэль была бы мгновенно окончена. Алексу необходимо было все время опережать действия водителя робота.

Внезапно Алекса удивила и обрадовала мысль, что все его навыки ведения боя, а главное – инстинкт воина, вернулись к нему. У него не было сомнений и замешательства, когда он принимал решение. Действовал он быстро, с холодной уверенностью, несмотря на горячку боя и прошлые воспоминания. Он проверил изображение и данные на мониторе и обнаружил, что робот потерял свой видеоэкран. Вероятнее всего, это повреждение он получил во время произведенного Алексом последнего обстрела ракетами. Голубые язычки пламени плясали в небольшом углублении чуть ниже отсека для автоматической пушки. Хотя пушка продолжала стрелять, но била бесцельно по всему периметру двора. Алекс понял, что электронная система наведения вышла из строя и водитель не может стрелять прицельно. Несколько снарядов попали по корпусу танка, но в основном они били по стене сзади и слева от него.

Алекс легко и быстро отъехал вправо и услышал, как осколки снарядов стучат по броне. Внезапно автоматическая пушка «Горожанина» замолчала, может, ее заклинило, а может, кончилась обойма, но лазерная установка находилась в рабочем состоянии. Ослепительный луч полоснул по носовой части танка. Мониторы в кабине внезапно погасли. Алекс, догадавшись, что повреждена внешняя сканирующая система, выпрямился и открыл замок люка водителя. Откинув крышку люка, он осторожно выглянул наружу и осмотрелся.

Представший перед ним не на мониторе пульта управления робот показался гораздо больше и намного опаснее… и очень близко. Луч лазера скользнул над пусковой ракетной установкой, и Алекс быстро нырнул обратно в кабину.

Еще один выстрел мог бы решить исход битвы, но Алекс – или, точнее, его компьютер, вмонтированный в костюм, – не смог найти специальный код, который позволил бы перезарядить пустые стволы пусковой ракетной установки. «Пегас» тоже имел лазерную установку, не менее мощную, чем у робота, но Алекс не мог найти доступ к контрольной системе. Кроме того, ему все время нужно было управлять танком.

Теперь у него из всего скудного арсенала оружия осталось только одно, и он решил им воспользоваться.

Высунув голову из люка водителя, чтобы видеть, куда направить машину, он до отказа нажал на рычаг управления и послал танк вперед на предельной скорости. «Пегас» рванулся с места, разметая пыль, грязь и обломки машин. Двигатели неистово взревели, и танк помчался, с каждой секундой приближаясь к своему врагу. В последний момент Алекс нырнул в кабину танка, а еще через секунду «Пегас» врезался в ноги «Горожанина» со страшным грохотом и скрежетом. Удар был так силен, что Алекса швырнуло на пульт управления. Если бы на нем не было бронированного костюма «Сова», скорее всего, его уже не было бы в живых.

«Пегас» перевернулся через правый борт, и Алекс очутился на потолке машины. Свет в кабине погас, и вокруг наступила кромешная темнота. Немного придя в себя, он включил освещение своего костюма, направив узкую полоску света на пол кабины, который теперь был над ним.

«Пегас» лежал неподвижно. Преодолевая боль, Алекс пополз по потолку машины к люку около водительского места. Люк был наполовину заблокирован креслом водителя, но Алексу удалось пробраться мимо него, отодвинув кресло с прохода, используя силу костюма. Его ребра очень сильно болели, и тело было наверняка в синяках, полученных при ударе о пульт управления, несмотря на защитные свойства костюма. Спустившись на землю, он выбрался из-под перевернутого танка и огляделся по сторонам.

Боевой робот «Горожанин» лежал на спине, девять метров бронированной стали и карбалоя растянулись поперек двора. «Пегас» лежал на его ногах, из-за столкновения вывернутых в коленных суставах. Держа в руке наготове лазерный пистолет, Алекс осторожно подошел к кабине водителя. Если тот остался жив, то попробует выбраться наружу, а это опасно. Но если он попытается привести робота в движение, то это будет смертельно опасно для Алекса. Однако когда он приблизился вплотную к кабине водителя, то убедился, что ему не грозит опасность ни от водителя, ни от робота. Трудно было что-нибудь разглядеть за кровавым пятном на бронированном переднем стекле кабины. Скорее всего, при ударе сорвало пульт управления и он упал водителю прямо на грудь.

– Как ты, парень?

Алекс резко повернулся на звук голоса и вскинул лазерный пистолет. Лысый и коренастый мужчина с флюоресцентной татуировкой боевого робота на голом плече стоял рядом, держа в руке лазерный пистолет, дуло которого было направлено вверх. Алексу понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что это один из бывших заключенных, выпущенных Макколлом на свободу, и что он пришел, чтобы помочь ему выбраться из-под обломков танка.

– Нормально, – Алекса удивил звук собственного голоса, – я в порядке.

– Тогда давай сматываться отсюда к чертовой матери, – сказал мужчина, оглядываясь через плечо. – Сейчас вон оттуда появятся плохие ребята, а ты, парень, вряд ли способен удержать их.

– Солдаты?

– Да, и кое-что похуже – боевые роботы. Мужчина протянул Алексу руку и помог ему спуститься с поверженного робота. Плечом к плечу они быстро пробирались по двору, окутанному густым дымом, к главным воротам Цитадели.

– Всем заключенным удалось выбраться? – спросил Алекс.

– Да, благодаря тебе… Несколько человек были убиты, около двадцати ранены. Но никому не удалось бы уйти, если бы ты не увел робота.

Когда они подошли ко входу в навесную башню, Алекс остановился и оглянулся назад. Во дворе не было видно ни одного солдата Вилмарта, живого солдата, но были явные признаки оживления в дверях, ведущих в центральную часть крепости. Там среди дыма и огня мелькали какие-то тени.

У навесной башни их встретил Макколл.

– Как ты, Алекс? – с тревогой спросил он.

– У меня все в порядке. Небольшие ушибы, ничего страшного.

– Когда ты вррезался в «Горрожанина», паррень, я подумал, что больше не увижу тебя живым!

Алекс продолжал смотреть на пятнадцатиметровые открытые ворота центральной части Цитадели.

– О Боже! – воскликнул он. – Вилмарт все-таки вывел свои главные резервы!

Огромная тень появилась в дверном проеме. Это был десятиметровый монстр, формой напоминающий человека и более опасный, чем «Горожанин». Алекс сразу узнал этот тяжелый разворот плеч и круглую голову и с удивлением подумал о том, каким же образом Вилмарту удалось раздобыть такое вооружение.

«Победитель» – восемьдесят тонн брони и смертельной угрозы – появился собственной персоной в открытых дверях ангара для роботов. За ним по пятам шел второй такой же робот, его голова медленно повернулась, когда он стал сканировать пространство двора.

«Победители»! Алексу удалось справиться с легким неповоротливым «Горожанином». Но два «Победителя»… остановить их не под силу двум плохо вооруженным для этой цели людям. Нечего даже и пытаться.

– Думаю, паррень, нам лучше убирраться отсюда как можно скоррее, – сказал Макколл.

– Совершенно с вами согласен, майор. Пошли!

Но «Победители» уже шагали к навесной башне с максимальной скоростью, на которую были способны. Бежать было поздно.

XVII

Крепостные ворота Цитадели

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

23 часа 27 минут, 1 апреля 3057 года

«Победители» относились к категории самых тяжелых роботов, но они не имели такого количества орудий, как другие машины этого класса. Создатели робота оборудовали его прыжковыми двигателями, существенно сократив боевое вооружение. И тем не менее «Победитель» имел сдвоенные лазерные установки в левой руке, винтовку Гаусса в правой и четыре пусковые установки РСД, расположенные в верхней левой части торса, как ряд боевых медалей.

Алекс, Макколл и мужчина с лазерным пистолетом в руке отскочили от ворот навесной башни, когда пара ракет попала в стену крепостного вала. Взрывная волна чуть не сбила Алекса с ног и заставила ветерана броситься плашмя на мостовую. Алекс склонился над ним и помог ему встать на ноги.

– С вами все в порядке?

– Да! Да! Но надо немедленно убираться отсюда к чертовой матери!

Все вместе они выскочили из открытых крепостных ворот и помчались вслед за последними бывшими заключенными, бегущими по мосту через каньон к лесу.

Не добежав до середины моста, Алекс услышал за собой характерный скрип, а потом гудение воздуха, нагреваемого до состояния раскаленной плазмы. Повернувшись, он остановился как вкопанный. Один из «Победителей» уже заканчивал прыжок с крепостного вала Цитадели. Из прыжковых двигателей вырывалось ослепительное пламя. Робот приземлился на середине моста, как раз напротив крепостных ворот. Он поднял левую руку и дал залп из сдвоенных лазерных установок. Деревья, росшие на другой стороне каньона, мгновенно вспыхнули, а огромная ветка, нависшая над обрывом, догорев у основания ствола, рухнула вниз. В открытых воротах показался второй «Победитель», он двигался вслед за первым, но более осторожно. Выходя, робот слегка наклонил голову, чтобы не задеть поднятую решетку крепостных ворот.

«Эти роботы явно не принадлежат местной милиции», – отметил про себя Алекс, наблюдая, как первый «Победитель» двигался вперед по мосту тяжелыми шагами, от которых тряслось все вокруг. Они не имели черно-желтой окраски боевых машин, принадлежащих Вилмарту, кроме того, они не носили следов обветшалости, как другие роботы. Эти два робота были совершенно новыми. На них были серийные номера и воинская эмблема, но Алексу это ни о чем не говорило, что было неудивительно, поскольку во Внутренней Сфере действовало огромное количество воинских подразделений, как регулярных, так и наемных.

Но сейчас не было времени размышлять над тем, кому принадлежат эти два «Победителя». Главным было то, что они находятся на службе у Вилмарта и местной милиции и в данную минуту собираются примерно наказать тех, кто позволил себе вторгнуться в пределы наместника Каледонии.

– Беги к лесу, паррень! – приказал Макколл, глядя на приближающегося гиганта.

– Что? Но…

– Не прреррекаться! Вали отсюда, черрт поберри!

Алекс с трудом оторвал взгляд от гипнотизирующего зрелища – шагающего по мосту «Победителя», включил прыжковые двигатели, перелетел через мост и приземлился на дороге почти у самого леса. Ветеран был уже здесь. Он лежал скорчившись за огромным поваленным деревом, выставив лазерный пистолет вперед, для верности положив его на большой сук дерева.

– Боже мой! – сказал мужчина, когда Алекс подошел к нему. – Этот человек явно сошел с ума!

Повернувшись к Цитадели лицом, Алекс увидел, что Макколл лежит на животе около берегового устоя моста. Он-то думал, что Макколл следует за ним, но оказывается, каледонец остался на месте. Прижав к плечу микрогранатомет, Дэвис стрелял в приближающегося робота. Вокруг ног робота раздавались взрывы. Но гранаты, даже из большой установки, могли только поцарапать броню гиганта. Было очевидно, что Макколл задумал нечто большее, чем пугать восьмидесятитонного монстра снарядами из гранатомета.

С громким протяжным воем противопехотные снаряды как осы впивались в ступни и голени «Победителя», а потом взрывались, разбрасывая вокруг пригоршни металлических подшипников, которые разлетались в радиусе метра по всему мосту. Вокруг ног «Победителя» стоял густой дым, наполовину закрывая монстра.

Вдруг Макколл вскочил на ноги и побежал. Но побежал он не прочь от «Победителя», а по направлению к роботу…

* * *

Дэвис Макколл прекрасно понимал, что не сможет справиться с двумя «Победителями», но у него был пусть малейший, но шанс остановить одного. Если ему удастся сделать это, то второй робот может ретироваться… или, по крайней мере, он остановится и подождет подхода других роботов или пехоты. Боевые роботы, как много лет назад доказал Грейсон Карлайл, вполне уязвимы для атаки пехоты.

– Майор! – раздался голос Алекса в наушниках переговорного устройства Дэвиса. – Майор, что вы делаете?!

– Мы не сможем выбрраться отсюда, пока вокрруг шнырряют эти черртовы ублюдки, – ответил Макколл. – Пррикррой меня!

То, что задумал сделать Макколл, было смертельно опасно, особенно без серьезной поддержки с тыла. С самого первого случая, когда боевые роботы стали жертвой атаки пехоты, этому всегда предшествовала массированная бомбардировка нижних конечностей робота разрывными снарядами. Пехотинец, даже одетый в бронированный костюм, в который был облачен Макколл, мог быть либо в секунду уничтожен огнем робота с близкого расстояния, или растоптан его огромной ступней, или испепелен лазером.

Но Дэвис Макколл был экспертом по тактике борьбы с боевыми роботами, и в данном случае он все точно рассчитал. Микрогранаты, которыми он обстрелял ноги ближайшего из «Победителей», нанесли роботу повреждения, нарушив триггерные схемы и разорвав питающие провода, не говоря о том, что многие снаряды еще не разорвались, они были рассчитаны на определенное время. А как только они взорвутся, робот окажется уязвимым согласно разработанной Грейсоном Карлайлом тактике близкого боя под названием «поставить робота на колени».

Поднявшись на ноги, низко пригнувшись, Макколл побежал к роботу, пользуясь прикрытием дыма, клубящегося вокруг ног «Победителя». Добежав до него, он левой рукой ухватился за полин – внешнюю бронированную пластину квадратной формы, которая использовалась для защиты коленного сустава робота, а затем заскочил на его левую ступню. Это было очень опасно, потому что в этот момент робот был в движении. Не мешкая ни секунды, Макколл достал взрывные полиде-талиновые гранаты. Когда робот поставил левую ногу на землю, сразу за полином открылось отверстие. Дэвис сунул туда взрывную гранату и выдернул кольцо, торчащее из нее.

Вся операция с момента, когда он вставил снаряд и поджег его, заняла не больше трех секунд. Водитель «Победителя» почуял неладное, вероятно, водитель второго робота передал ему предупреждение по их внутренней линии связи. Торс робота издавал металлический звук, когда он поворачивался в четырех метрах над головой Макколла. «Победитель» остановился, нагнулся вперед, его огромная левая стальная рука с растопыренными пальцами появилась сверху из-за облаков дыма и огня и попыталась схватить Макколла, чтобы сдернуть со своей ноги.

Дэвис включил прыжковые двигатели, отпустил пластину колена робота, за которую держался, и откинулся назад. Сила двигателей не дала ему упасть на спину, а перенесла через каньон.

Над его головой прошел луч лазера – не от одного из роботов, а из лазерной установки, расположенной высоко в одной из сторожевых башен, возвышающихся над крепостной стеной. Изогнувшись в полете, Макколл включил двигатели на полную мощность и направился к лесу, начинающемуся почти сразу за краем каньона.

Еще один луч лазера прошел близко от него, и несколько деревьев впереди Дэвиса вспыхнули, объятые пламенем. В отличие от двора Цитадели, где можно было укрыться, сейчас он находился на открытом пространстве на линии огня противника. Лазерные пушки крепости посылали залп за залпом, и лучи, прорезая темноту, взрывались в лесу за каньоном. Один из лазерных снарядов, взорвав темноту, коснулся спины Дэвиса там, где находились основные системы обеспечения костюма, огонь распространился по левому плечу. Вздрогнув от боли, Макколл почувствовал, как раскаленная добела плеть из провода стегнула его по коже, и на короткое мгновение потерял сознание.

А в этот момент детонаторы, поставленные Дэвисом с задержкой на четыре секунды, сработали и страшный взрыв раздался в колене «Победителя». Ночь вокруг моста осветилась ярким пламенем, которое затем сжалось и сфокусировалось на коленном суставе гиганта. Куски металла, пролетев по воздуху, с громким стуком падали на настил моста. «Победитель» сделал еще шаг, перенеся всю свою тяжесть на левую ногу, и левое колено согнулось, поврежденное в результате взрыва, разрывая питающие провода и соединения из миомера.

Макколл неуклюже упал на землю, стукнувшись спиной о край скалы. От удара камни стали сыпаться вниз. Он почувствовал, что падает вслед за ними, и стал хвататься за плети вьющихся растений и корни деревьев, скользя по краю обрыва. Дэвис попытался включить прыжковые двигатели, но они не сработали. Может, от лазерного разряда, а может, от удара о скалу сломался механизм управления.

– Майор! – раздался взволнованный голос Алекса по тактической линии связи. – Майор, с вами все в порядке?

– Да, сынок. У меня все хоррошо! Оставайся на месте!

Ноги Макколла висели над пропастью. Он изо всех сил прижался к скале, а мимо него пролетали камни величиной с его голову. Сейчас он был отличной мишенью для обоих роботов и в любую минуту по крайней мере один из них мог разделаться с ним. Осторожно повернув голову, Макколл взглянул через плечо и увидел «Победителя» метрах в двадцати пяти от себя, он еле ковылял на поврежденной ноге. Вдруг почти с жалобным стоном рассыпающегося металла робот завалился на левую сторону, весь задрожал и стал падать, окончательно потеряв опору. Водитель попытался спасти положение и остановить падение, выставив вперед обе руки робота. Но «Победитель» рухнул на мост лицом вниз и, не в силах больше контролировать крутящий момент, врезался в перила моста, отчего они разлетелись вдребезги, и в обломках феррокрита со страшным скрежетом железа перекувыркнулся через край моста.

С жутким грохотом «Победитель» свалился в небольшую долину перед Цитаделью, прокатился по ней к краю каньона и, стукаясь о каменную стену, полетел в пропасть. Вися на скале, Макколл взглянул вниз, наблюдая, как водитель робота пытался выправить положение машины таким образом, чтобы можно было включить прыжковые двигатели, но у него ничего не получилось, и робот, рухнув на дно каньона, затих.

По скале, на которой, еле держась, висел Макколл, из Цитадели стали стрелять из лазерного оружия. Дэвис попытался подтянуться как можно выше и хотя бы найти опору для ног, но вместо этого сполз вниз еще на метр, вырывая стелющиеся растения и корни деревьев, за которые держался. Из главных ворот Цитадели появилась группа солдат, одетых в черно-желтую форму, прячась за огромной фигурой второго «Победителя» и стреляя из лазерного и автоматического оружия по противоположной стороне каньона и лесу. Некоторые пули, попадая в спину Макколла, защищенную бронированным костюмом, отлетали в разные стороны рикошетом. Другие пули попадали в скалу, рассекая и выворачивая с корнем растения, за которые еще держался Макколл. Он почувствовал, как они поддаются под его тяжестью, и сполз вниз еще на полметра, теперь его ноги висели над пустотой.

Не имея возможности включить прыжковые двигатели, он наверняка разобьется насмерть, если упадет на дно каньона. Никакой бронированный костюм в этом случае не спасет. Он ощутил, что еще немного – и корни деревьев и ползучие растения не смогут больше его удержать…

* * *

Алекс наблюдал за поединком Макколла с «Победителем», а потом видел, как майор включил прыжковые двигатели и стрелой перелетел через каньон на другую сторону. Алекс заметил так же, что один лазерный луч полоснул по спине Макколла, заставив его перевернуться в воздухе, а потом упасть на край каньона. Сначала Алекс повиновался приказу Макколла оставаться на месте, но поскольку тот не показывался и почему-то не включал прыжковые двигатели, а из Цитадели появился отряд милиции и направился к мосту, Алекс решил действовать.

Выбравшись из укрытия, он подбежал к краю каньона, не обращая внимания на пули, свистящие вокруг. Заглянув за край каньона, он увидел руки Макколла, цепляющиеся за корни деревьев, и голову в шлеме внизу, в трех метрах от края пропасти.

– Держитесь, майор! – Алекс выпрямился во весь рост на краю каньона и, включив прыжковые двигатели, прыгнул вниз.

– Алекс! Какого черрта ты здесь делаешь? Я же прриказал тебе оставаться на месте!

– Решил спасти вашу жизнь, майор. – Спустившись вниз, Алекс обхватил Дэвиса сзади обеими руками и прижал к себе. – А теперь не дергайтесь, иначе я уроню вас!

Он языком перевел ручку управления, чтобы увеличить тягу. Его прыжковые двигатели и так были на пределе возможностей, пытаясь удержать двоих людей, одетых в тяжелые бронированные костюмы, а Алекс пытался увеличить их мощность, чтобы они смогли поднять их наверх, на край каньона. На минуту у Алекса возникло сомнение, что ему это удастся сделать. Поддерживая Макколла одной рукой, он ухитрился другой расстегнуть и сбросить вниз гранатомет и специальный ранец, в котором хранились неиспользованные гранаты к нему. Когда он выбросил в придачу свой лазер, то они с Макколлом начали медленно подниматься вверх.

Когда они появились над краем каньона, Алекс увидел, что все деревья, растущие на опушке леса, горят, подожженные лазерными снарядами. Макколл и Алекс сейчас находились как раз посередине линии огня двух противников: отряда «Кровопийц», которые уже находились на мосту, и «Разбойников», затаившихся в лесу.

Пули стучали по костюму Алекса. Его прыжковые двигатели надрывно гудели, когда он пытался удерживать себя и Макколла в вертикальном положении. К счастью, лететь было недалеко. Наконец они вынырнули из каньона и, пролетев метр по открытой местности, скрылись за редкими деревьями, растущими на скале. А минуту спустя их окружили бойцы отряда «Разбойников». Отовсюду тянулись руки, чтобы помочь Алексу и Макколлу отойти подальше от кромки леса. Здесь был ветеран, освобожденный недавно из застенков тюрьмы Цитадели, была здесь и Эйлин Макинтайр.

– Насколько мне помнится, я прриказал вашим людям находиться там, где мы вас оставили, – сказал Макколл. В его голосе, раздавшемся по внешнему громкоговорителю костюма, чувствовалась боль.

– Прошу извинить меня, – ответила с язвительной усмешкой Эйлин, – я и не знала, что вы один из наших командиров!

– Он всегда очень болезненно реагирует, когда не выполняют его приказы, – объяснил Алекс. Невдалеке разорвался снаряд. – Черт возьми! Давайте-ка лучше отойдем подальше в лес.

– Ты прав, парень, – согласился с Алексом ветеран. Они подняли Макколла и понесли его в глубь леса. – А то мы здесь как на ладони, на этой скале.

Но битва была уже закончена. Полдюжины солдат Вилмарта остались лежать на мосту, сраженные огнем отряда повстанцев, а остальные быстро отступали назад, чтобы укрыться за стенами Цитадели. Оставшийся в одиночестве «Победитель» подошел к краю моста и почти по-человечески взглянул на то, что стало с его собратом. Потом медленно пошел к крепости, напоследок повернулся, полоснул лазером по лесу и дал очередь из автоматической пушки.

Алекс и ветеран понесли Макколла дальше в лес. Вскоре они вышли на небольшую поляну, которая была вне досягаемости лазерных пушек, установленных на крепостном валу Цитадели.

– Вы победили этого огромного робота! – воскликнула Эйлин, в ее голосе звучало нескрываемое восхищение. – Я никогда не видела ничего подобного! Я даже мечтать не могла, что такое возможно!

– А это действительно невозможно, девочка, – ответил Макколл, когда они бережно опустили его на землю. – Я не победил рробота, такое падение не может полностью вывести его из стрроя. Водитель этого боевого рробота скоррее всего ррастекся по всей кабине, как земляничный джем. Но если у них есть брригада техов, а я думаю, что есть, то они смогут к утрру восстановить рробота.

– Боевые роботы слишком ценная вещь, чтобы позволить ему вот так валяться на дне каньона, – добавил Алекс, осматривая плечо Макколла.

Луч лазера не проник через броню костюма, но ферроволокно, из которого был сделан щиток, защищающий плечо, частично расплавилось и съежилось, как мягкое тесто. Касаться плеча нужно было очень осторожно, а для этого надо было снять свой бронированный костюм. Алекс нажал на кнопку отпирания шлема, откинул его и с удовольствием вдохнул полной грудью свежий, прохладный ночной воздух. Затем он отстегнул перчатки и снял их, а потом принялся осторожно открывать костюм Макколла.

– Но ведь вы сломали ему ногу! – не унималась Эйлин.

– Совсем нет! – ответил Макколл сквозь стиснутые зубы. Казалось, он говорил сейчас для того, чтобы не потерять сознание от боли. Господи, это должно причинять страшную боль! – Если у них есть запасной коленный активаторр и наборр миомеррных связок, то рремонт не займет много врремени. Если нам повезло и вышли из стрроя автопушка и лазеррная установка, а у них нет запасных, то это было бы здоррово. Но я почему-то думаю, что за этими двумя «Победителями» очень хоррошо следят, лучше, чем за любой машиной паррка Вилмаррта. Наверрняка у них есть все, что нужно, для восстановления этих рроботов.

– Тогда все это было напрасно? – спросила Эйлин дрожащим голосом, в котором звучало отчаяние.

– Нет, я так не думаю, – ответил Дэвис.

– Если бы он не сбил с ног одного «Победителя» и не заставил другого ретироваться вместе с пехотой, – объяснил Алекс, снимая нагрудную пластину и обнажая верхнюю часть туловища Макколла, – то сейчас оба «Победителя» рыскали бы по лесу в поисках нас. Поэтому главной задачей майора было дать понять противнику, что им лучше сейчас отступить.

– Ты пррав, Алекс, – согласился Макколл, – это именно то, чего я добивался. Хоррошо бы было узнать, кому на самом деле прринадлежат эти черртовы «Победители».

– Я бы тоже не отказался узнать это, – раздался рядом мужской голос.

– Генерал Макби? – удивился Алекс.

– А вы что, думали, что я спокойно буду сидеть на ферме и пропущу это представление? Как вы?

– Мне, кажется, здоррово досталось. Я получил серрьезный ожог плеча.

– Луч лазера расплавил часть бронированного костюма, – пояснил Алекс генералу Макби, рассматривая рану. Кожа на плече Макколла была покрыта волдырями, а одно место обуглилось. Запах горелого мяса заставил Алекса задержать дыхание. На мгновение он вспомнил другого Дэвиса, сгоревшего заживо в пылающем боевом роботе…

Но он тут же прогнал это воспоминание, у него были неотложные, требующие внимания и сосредоточенности дела. Алекс приложил медицинский прибор для оказания первой помощи к шее Макколла рядом с обгоревшим участком кожи. Прибор негромко гудел, блокируя нервные пути передачи информации о боли в мозг Дэвиса. Каледонец почти мгновенно расслабился, а глаза затуманились.

– Его обожгло расплавленным металлом костюма, а не самим лазерным лучом, – объяснил Алекс остальным, доставая тюбик с мазью от ожогов из набора первой медицинской помощи и выдавливая его содержимое на обгоревшее место на плече Макколла. – Ожог второй и третьей степени, но ничего серьезного, с чем бы не мог справиться этот медицинский прибор.

– Я тоже поищу что-нибудь в своих запасах, – сказал Макби. – Вот еще что, я послал своих ребят проверить, кому принадлежит поверженный вами робот. У нас, к сожалению, нет больших запасов взрывчатых веществ, поэтому мы не сможем разнести его на куски, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Но мы сможем, по крайней мере, узнать, кому принадлежат эти чертовы железяки и откуда они появились здесь!

– Это… нам… сильно поможет, генеррал, – медленно из-за действия анестезирующего лекарства проговорил Макколл, – спасибо…

Вдали раздался глухой выстрел, и все пространство вокруг Цитадели осветилось на мгновение ярким светом.

– Нам обязательно нужно узнать, кто наши враги, – задумчиво сказал Алекс, – в противном случае нам придется действовать вслепую.

– Алекс?

– Я здесь, майор.

– Я должен сказать тебе что-то очень важное…

– О чем, Дэвис?

– Сегодня… какое число, паррень?

– А какое это имеет значение?

– Ведь сегодня… День Герроев…

Глаза Макколла закрылись, и он впал в забытье под действием анестезии. А Алекс молча сидел рядом и смотрел в темноту ночи. Он совсем не думал о том, какое сегодня число, это начисто выпало из его памяти за всеми событиями, случившимися с момента их высадки на Каледонию. Но Макколл прав. Сегодня День Героев, который Серый Легион Смерти отмечает ежегодно. День памяти тех, кто погиб в бою, день, когда оставшиеся в живых с болью вспоминают своих павших товарищей.

XVIII

Штаб Третьего батальона Гвардейцев

Элегии Марии, Гесперус II Пограничная область Тамаринд

Федеративное Содружество

10 часов 45 минут, 2 апреля 3057 года

– Мы потеряли двух роботов, – произнесло голографическое изображение Килена Фолкера. По всей длине изображения прокатилась волна статических помех. – Одного робота Вилмарта – «Горожанина» и одного из наших «Победителей».

– Одного «Победителя»! – в гневе вскричал генерал Карст – Да как им удалось…

Маршал Феликс Зельнер нетерпеливым взмахом руки заставил его замолчать. Телесвязь по РЛС была односторонней, и ее невозможно было прервать.

– «Горожанина», скорее всего, придется отправить на переплавку, – продолжал Фолкер, – у Вилмарта нет достаточного количества запасных частей к нему. Хотя если бы у наместника были средства и хорошая бригада техов, «Горожанина» можно было бы восстановить. «Победителя», думаю, мы сможем поставить на ноги, но Чарлей сказал мне, что ему потребуется для этого пара новых нижних конечностей, новая винтовка Гаусса и система управления торсом. – Фолкер нагло усмехнулся, глядя прямо в камеру. – Не забудьте включить все это в перечень необходимых вещей, которые вы должны захватить с собой.

В атаке участвовало не менее пятнадцати диверсантов, хорошо вооруженных, одетых в новейшие бронированные костюмы и действующих совместно с местнымиповстанцами. Мы пока не установили, кто это был. Скорее всего, они унесли с собой своих раненых и убитых после боя, так как Вилмарту не удалось найти ни одного тела. Но я совершенно уверен, хотя и не могу представить официальные доказательства, что нападение организовано людьми из Серого Легиона Смерти. Как я уже докладывал в своем предыдущем послании, третий человек из командного состава Легиона сейчас здесь, на Каледонии, с ним сын Грейсона Карлайла. Я видел их обоих и даже говорил с ними. У Макколла репутация человека, способного на такие безрассудные поступки. Мне очень неприятно говорить об этом, но он очень сильный противник. Ситуация здесь, по моему мнению, становится все напряженнее. Им удалось освободить около восьмидесяти заключенных Вилмарта. Несколько злостных неплательщиков налогов, а в основном агитаторы и зачинщики беспорядков, организаторы антиправительственных демонстраций. Моральный дух мятежников, несомненно, вырос после успешного набега на штаб-квартиру Вилмарта. И если вы намереваетесь использовать Серый Легион Смерти против местных повстанцев, то думаю, что вы опоздали. Они уже вступили в борьбу, но должен признать, не на нашей стороне. Это будет серьезной преградой на пути реализации плана фельдмаршала Гарета.

Маршал, я решительно настаиваю на использовании настоящей военной силы, чтобы раз и навсегда покончить с восстанием на Каледонии. Вилмарт на решительные действия не способен. В настоящее время роботов, находящихся в моем подчинении, для этих целей недостаточно, особенно после того, как вышел из строя один «Победитель», и я не смогу восстановить его, пока вы не прибудете сюда и не доставите запасные части.

Килен Фолкер, передача закончена.

Пробежала последняя волна статических помех, потом голографическая проекция дрогнула и исчезла. Зельнер сидел в кресле и некоторое время молча смотрел на опустевший экран. С другой стороны стола генерал Винтон Карст нетерпеливо заерзал в своем кресле, не смея первым прервать это затянувшееся молчание.

– Мы отправляемся на Каледонию, генерал, – наконец сказал Зельнер, – ваше подразделение должно быть готово к посадке на шаттлы через сорок восемь часов.

– Мы готовы вылететь и через двадцать четыре часа, маршал, – ответил Карст, – мои люди находятся в состоянии готовности номер один всю последнюю неделю. Но, сэр, позвольте вам сказать, я так до конца и не понимаю, что вы намерены делать.

Зельнер несколько секунд внимательно изучал Карста, размышляя, не совершил ли он ошибки, выдвинув на этот пост именно его. Он был намного способнее своего предшественника, более образован и, к счастью, скорее военный, чем политик. Кроме того, он не был таким эгоистичным и своекорыстным, каким был Турман Вогн. Короче говоря, он был прекрасным офицером, но качества, которые делали его отличным работником, не позволяли полностью контролировать его. У него были мозги, и это делало его потенциально опасным.

Его предшественник, безвременно ушедший и горько оплакиваемый генерал Вогн, умер несколько недель назад. Мало кто знал, что смерть Вогна не была случайной… Его личный самолет упал и взорвался во время взлета в столичном аэропорту, потому что генерал стал ненадежным в тот момент, когда Гарету и Зельнеру, как и другим руководителям операции «Excalibur», нужны были надежные люди.

– Восстание якобитов на Каледонии, – спокойно сказал Зельнер, – дает Федеративному Содружеству, и прежде всего нам, уникальную возможность.

– Да, вы мне это уже говорили, сэр. Но я все же никак не могу понять, каким образом размещение моего подразделения на этой Богом забытой планете поможет осуществлению плана «Excalibur». В любом случае это восстание никак нам не угрожает. У них нет боевых роботов, нет вооружения, нет шаттлов.

– Эти бунтовщики действительно не несут серьезной военной угрозы для нас, но в этом районе есть другие мятежники, которые очень опасны.

– Сепаратисты Скаи?

– И другие. Но сепаратисты наиболее опасны не только для Федеративного Содружества, но и для того, что мы задумали совершить.

– Знаете, маршал, мне пришла в голову мысль, что ведь сепаратисты действуют на нашей стороне. Не поймите меня неправильно, но они стремятся к автономии области Скаи, как и мы. Они ищут безопасную нишу для себя, ведя постепенный развал Федеративного Содружества, как и мы. Они стремятся к обеспечению порядка и безопасности в этой части Внутренней Сферы. И мне кажется, что было бы разумнее действовать с ними заодно, а не против них.

– Мы ни на чьей стороне, генерал. Мы сами по себе. Проблема с сепаратистами заключается в том, что их действия мешают нам, привлекая внимание правительства к этому району. А нам было бы лучше, если бы он не попадал под пристальное внимание правительства Федеративного Содружества. – Зельнер сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла.

Он думал о сложностях жизни, о судьбах людей, о бесконечном переплетении политических интриг.

Являясь для всех преданным офицером Вооруженных Сил Федеративного Содружества, Зельнер, в силу своих обязанностей, должен был безжалостно бороться против сепаратистов Скаи или любых других мятежников, которые угрожали правительству Федеративного Содружества. Выполнение этих обязанностей как нельзя лучше позволяло убедить руководство на Таркаде, что он является верным офицером ВСФС. Но как один из главных зачинщиков операции «Excalibur», он должен был решить двойную и очень сложную задачу: с одной стороны, убедить Таркад в своей преданности Федеративному Содружеству, а с другой стороны, не оттолкнуть от себя население, которым, как он надеялся, вскоре будет править. Среди военных наверняка было много сепаратистов. Они были выходцами из пограничной области Скаи: с планет, подобных Каледонии и Гленгарри, Новой Земли и Аркадии. На этих планетах, как, впрочем, и на многих других, все больше росло недовольство Федеративным Содружеством. Если Зельнер предпримет действия против сепаратистов как маршал ВСФС или как один из лидеров операции «Excalibur», то он потеряет доверие людей, так необходимых ему во время смутных дней, которые, по его мнению, вскоре должны наступить. Он был совершенно уверен, как, впрочем, и другие, что дни альянса между Штайнером и Дэвионом сочтены. И кто знает, что ожидает их в ближайшем будущем? Гражданская война, смерть, разрушения… Если удастся спасти хоть что-нибудь, ну хоть какой-нибудь изо всех этих миров, то он, Зельнер, готов пойти на переговоры даже с сепаратистами.

Но… осторожно. Зельнер пока не мог открыть свое истинное отношение к Таркаду, иначе все созданное им с таким трудом будет разрушено. Маршал внимательно изучал Карста. Зельнер был почти уверен, что генерал Карст был тайным сепаратистом, офицером, который не раскрыл своих истинных пристрастий во время последнего восстания в прошлом году или чьи политические убеждения изменились в результате того, что произошло. Чистки, проведенные на всех уровнях ВСФС, потрясли многих достойных людей. Зельнер это знал. Все возрастающее недовольство правительством сделало возможной вербовку их в такие политические тайные организации, как «Excalibur».

Зельнер стал подозревать, что Карст надеется завербовать его в какую-то неизвестную ему сепаратистскую офицерскую группировку. В конце концов, в этом нет ничего страшного. Операции «Excalibur» нужны хорошие, прочные связи с лагерем сепаратистов, а захотят ли коллеги Зельнера впоследствии присоединить их к себе… или уничтожить, там будет видно.

– Должен вам сказать, генерал, – обратился он к Карсту, – я очень надеюсь на то, что, когда придет время, мы сможем действовать вместе с сепаратистами. У нас почти одинаковые цели. Единственное, в чем я с вами не согласен, это в выборе времени объединения наших интересов. В прошлом году они несвоевременно начали восстание… и серьезно просчитались, надеясь наскоком справиться с Серым Легионом Смерти, не проведя достаточной подготовки по оценке возможностей этого наемного подразделения.

Карст удивленно взглянул на него.

– Мне казалось, вас совершенно не интересуют наемники.

– Они меня действительно не интересуют. Большинство из них настоящий сброд плохо обученных, недисциплинированных, одержимых жаждой наживы и преданных только своим вожакам и С-чекам людей. Но есть несколько подразделений в высшей степени организованных, очень выгодно отличающихся от остальных, что делает их очень опасными. Но если вы поняли, как мыслят наемники, вы сможете заставить их работать на себя… сделать за вас всю грязную работу, чтобы вы смогли потом появиться и получить все лавры победы.

– Именно это вы собираетесь сделать, послав Серый Легион Смерти на Каледонию?

– Точно. Фельдмаршал Гарет надеялся ослабить Легион, убрав его главных лидеров. И хотя эта идея еще остается в силе, однако, я думаю, мы пока можем использовать Серый Легион Смерти для расправы с восстанием на Каледонии. Демонстрация силы на Каледонии усилит желание Федеративного Содружества удержать этот район в своих руках во что бы то ни стало. Но подавление восстания якобитов ни в коей мере не настроит против нас сепаратистов. В конце концов, якобиты – это фанатичная, недисциплинированная толпа. – Зельнер усмехнулся. – Даже наиболее радикально настроенные сепаратисты должны понять, что восстание якобитов должно быть подавлено для всеобщего блага. Знаете, может, это даже убедит сепаратистов присоединиться к нам, когда для этого наступит время!

Карст, если он и симпатизировал сепаратистам Скаи, на эту приманку не клюнул. И своих истинных чувств не выдал.

– А как насчет джихадцев? – спросил он. – Их истребление не будет нам на пользу. Нас представят нетерпимыми к чужой вере, даже тиранами. Вы же знаете, что Федеративное Содружество имеет репутацию государства, лояльно относящегося ко всем религиям без исключения.

– Это верно… до тех пор, пока это не угрожает правам других жителей. – Зельнер пожал плечами. – Джихадцы – еретики. Всем будет безразлично, что мы с ними сделаем.

Карст удивленно поднял брови:

– Еретики? Как странно слышать в наши дни это слово.

– Они являются еретиками по стандартам «Незавершенной книги», которую считают своей библией.

Движение «Незавершенная книга» было попыткой отца Джаспера Овидона создать истинную общечеловеческую религию, которая объединила бы различные религии, разъединяющие и так разбросанные в космосе человеческие сообщества. Понятие «незавершенная» должно было означать, что откровение является непрерывным и развивающимся процессом, что ни одна религия не может сказать последнее слово, поскольку процесс познания не закончился и многое еще надлежит узнать.

– Джихадцы заявляют, – продолжил свою мысль Зельнер, – что все духовные тайны уже познаны и что близок конец цивилизации. Это абсолютно противоречит «Незавершенной книге»! Наиболее агрессивно настроенные джихадцы призывают полностью покончить со всеми машинами, конструкция которых сложнее плуга, уничтожить всю военную технику и оборудование, покончить с космическими путешествиями… Вы можете представить, к чему это приведет в нашем мире!

Они сами перессорились между собой относительно толкования Священного Писания и пророчеств. Их презирают все цивилизованные и технически развитые народы Внутренней Сферы. Истребление джихадцев будет с радостью воспринято всеми, кто уважает закон и порядок, и к тому же поможет убедить сепаратистов в истинных намерениях ВСФС.

– И вы считаете, что уничтожение партии якобитов и религиозных фанатиков поможет осуществить план «Excalibur»?

– Совершенно верно. А ключом к нашему успеху будет Серый Легион Смерти.

– Вот это я и не могу понять. Первоначальный план, как я понял, заключался в том, чтобы попросить Таркад направить Легион на Каледонию с целью подавления мятежа. Принимая во внимание заявление Фолкера, это уже не может больше считаться правильным выбором. То, что произошло, осложняет наше положение. Теперь нам придется бороться не только с мятежниками Каледонии, но еще и с хорошо обученным и вооруженным подразделением наемников!

– Может, и так. Все будет зависеть от того, как поступит барон Гленгарри.

– Карлайл?

– Именно он. – Зельнер усмехнулся. – Пикантная ситуация, не так ли? У Карлайла репутация человека, стоящего на стороне простых людей, защитника униженных и оскорбленных. Он наверняка не сможет поддерживать этого полоумного монстра, Вилмарта. И в то же время если он не хочет потерять титул барона Гленгарри, то должен выполнять все обязательства контракта, который требует от него подчиниться официальным приказам главнокомандующего на Таркаде.

Карст указал рукой на пустую голографическую пластину.

– Фолкер уверен, что Карлайл уже выступает на стороне мятежников.

– Скорее его третий по значимости офицер. Макколл родом с Каледонии и вряд ли испытывает теплые чувства к людям, подобным Вилмарту. Он может рекомендовать Карлайлу перейти на сторону повстанцев, не думая о том, каковы для того будут последствия. Я имею в виду титул.

– Вы думаете, Карлайл сможет бороться против собственного сына и своего ближайшего помощника?

– Тактика долга, генерал, может быть жесткой и бескомпромиссной. У меня нет ни малейшего представления о том, под чьим командованием находятся сейчас люди Карлайла на Каледонии. Но думаю, что это разведчики, которым надлежит узнать, как там обстоят дела на самом деле. Любые соглашения, которые примут Макколл и Карлайл-младший, не будут иметь юридической силы в том случае, если они пойдут вразрез с обязанностями Карлайла-старшего, как барона Гленгарри или как наемника, заключившего долгосрочный контракт с Домом Штайнеров. Если Карлайл будет выполнять свой долг, то он прибудет на Каледонию, игнорируя любое соглашение с мятежниками, и будет выполнять приказы представителя правительства на этой планете.

– Вилмарта.

– Официально – да. Но в действительности реальной властью для Таркада обладает наш друг Фолкер. И поскольку майор Фолкер управляет этой марионеткой, но держится в тени, то все будет выглядеть так, как будто приказы отдает Вилмарт. В любом случае, – продолжил Зельнер, – он получит приказ подавить восстание якобитов и религиозных фанатиков на Каледонии. Если Карлайл и Серый Легион Смерти выполнят эти приказы, то мы сможем продемонстрировать всем твердое намерение поддерживать мир и порядок в пограничной области Скаи. Более того, ненависть, которую будет испытывать население Каледонии после подавления народного восстания, повернется против наемного подразделения, которое мы сможем таким образом дискредитировать, а потом с чистой совестью отмежеваться от его действий. Это подразделение будет являться орудием идиота Вилмарта, и за каждую сожженную деревню или убитого младенца каледонцы будут обвинять Грейсона Карлайла и его Легион. А когда наконец появимся мы, то объявим Вилмарта предателем, а вы примете на себя заботу о правительстве Каледонии, как мы с вами договаривались. И люди будут прославлять вас, прославлять нас как освободителей.

– Потрясающе придумано. Но если Карлайл присоединится к повстанцам и выступит против Вилмарта? Против нас? Такое тоже может случиться. Все знают, что он человек неожиданных и непредсказуемых поступков. И тогда перед нами встанет задача уничтожить Легион, а не использовать, как это задумано по плану.

– Тогда мы убьем Карлайла и уничтожим Серый Легион Смерти, а заодно и мятежников. И в этом случае мы предстанем перед всеми как герои. Конечно, не на Каледонии. Но к этому очень хорошо отнесутся на Таркаде. Представьте себе такой расклад! Восстание разрастается… а наемное войско, якобы преданное Дому Штайнеров, перешло на сторону восставших! Затем вы, я и Третий батальон Гвардейцев высаживаемся на планете, уничтожаем нарушителей закона и восстанавливаем порядок. Таркад нам благодарен, в то время как сепаратисты Скаи – которые, поверьте мне, конечно, будут пристально следить за всем, что происходит на Каледонии, – увидят: мы ни перед чем не остановимся, чтобы поддержать мир и порядок. А вы станете военным правителем Каледонии, которая является важным стратегическим пунктом на следующем этапе плана операции «Excalibur».

– Гесперус II?

– Точно, генерал. Если мы сможем контролировать Гесперус, то будем держать в руках военную мощь всего пространства Дома Штайнеров. Эти две системы расположены близко друг от друга, один прыжок, всего несколько световых лет. Мы сможем расположить на Каледонии несколько тайных военных подразделений, чтобы обеспечить там порядок, в то время как официальные силы будут развернуты здесь. Предполагаю, что уже в начале следующего года, не позднее, мы сможем захватить Гесперус II и основать наш небольшой доминион среди миров пограничной области Скаи.

Поднявшись с кресла, Зельнер обошел вокруг стола, подошел к настенному видеоэкрану, на котором сейчас было изображение города. Элегия Марии – столица Гесперуса II – была на удивление небольшим городом и, несмотря на высокую технологию производства, связанную с заводами и фабриками по выпуску боевых роботов, выглядела очень провинциально. Сгрудившиеся в центре купола многоярусных домов из стекла и алюминия казались игрушечными и беззащитными по сравнению с ошеломляющими высоченными горами вокруг. Солнце этого мира – звезда Г-класса, – стоящее высоко в небе, заставляла снежные вершины и ледники светиться бледно-голубым светом, отчего небо казалось куском горного хрусталя.

Гесперус II был знаменит двумя вещами: горами, которые возвышались на всех четырех континентах планеты, а также фабриками, которые были основой военно-промышленного комплекса бывшего Лиранского Содружества. За свою историю эта планета пережила не менее четырнадцати вторжений и бесчисленное количество рейдов. На ней всегда находилось около двух полных батальонов боевых роботов, которые охраняли ее города и особенно производственные центры. Не все военные силы были в подчинении у Зельнера. Пока. Но скоро все будет иначе. Он долго стоял около экрана, держа руки за спиной и глядя на горы, со всех сторон окружавшие маленькое пространство, где обитали люди, известное под названием Элегия Марии.

– Ну и как, по вашему мнению, будут развиваться события дальше, сэр?

– Что?

– Что предпримет Карлайл? Будет воевать за Вилмарта? Перейдет на сторону восставших?

– Это, в сущности, не имеет никакого значения, – пожав плечами, ответил Зельнер. – Должен сознаться, мне и самому это любопытно. Бароном Гленгарри Карлайла сделал сам принц Виктор Дэвион. Дэвион управляет Федеративным Содружеством, поэтому Карлайл должен подчиняться ему, даже если полученный приказ заставит его служить жирному сумасшедшему животному, каким является Вилмарт. Но, как я уже упоминал, Карлайл имеет репутацию человека, который не выполняет приказы бездумно. Он до сих пор неисправимый романтик. Ему бы следовало родиться тысячу лет назад, во времена рыцарей и трубадуров, воспевающих лунный свет далекой и прекрасной древней Терры. – Отвернувшись от экрана, Зельнер взглянул на Карста. – Серый Легион Смерти следует немедленно послать на Каледонию.

– Фолкер считает, что они уже там, сэр.

– Небольшой разведывательный отряд, – ответил Зельнер, опровергая доклад Фолкера, – не больше. Они не могли перевезти на Каледонию вооружение Легиона, иначе мой агент заметил бы это и сообщил мне. Из его донесения, которое я получил всего неделю назад, совершенно очевидно, что шаттлы Легиона спокойно стоят в космопорту Гленгарри.

Дюпре непрерывно посылал Зельнеру зашифрованные донесения по РЛС-связи обо всех перемещениях Легиона. Зельнер еще раз поздравил себя, что так умно предусмотрел оставить этого шпиона в своем личном распоряжении.

– Ваш агент, вот как, – сказал Карст, – козырь, оставленный про запас. Значит, если возникнет необходимость убрать Карлайла, то трудностей у вас здесь не будет.

– Да, это так. Но не думаю, что придется прибегать к такому радикальному средству, даже если Карлайл решит действовать против нас.

– А почему вы так думаете, сэр?

– Потому что его владения на Гленгарри будут хорошим стимулом вести себя разумно. Если барон Гленгарри изменит контракту, то у Виктора Дэвиона не останется другого выбора, как передать Гленгарри в другие руки.

– Вам, маршал.

– Если быть точным, то фельдмаршалу Гарету. Хотя мы обсуждали возможность получения мною титула барона Гленгарри, если Карлайл нарушит контракт. Дело в том, что Карлайл не сможет бунтовать долго, если учесть, что мы можем контролировать семьи легионеров, оставшиеся на Гленгарри. Вы следите за ходом моих рассуждении, генерал?

– Думаю, что понял вас, сэр, – с улыбкой ответил Карст. – Карлайл и его Серый Легион Смерти будут у вас в руках независимо от того, как он поступит!

– Это, мой дорогой генерал Карст, и есть тонкая политическая игра. Надо все так рассчитать, чтобы у противника не осталось ни одного шанса!

XIX

Прыжковый корабль «Рубикон»

Зенитная прыжковая точка

Система Каледонии, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

13 часов 47 минут, 7 апреля 3057 года

Пространство запульсировало, а звезды начали мерцать и переливаться, когда под действием гравитационных сил материя одного небольшого пространства в космосе стала сжиматься и складываться. Вдруг ниоткуда появился яркий свет – это освободился стремительный, поток фотонов, когда титанические энергии ослабили свою хватку в этой точке космического пространства и переместились в другую. Материализовавшийся предмет, отбросивший огромную тень на фоне угасающего света, был прыжковым кораблем длиной около трех четвертей километра и весом триста восемьдесят тонн. Все еще с работающими двигателями, он встал кормой к каледонскому солнцу. В течение нескольких последующих минут кольцо паруса корабля, вращающееся для удержания туго натянутой оснастки, начало скользить вверх по штанге, поднимаясь над маршевым двигателем для поддержания неизменного положения прыжкового корабля.

«Рубикон» – Т-корабль класса «Монолит», несмотря на объединение двух государств – Солнечной Федерации и Лиранского Содружества, – все еще был внесен в Лиранский реестр, и на внутренней поверхности развернутого для сбора энергии паруса красовалась эмблема Лиранского Содружества и Дома Штайнеров: огромный сжатый кулак. По вполне объяснимым причинам Великие Дома Внутренней Сферы продолжали пристально следить за всем, что изначально и по праву принадлежало лично им. Было совершенно очевидно, что этот альянс не стал настоящим объединением двух государств. Особенно после того, как правительство начало отдавать большее предпочтение Солнечной Федерации.

Огромный прыжковый корабль «Рубикон» мог нести девять шаттлов, пристыкованных к кольцам, расположенным вдоль длинной центральной оси. Однако в этом рейсе прыжок был совершен всего с пятью шаттлами на борту: парой торговых кораблей и тремя военными судами класса «Юнион», на которых отчетливо был виден опознавательный знак Серого Легиона Смерти – серо-черный череп.

На борту шаттла «Стремительный» полковник Грейсон Карлайл открепил предохранительные ремни, которыми он во время прыжка был пристегнут к койке в капитанской каюте, и, оттолкнувшись, поплыл к комплексу из дисплеев и пультов управления. Схватившись за связку проводов, висевших над комплексом вдоль потолка каюты, он остановил свое плавное движение по воздуху около койки, которую занимал майор Джонатан Фрей.

– Ну, Джон, – обратился к нему Карлайл, – наконец-то мы почти добрались до места.

Фрей, мужчина с резкими чертами лица и тонкой ниточкой усов, невесело усмехнулся, отстегивая ремни, которые удерживали его на койке во время последнего маневра прыжкового корабля «Рубикон».

– Если вы говорите, полковник, о том, что мы добрались сюда, не попав сразу под перекрестный огонь гражданской войны, то вы, конечно, правы. Хотя новости из Каледонии, полученные нами на Гладиусе, вряд ли можно назвать утешительными. Скорее всего, нам не придется долго ждать начала военных действий.

– К сожалению, вы правы, майор. Я очень хочу поскорее разделаться с этим заданием, – ответил Грейсон. – Не люблю ситуацию, когда две части полка находятся друг от друга на расстоянии в шестьдесят пять световых лет.

– Вы думаете, оставшимся на Гленгарри угрожает опасность?

– Лори сможет справиться, что бы там ни случилось, – ответил Грейсон, стараясь подавить в себе чувство тревоги, которое вызвал прямой вопрос майора. – Это старая как мир тактическая дилемма – разделение войска перед лицом противника.

– С которой вы неплохо справились в имитации битвы при Геттисберге, – усмехнулся Фрей.

– М-м. Дело в том, майор, что моделирование, не важно какой сложности, никогда не бывает точным. Да, я поделил свои силы при Геттисберге, это так. Но я вел обе половины своих войск и знал, что происходит с ними. В реальной битве мне, предположим, предстоит послать… ну, скажем, вас, майор, в дальний марш-бросок. После того как вы скроетесь за горизонтом с половиной моих боевых роботов, все, что мне остается, так это молиться Богу и быть уверенным, что вы знаете, как вам поступить в той или иной ситуации!

Фрей самодовольно хмыкнул:

– Ну, полковник, я и мой Третий батальон, по-моему, очень неплохо вели себя на Уэде и Карбале.

– Конечно, майор, вы прекрасно справились с задачей. Я никогда не позволил бы себе даже предположить, что не доверяю вам! Но я очень волнуюсь за людей, оставшихся на Гленгарри. Политическая ситуация сейчас очень… непредсказуемая. Все может случиться.

– Думаю, вам не очень-то просто было принять решение: остаться ли дома на Гленгарри или лететь на Каледонию за Алексом и Дэвисом.

Грейсон слегка пожал плечами, как бы говоря, что у него вряд ли был выбор. Затем, показав большим пальцем левой руки через плечо, сказал:

– Давайте поднимемся в операционный центр корабля.

Капитанский мостик шаттла «Стремительный» состоял из двух палуб. Операционный центр корабля размещался на верхнем уровне, куда снизу вело отверстие большого диаметра. Здесь, на нижней палубе, находился связанный с центром корабля операционный центр Легиона. Когда корабль стоял в космопорту планеты, то, чтобы подняться на второй уровень, использовали приставную лестницу или эскалатор. Но в условиях невесомости попасть на второй уровень было гораздо проще. Немного навыка – и, оттолкнувшись от пола первого уровня, можно было легко плыть в пространстве, изредка пользуясь специальными скобами, вбитыми в стены для удобства передвижения по кораблю.

Поднявшись на верхнюю палубу, Карлайл ухватился за связку проводов, развернулся в воздухе и подплыл к главному пульту управления, за которым сидела капитан Дженифер Уолтерс, командир «Стремительного».

– Привет, Дженни, – сказал Карлайл, – как обстоят дела?

– Пока все хорошо, полковник. «Рубикон» доставил нас сюда в целости и сохранности, – ответила Дженифер. Ее белокурые волосы, несколько длиннее, чем положено по правилам, написанным для командиров военных кораблей, метнулись облаком локонов вокруг ее головы и над плечами, когда она повернулась к Карлайлу. – Сейчас командир прыжкового корабля разворачивает парус. Нам предоставлена приоритетная возможность на отделение от корабля и полет на планету, как только закончится развертывание.

Вдоль стен верхнего уровня капитанской каюты шел ряд иллюминаторов, выполненных из специального стекла, обеспечивавших обзор космического пространства под углом в 180 градусов. Из иллюминатора, расположенного около пульта управления капитана Уолтере, была видна кормовая часть корпуса «Рубикона» и несколько стыковочных колец. Следующим за «Стремительным» шел военный шаттл Легиона «Вызов», а дальше, на расстоянии почти в полкилометра, над прыжковым кораблем медленно раскрывался солнечный парус на специальной мачте, возвышающейся над «Рубиконом». Полдюжины мониторов пульта управления показывали Дженифер Уолтере этот процесс с разных точек вдоль всей длины корабля. Желто-оранжевое каледонское солнце ярко сверкало через центральное круглое отверстие паруса.

Каледония пока не была видна, хотя данные о планете появились на экране дисплея капитана Уолтере. Пройдет не менее пяти дней, прежде чем шаттлы Третьего батальона Серого Легиона Смерти достигнут космопорта Каледонии. Целых пять дней Грейсону придется ждать встречи с сыном.

Около пульта управления капитана корабля находился пульт связи. Лейтенант Ксавьер Мендес плотно прижимал наушник головного телефона к уху. На его лице было выражение крайнего удивления.

– Полковник? – обратился он к Карлайлу.

– Слушаю вас, лейтенант.

– У нас нет связи с Каледонией. Полное отсутствие как информации, так и изображения. Ничего. Только через определенные промежутки времени раздается компьютерное речевое послание, в котором говорится, что временно блокированы все линии связи.

– Есть что-нибудь на тактических частотах Легиона?

– Только помехи, сэр. Я думаю, что по всему спектру частот созданы активные преднамеренные радиопомехи.

– Да, многообещающее начало, – сказал Фрей, подлетая к пульту связи и ухватившись одной рукой за стойку, чтобы остановить движение.

– Согласен, – откликнулся Грейсон Карлайл. Они находились сейчас на расстоянии тридцати световых минут от Каледонии, и Грейсон прекрасно понимал, что двусторонняя связь невозможна. Но если у Алекса или Дэвиса появилась жизненно важная информация для передачи Легиону, когда они прибыли на орбиту системы, то они могли бы установить свой передатчик таким образом, чтобы он через определенные промежутки времени передавал необходимую информацию в эфир.

Но кто-то подавил все стандартные военные частоты, как, впрочем, и гражданские, сделав невозможным запись даже односторонней связи.

– А в этом сообщении говорится, почему прекращена связь с планетой? – спросил Фрей лейтенанта Мен-деса.

– Нет, сэр. Только этот временно прерываемый блок данных. А вся другая связь прекращена. Мы тоже не можем передавать свои сообщения на планету.

– Значит, мы будем вынуждены действовать вслепую, – сказал Грейсон Карлайл. Это была не очень приятная перспектива.

– Полковник? – обратился к нему Фрей. – Когда мы высадимся на Каледонии, каковы будут ваши действия? Нам что, действительно придется бороться против якобитов?

Карлайл вздохнул. Эта проблема все настойчивее занимала его мысли в последнее время, вызывая тревогу. А то, что связь с Каледонией была кем-то явно специально заблокирована, не улучшало, а ухудшало ситуацию.

– Нам дан приказ восстановить порядок, – сказал он, – давайте подождем, пока сможем войти в контакт с Алексом и Дэвисом, и послушаем, что они нам доложат об обстановке на Каледонии.

Хотя он и так знал достаточно о ситуации на планете из последнего сообщения по РЛС, переданного Макколлом. Осуществились самые худшие предположения и опасения каледонца, и вполне вероятно, что, высадившись на Каледонии, Легион должен будет выступить против друзей и родственников Макколла.

Карлайл сжал провода, за которые держался, так, что побелели костяшки пальцев. Барону Гленгарри предстояло доказать свою преданность правительству государства, которое его наняло.

«Не будет ли это, – подумал он, – первой битвой в явно назревающей гражданской войне?»

Эта мысль еще больше расстроила Карлайла.

Лейтенант Мендес повернулся на своем месте и обратился к нему:

– Полковник?

– Да, лейтенант.

– Сэр, связь с планетой прекращена, но сообщение между кораблями все еще открыто. Я только что получил радиограмму от шкипера «Рубикона». У прыжковой точки находится небольшой шаттл, который явно поджидает нас.

– Это интересно. – Может, это Алекс? Или Макколл? Но где они могли достать шаттл? Может, это имеет какое-то отношение к тому, что связь с планетой прекращена? – Есть в сообщении что-нибудь о том, кто это и что он хочет?

– Сейчас проверю, сэр.

По просьбе Карлайла Мендес стал вести переговоры со шкипером, чтобы получить необходимую информацию о неизвестном шаттле. В этом корабле могла таиться опасность. Каждая звездная система имела две стандартные прыжковые точки: одну – в зените, другую – в надире. Однако любой звездный корабль с адекватными аэронавигационными полетными картами и астрономическими таблицами системы мог также пользоваться нестандартными, так называемыми «пиратскими» прыжковыми точками. Конечно, прыжковые корабли, особенно такие большие, как «Рубикон», предпочитали придерживаться установленных и напечатанных графиков. Это позволяло им в любом случае экономить время и деньги, если шаттлы, которые должны присоединиться к прыжковому кораблю в данной системе, ожидали их в определенном месте и в определенное время, а не находились за сотни тысяч километров по другую сторону местной звезды.

Но летные графики иногда менялись. А военные корабли, в частности, всегда старались прибыть в нужную точку неожиданно, не оповещая об этом. Так было гораздо безопаснее.

– Корабль, ожидающий нас у прыжковой точки, это шаттл класса 8Т-46, – сказал Мендес. – Он приписан к военному реестру Федеративного Содружества. Масса сто тонн. Помимо пилота, на борту еще три пассажира. Разрешение на полет ФС. Код зеленый-три. Они сообщили, что хотят встретиться с вами по срочному делу.

– Со мной?

– Они назвали ваше полное имя и звание, сэр.

Грейсон нахмурился. Кодом зеленый-три могли пользоваться офицеры связи или атташе среднего уровня. Если бы на борту шаттла были Алекс или Макколл, то они оповестили бы его об этом. И если это не они, то люди в шаттле должны иметь отношение к тем, кто его сюда направил. Больше никому не было известно о переброске Легиона на Каледонию.

А это мог быть только фельдмаршал Гарет из Лиранского военного командования на Таркаде.

– Я не могу встретиться с ними, если шкипер «Рубикона» не разрешит им приблизиться. Спросите его, даст ли он согласие на стыковку шаттла с его кораблем, ладно?

– Конечно, полковник.

Шкиперам прыжковых кораблей приходилось быть очень осторожными при приближении неопознанных кораблей в прыжковых точках. Захват любого прыжкового корабля был прямым нарушением Соглашения о ненападении. Но эта мера, направленная на цивилизованные отношения между государствами в космосе, за последние годы игнорировалась все чаще и чаще. Некоторые шаттлы могли иметь на борту сотни солдат. А такой огромный и уязвимый объект, как прыжковый корабль, всегда был желанной добычей, особенно когда он стоял беспомощный в прыжковой точке – его двигатели Керни-Фушиды еще не перезаряжены. Хотя шаттл класса 8Т-46 был вполне безопасным, капитан Уолтере вывела на дисплее компьютера его полное изображение. Это был небольшой крылатый летательный аппарат с одним членом команды – пилотом – и каютой, рассчитанной на девять пассажиров. Конечно, на борту могла быть бомба, но вряд ли четыре человека собирались атаковать прыжковый корабль такого размера, как «Рубикон».

– Шкипер «Рубикона» дал согласие на стыковку, полковник, – сказал Мендес. – Шаттл может пристыковаться к третьему стыковочному кольцу, как только закончится развертывание паруса.

– Очень хорошо.

– Шкипер сказал, что вы можете использовать для переговоров конференц-зал, расположенный на второй карусельной палубе.

– Это очень любезно с его стороны. Поблагодарите, пожалуйста, от моего имени шкипера «Рубикона», – сказал Грейсон, – и еще скажите, что я прибуду, как только закончится развертывание паруса.

– Есть, сэр.

– М-м. Полковник? – раздался женский голос. Грейсон повернулся. Кейтлин Де Ври стояла в нескольких метрах позади него. Она выглядела такой маленькой, хрупкой и очень привлекательной в темно-сером облегающем комбинезоне.

– Привет, сержант, – сказал Карлайл, – чем могу помочь?

– Я просто… интересуюсь, сэр, есть ли сведения с Каледонии о наших людях?

Грейсон вздохнул. Он прекрасно знал, что происходит между Алексом и Кейтлин. Знал он также и о том, что они серьезно поссорились как раз перед тем, как Алекс покинул Гленгарри и отправился с Макколлом на Каледонию. Карлайл подозревал, что это была одна из причин, почему Алекс так быстро согласился на поездку.

Но когда Грейсон отдавал приказания Третьему батальону готовиться к военной операции на Каледонии, именно Кейтлин пришла к нему с предложением включить в личный состав Легиона, отправляющийся на Каледонию, первое звено Первого батальона, куда входили «Победитель» самого Грейсона Карлайла, «Лучник» Алекса, «Горец» Дэвиса Макколла…

…И «Грифон» Кейтлин Де Ври.

Карлайл уже сам отдал все распоряжения, и боевые роботы Алекса и Макколла были погружены в багажный отсек шаттла «Стремительный». Кейтлин просто хотела еще раз убедиться, что тоже включена в личный состав, отбывающий на задание.

У Грейсона было смешанное чувство по поводу отношений между Алексом и Кейтлин. Ему нравилась эта девушка, честно говоря, очень нравилась. Она была красива, умна, знала, чего хочет в этой жизни. И то, что она была дочерью бывшего губернатора Гленгарри, нисколько не испортило ее. Кроме того, у нее был характер, и она умела добиваться своей цели. Она вступила в Легион, несмотря на протест отца и все преграды, которые он поставил на ее пути.

Но Грейсон был отцом Алекса и прекрасно знал, как отразилась смерть юного Дэвиса Клея в страшной битве при Рико-Пасс на душевном состоянии его сына. И он подумал о том, что очень плохо, когда двое близких людей направляются на одно боевое задание. Очень часто они начинают следить друг за другом и беспокоиться друг о друге больше, чем нужно, в ущерб другим членам подразделения.

И все страшно усугублялось, если, не дай Бог, один из них погибал или был тяжело ранен. С тех пор как был создан Серый Легион Смерти, Лори Калмар входила в звено Карлайла, и все в Легионе, мужчины и женщины, хорошо знали эту историю. Карлайл не мог требовать от других того, чего не придерживался сам.

– Мне очень жаль, Кейтлин, – ответил он девушке, – от них нет никаких вестей. Все радиочастоты связи с Каледонией блокированы, и мы даже не знаем почему и кем.

– Из последнего сообщения, сэр, – сказала она, – мы знаем, что Алекс и майор Макколл проводят консультации с местными жителями. Но нам ничего не известно, что же там на самом деле происходит, ведь так?

– Ты права, Кейтлин. Но я уверен, что наши посланцы знают свое задание и выполнят его. Вряд ли мы получили бы исчерпывающие сведения от них, даже если бы связь и не была прервана. Нельзя быть уверенным, что тебя никто не подслушает. Но Алекс знает о нашем прибытии – мы сообщили ему об этом в нашей последней РЛС-передаче, – и думаю, они все подготовили к нашей встрече.

– Да, сэр. Благодарю вас.

– Я очень надеюсь на то, что они посвятят нас в реальную ситуацию на Каледонии.

А может, их таинственные посетители из шаттла тоже обладают полезной информацией по этому вопросу?

Грейсон искренне надеялся на это.

Несколько часов спустя Грейсон ждал встречи в конференц-зале, стоя на палубе, а не паря в воздухе. Карусельная палуба была одной из двух круглых конструкций, имеющихся на прыжковых кораблях класса «Монолит», установленных в носовой части корабля. Она устанавливалась под таким углом, что гравитация, создаваемая при вращении карусели, почти полностью компенсировалась силой притяжения, создаваемой двигателями поддержания неизменного положения корабля в пространстве. Хотя карусельный эффект мог вызвать неприятные ощущения в желудке, если быстро повернуться или резко подняться на ноги, однако это была единственная возможность для команды прыжкового корабля хоть немного постоять на ногах в условиях невесомости. Иначе они разучились бы ходить по земле, учитывая их длительное пребывание в космосе, так как каждый рейс такого корабля состоял из серии нескольких длинных прыжков.

Даже на таких огромных прыжковых кораблях экономился каждый метр пространства, поэтому конференц-зал был небольшой комнатой, где из мебели был только стол, установленный на слегка наклонной палубе, и несколько кресел. Вместо одной из переборок был большой настенный видеоэкран, на который можно было выводить любую информацию из базы данных или получать обзор внешнего пространства. Сейчас на нем было изображение полностью развернутого над «Рубиконом» паруса. Карлайл задумчиво смотрел на звезды, мерцающие над угольно-черным полотнищем паруса, когда позади него со скрипом отворилась дверь в конференц-зал.

– Полковник Карлайл?

– Да, я – Карлайл. А вы?..

Первым в комнату вошел высокий мужчина с аккуратно подстриженной бородой и блестящими иссиня-черными волосами, одетый в полную парадную униформу штабного офицера ВСФС. Сразу за ним вошли молодой мужчина и очень привлекательная женщина, одетые в повседневную военную форму.

– Майор Килен Фолкер, сэр, – ответил мужчина в униформе. – Мое имя вам знакомо?

– Не припомню, чтобы слышал о вас, майор. – Карлайл оглядел офицера с головы до ног, обращая особое внимание на детали его униформы. Прежде всего в глаза бросались тяжелые, массивные золотые аксельбанты, гордо лежащие на его плечах, а на левой стороне груди красовался ряд нашивок, которые говорили о том, что он является представителем штаба планетарного правительства.

– Насколько я могу судить, вы являетесь советником по военным вопросам ВСФС при наместнике Каледонии Вилмарте.

– Совершенно верно, полковник. Позвольте вам представить моих помощников – лейтенант Черновский и лейтенант Дейлгрин.

– Рад познакомиться. Почему вы хотели встретиться со мной? Я не ожидал, что у меня будет возможность поговорить с официальным лицом до моего прибытия на планету.

– У нас возникла необходимость, полковник, немедленно увидеться с вами и поведать вам об осложнившейся ситуации на Каледонии.

– Вот как? А это имеет отношение к тому, что прервана радиосвязь с планетой?

– Да, сэр. Мы очень сожалеем по этому поводу. Я… в курсе того, что на планете есть ваши люди. Я прекрасно понимаю, что вы хотели бы немедленно войти в контакт с ними.

– Да, это было бы очень кстати.

– К сожалению, должен вам сказать, что это невозможно в ближайшее время. Видите ли, мы совершенно уверены, что то подразделение, которое было послано вами на Каледонию, действует противмилиции наместника Вилмарта. Два боевых робота наместника были повреждены во время стычки около правительственной резиденции. Главная цель моего визита сюда состоит в том, чтобы узнать лично от вас, каковы ваши дальнейшие планы. Пока складывается такое впечатление, что Серый Легион Смерти нарушает свой контракт с Федеративным Содружеством. Нет необходимости говорить, что наместник хотел бы прояснить ситуацию, что же произошло у ворот Цитадели, до того, как вы высадитесь на планете.

– Эй! Подождите секунду. Что вы имеете в виду, говоря о подразделении, которое я якобы развернул на Каледонии? У меня на планете всего двое моих людей. Один из них местный уроженец, который сейчас находится здесь по своим личным делам. Я не отрицаю, что попросил их оглядеться и составить отчет о политической ситуации на планете. Поскольку Серый Легион Смерти должен быть направлен на Каледонию, то это был удобный случай. А вы прекрасно понимаете, что всегда хорошо иметь четкое представление о событиях до того, как будут высажены батальоны боевых роботов.

– Согласен с вами. – Фолкер полез в карман и вытащил небольшую видеокассету. – Вы позволите?

– Конечно.

Офицер связи вставил кассету в специальную щель на столе. Настенный видеоэкран за спиной Грейсона мигнул несколько раз, и на нем постепенно исчезло изображение «Рубикона» и парящего над ним паруса для сбора энергии, уступив место другому изображению. Совершенно очевидно, что эти кадры были сняты камерой, установленной высоко на одной из башен старой крепости Звездной Лиги. Камера сначала показала башни высокой крепостной стены, а затем была направлена на действия, разворачивающиеся на каменном мосту через каньон. Была темная ночь, и поэтому съемка велась камерой ночного видения. Из-за деревьев по ту сторону каньона велась беспорядочная ружейная стрельба, когда пара «Победителей» вышла из ворот крепости и медленно направилась через мост. Поскольку кадры не были озвучены, то это безмолвие придавало разворачивающейся на экране драме фантастический оттенок.

Было очевидно, что схватка подходит к концу. Было также понятно, что она длилась некоторое время. Над крепостными стенами поднимался дым и огонь от многочисленных пожаров во внутреннем дворе Цитадели. Складывалось впечатление, что крепость подверглась тяжелой бомбардировке. Дым был таким густым, что Грейсону трудно было что-либо разобрать, чтобы составить мнение о событиях, на самом деле происшедших в крепости.

Фолкер сидел развалясь в одном из кресел около стола.

– Это было снято ночью первого апреля, полковник. Большая группа рейдеров в современных бронированных костюмах атаковала Цитадель без видимых причин. К этому моменту они уже уничтожили одного из боевых роботов наместника – «Горожанина». А теперь внимательно следите за первым «Победителем».

Несмотря на увеличение и возможности камеры ночного видения, было трудно разобрать, что происходит. Ноги «Победителя» и нижняя часть торса были буквально забросаны микрогранатами, которые рвались в тишине неозвученных кадров. А потом начали взрываться большие противотанковые мины. Через некоторое время что-то опустилось на левую ногу «Победителя».

– Остановить кадр, – приказал Фолкер, – дать увеличение.

Компьютер конференц-зала повиновался приказу, остановив кадр на фигуре, оседлавшей ногу «Победителя». Хотя Грейсон прекрасно знал, что он видит перед собой, однако почти невозможно было все точно разглядеть, за исключением темной фигуре, прижавшейся к ноге робота. До чего же эффективны бронекостюмы, особенно ночью!

Интересно, кого он видит на экране – Алекса или Макколла? Скорее всего, эта неясная тень – майор Дэвис Макколл. Ведь это он разработал тактику ближнего боя – метод, которым он воспользовался впервые много лет назад в той далекой битве.

– Вы сами можете убедиться, что солдаты в самых современных бронированных костюмах используют тактику ближнего боя против боевых роботов наместника. Замедленное изображение, один к пяти, продолжать показ.

Тень спрыгнула с ноги «Победителя», вырвавшееся пламя из двигателей «Совы» отразилось на темном металле робота. Лучи лазера, мотнувшиеся с одной из башен крепости, оставили бледно-голубой свет на кадре, а один из них полоснул по темной летящей тени и сбил ее. Фигура упала на край каньона, затем стала медленно скользить по склону и наконец исчезла из вида.

– Как видите, нам удалось достать некоторых из наступающих, полковник, – сказал Фолкер. Он внимательно смотрел прямо в лицо Карлайла, пытаясь прочесть его чувства в этот момент. – Однако нам не удалось обнаружить ни одного тела. Скорее всего, местные жители унесли их с собой.

– Да… понимаю. И сколько вам удалось убить?

– Мы не можем назвать точную цифру. Но из отчета, сделанного после боя, я могу сделать вывод, что было не менее пяти убитых со стороны нападавших.

– Неплохо. А каковы потери со стороны защитников крепости?

– Восемь убитых и пятнадцать раненых. Но следует отметить, что люди наместника не были одеты в бронированные костюмы. А потом, атака была внезапной, без видимой причины,

– Да, вы уже говорили об этом.

Грейсон продолжал смотреть на экран, на котором события разворачивались дальше, и думал о том, жив ли тот, кто упал на дно каньона. Неужели он только что стал свидетелем гибели Дэвиса Макколла?

Затем вдруг мощный взрыв осветил всю панораму, яркая вспышка вырвалась из-за защитной пластины на левой ноге «Победителя». Робот как будто споткнулся, потом неуклюже развернулся и вдруг рухнул лицом вниз на каменный мост. Экран внезапно погас.

– Полковник, я сейчас не буду задавать вопросы, но Вилмарт взбешен. Ваши люди прибыли в наш мир, который уже был в нестабильном положении, в состоянии начавшегося восстания, и тут же примкнули к восставшим и атаковали резиденцию наместника. Именно по этой причине мы временно заблокировали все линии связи с Каледонией. Мне нет надобности напоминать вам, что Таркад и Новый Авалон интересуются тем, что здесь происходит. Надо добавить – очень интересуются. Мы рассчитывали… вернее сказать, мы все еще рассчитываем на вас и ваших людей, чтобы восстановить здесь порядок, барон.

Грейсон повернулся и сердито взглянул на Фолкера.

– Нечего напоминать мне о моем титуле! Майор, я повторяю вам, на Каледонии всего двое наших людей. То, что вы мне сейчас показали, это либо смерть моего самого близкого друга… либо сына. Я не знаю, кто еще атаковал крепость, и не знаю почему. Но фельдмаршал Гарет приказал мне отправиться на Каледонию и помочь восстановить здесь порядок, и это именно то, что я намерен сделать.

– Звучит убедительно. Но, однако, в свете того, что произошло, я думаю, вас не удивит, что наместник попросил о дополнительных силах. Батальон Третьего полка Дэвиона прибудет сюда с Гесперуса II через несколько дней…

Но Грейсон не слушал, о чем говорит Фолкер. Его занимали другие мысли. Неужели действительно Макколл мертв и что сейчас с Алексом?

XX

Штаб-квартира «Разбойников»

Морей-порт

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

21 час 15 минут, 8 апреля 3057 года

Алекс был взволнован. Даже сейчас, через неделю после нападения на Цитадель, он все еще упивался радостью победы и был переполнен почти противоречащим здравому смыслу счастьем, что он остался жив. Но это было гораздо больше обычного в таких случаях чувства облегчения. Это ощущение испарилось бы после выброса адреналина, всего через несколько часов после завершения битвы.

Нет, это была совершенно иная радость, ибо она была рождена твердой уверенностью, что все вернулось обратно – его инстинкты воина, все навыки, полученные раньше на занятиях, все, что он утратил за те страшные часы битвы при Рико-Пасс. Все вернулось!

В течение последней недели Алекс и Макколл проводили встречи с представителями повстанцев. И на каждую следующую встречу собиралось все больше людей. Они приезжали из самых отдаленных районов страны, стекаясь, как ручейки в большую реку. Чтобы обеспечить безопасность, лидеры «Разбойников» устраивали встречи в разных местах. Сегодня они арендовали сарай рыбака из Морей-порта. Это было очень большое помещение с высоким потолком, заваленное старыми моторами и инструментами, на стенах были развешаны рыболовные сети, ждущие ремонта. А в дальнем углу стояла очень старая, ржавая, похожая на торпеду семейная подводная лодка.

Этой ночью собралось не менее пятидесяти мужчин и женщин. Слишком много людей, чтобы Алекс и Макколл могли чувствовать себя в безопасности.

Чем больше людей в группе, тем выше вероятность того, что среди них может оказаться шпион или предатель. Это с давних времен было самым слабым местом любого восстания. Даже такой сумасшедший монстр, как Вилмарт, имел несколько человек среди местных жителей, которые готовы были продать своих друзей и соседей за несколько С-чеков.

Но, несмотря на опасность быть пойманными, двое легионеров согласились на встречу этим вечером с большой группой повстанцев. На Каледонию должен был вскоре прибыть Серый Легион Смерти. Вообще-то Легион должен был прилететь в систему еще вчера, а сейчас быть на подлете к самой планете. Неожиданное подавление всех каналов радиосвязи за последнюю неделю не позволило Алексу и Макколлу связаться с кораблем, на котором находился Легион в прыжковой точке. Здесь мог помочь только лазерный передатчик, но они его, к сожалению, не захватили с собой. И все же если все развивалось согласно плану, то по крайней мере один батальон Серого Легиона Смерти должен был приземлиться на планете через несколько дней.

На этот раз прилет отца означал просто встречу, а не спасение от врага. И это еще больше поднимало боевой дух Алекса. У них с Дэвисом есть всего несколько дней, чтобы как можно больше узнать о положении дел на Каледонии и сплотить разрозненные группы повстанцев.

Если быть точным, то всего четыре дня, чтобы успеть сгладить серьезные разногласия, которые могут свести на нет все, за что борются повстанцы Каледонии.

– Они уже скорро должны быть здесь, – говорил Макколл собравшимся, стоя на импровизированной трибуне, роль которой выполняла палуба подводной лодки. – Мы в последний раз говоррили с Каррлайлом по РЛС срразу после нашего пррибытия на Каледонию. Серрый Легион Смеррти, или его часть, будет рразверрнут здесь по прриказу Главного Командования на Тарркаде.

Левая рука Макколла все еще была на перевязи, чтобы создать условия относительного покоя его обожженному плечу. Несколько дней плечо находилось в специальном медицинском рукаве, что позволило регенерировать большую часть кожи и мускулов, сожженных расплавленной броней костюма, но потребуется еще не менее двух недель, чтобы полностью восстановились все функции и подвижность руки. Макколл выглядел очень усталым. Видно, сказались и перенесенное ранение, и интенсивная политическая кампания, которой он уделял много времени в последние несколько дней.

– И что будет, когда они высадятся на Каледонии, майор? – спросил генерал Макби, сидящий в первом ряду зрителей. – Принц Виктор послал Легион, чтобы расправиться с нами, а не с официально назначенным наместником. Ведь именно мы считаемся здесь бунтарями, мы создаем угрозу миру и нарушаем порядок. Или вы забыли об этом?

– Я ничего не забыл, генеррал, – с легкой усмешкой ответил Макколл. – Я могу честно сказать, что имею кое-какое влияние на Каррлайла. Мы с Алексом достаточно увидели, чтобы рразобрраться в том, что здесь прроисходит. Я думаю, что могу обещать вам, что Серрый Легион Смеррти не будет использован прротив вас. Алекс и я поговоррим с Каррлайлом относительно того, что мы можем прредпрринять прротив Вилмаррта.

– А что, если наместник или его люди поговорят с Карлайлом раньше вас? – Сержант Росс – огромный мужчина с татуировкой на плече, которого они спасли из Цитадели – вопросительно смотрел на Макколла, скрестив могучие руки на груди, и в его глазах было недоверие.

– Не вижу, как они смогут это сделать, – ответил Алекс. – Для этого им придется послать кого-нибудь встретить шаттл с Легионом, а наши люди наблюдают за космопортом.

– На Каледонии не один космопорт, – ответила Эйлин. – Кроме того, они могут послать кого-нибудь к прыжковой точке, чтобы там перехватить Карлайла.

– Да, это возможно. А зачем им это делать? – спросил Алекс. – Легион прибывает сюда по приказу, пришедшему с Таркада. И что Вилмарт может сделать в этой ситуации, разве что сказать им, чтобы они убирались туда, откуда прибыли?

– И все же как поступит этот ваш полковник, когда он высадится на Каледонии? – спросил Ангус Макколл. – Он, конечно, выслушает то, что вы ему скажете, Дэвис, но ведь он наемник. У нас нет денег, чтобы заплатить за работу целого наемного войска, подобного Серому Легиону Смерти!

– Я так тебе скажу, паррень, – ответил Макколл. – Каррлайл не будет трребовать вознагрраждения, когда узнает прравду об этом пустоголовом диктаторре Вилмаррте и его убийцах. Дрругое дело, что он может заключить с вами соглашение о дополнительных непрредвиденных обстоятельствах.

– Соглашение о дополнительных непредвиденных обстоятельствах? – переспросила Эйлин. – А что это такое?

– Добыча, – ответил ей Алекс. Ему стало немного не по себе от ее вопросительного взгляда. – У Вилмарта есть имущество в замке, которым мы могли бы воспользоваться. Его боевые роботы не в очень хорошем состоянии, и он вряд ли имеет к ним запасные части. Но что-то у него все-таки есть. А еще инструменты и расходные материалы, такие, как ракеты дальнего действия, взрывпакеты и тому подобное.

– Веррно, паррень, – сказал Макколл со своего возвышения, слегка усмехнувшись. – Плохо, что ты вывел из стрроя почти весь паррк машин Вилмаррта на пррошлой неделе! Думаю, Синди не отказалась бы наложить свою лапу на некоторрые из брронетрранспорртерров, которрые ты рразнес в щепки!

Синди, лейтенант Синди Сашимото, была начальником транспортного и обслуживающего отдела Легиона.

Замечание Макколла вызвало взрыв смеха у присутствующих.

– Значит, ваши люди удовлетворятся тем, что смогут захватить в Цитадели в качестве платы за оказанную нам помощь? – спросил кто-то, когда все успокоились. – Почему? – Задавший вопрос мужчина был одет в черный со стоячим воротником пиджак и темный походный плащ. В самом начале встречи его представили Алексу и Макколлу просто как Брайсона Карутерса, но они уже знали, что этот человек был центральной фигурой в разногласиях между повстанцами. Он слушал ораторов с выражением явного неодобрения, морщился с отвращением, будто ему под нос сунули какую-то вонючую гадость.

– Что вы хотите этим сказать, сэрр? – спросил Макколл. – Что означает ваше «почему»?

– С какой стати эти ваши наемники будут нам помогать? – Карутерс покачал головой и еще больше нахмурился. – Братья, – сказал он, на этот раз обращаясь к сидящим перед ним и вокруг него каледонцам, – мне кажется, что одна банда захватчиков ничем не лучше другой. А одна армия боевых роботов так же страшна, как и другая. Они вытопчут наши поля, сожгут посевы и разрушат дома.

– Ну и что же ты конкретно предлагаешь, чтобы избавиться от них, Брай? – спросил Макби. – Твои джихадцы не представили пока еще четкого плана, как прогнать с планеты Вилмарта и его подручных и при этом не использовать хотя бы один взвод роботов.

– «Не полагайся на машину, – провозгласил Карутерс, явно цитируя выдержку из какого-то текста, которого Алекс никогда раньше не слышал, – ибо путь машины – это путь смерти. Идите дорогой жизни, и да пребудет с вами мир».

– Так гласит «Слово», – произнес голос с другой стороны комнаты, и Алекс, услышав негромкое бормотание нескольких голосов, понял, что они молятся.

– Майор… капитан, – сказал Макби, – Брайсон является здесь проповедником «Слова Джихада». Не все из нас думают, как он, и разделяют его отношение к машинам, но они хорошие люди и добрые соседи.

– Если я вас правильно понял, – сказал Алекс, повернувшись на своем месте и посмотрев на Карутерса, сидящего через несколько рядов от него, – вы ненавидите вообще все машины.

– Я проповедник «Слова Джихада», – ответил Карутерс Алексу тоном учителя, поправляющего своего ученика, – и этим все сказано. Я не намерен говорить вам, как вы должны организовать свою революцию. Но меня… тревожит то, что вы так доверяетесь этим дьявольским механизмам. Конечно, завтра эти машины смерти смогут помочь решить наши проблемы. Но, однако, послезавтра они погубят наши души.

– Эй, паррень, – обратился к нему со своей импровизированной трибуны Макколл. – Может, ты и пррав. Но сначала нужно перрежить завтррашний день и остаться в живых, а уж потом беспокоиться о будущем. А без боевых рроботов, поверрь мне на слово, ты долго не прродерржишься прротив Вилмаррта и его рребят.

– «Праведники не нуждаются в мерзких и отвратительных машинах, – продекламировал один из мужчин в зале. – Верь в свое сердце и душу и в великий дар жизни, ибо написано, что в конце концов жизнь победит смерть».

– Так учит нас «Слово»! – подхватило несколько голосов.

– Майор, не все из нас думают, как эти чертовы проповедники, – сказала Эйлин. – Их так называемое «Слово» не помогло избавиться от Вилмарта, и этот маленький жирный ублюдок правит Каледонией из своего черного замка вот уже целых пять лет! Все эти банальности и гордо звучащие заявления о том, что «жизнь победит смерть», конечно, прекрасны, но они не дают ни малейшего шанса победить боевых роботов Вилмарта.

– Особенно если учесть, что он скоро получит подмогу, – добавил Росс, потирая подбородок. – Эти «Победители»…

– Третий Гвардейский полк Дэвиона, – покачав головой, промолвил Алекс. – Да, это не очень хорошо.

– Неужели эти роботы действительно доставлены с Гесперуса II, капитан? – спросил кто-то из собравшихся. – Серый Легион Смерти в состоянии справиться с ними?

– Все зависит от того, сколько их у наместника и сколько роботов везет с собой Серый Легион Смерти. Третий Гвардейский полк очень хорошее воинское подразделение, с большим опытом ведения боевых операций. – Алекс на минуту умолк и улыбнулся. – Но им далеко до Серого Легиона Смерти.

– Люди, люди, – обратился Карутерс к собравшимся. Он поднялся со своего места и, простирая руки к толпе, произнес: – Неужели вы не видите? Насилие порождает насилие, машины порождают машины! Если мы не вырвем из сердец греховную зависимость от мерзких громыхающих монстров, то не избавимся от них никогда! И люди станут рабами этих монстров во веки веков!

Макколл покачал головой:

– Сдается мне, что вы не хотите помощи от Серрого Легиона Смеррти из-за его боевых рроботов.

– Вы же победили боевых роботов Вилмарта без помощи этих адских машин!

– воскликнула молодая женщина, сидящая рядом с Карутерсом. – Мы видели это своими собственными глазами! И вы сможете научить нас тому, что умеете сами!

Болезненная гримаса исказила лицо Макколла.

– Девочка, ты даже не понимаешь, о чем говорришь.

– Безоружные, не имея ничего, кроме взрывчатки, – сказал Алекс, – вы будете мертвы, прежде чем подойдете на пятьдесят метров к боевому роботу.

– Но ведь вы, – упрямо повторила женщина, – вдвоем сделали это без помощи десятиметровых монстров из стали, напичканных электроникой! Вы не зависели от машин, когда выиграли свое, пусть маленькое сражение!

– Я бы не стоял сейчас здесь и не опрроверргал бы твои слова, если бы не полагался на машину, – напомнил ей Макколл. – Если бы у меня не было моего бррониррованного костюма, я черрез две минуты прреврратился бы в крровавую лепешку на мосту.

– А кроме того, Джанет, – обратился к ней, смеясь, один из повстанцев, – взрывпакет – это ведь тоже своего рода машина. Не так ли, проповедник? Или у «Слова» на это есть свой ответ?

И хотя разговор вроде бы велся в дружеском тоне, но Алекс почувствовал некоторое напряжение в зале. Альянс между каледонскими якобитами и джихадцами был и так очень хрупким, а за последние несколько дней между ними все больше ощущалось непонимание. Якобиты были готовы на любые средства, чтобы изгнать с планеты Вилмарта и его убийц, в то время как джихадцы не хотели помогать им, если для этого нужно было использовать машины, особенно если это боевые роботы. Но проблема заключалась в том, что для полной победы революции была необходима поддержка и объединение всего населения Каледонии, а значит, и джи-хадцев. Еще недавно почти никому не известная секта противников машин за последние пять лет набрала силу и оказывала большое влияние на жителей Каледонии, особенно в сельских районах, расположенных далеко от больших городов.

– Я бы хотел кое-что выяснить у вас, сэрр, – обратился Макколл к проповеднику. – Где вы прроводите гррань между тем, что вы считаете машиной, а что нет? Или вы хотите, чтобы мы рразделись догола и отпрравились жить в леса?

– Конечно нет! – ответил Карутерс, явно шокированный предложением Дэвиса.

– Ну, спасибо. Я ррад это слышать. Каледонские зимы, на мой взгляд, достаточно сурровые, а ягоды и оррехи почему-то под снегом не ррастут. А уж снега здесь выпадает достаточно. Ну неужели вы сами не понимаете прростых вещей? Ведь одежда, которрую вы носите, и пища, которрую вы едите, – все является прродуктом той самой демонической технологии, прротив которрой вы борретесь. Вы не можете со мной не согласиться!

– «Слово» провозглашает, что существует разница между механизмами, которые служат своим создателям, и машинами, которые управляют ими. – Проповедник поднял полу своего плаща. – Даже одежда может стать хозяином, если она занимает наши мысли и наши души настолько, что мы становимся ее рабами. Рабами нового фасона, богатых украшений. Или когда мы хотим быть одетыми так, чтобы отличаться от своих соседей. Лучше ходить голыми и жить в чаще леса, чем стать рабами вещей!

– Тут я с вами согласен, – ответил Макколл. – Должен сказать, что ничего не имею прротив идеализма или прротив идеалистических взглядов. У меня и самого за мою долгую жизнь было несколько подобных точек зррения. Но я хочу вам напомнить, что есть врремя, когда нужно веррить в «Слово», и есть врремя, когда нужно соверршать поступки.

– Только вера помогает нам совершать добрые дела, – сказал Карутерс, – вы не можете отделить одно от другого.

– Неужели вы все еще веррите, что можете победить боевых рроботов голыми рруками?

Карутерс посмотрел на женщину, которая только что доказывала Макколлу, что ему не понадобились машины, чтобы победить роботов Вилмарта, и снисходительно улыбнулся Дэвису.

– Джанет, конечно, говорила очень эмоционально, майор. Но путь к одержанию победы и освобождению должен быть мирным. Мы будем противостоять злу мирными средствами. Отвечать на. ненависть любовью. И любовь в конце концов победит.

– Понимаю, – задумчиво ответил Макколл. – Я хочу спрросить, сколько человек срреди пррисутствующих рразделяют вашу точку зррения?

Над головами сидящих по всему помещению сарая поднялось около двадцати рук – почти половина собравшихся повстанцев.

– Значит, вы прредпочитаете борроться с Вилмарртом своей веррой? А его боевых рроботов усмиррять своей любовью?

Несколько рук при этих словах Дэвиса дрогнули и опустились.

Один из поднявших руку мужчин встал на ноги и, не опуская руки, сказал:

– Очень многие приверженцы «Слова Джихада» присоединились к якобитам, майор. И с каждым днем их становится все больше и больше. В «Слове» сказано, что пройдет три столетия, в течение которых машины будут уничтожать мирный народ в жестоких, кровавых войнах. А потом наступит время горя и несчастий, когда будет испытываться наша вера. И только после этого придет время очищения, когда простые люди, у которых сильна вера, поднимутся и уничтожат машины раз и навсегда! – Он сделал небольшую паузу и с вызовом обвел присутствующих взглядом. – И мне кажется, что эти три столетия как раз завершаются сейчас. И наш Вилли – это посланное нам испытание!

Раздалось несколько одобрительных голосов, и кое-где среди сидящих послышались аплодисменты.

– Вот о чем я хочу сказать вам, люди, – сказал Макколл. – Я никогда не прридеррживался мнения, что техника, какой бы она ни была, является злом. Хотя, конечно, врремя от врремени поднимается и обсуждается вопррос, что наука создает больше прроблем, чем ррешает, что техника – это зло и что машины бесчеловечны. И мы повторряем эту чушь с момента появления паррового двигателя… нет, пожалуй, с того врремени, как научились пользоваться огнем. Но ведь не машины опрределяют человечность. Мы становимся ррабами железок только в том случае, если сами хотим этого. Когда мы позволяем им упрравлять нашими жизнями. Нет ничего постыдного и, уж конечно, это не означает по-террю верры, если мы пользуемся механизмами, когда они нам необходимы. И не важно, какие это машины: ткацкий станок, чтобы сделать для себя одежду и не ходить нагишом, или боевой рробот, чтобы защитить свои дома и детей. Прроповедник Каррутеррс пррав в одном. Война и ненависть – это составные замкнутого крруга, по которрому пока идет человечество. Но я что-то не услышал здесь ни одного дельного прредложения, как ррешить эту прроблему. – Макколл перевел дыхание, обвел глазами притихших людей и продолжил: – Но хочу прредупрредить вас. Из своего большого жизненного опыта, поскольку я побывал на многих миррах и видел это собственными глазами, я знаю, что есть планеты, которрые потерряли способность делать вещи, стрроить и мечтать. Откажитесь от техники, и вы не будете жить в том буколическом сельском рраю, которрый вам обещает «Слово Джихада». Вы узнаете болезни, голод, войны и смеррть, и вы не сможете избавиться от этих напастей, вы прросто погибнете, исчезнете, прреврратитесь в пррах! У вас не будет будущего!

Когда Макколл закончил свою речь, никто не аплодировал, но наступившая тишина была гораздо выразительнее самых громких аплодисментов. Алекс вслушивался в эту тишину и почти физически ощущал, как менялось настроение людей, сидящих вокруг него. Он был уверен, что большинство из них было согласно с тем, о чем только что сказал Макколл… даже среди джихадцев.

Алекс был восхищен своим старшим товарищем. Дэвис Макколл знал, как повести за собой людей!

– Хочу предложить, – первым нарушил тишину генерал Макби, – проголосовать за то, принимаем мы или нет помощь Серого Легиона Смерти, даже при условии, что будут использованы боевые роботы. Если, конечно, кто-нибудь не хочет предложить другой вариант освобождения от власти Вилмарта.

– Но это не сможет искоренить зло! – вскричал Карутерс из дальнего угла комнаты. – У нас еще есть время провести мирные переговоры, еще есть возможность найти с наместником компромисс по этому вопросу!

– С таким, как Вилмарт? – спросила Эйлин. В наступившем после пламенных слов проповедника молчании ее голос прозвучал резко и ожесточенно. Она встала и повернулась лицом к аудитории. В ее глазах горел огонь. – Я была там, проповедник, в его застенках. Единственным моим преступлением было то, что я высказала свой протест против его беззаконного и кровавого правления!

Меня арестовали, били, раздели догола, оскорбляли, унижали, связали и заткнули рот кляпом, насиловали, а затем подвесили на петле из струны и оставили умирать, поставив голыми ногами на кусок тающего льда! Посмотри мне в глаза и скажи, что пойти на компромисс с Вилмартом меньшее зло, чем принять помощь от Серого Легиона Смерти!

За предложение использовать боевые роботы проголосовал сорок один человек, кое-кто воздержался от голосования, и только несколько наиболее упрямых приверженцев Джихада были против.

– Ну вот, Алекс, – устало сказал Макколл после того, как голоса были подсчитаны. – У нас уже есть своя «аррмия» здесь, на Каледонии. Я очень надеюсь, что мы сможем убедить полковника встать на нашу сторрону, когда он высадится на планете.

– Я в этом почти уверен, – ответил Алекс. – Отец выберет правильный путь. – Он огляделся по сторонам и посмотрел на людей, которые сейчас разбрелись по сараю и стояли, переговариваясь, небольшими группами. – Но что будет с этими людьми? У них нет оружия, я уж не говорю о тяжелом вооружении.

– Да, – откликнулся Макколл. – Но ведь они – отважные люди!

XXI

Шаттл «Стремительный»

На пути к космопорту Нового Эдинбурга

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

14 часов 12 минут, 13 апреля 3057 года

Балансируя на вырывающихся из реактивного двигателя струях раскаленной добела плазмы, три шаттла класса «Юнион»: «Стремительный», «Вызов» и «Доблесть» – спускались вниз в безоблачном небе. Сферической формы, раскрашенные в серые и черные цвета, они приближались к поверхности планеты Каледония на громоподобных плазменных двигателях V250 Звездной Лиги, которые всасывали тонны воздуха, нагревали его в параллельно соединенных ядерных установках и выбрасывали в атмосферу при температуре, близкой к температуре ядра звезды. Четыре гондолы, симметрично расположенные вокруг двигателей, были открыты, и из них виднелись цилиндрические посадочные опоры.

Преодолев большую часть своего пути, корабли все ближе и ближе подходили к космопорту. Четыре космических истребителя Легиона, взлетевшие, когда шат-тлы были еще в космическом пространстве, кружили на некотором расстоянии от кораблей, защищая эти огромные, неуклюжие объекты от возможной атаки, сканируя вокруг пространство, чтобы предотвратить любую военную угрозу с воздуха или земли.

Грсйсон Карлайл стоял в операционном центре шаттла «Стремительный», не обращая внимания на страшную вибрацию двигателей, передающуюся через стальную обшивку палубы, и рассматривая на экране одного из больших мониторов изображение, которое передавали внешние камеры, установленные на шаттле. Правила поведения в космических кораблях предписывали, чтобы весь находящийся на борту персонал оставался в своих каютах, пристегнутый к койкам во время маневров корабля до тех пор, пока пилот не даст команду «Отбой». Но «Стремительный» уже прошел самый трудный участок пути и теперь спускался вниз со скоростью всего несколько метров в секунду, поэтому Грейсон решил воспользоваться возможностью взглянуть с этой высоты на панораму столицы Каледонии – Новый Эдинбург.

– Пять влево, – сказал он, обращаясь к устройству пульта управления, принимающему речевые команды. – Увеличение.

Картинка, полученная на экране дисплея с высоты двадцати километров, была на удивление четкой и стабильной. Камера, контролируемая вычислительной машиной, позволяла держать изображение, несмотря на движение шаттла и порывы ветра. По речевой команде Грейсона окно, появляющееся в центре экрана, сдвинулось влево, а затем расширилось до требуемого увеличения выбранного района. На экране появилась панорама космопорта, простирающегося под медленно спускающимся шаттлом, а также парка и площади, окруженной зданиями. Вся площадь была заполнена огромной темной массой, которая колыхалась и волновалась.

– Увеличение в пять раз, – приказал компьютеру Карлайл.

На экране опять появился квадрат, который затем расширился, увеличивая изображение. Теперь Грейсон разглядел, что темная масса – это люди, стоящие плечом к плечу огромной, волнующейся толпой.

Восстание… или просто многочисленная демонстрация? Карлайл увеличил угол обзора сканирующего устройства в поиске больших источников тепла… Вот они! Целых три боевых робота двигались в направлении площади столицы. Он увидел еще один объект. Четвертый робот прятался между складскими помещениями на северо-восточной окраине космопорта, в некотором удалении от собравшейся на демонстрацию толпы. Почему он там находился? Как поддержка трех других в том случае, если толпа ринется в этом направлении? А может, это засада?

Вошел майор Фрей, встал позади Грейсона и посмотрел на экран дисплея через его плечо.

– Проблемы, полковник?

– Да, похоже, что так. Передайте солдатам мой приказ: после приземления выходить только в бронежилетах и с полным вооружением. Но они не должны, повторяю: ни в коем случае не должны первыми начинать боевые действия. Стрелять только в случае нападения.

«Мы так и не знаем точно, кто наш истинный враг», – подумал полковник.

Грейсон опять вспомнил об Алексе и Макколле. От них до сих пор не было никаких известий. Они не смогли найти возможность обменяться посланиями с тех пор, как правительство блокировало все радиочастотные каналы связи. Карлайл никак не мог прийти в себя после того, как несколько часов назад Фолкер показал ему фильм о штурме Цитадели. Ему тогда удалось не выдать своих чувств, и потом при встречах с Киленом Фолкером он старался держать себя в руках. Но за прошедшие несколько часов Грейсон пришел к следующим заключениям.

Во-первых, тот факт, что он увидел, как человека в бронированном костюме, напоминающем «Сову», подстрелили и он упал на дно каньона, совсем не означает, что этим человеком был Макколл или Алекс. Это мог быть кто-нибудь другой.

Во-вторых, то, что человек упал в каньон после того, как был подстрелен, не обязательно говорит о том, что он мертв. Из того, что он увидел на пленке, трудно было определить, насколько велика глубина каньона. А он знал, что бронированный костюм «Сова» очень прочный и может выдержать и не такое испытание.

В-третьих, Грейсон решил для себя, что он не верит Фолкеру. Нельзя верить человеку, который является представителем правительства, явно предпочитающего умалчивать всю информацию о себе и безнаказанно помыкать своим народом. В Фолкере было что-то скользкое, и это выводило Грейсона из себя. Карлайл легко мог поверить в то, что Фолкеру ничего не стоило изменить последовательность кадров или даже подделать пленку, на которой был запечатлен бой у Цитадели.

Почему Фолкер так себя ведет? Грейсон не мог найти ответ на этот мучивший его вопрос. Но у него сложилось четкое мнение, что Фолкер пытается связать как можно теснее Грейсона и Серый Легион Смерти с Вилмартом и с тем, как наместник расправляется с населением Каледонии. Вместо того чтобы вернуться на Каледонию в собственном шаттле, Фолкер остался на борту «Стремительного», где проводил большую часть времени этих последних пяти дней, пытаясь убедить Грейсона, что восстание якобитов и джихадцев – работа анархистов, врагов наместника и, следовательно, врагов Федеративного Содружества.

Фолкер настойчиво утверждал, что Легион, являясь одним из военных подразделений, которые будут развернуты на Каледонии, должен прибыть на эту планету с единственной целью: восстановить мир и порядок. Он привез с собой несколько дискет, содержащих гигабайты данных, на которых давался подробнейший план действий Легиона. Грейсону предписывалось развернуть свои войска, начиная с космопорта Нового Эдинбурга, затем занять саму столицу и ввести военное положение. Вторым подразделением, по словам Фолкера, будет Третий полк Гвардейцев Дэвиона, ранее расквартированный на соседней с Каледонией планете – Гесперус II, а в настоящее время направляющийся сюда – либо в Новый Эдинбург, либо в город Стирлинг, расположенный к северу от столицы.

В последние дни, когда они на шаттлах спускались на Каледонию, Грейсон очень много думал о сложившейся ситуации. Он был в очень трудном положении: как в политическом, так и в этическом смысле. Как барон Гленгарри, он присягал на верность Виктору Дэвиону – принцу и правителю Федеративного Содружества. Но сам по себе дворянский титул лично для Грейсона ничего не значил. Легион был для него родным домом и делом всей его жизни.

А что касается его верности как наемника, то несколько десятилетий назад он присягал Дому Штайнеров. И хотя наемные подразделения не всегда служили одному нанимателю, политические симпатии Грейсона Карлайла были скорее на стороне Штайнеров, чем на стороне других Великих Домов Внутренней Сферы. Мир Штайнера, Верзанди, дал много лет назад Серому Легиону Смерти первый контракт, когда подразделение было только сформировано. И все последующие годы он хранил верность Катрин Штайнер, до того дня, когда она отреклась от власти в пользу своей дочери Мелиссы. Его контракт никогда официально не был подтвержден Домом Дэвиона или Федеративным Содружеством. Он сочувствовал лиранцам и прекрасно понимал причины их недовольства правительством, потому что Дэвион стал уделять больше внимания только одному из двух государств, входящих в этот альянс. В настоящее время принц Виктор почти все время проводил на Новом Авалоне и, казалось, больше стремился сохранить и укрепить свою власть, чем заниматься проблемами своих подданных.

Грейсон очень не любил, когда люди, облеченные властью, привыкшие идти своим путем, использовали Серый Легион Смерти для достижения сугубо личных целей. Это уже не раз происходило в прошлом, и Грейсон интуитивно чувствовал, что и сейчас его кто-то собирается «поиметь». Но кто? И для чего? Это, конечно, не Фолкер. Он всего лишь посредник, мелкая сошка, не лидер. Вилмарт? Теоретически это возможно, но все, что Грейсон слышал о наместнике Каледонии, говорило, что это не он. Фельдмаршал Гарет? Очень возможно. Этот человек амбициозен… и, кроме того, испытывает огромную симпатию к сепаратистам Скаи.

Но сейчас Грейсону трудно было разобраться в своих эмоциях и чувствах. Сначала он должен достигнуть Каледонии и уже на месте выяснить, что происходит на самом деле.

Одно он знал наверняка: майор Килен Фолкер не заставил его испытать чувства симпатии к официальному правителю Каледонии. Фолкер не отходит от Карлайла, стараясь склонить его на свою сторону, напоминая ему несчетное количество раз, что якобиты и джихадцы подняли восстание против своего официально назначенного наместника, а значит, и против правительства Федеративного Содружества. Свою речь он всегда завершал одной и той же фразой: «Вы барон Гленгарри, полковник. Вы присягали на верность принцу Виктору. Здесь перед нами враги принца, и ваша прямая обязанность уничтожить их!»

К тому времени, как они закончили снижение с орбиты и вошли в атмосферу планеты, Грейсон все еще не имел понятия, кто прав, а кто нет в этом мире. В чем он был совершенно уверен, так это в том, что ему прежде всего необходимо найти Дэвиса и Алекса. И если они живы, то только от них он сможет узнать всю правду об истинном положении дел на Каледонии. А если их нет в живых, то кто-то заплатит за их смерть, и дорого заплатит!

* * *

– Вот они! – воскликнул Алекс, указывая на небо. Макколл одной рукой поднес электронный бинокль к глазам и посмотрел туда, куда показывал Карлайл. Три яркие белые звезды были отчетливо видны на полуденном голубом небосклоне. Они медленно приближались к поверхности планеты. Через бинокль Макколл уже мог рассмотреть детали корпуса, лазерные установки и стилизованный череп – эмблему Серого Легиона Смерти.

– Да, паррень, это они. Скоррее всего, это «Стрремительный», «Вызов» и «Доблесть», все трри шаттла Трретьего батальона, и я не удивлюсь, если мы скорро увидим твоего отца.

– Теперь перед нами стоит только одна задача – добраться до них как можно быстрее.

Одетые в бронированные костюмы «Сова», но со снятыми пока шлемами, двое мужчин сидели в высокой открытой кабине паукообразного сельскохозяйственного робота. Это была очень старая модель СК-3 «Сборщик вишен», которому было не менее двух сотен лет и которого любезно одолжил им один из фермеров Данди. Этот фермер был джихадцем и пацифистом, но, как он сам заявил, появившись в лагере «Разбойников» на следующее утро после собрания повстанцев в Морей-порте: «Видит Бог, я мирный человек, но всему есть предел! И пусть эти чертовы ублюдки убираются с нашей планеты!»

«Сборщик вишен» был оборудован автоматическим пулеметом и самодельной лазерной установкой, представлявшей собой модификацию небольшой домашней ядерной установки, с которой были сняты предохранители, а выходная мощность увеличена за счет отсутствия регулятора. Теперь это устройство было отдаленно похоже на небольшую лазерную установку, хотя никто не, смог бы гарантировать, что оно сможет выстрелить больше одного, от силы двух раз, прежде чем перегорит. Но все равно оно давало «Сборщику вишен» хоть такое количество выстрелов, прежде чем он будет уничтожен и разнесен по винтикам.

Макколл очень надеялся, что этот работяга не попадет сегодня в переделку, но прекрасно знал, что надежды не всегда оправдываются. Он догадался о прибытии Серого Легиона Смерти еще несколько часов назад, как только дозорные «Разбойников» доложили о том, что отряды «Кровопийц» стали занимать свои позиции вокруг космопорта. Ясно, что Вилмарту не хочется допустить встречи вооруженных сил Серого Легиона Смерти с повстанцами, по крайней мере до тех пор, пока наместник не будет уверен, что Легион на его стороне.

Между предводителями повстанцев и двумя легионерами было решено организовать многочисленную демонстрацию на площади перед главным входом в кос-мопорт. Ожидалось прибытие не менее двадцати тысяч человек, огромной толпы народа, которая отвлечет внимание части внутренних войск Вилмарта на себя и даст время Макколлу и Алексу добраться до шаттлов Легиона.

Сельскохозяйственный робот три дня назад был частично разобран и перевезен на грузовике и транспортере в район космопорта, где располагались складские помещения. Здесь, внутри одного из складов, предоставленного другим тайным членом организации «Разбойники», робот СК-3 был опять собран, а его импровизированное вооружение установлено на место. Самодельный лазер вряд ли поможет в бою против настоящего боевого робота, но если солдаты Вилмарта станут преследовать Алекса и Макколла на открытом пространстве поля космопорта, то очереди из пулемета или лазерной установки на какое-то время отобьют у них охоту гнаться за «Сборщиком».

Сейчас Макколл и Алекс сидели внутри робота и ждали приземления шаттлов. Крыша и южная стена склада были разобраны дюжиной вооруженных повстанцев, ожидавших вместе с ними Серый Легион Смерти, и теперь двое легионеров могли наблюдать за подлетом шаттлов.

Огромные, сферической формы корабли были так близко, что Макколл видел все детали корпуса и отличительные знаки даже без электронного бинокля. Если бы только у них с Алексом был лазерный передатчик, они бы смогли немедленнопослать сообщение на «Стремительный»…

Отдаленный гул множества голосов демонстрантов, находящихся к западу от космопорта, был перекрыт грохотом двигателей сразу трех приземляющихся шаттлов. И Дэвис еще раз подумал о том, как было бы здорово прямо сейчас связаться по радио с полковником Карлайлом. Но, увы, все радиочастотные каналы планеты были заблокированы. Конечно, существовали узкие окна прозрачности, зарезервированные для правительственной связи, но, не имея необходимого кода и не зная этих частот, «Разбойники» не могли воспользоваться этими радиочастотами. В этом случае помог бы только лазерный передатчик, потому что пока еще не придумано средство, которое сможет подавить его. Но, к сожалению, ни повстанцы, ни легионеры не имели этого дорогого и редкого устройства.

Макколл с сожалением подумал, что они смогли бы использовать лазерную установку еще одним способом, но было уже поздно. Ручные лазеры имеют слишком большой цикл перезарядки после каждого выстрела и не могут быть использованы в этих целях. А вот лазеры наведения на цель и устройства определения дальности очень бы пригодились. Их можно было бы направить на «Стремительный» и быстро, включая и выключая, привлечь внимание бортовых противовоздушных компьютеров, которые фиксируют любую лазерную энергию, касающуюся корпуса корабля. Если дежурный офицер заметит, что это не просто энергия, а серия точек и тире…

Но раньше эта мысль не пришла к Дэвису, а теперь было поздно. Ладно, не имеет значения. Один вид ковыляющего на паучьих ногах через поле космодрома сельскохозяйственного робота привлечет внимание полковника. В конце концов, именно Грейсон Карлайл впервые использовал сельскохозяйственных роботов, кое-как оборудованных для ведения боя, много лет назад на Верзанди, и он, скорее всего, поймет, что к чему.

Только бы какой-нибудь ошалевший от счастья, что его взяли на задание, новичок Легиона не принял их за врага и не выстрелил бы первым, прежде чем полковник успеет остановить его…

В густом облаке перегретого пара три шаттла опустились один за другим в специальные посадочные шахты с отражающими свет феррокритовыми стенами. Шахты были наполовину заполнены водой, что обеспечивало охлаждение стен после того, как их опалят струи плазмы, вылетающие из главных двигателей шаттла. Опустившись на специальные амортизирующие опоры для посадки, корпус шаттла в тот момент, когда отключились все двигатели, сильно задрожал.

Затем все стихло. Из стен посадочной шахты выдвинулись закрытые со всех сторон трапы и с помощью магнитов подсоединились к выходным люкам каждого корабля. Это было чертовски приятно. Обычно при заброске Легиона на боевое задание шаттлы опускаются в открытом поле, и некому обеспечить удобную высадку либо через закрытые трапы с кондиционерами, либо с помощью эскалаторов, которые доставили бы уставших путников в прохладное помещение здания космопорта.

Сейчас двери грузовых отсеков шаттлов медленно отворились и по выдерживающим большие грузы транспортерам началась выгрузка первого боевого робота. Специальные трапы, идущие от посадочных шахт, позволяли выгружать роботов сразу на мощеное поле космопорта.

Макколл, несмотря на то, что видел эту картину тысячу раз в жизни, не переставал удивляться тому, как огромны и величественны шаттлы, стоящие на-поле кос-мопорта. Ведь их внутренние помещения такие тесные, что воинскому подразделению – водителям боевых роботов, техам и обслуживающему персоналу – приходится ютиться в небольших, вызывающих клаустрофобию каютах. Эта теснота и скученность становится непереносимой уже через несколько дней полета. На борту шаттла нет достаточного места для дополнительных туалетов и душевых, и мужчины и женщины заперты в переполненных каютах, мечтая хоть немного побыть в одиночестве. Гражданские космические корабли предлагают больше удобств и комфорта, но на военных кораблях нельзя позволить себе думать о человеке, там каждый килограмм оборудования для обеспечения нормальной жизни пассажиров придется взять за счет более жизненно необходимого килограмма боеприпасов, запасных частей к роботам, оборудования. Однако сейчас, даже на приличном расстоянии и при том, что шаттлы на треть были погружены в посадочные шахты, корабли казались огромными, особенно когда на поле один за другим стали появляться из грузовых отсеков роботы. Рядом с шаттлами они выглядели игрушечными. Макколл знал боевых роботов лучше, чем шаттлы. Он знал об их конструкции, массе и высоте достаточно, чтобы понимать, как они мощны и высоки. Но шаттлы класса «Юнион», в которых было семьдесят восемь метров от двигателей до куполообразного верха, превышали почти в восемь раз самого высокого из боевых роботов – «Атласа». Даже на треть сидящие в посадочных шахтах, они все равно были огромными по сравнению с выстраивающимися на поле боевыми роботами.

Макколл через электронный бинокль, придерживая его здоровой рукой, наблюдал за выгрузкой роботов. Уже появились «Виндикатор», «Катапульта» и «Горбун». Это была часть боевого звена лейтенанта Андерса, которое входило в первый взвод Третьего батальона Легиона.

Но Макколл, сколько ни старался, так и не увидел среди них «Победителя» Грейсона Карлайла.

– Вот что, паррень, нет смысла больше ждать. Я очень хочу поскоррее добрраться до твоего отца. Но там стоит «Катапульта» Ларрри Андеррса. Очень надеюсь, что он не прримется срразу стррелять в нас, не спрросив, кто мы такие и зачем пожаловали. И все же мне бы хотелось, чтобы появился «Победитель» твоего отца. Вот было бы здоррово подойти к нему на нашем тррудяге! Встрретиться в поединке – рробот прротив рробота.

– Мне кажется, что следует еще подождать, – ответил ему Алекс, – так будет лучше. Пока нет никаких признаков, что роботы «Кровопийц» начали разгон демонстрации.

Сигнал, который они должны были получить, как только роботы двинутся против демонстрантов, Макколл и Алекс обговорили с повстанцами еще утром. Это будут три зеленые ракеты, посланные с площади. Как только боевые роботы Вилмарта двинутся на площадь, их «Сборщик вишен» должен будет на полной скорости, какую он только способен развить, рвануть через поле космодрома в относительной безопасности. Если Макколл и Алекс выйдут из укрытия раньше времени, то возрастет вероятность того, что один из роботов Вилмарта, который стоит около космопорта и следит, чтобы никто не приблизился к прибывшим шаттлам, заметит их и постарается уничтожить «Сборщика». Сельскохозяйственный робот очень уязвим. И скорее всего, первый же удар по нему будет и последним – от робота ничего не останется.

– Хоррошо, паррень, – подумав, согласился Макколл. – Мы можем подождать еще минут десять. А потом двинемся вперред независимо от того, будет твой отец горрдо выезжать на своем «Победителе» или нет.

Но Грейсон сейчас был далеко от своего боевого робота. Вместо этого он, майор Фрей и почти все руководство Легиона, сопровождаемые майором Фолкером и двумя его лейтенантами, прошли по широкому туннелю, а затем на подземном эскалаторе добрались до северной части здания космопорта. Там они увидели .большое количество солдат в милицейской форме, которые занимали все ключевые посты этой части здания. И Грейсон понял, что милиция находится здесь уже достаточно давно.

– Что вы хотите нам показать, майор? – спросил Грейсон, когда они вышли на круглую, застекленную со всех сторон площадку. Скоростной ллфт доставил их на самый верх высокой башни, которая заканчивалась смотровой площадкой, имеющей прекрасный обзор не только космопорта, но и столицы Каледонии, Нового Эдинбурга, расстилающегося к северу и востоку от космопорта. Грейсон посмотрел на юг, чтобы еще раз убедиться, что его приказ выполняется и идет планомерная выгрузка боевых роботов Третьего батальона. Затем последовал за Фолкером к противоположной стороне смотровой площадки.

– Смотрите туда, – сказал Фолкер. – Я получил сообщение об этом по радио, когда мы приземлились.

– Вы говорили по радио с вашим начальником? – в гневе воскликнул Грейсон. – Черт побери, майор, я же просил вас дать мне возможность поговорить с ним еще пять дней назад!

– А я тогда сказал вам, полковник, и повторю еще раз, что я являюсь посредником между вами и наместником. Мне сообщили сегодня утром, что около космопорта собирается огромная толпа местных жителей. Они решили устроить демонстрацию. Вот я и подумал, что здесь вы сами сможете в этом убедиться…

Фолкер был прав. С высоты почти ста метров Грейсон и сопровождающие его офицеры Легиона могли видеть площадь, расположенную перед главным входом в здание космопорта, четко и ясно, в мельчайших подробностях, гораздо лучше, чем он наблюдал по сканирующему устройству «Стремительного», когда шаттл спускался на планету. Толпа заполнила все ее пространство, это было огромное людское море, над которым бились на ветру разноцветные знамена и транспаранты. Отсюда Грейсон не мог прочесть того, что на них написано, но догадывался, что смысл всех надписей сводился к следующему: «Долой Вилмарта» и «Машины = смерть».

Сейчас он не видел четырех боевых роботов, которых разглядел на мониторе шаттла. Вероятно, силы Вилмарта пока находились где-то в укрытии, дожидаясь своего часа, когда ситуация на площади выйдет из-под контроля.

– Теперь вы видите, полковник, – сказал Фолкер, указывая на окно, – что положение здесь очень сложное. У наместника осталось всего несколько боевых роботов и бронированных транспортных средств… Два робота и существенное количество транспортных средств были выведены из строя вашими людьми неделю назад. Я позволю себе напомнить вам, сэр, что вы присланы сюда восстановить порядок.

– И что вы конкретно хотите от меня, майор Фолкер?

Майор еще раз указал на окно:

– У вас есть боевые роботы. Вам следует развернуть батальон, занять столицу и подавить восстание.

Грейсон широко открытыми глазами смотрел на Фолкера.

– Майор Фолкер, вы предлагаете мне, чтобы я использовал боевых роботов против людей, собравшихся там внизу, на площади?

– Эти люди, полковник, подняли восстание против законного наместника этой страны. – Произнеся эти слова, Фолкер выпрямился, его лицо приобрело жесткое выражение, а глаза сузились и стали злыми и колючими. – Полковник Карлайл, как личный представитель наместника Вилмарта и фельдмаршала Гарета, я приказываю вам направить ваши силы против восставших, даже если при этом будет необходимо разрушить до основания весь город!

– Боже милостивый, майор, вы понимаете, что вы говорите? Вы отдаете себе отчет в том, что сейчас приказали мне сделать?

– Я приказал вам разрушить город и подавить восстание якобитов!

Грейсон глубоко вздохнул. Есть такие приказы, которым он вынужден был подчиняться, даже если их выполнение приведет к его физической гибели. Но есть и другие приказы, выполнение которых означает духовную смерть.

– Нет.

– Что вы сказали?

– Я сказал: «Нет». Я отказываюсь выполнить этот приказ.

– Черт побери, Карлайл! Но в стране чрезвычайная ситуация! Наместник уже объявил военное положение. Вы не можете отказаться выполнить приказ, отданный вам от лица законного правителя страны!

– А я отказываюсь. Я не позволю использовать мой Легион для превращения города в руины, а его жителей в пепел. То, что вы просите, – это не война. Это массовое истребление гражданского населения.

– Тогда я могу сделать так, что вы и ваш чертов Легион будут считаться вне закона! – заорал Фолкер. – Как нарушители контракта! С вами будет покончено! Вы никогда не получите работу, никогда! Никто во всей Внутренней Сфере не доверится человеку, который отказался выполнить официальный приказ нанимателя!

Грейсон спокойно сложил руки на груди.

– Я не могу выполнить этот приказ, майор, и вы прекрасно это понимаете. Я не выполнил бы его даже в том случае, если бы наместник Вилмарт отдал мне его лично.

Фолкер обменялся многозначительными взглядами со своими подчиненными. Потом он быстрым движением руки выхватил из кобуры пистолет, издавший отвратительный скрип металла по коже.

– В таком случае, полковник, мне придется взять вас под арест. Ваше оружие, пожалуйста. Всем сдать оружие!

Грейсон машинально потянулся за своим лазерным пистолетом, но в ту же секунду услышал звук взводимых курков сразу нескольких ружей. Небольшая группа офицеров Легиона была плотно окружена со всех сторон милиционерами, одетыми в черно-желтую форму личных войск Вилмарта.

– Серый Легион Смерти, – сказал с наглой усмешкой Фолкер, – теперь переходит под мою команду, и вы будете делать то, что прикажу я…

XXII

Космопорт Нового Эдинбурга

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

14 часов 46 минут, 13 апреля 3057 года

Они спустились в кабине лифта в главное помещение здания космопорта. В небольшую кабину поместились только Грейсон и майор Фрей в сопровождении майора Фолкера и двоих вооруженных милиционеров в качестве охранников. Остальные все еще находились на смотровой площадке в ожидании другой кабины лифта.

– Не могли бы вы ответить мне на один вопрос, майор? – попросил Грейсон Фолкера, когда они спускались вниз, в зал космопорта. – А вы лично отдали бы такой приказ, если бы были наместником этой планеты? Стрелять в женщин и детей, которые протестуют против того, что им кажется гибелью для своей страны?

– Конечно, отдал бы. Если они вмешиваются в дела государства? Если они угрожают нормальному функционированию правительства? Черт побери, конечно, отдал бы такой приказ. Народ не имеет права учить правящий класс, как ему управлять!

– Интересно, – сказал Фрей. – А я-то всегда полагал, что это и называется демократией.

– Демократия, мой дорогой майор Фрей, – это сладкая ложь, которая нужна для умиротворения толпы. Слишком много демократии ни к чему хорошему не приведет. Это будет означать правление толпы, а значит, опасность…

В этот момент кабина лифта остановилась, и Грейсон взглянул на Фрея.

– Майор Фрей?

– Да, сэр.

– Я услышал достаточно, а вы?

– Я тоже все понял, сэр.

Дверь распахнулась. Первым вышел Грейсон, следом за ним Фрей.

– Охрана! – сказал Грейсон, его громкий голос перекрыл шум голосов в зале. – Арестовать их. Немедленно.

Шесть человек в темно-серых формах окружили вышедших из кабины людей, наставив на них приведенные в боевую готовность лазерные ружья и пистолеты. Двое милиционеров, разинув рты от изумления, немедленно отдали оружие и подняли руки над головой. Фрей взял лазерный пистолет из рук Фолкера и на всякий случай обыскал его.

– Он чистый.

– Нет, – сказал Грейсон, забирая свое личное оружие у одного из охранников, – он грязный. Но мы обсудим его личные привычки позже.

– Какие будут приказания? – спросил один из охранников Легиона.

Грейсон оглядел зал космопорта. Он был заполнен как гражданскими лицами, так и легионерами, но не осталось ни одного солдата в черно-желтой униформе, которых до этого было предостаточно.

– Вы очистили этот уровень?

– Да, сэр. Некоторые из них… м-м-м оказали сопротивление. Боюсь, что мы обращались с ними не очень деликатно.

– Есть радиосвязь?

– Да, но только на короткое расстояние, сэр. Мы все еще не нашли источник подавления радиосигналов.

– Какого черта? Что все это означает, Карлайл? – потребовал объяснения Фолкер.

– Сержант Лафферти является начальником Отдела безопасности, майор. Он всегда очень беспокоится, когда надолго теряет меня из виду. – Грейсон повернулся лицом к начальнику охраны: – Лафферти, еще восемь солдат милиции находятся на смотровой площадке, удерживая шестерых офицеров Легиона. Некоторые из них, по-видимому, скоро спустятся в лифте. Пошлите людей и обеспечьте безопасность офицеров.

– Уже сделано, сэр. О'Греди взял отряд и поднялся наверх по лестнице, когда я решил, что прошло слишком много времени с тех пор, как я видел вас в последний раз.

– Отлично!

Фолкер озирался по сторонам с видом полного недоумения.

– Но… мои люди…

– Я отдал приказ своим людям взять на себя охрану здания космопорта до того, как вы повели меня на эту небольшую экскурсию, майор. Мне не нравится, когда два различных воинских подразделения контролируют один и тот же объект. Это меня нервирует. В таких случаях возрастает опасность ну, скажем, непонимания.

– Что? Вы не имеете никакого права…

– Я следую полученным приказам, майор, и выполняю их в точности. Мне приказано восстановить порядок в Новом Эдинбурге, и я решил начать с космопорта. У нас могла возникнуть неприятная и даже опасная ситуация непонимания между двумя вооруженными группами, но теперь мои люди контролируют здание космопорта. Вы могли бы нам помочь, отдав приказ снять блокирование радиочастот, что мешает действиям Легиона гораздо больше, чем восставшим.

– Вам было приказано, полковник, подчиняться всем распоряжениям наместника Вилмарта…

– Которого мы что-то здесь пока не видим. И которому, думаю, нам надо поскорее нанести визит.

– Я являюсь представителем наместника с полномочиями…

– Сержант Лафферти, будьте любезны, поместите представителя наместника под арест. Заприте его на борту шаттла «Доблесть» и поставьте охрану.

– Есть, сэр. С удовольствием!

Внезапно раздавшийся взрыв сотряс все здание космопорта;. по залу полетели осколки выбитых оконных стекол. Грейсон упал на пол, на мгновение оглушенный взрывом. Пока оседала пыль от взрыва, по залу метались женщины и что-то кричали мужчины. Многие охранники Легиона бросились на пол, как только раздался взрыв. Майор Фрей быстро поднялся на ноги и повернулся, чтобы помочь Грейсону.

– Фолкер! – закричал тот. – Он убегает!

Фолкер бежал изо всех сил. Сбив с ног двух женщин, которые оказались на его пути, он помчался к боковой двери. Лафферти выхватил лазерный пистолет и стал прицеливаться, но Грейсон остановил его, быстро протянув руку и подняв дуло его пистолета вверх.

– В зале слишком много гражданских, – сказал полковник. – Вы можете задеть кого-нибудь из них. Пусть лучше этот сукин сын бежит, чем пострадают невинные люди.

Фолкер пронесся мимо напуганных взрывом людей и исчез за дверью.

– Не скажу, что мне приятно видеть, что этот ублюдок удрал от нас, – сказал Лафферти, убирая пистолет в кобуру.

– Меня это тоже не особенно радует, сержант. Но не стоит о нем больше думать. Сейчас у нас есть дела поважнее. Похоже, там боевые роботы.

В зале раздавались крики предупреждения об опасности, перемежаемые оружейными выстрелами. И несмотря на этот шум и неразбериху, Грейсон разобрал ни с чем не сравнимый звук движущегося тяжелого робота.

Звук усиливался…

– Майор! – приказал Грейсон Фрею. – Это здание не укреплено. Выведите отсюда людей на нижние этажи.

– Есть, сэр.

– И позаботьтесь о гражданском населении.

– Но они помешают нам…

– Я знаю. Но мы не можем бросить их здесь, чтобы они были похоронены заживо под обломками здания или сожжены лазером.

– Я не собирался опротестовывать ваш приказ, полковник. Просто указал на реальную ситуацию. Бенфорд! Имура! Соберите людей с той стороны здания. Начинайте срочную эвакуацию на нижние этажи.

Через образовавшееся в северной стене здания космопорта отверстие и разбитые и покореженные оконные пролеты можно было видеть выкрашенного в черно-желтый цвет «Шершня», медленно идущего от площади к зданию космопорта. Его правая рука, оснащенная сдвоенной лазерной установкой, была поднята. А за ним легкой, жеманной походкой двигался второй робот – «Саранча».

Грейсон быстро пересек зал и добрался до места, где стояла массивная каменная колонна. Отсюда он мог в безопасности смотреть через отверстия в стене на площадь. Еще совсем недавно площадь была заполнена людьми, пришедшими на демонстрацию протеста против правления Вилмарта. Она и сейчас была заполнена, но это была уже совсем другая картина. Люди в панике метались по площади, женщины причитали, а раненые, убитые или потерявшие сознание неподвижно лежали на мостовой. Небольшая группа людей встала перед надвигающимся на них «Шершнем» с ружьями и камнями в руках…

Над площадью в воздух взметнулась зеленая ракета.

Какого черта это все может означать?

– Полковник, – сказал Фрей, стоя за его спиной. – Наши люди уже спустились на нижние этажи. Вы должны последовать за ними!

– Я буду через минуту.

– Но, сэр…

– Майор, в каком состоянии сейчас наши боевые роботы?

– Почти половина уже находится на поле, полковник. Остальные будут готовы минут через десять – пятнадцать. – На его лице появилось удивленное выражение. – М-м-м… но…

– Что «но»?

– Сэр, вы же не собираетесь атаковать город, не так ли?

– Конечно нет! Но я уверен, что здесь придется восстанавливать порядок!

* * *

– Сигнал! – закричал Алекс. Над их головами высоко в небе падала зеленая звезда, за которой тянулся белый дымный след.

– Значит, в дело вступили боевые рроботы! – отозвался Макколл.

– Мы двинемся, как только вы скажете, майор, – сказал Алекс. Он нагнулся, чтобы нажать переключатель силовой установки. Сельскохозяйственный робот начал гудеть и вибрировать, когда включились его силовые приводы. Алекс взял шлем от своего бронированного костюма, установил его на специальное кольцо, расположенное на плечах вокруг шеи, и повернул на пол-оборота. Затем перевел переключатель их самодельной лазерной установки в положение подзарядки.

– Я готов, майор!

– Давай, двигай вперред, – сказал Макколл. Но у него были проблемы со шлемом, он никак не мог надеть его одной рукой.

– Давайте я помогу вам, – предложил Алекс. – Черт, это была глупая идея. Вам не следовало сейчас надевать костюм. Вы разбередите рану на плече.

– Чепуха, паррень. – Макколл поморщился от боли, когда Алекс повернул шлем, чтобы установить его на место. – Эта скоррлупка поможет мне. Считай, что это еще одна повязка.

После того как они надели шлемы и опустили забрала, Макколл подал знак готовности отряду «Разбойников», который находился рядом с роботом, а затем включил передачу. Раздался звук громкого чихания и хлопков, а потом треск старых клапанов. Хотя энергосистема робота работала от самых современных топливных элементов, но он все еще имел давно вышедший из употребления дымный, рычащий двигатель внутреннего сгорания.

Машина была неповоротливой и двигалась раздражающе неуклюже. В отличие от боевого робота «Сборщик вишен» не имел нейрошлема, обеспечивающего обратную связь водителя с машиной. Вести такой робот было то же самое, что управлять грузовиком – огромным, медлительным, безмозглым грузовиком. Совсем не то, что управлять боевым роботом. Несколько шагов его паучьих ног, и вот они уже выбрались из помещения склада и перебрались через сетку ограды, окружающей поле космопорта с северной стороны.

– Держись, паррень! – крикнул Макколл, переводя этого механического зверя на предельную скорость. – Посмотррим, на что он способен на откррытой местности.

– Я думаю, что боевые роботы Вилмарта двигаются гораздо быстрее, чем ожидали «Разбойники», —сказал Алекс. – Смотрите!

Недалеко от здания космопорта стоял робот, это был черно-желтый «Шершень», который только что открыл огонь по толпе. Люди, ничего не соображая от страха, бросились врассыпную, когда робот начал продвигаться в сторону здания космопорта.

Луч лазера скользнул по воздуху почти над головой Алекса. Повернувшись, он, к своему ужасу, увидел, что огонь ведется из шаттла «Вызов», сидящего в своей посадочной шахте и теперь находящегося от них всего в нескольких сотнях метров.

– Осторожно! – предупредил Алекс, и Макколлу удалось достаточно быстро наклонить их робота влево. Над их головами пролетели выпущенные из шаттла снаряды, оставив в небе белые полосы. Недалеко впереди раздались взрывы. Осколки и щебень от покрытия поля космопорта застучали по корпусу робота, а несколько даже ударили в шлем Алекса.

– Эти идиоты думают, что мы собираемся их атаковать! – закричал Алекс.

– Эти, как ты вырразился, идиоты поступают соверршенно прравильно, – ответил ему Макколл, с трудом справляясь с управлением робота одной рукой. – Если во время боя такая вот штуковина попыталась бы добрраться до одного из моих шаттлов, то я тоже стал бы стррелять.

Их план заключался в том, чтобы успеть дойти на сельскохозяйственном роботе до шаттлов еще до того, как начнется перестрелка. Роботы Легиона, охраняющие подступы к шаттлам по всему периметру шахты, непременно перехватили бы нарушителя, и тогда Макколл и Алекс смогли бы сообщить им, кто они такие.

Но в бою задуманные планы очень редко сбываются, а скорее – никогда. Неожиданная и внезапная атака «Шершня» перевела защиту космического корабля в положение полной боевой готовности. И теперь любой неопознанный объект, который слишком близко подойдет к кораблю, будет немедленно и без предупреждения расстрелян.

Космические корабли слишком ценное и трудновосполнимое имущество, чтобы ими можно было рисковать.

– Лучше повернем назад, – сказал Алекс, – нас просто поджарят, как цыплят, если мы сделаем еще хоть один шаг к шаттлу!

– Да, паррень, полностью с тобой согласен. – Макколл показал рукой в сторону. – Давай спррячемся за этими ангаррами и подумаем, что нам прредпрринять дальше.

За «Сборщиком вишен» раздался еще один взрыв, и робот засеменил на своих смешных телескопических ногах вправо. Но что-то хрустнуло внутри одной из его ног, и третий привод робота издал пронзительный вой. На контрольной панели зажглись красные сигнальные лампочки. Робот сделал еще один неуверенный шаг в сторону и вдруг замер на месте. Двигатель несколько раз чихнул, раздались хлопки, а потом он окончательно заглох, издав напоследок жалобный стон.

– И что мы теперь будем делать? – спросил Алекс.

– Сдадимся в плен, – ответил Дэвис. – Если, конечно, они нам это позволят.

* * *

Кейтлин Де Ври наклонилась вперед, насколько позволяло пространство кабины «Грифона», ее руки лежали на ручках управления роботом, и посмотрела через переднее стекло обзора. Атака противника была не очень серьезной. Компьютер «Грифона» не смог определить, к какому классу относится машина, ковыляющая по феррокритовому покрытию поля космопорта впереди, на расстоянии в полкилометра от Кейтлин, но по внешнему виду она выглядела сельскохозяйственным роботом, который был приспособлен для ведения боя с пехотой, скорее всего, для партизанской войны. Политическая ситуация на Каледонии была чертовски непонятной, и трудно было с уверенностью сказать – кто здесь друг, а кто враг. Ладонью правой руки она резко нажала переключатель готовности установки РДД своего «Грифона». Затем Кейтлин развернула кабину налево, повернув для этого голову робота, издавшую при этом привычный металлический лязг. Слева от нее было развернуто звено лейтенанта Андерса – боевое звено, входившее в первую роту Третьего батальона Легиона. Ее робот был пока единственным из первой роты Первого батальона, которого успели вывести из второго отсека шаттла. Робота полковника видно не было, и конечно же нет роботов Алекса и майора Макколла, потому что они все еще… отсутствовали. И где они – никто не знал. Но сейчас это не важно. Она будет держаться первой роты Третьего батальона, пока не восстановится полностью ее звено. Робот, который действует в одиночку в бою, даже если он действует против пехоты в партизанской войне, обречен на гибель.

– Боевая группа три-один, – обратилась она на частоте Легиона. Подавление радиочастот все еще продолжалось, но в пределах видимости и на короткие расстояния передача радиосигналов, хотя и с помехами, все же была возможна. – Это Де Ври из группы один-один. Не будете возражать, если я присоединюсь к вашему звену в качестве четвертого?

У первого звена группы три-один как раз не хватало одного робота, поскольку «Горбун» Альбрехта Вейса навсегда остался на Уэде несколько месяцев тому назад.

– Привет, Кейтлин, – откликнулся приятный баритон Лоуренса Андерса, дошедший до нее через сильный треск в наушниках. Его «Катапульта», огромный, массой в шестьдесят пять тонн робот с начищенным до блеска фюзеляжем, установленным на вывернутых коленками наружу под прямым углом пальцеходящих ногах, был ведущим в паре с «Горбуном» Тома Вандермеера, который прикрывал его. – Милости просим. Ты будешь прикрывать Шарон, пока она разберется с этим лазутчиком.

Шарон, или, полностью, сержант Шарон Килрой, управляла очень старым и потрепанным «Виндикатором».

– Эй, лейтенант, – в наушниках Кейтлин прозвучал голос Шарон Килрой, – я засекла вражеских роботов в северной части космопорта.

– На моем индикаторе их пока не видно, – отозвался Вандермеер.

– Боевые роботы милиции Каледонии не ваша забота, – сказал Андерс. – Вам надо остановить этого нарушителя. Шарон, вы с Кейтлин занимаете для этого более выгодную позицию. Поработайте вместе, посмотрим, что из этого получится.

– Группа три-один, это командный пункт «Стремительного». Будьте осторожны. Мы обнаружили лазерную установку на приближающемся роботе. Может, это самодельное оружие…

– …а может, взрыватель для бомбы, – закончила за него Шарон. – Вас поняла. Мы будем осторожны, мамочка. Пошли, Де Ври. Давай посмотрим поближе на эту каракатицу.

– Есть. Иду. – Кейтлин встала позади меньшего по размеру «Виндикатора», которым управляла сержант Килрой, и обе машины направились по феррокритовой поверхности поля в сторону сельскохозяйственного робота.

* * *

Грейсон Карлайл почти бегом добрался до грузового отсека шаттла «Стремительный», где хранились боевые роботы. Для быстроты он спустился по перилам лестницы корабля, вместо того чтобы воспользоваться медленно двигающейся вниз платформой лифта. Грузовой отсек шаттла имел специальные ниши, заполненные большим количеством запасных частей к боевым роботам, рамными конструкциями, небольшими подъемными кранами и, конечно, самими роботами, чьи огромные тени смутно угадывались в полумраке отсека. Освещение отсека обеспечивалось несколькими прожекторами, которые в основном были направлены на трап, по которому роботы выгружались из шаттла. Сейчас в отсеке было небезопасно находиться, поскольку из оружейных складов к роботам на быстроходных электрических тележках подвозились ракеты как дальнего, так и ближнего радиуса действия, снаряды для автоматических пушек, обоймы для пулеметов. И везде сновали техи, которые в условиях предстоящей битвы работали быстро, но без суеты и очень профессионально. А в дальнем конце отсека, где была открыта дверь на поле космопорта, все было залито ослепительным солнечным светом. Сейчас как раз выгружали «Гильотину», устанавливая робот на самодвижущуюся платформу. Его силуэт казался черным на фоне дневного света, льющегося из открытой двери.

Личный робот Грейсона «Победитель» был уже выдвинут из специального контейнера для перевозки и установлен на помосте. Он стоял здесь, в тени отсека, безжизненный, безвольный, как кукла, зафиксированный тросами за плечи и торс, с висящими по бокам руками.

Когда Грейсон поднялся на помост, где стоял робот, главный тех Легиона сержант Бруннер отдал ему честь, приложив два пальца к виску.

– Машина готова и заряжена, полковник! – доложил он Карлайлу. – Но будьте осторожны во время прыжков, сэр. Меня очень беспокоит возможное сотрясение голеностопных суставов робота.

Проблема возможного выхода из строя суставов нижних конечностей волновала Бруннера вот уже несколько месяцев. Восьмидесятитонные боевые роботы вообще-то не были рассчитаны на прыжки. А приземление «Победителя» после полета было настолько тяжелым, что могла пострадать гидравлика голеностопных суставов.

– Не волнуйся, Джим! – ответил теху Карлайл. – Я обещаю вернуть тебе твое детище в целости, а может, и в сохранности.

Люк кабины, расположенный в круглом шлеме «Победителя», был открыт, и можно было видеть консоли, экраны и другое электронное оборудование, расположенное внутри робота. Грейсон забрался в командирское кресло, скользнув в люк ногами вперед, включил систему питания кабины и закрыл за собой люк.

В ту же секунду по всей кабине загорелись зеленые и желтые сигнальные лампочки, а электронное оборудование стало издавать негромкое жужжание работающих приборов. Повернувшись в кресле и протянув руку, Карлайл снял висевший на специальной стойке за его спиной нейрошлем, надел его на голову и проверил все соединения. Только тут Грейсон вспомнил, что он одет в форму Легиона. Но времени, чтобы переодеться в костюм водителя боевого робота и хладожилет, не осталось. Скорее всего, сражение с роботами Вилмарта, если учесть их боевую готовность, не будет продолжительным.

Внутреннее пространство кабины «Победителя» было достаточно большим, а на уровне глаз водителя располагалось бронированное лобовое стекло из фибропластикового сплава. Два больших видеоэкрана были смонтированы справа и слева от водителя, давая почти неограниченный сектор обзора различных участков местности. Хотя пульт управления, стоящий перед Грейсоном, частично закрывал лобовое стекло, он мог смотреть вниз на землю между согнутыми в коленях ногами через отверстие в подбородке головы робота. Бруннер помахал ему рукой, поднял большой палец правой руки вверх и быстро отошел в сторону, освобождая дорогу «Победителю».

– Говорит командный пункт один-один, – сказал Грейсон в микрофон нейрошлема. – Выхожу на линию связи.

– Командный пункт один-один. Говорит главный командный пункт «Стремительного». Слышим вас, грузовой отсек, боевой робот «первый», готовность номер один.

– Разрешите выход по приоритету.

Разговаривая по рации, Грейсон продолжал проводить проверку всех систем жизнеобеспечения робота, переводя «Победитель» из нерабочего состояния в полную боевую готовность. Сдвоенные лазеры левой руки… зарядка и проверка. Четыре ствола установки РБД заряжены и поставлены на предохранители. Проверено. Винтовка Гаусса… магниты установлены на место, поставлена на предохранители. Проверено. Каналы связи действуют, хотя активное подавление радиочастот не позволит ему использовать секретный канал связи на расстоянии, превышающем несколько километров. Хорошо, что хоть вблизи они смогут держать связь друг с другом. Проверено.

– Командный пункт один-один. Вызывает главный командный пункт. Вы можете немедленно покинуть грузовой отсек, как только будете готовы.

– Понял вас. Говорит командный пункт один-один. Выхожу.

Осторожно Грейсон двинул огромный восьмидесятитонный робот вперед. Шаг за шагом «Победитель» сошел с помоста. Установленные на спуске сигнальные радиомаяки, находящиеся на уровне колен робота, вспыхивали и гасли, посылая световые сигналы большой интенсивности. Эти сигналы были видны даже в самом укромном уголке грузового отсека и предупреждали о выходе робота из шаттла. Техи быстро убрали с его пути передвижные тележки, на которых они подвозили боеприпасы к другим роботам. Еще несколько шагов по грузовому отсеку – и робот Грейсона вышел на открытую площадку и подошел к платформе грузового подъемника, которая уже поднялась до площадки и была готова принять «Победителя». Встав на платформу, Грейсон левой рукой робота оперся на перила подъемника, чтобы сохранить устойчивое положение. С натужным скрипом металлических частей платформа стала медленно опускаться вниз. Через несколько минут робот Грейсона осветили лучи солнца. Он появился из-под огромной сферической тени шаттла и наконец очутился на дне посадочной шахты. Впереди него на сорок метров поднималась феррокритовая стена, за которой находилось ровное поле космопорта.

На мониторах, установленных в кабине робота, появился блок данных, а тепловизор показал наличие сразу трех роботов противника: два робота были обнаружены электронной аппаратурой «Победителя» к северу от здания космопорта, но о них он уже знал, а третий робот двигался по открытому пространству поля космопорта к шаттлу «Доблесть» на расстоянии трех километров от места, где стоял «Победитель» Грейсона.

Этого робота следовало остановить немедленно, и средства защиты шаттла уже занимались этой боевой задачей.

Ближе всех к Грейсону находились «Шершень» и «Саранча». Оба робота, по полученному Грейсоном последнему сообщению, атаковали обезумевших от страха и мечущихся в панике людей на площади перед космопортом.

Карлайл решил прекратить это массовое убийство гражданского населения.

Он включил прыжковые двигатели, и по космопорту прокатился раскатистый громкий звук. Из клапанов вылетели потоки разогретого воздуха. Очень медленно огромный робот поднялся в воздух, пролетел мимо дозорной башни и над крышей главного здания космопорта. Потом «Победитель» стал опускаться вниз, при этом Грейсон согнул колени робота и увеличил в последний момент тягу, пытаясь максимально смягчить приземление и не повредить гидравлические блоки «Победителя», помня данное Бруннеру обещание.

Впереди, метрах в восьми от него, раскрашенный в черные и желтые полосы «Шершень» нависал над разбегающимися в панике демонстрантами. Грейсон пошел вперед, двигаясь медленно, но решительно, все время следя за тем, чтобы случайно не наступить на людей, мечущихся под ногами его огромного робота. «Шершень» повернулся, и его водитель увидел идущего на него «Победителя». Грейсон почувствовал явное замешательство в его поведении. Скорее всего, людям Вил-марта сообщили, что Легион будет действовать на их стороне, и враждебное наступление «Победителя» удивило и обескуражило водителя «Шершня».

В последний момент водитель из отряда «Кровопийц» запаниковал и попытался отступить, поднимая лазер, чтобы выстрелить. Но Грейсон выстрелил первым. С жужжанием, а потом с жутким громоподобным грохотом, от которого задрожали стекла в домах на несколько сот метров вокруг, винтовка Гаусса, вмонтированная в правую руку робота, выстрелила, разогнав снаряд, изготовленный из сплава никеля и железа и начиненный ураном, до сверхзвуковой скорости.

Удар пришелся в правую верхнюю часть торса «Шершня», нанеся глубокую рану и начисто срезав правую руку робота, которая, пролетев несколько метров, с грохотом рухнула на мостовую. Небольшой по весу «Шершень» закачался после такого удара и еле удержался на ногах. Проведя коррекцию цели, Грейсон послал второй сверхзвуковой снаряд прямо в центр массы «Шершня». От этого удара двадцатитонную машину подбросило вверх, а потом она рухнула плашмя на мостовую и по инерции прокатилась по ней еще несколько метров, высекая искры, пока наконец не остановилась. Грейсон подошел поближе, не опуская винтовку Гаусса и готовый выстрелить при малейшей опасности, но «Шершень» был «мертв». Голубые язычки пламени плясали в отверстиях на его груди и лизали провода, свисающие с плеча там, где недавно была рука робота.

– Ударная группа, ударная группа, это командный пункт один, – сказал Грейсон по каналу связи с пехотой. – Необходима ваша помощь. Нужно взять водителя.

Его обязательно должен был услышать сержант Лафферти, он не отошел далеко и был в пределах досягаемости этой частоты.

– Командный пункт один, говорит ударная группа, – раздался голос Лафферти в микрофоне, прерываемый треском и шумом помех. – Группа уже на подходе.

Грейсон стоял над поверженным телом «Шершня». Интересно, жив или нет водитель боевого робота. Водитель «Шершня», может быть, знает что-нибудь о человеке в бронированном костюме, который упал в каньон недалеко от Цитадели…

И вдруг неожиданная догадка поразила Карлайла. Обдумывая пришедшую в голову мысль, Грейсон вывел на дисплей главного монитора карту. Этот лазутчик на поле космопорта появился совсем не оттуда, откуда вышли два других робота противника. Конечно, «Шершень» и «Саранча» могли быть частью задуманной противником диверсии, а значит…

– Главный командный пункт, вызывает командный пункт один-один, – сказал Грейсон. – Какие у вас новости о вражеском лазутчике, двигающемся по полю космопорта? Координаты по карте три-пять-один на один-один-два. Прием.

– Командный пункт один, говорит главный командный пункт. Никаких новых данных о лазутчике не поступало. Известно, что это сельскохозяйственный робот. Он начал движение в сторону шаттла «Доблесть» именно в тот момент, когда началась перестрелка. Орудия «Доблести» ответили огнем, и он отошел назад, вероятно получив повреждения, но точных данных относительно этого у нас нет. Мы послали туда звено роботов, чтобы разобраться в ситуации.

– Главный командный пункт, это «Воздух-один», – вмешался в разговор женский голос. – Мы засекли лазут…

И все голоса потонули в волне помех.

Черт побери! Что здесь, в конце концов, происходит? И вдруг Грейсона поразила догадка. Самодельно оборудованный оружием сельскохозяйственный робот?

Дэвис Макколл… и Алекс. Если им необходимо было как можно быстрее добраться до приземлившихся шаттлов Легиона, то у них было не так много возможностей. И самой лучшей идеей было использовать старый сельскохозяйственный робот, чтобы по возможности скорее преодолеть открытое пространство поля космопорта. Черт возьми! Ведь демонстрация – это, скорее всего, отвлекающий маневр, чтобы держать там основные силы Вилмарта, пока Алекс и Макколл будут совершать этот бросок.

– «Воздух», «Воздух», – быстро сказал он, – это командный пункт один-один. Вы слышите меня?

– Командный пункт. Говорит «Воздух-один». – Голос еле пробивался через помехи. Господи! Они должны скорее сделать все возможное, чтобы справиться с этим подавлением радиосигналов! Он не расслышал начало фразы из-за треска и шума в наушниках. – …атакует. Я иду!

– Нет, «Воздух»! Нет! Не атаковать! Повторяю, не атаковать сельскохозяйственного робота!

Но единственным ответом от Карлы Штадлер, сидящей в своем «Корсаре», был взрыв помех.

* * *

Лейтенант Карла Штадлер взяла штурвал управления «Корсара» на себя, наблюдая, как уходит вниз горизонт, когда истребитель стремительно рванулся вперед к полю космопорта, как огромная птица. Под ней расстилалось поле битвы, но с такой высоты все выглядело игрушечным и нереальным. Все такое маленькое и аккуратное, пока еще не затянутое дымомгорящих зданий и взрывов, что обычно бывает уже в разгаре битвы. Активное подавление радиосигналов не позволило ей услышать то, что передавал главный командный пункт Легиона, но сейчас это было не важно. Она видела группу боевых роботов, развернутых на поле слева от нее. Они выстроились в оборонительную линию, прикрывая шаттлы от лазутчика. Впереди Карла увидела здание космопорта, которое пострадало от снарядов, выпущенных боевыми роботами местной милиции, движущимися сейчас по площади. Но главной угрозой, по ее личному мнению, был одиноко шагающий по полю, похожий на игрушку сельскохозяйственный робот, который неумолимо приближался к шаттлам. Карла служила пилотом боевых самолетов Серого Легиона Смерти всего два года и была приписана к команде шаттла «Стремительный». Лейтенантом она стала всего шесть месяцев назад, получив это звание после битвы на Глен-гарри. Но она уже до этого была достаточно опытным пилотом космических кораблей и знала главное правило этого подразделения: «Всегда защищать свой шаттл!» Даже сельскохозяйственный робот может нанести серьезное повреждение обшивке, герметическим уплотнителям или коммуникационным линиям связи, если слишком близко подпустить его к стоящему на земле и беспомощному в данный момент шаттлу.

Она обнаружила цель… Курсор скользил вдоль сетки на ее целеуказателе, затем зажглись сигнальные огни. Цель взята. Карла зарядила лазерные установки среднего и дальнего радиуса действия и привела их в боевую готовность. Есть цель! Огонь!

Большим пальцем она нажала на кнопку пуска, и сельскохозяйственного робота, выглядевшего таким безобидным и игрушечным с высоты полета «Корсара», потряс страшный взрыв, раскатившийся эхом по полю космопорта. А еще через секунду он был весь объят пламенем…

XXIII

Космопорт Нового Эдинбурга

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

14 часов 51 минута, 13 апреля 3057 года

Сельскохозяйственный робот замер на месте, при этом одна его нога была поднята над землей, а три другие заклинило и они остались неподвижными. Эти машины, конечно, были выносливыми в работе, но никому в голову не пришло сделать их еще и прочными на случай боевых действий.

Несколько мгновений Макколл и Алекс оставались на своих местах, наблюдая за приближением по полю двух роботов Легиона – «Виндикатора» и «Грифона». Алекс по номеру и опознавательным знакам сразу догадался, что «Винди» был роботом, которым управляла сержант Килрой из первой роты Легиона. Но кто сидит в «Грифоне»?

И пока он размышлял о том, кто мог управлять вторым роботом, Макколл схватил его за плечо и заставил посмотреть в южном направлении.

– Опасность, паррень. Бежим! Немедленно!

Алекс увидел летящий на них самолет в тот самый момент, когда в их несчастного работягу попали лазерные снаряды, срезав одну ногу робота так чисто, как мог это сделать только вибронож. Старый двигатель внутреннего сгорания взорвался и загорелся, окутав все вокруг языками пламени и дымом.

Согнув колени, Алекс приготовился к прыжку. Кабина робота наполнилась дымом и горячим воздухом,

И тут сработали двигатели костюма, и Алекс взмыл в воздух над полем космопорта. А в это время «Корсар», самолет Серого Легиона Смерти, на борту которого была нарисована зловещая морда акулы, пронесся с громом над его головой и, сделав круг, повернул на север. Так, где сейчас боевые роботы? Вот они! Перенеся свой вес вправо, Алекс слегка изменил курс и увеличил скорость…

* * *

– Запуск! Я засекла запуск с вражеского робота! – громко крикнула Кейтлин по внутренней линии связи.

Она видела, как взорвался селькохозяйственный робот. Обломки машины все еще дождем сыпались на феррокритовое покрытие поля космопорта, но в самый последний момент перед взрывом что-то быстро отделилось от робота и полетело по воздуху в сторону «Грифона». Это «что-то» двигалось слишком медленно, чтобы быть ракетой, но это мог быть и какой-нибудь дистанционно управляемый неизвестный ей снаряд. Она выпрямила верхнюю часть торса «Грифона», подняла правую руку робота и навела оружие на цель. Объект двигался слишком быстро в ее направлении, чтобы она могла точно прицелиться, но все равно ей ничего не стоило сбить его выстрелом из автоматической пушки или снять лучом лазера.

И вдруг Кейтлин поняла, что она видит перед собой.

– Нет! Нет! – закричала она. – Не стрелять по движущейся цели! Не стрелять!

Теперь на расстоянии тридцати метров, когда объект двигался медленнее, Кейтлин смогла все-таки рассмотреть, что это – человек в бронированном костюме, и узнала модель костюма.

– Всем подразделениям! – объявила она по общей линии связи. – Я вижу одного из них! Я вижу одного из них!

Конечно, в ее сообщении не было четко сказано, кого она видит. Но Кейтлин была уверена, что все в подразделении поймут, о ком идет речь.

Один из людей Легиона, посланный на Каледонию, только что был обнаружен.

Человек в костюме «Сова» летел все медленнее: кончался запас энергии прыжковых двигателей. С трудом он преодолел последние несколько метров, отделяющие его от «Грифона» Кейтлин Де Ври, а потом с металлическим лязгом приземлился на верхней части торса робота.

Сначала Кейтлин смотрела на отражающее ее собственное лицо блестящее забрало бронированного костюма человека, сидящего на ее «Грифоне». Но вот он поднял забрало, и она увидела ясные голубые глаза Алекса.

– Кейтлин! – воскликнул он. Его голос раздался по громкоговорителю кабины робота. – Кейтлин, я знаю, ты здорово злишься на меня, но, пожалуйста, не стреляй! Я изменился! Честное слово, изменился!

* * *

Грейсон на предельной скорости вел своего «Победителя» вперед. Он был слишком далеко, чтобы подробно видеть происходящее на поле космопорта. Но он успел заметить низкий, бреющий полет «Корсара» над космопортом, видел взрыв сельскохозяйственного робота, над которым сейчас стоял столб черного дыма, поднимающийся высоко в голубое безоблачное небо Каледонии.

– Всем подразделениям! – раздался в его наушниках женский голос. – Говорит Кейтлин Де Ври! Я нашла Алекса! Он жив!

Что-то дрогнуло внутри Грейсона, и «Победитель» сделал несколько неуверенных шагов. Алекс… жив…

Грейсон взял себя в руки и заставил свой голос звучать спокойно, когда заговорил по линии связи:

– Кейтлин! Это полковник Карлайл. Что слышно о майоре Макколле?

– Известий нет, полковник. Я видела, как Алекс прыгнул в сторону от робота за секунду до взрыва.

Дэвис не должен погибнуть. Не может он погибнуть! Нет, только не это!

– Всем водителям боевых роботов Легиона! Все на поиски майора Макколла!

Он должен быть где-то на земле и, скорее всего, ранен! Идите развернутым строем и попытайтесь найти его!

Грейсон на «Победителе» обошел вокруг здания космопорта, прошел через сеточное ограждение, разрывая стальную сетку, как тонкие нити паутины. Он заспешил, подгоняя своего огромного боевого робота вперед, туда, где дымились останки несчастного сельскохозяйственного робота. Над его головой кружили два «Корсара».

– Боже мой, полковник! – сказал, прорвавшись через помехи, женский голос. – Мне очень жаль! Но мне показалось, что я получила приказ поразить эту цель!

– Не волнуйтесь так. А сейчас займитесь тем, чтобы прикрыть нас, пока мы не закончим поиски майора Макколла.

– Вас поняла! Но «Саранча» противника куда-то скрылась. Скорее всего, ее напугало развертывание роботов Легиона.

– Ну так напугайте ее еще больше, только в том случае, если не причините вреда гражданскому населению на улицах.

– Командный пункт один-один, поняла вас. Выполняю задание.

И тут Грейсон увидел того, кого искал, одинокую фигуру, с трудом различимую благодаря свойству костюма принимать окраску места, где он в этот момент находится. Фигура двигалась по огромному пространству черного феррокритового покрытия поля космопорта, стараясь уйти подальше от горящих обломков сельскохозяйственного робота.

Грейсон подошел ближе. И вот его «Победитель» остановился метрах в двух от человека в костюме «Сова», нависая над ним огромной тенью.

– Это ты, Макколл? Как тебе идет этот костюм, – обратился к человеку в костюме «Сова» Карлайл, используя громкоговоритель, а не радио. «Надо было подумать о тактических частотах связи до отправки Дэвиса и Алекса на Каледонию», – с горечью подумал Грейсон. Из-за недосмотра ни Макколл, ни Алекс не могли связаться напрямую с роботами Легиона. А из-за подавления радиосигналов, устроенного Вилмартом и его людьми, они также не могли связаться с шаттлами.

– Да, сэрр, – ответил Макколл и поднял забрало шлема. – Это я. Но боюсь, что мой костюм уже никому не прригодится!

Он повернулся спиной к Грейсону, и тот увидел, что устройство, включающее источник питания и прыжковые двигатели, сожжено лазерным лучом с «Корсара».

– Я отлетел метрра на трри от горрящего рробота, – продолжил свой рассказ Макколл, – как вдрруг эта черртова штуковина перрестала рработать! И я шлепнулся на землю в тот момент, когда взоррвался рробот!

– С тобой всегда так, Дэвис. Я рад, что ты жив. Не представляю, как бы я управился без тебя. Добро пожаловать обратно в Серый Легион Смерти!

* * *

Через четыре часа Серый Легион Смерти полностью контролировал столицу Каледонии – Новый Эдинбург, космопорт, подступы к горе Альбе и Цитадели. Грейсон вернулся на «Стремительный», и здесь, в небольшом конференц-зале, он наконец обменялся дружеским рукопожатием с Дэвисом Макколлом и радостно прижал к груди своего сына.

– Не могу выразить словами, как я счастлив видеть вас обоих живыми, – сказал он. Макколл и Алекс, стоящие перед ним, выглядели изможденными и уставшими, а рука Дэвиса была все еще на перевязи. – Что с тобой случилось, Дэвис?

– Да эти ублюдки поджаррили мне плечо, сэрр, – ответил Макколл, растягивая гласные и перекатывая шотландское "р" от удовольствия, что видит и говорит с полковником. – Но не так-то прросто рраспрравиться с таким, как я.

– Пять дней назад мне показали фильм, где некто в бронированном костюме «Сова» применял тактику «поставить робота на колени» и расправился с «Победителем», но потом был сбит лазерным лучом. Это был ты?

– Да, сэрр, должен со стыдом прризнаться, что это был я. Не должен я был позволять этим Sassenach добрраться до себя.

Грейсон улыбнулся и сказал:

– Мне показалось, я узнал твой почерк, майор. Рад, что ты сделал это. Рад, что вы оба выполнили задание. Дэвис… Я хотел бы извиниться перед тобой. Мне не следовало посылать тебя на Каледонию. По крайней мере, не сейчас, когда здесь назрела такая ситуация.

– Как рраз наоборрот, полковник. Все получилось не так плохо. Мы смогли выррвать моего бррата из застенков наместника. Нам с Алексом это удалось. И бла-годарря этому некоторрые члены моей семьи перрестали дуться на меня.

– Только некоторые? Ну что же, неплохие новости. – Грейсон повернулся к сыну. – Алекс? Ты выглядишь… хорошо.

Ему пока было трудно понять, какие перемены произошли в Алексе, но совершенно очевидно, что сын изменился. В нем чувствовалась спокойная уверенность в себе, которой не было в нем последние несколько месяцев с той роковой битвы на Гленгарри.

Алекс улыбнулся отцу и ответил:

– Может, я узнал нечто новое о себе. – Но вдруг улыбка исчезла с его губ, и он печально покачал головой. – Здесь, отец, происходят не очень-то хорошие дела. Они хотели, чтобы Серый Легион Смерти прибыл сюда, и решили использовать нас для борьбы с местным населением.

– Дела обстоят гораздо хуже, – ответил Грейсон, с радостью отмечая, что его сын использовал слово «нас». – Я получил прямой приказ сегодня днем взять столицу и направить наше оружие против гражданского населения. Не знаю, что здесь происходит, но мне кажется, что кто-то – Фолкер или наместник – хотят втянуть Легион в расправу над мирным населением этого государства.

– Все повторряется. Это уже было на Сирриусе V, – задумчиво сказал Макколл, потирая здоровой рукой заросший подбородок.

Грейсон кивнул в ответ. Много лет назад фракция Дома Марика стала причиной того, что Легион попал в черный список и на какое-то время вышел из доверия других нанимателей. Рейдеры Дома Марика разрушили купол города Тиантан на Сириусе V, самой отвратительной дыры в этом мире, подло воспользовавшись эмблемой и знаками отличия Легиона. И все это только для того, чтобы захватить земли Легиона на Хельме. Успех слишком часто порождает завистников и врагов. А когда эти враги обладают властью и силой, то они идут на любые средства, чтобы добиться того, что хотят получить.

– Знаете, сэрр, – обратился к полковнику Макколл, – мне кажется, что за всем этим стоит кто-то посильнее этого Вилли. Фолкерр – мелкая сошка, которрая пытается изобрразить из себя перрсону. А Вилмаррт – сумасшедший маньяк.

– Это клинический диагноз, майор?

– Скоррее всего, да. Этот тип убивает людей для собственного удовольствия и наслаждается муками жерртв прросто так, рради забавы. Он упивается своей властью над ними.

– Ну, это можно сказать о многих водителях боевых роботов.

– Майор прав, отец. – По возможности кратко, но не пропуская главного, Алекс описал Карлайлу все, что они с Макколлом увидели две недели назад в Цитадели во время их первого визита к наместнику. – Он правит как ему заблагорассудится, держа людей в страхе и устраивая кровавые расправы, – завершил свой рассказ Алекс. – Мне кажется, что этот Фолкер здесь, на Каледонии, выполняет любое самое дикое желание своего начальника, но он при этом явно выполняет приказы кого-то еще.

– А ты можешь доказать то, о чем только что сказал? Что он действует по чьим-то приказам? Алекс отрицательно покачал головой:

– Нет. Доказать не могу. Но я могу представить десять тысяч свидетелей, которые расскажут тебе, как Вилмарт управлял этим миром в течение пяти лет своего правления. Отец, мы обязаны помочь этим людям!

Грейсон вздохнул и сложил руки на груди.

– Я не отрицаю этого. Но сейчас я, да и Легион попали в чертовски затруднительное положение. – Он покосился на Макколла. – Майор, мне не нравится, когда мной кто-нибудь пытается пользоваться. Мне не нравится, когда кто-то пытается использовать Легион в своих корыстных целях. И именно это заставило меня не принять сторону Фолкера и не подчиниться его приказам. Мне сразу стало понятно, что он хочет разыграть карту Легиона в личных интересах или в политических играх своих начальников. Но вы поступили еще хуже, чем он.

– Сэрр!

– Отец!

– Вы оба обещали жителям Каледонии то, что идет вразрез с приказом, полученным мною с Таркада. И теперь мне придется выбирать: либо нарушить данные вами обещания, либо направить мое подразделение против сил нашего нанимателя.

– Отец, мы даже не предполагали…

– Знаю, знаю. – Грейсон вдруг почувствовал, как страшно он устал. Подняв руки к лицу, протер глаза. – Мне бы очень хотелось прийти к правильному решению и понять, что же нам делать в этой ситуации.

Макколл нахмурился.

– Сэрр, мне кажется, что здесь не может быть дрругого ррешения. Я дал обещание повстанцам. Вы можете опрротестовать мои действия и аррестовать меня за то, что я прревысил свои полномочия. Верроятно, это самый лучший выход из создавшейся ситуации. И мне не важно, что за этим последует. Но вы не можете, не сможете напрравить орружие прротив этих людей. Они боррются за свою жизнь, за свои дома, семьи, за свою безопасность и свободу. Если вы будете поддеррживать таких, как Фолкерр и Вилмаррт, в боррьбе прротив жителей Каледонии, то, как мне ни больно это говоррить, вы будете борроться и со мной, потому что я немедленно пррисоединяюсь к повстанцам.

– Не обижайся на меня, отец, но я тоже перейду на сторону восставших, – добавил Алекс. Его лицо было серьезным и озабоченным. – Это неправильно, если Легион встанет на сторону Вилмарта.

– Алекс, Дэвис, вы оба прекрасно знаете, что невозможно управлять наемным войском, руководствуясь только личными отношениями и сентиментальными рыцарскими чувствами. Это бизнес, а не благотворительность. – Грейсон замолчал на минуту, наблюдая за понурыми лицами своих собеседников. – Но… – Он опять замолчал, затем пожал плечами и продолжил: – Но есть вещи, которые делать необходимо, потому что если их не делать, то это будет означать потерю себя как личности. Не будет никакого суда, майор. Из того, что вы мне рассказали, совершенно очевидно, что я принял бы такое же решение, окажись на вашем месте в тот момент. И более того, я снова бы отказался выполнить приказ Фолкера стрелять в мирное население, даже если бы точно знал, что вы двое сейчас в безопасности и не стоите в рядах повстанцев. Но – и попрошу вас запомнить это на будущее – вы должны знать, что разведка не проводится с целью выбора стороны, на которой нам следует воевать или тратить наше время и ресурсы!

– Да, сэрр.

– Есть, сэр.

– Кроме того, я не люблю заключать соглашение о дополнительных непредвиденных обстоятельствах. Очень сомневаюсь, что мы сможем вернуть десятую часть того, что будет израсходовано на эту операцию. А когда мы закончим ее, никто в Федеративном Содружестве не захочет нанять нас. – Он на минуту замолчал и подумал о Фрэнсисе Коллинзе, начальнике по финансовым вопросам, и Доббсе, интенданте Легиона. – Коллинз и Доббс будут мной очень недовольны. И мне придется выслушать от них такое…

Раздался звонок в дверь.

– Войдите, – сказал Грейсон.

В конференц-зал вошла капитан Элисон Ланг, заместитель майора Фрея и второй номер в его командном звене. Это была высокая, стройная и привлекательная женщина, к тому же весьма компетентная, которая выполняла обязанности офицера разведки в Третьем батальоне.

– Слушаю вас, капитан.

– Извините, что прерываю вашу беседу, полковник, – сказала Элисон Ланг, – но радары только что обнаружили ионизационные следы на большой высоте в стратосфере, спускающиеся вниз к поверхности планеты к северо-западу от столицы.

– Вы думаете, что это корабли?

– Да, сэр. Мы думаем, что это шаттлы.

– У вас есть траектория их полета?

– Они прошли за горизонт, полковник, поэтому мы не можем точно рассчитать их путь. Но скорее всего, приземление произойдет где-то в районе города Стирлинг.

– Это около тысячи километров к северро-западу, полковник, или около того, – сказал Макколл. – Там есть космопоррт, почти такой же большой, как и в Новом Эдинбуррге.

– Фолкер сообщил мне, что Вилмарт вызвал еще одно воинское подразделение, – сказал Грейсон. – Третий полк Гвардейцев Дэвиона.

– Да, они уже до этого рразместили здесь своих рроботов. Эти два «Победителя», которрых вы видели на пленке, прринадлежат Трретьему полку Гваррдейцев. Несколько повстанцев спустились в каньон и прринесли нам эту инфоррмацию.

– Черт побери!

– Как же им удалось добраться до Каледонии так, что мы их не заметили? – поинтересовался Алекс.

– Ну, это не прроблема, паррень. Они могли воспользоваться надиррной пррыжковой точкой. В этом случае мы никак не могли их увидеть.

– Скорее всего, они использовали пиратскую прыжковую точку, – заметил Грейсон. – Насколько я понял из разговора с Фолкером, они должны были появиться только через несколько дней. Но если они там, на Гесперусе, были уже в состоянии готовности номер один и если их навигационная система достаточно точна, чтобы обеспечить прохождение через пиратскую прыжковую точку, одного дня или около этого им бы хватило добраться до Каледонии…

– Ионизационные следы, – сказала Ланг, – подтверждают предположение, что они воспользовались пиратской прыжковой точкой. Они вошли в атмосферу на северной стороне планеты ближе к экваториальной плоскости, чем это возможно при прохождении через зенитную или надирную прыжковые точки системы.

– Есть ли хоть малейший шанс перетянуть этих людей на нашу сторону? – спросил Алекс.

– Мы попытаемся это сделать, – сказал Грейсон, – но не очень на это надейся. Если Третий полк Гвардейцев Дэвиона уже здесь и работает на правительство, то, значит, совсем недавно произошли какие-то события, о которых мы не знаем. – Грейсон криво усмехнулся. – Если мы собираемся заниматься благотворительностью и отстаивать справедливость себе в ущерб, то это не означает, что все в этом мире будут поступать так же!

– Выходит, наша прогулка по Каледонии закончилась, полковник, – сказала Эдисон Ланг. – Местная милиция ни на что не годится. Но Третий полк Гвардейцев – одно из лучших воинских подразделений.

– Да, вы совершенно правы, капитан. Мне нужны все сведения, которые вы сможете собрать, о Третьем полке Гвардейцев Дэвиона. Все, что вы сможете найти в нашей базе данных.

– Есть, сэр.

– Немедленно.

– Через десять минут сведения будут у вас, сэр.

– Отлично.

Когда Ланг покинула конференц-зал, Грейсон набрал на клавиатуре компьютера запрос об интересующей его в данный момент информации. Настенный экран включился, и на нем появилось увеличенное изображение Цитадели с воздуха.

– Ну, джентльмены, – обратился Грейсон к Макколлу и Алексу. – Давайте представим себе, что Третий полк Гвардейцев высадился в Стирлинге и что его цель – мы. Однако все по порядку. Эту проблему, с помехами радиосвязи, нужно немедленно решить. Наши связисты подтверждают, что где-то существует источник активного подавления радиочастот, от которого мы стараемся избавиться, и что он является необходимым ключом к контролированию всего пространства между горой Альбой и заливом Морей. Поэтому я не двинусь на север для встречи с Третьим полком Гвардейцев до тех пор, пока не разберусь, что происходит здесь, у меня под носом. Итак, джентльмены? Какие у вас будут соображения на этот счет? Как нам взять эту крепость с минимальными потерями?

Все трое стали обсуждать предстоящую операцию.

XXIV

Цитадель

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

02 часа 00 минут, 14 апреля 3057 года

В предрассветные часы следующего утра войска Легиона почти мгновенно захватили Цитадель. Грейсон повел одну роту, двенадцать боевых роботов, по горной дороге, пользуясь для прикрытия лесным массивом, пока не добрался до каньона. Активное подавление радиосигналов было таким же сильным, и радиосвязь становилась все хуже и хуже по мере приближения к крепости, где скорее всего и находился источник помех. Но водителям боевых роботов не было особой необходимости в координации совместных действий, потому что они тщательно отработали весь план предстоящей операции, используя голографический проекционный стол, установленный на шаттле «Стремительный».

Цитадель была расположена таким образом, что если бы робот попробовал, используя свои прыжковые двигатели, взобраться на крепостную стену, прыгнув через каньон, то он немедленно стал бы прекрасной мишенью для батарей лазерного оружия, установленных в башнях над стеной, в навесной башне, да и в главном замке крепости. Однако Грейсон использовал другую стратегию штурма Цитадели. Он установил на краю леса артиллерийское звено второй роты Третьего батальона – одного «Аполлона» и две «Катапульты», которых с тыла прикрывал «Ягуар». Это звено приступило к яростному обстрелу крепости из всех имеющихся у него видов вооружения, и снаряды огненными шарами один за другим полетели через каньон, прочерчивая темное ночное небо Каледонии. За черными стенами Цитадели раздавались взрывы и поднимались языки пламени. Одна из башен, получив удар прямой наводкой, взорвалась из-за детонации боеприпасов, хранящихся в ней, озарив ярким светом склон горы. От башни осталось только основание с зазубренными краями, как будто ее здесь никогда и не было.

А пока шла бомбардировка крепости, Грейсон подошел на «Победителе» к краю моста, поднял винтовку Гаусса и стал посылать гиперзвуковые снаряды, целясь в массивные ворота Цитадели. Эти снаряды не имели взрывчатых веществ или боеголовок, а только кинетическую энергию, которая разбивала в щепки деревянные части ворот, раскаляла добела стальные соединительные столбы и выворачивала из стен камни, к которым крепились ворота. Лазерные батареи, установленные на верху навесной башни, были повреждены Дэвисом и Алексом во время их набега на Цитадель две недели назад, а наместник даже не удосужился отдать приказ починить или заменить их. Чем ближе подходил «Победитель» Грейсона к воротам, не переставая стрелять из винтовки Гаусса, тем слабее становился ответный огонь защитников крепости. А когда наконец «Победитель» снес остатки ворот, вторая рота, состоящая из легких роботов, быстро перешла мост, появилась позади «Победителя» и проследовала через открытые ворота навесной башни во внутренний двор Цитадели.

В ночном небе вспыхнули сигнальные ракеты. Две «Катапульты» артиллерийского звена с ревом взлетели с края леса на выбрасывающих горячий воздух прыжковых двигателях, перелетели через каньон и уселись на крепостную стену, как огромные хищные птицы. Из главной крепости Цитадели еще некоторое время велся огонь, но обрушившийся на нее дождь снарядов почти мгновенно подавил его. Теперь, когда все огневые точки противника были на виду, легионеры, посылая залп за залпом изо всех видов оружия, легко уничтожили их одну за другой. И каждая батарея взрывалась с оглушительным грохотом, освещая ярким светом стены крепости.

Но конец сопротивлению защитников Цитадели положили двадцать легионеров-коммандос, одетых в бронированные костюмы «Сова», которые еще до штурма пробрались к крепости и спрятались среди скал. Когда защитники Цитадели сконцентрировали свое внимание на отражении атаки боевых роботов Легиона, наступающих через разрушенные ворота, коммандос, используя прыжковые двигатели костюмов «Сова», совершили бросок на крышу главного замка крепости, а потом с боем прорвались через закрытые и охраняемые двери внутрь помещения. Макколл из-за все еще не действующей после ранения левой руки не участвовал в штурме крепости. Поэтому группу коммандос возглавил Алекс. Пользуясь знанием внутреннего расположения Цитадели, а также информацией, полученной от местных жителей, сторонников организации «Разбойники», он провел свою группу через лабиринты Цитадели и захватил главный командный пункт.

После этого сражение перешло в незначительные стычки, когда легионеры обнаруживали небольшие группы пытающихся спрятаться от них защитников крепости. Алекс выпустил на свободу из тюрем Вилмарта тридцать заключенных – среди них было несколько человек, которые так и не последовали за остальными, когда Дэвис и Алекс совершили свой рейд за Ангусом Макколлом, и новые узники, которые были арестованы «Кровопийцами» вчера, во время демонстрации, до того, как появились роботы Легиона и испортили им охоту на беззащитных людей.

Ни Вилмарта, ни Фолкера, ни кого-либо из ближайшего окружения наместника в Цитадели обнаружено не было. Охрана и защита крепости осуществлялись двумя сотнями солдат милиции «Кровопийц» под командованием капитана, убитого в недавнем бою. Захваченные в плен солдаты ничего не знали ни о планах наместника, ни о приземлении шаттлов в районе города Стирлинг. Их предводители бежали из Цитадели за несколько часов до нападения Серого Легиона Смерти, бросив солдат на произвол судьбы, не оставив им ни единого боевого робота.

И только лейтенант Родни Лейтнер оказался бесценным источником информации.

Лейтенант Родни Лейтнер – водитель боевого робота «Шершень» – был взят в плен около главного здания космопорта. Его в бессознательном состоянии вытащили из поверженного робота и сначала перевезли в медицинский отсек «Стремительного», где оказали первую медицинскую помощь. Затем пленного перевезли в Цитадель, где было больше возможностей поставить его на ноги. Как позже выяснилось, он был ранен не очень серьезно. Сначала Лейтнер отказался отвечать на вопросы, но, когда капитан Ланг твердо пообещала передать его на суд жителям Каледонии как военного преступника, это сломило его сопротивление. А когда Элисон Ланг показала своему пленнику несколько трехмерных видеоклипов, на которых были запечатлены беззакония, происходившие в Цитадели при Вилмарте, и сказала, что покажет их в суде в качестве обвинения против него, он решил рассказать все, что ему было известно.

Родни Лейтнер был родом с планеты Гладиус и вот уже пять лет служил в чине лейтенанта в Третьем полку Гвардейцев Дэвиона, проводя почти все время на Гесперусе II. Он вошел в состав бригады из двадцати пяти гвардейцев, которые добровольно согласились поехать на Каледонию, за специальное вознаграждение конечно.

Это назначение, как объяснил он представителю разведки Серого Легиона Смерти, сначала показалось обычным и простым делом: гвардейцы, как водители боевых роботов, так и техи, обслуживающие двух «Победителей», служили в качестве консультантов по военным вопросам, помогая приобрести знания и навыки плохо обученным солдатам местной милиции. На Каледонии, по словам Лейтнера, они подчинялись приказам майора Фолкера. Но на Гесперусе их главным командиром, человеком, который дал им это назначение и краткий инструктаж, был маршал Феликс Зельнер. Вообще-то, объяснил Лейтнер, он водил боевой робот «Ягуар», но поскольку на эту планету его робота не привезли, то в основном он работал как консультант техов, обслуживающих боевых роботов Вилмарта. Обычно «Шершнем» наместника управлял постоянный водитель этого робота или сам Фолкер. Но водитель «Шершня» был убит две недели назад во время набега неизвестных на Цитадель, а Фолкер в тот день был занят, и Лейтнеру пришлось занять место водителя и участвовать в разгоне демонстрации около космопорта. Ему очень не понравился приказ стрелять в безоружную толпу, признался лейтенант Лейтнер, но нарушение приказа означало подписать себе смертный приговор… или еще хуже. Вилмарт собственноручно и с изощренной жестокостью расправился с двумя гвардейцами неделю назад. И только из-за того, что ему показалось, будто они неправильно действовали при защите Цитадели во время нападения повстанцев.

Самым ужасным в этой истории, по крайней мере с точки зрения Грейсона, было то, что Лейтнер был самым обычным человеком. Ни в нем самом, ни в его судьбе не было ничего примечательного. У него была жена и двое детей, которые жили на Гесперусе II, хороший послужной список и отличные оценки его профессиональных качеств. За все время службы он имел только одно взыскание за самовольную отлучку два года назад. И этот обычный человек мог закрывать глаза на те ужасные вещи, которые творились в Цитадели, где властвовал Вилмарт и его приспешники…

В любом случае Лейтнер дал секретному отделу Серого Легиона Смерти очень ценные данные и исчерпывающую, самую достоверную информацию о Третьем полке Гвардейцев Дэвиона. По полученным из базы данных сведениям было очевидно, что Гвардейцев можно было отнести к одному из лучших воинских соединений Внутренней Сферы, но прослушав отчет капитана Ланг, Грейсон подумал, что они утратили нечто очень важное после нескольких лет службы на Гесперусе II. Их непосредственным командиром был маршал Джеймс Сеймур, назначенный на этот пост в результате политических интриг. Но тем не менее о нем говорили как о талантливом, хотя и несколько непредсказуемом офицере, который способен вызывать почти фанатичную преданность у своих подчиненных. Как бы то ни было, Гвардейцы – очень серьезный противник.

Когда на следующее утро 16 апреля солнце поднялось из-за горизонта, Грейсон все еще находился со своим штабом в наполненном дымом от недавнего сражения командном пункте крепости. Они тщательно изучали местную планетографию, получив доступ к базе данных Цитадели.

Грейсон был совершенно уверен, что им не избежать сражения с Третьим полком Гвардейцев Дэвиона. Хотя точных данных у них не было, но количество ионизированных следов, которые они наблюдали на северо-западе планеты, позволило предположить, что сюда прибыл целый полк боевых роботов. Пройдет совсем немного времени, и этот батальон соединится с тем, что осталось от милиции Вилмарта. А Серому Легиону Смерти, как всегда, приходилось рассчитывать на свои, пусть и немногочисленные силы.

Выиграть они смогут только в том случае, если Грейсону удастся правильно выбрать место сражения.

* * *

Алекс вел Кейтлин за руку по узкой горной тропинке через поросший густым лесом южный склон горы Альбы, поднимающейся как раз над Цитаделью. Невозможно было найти спокойное тихое место, чтобы побыть вдвоем час или два, на борту шаттла, и Алекс даже не пытался это сделать. Цитадель тоже была неподходящим местом для подобной встречи. Тела повешенных во дворе Цитадели жертв Вилмарта, а также страшные трофеи, расставленные вдоль колонн тронного зала наместника, были сняты и похоронены рано утром делегацией местных Жителей из Нового Эдинбурга.

Но для Алекса это место напоминало о тех ужасах, которые он увидел, когда впервые попал в Цитадель, и его до сих пор преследовал сладковатый, тошнотворный запах, стоящий тогда во дворе крепости.

А это место в горах он обнаружил прошлой ночью, когда вел группу коммандос через лес в обход Цитадели к тому месту, с которого они могли попасть на северную часть крепостной стены, а потом и на крышу главного замка крепости.

Тропинка вывела Алекса и Кейтлин на выступ скалы, который образовался скорее всего в результате оползня, случившегося в давние времена. С этого выступа открывался прекрасный вид на юг. Сразу под ногами находилась Цитадель, такая же черная, внушительная и устрашающая, как при Вилмарте. Только сейчас по двору крепости двигались солдаты Серого Легиона Смерти и специальная группа местных жителей, посланных городом, чтобы они провели расследование и записали свидетельства всех преступлений Вилмарта, а потом привели крепость в порядок после пусть и непродолжительного, но разрушительного штурма Серого Легиона Смерти. Ниже был отчетливо виден каньон, который служил естественным крепостным рвом Цитадели, а за каньоном лежала огромная долина, поросшая лесом. А дальше – Новый Эдинбург и его пригороды, растянувшиеся вдоль сверкающего и манящего залива Морей. Космопорт даже с такой высоты имел впечатляющие размеры и лежал на горизонте темной громадой, где три шаттла возвышались над посадочными шахтами.

Кейтлин и Алекс сидели на большом валуне, лежащем недалеко от края уступа, и наслаждались расстилающимся перед их глазами видом.

– Ты изменился, Алекс, – сказала девушка, взяв его за руку. – Что с тобой произошло?

Алекс попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной, сказывались почти тридцать часов без сна и отдыха. Он вспомнил, что отец приказал ему обязательно выспаться. Получалось, что он опять нарушил его приказ.

– Я пока еще и сам не разобрался, Кейт, – ответил он, протирая глаза, чтобы прогнать сон. – Наверное, все дело в том, как мы понимаем слово «обязательства».

– Ну и как ты его понимаешь?

– Мне кажется, я все последнее время думал, что Дэвис Клей погиб напрасно, умер потому, что попытался спасти меня, и все, что получил за это, – смерть. И после этого я стал слишком много думать о том, что мои действия: приказы, решения, то, что я делаю или, наоборот, не делаю, – могут привести к тому, что люди, которых я люблю, будут серьезно ранены или даже убиты.

– Я думаю, что это называется взять на себя ответственность, Алекс.

– Да, конечно, но у меня никогда не было возможности самому разобраться в том, хочу ли я принять на себя эту ответственность. Я всегда был сыном Грейсона Карлайла, следующим по рождению великим водителем боевого робота Серого Легиона Смерти.

– Ты уже говорил мне об этом еще тогда, на Гленгарри. Что изменилось теперь?

Нагнувшись, Алекс поднял с земли камень, лежащий около валуна, на котором они сидели. Это был горный хрусталь, и его естественные грани, поймав лучи оранжевого солнца Каледонии, засверкали.

– Мне было необходимо, Кейт, понять, на что я, Алекс Карлайл, способен в этой жизни, независимо от титула, ранга или от того, что я единственный сын самого прославленного Грейсона Карлайла. Я должен был разобраться в том, что я не плыву по определенному мне другими течению, не живу как робот, выполняющий чужие приказы, как этот несчастный Лейтнер. Мне нужно было понять, что я, пусть это звучит несколько нескромно, всегда действую на стороне тех, кто борется за справедливость. В этом и есть отличие от того, о чем мы говорили на Гленгарри. – Алекс бросил камень в пропасть, и он ярко вспыхнул на солнце, прежде чем упасть в бездну. – В противном случае все, что я сделал… все, за что умирали такие, как Дэвис Клей, все напрасно, понимаешь?

Кейтлин потянулась к Алексу, обняла его и страстно поцеловала. Он расслабился в ее объятиях, ощущая манящую теплоту ее тела.

– Послушай, Кейт, – сказал он смущенно немного погодя. – Мы не можем сейчас заняться любовью. Я очень устал и вряд ли смогу…

– Тогда тебе просто необходимо вздремнуть, – прошептала она ему на ухо. – Прямо здесь.

Он почувствовал, как ее руки проворно расстегивают крючки и застежки на его одежде.

–Но…

– Ложись, я помогу тебе…

На этот раз у них не было с собой одеяла, но их одежда могла прекрасно служить подстилкой, чтобы острые камни не впивались в тело. Вскоре их объятия стали такими пылкими и страстными, что даже многочасовая усталость Алекса не могла помешать ему наслаждаться радостью обладания любимой женщиной.

Ни Алекс, ни Кейт не заметили скрытой камеры «Шпионский глаз» модели RX-30, которая уставилась на них с ветвей дерева, стоящего метрах в десяти от места, где они устроились…

* * *

«О детка, детка, детка!..»

Слова популярной песенки прозвучали несколько фальшиво в исполнении низкого, мурлыкающего голоса, в котором слышалось едва сдерживаемое вожделение.

Джордж Сидней Гротон был техом. Родом он был с Гленгарри и вступил в Легион меньше года назад. Хотя его обязанности теха обычно заключались в ремонте боевых роботов и он почти все время находился в отсеке, где они хранились, но его опыт и высокая квалификация работы с электронной аппаратурой иногда позволяли ему покинуть этот чертов отсек и посидеть за компьютером или комплектом электронного оборудования. Вот почему сейчас Гротон находился в командном центре Цитадели, работая с информацией, поступающей от скрытых камер модели RX-30.

«Шпионский глаз», как его обычно называли, был небольшим устройством, используемым правительством или военными по всей Внутренней Сфере, особенно представителями различных органов безопасности. Это устройство включало в себя камеру и передатчик, установленные на шести передвигающихся ногах, и представляло собой примитивный, работающий от батареек робот, настолько маленький, что он умещался на ладони руки человека. Слишком медлительный и хрупкий, он был не очень эффективен в качестве разведывательного оборудования во время сражения. Но зато был незаменим как молчаливый, почти невидимый часовой рядом с военной базой, особенно в условиях сельской местности, где их можно было устанавливать за камнями или растениями и даже, с помощью специальных острых шипов на ногах, крепить к веткам деревьев.

И вот сейчас Гротон получил информацию от «Шпионского глаза» номер семь, который был установлен на дереве в трех метрах над землей и сейчас сфокусировал свое внимание на Кейтлин, шикарной девушке, дочери губернатора Гленгарри, о которой Гротон мечтал в своих самых буйных фантазиях еще задолго до того, как вступил в Легион. Она занималась любовью с сынком полковника. «О детка, детка, дет…»

Вдруг чья-то рука закрыла Гротону все поле обзора и скрыла от него потрясающую фигуру девушки и ее нежную белую кожу. А потом эта же рука выключила камеру одним резким нажатием указательного пальца.

– Назовите мне хоть одну причину, мистер, по которой я не могу арестовать вас сейчас же.

– П-полковник! Я… я хочу сказать, видите ли, я… я вас не заметил…

– Ясно. – Карлайл отключил ряд кнопок на пульте управления, вырубив питание дистанционных приборов. – Патологическая страсть к подглядыванию за интимной жизнью других людей не является преступлением в Легионе, – мрачно заявил Карлайл. – И конечно, я не могу издать приказ, чтобы заставить такого слизняка, как вы, стать порядочным человеком. Однако когда кто-нибудь настолько опускается, что готов шпионить за своими братьями и сестрами легионерами, у меня появляется непреодолимое желание добавить еще один пункт в «Шестнадцать ферм».

Гротон с трудом проглотил слюну и едва не упал со стула от страха. Для большинства техов Грейсон Карлайл был кумиром, героем, личностью, о которой они много говорили с любовью и восхищением, но которого редко видели. И когда такой человек вдруг внезапно появляется перед тобой в подобной ситуации, то это куда страшнее, чем встретиться лицом к лицу с боевым роботом, когда ты не вооружен и без спецброни. «Шестнадцать ферм», о которых упомянул Карлайл, были шестнадцатью параграфами «Общих воинских положений» Серого Легиона Смерти, каждый из которых заканчивался зловещей фразой: «должен быть приговорен к смерти или подвергнуться иному наказанию в соответствии с решением суда».

Шестнадцать проступков, когда легионер может «купить ферму», если, конечно, на его счастье, он не погибнет до этого в бою, это такие преступления, как: насилие, убийство, грабеж, предательство и передача врагу секретных сведений о Легионе или отказ подчиниться приказу во время сражения.

– Как вас зовут, мистер?

– Г-гротон, сэр. Тех боевых роботов. Третий батальон.

Карлайл сделал пометку на своем ручном компьютере.

– Гротон, я внес ваше имя в донесение, и вы будете наказаны за нарушение воинского долга, за невнимательность на боевом посту, что наносит ущерб порядку и дисциплине в Легионе.

– Сэр, я могу все объяснить! Я просто…

– Объясните своему непосредственному начальнику. Вы отстраняетесь от несения службы в командном центре. Убирайтесь с глаз моих долой!

Грейсон следил, как тех торопливо покинул свой пост. Лицо Гротона пылало, трудно было сказать – от стыда или от гнева. Когда тот исчез из вида, Грейсон взглянул на пустые сейчас экраны станции, принимающей информацию от скрытых камер модели RX-30, и покачал головой. Ничего страшного, конечно, не произойдет, если не включить этустанцию. Большая опасность пока Легиону не угрожает, и они смогут обойтись без этой информации. Но, черт побери, эти двое могли бы быть поосторожнее! Половина командного состава могла заглянуть через плечо Гротона и полюбоваться этой парочкой, если бы он не подоспел вовремя. Если Алекс и Кейтлин хотели показать эротическое шоу наиболее сладострастным членам командного состава, прекрасно… но такого рода массовое развлечение может пробить серьезную брешь в защите Легиона от внешних врагов, не говоря уже о моральном ущербе. Здесь и так возникнет серьезная проблема, если все узнают о любовной связи сына начальника Легиона с женщиной, которая находится под его командованием. Теперь если Кейтлин получит повышение по службе, то некоторые будут думать, что это не за ее действительные заслуги, ум и высокую квалификацию водителя боевого робота, а за определенные услуги Алексу Карлайлу. Грейсон подумал было, что надо запретить Гротону распространять скабрезные истории по всему подразделению о том, что он видел.

Невозможно! Если только застрелить его! Черт побери! Давным-давно, кажется миллион лет назад, ему казалось, что управлять своим собственным наемным подразделением будет одно удовольствие…

Он не одобрял отношений между Алексом и Кейтлин Де Ври. Если что-то случится с одним из них, то и со вторым все будет кончено.

А скоро им обоим придется участвовать в сражении. Может, уже через два дня.

Но он также понимал, что им необходимо побыть вместе. «Пусть вам будет хорошо, – сказал Грейсон, глядя на пустой монитор, такой спокойный сейчас. – Боюсь, что у вас в ближайшее время вряд ли будет возможность побыть вдвоем…»

* * *

Двое мужчин разговаривали в относительном уединении огромного помещения отсека боевых роботов в Цитадели. Зал был заполнен группой людей, работающих каждый в своей нише над своим роботом, который сейчас был похож на доспехи средневекового рыцаря. Огонь и вспышки сварочных аппаратов, стук и грохот металла, лязг работающих подъемных кранов ь транспортеров позволяли им говорить, не боясь, что кто-нибудь подслушает их беседу.

– Итак, Гротон, – с легкой усмешкой спросил у теха офицер, – я слышал, что тебе вчера здорово досталось от Старика.

Гротон поднял голову от печатной платы, над которой сейчас работал, и, взглянув на офицера, фыркнул:

– Чертов любопытный сукин сын. Я ничего плохого не сделал!

– Ну, ну, полегче, парень. Спокойно. Я тебе верю. Думаешь, ты первый тех, которого прижал к ногтю наш великий босс? Иногда Грейсон Карлайл думает, что он сам Господь Бог или нечто в этом роде. Вся эта героическая чепуха вокруг наемных соединений явно ударила ему в голову!

– Наверное, вы правы. Было бы не обидно, если бы я спал на своем посту или еще что-нибудь в этом роде! Но ведь ничего подобного. Я честно следил за информацией на своих дисплеях!

Офицер рассмеялся.

– Да, Селби из командного центра управления сказал, что ты наблюдал кое-что любопытное. Расскажи мне, что ты увидел.

– Ха! – Гордон начал было рассказывать, но внезапно остановился. – Послушайте, сэр, у меня и так полно неприятностей…

– Эй, поделись со мной своими проблемами. Неужели я похож на человека, который способен предать своих друзей? – Он щелкнул пальцами. – Мне наплевать на всю эту офицерско-джентльменскую чепуху. Я и сам начинал с младшего состава.

– Да я не хотел…

– Ладно, не думай об этом. Слушай, у меня есть свои люди в Главном управлении, которые мне немного обязаны, понимаешь? Я смогу сделать так, что с тебя снимут это взыскание.

– Черт! Правда?

– Будь уверен. Но и мне от тебя кое-что понадобится, конечно.

– Да все, что угодно, сэр! Все, что хотите! Мне кажется, что я сплю или…

– А теперь, во имя любви к Блейку, расскажи, что ты такое увидел, что Карлайл так взбесился?

– Ну… вы, наверное, знаете эту красотку из боевого звена один-один? Дочь губернатора Гленгарри?

– Конечно, знаю.

Усмехаясь, Гротон начал рассказывать офицеру обо всем, что видел на мониторе, в самых ярких красках, не пропуская ни одной подробности.

– Парень, это сказка! Значит, говоришь, она там была с сынком нашего полковника?

– Да, сэр. Они такое там вытворяли!

– Ну, ну. Все-таки звание дает определенные преимущества. А?

– Вот тут вы совершенно правы, сэр. Только, капитан, я отношусь со всем уважением к вам и другим офицерам Легиона.

Офицер рассмеялся:

– Черт побери, Гротон. Ты что, думаешь, что капитанский чин дает какие-нибудь привилегии в этом проклятом соединении? За исключением капитана Карлайла, конечно! Нам, остальным? Мы просто основание пирамиды, как и вы. Ну, конечно, если не считать младших лейтенантов и лейтенантов, но этих можно в расчет не принимать.

– Никогда не думал об этом вот таким образом. И все равно приятно узнать, что среди офицеров есть такие хорошие люди!

– Ха! Уж конечно, я не такой человек, о котором мы с тобой только что говорили!

– Чертовски верно, сэр!

– Послушай, Гротон, ты хороший парень. И мне нужна твоя помощь. Ты не подумай, что я не стал бы помогать тебе, если бы ты отказал мне в моей маленькой просьбе, но…

– Эй, нет проблем, капитан. Это всегда так делается. Вы помогаете мне, а я вам, ведь так?

– Правильно. – Офицер огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. – Значит, так, ты ведь имеешь доступ к главному ключу, я прав?

– Что? Вообще-то да. А зачем вам нужен главный ключ?

– Я тебе сейчас все объясню. Видишь ли, иногда у меня тоже возникают проблемы с нашим полковником, как и у тебя. Кажется, он способен видеть, что ты делаешь, даже тогда, когда вы оба сидите каждый в своем боевом роботе!

– В это я охотно верю, сэр. Мне тоже кажется, что у него глаза на затылке!

– Так вот, когда я нахожусь в боевом роботе, иногда мне бывает необходимо время, чтобы меня никто не хватился, понимаешь, о чем я?

– Нет, сэр. Что-то не пойму, о чем вы говорите.

– Контрабанда, парень. Всякие товары от местных жителей. Ну там сладости, свежие фрукты, а еще, конечно, наркотики, все, за что можно будет потом выручить неплохие деньги… конечно, я помню и о своих друзьях в батальоне.

– Значит, вы занимаетесь контрабандой?

– Эй, Гротон? У тебя что, были с этим проблемы?

– Нет. Я иногда тоже не отказываюсь от наркотиков, как и другие ребята. Мне просто не хотелось бы, чтобы меня за этим застукали, сэр. Вы же понимаете, о чем я говорю?

– Я тебя прекрасно понимаю. Но речь идет совсем о другом. Видишь ли, когда мы находимся в патруле или вот как сейчас – готовимся к марш-броску, я мог бы кое-что приобрести по дороге. Но проблема заключается в том, что если Карлайл-старший меня застукает, то мне не миновать суда, а может, вообще выкинут с позором из Легиона. Честное слово, не могу понять, почему он так настроен против наркотиков? Ведь никому это не мешает, правда?

– Пожалуй, так. Но я никак не пойму, при чем здесь главный ключ, как он сможет помочь вам в этом деле?

Главный ключ – это магнитный диск, который вставляется в специальную щель на корпусе боевого робота и обеспечивает техам доступ ко всем узлам монтажных схем или подводящим туннелям, что необходимо для обслуживания и ремонта роботов.

– Если у меня будет главный ключ и я смогу несколько минут побыть один в нише, где стоит робот полковника, то у меня будет возможность открыть одну из панелей доступа, ну, скажем, на ноге робота. Это позволит мне установить маленькое устройство, не больше ладони, которое действует как РЛС-передатчик. Он будет посылать закодированный сигнал, который смогу получать только я и который скажет мне, где в этот момент находится полковник.

– Ловко придумано! – Гротон кивнул, но на его лице все еще оставалось неуверенное выражение. – Но ведь эти сигналы не сможет использовать водитель вражеского боевого робота, ведь нет? Ну, чтобы выследить полковника или еще как навредить?

– Конечно нет! Во-первых, мое устройство действует на небольшом расстоянии. Во-вторых, эти сигналы могу получать и расшифровывать только я один с помощью следящей системы, установленной в моем роботе.

– Эти ключи, как вам известно, находятся под особым вниманием. Их строго-настрого запрещено выносить из отсека, где хранятся боевые роботы, а когда мы их берем, то должны расписываться за них. Непосвященные люди не могут их даже видеть. Только техи и сами водители боевых роботов. И то каждый только свой индивидуальный ключ.

– Ты что, забыл, что я водитель боевого робота?

– Да, это верно. Но вам не позволят получить доступ к чужому роботу.

– Ну а зачем бы я тогда к тебе обратился? Я представляю себе это так. Один очень трудолюбивый парень даст знать своему непосредственному начальнику, что ему нужно еще поработать, ну, скажем, сегодня вечером. Он позволит мне войти, установить мое устройство, а через десять минут я исчезну. Даже, может, через пять. И… знаешь что, Гротон, я еще кое-что могу для тебя сделать. Помимо того, что сниму с тебя взыскание, я могу еще взять тебя в долю за твою помощь.

– Да? А сколько это будет?

– Трудно сказать. Где-то около двух тысяч С-чеков за первый месяц, это точно. Это твоя доля. Скажем… двадцать процентов от общей суммы, идет?

– Согласен. Лучше всего, если вы придете сегодня поздно вечером, даже ближе к ночи, когда происходит смена техов. Вокруг будет не так много любопытных, которых сможет удивить появление офицера в отсеке в такой поздний час.

– Мне это подходит. Я появлюсь сегодня как можно позже.

– И… вы действительно сделаете так, что с меня снимут взыскание?

– В этом можешь быть абсолютно уверен. – Офицер протянул ему руку. – Даю тебе честное слово! Гротон улыбнулся и пожал протянутую руку.

– Тогда договорились! М-м-м… сэр.

– Вот и отлично! Я буду здесь около двух часов ночи. Смотри не подведи меня, Гротон!

– Ни за что, капитан Дюпре! Можете рассчитывать на меня!

XXV

Полевая база Дельта

Двадцать километров к югу от Фолкирка

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

13 часов 05 минут, 16 апреля 3057 года

В полдень был установлен надувной шатер, а электроника соединена с внешней небольшой ядерной энергоустановкой. Поверх пластикового покрытия была накинута бронированная ткань, которая, правда, могла защищать только от шрапнели или обстрела легкими орудиями. Но все равно в качестве передвижного полевого штаба шатер был намного удобнее и просторнее, чем один из огромных, весом в двадцать пять тонн, установленных на нескольких грузовиках с восемнадцатью колесами вагонов передвижного штаба, иногда используемых большими воинскими соединениями. Хотя, конечно, шатер был не таким мобильным и легко уязвимым.

Но самым главным преимуществом шатра по сравнению с передвижным штабом было пространство, которое позволило командному составу Серого Легиона Смерти установить стол с большой голографической проекционной картой.

Конечно, этот проекционный стол был невелик и не давал изображение местности с такими подробностями, как тот, за которым совсем недавно вели свою битву Грейсон Карлайл и Джеймс Вульф. Но, имея размер два на три метра, он был достаточно большим, чтобы вокруг него могли собраться все командиры Легиона и изучить подробный план предстоящей операции. Сейчас вокруг стола стояли все старшие офицеры Легиона: капитаны и майоры, а также несколько лейтенантов. Изображение было получено из банка данных Каледонии – Легион в этой операции не мог воспользоваться своими разведывательными спутниками. Сейчас на проекционном столе была изображена часть поверхности планеты, как бы с высоты нескольких тысяч метров: дороги, холмы, леса и небольшие города – все будто срисовано с реальных предметов и передано с мельчайшими подробностями, хотя и в уменьшенном виде. Но вместо того, чтобы дать изображение боевых роботов в виде их точных копий, здесь, как обычно это делалось при подготовке к реальной битве, воинские подразделения изображались символами, подсвеченными красным или голубым светом благодаря специальным лазерным устройствам. С помощью клавиатуры компьютера или используя речевые команды можно было легко и быстро менять масштаб изображения, а также вводить дополнительную информацию из базы данных.

Единственным большим недостатком этих систем, по мнению Грейсона, было то, что сложность представленного изображения часто скрывала отсутствие достоверных данных. Сейчас, когда они смотрели на раскинувшуюся перед ними деревню Фолкирк и видели каждое здание – церковь с колокольней, торговый комплекс, текстильную фабрику, – то невольно казалось, что видишь цельную и реальную картину. А в действительности, может быть, вот эту текстильную фабрику взорвали несколько месяцев назад и заменили батареей десятидюймовых орудий Гаусса. Но если никто не ввел эти данные в компьютер, то информация и не может быть получена на проекционном столе.

– Они пойдут вот сюда, – сказал Грейсон, показывая лазерной указкой путь через горный массив Грем-пейн к северу от Фолкирка. – Правда, существует еще один возможный путь через эти горы, он проходит в восточной части, но на это потребуется лишних два дня перехода. А кроме того, они не могут рассчитывать на помощь местных жителей в получении продовольствия и другого необходимого армии снабжения. Им необходимы на пути временные полевые склады, которых у них нет. А Фолкирк может дать им все необходимое: продовольствие, воду и ГСМ.

Даже при наличии портативных ядерных установок ГСМ – горючее и смазочные материалы – были жизненно важными компонентами для любой механизированной армии в полевых условиях. Некоторые транспортные средства до сих пор работали на двигателях внутреннего сгорания, и все машины без исключения нуждались в смазке.

– Да, – мрачно заметил Макколл, – а это значит, что они рразгррабят и уничтожат дерревню.

– А мы не можем перекрыть им здесь дорогу? – спросил майор Фрей. – Обойти этот горный массив вот здесь и появиться внезапно с тыла?

– Я уже думал об этом, но в таком случае возникает несколько серьезных проблем. Этот проход очень широкий, у Фолкирка он составляет почти десять километров, и мы не сможем подойти незаметно. Если мы просто развернемся в укрытии и откроем огонь с этой стороны долины чуть севернее, где открытое пространство гораздо уже, то мы сможем уничтожить только несколько роботов противника, а остальные успеют перегруппироваться, отойти вправо… и, совершив маневр, уже будут хозяйничать у нас в тылу. Поэтому я думаю, что нам следует попытаться не дать им добраться до Фолкирка и оказаться там раньше нас. Мы знаем, что они движутся в этом направлении. Наши разведчики доложили, что Гвардейцы должны закончить переход к вечеру сегодняшнего дня. Джентльмены! Как вы думаете, каковы будут их дальнейшие действия?

– Скорее всего, они раскинут здесь на ночь лагерь, – ответил майор Фрей. – Иначе и не может быть. Дальше к югу местность более пересеченная, и к тому же им известно, что мы где-то поблизости. Только сумасшедший двинет боевые роботы ночью по незнакомой местности.

– А из того, что мне известно про Зельнера и Сеймура, – заметила капитан Ланг, – ни того, ни другого сумасшедшим не назовешь. Вот только если Вилмарт попытается…

– Они не позволят Вилмаррту отдавать прриказы, – прервал ее Макколл. – Скоррее всего, они дерржат Вилли где-нибудь в обозе, прредоставив ему выпивку и мониторр. Пусть себе отдает какие хочет порручения и прриказы, но только чтобы он не мешал им действовать.

– Я тоже так думаю, – сказал, утвердительно кивая, Грейсон. – Им придется поторопиться, чтобы засветло спуститься с гор. Если они этого не сделают – это будет открытым предложением нам запереть их там. Но как только они доберутся до Фолкирка, то наверняка захотят отдохнуть. Вскоре стемнеет, а у них нет хороших позиций на большом протяжении к югу. Итак, предположим, что Гвардейцы остановятся лагерем на ночь здесь, в Фолкирке.

Капитан Энн Волфилд, командир второй роты Третьего батальона, пользуясь лазерной указкой, провела ярко-красную линию вдоль нескольких холмов, идущих с востока на запад в двух километрах к югу от города.

– Это очень удобное место, – заметила она, – для любого, кто будет занимать эти высоты и собирается двинуться дальше на юг. Если бы я вела колонну боевых роботов в южном направлении, то я бы захватила Фолкирк и поставила лагерь… скорее всего, вот здесь. – Она показала на широкую открытую равнину к югу от деревни, в километре за грядой холмов. – Послала бы своих реквизиторов для сбора необходимого мне продовольствия и расставила бы роботов вдоль этих холмов.

Капитан Дуан Галлери, или, как его обычно называли друзья, Охотник, показал на небольшую возвышенность на равнине между деревней и грядой холмов, окруженную с запада небольшой рощей.

– Взгляните сюда, – сказал он. – Это место прекрасно подходит для размещения полевого походного склада. Предположим, я прошел через деревню, встал вот здесь лагерем. Мне необходимо иметь походный склад где-то неподалеку от Фолкирка, потому что я наверняка встречусь с этим чертовым Серым Легионом Смерти через несколько сот километров или около того. До Нового Эдинбурга не так уж и далеко, и я знаю, что Легион где-то здесь неподалеку.

– Верно, – сказал, кивая, Фрей. Он посмотрел на Грейсона: – Это место как будто специально создано для развертывания базы. Конечно, отсюда до Нового Эдинбурга довольно далеко, но Третий полк Гвардейцев Дэвиона всегда отличался быстротой переходов. И кто бы сейчас ни был командиром Гвардейцев, он прекрасно понимает, что сможет без труда обеспечить свои передовые линии, используя этот походный склад, и кроме того, он обеспечит мобильность своим войскам в том случае, если им, отступая, придется вернуться сюда.

–Я совершенно согласен с высказанными мнениями, – сказал Грейсон.

Он пришел к такому же заключению, разрабатывая план операции в командном центре Цитадели. Но для себя он давно решил, что планирование предстоящего сражения всегда идет легче, когда его подчиненные не только участвуют в этом процессе, но и сами находят ответы на все возникающие вопросы. Невозможно научить их мыслить самостоятельно, если давать им готовые решения. Он и сам обратил внимание на эту гряду холмов, на которые указала сейчас капитан Волфилд, еще прошлым вечером. Их расположение напомнило ему пейзаж местности в его игре в битву при Геттисберге с Джеймсом Вульфом.

Конечно, эти ландшафты отличались друг от друга в деталях. Холмы и горный хребет около Фолкирка имели скорее форму полумесяца, а не «рыболовного крючка». Кроме того, горный хребет тянулся с востока на запад, а не с севера на юг, как при Геттисберге. Но все же здесь было и много общего, что позволило ему рассматривать эту ситуацию и с точки зрения организации обороны, и как плацдарм возможного наступления. Горный хребет лежал поперек дороги, идущей с севера от Нового Эдинбурга. Она проходила через седловину хребта в его восточной части, в тени двух огромных холмов.

– Ваши предположения подтверждаются донесениями разведывательного отряда, – сказал Грейсон. – Они видели боевых роботов Третьего полка Гвардейцев Дэвиона в этом районе. В основном легких роботов типа «Саранча» и «Меркурий». Но может, это передовой отряд? Наши разведчики засекли одного «Меркурия» вот здесь, на этом холме, сегодня утром. Скорее всего, он сканировал лазером местность.

– Мне кажется, – сказал Алекс, – нам необходимо знать названия этих главных пунктов, чтобы избежать в дальнейшем путаницы.

– Есть эти названия в базе данных? – поинтересовался Охотник.

– Лес к западу называется Танглвуд, – ответила Ланг. Она некоторое время поработала на клавиатуре компьютера проекционного стола, и на голографическом изображении деревьев появилось написанное белыми светящимися буквами название леса. – Это открытое пространство к югу от города называется долина Мидоу-Гроув. Но я не могу найти название горного хребта. Наверное, у него есть местное название, но его никто не занес в базу данных.

Грейсон хитро улыбнулся и подошел к своему пульту управления.

– Я предлагаю следующие названия… – Быстро набрав на клавиатуре нужную информацию, он ввел свои обозначения главных объектов. На западе появились Кальп-Хилл и Семетри-Хилл, на востоке – вершины Литтл-Раунд и Биг-Раунд. А протянувшийся между этими двумя вершинами горный хребет, пересекаемый через седловину ближе к обеим вершинам Раунд дорогой из Нового Эдинбурга, – Семетри-Ридж.

– Какие знакомые названия, – заметил Макколл с улыбкой, и все дружно рассмеялись.

Грейсон набрал еще несколько команд на клавиатуре, и красные огоньки появились на горном хребте, на подъеме между хребтом и деревней, а также внутри самой деревни.

– Итак, это наши предположения, – сказал Карлайл. – Зельнер – давайте предположим, что Третий полк действует под командованием Зельнера, пока мы не узнаем, так это или нет, – разместит свои главные силы здесь, на горном хребте, и на холмах. Он был бы полным идиотом, если бы поступил иначе. Полевой склад будет, вероятно, вот на этой возвышенности, на западной стороне долины Мидоу-Гроув, рядом с… как называется эта дорога?

– Танглвудская дорога, – ответила Ланг.

– Хорошо. Но мы не можем быть абсолютно уверены, что склад будет именно здесь. Он может быть в любом месте Мидоу-Гроув. А вот наблюдатели и, вероятно, командный пост должны находиться в деревне. – На карте появились дополнительные огоньки, на этот раз голубые. – Мы должны двигаться с юга, вдоль этой дороги, потом развернуть свои силы для лобовой атаки, когда встретимся с противником… поскольку они будут ждать нас.

– М-м-м… полковник? – озадаченно переспросил лейтенант Алексанян. – Я не ошибся, вы сказали «они будут ждать нас»?

– Нет, вы не ошиблись, Грегор. Мы должны отвлечь их внимание на себя.

Грейсон провел лазерной указкой по карте и указал на Танглвудский лес, который начинался в двух километрах южнее горного хребта, шел параллельно ему к западу, а затем резко сворачивал к северу, оканчиваясь около долины Мидоу-Гроув, почти подходя к городу.

– Наши разведчики доложили, что в некоторых местах эти леса почти непроходимы, – сказал Грейсон. – Все объясняется очень просто. Смотрите сюда. Видите – это болото. А здесь так густо растут деревья, что боевой робот не проберется по этим зарослям за целый год. Но есть и удобные для прохода войска места. Есть, конечно, и дороги. Особое внимание следует уделить Танглвудской дороге, которая идет через лес с северо-запада на северо-восток и ведет к Фолкирку. Главное преимущество этой дороги состоит в том, что идущую по ней колонну боевых роботов невозможно обнаружить с воздуха.

– Но все дело в том, что наши люди не знают этих мест, – нахмурив брови, заметила капитан Ланг.

Грейсон кивнул в сторону Макколла, стоящего по другую сторону проекционного стола.

– Майор Макколл уже по собственной инициативе нашел несколько местных жителей, которые вызвались быть нашими проводниками. Майор?

– Да, это так. Нам помогают люди из оррганизации «Рразбойники», сэрр. Некоторрые из них знают эти места или имеют здесь рродственников. Об этом можно не беспокоиться.

– Итак, – продолжил Грейсон, – у нас есть добровольцы из местных жителей, которые помогут нашим фланговым войскам пройти через лес… обойти противника справа и выйти вот сюда. – Он указкой дотронулся до возвышенности на карте. И на этом месте загорелся красный огонек. – Наши войска должны появиться .отсюда, из-за деревьев. Конечно, если нам повезет, то враг не заметит их приближения и даже не будет иметь ни малейшего представления о том, что они могут там находиться.

– Не стоит забывать о том, что вдоль Танглвудской дороги могут быть расставлены сторожевые заставы, – заметил Алекс.

– Если войско движется быстро, то в этом случае проблем не возникнет, – ответил ему Грейсон и продолжил: – Перед фланговыми силами стоят две главные задачи. Первая и наиболее важная заключается в том, что как только они выйдут из этого леса, то окажутся прямо за правым флангом противника или около него. Нападение должно быть настолько внезапным, чтобы вызвать существенное замешательство в рядах противника, может быть, даже такое, чтобы обратить его в бегство. Но это только в том случае, если мы сможем выйти в тыл главных сил противника. В любом случае эта атака даст возможность прорвать фронт противника в нескольких местах, что позволит нашим главным силам развить успех на этом направлении, поскольку Зельнеру придется развернуть свои силы, чтобы отразить нападение наших войск на его тылы и левый фланг.

Вторая задача состоит в захвате главных стратегических дорог противника. Если они где-то в этом районе устроили полевой склад, то наши фланговые войска должны захватить его или уничтожить большую часть боеприпасов и продовольствия. В этом случае противнику придется послать часть солдат в Стирлинг и на шаттлы полка за пополнением своих запасов. Все, что нам удастся уничтожить на полевом складе, не сможет быть использовано против нас в бою.

– А каковы должны быть по численности фланговые войска? – поинтересовался Алекс.

– Капитан Фрэнк, в каком состоянии находятся боевые роботы? – спросил Грейсон.

Главный офицер по техническим вопросам Серого Легиона Смерти проконсультировался сначала со своим наручным компьютером и только после этого ответил на вопрос Карлайла:

– Тридцать шесть боевых роботов находятся в состоянии боевой готовности, полковник. Сюда входят четыре командных боевых робота один-один, а пять роботов Третьего батальона еще не приведены в действие. Мы смогли бы поставить на ноги два из них, если позаимствуем запасные части из других, но для этого нужно работать всю ночь.

– Действуйте. Значит, будем считать, что пока у нас есть тридцать шесть боевых роботов, то есть целый батальон. Основной удар наших сил будет направлен на левый фланг противника, поэтому свои силы мы должны сконцентрировать вот здесь. Скажем, две роты, двадцать четыре робота.

– Но это серьезно ослабит наши силы, которые пойдут к югу от горного хребта, – резонно заметил Фрей.

– Знаю. У нас остается всего двенадцать роботов плюс столько, сколько удастся поставить на ноги к утру капитану Фрэнку. Но мы должны сделать так, чтобы противник думал, что это наши главные силы.

– Люди генеррала Макби могут нам помочь, полковник, – предложил Макколл.

– Я рассчитываю на них, майор, но основная часть этих людей пойдет с нашим фланговым войском. А кроме того, я собираюсь послать с ними и нашу пехоту. Я хочу, чтобы это подразделение появилось внезапно, как из-под земли, прямо перед главными силами противника, блокировало его стратегические дороги и встало между линией фронта врага и его командным штабом. Для этого потребуются все наши основные силы, чтобы совершить этот внезапный бросок на позицию врага и продержаться до подхода остальных сил Легиона с юга.

– Кто, по вашему мнению, поведет вперед фланговые войска, сэр? – поинтересовалась капитан Волфилд.

Грейсон уже заранее серьезно продумал ответ на этот вопрос.

– Обычно этот вопрос не требовал ответа, и так ясно, что майор Макколл, имея богатый опыт ведения подобных операций, был бы наилучшей кандидатурой. Но, к сожалению, его ранение не позволит ему…

– Сэрр! – воскликнул потрясенный услышанным Макколл. – Если я мог в таком состоянии носить бррониррованный костюм, то не вижу прричин, почему не могу упрравлять своим «Горрцем»!

– Мне очень жаль, майор. Вы будете в своем боевом роботе, но останетесь при мне. Вы не сможете вести робот и тем более сражаться так, как вы это обычно делаете, действуя одной рукой.

– Но, сэрр…

– Отставить споры, майор. Я не могу рисковать вами, а вы не можете сейчас быстро и точно реагировать в бою на атаки противника. Майор Фрей, я поручаю вам разведку. Нам необходимо тщательно скоординировать наши действия к югу от горного хребта, а вы знаете своих людей лучше, чем я.

– Есть, сэр. – Майор понимающе кивнул, но в его голосе послышались горькие нотки. В последнем бою Фрея контузило – ему повредило внутреннее ухо, в результате чего он не мог пользоваться нейрошлемом, а значит, не мог больше управлять боевым роботом. Теперь в сражении Фрей командовал своим батальоном либо из операционного центра шаттла, либо с пульта управления одного из легких танков Легиона – «Пегаса».

Грейсона поразила выдержка, с которой Фрей принял свое нынешнее положение: сказать водителю боевого робота, что он больше никогда не сядет в командное кресло своего любимца, было равносильно тому, чтобы запретить птице летать.

– Я хочу, чтобы каждый командир Оставался на своем месте, – продолжил Грейсон. – Не хочу нарушать наладившиеся годами связи его с подчиненными.

Он обвел всех взглядом и остановился на Алексе, который пристально смотрел на отца через разделяющий их проекционный стол.

– Алекс, ты один остался без задания. Ты хочешь участвовать в деле?

Грейсон внимательно смотрел на сына, на лице которого отразилась целая гамма чувств. Но так и не заметил, чтобы Алекс был в нерешительности или замешательстве от предложения принять участие в битве.

– Да, сэр! – твердо ответил Алекс, и улыбка осветила его лицо.

– Я считаю, что фланговые войска должны состоять из второй и третьей рот Третьего батальона, воинов Волфилд и рейдеров Фрея. Есть вопросы? Возражения? Если есть, то говорите об этом сейчас, потом будет поздно.

Собравшиеся офицеры зашумели, но вслух никто не сказал ни слова.

– Хорошо. По нашей договоренности, первая рота штурмовиков майора Фрея будет производить демонстрацию силы вдоль южной границы горного хребта. Если будет целесообразно, майор, мы можем переменить позицию в восточном и северном направлениях, угрожая противнику, находящемуся на обеих вершинах Биг– и Литтл-Раунд. Мы сможем даже подняться на эти вершины, если нам понадобится убрать оттуда наблюдателей противника.

– Как вы это сделали при Геттисберге тогда, на Гленгарри, во время вашего сражения с Джеймсом Вульфом, да, полковник? – спросил Фрей. – Фланговый марш вокруг левого фланга противника в обход этих двух вершин?

Грейсон улыбнулся:

– Кто знает? Может быть, Зельнер смотрел этот поединок по телетрансляции. Если так, то, может, он будет думать так же, как и вы… а не о том, что капитан Карлайл пробирается через лес.

– На какое время назначена операция? – поинтересовалась капитан Ланг.

– Сейчас почти тринадцать часов тридцать минут, – сказал Карлайл. – Заход солнца… Во сколько это происходит на этой планете?

– В это время года в двадцать часов сорок пять минут, – ответила Ланг.

– Значит, у нас в запасе есть еще семь часов светового дня. Алекс, сколько тебе понадобится времени на совершение этого броска?

– Это зависит во многом от реального рельефа местности, – ответил Алекс. – Я не очень полагаюсь на данные проекции. Но думаю, что потребуется не менее четырех часов. Четыре часа с начала старта.

– Тогда назначим вам поход на четырнадцать часов тридцать минут, – предложил Грейсон. – Вы должны будете появиться в западной части леса, на выходе к долине Мидоу-Гроув, в восемнадцать часов тридцать минут, и у нас еще останется два часа светового дня. Тебя это устраивает?

– Отлично. – Алекс внимательно изучал лесной массив на западе, а также сеть дорог и железнодорожных путей, которые ему нужно будет пересечь. – Один вопрос, полковник. Предположим, мы выходим готовые к бою из леса, а там никого нет? Я хочу сказать, что весь план операции мы разработали исходя из наших предположений о том, что должен делать Зельнер.

– Это так, – утвердительно сказал Макколл. – А кому, как не нам, хоррошо известно, что врраг обычно не делает то, чего ты от него ждешь!

– В этом случае, – ответил Грейсон, пожав плечами, – мы поступим по обстоятельствам. Мы будем импровизировать на месте. План, конечно, будет пересмотрен, если мы увидим, что противник не находится там, где мы ожидали его встретить… А каждый полевой командир имеет полную свободу действий и может самостоятельно принимать решения, если в этом возникнет необходимость. Но это, – он провел рукой над ландшафтом на проекционном столе, – самая лучшая позиция для них. Если бы я вел Третий полк Гвардейцев на юг, то обязательно воспользовался для этого горным хребтом и был бы последним дураком, если бы поступил иначе.

– И все-таки как бы еще вы развернули свои силы, полковник? – поинтересовался Охотник. – Что бы вы сделали?

. – Хороший вопрос. Я бы не очень доверял этому лесу с правой стороны. Чтобы сохранить маневренность моих войск, я бы окопался на этих холмах с минимальным количеством роботов, скажем, одна рота, а остальные силы держал бы в резерве, где-нибудь около деревни, готовыми двинуться по моему приказу в любом направлении. Конечно, я бы сделал это в том случае, если бы знал заранее, что планирует Серый Легион Смерти. – Раздался дружный смех офицеров. – Если бы я оставил свои главные силы здесь, в Мидоу-Гроув, то попал бы в сложное положение: мне пришлось бы отбивать атаку противника, либо вышедшего из леса с запада, либо появившегося из-за вершин Биг– и Литтл-Раунд с юго-востока. – Он некоторое время молчал, изучая новую диспозицию. – Но все равно, даже если Зельнер поступит так, как я только что сказал, ему будет туго. Когда Алекс выйдет против него с запада, ему придется пойти сюда и выставить против него свои главные силы…

– …а в это время первая рота выйдет из-за хребта и ударит по его левому флангу, – закончил за него Фрей. – Отлично придумано!

Грейсон немного помолчал и обратился к собравшимся офицерам своего штаба:

– А теперь позвольте мне сказать несколько слов. Вы знаете, я обычно не устраиваю бесед перед сражением. Но сейчас Легион попал в очень трудную ситуацию: мы вынуждены выступить против очень серьезного противника с командиром, которому не чуждо чувство порядочности, против воинского подразделения, которое до сегодняшнего дня было на нашей стороне.

Я знаю, что думаете вы, собравшиеся здесь, и что думают люди, находящиеся под вашим командованием, о Доме Дэвиона. Черт возьми, когда я был молодым, то для меня Солнечная Федерация и Лиранское Содружество – оба государства всегда были, я даже не знаю, как сказать, чем-то вроде святыни. Этими государствами управляли достойные люди. Герои, которые вместе боролись против Синдиката Драконов.

Но политика меняется, дорогие мои. Меняются отношения между государствами, меняются их лидеры, целые народы, и миры и империи могут меняться, особенно если они начинают разлагаться изнутри. Мне нет необходимости напоминать вам о ваших обязанностях перед боем. Но я вынужден тем не менее сказать вам, что некоторые из наших людей могут поймать себя на мысли, когда они остановятся и подумают, что роботы, которых они сейчас видят перед собой, принадлежат Дому Дэвиона, а не Империи Дракона, или Ляо, или кланам.

Я все еще надеюсь, что мы сможем избежать этого сражения. Центр связи Легиона последние двенадцать часов непрерывно передает послание в эфир о нашем предложении провести переговоры. Мне очень хочется верить, что Сеймур или Зельнер согласятся на разговор, чтобы разойтись с миром, без сражения. Но, к сожалению, мы не получили в ответ ничего. Поэтому приходится предполагать, что Фолкер и Вилмарт присоединились к Гвардейцам и поэтому они подчинились приказу, как им кажется, законного правителя Каледонии. Им, наверное, удалось убедить Гвардейцев, что они должны вызвать Серый Легион Смерти на бой и уничтожить его.

Я хочу, чтобы все вы смогли убедить своих подчиненных, что завтра они не должны думать о том, что борются против подразделения Федеративного Содружества. Гвардейцы будут играть наверняка, и мы тоже.

– Черрт возьми, – сказал Дэвис Макколл, потирая больное плечо. – А почему мы должны думать по-дрругому? Эти черртовы Sassenach собирраются насадить наши головы на колья, а мы хотим посадить их на кол дрругим местом!

Все одобрительно зашумели, и Грейсон понял, что его люди готовы к сражению.

«Теперь все будет зависеть от того, – подумал Грейсон, – поступит ли Зельнер так, как мы ожидаем от него…»

* * *

К западу от полевой базы развертывания «Дельта» находилась возвышенность, частично поросшая деревьями, с проплешинами скальных выходов, с которой открывался прекрасный обзор лежащего внизу ландшафта во всех направлениях. К югу и востоку в сторону Нового Эдинбурга местность была холмистой и поросла густыми лесами, простирающимися до самого подножия горы Альбы. К северу на горизонте на фоне голубого неба возвышалась гора Грэмпейн. На таком расстоянии Фолкирк, конечно, не был виден, как невозможно было разглядеть горные хребты и возвышенности, которые были главной целью Серого Легиона Смерти.

Внизу, в тени этой возвышенности, был расположен походный лагерь Легиона: шатер штаба, передвижные подъемные краны и помосты для обслуживания роботов – все это хозяйство почти полностью заполняло небольшую поляну в лесу. Колонна боевых роботов двигалась вдоль дороги, удаляясь на запад.

Капитан Алекс Карлайл и фланговые силы под его командованием исчезали в глубине Танглвудского леса.

«Грейсон Карлайл был, несомненно, прав в одном, – думал стоящий на вершине возвышенности мужчина. – Эта земля узнает о сражении боевых роботов, которое не скоро забудется. Фолкирк станет полем боя всего через несколько часов». Он осторожно опустился на колени на большой плоский камень и открыл металлический ящик. Автоматически развернулась антенна, появившийся из ящика диск потянулся в небо, как цветок тянется к солнцу. Но на этот раз целью было не местное солнце, а разведывательный спутник, находящийся на синхронной орбите над планетой. Он подождал десять секунд, чтобы устройство начало работать на полную мощность. Когда на небольшом пульте управления зажглась зеленая лампочка, мужчина нажал кнопку, и закодированное послание, уже записанное на дискетку, было мгновенно передано с помощью интенсивного сгустка лазерной энергии.

Длившееся всего долю секунды послание невозможно было засечь перехватчикам. Оно будет передано маршалу Феликсу Зельнеру и позволит ему узнать обо всем, что говорилось на военном совете Легиона всего час тому назад.

Алекс Карлайл страшно удивится, когда выйдет через несколько часов из леса. Решивший устроить засаду сам в нее и попадет.

Когда передача была закончена, капитан Вальтер Дюпре, недавно назначенный в первую роту Третьего батальона Легиона, аккуратно убрал свое передающее устройство, оглянулся по сторонам, убедился в том, что его никто не видел, и быстро спустился с холма вниз.

XXVI

Наблюдательный пункт

Фолкирк, Каледония

Федеративное Содружество

19 часов 40 минут, 16 апреля 3057 года

– Ну и как прикажете это понимать, маршал Зельнер? – проговорил маршал Джеймс Сеймур, уперев руки в бока и глядя на Зельнера с выражением «что я вам говорил». – Где обещанная вами атака, черт вас побери?

– Не знаю, – честно признался Зельнер. – Я просто ума не приложу, что все это означает.

Они стояли на колокольне каледонской церкви Всех Святых, самого высокого здания в Фолкирке, которое давало возможность видеть местность, простирающуюся к югу от города. Четыре широких и высоких окна, по одному в каждой из четырех стен колокольни, в центре которой висел огромный бронзовый колокол, давали обзор окружающего пространства намного лучше, чем телеметрические приборы, поскольку человеческому глазу не страшно активное подавление сигналов, что сплошь и рядом нарушало передачу информации с помощью даже самых современных приборов.

На юге шло сражение, оно длилось уже около двух часов.

– Мы спланировали нашу оборону в соответствии с информацией, полученной от вашего агента из лагеря Серого Легиона Смерти, – сказал Сеймур. – А эта разрушительная фланговая атака противника, о которой он вас предупредил, так и не начинается. Как, впрочем, я и ожидал, – язвительно закончил он.

– Но она запаздывает только на один час, – заметил Зельнер. Хотя он и сам начал немного сомневаться в донесении своего агента.

– Я думаю, маршал, – заметил Сеймур, – вам следует рассмотреть следующие возможности. – И он начал перечислять свои предположения, загибая пальцы на правой руке: – Первое. Ваш человек просто-напросто ошибся. Второе. Противник знает, что этот человек ваш агент, и поэтому подсунул ему дезинформацию. Третье. Вашего человека перевербовали, и он теперь работает на разведку Серого Легиона Смерти. Четвертое. Вашего человека раскрыли сразу после того, как он отослал донесение, и полковник Карлайл понял, что его план стал известен нам, а поэтому изменил его.

– Пятое, – в тон Сеймуру проговорил Зельнер, – капитан Карлайл заблудился в незнакомых ему лесах и появится здесь с минуты на минуту!

– Может быть. Но должен вам сказать, что Серый Легион Смерти имеет такую отличную репутацию, что ни один из его офицеров просто не может потеряться. Я больше чем уверен, что здесь какая-то уловка со стороны командира Легиона, и я не желаю рисковать половиной своих людей из-за одного слова вашего продажного шпиона!

– Этот, как вы выразились, продажный шпион очень умный и квалифицированный работник.

– Не сомневаюсь. Но это всего-навсего один человек. А моим людям предстоит сражение с целым батальном одного из лучших воинских подразделений во всей Внутренней Сфере. – Сеймур показал рукой на юг, где вдоль всего горного хребта, через который лежала дорога из Нового Эдинбурга, раздавались взрывы и были видны вспышки и клубы дыма. – Там сейчас идет явная демонстрация силы со стороны Легиона. Огонь, который ведется из леса, слишком незначителен, чтобы можно было предположить, что там действует целый батальон. Мои люди доложили мне, что против них стоит, скорее всего, одна рота, а может, и меньше. И если капитан Карлайл не появляется перед нами из Танглвудского леса, то, значит, он появится откуда-нибудь еще. – Он небрежно махнул рукой, показывая через плечо на рощи и болота Мидоу-Гроув. – Может быть, оттуда. А может, черт возьми, обойдет горы и выйдет у меня в тылу!

– Мне кажется, вы уж слишком большого мнения о капитане, – попытался успокоить его Зельнер. Он взял карту, которая представляла собой небольшую дискетку,позволяющую получить изображение окружающей местности на электронном дисплее. – Карлайл, я имею в виду Карлайла-старшего, а не его сына, известен как военачальник, способный на совершенно неожиданные и непредсказуемые действия. У вас, конечно, есть дозорные посты в Танглвудском лесу?

– Естественно. Вы же не думаете, что я могу забыть о таких прописных истинах, которые известны даже рядовому солдату? У меня там целая рота, которая пытается обнаружить признаки этого вашего мифического марш-броска противника. Честно говоря, я думаю, было бы лучше, если бы я отозвал их сюда и пополнил ими наш резерв. Если молодого Карлайла до сих пор не видно, то подозреваю, что он изменил решение двигаться по Танглвудской дороге. Наверное, он собирается обойти наши дозорные пикеты и атаковать нас с другого направления.

Звуки битвы на юге стали громче и интенсивнее. Артиллерия и ракетные установки, расположенные за полевой базой «Альфа» Третьего полка Гвардейцев в Мидоу-Гроув к югу от деревни, обменивались ударами с противником, подвергаясь сильной бомбардировке со стороны леса.

Зельнер перегнулся через перила колокольни, наблюдая за тем, как снаряды сыпались градом на позиции Гвардейцев, и за ответным огнем своих батарей. Но о настоящем сражении пока и речи не было. Основная часть экспедиционных войск Гвардейцев была спешно переведена на временную базу, разместившуюся вдоль полевого склада, который находился к югу от города, между наблюдательным пунктом Зельнера и полевой базой «Альфа». А пехота полка заканчивала переход и устраивалась около леса к юго-востоку от города.

Раздался звонок, и Сеймур взял трубку переговорного устройства, стоящего на подоконнике окна колокольни, выходящего на восток.

– Сеймур, – кратко ответил он и стал слушать очередное донесение. – Очень хорошо. Оставайтесь на своих местах, но не спускайте с него глаз. Связь закончена.

– Кто это?

– Малышников. Он находится на холме 212. Говорит, обнаружил нечто, что считает передвижением большого отряда боевых роботов через лес в юго-восточном направлении.

Зельнер еще раз взглянул на топографическую карту. Холм 212 находился к востоку и северо-востоку от горного хребта, там, где располагался левый фланг Гвардейцев Дэвиона. Там же размещалась одна рота легких и средних боевых роботов, которая получила приказ удержать эту выгодную позицию любой ценой. Если Малышников увидел вражеских боевых роботов к востоку…

– Мне кажется, маршал, нам с вами пришла в голову одна и та же мысль, – с усмешкой сказал Сеймур.

– Карлайл, кажется, поменял первоначальный план действий.

– Пять против ваших двадцати, что фланговые войска капитана Карлайла появятся с восточной стороны.

– Что вы предлагаете? – Зельнер впервые за это время почувствовал себя действительно неуютно. Он так тщательно готовился к этой операции, все продумал до мелочей, казалось, предусмотрел все варианты, которые может попытаться предпринять Карлайл. Но теперь все выстроенное им с таким трудом рушилось у него на глазах.

– Мы отведем Третий батальон от лагеря и развернем его позади холмов 212 и 190. Оставим Второй батальон в резерве и усилим нашу линию фронта около горного хребта. Я подозреваю, что Карлайл намеревается нанести удар по нашим передовым позициям в качестве отвлекающего маневра. И мы должны ему показать, что попались на его удочку.

Зельнер проиграл эту сцену на топографической карте, а потом ответил:

– Да. Это будет отлично. – Он рассмеялся, чувствуя облегчение оттого, что наконец-то кончилось эта неопределенность. – Мы прищелкнем этого ублюдка, Джим!

– Еще рано праздновать победу, маршал, – предупредил его Сеймур. – Карлайл из тех противников, которых не стоит недооценивать!

– Конечно, конечно, – согласился с ним Зельнер, но теперь невозможно было испортить ему настроение. До этого момента он испытывал чувство неуверенности из-за тога, что не знает абсолютно точно плана Карлайла. А теперь, когда получено подтверждение того, откуда собирался появиться этот чертов счастливчик, Зельнер мог действовать не в потемках, как всего минуту назад. Он ощутил, как уверенность возвращается к нему.

Как сообщил в последнем донесении Дюпре, а его слова подтвердились из других многочисленных источников, Серый Легион Смерти имел в своем распоряжении на Каледонии где-то от тридцати пяти до сорока боевых роботов – всего один батальон. Экспедиционные войска Зельнера имели шестьдесят восемь роботов, два полностью укомплектованных батальона, за исключением двух-трех роботов, пока еще не отремонтированных. Кроме того, у маршала в распоряжении были штаб полка, полковая артиллерия и рота пехоты.

А еще Зельнер в глубине души надеялся, что Дюпре действительно посчастливилось установить маленький сюрприз в боевом роботе Грейсона Карлайла. В его донесении было сказано, что ему удалось проникнуть в нишу, где стоял робот полковника Карлайла, два дня тому назад. Конечно, если Дюпре перевербовали, то и эта информация может оказаться ложной, а если это не ложь…

Имея всего один батальон против двух батальонов Гвардейцев, у командира Серого Легиона Смерти не было шанса победить.

А когда в бою погибнет полковник Грейсон Карлайл, то это будет закат славы Серого Легиона Смерти, а может, даже и его конец.

* * *

Робот Грейсона Карлайла стоял у края леса. Сидя в безопасности в командном кресле кабины своего «Победителя», несмотря на то, что в роботов иногда попадали случайные осколки еще дымящихся снарядов, полковник изучал позиции противника, расположенные в двух километрах к северу, у подножия хребта, используя компьютерную программу, позволяющую получать большое увеличение изображения. Алекс должен был появиться в условленном месте и начать атаку час тому назад, даже больше часа, но до сих пор не было ни малейшего признака, что на вражеских позициях произошло что-то, что привело бы их в замешательство. Они с Алексом договорились, что он даст знак Грейсону: две зеленые ракеты, если атака удалась, и две красные, если он встретит очень серьезное сопротивление окопавшегося на своих позициях противника. Но не было ни зеленых, ни красных ракет. Значит, Алекс до сих пор не вышел на исходную позицию, чтобы начать запланированную атаку.

Что могло случиться с Алексом?

Он проклинал молчавшее радио, которое не позволяло ему связаться с другой половиной своих сил. Он проклинал себя за то, что не оставил Фрея руководить операцией отсюда и не взял командование фланговым войском на себя.

Сила огня противника с позиций около хребта стала интенсивнее. В основном это были артиллерия и ракетные установки. Большинство снарядов не долетало до него. Они рвались на поле, к югу от места, где стоял робот Карлайла, перепахивая землю. А некоторые перелетали через него и рвались в лесу. Вслед за каждым таким взрывом раздавался треск деревьев, и в воздух взлетали их горящие обломки. Боевые роботы с обеих сторон продолжали стрелять друг в друга с большого расстояния, даже не мечтая причинить реальный вред, ну если только кому-нибудь повезет до такой степени, что он умудрится подбить противника. В воздухе стоял непрерывный гул летящих с одной позиции на другую снарядов. А высоко в небе над полем боя шла битва в воздухе. Грейсон наблюдал за ней по сканерам. Он с тоской подумал о том, как было бы здорово, если бы один из его истребителей мог передать ему информацию о том, что делается к северу от горного хребта.

Черт побери, где же Алекс?

Из тени деревьев слева от Грейсона по направлению к нему двигался робот. Это был огромный, потрепанный в боях «Горец».

– Привет, Дэвис, – обратился к Макколлу Грейсон по секретной тактической линии связи. – Ну, как твоя рука чувствует себя в этой броне?

– Вполне сносно, полковник. Она, конечно, побаливает, но я спрравляюсь с упрравлением. Все-таки надо было меня послать с фланговым войском.

– Алекс задерживается всего на один час. Может, наши данные о дорогах были не такими точными, как мы думали?

– Может, и так, – отозвался задумчиво Макколл. Казалось, он хотел еще что-то добавить, но, поразмыслив, не произнес больше ни слова.

Они ничего не знали о подразделении, ушедшем по Танглвудской дороге. А там был сын Грейсона.

– Он сделает все как надо, майор, – сказал полковник. – Если бы там случилось что-то серьезное, то мы бы об этом уже знали. А кроме того, до заката солнца осталось целых сорок пять минут.

– Да, сэрр. Но мы попали в очень непрриятную ситуацию. Сколько еще мы сможем прродерржаться здесь, не начиная настоящую атаку?

– Столько, сколько потребуется. Есть жертвы?

– Нет, сэрр. Пехота в деле не участвует и находится в укррытии, «Гильотина» серржанта Гонсалеса получила поврреждение одной рруки и части торрса от близко рразоррвавшегося снарряда, но он остался в стррою.

– Тогда мы сможем еще продержаться. Кроме того, майор Фрей имеет два отряда и разведчиков к востоку от обеих вершин Раунд.

– Да, знаю. Демонстрриррует силу и делает вид, что возглавляет целый батальон.

– Давайте надеяться на то, что ему удастся убедить врага, что там стоит батальон. – Грейсон посмотрел на монитор, на котором было изображение неба над их головой. – Самое тяжелое в такой ситуации – это не знать точно, как противник разместил свои силы.

– Ну, ничего. Мы все узнаем, когда Алекс выйдет со своим подрразделением из леса.

«Когда Алекс выйдет из леса. Господи, когда же это произойдет!» Военные действия с использованием боевых роботов в основном состоят из маневра, смысл которого заключается в том, чтобы подобраться как можно ближе к другому роботу и уничтожить его. Рано или поздно, но противник догадается, что у него в лесу спрятана всего-навсего одна рота. И когда это произойдет, то Серому Легиону Смерти ничего другого не останется, как немедленно отступить, чтобы его не окружили и не уничтожили.

Черт побери, где же Алекс?

* * *

Черт побери, когда же наконец здесь будет происходить хоть что-нибудь?

Вальтер Дюпре вытянулся в кабине «Шейха», пытаясь расправить мышцы всего тела, затекшие от долгого сидения в одном положении. Ему удалось остаться с Грейсоном Карлайлом и не пойти с Алексом в поход. Помогло Дюпре то, что его «Шейх», весивший восемьдесят тонн, был самым тяжелым из всех роботов Легиона, привезенных на Каледонию. А все роботы, которые вместе с Фреем отправились изображать целый батальон, чтобы отвлечь внимание противника, принадлежали к классу легких и средних машин.

Вот уже несколько часов они находились на этом месте, двигаясь туда-сюда в тени деревьев, стреляя время от времени по противнику, если он показывался из-за горного хребта, и уворачиваясь от огня гвардейцев" которые методично стреляли, превращая эту часть леса в поляну с торчащими здесь и там обгорелыми или расщепленными пнями.

«Победитель» Карлайла находился от робота Дюпре к западу метрах в пятидесяти, о чем ему сообщили сигналы на специальном дисплее, на котором давалась карта местности. Последнее сообщение от Зельнера, полученное всего несколько часов тому назад, содержало одно-единственное слово: «Завершение».

Дюпре должен будет завершить дело, которое ему не удалось закончить в тот злополучный день на Гленгарри. Он подумал, а не стоит ли взять да подойти к «Победителю» и сделать это прямо сейчас…

Нет. Нельзя. Терпение. Только в этом случае он сможет выполнить свое задание и остаться в живых, чтобы доложить об этом самому. Человек, который убил великого Грейсона Карлайла! Да уж, эту историю еще долго станут обсуждать за выпивкой в барах космопортов различных миров! Естественно, не следует распространяться о той штуковине, которую он успел установить в правом коленном суставе «Победителя» Карлайла. Эта подробность сработает не в его пользу, особенно когда историю будут пересказывать другие.

Но он ничего не может предпринять, пока робот Карлайла не двигается… особенно до тех пор, пока Грейсон не попытается использовать прыжковые двигатели.

Артиллерийский снаряд, перелетев через него, разорвался метрах в пятидесяти за спиной «Шейха». Вспышка была такой яркой, что на мгновение осветила все деревья, стоящие вокруг него, а грохот взрыва таким сильным, что у Дюпре заложило уши, несмотря на специальное приспособление в наушниках. Внезапно что-то ударило по боку его машины, заставив робота пошатнуться. Это было огромное трехметровое дерево, вырванное взрывом из земли. Теперь оно, догорая, лежало у ног робота.

«Не заставляй нас торчать здесь весь вечер, Карлайл, или я подойду вплотную и убью тебя, и не важно, смогу я спастись после этого или нет!»

Конечно, это только пустая бравада, и Дюпре прекрасно понимал это. Но ему невыносима была каждая минута ожидания.

* * *

Алекс заблудился.

Вернее, не заблудился. Просто его проводники завели его не туда, куда он должен был попасть. Через два часа флангового марша ударная группа Легиона наткнулась в лесу на заболоченную местность, о которой не было ни единого слова во всех данных, просмотренных перед стартом. Более того, это было большой неожиданностью даже для проводников. Единственное, чем они смогли объяснить появление здесь такого количества воды, это то, что обильные дожди, прошедшие на прошлой неделе, могли переполнить реку, которая вышла из берегов и затопила эту часть Танглвудского леса, превратив его в непроходимую топь. Дороги, по которым, согласно информации из базы данных, можно было спокойно пройти, оказались погруженными в черную маслянистую жижу. Человек, который вызвался пройти вперед и проверить, какова глубина этого болота, скоро вернулся и заявил, что пройти невозможно.

Проверить это у Алекса не было времени. Он не мог рисковать в тот момент, когда у Серого Легиона Смерти было ограниченное количество боевых роботов для выполнения сложной и опасной задачи. Посоветовавшись со своими проводниками, в основном жителями этого района, он решил, что будет разумнее и безопаснее попытаться найти дорогу в обход этого заболоченного участка.

Отряд роботов двинулся на запад, удаляясь все дальше и дальше от поля сражения, пока высланные вперед разведчики не доложили, что впереди они обнаружили сухой участок земли и дорогу, ведущую на север, скорее на северо-восток. Только в 19 часов 30 минут роботы под командованием Алекса добрались до широкой дороги и направились на северо-восток. По идее, это должна быть Танглвудская дорога, но им пришлось настолько отклониться от первоначального маршрута, что никто не мог с уверенностью сказать, что это именно Танглвудская, а не какая-нибудь другая дорога.

Решив рискнуть и понимая, что в лесу темнеет гораздо быстрее, еще задолго до заката солнца, Алекс повел двадцать четыре боевых робота своего отряда двумя длинными колоннами по дороге, пытаясь нагнать упущенное время.

К 20 часам стало так темно, что несколько водителей роботов попросили его разрешить им зажечь бортовые огни на их машинах. Но Алекс категорически отказал им. Наверняка у Гвардейцев вдоль дороги есть сторожевые посты, а он не собирался раньше времени обнаруживать присутствие войск Легиона.

В сгущающихся сумерках две роты роботов маршировали по широкой, вымощенной булыжником дороге, высекая при каждом шаге из мостовой искры сделанными из карбаллоя ступнями. К северо-востоку на горизонте за деревьями было видно свечение, особенно при большом увеличении на экране компьютера. Скорее всего, это зарево было над Фолкирком или над походным лагерем Третьего полка Гвардейцев Дэвиона.

– Отряд! Слушай мою команду, – обратился Алекс по тактической линии связи, в первый раз воспользовавшись радиопередатчиком. – Оружие к бою!

Снять предохранители! Развернуться боевым строем!

Если бы даже кто-нибудь и подслушал его команду на этой частоте или используя широкополосные сканеры, то он услышал бы только закодированные сигналы, потому что Алекс хотел до последней минуты оставаться для врага незамеченным. Он снял все предохранители с пульта управления вооружением своего «Лучника», приведя в готовность лазеры средней мощности.

Справа из темноты раздались оружейные выстрелы.

– «Воин-один», говорит «Рейдер-пять»! – раздался в наушниках Алекса голос. – Меня обстреливают из ручного оружия из леса.

– Подавить огневую точку! – приказал Алекс, и пулеметная очередь разорвала тишину леса. Алекс бросил свои войска в атаку, и не важно, что их ожидает впереди и на сколько они опоздали.

Вдруг в поле зрения Алекса показалась огромная тень, передвигающаяся на выгнутых назад в коленных суставах ногах. Приземистое, округлое тело с неуклюжими, нескладными руками.

«Меркурий»… этот робот не из состава Легиона…

Справа от Алекса раздалась очередь, и бело-голубой разряд плазмы высокой энергии из ПИИ попал в несчастного двадцатитонного робота-разведчика, вырвав огромный кусок брони из его бока. Одна рука робота была оторвана этим снарядом и упала на землю, а его корпус там, где оголились соединения и провода, загорелся.

Алекс посмотрел направо. Рядом стоял «Мародер» Легиона, выпустивший первый снаряд по «Меркурию». Сейчас он готовился ко второму выстрелу. На этот раз удар пришелся по ноге «Меркурия». Разбитая машина еще несколько секунд неподвижно стояла на месте, а потом рухнула на землю. Еще два выстрела из ПИИ превратили упавшего робота в месиво из горящих и дымящихся обломков. «Мародером» управлял водитель Сергей Голованов.

– Отличный выстрел, Сергей, – похвалил его Алекс.

– Спасибо, – ответил рожденный на острове Скаи русский. – Похоже на утиную охоту, да?

– Немного. – Алекс проверил время на мониторе «Лучника» и нахмурился. Атака началась в 20 часов 38 минут – на два часа позже запланированного времени. Вся сложность ситуации заключалась в том, что через несколько минут солнце спрячется за горизонт, а еще через полчаса наступит кромешная тьма. Конечно, боевые роботы могут сражаться и в темноте. Но такое происходит крайне редко и для этого должны быть очень веские причины. В ночном бою, чтобы увидеть цель, необходимо воспользоваться приборами. Но когда водитель пользуется этими приборами, то сам становится видимой целью для противника. Конечно, можно воспользоваться пассивными датчиками, усилителями света и ИК, но вести робота по неровной земле в полной темноте, да еще и сражаться с противником – это уже нешуточное дело. Его подразделение может потерять одинаковое количество роботов как от падения в темноте, так и от столкновения с противником.

Но Алекс отбросил все сомнения. Если роботы обычно не сражаются по ночам, то и прекрасно, пусть это будет еще одним сюрпризом для противника. Может, ему удастся сделать так, что эти вражеские роботы будут спотыкаться и падать в темноте ночи.

– Воины! Полное боевое развертывание! – отдал он приказ. – Вторая рота – налево, рейдеры – направо! Занять свои позиции!

Это был приказ подразделениям, посланным с ним в поход: роте Волфилд и рейдерам Серого Легиона Смерти.

Из темноты, прочерчивая огненной стрелой черное небо, неслась ракета, оставляя за собой оранжевый свет. Явно выпущена из ручной ракетной установки… к тому же она не достигла цели. Позади боевой цепи роботов Алекса среди леса прогремел взрыв, осветив на время стволы деревьев и переплетение ветвей.

Где-то недалеко должен быть выход из леса, где-то совсем рядом…

* * *

Солнце опустилось за горизонт. На западе небо окрасилось в красные, оранжевые и зеленые цвета. Но до сих пор на нем не появились ни зеленые, ни красные ракеты, никакого свидетельства того, что Алекс завершил свой путь через лес и атаковал с тыла правый фланг войск Зельнера.

Грейсон мысленно перебирал варианты дальнейших действий. Через тридцать минут наступит ночь. Скорее всего. Серому Легиону Смерти придется участвовать в ночном бою, а это очень непростое и опасное дело: свои могут стрелять друг в друга так же часто, как и во врага. Не имея точного представления о диспозиции противника, продвигаться на север до Семетри-Ридж – настоящее самоубийство.

– Командный пункт один-один, – раздался голос по тактической линии связи. – Вызывает «Ураган». Подхожу к вам с правой стороны.

Повернув торс «Победителя» вправо, Грейсон увидел танк «Пегас» майора Фрея, приближающегося к нему из-за деревьев. Струя воздуха, вырывающаяся из-под танка на воздушной подушке, разбрасывала во все стороны обгоревшие ветви деревьев и опавшую листву. Сразу за «Пегасом» двигался один из «Мародеров» батальона Фрея.

– Привет, майор, – отозвался Грейсон. – Вижу вас. Подходите ближе.

Он почувствовал, как знакомо сжалось сердце при виде огромного, переваливающегося с ноги на ногу «Мародера», следующего за маленьким, по сравнению с ним, танком на воздушной подушке. До битвы на Судетах, которая произошла в 3050 году, роботом Грейсона Карлайла оставался старый «Мародер», который был его верным боевым другом в таком количестве сражений, что даже трудно себе представить. Эта машина побывала с ним в самых жестоких битвах с кланами. А потом Грейсону пришлось расстаться с ним. После этого он реорганизовал Серый Легион Смерти, использовав базу данных Звездной Лиги и новейшую технологию кланов. Вот тогда-то он и приобрел себе «Победителя», которым управлял до сих пор.

Может, это просто привычка, выработанная за тридцать с лишним лет его военной карьеры, но он все равно предпочитал «Мародера» другим роботам, даже после того, как старая модель была заменена на новую, более совершенную машину.

Когда танк Фрея подошел совсем близко к роботу Грейсона, на западе усилилась канонада орудий. Казалось, солдат Зельнера что-то отвлекало от роботов Серого Легиона Смерти на этом направлении. А кроме того, они почему-то вышли из леса на открытое пространство.

– Рад, что вы вернулись, – сказал Грейсон, хотя возвращение Фрея заставило его еще больше волноваться из-за отсутствия Алекса. – Что скажете?

– Мы получили сведения о том, что большое количество роботов движется с северной стороны вершины Биг-Раунд, – ответил Фрей. – Я насчитал две или три роты, включая дозорные пикеты и патрули в восточном районе леса. Такое впечатление, что основные силы Зельнера отошли дальше от своих позиций.

– Вас видели?

– Да, естественно. Мы не могли остаться незамеченными в такой ситуации. Я уверен, что противник хорошо зацепился на обеих вершинах Биг– и Литтл-Раунд. Оттуда открывается обзор местности километров на пятнадцать – двадцать во всех направлениях. Мы показывались противнику в различных местах на восточном и даже северо-восточном направлениях этих холмов. Зельнер должен был поверить, что мы собираемся наступать именно оттуда.

Луч лазера метнулся над их головами и срезал верхушку дерева. Грейсон повернулся налево и просканировал пространство к северу от места, где они стояли. Там с горного хребта вниз спускались боевые роботы Третьего полка Гвардейцев Дэвиона. Растянувшись в боевом строю в количестве двенадцати штук, целой роты, они направлялись прямо к линии фронта Серого Легиона Смерти. Двигались медленно, как будто внутренне готовые к обстрелу из-за деревьев, стоящих прямо перед ними.

На мгновение перед глазами Грейсона Карлайла промелькнула картина битвы при Геттисберге, когда войска Джеймса Вульфа вот так же спускались с Семетри-Ридж во время их игры. Но тогда в резерве у него, Карлайла, были войска,

Сейчас посланные в обход войска под командованием Алекса так и не появились. И спускающиеся с горного хребта роботы противника очень скоро поймут, что в лесу против них находится всего одна рота Серого Легиона Смерти.

Что же предпринять?

Грейсон никак не мог найти нужного решения.

XXVII

Мидоу-Гроув

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

20 часов 48 минут, 16 апреля 3057 года

Маршал Феликс Зельнер вылез из своего боевого робота, недавно отремонтированного и отполированного до блеска, «Атласа», приспособленного под его личный командный пункт. После того как он тщательно осмотрел и изучил поле боя с церковной колокольни, Зельнер появился в главном лагере, расположенном вдоль Ново-Эдинбургской дороги к югу от Фолкирка. Здесь он забрался в свой робот и сидел уже в течение часа, пытаясь по экрану монитора следить за развитием боевых действий.

Но с каждой минутой он становился все менее уверенным в своих силах. Его экспедиционные войска на данный момент были слишком далеко друг от друга. Правда, его правый фланг был прикрыт лесом и резервом боевых роботов. Но основные силы находились от этого места в трех километрах, а значит – были слишком далеко, чтобы мгновенно появиться, если правому флангу будет угрожать опасность. Сеймур на своем «Сталкере» отправился проверить состояние этого батальона.

Сражение, которое все это время велось к югу вдоль горного хребта, постепенно затихало. По донесению артиллеристов он знал, что противник почти перестал вести огонь из леса по его позициям. Тогда Зельнер послал роту роботов вперед, чтобы проверить наличие противника в лесу к югу от его позиций. Но пока вестей от роты не было, и он ожидал их с минуты на минуту. Не было никаких признаков ожидаемой атаки Серого Легиона Смерти на левый фланг. А боевые роботы противника, о которых еще час назад Сеймуру сообщил Малышников, как в воду канули. Может, они были где-то здесь и встали лагерем, чтобы переждать ночь и начать атаку утром? А может, это был отвлекающий маневр?

Теперь еще и это.

Солдат был покрыт грязью, неопрятный, взъерошенный. Лицо у него было красное, глаза широко открыты и блестели лихорадочным блеском в отсвете последних лучей заходящего солнца. Он тяжело дышал, как будто быстро пробежал длинную дистанцию. Один из офицеров штаба Зельнера привел солдата всего несколько минут назад к своему командиру.

– Ну и сколько боевых роботов противника ты видел? – спросил у солдата Зельнер.

– Я… я не могу точно сказать, сэр. Но их было много. Больше, чем рота. И они идут сюда полным ходом!

– Идиот. Если они идут сюда так быстро, то как же ты умудрился обогнать их?

Солдат повернулся и показал на запад. Небо после недавнего захода солнца переливалось красным и оранжевым светом над черно-синими тенями Танглвудского леса.

– Я пришел оттуда. А они шли по дороге к северу. Не знаю, почему их еще не видно. Может, они остановились, чтобы перегруппироваться. А может, они двигаются сейчас через лес, а потому идут сюда медленно. Но они там, и они идут сюда, маршал. Провалиться мне на этом месте, если я вру!

На западе раздались выстрелы из тяжелого орудия и неистово застучал пулемет. Зельнер пристально смотрел на лес, как будто надеялся разглядеть через стену темных деревьев, что там происходит. Так что же там? Этот человек, безусловно, что-то видел. Это уже шестое донесение за последние десять минут. Он получил сообщение от разведывательного отряда пехоты и из штаба, а также от одного «Меркурия», который все еще находился в дозоре на Танглвудской дороге. Разговор с «Меркурием» прервался на середине донесения, и Зельнер тогда подумал, что это радиопомеха. Но теперь было очевидно, что там появились вражеские роботы.

Но чтобы рота или даже больше? Этого не может быть! Серый Легион Смерти не мог иметь такого количества боевых роботов на Каледонии. Да еще наступление ночью?

Невозможно!

Единственное правдоподобное объяснение всему этому, да еще в свете последних донесений о большой группе роботов, которые движутся к востоку, пожалуй, было то, что несколько роботов, вероятно разведывательное звено из «Стингеров» и «Саранчи», были развернуты противником в Танглвудском лесу либо для того, чтобы выведать, где находятся их огневые позиции, перед тем как начать атаку, либо в качестве отвлекающего маневра, чтобы заставить Зельнера отвести свои войска обратно к Мидоу-Гроув.

Неожиданно что-то выскочило из темноты и пулей пронеслось через открытый участок земли. А это что такое?

Потом еще. И еще. А через мгновение огромное количество живых существ: маленьких, покрытых коричневым или черным мехом животных всех видов – мчалось, выбегая из леса, по открытому полю, удирая на восток.

Зельнер медленно повернулся, внимательно вглядываясь в том направлении, откуда так стремительно неслись эти напуганные существа. Он находился в главном лагере, где были собраны вместе несколько десятков боевых роботов для последнего технического осмотра, вооружения и подготовки к сражению, которое все ожидали на следующее утро. Дальше к западу располагался лагерь пехоты, и Зельнер видел среди деревьев огни множества костров. Пехотинцы готовили себе ужин. Дальше на север находился походный склад Третьего полка Гвардейцев, а возле него рядами стояли транспортные средства: цистерны с горючим, транспортеры для перевозки боеприпасов… И все вдруг показалось Зельнеру таким незначительным, таким уязвимым для атаки врага.

А животные продолжали появляться из густой темноты леса и в панике мчались через поле. Что-то гнало их из родных мест…

Меньше чем в ста метрах от Зельнера из леса появился первый робот Серого Легиона Смерти. Выскользнув из-за деревьев, он мгновенно очутился в середине лагеря пехоты. Солдаты в панике заметались среди горящих костров. Почти все были не вооружены, а многие не одеты. Робот, а это был боевой робот класса «Саранча», шагал по лагерю, как огромное, уродливое насекомое восьми метров в высоту, балансируя на двух стройных ногах. Он уверенно передвигался среди лагерных костров, палаток и разбегающихся во все стороны солдат. Зельнер разглядел нарисованную на его торсе эмблему – серо-черный череп. Сдвоенные лазерные установки робота открыли огонь, и солдаты начали падать, сраженные лучами лазера.

К своему удивлению, Зельнер почувствовал, что появление «Саранчи», как это ни странно, успокоило его. Двадцатитонная разведывательная машина? И это все? Да его «Атлас» может зашвырнуть эту козявку на другой континент. Зельнер повернулся, быстро подошел к лестнице и поднялся в кабину своего робота. Здесь он сразу почувствовал себя в безопасности.

А из леса один за другим стали появляться остальные роботы Серого Легиона Смерти…

* * *

Алекс увидел, что деревья впереди стали редеть, и ускорил шаг «Лучника», продираясь через невысокий кустарник. Впереди и слева от Алекса раздались взрывы, застучали пулеметы. Переведя изображение в ИК-диапазон, Алекс увидел несколько десятков световых пятен, несущихся впереди шагающего робота. Небольшие животные Каледонии, испуганные появлением огромных механических машин и стрельбой, спасались бегством, покидая леса.

«Я бы тоже постарался удрать подальше, – подумал про себя Алекс, – если бы такая громадина наступила мне на хвост». На главном мониторе «Лучника» он увидел два формирования боевых роботов к северу и югу от Танглвудской дороги, по шесть машин с каждой стороны. Алекс посмотрел также, где находятся его силы – третья рота Третьего батальона и рейдеры. Командир рейдеров, капитан Галлери, маневрировал на своем «Фениксе» слева от Алекса, а Сергей Голованов на «Мародере» быстро продвигался вперед справа от него. Алекс слегка изменил маршрут своего «Лучника», подойдя ближе к Галлери, или, как все его называли в батальоне, Охотнику, увеличивая расстояние между «Лучником» и ПИИ «Мародера». Кроме того, он таким образом обеспечивал огневую поддержку более легкому «Фениксу». Наконец кусты кончились, и он вышел на открытое пространство.

Наступили сумерки. Небо на горизонте еще было сине-зеленым, и обе каледонские луны висели над землей. Алекс появился из леса в двухстах метрах к югу от дороги и почти в центре лагеря противника. Вокруг были натянуты палатки, некоторые еще стояли на своих местах, другие были снесены либо роботами, либо спасающимися бегством солдатами. Впереди шагала «Саранча» Брюса Лазенби, на левой ноге робота было намотано белое полотно одной из палаток. Стоящие в ста метрах от Алекса помосты, специальное снаряжение и портативные подъемные краны для технического обслуживания небольших роботов подсказали ему, где расположился резерв Третьего батальона Гвардейцев Дэвиона. Несколько артиллерийских орудий стояли за бруствером из мешков с песком. Стволы орудий были направлены к югу от горного хребта.

Несколько роботов Третьего полка Гвардейцев повернулись на звуки неожиданной атаки с правого фланга и тыла. Один из них – «Ягуар» – попал сразу в перекрестный огонь «Победителя» сержанта Хэнка Горби и «Мародера» Голованова. «Ягуар» задергался взад и вперед в каком-то подобии дикой пляски, когда лазерные лучи и снаряды начали жечь и раздирать его броню. Затем Горби выпустил снаряд из винтовки Гаусса и звук эхом пронесся по лагерю. Удар пришелся по левой стороне «Ягуара», вырвав огромный пласт брони, величиной с руку робота, и оголив провода и схемы его внутренних соединений. Когда в «Ягуара» попал еще один луч лазера, его квадратный торс взорвался и окутался облаком дыма, а через секунду сработало специальное устройство катапультирования командного кресла, и водитель поверженного «Ягуара» взлетел вверх на мощных двигателях, вмонтированных в сиденье.

Алекс отметил разрушение робота, но у него не было времени наблюдать за тем, как «Ягуар» взорвался и его охватило красно-оранжевое пламя. Алекс выбирал цель для своей установки РДД. Сначала надо было разобраться с артиллерией… а потом и с роботами. Чем больше боевых роботов Третьего полка Гвардейцев Дэвиона он сможет уничтожить сейчас, пока они стоят беззащитные, без своих водителей, тем будет лучше.

Повернувшись направо и сняв предохранительные устройства с обеих батарей установки РДД «Лучника», Алекс нашел наиболее устойчивое положение для своего робота и, только выполнив все эти приготовления, выпустил серию ракет дальнего действия. Ракеты, оставив яркий след в ночном небе, обрушились на артиллерийские орудия, которые еще за минуту до этого продолжали обстреливать пространство к югу от горного хребта.

Страшные взрывы раздались между стоящими в ряд пушками. Ствол одного 155-миллиметрового орудия величиной со ствол огромного дерева поднялся, кувыркаясь в воздухе, на секунду замер, а потом рухнул на обломки лафета. Взрывы продолжали раздаваться и после того, как Алекс перестал посылать ракеты в сторону батареи: начали рваться боеприпасы, хранящиеся за бруствером из мешков с песком. Внезапно взорвались разом все ракеты дальнего действия, и целые акры каледонской земли рванулись к небу, переворачивая стоящие на ней орудия, грузовики для перевозки снарядов, гусеничные транспортеры, разбрасывая во все стороны артиллеристов, пытавшихся спастись бегством.

Повернув робота налево, Алекс тщательно прицелился в ближайшего к нему робота, стоящего на площадке для технического обслуживания, и выпустил по нему ракету, затем вторую и третью…

Стволы ракетной установки «Лучника» заряжались автоматически. Когда раздались первые взрывы, уничтожая легкие конструкции помостов и тяжелые передвижные подъемные краны, один из «Стингеров» стал медленно клониться вниз, а затем, после того как разлетелись магнитные опоры и зажимы, позволяющие держать его в вертикальном положении, рухнул плашмя на землю. Немного погодя «Дровосек» со своим смешным и неуклюжим ручным оружием получил пробоину от горла до бедра из-за серии взрывов в самом роботе. Часть конструкции, поддерживающей робота сзади, обрушилась и повалила его на дымящиеся обломки. Стоящая невдалеке цистерна для перевозки горючего взорвалась, осветив все вокруг и взметнувшись высоко в небо огненным столбом и клубами черного дыма.

К этому времени к Алексу постепенно подтянулись и другие боевые роботы передового отряда Серого Легиона Смерти, поражая рассредоточенных по полю роботов Гвардейцев, как пустых, так и управляемых водителями. Алекс опытным глазом сразу определил, что его отряд появился из Танглвудского леса прямо за правым флангом Гвардейцев Дэвиона, но только несколько роботов противника стояли лицом к лесу или хотя бы были готовы к возможной атаке с этого направления. Повернувшись, чтобы видеть южную часть горного хребта, Алекс выпустил две сигнальные ракеты из специальной установки, смонтированной на голове «Лучника». С глухим хлопком две ярко-зеленые звезды взмыли в воздух – это был сигнал отцу, что атака удалась и была внезапной для противника.

* * *

Роботы Третьего полка Гвардейцев Дэвиона продолжали медленно спускаться со склона Семетри-Ридж. Пройдя несколько метров, они остановились и направили огонь на лес, чтобы определить, есть ли там противник. Не получая ответного огня, они продолжали двигаться вперед. Спрятавшись в лесу всего в километре от неприятеля, Грейсон, майор Фрей и остальные воины первой роты Третьего батальона Легиона ожидали подхода роботов противника, держа оружие наготове и наведя его на заранее выбранную каждым из них жертву.

Вдруг две зеленые ракеты взмыли из-за горного хребта, описали дугу в воздухе, ярко сверкнув на фоне темного неба.

– Это он! – воскликнул Грейсон по общей тактической линии связи. – Это Алекс!

– Он спрравился! – сказал Дэвис. – Паррень сделал то, что должен был сделать.

– Благодарю тебя. Господи! – радостно прошептала Кейтлин Де Ври.

Кто-то из боевого звена громко крикнул «Ура!».

– Отставить! – предупредил Грейсон. – Тихо! Не стрелять, пока я не дам команду!

Первая рота Третьего батальона Серого Легиона Смерти, или, как они сами себя называли, «Ураганный огонь», обычно состояла из двенадцати боевых роботов, поделенных на командные, артиллерийские и боевые звенья. Однако потери, которые Третий батальон понес во время последней кампании на границе Федеративного Содружества с Синдикатом Драконов, а также в стычке с кланами, не были восполнены, и сейчас в роте было всего восемь роботов. Чтобы усилить роту, Грейсон ввел в нее свое собственное командирское звено один-один, состоящее из его «Победителя», «Горца» Дэвиса Макколла и «Грифона» Кейтлин Де Ври. Кроме того, в роту был зачислен капитан Вальтер Дюпре – воин, который пока не имел подразделения, соответствующего его чину, но который входил в личный командный состав Грейсона, ожидая вакансии. Огромный восьмидесятитонный боевой робот Дюпре «Шейх» сейчас стоял среди деревьев позади «Победителя» Грейсона. Грейсон включил личное переговорное устройство и раздраженно обратился к водителю «Шейха».

– Капитан Дюпре! Какого черта вы устроились позади всех! Немедленно вперед! Я хочу, чтобы противник почувствовал всю нашу мощь!

– М-м-м… да, сэр.

– Мы действуем как одно звено. Никто не имеет права трусить и держаться позади!

– Я не струсил, сэр!

– Тогда вперед, займите ваше место в строю и не двигаться! Сейчас начнутся боевые действия!

Восемь роботов звена «Ураганный огонь» принадлежали к классу тяжелых роботов, включая «Феникса», «Мародера», «Ягуара», две «Катапульты», «Гильотину», «Виндикатора» и «Горбуна». Введенные в состав роты роботы первого командирского звена не очень подходили по своим размерам, и поэтому рота получилась несколько разнородной: от сорокапятитонного «Винди» до девяностотонного монстра «Горца» Макколла. Двенадцать роботов противника были намного легче. Правда, впереди шел «Победитель», но остальные принадлежали к классу легких роботов: две «Саранчи» и «Меркурий», которые следовали сразу за «Победителем», чуть подальше шли три «Центуриона», два «Волкодава» и три «Убийцы». Компьютер Грейсона быстро сделал подсчет сил: двенадцать роботов Серого Легиона Смерти весили около семисот десяноста тонн, а вес приближающегося разведывательного звена противника составлял всего четыреста восемьдесят тонн.

Конечно, было бы неразумно предсказывать исход битвы, основываясь только на соотношении веса роботов с обеих сторон. Но тот факт, что спрятавшиеся в лесу роботы Серого Легиона Смерти настолько превосходят противника в массе, а кроме того, что они будут атаковать из засады, гарантировало им быструю победу. Но здесь проблема заключалась в том, что, как только начнется сражение, противник сразу обнаружит, какими малочисленными силами Серый Легион Смерти обладает на этой позиции в лесу против Семетри-Ридж. Совершенно естественно, что эта информация немедленно будет передана в главный штаб Третьего Гвардейского. Грейсон, к сожалению, не знал способа, который позволил бы заставить замолчать все двенадцать роботов противника разом. Кому-нибудь все равно удастся убежать, и любой водитель может успеть сообщить сведения в штаб даже в последнюю минуту перед тем, как будет уничтожен.

Грейсон собирался было отдать приказ своим воинам отступить в лес, чтобы не показать противнику, сколько их в действительности находится на этой позиции. Но в этом случае возникает опасность для его роботов заблудиться в лабиринте темного Танглвудского леса и даже больше – в такой темноте они могут принять друг друга за противника и открыть огонь по своим.

Сигнал, поданный Алексом, дал ему возможность принять окончательное решение. Теперь, когда Алекс атаковал Гвардейцев с тыла, у них есть о чем серьезно задуматься, вместо того чтобы считать, сколько у Грейсона роботов притаилось в лесном массиве. Он еще больше убедился в правоте своего решения, когда посмотрел на Семетри-Ридж. В ночное небо поднимались черные клубы дыма, и было отчетливо видно зарево пожара. А звуки непрекращающихся взрывов были слышны, несмотря на достаточно большое расстояние.

«Задай им жару, Алекс!» – подумал про себя Грейсон.

Боевые роботы Дэвиона были уже совсем близко, всего в двухстах метрах от воинов Грейсона. Они осторожно прокладывали путь по неровной, перепаханной полосе земли перед лесом. Это пространство подверглось жестокой бомбардировке артиллерии Дэвиона за последние несколько часов.

Две «Саранчи» и один «Меркурий», неуклюже переваливаясь, подходили все ближе. И вот они уже всего в ста метрах от места, где притаилась рота Грейсона. Другие держались за спиной этих трех роботов, может, потому, что чувствовали засаду, приготовленную им Карлайлом, а может, потому, что получили новые приказы из командного центра. Может быть, еще немного – и им прикажут повернуть назад.

Но теперь они подошли достаточно близко.

– Огонь!

Все как один боевые роботы Серого Легиона Смерти, спрятанные в лесу, открыли огонь по приближающемуся противнику. До этогомомента Грейсон не позволял своим воинам стрелять, чтобы не обнаружить себя раньше времени. Ему хотелось заманить противника поближе, чтобы тот подошел на расстояние, когда ожидающие роботы Серого Легиона Смерти смогут нанести по нему сокрушительный удар. Один из роботов противника класса «Саранча» был уничтожен почти мгновенно, мощный удар лазера «Мародера» Легиона пришелся ему по ногам. «Убийца» попал в перекрестный огонь «Феникса» Ланг, «Гильотины» Гонсалеса и «Виндикатора» Шарон Килрой. «Горбун» Томаса Вандермеера без остановки стрелял из автоматической пушки «Кали Яма». Снаряды один за другим попадали в «Центуриона», заставляя его отступать назад шаг за шагом, срывая с него куски брони на плече и боку, которые, дымясь, падали к ногам обескураженного робота.

Огонь был настолько неожиданным и сильным, что роботы Дэвиона были не в состоянии дать надлежащий отпор нападавшему на них из засады Серому Легиону Смерти. Вот упали два робота, потом третий… четвертый – это был второй «Убийца» Гвардейцев, который был уничтожен ракетным ударом двух «Катапульт» Легиона. Наконец оставшиеся роботы Гвардейцев начали вести ответный огонь, но медленно и неприцельно, посылая снаряды и лучи лазера между деревьями по большей части поверх голов или между стоящими на некотором расстоянии друг от друга притаившимися за деревьями роботами Легиона.

Грейсон сконцентрировал всю мощь своего оружия на самом тяжелом роботе противника, «Победителе». Он выпустил по «Победителю» противника два снаряда из винтовки Гаусса, затем из обеих лазерных установок и в придачу из установки РДД. После такого обстрела «Победителя» отбросило назад, он зашатался и упал. Поднявшись на ноги, он все-таки умудрился тоже выстрелить из винтовки Гаусса, но не попал в Грейсона, и выпущенные им снаряды разнесли дерево, стоящее метрах в трех слева от «Победителя».

Грейсон выстрелил из винтовки Гаусса еще раз до того, как противник перезарядил свою винтовку, и попал ему в правое плечо, сорвав тяжелое армированное оплечье.

Разбросанные по лесу роботы Дэвиона, которые еще могли двигаться, повернули назад и стали спасаться бегством. Грейсон вышел на своем «Победителе» из леса и стал стрелять по бегущим роботам противника. Его противник, который был еще на ногах, выстрелил из обеих лазерных установок, и лучи прошли близко от торса робота Грейсона. Но у неприятельского робота что-то случилось с винтовкой Гаусса – дважды он поднимал ее, нацелившись на кабину робота Грейсона, и дважды опускал ружье, как будто водитель пытался выстрелить, но что-то мешало ему. Внезапно вражеский робот повернулся, согнул колени и взмыл в воздух. Взревели прыжковые двигатели, и там, где только что был робот, остался в ночи след перегретого воздуха и горящая трава.

– Вперед! – скомандовал Грейсон. – Все вперед!

Эта сцена напоминала ему конец битвы при Геттисберге, когда Грейсон вел свои одиннадцать роботов вверх по Семетри-Ридж, а противник в полном беспорядке отступал, карабкаясь впереди него по склону горы. Он видел, как собравшиеся на вершине хребта роботы противника застыли в нерешительности. Оттуда они могли, конечно, видеть те малые силы, которыми владел Грейсон, но они видели также и большое количество роботов Легиона, зашедших к ним в тыл. Раздающиеся там взрывы, клубы огня и дыма говорили о том, что Алекс бьет врага из всех видов имеющегося у него оружия.

Сейчас, когда противник растерян, нужно действовать быстро и напористо.

С вершины горного хребта раздался звук выпускаемых ракет, которые были нацелены в «Победителя» Грейсона. Он согнул колени своего робота, затем включил прыжковые двигатели на полную мощность и взлетел в воздух в клубах дыма и огня. Он прыгнул именно в тот момент, когда ракеты почти достигли цели. Одна из них разорвалась сбоку от робота, не причинив ему вреда, а остальные пролетели под ним. Медленно, величественно летел его «Победитель» к вершине горы. Этот прыжок должен был перенести его от кромки леса на вершину хребта. По сравнению с «Мародером» это было, пожалуй, единственное преимущество «Победителя». Он обладал способностью совершать прыжки, хотя Грейсон все равно был уверен, что лучше было бы использовать массу и системы управления, которые были необходимы для прыжковых двигателей, на дополнительное вооружение «Победителя».

Слева и справа от него остальные роботы Легиона продвигались вперед. Те, у кого были прыжковые двигатели, использовали их для ускорения движения вверх, те, кто не имел этих двигателей, на предельной скорости шли по отлогому склону хребта. Теперь рота была рассредоточена, что не довало находящемуся на вершине противнику хорошо прицелиться и попасть.

Неожиданно «Победитель» стал терять энергию и быстро снижаться. Грейсон приготовился к приземлению, слегка разведя в стороны ноги робота и согнув их в коленях…

Он приземлился и в тот же миг услышал сильный хлопок где-то внизу. Красные сигнальные огни зажглись на его пульте управления, предупреждая об отказе гидравлики правой ноги. Он терял давление в ноге, и притом очень быстро.

«Победитель» Грейсона постоял мгновение после приземления, потом сделал один шаг… и вдруг земля рванулась навстречу кабине робота. Он рухнул плашмя на землю. Удар ошеломил Грейсона, его выкинуло из кресла, и он закачался на ремнях безопасности, которыми был пристегнут к сиденью.

Гидравлика правой ноги и системы управления конечностью вышли из строя. Конечно, проблемы с коленями «Победителя» возникали и раньше, но никогда ничего подобного не происходило. Вышла из строя вся гидравлическая система и разорвались миомерные соединения. Предупредительные сигналы сказали Грейсону о катастрофическом состоянии правой ноги робота. Черт побери, получалось так, что у его машины больше вообще не было правой ноги.

«Победитель», лежащий во всю длину, начал вздрагивать и сотрясаться от множества ударов. Было такое ощущение, что какая-то огромная сила бьет его по спине. Внезапно миниатюрные молнии заплясали по пульту управления.

Грейсон задохнулся, а потом вскрикнул, когда электрический разряд пронзил его тело. К счастью, боль была кратковременной, разряд прекратился, как только система управления вышла из строя, но Грейсон чувствовал себя совершенно разбитым, и все тело, казалось, было покрыто синяками. Он не мог двигать ногами. Еще один удар по роботу, на этот раз более сильный, и новые вспышки света мелькнули за смотровым стеклом кабины.

Выстрел из ПИИ… сзади? Грейсон попытался настроить один из своих мониторов, чтобы посмотреть, что творится вокруг, но тот не работал. Ничего не работало! В кабине «Победителя» было почти темно, за исключением аварийного освещения, небольшой лампочки, питающейся от батареек, да еще многочисленных сигналов предупреждения, мигавших зловещим красным светом на его пульте управления. «Опасность, опасность, – бесстрастным голосом предупреждал компьютер. – В третьем отсеке начался пожар…»

Грейсон висел лицом вниз, подвешенный на ремнях безопасности, прикрепленных к командному креслу. Дым постепенно заполнял кабину, и на одном из мониторов пульта управления, показывающем температуру внутри робота, загорелась надпись, предупреждающая о перегреве.

Черт побери! Кто атаковал его? Все системы вышли из строя. Он не мог, находясь в таком положении, катапультироваться. Единственное, что он мог сделать, это выбраться через аварийный люк. Но удержат ли его ноги? Правда, он их чувствовал, но не был уверен, что сможет стоять на них.

«Опасность, опасность. Пожар в кабине. Пожар в кабине…»

Если он не сможет идти, то сможет ползти. Дым становился таким густым, что Грейсон с трудом различал пульт управления. Но теперь к дыму примешивались язычки пламени, и в кабине стало совсем жарко. Грейсон стал задыхаться и кашлять от проникающего в легкие дыма. С трудом отсоединив все провода ней-рошлема и отстегнувшись от командного кресла, Грейсон повернулся и нажал на кнопку отпирания аварийного люка. Раздался негромкий взрыв, и люк открылся, впустив в кабину прохладный свежий воздух. Карлайл стал выбираться через люк, таща за собой неподвижные ноги, и уже почти наполовину вылез из кабины…

В тридцати метрах от его лежащего на земле «Победителя» стоял огромный боевой робот. Несмотря на темноту, Грейсон по очертаниям на фоне более светлого неба мгновенно узнал его – это был «Шейх».

«Шейх» Вальтера Дюпре.

С пронзительным скрипом серводвигателей враждебно выглядевший робот поднял левую руку и нацелился мощным ПИИ прямо в Грейсона.

XXVIII

Мидоу-Гроув

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

16 часов 54 минуты апреля 3057 года

Боевые роботы Дэвиона обратились в бегство, быстро отступая от того места, куда из леса в трех километрах от вершин Биг– и Литтл-Раунд вышел передовой отряд Серого Легиона Смерти под командованием Алекса. Десятки роботов Гвардейцев были разбросаны по площади для технического обслуживания и лежали теперь на земле огромными кучами металлолома, охваченные огнем от взрыва хранящихся в них боеприпасов.

Атака была внезапной и неожиданной, и победа будет за воинами Легиона, если они не дадут возможности врагу опомниться и продолжат действовать быстро и слаженно. Почти половина сил противника отступала. И то, что она отступала в направлении позиций второй половины войск Дэвиона, было на руку войскам Серого Легиона Смерти. А в такой темноте Гвардейцы вряд ли сразу догадаются, что это свои, и наверняка откроют огонь. Алекс понимал, что для победы Серому Легиону Смерти необходимо не ослаблять натиск и непрерывно поддерживать связь между своими частями, чтобы целенаправленно гнать противника вперед.

Он посмотрел на юг. Его отец наверняка видел зеленые ракеты, если он, конечно, был в условленном месте. Как только остальные силы Серого Легиона Смерти перейдут через горный хребет, они смогут поймать в ловушку отступающее крыло Гвардейцев Дэвиона и загнать их между холмами Биг– и Литтл-Раунд. Но до сих пор Алекс не видел даже признаков приближения роты под командованием Карлайла-старшего. Где же они?

* * *

Дэвис Макколл приземлился на своем «Горце» в клубах дыма, вылетающего из прыжковых двигателей робота, почти на вершине Семетри-Ридж. Лазерный луч полоснул по центру торса «Горца», раскаляя броню, а снаряды автоматической пушки ударили вокруг ног только что приземлившегося робота. Немедленно сообразив, откуда ведется огонь, Макколл сделал три шага вперед, поднял правую руку робота и шквальным огнем буквально разнес в клочья голову вражеского «Медведя».

Другой робот Дэвиона, «Пират», стоящий на расстоянии шестидесяти метров от него, повернул торс, и Макколл среагировал, подняв левую руку своего робота с винтовкой Гаусса. Гиперзвуковой снаряд ударил в грудь более легкого робота, прошел через броню и взорвался, разбрасывая вокруг куски металла и части внутренней системы управления. «Пират» зашатался, как от боли, колени его подогнулись, и он стал медленно падать, когда из пробоины на груди повалил едкий дым. Макколл выстрелил еще раз, на этот раз послав в противника шесть РБД, одну за другой. Половина ракет достигла цели, а выстрел из винтовки Гаусса превратил правую руку «Пирата» в металлические лохмотья. В этот момент верх, состоящий из секций головы «Пирата», разъединился в результате небольшого взрыва, и сиденье вместе с водителем робота взмыло в небо, оставив за собой дрожащий свет оранжевого пламени.

Макколл повел своего тяжелого «Горца» дальше и через двадцать шагов уже стоял на вершине Семетри-Ридж. Он первым из воинов Легиона добрался до этой цели, хотя «Грифон» Кейтлин Де Ври и «Пегас» Фрея следовали за ним по пятам. Теперь, когда он расправился с «Медведем» и «Пиратом», горный хребет был очищен от боевых роботов Дэвиона. Большинство вражеских роботов сейчас бежали вместе с остатками звена, которое еще недавно вступило в бой в лесу. Роботы, стоящие раньше на верху Семетри-Ридж, оценив обстановку, сделали несколько выстрелов в сторону противника, развернулись и присоединились к отступающим товарищам.

К Макколлу подоспели еще несколько роботов из роты «Ураганный огонь» Легиона: «Катапульта» Алексаняна и «Феникс» Ланг, последний подходил, стреляя из смонтированной на плече автоматической пушки, посылая на ходу снаряд за снарядом по убегавшему врагу.

А где же Карлайл?

Макколл посмотрел на тактический дисплей, затем повернулся, сканируя темный склон хребта позади себя. Он заметил какое-то движение и оранжевое тепловое пятно. Переведя оптическое изображение на увеличение, он увидел изломанные линии лежащего на земле «Победителя» и стоящего над ним в угрожающей позе «Шейха», нацелившегося из ПИИ на водителя поверженного робота…

– Нет! – закричал Макколл.

* * *

Не было времени, чтобы успеть выбраться из аварийного люка «Победителя», не было времени ни на что, кроме как поднять руки над головой, когда Грейсон Карлайл увидел прямо перед собой черное дуло ПИИ.

– Мне очень жаль, полковник, – раздался над головой Грейсона голос Дюпре, усиленный внешними громкоговорителями «Шейха», – но я не могу взять вас в плен.

Дюпре! Попытка покушения на него еще на Гленгарри… Сукин сын наверняка был замешан в этом деле. А потом он остался в Сером Легионе Смерти шпионить в пользу кого-то, пока неизвестного Грейсону. И теперь он должен убить командира Легиона.

«Господи, а я-то всегда полагал, что хорошо разбираюсь в людях!» – с горечью подумал про себя Грейсон.

– На кого вы работаете? – закричал Грейсон, обращаясь к нависающему над ним монстру. «Надо заставить его говорить!» – Я подумал, может, мы сможем договориться…

– Мы не сможем договориться, полковник. Боюсь, мне следует выполнить приказ…

Относительную тишину ночи разорвал страшный грохот, и в нескольких метрах от них раздался взрыв. Сначала Грейсон решил, что автоматически сработал ПИИ «Шейха», но когда робот Дюпре повернулся, то он увидел на верхней части его торса небольшое круглое дымящееся отверстие.

Инстинктивно Грейсон быстро, насколько это было возможно, полез обратно в кабину «Победителя». У него не было времени, чтобы выбраться наружу, а из-за неподвижных ног он не сможет отбежать подальше и найти укрытие. Единственным укрытием для него сейчас, пусть и временным и охваченным пожаром, была голова «Победителя».

Но когда он пролезал обратно через люк, левый рукав его кителя зацепился за кусок искореженного взрывом металла. На какую-то долю секунды он повис, стараясь изо всех сил освободиться и нырнуть в кабину робота.

Вдруг почти полную темноту кабины «Победителя» осветила яркая вспышка света, и опять Грейсон почувствовал резкий и сильный электрический разряд, когда небольшие молнии зазмеились и заплясали по металлу. Самый неприятный момент в таком нападении заключался в том, что он происходил внезапно, в полной тишине и к нему невозможно было подготовиться. Грейсон увидел, как загорелся левый рукав его кителя и кожа под ним стала покрываться ожогами, но он не почувствовал сильной боли из-за только что перенесенного шока от электрического разряда. А наступившая вдруг тишина делала все нереальным, и ему показалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим, как будто он наблюдает все это со стороны.

Наконец горящий рукав оторвался от куска металла, и Грейсон скользнул в кабину. Почти половина одежды на нем была в огне. Теперь он начал чувствовать боль и услышал свой крик. Каким-то образом ему удалось добраться правой рукой до огнетушителя, висевшего на специальном крюке на стене недалеко от командного кресла. Перевернув его на себя, Грейсон залил горящую левую руку и бок белой пеной двуокиси углерода, но боль при этом усилилась, она была уже не только в руке, но еще болели грудь и голова. Он понимал, что кричит от этой невыносимой боли. И все равно он ничего не слышал, ничего, даже когда огнетушитель опустел и металлический сосуд выпал из его ослабевших пальцев и ударился о пульт управления. Лежа почти без сознания среди проводов и мониторов пульта управления, которые теперь были полом кабины, он смотрел через открытый запасной люк на кусочек ночного неба, видимый через это маленькое круглое пространство. Боль была ужасная… и в то же время далекая, как будто нервная система его тела отключилась или просто перестала подавать сигналы боли в мозг. Ему показалось, что он завернут в вату и плывет куда-то далеко-далеко. Он подумал, что тишина, которая окружала его со всех сторон, и ужасная боль были следствиями последнего взрыва.

И пока его тело погружалось в болевой шок, мозг еще продолжал работать, и в нем билась только одна мысль: что происходит сейчас на поле сражения?

* * *

Дэвис Макколл выстрелил еще раз, послав гиперзвуковой снаряд из винтовки Гаусса в «Шейха», попав ему в плечо и заставив отшатнуться назад.

– Говоррит Макколл! – закричал он по общей тактической линии связи. – Полковник подбит!

«Шейх» поднял левую руку с ПИИ и выпустил прямо в левую ногу «Горца» серию заряженных частиц, которые зазмеились по ней маленькими, но опасными молниями. Макколл в третий раз выпустил по «Шейху» снаряд из винтовки Гаусса, попав на этот раз в нижнюю часть торса противника. Предыдущие выстрелы уже нанесли серьезный ущерб «Шейху», сорвав часть брони с торса и плеча и оголив провода и соединения. Сейчас, когда из этих пробоин «Шейха» показался дым, стало очевидно, что у водителя робота возникли проблемы с системой наведения оружия на цель.

Это был шанс, и Макколл не собирался упустить его. Включив прыжковые двигатели, он поднял своего огромного и неуклюжего «Горца» в воздух.

* * *

«Говорит Макколл! Полковник подбит!»

Эти слова, переданные по общей тактической линии связи Легиона, были первыми словами, которые Алекс услышал от роты роботов Легиона, которых он оставил на южной стороне Семетри-Ридж много часов назад. Они парализовали его мозг.

Он сейчас находился на полевом складе Дэвиона, в то время как другие роботы Легиона и солдаты – как коммандос Легиона, так и повстанцы – пошли дальше. Вокруг него лежали запасные части к роботам, топливные элементы и сложенные рядами армированные пластины – настоящее богатство. Вот если бы Легион мог воспользоваться этим! Пусковые установки «Лучника» Алекса были пусты, и он надеялся найти здесь место, где хранятся боеприпасы, а также кого-нибудь из легионеров, кто помог бы ему зарядить оружие. Однако сообщение Макколла о том, что полковник подбит, поразило его как гром среди ясного неба. Быстро повернувшись на юг, Алекс просканировал вершину Семетри-Ридж и увидел цепочку роботов Серого Легиона Смерти, поднимающихся к вершине хребта. В этот момент «Горец» Макколла совершал прыжок и через секунду исчез за хребтом.

Сдвинув в сторону стоящие на его пути армированные пластины, Алекс со всей скоростью, на которую был способен его «Лучник», зашагал через Мидоу-Гроув в сторону Семетри-Ридж.

* * *

Находясь в прыжке, Дэвис Макколл изменил траекторию полета своего «Горца», сместившись на десять градусов вправо. Это изменение курса было необходимо для того, чтобы поставить «Шейха» в тупик. В данный момент он разворачивался, чтобы оказаться лицом к «Горцу», когда тот приземлится. Опустившись около «Шейха», Макколл встал так, чтобы оказаться за вражеским роботом, держа винтовку Гаусса наготове, и прицелился в верхнюю часть торса.

Со страшным грохотом гиперзвуковой снаряд ударил в центр спины «Шейха», где защитная броня была намного тоньше, чем на груди робота. Этот удар заставил «Шейха» сделать несколько шагов вперед, а кинетическая сила снаряда превратила броню робота в расплавленную массу металла. Снаряд прошел через тело робота, как нож сквозь масло, повредив его главную энергетическую установку, нарушив все основные соединения и снеся все установки РДД, расположенные в правой части торса робота. Раздались взрывы ракет, хранящихся около установки, в результате чего оторвало правую руку «Шейха», сорвало панели доступа к электронике, и языки огня заплясали в появившихся пробоинах. Через секунду голова робота открылась, и водитель катапультировался на своем командном кресле из бесполезного теперь робота.

Все еще горя яростью и ненавистью к врагу, Макколл, однако, не последовал за ним, а повернулся к лежащему роботу Грейсона Карлайла.

* * *

Алекс гнал своего робота на предельной скорости вперед, проклиная тот факт, что у «Лучника» нет прыжковых двигателей. В то время как остальные роботы и пехотинцы Легиона двигались на юго-восток, продолжая теснить остатки Третьего полка Гвардейцев Дэвиона, он двигался точно на юг, поднимаясь по отлогому склону горного хребта, названного его отцом Семетри-Ридж.

Там, за хребтом, его отец. Он где-то там… и в большой опасности.

XXIX

Мидоу-Гроув

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

20 часов 56 минут, 16 апреля 3057 года

Когда Серый Легион Смерти ураганом ворвался в главный лагерь Третьего полка Гвардейцев, перед маршалом Феликсом Зельнером встала одна из тактических проблем, возникающих в подобных случаях: каким образом водитель боевого робота может спрятать от врага такую махину, как «Атлас»? Имея почти пятнадцать метров в высоту и массу около ста тонн, «Атлас» принадлежал к классу тяжелых боевых роботов и был способен выдержать самую жестокую бомбардировку из любого вида оружия. Кроме того, «Атлас» Зельнера был недавним приобретением и являлся новой моделью, оборудованной модифицированной винтовкой Гаусса, позаимствованной у Драконов, а также четырьмя лазерными установками различной мощности и двадцатью стволами для запуска РДД «Шигунга».

Зельнер почти нашел ответ на свой вопрос в центре площадки для технического обслуживания роботов, хотя и понимал, что это ненадолго. Опоры для роботов были снесены и валялись по всей площадке рядом с пустыми роботами, уничтоженными силами Серого Легиона Смерти в момент неожиданного вторжения из леса с западной стороны. В тот момент, когда опоры рухнули, а вражеские роботы продолжали продвигаться вперед, Зельнер подошел к обломкам опор, затем положил «Атласа» спиной на землю и, используя огромную силу рук робота, набросал куски железа на его грудь и ноги.

Он замер на месте без движения – еще один пустой робот, уничтоженный при падении опоры.

Со своей позиции Зельнер наблюдал, как вражеская «Катапульта», похожая на огромную бескрылую птицу, озираясь по сторонам, медленно проходит мимо него. Но Зельнер не выдал себя. Он подождал, пока вся цепь боевых роботов Серого Легиона Смерти пройдет в юго-восточном направлении, затем одной рукой сбросил с себя весь металлический хлам, как солому, поднялся во весь рост – полностью вооруженный и готовый к бою «Атлас» оказался в тылу у противника.

Если бы он остался на месте и ждал приближения противника, то роботы Серого Легиона Смерти давно бы с ним расправились. Конечно, «Атлас» способен справиться с тремя, вероятно, даже с четырьмя более легкими роботами, но в конце концов его все равно разнесли бы на кусочки, несмотря на его массу и вооружение. А вот его маленькая хитрость позволила сделать то же, что Серый Легион Смерти сделал с ним, – появиться в тылу противника, да к тому же совершенно внезапно.

Стоя около перевернутого подъемного крана, он просканировал спины удаляющихся роботов Серого Легиона Смерти, затем слегка повернулся, чтобы нацелить винтовку Гаусса, вмонтированную в правую сторону торса робота, и выбрал себе первую жертву – «Ягуара». Страшный грохот выстрела прокатился над площадкой для технического обслуживания роботов, сила удара была настолько велика, что «Ягуар» по инерции сделал несколько шагов вперед, а броня на спине легкого робота разлетелась, как яичная скорлупа. Через некоторое время внутри «Ягуара» раздались взрывы, когда там стали рваться боеприпасы. Взрывы были похожи на фейерверк. Большая часть разрушительной силы взрывов была отведена через специальные аварийные системы робота, но все равно внутреннее пространство кабины было повреждено. Зельнер зарядил лазерную установку правой руки робота, и луч лазера прошелся по левой ноге как мечом. Робот Серого Легиона Смерти рухнул на землю, поверженный и горящий. Водитель не успел катапультироваться.

Повернувшись, Зельнер выбрал второго робота Серого Легиона Смерти, на этот раз его выбор пал на «Виндикатора»…

* * *

Алекс услышал крики по тактической линии связи в тот момент, когда «Ягуар» Бриана Фокса взорвался. Все еще двигаясь на юг, он повернул своего робота влево и тут же увидел огромную фигуру «Атласа», притаившегося около подъемного крана, в момент, когда он прицеливался в спину своей следующей жертвы.

– Воины! – закричал он по тактической линии связи, останавливая продвижение вперед «Лучника» и поднимая одновременно обе руки робота, чтобы выстрелить сразу из обеих лазерных установок. – Воины, говорит Карлайл! У вас за плечами «Атлас»!

После его предупреждения большинство роботов второй и третьей роты Легиона остановились и повернулись назад.

Лазерные лучи, посланные Алексом, попали «Атласу» в бок и правую руку, осветив робота и опалив его броню. «Атлас» немного помедлил, а потом повернулся лицом к Алексу. Выражение круглой головы робота с двумя треугольными окнами кабины, линией острых крысиных зубов и отверстием для вентиляции отсека водителя робота было похоже на оскал черепа и вызывало шок.

Алексу предстояла нелегкая задача. «Атлас» превышал его по весу всего приблизительно на тридцать тонн, но все орудия его «Лучника» были пусты. У него оставались только лазеры, две установки сзади и по одной в каждой руке. Лазер средней мощности обладал разрушительной силой, в три раза меньшей, чем один выстрел из винтовки Гаусса. Когда они сойдутся в поединке, у Алекса будет очень мало шансов победить этого монстра, если только ему не будет сопутствовать удача.

А эта массивная армированная плита на груди «Атласа», пожалуй, раза в три толще самой мощной брони его «Лучника». Да, в поединке один на один ему худо придется.

«Атлас» дал один залп из винтовки Гаусса. У Алекса не было времени увернуться и избежать попадания вражеского снаряда. Удар пришелся прямо по левому плечу «Лучника», заставив его отшатнуться и чуть не свалив на землю. Алекс попытался шагнуть влево, но лазерная установка руки «Атласа» полоснула лучом по боку его робота, а секундой позже РДД, выпущенные из ракетной установки на груди «Атласа», затеяли свою смертельную и разрушительную пляску вокруг Алекса. Одна из ракет взорвалась на защитной броне кабины «Лучника», и от этого удара у Алекса все помутилось перед глазами и зазвенело в ушах.

Неожиданно по «Атласу» сзади был произведен выстрел из ПИИ, заставив его качнуться вперед, и по броне робота заплясали молнии. Через мгновение в «Атласа» попало несколько РДД, и водитель повернулся, чтобы увидеть своего нового противника.

В этот момент Алекс пошел в атаку.

Год назад, во время сражения при Рико-Пасс, он вызвал на бой четырех вражеских роботов, это был акт отчаяния, а может, бессмысленной бравады. Он до сих пор сожалел о содеянном тогда.

Сейчас его атака была частью стратегии… потому что, пока «Атлас» поворачивался, чтобы посмотреть на другого робота Серого Легиона Смерти, спина его становилась отличной мишенью. Если Алексу посчастливится попасть хотя бы раза три в спину противника, то он сможет пробить брешь в его броне и добраться до схем и проводов, а может, даже до боеприпасов, хранящихся в роботе.

Он промахнулся, первый выстрел только скользнул по массивному плечу «Атласа». Второй выстрел попал в цель и выжег на спине небольшую воронку, но не причинил роботу особого вреда.

«Атлас» помедлил немного, размышляя, куда лучше повернуться, а потом развернулся лицом к Алексу. Выстрел из винтовки Гаусса разорвал при ударе бронированную плиту на груди «Лучника» Алекса и проделал в ней отверстие с легкостью, с которой плуг вспахивает мягкую землю. Кроме того, этим выстрелом был сорван защитный козырек с установок на левой части робота.

Подобно ангелу-хранителю, Мария Дельгардо на своей «Катапульте» коснулась земли на взвизгнувших прыжковых двигателях всего в тридцати метрах за спиной робота противника. Град снарядов из ракетной установки «Стрела IV» полетел в спину «Атласа», нанося ему серьезные повреждения. Вслед за этим она стала стрелять из лазерной установки, ни разу не промахнувшись. Повернувшись, чтобы посмотреть на нового врага, «Атлас» подставил Алексу израненную и дымящуюся спину. С расстояния всего в пятьдесят метров тот выстрелил сразу из всех лазеров. Лазер на левой руке, поврежденной из-за недавнего удара, не сработал, зато все остальные выстрелы попали точно в цель, добравшись до жизненно важных систем робота.

Тут им на помощь подошла Энн Волфилд на своей «Гильотине», обстреливая «Атласа» сбоку из тяжелой и средней лазерных установок. Сержант Терри О'Рейли на своем «Аполлоне» принялся обрабатывать неприятеля из РДД-установки. А несколько мивут спустя подоспел еще один робот, спустившийся со склона Семетри-Ридж. В темноте по очертанию робота Алексу показалось, что это «Грифон» и что Кейтлин специально отстала от своего отряда, чтобы присоединиться к ним.

Он продолжал стрелять.

Теперь «Атлас» был окружен с трех сторон и находился под прицельным огнем трех тяжелых и одного среднего роботов Легиона. Каждый раз, когда он поворачивался лицом к одному из противников, он невольно подставлял свою израненную спину остальным. Выстрел из винтовки Гаусса «Атласа» попал в грудь «Аполлону» О'Рейли, но тот продолжал вести огонь по врагу, пока не кончились ракеты. Одна из рук «Атласа» – правая – разлетелась на куски, когда начали рваться боеприпасы внутри робота. В образовавшемся отверстии показались языки пламени. Раздавшаяся через некоторое время вторая очередь взрывов повредила винтовку Гаусса, а огонь распространился по корпусу «Атласа».

Алекс невольно подумал о том, какая страшная жара стоит сейчас в кабине горящего робота. Его собственные предупредительные сигналы уже давно говорили о превышении допустимого уровня температуры и настоятельно предупреждали о необходимости отключения главного источника питания. Но Алекс не прислушивался к ним. Он подошел ближе к «Атласу», продолжая стрелять из единственной уцелевшей у него лазерной установки с такой быстротой, с какой успевал перезарядить ее.

Взрывы были ослепительными и разрушительными, белое пламя лазерного луча вгрызлось в спину и бок «Атласа». Летящие от него куски металла горячим дождем сыпались на «Лучника» Алекса. Все, что осталось от боевого робота: горящий почти по всей поверхности торс, левая рука, которой водитель уже не мог управлять и которая двигалась сама по себе, и голова, усмехающаяся Алексу и напоминающая ему эмблему Серого Легиона Смерти.

Затем колени «Атласа» подогнулись, и он рухнул на землю.

Только после этого Алекс повернулся и погнал своего «Лучника» к Семетри-Ридж, потом по склону вверх, потом вниз – туда, где должен был находиться его отец.

* * *

Грейсон Карлайл осознавал, что Дэвис Макколл вытаскивает его из горящих обломков «Победителя», но почти ничего не чувствовал. Его мозг, быстро погружаясь в небытие, просто отказывался воспринимать эту нестерпимую боль во всем теле, когда его, обгоревшего, протаскивали через узкий люк и клали на землю.

Он чувствовал, что кровь запеклась на его лице и все еще идет из ушей. Давали себя знать ожоги, по крайней мере ожоги второй степени, но не те участки кожи, которые были сожжены до черноты.

Он ощущал боль, когда Макколл сделал ему вливание двухсот миллиграммов противошокового препарата. Но он ничего не слышал и подумал о том, не является ли его глухота следствием выстрела из винтовки Гаусса всего в нескольких метрах над его головой.

Дотянувшись правой рукой до комбинезона Дэвиса Макколла, он потянул его к себе и спросил:

– Как… они…

Но не смог закончить свой вопрос. Сознание ускользнуло от него, как вода сквозь пальцы.

Ему так о многом надо было спросить, а он не смог сказать ни слова. Они победили? С Алексом все в порядке? Были ли Гвардейцы Дэвиона отогнаны на позиции, удобные для Серого Легиона Смерти? Легион справился с заданием?

Дэвис что-то говорил ему, но он не слышал ни единого звука. Где-то там, далеко, там, где жила боль и билось сознание, он слышал шум, напоминающий шум морских волн, набегающих на берег.

Макколл сделал ему еще один укол. Вокруг стали собираться люди, и невозможно было попросить их уйти. А эта темнота, что это? Просто ночь или он умирает?

Он не хотел умирать. Ему так много хотелось узнать…

Алекс. Он здесь. Вот он стоит на коленях рядом с Макколлом, смотрит на него, а в глазах столько горя.

Алекс! Он прошел испытание!

Грейсон почувствовал огромное облегчение, которое ему дало не только лекарство, введенное Макколлом.

– Как?..

Алекс понял его с полуслова. И хотя он смотрел на отца с болью и состраданием, он все-таки улыбнулся и поднял большой палец вверх.

– Мы сделали это.

Грейсону показалось, что сквозь шум в ушах он отчетливо услышал слова, сказанные Алексом.

– Мы победили! Серый Легион Смерти победил!

Это все, что он хотел услышать. Теперь Грейсон Карлайл позволил себе забыться глубоким сном без сновидений.

ЭПИЛОГ

Космопорт Нового Эдинбурга

Каледония, пограничная область Скаи

Федеративное Содружество

09 часов 15 минут, 21 апреля 3057 года

– Как он? – спросила Кейтлин. – Я просто хотела узнать… он…

Они стояли на смотровой площадке космопорта Нового Эдинбурга и смотрели на летное поле, где в пусковых шахтах стояли три шаттла класса «Юнион». Погрузка была почти закончена. На «Стремительный» грузили последних боевых роботов Легиона. Запуск шаттлов был намечен на десять часов, и до отлета оставалось сорок пять минут.

– Он очень плох, – ответил Алекс, стараясь не выдать своего волнения, но чувствуя, как задрожал голос. Он закрыл глаза. Каждый раз, когда он думал о страшном, обожженном теле…

– Прости, я не хотела расстраивать тебя еще больше.

– Да нет. Все в порядке.

– Я вот думаю, знаешь ли ты, Алекс, что твой отец значит для большинства из нас? Конечно, ты его очень любишь. Но мы все его тоже очень любим. Некоторые из нас готовы умереть за него не задумываясь.

Алекс грустно улыбнулся:

– Да, у него есть это необычное свойство – вызывать у людей любовь и преданность.

– А что говорят… врачи?

– Медтех Джамисон заботится о нем, – ответил Алекс. – Прошлой ночью она ампутировала ему руку.

– О… Алекс…

– Сейчас нет возможности сделать ему протез, пока мы не вернемся на Гленгарри, но я уверен, что потом все будет в порядке. Джамисон очень хороший врач. Очень квалифицированный. – Он на минуту замолчал и пожал плечами: – А еще я слышал, что у него нарушен слух, но он не оглохнет. Единственное, что сейчас невозможно предсказать, – это сможет ли он остаться водителем боевого робота. Многое зависит от того, в каком он будет состоянии, когда выйдет из комы.

– Черт возьми! – Кейтлин стукнула маленьким кулачком по ладони другой руки. – Они ведь не поймали этого мерзавца, который это сделал?

– Нет, не поймали. Но Дюпре должен молиться Богу, чтобы его не поймали каледонские повстанцы. Они тоже не простят ему того, что он сделал с Грейсоном Карлайлом!

– Они больше не повстанцы, – поправила его Кейтлин.

Последний боевой робот Серого Легиона Смерти встал на подъемник, который должен был поднять его в грузовой отсек «Стремительного».

Прошло всего четыре дня после битвы при Фолкирке, но война, очень короткая, была закончена и выиграна Серым Легионом Смерти. Хотя сражение продолжалось еще несколько часов после смерти маршала Зельнера, но исход битвы был уже предрешен после того, как легионеры покончили с «Атласом». Вообще-то ход битвы немного замедлился, когда несколько боевых роботов передового отряда Легиона были атакованы Зельнером. Ход битвы нарушился еще и из-за того, что Алекс оставил свой отряд, чтобы мчаться к отцу на выручку. Никто его, конечно, за это не винил, но его отсутствие на поле сражения в течение критических тридцати минут не позволило Легиону добиться полной победы. Боевые роботы Третьего полка Гвардейцев Дэвиона, отброшенные назад из своего лагеря внезапной атакой Алекса, добрались до Второго батальона Гвардейцев, все еще сидящих за холмами Биг– и Литтл-Раунд в ожидании предсказанной Зельнером атаки на этом фланге. При их встрече возникла, конечно, страшная путаница, но потом они все-таки разобрались, что это свои. А когда под командованием майора Фрея объединились все силы Третьего батальона Легиона и возобновили преследование врагов, те уже перегруппировались и, встав около холмов Биг– и Литтл-Раунд, приготовились к длительной обороне. Гвардейцы потеряли почти всю свою артиллерию и большую часть боеприпасов во время набега Алекса на полевой склад, но у них тем не менее было еще достаточно сил. Лобовая атака закрепившегося на позициях противника не дала бы войску Легиона хороших результатов, более того, это было бы настоящим самоубийством.

С обеих сторон были потери в боевых роботах, как во время неразберихи в ночном столкновении воинов одного подразделения, так и во время охоты роботов друг на друга с помощью ИК-датчиков и бортовых огней. В конце концов Алекс предложил прекратить кровопролитие. Командир Гвардейцев Дэвиона, маршал Джеймс Сеймур, с радостью принял это предложение. К этому. времени он и так потерял половину своих сил и почти все снаряжение. В соответствии с условиями соглашения, которое они подписали рано утром 17 апреля. Третий полк Гвардейцев Дэвиона должен был немедленно погрузиться на свои шаттлы и улететь с планеты, признав победу над собой Серого Легиона Смерти. Меньше чем через двадцать часов шаттлы Гвардейцев состыковались с готовым к прыжку космическим кораблем в пиратской прыжковой точке, а еще через некоторое время они исчезли в космическом пространстве.

Но политическая ситуация на Каледонии пока оставалась неясной. Главой государства был временно выбран генерал Макби, который принял на себя обязанности военного губернатора. Он должен был управлять страной до проведения общенародных выборов, когда народ Каледонии изберет свое собственное правительство. Но факт оставался фактом – предыдущий законный правитель Каледонии был смещен в результате военного переворота. А поскольку ни Вилмарта, ни Фол-кера не удалось обнаружить после сражения, возникала естественная мысль, что Сеймур взял их с собой на Гесперус II. Временное правительство Макби составило подробный отчет своей версии событий на Каледонии и отправило это сообщение по РЛС-связи на Таркад, сделав особый упор на то, что правление Вилмарта было незаконным и у народа Каледонии не было иного выхода, как решить эту проблему самостоятельно. Трудно было предположить, как Таркад или Новый Авалон отреагируют на случившееся. Скорее всего, официальный суд Федеративного Содружества на Таркаде рассмотрит политическую ситуацию на Каледонии и будет решать вопрос – была ли революция правомерной или нет.

В любом случае Серому Легиону Смерти больше нечего было делать на Каледонии, если они не хотели вызвать предубеждение у суда против народа этой планеты. Дэвис Макколл, который сейчас замещал командира Легиона, серьезно пострадавшего от рук предателя, отдал приказ легионерам немедленно собраться в дорогу, оставив этот мир на его новое правительство и его пока неизвестное будущее. Судьба Легиона, как оказалось, была еще более неопределенной, чем будущее Каледонии. Утром было получено сообщение по РЛС-связи из штаб-квартиры Легиона на Гленгарри о том, что корабли Федеративного Содружества прибывают в эту систему в большом количестве.

Фельдмаршал Гарет от имени Федеративного Содружества собирался оккупировать Гленгарри и захватить земли, принадлежащие Серому Легиону Смерти.

Мать Алекса, родители Кейтлин и все остальные, кто был дорог находящимся на Каледонии легионерам, оказались в страшной опасности. Потребуется по крайней мере несколько недель, прежде чем Легион вернется на Гленгарри. А когда его воины наконец прилетят домой, то, может быть, уже будет поздно и они не смогут помочь.

Но они должны попытаться сделать это.

– Пойдем, – сказал Алекс Кейтлин. – Нам пора на шаттл. Путь на Гленгарри не близкий.

Кейтлин прижалась к нему и обняла обеими руками за плечи.

– Алекс, – сказала она, и в ее голосе послышалась тревога. —Что ждет нас дальше? Что будет с Легионом?

– Что будет? – Он улыбнулся и уверенно ответил ей: – Легион намного больше и сильнее любого из нас. И он сделает то, что делал всегда. Победит и будет жить.

Уильям Кейт Операция «Экскалибур»
Серия: Боевые роботы (Battletech) – 27

ПРОЛОГ

Шаттл «Мерлин», посадка на Гленгарри

Звездная система Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время – 1345 часов

26 апреля 3057 года

У фельдмаршала Брандела Гарета из Вооруженных сил Федеративного Содружества – ВСФС – был повод испытывать удовлетворение. Гигантский полудиск Гленгарри медленно увеличивался на экране центрального дисплея и соседних с ним мониторах – крупные зеленые, голубоватые и охряные пятна закрывали поверхность планеты. По соседству на особых панелях строчками вразброс высвечивались данные, поступающие от роботов-разведчиков и с бортов аэрокосмических истребителей, обследовавших зону, где планировалось совершить высадку авангарда. Это были глаза и уши десантного корпуса.

Маршал располагался на командном мостике космического челнока «Мерлин», висел, устроившись в особом противоперегрузочном кресле, почти полностью окруженный источниками информации самых разнообразных форм – от квадратных и прямоугольных до овальных и крестообразных. Все эти экраны образовывали как бы центр паутины, протянувшей свои нити на миллионы и миллиарды километров вокруг. Сам Гарет иногда с усмешкой сравнивал себя со зловещим пауком, видящим все и вся,способным в самом укромном уголке высмотреть жертву, достать ее, обессилить и в конце концов использовать. Собственно, в таком сравнении не было ничего фантастического. Если откровенно, порой размышлял маршал, он и в самом деле представляет собой не более чем искусный манипулятор, работающий математически точно, скрупулезно, эффективно. Люди для него были не более чем средством, ресурсами, противоборствующей средой. Как бы сказать – неким фактором, что ли, который следовало включить в общую систему, заставить функционировать так, как того требовал приказ вышестоящего начальника. В данном случае было объявлено, что Грейсон Карлайл и его Легион Серой Смерти нарушили контракт – следовательно, изменили присяге. Их объявили мятежниками – значит, задумываться тут не о чем. Их следует призвать к порядку: либо заставить действовать согласно условиям договора, либо избавиться от свихнувшегося звена и поставить на его место новый, доброкачественный, работоспособный узел.

Как этого добиться? Ну, это проще простого. Гарет невольно усмехнулся, отвечая на этот вопрос. Прежде всего необходимо научиться все держать под контролем. Да, это нелегко, но это искусство вполне поддается освоению. Конечно, не каждому оно по плечу, но он, Брандел Гарет, на этом деле собаку съел. Даром, что ли, дослужился до маршала!.. Перво-наперво необходимо взять под контроль территорию, затем в полном объеме задействовать человеческий фактор – так, чтобы чем дальше, тем увереннее взяться за рычаги, управляющие боевой ситуацией. Согласен, сказать легко, трудно сделать. В том-то и заключается опыт и талант командира. Ему, Гарету, этого добра не занимать.

Вот и на этот раз все идет по плану, что подтверждают доклады с мест и пробегающие по специальным мониторам строчки данных. Что касается обеспечения безопасности зон высадки – с этим все в порядке. Аэрокосмические истребители контролируют воздушное пространство над заранее намеченной территорией. Первые десантные челноки приземлились более двух часов назад, и, согласно поступающим сведениям, защитники планеты не в состоянии подтянуть в эти районы достаточно сил, чтобы противостоять штурмовым отрядам.

Собственно, так и должно было быть. При проведении современных операций по захвату планеты редко когда обороняющаяся сторона начинает боевые действия в околопланетном пространстве или старается навязать бой в местах высадки. Военная наука отмечает, что подобная стратегия малоэффективна и позволяет наступающим бить врага по частям, как бы постепенно втягивая обороняющихся в сражение. В подобном случае защитникам планеты приходится с ходу бросать свои части в бой, без должной подготовки и выбора момента удара. Одним словом, организация обороны в местах высадки чревата потерей инициативы, а это в подобных скоротечных операциях существенный недостаток.

Планеты – суть огромные небесные тела, всю их поверхность защитить невозможно. К тому же наступающие имеют право выбора места для посадки. В смысле тактики удивить кого-то каким-то неожиданным ходом практически нельзя, и появление в точках надира и зенита космического флота не скроешь. В случае с Гленгарри расстояние от светила до планеты составляет двадцать восемь световых минут, то есть пять дней полета. Таким образом, защитники Гленгарри имели достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече незваных гостей. Добравшись до околопланетной орбиты, десантные корабли некоторое время кружили вокруг Гленгарри. Правильная тактика заключается в том, чтобы выбрать место и момент для соскальзывания с орбиты и приземления. С этой точки зрения, рассудил Гарет, все пока идет нормально. Разведывательный отряд без помех достиг поверхности, вражеских сил вокруг не наблюдается.

Гленгарри, Гленгарри… Что такое эта Гленгарри? Планетка земного типа, размером, правда, чуть поменьше. Океаны здесь не такие обширные и суша занимает несколько больший процент поверхности. Общая площадь – сто пятьдесят миллионов квадратных километров.

Чем располагает оборона?

Последние разведсводки оценивают силы обороняющихся на Гленгарри в один полк боевых роботов – это хорошо известный Легион Серой Смерти, укомплектованный из наемников трехбатальонного состава… Один из батальонов переброшен на Каледонию, как и требовалось согласно разработке операции «Экскалибур».

«Отлично. – Гарет удовлетворенно хлопнул по подлокотнику кресла. – Чем же располагаем мы?» Он быстро воспроизвел в памяти: получивший на вооружение новую технику полк, включающий три полноценных батальона, а также рота тяжелых штурмовых роботов. Этот ударный кулак поддерживается подразделениями вспомогательной пехоты и крылом аэрокосмической авиации. Всего этого более чем достаточно, чтобы добиться быстрой, без больших потерь победы над мятежниками.

«Тоже мне бунтари…» Гарет не мог сдержать улыбку – стоило ли идти на этот самоубийственный шаг, зная, что наказание последует незамедлительно. Не успели эти, из Серой Смерти, оглянуться, а он уже тут как тут…

Густо-золотистым светом окрасился уголок одного из боковых дисплеев. Экран замигал, потом послышался звуковой сигнал, вызывающий на связь командующего. Маршал нажал на кнопку, встроенную в подлокотник его кресла.

– Здесь Гарет, – сказал он. – В чем дело? Полностью осветилась поверхность экрана, и через мгновение на нем появилось лицо человека, наполовину скрытое защитным стеклом нейрошлема. Крылатая V-образная эмблема располагалась на лбу, из этой расщелины начинался гребень, который уходил к затылку. Эмблема означала, что пилот был приписан к Пятому аэрокосмическому крылу Гесперид, так называемым Ночным Ястребам.

– Здесь капитан Умберто, – с некоторой задержкой откликнулся пилот. Дело в том, что «Мерлин» располагался в четверти световой секунды от планеты, поэтому звук заметно не совпадал с изображением двигающихся губ. Представившись, Умберто хищно осклабился и добавил:

– Альфа-эскадрилья из Пятого… Похоже, мы обнаружили противника на марше…

– Дайте обзор! – приказал маршал. Изображение Умберто зарябило, пошло пятнами и

вдруг исчезло. Тут же на экране прояснились очертания пилотской кабины. Камера смотрела назад. В уголке ясно виднелся плавный изгиб фонаря из бронебойного пластика. Следом на экране завертелись облака, как бы всплывающие из необыкновенно глубокого синего неба.

– Простите, сэр, – раздался голос Умберто, – сейчас поймаю объект… О'кей! Пролетаю над столицей планеты… На западе мы обнаружили следы движущейся колонны, примерно батальон боевых роботов. Это в районе космопорта и близлежащего к нему хребта, по вершинам которого идет оборонительная линия. Там и расположена крепость. Места высадки прикрыты малочисленными патрулями. Думаю, мы легко выметем их оттуда. Гарет кивнул – это было ожидаемое решение. Иного врагу было не дано. Невозможно прикрыть все важные точки планеты с помощью даже нескольких сотен боевых роботов. А тут всего два батальона!..

– Как насчет аэрокосмических аппаратов ПВО? – спросил он.

– В воздухе их немного, – ответил Умберто. – Я пока потерял только одну машину. Глезки был сбит из протонной пушки, когда пролетал над обводом оборонительной позиции. Если у них есть еще самолеты, то они, скорее всего, держат их замаскированными или спрятали в хранилища.

– Удалось установить местоположение космических челноков?

– Пока нет, сэр. Есть кое-какие свидетельства, что под хребтом расположено обширное подземное хранилище. Возможно, там они и прячут их…

В этот момент изображение замигало, и на экране вновь появилось лицо капитана. Оно неожиданно исказилось, и через полсекунды после появления гримасы донеслось: «Ах ты!..» Следом Умберто обратился к маршалу:

– Минуточку…

На расстоянии Гарет мог слышать перекличку возбужденных голосов. Неожиданно они смешались в непрерывный шум, в котором можно было уловить только отдельные фразы. «Внимание, командир!» – закричал кто-то. «Справа, справа смотри!.. Стреляют из второй башни… Прицельно, прицельно бьют!..» – «Я подбит! – завопил кто-то из пилотов. – Падаю… – Катапультируйся, Альфа-пять! Катапультируйся!..»

Облака, видимые через фонарь кабины, вдруг завертелись с безумной скоростью и так же неожиданно остановились.

– Мы потеряли двоих! – ровным голосом доложил Умберто.

Эскадрилья аэрокосмической авиации состояла из шести летательных аппаратов. Как, впрочем, и рота боевых роботов. В течение нескольких минут Умберто лишился трети состава.

– Сэр, – вновь раздался голос в рубке, – противовоздушная оборона в районе крепости очень сильна. Такое впечатление, что они сосредоточили все, что у них есть. Если они к тому же пустят в ход истребители или космические челноки, нам вряд ли удастся прорваться в этот район. Огонь очень силен.

– Зафиксируйте все, капитан, – приказал маршал и задумался.

Значит, летчики засекли один батальон боевых роботов на марше, в непосредственной близости от крепости. Где же в таком случае второй? Это худо-бедно тридцать шесть машин.

– Предельное внимание, Умберто, – добавил маршал. – Постарайтесь отыскать, куда запропастился второй батальон. Я не хочу столкнуться с каким-нибудь сюрпризом после того, как мы развернем наши части.

– Так точно, сэр.

– Докладывайте прямо мне, если отыщете что-либо существенное.

Гарет выключил связь.

Как только изображение капитана погасло, Гарет вновь погрузился в размышления.

…Десятки миллионов квадратных километров поверхности планеты. Он увидел их мысленным взором разом, с высоты: леса и горы, шапки полярных льдов и обширные болота, степи и тундру, города и села. Даже океаны, неглубокие, с извилистой береговой линией… Все эти географические особенности, которые могли помочь ему совершить высадку неожиданно для противника и в самом уязвимом для него месте, теперь, после начала операции, в той же мере оборачивались преимуществом для противника. Конечно, на планете успели подготовиться к нападению, а укромных местечек, чтобы укрыть флотилию космических челноков, на Гленгарри более чем достаточно. Скорее всего, они действительно упрятали технику в подземные укрытия. Собственно, им ничего другого и не остается, как сидеть тихо, не высовывая носа, пока не станет ясно, чем располагает нападающая сторона.

Что ж, и в этом случае нет проблем! Части, подчиненные Гарету, должны как можно скорее разгромить оставшиеся на Гленгарри подразделения. Приказ так и был поставлен: отыскивать и уничтожать. Роту за ротой, робота за роботом… Только не давать подчиненным лениться и подгонять их, подгонять… Решающее условие – завершить работу до возвращения на планету отправленного на Каледонию третьего батальона из Легиона Серой Смерти.

При упоминании о Каледонии Гарет слегка нахмурился – эта часть плана оказалась скомканной. С самого начала все пошло не так, как предполагалось. Новости с Каледонии, пришедшие по каналам флотской связи, хорошими не назовешь, однако неудача, случившаяся в окрестностях какой-то занюханной деревушки, называвшейся Фалкирк, вряд ли способна оказать какое-либо отрицательное воздействие на замысел операции «Экскалибур». Поражение на Каледонии полностью на совести погибшего в бою маршала Феликса Зелнера, а с мертвых какой спрос?..

В любом случае боевые действия на Каледонии должны надолго приковать к тем местам третий батальон наемников. Если повезет, то, может, его там окончательно расколошматят. Конечно, можно и так рассудить: отвлечение третьего батальона облегчает задачу ему, Бранделу Гарету, ведь ему придется иметь дело только с двумя батальонами. Тогда получается, что гибель Зелнера сослужила хорошую службу всей операции, масштабы которой вовсе не замыкаются в пределах Каледонии и Гленгарри.

Хорошо, что центральное правительство не скоро разберется с тем, что на самом деле происходит в этом секторе Внутренней сферы, а когда чиновники сообразят, что к чему, будет слишком поздно. Они там, в Новом Авалоне, даже не подозревают, что здесь поставлено на карту. Вот и ладушки!..

Здоровая, пышущая энергией натура Гарета не терпела сомнений, колебания ему были не свойственны. Операция «Экскалибур» была разработана с той долей тщательности, какая гарантирует страховку от всяких неожиданностей. Даром, что ли, столько времени было потрачено на планирование, теперь самая малюсенькая деталь нашла свое место в общем замысле. Нет и не может быть никакой случайности, которая бы не перекрывалась многократно. Пока, в общем и целом, все работает как надо. Восстание якобитов на Каледонии должно было побудить наемников из Легиона Серой Смерти нарушить контракт. Что они и сделали, тем самым загнав себя в ловушку. Маршал Феликс Зелнер и его Третий Гвардейский принца Дэвиона полк тяжелых роботов был послан на Каледонию, чтобы оказать поддержку центральному правительству планеты. Высадка Зелнера спровоцировала наемников послать на планету третий батальон. Теперь, после сражения у Фалкирка им уже не отмыться от грязи. Теперь на них вечно будет стоять клеймо людей ненадежных, способных в любую минуту нарушить контракт.

Удивительно, как все складно получилось! Даже слишком!.. Если бы не заминка с этим Карлайлом!.. Согласно поступившему донесению, в котором сообщались подробности произошедшего сражения, Карлайл опять применил какую-то тактическую хитрость. Он в этом смысле настоящий пройдоха, у него подобных трюков в запасе уйма… Короче – перед лицом превосходящих сил противника он разделил свой батальон и, совершив маневр частью сил, обрушился на незащищенный левый фланг Гвардейского полка Зелнера. Атака была проведена решительно: в считанные минуты Карлайл завернул боевой порядок гвардейцев к центру, где не ожидавшие ничего подобного бойцы сбились в кучу и теперь представляли собой скорее мишени, чем грозные боевые машины. Третий Гвардейский легион был уничтожен почти полностью, сам Зелнер погиб, его «Атлас» был превращен в груду металлолома.

Как было бы здорово, если б Зелнер смог продержаться чуточку дольше…

Гарет вздохнул. Он был реалистом и всегда рассматривал ситуацию такой, какая она есть на самом деле, а не такой, какой хотелось бы ее видеть. Чтобы вернуться на Гленгарри, третьему батальону наемников необходимо… Давай считать: прежде всего день-два на приведение в порядок техники, оказание помощи раненым, ну и всякие прочие организационные мероприятия. На перелет до Гленгарри потребуется не менее трех гиперпространственных прыжков. Сами перемещения в ином пространстве практически мгновенны, однако после каждого прыжка кораблям необходимо от четырех до десяти дней для подзарядки энергетических батарей в зависимости от спектра и мощности излучения звезды, возле которой сделана остановка. Следует прибавить еще пять дней на старт с Каледонии и путешествие к точке надира или зенита. Те же самые пять дней, чтобы добраться из точки прибытия до Гленгарри… Так что выходит, на все про все у них должно уйти по меньшей мере три недели, если не месяц. Более чем достаточно, чтобы теми силами, которые находятся в распоряжении Гарета, полностью разделаться с обороняющимися. Третий батальон, собирающийся прибыть на место где-то в середине мая, как раз попадет в его, маршала, тесные объятия. У Карлайла и его «мятежников» нет иной дороги, как только к полному и окончательному разгрому.

Гарету стало искренне жаль Карлайла. Что ни говори, этот человек – настоящий гений, особенно в тактических вопросах. Его образ мысли непредсказуем и всегда удивительно оригинален. Отчеты о его победах имеются во всех учебниках по военному искусству. Ему удалось вписать свое имя в историю современных войн, точкой отсчета для которых служит первое применение боевых роботов. Если бы была хотя бы малейшая возможность привлечь его к операции «Экскалибур»!..

Маршал начал поворачивать свое кресло, чтобы обозреть весь ряд разнообразных дисплеев, окружавших его рабочее место. Большое количество беспилотных разведывательных самолетов в полной мере снабжали пищей анализирующие устройства главного компьютера. Результаты их совместной работы высвечивались на экранах. На одном из них был виден главный город планеты Данкельд. Повыше города, на окруженном скалистым хребтом плато, возвышались низкие боевые башни крепости, построенной еще во времена Звездной Лиги. В настоящее время именно там располагался штаб и оперативный центр Легиона Серой Смерти.

«Скоро это будет моя штаб-квартира, – усмехнулся Гарет. Он испытывал удовлетворение, у него был повод для этого. – Вот тогда и начнется операция „Экскалибур“!»

I

Борт космического челнока «Индевор»

Точка надира

Звездная система Гледис, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество -

Расчетное время 1805 часов

9 мая 3057 года

Он все слышал. Грейсону Дету Карлайлу были доступны звуки – мягкое одинокое протяжное пиканье регистратора его жизненной активности, свистяще-шипящее «хисс-кли-и-ик», издаваемое респиратором, и похожий на пчелиное жужжание гул медицинской капсулы, в которую его упрятали. Здесь было холодно – что-то около восьми градусов по Цельсию, но как раз холода Грейсон не ощущал. Он вообще многого не замечал, единственным страстным желанием, переполнявшим душу, было издать крик. Или вопль!.. Орать безостановочно. Уже который день он лежал в этой капсуле, опутанной проводами, трубками, по которым подводилось питание, кабелями, воздуховодами, – так, по крайней мере, это выглядело на картинке. Только картинки вспоминать и остается!.. Засунули в этот прозрачный гроб, лишили зрения, рук, ног, всего тела, а сознание пробудили.

«Уйми истерику, – приказал он себе. На это ему разумения хватало. – Держи себя в руках. Испытывай стремление жить, пусть наполнит тебя жажда жизни! Прочь капризы, слезы, нечего нюни распускать.

Я хочу жить. Понимаешь, я хочу жи-и-ить, черт вас всех побери!..

Жить! Жить! Жить!..

Черт вас всех… Черт вас побери! Побери вас черт!..

Все, хватит, успокойся…»

Это удалось с трудом. Напялить на оголенную, требующую существования душу что-то вроде маски было непросто. С каждым днем исполнять это становилось все труднее и труднее. Затем вновь провал в сознании. Надолго…

В медицинском кабинете, возле капсулы, в которую было упрятано тело отца, стоял Александр Карлайл и едва удерживал себя, чтобы не застучать кулаком по прозрачной пластмассовой поверхности. То ли волны умирающего разума дошли до него, то ли сам он страстно желал этого, только он тоже твердил одно и то же: «Ты должен жить, черт тебя побери! Должен! Должен! Должен!.. «

Грейсон Карлайл уже который день лежал в этом прозрачном гробу. Обнаженный – кожа отливала мертвенной бледностью. Вокруг него играли цветные блики – это радужное сияние придавало телу неприятную пестроту. Половина лица с левой стороны была прикрыта серебристой маской. Правая сторона была открыта, там виднелись многочисленные следы ожогов. Только их врачи из Легиона Серой Смерти сумели излечить в походных условиях. После многочасового консилиума выбрали из двух зол меньшее – решили поместить его в специальный, сохранявший жизненные функции криогенный контейнер, чтобы не допустить дальнейшего ухудшения состояния, к чему могли привести тяжелые ранения, пусть даже в этом случае будет замедлено заживление менее опасных повреждений.

– Все, что мы можем сделать в настоящий момент, – подвела итог Элен Джемисон, – это попытаться сохранить в нем жизнь. У нас нет возможности приступить к лечению, пока мы не доберемся до Гленгарри.

В первые дни Алекс не мог приглушить в себе обескураживающее чувство нереальности происходящего. Он помнил отца с самого раннего возраста – это был сильный, добродушный и необыкновенно остроумный человек. Ничего дурного, казалось, с ним не могло произойти. Он всегда был полон жизни, непоседлив, его обуревали

сотни самых фантастических проектов. Воли он им не давал – это было что-то вроде развлечения, увлекательной игры, которой он занимался с сыном. Теперь он находится в чем-то напоминающем гроб, на грани между жизнью и смертью… Видеть это было выше всяких сил!.. Этот энергичный, щедрый на размахивание руками, всегда готовый к движению, борьбе, состязаниям человек, теперь лежит недвижимый и лишенный сил? Подобного с его отцом случиться не могло!..

Трудно было мириться с этой мыслью, но необходимо. «Хватит распускать нюни, – мысленно прикрикнул на себя Александр. – Чему быть, того не миновать!»

Чем явственнее он ощущал неизбежность случившегося, тем сильнее в сердце прорезалась боль. Никто из соратников отца не обвинял его, никто не напрашивался на ссору, во время которой куда сподручнее бросить обвинение, что это, мол, по его, Александра, нерасторопности Грейсон очутился в этом прозрачном фобу. Сын ни в коем случае не снимал с себя вину, но, взвесив все обстоятельства, пришел к выводу, что, поспей он на помощь отцу хотя бы на несколько минут раньше, ему бы все равно не удалось отвратить беду. Обвиняя себя, решил Александр, он только затушевывает подлинные обстоятельства этого трагического случая. Подобная слепота не доведет до добра. Пора всерьез взяться за дело и тщательно разобраться в причинах. Хватит бить себя в грудь!

Всем ясно, что это был удар в спину. Подлый удар, нанесенный кем-то из своих. Какой-то крот пробрался в ряды Легиона и копает, копает… Вот он и дождался своего часа. Ничем другим нападение на отца объяснить нельзя. Удар был нанесен сзади, с очень близкого расстояния. Момент был выбран удачно – когда наемники принялись расстреливать сбившихся в кучу вояк из Третьего Гвардейского полка. На поле возле Фалкирка тогда поднялась такая кутерьма!.. По характеру повреждений командирского «Победителя» было ясно, что удар был нанесен «Зевсом» из протонной пушки в незащищенное место боевого робота отца. Тот сразу опрокинулся и загорелся. Можно считать чудом, что Грейсон вообще сумел выбраться из-под обломков. Здесь, прикинул Александр, предатель здорово промахнулся. А может, просто у него больше не было времени, чтобы произвести второй залп? Может, эти несколько секунд, что были отведены ему на прицеливание и залп, – все, чем он располагал. Ловок мерзавец!.. Попробуй восстанови картину боя с точностью до нескольких секунд. Никакой самый мощный компьютер на это не способен. С другой стороны, такой рискованный поступок, как выстрел в спину командиру в боевых условиях, говорит о том, что он действовал в одиночку. Его никто не прикрывал.

Интересное соображение пришло и по поводу несовершенного второго выстрела. Нормальный человек просто не мог удержаться и не добить рухнувшего робота. Значит, предатель – ненормальный человек. Да, в том смысле, что он либо чрезмерно труслив и нервен – пальнул и сразу бежать, – либо обладает необыкновенной выдержкой и удивительной расчетливостью. То есть он выстрелил и, мгновенно определив, что на второй выстрел времени нет, сменил позицию.

Что ж, логично. Вывод – искать надо именно среди тех, кто по этим параметрам либо заметно не дотягивает до нормы, либо значительно ее превышает. Это хорошая зацепка…

Этот невесомый, сомнительный результат доставил Александру некоторое удовлетворение, однако не смог побороть глубокую горечь, которая жила в сердце. Как ни крути, а именно он, Александр, был особенно настойчив, когда в штабе Легиона обсуждался вопрос о переброске третьего батальона на Каледонию. Это был очень щекотливый вопрос – имеют ли право наемники в угоду принципам пойти на нарушение контракта? Выступление против законного правительства Каледонии являлось прямым разрывом с правительством Федеративного Содружества, однако терпеть дальше зверства, которыми прославился местный правитель Уилмарт, было невозможно. Когда диссидентствующие религиозные общины и политическая оппозиция обратились за помощью к Грейсону, наемники не могли закрыть глаза на страдания мирного населения. Даже теперь, зная то, что он знает, Алекс полагал, что они сделали правильный выбор. Его отец, имей он возможность высказать свое мнение, тоже, безусловно, поддержал бы его. Правитель Уилмарт оказался самым настоящим монстром в человечьем обличье, злобным, кровожадным. Если бы Легион Серой Смерти выполнил его приказ, наемникам пришлось бы стереть с лица Каледонии сотни населенных пунктов, погубить десятки тысяч людей. Приказ гласил: зарядов не жалеть, пленных не брать. Они просто не могли выполнить подобный приказ. Прослыть пособниками убийцы?..

С другой стороны, если бы Легион исполнил приказ Уилмарта, тогда бы не было сражения у Фалкирка и его отец не оказался упакованным в этот фоб!

«Что еще можно сделать? – Александр с такой силой сжал кулаки, что ногти впились в плоть. Он встряхнул головой и еще раз с некоторым исступлением спросил себя: – Черт побери! Что еще возможно сделать в таких обстоятельствах? Чем помочь?»

Чья-то рука опустилась ему на плечо – легкая, как пушинка, ласковая… Александр повернул голову, взглянул на майора Дэвиса Маккола.

– Да, это я, парень, – сказал майор. Это был огромного роста, широкоплечий, с заметно выпирающим брюшком человек среднего возраста.

– Прости, что побеспокоил тебя, но там… ну, что-то вроде неприятности. Тебе следует знать об этом.

Молодой человек, пытаясь мягко освободиться от чужой руки, повернулся. В тот момент на шаттле «Мерлин» была включена минимальная степень гравитации, и каждое движение, жест, порыв требовал известной осторожности и сноровки.

– Что на этот раз? – спросил Александр. Дэвис кивком указал на прямоугольную, с циркульными завершениями вверху и внизу выходную дверь:

– Давай-ка выберемся отсюда, парень. Пройдем в узел связи, там и поговорим.

– Пошли.

Александр глянул на спутника – вид у майора Маккола был усталый. Даже измочаленный, если это слово могло подойти к такому сильному и крупному мужчине, каким был Дэвис. Он всегда отличался моложавостью, его рыжая шевелюра и такого же цвета аккуратная бородка только подчеркивали его мужественную зрелость. Прибавьте к этому седые искорки на висках – майор всегда был мужик хоть куда. Теперь ему менее шестидесяти никак не дашь. Даже с гаком… Это было удивительное зрелище. Александр задумался: как же он сам выглядит после стольких дней многотрудных боев? Вероятно, не лучше, чем Маккол. Разве что помоложе… Другой вопрос, что могло скрутить здоровяка Маккола? По-видимому, он тоже не находит себе места, тоже винит себя за несчастье возле Фалкирка.

По совести говоря, с него, с Дэвиса, все и началось. Поводом к отказу от контракта послужил арест Ангуса Маккола, родного брата Дэвиса. Оба они были каледонцами и происходили из старинной якобитской семьи, придерживающейся твердых древних установлений, оба вошли в круг заговорщиков. Оба настаивали, чтобы Легион поддержал «борцов за правое дело», как они говорили, и выступил против тирании Уилмарта. Собственно, Карлайл согласился с ними, и весь личный состав проголосовал против участия в зверствах правителя. Это было верное решение.

Но какую ужасную цену пришлось им заплатить!

Александр в последний раз оглядел медицинский отсек, загроможденный медицинскими коробками и электронными мониторами. Раненых после сражения возле Фалкирка было немного – в основном легкие повреждения и травмы. Убитых вообще единицы. Хотя что значит – единицы? В каждой семье, где ждут возвращения солдата, известие о его смерти – трагедия, горе, слезы. И все равно после боя при Фалкирке подобных траурных извещений будет совсем немного.

«Индевор» принадлежал к военным космическим челнокам класса «Союз». Он представлял собой трехтысячепятисоттонную сферу чуть более восьмидесяти метров в диаметре. В тот момент шаттл был закреплен в хвостовой части грузового звездолета «Голубая звезда». Эта машина была занесена в разряд «свободных торговцев», конструктивно относилась к классу «Агрессор». Звездолет представлял собой гигантскую трубу, оканчивающуюся впереди шарообразным выступом, диаметр которого превышал диаметр трубы. В этом набалдашнике размещались каюты, вся аппаратура, необходимая для управления кораблем, и прочая техника для жизнеобеспечения. Сзади, за пределами трубы, в разные стороны выступали гигантские тяги, с помощью которых улавливалась энергия, исходящая от звезды. В длину звездолет имел 505 метров. В момент заправки гравитация на нем составляла сотенные доли нормальной силы тяжести – это было необходимо, чтобы уравновесить стопятидесятидевятидвухтысячетонный аппарат и сохранить его ориентировку в сторону светила. Так что внутри сохранялось действие слабой силы, притягивающей все предметы, а также людей к переборкам, расположенным в носовой части. Передвигаться в подобных условиях, используя специальные тросы, натянутые по переходам, было достаточно сложно, однако водители боевых роботов быстро осваивали эту науку.

Узел связи на космическом челноке размещался ниже ходовой рубки, хотя в подобных условиях говорить о том, что ниже, что выше, было неуместно. С другой стороны, в нормальных условиях эти понятия обретали реальный смысл, память хваталась за них и в моменты отсутствия притяжения. Аппараты, обеспечивающие межзвездную связь, помещались в небольшом помещении, две стены которого представляли собой экраны гигантских дисплеев. У дальней стены располагалась тройная, V-образная, создающая голографическое изображение плата.

– Несколько минут назад с Гленгарри пришло сообщение крайней важности, – сказал майор. Брови у Александра полезли вверх.

– Что-нибудь с матерью?

– Точно, – кивнул Маккол, – только с ней все в порядке. Беда с другой стороны, значит. Ну, в общем, она держит ситуацию под контролем… Я не хотел беспокоить тебя, но тут такие дела…

Ах этот говорливый Дэвис. Оратором его, конечно, не назовешь, но и слушать его порой настоящая мука. Александр устроился в кресле, пристегнулся.

– Давай включай, – обратился он к технику. Майор хмыкнул, еще раз прочистил горло и сам направился к пульту управления. Нажал на широкую, светящуюся малиновым светом клавишу. Сразу засветился большой экран, лицом к которому сидел Александр. На нем появилась эмблема Ком-Стара. В правом нижнем углу побежала нумерация, входной и выходной номер сообщения, а также вовсе непонятные значки.

Сообщение гиперимпульсной связи

09 мая 3057 года

Одностороннее, конфиденциальное

С Гленгарри на Гледис

Передается по системе Ком-Стара

Код «Голубая сьерра-2»

Затем нижняя цифра сменилась на четверку. Затем на тройку… Двойка, единица…

Ноль…

Экран погас, через мгновение засветился снова, на нем обозначилось женское лицо. Это была мать Александра.

В свои пятьдесят шесть лет, что считалось вполне зрелым возрастом, Лори Калмар-Карлайл выглядела вполне привлекательно. Резкие складки на лице – особенно на лбу – говорили более о ее характере, чем о возрасте. Ее светлые волосы теперь были подбиты седыми прядями, отчего заметней выделялись большие темные глаза. Увидев майора, она улыбнулась:

– Привет, Дэвис. – Потом взглянула на сына: – Здравствуй, Алекс. Я рада, что и ты присутствуешь. Дела здесь идут все хуже и хуже.

Голос ее звучал бодро, совсем не в тон тем нерадостным известиям, которые она собиралась передать. Это было профессиональное, решил про себя Александр, или семейное… этакое всегдашнее бодрячество. Что бы ни случилось, взгляд должен быть оптимистичный, голос командирский, жесты энергичные.

Между тем изображение неожиданно замигало, затем сменилось. Теперь перед Александром и Дэвисом возникла обзорная панорама Данкельда. Съемка, по-видимому, велась либо с самолета, либо с беспилотного аппарата, высота – несколько сотен метров. Очень красивы были кварталы игрушечных домов, между ними все было зелено, расчерчено прутиками дорожек. Шершавой шерсткой выделялись парки, среди деревьев поблескивали искусственные водоемы. Город с трех сторон обнимала гряда холмов. На севере частозубчатый гребень вершин резко вздымался вверх, словно центральная часть венца. Это сравнение было особенно уместно в виду могучих бастионов и коренастых артиллерийских башен на Крепостном холме. Издалека крепость производила захватывающее впечатление…

В правом нижнем углу экрана появилась надпись, сообщавшая дату, время и краткое описание события:

Беспилотный разведчик 7; прямая трансляция

Время реальное

Следом рядом с надписью побежал отсчет секунд и минут.

Картинка была цветная, объемная. Создавалось полное впечатление, что наблюдатель находится в кабине самолета. Недаром, подумал Александр, отец не жалел денег на такую дорогую аппаратуру. В других частях, сформированных по принципу найма, в подавляющем большинстве межзвездная связь ограничивалась передачей текста с ограниченным количеством черно-белых изоизображений. Подобной формой частенько пользовались и в Легионе Серой Смерти, однако наиболее важные сообщения передавались по полной форме, да и то только в том случае, если каналы Ком-Стара не были перегружены.

До межзвездного прыжка «Голубой звезде» оставалось еще четыре полных стандартных дня. Этот срок никак нельзя было сократить. С законами физики не поспоришь. До места назначения – планеты Гленгарри – оставалось еще восемнадцать световых лет. Это, по крайней мере, чуть больше сотни стандартных часов до того момента, когда третий батальон вынырнет в пространство в точке зенита вблизи родной звезды. Зачем же его мать так расщедрилась и решила передать прямое полнообъемное сообщение? Неужели она опасается, что третий батальон может опоздать? Что же случилось?..

Алекс подался вперед. Сверху было отчетливо видно, как подобные жукам металлические машины ползли в окрестностях города. Изображение теперь немного увеличилось, и особенно заметными стали огромные, похожие на карикатурных человечков машины, которые двигались по улицам. Сражение было в самом разгаре. Судя по высоте городских строений, роботы были не менее десяти метров в высоту. Настоящие штурмовые роботы!.. Александр, опытный в таких делах человек, сразу узнал эти конструкции. Их производили на оборонном заводе в Гесперидах II. Серия «Боевые ястребы»… Сомнений больше не оставалось – это регулярные части Федеративного Содружества. Собственно, об этом говорилось уже в первом – письменном – послании, пришедшем с Гленгарри. Тогда они, впрочем, не очень обеспокоились – высадка так высадка. Они ждали чего-то подобного, но чтобы такими мощными силами и так быстро добраться до предмостных укреплений!..

Теперь на экране была видна территория, прилегающая к крепости. Это, по-видимому, было самое главное, ради чего мать не пожалела средств. Сын должен все видеть воочию.

Цепь боевых роботов добралась до предместий. В этот момент залп из протонного орудия большой мощности снес крышу у одного из высотных зданий. Следом цепочка наступающих машин окрасилась искорками цветовых штрихов – это стреляли боевые лазеры. Расположенные в укрытиях батареи управляемых снарядов «земля – земля» раз за разом посылали в сторону крепости пачки реактивных снарядов. Одна из оборонительных башен была заметно повреждена, на стенах других были следы пожаров и пока еще немногочисленные пробоины. Враг атаковал активно, целеустремленно, точно зная, чего он хочет.

В этот момент раздался голос Лори:

– После приземления силы маршала Гарета быстро развернулись и, не снижая темпа, двинулись в сторону крепости. Мы никак не ожидали от них подобной прыти. Очень быстро обнаружилось, что предположение майора Франко о том, что это не более чем обычный пиратский рейд, не соответствует действительности. В таких случаях обычно хватают, что плохо лежит, и тут же дают деру. На этот раз в их действиях чувствуется крепкая направляющая рука. Они не потеряли ни единого часа… Наступление идет по точно разработанному плану. Разведка у них сработала что надо. Они обошли все наши ловушки. В город они вошли с трех направлений – мы ничего не могли поделать. Даже развернуться не успели…

Мануэль Франко, старший офицер оперативного отдела, ответственный за оценку военной обстановки и прогнозирование действий вероятного противника, был оставлен в штабе Легиона. Это был опытный человек, особенно сильный в тактических вопросах. Как раз теперь его знания и умения должны были очень пригодиться – с первого взгляда было видно, что количество наступающих боевых роботов значительно превосходило все предполагаемые прогнозы.

Алекс, профессионал, сразу принялся подсчитывать общее количество вражеских машин, сразу фиксировал их типы. В наступавших порядках четко просматривались хорошо известные «Мародеры». Вдали вышагивали комичные с виду на ногах-ходулях «Дженерсы». Комичные-то они комичные, только с ними лучше не встречаться на пересеченной местности – в скорости и маневренности они превосходили большинство роботов других типов. В боевой цепи было много «Громовержцев» – старых, но вполне надежных и боеспособных аппаратов. Вот что еще отметил Александр: машины, даже прежних конструкций, были новейшей постройки. Вышедших из ремонта, с заплатами почти не было… «А это что за гигант? Вот тебе раз – это же восьмидесятитонная „Саламандра“.

Последняя модель, гордость оборонного завода! Она-то как очутилась здесь?» Это была модель тяжелого штурмового робота. Их успели выпустить всего горстку, да и те, по вполне достоверным сведениям, были отправлены на охрану границы с кланами.

– «Саламандры» Гарет пустил в дело, – раздался голос матери, – два дня назад, когда мы попытались навязать им затяжной бой возле Колвина.

Теперь в поле зрения вплыли три гигантские «Саламандры». Они возглавляли большой отряд из более мелких роботов. Позади них двигались покрытые броней грузовые аппараты на воздушной подушке. «Что бы это могло быть? – прикинул Александр. – Может, крупнокалиберные самоходные батареи?..»

– …По меньшей мере полный батальон против нашей третьей роты из первого батальона, – продолжала рассказывать Лори. – Во время боевого столкновения они подбили три наших машины, сами потеряли две. Роте пришлось отступить, так как возникла угроза окружения. Ты сам видишь, что враг имеет значительное превосходство именно в тяжелых машинах, что дает ему возможность приступить к штурму крепости. При этом ударный кулак поддерживает многочисленная пехота и бронированные самоходные средства с орудиями больших калибров. Надеюсь, тебе понятно, что не может быть и речи о пиратском рейде. Это по меньшей мере фронтовая операция…

Куда бы беспилотный разведчик ни направлял камеру, повсюду были видны вражеские роботы. Александр уже насчитал тридцать штук – почти полный батальон. Эти машины шли по Данкельду и в обход его.

– Оценивая последние сведения, мы пришли к выводу, что против нас действуют по меньшей мере три батальона боевых роботов с приданным неизвестным пока числом тяжелых штурмовых машин, а также батальон пехоты, несколько артиллерийских батарей, на вооружении которых стоят орудия большой мощности. Прибавь сюда крыло аэрокосмической авиации. Оценка базируется на количестве космических челноков, доставивших десантный корпус на планету, сообщениях наших разведчиков и данных, полученных с помощью беспилотных воздушных аппаратов. Второй батальон расположен в окрестностях Кинтире. Все остальные наши части и боевые средства я приказала отвести в крепость. Я с болью в сердце оставила Данкельд, пришлось выбрать из двух зол меньшее.

– Аи, девочка, – грубовато откликнулся Маккол. – Похоже, что у тебя просто не было выбора.

Два батальона из Легиона Серой Смерти – первый и второй – дислоцировались на Гленгарри, в то время как третий, с приданным копьем охраны штаба, входящим в первый батальон, был переброшен на Каледонию. Второй батальон Хоука размещался в Кинтире, в самом маленьком из трех поселений в северном полушарии планеты. Там был устроен полигон, где обучались новобранцы, проводились учения и боевые стрельбы. Вторжение застало их на обычном месте службы. Таким образом, выходило, что против первого батальона действовал полноценный полк боевых роботов, ясно, что Лори ничего другого не оставалось, как отступить в крепость. Штурмовать подобные укрепления – дело долгое, нудное, дорогостоящее.

– Хуже всего, что мне пришлось оставить космопорт, – сказала Лори.

Голос ее по-прежнему полнился бодрыми интонациями, не очень вязавшимися с сутью сообщения. Никто из присутствующих не обратил на это никакого внимания.

– Я очень сожалею, но другого способа спасти первый батальон у меня не было. В настоящее время люди Гарета заняли и порт и город. Оборона крепости организована надежно, мы в состоянии еще долго продержаться. У нас большие запасы съестного, артезианские колодцы в полном порядке. Если мы немного урежем пайки, вполне сможем продержаться до вашего прибытия.

Теперь с наплывом появилось изображение крепости. Черные скалы глянцево отсвечивали в оранжевом свете местной звезды. В этот момент в поле зрения попал вражеский истребитель – Александр определил, что это был «Корсар», – на борту отчетливо виднелись знаки дома Дэвионов, а на крыльях – эмблемы Федеративного Содружества. Сердце у Александра гулко забилось, когда из-под носа истребителя вырвались управляемые снаряды и, оставляя белые дымные следы, помчались в сторону крепости.

– Они постоянно атакуют нас с воздуха, – объяснила Лори. – Мы, правда, тоже в долгу не остаемся…

Неожиданно град ракетных снарядов достиг поверхности и рассыпался вспышками огня. После второй россыпи голос Лори ослаб, его заглушило странное шипение. Алекс подождал, в надежде, что связь восстановится, однако шипение, прекратившись на мгновение, вновь усилилось. Наконец экран ярко вспыхнул и погас. На нем возникла эмблема Ком-Стара, следом запульсировала броская надпись: «Источник прервал трансляцию».

Александр мог только догадываться, что случилось в крепости. Скорее всего, пока один истребитель подавлял противовоздушную оборону, другие атаковали гроздь коммуникационных антенн, размещенных на самой высокой вершине, где располагались ячеистые структуры. Что еще могло нарушить межзвездную связь?..

– Дэвис… – Молодой человек продолжал всматриваться в черную стену экрана, словно призывая связь восстановиться.

Маккол немного помедлил, потом осторожно нажал на клавишу. Та печально угасла.

– Пойдем, парень, – устало сказал майор. – Нет унас времени на переживания. Словами делу не поможешь.

– Дэвис, тебе не кажется…

– Кажется! Тут и сомнений быть не может!.. Они разбомбили передающий узел.

Он явно вышел из себя. Теперь в его голосе отчетливо слышалась присущая только шотландцам картавость – точнее, сглатывание звуков.

Майор неожиданно резко пригладил шевелюру и, вдруг успокоившись, добавил:

– Не все так мрачно, как тебе кажется, парень. Что такое, в конце концов, антенна? Починят ее за ночь. Эти ракеты повредили только гиперпульсирующую аппаратуру, и ничего больше. Слышишь, Алекс? Твоя мать жива и здорова.

– Я не о том, – ответил Алекс. Он всеми силами пытался придать своему голосу решительность, бодрость. Очень здорово это получалось у матери. Ему так не суметь… – Из того, что нам показали, ясно, что она вышла на связь прямо из командного пункта. Какая ракета сможет пробить сто метров скального грунта и пятиметровый слой железобетона? Беда в другом – она окружена этими ублюдками, и соотношение сил тоже удручает. Трое против одного. Это уже слишком.

– Это точно. Но если кто-то и сможет продержаться в этих условиях, то это подполковник Калмар-Карлайл. Она – настоящий боец. До мозга костей…

– Легко сказать, трудно сделать. Устоять против трех батальонов?..

– В поле, возможно, и не устоять. Но под защитой мощных оборонительных, черт их дери, сооружений шанс есть. Твоя мать лучше других понимает, с кем имеет дело. Этот Брандел Гарет та еще штучка. Ей только надо не высовываться и ждать, когда он сам придет к ней. Я не могу поверить, что кому-то удастся с налету взять такую крепость, как наша. – Майор кивнул в сторону двери: – Пойдем, парень. Поищем место, где бы мы могли все обсудить. Тихо, спокойно, без спешки…

Александр молча последовал за ним. Так трудно было справиться с нахлынувшими чувствами. К тому же зная, что отец в такой момент находится в регенерационной камере.

Похоже, что само существование Легиона Серой Смерти поставлено на карту. Похоже на то…

Александр не видел способа, как справиться с опасностью.

II

Борт космического челнока «Индевор»

Точка надира

Звездная система Гледис, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время – 1814 часов

9 мая 3057 года

Прогулочная палуба была одним из немногих мест на космическом челноке, где каждый человек, находящийся на борту, мог въяве созерцать свободное пространство. За прозрачной стеной расстилалась плоская мгла, усыпанная мелкими неподвижными звездочками. На компьютерных дисплеях и обзорных экранах космос выглядел куда более внушительно. Возможно, этот эффект был связан с бессознательным ощущением бездны, чья глубина подчеркивалась рамками изображения, прочими приметами цивилизации, которые обычно сопутствуют наблюдателю на рабочем месте.

Напротив, на прогулочной палубе человек, отделенный от Вселенной тончайшим слоем прозрачного бронированного пластика, в первый момент не воспринимал космические дали как что-то литературно-величественное, многократно воспетое. По ту сторону располагалась среда, во многом родственная человеку, породившая его, но от этого, как могло показаться на первый взгляд, не ставшая более впечатляющей. Похоже на толщу океана, невольно решил Александр, когда туда погружается ныряльщик. Но даже там обнаруживается перспектива, колыхание водорослей, движение рыб, насыщающие бездну значением, придающие ей смысл… Однако стоит человеку погрузиться на глубину и оказаться в области полного мрака, лишиться способности видеть все эти связанные друг с другом подробности, и он оказывается один на один со средой, о которой можно только сказать, что она существует. Примерно те же чувства испытывает человек на космическом корабле. Вот в чем скрывается загадка: ощущение (именно ощущение, не понимание!), что пространство существует, оказывается куда более важным для запертого в тесные жилые боксы, стиснутого на своем рабочем месте астронавта.

Еще в далеком прошлом ученые встретились с интересной психологической закономерностью – как только на космических аппаратах организовали такие места отдыха, как прогулочные палубы, резко снизилось число всевозможных душевных расстройств, когда-то без конца преследовавших экипажи. Смотреть-то, в общем, было не на что. Вокруг расстилалась лишенная перспективы, движения, какого-либо приметного колыхания тьма – не более того! Правда, требует уточнения термин «лишенная перспективы», – находясь лицом к лицу со свободным пространством, нельзя утверждать, что оно плоско или объемно. Здесь не было точек отсчета, даже видимые обводы корабля не дают твердого ответа. Человеку в такие минуты является глубинное чувство, что среда есть, а бьющееся сердце подсказывает, что он тоже существует. Этого оказывается достаточно, чтобы вновь почувствовать свою связь с бытием.

Александр и майор Маккол прошлись вдоль прозрачной стены. Народу в зале было немного. Сама галерея представляла собой подобие широкого, чуть изогнутого прохода, одна из стен и потолок которого были забраны решетчатой прозрачной поверхностью. Во время боя галерея закрывалась выдвижными броневыми плитами. Кейтлин Деврис и Шарон Килрой сидели в дальнем углу и увлеченно играли в какую-то электронную игру. Вероятно, разыгрывали очередное сражение с использованием боевых роботов – вспышки залпов освещали их лица. Сержант Сергей Голованов был увлечен куда более древней игрой – он сражался в шахматы с техником, обслуживающим сухопутные машины. Следует заметить, что фигурами на доске являлись четырехсантиметровые модели роботов разных классов.

Здесь было где устроиться и поговорить наедине, здесь никто не смог бы им помешать. Первым делом Александр, держась за поручень, подплыл к прозрачной стене, глянул на частые звездочки, светившиеся во тьме. Космический челнок «Индевор» был ориентирован таким образом, что с прогулочной палубы открывался вид на корму «Голубой звезды». Взгляд как бы пробегал по «спинному хребту» звездолета и упирался в кружева лонжеронов и стропил, на которых был растянут гигантский, абсолютно черный занавес для сбора энергии. Этот чудовищных размеров парус закрывал почти полнеба. Звездный прыгун издали напоминал подобие зонтика, поверхность которого была вывернута наружу, как иногда случается при порывах сильного ветра. Само узкое, оканчивающееся набалдашником тело корабля, похожее на веретено, в длину превышало два километра, поэтому очень трудна была проблема центровки и сохранения прочности даже в условиях свободного пространства. Металлокерамическая конструкция постоянно «играла», несущие балки и фермы работали на растяжение и сжатие, так что, приглядевшись, Александр мог заметить некоторое колебание края паруса, однако, ослепленный солнечным светом, свободно проходящим через центральное отверстие в натянутой занавеси, отвернулся. Местное солнце относилось к красным гигантам, вблизи его тускло-багряного сияния было вполне достаточно, чтобы заболели глаза. Отверстие было сделано с целью насытить энергией вспомогательные двигатели, которые удерживали звездолет в строго определенном положении по отношению к звезде.

Многие люди – если честно, то подавляющее большинство населения – полагали, что всякая возможность полетов в гиперпространстве связана с тем, что в двух точках, находящихся на равном удалении от полюсов звезды, гравитация равна нулю. Поэтому, мол, там и удается запастись достаточным количеством энергии для прыжка через иную среду. Большего заблуждения придумать было невозможно! Его отец, Грейсон Карлайл, когда слышал подобную чушь, буквально выходил из себя. Маленький Александр всегда изумлялся, как такое возможно, чтобы во Вселенной существовали точки, где нет и следа гравитации, пока однажды отец не объяснил, что не следует доверять мнению толпы. Подобное объяснение всего лишь свидетельство того, до какого низкого уровня упала образованность и культура среди населения Внутренней сферы.

Он рассказал, что природа гравитации не имеет ничего общего с электромагнетизмом. В гравитационном поле не существует «полюсов», подобная сила действует всегда и везде. В принципе не может быть точки, где гравитация «исчезла». Направления на особые точки в зените и надире светила понятия скорее геометрические, чем физические. Гравитация действует во всех направлениях, изменяясь в соответствии с квадратом расстояния, и в любой точке звездной системы можно запастись энергией и стартовать в иное пространство. Дело в том, что подобный прорыв границы между бытием и инобытием сопряжен с гравитационными возмущениями, которые в какой-то степени могут повлиять на характеристики орбит соседних планет. Особенно на гигантские газовые шары, похожие на Юпитер или Сатурн, вращающиеся неподалеку от древней Терры. Пусть даже ненамного, но со временем эти искажения могут накапливаться. Вот почему для старта выбирают области, находящиеся на примерно равном – эквидистантном – расстоянии от всех ближайших небесных тел. В этом смысле точки надира и зенита являются самыми удобными, так как вращения планет происходят практически в одной плоскости. В то же время прыжок через расстояния, измеряемые в десятки световых лет, требует как можно более однородного гравитационного поля и минимальной его напряженности, которые опять же можно найти в этих точках. В противном случае гравитационное возмущение, вызванное массой ближайшей планеты, может в момент включения двигателей Керни-Фучида смять энергопитающий парус. Кроме того, стартовые области находятся на возможно более близком расстоянии от звезды, что позволяет убыстрить процесс подпитки.

Таким образом, компромиссом между этими двумя требованиями и является выбор места старта. Именно там сопрягаются низкая гравитация и высокая интенсивность солнечного ветра. Расстояние до звезды выбирается с учетом ее характеристик: возле яркого и более массивного светила оно увеличивается, в других случаях звездный прыгун располагается ближе.

Звезда Гледис относилась к классу «К», цвет – оранжевый, масса чуть больше половины Солнца – светила, которое до сих пор обогревало древнюю Терру. Согласно всем таблицам, полная заправка возле этого светила должна была занять восемь дней. Ускорить этот процесс не было никакой возможности. Разве что перебраться вместе с космическим челноком на другой, уже заправленный и незагруженный звездолет – подобную операцию опытные водители боевых роботов называли «перепасовкой» – или перекачать энергию с заправочной станции, которые обычно устраивали в стартовых точках. Действительно, возле Гледис имелись и другие звездные прыгуны, однако вряд ли какой-нибудь мог подойти для наемников. Более того, система Гледис считалась одной из самых захудалых, здесь и накопительной станции не было.

У местных обитателей не было средств на такие дорогостоящие проекты.

Как только Александр отпустил поручень, его начало медленно сносить в сторону хвоста «Голубой звезды». Движение было едва заметно, однако парадокс в том, усмехнулся молодой человек, что стоит поднакопить ее, научиться с ней обращаться и подобная, на первый взгляд ничтожная сила позволит в мгновение ока преодолеть немыслимые расстояния.

– Алекс?

Он повернулся:

– Я слушаю, Дэвис.

– Нам следует решить, что делать.

Паренек уперся обутой в ботинок с высоким голенищем ногой в особое углубление в стене и, оттолкнувшись, перелетел к дивану, на котором разместился майор.

– Все это мне не нравится, – продолжил Маккол и отодвинулся, чтобы освободить место Александру.

Когда тот сел, он сунул замок его ремня безопасности в зажимное гнездо.

– Мне тоже, – кивнул молодой человек.

– Очень трудные настали времена, очень трудные… – покачал головой Маккол. – Факты таковы, что против них не попрешь. Это я к тому, что положение может оказаться еще хуже, чем мы предполагаем. Сердце мне подсказывает, что во всей этой истории что-то не так. Ладно, чувства к делу не пришьешь… В одном я уверен: со следующим шагом нам спешить не следует. Очень осторожно надо сделать следующий шажок, а заодно посмотреть, нет ли у нас какой-нибудь возможности вырвать инициативу из рук Гарета.

– Чего он хочет? – воскликнул Александр и, заметив предостерегающий жест майора, уже тише спросил: – Это же полная чепуха – насчет разрыва контракта…

– Как ни крути, мы нарушили дух и букву договора, – вздохнул Дэвис. – Как ни изворачивайся, так оно и есть. Другое меня беспокоит: подобные дела должны решаться в правительстве, по крайней мере в военном трибунале. На каком основании Гарет присвоил себе право решать, кто и когда нарушил контракт? Если же он исполняет приговор, то где и когда состоялось судебное заседание?

Подобных несуразностей во Внутренней сфере было немало. Политика государств, входящих в ее границы, постоянно была чревата социальными взрывами. Первоначальный контракт у Легиона Серой Смерти был заключен с прежним правительством Лиранского Содружества более чем тридцать лет назад, после того как их прежний работодатель Марик предал их на Сириусе V и Хелме. Это случилось задолго до рождения Александра, но он так часто слышал, так много читал об этой истории, что события тех лет стали как бы фактами его биографии. Боевые действия Легиона Серой Смерти составили славную страницу в анналах военной истории Внутренней сферы. Легион был известен не только как отлично подготовленное воинское соединение, но и как крепко спаянное товарищество людей, связавших с ним свои судьбы. Возможно, подобные человеческие отношения внутри воинской части и позволили Легиону Серой Смерти добиться таких впечатляющих итогов. В 3028 году после женитьбы Ханса Дэвиона, принца Федеративного Содружества (или Объединенных Солнц, как еще называли это государственное образование), на Мелиссе Штайнер, наследнице трона Лиранского Содружества, эти два государства объединились. Контракт с Легионом Серой Смерти был подтвержден новым правительством, которое послало наемников в область Скаи, где были сильны сепаратистские настроения. Наемники разгромили силы мятежников, после чего были размещены в этом секторе пространства. Александру было прекрасно известно, что его отец всегда помнил, что после выхода из подчинения Марику первым домом, с которым Легион заключил контракт, были Штайнеры, поэтому он всегда в душе хранил им верность независимо от того, кому в данный момент он был вынужден подчиняться. Карлайл был человеком прежней закваски и больше доверял людям, чем каким-нибудь учреждениям. Во многом это убеждение и определило выбор, сделанный командиром Легиона Серой Смерти во время событий на Каледонии. С его точки зрения, Уилмарт действовал во вред интересам семьи Штайнеров. Его деспотические методы управления, скорая готовность к геноциду сами по себе провоцировали население на восстание. В таких условиях Грейсон Карлайл предпочел дух соглашения его букве. В контракте оговаривались его обязательства оберегать нынешнюю политическую ситуацию в области Скаи – то есть сохранять верность правительству Объединенных Солнц. Однако действия Уилмарта, полагал Карлайл, шли вразрез с интересами нового, основанного на семейной унии государства.

Командир Легиона не побоялся взять на себя ответственность, ведь этот шаг мог дорого ему обойтись, как, впрочем, и всему личному составу соединения, а если взглянуть на этот вопрос пошире, то и… населению вновь возникшего государства.

– Кто такой этот Гарет? – поинтересовался Александр.

– Я просмотрел в компьютерной библиотеке его биографию, – ответил Маккол. – Характеристики на этого вояку просто блистательные. – Он подумал немного и добавил: – Дальше, как говорится, идти некуда. Ну, просто блистательные… Сначала служил у наемников, потом поступил в военную академию в Наджерлинге. Звание лейтенанта получил в тридцать четвертом. После окончания служил во Втором полку королевской гвардии и принимал участие в войне с кланами. Вышел победителем из четырех поединков с клансменами – так, по крайней мере, написано… Награжден орденами Тигра Тамары, Честь Скаи и Молотом Маккензи.

– Молот Маккензи?.. – переспросил Алекс. Какое-то смутное подозрение шевельнулось в нем. Последний орден в самом деле представлял собой молот, отлитый из серебра, весом в девять килограммов. Он вручался домом Штайнеров офицерам, которые выказали особые способности в тактике и стратегии. Если попроще, этой награды обычно удостаивались люди, ответственные за первоначальный замысел операции. Эту награду получить было очень непросто.

– Я слышал, что ему удалось пару раз вытащить из шляпы живого кролика, – объяснил Маккол. – Ну, знаешь, как фокусник – покажет пустой цилиндр, а потом достает оттуда зверька. Фокус такой… Публика в восторге. Вот таким образом он удивительно быстро дослужился до маршала. И, как обычно бывает, одновременно командует отдельной войсковой группировкой, обеспечивающей оборону планет в Гесперидах. Там под его началом находятся два полка боевых роботов. Один из них наш знакомый Третий Гвардейский полк Дэвиона.

– Уже одно это говорит о его способностях, – сказал Александр, – или, по крайней мере, о его политической изворотливости.

– Так и есть. Вторые Геспериды – козырная карта Таркарда в этой дыре. На это место обычно назначаются только самые доверенные, самые умные люди. – Маккол нахмурился. – Случалось, туда попадали и подхалимы, это уж как водится. Однако к Бранделу Гарету это не относится, о нем можно сказать, что он настоящий солдат.

– Тогда почему он мертвой хваткой вцепился в наш Легион?

– В его записях встречается ремарка, что он не любит наемников, – усмехнулся Маккол. – Но в любом случае вряд ли его личные чувства могут объяснить подобную настойчивость.

– Может, он действует по указаниям свыше. Этакий гном сидит где-нибудь в правительстве и копает…

– Возможно. Однако нельзя исключать вариант, что до Гарета дошло, что случилось с маршалом Зелнером на Каледонии, и он решил действовать на свой страх и риск.

Александр отрицательно покачал головой:

– Нет, Дэвис, это не согласуется с последовательностью событий. Вспомни, мы получили известие, что Гарет высадился на Гленгарри и потребовал нашей капитуляции после того, как разделались с гвардейским полком на Каледонии, но Вторые Геспериды находятся на значительном удалении от Гленгарри. Как, впрочем, и от Каледонии тоже… Два прыжка! По меньшей мере две недели ходу, прибавь потребное время, чтобы добраться до планеты из стартовой точки. Он должен был оставить Геспериды до того, как мы разгромили Зелнера на Каледонии.

– Точно. – Майор откинулся к спинке дивана, задумался. – Да, ты прав. Я так полагаю, он двинулся в путь в начале апреля, когда только-только проскочили первые сообщения о начале восстания на Каледонии.

Маккол имел в виду те первые выступления против милиции Уилмарта, в которых приняли участие он и Алекс. Правда, назвать этот сброд милицией было трудно – скорее шайка разбойников. С разгона этих банд, собственно, и началось восстание на Каледонии, в которое вскоре оказался вовлеченным и Легион Серой Смерти.

– Выходит, он прибыл на Гленгарри в полной уверенности, что события будут развиваться именно в таком направлении. Три батальона!.. Плюс вспомогательные войска, разведывательные части, батареи тяжелых орудий, словно он заранее готовился к штурму крепости.

– Вот именно. Держу пари, что он долго ждал момента, когда полковник отправится на Каледонию. Вот и дождался… Но тогда, сам понимаешь, без крота в наших рядах не обойтись. Значит, у него есть свой человек в Легионе. Это очень интересная мысль…

Чем больше Александр задумывался над случившимся, тем яснее для него становилось, что события на Каледонии явились как бы приманкой для Легиона Серой Смерти, чтобы загнать его в ловушку. Но почему?.. Каледония располагалась куда ближе к Гесперидам, чем Гленгарри. Ну и что? Может, Уилмарт сознательно провоцировал наемников на нарушение контракта. Но зачем это было надо самому Уилмарту? А что, если он является человеком Гарета? Опять же, ну и что?.. Ну, воспользовался Гарет щепетильностью Карлайла в вопросах чести, опять же непонятно, зачем ему это надо было? Может, он желает захватить крепость и устроить там свой штаб? Подобная мысль могла прийти в голову лихому наемнику, а не служаке до мозга костей, каким является Гарет. Ему приказали сверху? Опять же концы с концами не сходятся. Если бы правительство Федеративного Содружества хотело разорвать контракт, ему не надо было устраивать эту возню с мятежом на Каледонии. Ответ напрашивался сам собой: кому-то очень важно полностью уничтожить Легион. Кто-то страстно мечтает искоренить его как боевую единицу.

Теперь вопрос об этом Дюпре. Как ни крути, но только он мог дать залп в спину отцу, а затем попытаться изжарить его, когда тот выбирался из пылающей машины. Никаких прямых улик на руках у Александра не было, однако детальный разбор боя на большом компьютере показал, что Дюпре был в числе тех немногих, кто мог подобраться сзади. Решающий довод против него состоял в том, что сразу после боя он исчез. Что, конечно, говорит о халатности, которую проявила служба безопасности Легиона.

Если вдуматься, рассудил Алекс, то, в общем, знают они немало – и все равно блуждают в потемках. Это недопустимое положение, когда инициатива находится в руках врага. Отец не раз говорил ему, что главное во время боевых действий – иметь точное представление о целях противника, проникнуть в суть его замысла. Иначе ничто не поможет: ни перевес в силах, ни выучка войск, ни храбрость бойцов.

– Вот чего я не могу понять, Дэвис, – признался молодой человек, – зачем Гарету понадобилась именно Гленгарри? Как видно, он ни перед чем не остановится, только бы заполучить эту планету.

– Понятия не имею, – пожал плечами Маккол. – Гленгарри, конечно, замечательная планета, однако на ней нет особо крупных заводов, запасы полезных ископаемых тоже не очень-то… Все вроде есть, но по мелочи.

– Это очень серьезный вопрос. Это нам надо выяснить с самого начала, к чему он стремится – к захвату планеты или собирается полностью уничтожить Легион? Или, может, он имеет еще какую-то цель? Я бы дорого заплатил, чтобы знать это.

– Я тоже, парень. У меня есть дельное предложение. За ниточку мы сможем ухватиться, если сумеем найти ублюдка, который орудует в наших рядах. Дюпре не мог быть один. Кто-то должен был вывести его на Карлайла. Если мы найдем этого гада, нам многое станет ясно. Тогда можно заняться и вторым вопросом – что делать?

– Согласен, я сам об этом подумывал, – кивнул Александр. – Насчет Гарета… Мы высадимся на планете только через две недели. Что же дальше?

– Там будет видно. Нам сейчас следует подумать о другом.

Майор тяжко вздохнул и полез в карман. Покопался там и вытащил небольшую, размером с ладонь, черную коробочку, протянул ее соседу. Тот поглядел на черный экран – восемь сантиметров по диагонали, – на кнопки управления устройством и спросил:

– Это что? Датчик количества энергии?

– Точно. – Майор нажал на кнопку, и экран ожил. На нем появились четкие световые пятна. – Это состояние дел на сегодняшнее утро. На наш корабль не обращай внимания.

Три других светящихся объекта соответствовали трем транспортным средствам, которые находились в точке старта рядом с «Голубой звездой». Ближайший звездный прыгун располагался в полумиллионе километров от их корабля.

– Вот этот, ближайший, использовать нельзя. – Майор ткнул пальцем в светящуюся отметку. – Военный транспорт, принадлежащий дому Штайнеров. Жаль, он полностью заправлен энергией, следует из Скаи в Таркард.

Затем он указал на второе пятнышко:

– Это гражданский прыгун, но он прибыл всего двенадцать часов назад. Так что ему заправляться еще дольше, чем нам.

Мясистый палец майора пополз по экрану, добрался до следующего корабля, который располагался на расстоянии миллиона километров от «Голубой звезды».

– Это свободный торговец – грузовик «Калибан». Как раз то, что нам нужно. Груза на нем почти нет, энергией закачан тоже в меру. В любом случае уже через сутки будет готов к старту.

– Ты имел с ними разговор?

– Да, парень. Они в общем-то не возражают доставить груз до Гленгарри. За хорошее вознаграждение, разумеется.

– Сколько?

– Дорого… Чертовски дорого! Особенно для старого скупого шотландца, чья душа привыкла дрожать над каждой копейкой. Можно попытаться поторговаться. Но мне кажется, сколько бы это ни стоило, это будет все же дешевле, чем потеря трех дней, которые мы просидим здесь.

– Они что, готовы стартовать завтра? – Глаза у Александра расширились.

– В течение шестнадцати часов или около того. Времени как раз достаточно, чтобы переместить шаттл на их корабль. Если, конечно, ты примешь мое предложение.

– Перепасовка?

– Точно. Это означает, что у нас есть шанс свалиться Гарету как снег на голову. Все навигационные данные, а также эфемериды я уже передал им.

Алекс понимающе кивнул:

– Значит, ты решил воспользоваться нелегальными точками прилета? Которыми пользуются пираты?..

– Конечно. Не будем же мы кричать на всю вселенную, что спешим на помощь. Мы подкрадемся тихонько, не спеша. Улучим минутку… Загвоздка в том, что необходимо убедить капитана «Калибана» высадиться в том пункте, который нам нужен.

– Ну, если трудность только в этом, то я не знаю другого человека, Дэвис, более подходящего на роль главноуговаривающего.

Алекс почувствовал прилив душевных сил. Неужели несчастья, досаждавшие ему эти последние две недели, закончились? Неужели теперь все пойдет по-другому?.. Хотя…

– У нас, парень, впереди еще очень долгая дорога, – усмехнулся майор, заметив, как заблестели глаза молодого человека, – но мы все равно доберемся до цели. Обещаю тебе.

Он помолчал, долго рассматривал свои ладони – изучал извилины, что ли? А может, гадал… Наконец Маккол поднял голову и кивнул в сторону медицинского отсека:

– И ему тоже.

После некоторой паузы молодой Карлайл спросил:

– Кто капитан «Калибана»?

– Ее зовут Минди Кейн. Если хотя бы половина того, что я слышал об этой девице, соответствует действительности, то у нас не будет проблем с прибытием в самую сложную пиратскую точку.

III

Крепостной холм, Данкельд

Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время 0917 часов

13 мая 3057 года

Глубоко в подземельях крепости, где размещался штаб Легиона Серой Смерти, подполковник Лори Калмар-Карлайл проводила совещание. В зале, в котором работали сотрудники оперативного отдела, собрались командиры оборонявшихся на планете подразделений.

– Дерьмовое дельце! – глянув на обзорный голографический экран, с привычным приливом бодрящего энтузиазма сказала начальник гарнизона.

Объемное, создающее иллюзию почти полной реальности изображение воспроизводило поле битвы, разворачивающейся вокруг крепости. Вражеские роботы, поблескивающие красными отсветами, по-прежнему сокрушали столицу планеты. Через несколько дней они, судя по всему, должны были стянуть кольцо окружения вокруг Крепостного холма. Однако сегодняшнее утро оказалось богатым на неожиданности. Теперь противник как будто вовсе не стремился поскорее овладеть крепостью. Может, Гарет решил, что, после того как защитники справились с первым шоком, эти укрепления, даже при значительном преимуществе, были не по зубам наступавшей стороне? Решительный штурм в подобных условиях граничил с самоубийством. Наемники имели возможность спокойно расстреливать вражеские роботы из-за феррокерамических укреплений. Выходит, враг решил отступить? Взять измором?..

Не отступить, а заняться перегруппировкой сил – такой вывод был более правильным. Боевой опыт подсказывал Лори, что именно этим сейчас и занимается противник. Гарет перебрасывает свои подразделения к северу, пытаясь отрезать крепость с той стороны. Но почему? Маршал изменил свои планы, или этот маневр был задуман с самого начала?

– Вы считаете, они определили местоположение батальона Хоука? – спросил капитан Винсент Ален.

Командир гвардии, охранявшей крепость, славился своим бравым видом. Это был моложавый мужчина, чопорный и чуть высокомерный. На верхней губе его топорщились тоненькие, словно нарисованные карандашом усики, которые, по мнению капитана, придавали ему решительный, а может, очень опасный вид. Или и то и другое сразу.

– Похоже, что так и есть!

Теперь в голосе подполковника Калмар-Карлайл отчетливо прозвучали тревожные нотки. Что-то человеческое прорезалось в ее восклицании, и этот сгусток боли и переживаний вконец сразил присутствующих на совещании. Теперь перед ними воочию встал вопрос о жизни и смерти – офицеры почувствовали, что дело требует предельной ответственности и мужества, иначе всем им больше никогда не видать белого света.

Это была решающая минута для обороняющихся в крепости наемников. Произошел психологический перелом, и то, что часом раньше казалось чем-то вроде увлекательной истории, вычитанной в книжке, обрело черты суровой реальности.

В зале наступила тишина.

Между тем Лори Калмар-Карлайл даже не заметила перемены в настроении своих офицеров. Мозг ее усиленно работал, пытаясь проникнуть в суть замысла маршала Гарета. Сначала перемещения вражеских роботов она приняла за частную перегруппировку сил, которую противник предпринял, намереваясь окружить крепость со всех сторон. Теперь же было очевидно, что смещение вправо основных сил наступавших и наметившийся поворот авангарда на север означал выход в тыл крепости. Тем самым Гарет, по-видимому, собирался добиться окончательного разъединения батальонов наемников, защищавших планету.

Местность в том направлении представляла холмистую, поросшую лесом равнину, полого спускавшуюся к реке Килрос. От Крепостного холма до реки было около восьми километров. Противоположный берег был более крутым. После поросшей кустарником узкой поймы начинался подъем, заваленный гигантскими гранитными обломками и поросший вековым лесом. Так он и тянулся до самых вершин Шотландских гор, чьи снеговые шапки виднелись на горизонте.

В последний раз Лори связывалась с майором Хоуком, командиром второго батальона, две недели назад, когда на Гленгарри получили извещение о появлении отряда Вооруженных сил Федеративного Содружества в стартовой точке зенита. Согласно титульному списку, в батальоне насчитывалось двадцать восемь боевых роботов и две платформы на воздушной подушке, загруженные батареями противороботовой артиллерии. Перед самым нашествием второй батальон отправился на учения в Кинтире. Хоук согласился с тем, что до той поры, пока не откроются планы противника, его батальон должен укрыться в лесах на полигоне. Маскировка должна была быть на самом высоком уровне, и должно было сохраняться полное радиомолчание. Крепость постоянно в одностороннем порядке связывалась с Хоуком и передавала ему сообщения, зашифрованные особым кодом.

Четыре часа назад, еще до наступления рассвета, в крепости получили сжатую, но подробную шифровку, из которой следовало, что второй батальон находится неподалеку от крепости и занимает рубеж атаки. Вот по какому поводу было собрано совещание.

Эта новость сначала ошеломила всех офицеров. Оказывается, Хоук все эти две недели гнал своих людей через горные перевалы, узкие проходы, форсировал реки и теперь находится на северных подступах к Данкельду, занимая линию по южным скатам Шотландских гор. Непонятно, каким образом он все это время ускользал от зорких глаз разведчиков Гарета. Но теперь они в любом случае должны обнаружить его. Лори так и сказала собравшимся.

– Если плохие парни выдвигаются навстречу батальону Хоука, – подал голос Ален, – они атакуют его во время переправы через Килрос. Там как раз по берегу открытое пространство…

– Возможно, – задумчиво сказала Лори. – Однако я бы на месте Гарета встретила их в лесу, на оборудованных позициях. В этом случае нашим ребятам трудно было бы организовать взаимодействие, и численное превосходство врага сказалось бы в полной мере. Так или иначе, но Гарет не собирается давать Хоуку свободу действий. Он постарается как можно быстрее навязать ему бой. На переправе или в лесу – это не имеет значения. Вот почему я считаю, что мы должны отвлечь его внимание. Нам необходимо сделать свой ход и дать время Хоуку подготовиться к встрече.

– Предлагаете совершить вылазку? – спросил Ален.

– Я бы назвала это небольшой драчкой, – ответила Лори и повернулась к Кристи Калахен, офицеру оперативного отдела, сидевшей в своей нише: – Си-Си!

Склонившаяся к приборам темноволосая женщина подняла голову и сказала:

– Да, командир.

– Объявить в крепости боевую тревогу. Всем роботам на нижнем этаже готовность номер один.

– Так точно.

Винсент Ален нахмурился.

– Вы считаете это разумным, мэм? Они пока намного превосходят нас.

Лори бросила на него суровый взгляд:

– Черт побери, у нас нет выбора, капитан! – Затем она кивнула в сторону обзорного экрана: – Мы сейчас находимся в положении, которое полковник Карлайл назвал бы коротко и точно – в ожидании окончательного разгрома. Если мы будем сидеть и смотреть, как противник уничтожает наш второй батальон, считайте, наша песенка спета. Сил для обороны крепости у нас в обрез. Если им удастся подбить хотя бы несколько наших роботов, у нас в обороне появятся бреши, которые уже нечем будет заткнуть.

Лори Калмар-Карлайл резко повернулась и направилась к выходу. Как только она вошла в лифт, раздались резкие вскрики сирены. Спустя несколько минут в тесной, обшитой броневыми листами кабине раздался голос капитана Калахен:

– Внимание! Внимание! Боевая тревога! Боевая тревога! Всем пилотам занять места согласно боевому расписанию!..

Лифт с такой скоростью проваливался вниз, что создавалось ощущение пребывания на космическом челноке, когда на нем отключались двигатели…

История крепости – вернее, оборонительных сооружений на Крепостном холме – насчитывала около трех веков. Первые бастионы были заложены еще во времена Звездной Лиги, когда первые поселенцы с Терры появились на Гленгарри. Основной поток составили выходцы из вконец обнищавших стран, когда-то называвшихся Шотландией, Канадой и Норвегией. Первая волна была самая многочисленная, затем ввиду скудности ресурсов и частых землетрясений желающих поселиться на Гленгарри стало немного. С другой стороны, это была великолепная дикая планета с богатой растительностью, во многом похожая на Терру. Жизнь, конечно, была здесь не мед, но переселенцы были крепкие ребята, и вскоре, обосновавшись на южных скатах Шотландских гор, они переправились через Килрос и принялись вырубать непроходимую чащу на равнине. Так возник Данкельд. Через несколько десятков лет колония обзавелась собственной – пусть и очень скромной – производственной базой. Жители Гленгарри имели странную приверженность к подземным сооружениям и с самого начала старались упрятать всю инфраструктуру под землю – в неглубокие, но достаточно мощные убежища. Они заворачивали их как бы в кокон, что оказалось наиболее действенным средством против землетрясений.

…Ощущение собственного веса вернулось, как только кабина лифта, плавно затормозив, спустилась на нижний уровень. Створки плавно раздвинулись, и Лори вышла в коридор. Прямо перед ней располагался первый ангар, где хранились боевые роботы. Было непонятно – то ли древние строители использовали естественную полость в теле горы, то ли по собственному разумению вырубили в гранитной толще гигантскую нишу. Примерно на середине высоты тускло освещенной пещеры по стенам были проложены антресоли для ходьбы, от которых вниз, в смутную, заставленную чудовищами мглу, вели металлические лестницы. Пониже антресолей были проложены балки, по которым в случае необходимости разъезжали мостовые краны. На дне редкими световыми указателями были намечены места размещения подразделений. Здесь хранилась техника первого батальона. Несколько машин были в ремонте, пара других стояла в особых боксах, где на них меняли системы вооружения, но большая часть роботов была в полной готовности. Они так и стояли, чуть присев в коленных сочленениях, верхние конечности – по швам. На задних балкончиках и в кабинах посвечивали сигнальные лампы. Еще мгновение – и гигантское помещение наполнилось светом, звуками сирены, топотом ног. То тут то там начали вспыхивать огоньки на броне боевых исполинов – началась профилактика и проверка готовности. Пилоты взбирались по приваренным стремянкам, ныряли в открытые люки, следом в рубках зажигалась россыпь огней. Загудели моторы… Наконец ближайший к Лори робот взревел, его левая верхняя конечность дернулась и плавно согнулась в локте. Сопло протонной пушки уставилось прямо в сторону ближайшего мостового крана. Следом зашевелились другие боевые машины.

Зрелище было жуткое – даже привычный к подобной суматохе человек должен был ощутить трепет в груди. Лори сжала губы и направилась в сторону своей машины. Десять минут, согласно боевому расписанию, было отведено на загрузку в роботы боезапаса, который в целях безопасности хранился в особых нишах. Дернулись со своих мест краны, по проходам забегали небольшие тракторы – они развозили на тележках кассеты с управляемыми реактивными снарядами, магазины со снаряженными лентами бронебойных снарядов, контейнеры с батареями для стрельбы из лазеров. Боевые роботы в порядке, расписанном и заученном годами занятий, один за другим начали подходить к погрузочным площадкам, где краны цепляли боеприпасы с тележек и опускали в заранее освобожденные отверстия. По корпусам машин там и тут лазили техники, проверяющие крепление контейнеров и застегивающие страховочные замки.

Техник-сержант Макс Дево стоял в проходе и взмахами рук указывал направление одному из легионных «Убийц». Тот двигался мелкими шажками, следуя за указующими знаками лампы, которую держал сержант.

– Макс! – во весь голос окликнула техника Лори, стараясь перекричать шум, заполнивший ангар. Макс удивленно вскинул брови:

– Полковник Калмар!

Все в Легионе – и пилоты боевых роботов, и технический состав – называли ее девичьей фамилией; звание «подполковник» само собой укоротилось до «полковника». Согласно той же привычке, в соединении был только один «полковник Карлайл», другого быть не могло.

– Что могу для вас сделать? – спросил Макс, когда Лори вплотную подошла к нему.

– «Леди-босс» готова к бою?

Ответ ей был известен – утром она просматривала листы готовности боевой техники, ежедневно представляемые заместителем по технической части, однако ей не хотелось обижать Макса. Пусть сам доложит.

Тот немного смутился:

– Так точно, мэм. Осталось только загрузить его боезапасом. Ну, и тем, что он должен тащить на этот раз. Вы что, рассчитываете отправиться на нем наружу?

– Да, Макс.

Она отыскала глазами известную на весь отряд машину. Это был пятидесятипятитонный «Ночной ястреб», особым образом переоборудованный. Громадный – какая-то ужасающая карикатура на человека – этот робот тем не менее вызывал улыбку у каждого, кто бросал на него взгляд. В его чертах жило какое-то едва осязаемое добродушие, этакая неуклюжесть и безобидная простота… Робот стоял в дальнем углу – как раз там, где располагался проход на третий склад.

– Удивлен? – спросила опешившего техника Лори.

– Хм-м, нет, мэм. – Ответ прозвучал слишком быстро. Макс, по-видимому, не хотел обидеть командира. – Просто я не видел вашу фамилию в заявочном листе, вот и все.

– А теперь мою фамилию внесли туда.

Лори уперла кулаки в бока и направилась в сторону «Леди-босс».

Эта машина принадлежала к небольшой группе роботов особого назначения, которые обычно служили передвижными складами запасных частей. Иногда пилоты пересаживались на «Леди-босс», когда их штатная машина оказывалась поврежденной. Согласно титульному листу, этот робот был записан за Лори Калмар-Карлайл.

Подполковнику было понятно смущение техника, когда тот услышал, что она решила пойти в бой на этой машине. Уже много месяцев она не появлялась в кабине боевого робота. По отряду уже давно ходили глухие разговоры, что второе лицо в Легионе потеряло навыки управления боевой машиной, что она пренебрегает упражнениями для поддержания навыков вождения и стрельбы. В общем, так оно и было, но это случилось помимо воли подполковника. Слишком много дел навалилось на нее в штабе. Ей никак не удавалось улучить несколько часов, чтобы вновь отправиться в составе подразделения на полигон, поучаствовать в боевой стрельбе. Она сама понимала щекотливость своего положения – злые языки страшнее пистолета. Кое-кто стал поговаривать – уж не боится ли леди Калмар принять участие в бою? Надо было срочно принимать меры, но она продолжала откладывать на потом учебные занятия.

Ее карьера в качестве пилота боевых роботов началась около тридцати лет назад на Сигурде. Она родилась на этой планете, расположенной на краю Внутренней сферы. Теперь этот мир находился глубоко в зоне оккупации кланов. Лори участвовала по крайней мере в двенадцати сражениях. Где только ей не довелось побывать! Все это происходило в самые ранние годы, когда Легион как боевая часть и особое товарищество бойцов еще только складывался. С той поры утекло много воды. Только спустя десятилетия Грейсону Карлайлу удалось создать что-то жизнеспособное, похожее на промышленную компанию, действующую в новых условиях постоянных междоусобиц и неясности границ государств. Законы бизнеса на этот раз оказались приложимы к жизни, и каждый поступавший в полк, с одной стороны, находил новых друзей, с другой – приобретал основательные военные навыки и к тому же становился как бы акционером, или совладельцем, всей той собственности, боевой славы, авторитета, какую Легион Серой Смерти накопил за долгие годы.

Когда Лори почувствовала, что беременна, она отложила практические занятия на боевых машинах – полагала, что это только на время. Однако скоро быт и хозяйственные хлопоты в полку совсем затянули ее. Особенно этому способствовал ее муж, полковник Карлайл, который в полной мере оценил способности жены как штабного работника. У Лори все и всегда былоготово: сведения, поступающие из разведотдела и отредактированные ее рукой, можно было не проверять. Планирование операций, нудные, бесконечные расчеты по обеспечению полка всем необходимым занимали все ее время.

Вскоре она притерпелась к роли помощницы Карлайла. Когда до нее дошла весть, что муж смертельно ранен, у Лори перехватило дыхание. Потом забухало сердце, да еще с такой силой, что ей пришлось лечь. Она едва не потеряла сознание – это было бы совсем худо, тем более на глазах у подчиненных. Усилием воли она заставила себя добраться до личных покоев и уже оттуда вызвала врача. Стеснительности не испытывала – голова, несмотря на приступы удушья, работала трезво. Не хватало еще, чтобы два старших офицера Легиона выбыли из строя. Полежала до вечера и, когда почувствовала, что прежний энергичный говорок вернулся к ней, занялась делами.

С момента передачи сообщения с Каледонии, в котором командование, оставшееся в крепости, информировали о несчастье с полковником Карлайлом, на Гленгарри больше не получали никаких известий о третьем батальоне. Собственно, так и было обговорено – пока часть в пути, необходимо сохранять полное радиомолчание. По расчетам выходило, что в настоящее время они находились возле звезды Гледис и готовились к последнему прыжку до Гленгарри. Что оставалось защитникам крепости? Только ждать и обороняться изо всех сил…

Уже ночью, когда ей показалось, что она совсем успокоилась, свыклась с мыслью о потере, на нее вдруг вновь неожиданно и обильно обрушилось горе. Как человек военный, она по-деловому относилась к смерти – это был вполне возможный исход ее карьеры, но когда несчастье случилось с любимым человеком, когда горе вошло в ее семью, она зарыдала. Война – жестокая штука, в какие бы одежды ее ни рядили…

Более того, потеря авторитетного руководителя, да еще в такой трудный момент, привела ее в полное отчаяние. Теперь безопасность полка, ответственность за сотни жизней тяжким грузом легла на ее плечи. Каждое ее решение становилось жизненно важным, каждая ошибка могла стать роковой. Может, не следовало оставлять Данкельд? Какие у нее шансы сохранить в своих руках крепость? Не лучше ли было отступить в дикие, непроходимые места и дождаться, пока захватчики уйдут?..

Вопросы, вопросы, вопросы… Они сыпались один за другим. По крайней мере в одном у нее сомнений не было – следовало зубами держаться за этот холм, потому что по возвращении третьего батальона только в здешнем медицинском центре имелось оборудование, с помощью которого можно было спасти ее мужа.

Она взобралась на узенький балкончик, на который выходил люк, ведущий в кабину «Леди-босс». Робот был десять метров в высоту, широкоплечий, лобастый, с большим выступом над левым плечом, где была смонтирована сдвоенная автоматическая пушка. Сейчас стволы смотрели в смутно видневшийся потолок. Робот был выкрашен в традиционные для Легиона цвета – серый и черный. На левой стороне груди выделялась эмблема полка – серый череп с угольными глазницами. Такие же знаки были нарисованы и на броневых оплечьях.

Лори влезла внутрь, щелкнула выключателем – с сожалением отметила, что и в самом деле не сразу нащупала клавишу, – огляделась. Узкое сиденье для пилота почти полностью заполняло водительскую кабину. Перед ним – панель управления, над головой – распорки безопасности.

Макс поднялся на балкончик, всунув ногу в петлю, спущенную с подъемного крана, – собственно, практически все пилоты забирались в кабины именно таким образом. Здесь он дал пояснения командиру:

– Правый подлокотник еще немного липнет. Недавно покрасили, да эмаль попалась какая-то дрянная…

Его немного развернуло на тросе, он дождался, пока вновь не окажется лицом к люку, и, схватившись рукой за борт робота, добавил:

– Когда нажимаете на спусковой крючок, выстрел чуть запаздывает. Это происходит потому, что правая рука действует с некоторой задержкой. Следите за этим или начнете рвать крючок. Жмите на подходе к цели. За этим надо немного последить – и скоро привыкнете.

Лори, натянув охлаждающий жилет, села в кресло, застегнула привязные ремни и, чуть повернув голову в сторону Макса, спросила:

– Готово?

– Сейчас загрузят магазины СП – Скорострельной пушки.

Кроме этого оружия, на «Ночном ястребе» – а именно к этому классу относилась «Леди-босс» – помещалось еще старое верное орудие «Амстронг J11». Единственным его недостатком было «выплевывание» снарядов, когда стволы или заряжающий механизм сильно перегревались.

Пока техники заряжали орудия, Лори сосредоточилась на предварительной проверке работы всех систем, как того требовала инструкция. Лист с перечнем пунктов висел слева на стене, как раз на уровне глаз, однако она не позволила себе даже взглянуть в ту сторону. Никакой уважающий себя пилот, когда идет в бой, не имеет права пользоваться подсказками. Все надо помнить наизусть! Чтобы от зубов отскакивало…

Силовой агрегат… включен. Температура оптимальная. Горит серая лампочка.

Прыжковые двигатели… в порядке. Температура плазмы в норме, зеленая лампочка. Гироскопы… порядок, вращение пошло, количество оборотов соответствует.

Двигатель… готов к работе. Зеленый цвет.

Система наведения… В порядке.

Система управления… В порядке.

Система связи… В порядке.

Главный компьютер… запущен. Автоматическая проверка окончена.

Системы оружия… По очереди…

Скорострельная пушка… Порядок. Зеленый цвет.

Пусковое устройство… Заряжено, управляемые снаряды в комплекте. Зеленый цвет.

Лазеры… Цвет зеленый, порядок. Температура источника в норме….

Закончив проверку, Лори, чуть потянувшись, достала с полки нейрошлем. Пригладила поседевшие волосы и натянула его на голову, затем пристегнула воротник к охлаждающему жилету.

Долгое время конструкторов боевых роботов привлекала захватывающая по своей дерзости идея создать машину, которая полностью бы слилась с человеком, которой можно было управлять с помощью мысли. Трудность состояла не в том, чтобы обеспечить передачу команд в электронный мозг, управлявший работой машины. Куда более сложным делом оказалось добиться, чтобы машина могла бы распознавать их и выполнять хотя бы наиболее важные приказы. Ученые и инженеры Звездной Лиги долго бились над этой задачей. Как, например, почесывается человек? Прежде всего он действует неосознанно – где-то на уровне подкорки обрабатывается дошедший от того или иного участка кожи импульс, затем следует команда – и рука протягивается прямо к нужному месту. Включаются пальцы. Осознаем ли мы этот процесс? В том-то и беда, что нет! Как же машина переварит ту или иную потребность? Займемся прицеливанием – это уже куда более сложный набор алгоритмов. Здесь обязательно участвует сознание. Вспомните, прицеливаясь, некоторые ухитряются еще что-нибудь напевать про себя. Или повторять одно и то же… Как же машина отделит одну команду от другой? Приходится использовать джойстики, кнопки, рычаги. То есть появляется промежуточное звено между человеческим мозгом и компьютером, управляющим боевым роботом. Тогда все усилия конструкторов стали направляться на то, чтобы сделать машину надежным помощником человека. Например, следящая система засекла вражескую машину. Вы решили нанести удар с помощью протонной пушки, с этой целью нажимаете соответствующую кнопку, и искусственный мозг уже автоматически производит прицеливание и ждет команды на выстрел. К сожалению, сколько инженеры ни бились, оказалось, что право на выстрел компьютеру полностью доверить нельзя. Слишком скоротечен современный бой, слишком больших интеллектуальных затрат он требует, чтобы поставить жизнь пилота в зависимость от сообразительности компьютера. Возможно, прицелившись, человек отменит выстрел – как подобную задачу может решить электронный мозг? Никак! В противном случае он сам должен командовать боевым роботом. Случались такие попытки, но в подавляющем числе случаев – конечно, в перспективе, основываясь на статистике, – человек выходил победителем. В конце концов человек одерживал верх.

Нейрошлем как раз и обеспечивал работу этого промежуточного звена, с помощью которого происходило тесное общение «человек – машина». Именно сюда выводились данные, свидетельствующие о состоянии боевого робота. Они передавались сразу в мозг – пилот все видел и слышал как бы сам. Он ощущал покачивание робота и мог движением мысли устранить дисбаланс. Он даже мог ощущать попадания в машину. Это оказалось очень эффективным средством обучения. Надо только хорошенько отрегулировать сенсорные датчики…

Лори продолжала проверку систем. Все было в норме… Вот человеческая непоследовательность – именно в этот миг ей на ум пришел Грейсон. Как он там, в капсуле? Когда она познакомилась с медицинским отчетом, у нее дух перехватило: как он мог выжить? Что же от него осталось?.. Наиболее серьезные раны находились с левой стороны черепа. Излечить их можно было только в стационарных условиях, но даже при успешном исходе, по мнению врачей, Грейсон больше никогда не сможет сесть в кресло пилота боевого робота.

Лори было страшно подумать, как Грейсон перенесет это известие. Черт побери, муж еще ребенком пилотировал роботы, он сросся с машиной в ту пору, когда его отец командовал особым отрядом наемников, называвшихся «командос Карлайла». Теперь Грейсону было пятьдесят шесть – самый расцвет для бойца!

Надо надеяться на лучшее. Главное, поскорее доставить его в крепость, вылечить, а там будет видно. Грейсон всегда поражал ее тем, что был способен на невозможное. Этим он и завоевал ее сердце…

– «Леди-босс», говорит центр управления… Женский голос, раздавшийся в наушниках, оторвал ее от воспоминаний. Лори невольно обратила внимание, что большая часть мостовых кранов отъехала в исходное положение. В этот момент голос добавил:

– «Леди-босс», вам открыта зеленая улица. Можете следовать к выходу.

– Принято, – ответила Лори и ткнула в кнопку.

Робот ожил. Лори сразу почувствовала это по некоторому потеплению в затылке и дрожи, пробежавшей по позвоночнику. Следом появилось ощущение, что ее руки и ноги удлинились и сама она теперь представляет собой нечто чудовищно огромное, металлическое, грозное. Она тронула рычаг, и «Леди-босс» сделала первый шаг. Чуть-чуть передвинула гигантскую, похожую на опрокинутую длинную ступу ногу. Почувствовала, как покачнулась машина – всем нутром почувствовала! – и тут же движением рычагов восстановила равновесие. В этом, собственно, и заключалось искусство вождения машины – слиться с ней, ощутить себя большим металлическим существом. Неопытный водитель в кресле пилота тоже, конечно, подвержен качке, но он старается исправить исключительно свой – человечий! – дисбаланс. В результате теряется связь с управляющим компьютером – и ворох сообщений, информации, свежих данных ставит новичка в тупик. Он перестает понимать, что творится с машиной, начинает восстанавливать собственное равновесие, которое не всегда совпадает с самой выгодной для стрельбы позой.

Лори подалась вперед, сделала еще один шаг – навыки восстанавливались с удивительной быстротой. Умение водить боевого робота можно сравнить с ездой на велосипеде. Стоит хотя бы раз проехать самостоятельно – и уже разучиться невозможно. Пусть пройдет много лет, но все равно стоит сесть в седло – и вы вновь двинетесь в путь.

Короткими шагами Лори направилась к выходу. Где-то пониже ее колен она заметила Макса, он махал ей рукой. В руке по-прежнему зажат фонарь – техник указывал ей направление к выходу.

Резко повернув в указанную сторону, она уже более уверенно зашагала вдоль прохода. Впереди виднелись силуэты других роботов – впереди «Убийца», за ним следовали «Угрожающий», «Дервиш», «Валькирия».

«Удачи, „Леди-босс“, – зазвучало во встроенных в шлем телефонах. По голосу она узнала Макса. – Удачной охоты!»

– Вернусь с ба-а-альшой добычей, – пообещала Лори.

– Постарайтесь ухлопать «Мародера», а еще лучше «Атласа», – посоветовал техник. – Только не калечьте его. Мне как раз нужен агрегат «Влар-300», чтобы починить нашу машину.

Лори засмеялась:

– Сделаю, как пожелаешь.

Все-таки хорошие ребята собрались у них в Серой Смерти. Даже техники спокойно работают. Она уверена, что они не побоятся выйти на поле битвы, чтобы снять нужные детали. Вот так и делается война! Это прежде всего работа, исполнение привычных обязанностей, которым так долго учился… На таких можно положиться, даже если… Она замерла – нелепая мысль пришла ей в голову, однако она закончила ее. Выговорила мысленно: «Даже если дом Штайнеров отвернулся от Легиона».

«Леди-босс», это штаб, – раздался женский голос в наушниках. – Открываем выход. Будьте готовы».

Тут же гигантская бронированная плита, прикрывавшая сводчатый выход, поползла в сторону. За ней открылся просторный шлюз, прикрытый такой же мощной створкой. Вот и внешняя плита начала отодвигаться – яркий утренний свет ударил в глаза пилотам, сидящим в кабинах. Приглядевшись, Лори определила, что спуск на первый взгляд не охраняется врагом. Не может быть, чтобы он не выставил заслон!.. Хотя, с другой стороны, на севере в небо тянулись мощные струи дыма. Судя по их расположению, бой в речной долине уже начался.

– Так, мальчишки и девчонки, – сказала она. – Наступил момент, когда нам следует серьезно разобраться с этим парнем, нахально влезшим на нашу планету. Пора отучить его от дурной привычки совать нос в чужие дела.

Боевые роботы, копье за копьем, выходили из подземного хранилища и колонной потянулись на север. По бокам зашныряли разведывательные роботы, размерами в половину большого штурмового робота.

Лори почувствовала дрожь в руках – ей так захотелось отомстить за Грейсона.

IV

Крепостной холм

Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время, 0995 часов

13 мая 3057 года

Четыре робота, последовавшие за Лори, входили в первое копье второй роты первого батальона. Подразделением командовал лейтенант Дмитрий Иванович Орестов, сидевший за рычагами «Угрожающего» за номером ENF-4R.

«Рад видеть вас в наших рядах, полковник Калмар, – приветствовал он командира. – Значит, мы составим оперативное копье, так? Или вашу охрану?»

– Не знаю, что и сказать, Дима, – ответила Лори. – Я бы предпочла иметь справа майора Маккола на «Горце», а слева «Лучника» Александра. А насчет копья охраны?.. Ты же знаешь, оно улетело на Каледонию вместе с третьим батальоном. Конечно, нас немного и боевую мощь желательно усилить…

«Гей, полковник, что теперь слезы лить, – раздался голос сержанта Дага Фландерса на „Дервише“. – Нехватку машин и плотность огня мы восполним прекрасным внешним видом и обаянием».

Лори невольно рассмеялась. Этих, решила она, не надо понукать. Командирский пример им не указ, они знают, за что идут в бой. Как ей в то мгновение стало жаль своих ребят! Золото, а не парни!.. Две недели враг уничтожает их родное гнездо, им пришлось досыта насмотреться, как в Данкельде горят их дома, рушится привычный мир, а они вовсе не потеряли способность шутить. Их не надо подгонять в бой, не надо стоять над душой – ее долг соответствовать им. То есть умело направлять, заранее предвидеть опасность и вовремя подбрасывать резервы туда, где они нужнее всего. Простенькая, казалось бы, задача, но ее решение и есть тот оселок, на котором проверяется командир. С точки зрения человека, отличающегося личной храбростью и полководческими способностями, куда легче вести в бой необученную, не умеющую совладать с нервами массу – в этом случае жалость, по крайней мере, отступает на второй план. Здесь важен порыв, личное мужество, умение увлечь за собой толпу. Сумел привести их к победе, и ты герой. Ты на коне! Тебе спишут все грехи, кровь сотен ненужных жертв, неразборчивость в средствах. А с этими молодцами ко всему прочему нужно еще и умение. Их на мякине не проведешь – они всегда сумеют дать оценку. Зато с подобным войском можно без особых усилий громить многотысячные толпы, любая неорганизованная орда для таких бойцов не более чем масло для ножа. Теперь им просто нужно дать волю и следить, чтобы сохранялся боевой строй и были надежно прикрыты фланги – остальную работу они сделают сами…

Двери первого ангара открывались на север, на противоположный по отношению к городу склон холма. С этой стороны, если смотреть от подножия, крепость напоминала чуть сдвинутый наискосок берет, надетый на вершину. Стены и укрепления здесь были вполовину ниже, чем с юга. Северный склон сам по себе представлял практически непроходимое поле, изрытое расщелинами, гранитными останцами и выступами, а на ровных участках с сохранившимся девственным лесом в завалах которого застряла бы даже такая мощная машина, как боевой робот. Защитникам крепости только следовало держать под присмотром несколько проходов, в одном из которых в эти минуты и формировалась походная колонна. Здесь местность была более-менее проходима, поэтому дорога, ведущая к ангару, находилась под прицелом крепостных орудий, установленных в двух соседних бастионах. Специалисты по фортификации Звездной Лиги неплохо потрудились в этих местах.

Лори бросила взгляд на главный дисплей. Оптическая поисковая метрика то вспыхивала, то гасла, выделяя окружающие робот предметы. Вереница цифровых данных пробегала по экрану после каждого блика. Обстановка, высвечивающаяся на главном дисплее, передавалась с центрального пульта оперативного отдела, правда, в несколько сокращенном и схематичном виде. Одним словом, в кабине своего робота Лори имела представление обо всем, что творится вокруг нее на расстоянии с десяток километров. Данные поступали от разведывательных отрядов, стационарных датчиков и беспилотных аппаратов, мгновенно обрабатывались и выдавались в доступной форме на экран подполковника. К сожалению, у противника было слишком много машин, чтобы Лори могла вот так запросто выбрать направление удара. Ей еще предстояло детально разобраться в обстановке, тем более что многие из боевых роботов на экране были снабжены табличкой: «Идентифицировать не удалось».

Вспышка света отвлекла ее внимание. Это был солнечный зайчик, отразившийся от стекла, прикрывавшего рубку «Убийцы» – машины, входившей в состав первого копья. Выше сиял чистейшей бирюзы небосвод, на котором белыми, пушистыми, изогнутыми дорожками вдруг засверкали хвосты запущенных ракет.

«Босс, дальнобойные управляемые снаряды!» – предупредил Сэл Донатели, пилот «Убийцы». Тут же его машина перешла на тяжелую замедленную рысь.

Точно, вот и на экране появились отметины. Компьютер тоже предупредил о приближающейся опасности.

– Рассеяться! – приказала Лори и пустила машину бегом. Не успела она отбежать на несколько десятков метров, как позади нее, на том месте, где только что находилась «Леди-босс», полыхнуло пламя. Три огненных фонтана ударили в небо, по броне защелкали гранитные осколки. Лори машинально выполнила давным-давно заученный прием и метнулась вправо, сбивая наводку боеголовок. И на этот раз ей удалось – снаряды ударили далеко сбоку.

В воздухе раздался пронзительный вой – это наблюдатели в крепости засекли пусковые установки врага и тут же выпустили по ним партию собственных дальнобойных управляемых снарядов. Между тем Лори, почти совсем успокоившись, принялась отыскивать ближайший к ней боевой робот врага. Вот оно, прикрытие, которое враг выставил, чтобы предотвратить возможную вылазку из крепости. Точно, как раз дальше, за гребнем… Отличная позиция для засады! Но и для дальнобойной артиллерии лучше не придумаешь. Она тут же принялась наводить корректировщиков в крепости.

– Координаты ноль-три-пять, – передала она в эфир и не удержалась, чтобы не предупредить товарищей: – Похоже, нас уже ждут. Вон там, за камнями по гребню… В крепости! Поймали?..

Не дожидаясь ответа, она повернула в ту сторону. В этот момент Орестов подтвердил:

– Так и есть. Разведывательное подразделение… Вперед, полковник, мы прикроем вас сзади.

– Обо мне, ребята, не беспокойтесь. Действуйте!.. Обычный численный состав роты составлял три копья, в каждом из которых насчитывалось по четыре машины. Таким образом, боевые роботы действовали парами. Впереди шел ведущий, сзади и с фланга его прикрывал ведомый. Взяв с собой первое копье второй роты, Лори нарушила элементарное тактическое правило – она оставалась одна, либо кто-то из копья вынужден будет сражаться в одиночку. Она сознательно пошла на это, имея в виду, что действовать им придется в пределах досягаемости артиллерийского огня из крепости. Еще в лифте она продумала тактику предстоящего боя – полноценное копье и еще один, снабженный средствами разведки и наведения на цель робот. То есть она сама… Как только цель будет обнаружена – желательно крупная, состоящая из нескольких машин, – она дает координаты. Следует залп, и все пять роботов обрушиваются на противника.

На этот раз так и вышло – после массированного артиллерийского налета наемники в развернутом строю, уступом вправо, пошли в атаку.

Враг тут же отступил. Подбитых роботов Лори не обнаружила, разве что по камням кое-где пятнами выступила охлаждающая жидкость и масло. По-видимому, какая-то машина получила повреждения, но смогла отойти самостоятельно.

Двумя километрами ниже от входа в крепость склон менял крутизну и с большим наклоном сбегал к реке Килрос. Здесь земля была усыпана гранитными глыбами величиной с аппарат на воздушной подушке, кое-где встречались обломки побольше сельского дома. Гранит на изломе поблескивал в солнечных лучах, рябь слепила глаза. Здесь была самая удобная позиция для встречи выступивших из крепости боевых роботов.

Вот он! Легкое облачко пара, вырвавшегося из выводного отверстия – так обычно парит охлаждающая жидкость, – появилось над одним из гранитных выступов. В следующее мгновение в той стороне послышался грохот падающих камней, и над скалой мелькнули голова и плечи робота. По-видимому, он рискнул высунуться, чтобы попытаться прицелиться в «Леди-босс». Лори круто повернула влево, успела предупредить товарищей, забежала за груду крупных валунов и включила лазерное орудие «мартел» пятой модели, смонтированное во лбу ее «Ночного ястреба». Смутный отблеск на экране подсказал, что, судя по всему, против нее выступил «Квикдроу», однако полной уверенности не было. На экране высветилась яркая зеленоватая надпись: «Идентифицировать не удалось».

Макс был прав – правая рука ее «Ястреба» чуть запаздывала при исполнении команд. Едва заметно, но к этому следовало побыстрее привыкнуть. Она повела правой верхней конечностью в сторону скального обломка, за которым прятался противник, и на несколько секунд замерла, пытаясь определить, где вражеский робот. Выскочить-то он выскочит, только вот с какой стороны камня?

Она решила положиться на судьбу и навела лазер на правый край скалы.

Точно! Именно оттуда вынырнул противник. Лори хватило доли секунды, чтобы довернуть прицел и потянуть за спусковой крючок.

Послышалось резкое шипение, и бело-голубой световой шнур ударил в гранит.

«Черт!.. Мимо…»

Противник в свою очередь, развернувшись, пальнул в нее четырьмя РБД – неуправляемыми ракетными снарядами. Россыпь вспышек окрасила его грудь, где располагалась пусковая установка, и четыре белых пушистых следа протянулись к «Леди-босс». Лори успела отодвинуться влево и на исходе движения, подправив прицел, еще раз нажала на спусковой крючок. В этот момент три ракеты пролетели мимо «Ястреба», четвертая угодила прямо в грудь, чуть пониже рубки. Грохот потряс машину, робота отбросило назад, однако Лори хватило опыта, чтобы удержать машину в равновесии.

Хвала небу, повреждения оказались незначительны, хотя краем глаза Лори успела заметить в иллюминатор кусок отлетевшей брони размером с ее голову. А вот ее лазерный импульс угодил точно в правое бедро вражеской машины. Луч, словно острый нож, вспорол броню на ноге. Пока тот разворачивался, она успела всадить в него еще порцию.

…Так и есть, «Квикдроу», номер QKD-4G. В каждой руке по лазерной пушке среднего калибра. Есть еще два лазера большой мощности, направленные назад – большой сюрприз для того, кто плохо знаком с конструкцией этой машины и решит, что можно безнаказанно подкрасться к этой модели сзади. Ей это, правда, не грозит, с нее вполне достаточно тех двух, средней мощности. Противник тут же открыл из них огонь по схеме «первый-второй-первый-второй», которая гарантировала излучающие тела от перегрева. Конечно, убойная сила при этом несколько снижалась, однако если повезет попасть в цель, то можно нанести неприятелю серьезный ущерб.

Бортовой компьютер «Леди-босс» тут же залил чернотой смотровое стекло «Ястреба», чтобы пилот не ослеп. Ведь лазерные вспышки были поярче, чем блеск местного светила. Лори, по-прежнему держа палец на спусковом крючке, сделала рывок вправо – попыталась спрятаться за скалу. Краем глаза уловила, как ее лучи вспарывают броню на груди вражеской машины. В этот момент сбоку выдвинулся «Дервиш» Фландерса и выпустил в «Квикдроу» очередь РБД.

Атака Фландерса отвлекла внимание пилота «Квикдроу» и, возможно, нанесла ему серьезные повреждения. Это необходимо было срочно проверить. Не теряя ни мгновения!.. Она тут же перевела скорострельное орудие в боевое положение – тонко взвизгнули сервоприводы, наводя стволы на цель. Затем принялась разворачивать машину вправо, перекрестье шустро поползло в сторону «Квикдроу». Четыре светящиеся зеленым светом линии добрались до шаржированной куполообразной головы вражеского робота, где ртом служила смотровая щель. Как только кружок в центре запульсировал красным, Лори нажала на кнопку. «Амстронг-J 11» открыл огонь с характерным горловым «так-так-так», гулко загудел заряжающий механизм. Снаряды легли точно в левое броневое оплечье – куски металла полетели в разные стороны. Лопнула броня и на груди, трещина прошла по тем отверстиям, которые успел наделать лазерный луч. Сначала слабой струйкой, потом погуще повалил дым – выходит, начало замыкать внутри корпуса, загорелись искусственные мускулы. Противник попробовал произвести еще один залп по «Ястребу» – вскинул обе руки. Сопла лазерных орудий уставились прямо в боевую рубку «Леди-босс». Лори похолодела, судорожно дернула за рычаги, пытаясь отвести машину в сторону, однако импульсов не последовало.

Инфракрасные датчики на ее машине определили, что внутри корпуса «Квикдроу» быстро расширяется область повышенной температуры, пятно уже захватило жизненно важные узлы конструкции: сочленения, охлаждающую систему. Огонь начал подбираться к двигателю… По всей видимости, пламя вышло из-под контроля, температура приближалась к критическому уровню. Догадка Лори тут же подтвердилась. Внезапно колпак на голове вражеского робота откинулся, и оттуда с ревом, изрыгая золотисто-оранжевое пламя, вырвалась спасательная капсула и вонзилась в бирюзовое небо.

«Удачи!» – проводил вражеского пилота Орестов. В тот момент командир копья в четырехстах метрах от гибели «Квикдроу» в компании с Донатели на «Убийце» и Бобом By на «Центурионе» вел дуэль с гигантским штурмовым «Аполлоном». Подобраться к врагу было не так-то просто: водитель попался опытный, и машина по своим боевым характеристикам вполне стоила трех малых роботов. «Аполлон» был вооружен парой пусковых установок для запуска РДД – ракет дальнего действия, а также системой наведения «Артемис IV», которая позволяла обстреливать любые объекты обороны противника. В том числе и крепостные сооружения, неожиданно зло подумала Лори. Этот робот – один из тех, кто бомбардировал Крепостной холм, а наводчиком выступал подбитый «Квикдроу». «Я хочу этот робот! Он за все заплатит!» Она сдвинула с места свой «Ястреб» и мерными топающими шагами побежала к месту схватки. Промчалась мимо поверженной вражеской машины – «Квикдроу» был объят пламенем и густо дымил. «Аполлон» она увидела издали, он был выкрашен в контрастирующие цвета – тусклый желто-оранжевый и коричневато-зеленый. Вражеский робот бросился наутек, и Лори мгновенно почувствовала, что он пересечет ее путь на расстоянии, не позволяющем открыть прицельный огонь. Она прибавила ходу и уже на скорости, высчитав необходимую точку приземления, дав команду компьютеру, нажала на кнопку, управляющую прыжковыми двигателями.

Две ослепительные реактивные струи с грохотом ударили в грунт, и «Леди-босс» скакнула в небо. Полет продолжался недолго – секунд шесть, не более… На большее ее робот не был способен, но и этого оказалось достаточно, чтобы перенести ее на расстояние в сто пятьдесят метров, в точку, откуда можно было без помех встретить плотным огнем подбегавшего «Аполлона».

Тот заметил ее приземление и попытался было дать задний ход, однако попробуй разверни мгновенно пятидесятипятитонную машину! Наконец он остановился, у него на голове бешено закрутились сенсоры. Пилот решал непростую задачу. Успел сосчитать, что шансов против «Ястреба» у него побольше, чем против трех других, и двинулся в сторону Лори.

Подполковник ткнула в кнопку, и на экране высветились характеристики машины врага. Не густо! Этот робот был новейшей конструкции, изготовлен совсем недавно. «Ладно, что есть… Пятьдесят пять тонн… так. Термоядерный двигатель „Дев-220“. Понятно. Броня, ее толщина, незащищенные места… А это что? Оружие „Макс милан-44“! Ясно, эта машина предназначена для бомбардировки на больших расстояниях. На нем установлены две пусковые установки для запуска РДД, встроенные в массивные уродливые плечи по обе стороны от головы. Для ближнего боя „Аполлон“ оборудован парой пульсирующих лазеров малого калибра фирмы „Санглоу Призм-Оптик“. Располагаются они в грудной коробке, в верхней части корпуса никакого другого оружия нет. Странно! Верится с трудом…»

На расстоянии в триста метров Лори дала залп из своих РДД. Пять ракетных стрел метнулись в сторону врага. «Вот это да! Так тебе и надо!» Пятый реактивный самонаводящийся снаряд угодил прямо в правую пусковую установку на плече «Аполлона». К сожалению, противник тоже успел выстрелить. Десять таких же стрел помчались к «Ястребу», однако Лори была готова к такому повороту событий. Опыт есть опыт – ей надо было только успеть дать залп, потом она знала, что делать. Успела даже взглянуть на запас топлива для прыжковых двигателей и тут же еще раз скакнула вверх. Все десять управляемых снарядов легли точно в то место, откуда она стартовала. Да, система наведения у этого монстра действует куда более эффективно, чем на ее роботе. Вот почему компьютер отметил, что в бою на дальних и средних дистанциях «Аполлон» имеет решающее преимущество в прицеливании и плотности огня.

«Что же можно ему противопоставить? Прыжки в небо. Много не напрыгаешься, но придется».

Она еще раз нажала на кнопку. Вновь взревели прыжковые двигатели, и «Леди-босс» неуклюже, с некоторой неохотой устремилась в небо. Это колебание дорого стоило роботу. Новая партия вражеских снарядов угодила в то место, где только что приземлился «Ястреб». Пара попала в нижние конечности… Хорошо, что вскользь! Все равно это была беда так беда. Робот едва не потерял равновесие и, если бы не опыт Лори, шлепнулся бы на спину. Женщина, манипулируя педалями, едва сумела в полете восстановить равновесие, но и после приземления ей пришлось побороться с машиной, которая так и стремилась опрокинуться.

Ей хватило десяти секунд, чтобы справиться с дисбалансом – на том месте, откуда она стартовала во второй раз, медленно оседала стена песка и камней. Но это был только мимолетный взгляд. Как только Лори почувствовала, что машина ей подчиняется, она снова скакнула вверх. Пролетела немного, но это было то, чего она добивалась. Пилот «Аполлона» все-таки на какие-то мгновения потерял ее из виду. Теперь, когда она удачно приземлилась справа и чуть впереди вражеского робота, преимущество оказалось на ее стороне. Теперь она уже его не упустит. Ей хватило доли секунды, чтобы восстановить равновесие тяжелой, рухнувшей на скалистый грунт машины, навести прицел на грудь противника и открыть убийственный огонь с предельно короткой дистанции в пятьдесят метров. Всю свою ненависть, всю боль, испытанную после получения извещения о ранении мужа, вложила она в это движение. Бронебойные снаряды кучно ударили в грудь и правое оплечье, прикрывавшее уже поврежденную после первого залпа пусковую установку. Во все стороны полетели крупные осколки феррокерамической брони, на корпусе вражеской машины начали обнажаться широкие рваные прорехи, сквозь которые снаряды залетали вовнутрь и разрывались там. Внутри «Аполлона» заполыхало адское пламя, повалил дым.

«Вот так! Вот так!..» Лори, не отрывая пальца от спусковой кнопки, беспрерывно водила стволами по корпусу противника. Жуткая, несущая смерть струя продолжала крушить броню и скрытые под ней агрегаты. «Аполлон» качнулся, сделал шаг назад, потом еще один и еще… Лори продолжала наседать. Теперь она включила лазер среднего калибра, и беловато-голубой луч ударил точнехонько в середину уже почти проломленной груди. Познай врага своего, как знаешь самого себя… Сцепив челюсти, Лори без конца повторяла эту фразу. На нее напало что-то вроде столбняка. Она должна разделаться с этим чужаком, и она с ним разделается! Познай своего врага, как знаешь самого себя… Это был знаменитый афоризм, придуманный Сан Цзу, древним китайским стратегом, чьи записки являлись настольной книгой Грейсона Карлайла. Он и ее заставлял изучать книгу этого невесть когда жившего мудреца. Надо признать, китайский стратег был прав. Особенно в современном бою!.. Знание возможностей врага – численности, технического обеспечения, каков его боевой дух – давало решающее преимущество во время поединка. Даже если враг силен и имеет лучшее вооружение!..

Как, кстати, звучит вся максима целиком?

Познай врага своего, как знаешь самого себя, и в сотнях сражений никогда не окажешься в опасности.

Так и есть! Конечно, как всякий, пусть самый мудрый набор слов, этот афоризм не учитывает реальную обстановку, случайности, которые порой решают судьбу целых армий, но по сути мудрец прав. «Аполлон» очень силен, однако и у него есть слабое место – особенно он уязвим на дистанции пистолетного выстрела. Здесь с ним можно делать что хочешь. Дело в том, что обе пусковые установки закреплены на плечах, лазерные пушки смонтированы в груди. Чтобы прицелиться, роботу надо повернуться всем корпусом в сторону противника. На больших и средних дистанциях подобная компоновка не играет существенной роли, но на расстоянии десятков метров, да еще при столкновении с более подвижным роботом – это серьезнейший дефект.

Лори продолжала держать свою машину справа и не останавливаясь поливала «Аполлон» огнем, пока температура в «Ястребе» не поднялась выше допустимого предела. Ее орудия замолчали, однако она так и не позволила сильно поврежденному противнику повернуться в ее сторону. Она легко кружила вокруг «Аполлона», постоянно оставаясь по отношению к нему с правой стороны. Противник пытался поворачиваться быстрее, чем «Ястреб», однако у него ничего не выходило – так они и кружили по покатому полю, заваленному мелким гранитным щебнем и песком. Секунды шли. Неожиданно в воздухе послышался нарастающий рев, и «Дервиш» Фландерса скакнул к месту боя. Он оказался в сотне метров от «Аполлона», тем самым поставив вражеского пилота перед неразрешимой задачей: в кого стрелять? В этот момент температура в недрах «Ястреба» пришла в норму, и Лори вновь открыла огонь на поражение. Причем теперь она приблизилась к врагу на расстояние двадцать метров. «Дервиш» Фландерса двинулся в их сторону, и Лори решила, что пришел момент покончить с противником раз и навсегда. Она опустила свой робот на колени и в упор нанесла залп по еще поворачивающемуся «Аполлону» из всех видов оружия. Вновь температура резко скакнула вверх. Около минуты ей оставалось только ждать, стоя на коленях.

Весь залп из автоматических пушек и лазеров угодил точно в цель – на таком расстоянии трудно было промахнуться.

Главное было попасть в систему наведения, которой был оборудован «Аполлон», – APL-1M, дававшую пилоту потрясающие возможности для поиска противника и прицеливания. Сами датчики были установлены на макушке головы, конструкция позволяла видеть такие детали на поле боя, которые были недоступны другим системам, несмотря на выступающие над плечами пусковые установки. А вот боевая рубка имела слабую защиту. Она была изготовлена из плит бронебойного пластика, который снаряды с титановыми сердечниками прошивали насквозь.

Залп, выпущенный Лори, угодил как раз в голову и пусковую установку. Внутри корпуса вражеского робота заухало, потом раздался мощный взрыв – судя по всему, сдетонировали уже заряженные реактивные снаряды. Для мощной современной машины это был нокаут. Густой дым повалил столбом, робот зашатался и рухнул лицом вниз. Словно гигантская, с оскаленной пастью, металлическая кукла… Лори почувствовала, как у нее дрожат ноги, следом ее собственную машину качнуло от сотрясения, которое вызвало падение пятидесятипятитонной машины.

Наступила пронзительная тишина. Потом в ней прорезались треск огня, частые взрывы боезапаса в поверженном «Аполлоне». Лори, соблюдая все меры предосторожности, придвинулась поближе. Каждое мгновение она ожидала, что вот-вот из-под обломков выскочит пилот, однако, обойдя кругом и разглядев, во что превратилась боевая рубка и кресло для пилота, поняла, что от водителя ничего не осталось. Снаряды автоматической пушки разорвали его буквально на куски. Бесславная, жуткая гибель! Вдали от дома, непонятно ради чего…

«Хвала Всемогущему, полковник! – раздался в телефонах голос Фландерса. Его „Дервиш“ подошел совсем близко. – Черт побери, я чертовски рад, что вы сражаетесь на нашей стороне!..»

V

К северу от Данкельда

Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время 11018 часов

13 мая 3057 года

Как только напряжение боя спало, свежая и беспокоящая мысль овладела Лори. Совсем не к месту, раздражающая, отвлекающая от насущных практических задач… Бой еще не окончен, где-то должны скрываться и другие вражеские роботы. Возможно, после гибели «Аполлона» они спешно отступили, но это не значит, что можно предаваться досужим размышлениям. Однако идея оказалась настолько захватывающей, что она не могла от нее отделаться. Почему раньше люди не обращали внимания на странный парадокс, связанный с производством боевых роботов? Куда глядели тысячи, десятки тысяч ученых, инженеров, техников, уже почти шестьсот лет занимавшихся производством подобных машин?

Следует заметить, что основные типы конструкций боевых роботов, – если точнее, то подавляющее большинство их, – были разработаны еще в Звездной Лиге, на заре военного роботостроения. Каждое государство, основанное тем или иным лордом-наследником, только воспользовалось прежними достижениями, все последующие разработки свелись в основном к частным улучшениям в конструкциях тех или иных отдельных узлов.

Возьмем, например, модель WSP-1A «Оса». Первый экземпляр этой машины был создан в 2047 году, более шести столетий назад, и до сих пор во всей Внутренней сфере нельзя было найти соединения, в котором не было бы машины, сходной со своим прототипом. От дальних захолустных миров на Периферии (тут Лори осадила себя, вспомнив, что она сама родом с такой планеты) до самых боеспособных частей, размещенных Ком-Старом на Терре, можно было найти подобие «Осы». Робот этого типа имел пять основных разновидностей и несколько сотен модификаций.

Другие роботы, в отличие от большинства исходных моделей, имели исключительно локальное применение. Взять, например, «Дракон», конструкция DRG-IN, который производился в Синдикате Драконов, и нигде больше. В течение трех столетий эти, из Синдиката, с азиатским упрямством выпускали эту модель. Лори не слышала, чтобы в какой-то другой армии эти машины нашли применение.

Подполковник Калмар-Карлайл придвинула свою машину к дымящимся останкам подбитого и сгоревшего робота.

Вот в чем заключалась так некстати кольнувшая ее загадка – каким образом этот поверженный гигант оказался на Гленгарри? APL-1M «Аполлон» применялся еще реже, чем «Дракон». Вообще, согласно разведсводкам, которые приходили в штаб Легиона, эта модель была штучная и пока выпускалась небольшими сериями. Из этих образцов было сформировано несколько подразделений, но о результатах применения подобных роботов в боевых условиях что-то не было слышно. К их производству приступили на заводе в Кейстоуне, в Лиге Свободных Миров – владении Марика, однако вскоре дело застопорилось. Партии «Аполлонов» в течение последних лет рассылались в Синдикат Драконов и Конфедерацию Капеллан царствующему дому Ляо. Ходили слухи, что завод строго придерживался политики отказа от сотрудничества с Федеративным Содружеством.

«Черт побери, каким образом эта машина оказалась в составе боевой части, приписанной к Вооруженным силам Федеративного Содружества?» Лори не могла отделаться от чувства, что вплотную подобралась к чему-то очень важному, к какому-то исходному пункту, зацепившись за который можно будет распутать всю нить и выявить кем-то тщательно спланированную цепь событий. Как жаль, что пилот этого робота погиб, он, наверно, мог много порассказать, как оказалась в составе ВСФС машина типа «Аполлон».

Возможно… возможно, эта машина была захвачена во время столкновения войск, подчиненных маршалу Гарету, с отрядами Марика на границе с Лигой Свободных Миров? Это объяснение сразу не понравилось Лори. Что-то здесь было не так. Ходили слухи, что конструкторы Федеративного Содружества работали над собственной версией «Аполлона». Если бы Гарет захватил подобный трофей, его немедленно переслали бы в Новый Авалон, чтобы тамошние инженеры смогли покопаться в нем.

Факт налицо – в составе частей, напавших на Гленгарри, имелась по крайней мере одна машина, которая ни в коем случае не могла входить в штатный состав.

Через несколько минут из крепости спустился конвой, состоящий из нескольких транспортных роботов. Впереди шагал четырехногий, низко сидящий, напоминающий слизня грузовик – один из принадлежащих Легиону сборщиков разбитой техники модели «Скавенджер». Следом двигалась пара тягачей дляперевозки роботов, потом трактор с прицепленной платформой. В тот момент линия боевого соприкосновения передвинулась дальше на север, в леса, раскинувшиеся по левому берегу реки, – в той стороне грохотало. Здесь, у подножия Крепостного холма, было относительно тихо, и ремонтные службы полка решили собрать все, что можно из разбитой техники.

Добравшись до лежавшего вниз лицом «Аполлона», «Скавенджер» первым делом полил его водой и затушил пожар. Когда улеглось волнение, Лори отметила, что у вражеского робота разбитой оказалась только верхняя часть корпуса, но и там, покопавшись, можно было отыскать что-нибудь ценное. От груди и ниже штурмовой робот почти не пострадал. Между тем на грузовиках откинули задние борта, и ребята из служб материально-технического обеспечения попрыгали на землю. Все они были в черных охлаждающих жилетах и шлемах. Без задержки они принялись разгружать привезенное с собой оборудование. «Скавенджер» уже успел, раздвинув ноги, встать над «Аполлоном», из его брюха высунулась труба, конец которой тут же прикрепили к кранам на спине лежащего робота. Заухали насосы, выкачивающие жидкость из охлаждающей системы машины. Следом на сборщик был переправлен оставшийся боезапас – в этот момент «Скавенджер» очень напоминал паука, высасывающего кровь из своей жертвы. Наконец с помощью особых захватов «Аполлон» был поднят над землей, под него подвели платформу, на которую и погрузили подбитую машину. В мастерских его осмотрят специалисты и решат, можно ли восстановить этот экземпляр или следует пустить на запчасти. В любом случае это был очень ценный для Легиона трофей.

Наблюдая за погрузкой, Лори не могла отделаться от теребящего недоумения – какую тайну хранит это обгорелое железо? Спроси ее кто-нибудь в тот момент, почему она с таким упорством возвращалась к этому в общем-то вполне заурядному событию, Лори не смогла бы ответить определенно. Все ее сомнения могли иметь вполне прозаическое объяснение, и все равно интуиция подсказывала, что с этим роботом следует повозиться. Прежде всего необходимо изучить историю его создания – может, эти сведения дадут какую-нибудь ниточку? Стоит попробовать отыскать черный ящик, списать все заводские номера на узлах, попытаться определить точную дату изготовления… Что еще? Попытаться проникнуть в память бортового компьютера. В любом случае определить номер роты, к которой приписана эта машина, и попытаться захватить в плен кого-нибудь из этого подразделения.

Один из подвозчиков вооружения – «Северал-J27» – приблизился к «Леди-босс». Водитель высунулся из кабины и закричал, размахивая при этом рукой:

– Эй, на «Ястребе»!.. Как насчет боеприпасов? Не желаете подзаправиться?

Лори машинально нажала нужную кнопку, и на экране высветился расход боеприпасов. Ее скоротечный бой с «Квикдроу» и «Аполлоном» почти опустошил магазины со снарядами. Контейнеры с горючим для прыжковых двигателей тоже следует заменить. РДД почти полный комплект. Она, привстав с сиденья, крикнула:

– У меня нет снарядов. Необходимо сменить контейнеры для прыжковых двигателей.

В этот момент приблизившийся на «Дервише» Фландерс заорал во всю силу легких:

– Как насчет дальнобойных ракет?..

– Обеспечим, «Дервиш», только стреляй без промаха. Хватило десяти минут, чтобы пополнить магазины и сменить контейнеры с горючим. Это время Лори использовала, чтобы детально изучить обстановку, складывающуюся на месте сражения. Все поступающие сведения выводились у нее в рубке на главном дисплее. На соседних экранах потоком шли цифровые данные. Судя по поступающим сведениям, можно было сделать вывод, что вылазка, предпринятая защитниками крепости, оказалась для Гарета полной неожиданностью. Еще более смешала планы маршала гибель двух роботов, что само по себе было небольшой потерей, но в этих условиях это означало, что наемники легко прорвали кольцо блокады. Подобный вывод буквально лез в глаза – подразделения Третьего Гвардейского полка принялись суетливо и как будто бесцельно маневрировать, менять позиции, возвращаться на прежние места. Одним словом, в стане врага поднялась небывалая чехарда. Более того, судя по карте, перед подполковником Калмар-Карлайл, в непосредственной близости от ее копья, располагались тыловые части Третьего полка ВСФС. Лори не могла поверить своим глазам – они что, оставили их без прикрытия?

Что-то здесь не так! Вот чего ей отчаянно не хватало в тот момент – информации!

Полцарства за точные данные о дислокации всех подразделений противника! Лори достаточно долго проработала сначала в оперативном отделе, потом начальником штаба Легиона, чтобы не понимать, что первое отчаянное стремление немедленно ударить в тыл Третьему Гвардейскому полку Федеративного Содружества есть решение поспешное, продиктованное скорее чувством мести, чем итог точной оценки обстановки. Оказаться в центре сражения еще не значит решить исход дела в свою пользу. Там, в бою, она окончательно оглохнет и ослепнет и из командира превратится в дуэлянта, которому в общем-то наплевать, что происходит вокруг него. Бойцам в пылу сражения не до взвешенных оценок общей ситуации, там только успевай поворачиваться. В то же время, по оценке штабных работников в крепости, второму батальону приходилось худо, и все равно спешить было нельзя. Как бы ни хотелось скорее броситься в бой, как бы ни подгонял ее поспешить на выручку товарищам участившийся пульс, необходимо было проявить выдержку. Надо брать пример с техников и инженеров – с каким спокойствием и сноровкой они в несколько минут разделались с «Аполлоном» и «Квикдроу»!..

Она напряженно вглядывалась в зеленоватый экран дисплея. В россыпи то вспыхивающих, то гаснущих во время пробегания оптической поисковой метрики цветовых точек только опытный глаз мог уловить реальное положение вещей. Слава богу, Лори в этом смысле опыта не занимать. Она, чтобы успокоиться, похвалила саму себя, потом напомнила, что, постоянно твердя об осторожности, тоже многого не добьешься. Не стоит преуменьшать результаты вылазки – все-таки два боевых робота кое-что значат, да и тылы Третьего полка, оказавшиеся под угрозой разгрома, вполне могут спутать планы Гарета. Даже если он замыслил заманить наемников в ловушку. Пусть защитники выведут из крепости как можно больше боеспособных копий, тогда можно разгромить их в поле. Так бы решил эту задачку и полковник Карлайл. То-то замедлили движение ударные части, которые Гарет бросил навстречу батальону Хоука.

К сожалению, местоположение боевых порядков второго батальона еще не высвечивалось на экране. Они двигались, соблюдая полнейшее радиомолчание, так что их отметки появятся только тогда, когда машины станут доступны радарам и другим следящим системам, наблюдающим за полем боя. Информация второму батальону из крепости шла непрерывно, так что в тактическом плане Хоук находился в более выгодных условиях. Все равно у Лори стало бы легче на душе, когда бы она увидела ребят из второго батальона на своем экране. В этом случае ей легче спланировать продолжение операции. Согласно расчетам, сделанным в оперативном отделе, второй батальон на этот момент либо уже форсировал Килрос, либо находился на подходах к реке. Роботы двигаются по одному из узких, щелевидных проходов, которыми изобилует берег, так что и для воздушной разведки они практически недоступны. Теперь, когда общая картина прояснилась, Лори стало окончательно ясно, что исход марша решают уже не часы, а минуты. Если Хоук не появится на этом берегу в течение ближайшего часа, преимущество, которое в настоящий момент в руках Легиона, может растаять. Гарет успеет выстроить своих роботов вдоль берега реки, успеет справиться с участвующими в вылазке машинами. Тогда Хоуку не позавидуешь.

«Где же, черт его побери, этот второй батальон?!»

Майор Ре Хоук остановил своего «Лучника» на южном берегу Килроса, подождал, пока последнее звено первой роты, фонтанами разбрызгивая грязь, мутя воду, не переберется через реку. Все оружие робота было направлено в сторону вероятного появления противника. В нем – в автоматических пушках, лазерах, запасе ракет – было его спасение и надежда. На сердце лежала тревога – как оно там, в крепости? Полковник Калмар не должна подвести, они столько лет знают друг друга. Хорошо, что ее вылазка увенчалась частичным успехом. Подбиты два робота, выигран целый час. Эх, еще бы столько же!.. До него долетали звуки боя, ведущегося возле крепости. Это его боевое охранение столкнулось с машинами врага. Стреляли недолго, дали пару ракетных залпов, потом все стихло.

Собственно, успокоил себя Хоук, все идет по плану. Эту операцию они успели обсудить во время последнего радиоразговора, случившегося две недели назад, когда в системе Гленгарри вынырнул звездный прыгун ВСФС с экспедиционным корпусом Гарета на борту.

«Я обязательно прорвусь в крепость, – сказал он Лори. – Это необходимо, пусть даже моим парням и девчонкам придется на карачках одолевать этот чертов хребет». «Мы будем следить за вами, – ответила она. – Двинемся вам навстречу, когда вы переправитесь через реку…»

«Что у нас есть на эту минуту?» – спросил себя Хоук. Подполковник Калмар-Карлайл выполнила свое обещание и атаковала противника в самый неудобный для него момент – на марше. Вот почему, решил майор, его тылы оказались не прикрыты. Даже если это ловушка, все равно подполковнику Калмар следует продолжить наступление по направлению к реке, однако передать это свое пожелание он никак не мог. Радиомолчание было его единственным шансом как можно ближе, не связывая себя боем, подобраться к крепости. Лори уже доказала, что не потеряла навыков руководства боем, остается надеяться, что она примет верное решение.

Подобный вид взаимодействия всегда очень сложен. Он требует идеального согласования во времени и искусного взаимодействия всех разъединенных частей. Кроме того, необходимо заранее выработать у всех участников операции единый взгляд на решение тактических задач, сердцем чувствовать присутствие и намерения своих товарищей и, конечно, обладать потрясающей интуицией. Всего этого можно добиться только годами совместных упорных тренировок и учений. Именно на подобном подходе к делу настаивал полковник Карлайл. Он частенько устраивал штабные игры, где вводными часто служили обстоятельства, в которые они нынче попали. Вот и пришел случай, когда следует претворить в жизнь известный принцип: тяжело в ученье легко в бою.

Ре Хоук относительно недавно был назначен командиром второго батальона. Он получил эту должность год назад и был произведен из капитанов в майоры, когда его предшественник, майор Хасан Али Халед был тяжело ранен во время усмирения мятежа, поднятого сепаратистами в области Скаи. Послужной список Хоука был превосходен, однако майор чувствовал, что и полковник Карлайл, и его начальник штаба, подполковник Лори Калмар-Карлайл, все еще присматриваются к нему. Как-то он поведет себя в боевых условиях? Поэтому, собственно, его батальон и был отправлен в Кинтире, чтобы обучать на полигоне не только новобранцев, но и вновь назначенного командира части. Майор должен был слиться с подчиненными, они должны были одними глазами оценивать обстановку и искать решение возникших проблем в русле единого понимания тактики боя. Полковник Карлайл прежде всего потребовал, чтобы Хоук во время вождения войск полностью доверял командирам рот, а во время боевого столкновения занимался исключительно своими обязанностями, в которые входили координация, обеспечение снабжения сражающихся подразделений и, конечно, выработка наиболее верного решения. «Солдат, сержант, младший офицер, средний офицер – каждый на своем рабочем месте обязан прежде всего думать, думать и еще раз думать! – настаивал полковник и добавлял: – Но для того чтобы думать предметно каждый из них должен уметь рассуждать, обладать навыком автоматического выполнения технических операций, кругозором и смелостью в принятии решений. Ясно, майор?»

Теперь пришло время проверить это на практике. Второй батальон в большинстве своем состоял из новичков, недавних рекрутов, только что вышедших из учебных школ. Правда, они успели пройти хорошую школу на полигоне в Кинтире, и все равно бой всегда остается главным экзаменом.

Час пробил!

«Карабинер» Квин Миссонак выбрался из реки. Все подразделения батальона сохраняли полное радиомолчание, однако, когда робот выбрался на берег и над кромкой обрыва показалась его угловатая голова, он через бронированное лобовое стекло ухватил взглядом лицо ухмыльнувшейся девушки. Она показала ему большой палец.

Хоук в свою очередь потыкал указательным пальцем на юг, в сторону крепости, словно показывая ей направление движения и место, которое она должна занять, чтобы обеспечить переправу своих товарищей. С той стороны доносились громовые раскаты. Древняя военная мудрость учила, что лучшее место для командира во время движения колонны – впереди, сразу за боевым охранением и отделением прикрытия. Это место Хоук занял сразу, как только последняя бронированная платформа с ракетной противороботовой батареей перебралась на южный берег и заняла свое место в арьергарде.

Батальон двигался поротно, тремя колоннами, углом вперед – уже на выходе из брода боевые машины занимали заранее расписанные места. Как только «Лучник» майора занял свое место, колонны двинулись в путь.

Теперь все решали разведывательные копья. Местность вокруг, усыпанная крупными гранитными обломками, густо поросшая вековым лесом, представляла собой идеальное место для организации засады. Здесь было столько укромных уголков, в которых можно скрытно разместить пехотные заслоны, артиллерийские батареи или даже роту, а то и две боевых роботов, что Хоук никак не мог унять часто бьющееся сердце.

Будь он на месте маршала Гарета, лучшего места, чтобы разделаться с его батальоном, не найти. Еще перед выходом в путь майор детально разработал с подчиненными методы взаимодействия и способы подачи сигналов. Предупредил, что вряд ли эти, из ВСФС, будут так же щепетильны в соблюдении радиомолчания, поэтому во время боя предельное внимание к вражеской радиосвязи. Тактика боя была достаточно проста – что еще можно выдумать в подобных условиях, кроме обязательного прорыва отдельных машин в тыл боевой линии противника и нападения на него сзади. Главное – не застревать на одном месте. Само по себе боевое соприкосновение не так важно. Особое внимание на маневр, постоянное перемещение, целью которых должно стать перемешивание рядов и откалывание от боевого порядка врага отдельных машин или группы машин. Вот на такие цели следует наваливаться всем скопом. Конечно, легко сказать, трудно сделать. С этой целью и были заранее обговорены способы радиосвязи и шифров.

Итак, все внимание к местности. Враг знает, что второй батальон находится на марше. Разведывательные копья еще утром обнаружили несколько пехотных заслонов на пути движения колонны.

Роботы шли и шли. Впереди было спокойно – никаких следов засады. Аи да полковник Калмар! Аи да молодец. Это ее усилиями враг застопорил выдвижение к реке и дал его батальону необходимое время, чтобы преодолеть самый опасный участок пути с минимальными потерями. Или, как получается, совсем без потерь. С каждым километром положение менялось в пользу защитников планеты. Еще немного, еще двадцать минут хода, и пушки крепости смогут взять их под свою защиту.

Удивительно, что крепнущая с каждой минутой марша надежда заставляла еще сильнее биться сердце…

Полевой маршал Брандел Гарет неотрывно вглядывался в обширный обзорный экран, на котором высвечивалась карта местности от Данкельда до подошвы Шотландских гор. В голове сверлила одна и та же мысль – так тебе и надо, так тебе и надо… Он никак не мог отделаться от ощущения, что наказан за гордыню. Наказан тяжко… Разве может опытный полководец с таким пренебрежением относиться к врагу? Даже огромный перевес в силах мало что значит, если командующий позволяет себе не учитывать противодействие врага.

Он коснулся кнопки, вделанной в подлокотник его кресла, и в тот же миг сиденье с тихим нарастающим визгом скользнуло из штабной консоли вниз, мимо десятка офицеров, следящих за экранами компьютеров, на которых отображались многочисленные данные продолжавшегося боя. Эффективной работой своего штаба маршал

Гарет всегда гордился особо. Он часто говорил, что мозг армии должен работать как часы, и не стеснялся забирать в штаб лучших офицеров из боевых частей, проявивших тактические способности. Теперь он мог пожинать плоды своих усилий – собственно, он все знал о происходивших на поле боя событиях, но это знание не доставило ему радости.

Внизу, в полутемных помещениях узла связи, царили многочисленные шумы, сплетавшиеся из десятков тихих докладов, резких командных выкриков, переговоров, которыми обменивались пилоты боевых роботов, диктовок передаваемых распоряжений, долетавших сюда из динамиков приглушенных взрывов. При желании даже посвист лазеров больших калибров можно было услышать в этой просторной овальной кабине.

«Фил! Смотри сзади!.. Сзади смотри!.. Двое навалились на твою шестерку…»

«Держись! Прикрой огнем, я пошел в обход…»

«Ребята, прикройте меня. У меня кончились боеприпасы…»

«У меня тоже. Где этот чертов оружейник?..»

«Я подбит! Подбит! Джон, прикрой меня со спины!.. Он меня словно кулаком саданул».

«Один-три, это Один-два. Нуждаешься в поддержке?..»

«Черт побери, мы все нуждаемся! Куда запропастился этот чертов Один-один?»

«Воланский, ты что, заснул, что ли? Возьми свое копье и срочно мчись… Пропаши этот квадрат сверху донизу!..»

«Есть, командир. Уже мчусь!..»

Когда-то, с некоторым разочарованием подумал Гарет, полководец – например, король – мог занять место на каком-нибудь возвышенном месте, удобно устроиться на переносном троне и посматривать на сражение в подзорную трубу. Все это напоминало игру в оловянных солдатиков, изобретенных Фридрихом Великим. Считалось, общий взгляд дает главнокомандующему большое преимущество в оценке развития ситуации на поле боя. С высоты легче заметить контрвыпады противника и принять меры. Подобный способ командования, напоминавший работу какого-то божества, прозревающего все и вся, особенно процветал в восемнадцатом веке. Однако с приходом Наполеона подобный способ руководства ушел в небытие. Но ненадолго… Во время Первой мировой войны, случившейся на Терре в незапамятные годы, когда военные действия развернулись на территории в сотни тысяч квадратных километров, когда вооруженная борьба велась одновременно и на земле, и в воздухе, и на море, один человек оказался не в состоянии охватить весь театр войны. Тогда и возникли штабы в современном понимании слова. Работа полководца велась в основном на картах с редкими выездами в войска для ознакомления с местностью и состоянием войск.

В тридцать первом веке оказалось почти возможным доставить командующему полное описание боевой обстановки, высветить ее в реальном обличье, в реальном времени. За последние несколько сотен лет значительно развились методы управления войсками, стратегические разработки достигли неслыханного совершенства в достижении главной цели войны – победы. Теперь основное внимание командующего обращалось на «два К и одно С» – так обозначался в ученых трудах основной круг обязанностей полководца. Эта формула значила: командование и контроль, под «С» имелась в виду связь. Военные технологии в основном были ориентированы на достижение бескровной победы. В крайнем случае с минимальными потерями… Времена мясорубок, считали военные специалисты, ушли в прошлое. Теперь куда важнее загнать противника в угол, лишить его связи, нарушить коммуникации, с помощью особых рекламно-психологических программ ослабить боевой дух. Убийство врага давным-давно вышло из моды. Война, как говорили теоретики, превратилась в род культурной деятельности, сходной с занятиями искусством, наукой, политикой…

Подобные изменения были связаны с широким проникновением в военное дело новейших технических средств. Интересно, что, например, конструкции новейших боевых лазеров практически ничем не отличались от своих прототипов, которые были созданы еще в двадцать первом веке от Рождества Христова. С другой стороны, технологии изготовления ракетных снарядов претерпели заметные изменения. Из-за нехватки некоторых электронных компонентов технологии изготовления которых были утрачены с развалом Звездной Лиги, эти конструкции сделали шаг, а то и два назад даже по сравнению с двадцатым веком. Даже боевые роботы, царившие в настоящее время на полях сражений, с точки зрения военной науки, являлись всего лишь скромными продолжателями древних боевых машин, называемых танками. Современные конструкции боевых роботов в основном базировались на типах, разработанных еще в двадцать пятом веке.

В связи с общим упадком общественных институтов, развалом единой культурной среды, упадком науки и техники, которые были характерны для постзвездной эры, войны приобрели локальный характер, и, как было сказано выше, цель их заключалась в принуждении противника принять условия победителя, но не в его уничтожении. Гибель планеты и ее населения, скажем, вследствие применения ядерного оружия обессмысливала политические задачи, которые решались с помощью вооруженной борьбы. Кому нужны были выжженные, негодные к заселению миры? Оборона планет теперь заключалась в удержании в своих руках стратегически важных точек: заводов, шахт, рудников, отдельных городов, прежде всего столиц, и космопортов. Вот почему с появлением боевых роботов стало возможно оборонять город с помощью всего лишь одной роты, а для защиты всей планеты было достаточно одного-двух полков. Сотни роботов обычно хватало для проведения наступательной операции по захвату заселенного мира. Таким образом, перед полководцем появилась возможность разом охватить место сражения. Технические возможности позволяли устанавливать камеры в любом месте и передавать стереоскопическое изображение на обзорные голографические экраны. Да и сами сражения приобрели совершенно иной характер – по большей части они свелись к отдельным поединкам, проводимым между отдельными бойцами или копьями.

Как уже было сказано, маршал Гарет испытывал острое неудовлетворение происходящим на поле боя. Совсем не к месту было появление на поле боя исчезнувшего второго батальона наемников. Рушился главный замысел намеченной операции. Его люди искали этого Хоука с момента высадки на Гленгарри. Что только не применяли: беспилотные летательные аппараты, съемки поверхности с больших высот и из космоса, прослушивание частот, даже забрасывали в дебри автоматы слежения за проходившими металлическими массами. Все было напрасно.

Дебри они и есть дебри! Тем более осложненные горным рельефом. В таких условиях трем десяткам боевых роботов не составляет труда скрыть свои перемещения, если, конечно, экипажи хорошо подготовлены в искусстве вождения машин. Засечь их можно, если только на марше происходят поломки, заторы, пилоты нерасторопно преодолевают препятствия. Вот за что больше всего корил себя Гарет – как же он не обратил внимания, что за две недели его разведчики не заметили ничего подобного! Это говорит об исключительно основательной подготовке вражеских пилотов. Ему необходимо было ускорить выдвижение своих частей к северу от крепости, заранее выбрать места для засад, заминировать проходы. Это была серьезная ошибка – себе Гарет не хотел врать. Может, и теперь не поздно? Все-таки вражеские роботы отмахали по пересеченной местности около тысячи километров. Сколько же может им везти?!

Судя по движению его рот, бойцы не успевали. Тут еще случилась заминка с этой вылазкой, которую имелось в виду использовать с целью выманить как можно большее число защитников крепости на открытое место. Поэтому и планировалось перемещение основных сил к северу от крепости. Гарет ставил две основные задачи: разгромить второй батальон во время переправы через реку, что в общем-то не представляло особой сложности, если действовать с заранее оборудованных позиций, а также заставив наемников совершить вылазку из крепости, отрезать их и уничтожить. Если не удастся отрезать, значит, сокрушить массированным артиллерийско-ракетным огнем. Теперь, в связи с затягиванием выдвижения двух батальонов Третьего Гвардейского полка на исходные позиции вдоль берега реки, а третьего – вблизи крепости, его войска сами попадали в западню. Их могли крушить и с севера и с юга. На марше – что само по себе уже было крупной промашкой. Маршал изо всех сил подгонял войска, однако после потери двух роботов и выхода группы наемников на незащищенные тылы приходилось отвлекать подразделения от выполнения главной задачи.

Решение было очевидным. Необходимо использовать этот небольшой зазор во времени, чтобы отрезать копье Лори Калмар-Карлайл и любой ценой уничтожить его. Однако, послушав переговоры, поглядев на экраны дисплеев, установленные и на узле связи, он понял, какой призрачной была надежда на успех. Первая и вторая роты первого батальона, которые пытались отрезать группу, совершившую вылазку, попали под уничтожающий огонь крепостной артиллерии. Наступление застопорилось, произошло смещение боевого порядка – уступ влево превратился в скученную группу потерявших ориентировку роботов. Это в тот момент, когда второй батальон врага был на подходе. Пока продвижение второго батальона сдерживали копья боевого охранения, но долго они продержаться не смогут. Случилось самое неприятное – первому батальону приходится вести бой на два фронта.

Войска, которые он послал на Каледонию, чтобы выманить часть Легиона, недооценили противника, за что и поплатились под Фалкирком. Подполковник Лори Калмар-Карлайл, судя по биографической справке, не обладала способностями, присущими ее мужу. Все последние годы она исполняла роль помощницы при полковнике. Это обстоятельство составляло важную часть плана маршала. Ему было просто необходимо выманить Карлайла с Гленгарри, чтобы лишить противника важного преимущества. Оказывается, эта Калмар-Карлайл не только сама отличный боец, но и хорошо соображает в тактике. Марш, совершенный вторым батальоном наемников, не мог бы состояться, если бы не было приказа. С его появлением Данкельд мог стать вторым Фалкирком.

Что ж, не будем совершать ту же самую ошибку. Надо иметь мужество признать поражение и отступить, сохранив силы. Перевес пока на его стороне.

Он подошел к одному из дисплеев и включил канал связи:

– Воланский? Немедленно выйти из боевого соприкосновения с противником и отступить. Немедленно! Не допусти, чтоб тебя окружили.

– Вас понял, – отозвался командир первого батальона. – Приступаю.

Гарет переключил канал:

– Фернандес! Немедленно выйти из боя! Немедленно!! Отступить в намеченный район!

Неожиданно вспыхнул экран, на нем появилась картина, показывающая местность вокруг «Громовержца» Фернандеса. Камера была установлена на голове робота. Гарет различил на экране в сотне метрах от своей машины серо-черный силуэт вражеского робота. Фернандес, очевидно, взял его на прицел и поэтому попытался было возразить:

– Но сэр! Мы же…

– Мы уже наелись на сегодня. Даже если вы подобьете этого «Охотника», это не поможет делу. Немедленно отступить и выйти из боя. Ор-га-ни-зо-ван-но!

– Вас понял, вас понял…

Один за другим Гарет лично оповестил всех командиров копий. Отступление должно было быть проведено организованно, без потерь.

VI

Борт звездного прыгуна «Калибан»

Пиратская стартовая точка

Система Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время 1035 часов

13 мая 3057 года

Капитан Минди Кейн открыла глаза, усилием воли подавила подступающую тошноту, справилась с головокружением. Наконец-то!..

– Прорыв в десять тридцать пять, пятьдесят один, капитан, – доложил с соседнего кресла ее штурман. Он спокойно считал данные с расположенного над рядом раскладных кресел особой конструкции высвечивающегося экрана.

«Надо же, – позавидовала ему Минди, – у него никогда в глазах не двоится!»

– Спасибо, Манни, – вслух выговорила она. – Я теперь и сама вижу. Отличный прыжок.

– Спасибо, командир.

Сколько лет прошло, но Минди после каждого гиперпространственного прыжка испытывала облегчение. Даже отчаянное головокружение не могло приглушить подступившую радость. Хотя человечество за несколько тысячелетий своей кровавой истории сумело придумать куда более волнующие и азартные забавы, чем прыжки через бесконечную абсолютную пустоту, разделявшую звезды, однако каждый раз перед очередным погружением в ничто капитан Кейн ощущала дрожь и минутами едва сдерживаемый ужас. Пустяковая вроде бы вещь – гравитационная рябь, распространяющаяся по всей Вселенной, но люди и ее сумели оседлать! Теперь не имеет значения, в какой дали, в какой точке пространства-времени ты находишься, – стоит только произвести достаточно простые манипуляции с удивительными генераторами Керни-Фучида и дождаться, когда раскроется гигантская утроба и приступит к жадному заглатыванию невесомой гравитационной пищи. Побегут по металлическим жилам электрические токи, загудят генераторы, заработают ускорители элементарных частиц. Еще мгновение, затем жуткий провал в памяти, подступающая тошнота и головокружение, и, наконец, появляется осознание, что ты находишься на немыслимом расстоянии от точки старта. Подобное откровение кого хочешь сведет с ума. Минди Кейн была женщиной практичной и, пытаясь отыскать причину неприятных ощущений, чтобы справиться с потерей ориентации и чувством ужаса, пришла к выводу, что страхи заключаются в самом прыжке в никуда, в незнании наверняка – вынырнешь ли ты из этой бездны. По крайней мере, те, кто исчезал в ней – ни член команды, ни сам корабль, – никто и ничто не вернулись.

«На этот раз обошлось» – так втайне каждый раз поздравляла себя Минди. Сомнений не было – звездолет вынырнул возле оранжево-желтой звезды, ярко горевшей на одном из навигационных дисплеев. На другом под названием «Место назначения – Гленгарри» шла опись характеристик светила и его системы. Рядышком на круглом экране радара побежали цифры – корабль вынырнул из гиперпространства на расстоянии десяти тысяч километров от точки, которую заказывали клиенты. По привычке капитан еще раз пробежала взглядом по показаниям приборов – мало ли что может померещиться с больной головы, с Минди такие случаи бывали, – и, успокоившись, вздохнула. Все в порядке! Заказ выполнен, ошибка не то чтобы минимальная – ее можно было совсем не учитывать.

Минди и ее штурманская команда не были новичками в подобных делах, им частенько приходилось вываливаться в трехмерное пространство в самых удивительных местах, которые только могли прийти в голову заказчикам. В контракте всегда заранее оговаривалось, что ошибка в координатах точки выхода не должна превышать трех процентов, и все равно подобные прыжки были чреваты особым риском. Случалось, клиент давал неверные данные, тогда экипаж «Калибана» имел шанс оказаться там, откуда возврата не было.

«Отсюда и страх, – рассудительно укорила себя Минди Кейн. – И совсем это не глупости, а обычная страховка. Можно сказать, примета… Если всю трясет от ужаса, значит, есть уверенность, что и на этот раз все обойдется. Море, горы и космос ошибок не прощают, поэтому, может, люди, бороздящие эти стихии, так верят в приметы».

Она отстегнула застежки, откинула ремни и поднялась с кресла. Тут же схватилась за поручень – тошнота опять подступила к горлу. Справившись с отвратительной слабостью, она, держась за натянутые по всему объему рубки шнуры, направилась к центральному пульту.

Один из пассажиров, вместе со своим напарником лежавший поодаль, махнул ей рукой:

– Здорово, капитан Кейн! Похоже, вы попали в самое яблочко.

Он всплыл со своего места – кресло аккуратно сложилось и теперь оказалось обычным рабочим сиденьем, оборудованным подлокотниками, – и, перебирая руками, приблизился к большому экрану, на котором красовалось местное солнце. В рубке было достаточно светло, однако рыжее сияние, падающее с экрана, отсветом легло на его густые светлые волосы.

Минди не сразу ответила. Она еще не успела составить мнение, кем на самом деле являлись ее нынешние пассажиры. В этом отношении у нее был опыт. Каких только типов не приходилось ей перевозить! С теми, кто желал тайком пробраться в чужую систему, ухо приходилось держать востро.

Молоденький наемник, окликнувший ее после совершения прыжка, был очень даже ничего. Симпатичный… Он был в форме, носил капитанские нашивки и, по-видимому, был веселый парень, хотя теперь – Минди сразу обратила на это внимание – какая-то внутренняя тревога не давала ему покоя. Его напарник был мужчина в годах, рыжий, как местное солнце, звание – майор, с ужасным шотландским акцентом, но в целом мужчина положительный. На первый взгляд, конечно… Что он там переживает внутри, разобрать невозможно, держится спокойно.

Они оба настаивали – очень вежливо, но твердо – на разрешении присутствовать в рубке во время прыжка. Минди Кейн быстро догадалась, что это условие исходило вовсе не из праздного интереса, каким образом происходит подготовка к путешествию через пространство, но из опасения быть преданными. Ни у кого из них не было оружия, но Минди не сомневалась, что, если бы «Калибан» вынырнул в каком-нибудь другом, кроме согласованного, месте, ей бы несдобровать и за жизнь свою пришлось бы отчаянно побороться. Эти двое были профессионалы – так же спокойны, так же холодно-вежливы, как лед в ядре кометы. Отчаянные ребята, ничего не скажешь… Но какие-то зацикленные, слова лишнего не скажут. Может, действительно что-то гнетет их?.. Впрочем, ее это не касается, хотя она успела заглянуть в свой компьютер. Тот не задумываясь выдал справку. Принадлежат они к наемникам, входящим в так называемый Легион Серой Смерти. Дальше ей уже не надо рассказывать – об этом соединении она была наслышана. Однако глаз с экрана не отвела. Место дислокации – Гленгарри (далее шли характеристики местной системы), командир знаменитый Карлайл, барон Гленгарри. До нее дошли слухи, что планета подверглась атаке каких-то таинственных рейнджеров, однако ей не хотелось совать свой нос в подобные дела, поэтому она не стала расспрашивать пассажиров. Очевидно, они шли на помощь своей планете и хотели сделать это скрытно.

Если так, то и слава богу, что они высадились в пиратской точке. Стоит «Калибану» оказаться в надире или зените, там такое начнется!.. Ей совсем не хотелось рисковать своим кораблем.

– Благодарю, капитан, – наконец ответила она на поздравление молодого человека. – Я думаю, команда тоже была бы рада услышать эти слова. Особенно если приложить к ним чек, – не без скрытого сарказма добавила она.

Молодой человек попытался было ответить ей в тон – мол, он тоже умеет ехидничать, однако майор кивком головы осадил его. Тот прикусил язык. Минди, заметно повеселевшая, повернулась и принялась изучать показания приборов. «Вот и хорошо, – подумала она, – меньше слов, больше дела».

При обычных условиях она всеми силами пыталась избежать перевозок военных грузов, тем более боевых соединений. Не важно, являлись ли они наемниками, как эти, или входили в состав регулярных частей какого-нибудь царствующего дома. Наемники часто не могли сразу расплатиться за рейс и пытались зафрахтовать ее корабль в долг, а представители правительственных органов вели себя вызывающе и постоянно пугали возможной реквизицией корабля. Повод, утверждали они, всегда можно найти… Что правда, то правда – насчет обоснования изъятия чужого имущества заминок у них никогда не случалось. Так что в этом деле нужна была известная изворотливость. Звездные корабли входили в список самых ценных ресурсов, совершенно необходимых для ведения боевых действий.

Торговый звездолет «Калибан» не однажды подпадал под реквизиции, которые так любили устраивать в Федеративном Содружестве. Отец Минди, являвшийся собственником и капитаном корабля, три раза был вынужден, выполняя приказы чиновников из Лиранского Содружества, совершать перевозки согласно их указаниям, и никогда плата за использование звездолета не была щедрой. Тот, кто реквизировал, и определял цену. Им было плевать на высокие издержки содержания подобного транспортного средства, необходимость расчета с кредиторами… Недавно Минди Кейн пришлось иметь дело с войсковым соединением Федеративного Содружества – пришло распоряжение перебросить три космических челнока из Гесперид II в систему Каледонии. Что в итоге? Нанявшее их управление транспорта расплатилось с владелицей звездолета местной валютой. Это означало, что капитану необходимо было потратить эти деньги либо в пределах Содружества, либо потерять большую сумму на разнице обменных курсов, которые устанавливал Ком-Стар. Вот тут и крутись, чтобы выжить. К сожалению, в некоторых государствах привычка реквизировать все, что попадется под руку, сложилась задолго до появления звездного паруса. В пятнадцать лет Минди едва не сложила голову на Болане, где разъяренная толпа пыталась растерзать местного правителя, а тот не нашел ничего лучшего, как спрятаться на торговом прыгуне. По его приказу к борту «Калибана» подошли три шаттла с двором его величества, чиновниками разгромленных министерств, высшими военными чинами и некоторыми финансовыми тузами. Папаша едва успел нырнуть в подпространство, так и не выгрузив доставленный груз. Потом ему пришлось долго бегать от кредиторов. Так и умер от сердечного удара пятидесяти лет от роду… Когда Минди взглянула в бухгалтерские книги, она ужаснулась величине долга, который следовало вернуть. С той поры Минди трудилась не покладая рук, каждую монету держала на учете… Нет уж, от военных перевозок надо держаться подальше, того и гляди вляпаешься в какую-нибудь историю.

Одним словом, Минди Кейн не любила военных – любых, независимо от мундира и количества нашивок, а также цвета волос и глаз, роста, умения вести себя и тому подобное – и доверяла их честному слову, обещаниям оплатить прыжок после прибытия так же, как доверяла бы пауку, сплетающему вокруг нее паутину. Это правда, что предложение майора о фрахте спасало ее от банкротства, холода, голода, безработицы и прочее… В общем-то вся команда являлась собственниками корабля, в разных, естественно, пропорциях. Это означало, что они делили как скудные доходы от эксплуатации «Калибана», так и риск перелетов, а также обязательства перед кредиторами. Воспоминания о том, что случилось в системе Болана, никогда не оставляли Минди. С той злополучной экспедиции несчастья терзали ее и несчастный звездолет.

Так что когда два офицера-наемника предложили заплатить ей общепринятой валютой – чеками Ком-Стара, – она тут же потребовала задаток в размере половины суммы, а также организации межзвездной связи с их штаб-квартирой на Гленгарри, которая должна была подтвердить их полномочия на заключение подобных сделок. Условия были более чем жесткие. Сердце у Минди замерло – что, если они откажутся? Ладно, тогда станет ясно, что ее по прибытии на место назначения собираются надуть.

– Понимаешь, девочка, – ответил ей майор – тот, что постарше, – если мы не попадем вовремя в свою систему, боюсь, мы лишимся своей штаб-квартиры, а также всякой возможности расплатиться с тобой. Дело твое, мы ведем честную игру. Чем скорее мы попадем в нелегальную точку, тем скорее произведем расчет.

Может, эта откровенность и простота, с какой майор высказал свое отношение к ее требованию, сломили Минди. Опять же это дурацкое сердце подсказало – мол, этим можно верить. Что с сердцем поделаешь! Прыжок в незарегистрированную точку связан был с серьезным риском, так как невозможно заранее просчитать гравитационные эффекты, которые вызовет их появление. Если координаты окажутся ошибочными или приблизительными, корабль может вынырнуть в опасной близости от какого-нибудь небесного тела. Хуже всего, если они появятся в окрестностях планеты-гиганта, в этом случае гигантская ударная волна в газовой среде может выплеснуть в сторону корабля жуткий выброс. Тогда им крышка… Хуже того, согласно расчетам, возможны варианты, когда сам корабль обратится в ярчайшую вспышку. Те, кто на своей шкуре проверили эту гипотезу, к сожалению, еще ни разу не поделились своим опытом.

Да, что касается майора… и сердца… Назвался он Макколом, тут же рассказал ей, что с ними случилось на Каледонии и почему они так спешат домой на Гленгарри. Он не пытался угрожать или разжалобить ее. Просто поведал все как есть и поставил ее перед выбором. Хитрец, ничего не скажешь!.. Но так все равно лучше.

В странной все-таки Вселенной довелось ей родиться!..

Она повернулась к клиентам:

– Мы вынырнули, как было условлено, на расстоянии пятидесяти миллионов километров от Гленгарри и чуть выше плоскости эклиптики. Как только мы уладим вопрос об оплате за выполненный рейс, вы можете приступить к отчаливанию.

– Ах, девочка, – покачал головой майор. Он полез в карман и, достав оттуда пластиковую карту, щелчком послал ее по воздуху в сторону капитана. Минди ловко поймала документ и проворно ощупала овальный край. Вроде бы не поддельный. Между тем майор продолжил:

– Все, что требуется, указано на этой карте. Если желаешь получить подтверждение наших полномочий, свяжись по адресу, указанному на обратной стороне. Там, внизу, координаты…

– Если, конечно, мы поспели вовремя… – неопределенно буркнул тот, что помоложе.

– Мне придется задержать вас еще на несколько минут, – стараясь придать своему голосу сладость, сказала Минди. Затем она обратилась к своему первому помощнику-штурману: – Катя! – Она с той же ловкостью отправила ей пластиковый документ. – Пропусти через передатчик. Я хочу получить подтверждение.

– Ай-яй-яй, капитан!..

– Это совсем не означает, что я вам не доверяю, джентльмены…

– Как же не означает! Впрочем, я сам на вашем месте поступил бы так же, – сказал Маккол.

– Время, которое потребуется сигналу, чтобы добраться до Гленгарри, составляет около пяти минут, столько же обратно. Еще десяток минут на подтверждение трансферта. Джентльмены, это не такой большой срок, вы можете приятно провести его на борту моего корабля.

Сама Минди в темгновения отчаянно размышляла, что ей делать, если подтверждение не придет или окажется, что она имеет дело с мошенниками. Арестовать? Задержать их три челнока в качестве платы или залога?

Очень хорошо! Она и целая армия наемников! Просто замечательно!.. Обратиться в суд? Тоже сомнительно…

Впрочем, они ни разу не дали ей повода усомниться в своей честности. Тогда надо заняться срочными делами и оставить все до ответа с Гленгарри.

– Капитан, – со своего места доложил третий помощник Ханс Йоргенсон, он же отвечал за развертывание паруса, – корабль занял положение для дозаправки.

– Хорошо, – ответила Минди. – Приступай.

На нескольких обзорных экранах появилось изображение «Калибана» во всю его величественную, трехсотдвадцатиметровую длину. В следующее мгновение из кормы звездолета начали выдвигаться несущие штанги, расчалки и раскосы, на которых в сложенном положении перевозился и раскрывался энергособирающий парус. Пальцы Йоргенсона бегали по клавиатуре, и в неуловимом такте с их скачками двигались, вонзаясь в ватную черноту, опорные конструкции гигантского экрана. Сама абсолютно черная пленка перед каждым прыжком складывалась наподобие пончика – этакий валик, надетый на корму веретенообразного корабля. Сзади звездолет оканчивался огромной трубой, в которой и помещались двигатели Керни-Фучиды. В ту минуту наполовину раскрывшийся парус представлял собой подобие воротника, надетого на эту трубу, слабо подсвеченные края которой с трудом различались на фоне космического мрака. Полутеней, сероватых переливов в свободном пространстве не существовало – только темное до бездонной черноты и яркое. Последнее могло быть любого тона – от снежно-белого до раскаленно-красного. Корпус «Калибана» отливал тусклым золотом, по нему различными цветовыми пятнами были рассыпаны внешние надстройки. Три челнока наемников были полосатыми – угольного цвета штрихи перемежались с серо-голубыми.

Между тем штанги, на которых крепился парус, продолжали выдвигаться. Это была самая трудоемкая и рискованная операция, которую приходилось выполнять всякий раз, когда звездолет вставал на дозаправку. Нырять с парусом в гиперпространство не было никакой возможности – адские гравитационные силы в момент прорыва в иной мир просто смяли бы и уничтожили его.

На расстоянии металлическая паутина – конструкция, которая удерживала парус в развернутом состоянии, была едва заметна. Местами посверкивали отдельные штрихи, но с помощью мысленного взгляда можно было связать их в единую сеть. Совершив эту работу, любой мог поразиться сложности исполняемой инженерной операции. Стоило какому-то мельчайшему элементу – кабелю, тросу, выдвижной трубке – зацепиться за препятствие, как все усилия шли насмарку. Именно по этой причине было безнадежно испорчено множество звездных прыгунов. Так они и висели в свободном пространстве, частично разграбленные, со смятыми парусами, пока не находилась компания, которая сдавала их на слом.

– Как насчет четвертой опоры? – спросила Минди Кейн.

– Пока все идет нормально, – чересчур быстро ответил главный такелажник. Лоб у него неожиданно покрылся капельками пота. – Как обычно, – поправился он.

– Следи за четвертой…

– Так точно, капитан.

Минди тоже испытывала тревогу. С четвертой выдвижной опорой постоянно возникали проблемы. Было бы здорово, если бы им удалось встать в док и подлатать этот узел, однако каждый раз то времени не хватало, то денег, чтобы заплатить за ремонт.

– Внимание! Тревога!.. – объявил главный такелажник. Так и есть – опять застряла.

– Маневрируй! – повысила голос Минди, обращаясь к Йоргенсону. – Подергай ее туда-сюда. Теперь поворачивай вправо! – Она почти закричала: – Пятнадцать градусов вправо!..

В этот момент в рубке ощутили слабый толчок, пробежавший по корпусу звездолета.

Теперь Йоргенсон закричал:

– Капитан, поворачивайте, поворачивайте влево! Пятнадцать градусов в минуту…

Минди, придав кораблю вращение против направления, в котором разворачивался парус, попыталась воздействовать на застрявшую опору, встряхнуть ее… Это был очень рискованный маневр, в результате которого можно было окончательно смять парус, однако выбора не оставалось. Уже раскрывшиеся участки безвольно начали опадать – до полного развертывания еще было далеко. Звезды равнодушно наблюдали за надвигавшейся катастрофой.

Несколько попыток встряхнуть застрявший узел успеха не дали. Причина неполадки была ясна – один из вытяжных тросов зацепился за какую-то ферму, и лебедка безуспешно тянула за него. Если трос лопнет или сломается лебедка – беды не оберешься! Пришлось прибегнуть к последнему средству – пустить по растянувшейся части конструкции двух специальных, похожих на бутылки-многоножки роботов. Те быстро добрались до места аварии и освободили трос. Йоргенсон вытер пот со лба.

– Капитан, остановите вращение корабля, – попросил он. – Опора пошла.

Минди набрала на клавиатуре специальный код и расслабила челюсти, потом искоса глянула на пассажиров – не заметили ли они, как она перепугалась? Те, в свою очередь, слова за все это время не промолвили. Вот и хорошо, одобрительно подумала Минди. Только попытались бы вставить замечание или отпустить какую-нибудь глупую шутку, она бы тотчас выпроводила их из рубки. Мальчики – молодцы, вели себя так, что она совсем забыла об их существовании. Ничего, сейчас подошедший связист напомнит о них, и мы узнаем, с кем имеем дело.

– Капитан! – Тот с порога окликнул Минди. – Мы получили подтверждение на трансферт. Деньги пришли на наш счет.

Минди Кейн услышала, как младший из наемников вполголоса сказал: «Слава богу!»

Капитан долгим и пристальным взглядом наградила наемников, затем, перебирая руками вдоль троса, направилась к входу, приняла из рук офицера пластиковую карточку и спросила:

– Оплачено полностью?

– Так точно, мэм. – Махмуд Ли протянул ей карточку. – Принято и оплачено некоей Калмар-Карлайл, военным губернатором. У меня такое мнение, что с деньгами у них все в порядке. Хватает…

Минди вернула пластиковую карту Макколу, пустив ее по воздуху, потом засмотрелась на младшего офицера. Он выглядел, если так можно выразиться, потрясенным. Если уточнить, – а капитан торгового судна обязана была разбираться в психологии, – то потрясенным в хорошем смысле. Словно бы огромной тяжести груз свалился у него с плеч. Он даже как-то подтянулся, повеселел, расправил грудь. Заметив, что Минди смотрит на него, пригладил волосы.

– Не обращайте внимания на парня, – почему-то одобрительно сказал Маккол. – Его отец серьезно ранен, и вылечить его можно только в стационарных условиях.

– А-а, вы опасались, что высадившийся на вашей планете десант мог захватить… Я понимаю.

Маккол не стесняясь уставился на Минди – ей такие разглядывания всегда были не по нутру. Кому понравится, если тебя не стесняясь оценивают. И как капитана, и как женщину…

– Скажи, девочка, – наконец подал голос рыжий майор, – у тебя в настоящее время есть с кем-нибудь долговременный контракт?

Глаза у Минди расширились.

– Вы, значит… вы имеете в виду какой-нибудь царствующий дом? – спросила она, потом мысленно осадила себя: нельзя подавать виду, что этот вопрос постоянно мучает ее. – А-а, вы интересуетесь, есть ли у меня договор с такими же наемниками, как вы?.. Нет.

– Вот и хорошо, – кивнул он и сунул карточку в кармашек. – Совсем немногие подобные нам соединения имеют собственные звездные прыгуны или имеют свободный доступ к государственным транспортным средствам. На нас произвело большое впечатление, как ты, девочка, и твоя команда управляетесь с этой машиной. Я думаю, мы бы сумели договориться по поводу условий аренды, если, конечно, ты….

Он прервал речь, потому что девушка откинула назад голову и звонко рассмеялась. Нет, вы только послушайте, что он говорит! Это предложение попало в самую точку! Как раз в цвет с теми тревогами, которые она испытывала, связываясь с военными.

– Значит, на вас произвело впечатление?.. – сквозь смех спросила она.

– Я так полагаю, что вы отказываетесь? – спросил младший из наемников.

– Мне приходилось слышать, что владельцы звездных прыгунов очень высоко ценят свою свободу, – добавил майор.

Минди не стесняясь продолжала смеяться. Нахохотавшись, она резко и решительно возразила:

– Простите, но я действительно отказываюсь. Вы правильно заметили, независимость мы очень высоко ценим.

Одна только мысль, что ей придется связать свою судьбу с наемниками, претила ей. Ей по горло хватало проблем, когда она оказывалась вовлеченной в их делишки.

– Еще раз простите, джентльмены, – успокоившись, добавила она. – Уверена, что ваше предложение большая честь, однако благодарю вас – нет! Я вынуждена отказаться.

Она бросила взгляд в сторону Йоргенсона, который усмехался и старался не глядеть на хозяйку.

– Я не могу принять ваше предложение, моя команда тоже. «Калибан» не продается. Мы работаем на военных только в том случае, когда они заставляют нас силой. Но не по собственному выбору.

– Простите, что спросил, – ответил майор. – Я могу понять ваши чувства. Если вы измените ваше мнение хотя бы в отношении нас, то мы всегда готовы…

«Ни за что! Никогда и ни за что! – Хотя уже в следующее мгновение томительная, тоскливая нота зазвучала в сознании: – Ох, не зарекайся. Хуже всего, если, поддавшись чувству, ты обидишь этих в общем-то вполне порядочных людей».

– Я обязательно буду помнить о вашем предложении.

Спустя час, когда челноки Легиона Серой Смерти отчалили от звездолета, на нее вновь напал смех. Надо же, работать на наемников! Невероятно!

VII

Полевой штаб Третьего Гвардейского,

принца Дэвиона, полка

Космопорт Данкельда

Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время 1314

13 мая 3057 года

Внутри большого шагающего вездехода, где помещался полевой штаб Третьего Гвардейского полка, как всегда, было сумрачно и тихо, разве что стрекотание аппаратов связи, пиканье и гул электронных приборов, слабое посвечивание мониторов, сигналы вызовов да негромкие голоса, доносящиеся из динамиков, служили неким фоном, на котором особенно отчетливо раздавался грохот близкой битвы. Брандел Гарет, откинувшись в кресле, внимательно изучал поступающие донесения, которые время от времени появлялись на экранах дисплеев, установленных перед ним в несколько рядов. Вглядываясь в картины битвы, он испытывал что-то подобное безнадежности. В этом удивительном, никогда ранее не испытанном чувстве бессилия, как оказалось, скрывалось некое очарование неизвестности. Даже разочарование было приятным. То, что еще утром казалось делом решенным, открытой и гладкой дорогой к очевидной, не требующей больших усилий – при таком-то перевесе! – победе, теперь выглядело совсем иначе. Это было удивительно и непонятно! Как такое могло случиться? Каким образом тщательно продуманный план рухнул в самом начале? Теперь его войскам необходимо предпринимать героические усилия, чтобы вырвать победу. Если быть честным с собой, то не о победе следует вести речь, а о достойном отходе, необходимости приложить все силы, чтобы избежать полного разгрома.

Это было ошеломляющее и завораживающее чувство невероятности происходящего. Это немыслимо!..

Гарет взял себя в руки, переломил растерянность. В первую очередь следует подумать, как организовать отпор и постараться выманить как можно больше вражеских роботов из крепости. В этом случае обязанностью командиров подразделений будет обязательное навязывание им боя на короткой дистанции, чтобы артиллерия фортов не смогла помочь своим.

Картина складывалась такая: копья двух батальонов боевых роботов были втянуты в ужасающий по своему напряжению бой к северу от Крепостного холма, хотя, согласно всем положениям военной науки, назвать подобную свалку боем было никак нельзя. В общей суматохе, на фоне трескучих разрядов протонных пушек, шипящих залпов лазеров, стрекота автоматических орудий, под занавесью пыли и ракетного дыма трудно было различить, где свой, где чужой. Только редкие моменты сражения, отдельные дуэли боевых роботов можно было наблюдать без помех, но и здесь обмен огнем происходил на предельно коротких дистанциях. В подобной неразберихе бессмысленно было отдавать приказания, тем более что все офицеры и командиры были втянуты в бой. Маршалу оставалось только быть свидетелем, подобием равнодушной телекамеры, чьи сигналы высвечивались на расположенном перед ним большом обзорном экране.

Камера неотрывно следила за восьмидесятитонным гвардейским «Победителем» раз за разом стрелявшим из лазерных орудий по «Карабинеру» наемника. Они поливали друг друга из автоматических пушек и лазеров, но при этом Гарет, как опытный вояка, сразу уловил, что «Победитель» и стреляет чаще, и прицеливается точнее. Однако главный просчет «Карабинера» был в том, что он не имел четкого плана боя. Или хотя бы какого-то дающего надежду замысла… Наемник только оборонялся, а в подобном столкновении это было дело проигрышное. Между тем «Победитель» успел подобраться вплотную к машине противника и, пользуясь своим преимуществом в массе и броневой защите, обрушил на голову вражеского робота удар могучего металлического кулака. С первого раза он смял рубку пилота – корпус «Карабинера» лопнул, робот зашатался и рухнул лицом вниз на сухую, истоптанную, опаленную почву.

Следом открылся вид на другую схватку, в которой приписанный к Третьему Гвардейскому полку «Охотник» противостоял «Грифону». «Охотник» на экране был показан чуть сбоку и сзади. Обе его верхние конечности были подняты и вели огонь из автоматического оружия. Струи выплескиваемых снарядов поблескивали на солнце. Метил гвардеец в бедра неприятельской машины – на броневых плитах врага фейерверком вспыхивали искры. Затем «Охотник» перевел огонь на грудь. Гарет в сердцах стукнул кулаком по ладони: «Зачем спешить? Даже прицельный огонь должен служить решению главной задачи, а тут что? То в одно место постреляет, то в другое. В таком случае расплаты долго ждать не приходится». Так и вышло – «Грифон» приблизился и всадил во врага заряд из протонной пушки. Пронзительно-голубая вспышка, коснувшись груди «Охотника», потрясла машину. Враг, не давая ему времени опомниться, шагнул еще ближе и нанес удар металлическим кулаком прямо в грудь ошеломленного гвардейца, и железные пальцы «Грифона» принялись выламывать узлы, рвать трубки, по которым поступала охлаждающая жидкость, – она тут же фонтаном ударила в бирюзовое небо. Тут у пилота «Охотника» не выдержали нервы, и в следующее мгновение приглушенный грохот заработавших ракетных двигателей пронесся по штабному помещению. Спасательная капсула, вся в огне и дыму, стартовала в сторону солнца, а потерявший хозяина робот с какой-то даже осторожностью завалился набок.

Гарет вздохнул. Этот бой проходил на фланге, в стороне от центрального участка, где по-прежнему из-за стрельбы из протонных пушек, лазеров, запускаемых ракет было невозможно что-либо разобрать. Экраны на мгновение давали картину, потом слепли или покрывались помехами… Подобное случалось практически на всех мониторах, на которые поступали данные о ходе боя. Казалось, врагом овладело повальное безумие – легионеры, словно древние берсерки, безоглядно рвались в бой. Хотя, если присмотреться, в этом припадочном рвении можно было уловить своеобразную логику. Наемники тоже стремились вести бой на предельно коротких дистанциях, вплоть до рукопашного боя. Вот когда Гарет всерьез забеспокоился – подобный психологический пресс мог быть не по зубам его пилотам.

Он нажал кнопку, вмонтированную в подлокотник его кресла, и сиденье с легким жужжанием передвинулось в сторону – встало напротив другого экрана, на котором в бешеном хороводе вращались красные и зеленые светлячки. Эта круговерть занимала все пространство от подножия Крепостного холма и до реки Килрос. Приглядевшись, Гарет и здесь обнаружил общую тенденцию (человек в военном деле он был опытный) – ему сразу стало ясно, что разреженный клубок зеленых точек с двух сторон все плотнее зажимали два достаточно тесно сбитых клина красных светляков. Один разворачивался со стороны крепости, другой тремя плотными колоннами наступал со стороны реки. Его роботы, судя по картинке, сумели более-менее организованно отступить из леса на заранее оговоренную точку сбора. Конечно, бой не прекращался ни на мгновение, очень трудно приходилось арьергардным копьям, но по всему было видно, что порядок и управление войсками начинали восстанавливаться. Им бы десятиминутную передышку!.. Как раз об этом приходилось только мечтать – «исчезнувший» второй батальон наемников успел с ходу развернуться в боевой порядок и правым флангом уже зацепил место, где располагался сборный пункт.

Отходившие от крепости роботы были связаны боем с наваливавшимися с той стороны наемниками, число которых постоянно увеличивалось и увеличивалось, и не в пример командирам гвардейских рот в какой-то мере упустившим нить управления подразделениями, – каждое копье наемников вламывалось в их оборону с четко поставленной целью. Било в самое уязвимое и открытое место… Цель Калмар-Карлайл была ясна – не дать врагу ни минуты передышки и постоянно навязывать ему ближний бой. В этом случае при потере ориентации и твердой командирской руки численное преимущество гвардейского полка уже не имело значения.

Начиналось самое неприятное – части маршала начали пятиться. Вместо того чтобы организовать твердую оборону на занимаемых рубежах, зацепиться за гранитные осколки, которыми был густо усыпан пологий в этом месте склон, отдельные копья начали отступать еще дальше на восток.

Этого нельзя было допускать. Ни в коем случае!.. Подобный неорганизованный отход был чреват полным разгромом. Стоит только второму батальону наемников полностью втянуться в битву и, разогнавшись на марше, вломиться в строй гвардейских роботов, те могут не выдержать. Кому охота оказаться между молотом и наковальней! Причем – Гарет вынужден был отдать должное задумке Калмар-Карлайл – гвардейские роты выдавливались на открытое пространство таким образом, чтобы они оказались под артиллерийским воздействием крепости. В этом случае ни о каком численном превосходстве и речи быть не может!

Перед глазами маршала с судорожной быстротой пронеслась картинка, которую, по-видимому, так долго лелеяла в душе эта безумная женщина. Замысел ее заключался в том, чтобы сбить роботов врага в кучу, нарушить общее управление и в таком положении подставить под протонные пушки крепости. Тогда каждый залп будет находить цель…

К тому же эта свирепая жестокость наступающих наемников!..

– Господин маршал! – окликнул его один из штабных офицеров – молоденький капитан по фамилии Дейли. Он оторвался от своего монитора и с нескрываемой растерянностью смотрел на командира.

Гарет почувствовал, как у него замерло сердце. Что там еще? У него просто не хватит сил выслушать еще одну неприятную новость.

Капитан с тем же недоумением смотрел на него:

– Сэр!..

– Что случилось?

– Тревожное сообщение со «Старфола», нашего шаттла. Такое впечатление, что в окрестностях планеты появились неизвестные челноки.

– Откуда они взялись?

– Судя по траектории, высадились в незарегистрированной прыжковой точке.

Гарет невольно моргнул. Этого только не хватало!

– Мне нужны более точные данные. – Он невольно повысил голос, потом сумел взять себя в руки. – Мне нужны типы, номера, раскраска, полезная масса, направление движения…

Маршал принялся лихорадочно прикидывать, что за неизвестные корабли могли появиться неподалеку от Гленгарри? «Старфол» был одним из его посадочных судов, относящихся к уже устаревшему типу «Повелитель». Он был приписан к третьему батальону Гвардейского полка. После выгрузки личного состава и техники «Старфол» был поднят на орбиту, где выполнял роль впередсмотрящего. В его обязанности входило слежение за космическим пространством и раннее оповещение о приближении неизвестных транспортных средств.

В этот момент капитан Дейли, повернувшийся к экрану, принялся докладывать скороговоркой:

– Три космических челнока массой приблизительно триста пятьдесят тонн каждый. Ускорение один-точка-пять «джи». Судя по всему, относятся к классу «Союз». Вектор нестандартный – один-семь-три…

– Выходит, они в самом деле стартовали из пиратской точки?

– Так точно, сэр. Вот еще… «Старфол» докладывает о получении следа на экране радара от паруса в том направлении. Похоже, класс «Торговец». Орбита имеет наклон в девятнадцать градусов к плоскости эклиптики.

«Три космических челнока класса „Союз“, да к тому же неизвестный звездный прыгун, засеченный в незарегистрированной точке… Что там незарегистрированной…

Скажи проще – в пиратской!.. Это может быть только Карлайл, возвращающийся со своим третьим батальоном с Каледонии. Нет, вычеркни эту мысль. Навсегда!..»

Не верить очевидному? Упрямо держаться за непроверенное известие о его гибели? Всю жизнь Гарет отличался холодным, практическим реализмом, даже в самую трудную минуту подобное отношение к фактам не подводило его. Что же, теперь закрыть глаза и упрямо твердить: «Это не Карлайл. Это не он. А кто же? Собственно, а почему бы командир Легиона не мог успеть за такой короткий срок добраться до Гленгарри? Устроил перепасовку где-нибудь в районе Гледиса, нашел торгаша, рискнувшего сорвать большой куш… Вот тебе и десять дней вместо расчетных четырнадцати, необходимых на путешествие от Каледонии до Гленгарри».

– Когда они прибудут на планету? – вежливо спросил он у подчиненного.

– С таким ускорением, – капитан уже, по-видимому, успел просчитать данные и ответил с готовностью, не задумываясь, – их можно ждать примерно через двое с половиной стандартных суток.

В наставлениях Мерфи, подумал Гарет, предназначенных для старшего и высшего офицерского состава, было записано, что нет такого плана сражения, в который после соприкосновения с противником не были бы внесены изменения. Если довести эту мысль до конца, то и отказ от обанкротившегося замысла тоже подпадает под действие этой максимы. Особенно теперь, после того как стало известно, что к успешно наступающему противнику, ведущему бой на плоскости, через два дня поступят подкрепления, которые значительно усилят его мощь… Маршал Гарет, конечно, был охоч до славы и испытывал определенные амбиции в отношении Легиона Серой Смерти, однако опыта, разума, воли ему было не занимать. Прежде всего железная воля. Гарету было ясно как день, чем он рискует, выводя свои войска из боя. Дело даже не в потерях, а в авторитете. Это был очень существенный момент, и все равно командующий был готов принять кардинальное решение и обладал достаточным мужеством, чтобы решительно провести его в жизнь. Разгром? Безусловно, разгром. Скорее, поражение… От него никто не застрахован. Как говорят, неудача – ступень к победе. Если, конечно, он решительно и быстро эвакуирует свои войска с Гленгарри. Вот если он задержится и примет бой с превосходящим, испытывающим необыкновенный подъем боевого духа противником, тогда разгром можно будет назвать полным. Главное, окончательным, потому что никто более не ссудит ему, Гарету, ни единого боевого робота, ни одного пилота, ни единой монеты, чтобы довести до конца задуманное.

Теперь он почувствовал себя спокойнее и был в состоянии логически обосновать необходимость приказа на отступление. Если ему не удалось за неделю взять крепость и разгромить ее защитников, то на этой дрянной планете больше делать было нечего. Пора удирать, а то, глядишь, и удирать будет некому.

Как только впереди открылось устье, ведущее в крепостной ангар, подполковник Калмар-Карлайл перешла с шага на рысь, чтобы успеть добраться до места до захода солнца. «Леди-босс» ступала тяжко, устало, сминая разбросанные по местности разбитые части боевых машин. Вокруг, куда ни бросишь взгляд, в небо тянулись столбы дыма – ветра не было, поэтому зрелище было живописное, если не считать, что не менее чем в половине поверженных роботов остались пилоты. Извлекать их останки было тяжелой обязанностью, однако в похоронной команде подобрались ребята стойкие, если не сказать туповатые. Другое дело, технический состав – эти работали споро, весело. На глазах разделывали подбитые машины, выкачивали охлаждающую жидкость, смазочные материалы, собирали боеприпасы. Так же мастерски грузили на платформы роботов, которых можно было восстановить.

Лори Калмар-Карлайл и Даг Фландерс на «Дервише» охраняли подразделения техников. Сам командирский «Ястреб», а также «Дервиш» были сильно повреждены, однако еще на ходу. И оружие было в порядке.

У Лори Калмар-Карлайл была новость, которой она спешила поделиться со своими подчиненными.

Она первой узнала, что третий батальон, посланный на Каледонию, успел вернуться и находится вблизи Гленгарри. То-то она опешила, когда в момент короткой паузы ее вызвал офицер секретной связи из крепости и переключил на нее какого-то купца, требовавшего оплатить расходы по доставке в их звездную систему… кого бы вы думали? Третий батальон!! У Лори пальцы задрожали, когда она ввела исходные данные в особый шифровальный блок и тот подтвердил соответствие отпечатков пальцев хранителя трансфертного листа. Офицер связи устно подтвердила, что и с остальной идентификацией все в порядке – это, несомненно, майор Маккол. Лори некоторое время боролась с собой, потом передала приказ связистке помалкивать об этой новости. Она и сражавшимся на склоне товарищам ничего не сказала. Решила, что, пока события развиваются в их пользу, следует продолжать этот кровавый, не на жизнь, а на смерть бой. Здесь она пошла на серьезное нарушение традиции, прижившейся в Легионе, которая требовала немедленно оповещать весь личный состав как о плохих, так и о хороших новостях. Пусть даже так, но она не станет ломать рисунок сражения!.. Космические челноки прибудут на Гленгарри только через два с половиной дня, и до той поры защитникам крепости следует держаться и держаться. Грейсон учил ее, что любое преимущество – боевое ли, техническое или психологическое – всегда следует использовать с толком, в самый нужный момент.

Час назад она к тому же получила еще одно сообщение – может, более важное, чем известие о скором прибытии третьего батальона. Только что заступившая смена, прослушивающая радиопереговоры врага, сумела частично дешифровать поток информации, резко увеличивающийся с каждой минутой боя. Офицер оперативного отдела, обязанный давать оценку ближайшим действиям врага, с некоторым смущением сообщил Лори, что, по его мнению, враг решил отступить. Более того, добавил он, они, судя по всему, вообще собираются покинуть планету. Подполковник Калмар-Карлайл с усмешкой восприняла подобный прогноз, однако изучение всей картины боя, разрозненных и неполных докладов, расшифрованных приказов не оставляли места сомнениям – Гарет драпает! После некоторого раздумья Лори пришла к выводу, что маршал оказался достойным противником. В самую трудную минуту ему не изменило чутье, он оказался способен на трезвую оценку обстановки.

В этом случае все вокруг менялось. Врагу нельзя было давать ни минуты передышки. Необходимо сделать все, чтобы сорвать эвакуацию. Противник должен быть добит здесь, на Гленгарри!

Добравшись до крепости, она приказала установить связь со всеми боевыми машинами, даже с теми, кто участвовал в огневых столкновениях.

– Внимание, легионеры! Всем внимание!.. Ребята, послушайте!.. Говорит полковник Калмар. У меня два очень важных сообщения. Первое: наш третий батальон уже высадился в стартовой точке и движется в сторону планеты. Они спешат домой с максимальным ускорением. Их можно ждать через двое с половиной стандартных суток. Второе: судя по перехваченным радиопереговорам, враг тоже знает о прибытии подмоги. Поэтому – внимание всем! – противник решил выйти из боя и покинуть планету. В этот момент космические челноки, которые они держат на орбитах, совершают маневры, не оставляющие сомнений в том, что плохие парни решили удрать с Гленгарри.

Отсюда следуют два вывода: необходимо усилить давление на врага. Нельзя давать ему ни секунды передышки! Те ребята, что находятся в боевой линии, – смелее в бой. Победа близка! Второму батальону Хоука: частью сил выйти из боя и до захода солнца совершить марш до космопорта. Как только сумеете выйти на огневые позиции, немедленно закрепляйтесь и держите под обстрелом как отступающие части, так и садящиеся челноки. Нам, ребята, нельзя выпускать их с планеты! Однако атаковать челноки запрещаю!

– Не беспокойтесь, полковник! – чей-то голос ворвался в телефоны. Источник говорил открытым текстом на общей для всех пользователей волне. – Мы прижмем им хвосты. Будем колотить так, что при одном упоминании Гленгарри у них будут поджилки трястись!

В эфире поднялась буря одобряющих воплей, свиста и восклицаний.

Теперь, когда перевес был на стороне защитников крепости, когда положение врага постепенно становилось безнадежным, необходимо было найти верный ход, который бы не позволил Гарету, сохранив силы, отступить с планеты. Вот какая мысль кольнула ее в тот момент – слишком легко маршал пошел на отступление. Словно бы куснул, получил отпор – и бежать!.. Не похоже на опытного вояку. Ясно, что на планете дела его плохи, но, вполне возможно, он уже задумывается о будущем. О новом десанте?.. Нельзя исключать подобный поворот событий. Но в этом случае Гарет имеет очень высоких покровителей, действует в интересах таких сил, которые ни за что не отступятся от своих целей. Если они решили разобраться с Легионом Серой Смерти, они в конце концов добьются своего.

В любом случае они не должны допустить, чтобы маршал смог вывести с планеты хотя бы остатки Третьего Гвардейского полка. Крушить надо до конца, до изумления тех высокопоставленных чинов, которые задумали недоброе в отношении Легиона, тем более что у наемников есть возможность окончательно добить противника. Жаль только, что у Легиона нет артиллерийских средств, способных нанести серьезные повреждения космическим челнокам.

Вся история войн свидетельствует, что наиболее трудный момент наступает тогда, когда терпящая поражение сторона пытается выйти из боевого столкновения с наседающим противником. Вот когда проверяется выучка войск, стойкость боевого духа. С точки зрения наемников, для них также были очень важны и материальные результаты победы. Как ни крути, но они тоже потеряли не менее половины единиц боевой техники. Восстановить их – дело трудное и дорогое. Пусть даже все захваченные трофеи не будут стоить и малой доли того, что оказалось разрушенным, приведенным в негодность. Не говоря о человеческих жизнях…

Следом накатило то же недоумение, которое прорезалось в сознании несколько минут назад: «Какой смысл в подобном нападении, а теперь и в поспешном бегстве? Почему мы оказались… преданными?»

Пиканье в телефонах и мигание зеленого кружка на дисплее связи со штабом привлекли внимание Лори. Она нажала на кнопку. Тут же на экране прорисовалась картина, полученная со всех источников информации и суммированная мощным крепостным компьютером. Изучая обстановку, Лори обратила взор на россыпь зеленых бликов, двигавшихся в стороне от продолжавшейся битвы и имеющих общее направление на юго-восток. Она прикинула возможный маршрут движения неизвестных машин – стоит им обогнуть Крепостной холм, и они получают прямой выход к космопорту. Сердце у нее забилось…

Лори торопливо обратилась с запросом в штаб немедленно идентифицировать двигающиеся транспортные средства. Цифровые данные побежали спустя несколько десятков секунд. Ниже на экране прорезалась красная надпись: «Возм J27 CNVY». Ага, выходит, это транспортный конвой. Машины J27 использовались в каждой армии во Внутренней сфере. Это были десятитонные тракторы, тянущие особые грузовые платформы, все они были прикрыты легкой броней и служили в качестве передвижных складов боеприпасов. Эти транспортные средства следовали за войсками и снабжали боевые роботы всем необходимым практически на поле боя. Те J27, которые были в наличии у Легиона, Лори приказала переоборудовать под передвижные батареи для запуска РДЦ. Значит, эти машины принадлежали врагу! Судя по всему, груз каравана не был использован, иначе и скорость передвижения была бы повыше, и никому в голову не пришло бы охранять его.

– Эй, Даг! – Лори вызвала Фландерса. С утра его «Дервиш» следовал за командиром в качестве ведомого робота. – Видишь эти набитые доверху коробки?

– Подвозчики боеприпасов? – ответил тот. – Хорошая добыча, «Леди-босс»! Возьмем с ходу – Может, это будет не так легко. Их сопровождают легкие роботы. Но все равно это очень вкусно. Просто свежатинка!..

«Вот и давайте сходим посмотрим. Может, сможем отхватить себе добрый кусок».

Два боевых робота, приписанных к Легиону Серой Смерти, развернувшись, двинулись в сторону конвоя – ведомый метрах в тридцати сзади от ведущего и чуть сбоку. Шли быстро, с расчетом перерезать путь отступления транспорта и загнать его на местность, где было особенно много крупных камней. Отсюда до космопорта было около пяти километров. За время движения Лори тщательно изучила состав конвоя, и чем внимательнее она вглядывалась в экран, тем скорее зрело чувство, что эти, из гвардейского полка, пытались в любом случае избежать атаки. Затем сосредоточила взгляд на космопорте. На месте Гарета она бы прежде всего организовала прочную оборону его периметра. Посадку следует провести как можно быстрее под охраной роботов, которых придется бросить при взлете. Это самая минимальная цена, которую должен уплатить Гарет. Конечно, Лори никогда не позволит своим людям впрямую атаковать космические челноки. К чему напрасные жертвы!..

Резкое пиканье и последующий световой сигнал оторвали ее от размышлений. Это означало, что ее «Ночной ястреб» обнаружен вражеским радаром. Она тут же переключила внимание на экран системы обнаружения. Два вражеских аэрокосмических истребителя с двойной скоростью звука пошли в атаку на нее и напарника.

Вот когда маршал пустил их в дело. Сразу после высадки истребители противника почти не появлялись в небе, разве что вели воздушную разведку. По-видимому, Гарет берег их для решительного штурма крепости. Без авиации идти в лоб на ее бастионы было безумием. Теперь настали другие времена, вот он и бросил в бой свой последний резерв.

На экране опознавания цели высветилась надпись: «В-12 Корсар».

Э-э, да они не ее с Фландерсом атакуют! В следующее мгновение она закричала в микрофон:

– «Карабинер», «Охотник»! Вас атакуют с воздуха!

Нельзя оставлять ребят в беде. Хорошо, что они успели занять оборонительные позиции – укрылись за огромными гранитными обломками, все равно против воздушного противника им придется туго. Что, если повторить прежний маневр?

Она перекинулась парой фраз с Фландерсом, тот поддержал ее. В этот момент истребители внезапно изменили курс, и Лори с безнадежностью подумала, что охота идет как раз за ней. Скорее всего, эти истребители были приданы конвою и теперь атаковали наиболее опасные для транспортов роботы врага. Такими оказались «Ночной ястреб» и «Дервиш».

Слава богу, что «Карабинер» и «Охотник» не дрогнули. Со своих позиций они открыли бешеный огонь из автоматических пушек по снижающемуся воздушному противнику. Завеса огня на мгновение закрыла истребители. Лори успела развернуть свою машину и тоже ударить из скорострельных пушек. Затем, после ослепительных вспышек, сверкнувших в воздухе, она едва не потеряла сознание. Лазерный луч угодил прямо в грудь ее робота. Земля вокруг вздыбилась, закачалась. Резко повысилась температура в рубке. Лори изо всех сил пыталась удержать робота, который неотвратимо кренился на правую сторону. Наконец ей кое-как удалось вернуть «Ястреб» в вертикальное положение. Половина экранов в кабине погасла, на одном из них высветились цифры, свидетельствующие, что робот получил серьезные повреждения. К счастью, противопожарная система справилась с местными очагами возгорания. Система слежения разбита… Положение было аховое, однако в ту минуту внимание Лори привлек «Дервиш» Фландерса. Он лежал на боку.

– Даг! – закричала Лори. – Даг! Что с тобой?

– Порядок, «Леди-босс», пока дышу. – Голос Фландерса звучал хрипло, с характерными для раненого человека стонущими нотками.

Лори приблизилась к напарнику, помогла ему подняться. Оба истребителя, сделав горку, удалились в сторону космопорта. За одним из них тянулась тоненькая струйка дыма.

VIII

К северо-востоку от Данкельда

Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество.

Расчетное время 414 часов

13 мая 3057 года

Треск лазерных залпов, протяжное уханье протонных орудий, стрекотание автоматических пушек, заунывное пение реактивных снарядов и следом гулкие прерывистые разрывы, казалось, долетали со всех сторон. Однако со стороны удирающего конвоя звуки боя были редки и доносились куда слабее. Это было странно, ведь Лори и Даг Фландерс находились совсем недалеко от транспорта. После воздушного нападения, проверив свои возможности, они решили любым способом задержать этот конвой. Передали координаты в крепость, им на помощь уже было отправлено копье достаточно свежих, полностью заправленных машин. Однако по всему выходило, что на этом направлении ближе всего к противнику располагались они.

Выбора не было!

«Полетим на крыльях победы» – так выразился по этому поводу неунывающий Фландерс. Лори невольно рассмеялась и послала его к черту. Ходовые части их машин оказались неповрежденными, так что вперед!

Собственно, в тактическом плане исход сражения уже не вызывал у подполковника Калмар-Карлайл сомнений. Дело за малым – организовать преследование и довершить разгром Третьего Гвардейского полка. С этой задачей справятся и штабные офицеры в крепости. Они на этом собаку съели. Другое в тот момент заинтересовало Лори – в скольких крупномасштабных битвах ей ни приходилось участвовать, все они, независимо от исходных задумок, условий местности, соотношения сил, разворачивались по одному и тому же сценарию. Исключения были крайне редки и объяснялись, как говаривал Грейсон, малым пространством боя и скученностью машин. Все сражения начинались согласно составленным планам, роботы по подразделениям выстраивались в самый эффективный, по мнению командующего, боевой порядок. Командир каждого подразделения получал свою четко поставленную задачу. И всегда, кроме названных исключений, первоначальные стычки между боевым охранением, авангардом, затем и полноценный, включающий весь боевой порядок огневой контакт имели тенденцию к раздроблению на отдельные поединки. Какие меры ни предпринимай, как ни старайся удержать те или иные копья в пределах поставленной задачи – все равно в конце концов исход боя решали дуэли отдельно взятых машин.

Грейсон Карлайл однажды объяснил ей, что сражение с использованием современной техники неизбежно, словно радиоактивный изотоп, распадается на отдельные эпизоды. Если в бой вступают полки, то скоро бой нисходит на батальонный уровень, затем на ротный, на групповой, и все завершают отдельные поединки. Тому, добавил муж, много причин, и не последнюю роль играет психологическое ощущение бойцов, которые, владея подобной огневой мощью, невольно полагают себя кем-то вроде средневековых рыцарей. Отсюда и схожесть традиций прежних воинов и пилотов боевых роботов. В любом сражении солдат испытывает потребность проверить себя в дуэли с равным себе. Победа в этом случае оказывается чем-то сродни посвящению в сан настоящего мужчины. С этим ничего не поделаешь, добавил он, тем не менее подобное положение вещей не может долго продолжаться. Необходимо предпринять какие-то меры…

По этой же причине, продолжил он, среди офицеров нижнего и среднего звена сложилось стойкое убеждение, что в бою почти невозможно удерживать контроль над войсковым подразделением, превышающим роту. Эта точка зрения имела своих теоретиков, утверждавших, что обширность территории, сложность рельефа уже сами по себе ставят ограничения по организации тесного взаимодействия всех участвующих в бою машин. В отдельных работах утверждалось, что, с одной стороны, скоротечность боя, с другой – его огневая насыщенность не дают времени командиру полка реально, путем словесных распоряжений и указаний, управлять ходом сражения.

Этот взгляд был глубоко чужд Грейсону Карлайлу, который был убежден, что дальнейшее развитие тактики немыслимо без организации взаимодействия всех боевых машин – как участвующих в бою, так и расположенных в ближайшем резерве. Он, как никто другой, чувствовал, что только владеющий реальными рычагами управления командир может эффективно воздействовать на ход боевого столкновения. Только ему под силу определить – не визуально, не интуитивно – момент наивысшего напряжения боя, когда небольшое усиление своих подразделений даст решающий перевес. Он не отрицал, что опытный начальник способен выбрать нужный момент, иногда не давая себе отчета, на каком основании было принято решение, однако настаивал, что при таком подходе решающее значение имеет случай, а всякая неопределенность на поле боя глубоко претила ему.

Грейсон как-то поделился с Лори своей догадкой, что взаимодействие всех участвующих в боевом контакте роботов возможно, только когда все пилоты основательно подготовлены как в практическом, так и теоретическом плане. Иным представителям военной науки, например, казалась немыслимой попытка приказать пилоту прекратить поединок и отступить, а Карлайл утверждал, что этот якобы «несмываемый позорный поступок» не более чем тактический ход, к которому должен быть готов каждый боец, участвующий в сражении.

Как далеки были эти досужие рассуждения от того, что творилось вокруг! В двух шагах от победы Лори, к своему удивлению, испытывала растерянность. Ей показалось, что она утрачивает нить управления войсками. Этот странный конвой, например. Откуда он взялся?.. Гарет не так прост, как представлялось ей несколько часов назад. Ей пришла в голову мысль, что, с точки зрения обладанияинициативой, она до сих пор идет за ним следом. Направление развития событий регулирует именно он, маршал Гарет! Поражение его двух батальонов явилось следствием прекрасной боевой подготовки экипажей легионеров, высокого боевого духа. Да, ей в какой-то мере удалось добиться того, что враг оказался зажат в клещи, но даже решение об отступлении Гарет принял, исходя из своих соображений. Никто не мог дать гарантию, что он не попытается взять реванш.

Лори ни в коем случае не хотела сказать, что не знает, как поступить в сложившихся обстоятельствах. Интуитивно она понимала, что главный узел – это не обычный транспорт, который на всех парах стремился уйти из-под удара легионеров. Одним словом, пока груз не будет погружен на челноки, Гарет не взлетит. Это несомненно…

«Прости, Грей, – подумала она, и слезы побежали по ее грязной щеке. Она поморгала, попыталась прояснить взор – стекло нейрошлема не позволяло вытереть глаза. – Прости, но я буду поступать так, как считаю нужным. Вопреки всякой науке, вопреки твоим указаниям…»

Она почувствовала себя совсем зеленым новичком. Немыслимое состояние для человека, почти выигравшего сражение у сильного, во много раз превосходящего силами противника. «Уймись, – приказала она себе, – что за бабьи слезы? На тебя смотрит весь Легион. Доведи дело до конца».

Она внимательно вгляделась в дисплей, где высвечивалась обстановка, передаваемая из штаба.

Между тем бой к северу от крепости почти закончился. Вражеские роботы в колоннах поротно, отдельными копьями, а то и в одиночку растеклись к востоку и к западу, но общее направление их движения вычерчивалось совершенно отчетливо – они держали курс на космопорт. Крепость старались обойти по большой дуге. Удирали ходко, но вполне организованно. Легионеры преследовали их, сбивали арьергарды, однако особой решительности отрезать отступавшие части от космопорта не проявляли. Пришлось внести коррективы в движение отдельных копий.

В этот момент до нее донесся голос Фландерса: «Осталось около километра. Мы их увидим, как только поднимемся вон на тот гребень».

– Понятно, – откликнулась Лори и приказала Дагу выдвинуться немного вперед и внимательно следить за местностью, их сопровождает сильное охранение, состоящее, по-видимому, из легких разведывательных роботов…

– «Леди-босс», глядите-ка!.. – неожиданно заорал Фландерс. – Вот тебе и легкий робот!..

Над скалистым гребнем внезапно выросла верхняя часть корпуса «Ориона», тяжелого, семидесятипятитонного штурмового робота. Это против пятидесяти пяти тонн «Ночного ястреба» и покалеченного, весившего чуть меньше «Дервиша»!

– Босс, босс! – так же яростно закричал Фландерс. – Держите влево, а я вправо! Скорее!..

– Понятно! Понятно! – с той же страстью закричала в ответ Лори. – Не давай взять себя на мушку, Даг! Черт побери, откуда он мог здесь взяться?!

Пилот «Ориона» быстро сообразил, что наибольшую угрозу представляет «Ночной ястреб», и тут же начал разворачивать в сторону Лори автоматическую пушку модели «Кали-Яма». Отверстия крупнокалиберных стволов были заметны в его правом кулаке. Для ведения стрельбы «Ориону» необходимо было повыше выбраться на гребень. Черные пятна двинулись в сторону «Ястреба». В этот момент, прежде чем отвести своего «Ястреба» за гранитную глыбу, Лори успела бросить взгляд на дисплей, на котором высвечивались вероятные оценки повреждений конструктивных узлов вражеского робота. Теперь уже воочию было видно, что тот успел побывать в переделке. Это было удивительно – ведь ни одна из камер, ни один из наблюдателей не засек эту машину. Судя по всему, «Oрион» старательно избегал встречи с другими легионерами и умело хоронился на местности, а тот наемник, который столкнулся с ним в поединке, уже вряд ли поведает о нем. Правда, и вражескому роботу досталось. Не такой уж он был свеженький! И внутренние узлы горели – вон следы копоти. На правом бедре сорвана броня – туда, по-видимому, угодило несколько РБД. На боку глубокий разрез – только крупнокалиберный лазер мог так постараться. Может, потому «Орион» и промедлил с выстрелом, что с системой прицеливания у него тоже было не все в порядке? Так и есть, движения замедленные, неуверенные, правую ногу подволакивает. Это значит, повреждено сочленение в верхней части бедра. Вот и довернуть корпус в ее сторону ему так и не удалось. Но по всему видно, пилот опытный. Не раздумывая решил сменить позицию и принять бой подальше от эскортируемого конвоя.

Модель ON1-K «Орион» представляла собой одну из наиболее удачных конструкций, гармонично сочетающую хорошее вооружение с надежной броней. Сдвоенная автоматическая пушка, в каждой руке лазеры средних калибров. В груди две установки для запуска как РБД, так и РДД. Что ж, решила Лори, у нее шанс. Единственное возможное решение – это маневр и маневр!.. Раз у него не все в порядке с ходовой частью, значит, ей нельзя останавливаться. В любом случае следует подобраться к «Ориону» с тыла – с той стороны у вражеского робота броня вчетверо тоньше.

Все эти соображения в долю секунды пролетели в ее сознании. Следующим движением был запуск серии РДД в сторону «Ориона» и немедленная смена позиции. Серия взрывов, потрясшая корпус неприятеля, подтвердила, что ракеты попали в цель. «Орион» наконец полностью вышел на гребень, поднял на уровень груди огромную цилиндрическую конечность. Тут же ярчайшая вспышка голубого света почти ослепила Лори. Компьютер с некоторым опозданием затемнил фонарь кабины, на мониторе, фиксирующем повреждения, появилось сообщение, что с левого плеча сорвана броневая плита. Часть металла обратилась в сверхгорячий газ, облачко которого на мгновение закрыло видимость. Между тем черные пятна выходных отверстий стволов автоматических пушек продолжали, словно привязанные, следить за ней.

В следующее мгновение край скалистого гребня, над которым возвышался «Орион», окрасился оранжево-белой россыпью разрывов. До Лори донеслись гулкие раскаты – это Фландерс, выбрав позицию, пустил в сторону противника серию дальнобойных управляемых снарядов. Некоторые из них попали в цель – «Орион» резко качнулся вправо. Потеря равновесия позволила Лори привести в порядок свою машину. Она рванула в сторону гребня, надеясь перевалить его и выйти в тыл вражескому роботу.

Ловушка!

Вот когда она оценила ловкость, с которой вражеский пилот заманил ее на опасное место. Метрах в двадцати за гребнем склон круто обрывался ко дну широкой, поросшей кустарником лощины. Уклон за кромкой превышал двадцать пять градусов – подобный скат был не под силу «Ястребу». Внизу, на дне балки, открылись четыре самоходных погрузчика вооружений. Кроме того, в течение нескольких секунд, пока выпущенные снизу управляемые снаряды не ударили в корпус «Ястреба», Лори успела различить и идентифицировать сопровождавших их «Требашета» и «Горбуна» с номерами Третьего Гвардейского полка – каждый весом по пятьдесят тонн, а также пару чудовищно больших, смертоносных «Сталкеров». Всего мгновение назад они с Фландерсом решили, что смогут справиться с поврежденным «Орионом», а теперь соотношение сил резко изменилось в сторону противника!.. Самое время убираться подобру-поздорову!

Хорошо, что пущенные ракеты угодили мимо, все-таки целились они наугад. Лори тут же дала задний ход, однако залп второго «Сталкера» накрыл ее. Большинство ракет угодили в покатый склон, но два попадания застряли в корпусе ее робота, они повредили левую сторону груди – сигнальные светлячки замигали на панели. С той стороны брони почти не осталось. Тем не менее машина сохранила управляемость. Спасибо Фландерсу – он еще раз атаковал «Ориона» с помощью управляемых ракет. Вражеская машина, заманившая «Ястреба» под огонь своих товарищей, теперь всерьез решила заняться «Дервишем».

Наибольшую опасность для подполковника Калмар теперь представляли «Сталкеры». Восьмидесятипятитонные машины были вооружены очень мощными лазерами и установками для запуска ракет. К счастью, эти сверхтяжелые машины с трудом могли одолеть крутой, покрытый осыпями склон. Угол наклона их могучих когтистых опорных лап был невелик, так что на скате они не могли ставить их параллельно поверхности. «Сталкерам» в этом случае приходилось постоянно прибегать к помощи специальных опор. В отличие от этих гигантов, человекообразные «Орион», «Ястреб», «Требашет» и «Горбун» могли взобраться по склону, но спуститься напрямую им тоже было невозможно. Только зигзагом, но этот вариант сразу отпал, когда Лори, восстановив власть над своей машиной, заметила, что оба «Сталкера» присели и откинули назад свои бочонкообразные корпуса, чтобы увеличить угол наклона стрельбы из лазерных орудий и обеспечить наведение реактивных снарядов. Их туловища могли скользить по специальным направляющим, проложенным в посадочных местах, к которым были прикреплены толстые короткие ноги.

Еще один быстрый взгляд на дисплей, на который выводились данные о готовности к стрельбе… На нем горела красная надпись: «Загрузка РДД», наконец она сменилась зеленой: «РДД готовы». Высунув из-за гребня холма только плечи, уловив в перекрестье ноги ближайшего «Сталкера», на котором тоже, по-видимому, шло перезаряжение, она нажала на спусковой крючок. Полный залп ракет дальнего действия – наиболее мощного оружия, имевшегося на вооружении боевых роботов, – состоял из пяти снарядов. Расстояние до цели не превышало пятидесяти метров. Все они взорвались практически одновременно. Словно гейзеры из камней и пыли взметнулись из-под ног гигантского штурмового робота. В следующее мгновение машина, комично махнув своими короткими, тупо обрезанными верхними конечностями, потеряла равновесие и опрокинулась на спину, задрав к небу когтистые нижние опоры. По лощине прокатился оглушительный гром.

Сама пораженная результатом своего залпа, Лори тут же нажала на спусковой крючок, управлявший прыжковыми двигателями. Ей необходимо было срочно перелететь на противоположную сторону лощины, чтобы сбить врагов с прицела. Этот прием здорово помог ей в поединке с «Аполлоном». Не тут-то было! В кабине зазвучал предостерегающий сигнал, замигали контрольные лампочки, однако она сама по холостому свисту и шипению в двух из трех прыжковых двигателях поняла, в чем дело. Камеры горения не могли создать необходимое давление – то ли их стенки были пробиты, то ли истрачено все горючее, в любом случае она не имела возможности резко сменить позицию. Это досадное обстоятельство в столкновении с такими мощными машинами, как «Сталкеры», могло привести только к одному результату – к смерти!

В этот момент ее левую нижнюю опору начало трясти от попаданий снарядов, пущенных из автоматического орудия. Она успела развернуться – вражеский «Орион», дав залп по «Дервишу», подобрался к ней метров на двадцать и теперь, довернув правую руку, открыл убийственный огонь на поражение. Цель вражеского пилота была ясна: загнать наемника на другую сторону гребня, где его могли бы накрыть товарищи. Лори машинально бросила «Ястреб» в бок, потом прыжком отскочила еще дальше и наконец тяжелой неуклюжей рысцой помчалась в сторону поворачивающегося в ее сторону «Ориона». Вражеский пилот тут же прекратил стрельбу и проявил готовность схватиться с ней врукопашную. Робот широко расставил руки, сжал пальцы в кулаки, однако действия Лори привели его в замешательство. Подполковник не остановилась перед «Орионом», не стала заносить кулак, а прямо с разбегу всей своей массой ударила врага в грудь. Противник устоял, однако на мгновение потерял равновесие, этой секунды хватило, чтобы Лори схватила обеими верхними конечностями его руку с автоматической пушкой и принялась выворачивать ее в суставе. Вражеский пилот машинально нажал на спусковой крючок. Сработало заряжающее устройство, однако выстрелов не последовало – что-то внутри конечности заухало, завизжало…

Затем последовал взрыв. У «Ориона» сорвало часть броневой защиты, и град шрапнели ударил в грудь «Ястреба». В пылу борьбы оба робота, постепенно разворачиваясь, выбрались на самый гребень, и Лори краем глаза успела заметить, как второй «Сталкер» дал залп РБД. Слава богу, что она оказалась укрытой корпусом «Ориона», который и получил полную дозу неуправляемых ракетных снарядов. В следующее мгновение толстый лазерный жгут, пущенный «Сталкером» из орудия повышенной мощности, снес «Ориону» верхнюю часть головы. Обнажилась рубка… В этот момент новый взрыв потряс уже верхнюю конечность «Ястреба». Пилот «Ориона» и не думал сдаваться и успел нанести удар кулаком прямо по прозрачному козырьку, предохранявшему кабину Лори. Ее обдало градом осколков. Тут же она успела заметить, как вражеский водитель выбрался из разбитой кабины «Ориона» и покинул густо задымившего робота.

Лори попыталась освободиться из объятий вражеской машины – оттолкнулась от его груди обеими руками. Сразу почувствовала, что левая конечность совсем не слушается, да и правая движется совсем не так, как следует. Наконец ей удалось отступить – ужасный скрежет металла проводил ее. «Орион» так и остался стоять на вершине – дымящая металлическая скульптура с разбитой головой, неестественно откинувшая корпус.

«Вот он, памятник войне», – мгновенная мысль пролетела в голове у подполковника Калмар-Карлайл. Ее робот, тяжело ступая, спрятался за гребнем. Внутри машины что-то отчаянно визжало и скрипело, прямо под ногами послышалось звучное сипение – совсем как в простуженном человеческом горле. Левая рука совсем не слушалась – видно, крепко въехал по ней дымящийся на вершине «Орион». Взглянув на обзорный экран заднего вида, подполковник обнаружила, что за ней тянется обильный след из смазки и охлаждающей жидкости. Получив запрос, бортовой компьютер ответил, что из гидравлических систем нижних конечностей вытекает жидкость, существенна и убыль охлаждающего раствора… «Этак я долго не протяну!» – решила Лори. Эта мысль заставила ее поторопиться… В следующее мгновение в разбитом стекле мелькнуло небо, камни, и ее робот с грохотом рухнул лицом вниз. Она потеряла сознание.

Очнувшись, определила, что без памяти была всего несколько мгновений – часы подсказали!.. Хотя можно ли верить часам? Перед глазами плыли радужные круги. Вокруг стояла сероватая, чуть подсвеченная тьма. Следом толчком пришла мысль – надо спасаться! Эти, из гвардейского полка, обязательно выберутся на гребень. Накрыть ее залпом дальнобойных управляемых снарядов будет делом нескольких десятков секунд. Тут она почувствовала запах дыма. Совсем дело плохо!.. Пожар внутри робота редко предоставляет пилоту шансы на спасение. Лори всегда страшно боялась огня. Один только намек, что ей суждено сгореть в кабине погибающего робота, приводил ее в ужас.

Она сорвала с головы нейрошлем и, чуть привстав, швырнула его за спину, затем отстегнула патрубки, удлинявшие жилет с системой охлаждения, освободилась от сбруи привязных ремней и ударила кулаком в аварийный люк. Следом опомнилась – что толку колотить в него. Прежде следует отвинтить колесо.

Сделано! Однако крышка не поддалась. То ли ее чем-то придавило, то ли заклинило закрывающее устройство… Нажать на кнопку, которая приводила в действие взрывные болты, Лори не решилась. Если люк завалило, то ударная волна может запросто изжарить ее в кабине. Она поползла вперед, перебралась через приборную панель и постаралась протиснуться в широкую щель в разбитом бронированном стекле. Это был трудный путь, ведь руки и ноги у нее были обнажены. Она ободрала их в кровь, однако даже глубокие царапины не смогли остановить ее. Между тем в кабине становилось жарко, как в сауне. Наконец ей удалось проскользнуть в разбитое отверстие. До земли было около полуметра.

Она, сцепив зубы, спрыгнула и побежала. Местность вокруг была открытая. Единственное спасение – убежать как можно дальше от гулко топающих за спиной вражеских машин, которые упрямо взбирались по склону. Впереди, возле самого подножия пологого хребта, маячил разбитый, помятый «Дервиш» Фландерса. До него еще метров пятьдесят… Она рванула в сторону от «Дервиша», прекрасно понимая, что в последующем сейчас огневом контакте шансов выжить у нее не будет.

Между тем тяжелая шаркающая поступь у нее за спиной становилась все ощутимей. Земля тряслась под ногами, сзади отчетливо доносился скрежет металла о камни. Наконец она не выдержала и обернулась. Один из «Сталкеров» уже выбрался на гребень – поражающее воображение металлическое чудовище, замершее возле стоячих останков не менее уродливого, дымящегося «Ориона». Тут же – теперь слева от погибшего робота – появилась трапециевидная голова другого однотипного монстра. Видно, они все-таки сумели поставить его на ноги. Облака белого дыма вырвались из груди первого «Сталкера» – это пошли РДД. Два полных залпа! Лори едва не закричала от ужаса: «Даг, спасайся!..» Как он мог ее услышать?.. Даже если бы отозвался, все равно не покинул бы поле боя. Он, Даг Фландерс, был ее единственным спасением, водитель «Дервиша» тоже понимал это. Пока вражеские роботы видели перед собой более привлекательную цель, никто из пилотов не обратит внимания на удирающую человеческую букашку.

Оба полновесных залпа угодили в «Дервиша». Грохот и пламя разрывов… Машина отступила на шаг, затем с усилием двинулась вперед – переставила левую ногу, затем правую. Это был его последний бой. Сержант Фландерс сражался за нее. Он не желал отступать. Лори поспешно нажала на клавишу радиопередатчика, вшитого в охлаждающий жилет, во весь голос затараторила: «Спасайся, спасайся, спасайся!..» Потом отчаянно сплюнула – это был спасательный передатчик, настроенный на частоту, на которой подаются сигналы бедствия. Всего одна частота!.. Как он услышит ее?

Фландерс не прятался – он по дуге направлялся к вражеским машинам, к которым теперь прибавились «Требашет» с «Горбуном». Огибал то место, где бежала Лори, – соображал, что следующий залп может оказаться для командира роковым. О себе он уже не думал. Лори бежала и рыдала во весь голос. «Ах, шутник, – твердила она про себя, – досмеялся!» Время от времени она оглядывалась. «Дервиш» брел, упорно покачиваясь из стороны в сторону, словно пьяный, в стельку нализавшийся металлический мужик, шагавший домой… «Ах, Фландерс, Фландерс!..» Лори размазала слезы – взгляд прояснился.

Теперь все четыре гвардейских робота вели огонь по гибнущей машине. Вот отлетела левая верхняя конечность, с груди шелухой посыпались остатки брони. Следующий залп РБД оторвал правую руку, и она, вращаясь в воздухе, со свистом пролетела у Лори над головой. Робот начал дымить. Ошметки так и сыпались из него – он на глазах терял броневую одежку. То, что обнажалось внутри, было не для слабонервных – на таком расстоянии искусственные плоть и узлы мало чем отличались от человеческих…

«Черт побери, Даг! Выскакивай!..»

Как он мог услышать ее жуткий мысленный вопль? В этот момент ярчайший лазерный жгут прочертил воздух и вонзился в голову «Дервиша». Оттуда густо повалил дым. «Все, изжарили», – молнией пронеслось в сознании Лори, и в следующее мгновение пылающий робот рухнул на колени.

Лори обернулась – груди обеих «Сталкеров» окрасились белыми дымками. Еще один залп! Тут резкий нарастающий визг отвлек ее внимание, затем последовала вспышка, удар – и она оказалась на земле. Все плыло перед глазами. Из глубины всплыло сожаление – им так и не удалось захватить этот чертов конвой! Затем сердце сжала надежда – может, Даг Фландерс остался жив? На войне чего только не случается. И опять накатила горечь… Перед мысленным взором – наверное, в последний раз – всплыло лицо мужа, и Лори повинилась перед Грейсоном. Все-то она делала не так, пусть он простит ее. Единственным ее оправданием может быть вера – она сделала все, что смогла. Ему не надо будет стыдиться подруги…

Только потом ее окатило жуткое желание жить. Это слово последним угасло в памяти.

Внутренним чувством Брандел Гарет ощутил изменение в обстановке. Все вроде складывалось как нельзя хуже, и все равно во всей этой суматохе, беспорядочном отступлении, торжествующих переговорах врага наметилась некая трещинка. Скорее надлом, словно и у противника где-то что-то не заладилось. Где и что, он не мог объяснить, однако это новое, прихлынувшее радостью ощущение заставило его выйти из передвижного штабного мобиля. Глаза заслезились от вечернего света – было далеко за полдень. После долгого наблюдения за экранами дисплеев ему не сразу удалось привыкнуть к естественному пейзажу. Приглядевшись, Гарет с удовлетворением отметил, что это новое, наделившее его надеждой чувство имеет под собой твердое основание. Вокруг, на всей территории Данкельдского космопорта, шла напряженная, хорошо организованная работа по налаживанию оборонительного пояса. Пять больших космических челноков уже стояли на бетонных дорожках – в них, согласно графику, не спеша заползали тягачи и шагающие вездеходы технических служб. Снизу в люки на специальных подъемниках грузили боеприпасы. Вскоре должны были прибыть остальные шаттлы, что, во-первых, увеличит прочность обороны, во-вторых, позволит нанести существенный ущерб противнику. Как бы заманить его поближе к космопорту – это задача сама собой всплыла у него в сознании.

Идея была замечательная – она мгновенно сложилась в мозгу. Отступающие подразделения должны действовать таким образом, чтобы заманить легионеров в мешок, и все то, что было преимуществом наступавшей стороны, теперь обернется против них. Гарет невольно повернулся в сторону крепости – вон она, на вершине холма. Черные стены, тупыми углами выпирающие над скальными откосами бастионы… Все еще огрызающийся огнем нарост на холме, торжествующий, раскрывший свое нутро и выпустивший защитников в чистое поле. Вот и хорошо… С той стороны еще доносилось стаккато автоматических выстрелов. Время от времени было слышно уханье ракетных разрывов и шипение лазерных орудий. Это, по-видимому, стреляли крупнокалиберные пушки крепости. Однако в самом звуковом сопровождении боя наметились явные изменения. Прислушавшись, Гарет сразу уловил, что прежний постоянный то нараставший, то стихавший гул сменился отдельными звуковыми аккордами, и не по всей линии соприкосновения с противником теперь ухало, шипело и разрывалось, а только кое-где – так отметил про себя это обстоятельство маршал.

Это подтверждало вывод, который он сделал, наблюдая за ходом боя на обзорном экране.

Каждое сражение имеет свой темп и ритм, который легко улавливается в нарастании или ослаблении огня, в его перемещении вдоль линии фронта, даже в ворохе докладов, их тоне и содержании. Еще раз осмысливая складывающуюся обстановку, Гарет пришел к выводу, что потеря управления и позиция наблюдателя, которую он должен был принять после того, как легионеры предприняли вылазку из крепости, исчерпали себя. В утренние часы, обнаружив, что два его батальона попали в тиски, чем он мог помочь своим войскам? Тем, что до исступления кричал бы им: держитесь, держитесь? Он это и делал, но что это за управление? Что за командир, который ни на что больше не способен, как только бездумно гнать своих солдат в бой? Он с юности ненавидел подобных горлохватов, выучивших три слова: вперед, держись и давай-давай – и считавших себя настоящими командирами. В такой суматошной обстановке подстегивать командиров батальонов и рот означало только лишний раз дергать их и лишать самостоятельности в принятии решений. То есть единственного шанса достойно выбраться из этой мясорубки… Вот почему он, решившись на отступление, ни до, ни после этого приказа старался не вмешиваться в течение боя. Теперь, однако, наступил момент, когда он мог и был обязан вновь взять вожжи в свои руки. Наконец-то и словечко родилось, способное точно описать ситуацию на поле боя: его войска успокоились! Отступать так отступать – в этом смысле его командиры рот и копий были хорошо обучены. Стоило врагу только чуть-чуть ослабить напор, внести сумятицу в нараставшие до того момента атаки, как командиры подразделений организовали взаимодействие, восстановили единую линию заслонов, и теперь не гвардейцы, а наемники все чаще недосчитывались боевых машин, погибавших в поединках.

«Вот-вот, – обрадовался Гарет. – Вот в чем суть произошедшего – легионеры явно ослабили напор. Их боевая мощь вдруг растеклась по многим направлениям. Они словно разжали кулак и начали тыкать растопыренной пятерней во все более и более крепнувшие боевые порядки Третьего полка. Все чаще к периметру обороны космопорта выходили отдельные, явно бесцельно шатающиеся роботы. В полдень о таком можно было только мечтать!.. Что же там у них творится в крепости?»

Конечно, подобное случается во время сражений. Обстановка в бою может измениться за несколько секунд – он сам тому был свидетелем. Удача в любой момент может отвернуться от победителя. Он еще раз бросил взгляд в сторону крепости, на этот раз смотрел долго, пытался проникнуть взором в казематы этого мрачного, вздыбившего башни замка. Кто противостоит ему в этом сражении? Кто руководит войсками на поле боя? Подполковник Лори Калмар-Карлайл? Вряд ли. Он не мог поверить, что она лично вступила в бой, заняла место пилота. Все разведданные противоречили такому выводу. В сводках сообщалось, что она уже два года не садилась в кресло боевой машины, не принимала участия в боевых действиях. Одним словом, потеряла навыки… В составе пилотов воюющих машин ее обнаружить не удалось. Значит, она находится в крепости и руководит оттуда? Тоже нелепость. В Легионе Серой Смерти давным-давно сложилось мнение, имевшее силу закона, что, сидя в тылу, много не накомандуешь. Выходит, максимум, на что способна эта дамочка, – это сидеть в крепости, в самом безопасном каземате, и изображать из себя командира? Однако подобная схема сразу затрещала по всем швам. Даже если Калмар-Карлайл не имела отношения к управлению войсками во время дневного сражения, кто-то ведь спланировал и исполнил мастерский маневр с подходом их второго батальона. Кто-то ведь сумел зажать его роты в железные огневые тиски!..

Ладно, этот вопрос сейчас не так важен. Если именно Калмар-Карлайл оказалась его оппонентом в ходе сражения – что ж, он готов салютовать ей. Она проявила себя с самой лучшей стороны. По-видимому, уроки мужа не прошли для нее даром. Если же кто-то другой фактически руководил сегодняшней операцией – тот, кто непосредственно принимал участие в боевых действиях, – тогда, возможно, поворот событий связан с его гибелью или тяжелым ранением. В любом случае необходимо поставить разведке задачу прояснить этот темный вопрос. По всему получается, что это не последнее его столкновение с Легионом Серой Смерти. Захват Гленгарри всего лишь часть – и далеко не самая существенная – операции «Экскалибур». Так что нынешнее отступление не более чем легкий укус. Тут маршал осадил себя – не стоит запудривать себе мозги всякими обтекаемыми фразами. «Экскалибур» «Экскалибуром», но сегодняшнее поражение – тяжкий и своевременный урок. Он обязательно прикажет разведотделу прояснить в сегодняшнем сражении каждый час, каждую минуту: кто, где, когда и с кем вступил в боевое соприкосновение. Итак, у него в запасе два дня. За это время он должен прежде всего организовать полную эвакуацию с Гленгарри и по возможности нанести как можно больший ущерб оборонявшим планету легионерам.

Операция «Экскалибур» уже осуществлялась по другим направлениям. Не надо думать, что он так глуп, чтобы ставить на кон свою судьбу. Результат не может зависеть от одного, ну, от двух, проигранных сражений. Гленгарри все равно окажется в его руках, как, впрочем, и дюжина других миров, рассредоточенных в этом объеме свободного пространства. Сеть раскинута широко, ячейки узкие. Никуда эти, из Легиона, не денутся!.. Может случиться так, что им скоро придется поступить к нему на службу. Если ему не удалось разгромить их, может, он получит их в качестве приза?

Гарет усмехнулся и, повернувшись к крепости, отдал шутливый салют, затем решительно вернулся в штабной мобиль.

Ему еще многое предстоит сделать!

IX

Крепостной холм, Данкельд

Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время 0551 час

16 мая 3057 года

Вот чего Лори никак не ожидала – так это что сознание вновь вернется к ней.

Она все помнила четко, обстоятельно: четыре металлических монстра, выстроившихся на утыканном гранитными выступами гребне, шипящий посвист лазерного шнура толщиной в руку, гибнущий робот Фландерса, языки пламени, свои последние мысли, последний душевный вопль «жи-и-ть!» и неверие в это, затем провал во тьму. Теперь неожиданное прозрение, возвращение к свету озадачило ее. Ради чего была потрачено столько усилий? В глубине души ответ у нее всегда был наготове. Конечно, ради Грейсона, самого дорогого для нее человека. Как бы иначе он мог вернуться в крепость, как иначе врачи спасли бы его?! Ради этого она готова было пожертвовать своей жизнью. Ладно своей, но и жизнями десятков подчиненных тоже. Потеха в другом – вон оно как все повернулось. В преддверии победы смерть настигла ее, однако она чудом спаслась – такое бывает только в плохом романе, где неизбежен счастливый конец, общее веселье, когда в финале все пляшут и поют. О какой вселенской справедливости можно говорить, если для выздоровления мужа необходимо было принести в жертву Фландерса? «О-хо-хо, жестокая штука война!..» Лори пришла в сознание спустя несколько часов после гибели своей машины. «Ночного ястреба» между тем уже отволокли в крепость, где в специальном ремонтном отсеке инженеры и техники решали его судьбу. Жизнь Лори спасло подошедшее копье боевых роботов, которых она вызвала перед тем, как они с Фландерсом отправились на поиски конвоя. Эти пилоты застали последние сцены трагедии. Вот и получается, что она родилась в рубашке, укорила себя Лори, разглядывая потолок медицинского отсека. Более того, повреждения, полученные ею при бегстве по полю, оказались не так серьезны, как это выглядело при первом осмотре. Сотрясение мозга средней тяжести, переломы ребер – вот, собственно, и все. «Через месяц, подполковник, – сказал ей главный хирург, – будете как огурчик». Теперь она лежала в гипсе, не имея возможности повернуться. Тело чесалось – это было обиднее всего. Выжить и не иметь возможности всласть почесаться!..

Правда, в тот момент собственное здоровье интересовало ее меньше всего. Первым делом она потребовала сообщать ей всю текущую информацию, отказывалась принимать лекарства, пока ей не будет доложено о расположении противника. В конце концов Лори допекла врачей, и те согласились, чтобы техники поставили в палате обзорный дисплей, на котором воспроизводилась обстановка, складывающаяся на поле боя. «Сталкеры» вместе с «Требашетом» и «Горбуном» продолжали движение. Атаковать конвой было бесполезно, так как он уже оказался в пределах досягаемости батарей, охранявших космопорт. Один из техников сообщил Лори, что подбитый «Орион» остался на прежнем месте, только завалился на ту сторону гребня. Эти, из десанта, не смогли обеспечить его доставку в космопорт. Они так спешили… Эта новость вызвала у Лори горькую усмешку. Помнится, перед началом боя Макс Дево, сержант из частей технического обеспечения, напомнил ей, что Легион нуждается в хорошем моторе типа «Влар-300» и ей, полковнику Калмар, стоит потрудиться и подбить «Мародера» или «Атлас», оборудованных подобным движком. Вот и исполнилось его пожелание – на «Орионе» как раз стоял «Влар-300».

Следом прежняя горечь наполнила сердце. Недешево достался наемникам этот двигатель. Цена ему – человеческая жизнь. Она уже более трезво смотрела на гибель Фландерса. Прежде всего Легион потерял прекрасно подготовленного пилота и храброго бойца. Его тела так и не нашли. Вероятно, сгорел в кабине…

Все это случилось почти двое с половиной суток назад. После того как в ее палате поставили обзорный экран, Бен Уотсон, главный врач госпиталя Легиона, отдал негласное указание, чтобы подчиненные поменьше беспокоили Лори, однако она, сразу смекнув, что к чему, в качестве начальника гарнизона отменила его распоряжение и потребовала, чтобы ее в особом лечебном коконе перенесли в штабной отсек. Там она неожиданно для всех встала на ноги. Все протестующие восклицания отмела в приказном порядке и вновь взяла на себя обязанности командующего. Со своего обычного рабочего места она следила за маневрами приближавшихся к Гленгарри полосатых космических челноков. Те перешли на околопланетную орбиту, совершили несколько витков и наконец вошли в нижние слои атмосферы.

– Полковник Калмар?

Лори оторвалась от экрана, повернулась на голос и глухо застонала. Резкая боль пронзила грудную клетку, изо всех сил она попыталась сохранить самообладание.

Майор Ре Хоук склонился над ней. На лице тревога и сострадание:

– Полковник, с вами все в порядке?

Лори выдавила улыбку, посидела несколько мгновений с глупейшей, как она решила про себя, ухмылкой на лице. Потом призналась:

– Все-таки побаливает…

– К черту, полковник. Вам необходимо лечь в стационар! К чему эти подвиги!..

– Я должна быть здесь, майор. Что у вас?

Хоук недоверчиво посмотрел на нее, потом решил, что спорить бесполезно, и протянул дискету:

– Вот мой отчет о действиях батальона. Должен признаться, что последние учения оказались несколько более опасными и трудными, чем ожидалось. Не так ли, полковник?..

Лори засмеялась:

– Что да, то да! За эти учения вас надо наградить орденом в форме распростертых крыльев – вот что я могу сказать, майор! Это был замечательный пример скоростного марша по особо пересеченной местности. Полное соблюдение маскировки, тщательная проработка маршрута, внезапность появления на поле боя… Слов нет, Ре, ваш марш можно сравнить с Великим походом. Или с «Анабасисом» Ксенофонта. Древнегреческий полководец, исторический писатель, философ, ученик Сократа. В 401 году до нашей эры сумел вывести десять тысяч наемников из Персии. Этот поход вошел в анналы мировой военной истории под названием Поход десяти тысяч.

Хоук не смог скрыть смущения, на лице у него появилась пренебрежительная, совсем мальчишечья гримаса:

– А-а, пустяки! Просто у нас не было выбора, полковник. Мы должны были сделать это. Ничего больше, просто успеть вовремя.

– Хм. – Теперь Лори не смогла скрыть некоторого недоумения.

За сорок с хвостиком лет службы в частях, состоящих исключительно из наемников – то есть людей, пришедших служить по контракту, – ей доводилось встречать разных людей. И офицеров тоже… Она должна была признать, что это был первый случай такого серьезного – можно сказать жертвенного – отношения к своим обязанностям и к товарищам. Она не хотела употреблять слово «долг» – оно не было в чести у наемников. Обязанности – да, но долг?.. Что такое долг? Перед кем долг?.. Обычно наемник никому ничего не должен…

– В любом случае, – добавила она после некоторого раздумья, – вы поспели вовремя и спасли моих ребят от больших неприятностей, за что я вам очень благодарна.

Далее она по-деловому вставила дискету, нажала клавишу и, просмотрев представленный отчет, задумчиво сказала:

– Итак, за время перехода потеряно семь машин. Механические повреждения. Восемь роботов были разбиты в бою, большинство из этих машин требуют серьезного ремонта. У еще семи поломки средней тяжести. Это чересчур много, майор.

– Так точно, – кивнул Хоук. – Я слышал, что вы потеряли всего пять машин. Считая вашу собственную.

– Это если считать на конец дня сражения. К его началу мы потеряли еще четыре машины. Теперь, мой друг, Легион представляет собой не более чем усиленный батальон. Это без учета потерь третьего батальона на Каледонии. Я так полагаю, что вскоре нам придется вывесить объявления о дополнительном наборе добровольцев.

Хоук недовольно поморщился:

– Значит, опять бесконечные тренировки?

– Это точно. Каждый день, по усиленной программе. – Лори вытащила дискету и положила рядом с собой. – Что, не впечатляет? – спросила она и сама себе ответила: – А какие расходы!..

– Мы быстро наберем форму. Костяк есть, а мясо нарастет. Конечно, особенно серьезны потери в боеприпасах и боевой технике. Так всегда бывает после больших сражений. Сейчас, конечно, нам не стоит ввязываться в новую драку. Мы скоро встанем на ноги и тогда…

– Спасибо, майор.

– Полковник?..

Лори глянула на Хоука и решительно ответила:

– Я чувствую себя прекрасно.

Лори Калмар-Карлайл повернулась к экрану и вывела на дисплей сведения о потерях в материально-технической части. Боль отразилась у нее на лице, когда она ознакомилась с цифрами. Та подспудная тревога, которая донимала ее последние два дня, была связана как раз с этой стороной окончившегося сражения. Любая серьезная кампания требовала особого внимания к полнокровному материально-техническому обеспечению, и скоротечность боевого соприкосновения только усугубляла вопрос снабжения войск. Каждая задержка с подвозом боеприпасов могла стоить жизни пилотам. С этой точки зрения положение в Легионе можно было, по мнению Лори, назвать катастрофическим. Если рассматривать вопрос исторически, то Гленгарри была выбрана в качестве опорного пункта для Легиона Серой Смерти не только из-за наличия на планете такого опорного узла, как древняя крепость, но и потому, что здесь была достаточно развитая промышленность. Войскам много чего надо: боеприпасы, броневые плиты, электронное оборудование, системы связи, ремонтное оборудование, искусственные мускулы – все и не перечесть.

В этом смысле Легиону повезло с выбором места дислокации, особенно после того, как Грейсон Карлайл был утвержден бароном Гленгарри и, согласно традиции, планета стала считаться его наследственным леном. Большинство других отрядов наемников закупали все необходимое на свои достаточно скудные средства либо получали по контракту, заключенному с богатыми работодателями. Ими обычно становились царствующие дома. Однако во Внутренней сфере после развала Звездной Лиги даже такие сильные фамилии были ограничены в своих ресурсах: число планет, на которых была развита соответствующая производственная база, было невелико. Геспериды II, расположенные в двух прыжках от Гленгарри, например, являлись одним из таких редких промышленных центров, которые занимались снабжением прежнего правительства независимого Лиранского Содружества боевыми роботами и комплектующими к ним. Теперь, после слияния этих двух государств, заводы, расположенные на Гесперидах, заняли важное место в обеспечении армии Федеративного Содружества. Гленгарри в этом отношении тоже имела соответствующую инфраструктуру, и хотя боевых роботов здесь не изготовляли, все необходимое для обеспечения их бесперебойной работы производилось на фабриках Данкельда, а также на Россе и Инверуре. Чего недоставало для содержания Легиона наемники получали путем обмена.

– Похоже, что нам потребуется не менее полугода, прежде чем мы восстановим свои запасы, – наконец выговорила Лори. – Черт побери! Две недели никому не нужной схватки, и вот мы опять у разбитого корыта. Только к ноябрю нам удастся набрать прежнюю мощь.

– Может быть, третий батальон?..

Лори остановила Хоука одним движением брови.

– Судя по докладам, которые дошли до меня, они голыми летят домой. Батальон все трофеи оставил на Каледонии. Это было одним из условий перемирия.

Как раз этот пункт договора больше всего пришелся ей не по вкусу. Как можно было бросать такую дорогостоящую технику! А что было делать? Оставлять ее врагу? Время! Вот что было важно в тот момент. Скорее вернуться на Гленгарри. Выбора у третьего батальона не было.

– Если всерьез задуматься над тем, что мы имеем на сегодняшний день, – продолжила она, – мне кажется, что Гарет мог бы вполне остаться на планете. Я не уверена, что мы даже в компании с третьим батальоном и копьем охраны штаба смогли бы выкурить его из космопорта.

– Вряд ли, – отозвался Хоук. – Думаю, он тоже испытывал нехватку боеприпасов.

– Может быть.

Или он так и планировал операцию? От этой мысли дохнуло могильным холодом. Встает вопрос: кто выиграл, а кто проиграл в этом сражении?

– Полковник Калмар! – Загорелся расположенный сбоку экран. На нем высветилось лицо дежурного офицера связи Уитни Ронга. – Первый космический челнок вышел из зоны ПТ.

– Простите, майор. – Лори кивнула Хоуку.

– Конечно, полковник.

Зона ПТ – потери связи – особый ионизированный слой в атмосфере планеты, где излучение разогретого до высочайшей температуры газа препятствует распространению радиоволн.

Лори направилась к коммуникационному дисплею. Из динамиков раздался металлический, лишенный человеческих обертонов голос:

«Космопорт, это „Индевор“. Мы различаем ваши маяки, траектория снижения дельта-три. Скорость – восемьсот километров, высота – два-пять-восемь-пять метров. Пожалуйста, передайте исходные данные для захода на посадку. Конец».

Это, несомненно, голос Илза Мартинеса – Лори узнала бы его из тысяч других. Он являлся капитаном «Индевора».

– «Индевор», это космопорт, – ответила Ронга. Голос ее приобрел привычные властные нотки, хотя Лори удалось различить и некоторое волнение, в ту минуту владевшее девушкой. – Небо чистое, на высоте один-восемь тысяч метров редкие цирус.

Потолок не ограничен. Ветер северо-восточный, постоянный, пять метров в секунду.

Лори наклонилась, взяла микрофон.

– Добро пожаловать домой, «Индевор», – сказала она.

– Полковник Калмар! – воскликнул Мартинес. – Это вы?

– А кто же! Мы тут устроили небольшую вечеринку в честь вашего прибытия. Поторопитесь, а то вам не достанется самое вкусненькое.

«Вас понял, вас понял, – затараторил Мартинес. Теперь его металлический голос обрел живые нотки. – У нас на борту есть пассажир, он обязательно заинтересует вас. Док просил передать, что пока все показания неплохие».

Лори, не подавая виду, вздохнула с облегчением:

– Спасибо, «Индевор». Скажите точно, когда прибудете? Как вам удалось обогнать время? Мы не ждали вас так быстро.

«Это долгая история, – ответил Мартинес. – Одним словом, нам удалось найти некий звездный прыгун и оседлать его. Высадились мы в пиратской точке. Гарет и его люди никак не ожидали подобного подарка».

– Это точно. Вы свалились им как снег на голову. Они побили все рекорды по скорости погрузки и драпа с поверхности планеты. Теперь они,должно быть, на полпути к своим звездолетам.

«Так и есть. Мы засекли их радарами… Мы не спускаем с них глаз, чтобы они не выкинули какую-нибудь подлую штучку. Похоже, они в самом деле уходят».

– Садитесь спокойно, «Индевор». Встретимся, когда приземлитесь. – Она глянула на Хоука и предложила: – Майор, не составите мне компанию?

– Конечно, полковник. Я буду чертовски рад вновь увидеть их.

«Боже, он еще жив…» Эта радостная мысль преследовала ее до самого космопорта, куда она отправилась в сопровождении Хоука и двух ребят из службы безопасности. Сначала лифт поднял их на уровень земли, где был расположен выходной шлюз. Все эти недели, получив сообщение о беде под Фалкирком, она старалась не вспоминать о ранении мужа. Старалась отогнать всякую мысль, способную лишить душевного равновесия. Как бы то ни было, он жив, это было самое главное.

Спустя десять минут они расположились в капсуле монорельсовой дороги, которая связывала Крепостной холм и космопорт Данкельда. Солнце уже встало над острыми зазубринами пиков Шотландских гор – огромное и теперь, в минуты восхода, оранжевое. Густые толпы собрались на территории космопорта – большинство жителей при первом известии о появлении в окрестностях планеты вражеского десанта бросили родные дома и ушли в горы. Сразу, как только стих рев двигателей последнего космического челнока захватчиков, они начали возвращаться в родные места.

День выдался на удивление приятным. Свежий ветерок разогнал запах гари, и все равно повсюду угольно-черными пятнами выделялись следы пожарищ. Бои вокруг космопорта оказались наиболее жестокими. До сих пор возле здания главной диспетчерской столбами торчали два обгорелых боевых робота. Зрелище было жуткое. Их испеченные внутренности, оскалившиеся морды вызывали содрогание у каждого, кто бросал на них взгляд. Чуть поодаль торчали ребра сожженных грузовых мобилей, которые враг был вынужден бросить на Гленгарри, а еще дальше расползшимися исполинскими кучами выделялись пепелища, где сжигалось снаряжение, на погрузку которого уже не осталось времени. Они заметно дымили, и этот смрад время от времени густо наваливался на плотную массу встречающих людей, заставляя их менять места ожидания. Сверху это выглядело так, будто собравшаяся на территории порта толпа постоянно сдвигалась то влево, то вправо. Это колыхание сначала очень озадачило Лори, но, когда она уловила острый прогорклый запах, оставляемый сгоревшими упаковками из пластмассы, сама невольно зажала нос. Уже на земле подполковник Калмар-Карлайл вновь невольно изумилась человеческой страсти к зверству и разрушению. Уходя, в свои последние часы на Гленгарри гвардейцы Гарета не пощадили здесь ни одной, даже самой маленькой вещицы – все сокрушили, сожгли, опоганили.

Зачем?

Возле одной из исковерканных серией мелких взрывов бетонных посадочных площадок, уткнувшись носом в землю, лежал космический челнок «Пегас». Этого ободрали неутомимые любители сувениров – только это фанатичное воронье могло добраться до самых недоступных мест и выломать, отвинтить, взять на память куски серебристо поблескивающей обшивки, крепеж, сохранившиеся панели и черт знает что еще они могли утащить!..

День и две ночи, специально выделенные магистратом, бригады уборщиков занимались расчисткой территории. К ним присоединились добровольцы, однако единственное, что удалось сделать, – это подготовить к посадке несколько площадок и привести в порядок участок, отведенный для зрителей.

Как только в город пришло известие, что шаттлы на подлете, все население хлынуло в сторону порта. Среди встречающих не было слышно ни песен, ни звуков музыки, редко попадались веселые лица – народ молчал и время от времени группами перемещался в сторону от ветра, приносящего с собой нестерпимое зловоние.

Они ждали! Они остались верны Грейсону. К тому же третий батальон в своем большинстве был укомплектован на Гленгарри, так что в толпе было много родственников солдат. Судьба их была неизвестна – потому, наверное, так печальны и напряжены были лица ожидающих.

Сердце у Лори тревожно забилось. Что с ними будет, если окажется, что Грейсон больше никогда не сможет сесть в кресло пилота? Женщина встряхнула головой, отгоняя тоскливые мысли. Любой ответ, который приходил на ум, не устраивал ее.

В качестве начальника штаба подполковник Калмap-Карлайл являлась наиболее вероятным преемником Грейсона, однако Лори прекрасно знала пределы своих возможностей. Или казалось, что знает, но в настоящее время это не имело значения. Она проявила себя в качестве прекрасного штабного работника, превосходного организатора; и как боец, водитель боевой машины, она была хоть куда, однако всех этих качеств было явно недостаточно, когда речь заходила о должности командующего такого своеобразного военного организма, каким был Легион Серой Смерти. Она не могла представить себя в роли лидера или, проще сказать, вождя. Всякий, кто был знаком с Грейсоном Карлайлом, начинал понимать разницу между добросовестным и храбрым офицером и прирожденным руководителем, в присутствии которого загораются глаза не только у желторотых юнцов, но и у испытанных ветеранов. Ей не дано вызывать восторг у подчиненных, легендой пустить свое имя по всей Внутренней сфере. В подобных соображениях нет никакой мистики, усмехнулась Лори, только голый практицизм. Кому захочется постоянно выслушивать: «А вот Грейсон поступил бы здесь вот так-то…», «Грейсон никогда бы не позволил себе такого…», «Вот, помнится, Грейсон в таких обстоятельствах…»? Подобного рода заклинания никому не дадут спокойно выполнять свои обязанности. Но это было, так сказать, соображение мелкого порядка. Были и другие резоны. В подобных Легиону соединениях для выживания командиру было просто необходимо обладать глубоким даром стратегического предвидения. В любой его форме… От умения выстроить интригу до способности мгновенно сменить ориентацию. Политическая обстановка во Внутренней сфере менялась буквально на глазах.

Не было года, чтобы в том или ином уголке освоенного пространства не совершались события, которые были способны либо окончательно погубить Внутреннюю сферу, либо возродить к жизни что-то подобное Звездной Лиге. Причем все эти события происходили на фоне практически непрекращающихся боевых действий против кланов. Выжить в этом обжигающем вареве тоже надо уметь. Судьба щедро одарила Грейсона железной хваткой. Кем его заменишь, тем более теперь, когда Легион стоит на краю гибели?

Она перебрала в уме все возможные кандидатуры. Прежде всего майор Маккол с его медвежьим трудолюбием и упорством. Для командира батальона вполне годится, на этой должности стал одним из лучших офицеров, однако на командира полка не потянет… Ре Хоук? Безусловно, обладает способностями, готов принять нестандартное решение, но маловато опыта. Конечно, опыт – дело наживное, но у них нет времени, чтобы позволить ему нажить. Вот кто лучше всех подошел бы на эту роль – майор Джонатан Фрай, бывший командир второго батальона. Все было при нем – опыт, умение, образование, любовь подчиненных. Но вот беда – год назад в результате тяжелого ранения он оглох на одно ухо и теперь не может натянуть на голову нейрошлем. Техники пытались соорудить что-нибудь похожее, что можно было бы водрузить на голову Фрая, – не получилось! Грейсон всегда был тверд в выполнении уставного требования – командир обязан руководить боем из кабины боевого робота. Фрай разделял взгляды командующего и сам написал рапорт об отставке. Грей отказал ему, потому что он очень ценил Джонатана, однако о более высокой должности они оба даже речи не вели.

Кто еще остался? В некоторых полках, укомплектованных по принципу наемничества и живущих на самоокупаемости, существовало наследственное право на замещение верховной должности. Лори не смогла удержать иронический смешок, когда представила Алекса на должности командующего Легионом. В этом не было ничего обидного для сына – он оказался способным ребенком и в будущем вполне мог претендовать на эту должность. Однако пока он только ротный командир, не более того!.. Ему еще надо до батальона дорасти… Прыгать через ступени? Это возможно в регулярной армии большого государства, где повеление правителя определяет судьбу того или иного любимчика. В среде наемников все выглядит проще: если не тянешь, то и не берись, тебе же будет хуже. Итак, круг замкнулся.

«Святый Боже, спаси нас, если мне придется взять на себя ответственность за этих ребят!..»

Суть вопроса заключалась в том, что нынешнее положение Легиона Серой Смерти не давало времени для экспериментов. Не надо было обладать особой прозорливостью, чтобы догадаться – Легион оказался между молотом и наковальней. Хуже положения не придумаешь! Если Грейсон умрет, если он не сможет вновь взять бразды правления, Легион ждет печальное будущее.

Самыми большими неприятностями грозит ситуация, сложившаяся на Каледонии, где Легион формально нарушил пункт соглашения и открыл огонь по тем, кого должен был защищать. Оставим в стороне нравственный подход!.. Подобный поступок грозит разрывом контракта и поиском нового хозяина, что само по себе является исключительно трудным делом. Им не удастся остаться на Гленгарри и прилегающих мирах. Однако по здравому размышлению Лори пришла к выводу, что по данному вопросу, особенно после двух ощутимых побед, одержанных легионерами, вполне может наметиться компромис с правительством Федеративного Содружества. Опять же необходимо провести его в жизнь… Второй пункт – разгром производственной базы Легиона на Гленгарри. На полгода полк можно списать со счетов как ударное соединение, способное решать стратегические задачи. Вот вроде и все, но разве этого мало?!

Лори тяжко вздохнула – если бы это было все! Ее все больше и больше тревожило не совсем понятное решение Гарета напасть на Гленгарри. Она сердцем чувствовала, что именно отсюда исходит главная угроза, но в чем она

состоит, с какой стороны ждать нового удара, не ведала. Это и пугало…

«Ах, Грейсон, Грейсон! Как же ты просмотрел змею в своих рядах! В такой момент!.. Одно твое имя было способно воодушевить эти собравшиеся толпы на подвиги, на стойкость, на победу».

Если вычертить моральное состояние личного состава в виде некоего графика, то известие о возвращении третьего батальона и возможность спасти Грейсона отразились бы на диаграмме в виде двуединого высокого пика. Смерть его низвергнет кривую в самую бездну отрицательных величин. Если Карлайлу придется уйти в отставку, боеспособность полка заметно понизится. Все бойцы смотрели на него восторженными глазами, что всегда несколько смущало Лори и других офицеров, в любых условиях сохранявших трезвый подход к делу. Они лучше знали Грейсона, он тоже был не без недостатков. Лори очень любила его, но никогда не теряла голову в его присутствии.

Грейсона обожал не только личный состав полка, но, в общем, все население Гленгарри. Тому тоже было объяснение. Во-первых, Легион в основном комплектовался из местных, во-вторых, его потребности давали работу подавляющей части местной промышленности. Что случится с этими людьми, если Легион будет распущен или ему придется передислоцироваться в другое место? В какое другое место?! Эта мысль вызвала у нее раздражение…

В этот момент где-то высоко над редкими курчавыми облачками гулко раскатились громовые раскаты. Скоро в зеленоватом, насквозь промытом утреннем небе полыхнула молния, спустя несколько минут уже можно было различить тончайшее острие, насаженное на рвущееся из дюз, грохочущее пламя. Первый космический челнок буквально вывалился из зенита и, на глазах увеличиваясь в размерах, устремился к земле. Вели его опытные руки.

Все маневры – заход на посадку, сброс скорости – выполнялись красиво и броско. Так могли садиться только победители. На километровой высоте челнок встал

вертикально и, опираясь на тугие, хлещущие струи огня, начал резво оседать к земле.

Это был шаттл типа «Союз», напоминающий мяч для игры в регби, с чуть вытянутой вперед носовой частью. Поверхность его тускло серебрилась в лучах встающего солнца, тут и там были видны округлые, удлиненные надстройки, особого рода антенны и боевые башни. До аппарата еще было достаточно далеко, и Лори не сразу смогла прочитать крупную надпись на его борту – «Индевор».

Как только челнок снизился на расстояние в несколько десятков метров над землей, рев двигателей усилился. Пламя коснулось круглой бетонной площадки, толстые металлические опоры выдвинулись из огня и, словно нащупав плиты, накрепко уперлись в них, несколько раз спружинили, приняв на себя огромный вес космического корабля. Пламя неожиданно опало, рев стих, и наступила звонкая тишина. Только со временем вновь обнаружился посвист ветра, негромкий, все нараставший говор толпы, какие-то скрипучие звуки, раздававшиеся в корпусе челнока, бульканье сливаемой из внешнего порта охлаждающей жидкости.

Лори обратилась к Хоуку:

– Нам пора.

Наземная гусеничная транспортная машина доставила их к месту посадки. Как только они ступили в тень, отбрасываемую челноком, по небу вновь прокатились раскаты грома. Второй корабль заходил на посадку. Вот он перевернулся дюзами в сторону земли и начал не спеша приближаться к намеченному для него участку. Через несколько минут земли коснулся и третий космический челнок. Медленно раздвинулись двери, прикрывавшие вход в трюмы, где хранились боевые роботы, выдвинулись широкие аппарели и легли на бетон. Наконец в проеме «Индевора» показалась первая боевая машина, раскрашенная характерными для Легиона черными и серыми полосами. Это был девяностотонный «Горец». Шагнув на аппарель, он вдруг остановился и повел головой слева направо, словно отыскивая на местности незваных гостей. Рядом с ним на наклонный спуск вышел…

– Алекс! – не выдержала Лори. Даже на таком расстоянии было видно, как вспыхнуло от радости лицо молодого человека.

– Мама! – закричал он и бросился в сторону встречающих.

– Где этот поганый ублюдок Гарет? – разнеслось над космопортом.

Голос Маккола, усиленный динамиками робота, показался Лори песней. «Горец» не спеша сошел на бетонные плиты и, сдвинувшись в сторону, застыл. Опять покрутил головой, затем небольшой купол, расположенный на макушке робота, отъехал в сторону, и из люка выглянуло улыбающееся лицо шотландца.

– Гарет сбежал! – сложив ладони рупором, закричала Лори. – Как только услышал, что вы близко, сразу дал деру! И все его вояки тоже! Мы даже не успели пригласить их остаться!..

– Вот и здорово! – откликнулся майор. – А то мы пригнали отличную конницу с Каледонии.

Он, цепляясь за скобы, начал спускаться, и, не доходя двух метров до земли, спрыгнул, и подошел к Калмар-Карлайл и Алексу. На нем был охлаждающий жилет, надетый на футболку с короткими рукавами, и шорты.

– Да, следует признать, что вы мчались во весь опор, – обратилась к нему Лори. – Я думаю, когда он узнал, что вы всего в двух днях пути, он поставил все рекорды скорости эвакуации.

– Мы засекли следы нескольких шаттлов, когда приближались к планете, – сказал Алекс. – Тебе известно, каким образом мы так быстро попали сюда?

– Да, капитан Мартинес мне вкратце объяснил. – Он кивнула в сторону возвышавшегося в нескольких десятках метров «Индевора». – Как… он?

Алекс сжал челюсти, и на какое-то мгновение она вообразила, что случилось самое худшее. Дэвис успокаивающе потрепал ее по руке:

– Он все еще подвешен в этой своей колыбельке. Видел бы ты, какой там произошел бой. Он отлично сражался.

– Корабельный врач заявил, что с ним все будет хорошо, если они займутся им в стационаре, – торопливо добавил Алекс. – Он, конечно, выглядит… ну, не совсем хорошо, но за все время полета не было отмечено изменений в худшую сторону.

Лори кивнула. В последний раз о состоянии муж она слышала, когда третий батальон еще находился в Каледонии. Если ему не стало хуже – это, судя по всему, был хороший признак. Замороженное состояние вообще творит чудеса. Или, наоборот, губит окончательно. Сильный холод совместно с накачкой организма особыми препаратами всего лишь сохраняет тело в каком-то «полуживом» состоянии. Случалось, как только медики начинали поднимать температуру, пациент тут же умирал. Правда, такие случаи можно было по пальцам пересчитать.

В этот момент из недр космического челнока выполз транспортер на воздушной подушке, на котором покоился кокон с телом Грейсона. Из-под воздушных струй во все стороны полетела галька. В среде зрителей послышались крики. Люди в охлаждающих жилетах, на которых были видны знаки принадлежности к медицинской службе, взобрались на откидные места. Лори страстно захотела подойти поближе, посмотреть на него – какой он? Пусть даже ее глазам предстанет самое ужасное зрелище в жизни!.. Однако скрепя сердце она не стала мешать медикам и водителю мобиля – теперь каждая минута дорога. К тому же неизвестно, сумеет ли она справиться с собой при виде искалеченного тела мужа. И это на глазах у всех!.. Не стоит!.. Она сжала кулаки, Маккол вновь потрепал ее по руке. Лори кивком указала на его «Горца»:

– Вы что, действительно не ожидали встретить здесь Гарета с его ребятами?

– Конечно нет, полковник. Как я понимаю, вы отлично побеспокоились, чтобы мы могли совершить посадку в спокойной обстановке.

– Мы попозже обсудим этот вопрос, – вступил в разговор Алекс. – А сейчас вам не кажется, что стоит соблюдать все меры предосторожности? – Он махнул рукой в сторону толпы, собравшейся за ограждением в двух километрах от посадочных площадок.

Лори сразу догадалась, к чему он клонит. Уходя, Гарет мог оставить на планете специальные диверсионные группы командос, саботажников, снайперов. Угроза была вполне реальна, ведь стоило каким-то образом нанести удар по только что приземлившимся челнокам, как весь третий батальон сразу выводился из строя. Вернуться из точки старта Гарету ничего не стоило.

– Кроме того, – добавил Маккол, – вполне возможно, что Гарету потребуются заложники. Вы, полковник, самый подходящий для этого объект. Нельзя исключать и такую возможность.

Лори улыбнулась:

– Ваши идеи, Дэвис, всегда отличались некоторой параноидальностью.

Майор хмыкнул:

– Ваш муженек, девочка, именно ваш муженек приучил меня к этому. Кроме того, в моем предположении нет ничего безумного…

– Ага, если не считать, что в первую очередь они попытаются заманить в свои сети вас, майор, – почти в один голос ответили Лори и Алекс.

Тем временем аппарат на воздушной подушке не спеша добрался до того места, где они стояли, и направился в сторону крепости.

– Простите!.. – внезапно сказала Лори и не оглядываясь бросилась к транспортеру, взобралась поближе к кокону, уселась на свободное сиденье, расположенное в головах капсулы.

– Извините, полковник, – вскочил один из медиков, сидевших с противоположной стороны. – Он – в следующей машине…

– Конечно, конечно, – скороговоркой ответила Лори. Она глянула на лицо молодой девушки, едва проглядывающее через густые наросты инея на стенках прозрачного колпака. Кожа ее скорее походила на гладь белого мрамора, чем на живую плоть.

Она осторожно, словно прося прощения, соскочила с транспортера и бросилась к следующей машине, уже успевшей спуститься по наклонной плоскости на родную землю. Ее даже не пытались остановить. Один из медиков тут же освободил ей кресло. Лори почувствовала слабость и тихо, мешком опустилась на него. В прогалах инея она увидела часть лица, остальное было спрятано под каким-то странным белым наростом. Был виден прикрытый веком правый глаз. Хуже всего обстояло с левой стороной черепа. Кожа на видимой части лица местами несла следы ожогов. До угольной черноты… Правду говорят старики – хуже всего сгореть заживо в рубке боевого робота. Героическая, но страшная смерть… Лори передернуло. «О чем ты думаешь? О чем бы ни думала, – с ледяным спокойствием укорила она себя, – мыслями делу не поможешь».

Майор Маккол взобрался к кокону, положил руку ей на плечо:

– Все будет хорошо, девочка. Все будет хорошо… Она повернулась к нему и едва слышно прошептала:

– Дэвис, что мы теперь будем делать? Что нам делать теперь?..

– Держаться. – Он неожиданно ухмыльнулся. – Совершить то, что в процессе естественного отбора обычно называют выживанием.

X

Крепостной холм, Данкельд

Гленгарри, маршрутный вектор Скаи

Федеративное Содружество

Расчетное время 1017 часов

18 мая 3057 года

Майор Маккол услышал, как скрипнула дверь в его кабинет. Он поднял голову и крикнул:

– Войдите!

Дверная створка отъехала до упора, и в кабинет ступил незнакомец. Дэвис никогда прежде не встречался с ним. По виду типичный азиат, скорее всего японец. Глаза черные, взгляд настороженный.

– Исаму Йошитоми, – представился он и низко поклонился. – Вы желали видеть меня, сэр?

Маккол неопределенно хмыкнул и жестом показал на свободное кресло, стоявшее напротив письменного стола:

– Доброе утро, мистер Йошитоми. Садитесь, пожалуйста.

Посетитель коротко кивнул – будто головой дернул – и осторожно сел в кресло. Устроился на половине сиденья, спина прямая. Молчал… Маккол не мог отделаться от ощущения, что странный посетитель, в свою очередь, тоже тщательно изучает его. Не спешит составить мнение, скрупулезно отмечает детальки, раскладывает их по полочкам. Вот с кем надо держать ухо востро – эта мысль гулко забилась в сознании, однако Маккол ничем не выдал своих тревоги и интереса. Впрочем, посетитель тоже.

– Я ценю ваш приход как знак особого внимания, которое вы оказываете нам. – Маккол попытался начать разговор с ничего не значащих фраз. – Я бы даже сказал, что такой скорый визит, ваш добровольный отклик на мое предложение, это своего рода примета, обещающая нам долгое и доброе сотрудничество.

– Я – специалист, – неожиданно ответил Йошитоми. – Если вы в самом деле ищете того, кто обладает умением быть невидимым, неслышимым и способен проникать сквозь любую преграду, то вам повезло, что ваш человек наткнулся на меня. Я не знаю других профессионалов, проживающих в этот момент на Гленгарри, кто мог бы сравниться со мной в этом искусстве.

– Хм… не спорю…

«Этот парень не продешевит, – решил майор, – однако стоит ли он тех оценок, которыми не стесняется запылить мне глаза?» Это была сложная психологическая задача. По виду о незнакомце не скажешь, что он склонен к хвастовству или преувеличенной любви к собственному «я». С другой стороны, он ведет себя как тихоня и человек, сомневающийся в собственных способностях. «В этом ты не прав, – укорил себя майор. – Как раз отсутствием самоуважения он не страдает». Было в Йошитоми что-то основательное, можно сказать, стальное. Он, безусловно, обладает даром внушения. Стоит понаблюдать за ним несколько дольше мимолетного мгновения, сразу начинаешь понимать, что это всего лишь трезвая оценка своих сил. По крайней мере, подобное мнение о себе он успел внушить.

Маккол вздохнул. «Вот в том и проблема – насколько соответствует действительности заявление этого субъекта. Нет других профессионалов?.. Ничего не скажешь, громко сказано. Так-таки и нет?..» В этот момент майора посетила мысль, что лучшее в его положении – это не спешить. Не надо тратить слова… Если этот Йошитоми умный человек, он поймет, что его изучают, и это справедливо. Ему припомнилось, с каким легкомыслием ответила Лори на его якобы «параноидальное» предупреждение. Как бы то ни было, но Маккол был уверен, что «пятая колонна» на Гленгарри существует, и с уходом Гарета на планете ничего не изменилось. Если только ряды секретных агентов не пополнились… Нельзя поверить, что маршал полностью потерял интерес к крепости. В этом случае заблаговременное создание крепкой сети тайных агентов – первый шаг в верном направлении. Собственно, вся загвоздка была именно в этом – почему Гарет с такой маниакальной страстью желает захватить крепость? Даже поспешное и тем не менее вполне разумное отступление с планеты только утвердило Маккола в этом предположении. Теперь Дэвис выразился бы еще определенней: Гарет готов на все, лишь бы захватить Гленгарри. Непонятно, чем его привлекла эта планета, что в ней особо ценного? Крепость? Майор только пожал плечами – стоит ли ради этих древних стен огород городить? Город? Тем более непонятно… Гарет хочет использовать Гленгарри в качестве базы?..

Слова, слова, слова…

Вот по какой причине он перемолвился с лейтенантом Хендерсоном, офицером службы безопасности, чтобы тот поискал подходящего человека. Теперь тот сидит перед ним. «Я не знаю других профессионалов, проживающих в этот момент на Гленгарри, кто мог бы сравниться со мной в этом искусстве». Ну-ну…

Сказать по правде, майор Маккол в душе был рад, что должность начальника службы безопасности Легиона не являлась для него главной. Эти обязанности он исполнял по совместительству. Этими делами, по существу, занимался лейтенант Генри Хендерсон по прозвищу Хенк. Официально за безопасность Грейсона, Лори и других высших чинов в руководстве Легиона отвечал именно этот простоватый на первый взгляд лейтенант. И, конечно, контрразведка тоже лежала на его плечах. Избави боже от подобной работы! Ни благодарности, ни больших чинов на ней не заработаешь, а вот всяких стрессов, головную боль, конфликты с сослуживцами – сколько угодно. Ни Грейсон, ни большинство других старших офицеров – да и он сам, Дэвис Маккол – ни в коем случае не желали отделяться от массы рядовых бойцов и от населения планеты. Как в таком случае прикажете их охранять? Вот почему майор Маккол выбрал себе роль этакого высокопоставленного консультанта – по крайней мере, так он старался представить свое участие в обеспечении безопасности Легиона. Дэвис всегда придерживался старомодных взглядов на взаимоотношения между пилотами боевых роботов, невзирая на то, к какому лагерю они принадлежали. Победа в поединке и негласное посвящение в рыцари стальных машин сами по себе вводили новичка в некий клуб настоящих мужчин, в котором необходимость соблюдения законов чести подразумевалась сама собой. Нет, майор вовсе не отлынивал от своих обязанностей, просто он дал Хенку полную свободу в работе с агентурой, а на себя взял организационные вопросы.

Такое разделение устроило и Хендерсона. Он был благодарен Макколу, что тот не изводил его мелочной опекой. Более того, лейтенант вполне мог считать майора своим наставником, который в первое время здорово помог ему закрутить машину службы безопасности. Если кто-то полагает, что первостепенной задачей Маккола и Хенка была поимка шпионов, он глубоко заблуждается. Прежде всего они проверили все отделы Легиона на предмет хранения документации, использования шифров и кодов, сами шифры и коды, установили новый порядок работы с секретными бумагами и личными делами легионеров, полностью переделали охранную сигнализацию. Одним словом, занялись обычной рутинной, трудоемкой работой, результатами которой они втайне гордились. По крайней мере, до совершенной два месяца назад попытки покушения на Грейсона.

Это было неслыханное доселе на Гленгарри происшествие. Во время тренировочного голографического поединка с руководителем другого соединения наемников – «Волчьими Драгунами» – Джеймсом Вулфом какой-то негодяй попытался застрелить Карлайла. Попытка покушения не удалась – убийце удалось легко ранить Грейсона и Лори, затем его обезвредили, однако матч был досрочно прекращен.

Этот случай не нарушил душевного спокойствия Маккола. Только после событий на Каледонии он понял, как ловко его обвели вокруг пальца. Более того, он оказался невольным соучастником ужасного покушения на Карлайла на Каледонии. В том положении, в каком нынче оказался Легион, была значительная доля его вины. По крайней мере, он судил себя именно таким образом. Вся цепь событий, начало которой положила попытка нападения во время тренировочного боя, теперь, после событий под Фалкирком, обрела логическую связь и железную закономерность, которые он, лопух, пропустил мимо ушей.

Начнем с того, что офицер, застреливший убийцу, был тот самый Уолтер Дюпре, оказавшийся ведомым у полковника Карлайла в сражении при Фалкирке. Он и нанес предательский удар в спину. Только чудо спасло командующего Легионом от неминуемой смерти. Дальше – больше!.. Сам Маккол на своем «Горце» вступил в схватку с удирающим «Зевсом», который пилотировал Дюпре. Он разбил его в пух и прах, предатель вынужден был катапультироваться. После тщательных поисков нашли его обгорелое водительское сиденье и парашют. Эти находки подтвердили, что он приземлился в расположении третьего батальона – то есть среди своих. Каким же образом ему удалось ускользнуть от прочесывающей местность пехоты? Весь батальон бросился на поиски подонка, однако тот словно сквозь землю провалился – видно, кто-то помог ему пройти сквозь сторожевое охранение и добраться до стана врагов.

Получается, что его, майора Маккола, провели, как дрянного сыщика в плохом детективе. Это было обидно, но не смертельно. Дэвису хватило ума понять, что покушение на Карлайла не более чем эпизод. Замысел неизвестных врагов был куда шире и изощреннее. Больше всего его задело то обстоятельство, что они именно на него сделали ставку. На его ротозейство, на преступное, скажем прямо, легкомыслие… Это было горькое открытие, но Дэвису хватило смелости посмотреть в глаза фактам. Политическая интрига заваривалась в самых высоких сферах – это было несомненно, в нее оказались втянуты такие силы, которые запросто изменяли границы между государствами, отхватывали лакомые куски, состоящие из многочисленных звездных систем. Возможно, поэтому неизвестному противнику удалось с такой легкостью обвести Маккола вокруг пальца.

Если трезво оценить причины восстания якобитов на Каледонии, то следует признать, что во многом они были спровоцированы действиями местного правителя. Не с этой ли целью его и поставили на этот пост, дали карт-бланш? Затем арест его брата Ангуса Маккола. Естественно, Дэвис приложил все силы, чтобы поднять Легион на защиту справедливости и на борьбу с тиранией. То, что этот поступок нарушал контракт между Легионом и Федеративным Содружеством, по настоянию опять же Маккола, не приняли во внимание. Итак, противник добился главного – выманил с Гленгарри полковника Карлайла и едва не погубил его под Фалкирком. Чьими руками, позвольте спросить, была проведена эта операция? Его, Дэвиса Маккола. Он и сейчас был уверен, что легионеры поступили правильно, что своим решением они спасли десятки тысяч людей от верной гибели, но зачем же было действовать вот так сразу, в лоб? Тут и Грейсон, как ни крути, дал промашку, но кто мог предвидеть, какая густая каша заваривается в высших правительственных сферах.

Следующим ходом противника была высадка на Гленгарри. Судя по действиям маршала Гарета, он не очень огорчился, не добившись взятия крепости. Выходит, все впереди? Эта таинственная интрига только разворачивается? А они до сих пор бредут в потемках! И даже Лори, пострадавшая во время покушения и пережившая сражение вокруг Крепостного холма, называет тревогу Маккола «параноидальной»! Каково!.. Нет, его больше на мякине не проведешь. Хватит мух ловить.

Итак, главный вопрос на сегодня: кому и чем помешал Легион Серой Смерти? Без ответа на него все будет бессмысленно. Все их меры станут всего лишь ответом на совершаемые из темноты выпады неизвестного противника.

Как проникнуть в суть вражеского замысла? Опять же следует начать здесь, на Гленгарри. Необходимо выявить местную агентурную сеть. Конечно, эти мало что знают, но через них можно выйти на осиное гнездо. Это с одной стороны… С другой – надо повнимательнее изучить информацию о всех, даже самых малозначащих событиях, произошедших во Внутренней сфере за последние полгода. Или год…

Конечно, прежде всего надо основательно подтянуть Хенка. Лейтенант что-то совсем раскис. После покушения на Карлайла, когда третий батальон отправился на Каледонию, он просил Лори освободить его от обязанностей офицера службы безопасности. Начальнику штаба удалось отговорить его, и Маккол, в свою очередь, после возвращения тоже серьезно поговорил с ним. Не надо им было трогать шотландского медведя, так он сказал хлопцу. Не стоит дразнить шотландца, пытаться надуть его еще раз. «Работа только начинается, – сказал он, – и если ты, Хенк, мужчина, то для начала засучи рукава и перестань скулить: хочу в строй, хочу на боевой робот… Осознал, лейтенант?»

Тот осознал.

Интересно, Гарет выступает исполнителем операции или это его собственная игра? Чин у него такой, что позволяет немного повоевать, не спрашивая распоряжений верховного командования… Вот что удивительно: Маккол не припомнит, чтобы дороги Легиона и Гарета когда-нибудь пересекались. Откуда же такое изощренное коварство, такая злоба?..

Теперь перед ним сидел Йошитоми. Тот еще субчик… Про-фессио-нал!.. Ну-ну!.. Посмотрим, на что он годится. Маккол решил довериться ему. Пока по обычным вопросам, касающимся общих целей намечаемой операции. Потом будет видно. Шпионы были майору не по нутру. Такие ребята всегда готовы работать на две стороны. Этот тоже наемник, или, как они себя называют, свободный охотник. В послужном списке на него, который он получил от Хенка, было сказано, что этот парень не раз работал на самые высокие царствующие дома, включая верхушку Федеративного Содружества и Синдиката Драконов.

– Что ж, мистер Йошитоми, – майор первым нарушил затянувшееся молчание, – хотелось бы услышать о вас из первых уст. Кто был вашим последним работодателем?

Посетитель чуть раздвинул губы, показывая зубы, и спокойно спросил:

– Неужели, майор, вы всерьез рассчитываете, что я отвечу на ваш вопрос?

– Хм, нет так нет. Дело в том, что у меня есть кое-какой опыт работы с людьми, умеющими быть невидимыми, неслышимыми и обладающими подобными же интригующими способностями. По этому поводу у меня есть свои соображения. Меня, например, интересуют гарантии… Разбираетесь ли вы в тех проблемах, которые стоят перед нами…

Йошитоми некоторое время молчал, потом слегка пожал плечами:

– В этом смысле моя биография не представляет ничего примечательного, в чем вы, наверное, уже успели убедиться, просмотрев файл, заведенный на меня. Я имею ученую степень, полученную в заведении, называемом «Мудростью Дракона». Затем некоторое время служил в одном из департаментов Министерства обороны Синдиката, где имел честь быть представленным к званию «таи-и».

Маккол кивнул. Согласно субординации, принятой в Легионе, или званию «гауптмана» в прежнем Лиранском Содружестве, «таи-и» соответствовало званию «капитана». Другими словами, командир роты.

– Я родился и вырос на Шимосуве, префектура Бакминстер. Ребенком я был отдан в ученики к членам общины Татикадзе…

– Кто это?

– Это название означает… – Йошитоми несколько замялся. – Это скорее поэтическое выражение, оно очень трудно для перевода. Что-то похожее на дуновение ветра, вызываемого взмахом меча. Приверженцев и учеников Татикадзе в каком-то смысле можно назвать религиозной сектой, хотя, по моему мнению, это определение лишь слабая тень куда более глубокого содержания, которое вкладывается в название нашей общины. Всего лишь абрис, некий плоский контур… В любом случае это был союз людей, которые чтили оружие и верили, что искусство обращения с ним, тайное знание его необоримой мощи есть путь к самопознанию и просвещению духа. Бусидо… Знаете, что это такое? – спросил посетитель и, когда Маккол кивнул, продолжил: – Бусидо – путь воина – есть квинтэссенция представлений о месте и роли человека в этом мире и его взаимоотношений с оружием.

В двадцать пять лет я был принят в свиту, или, точнее, в штат лорда таи-са (соответствует чину генерал-капитана в войсках Федеративного Содружества и полковнику в отрядах наемников) Шотугамы, который входил в круг верховного командования Синдиката Драконов. Он тоже был приверженцем Татикадзе. Спустя несколько лет случилось так… Одним словом, правительство Синдиката… э-э… не согласилось с некоторыми интерпретациями нашего символа веры, особенно с практическими применениями кодекса бусидо. Союз Татикадзе был распущен, его лидеры лишены чести, а члены разбрелись кто куда.

Когда таи-са Шотугама с помощью сеппуку восстановил свою честь – это случилось в личной дирекции Координатора, – я решил, что мне нужно последовать за ним. Этого требовал обычай – почетная смерть всегда предпочтительнее, чем переход в число ронинов, то есть самураев, потерявших хозяина. Таков был мой выбор, и, как вы можете видеть, я совершил то, что должен был совершить. – Он вновь чуть пожал плечами, потом тем же ровным голосом с намеком добавил: – Конечно, под шелухой слов скрывается тайный смысл.

Некоторое время Маккол, не отрывая взгляда, смотрел на Йошитоми. Наконец ему пришло на ум, что вряд ли стоит докапываться до тайного смысла, который скрывался под шелухой слов. Ему приходилось встречаться с подобными типами, которые очень навострились в игре софизмами. Их не переспоришь, не убедишь. У них на все готов ответ. Они логически непротиворечиво докажут, что жизнь есть смерть, а затем, с той же убедительной последовательностью, что смерть есть жизнь. То, что они называют тайным смыслом, есть вечно текучее, постоянно ускользающее, неуловимое для точных определений знание. Последнее высказывание посетителя следует понимать так, что Йошитоми считает себя совершенно свободным от всяких земных уз. Его природная суть давным-давно находится в тех краях, где обитает душа его хозяина Шотугамы, а здесь проживает лишь тень Йошитоми, его телесная оболочка, которую нельзя ни схватить, ни поработить, ни заставить работать на себя. Он полагал себя абсолютно свободным, потому что не принадлежал этому миру. Допытываться, так ли это на самом деле, бесполезно в принципе – Маккол давно убедился в этом на собственном опыте. Было время, когда ему приходилось иметь дело с представителями различных культов, объединенных кодексом бусидо.

В человеческой среде всегда были приверженцы подобного рода зауми. Сколько их, никто никогда не мог подсчитать. Миллионы японцев эмигрировали с Терры в самом начале Великого Исхода. Среди них в основном и оказались те, кто вынес в космос представления об оружии как единственной в мире силе, способной дать людям радость. Все это было так по-человечески – зашоренными глазами изучать мир, видеть в нем то, что желаешь увидеть. Удивительно, как живучи были древние представления о самих себе, о богах, о тайнах мира, давшие обильные ростки в самых экзотических мирах, существование которых, кажется, само по себе отвергало всякие суеверия и фантастические домыслы и полностью обосновывало трезвый, материалистический взгляд на пространство и время. Однако люди нашли убедительный убийственный довод против всякой критики, неверия, воинствующего практицизма. Даже в глазах трезво мыслящего Маккола подобный довод имел смысл. Тезис о неизбежности и необходимости существования богов был сформулирован задолго до падения Звездной Лиги и звучал следующим образом: если мы оказались там, где находимся сейчас, то, значит, путь, указанный богами, верен. Даже если они не существуют!.. Даже если они плод нашего воображения!.. Давайте воображать дальше и глубже… Зачем же нам отказываться от того, что правит нашими судьбами? Зачем нам отказываться от сказки, мифа, от веры в спасение, от предрассудка – назовите как хотите, – если они есть часть души человечества, каждого его представителя?

Планета Шимосува, о которой упоминал Йошитоми, располагалась в самой глубине Синдиката Драконов – империи, выросшей среди звезд, которая вобрала многое из тех сакральных знаний и верований, которые предки нынешних ее жителей вывезли с Терры. Не надо думать, что только прежние представления о пути воинов доминировали в этом государстве. В пределах Синдиката проживало немало выходцев из христианских и мусульманских стран, но странное дело, древние культы почти не смешивались. Случалось, – и довольно часто, – объединялись, но каждый раз было ясно, где корни того или иного верования.

«Как он назвал свою секту? Татикадзе? Никогда о такой не слыхивал», – сказал себе Маккол. В этом не было ничего удивительного. Разве только в Синдикате Драконов пышным цветом распустились многочисленные религиозные толки, общины, культы, церкви, имевшие самые фантастические названия? Их по всей Внутренней сфере было видимо-невидимо, и большое их число вобрало в себя японские представления о созидательной и радующей сердце силе оружия. Многие из них отличались религиозной веротерпимостью и постепенно были включены в состав единого многослойного государственного культа. Некоторые, в основном оппонирующие государственному культу, которого придерживались члены царствующего дома Куриты, были запрещены. Эти меры касались по большей части твердокаменных, с оттенком фанатизма сект.

«Странный у нас получается разговор, – потеребил бороду майор. – С длиннющими паузами… Возможно, это к лучшему – в молчании познается собеседник». В таких делах спешить нельзя, в этом он полностью был согласен с Йошитоми. Необходимо досконально проверить свое внутреннее чувство, разобраться с возникающими по ходу молчания интуитивными догадками. Итак, посетитель косвенно заявил, что является беженцем из Синдиката. Точнее, религиозным эмигрантом… Стоит ли доверять этому факту?

Сложность еще была в том, что Легион Серой Смерти еще ни разу не подписывал контракт с выходцами из Синдиката Драконов. Воевать с ними приходилось не однажды, но вступать в какие-либо дружественные отношения – никогда. Несколько раз Грейсон Карлайл оказывал гуманитарную и техническую помощь беженцам из Синдиката, а иногда, после стихийных бедствий, посылал вспомоществование и на территорию Драконов, однако майор всегда считал подобную благотворительность глупостью или, по крайней мере, наивностью. Теперь, поглядывая на Йошитоми, он был вынужден признать, что подобные меры куда в большей степени работали на высшие интересы Легиона, чем пренебрежительное отношение к одному из самых крупных государств Внутренней сферы.

В чем можно быть уверенным, так это в расовой принадлежности Йошитоми. Он действительно прибыл из Синдиката… возможно, в порядке репатриации. Теперь вся трудность заключалась втом, что необходимо было безошибочно определить, можно ли ему доверять? Принесут ли его профессиональные навыки пользу Легиону?

Если судить по рапорту, поданному Хенком, то он способен творить чудеса.

– Вы не желали бы поработать на меня? – неожиданно для самого себя спросил Маккол и с облегчением поплыл по воле прорвавшегося, подспудно родившегося решения. – Работа долгая, трудная… Причем именно на меня, а не на какой-нибудь царствующий дом или другой официальный орган…

Йошитоми не задумываясь коротко и резко кивнул. Любопытно. Он даже не поинтересовался, что за работа, как долго она продлится.

– …Связанная с немалым риском, если случится, что вас обнаружат.

Опять тот же кивок.

– У вас есть семья? Родственники?..

Короткая заминка, словно Йошитоми прикинул, как ответить на этот вопрос, потом краткое «нет».

– У вас есть вопросы, касающиеся предлагаемого задания?

– Я полагаю, что меня снабдят всей необходимой информацией, как только я приступлю к работе.

– Бесспорно. Вам знакомо имя Брандел Гарет?

– Трудно, оставаясь на Гленгарри в течение двух последних недель, не знать этого имени.

Не чужд юмора? По виду не скажешь – все то же непроницаемое лицо. Ни тени улыбки.

– Согласен. Этот ублюдок высадился на планете, и мы не знаем, с какой целью.

Чем дальше, тем сильнее в речи Маккола прорывался шотландский акцент. Раскосые глаза Йошитоми еще немного сузились, он чуть наклонился вперед, словно старался не пропустить ни единого слова.

– Он, безусловно, преследует какую-то цель, однако я, черт побери, не могу даже сообразить, что бы это могло быть. От этого мне как-то не по себе. Будет лучше, если мы до того, как он повторит свою попытку, хотя бы в какой-то мере проясним этот вопрос. В связи с этим я намерен послать вас на Геспериды II, чтобы вы внедрились в его структуры. В идеале в штаб, или в команду связи, или даже в круги, близкие маршалу. Но, по моему мнению, начинать надо здесь, на Гленгарри. Здесь искать подход к Гарету. Я бы хотел, чтобы вы нащупали ниточку, ведущую на Геспериды. Вопросы связи обговорим особо – возможно, придется воспользоваться межзвездной сетью или через посредство верных людей.

Взгляд Йошитоми немного затуманился.

– Я полагаю, что это верное решение – искать кончик нити на Гленгарри, – сказал он, потом добавил: – У меня есть несколько концов, которые могут подойти для этой цели.

– Лады, парень. Думаю, от тебя будет толк. Теперь следует согласовать вопрос оплаты…

Без всяких колебаний Йошитоми назвал сумму. Маккол в первый раз не смог скрыть изумления, и не потому, что запрашиваемая сумма была чересчур высока, наоборот, она была слишком мала. Пятьсот чеков Ком-Стара!.. Это меньше, чем стоимость одного звена боевых роботов, включая расходы на техническое обеспечение, ремонт и боеприпасы.

– Это более чем разумно, – наконец сказал он. – Мы заложим в ведомость и премиальные… Когда бы ты, парень, хотел получить всю сумму?

– Как только смогу поступить на службу к маршалу. – Опять же ответ звучал достаточно разумно. – Кроме того, – добавил Йошитоми, – я не желаю досуха осушить этот специфический колодец.

Маккол некоторое время соображал, что мог бы значить этот странный ответ.

Бар «Девчонка с гор» был типичной портовой забегаловкой. Тусклый свет, в воздухе хоть топор вешай – здесь курили всякую дрянь: от древнего табачка до самой экзотической «травки». Исаму Йошитоми пробирался в дальний от входа угол, к концу стойки. Там в последней кабине расположился блондин с приметным, грубоватым лицом. Губы искривлены в пренебрежительно-печальной улыбке. Хорошенькая блондинка сидела у него на коленях. Одной рукой она обняла дружка за шею, другую засунула в расстегнутый ворот рубахи.

– Оставь нас одних, – коротко бросил Йошитоми, добравшись до них, – нам надо поговорить.

Парень, неохотно повернувшись, угрюмо глянул на него; его челюсть, перемалывающая жвачку, двигалась не останавливаясь. Так и кивнул, играя желваками, отпихнул девушку, шлепнул ее по заду:

– Позже, сердечко. Пора делишками заняться.

Девушка пожала плечиком, повернулась и направилась в сторону стойки. Проходя мимо Йошитоми, она бросила в его сторону оценивающий взгляд. Тот не обратил на нее никакого внимания. Йошитоми было хорошо известно, что представители других рас с трудом различают азиатов. Для них они все на одно лицо. На Гленгарри жили тысячи японцев. К тому же этим вечером он уже должен быть на борту космического челнока, который доставит его на борт звездолета. Точка назначения – Геспериды-II. Там ищи ветра в поле…

– Ну, мистер Накамура? – спросил мужчина, обратившись к пришедшему тем именем, каким он сам назвал себя. – Что мы решили?

Йошитоми беззвучно скользнул внутрь кабинета и занял место таким образом, чтобы, держа под наблюдением зал, не дать блондину возможности спастись бегством.

– Ваше предложение меня заинтересовало, мистер Лэнг, – тихо ответил японец. – Я так полагаю, что мне удастся выполнить вашу просьбу.

– Вот и прекрасно. Рад, приятель, что ты оказался разумным человеком. Денежки, они еще никому не помешали. Приятно, когда похрустывает в кармане… – заговорил Лэнг, а сам тем временем изучающим взглядом обвел доступную часть зала – не прислушивается ли кто к их разговору.

Йошитоми еще вчера приметил Лэнга. Человек, опытный в таких делах, он быстро определил, что Лэнг из породы тех крикунов, которые очень склонны к дезертирству. Судя по его отдельным репликам, можно было понять, что он даже гордится, что вовремя драпанул из этого «паршивого курятника». Так он называл Легион. Разговор у них сложился занятный – все больше о бабах и о мужиках-не-промах. Спустя несколько минут Йошитоми определил, что Лэнг не местный, так что о дезертирстве он упомянул из каких-то иных соображений. Он явно был чужаком на Гленгарри – конечно, чтобы сделать такой вывод, следует иметь навык в подобных делах. Йощитоми в конце концов склонился к мысли, что этот грубоватый парень либо оставлен на планете после бегства Гарета, либо работал на него еще до начала вторжения. Чтобы проверить свое предположение, Йошитоми шаг за шагом перешел на другую тему и, выразив согласие с Лэнгом, что крепость – «дрянное местечко для знающих себе цену парней», обмолвился, что вынужден работать там в обслуге. Лэнг клюнул сразу и после следующей пары рюмок заметил, что он когда-то занимался работой в сфере медицинского обслуживания. Ему интересно, как там, в крепостном лазарете, поставлено дело? Каково внутреннее расположение помещений, где какая стоит аппаратура, как размещены раненые, каким образом составлено расписание работы медицинского состава и когда в лазарете наступает затишье? Он с ходу предложил мистеру Накамуре помочь ему ответить на эти вопросы. Вознаграждение будет более чем солидное, подмигнул он.

«Мне до фонаря, – ответил японец, – кому и зачем нужна такая информация. Мне бы свое получить и погулять вволю». Следом Йошитоми сделал заинтересованное лицо, словно до него только теперь дошло сказанное Лэнгом, и тут же поставил вопрос ребром: сколько же он получит, если добудет эти сведения? Ответ буквально ошеломил его. Не этого простоватого Накамуру, а самого Йошитоми. Лэнг назвал сумму в пятьдесят тысяч чеков Ком-Стара.

Это было слишком даже для такого недалекого человека, как Лэнг. Ладно, собирая эти сведения, он может не знать, что их могут использовать для организации покушения, но инстинктивная осторожность должна была подсказать ему, что обращаться к незнакомым людям с подобным предложением и немыслимой за него оплатой – верх безрассудства. Одно из двух, решил японец: либо Лэнг валяет ваньку – и Накамуру ухлопают сразу, как только он передаст план диспансера, либо тот ведет куда более хитрую игру, чем пытается показать. Скорее всего, он решил проверить достоверность информации, полученной от какого-то офицера, служащего в Легионе. В дальнейшем Накамура им не потребуется.

Собственно, судьба Накамуры и даже самого Лэнга уже не интересовала Йошитоми – он уже получил приказ. Пришла пора заканчивать первую часть операции.

Все, что он рассказывал о себе в кабинете майора Маккола, было правдой. Ни слова лжи!.. Однако не всей правдой, и Йошитоми был уверен, что майор тоже догадывается об этом. Маккол, безусловно, начнет проверять все, что известно о японце. Пусть проверяет – это как раз та задержка во времени, которая была так необходима Йошитоми. Дело в том, что он состоял не только в рядах секты Татикадзе, но и являлся членом куда более законспирированной организации, называемой Некеками. Он сам был «некеками», или котом-призраком…

– Как ты собираешься проникнуть в лазарет?

– Я же говорил – у меня есть пропуск. Я же работаю в обслуге – одним словом, принеси-забери.

– Да, ты, помнится, упоминал о чем-то таком… – задумчиво сказал Лэнг и сразу принялся перечислять по пунктам, что японцу следовало отметить на схеме.

– Отлично, – кивнул Йошитоми, – все сделаю. По рукам? – спросил он и протянул Лэнгу правую руку. – Я так полагаю, что завтра к вечеру принесу сюда то, что тебе нужно.

Лэнг пожал протянутую руку и добавил:

– Не сюда. Тащи бумагу прямо в отель «Риман». Знаешь, это в конце Эдинбург-стрит?

Йошитоми кивнул.

– Комната двадцать восьмая, – продолжил собеседник. – Пройди задним ходом и поднимись на второй этаж. Постучишь вот так. – Лэнг пристукнул костяшками пальцев: два коротких, два длинных и снова два коротких…

Йошитоми опять ничем не выказал своих чувств, но про себя вконец удивился: где развед-отдел маршала Гарета откопал подобного кретина? Он даже не любитель, а просто сумасшедший, начитавшийся детективных романов. Не является ли этот идиот подставкой для Маккола? Его глупость неплохая маскировка для какого-то более опытного в таких делах человека. Нет, плохая! Вне всякого сомнения, никуда не годная маскировка, способная пролить свет и на его хозяев. Но его, Йошитоми, это не касается.

Лэнг между тем продолжал расписывать:

– …Там ты и получишь свои денежки, приятель. – Тут он неожиданно запнулся, и Йошитоми сразу догадался, что он был прав в своих сомнениях, сможет ли Накамура выйти живым из двадцать восьмого номера. – Если все пройдет удачно, то можешь рассчитывать еще на одно пустяковое дельце. Денежки потекут к тебе рекой…

– Буду рад помочь…

Йошитоми поднялся со стула, коротко поклонился Лэнгу. Тот со странным беспокойством уставился на правую кисть японца, энергично потиравшего большим пальцем подушечки остальных пальцев.

– До свидания, – сказал Йошитоми. Лэнг, успокоившись, помахал ему рукой.

– Смотри, приятель, я на тебя рассчитываю, – назидательно добавил Лэнг. – Определенно рассчитываю. Убедишься, со мной можно иметь дело. Там и поговорим…

– Очень на это рассчитываю, – ответил японец. – Еще раз желаю вам провести веселый вечер.

Йошитоми немедленно ушел. Прежде всего направился в туалет, где с особой тщательностью принялся отмывать правую ладонь, обращая особое внимание на промежутки между пальцами и под ногтями. Толстый слой какого-то жира, каким он намазал руку перед тем, как отправиться в бар, препятствовал мыльной воде. Возможно, неприятное ощущение от прикосновения намазанной жиром кожи и отразилось на лице Лэнга. К сожалению, теперь он уже никогда не сможет рассказать об этом.

Вот на что не мог обратить внимание Лэнг – так это на пудру, которой была чуть присыпана ладонь и кончики пальцев Йошитоми. Порошок в таком количестве был практически незаметен и неосязаем. И в то же время смертельно опасен! Впитавшись в кожу и попав затем в кровь, его молекулы начали внедряться в длинные молекулярные цепочки протеинов, циркулирующие в крови несчастного мистера Лэнга. В обычном состоянии они были совершенно безвредны, но с повышением в крови уровня адреналина, что случается при сильных стрессах, повышенном волнении, приступах ярости и радости, особенно при оргазме, – протеиновые молекулы связываются вместе и превращаются в одно из самых сильнодействующих средств, суживающих сосуды. В течение нескольких секунд у человека начинаются спазмы, приток крови к легким и мозгу резко уменьшается, скачком повышается кровяное давление…

Проходя мимо блондинки, сидевшей на коленях у Лэнга, он едва заметно улыбнулся. То-то она удивится, когда такой здоровяк, как Лэнг, скончается от сердечного приступа у нее в постели. Ей, конечно, невдомек, какое средство следует применить немедленно. Одним словом, так или иначе, с Лэнгом будет покончено.

Итак, первое задание, полученное котом-призраком на Гленгарри, было выполнено. Теперь необходимо воспользоваться приглашением майора Маккола и взяться за второе.

XI

Борт космического челнока «Орион»

Звездный прыгун «Звездный танцор»

Стартовая точка надира системы Тубан

Маршрутный вектор Тамаринд,

Федеративное Содружество

Расчетное время 1845 часов

18 сентября 3057 года

Лучше бы он погиб на Каледонии!

Грейсон Карлайл расположился на прогулочной палубе в уютном, немного потертом кресле. Справа сидела Лори, чуть поодаль – сын и сопровождающие его боевые товарищи.

Разве это жизнь? Об этом ли он мечтал в редкие минуты просветления, когда память прорывалась бурно, обильно, насыщала кровь и тело желаниями, теперь оказавшимися недостижимыми? Осознание того, что он теперь «калека», «инвалид», далось Грейсону нелегко. Иной раз он представлял себя этаким нелепым плавучим средством без руля и без ветрил, застигнутым штормом в открытом море. Это было невыносимое ощущение…

Полковник Грейсон Карлайл, основатель Легиона Серой Смерти, стал подобен старому барахлу, которое пора сдать в утиль!.. С таким положением трудно было примириться! Какая радость командовать славным, известным всей Внутренней сфере соединением и не иметь возможности сесть в кресло боевого робота!..

Из коматозного состояния его вывели спустя два месяца после сражения под Фалкирком и более месяца обучали обращению с искусственной рукой, которую приспособили к его предплечью.

Грейсон машинально бросил взгляд на протез, который в общепринятом смысле и протезом назвать было нельзя. Это скорее произведение инженерного искусства – с его помощью он мог даже ощупывать предметы. Искусственные нервные окончания были вшиты в кожу в таком количестве и данные, поступающие с них, обрабатывались с такой скоростью, что он даже не замечал разницы между искусственной и естественной плотью. Сила в биокерамических мускулах тоже таилась необыкновенная… Практически все функции здоровой руки были доступны ему. Кроме способности водить боевой робот… Все остальное уже было не важно.

Ему нетерпелось побыстрее опробовать удивительную искусственную конечность в деле. Уже в кабине машины Грейсон уверенно взялся за подлокотник, положил пальцы на левый джойстик и в следующее мгновение почувствовал, что руки у него нет! Протез, он и есть протез!.. Им можно брать пепельницу со стола, нажимать на кнопки персонального компьютера, похлопывать по плечу, указывать на учениях направление движения рот – вот и все!

Теперь он мог только мечтать о прежней полнокровной жизни. Затем последовала еще одна крупная неприятность – командующего Легионом и его заместителя вызывали в Таркард для отчета.

Власти интересовали обстоятельства, связанные с тем, что они назвали предательством…

Едва заметная сила тяжести, существующая на пассажирском шаттле «Орион», благотворно действовала на организм. Интерьер корабля отвечал самым изысканным вкусам. Слов нет, при других условиях это было бы очень приятное путешествие. Особенно хороши были часы, проводимые на прогулочной палубе, откуда открывался вид на звезды. Их рисунок, неподвижный и безмолвный, никогда не был в тягость Грейсону. Особенно во время загрузки энергетических емкостей, когда пейзаж расцвечивался блеском нового светила. Здесь же, на округлой галерее, находились Лори, Александр, Дэвис Маккол, Джонатан Фрай, командир третьего батальона, а также Кейтлин Деврис, которая отправилась в дальнюю дорогу, чтобы быть поближе к Алексу. В качестве начальника штаба Легиона Лори обязана была сопровождать мужа в этой командировке. Остальные решили последовать за ними, чтобы иметь возможность выступить в качестве свидетелей на предполагаемом судебном разбирательстве.

Или разделить печальную участь командующего и его помощника…

Грейсон Карлайл сомневался, что дело дойдет до этого. С одной стороны, как главнокомандующий отдельного соединения, он был ответственен за все случившееся на Каледонии, за сражение под Фалкирком. Да, его действия подтолкнули Гарета к нападению на Гленгарри. Помощь Карлайла восставшим можно было расценивать как серьезное нарушение контракта. С другой – он имел на руках такие веские козыри в свое оправдание, которые противная сторона волей-неволей обязана была учитывать. С точки зрения воинской дисциплины и требований закона, после нарушения контракта на Каледонии власти обязаны были прислать правительственную комиссию, которая должна была на месте разобраться, что же случилось на планете, и вынести предварительный вердикт. Ничего этого не было сделано, хотя Карлайл и посылал запрос – на этот счет у него были все необходимые документы. В свете этого факта нападение на Гленгарри уже не чем иным, как незаконным актом, назвать нельзя. Что же, Лори должна была сдать крепость, не имея на руках решения суда или прямого приказа царствующего дома? В этом случае она бы серьезно нарушила пункт контракта, гласящий, что Легион обязан в любых условиях защищать планету. Там, на Таркарде, это тоже отлично понимают и попытаются сгладить конфликт. Попробуй публично обвини Легион в нарушении контракта, и Карлайл будет иметь полное право на законном основании порвать его. Это означало, что он очень скоро найдет нового работодателя. В намерения противоборствующей стороны подобное развитие событий, конечно, не входило.

Судя по разговорам с Лори, сообщениям Дэвиса, разработкам оперативного отдела штаба, Гарет – либо по собственной, либо по чужой инициативе – имел в виду полное сокрушение Легиона как боевой единицы. Изничтожение его как в моральном, так и военном отношении, но никак не возможность смены хозяина. В этом случае они бы просто разорвали соглашение, о чем уведомили бы Карлайла, и на этом дело закончилось.

Обширное, вытянутое в длину обзорное окно прогулочной палубы, устроенной на космическом челноке типа «Монарх», было наглухо закрыто особой шторой, чтобы предохранить пассажиров «Ориона» от интенсивного излучения, которым славилась звездная система Альфа Дракона, где в настоящее время звездолет подпитывался энергией. Внешний обзор создавал широкий экран, на котором высвечивалась округлая корма «Звездного танцора» и часть растянутого паруса, сквозь центральное отверстие которого краешком заглядывало светило.

Тубан (местное название Альфы Дракон, так же именовалась и единственная обитаемая планета в этой звездной системе) располагался в северной небесной полусфере древней Терры. Это светило не имело никакого отношения к расположенному значительно дальше объему пространства, в котором со временем образовался Синдикат Драконов. Тубан (так его принято было называть, хотя, конечно, в официальных бумагах существовало разделение на Тубан I и Тубан II) представлял собой двойную звезду класса АО. Оба светила имели бело-голубой цвет и в виде излучения изливали в пространство гигантское количество энергии. Они вращались одно вокруг другого на расстоянии в тридцать два миллиона километров с периодом в пятьдесят один день. Даже на такой дистанции, на какой располагалась стартовая точка надира, сила «солнечного» света был нестерпима и превышала всякие безопасные нормы. На поверхностях небесных тел, вращающихся вокруг двойной звезды, температура была настолько высока, что ни о какой жизни там не могло быть и речи.

Однако избыток энергии и нестерпимый жар не создавали особых трудностей для жителей Тубана. Этот мир был создан человеческими руками. Во Внутренней сфере было много подобных удивительных творений. В первоначальном состоянии Тубан представлял собой лишенный атмосферы, бомбардируемый потоками лучистой энергии планетоид размерами с Луну, спутник древней Терры. Удивительно, внутри это небесное тело оказалось полым – этакая исполинская шарообразная оболочка, скрывающая таинственный, никогда не знавший света мир. С помощью особых гравитационных машин инженеры Звездной Лиги придали ему осевое вращение, внутренности наполнили пригодной для дыхания смесью газов, добытых из местных пород и запасов ископаемого льда. Теперь это была свернутая вокруг самой себя земля, попасть на которую можно было только через систему шлюзов. Здесь наблюдатель мог видеть над головой поля и фермы, леса и небольшие искусственные моря. Хотя в подобном утверждении крылось небольшое преувеличение, картина, открывавшаяся перед человеком в недрах этого волшебного мира, казалась фантастической. Земля не казалась здесь плоской, в каждой точке наблюдатель ощущал себя на дне гигантской чаши, края которой чем ближе к горизонту, тем отчетливее загибались вверх. Ближе к середине шара видимость терялась и «небеса» представляли собой подобие желтовато-зеленой дымки, день и ночь висящей над головой. Правда, выпадали дни исключительно хорошей видимости – тогда чертеж планеты явственно вырисовывался на небосводе. «Солнцем» на Тубане служила ослепительная бело-голубая нить, протянувшаяся на «небесах». Свет от звезды поступал вовнутрь через несколько отверстий в теле планетоида, прикрытых особым прозрачным материалом, и регулировался таким образом, чтобы создать на Тубане смену дня и ночи.

Чтобы увеличить количество пригодных для обитания человека мест, инженеры Звездной Лиги часто использовали разбросанные в космосе экзотические небесные тела. В дело шел любой материал – от гигантских глыб ископаемого льда, когда-то, по-видимому, являвшихся ядрами больших комет, до скал-планетоидов, количество которых в свободном пространстве оказалось исключительно велико. Так же разнообразны были и технологии, применявшиеся для создания подходящей для обитания среды, – от выплавления внутренних полостей до возведения необозримых купольных пространств. В этих случаях искусственная оболочка сглаживала неровности естественного объекта и придавала ему идеальную эллипсоидальную или круглую форму. В этом, безусловно, присутствовал оттенок изыска, попытка поразить воображение, хотя подобное искусство естественным путем выросло из необходимости приводить в божеский вид более-менее пригодные для жизни планеты. В нынешнее время, с горечью рассудил Грейсон, человечеству не до подобных, граничащих с чудом проектов. Ему бы выжить на тех похожих на Терру планетах, которые изначально, со всех точек зрения, подходили для заселения. На Терре и зародился этот неистребимый вирус воинственности. Кто бы мог подумать, что самой грозной опасностью для человека станет он сам, его неуемная кровожадность и желание прихватить чужое. За несколько столетий, прошедших после падения Звездной Лиги, войны низвели человечество до полудикой в сравнении с достижениями своих предков расы. «Как нам удалось не до конца истребить себя? – Сколько раз Грейсон задавался этим вопросом. – Неужели только внешняя угроза или единая вдохновляющая миллиарды цель способны остановить самоистребление? А если в космосе нет даже намека на что-то похожее на завет, закон, провидческую волю, которую нам необходимо исполнить? Если природная среда, сама по себе мертвящая и косная, всего лишь груды случайно сцепившихся между собой атомов, сгустки плазмы, набор физических полей – что же, нам с горя можно убивать соседа или брата?»

Он вздохнул.

«Где теперь специалисты по переустройству планет? Где технологии, позволявшие оплодотворять внешнюю среду? О них и мечтать забыли с тех пор, как развалилась Звездная Лига. Забросили созидательную деятельность и вновь схватились за дубины». От подобных мыслей оптимизма у Карлайла не прибавлялось. Он с юности любил коллекционировать сведения о подобных достижениях, собрал богатую библиотеку книг, где излагались всевозможные методы воздействия на окружающий мир, однако ни разу, сколько Грейсон помнил себя, эти знания не потребовались на практике. Ни разу!

От Гленгарри до Таркарда, главного города царствующего дома Штайнеров, долгая дорога. Сначала до Лористона, затем до Джамегарда. Оттуда в сторону Калисто V. Далее на Тубан, где они находились в настоящий момент. В каждой системе приходилось ждать от четырех до восьми дней, пока не подзарядятся батареи. В путь Грейсон с компанией отправились 10 августа и уже более месяца были в дороге. Теперь оставался последний участок – от Тубана до Таркарда. Четыре дня на подзарядку, затем прыжок и, наконец, восемь дней на путешествие из стартовой точки до столицы прежнего Лиранского Содружества.

Скука съедала пассажиров. Карлайл уже не мог без тихой ненависти смотреть на обзорный экран. Не помогало и то, что поездку они совершали со всеми удобствами. Человеку, проведшему большую часть своей жизни в тесных кубриках боевых шаттлов, подобные условия должны были казаться роскошными. Сам «Орион» тоже был красив – идеальные аэродинамические формы, напоминающие утолщенный, с округлыми гранями березовый лист. Грузоподъемность – пятьсот тонн, двести шестьдесят шесть пассажиров. Масса «Ориона» была на восемь процентов больше, чем у боевого челнока типа «Крепость», и за счет отсутствия оружия на борту и слабой броневой защиты конструкторам удалось значительно улучшить внутренний интерьер и создать достаточно комфортабельные условия в кабинах.

Путешествие на пассажирском корабле было одним из требований, специально оговоренных в приказе. Военное командование Федеративного Содружества, казалось, побаивалось боевых челноков Легиона и запретило их пребывание в системе Таркард.

Вспомнив об этом условии, Грейсон невольно усмехнулся. Действительно, некоторые горячие головы в крепости готовы были совершить марш на Таркард и взять город штурмом, если с головы Карлайла упадет хотя бы один волосок. Таковы были умонастроения среди личного состава. Может, поэтому в инструкциях, полученных командиром полка, было ясно сказано, что на него возлагается полная и безусловная ответственность по поддержанию дисциплины и порядка в Легионе.

Конечно, подобные условия прибытия, выдвинутые военным начальством в столице, были неизбежны. Вся история наемных отрядов, существовавших во Внутренней сфере, указывала на необходимость соблюдать повышенную осторожность при взаимодействии с подобными соединениями – не важно, на каких условиях был подписан контракт. С того момента, когда Грейсон Карлайл сделал свой выбор на Каледонии, он был уверен, что рано или поздно ему придется вступить в конфликт с наблюдателями от наемников либо с Союзной комиссией, расположенной на Аутриче, а возможно, и с самим Федеративным Содружеством. Как бы то ни было, а воздаяние за дерзость последует обязательно!.. Конечно, лучше всего, если бы его вызвали на Аутрич, – объяснения были бы трудными, но он был уверен, что ему удастся убедить коллег, что вина легионеров не так велика. Самый опасный вариант – это вызов прямо в Таркард, в военный трибунал. Там дело могли повернуть в любую сторону.

Грейсон мог бы опротестовать приказ и заявить, что это дело находится в ведении особой Комиссии наблюдателей, созданной всеми наемническими структурами, однако, судя по холодку, который возник между Легионом и властями Таркарда, а также по недвусмысленности и строгости, с которыми был написан приказ, он решил не дразнить собак. Затяжка разбирательства, любые увертки с его стороны могут только повредить делу. С такими приказами не шутят – он просто был обязан сохранить трезвую голову, иначе ему не удастся спасти Лори, Александра и всех сослуживцев. Он был вынужден рисковать, и, если трибунал приговорит его к расстрелу, он уже ничем не сможет помочь своим родным и друзьям. Только эта опасность волновала его – и, конечно, доброе имя Легиона. Своя судьба, особенно после ранения, казалась настолько пустячной, что из-за нее он не стал бы тревожиться.

Грейсон подвинул кресло таким образом, что со своего места можно было наблюдать за Лори. До нее было несколько метров – она сидела за невысоким, странной круглой формы столом, вокруг которого также расположились Александр, Кейтлин, Маккол и Фрай. Во время разговора она бросала мимолетные взгляды в сторону мужа. Когда однажды их глаза встретились, Лори ответила ему едва заметной теплой улыбкой. Он догадывался, что с того момента, когда вернулся с Каледонии калекой, ей тоже приходилось несладко. Для нее это был ошеломляющий удар – увидеть мужа замороженного, почти бездыханного и в конце концов инвалида. Время, прошедшее с того момента, когда он покинул лазарет, ничуть не приглушило боль. Грейсон чувствовал, что им трудно найти общий язык, трудно стало откровенничать…

Во многом он винил себя, свою неспособность смириться с тем, что с ним случилось, вследствие чего он не мог найти себе места в ее присутствии, сам старался отдалиться от жены. Зачем? Ему никогда не удастся в одиночку пересилить свою беду. Лори не из таких, чтобы бросать человека в несчастье, но и сама она не станет навязывать помощь. Будет ждать рядом, всегда готовая броситься, оказать содействие… Надо только попросить… Как трудно все стало, неожиданно озлился Грейсон, сколько лишней чувствительной мишуры приходится им разгребать. Верно говорят, пока здоров, забот не знаешь, а случись что, беду и трайлером не вывезти. Ему самому необходимо стать более заботливым к ней, попытаться вникнуть в ее проблемы, иначе эта малюсенькая трещинка никогда не зарастет. Что толку страдать да переживать по поводу своего ранения? Он, что ли, в нем виноват?! Даже если и так, все равно жизнь не остановилась, и сейчас ему, как никогда, нужны друзья, и прежде всего Лори. Так и приди к ним с распахнутой душой…

Он бросил взгляд на затемненный экран, где четко обозначилось центральное отверстие в парусе, – из-за его края выглядывал краешек одного из светил. «Звездному танцору» требуется 161 час для подзарядки катушек двигателей Керни-Фучида. Это почти полная неделя. В систему Тубан они прибыли три дня назад, таким образом, прыжок на Таркард состоится не менее чем через четыре дня.

Потом еще восемь дней на дорогу из точки прибытия до Таркарда, и только тогда определится его судьба.

– Вот уж чего не делал и не буду делать, так это отгадывать невысказанные мысли, – раздался знакомый голос над головой, чуть сзади Карлайла. – Судя по выражению лица, тебе очень хочется загрузить меня своими думами. Что ж, попытайся.

Грейсон повернулся, глянул вверх.

– А-а, это ты, Джонатан. Привет, – с кислой улыбкой поприветствовал он друга.

Майор Фрай был высок, чуть сутуловат, кожа на лице покрыта морщинами. Было ему чуть больше пятидесяти, на голове обширные залысины, седые усы, и все равно в этом примелькавшемся штатском облике было что-то привлекающее внимание. Если приглядеться, то Джонатан был похож на хищную птицу, особенное сходство придавал его цепкий, все замечающий взгляд.

– Итак, о чем мы задумались? – спросил майор и подсел поближе. Потом чуть тронул командира за рукав и, указав глазами на один из небольших экранов, расположенных на боковой стене, добавил: – Лучше обрати внимание на это.

Фрай для верности еще и кивком указал на экран, где передавали последние известия. Это был седьмой канал. Карлайл в последнее время редко интересовался политическими новостями. Его словно охватила какая-то апатия – возможно, потому, что он ничего хорошего о себе в последних сводках услышать не ожидал. Обычно он весьма детально изучал все отчеты о произошедших событиях, старался отыскать суть и прикинуть, как та или иная новость могла отразиться на Легионе.

За всеми текущими происшествиями последних семи-восьми месяцев Грейсон отчетливо ощущал чью-то направляющую руку. Федеративное и Лиранское Содружества, объединившиеся тридцать лет назад, за это время так и не смогли полностью слиться в единый союз. Гарантом единства нового государства служил династический брак Хэнса Дэвиона и Мелиссы Штайнер, так что союз двух государств держался исключительно на добрых отношениях между супругами. Они искренне любили друг друга, однако между их наследниками – принцем Виктором и его младшей сестрой принцессой Катрин – было заметно отчуждение. Того и гляди, они порвут заключенное когда-то соглашение.

В прошлом году, когда миры области Скаи подняли мятеж против правительства Федеративного Содружества, лидеры мятежников, кроме всех прочих обвинений, утверждали, что именно Виктор Дэвион повинен в гибели своей матери. Спустя несколько месяцев сестра Виктора Катрин, неожиданно для аналитиков набравшая солидный политический вес, предложила себя в качестве арбитра спора. Уже одно это предложение послужило необычайному росту ее популярности среди населения бывшего Л иранского Содружества. Виктор проявил странную пассивность, можно сказать, растерянность. Он так и не отважился предпринять какие-то более широкие действия, ограничился разгромом мятежников в области Скаи, при этом решительно отмыться от обвинений в убийстве своей матери так и не сумел. Расследование покушения затягивалось, официальные комментарии были туманны и бездоказательны, так что лиранцы в большинстве своем утвердились в мысли, что с Виктором не все чисто.

Использование грубой силы для подавления мятежа и некоторые другие неуклюжие поступки привели к тому, что Федеративное Содружество оказалось втянутым в войну с двумя другими царствующими домами: Лигой Свободных Миров, возглавляемой Томасом Мариком, и главой Конфедерации Капеллан Сан Цзу Ляо. Совсем недавно Томас Марик ошеломил население Внутренней сферы заявлением, в котором утверждал, что далее он не желает терпеть подобное надругательство над правами и достоинством своих подданных и требует вернуть миры, которые тридцать лет назад захватил Хэнс Дэвион. К нему присоединился Сан Цзу Ляо, который в той же войне тоже потерял часть своих владений. Сразу после сделанного заявления Марик направил войска на территорию Федеративного Содружества.

– Итак, – спросил Джонатан, – что может сказать известный военный деятель Грейсон Карлайл по поводу ситуации, складывающейся в Федеративном Содружестве?

– Виктора, как обычно, загрузили так, что ему теперь ни вздохнуть, ни выдохнуть времени нет, – пожал плечами Грейсон. – Он сам в этом виноват – нечего было сидеть и ждать у моря погоды. Кто теперь может порицать Марика за то, что тот хочет вернуть свое!

– Против этого не поспоришь. Как насчет Катрин Штайнер?

– Бог знает, что предпримут Штайнеры в этих условиях, – вздохнул Грейсон. – Если у них только появится шанс порвать с Виктором, они тут же сделают это.

– Мы как раз говорили об этом за столом. – Джонатан жестом указал в сторону компании, в которой находились Лори и другие легионеры. – Не желаешь присоединиться к нам?

– Подсесть можно, только от этих разговоров мало толку. Катрин все равно поступит так, как захочет.

– Мы обсуждали возможность развязывания гражданской войны. Лиранцы против Виктора.

– До этого никогда не дойдет.

– Почему?

– Не в обиду тебе будет сказано, Джонатан, но я не могу объяснить, как я пришел к такому выводу. Мне постоянно не давала покоя подобная перспектива развития событий, однако теперь я больше чем уверен, что гражданская война, по крайней мере в ближайшее время, исключается. В переходный период оба государства будут существовать мирно. Без особой любви, конечно, но и без попыток силой решить свои проблемы. Вот когда наконец определятся стратегические интересы обоих государств, тогда я и копейку на мир не поставил бы.

Фрай заметно поджал губы.

– Тебе следует позаботиться кое о чем другом, приятель. Хватит киснуть в одиночку! Или ты до сих пор чувствуешь раскаяние за то, что случилось на Каледонии?

– Как раз нет…

– Как же нет! Взгляни на себя, полковник. Ты до сих пор не выходишь из депрессии. С того самого момента, как вылез из этого медицинского ящика. В чем дело, Грейсон? Значит, все проблемы из-за руки?..

Карлайл, словно по команде, глянул на искусственную кисть, сжал и разжал пальцы. Он чувствовал их – это было удивительно и в то же время недостаточно, чтобы вновь сесть в кресло пилота.

– Это не рука, сам знаешь, – тихо ответил он. В первый раз он отважился упомянуть о своей немощи, намекнуть на то, что делало его несчастным.

– Это вроде моего покалеченного уха, не так ли? Все вроде в порядке, а водить робот уже нельзя?

– Черт тебя побери, Джонни! Я кожей ощущаю свою бесполезность…

– Понятное дело. – Фрай медленно покивал. – Я тоже прошел через это, помнишь?

Грейсон нахмурился, сжал кулаки, отвел взгляд в сторону. Скольких ребят, потерявших в сражениях руку или ногу, он знал. После ранений им ставили подобные протезы, и они продолжали с прежней лихостью водить боевые машины. Почему же ему так не повезло? Он вновь глянул на свою искусственную руку – это же чудо биоинженерного искусства! Пальцы шевелятся, кожа ощущает тепло и холод, протез исключительно свободно сгибается в локтевом суставе. Вот даже редкие волоски ухитрились вырасти… Что еще надо? Он усмехнулся. Многое, оказывается, еще было нужно, чтобы иметь право сесть в кабину. Несчастье было в том, что многие важные нервные окончания левой стороны тела, отмершие после ранения, так и не восстановили чувствительность. Пилоту боевого робота, с точки зрения моторных реакций, требовалась полное совпадение в работе всех конечностей. Сигналы, поступающие из нейрошлема, не могли дробиться, поступать отдельно для правой и левой руки. При отсутствии такой синхронизации пилот не в состоянии удержать равновесие. Робот и десяти шагов сделать не сможет – его начнет уводить в сторону, в конце концов он рухнет лицом вниз. С высоты кабины управление движением робота, само по себе требующее особого навыка, в случае разнобоя в командах, управляющих движениями рук, представляет неразрешимую задачу.

«Сожалею, полковник, – так выразилась врач Элен Джемисон во время разговора в ее кабинете. – С этим мы ничего не можем поделать. Повреждения нервных окончаний в вашем левом ухе не могут быть устранены, а без этого я не думаю, что вы сможете управлять боевой машиной».

Грейсон встряхнул искусственную руку – тут же ощутил боль. Вот же, чувствует, а баланс восстановить не удается. Неужели ему больше никогда не сесть в кабину боевого робота? Черт, ему бы следовало поучиться пилотированию у ветеранов, служивших еще с его отцом. Поможет ли?.. В таком возрасте уходить на пенсию или занять место за штабным столом, на котором проигрываются всевозможные варианты будущих сражений, – эта перспектива была невыносима!

– Я знаю, – Фрай положил руку на его плечо, – в груди такое чувство, что наступил конец света. Поверь мне на слово, полковник, – ты жив! И ты способен преодолеть!.. Понимаешь, у тебя есть для этого силы… Если, конечно, ты сумеешь избавиться от хандры.

– Ну, ты в этом деле знаток.

– Так и есть, полковник. Знаток, да еще какой…

– Эй, полковник, – окликнул его Дэвис Маккол придвинулся к ним, – тут есть кое-что интересное для тебя.

– Что именно? – спросил Карлайл.

Майор потыкал большим пальцем за спину, в сторону телевизионного экрана:

– Только что передали, что через несколько минут Катрин Штайнер сделает заявление. Сказали, что оно будет передаваться на все миры, входящие в Лиранское Содружество, по каналам межзвездной связи. А возможно, и вообще на всю Внутреннюю сферу. Так что приготовься…

Грейсон уже было совсем собрался объяснить Макколу, куда следует послать заявление Катрин, как заметил, с каким неодобрением Фрай смотрит на него.

– Хорошо, – откликнулся он на слова майора, – я сейчас подойду.

Краем глаза он засек, как удовлетворенный Фрай, не подавая виду, тайком показал Макколу большой палец – славно, мол, сработано.

«Ладно, ребята, если вы так настаиваете, я сыграю в вашу игру, – решил он. – Если вы так желаете поднять мне настроение, что ж, уважим старых друзей, проявим бездну энтузиазма».

Сначала на экране возникла привычная эмблема Федеративного Содружества – раскручивающаяся спиральная галактика, затем она сменилась загоревшейся внизу экрана надписью: «Прямая трансляция из королевского дворца». Таким образом, событие уже свершилось. Долетев до Тубана по межзвездной связи, дальше выступление Катрин транслировалось с помощью электромагнитных волн. Стартовая точка надира, в которой «Звездный танцор» заправлялся энергией, находилась на расстоянии сорока восьми миллиардов километров от Тубана – что-то в пределах семидесяти двух световых минут. Выходит, прошло уже более часа после ее заявления.

Наконец и предупреждение исчезло. Грейсон невольно подался вперед, сердце застучало быстрее. В этот момент на экране появилось изображение небольшого зала, на подиуме, несколько в глубине, стояла Катрин Штайнер. Грейсон невольно обратил внимание, как красива и печальна она была. Золотистые волосы гладко зачесаны назад и свободно падают на платье голубого, любимого домом Штайнера цвета. Вот камера медленно подалась вперед – долгий наезд, прекрасно выдержанная пауза, и на экране остались только голова и плечи принцессы, ее голубые глаза обратились к невидимой, невообразимо многочисленной аудитории.

– Граждане! Друзья… – начала она.

Наблюдая за ней, Грейсон отдал должное ее умению вести себя, скрытой силе, таившейся во всем ее облике, а также какой-то особенной доверительности, с которой она обратилась к зрителям. Как только принцесса начала свое обращение, Карлайл сразу обратил внимание на то, что она не читает свою речь, не пользуется широко распространенным приемом, когда перед оратором с помощью лазерного луча высвечивается текст. То, что обращение было составлено ее советниками – это понятно, но ясно и то, что она не только предварительно прочитала текст, но и постаралась выучить его. В нескольких словах она обрисовала последние события, которые ввергли Федеративное Содружество в войну, упомянула о слухах, утверждавших, что ее брат скрывает смерть сына Томаса Марика, который был заложником в руках егоотца. Какие тайные замыслы преследовал ее брат, Катрин не знала. Грейсон тоже был знаком с подобными измышлениями и ни капельки не верил этим рожденным безумным сознанием слухам. Катрин, однако, намекнула, что у Виктора Дэвиона есть ответ на этот вопрос.

– Принимая на себя ответственность за всех моих подданных, – продолжала принцесса, – я не могу спокойно наблюдать за этими неблаговидными шагами. Он сам подорвал доверие к себе, и я не могу позволить вам страдать, сама оставаясь в бездействии и в ожидании, пока мой брат даст удовлетворительное объяснение своим поступкам.

– Девчонка, по-видимому, заполучила в свое распоряжение какого-то нового писаку для составления речей, – сделал замечание Маккол.

– Тс-с, Дэвис, – прервала его Лори, – я хочу послушать.

– Что это она собирается сделать? – удивилась Кейтлин. – Объявить войну собственному брату?

Между тем голос Катрин посуровел, она не мигая смотрела с экрана.

– Чтобы предотвратить несчастья, которые могут угрожать народу Лиранского Содружества, я беру в свои руки всю власть на вверенной мне территории и приказываю.

Первое – в районах, входящих в границы прежнего Лиранского Содружества, объявляется чрезвычайное положение. На этот срок мы объявляем о своей независимости, и впредь до отмены чрезвычайного положения или до опубликования каких-либо иных наших распоряжений всю территорию, входившую в прежнее Содружество, следует, как и прежде, именовать Лиранским Содружеством.

– Спаси нас Боже, – удивительно проникновенно выговорил Фрай. Лори отчаянно погрозила ему пальцем, однако тот все-таки закончил: – Боюсь, Виктору Дэвиону это не покажется забавным.

– Я желаю, – продолжала Катрин, – чтобы все мои подданные – от Нортвайнда до Полсбо, от Лориса до Барселоны – объединились и крепко взялись за руки. Нам всем вместе предстоит упорно работать над тем, чтобы обезопасить самих себя, наши жилища в это сложное время.

Второе – всем военным подразделениям на маршрутном векторе Сарна-Марч или дислоцированным в любом другом пункте Федеративного Содружества, настоятельно предлагается незамедлительно вернуться на свои прежние базы в Лиранском Содружестве. Так как Лиранское Содружество не считает себя в состоянии войны с Лигой Свободных Миров, части, размещенные на фронте, имеют полное право выйти из боя.

– Вот в чем дело… – сказал Фрай. – Она порвала с Виктором и заключила сепаратный договор с Мариком.

– Похоже, что девчонка сумела договориться с Мариком за спиной брата. Куда же он смотрел, раззява? Она говорит о своих частях, участвующих в боевых действиях, так, словно с Лигой все уже согласовано.

С некоторой драматической замедленностью камера еще ближе подвинулась к Катрин. Теперь на экране осталось только ее лицо. Большие глаза… В них гордость, волнение и чуть-чуть дерзости…

– Мой брат – воин, он получил свою половину Федеративного Содружества во время войны. Я не призываю моих подданных выказывать неповиновение прежним властям. Я призываю их быть терпеливыми, сохранять спокойствие. В этом заключается мой священный долг – я должна сохранить вас, ваши семьи, ваши дома. Я приняла эти обязанности по наследству от своей матери еще до того, как она была так жестоко убита…

Маккол прорычал что-то и уже совсем было собрался каким-то образом прокомментировать это заявление, однако Карлайл успел ткнуть его в бок локтем искусственной руки. Тот сразу притих, а тем временем на экране принцесса Катрин Штайнер-Дэвион сделала небольшую паузу. Ее глаза блеснули.

– Настоящим заявляю, что принимаю ее наследство, хотя прекрасно понимаю, с какими опасностями это связано. – Она сделала еще одну паузу и наконец завершила: – Тем не менее я предупреждаю, что готова дать отпор всякому, кто попытается оспорить мои наследственные права и мою ответственность за жителей Лиранского Содружества, которые возложили на меня обязанности архонтессы.

Затем на прогулочной палубе наступила долгая тишина. Камера отъехала, после короткого музыкального вступления на экране замелькали головы комментаторов, принявшихся бурно обсуждать только что прозвучавшее заявление.

– Боже мой! – тихо выдохнул Фрай. – Она это сделала! Она все-таки сделала это!!

– Теперь надо ждать войны между лиранцами и Федсодом? – спросил сбитый с толку Александр.

– Думаю, молодой принц вряд ли примирится с потерей доброй половины своего государства. Не в его правилах делать подобные подарки младшей сестричке, – высказал свое мнение Маккол. – Думаю, гражданской войны теперь не избежать.

– Это неизбежно! – воскликнула Лори. – Катрин просто роет землю у него под ногами!..

– Как это? – удивилась Кейтлин. Она придвинулась поближе к Алексу, тот обнял ее за плечи.

– Она отдала приказ лиранским войскам, воюющим на направлении Сарна-Марч, вернуться домой, – ответил Фрай. – Тем самым Катрин высвободила для Марика значительное количество войск. Держу пари, что через некоторое время они присоединятся к корпусу, который вторгся на территорию Федсода.

– А может, и нет, – отозвалась Лори. – Марик не так глуп. Ему выгоднее держать эти части в качестве угрозы, а не пускать их в дело. Этакий кулак, занесенный над головой Виктора… И Томас и Катрин понимают, что нельзя загонять Виктора в тупик. Посмотрим, как будут дальше развиваться события.

– Меня больше волнует другой вопрос, – заявил Александр. – Как будет жить новое Лиранское Содружество? И мы в том числе?..

В этот момент Карлайл подал голос:

– Формально те новые права, о которых она говорила, позволяют ей объявить и военное положение. Она вправе

распустить Генеральные Штаты. Местный парламент, который имел право совещательного голоса при архонте и утверждал правительство.

– Сомневаюсь, что принцесса зайдет так далеко, – покачал головой Фрай. – Тем более что парламент, скорее всего, поддержит ее. Они там все фыркают при одном только упоминании о Федеративном Содружестве.

– Алекс спросил также насчет Легиона, – напомнила Лори. – Чем эта смута грозит нам?

Карлайл задумался, потом ответил:

– Это зависит от того, на чьей стороне играет Гарет.

– Правильно, – сказала Лори, – но что, если он играет сам по себе?

– Вы забываете об еще одной стороне дела, – сделал замечание Фрай. – Мы-то сами на чьей стороне? Виктора или Катрин? Легион подписал контракт с Федсодом.

– Не совсем так, – ответила Лори. – Легион подписывал контракт со Штайнерами. Когда же два государства решили объединиться, договор был просто подправлен.

– Да, мы все еще работаем на Штайнеров, – угрюмо подтвердил Карлайл.

До сего момента Грейсон никогда особенно не задумывался о Викторе, несмотря на то что диплом на баронство в пределах Гленгарри получил из его рук. Молодой принц, казалось, был склонен к опрометчивым решениям, особенно в военной области. При этом – что еще хуже – не желал признавать допущенные ошибки. Втянув Федеративное Содружество в никому не нужную войну против Лиги Свободных Миров и Конфедерации Капеллан, он даже не попытался объяснить народу, зачем это было надо. Население устало от непрекращающихся войн, которые вел его отец, затем за дело взялся Виктор. Сначала было долгое и нудное подавление мятежа в области Скаи. Потом этот конфликт с Мариком и Сан Цзу… Эти авантюры лавров Виктору не принесли, наоборот – его популярность упала почти до нуля. Вот что удивляло

Карлайла: молодого принца вроде бы совсем не беспокоило подобное падение популярности.

Исходя из этих соображений, Карлайл давным-давно определил для себя, что в интересах Легиона следует твердо придерживаться Штайнеров. Бабушка нынешней принцессы, тоже Катрин, подписав в 3020 году договор с наемниками, дала им прибежище на своей территории. Это случилось, когда Легион Серой Смерти был предан амбициозными политиками из Лиги Свободных Миров.

Это были тревожные воспоминания – время тогда было бурное, грозовое. В ту пору Легион, согласно договору с Мариком, имел местом дислокации планету Хелм. Случилось так, что эта планета приглянулась кому-то из высокопоставленных политиков, и наемников обвинили в нападениях на гражданское население, после чего объявили вне закона и заставили убраться с Хелма.

События на Каледонии чем-то очень напоминали тот прежний спектакль. Сначала провокация, в результате которой наемники оказываются в ловушке – как ни поступи, в любом случае последует обвинение в нарушении контракта, – затем нападение на их штаб-квартиру, чтобы расширить конфликт, и, наконец, изгнание. В который раз прикинув последовательность событий, Карлайл теперь был совершенно уверен, что замысел Гарета как раз и состоял в том, чтобы, подогрев мятеж на Каледонии, постараться загнать Карлайла в угол. Если бы Легион встал на сторону правительства планеты, его бы и в этом случае обвинили в нарушении контракта. Как же он позволил тиранам уничтожать беззащитное мирное население?

Положение трудное, но далеко не безнадежное. Особенно после двух сокрушительных побед на Каледонии и Гленгарри. Те, кто затеял провокацию Легиона, явно не ожидали подобный исход. Более того, Карлайл был уверен, что в ближайшее время против него не будут применять силу, тем более в такой нестабильной обстановке. Любой из сторон – Лиранскому Содружеству или Федеративному – будет на руку, если противник увязнет в конфликте с Легионом. Это будет такой подарок!.. Словно манна небесная!.. Широчайшее поле для демагогии и политических спекуляций. Нет, на открытое противостояние его враги не пойдут. Значит, начнут действовать из-за угла. И в такой момент он до сих пор не знает, чью сторону занимает Гарет в этом конфликте!.. Вот что больше всего беспокоило его в тот миг.

Вновь перед его умственным взором предстала лодка без руля и ветрил, брошенная в штормовое море…

XII

Таркард-Сити

Таркард, округ Донегал

Лиранское Содружество

с 22 по 30 сентября 3057 года

Через четыре дня после заявления Катрин «Звездный танцор», нырнув в гиперпространство в системе Тубан, мгновенно – если подобное слово можно применить в четырехмерном Эйнштейновом континууме – материализовался в тридцати световых годах, в стартовой точке зенита системы Таркард. Как только стих толчок, с которым «Орион» отделился от покатой спины «Звездного танцора», – по корпусам обоих кораблей в этот момент гонгом прокатился звон расстыковки, – космический челнок лег на траекторию, гигантской параболой выводящей его к планете Таркард.

Обе стартовые точки в зените и надире были оборудованы гигантскими и мощными сооружениями, осуществлявшими прием и отправку звездолетов, быструю подзарядку катушек двигателей Керни-Фучида, многочисленными официальными службами и ремонтными предприятиями. Прежде чем «Орион» отстыковался, на его борту побывали представители таможни. Затем челнок с минимальной скоростью прошел мимо внушительных размеров обода с расцвеченными огнями спицами, ведущими к центральному ядру. Это была военная база Альфа-три, где располагалось одно из соединений космического флота. К ободу со всех сторон были причалены корабли различных типов, даже пара звездных прыгунов, сравнимых по величине с главным сооружением. Обменявшись приветствиями с патрульным шаттлом, «Орион» продолжил движение. Подвергший его внешнему осмотру боевой челнок SYD Z2 «Зейдлиц» принадлежал к классу наиболее мощных межпланетных крейсеров «Повелитель».

Грейсон с интересом осмотрел военный корабль. Улыбку вызвала поспешно закрашенная на борту эмблема Федеративного Содружества. На этом месте теперь красовался символ нового государства.

Последнюю проверку на «Орионе» произвел патрулировавший по внешней границе стартового комплекса двухсоттонный транспортер за номером NL-42. Между собой военные называли его «боевым такси». Аппараты подобного типа были сконструированы для поиска и уничтожения вражеских движущихся средств. Они были оборудованы шестью лазерными орудиями различных калибров и могли нести три отряда десантников. Две группы, высаженные на борт «Ориона», произвели очень деликатный досмотр корабля и личных вещей пассажиров на предмет выявления незаконно провозимого оружия. Закончив работу, они вернулись на борт «боевого такси». NL-42 незамедлительно стартовал, и секундой позже пришло распоряжение: «Орион», проверка закончена, можете продолжать движение!»

Вот еще на что обратил внимание Грейсон. Все – команда «Ориона», десантники, высадившиеся на его борт, подавляющее большинство пассажиров – впали как бы в непонятную задумчивость. Какая-то скрытая замедленность проявлялась в ответах на вопросы, в разговорах, лица были чуть отрешенные, вежливость подчеркнуто официальная. Все это как-то не очень вязалось с оптимистически-бравурными передачами, на которые таким щедрым оказалось тридивидение Лиранского Содружества. Обитателей миров, входивших во вновь образовавшееся государство, можно было понять. Сам Грейсон Карлайл испытывал сложные чувства, среди которых чем дальше, тем отчетливее всплывало сожаление о потере одной огромной родины. Только потом сознания осторожно коснулось тревожащее ощущение неизвестности, некоей беды, которая всех их ждет впереди. Государства не создаются и не рушатся с помощью заявлений. Грейсону, как никому другому, было известно, сколько напастей ожидает лиранцев, чья архонтесса отважилась разорвать великий союз.

Именно великий!.. Объединенные Солнца, включившие в себя прежние наследственные владения домов Дэвионов и Штайнеров, оказывались наиболее крупным территориальным объединением во всей Внутренней сфере. Если при этом учесть, что у Виктора были налажены тесные и дружеские связи с руководством Синдиката Драконов, то дело возрождения единого государства, подобного Звездной Лиге, встало, казалось, на практические рельсы. Это, безусловно, по мнению Карлайла, был огромный плюс. Теперь же Внутренняя сфера вновь оказалась отброшенной в состояние раздробленности, перманентных войн, передела границ, мятежей и бунтов, сотрясавших человечество на протяжении последних трех столетий. Это был минус такой невообразимой величины, который не могла пересилить даже тяга к свободе, которой так рьяно воспылали лиранцы. Правда, по их лицам было видно, что особенного энтузиазма от возвращения к прежней символике они не испытывали. Чем отзовется подобная свобода? Бесконечной чередой войн, полным обнищанием населения, произволом чиновников, которым только на руку бесконечное военное положение?.. Примеров подобного рода было хоть отбавляй, а вот случаи иного развития политической ситуации можно было пересчитать по пальцам.

Еще более ошеломляющим, чем заявление Катрин, оказалось обращение принца Виктора Штайнера-Дэвиона к населению обоих государств и мировому сообществу. Оно прозвучало в межзвездном эфире на следующий после выступления Катрин день. Прежде всего Виктор признал, что слухи о сознательном сокрытии смерти наследника Марика Джошуа соответствовали действительности. Однако он подчеркнул, что смерть наступила в силу естественных причин, о чем свидетельствует медицинское заключение, составленное врачами Лиги Свободных Миров. Почему общественность сразу же не узнала об этом? Виктор объяснил, что это было сделано, чтобы не раздувать тлеющие угли в области Скаи, как это пытались сделать агенты дома Ляо.

Далее он с полной ответственностью заявил, что понимает озабоченность своей сестры состоянием дел в едином Содружестве и принимает ее выбор. Он не будет препятствовать возвращению на родину любой части, приписанной к соседнему государству.

Удивительно, что после такого вполне разумного и миролюбивого заявления напряженность не только не спала, но даже усилилась. Большинству хотелось верить Виктору, заявившему, что никакой войны между двумя частями прежнего государства не будет. Однако подобного заявления на самом высоком уровне оказалось явно недостаточно, чтобы охладить страсти на местах, где почти мгновенно организовались партии приверженцев Дэвионов и Штайнеров. На некоторых мирах области Скаи официальные представители Федеративного Содружества подверглись оскорблениям, а на одной из известных планет зверски убиты. Затем, словно по мановению волшебной палочки, перед самым стартом «Звездного танцора» из системы Тубан всякие подобные сообщения исчезли с экранов тридивизоров и из радионовостей. Цензура, не объяснив, не смягчив подобные сообщения, сработала настолько грубо, что беспокойство на борту «Ориона» резко возросло. Люди сразу смекнули, что подобный запрет просто так не вводят.

После восьмидневного путешествия с самым приятным для человека ускорением челнок добрался до планеты и перешел на низкую предпосадочную орбиту. Теперь он летел кормой вперед, готовый в каждую минуту, как только раздастся команда на посадку, сбросить скорость и войти в плотные слои атмосферы.

Ожидание продлилось недолго. С высоты нескольких километров планета предстала перед полковником во всем своем великолепии. Тар кард вообще отличался изумительно живописными видами. Местность, на которой раскинулась столица, каждый раз поражала воображение путешественников.

Таркард была холодная планета. Это не значит, что она была покрыта коркой льда, однако средняя годовая температура здесь была значительно ниже, чем на самых популярных среди человеческой расы мирах. Пятая по счету от карликовой звезды, относящейся к классу 06, планета находилась в стадии окончания очередного ледникового периода. Столица лежала в опасной близости от края северного ледника. Атмосфера была плотнее, чем на Терре, более высоким было в ней содержание метана, водяного пара и двуокиси углерода. Полярные снеговые шапки, спускавшиеся с обоих полюсов, доходили до тридцатого градуса широты. Средняя летняя температура в умеренном поясе, лежавшем по обе стороны от экватора, составляла двадцать градусов по Цельсию. Средняя зимняя в приполярных районах – около сотни градусов ниже нуля.

Магнитное поле вокруг планеты было значительно мощнее, чем на Терре, поэтому обычным зрелищем на планете являлись невиданные по красоте полярные сияния. Это несмотря на то, что местное светило было куда меньше Солнца и сам Таркард располагался значительно дальше от него, чем Терра.

Пассажирам «Ориона» во время пребывания на орбите и неспешного снижения повезло. Они смогли в полной мере увидеть завораживающую игру света и световых форм, которые полыхали над северным полюсом. Красные, зеленые, золотые полосы всевозможных оттенков бродили по небу, сливались в удивительные завесы, а то и рассыпались огневыми шарами. Сплошная, с редкими обширными прогалами облачность была подходящим экраном, отражающим все буйство красок. Скоро радужные струи заполыхали и вокруг округлого носа «Ориона». Все пассажиры собрались на прогулочных палубах, чтобы полюбоваться на невиданное зрелище.

Ось планеты имела наклон в тридцать один градус, период обращения составлял два стандартных года, поэтому времена года здесь были очень продолжительными. В северном полушарии летние дни были долгими и прохладными, ночи из-за свечения атмосферы никогда не были непроглядно темными, при этом постоянно то с одной стороны горизонта, то с другой пламенели зори. Зимой же ночи были исключительно долгими, расцвеченными огнями, дни же короткими и очень холодными. Месяцев на Таркарде было двадцать два, на протяжении четырнадцати столица утопала в снегу. В сутках было тридцать часов. Таким образом, местный календарь не совпадал с привычным, которого придерживались на большинстве планет Внутренней сферы, где природные условия были похожи на терранианские.

«Орион» прибыл в Таркард-Сити в тридцать третий день месяца Sptkalt. Это был весенний месяц. Самое начало возрождения природы… На улице, судя по сообщениям стюардесс, еще было по-зимнему холодно, город загромождали огромные сугробы, поэтому основные пассажирские и транспортные грузопотоки в столице осуществлялись подземным транспортом.

Наконец «Орион» включил кормовые двигатели и начал заметно осаживаться кормой вниз. На экране дисплея, установленного в кабине, которую занимали Грейсон и Лори, появилось изображение окружающей местности. С высоты в пятьсот метров можно было различить восточное побережье великого Марсденского моря – воды в нем были удивительного золотисто-зеленого цвета. Такой причудливый оттенок придавали морю слабое сияние местного светила и огромные массы планктона, живущего у самой поверхности. Затем на экране показался западный изгиб Бреманского залива и, наконец, вдали, за отдельными городскими сооружениями, космопорт Штайнер – огромный, далеко расползшийся по местности комплекс, построенный в окрестностях Таркард-Сити.

С воздуха, несмотря на падающий снег, прикрывший дали, столица Лиранского Содружества выглядела как отдельные, выросшие из девственных лесов и гор, удивительные, чудовищных размеров постройки. На экране возникла панорама, снятая камерой, установленной на носу «Ориона». Прежде всего высветился огромный урбанизированный комплекс. Повсюду сверкающая сталь, железобетон – гигантская конструкция вырезала обширный треугольник в дремучей тайге, покрывавшей все северное полушарие планеты. Еще более обширный и высокий комплекс, называемый Триадом, помещался к востоку. Он тоже был устроен в форме трехгранной равносторонней пирамиды. Здесь размещались правительственные службы. В одном из углов Триада располагался королевский дворец, в другом – королевский двор, в последнем – Дом правительства. В десяти километрах к югу лежал древний столичный центр Олимпия. От него в восьми километрах на запад раскинулся собственно огромный мегаполис Таркард-Сити. Здесь же находился и космопорт Штайнер. По другую сторону ледяными угловатыми циклопическими глыбами упирались в небо горы Вотана. Сооружения, возвышавшиеся на их вершинах – крепость Асгард, – были под стать горам. Вообще страсть к гигантизму, бьющей в глаза масштабности была характерной чертой жителей планеты. Особенно заметно эта национальная черта сказывалась у представителей царствующего дома Штайнеров. Грейсон сразу обратил внимание на крепость Асгард, в которой размещался Генеральный штаб Лиранского Содружества. На одной из вершин торчала исполинская восьмидесятиметровая башня, окруженная четырьмя другими башнями поменьше. Карлайлу было известно, что на них были установлены тяжелые лазерные орудия, способные сбивать и уничтожать любой объект, появившийся в воздушном или наземном пространстве в пределах обширной долины, где был расположен Таркард-Сити. Ниже, по склонам гор, тупыми углами выпирали мощные бастионы – все это чудо фортификации чем-то напоминало укрепленную базу, построенную на Крепостном холме на Гленгарри. С первого взгляда было заметно, что возводились они по одним и тем же канонам, по одному и тому же военно-архитектурному замыслу, только крепость на их родной планете была куда скромнее.

Моментом позже внезапно взвыли тормозные двигатели «Ориона» – по экрану побежали облака, и впереди неожиданно открылось посадочное поле. Над ним висел исполинский, составленный из отдельных невесомых сегментов, гравитационный купол. Его неощутимая, отграничивающая космопорт от окружающей местности поверхность была чуть присыпана снегом. Ниже цепочками, пятнами огней высвечивались отдельные службы транспортного терминала. Наконец, когда «Орион» завис над центром купола, сегменты незримо разошлись. Двигатели завыли громче, и «Орион», покачиваясь, начал опускаться по вертикали с едва заметным боковым сносом, скоро его опоры коснулись бетонных плит площадки.

По длинному гофрированному коридору, выдвинувшемуся из подъехавшего к челноку огромного трайлера на гусеничном ходу, пассажиров провели внутрь накрытого прозрачным колпаком салона. Отсюда Грейсону было видно, как сегменты гравитационного поля, раскрывшиеся, чтобы пропустить прибывший корабль, вновь сомкнулись. Это была завораживающая картина – последние снежинки, густо сыпавшие с неба, внезапно исчезли, по посадочному полю пробежал ветер, взметнул снеговые столбы, колыхнул вершины редких деревьев, и над территорией космопорта вновь установилось залитое светом затишье.

Температура за пределами трайлера была около десяти градусов по Цельсию, не все пассажиры оказались готовы к подобным условиям. Грейсон сразу отыскал взглядом местных жителей. Мужчины были одеты в меховые шубы и увешаны многочисленными цепями и крупными медальонами из золота. Вид у них немного варварский. Женщины предпочитали длинные платья, тоже отделанные мехом, а также утепленные пальто и меховые накидки. Признаться, Грейсону никогда не доводилось видеть

такие красивые шкурки. В салоне тягача было ощутимо холодно – впрочем, как в последующем отметил полковник, таркардцы практически не отапливали салоны общественного транспорта, холлы и вестибюли в домах. По-видимому, у них считалось бессмысленным делом согревать те помещения, из которых свободно утекало тепло. Местным жителям подобное закаливание вовсе не казалось опасным чудачеством, легкий морозец они предпочитали всякой другой погоде. Нельзя сказать, что в жилищах таркардцев царил холод. При желании всегда можно было поворотом ручки подогреть воздух до желанной температуры, однако в общем-то здесь предпочитали прохладу. От нее, поежился Карлайл, иной раз зуб на зуб не попадает.

Наконец тягач добрался до терминала. Грейсон, Лори и сопровождающие их спутники вместе с толпой других пассажиров вошли в просторный, с высоким потолком вестибюль. Отсюда по широким пандусам спустились в еще более огромный зал ожидания. Насчет пространства, мороза и природных красот таркардцы не скупились. Потолок зала как бы терялся в заоблачной дали… Здесь им пришлось ступить на ленту транспортера, которая вынесла их в особое огороженное помещение, где пассажиров поджидали встречавшие рейс люди. Здесь же находились два человека в зелено-голубой форме Таркардской королевской гвардии. У старшего были нашивки лейтенанта. В прежней лиранской табели о рангах это звание не считалось полностью офицерским – это была как бы переходная ступень… Непонятно, как теперь? Возможно, Катрин ввела изменения в иерархию званий? Второй был капралом, на нем куртка десантника, пятнистые штаны и высокие ботинки со шнурками.

Лейтенант держал в руках коробочку, на экране которой высвечивался чей-то портрет. Несколько раз взглянув туда, он безошибочно обратился к Грейсону:

– Полковник Карлайл?

– Да, я Карлайл.

– Пожалуйста, следуйте за нами. – Лейтенант мимолетным взглядом оглядел прибывших с Грейсоном товарищей и спросил: – Это с вами?

– Да. Я что, считаюсь под арестом? – спросил Грейсон.

– Нет, сэр. Я получил приказ сопровождать вас до места, где вам надлежит остановиться.

– Я полагал, что нас разместят в «Reichhaus»? «Имперским домом» называлась самая известная гостиница в Таркарде.

– Сэр, я получил приказ сопровождать вас до места…

– Ладно, ладно! – махнул рукой Карлайл. – Приказано – сопровождайте!..

Сначала полковник хотел выяснить, что еще известно встречающим, потом решил, что это бесполезно. Неразумно с первых минут устраивать скандал. Официально ему не было предъявлено никакого обвинения. Зачем же с первых шагов наживать неприятности?

Лейтенант указал направление, и они всей гурьбой двинулись за ним. Капрал замыкал процессию. Они миновали зал ожидания, вновь по наклонной плоскости спустились в следующий вестибюль. В зале ожидания, как заметил Грейсон, уже появились символы народного энтузиазма. По стенам были развешаны знамена, несколько лозунгов на немецком и английском языках; полотнища были национальных – белого и голубого – цветов, спускавшиеся до пола. На обзорных экранах высвечивалось: «Лиранское Содружество. Мир, процветание, независимость!» На другой стене, на трехметровом дисплее, был представлен поясной портрет Катрин, повыше нижнего обреза слова: «Штайнер: еще раз у руля!» На самом большом экране, занимавшем большой участок стены, показывали биографический ролик, повествующий о новой архонтессе. Это все было понятно, но тревожил портрет, на котором она была изображена в поблескивающих бело-голубых доспехах, на плечи наброшен офицерский плащ, на боку – кобура с торчащей из нее ручкой лазерного пистолета.

Просто новоявленная Жанна д'Арк, усмехнулся Грейсон. Все это время он особенно внимательно следил за выражением лиц, оценивал таившиеся в глазах чувства. Особенного воинственного пыла во взглядах он не замечал. Лозунг, призывавший Штайнеров к рулю, казался откровенно глупым. Виктор в еще большей степени, чем сестра, мог считаться Штайнером. Ведь он был старший сын! Подобная накладка свидетельствовала, что аппарат Катрин, отвечающий за связи с общественностью, был в полном замоте. Как иначе, когда всего две недели назад Катрин Штайнер-Дэвион, младшая сестра принца-архонта Федеративного Содружества, превратилась в архонтессу Катрин Штайнер, главу Лиранского Содружества. Размышляя о событиях, которых следовало ждать после разрыва, Грейсон отдавал себе отчет, что, даже если заявление Виктора было искренним и в ближайшие год-два-три можно не опасаться крупномасштабной войны, все равно между братом и сестрой никогда больше не будет согласия – ненависть неисчерпаема! – и в будущем этот фактор обязательно скажется. Собственно, положение Катрин было более чем неустойчивым. Если в пределах прежнего Федсода население с горечью, но достаточно сдержанно встретило весть об отсоединении лиранцев, то на просторах нового Содружества дела обстояли совсем не так гладко, как трубили официальные средства массовой информации. Недаром цензура ввела строгие ограничения на сообщения с мест, но всякий разумный человек понимал, что партия Дэвионов куда более сильна именно в Лирсоде, чем в исконно принадлежащих им районах. Конечно, их сторонники сначала испытали шок, но теперь внутренняя трещина, расколовшая новое государство, будет только расширяться. Развал огромной державы отрицательно скажется на судьбах сотен миллионов людей. На семьях, на экономических и культурных связях, на психологическом настрое… Если Катрин в ближайшее время не добьется заметных успехов в деле развития народного хозяйства и повышении жизненного уровня, очень многие подданные спросят ее: зачем нужно было такое отделение? Нас никто не спрашивал, референдум не проводился, не было никакого решения представительного органа. С какой стати мы должны оплачивать чужие амбиции из своих кошельков?

Это был очень серьезный вопрос, тем более что в обозримом будущем жизненный уровень в Лирсоде неизбежно резко покатится вниз. Промышленность, лишенная рынка всего огромного государства, втянется в затяжной кризис. Где взять деньги, чтобы выйти из него? Негде!.. Вряд ли Виктор поделится своими финансовыми запасами, чтобы помочь сестричке. Хотя, усмехнулся Грейсон, с него станется… Непредсказуемый малый, чем и знаменит… Катрин остается только одно – постоянно держать население в страхе перед возможной агрессией со стороны Федеративного Содружества. Еще лучше, если ей удастся спровоцировать Виктора на вторжение – вот тогда она окажется на коне! Но если тот будет разумен и не поддастся на провокации, ей придется худо. Чрезвычайное положение сменится военным, потом она присвоит себе диктаторские полномочия, так недалеко и до разгрома оппозиции – то есть сторонников Дэвионов, а это кровь, лагеря, тирания… У Карлайла были все основания задуматься о дальнейшей судьбе Легиона. Не о собственной – здесь перспективы хотя были туманны, но большого значения не имели, он был готов ко всему, – но именно о будущем полка!..

Кроме того, над Лиранским Содружеством тяжелым бронированным кулаком нависла армия кланов. Именно миры, принадлежавшие Лиранскому Содружеству, были более других подвержены угрозе нового вторжения.

Был еще один фактор, который мог сыграть на руку Катрин, – это постоянно подчеркиваемое со стороны официальных органов Федеративного Содружества отношение к лиранцам как к гражданам второго сорта. Правительство располагалось в Новом Авалоне и за все время объединения ни разу не удосужилось побывать в Таркарде. Все решения, даже откровенно глупые, принимались без консультации с официальными органами лиранцев.

Даже в армии царил дух пренебрежения к частям из Лиранского Содружества, невзирая на их славные шестивековые военные традиции.

Одним словом, узелок затянулся крепкий. Распутывать его придется долго, много голов полетит с плеч, прежде чем его сумеют развязать. Кто в состоянии гарантировать, что среди них не окажутся головы легионеров?..

Между тем вся группа с Гленгарри спустилась под землю, где их поджидал наземный бронированный транспортер с эмблемами Лиранского Содружества на борту. Лейтенант сел рядом с водителем, наемники заняли переднюю часть салона, у выхода устроился капрал и с ним еще пять вооруженных бойцов. Как только двери захлопнулись, транспортер рванулся с места.

– Слышь, парень, – майор Маккол обратился к капралу, как только они выбрались на широкое подземное шоссе, – объясни, что здесь творится? Как народ? Что слышно после заявления архонтессы?..

Капрал проигнорировал его вопросы.

– Послушайте, капрал, – вступила в разговор Лори, – если мы не под арестом, то почему вы считаете возможным не отвечать на вопросы старшего по званию? Можете вы, по крайней мере, сказать, куда нас везут?

Капрал был явно смущен. Поколебавшись немного, он выдавил:

– Туда, где вы будете в безопасности. – Подождал еще немного и одними губами, словно не желая, чтобы его слышали, добавил: – Наемники…

Грейсон перехватил взгляд Лори и едва заметно отрицательно покачал головой. Он словно пытался внушить ей: эти люди ничего не знают об их деле. Они для них просто грубые, хваткие типы, с которыми ухо надо держать востро. Одним словом, наемники!.. Спорить с ними или пытаться убедить в чем-либо – бесполезное занятие.

Полковник невозмутимо массировал свою левую руку – проверил чувствительность пальцев, кожи, осмотрел ногти. «Вот черти, они даже ногти научились отращивать! Ну, просто как живая!.. Вот и на ладони складки – интересно, какой смысл эти умельцы вложили в их начертание? Ага, вот эта длиннющая означает жизнь…» Он сравнил рисунки, начертанные на левой и правой ладонях. Сходство было, но и различий тоже хватало. Черт побери, он точно такой же человек, каким был до ранения, и хватит переживать по этому поводу. Фрай прав – жизнь не остановишь, хоть ты залейся слезами!

«Так что прими то, что случилось, и действуй в силу своих возможностей».

Подняв голову, он встретился со взглядом Кейтлин. Она сидела рядом с сыном, однако не спускала с полковника глаз.

– Все будет нормально, сэр.

Полковник ободряюще улыбнулся. Удивительное чувство накатило на него в тот миг – ему вдруг нестерпимо захотелось… что-то сделать. Бежать куда-то, кричать, попытаться пробить стену головой – он не знал, как конкретно ему хотелось действовать. Ясно только, что ему просто захотелось изменить свою судьбу, побороться с роком…

Если бы еще знать, куда бежать, с кем разговаривать, что обещать!.. Хуже всего то, что он до сих пор ощущает себя пешкой в большой игре. Его, как и капрала, не посвящают, зачем везут в то или иное место. Но если капралу это было простительно, то ему, полковнику Карлайлу, ни в коем случае. В таком положении ему уже доводилось бывать, поэтому он знал, что лучше всего сидеть и помалкивать, глядеть в окно на мелькающие по обочинам столбы, на которых горели освещавшие подземное шоссе фонари, и думать. Кумекать. Соображать…

Судя по направлению и времени поездки, их везли прямо в Асгард, крепость времен Звездной Лиги, расположенную на вершинах гор Вотана. Наконец транспортер доставил их в холодный подземный гараж. Затем они поднялись на лифте на пятый уровень – все вместе это составляло около двадцати обычных этажей. Асгард полностью обеспечивал себя всем необходимым. Это был закрытый военный город с населением в несколько десятков тысяч человек.

Грейсон полагал, что их поместят в обычной казарме, однако в Асгарде оказалось достаточно большое число штатских сотрудников и несметные толпы посетителей, для которых были устроены гостиницы. Группу с Гленгарри поместили в номере «Бифроста», одном из внутренних отелей Асгарда. Размеры номера оказались невелики – одна достаточно вместительная гостиная и три спальни. Можно было спать и в гостиной – благо здесь были расставлены широкие удобные диваны. Майор Маккол, заявив, что здесь, в углу, возле двери, устроит свою постель, сразу рухнул на выбранный им диван. «Буду держать первую линию обороны против незваных визитеров», – гордо заявил он.

К сожалению, майор ошибся. Грейсон сразу приметил двух дюжих вооруженных хлопцев, приставленных охранять двери в их номер. Если считать, что они не находятся под арестом, то охраняют их по всей строгости.

«От кого?» – удивился Грейсон.

Архонтесса Катрин Штайнер сидела за письменным столом в своем кабинете. Она пока продолжала жить в своей скромной квартирке в королевском дворце. Сидела и писала от руки письмо – особым пером выводила буквы на экране персонального компьютера, встроенного в столешницу. В комнате тихо звучала музыка – ноктюрн Шопена, однако она едва ли слышала его. Особое перо ручки тихо поскрипывало, двигаясь по шершавой поверхности светящегося экрана.

Комната была оформлена с большим вкусом, декоратор искусно использовал смягченные серые, зеленоватые и любимые всеми Штайнерами голубые тона. Стена напротив двери была занята двумя портретами в полный рост – каждый метра три в высоту. На левом была изображена мать – архонтесса Мелисса Штайнер-Дэвион. На правом – бабушка, архонтесса Катрин Штайнер. Эти две женщины были мало похожи друг на друга, дочь и внучка взяла у них все, что было, как ей казалось, самым лучшим. Между ними была изображена эмблема Лиранского Содружества – одетый в броню кулак. Происхождением своим этот знак был обязан польским патриотам, сражавшимся за свободу более тысячелетия назад.

На мгновение Катрин Штайнер-Дэвион замерла, оторвалась от письма. Ее серебристого цвета платье снизу и сверху было подбито искусно вшитыми полосками меха. Платье было тонким, Катрин ощутила, что совсем замерзла в своей комнате. В общем-то в королевском дворце всегда было несколько прохладно, а по мнению многих гостей, так просто холодно, как в сугробе. Девушка чуть двинула рычажок на панели компьютера, включила обогреватель… Слухи, что жители Таркард-Сити не могут обеспечить себя теплом в полной мере, были сущей чепухой. Мощности ядерных котлов было в избытке, просто такова была традиция. Катрин иногда подозревала, что технический персонал, ответственный за содержание оборудования дворца, тайно сговорился вернуть прежние дни славной истории Таркарда, когда один из архонтов открыто гордился, что на стенах его спальни выступил иней, а два гвардейских боевых робота типа «Грифон», установленные в тронном зале, где принимались жалобы от населения и где постоянно толкался народ, замерзли так, что для того, чтобы сдвинуть их с места, машины пришлось отогревать. Катрин подозревала, что хозяева дворца – архонты Содружества – намеренно поддерживали такую низкую температуру, чтобы укоротить заседания и заставить подданных выступать по существу.

Наконец она закончила письмо, тщательно проверила каждое слово, каждую запятую. Все расставила как следует. Прикинула, что именно поймет из этого письма адресат, как он его истолкует. Вроде бы так, как она желает… Удовлетворенная, она нажала на клавишу, подключавшую к работе ее личный шифр. На экране вспыхнула надпись: «Сообщение кодируется». Секунду спустя из щели на краю экрана выползла дискета. Принцесса взяла ее, какое-то время, бездумно улыбаясь, смотрела в пространство. Потом очнулась и нажала на кнопку вызова.

Служанка вошла в кабинет и, чуть присев, опустив голову, спросила:

– Слушаю, мисс?

Катрин, уже повернувшаяся спиной ко входу, неторопливо обернулась:

– Здравствуйте, Анна. У меня есть для вас поручение.

– Да, мисс.

Архонтесса передала служанке дискету:

– Я хочу, чтобы вы немедленно отправились в Асгард. Передайте эту дискету подполковнику Вилли Шуберту. Он вам знаком?

– Да, мисс. Я прежде уже передавала ему послания. Он работает в службе безопасности Асгарда.

– Точно. Передайте ему это послание. Только из рук в руки. Понятно?

– Да, мисс. Из рук в руки.

– И поторапливайтесь! Я хочу, чтобы он получил его к двадцати пяти часам вечера. Как только вернетесь, сразу доложите мне. Не имеет значения, который будет час, – идите прямо в мой кабинет. Я буду на месте.

– Все будет исполнено, мисс.

Анна говорила ровно, точно, без всяких колебаний. Сколько ей уже пришлось выполнить подобных заданий для своей юной хозяйки.

– Вот только… – Она на мгновение замялась.

– Говорите, Анна. Смелее…

– Я насчет этих наемников, которые должны предстать перед судом. Они только что прибыли…

– Что ты знаешь об этом деле, Анна?

– Возможно, мне не следовало спрашивать…

– Нет, почему же? Все правильно, Анна. Я просто хочу знать, что ты слышала об этом деле и от кого.

– Ну-у, только то, что было на специальном видике, недавно прокрученном на дворцовом тридивизоре, мисс. Там было сказано, что наемники должны служить вам, а сами переметнулись…

– Не совсем так, Анна, но… Ладно, послание, которое ты должна передать, как раз и касается обстоятельств этого дела. Это очень важное послание.

– Надеюсь, – Анна сдвинула брови, – суд воздаст им должное. Предательство налицо, им следует приговорить полковника к расстрелу.

– Сомневаюсь, что дойдет до этого, Анна. Однако… – Катрин задумчиво улыбнулась, – я верю, что суд беспристрастно разберет все обстоятельства дела. В любом случае я обещаю вам, Анна, что полковник Карлайл получит то, что заслуживает.

Анна не смогла сдержать довольную улыбку и кивнула. Спрятала дискету в сумочку, пристегнутую к поясу, сделала книксен и вышла.

XIII

Королевский дворец, Таркард-Сити

Таркард, Округ Донегал

Лиранское Содружество

1000 часов (время местное)

3 октября 3057 года

Лори все больше и больше чувствовала, как над головой мужа сгущаются тучи. Меньше всего еебеспокоили слухи и сплетни, которыми обросло официальное расследование. Тревога рождалась в глубине сердца, там же и крепла, набиралась сил, не давала покоя ни во сне, ни наяву. Что-то вокруг было не так – это она ясно осознавала. С мужем тоже творилось что-то странное – и в этом она не обманывалась. Нельзя прожить с человеком тридцать пять лет и не ощущать, в каком он находится состоянии.

Прежде всего ее очень заботило подавленное состояние, в котором тот находился весь долгий путь с Гленгарри до Таркарда. Лори испробовала все средства, которые были в ее распоряжении, чтобы вывести его из депрессии, однако результат оказался плачевным. Грейсон все глубже погружался в свои мысли, а о чем он думал, было ясно без слов. Даром, что ли, то и дело поглядывал на свою искусственную руку. Далее, за весь перелет они почти не разговаривали – так, обменивались короткими фразами по пустячным поводам. Это в тот момент, когда он так сильно страдал душой. Прекрасная выдержка не всегда хороша – иной раз бывает лучше облегчить боль признанием, долгим разговором. В последнее время он даже позволил себе несколько раз нагрубить ей. Так, чуть-чуть, причем он тут же извинился, однако раньше за ним такого не наблюдалось.

Последние две ночи – уже на Таркарде – оказались самыми трудными. Лори душой чувствовала, что он пришел к какому-то решению. Длительная депрессия вылилась во что-то совершенно непредсказуемое. Это что, следующая стадия его выздоровления? Или все дело в визите странного подполковника из армии Лирсода? Тот явился два дня назад, поздно вечером. Извинился «за столь поздний визит» – у них здесь трудно понять, что значит «поздно», а что значит «рано» – и пригласил Грейсона на прогулку. Вчера он тоже появился, был более настойчив – заявил, что нуждается в уточнении некоторых подробностей, это, мол, необходимо сделать до начала официального слушания. Затем попросил майора Маккола сопровождать их.

Уже после первой прогулки Грейсон… стал сам не свой. Словно его энергией зарядили. Взгляд стал цепок, придирчив. После второго визита он, казалось, окончательно избавился от хандры. Стал весел, улыбчив, к нему вернулось чувство юмора. Казалось, можно только радоваться, однако Лори, глядя на веселящегося мужа, испытывала только страх.

Одним из самых нелепых мифов нового времени было считающееся само собой разумеющимся утверждение, что всякий пилот боевых роботов, пострадавший в бою и ставший инвалидом, в случае замены части его тела каким-нибудь искусственным органом постепенно сам становится машиной, бесчувственной и безжалостной. Говорили, что в таких случаях в его сознании начинают превалировать рациональные, вероятностные в математическом смысле мотивы и всякие «чувства» становятся для него шелухой. Ничего глупее выдумать было невозможно! Вероятно, кто-то из пострадавших пилотов попытался спрятаться за подобной маской, но таких были считанные единицы. Другие же испытывали страшные душевные муки от сознания своей неполноценности.

Если судить по Грейсону, то после ранения он, пожалуй, стал куда более эмоционален, чем раньше. К несчастью, эти переживания происходили по невеселому поводу, депрессия всегда вела к разрушению личности. Случалось, безысходность пожирала последние остатки здравого смысла. Это было что-то похожее на раковую опухоль… Насколько Лори знала, Грейсон всегда был человеком, обращенным в себя, однако ранее подобная тяга к самоуглублению уравновешивалась тягой к любимой работе, громадным количеством забот, которые сыпались на него как из рога изобилия. Сначала к его состоянию, в которое он впал после излечения, относились вполне терпимо – конечно, непросто для здорового мужика в расцвете сил почувствовать, что и рука у тебя не своя, что стал глух на одно ухо и реакция не та, что раньше. Однако со временем у Грейсона вдруг начали случаться вспышки гнева, то его в слезы бросит, то вдруг нападет истерика. Однажды на борту «Ориона» им вдруг овладел беспричинный смех – он ржал как конь. Долго, взахлеб, хватался за живот… Такого с ним никогда раньше не случалось. Хорошо, что они были одни в каюте, и Лори с ужасом ждала, когда же кончится это безумие. Он хохотал более пятнадцати минут. Это было слишком даже для нее, однако она выдержала.

Как, впрочем, выдерживала и вспышки гнева. Однажды он пришел в такую ярость, что принялся изо всех сил стучать кулаками по переборке. Она и это стерпела, все время пыталась найти способ привести его в чувство, вернуть прежнего, энергичного, бодрого Карлайла. Пока ничего не удавалось. А тут на тебе! Явился какой-то громила-офицеришка, поговорил с мужем, и тот сразу расцвел.

В тот момент ее буквально сразила мысль: была ли она вообще, эта депрессия? Неужели Грейсон вел себя подобным образом, исходя из каких-то неведомых ей целей? Теперь здесь, на Таркарде, добился своего – и обрел прежнюю бодрость духа. Это уже было запредельно!.. Элен Джемисон, его лечащий врач, предупреждала Лори, что в поведении мужа возможны кое-какие странности, но не до такой же степени! Врач предупредила, что в первое время после пробуждения ото сна полковник будет старательно искать свою левую руку, которую приходилось выключать на ночь, чтобы не подсели батарейки. Да, подобные анекдоты с Карлайлом случались, но чтобы пятнадцать минут хохотать до упаду или изо всех сил колотить кулаками по стене – об этом Элен ни словом не упомянула.

Нельзя сказать, что он разлюбил ее. После выхода из лазарета в первые дни Грейсон был очень страстен, буквально ненасытен – женщину здесь обмануть очень трудно. Муж, безусловно, испытывал к ней сильную страсть. Спустя месяц он немного утихомирился, начал как-то отдаляться от нее. Этому тоже было разумное объяснение – Элен Джемисон предупреждала ее, что мужчины по этой части куда более чувствительны, чем женщины-пилоты. В медицинской науке описаны подобные случаи, объединенные под общим названием «синдром переноса». Многие мужчины-водители на бессознательном уровне переносят часть своего «я» на машину. Словно робот является неким расширением его тела и личности. В некоторых историях болезни зафиксированы сны и причудливые фантазии, в которых пилот ощущает себя существом десятиметрового роста, обладающим гигантской силой, вооруженным с ног до головы, против него не может устоять никакой соперник. Выходя из рубки боевого робота, подобные типы чувствуют себя… уязвимыми, лишенными покрова, слабыми…

Однако Лори была уверена, что ее Грейсон подобным синдромом не страдает. Он был достаточно силен и уверен в себе, чтобы быть спокойным и за пределами боевой машины. Ему всегда хватало разума – при всей любви к этим безгласным, удивительным металлическим уродцам – видеть в них средство, но не цель жизни. Его целью был Легион, его безопасность и способность выжить. Даже скорее коллектив, спаянный этими машинами в нечто грозное, способное постоять за себя. Он никогда не верил в торжество одиночек, которые заполонили экраны тридивизоров. Этакие ухватистые, ухмыляющиеся по поводу и без повода супермены вызывали у него отвращение. В современной войне – явной и тайной – каждый участник не более чем солдат. Конечно, от него много зависит, но только тогда, когда он ощущает себя в строю. В противном случае ему долго не протянуть.

Так что с причинами, ввергшими Грейсона в состояние кризиса, все было ясно. Теперь этот внезапный поворот в его психологическом настрое, который случился после собеседования с неизвестным хлыщеватым подполковником.

На следующее утро – в этот день полковник Карлайл, барон Гленгарри, с супругой должны были предстать перед судом – Лори напрямую спросила мужа:

– Грейсон, скажи, что с тобой творится?

Карлайл расположился в противоположном углу спальни у огромного, в полный рост зеркала, где прилаживал к мундиру награды, полученные за долгие годы службы. Муж отложил последний наградной знак, подпер голову тыльной стороной ладони и долгим взглядом посмотрел на темный экран тридивизора. Затем глянул в зеркало – здесь их взгляды встретились. Муж спокойно выдержал ее взгляд, потом не спеша приладил последний орден, поднялся, надел парадный мундир полковника Легиона Серой Смерти, одернул полы. Лори неслышно вздохнула – все-таки он был чертовски красив! Мундир серый, с черными вставками. Таким же был аксельбант. Вся грудь в орденах, полученных почти от всех правительств Внутренней сферы, – эти награды переливались словно радуга. Особенно поражали холодным, изумительно ярким посверкиванием вставленные в благородный металл бриллианты.

Лори протянула к нему руки:

– Черт побери. Грей, я жду ответа! Так дальше продолжаться не может, ты совсем отдалился от меня.

– Лори… – начал он. Затем неожиданно замолчал и отчаянно потряс головой. Она заметила слезы в его глазах. Наконец он справился с собой. – Иногда, любимая, самое лучшее помолчать.

Больше он ничего не сказал.

Что могли означать его слова? Что не желает говорить?.. О чем он не желает говорить?..

Она сумела справиться с дрожью, которая пронзила ее в тот миг. Все-таки она была служака, нервы у нее были крепкие, а вот с рассудком проблемы, укорила она себя. Муж, скорее всего, намекнул, что всякий их разговор здесь, в номере, прослушивается. Что здесь невероятного? Об этом ей следовало подумать с самого начала, ведь лейтенант привез их в специально приготовленные для гостей помещения.

– Нам действительно не стоит обсуждать здесь подобные вещи, – мягко, почти шепотом добавил Грейсон.

Лори отметила, что муж с особой деликатностью подбирает слова. Ей было известно, что подслушивающее устройство размером с ноготь способно улавливать человеческий голос на расстоянии сорока метров. Существовали особые шпионские камеры, которые могли воспроизводить речь, фиксируя движение губ. В ходу были устройства, на расстоянии определяющие температуру человеческого тела, с помощью подобных данных можно было в какой-то степени судить, сказал ли подслушиваемый правду или нет. Размер подобных «жучков» не превышал фалангу ее большого пальца.

– Все, что я могу сказать, это только то, что все будет хорошо.

Лори обвела комнату взглядом. Ощущение, что за ней подглядывают, подслушивают, вызвало гнев. Она словно почувствовала себя раздетой – это было отвратительно. Камеры могли быть напиханы в каждом углу – выходит, они передавали все, чем они тут занимались. Где-то в недрах этого чудовищного города операторы детально анализировали каждый их вздох, каждый взгляд, каждый вскрик, которыми они обменивались.

В этом месте вряд ли дотошно соблюдают права постояльцев на частную жизнь. Здесь все направлено на то, чтобы проникнуть в чужие секреты. Скорее всего, именно поэтому Грейсон не желает вести здесь серьезных разговоров. Свидетели объяснений ему ни к чему, тем более такие, перед которыми поставлена задача, невзирая ни на что, собрать против него компрометирующий материал.

Полковник взглянул на часы, надетые на левое запястье.

– Нам лучше уйти, – сказал он, – если ты не хочешь, чтобы за нами прислали каких-нибудь головорезов, которые силком выволокут нас отсюда.

Как только Лори подошла к нему, он обнял ее и шепнул:

– Не беспокойся, любимая. Доверься мне…

Два часа спустя полковник Карлайл и его жена сидели в отделанном деревянными панелями отсеке, расположенном слева от длинного, с прекрасной резьбой стола, за которым занял свои места третейский суд. Перед главным столом находился небольшой столик, на котором могли быть разложены вещественные доказательства. Это слушание, правда, должно было быть проведено только на основании свидетельских показаний. Что в данном случае можно было представить в качестве материальных улик предательства или отсутствия такового? За спинами судей возвышалась стена, которой в общем-то полагалось быть белой, но за долгий срок краска выцвела и приобрела какой-то неуловимый, очень характерный для судов сероватый оттенок. Здесь был вывешен символ военного правосудия – римский крест, образованный лезвием меча и его ножнами. Лори напомнила себе, что третейское расследование по военным делам редко совершается с той же тщательностью в выполнении многочисленных формальностей, какая обязательна во время заседаний по гражданским делам. Решения, которые здесь выносились, не касались вопроса – виновен ли подсудимый или нет. Третейская комиссия всего лишь устанавливала факты – был ли нарушен приказ или нет, был ли он выполнен в полной мере, и если нет, то почему. Здесь разбирались дела о дисциплинарных нарушениях и о целесообразности того или иного решения. В подобных разбирательствах главным доводом служил прецедент – такова была специфика военного судопроизводства. Действительно, как можно судить в законном порядке полководца, который, вопреки приказанию вышестоящего командира, проявил инициативу, поступил по-своему и в результате выиграл сражение? Конечно, установление фактов и принятие решения исключительно по факту имело огромное значение для судьбы обвиняемого, и все-таки последнее слово оставалось за командованием. Нередки были случаи, когда обвиненного в нарушении какого-то пункта офицера награждали, несмотря на то что обвинение считалось доказанным. Воевать исключительно по приказам, в точности соблюдая инструкции, невозможно – их следовало иметь в виду, прикладывать все силы для выполнения, как того требовал устав, но при этом необходимо было сообразовывать свои действия с обстановкой.

Состав комиссии был смешанный – два офицера от Лиранского Содружества, два от Вооруженных сил Федерального Содружества. Председательствующий в традиционной длиннополой мантии с капюшоном являлся регентом Ком-Стара. Причина, по которой в состав суда были введены представители и Федсода, и Лирсода, тоже была ясна – полковник Карлайл, атаковавший войсковое соединение Федеративного Содружества, служил Штайнерам. Первоначальный контракт был подписан именно с этим царствующим домом. Всем с самого начала было ясно, что процесс имеет сильный политический привкус, и, чтобы не увеличивать ажиотаж, в комиссию были поровну введены представители обоих государств. С первого взгляда было заметно, что отношение к процессу двух офицеров в серой форме, принадлежавших Дэвионовой стороне, и парочки офицеров в голубых мундирах было различным. Лори очень надеялась, что раскол прежнего государства сыграет на руку мужу и ей. Теперь события на Каледонии и Гленгарри волей-неволей будут рассматриваться с двух точек зрения. Как ни крути, а это предоставляет хорошие возможности для защиты.

Регент, как обычно, займет нейтральную позицию. Илеус Хорн являлся ответственным представителем Ком-Стара на Таркарде. Чин у него был достаточно высокий, положение тоже, авторитета Илеусу никогда было не занимать, так что в смысле подбора состава третейского суда – Лори была вынуждена признать этот факт – объективность была соблюдена в полной мере. Дело было непростое. Вопрос состоял в том, было ли допущено нарушение контракта, и если да, то какие к этому были основания. Хорн с самого начала был в курсе дела. Слушания он открыл напоминанием всем присутствующим, что это заседание не является формальным судебным расследованием по всем обстоятельствам совершенного действия и решение, принятое сегодня, не является окончательным. Вердикт, вынесенный по этому делу, является основанием для правоохранительных органов Лиранского Содружества в случае необходимости продолжить расследование.

– Если необходимость наказания в какой-либо форме подтвердится, – добавил регент, – в этом случае дело должно быть передано в суд соответствующей инстанции Лиранского Содружества, чтобы там смогли со всем вниманием рассмотреть представленные доказательства и вынести окончательный приговор.

– Господин председатель, – подал голос один из офицеров, представлявших Федеративное Содружество, – я бы хотел получить гарантии, что Федеративное Содружество, которое в настоящем деле выступает потерпевшей стороной, будет иметь возможность и в дальнейшем участвовать в отправлении правосудия. Как иначе отнесутся граждане нашего государства, которые вопиют о справедливости…

– Это заседание, – резко прервал его Хорн, – не место для политических дебатов. Ваше замечание, полковник Дилон, зафиксировано. И отвергнуто…

Как только офицер-мужчина в форме ВСЛС повернул голову к полковнику Дилону, Лори сразу узнала в нем подполковника Вилли Шуберта. Это он в течение двух вечеров беседовал с ее мужем, и теперь она обратила внимание, что при появлении состава суда Шуберт и Грейсон обменялись короткими взглядами.

Огромный зал, в котором проводилось слушание, был пуст, и все равно позади многочисленных рядов, придававших помещению сходство с кафедральным собором, у высоких входных дверей стояли два гвардейца из охраны царствующего дома Штайнеров. Рядом со скамьей подсудимых находилась застекленная будка, в которой сидел оператор, обеспечивающий протокольную запись заседания. Вследствие того, что это было неофициальное судебное расследование, в зале не было адвокатов. Грейсон и Лори должны были сами защищать себя, в то время как третейская комиссия выступала в роли судей, обвинения и жюри присяжных одновременно.

– Отличный способ удешевить дорогостоящее судопроизводство, – шепнула Лори мужу после того, как он от своего имени и имени своего начальника штаба ответил, что согласен, что подобное судебное расследование должно иметь место. Согласился он и с порядком рассмотрения инцидента.

– У меня складывается мнение, – в том же тоне ответил Грейсон, – что их менее всего интересует правосудие. Их заботит, как бы спрятать концы и подобрать понаряднее упаковку.

– Полковник Грейсон Дит Карлайл, – обратился Хорн к наемникам с места, – подполковник Лори Кармал-Карлайл, встаньте, пожалуйста.

Когда они поднялись, Хорн прежним невыразительным голосом озвучил обвинительное заключение:

– Полковник Грейсон Дит Карлайл, по первому пункту вы обвиняетесь в нарушении заключенного по всем правилам и обязывающего вас соблюдать все условия контракта между Легионом Серой Смерти и царствующим домом Штайнеров. По еще пяти пунктам – в незаконном вооруженном нападении на исполняющие свой долг войска Федеративного Содружества. По еще одному пункту – в измене государству Федеративного Содружества, с которым вы в то время были связаны договорными отношениями.

Измена?..

Сердце у Лори учащенно забилось, в коленях она ощутила слабость. Этот пункт был самый серьезный. И конечно, самый опасный… Если по этому пункту Карлайла признают виновным, он неминуемо будет расстрелян. В этом случае бессмысленно подавать апелляцию. Она попыталась убедить мужа оспорить этот пункт по причине того, что подобные вопросы находятся в ведении Наблюдательной комиссии наемников и Союзной комиссии, расположенных на Аутриче, но он только пожал плечами. Складывалось впечатление, что он словно испытывал какое-то удовольствие, ожидая приговор.

– Подполковник Лори Кармал-Карлайл, – продолжил председатель, – вы также по первому пункту обвиняетесь в нарушении заключенного по всем правилам и обязывающего вас соблюдать все условия контракта между Легионом Серой Смерти и царствующим домом Штайнеров. По еще трем пунктам – в незаконном вооруженном нападении на исполняющие свой долг войска Федеративного Содружества. По еще одному пункту – в измене против государства Федеративного Содружества, с которым вы в то время были связаны договорными отношениями.

Во время чтения последнего пункта подполковник Шуберт легко коснулся плеча Хорна. Затем последовала консультация шепотом между двумя членами суда. Дважды Шуберт тыкал указательным пальцем в обвинительное заключение, при этом, как заметила Лори, он однажды глянул прямо в ее сторону, что свидетельствовало, что именно обвинения против стали предметом спора.

Спустя несколько минут в дискуссию ввязался полковник Дилон, представлявший интересы Федсода. Его голос зазвучал громче, он явно был чем-то недоволен и едва сдерживал гнев, однако понять, о чем они спорили, было невозможно. Наконец Дилон громко воскликнул: «Я категорически возражаю, сэр! Категорически!!» Хорн также решительно заявил: «Отклоняется!..» Затем обсуждение продолжилось.

Лори краешком глаза глянула на Грейсона – тот по-прежнему не обращал никакого внимания на происходящее в зале. Глаза он полуприкрыл, голову вскинул и обратил лицо куда-то в сторону двери.

Неожиданно регент выразился кратко и резко, затем рубанул воздух ребром ладони, и оба офицера откинулись в своих креслах. Подполковник Шуберт самодовольно улыбнулся.

– Подполковник Лори Калмар-Карлайл, – снова начал председательствующий. Руки он сложил на столе. – В интересах справедливости и целесообразности я отклоняю все выдвинутые против вас обвинения. Ознакомившись с показаниями свидетелей, я нахожу, что вы действовали в точном соответствии с лучшими боевыми традициями. Вы получили приказ до последней капли крови защищать опорный пункт Легиона на Гленгарри. Вы не несете никакой ответственности за действия вашего мужа на Каледонии, вследствие которых возник вопрос о нарушении контракта. Признаюсь, я был удивлен, когда в обвинительном заключении нашел пункты, касающиеся лично вас.

Он сделал паузу, во время которой бросил в сторону Дилона тяжелый, пристальный взгляд. Тот сразу отвернулся.

– В заключение предлагаю вам покинуть скамью обвиняемых и оставить зал, так как эти слушания были объявлены закрытыми. Однако, принимая во внимание ваши родственные отношения с подсудимым и то, что обстоятельства дела касаются вас лично как участника событий, я позволяю вам остаться в зале суда.

– Почему бы тебе не уйти отсюда? – склонившись к жене, тихим ясным голосом предложил Грейсон. – Вся эта кутерьма не займет много времени…

– Я желаю присутствовать на заседании, – громко обратилась Лори к председательствующему Хорну, даже не взглянув на мужа.

Она почувствовала раздражение – на что Грейсон рассчитывал, обращаясь к ней с подобным предложением? Он ее совсем ни в грош не ставит?! Тем более что интрига завязывалась все круче. Стоит только приглядеться к Шуберту и его заинтересованности в этом процессе, чтобы прийти к выводу, что это очень хитрое дело. У нее вызвали усмешку показное перешептывание за столом и последние слова Хорна о том, что он не нашел в ее действиях состава преступления и очень удивился, обнаружив эти пункты в окончательном обвинительном заявлении. Они ее совсем за дурочку принимают? Он что, до начала заседания в глаза не видел обвинительного заключения? Это исключено, ведь он очень толково объяснил суть происходившего на Каледонии и Гленгарри. Они решили разыграть здесь какой-то спектакль и им не нужны лишние свидетели? Или, наоборот, все было подстроено таким образом, чтобы она присутствовала на процессе? И в такой момент Грейсон предлагает ей удалиться из зала суда! Он с ними заодно?..

– Очень хорошо, – невозмутимо заключил председатель, – можете занять место в зале. Я хочу воспользоваться моментом и еще раз напомнить вам обоим, что это не судебное заседание в полном смысле слова. Если нет дальнейших возражений, давайте приступим к делу.

«Он прав, – решила Лори, устраиваясь в первом ряду, – это заседание нельзя назвать судом». Напомнив еще раз об этом, Хорн подчеркнул, в каком русле он хотел бы вести расследование. Грейсону не надо было признавать себя виновным или доказывать свою невиновность, в зале не было ни официального обвинителя, ни защитника. В то же время процесс имел очень важное значение – подспудно здесь решалось что-то очень существенное во взаимоотношениях Федеративного и Лиранского Содружеств. С этой целью для обсуждения была использована исключительно юридическая терминология. Видно было, что Хорн не допустит свободной дискуссии – то есть каждый участник процесса постоянно должен сознавать, что от его показаний или решений очень многое зависит. Даже если на этом слушании Грейсон будет признан виновным по какому-то или по всем пунктам обвинения, это решение можно будет обжаловать в любом официальном судебном органе Лирсода. И наоборот! Вот к чему они вели – Лори только теперь осознала цель этого заседания. В конце концов, последнее слово всегда останется за Верховной судебной палатой Лиранского Содружества. Процесс (Лори внезапно осознала значение этих минут) должен стать для одних последним гвоздем в крышку фоба сотрудничества двух только что разъединившихся государств или, наоборот, позволить другой стороне продолжать оказывать существенное влияние на внутреннюю жизнь соседней страны.

Действительно, ставки были исключительно высоки!

Один за другим в зал вызывались свидетели с Каледонии и Гленгарри. Формальности соблюдались неукоснительно. Каждый свидетель занимал место, какое предписывалось ему процессуальным кодексом, члены третейского суда допрашивали свидетелей, используя только термины военного судопроизводства. Иногда зачитывались заявления, высвечивающиеся на экране дисплея, при этом обязательно проверялись формальные признаки документа: подписи свидетелей, время записи, справки об идентичности записи и тому подобное… Точно так же обстояло дело и со свидетелями, которые находились вдали от зала суда. Их тоже допрашивали по всей форме.

Лори, едва сдерживая нетерпение, ждала, когда же наконец появится сам Брандел Гарет. Очевидно, его не было на Таркарде, и, к большому разочарованию Лори, на суд в качестве его полномочного представителя явился офицер штаба по имени Джордж Ирвин. Маршал Сеймур представлял интересы Третьего Гвардейского, принца Дэвиона, полка, разгромленного под Фалкирком. Оба свидетеля показали, что атака наемников против милиции и гвардии, охранявшей дворец правителя Каледонии Уилмарта, была для них полной неожиданностью. Они, основываясь на контракте, полагали, что третий батальон Легиона Серой Смерти прибыл оказать им помощь в подавлении бунта на планете. Атака наемников привела к большим потерям в личном составе и материальной части Третьего Гвардейского полка.

Затем наступила очередь майора Фрая. Его прямо спросили об участии в сражении под Фалкирком. Когда он подтвердил свое участие в сражении, Хорн задал вопрос: что ему известно о решении Грейсона Карлайла повернуть оружие против правительственных сил Уилмарта?

Следующим был майор Маккол, его расспрашивали дольше всех, так как он вместе с Александром Карлайлом прибыл на Каледонию на неделю раньше третьего батальона. Их задачей являлось изучение политической ситуации на планете, им также предписывалось дать рекомендации, как поступить Легиону в сложившихся обстоятельствах.

– Принять сторону восставших, – заявил он, – это было мое решение. И ничье больше!..

В этот момент он бросил короткий взгляд в сторону Грейсона. Полковник тут же нахмурился и отрицательно покачал головой. Лори знала, что муж уже имел беседу с майором, во время которой командир предупредил Маккола, чтобы тот не очень распространялся на эту тему. Однако Дэвис не внял совету Карлайла.

– Каледония – моя родина. Там, значит, все мои родственники, а этот подонок Уилмарт посмел без всякого основания засадить за решетку моего брата.

– Майор, пожалуйста, – предупредил его Хорн, – воздержитесь от политических восклицаний и прочих… э-э… грубостей! Продолжайте.

– Я был первым, кто обнаружил, понимаете, что у правителя Уилмарта были проблемы во взаимоотношениях с населением планеты. Именно его действия, которые я с полным правом могу назвать незаконными, вызвали мятеж на Каледонии. Он использовал в своей внутренней политике весь набор запрещенных законом средств: пытки, убийства своих противников, похищение детей, взятие заложников. Я все это видел собственными глазами.

– Таким образом, вы решили присвоить себе право наказать его за эти преступления? Вместо того чтобы обратиться в высшие инстанции с докладом о событиях на Каледонии.

– Сэр, мы постоянно докладывали руководству о том, что творилось на Каледонии. Жалобы сыпались со всех сторон во все инстанции. Я, например, отправил развернутый доклад в управление коменданта маршрутного вектора Скаи. Затем послал донесение в официальные органы Федеративного Содружества и, конечно, в его представительство на Каледонии. Лично общался с атташе Федсода на планете. И никакого ответа. Понимаете, сэр, люди гибнут – и никакого ответа!.. Словно с глухими разговариваю. И в этих условиях Легиону Серой Смерти был отдан прямой – подчеркиваю, прямой! – приказ – атаковать так называемых мятежников! Сэр, хочу пояснить – в нашем контракте нет ни единого упоминания о том, что Легион Серой Смерти обязан вмешиваться во внутренние дела Федеративного Содружества. Это запрещено ясно и недвусмысленно. Далее хочу напомнить третейскому суду, что в том же контракте так же ясно и недвусмысленно сказано, что все наши действия должны иметь законную основу. Это положение можно понять таким образом, что в случае нарушения законности Легион обязан… Учтите – не имеет право, а обязан! – восстановить обычный правовой статус. Вот на каком основании я принял решение рекомендовать командиру Легиона принять сторону восставших.

Следующим свидетелем был Александр. Его ответы должны были подтвердить все сказанное Макколом. Он был с ним с самого начала пребывания на Каледонии и тоже пытался взять на себя часть вины за нарушение контракта. При этом капитан пытался доказать, что отказ выполнить распоряжение Уилмарта – вынужденная мера, так как приказ вышестоящего командования был отдан без учета реальной обстановки и с полным игнорированием сигналов с мест. Его выслушали вежливо, не более того.

Наконец пришла очередь самого полковника. Он спустился и встал как раз напротив стола.

– Полковник Карлайл, – спросил его Вилли Шуберт, – признаете ли вы себя виновным по всем пунктам выдвинутых против вас обвинений? Признаете ли обвинения частично или полностью отрицаете выдвинутые против вас обвинения?

– Сэр, я полностью признаю выдвинутое против меня обвинение и считаю себя виновным по всем пунктам.

– Не могли бы вы объяснить ваши действия суду? Почему вы приняли решение не выполнять приказ вышестоящего начальства, зная при этом, что нарушаете контракт?

– Сэр, у меня нет оправданий этому поступку.

Лори замерла. Что он несет?! Она надеялась, что вот наступил момент, когда Грейсон обстоятельно, с характерной для него убийственной логикой объяснит, почему он принял именно такое решение. Судя по опросам свидетелей, судьи не были чужды веских, основанных на здравом смысле доводов. Их следовало попытаться убедить! А он? Одним махом признал все обвинения!..

«Черт побери, Грейсон! Почему ты отказываешься защищаться? Вперед, в бой!.. У тебя хорошие шансы… «

В этот момент полковник Карлайл во всеуслышание – при этом он даже повернулся к пустому залу – сказал:

– Господин председатель, я хотел бы сделать заявление.

– Будьте любезны, полковник.

– Я отвергаю показания майора Дэвиса Маккола и капитана Александра, Карлайла. Все, что здесь было сказано им в мою защиту, – это всего лишь неуклюжие попытки выгородить меня. Майор мой старый друг, капитан – сын. Понятно их желание снять с меня часть вины… – Полковник опустил голову, потом резко вскинул ее. – Я несу полную и безраздельную ответственность за все, что случилось на Каледонии и на Гленгарри. Приказ вышестоящего руководства не был выполнен исключительно по моему прямому распоряжению.

– Очень хорошо, полковник, – заявил Хорн, – ваше заявление зафиксировано и приобщено к делу. – Он тут же повернулся к оператору, следившему за работой записывающей аппаратуры: – Приостановите запись и уничтожьте все высказывания майора Маккола и капитана Карлайла, пытавшихся взять на себя вину за Каледонию. Все их заявления…

– Так точно, сэр.

– Полковник Карлайл, вы желаете еще что-нибудь добавить?

– Нет, сэр.

– Подождите! – с места воскликнула Лори. Она вскочила на ноги. – Я тоже хочу дать показания!..

– Опрос свидетелей, привлеченных по этому делу, закончен. Полковник Карлайл и вы, Лори Калмар-Карлайл, оставьте зал. Там и подождите объявления решения суда.

– Так точно, сэр.

– Регент! – уже в полный голос воскликнула Лори. – Вы не имеете права!..

В этот момент один из гвардейцев подошел к ней, встал за спиной и указал в сторону двери.

– Подполковник, сюда, пожалуйста, – говорил он тихо, глядя на нее с сочувствием. – Криком беде не поможешь.

Лори некоторое время разглядывала его, потом кивнула и, опустив голову, направилась к выходу.

XIV

Королевский дворец, Таркард-Сити

Таркард, округ Донегал

Лиранское Содружество

1165 часов (время местное)

3 октября 3057 года

Лори и Грейсон вышли в вестибюль, где было зябко, как в холодильнике. Изо рта при дыхании вырывался парок. В помещении оказалось окно – настоящее, закрытое стеклами или каким-то прозрачным пластиком. Иней закрывал большую часть окна, и повыше его открывался вид на корабельный сосновый лес, густо росший по склону горы. Выше обнажались скалистые откосы….

Лори долго стояла у окна, рассматривая присыпанные снегом могучие сосны.

– Грейсон, – она наконец окликнула мужа, – о чем ты сейчас думаешь?

На мгновение она уловила… неожиданно проснувшуюся в нем попытку поделиться с ней чем-то сокровенным… И тут же желание угасло. Карлайл вновь вернулся в свое привычное заторможенное состоянии. На губах непонятная ухмылка, в глазах – дума. Непонятно о чем… Он вновь закрылся, ответил словами, которые в последнее время Лори ненавидела больше всего:

– Все будет хорошо. Не беспокойся. Верь мне…

– Черт тебя побери, почему ты не решился защищаться?!

– Потому что это не привело бы ни к чему хорошему.

– Как ты можешь знать? В случае чего можно обратиться в суд высшей инстанции. Подать апелляцию!.. Ты должен потребовать проведения военной прокуратурой формального расследования. Ты имеешь право обратиться в особый суд для аристократов, ведь ты же барон Гленгарри!..

– Поверь, любимая, все эти меры бесполезны! Они ничего не изменят. Я знаю, что я делаю.

– Я в этом как раз не уверена!

В молчании прошло десять минут. Затем еще пятнадцать… Лори окончательно окоченела. Сколько можно совещаться, скорее бы все кончилось… Когда ожидать стало невмоготу, двери неожиданно распахнулись, и в приемную вышел адъютант в парадной форме офицера гвардии Штайнеров.

– Полковник Карлайл? – обратился он к наемнику. Затем, повернувшись к Лори, чуть прищелкнул каблуками. – Подполковник Калмар-Карлайл?.. Прошу следовать за мной, решение принято.

– Что ж, пришло время платить по счету.

– Если они признали нас виновными, – сделала замечание Лори, – для них наступят чертовски трудные времена.

– Если они признают виновным меня. Ты здесь совершенно ни при чем.

– Нет уж, черт тебя побери, Грейсон! Как ни старайся, а я все-таки принимала в этом участие!

– Тише. Прошу – веди себя тише… – напомнил ей Грейсон.

Как только их ввели в зал, Лори тут же глянула в сторону маленького столика, стоявшего впереди большого стола, за которым расположились судьи. На нем лежал обнаженный меч. Чудо, а не меч! Узкое лезвие, поблескивающее в искусственном свете, и рукоять из акульей кожи отделаны золотом. По-видимому, оружие было взято из какого-то музея или из частной коллекции. Тут она обратила внимание, что на стене оказалась ополовиненной эмблема военного суда. Там даже остался след. Вот откуда было снято оружие, которое теперь было водружено на столик. У этого клинка было свое, особое название. Ага, шпага… Но если это шпага… Этого не может быть! Лори не могла поверить, что они решились на такое. Она даже выдохнула от негодования: «Нет!..»

Когда-то ей доводилось читать, что в незапамятные времена офицеры, служившие в армиях и на флотах, все поголовно были вооружены подобным холодным оружием. Кажется, они его даже использовали во время сражений… Но со временем эти клинки стали считаться знаком офицерского достоинства, и в случае совершения недостойного поступка – скажем, бегства с корабля без приказа командира или проявленной в бою трусости – владелец шпаги представал перед судом своих коллег, который назывался судом чести. На все время процесса ему предписывалось сдать шпагу.

Как только выборные судьи заканчивали обсуждение и выносили приговор, обвиняемого вводили в зал суда. На столик клали шпагу. Если решение было в его пользу, то клинок располагался на столике рукоятью вперед, и после оглашения приговора подсудимый мог взять его и вложить в ножны. Если судьи утверждали обвинительное заключение, то шпагу клали лезвием в сторону обвиняемого. Так требовала древняя традиция.

После развала Звездной Лиги в некоторых государствах Внутренней сферы высшие военные круги были озабочены поиском особой, не похожей на другие армии символики. Из истории вытаскивали самые замшелые обычаи как в отношении одежды, так и в повседневной жизни армии и космического флота. Кое-где на парадных мундирах появились аксельбанты, эполеты. Дело доходило до смешного – до изготовленных из самых современных материалов декоративных лат. Кое-какие традиции, наоборот, оказались очень уместны, особенно в области военного судопроизводства и уставов внутренней службы. Полезные нововведения скоро распространились по всему обитаемому пространству.

Все было сделано, как того требовала древняя традиция.

Острие меча было направлено точно в сторону прохода, по которому шли Грейсон и Лори.

Грейсон заметно побледнел, однако не произнес ни единого слова.

– Полковник Грейсон Дит Карлайл, командир полка наемников, называемого Легионом Серой Смерти, – сказал Хорн, когда обвиняемый приблизился к столу, – настоящая коллегия признала вас виновным в измене. Существуют неоспоримые свидетельства, что ваши действия были сознательно направлены против Федеративного Содружества. По другому пункту, согласно которому вы обвинялись в нарушении контракта, заключенного между царствующим домом Штайнеров и Легионом Серой Смерти, вина ваша доказана и признана собравшейся коллегией. Что касается пяти пунктов обвинения предательского нападения на войска Федеративного Содружества, коллегия пришла к единому мнению, что вы виновны по всем пяти пунктам.

Регент Хорн оторвал взгляд от встроенного в стол дисплея и холодно глянул на Карлайла.

– Подобное решение, – добавил председатель, – предполагает, что со времени заключения контракта с царствующим домом Штайнеров и вплоть до настоящего момента, включая известные события на Каледонии и Гленгарри, вы, по существу, ни в чем не нарушили обязательств, взятых по отношению к этому царствующему дому. Однако формально вы должны были подчиняться руководству Федеративного Содружества. Коллегия согласилась с доводами, которые приводились пострадавшей стороной, и признала вас виновным по всем выдвинутым пунктам обвинений. В данном случае мы руководствовались не столько духом закона, сколько его буквой, и с этой точки зрения, Грейсон Карлайл, невозможно опровергнуть, что вы по собственной воле и целенаправленно вступили в бой с воинскими подразделениями, которые обязаны были поддерживать. Ваше поведение ничем нельзя оправдать. Вот почему нам не оставалось ничего другого, как только признать вас виновным.

Председатель вновь в упор глянул на Грейсона.

– Хочу еще раз напомнить, – продолжил Хорн, – что это заседание не может подменить ни гражданское судебное разбирательство, ни военный трибунал. Поэтому вынесенное решение не является ни обвинительным заключением, ни поводом для взятия вас под стражу и исполнения приговора. Мы здесь приговоры не выносим, судьбу в юридическом смысле, – неожиданно повысил голос Хорн, – не решаем! Тем не менее объявленное в этом зале заключение может стать основанием для высшей судебной палаты признать вас виновным по всем пунктам, включая и пункт, касающийся измены. Далее это решение также может стать поводом для заключения контракта между царствующим домом Штайнеров и Легионом Серой Смерти, имеющим ничтожное значение. Более того, царствующий дом имеет право на основании выводов, сделанных нашей коллегией, разорвать уже упомянутый контракт по причине нарушений условий договора. Что касается лично вас, Грейсон Карлайл, то опять же согласно этому решению вас можно лишить титула и баронства, а вашу собственность можно передать другому лицу.

У меня есть послание от архонтессы Катрины Штайнер, в котором правительница извещает коллегию, что, если в результате сегодняшнего расследования вы, полковник Грейсон Карлайл, будете признаны виновным хотя бы по одному пункту, она будет вынуждена в официальном порядке объявить о вашем разжаловании и лишении титула барона Гленгарри и всех привилегий, связанных с ним. Вы также лишаетесь прав на крепость Гленгарри. Имя нового барона будет объявлено в течение двадцати четырех часов.

Далее в своем решении мы рекомендуем распустить Легион Серой Смерти. Если понадобится, то даже с применением силы. Если полковник Карлайл добровольно согласится оставить свой пост, то можно обойтись и без применения силы. – Хорн глянул в сторону Лори. – Это было мое предложение предоставить вам место командующего легионом, понятно, подполковник Калмар-Карлайл?

Лори, не в силах сдержать гнев, только было собралась открыть рот, чтобы отказаться и популярно объяснить, что она лично думает об этом процессе, а также о самом председателе и его подручных, как Грейсон взял ее за руку и сжал пальцы с такой силой, что жена онемела от боли. Только старая, воспитанная с детства привычка терпеть и ни в коем случае не выказывать свои чувства окружающим остановила ее. Она удивленно посмотрела на мужа, тот как ни в чем не бывало отрицательно покачал головой и улыбнулся.

– В любом случае, – продолжал зачитывать решение председатель, – Легиону Серой Смерти предоставляется девяносто стандартных суток, чтобы оставить место своей последней дислокации и найти работу в каком-нибудь другом месте Внутренней сферы, куда ему придется перебазироваться. Полковник Карлайл, вы желаете что-нибудь сказать по существу дела?

– Так точно, господин регент, – ответил Карлайл. – Я полностью признаю себя виновным и благодарен суду за детальное и объективное рассмотрение дела. Прошу занести впротокол, что я в любом случае оставлю пост командира Легиона. Рад, что выбор вышестоящего руководства пал на подполковника Лори Калмар-Карлайл.

– Я отказываюсь! – заявила Лори. Она повернулась в мужу и с неожиданной яростью воскликнула: – Грейсон, что ты делаешь? Как ты мог позволить…

– Прошу добавить в протокол, – настойчиво заявил Карлайл, – что это решение принято мной лично, без всяких понуждений со стороны.

– Так и будет зафиксировано, – пообещал Хорн. – А вам, подполковник Калмар-Карлайл, я хотел бы напомнить, что вы присутствуете в зале исключительно по доброй воле коллегии. Если с вашей стороны последует еще одна подобная выходка, я прикажу выпроводить вас из зала. Я ясно выразился?

– Так точно, сэр, черт бы вас всех побрал! – на одном дыхании высказалась Лори.

На губах у Вилли Шуберта промелькнула едва заметная усмешка. Или ей только показалось? Вон с какими каменными лицами они все сидят! Добраться бы ей до горла этого так называемого председателя!..

Хорн, словно угадав ее мысли, еще больше насупился и, глянув в сторону Карлайла, зычно спросил:

– У вас есть что-нибудь, полковник?

– Нет, сэр.

– Тогда я объявляю заседание закрытым.

– Я хотел бы отправить весточку, – сказал неизвестный, передавая клерку, сидящему за барьером, небольшую черную дискету. – Коммерческое сообщение, – добавил он.

– Только это? – равнодушно спросил чиновник. На станции межзвездной связи, расположенной в военном городке Асгард, было безлюдно. Клиент, просивший передать послание, был в форме полковника гвардии царствующего дома Дэвионов. Вел себя спокойно.

– Да, только коммерческое сообщение. А вот моя платежная карта, там указан счет для оплаты.

Клерк кивнул, принял вдобавок еще и карточку и принялся набирать закодированную команду на клавиатуре компьютера. Был он в белой форме офицера Ком-Стара, на левой стороне мундира – эмблема межзвездной связи. Взглянув на экран компьютера, он заявил:

– Я могу включить вас в обычный интервал времени, выходящий отсюда в расчетное время две тысячи триста тридцать часов. Одним словом, ваше сообщение уйдет завтра, но, к сожалению, вам придется заплатить по повышенному тарифу. Срок приема писем в этот интервал уже прошел.

– Его получат завтра? – спросил клиент. – Отлично. Конечно, будь у него бюджет побогаче, он отправил бы полномасштабное послание с использованием всех приемов шифровки. Такими каналами пользовались межзвездные правительства и царствующие дома. У него, к несчастью, денег хватало только на коротенькое и ясное сообщение, передаваемое по коммерческому каналу. Теперь он вообще сидел без денег. Сколько суток ему придется ждать следующий перевод!.. Если все пройдет нормально, можно надеяться на скорое повышение по службе. Теперь у него все для этого есть. Жаль, что и на этот раз ему пришлось отправить коротенькое послание – только из слов и сокращенное до предела.

– Распишитесь, – предложил ему чиновник и положил на барьер электронную плату и особое перо, – и подтвердите адрес получателя.

Полковник быстро расписался: «Чарльз Дилон, пол. ВСФС». Адрес тоже написал собственноручно: «Брандел Гарет, оборонное предприятие, Геспериды II».

В гостиницу офицеров из Легиона доставили под усиленной охраной. Гвардейцы вели себя корректно, довели до самого номера в Асгарде, там встали снаружи у дверей.

Настроение у собравшихся в номере офицеров было подавленное. Только майор Маккол был беспричинно весел и, как только за ними закрылась дверь в номер, осмелился заявить:

– Ну мы и поддали им жару!

– О чем вы говорите, майор! – неожиданно рявкнула Лори. Потом она с той же неутихающей яростью обернулась к Грейсону. Глаза ее сверкнули. – Что же ты теперь собираешься делать, Грей? Ты просто поразительно вел себя…

Она вдруг оборвала возглас – Грейсон в этот момент поспешно взял себя искусственной рукой за ухо, а указательный палец другой руки приложил к губам. Потом посмотрел в сторону двери, бросил взгляд на противоположную стену и подмигнул Лори. Она поперхнулась, несколько растерянно глянула на мужа, а тот, в свою очередь грозно рявкнул:

– Я не желаю дискутировать на эту тему!

Она некоторое время молчала, потом излишне резко кивнула. Однако запал уже прошел, потом появилась мысль, что она совсем потеряла голову и ведет себя как девчонка. Что, спрашивается, она раскипятилась? В любом случае от резкостей, неуместного выяснения отношений, взаимных обвинений толку не будет. И Грейсон ведет себя так, как и должен вести, в противном случае следует признать, что он сошел с ума. «Ты считаешь, что он и в самом деле впал в безумие? Нет? Тогда заткнись!» – коротко и ясно приказала себе Лори.

Худшее произошло. Грейсон признан виновным, его заставили уйти с поста командира Легиона. С Легионом теперь тоже хлопот не оберешься. Вопрос встал напрямую – жизнь или смерть. Около десяти тысяч людей враз могут потерять работу, уважение окружающих, им придется спасаться бегством, а ведь у большинства семьи…

Ну и дела!..

В принципе ни одно крупное воинское соединение не может выжить, не имея базы на какой-нибудь планете, где оно могло бы наладить инфраструктуру. И прежде всего ремонтную базу для боевых роботов. Одна только профилактика и регламентные работы требуют создания мастерских, похожих на завод. Кроме того, необходимо огромное количество снаряжения, боеприпасы, склады, где можно хранить ядерное топливо, всю электронику и электротехнику.

Это только в общих чертах. Чтобы соединение постоянно было в боевой готовности, необходимо также создать на планете производственную базу, а это, помимо оборудования, прежде всего люди – технический персонал, рабочие, обслуживающие кадры. А этих людей надо кормить, значит, нужны фермеры. Кроме того, необходимо наладить торговый обмен с другими планетами, для этого тоже потребуются специалисты. Да мало ли кто может понадобиться военным!..

Получив приказ на отъезд с Гленгарри в течение девяноста дней, Легион Серой Смерти терял все это. Хуже всего, что им придется самораспуститься и заняться поисками работы, потому что если в космос можно отправить боевую технику и кое-что из материального обеспечения и запасов, то людей там держать длительное время невозможно. Сразу найти работодателя, чтобы он еще и предоставил планету, тоже непростая задача, хотя Лори была уверена, что предложения будут. Но что это за предложения! Так, мелочь одна!

– Послушай меня, Лори, – мягко сказал Грейсон. Он взял ее за плечи, заглянул в глаза, и в глубине ее зрачков он увидел смысл и разум. Он оставался тем Грейсоном, которым был до событий на Каледонии.

– Послушай, – еще раз повторил он. – Я не могу сказать тебе всего – по крайней мере не теперь. Но ты сама вскоре убедишься, что все будет хорошо.

– Но, Грей…

– Я уверен в этом. У меня есть веская причина для надежды, ведь ты будешь командовать Легионом.

Глаза у Лори удивленно расширились, она взволнованно, скороговоркой принялась отказываться:

– Грей, я не хочу. Ведь это же безумие! Сущая ерунда!.. Какой из меня командир полка…

– Послушай, девочка, – вступил в разговор Маккол, – лучше тебя для этой работы никого не найти. Ребята никого другого и слушаться не будут.

– Ты был бы лучшей кандидатурой, Дэвис, – ответила Лори. – Но вы почему-то даже не заикнулись об этом. Грейсон несколько месяцев провел в бессознательном состоянии, и теперь он, по-видимому, немного тронулся. Если вы смирились с этим, то уж я ни за что!.. – Она почувствовала, как волна ярости туманит сознание.

– Лори, – теперь и Фрай принялся убеждать ее, – у тебя нет выбора. Если бы Грей не поступил подобным образом, его уже ничто не могло спасти.

– Слушая вас, – с горечью воскликнула Лори, – создается впечатление, что вам совершенно наплевать на то, что случится с Легионом!

– Нет, нас очень заботит его будущее, – возразил Фрай и спокойно уселся на диван, раскинул руки по спинке, закинул ногу на ногу. – Очень сильно заботит. Боже, какая же здесь холодина! Алекс, а ну-ка, прибавь немного жару в обогревателе.

– Отец, – спросил сын, как только повернул ручку обогревателя, – что же ты теперь собираешься делать? Что нам всем делать? Я имею в виду Легион?

Грейсон сухо улыбнулся:

– Об этом теперь не со мной надо разговаривать. Это одно из требований приговора. Я вышел в отставку.

Кейтлин Деврис перевела взгляд с Грейсона на Лори.

– Но ведь мы же не сдадимся? Мы будем сражаться?!

– О чем ты разговаривал с этим лиранским полковником, который приходил к вам прошлой ночью? – спросила Лори. – Как его зовут? А-а, Шуберт. Это с ним ты обсудил мое назначение?

– Среди других вопросов мы обсудили и этот, – кивнул Грейсон. – Лори, я на самом деле хочу, чтобы ты взялась за это.

Лори обвела комнату взглядом – где же могут располагаться эти проклятые скрытые камеры? Куда они повтыкали «жучки»?.. Разве их все отыщешь? Но в любом случае следует еще немного поломать комедию.

– Значит, ты считаешь, что я все это время только и мечтала занять твое место? Спасти Легион, в то время как ты…

– Нет! – Он ткнул пальцем прямо ей в лицо. – Ты об этом не мечтала, но теперь тебе придется этим заняться. Именно тебе!.. Сегодня же будет оформлен приказ о присвоении тебе звания полковника, и ты немедленно приступишь к исполнению своих обязанностей, потому что я не собираюсь возвращаться на Гленгарри.

«Все-таки с ним что-то не в порядке, – подумала Лори. – Неужели приговор так подействовал на него, что он уже не в состоянии контролировать свои поступки?»

– Грейсон, я понимаю, в последние дни тебе пришлось худо, но…

– Не надо опекать меня как мальчишку, Лори. Я знаю, что делаю.

– Черт тебя побери, Грейсон, тогда объясни! Расскажи толком!..

– Мама права, – подал голос Александр.

– Нет! – Грейсон с размаху ударил кулаком левой руки по столику, стоявшему рядом с диваном. Раздался треск сломанного дерева, и столик съехал набок – одна из ножек оказалась сломанной. – Дьявол бы вас всех побрал!

– Эй, парень, умерь силу! – всполошился Маккол. – Иначе ты здесь всю мебель переломаешь.

– А как иначе втолковать ей, что сейчас не время устраивать семейные ссоры?!

Грейсон с гримасой боли потер край ладони своей искусственной руки.

– Лори, любимая, ты должна доверять мне. Я хочу, чтобы ты взялась за дело. И немедленно! Дела в Легионе не могут ждать.

– Ни за что! – с чувством, тщательно выговаривая слова, ответила Лори.

– Черт тебя побери! – Теперь и Карлайл не выдержал. – Ты, в конце концов, будешь слушаться или нет? Это приказ, понятно! Ты обязана принять командование Легионом, должна позаботиться о людях! И чтобы ни единого слова возражения!… Уяснили, полковник Калмар-Карлайл?

– Так точно, сэр! – Лори вскочила, вытянулась в струнку. – Вас поняла – принять командование Легионом, позаботиться о людях.

Она повернулась кругом и строевым шагом отправилась в спальню.

В последнее время Александр Карлайл не узнавал отца.

Все, что творилось с ним после выздоровления, поступки, которые он совершал, относились совсем к другому человеку, нежели к полковнику Карлайлу. Смыслом его жизни всегда был Легион – он постоянно, поминутно думал и заботился о нем. Даже в часы досуга, взяв в руки какой-нибудь труд по военному искусству, Карлайл неизменно прикладывал всякое теоретическое положение к какому-нибудь конкретному случаю в истории полка. Александр вырос в уверенности, что полк представляет для отца нечто большее, чем место службы, – круг личных друзей, источник хлопотливых забот, наполнявших смыслом его жизнь. Он, уже поступив на службу, как-то осознал, что Легион является для отца чем-то вроде инструмента, с помощью которого он пытается прояснить некоторые темные места в военной теории. Причем этот интерес нельзя назвать отвлеченным – с помощью подобных экспериментов Карлайл выстраивал и линию своей собственной судьбы. В самом лучшем смысле этого слова… Отец никогда не отличался технократическими замашками, не страдал равнодушием к людям, потому что исповедовал в общем хорошо известную мыслишку, что в конечном итоге исход любого сражения зависит от людей. И, собственно, сражаются они за свои личные цели. Никто не желает умирать за отвлеченные понятия или класть свою жизнь на алтарь проверки отдельных положений военного искусства. Да, каждый умирает в одиночку, но сражается-то в строю! Древний инстинкт самосохранения всегда подсказывает, что на миру и смерть красна, с товарищами врага бить сподручнее… В компании и своих собственных целей легче достичь, если идешь в бой вместе с единомышленниками, а приказ – всего лишь выражение их общих целей и стремлений. Этот важный психологический момент современного боя всегда интересовал полковника. Это было очень перспективное направление, особенно в области организации учебных занятий.

В этом смысле цели и желания командира полка и молоденького выпускника военного училища всегда должны совпадать – в этом Грейсон Карлайл и видел суть искусства командовать людьми. Конечно, их можно погнать в бой силой, но эта дорожка до добра не доведет. Не даст осуществить самого себя – так бы Алекс сформулировал весь комплекс взаимоотношений, которые связывали отца с Легионом.

Алекс вырос в гарнизоне, играл в тени десятиметровых боевых роботов. В первый раз уселся в кресло водителя в двенадцать лет – полковник взял его с собой, и мальчик, сидя у него на коленях, полной грудью вдохнул ту непередаваемую смесь запахов машинного масла, горячего металла, охлаждающей жидкости, которыми была пропитана рубка «Мародера».

Алекс никогда особенно не задумывался над вопросом кем быть. Конечно, водителем этих грозных машин, офицером. Его судьба – это продолжение прямой, которую вычерчивал отец. Быть может, наступит день, когда он сменит его на посту командира полка и далее будет шагать той же дорогой. Тот, кто хоть раз испытал волнующую дрожь в момент первого шевеления боевого робота, оживающего от движений твоих пальцев, тот никогда и ни на что не променяет рубку металлического гиганта. Были у Алекса и трудные деньки, особенно когда ему был присвоен чин капитана, и многие в Легионе косились в его сторону – по заслугам ли было такое быстрое продвижение по службе. Сначала он хотел оставить полк и наняться в какое-нибудь другое подобное соединение, однако по зрелом размышлении решил, что бегство – это не самый лучший способ избежать неприятностей. Старший Карлайл помалкивал – видимо, ожидал, как сын выпутается из этого положения. Что ж, Алекс решил, раз его назначили командиром роты, значит, он должен вывести ее в число лучших. То есть поступил точно так, как отец в подобных обстоятельствах…

Теперь, после событий на Каледонии, все изменилось. Все пошло наперекосяк.

Прежде всего его очень мучила невозможность побыть с Кейтлин наедине. После заседания третейского суда ему просто было необходимо посоветоваться с ней, однако сразу после возвращения в гостиницу наемников взяли под плотную опеку, так что остаться без свидетелей было невозможно. Более того, их – семью Карлайлов – сразу отделили от остальных сопровождавших их легионеров. Последние два дня до отлета куда бы Алекс ни направлялся, всюду за ним следовал кто-то из охранников. Даже в космопорт семью Карлайлов повезли отдельно. В зале ожидания тоже держали в стороне от Маккола, Фрая, Кейтлин. Каждую группу охраняло не менее дюжины охранников. Никто из наемников не мог без сопровождающего отлучиться в буфет или в туалетную комнату. Возможно, их малогостеприимные хозяева боялись, как бы легионеры не учинили какой-нибудь скандал. Судя по Алексу, эти опасения были вполне обоснованны – тот с трудом сдерживал гнев, был необычно резок с окружавшими его гвардейцами.

Успокоившись, устроившись в кресле, он, не подавая виду, принялся пристально изучать приставленных к нему гвардейцев. Один из них сразу привлек его внимание. Это был старый служака, скорее всего за сорок. Может, даже сорок пять, а все еще лейтенант. Да и по выражению лица этот верзила мало подходил для командной должности.

«Лейтенант» было самое удивительное и непонятное звание в Вооруженных силах Лиранского Содружества. Если не сказать – нелепое. С точки зрения табели о рангах, это был первый офицерский чин, однако никто – ни среди офицеров, ни рядовой состав – не считал это звание в полной мере офицерским. Дело в том, что нередко лейтенанта присваивали и капралам за выслугу лет, и некоторым сержантам за храбрость в бою. Этот чин был как бы переходным. Полноценным командиром считался капитан, особенно если он получал в командование роту или занимал равноценную должность. В лейтенантах обычно ходили неудачники или люди без амбиций. Или те, кто упускал свой шанс на продвижение.

Лейтенантские нашивки, особенно для человека сорока – сорока пяти лет, свидетельствовали, что тот напрочь застрял в своей карьере. Если прибавить усталый, туповатый взгляд, с которым смотрел на него охранник, его не первой свежести форму – местами были заметны изрядные потертости, – становилось ясно, что капитаном ему никогда не стать. На щеках сеть лопнувших кровеносных сосудов – вероятно, не в меру употребляет горячительные напитки. Кто же он – неудачник или упустивший свой шанс озлобившийся служака? В любом случае деньги ему нужны, от них он не откажется. Не то что эти желторотые новички, что стоят у него, Алекса, за спиной. Эти еще витают в облаках и строго соблюдают устав. Тянутся при виде всякого капитана. То-то они с таким презрением смотрят на него, одетого в штатское. Алекс невольно оглядел себя: белый джемпер, кожаные полуботинки, брюки в обтяжку, без всякого намека на галифе, на плечах – добротное шерстяное пончо. Типичный шпак!.. Это даже хорошо, смекнул Алекс, что он не в форме. С точки зрения охранников, человеку в штатском позволено куда больше, чем офицеру. Пусть даже стражам хорошо известны и звания наемников, все равно обычный костюм во многом развязывал Алексу руки. Этому подержанному лейтенанту тоже…

«Черт, стоит попытаться!»

Он встал и подошел к охраннику. Тот подозрительно глянул на Александра Карлайла:

– Чего тебе, наемник?

– Мне бы провести несколько минут со своей подружкой, – откликнулся Алекс и кивком указал на сидевшую в стороне Кейтлин. Затем слегка заехал локтем в бок лейтенанту. – Всего несколько минут… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду?

Алекс чуть раскрыл кулак и показал охраннику бумажку в пятьдесят чеков Ком-Стара.

– С тех пор как мы прибыли сюда, мы ни разу не были вместе, – добавил он.

Лейтенант заколебался, в раздумье выпятил нижнюю губу, потом, так и не сумев скрыть мелькнувший в глазах жадный проблеск, грубовато спросил:

– На что ты меня толкаешь? Эй, парень, смотри не играй с огнем. У меня приказ…

Алекс вздохнул и показал еще одну такую же бумажку. Лейтенант облизнул губы, отвернулся спиной к залу, торопливо принял деньги и сунул их в карман.

– Смотри, парень, десять минут! – Он молча кивнул в сторону: – Там есть комнатенка. Следующая вон за той дверью… Секретная комната, понял? – Он многозначительно подмигнул Алексу. – Можешь воспользоваться. Только на рысях, понял? – И неожиданно рассмеялся, скорее отрывисто загавкал.

Алекс кивнул и скорым шагом заспешил к Кейтлин. Торопился, опасаясь, как бы лейтенант не раздумал или не потребовал доплату. Добравшись до Кейтлин, он взял ее за руку и легонько потянул к себе:

– Кейтлин, мне нужно поговорить с тобой.

– О чем? Что ты, Алекс.

– Пойдем отсюда. Я договорился с охраной. Девушка поднялась, и они приблизились к двери, закрытой на кодовый замок. Лейтенант нажал на нужные кнопки, и створка скользнула в сторону.

– Сюда, – сказал лейтенант и, с откровенным вожделением глянув на Кейтлин, подмигнул Алексу: – Слышь, парень, могу позволить вам побаловаться двадцать минут. Используй их на полную катушку!..

Алекс ввел Кейтлин в маленькое подсобное помещение. Свет здесь был скудный, истекал из посвечивающей осветительной, единственной на все помещение полосы. Возле стен стояли какие-то пустые ящики, а в углу валялся потертый измызганный матрас. В воздухе отчаянно пахло стиральным порошком и мочой.

Как только дверь за ними закрылась, Кейтлин повернулась к Алексу:

– Что все это значит?

– Послушай, Кейтлин, я должен сказать тебе «гуд бай». Я остаюсь на Таркарде.

Кейтлин захлопала глазами:

– То есть как «остаюсь»? Вместе с отцом?..

– Не совсем так. Он собирается куда-то в другое место. Куда, мне не сказал. Он вообще на эту тему со мной не разговаривает. Однако сегодняшней ночью он дал мне вот это.

Он сунул руку в свое напоясное портмоне, вытащил официальную карту-дискету и протянул девушке. Она повернула дискету таким образом, чтобы тусклый свет упал на полированную пластиковую поверхность.

– Это же патент, – удивленно выговорила она, – приказ о зачислении тебя на службу в ВСЛС…

– Точно так, – кивнул Алекс. – Они не поскупились на звание капитана – мол, у меня достаточно опыта, чтобы командовать ротой. По крайней мере, это не понижение, не так ли? Сначала я буду служить здесь, в Асгарде, в какой-то гвардейской части, потом, когда начнется формирование боевых частей и их начнут укомплектовывать машинами, меня переведут на командирскую должность. И знаешь куда? В Первый Гвардейский Королевский полк!..

Кейтлин встряхнула головой, потом еще раз взглянула на дискету.

– Я… не понимаю. Ты что же?.. Ты уходишь из Легиона?

– Мы подробно обсудили этот вопрос с отцом этой ночью, – объяснил Алекс. Ему было немного не по себе. – Я же сказал, что именно он дал мне этот документ. Он получил его, как мне думается, от Вилли Шуберта – помнишь, тот парень, который приходил к нам. Отец так сказал: если, мол, я не против, то этот документ будет моим.

Она посмотрела на него поверх карточки. О чем она думала в тот момент? Алекс готов был поклясться, что в первый раз не может проникнуть в ее мысли. Так и не дождавшись ответа, он встряхнул головой.

– Послушай, Кейтлин, ты же сама понимаешь, что в Легионе у меня уже больше не будет никакой перспективы. Самого Легиона не будет! И что потом?

– Ты ждешь от меня ответа или пытаешься найти сочувствие?

– Конечно, сочувствия! И понимания… Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Неужели ты до сих пор не заметила, что еще до этой грязной истории я не раз задумывался о своей дальнейшей карьере. Разве я первый из офицеров, кто переходит в регулярную армию? Разве я не имею право на собственную судьбу? Разве роспуск Легиона не ставит крест на всяком дальнейшем служебном росте? Помимо всего прочего, я, признаюсь, уже обсуждал вопрос, когда же отец сможет доверить мне Легион. Так вот, полковник решительно отказал мне в этой должности. Он заявил, что я еще не дорос и вряд ли дорасту, что это такая тяжесть, которая раздавит меня. Это он так сказал, а я думаю совсем по-другому. Но этой ночью, когда отец передал мне официальное назначение, он вел себя совсем в по-другому. Он так и сказал мне: «Эх, сынок, если уж все так получилось, стоит ли ставить на загнанную лошадь? Вот твой шанс». Он протянул мне эту дискету и добавил: «Используй его».

– Алекс! – низким грудным голосом, едва скрывая ^ярость, ответила Кейтлин. – Как ты мог?

Молодой человек сжал челюсти.

– А что мне остается? Нет, ты скажи, что мне остается? У меня есть выбор?! В конце концов, что в этом бесчестного? Я разве отказываюсь нести службу, жду для себя каких-нибудь поблажек?.. Неужели непонятно, что, оставаясь в Легионе, я теряю все!

– Что же ты хотел услышать от меня?

– Я рассчитывал, что ты поймешь и останешься со мной. Ты прекрасно водишь боевую машину. Ходят слухи, что в Первый Королевский полк собирают по-настоящему классных пилотов, а также летчиков с безупречным послужным списком и боевым опытом. Я уверен, что смогу вытребовать тебя… Может, мне даже удастся взять тебя в мою собственную роту…

– Ты… грязный ублюдок!.. – сквозь зубы выговорила Кейтлин. Сказала так тихо, что Алекс едва услышал ее. – Ты действительно хочешь порвать с семьей в тот самый момент, когда они больше всего нуждаются в тебе?

– Не похоже, что очень нуждаются.

В душе Алекс не очень-то верил, что следовало исполнить совет отца. Даже если тот затевал какую-то игру, он все равно мог бы довериться сыну. Тут он почувствовал странную пустоту в душе, сознание словно погрузилось в какую-то бездну. Непонимание далеко не недоверие. Всю жизнь отец давал ему только дельные, честные советы. Неужели на этот раз он сорвался и решил спасти единственное чадо? Что-то здесь было не так. Вот когда в пустоте забрезжил огонек – если он доверяет отцу, то доверять надо во всем и не пытаться по каким-то крохам составить цельную картину. Отец намекнул, что Алексу надо остаться в Таркарде, значит, тому надо остаться. И ни с кем нельзя делиться этим открытием. Даже с Кейтлин!.. Это была не его тайна!

Можно было заранее предположить, что у сына состоится разговор с девушкой, и если он, Александр, доверяет отцу, то должен следовать его негласным указаниям. По крайней мере, того требует дисциплина – инициативу можно проявлять только в пределах общего замысла командира. Итак, вопрос «уйти или остаться» свернулся в понятное требование верности вождю. В этих условиях это было самое лучшее решение. Он его принял, теперь дело за Кейтлин. Значит, и она должна пройти через это унижение – если, конечно, она любит и доверяет ему. В других обстоятельствах он бы точно так же отнесся к подобному предложению, как это сделала Кейтлин.

Собственно, не было ничего необычного, когда офицер-наемник переводился в регулярные армейские части. Подобные переходы даже поощрялись, они шли на пользу всем. В армии ценили несравненно больший боевой опыт, которым обладали наемники, хотя порой офицеры из королевских частей позволяли себе кое-какие презрительные намеки насчет жажды денег и отсутствия идеалов у ловцов удачи. В то же время командиры, выросшие в составе наемнических частей, после перехода в регулярные соединения осваивали новые тактические приемы, новые формы организации боя и технические средства поддержки, которые в первую очередь внедрялись в линейных подразделениях. Кроме того, наемникам из руководящего состава было жизненно необходимо лично познакомиться с начальствующей элитой королевских частей. Нередко потом они становились противниками… Но сейчас были другие обстоятельства!..

Другие ли? Ему припомнился последний разговор с отцом.

– Возьми это, – в конце долгого разговора сказал отец и протянул дискету. – У тебя больше никогда не будет более удобного случая. Особенно в этих обстоятельствах.

– Я не хочу покидать Легион Серой Смерти, – ответил сын.

– Подумай хорошенько. Я попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы Легион справился с нынешними трудностями. Если не выйдет, то для всех наступят плохие времена. Если так случится, то ты должен позаботиться о матери, по крайней мере до того момента, когда она сама встанет на ноги. Кто-то должен заплатить по счетам, и если никто не наймет ее из-за связи с распущенным соединением, то этим человеком будешь ты.

«Бог мой, распущенное соединение!» Это словосочетание буквально резануло по ушам. Не было большего позора для наемников, чем оказаться в составе разогнанного в законном порядке полка. Ни в коем случае нельзя доводить дело до этого!..

– Черт побери, отец! Ты говоришь так, словно мы больше никогда не увидимся.

– Может, и так, сынок. Сам знаешь, на войне как на войне. – Грейсон Карлайл неожиданно рассмеялся. – Не беспокойся, Алекс. Все будет хорошо. Со мной тоже. Мы выживем. Самую большую помощь мне, Легиону и себе тоже ты окажешь, если примешь это назначение, кто бы что тебе ни говорил. Иди служить в Первый Королевский.

Точно, он так и сказал – самую большую помощь!.. Алекс согласился. Просто сказал «да». Теперь следовало так же ненавязчиво объяснить все Кейтлин. Ничего не говоря, все объяснить. Интересная задачка!

– Кейтлин, понимаешь…

Она с размаху ударила его по щеке. Ударила расчетливо, точно – голову Алекса отбросило к стене.

– За что?

– Может, я в твоих глазах выгляжу старомодной, – ответила она, – но я всегда считала, что главное – это верность.

– Но это он посоветовал мне!..

– Он отдал приказ?

– Нет, но…

– Его я не осуждаю, он должен был позаботиться о тебе. Но, черт побери, он сейчас более чем когда-либо нуждается в твоей помощи.

– Я уже говорил тебе, Кейтлин. У меня сложилось впечатление, что не очень-то нуждается…

В этот момент дверь неожиданно отъехала в сторону, яркий свет брызнул в подсобку. На пороге стоял лейтенант вместе с тремя своими сослуживцами. Те, млея от восторга, тянули шеи, чтобы разглядеть, что же там происходит внутри.

– Эй вы, двое!.. – рявкнул лейтенант, заметив, что парочка стоит одетая и о чем-то яростно спорит, сразу сбавил тон. – Ваше время кончилось. Убирайтесь отсюда к дьяволу!

– Прощай, Алекс, – не предвещающим ничего хорошего голосом сказала Кейтлин. – Уверена, на новом месте у тебя будет все хорошо. Ты там придешься ко двору.

Повернувшись, она промаршировала мимо остолбеневших гвардейцев. Те по привычке вытянулись – так и застыли, не в силах признаться, что девчонка взяла их на испуг. Отдалившись от двери, Кейтлин помахала им ручкой.

«Замечательно», – решил Алекс. Он глубоко вздохнул и вышел из подсобки. У него еще оставалось время, чтобы сообщить о своем решении матери. Возможно, этот разговор будет полегче. Скорее всего, отец уже поделился с ней новостью, и все равно беспокойство не оставляло его.

«Грязный ублюдок!» – Он покачал головой и усмехнулся.

XV

Центральный командный пункт обороны планеты

Геспериды II, Раншерон

Лиранское Содружество

1975 часов (расчетное время местное)

4 октября 3057 года

Он долго, расставив ноги и сложив руки за спиной, стоял у панорамы, открывавшейся из окна его кабинета. Фельдмаршалу Бранделу Гарету была по душе эта картина. Завод по производству роботов «Дефианс Индастриз», что раскинулся у его ног, можно было считать своим. Почти своим… Впрочем, как и столицу планеты, город Элегия Марии, скопищем небоскребов угадывавшийся вдали.

Завод был велик… Крупнейшее предприятие подобного профиля во всей Внутренней сфере. Собственно, заводом этот комплекс трудно было назвать – это был устроенный на небольшой территории целый промышленный район, состоявший из нескольких десятков крупнейших предприятий, фабрик, заводов, объединенных в полный – от добычи полезных ископаемых до готовой продукции – цикл производства боевых машин, аэрокосмической техники, всевозможного артиллерийского, включая лазерное и протонное, оружия, ходовых частей и еще многого другого, без чего нельзя обойтись на войне.

Пейзаж был обычный для вторых Гесперид – низкие рваные облака, в прогалах просвечивало фиолетовое небо. Облака были самые разнообразные: голубоватые, пурпурные, белые как снег, желтые… В отличие от цветастого неба, земля была однотонна, черна, негостеприимна. Повсюду острыми гранями поблескивали скалы. Пики были – на удивление остры, словно работа ветра здесь почти не сказывалась. Температура на Гесперидах была ровная, с небольшими колебаниями от среднегодовой. Это был трудный для освоения, суровый мир, но планета оказалась невероятно богатой. Ее сокровища скрадывали все недостатки, лишения не казались обузой. Кроме того, вторые Геспериды были одним из самых стабильных в тектоническом отношении небесных тел.

Гарет с удовлетворением оглядел постройки, удачно, с его точки зрения, вписывавшиеся в природный пейзаж. Особенно грела сердце мысль, что все видимое глазами всего лишь малая толика тех рукотворных чудес, которые были скрыты под поверхностью планеты. Прежде всего его собственный кабинет – он располагался на километровой глубине в толще гранитного слоя, однако экран во всю стену создавал полную иллюзию присутствия на восточном склоне пика Вызов. Отсюда открывался вид на одно из самых удивительных творений человеческих рук и разума. Основные и наиболее важные части оборонного комплекса тоже были упрятаны под землю, однако даже то, что открывалось взгляду, поражало воображение. На поверхности почти не было промышленных зданий – все больше вспомогательные и складские сооружения, но их величина и количество создавали впечатление гигантского скопища самых невероятных и причудливых игрушек, которыми человечество вдруг захотело побаловать некое исполинское дитя, которое, того и гляди, явится в эту неохватную горную долину. Только после долгих наблюдений человеческий глаз начинал отыскивать некое подобие порядка в расположении охлаждающих градирен, рудных разрезов, ректификационных колонн, металлических емкостей-шаров, плавилен, обогатительных фабрик. Многие из сооружений подымались прямо из гигантских отверстий, пробуренных в скальных породах. Разве что только разбитые по кварталам складские помещения и пакгаузы придавали технологической панораме подобие чего-то привычного, отвечающего понятию «производственная зона».

Все вокруг посвечивало огнями, попыхивало парком, редкие единичные дымовые шлейфы вставали в месте сосредоточения обогатительных фабрик. Там и тут по проходам проезжали грузовые кары на воздушной подушке и мобили на гусеничном ходу…

Повыше редкой зубчатки вершин хребта, обнимавшего долину с двух сторон, в желтоватой дымке виднелись башни, купола, жилые небоскребы и общественные здания столицы планеты Элегии Марии. По сравнению с промышленными сооружениями все эти приспособленные для обитания людей постройки казались скудными, однообразными, лишенными выдумки. Город представлялся скорее пограничным форпостом цивилизации, чем гигантским мегаполисом, призванным обслуживать оборонный комплекс.

Если судить по часам, показывающим стандартное время, был поздний вечер, однако этот мир, подобно Таркарду или Гленгарри, вращался медленнее, чем древняя Терра. Следовательно, сутки здесь были немного длиннее, и все те, впитанные с кровью предков, биоритмы здесь оказались в разладе с фактической сменой дня и ночи. Первые переселенцы любыми способами пытались сохранить прежний порядок счета времени – разделили сутки на двадцать пять часов по восемьдесят минут в каждом. Все равно привыкание к ходу времени на вторых Гесперидах оказалось процессом длительным, сопряженным с большим напряжением душевных сил.

В этот момент местное время было 1975 часов. На континенте Южный Уитмен, где была возведена столица и завод, самый полдень. Ну, может, чуть-чуть попозже… Местное солнце, называемое Гесперан, светило вовсю. Это было вполне уместное сравнение, потому что «вовсю» начало полную мощь бело-голубого светляка, повешенного на небосводе. Благо, что его часто закрывали разноцветные тучи.

Геспериды II производили из космоса впечатление высушенного на солнце яблока. Открытых водных пространств на планете было мало: четыре гигантских материка и между ними россыпи архипелагов. Моря были только фрагментами поверхности. Главной ее достопримечательностью были горы, горные массивы, горные страны и плоскогорья с поражающим воображение перепадом высот. Создавалось впечатление, что в своей геологической истории Геспериды занимались только созданием, конструированием и возведением гор. Именно так – с многочисленными повторениями, подобиями пейзажей. С удивительной красоты вершинами, редкие из которых можно было поздравить с некоторой стеснительной пологостью. Все больше зубцы, клыки, кинжалы или в крайнем случае пирамиды. Любимыми детищами планеты были вулканы – эти колоссальные округлые горы, безусловно, вносили порядок в геоморфологию Гесперид.

Звезда, с откровенной враждебностью поливавшая планету потоками света, относилась к классу F2 – то есть к субгигантам. По велению судьбы Геспериды II, вторая среди планет, находилась на значительном удалении от яркого светила, иначе ни о каких формах жизни здесь и речи бы не было. Видимые размеры Гесперана были невелики, но даже этого злобного полыхающего кружочка хватало, чтобы условия жизни на планете были далеки от идеальных. Смотреть на него через толстенные фильтры было нельзя – враз ослепнешь. Невыносим был также свет, отраженный от снежных пиков и скальных щек.

Местная жизнь сосредоточилась в непригодной для расселения человека экваториальной области, где годами стояла ровная восьмидесятиградусная температура по Цельсию и где в обширных болотах жили какие-то чудовищные, но безобидные твари. Из-за повышенной температуры, давления, в три раза превышающего земное, и местных минералов основой их жизни стала сера. На основе этого элемента осуществлялся обмен веществ. Несколько веков назад местные палеонтологи характеризовали этих животных как рептилий, и то только потому, что эти существа были похожи на древних ящеров, когда-то населявших Терру. В подобной оценке сказалась долгая антропофильская практика подгонки неизвестных природных объектов под классификации, соответствовавшие земным явлениям. Это касалось как живой, так и неживой природы.

Люди редко появлялись в экваториальных областях планеты, и только в особо оборудованных исследовательских роботах, мало чем отличавшихся от боевых. Разве что вооружение на них было послабее, но вот системы охлаждения были куда более мощными, с тройной защитой. Из тех машин, что были посланы в экспедицию, вернулось менее тридцати процентов. Власти планеты попытались вызволить людей и машины, застрявшие в глубине болот. Последняя спасательная экспедиция была отправлена на север около двух столетий назад из Порт-Валейо, но она значительно запоздала, и результаты были неутешительные. С тех пор только туристы посещали неизведанные области. Правительство с частным бизнесом на паях время от времени устраивали развлекательные вояжи в ближайшие болота. Деньги на научные цели выделялись скупо, так как никто не мог с твердой уверенностью сказать, какую пользу могут принести подобные исследования. По периметру экваториальной зоны были выставлены посты из ученых и военных, которые, обычно на свой страх и риск, шаг за шагом все дальше и дальше забирались в глубь неизведанных территорий.

Далеко они так и не продвинулись – условия жизни там были просто невыносимые.

К северу и югу от экватора климат был куда мягче, особенно на высоте трех тысяч метров. Здесь давление было почти равно земному, средняя годовая температура составляла тридцать градусов с небольшими сезонными отклонениями. Общая территория, удобная для заселения, была достаточно велика, чтобы создать планетарную производственную инфраструктуру, способную обеспечить планету всем необходимым. Плато были обширны, путем культивации и использования особого рода бактерий и местный грунт был переделан в плодородные почвы. С подъемом на высоту можно было встретить ледники, питавшие могучие, несудоходные реки. Другими словами, пришельцы заняли высотную нишу от трех до пяти – пяти с половиной тысяч метров над уровнем моря.

В двадцать шестом столетии, когда колония наконец пустила корни и встала на ноги, буйным головам пришла идея каким-то образом трансформировать этот мир, сделать его более пригодным для жизни. Прежде всего путем генных изысканий были созданы новые типы микробов, сорта растений и породы животных, которых якобы можно было разводить на Гесперидах в естественных условиях. Проект имел частичный успех. Удивительно, но переделанная земная флора и фауна прижилась только в тех местах, где уже обитал человек. В том же высотном поясе…

Планета, казалось, смирилась с присутствием незваных двуногих пришельцев, но далее разрешенной им прихожей не пустила. В глубоких расселинах и долинах, в океанах и экваториальных болотах царила прежняя, привыкшая к адскому зною жизнь. Или только так казалось? Возможно, отчеты местных ученых, засвидетельствовавших этот факт, выдавали желаемое за действительное, однако никто пока не мог опровергнуть это утверждение. Сложнее складывалась ситуация в более высоких поясах. Здесь местные формы оказались менее стойкими, однако и они дали бой пришельцам.

В течение двух веков на планете окончательно сложились несколько обширных зон, на которых терраниане могли чувствовать себя в своей тарелке. Геспериды превратились в подобие слоеного пирога. Самой обширной из освоенных территорий была Мелроз-Велли, протянувшаяся почти на тысячу километров с востока на запад и террасами поднимавшаяся со дна нескольких провалов, а также не менее обширная область, в центре которой была построена столица Элегия Марии.

Как ни странно, этого оказалось вполне достаточно. Дальнейшее расширение пригодных для обитания территорий не вызывалось ни экономической, ни демографической необходимостью. Ресурсов Мелроз-Велли и области Элегия Марии хватало, чтобы прокормить около пятидесяти миллионов человек. Все население, по существу, обслуживало один-единственный индустриальный комплекс, производивший военное снаряжение, и в первую очередь боевых роботов. Другую работу на Гесперидах трудно было отыскать, так что со временем на планете сложилось равновесие, которое положительно сказалось на уровне жизни и психологическом настрое населения.

Оборонный комплекс был основан в 2577 году и после падения Звездной Лиги перешел в собственность дома Штайнеров. С тех пор завод пережил не менее четырнадцати нападений с использованием всех видов техники, а уж сколько диверсионных и разведывательных рейдов, совершенных на Геспериды II, – сосчитать невозможно. Все они имели целью либо захватить, либо уничтожить гигантское предприятие. Вот почему цех за цехом, завод за заводом, служба за службой производство все глубже вгрызалось в недра горы Миоо. Неисчислимое количество раз перестраивалась его оборона, создавались новые крепостные сооружения, возвышавшиеся на вершинах и склонах хребта, – может, эта неустанная работа, в результате которой врагам ни разу не удалось нанести существенный вред комплексу, и позволила постоянно наращивать выпуск продукции. Самые новейшие конструкции лазерных пушек, протонных орудий, автоматических скорострельных установок, пусковых для запуска РДД и РБД, тяжелой артиллерии и прочего вооружения опробовались прежде всего при обороне завода. Ни один агрессор не мог быть уверен, что при нападении на завод он не столкнется с каким-нибудь несущим смерть сюрпризом.

В систему оборонызавода входил и космопорт Морнингстар. Все остальные площадки для высадки – а их в горной местности были считанные единицы, – тоже были под контролем местных властей. Так что с точки зрения оборонительных возможностей, подумал маршал Гарет, Геспериды не идут ни в какое сравнение с Гленгарри. Он в который раз внимательно изучил систему крепостных сооружений, охранявших завод. Кое-где отвесные стены были подперты железобетонными контрфорсами, по водораздельной линии были возведены бастионы, в которых были установлены мощные лазерные пушки. Вся система оборонительных сооружений была построена по единому замыслу, суть которого сводилась к тому, что, даже если враг доберется до вершин хребтов, окружавших долину, спуск вниз станет для него неодолимой преградой. Несподручно противнику будет закрепиться и на вершинах – здесь было мало места, и все его позиции будут представлять собой отличные мишени для аэрокосмической авиации.

Личный состав традиционно расквартированного на Гесперидах Пятнадцатого Гвардейского полка Лиранского Содружества и присланного ему в подмогу Третьего, принца Дэвиона, полка шутил, что вероятному агрессору скорее следует опасаться местных гор, Гесперана и рек, чем боевых роботов. Любая попытка приземлиться вблизи завода или столицы была сопряжена с угрозой потери всех десантных шаттлов, так как оборона планеты была построена таким образом, что враг получал отпор еще на орбите. Посадка на значительном удалении была чревата моментальным блокированием места десантирования. В зоны, не освоенные человеком, вообще нельзя было соваться. Если в стародавние времена русские использовали для разгрома противника генерала Мороза, то жители Гесперид с тем же успехом применяли генерала Жару и генерала Непроходимые Места. Подобных тисков не мог выдержать ни один захватчик.

Вот какой мир находился почти под полным контролем фельдмаршала Брандела Гарета! Лучшего места для основания своей главной базы и не придумаешь. С человеком, у которого в руках находятся Геспериды II, нельзя не считаться. Кто, помимо него, мог похвастать подобным могуществом во вновь образуемом Лиранском Содружестве? Ему по силам разрушить любое начинание, направленное на создание и укрепление нового государства.

Он вернулся к письменному столу и еще раз прочитал послание, высвечивающееся на горизонтальном дисплее.

CMSTR HPG TRANS. PRIORITY-COMMERCIAL CIVIL PRIORITY, CLASS 2

ОТПРАВЛЕНО ЧЕРЕЗ: ТУБАН, ТЮРИНГИЮ, СИО-ТАТ, ГЕСПЕРИДЫ II.

4 ОКТЯБРЯ 3057 ГОДА

КОМУ: БРАНДЕЛ ГАРЕТ, ФЕЛЬДМАРШАЛ ОБЪЕДИНЕННЫЕ СИЛЫ ПО ЗАЩИТЕ ГСПР II ОТ КОГО: ЧАРЛЬЗ ДИЛОН, ПОЛК. ВСФС АСГАРД, ТАРКАРД

ТЕКСТ: КИНОВАРЬ УДОСТОВЕРЯЮ: ДИЛОН

К большому сожалению, текст не включал слово «АЛИЗАРИН». Это означало бы, что эту суку Калмар-Карлайл тоже подвергли суду и приговорили к бесчестью на слушаниях в Таркарде.

Что ж, это теперь не имеет большого значения. Эта женщина в его планах определенно играла вспомогательную роль. Его желание добиться изгнания этой суки вместе с ее мужем исходило скорее из его неутоленной жажды мести за поражение на Гленгарри, чем вытекало из обстановки. Если честно, он накрепко запомнил урок, который она преподнесла ему на Гленгарри, – вступать в непосредственное боевое соприкосновение с наемниками бесполезно и опасно. Лучше попытаться победить их с помощью обходных маневров. Кроме того, ее муж лишен титула барона Гленгарри, и ей он не достался, так что она больше не сможет навредить ему. Их отправили в изгнание? Туда им и дорога!

Очистив экран, он принялся набирать на клавиатуре список первоочередных мер и приказов, которые следует разослать на Кулиган, Семулес и Блейн. С устранением Легиона Серой Смерти пора было переходить к следующей стадии операции «Экскалибур».

Время, решил Гарет, самое подходящее. Перспективы опьяняют… События на Каледонии и последовавшее затем вторжение на Гленгарри в короткий срок обеспечили надежное прикрытие всем последующим действиям. Поражения на этих планетах ни в коем случае не могут повлиять на конечный итог. Так что нечего жаловаться. За всю историю войн, начиная с древнего Шумера, не было военачальника, который ни разу не потерпел бы неудачу. В таких делах без неожиданностей не обойдешься… Ему просто следует принять необходимые меры, чтобы при повторном нападении на Легион Серой Смерти все прошло бы без сучка и задоринки. Только так и можно смыть горькое чувство унижения, испытанное им на Гленгарри. Ни в коем случае не зацикливаться на мести!.. Тем более что в настоящее время Легион не только не потерял боепособность, а наоборот, полк наемников представляет очень большую опасность для того, кто тронет его. Злоба – добрый поводырь в бою, а им, кроме того, необходимо набрать побольше очков, чтобы поискать более выгодный контракт. Сейчас главное – лишить Легион базы и запасов. Как только эта задача будет выполнена, его можно будет атаковать в любую минуту. К несчастью, все его агенты, оставленные на Гленгарри, спустя несколько дней после битвы прекратили передачу сообщений. Возможно, за них взялась местная контрразведка. Трудно сказать наверняка… С этим тоже следует разобраться.

Гарет не намеревался бросать войска в бой, не выяснив всех обстоятельств, тем более что ситуация теперь вовсе не требует этого. Время пока на его стороне. Он на ход впереди противника – вот оно, главное преимущество, которое нельзя упустить. У них в запасе только три месяца, за этот срок они должны убраться с Гленгарри. Если они откажутся, они столкнутся уже не с двумя полками, а со всей армией Лиранского Содружества.

В кабинете зазвучал звуковой сигнал, одновременно на экране замигала лампочка. Гарет вздохнул, убрал список мер и приказов в память, использовав для этого кодовое слово. Прямо к кабинету примыкали личные апартаменты фельдмаршала, проникнуть в которые можно было, только отыскав спрятанную панель и приложив к поверхности дисплея пальцы или всю ладонь, если Гарет шел к себе с компанией.

Квартира его напоминала залы роскошного дворца, обставленного самой изысканной мебелью. Стены искусно декорированы дорогими тканями. Это гнездышко напоминало номера люкс в наиболее дорогом отеле Таркарда.

Бруэр ждал его в прихожей. Под мышкой у герцога была скрипка, в правой руке он держал смычок.

– Послушайте, Брандел! – взволнованно заявил молодой человек. – Я все жду, когда же мы сможем спуститься в семидесятый ангар?

– Ваша светлость, – Гарет слегка поклонился, – я не забыл о своем обещании нанести визит в наш экспериментальный центр, но сейчас для этого самый неподходящий момент.

– Черт тебя возьми, Брандел! – рассердился герцог. – Сколько можно держать меня взаперти?! Я скоро здесь совсем сгнию!..

– Я понимаю, ваша светлость, вам трудно, тоскливо, душа желает развеяться… – Он вновь слегка поклонился. – Но как раз теперь у нас столько работы, что мне приходится дни и ночи просиживать в кабинете. Самое обидное, что пока конца этой работе не видно.

Неожиданно лицо фельдмаршала озарила радостная улыбка.

– Ваша светлость, вы можете здорово помочь мне! Новый прототип уже обрел вполне зримые черты. Правда, на этом дело и застряло. Теперь самое время поговорить по видео с рабочими и техниками, занятыми в семидесятом ангаре, вдохнуть в них энтузиазм. У меня, к сожалению, ничего в этом плане не получается. Но к вашим словам они обязательно прислушаются.

Даниель Бруэр, герцог Гесперид II, задумался. Даже как-то подтянулся…

– Вы так считаете, Брандел?

– Я уверен, ваша светлость. Они любят и уважают вас в той же степени, в какой ненавидят всю вашу семью. Для вас их сердца открыты.

Даниель улыбнулся. Герцог был высок, строен, симпатичен. Кожа цвета эбенового дерева, прекрасные иссиня-черные волосы заплетены в две косицы, как в стародавние времена было принято у водителей боевых роботов Лиранского Содружества. Пальцы длинные, музыкальные. Он был еще очень молод – всего двадцать два стандартных года – и по-юношески нетерпелив.

Гарету не в чем было упрекнуть его. Даниель вел себя тихо, из апартаментов не выходил. Друзей у него тоже не было. Здесь он общался только со слугами и телохранителями. В любой момент мог с помощью тридивизора обозреть любую часть своего домена или легким прикосновением к клавиатуре воспроизвести любой тридисериал. Более того, набрав специальный код, имел возможность вызвать на огромный, во всю стену, экран изображение завода, любого его цеха или участка. Однако из квартиры выходить было нельзя. Гарет не имел права допустить этого. Пока! Герцог Бруэр был ключом ко всему!..

– Мы обязательно скоро спустимся в семидесятый ангар, – пообещал фельдмаршал. – Но прежде я должен побеспокоиться об организации охраны. Когда мы появимся в экспериментальном центре, все должно быть тип-топ. Мы ведь оба не желаем, чтобы еще раз повторилась попытка покушения, как то было четыре месяца назад, разве не так? Ваша жизнь – это общественное достояние, ваша светлость.

– Конечно, конечно, Брандел, – замахал смычком заметно испугавшийся герцог. – Я понимаю… Прости, что я не подумал об этом.

– В этом, ваша светлость, нет вашей вины.

– Я все понимаю, Брандел. Грехи семьи – тяжкое бремя!.. – Последние слова герцог произнес словно проклятье, с ненавистью. – Это покушение сгубило нескольких ваших самых преданных друзей, фельдмаршал?

– Они отдали свои жизни за вас. В конце концов, мы остановили их. Вот я и задумался, а стоит ли нам вновь сейчас вот так безрассудно испытывать судьбу?

– Ни в коем случае, Брандел.

– Замечательно. Если вы согласитесь помочь мне и обратиться к техническому персоналу с речью – с небольшим… э-э… напутствием, тогда мы очень скоро сможем посетить семидесятый ангар. Мои люди очень быстро напишут подходящий текст. Представляете, мы наносим визит в экспериментальный центр, и вы лично благодарите рабочих и техников за усердный труд. За то, что они осознали, какое важное задание им приходится выполнять, и приложили еще больше усилий для достижения цели.

– Я так понимаю, что если я появлюсь в ангаре немедленно, то это смутит их, внесет неразбериху в производственный процесс?

Гарет добродушно засмеялся и развел руками:

– Я рад, что вы понимаете это… Молодой человек не мог скрыть смущения.

– Простите, что оторвал вас. Я знаю, это время вы могли бы использовать куда полезнее, чем разговор со мной.

– Беседовать с вами, ваша светлость, это великая честь для меня. И не сравнимое ни с чем удовольствие. Но вы правы, меня ждут неотложные дела.

– Увидимся позже?

– Обязательно.

Гарет вернулся в кабинет и запечатал дверь ладонью. Затем нажал на клавишу.

«Да, сэр», – раздался женский голос.

– Вот что, Марта. Пусть ребята из отдела связей с общественностью набросают небольшую речь. Никакой фантастики или плетения словес. Обычное обращение к рабочим. Можно подбавить простодушия и доверительности, пару соленых выражений, но только палку не перегибать. Дадите посмотреть Йенсену, затем передадите герцогу.

– Да, сэр.

Выключив внутреннюю связь, Гарет вновь подошел к обзорному экрану, в задумчивости остановился перед ним.

«Так дальше продолжаться не может, – с тоской подумал он. – Одними уговорами парня в клетке не удержишь. Надо найти какой-то иной способ воздействия. Чтобы он был тише воды ниже травы… Иначе он скоро взбунтуется». Трудность заключалась в том, что уберечь его от общения с семейкой можно было, только держа Даниеля взаперти. Ни в коем случае нельзя позволить им вновь вцепиться в него!.. Но как добиться его добровольного согласия на ограничение контактов? Может, лучше решить проблему раз и навсегда? Предыдущее покушение не удалось, следующее может оказаться успешным?..

Даниель Бруэр был потомком в седьмом колене великого Джеральда Бруэра, знаменитого водителя и конструктора боевых роботов. Он построил завод по производству боевых машин на Ковентри. Вскоре после падения Звездной Лиги Джеральд получил титул барона, во владение ему были переданы Геспериды II. По тем временам это была не менее знаменитая фигура, чем архонт Дженифер Штайнер. С тех пор семья Бруэров на правах пожалованного феода владела оборонным комплексом. Со временем они превратили планету в маленькую империю, которой правили абсолютно и безраздельно. Собственно, вся планета была их собственностью, включая и второе крупное предприятие по производству ядерных двигателей, расположенное на Татьянином архипелаге.

Подобная форма управления как раз и давала фельдмаршалу Гарету шанс взять под свой полный контроль Геспериды. Пусть даже де-факто!.. Получив назначение на эту планету, Гарет сразу понял, что подобную возможность упускать глупо. Он долго прикидывал, каким образом можно побыстрее добиться своей цели, какие трудности ожидают его, и скоро пришел к выводу, что ключ к решению проблемы лежит в структуре руководства предприятием и собственно самими Гесперидами. Вот если бы завод управлялся как крупный концерн с выборным руководством, с дочерними компаниями, которые имеют право хозяйствовать на основе полной самостоятельности; если бы на заводе сложилась прослойка управляющих, лично заинтересованных в хорошей работе предприятий, участвующих в дележе прибыли, – его планам никогда невозможно было бы осуществиться.

Нынешняя организация управления предприятием предполагала исключительно исполнителей – желательно бездумных во всех тех областях, которые не касались сферы их компетенции. За эти несколько веков подобная система обрела устойчивость традиции, окостенела настолько, что теперь все могло решить слово одного человека. Вот на него Гарет и сделал ставку. Когда отец Даниеля герцог Рендольф Бруэр и его мать, леди Кларисса, погибли в катастрофе возле Татьяниных островов, Даниель сразу стал и главным управляющим оборонного комплекса, и герцогом Гесперид II. В то время ему было всего шестнадцать лет.

Никто, исключая самых близких сообщников Гарета, так и не узнал, что покушение было подготовлено и осуществлено по его приказу. Затем последовала вереница смертей, в результате Вероника Келли стала главой Совета планеты, а Рендольф Чанг главным исполнительным директором, возглавившим совет директоров оборонного комплекса.

Гарет был переведен на Геспериды из Таркарда в качестве офицера связи с центральным правительством. Прежде всего он втерся в доверие к двенадцатилетнему Даниелю, стал его старшим другом. Гарет учел, что мальчишка рос как бы в золотой клетке. У него не было друзей-сверстников, без сопровождения толпы телохранителей он не смел ступать за пределы очерченного семьей круга. Жизнь его текла по строго заведенному распорядку, только в школе он мог немного расслабиться, но эта поблажка только подчеркивала скуку и безмерное однообразие всей его жизни. То же ждало его и в будущем. Как наследнику, а потом и преемнику, ему придется всю жизнь опасаться возможных покушений, жить в уединении под охраной жирных и наглых с окружающими стражей. С разрешения герцога Рендольфа он впервые взял мальчика в рубку «Молотобойца», после чего принялся успешно забивать голову мальчишки всякими легендарными историями о героях прежних войн, знаменитых пилотах боевых роботов; особенно он акцентировал его внимание на похождениях его славного предка. Подспудно он пытался вбить Даниелю мысль: вот с кого надо делать жизнь, вот, мол, когда человек мог в полной мере проявить свои способности.

Скоро парень буквально начал молиться на фельдмаршала. Этот человек стал ему ближе отца, ведь он обещал в один прекрасный день сделать его водителем боевых роботов!

Отец охотно отпускал его на экскурсии и недолгие пешие прогулки в компании с высокопоставленным офицером из столицы – это были лучшие часы для Даниеля.

Не стоит думать, что Гарет сам не испытывал удовольствия от подобного общения. Лишь со временем, прочитывая всю эту героическую муру, подбираемую им для мальчишки, он случайно обнаружил нехитрый сюжет, который раскрыл ему глаза и дал выход подспудно набиравшему силу чувству несправедливости в устройстве мира. Почему одним все, а другим – ничего? Разве способность работать мозгами, держать в узде страсти, стремиться к цели не достаточные основания для обретения власти, почета?.. Зачем он должен был жертвовать такой буквально свалившейся ему в руки перспективой? Почему бы ему не добиться положения одного из самых влиятельных людей во Внутренней сфере? Что могло остановить его?.. После недолгих размышлений он пришел к выводу, что, во-первых, цель достижима; во-вторых, чтобы осуществить ее, нужно не много – терпение и такт. Нельзя спешить или, что еще хуже, суетиться. Надо вести себя так, словно ты просто ждешь, когда перезрелый плод свалится тебе в руки. Словно ты тот человек, кому он должен достаться.

Конечно, если просто ожидать решения судьбы, многого не добьешься. События следует подталкивать, но с известной деликатностью, не теряя ощущения опасности или несвоевременности того или иного поступка.

Первым делом Гарет, добыв образцы почерка и автографы молодого герцога, а также отпечатки его пальцев и ладони, особенно большого пальца правой руки, который обычно прикладывался к документам, сумел наладить канцелярскую работу по выпуску соответствующих приказов и распоряжений. Здесь ему скоро пришлось столкнуться с резким недовольством, проявленным членами семьи Бруэров. В Гарете они, понятное дело, видели выскочку, проходимца, посмевшего сунуть нос в чужие дела, жадного и амбициозного чужака, пытавшегося лишить Даниеля наследства. Он посмел посягнуть на всю семейку, издавна занимавшую все высшие должности в управлении комплексом.

Наибольшую угрозу представлял старый Грейдон, который сразу после гибели Рендольфа попытался взять бразды правления в свои руки. Пришлось организовать еще одно, на этот раз совершенно невинное, покушение. Апоплексический удар! Что с ним поделаешь!.. За ним пришел черед других управляющих в совете директоров оборонного завода – почему-то все они принадлежали к семье Бруэров. Наконец, когда Даниель был окончательно утвержден в качестве главного управляющего попечительским советом, Гарет убедил его ввести себя в совет в качестве своего заместителя.

Теперь наступил момент неустойчивого баланса сил. Кое-кто из семьи Бруэров еще пытался как-то противодействовать дальнейшему усилению Гарета. Действовали они тайно, выбора у них уже не было – будоражили общественное мнение, пытались привлечь правительство к обсуждению вопроса о новых назначениях, пытались устраивать заговоры, однако Гарет не терял бдительности.

В первый момент развал Федеративного Содружества сыграл ему на руку. Власти предержащей, и прежде всего Катрин Штайнер, необходимы были боевые роботы. Чем больше, тем лучше! Всякий сбой на конвейерах страшил и Виктора и Катрин. Это с одной стороны… Брандел полностью отдавал себе отчет, что очень скоро их отношение переменится – никто из Дэвионов и Штайнеров не позволит вырвать у них изо рта такой лакомый кусок, как оборонный комплекс на Гесперидах II. Даже игра на противоречиях между братом и сестрой в этом конкретном случае успеха не имела. Они всегда сумеют договориться между собой о разделе продукции и ни в коем случае не допустят, чтобы завод попал в чужие руки. Тогда они сразу вспомнят о семейке Бруэров. Поэтому в этой игре для Гарета не было иного выхода, как только держать курс на полное отделение от Лирсода и Федсода. Вот здесь сразу сказалась слабость его позиций. Сразу после возвращения с Гленгарри на герцога действительно было организовано покушение – это потрудился кто-то из оставшихся в живых Бруэров. Как ни горько признавать, но им удалось устроить бунт на улицах Элегии Марии.

Расследование показало, что покушавшиеся являлись наемниками. Пригласил их не кто иной, как Тадеуш Бруэр, двоюродный брат Даниеля. В случае смерти последнего Тадеуш должен был занять пост председателя совета исполнительных директоров. Сразу после налета на герцога Гарет поднял на ноги свою личную охрану и два часа оборонял центральный командный пункт обороны планеты от наседавших командос. Наемникам, применившим тяжелое оружие, так и не удалось взять укрепленную штаб-квартиру. Впоследствии атакующие были уничтожены подоспевшими подкреплениями. Боевые роботы Гарета вышли на улицы столицы и начали охоту за машинами наемников, которые должны были поддержать атаку на штаб-квартиру.

Тадеуш в самый последний момент был захвачен в космопорте. Гарет после допроса лично застрелил несостоявшегося претендента на герцогский титул, затем приказал уничтожить тело. С одной стороны, он не желал, чтобы были обнаружены следы пыток, с другой подобная мера была хорошей острасткой для других Бруэров. Этим дело и ограничилось – фельдмаршалу после двух поражений от Легиона Серой Смерти было не с руки развязывать широкие репрессии на Гесперидах. Это был самый неудачный момент для начала гражданской войны, к чему Бруэры и вели дело.

Погруженный в свои мысли, Гарет, прищурившись, разглядывал застроенную промышленными сооружениями территорию. Наступил момент – это надо было признать сразу и без колебаний, – когда его преимущество во времени должно было растаять со дня на день. Катрин Штайнер вплотную взялась за дело, и перед фельдмаршалом встала проблема выбора. Что дальше? Оставшиеся в живых Бруэры завалили юную архонтессу жалобами – наконец-то у них появился доброжелательный адресат. Бруэры всегда считались твердокаменными последователями Штайнеров. У Катрин есть возможности для принятия действенных мер – оборонный комплекс на Гесперидах II имеет много дочерних предприятий на других миpax. Даже на Таркарде, где расположено головное предприятие «Свободные моторы», которое, по существу, тоже относится к производственному комплексу «Дефианс Индастриз». Катрин в состоянии перекрыть каналы кооперации, тем самым вызвать сбой в программе выпуска боевой техники. Это даст ей право прислать на Геспериды специальную комиссию. Полномочия у ее членов, безусловно, будут самые широкие. Их приезда нельзя допустить… К сожалению, при дворе слишком мало весомых персон, которые были бы чем-нибудь обязаны Гарету, – наоборот, завистников и откровенных недоброжелателей у него там хоть отбавляй. В окружении Катрин достаточно людей, которые будут настойчиво убеждать ее, что сохранение власти Бруэров над заводом на Гесперидах – лучшая гарантия полного контроля над этим предприятием.

Насчет присяги он позаботился сразу – еще в сентябре, через несколько дней после заявления новой архонтессы, Гарет выразил готовность служить интересам нового государства и дома Штайнеров. Потом еще раз подтвердил свои обязательства в октябре. Но этого, безусловно, мало. Что он, собственно, выиграл? Титул барона Гленгарри? Это не более чем подачка. И остановиться теперь нельзя – операция «Экскалибур» набрала полный ход. Он должен действовать быстро, успеть до того момента, когда на Геспериды явятся представители Таркарда с целью наложить руку на предприятие и привести герцога к полной покорности. Что ж, риск – благородное дело! Осмелилась же Катрин поднять руку на брата, почему он должен сробеть? Если рассматривать восстановление Лирсода как логическое продолжение восстания в области Скаи, то отделение Гесперид II вполне вписывается в процесс дробления и развала всей Внутренней сферы.

Он быстрым шагом подошел к столу и, нажав кнопку, убрал с экрана изоизображение наземных построек завода. Теперь на стене появилась трехмерная карта звездного неба, отображающая пространство в пятьдесят парсеков вокруг Гесперид II. Зрелище было удивительно красивое – россыпи разноцветных точек. Каждая при близком рассмотрении была снабжена номером, названием и небольшой справкой.

Хаос и анархия – вот какой вывод можно было сделать, изучая приведенные в справках данные. Гарет был уверен, что именно эти две могучие разрушающие силы должны будут доминировать в будущем.

Хаос и анархия!..

Операция «Экскалибур» имела целью создать в межзвездных просторах новое государственное объединение. В его состав должна войти часть от разлагающегося трупа Федеративного Содружества и область Скаи. Одним словом, от Гесперид II до Гленгарри. Другого такого удобного случая может не представиться. По всей Вселенной стоит треск – это рушатся старые царствующие дома. Подобное уже случилось на границах Лиги Свободных Миров, Объединения Сент-Ив и Федсода. Почему бы не повторить фокус и в другой части Внутренней сферы? Почему бы сильному человеку не схватить – вернее, не подхватить – выскользнувшие из рук других правителей куски?

Он долго и внимательно (любовно) вглядывался в каждую посверкивающую точку, которая должна была войти в состав его королевства. А может, империи?.. Цвет каждой звездочки определялся ее отношением к операции «Экскалибур». Геспериды II уже, можно сказать, являлись его собственностью, этот мир послужит базой для дальнейших завоеваний. Теперь следует вплотную заняться Гленгарри, его форпостом на другой границе. Гленгарри лежит на расстоянии шестнадцати парсеков от Гесперид и в настоящее время имеет важнейшее стратегическое значение частично из-за своего пространственного положения, частично по причине размещения в том районе Легиона Серой Смерти, единственного серьезного боевого соединения, которое могло реально встать у него на пути. Что за глупость хранить верность кому бы то ни было? Разве так поступают взрослые люди?.. Почему бы Карлайлу хотя бы намеком не показать, что он готов сыграть собственную роль в истории? – тогда все было бы хорошо. Они сумели бы договориться.

Теперь пришла очередь Кочаба, Карсфарина и Чафи. Потом Каледония, ближе всего лежащая к Гесперидам. Возможно присоединение нескольких миров, лежащих на границе с Синдикатом Драконов, прежде всего Альфекки и Скандии. Когда этот этап будет завершен, у него будет отличная позиция, чтобы двинуться против самой Скаи. Как только падет столица, вся область будет у него в руках.

Если древние царствующие дома разваливаются, неизбежно появление новых. Молодая поросль должна потеснить выживших из ума прежних властителей. Гарет неожиданно и с большим удовольствием потер руки. Из всех потомков лордов-наследников – Дэвионов, Штайнеров, Мариков – сыплется труха.

Его дом – дом Гарета – будет первым из молодых. Следовательно, самым могучим. Это будет маяк цивилизации на тысячи лет вперед.

Что ж, первый ход сделан. Возможно, потомки будут отмечать разгром Легиона Серой Смерти как первую веху на пути становления новой звездной империи.

Пусть отмечают!..

XVI

Во время захода на посадку в космопорт Морнингстар

Элегия Марии

Геспериды II, Ранешир

Лиранское Содружество

0912 часов (расчетное время местное)

15 ноября 3057 года

Космический челнок типа «Охотник» прорезал редкие перья ионосферной облачности и устремился вниз. На высоте нескольких десятков километров даже отраженный свет Гесперана был нестерпим. Тут взревел маршевый двигатель шаттла, каюта поменяла ориентацию, и на встроенном в одну из стен экране отразилась сплошная облачная завесь, закрывавшая поверхность планеты. Грейсон Карлайл лежал на откинутом противоперегрузочном кресле, вытянувшись вдоль вектора торможения, и наблюдал за проплывающей внизу блистающей клочковатой равниной. Лишь кое-где в ней угадывались черные провалы, но и они терялись в общей радужной картине, представляясь какими-то удивительными черными облачками.

Челнок нырнул в сероватую мглу. Опять нарастающий рев двигателя, смена ориентации, и наконец корабль, пробив последний слой облачности, погрузился в странно цветастые сумерки. В этом зыбком свете особенно угрюмыми и страшными казались горные пики, частой гребенкой тянувшиеся от земли ввысь.

Еще миг… Взгляд на экран и явившийся вопрос: где мы? Грейсон прикинул – если под ними материк Южный Уитмен, то эти зубцы должны относиться к горной стране Миоо. Он припомнил карту и уверенно выбрал взглядом одну из самых высоких вершин. Стало быть, это пик Вызов… Глаз камеры как бы нарочито миновал эту гору и оказался направленным на юг. Какую-нибудь разницу в пейзаже уловить было трудно. Вокруг все то же буйство гор, редкие языки ледников, искусственных сооружений почти не видно, разве что фуникулеры и устья шахт. Отвальные породы сбрасывались прямо в пропасти. Ага, вот и поля появились. На Гесперидах было развито террасное земледелие – эти ступени, большей частью залитые водой, придавали окружающей местности более-менее ухоженный вид. М-да, горы здесь великолепны, очень много десятитысячников. Наконец-то! Ясно, что при развороте камере никак не миновать пик Вызов. Так и есть – вот она, знаменитая гора. Да-а, понасооружали здесь вдосталь! Человеку, знакомому с укреплениями на Гленгарри, эти бастионы казались невесомыми, даже хрупкими. Только опытный взгляд мог оценить гениальность военных инженеров, сумевших создать подобное оборонительное пространство. Не линию и не цепь укрепленных пунктов, а именно перекрывающиеся повсеместно и по нескольку раз сферы огня. Грейсон сразу догадался, что в таких условиях не поможет и искусство пилотов: тебя либо собьют, либо загонят на какой-нибудь скальный выступ. Избежишь ближайшего, наткнешься на следующий… Времени на прицеливание у пилота не будет.

Теперь на экране поползли промышленные сооружения. Сколько же их!.. Сотни гектаров сплошь застроенных площадей. Это в горной стране!.. Теперь вдали показалась диспетчерская вышка космопорта, жилые многоэтажные здания, купольные сооружения гигантских размеров – это, по-видимому, Элегия Марии. Столица лежала с западной стороны хребта – скальная стена прикрывала город от жаркого солнышка.

Вот наконец и оборонный комплекс «Дефианс Индастриз». Завод, о котором наслышан каждый пилот боевых роботов во Внутренней сфере. Это одно из самых больших, возможно, самое крупное предприятие по выпуску боевой техники. После падения Звездной Лиги дом Штайнеров не жалел средств на расширение, реконструкцию и техническое перевооружение завода.

Основная номенклатура выпускаемой продукции – это прежде всего боевые роботы, затем высокотехнологичное оружие и ходовые части к различным машинам. Теперь здесь создают самые современные модели. «Боевой ястреб», «Метатель», «Саламандра», наконец, «Найтскай»… Это название Грейсон почему-то всегда называл на славянский манер «Найтски», как будто эта конструкция была создана на одной из русских планет. Среди более старых, но тем не менее проверенных образцов можно отметить грозного «Зевса» и, конечно, несравнимого и незабываемого «Атласа».

Или «Убийца»! Как можно забыть об «Убийце»!.. Грейсон даже усмехнулся. Все эти машины по своим тактико-боевым характеристикам были исключительно хороши. Разве что «Убийцу» можно было чуть-чуть довооружить. Зато как он рубился в ближнем бою! Правая кисть «Убийцы» представляла собой секиру, которая разила безотказно.

Что говорить, это был впечатляющий список. Если добавить, что каждый робот выпускался во многих модификациях, что здесь производили бронированные транспортные машины и прочие необходимые в бою движущиеся средства, а также весь набор вооружения боевых роботов, следящие и прицеливающиеся устройства и всю прочую электронику, станет ясно, какую ценность представлял этот завод для дома Штайнеров.

Грейсон, пристегнутый к противоперегрузочному креслу, выворачивая шею, наблюдал за панорамой завода. Сосед его по кабине был куда более спокоен. Полковник Дилон сопровождал Карлайла на всем пути из Таркарда. Вместе с ним был якобы почетный эскорт – двенадцать до зубов вооруженных бойцов. Дилон был одним из членов третейского суда и одновременно, как сообщил Вилли Шуберт, являлся доверенным лицом Гарета.

Вибрация и грохот двигателей усилились – по-видимому, пилот космического челнока увеличил мощность.

Теперь (Грейсон наблюдал за происходящим на экране дисплея) корабль принял вертикальное положение и начал медленно оседать к земле. В воздухе его поддерживали реактивные струи бьющей из дюз сверхгорячей плазмы.

Космический челнок типа «Охотник» (Грейсон, правда, никогда ранее не слышал о подобной конструкции и решил, что, возможно, шаттл подобного класса был изготовлен в единственном экземпляре) был зарегистрирован на имя Гарета. По крайней мере, так утверждали в транспортной службе Таркарда… Корабль можно было назвать чудом технической мысли, что само по себе было удивительно. Почему никто и нигде не попытался воспроизвести эту удачную во всех отношениях конструкцию? Подобной диковинкой заинтересовались бы не только правительственные организации и царствующие дома, но и наемники – из тех, кто побогаче, – а также деловые люди. Каждый из них вполне мог переоборудовать аппарат под свои нужды. Судя по первому впечатлению, этот «Охотник» представлял собой обычный военный транспорт. Его размеры и внутреннее устройство позволяли вместить разведывательный батальон. Округлые надстройки на корпусе скорее всего являлись боевыми башнями, корпус бронированный – следовательно, челнок мог действовать в зоне обстрела. Однако оружия на борту Грейсон не заметил – «Охотник», на котором они добирались из стартовой точки зенита до вторых Гесперид, был полностью переоборудован под грузопассажирские перевозки. На палубах, где по идее должна была размещаться боевая техника, размещались пассажирские каюты. Очень удачной следовало признать и конструктивную компоновку двигателя корабля. Масса «Охотника» составляла 3700 тонн, диаметр – около 90 метров, что было чуть больше, чем распространенные повсеместно «Союзы». Около трети массы составлял ядерный двигатель. «Охотник» мог развить ускорение, в два раза превышавшее возможности «Союза». Вот так и получилось, что от Таркарда, расположенного куда ближе к звезде, чем Геспериды II, до точки старта они добирались на три дня дольше, чем от точки надира в районе Гесперана до космопорта Морнингстар.

Если вспомнить весь перелет Таркард – Геспериды, то более скучного путешествия Грейсон Карлайл еще не совершал. Особенно тоскливо ему становилось во время подзарядки батарей Керни-Фучида. Звездолет «Эниф» совершил четыре прыжка: с Таркарда на Тубан, затем на Колинас, следующий пункт Фурильо и, наконец, Геспериды II. Три недели бессмысленного времяпрепровождения и… изматывающего ожидания. Все это время он вспоминал Лори, Маккола, других товарищей. Они, должно быть, уже вернулись в систему Гленгарри и теперь их челнок находится на пути к планете. Он вызвал в памяти список кораблей, который составил во время путешествия на Таркард. Все, чем располагал Легион… Они успели обсудить возможности их переоборудования, размещения техники и людей на долгий срок. Как это оказалось кстати!..

Вспомнился Алекс. Как он теперь? Жаль, что у него нет способа связаться с сыном. И у Алекса тоже. Оторвала их судьба друг от друга, разметала по разным мирам… Его поведение показалось им странным, на грани помешательства, а каково ему было играть этот спектакль?..

Боже, более всего в жизни он ненавидел ожидание! Он всегда пытался заполнить эти минуты, часы, дни чем-то толковым, полезным… Что ж, и самому утомительному пути приходит конец. Теперь ему следует, как заправскому дебилу, выразить радость и энтузиазм при встрече с тем, кого он считает причиной всех своих бед. Главное, не сбиться с настроя, который он взял на Таркарде. Он, Грейсон Карлайл, раздавлен случившимся, но еще хорохорится. Пока еще держит марку, однако внутренне уже готов на унижение. Грустное, должно быть, зрелище, но и через это испытание надо пройти. Если бы он имел хотя бы малейшую возможность сменить курс, каким-нибудь иным образом обойти препятствие, разве он не воспользовался бы подобной возможностью!..

Космический челнок слишком стремительно начал падать на землю – сердце у Грейсона забилось часто, сильно. Следом пришло спокойствие – вон как уверенно пилот держит многотонную машину на огненных струях, ловко маневрируя, осаживает ее на посадочную площадку. На экране было видно, как «Охотник», пританцовывая, смещался из стороны в сторону. Этот аппарат может двигаться и в горизонтальной плоскости? Да как ловко!.. Может, «Охотник» так устроен, что даже в предпосадочном положении может совершать любые маневры? А что, в горной стране это вполне разумно. Здесь тяга должна быть достаточной, чтобы совершить несколько заходов. Это обстоятельство надо учесть. Действительно, на «Союзах» здесь легко попасть впросак – как зашел на посадку, так и опускайся. Более удобную мишень трудно вообразить.

На экране округлым неровным пятном возник космопорт – обширная, более-менее ровная площадка, вырубленная в горном массиве. Его окружали искусственно срезанные вершины. Они напоминали зубья какого-то фантастического, редкого, круглого гребня. Почти вплотную к строениям и ангарам Морнингстара примыкали кварталы Элегии Марии.

– Знаете, – неожиданно обратился к Карлайлу Дилон, – только здесь, на Геспер идах, вы можете прочувствовать, что такое настоящая жара.

Дилон, в форме полковника Федсода, разместился на соседнем откинутом кресле. Карлайл уныло глянул в его сторону, тот ответил ему доброжелательной, несколько слащавой улыбкой.

– Особенно на дне глубоких долин, – мечтательно добавил он и закатил глаза. – Знаете, я иногда задумывался: ну, зачем Гарету понадобилась эта ваша Гленгарри? Ответ нашел неожиданно. – Дилон опять доверительно улыбнулся Карлайлу. – Там значительно прохладнее. Настоящий рай… Ну, просто ни в какое сравнение!..

Грейсон прежним тоскливым взглядом окинул соседа. Нет, он не клюнет на эту наживку. Все то время, что они провели на борту «Энифа», Грейсона не оставляло чувство, что Дилон только тем и занимается, что прощупывает его. Порой грубо, в лоб, порой ненавязчиво, словно делясь с ним своими сомнениями. Карлайл решил, что делает он это мастерски, и, если бы не повышенная чувствительность наемника к подобным приемчикам, его предельная сосредоточенность, Дилону, возможно, удалось бы либо вывести его из себя, либо заставить приоткрыться. Ни то ни другое было недопустимо.

Грейсон изнывал от тоски, страдал от неизвестности, от невозможности действовать – вот именно это он и пытался внушить Дилону. И конечно, страх, животный, едва оборимый. Провокатора следовало убедить в том, что Карлайл находится на грани срыва. На самом деле Грейсон особого страха не испытывал. Чему быть, того не миновать – эта запылившаяся мудрость была ему как раз кстати. Только Дилон не должен был догадаться об этом, поэтому Грейсон расчетливо позволял себе срываться, начинал расспрашивать Дилона, а тот шел ему навстречу, когда они особенно настойчиво пытались подружиться.

– Температура – точнее, ощущение жары, во многом зависит от давления. Я знаю… – продолжал рассказывать Дилон. – Из-за того, что притяжение здесь сильнее, градиент изменения давления куда круче, чем, скажем, на Гленгарри. Чем выше, тем воздух разреженнее. И чем быстрее вы поднимаетесь, тем сильнее уменьшается давление. Вы понимаете, к чему я клоню?

Грейсон промолчал, надеясь, что, может, перед самой посадкой Дилон разговорится. Вообще-то он был бы не против, если тот совсем заткнется. Однако Дилон не унимался:

– Днем здесь зверски жарко, термометр иной раз переваливает отметку в сорок градусов. Ночью немного прохладнее… Чем выше, тем становится холоднее. Вот почему город и производство разместили так высоко. Кроме того, сейчас зима. Наклон оси Гесперид невелик, однако орбита заметно отличается от круговой, так что зимой температура в Элегии Марии может упасть до двадцати градусов, а то еще ниже. Снег из-за разреженности воздуха выпадает редко, однако ветры, особенно дующие с ледников, очень быстро вымораживают все вокруг. Я уже рассказывал вам, что силикатокарбоновое масло в боевых роботах застывает в течение двадцати минут.

Грейсон покивал, издал нечленораздельное мычание, показывающее, что его очень заинтересовал рассказ Дилона. Сам он в это время размышлял, какая же скучная прелюдия предваряет те пытки, которые могут ждать его на этой планете, напоминающей жаровню, где все не как у людей. Зимним днем плюс сорок, никакая охлаждающая жидкость не поможет долго продержаться в рубке, а ночью ветер вымораживает машину так, что смазка замерзает.

– Боевые операции с применением роботов здесь предельно затруднены, – продолжал Дилон. – То слишком жарко, то слишком холодно. И постоянно надо смотреть под ноги. Думаю, потом, когда мы приземлимся, вы сможете в полной мере оценить то, что я вам сказал.

– Уверен, это мне здорово поможет, – отозвался Карлайл. – Я вообще плохо привыкаю к новому месту.

«Итак, первым испытанием станет разговор с Гаретом, – неожиданно решил Карлайл. – Вот на этом и надо сосредоточиться. Хватит тратить время на его доносчиков, горилл и прочую свору прихлебателей. Думается, Дилон не много информации выудил во время нашего перелета. Все будет решать Гарет. Но решать исходя из чего? Вот вопрос вопросов!»

Оглушительно – так, что уши заложило, – взревел двигатель «Охотника». Грейсон закрыл глаза. Когда открыл их и глянул на экран, там не было ничего, кроме обожженного железобетона. Странный покой, этакая земная весомая тяжесть придавила его к ложу. Они сели? На краю экрана можно было заметить обожженный бок одной из нижних опор, на которые встал корабль. Ловко они приземлились, Грейсон даже не заметил обычного в таких случаях толчка. Классный пилот у этого шаттла!.. По-видимому, Гарет знает толк в настоящих профессионалах.

– Ну, вот мы и дома, – отстегивая ремни и переводя спинку кресла в вертикальное положение, объявил Дилон.

Грейсон поступил подобным образом, затем собрал свой багаж – небольшой чемодан со сменой белья, туалетными принадлежностями, запасным офицерским комбинезоном. Чемодан показался несколько тяжеловатым. Так и должно быть. Сила тяжести на вторых Гесперидах была в 1,34 раза больше нормальной. На треть больше, чем на Таркарде. Особых неудобств это обстоятельство не принесло, разве что уже к полудню ноги в первое время будут заметно уставать – Карлайлу уже приходилось бывать на подобных планетах.

Пассажиры, прибывшие на «Охотнике», собрались на нижней палубе. Возле выходной двери стоял один из членов команды, раздававший темные очки. Карлайла он предупредил персонально:

– Один взгляд на это солнце будет стоить вам зрения, если вы не наденете эти…

Он недоговорил. Грейсон молча взял очки и нацепил их на нос. К его удивлению, вид окружающего пространства ничуть не изменился – все выглядело в своих естественных размерах и цветах. Даже при тусклом свете на выходной палубе он различал все детали.

Как только он спустился по широкому трапу и ступил на бетонную площадку, замызганную широкими мазками сажи, он сразу отметил два обстоятельства. Первое, наиболее чувствительное, – это жар, ударивший его сразу, как только он вышел из тени. Зной был как в плавильной печи, удручала и повышенная влажность. Солнце – видимое даже через облачный покров небольшое, с размытыми границами пятнышко – буквально изрыгало свет. Приглядевшись, можно было различить слабую пульсацию – понятно, что это было психологическое ощущение, но в целом создавалось впечатление, что это озверевшее светило словно кипит от ярости. Спустя несколько секунд Грейсон ощутил, что даже стекла не спасают глаза от такого интенсивного излучения. Потом уже Карлайл обнаружил, что звезда в общем-то сияла холодно, словно нехотя, и всю привидевшуюся ему ярость следовало приписать потокам воздуха, которые колыхались на площадке вблизи только что севшего челнока. Там, где рефракция была незаметна, Гесперан светил совсем по-другому – скорее равнодушно, чем гневно. Обманчивым оказалось первое впечатление – это наблюдение следовало хорошенько обдумать, решил Грейсон.

Второе обстоятельство, сразу обратившее на себя внимание, касалось длинного ряда выстроенных на поле шаттлов. Ближайший располагался в полукилометре от «Охотника». Он мамонтом возвышался над окружающей местностью. Мамонтов здесь была целая стая. Девять штук!.. Массивное основание и заметно вытянутая вперед носовая часть. С этой конструкцией Грейсону уже приходилось иметь дело.

Это были «Экскалибуры» – все до единого! Самые большие и большегрузные межпланетные корабли во Внутренней сфере! Общая длина – 124,9 метра, диаметр в самой толстой, нижней части – 113 метров. Масса 161 000 тонн. Один «Экскалибур» способен доставить до места полк со всем снаряжением и необходимыми для ведения крупномасштабной операции запасами. Удивило Карлайла другое – состав полка, для перевозки которого предназначался «Экскалибур». Это было соединение смешанного состава: батальон пехоты, два танковых батальона и рота боевых роботов. Относительно простое переоборудование грузовых палуб могло расширить число принимаемых боевых роботов до батальона. Итого – тридцать шесть боевых машин со всем необходимым. Вплоть до роты поддержки…

Здесь их девять – вон стоят до самого горизонта, похожие на яйца какой-то фантастической хищной птицы. В зависимости от того, как они оборудованы, эти корабли могут нести от трех до девяти батальонов боевых роботов.

Неужели их выстроили здесь перед новым походом на Гленгарри? Или Брандел Гарет выбрал другую жертву?

– У Гарета широкие планы, полковник, – неожиданно сказал Дилон, заметив долгий взгляд, каким Карлайл изучал готовые к отлету «Экскалибуры». – Масштабные!.. Постарайтесь вовремя сделать ставку, и вы тоже примете участие в их осуществлении.

– Для этого, – ответил Карлайл, – я сюда и отправился.

Он неохотно оторвал взгляд от космических челноков и вслед за Дилоном вошел в здание космопорта.

Брандел Гарет внимательно изучил изображение двух человек, появившееся на его встроенном в столешницу дисплее.

Они, не догадываясь, что за ними наблюдают, следовали в его офис. Вот посетители добрались до восемнадцатого, считая сверху, уровня. Скрытая камера-разведчик следовала за ними по пятам. Гарет смотрел, как они остановились на первом КПП, положили руки на экран стационарного дисплея – в несколько секунд отпечатки пальцев и линии ладоней были отосланы в банк данных, там сличены с образцами, после чего последовала команда пропустить гостей. Они так же не спеша зашагали по коридору. А вот изображение резко изменилось. Теперь посетители предстали в несколько фантастическом, цветастом виде. В разливе радужных пятен были отчетливо видны их двигающиеся скелеты. Если приглядеться внимательнее, можно заметить силуэты одежды, внутренние органы. В левой руке одного из гостей ясно виделся черный пистолет. Гарет нажал на кнопку, и внимание следящей системы сосредоточилось на оружии – стал виден внутренний механизм и семь пуль в магазине. Это Дилон. В этот момент красный цвет на экране резко сменился на зеленый – электроника идентифицировала оружие и выдала разрешение на пронос.

Грейсон Карлайл был не вооружен, хотя его левая рука представляла собой что-то среднее между живой плотью и механизмом. Там ясно читалась электрическая схема, образованная проводами и прочими металлическими деталями. Сопровождающая посетителей камера особенно внимательно обошлась с этим искусственным объектом. Она тщательно изучила конечность на наличие в нем оружия. Гарет не торопил следящую систему – ему самому было интересно, сможет ли электроника выкопать в этом биотехническом чуде какую-нибудь опасность. Такие случаи бывали – в подобные конечности вмонтировались маленькие пистолеты или отдельные части, которые могли быть собраны на месте. Фельдмаршал был уверен, что на этот раз ничего подобного ему не грозит. Судя по всему, Дилон был прав, когда уже на подлете к Гесперидам доложил, что Карлайл находится на грани отчаяния. Об этом можно судить по редким фразам, которыми отделывался Карлайл. Бывший командир наемников ни в грош не ставит свою жизнь и рад броситься в любую авантюру, где бы он мог найти смерть.

Такие люди самые опасные, решил Гарет, и в то же время самые надежные, если правильно рассчитать психологическую составляющую их поступков. Если он желает посчитаться с фельдмаршалом, то следует просто убить в нем последнюю надежду и дать возможность начать все заново. Так приручают чужих собак – сначала морят голодом, а потом, когда они окончательно смирятся, начинают прикармливать.

Гарет потер подбородок, глянул на календарь. Ровно год назад они вот в этом самом кабинете обсуждали вместе с Феликсом Зелнером, маршалом Лиранского Содружества, общий замысел плана, с помощью которого можно было бы использовать сепаратистские настроения в области Скаи для достижения главного результата операции «Экскалибур». Тогда они единодушно пришли к выводу, что на первом этапе главным препятствием для них будет основатель и командир Легиона Серой Смерти Грейсон Карлайл.

С ним надо было что-то делать. Легион Серой Смерти был славным соединением, его известность распространялась на всю Внутреннюю сферу. Хуже всего, что репутация полка соответствовала действительности, – в этом оба маршала тоже сошлись. Легион существовал всего тридцать лет, но за эти годы вписал в свой послужной список много замечательных побед. Большинство из них, особенно оборонительные сражения, вошли в золотой фонд военного искусства современности. Даже в безнадежных ситуациях личный состав Легиона показывал высочайшую стойкость духа и дисциплинированность. Ни разу военный трибунал не занимался случаями дезертирства, паники и прочими преступлениями, на которые были щедры кампании всех без исключения армий государств Внутренней сферы. Семь лет назад они отлично проявили себя в боевых действиях против кланов – сам факт, что Легион существует до сих пор, говорит о многом.

Одним словом, наемники были хороши. Очень хороши! Они хранили верность дому Штайнеров, и в этом их ничто не могло поколебать. Это было большой редкостью среди наемнических отрядов. Только самые известные и крупные из них с такой щепетильностью относились к своим работодателям.

Из других воинских частей, разбросанных на театре проведения операции «Экскалибур» (ТПЭ), больше никто не представлял опасности. Все это были по преимуществу тыловые части охраны порядка и местная милиция. Кое-где попадались и регулярные подразделения, но их боеспособность была на очень низком уровне, а также несколько мелких наемнических отрядов, но все они не шли ни в какое сравнение с Легионом Серой Смерти.

Местную милицию Гарет даже не принимал в расчет. Плохо укомплектованные личным составом, эти части имели на вооружении исключительно старые, обветшавшие машины. Примерно так же оценивал Гарет возможности регулярных подразделений Лиранского Содружества.

В общих чертах операция «Экскалибур» вырисовывалась следующим образом: в момент получения приказа подчиняющиеся Гарету вооруженные силы должны быстро выдвинуться в заранее намеченные, ключевые звездные системы и там занять стартовые точки надира и зенита. Эти меры позволят предотвратить любую крупномасштабную акцию Лиранского Содружества. Таркард будет парализован всевозможными слухами и морем ложной информации, в которой там не сразу разберутся. Пока правительство выяснит обстановку, основные миры должны быть захвачены – их число не превышает дюжины. В конце концов Катрин Штайнер встанет перед выбором: либо погубить свою еще только формирующуюся армию в области Скаи, либо начать переговоры.

План был хорошо проработан в оперативном отделе, обсужден в деталях, варианты просчитаны на самых высококлассных вычислительных машинах. Скоро в нем обнаружилось слабое место – при всех возможных поворотах событий камнем преткновения оставался Карлайл и его легионеры с их неуемным желанием верно служить Штайнерам.

Брандел с ехидной усмешкой вспомнил о маршале Зелнере – тот печенками ненавидел наемников. Он страницами цитировал макиавеллиевского «Государя», в котором древний мыслитель с гневом обрушивался на этих псов войны: «Наемные и союзнические войска бесполезны и опасны; никогда не будет ни прочной, ни долговечной та власть, которая опирается на наемное войско, ибо наемники честолюбивы, распущенны, склонны к раздорам, задиристы с друзьями и трусливы с врагом, вероломны и нечестивы; поражение их отсрочено лишь настолько, насколько отсрочен решительный приступ…»

Тем не менее хитроумный Зелнер сразу выступил против инициативы Гарета устроить небольшой бум-бум на Гленгарри. Вместо того чтобы устроить покушение на Карлайла и старших офицеров Легиона, он предложил попытаться подкупить их. Или нанять… К сожалению, из этой попытки ничего не вышло. Карлайл отказался даже разговаривать с тайным посланцем неизвестного нанимателя.

Теперь у заговорщиков не оставалось выбора. Однако вступать в прямое столкновение с легионерами они не хотели – полк был хорошо укомплектован, прекрасно обучен, славен своими боевыми традициями. Втянувшись в сражение, можно было уже на первом этапе загубить операцию. Повод тоже еще надо было найти…

Гарет, не отказавшись от своей мысли, втайне от напарника взялся за организацию покушения, надеясь вывести наемников из строя путем устранения их руководящего ядра. Перед самым началом секретной операции ничего не подозревавший Зелнер неожиданно подкинул прекрасную идею: нельзя ли разделаться с Легионом руками его работодателей? Тем самым убивалось сразу не два, а целых три зайца: расчищалось поле для «Экскалибура», устранялся опасный противник и высшие инстанции государства вынуждены будут заняться расследованием этого происшествия. Пусть расследуют…

Поиск был недолог. Сценарий возможной провокации удалось отыскать в самой истории Легиона. Необходимо, чтобы эти бравые ребята нарушили контракт, а они с Гесперид постараются определенным образом настроить общественное мнение и правительственные круги и вызвать приказ о наказании мятежников. Гарет с радостью ухватился за эту идею – жаль, что маршалу не удалось увидать, как здорово она сработала, – однако подготовку к покушению не прекратил. Одно другому не мешает, рассудил он и оказался прав.

После поражения на Каледонии и смерти Зелнера он был в выигрыше по всем статьям. Во-первых, есть приговор третейского суда о разрыве контракта с Легионом, во-вторых, Карлайл теперь калека и не сможет руководить наемниками. Это был очень существенный момент. Гарет не страдал головокружением от успехов и всегда старался более прислушиваться к негативным сообщениям. Одно из них очень встревожило его – после отступления с Гленгарри вся его разведывательная сеть наглухо замолчала. Если это работа контрразведывательного отдела Легиона, то, значит, наемники до сих пор представляют потенциальную угрозу его планам. В этом смысле визит Карлайла был очень кстати.

Кто он теперь, Карлайл? Барон, лишенный титула и феода. Командир, снятый со своего поста за тягчайший, согласно традиции наемников, проступок. Инвалид, который больше никогда не сможет занять место в рубке боевой машины. Ныне он пустое место. При нем осталась голова – да, это большая ценность, но никто, кроме Гарета, не решится воспользоваться ею. В прежних политических, измеренных вдоль и поперек координатах вряд ли найдется смельчак, способный бросить вызов общественному мнению и вновь нанять Карлайла. Ведь тот опозорен! Лишен чести!.. Только Гарету наплевать на всякие там приговоры, суды и пересуды. Он строит свой собственный мир. Разве это не перспектива для Карлайла? Неужели он настолько туп, чтобы поверить, что Катрин Штайнер действительно есть дело до полковника, с позором выброшенного из армии? В этом новом мире найдется местечко и для его Легиона.

Так что попробовать стоит. Если сообщения Дилона верны, то Карлайл созрел. Конечно, он для виду поломается, попробует выторговать побольше. Что ж, он, Гарет, скупиться не будет и сдержит слово. После победы ему будет чем расплатиться.

Он глянул на экран. Следящий подвижной аппарат проследовал за обоими полковниками в кабину лифта. Все работало автоматически. Брандел усмехнулся, заметив на лице Карлайла удивленную гримасу, когда лифт неожиданно провалился вниз. Долгонько им придется падать – он теперь откровенно рассмеялся. Веселое настроение пришлось как нельзя кстати, так легче разговаривать и с лучшим другом, и с самым заклятым врагом. Кем станет Карлайл, будет ясно через несколько секунд.

XVII

Центральный командный пункт обороны планеты

Геспериды II, Ранешир

Лиранское Содружество

1165 часов (расчетное время местное)

15 ноября 3057 года

Металлические, окрашенные особой краской створки плавно скользнули в стороны, и полковник Карлайл вслед за Дилоном шагнул в святая святых фельдмаршала Брандела Гарета – его рабочий кабинет. Логово, не в пример унылым переходам, коридору, прихожей и дверям, оказалось вполне роскошным уголком с потугами на изыск. То ли Брандел в самом деле не был чужд новым веяниям в искусстве обустройства интерьера, то ли у него были хорошие помощники. Мебель была вполне в духе новых мистических исканий, с ней откровенно контрастировал экран во всю стену, на котором открывался вид на столицу планеты Элегию Марии.

Карлайл много слышал о Бранделе Гарете, хотя прежде им не доводилось встречаться. Информация в специальных справочниках была суха, однообразна, отличалась известным формализмом, за которым лица не увидать.

Гарет был крупный мужчина, даже немного чересчур, хотя толстым его не назовешь. Кисти рук большие, крестьянские, плечи широкие, грудь, можно сказать, колесом. На нем была зелено-голубая форма офицера ВСЛС, на воротнике четыре нашивки – значит, официально он капитан-генерал; на плечах – эполеты. На левой стороне груди поблескивают медали – ну просто образцовый офицер! За спиной над креслом подвешен большой серебряный молот, такой же, но меньших размеров знак воткнут в петлицу повыше медалей. Это же знаменитый орден Молот Маккензи…

– Фельдмаршал Гарет, – доложил Дилон и отдал честь. Карлайл отметил, что полковник назвал командующего по его старому чину, принятому в Федеративном Содружестве. – Доброе утро, сэр.

– Полковник Дилон, – Гарет, не вставая с места, отдал честь, – как прошло путешествие?

– Отлично, сэр, если не считать обычной скуки. Фельдмаршал, позвольте представить вам полковника Грейсона Дета Карлайла из Легиона Серой Смерти. Полковник Карлайл, это фельдмаршал Брандел Гарет, командующий оборонительным округом Геспериды II.

– Очень приятно, фельдмаршал! – рявкнул Карлайл и отдал честь, как это было принято в Лиранском Содружестве.

– Полковник Карлайл, – кивнул Гарет, однако честь не отдал, – я много слышал о вас.

– У меня такое чувство, сэр, словно я давно знаком с вами. Полковник Дилон много рассказывал о вас…

Гарет глянул на Дилона и сухо усмехнулся:

– Надеюсь, он не очень преувеличил мои заслуги?

– Ни в коем случае, сэр.

– Полковник Дилон сообщил, что вы желаете встретиться со мной, – сказал Гарет. – Он добавил, что у вас есть интересное предложение, которое вы хотели бы обсудить со мной. – Он улыбнулся. – Я так полагаю, что речь идет о взаимовыгодном деле?

– Так точно, сэр.

Гарет вздохнул, откинулся в кресле:

– Надеюсь, Дилон сообщил вам, что я не очень-то доверяю наемникам. Я никогда не обращался к ним. Даже не знаю, что может заинтересовать меня. В чем суть вашего предложения?

Грейсон некоторое время колебался, потом чуть подался вперед:

– Уверен, вам хорошо известно, какая неприятность случилась со мной. И по чьей вине. – Он сделал паузу, потом решительно продолжил: – Я не знаю, чем вас так привлекла Гленгарри, но то, что вы заинтересованы в этой планете, не вызывает сомнений. Сэр, я хочу преподнести вам Гленгарри на блюдечке с золотой каемочкой.

Гарет широко улыбнулся, на этот раз совсем естественно. Даже зубы показал.

– Вы долго были в полете, полковник, поэтому вам, наверное, неизвестно, что я уже получил титул барона Гленгарри.

– Я слышал об этом… – Грейсон на мгновение помедлил, потом добавил: – Ваша светлость…

– Тогда я не понимаю, о каком блюдечке с каемочкой вы говорите?

– Возможно, я ошибаюсь, но я слышал, что вы ищете опытных водителей боевых роботов. – Он вновь сделал паузу, потом осторожно, полушепотом произнес: – «Экскалибур»…

Гарет нахмурился. Грейсон внезапно заметил, что брови у него кустистые, черные… Тень легла на лицо фельдмаршала, он вперил взгляд в Дилона, который откровенно испугался, вскинул руки ладонями вверх и отрицательно задергал головой.

Это слово перед самым отправлением с Гленгарри сказал Карлайлу майор Маккол, однако сообщать об этом полковник не собирался. Он потыкал большим пальцем за спину и объяснил:

– Я видел в космопорте целое стадо «Экскалибуров». Я так понимаю, что вы нуждаетесь в людях, которые смогут поднять боевые роботы на борт челноков.

Гарет долго молчал, пристально разглядывая Карлайла, потом ответил:

– Я что-то не понял… Может, вы, полковник, объясните подробнее, что вы имеете в виду?

– Я собственно, ничего толком не знаю, – ответил Грейсон, потом неожиданно рубанул воздух ребром ладони. – Могу ли я быть откровенным до конца?

Фельдмаршал замедленно кивнул.

– Я знаю, что вы… честолюбивы! Это слово не будет слишком сильным в данном случае, сэр?

– Вряд ли кто-нибудь способен дослужиться до звания фельдмаршала, не обладая здоровым честолюбием, – очень тихо сказал Гарет. – Но всяким амбициям существуют естественные пределы.

Грейсон пожал плечами:

– Может, я неправильно выразился… Или весь этот разговор – ошибка, но я был уверен, что вы пытаетесь собрать мощный бронированный кулак. Значительно более крупный, чем тот, с которым вы высадились на Гленгарри. И где вы потерпели крупное поражение.

Гарет совсем помрачнел.

– Да, на Гленгарри мы попали впросак. Это был чувствительный удар, и нанес его ваш Легион, – сказал он. – Подчеркивая это обстоятельство, вы желаете склонить меня к более уважительному отношению к вашим людям?

– Вы и так, сэр, относитесь к ним с должным почтением. Я имею в виду, как к врагам. Но вы пока не имели с ними дела как с клиентами.

– Я всегда полагал, что вы верны дому Штайнеров. Грейсон вздохнул и позволил себе скрестить руки на груди. Он помолчал, прежде чем ответить.

– Тридцать лет, фельдмаршал! Вы представляете, что такое тридцать лет? Целое поколение. За это время воздвигаются и рушатся царства. И какова благодарность? Я вас спрашиваю, фельдмаршал: какова благодарность за то, что мы отбили совершенное вами нападение, сохранили для Штайнеров и Каледонию и Гленгарри? Предположим, встали бы мы на сторону правительства Каледонии. Вряд ли мои пилоты с большим рвением принялись усмирять мятежников, и восстание там тлело бы и по сию пору. Если бы вы захватили крепость на Гленгарри, неужели вы полагаете, что мы сдались бы?.. Легион ушел бы в горы, и чем кончилось бы дело? Разгромом города и завода. Теперь все это в целости и сохранности в руках у Катрин, а где мы? Точнее, в чем?.. Спросите у Дилона, – Грейсон кивком указал на соседа, – во что вылился этот процесс. В заранее предопределенное судилище. Я согласился отказаться от должности и выйти из состава Легиона, но они не сохранили полк как боевую единицу. Вы только вдумайтесь! Они разогнали полк, а моим преемником сделали мою жену. Ясно, что такое отстранение от должности не может считаться не чем иным, как издевательством. Надеюсь, вы согласитесь, что двойное наказание незаконно. Либо меня отправляют в отставку как виновника всего случившегося, тогда Легион должен быть сохранен как боевая часть; либо Легион изгоняют с места дислокации, тогда я остаюсь его командиром и принимаю на свои плечи заботы об обустройстве части.

– Разве ваша жена не может справиться с подобной нагрузкой? Разве она не в состоянии руководить Легионом? – спросил Гарет, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть легкую улыбку.

– Очень даже может, сэр. Благодарю вас, – горячо ответил Карлайл. – Как она управляется с Легионом, вы могли убедиться на Гленгарри, когда я находился в коме. Разве не так?

– Я не считаю уместным обсуждать подобные темы. – Гарет начал медленно подниматься из-за стола. – Я сожалею, полковник, что вам пришлось проделать такое длительное путешествие. Ваше предложение меня не заинтересовало.

– Сэр, пожалуйста, выслушайте меня до конца! – Грейсон буквально вскричал. – У меня в руках! Хорошо-хорошо, у Лори в руках три батальона боевых роботов, батальон тяжелой самоходной артиллерии, разведывательные, охранные подразделения, батальон тяжеловооруженной пехоты, всевозможные вспомогательные службы – от отделений связи до ремонтных бригад. Все они оснащены самым современным оборудованием. У нее под командой девять космических челноков и два крыла аэрокосмической авиации. Почти две тысячи человек личного состава, причем каких людей! Высший сорт!.. В этот момент они базируются на Гленгарри, в вашем мире, разве не так?.. Теперь хотя бы на минуту задумайтесь, что ждет всех этих людей. Две трети – а может, три четвертых личного состава родом с Гленгарри. Другие в большинстве своем женились там или, на худой конец, обзавелись друзьями. Будь даже у них выбор, они никогда не покинут Гленгарри – они зубами вцепятся в эту планету и будут держаться за нее до последней возможности. При этом людям все равно на кого работать!..

Наступила тишина, в которой особенно четко прозвучал голос полковника Дилона:

– Полковник Карлайл всегда пользовался репутацией командира, который в первую очередь заботится о людях.

– Я достаточно осведомлен о репутации полковника Карлайла, – с некоторой резкостью сказал Гарет. Он по-прежнему не сводил глаз с полковника Карлайла, словно пытался проникнуть в его мысли. – Я повторяю, полковник: ваше предложение меня не заинтересовало. Интересно, почему вы решили, что я приму его? Все, что мне надо, я добуду и без вашей… э-э… помощи.

Грейсон с такой силой сжал челюсти, что заболели зубы. Каким же идиотом он был! Каким напыщенным, самодовольным, уверенным в своей непогрешимости!.. Ему казалось, что одно только словосочетание «Легион Серой Смерти» должно вызывать восторг у слушателей. Здесь ему впервые наглядно показали, что его полк – тьфу! Так, пыль под ногами… С точки зрения большой политики его Легион не более чем разменная монета. Какой смысл унижаться перед этим человеком, ползать перед ним на коленях?..

Вот когда его стукнуло так, что потемнело в глазах, – зачем же он прибыл сюда?! Ради чего совершил это ужасное путешествие? Разве не для того, чтобы спасти своих людей? Разве не убеждал он себя, что это будет нелегко, что это будет пытка?.. А теперь на попятный?!

– Я… прошу вас, фельдмаршал, – выдавил он. Потом голос окреп. – Я прошу не за себя. За своих людей. Они ни в чем не виноваты.

Гарет был явно удовлетворен. Он позволил себе улыбнуться – сладко, плотоядно. Подобная масленая, как у кота, усмешка никак не подходила этому сильному крупному человеку.

– Я… понимаю, – ответил он. – Я бы хотел узнать поточнее, что ваши люди могут сделать для меня, когда я официально войду во владение Гленгарри.

Грейсон вытянулся в кресле – сел по стойке «смирно».

– Наш послужной список безупречен, фельдмаршал. Я уверен, вы знаете об этом.

– Вы – наемники.

– Формально – да! Мы начинали работать по найму, это было много лет назад. Но если вы внимательней познакомитесь с нашей историей, то увидите, что мы в основном служили одному хозяину. Дому Штайнеров.

– Как раз поэтому я и боюсь, что вряд ли смогу использовать ваших людей, полковник. Мои интересы и… интересы семьи Штайнеров могут разойтись в самое ближайшее время.

Внимание! Грейсон затаил дыхание – это был первый намек на действительные планы Гарета. Особенно веско эти слова прозвучали в его устах.

– Сэр, – глубоко вздохнув, начал Карлайл, – позвольте объясниться… – Он сделал паузу. Вот оно, минное поле, которое он должен одолеть. – Если мы… Если Легион заставят силой покинуть планету, это означает конец нашего соединения. Большинству людей придется оставить Гленгарри, потому что там больше не будет работы, не на что станет кормить свои семьи. Куда им податься? Мужчины отправятся на поиски лучшей доли, но вы сами знаете, чем окончатся эти хождения. Они вернутся. Вернутся и те, что уйдут с Легионом, потому что в космосе долго не просидишь. Вы догадываетесь, какую планету вы получите во владение?

– Вы что, пытаетесь угрожать мне?

– Ни в коем случае, сэр. Я просто хочу обратить ваше внимание на возможное развитие событий. Теперь, положа руку на сердце, скажите: вы в самом деле желаете устроить бунт на Гленгарри, по сравнению с которым мятеж на Каледонии был детской игрушкой? На Гленгарри сохранятся кадры, все они прошли прекрасную воинскую подготовку по всем видам боевого столкновения. Они все будут на грани срыва. Нет, я не утверждаю, что там непременно начнется восстание, но, сэр, вы только прикиньте, какой величины гарнизон вам придется держать на Гленгарри. Разве это не скажется на ваших планах? Поверьте, сэр, если вы разумный человек – а вы разумный человек, если не стали задерживаться на Гленгарри в ту самую минуту, когда поняли, что быстрой победы вам не одержать, – вам в любом случае придется нанимать этих людей к себе на службу. Вам этого не избежать!.. В каком психологическом состоянии они к вам придут, в ком будут видеть виновника своих бед?.. Я же предлагаю безболезненное решение этой проблемы. Если мы договоримся, то вы явитесь к ним как спаситель, как человек, понимающий их трудности. Да, мы воевали: вы старались захватить крепость, они старались отстоять ее. Так было и так будет. Это они в состоянии понять. Им трудно объяснить, почему дом Штайнеров, ради которого они проливали свою кровь, так обошелся с ними. Если вы примете мое предложение, им ничего и объяснять не надо. Штайнеры предали их – вы в трудную минуту помогли. Вот так, сэр.

Гарет по-прежнему не сводил глаз с Грейсона. Тот внутренне даже поежился: «Ну и человечище! Уперся взглядом и сверлит, сверлит… Нет, уже не сверлит – взгляд его расфокусировался, погрузился в какую-то туманную даль. Ага, соображает. Неужели соображает?.. Неужели клюнул?» В этот момент Грейсон обозлился на себя – что значит «клюнул»? Разве он сказал неправду? Разве Гарет не понимает, что проблема очерчена четко и грубо. Другое дело, что раньше он, по-видимому, не задумывался над этим, но теперь… Вряд ли кому понравится иметь в тылу озлобленных до предела, умеющих воевать мятежников.

– Вы очень красноречивы, полковник. Все-таки меня смущает ваша долгая служба на Штайнеров…

– Моя или Легиона?

– Я имею в виду личный состав. О вас мы поговорим попозже.

– Я же объяснил, какая психологическая обстановка сложилась на Гленгарри. Не скрою, значительная часть населения уверена, что дело не дойдет до высылки Легиона. Что, мол, Карлайлов наказали, теперь все обойдется. Как вы считаете, фельдмаршал, обойдется?

– Нет, – честно признался Гарет.

– Вот и ответ на ваш вопрос. Народ не очень-то жалует тех, кто предает его.

– М-м-м… убедительно. Ладно, полковник, теперь поговорим о вас.

– В каком смысле?

– Ну, в каком краю лежит ваше сердце, если можно так выразиться?

Вот когда Карлайл сорвался. Он выругался так виртуозно, что «черт бы их побрал, всех этих Штайнеров» являлось самым скромным выражением. Неожиданно он замер, скорее спохватился, и ответил:

– Только не при дворе этих ублюдков! В общем, я сам не знаю, куда пойти, чем заняться. Я бы хотел, конечно, остаться в Легионе, пусть даже командиром баталъона, но мне запрещено. Еще рука. – Он показал Гарету левую кисть. – Одним словом, у меня практически нет шансов получить стоящую работу.

–Почему бы вам не поработать на меня? Глаза у Грейсона расширились.

– Вы имеете в виду… без Легиона?..

– Сдается мне, полковник, что мы могли бы хорошо сработаться. Сказать по правде, я в самом деле в деталях не изучал положение дел на Гленгарри, но ваше предостережение, безусловно, разумно. Меня куда больше устроило бы, если бы Легион остался на месте прежней дислокации, но перешел в мое подчинение, порвав при этом всякую связь с домом Штайнеров. А вам я могу сказать, что вы зря с таким пессимизмом смотрите в будущее. У вас есть авторитет ведущего военного специалиста, особенно в тактических вопросах. В стратегическом планировании вы тоже сильны.

– Вы слишком добры, сэр.

– Ошибаетесь, я не очень добр, – отмахнулся Гарет. – Скорее наоборот. И здесь не богадельня. Здесь надо отрабатывать свой хлеб. Надеюсь, вам понятно, что если мы договоримся, то я буду вынужден принять некоторые меры предосторожности.

Грейсон кивнул:

– Конечно, сэр. Ничего другого я и не ожидал. Гарет засмеялся:

– Вы, Карлайл, не похожи на человека, который держит камень за пазухой. К тому же слишком практичны, чтобы держаться за мысль об отмщении. Это не в вашем характере – жалить из-за угла. Значит, либо вы ведете большую игру, либо искренне пришли ко мне. Я склоняюсь ко второму варианту. Кроме вас, никто не мог так глубоко проникнуть в ситуацию, вы ухитрились даже мне подсказать некоторые существенные решения. Да-да, я тоже человек не мелочный. Ну, а если вы действуете по первому варианту, то в любом случае у меня есть возможность использовать ваши мозги. Убеждать вас я ни в чем не собираюсь. Со временем вы сами поймете, в какой стороне лежат ваши интересы. Теперь по существу. Как вы сами понимаете, состоявшийся разговор может стать серьезным обвинением против нас по делу об измене дому Штайнеров. Вы тоже вступили на опасную дорожку. Даже если Катрин, чтобы выведать мои планы, дала вам карт-бланш на любые заявления в ее адрес, хочу напомнить, что она – женщина и подвержена страстям. Как вы, может, знаете, я уже имел с ней разговор и теперь, узнав ваши настоящие мысли, вполне могу арестовать вас по обвинению в измене царствующему дому.

Грейсон не изменился в лице, однако сердце дрогнуло. Это был опасный противник. Более чем опасный – умный…

– Вы желаете получить гарантии, что я, во-первых, не подослан Катрин Штайнер и не выдам всех здесь присутствующих, а во-вторых, что мое решение искренне и продиктовано всего лишь здравым смыслом и судьбой Легиона? Отлично. Что вы думаете о моей семье? Лори назначили командиром Легиона, чтобы именно она распустила полк. Ее, по существу, сделали заложником, поэтому я уверен, что смогу убедить ее, в какой стороне искать выход. Сын… – Лицо у него стало мрачным.

– Александр Карлайл вышел из состава Легиона и остался на Таркарде, сэр, – вступил в разговор Дилон. – Он принят в Первый Гвардейский Королевский полк.

– Неужели? – Гарет с нескрываемым интересом глянул на Карлайла. – Занятно. Это вас так потрясло, полковник?

– Понимаете, сэр, заглядывая вперед, я не исключаю, что мне придется сражаться против собственного сына. – Грейсон пожал плечами. – Он решил оставить Легион, потому что не видит для себя перспектив в подвергнутом наказанию соединении. Может, он прав. Скорее всего, прав. Обстоятельства следует принимать такими, как они есть. Первый Королевский в основном дислоцируется на Таркарде. Вряд ли его первым бросят в бой или выведут на границу. Все-таки там поспокойнее…

– Я слышал, что их будут держать в резерве на Таркарде. Говорят, что кланы готовят новое наступление…

– Все может быть. В любом случае я не хотел бы, чтобы мы встретились на поле боя.

– Разумно, – кивнул Гарет. – Я не имел в виду взять его в заложники. Я же не варвар какой-нибудь.

– Конечно нет, сэр. Вы человек практичный.

– Благодарю. Нет, я задумал нечто более… увесистое. – Гарет потянулся и нажал клавишу внутренней связи: – Лорен, пришлите его, пожалуйста.

Спустя несколько минут дверь отъехала в сторону, и в кабинет вошел майор в форме ВСЛС. Грейсон сразу узнал его.

– Дюпре! – воскликнул он.

– Доброе утро, полковник, – откликнулся тот. – Рад, что сразу узнали меня.

Дюпре был высок и даже несколько изящен. Симпатичное лицо его заметно посвежело после боев на Каледонии.

– Узнал? Полагаете, что я смог бы когда-нибудь забыть вас?

Надо же, ведь именно он, Грейсон Карлайл, продвигал его по службе. Что стоило после этого его знаменитое чутье на людей!

Уолтер Дюпре являлся пилотом боевого робота. Пришел в Легион с последним набором, сразу обратил на себя внимание полковника и после неудачной попытки покушения, предпринятой в учебном центре, завоевал его доверие. Затем трагедия на Каледонии, когда Дюпре, улучив минуту, зашел Карлайлу за спину и произвел залп… Из-за этого молодчика ему больше никогда не сидеть в рубке боевого робота.

– Майор Дюпре – мой самый ценный оперативный работник, полковник, – сказал Гарет. – Он не раз доказывал, что его опыт и способности незаменимы.

– Ваша светлость…

– Ничего, поработаете с ним, слюбитесь. Он будет вашим адъютантом. И конечно, будет докладывать мне, чем вы занимаетесь, с кем беседуете, о чем думаете, ну, и все такое прочее.

Грейсон с ненавистью глянул на Дюпре.

– Я же сказал, стерпится – слюбится, полковник, – повысил голос фельдмаршал. – Я понимаю, что вам не очень-то по нутру встречаться с ним, но, как вы уже отметили, я – практичен. А вы настоящий деловой человек, не страдающий предрассудками. Майор Дюпре будет моим страховым полисом. Если он будет рядом с вами, я буду уверен, что все, о чем мы здесь говорили, не обман и не провокация. Ведь мы же собираемся заключить сделку?

– Сделку? – Грейсон почувствовал прилив надежды. – Насчет Легиона?..

– Да. Я хочу предложить Легиону Серой Смерти типовой контракт – ну, скажем, на один год. С вами я хотел бы заключить отдельное соглашение. Я нуждаюсь в офицере, отвечающем за стратегическое планирование. В офицере высшего класса. Вас не заинтересует подобное предложение?

– Меня? – Грейсон не удержался от немного глуповатого восклицания. Радость, что с Легионом все будет в порядке, охватила его.

– Ну, раз мы договорились, – продолжил Гарет, – я хочу сказать, что действительно нуждаюсь в хорошем соединении наемников, имеющих боевой опыт. Как я понял, когда вы описывали ситуацию на Гленгарри, вы не имели в виду, что они будут служить только на этой планете и решительно воспротивятся переводу в какое-нибудь другое место?

– Конечно нет, сэр. Они просто нуждаются в пункте, где могли бы не только служить, но поселиться, построить дома…

– Понятно. – Гарет усмехнулся. – Но в любом случае их будет достаточно трудно держать под контролем, по крайней мере на первых порах. Я прав?

– Что-то вроде этого. Пока они не успокоятся, не поймут, что контракт надежен, выгоден для них. Особенно если условия оплаты будут соответствующие. Если вы не поскупитесь, фельдмаршал, они отправятся куда угодно, хоть за пределы Внутренней сферы.

– Ну, зачем так далеко. Я имел в виду перевести их сюда. На эту планету.

Грейсон удивленно поморгал:

– На вторые Геспериды?

– Точно, – кивнул Гарет и нажал на кнопку на клавиатуре, встроенной в столешницу.

Экран-стена на мгновение погас, тут же на нем возникла диаграмма, показывающая состояние дел в военном округе Геспериды П. На схеме были представлены данные по трем полкам боевых роботов. Два были полностью укомплектованы, их структура соответствовала регулярным соединениям Федсода. В третьем в наличии имелся один неукомплектованный батальон местной милиции и внутреннего ополчения, имевший название «Дикие кошки».

Гарет указал на одно из соединений.

– Третий Гвардейский, принца Дэвиона… – гордо сказал он. – Это мой полк. Мой собственный!..

Грейсон не мог скрыть удивления:

– Как же это вам удалось, ваша светлость? Гарет весело и довольно рассмеялся:

– Это было нетрудно. Вначале это были верные Дэвиону части, но Третий Гвардейский слишком долго дислоцировался здесь, на Гесперидах. Те, кому не по нраву пришлась эта планета, перевелись в другие части. Те, кто притерпелся, остались. Скоро этот мир стал для них своим, они пустили здесь корни, женились. Население здесь небольшое, но те, кто прижились здесь, уже никогда не покинут Геспериды.

– В это трудно поверить, ваша светлость. Здесь такой воздух и вообще…

– Большинство жителей живет под землей. Работают на заводах. В самом деле, кому захочется жить на поверхности этой чертовой скалы? Со временем мы все здесь перезнакомились, сложился круг единомышленников. Третий Гвардейский полк по-прежнему очень силен, несмотря на Гленгарри и Каледонию. Им командует маршал Джеймс Сеймур. Он является членом… нашей организации. Теперь насчет другого полка – Пятнадцатого Гвардейского Лиранского Содружества. На это соединение я тоже могу положиться. Правда, здесь есть свои сложности.

Брови у Грейсона полезли вверх. Гарет – штучка! Ох, хитер и умен!.. Вслух он позволил себе выразить некоторое недоверие:

– Лиранский Гвардейский полк!.. Там же служат люди, фанатично преданные дому Штайнеров!..

Гарет засмеялся – тут же фельдмаршал отметил про себя: вот что значит хороший настрой. Мало того, что удалось обделать важное дельце, но при этом еще и получить удовольствие. Это здорово!

– Мне пришлось много поработать с рядовым и офицерским составом, переведенным сюда пять лет назад. Твердолобых я отправлял в отдаленные гарнизоны – в Мелроз-Велли, в точки надира и зенита, где расположены ремонтные верфи для звездных прыгунов и тому подобное. Они сами переводились с Гесперид, так что теперь здесь остались самые преданные. Конечно, у них еще остались кое-какие иллюзии насчет Штайнеров. По-другому и быть не может. Если вернуться к прошлогоднему восстанию в области Скаи, многие из них накрепко связаны с населением этих планет, поэтому их ненависть к Федсоду понятна. Они с радостью приняли весть об отделении Лиранского Содружества. В барах в Элегии Марии еще до сих пор празднуют это событие. Были зафиксированы стычки между противниками и сторонниками Штайнеров и Дэвионов. Вплоть до дуэлей между офицерами из Третьего и Пятнадцатого полков. Но это пустяки по сравнению с главной проблемой. Пятнадцатым полком командует маршал Джина Чампа, и с ней мне не удалось найти взаимопонимания. Она так и не осознала величие задачи, стоящей перед нами. В настоящее время Третий Гвардейский полк собираются перебросить куда-то в другое место. По крайней мере, его вернут в Федеративное Содружество. Вот я и рассчитываю на ваш Легион или на большую его часть.

– Чтобы сражаться с Чампой?

– Нет, просто блокировать. Два батальона Пятнадцатого полка верны мне и выполнят любой мой приказ, а вот первый батальон фанатично предан Чампе. Вот эту часть и должен будет блокировать ваш Легион, пока остальные мои силы будут проводить следующую часть операции.

– Как насчет ополчения и милиции? – спросил Карлайл.

– Эти за Штайнеров. И за Чампу. Должен добавить, что с тех пор, как Чампу перевели сюда, она упорно работает над повышением их боевого мастерства. – Он сделал паузу, потом, словно сверившись с собственными думами, кивнул. – Определенно за Штайнеров. Но эта трудность преодолима, поверьте мне.

– Понимаю. Но меня все-таки очень беспокоит маршал Чампа. Если она настроена проштайнеровски… – Грейсон запнулся, потом, криво усмехнувшись, продолжил: – Как насчет организации покушения? Вы же два раза пытались убить меня. – Он искоса глянул на майора Дюпре. – В последний раз он, черт его побери, почти добился своего.

– Это была идея Зелнера, – ответил фельдмаршал. – Одного из моих подчиненных. Он буквально бредил всякими покушениями. Зелнер полагал, что если удастся вас устранить, то дела с Легионом пойдут более гладко. Погиб под Фалкирком….

– Знаю.

– Проблема с покушениями как с политическим инструментом заключается в том, что порой они не удаются. В итоге вы оказываетесь в куда более худшем положении, чем если бы действовали законным путем. Если же все проходит как по маслу, нередко жертва становится чем-то вроде кумира или символа сопротивления. В идеале я хотел бы, чтобы мисс Чампа по собственной воле перешла на нашу сторону. Если этого не произойдет, ваши люди будут весьма кстати, чтобы удержать ее от какого-либо безрассудного поступка.

– Понятно, – задумчиво сказал Карлайл. – Так в чем же, фельдмаршал, вы видите свою главную цель?

Гарет усмехнулся:

– В свое время вы узнаете об этом, полковник: А пока вполне достаточно того, что действительно существует особый замысел, который мы называем «Экскалибуром». В результате операции политическая картина в этой части Внутренней сферы значительно изменится.

– Ваша светлость, – Грейсон не спеша покивал, – я не сомневаюсь, что так и будет.

их взглядом. Двоих, в форме ВСЛС, он узнал сразу – это были майор Дюпре и полковник Дилон. Третий, несомненно, тоже был офицером, несмотря на штатский костюм. Причем, безусловно, из числа командиров,не штабных работников. Этот человек умел отдавать приказы и добиваться их осуществления. Кто же он? Йошитоми припомнил список прибывших с последним звездолетом пассажиров, потом служебную записку, в которой предписывалось выписать пропуск на имя полковника Карлайла. Значит, это он собственной персоной? Значит, разжалованный офицер в самом деле рискнул явиться на Геспериды, чтобы наняться к Гарету? Судя по тому, что его пустили в оперативный отдел – святая святых всякого штабного центра, фельдмаршал взял его. Отлично!..

Как только три офицера вошли в центр управления, Исаму Йошитоми оторвался от экрана дисплея и окинул

XVIII

Крепостной холм, Данкельд

Гленгарри,

графство Виргиния

Лиранское Содружество

1350 часов (время стандартное)

17 ноября 3057 года

Майор Дэвис Маккол принял из рук техника-связиста прозрачный кубик:

– Спасибо, Мария.

– Никаких проблем, майор. Как только на моем экране появился сигнал, сразу поспешила к вам. На мой взгляд, это какая-то тарабарщина, сэр.

– Ну и сметливая ты девчонка. В том-то и хитрость, чтобы эта писулька выглядела полной бессмыслицей.

– Значит, вы нам не доверяете? – Девушка обиженно усмехнулась.

– Ах, моя милая. В таких делах я бы родной матушке не доверился.

Со своими Маккол выражался со скрипучим шотландским акцентом, в котором преобладали раскатистые «р» и невнятное погромыхивающее сжевывание коротких слов.

– В том-то и радость, что никто на свете не сможет разгадать этот код, – добавил майор.

– На свете не существует кодов или шифров, которые нельзя разгадать, – ответила девушка. – Особенно если у вас в руках есть современный компьютер.

– Возможно, – кивнул Маккол. Он подбросил в воздух информационный кубик, поймал его и вновь подбросил. – Возможно. Однако всякая расшифровка полезна, если сделана вовремя, а вот с этим придется повозиться. Так что не беспокойся, будущее Легиона зашифровано надежно. Парень, который послал это сообщение, гений в подобных вещах.

– Какие еще будут распоряжения, сэр?

– Все, можете идти.

Вот дрянная девчонка! Маккол не смог скрыть своего раздражения и уже с неподдельной тревогой глянул на кубик. Все-таки ей удалось смутить его – и в самом деле нет такого кода, который нельзя расшифровать. Цена этому сообщению действительно будущее Легиона, его жизнь или смерть.

Теперь, сидя за своим письменным столом, он уже куда деликатнее начал обращаться с кубиком. Вставил его в специальное гнездо своего компьютера. Эта машина не была подключена ни к одной из мультимедийных сетей, существующих в крепости. На этой дополнительной мере безопасности Йошитоми настаивал особенно настойчиво. Затем майор набрал на клавиатуре секретный код и запустил дешифровочную программу.

В запутанном и темном мире криптографии действительно существует едва заметная, постоянно размываемая граница между кодами – особыми лингвистическими структурами, которые поддаются анализу, и шифрами, таковыми не являющимися. Каждая из этих разновидностей имеет свои преимущества и недостатки. Мария правильно сказала, что в принципе невозможно создать тайнопись, которую невозможно разгадать. Лучшими и наиболее долго продержавшимися неразгаданными секретными сообщениями были шифровки, ключ к которым оказывался недоступен для противника, но даже с ними в конце концов справлялись специалисты. Проще обстояло дело с нелегалами, вынужденными пользоваться какими-то материальными носителями ключа к шифру: книгами, из которых бралась условная фраза, расписанием движения поездов и прочими самыми обычными сводками данных.

Алгоритм шифра, который использовался для связи с Йошитоми, был построен на таблицах, показывающих время наступления приливов на Гленгарри. Подобный ключ, имеющий столь специфическое назначение и хранившийся всего в нескольких экземплярах в местных учреждениях, давал надежду, что врагу не скоро удастся отыскать его. Этот алгоритм был искусно введен в персональный компьютер Йошитоми – в особую программу, которая пересчитывала местное время на Гесперидах в понятное стандартное время. Подобными программами пользовались все вновь прибывающие на Геспериды, без подобного справочного пособия определить время на планете было невозможно. Только спустя несколько месяцев новичок начинал разбираться в тайнах местного календаря.

Конечно, всегда существовала угроза, что Йошитоми схватят и с помощью пыток добудут ключ, но даже в этом случае оставалось надежное средство предупредить получателя: в каждом послании в конце должно стоять название какого-нибудь фрукта, причем всегда разное, чтобы не давать криптоаналитикам Гарета ниточки для распутывания всего узелка.

Вот что удивило майора Маккола, когда он в разговоре с Йошитоми упомянул, что противник может заставить выдать его секрет шифра с помощью какого-нибудь фармакологического средства или наркотика. Тот даже развеселился и заявил, что с ним такой номер не пройдет, он заговоренный против всей этой химии. То есть его можно было понять так, что он был способен внушить самому себе, что этого делать нельзя ни при каких обстоятельствах. Йошитоми соглашался, что ключ из него можно вырвать силой, под пыткой – ведь он живой человек, но в любом случае это будет сознательный акт. Таких умельцев во Внутренней сфере всего раз-два и обчелся, добавил японец. Этот довод сразил майора и вконец убедил, что этому парню можно доверять. То, что Йошитоми помог обезвредить всех шпионов Гарета на Гленгарри, майора не убедило – все это была мелочь, дрянные людишки, а вот звучащему подобно сказке откровению, которое и проверить было невозможно, он поверил сразу.

Майор был опытный человек, он решил, что подобное чувство возникло в нем неспроста. Подобные движения души обычно самые верные, самые прозорливые… Ему вспомнился этот неприметный, тихий японец, сумевший внедриться в организацию Гарета, – оказалось, что у них там, на Гесперидах, целая организация! За эти шесть месяцев он передал столько ценной информации, что теперь Маккол уже не чувствовал себя человеком с завязанными глазами, которого неизвестные поводыри гонят непонятно куда.

Неожиданно в дверь кабинета постучали.

– Кто там? – резко спросил Дэвис.

– Я, Лори.

Майор нажал кнопку, страхующую вход. Дверь отодвинулась, и в кабинет вошла Лори.

– Мне сообщили с пункта связи. Ты получил это?

– Так точно, сейчас прогоняю через машину.

– Поэтому и закрылся?

– Да.

В этот момент компьютер запикал, и на экране высветилась надпись: «Задача решается». Сначала на дисплее высветилась решетка, в ее клетках забегали буквы, цифры, непонятные символы и резы без всякого намека на смысл. Как сказала Мария – тарабарщина. Наконец кое-какие клетки очистились, в других намертво закрепились буквы, и уже спустя несколько мгновений на экране возникла связная надпись:

КАРЛАЙЛ СООБЩАЕТ, ЧТО ГАРЕТ, ПО-ВИДИМОМУ, ГОТОВИТ ВОЕННЫЙ МЯТЕЖ. СОБСТВЕННОМУ ЗАЯВЛЕНИЮ РАСПОЛАГАЕТ 3-м ДЭВИОНОВЫМ И ДВУМЯ БАТАЛЬОНАМИ 15-го ЛИРАНСКОГО. ВОЗМОЖНО ПОДКЛЮЧЕНИЕ ДРУГИХ ЧАСТЕЙ, РАСКВАРТИРОВАННЫХ ОКРУГЕ. ЗАМЕЧЕНЫ ДЕВЯТЬ ШАТТЛОВ «ЭКСКАЛИБУР» МОРНИНГСТАРЕ.

Маккол и Лори читали один за другим появлявшиеся на экране слова. Шифровка передана Йошитоми со слов Карлайла – значит, он еще жив!

Макколу было известно, что Грейсон взял себе главную роль в этой смертельно опасной игре. Вопрос стоял о выживании вновь образованного Лиранского Содружества. Суд на Таркарде, лишение титула, бесчестье, выпавшее на долю Легиона, и в первую очередь его командира, – все это были звенья одной цепи, лично сплетенной Катрин Штайнер в надежде заставить Брандела Гарета раскрыть свои планы и выявить его сторонников в высшем руководстве страны.

Первая беседа на эту тему состоялась у них спустя неделю после того, как Грейсон вышел из комы. Уже было ясно, что Брандел Гарет – командующий округом, защищавшим оборонный комплекс на Гесперидах, – закусил удила. Первые подозрения возникли в связи с поведением этого подонка Уилмарта, спровоцировавшего восстание на Каледонии. Слишком все сходилось по срокам – стоило легионерам отказаться выполнять приказ, как на Каледонии тут же появился Третий Гвардейский полк. Словно сидел в засаде… Затем нападение на Гленгарри. Да, Брандел сумел получить приказ на обуздание наемников, но не в форме решительного боевого столкновения, которое могло привести к разгрому местного оборонного предприятия. Вот еще факт – стоило Гарету добиться согласия разобраться с Легионом, как он тут же выступил. Но ведь так не бывает, чтобы в день получения приказа Пятнадцатый Лиранский мог стартовать из точки зенита. Тоже выходит, полк был доставлен туда заранее…

Грейсон полагал, что он один несет ответственность за все, что случилось на Каледонии и Гленгарри. Маккол согласился с ним и добавил, что, к сожалению, в подобных обстоятельствах это ничего не решает. Если пожертвовать собой ради спасения Легиона, где гарантия, что вскоре не последует новый удар? Дэвис был убежден, что вопрос вовсе не в Карлайле, а в Легионе. Очевидно, Гленгарри позарез была нужна Гарету, если он пустился в подобную авантюру. Вот так они и бродили в потемках, и майор резонно заметил, что если уж нужна жертва, то она хотя бы должна иметь результат. Как ни прикидывай, но в лице фельдмаршала Гарета Легион Серой Смерти приобрел сильного и опасного врага.

Если прибавить к этому глубочайшее потрясение, испытанное Грейсоном, когда он узнал, что больше никогда не сможет водить боевую машину, можно понять глубину депрессии, обрушившейся на него. Первое время полковник вообще отказывался отвечать на вопросы, даже общение с Лори, сыном и ближайшими друзьями было ему в тягость. Сначала Маккол решил, что командир сам справится, ведь Фрай в конце концов преодолел депрессию, однако на этот раз случай был куда серьезнее. Дэвис не давал покоя Грейсону, старался втянуть его в беседу. Тогда он и предложил полковнику план, как с пользой использовать немощь, которую тот переживал. От подобного наивно-бесстыдного практицизма Карлайл заметно повеселел. Ему стало интересно попробовать силы на новом для него поприще вооруженной борьбы. Одним словом, Макколу удалось зацепить командира за живое…

Первой шифровку Йошитоми прокомментировала Лори:

– Получается, что маршал Сеймур на стороне Гарета.

– Так и есть, девочка, – ответил майор. – Но командование Пятнадцатого не изменило. Это хорошая новость, нам следует использовать это обстоятельство.

Он вздохнул. Из секретного послания не были ясны конечные цели Гарета. Хорошо, он затевает мятеж, но ради чего? Свергнуть Катрин? Глупо и невозможно. Передать оборонный комплекс в руки Дэвионов? Что-то не похоже, чтобы он с таким упорством работал на кого-нибудь, кроме самого себя. К тому же в правительстве Федсода тоже ломали голову над поступками своевольного фельдмаршала – об этом Катрин знала из надежных источников в Новом Авалоне. Как раз для обсуждения этих вопросов Вилли Шуберт пригласил Грейсона Карлайла на Таркард. «Катрин Штайнер не знает, как широко распространилась гниль, – сказал он в ночь перед судом. – Архонтесса не желает использовать обычные легальные пути – например, смещение Гарета или перевод его в другое место. В этом случае заражению будут подвергнуты новые области. Нельзя также посылать регулярные войска, тогда под угрозой разрушения окажется „Дефианс Индастриз“. Ее высочество считает, что Легиону можно доверять… Так что вам придется взять эту тяжесть на свои плечи, полковник. Формально у вас не будет никакой связи с правительственными органами Лирсода. Для всех вы – изгой, однако можете рассчитывать на любую помощь. Только тайно…»

Так было и так будет. Когда не знают, кому доверять, вызывают наемников. Этих можно лупить в хвост и в гриву, и с одной, и с другой стороны. Этот афоризм часто можно слышать на просторах Внутренней сферы. Конечно, за тридцать лет беспорочной службы Легион доказал, что ему можно доверять, но все же бросать его против свихнувшегося фельдмаршала – это было чересчур. И отказаться нельзя – приговор-то вынесен… Сильные мира сего знают свое дело, у них не посвоевольничаешь!..

Маккол продолжал анализировать послание Йошитоми. Из него следовало, что не только маршал Сеймур замешан в заговоре, но и часть высшего руководства Пятнадцатого полка. Не менее двух батальонов, если судить по шифровке. Значит, командиры батальонов и рот тоже решили рискнуть головами. Ради чего? Ясно, что Гарет решил захватить Геспериды II. По существу, этот мир уже у него в лапах. Все, что ему оставалось, это сделать несколько формальных жестов и объявить о своей независимости. Но зачем? Неужели он всерьез полагает, что сможет удержать завод и планету?

Маккол потер лоб – разгадка была где-то близко, под рукой, но он никак не мог ухватить ее.

«…Удержать завод и планету. Удержать только завод и Геспериды, безусловно, нельзя. Но почему только Геспериды?! – Майор затаил дыхание. – Если только Геспериды, то это просто глупость, но если и другие миры, полукольцом окружающие эту планету, вплоть до границы с Синдикатом Драконов, Каледонию, например, то в этом случае замысел обретает необходимую широту и обстоятельность! – Майор лихорадочно соображал. – Все равно этого мало… В сообщении говорится о частях, расквартированных в округе… В космопорте Морнингстар девять „Экскалибуров“. Девять!.. Это девять батальонов боевых роботов с приданными средствами обеспечения. Вполне достаточно, чтобы с ходу – на шарап! – захватить всю область Скаи. Он перевел дух. – Вот, оказывается, для чего Гарету понадобилась Гленгарри. Вся планета, особенно крепость и завод… Это будет его стратегический форпост на границе, взять который будет непросто даже самым закаленным в боях частям. Лори с двумя батальонами справилась с целым полком, даже до осады дело не дошло. Сколько же потребуется войск, чтобы захватить Гленгарри? Давай сосчитаем – полк боевых роботов, чтобы выдержать сражение в поле и отражать вылазки. Еще полк для охраны артиллерийских позиций и создания более-менее прочного кольца окружения. Одна артиллерия крупного калибра с десяток батарей, не менее трех батальонов пехоты. С десяток крыльев аэрокосмической авиации. Плюс обслуга…

Лиранское Содружество застрянет здесь, по крайней мере, на полгода. За это время можно полностью захватить область Скаи. Такого удара вновь образованное государство не выдержит – это точно. Если прибавить, что Катрин не имеет сведений, кто из высшего руководства страны поддерживает Гарета, то процесс распада Лиранского Содружества, начатый Гаретом, вполне может быть продолжен и в других местах. Таркард сразу потеряет связь с областями Сарна-Марч. Или возьмем проблему миров, входящих в Палец Льва. Эта территория, которую Катрин, невзирая ни на что, старается усилить, так глубоко заходит в Синдикат Драконов, что вызывает нескрываемое раздражение Теодора Куриты. Он потребовал, чтобы Ком-Стар во избежание всяческих недоразумений со стороны Катрин разместил там свои «миротворческие» войска…»

На какой-то миг Маккол решил, что, возможно, Гарет продался какому-то соседнему царствующему дому. Дэвиону, например, или Марику, а то и Сан Цзу. Невероятное партнерство, но чего в политике не бывает. Ясно одно – Гарет долго готовился к этому. Десять лет собирал войска, внушал им мысль о доступности самых дерзких и жестоких замыслов, размещал их в опорных точках. Такой человек, как фельдмаршал, не станет работать на кого-нибудь, кроме самого себя. В самом деле, зачем Виктору Дэвиону десять лет создавать условия какому-то подчиненному и саботировать свои собственные интересы, чтобы передать ему во владение область Скаи? Ведь, судя по карте, принц просто не в состоянии реально осуществлять контроль над этими планетами, когда у него на плечах висят кланы. Зачем ему добавлять себе еще одну головную боль без всякой ощутимой выгоды. То же самое касается Марика и Сан Цзу. Захватив у Федсода обширный кусок, им теперь следует переварить его. Конечно, это не исключает секретного соглашения о нейтралитете и разделе продукции оборонного комплекса между ними. Но только не между Виктором Дэвионом и Гаретом. Подобное соглашение между вассалом и господином невозможно, а о равноправии между участниками переговоров еще рано говорить.

Между тем на экране появилась вторая часть сообщения Йошитоми.

КАРЛАЙЛ СООБЩАЕТ НОВЫЙ КОНТРАКТ И ПРИКАЗ ПЕРЕБРОСКЕ МЕНЬШЕЙ МЕРЕ ДВУХ БАТАЛЬОНОВ БУДЕТ ПЕРЕДАН ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ ДНЕЙ. ОН ПРЕДЛАГАЕТ ПЕРВЫЙ И ТРЕТИЙ БАТАЛЬОНЫ НО ОСТАВЛЯЕТ РЕШЕНИЕ ЗА ВАМИ. ЦИТИРУЮ – Я САМ ВСТРЕЧУ КОСМОПОРТЕ. Я ПРЕДВКУШАЮ НОВУЮ ВСТРЕЧУ С ВАМИ. КОНЕЦ ЦИТАТЫ.

ТАРКАНСКИЕ ЯГОДНЫЕ ЯБЛОКИ. КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ.

Маккол выключил экран, затем опустился в кресло.

– Это, девочка, напоминает мне, – обратился он к Лори, – как если бы на незнакомой дороге нам встретился указательный знак.

– Не то слово! – воскликнула Лори и шлепнула его по плечу. – Отлично сработано, Дэвис!

– Просто камень с души упал! Все-таки ему удалось обвести его вокруг пальца. Он всех сумел убедить, что сдался, и вот на тебе!..

– Я еще поговорю с ним на эту тему. Если он еще раз отколет подобный фокус, придется сказать пару тепленьких слов о доверии, любви и прочей чепухе, которые он ни в грош не ставит!..

– Ты, девочка, сбрендила? У него не было выбора.

– Возможно, и не было. Вот за это я устрою ему хорошенькую головомойку.

На эту тему Лори и Дэвис спорили уже много раз и никак не могли сойтись во взглядах. Даже теперь майор не мог раскрыть Лори содержание разговора с Вилли Шубертом.

«Ваша жена уже сейчас находится под пристальным наблюдением, – сказал Шуберт во время их совместной прогулки втроем. – Ваш номер не только прослушивается, просматривается, но и регулярно обыскивается. Если они обнаружат что-нибудь существенное, сами понимаете, что будет. Представляете наше положение, полковник? Государству без году неделя, мы просто не в состоянии заменить весь персонал в Асгарде, и снимать кого-то с должности без достаточных оснований тоже нельзя. Я отдаю приказ о тотальном изучении постояльцев, но куда еще, кроме моего компьютера, уплывают результаты проверки, не знаю. И пока выведать не могу. Так что предельная осторожность, полковник». – «Самое ужасное, – пожаловался Карлайл, – что мы не можем посвятить в это дело Лори. Я понимаю, что просто не имеем права». – «Вот и хорошо, что понимаете! – воскликнул Шуберт. – Как только ей передадут командование Легионом, она тут же станет мишенью для людей Гарета здесь, на Таркарде. Они обязательно постараются проверить, на самом ли деле вы изменили Штайнерам или это только уловка. Если ей все будет известно, они смогут подобрать к ней ключи. Это трудное, но необходимое решение. А за приказ о вашем снятии с должности прошу прощения – я не мог его не отдать». – «Насчет приказа понятно, – кивнул Грейсон. – А как насчет слежки? Они не собираются снять осаду?» – «При всем уважении к вам, Грейсон, – вступил в разговор Маккол, – следует исходить из того, что чем дальше, тем под более плотным колпаком вы будете находиться».

Грейсон тогда засмеялся – это был первый смешок, который Маккол услышал от него с тех пор, когда тот пришел в себя. После того разговора Карлайл заметно изменился. Как-то повеселел…

Никто – ни Грейсон, ни Маккол – не знали, что ожидает их впереди. Шуберт, кроме того, что полковника лишили командования и баронства, ничем не мог помочь им. На сохранении полной секретности настояла сама Катрин Штайнер. Маккол испытывал ужасные муки, но не осмелился нарушить приказ. Попробуйте скрыть что-нибудь от человека, от которого всю жизнь не было тайн и кто стал твоим непосредственным начальником!..

– Когда наши мальчишки и девчонки смогут отправиться в путь? – спросил он у Лори.

– Роботы уже загружены в шаттлы. Договоренность со стартовой точкой зенита в системе Гленгарри у нас уже есть. Там нас ждет свободный торговец. Называется «Дурандел»…

– А-а, мы уже летали на этом прыгуне. Хороший корабль, и капитан хваткий. Возможно, у нас еще будет время обдумать, что нам необходимо взять с собой.

– Я уже позаботилась, Дэвис. Провела беседы с личным составом первого и третьего батальона, с работниками ремонтно-технических служб и в ротах поддержки. Настроение у ребят боевое, командованию доверяют. Как только получим следующее сообщение от Йошитоми, начнем погрузку и в путь. Стартуем с планеты в течение пяти часов. Насчет организации перелета, нанесения удара по Гарету можешь не беспокоиться. Все проделаем как в аптеке.

Майор усмехнулся:

– Стоит ли так спешить, девочка? Вспомни, что Гарет уже попался на этом, – он заранее был готов к выступлению на Гленгарри, его полк уже сидел в стартовой точке. Разве это не показалось нам подозрительным? Теперь ты собираешься пуститься в дорогу по сигналу агента, не получив официального уведомления о заключении контракта и приказа о передислокации? В таких делах спешить – только людей смешить.

– Дешевка механическая! – выругалась Лори. – У нас будет целая неделя, чтобы добраться до стартовой точки. В послании ясно сказано, что контракт и приказ последуют в течение нескольких дней. Черт меня побери, если кто-нибудь попытается заставить меня сидеть здесь, в этих казематах, пока бюрократы из канцелярии Гарета не спеша прокрутят это дельце.

Майор кивнул, однако недовольное выражение все еще оставалось на его лице.

– Я могу тебя понять. Однако давай-ка определимся с ситуацией. Я полагаю, нам нет смысла двигаться с Гленгарри, пока мы не получим официальный приказ и не свяжемся с их оперативным отделом. Обратимся к ним за разъяснениями. Ведь мы же ничего не знаем о договоренности между Грейсоном и Гаретом. Учти, что в этом случае мы не только получим дополнительную информацию, но, возможно, установим официальный канал связи с Карлайлом.

– Дэвис, давай сворачивай свою лавочку и грузись на шаттл.

– Послушай, Лори, зачем в решающий момент терять голову. Вспомни, что сказано в сообщении, – в космопорте Морнингстар стоят девять «Экскалибуров». Мы можем предположить, что это далеко не все, что есть у Гарета.

– Да, до Гленгарри он добирался на «Союзах» и на паре «Повелителей».

– Хорошо, что у него нет собственного флота звездных прыгунов, чтобы разом тащить все его войска.

– Он может нанять «Монолит».

– Может быть, но «Монолиты» – большая редкость. Если у тебя нет собственного флота звездолетов, то при острой необходимости переброски большой партии груза всегда возникают проблемы с наймом. Гарет, по-видимому, владеет парой звездных прыгунов, которые он использовал для доставки войск к Каледонии и Гленгарри. Другие ему придется нанимать, а это дело ненадежное.

Нам надо тщательно обдумать это обстоятельство – здесь у Гарета слабое место. Может, нам удастся воспользоваться этим?..

«Капитан, на мостик!» – раздалось в динамике корабельной связи.

– Как всегда, не вовремя! – вслух ответила Минди Кейн и, резво перебирая руками по протянутому тросу, поспешила в переднюю часть звездолета.

«Капитана срочно вызывают на мостик!» – раздалось еще раз. Теперь в голосе ясно послышалась тревога. Минди отчаянно выругалась и принялась еще быстрее перебирать руками.

Наконец добралась до овальной двери, толкнула ее ладонью, влетела в служебное помещение. Одета она была в гимнастические плавки и коротенькую футболку без рукавов. Пот еще стекал с лица – вызов застал ее в гимнастическом зале. Там она, как всегда, занималась обязательными ежедневными упражнениями. Минди отерла пот.

Джордж Петручи, ее заместитель, плавал возле поискового сканера.

– Капитан, прости, что пришлось оторвать тебя в твои личные часы, – обрадовался Джордж, – однако похоже, что скоро к нам пожалуют гости.

– Что за гости?

Джордж кивнул в сторону главного информационного экрана, расположенного на противоположной входу стене мостика. В центре виднелся недавно прибывший звездный прыгун типа «Инвайдер», но значительно больших размеров. Поверх изображения лежала координатная сетка и ряд концентрических целеуказующих скобок. В левом нижнем углу бежали рядками цифровые данные – остановить их можно было нажатием клавиши. Здесь отмечались размеры корабля, его масса и другие сведения; дальность до «Инвайдера» составляла двадцать четыре километра. Немного ближе к звезде Лайякан, чем ее собственный «Калибан»… Чужак был резко освещен со стороны светила, однако примерно полкилометра металлического корпуса напрочь пряталось в тени. Только края, где горели сигнальные огни, пунктирно прорезывались сквозь кромешную тьму. Между двумя звездолетами были видны два маленьких сферообразных корабля, они медленно дрейфовали в сторону «Калибана».

– Давно впрыгнул? – спросила Минди. Парус новичка еще был сложен, только его края, медленно вращаясь, начали растягиваться на выдвигающихся из кормы расчалках.

Петручи глянул на экран.

– Четырнадцать минут назад, капитан. Как только он выпустил эти челноки, я решил сразу вызвать тебя.

– Похоже на «Союзы». Что скажешь, Санди, – обратилась капитан к дежурному офицеру, – к нам направляются?

– Да, – откликнулся Сандерс Кручек, вглядываясь в экран. – Ускорение полтора. Они очень спешат, к чему бы это?

Минди взялась за спинку его кресла, застопорила свое вращение и приняла нормальное вертикальное положение.

– Махмуд! – крикнула она, обращаясь к дежурному по связи. – Попробуй вызвать их.

– Пытаюсь, капитан. Не отвечают.

– Дерьмо! – выругалась девушка. – Не нравится мне все это. Дай увеличение.

– Так точно, – сказал Сандерс.

Изображение звездного прыгуна мгновенно приблизилось, спустя мгновение восстановилась резкость.

– Где же опознавательные знаки? – спросила Минди и сама себе ответила: – Должно быть, на носу.

– И название… – добавил Петручи.

– Даю еще увеличение, – объявил Сандерс. – Как теперь?

Теперь носовая часть звездного прыгуна заметно приблизилась. На корпусе уже можно было различить руку в кольчуге, державшую меч, протыкавший небеса. Подобной эмблемы никто на мостике никогда раньше не видывал. Капитан быстро сверилась с опознавательными знаками всех государств Внутренней сферы, но нигде не нашла ничего похожего.

– Кто это может быть? – резко спросила она. – Пираты?

– Возможно, – ответил Петручи. – Странно только, что они отважились захватить звездный прыгун и на нем отправиться в рейд. Это просто безумие!

– Вот именно! Бандиты вряд ли стали бы тратить время на какие-то символы. У них каждая минута на счету. И корабль-то, взгляните, совсем новый.

Действительно, до сей поры им не доводилось видеть подобную модель. Звездный прыгун был огромен и, по-видимому, очень сложен и дорог в производстве. Двигатели Керни-Фучида, которые должны были толкать подобную исполинскую массу, представляли собой чудо технического гения. Минди прищурилась – опыт подсказывал ей, что монстр таких размеров находится за пределами разумного, каждый прыжок на нем должен сопровождаться повышенным риском. А как его ремонтировать? Как проводить регламентные профилактические работы? Где этот корабль может быть построен? Ни о каких пиратах не может быть и речи. Давным-давно все царствующие дома, практически все государственные образования вплоть до некоторых крупных пиратских кланов пришли к негласному соглашению, что во время войн звездные прыгуны не могут быть подвергнуты захвату. Ни в какой форме!.. Самое большее, что допускалось, – это временная реквизиция с последующей оплатой. Конечно, сначала это соглашение часто нарушалось, реквизициями назывался сущий разбой, однако со временем всем стало ясно, что звездолеты – общее достояние человечества, и если в каждой войне транжирить транспортные ресурсы, то наша раса просто погибнет. Лишенные торговых связей, кооперации многие планеты вымрут. Два века назад это соглашение оформилось уже в виде некоего кодекса, нарушители (в основном это были пираты – выходцы со скудных и расположенных за пределами Внутренней сферы миров, некоторые взбунтовавшиеся соединения, иногда повстанцы с той или иной планеты) теперь подвергались остракизму, что означало неминуемую гибель, потому что уйти от преследователей практически было невозможно, особенно при наличии Ком-Стара и необходимости каждый раз дозаправлять батареи. В конце концов соглашение начало работать – не так, как того хотелось владельцам кораблей, но теперь суды практически всегда становились на их сторону и взыскивали с властей, реквизировавших корабль, огромные штрафы. Другое дело, что подобные процессы порой тянулись десятилетиями… Скоро это соглашение распространилось и на космические челноки. Теперь в космосе нередки были удивительные случаи, когда вражеские корабли мирно расходились на расстоянии нескольких тысяч километров, в то время как на планетах разворачивались сражения боевых роботов.

Кланы в начале своей экспансии тоже не обращали внимания на это соглашение, но случаи уничтожения и захвата звездных прыгунов вызвали такую яростную реакцию общественности, что никакое политическое решение конфликта стало невозможным, так что кланам тоже пришлось умерить свой пыл.

Минди очень не нравилось радиомолчание, которое соблюдали приближающиеся челноки. Звездные прыгуны никогда не имели серьезного вооружения. «Калибан», как сугубо торговый корабль, вообще был безоружен. На «Инвайдерах» были помещены две протонные пушки для борьбы с метеоритной угрозой. Так и есть – на висевшем поблизости громиле в центральной части корпуса виднелись два наплыва. Минди все с большей тревогой вглядывалась в приближавшиеся «Союзы». Эти вооружены до зубов, они способны подавлять наземные батареи и места сосредоточения боевых роботов. На них установлены пусковые установки для запуска особенно мощных РДД, лазерные и протонные пушки и орудия большого калибра, снаряды которых в состоянии в несколько минут раздробить корпус «Калибана».

– Капитан! – окликнул Минди Махмуд. – Пришел запрос с «Миранды». Они наблюдают за нами и спрашивают, что у нас здесь происходит. Они собираются отваливать.

– Еще бы! – ничуть не удивившись, откликнулась Минди. – Я бы на их месте поступила бы так же.

Ясно, что капитану «Миранды» Джошуа Ремьеру есть что прятать. Далеко не весь груз он, как обычно, занес в декларацию. В следующее мгновение она перевела камеры на «Миранду». Звездолет с ускорением в 2 «джи» стремительно перемещался подальше от стартовой точки.

Минди пожелала Ремьеру и его экипажу всего хорошего. Теперь следовало подумать о себе. Может, дать деру? Двух «джи» будет вполне достаточно, чтобы оторваться от шаттлов. К сожалению, в этой звездной системе практически негде спрятаться. Лайяка, куда они заглянули для дозаправки на пути из Скаи в Фурильо, планетка маленькая, да и та почти полностью покрыта водой. Население живет на огромных плавучих островах-мегаполисах и занимается сбором каких-то гадких водорослей. Занятие для нищих…

– О-хо-хо! – На мостике кто-то запричитал. – У этих-то не только «Союзы», но еще кое-что.

– Что? – резко спросила Минди.

– «Корсары»!..

– Как?.. – изумилась капитан.

Между тем со спины звездолета, с крепежных мест, сорвалась дюжина стреловидных, вылизанных аппаратов и, набирая ход, по очень плавной дуге устремилась к «Миранде». Возможно, они стартовали с корпусов оставшихся на «Инвайдере» шаттлов. На экране были отчетливо заметны язычки пламени, вырывавшиеся из-под оперенных хвостов аэрокосмических самолетов.

– Откуда, черт их дери, у пиратов «Корсары»?! – воскликнул Махмуд.

– Оттуда же, откуда звездный прыгун и челноки, – ответила Минди.

Сомнений не было – безусловно, это пираты. В ее голосе послышалась обреченность:

– По-видимому, они их украли. Теперь пришел наш черед.

Между тем все члены экипажа, собравшиеся в рубке, затаив дыхание наблюдали, как «Корсары» на глазах начали догонять «Миранду». Неужели они посмеют открыть огонь по мирному торговому судну? Маленькие подвижные самолеты казались крошками по сравнению с огромным сферообразным звездолетом, осененным развернутым энергособирающим парусом, однако боевой мощи у самолетов вполне достаточно, чтобы погубить корабль.

Бой так и не начался. Неожиданно «Миранда» начала медленно перевертываться через голову, гигантский парус теперь обратился в сторону «Инвайдера». Затем «Миранда», включив разгонные двигатели, начала сбрасывать скорость. Спустя полчаса она, на несколько минут остановившись, двинулась в обратную сторону и в сопровождении «Корсаров» покорно поплыла на прежнее место.

Между тем на мостике «Калибана» ожил экран обеспечивающего связь компьютера. Сообщение с шаттлов дублировалось звуковым сообщением.

«Звездный прыгун „Калибан“, – заявил чей-то скрипучий голос. – Говорит шаттл „Мститель“. Не трогайтесь с места! Не пытайтесь бежать! Ваш командный модуль находится под прицелом! Немедленно сообщите готовность подчиниться!»

– «Мститель», это свободный торговец «Калибан». Кто вы, черт бы вас побрал? Какое вы имеете право!..

Ослепляюще полыхнул лазерный луч. В последнее мгновение Минди успела заметить, что это пальнула башня на носовом обводе челнока. Зеленый светящийся луч толщиной с канат резанул пространство перед самым мостиком. Затем вспышками осветилась едва выступающая из корпуса «Мстителя» орудийная башня. Спустя несколько секунд тяжелая дробь загрохотала по корпусу «Калибана». Минди и все на мостике лихорадочно принялись считывать с экранов побежавшие столбцы информации. Слава богу, корпус не пробит.

Минди Кейн трясло как в ознобе. «Что за недоумок командует этим челноком? Как он посмел обстрелять мирное судно!.. Ну, дела!..»

– Эй, Петручи, что с кораблем? Ты запустил программу? – закричала она.

– Так точно, – ответил тот.

Губы у Петручи тряслись. Заметив грозный взгляд капитана, он тут же отер рот, взял себя в руки, однако не удержался от вопроса:

– Как же так, мэм? Они же стреляли в нас? – Наконец опомнившись – какой смысл задавать подобные вопросы Минди? – он уже деловито доложил: – Никаких серьезных повреждений, сэр. По-видимому, он стрелял малым калибром, сэр…

– Знаю, – хмуро откликнулась Минди. Как капитана ее в те мгновения более всего занимали люди. На борту «Калибана» было двадцать человек. Мужчины и женщины… Все они давным-давно сдружились или, на худой конец, притерлись друг к другу. Все они остались с ней после смерти отца. Она в первую очередь должна позаботиться об их безопасности.

– Хорошо, «Мститель», вы подтвердили ваши полномочия. Что вы от нас хотите?

«Немедленного и беспрекословного подчинения, точного соблюдения всех наших распоряжений. Вставайте под погрузку!» – без всякой паузы добавил тот же скрипучий голос.

– Будет исполнено, – ответила Минди.

Двадцать минут спустя «Мститель» занял позицию над корпусом «Калибана», примерно в середине расстояния между центром корабля и развернутым парусом. Из этой позиции он спокойно мог расстрелять мостик или центральный пост связи, а также всего несколькими залпами привести в негодность парус. Другой челнок, который назвал себя «Молнией», причалил к одному из двух посадочных мест, на которых обычно размещается груз.

Наконец открылся входной люк, и солдаты в черных комбинезонах с латами, выкрашенными в темно-зеленый цвет, заполнили проходы. Оружие они держали наготове. Минди с удивлением обнаружила на наплечниках и на нагрудных броневых доспехах уже замеченную ранее эмблему – рука в кольчуге, протыкающая небо мечом. Такое впечатление, что рука вздымалась из глубины какого-то непонятного озера.

Вот пришельцы уже в рубке. Один из них, в шлеме и с офицерской нарезкой на латах, спросил:

– Кто капитан Кейн?

Голос его, искаженный динамиками броневого костюма, был скрипуч и тонок.

– Я Кейн, – ответила девушка.

– А я – капитан Лири из Свободной Звездной Республики. Сим объявляю ваш корабль реквизированным для нужд республики.

– О боже, нет, – едва слышно прошептала девушка. – Только не это!

XIX

Космопорт Морнингстар,

Элегия Марии

Геспериды II, Ранешир

Лиранское Содружество

0910 часов (время местное)

13 декабря 3057 года

Защитные экраны терминала ослабляли свет маленького яркого светила до приемлемого уровня, и все равно полковник Карлайл прикрывал глаза ладонью. Он стоял возле широкой прозрачной стены и смотрел в занавешенное густой облачностью небо. Был он в светлой рубашке без рукавов, в шортах, на лице – большие темные очки. Рядом помалкивал Дюпре, взгляд его тоже был обращен вверх. Первый космический челнок Легиона Серой Смерти, уже вставший на попа, внезапно вывалился из облаков. Громовой грохот заполнил все помещение вокзала.

Все вроде шло нормально – шаттл уверенно осаживался к предназначенной для посадки бетонной площадке. Грейсон невольно глянул вправо – в той стороне на высокой стене терминала виднелась бронзовая мемориальная доска. Вверху четко выписывался профиль древнего лиранского полководца, а ниже шла выгравированная по металлу цитата, когда-то сказанная одним из основателей Лирсода.

СЛЕДУЕТ НАПОМНИТЬ, ЧТО ОБОРОННЫЙ КОМПЛЕКС ПО ПРОИЗВОДСТВУ БОЕВЫХ РОБОТОВ НА ГЕСПЕРИДАХ II ЕСТЬ ВАЖНЕЙШЕЕ УСЛОВИЕ СУЩЕСТВОВАНИЯ ЛИРАНСКОГО СОДРУЖЕСТВА КАК ГОСУДАРСТВА. «ДЕФНИАС ИНДАСТРИЗ» ПРОИЗВОДИТ БОЛЕЕ ЧЕМ ТРИДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ НАШИХ БОЕВЫХ МАШИН. С ПОТЕРЕЙ НАШИХ ЗАВОДОВ НА СУДЕТАХ И В ПОСЛЕДУЮЩЕМ ЭТА ЦИФРА ТОЛЬКО УВЕЛИЧИТСЯ. ГЕСПЕРИДЫ II -ЭТО НЕ ПРОСТО ПЛАНЕТА И ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ БАЗА; ЭТО БЕСЦЕННОЕ СОКРОВИЩЕ!

ИЗ РЕЧИ, СКАЗАННОЙ ГЕНЕРАЛОМ ТАКАШИ МИОО В 2789 ГОДУ.

«Ну и фамилия, – подумал Грейсон Карлайл, – смешнее не придумаешь!» По крайней мере, японской ее не назовешь, просто не лепится к имени Такаши. В каких краях она могла родиться? Грейсон несколько минут прикидывал и так и этак, однако ответа не нашел. Ну и ладно, откуда бы Такаши Миоо ни был родом, все равно роль этого человека еще не оценена в полной мере. Это был один из ведущих стратегов, живших в те дни, когда Лиранское Содружество еще только складывалось. Способности его граничили с гениальностью. Он одержал великолепные победы на Фекде и в сражении на берегах Чартейнского моря. Его кампании, его труды и особенно «Воспоминания» изучались во всех высших военных учебных заведениях государств Внутренней сферы.

В честь его были названы горная страна и хребет, полукольцом обнимавший плато, на котором был построен завод. Первоначально эта территория имела куда более прозаическое обозначение – плоскогорье Южный Уитленд или что-то в этом роде. Сейчас уже никто не может точно вспомнить. То ли дело горы Миоо! Совершенно неповторимое название!.. Как раз под стать этому ни в чем не похожему на другие миру.

Грейсон всегда увлекался историей военного искусства и планетной географией. Безусловно, эти науки были накрепко связаны между собой. Боевые роботы конструктивно и технологически мало изменились за эти шесть веков, как, впрочем, и способы их тактического применения. Отсюда и вытекала необходимость детального геоморфологического, климатического и геологического изучения театра военных действий. Что касается высказывания Такаши, то ныне его слова приобрели даже еще большее значение, чем в ту пору, когда были сказаны. Это был тот редчайший случай, когда к мудрому изречению древнего полководца и теперь нечего добавить. Как и к описаниям Такаши, относящимся к Геспер идам II, его анализу факторов, определяющих слабости и преимущества обороны планеты.

Теперь Грейсон во всем объеме представлял сложность задачи, которая встала перед ним. Игра с Гаретом требовала серьезнейшей подготовки – этим он и занялся сразу же, как только приступил к работе в оперативном отделе штаба военного округа. В подобном пристрастии не было ничего удивительного – Гарет даже похвалил полковника за то, что тот сразу взял быка за рога. Окончательный захват Гесперид и нейтрализация маршала Чампы должны были произойти без единой капли крови. Маршала надо было поставить в такие условия, чтобы она сама поняла бесполезность всякого сопротивления. Гарет так и сказал – пальба на Гесперидах недопустима. Так-то оно так, но втайне Карлайл куда больше заботился об интересах Лиранского Содружества. Потеря оборонного комплекса ставила под вопрос существование всего государства. Оно было умопомрачительно огромным – более трехсот обитаемых звездных систем, сотни, а то и тысячи миров, на которых были устроены форпосты, созданы военные базы, организованы станции заправки. Такое пространство трудно было держать в руках, организовать правительственную вертикаль власти, связать единым экономическим интересом, тем более что соседи у Лиранского Содружества были далеко не мирные. С одной стороны Таркарду угрожала Лига Свободных Миров во главе с жадным до чужого добра Мариком, с другой – угрожающей глыбой нависал Синдикат Драконов. С «севера» в границы Лирсода вторглись кланы, уже успевшие подмять под себя Свободную Республику Расалхаг. Правда, к тому моменту кланы, до той поры обладавшие несомненным технологическим и военным преимуществом, заметно выдохлись. Их объединение тоже вступило в полосу внутренних конфликтов и борьбы за власть между отдельными родами, однако кто мог дать гарантии, что они не попытаются решить свои внутренние проблемы с помощью новой победоносной войны. В этом случае для них не было более удобного соперника, чем Лиранское Содружество. Понятно, что без создания мощного бронированного кулака новому государству не выжить. В этом свете всем была ясна роль оборонного комплекса на Гесперидах II. Это был, по существу, единственный мощный, сдерживающий распад государства фактор.

Общественный договор, заключенный между каким-либо правительством и людьми, им управляемыми, – явление хрупкое, подверженное влиянию многих обстоятельств. Если правительство дома Штайнеров сразу потерпит неудачу с Гаретом, это будет означать резкий поворот в общественном мнении. Система за системой, планета за планетой, область за областью начнут откалываться от Таркарда, исходя из своих сиюминутных интересов. В таких условиях сразу вскинут голову титулованные владельцы феодов – все те, кому неймется дорваться до абсолютной власти. Они сразу заявят, что готовы защищать когоугодно от кого угодно. Большинству руководящих элит планет прекрасно известно, чем грозит подобное «покровительство», однако общий настрой, необходимость защитить себя немедленно, любым способом заставят их согласиться на эти предложения. Процесс станет неуправляемым. На значительном пространстве Внутренней сферы вновь разгорится война всех против всех.

В таких условиях замысел Гарета создать небольшую, но крепко сколоченную империю обретал необходимое политическое и историческое оправдание. С точки зрения потомков, в последующих хрониках уже будет не важно, кто именно инициировал развал государства. Найдутся щелкоперы, которые возведут фельдмаршала в ранг мудрого государственного деятеля, который, видите ли, прозорливо предусмотрел необходимость отделения от центра. При этом из подобных описаний совершенно вылетит тот факт, что этот поступок мало того, что являлся предательством как таковым, но и в результате действий такого «мудреца» народы на десятилетия, а то и на века окажутся ввергнуты в бесконечную полосу войн, страданий, невозможности жить по совести. Простые люди – вот такие, как он, полковник Карлайл, – опять начнут расплачиваться жизнями за действия презирающих всех и вся властолюбцев! Только не надо туманить мозги рассуждениями об экономически неизбежной децентрализации, о столкновении глубинных интересов классов, о неизбежности крушения цивилизации огромных государств. Все это ерунда! Выводы ангажированных, «чего изволите», ученых мужей!.. Большое государство – это большая культура, могучая наука, великое искусство. Это усредненный, но достаточный для всех жизненный уровень. Это возможность жить по совести, невзирая на то, согласен ты или не согласен с существующим государственным устройством.

А что можно ждать от новоявленной Свободной Звездной Республики?

Грейсон искоса глянул на Уолтера Дюпре. Спроси его, или его хозяина, или участвующих в заговоре офицеров: что же вы, господа, делаете? Зачем рубите сук, на котором сидите? Зачем губите родину? Они искренне удивятся. Их возмущению не будет предела: кто губит? Мы?.. Мы спасаем! Пытаемся сохранить то, что можно сохранить. Это было удивительное свойство человеческой натуры отыскать и поверить в любое оправдание любого самого постыдного поступка. Грейсон по опыту знал, что подобные субчики – «плохие ребята», если выражаться на обычном военном жаргоне, – никогда не считают себя «плохими ребятами». Никогда!! Причем эти «теоретики» обладали потрясающей способностью останавливаться на полпути или делать самые фантастические выводы из самых простых тезисов. Конечно, сам Гарет понимал, что в подобных объяснениях мятежа есть лукавая попытка скрыть свои честолюбивые устремления, но он – в этом Карлайл был уверен – даже не пытался задуматься о том, что его действия в такую пору напоминают удары молота, которым варварство и одичание начинает громить ворота цивилизации. Грейсон никогда не допускал шор на глазах – он старался смотреть трезво, вдаль, не отводить глаза, не искать оправданий. Поэтому единственным выходом в этой ситуации была необходимость пристрелить Гарета как бешеную собаку. Но только после того, как мятеж будет подавлен. Ни в коем случае не раньше! В назидание не только жаждущим крови кондотьерам, конкистадорам, агрессорам и прочей швали, которой по горло была сыта Внутренняя сфера, но и всем прочим «теоретикам», опьяненным лихим полетом своего «разума».

Лиранское Содружество было далеко не совершенным государственным устройством. Что уж говорить о доме Штайнеров! Вокруг них всегда роем крутились глупые, жадные, коварные советчики. Штайнеры испытывали какую-то патологическую страсть проверять все их бредни на практике. Слава богу, что в небольших масштабах. Собственно, то же самое можно сказать о любом правительстве, о любом государственном деятеле, какие только были в человеческой истории.

Однако за плечами Штайнеров радужным сводом вздымалось самое убедительное доказательство их права на власть – традиция!

Давным-давно они пришли к власти под лозунгами стабильности и закона. С тех пор, какими бы личными качествами ни обладали представители этого дома, они были вынуждены следовать духу предков. Их поступки – даже военные победы или неудачи – измерялись в этой системе координат. Стабильность и власть традиции, воплощенная в законе, означали возможность народного образования, развитие экономики, общественное спокойствие и гражданские свободы. Вот тот критерий – особенно последнее условие, – каким пользовался Грейсон в оценке деятельности того или иного властителя. Да разве только он один!

Если дом Штайнеров падет, альтернативой ему будет…

Что же может последовать за этим?

Поглощение Лиранского Содружества Федеративным Содружеством? Это не самый худший вариант, если считать, что Федсод, по существу, устроен на тех же принципах обеспечения свободы экономики и гражданских прав населения. Но вряд ли Виктор Дэвион способен одним махом проглотить такой большой кусок, у него хватает своих собственных забот. Куда более вероятной является перспектива развала государства и возникновения на всем пространстве сначала десятков, затем сотен мелких и мельчайших княжеств, графств, курфюрстшеств, баронетов и прочей феодально-исторической дребедени. Беда в том, что, как ни назови эти скороспелые государственные образования, они сразу примутся выяснять между собой отношения. Гарет не первый, и его Свободная Звездная Республика развалится сразу после его смерти или гибели. Вот когда на просторах бывшего Лирсода начнут пышным цветом расцветать всевозможные «Свободные Звездные Республики», пока внешние враги не поднакопят достаточно сил, чтобы взять под контроль всех этих необузданных «князей», «герцогов», «графов» и прочую милитаристскую сволочь… Кто это будет? Скорее всего, Синдикат Драконов или кланы.

Вот тогда мы попляшем! Вспомним о правах человека и гражданина, независимой экономике, о куцем образовании, которое только и будет доступно нашим детям. О собственном безумии, о радетелях развала, о «плохих ребятах», да будет поздно. Останется только локти кусать. Приятное занятие – веками кусать локти…

В обычных условиях никому не под силу – ни отдельной личности, ни группе заговорщиков – вызвать такое грандиозное явление, как гибель цивилизации. Прежде чем погибнуть, Древний Рим два века твердыней стоял на пути надвигающихся волна за волной нашествий варварских племен. Дом Штайнеров сумел устоять и перед куда более серьезными опасностями, чем заговор Гарета. Но то в обычном состоянии. Теперь беда заключалась в том, что болезнь оказалась сильно запущенной. Десять лет Гарет плел свою сеть – это говорит о недюжинном уме, – и ныне никто не мог сказать, сколько сторонников у него было на Гесперидах и на самом Таркарде. Конечно, немало. Тут как раз подоспело заявление Катрин Штайнер об отделении государства от Федеративного Содружества, и Гарет решил, что его час пробил.

Чем глубже погружался Карлайл в изучение природных условий и истории Гесперид, тем быстрее он склонялся к нерадостному для себя выводу – Гарет имел шанс воплотить свою идею в жизнь! Это было трудно, но возможно. Возможно практически, и это было самое страшное, потому что фельдмаршал был из тех, кто, раз схватив клыками кусок, уже ни за что не разожмет челюсти.

Самое важное звено, точнее, наибольшую опасность для дома Штайнеров представлял Даниель Бруэр. Молодой наследник домена Бруэров редко появлялся на публике, однако все публичные заявления, выступления по тридивидению, распоряжения доказывали, что он полностью в курсе планов Гарета и всецело одобряет их. Черт бы его побрал, этого герцога – он постоянно подчеркивал, что фельдмаршал является его главным советником. В последнее время никто, даже члены его семьи, не имели возможности встретиться с правителем Гесперид. Даже те руководители оборонного комплекса, кто был обязан лично отчитываться перед главой Наблюдательного совета, не могли получить к нему доступ. Все дела решались посредством электронного общения и распоряжений Гарета.

Приступив к исполнению своих обязанностей, Грейсон Карлайл по рангу должен был представиться молодому герцогу. Он как ни в чем не бывало записался на прием, однако тут же получил разнос со стороны фельдмаршала. «Его светлость в настоящее время очень занят!» – заявил тот. На этом дело и кончилось.

…Первый космический челнок, балансируя на плазменных струях и разгоняя облака дыма, на миг завис над бетонной подушкой. Невыносимый рев мешался с воем и каким-то неестественным подзваниванием – цвиньк-цвиньк. Неожиданно нос шаттла дернулся, качнулся пару раз и замер. Тут же все стихло. Начали оседать тучи дыма и пыли, и на дальности не менее километра Карлайл отчетливо различил надпись на носу шаттла: «Фобос».

Этот челнок относился к классу «Союз», он доставил на Геспериды роту боевых роботов, артиллерийские батареи, технические службы Легиона, их персонал и необходимое оборудование.

«Фобос» постоянно был прикреплен к первой роте первого батальона. Это были лучшие из лучших. Первую роту еще называли штабной. Пилот шаттла, по-видимому, провел все необходимые проверки и, получив команду от диспетчера космопорта, начал опускать наклонные сходни. Теперь аппарат был виден во всей красе, кое-где из корпуса вырывались облачка пара. Все его 3500 тонн – а на Гесперидах вес челнока увеличился до 4700 тонн – покоились на четырех выдвинутых опорах. Наконец нижний край аппарели коснулся бетона, и в следующее мгновение из темного нутра грузового трюма вышел первый боевой робот.

«Зевс»… Эту машину совсем недавно внесли в списки штабной роты, закрепили за новым командиром Легиона. «Зевса» вела Лори. Следом на бетон спустился «Горец» Дэвиса Маккола. Даже издали была видна цифра «3» на его плече, на груди была изображена волынка. За ним на свет вышел «Центурион». Его пилотировала Кейтлин Деврис. Следующим шел «Защитник»… Судя по номерам и эмблемам, это была машина Вероники Тасоне. Она обменом была переведена в штабную роту из третьей. После ухода Грейсона и Алекса возникла насущная потребность в подобных перестановках.

Один за другим выходили машины. «Катафракт» лейтенанта Деникена, «Дервиш» Эрики Карвер. Внушающий трепет своими уродливо-зверскими формами, семидесятипятитонный «Пенетрейтор». Это был робот совершенно новой конструкции, только-только начавший появляться на полях сражений после знакомства с техникой кланов. Кто его пилотировал на этот раз, Карлайл не знал. Вот появилась «Валькирия» из первого разведывательного копья первой роты.

Как-то странно и радостно было видеть своих боевых друзей, прибывших на эту безумную планету. Они были готовы к бою. Казалось, они вообще никогда не расставались.

– Ладно, – подал голос Карлайл, – давайте выйдем и встретим их. – Он широко улыбнулся. – Вы, по крайней мере, дадите мне возможность поговорить с женой наедине?

– Ни в коем случае, полковник! – ответил Дюпре. – Гарет и его дружки, они, возможно, доверяют вам. Им не доводилось работать с вами прежде. А мне доводилось, поэтому вы будете разговаривать со своими людьми только в моем присутствии.

– Это замечательно, когда тебя ни на секунду не оставляют своим вниманием, – усмехнулся Карлайл.

Они сели в колесное самодвижущееся средство, выехали за пределы терминала и быстро помчались в сторону приземлившегося космического челнока. «Зевс» и «Горец» направились в сторону приближавшегося автомобиля. Грейсон первым соскочил с машины, замахал рукой:

– Дэвис! Лори!..

«Зевс» повел правой рукой, в предплечье которой были установлены пусковые для запуска РДД. Спустя мгновение в лицо ему нацелились дула автоматической сдвоенной пушки.

– Нам надо серьезно поговорить, – из динамика раздался голос Лори. – Ты нашел работу, но при этом ни словом не обмолвился об условиях контракта.

Грейсон поднял руки вверх.

– Надеюсь, ты не расстреляешь меня за это? – выкрикнул он.

– Расстрелять не расстреляю, но я не уверена, что командование Легиона утвердит этот контракт.

Оба дула, встроенные в правую кисть, двинулись в сторону и уставились в Дюпре.

– Что здесь делает этот человек?

– Это страховка Гарета. Он не отстает от меня ни на шаг.

Наступило молчание. Майор Дюпре чувствовал себя неуютно под дулами наведенного на него орудия, однако виду не показывал. Он по-прежнему был неулыбчив и насторожен. Неожиданно прозрачный, из зеленого стекла фонарь кабины «Зевса» раздвинулся вверх и вниз. В проеме показались голова и плечи Лори. Голова была покрыта нейрошлемом, защитное стекло которого предохраняло ее от яркого света Гесперана.

– Я его сейчас изжарю, а потом скажу, что так и было, – крикнула Лори. – Справедливость должна торжествовать.

Она вплотную подвела дула к лицу Дюпре. У того на лице сразу выступили крупные капли пота. Рот исказился от ярости, а может, от страха. Он всерьез воспринял угрозу Лори, тем более что боевой робот, которым управляла командир Легиона, был тот самый «Зевс», из которого он под Фалкирком расстрелял Карлайла. Видимо, эта деталь сильнее всего подействовала на него.

Грейсон некоторое время размышлял, за эти мгновения Лори уперлась металлом в нос Дюпре. Тот тяжело задышал, однако у него хватило мужества не дать деру.

– Лори, послушай, – наконец сказал Карлайл, – давай в следующий раз. Он нам еще нужен. Пока…

– Ладно, черт с вами, полковник! – выговорил Дюпре хриплым голосом. – Ступайте, порадуйтесь встрече. Но помните, если у Гарета появится хотя бы тень подозрения или он сочтет, что вы ему больше не нужны… – Он чиркнул себя по горлу большим пальцем.

В это время Лори уже выбралась из рубки и, минуя обычный путь по металлическим скобам, начала спускаться там, где обычно лазили техники, производящие осмотр машины: сначала по руке, затем добралась до бедра и до приваренных к ноге скоб. Грейсон уже было совсем собрался предостеречь ее о повышенной силе притяжения, но, очевидно, она была в курсе. Этот факт очень порадовал Грейсона – его уроки не пропали даром. Лори, по-видимому, хорошо изучила природные условия на Гесперидах. И если она отлично подготовилась к этой кампании, значит, ее люди тоже.

Он встретил ее, когда она была в метре от земли, помог ей ступить на бетонные плиты.

– Смотри не повреди что-нибудь. Ты мне нужна сильная, крепкая…

– Со мной все в порядке, разве что сердце разбито, – сурово сказала она, однако рук его не оттолкнула. – Причину сам знаешь…

Они обнялись. Он жадно поцеловал ее, почувствовал вкус ее губ. Сразу разволновался, закрыл глаза, вдохнул аромат волос.

– Сколько дней прошло… – только и мог сказать он.

– Все равно буду ждать тебя, – вздохнула Лори. – Даже если ты еще раз выкинешь подобную штуку, все равно буду ждать тебя.

– У меня не было выбора, – шепнул на ухо. – Будь осторожна с Дюпре, этот ни во что не верит. Хитрый ублюдок. И умный – понимает, что авантюра Гарета лично для него может кончиться очень плохо. Хватит, люди смотрят.

Она кивнула и отстранилась:

– Ладно, на этот раз все забуду. Но если…

Второй шаттл с грохотом приземлился в километре от «Фобоса». Опять тучи пыли, огонь, громовые раскаты. Это был «Индевор», один из челноков третьего батальона.

– Сколько шаттлов? – спросил Грейсон.

– Шесть «Союзов» для двух батальонов. «Фобос», «Деймос» и «Утопия» для первого батальона. «Индевор», «Храбрец» и «Вызывающий» для третьего. А также «Ио», «Ганимед» и «Европа» для перевозки пехоты и средств поддержки.

Грейсон кивнул. Три последних относились к классу «Леопард». Это были на вид несколько неуклюжие, тысячасемисотдвадцатитонные, с аэродинамическими формами аппараты, способные нести четыре боевых робота и два аэрокосмических истребителя, а также сопутствующие подразделения пехоты и самодвижущиеся средства поддержки.

– К несчастью, – добавила Лори, – у нас неполадки на одном из «Леопардов».

– Что случилось?

Она глянула на Дюпре и тут же помрачнела.

– Говори, – сказал Грейсон. – Эти ребята на нашей стороне. Так что там с «Леопардом»?

– Бунт.

– Что?!

Лори пожала плечами:

– Контрактники из отделения артиллерийской поддержки первого батальона взбунтовались. Те, что летели на «Ио». Оказались страстными приверженцами Штайнеров. – Она бросила суровый взгляд в сторону Дюпре. – До нас дошел слух, что местные ребята решили выступить против Лиранского Содружества. Невтерпеж им стало, что ли?

Дюпре неожиданно расхохотался.

– Что тут смешного? – обозлился Грейсон.

– Как же! – ответил майор. – Это же просто потеха слышать, что сам великий Грейсон Карлайл имеет проблемы с непокорными войсками. Кому расскажешь, не поверят! Обычно все говорят о вашей нежной любви к личному составу и о глубоком ответном чувстве. Выходит, решения, к которым мы пришли, даже для героев оказываются трудными, не так ли?

– Они еще не разобрались в ситуации, – огрызнулся Грейсон. – Что дальше, Дюпре?

– Что вы имеете в виду?

– Мне необходим этот космический челнок, нужно размещенное на его борту оружие! Я могу предложить два варианта, – показал он майору два пальца. – Я могу приказать одному из своих челноков отправиться в стартовую точку, чтобы привести в чувство этих мерзавцев. Но лучше, если я сам возглавлю карательную экспедицию и лично наведу порядок. Думаю, в этом случае можно будет обойтись без стрельбы. Итак, что вы предпочитаете?

– То есть?

– Вы можете остаться здесь и вести наблюдение за полковником Калмар. Кроме того, поможете ей с устройством боевых роботов. Или отправляетесь со мной? Что выбираете?

– Ну уж нет! Здесь достаточно персонала, чтобы разместить вновь прибывшие части. У меня строгий приказ не спускать с вас глаз. Несмотря ни на что! Я не позволю вам провести меня.

Грейсон пожал плечами:

– Как вам будет угодно. Надеюсь, вы справитесь с трудностями этого путешествия?

– Это как понять?

– Элементарно, Дюпре, – засмеялся полковник Карлайл. – Я собираюсь как можно быстрее достичь стартовой точки, так что весь путь мы будем идти с наибольшим ускорением. Я не думаю, что это будет приятный тур.

Прошло двое суток с тех пор, как Грейсону срочно пришлось отправиться в стартовую точку надира. Лори тяжело переживала разлуку. Вся их совместная жизнь состояла из постоянных расставаний и коротких встреч, но на этот раз отъезд мужа дался ей особенно трудно. Дурные предчувствия мучили ее.

В тот день она и оба старших офицера Легиона – майоры Маккол и Фрай – принимали участие в расширенной пресс-конференции, устроенной на шестнадцатом заводе, входящем в «Дефианс Индастриз». Пресс-конференция проводилась в форме ознакомительной прогулки по предприятию. Экскурсоводом выступал сам фельдмаршал Гарет, сопровождаемый охранниками. Лори и сопровождавшие ее офицеры сразу обратили внимание на необычность их формы. Никаких характерных для Лиранского Содружества белых и голубых цветов – исключительно мышино-серый и черный тона. Очень похоже на униформу легионеров, только береты у офицеров были черные, и никаких серебряных черепов в петлицах. Их эмблемы изображали руку в кольчуге, высунувшуюся из озера и мечом протыкавшую небеса.

До сих пор Лори никогда не приходилось видеть оборонный комплекс, только разве что тридиизображения отдельных его частей. Семидесятый уровень, на который их привели, скорее был похож на гигантский сборочный цех, вырубленный в скале. Это был огромных размеров туннель, стены и потолок которого, выложенные металлокерамическими плитами, были почти закрыты десятками кабельростов с проложенными по ним толстенными кабельными жгутами, увязанными пучками проводов, прямоугольными воздуховодами, питающими трубами, опорами и посадочными местами для кранов, рельсами для передвижения мостовых подъемников. Кое-где были видны производственные антресоли – там помещались будки с прозрачными стенками для диспетчеров и начальников участков. Здесь же было устроено несколько конвейеров, между которыми, отгороженные сварными переборками, располагались складские помещения, сварочные участки, механические мастерские, лаборатории, посты качества… Удивительным было то, что при всем обилии оборудования в цехе не было привычного для производственного помещения рева и грохота. Все технологические операции совершались под специальными кожухами, в некоторых из них помещался даже рабочий, так что в огромном туннеле стоял ровный, вполне перекрываемый голосом гул. В нем редкими вскриками прорезались звонки мостовых кранов и других подъемников, шелест сварки, приглушенная дробь ударов металла по металлу. Людей было немного, рабочих совсем единицы – все больше наладчики и те, кто входил во вспомогательные службы, особенно компьютерные, управленческие и производственные центры.

Все это было настолько интересно, что в первые минуты Лори позабыла, зачем они явились сюда. Задание, данное ей лично Гаретом, на первый взгляд казалось несложным. Рано утром фельдмаршал вызвал ее и обоих майоров в кабинет и поинтересовался – не желают ли они принять участие в намеченной на сегодня пресс-конференции. Он предупредил, что выступит с важным заявлением. Следует быть готовыми к многочисленным вопросам, добавил Гарет. Они, легионеры, должны отвечать только в пределах своей компетенции. Если кто-то заинтересуется ими… На пресс-конференции будут представители всех – он особенно подчеркнул это слово – всех важнейших средств массовой информации Внутренней сферы, оба канала планетарной сети, а также уполномоченные межзвездной связи.

Лори охотно дала согласие, об этом мероприятии она и Дэвис уже слышали от Йошитоми.

Командир Легиона глянула на левое запястье, на котором было закреплено особого рода электронное устройство – небольшой прямоугольный, с округлыми краями экран на браслете. По внешнему виду это были обыкновенные часы, показывающие сразу и местное, и стандартное время, а также дату, месяц и год в обоих системах отсчета. Удивительная вещица! Трудно поверить, что весь комплекс данных обрабатывался единственной малюсенькой платой.

Эти устройства были вручены Карлайлу и Макколу Йошитоми перед самой его отправкой на Геспериды II. С помощью этих устройств уже здесь, на планете, можно было поддерживать устойчивую тайную связь.

Гигантское количество информации помещалось на этом замечательном чипе, причем особое внимание было обращено именно на маскировку этого приспособления под обычные наручные часы, показывающие время и способные произвести четыре арифметических действия. К устройству Йошитоми можно было прикреплять миниатюрную клавиатуру, с помощью которой тот заносил в память свои наблюдения, факты, добытые сведения, которые в мгновения ока переписывались на особый файл. С ним и производилась операция по кодированию. Шифр можно раскрыть только в том случае, если правильно проставить кое-какие легко запоминающиеся данные из сводки наблюдений за приливами и отливами на Гленгарри. Особое интерфейсное устройство могло напрямую загрузить шифрованное сообщение в каналы межзвездной связи.

Новая проблема возникла с момента прибытия Легиона на Геспериды. Необходимо было наладить постоянное общение между Грейсоном Карлайлом, Лори, Дэвисом и Йошитоми. О личной встрече всех четверых и речи быть не могло, разве что двое из них могли перекинуться парой слов, да и то в присутствии свидетелей. Решение этой задачи Йошитоми тоже взял на себя. В то утро, когда батальоны прибыли на планету, после короткого прощания с Грейсоном, отбывшим в точку надира, Лори и другие старшие офицеры отправились в отель «Геспериды». Они должны были оставаться там, пока квартирмейстеры Гарета не подберут для них более удобное жилье. Направляясь на завтрак, Лори неожиданно услышала легкое щебетание. В этот момент она находилась в огромном гостиничном холле. Звук был слабый, переливчатый. Лори сделала вид, что проверила время, а сама осторожно глянула по сторонам. В этот момент она и заметила Йошитоми, пристроившегося на балконе, огибавшем зал на уровне второго этажа. Сердце у Лори тревожно забилось. Все шло по плану, разработанному Макколом и Йошитоми, и все равно тревога не оставляла ее. Всюду мерещились шпики. Лори взяла себя в руки, беспечно огляделась – все спокойно. Даже если за ней ведется наблюдение, а это неизбежно, вряд ли кто-нибудь заметит, как она поправила рукав и на мгновение обнажила часы. Этого движения вполне достаточно, чтобы Йошитоми передал ей сообщение. Можно помахать рукой или произвести какое-нибудь другое невинное действие.

Точно таким же образом Грейсон связался с Йошитоми, когда оказался на Гесперидах. Этот ублюдок Дюпре не отходил от него ни на шаг, однако даже самый опытный оперативник вряд ли догадался бы, что, посматривая на часы, можно устроить сеанс связи со своим сообщником. Информацию можно было прослушать в безопасных условиях. Скоро появился навык в использовании условных движений, которые издали сигнализировали о более простых вещах. Все сообщения паковали электронным устройством в импульс длиной в несколько миллисекунд, так что служба наблюдения вряд ли могла за многочисленными помехами обратить внимание на кодированное послание. Однако даже во время этого процесса все участники цепи должны были действовать с предельной осторожностью, исключать обмен информацией в тех условиях, где возможно качественное прослушивание и инфракрасное, а также спектрозональное подглядывание. Нельзя было пользоваться устройством в номерах, транспортных средствах, на прогулках. Только в многолюдных местах, местах общего пользования и тому подобных. Дело в том, что, хотя устройство отлично маскировалось под тепловой и электромагнитный фон тела, все равно особо подготовленные специалисты могли уловить, что дело нечисто. Враг не должен был испытывать и тени сомнения в честном исполнении своих обязанностей – это было главное условие Йошитоми.

Сообщение -Лори прослушала его в туалетной комнате, причесываясь возле зеркала, – гласило:

ГАРЕТ НАЧНЕТ ЭКСКАЛИБУР СЕГОДНЯ ИЛИ ЗАВТРА. ВОЗМОЖНО ЗАЯВЛЕНИЕ СРЕДСТВАМ МАСИНФОРМАЦИИ.

ЗИМНЯЯ ВИШНЯ. И.

Дэвис, как только Йошитоми удалось связаться с ним, получил то же самое послание. Это означало, что Гарет решил, что час пробил. Об этом можно было догадаться еще вчера по косвенным признакам. Повышенная активность в стартовых точках, большое количество полицейских и армейских патрулей в городе, некоторая нервозность среди населения Элегии Марии могли подсказать, что со дня на день произойдет что-то сенсационное. Но когда именно? Вот и Грейсон решил отправиться в стратегически важную стартовую точку, исходя в общем из своей интуиции и вероятностной оценки ситуации. Там он должен был взять под контроль заправочные пункты в звездной системе Гесперана и немедленно возвращаться с подкреплением. Сообщение Йошитоми подвело фактическую основу под уже начавшуюся операцию по нейтрализации Гарета. Теперь все зависело от точного согласования всех действий.

Группа репортеров состояла из пятнадцати человек, большинство было снабжено либо переносной видеозаписывающей аппаратурой, либо наручными магнитофонами. Некоторые имели на головах специальные шлемы, которые улавливали и записывали информацию в любой форме. За полтора часа Гарет познакомил корреспондентов с производством. Они побывали на фабрике, где изготовлялись искусственные мускулы, затем прошли в цеха, в которых изготовлялось электронное оборудование, – здесь наблюдали за производственными процессами издали. Все происходило за толстенными стеклами в сверхстерильных условиях, практически без участия человека. Следующим пунктом был сталеплавильный завод, где отливались заготовки для боевых машин. Гарет вел гостей по технологической цепочке. Скоро они добрались до машиностроительного завода, где сотни рабочих и техников придавали форму поступавшим полуфабрикатам. Здесь Лори и почувствовала, что хозяин приготовил им большой сюрприз и с этой целью так обстоятельно концентрирует внимание на производственной стороне дела.

Наконец они добрались до экспериментального сборочного участка – так выразился Гарет. В этом месте особенно густо переплетались провода, кабели, гибкие шланги, воздуховоды. За этой завесью на сборочных площадках едва угадывались силуэты четырех высоких, производящих впечатление своими размерами и необычными формами машин. Судя по обводам, одна из моделей являлась вариантом «Наемного убийцы», другая – «Найтскай». Чуть дальше – «Атлас». У этого робота вместо головы возвышалось что-то напоминающее массивный череп. По-видимому, сборка этого узла еще не была закончена. Вот последнюю конструкцию она не могла определить. Лори постаралась припомнить таблицу, включавшую изображения роботов самых последних моделей… Ничего похожего… Такого робота она еще не встречала. Не могла даже определить, к какому классу относится эта машина. Что-то в нем было от древнего «Молота войны». Только у того не было подобного орудия в верхней конечности. Это, судя по конструкции дула, протонная пушка непривычно большого калибра. И ноги у робота скорее напоминают ходули «Матадора» или «Сталкера». Корпус – низкий и угловатый короб – вообще не обладает андроидными чертами. Это был по-настоящему вызывающий дрожь в коленях металлический монстр, мало напоминающий человеческую фигуру. Машину еще не покрасили, и ее корпус серебристо поблескивал.

– О'кей, вот и «Дефианс-001»! – объявил Гарет. – Давайте подойдем поближе.

Портал мостового крана отъехал в сторону, теперь чудовищных размеров машина предстала во всей красе. Лори первым делом обратила внимание, что передняя и тыльная части головы были забраны толстыми броневыми плитами. Неожиданно робот ожил, пришли в движение верхние конечности, потом металлический исполин сделал неуверенный шажок вперед. Грохот потряс экспериментальную площадку, задрожали провода и кабели, начали раскачиваться на тросах крюки подъемных кранов. Робот сделал еще один шаг, теперь более уверенно. Быстро, чуть двинув корпусом, восстановил равновесие. Облачко пара с шипением вырвалось из выпускного отверстия. Наконец робот сделал еще один шаг и встал намертво, как раз перед группой гостей.

– Это конструкция DEN-3C, – тоном лектора объявил Гарет. – Предварительное название «Забияка». Замысел, как вы можете видеть, возник при осмыслении опыта эксплуатации серии WHM, или «Молота войны», хотя, с точки зрения вооружения, у него куда больше общего с калиямовской серией HRC-LS или попросту с «Геркулесом». Повышены мощность и убойная сила зарядов протонных пушек, установленных в правой и левой руках. Артиллерийская автоматическая установка LB-10X встроена в правую часть корпуса. Два пульсирующих лазера среднего калибра, пара пусковых с шестью направляющими для РБД, два лазера малого калибра, скорострельный пулемет с вращающимся зарядным барабаном против вражеской пехоты – вот его полное вооружение. Практически все жизненно важные места бронированы. Вес – семьдесят пять тонн, маршевая скорость около восьмидесяти километров в час. Эта конструкция была в работе, когда кланы начали нашествие, однако создание машины шло ни шатко ни валко, теперь перед вами опытный экземпляр. Полагаю, мы хорошо потрудились. Мы уверены, что «Забияка» станет наиболее сильной и эффективной машиной в будущих конфликтах с кланами или любым другим вероятным противником.

– Как скоро вы запустите эту модель в серийное производство? – спросила одна из корреспонденток.

– Мы уже начиная с января производим эту модель. Четыре-пять штук в месяц.

Брови у Лори полезли вверх. В это было трудно поверить! Безусловно, один из царствующих домов мог втайне от всех разработать новую конструкцию. Ее бы не удивило, если бы такое известие пришло из Синдиката Драконов или из Конфедерации Капеллан, возглавляемой Сан-Цзу. Но чтобы подобное случилось в Лиранском Содружестве и ни она, ни Грейсон даже не слышали об этом?! Это еще раз подчеркивало, что Гарет давно уже замыслил измену и скрывал от вышестоящих властей все, что происходит на заводе. Отсюда следует неопровержимый вывод, что «Забиякой» Гарет не желал делиться ни с кем.

Значит, он теперь полностью подготовлен, раз решился на открытый мятеж. К этой новости они были готовы, другое дело, каких еще сюрпризов ждать от фельдмаршала? Ясно, что его самые верные соратники пойдут в бой на этих машинах.

– Ну-ка, послушаем, – проворчал у Лори за спиной Дэвис Маккол, – что он нам еще наплетет? – Он помолчал, потом добавил: – Опасная штука…

В голосе майора послышалась тревога. Гарет между тем продолжал давать пояснения по поводу новой боевой машины. Дэвис тихо проворчал:

– Я бы не прочь прокатиться на этой железке.

– Подожди, Дэвис, – прервал его Фрай, – он что-то готовит. Понаблюдай за ним. Он словно чувствует себя на сцене…

Между тем Гарет добавил пафоса и совершенно не к месту воскликнул:

– Это замечательно!

Лори определила, что фельдмаршал обращается к роботу, словно тот был живым существом.

– Почему бы тебе не поприветствовать гостей, Даниель? Потом можно выйти и представиться.

Неожиданно металлический великан опустился на одно колено и поклонился. Лори показалось, что пилот, сидевший в рубке, не обладает достаточным мастерством, чтобы с легкостью управлять такой глыбой металла. У них в Легионе большинство пилотов с куда большим изяществом проделывали подобный фокус. Неожиданно входной люк с шипением откинулся, и на маленький балкончик выбрался молодой темнокожий паренек с волосами, заплетенными в косички.

– Дамы и господа! – объявил Гарет. – Для меня великая честь представить его светлость герцога Гесперид II Даниеля Бруэра. Сегодня его светлость соизволил принять командование над вновь образованным полком боевых роботов, который будет носить гордое наименование Железноруких.

Несколько приглушенных голосов разом затараторили в микрофоны. Другие члены пресс-конференции принялись снимать каждое движение молодого, отличавшегося некоторым изяществом герцога. Все камеры и шлемы были обращены к нему. Герцог, несмотря на приглашение, не спешил спускаться к гостям – он по-прежнему стоял на балкончике и махал корреспондентам рукой.

– Основой для развертывания полка Железноруких стал Третий Гвардейский, принца Дэвиона, полк, большинство личного состава которого попало в трудное положение после известного заявления Катрин Штайнер о разрыве династического договора с Федеративным Содружеством. Мы немного изменили состав полка, увеличили численность боевых машин, поступающих к нам с конвейеров оборонного комплекса, включая, – он похлопал боевую машину по левой нижней конечности, – вот таких железных красавцев.

Корреспонденты закричали все сразу:

– Фельдмаршал! Фельдмаршал!

Тут же в общем хоре возбужденных выкриков и восклицаний четко прорезался женский голос. Теперь можно было сообразить, о чем идет речь.

– Фельдмаршал! Означает ли ваше заявление, что, по вашему мнению, в этой части Внутренней сферы… наступило безвластие? Кто отдал приказ о формировании нового полка? Как Катрин Штайнер реагировала на это? Брандел Гарет вежливо улыбнулся:

– К черту Катрин Штайнер! Она обманула доверие своих подданных, бесцеремонно отделившись от Виктора, разрушив тем самым великое государство, созданное тридцать лет назад усилиями ее отца и матери – Ханса Дэвиона и Мелиссы Штайнер. В тот момент, когда во главе правительства должен встать сильный человек, она занимается пустопорожней болтовней. Она не решается открыто принять вызов истории. Поэтому я объявляю о создании нового государственного образования, устроенного на силе разума, силе закона и воле народа. Я объявляю о рождении Свободной Звездной Республики. В нашей республике идеалы, на которых зиждется Федеративное Содружество и, конечно, прежнее Л иранское Содружество, будут воплощены в жизнь в полной мере. В этом наша цель!

Фельдмаршал указал на молодого герцога, все еще стоявшего на мостике.

– Его светлость, – продолжил Гарет, – герцог Гесперид II теперь наш новый властелин. В условиях сложнейшей политической борьбы и нарастающей угрозы афессии он вынужден принять на себя диктаторские полномочия. Очевидно, что в его возрасте, не обладая необходимым опытом, трудно руководить вверенными ему судьбой планетами, поэтому он передает свои полномочия мне и фуппе товарищей, а сам по примеру древних воителей, водивших боевые роботы в сражения, возглавит вновь сформированный полк.

Я специально созват сегодня пресс-конференцию, чтобы публично заявить о нашем праве на самоопределение. Я торжественно объявляю о создании Свободной Звездной Республики и приглашаю всех водителей боевых машин, всех военных специалистов Федеративного Содружества, оставшихся у разбитого корыта в пространстве Катрин Штайнер, встать в наши ряды. Я обращаюсь ко всем людям доброй воли, ко всем, кому не по душе железный кулак Штайнеров: идите к нам! Присоединяйтесь к

Свободной Звездной Республике!.. Все вместе мы добьемся победы. Пусть вечный мир воцарится в этом секторе галактики!

– Как велика ваша республика? – спросил кто-то из толпы враз притихших корреспондентов. – Вы сказали, что Геспериды II только часть ее территории…

– Так точно. Прежде всего Геспериды II. Затем Гленгарри, которая передана мне во владение. Прибавьте сюда Гладиус и Лайяку, сенаты которых обратились ко мне с просьбой включить их планеты в состав нового государства… Есть еще… другие миры – давайте пока не называть их, – которые изъявили готовность рассмотреть условия, на каких они могли бы отказаться от опеки Катрины Штайнер. – Гарет неожиданно широко улыбнулся и возвестил: – Теперь, господа, у вас есть исключительная возможность объявить на весь мир, что появилась сила, которая поможет другим мирам сбросить ярмо Штайнеров и всем вместе устремиться к миру, процветанию и свободе!

Лори глянула на Маккола и Фрая. Те молча кивнули в ответ.

Пора было действовать.

XX

Оборонный комплекс «Дефианс Индастриз»

Геспериды II, Ранешир

Лиранское Содружество

0312 часов (время местное)

18 декабря 3057 года

Майор Маккол медленно развернул своего «Горца» и принялся изучать открывшуюся перед ним стену с зубцами. Вокруг стояла темная ночь, едва подсвеченная зарей, встававшей над горами в той стороне, куда скрылся Гесперан. В сердцевине небес тускло полыхали красноватые и зеленоватые сполохи сияний. Они были куда менее яркими, чем на Таркарде, – магнитное поле здесь было слабее, чем на столичной планете, и нехватку напряженности возмещал обильный поток элементарных частиц, расточаемый звездой.

В небе стояли две луны – одна поближе, другая подальше. Обе светили в полдиска ясным серебристым светом на расстоянии в пять градусов друг от друга. Этого освещения вполне хватало, чтобы ориентироваться в пространстве, не включая радар и инфракрасный фонарь.

Впереди показались большие буквы, нанесенные на стену голографическим образом: «Ворота № 2».

Сами ворота оказались циклопическим сооружением восемнадцати метров в высоту и шести в ширину. Через них мог пройти робот любых размеров. В основании ворот была видна дверь для пропуска людей.

Она должна быть под охраной.

Действительно, из темноты выступило несколько мелких теней. Нахлынули словно привидения… Тут и дверь внизу открылась, оттуда вышли двое в форме Железнорукого полка.

– Стой! Стой! – завопили все разом, замахали руками на металлического исполина, приблизившегося к воротам. – Куда тебя несет, приятель! Из какой ты части, мы не можем тебя определить…

В этот момент возле каждого охранника внезапно выросли такого же размера тени. Блеснули ножи… Тела незадачливых охранников оттащили прочь. Вновь наступила тишина. В дробящемся лунном свете безмолвно к воротам приблизилось множество человеческих существ, одетых во все темное. Эти на самом деле были очень похожи на привидения. Они и двигались так же бесшумно, проскальзывали по затемненным местам. Две группы заняли позиции по обе стороны распахнутой двери в караулку, потом одновременно, по-видимому по команде, ворвались вовнутрь. Маккол затаил дыхание, ожидая услышать пальбу, крики и, конечно, сирену, однако прошло пять секунд, десять. Тишина стала невыносимой. В этот момент в телефонах у него слабо пикнуло и дуновением донеслись слова: «Мы – на месте. Открываем». Это было первое сообщение по радиосвязи после начала операции.

Гигантские створки внезапно словно раскололись посередине – щель начала увеличиваться. Наконец двери раздвинулись. Тусклый красноватый свет освещал открывшийся перед ним туннель. Майор Маккол глубоко вздохнул, собрался с духом и повел машину – обычно в таких местах устраивают двойные посты, один из которых охраняет ворота, а другой, с тяжелым вооружением, держит под прицелом будку часовых. Стоит Макколу шагнуть, как тотчас в его машину вопьются лазерные струи.

Тихо… Слава богу, они не приняли повышенных мер безопасности!

Слева из мрака выступил «Зевс» Лори. Робот медленно поводил руками из стороны в сторону. Лори хотела предусмотреть любую возможную опасность и в случае чего открыть огонь немедленно. Хотя, усмехнулся Маккол, если сейчас начнется стрельба, это равносильно самоубийству. Шансы выжить у них будут минимальными. Им надо, не привлекая внимания, проникнуть внутрь и захватить хотя бы один уровень, тогда можно рассчитывать на окончательный, потребующий малой крови успех.

Позади Лори шли остальные роботы, входившие в состав штабной роты. У каждого пилота из этого подразделения было особое задание. Первый батальон в полном составе обеспечивал безопасность их работы, а третий с приданными средствами обеспечения являлся подвижным резервом, которому было предписано сдерживать наседавших со стороны города врагов. Во время перелета был организован и четвертый батальон, состоящий в основном из бронированной пехоты, перед которой ставились диверсионные задачи и, конечно, поддержка действий штабной роты.

Такое решение требовало исключительной выучки всех принимавших участие в операции бойцов, точнейшего согласования во времени, храбрости и инициативы. Самое трудное оказалось сохранить боевой дух в течение этих дней, которые Легион провел на Гесперидах, и ничем не выдать своих намерений.Пришлось решать вопросы связи, не используя радио, собирать сведения о противнике, всем своим видом выражая полную готовность выполнить любое приказание местных властей.

Лори как опытному командиру было ясно, что всего предусмотреть невозможно, тем не менее они тщательно готовились к этой операции. Вилли Шуберт снабдил руководство Легиона точнейшим тридипланом оборонного комплекса. Все здесь разложено по полочкам: общий вид, наземные сооружения, подземные ярусы. К этому можно было приложить сообщения Йошитоми, существенно уточнявшие расположения КПП, постов охраны. Все это время на Гленгарри и во время перелета шла напряженная скрытая работа и тренировки. В этом смысле легионеры подготовились, как того требовала обстановка. Ну а против самого страшного оружия врага – неизвестности – должны были помочь смелость, хорошая выучка, инициатива.

В тактике использования большегрузных десятиметровых металлических монстров решающее значение имела скрытность их перемещения. Этой задаче Карлайл придавал первостепенное значение и постоянно отрабатывал на занятиях различные приемы маскировки, введения противника в заблуждение, незаметное перемещение роботов. При этом очень важно было навалиться на врага в самый неожиданный момент, подобраться к нему и занять такую позицию, чтобы тот растерялся. Легко спрятаться в лесу или в гористой местности, а вот попробуй скрыть свои намерения в искусственной среде, особенно такой, как производственные помещения. Значит, надо создать видимость, что враг повсюду, что атакуют со всех сторон, нарушить связь у противника и его способность вовремя осмысливать ситуацию. С этой целью были задействованы особые диверсионные группы.

Конечно, надолго сохранить секретность не удастся, рано или поздно кто-то поднимет тревогу. Не все же охранники дрыхнут на постах, есть же честные служаки, которые время от времени поглядывают на экраны следящих систем. Единственная причина, почему стража до сих пор молчит, это потому, что они уверены, что Легион Серой Смерти выступает на их стороне – недаром их показывали по тридивидению в одной компании с Гаретом, когда тот объявлял о создании Свободной Звездной Республики. Вот на этом и строился план. Пока рядовые охранники свяжутся с начальником караула, а тот доложит вышестоящему начальству – глядишь, им повезет и они попытаются разбудить Гарета, чтобы прояснить обстановку, – пройдет несколько минут. Их надо использовать с наибольшей выгодой. Вероятно, замысел удался, раз охрана у ворот беспрепятственно пропустила роботы на территорию завода.

Сирены все еще молчали… Отлично, можно следовать дальше.

Истошный вибрирующий вопль раздался, когда на заводскую территорию ступили Лори и Кейтлин. Еще три робота остались снаружи. Случилось это, когда диверсионные группы проникли в огромный туннель – здесь, вероятно, сработала автоматическая охранная система. Замигали красным светом лампы, подвешенные к потолку, внешние ворота начали медленно закрываться. Вот это совсем ни к чему, трем роботам делать на территории нечего, они просто не смогут выполнить свою задачу.

Маккол немедленно шагнул к воротам, придержал левой рукой гигантскую створку, по диагонали прочерченную желтой и черной полосой, добавил мощности. Раздался душераздирающий скрип, створка на мгновение замерла и тут же поехала назад. Противоположная половина в точности повторила это движение. Еще один робот, «Охотник», которого вел Брюс Садлер, прошел на территорию. Непонятно, почему не стреляют эти, в гнездах, расположенных наверху стены? Ага, вот первый прицеливающийся луч лазера прорезал темноту на площади перед воротами, уперся в грудь пятого робота.

Огонь открыли из глубины прохода – резанули по входу из лазера малого калибра. Маккол развернулся и включил систему наведения. Перекрестье забегало по срезу туннеля, выискивая огневую точку противника, однако света не хватало, тогда майор со снижением выпустил две неуправляемые ракеты. Те, оставив дымные хвосты, скрылись в едва подсвеченном коридоре. В конце они во что-то ударили. Две вспышки на мгновение осветили мрачную полость. Ударная волна вырвалась наружу, шибанула «Горца» – тот даже покачнулся. Следом долетел грохот разрывов и уже потом отчаянные вопли.

«Отлично, – похвалила Лори. – Теперь вперед. Быстрее!..»

Маккол продолжал вести команду. Туннель был не очень широкий – что-то около десяти метров, так что ни разогнаться, ни построить боевой порядок было нельзя. Тем не менее роботы во все большем количестве заполняли проход и устремлялись в глубь горы, где помещались производственные помещения. В сотне метров от входа майор обнаружил разрушенное КПП – шлагбаум был отброшен к стене, будка разбита, и три обгорелых тела валялись на бетонном полу. К чьим войскам они относились, разобрать было невозможно. С точки зрения пехотинцев, ничего нет хуже, чем попасть в переделку, в которой участвуют боевые роботы.

Неожиданно сигнал тревоги стих. Все равно теперь следовало исходить из того, что об их вторжении уже известно, и подвижные отряды охраны завода могут в любую минуту перекрыть им движение.

Миновав разбитое КПП, Маккол добрался до того места, где туннель разветвлялся на три прохода. Майор свернул налево и направился в сторону семьдесят третьего ангара. Согласно схеме и по сведениям Йошитоми, там располагался испытательный центр, где испытывались сходившие с главного конвейера роботы. Скоро перед ним возникла глухая переборка. Откуда-то сбоку его «Горца» обстреляли из стрелкового оружия, с другой стороны в борт ударила маленькая, запущенная с плеча ракета. Маккол, развернув корпус, сначала ответил на ракетный залп очередью из скорострельной пушки, потом принялся взрезать дверь с помощью лазера средней мощности. С переборкой он возился недолго – массивная стальная плита рухнула в противоположную сторону. Там открылся обширный, слабо освещенный зал, противоположная стена которого едва просматривалась в тусклом свете ночных светильников. В этот момент еще одна ракета ударила в корпус «Горца», вырвав из броневой плиты изрядный кусок металла. На этот раз удар был более мощным – этот, безусловно, выпущен боевой машиной.

«Что, черт тебя побери, застрял? – наушниках раздался взволнованный голос Лори. – Двигай дальше».

Маккол не раздумывая выполнил приказ и, шагнув в открывшееся помещение, обвел стены, пол и потолок осветительным лазерным лучом. Монтажная площадка располагалась метрах в пятидесяти от входа – посредине огромного зала – и была завешена паутиной кабелей, закрыта прочим вспомогательным оборудованием. Потолок был так высок, что голова «Горца» далеко не доставала рельсов, проложенных для передвижения мостового крана. На небольшом возвышении в середине зала, где лежала густая тень от фермы, на которой был устроен подъемник, неожиданно задвигалось что-то исполинское, грозное.

Лори, введя своего «Зевса» в производственное помещение, сразу дала залп из лазерных орудий. В пульсирующем зеленом свете Маккол различил за завесью кабелей и проводов грудь и голову боевого робота, нижняя его часть была скрыта за установленным в зале оборудованием. Майор сразу узнал пятидесятитонный «Требашет». Маккол тут же повел в его сторону рукой, поймал смутно различимый силуэт в перекрестье и, когда в центре запульсировало алое колечко, нажал на спуск протонно-ионного излучателя – ПИИ. Между собой пилоты называли это оружие «протонной пушкой» или «карабином Гаусса» – где как… ПИИ был наведен точно в голову «Требашета», и все-таки последовавший выплеск потока элементарных частиц высоких энергий – голубоватый плазменный шар – ударил в правое плечо вражеского робота. На своем пути энергетический сгусток прорезал все попавшиеся ему на пути фермы и балки. Заряд угодил как раз туда, где у «Требашета» помещалась пусковая установка для запуска РДД. Раздался звучный треск, затем грохот, в месте попадания металл потек по корпусу.

«Требашет» покачнулся, даже как-то непонятно завозился на месте, затем неуверенно шагнул назад, пытаясь укрыться в переплетении балок и ферм. Верхняя часть его корпуса с визгом повернулась в сторону «Горца», и в следующее мгновение Маккола ослепила двойная вспышка лазерных орудий. Компьютер тут же затемнил прозрачный щиток шлема, однако это было ни к чему – тренированный и опытный пилот, каким, вне всякого сомнения, являлся майор, ни на секунду не терял врага из виду. Враг пытается достать его с помощью лазеров среднего калибра? Отлично… Это самое неудачное решение, так как в таком хаосе луч будет резать все что угодно, только не броню боевой машины.

В этот момент Лори, осмотрительно выбрав позицию, принялась поливать «Требашета» из автоматической пушки, изготовленной, кстати, на этом самом заводе. Эта мысль на мгновение потешила ее. Дав очередь, полковник Калмар, не теряя времени, сменила позицию. Всякий опытный водитель всегда заранее рассчитывает траекторию своего движения – обычно это происходит интуитивно, но в любом случае, прежде чем открыть огонь, Лори всегда учитывала возможность отступления, где можно было бы надежно укрыться. Вслед за артиллерийскими снарядами Маккол добавил еще один залп из протонной пушки.

Теперь в производственном помещении начался настоящий ад. Вспышки пламени, грохот рушащихся конструкций, визг рикошетирующих снарядов, наконец, свистящее, протяжно подвывающее шипение протонных выстрелов… Этот шум битвы был бы характерен и терпим где-нибудь в полевых условиях: в лесу, в горах, на равнине, но в тесноте каменного мешка, среди многочисленных гигантских конструкций напоминал схватку обезумевших, рожденных извращенным разумом чудовищ.

Пятидесятитонному «Требашету» невозможно устоять против девяноста тонн «Горца» и восьмидесяти «Зевса». Дело даже не в слабости вооружения, а в том, что на ограниченном пространстве, не имея возможности маневрировать, «Требашет» неизбежно подвергался мощному огневому воздействию. Здесь решающее слово оставалось за броневой защитой, а в этом «Горец» и «Зевс», конечно, имели решающее преимущество. Пилот «Требашета» просто не успевал выбирать позицию, где мог бы укрыться от залпов противостоящих ему роботов.

Три ужасных взрыва один за другим потрясли корпус «Требашета». Все три прогремели на его правом плече. Броня здесь оказалась окончательно сорванной, густой сноп искр ударил из внутренних полостей боевой машины. По-видимому, в проводке произошло короткое замыкание. Следом еще один заряд из протонной пушки обрушился на поврежденное место. Вот когда громыхнуло так, что у Маккола на мгновение заложило уши. Броневые плиты посыпались с корпуса «Требашета», его правая верхняя конечность неестественно изогнулась, затем неожиданно произвольно вскинулась и с размаху ударила в каменную стену.

Лори между тем продолжала аккуратно, с помощью артиллерийских снарядов вспарывать внутренности вражеского робота. Зал наполнил визг рикошетирующих снарядов, изрядное их количество обстреляло мостовой кран, пустую будку крановщика. Теперь со стен и потолка тоже сыпались обломки, и большей частью на погибающего «Требашета».

В распахнутые двери вступали все новые и новые роботы Легиона. У «Требашета» не было никаких шансов. В отчаянии он начал отступать, стараясь прикрыться оборудованием, установленным вдоль сборочного конвейера. На нем и рядом, на монтажных столах, грудами лежали броневые плиты, на подвижных тележках высились два наполовину одетых в броню корпуса. Маккол решил, что это будущие «Найтскай». Как только вражеский робот начал отступать, он и Лори немедленно двинулись вслед за ним, шли по обе стороны конвейера. В цехе неожиданно погас свет, однако яркие вспышки лазерных лучей вполне разгоняли мрак, так что пилоты могли даже издали видеть друг друга.

Разгоревшийся бой сопровождался разрушением целых секций производственного оборудования, с потолка сыпались кабельросты, свисали и рвались провода, пришли в движение самодвижущиеся тележки, местами происходило замыкание, и из распределительных щитов сыпались искры. Искрило и на испытательных стендах, то и дело взрывались кислородные баллоны, и кое-где уже начало заниматься пламя. Завыли сирены противопожарной тревоги. Спасавшиеся охранники стремглав бросились к противоположному выходу из цеха.

В этот момент взорвался запас РДД, сконцентрированный в левой стороне торса вражеского робота. Снаряды начали разлетаться по всему помещению. Зрелище было жуткое. Один из них угодил в катки мостового крана, и тот, набирая скорость, двинулся в сторону Маккола. Проехал немного – передний бегун угодил на развороченную направляющую, и огромная ферма с подвешенным крюком рухнула на пол. Корпус «Требашета» вдруг начал проплавляться сразу в нескольких местах, следом громыхнуло так, что с потолка посыпались оставшиеся куски кабелей, воздуховоды и связки труб.

Маккол успел опустить голову «Горца», и равномерная шрапнель металлических осколков ударила в броневые плиты, прикрывавшие рубку сверху. Помедли он секунду, и его стеклянный фонарь разнесло бы вдребезги. Возвышавшаяся неподалеку ферма, на которой был установлен подъемник, слегка покачнулась, потом с грохотом рухнула вниз. Густые клубы дыма начали затягивать помещение, резко ухудшилась видимость. В той мути отчетливо просматривался ярчайший костер, полыхавший во внутренностях погибшего робота. Лори приказала пустить вперед пехоту – диверсионным группам было более сподручно ориентироваться в этом хаосе. Скоро командир одного из копий доложил, что горстка охранников обстреляла их из стрелкового оружия и ручных лазеров. Он навел Лори на цель, и командир Легиона повела в ту сторону сияющим жгутом лазера крупного калибра. Все, кто толпился возле ее машины, сразу съежились, прикрыли лица руками, кое-кто вскрикнул от жара. Сквозь броню в рубку доносился ужасный шум, стоявший в цехе. Каково же было пехоте действовать в этом аду! Маккол вспомнил истории о людях, принявших смерть на церковных колокольнях. Когда большие колокола начинают звонить, нельзя оставаться рядом с ними. То, что творилось в производственном помещении, было еще ужаснее.

Он включил бортовые огни, установленные на корпусе «Горца», – пусть товарищи хотя бы издали увидят его, затем осторожно двинул вперед машину, тщательно выбирая место, куда можно было поставить ноги. Не дай бог задавить кого-либо из своих!.. Ему надо было каким-то образом преодолеть упавшую ферму с подъемником. Боеприпасы решил не тратить – еще пригодятся, сражение только начинается. Пришлось вручную растащить несколько крупных обломков. Освободив проход, направился к дальнему выходу из цеха. Несколько охранников в форме полка Железноруких появились перед «Горцем», подняли руки вверх. Майор, указывая верхними конечностями, согнал их в плотную толпу и указал на более-менее свободное место, где их обезоружили подоспевшие десантники.

В этот момент Лори запросила на тактической частоте:

– Все здесь? Разведывательное копье?

– Так точно, полковник, – доложил Карлучи, командир разведывательного копья. – Все здесь. Проход забаррикадирован.

– Чем там другие роты занимаются? – поинтересовалась Кейтлин.

Ее голос прозвучал как-то глухо, издалека и прерывался многочисленными помехами. Подчиненная ей команда осталась на развилке, чтобы держать под контролем все боковые проходы. Если судить по плану, то именно эти два туннеля являлись транспортными артериями, по которым происходило материально-техническое снабжение предприятий, расположенных на нижних уровнях. Кейтлин сама не смогла бы связаться с командирским копьем. С этой целью в состав диверсионных групп входили особые штабные взводы, задачей которых являлось обеспечение надежной связи между всеми участниками операции.

– Действуют по плану, – ответила Лори.

Маккол нажал на клавишу, и на центральном дисплее появилась трехмерная схема подземных уровней оборонного комплекса. На ней было четко видно, что вторая рота тоже успешно проникла на территорию предприятия. Роботы, согласно расчету времени, представленному в правом нижнем углу, опаздывали на пять минут. Это была вполне допустимая задержка. А вот с третьей ротой первого батальона творилось что-то непонятное – ее машины еще вели бой на подходе к воротам.

– Полковник, – обратился он к Лори Калмар, – непорядок с третьей ротой. Что-то они застопорились. Я отправляюсь им на подмогу, посмотрю что и как.

Красная пунктирная линия запульсировала на плане – это бортовой компьютер тут же вычертил оптимальный курс по многочисленным подземным переходам.

– Принято, согласна, – ответила Лори. – Деврис, Карвер, Йоргенсен, отправляйтесь с ним.

Четыре боевых робота – «Горец» Маккола, «Центурион», «Дервиш» и «Охотник» – поспешили назад и через охраняемый проход выбрались в центральную галерею. Здесь они, держась пульсирующего указателя, спешным шагом отправились на помощь третьей роте.

На этой территории уже полными хозяевами были легионеры. Повсюду двигались колонны пехоты и транспортеры на воздушной подушке и на гусеничном ходу. У всех дверей, проходов и особо важных пунктов были выставлены часовые, поддерживающие постоянную связь с центральным оперативным постом. На перекрестках, готовые к нападению с любого возможного направления, стояли боевые роботы. Маккол не мог отыскать какого-нибудь существенного изъяна в организации обороны – вот что значит настоящая учеба и желание свести счеты с Гаретом. Майор по долгу службы прослушал эфир на всех условленных тактических частотах – нигде нет посторонних разговоров, информация передается в кодированном виде, в полной мере используются позывные. Сердце у него возрадовалось, однако он тут же решительно осадил себя – все еще впереди. Враг еще очень силен и скоро опомнится. Нельзя ослаблять усилий. Третья рота задерживалась. Это был плохой знак.

Другое обстоятельство внесло трепет в душу. Разрушения были поистине впечатляющими – металлические плиты, выстилавшие стены и потолок, местами были свернуты в трубки…

Смысл операции заключался в том, чтобы захватить завод, а не разрушить его. Именно он, майор Маккол, отвечал за это, но что он мог поделать? В общем, Вооруженные силы Лиранского Содружества вполне могли произвести высадку на Геспериды II и начать штурм оборонного комплекса, но в этом случае завод был бы окончательно разрушен. Маккол предложил план захвата производственных площадей изнутри, что позволило бы сохранить его в целости и сохранности. С этой целью атакующие роботы должны были нанести точечные удары и тем самым быстро сломить сопротивление врага. Конечно, без стрельбы нельзя было обойтись и при этом варианте, но Маккол заверил Таркард, что потери материальной части будут минимальны. Что-то не получалось! Чего стоит разгром сборочного цеха и экспериментального испытательного участка…

Идея была очень красива. Первый батальон через трое ворот тремя колоннами должен был без особого шума ворваться на территорию основного машиностроительного предприятия, где производилась сборка роботов. Одна рота на каждые ворота. Третий батальон должен был находиться в стратегическом резерве и организовать оборону так, чтобы Гарет не смог подбрасывать подкрепления осажденному полку Железноруких. Таким образом, само сражение выносилось за пределы заводской территории.

Гарет обязан был атаковать – потеря завода ставила крест на всех его планах. В случае успешно проведенной начальной стадии операции Легион получал стратегическое преимущество. Гарету придется атаковать его со стороны чистого, по существу, поля, в то время как роботы наемников могут укрыться за оборонительными сооружениями периметра. Хуже всего, что Гарет не мог развернуть свои войска на широком фронте. Подходы к воротам были узкими и перекрывались артиллерийским огнем. Вот почему задержка с продвижением третьей роты грозила самыми серьезными последствиями.

Особая надежда была на Грейсона Карлайла, отправившегося якобы подавить бунт на одном из космических челноков. Это была тщательно спланированная акция по доставке подкреплений, когда противник менее всего ждет этого. Угроза окружения должна была заставить фельдмаршала сдаться. На этом короткая история Свободной Звездной Республики была бы закончена.

Но прежде всего им необходимо захватить территорию, ввести на производственные площади весь батальон, только тогда можно организовать надежную оборону. Замысел плана строился на том, что подразделения Гарета, засевшие в бастионах, на укрепленных артиллерийских позициях в долговременных огневых точках, а также части противовоздушной обороны полка – как они там себя называют? Железнорукие, так, что ли, – никак не ожидают атаки со стороны завода. Из подземных галерей и туннелей… Судя по предоставленному Шубертом плану, в тех местах, где осуществляется подвоз боеприпасов и снаряжения, а также смена гарнизонов укреплений, охрана слаба, а проходы широкие – как раз для боевых роботов. В этом смысле положение осажденных было отчаянное. Им было что противопоставить внешней угрозе, но изнутри они были практически бессильны перед мощью боевых машин.

Что бы они делали без подробного плана оборонного комплекса. Запутаться в этом лабиринте ничего не стоило. Компьютерный гид не знал сомнений, пульсирующая линия уверенно вела отряд по направлению к третьим воротам. Дважды Маккол разгонял маленькие группки невооруженных людей – наверное, рабочих. Однажды кто-то пальнул в них управляемым снарядом из наплечной пусковой установки. Это были комариные укусы, хотя нападение заставило Маккола задуматься над тем, как обеспечить охрану многочисленных мелких проходов, ведущих на территорию завода.

Ворот, через которые сюда могли попасть боевые роботы, было трое, но кроме них – еще куча всяких других дверей. Гарет вполне мог воспользоваться ими. Он уже совсем было собрался связаться с Лори и обговорить этот момент, как неожиданно последний штрих, указывающий на поворот, ярко запульсировал. Это был конец пути. Маккол на полном ходу свернул вправо, выскочил на свободное пространство и увидел четыре вражеских робота, которые, прикрывшись лежащей наклонно гигантской металлической плитой, вели огонь по наступающим машинам третьей роты. Это же створки входных ворот!.. Выходит, их сорвали с помощью взрыва. Это входило в задуманный план – если диверсионным группам не удастся тихо проникнуть в туннель, раздвижные металлические двери придется взорвать. Так и получилось – взорвать-то взорвали, только они легли таким образом,

что четыре вражеских робота, подоспевших к внешнему КПП, могли сколько угодно сдерживать наседавших легионеров. Даже пехота не могла проникнуть за эту баррикаду.

«Что ж, – внезапно озлобился майор, – теперь самое время проверить, реален ли наш план. Эти Железнорукие даже не удосужились прикрыться с тыла. Хотя бы посты выставили… „Ему хватило десятка секунд, чтобы влепить ближайшему роботу полновесный протонный заряд. Увесистый сгусток плазмы вонзился в спину „Защитнику“, прилип на мгновение и, угасая, отпал. В месте попадания обнаружилось обширное овальное отверстие, и все равно „Защитник“ успел повернуться, но в следующее мгновение Кейтлин всадила в него длинную очередь. Тут и подоспевший Карвер на «Дервише“ добавил во врага залп неуправляемых ракет.

Из-за спины «Защитника» вышел «Наемный убийца» и выстрелил в «Горца». Это была совершенно новая машина, еще даже не покрашенная, без эмблем. Правая рука этого робота оканчивалась массивным лезвием и напоминала секиру. «Наемный убийца» старался выбраться из-за подбитого и начинавшего дымить «Защитника». Майор догадался, что он стремится навязать ему ближний бой. Возможно, на этой машине ограниченный боезапас?

– Йе, – усмехнулся Макколл, – ну, иди сюда, иди, безмозглый идиот!

Он перевел дуло протонной пушки на новую мишень, затем, когда запульсировало алое колечко, нажал на спуск, потом еще раз и еще. К его удивлению, все три сгустка без всяких заметных усилий пробили корпус «Наемного убийцы» и ударили в следующего робота. В корпусе же этого металлического громилы, вооруженного секирой, появились три сквозных отверстия размером с человеческую голову. Он по-прежнему не спеша подбирался к «Горцу». Майор тщательно прицелился и дал залп из всех видов оружия: шесть неуправляемых ракетных снарядов, двенадцать управляемых, лазерный луч из орудия, установленного в груди «Горца»… Что, достаточно? На мгновение вражеский робот охватило вспышками пламени. По коридору прокатился громовой раскат. Противник замер на полшаге, затем пошатнулся. Пилот успел даже вскинуть руку с секирой к потолку – лезвие высекло из потолочной обшивки множество искр, но в следующую секунду машину повело назад, и она с ужасным грохотом опрокинулась на спину. Тут же из обширных проломов в корпусе повалил дым.

Карвер на своем «Дервише» тем временем продолжал осыпать «Защитника» и вышедшего из-за его спины «Урбанмека» градом неуправляемых снарядов. «Урбанмек» представлял собой совсем не похожую на человеческую фигуру конструкцию. Малого роста, вытянутый в ширину, он был приспособлен для боев в черте города. Оба вражеских робота уже были покрыты многочисленными ранами – «Защитник» вообще находился при последнем издыхании. Последним защитником баррикады оказалась «Цикада», сорокатонный разведывательный робот CDA-2A, который славился своей скоростью и был незаменим на ровной и слегка всхолмленной местности. Здесь, в туннеле, у него не было никаких шансов против четырех роботов. К тому же он уже был поврежден огнем с внешней стороны. По нему ударила Кейтлин. После первого же залпа неуправляемых ракетных снарядов он опрокинулся на спину и бессильно принялся царапать воздух когтистыми лапами.

Однако «Защитник» и «Урбанмек» не собирались сдаваться. Оба робота, прикрываясь дымом, старались занять выгодные позиции для стрельбы. В это время ошеломляющей силы взрыв раскидал их в разные стороны. Стоявшая под углом металлическая створка треснула и развалилась. В проеме появился «Охотник» капитана Дениса, командира третьей роты. Этот робот был новейшей конструкции, вооруженный счетверенной автоматической пушкой – по два ствола в каждой руке. Робот, громыхая и разбрасывая ногами обломки, вошел в туннель, броня на груди после попаданий снарядов была испещрена кавернами. Первым делом он приблизился к «Защитнику» и принялся долбить его кулаком правой руки. Двух ударов хватило, чтобы смять корпус. Потом он принялся за «Урбанмека» – тот сразу загорелся, а лежавший на спине «Наемный убийца» поднял лапы, сигнализируя, что сдается.

– Добро пожаловать на «Дефианс Индастриз», капитан, – сказал в микрофон Маккол.

– Простите за задержку, майор, – ответил по радиану связи капитан третьей роты. – Какая-то сволочь обнаружила нас на подходе и подняла тревогу.

– Ладно, собирайте своих ребят и следуйте за мной. Действуйте по утвержденному плану. Обратите внимание на многочисленные входные двери, поставьте возле них караулы. Всех впускать, никого не выпускать. На огонь немедленно отвечать огнем.

– Так точно! Сдается мне, что здесь будет чертовски горячо, майор. Только успевай поворачиваться…

– В твоих словах, парень, есть резон, но я надеюсь, ты не отчаиваешься?

– Что вы, майор, самое интересное только начинается.

– Прекрасно.

Маккол повернул машину и отвел ее в глубину темного коридора. Машины третьей роты цепочкой входили в туннель, по бокам продвигались одетые в броню пехотинцы.

Теперь все зависит от того, как скоро Гарет сумеет организовать штурм завода и насколько хватит сил у Легиона.

«Действительно, – усмехнулся майор Маккол, – самое интересное только начинается».

XXI

Борт космического челнока «Европа»

(курс на стартовую точку надира)

Система Геспериды II, Ранешир

Лиранское Содружество

1245 часов (время местное)

21 декабря 3057 года

Боже мой, наконец-то ускорение закончилось. Грейсон Карлайл помотал головой и не ощутил тяжести – тело было легкое-легкое, словно пушинка. Поморгал – даже это движение теперь казалось неслыханным удовольствием. Не то что несколько часов назад. Каждое моргание было сродни пытке. Как, впрочем, и обыкновенные вдох и выдох. Восемь дней быть привязанным к этому креслу! Постоянно ощущать вес пяти человек примерно такой же комплекции, как он сам, уложенных на него, стискивающих члены, ребра, веки. Язык во рту казался сродни металлической болванке. Пять здоровенных мужиков на него одного, такого худенького и слабенького, – это слишком!

Правда, за эти восемь дней изредка случались короткие перерывы. Иначе было просто невозможно одолеть повышенную силу тяжести – для приема пищи, например. В условиях пяти «джи» всякие отправления человеческого организма были небезопасны. Попить нормально и то было невозможно. Молодой человек, прикинул Грейсон, может, в конце концов, справиться с этим. Может привыкнуть, но если, не дай бог, он свалится откуда-нибудь, то перелом обеспечен. Хорошо, если отделается только сломанной конечностью или ребрами. А если повредит позвоночник? Для сорокашестилетнего мужчины подобное путешествие смерти подобно – сразу обостряется всякая хворь, в организме начинает происходить черт знает что. Даже 1, 34 «же» на Гесперидах он переносил с трудом – хотя пытался этаким бодрячком ходить в туалет или есть что-либо твердое. Жареный бифштекс, например. Здесь же, на «Европе», все это приходилось проделывать в редкие минуты отдыха, а питаться одной манной кашей и соками.

Скоро кое-как освоился – занялся аутотренингом. Хотя кого здесь надо убеждать? Подобное ускорение – необходимость, а не блажь. Он и бороду не брил, теперь вон какая лопата выросла. Грейсон помассировал кожу вокруг глаз. Нос заложен, отек, в конечностях покалывает от застоя крови, внутренности ноют.

Наконец и Дюпре ожил, принялся безуспешно нащупывать пряжки пристегивающих ремней.

– Никак не ожидал… – едва шевеля языком, выговорил он. Неожиданно его лицо скривилось от боли, он громко застонал, замер, больше не пытался ни говорить, ни вертеть головой.

Грейсон, скрывая улыбку, отвернулся. Между тем Дюпре начало рвать. Вот субчик! На двадцать лет моложе, а не может держать себя в руках. Он едва выдержал это путешествие. Если сначала пытался сохранять важную мину – мол, я тебя, Карлайл, насквозь вижу, – то уже через пару дней совсем обессилел. Ныть, правда, не ныл, но стонал мастерски. Понятно, он все больше по терроризму, по всяким пакостям специализировался, настоящего космического марша не нюхал. Что ж, его слабость сейчас на руку, пусть отлеживается.

Полковник ловко расстегнул пряжки ремней, скинул сбрую и легко всплыл под потолок.

Раздался стук, и в каюту заглянул сержант из корабельной команды.

– В помощи не нуждаетесь, полковник? – спросил он и, пользуясь натянутыми тросами, ловко вплыл в достаточно просторное помещение. Он тоже был небрит, лицо у него затекло, а нос стал сизым, словно парню крепко досталось в кулачной драке. Черные глаза тем не менее смотрели весело.

Грейсон тоже не удержался от улыбки.

– Мне – нет, – ответил он, потом кивнул в сторону Дюпре, – а вот майору худо.

– Придется дать ему что-нибудь, чтобы очистить желудок. – В этот момент сержант увидел густую блевотину и сморщился. – Чудовище! Что ты здесь натворил?..

– Я бы не стал осуждать его после восьми дней с почти постоянным пятикратным ускорением.

Полет действительно оказался зверски изматывающим. Грейсон такое состояние сравнивал с ощущениями, которые мог бы испытать, попади он в лапы боевого робота и тот попытался бы скатать из него снежок. За все эти дни он так ни разу и не выспался. Сон спускался изредка, к тому же тащил за собой кошмары… Каждое утро он ощущал себя вконец разбитым. Пришлось воспользоваться снотворным, но это тоже было не в радость. Спал урывками, часто просыпался, хотя кошмары больше не мучили. В ушах стоял нескончаемый звон, пульс скакал, как у инфарктника. Все члены экипажа, которым часто приходилось бывать в таких переделках – мало ли какая блажь придет начальству в голову! – заранее запасались необходимыми лекарственными препаратами. Дозировку они определяли опытным путем – прежде всего снижали давление, затем использовали сердечные стимуляторы, старались в любом случае работать физически, чтобы помочь сердцу гонять кровь, однако все эти меры не могли полностью снять тяжесть больших перегрузок.

Они помогали и Грейсону, а вот Дюпре – ни-ни! Возможно, поэтому он чувствовал себя получше майора. Единственной частью тела, которая не причиняла Карлайлу ни малейшего беспокойства, была его искусственная рука.

– Я собираюсь на главную палубу, майор, – обратился он к Дюпре. – Пойдемте со мной.

Дюпре глянул на него с тоской, страхом и ненавистью. Полковнику на мгновение стало жаль этого подобного скорпиону человека, который на собственной шкуре испытал то, что довелось пережить Карлайлу во время лечения. Но только на мгновение!.. Следом пришло холодное удовлетворение. Глаза у Дюпре стали похожи на две бездонные черные дыры – он вмиг все понял, но даже предчувствие скорой гибели не смогло поднять его с противоперегрузочного кресла. Капли рвоты застыли на губах и щеке, он открыл было рот, чтобы выговорить хоть что-нибудь, но ничего, ни единого звука не вырвалось оттуда.

– Нет? – участливо поинтересовался Грейсон. – Вам, конечно, не следовало бы оставлять меня одного, но ничего не поделаешь. Сержант, а ну-ка, позаботьтесь о нем.

– С превеликим удовольствием, полковник.

– Как насчет его людей?

– Из службы безопасности? Врач приводит их в чувство.

Грейсон изогнулся, пытаясь почесать спину, потом, не справившись, прислонился к краю подлокотника и с чувством, покряхтывая, подвигал затекшими местами.

– Вот теперь хорошо, вот теперь ладушки, – почти пропел он. – Очень полегчало. Но, – строго добавил он, – я не думаю, что врачу стоит торопиться. Пусть эти ребята как следует отлежатся, окончательно придут в себя.

– Это точно, полковник. В таких делах спешить никак нельзя. Помню, в первый раз я целый месяц приходил в себя.

– К несчастью, у нас нет месяца, Рей. Времени у нас в обрез.

Грубее не было спектакля, который они разыграли перед Дюпре, однако Грейсон все еще помнил взгляд майора. Опытному разведчику не надо долго объяснять. Дюпре все понял – и сдался. По крайней мере, сейчас, на этот раз. Вот и надо сделать все возможное, чтобы другого раза у него не было. Сначала врач, находящийся на борту челнока, дал Дюпре и пятнадцати сопровождавшим его охранникам то самое лекарство, которое употребляли члены экипажа «Европы». На всякий случай – вдруг люди из службы безопасности решат проверить, чем пичкают их наемники. Когда ускорение всей мощью навалилось на них и затуманило мозги, медичка начала вкалывать им обыкновенную воду. Пять дней сторонникам Гарета удавалось кое-как поддерживать форму, потом бессонница и неодолимая тяжесть окончательно свалили их.

Удивительно, как только им всем удалось выдержать этот перелет? Обычно в таких случаях команды недосчитывались нескольких своих членов.

Перебирая руками поддерживающий трос, Грейсон поспешил в центр управления кораблем. Лейтенант Шарлен Генри уже была на месте, рядом – второй пилот. Инженер, техник-связист, штурман – все тоже успели занять свои кресла. Собственно, сам центр управления представлял собой достаточно обширное помещение – там находилось множество приборов, дисплеев, несколько обширных клавиатур и иных пультов управления. Однако мостик – пространство, где располагалась дежурная смена, – был невелик и стиснут тремя прозрачными переборками. Лишнего уголка здесь не было.

– Позвольте войти, капитан? – спросил Карлайл, зависнув в проеме, ведущем в тесный отсек. Шарлей работала на полковника. Он был намного выше ее по званию, но, согласно древней и неуклонно соблюдаемой традиции, капитан на борту бог и полновластный властелин, а мостик – его sancta sanctorum, поэтому никто без разрешения не мог войти сюда, особенно во время полета.

– По-черт-вас-побери-жалуйста… – с трудом выговорила Шарлей, повернувшись с креслом в сторону полковника. На нее тоже без улыбки не взглянешь, словно ей крепко досталось от любимого. По всему лицу кровоподтеки, однако голосок, как всегда, свеж и приятен. Странно, почему все-таки женщины куда лучше мужчин переносят полеты с повышенной силой тяжести?

– Что мы имеем на сегодняшний день? – спросил Карлайл.

– Похоже на какой-то расширенный съезд. Знаете, полковник, мне кажется, что новоявленная Звездная Республика первым делом решила заняться коллекционированием звездолетов. Я никогда в жизни не видела столько звездных прыгунов сразу. Их в стартовой точке орда!..

Тремя днями раньше они получили с Гесперид видео, в котором было официально заявлено о создании Свободной Звездной Республики. В то время «Европа» шла полным ходом, и Грейсон не имел возможности каким-либо иным способом отреагировать на происходящее, как только криво усмехнуться. При этом он все-таки осознал, что полученное известие вынуждает его в следующий перерыв обязательно заняться анализом заявления о независимости. Оно требовало детального изучения. Этим он в первую очередь и занялся. Просмотрев ролик, Грейсон почувствовал, что он чего-то недопонимает. Крутанул еще раз – вот группа репортеров, вот Гарет, рядом новый робот, вот и таинственный Даниель Бруэр… Мальчишка!.. Сам не понимает, в какую грязь вляпался. А это кто? Камера несколько раз мимоходом показала лица Лори, Дэвиса и Джона Фрая, державшихся на задах группы официальных представителей вновь образованной республики.

Что они делают на пресс-конференции? Неужели Гарету удалось каким-то образом склонить их к сотрудничеству?

В первое мгновение он не мог справиться с внезапно прихлынувшим раздражением, однако быстро сумел взять себя в руки. Разве можно сомневаться в Лори и самых близких друзьях? Мало ли какую уловку придумал Гарет, чтобы заманить их на этот спектакль. В качестве статистов они были очень хороши. Лучше не придумаешь! Смотрите, перед вами наглядный пример, как поступают люди, обиженные Катрин Штайнер. Следуйте их примеру!.. Неплохо задумано… Однако это всего лишь антураж, а в чем сердцевина плана? Понятно, что Гарет теперь на всех парах устремился к цели. Для него очень важен выигрыш во времени. Если он будет хотя бы на шажок опережать власти Лирсода, он победит. Значит, Грейсону кровь из носа необходимо либо замедлить его рывок, либо опередить свихнувшегося вояку. Но в какую сторону бросаться? Захват завода – это необходимая мера, но неужели фельдмаршал не предусмотрел такую возможность? Быть того не может. Значит, у него есть ответ на эту акцию. В чем же он заключается?

Грейсон кое-как втиснулся между креслами командира и второго пилота, с интересом глянул на экран. Пять огромных звездолетов, распустив паруса, висели в точке надира – три купца и два «Инвайдера».

Все вместе паруса создавали исполинский рваный занавес, через который на расстоянии в шесть миллиардов километров Гесперан, злобно изливавший в космос потоки энергии, был виден лишь частично. Это было удивительное зрелище. Чернота раскрытых парусов была совсем под стать мрачному фону открытого пространства, разве что звездочек за искусственной завесью видно не было, но это полбеды. Каково было разглядывать на экране треть могучего светила! Словно некий исполин отрезал и унес две трети бело-голубого Гесперана, а звезда как ни в чем не бывало продолжала полыхать жутким пламенем. Присмотревшись, Карлайл различил на обращенных к носовым частям кораблей сторонах энергособирающих воротников эмблемы и условные знаки, с помощью которых можно было точно идентифицировать корабли. Во всей Внутренней сфере было не так много прыгунов, все они были зарегистрированы и внесены в специальные справочники.

Два звездных прыгуна имели характерные обозначения и являлись собственностью гражданских корабельных или торговых корпораций. Два других не имели характерных обозначений и, по-видимому, являлись свободными торговцами – то есть принадлежали частным владельцам. На пятом была различима эмблема Федеративного Содружества – сжатый кулак в виде солнца, излучающего свет. Действительно ли этот корабль находился на службе Федсода, сказать было нельзя. Вполне возможно, что он отошел к Лирсоду или просто захвачен Гаретом. Сменить эмблему на парусе было не так-то просто, энергособирающая ткань очень деликатная штука. Теперь предстояло выяснить самый главный вопрос.

– Где «Олимпус»? – спросил Грейсон.

По сведениям Йошитоми, экипаж станции составляли люди, до конца преданные Гарету, он лично отбирал офицеров и солдат. Они устроили на ней базу наблюдения за свободным пространством. Заправочная станция была вооружена до зубов, чтобы исключить возможность прибытия сюда войск, посланных для усмирения мятежников.

– Взгляните сюда, – ответила Шарлей. Она нажала клавишу, и полковник ощутил, как корпус корабля чуть вздрогнул. Капитан с помощью короткого, точно выверенного импульса придала ему центробежное ускорение. Изображение дрогнуло и поплыло, звездные прыгуны, согнанные в кучу, начали перемещаться на другую сторону экрана. Удивительные превращения происходили с Геспераном. У звезды то вырезался бок, то сминалась полярная область. На мгновение он открылся целиком, в следующую секунду его опять закрыл чей-то парус. Еще через мгновение последовал новый толчок, остановивший разворот, и на фоне других собранных кораблей появился «Олимпус» – местная звездная заправочная станция и ремонтная база.

Это было гигантское сооружение, более чем в три раза превышающее размеры одного из самых больших звездных прыгунов класса «Повелитель». Корабль подобного типа висел поблизости. Отдаленно «Олимпус» напоминал звездолет – в кормовой части у него тоже был развернут гигантский парус, однако корпус его представлял собой скопище самых разнообразных структур, едва прикрытых обтекателями. Сразу было видно, что этот монстр вряд ли когда-нибудь отважится нырнуть в гиперпространство.

Единственное, на что он был способен, – это балансировать вблизи звезды, собирать энергию, запасать ее и делиться с подплывающими прыгунами. При этом в функции заправочной станции входили профилактические и ремонтные работы. Так онаи висела на расстоянии шести миллиардов километров от южного полюса Гесперана, питалась его излучением, принимала и отправляла корабли. Гравитация в этой области составляла 0,00008 G, ускорение около восьми сотых миллиметра в секунду. С практической точки зрения это ускорение равнялось нулю.

Если вы пожелаете провести в своей кабине эксперимент и подвесите в воздухе в центре помещения какой-нибудь предмет, вам придется долго ждать, пока станет заметно, что он падает. Однако даже с таким ускорением приходилось считаться, так как за сотню, а то и две сотни лет аппарат мог разогнаться до чудовищной, около тридцати тысяч километров в секунду скорости. Вот почему этим станциям необходимы были двигатели, встроенные в корпус по очень сложной схеме, в зависимости от распределения внутренних масс.

Идея создания заправочных станций была проста. Их подвешивали в свободном пространстве в стартовых точках, где они с помощью парусов собирали энергию и запасали ее в литиево-дейтериево-ирридиевых батареях. Всякий вновь прибывший прыгун имел возможность перекачать энергию в свои емкости либо напрямую, подсоединившись к ячейкам, расположенным на станции, либо с помощью направленного электромагнитного излучения, что было менее эффективно. В этом случае процесс подзарядки занимал несколько часов вместо нескольких дней.

К несчастью, подобных систем, как «Олимпус», во Внутренней сфере осталось мало. Когда-то, во времена Звездной Лиги, их были сотни. В каждой важной звездной системе по две – в точках зенита и надира, а в большинстве менее важных или отдаленных пунктов по одной. С началом гражданских войн заправочные станции стали главными и первостепенными по своей стратегической важности целями. Потом, когда обнаружилась нехватка высокотехнологичного оборудования, начался откровенный грабеж этих сгустков человеческого гения, напичканных самыми совершенными системами, которые только могли создать ученые и инженеры Звездной Лиги. Все понимали необыкновенную важность и невосполнимость подобных станций, и все равно рейды продолжались. Сначала разграблению подвергались энергосберегающие батареи, затем принялись тащить все, что попадало под руку: самое совершенное оборудование, обеспечивающее связь, компьютеры, электронную начинку, навигационные системы. В конце концов большинство подобных станций совершенно вышли из строя.

Трагедия дичающего человечества обнаружилась через два с половиной столетия, когда в наступившую более-менее спокойную эпоху выяснилось, что нынешние поколения не в состоянии не только создать новые станции, но и отремонтировать еще сохранившиеся «Олимпусы», которые в общем-то было несложно починить. Беда, как говорится, не приходит одна. Большое количество станций, с которых были сняты тяговые двигатели, за этот срок опасно приблизились к своим светилам, и спасти их уже было невозможно.

Те станции, которые продолжали жить и работать, даже по внешнему виду отличались дряхлостью. Их командам приходилось прилагать героические усилия, чтобы поддерживать оборудование в рабочем состоянии.

Неподалеку от выпирающего углами и надстройками гигантского корпуса «Олимпуса» виднелся небольшой космический челнок. На него был нацелен нос «Европы». Это был взбунтовавшийся «Ио». Его толстоватый, напоминающий сундук корпус с зачаточными крыльями и обширным наростом на носу – там размещался центр управления – неподвижно висел, повернувшись кормой к приближавшемуся шаттлу.

Шарлей кивнула на экран:

– Удобно висит. Мы можем сразу пришвартоваться к нему. Приступать?

– Конечно, – ответил Грейсон. – Как думаешь, на «Олимпусе» нас заметили?

– О-хо-хо! Смеетесь, полковник? За прошедший день они уже несколько раз вызывали нас, по большей части посредством оптического мазера. Мы хранили радиомолчание. Притворялись, что у нас неполадки с оборудованием.

Грейсон кивнул. Второй отрезок одиссеи длиной в шесть миллиардов километров, которую пришлось совершить «Европе», космический челнок прошел на полной мощности маршевых двигателей. Только на этот раз они работали на торможение и радиосигналы или лазерный луч не могли пробиться сквозь помехи, создаваемые облаком высокотемпературной плазмы, висевшей впереди корабля. Лазерный луч мог пробиться, однако далеко не на всех челноках стояла специальная аппаратура.

– И теперь пытаются связаться?

– Теперь особенно. Вызывают постоянно. Хотите послушать?

– Давай, что они там бубнят.

– …Класса «Леопард». Немедленно отзовитесь! Если вы приблизитесь на расстояние ста километров, мы открываем огонь. Конец связи.

Грейсон потянулся, указал технику на микрофон. Тот кивнул и легонько подтолкнул его в сторону командира. Тот на лету поймал микрофон.

– Станция «Олимпус», это космический челнок «Европа». Мы приняли ваше предупреждение. Будем поддерживать связь. До встречи.

– Челнок «Европа», это «Олимпус». С какой целью прибыли? Прием.

– «Олимпус», это майор Дюпре из службы безопасности. Я нахожусь на борту «Европы». В настоящий момент являюсь представителем фельдмаршала Гарета. Задача – подавить мятеж на шаттле «Ио». Мы не собираемся приближаться к вашей станции. Прием.

В эфире наступило молчание – видно, на станции решали, как быть.

– «Европа»… что происходит на Гесперидах? Там что, начались бои? Почему нас никто не информирует, не вводит в обстановку? Мы здесь ничего не можем понять. Прием.

Грейсон весело рассмеялся в микрофон:

– Вот так дела – и вы о том же! Мы оставили планету, когда там все было тихо-мирно, а вчера до нас донеслось сообщение, что там вроде бунт. Мы сами собирались расспросить вас, что же там происходит на самом деле?

– Придет срок, и станет ясно, кто там выиграл, а кто проиграл, – ответили с «Олимпуса». В голосе прозвучала нотка фатальной обреченности и неуверенности. – Послушайте, «Европа», ввиду враждебных действий, происходящих на планете, мы обязаны задержать вас. Или, по крайней мере, сообщите нам ваши данные на секретном коде. Прием.

– Какой секретный код! – изумился Грейсон. – Я повторяю, что мы стартовали с Гесперид неделю назад, еще до того, как случилась эта неразбериха. Вылетать пришлось по срочному распоряжению фельдмаршала, ни о каком коде в тот момент и речи не было. Вы можете сами связаться со штабом и выяснить все обстоятельства. Передайте ему мое имя – Уолтер Дюпре. Или используйте мой голос для идентификации. Они могут сравнить его с данными, хранящимися в Элегии Марии. Вы тотчас получите ответ.

– Ладно, «Европа». Мы так и поступим. Все равно пока не предпринимайте никаких действий, которые не входят в ваше задание. Прием.

– Вас понял, вас понял. Согласен. Можете полюбоваться, что мы сейчас устроим этим негодяям с «Ио». Вызывайте нас сразу, как только придет ответ от фельдмаршала Гарета. Прием.

– Принято. Тоже согласны. Удачи и доброй охоты. Конец связи.

Все пять человек, находившихся на мостике, напряженно ждали, чем окончатся переговоры полковника со станцией. Карлайл положил микрофон и объявил:

– Все в порядке, ребята. Отсчет начался. У нас одиннадцать часов и пятьдесят две минуты до того момента, когда они обнаружат, что я не майор Дюпре.

– Так и зафиксируем, – спокойно сказала Шарлей. – Чтобы одолеть шесть миллиардов километров, радиоволнам потребуется триста пятьдесят шесть минут. Следует прибавить неразбериху, которая сейчас царит в штабе Гарета, то да се, плюс обратный путь… Итого – около двенадцати часов.

Грейсону ничего не оставалось, как верить, что этого будет достаточно.

XXII

Оборонный завод «Дефианс Индастриз»,

ворота № 2

Элегия Марии

Геспериды II, Ранешир

Лиранское Содружество

1305 часов (отсчетное время местное)

21 декабря 3057 года

Вражеская машина дала залп из автоматической пушки. Снаряды с грохотом ударили в испещренную отметинами попаданий скалу. Часть осколков через проем, образовавшийся после того, как одна из створок завалилась внутрь, попала в туннель, камешки звонко зашлепали по броне «Зевса». Лори тут же опустила робота на колени, спряталась за баррикадой. Стреляли снизу, несколько снарядов с воем залетели внутрь, вонзились в потолок.

Территория перед воротами и участками стены была устроена по всем правилам фортификационного искусства. Все подходы к оборонному комплексу были специально сужены. Условия местности и искусственные надолбы, а также мощные заграждения позволяли боевым машинам подходить к воротам только по одному. Подступы отлично простреливались – это было большое преимущество для обороняющихся. В таких условиях даже горстка боевых роботов могла сдерживать напор значительно превосходящих сил. Особое внимание военные инженеры уделили размещению огневых точек. Систему огня иначе как совершенной нельзя было назвать. Куда ни бросишь взгляд, везде валялись останки разбитых роботов или их части. Некоторые еще густо дымили, другие уже совсем превратились в уголья, и только несущие каркасы – своеобразные скелеты металлических гигантов – указывали места их гибели.

Они лежали группами – в том порядке, в каком шли в бой. Впереди двадцатитонная «Оса» и две быстроходные «Цикады». Это была, по-видимому, разведывательная группа или часть копья. Их послали, чтобы проверить прочность обороны у ворот. Случилось это два дня назад. Далее пятидесятипятитонный «Ночной ястреб», две пятидесятипятитонных «Росомахи», семидесятипятитонный «Мародер»… «Ночной ястреб» и одна из «Росомах» еще дымили. Это был ударный кулак, который Гарет двинул в атаку несколько часов назад. Над внешним двором повис плотный слой маслянистого, дурно пахнущего дыма. «Ястреб» лежал на спине, металлические руки его были вскинуты, словно он укорял расцвеченное гесперидское небо за преждевременную гибель. От «Мародера» не осталось ничего, кроме раздробленных ног. Удивительно, они до сих пор еще сохраняли вертикальное положение, на них были насажены остатки корпуса. Поодаль валялись остальные части. Это была хорошая острастка для наступающих из полка Железноруких.

На дворе, кроме погибших роботов, можно было также заметить разбитые транспортеры на воздушной подушке – на этих машинах мятежники шли в атаку более семи часов назад. Наверное, хотели как можно ближе доставить к воротам пехоту. Тогда как раз была ночь – смутная, с гуляющим под облаками небесным сиянием, разноцветная гесперидская ночь. В других местах перед стенами угадывались человеческие трупы – диверсионные группы пытались одолеть стену в самых рискованных местах. Со стороны нападавших это, безусловно, был жест отчаяния. Здесь Лори осадила себя: «Перестань заниматься похвальбой, не теряй бдительность. В посылке развед-групп не было никакой обреченности. Гарет реально оценивает обстановку. У него еще хватает силенок, он вполне может преподнести какой-нибудь неприятный сюрприз». Лори крепче сжала губы и принялась внимательно изучать открывавшуюся перед ней местность. Очень похоже на тир, лучшего места для обучения прицельной стрельбе трудно придумать. На дороге, словно шрам врезавшейся в тело горы, валялся перевернутый транспортный «Пегас» на гусеничном ходу, поодаль несколько разведывательных «Паккардов». По характеру повреждений можно было сказать, что «Пегасу» влепили из протонной пушки, потом его окончательно разделали с помощью лазера большой мощности, а «Паккардам» досталось от реактивных снарядов. Две машины еще горели…

Сооружениям, охранявшим внешний двор, тоже досталось. Стены местами были пробиты, верхние галереи обвалились, башни и вышки с установленными на них радарными мачтами обрушились, броневые и бетонные колпаки, где стояли орудия, в большей своей части тоже были разбиты и походили на лопнувшие перезрелые фрукты. От домика, где три дня назад сидела охрана, и следа не осталось.

Все равно Легион держался. Все еще держался… Они сражались день и ночь трое суток подряд. Потери были в пределах допустимого – пять подбитых роботов на весь батальон, двадцать семь человек убитыми и ранеными. У врага положение было много хуже. Двадцать – это только по предварительным подсчетам – боевых роботов, более десятка транспортных средств. Сколько человеческих потерь, никто сосчитать не мог. Майор Фрай вел бои в окрестностях Элегии Марии. За это время он со своим третьим батальоном отбил два решительных штурма. Фрай докладывал о всех передвижениях вражеских роботов. Недавно передал сообщение, что большое количество машин замечено в районе космопорта Морнингстар.

К величайшему сожалению, Фраю не удалось захватить сам космопорт. В этом не было его вины или вины его людей. Так уж получилось, что группа захвата назвалась на солдат, которые бдительно несли службу. Те успели поднять тревогу, и рота из полка Железноруких сумела отстоять космопорт. Что ж, Гарету повезло, а легионерам нет.

На войне как на войне, рассудила Лори. Как бы ни был хорош план, подготовлены войска, как бы удачно ни был выбран момент, всегда случаются маленькие накладки, в результате которых картина сражения никогда не бывает похожей на прогнозируемую заранее. Если по-другому, то и воевать не надо. Противники открывают друг другу карты, и тот из них, кто теоретически терпит поражение, сдается… Такое только в тридисериалах бывает…

Шквал ракет малого калибра обрушился на баррикаду и скалу – вспышки разрывов осветили двор. Их, скорее всего, выпустили из наплечных пусковых установок с расстояния не менее сотни метров. Вновь каменная дробь осыпала броню «Зевса», затем камни посыпались лавиной: вероятно, долгие обстрелы понаделали трещин в скале, и теперь было достаточно небольшого толчка, чтобы произошел обвал. Лори, прикрываясь створкой, немного отступила к одной из стен. В следующее мгновение камнепад прекратился. «Им еще немного пострелять, – решила она, – и нам не надо будет беспокоиться о защите туннеля. Они сами его завалят».

В общем, ей грех жаловаться, усмехнулась она. Они добились самого главного. В чем состоял замысел операции? В первую очередь легионерам необходимо было захватить завод и занять оборону внутри комплекса. Тем самым Гарет попадал в двусмысленное и стратегически проигрышное положение. Они этого добились – ворота, через которые враг мог ввести в дело роботы, оказались у них в руках.

Теперь все решал фактор времени – Карлайл особенно подчеркивал это обстоятельство. По правде говоря, удержать огромное предприятие силами одного батальона, даже с приданными частями, задача неразрешимая. Оборонный комплекс – это сто пятьдесят километров туннелей, галерей, проходов, лифтовых шахт и прочих коридоров и помещений, вписанных в тело горного массива на глубину до километра. Чего здесь только не было, вплоть до бараков, в которых жили завербованные рабочие. Легион выполнил главную задачу – захватил ядро предприятия, где располагались основные объекты. Здесь они встретились с тем, что большинство туннелей вполне годились для передвижения боевых роботов. При острой нехватке сил легионеры не могли перекрыть все небольшие выходы на поверхность. Значит, в недра горы вполне могут просочиться вражеские диверсионные отряды. Кроме того, Гарет имеет возможность найти новый, достаточно просторный проход, чтобы ввести свои машины в подземелье. Или прорубить его с помощью взрывов… Тогда обороняющимся легионерам придется совсем худо. Вот почему так важен был фактор времени. Ни в коем случае нельзя давать Гарету передышку, чтобы он мог прийти в себя, оглядеться. С этой целью Фрай должен был постоянно тревожить его. Теперь успех дела решала не оборона завода, а своевременное прибытие подкреплений, за которыми отправился Карлайл. Гарет сдастся только перед лицом неминуемой гибели, а этого можно добиться, только окружив его части.

Все это было ясно, но на войне историю пишут не только люди, но и случай, порой ошибки, случайности. Фарт, наконец… Свою пехоту – взводы истребителей роботов и отряды командос – полковник Калмар разместила в нескольких стратегически важных точках: на развилках, у перекрестков, вблизи складов с запчастями и оружием, которого на заводе оказалось полным-полно. В этом ей здорово помог трехмерный план и сведения, полученные от Йошитоми. Кроме того, особые команды получили задания развернуть электронные средства раннего предупреждения, чтобы обнаружить врага еще на подходах к узловым точкам. Силы у Гарета тоже были ограничены. Особые подвижные патрули следили за всеми возможными входами в подземную крепость.

За эти дни уже произошло несколько стычек на внутренней территории производственного комплекса. Каждая из них вызывала у Лори открытое раздражение – подобные столкновения приносили все больший и больший ущерб производственной инфраструктуре. Это никуда не годилось – замысел операции как раз и обосновывался необходимостью сохранения завода. Груда обломков никому не была нужна. Однако полностью избежать разрушений было невозможно.

Все силы, все свое внимание и опыт она уделяла главной задаче – не допустить проникновения боевых роботов врага внутрь подземных коммуникаций. Это была стратегическая на тот момент задача. Стоит Гарету проложить ход в подземелье, он очень быстро сможет разделить обороняющихся на отдельные группы и по очереди уничтожить их.

Конечно, добиться ее выполнения было трудно – еще строители времен Звездной Лиги предусмотрели такую опасность, – но возможно. В распоряжении Гарета находились специалисты, которые могли найти место, где можно скорейшим образом проложить проход внутрь лабиринта. С целью отвлечения сил Гарет тем не менее должен продолжать попытки штурма ворот. Лори прекрасно понимала, какая ответственность лежала на ней как на командире. Только она могла определить, когда Гарет всерьез штурмует ворота и когда он проводит отвлекающие атаки. Кто мог помочь ей в принятии решения? Карлайл постоянно твердил: если командир понимает, в чем состоит его задача, считай, он на полпути к победе. В этом деле не может быть никакой самоуспокоенности, никаких шор. Каждый совет следует выслушать, однако при этом не следует забывать, что вся ответственность лежит на тебе.

Гарет опомнился быстро – уже через два часа после захвата завода была произведена разведка боем, а наутро инженеры из полка Железноруких подвели автоматические мины ко всем воротам. Когда прогремели взрывы, сорвавшие на двух воротах створки и расчистившие проходы, вражеские машины пошли в решительную атаку.

Наемников спасла только прекрасно организованная разведка. В момент взрыва Лори успела отвести машины, и все равно легионерам с большим трудом удалось остановить их. Первое сражение продолжалось более двух часов. Только отличная выучка, некоторое психологическое преимущество, которое наемники получили в боях на Каледонии и Гленгарри, и, конечно, прекрасная оборонительная позиция помогли им выстоять. В момент боевого столкновения каждый пилот Легиона мог отойти в глубь коридора и перевести дух. Такой возможности не имели бойцы Железнорукого. Они постоянно были на виду, даже человек со стальными нервами не может долго выдержать такое напряжение. Враг откатился, и легионеры не мешкая принялись сооружать из разбитых машин противника баррикады у входов в подземелье.

С тех пор Лори потеряла счет вражеским атакам. Некоторые из них проходили беспрерывно – Гарет стремился любой ценой захватить хотя бы одни ворота.

Пока у него ничего не получалось, но чем дальше, тем быстрее приближался критический момент, когда фельдмаршал пойдет ва-банк. Еще день-два, и ему станет окончательно ясно, что если он не ворвется на территорию завода, то ему не жить. Еще неделя – и регулярные части Лирсода будут высажены на планету. Единственное спасение для него и его людей – это встретить их внутри подземного комплекса. Во-первых, там можно держать оборону, во-вторых, эта позиция дает возможность на равных вести переговоры с Катрин Штайнер. Так что выбора у Железноруких не было. «Ну и названьице себе отыскали», – усмехнулась Лори.

«Полковник! – Голос в телефонах отвлек ее от размышлений. Это был Орловский, пилот восьмидесятитонного „Победителя“, в паре с командиром охранявший ворота. – Я заметил движение. От подбитого „Матадора“ пятнадцать градусов влево. Дальность – около сотни метров».

Лори не спеша развернула корпус в указанном направлении и принялась тщательно изучать дымящиеся в той стороне останки. Теперь она тоже увидела врага. Боевой робот двигался по узкой полоске вдоль стены. Это был штурмовой «Требашет». Громоздкая машина добралась до разрушенного участка, заняла позицию, до пояса прикрывшись оползнем, затем вскинула обе руки и открыла огонь из всех трех лазерных орудий.

Лори постаралась угадать, что они придумали на этот раз. Лазерные лучи не могли попасть в скрытых за баррикадой и одной створкой двери легионеров, все равно «Требашет» методично выпускал залп за залпом. Свет слепил глаза, резал поверхность скалы – сверху потек расплавленный гранит. Задымило… В этот момент со стороны дороги другие машины, прикрываясь дымными сгустками, истекающими из чадящих машин, начали осторожно, по очереди, приближаться к воротам. Они тоже вели огонь – метили почему-то в верхнюю часть проема и в скалу над ним.

Вот в чем дело!.. Они начали огневую подготовку. Под прикрытием огня штурмовые группы пехоты бросились вперед, пытаясь спрятаться за останками разбитых машин. Лори пустила в их сторону несколько управляемых снарядов, плотное облако разрывов накрыло подбиравшихся пехотинцев. Чье-то туловище взлетело в воздух, послышались отчаянные вопли.

Когда наступавшие роботы приблизились, пехота снова бросилась в атаку. На этот раз Лори смела их очередями из автоматической пушки. За эти несколько минут «Требашет» сумел перебраться через завал и, появившись на внешнем дворе, поддержал лазерным огнем подтянувшихся с другой стороны «Урбанмека» и пару шестидесятипятитонных «Катапульт». Лори вскинула правую руку и прицелилась в ближайшую «Катапульту». Эти роботы представляли наибольшую угрозу из всей четверки. Как только запульсировало алое колечко, она открыла огонь из автоматических пушек. Убедившись в точности прицела – снаряды дружно принялись перепахивать левую сторону торса вражеского робота, – Лори произвела запуск РДД. Наводящие устройства еще не успели по-настоящему захватить цель, только несколько снарядов угодили в «Катапульту». Точно в левую сторону груди и в ноги. Более половины пущенных ракет, однако, успели зацепить инфракрасными головками следующую в нескольких десятках метров сзади вторую «Катапульту». Оба робота получили серьезные повреждения – переднего даже шатнуло назад. Пока пилот восстанавливал равновесие, Лори вновь начала обстреливать врага из автоматических пушек, изготовленных, кстати, на «Дефианс Индастриз». Заработал заряжающий барабан, дула принялись выплескивать смертоносный груз. Жуткий грохот с подвыванием наполнил туннель.

Между тем Орловский, прикрывшись створкой, всерьез взялся за легкие машины. Он работал исключительно с помощью автоматической пушки. Стрелял короткими очередями, прицельно – метил в жизненно важные узлы. С броневой защитой у «Треба» и «Урбанмека» было слабовато, поэтому каждый удачный залп пробивал броню и рвал внутренности. Однако пилот «Требашета» оказался стойким парнем. Он продолжал методично посылать лазерные лучи в устье туннеля. Теперь, оказавшись под обстрелом, он, в свою очередь, явственно различал и «Зевса» и «Победителя». Конечно, наибольшую угрозу для осаждавших ворота представлял «Зевс», поэтому он и старался нанести машине Лори как можно более серьезные повреждения.

Первым делом он, не обращая внимания на огонь Орловского, попытался поразить мощным лазерным лучом пусковые установки на «Зевсе». Ему удалось несколько раз полоснуть по корпусу «Зевса» зеленоватым, ослепительным режущим лучом. Это было что-то новенькое, смахивающее на приемы камикадзе, решила Лори. Этак они в конце концов добьются своего. Тем более что на дисплее повреждений появилось сообщение, что этот луч сорвал часть брони и проник в плоть искусственных мускулов. Несколько мгновений спустя на противопожарном экране замигало: «Пожар потушен». Лори моментально отступила назад, при этом в свою очередь нанесла лазерный удар по свихнувшемуся «Требашету». Температура в корпусе «Зевса» резко подскочила, однако она проигнорировала эту информацию и принялась вновь поливать врага из автоматического оружия.

Неожиданно открылись порты пусковых на передней «Катапульте», и в следующее мгновение шум боя перекрыл вой пущенных реактивных снарядов. Дистанция – девяносто метров… Один снаряд попал в головную часть «Зевса», два других угодили в правую руку рядом с пусковой, вмонтированной в предплечье. Последний ударил в грудь и если не нанес существенного вреда, то заставил «Зевса» отступить на шаг. Следующий залп тоже пришелся на передние броневые плиты. Этот удар сорвал около метра броневой защиты и повредил внутренние электрические цепи.

Густо заискрило на груди. На пульте управления отчаянно замигала красная сигнальная лампочка. Следом пришло сообщение, что вышла из строя установка, питающая энергией лазер среднего калибра. Сдетонировали управляемые снаряды в одной из кассет в корпусе «Зевса». Лори лихорадочно попыталась отыскать возможность восстановить боеспособность лазера, однако повреждения оказались неустранимыми. Программа ремонта не могла справиться с ними. Ничего не оставалось, как отказаться от использования этого оружия. В ее распоряжении еще оставался большой лазер, автоматическая пушка и восемь управляемых снарядов в другой кассете.

Дьявольщина!.. Сигнальная лампочка предупреждает, что и со второй установкой для запуска РДД не все в порядке! Она лихорадочно начала нажимать кнопки. Так и есть, установка вышла из строя. Что у нее осталось? Лазер большого калибра, стреляющий вперед, лазер среднего калибра, встроенный в спину, чтобы защищать заднюю полусферу, автоматическая пушка в левой руке. К сожалению, она уже истратила три кассеты боезапаса.

Нехватка боезапаса не самая страшная беда. С началом атаки, как раз с того момента, как в нее угодили боеголовки РДД, температура во внутренних частях робота все время поднималась. Она росла даже в те секунды, когда Лори прицеливалась и не вела стрельбу. Лори пробежала пальцами по клавиатуре – так и есть, попадания ракетных снарядов повредили два резервуара с охлаждающей жидкостью. Теперь охлаждение внутренних систем машины станет почти неразрешимой проблемой. Она пока могла выносить жар в кабине и стрелять. Лазер большого калибра – это серьезная острастка для каждого, кто посмеет сунуться ко входу в туннель, а вот как бороться с повышением температуры? Огонь кого угодно выгонит из рубки. Надо делать более длительные паузы и как можно скорее закончить бой. Это возможно, если она поведет предельно прицельную стрельбу.

В эти трудные для полковника Калмар минуты ее надежно прикрывал Орловский на своем «Победителе». Ему тоже досталось, однако он непрерывно вел огонь, отгоняя сумевших приблизиться роботов противника. Корпус его машины был испещрен отверстиями, наплывами расплавленной брони – залп управляемых снарядов с «Катапульты» тоже потряс его, однако на «Победителе» пока действовали все системы оружия. За это время Орловский успел разделаться с легким «Урбанмеком». Вооружение на нем включало лазер малого калибра и пулемет – все это было несравнимо с мощью «Победителя». Малый робот валялся на дворе, разделанный большим лазером на части: отдельно левая нога, отдельно правая. Корпус представлял из себя решето. Мгновением позже после гибели «Урбанмека» пришел черед «Требашета». Получив очередную порцию снарядов из автоматической пушки, робот начал крениться набок, потом его повело в сторону и он с размаху ударился о стену – здесь и рухнул. Сначала на колени, потом попытался встать, но не удержал равновесие и растянулся в полный рост лицом вниз.

Между тем левая «Катапульта», невзирая ни на что, прокладывала путь ко входу в туннель. Не обходя, ступала по останкам разбитых машин – двигалась не спеша, уверенно перебирала короткими тяжелыми нижними конечностями. Повреждения на ней были ужасные, треть брони сорвана, из-за спины вырывались струйки пара. Левая рука неестественно отогнута в сторону. «Это хорошо, – успокоила себя Лори, – по крайней мере, один из четырех лазеров крупного калибра вышел из строя». Всего на «Катапульте» было четыре больших лазера типа «Мартел» и две установки для запуска РДД. Это была серьезная машина, а в умелых руках просто грозное оружие. Обычно «Катапульты» использовались для поддержки атак штурмовых роботов. Машины исполняли роль самоходных орудийных батарей и, собранные попарно или в тройки, обрушивали на врага град управляемых ракет, сами при этом обычно избегали серьезных повреждений, так как действовали во второй линии, были надежно прикрыты броней и имели отличную ходовую часть.

– Полковник! – в телефонах раздался голос Орловского. – Что у вас? Держаться сможете?

– Со мной все в порядке. Вот машине крепко досталось, действуют только большой лазер и автоматическая пушка.

Затем Лори вызвала Маккола:

– Дэвис, ты слышал?

– Так точно, полковник. Как настроение?

– Настроение замечательное, только мне необходима смена. Две «Катапульты» против одного Орловского многовато.

– Принято. Эй, Деврис, ты готова, девочка?

Еще один залп управляемых снарядов потряс «Зевса». Правда, большинство боеголовок угодило в каменные обводы туннеля и баррикаду – видно, с наводкой у «Катапульты» не все ладно, однако пара взрывов чувствительно потрясла корпус. Один из снарядов попал в правую руку.

– Плохо дело, Дэвис. На нас прут две «Катапульты». «Центурион» Кейтлин не продержится против них и трех минут.

– Звучит так, как будто ты начинаешь терять голову, Лори.

– Не дури, Дэвис. Кто у нас на тяжелом роботе? Деникен?

– Его «Катафракт» еще чинят. Похоже, что пришло время поразмять мускулы. Держись, девочка! Я сейчас подойду!

Лори прикусила нижнюю губу. Сбывались худшие ее опасения – Гарет избрал самую разумную тактику. Он, не жалея свои машины, пытается выбить из строя ее роботов. Каждое огневое столкновение не проходит для легионеров даром, и чем дальше, тем труднее им будет удерживать позиции у ворот. Даже соотношение два с половиной к одному устраивает Гарета. В настоящее время в батальоне не осталось неповрежденных машин. В основном пострадали системы оружия, сорвана броневая защита. Ходовые части практически у всех целы. Наращивая интенсивность боев, Гарет не давал легионерам передышки, чтобы те не успели хотя бы в какой-то мере подремонтировать машины. Ребята из группы обеспечения трудятся день и ночь, и запчасти на заводе есть, нашлись и рабочие, кто согласился помогать наемникам, но вот время!.. Вся беда была в его нехватке.

«Горец» Маккола, успевший принять участие в боях, пока еще держался. Хотя что значит «пока»!.. С половины груди сорвана броня, обнажен двигатель… Как с такими дефектами вступать в бой? Что ж, сражение переходит в решающую стадию, когда приходится позабыть о смерти и биться до последней возможности.

Что в этом хорошего? Ничего…

Подобно танцорам, исполняющим медленный торжественный танец, два космических челнока типа «Леопард» кружили в пределах стартовой области надира. «Европа» развернулась спиной к «Ио» – так и начала подплывать к выпирающему из корпуса прямоугольному выступу. Когда расстояние между обоими кораблями уменьшилось до десяти метров, из подобного же выступа на корпусе «Европы» выдвинулся черный четырехугольный рукав. Оба капитана чуть поправили положение обоих челноков, и, когда туннель почти достиг корпуса «Ио», там открылось посадочное место. Туннель прижимными губами сразу попал в предназначенное ему место. Тут же заискрили, захлопали прижимные захваты, от толчка оба шаттла чуть вздрогнули. Теперь стыковочные узлы, согласно программам, начали подтягивать весь туннель, тот в свою очередь чуть сдвинул «Европу». Наконец край переходного отсека окончательно вошел в пазы. Еще раз захлопали замки, замигали сигнальные лампы. В самом туннеле загорелся свет, заработали насосы… Оба челнока состыковались на орбите.

Минутами позже Грейсон, торопливо перебирая руками, заскользил вдоль троса в переходной отсек. Пропускной люк некоторое время не открывался, хотя полковник несколько раз с размаху въехал по выступающей ручке. Округлая дверца открылась, как только сравнялось давление внутри кораблей и в переходном туннеле. Капитан «Ио» Дэвид Лонго встретил его возле распахнутого на противоположной стороне люка, отдал честь:

– Добро пожаловать на борт, полковник.

– А-а, лейтенант, – кивнул Карлайл. – Я слышал, у вас мятеж начался. Команда взбунтовалась?

Лонго довольно улыбнулся:

– Это я придумал… чтобы выманить вас с Гесперид.

– Вы, случайно, не слышали, о чем мы только что говорили со станцией?

– Так точно, слышал. Мы сразу разобрались, кто такой Дюпре.

– Отлично. Теперь я прибыл лично, чтобы положить конец всяким слухам, всяким сомнениям в том, кто на самом деле является вашим командиром.

Капитан «Ио» заглянул в люк и удивленно спросил:

– Вы что, один? Дюпре решился отпустить вас без сопровождения?..

– Так уж получилось. Дюпре сейчас лежит в лежку, но об этом… – Полковник приложил палец к губам и предостерегающе глянул на лейтенанта.

– Понятно, – кивнул тот. – Что ж, добро пожаловать на борт «Ио». Чувствуйте себя как дома.

– У вас найдется для меня оружие?

– Как положено, полковник. Вы не желаете побеседовать с ребятами? Они давно не видели вас.

Люк закрылся, сразу стало заметно теплее. Лонго рукой указал, куда двигаться, и они спешно поплыли в направлении главного палубного отсека – единственного помещения на малом челноке, где могли собраться все находящиеся на борту. Пять десятков мужчин и женщин ждали полковника. Все они стояли в строю! Это было удивительно!.. Невесомость, в которой тело неизбежно расслаблялось, была не самым лучшим условием для соблюдений уставных требований при встрече командира, но эти, на «Ио», оказались в боевой форме. Ребята не позволили себе никаких поблажек. Этот факт говорил о многом, даже Грейсон почувствовал некоторое спокойствие – если легионерам и не удастся выполнить задуманное, им не в чем будет себя упрекнуть. Рота командос ждала его, выстроившись подразделениями вдоль специально натянутых тросов, у всех свежие, бодрые лица, в глазах готовность к действию. Они ждали приказа. В этом смысле они чем-то походили на роботов, но в таком серьезном деле иначе было нельзя. Малейшая расслабленность – и все пойдет насмарку! Погибнут товарищи, не будет выполнена задача…

Участники штурмовой группы были в полном обмундировании, только шлемы держали в руках. Все в камуфляжных комбинезонах, полный комплект лат, которые изготовлены были из той же керамической многослойной брони, что и броня боевых роботов, только заметно тоньше. Латы были расписаны: пятна прямоугольной формы, на груди отрезки прямых желтоватых и коричневатых тонов, как раз под стать цвету оборудования. Также было много серого и черного. И на фоне космического пространства, и в коридорах заправочной станции они будут малозаметны.

– Добро пожаловать, сэр. – Капитан Метью Джерард, командир особой штурмовой роты Легиона Серой Смерти, отдал честь. – Рады опять видеть вас.

– Благодарю за службу! – Полковник отдал честь, затем обратил внимание на эмблему, нарисованную на рельефной броне, прикрывающей грудь капитана.

Это было что-то новенькое, такой рисунок он еще не видел. Те же обозначения на каждом плече, только небольшие, а на груди череп был увеличен до размеров головы. Каждый знак поверху был окружен красной с черной каймой надписью: «Командос Карлайла». Такое наименование носили наемники, служившие у его деда. Это было много лет назад…

В первое мгновение Грейсон слова не мог вымолвить, от волнения перехватило горло. Он отплыл к боковой стенке, там взялся за трос и как бы мельком вытер глаза. Понадеялся – может, ребята не заметят?

– Кто придумал это название? – спросил он, придав строгость голосу.

Лейтенант Крис Макгивер (его соломенного цвета волосы заметно выделялись среди темных, угрожающих тонов обмундирования) улыбнулся и бодро отрапортовал:

– Это была идея майора Маккола, сэр. Он сказал, что вам это понравится.

– Придется напомнить ему, – медленно выговорил Грейсон, – что это наименование принадлежало другому подразделению наемников, существовавшему более сорока лет назад. Вы слыхали об этом?

Более половины присутствующих в зале засмеялись, многие принялись кивать. О чем думал Маккол, когда посоветовал им взять это название? Это была уже далекая история. Какой смысл вспоминать о приключениях, в которых участвовал дед и его товарищи? Черт бы его побрал, почти никого из этих ребят тогда еще и на свете не было.

– Тогда ладно, – продолжил Карлайл. – Если вы, ребята, отважились присвоить себе славное имя бойцов прежних лет, вам придется делом доказать, что вы достойны его. Я хочу лично убедиться, так ли вы хороши, как считаете.

Восторженный гул пробежал по рядам командос.

– Лейтенант, – Карлайл подозвал Макгивера, – давайте карту.

– Так точно, – отозвался блондинистый паренек. Расположенный на передней стене широкий экран неожиданно мигнул, затем в пространстве перед экраном возникла трехмерная карта области, прилегающей к точке надира. В середине громоздилась огромная туша «Олимпуса». Сбоку гроздью висели пять звездных прыгунов. Расположены они были так близко друг от друга, что было ясно – их капитаны явно не по своей воле сгрудились возле Гесперана. У всех звездолетов были распушены паруса. В этот момент из-за крайнего корабля всплыл космический челнок класса «Союз», название его было «Мститель». Этот корабль имел эмблему Свободной Звездной Республики. С первого взгляда было заметно, что он выступал в роли пастуха, охранявшего стадо звездных прыгунов. На обоих шаттлах, принадлежавших Легиону, уже была проведена соответствующая подготовительная работа к устранению этой главной угрозы их планам захвата заправочной станции.

– Прошу внимания, – сказал Карлайл, обращаясь к солдатам и офицерам. – Наша главная и единственная цель – это «Олимпус». К сожалению, его экипаж, узнав, что на Гесперидах начались боевые действия, находится в состоянии повышенной боевой готовности. Если мы начнем штурмовать их в лоб, нам не избежать больших потерь.

В этот момент заправочная станция развернулась. Теперь она особенно напоминала исполинский гриб, выросший в темном подвале космоса. Ножка была толстая, суженная спереди, расцвеченная зелеными огнями. На экране сбоку колонкой побежал текст, в котором сообщались необходимые характеристики станции. Самым длинным оказался список вооружения, которое было установлено на «Олимпусе». Оно включало дюжину лазерных установок всех калибров, установки для запуска управляемых и неуправляемых реактивных снарядов, двенадцать башен, в которых были установлены протонные орудия повышенной мощности, а также большое число бронированных колпаков, где были смонтированы автоматические пушки. Вся совокупность и размещение орудий позволяли вести многослойный перекрестный огонь. На первый взгляд заправочная станция казалась неприступной. На второй – тоже…

– Суть плана заключается в том, что мы попытаемся проникнуть на станцию с помощью уловки, – продолжил полковник.

При этом он указал на один из звездолетов, который располагался ближе всех к «Олимпусу» и дальше других от «Мстителя».

– Командиром этого прыгуна, который называется «Калибан», является Минди Кейн…

– Ну, – пробасил кто-то в рядах слушателей, – это известная личность.

– Вот мы и нанесем ей визит…

XXIII

Оборонный завод «Дефианс Индастриз»

Элегия Марии, Геспериды II, Ранешир

Лиранское Содружество

1345 часов (отсчетное время местное)

21 декабря 3057 года

«Лори, – прозвучал в шлемофоне голос Маккола, – приготовься! Как только я подойду, сразу отступай назад, чтобы я мог без задержки занять твое место».

– Принято!

Между тем обе «Катапульты», приблизившись на полсотни метров ко входу в туннель и прикрывшись разбитыми машинами, продолжали осыпать управляемыми снарядами баррикаду. Лори решила, что главное внимание они сосредоточили на завале, преграждавшем доступ в туннель другим роботам. Защитники прохода их в это мгновение интересовали мало. По ослаблению плотности огня пилоты «Катапульт» догадались, что те получили серьезные повреждения и их пока можно было не принимать в расчет.

«Три-и!..» – выкрикнул Маккол.

Лори поставила «Зевса» на ноги, дала полный залп по ближайшему вражескому роботу, чтобы хотя бы на мгновение отвлечь его пилота и нанести его машине как можно более серьезный урон. Затем, закусив губу, навела перекрестье на второго робота, который прятался за дымовой завесой, и вновь нажала на спуск. Вновь заработала автоматическая пушка… Лори успела приметить, что первый залп угодил точно в правую пусковую установку РДД. Короб, установленный на правом плече передней «Катапульты», оказался полностью разбитым, вокруг образовался широкий пролом, в котором была видна начинка. Оттуда потянулась струйка дыма. «Два-а!»

К несчастью, второй залп оказался менее удачным – снаряды попали в хорошо защищенное броней место. Эх, ей бы сейчас добавить порцию РДД, но пусковая установка «Зевса» отказала напрочь. Первая «Катапульта», повернувшись боком, открыла огонь из двух лазеров большого калибра. Теперь пилот, видимо раздосадованный тем, что оказались выведенными из строя обе установки РДД, бил точно в «Зевса». На таком расстоянии промахнуться было трудно, и ярчайшие зеленые жгуты ударили машине в грудь. Лори, не обращая внимания на повышение температуры, отчаянное мигание лампочек, сигнализирующих о повреждениях, все стреляла и стреляла в первую «Катапульту». Неожиданно рев подающих барабанов оборвался, дымящиеся дула пушек убрались внутрь корпуса. Все, эта кассета кончилась!.. Однако она удачно всадила последние снаряды – из передней «Катапульты» хлынул поток охлаждающей жидкости. Так же резко оборвались лазерные лучи.

– И-и раз! –наконец выкрикнул Маккол. – Назад! Лори вдруг обнаружила, что все еще жмет на спуск. Она тут же убрала палец – автоматика мгновенно выбросила пустую кассету и с каким-то хлипким щелчком вставила новую, последнюю… Лори шагнула назад, затем в сторону, мимо нее прогрохотал «Горец», задел ее правой конечностью – жуткий взвизг раздался в коридоре – и заступил на место «Зевса». Последнее, что успела разглядеть Лори, прежде чем гигантский корпус робота Маккола загородил ей видимость, – это отступающую «Катапульту». Потеряв обе установки и, по-видимому, не имея возможности стрелять лазерным лучом, робот превратился в мишень. Лори не могла его упустить, слишком сильно досадил ей этот настырный Железнорукий. Она шагнула в сторону, вновь заняла позицию у баррикады – очень неудобную, в самом центре, между Орловским и Макколом – спешно навела прицел и принялась методично долбить последними снарядами истерзанные ноги «Катапульты». Потом перевела дуло на голову робота. Последние снаряды как-то быстро взрыхлили броню, прикрывающую боевую рубку. Цепочка разрывов исчезла – снаряды теперь рвались в боевой рубке…

«У-у, проклятый сасанак, – взревел Маккол. – Что, съел, ублюдок!..»

Лори тем временем отводила свою искалеченную машину в глубь прохладного затемненного туннеля. Звуки боя разом стихли, обернулись неясным гулом, перемежаемым шипением. «Ага, – сообразила Лори, – это Дэвис пустил в ход свою протонную пушку». Сасанаки они или нет, но она вдруг почувствовала необыкновенную секундную радость, что и на этот раз ей удалось вырваться из ада. Тут же придавила нахлынувшее чувство, взялась за дело, но попробуй забыть, что всего несколько минут назад она сама могла получить залп большого лазерного луча в свою рубку. Это было самое ужасное на свете – сгореть в кресле своей машины. Между тем температура внутри «Зевса» начала падать, правда, не так быстро, как нужно. Ходовая часть оказалась в порядке. Двигательная установка тоже… А вот с охлаждением явный непорядок. Даже при ходьбе температура застряла на уровне, превышающем норму на два деления. В этот момент раздался предупреждающий зуммер – дальнейшие активные действия могли привести к аварийной остановке двигателя.

Ах, это все не смертельно! Знакомясь с «Зевсом», она убедилась в верности оценок опытных пилотов, что эта модель обладала самой эффективной системой охлаждения. Она на несколько минут остановила машину, провела контрольные проверки всех систем, когда же сигнальная лампочка погасла, направилась внутрь горы. Сначала повернула налево и миновала блокпост, выставленный у перекрестка, далее зашагала в ремонтный ангар. Здесь три дня назад развернулось первое сражение.

– Эй, полковник! – окликнул ее техник с головными телефонами и микрофоном у рта. – Вы выглядите хоть куда.

– Да, Поль, сегодня было немного жарковато. Жара один – четыре.

Техник принялся махать руками, указывая, что ей следует свернуть вправо – там ей приготовили место:

– Держите вон на тот квадрат. Мы приготовили для вас прохладительный напиток.

– Вот за это спасибо.

«Прохладительным напитком» в Легионе называли особую смазочно-охлаждающую эмульсию, в которую впрыскивался жидкий азот. Затем эмульсия прокачивалась через выделяющие теплоту механизмы. Как только техники, занимавшиеся ремонтом охлаждающих систем (на них на всех были надеты жилеты пурпурного цвета), подсоединили шланги к выходным отверстиям «Зевса», Лори повернула внутренние крепежные рычаги, откинула крышку люка и выбралась из рубки. Командир ремонтного подразделения сержант Джонни Уолхаузер встретил ее на земле:

– Бог мой, полковник, что вы сделали с моей крошкой?

Лори невольно окинула взором возвышающийся над ней восьмидесятитонный робот. Ей стало немного не по себе от подобной фамильярности. Снаружи урон, нанесенный «Зевсу», казался невосполнимым. Зрелище было потрясающее! Непонятно, как вообще ей удалось живой выйти из боя. В следующее мгновение она ощутила прилив благодарности к этой металлической «крошке», вытащившей ее из такой передряги. Она неожиданно почувствовала, что совсем по-женски переживает за этого бессловесного искалеченного железного паренька. Ноги его были почти не повреждены, даже краска не сгорела – нижние конечности прикрывала баррикада. Но все, что выше, представляло собой жуткое месиво, сравнимое с останками тех машин, что валялись на площади перед воротами. Корпус был испещрен множеством разрезов, щербин, кратеров, пробоин размером с кулак. Кое-где виднелись уродливые наплывы металла. С левой стороны броневые плиты были сорваны от таза до плеча – внутри была каша из металлических обломков, свисающих проводов и искусственных мускулов. Охлаждающая жидкость капала из разорванных труб. (Система была устроена таким образом, что в случае повреждения какого-нибудь участка включался дублирующий контур. Если и он выходил из строя, то этот участок полностью отключался и жидкость сюда не поступала.) Округлый металлический короб, в котором размещались пусковые РДД, представлял собой крошево или, скорее, решето, по которому к тому же долго долбили кувалдой.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, Джонни. Разве что краска немного содрана, – ответила Лори.

– Что ж вы так неосторожно воюете, полковник?.. Джонни погрузился в размышления, потом вытер руки о тряпку (смазка на черной коже была почти незаметна), положил ветошь на ногу «Зевса».

– Кое-что из запасных частей у нас есть, остальное подлатаем на скорую руку, – наконец сказал он. Потом довольно улыбнулся. – Здесь, скажу тебе, на заводе, просто рай для тех, кто хочет что-нибудь стянуть. Особенная благодать для роботов, изготовленных на «Дефианс». Ну, буквально вся номенклатура…

Лори кивнула. Это обстоятельство учитывалось ими с самого начала планирования операции, однако она не ожидала, что наличие запчастей, вооружения и боезапаса на территории комплекса окажется решающим преимуществом. Ей в голову не приходило, что техникам придется исправлять такие ужасные повреждения. Хорошо, что «Зевс» являлся родной для завода моделью – этот тип был здесь и спроектирован, и запущен в серию. Опять же вопрос во времени! Сколько они затратят на ремонт? Успеет ли она вновь вернуться на боевую позицию?

– Ни минуты промедления, сержант! Ноги в руки – и вперед. Используйте все возможное и невозможное. Рабочих задействовали?

– Так точно. – Негр вытянулся во весь рост. Теперь было не до шуток, хотя его так и подмывало пройтись по адресу этих слюнтяев, которых они нашли в бараках. И он, все еще вытянувшись, добавил: – Сделаем все, что можем, полковник. Не волнуйтесь.

– Этого мало. Сделайте все невозможное, сержант.

– Так точно. Скоро вы получите «Зевса».

В ангаре было пусто, тихо. Сюда, кажется, не долетали звуки боя.

Отлично.

Даниель Бруэр, в форменных шортах и футболке, в легких тапочках, – на нем еще был надет охлаждающий жилет – оглядел полутемное помещение, затем, не поднимая шума, проскользнул в семидесятый ангар. Сюда он сумел проникнуть по скрытому ходу, который ранее показал ему фельдмаршал Гарет. Он воспользовался им во время подготовки к пресс-конференции. Герцог уже однажды пытался пробраться сюда, однако в тот раз у порога экспериментального ангара его застал патруль. Даниелю пришлось полчаса пролежать на грязном полу, спрятавшись за грудой каких-то пахнущих смазкой деталей. Пришлось вернуться в апартаменты Гарета. Теперь его никакая сила не выгонит отсюда.

Он им покажет.

В те минуты, когда он прятался за кучей металлического дерьма, Даниель дал себе слово, что покажет этим, из Легиона. Как они посмели ворваться сюда? Кто, в конце концов, хозяин оборонного комплекса? Разве не он? Тогда почему он, урожденный Бруэр, должен, черт побери, прятаться на своей собственной территории? Он просто обязан продемонстрировать им кто есть кто! Разве он не является наследником традиций древних героев? Разве в его жилах водица, а не кровь?..

В раннем детстве Гарет как-то познакомил его с игрой в боевых роботов. Не в тех, в которых играют все детишки во Внутренней сфере, а с настоящей, боевой, используемой в военных училищах для первоначального обучения технике. Даниель сутками просиживал за пультом тренажера, в совершенстве освоил все операции. Теперь, клянусь Блейком, он сполна расплатится с незваными гостями.

Он теперь полностью готов!..

Однако следует спешить. Если патруль легионеров застукает его в экспериментальном ангаре, ему уже не выкрутиться. Одна надежда, что у захватчиков не хватит патрулей, чтобы тщательно обыскать все помещения «Дефианс Индастриз». Для этого нужна целая армия, а не какой-то вшивый батальон, который с помощью коварства и прочих нечистоплотных методов сумел проникнуть на принадлежащую ему территорию.

Даниель прислушался. В помещении различались неясные звуки – до полной тишины здесь, оказывается, было далеко. Это ему только в первый момент показалось, что здесь тишь да гладь… Откуда-то сверху доносились бухающие удары и некий неровный гул. Сердце у молодого человека замерло – там идет бой. Там ждут, когда же он поможет Гарету. Ведь этот человек всегда уверял, что ждет от молодого герцога свершений небывалых, сравнимых с легендарными деяниями героев прежних эпох. Нынешние водители боевых роботов – это что! Хилые потомки прославленных отцов, уверял его фельдмаршал. То ли дело древние воины. О-го-го!..

Вот и пробил час! Так всегда бывает с необыкновенными личностями. Путь им указывает судьба. Это она привела его в семидесятый ангар, она оберегала его для великих дел. Вот и орудие судьбы – его боевой робот.

«Забияка» десятиметровым, отливающим серебряным блеском громилой возвышался на монтажной площадке.

Здесь герцог и оставил его – дожидайся, мол, придет наш час… Бросив взгляд по сторонам и окончательно уверившись, что в помещении пусто, он подбежал к роботу и начал взбираться по приваренным сбоку скобам на балкончик, где был расположен входной люк. Старался не производить шума, однако ничего не получалось. То нога соскользнет, то металлическая бляха на охлаждающем жилете звякнет. Наконец он добрался до балкончика, проскользнул в теплую, пахнущую смазкой темноту. На ощупь отыскал кресло, влез в него, нащупал нейрошлем, натянул на голову, суетливо принялся подключать разъемы. Было несподручно – то ткнешь не туда, то «маму» с «папой» перепутаешь. Потом принялся подсоединять жилет… С ним тоже намучился в темноте.

На тренажере было куда проще – он тысячи раз проделывал на нем эти упражнения и только раз в реальных условиях.

Силовой агрегат… включен. Температура оптимальная. Горит серая лампочка.

Прыжковые двигатели… в порядке. Температура плазмы в норме, зеленая лампочка. Порядок…

Гироскопы… вращение пошло, количество оборотов соответствует.

Двигатель… готов к работе. Зеленый цвет.

Система наведения… В порядке.

Система управления… В порядке.

Система связи… В порядке.

Главный компьютер… запущен. Автоматическая проверка окончена.

Системы оружия… По очереди…

Протонно-ионный излучатель на предохранителе, уровень энергии нормальный… Цвет зеленый.

РБД… Барабаны не загружены, стволы не подключены…

Лазеры… Цвет зеленый, порядок. Температура источника в норме….

Питание нейрошлема… В порядке.

Даниель дотянулся до выключателя, нажал, и балка, удерживающая робота, отсоединилась. Путь был свободен… Однако в этот момент до него донесся звук, заставивший его вздрогнуть. С полдесятка солдат вошли в ангар через дальние двери. Герцог не мог разглядеть их форму, лица тоже были прикрыты темными защитными щитками, однако их манера держать оружие, скрытность и соблюдение всех мер предосторожности подсказали ему, что это враги.

Эти двуногие букашки были ему не страшны. Одним выстрелом из протонной пушки он мог вымести их всех из ангара, изжарить живьем. Одним словом, отплатить… Но это значит раньше времени поднять тревогу. Даниель затаил дыхание, сжался в кресле. На экране было видно, как патруль, разделившись на две части, начал обходить ангар. Солдаты заглядывали в углы, шарили по затемненным местам, осматривали металлические конструкции.

– Что, черт побери, мы ищем здесь, сержант? – спросил один из солдат.

– Здесь что-то брякнуло, – был ответ. – Служба безопасности засекла какое-то движение. Может, крысы или какая-нибудь другая местная пакость. Хватит болтать! Смотри внимательней!..

Они еще несколько минут бродили по ангару. Дважды легионеры обходили робот, но никому не пришло в голову заглянуть в боевую рубку. Действительно, бредовая мысль с точки зрения патрульных. Кто сюда может пробраться!..

Даниель лихорадочно соображал, что делать дальше. Брандел придет в ярость, когда узнает, что герцог, не спрашивая разрешения, выбрался из предназначенных ему апартаментов и спустился в экспериментальный ангар. На экране тридивизора было отчетливо видно, с каким упорством фельдмаршал штурмует первые ворота. Через этот туннель он собирается прорваться внутрь оборонного комплекса. Однако, когда Бруэр связался с ним и предложил свою помощь, тот даже не пожелал его выслушать. Приказал тихо сидеть в квартире, а также заранее отыскать место, где герцог мог бы спрятаться, если туда доберутся легионеры. А он не послушался! Ладно, теперь ничего не поделаешь. Теперь Брандел увидит, что Даниелю можно доверять, что он не какой-нибудь молокосос, а настоящий пилот боевого робота. То-то фельдмаршал удивится, когда Даниель разгромит врага у баррикады и впустит его машины внутрь горы.

И правда! Эти чертовы легионеры, заблокировав все три больших прохода, могут держаться в подземной крепости вплоть до рудного дня. Или когда вся их техника выйдет из строя. Эти наглые изворотливые мерзавцы применили коварный прием – что ж, он воспользуется их же уловкой. Посмотрим, как они запоют, когда по ним ударит с тыла такой богатырь, как «Забияка».

Бранделу всего-то нужен один-единственный проход, чтобы разгромить этих наемников.

– Ладно, парни! – окликнул своих людей сержант. В следующее мгновение он схватился рукой за свой шлем, плотнее прижал его к уху. – Вот дьявол! Все сюда! Быстрее!..

– Что случилось, сержант? – окликнул его кто-то из своих.

Солдаты начали собираться возле командира.

– Вызвала служба безопасности. Кажется, они зафиксировали еще один подозрительный шорох. Что-то металлическое звякнуло или бренькнуло… Они пока анализируют.

– Как это?

– Похоже, робот ожил. Кто-то привел его в рабочее состояние.

Значит, эти недоноски все-таки обнаружили его. У Даниеля озноб пробежал по коже. Стало страшно… Вражеские роботы, должно быть, уже движутся сюда. Сейчас они начнут охоту.

Нет, он не дастся им в руки! Ни за что!..

Он судорожно щелкнул переключателем, вцепился в джойстики, вмонтированные в подлокотники, чуть нажал на правую педаль – и гигантская машина сделала первый, чересчур широкий шаг. Даниель с трудом удержал равновесие.

– Смотрите! Смотрите! – закричал один из солдат. – Он шагнул!..

Солдат повернулся, повел стволом карабина в сторону «Забияки» и открыл огонь. Выпустил весь магазин.

Даниель вздрогнул, когда пули ударили в защитное стекло, закрывавшее рубку, завизжали, срикошетив. Он увеличил скорость и быстро зашагал через ангар. Легионеры бросились врассыпную. Один из них сдуру побежал вперед, и герцог попытался навести на него протонную пушку. В первое мгновение он панически испугался того, что должно произойти, далее он действовал машинально. Включил систему захвата цели, нажал на спуск. Сгусток синеватой плазмы, зашипев, метнулся в сторону бегущего человека. Угодил в него… Голова в шлеме и конечности разлетелись в разные стороны.

Робота начали обстреливать с разных сторон. Однако теперь Даниель почувствовал себя уверенней. Он – грозный великан, вышедший на охоту за карликами. Трое из них добрались до дверей – там и остановились на мгновение. Один вскинул на плечо переносную ракетную установку. Герцог повел правой рукой, припал к прицелу – перекрестье моментально наползло на смутно видневшуюся фигуру человека, в следующее мгновение он нажал на спуск.

Последовала вспышка, и новая порция высокотемпературной плазмы метнулась к дверям. Опять в разные стороны полетели останки человеческих тел, часть их просто испарилась. Взрывом выбило двери и часть стены.

Даниель пошел вперед – в три шага одолел расстояние до выхода. Выбрался в широкий и просторный коридор. Если верить карте, то первые ворота расположены в той стороне…

– Полковник! – раздался в шлемофоне голос капитана Бойченко, помощника Лори по тактическим вопросам. Он связался с командиром на их личной частоте. – У нас большая беда!

– В чем дело, Бой?

– Только что доложили из штаба. Седьмой взвод наткнулся на боевого робота. Возле семидесятого ангара… Он разогнал их и теперь направляется к первым воротам.

– Подожди секунду! – ответила Лори и рявкнула в сторону одного из техников: – Поль, дай мне карманный пульт.

В этот момент Лори находилась в семидесятом ангаре – дожевывала свой паек и допивала кофе, пока ребята из ремонтной части во главе с Уолхаузером занимались ее «Зевсом». Поговорив с Бойченко, она поспешно сделала последний глоток, смяла чашку и швырнула ее в мусорную корзину. Тут же один из техников подал ей переносной сервер, уже подсоединенный к мультимедийной сети Легиона, образованной в недрах обороняемой территории. На откинутой крышке небольшого, одетого в серый пластик чемоданчика помещался экран, где отражалась вся поступающая в штаб информация. Это устройство напоминало особый штабной компьютер с мультимедийным интерфейсом, позволявшим ей из рубки своего робота управлять ходом боя на всех направлениях.

Подобная децентрализация управления была возможна только в Легионе, где оперативные офицеры среднего звена имели отличную выучку, боевой опыт и не боялись взять на себя ответственность за принимаемые решения. Собственно, Лори только контролировала на дисплее поступавшую из оперативного отдела информацию и вмешивалась в самых крайних случаях.

Теперь она, на лету касаясь кнопок клавиатуры, с помощью особого кода вошла в сеть и вызвала на экран изображение, поступающее в оперативный отдел от систем наблюдения. Ангар номер 70… Это, вероятно, на два уровня выше и севернее на километр.

Она набрала соответствующие данные, чтобы осмотреть, что творится на этом, как оказалось, угрожаемом участке, и… ничего не увидела.

Что бы это могло значить?

Первые ворота доверены Генри Уильямсу, командиру второй роты. Ситуация там изначально была сложная. В районе этого прохода разведка обнаружила множество мелких выходов, поэтому его машины были разбросаны на значительном удалении друг от друга. Им даже приходилось нести патрульную службу, чтобы перекрыть все эти лазейки с восточной стороны. Четыре машины охраняли главный вход, все они пока были в хорошем состоянии. Им вполне по силам остановить прорвавшегося с тыла противника. Но откуда он прорвался?

– Сарж! – Лори присела, положила компьютер на колени. – Сарж!

– Слушаю, полковник, – ответил Бойченко.

– Я сейчас приду. Поставь какой-нибудь заслон этому ублюдку. Возьми из резерва.

– Не получится, полковник! У нас никого там нет. – Он, видимый на экране, жестом указал на схему.

Лори подозвала Джонни, ткнула пальцем в своего «Зевса»:

– Подготовь к движению…

– Никак невозможно! – запротестовал сержант. – Мы только что приступили к замене брони. – Еще час, полковник. Мы все запчасти нашли, тут этих «Зевсов» на складе несколько штук в полусобранном состоянии…

– Нет времени, – оборвала она его. – Боеприпасами загружен?

Сержант поиграл на клавиатуре своего компьютера:

– Еще управляемые снаряды не подвезли, а так все в порядке. Хотя мы все равно еще не успели установить пусковую в правую руку… Вот автоматические пушки – полный боекомплект.

– Этого достаточно, – ответила Лори и направилась к машине. – Снимай своих людей.

Уже влезая в кабину, полковник Калмар подумала: «Этого должно быть достаточно!»

– «Ио»! – Голос в динамике был явно встревожен. По-видимому, дежурный офицер на «Олимпусе» что-то заподозрил. – «Ио», черт бы вас побрал, что вы там творите?»

Грейсон был готов, он даже держал микрофон в руке:

– Заправочная станция «Олимпус», это майор Дюпре. Я на борту космического челнока «Ио». Слышите меня? Прием

– Майор Дюпре! Говорит «Олимпус». Мы видели, что ваш челнок двадцать минут назад пришвартовался к «Ио», а теперь вы вновь расстыковались. Почему «Ио» набирает ускорение вектором на станцию? Что вы собираетесь делать?

– У вас острый глаз, «Олимпус». Не беспокойтесь. Все под контролем.

– Да? – иронически спросил дежурный офицер. – Не забывайте, что оба ваши шаттла тоже находятся под контролем наших башенных установок. Вы там маневрируйте как хотите, но не смейте приближаться к станции. Сейчас к вам подойдет наш челнок, он разберется что к чему. Конец связи.

Спустя несколько минут космический челнок класса «Союз», охранявший согнанные к Гесперану звездные прыгуны, отстыковался от передней части «Олимпуса». На экране было видно, как заискрили огни маршевых двигателей. Корабль не спеша развернулся, затем начал медленно разгоняться в сторону «Леопардов».

– Принято, «Олимпус». Принято… Все понятно. Тем не менее мы просим разрешить нам немедленно пристыковаться к звездному прыгуну «Калибан». Прием.

В эфире наступило долгое молчание, потом уже не скрывавший растерянности голос выговорил:

– Повторите еще раз… «Ио», вас не совсем поняли, повторите еще раз.

– Мы настаиваем, чтобы вы разрешили нашему челноку немедленно пристыковаться к звездному прыгуну «Калибан».

– Зачем такая спешка, «Ио»? Что у вас случилось?

– «Олимпус», говорит «Ио», говорит «Ио»! У нас на борту… э… э… неприятность. «Ио» дал добро на состыковку и на переход к ним на борт отряда службы безопасности, однако кое-кто из бунтовщиков не подчинился распоряжению командира, они обстреляли нас, когда мы выходили из переходного отсека. Наши ребята открыли ответный огонь и погнали их по кораблю. Теперь «Ио» в наших руках, однако во время стычки оказалось поврежденным кое-какое оборудование на мостике. Похоже, что лазерный луч повредил QVW-280. Прием.

Опять эфир замолк, только треск и неясные голоса доносились из динамиков.

– Ага, мы приняли, «Ио». Что такое QVW-280? Прием.

– «Олимпус», дьявол вас раздери! У меня нет времени начинать дискуссию, когда происходят сбои в ядерном двигателе!.. Если вы не знаете, что это такое, найдите кого-нибудь, кто разбирается в силовой установке. Неужели у вас там нет никого из ядерщиков, черт бы вас всех взял!

– Хорошо, «Ио». Сейчас я вызову кого-нибудь… Несколько минут томительной тишины. Наконец в

динамиках послышалось:

– Матерь божья!.. Ты это серьезно!..

Карлайл решил подбавить паники и, повысив голос, закричал в микрофон:

– QVW-280 – это регулятор периодичности и очередности включения витков магнитной катушки, которые создают магнитное поле в виде бутылки! – Грейсон сделал особый акцент на букву «V» в названии прибора. – Если это устройство, которое, по существу, можно считать очень сложным реле времени, начнет выдавать неверные команды, ядерная реакция в рабочей камере станет неуправляемой. Вы что, хотите получить у себя под боком еще одну маленькую звезду?! Нам срочно нужно заменить разбитые части.

– «Ио», но при чем здесь «Калибан»?

– Потому что звездолеты класса «Торговец» на своих двигательных установках тоже используют в КИПе двести восьмидесятые… У них всегда есть запасные части к этим регуляторам. По крайней мере, они у них обязательно должны быть, потому что они никогда не садятся на планеты. Могут пройти годы и годы, пока они сумеют встать на ремонт в какой-нибудь док, оставшийся от Звездной Лиги.

– Как насчет другого «Леопарда»?

– Уже проверяли. На «Европе» нет. Поверьте, «Олимпус», фельдмаршал Гарет очень нуждается в оборудовании, которое везет «Ио», поэтому со мной на «Европе» прибыли специалисты из его инженерно-технического отдела. Кроме того, мы нуждаемся в пристыковке к вашей станции или хотя бы в кабеле, по которому вы сможете подать нам энергию. С нашими мощностями мы не сможем удержать плазму в магнитной бутылке, пока инженеры вытащат испорченный регулятор. Вот еще какая просьба – пусть ваши ребята на спасательном катере дотянут его до нас. Естественно, добровольцы. Только присылайте специалистов, у нас своих советчиков хватает. Прием.

– Принято, «Ио», принято.

Грейсон воочию представил, как закрутились винтики в головах дежурного офицера и командира станции, который, по-видимому, тоже должен находиться на мостике. Одна только мысль, что рядом с находящимся в его ведении объектом может взорваться один из кораблей, должна вывести его из обычного состояния. По предварительной оценке взрыв корабля типа «Леопард» на таком расстоянии может дорого стоить заправочной станции. Загвоздка в том, рассудил Грейсон, что вряд ли ему удастся найти достаточно добровольцев, которые согласятся отправиться на «Ио», с другой стороны, отказ в помощи может стоить ему головы. Только нельзя давать ему время на размышление. Давить и давить…

– «Олимпус», в этом вопросе может быть два решения. Либо вы позволяете нам пристыковаться к «Калибану», и тогда мы своими силами попытаемся отремонтировать двигатель, либо вы разрешаете пристыковаться к самой зарядной станции, и ваши специалисты помогут нам справиться с трудностями с помощью ваших запасов. Что вы предпочитаете?

– «Ио», здесь адмирал Барнс, – зазвучал в эфире новый голос. – Я являюсь командиром этой военной базы. Вы можете состыковаться с «Калибаном». Я уже предупредил своих ребят на борту этого звездолета, чтобы его капитан оказал вам содействие. Он предоставит вам все, что необходимо, и даст своих техников. Ввиду сложившихся обстоятельств… Я повторяю, ввиду сложившихся обстоятельств вы не имеете права приближаться к нашей станции ближе чем на пятнадцать километров…

По его голосу Грейсон догадался, что адмирал с куда большим удовольствием увеличил бы дистанцию до пятнадцати сотен километров. Жаль, что взаимное расположение «Калибана» и «Олимпуса» не позволяло отдать такой приказ.

– Космический челнок «Молния» будет сопровождать вас, – продолжил Барнс. – Мы пока не получили подтверждение ваших полномочий, майор Дюпре. Надеюсь, майор, вы понимаете, что в этих условиях мы должны соблюдать особые меры безопасности.

– Конечно, адмирал. Если можно так выразиться, фельдмаршал обязан выразить вам благодарность за принятие самых решительных мер по обеспечению безопасности станции и одновременно за помощь, которую вы оказываете нам. Я обязательно доложу ему при встрече, что в вашем лице нашел выдающегося командира, способного мгновенно и верно оценить обстановку и принять правильное решение.

– Спасибо, майор. – Благодарность прозвучала несколько сухо – видно, мысли адмирала в тот момент занимала не ожидаемая благодарность главнокомандующего, а потенциальная опасность термоядерного взрыва вблизи станции. – «Ио», приступайте! Конец связи.

Грейсон перевел наружные камеры на «Калибан», висевший слева от заправочной станции. Полковник на миг представил себе мину, которая возникла на лице его капитана, и, не удержавшись, рассмеялся.

Лори спешно шагала по переходам «Дефианс Индастриз». Вела ее пульсирующая зеленая линия, выписывающая на экране маршрутного дисплея кратчайший путь, соединяющий семидесятый ангар и первые ворота. Ее терзало сомнение – сможет ли она опередить вражескую машину, шагавшую в том же направлении. Самое обидное, что в этих переходах на полном ходу она не могла связаться ни со штабом, ни с командиром роты, охранявшей первые ворота. «Зевс» находился в зоне непрохождения радиоволн, а тратить время на поиск места, откуда можно было наладить связь, она не могла. Лори надеялась, что Бойченко предупредил Уильямса. Худо, что ее помощник не был на пресс-конференции. Он не в курсе, что представляет собой робот новейшей конструкции, которого Гарет демонстрировал в семидесятом ангаре. Это была очень хорошая машина, и в умелых руках она представляла серьезную опасность.

Но откуда в подземельях взялись эти умелые руки? Неужели Гарету удалось внедрить в подземелья опытных пилотов, которые должны были запустить хранившиеся на складе или в других местах готовые к бою роботы? Умно придумано, ничего не скажешь. У этого плана есть только один недостаток: этим водителям придется действовать поодиночке. Они не имеют возможности координировать атаку. Все равно неожиданный натиск, удар с тыла могут сослужить Гарету неплохую службу. Кстати, почему она решила, что враги не в состоянии координировать свои действия? Важно иметь связь с осаждающими, а этого можно добиться, разместив в зоне прохождения радиоволн специальное подразделение связи. В этом случае может хватить и одного «Забияки». Ах, как важна была в тот момент связь со штабом. Следует немедленно отдать приказ, чтобы связисты Легиона как можно скорее определили эти зоны, там следует выставить усиленные караулы…

Она лихорадочно соображала. Если взять наихудший вариант и допустить, что этот свихнувшийся пилот действительно успел получить распоряжение от Гарета и теперь они согласованно начнут атаку, то у нее есть две возможности – немедленно искать возможность связаться со штабом или второй ротой или самой прибавить ходу и попытаться лично нейтрализовать нависшую угрозу. На месте она будет спустя несколько минут после подхода «Забияки», а то еще успеет перехватить его в пути. В любом случае ее появление окажется для вражеского робота полной неожиданностью, а в бою внезапность – первейшее условие.

Так что вперед!..

Даниель Бруэр с ходу ворвался в первый литейный цех, где производилась отливка заготовок броневых плит. Когда роботы Легиона ворвались в подземелье, работа в цехе, сравнимом с металлургическим заводом средней мощности, шла полным ходом. Сталевары, заметив вражеские машины, сразу побросали свои места и дали деру. Печи были запущены на полную мощность, разливные ковши, хотя и не двигались, были полны жгучего титаново-железистого расплава, являвшегося основным материалом для изготовления брони. Оттуда шел такой жар, что Даниель на расстоянии ощутил, что такое литейное производство. Ковши были особого устройства – впрочем, как и печи тоже, в них до сих пор автоматически поддерживался рабочий режим – хоть сейчас разливай металл! В помещении царил полумрак, разрываемый отблесками расплавленного металла и красноватыми зарницами, осеняющими электропечи. Суровые отсветы ложились на стены и потолок, ажурные тени от несущих балок мостовых кранов, мощных, разлапистых ферм подъемников и конвейерной линии, по которой должны были двигаться бадьи с расплавом, придавали литейному цеху сходство с каким-то унылым, жутким преддверием ада. Всяк сюда входящий в первое мгновение застывал, по телу от жуткой жары пробегал озноб, затем на случайного посетителя наваливался бессознательный страх: что случится, если все эти ковши разом опрокинутся, а печи взорвутся?..

Температура внутри робота быстро повышалась, однако герцог решительно послал машину вперед. Робот принялся осторожно вышагивать в проходе между печами. В этот момент слева, в обширной нише, где располагалась подсобка, он заметил передвижную цистерну, на которой перевозят охлаждающую жидкость. Эта установка обычно сопровождала войска в бою – к ней по мере необходимости подходили роботы и заправлялись свежей порцией эмульсии. Возле цистерны суетились люди в цветных жилетах. Завидев вражеский робот, все бросились врассыпную. На их месте появились солдаты в латах и темных шлемах с переносными пусковыми установками в руках. Здесь, по-видимому, уже знали о приближении «Забияки» и ждали его. В производственном зале, возле ниши, Даниель увидел вражеские роботы. Это были «Охотник», «Усмиритель» и «Центурион». Они тоже были готовы встретить его, верхние конечности изготовили для стрельбы. Их позиция позволяла загнать «Забияку» в каменный мешок.

Вой автоматических пушек, которыми встретили его машины наемников, был ужасен. Даниель никогда не ожидал, что грохот боя так явственно проникает в рубку. Совсем как в окопе – после первого же артналета можно совсем оглохнуть. В ушах сразу поплыл удивительный звон, а вражеские пилоты все продолжали стрелять. Даниель еще успел подумать, что ему, столько раз сражавшемуся на тренажере, все это будет не в диковинку. Но тот ужас, в который он с разбегу погрузился, оказался неописуем! Мало того, что грохот отвлекал его от тщательного прицеливания, к тому же тело его робота буквально трещало и постанывало от попаданий снарядов с бронебойными бериллиевыми головками. Как бешеные замигали лампочки на пульте, заверещал зуммер тревоги, заиграл клаксон пожарной опасности. Герцог машинально отступил назад… Потом сделал еще шаг. Тут еще эти букашки со своими переносными пусковыми установками. Так и метят в головную часть «Забияки». Пространство было заполнено мчащимися по спирали в его сторону ракетами, их дымные хвосты постепенно заполнили литейный цех.

Наконец, то ли со страху, то ли кое-как взяв себя в руки, он застопорил ход и вскинул обе руки. Обе его протонные пушки были заряжены под завязку, и на дистанции до сотни метров можно было стрелять без электронного наведения. Две яркие вспышки на миг ослепили его, не помогло и мгновенно потемневшее защитное стекло. Отдача была неожиданно сильной – робота отшатнуло назад.

Молниевые разряды, вспыхнувшие ярчайшие электрические дуги заполыхали на броневой защите «Усмирителя». Ослепительные зигзаги ударили в нависшие ближайшие фермы, сполохи заиграли на трубах, по которым внутрь корпуса подавалась охлаждающая жидкость. Дым густо повалил из обнажившегося на груди робота неправильного, с оплавленными краями отверстия. Машина, казалось, в испуге вскинула правую верхнюю конечность. Те пехотинцы, которые скопились в этой части цеха, бросились в разные стороны, многие побросали свое оружие.

Даниель еще раз выстрелил в «Усмирителя», затем повернулся в сторону «Охотника». Это был, судя по приносимым Гаретом таблицам, наиболее опасный враг.

Герцог и на этот раз не сделал паузу, не стал утруждать себя прицеливанием. Это обстоятельство спустя несколько минут здорово навредило ему. Он выстрелил сразу, как только ствол оказался направленным в сторону «Охотника».

В следующее мгновение, кое-как привыкнув к вою рикошетирующих артиллерийских снарядов, Даниель заметил, что все три робота сильно повреждены. У «Охотника» не хватало правой руки. Корпус «Усмирителя» был испещрен множеством пробоин и каверн, правое плечо его вообще было смято. У «Центуриона» не было левой руки. Должно быть, захватчики использовали этот цех в качестве ремонтной базы и отдыха экипажа – безусловно, здесь были комнаты отдыха для рабочих, столовые…

Если бы он столкнулся со свежими, еще не побывавшими в бою роботами, у него не было никаких шансов, а теперь – дудки! Молодой человек быстро сообразил, что преимущество на его стороне. Он им теперь покажет!

Шум сражения в литейной на несколько минут стих. Прекратилась стрельба. Даниель воспользовался моментом и отошел за нависающую с потолка тяжелую ферму, здесь занял позицию. Затем развернул корпус и вновь открыл огонь.

Он нажал на спуск. Левая… Правая… Два заряда угодили в «Охотника». Не останавливаясь продолжил стрельбу. Левая… Правая… Каждый заряд буквально крошил «Охотника». Робот развернулся левым боком, и Даниель увидел, как из корпуса вражеской машины потянулись языки пламени. «Охотник» пошатнулся… Даниель нажал на спуск лазерной пушки. Промахнулся!.. Сделал еще одну попытку. Шестидесятипятитонный «Охотник» рухнул на пол.

Герцога захватило чувство буйной радости, смешанной с ужасом. Тут нахлынуло нестерпимое желание боя, женщины – в этот миг он испытал необыкновенный сексуальный задор. Молодой человек буквально воспарил. Все оказалось куда легче, чем он предполагал, и куда более возбуждающе. Два других робота продолжали вести стрельбу, однако ферма надежно прикрывала его. Он решил не обращать на них внимания, его ждал решающий бой у первых ворот. Там он сразится с последним преграждающим Бранделу доступ на территорию завода роботом и откроет ему путь в подземные цехи. «Центурион» попытался встать у него на пути, однако Даниель одним движением руки отшвырнул его в сторону. Навел правую руку на легкий робот и пальнул в его сторону сгустком плазмы. Путь к первым воротам был открыт.

XXIV

Первый литейный цех, оборонный комплекс

Элегия Марии, Геспериды II

Ранешир, Лиранское Содружество

1402 часа (местное время отсчета)

21 декабря 3057 года

Лори ворвалась в литейный цех с южной стороны, в то время как Бруэр направлялся к северному выходу. Она успела разглядеть его широкую спину – расстояние до него было что-то около сотни метров. Правда, дорога к нему вся была заставлена оборудованием. Ремонтная база была разгромлена – это было видно с первого взгляда. Одна из ферм под потолком держалась на честном слове и готова была в любой момент рухнуть на транспортеры, на которых были установлены необходимые в боевых условиях агрегаты. В помещении было полно дыма. В цехе стояла такая жара, что было бесполезно использовать инфракрасное наведение.

Значит, этому негодяю удастся безнаказанно уйти?..

Лори подняла правую руку, намереваясь пустить вслед уходящему врагу ракетные снаряды, затем опустила ее. Ясно, что попасть в «Забияку» не удастся, только еще больше разрушений нанесешь цеху. Не дай бог разрушить одну из печей – разлившийся расплавленный металл все здесь приведет в негодность.

Она принялась стрелять в «Забияку» из автоматической пушки. Правильное решение!.. Лори, испытывающая прилив холодной злобы и в такие минуты особенно внимательная, собравшая все нервы в кулак, сразу заметила, что бронебойные головки, ударяясь о корпус этой новой модели, сплющиваются. По нему в течение нескольких минут вели огонь с предельно короткой дистанции, а пробоин раз-два и обчелся. «Что ж, попробуем полоснуть его лазером». Она ударила в спину «Забияки» мощным лучом, потом добавила из световой пушки среднего калибра. Затем вновь добавила из автоматического орудия. Спаренная установка взвыла и, выпустив несколько снарядов, захлебнулась. На экране дисплея загорелась надпись: «Смена барабана». Переключиться на новую кассету было делом нескольких секунд. У Лори не было выбора, она продолжала вести огонь. Вражеский робот остановился, потом, словно испытывая удивление, повернулся – кто это осмелился вступить с ним в схватку? В этот момент «Забияка» напоминал гигантскую хищную птицу, яростно отыскивающую врага. Лори выругалась, снаряды действительно не брали его – слишком толстая броня. А может, какой-то новый сплав?..

«Забияка» выстрелил – сгусток сотворенной человеческими руками звездной плазмы ударился о металлический пол литейки и угодил в правую руку «Зевса». Огромное облако искр охватило его башенную установку – Лори даже зажмурилась на мгновение. Сеточка молний протянулась к размещенному поблизости оборудованию и ушла в станины. Дело было худо – Лори разрядила в этого недоноска полную кассету, и без всякого видимого ущерба. «Чем же можно достать его? Сначала найдем надежную защиту».

Лори передвинула «Зевс» таким образом, чтобы поставить между собой и врагом преграду, желательно крепкую, но через которую можно наблюдать за противником. Ага, ферма, на которой крепится подъемник, будет в самый раз. В этот момент «Забияка» пустил в ее сторону лазерный луч. Прицел оказался неточен, и луч срезал несколько бегунов и часть фермы мостового крана, все это с грохотом полетело на пол. Лори вышла из-за укрытия и вновь открыла огонь из автоматической пушки. Теперь метила в голову «Забияки». Напрасно – снаряды по-прежнему отскакивали от брони.

Поединок между тяжелыми роботами почти всегда оказывался состязанием на выносливость. При всех прочих равных условиях победу одерживал тот робот, который мог дольше противника сохранить живучесть. Конечно, при прочих равных условиях. Дуэль обычно заключалась в обмене ударами, и чья машина выдерживала огонь противника, становилась победительницей. В этих условиях Лори не могла рассчитывать, что ей удастся долго продержаться против «Забияки». На половине груди нет брони, с вооружением проблемы… Один точный залп – и ее песенка будет спета. Еще хуже, что она практически не знакома с этой моделью. Бой в потемках!.. На «Убийце», например, была слабовата броневая защита спины, у «Охотника» бока практически не защищены. Где же слабые места «Забияки»? Она только на пресс-конференции узнала, что масса машины семьдесят пять тонн. В боевых условиях подобной информации было маловато.

Хуже нет, когда приходится сражаться, ничего не зная о противнике. В обмене ударами шансов у нее нет, Лори признала этот факт сразу и безоговорочно. Значит, следует найти такой тактический ход, который бы помог разделаться с этим обезумевшим монстром.

Даниель Бруэр двинулся вперед, ломая на ходу стойки контрольно-измерительных приборов, сминая подмостья, которые, подобно паутине, заполнили все помещение литейки. Лопались тросы, сыпался инструмент – «Забияка» искал точку, откуда он мог бы без опаски вести огонь по внезапно появившемуся «Зевсу». «Центурион», располагавшийся справа от него, продолжал обстреливать Бруэра из автоматической пушки. «Ублюдок, – неожиданно разозлился герцог, – неужели ему невдомек, что все это бесполезно!» Он неуязвим!.. Даниель вскинул руку и выпустил в его сторону плазменный заряд. Сгусток угодил в грудь, после полыхнувшего разряда «Центурион» опрокинулся на пол.

Пронзительно заверещал зуммер тревоги. Его скрежещущие звуки продублировала сигнальная лампочка, запульсировавшая каким-то неприятным желтовато-гнойным цветом. Даниель вздрогнул, завертел головой, пытаясь отыскать источник опасности.

Температура, вот в чем дело! Жара внутри корпуса увеличивалась с каждым залпом протонных пушек, с каждым лазерным выстрелом. Даже при ходьбе… И температура воздуха в этом помещении, обилие всевозможных нагревательных приборов… Система охлаждения уже не могла справиться со всевозрастающим потоком тепла.

В этот момент в одном из углов вырисовался силуэт вражеского «Зевса». Он вновь принялся обстреливать «Забияку» из автоматического оружия, и Даниель не раздумывая пальнул в ту сторону зарядом высокотемпературной плазмы.

Индикатор температуры сразу подскочил на десять делений. На главном экране побежали колонки цифр. Вот столбик перевалил за красную черту, завыла сирена, предупреждающая о возможности автоматического отключения двигателя. Ему необходимо было выждать, пока температура не упадет до приемлемого уровня. Если он выстрелит еще раз, этот срок может стать неопределенно долгим.

Но как он мог не ответить, если вражеский робот неумолимо приближался к нему и все стрелял, стрелял. Теперь снаряды кучно ложились в башенной надстройке, где помещалась рубка. Высекаемые искры совсем заслонили поле видимости. Мелькнула мысль – на борту нет ни запасов артиллерийских снарядов, ни управляемых ракет. Выходит, нечему и детонировать. Потом, все эти контрольные устройства спроектированы с запасом, так что не так страшен черт, как его малюют. Вот он сейчас в последний раз выстрелит, потом отойдет в укрытие, где и дождется, пока температура внутри корпуса не упадет до разумной величины. Верное решение? Конечно! А может, лучше дать деру? Хватит ему возиться с этими недобитыми роботами. Главный бой еще впереди. Вот когда должны быть готовы протонные пушки и лазерные установки.

Герцог развернул машину и широкими шагами двинулся в сторону выхода. На стрельбу из автоматического оружия он и теперь не обратил никакого внимания.

«Забияка» невозмутимо направился к широкому проходу. Лори с досады пальнула в его сторону еще одной очередью, затем резко вскинула руку. Она уже никак не могла преградить ему дорогу. «Черт побери, может, это сработает…»

Она посмотрела вправо и вверх. Огромная бесформенная туша разливочного ковша просматривалась в той стороне. Ковш висел на цепях, наброшенных на крюк мостового крана, и являлся как бы центром густой завеси, образованной кабелями, тросами и фермами. Как поняла Лори, его подогнали к изложницам, в которые должен быть слит расплавленный металл. Что, если выпустить расплав на этого свихнувшегося «Забияку»? В любом случае это будет куда эффективнее, чем долбить его слоновую броню с помощью булавочных уколов.

Лори повела конечностью и принялась тщательно наводить ствол автоматической пушки на соединительный узел, на котором висел ковш. Ничего не получалось!.. Она начала прорезать лазером прореху, сквозь которую можно было стрелять. Ага, обнажился бок разливочного ковша. Следом Лори открыла огонь в его борт, снаряды с воем начали отскакивать от металлического кожуха. Потом все внезапно озарилось ярко-оранжевой вспышкой и расплавленный металл по дуге хлынул наружу, заблистал искрами. Какой-то новый шипящий звук заполнил помещение. Повалил густой серый дым.

Лори продолжала стрелять, а про себя взывала к небесной силе: пусть все обломки на полу, все разбитое оборудование встанут неодолимой преградой на пути «Забияки». Пусть расплав зальет ноги робота – этого будет вполне достаточно. С цоканьем оборвалась стрельба – опустела и вторая кассета. Секундное клацание, пробежка огоньков на пульте управления – и новый барабан вставлен в приямок. Вот сработал затвор, подал первую гильзу. Лори продолжала стрелять – поток расплавленного металла все увеличивался, нарастала скорость, брызги сыпались гуще. Поверхность застывающего металла покрывалась кратерами от падающих в него обломков. В этот момент оказалась перерезанной одна из цепей, державших на весу разливочный ковш. Агрегат резко наклонился – водопад расплавленного металла хлынул на землю.

Играющее огнем, пышущее жаром озеро разлилось шагах в пятидесяти от двигавшегося «Забияки». Если даже какие-то капли расплава попали на него, то это никак не отразилось на его скорости. Однако, когда ковш опорожнился наполовину, уровень поднялся настолько, что источающая нестерпимый жар жидкость резво полилась во все стороны. В помещении скачком подскочила температура, жаркая ударная волна с такой силой шибанула «Зевса», что он покачнулся.

Часть расплава охватила ноги «Забияки», теперь капли и брызги, попадающие на его корпус, стали заметней. Шаги его вдруг потеряли стройность, каждое движение давалось с трудом; нелепо – не в такт, вразнобой – задвигались руки. Лори догадалась, что у вражеского робота нелады с системой охлаждения. Он слишком часто стрелял из протонных пушек, позволял себе сдвоенные залпы и практически без перерыва повторял их по нескольку раз. Даже неопытные бойцы знали, что после каждого залпа из этого орудия требовался минутный перерыв. А у «Забияки», как видно, ПИИ огромной мощности – вон как он с одного удара повалил «Центуриона».

Расплавленный металл начал заливать ступни «Забияки». Робот неожиданно встал. Вокруг серой завесью густел дым. В этот момент в литейке послышался новый звук – что-то сравнимое с воем и всхлипами. Словно эта новенькая машина вдруг зарыдала под тяжестью нестерпимого жара. Лори двинулась вперед, осторожно обходя ручейки расплавленного металла, поводя стволом автоматической пушки. Поверхность расплава полыхала жутким пламенем. Она глазам не могла поверить – металл способен гореть? Потом догадалась – это сгорало все, что оказалось на пути сверкающих, огнедышащих ручейков. В центре разлившегося озерка огонь буйно набирал силу – там уже гудело пламя, рвалось к потолку… В цехе отчаянно завывала сирена пожарной тревоги. Лори решила, что ей лучше отступить.

«Забияка» попытался сделать еще один шаг, даже верхними конечностями дернул, словно пытаясь помочь себе. Неожиданно его правая рука вспыхнула каким-то удивительным зеленоватым огнем. Лори отступила подальше и навела на робота автоматическую пушку, однако выстрелить не успела. Верхушка башенной установки «Забияки» внезапно, со взрывом, откинулась, оттуда как ошпаренная стартовала спасательная капсула с пилотом. В следующее мгновение огромный столб пламени вырвался из горловины.

– Ты идиот!.. – закричала Лори. До сих пор она ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь осмелился катапультироваться в помещении.

Чем ближе «Ио» придвигался к «Калибану», тем ближе оказывался к заправочной станции. С каждым километром ее глыба увеличивалась в размерах, заполняя экран дисплея. Боже, как же она была изношена, поразился Карлайл – другого слова, как проржавевшая консервная банка, не подберешь. Но это при внимательном осмотре… Сама по себе станция типа «Олимпус» ничего, кроме восхищения, не вызывала. Она была не только чудом техники, но и в каком-то смысле совершенным, функциональным, созданным с изящной простотой творением. Видно, могуч был творец, в чьих руках металл обрел подобные формы. Это была непростая задача – рационально разместить в свободном пространстве такую исполинскую, сравнимую с планетоидом массу. Искрящие, сияющие ореолы посверкивали вокруг гигантских выходных отверстий ядерных двигателей, с помощью которых станция удерживала ориентацию в пространстве. Когда «Ио» приблизился еще ближе, Грейсон смог различить исполинское колесо, вращавшееся перпендикулярно оси корпуса. Колесо скорее напоминало карусель, состоящую из отдельных секций, усыпанных сотнями посвечивающих иллюминаторов. На этой модели «Олимпуса» было смонтировано самое большое из всех известных гравитационных колец. Диаметр его был около двенадцати сотен метров, вращалось оно со скоростью несколько оборотов в минуту. С его помощью в помещениях вращающейся части создавалось искусственное поле тяжести, направленное от центра. Это было необходимое условие для жизнедеятельности экипажа, члены которого по многу лет проводили на станции.

– Полковник, как вы думаете, сколько людей Гарета сейчас на борту? – спросил капитан Джерард. Они все еще находились в просторном ангаре вместе со всей спецгруппой. Здесь и наблюдали за заправочной станцией, мимо которой проплывали к «Калибану».

– Согласно спискам, штатный состав «Олимпуса» около ста пятидесяти человек, – ответил Карлайл. – На борту может также располагаться от ста до ста двадцати пяти пассажиров.

– Ничего себе, – покрутил головой капитан и настороженно глянул на станцию. – Я так понял, вы полагаете, что на борту может быть и еще больше людей?

– Места для них хватит.

– Вам уже доводилось бывать на заправочных станциях?

– Пару раз. Поэтому я и иду с командос. Подобные исполинские сооружения обычно однотипны. Технари не желают тратить время на переоборудование жилых и служебных помещений, для них самое главное – оборудование, так что в целом все эти станции очень похожи. Только надо иметь в виду, что большинство жилых комплексов за столетия эксплуатации часто перестраивались. Их приспосабливали под ремонтные базы, ангары для хранения грузов и тому подобное. Вот почему эти станции теперь часто используют как перевалочные пункты. Полная масса станции примерно миллион тонн.

– Почему же тогда на борту так мало людей? Здесь мог бы разместиться маленький город и для всех бы нашлась работа.

– Население маленького городка пожирает прорву продуктов, капитан, – ответил Грейсон. – Это без учета расхода воды, немалое количество которой необходимо для заправки ядерных двигателей. Представляете, какие здесь пришлось бы сооружать резервуары. Я еще не упомянул о прочих потребных для жизни вещах, например, аппаратуре, поддерживающей температуру, влажность, состав воздуха. К тому же человеческое тело имеет достаточно высокую температуру, и большое количество населения поставило бы вопрос об отводе тепла. Конечно, Гарет не заглядывает так далеко, станция нужна ему только как военная база. Вполне возможно, что он там уже сосредоточил целую армию. Ничего, мы узнаем, что к чему, как только распахнем туда дверь. – Он невесело рассмеялся.

– Что уж тут веселого, – помрачнел Джерард, потом искоса глянул на полковника. – Вы сами-то не очень верите в это.

– Не верю, – кивнул Грейсон. – У фельдмаршала не так много войск. Если всерьез задуматься, так раз-два и обчелся. Если бы он, рассчитывая на подобную диверсионную вылазку, разместил здесь большой отряд, мы бы заметили повышенную интенсивность движения в районе станции. Знаете, так всегда бывает, если группа маленькая, то вроде все под рукой, а когда целое соединение, то этого не хватает, то того… Он надеется на огневую мощь «Олимпуса», поэтому оружейные башни скорее всего укомплектованы полностью, а вот десантников на борту, я думаю, нет.

– Надеюсь, вы знаете, полковник, что говорите. Карлайл выдержал паузу, потом решительно кивнул:

– Конечно знаю.

Джерард рассмеялся. Спустя мгновение Грейсон тоже прыснул, и вслед за командирами оглушительным хохотом грохнули все присутствующие в ангаре командос.

«Отличные ребята, – подумал Грейсон. – Какой высокий боевой дух! Как они натренированы!» Он не видел реальной угрозы, которая могла бы помешать ему захватить станцию. Даже скрытые опасности становились пустяковыми, когда идешь в бой с такими людьми.

На душе стало как-то веселее – этакий бодряческий настрой охватил его. Такое с ним всегда бывало перед боем. Перед успешным боем!.. В такие минуты он испытывал желание поставить жизнь на карту. В подобном состоянии он спокойно размышлял над тем, что многие из них, возможно, не вернутся из боя. Всякое может быть, он тоже из плоти и крови. Ему доводилось видеть, как охотно пробивают пули, режут на части лазерные лучи эту слабенькую защиту. Пришел вызов с мостика.

– Пять минут, полковник, – доложил Конго, командир «Ио». – Пора готовиться…

Грейсон сразу посуровел, взгляд его приобрел некоторую туповатую непоколебимость, затем неожиданно по-доброму подмигнул лейтенанту Макгиверу и ответил в стационарный микрофон:

– Мы готовы, капитан. Теперь твоя задача изобразить из себя калеку. Ты, мол, еле ползешь…

– Получите то, что заказывали, полковник. Сделаем в лучшем виде.

Грейсон занялся проверкой надетого снаряжения. Прежде всего глянул на маленький дисплей, вмонтированный в налобную часть его герметического шлема.

Несколько лет назад Легион Серой Смерти первым среди всех наемников во Внутренней сфере взял на вооружение новый, снабженный повышенным уровнем защиты бронированный скафандр. Конструкция костюма было явно содрана у кланов. Их элементалы ходили в бой в подобном снаряжении. В Легионе прижились два типа костюмов – один из них являлся штатным скафандром пехотинца и мог сопрягаться с тяжелым оружием. Здесь и латы были потолще, и прикрываемая площадь побольше… Другой образец использовался для разведки и выполнения диверсионных заданий. Латы здесь были потоньше, не было встроенного оружия повышенной мощности и посадочных гнезд для монтажа полевых орудий. Его достоинство заключалось в легкости и подвижности частей. Этот костюм был менее похож на боевого робота и более на скафандр космонавта.

Для проведения этой операции командос были облачены в костюмы второго типа. Все они были снабжены маршевыми двигателями для передвижения в поле малой гравитации – эти скафандры помечались особой маркой.

Всего у него было семьдесят бойцов, способных воевать как в помещениях космических кораблей, так и в свободном пространстве. Все механизмы были проверены, каждый боец доложил, что со снаряжением у него все в порядке. Все это очень дорого стоило, и майор Маккол, доставший эти костюмы на складах, часто ворчал, что Легион неизвестно на что тратит деньги.

Грейсон таил надежду, что противостоящие ему вояки на станции пока не имеют такой одежки. Вряд ли Виктор Дэвион поделится с отколовшимися лиранцами самым современным оборудованием.

Ладно, что об этом думать! Сейчас самое главное – проверить, чтобы все прошло без сучка без задоринки. Наконец, закончив проверку, он нажал на макушку тяжелого, окрашенного в черный цвет шлема. Тот звонко щелкнул, тогда Грейсон повернул его на пол-оборота по часовой стрелке. Последовавший второй щелчок подсказал, что шлем сел на место. Все остальные командос тоже были в полной готовности.

– Всем внимание! – объявил полковник. На его дисплее отражалась картинка, которую он мог бы различить с помощью невооруженного взгляда. – Закончить индивидуальную проверку. Осмотреть соседа. Оружие… Связь… Работа выходных клапанов… Кр-ругом! Проверить тех, кто стоит позади вас. Особенно тщательно осмотрите спины.

Грейсон держал в руках гирореактивную винтовку. Обычно их называли гировинтовки… Больше половины десантников были вооружены подобными системами либо гирореактивными карабинами. У остальных – лазерное оружие.

Гирореактивные системы являлись древним изобретением. Первые опытные образцы появились около тысячи лет назад, в середине двадцатого века, однако в то время дело дальше не пошло, потому что на коротких дистанциях убойная сила зарядов, выпущенных из подобного оружия, была слишком мала. Именно на коротких! Современные системы в значительной мере были лишены этих недостатков. Пули, пущенные с помощью гироскопа, снабжены разрывными головками, но самое главное достоинство заключается в том, что подобные карабины – идеальное средство в условиях микрогравитации. При низкой силе тяжести большое значение приобретает эффект отдачи, связанный с третьим законом Ньютона. После выстрела, например, из огнестрельного оружия, боец может быть отброшен с занимаемой позиции. В условиях малой гравитации вообще невозможна стрельба очередями. Гирокарабин почти не дает отдачи, пускаемые ракеты разгоняются уже в полете. На расстоянии метра от выходного дульного отверстия специальная реактивная пуля уже имеет скорость до сотни метров в секунду. Такой скорости, чтобы нанести серьезный ущерб любому объекту даже без взрыва в момент попадания. Оружие, которое держал в руках Грейсон Карлайл, называлось «Звездный король». Оно было снабжено магазином в форме банана, в котором помещалось двадцать ракет. Кроме того, у Грейсона было три полностью заряженных магазина, уложенных в разные карманы. Он также был вооружен особыми гранатами, ослепляющими и оглушающими врага в момент подрыва. Все эти системы вооружения тоже пришли из древности.

– Внимание, полковник, – донесся голос Лонго. – Мы приближаемся к «Калибану». Держим курс на стыковочное кольцо. Разрешение мы уже получили, однако у меня такое чувство, что этой леди на борту мы не очень-то по нраву.

– Не надо ее винить, – ответил Грейсон. – Давайте сюда отсчет дистанции до «Калибана».

– Так точно. Сейчас мы находимся в пятидесяти метрах. Тридцать… Двадцать… Десять метров…

Карлайл ощутил толчок и легкий скрежет, который всегда присутствует при захвате зажимного кольца. Лонго между тем продолжал докладывать:

– Пять метров… Три… два… один…

Звонкое клацание. Дрожь пробежала по корпусу, кое-кто из десантников покачнулся, и в следующее мгновение командос заранее назначенными группами вслед за

полковником Карлайлом и капитаном Джерардом потянулись к переходному отсеку.

– Контакт! – выкрикнул Лонго.

– Все готовы? – спросил полковник по радиосвязи. Стройные отрывистые реплики были ему ответом. – Хорошо. Первый взвод, построиться согласно порядковым номерам отсюда и до входного люка.

«Ио» пристыковался к «Калибану». Обычно во время звездных перелетов пассажиры оставались на борту своих космических челноков, более приспособленных для перевозки людей, однако при желании всегда можно было посредством переходного туннеля добраться до звездного прыгуна. Это было необходимо, чтобы обеспечить персоналу обоих судов свободный доступ в обоих направлениях. Обычно во время подзарядки ремонтные группы занимались профилактикой, но частенько возникала потребность в проведении ремонтных работ. С того момента, как Карлайл получил разрешение на пристыковку к «Калибану», вся операция проводилась как обычное техническое мероприятие, а это означало, что, скорее всего, никто не будет их встречать. Команда корабля явно недовольна тем, что к их звездолету пристыковался аварийный челнок, по той же причине и охрана постарается держаться подальше от вновь прибывших. Мало ли, они вполне могли подвергнуться облучению…

Им бы только без шума проникнуть на борт «Калибана» и захватить мостик и секцию связи…

– Автоматика сработала, – объявил Лонго. – В туннеле давление в норме, температура в норме. Можно открывать люк.

Капитан Джерард ударил ладонью по рычагу, выпиравшему из центрального замка, и овальная дверь открылась.

– Первый взвод, – отдал он команду, – вперед!

– За мной! – закричал полковник Карлайл и, оттолкнувшись, первым влетел в переходной отсек. За какое-то мгновение он миновал его и, схватившись руками за трос, притормозил у выходного люка. Как только металлическая створка приоткрылась, он снял с предохранителя световую гранату и метнул ее в образовавшуюся щель. Секундой позже в коридоре звездолета полыхнула ярчайшая вспышка, а от створки в переходной отсек тенью легла глубочайшая тьма. Тут же донесся хлопок разрыва. Защищенные шлемами нападающие не ощутили и сотой доли того звукового высокочастотного удара, который должен был вывести из строя всех, кто находился возле переходного отсека.

Не теряя драгоценных мгновений, Карлайл с размаху ударил ногой в створку и распахнул ее полностью. Он ворвался в достаточно обширное помещение. Внутри дрейфовало с десяток оглушенных людей – мужчин и женщин. Большинство собравшихся были гражданскими специалистами, один из них держал в руках QVW-280. Прибор был еще в заводской упаковке. Только двое были при оружии и в латах. Броневая защита облегченная, латы черные, со знакомыми эмблемами. На головах у обоих были шлемы, которые защитили их от вспышки и звукового удара. Все равно неожиданность нападения ошеломила их, до них только теперь дошло, что это не состыковавшийся челнок взорвался, а произошло нападение. Один из них даже успел вскинуть карабин, однако Карлайл навскидку всадил в него заряд из гировинтовки. Послышалось мгновенное шипение, оружие слегка вздрогнуло (скорость полета пули превышала сверхзвуковую), следом донесся треск разрываемой плоти. Солдата подтолкнуло вверх и увлекло метра на четыре в сторону. Там ракета и взорвалась.

Второй охранник с трех метров открыл огонь из лазерного ружья. Луч вскользь ударил Карлайла в шлем. Забрало, предохраняя глаза, сразу же залилось темнотой, все равно лицо Грейсона опалил жар раскаленного света. К счастью, броня задержала, только пот мгновенно залил лицо. Он держал оружие на изготовку и, когда забрало прояснилось, вдруг обнаружил, что и второй охранник мертв. Следующая за полковником пара десантников успела разделаться с ним.

В этот момент до Грейсона дошло, что он ведет себя как мальчишка. «Тоже лихой вояка выискался!.. Полковникам не пристало ходить в атаку, для этого лейтенанты есть. Тем более первым номером…»

Однако сожалеть об этом уже не было времени. Неизвестно, сколько еще солдат Гарета находится на борту «Калибана». Задача – отыскать их всех и захватить до того момента, когда они смогут связаться с заправочной станцией.

Карлайл принялся отчаянно перебирать руками, помогать себе коленями – по широкому, как его обычно называют, пассажирскому, проходу он помчался в сторону мостика. Ребята из первого взвода, ни слова не говоря, легко обогнали его. На ходу срезали из гирокарабинов еще двух охранников. Те, увидев надвигающуюся орду командос, даже оружие не успели вскинуть. У обоих на латах был изображен все тот же пресловутый бронированный кулак, мечом протыкающий небеса. Грейсон, не имея сил остановить поток мыслей, невольно отметил про себя: «Не протыкающий, а пытающийся проткнуть. Это большая разница, – в такт с движениями рук и ног начал повторять он. – Это очень большая разница…»

Впереди показался люк, ведущий на мостик. Если враги успели задраить его, все пропало.

Все пропало! Охранники успеют связаться с «Олимпусом». Что потом? Об этом не стоит думать. Он прибавил ходу.

Привычным движением дернул за рычаг – люк поддался. «Милый, отворись поскорее!.. Милый!!»

Как только позволила расширяющаяся щель, он, рванувшись обеими руками, пулей влетел на мостик «Калибана». С разгона чуть не врезался в высокую, гибкую блондинку, пристально наблюдавшую за открывающейся дверцей. На мгновение в ее глазах мелькнули страх и удивление.

– Капитан Кейн? – осведомился полковник, зацепившись рукой за трос и остановив сумасшедшее вращение тела. – Сколько на вашем корабле молодцов Гарета? Мы насчитали четверых.

– Значит, вы грохнули их всех, приятель, – спокойно ответила девушка.

Полковник перевел дух.

– Отлично, – сказал он, затем кивнул и представился: – Полковник Карлайл.

– Вы – Карлайл? – Она недоверчиво глянула на него. – Лично?.. Тогда это вас я должна поблагодарить за наше освобождение?

– Пока об этом говорить рано.

– Вы что-то задумали? Черт бы вас побрал, теперь вы начнете стрелять и продырявите мне корпус. Что же это за напасть такая! Кому нужно такое освобождение?..

– Мэм, скажите, разве это, – Карлайл не спеша крутанул шлем, поднял забрало, – похоже на освобождение? Я об этом словом не обмолвился.

– О-о! Тогда как это все называется? Что вы хотите от нас?

– Как насчет реквизиции? Вы не будете против, если мы побеспокоим вас на некоторое время?

Девушка закатила глаза и в отчаянии прошептала:

– Боже мой! Опять!..

– Вперед, ребята! За мной!..

Капитан Михаэль Каминский развернул влево верхнюю часть своего девяностопятитонного «Призрака» и махнул рукой остальным роботам. Позади него, выстроившись в ряд, двигались двенадцать тяжелых роботов. Заметив и услышав призыв командира, они ускорили шаг, ломая могучими нижними опорами обломки уже погибших машин, закрывавшие подход к первым воротам. Это была отчаянная атака, скорее всего последняя в их жизни – так каждый из пилотов решил про себя. Любой ценой они должны были прорваться в подземелье. Приказ, отданный Гаретом, гласил: «Ни шагу назад!»

Вокруг них черными, обгорелыми памятниками войне вставали руины разгромленных зданий. Куда ни бросишь взгляд, всюду сожженная сталь. Первые ворота лежали в глубине наземных сооружений, так что поле решающей битвы представляло собой ужасающий, пробирающий до мурашек хаос искореженного металла. Скрученные, разрезанные фермы, сплющенные, выпотрошенные баки, искореженные конструкции, обрывки труб и гигантских кабельростов загромождали подход к воротам – все равно боевые машины, невзирая ни на что, продвигались вперед. Перед ними лежала аппарель, которая вела прямо к туннелю, загороженному разбитыми створками и баррикадой. Наклонный спуск в длину составлял не более пятидесяти метров, каждая точка здесь была пристреляна врагом – его роботы стреляли из-за укрытия. Уже три дня они держали оборону, когда-то у них должны были кончиться силы?!

На этот раз фельдмаршал Гарет поставил на карту все, что у него было. Все командиры подразделений внутренне согласились с его замыслом – другого способа изгнать наглых захватчиков из подземелья не оставалось. Фельдмаршал приказал выстроить в линию, бок о бок, самые тяжелые машины из полка Железноруких. Большинство из них ранее входили в Третий, принца Дэвиона, Гвардейский полк. К ним были добавлены самые мощные машины из Пятнадцатого Лиранского. Даже роботы из отрядов местной милиции и ополчения были здесь. Их пилоты пошли за Гаретом потому, что он объяснил им, что Геспериды II в опасности, что теперь не имеет значения, за кого они стоят – за Федеративное или Л иранское Содружество. Они должны выбить захватчиков, чтобы спасти свой собственный мир. Если завод окажется в руках этих негодяев, им дальше не жить.

Как оказалось, это был верный ход, от добровольцев отбоя не было. Каминский знал, что в войсках и в городе любили Гарета, – он всегда стоял за строгий порядок. Те же, кто доверился ему до конца, готовы были пойти за ним в ад. Стоит только приказать…

Замысел этой решающей атаки строился на том, что у врага уже не осталось полноценных резервов, поэтому надо, не обращая внимания на потери, попытаться выбить у него все оставшиеся в строю машины, а это могут сделать только тяжелые и штурмовые роботы. Шесть грузных металлических исполинов – «Призрак» Каминского, уродливый девяностотонный «Циклоп», два семидесятипятитонных «Победителя», «Орион» и, наконец, «Катапульта» – должны были добраться до ворот. При этом им следовало безостановочно осыпать управляемыми снарядами, залпами из ПИИ и лазеров большого калибра защитников баррикады. Безусловно, они представляли собой превосходные мишени для наемников, но каждый из этих роботов имел толстенную броню, которая давала надежду, что им в конце концов удастся добраться до входа. В преддверии атаки Каминский невольно задумался о том, что подобная тактика была в ходу в восемнадцатом веке, когда армии, выстроившись в линию, осыпали друг друга артиллерийским и ружейным огнем, затем бросались в атаку. «Главное, – разъяснял пилотам Гарет, – оттеснить врага от баррикады и загнать его внутрь туннеля. Так что держите строй…»

Это могло сработать. Легионеры обычно держали у ворот двух роботов, иногда в минуты высшего напряжения подгоняли и третью машину. В это время другие отступали в глубь подземного лабиринта и там чинились, снаряжались, пилоты отдыхали… А то занимались мародерством в цехах оборонного комплекса. Никто не мог помешать им грабить и уничтожать то, что создавалось веками. Это было обидней всего! Последние три дня они непрерывно вели бои и должны были заметно устать. Потери у них, по докладам наблюдателей, тоже были существенные. По всему выходило, что стоит нажать еще немного, и путь к сердцу завода будет открыт. В резерве у Гарета было еще достаточно машин, правда, в основном легких, но и они в условиях тесных коридоров и недостатка света могут нанести врагу существенный урон. Надо только захватить ворота.

Надо захватить ворота…

Другого исхода быть не может!

Тогда придет долгожданный отдых, тогда можно будет поздравить себя с победой.

Заработали автоматические пушки. «Призрак» получил чувствительный удар лазерным лучом в руку. Каминский поежился – до печенок пробрало! Он решительнее сжал подлокотники и продолжил движение. Ни быстрее, ни медленней. Держать строй!.. Тяжелые роботы подошли к подошве спуска, немного вырвавшиеся притормозили, выровняли линию. Во все стороны летели куски отколотой брони, трещали плиты.

– Отлично, ребята, – спокойным голосом произнес в микрофон Каминский. – Дружнее… Шагом марш!

Дробя ногами металлическое крошево, все в дыму, словно следуя звучному гласу небесной трубы, созывающей народы на Судный день, шесть роботов шагнули вперед. В тот же момент они одновременно дали залп управляемыми реактивными снарядами. Из всех установок!

XXV

Оборонный комплекс «Дефианс Индастриз»

Элегия Марии, Геспериды II

Ранешир, Лиранское Содружество

1415 часов (местное время отсчета)

21 декабря 3057 года

Лори, не в силах выдержать ужасный жар, отступила назад. Расплавленный металл и не думал застывать. Может, потому, что прошли какие-то минуты, а не часы, чтобы он окончательно затвердел. В цехе истошно выли противопожарные сирены. Пару, дыму было столько, что все окружающее угадывалось смутно, в каком-то зыбком колеблющемся свете. Постепенно пламя начало слабеть, но все равно в помещении было слишком горячо, чтобы долго оставаться здесь, подле разлившегося расплавленного металла. Жалким изваянием торчал в той стороне погибший робот. Он казался живым, даже движущимся, но это только игра света, колебания раскаленного воздуха. К удивлению Лори, ее «Зевс» справлялся с жарой. Она вновь обратила внимание на озерко, теперь уже явственно застывавшее посреди прохода. Края его покрылись поджаристой румяной корочкой, ближе к середине металл уже не играл желтовато-оранжевым и белым цветом, а наливался суровым, на глазах тускнеющим багрянцем. Тут Лори обратила внимание на скачки температуры – цифры на дисплее стали шустро уменьшаться. Все равно в литейке все еще было как в аду – около двухсот градусов, не меньше. Действительно, ее «Зевс» удивительная машина, для него подобная жара – плевое дело.

Прошло еще несколько минут, прежде чем заметно прояснилось. За дверями, до которых стремился добраться «Забияка», теперь был виден широкий производственный холл, еще три дня назад запиравшийся снаружи огромными воротами. Не менее восемнадцати метров в высоту… Створки такие же, как и на первых воротах… В этом холле разместился командный пункт второй роты под командованием способного и опытного капитана Гульемо Анри Вилерса. В этот момент семидесятипятитонный «Мародер» Вилерса, лишившийся правой руки, стоял на узком пятачке возле первых ступеней широкой лестницы, уводящей наверх, на следующий уровень оборонного комплекса. Отсюда он отдавал приказы подчиненным и приданным ему подразделениям. Здесь, как обычно во время боевых действий, царила неразбериха, все было сделано на скорую руку, возле лестницы расположился взвод пехотинцев, по всей видимости, для охраны командного пункта. Мрачными статуями возвышались у стены два поврежденных робота, техники суетились вокруг них. Тут же на передвижном подъемном кране тянули наверх броневую плиту. В другом углу транспорт J-27 разгружал партию управляемых ракет, которые сразу с помощью подъемника отправляли в нутро боевого робота. Лори страшно было подумать, сколько бед мог бы причинить прорвавшийся сюда «Забияка»!..

– Полковник Калмар. – Капитан вызвал ее по радио и приглашающе помахал оставшейся рукой. Говорил он с заметным французским акцентом. – Что привело вас сюда?

– Ссора с вышедшим из себя кредитором, Анри. Что у вас здесь творится?

– Они появились, полковник. Они появились и сразу попали в переделку.

Лори, обходя расплавленное озерко, ломая корку, добралась до огромного холла. Отсюда уже была видна высокая – не менее пяти метров высотой – баррикада, сложенная и сплавленная из остатков разбитых роботов и створок ворот. Техники потрудились на славу… За баррикадой «Аполлон», «Охотник» и «Победитель». Стояли они практически плечом к плечу, стреляли беспрерывно. «Аполлон» с периодичностью в полминуты пачками выпускал в сторону врага РДД. Другие роботы били из автоматических пушек, стараясь попасть в поврежденные места и лишить врага возможности двигаться. До сих пор подобная тактика приносила успех, но на этот раз сами роботы находились под постоянным огневым воздействием противника.

Как только Лори добралась до баррикады и выглянула из-за плеча стреляющего робота, ее глазам открылась жуткая картина. Два тяжелых и четыре штурмовых робота плечом к плечу надвигались на ворота. Они вышагивали словно на параде. Когда наклонный спуск сузился, машины перестроились – впереди осталось два робота, четверо отошли за спины товарищей. Впереди «Призрак» и один из «Победителей», за ними «Циклоп», второй «Победитель», «Орион» и изрядно потрепанная «Катапульта».

Командиром являлся, несомненно, «Призрак» – это было видно по следам раскраски. В давние годы, когда каждый пилот боевого робота считал себя рыцарем, они разрисовывали свои машины как кому взбредет в голову. С появлением многочисленных армий расцветка несколько упорядочилась, но все равно командирские машины заметно отличались от всех остальных.

Боевые роботы типа «Призрак» имели человеческие формы, их башенная установка напоминала угловатый череп. Пилоты, воюющие на таких машинах, обычно с помощью красок сознательно подчеркивали и усиливали сходство. Покрывали белой краской броневые плиты, глазницы и рот малевали густой чернотой. Кроме того, на плечах и груди рисовали ребра, ключицы… Роботы рядовых пилотов всегда были раскрашены менее впечатляюще.

Лори как профессионала куда больше интересовали технические характеристики машины, ее вооружение. Это была одна из старейших конструкций боевых машин. Модель имела конструкторское обозначение BNC-S. В изначальном варианте, разработанном учеными Штайнеров, робот был до абсурда перегружен броней при откровенной нехватке вооружения. Первоначально «Призрак» был оснащен одним ПИИ и одной автоматической пушкой, а также лазером типа «Магн-Марк I». В варианте дома Штайнеров прежний, исключительно тяжелый двигатель был заменен более мощным и легким «Питбеном-285», что позволило установить дополнительный ПИИ, второй лазер малого калибра, четыре лазера среднего калибра и пусковую установку для запуска РБД. Однако новая версия потеряла скорость и, что было еще хуже, имела склонность к перегреву во время боя, особенно если пилот производил залп из обоих ПИИ. В подобных случаях время, необходимое для охлаждения, увеличивалось до двух минут. Во время сражения это было слишком долго.

Но не сейчас! При такой плотности огня, который вели наступающие роботы, такая задержка не играла существенной роли. Важнее было явное преимущество врага в огневом воздействии. В ряду других тяжелых роботов именно девяностопятитонный «Призрак» становился особенно грозным противником. Особенно если в рубке сидел опытный и храбрый человек. Тактика в этом случае вырисовывалась простая: «Катапульта» бомбит баррикаду и защитников непрерывным градом управляемых снарядов, остальные роботы поддерживают ее, а «Орион» прицельно всаживает в поврежденные места сгустки плазмы. Против подобного приема возможно только одно противоядие – маневр. Как раз уклониться на стиснутом пятачке в устье туннеля было невозможно! Тут еще этот «Забияка»!

– Дэвис! – вызвала Лори, перейдя на особую секретную частоту, с помощью которой она могла связаться с каждым капитаном роты. – Дэвис, у тебя в тылу неожиданно появился вражеский робот. Он тут понаделал дел…

– Что такое, девочка? Как же ему удалось незамеченным проникнуть в подземные переходы?

– Он явился с нижних ярусов. Мы разделались с ним, так что сзади у тебя чисто. Теперь главная угроза – это атакующие штурмовые роботы. Если откровенно, мы можем потерять ворота. Имей это в виду. Что там возле вторых и третьих ворот? Я на полчаса отключилась с этим шатуном.

– Идут тяжелые бои, однако ребята держатся. Атаки организованы точно так же, как и у нас.

– Можешь снять с линии огня самого поврежденного робота. Пусть отправляется к воротам номер один, там его подремонтируют, вашей базы больше не существует. Разрешаю отступить до литейного цеха, если враг разрушит баррикаду.

– Так точно, полковник. Однако мы будем сражаться. Нас так просто не возьмешь.

Лори вздохнула – чем дальше, тем отчаяннее становилось положение. Одна надежда на Грейсона.

Минди Кейн совсем упала духом, когда высокий, мужественного вида полковник объяснил ей, что он собирается делать дальше. Это был просто бред, еще более дерзкий, чем розыгрыш комедии с аварией ядерного двигателя, в результате которой к ее звездолету пристыковались эти вояки в серых с черным скафандрах. Они что, окончательно свихнулись? Настроение у капитана упало до нуля, тут еще полковник предупредил:

– Вы сами, мэм, выполните этот маневр? Если нет, у меня найдутся люди, которым по плечу исполнить мой приказано мне кажется, что вам не следует бросать ваших людей в такой ответственный момент. С вами, мадам, это просто не вяжется…

Полковник определенно был знаком с образом мыслей капитанов звездных кораблей. Представлял, что значат для них их прыгуны, люди, с которыми они проводили на борту по многу лет. Для капитанов любого транспортного судна, вынужденного подолгу находиться вдали от родного дома, всегда существовал неписаный кодекс поведения. Нарушить его никому не было позволено.

Между тем люди Карлайла заняли весь звездолет. Расставили посты, взяли под охрану жизненно важные точки, при этом с членами экипажа вели себя корректно, без навязчивости; оказали помощь пострадавшим при взрыве фанаты. Несколько рейнджеров в серой, с редкими черными разводами и пятнами форме заняли посты на мостике. Минди обвела их взглядом, потом посмотрела на полковника. Тот терпеливо ждал… Капитан кивнула. Тут же Карлайл принялся объяснять ей, что необходимо сделать. Времени, добавил он, терять нельзя. Ни в коем случае нельзя!

Нет, прыжок совершать не придется… Это все детские игрушки. Предлагаемый им маневр был куда сложнее – Минди вновь удивленно глянула на него. Полковник предлагал ей изменить пространственное положение корабля, причем развернуться на правый борт таким образом, чтобы хвост и развернутый парус закрыли заправочную станцию. Очень сложный маневр, особенно в таких обстоятельствах… В результате «Калибан» окажется как бы между местной звездой и собранной в стартовой точке флотилией звездных прыгунов, а также покроет тенью носовую часть заправочной станции.

Всякие перемещения звездолета с раскрытым энергособирающим парусом всегда представляли сложную задачу для капитанов. И очень опасную!.. Парус обладал огромной инерционностью, в то же время это была очень хрупкая и подвижная конструкция. Чтобы сохранять необходимое натяжение, сам корабль медленно вращался, центробежные силы как раз и удерживали ткань в рабочем состоянии. Необходимые скорость вращения и ориентацию паруса во время заправки осуществляли с помощью особых двигателей, способных развивать небольшие ускорения. Вопрос заключатся не в величине толчка – всего восемь сотых миллиметра в секунду, – а в точности его исполнения. Минди нажала на клавишу, на мгновение включились бортовые двигатели – теперь ей оставалось только надеяться, что во время этого маневра парус останется целым и не сложится. Вся команда затаила дыхание.

– «Калибан»! «Калибан»! – пришел вызов по радиосвязи. – Это «Мститель». Немедленно прекратите. Вернитесь в исходное положение. Вернитесь в исходное положение. Немедленно!

«Все, – решила Минди, – сейчас начнут палить. Конец „Калибану“…»

Полковник потрепал ее по плечу – спокойнее, спокойнее…

Минди ответила:

– А-а, это вы, «Мститель». Понимаете, у нас здесь проблемы. – Голос, к удивлению самой Минди, звучал спокойно, даже с некоторой резкостью. – Подождите секунду… – Она тут же отключилась.

– Отлично, – шепнул ей полковник и показал большой палец.

Сам он в тот момент с нескрываемым напряжением смотрел на большой навигационный экран – наблюдал, как в трехмерном пространстве перемещаются изображения космических кораблей. Неожиданно он переключился на одномерное изображение, перпендикулярное главной оси «Калибана». Теперь взгляд свободно скользил вдоль корпуса звездолета, видимого от носа до кормы, и в пробел между парусом и крайним ободом, где виднелись редкие звездочки, посвечивающие жалобно и скудно. До сего момента капитан Кейн еще была в недоумении – что же собираются предпринять эти молчуны в доспехах? Теперь ее словно пронзило – Карлайл собирается закрыть корпус «Калибана» от наблюдателей на «Олимпусе». Дальше что? В этот момент край паруса начал наползать на гигантское тело заправочной станции…

Полковник коротко распорядился в микрофон:

– Мат, приготовиться. Обязательно укройтесь и от космического челнока… У вас в распоряжении три минуты… Пошли!

– Вас понял, – пришел ответ по корабельной связи. – Начали!..

На одном из боковых экранов Минди увидела, как на космическом челноке типа «Леопард» окрылись порты и с толчком, пробежавшим даже по корпусу звездного прыгуна, оттуда выскочили четыре выкрашенные в черный цвет сферы. Капитану хватило одного взгляда, чтобы определить, что это за капсулы, хотя разглядеть их на фоне черного космоса было непросто. Хорошо известные десантные суда NL-42, или, как обычно называли их между собой военные, «боевые такси». Выброс этих судов был произведен с точностью до секунды – так, чтобы не только на заправочной станции их не заметили, но и оба вражеских шаттла тоже были прикрыты корпусом «Калибана».

«Ну-ну, – Минди отметила про себя, – это все хорошо. Но когда же начнут стрелять?»

Она тем не менее уже не могла оторвать взгляд от экрана. Если эти наглецы из так называемой Свободной Звездной Республики не засекут их в первое же мгновение, когда «боевые такси» попадут в поле зрения бортовых сканеров, потом уже проследить за ними будет очень трудно. Радары тоже не помогут – поверхность аппаратов покрыта особым составом, а бортовой компьютер имеет возможность регулироватьотражение радиоволн. «М-да, не зря об этом Карлайле слава идет – ничего не скажешь, мастак придумывать всякие хитрости!»

– Сколько жеребят вы посадили в эти такси? – спросила она.

Карлайл оценивающе посмотрел на нее, словно прикидывая, стоит ли отвечать. Затем пожал плечами:

– Каждая из этих штуковин может взять на борт десять человек с полным вооружением.

Четыре «сорок вторых», едва видимые на фоне корпуса звездолета, начали медленно удаляться от кормы «Калибана». Спустя какое-то мгновение их уже нельзя было различить, они потерялись в тени паруса. Сердце Минди сжалось от страха – что, если эти хваленые наемники ошиблись в расчетах и их транспортные средства проделают дыры в третьем квадранте энергособирающей ткани или, что еще хуже, порвут край? Уже через секунду стало ясно, что ничего подобного не случится – эти «такси», по всей видимости, пройдут впритирку с парусом. Между тем «Калибан» продолжал медленно разворачиваться. Выходит, этот танец был рассчитан заранее? Вглядевшись в экран, она смогла различить, как четыре едва заметные искорки, миновав окружность энергособирающего воротника, двинулись прямо к бульбообразной носовой части заправочной станции. Точнее, она различила не сами сферы, а следы работавших двигателей…

– Если бы ваши люди порвали парус, вы бы заплатили за установку нового? – неожиданно резко спросила

Минди.

– Конечно, – ответил Карлайл. – Если честно, я вначале рассматривал возможность прорыва ткани. В этом случае их вообще нельзя было бы обнаружить и они без всяких помех добрались бы до станции.

– Спасибо за откровенность. Почему же передумали? Полковник на мгновение задумался, потом ответил:

– Мне всегда претит, когда губят дорогостоящее оборудование. У нас и так осталось немного звездных прыгунов, и с каждым сражением мы теряем их все больше и больше. Вот так, ссылаясь на необходимость или обстоятельства, люди постепенно скатываются к варварству.

Капитану показалось, что она не совсем поняла его, потому что переспросила:

– Куда скатываются?

– К варварству, милая девушку, к варварству, – улыбнулся Карлайл. – Послушайте, капитан, если здесь все закончится удачно, я хотел бы предложить вам работу. Всего один прыжок в другую систему.

– Вместе с вами?

Он весело рассмеялся:

– Нет, мне придется остаться здесь.

– С большим удовольствием! Чем дальше улечу от вас, тем лучше. Если мы сойдемся в цене, я согласна.

– Вот и хорошо. Мы поговорим об этом сразу после окончания операции.

Он взглянул на дисплей и приказал:

– Все, капитан. Заканчивайте разворот.

Минди отдала необходимые распоряжения, и звездный прыгун замедлил ход, потом остановился. Когда Минди бросила взгляд на экран, она обнаружила, что маршевые двигатели звездолета направлены точно на заправочную станцию. Расстояние между двумя кораблями составляло пятнадцать километров.

– «Калибан», черт вас побери! – раздался на мостике разъяренный голос адмирала Барнса. – Чем вы там занимаетесь?..

– Адмирал Барнс? Говорит полковник Грейсон Дет» Карлайл, командир Легиона Серой Смерти. Мне поручено отстаивать в этой зоне свободного пространства интересы царствующего дома Штайнеров и Лиранского Содружества.

Наступила долгая пауза. Наконец в динамике пролепетали:

– Полковник Карлайл! Но вы же… были подвергнуты суду чести… Вы больше не являетесь командиром Легиона.

– Пришлось прибегнуть к военной хитрости, адмирал. Так уж получилось. Я надеюсь, вы всегда были и остаетесь верны ее величеству архонтессе Лиранского Содружества Катрин Штайнер?

Опять пауза, на этот раз недолгая. За это время два челнока класса «Союз» начали медленно приближаться к «Калибану».

– Что вы можете противопоставить двум боевым шаттлам, полковник? – Потом адмирал гневно приказал: – Сдавайтесь, дьявол вас раздери!

– Адмирал, – спокойно ответил Карлайл, – я бы рекомендовал вам сначала обратить внимание, какую позицию в настоящий момент занимает звездолет «Калибан». Этот звездолет обладает способностью на короткий период включить ускорение величиной в две десятых «же». Задумайтесь, что случится с «Олимпусом», если на «Калибане» дадут полный ход. Куда угодит сфокусированный луч плазмы, состоящей из очень разогретых ионов водорода? Что останется от вас и вашей команды?

«Вот, оказывается, в чем дело, – смекнула Минди. – Карлайл получил в свои руки самую мощную протонную пушку во всей Внутренней сфере».

– Вам когда-нибудь говорили, что вы сумасшедший? – сказала она, повернувшись к полковнику.

– Это одна из моих самых обожаемых черт характера, – ответил он и выключил микрофон.

– Они уже заметили такси?

– Не знаю. Эти букашки почти невидимы в оптической части спектра, слабые блестки они дают и на экранах радаров. Я думаю, сейчас операторам на «Олимпусе» не до отблесков, которые вполне можно принять за помехи. У них там сейчас что-то вроде повальной лихорадки, не знают, что делать с «Калибаном». Вот мы и будем тянуть резину, чтобы наши люди успели добраться до мостика.

– «Калибан», – раздался на мостике голос Барнса, – вы блефуете. Вы не рискнете уничтожить заправочную станцию. На вас ляжет клеймо позора, на всех цивилизованных планетах вы будете объявлены вне закона. Передо мной на экране ваша биография, в ней отмечено, что вы всегда выступали с позиций защиты традиционных ценностей человеческой цивилизации и сохранения научно-технического и культурного наследия Звездной Лиги.

– Вот именно. Если вы разделяете мои взгляды, то сохраните для потомства такое чудо научно-технической мысли, как заправочная станция «Олимпус».

– О чем вы говорите, полковник! Вы сознательно развернули этот чертов прыгун. Вы могли повернуть двигатели в любую сторону, но нет – вам подавай заправочную станцию! Итак, вот мои условия – немедленно сдавайтесь. Сейчас к вам подойдут два наших челнока, и вы пустите моих ребят на борт. Иначе они уничтожат вас вместе с этим проклятым прыгуном!

Минди вздрогнула – вот оно, началось. Недолго ей удалось полетать на отцовском корабле! Этим раздолбать ее корабль ничего не стоит. Чужой!.. Но в таком случае она сама не пощадит заправочную станцию! Что творится во Вселенной? Что стало с людьми?..

– «Калибан»! Это станция «Олимпус». Вы меня слышите? Сдавайтесь или…

Голос внезапно пропал, прямо на полуслове. Минди услышала какие-то неясные звуки, доносившиеся из динамика. Какие-то голоса, один из них мог принадлежать адмиралу Барнсу, только долетал он откуда-то издали и более походил на крик. Неожиданно раздался ясный вскрик: «Что?!»

– Мне кажется, – спокойно прокомментировал Грейсон, – они наконец обнаружили такси.

Он выждал, внимательно изучил бегущие по экрану столбцы информации.

– Они, по-видимому, решили замедлить вращение. Хотят изменить положение станции.

– Так что, вы будете использовать «Калибан» в качестве ПИИ?

– Ах, капитан, мощности ваших двигателей не хватит, чтобы разрушить станцию. Конечно, какой-то ущерб ей будет причинен. Однако я вовсе не желаю уничтожать это чудо. Надеюсь, вы тоже. – Он сдвинул рычажок каналов на своем микрофоне. – «Ио», можете стартовать. Действуйте по схеме «браво-сьерра». Как поняли? Прием.

– Вас понял, вас понял, «Калибан». «Браво-сьерра»! Следите за мной.

На одном из экранов на мостике было видно, как шаттл класса «Леопард» начал медленно отплывать от звездолета. Стыковочный узел внезапно отделился и от корпуса звездного прыгуна, и от космического челнока. Вращаясь в облаке пара, он, кувыркаясь, начал удаляться в свободное пространство. Еще дальше космический челнок «Европа» неожиданно окрасился вспышками заработавших ядерных двигателей и, развернувшись, взял курс к месту начинавшейся космической битвы.

«Мститель» первым открыл огонь. Он выстрелил из протонного орудия. Луч был невидим в свободном пространстве, однако на борту звездолета его ощутили как громовой магнитный удар. Мишенью, как спустя мгновение определила Минди, был вовсе не «Калибан», а «Ио», маневрировавший в полукилометре от прыгуна. На корпусе космического челнока образовалось раскаленное пятно белого цвета, затем броня в этом месте вспухла и опала. Густое бело-голубое сияние возникло поблизости и медленно начало отплывать в космос. «Ио» ответил мгновением позже – из сдвоенных ПИИ и тут же добавил залпом дальнобойных управляемых снарядов повышенной мощности.

– «Ио», – вызвал Карлайл, – работайте чисто, не повредите «Калибан». Гражданские тут ни при чем, ясно?

– Принято, «Калибан».

Корма «Ио» окрасилась ярчайшими беловато-голубыми огоньками. В тот же момент на одном из экранов быстро побежали цифры. Минди бросилась в ту сторону, вгляделась – порция плазмы была поглощена парусом с необыкновенной быстротой. Иной раз и сражение может одарить нежданным подарком.

Тут она неожиданно задумалась над тем, как Карлайл и его люди обращались с ее кораблем. С членами экипажа тоже… Она всегда полагала, что наемникам в общем-то наплевать на жизни гражданских лиц, случайно оказавшихся на месте битвы. Что бы они ни говорили, но, когда вопрос идет о жизни и смерти, они не задумываясь пожертвуют невинными душами. В первый раз они удивили ее тем, что не спорили, не лукавили, не изображали из себя благодетелей – расплатились сразу и полностью. Уже тогда она подумала, что это большая редкость среди подобного зверья. Теперь Карлайл смутил ее окончательно. Все, что он, оказывается, говорил, было не ради формы, а как раз то, что он думал. Он, видите ли, просит – представляете, просит! – своих парней не повредить «Калибан». Каково! А как же насчет побочных эффектов, которыми обычно прикрывается вся эта свора в мундирах? «Какие-то странные нынче пошли милитаристы», – усмехнулась она.

Тут было над чем призадуматься.

XXVI

Ворота № 1, оборонный комплекс «Дефианс Индастриз»

Элегия Марии, Геспериды II

Ранешир, Лиранское Содружество

1421 час (отсчетное время местное)

21 декабря 3057 года

Три боевых робота, выстроившихся за баррикадой, стреляли непрерывно, с минимальными паузами для охлаждения корпуса. Все равно температура неуклонно повышалась. Приходилось терпеть… Боевые машины по «щиколотки» (поворотные узлы) стояли в россыпи выброшенных из автоматических пушек гильз; отливающий золотистой бронзой ковер становился все гуще и выше. На какое-то время легионерам удалось остановить продвижение вражеских штурмовых исполинов, однако, перестроившись под огнем, те вновь двинулись вперед. Шаг за шагом одолевали наклонный спуск, все ближе и ближе придвигались к воротам.

Защитники баррикады сосредоточили всю мощь своего огня на «Призраке», верно рассудив, что этот девяностопятитонный гигант представлял для них главную угрозу. И не только из-за своих могучих ПИИ, но прежде всего потому, что это была командирская машина. Доставалось также – и крепко – другим наступающим роботам. У одного из «Победителей» не двигалась левая верхняя конечность, и расположенный в ней лазер среднего калибра марки «Соренстейн» уже был бесполезен.

«Циклоп» выглядел еще хуже. Эта модель (конструкторская серия CP-10Z) изначально проектировалась как командирская машина. На ней было установлено много всевозможного электронного оборудования, позволявшего обеспечивать связь с другими роботами, а также вычерчивать на особом, средних размеров дисплее складывающуюся во время боя картину. Наступавшему в ряду с другими машинами «Циклопу» было много лет – это был старый, поизносившийся за время службы вояка. На корпусе были отчетливо заметны следы коррозии, краска облупилась задолго до того, как ветерана бросили в последний и решительный бой. Таких роботов чаще всего можно было встретить в каком-нибудь небольшом полуразбойничьем отряде наемников, чем в регулярной части. Тем более удивительным казалось, что ее вел старший офицер из полка Железноруких. Об этом легионеры узнали из радиоперехватов. С другой стороны, если машина была на ходу и все системы вооружения в порядке, это было правильное решение. «Циклоп» представлял собой редкую по своим боевым качествам машину, в ней органично сочетались надежная броневая защита и мощное вооружение. Если у офицера из полка Железноруких выбор был небогат, то «Циклоп» был вполне приемлем. Это было очень существенное замечание, так как, судя по радиоперехватам, в бою со стороны Гарета участвовали исключительно старшие офицеры. «Циклоп» не снижал темпа стрельбы. Были у этого робота и слабые места, известные всякому опытному пилоту, которому доводилось встречаться с «Циклопом» на поле боя. Такое наименование машина получила из-за своей странной, если не сказать потешной формы головы, на которой был установлен сканер «Тактикой». Издали он был похож на око какого-то древнего чудовища, и поскольку глаз был всего один, то сами понимаете…

«Аполлон», «Победитель» и «Охотник» держались стойко. Неожиданно «Циклоп» споткнулся – в него попала очередная порция управляемых снарядов, пущенная «Аполлоном». Во все стороны полетели осколки брони, гравий. Из пробитых отверстий в нижней конечности повалил густой дым. Нанося ответный удар, он тоже выпустил управляемые снаряды. К счастью, они угодили в баррикаду. Брызги расплавленного металла долетели до башенной установки «Аполлона». «Победителю» досталось больше, он сделал шаг назад, дым шел из большой рваной раны на его левом плече. Легионер тут же вернулся на позицию и открыл огонь из автоматической пушки.

– Отойди, Дмитрий! – закричала Лори. – Я займу твое место! Освободи проход…

Пилот боевого робота Дмитрий Орестов опустошил последнюю кассету, затем отступил назад и в сторону.

«Поддай-ка ему жару, полковник!» – с неожиданной лихой радостью закричал Орестов.

Лори заняла место у баррикады. Слева от нее стоял «Охотник» Марты О'Дел. Полковник Калмар сразу открыла огонь по «Призраку», его следовало в первую очередь вывести из строя. Однако мгновением позже, вновь оценив обстановку, перенесла огонь на ближе всех придвинувшегося «Циклопа». Тот находился прямо перед ней.

– Анри! – выкрикнула Лори. – Немедленно начинай выстраивать новую линию обороны у входа в литейку. Расставь роботов, забаррикадируй проход. Не менее трех машин… Понял?

– Так точно, полковник!

В этот момент лазерный луч вонзился ей в грудь, пары расплавленного металла на мгновение заслонили стекло. Как только Лори перевела дух, сразу принялась очередями долбить «Циклопа», стараясь попасть в пробитые отверстия. Тот находился на крайнем правом фланге вражеской линии. Если смотреть со стороны Лори, то слева. Оценив обстановку, приметив, что чем ближе к воротам, тем подъем становился уже, она решила, что «Циклопу» стоило бы смотреть себе под ноги. Еще шаг, и его нога может попасть в пустое пространство.

«Ага, взял ближе к центру, но теперь у него нет пути назад. Ему негде развернуться…» Она навела прицел на башню «Циклопа» и открыла ураганный огонь из двух автоматических пушек. Головная часть робота буквально задымила. Тут сбоку нанесло целое облако дыма. Когда же оно рассеялось, Лори обнаружила, что «Циклопа» нет на аппарели. Он свалился вниз – рухнул на голову. Башенная часть оказалась смятой, и все равно вражеская машина пыталась подняться. Это была живучая машина – дело в том, что рубка располагалась в центре грудной полости и была со всех сторон надежно прикрыта броней. Судя по копошащемуся металлическому исполину, пилот был еще жив, однако без сканирующих и прицельных систем, которые явно не могли уцелеть после такого падения, робот представлял собой беспомощную мишень. Визуально он стрелять не мог – у него не было иллюминатора. Точно как мифический Полифем, которого хитроумный Одиссей лишил глаза.

«Это хорошо, это удачно получилось», – обрадовалась Лори и перевела огонь на «Призрака».

К тому моменту она уже истратила три кассеты, в корпусе начала расти температура. Дольше она не могла оставаться на позиции. Но и отступить нельзя, ей необходимо было продержаться не менее трех минут.

Она сдвинула рычажок, набрала на компьютере секретные позывные, потом окликнула:

– Джонатан, где ты сейчас находишься?

– Спешу на помощь, полковник, – ответил майор Фрай. – Майор Маккол направил нас на запад, сказал, что вы срочно нуждаетесь в поддержке. Мы примерно в двух километрах от первых ворот. Однако пока не можем сломить сопротивление… Эти сражаются просто как безумные.

– Принято. Сомни их. Сделай все, чтобы пробиться. Возможен вариант, когда они доберутся до баррикады.

– Сделаем все, что сможем. Держитесь, полковник! «Призрак» был теперь не более чем в тридцати метрах от входа. Шел чуть наклонившись вперед, словно преодолевал чудовищное сопротивление ветра. На его башне было множество пробоин, так что теперь, пожалуй, и не определишь, что же там было нарисовано. Теперь это была какая-то уродливая карикатура на человеческую голову. Из отдельных отверстий сочилась зеленая охлаждающая жидкость. Словно кровь… Искусственная кровь искусственного существа… Прежние аккуратные глазницы теперь стали похожи на проломы, нижняя челюсть скособочилась, словно робот ухмылялся… Вот туда Лори и принялась стрелять. Разрядила полную кассету, затем другую, наконец третью. На «Призрака» теперь было действительно страшно смотреть. Вернее, жалко… Правда, враг не оставался в долгу. Два раза она кое-как увертывалась от выпущенных в ее сторону сгустков плазмы, третий угодил ей прямо в грудь – хорошо, что не в пробитое место. Тут же еще один залп накрыл «Зевса». У Лори помутилось в глазах, машину сильно качнуло. Женщине даже почудилось, что металлический богатырь вздрогнул. Слава богу, что еще один залп из ПИИ не достал его – сгусток плазмы полыхнул на баррикаде. Сноп молний, разрядов, угловатых дуг ударил в потолок туннеля.

– Передняя линия! – внезапно над ухом раздался голос Вилерса. – Отступай!..

Лори попыталась шагнуть назад и с ужасом обнаружила, что не в состоянии двинуться с места. Правую ногу завалило при взрыве, робот не мог осилить всю груду навалившихся на ногу обломков. Она попала в ловушку, не в силах сдвинуться с места, оказалась один на один с наступающими роботами. Двое ее соседей выполнили приказ.

«Призрак», казалось, усмехнулся. Широко шагнул вперед, затем нанес решительный удар – выстрелил из протонного и лазерного орудий. Ужасающий взрыв до основания потряс робота, броня буквально метрами начала отваливаться с корпуса, правая рука оказалась раздробленной.

– Катапультируйтесь, полковник! – закричал кто-то на тактической частоте. – Катапультируйтесь!..

Однако «Зевс» все еще был жив. Вот это машина! У Лори слезы навернулись на глаза – разбит, системы отключились, температура перевалила за красную черту… Она попыталась навести автоматическую пушку, однако в этот миг прозвенел еще один предупредительный сигнал, замигала лампочка. Которая по счету?.. Ага, кончились патроны. Все, что оставалось у Лори, это был лазер. Она ударила лучом прямо в ухмылявшуюся морду робота.

Бесполезно! Монстр продолжал шагать. Все ближе… Ближе… «Призрак» поднял обе верхние конечности, словно собирался раздробить «Зевса» на мелкие кусочки. Исполинское, ужасающее своим видом существо вдруг издало пронзительный визг, что-то среднее между похотливым призывом самца и неутоленной жаждой битвы. Сердце у Лори замерло. Этот безумный вопль впору было использовать в качестве поражающего насмерть психологического оружия.

Лори попыталась вырваться, правая нога «Зевса» подогнулась, не в силах больше выдерживать тяжесть боевой машины. Робот начал заваливаться вперед. Вот он грудью лег на баррикаду…

– Дэвис! – закричала Лори. – Примешь командование! – Затем с размаху кулаком она ударила по клавише катапультирования.

Сработали реактивные замки, и верхняя часть ее башенной установки отлетела в сторону. Ослепительный зеленый свет вспыхнул вокруг, затем раздался громовой раскат. Вражеский «Призрак» уже добрался до баррикады, взмахнул рукой, словно намереваясь в самом деле разбить голову роботу, и в этот миг сработали стартовые ускорители. Лори взлетела высоко в небо. Глаза резанул непривычно яркий свет. Глупая мысль мелькнула в голове: «Это, должно быть, свет Гесперана». Следом пришло удовлетворение: «Хорошо, что вперед». Если бы капсулу отбросило в обратную сторону, ее просто размазало бы по стенкам туннеля. Ветер ожесточенно принялся рвать ее обнаженные ноги, затрепетали полы охлаждающего жилета. Только нейрошлем крепко держался на плечах.

Раскрылся парашют… Она окончательно пришла в себя и несколько минут могла разглядывать удивительную панораму, открывшуюся перед ней.

Вновь образованная Вилерсом линия обороны в тот самый момент, когда разбитые «Охотник» и «Победитель» проскользнули через оставленные проходы, дала общий залп по наступавшим роботам врага. Они как раз достигли баррикады. Ее «Зевс», странно скрюченный, опиравшийся изуродованными верхними конечностями на груду металла, называемую баррикадой, был напрочь сметен этим залпом и выброшен из туннеля. Он врезался в «Призрака» и буквально втоптал его в чадящие останки разбитых машин. Один из вражеских «Победителей» опрокинулся, другой отступил от баррикады – начал разворачиваться, чтобы произвести залп управляемыми ракетами. В этот момент выстроенные Вилерсом машины тоже неожиданно отступили и вперед вышли новенькие, полностью вооруженные роботы.

Первым делом они всадили несколько зарядов плазмы в оставшихся на линии атаки роботов. Досталось и «Призраку», его охватило голубоватое пламя. Машина обильно извергла дым… В свою очередь, «Орион» только мгновение держал строй, затем, пошатываясь, начал поспешно отступать от баррикады. Он едва не столкнулся с «Катапультой» и с шедшим сзади «Победителем». Еще через несколько секунд оставшиеся в живых три робота начали отступать вниз по пандусу.

Тут появился «Горец» Маккола – внезапно вышел из тени. Он вел за собой оставшихся в строю металлических бойцов Легиона. Отступавшие роботы так называемой Свободной Звездной Республики пустились в бегство. Было видно, как их машины, набирая скорость, ломая боевые порядки, начали откатываться с наземной части завода. Паника охватила даже тыловые части.

«У них не выдержали нервы, – подумала она, и в следующее мгновение радость затопила ее. – Нервишки не выдержали!.. Они бегут!.. Спасаются!.. Вот и спасайтесь…»

Лори опустилась на бетонные плиты в сотне метров от входа. Удар оказался чувствительный, несколько раз капсула перевернулась. Тут же сработали отстегивающие замки. Лори выхватила пистолет, проверила, заряжен ли он. Нет? Сразу послала патрон в патронник. Она на вражеской территории мало ли что может случиться. По крайней мере, в плен ее не возьмут. Пусть даже не рассчитывают.

Слева до нее донесся пронзительный свист, она тут же повернулась в ту сторону, припала на колено. К ней приближался грузовой мобиль на воздушной подушке.

Из-под резинового воротника с шумным визгом летели обломки металла, камешки. Машина отчаянно пылила.

Точно, направляется в ее сторону… Она с досадой глянула на пистолет – что толку от этой пукалки! Еще раз с тоской посмотрела на приближающийся мобиль, неожиданно сорвала с головы шлем и отчаянно закрутила им в воздухе:

– Джонатан! Это я!..

«Пегас» грузно осел на землю в десяти метрах от нее, стих режущий уши свист, откинулся люк – на нем она и разглядела череп, эмблему Легиона Серой Смерти. Теперь ясно читался номер. Судя по нему, машина принадлежала третьему батальону.

Майор Джонатан Фрай высунулся из люка, ухмыльнулся и, махая рукой, закричал:

– Лори! С тобой все в порядке?

– В порядке, – ответила Лори, потом выкрикнула: – Черт побери, а ты что здесь делаешь?

Это было и удивительно и странно! Майор Фрай так далеко за линией фронта… Разъезжает себе спокойненько на аппарате на воздушной подушке. Ему что, делать нечего? Стоит наткнуться на самого паршивого боевого робота, тот от него и следа не оставит!

Вопрос Лори застал майора врасплох, он несколько даже опешил. Не спеша вылез из машины и, приблизившись к Лори, пожав плечами, объяснил:

– Быстрее сюда не доберешься. Я нарочно выбрал эту машину.

Он помог ей влезть в кабину, потом забрался сам. В кабине было тесно, но разместиться можно. Они вдвоем пристроились на пассажирском сиденье. Взревел мотор – здесь свист уже не был таким оглушительным – мобиль тронулся в путь.

То, что открылось взгляду, повергло Лори в шок – вокруг лежали руины, однако спустя некоторое время она сообразила, что боевые действия велись в общем-то на небольших участках. Но это пока, а если сражение будет продолжаться и дальше, то скоро от оборонного комплекса ничего не останется.

Фрай, по-видимому, неправильно истолковал ее взгляд.

– Можно считать, – заявил он, перекрывая голосом шум мотора, – мы их все-таки разгромили.

Он указал на дисплей, вмонтированный повыше консоли управления. Изображение плясало и рябило, однако уяснить суть происходящего было можно. На экране была видна линия боевых роботов, не спеша шествующих по наземной территории оборонного комплекса. Машины аккуратно обходили градирни, опоры грузовых транспортеров, башни и склады. За ними отдельными группами следовала пехота, прочесывающая местность. Уже дальше по дорогам были видны колонны грузовых транспортов – третий батальон Легиона Серой Смерти вступил в пределы «Дефианс Индастриз».

– Как только мы ворвались на территорию завода, плохие парни сразу дали деру, – выкрикнул Фрай. – Ты их так напугала, что они решили больше не связываться с нами.

– Напугала? – покачала головой Лори. – Хотя, конечно… В любом случае ты появился вовремя.

– Я-то здесь при чем? – пожал плечами Фрай. – Это ты все сделала. Ты удержала подземную зону. Что касается меня, то я сказал бы, что ты выиграла битву.

Лори обернулась, глянула на дисплей заднего обзора – на нем особенно впечатляюще были видны развалины. Жуткое впечатление производил гигантский, разрезанный пополам шар-резервуар. Вокруг горы обломков и опаленного огнем металла.

– Что-то не очень-то похоже на победу, – сказала она. – А если Грейсону не удастся его часть операции, то это вообще никакая не победа, а сплошное разочарование.

– Что ты, Лори, без разрушений не обойдешься. Не беспокойся! Все это можно восстановить. А насчет Грейсона… Он справится. Если не он, то кто еще сможет справиться.

Лори улыбнулась:

– Знаю.

Минута шла за минутой. Особенно дерзко тикали на мостике «Калибана» навигационные часы, представлявшие собой традиционный циферблат со стрелками. Грейсон ждал, надеялся. Верил и не верил… Если это не сработает… В то же время напряженно следил за разворачивающейся в космосе битвой. Каждый челнок класса Леопард» был меньше и хуже вооружен, чем большой шаттл типа «Союз», однако их было двое. Кроме того, Европа» загодя заняла удобную для атаки позицию. Челок наемников, не привлекая к себе внимания, дрейфовал по направлению к «Мстителю», пока не вышел на рубеж атаки. Это значило, что челнок зашел с той стороны, где противник не мог достать его огнем. «Ио» и «Европа» – ба сразу – открыли убийственный огонь по «Мстителю». В то же время вражеской «Молнии» необходимо было еще обогнуть корпус «Калибана», а это означало по крайней мере пятнадцатиминутную задержку. На корпусе Мстителя» уже появились отдельные пробоины, неожиданно ближе к носовой части появился зияющий кратер, оттуда извергались воздух и вода, на лету превращавшиеся в ослепительно искрящиеся льдинки. Блистающее всеми цветами радуги облако начало расползаться по корпусу корабля, закрывать видимость оптическим и радарным прицельным системам. Неожиданно по корпусу «Мстителя» пробежала цепь увеличивающихся на глазах пробоин – это «Ио» пустил в него очередь сгустков плазмы. По правому борту в строю осталась только одна артиллерийская установка, и оба корабля легионеров начали быстро перемещаться на эту сторону. Теперь началось избиение… Конец наступил так скоро, что члены экипажа, находившиеся на мостике «Калибана», не смогли сдержать дивленные возгласы.

В этот момент раздалось пиканье в шлеме полковника Сарлайла: «Калибан»! «Калибан»! Это Джерард».

– Ну-у? – только и смог выдохнуть Карлайл.

– Ситуация под контролем, – спокойно доложил каштан.

То-то изумилась Минди и все члены экипажа, когда безгласные, похожие на привидения часовые, находившиеся на мостике, вдруг завопили, заулюлюкали от радости, кто-то даже плавно перекувырнулся. Грейсон громко вздохнул… Облегчение, однако, оказалось настолько ошеломляющим, что он невольно рукой принялся искать кресло. Минди тут же помогла ему усесться на свое место. Наконец, справившись с голосом, он выкрикнул в микрофон:

– Хорошая работа, парни! Чертовски хорошая работа!..

– Спасибо, полковник. Адмирал Барнс только что, несколько минут назад, сдался. Мне лично. Как только мы ворвались в оперативный центр. Небольшие задержки произошли на нижних уровнях и грузовых палубах, а потом все пошло как по маслу. Захватили все в целости и сохранности: оперативный центр, центры управления, инженеров… Все оборудование целехонько!

Несколькими секундами позже оба шаттла типа «Союз» как по команде развернули носы в сторону Гесперана и на максимальной тяге начали удаляться от заправочной станции.

«Мы дадим им уйти?» – задиристо спросил капитан Лонго.

– Пусть бегут, – ответил Карлайл. – Через неделю или десять дней они доберутся до Гесперид, там будет все кончено. «Ио», состыкуйтесь с «Калибаном», заберите меня отсюда. «Европа», причальте к заправочной станции. Направьте как можно больше людей на борт. Пусть тщательно прочешут все помещения. Проверьте людей по спискам. Чтобы все были на месте.

Затем он повернулся к Минди Кейн. Та задумчиво смотрела на полковника.

– Капитан, мне сейчас придется покинуть ваш корабль. Еще раз прошу извинить за доставленные неприятности. Если это может вас утешить, могу добавить, что ваш экипаж и вы лично, а также этот старый добряк «Калибан» помогли спасти жизни многим сотням людей. Меня это очень даже утешает…

– Это так важно для вас, полковник? – спросила Минди. – Жизни незнакомых вам людей?..

– Конечно. Что вас удивляет?

– Как что? – пожала плечами Минди. – Сами, наверное, не раз слыхали, что говорят о… солдатах – их тренируют специально для того, чтобы они убивали людей. Обрушили все, что попадается на их пути. Разве не так, полковник?

– В общем и целом это, безусловно, недалеко от истины. Однако история военного искусства учит, что наилучшая тактика – это та, когда сражение выигрывается без жертв с обеих сторон. Это трудно, но возможно.

– Кто же это такой умный?

– Сан-Цзу. Он жил в четвертом веке до новой эры. Тридцать три столетия назад. Есть какие-то вещи, которые нельзя забывать, их невозможно подправить, улучшить, осовременить. – Последнее слово Карлайл сказал явной издевкой.

– Война без убийств? – усмехнулась Минди. – Это что-то новенькое на фронте теоретической мысли…

– Мне кажется, он имел в виду несколько иной смысл. Важно лишить противника на поле боя всяких шансов. Битва сама по себе – это свалка. Если по правде, полная кутерьма. Там уже не до теоретических постулатов и размышлений. Самое страшное, что никто не может предсказать последствий. Когда начинается бой, никто не может сказать, что найдешь, а что потеряешь. Это я не в смысле победы говорю. Или поражения… И победитель может оказаться в великом проигрыше, и проигравший обрести надежду. Понятно? Хотя бы отчасти…

Минди замедленно кивнула, однако на лице ее читаюсь, что она не до конца вникла в сказанное Карлайлом.

– Вы хотели, чтобы я что-то сделала для вас? – напомнила она.

– Верно.

Он принялся расстегивать замки, которые стягивали бронированную сбрую. Латы без всякой спешки, с чувством собственного достоинства начали отплывать от него. Некоторое время они сохраняли подобие человеческой фигуры, затем все больше и больше превращались в груду обломков, раскрашенных металлических черепков. Подплывший легионер собрал их, ловко свернул, и глазам Минди предстал совершенно безобидный сверток. Такие обычно получают в магазинах. Когда же латы и скафандр оказались засунутыми в пластиковый мешок с эмблемой Легиона и порядковыми номерами, сходство оказалось полным. Вполне безобидная вещица…

Капитан завороженно следила за действиями рейнджера, потом перевела взгляд на полковника.

– Я бы хотел, – терпеливо дождавшись, когда девушка придет в себя, продолжил он, – чтобы вы совершили прыжок к Фурильо. Как можно скорее. Высадиться надо в точке зенита. Когда доберетесь, следует поступить вот так…

Он объяснял ей задачу, а сам в тот момент думал о Лори. Как она там? Повезет ли ему увидеть ее живой?..

Странные, несвоевременные мысли приходят ему в голову – Карлайл словно наблюдал за собой со стороны. Помнится, он впал в глубочайшую депрессию, когда узнал, что больше никогда не сможет сесть в кабину боевого робота. Словно все, что ему дано в этой жизни, сосредоточено только во встроенных в подлокотники джойстиках. Что за ребяческие капризы? Хочу – не хочу! Хочу водить боевой робот, а ему не дают… Он воочию представил себя в образе хнычущего мальчишки и от души рассмеялся. Минди с недоумением глянула на него, потом помедлила и тоже улыбнулась.

– Ничего, ничего, – сказал Карлайл, – так, привиделась несусветная чушь.

– Вам? – удивилась девушка. – Чушь?.. Никогда не поверю. Значит, кому-то еще во Внутренней сфере придется сдаться без боя.

– Мне, милая девушка. Мне придется сдаться…

Про себя он подумал, что человек, в сущности, очень глуп, прост и беспредельно наивен. Вот и хорошо, поддакнул себе Карлайл, иначе он никогда бы не узнал, что такое счастье, и что все на свете имеет цену. Даже если ее невозможно вычислить в каких-либо твердых единицах. Никогда бы не добиться ему победы, если бы он двадцать лет не просидел в кресле боевого робота, не отработал там свои задумки, не отшлифовал мозги в соответствии с тем, чему учили древние.

В любом случае он остался воином. Никем другим на этом свете он не мог быть.

«Вот и ладушки!»

Далось ему в тот миг и другое открытие. Как же он ненавидел войну! Даже поверить не мог, что в душе может скопиться столько злобы к этой чудовищной, бессмысленной драке, вгоняющей в варварство всех принимающих в ней участие – и победителя и побежденного. Какие-то высокие слова зашелестели у него в голове – трагедия, разрушения, кровь невинных младенцев… Чушь все это! Описания!.. А вот ты прочувствуй всю эту мерзость в душе, постарайся подготовиться так, чтобы никакой свихнувшийся маньяк, вскинувший дубину, не смог одолеть тебя. Чтобы он всегда видел в тебе и в тебе подобных острастку. Вот задача так задача. Карлайл усмехнулся – боевая задача! Его личная вечная операция «Экскалибур». Ведь с какой целью король Артур добыл волшебный меч? Зачем фея озера вручила ему это страшное оружие? Чтобы защищать слабых, хранить порядок, изничтожать маньяков.

«Вот так, – подумал Грейсон, – таким путем… «

ЭПИЛОГ

Королевский дворец, Таркард-Сити

Таркард, округ Донегал

Лиранское Содружество

1015 часов (время местное)

3 января 3058 года

– Полковник Грейсон Дет Карлайл, барон Гленгарри, командир Легиона Серой Смерти!

Зазвучали фанфары, затем оркестр грянул военный марш. Карлайл, одетый в парадную форму, услышав призыв, строевым шагом направился к возвышению, где его поджидала ее высочество архонтесса Катрин Штайнер. Позади полковника раздались шумные аплодисменты. Шум нарастал, перешел в равномерную овацию. Хлопки заглушили пение медных труб. Сегодня полковнику уже пришлось принять участие в церемонии, где его формально и полностью восстановили в правах, вернули воинское звание и все награды, объявили бароном Гленгарри со всеми вытекающими отсюда привилегиями.

Остановился перед ступенями, отдал честь. Катрин легким кивком приветствовала его.

– Полковник Лори Калмар-Карлайл! – вновь провозгласила Катрин Штайнер. Ее звонкий голос свободно перекрывал шум толпы, собравшей в главном зале дворца. На торжественном представлении присутствовали высшие гражданские чины, придворные, генералы и офицеры, представители общественности Таркарда. Это было буйство мехов и тяжелых, шитых золотом одеяний, мундиров, фраков, тог. Присутствовать на торжественной церемонии награждения считалось очень почетным.

Находившаяся в первом ряду Лори шагнула вперед и оправилась к возвышению. Встала рядом с мужем. Изо рта обоих героев сегодняшнего празднества вырывались облачка пара.

Карлайл в то мгновение вспоминал, как они с Лори поженились. Никакого сравнения с этим красочным, волнующим зрелищем. Просто пришли и расписались – заранее, набрали на дисплее свои данные, сделали запрос л в присутствии официального лица расписались на поверхности экрана. Правда, во время того мероприятия, решил Грейсон, он тоже испытывал волнение, но сейчас это было потрясающе. Два гигантских «Грифона» стояли по обе стороны трона. Они символизировали незыблемость военных традиций и верность заветам предков, создавших это государство.

– Полковник Карлайл… полковник Калмар. – Катрин по очереди кивками приветствовала стоявших перед ней героев празднества. – С огромным удовольствием я дала согласие присутствовать при столь важном событии, как чествование людей, оказавших неоценимые услуги государству и моей семье. Подобной чести редко добивается не только командный состав наемных частей, но и мои собственные офицеры, составляющие элиту Вооруженных сил Лиранского Содружества. Однако вы, барон Гленгарри, и вы, полковник Калмар, продемонстрировали не только исключительную верность долгу и присяге, данной моему дому, но оказали огромные услуги всему человеческому роду – более того, цивилизации, с таким трудом и болью приживающейся в свободном пространстве.

За действия, превышающие требования долга и устава, за проявленный личный героизм, за отличное выполнение труднейшего задания, которое моя семья имела честь предложить вам… За исключительное военное искусство и умение терпеть, выказанные вами в декабре прошлого года… За умелое и последовательное отстаивание интересов государства на Гесперидах II я с большим удовольствием волей вручившей мне власть судьбы награждаю вас обоих Молотом Маккензи.

Архонтесса взмахнула рукой, тут же два офицера вышли ли из-за возвышения. У каждого в руках была подушка зеленого бархата, на которой лежали массивные серебряные с короткими ручками молоты. Катрин повернулась, взяла первый молот и вручила его Карлайлу. Ему пришлось напрячь руки – в ордене было добрых девять килограммов. В следующий момент архонтесса вручила награду Лори Калмар. Трудно было поверить, что всего за несколько дней звездные прыгуны доставили на столичную планету всю верхушку вновь образованного Лиранского Содружества. Катрин решила устроить из награждения политическую демонстрацию единства и решимости высших слоев Содружества иметь свое собственное, ни от кого не зависимое образование.

– Как мне сообщили, – продолжила Катрин, – в истории не было случая, чтобы Молот Маккензи вручался одновременно двум претендентам. Мне по душе подобное новшество. Особенно впечатляюще выглядит ваш замысел провести операцию в двух разных местах одновременно. Тем самым судьба Гесперид была решена… Грейсон Карлайл, Лори Калмар-Карлайл, Лиранское Содружество благодарно вам!

Архонтесса отдала честь. Вскинула руку к голове, на которой была укреплена играющая бриллиантами диадема.

Грейсон и Лори повернулись к залу лицом и подняли молоты над головами.

Все встали…

«Эти награды по заслугам принадлежат всему Легиону, – прошептал про себя Грейсон – Каждому мужчине, каждой женщине, кто, не щадя сил, а порой и жизни, выполнял свой долг. Они все были едины, все преодолели, а сторонники Гарета не выдержали, бросились в бега».

Что касается самого Гарета, то его судьба была неизвестна. Установили, что сразу после разгрома полка Железноруких части космических челноков типа «Экскалибур» удалось стартовать из Морнингстара. У Лори просто не было ни средств, ни людей, чтобы остановить их. Потом, по некоторым свидетельствам, Брандел Гарет добрался до стартовой точки зенита, где его и его ближайших сподвижников ожидал звездный прыгун. Грейсон приложил все силы, чтобы перехватить беглецов, однако не успел. Прыгун стартовал значительно раньше. С той поры о фельдмаршале не было ни слуху ни духу. Скорее всего, после бесславного окончания его карьеры в Лиранском Содружестве он попытается наняться на службу к какому-нибудь царствующему дому, а в случае отказа начнет пиратствовать на звездных трассах. Такие случаи были нередки. Рано или поздно он объявится, в этом Грейсон не сомневался. Люди, подобные Гарету, не могут долго оставаться в тени. Этот момент нельзя пропустить, тогда следует окончательно добить его. Раненый волк очень опасен!

Другой, куда более важной проблемой, чем судьба незадачливого фельдмаршала, была задача обеспечения безопасности Гесперид II. «Дефианс Индастриз» сохранил семьдесят процентов производственных мощностей. Несмотря на причиненный ущерб, на заводе могли в очень короткое время наладить выпуск боевой техники, конечно, не в том объеме, что раньше. Вновь назначенный главный управляющий дал обязательство в течение месяца довести эту цифру до ста процентов.

За это время случились и некоторые неожиданные происшествия. Ко всеобщему удивлению, Даниель Бруэр остался жив. Его спас парашют, смягчивший удар. Он повис на стропах, иначе так и свалился бы в расплавленное озерко. Провисел несколько часов, пока его не обнаружил кто-то из технического персонала.

Сегодня он должен присутствовать в этом зале… Да, так и есть. Стоит в переднем ряду рядом с улыбающимся Макколом. Расследование установило, что его личной вины в организации заговора и мятежа не было. Он совершенно не знал о планах фельдмаршала. Катрин решила простить его, однако всем было ясно, что руководить заводом он не может.

Лори предложила такой выход… Даниель Бруэр, наследник и глава «Дефианс Индастриз», приказом Катрин Штайнер должен быть зачислен в Легион Серой Смерти на рядовую должность ученика водителя боевого робота. Однимсловом, он становился кадетом… На время его обучения следующий за ним наследник должен временно исполнять обязанности председателя Наблюдательного совета и директора планеты. Тем не менее за Даниелем сохраняется титул герцога Гесперид II. Когда он повзрослеет, наберется опыта, повысит образовательный уровень, то ему будет предоставлена возможность вернуться на родную планету и принять власть над ней. Если, конечно, он не пожелает стать настоящим… пилотом боевого робота.

Грейсон надеялся, что так и будет. Его надежда была небескорыстна, подобная связь давала возможность Легиону решить все проблемы с материально-техническим обеспечением.

В толпе Грейсон различил Алекса. Он стоял рядом с Кейтлин. Очень хорош в зеленой форме королевской гвардии… Еще несколько перспективных офицеров Легиона перешли на службу в ВСЛС. Там они должны были получить необходимую теоретическую подготовку и через некоторое время вернуться в Легион на командные должности.

В толпе он различил Минди Кейн. Когда ее «Калибан» вынырнул из гиперпространства в стартовой точке зенита в системе Фурильо, звездолет оказался в самом центре собранного там флота Лиранского Содружества. Они ждали вестей с Гесперид. Сразу, как только Минди объяснила ситуацию, Катрин Штайнер отдала приказ, и звездные прыгуны стартовали к Гесперану. Прибытие Первого Гвардейского Лиранского полка оказалось последней точкой в истории заговора Гарета.

При встрече Минди Кейн дала согласие подписать с Карлайлом долгосрочный контракт. Вся команда тоже выразила полную готовность влиться в ряды Легиона. Грейсон быстро оформил все документы, это была большая удача – иметь в своем распоряжении звездный прыгун. Разовые контракты с торговыми судами ничего, кроме головной боли, командованию не приносили. Еще более радостно было то, что Минди наконец изменила свое мнение насчет наемников.

Новая жизнь открывалась перед Грейсоном. Не можешь пилотировать боевую машину – не беда. Есть много других важных и полезных занятий.

Он медленно опустил серебряный молот. В зале стихли возгласы. Оркестр заиграл гимн Лиранского Содружества. Это был торжественный, замечательный момент…

Удивительное дело, сколько пролито крови, сколько несчастий принесли с собой все войны, которые изначально потрясали человечество, но все равно воинская слава осталась наивысшим символом доблести.

«Ничего, – решил он и покрепче сжал рукоять молота, – люди найдут способ обуздать это безумие».

Когда это произойдет, когда человечество поумнеет, он не знал. Только верил, что это непременно случится. А пока он должен оставаться тем, кем судьба назначила быть…

Пилотом боевого робота!

Воином!..

Роберт Торстон Путь Кланов Легенда о нефритовом соколе-1 (Боевые роботы — BattleTech)

ПОСВЯЩАЕТСЯ РОЗМАРИ И ШАРЛОТТЕ

Пролог

ЧТО ТАКОЕ СУДЬБА?

Бывают моменты, когда командиру хочется хоть немного побыть одному. Скажем, в ночь перед боем или после любовных утех. В отличие от большинства воинов Клана, командир, когда нахлынут воспоминания, не ищет общества товарищей, а идет на мостик своего боевого робота или же отправляется в лес. Вот и на этот раз он предпочел уйти к тихому лесному озеру, где берег образует небольшой мысок. Лес на мыске почти вплотную подступает к воде. Есть тут одно место, где лежит поваленное дерево, в четырех или пяти шагах от него — кромка воды. В каком-то смысле дерево напоминает командиру его самого — обугленная и сорванная местами кора говорит о том, что дерево, как и он, искалечено войной. С небольшой лишь разницей: он остался жив, а дерево — погибло.

Командир сидит, прислонившись к стволу, и смотрит на лунную дорожку, протянувшуюся по воде. Легкий, еле заметный ветерок слегка шелестит листвой и морщит водную гладь.

В одной книге, давным-давно сгоревшей во время боя, в книге, которую командир как-то принес на мостик своего боевого робота, — ее обугленные страницы развеяны по полям сражений безымянной планеты, — так вот, в этой книге прочел он одну историю, и она запала ему в душу. Там речь идет об отце, который оплакивает сына, павшего в бою. Бой, как помнится, велся примитивными средствами, да и война была нелепая — ради обладания предметом, который почему-то считался очень ценным. Смерть в этой истории рассматривалась как трагедия. Почему? Что в ней трагичного? Этого командир никогда не понимал. Где тут элемент трагедии? Не было ни крушения планов, ни героев, готовых на все ради достижения цели. Ну, показана война. Тысячи скорбящих, тысячи снискавших почет и славу. Война как война, ничего особенного. Все войны такие. Парнишка погиб из-за допущенной кем-то ошибки. А перед этим успел спасти друга, ребенка или врага — в истории переплетено столько сюжетных линий, что и не упомнишь. В конце концов он был убит снарядом, выпущенным из метательного орудия той эпохи. И отец спешит отыскать его тело в горе трупов на поле брани сразу после битвы, пока запах крови не сменился запахом тления.

А потом он смотрит на искаженное агонией лицо парнишки. И кажется ему, что в глазах — сына еще светится жизнь. Вот только смотрят эти глаза не на него, а поверх головы. Вдаль. И перед мысленным взором отца проносятся тысячи картин-воспоминаний, тысячи эпизодов из жизни сына. Вот малыш первый раз самостоятельно выбрался из колыбели. Детские шалости. Первые жизненные уроки, первые ошибки, желание скорее повзрослеть. И постоянно — выбор, цепочка непреложных «или-или», которая неотвратимо ведет парнишку на поле битвы. События выстраиваются в прямую линию, протянувшуюся от колыбели к горе трупов. И во всем ощущение неизбежности, неотвратимости. В книге об этом говорилось как о судьбе. Там утверждалось, что судьба вела по жизни и отца и сына. Вообще, из той истории следовало, что в мире, где жили отец и сын, судьба определяла все. Судьба была последней инстанцией. И в глазах погибшего сына, чья голова покоилась на коленях отца, навеки запечатлелась рабская покорность судьбе.

Однако история на этом не кончалась. Сюжет развивался дальше, и отец того парнишки оказывался вовлеченным в дьявольски сложную интригу, в результате которой он каким-то образом избавлялся от того, что пятнало его имя или затрудняло ему жизнь, и примирялся со смертью сына, Остался ли в конце концов он жив или нет, командир не помнил.

А вот он, командир, выжил. Есть у него такой особый талант: умение выживать.

В свое время взгляды на жизнь (и на судьбу), привитые ему Кланом, переплелись с собственным пониманием той истории. Потом на это наложились впечатления от множества прочих книг, обнаруженных им в Брайеновских шахтах (как давно это было!) во время долгой и выматывающей вахты. Первоначально ему не давал покоя вопрос, что древние вкладывали в понятие «отец». Быть отцом, что это значит? Техническое значение слова конечно же понятно. Но какой смысл оно имело во времена, к которым относилась та история? Что значило быть отцом для того скорбящего человека, который оплакивал своего сына?

Он, командир, продукт генной инженерии, его гены были взяты из священного генного пула, и он мог назвать имена нескольких отцов, причастных к его появлению на свет. Но если бы его спросили:

«Кто твой отец?» — самое большее, что он мог бы сделать, это заявить: «Один из них». Так что всякий раз, когда командир сталкивался в книгах с концепцией отношений родителей и детей, он был вынужден опираться лишь на собственное воображение.

Сам он вырос среди сверстников-сибов, зачатых и рожденных согласно евгеническим программам Клана, в группе, имевшей общего родителя с женской стороны, в так называемой сиб-группе. Спроси командира, что значит быть сибом, и он даст исчерпывающий ответ. Но как мог он понять скорбь родителя, потерявшего сына или дочь? Помнится, в свое время концепция родительских отношений здорово озадачила его. Теперь все изменилось — к этому примешивалось его собственное горе, такое горе, о возможности которого он раньше и не предполагал, о существовании которого ему запрещено было даже знать.

А вот насчет понятия судьбы — с этим проще. В Кланах тоже существовало такое понятие. Люди Кланов старались управлять своей судьбой, методично и тщательно оберегая ее от случайностей. Все в жизни имеет свою цену, за все нужно платить. Нужно уметь ставить все на кон. Если человек делает это успешно, значит, он контролирует свою судьбу. А что такое успех, скажем, в военном деле? Это значит, что командир поведет своих воинов в бой, заранее спланирует все маневры, саму битву в целом. Это значит, что он предусмотрит все варианты, не оставит места случайности, с честью отразит все неожиданные выпады, которые уготовит ему судьба, потому что он хороший стратег. Хотя в то же время для другого воина пилот в кабине пикирующего на него истребителя может олицетворять неучтенный фактор, проигрыш, и по большому счету, судьбу.

Перед битвой офицеры Клана сходятся вместе и разыгрывают почетное право участвовать в бою. Это сложнейшая процедура. Называется она Спор Благородных, Имеется боевое задание и военные подразделения, выделенные штабом для его выполнения. Первый из соискателей заявляет, что он может добиться успеха, уменьшив число подразделений на одну боевую единицу. Второй соискатель может либо оспорить возможность выполнения задания в данных условиях, либо сделать встречную заявку, еще уменьшив число подразделений или проведя замену одной боевой единицы другой, меньшей. И так далее. Один боевой робот может быть заменен флайером или пятью элементалами, тяжелыми пехотинцами. Спор продолжается, пока один из соискателей не возьмется выполнить задание с минимально возможными ресурсами. Считается, что нет ничего тяжелее, чем проиграть в Споре Благородных и видеть, как другой выигрывает битву, которую мог бы выиграть ты. И нет ничего более позорного, чем проиграть эту битву.

Даже победа в сражении не может так прославить боевого офицера, как победа в Споре Благородных. Когда он затем выигрывает битву, товарищи вместе с ним радуются его победе, но к радости всегда примешивается толика ревности. Воины ревниво относятся к победам друг друга. Оттого каждый офицер так беспокоится, чтобы ни при каких обстоятельствах не потерять лицо. Но и это не самое страшное. Куда страшнее потерять лицо в своих собственных глазах. Нет ничего хуже, чем смотреть на себя в зеркало и испытывать непреодолимое желание отвернуться.

В связи с этим командиру всегда вспоминается один из офицеров, с которым ему довелось когда-то служить. Тот был прекрасным воином. Блестяще пройдя Аттестацию, он сразу получил чин капитана. Это был самый молодой капитан за всю историю Клана Кречета. Он был чудовищно честолюбив. Каждый раз, чтобы одержать верх в Споре Благородных, он делал нереальные заявки. В результате — множество проигранных сражений и побед, почти равных поражениям. В бою перед ним никто не мог устоять. Но это не помогало. Непомерное честолюбие привело к тому, что капитан лишился сперва звания, а потом и боевого робота. В. конце концов он погиб в одном из сражений. Спрашивается, оказался ли он жертвой злосчастной судьбы? Вероятно, нет. Хотя преждевременная гибель привела к тому, что гены этого капитана не попали в священный генный пул. Но, может быть, это закономерно и справедливо? Иначе его непомерное честолюбие передалось бы потомкам.

Сам командир считал — судьба не может не благоволить к тому, кто твердо знает, чего он хочет. Философии Кланов чужд страх перед судьбой. Даже в Предании об этом упоминается. Есть там одно место, где говорится, как судьба боролась с Кланами.

Жизнь — это Круг Равных.

Там Судьба стремится подчинить себе Клан Волка и проигрывает.

Там Судьба хочет разбить Клан Медведя и смиряется.

Там Судьба хочет заставить прислушаться к ее речам Клан Кречета и внемлет Клану сама.

Почему он так много думает о судьбе? Перед боем командира часто одолевали такие мысли, от которых он всегда переходил к воспоминаниям. Слишком много книг довелось ему прочитать, слишком много историй услышать. И он начал сомневаться. А для воина сомневаться опасно. Командир знал это, но все же ничего не мог с собой поделать. За плечами трудная жизнь, много было в ней поражений, позора, потерь. Ему ничего не давалось просто так. Но все же он сумел все преодолеть. И выжить.

Некоторые говорят, что, если бы им представилась возможность прожить свою жизнь еще раз, с нуля, они прожили бы ее точно так же. Командир знал — уж он-то сделал бы все, чтобы прожить иначе. Пусть в той, другой жизни он и не добился бы того высокого положения в Клане Кречета, которое занимает сейчас. Слишком много тяжелых воспоминаний. И вечное положение аутсайдера. Быть человеком Клана и в то же время оставаться вне Клана…

«Слишком много книг я прочитал, — думал командир, — слишком много. И в конце концов стал думать по-книжному. Воин не может себе такого позволить».

А все-таки хорошо было бы с сегодняшним опытом вернуться назад, во времена молодости. Скольких ошибок можно было бы избежать. Скажем, вернуться в тот день, когда только предстояло проходить подготовку.

I

Они были еще совсем детьми, когда попали в руки суровых и безжалостных офицеров-инструкторов, которые сначала разрушили его личность, а потом на свой лад воссоздали заново. И поступили так не с ним одним. Со всеми теми, кто был с, ним, кто впоследствии стал воином. В воспоминаниях командира его товарищи-кадеты так и остались молодыми. Где они теперь? Иных, конечно, уже нет в живых.

Для Клана жизнь индивидуума отнюдь не священна. Это на Терре и на планетах Внутренней Сферы она почиталась как нечто исключительное. Командир узнал об этом из книг. Клан без колебания жертвовал людьми, если это служило на благо обществу. Для Клана важно другое: кто победил — твой боевой робот или БМР противника. Только это имеет значение.

Но если бы пришло известие, что Марта погибла, неужели он не ощутил бы горечи потери? Ощутил бы и стал бы горевать, пусть это и не правильно для человека Клана.

Он, командир, выжил. И это было главное для него. А для Клана — все равно. Клан равно гордится и живыми воинами и павшими. Клан силен мужеством своих воинов. И он, командир, сумел принять свой Клан таким, каков он есть. Более того, он сумел полюбить свой Клан. На это ушло немало времени. А началось все с того дня, когда он вместе с другими вышел из шаттла и впервые ступил на холодную землю Железной Твердыни — одной из планет Клана Кречета, где располагались учебно-тренировочные лагеря.

На широкую каменистую, голую, как череп, равнину там и тут садились шаттлы. Из каждого на посадочное поле спускались группы новичков-сибов. На поле новички сбивались в кучки, боязливо поглядывая на офицеров — будущих своих наставников. От одного только их вида каждого новобранца охватывала необъяснимая оторопь. Офицеры стояли группами по нескольку человек и о чем-то оживленно беседовали. Иногда до сибов доносились отрывистые реплики и взрывы хриплого хохота. Прибывшее пополнение, казалось, их ничуть не интересовало. Выглядели офицеры-инструкторы довольно странно. В облике и мужчин и женщин было что-то общее. Эйден на мгновение даже засомневался: а люди ли перед ним? Их разговор друг с другом то и дело сопровождался тычками и угрожающими жестами — это не вязалось с представлением о дружеском общении. Эйдену они напоминали скорее хищных ястребов, помещенных в одну клетку: каждый готов к кровавому, не на жизнь, а на смерть поединку, если сосед посягнет на его территорию.

Несмотря на холод и пронизывающий ветер, который пассажиры шаттла ощутили, едва открылся входной люк, офицеры-инструкторы были очень легко одеты. Эйден и его товарищи по сиб-группе кутались в толстые меховые куртки и поглубже натягивали на уши меховые ушанки, одновременно притопывая, чтобы согреться, хотя и были обуты в утепленные, с толстой подошвой ботинки.

На инструкторах же — одни лишь тренировочные костюмы, зияющие дырами, с коротко обрезанными штанинами, оставляющими колени обнаженными, да легкие шнурованные сапоги на босу ногу. Рукава костюмов тоже были укорочены по локоть. Поверх тренировочных костюмов на плечи кое-кто из офицеров небрежно накинул меховую куртку — единственная дань местным климатическим условиям.

На груди и на рукавах многих виднелись разнообразные планки и нашивки, указывавшие на ранг и на вид войск, к которому принадлежал тот или иной офицер, а также говорившие о его заслугах в минувших сражениях. У нескольких офицеров на руках были толстые рукавицы вроде тех, что используют при соколиной охоте.

Это напомнило Эйдену тот день, когда он впервые спустил с рукавицы в небо своего любимца, сапсана по имени Забияка. Подойдя к краю обрыва, где мыс обрывался в море, Эйден подбросил птицу в воздух — лети! — и сам на миг переполнился чувством свободы, столь важным для сокола, который почти все свое время проводит на насесте или на рукавице. Клан, к которому принадлежал Эйден, назывался Кланом Кречета. Именно здесь было возрождено древнее искусство, и соколиная охота стала излюбленным занятием любого человека Клана.

Целое утро ждал тогда Эйден возвращения Забияки. И конечно же сапсан вернулся. Никто в их сиб-группе не мог похвастать охотничьей птицей, которая бы сравнилась с Забиякой по смелости и по умению брать дичь.

Но как давно это было! А сейчас Эйден стоит здесь, посреди учебного лагеря, и чувствует, что его все сильнее пробирает нервная дрожь. Мир разделился на две части. С одной — сиб-группа. Сейчас она символизирует близость, тепло, покой, надежность. С другой — офицеры-инструкторы: от них веет угрозой и презрением. Они бросают на сиб-группу такие свирепые взгляды, а позы их столь напряженны и нарочито воинственны, что кажется — они вот-вот бросятся на будущих кадетов.

Эйден оглянулся на Марту. Хотя взгляд Марты не выдавал охватившего ее волнения, Эйден отлично знал, что она чувствует сейчас. Ему не стоило труда понять, что означают чуть нервно вздернутые уголки ее губ.

Сибы крайне редко сталкиваются со своими генетическими донорами. Когда в свое время первый ильХан Николаи Керенский утвердил евгенические программы, теоретики посоветовали ему предотвращать всякий контакт между донорами и их сиб-детьми, считая, что это может иметь нежелательные и даже опасные последствия. Особенно же они предостерегали Керенского от того, что называли «нездоровыми родительскими наклонностями». Подобные чувства, как утверждали ученые из окружения Керенского, следовало изживать. В противном случае будущие воины окажутся под пагубным воздействием психологических комплексов, и поведение их перестанет быть адекватным, что вполне может привести к ошибочным решениям. А ошибочные решения могут означать поражение в бою, что, в свою очередь, ведет к проигранным кампаниям. В соответствии с законами Кланов донорами могут быть только воины, причем лучшие из лучших.

С другой стороны, хорошему воину, рассуждали далее теоретики Керенского, лучше не видеться со своими сиблингами (этим словом обозначалось сиб-потомство), потому что это может пагубно сказаться на боевых качествах воина.

Хотя все в их сиб-группе были связаны друг с другом общими родителями-донорами, Эйден с Мартой имели больше схожих черт, нежели прочие. Только у них двоих были широкие и высокие лбы в сочетании с острыми подбородками, что делало их лица почти треугольными. Говорили, что у Тани Прайд, знаменитого звеньевого командира, чьи многочисленные военные и спортивные подвиги были отражены в анналах Клана Кречета, такие же черты. Таня Прайд все еще числилась среди Бессмертных, но уже не участвовала в сражениях. Обычаи предписывали воинам Клана, достигшим определенного возраста, занятия, не связанные с участием в боевых действиях, или же переход в другую касту. И Таня Прайд не стала исключением.

Куда меньше было известно о галактическом командире Рамоне Маттлове, генетическом доноре сиб-группы Эйдена с отцовской стороны. Ходили смутные слухи, что его подвиги столь же впечатляющи, как и подвиги командира Прайд, но по каким-то причинам они не нашли своего отражения в анналах. Эйден слышал, что он и Марта именно от Маттлова унаследовали высокий рост и худощавость. В сиб-группе они с Мартой превосходили ростом всех остальных, причем Марта была выше Эйдена на несколько сантиметров.

Однако что действительно отличало их от остальной сиб-группы, так это глаза — пронзительно голубые, как летнее небо на Цирцее. И столь же обманчивые. На Цирцею бури обрушиваются внезапно, и только опытный наблюдатель может заметить, как слегка темнеет небо, а через мгновение налетает ураганный шквал. Вот и у Эйдена с Мартой, когда им случалось стоять перед противником, глаза казались безмятежно спокойными, и вдруг это спокойствие взрывалось стремительной атакой. Эта свойственная их глазам безмятежность, неожиданно оборачивавшаяся бурей, не раз помогала им побеждать противников, равных им в мастерстве.

Эйден поежился. Даже в теплой одежде ветер пробирал до костей. Остальные новобранцы тоже, похоже, страдали от холода. Перед прибытием сюда им было сказано, что в учебном лагере на другую одежду кроме той, которая на них, они могут не рассчитывать. Поэтому кое-кто из группы напялил на себя все что только мог, одно поверх другого. Сейчас Эйден в душе пожалел, что не сделал то же самое. Холодный ветер находил малейшую щель в одежде и продувал насквозь. У него зуб на зуб не попадал.

— Что-то не нравятся мне те чужаки, — проговорил Брет, самый маленький в группе. «Чужаками» сибы называли всех, кто не принадлежал к их группе. Например, этих плохо одетых, злобных офицеров, чьи волосы, похоже, забыли, что такое расческа.

На первый взгляд казалось, что низкорослому Брету гарантирован ранний уход из сиб-группы, но стоило познакомиться с ним поближе, и легко было убедиться в его ловкости, отваге и железной воле. В свое время Брет каждое утро упрямо доводил себя до изнеможения тренировками. Зато теперь тело его стало сильным и мускулистым, и если независимые сибы и признавали за кем-либо право на лидерство в группе, так это, несомненно, был Брет.

— Неспроста стоят. Явно что-то задумали.

— Что? Ты как думаешь, Брет?

— Не знаю. Нас же предупреждали, что с инструкторами — держи ухо востро. Все в один голос говорят, что более злобных и бездушных ублюдков не отыскать. Похоже, так и есть. Думаешь, они просто так делают вид, будто мы — пустое место? Наверняка задумали какую-нибудь пакость.

— Сомневаюсь, что они будут держать нас здесь на ветру слишком долго, — вставил свое слово Эйден. — Это не в духе Клана.

— Что? Ты шутишь?

Эйден и в самом деле шутил, но решил Брету этого не говорить.

Брет, начисто лишенный чувства юмора, часто ругал Эйдена за слишком легкое отношение к жизни. Бедняга Брет прилагал чересчур много усилий, чтобы все забыли о его небольшом росте. Он был настолько озабочен тем, как выжить в сиб-группе и как сделать, чтобы согруппники в нем ненароком не разочаровались, что на шутки сил у него просто не оставалось. Даже во время отдыха на охоте, вечером у костра его смех звучал вымученно. Это был смех взрослого человека, который, оказавшись среди детей, пытается подладиться под них. Если Брету и доводилось отпускать шутки, то они были обязательно с «бородой». А его манера рассказывать анекдоты просто приводила слушателей в уныние. С другой стороны, когда сиб-группа тестировалась, Брет становился ключевой фигурой: группе были необходимы его сообразительность и способность быстро принимать решения. Поэтому все прощали Брету отсутствие чувства юмора.

— Нег, — отозвался Эйден. — Я серьезно. Нам ведь не очень-то часто позволят здесь расслабляться, воут?

— Ут. Знаешь, что я думаю? Они сейчас испытывают наше терпение. Видишь, поглядывают время от времени в нашу сторону. Уверен, проверяют нашу выдержку.

— А заодно и провоцируют нас, воут? — добавила Марта.

— Надо делать вид, что. мы спокойны, — сказала Рена. — Покажем им, что мы не какие-то сопляки.

Рена была не похожа на остальных ребят из сиб-группы Эйдена. На первый взгляд она казалась полноватой. Все, кто проходил суровую школу, как это принято в Клане, неизбежно набирали избыточную мышечную массу, но у других это не бросалось в глаза, а вот при взгляде на Рену создавалось впечатление, что она рыхловата. Впечатление обманчивое — физически Рена была в отличной форме. При виде ее рыхлого тела противник терял бдительность, к тому же невзрачная внешность делала девушку малозаметной. На этом строилась ее излюбленная игра. Приблизившись незаметно к кому-нибудь, Рена делала резкий жест, вынуждая на ответный выпад. Затем, поднырнув под руку противника, она бросала его на землю. Никто в сиб-группе не мог сравниться с Реной в скорости проведения этого приема. Часто такая игра означала у Рены приглашение к совокуплению, служа одновременно и прелюдией к нему. И прелюдия, и сам акт в исполнении Рены были исполнены мощи. Эйден иногда даже нарочно попадался на ее трюк, отлично зная, что последует за болезненным броском.

— Думаю, Рена права. Будем делать вид, что не обращаем на них внимания. Как насчет командного состязания?

Возражений не последовало. Тут же все двенадцать человек привычно разбились на три команды и разошлись в стороны, освобождая пространство посередине. Командные состязания были одновременно упражнением и игрой. Эйден давно заметил, что их правила имитируют правила Большой Схватки — одного из этапов Аттестации. Но в отличие от Большой Схватки командные состязания относительно «бескровны».

Свое происхождение эти состязания вели от обычных гимнастических соревнований, которые постоянно проводились внутри сиб-групп. Быть лучшим в них — что может быть важнее для сиба? В состязании каждый член сиб-группы показывал свое акробатическое мастерство, а также владение боевыми искусствами, которым сибов начинали учить, как только они выбирались из колыбели.

Старт командного состязания представлял собой разработанный до мельчайших деталей ритуал. В каждой команде двое брались за руки, образуя «насест», на который вставал или садился третий. Вся игра, особенно церемония ее начала, была построена на образах, связанных с соколиной охотой. В состязании тех, кто начинал игру — «кречетов», вбрасывали на игровое поле с «насеста». Вот и сейчас Брет встал на «насест» из четырех сцепленных рук. В следующее мгновение он был подброшен вверх и вперед. Брет выполнил в воздухе сальто и приземлился на ноги как раз перед Реной, которую ее команда выбросила с «насеста» из положения «сидя». Предугадав движение Брета, Рена приземлилась, приняв нижнюю стойку и коснувшись земли одновременно со своим противником.

Командное состязание началось. Рена попыталась схватить Брета за лодыжки, но тог разгадал ее маневр и прыгнул в сторону, нацеливаясь на участника от третьей команды, воинственного крепыша по имени Эндо. Тот успел уйти от удара, кувыркнувшись со своего «насеста» назад. Пройдя на руках несколько футов, он стремительно вскочил на ноги и принял стойку, из которой провел молниеносную атаку, нанеся Брету рубящий удар по шее. Тому, кто испытал на себе удар Эндо — тот наносит его обычно ребром ладони, — не позавидуешь. Эндо тренируется на всем, что попадает ему под руку, и ребро ладони у него твердое как камень. Каждый из членов сиб-группы специализируется в каком-нибудь особом виде единоборств. Эндо избрал для себя искусство ведения боя голыми руками, и в этом равных ему в группе не было. Вот и теперь от его удара Брета шатнуло в сторону, где он был встречен Реной, которая с силой толкнула его плечом в корпус.

Эйден стоял рядом с остальными членами своей команды и нетерпеливо ждал сигнала, после которого можно будет вступить в игру. Первоначально командные соревнования представляли собой просто общую потасовку, но постепенно был разработан сложный свод правил и они приобрели свой нынешний вид. Сейчас, на данном этапе игры, они имитировали Спор Благородных — процедуру розыгрыша права командования сражением, бытовавшую среди офицеров Клана. Сходство было в том, что и в игре, и в Споре Благородных использовался принцип экономии боевых ресурсов. Вот и теперь каждая команда выставила по одному бойцу — «кречету», в задачу которого входило отстаивать честь своей команды ровно две минуты, прежде чем в бой вступали все. Если «кречет» будет явно побежден противником или выйдет из игры в силу иных причин, его команде засчитывалось поражение. Ей придется тогда молча вытерпеть насмешки, а потом еще и выдержать тяжелейший бой. Поэтому на «кречете» лежит огромная ответственность, и для него нет ничего страшнее, чем не оправдать доверия команды. Эйден был отнюдь не лучшим гимнастом, поэтому в роли «кречета» выступал редко. Но эти моменты, когда можно только стоять и смотреть, не имея права вмешаться в схватку, он ненавидел.

Рядом с ним Марта тоже изнывала от желания немедленно броситься в бой. Она не меньше Эйдена любила добрую потасовку и никогда не упускала случая подраться, если предоставлялась такая возможность. Так же, как и драку. Марта любила хороший секс. Аппетиты ее были безграничны. Для Эйдена она была излюбленным сексуальным партнером. Для Стальных из их сиб-группы, увы, тоже. Частенько бывало так, что за право провести с Мартой ночь боролись столь же яростно, как и за первенство в командных состязаниях.

Им всем долго вдалбливали в головы, что, если против внешнего врага сиб-группа будет действовать как единое целое, а внутри сиб-группы в отношениях будет доминировать элемент соревнования, сиб-группа выживет. Только при соблюдении этих двух условий, и никак иначе. Поэтому сибы дрались постоянно — не с чужаками, так между собой.

Эйден взглянул на Марту. Та нервно терла тыльную сторону ладони об обтянутое грубой тканью бедро. Короткие бриджи оставляли открытыми ее икры, и Эйден заметил, что кожа девушки покрылась пупырышками от холода. Он сам замерз. Ничего. Еще немного, и, если Рена выстоит, можно будет кинуться в самую гущу схватки. Уж тогда точно будет жарко.

Эндо тем временем опрокинулся на спину и встретил Рену двойным ударом ног, заставив ее потерять равновесие, после чего, сгруппировавшись, кинулся ей вод ноги. Рена кубарем перелетела через Эндо и рухнула на землю. Упала она неудачно, ударившись головой о камень так, что на миг в глазах у нее потемнело. И прежде чем она успела собраться, Эндо обрушился на нее и прижал к земле. По правилам командных состязаний борцу засчитывалось поражение, если противник удерживал его в лежачем положении в течение пяти секунд. И не миновать бы команде Эйдена проигрыша, если бы не Брет, взявший в захват шею Эндо. Правила командных состязаний запрещали Брету допускать индивидуальную победу одного из «кречетов» над другим. Бездействие в подобный момент навлекало позор и на бойца, и на его команду.

Ведущий свистнул. В этом состязании ведущим был Дав из команды Эндо. И вот, испуская крики, подобные ястребиным, все сорвались с мест и кинулись в бой. Расталкивая остальных, нанося удары и уклоняясь от них, каждый стремится проложить себе путь в самую гущу свалки.

Эйден для начала бросился на Тимма, опытного и сильного бойца. Единственное слабое место Тимма — тугодумие. Поэтому Эйден буквально в последний миг резко свернул в сторону, будто нашел себе другую цель. Сделав еще три шага, он внезапно остановился и вдруг — не глядя на Тимма — метнулся в его сторону, нанося ему локтем удар в скулу. Тот пошатнулся. Тут же удар под колено довершил задуманное — Тимм рухнул на землю. И прежде чем он опомнился, Эйден ваял его шею в захват, не давая подняться. Выждав пять секунд, чтобы Тимму было засчитано поражение, Эйден отпустил парня и тут же забыл о нем — надо было отражать атаку Орилны. Несмотря на малый вес и кажущуюся хрупкость, Орилна была опаснейшим противником. Спохватись Эйден мигом позже — и он бы получил рубящий удар по шее. Он еле успел уклониться. Орилна нанесла удар локтем. Его Эйден блокировал и в ту же секунду провел встречную атаку, врезав Орилне ногой в живот. Удары она держала хорошо, вот и на этот раз даже не пошатнулась. Однако ее следующая атака была слабее. Поднырнув под ее руку, Эйден обхватил Орил-ну за талию и увлек на землю. Зафиксировав в болевом захвате ее правую ногу, он всем телом навалился на нее, не давая подняться, и уже начал было отсчитывать пять секунд, когда раздался оглушительный рев, перекрывший шум потасовки.

— Кончай придуриваться!!!

И столько ярости и нескрываемой угрозы было в окрике, что Эйден замер, машинально продолжая удерживать Орилну, которая тоже внезапно прекратила бешено сопротивляться и застыла. Замерли и все остальные, причем в тех самых позах, в каких застал их окрик.

Эйден поднял голову и увидел трех офицеров. Двое стояли подбоченясь и презрительно разглядывали сибов, третий же орал, сопровождая крик яростной жестикуляцией:

— Вы, дебилы безмозглые, уроды! Решили продемонстрировать, какие вы воинственные? Бой они тут показательный устроили, ублюдки ленивые! Контуженые так трахаются — вот что такое ваш бой хренов. Скорлупу сперва с задниц поснимайте, а потом выпендривайтесь, дешевки! Детство в одном месте играет, воут? Что молчите, засранцы, в штаны наложили?.. Молчать!.. Птенчики хреновы!.. Дерьмо!.. Эй, офицеры, тут, похоже, накладка вышла. Нам вместо пополнения каких-то ублюдков из прохудившегося инкубатора прислали. Будем им задницы подмывать или отошлем на хрен обратно?

Офицер слева от оравшего — женщина, грубо захохотала, потом презрительно, так чтобы ее слышали сибы, прокричала, обращаясь к коллегам:

— Да это же вольнорожденные. Вольнорожденные! Вы только посмотрите на их морды — это же дефективные, ей-ей. Офицеры, если это сборище выродков и есть пополнение, я лучше сразу в трудовую касту уйду сортиры чистить. Да вы на их рожи взгляните — хрен их чему научишь. Проще уж сразу подставить врагу задницу, чем с такими вместе воевать.

Третий офицер тем временем прохаживался среди, сибов, которые сейчас напоминали статуи. Переплетенные тела, отведенные для замаха и застывшие в воздухе кулаки. Эйден опомнился, отпустил Орилну и сел на корточки. Она сделала то же самое. Мало-помалу и остальные сибы приходили в себя после шока.

Этот офицер, чье телосложение было столь уродливо, что вызывало удивление, как он только оказался в воинской касте, издал горлом странный звук, выражавший, очевидно, крайнюю степень омерзения.

— И это вы называете дракой? — проговорил он наконец. Голос его напоминал скрип железных петель. — Я вам скажу, на что мне это показалось похожим — так старцы из трудовой касты друг друга ласкают, а не будущие воины дерутся. За шкуры свои нежные трясетесь, импотенты? Я вот смотрел, смотрел и все не мог понять, возбудить вы друг друга пытаетесь, что ли? Вы называете это боевыми навыками, воут? Ну так проваливайте назад, домой. Гуляйте там среди цветочков луговых, трахайтесь да плодитесь. Глядишь, и пополнение для трудовой касты получится, все польза будет.

Эйдена чуть не вырвало, такие омерзительные вещи говорил этот офицер. Среди воинов любой намек на факт вольного рождения считался тягчайшим оскорблением. Быть рожденным из женского чрева — что может быть мерзостнее? Воины-мужчины могут, конечно, иметь детей от женщин из низших каст, но эти дети будут вольнорожденными. Так что понятие «вольнорожденный» предполагает еще и факт рождения в низшей касте. Поэтому воины-отцы никогда не говорят о своих вольнорожденных детях. Не принято. Причем воинов, как правило, и не интересует судьба этих ублюдков.

— Вот ты. — Третий офицер указал на Эндо. — Что у тебя на губе? Собственное дерьмо жрал, что ли?

Эндо машинально дотронулся до пушка над верхней губой, который он называл усами. Как он ими гордился!

К нему подошел второй из офицеров, женщина.

— Иметь растительность на лице кадетам запрещено. Чтобы завтра к утру ее не было, не то мы сами ее повыщипываем. Волосок за волоском.

На какой-то миг лицо Эндо скривилось, будто ему уже по волоску выдергивают усики — его гордость. Эйден, не удержавшись, провел рукой по подбородку. На всякий случай. Борода у него еще не росла.

— Встать!!! — вдруг заорал первый офицер. — Встать! Всем!!!

Секунды не прошло, как вся группа была на ногах. Сибы стояли и боязливо пялились на первого офицера.

— Я командир Сокольничих Тер Рошах. Но запомните, пока вы не станете воинами-мастерами, вам запрещено обращаться ко мне по имени или по званию. Вам не разрешается упоминать мое имя или звание в разговоре друг с другом. То же самое вам запрещено в отношении других офицеров — Сокольничего Джоанны, — офицер-женщина слегка наклонила голову, — и Сокольничего Эллиса, — третий офицер пробурчал что-то нечленораздельное. — Как обращаться к нам, вам объяснит Сокольничий Джоанна.

Тер Рошах был человеком высокого роста. Обращала на себя внимание его левая рука. Она была слегка согнута, но так, как никогда не смог бы согнуть ее сам человек. Не смог бы — в силу своей анатомии. Создавалось впечатление, что рука просто-напросто привязана к корпусу Тер Рошаха. Когда тот говорил, она слегка подергивалась.

Сокольничий Джоанна принялась расхаживать среди сибов.

— Когда мы что-нибудь говорим — все внимание на нас. Когда спросим — отвечать. К нам обращаться — не сметь. Отвечать в пространство. Поняли? Нет, не поняли. Показываю на примере.

Внезапно она очутилась перед Эйденом. Джоанна была на голову ниже его, но о разнице в росте Эйден тотчас же забыл. Взгляд у Сокольничего Джоанны был такой, что Эйдену стоило больших трудов его выдержать. Уставившись на него своими светлыми до белизны, страшными, с черными точками зрачков глазами. Сокольничий Джоанна сцепила пальцы и медленно поднимала руки, пока они не уперлись ему в подбородок. На руках у Сокольничего Джоанны были рукавицы для соколиной охоты, толстые, расшитые выпуклыми металлическими звездочками с острыми краями. Звездочки, возможно, имели вполне определенное значение. Похоже, среди вооруженных сил Клана имелось подразделение под названием «Звезда», или что-нибудь в этом роде. А может быть. Сокольничий Джоанна нашила их просто так, чтобы повыпендриваться. Такие мысли проносились в голове Эйдена, пока он стоял перед ней.

— Ты высокий парень, кадет, воут?

— Ут.

— Ут? Ты что имеешь в виду?

— То, что вы только что сказали. Сокольничий Джоанна. Что я высокий.

Она резко, без предупреждения, ударила его по лицу тыльной стороной сцепленных рук. Эйден почувствовал, как сталь звездочек резанула по коже. Сокольничий Джоанна пристально смотрела ему в глаза, наблюдая за реакцией. После первого шока Эйден усилием воли придал своему взгляду спокойно-безмятежное выражение. Давным-давно Эйден дал самому себе клятву не терять самообладания ни в обществе чужаков, ни в обществе товарищей-сибов.

Сокольничий Джоанна продолжала пристально, не мигая, смотреть Эйдену в глаза. Это был поединок, Эйден чувствовал это. Опустить глаза значило уступить. Почти не разжимая губ, она процедила:

— Ты заговорил со мной, сволочь! Ты осмелился ко мне обратиться, тварь! По имени! Ты должен отвечать, глядя в мою сторону, ублюдок, но никогда, ни в коем случае, не ОБРАЩАТЬСЯ КО МНЕ. Говори, будто в никуда. Понял, задница с глазами?

— Да. Кадет должен говорить в никуда. Как сейчас.

— Быстро учишься, птенчик. Мы теперь постоянно будем с вами. Мы как ветер Железной Твердыни. Вам никуда от нас не скрыться. Мы не знаем усталости, — говорила она тихим голосом. — Любой наш приказ должен выполняться НЕМЕДЛЕННО. Как твое имя, птенчик?

— Эйден.

— Эйден. А ну, Эйден, облапь меня покрепче, так, чтобы я шевельнуться не могла.

Эйден хотел было возразить, но сообразил, что при этом вынужден был бы обратиться к ней, забыв о ее предупреждении. Поэтому он просто сделал то, что ему приказали.

— Медленно соображаешь. Ладно… Что ты меня держишь как ухажер недотрогу. Крепче держи! Так. Ишь какой ты у нас сильный птенчик, какой мускулистый… Но только я тебя уделаю!..

Она легко развела его руки и с такой силой ударила Эйдена в солнечное сплетение, что тот ощутил, как грани звездочек на перчатке оцарапали кожу даже сквозь плотную одежду. Эйден согнулся пополам и не смог, как ни старался, удержать предательски выступивших на глазах слез. Но даже несмотря на дикую боль, он нашел в себе силы поднять голову и посмотреть Джоанне в лицо. Ни за что он ей не уступит! Она сделала вид, что наносит новый удар. Рука ее остановилась, чуть-чуть не дойдя до цели.

— У тебя глаза, как у сокола, кадет, — спокойно проговорила она. — Я тебя запомню.

Эйден про себя выругался. Не успел оказаться в учебном лагере — и вот, пожалуйста — обратил на себя внимание офицера с лютым нравом и тяжелой рукой.

Рядом Сокольничий Эллис заставил Тимма раздеться, после чего наградил серией ударов в корпус. У Тимма был такой вид, будто он сейчас расплачется.

Затем командир Сокольничих Тер Рошах снова принялся расхаживать между сибами, осматривая и ощупывая их, а потом громко спросил:

— Ну что, отправляем этих птенчиков назад по гнездышкам или оставим их здесь, . на Железной Твердыне? Давайте решать. Если эти засранцы безнадежны, я не стану тратить на них свое время. На Железной Твердыне мне работы хватит и без них.

Сейчас, когда Тер Рошах стоял чуть ли не вплотную к нему, Эйден смог рассмотреть его повнимательнее, осторожно скашивая глаза. Что и говорить, вид у командира Сокольничих был жутковатый. Его лицо напоминало изъеденную временем и стихиями скалу. Глубоко посаженные глаза были почти не видны под мощными надбровными дугами, рот напоминал пещеру. Казалось, что Тер Рощах вытесан из камня, причем вытесан крайне грубо. Сходство с камнем увеличивалось благодаря почти полному отсутствию растительности на голове. Лишь над бесформенными ушами торчали несколько седых клочков. Похоже было, что командир Сокольничих повидал в жизни столько, сколько Эйдену и не снилось. Причем повидал в основном с мостика своего боевого робота.

— А испытывать мы их будем, командир? — заорал Сокольничий Эллис. Судя по интонации, этот ужасный тип ждал чего-то. Эйден никак не мог понять, чего именно, и страх закрался в его душу.

Если кожа на лице Тер Рошаха напоминала камень, то у Сокольничего Эллиса она больше походила на губку — пористую и бугристую. А еще лицо Сокольничего Эллиса было багрово-красным — то ли от сдерживаемого гнева, то ли от порывов ветра, крепчавшего скаждой минутой.

— Будем ли мы их испытывать? Ха! Конечно, мы будем их испытывать. Я бы испытал их сам, но по вашим глазам, Сокольничие, вижу, что вы предпочли бы Спор Благородных. Будь по-вашему. Устроим Спор Благородных.

Когда Тер Рошах повернулся и направился к своим подчиненным, Эйден вдруг сообразил" что именно неладно с рукой командира Сокольничих. Вместо руки у того был протез. Должно быть. Тер Рошах потерял руку в одном из сражений.

— Какие тут могут быть дебаты, командир? — возразила Сокольничий Джоанна. — Двенадцать на одного — это многовато даже для меня или Эллиса. Пусть будет семь и пять. Семь сопляков мне и пять — Эллису.

Багровое лицо Эллиса потемнело.

— Семь? Что ты говоришь? У тебя утомленный вид. Сделаем так: я беру на себя семь этих пугал, а пять оставляю тебе — поразвлечься.

— Что для тебя семь человек, Эллис? Плюнуть и растереть. Мы все это отлично знаем. Но все же я могла бы взять девятерых. Что скажешь, Эллис?

Эллис хмыкнул и посмотрел по сторонам, потом взглянул на Джоанну.

— Девять, говоришь. Не слабо. Правда, как мне кажется. Сокольничий Джоанна опять хватает больше, чем может удержать. Ладно, Джоанна, девять так девять. А я пока побалуюсь с тремя.

Мельком оглядев оторопевших и ничего не понимающих сибов. Тер Рошах рявкнул:

— Эй, вы, трое! — Он ткнул в сторону Брета, Орилны и Квенела, отличавшегося самым атлетическим сложением во всей сиб-группе. Странно, но при наличии рельефных, играющих мышц Квенел был самым слабым и боязливым. — Сокольничий Эллис, забирайте этих. Остальных берет Сокольничий Джоанна. Пускай эти ублюдки покажут, на что они годны. И упаси вас, птенчики, бить вполсилы, если перед вами офицер. Нам тут плевать на чинопочитание и на прочие ритуалы. Это пусть вольнорожденные задницы друг другу лижут. Настоящий офицер заслуживает ровно столько почитания, сколько смог в вас, говнюков, вколотить. Думаю, даже таким недоумкам, как вы, это должно быть понятно. Сокольничий Эллис! Сокольничий Джоанна! Приступайте.

Девять сибов, на которых пал выбор, придвинулись поближе друг к другу и с тревогой смотрели на приближающегося Сокольничего Джоанну. Метрах в пятнадцати поодаль трое оставшихся сгрудились напротив Эллиса. Эйден стоял плечом к плечу с Мартой. За ними встал низкорослый крепыш Эндо.

— Ну что, птенчики, струсили? — проговорила Джоанна, и на лице у нее появилась плотоядная улыбка. — Маленькие птенчики, пушистые. Вам бы еще пищать да гадить, а вас из гнездышка р-раз — и вынули. Крылышки связали, колпачок противный надели, на насест посадили. Того и гляди, летать заставят.

«До чего же поганая пасть, — невольно подумал Эйден. — Говорит, как испражняется…»

— Слышали, что приказал командир? Деритесь. Деритесь, гены ваши так и растак, вольнорожденные ублюдки, недоноски! Ну, сиб-ублюдки, давайте же… Покажите, что вас в вашей растреклятой ублюд-группе учили не только дремать на солнышке… За спиной Джоанны на широком посадочном поле виднелись другие группы новоприбывших. Судя по всему, они встретили столь же теплый прием. Вон там, вдалеке, группа строится для марша, а другую группу уже куда-то повели. Справа, поближе, кипит схватка. А еще ближе две группы сибов лежат на земле, а офицеры-инструкторы ходят и трясут их, приводя в чувство. Ветер стих, но все равно было холодно. Вдали, на самом краю горизонта, Эйден вдруг заметил горную гряду, ее пики напоминали сейчас Эйдену чудовищные зубы…

— Эй, ты! — заорала Сокольничий Джоанна, указывая на Эндо. — Что ты там прячешься за товарищами. Шаг вперед, кадет!

Эндо вышел и встал перед Эйденом. Видно было, как он дрожит. Но, возможно, это мороз заставлял его трястись, а не страх — Эндо был не робкого десятка. Среди сибов не принято показывать, что ты боишься. Особенно перед таким закаленным воином, как Джоанна.

Эндо открыл было рот, но Джоанна бросила на него презрительный взгляд.

— Забыл, что ко мне нельзя обращаться, — сказала она ровным голосом и вдруг, не замахиваясь, погрузила свой кулак Эндо в живот. Эндо всегда отличался сильным прессом, но тут кулак вошел будто в тесто. Одновременно она схватила его за волосы и отвела голову назад. На Джоанне все еще были усеянные стальными звездочками перчатки. Вспомнив свои ощущения, когда кулак Джоанны врезался в его солнечное сплетение, Эйден невольно поежился при мысли о том, каково же сейчас Эндо. Какой же силы должен быть удар, чтобы Эндо с его-то прессом…

— Ну давай же, сурат, врежь мне! — заорала Джоанна.

Сурат — слово оскорбительное. Так назывались омерзительные обезьяноподобные существа, жившие на одной из планет.

Эндо рывком освободил волосы и попытался в развороте поразить Джоанну ногой в висок. Но та оказалась проворнее. Блок — атака — и кулак Джоанны с глухим звуком снова врезался Эндо в живот. Лицо бедняги стало темно-багровым. Джоанна толкнула его в грудь, и он свалился на землю, судорожно пытаясь вдохнуть.

Сокольничий Джоанна стянула с рук перчатки и, не глядя, бросила их на землю.

— Для таких птенчиков, как вы, они ни к чему, — сказала она с усмешкой.

Затем мучительница прошлась мимо них, высматривая новую жертву. Сибы машинально придвинулись друг к другу. Эндо продолжал корчиться на земле между ними и Джоанной.

Внезапно Джоанна заорала истошным голосом:

— А ну, все на одного! Ну, трусливые ублюдки — И бросилась на группу.

Молниеносным ударом в переносицу она свалила Брета, затем, словно едва коснувшись подбородка Тимма, сбила и его, одновременно поразив Орилну ногой в то место, которое особо уязвимо у мужчин. Не будучи мужчиной, Орилна тем не менее согнулась пополам.

— Ну что, так и будем тянуть резину, кадеты, а? — крикнула Джоанна. — Не осточертело? А ну драться, будущие вояки!

Вызов приняли Эйден и Марта. Эйден бросился на Джоанну, проводя отвлекающий маневр. Поддавшись на его уловку, она подняла руки, ставя блок. Эйден же в последний миг перегруппировался и нанес ей удар головой в грудь. На самом деле он метил в живот, поэтому, когда его голова столкнулась с грудной клеткой Джоанны, удар на мгновение оглушил его. И тотчас же, не давая ей опомниться, Марта бросилась с левой стороны, намереваясь поймать шею Джоанны в захват, но маневр не удался — та оказалась поразительно проворной. Единственное, что успела Марта — это провести болевой захват. Заломив руку противницы в локте, она попыталась вывернуть ее Джоанне за спину. Та только расхохоталась.

— Давай, давай, потаскушка, дергай. Ты в своей сиб-группе так с парнями заигрываешь, да? Только со мной этот номер не пройдет. — И с этими словами Джоанна просто напрягла мускулы и освободила свою руку. Затем, не давая Марте опомниться, она резко ударила ее снизу плечом в подбородок. По тому, как покачнулась Марта, по ее помутившемуся взгляду успевший прийти в себя Эйден понял, что в этом поединке на нее рассчитывать уже не стоит. С воплем, который бы испугал обычного человека, Эйден кинулся на Сокольничего Джоанну. Однако, как и следовало ожидать, крик не произвел на нее никакого впечатления.

И вдруг, подпрыгнув и издав по-настоящему жуткий вой, Джоанна нанесла Эйдену удар ногой в лоб. Он отключился. Но к этому времени остальные сибы уже пришли в себя и разом бросились на Джоанну, стремясь использовать свое численное преимущество. Уходя от ударов, вынуждая сибов мешать друг другу, Джоанна разила их направо и налево. Кулаки, локти, колени, ноги, голова — в ход шло все. Несколько минут яростной свалки — и все было кончено. Джоанна стояла над корчившимися на земле, стонущими кадетами.

Она презрительно оглядела их. Жестокие глаза, казалось, бросали вызов: «Ну, кто еще осмелится?»

Осмелился пришедший в себя Эйден.

Он вскочил и, собрав все оставшиеся силы, ринулся на нее. Джоанна выставила вперед руку и легко отразила его слабую атаку. И все же Эйден нашел в себе силы на повторный удар. Джоанна даже не удосужилась его отразить, а просто наотмашь ударила Эйдена тыльной стороной ладони по лицу.

Два следующих удара в корпус вновь отправили Эйдена на землю.

Он видел ее глаза. В них по-прежнему горел вызов.

И Эйден снова принял его. С трудом поднявшись на ноги, шатаясь из стороны в сторону, он сцепил руки и, кинувшись на Сокольничего, что есть силы ударил ее по липу, справа налево. Удар, казалось, удивил Джоанну, которая не сочла нужным даже поставить блок. Она покачнулась, а затем повернулась к Эйдену и ухмыльнулась. И хотя на: ее лице по-прежнему было написано презрение, а в глазах светилась жестокость, ухмылка у нее получилась довольная. Для Эйдена это выглядело даже пугающим. Джоанна сделала к нему несколько шагов. Широко, по-дружески улыбнулась. И протянула руку.

— Вижу, я тебе здорово не нравлюсь, кадет. Я восхищена твоей настойчивостью.

Она взяла Эйдена за руку и удерживала ее несколько мгновений. Затем, отпустив его руку, Джоанна все с той же дружеской улыбкой совершенно неожиданно ударила его в нос другой рукой. Эйден ощутил, как под ее кулаком что-то треснуло. Новый удар — в то же место. На этот раз боль была настолько адской, что он на миг перестал что-либо видеть. Точнее, он стал вдруг видеть слишком хорошо и все одновременно. Третий удар в нос поверг его на землю.

Лежа, Эйден с трудом поднял глаза, чтобы видеть Джоанну, стоящую над ним.

— Ну что, хватит с тебя, птенчик?

Он попытался сесть, но она легонько толкнула его назад. Он попробовал было еще раз приподняться, но не смог.

— Этот испытание прошел на отлично, — сказала она Сокольничему Эллису, который подошел и посмотрел на распростертого Эйдена. — Крепкий орешек. — Говоря это, она натягивала перчатки и морщилась. При этом Джоанна держала руку на уровне лица, и лучи солнца ярко вспыхивали на стальных гранях звездочек. — Просто так этот парень не сдается. Ты видел, Эллис. Надо нам с тобой уважить кадета. Обеспечим ему здесь трудности по первому разряду, а, Эллис?

Ее комплименты особого удовольствия Эйдену не доставили. Он был уверен, что ненавидит Сокольничего Джоанну.

Она еще что-то говорила, но Эйден ее уже не слышал. Он потерял сознание.

Похоже, без сознания он пробыл недолго. Следующее, что ему отчетливо запомнилось, — как его и других сибов поднимают и ставят на ноги. Теперь офицеры уже не придуривались, а были сухо-деловиты.

Эйден пошарил в карманах куртки, желая чем-нибудь вытереть кровь, сочащуюся из разбитых губ. По там ничего не оказалось. Оставалось ждать, когда кровь сама перестанет течь. Остальные ребята из его сиб-группы выглядели не лучше. При малейшем движении их лица кривились от боли.

— Хорошо, — сказал командир Сокольничих Тер Рошах, прохаживаясь перед строем сибов. — Вижу, Эллис и Джоанна уже вас кое-чему научили. Раньше вас учили акробатике. Мы вас будем учить драться. Боевой робот не умеет грациозно двигаться, да и прыжки у него неизящные. Так что не пытайтесь нас больше поразить утренней разминкой. Вкалывайте до потери пульса — и, может, из вас выйдет толк. А балет этот ваш забудьте. Сокольничие, стройте их и — шагом марш.

Нетерпеливо подталкивал сибов, чтобы те пошевеливались, Сокольничие построили их попарно в относительно ровную колонну. Эйдена Джоанна поставила во главе колонны, рядом с собой.

— До бараков еще топать и топать, птенчик. И всю дорогу ты у меня будешь чеканить шаг. А пойдем мы ускоренным маршем, — радостно сообщила она.

У Эйдена волосы встали дыбом при одной только мысли, что придется куда-то ИДТИ, но когда Джоанна пролаяла сибам команду, ему ничего не оставалось, как сделать шаг, затем другой, изнемогая от ненависти к Джоанне и стараясь не отстать. Колонна двинулась. Стоило Эйдену замедлить темп, как Джоанна награждала его ударом кованого сапога по ноге.

Когда колонна догнала ушедших вперед остальных новобранцев, Джоанна хлопнула Эйдена по спине и сказала проникновенно:

— Теперь ты мой, кадет. Можешь сопротивляться и, надеюсь, будешь сопротивляться. Только мне на это наплевать. Или ты станешь лучшим командиром боевой машины из всех этих сраных сибов, или сдохнешь. Скорее всего сдохнешь. Я позабочусь об этом. Ты проиграл, птенчик.

Эйден почувствовал, как в нем поднимается волна злобы.

— Нет, — яростно выдохнул он. Она выдернула его из колонны и швырнула на землю.

— Не сметь обращаться ко мне или к другому офицеру. Ясно?

Эйден помнил об этом правиле. Он сознательно нарушил его, ответив Джоанне. Не глядя на нее, он встал и побежал догонять колонну, чтобы занять свое место.

Марш и в самом деде оказался долгим. Были моменты, когда Эйден чувствовал, что не в силах больше сделать ни шагу — так болели ноги. Но за каждым шагом был следующий, затем еще один. Все его тело заливала сплошная всепоглощающая боль. Ничего подобного — в своей жизни Эйдену еще не доводилось испытывать.

Последний участок пути он шел с закрытыми глазами, стараясь только, чтобы ему не наступали на пятки. Наконец раздалась команда: «Стой!» Эйден открыл глаза и увидел, что Джоанна и Эллис стоят перед колонной. Лица офицеров выражали крайнее отвращение. Тер Рошах куда-то исчез. Эйден не мог вспомнить, видел он командира во время марша или нет. Он попытался было расслабиться, но боль не позволяла ему этого сделать. Сейчас Эйден чувствовал каждую царапину, каждую отметину, оставленную Джоанной на его теле. Вдобавок к этому болели и те места, которые, по его разумению, она никак не могла зацепить в драке.

Джоанна стянула перчатки и заткнула их за пояс. Откуда-то вынырнул человек в потрепанном комбинезоне техника и подал ей полотенце. Джоанна грубо вырвала его у бедняги из рук. Казалось, подобное обращение было для него привычным — по крайней мере воспринял он это как само собой разумеющееся. Встав перед строем сибов, Джоанна демонстративно начала вытирать с себя пот, причем делала она это очень методично и подчеркнуто медленно. Для начала она протерла лицо, затем долго, очень долго растирала шею, потом настала очередь рук. Сибы стояли, покачиваясь, смотрели и ждали.

Закончив туалет, Джоанна швырнула полотенце на землю. Будто из-под земли откуда-то вынырнул техник, подхватил полотенце и исчез. Джоанна тем временем презрительно оглядывала сибов. На мгновение ее взгляд задержался на Эйдене, и она слегка кивнула ему.

До того как Эйден попал в лагерь на Железной Твердыне, вся его жизнь проходила в сиб-группе, под опекой сиб-родителей, старых ветеранов, демобилизованных по возрасту из боевых частей. На них возлагалась обязанность учить и тренировать сибов, пока те были детьми, а потом подростками. Сиб-родители были суровы, спору нет, "о по-своему добры. В конце концов сибы полюбили их. А вот Сокольничего Джоанну Эйден полюбить не сможет никогда, он чувствовал это. Она вызывала у него страх. Никому никогда раньше не удавалось запугать Эйдена, а вот Сокольничему Джоанне удалось. Оглянувшись на своих, Эйден увидел то же выражение страха на их лицах. Непривычно искаженные, они делали сибов еще более похожими друг на друга и одновременно какими-то чужими, незнакомыми.

«Железная Твердыня поставила на нас свое клеймо», — подумал Эйден.

Их сиб-группе был отведен отдельный барак — сколоченное на скорую руку дощатое сооружение. Сквозь широкие щели задувал ветер. Каждому было отведено спальное место. Сокольничие приказали сибам раздеться и лечь и скомандовали отбой, сказав, что утром сиб-группе будет выдана униформа и начнутся занятия. «А послезавтра, — заржал Сокольничий Эллис на прощание, — завтрашний ад покажется вам детским баловством».

Грубая обувь отлично выдержала перипетии сегодняшнего дня, чего нельзя было сказать о ногах Эйдена. Стащив башмаки, он обнаружил, что на натертых во время марша ногах вздулись громадные волдыри. Пальцы были сбиты в кровь. Раздевшись, Эйден рухнул на отведенное ему место, на тоненький матрасик, который, как казалось, был буквально пропитан страхом и страданиями многих поколений кадетов. В бараке царил жуткий холод. Даже завернувшись с головой в тонкое колючее одеяло из грубой шерсти, Эйден никак не мог согреться. «Хорошо бы сейчас пойти к Марте, обнять ее покрепче, согреться…» — Эйден провалился в сон, так и не успев додумать соблазнительную мысль до конца.

II

— …И этот мир назывался Strana Mechty. Так назвала его Катюша Керенская. Это русское название, потому что ее родным языком был русский. Класс, как это будет по-нашему?

Класс оглушительно проорал хором: «Страна Мечты».

Первое, что восемь месяцев назад на первом же занятии вдолбил в головы ученикам Сокольничий-наставник Дерворт, как нужно отвечать на вопросы — громко и хором.

Эйден сидел, держа спину прямо, на раз и навсегда отведенном ему месте. Расслабиться или отвлечься означало вызвать гнев Дерворта, чья указка с удовольствием гуляла по шеям учащихся. Когда класс отвечал, Эйден, как и все, багровел от натуги и орал, выпучив глаза. Про себя он ненавидел подобный способ обучения. Кто сказал, что истошный крик и свирепая гримаса на лице способствуют лучшему усвоению материала? Вообще, в процессе обучения здесь, на Железной Твердыне, много странного. Во-первых — ответ хором. Во-вторых, если кадету запрещено отвечать офицеру, то групповой ответ класса наставнику почему-то разрешен. Далее, какой смысл учиться, если у кадетов нет возможности спрашивать. Почему, если кадет что-то не понял, он не может переспросить? Ведь, если вдуматься, подобное обучение обрекает кадета на ПОЛНОЕ невежество.

На первом занятии Дерворт сказал:

— Думать положено касте ученых. Спрашивать положено подкасте учителей. Думать и спрашивать — значит сомневаться. Воину сомнения ни к чему. Интеллектуальный мусор воину тоже ни к чему. Офицер может размышлять только над стратегией предстоящего боя. Иначе он паршивый воин. Мысли паршивого воина витают неизвестно где, он проигрывает в Споре Благородных, он медлит с решением и, следовательно, медлит с действием. Дурацкие мысли тормозят движение его пальца к рычажку на пульте управления, дурацкие мысли мешают ему следить за действиями противника, дурацкие мысли мешают ему перехватить инициативу в Споре Благородных. На пустые размышления уходит время. Зря потраченное время означает проигранное сражение.

Возможно, Дерворт прекрасно жил по своим заветам. Что до Эйдена, он не мог запретить себе думать и задавать вопросы. И в этом его решительно не понимали даже самые близкие люди на свете — сиб-группа.

— У тебя глаза-перевертыши, — сказала ему

Марта, когда они были еще совсем детьми. Сейчас Эйден уже не помнил, из-за чего она так сказала. Они с Мартой сидели тогда на плоской вершине скалы, держались за руки и глядели вниз, где остальные сибы устроили сражение на палках.

— Когда я смотрю в твои глаза, Эйден, то всегда вижу, что есть в них что-то, глубоко спрятанное внутри. Иногда они точно перевертываются, и то, что было снаружи, уходит вглубь, а то, что ты прячешь, выходит наружу. Глаза с секретом. И сам ты с секретом. Ты скрытный. Если за тобой внимательно наблюдать, — можно заметить, как в твоих глазах иногда мелькают тщательно скрываемые мысли.

— Я думаю, что так у всех. Марта.

— Нет! Не у всех. Ни у кого в нашей группе больше нет таких глаз.

— А у тебя самой? Ведь говорят, что мы очень похожи.

— Да, похожи. Но у тебя глаза с секретом, а у меня — нет. Не веришь? Посмотри мне в глаза, Эйден, и ты увидишь, что я ничего не скрываю.

Он кивнул.

— Да, это так. У тебя открытый взгляд.

— И сама я открыта. Как и все из нашей группы. Кроме тебя. Я люблю тебя, Эйден.

— Мы все любим друг друга. Во всех сиб-группах так.

— Я люблю тебя не так, как всех.

— Из-за моих глаз-перевертышей?

— Наверное.

— Выходит, что у тебя тоже есть тайна от группы?

— Выходит.

Он очень хорошо понимал Марту. Но одновременно только и думал, как бы увести разговор прочь от скользкой темы. Одной из его самых больших тайн, которая, как Эйден надеялся, никогда «не мелькает в глазах», было то, что он тоже любил Марту, и тоже не так, как всех. Он много думал о ней, ему часто снились сны, где были только он и Марта, и никого больше. Любой из их сиб-группы, расскажи Эйден ему о своем заветном желании, сказал бы, что это не по-сибски. Сибскими ли или несибскими были его сны, но они ему частенько снились, и в этих снах они с Мартой больше не принадлежали ни к какой сиб-группе. Ни за что на свете не решился бы Эйден рассказать об этом Марте. Ее бы просто шокировало столь вопиющее противопоставление себя группе" столь грубое нарушение кодекса чести сибов. Но та близость, которая сейчас есть между ним, Эйденом, и Мартой, безвозвратно исчезла бы.

— Мы не должны испытывать подобных чувств друг к другу. Марта. Сиб-родители говорят, что любовь, даже мимолетная страсть к какому-то ОДНОМУ человеку пристала лишь вольнорожденным.

— Я знаю, — ответила она. — Нам не положено любить кого-то одного. Нам положено любить всех из нашей группы.

— Что мы и делаем. Разве не так?

— Так, конечно. Но только любить всех и любить одного — это не одно и…

— Даже и не заикайся об этом. Марта. Впоследствии они никогда больше не заговаривали на эту тему, но Эйдена по-прежнему тянуло к Марте больше, чем к кому бы то ни было из группы. Он часто задавался вопросом: может быть. Марту тоже мучили подобные сомнения, противоречащие всем тем заветам, что вместе составляли Путь Клана.

III

По меньшей мере трижды сменялись на Железной Твердыне времена года с тех пор, как Эйден очутился здесь. Сейчас стояло лето. Вместе с остальными сибами он сидел и слушал, как Дерворт талдычит про Исход из Внутренней Сферы. Стояла одуряющая жара, а лекция была жутко нудная. При малейшем движении Эйден ощущал, как липнет к мокрой от пота коже тесная униформа. Видимо, им всем нарочно выдали униформы не того размера. Наверное, это входило в подготовку будущего воина — научить его терпеть любые тяготы. На некоторых униформа висела мешком, что же до Эйдена — на нем она буквально трещала по швам. За время пребывания в лагере он не только вырос на несколько сантиметров, но и возмужал, раздался вширь — сказывались ежедневные изнурительные тренировки, частые и длинные марш-броски плюс тяжелая физическая работа, также входившая в обязанности кадетов.

Эйден сидел, изнывал от духоты и размышлял, какое из двух зол худшее — тесная униформа или необходимость слушать Дерворта.

А Дерворт тем временем методично и стандартно излагал историю Клана. Эту историю Эйден слышал множество раз, начиная, наверное, с колыбели, если не с «канистры» — словечко, бывшее в ходу у сибов и обозначавшее искусственную матку, в которой и Эйден и прочие сибы проходили эмбриональную фазу.

Вот генерал Александр Керенский планирует и виртуозно осуществляет Исход из Внутренней Сферы, где подточенная коррупцией и раздираемая гражданскими войнами неуклонно распадается некогда великая Звездная Лига. Отчаявшись вернуть Лиге былое политическое единство, генерал Александр Керенский уводит свой народ в другой сектор Галактики, где, преодолев множество трудностей и подавив целый ряд восстаний, он утверждает свою власть на планетах Аркадия, Вавилон, Цирцея, Дагда и Эдем.

После того как Исход был завершен, перед Александром Керенским встала новая задача: как превратить армию в общество? И поскольку любому обществу нужны не только солдаты, возникла необходимость демобилизации трех четвертей всего личного состава наземных и военно-морских вооруженных сил. Бывшим солдатам пришлось осваивать мирные профессии. Именно эта демобилизация и привела в конце концов к образованию каст, специализирующихся в тех или иных профессиях. В армии остались лишь лучшие из лучших.

Демобилизация не везде и не всегда проходила гладко. Многое из того, что необходимо воину для выживания в военное время, в мирной жизни оказалось ненужным. Некоторые так и не смогли найти свое место в мирной жизни в рамках зарождающихся каст. Некоторые из таких «застрявших на войне» солдат и офицеров становились Tдзимбо. Происхождение этого слова теряется в седой древности. На некоторых планетах Tдзимбо стали настоящим бедствием. Зачастую объявленные вне закона, они бродили то сельской местности, избегая крупных поселений, в поисках пропитания. Мало кому нужны были их военные навыки — лишь время от времени отдельным счастливчикам удавалось наняться в отряды, сколачиваемые местными князьками. идзимбо умели только воевать. Крепкие мышцы и боевой опыт — вот и все, что они могли предложить.

Это были тяжелые смутные времена — времена Tдзимбо — между Исходом и зарождением Кланов. Непроглядно-темное будущее, утраченные традиции, грязь, холод на необжитых планетах, тоска по утраченной навек родине — все вело к развитию циничного эгоизма в людях. И если б не гений Николая Керенского, эта опасная тенденция привела бы к войне между планетами Кланов. Политическому единству пришел бы конец…

Дерворт на миг замолчал, потом продолжил.

Теперь он говорил о том, как Пять Миров распространили свое господство на группу ближайших звезд, именуемую Шаровым Скоплением. Эйдену всегда хотелось жить в те времена, времена подвигов и свершений. Он часами напролет мог слушать истории о воинах-первопроходцах, присоединявших к владениям своих Кланов все новые и новые планеты. Унылое и монотонное изложение голых фактов в подаче Дерворта вызывало в Эйдене внутренний протест…

Они были тогда еще совсем детьми, а их сиб-группа еще оставалась полной. Отчисления только ждали неудачников. А тогда они, как молодые соколята, уже били крыльями на перчатке, но боялись улетать. Они инстинктивно держались тесной кучкой, а сиб-родители казались им всемогущими героями. Среди сиб-родителей особенно выделялась женщина по имени Глинн. Ее отличал очень высокий рост, который не давал Эйдену с Мартой покоя, вызывая в них зависть, и худоба. Эйден с Мартой все мечтали: вот вырастем и станем выше, чем Глинн. Но к тому времени, когда они с Мартой выросли настолько, что могли сравниться с Глинн, та давно уже умерла. И неизвестно теперь, в самом ли деле Глинн была столь высокой, или же просто детям свойственно все преувеличивать.

В свое время Глинн тоже хотела стать воином, но не прошла какой-то тест и была отчислена на одном из этапов. Сибы ее просто обожали. Она казалась им красивейшей из женщин. Уже потом, когда Эйден слегка подрос, он обнаружил вдруг, что никакая Глинн не красавица. Просто открытое и симпатичное, хотя несколько худое лицо. Но что ее несомненно украшало — так это роскошная светло-соломенная грива. Ни у кого потом Эйден не видел таких пышных волос. В детстве Глинн казалась сибам сказочной героиней, которая бесстрашно вступает в схватку с жуткими огнедышащими чудовищами и шутя побеждает бесчисленные орды варваров.

Эйден вспоминал. Вот он сидит рядом с Мартой. Их тянуло друг к другу, когда они были еще совсем малышами.

«…И вот Мифун стоял и смотрел на своих противников, которые загородили широкую дорогу, не давая ему пройти», — рассказывала Глинн. Это была очередная история о похождениях легендарных Tдзимбо. Глинн знала их множество. Почему-то во всех ее историях главный герой носил странное, даже абсурдное имя — Мифун.

«В строю преграждавших ему путь злодеев Мифун узнал по крайней мере четверых, которые, как ему было известно, принадлежали к благородной касте Tдзимбо».

Сибы отлично знали, что во времена Tдзимбо никакой кастовой системы еще не было, но не мешали Глинн рассказывать. В ее изложении эти странствующие рыцари удачи были самыми что ни на есть благородными воителями, чуть ли не основателям" Кланов, а вовсе не бандитами, которых Керенский своим эдиктом приказал уничтожать как бешеных псов.

"И вот, держа в правой руке бич, что подарила ему сама Королева Льда, а в левой

— Тосиро в богато украшенных ножнах, — так назывался волшебный меч, подаренный герою самим генералом Керенским, которому он помог очистить край от злобных крестьян, — бесстрашный Мифун издал соколиный крик и бросился на противников, которые тоже кинулись на него" — по рассказам Глинн выходило, что Мифун был пращуром Клана Кречета и уже поэтому личностью исключительной.

«Первым Мифун атаковал коварного торговца Кэнфилда, который уже навел на героя свой лазерный пистолет и готов был нажать на курок. Но быстр как молния был Мифун. Стремительно выхватил он из ножен Тосиро, и меч описал сверкающую дугу. Ловок и проворен был Кэнфилд, но не успел уклониться — Тосиро рассек его пополам, и кровь брызнула фонтаном и окрасила лезвие».

Слышались ахи и охи сибов. Как всегда, когда в рассказах Глинн герой поражал негодяя. Рассказывая, Глинн жестикулировала — вот и теперь дети ежились, когда ее рука со свистом рассекла воздух. А Глинн тем временем продолжала свой рассказ.

«Кэнфилд упал, а лезвие в тот же миг волшебным образом очистилось от крови и снова засверкало ослепительным блеском. Краем глаза Мифун успел увидеть, как к нему бросился Tдзимбо Пабло, в чьих глазах горел огонь мести. Ибо в свое время Мифун сразил Tдзимбо по имени Сьюзан, которую Пабло любил. Было это на залитой лунным светом дороге, что вела в Брендер Кемп».

Тут Глинн вдруг сделала страшные глаза, чтобы показать, каким был Пабло, когда бросился на Мифуна.

«Мифун понял, что он не успеет взмахнуть мечом, поэтому он воспользовался бичом Королевы Льда. Это был не простой бич, ибо вмонтированная в него система самонаведения реагировала на тепло, излучаемое целью. Он разил без промаха. И на этот раз не успел Пабло опомниться, как бич обвился вокруг его горла. Тщетно пытался он вырваться, тщетно пытался вдохнуть — и вот уже мертвый лежит он в пыли».

Выпучив глаза и вывалив язык, Глинн показала, как задыхался Пабло, потом вернулась к повествованию.

«Наступив ногой на поверженного негодяя, Мифун одним движением освободил бич. Повернувшись, он приготовился встретить своего злейшего врага…»

— Эй, Глинн! — Это был голос Гонна — старшего из опекающих группу сиб-родителей. Казалось, он специально следил за Глинн, чтобы оборвать рассказ на самом интересном месте. — Опять забиваешь им головы чепухой?

И случилось странное. Гордая и непобедимая воительница, какой виделась она сибам, Глинн вдруг сникла, плечи ее опустились, она ссутулилась.

— Это не чепуха, — проговорила она, будто оправдываясь. — Это сказка.

Гонн пренебрежительно фыркнул.

— А что такое сказки? Сказки — это вранье. Дети сейчас верят всему, что ты им мелешь. Зачем врать? Всем известно, что Tдзимбо были негодяями.

А у тебя они вдруг оказались героями. Какой пример ты подаешь ребятам? Хочешь, чтобы они выросли Tдзимбо? Разве это путь для сиба? Ведь нет же, нег?

— Нег, — ответила Глинн, понурясь. — Путь Tдзимбо и путь сиба — разные.

— Путь сиба совпадает с путем его Клана, воут?

— Ут. Путь сиба совпадает с путем его Клана.

— Мы сильны правдой. Сиб никогда не врет сибу, воут?

— Ут. Правдой мы сильны. Сиб никогда не врет сибу.

— Очень хорошо. Мы верим только тому, что видим. И выбросить на помойку все сказки!

Так случалось часто, и стало почти ритуалом. По всякий раз, когда Гонн распекал Глинн перед группой, Эйден чувствовал смутную вину. Как, впрочем, и другие сибы. Им очень хотелось знать, чем же закончится очередное приключение Мифуна и что с ним произойдет дальше. Пусть герой Tдзимбо, чей путь не был путем сиба, чей путь не совпадал с путем Клана, но Эйден чувствовал — и это было для него главным, — что путь Tдзимбо Мифуна — это путь его, Эйдена.

IV

Дерворт, когда декламировал, имел обыкновение делать долгие паузы перед словами, которые казались ему ключевыми. Слушать его было невыносимо. Вот и сейчас Дерворт наизусть читал длинный кусок из Предания — великой саги, описывающей историю Кланов от времен их основания до нынешних дней. Тот, кто лишь читал Предание — тот не знает Предания. Предание бесполезно читать — его надо слушать. Тогда безыскусные на вид строфы вдруг наполняются эпической мощью. Конечно, если декламирует не Дерворт. Сейчас он как раз перешел к главам, где Николай Керенский произвел коренные реформы в обществе после разорения планет Пяти Миров теми, кто верил, что иметь землю означает иметь власть.

Все внимание Николая Керенского обратилось на вновь завоеванные планеты Шарового Скопления. Именно там он задумал построить новое общество. Разрозненные группы людей — вот и все, что осталось от имперской армады, которую Александр Керенский увел из Внутренней Сферы. План Николая Керенского был таков: прежде всего ликвидировать причины непомерного роста индивидуализма и затем дать выход агрессивным наклонностям индивидуумов, направив их в нужное русло. В новом обществе энергия каждого должна быть направлена на благо всего народа. Именно такое общество могло бы осуществить величайшую мечту Николая — завоевать Внутреннюю Сферу и, беспощадно подавив всякое сопротивление, восстановить Звездную Лигу.

И вот Николай Керенский начинает действовать. Все, что непосредственно связано с Внутренней Сферой, объявляется табу. Одновременно объявляется война национализму и традиционализму. Начинается отсчет новой эры.

Сами же Кланы считают, что начало им было положено несколько раньше, и ведут свою летопись с того момента, когда Николай Керенский покинул Пять Миров, отправившись на планету Страна Мечты. Обосновавшись там, Николай Керенский разделил сопровождавший его отряд на двадцать групп, или Кланов, по сорок человек в каждом. Каждый Клан Николай в свою очередь разделил на группы по пять человек. Называли такое подразделение «звеном», поскольку пять человек символизировали крепко выкованное кольцо единой цепи. И одновременно — пятиконечную звезду. Впоследствии, когда Кланы разрослись до нынешних размеров, в их структуре по-прежнему сохранялся все тот же пятичастный принцип, начало которому положил Николай Керенский. Но мнению Керенского, со временем Кланы должны были вобрать в себя или уничтожить всех аутсайдеров. Кроме того, клановая система, по замыслу Керенского, была эффективным оружием в борьбе с традиционалистами и националистами. Национальное деление заменялось клановым. Аналогично и старые традиции, как считал Керенский, в скором времени должны были вытесниться новыми, плановыми. (Говоря о клановых традициях, Дерворт возвысил голос. Последние строфы он уже не говорил — рычал, очевидно стремясь придать своим словам особую значимость.)

Когда Дерворт дошел до перечисления кланов, кадеты подхватили и стали скандировать их названия. Эйден машинально орал что было мочи вместе со всеми, а сам вспоминал, вспоминал…

Когда до отлета на Железную Твердыню оставались считанные дни, Эйден с Мартой пошли в последний раз навестить дорогие им могилы. Сначала они отправились на могилу Забияки, которого Эйден похоронил сразу же за кладбищенской оградой, воткнув рядом в землю палку, чтобы легче было находить это место. До обидного глупо и бездарно погиб Забияка. Один сиб-чужак вообразил, что принесет своей группе почет и славу, сбив камнем сокола конкурентов. И не потеряй Забияка в свое время глаз в жестокой схватке с диким сапсаном, он конечно же с легкостью ушел бы от камня, заложив знаменитый вираж, который только Забияка и умел делать. Но он не заметил камня, и тот поразил цель. Эйден увидел, что его любимец, который только что описывал круг за кругом, вдруг будто споткнулся в полете, а затем стал падать. Когда Эйден подбежал. Забияка неподвижно лежал с нелепо подвернутой шеей. Вне себя от ярости Эйден нашел убийцу и забил его почти до смерти. Из-за этого инцидента между двумя сиб-группами долго сохранялись неприязненные отношения, то и дело выливавшиеся в драки. Война между двумя группами окончилась внезапно, когда пришло известие, что убивший Забияку сиб сам погиб в драке между своими.

Теперь же, придя сюда, к кладбищенской ограде, Эйден неожиданно для себя обнаружил, что не может найти нужное место. Палка по-прежнему торчала из земли, но вокруг все изменилось. Раньше по тысяче мельчайших примет Эйден с легкостью находил маленький клочок земли, где он зарыл птицу. Сейчас он не мог обнаружить ни одной из них. Кроме того, все вокруг густо заросло травой. Это еще более затрудняло поиски. Когда он хоронил Забияку, никакой травы здесь не было. Каждый раз, приходя к нему на могилу, Эйден мелкими шажками обходил место захоронения — глупый детский ритуал, который он сам придумал. Но на этот раз, похоже, исполнить ритуал не удастся. Эйден стоял и задумчиво смотрел на землю: могила точно была здесь, но где именно? Он провел пальцами по отвороту своей кожаной куртки. Забияка почему-то любил хватать клювом за это место. Следы остались и по сию пору.

— Не расстраивайся, — сказала ему тогда Марта. — Мы все равно улетаем отсюда и, быть может, никогда не вернемся. А если и вернемся, то кладбище к этому времени уже разрастется и ограду перенесут. Рано или поздно, мы все равно бы потеряли могилу Забияки. Мы ведь все время что-то теряем, воут?

Потом они зашли за ограду и отправились к могиле Глинн. Дав, наиболее художественно одаренный в их группе, вырезал на стандартном могильном камне стилизованный меч, так что найти место, где покоилась Глинн, труда не составило. Над могилой росло раскидистое дерево. Дав изобразил меч лезвием вверх так, будто тот, кто покоился в земле, пытался вытолкнуть меч на свет, отдавая его живым.

Стоя в молчании подле могилы, Эйден вспоминал, как погибла Глинн. Погибла глупо, как и Забияка. Однажды их сиб-группа проходила очередной тест на выживание, который проводился в глухой и дикой местности. Группа разместилась на ночлег в старом лагере, разбитом в свое время другой сиб-группой. Для ночлега приспособили брошенный геодезический купол. Уже под вечер к их стоянке подобралась бродячая шайка бандитов. Старый Гонн решил на всякий случай — стратег он все-таки был никудышный — поставить ограждение по всему периметру лагеря. Именно ограждение и привлекло внимание бандитов. Не будь его — и они прошли бы мимо: лагерь был хорошо замаскирован.

Эйден вспоминал, как он тогда лежал на земле, сжимая маломощный лазерный пистолет, который входил в стандартный комплект и выдавался каждому сибу по достижении им десяти лет. Убить из такого пистолета нельзя, но доставить уйму неприятных ощущений — очень даже возможно. Эйден испытал это на собственной шкуре. Однажды, когда они играли в войну. Пери — в их группе она была самая маленькая и слабая, ее еще дразнили «недокормышем» и она имела привычку ябедничать, — так вот, Пери взяла и выстрелила в него. Луч угодил Эйдену в шею. Незабываемое ощущение. Головная боль, мышечный спазм и все вместе, усиленное стократно. Из глаз Эйдена брызнули слезы, и он упал. Пери, увидев это, испугалась и бросилась к нему. Убедившись, что Эйден жив, она залилась ликующим смехом. Она всегда стремилась показать побежденному, насколько рада победе. Правда, победы доставались ей не часто. Вот и в тот раз Эйден превозмог боль и, схватив Пери за ноги, свалил на землю, где и разоружил. Он был так зол, что приставил ствол ее собственного лазерника ей к виску и уже готов был нажать спусковой крючок — пусть Пери сама испытает действие этой игрушки, но его вдруг пронзила острая жалость. Он довольствовался тем, что продержал ее пять секунд на земле, как этого требовали условия игры, после чего Пери мрачно поплелась к группе побежденных ждать следующего тура. Победу он все-таки у нее отнял.

И вот Эйден лежал и смотрел, как приближаются бандиты. Слой грязи покрывал их лица, черты которых были почти неразличимы. Казалось, что бандиты специально вывалялись в грязи. Одеты они были в обноски, но на некоторых Эйден заметил еще относительно новые и незатрепанные вещи, очевидно захваченные в недавних грабежах. У того, кто шел во главе отряда, волосы были заплетены спереди в три косички, наподобие поросячих хвостиков, и тряслись при каждом шаге. Эйден понял, что перед ним антихан. «Поросячие хвостики» указывали на то, что их обладатель объявил войну всей воинской касте. Вне всякого сомнения, это был либо отчисленный кадет, либо офицер, изгнанный из Клана и объявленный вне воинской касты. Сам титул «антихан» подразумевал неприятие политической структуры Кланов, чьи вожди титуловали себя Ханами. Тот же, кто стоял во главе всех Ханов, носил титул ильХан.

По мере того как бандиты подходили все ближе, Эйдену казалось, что они увеличиваются в размерах. Мальчик понимал, что это всего лишь оптическая иллюзия — ведь он лежал на земле, — но тем не менее отметил, что в первых рядах шли мрачные мускулистые детины — воины-изгои, вне всякого сомнения.

Эйден, вспомнив последнюю историю о приключениях Мифуна, рассказанную им недавно Глинн, не спеша прицелился в лоб тому, кто шел во главе орды — антихану. Нужно подпустить его поближе. Гонн не раз говорил, что задача часового — охранять порученный ему участок и, если нужно, открывать огонь без колебаний, пусть даже тебе одному противостоит целая сиб-группа противников. А еще Гонн говорил, что раз ты взял в руки оружие, то будь готов к тому, что тебе придется им воспользоваться. Но предупреждал: открывая огонь первым, всегда думай о возможных последствиях. Вот Эйден и думал о возможных последствиях, держа на мушке лоб антихана и выжидая, когда тот подойдет поближе. В группе Эйден входил в тройку лучших стрелков, если верить Гонну.

Наверное, он и выстрелил бы, приблизься антихан еще на несколько шагов. Возможно, ему удалось бы парализовать вожака, и тогда, не исключено, атака бандитов захлебнулась бы. Кто знает, что было бы, если б не Глинн? Никто не понял, зачем она так поступила, хотя Гонн потом ворчал, что, должно быть, дурь, которой Глинн забивала голову себе и другим, вытеснила мало-помалу все навыки выживания, которые она когда-то усвоила. Кто знает? Может быть, Глинн и вправду возомнила себя благородным Tдзимбо, отважно защищающим коммуну от мародеров? Кто знает?

А произошло вот что. Глинн в несколько прыжков оказалась на открытом пространстве перед периметром ограждения и устремилась навстречу банде. Высокая, выше остальных, она сейчас казалась настоящей великаншей сибам, которые следили за ней, затаив дыхание. Казалось, ноги сами несли Глинн навстречу бандитам, которые остановились, повинуясь властному жесту предводителя.

Тот стоял и смотрел на приближавшуюся Глинн. Несомненно, антихан заметил, что женщина вооружена одним лишь мечом. Ножны мотались у Глинн за спиной, в такт бегу, и колотили ее по ногам. Антихан ухмыльнулся, обнажив ослепительно белые зубы, отчего Эйдену показалось, будто невидимая кисть вдруг нарисовала на покрытомгрязью лице вожака бандитов улыбку. И не было в ней ровным счетом никаких эмоций. Эйдену эта улыбка не понравилась.

В нескольких шагах от вожака Глинн остановилась и что-то сказала ему. Ветер относил ее слова, поэтому большинство сибов привстали, не обращая внимания на шикания Гонна, пытаясь понять, что происходит впереди. Не теряя Глинн и вожака из виду, Эйден на всякий случай выбрал себе еще одну цель — зловещего вида типа плотного сложения, чье лицо сплошь заросло косматой бородой. Тот стоял справа. Эйден выбрал его на тот случай, если дело дойдет до рукопашной схватки.

Смертоносный выпад вожака был молниеносен, как удар змеи. Антихан поднял руку, будто бы желая почесаться, а в следующий миг в руке его сверкнул нож, выхваченный из-за пазухи. Стремительное движение — и нож полоснул Глинн по горлу. Эйден успел заметить, как алая кровь женщины брызнула фонтаном и она начала оседать. В следующий миг он уже мчался навстречу выбранному им бородачу. Когда до того оставалось всего несколько шагов, Эйден вспомнил, что в руке у него лазерник. Еще оставалось время сделать выстрел и парализовать бандита, прежде чем он, Эйден, убьет его. И тут же мальчик понял, что не хочет этого. Слишком легкая смерть для этой сволочи. Он возьмет врага голыми руками и заставит подохнуть в муках.

Бородач тоже заметил Эйдена и двинулся навстречу. Быстрым движением он выхватил из складок одежды здоровенный нож и теперь держал его перед собой, будто короткий меч. Нож или меч — какая разница? Эйден не чувствовал страха. Обычное оружие. Рукопашному бою в обучении сибов уделялось очень много внимания, и наставники основательно потрудились, чтобы приучить своих воспитанников-сибов уважать оружие в руках противника, но не бояться его.

Перебросив лазерник в левую руку, Эйден отбил едва не обрушившийся на него сверху удар кулака и перехватил запястье руки, сжимавшей нож. Опекун Гонн на славу потрудился, заставляя Эйдена вместе с прочими сибами рвать, протыкать и ломать — и все голыми руками. Гонн был безжалостен и настойчив — и своего добился: теперь сибы могли творить голыми руками чудеса. Вот и на этот раз: резкий рывок — и жуткий хруст. Запястье бандита было сломано, нож выпал из руки. Удар коленом в живот — и бородач сложился вдвое. Не теряя времени, Эйден быстро подобрал нож и ждал, когда бородач наконец распрямится. Можно было, конечно, всадить нож в спину, но это слишком уж просто. Пусть и изгой, но этот человек когда-то принадлежал к воинской касте. Надо дать ему возможность умереть пристойно — как это принято у воинов Кланов — в бою. А он, Эйден, постарается отомстить за смерть Глинн.

Бандит наконец выпрямился и сделал попытку броситься на Эйдена. Быстро отступив в сторону, мальчик подставил ему ногу, и бородач плашмя рухнул лицом в грязь. По иронии судьбы именно Глинн, которая так глупо и неосмотрительно позволила убить себя, Глинн, такая неуловимая на тренировочной площадке, научила Эйдена использовать в драке подножки и быстро перемещаться.

Шаг назад. В этот момент краем глаза Эйден заметил движение сбоку. На него бросилась приземистая, толстоногая женщина с глазами, горящими жаждой убийства. Ее боевые навыки были не лучше, чем у бородача. Легко увернувшись, Эйден ударил ее рукояткой лазерника в висок, и она упала.

Судя по тому, что огонь в ее глазах потух, она отключилась. Какое-то время о ней можно теперь не думать.

Повернувшись к бородачу, Эйден увидел, что тот пытается встать. Следовало его прикончить. Сильным ударом ноги в бок Эйден снова поверг его наземь и, придав взгляду презрительно-брезгливое выражение, которое перенял у Гонна, еще одним пинком перевернул бандита на спину, чтобы видеть его глаза. Во взоре поверженного бандита теперь ясно читался страх. Эйдена аж передернуло от омерзения. Не должен, НЕ ДОЛЖЕН так вести себя воин, пусть и бывший, пусть и изгой. Если, конечно, это воин, а не вольнорожденный ублюдок. Однако оттягивать момент убийства больше было нельзя. Пора. Быстрым движением он поднес лезвие к лицу бандита. Тот попытался отвернуться, но Эйден несильным ударом рукоятью пистолета вновь заставил врага смотреть ему в глаза. Бандит учащенно дышал, широко открыв рот. Эйден с силой ударил ножом в эту омерзительную бородатую пасть и навалился всем телом, вгоняя лезвие все глубже и глубже. Глаза бандита выкатились от боли. Эйден резко выдернул нож, и вслед за этим изо рта врага хлынула кровь. Мальчик пристально смотрел в глаза умирающего. Сейчас в них читался смертельный ужас. Тем же, будто бы случайным, быстрым движением, с равнодушным выражением лица, с каким вожак убил Глинн, Эйден перерезал бандиту глотку.

Оглянувшись вокруг, Эйден увидел, что сражение почти закончилось и сибы одержали победу. Оставшиеся в живых враги убегали прочь. Таких было немного. Импровизированное поле боя было усеяно телами бандитов. Многие ребята замерли подобно Эйдену, открыв рты, и взирали на дело рук своих. Больше всего сибов стояло там, где лежал и корчился в агонии вожак бандитов. Судя по нанесенным ранам, антихану предстояло уходить из жизни долго и мучительно. Ни у кого из сибов не поднялась рука одним быстрым ударом избавить его от страданий.

И на мгновение Эйден увидел все, что произошло, глазами врагов. Они, бандиты, были побеждены кучкой ДЕТЕЙ. С таким позором трудно жить дальше, пусть ты и не воин, а негодяй, не ведающий чести.

В следующий миг Эйден снова почувствовал себя сибом. Это было первое НАСТОЯЩЕЕ сражение, выигранное их сиб-группой. И цену им пришлось заплатить НАСТОЯЩУЮ — жизнь Глинн.

Когда Эйден приблизился к лежащей Глинн, возле которой сейчас собралась вся сиб-группа, он еще не успел успокоиться после боя. Эйден был перевозбужден, его била крупная дрожь, к горлу подкатывался ком. Его мутило. Эйден первый раз в жизни убил врага. Он посмотрел на мертвую Глинн, потом перевел взгляд на стоящего рядом Гонна, по лицу которого текли слезы. Эйден так и не понял, были ли то слезы печали или слезы бессильной ярости. Никто так никогда и не узнал, что творилось в этот момент в душе старшего опекуна.

Опекуны проследили, чтобы Глинн похоронили со всеми почестями, подобающими воину. После похорон Гонн был почти сразу же отстранен от своей должности за утрату контроля над группой в решающий момент, невзирая на то, что сибы показали блестящую боевую выучку. Его перевели в младшие воспитатели. Здесь у него тоже не заладилось. Что-то надломилось в нем после того случая. Вскоре, во время очередного теста на выживание, когда группа встала лагерем на берегу реки, Гонн отправился купаться и утонул. Среди сибов ходили слухи, что Гонн покончил с собой. Слухи так и остались слухами, а что произошло на самом деле, так никто и не узнал. В воинской касте самоубийства не поощрялись, разве что в бою, когда положение безвыходно.

И хотя Эйден искренне презирал Гонна за трусость, проявленную им перед лицом бандитов, он тем не менее ощутил острую боль, когда узнал о смерти этого человека. Несколькими годами ранее, когда Гонн был еще совсем другим, вышло так, что он взял Эйдена под опеку — «под свое соколиное крыло», как говаривал сам Гонн, и помог ему в одной истории с Забиякой. Вот как это случилось.

В один прекрасный день Гонн обнаружил Эйдена, пытающегося вытащить сломанные перья из крыла Забияки. Перед этим сокол умудрился очень серьезно подраться. Похоже, противник ничем не уступал Забияке, потому что вид у бедняги, когда он вернулся, был жалок. Несколько перьев отсутствовало вообще, еще несколько было сломано и держались, что называется, на честном слове.

— Дурачок, — сказал Гонн, — что же ты творишь? Разве так можно? Если выдернуть перья, то новые не вырастут при линьке. Даже линьки может не быть. Ты что, не знал этого?

— Нет, опекун. Я не знал. Я…

— Не оправдывайся. Если воин, совершив ошибку, ищет потом оправданий, то такому воину не по пути с Кланом. Тому, кто ищет оправданий, никогда не стать настоящим воином. Понял? Ты мечтаешь стать воином, поэтому ты не будешь сейчас оправдываться, нег?

— Нег.

— Хорошо. А теперь я научу тебя, что в таких случаях делают. Это называется подвязкой.

Гонн повел Эйдена к себе. Тот шел и успокаивал Забияку, который перед этим упорно не хотел расставаться со сломанными перьями. Яростно обороняясь, своими протестующими воплями Забияка и привлек внимание Гонна.

Гонн жил тогда в хижине, точно такой же, как и те хижины, в которых жили воспитанники. В качестве кровельного материала в таких жилищах использовались широкие и необычайно прочные листья кальдовых деревьев, в изобилии росших на Цирцее. Этими же листьями покрывались снаружи и стены. Вряд ли, подумалось тогда Эйдену, Гонну доводилось когда-нибудь селиться в иных жилищах. Внутри царил беспорядок. Видно было, что здесь живет человек, менее всего думающий о своем быте.

«Хлам», — невольно мелькнула у Эйдена мысль, пока он стоял и переводил взгляд с одного предмета на другой. Гонн тем временем залез в мешочек, что висел у него на шее, и, покопавшись там, извлек кусочек ткани с воткнутыми в нее странными трехгранными иголками разного размера. Затем выдвинул нижний ящик рабочего стола, заваленного инструментами, назначение которых было Эйдену решительно непонятно, и достал связку соколиных и ястребиных перьев.

— Вот, — сказал он Эйдену. — Я собирал их во время линьки. Каждая группа держала птиц — эх, какие были птицы! — это ИХ перья.

Гонн долго и придирчиво выбирал иглы, наконец отобрал три разного размера. Потом пришла очередь перьев. Повернувшись ко входу в жилище, к свету, Гонн долго, очень долго выбирал среди старых перьев подходящие. Наконец он сделал выбор. — Так, парень, — сказал он Эйдену, — теперь держи свою птицу покрепче. Сейчас мы снабдим ее НОВЫМИ перышками.

И с этими словами он наклонился к Забияке. Острым как бритва ножом, хирургически точными движениями, Гонн под острым углом отсек поврежденные перья чуть ниже места надлома. То же самое он сделал с перьями ТЕХ птиц, несколько раз сравнивая их с удаленными и следя, чтобы перья-протезы были нужной длины. Затем он до половины ввел иглу в канал пера-протеза, проверив, плотно ли она там сидит, после чего повернулся к Забияке и, бросив Эйдену: «Держи крепче!» — начал осторожно вводить иглу в канал обрубка. Эйден смотрел и удивлялся, насколько скупы и осторожны, почти нежны движения заскорузлых пальцев Гонна. Наконец он поставил перо, да так аккуратно, что места соединения было почти не видно. Уворачиваясь от Забияки, который все норовил клюнуть Гонна, тот осторожно развел соседние перья и продемонстрировал Эйдену свою работу.

— Вот. Теперь продержится до ближайшей линьки. Понял? Теперь давай займемся остальными.

Помнится, они тогда проработали несколько часов подряд. Правда, это был единственный случай их нормального человеческого общения. Сам Гонн был похоронен тут же, на кладбище, но почему-то ни Эйден, ни Марта не захотели идти на его могилу.

Еще года три после памятного сражения Эйдену снился по ночам убитый им бандит. И часто во сне схватка была куда страшнее, чем в жизни. В некоторых снах бандит оказывался опытным бойцом, которого Эйдену лишь с величайшим трудом удавалось победить. Были и кошмары, после которых он просыпался в холодном поту: ему снилось, что не он убивает бандита, а бандит его и что нож, с хрустом ломая зубы, входит ему в рот.

А тогда, в последнее посещение кладбища, они с Мартой, постояв у надгробия Глинн, отправились навестить могилы своих товарищей-сибов. Одни из них погибли во время тестов, другие от болезней или в результате несчастных случаев. Правда, таких в их группе было немного. Большинство из отчисленных попросту проваливались на очередном испытании, после чего переводились в другое место, где их постепенно переориентировали для жизни в другой касте. Всякая деятельность на благо Клана считалась почетной обязанностью, неважно, к какой касте ты принадлежишь. Тем не менее перевод в другую касту сибами всегда воспринимался как что-то позорное. И Эйден в этом не был исключением.

Да, думал он, возвращаясь мыслями к лекции, как ни крути, но есть в этом что-то неприятно позорное. Во-первых, необходимость расставаться с группой. Во-вторых, резкая смена всего образа жизни. И третье. То, чему ты с таким трудом научился, оказывается вдруг никому не нужным. И еще. Предположим, ты входишь в другую касту. Это трудно, но преодолимо. А куда, скажите на милость, денешься от себя? Мысль, что ты мог стать воином, офицером, представителем высшей касты, но так окончательно и НЕ СТАЛ им, будет терзать тебя неотвязно. И окружающие. Они могут к тебе сколь угодно хорошо и с уважением относиться, но ведь они никогда не забудут, что ты НЕСОСТОЯВШИЙСЯ воин. От этого никуда не денешься.

В своей жизни Эйден несколько раз встречал таких несостоявшихся воинов. Они были похожи один на другого. От этих людей оставалась одна внешняя оболочка. В них все видели воинов-недоучек, и они это знали. Их непрестанно жег стыд. И со временем они как будто выгорали изнутри, хотя зачастую неплохо и даже блестяще справлялись с социальными ролями, отведенными им в новых кастах. Тем не менее от них веяло ущербностью. Эти люди были в принципе ущербны, им не хватало чего-то очень важного. Нет, ни за что Эйден не хотел бы себе такой жизни. Он будет воином, он не может быть никем, только воином…

Дерворт тем временем рассказывал о программах генетического контроля. Утверждение долгосрочных генетических программ по праву считается величайшей заслугой Николая Керенского. В момент гениального прозрения генерал Николай Керенский вдруг увидел, что именно генетический контроль позволит ему в кратчайшие сроки создать расу великих воинов. Надеяться на естественный прирост населения в то время не приходилось — слишком незначительными были людские ресурсы, находящиеся в его распоряжении. И без того малочисленное население Пяти Миров значительно сократилось в течение смутного времени, которое последовало за Исходом, ибо рождаемость непрерывно падала. Требовались радикальные меры. Поэтому Николай утвердил первую и бессрочную евгеническую программу. Отныне восемьсот воинов — прародители будущих Кланов — обязаны были регулярно поставлять генетический материал в организации, называвшиеся неопределенно-уклончиво — «Дома», фактически представлявшие собой фабрики, производившие детей для пополнения воинской касты. В Домах комбинирование генных наборов мужских и женских особей проходило под строгим контролем инженеров-генетиков, задачей которых было следить за тем, чтобы в потомстве соединялись лучшие черты родителей. Специально разработанное устройство под названием «искусственная матка» полностью имитировало для эмбриона материнское чрево, позволяя одновременно всесторонне контролировать развитие плода. Появлявшиеся таким образом на свет дети по среднестатистическим показателям были здоровее вольнорожденных детей — этим термином отныне обозначали детей, появившихся на свет естественным путем. Со временем, надеялся Николай, в результате тщательной селекции все негативные черты, присущие его современникам, такие, например, как анархизм, будут изжиты в потомстве. Это будет раса непобедимых воинов, которая сможет выполнить великую задачу — вернуться во Внутреннюю Сферу и восстановить Звездную Лигу.

В каждом Клане детей, имевших общих родителей, сиблингов, или попросту сибов, объединяли в так называемые сиб-группы, где они и проходили курс совместного воспитания и обучения. Очень скоро евгенические программы, утвержденные Керенским, стали давать свои плоды: кривая прироста рождаемости пошла по экспоненте вверх. Очень кстати пришлась сложившаяся еще при Александре Керенском система кастового деления внутри Кланов. Весь процесс воспитания сибов базировался на принципе жесткого отбора. За исключением сибов, погибших в процессе отбора (коэффициент смертности был невелик), остальные, не прошедшие тестов, направлялись в другие касты, которые были обязаны обслуживать воинскую. Те же сибы, которые выдержали отбор, являлись лучшими из лучших. Физические и умственные показатели у них были таковы, что они по праву могли руководить прочими, составляя высшую в Кланах касту — воинскую. Во всех Кланах аксиомой считалось утверждение о превосходстве вернорожденного над вольнорожденным, ибо только вернорожденный мог войти в воинскую касту.

Погруженный в свои мысли, Эйден с трудом успевал следить за лекцией, чтобы в нужные моменты открывать рот и кричать вместе с остальными.

Не везде, надо заметить, гениальные идеи Николая автоматически вели к построению идеального общества. На некоторых планетах противопоставление верно — и вольнорожденных перерастало в вооруженные конфликты, на других, как он слышал, идеи Керенского вообще не прижились. Очень часто объектом критики становились не только утвержденные Николаем евгенические программы, но и деление общества на вольно — и вернорожденных, сама кастовая система, противопоставление каст-производителей и каст-потребителей, противопоставление касты ученых всем остальным, кроме воинской, и еще многое другое. Несмотря на критику, принципы построения общества, провозглашенные Николаем Керенским, мало-помалу доказывали свою жизнеспособность. Более того, для некоторых планет с учетом специфики общественного устройства, существовавшего там, идеи Керенского оказались как нельзя кстати. Там они не встретили практически никакого сопротивления. А что касается критиков, то они были везде и всегда. Особенно много трепачей и кликуш было среди представителей высокообразованных каст. Традиционным источником вечного недовольства были университеты. «Высоколобые» регулярно объединялись под знаменем то одной, то другой теории, сводящейся, как правило, к требованию улучшения жизненных условий и предоставления больших свобод (кастовую систему постоянно критиковали, как ущемляющую свободу индивидуума). Однако в касте учителей эти идеи практически не находили последователей, поэтому все ограничивалось болтовней.

Дерворт наконец добрался до кодекса воина и офицера, который подробнейшим образом регламентировал всю жизнь любого члена воинской касты, начиная с момента, когда тот появляется на свет, и до момента его славной кончины на мостике боевого робота или на ином общественно полезном посту. Именно на основании того, насколько успешно тот или иной воин следовал кодексу, ученые-генетики выносили суждение о ценности его комбинации генов для генного пула Клана.

— Что есть ваша наиглавнейшая цель? — завывал Дерворт . — Ваша наиглавнейшая цель есть достижение высшей цели Клана. Славные деяния сохраняются в воспоминаниях, а воспоминания тускнеют со временем. Но сохраниться — генетически сохраниться — и воскреснуть в потомках — вот наивысшая почесть для воина, ибо в этом случае вы приобщаетесь к вечности, и строки о вас навечно будут сохранены в священных анналах Клана Кречета.

Эйден хотел спросить, что же, во имя достославного Николая, это такое — анналы Клана Кречета? Он никогда не видел ничего подобного и никогда не слышал о существовании подобного текста. У Эйдена были к Дерворту вопросы, этот и многие другие, но как спросить? Непосредственно обращаться к офицеру-наставнику запрещено, а задать вопросы в уставной форме, то есть написать список вопросов в конце письменного задания, было невозможно — скорее всего это привело бы к обвинениям его, Эйдена, в тупоумии, что уже не раз и происходило.

Дерворт сделал характерный жест: потер ладони. Это был верный знак того, что лекция подходит к концу. Эйден позволил себе слегка напрячь мышцы спины, приготовившись вскочить по окончании занятия и поскорее покинуть душное помещение, чтобы поразмять затекшие мышцы. Необходимость сидеть в течение долгого времени в одной позе угнетала.

Внезапно Эйден ощутил, как чья-то рука больно схватила его сзади за шею. Ему не понадобилось даже оборачиваться. Только Сокольничий Джоанна обладала такой хваткой. Прошло много времени о тех пор, как они очутились здесь, на Железной Твердыне, а Эйден до сих пор не понимал, за что она его так невзлюбила. Временами он был готов броситься на землю под гигантскую «ногу» боевого робота, только бы не иметь дело с Сокольничим Джоанной.

V

— А ты, я гляжу, отлыниваешь, — проговорила Джоанна. И, понизив голос до зловещего свистящего шепота, продолжала: — Делаешь вид, что слушаешь, скотина, а сам о постороннем думаешь? Отвечай, дрянь, воут?

— Ут, — еле выговорил Эйден, чувствуя, как у него внезапно пересохло во рту.

— А ну пошли.

Не снимая руки с шеи Эйдена, Джоанна повела его из класса. Остальные проводили его подчеркнуто безразличными взглядами: устав категорически запрещал кадетам выражать эмоции по поводу дисциплинарных взысканий, накладываемых офицером-инструктором. На первых же занятиях Дерворт довел это до сведения класса и прокомментировал: во время боя воину недосуг сидеть пускать сопли и предаваться глупым переживаниям, даже если погиб кто-то из его товарищей. Иначе воин автоматически превращается в кусок говна.

Даже не оборачиваясь, Эйден понял: Дерворт отпустил класс, и теперь все следуют за ними. Джоанна тащила его к Кругу Равных, где ему, Эйдену, суждено было принять наказание.

Круг Равных представлял собой огороженное место, где Сокольничие устраивали поединки и где наказывали кадетов.

Подойдя к низенькому — по колено — бревенчатому заборчику, ограничивавшему круг, Джоанна сильным толчком заставила Эйдена буквально перелететь через него, после чего легко и грациозно шагнула следом, вступив в Круг Равных.

Эйден понимал, что сейчас она хочет одного — вселить в него ужас. Но восемь месяцев пребывания в лагере сделали свое дело — Эйден привык к зуботычинам и пинкам. Джоанна, Эллис и Тер Рошах потрудились на славу. Любой проступок, даже самый незначительный, карался немедленным ударом под дых. За попытку заговорить первым — удар в лицо. За более серьезные проступки, такие, как попытки неповиновения, бедолаг тащили в Круг Равных.

В Круге кадет имел право давать сдачи и прямо обращаться к офицеру. Однако, решившись на такое, он должен был приготовиться нести ответственность за подобные опрометчивые действия со своей стороны. Эйдену уже приходилось бывать в Круге Равных, но каждый раз он сдерживался и молчал. Случайно вырвавшиеся слова могли повлечь за собой серьезные неприятности, Эйден знал об этом. Отстоять свое право на суждение он тоже не мог — техника боя у офицеров была несоизмеримо выше. Оставалось терпеть, стиснув зубы, ненавидеть и молчать. Вот и на сей раз Эйден рассчитывал прибегнуть к своей обычной тактике. Он не доставит Джоанне и прочим офицерам удовольствия лишний раз поиздеваться над кадетом.

У воинов каждая схватка в Круге Равных считалась «дуэлью чести», испытанием, подобным Аттестации, во время которой кадеты держали последний, самый ответственный экзамен; сдав его, они становились полноправными членами касты и получали воинское звание. Оно присваивалось в зависимости от того, насколько успешно кадеты прошли Аттестацию. В условиях же учебно-тренировочного лагеря само словосочетание «Круг Равных» применительно к кадетам воспринималось, как жестокая шутка. Никогда еще на памяти Эйдена ни один кадет не входил в Круг как равный, а исключительно в качестве куклы для битья, на которой отыгрывался тот или иной офицер. У бывших воинов — офицеров-наставников постоянно накапливалась внутренняя агрессия, и время от времени ей требовалось дать выход.

Вот и теперь Эйден был уверен, что вовсе не из-за проявленной им на занятиях невнимательности Джоанна потащила его в Круг. Ей просто нужен был повод. Должно быть, эту змею здорово разозлили, и ей просто необходимо было выместить на ком-то злобу. К несчастью для Эйдена, при подобных вспышках ярости Джоанна чаще всего выбирала «мальчиком для битья» именно его. Начиная с первого дня их знакомства, когда он осмелился ей противостоять, Джоанна не давала ему покоя. Изобретательность ее была неистощима. Она изводила его на тренировках, избивала, вытаскивала среди ночи из постели, заставляя выстаивать остаток ночи на часах, бессмысленно охраняя, скажем, сортир, и так далее. Что ни день, она придумывала для Эйдена все новые и новые оскорбительные прозвища. Хотя остальные тоже не могли похвастаться хорошим отношением к себе со стороны Джоанны, Эйдену все же доставалось больше всех. За малейшую оплошность он немедленно подвергался жестокому наказанию. Хуже того; Джоанна наказывала его и за мнимые проступки.

Ночью шел дождь, и сейчас ботинки Эйдена вязли в раскисшей, грязи. Казалось, земле не терпится поглотить его, когда все будет кончено… Эйден опомнился и взял себя в руки.

«Так не пойдет, — сказал он себе. — Не к лицу воину заранее готовиться к поражению. Не таков путь Клана. Впрочем, может быть, таков путь кадета? С утра, с того момента, когда человека окриком вырывают из постели, и до позднего вечера, когда его загоняют назад, в барак, ему постоянно дают понять, что он, кадет, — ничто, мусор, дерьмо, о которое настоящему воину и мараться-то неохота, если бы не тягостная обязанность».

Джоанна, как и другие офицеры, постоянно напоминала сибам о том, что только единицы из них дойдут до конца и станут НАСТОЯЩИМИ воинами, а остальные были ничтожествами, ничтожествами и сдохнут.

Джоанна посмотрела на Эйдена долгим многообещающим взглядом. На лице у нее застыло ставшее уже привычным выражение крайнего презрения. Потом она вдруг резко повернулась к Эйдену спиной и направилась к ограде, где ее уже ждал Эллис, державший в руках какой-то сверток. Приняв у него этот сверток, Джоанна положила его на землю, выбрав место посуше. Присев на корточки, она начала медленно разворачивать ткань — особенную, плотную, с богатой вышивкой, изображавшей соколов, парящих в синем небе. По краям шел орнамент из пятиконечных звезд. Торжественно, будто следуя древнему ритуалу, Джоанна развернула ткань, открывая небу содержимое свертка. Эйден со своего места, как ни старался, не мог разглядеть, что же там. Джоанна взглянула на Эллиса. Тот важно кивнул. Тогда Джоанна почтительно, бережно взяла из свертка два небольших продолговатых предмета и замерла, держа их в вытянутых руках на уровне лица.

Сибы, следовавшие за ними, глазели, обступив Круг со всех сторон. За сибами маячил Дерворт, вот он пошел в обход. Выбирает место, откуда лучше видно? Эйден заметил Марту; ее взгляд был, казалось, безразличным, но он знал, что она старательно скрывает беспокойство за него.

Джоанна легко встала и направилась к Эйдену. Не дойдя до него нескольких шагов, она вдруг резко остановилась и, воздев над головой руки с непонятными предметами, крикнула, обращаясь к сибам за ограждением.

— Ну что, детки, доводилось вам пробовать горяченьких? Вот таких, а? Смотрите!

Предметы у нее в руках вдруг превратились в два бича, которыми она оглушительно щелкнула. Джоанна хрипло засмеялась.

— Что, сосунки, ни разу таких не видели? Это отличные бичи, это самые замечательные на свете бичи. Какая кожа — сказка! А уж как сбалансированы — просто чудо. И это еще не все, сопляки. Каждая из этих игрушек имеет систему наведения, как у ракеты. Такой бич бьет без промаха. Даже если у вас в брюхе дырка, перед глазами туман и нет сил взмахнуть рукой — все равно оружие найдет врага и вы заберете его с собой в ад. Полезнейшая штука, цены ей нет. Особенно на заболоченных планетах, когда ваш боевой робот погружается в трясину, а противник уже лезет к вам на мостик. Или когда вы тонете в болоте и надо за что-то уцепиться… Вот так, — она вдруг присела, вытянув руки перед собой.

Эйден не заметил, чтобы она сделала какое-либо движение, но бичи вдруг метнулись к нему и обвились вокруг лодыжек, прежде чем он успел отскочить. Рывок — и Эйден рухнул на землю, сильно ударившись спиной и затылком. Кто-то из сибов не смог удержать нервный смешок.

В группе не было никого, кто хотя бы раз не побывал в Круге. Эйден по себе знал, какое возбуждение испытываешь, будучи при этом зрителем, зная, что на этот раз бьют не тебя. Он часто задавался вопросом: какова цель подобных показательных мероприятий? Разрушить единство сиб-группы? Или же это проверка кадетов на лояльность?

Бичи все еще обвивали его лодыжки, но Эйден сел в грязи и поднял глаза на своих товарищей. Насколько различны были эмоции, написанные сейчас на лицах сибов!

Брет смотрит презрительно — сам виноват, не попадайся. Пери насмешлива, как всегда, — надо же было так влипнуть? Эндо стоит с каменным лицом. Из всей группы Эндо попадал в Круг реже всех и отделывался легче всех. Орилна возбуждена. В отличие от Эндо, ей доставалось часто. Сейчас, сама того не замечая, она встала в боевую стойку. Когда Джоанна делает движение, Орилна его повторяет. Вопреки всякой логике, Орилна обожает Джоанну и стремится подражать ей во всем. Фрида. Ее таскают в Круг почти так же часто, как и Эйдена. Вот и сейчас ее лицо искажено гримасой боли. Сопереживает. Марта. У нее вид, будто происходящее ее не касается. Она ненавидит Джоанну почти так же сильно, как и Эйден.

Поодаль маячит фигура командира Сокольничих Тер Рошаха. Он стоит и безучастно смотрит. Он всегда так делает. То же самое и на занятиях — Тер Рошах обычно предоставляет вести их своим подчиненным, а сам наблюдает со стороны. С кадетами он почти никогда не разговаривает. Однако ходят слухи, что после отбоя Тер Рошах чуть ли не каждый день собирает у себя Сокольничих, разбирает дневные занятия и орет на них, ничуть не стесняясь в выражениях. Эйдену часто случалось ненароком поймать на себе тяжелый и пристальный взгляд командира Сокольничих, и каждый раз ему казалось, что в глазах Тер Рошаха он читает гнев и презрение. Странное лицо у Тер Рошаха. Оно никогда не бывает одинаковым. Будто гора, которая с разных сторон выглядит по-разному.

Джоанна нажала кнопки на рукоятках бичей, и ремни, вдруг соскользнув с ног Эйдена, метнулись назад. Легкое движение — и, расправившись на лету, они втянулись в рукоятки.

— Ну что, класс, отличные игрушки, а? А ну-ка, повторять за мной: это отличные игрушки.

— ЭТО ОТЛИЧНЫЕ ИГРУШКИ.

— С их помощью можно легко победить врага.

— С ИХ ПОМОЩЬЮ МОЖНО ЛЕГКО ПОБЕДИТЬ ВРАГА.

— Если вы задумываете убить, вы убиваете.

— ЕСЛИ МЫ ЗАДУМЫВАЕМ УБИТЬ, МЫ УБИВАЕМ.

— Если у вас на ногах сапоги, вы давите врага сапогом.

— ЕСЛИ У НАС НА НОГАХ САПОГИ, МЫ ДАВИМ ВРАГА САПОГОМ.

— У вас есть руки, чтобы его задушить, вы душите его.

— У НАС ЕСТЬ РУКИ, ЧТОБЫ ЕГО ЗАДУШИТЬ, МЫ ДУШИМ ЕГО.

— Под рукой лишь дубина — и пусть. Вы вышибете мозги врагу.

— ПОД РУКОЙ ЛИШЬ ДУБИНА — И ПУСТЬ. МЫ ВЫШИБЕМ МОЗГИ ВРАГУ.

— У вас в руке нож — он будет в брюхе врага.

— У НАС В РУКЕ НОЖ — ОН БУДЕТ В БРЮХЕ ВРАГА.

— У вас есть из чего стрелять. Ваша мишень — враг.

— У НАС ЕСТЬ ИЗ ЧЕГО СТРЕЛЯТЬ. НАША МИШЕНЬ — ВРАГ.

— У вас есть танк, — значит, вперед, на врага!

— У НАС ЕСТЬ ТАНК, — ЗНАЧИТ, ВПЕРЕД, НА ВРАГА!

— У вас есть штурмовик — в пике его, на врага!

— У НАС ЕСТЬ ШТУРМОВИК — В ПИКЕ ЕГО, НА ВРАГА!

— У вас есть боевой робот, — значит, у вас есть все.

— У НАС ЕСТЬ БОЕВОЙ РОБОТ, — ЗНАЧИТ, У НАС ЕСТЬ ВСЕ.

— Вы всегда побеждаете.

— МЫ ВСЕГДА ПОБЕЖДАЕМ.

— Надо кровь пролить, чтобы стать Бессмертным.

— НАДО КРОВЬ ПРОЛИТЬ, ЧТОБЫ СТАТЬ БЕССМЕРТНЫМ.

— Клан — это мы! Мы — это Клан!!!

— КЛАН — ЭТО МЫ! МЫ — ЭТО КЛАН!!! С последними словами Джоанна подняла высоко над головой руки с бичами, заставив металлические звездочки на своих перчатках вспыхнуть под солнечными лучами. Эйдену показалось, что от рева множества голосов задрожали хлипкие стены барака, в котором проводились занятия класса. Лишь усилием воли он унял внутренний трепет. Нет, так легко с ним не справиться!

Все. Он уже больше не боялся Сокольничего Джоанну. Поначалу — да, но с каждым ударом, который она ему наносила, с каждым оскорблением, с каждым новым издевательством, которые она для него придумывала, Эйден чувствовал, как отступает страх перед ней. Она сама, возможно того не ведая, методично убивала в нем покорность.

Тер Рошах — вот это другое дело. Тер Рошах, который только молча смотрел на Эйдена, но никогда ничего ему не говорил, вызывал у него неподдельный страх. Иногда даже он снился Эйдену, исключительно — в кошмарах.

Отойдя от Эйдена, уже успевшего подняться, на несколько шагов, Джоанна обернулась и через плечо бросила ему один из бичей. Бросила навесом, точно рассчитав, чтобы бич упал в пределах досягаемости. Заподозрив неладное, Эйден инстинктивно сделал шаг вперед, стремясь поменять местоположение, и только потом, немыслимо изогнувшись и чуть было не потеряв равновесие, подхватил с земли рукоятку бича. Джоанна даже не попыталась ему в этом воспрепятствовать. Эйдена это еще больше насторожило. Вертя рукоятку в руке и не сводя настороженного взгляда с Джоанны, он лихорадочно прикидывал, как этой штукой пользоваться. Кажется так! Большим пальцем Эйден нащупал кнопку, нажав на которую, он не смог сдержать горделивую усмешку. Бич взвился к небесам, а потом, не найдя цели, по изящной дуге вернулся в исходное положение. Эйден ощутил, как рукоятка слегка вибрирует у него в ладони, и это ощущение принесло ему уверенность и покой. Он шевельнул запястьем и еще раз позволил бичу вылететь и вернуться назад. Рукоятка лежала в ладони как влитая. Оружие было настолько удобно, что Эйдену стало казаться, будто он владел им с детских лет, хотя держал бич в руках впервые.

— Смотреть на меня, дрянь!

Джоанна стояла на фоне клонящегося к закату Солнца. Лучи его слепили Эйдена, делая нечеткими очертания фигуры Сокольничего. Однако бич в руке Джоанны Эйден видел сейчас ясно, очень ясно, будто это был не настоящий бич, а иллюстрация в инструкции по его применению. Не хватало только стрелочек с надписями. Рука Джоанны на фоне солнца слегка дернулась, и Эйден не то чтобы увидел — скорее почувствовал метнувшийся к нему бич. И тут же ощутил ожог — бич полоснул по щеке. Невзирая на адскую боль, Эйден сохранил на лице бесстрастное выражение. Никогда она не увидит, как он морщится от боли! Глядя на Джоанну, он медленно, нарочито медленно поднял руку и провел тыльной стороной ладони по щеке. Взглянув на руку, он увидел на ней размазанную кровь. Отчего-то он подумал о Брете, который не выносил вида крови и бледнел от малейшего пореза. Вот и сейчас, наверное, он стоит белый как полотно. Глядя на Джоанну, Эйден медленно растянул губы в довольной ухмылке.

— Что, в живые статуи записался, мерзавец? Ты что там за гримасы строишь, обделался от страха, что ли? Такое же трусливое ничтожество, как и твои ублюдочные согруппники, да?

Эйден пожал плечами. Сделал он это нарочно, рассчитывая оскорбить Джоанну подобным молчаливым ответом. Любой намек на неповиновение, любая попытка сопротивления бесила Джоанну. Эйден это знал. Она выбросила руку с бичом, но на сей раз Эйден был начеку. Действуя скорее инстинктивно, он выставил свое оружие и нажал на кнопку. Бич вылетел навстречу бичу Джоанны, метившей Эйдену в корпус. Концы бичей сцепились. Эйден услышал, как Джоанна выругалась. Дернув изо всей силы, она попыталась вырвать оружие из его рук, но Эйден предвидел это. Нажав на кнопку, он освободил свой бич, и тот лег, свернувшись кольцом у ног Эйдена, который не знал, как теперь втянуть его в рукоять, но времени разбираться у него уже не было. Следовало атаковать Джоанну, пока она сама не перешла в атаку. Направив рукоять бича прямо в грудь Джоанне, Эйден стремительно бросился вперед, нажимая на кнопку. Бич ожил. Его движение напоминало бросок атакующей змеи. И пусть удар был неточен — Эйден взял слишком высоко, — бич все-таки оставил след на лбу у Джоанны, заставив ее покачнуться. И тут последовал ответ. Озверевшая Джоанна ударила сверху и сбоку, наотмашь, присоединив силу своих мышц к разящей силе бича, который захлестнулся вокруг шеи Эйдена. Тот попытался пустить в ход свое оружие, но реакция Джоанны была молниеносной — она успела перехватить обрушившийся на нее бич у самого наконечника — системы наведения. Даже полузадушенный, Эйден не мог не восхититься тем, как непринужденно и красиво она это проделала.

Теперь Джоанна стояла, расслабившись, и смотрела на него. Ее палец лежал на кнопке. Эйден чувствовал, как удавка, обвивающая шею, становится все туже и туже, как его глаза начинают вылезать из орбит. Очертания предметов вокруг обрели вдруг сверхъестественную четкость. Сознание Эйдена раскрылось, вобрав в себя все, что его окружало. Он ощущал, как напряжены сейчас сибы. Каждому кажется, будто удавка затягивается на его собственном горле. Ощущал, как натянуты, будто струны, нервы у Марты: еще немного — и она бросится за ограждение; единственное, что ее удерживает — святость Круга. Безразличный Тер Рошах стоит и наблюдает за происходящим. Молча, как всегда.

Эйден вдруг обнаружил, что его язык, точно обретя самостоятельность, настойчиво ползет наружу.

Он посмотрел вверх на Джоанну, которая стояла, небрежно держа бич в руке. Только палец на кнопке напряжен. И взгляд холоден как лед. Эйден отчетливо читал в ее глазах смертный приговор себе. В общем-то, это его даже не удивляло. Он и не ждал ничего иного. Джоанна часто говаривала, что ей нередко приходилось видеть тела кадетов, погибших на тренировках, во время испытаний или на Аттестации. И прибавляла, что ей было всегда глубоко плевать на способности, потенциальные возможности и достижения, которыми когда-то отличался мертвый кадет. Вот и смерть Эйдена будет означать для нее всего лишь очередную отбраковку. Так было, так есть, так будет. Кадет для нее — это просто материал, из которого, может быть, что-то да выйдет. Одного промаха, одной ошибки, одной неудачи достаточно, чтобы перечеркнуть месяцы и годы чудовищно тяжелой подготовки, необходимой, чтобы превратить кадета в боевого офицера. Так и с ним, с Эйденом, получилось. Он просто позволил себе ее слегка позлить — и вот результат.

Эйден был сам удивлен тому, как хладнокровно он размышляет о ситуации, в которой очутился, сейчас, перед лицом смерти, когда жизнь вот-вот покинет его тело. Он смотрел на солнце за Джоанной, и оно, как ему казалось, вырастало все больше и больше. Из последних сил Эйден попытался вдохнуть хоть чуть-чуть воздуха — и не смог.

— А ну кончай, Джоанна! — крикнул кто-то. Ее лицо приняло свирепое выражение, и стало ясно, что кричавший будет ее следующей жертвой. Странно, но у Эйдена еще хватило самообладания перевести взгляд на рукоять бича, которую Сокольничий держала в руке. Сустав и ноготь большого пальца, лежавшего на кнопке, резко выделялись своей мертвенной белизной.

И в этот миг мир вокруг начал стремительно темнеть. Эйдену показалось, что он слепнет.

Вдруг давление на шею прекратилось. Эйден ощутил, как бич скользнул по его плечам и упал, расправляясь. С закрытыми глазами Эйден стоял на подгибающихся ногах и чувствовал непреодолимое желание упасть. Изо всех сил он сопротивлялся этому желанию. Что угодно, только не упасть к ногам Сокольничего Джоанны. Эйден не желал доставлять ей эту радость.

Каким-то образом, чудовищно напрягая мышцы ног, ему удалось сохранить равновесие и устоять.

И снова этот голос. На этот раз Эйден узнал его. Это был голос Сокольничего Эллиса.

— Слишком уж легко ты убиваешь, Джоанна. Перегибаешь палку, особенно с этим парнем. Ты просто боишься, что он превзойдет тебя, оттого и бесишься.

Эйден с трудом разлепил веки и увидел, что Сокольничий Эллис стоит возле Джоанны, перехватив ее руку. Бич, очевидно вырванный у нее, валялся на земле, похожий на убитую змею. Со стороны Сокольничего Эллиса это был странный жест, нарушающий и закон Круга и кодекс офицера. Никому, кроме старшего по званию, не позволено входить в Круг, когда там происходит дуэль. Здесь так мог поступить только командир Сокольничих Тер Рошах.

У Эйдена все плыло перед глазами. Джоанна и Эллис все время исчезали из его поля зрения. Эйден с трудом заставлял себя концентрировать внимание на офицерах, смутно понимая, что происходит нечто исключительно важное. Он знал, стоит только ему чуть-чуть расслабиться — и сознание тут же покинет его. И он будет валяться в грязи, как этот бич, к вящей радости Сокольничего Джоанны.

Внезапно кто-то жестко и больно ухватил его за предплечье. Голова Эйдена безвольно мотнулась, как у тряпичной куклы. Потом он напряг мышцы шеи — как они болят! — и медленно посмотрел вверх. Взгляд уперся в страшное, каменное лицо командира Рошаха. Эйден перевел взгляд ниже и обнаружил, что его предплечье крепко сжато пальцами руки-протеза. Это объясняло, почему боль была так ужасна. В какой-то мере Эйден обрадовался, что именно Тер Рошах схватил его. Силу хватки протеза командир, похоже, не очень-то мог контролировать. Окажись на его месте кто-либо другой, Эйден инстинктивно попытался бы освободить руку, что, в свою очередь, могло быть истолковано как открытое неповиновение. Тогда ему точно было бы несдобровать. Железная же хватка протеза исключала любое сопротивление. Эйден позволил себе чуть-чуть расслабиться. Единственное, что ему сейчас оставалось, — пассивно наблюдать за развитием событий.

А события развивались следующим образом. Джоанна яростно повернулась на каблуках, и в ее голосе прозвучало столько неукротимой ненависти, что даже Эйдену в его теперешнем состоянии было ясно: ненависть эта копилась и множилась не один день.

— Итак, Сокольничий Эллис, дуэль чести?

— Этого можно избежать.

Ответ Эллиса был чисто ритуальным. Тот, кого вызывают на дуэль, обязан сделать попытку разрешить спор более мирным способом. Предполагалось, что воин, предлагающий дуэль, возможно, находится в этот момент под властью сиюминутных эмоций или же он ошибается, располагая неверной информацией. В любом случае считалось, что воин — инициатор дуэли может неверно оценивать последствия своих действий. Поэтому офицерский кодекс чести предписывал вызванному воину-инициатору путь к отступлению, по возможности не наносящий урона чести. Правда, воины Клана редко пользовались такой возможностью. Джоанна, например, не раз говорила кадетам, что отступление с честью — это не что иное, как бесчестье, что бы по этому поводу ни утверждалось в воинском кодексе Клана.

— Итак, дуэль чести? — повторила Джоанна.

— Дуэль чести, — кивнул Эллис.

— Боевые роботы с полным боекомплектом.

— Нет. Простое оружие. Выбор твой.

— Нет. Вообще без оружия. Голыми руками. Здесь. Сейчас. До смертельного исхода.

На лице Эллисана миг отразилось легкое замешательство. Но когда он заговорил, голос его был спокоен. Он повторил:

— До смертельного исхода.

Сказал, будто припечатал.

— Заявки сделаны и приняты.

— Заявки сделаны и приняты.

Эйден и не предполагал, что Спор Благородных может развиваться в таком стремительном темпе и противники так легко придут к обоюдному согласию. Причем следовало учесть, что заявки предлагались исходя из эмоций, а не из стратегии.

— Видишь теперь, что ты натворил, кадет? — прошептал Тер Рошах. — Болваны вроде тебя по дурости вызывают лавину событий, которая ведет к катастрофе. И это — судьба.

Эйден хотел было возразить, что никаких лавин он не вызывал и Джоанна сама вытащила его в Круг, поскольку ей угодно было выместить на нем свое дурное настроение. Но он промолчал, потому что иначе ему пришлось бы обратиться к командиру Сокольничих, а этого он делать не хотел. Тем более теперь, когда Тер Рошах пребывал в столь мрачном расположении духа.

— Дурак! — неожиданно заорал Тер Рошах. Он еще крепче сжал предплечье Эйдена и вдруг, оторвав парня от земли, швырнул через ограждение, прямо в толпу сибов, которые повели себя неожиданно: расступились, будто Эйден внезапно подхватил какую-то страшную заразу. Даже Марта держалась на расстоянии, нервно переминаясь с ноги на ногу. Вид у нее был такой, будто она не могла решить, подойти к Эйдену или не делать этого. Он чувствовал, как его охватывает злость. Никогда раньше Марта так бы не повела себя с ним.

VI

Довольно долго Эйден просто сидел на земле и тупо смотрел перед собой. Группа не на его стороне, это ясно. И черт с ними со всеми. Чтобы отвлечься, он сосредоточил все свое внимание на камушках, что валялись между его вытянутыми ногами. Головокружение не проходило, временами перед глазами все плыло. Когда голова на миг прояснялась, Эйден пытался посмотреть туда, где, как он знал, шла дуэль. Однако малейшее движение вызывало дикое головокружение и тошноту. Что-то странное творилось и с глазами: впечатление было такое, будто долго смотришь на яркий огонь и тебе начинает вдруг казаться, что темнота заволакивает все. Эйден попытался потрясти головой, но дикая боль в шейных мышцах едва не заставила его закричать.

Единственное, что оставалось, — сидеть и смотреть на камушки, лежавшие перед ним. Камушки почему-то притягивали к себе внимание, заставляли думать о них. Внезапно Эйден понял почему. Камушки располагались строго по прямой линии. И их размеры — от большего к меньшему. И эта закономерность, эта правильность — они были случайны. Камушки валялись здесь и раньше, но пришел Эйден, сел и вытянул ноги, ограничив участок почвы. Случайно сел именно на это место. Случайно вышло так, что камушки именно здесь лежали так, а не иначе, заставляя его, Эйдена, видеть в их расположении некий порядок. Пришла мысль: на поверхности этой каменистой планеты разбросано столько камней, что задай любой закон расположения — и ты найдешь в конце концов участок поверхности, где камни расположены в соответствии с заданным тобой законом. А в целом камни разбросаны случайно. Все, что регулярно, всегда надо рассматривать как исключение, а все, что случайно, — как правило. С другой стороны, вся жизнь человека основывается на правилах. Человеку нужна регулярность и стабильность. Стабильность и регулярность — это одно и то же, случайность отрицает стабильность. Вот он, Эйден, вырос в сиб-группе. В его жизни ничто не было случайным, все шло по правилам. Все было определено раз и навсегда и расписано до мелочей. И день и ночь сиба расписаны до минут. Есть расписание дня, есть расписание занятий. От сиба ожидается, что к такому-то времени он будет там-то и там-то и будет к этому моменту знать и уметь то-то и то-то. И сам сиб это знает. И даже если заданный процесс каким-то образом будет нарушен, Эйден мог быть уверен, что и в этом случае Клан предложит ему нечто другое, иной регламент, который точно так же будет определять в его, Эйдена, жизни все и вся. Только по-другому — вот и вся разница. Все спланировано заранее. И их пребывание здесь, на Железной Твердыне, тоже является частью плана — одним из его этапов.

А вот расположения камушков никто не планировал. И все-таки они выстроились по порядку. Но в этом порядке не было смысла. Почему-то это беспокоило Эйдена. Его всю жизнь учили видеть смысл ВО ВСЕМ. А что делать, если смысл отсутствует? Эйден взял один из камушков и переложил его так, чтобы тот образовывал с двумя другими равносторонний треугольник. Пусть этот треугольник будет островком порядка в океане хаоса и анархии. Но треугольник Эйдену решительно не нравился. Треугольник был нарочит. И на нем невозможно было концентрироваться. Может быть, потому, что Эйден сам создал его, своими руками. Ладно, вернемся к хаосу. Эйден сгреб три камушка, составлявших треугольник, и подбросил их вверх, не глядя, куда они упадут.

Звук, пришедший со стороны Круга, отвлек его от размышлений, на миг прояснив сознание. Это был крик Джоанны, крик боли. Однако Эйдену не хотелось поднимать голову. Какая разница, что там происходит! Он понял, что ему наплевать, страдает Джоанна или нет. Это удивило его. Еще совсем недавно он мечтал увидеть ее корчащейся в агонии в грязи. Мечтал увидеть, как кровь потечет по ее загорелой коже. Как она будет лежать со сломанной шеей. Мечтал увидеть Джоанну, которая едва шевелится, с переломанными, раздробленными конечностями — Джоанну БЕСПОМОЩНУЮ. А теперь эти радужные перспективы казались ему столь же отталкивающими, как и сама Джоанна. Какая ему разница, жива Джоанна или сдохла? Ни живой, ни мертвой он не хотел ее видеть. Просто не хотел видеть, и все.

А чего бы он желал? Пусть хоть раз бы сказала ему, Эйдену: вот, мол, это ты сделал хорошо. Пустые ожидания. После детского лагеря — учебно-тренировочный лагерь и так далее. Все, что ты делаешь, ты не можешь не делать потому, что так запланировано, потому что этого от тебя ждут. И все твои достижения — они есть в плане. За что хвалить? За то, что ты делаешь полагающуюся работу? У сиба может быть лишь одно достижение — великое достижение — победа на Аттестации. Победа на Аттестации ожидается лишь от немногих из тех, кому вообще суждено дотянуть до Аттестации. Это действительно достижение. Но победителю на Аттестации уже не нужны никакие похвалы — он выше их. Дерворт как-то сказал: похвала замедляет реакцию. И луч лазера чиркает по твоей шее, а не по шее противника. Вот что такое похвала для воина.

Стоящие неподалеку сибы вдруг как-то разом, непроизвольно ахнули. Это вынудило Эйдена все-таки сделать усилие и поднять голову.

Эллис стоял, упираясь коленом Джоанне в грудь. Та бешено извивалась, пытаясь освободиться. Но тщетно. В глазах Эллиса вспыхнул жестокий триумф. Неожиданно для зрителей он сцепил пальцы обеих рук и откинулся назад, почти к ногам Джоанны. В следующий миг, разогнувшись как пружина, он обрушил на голову Джоанны страшный удар, который, казалось, должен был проломить ей основание черепа.

Но Джоанна сделала невозможное. Эйден был уверен, от этого удара ей не уйти. Она и не стала уходить. Вместо того, приподнявшись в нечеловеческом усилии, она блокировала удар головой. И тут Эллис просчитался. Вложив в удар всю свою силу, он надеялся, что даже несмотря на блок, Джоанна должна отключиться, и поэтому потерял на миг бдительность. —

Джоанна не раз хвасталась, что у нее несколько жизней, как у того мифического животного (о нем упоминалось в Предании), с которым вступали в схватку герои седой древности. Может, и вправду были у нее какие-то особые ресурсы? Так или иначе, однако Джоанна не только не потеряла сознания от удара, но и сумела воспользоваться моментом и, вывернувшись, высвободить одну руку. В следующий миг она ударила Эллиса локтем в живот. Удар был слабый, но свое дело он сделал — отвлек Эллиса, что позволило Джоанне высвободить и вторую руку. В следующее мгновение, схватив Эллиса за отвороты кожаной куртки, Джоанна рванула его на себя. Все еще упиравшийся ей в грудь коленом Эллис попытался сохранить равновесие, но тщетно. Удар коленом в бок, перекат — и Джоанна на ногах.

Эллис начал было подниматься, но удар ногой в лицо свалил его на землю. Быстрый кувырок назад, чтобы уйти от нового удара, еще один — и Эллис в нижней стойке, лицом к Джоанне, готовый к атаке. Это был коронный прием Эллиса. Джоанна его предвидела. Вместо того чтобы броситься вперед, она неожиданно нагнулась. И — не разгибаясь, не целясь — неожиданно метнула Эллису в лоб подобранный камень. Эйдену показалось, что камень медленно-медленно плывет к Эллису, хотя на самом деле он летел со скоростью ракеты. Потом Эйден припоминал этот случай. Тогда он впервые столкнулся со своей странной способностью — видеть движения противника будто замедленными и предугадывать их. Камень угодил в голову Эллису в тот самый миг, когда он уже бросился вперед. Удар пришелся в правую часть лба. Эллис несколько раз недоуменно моргнул, — вид у него при этом был такой, будто он силится понять, что произошло, — потом вдруг свирепо зарычал и ринулся на Джоанну.

Джоанна спокойно ждала. Губы ее кривила презрительная усмешка. В каком-то смысле поединок был закончен. Она выиграла. Все, что от нее требовалось, — прикончить Эллиса. Было множество простых способов дать ему быструю смерть. Но не такова была Джоанна.

Ее следующие движения, изящные и грациозные, напомнили Эйдену танец. Джоанна непринужденно отступила в сторону, пропустив не помнящего себя от боли и ярости Эллиса и подставив ему подножку. Глядя на то, как неуклюже тот пытался сохранить равновесие, Эйден, наверное бы, улыбнулся, если б не огонек убийства, горевший в глазах Джоанны. Джоанна не раз говорила сибам, что ничто так не пьянит, как тот миг, когда враг в твоих руках и лишь секунды отделяют его от смерти. Сейчас, наблюдая за ней, Эйден вспомнил эти слова.

Эйдену, который сам убил бандита, каждый раз хотелось спросить, неужели она не испытывает отвращения после того, как все кончено? Но вопрос был праздным, и он сам это понимал. Джоанна — воин, а воину не положено оглядываться назад. Какое ему дело, что думает и чувствует жертва? Настоящего воина не должны занимать подобные пустяки.

Должно быть, от командира Тер Рошаха тоже не укрылся зловещий огонек в глазах Джоанны. Иначе с чего бы он вдруг сорвался с места и бросился в Круг к дуэлянтам? Но он опоздал.

Джоанна прыгнула. Извернувшись в воздухе, она ударила Эллиса в спину обеими ногами. Удар бросил того на землю, лицом вниз. Теперь Эллис полз по грязи, пытаясь выбраться за пределы Круга, что означало капитуляцию. Это означало в общем-то позор, но тем не менее на это иногда шли. Воины Клана предпочитали вспоминать о своих победах, а не о поражениях, поэтому капитулировавший воин всегда мог надеяться избыть неприятные воспоминания блистательной победой в будущем.

Если бы Эллису удалось оказаться вне Круга, Джоанна была бы ему не страшна. Его пальцы уже тянулись к ограждению, оставался сантиметр, не больше, — и в этот миг Джоанна, высоко подпрыгнув, всем своим весом обрушилась Эллису на спину, приземлясь на колени. Начало ее броска ускользнуло от внимания Эйдена, потому что метавшаяся от возбуждения Рена на мгновение заслонила все своей спиной. Поэтому Эйден увидел лишь момент приземления.

Раздался хруст. Одно колено, попавшее на шею Эллиса, сломало ее. Другое ударило в спину. Эйден так и не узнал, какой из ударов прикончил Эллиса. Возможно, Джоанна сломала ему также и позвоночник. Как бы то ни было, Эллис был мертв. Тер Рошах приказал унести тело, после чего о смерти Сокольничего Эллиса было заявлено официально. Позднее Эйдену довелось услышать множество версий того, что произошло. Причины смерти выдвигались всевозможные, вплоть до абсурдных: так, например, утверждалось, что Джоанна вырвала у него сердце из груди. Самое смешное, что кое-кто из сибов, кажется, верил в это, несмотря на то, что сам был всему свидетелем. В какой-то мере это было и неудивительно: сибам Сокольничий Джоанна казалась способной на все.

Дождавшись, когда труп Эллиса вынесли из Круга, Тер Рошах резко повернулся на каблуках к Джоанне. Вплоть до этого момента он подчеркнуто не замечал ее. Гневное выражение его лица, вся его поза, говорившая о крайнем напряжении, являли собой разительный контраст с его обычным, столь безучастным видом. Эйден ни разу прежде не видел, чтобы человек так всецело отдавался гневу.

— Сокольничий Джоанна, это вам так просто не сойдет с рук. Эллис был отличным воином и…

— Я тоже воин, — спокойно возразила Джоанна.

— Слишком. Не было нужды его убивать.

— Это было бы бесчестным.

— Нет никакого бесчестия в помиловании.

— Хотите сказать, что лучше было оставить его калекой, паралитиком, неспособным…

— Вы отлично понимаете, что я имею в виду. У вас не первый подобный случай. Мы здесь не на войне. Вам не следовало…

— Как вы смеете критиковать меня публично? Здесь, перед ЭТИМИ! — Она мотнула головой в сторону сибов, обступивших со всех сторон Круг. Быстро окинув взглядом сибов, Эйден увидел, что его товарищи сейчас разделились на два лагеря. На лицах одних явственно читалось сочувствие к Джоанне, на лицах других было злорадное выражение. Сам он старался не проявлять НИКАКИХ эмоций, пусть считают его хранящим нейтралитет. Эйден не понимал, почему он так поступает. Ведь он же ненавидит Джоанну. Но что-то мешало ему мысленно причислить себя к противникам Джоанны. Что-то в нем яростно протестовало. Внезапно он понял, что все это время он в глубине души совершенно безотчетно восхищался Джоанной. Тем более восхищался сейчас, когда она бесстрашно противостоит самому Тер Рошаху… Эйден опомнился. Какие глупости. Слишком много досталось сегодня его голове. Завтра все пройдет.

Тер Рошах разъярялся все больше и больше. Джоанна вела себя откровенно вызывающе. Командир Сокольничих явно нервничал, покачиваясь с пятки на носок. Протез его подергивался.

— Я могу говорить ПУБЛИЧНО все, что сочту нужным. Сокольничий Джоанна! И я спрашиваю, как ВЫ смеете разговаривать подобным образом со МНОЙ в их присутствии?

— Командир, вы же ПРИСЯГАЛИ.

— Да. И я не вмешивался в ваш с Эллисом поединок.

— А вы и не имели права вмешиваться. Вы не имеете права входить в Круг Равных во время спора, если только вас не пригласят.

Тер Рошах смутился. Или Эйдену показалось? Наконец командир ответил.

— Но я, данной мне властью, легко нарушил бы это правило, если б знал, что от этого будет зависеть спасение жизни. Знай я, что вы тут…

— Бросьте лицемерить, командир. Вы слышали условия. До смертельного исхода. И я и Эллис — мы оба произнесли эти слова.

— На дуэли чести эти слова просто дань традиции.

— Я это понимаю иначе.

— Черт вас дери, Джоанна, вам не следовало убивать Эллиса.

— Это вопрос морали. Согласно моей морали, у меня не было выбора. Таковы традиции Клана, таков путь Клана. Дуэль чести должна вестись именно по тем правилам, о которых договорились обе стороны.

— Сведение личных счетов — это не путь Клана. У Джоанны был такой вид, будто она готова убить Тер Рошаха на месте.

— Как ВЫ смеете говорить о сведении счетов, о мести? Кто-кто, а вы…

Она осеклась. Тер Рошах протезом ударил ее по губам. О силе удара можно было догадаться уже по тому, как пошатнулась Джоанна. Из уголка ее рта потекла струйка крови. Она собралась было поднести ко рту руку и вытереть кровь, но, видимо, решила, что это может быть расценено как капитуляция. Поэтому она резко опустила руку. Кровь текла у нее по подбородку и капала на кожаную куртку.

Несколько секунд она смотрела на Тер Рошаха, дрожа от переполнявшей ее ярости, потом взяла себя в руки.

— Ваши приказания, командир.

— Следовало бы перевести вас на другую должность, но у меня не хватает инструкторов. До завтрашнего дня вы будете находиться под домашним арестом. Утром явитесь ко мне с рапортом.

— Есть, командир.

Твердым шагом Джоанна пошла прямо на кадетов, будто не замечая их. Группа расступилась, давая ей пройти. Никто не решился заглянуть Джоанне в глаза.

Повернувшись к сибам спиной, Тер Рошах громко приказал им разойтись. До бараков все шли молча, под впечатлением произошедшего. В бараках же молчание нарушилось. У всех была потребность выговориться, и обсуждение события тянулось до ночи. Эйдену разговаривать не хотелось, поэтому он пошел на свое место и лег; Встретившись взглядом с Мартой, он глазами позвал ее к себе. Та отрицательно покачала головой: нет.

Среди ночи Эйден был вызван к Сокольничему Джоанне. Другие, чаще всего Брет, тоже время от времени, случалось, получали подобный вызов, но Эйдена она вызывала первый раз. Эйден всегда считал, что раз он вызывает у Джоанны антипатию как кадет, то должен быть неприятен и как сексуальный партнер. По большому счету ее сексуальные притязания к кадетам были более чем скромны, но все же время от времени она вызывала к себе то одного, то другого. Отказаться не осмеливался никто. Трудяга Брет, которого она вызывала чаще других, да и остальные рассказывали, что она заставляет их молчать. Первой мыслью Эйдена, когда он получил вызов, было отказаться, продемонстрировать, что и здесь ей его не сломить. В конце концов, ее жилище — это тот же Круг Равных. Однако затем Эйден решил, что секс — это всего лишь секс и не стоит того, чтобы жертвовать ради него жизнью. Поэтому он отправился к ней. Как и предсказывал Брет и остальные ребята, все прошло в полном молчании. Совокупление было быстрым и деловитым, и больше походило на поединок, чем на нечто иное.

За всю ночь Сокольничий Джоанна заговорила с ним лишь дважды, и оба раза в короткие периоды отдыха. В первый раз она сказала: —

— Я знаю, что у тебя есть свой кодекс чести. Я знаю его. Я знаю, что несколько лет назад ты убил бандита, причем грубо и жестоко. Признаться, я была удивлена. Я всегда видела и вижу в тебе внутреннюю слабину и уверена, что в конце концов ты сломаешься. Может, я ошибаюсь. Время покажет. А до тех пор тебе не будет от меня покоя. Тебе от меня не скрыться. Я всегда буду рядом, и за каждый промах ты будешь у меня кровавыми слезами умываться. И ночами ты теперь будешь рядом со мной, как сейчас, часто будешь, очень часто. И это будет длиться долго, очень долго. И либо ты сломаешься, либо сдохнешь, либо пошлешь свою группу к черту. А может быть, ты и победишь.

Во второй раз она сказала ему:

— От моей сиб-группы только я осталась. Из тех, кто стал воинами.

Будучи вызванным в качестве сексуального партнера, Эйден имел право разговаривать с Джоанной. Но он молчал. Даже занимаясь с Джоанной сексом, он не позволил себе издать ни звука. Джоанну, похоже, это не интересовало.

Прежде чем уйти от нее, Эйден остановился в дверях и оглянулся на непривычно разнежившуюся Джоанну.

— Я не проиграю, — проговорил он. Может, он и ошибся, но ему показалось вдруг, что он видит на ее лице намек на улыбку.

— Может, и нет, — ответила она тихо. Когда он шагнул за порог, она добавила ему вслед: — Только я боюсь, что ты проиграешь.

Если бы она сказала ему, что уверена, будто он проиграет, он бы просто выслушал ее, как поступал уже тысячи раз. Но она произнесла: «я боюсь». По пути в барак Эйден несколько раз останавливался. Что все-таки означает это «боюсь»? Что она хотела сказать? Никогда и никому из сибов Джоанна не показывала, что ее волнует их судьба. Как понимать ее слова? Ее что, интересует, выиграет он или проиграет? Глупости! Ей на всех наплевать.

А может быть, нет?

VII

Припав к окуляру телескопического видоискателя, снятого, должно быть, с какого-нибудь отслужившего свой век полевого орудия, Эйден поймал в поле зрения вольнорожденного, которого ему нечем было убить. В его распоряжении имелся лишь лазер средней мощности (ЛСМ), запас энергии которого был почти на нуле. Максимум, на что мог надеяться Эйден, стреляя на такое расстояние, — так это вызвать у своего противника приступ тошноты. Возможно, это было глупостью с его, Эйдена, стороны — ограничиться одним-единственным видом оружия. Тем более что остальные сибы, все как один, указали в своих заявках еще и пулеметы и РБД — ракеты ближнего действия.

Вольнорожденный, чья задача была противостоять Эйдену на этом участке учебного поля боя, вид имел самый что ни есть заурядный. Очень короткая, ежиком, стрижка. Эйден слышал, что у вольнорожденных кадетов так принято — они хотели и в этом отличаться от вернорожденных. Что-то, возможно именно отсутствие волос, придавало лицу вольнорожденного красноватый оттенок, делая его едва ли не демоническим.

В динамиках сквозь треск помех раздалось чье-то замысловатое ругательство в адрес вольнорожденных ублюдков. Ругань как вид творчества в учебно-тренировочном лагере, можно сказать, поощрялась. Считалось, что крепкое словцо поднимает дух. Поэтому каждый из сибов изощрялся, как мог.

Неподвижность боевого робота не позволяла Эйдену увидеть, кого же из его сотоварищей достали «вольнорожденные ублюдки». Во всяком случае это была не Марта. Он все равно каждый раз узнавал голос Марты, даже искаженный динамиками до неузнаваемости. Марта сейчас тоже в одном из восстановленных боевых роботов. Эйден никак не мог свыкнуться с ее теперешней сдержанностью. За год, прошедший между убийством Джоанной Эллиса и сегодняшним днем, дистанция между ними еще более увеличилась. Временами они по-прежнему встречались в постели, но даже совокупления отныне не сближали, & разделяли их. Секс с ней был не хуже, но и не лучше секса, который он, Эйден, мог бы иметь с любой девушкой из их сиб-группы.

Эйден вглядывался в вольнорожденного. Видоискатель старый, разболтанный, давал некачественное изображение, но другого «окна в мир» у Эйдена не было. Он находился внутри корпуса «Огненного мотыля», представлявшего собой почти бесполезную груду металла, но «вполне пригодного для начальной стадии обучения», по словам Джоанны. Остальные его товарищи тоже заперты в таких же, «вполне пригодных» железных гробах. Корпус и верхняя часть «Огненного мотыля» были относительно целыми, «ноги» же и ходовой механизм — совершенно искорежены, поэтому передвигаться по местности робот не мог. Проверив соединенный с правой «рукой» ЛСМ «Мотыля», Эйден выяснил, что эффективный радиус действия лазера сейчас составляет треть от нормального. В лучшем случае можно надеяться лишь парализовать противника, и то если повезет. Эх, надо было все-таки укомплектоваться РБД, а не ЛСМ. Если бы не Джоанна!.. Две ночи назад, когда он последний раз был с ней, Джоанна посоветовала не включать в заявку слишком много оружия. По ее словам, минимальная заявка ценилась куда больше, кроме того, такая заявка давала ему право прятаться на местности, а не сводить бой к тупому огневому противостоянию. А при подведении итогов минимальная заявка приносила куда больше очков в случае, если боевое задание успешно выполнено.

Робот раскачивался при малейшем движении Эйдена, который знал, что это сделано специально для усложнения задания. Кадетов предупреждали, что при поломке в ходовой части стабилизирующие гироскопы боевого робота, как правило, выходят из строя. Поэтому на водителя такой поврежденной машины ложится дополнительная задача: постоянно удерживать корпус робота в вертикальном положении. Эйден чувствовал, как многотонная груда металла, соединенная с ним нейрошлемом, немедленно отзывается не то чтобы на движение — на одну только мысль о движении.

Впрочем, если верить инструкторам, пройдет еще немало времени, прежде чем сибы будут допущены к управлению полноценными боевыми машинами. Ну а пока у Эйдена была только лазерная пушка, и он имел возможность двигать «руками» и корпусом робота.

Эйден ударил лучом в противника. Ему показалось, что прицелился он хорошо, но луч прошел в нескольких метрах выше головы вольнорожденного. Эйден выстрелил еще раз. На этот раз луч прочертил слабый след на грунте в паре метров от ног противника.

Перед началом учебного сражения сибам было сказано, что вольнорожденные кадеты в этом бою должны отрабатывать технику борьбы с боевыми роботами противника, а в задачу вернорожденных входила отработка противопехотной тактики. Помнится, Эйдена это несколько удивило: зачем понадобилось использовать вольнорожденных, которых путь Клана заранее обрекал на поражение? Не может низшая каста одержать верх над высшей. В бою же вернорожденные сражаются лишь с вернорожденными, а ситуация, когда вернорожденным противостоят вольнорожденные, попросту невозможна.

Так же как и сибам, вольнорожденным кадетам перед боем было позволено выбирать оружие. Противостоящий Эйдену кадет вооружился парой гранатометов и уже сделал несколько выстрелов по Эйдену. Но, как и Эйден, промазал. Несколько гранат разорвались на корпусе «Огненного мотыля», не нанеся машине существенного вреда.

Внутри робота почти вся аппаратура была демонтирована. Джоанна заявила, что сделано это в интересах кадетов, дабы не усложнять им задачу. С пульта управления сняли все мониторы, а из компьютерной начинки осталось лишь то, без чего управление машиной стало бы просто невозможным. То же самое касалось и регистрирующей аппаратуры. Запись поведения водителя-кадета во время учебного боя поступала непосредственно на командный пункт к офицерам-инструкторам. Именно по этим записям потом и выставлялись оценки.

Единственным регистрирующим прибором на мостике оказался датчик температуры в рабочих отсеках машины, но и его показания, как наверняка знал Эйден, были чистой липой. Двойная термоизоляция машины практически исключала возможность перегрева из-за высокой температуры снаружи, однако в принципе возможен перегрев из-за неполадок в работе самого механизма. Вероятность этого ничтожна, во все же инструкторы считали необходимым заставлять кадетов помнить об этом, и поэтому в учебных машинах устанавливались псевдорегистраторы, наподобие того, что был на пульте у Эйдена. По сигналу с командного пункта на мостике у кадета вспыхивал индикатор, указывающий на перегрев отсеков, после чего кадет считался условно мертвым, заживо сгоревшим на мостике. Избежать «смерти» можно единственным способом — не теряя ни секунды, катапультироваться. После чего машина считалась уничтоженной и исключалась из плана сражения.

Все-таки, несмотря на тяжелые условия, в которых он сейчас оказался, несмотря на неполноценность «Огненного мотыля», Эйден был рад, что находится за броней пусть даже и такой развалюхи. Позади унижения, позади бесконечные тесты, позади учебные бои, в которых сибы выступали как рядовые пехотинцы. Теперь — наконец-то! — начинается настоящая учеба. Сколько пришлось выстрадать, чтобы он настал, этот момент. Это не детская драка на деревянных мечах. Наконец-то он на мостике и управляет настоящей боевой машиной, пусть даже и слегка покореженной. Эх, если бы еще ЛСМ не был разряжен.

Однако пора кончать с вольнорожденным ублюдком. Эйден наклонился вперед к экрану обзора, жалея, что на мостике нет панорамного монитора, развертывающего топографическое изображение всего поля боя. Ладно, забыли об этом. Эйден поймал в прицел фигуру вольнорожденного и медленно нажал на кнопку, что была под правой рукой. Первое убийство, спланированное для него, для Эйдена. Не торопиться…

А надо было бы поторопиться. Джоанна не уставала вколачивать в головы сибам, что время в бою — самый критический фактор. Теперь Эйден ощутил это на собственной шкуре.

Вольнорожденный стоял между двух высоких деревьев, чьи стволы мокро поблескивали после недавнего ливня. Вдруг он сделал резкое движение, и в глаза Эйдена ударил нестерпимо яркий свет. «Слепыш». Эйден и не подозревал, что у ублюдка в заявке значилась световая пушка. Выпущенный снаряд ударил, по всей видимости, в левую «руку» боевого робота, на которой был смонтирован ЛСМ. Эйден знал, что ослепительный свет будет держаться около минуты. Желая сохранить зрение, он крепко зажмурился. Но сетчатка все-таки успела отреагировать — в глазах закрутились яркие пятна, наскакивая одно на другое, будто и они вели свой собственный бой.

И тут Эйден понял, что совершил ошибку, высокомерно недооценив противника. Выждав некоторое время, пока, по его расчетам, свет не ослаб, он начал осторожно приоткрывать глаза. Сперва ему показалось, что вокруг — сплошная темнота, но через несколько мгновений способность видеть восстановилась. И в этот момент Эйден услышал звонкий удар о наружную броню машины. Звук шел от передней стенки. Эйдену показалось, что робот еле заметно вздрогнул. Нагнувшись к экрану переднего обзора, Эйден ахнул — проклятый ублюдок был на корпусе робота! Цепляясь за трубу перископа, он заглядывал в него. Лицо его занимало весь обзорный экран. И он ухмылялся. Улыбнись так кто-нибудь из сибов — и это сошло бы за дружескую ухмылку, но на лице вольнорожденного она казалась зловещим оскалом. Лицо отодвинулось, и Эйден увидел, что вольнорожденный одной рукой прижимает к груди какой-то сверток. В следующий миг он исчез, и только грязь, размазанная по наружному объективу перископа, напоминала Эйдену, что это — не галлюцинация. В последний момент, прежде чем вольнорожденный окончательно исчез из поля зрения, Эйден заметил, что тот вытянул куда-то руку со свертком. И тут до Эйдена дошло, в чем дело. Это же взрывное устройство! Маленький ублюдок решил закрепить его на корпусе боевого робота.

Когда Джоанна перечисляла виды оружия, которые можно указать в заявке, она ничего не говорила о взрывных устройствах. С другой стороны, Джоанна особо подчеркивала, что оружием, которое будет выдано кадетам, убить нельзя, пусть не надеются, ведь бой учебный. Скорее всего и взрывное устройство липовое. У Эйдена отлегло от сердца. Взрывное устройство, вне всякого сомнения, — нарушение правил. Впрочем, Джоанна, помнится, говорила, что бой будет вестись без правил. Как она выражается: «В бою и в сексе все средства хороши». А по поводу тренировок: «Чем хуже, тем лучше», «Все годится, чтобы выиграть».

Только как он выиграет, если по корпусу его боевого робота ползает вольнорожденный ублюдок со взрывным устройством? Эйден вскочил и, метнувшись к входному люку, начал лихорадочно его отдраивать. Есть. Выбравшись на «плечо» «Огненного мотыля», он ощутил, как тот слегка качнулся под его тяжестью. Эйден замер. Робот продолжал покачиваться. Значит, ублюдок по-прежнему на корпусе. Наверняка сзади на броне, на уровне мостика.

Эйден быстро перебрался к основанию «плеча» робота и осмотрелся. Вот оно! Взрывное устройство было прикреплено сзади. Эйден быстро прикинул: оно поставлено так, что основной удар придется на мостик. Если произойдет взрыв, пусть и условный, судьи присудят победу вольнорожденному, а его, Эйдена, объявят погибшим в кресле водителя. Даже если он успеет катапультироваться до взрыва, победа все равно останется за маленьким ублюдком. «Катапультироваться — значит капитулировать», — говорила Джоанна.

У Эйдена засосало под ложечкой. Позволить себе быть обставленным грязным вольнорожденным — это же позор, несмываемое пятно на всю жизнь для вернорожденного кадета.

Оставался единственный выход — сделать что-нибудь с этой растреклятой бомбой, да заодно и с ублюдком, причем так, чтобы поражение того было убедительным. Кстати, где он?

Прижавшись всем телом к «голове» боевого робота, Эйден протянул руку к взрывному устройству. Оно слабо гудело. Маловероятно, чтобы мерзавец поставил таймер на длительный срок. Значит, в распоряжении Эйдена считанные секунды. Внешне адская машина выглядела вполне безобидно, как ранец, почему-то прицепленный к броне робота. Пальцы Эйдена коснулись гладкой кожи ранца. Проклятье, не дотянуться! Осторожно, скользя животом по мокрой броне, Эйден пододвинулся поближе. Робот качнулся, и Эйден чуть не сорвался вниз. Он машинально прижался к машине покрепче, почти распластался на броне. Все его внимание было сейчас сосредоточено на ранце. Робот снова качнулся, и ноги Эйдена поехали по мокрому металлу. В последний момент он успел схватиться за ранец. Потеряв опору, он заскользил по броне, судорожно извиваясь, но не разжимая пальцев, вцепившихся в угол ранца. Эйдену повезло. Одна его нога уперлась в кронштейн, на котором крепились навесные орудия. Эйден даже успел подумать, что если бы не Джоанна с ее советами, кронштейн не пустовал бы. Утвердившись понадежнее, верхом на кронштейне, он изо всех сил дернул за угол. Ранец не поддавался. Крючья-фиксаторы держали надежно. Выругавшись, Эйден дернул еще раз. Один из фиксаторов отскочил. И тут машину снова качнуло. Должно быть, вся эта возня на броне заставляла корпус боевого робота раскачиваться все сильнее. Эйдена бросило вбок, и это движение, совпавшее с рывком, сделало свое дело — еще несколько фиксаторов сорвались. Обвив ногами кронштейн, Эйден дернул еще раз и сорвал наконец бомбу с корпуса. Ему показалось, что гудение в ранце стало громче. Держась левой рукой, Эйден изо всех сил отшвырнул адскую машину прочь. В следующий миг ранец взорвался. Возможно, заряд там был установлен и слабенький, но Эйдену взрыв показался оглушительным. Все вокруг заволокло густым дымом, похожим на дымовую завесу, но та не вызывала такого жжения в груди. Эйден зашелся в кашле. И даже в этот момент он не преминул с удовольствием отметить, что все встало на свои места, что он, Эйден, оказался прав: взрывное устройство не рассчитано было на уничтожение «Огненного мотыля». Вольнорожденный просто стремился заработать побольше очков. Но бой еще не кончился. Где-то рядом слышался кашель вольнорожденного. По звуку Эйден понял, что тот находится на броне несколькими метрами ниже, чем он сам.

Эйден начал вставать на кронштейне, чтобы перебраться на «плечо» боевого робота, когда корпус машины снова качнулся, да так, что он чуть не сорвался. Определенно, робот раскачивался все сильнее. Странно. И тут Эйден догадался: ублюдок умышленно раскачивает корпус! Замысел был прост: раскачивать робот, пока тот не перевернется. У изуродованной машины смещен центр тяжести. Кроме того, «Огненный мотыль» предельно облегчен — так что это возможно. С нормальным боевым роботом такой номер не прошел бы. И недозволенной эту тактику не назовешь — все делается голыми руками.

И тогда Эйден в первый раз внутренне проклял стремление Клана экономить на всем, особенно на технике. Вся история Клана — это история экономии, сохранения, восстановления. В Клане принято извлекать из всего максимум пользы. Когда какая-то деталь механизма отслуживала свой срок, ее заменяли другой. То же касалось и людей. Изувеченную часть тела ампутировали, заменяли протезом, и человек продолжал приносить Клану пользу. И уж, конечно, окончившие свои дни на полях сражений боевые роботы разбирались до последнего винтика, и все, что могло еще служить, использовалось вновь и вновь. Из нескольких разбитых роботов воссоздавался один, но целый. Техники в своих донжонах творили чудеса. (Отсюда и донжон — так воины называли их мастерские, из-за грязи, сумрачности и густой атмосферы таинственности, которой была окружена деятельность техников.) Для людей Клана экономность, даже скупость, становилась второй натурой. Раньше Эйден находил естественной эту традицию, начало которой положил еще Керенский. Особым декретом генерал объявил, что общество Кланов, будучи технологически развитым обществом, исторически вынуждено жить в условиях, малопригодных для существования. Историческая миссия, возложенная на Кланы (завоевание Внутренней Сферы и воссоздание Звездной Лиги), требует сочетать высокий уровень технологии с простым, даже примитивным образом жизни. Все в человеке должно быть подчинено великой миссии Кланов, и общественное благо для него выше личного. Любая роскошь недопустима для любого человека любой касты. Во всем должен соблюдаться режим строжайшей экономии. Расточительность рассматривалась как тягчайшее преступление, особо опасное для общества. Любая задача должна была решаться с привлечением минимума ресурсов и затрат. Это касалось и эмоций. Человеку предписывается сдержанность: допустимы лишь те эмоции, которые полезны для дела. Всякое новшество принималось прежде всего с точки зрения его полезности Кланам.

Эйден был рад тому, что дым закрывает его непроницаемой завесой. По крайней мере никто не видит, как он тут извивается и цепляется за кронштейн, пытаясь удержаться. Наконец ему удалось восстановить равновесие. Теперь Эйдену требовались все его акробатические навыки, чтобы удерживаться на кронштейне, прижимаясь спиной к металлу корпуса. На броне в пределах досягаемости не было ни одного стыка, ухватиться не за что. В тот момент, когда дым начал уже рассеиваться, а корпус машины замер на миг в крайнем положении, Эйден, прилагавший все силы, чтобы не съехать по кронштейну вниз, увидел под собой вольнорожденного. Тот был настолько поглощен своим подлым делом — раскачиванием робота, что не заметил Эйдена. «А зря, — злобно подумал Эйден, — тебе еще собственная дурость выйдет боком».

Эйден сам не знал, каким чудом он удержался на кронштейне. Корпус боевого робота пошел назад, медленно заваливая его на «спину», на броню. Эйден успел заметить, как старается вольнорожденный, изо всех сил упираясь в корпус. Вон даже жилы на руках вздулись. Однако надо было пользоваться моментом. Он осторожно встал на кронштейн, намереваясь перебраться наверх, на «плечо» боевого робота. Когда корпус машины отклонился в крайнее положение, Эйден ощутил вибрацию и услышал ужасающий скрежет. Эта железная скорлупа, похоже, собиралась развалиться! Эйдену показалось, что робот пребывал в крайнем положении бесконечно долго, что сейчас боевой робот переломится в «поясе», но нет — корпус пошел назад. Эйден позволил себе выдохнуть. Интересно, а когда он вдохнул — когда выбрался из люка на броню?

Когда корпус пошел, набирая скорость, в противоположную сторону, Эйден вдруг почувствовал, что, пройдя крайнюю точку, робот неминуемо рухнет. Вольнорожденный тоже должен был это сообразить: машина упадет прямо на него. Несмотря на низкое происхождение своего противника, Эйден не хотел для него подобной участи. Это будет дешевая, почти позорная победа, если врага просто раздавит упавшим роботом. Эйдену нужно было другое. Он должен убить его сам, чтобы у Сокольничего Джоанны не было повода публично или в постели, когда они вдвоем, оспаривать эту победу.

Эйден быстро обдумал свои действия. Когда набиравший скорость корпус боевого робота проходил среднюю точку, Эйден быстро соскользнул на кронштейн. В громкоговорителе, повешенном на ближайшем дереве, слышен был голос Джоанны: она что-то орала ему. Однако скрежет металла заглушал ее слова. Эйден и не прислушивался, некогда было. Кроме того, он был уверен, что у него еще будет возможность узнать ее мнение. Джоанна всегда следила за тем, чтобы ее мысль, суждение или приказ были доведены до адресата.

Эйден видел, как вольнорожденный, отбежав на безопасное расстояние, повернулся и теперь смотрел на рушащийся многотонный корпус, видел, как расширились, наполнившись восторгом и ужасом, его глаза, как инстинктивно он сделал шаг назад и как поскользнулся на мокрой траве. И, дождавшись, когда тело его начало наклоняться вперед, Эйден прыгнул, изо всех сил оттолкнувшись от завибрировавшего корпуса.

Такой прыжок сделал бы честь всякому. Он врезался в вольнорожденного подобно истребителю, ведомому камикадзе. Болван так и не заметил Эйдена вплоть до самого последнего момента. Он не успел даже защититься от удара. Эйден же в воздухе сумел сгруппироваться. Однако удар был страшен даже для него, хотя он и приземлился на вольнорожденного. Что уж говорить о последнем? Вольнорожденный взвыл от боли. Эйден вскочил, оттолкнувшись от корчившегося тела, и тут робот наконец со страшным грохотом рухнул. Земля дрогнула так, что Эйден не удержался и упал на четвереньки.

Поднявшись на ноги, он обнаружил, что стоит лицом к лицу с вольнорожденным. Несмотря на шок от удара, тот сумел вскочить раньше. Краем глаза Эйден заметил поблизости какой-то предмет. Стремительным движением он отпрыгнул назад и. нагнувшись, подхватил его с земли. Это оказался кусок трубы — обломок ствола ЛСМ, с зазубренными краями.

Тут же, не медля, Эйден пустил трубу в ход. Джоанна много раз говорила группе, что воин должен уметь использовать в качестве оружия любой предмет. Зануда Дерворт не преминул заметить как-то, что настоящий воин выигрывает, даже не имея привычного оружия. Издав особый, пронзительный вопль, который используется на соколиной охоте дома, на Цирцее, Эйден перехватил трубу поудобнее и ринулся на противника.

Вольнорожденный с удивлением посмотрел на очутившуюся вдруг в руках у его противника железяку. Сам он уже стоял в боевой стойке, держа свое оружие наготове. Это был короткий стилет, изготовленный, по всей видимости, из какого-нибудь обломка, подобранного на краю полигона. (Инструкторы поощряли кадетов к подобному собирательству. Почти вся посуда и простейший инвентарь делались из обломков боевых машин. Некоторые умельцы изготавливали и холодное оружие, хотя это и было запрещено.)

В глубине души Эйден не мог не восхититься своим противником, умудрившимся скрыть от бдительных глаз дежурных офицеров запрещенное оружие, а теперь, не задумываясь, пускающим его в ход, раз появилась такая необходимость. А необходимость и вправду была, ибо перед вольнорожденным стоял вернорожденный, собирающийся раскроить ему череп, причем оружием отнюдь не запрещенным.

Но тут же Эйдена захлестнула бешеная ярость. Он, этот грязный вольнорожденный ублюдок, поднимает руку, и на кого? На вернорожденного, на воина. Смерть выродку!

Эйден попробовал опередить противника. Перебросив трубу из правой руки в левую, он нанес удар по руке вольнорожденного, державшей стилет. Эйден рассчитывал выбить оружие и, если удастся, сломать противнику руку.

Но вольнорожденный оказался проворнее. Предупреждая движение Эйдена, он резко откачнулся вправо, и труба лишь задела его рукав, затем он сделал быстрый выпад. Эйден, которого увлекала инерция, не успел увернуться. Стилет оставил кровавую царапину на его руке. Однако и вольнорожденный потерял равновесие.

Силы, похоже, были равны. Однако Эйден обладал одним преимуществом — сейчас им двигала холодная, расчетливая ярость. Противник же просто хотел победы. Подобно всем вольнорожденным, он не умел полностью отдаваться стихии боя.

Забыв о боли в руке, Эйден метнулся навстречу противнику, стремясь воспользоваться удобным моментом. Подняв трубу, он наискось врезал тому по лбу,оглушив его. Вольнорожденный покачнулся, сделал шаг назад и попытался было ответить выпадом, но шок от удара сказался на координации движений. Он промахнулся.

Эйден перехватил руку со стилетом и… рывком подтащив ее к лицу, изо всех сил вцепился зубами в запястье, ощутив во рту солоноватый привкус крови. Тактика сработала. Противник выронил стилет. Несколько мгновений Эйден раздумывал, не приколоть ли ублюдка его собственным оружием, но затем передумал и отбросил прочь и трубу. Он убьет противника голыми руками. Эйден жаждал крови.

Ему не дали это сделать. Едва вольнорожденный потерял сознание (Эйден бил его головой об землю — еще, еще и еще), как из укрытий, расположенных в самых неожиданных местах, повыскакивали офицеры-инструкторы. Тут же рядом опустился небольшой вертолет, из которого выскочили судьи, следящие за боем. Потребовалось четверо офицеров, чтобы оторвать Эйдена от его жертвы, и еще трое — чтобы привести его в себя. К этому времени вольнорожденный был уже в сознании и с ненавистью смотрел на Эйдена. Прежде чем его уволокли, он успел выкрикнуть:

— Не радуйся раньше времени, ты, зачатый в помойном ведре!

Озверев, Эйден попытался снова броситься на него. Офицеры удерживали его, пока другие тащили вольнорожденного.

Ярость снова охватила его, когда объявили о результатах учебного боя. Эйдену была присуждена победа, но единственно за то, что он едва не убил своего противника. Почти все свои очки он потерял, во-первых, из-за того, что не устранил вовремя противника, и во-вторых, потому, что позволил ему установить взрывное устройство на боевом роботе. Его героическое поведение, когда он сумел избавиться от взрывного устройства, принесло ему несколько очков, но разрушение робота свело все на нет. В результате Эйден набрал очков меньше всех в группе. Офицер, объявлявший группе о результатах, сухо заметил, что машину Эйдена вряд ли удастся восстановить. Теперь это — груда металлолома. Выслушав его речь, Эйден мрачно подумал, что у того вольнорожденного ублюдка теперь появится возможность сделать себе новый стилет.

Джоанна, в свою очередь, тоже подсыпала соли на его раны.

— Ты силен. Ты в хорошей форме. Ты не полный кретин, можно даже сказать, почти умный. Но раззява. Единственно, за что хвалю тебя, так это за то, что ты не сдаешься. Я уже совсем собралась было объявить твою машину «взорванной», когда ты пошел на крайний шаг. Я восхищена твоей яростью, но это ярость азартного дурака. Когда-нибудь ты ПРОИГРАЕШЬ. Тебе не стать настоящим воином, так что лучше заранее приготовься к этому. Ладно. Я вижу по твоим глазам, что ты вот-вот взорвешься. Брось. Пошли лучше в постель. Ты выместишь на мне свою ярость, я на тебе свою.

— А ты-то с чего разъярилась? — буркнул Эйден. — Ты же была сегодня среди наблюдателей. (Вот уже несколько месяцев" как он обращался к Джоанне на «ты», когда они были вдвоем.)

— Птенчик! Моя ярость всегда со мной. Эйден последовал ее совету, и это помогло. Их совокупление напоминало жестокую схватку. Зато потом он обнаружил, что ярость ушла. Эйдену было хорошо и покойно.

VIII

Еще с тех времен, когда он сам был кадетом на Железной Твердыне, командир Тер Рошах начал вести дневник.

"Бывают моменты, — писал он, — когда безнадежная усталость охватывает тебя, а в мозг вползает серая и тоскливая скука. Именно тогда я начинаю думать, что старость — самое худшее, что может поджидать воина. То, что ты стар, но по-прежнему жив, с одной стороны, вызывает почтение, ибо служит самым убедительным доказательством твоего боевого мастерства и заставляет предполагать, что за твоими плечами немало выигранных сражений. С другой стороны, сам ты явственно видишь суетность всего. Твоя жизнь сведена к маленькому кусочку металла, что болтается на груди, — знаку, что твое время уже миновало. И единственное, чем ты можешь по-настоящему послужить своему Клану, — предложить себя в качестве пушечного мяса, если надо сломить оборону очередного врага, загнанного в угол.

Может быть, для меня это было бы лучшим выходом. Тем не менее я здесь, на Железной Твердыне. Что-то во мне противилось тому, чтобы просто так взять и расстаться с жизнью. Внутренняя гордость. Ведь не для того же я столь многое сделал, чтобы преуспеть? И преуспел, теперь я могу себя с этим поздравить. А последнюю службу Клану я еще сумею, как мне кажется, сослужить. Я могу быть полезен. У меня большой опыт, и я могу поделиться им с молодыми. Я могу научить их воевать и выживать. Даже это последнее пополнение. Я смотрю на них и удивляюсь: как можно быть такими? Впрочем, может быть, именно таким и я был когда-то? Мне трудно их судить. Ведь это всего лишь вторая моя группа. Подозреваю, что и та, первая, на данном этапе была точно такой же — желторотые неоперившиеся юнцы. Не помню.

Все-таки распоряжаться судьбой дюжины сибов — это страшная ответственность. Порой я предпочел бы быть простым офицером-инструктором, Сокольничим, ведь вся его задача сводится к обучению группы, которая постепенно становится все меньше и меньше. Три года — достаточный срок, чтобы увидеть, как сиб превращается в воина. Некоторые считают, что три года это слишком много, следовало бы просто брать юнцов и сразу сажать в боевые машины, давая лишь минимум необходимых знаний и навыков. Это якобы позволит Клану быстро увеличить численность вооруженных сил и решить извечную проблему нехватки кадров. Лично я с этим не согласен. Еще Керенский предупреждал нас, что нельзя воевать расточительно. Иначе зараза расточительности не замедлит распространиться по всей структуре общества. Именно это привело триста лет тому назад к краху Звездной Лиги, концу золотого века в истории человечества и в результате к созданию Кланов. Ускоренная подготовка воинов есть форма расточительности. Единственно, к чему она приведет, — к ослаблению боевого духа. В конечном счете она навсегда поставит крест на возможности достижения цели, ради которой были созданы Кланы.

Так или иначе, но я здесь. Вместе с юнцами, которых должен обучать. И с этой чертовкой. Сокольничим Джоанной. Ее вызывающее поведение, взгляды, которыми она награждает, — все в ней указывает на то, что меня она воспринимает как престарелого вояку, сплошь покрытого шрамами, морщинами и орденами, но так и не поумневшего. Я знаю, Джоанна не согласна ни с чем, что исходит от меня. Даже когда она молчит, от ее молчания так и веет несогласием. В своем гневе и высокомерии она неподражаема. Ни в ком из воинов я никогда не встречал ничего подобного. За исключением, быть может, Рамона Маттлова.

Джоанна на Железной Твердыне не навечно. Со временем она вернется в строй. Думаю, ее это порадует. Джоанне так не терпится завоевать Родовое Имя, что она готова на все. И я уверен, она его завоюет. Но до поры до времени ей придется оставаться здесь. Ее назначение в учебно-тренировочный лагерь — наказание. Следовательно, главная задача Джоанны здесь — примерным поведением и трудом загладить свою вину. Не знаю причин, по которым Джоанна оказалась здесь, я ни разу не заглядывал в ее личное дело — мне это неинтересно, — но я могу со всей ответственностью заявить, что в чем бы ни заключался ее проступок, своей отличной службой Джоанна завоевала право на возвращение в строй. Никогда ни один офицер не заслуживал от меня таких положительных отзывов, как Сокольничий Джоанна. Все время, за исключением одного глупого случая с убийством Сокольничего Эллиса, когда Джоанна поддалась эмоциям, ее служба была безупречной. Кроме того, в поединке с Эллисом она победила, что в высших инстанциях будет учитываться в первую очередь. Клану нужны такие воины, как Джоанна, и высшее командование это отлично понимает.

Жаль, конечно, что она уйдет из моей команды. Если не брать в расчет ее жесткость, особенно в обращении с кадетами, лучшего инструктора, чем она, я на своем веку не видел. Джоанна и в самом деле ненавидит своих подопечных. Это не поза, не напускная злобность, к которой иногда прибегают инструкторы якобы для пользы дела. Джоанна, сама высочайший профессионал, требует того же и от группы, заставляя сибов выкладываться до конца. И что хуже всего — она ненавидит в этом лагере ВСЕ и свою злость вымещает на всех подряд.

Я никогда не считал секс запретной темой для обсуждения. Я согласен, что секс в жизни воина не играет сколько-нибудь значительной роли. Если бы существовали препараты, полностью подавляющие половое влечение, я с готовностью рекомендовал бы их для наших воинов. Какая нам, воинам, польза в потребности к совокуплению? К продолжению рода это не имеет отношения. Если и родится у воина вольнорожденный ребенок, то ему никогда не войти в нашу касту. И, будучи физически более здоровым (хорошие гены отца), в отличие от прочих вольнорожденных сверстников, он всегда будет чувствовать себя изгоем. Спрашивается, кому от этого польза? Никому. Тогда зачем нам секс? Генетические программы, поддерживающие нашу касту, дают куда лучшие результаты, нежели воспроизведение рода естественным путем. Мы не можем ждать милостей от природы — так говорил еще Керенский.

С другой стороны, когда я был молод и агрессивен, я ни на миг не был свободен от зова плоти. Даже сейчас, в моем-то возрасте, нет-нет да и случаются моменты, когда появляется искушение воспользоваться моей привилегией и вызвать к себе кого-нибудь из подчиненных. Вызвать и удовлетворить желание. Молча. А иногда, когда я нахожусь в особенно скверном настроении, даже возникает соблазн позвать к себе Джоанну. Впрочем, полагаю, этого никогда не случится. Я не хотел бы с ней совокупляться.

Самое смешное, что поддайся я искушению, она бы прислала ко мне кого-нибудь из сиб-группы, несмотря на всю ненависть, которую Джоанна к ним испытывает. И несмотря на ее собственную сексуальную ненасытность, на мой взгляд несколько превосходящую ту, что подобает воину. (Кстати, не секс ли виной тому, что Джоанна очутилась здесь?) Прикажи я ей, и Джоанна беспрекословно отправилась бы ко мне в постель. Но по собственной инициативе — никогда. Сама она предпочитает кадетов: старость она не выносит еще больше, нежели некомпетентность.

Я читал, что были времена, когда мой возраст, — а мне сорок два года, — не считался глубокой старостью. Да что далеко ходить — в прочих кастах тоже так. Но здесь, среди воинов, я выгляжу живым ископаемым.

Впрочем, что это я? Старость имеет свои преимущества. Можно говорить, что. ты думаешь. Можно делать ЛЮБЫЕ заявки в бою, именуемом жизнью. И то, что я жив, доказывает по крайней мере, что этот Спор Благородных я до сих пор выигрывал.

Продолжу. Лучше писать, чем спать. С некоторых пор я боюсь спать, ибо сон приносит с собой кошмары: мне снится, что я сделался никому не нужен. Обстоятельства меняются от кошмара к кошмару, а результат всегда один и тот же — я просыпаюсь, а ощущение безнадежности остается.

Помимо Джоанны упомяну еще кадета по имени Эйден. Из всей их сиб-группы он более всех напоминает своего генетического отца Рамона Маттлова. Он и еще одна молодая женщина. Марта. С Мартой проблем нет. У нее отличная подготовка. Если кто из этой группы и добьется успеха, так это Марта, я уверен. Но ее глаза… У Маттлова был особенный взгляд, необъяснимый, странный. Я часто ловил на себе этот его взгляд, особенно когда он был моим старшим офицером. У Марты же глаза обычные.

Рамон Маттлов. Он превращал мою жизнь в ад, и я любил его за это. Кто знает, сколько раз он спасал мне жизнь? Рамон, Рамон… Вот мы идем по каким-нибудь джунглям, прокладывая широкую просеку, или по барханам, где-нибудь в пустыне. Мой боевой робот идет широкими зигзагами. Машина Маттлова движется рядом, справа или слева, непринужденно повторяя все мои маневры. Рамона всегда отличал мрачный скептицизм. Иногда его пессимизм раздражал, даже бесил меня. Особенно Маттлов любил философствовать во время марш-бросков или перед сражением. Мы с ним всегда держали связь, причем говорил больше он.

А вот в бою он молчал. Сколько раз он выручал меня из беды, в которую я попадал из-за бесшабашной глупости, свойственной молодости? Уже тогда я понимал, что вряд ли когда-нибудь смогу его отблагодарить, вряд ли когда-нибудь подвернется такая возможность. А когда такая возможность подвернулась, я так и не сумел его спасти. Я видел его на своем экране, среди искореженного и почерневшего металла. На его нейрошлеме мигал зеленый огонек датчика, указывающий, что водитель еще жив. Я добрался до Рамона как раз вовремя, чтобы присутствовать при его смерти.

Я не мог сразу броситься ему на выручку. Мне пришлось потратить еще какое-то время, чтобы избавиться от противника, уничтожившего машину Рамона. Я избавился от вражеского робота, заодно послав к праотцам водителя. Когда я выбрался из люка и подбежал к обломкам машины Маттлова, я увидел, что Рамон умирает. Что я мог сделать, чтобы его спасти? У меня не было ни познаний в медицине, ни экстрасенсорных способностей. Все, что мне оставалось, так это просто стоять возле искореженного боевого робота, от которого все еще тянуло жаром, смотреть, как уходит из жизни Рамон, и проклинать богов, в которых я не верил. Проклинать за то, что они вздумали так рано забрать к себе душу воина, которому, я это чувствовал, было суждено большое будущее. Возможно, останься Рамон жив, он смог бы стать Ханом, даже ильХаном. Кто знает. Прошлого не вернешь. Никто никогда не выводил и не выведет воинов из могил, что бы там ни говорилось в легендах о Горном Народе. А что до Маттлова, то я не уверен даже, удалось бы его спасти, случись вдруг чудо: раскаленный металл вмиг остыл, а мне удалось бы вытащить тело из-под обломков. БМР Рамона искорежило так, что казалось, живая плоть водителя и металл машины перемешались между собой.

Я стоял и смотрел на него — на моего боевого командира и друга. И — странно — обожженное и залитое кровью лицо Рамона было умиротворенно-спокойным. Смерть примирила Маттлова с жизнью.

Я много уже писал о своем восхищении, даже преклонении перед Рамоном Маттловым. Писал и, я не сомневаюсь, буду писать еще. Сейчас под моим началом его генетический дубликат, странный парнишка Эйден. Спрашивается, почему именно Эйден, а не кто-либо другой из сибов его группы?

Ведь у них у всех гены Маттлова. Не знаю. Но я обратил на Эйдена внимание сразу, с первого же дня. Возможно, свою роль сыграло внешнее сходство и гордость, которая проявляется буквально во всем. Гены Маттлова у них у всех, но лишь Эйдену суждено было стать генетической реинкарнацией Рамона. В этом у меня нет ни тени сомнения. И он ДОЛЖЕН быть одним из тех кадетов, которые пройдут Аттестацию. Если он проиграет, значит, и я проиграл.

Вчера я неожиданно нанес инспекционный визит в казарму кадетов. Как я и ожидал, каждый был занят своим делом. Кадет Эйден сидел у голографического плоттера и перекомпоновывал съемное вооружение боевого робота типа «Лиходей». Легкий боевой робот этого класса крайне полезен в разведке, но, на мой взгляд, несет слишком большое вооружение. В бытность мою еще совсем молодым воином мне доводилось водить «Лиходея». Что меня всегда радовало в этой машине — исключительно гибкая конфигурация съемного вооружения. Мне понравилось, что получилось у Эйдена. В тот момент, когда я вошел, он как раз пытался разместить РБД в правой «руке» робота. Из РБД он выбрал «Стрелы». Тоже неплохо.

Он был весь поглощен своей работой, и я вдруг увидел в его глазах такое же выражение, какое частенько замечал у Рамона. Сразу вспомнился Маттлов: тот точно так же мог сидеть часами, анализируя потенциальную стратегию офицеров перед Спором Благородных. В Споре Благородных с Маттловым никто не мог сравниться. Никто с такой точностью, как он, не умел предсказать, насколько далеко зайдет противник. Никому не удавалось столь изящно заставить противника сделать ту заявку, которая была нужна ему, Маттлову. И наконец, никто не мог с такой непринужденностью разыгрывать финал, как будто вынужденно делая серию заявок, приносивших Рамону победу в Споре. И даже если он проигрывал, его поражение лишь усиливало желание выигравших победить и в другом бою и способствовало максимально эффективному использованию ресурсов. И нередко другие выигрывали битвы, показывая такое же сочетание безумной отваги и профессионализма, которыми блистал на поле боя сам Маттлов.

Жаль, что сибам не положено знать, каков был их генетический отец. Но закон есть закон. Высочайшая почесть, если твои гены отобраны для обогащения генного пула. Это означает возможность продолжения твоего существования в других. Это не менее почетно, чем учреждение праздника в твою честь или занесение твоего имени в анналы Клана. Но в последних двух случаях тебя помнят. Лично тебя. Когда же я спросил этих сибов об их генетическом отце, оказалось, далеко не все могут сказать о нем хоть что-нибудь. А те, кто ответил, упомянули лишь его победы. Что же, вины Маттлова здесь нет. Ни ему, ни мне — нам так и не довелось участвовать в крупных войнах. На нашу долю выпали лишь незначительные локальные конфликты. Но в боях, в которых мы участвовали, мы побеждали. Красиво побеждали, замечу, но, увы, сражениям этим недоставало масштабности, чтобы они считались героическими.

Бросалась в глаза увлеченность, с которой Эйден работал над своей моделью. В том, как он действовал световым карандашом, виделся настоящий артистизм, а движения его пальцев, державших этот карандаш, были быстры и точны. Я стоял и смотрел, и представлял себе эти пальцы летающими над пультом управления боевого робота, движимые скорее инстинктом, нежели рассудком. Вот он взял деталь и попробовал ее. Не подходит. Взял другую. Маттлов бы так не смог, наверное. Рамон не обладал способностями к подобной кропотливой работе. Он давно бы уничтожил модель. И не потому, что не мог ее построить, а потому, что сам принцип моделирования был глубоко чужд его натуре. Маттлов был импровизатором.

Вспомнив Маттлова и то, как тот направлял других, я отодвинул Эйдена от плоттера, показал ему слабые места модели, а затем — глядя ему в глаза — стер программу из памяти компьютера. Я ожидал увидеть в его глазах хоть какое-то проявление гнева. В конце концов, я уничтожил работу, на которую он потратил несколько часов. Но он бесстрастно смотрел на меня. Это был спокойный взгляд воина-кадета, вполне владеющего собой. Он порадовал меня. Случись это в первый день его пребывания здесь, в его глазах полыхала бы ярость. Учение не прошло даром. Сейчас он уже знает, перед кем можно выказывать ярость, а перед кем нельзя. А нельзя, например, выказывать ее перед старшим офицером подразделения. «Построишь другую, лучшую», — сказал я ему и пошел прочь. Он и в самом деле ее построил. Первой моей мыслью было стереть и эту модель. Потом я подумал: нельзя отнимать перспективу. Да, перспектива должна быть всегда.

Он и не догадывается, как пристально я за ним наблюдаю, поскольку и другим я не даю возможности останавливаться на достигнутом.

Странная штука — жизнь командира учебного подразделения. Что бы я ни чувствовал и, это еще важнее, во что бы я ни верил — все должно тщательно скрываться от всех. Для кадетов же: «Вы должны забыть обо всем. В мире есть только учеба, только тренировки, только Клан». Я люблю мой Клан. Другие — кадеты, воины, даже офицеры — они тоже должны любить свой Клан. Слава, почести — это не играет никакой роли, это — другое. Член самой низшей касты, ежедневно выполняющий самую грязную работу, — он тоже должен любить свой Клан ничуть не меньше, чем я.

Именно в этом и проявляется гениальная прозорливость обоих Керенских, генерала Александра и Николая. Сомнения и критицизм пагубны для общества, на котором лежит столь великая и ответственная миссия, как восстановление Звездной Лиги. Мы не можем позволить себе отклоняться от нашей цели. Лишь те изменения курса допустимы, которые приближают общество к идеалам Клана и способствуют скорейшему решению поставленной задачи. После боя мы всегда подбираем все обломки с поля сражения, ничему не даем пропасть. Точно так же обстоит дело и с идеями. Отжившая или бесполезная идея может быть превращена в полезную и служить на благо обществу. Таков путь Клана. Мне приходилось читать, что когда-то пацифизм представлялся вполне разумным учением. Рассмотрим его. Ненавидеть войну еще не означает быть пацифистом. Воинственность вовсе не является противоположностью пацифизму. Пацифист уничтожает свои пушки и приглашает в свое жилище не пацифиста. Тот приходит и разрушает жилище. Воин оставляет оружие, чтобы оборонять свой дом, хотя, может статься, его никогда не придется пустить в ход. Кто из этих людей в конце концов обретет мир и покой? Тот, кто погиб из-за нежелания применять оружие, или тот, кто спокойно живет, заслонившись стволами грозных орудий? Возможно, ни тот ни другой. Но человек с оружием в руках по крайней мере имеет шанс выжить, если кто-нибудь вздумает его атаковать. Вот я, к примеру. Я жажду мира и буду драться за это насмерть. Звездная Лига означает мир или по крайней мере возможность достижения мира. Кланы восстановят Звездную Лигу.

Должно быть, я устал. Мысли путаются. Пишу какими-то заезженными штампами. Это похоже на старый, еще времен Керенского, текст. — Что это я? Керенскому вздумал подражать? Старые воины не умирают. Просто становятся все более и более косноязычными.

Надеюсь, Эйдену пойдет на пользу суровое обращение с ним. Он кажется сильным, но он не такой, как все. Есть в нем какой-то секрет. Я в этом уверен. Узнаем ли мы когда-нибудь этот его секрет? Приведет ли он Эйдена к успеху или обречет на неудачу? Не знаю.

Я должен сделать так, чтобы он добился успеха. Должен ради памяти Рамона Маттлова.

Я понимаю, как трудно приходится на этом этапе обучения, ведь кадеты еще только учатся обращаться с оружием. Ничего, скоро они ощутят, что это такое — настоящий, полностью вооруженный боевой робот. И тогда уже начнутся серьезные тесты.

Интересно, сколько их останется к последнему испытанию? Когда эта группа прибыла сюда, в ней было двенадцать человек. Осталось шесть. Я плохо помню других шестерых. Одного звали Дав. Думаю, что ему лучше всего будет в касте художников, куда я его направил. Помню, был еще такой крепкий парнишка, отличный атлет. Эндо его звали. Его забыть нелегко. Мне пришлось проводить освидетельствование трупа, после того как по нему прошелся легкий танк на полевых маневрах. Никто не знал, отчего он оказался вдруг на пути танка. Танкист утверждал, что он внезапно выскочил перед его машиной, замер и зачарованно смотрел на ползущий на него танк.

Остальные тоже мало-помалу отсеялись на разных этапах обучения. Их имен я не помню. Остались Эйден и похожая на него Марта, а еще трудяга по имени Брет, Рена (очень сильна в боевых искусствах) и двое других, чьи шансы дойти до Аттестации кажутся мне сомнительными: Тимм и Пери. Тимм, на мой взгляд, слишком медленно соображает, чтобы управлять боевым роботом. Пери умна, но пасует там, где требуется физическая сила. Хотелось бы, чтобы она преуспела на мостике боевого робота, но, подозреваю, водителя из нее не выйдет. Хотя в любой другой касте она добилась бы успеха. Я особо отмечаю в ее личном деле, что высокие оценки в учебе дают основание для направления Пери в касту ученых.

До сих пор девушка успешно проходила все предыдущие этапы обучения. Однако я серьезно опасаюсь, что следующего этапа ей не одолеть. Там начнутся учебные бои на боевых роботах, где сибам из этой группы придется сражаться с сибами из других групп. В Пери слишком слаб дух соревнования, чтобы успешно пройти этот этап.

Так же может вылететь и Эйден. Но по причине прямо противоположной. В нем страсть к борьбе слишком сильна. Эйден чересчур честолюбив.

Все. Больше писать не могу. Страшно ноет то место, где протез руки соединяется с живыми тканями. Ноет так, что трудно собраться с мыслями.

Остается одно. Буду просто сидеть, смотреть на ладонь протеза и пытаться прочесть будущее по искусственным линиям на искусственной ладони. В темноте".

IX

— Отклони робота назад… Так. Теперь медленно выпрямляй «торс» да среднего положения… Так. Дерьмово, но на первый раз сойдет. Мог бы и получше это сделать, кадет Эйден. Теперь ты, кадет Пери.

Эйдену показалось, что у Джоанны сегодня слегка взволнованный голос.

«Брось, — сказал он себе, — тебе мерещится».

Эйден взглянул на экран бортового компьютера. На нем можно было видеть изображение машины Пери. «Лиходей», как и у Эйдена. «Лиходей» уступал прочим легким боевым роботам в скорости, зато превосходил по маневренности и огневой мощи.

Марта, Брет, Рена и Тимм сейчас в контрольной башне, вместе с Сокольничим Джоанной. Эйден мог поручиться, что они завидуют ему черной завистью. Еще бы! Ведь именно им с Пери довелось первыми вывести на поле боевых роботов с полным боекомплектом. Конечно, Джоанна оттуда, из башни, может в любой миг перехватить управление. Естественно. Еще никто не сошел с ума, чтобы доверить полностью укомплектованный боевой робот кадету, впервые оказавшемуся на мостике грозной машины.

Джоанна заставила Пери совершить те же самые маневры, что и Эйдена. Приятно было видеть, что торсооперации Пери проделала куда хуже, чем он, Эйден. Робот двигался у нее рывками. Очевидно, Пери нервничала и торопилась нажимать на кнопки управления. («Лиходеи» стабилизируются бортовыми компьютерами, участвующими в управлении наряду с водителем. Поэтому на первый взгляд движения «Лиходеев» и кажутся такими неуклюжими.)

На дополнительном экране, где высвечивались очки, набранные обоими кадетами, показатели Пери отставали от его собственных. Особенно мало очков Пери набрала на торсооперациях.

«Ей это вряд ли должно понравиться», — подумал Эйден. Пери очень печется о своих оценках. Она вечно обеспокоена, вечно старается показать, какая она инициативная и какая у нее отличная реакция. С чем у Пери было слабовато, так это с физподготовкой. По успеваемости в классе Пери прочно занимала второе место, сразу после Марты. Особенно это касалось академических дисциплин. Поговаривали, что она спит с Дервортом, и якобы поэтому ее поощрили вместе с Эйденом, позволив первыми из группы взойти на мостики боевых роботов. Сам Эйден склонен был сомневаться в этом, он полагал, что Джоанна имела иные причины для включения их с Пери в первую пару. Ей нужны их ошибки, чтобы продемонстрировать остальным, а заодно лишний раз выставить Эйдена и Пери на посмешище. Джоанна поступала так постоянно. Но чем больше она ловила Эйдена на ошибках, чем больше пыталась найти слабые места в его психологической защите, тем больше крепло в Эйдене желание преуспеть. Преуспеть во что бы то ни стало. И не только потому, что он хотел стать водителем боевого робота (он всегда хотел им быть), но и потому, что твердо решил: он не успокоится до тех пор, пока не добьется от Джоанны подтверждения его, Эйдена, победы. Откуда он мог знать, что, когда это случится, все будет совсем не так, как он мечтает? Откуда он мог знать, как страшно будет тогда разочарован?

Пери закончила отработку торсоопераций, и Джоанна снова обратилась к Эйдену:

— Кадет Эйден. Проверьте датчик перегрева. Он в норме? Отвечайте.

Даже теперь, когда связь шла через интерком, кадеты должны были ждать разрешения Джоанны, чтобы ответить. Услышав в наушниках ее голос, следовало держать палец на голубой кнопке, что возле рычага управления роботом, и быть готовым отвечать по ее требованию. Эйден поначалу думал, что уставные требования будут как-то смягчены, когда кадет находится на мостике боевого робота. Но не тут-то было! Первое, что удивило его, едва он очутился в кресле водителя, — запрет отвечать без разрешения Джоанне или любому другому офицеру.

— Датчик перегрева в норме, — проговорил Эйден и отпустил кнопку.

— Как и следовало ожидать. Я просто хотела, чтобы ты навсегда вбил себе в голову первое и самое главное правило. Никогда, даже если ты на поле боя, и машина врага у тебя на прицеле, и все идет как надо, и у тебя в голове отличный план действий, и на борту еще полный боекомплект, — никогда, НИКОГДА, слышишь, ты не должен забывать про датчик перегрева. И про остальные датчики тоже. Но датчик перегрева — главнейший. Запомни, боевой робот — это живое существо для тебя. Он для тебя все равно что лошадь для кавалериста или верблюд для солдата, воюющего в пустыне. И о нем ты должен думать больше, чем о собственной заднице. Боевой робот — он живой, его можно загнать.

И твоя задача — не сделать этого, не дать ему перегреться. И лошадь и верблюд — они позволяют солдату передвигаться быстрее и дальше, чем он может сам, и расширяют территорию, которую он держит под своим контролем. Так же и робот, особенно если это многоцелевой робот, безгранично расширяет возможности ведения наземных военных действий. Но даже сверхнадежная теплоизоляция многоцелевого боевого робота, разработанная нашими учеными, учеными Клана Кречета, не гарантирует тебе полной безопасности. Для тебя нет ничего проще, чем обездвижить грозную боевую машину, сделать мишенью для врага или даже взорвать ее и себя с ней заодно. Для этого надо ПРОСТО ЗАБЫТЬ О ДАТЧИКЕ ПЕРЕГРЕВА. Врагу не так-то просто уничтожить твой боевой робот. Гораздо чаще водитель так рвется стать героем, что сам забывает о его безопасности. Запомните, птенчики, вы должны знать свою машину, как самих себя. Вы должны знать, что делается в других Кланах, где и с кем они ведут войну. Вы должны знать, что делается в Шаровом Скоплении, если хотите выжить. По еще лучше вы должны знать, что делается в ходовом отсеке вашего боевого робота, потому что именно он несет вашу задницу. Это я говорю вам всем, группа. Кадет Пери, вы поняли, воут? Отвечать.

— Ут.

— Кадет Эйден. Отвечать.

— Ут.

— А раз так, то вот что. Как только замигает красный огонек под главным экраном, вступайте в бой.

Вступать в бой? Не ослышался ли он? Это же первое их знакомство с боевыми роботами. Да и на вводном инструктаже Джоанна ничего не говорила о том, что планируется бой.

Но размышлять над этим было уже некогда. Во-первых, никто не снимал запрет на самовольное обращение к офицеру. Во-вторых, на пульте под главным экраном уже мигала красная лампочка, а Пери начала разворачивать свою машину. Правая «рука»

ее «Лиходея», та, на которой смонтировано автоматическое орудие, стала подниматься. Эйден увидел, как выдвинулись в боевое положение орудийные стволы. Он вдруг спохватился и принялся лихорадочно действовать. Надо опередить Пери! Несколько мгновений Эйден соображал, как это сделать, внезапно забыв все то, чему его учили в классе и на тренажерах, потом взял себя в руки.

Его действия, были чисто инстинктивными. Он сделал шаг назад и вправо. Тактика оказалась верной — первый выстрел Пери прошел впустую. Снаряд пролетел далеко слева. У Эйдена не было времени заставить компьютер просчитать ситуацию, но он и без того подозревал, что даже останься он на месте. Пери все равно бы промазала.

В его уши ворвался голос Джоанны:

— Дерьмово начали, вы, оба. В вашем распоряжении грозные машины. Я ждала от вас большего. Кадет Пери! Шевелите мозгами. Мне не нужна стрельба ради стрельбы. Кадет Эйден! Не надо мне демонстрировать увертки. У Клана прямой путь. Воин должен сперва исчерпать все возможности наступления, а лишь потом переходить к обороне.

На мгновение Эйден решил было, что она отключилась. Но тут в наушниках снова раздался ее голос.

— Кстати, дражайшие мои птенчики. Надеюсь, вы обратили внимание, что у вас под рукой НАСТОЯЩЕЕ оружие. У вас в машинах повсюду понатыканы детекторы. Стоит вам что-нибудь сделать или НЕ сделать, мы тотчас будем об этом знать, имейте в виду. Стоит кому-нибудь из вас наложить в штаны — и мне тотчас станет об этом известно, славные мои. Так-то вот. Ну а теперь валяйте, покажите мне, что вы настоящие воины, а не два мешка с дерьмом. Не отвечать.

Слушая Джоанну, Эйден активировал импульсный лазер в левой «руке» своего боевого робота. Еще не успев нажать на кнопку «пуск», Эйден вдруг ощутил, как его охватывает удивительное спокойствие. На любом расстоянии и при стрельбе из любого оружия он показывал отличные результаты, особенно когда дело касалось поражения неподвижных мишеней или целей с предсказуемым движением. Впрочем, Джоанна говорила, что подобные цели и боевые роботы врага в бою — это большая разница. На тренажерах Эйдену приходилось стрелять и по целям, движущимся произвольно, когда его неожиданно атаковали боевые роботы самых разных типов. Здесь показатели Эйдена были несколько ниже. Но даже и в стрельбе по внезапно появлявшимся объектам он был на втором месте, уступая лишь Марте, которую все-таки опережал в стрельбе по неподвижным целям.

Эйден быстро сверился с данными компьютера. Так, дождя нет, ветра нет, следовательно, обойдемся без поправок. Компьютер допускал использование любых видов оружия из имевшихся в боевом роботе.

И прежде чем Джоанна кончила говорить, Эйден открыл огонь. Первый разряд импульсного лазера ударил в самый центр «торса» боевого робота Пери, оторвав несколько больших кусков верхнего броневого покрытия. В следующий момент Пери наклонила «торс» своего «Лиходея» вбок, пропуская мимо второй разряд, и затем вернула его назад, в прямое положение. Затем она двинулась на Эйдена.

Лихо. Вполне в духе Пери. Кидаться в атаку, если страшно. Пери из тех водителей, которым грозит опасность перегреться раньше машины. Перегрев мозгов, как говорит Джоанна.

Эйден сделал еще несколько залпов из импульсного маломощного лазера, не столько стремясь попасть, сколько напугать. Пери отреагировала. Остановив свою машину в нескольких метрах от робота Эйдена, она ответила несколькими лазерными залпами. Ее «Лиходей» с поднятой правой «рукой» сейчас поразительно напоминал человека. Похоже, Пери изо всех сил демонстрирует ему, Эйдену, что ей наплевать на угрозы. Что же, он преподаст ей урок. Пери несколько зарвалась.

Огонь из маломощного лазера был предупреждением. Теперь настало время ударить чем-нибудь существенным. Эйден поднял правую «руку» своего «Лиходея» и выпустил в машину Пери пару «стрел». Он надеялся, что она не успеет отреагировать, но Пери успела. Противоракетная установка на левой «руке» ее боевого робота открыла огонь и отразила удар. Ракеты были уничтожены. Пространство между их роботами на миг превратилось в сплошной ад. За вспышками разрывов Эйден на какое-то время потерял машину Пери из виду. И если до сих пор он сомневался в том, что бой настоящий, шрапнель осколков, хлестнувшая по броне его «Лиходея», мигом поставила все на свои места. Бой был НАСТОЯЩИЙ.

А раз так, то, как говорится, «промедление смерти подобно». Пери, воспользовавшись завесой из дыма и огня, успела отойти влево и приготовиться к новой атаке. Когда дым рассеялся, Эйден обнаружил, что противника перед ним нет.

В этот момент Пери открыла огонь и обнаружила себя. Эйден успел подумать, что она слишком расточительно расходует боеприпасы. Луч ее лазера полоснул по машине Эйдена. Тому поначалу показалось, что «Лиходей» вот-вот переломится пополам и распадется. Но в следующий момент его пронзила мысль: «Датчик перегрева!» Датчик был в норме. Эйден позволил себе выдохнуть.

Он развернул машину навстречу роботу Пери. Прикинув, сколько осталось боеприпасов, Эйден открыл огонь, задействовав скорострельную орудийную установку и лазер. Пери отреагировала молниеносно, наклонив вбок свою машину и почти уйдя от залпа. Однако на лобовой броне ее машины разорвалось несколько снарядов, не нанеся, впрочем, серьезного вреда.

Эйден попытался угадать ее следующий ход. Но прежде чем он сообразил. Пери выстрелила. Снаряд ударил в левую «ногу» боевого робота Эйдена. Машина содрогнулась. Эйден замер. Упади «Лиходей» на землю — и ему тут же будет засчитано поражение. Но робот выдержал одиночное попадание.

Прежде чем Пери успела предпринять что-либо еще, Эйден дал один за другим несколько залпов из правого орудия. Снаряды легли в цель. Лобовая броня «Лиходея» Пери расцвела огнями разрывов. Эйдену показалось, что машину Пери шатнуло назад. Но тут же пришла догадка: это обманное движение. Пери провоцирует его на стрельбу, желая лишить боеприпасов. На мгновение Эйден страстно пожелал, чтобы его боевая машина обладала способностью к прыжкам. Но, увы, тридцатитонный «Лиходей» не имел нужных ускорителей.

— Вы что! В игры играете! — Джоанна заорала так, что у Эйдена заложило уши. — Уже прикинули, чем будете заниматься в другой касте? Молчать!!!

Должно быть, на Пери эти слова подействовали, потому что ее робот сорвался с места и понесся навстречу роботу Эйдена. Одновременно Пери открыла огонь из всех орудий. Шквал огня и металла обрушился на «Лиходея» Эйдена. Куски ферроволоконной брони летели во все стороны. Но Эйден понимал сейчас: это ее последняя отчаянная попытка. Бой он выиграл.

Не обращая внимания на огненный дождь, которым поливала его Пери, и не двигаясь с места, Эйден активировал главный лазер и взял на прицел левое «плечо» ее боевого робота. Есть. Он нажал на спуск. Луч вонзился в броню. Внезапно левая «рука» машины Пери с двумя вмонтированными в нее лазерами упала на землю. Луч одного из лазеров напоследок выжег длинную и глубокую канаву в каменистом грунте. Внезапное изменение в распределении веса заставило БМР Пери покачнуться. Он судорожно дернулся и вдруг стал крениться набок. Эйден каким-то шестым чувством уловил, как Пери там, внутри, сейчас лихорадочно пытается вернуть машину в нормальное положение… Теперь «торс» ее «Лиходея» повело вперед. Эйден понял, что Пери потеряла контроль над машиной.

— Кадет Пери! — заорала Джоанна. — Проверь термодатчик. У тебя опасность перегрева.

— Нет еще, — раздался неуверенный голос Пери. — Я потеряла лишь тридцать процентов…

— Молчать! Нарушение устава. Будь уверена, я это учту. А ты, кадет Эйден, что стоишь как болван? Она твоя. Прикончи ее!

Прикончить ее? Теперь, когда у него почти полный боекомплект, а она практически беззащитна, любая атака может привести к ее гибели. Убить Пери? Пери была из его группы. Сколько он помнил себя, столько и знал ее. А теперь ему приказывают ее убить? Неужели Джоанна не понимает, что он не может убить эту девушку?

Кадеты должны слепо выполнять приказы. Эту истину в них вбивали долго, и теперь она вошла в плоть и кровь каждого сиба. И вот ему, Эйдену, Джоанна приказывает убить Пери.

Эйден взглянул на датчик перегрева. В норме. Тогда он навел оба лазера на машину Пери, которая как раз в этот момент опасно накренилась вправо.

Он заставил себя смотреть на экран, чтобы видеть свою победу, и нажал на кнопки управления лазерами.

И ничего не произошло.

«Лиходей» Пери как стоял, так и остался стоять. Лазерные установки не работали. Эйден изо всех сил надавил на кнопки — бесполезно. Он попробовал другое оружие. Тот же самый эффект. Компьютер. На дисплее, который давал информацию о состоянии бортового вооружения, против каждого вида оружия была надпись: «НЕИСПРАВНОСТЬ».

Голос Джоанны в наушниках был почти довольным. Или Эйдену показалось?

— Ну что, птенчики. Можете считать себя покойниками. Вы оба. Кадет Пери. Твои действия подозрительно смахивали на трусость. Не отвечать. Кадет Эйден. Будь на месте этой дуры противник поопытнее, он бы отправил тебя на тот свет, не дожидаясь, пока ты разберешься с морально-этическими проблемами. Ты это понял? Отвечай.

— Я понял. Сокольничий Джоанна. Я должен был действовать инстинктивно, пользуясь благоприятным моментом.

— Наконец до тебя что-то дошло, кадет. У тебя была целая секунда, чтобы отреагировать, а ты так ничего и не сделал. Я взяла на себя управление вашими машинами. У тебя была ЦЕЛАЯ СЕКУНДА. За это время в настоящем бою враг успел бы снести твою дурацкую башку, а потом еще и вырвать двигатель из отсека и сожрать его на завтрак. А теперь пошли вон из роботов. Выметайтесь!

Пока техники осматривали обе машины, Эйден стоял и испытывал мучительный стыд. Он бросил взгляд на Пери и понял, что она чувствует то же самое. Подошли остальные сибы. Обычно в подобном случае последовали бы дружеские утешения и подбадривания, но на этот раз сибы молчали и отводили глаза. Они молча расступились, пропуская Джоанну. Эйден ожидал увидеть ярость на ее лице, но оно, напротив, было спокойным, даже бесстрастным. Скользнув равнодушным взглядом по Эйдену и Пери, будто бы те уже были членами другой касты, Джоанна приказала техникам доложить, когда будут готовы машины. Один из техников сказал, что придется подождать некоторое время, потому что боевой робот Пери нагрет до опасного уровня.

— Ну что же. Мы подождем, кадеты? — сказала Джоанна, обращаясь к группе. — У нас нет выхода, у нас всего два этих легких боевых робота, на которых мы можем тренироваться. Клан экономит, как всегда. Однако мы можем использовать это время, чтобы обсудить и проанализировать ошибки, которые только что совершили два неудачника из вашей группы. Итак, первое. Находясь на мостике, вы должны всегда твердо знать, что вы будете делать в следующий момент и как поведете себя, если ситуация внезапно изменится. Умение планировать — это ключ к победе в любой войне. Кадет Марта и кадет Тимм!

Оба кадета замерли по стойке «смирно». Джоанна подошла к ним почти вплотную.

— Вы двое пойдете следующими. На этот раз я хотела бы видеть настоящий бой. Показухой вы не отделаетесь. Не пытайтесь палить изо всех сил — со мной этот номер не пройдет.

Эйден еле сдерживался, чтобы не заорать на нее: как ты смеешь! Их с Пери отправили в бой, даже не предупредив об этом, не говоря уже о вводном инструктаже, которым Джоанна сейчас пичкает Марту и Тимма. Почему? И тут же Эйден понял, что знает ответ. И каждый сиб его знал. Джоанна и другие офицеры прожужжали им все уши об этом. Потому что на войне нет правил. Потому что не будет никакого инструктажа в случае внезапной атаки неприятеля. Именно это и произошло с ним и с Пери. Они оказались в ситуации, когда атака внезапна, и вынуждены были идти в бой без подготовки. На войне такое случается сплошь и рядом.

Выдав Марте и Тимму инструктаж, Джоанна направилась к техникам. Эйден слышал, как она торопит и подгоняет их. Джоанне невозможно угодить. Техники, в соответствии со своим положением, почтительно слушали ее, не прерывая, впрочем, своей работы.

Эйден пошел к группе. Все избегали встречаться с ним взглядом. Даже Марта.

Молча он стоял рядом с ней. Ему вдруг показалось, что она подросла и теперь ростом даже выше, чем он сам. Или это из-за того, что он сегодня опозорился? Интересно, может позор заставить человека стать меньше ростом?

— Мы что, больше не друзья. Марта?

— Друзья. Мы же из одной группы.

— Это понятно. Но раньше между нами было все иначе. Мы были… эээ… близки.

Марта еле заметно пожала плечами.

— Возможно. Но я теперь вижу, что это все ни к чему. Плохо, когда два сиба в группе предпочитают друг друга всем остальным. Важна сама группа, а не ее отдельные члены.

Эйден не ожидал такого.

— Ты уверена?

— Что ты имеешь в виду?

— Оглянись вокруг. Где ты видишь группу? Нас когда-то было двенадцать человек. А теперь? Шестеро. Остальные либо мертвы, либо где-то в других кастах.

— Что ты хочешь? Таков путь Клана.

— Марта, нас осталось всего шестеро. К Аттестации нас будет и того меньше. Группы больше нет. Есть лишь полдюжины кадетов, готовых перегрызть друг другу глотки.

Несколько секунд Марта смотрела ему в глаза. Сейчас у нее был тот самый, такой знакомый заботливо-озабоченный взгляд.

— Будь осторожен. Если Сокольничий Джоанна услышит, какую ересь ты несешь…

— Ересь? Ты это называешь ересью? Джоанна одна из тех, кто разрушил нашу группу, сделав так, что теперь каждый из нас сам по себе. И это сделано умышленно. Я точно знаю.

— Точно, говоришь? Да какое право…

— Какое право? Я, знаешь ли, как и ты, тоже хочу выжить и дойти до конца. Только видим мы это с тобой. Марта, по-разному.

Джоанна заметила, что они стоят и разговаривают. Она смотрела в их сторону. Смотрела подозрительно, как отметил Эйден. Он старался всячески скрывать от Джоанны свою тягу к Марте, но был уверен, что Джоанна догадывается об этом.

— Марта, вспомни лекции по истории, которые нам читали. Нам рассказывали об армиях, состоящих из боевых единиц — звеньев. Между воинами в звеньях была такая степень близости, что они даже думали одинаково. А что творится здесь? Здесь, в этом учебном лагере, делается все, чтобы разделить нас.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Прибыв сюда, мы были единой группой — сибами, которые вместе выросли. Мы были настолько близки, что почти читали мысли друг друга. Мы их и читали порой, в экстремальных ситуациях, вспомни. А теперь? Те, кто остался, едва разговаривают между собой. Брет и Рена образовали нечто вроде альянса, и остальное их не касается, другие вольны поступать, как им вздумается. Офицеры разрушили нашу группу.

— Даже если ты прав, я уверена, что это сделано для нашей же пользы.

— Значит, ты признаешь, что я прав?

— Ничего я не признаю.

— А когда-то ты бы это признала. Когда-то мы с тобой могли проговорить всю ночь напролет, если сталкивались с какой-нибудь проблемой.

— Теперь ты предпочитаешь проводить свои ночи несколько иным образом.

— Ты думаешь, я пошел бы, если бы она мне не приказывала?

— Я не знаю.

— А когда-то ты знала. Когда-то ты знала точно, что я сделал бы, а что нет. Неужели ты не понимаешь? Нас здесь приучают к тому, что на мостике боевого робота каждый из нас будет один, сам по себе. Нас приучают действовать, полагаясь лишь на себя, делать заявки, полагаясь лишь на себя.

Нас учат здесь плевать друг на друга, убивать друг друга, если…

— Значит, именно поэтому ты упустил сегодня шанс победить?

— Я мог бы при этом убить Пери.

— А тебя это так волнует?

— Я уже и не знаю. Наверное, да. Да, черт возьми, это должно меня волновать. Я ведь помню, как мы играли с ней в войну, когда еще были детьми. Может быть, именно это и не позволило мне сегодня рисковать ее жизнью.

— Тогда ты глупец.

— Да. Выходит, что я глупец.

Ее твердый взгляд на миг смягчился. Эйдену показалось, что на короткое мгновение в ее глазах проскользнуло воспоминание об их ныне утраченной близости. Мелькнула мысль: может быть… Когда в последний раз они с Мартой были близки?

— Понимаешь, Марта, возможно, в том, что они делают, и есть некий смысл. Возможно, нам необходимо пройти через это… Я не знаю, как это назвать, не могу подобрать слово. В общем, через ОДИНОЧЕСТВО человека на мостике боевого робота. Может быть, пройдя через это, мы познаем новый уровень близости. Не близость сибов в группе, а близость воинов одного подразделения. Может быть. Но как только я подумаю, что ты больше…

Он осекся. Язык не поворачивается сказать ЭТО Марте теперешней. Марта теперешняя чужая ему, как и Сокольничий Джоанна. Но с Джоанной по крайней мере можно переспать.

— Знаешь, Эйден, я уверена: все, что делается, делается к лучшему. И не забивай себе голову. Делай, что прикажут. Вкалывай изо всех сил — и станешь отличным воином и…

— Стоп! Именно этого от тебя и добиваются. Чтобы ты рассуждала подобным образом. Именно поэтому мы больше не друзья.

— Ты дурак, если и теперь печешься о дружбе. Эйден хотел еще что-то сказать, но заметил Джоанну, направлявшуюся к ним. Поэтому он повернулся и побрел к контрольной башне. Оглянувшись, он увидел, что Джоанна отчитывает понурившуюся Марту. Лицо у Джоанны жесткое. Правда, слов не слышно. В старые добрые времена Марта обязательно передала бы ему потом разговор с Джоанной.

Возможно, Марта и права. Возможно, и в самом деле несусветная дурость — рассуждать теперь о каких-то дружеских отношениях. Пора избавляться от мусора в голове, если он в самом деле хочет стать воином. Когда в следующий раз кто-нибудь из группы окажется на прицеле и будет дан приказ стрелять, он, Эйден, будет стрелять, не задумываясь. И убивать, не задумываясь. Даже если это будет Марта.

X

— Молчишь? Злишься из-за того, что я тебя сегодня подставила, птенчик.

Джоанна сказала это спокойно, будто констатируя факт. Странно. На нее это не похоже. Обычно она предпочитает задавать вопросы и выслушивать ответы.

— Ну что ты молчишь? Прекрасно ведь знаешь, что когда мы вдвоем, то можешь говорить, не дожидаясь моего разрешения.

Эйден внезапно остро ощутил, какой здесь тяжелый и спертый воздух. В жилище Джоанны царила застарелая вонь, в которую недавнее совокупление добавило свою лепту. Джоанна, такая подтянутая и аккуратная на плацу, в быту была редкостной неряхой. Грязь могла копиться неделями, если бы Эйден, органически не выносивший беспорядка, не производил здесь регулярные уборки. Нестираные простыни на постели смердели и были сплошь в каких-то пятнах, о происхождении которых Эйден предпочитал не думать.

— Дуешься, птенчик? Почему?

— Даже здесь ты ни разу не назвала меня по имени.

— И из-за этого ты обиделся? Ну и дела!

— Нет, не из-за этого. Это я так, к слову. «Птенчик» — вот максимум, на что я могу надеяться. Остальное — сплошь унизительные прозвища.

Джоанна улыбнулась. Это с ней тоже случалось крайне редко.

— Пытаешься осмыслить, кто ты для меня? Брось — мой тебе совет. Потому что ты — никто. Ты машина, точно так же, как БМР. Ты придаток к боевому роботу, точнее, можешь им стать, если, конечно, тебе все-таки удастся пройти Аттестацию. Ты когда-нибудь думал, кем ты тогда будешь? Я тебе скажу. Воином — водителем робота, воином-роботом. Вслушайся в это слово: воин-робот. То есть воин-раб, раб робота, воин, который служит своему роботу; воин, который есть не что иное, как часть этого самого робота, понял? Ты станешь частью машины, ты сам будешь машиной. А пока ты даже этим не можешь похвастать. И ты еще пытаешься заикаться о каком-то имени? Машине до лампочки, как ее ни назови. Заруби это себе на носу, птенчик.

— Я так не считаю.

— Тогда я вынуждена тебе заметить, что ты туп. Еще одно очко в пользу того, что тебе никогда не стать воином. Плохи твои дела, птенчик, воут?

— Ут. Ты мне это говоришь сто раз на дню. Джоанна внезапно села. Старое потрепанное одеяло сползло, открыв ее грудь. Поначалу ее маленькие, упругие, красивой формы груди вызывали у Эйдена некоторый интерес, который со временем притупился, а потом и вовсе сошел на нет. Слишком много времени проводили они вместе. Сейчас внимание Эйдена непроизвольно фиксировалось на отдельных деталях. Капля пота, упавшая с подбородка на грудь. Длинный шрам, начинавшийся от шеи и тянувшийся к левой груди. Сколько раз приходилось Эйдену касаться этого шрама, но он так и не спросил Джоанну ни разу, откуда он у нее.

— Временами я спрашиваю себя, — ее голос был на диво спокойным — третье чудо за ночь , — не сделала ли я большую глупость, позволив тебе свободно обращаться ко мне, когда мы вдвоем. Может, имело смысл сохранять уставные отношения и здесь, в постели? А теперь слушай. То, что скажу тебе сейчас, я скажу один раз. Повторять не буду, запомни.

Она поморщилась и потянулась за курткой. Куртка лежала на столе возле постели. Раздеваясь, Джоанна швырнула ее туда, не глядя. Теперь она говорила, одновременно надевая куртку через голову.

— Птенчик… ЭЙДЕН. Я обратила на тебя внимание сразу же, в тот самый день, когда ты прибыл сюда. Я увидела вызов в твоем взгляде, да и не только во взгляде — во всем. Даже когда ты стоял с постной рожей, в тебе был вызов. А еще в тебе чувствовался будущий воин. В тебе был потенциал. Я сразу это определила. Кроме того, меня заинтриговала твоя серьезность. Даже в той дурацкой ребяческой потасовке, которую вы учинили сразу же по прибытии, ты выглядел взрослым. Ты был сильнее их всех. Я ценю это в людях. Поэтому я и постаралась в тот день превратить тебя в отбивную. Но ты не сломался и в тебе по-прежнему кипела ярость. Мне это тоже пришлось по душе.

Надев куртку и натянув штаны, Джоанна приняла свой обычный вид, в котором расхаживала по лагерю. На нагрудных карманах ее куртки были привинчены потускневшие от времени серебряные значки — награды за воинскую доблесть.

— Я сама была такой. В моей сиб-группе. Наверное, даже круче, чем ты. Но ты всегда пекся о своих сиб-сотоварищах, ты и сейчас о них печешься. А вот я на своих плевала. Я хотела только одного — стать настоящим воином. Я думала, что потом, когда окажусь в настоящей воинской среде, я найду себе боевых товарищей. Ничего подобного! Я нашла там то же, что и везде. И тогда я приняла это как данность и смирилась.

Сейчас Джоанна занималась разглаживанием складок на одежде при помощи устройства, приобретенного, должно быть, по случаю на каком-нибудь базарчике на одной из далеких планет. Устройство представляло собой цилиндрический валик с ручкой. При соприкосновении с тканью валик искрил. На вид устройство немудреное, однако же работало очень эффективно, разглаживая любые складки.

— Моя ненависть к окружающим здорово помогла мне в военной карьере. Когда ненавидишь, это всегда придает тебе некий дополнительный импульс. И, если честно, я убеждена, что ненавидеть других — это самое разумное, если хочешь преуспеть.

Джоанна на миг замолчала, потом заговорила вновь:

— Время от времени мне попадаются люди, к которым я начинаю относиться не так, как к остальным. В общем-то я ненавижу и их, но это, можно сказать, ненависть в ослабленной форме. Вот и с тобой так вышло. Когда я увидела тебя, то поняла — мне остается одно из двух: либо сокрушить тебя, раздавить, вышибить из тебя мозги, искалечить, сделать дефективным идиотом и отослать на хрен отсюда, либо сделать из тебя такого воина, какого свет не видывал, а перед этим выколотить из тебя всю дурь.

Теперь Джоанна смотрела на Эйдена в упор.

— Я с самого начала чувствовала, что ты что-то скрываешь. Я прекрасно знаю о твоем противоестественном, назовем это так, влечении к кадету Марте. Я заметила это почти сразу. И вынуждена была принять все меры, чтобы это не повредило ни тебе, ни ей. Сделала все от меня зависящее. Я разрушила вашу связь. Марта станет воином, и тебе не удастся своими романтическими бреднями ей помешать. И она теперь не будет для тебя препятствием.

Эйден открыл было рот, чтобы возразить, но Джоанна оборвала его.

— Молчи! Мне плевать, что ты по этому поводу думаешь. Слушай, птенчик, я тебе кое-что скажу. С самого начала я положила себе за правило быть с тобой сверхжестокой. Я сделала все, чтобы усложнить тебе жизнь, чтобы сломать тебя. Таков был единственный путь сотворить из тебя воина. Я знала это с самого начала. Ты слишком много думаешь, Эйден, и в конце концов погоришь на этом.

Покончив с туалетом, Джоанна встала с кровати. Одним движением головы она заставила свои длинные волосы лечь как надо. Эйдена всегда изумляло, как ей это удается.

— Я вижу ненависть в твоих глазах. Хорошо. Это то, что нужно. Я специально добивалась этого. Сегодня мы здесь последний раз вдвоем. Больше я не стану тебя вызывать по ночам. Отныне между нами только уставные отношения. А теперь заткнись и катись отсюда. И напоследок желаю тебе проиграть. Будь ты проклят.

Эйден был рад поскорее убраться из жилища Джоанны. После ее сегодняшних речей он еще больше возненавидел это место и саму Джоанну.

Прошло несколько часов, а Эйден все ворочался и не мог понять, чем был вызван сегодняшний разговор? Уже начало светать, а он еще лежал с открытыми глазами и терялся в догадках. Ясно было одно: он должен любыми средствами доказать Джоанне, что сможет стать воином. А в тот день, когда Аттестация будет уже позади, он с удовольствием плюнет на ее начищенные до зеркального блеска сапоги.

XI

В те редкие минуты, когда удавалось отвлечься от постоянных занятий и тренировок, Эйден думал о сменявших друг друга днях, как о снарядах, очередями летящих в цель. Снаряды-дни проносились слишком быстро, чтобы их можно было заметить. И все они поражали свою цель — Эйдена. Позднее, если бы его попросили изложить события этого периода в хронологическом порядке, он бы, наверное, затруднился это сделать.

Эйден видел, как все больше и больше отдаляются друг от друга сибы. В них появилось что-то чужое, враждебное. Даже в Марте.

И сам Эйден как-то неуловимо изменился. Он ощущал это, начиная с последнего вызова к Джоанне, которая тогда сказала ему, что он не что иное, как машина. Что же, она была не так уж и не права. Эйден чувствовал, что он и впрямь стал машиной, по крайней мере уже на полпути к этому. Любые эмоции он себе запретил. Все его интересы свелись исключительно к учебе. Приказывали делать — он делал. Приказывали отвечать — он отвечал, отрывисто и кратко. Одним словом, Эйден сделался образцовым кадетом.

И чем больше он старался, тем больше орала на него Джоанна, тем сильнее пыталась унизить его перед остальными. Каких только эпитетов она не придумывала! Раньше он бы злился, теперь ему было все равно.

Эйден стал плохо спать. Вымотанный до предела, он лежал по ночам в бараке, а сон к нему все не шел и не шел. В последнее время Эйден даже полюбил ночные дежурства. Лучше уж стоять на часах, чем просто так валяться и маяться от бессонницы.

Однажды ночью, стоя на посту, Эйден вдруг заметил, как кто-то идет по плацу. По правилам внутреннего распорядка лагеря находиться ночью на плацу строго запрещалось, поэтому Эйден, действуя по уставу, окликнул:

— Кто идет?

Неизвестный приблизился, и Эйден понял, что это был не кто иной, как командир Сокольничих Тер Рошах. Поначалу у Эйдена мелькнуло опасение: а не является ли нарушением устава самовольное обращение к старшему офицеру? Но, с другой стороны, тот же устав, регламентируя действия часового, не делал исключений ни для кого, независимо от воинского чина.

Должно быть. Тер Рошах шел, глубоко задумавшись. Поэтому, когда Эйден его окликнул, он поднял голову, прищурился, вглядываясь, а потом спросил неуверенно:

— Рамон? Это ТЫ?

Эйден повторно потребовал командира Сокольничих назваться и объяснить причину, по которой тот оказался на плацу. Этого требовал устав. Тер Рошах, должно быть, опомнился.

— Командир Сокольничих Тер Рошах. Инспекционный осмотр… Очень хорошо, кадет. Я забыл про время, но я как раз собирался заглянуть в вашу казарму. Проводите меня? Отвечайте.

— Разрешите покинуть пост, командир.

— Разрешаю.

В бараке Эйден встал в дверях и смотрел, как Тер Рошах проводит классическую «внезапную» ночную инспекцию. Командир пинком поднял Брета и с размаха врезал ему по скуле, указав на нечищенные сапоги. Потом настал черед Рены. Она висела в воздухе, пока Тер Рошах, держа ее в вытянутой руке-протезе, сообщал, что последние результаты Рены по вождению заставили покраснеть от стыда лично его. Тер Рошаха. После чего гнев командира Сокольничих обратился на Тимма и Пери. Досталось обоим. Тимму — за неопрятный вид, а Пери — за то, что та «кривила морду». Одна только Марта избежала наказания. Наоборот, Тер Рошах поставил ее в пример остальным. От Эйдена не укрылся огонек злорадства, мелькнувший в глазах командира Сокольничих, ибо, хваля Марту и противопоставляя ее остальным. Тер Рошах тем самым сеял среди сибов ростки зависти и ревности.

Эйден смотрел на это, а в голове у. него крутилось: «Надо что-то делать. Надо принимать контрмеры, пока группа окончательно не распалась».

Уже в дверях Тер Рошах приказал Эйдену вернуться на пост. Тот повиновался. Прежде чем уйти, командир Сокольничих странно посмотрел на него, затем проговорил:

— Имей в виду, ты у меня кандидатура номер один на отчисление. Слишком много мнишь о себе. Я все вижу. Ты думаешь, что сможешь победить систему? Тебе ее не победить. Отвечай.

— Мне нечего сказать, командир.

— Жаль, что ты на посту и я не могу врезать тебе как следует. Утром, когда сдашь дежурство, явишься ко мне с рапортом. Отвечай.

— Вас понял, командир.

Однако, когда Эйден явился утром домой к Тер Рошаху, тот спал. По уставу Эйден не мог обратиться к нему, а следовательно, разбудить. Он ждал у дверей, пока окончательно не рассвело, но Тер Рошах так и не проснулся. В дальнейшем командир Сокольничих не вспоминал о своем приказе.

Днем, сразу после еды, Эйден, выждав момент, прижал Марту в углу спиной к стене.

— Сиб-группа агонизирует. Мы не можем этого допустить, — сказал он.

На мгновение в ее глазах появилось презрительное выражение — в точности такое же, как у Сокольничего Джоанны. Затем брови ее сошлись.

— Для чего ты мне это говоришь?

— Потому что мы когда-то… были друзьями. Были близки.

— Ты наслушался мифов. Наша близость, как ты ее называешь, была детской дружбой и осталась в прошлом. А мы больше не дети.

— А кто же мы теперь по-твоему? Воины-мастера, что ли?

— Оставь свои насмешки. Это твоя самая отвратительная черта. Сколько раз Сокольничий Джоанна говорила…

— Я плевать хотел на то, что она говорила. Она спит и видит, как бы развалить нашу сиб-группу.

— Если это так, то, значит, сиб-группа должна быть развалена. Ради нашего же блага.

— Тогда чего стоит все то, что мы пережили вместе? Я не имею в виду тебя и меня. Я говорю о нас всех. О тех, кто выжил, и о тех, кто умер, и о тех, кто отправлен в другие касты. Опекуны наперебой твердили нам, что мы выживем только в том случае, если будем держаться друг друга. Сиб силен, если он держится вместе со своей группой. Ты ведь это знаешь не хуже меня. Марта.

— Все делается ради того, чтобы из нас получились воины. Что тут непонятного? Сначала нас собрали в группу, чтобы выявить среди нас будущих воинов. Теперь лишние отсеялись. Впереди Аттестация. У тех, кто дойдет до нее и станет воином, по-разному сложатся судьбы и…

— Как бы они порадовались, узнав, что ты начала так думать…

— Они? Кого ты имеешь в виду?

— Джоанну. Остальных. Наших бывших опекунов. Офицеров-инструкторов. Всех тех, кто направлял нас, учил нас, заставлял думать так, а не иначе, внушал…

— Эйден, по-моему, ты спятил. Ты не хуже меня знаешь, что путь Клана…

— Относительно пути Клана я ничего не могу сказать. Я ничего не знаю о Клане. Равно как и ты. Наш мир всегда ограничивался сиб-группой с тех пор, как…

— Ты противоречишь сам себе.

— Я не понимаю тебя. Марта.

— Ты заявляешь, что нужно сохранить во что бы то ни стало сиб-группу. Потом сам же признаешь, что сиб-группа ограничивала наш мир. Следовательно, распад группы есть необходимый этап нашего становления как воинов. Следовательно, сиб-группа может рассматриваться как этап, который уже миновал.

Эйдену захотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть.

— Это же чушь! Это нам вдалбливают на уроках. Ты напоминаешь мне Сокольничего Дерворта, когда…

— Да? Тогда ты, должно быть, ослеп, раз не в состоянии отличить меня от Сокольничего Дерворта.

Эйден почувствовал себя обезоруженным. Мягкий тон, которым были сказаны эти слова, а также юмор напомнили ему, какой еще недавно была Марта. Если бы она и дальше оставалось такой! Но он знал, что это невозможно. От тоски у него перехватило горло.

— Эйден! — мягко сказала она. — Мне, как и тебе, иногда не хватает того, что было. И остальным, наверное, тоже. Но я знаю, это все в прошлом. И кроме того, я в самом деле очень хочу стать воином и пойду на все, чтобы им стать.

— Я тоже хочу им стать.

— Ты это серьезно?

— Да!

Эйден внутренне поморщился: до чего драматично и вымученно прозвучал его ответ.

— Что-то не верится, Эйден. Если бы ты и в самом деле этого хотел, то не пытался бы убедить меня в необходимости сохранении сиб-группы.

— Но…

— Пожалуйста, Эйден. Давай прекратим бесполезный разговор.

Она попыталась вырваться. Эйден снова прижал ее к стене. Она оттолкнула его так, что он чуть не упал. И прежде чем он обрел равновесие. Марта нанесла ему удар по горлу, как раз под адамово яблоко. Никогда раньше они с Мартой не дрались между собой, разве что во время командных состязаний и прочих игр. Будь это не Марта, а кто-нибудь другой из сибов…

Марта дождалась, пока он перестал кашлять, затем пошла прочь.

В течение последующей недели Эйден пытался по очереди убедить других сибов, что офицеры-инструкторы проводят политику разрушения группы. Но сколько Эйден ни взывал к чувствам сибов, сколько ни напоминал им о былом единстве, у него ничего не вышло. Брет даже не понял, что так волнует Эйдена. На его взгляд, сиб-группа как была, так и осталась сплоченной. Пери заявила, что никакой особой близости между сибами никогда и не было, по крайней мере лично она этого не припоминает. Рена даже не захотела разговаривать с Эйденом на эту тему, а Тимм все пытался сообразить, чего же от него хотят.

Кстати о Тимме. Он был отчислен через несколько дней. Из оставшихся шестерых кадетов у Тимма была самая низкая успеваемость. Эйден так никогда и не узнал, почему именно того отчислили, хотя сильно подозревал, что главным поводом была потрясающая способность Тимма не пропускать ни одной особенности ландшафта, замедляющей движение. Кроме того, Тимм был тугодумом. Все вместе это не могло не привести к провалу. Сейчас почти все учебные бои на боевых роботах сводились к состязанию в скорости.

Как и большинство остальных отчисленных, Тимм исчез ночью, даже не попрощавшись. Утром обнаружилось, что койка Тимма пуста и заправлена. Это был верный знак. И точно. Через некоторое время в барак вошли двое из вспомогательного персонала и вынесли койку. Когда группа только прибыла на Железную Твердыню, спальные места в бараке располагались в два ряда по шесть в каждом. Теперь остался только один. Койка Тимма была крайней. Когда ее вынесли, ряд укоротился и между крайней теперь койкой и стеной осталось свободное пространство.

Когда-то в бараке было тесно. Теперь здесь стало как-то пустынно. Щелястые стены плохо защищали от свирепых ветров Железной Твердыни, и по бараку гуляли сквозняки. Эйден и Рена простыли.

Эйден лежал под грубым и тонким одеялом. Его бил озноб. На соседней койке Рена опять завела свою песню: дескать, Эйден сморкается в ее платок. Это дико бесило Эйдена. Он пользовался только сводим носовым платком. Элементарная брезгливость не позволила бы ему взять чужой, да к тому же использованный платок. Неужели Рена этого не понимает?

Марта в последние дни замкнулась, стала еще более молчаливой. Через два дня после исчезновения Тимма она переставила свою койку в другой, пустой ряд. Тем самым она демонстративно отделилась от остальных кадетов. Брету, Рене и Пери было на это, похоже, наплевать. Эйдену тоже. Последний разговор отбил у него желание общаться с ней.

— Нам теперь даже командное состязание не провести — народа не хватит, — сказал Брет как-то ночью, перед сном.

— Когда ты повзрослеешь, ублюдок вольнорожденный? — злобно отозвалась Рена.

Не в силах снести подобное оскорбление. Брет набросился на Рену. Они сцепились и рухнули на пол. Лицо Брета было искажено яростью. Эйден кинулся их разнимать и попытался оторвать Брета от Рены. Туг же подскочила Пери и оттолкнула Эйдена.

— Не мешай. Хоть какое-то развлечение.

— Для тебя драки между своими — это развлечение?

— Подумаешь? Будто раньше драк не было. А теперь… — Она кивнула в сторону Марты. Та сидела на своей койке, подобрав ноги, и смотрела на потасовку, как на цирковое представление.

Драка тем временем принимала серьезный оборот. Оба противника были уже на ногах. Рена сделала выпад, метя пальцами Брету в глаза. Тот отклонился, раскрывшись. Воспользовавшись моментом, Рена ударила его коленом между ног. Другого это вывело бы из строя, но Брет, хоть и скрючился, тут же ударил Реву головой в живот. Та сложилась пополам. Ее лицо перекосилось от боли.

Да, зрелище было что надо! Оба стояли друг напротив друга, согнувшись, и изо всех сил сдерживали стоны (еще один урок, преподанный Джоанной). Пери бросилась к Брету и обняла его, нашептывая что-то утешительное. Эйден же поддерживал Рену. В глазах у Рены стояли слезы.

И тут. Эйден осознал, что впервые за столь долгое время они ведут себя сейчас так, как в старые добрые дни. Не выпуская руки Рены, он взял за руку Пери. Теперь их четверка стояла, держась за руки.

С койки, что напротив, донесся громкий хохот.

Это смеялась Марта.

— Дурачье, — вдруг сказала она. Ее мимика и интонация сейчас были в точности, как у Джоанны.

Марта встала с койки и подошла к ним. Встав на колени напротив Эйдена, она положила одну руку Брету на плечо, другой сжала ладонь Рены. И посмотрев на Эйдена, улыбнулась ему. Возможно, это была лишь игра воображения, но Эйдену вдруг показалось, что эта добрая улыбка могла появиться на губах только той, прежней Марты, какой она была до того, как оказалась в этом лагере.

— Дурачье, — повторила она и медленно, отрицательно покачала головой.

Вернувшееся на миг чувство общности исчезло. Этой ночью Эйден опять лежал и не мог уснуть. Не давала покоя одна мысль: а вдруг они сегодня миновали кризис и им удастся снова восстановить старую дружбу? Как здорово бы это было!

Но следующий день разбил надежды Эйдена. Брет по-прежнему оставался агрессивно-настороженным, Рена — молчаливо-угрюмой. Пери — загадочно-непроницаемой. А койка Марты по-прежнему стояла особняком. И сама Марта держалась особняком. Казалось, ей нет никакого дела до того, кто чем занят.

Больше никогда ни Эйдену, ни его товарищам не доведется испытать того чувства общности, которое в последний раз соединило их на миг прошлой ночью. Отныне они навек — каждый сам по себе. Впрочем, это было уже неважно. Вскоре их останется только трое. Втроем, и каждый сам по себе, выйдут они на край большого поля, чтобы пройти Аттестацию, которая должна сделать их воинами Клана Кречета.

XII

"Мне даже не пришлось проявить какого-то особого героизма, чтобы завоевать себе право на Родовое Имя, — писал командир Сокольничих Тер Рошах. — Я получил его, что называется, по сумме очков. Я участвовал во множестве боев, на моем счету было много убитых противников, я командовал звеном, которое одержало немало блестящих побед в мелких стычках. В какой-то момент оказалось, что мой послужной список вполне дает мне право выставить свою кандидатуру на соискание Родового Имени. И я завоевал его. Но даже на Соискании я не сделал ничего особенного. Я просто сумел дойти до конца и поэтому выиграл.

Тесное общение с Рамоном Маттловым не прошло даром. Я научился выигрывать в Споре Благородных. Однако на войне мои стратегические способности оставляли желать лучшего. Впрочем, мне и здесь везло: порой под моим началом оказывался талантливый адъютант, который компенсировал мою бездарность как стратега. Хотя обычно я брал другим — просто кидался в самое пекло боя и там, под огненным ливнем, среди вражеских и своих боевых роботов, пляшущих танец смерти, сразу инстинктивно понимал, что нужно делать. Я выкрикивал команды, мое звено их выполняло, и мы побеждали. Думаю, мое дело — тактика — вот в чем я силен. Я просто отталкивался от стратегии противника — вот и все. Если против моих трех боевых роботов было пять вражеских, я знал, как распределить силы, как максимально использовать особенности ландшафта. Я знал, когда надо отступить, когда ударить, когда совершить неожиданный прыжок. Если я чувствовал, что есть смысл растоптать «ногами» моего боевого робота вражеского водителя, выбравшегося из люка поверженной машины, я растаптывал его. Я делал все, чтобы мое звено победило. Все, что было мне во вред, я поворачивал себе на пользу.

Но теперь мои тактические способности не смогут мне помочь. Мне противостоит враг, который сильнее меня, — время. Я старею, и ничего не могу с этим поделать.

Теперь, когда прошло столько лет, оглядываясь назад, я начинаю понимать, что по-настоящему талантлив был в одном — во мне всегда пропадал организатор. Мое звено было снабжено всем необходимым. Когда мы входили во вражеские селения, у моих людей была пища и крыша над головой. Кто лучше меня справлялся с задачей, когда нужно было срочно передислоцировать большое количество людей и боевой техники? Никто. В самом деле, именно административная деятельность была тем поприщем, где мой талант проявлялся во всем блеске. Я брался за дело, и мне сразу становилось ясно, что надо сделать в первую очередь, что — во вторую, что — в третью. И так далее. Возможно, тактик — это администратор, чьи организаторские способности проявляются лишь на поле боя. В сражении я вел себя совершенно так же. Я просто начинал выстраивать все опасности по ранжиру. Прежде всего я устранял наибольшую в данный момент опасность. Оказавшись в гуще сражения, я сразу же составлял себе представление о боевой обстановке. Бой я воспринимал как ряд задач, подлежащих решению. После чего начинал решать эти задачи, одну за другой. И побеждал. А в моем послужном списке появлялась еще одна отметка о выигранном сражении.

Но это не могло длиться вечно. Штабное начальство в конце концов заметило, что я просто хороший солдат, но никакой не герой. И это тоже было отражено в моем послужном списке. До поры до времени меня еще держали в действующей армии. Но годы шли, и вот однажды в штабе решили, что отныне я буду полезнее Клану в качестве наставника молодежи. И вот я здесь, на Железной Твердыне. Не скажу, что меня это особо огорчает. Работа здесь мне, пожалуй, даже нравится. Кроме того, я могу в полной мере использовать свои организаторские способности. Я с ходу могу определить, у кого из кадетов есть потенциал, а кто обязательно будет переведен в другую касту. Требования к будущим воинам жесточайшие, поэтому из сиб-группы до Аттестации доходят всего двое-трое, редко четверо кадетов. Впрочем, мне доводилось видеть сиб-группы, где к Аттестации допускались пять кадетов. Это объяснимо. Генный набор у разных групп разный. Но все же подобные случаи являются скорее исключением. Кроме того, не следует забывать, что в среднем лишь половина кадетов, принявших участие в Аттестации, становится воинами. И я горжусь, что каждая из вверенных мне сиб-групп давала минимум одного воина.

То здесь, то там раздаются голоса, критикующие наши программы подготовки будущих воинов. Я имею в виду то, как готовят воинов у нас, на Железной Твердыне. Критики утверждают, что программы подготовки неэкономичны, что они тормозят рост численности наших вооруженных сил, что скоро некого станет сажать на боевых роботов, что, может быть, целесообразнее было бы использовать простаивающую боевую технику на горных выработках и тому подобное. Не могу согласиться с подобными заявлениями. Более того, считаю их политически вредными, особенно если речь заходит о том, что пополнение не в состоянии компенсировать потери личного состава действующих армий. Ибо такие утверждения есть не что иное, как досужий вымысел. Эти критики, видно, и понятия не имеют, сколько воинов мы даем Клану только здесь, на Железной Твердыне. Я знаю, что кроме меня на этой планете одних только командиров Сокольничих более сотни. И под началом каждого из них не менее двадцати учебных групп-подразделений. Я, к примеру, на сегодняшний день руковожу обучением двадцати шести сиб-групп, причем все они находятся на разных этапах обучения, начиная с новобранцев и кончая кадетами, которым уже скоро проходить Аттестацию.. Я считаю, что мы даем Клану все больше и больше воинов. И это при том, что каждый кадет проходит полноценный, а не ускоренный курс обучения. Я уверен, что Николай Керенский имел бы все основания гордиться нашими результатами, доживи он до наших дней. Те воины, которые выходят сегодня отсюда, служат живым подтверждением гениальности Керенского, учредившего генетические программы. Керенский считал, что именно плохие гены являются препятствием к созданию расы великих воинов. Он прав, тысячу раз прав. И это его заслуга, что сегодня, здесь, на Железной Твердыне, мы взращиваем таких воинов, каких еще не знало человечество. Это триумф генетических программ. И это путь Клана.

Я не страдаю ностальгией (а если и страдал бы, то рассматривал бы ее как свой личный недостаток, с которым нужно бороться). Но все же время от времени мне вспоминается наша сиб-группа и времена учебы. Мы были суровыми ребятами, не то что нынешние сибы — они куда мягче, и к началу действительно серьезных тренировок мы избавились от тех, кому с нами было не по пути. В первом же бою, оказавшись на мостике учебного боевого робота, я убил своего одногруппника. Я смотрел на его труп, и меня посетила мысль: а были ли мы когда-нибудь по-настоящему близки? К своему удивлению, я не чувствовал ни малейшего раскаяния. Я ни о чем не жалел. Ни тогда, ни потом.

Группа Маттлова-Прайд сейчас вышла на заключительный этап подготовки. Осталось пять кадетов, включая кадета Эйдена, за которым я слежу особо, хотя бы потому, что он так напоминает мне Рамона. Сейчас у этих кадетов происходит внутренняя ломка. Они уже почти готовы к тому, чтобы стать наполовину людьми, наполовину машинами. Этого требует воинская специальность. Водитель должен составлять одно целое со своим боевым роботом. У настоящих воинов совершенно иная, чем у других, психология. Я годами твержу об этом. Но посторонним такого не понять. Они даже отдаленно не представляют себе, в чем дело. Да что посторонние! Не все воины это понимают. Мне доводилось слышать, что все сводят к эффектам, создаваемым нейрошлемом. Чушь, чушь и еще раз чушь. Сколько раз у меня в бою был поврежден нейрошлем, а ощущение, что мы с моим боевым роботом единое целое, оставалось. И я не представляю, как может быть иначе. Кстати, кто меня понимал, так это танкисты. Они говорили, что у них в бою возникает такое же ощущение.

Говоря о группе Маттлова-Прайд, не могу не отметить успехов оставшейся пятерки. Они меня радуют. Эти кадеты делают все от них зависящее, чтобы стать настоящими воинами. Хотя подозреваю, двоим из них не суждено дойти до Аттестации. В первую очередь кадету Пери, хотя в теоретических дисциплинах она чуть ли не на первом месте. Но у Пери не все ладится с механикой и вождением. Если она не наверстает, то ей грозит серьезная опасность сойти с дистанции уже на подступах к Аттестации. Впрочем, она будет исключительно полезна Клану и в любой другой касте. Человек должен приносить максимальную пользу, а не портить свою жизнь ради пустой бравады. Это расточительство. Надо переговорить насчет Пери с Сокольничим Джоанной.

Что до Эйдена и Марты, то у этих двоих лучшие показатели в группе. Хотя, как мне кажется, только Марта знает об этом. Эйден, как я частенько замечаю по его глазам, несколько неуверен в себе. Несомненно, к этому приложила руку Джоанна. Она сделала все от нее зависящее, чтобы лишить парня уверенности в себе. сломать его. Но ей это не удалось. Каждый раз он вновь поднимается во весь свой внушительный рост, как тогда, в первый день, когда Джоанна основательно его избила. Стремление к сопротивлению — вот отличительная черта его характера. И одновременно я вижу в нем какую-то внутреннюю слабину. Это меня серьезно беспокоит. Я уже не раз советовал Джоанне быть с ним помягче, но она стоит на своем. Джоанна не верит в теорию, утверждающую, что поощрением можно добиться лучших результатов, чем наказанием. По ее словам, быть добреньким с кадетом, значит, развивать в нем внутреннюю расхлябанность, что ни к чему хорошему не приведет. Возможно, так оно и есть. Не знаю. Ей виднее. Знаю только, что из меня с моей раздражительностью и приступами внезапного бешенства педагог неважный. Я склонен скорее наказывать, чем поощрять. Хотя, с другой стороны, офицеры, которые придерживаются этой теории, воспитывают совсем неплохих воинов.

Многим кажется странным, что наши способы воспитания в основе своей прямо противоположны способам, практиковавшимся в прежние времена. Тогда офицеры-инструкторы видели свою задачу в стирании индивидуальности. Кадетов собирали в группы и учили действовать слаженно, как единое целое. Как я понимаю (мне попадалась литература по этому вопросу), подготовка кадров сводилась в основном к промыванию мозгов. Все" что не соответствовало групповым интересам, подлежало искоренению. В результате получался сплоченный армейский коллектив. Мы же идем другим путем. Мы берем сплоченную группу, сиб-группу в нашем случае, и разрушаем ее единство. Нам нужна не группа, а индивидуумы. Иногда, если получается, мы даже натравливаем сибов друг на друга, как это имеет место в группе Маттлова-Прайд. Для чего, спрашивается? Для того, чтобы сделать из них настоящих водителей боевых роботов. Водитель в бою один, поэтому он должен научиться действовать в одиночку, полагаться лишь на свои силы. А для этого нужно оторвать его от группы и сделать индивидуалистом. Конечно, мы осознаем важность группового взаимодействия, особенно в боевых условиях. Но это следующий уровень, уровень звена. Именно внутри звена, куда попадает молодой воин, он вновь познает чувство единства с новыми товарищами, впервые испытанное им в сиб-группе. Но узы, связывающие членов звена, разительно отличаются от уз, связывающих сиблингов. В сиб-группе все ровесники. В звене же постоянно происходит обновление состава, ибо на место погибших или выбывших по иным причинам постоянно приходят новые воины. Оказавшись в звене, молодой воин видит, что командные состязания, столь популярные в сиб-группах — этот гимн слаженности и гармоничности сибских отношений, — являют собой лишь блеклое отражение тех по-настоящему тесных связей, что возникают здесь, между боевыми товарищами.

Трудно предсказать судьбу еще двух кадетов в группе Маттлова-Прайд — коротышки по имени Брет и кадета Рены. Первый, Брет, показывает отличные результаты в боевых искусствах. Уровень теоретической подготовки у него тоже неплохой. Не глуп. Однако берет больше напором, чем умением.

Очень честолюбив. Всегда стремится победить — качество, совершенно необходимое для воина.

С Реной сложнее. Когда-то она страдала избыточным весом, отчего и теперь в ее движениях наблюдается замедленность и скованность. Ей не хватает грациозности. Однако это с лихвой компенсируется ее бесстрашием и настойчивостью. Рена никогда не отступает перед трудностями. Полагаю, что она вполне может удивить нас всех.

Все-таки по-настоящему меня беспокоит только Эйден. И не потому, что ему не стать воином, а потому, что он МОЖЕТ им не стать. Порой, когда мне снится мертвый Рамон Маттлов, я вдруг замечаю, что его лицо начинает меняться, превращаясь в лицо Эйдена. Психоаналитики наверняка сказали бы мне, что я испытываю необъяснимый страх, и страх определенным образом ассоциируется у меня с упрямым кадетом. Видывал я упрямых кадетов, но этот даст им всем сто очков вперед. И все, что я могу сделать сейчас для него, — пожелать ему от всей души удачи".

XIII

Эйден внезапно проснулся. Возле его койки смутно маячила какая-то тень.

— Кто тут? — шепотом спросил он. Тень молчала. Эйден медленно возвращался от своих кошмаров к действительности.

— Пери, это ты, что ли? — проговорил он. Тень замерла. Точно, Пери. И, похоже, не хочет быть узнанной.

— Меня отчислили, — послышался ее шепот. — Пожалуйста, говори потише. Не хочу, чтобы другие видели мой позор.

— В этом нет никакого позора, это же…

— Знаю, знаю. Это тоже путь к трижды великой цели. Только я теперь за бортом. Подумай, каково это ощутить на собственной шкуре? Столько сил угробить на растреклятую учебу только затем, чтобы в один прекрасный момент тебя перевели в другую касту? Только я принадлежу к воинской касте, и ни к какой иной, слышишь? Потому что теперь, где бы я ни оказалась, у окружающих меня людей в черепушках будет ворочаться мыслишка: скисла, не смогла. Это как клеймо на лбу — на всю жизнь. Я воин и воином останусь. Всегда.

Эйден сел в койке, пытаясь увидеть ее лицо.

— Куда они тебя переводят?

— Не знаю, не говорили. Знаю только, что в касту ученых. В ученики. Буду сперва техником, потом стану ученым.

— А что. Пери, не так уж и плохо, а? Это почетно.

— Вот и они мне то же самое говорят. Что это путь Клана и мы должны с радостью принимать все происходящее с нами, будь то смерть или слава, победа или поражение. Но я хотела быть воином, всегда хотела. Ты должен это понимать лучше, чем кто бы то ни было. Я уж не знаю отчего, но мне кажется, ты понимаешь некоторые вещи, которые до остальных не доходят.

— Брось ты. Мы все одинаковы. Остальные тоже должны это понимать.

— Черта с два! Мы разные, слышишь, разные. Я всегда это замечала. Подозреваю, что и в других сиб-группах то же самое.

— Ты о чем?

— У нас общий генный пул. Мы слеплены из одного генетического материала, следовательно, мы должны быть почти одинаковыми. А посмотри, мы же все разные. И не только внешне: таланты и способности у нас у всех разные. И наклонности. Нам ведь что говорят? Что наши генные родители — лучшие из лучших воинов, из Бессмертных. Нам говорят, что в нас их гены и мы должны совмещать в себе лучшие черты генных родителей. Что как воины мы должны быть даже лучше, чем они, поскольку свободны от их недостатков. Считается, что это — доказательство гениальной прозорливости Керенского. Но меня всегда удивляло, откуда тогда такие различия между нами? Мне всегда казалось, что если учителя правы, то мы либо ВСЕ должны стать воинами, либо ВСЕ должны быть отбракованы, если гены не те — ведь генный пул у нас общий.

Пери оглянулась посторонам, будто пытаясь именно здесь найти ответы на ею же поставленные вопросы. Остальные кадеты спали.

— Знаешь, меня всегда исключительно занимал этот вопрос. Теперь, раз я окажусь в компании ученых, у меня появляется реальная возможность заняться его исследованием вплотную…

Она осеклась. Воцарилось напряженное молчание. Эйден лихорадочно думал, что ей сказать. Надо как-то подбодрить Пери, утешить. Однако, как назло, ничего не приходило на ум. Эйден замечал, с каким трудом выдавливал он из себя слова каждый раз, когда надо было кого-то утешить, подбодрить, дать совет. К тому же Эйден не умел прощаться. Никто из сибов не умел. В их мире это было не принято, казалось неестественным. В их мире. Если бы не Глинн в свое время с ее историями про героев других культур, то они и по сию пору считали бы свой образ жизни и обычаи единственно возможными. У Пери, похоже, были те же трудности, она тоже не умела прощаться, потому что просто проговорила:

— Ладно, Эйден. Спи дальше. Один черт, мы не найдем сейчас подходящих слов, пусть мы и росли вместе, и всегда были рядом. У остальных было то же самое, когда им приходилось уходить. Потому-то они и уходили, не попрощавшись.

Эйден кивнул и откинулся на подушку. Тень исчезла, затем снова вернулась.

— Эйден?

— Да.

— Ведь ты мог убить меня тогда, помнишь? Я была у тебя на прицеле и ничего бы не смогла сделать, и ты это знал. Почему ты колебался?

— Я не был уверен. Мне казалось, что это неправильно — взять и убить тебя. Поэтому и не убил.

— Ну и зря.

Тень снова исчезла. И больше не возвращалась.

Утром обнаружилось, что Пери нет, койка ее пуста и аккуратно заправлена. Никто из сибов ничего не сказал по этому поводу. С минуту Марта стояла и смотрела на пустую койку, но о чем она думала в этот момент, так и осталось загадкой.

Вскоре явилась Сокольничий Джоанна. Ударом ноги распахнув настежь двери барака, она встала на фоне светлого проема и голосом, в котором угадывался отдаленный намек на приветливость, заявила, что настало время вычистить и вылизать барак внутри и снаружи. Это казалось странным. Джоанна никогда не снисходила до подобных вещей. Сибы сами поддерживали чистоту в своем жилище, и, должно быть, Джоанну порядок устраивал. Группа инстинктивно почувствовала приближение чего-то важного. Кадеты молча стояли и ждали указаний.

Взяв в руки швабру и половую тряпку и держа их, будто ужасную гадость, Джоанна сунула их Эйдену, приказав идти и убирать «пещеру» — так называлась на лагерном жаргоне санитарная зона, где размещались души и туалеты. Размещенная под землей, со скупым освещением, она и вправду напоминала пещеру. Подавив брезгливость, Эйден яростно тер и скреб, пока в конце концов помещение не начало буквально сиять чистотой. Эйден выпрямился и с удовольствием оглядел дело рук своих. Санитарная зона выглядела в точности такой, какой она была в первый день их пребывания в лагере. В первый день! Значит, незадолго до их появления кто-то вот точно так же скоблил здесь и драил. А это… это означает, что они вот-вот покинут этот барак, а сейчас готовят его для прибытия новой группы. Эйден почувствовал, как у него вдруг неистово забилось сердце.

Он едва заставил себя довести уборку до конца, так не терпелось ему узнать, что думают по этому поводу остальные. Возле входа в «пещеру» он заметил Марту, которая надраивала до блеска металлическую раму окна.

— Мы уходим отсюда, воут? — спросил он. Марта даже не подняла головы от работы.

— Ут. Во всяком случае, похоже на то. Эйден сделал вид, что не заметил ее подчеркнутого равнодушия, безразличия к происходящему. Марта яростно драила и без того сверкающий металл.

— Как ты думаешь, куда нас перекинут? — нарушил паузу Эйден.

— На противоположную сторону Твердыни, куда же еще? Там полигон тяжелых боевых роботов.

— Значит, начинаются финальные тесты, да?

— Подготовка к ним. Это мое мнение. Или ты забыл, что говорила Сокольничий Джоанна на той неделе? Будем отрабатывать навыки вождения боевых машин в настоящих нейрошлемах. После чего нас допустят до Аттестации.

— Едва верится. Наконец-то.

Она повернулась к нему, нахмурясь.

— Отчего же. Рано или поздно это должно было произойти, воут?

— Ну да, ут. Но неужели тебя не волнует, что мы покидаем этот лагерь?

— А почему это меня должно особо волновать? Всего-навсего новый этап обучения.

— Но ведь он же определит нашу дальнейшую судьбу. Неужели ты об этом не беспокоишься?

— Беспокоюсь? А с чего мне беспокоиться? Тот, кто победит, станет воином. Другим тоже найдется место в иных кастах, так что возможность служить Клану ни у кого не будет отнята. Лично я с готовностью приму то, чему суждено быть.

— Ты? Ты это серьезно. Марта?

— Разумеется. Мы должны делать все от нас зависящее ради выполнения великой миссии, что лежит на нашем обществе. Таков путь Клана.

Эйден некоторое время смотрел на нее. Марта с подчеркнутой тщательностью надраивала раму.

— Я верю тебе. Марта, — проговорил он наконец. — Ты, похоже, и в самом деле с готовностью примешь все, что ждет тебя в будущем.

— А как иначе? Можно подумать, ты не примешь?

— В последнее время я перестал тебя понимать, Марта.

— Можно подумать, что ты когда-либо раньше меня понимал. Люди никогда по-настоящему не понимают друг друга.

— Я понимал. Раньше я тебя понимал, слышишь?

— Понимал так понимал. Если тебе нравится так считать…

— Значит, ты согласна, что…

— Да.

Эйден кивнул и пошел прочь. Не стоит сейчас заводить с ней разговор о главном. Когда Аттестация будет позади и они оба уже станут воинами, у них еще будет время для долгой и обстоятельной беседы. Рано или поздно, но этот разговор должен состояться. Эйдену казалось, что поговорить с Мартой столь же важно для него, как и благополучно пройти Аттестацию. Они будут вести разговор как равный с равным.

Тер Рошах сидел впереди, рядом с пилотом аэрокрафта, на котором их группа перебрасывалась в новый учебный лагерь, и, казалось, совершенно забыл о кадетах. В течение всего полета он ни разу не обернулся. Впрочем, Тер Рошах и раньше не баловал их своим вниманием. Создавалось впечатление, что кадеты для него не существуют. Всем своим видом он демонстрировал глубочайшее безразличие к тому, что творилось во вверенном ему подразделении. Лишь изредка то один, то другой кадет вызывал у Тер Рошаха приступы бешеной ярости, за которыми немедленно следовала жестокая расправа с провинившимся. В целом же это был человек-загадка.

Среди сибов ходили упорные слухи, что во время Аттестации командир Тер Рошах иногда самолично садится в боевой робот и уже на поле боя напоследок сводит счеты с особенно ненавистным ему кадетом. В некоторых историях Тер Рошах выступал в роли чуть ли не демона, чья стихия — битва. Если верить разговорам, бывало так, что из огня и дыма перед зазевавшимся кадетом вдруг возникал тяжелый боевой робот и открывал огонь, превращая машину бедолаги в гору обломков. Джоанна неоднократно заявляла, что все эти истории — «идиотские выдумки обделавшихся от страха сосунков». Однако — так уж повелось — верили не ей, а выдумкам. Точнее сказать, даже не верили, но опасались. Как бы то ни было, но личность командира Сокольничих Тер Рошаха окутывал покров легенд и мифов.

Брет и Рена, чьи места были в другом ряду, с детским любопытством прижимались лицами к иллюминаторам, силясь разглядеть что-нибудь внизу, в просветах между облаками. Глядя на них, Эйден неожиданно подумал, что, если судить по возрасту, и он сам, и Брет, и Рена, и остальные только-только вышли из детского возраста.

Не удержавшись, Эйден и сам взглянул в иллюминатор. Ландшафт, проплывавший внизу, был в точности такой же, как и несколько часов назад. В течение некоторого времени аэрокрафт летел над поверхностью большого озера, усеянного рыбацкими судами.

Рядом сидела Марта, которая за все время полета лишь пару раз рассеянно взглянула в иллюминатор, оторвавшись от экранчика карманного компьютера. Марта что-то сосредоточенно высчитывала. Не хочет терять драгоценного времени. Рвется быть первой. Эйден подозревал, что по успеваемости Марта и так идет на первом месте в их группе. Тем не менее она, казалось, была недовольна своими достижениями. Эйден не раз задавал себе вопрос: каковы мотивы ее неукротимого стремления к совершенству? Они все стремились преуспеть, и он, и Брет, и Рена, но у Марты это стремление принимало уже иную форму, превращаясь в манию.

За последний год Марта изменилась и внешне. Впрочем, как и он сам. Он раздался в плечах, поплотнел. Мышцы его обрели стальную твердость и бугрились под ветхой униформой. Сказались результаты непрестанных физических тренировок. Офицеры-инструкторы не уставали твердить кадетам о важности физических нагрузок для них, для будущих водителей боевых машин, чья дальнейшая жизнь пройдет в основном в кресле на мостике с нейрошлемом на голове. Воину особенно важно держать себя в хорошей физической форме. Разжиревший водитель — мертвый водитель. «Жирная задница тянет на тот свет» — такова была любимая присказка Дерворта.

Марта же, по силе не уступая Эйдену, наоборот, стала стройнее. Талия у нее теперь была такой тонкой, что поместилась бы между пальцами рук Эйдена. Конечно, если бы Марта позволила взять себя за талию.

В свое время Марта долго колебалась, прежде чем согласиться на физическую близость с Эйденом, а затем ему еще пришлось некоторое время ждать, пока она сама не проявит свою готовность — таково было ее условие. Теперь же, похоже, это осталось в прошлом.

Довольно глубоко посаженные глаза Марты придавали ее еще больше заострившемуся лицу выражение настороженности. Она вся теперь была собранной, как хищный зверь, в любой момент готовый к прыжку. В изгибе ее губ застыла напряженность. Кожа на лице покрылась красноватым загаром — результат почти постоянного пребывания на открытом воздухе. Высокий лоб стал еще выше, удлиняя и без того вытянутое лицо. Все это делало ее теперь менее похожей на Эйдена. У него лицо стало более широким, менее скуластым, чем у Марты. Губы пополнели. Загорал он гораздо медленнее, чем Марта, поэтому теперь она казалась куда смуглее его.

Но хуже всего было другое. Эйден невольно посмотрел вперед, где в начале ряда сидела Сокольничий Джоанна. Марта все больше становилась похожей на нее. Та же нарочито прямая спина, та же манера по-птичьи склонять голову набок, то же презрительное выражение глаз. Все, что Эйдена раздражало в Джоанне, теперь начинало проявляться и в Марте. Почти незаметное поначалу сходство день ото дня становилось все более явственным. Неужели Марта станет второй Джоанной?

Он смотрел на профиль Марты, пытаясь мысленно заставить ее повернуться к нему, и вдруг понял:

он тоже теперь относится к ней иначе. Мысленно Эйден вернулся к тем, ныне уже бесконечно далеким временам детства, когда они были всегда вместе. Вместе дрессировали Забияку, вместе участвовали в жизни сиб-группы. Именно тогда он понял, что относится к Марте не так, как к остальным сибам. Эйден вспомнил, как в один прекрасный день он решил, что у них с Мартой, должно быть, любовь, подобная той, о которой частенько рассказывала Глинн, стараясь сделать свои истории еще более занимательными. Уже тогда, помнится, Эйден испугался своих мыслей и обругал себя, как я тысячу раз потом, за ненужную мечтательность. А он и в самом деле был таким, отличаясь от всех остальных вдумчивостью. Никто из их сиб-группы не склонен был так глубоко и всесторонне анализировать события, как Эйден.

Теперь, глядя на Марту, на Марту-новую, напоминающую Джоанну, Эйден осознал, что не любит ее и, возможно, никогда не любил. В конце концов, они были тогда детьми. Скорее всего его чувства к Марте — лишь результат тесного общения в рамках сиб-группы. Если так, то и у других сибов должно быть точно так же. Не исключено, что именно так и было. Возможно, существовали и другие подобные союзы, которых он, Эйден, просто не замечал. Вполне могло быть, что Эндо считал, будто он любит Орилну, а Брет искренне полагал, что его тяга к Рене — нечто исключительное. На самом деле это были просто отношения детей, живущих вместе. Обычная детская дружба. И Джоанна и Дерворт сто раз говорили сибам, что в жизни воина нет места для любви. Отправляйтесь в другие касты — и вы найдете там любовь. Может быть. Лично они, и

Дерворт и Джоанна, ни о чем подобном не слыхивали.

«В общем-то, наверное, они правы», — сказал себе Эйден. Никакой любви нет. По крайней мере между ним и Мартой. И нечего тратить время на эту ерунду.

И все же Эйден не мог побороть грусть, когда думал, что детство ушло и сиб-группы больше нет.

Он отвернулся от Марты и стал смотреть в иллюминатор. Теперь аэрокрафт шел над океаном. Черные скорлупки рыбацких судов исчезли. Только птицы вились над волнами.

— Я — Кочевник, — заявил Эйдену невысокий бородатый мужчина. — Я буду вашим техником.

— Кочевник? Странное имя.

— Меня постоянно переводят с места на место. У техников так редко бывает. Вот меня и прозвали Кочевником.

— А твое настоящее имя?

— Я его забыл.

— Не может быть.

— Как скажете. Тем не менее я не могу его вспомнить.

— Или не хочешь?

— Как скажете.

— Ты мне нравишься. Кочевник.

— Это вовсе не обязательно, сэр.

Встреча с Кочевником была неожиданной и привела Эйдена в замешательство. Уже месяц минул с тех пор, как их группа, точнее, то, что от нее осталось, находилась здесь, в Мухобойке. Эйден сомневался, что это официальное название лагеря. Скорее всего в документах лагерь числится под каким-нибудь буквенно-цифровым обозначением. За все время, пока они здесь, им не довелось увидеть близко хотя бы один боевой робот. Лишь однажды, пасмурным и дождливым днем, когда во время очередной тренировки они оказались далеко от лагеря, на лесной поляне, они вдруг услышали отдаленную пальбу, а затем земля дважды содрогнулась, как бывает, когда падает боевой робот. Раздался взрыв, над верхушками отдаленных деревьев поднялось дымное облако и взлетел, кувыркаясь, какой-то длинный предмет, должно быть, ствол от гауссовой пушки.

Вместо обучения вождению настоящих боевых роботов кадетам читали лекции. Кроме того были занятия на тренажерах. После настоящих машин жалкие игрушки вызывали лишь смутное раздражение своей убогой фальшивостью. Все общение между сибами теперь сводилось к разговорам о том, когда же начнется подготовка к завершающим тренировкам и скоро ли им дадут нейрошлемы.

Распорядок дня кадетов был теперь очень жестким. Даже на сон времени почти не оставалось. Джоанна частенько срывала их с коек и устраивала ночные марш-броски по труднопроходимой заболоченной местности. По ее словам, кадеты никогда еще так не нуждались в хорошенькой физической нагрузке, как сейчас, когда им приходится целыми днями отсиживать себе зады на лекциях. День ото дня «разминки» становились все тяжелее. Сон для кадетов стал теперь роскошью. Джоанна позволяла им отдыхать, лишь когда, они буквально валились с ног, засыпая на ходу.

Джоанна теперь расхаживала с кнутом «Медуза»: устройством, похожим на бич, которым в свое время она чуть было не отправила Эйдена на тот свет в Круге Равных. Щелкала и размахивала она им по малейшему поводу. Однако этим все и ограничивалось. Здесь, в Мухобойке, действовали иные правила, и Джоанне приходилось сдерживать свой темперамент. В противном случае ей бы пришлось предстать перед Военным Советом и понести суровое наказание. Впрочем, и одного вида «Медузы» было достаточно. Любой из сибов инстинктивно напрягался, видя, как Джоанна поднимает кнут.

Группа к этому времени окончательно развалилась. Каждый теперь был сам по себе. Между собой сибы практически не общались и заговаривали друг с другом лишь тогда, когда в этом возникала необходимость — во время занятий или на тренировках. Но и в этом случае общение сводилось к отрывочным кратким репликам.

Именно из-за этого недостатка общения Эйден так обрадовался прикомандированному к нему Кочевнику. Впрочем, Кочевник словоохотливостью не отличался. Чаще всего он отделывался невнятным бурчанием или же в лучшем случае выдавливал из себя отдельные фразы. Создавалось впечатление, что этот человек патологически скуп на слова.

— Кочевник? Невнятное мычание.

— Нас скоро посадят на машины? Ты ведь поэтому здесь?

— Может быть.

— Наверное, скоро. Иначе зачем нужен техник, если… если ему нечем заняться, а? Пожатие плеч. Мычание.

— Ты не знаешь, когда нам дадут машины?

— Мммм.

Впрочем, предположения Эйдена подтвердились. Тот факт, что к каждому из кадетов был прикомандирован собственный техник, и в самом деле означал скорое знакомство с настоящей боевой техникой. Однажды Сокольничий Джоанна, по своему обыкновению ничего заранее не сказав, привела их к большому зданию по другую сторону леса. Вход в здание был, казалось бы, самый обычный, однако, оказавшись внутри, кадеты обнаружили, что стоят на металлическом мостике, проложенном почти под самым потолком. Сперва Эйдену показалось, что он оказался в громадной пещере. Это был гигантский цех, почти полностью расположенный под землей. Горячий воздух здесь пах металлом. Эйден подошел к краю мостика и, ухватившись за поручни, посмотрел вниз. Там кипела работа. Повсюду виднелись самые разные машины, суетились люди. Прямо под ногами Эйден увидел не один, а три громадных боевых робота. Чудовищные машины стояли вертикально, выпрямившись во весь свой гигантский рост. Всего лишь пара метров отделяла их «головы» от мостика, на котором сгрудились сибы. Техники облепили роботов, как муравьи. Эйден сразу же узнал, что за машины перед ним. Это были тяжелые боевые роботы класса «Разрушитель». Понадобилось еще некоторое время, пока он не разглядел, что наряду с этими гигантами в цехе находились и роботы поменьше. Эйден перешел на противоположную сторону мостика. Отсюда вид был еще более захватывающим. Перед ним во всей своей грозной красе стоял «Разрушитель-А». Эйден смотрел на него, не в силах оторвать глаз. Па левом «плече» робота была размещена установка РДД-15, предназначенная для запуска ракет дальнего действия. Эйдену установка напоминала многоглавое чудовище, примостившееся на плече у великана и уставившееся немигающими глазами прямо на Эйдена. В правой руке великан, казалось, держал наготове ПИИ — протонно-ионный излучатель, а в левой — ЛБ10-Х — автоматическое скорострельное орудие, отличающееся убийственной точностью и кучностью стрельбы. Эйден вспомнил, что офицеры-наставники многократно упоминали об этих видах оружия, каждый раз хваля эффективность и легкость в управлении как ПИИ, так и ЛБ. А про «Разрушители» Дерворт сказал, помнится, так: «На этом роботе вы можете отправляться громить хоть ад — теплозащита выдержит. Если, конечно, у вас хватит мозгов не перегреть машину».

— Впечатляюще! — сказал Эйден Кочевнику, который с безучастным видом стоял рядом. — А ты как считаешь. Кочевник?

— Хорошая машина.

— И это все, что ты можешь сказать?! Кочевник и бровью не повел.

— Говорю, что вижу. Всегда.

Своей манерой выражаться и ужасным жаргоном Кочевник порой приводил Эйдена в отчаяние. Создавалось впечатление, что техник специально стремится разозлить кадета. Но Эйдена было не так-то просто вывести из себя. Особенно Кочевнику. Кочевник Эйдену определенно нравился. Это поначалу удивляло его самого, ведь Кочевник — первый человек из другой касты, к которому он стал испытывать симпатию.

Возглавляемые Джоанной кадеты спустились вниз и подошли к большому подъемнику возле « Разрушителя».

— Мы называем эту штуку люлькой, — сказала Джоанна. — С ее помощью поднимаются в тяжелый боевой робот. Кроме того, у самого робота тоже есть свой автономный подъемник. Он называется полевой люлькой и используется в бою.

Затем Джоанна показала им, как производится ремонт и наладка грозных машин. Эйден мало что запомнил из ее слов, настолько он был заворожен всем происходящим вокруг. Стоя у «ног» «Разрушителя» и задрав кверху голову, он мог видеть, как машина слегка покачивается под тяжестью облепивших ее техников. Они были повсюду, на «плечах», на корпусе; они ныряли в люк, скрываясь в чреве робота, выбирались оттуда, что-то брали и снова исчезали внутри. Техи стояли, сидели, перебрасывали друг другу инструменты, обменивались непонятными репликами. Некоторые даже ели, задумчиво глядя на какой-нибудь разобранный узел. Во многих местах производилась сварка, озарявшая все вокруг голубым сиянием. Горячий воздух был насыщен запахами смазки и раскаленного металла, отчего во рту стоял горьковатый привкус. Шум был такой, что временами Джоанне приходилось кричать.

Судя по зачарованному взгляду Марты, по тому, как она нервно то сжимала, то разжимала кулаки, Эйден догадался, что у нее на уме: ей не терпелось оказаться на мостике одного из этих чудовищ. Ему, Эйдену, тоже. Одно дело легкий учебный боевой робот, другое — грозная боевая машина вроде «Разрушителя».

Экскурсия уже подходила к концу, когда Джоанна ответила на вопрос, который у всех вертелся на языке:

— В ближайшее время каждый из вас пройдет индивидуальную подгонку полнооперационного нейрошлема. После этого начнется завершающая стадия обучения. Вы прослушаете курс по вождению тяжелого боевого робота. После этого вам прочтут курс, который должен подготовить вас к вхождению в боевое подразделение, в звено. Затем вам будет дана неделя на знакомство с боевыми роботами, на которых вы будете показывать себя на Аттестации, птенчики. В конце недели вы вместе с другими кадетами пройдете Аттестацию. Если вам повезет, станете воинами, если нет — отправитесь в другую касту. Но что бы ни случилось, ваши заслуги и то, что вы дошли до самой Аттестации, будут учтены.

Судя по выражению лиц товарищей, Эйден понял: ни у кого из них не было желания отправляться в другую касту. У него же учащенно билось сердце: наконец-то!

XIV

Поначалу нейрошлем показался Эйдену очень тяжелым. Приходилось непрерывно напрягать шею. Кроме того, шлем неловко сидел на голове. В одних местах давило, в других чесалось. Эйден чувствовал, как он начинает потеть. Мелькнула мысль: а если шлем закоротит? Так ведь и мозги задымиться могут!

Во встроенных наушниках раздался голос Сокольничего Александра, инструктора, руководящего подгонкой нейрошлема. У него был ровный, спокойный голос, начисто лишенный резко приказных интонаций, свойственных всем остальным офицерам. Он еще раз вкратце перечислил возможности, предоставляемые нейрошлемом. Впрочем, Эйден и так все это знал. Только что кадетам прочитали спецкурс, накрепко вбив им в головы все необходимые сведения.

Эйден оглянулся на Кочевника. Техник сидел, лениво развалясь, в соседнем кресле. Эйден знал: технику полагается присутствовать при подгонке, чтобы в случае надобности быстро обесточить шлем. Необходимость в этом может возникнуть в случае, если кадет вдруг запаникует либо обнаружится какая-нибудь неисправность в самом нейрошлеме. Впрочем, поза Кочевника давала понять, что вероятность подобных осложнений мала. Это придало Эйдену уверенности.

— Кадет Эйден, — сказал Александр, — сейчас ваш нейрошлем будет активирован. Первые ощущения могут быть довольно неприятными, но — надеюсь, вы это знаете — в скором будущем они притупятся, если вы постоянно будете пользоваться нейрошлемом. Итак, вы готовы?

— Да, сэр. Готов.

Одним из плюсов этого этапа обучения, несомненно, являлось уменьшение ограничений при обращении к старшим офицерам. А говоря проще — кадетам дозволялось задавать вопросы своим инструкторам и отвечать им без особого разрешения. Правда, Эйден подозревал, что это обусловлено лишь необходимостью поддерживать непрерывную связь между кадетом и инструктором, и ничем более. Однако после жестких ограничений начальных этапов учебы сама возможность обратиться к офицеру укрепляла веру кадетов в себя, ибо предполагала, что его слова стоят того, чтобы их хотя бы выслушали…

— Нейрошлем… АКТИВИРОВАН.

Первым ощущением был оглушительный, почти непереносимый шум, внезапно обрушившийся со всех сторон. И одновременно — невыносимая боль в голове. Казалось, будто к вискам приложили два электрода и сквозь мозг пропускают ток. В глазах Эйдена помутилось, и он едва не потерял сознание.

— Ну, ну, кадет, — раздался спокойный голос Александра. — В первый раз всегда так. Полнейшая дезориентация. Поэтому-то мы и проверяем шлем здесь, в специальном помещении. Представляешь, что могло случиться, если бы это происходило на мостике? Ты потерял бы управление, и твой робот плюхнулся бы в грязь.

В наушниках послышался ужасный треск статических разрядов.

«Это Александр подстраивает электронику», — догадался Эйден и почувствовал, как сердце уходит в пятки. Вплоть до этого момента все казалось таким простым. Зачем нужен этот шлем? Впечатление такое, будто он специально создан с целью максимально усложнить управление боевым роботом. У Эйдена было непреодолимое желание сорвать эту штуковину, отшвырнуть ее подальше и заявить, что он поведет машину без этого корректора биотоков.

— Похоже, придется кое-что подрегулировать, — заявил Александр.

«Замечательно, — подумал Эйден, — может, имеет смысл заодно подрегулировать и мои мозги?»

— Закрой глаза, — скомандовал тем временем Александр, — и представь себе симпатичную планету, плывущую по своей орбите вокруг далекого-далекого солнца. Мысленно приблизься к этой планете и попробуй разглядеть на ней очертания материков в просветах в облачном слое… Попробуй их увидеть… Оранжевые реки и желтые горы… Так, а теперь постепенно приближайся к планете… Ты начинаешь различать все более мелкие детали… Вот поселок… синекожие жители заняты своими повседневными делами… Поселок, дома всех цветов радуги… Пурпурная дорога…

Александр продолжал говорить непривычно мягким, точно воркующим голосом. И странно. Эйден вдруг обнаружил, что и в самом деле видит поселок, и синекожих жителей, и прочее. Ему показалось, что он чувствует морской бриз, ласкающий его лицо. Должно быть, это нейрошлем так действует на его мозг…

— Отлично, — вдруг сказал Александр нормальным голосом. — Теперь сосредоточься снова на нейрошлеме. Как болевые ощущения, кадет?

— Теперь нормально.

— Знаешь, давай-ка не показывай, какой ты лихой. Лихость тебе понадобится, когда поведешь машину в бой. А сейчас важно сделать, чтобы эта штука не причиняла тебе неудобств, понял? Если что-то не так, скажи. Я ведь знаю, что нейрошлем еще не совсем отрегулирован. Ну так как? Есть болевые ощущения?

— В общем-то да. Но теперь меньше, чем поначалу. И шум…

— Про шум я знаю, не волнуйся. С шумом придется смириться. Правда, мы можем его значительно уменьшить, так что ты со временем перестанешь его замечать. Некоторые считают, что со временем водитель от него глохнет. Так я тебе вот что скажу: мне редко доводилось встречать глуховатых водителей. Техники куда чаще теряют слух от шума.

Эйден непроизвольно покосился на Кочевника. Тот, похоже, дремал. И Эйден сообразил, что техник не мог слышать слов Александра, звучавших только в наушниках нейрошлема.

— Ладно, попробуй мысленно вернуться в этот поселок. Можешь, если нравится, представить себе толпу молодых девушек, которые только и мечтают, чтобы приласкать тебя. Потому что ты герой, ты пришел со своим боевым роботом и спас их.

— Почему я должен представлять себе подобные глупости?

В наушниках послышался тихий смех Александра.

— Значит, ты тоже один из тех кадетов, которые начисто лишены воображения? Твой Клан не поощряет излишнего романтизма у воинов, точно? А сны ты видишь, кадет?

— Д-да. Так точно, сэр. Вижу.

— И во сне ты видишь только то, что окружает тебя в действительности?

— Никак нет, сэр. Сны наполнены фантазиями.

— Которые тебя смущают. Так?

— Э-э… Да, сэр, это так.

— А вот я вижу большую пользу в воображении. Даже в бою. Даже для воинов Клана Кречета. Так что развивай у себя воображение, кадет. В один прекрасный день оно тебе может здорово пригодиться.

— Да, сэр.

— Кстати, пока мы тут с тобой беседовали, я кое-что подрегулировал в твоем шлеме. Теперь должно стать лучше.

— Сэр?

— Можешь звать меня Сокольничим Александром или просто Александром.

— Как-то не по себе слышать ваш голос в шлеме, но не видеть вас.

— Увидеть меня тебе не удастся. Я никогда не встречаюсь с кадетами Клана Кречета или прочих Кланов. Я неприкасаемый.

Шок от этих слов был сравним только с шоком момента, когда он надел нейрошлем. И еще этот смешок, которым инструктор сопроводил свои слова.

— Я не совсем понимаю вас, Александр.

— И не нужно понимать. Видишь ли, я не член твоего Клана. Я, если можно так выразиться, с другой половины кровати.

В замешательстве Эйден потряс головой, пытаясь осмыслить сказанное Александром. Это было ошибкой. Что-то в нейрошлеме отозвалось на движение. Шум резко усилился, и Эйден почувствовал, как где-то внутри черепа шевельнулась боль.

— Легче, кадет, легче. Вижу, тебе еще надо немного привыкнуть к этой штуке, воут?

— Ут. Александр, а что вы имели в виду, называя себя неприкасаемым?

— Это я, парень, просто образно выразился. А к твоему Клану я и в самом деле не принадлежу. Я связанный. Сам я с Периферии. Корабль, на котором я летел, был захвачен твоим Кланом. Дальше мне пришлось пережить много злоключений. Рабство, тяжелая работа. В общем, обычная судьба связанного. Потом мои способности были замечены. Со временем я вошел в касту техников. Но в душе я по-прежнему гражданин Периферии, и вы, люди Клана, были и остаетесь для меня загадкой.

— Возможно, вы сами загадка, Александр.

— Однако, кадет. Впечатляет. Сильно сказано. И очень не в духе людей Клана, замечу.

— Я не понимаю, о чем это вы?

— Еще бы ты это понимал! Ты ведь знаешь только свой Клан, воут?

— Ут. Да, пожалуй. Вся моя жизнь — это сиб-группа, а потом учебно-тренировочный лагерь. Больше я нигде не бывал.

— У тебя все впереди. Я завидую тебе. — В голосе Александра внезапно появилось раздражение. — Хватит задавать вопросы, парень. Пора работать.

На подгонку шлема ушло целое утро. Зато теперь неприятных ощущений стало куда меньше. Боль исчезла, а шум сделался почти неслышимым.

Позднее он спросил Кочевника об Александре.

— Слышал о нем, — ответил Кочевник. — Себе на уме. Говорит непонятные вещи. Странный тип. Не люблю странных.

На этом разговор был исчерпан. Больше об Александре Эйден не слышал.

Им всем четверым в этот день подогнали нейрошлемы. Сокольничий Джоанна сказала, что им крупно повезло, это редчайший случай. Обычно подгонка шлемов для группы растягивается на два-три дня.

— Тем лучше, — добавила она. — Следовательно, мы сможем провести ритуал инициации уже сегодня.

И с тем удалилась, оставив группу в замешательстве.

Перед закатом в их барак доставили четыре больших металлических сундука. Не представляя себе, что бы это значило, сибы сгрудились вокруг сундуков, составленных у входа в их жилище.

Брет предположил было, что надо, наверное, плясать вокруг сундуков. Рена заявила, что, по ее мнению, самым разумным было бы просто их проигнорировать. Марта, самая нетерпеливая, предложила для начала выяснить, что внутри, а там видно будет.

На крышках сундуков были выбиты имена кадетов. Каждый открыл предназначенный для него сундук. Внутри оказалась форма. Очевидно, ее следовало надеть. Они так и поступили.

Как удивительно мундир меняет человека. Глядя на остальных, Эйден вдруг увидел перед собой не кадетов, а без пяти минут воинов.

Брету досталась зеленая с красным форма с серебряными пуговицами, на каждой из которых было выбито изображение сокола. Поражала филигранность изображения. Самому Брету особенно нравился ремень, широкий, из темной лакированной кожи, с пряжкой, на которой красовалась «голова» тяжелого робота. К форме прилагался еще ярко-красный головной убор из окрашенных соколиных перьев.

У остальных форма отличалась практически только цветом. Например, черно-зеленый мундир Эйдена украшали пуговицы с изображением ястреба, а на пряжке ремня блестел падающий на свою жертву сокол, по крайней мере так считал сам Эйден. Его головной убор был черным.

На пуговицах зеленой формы Рены и на пряжке ее ремня реял распростерший крылья сокол. Зеленые перья ее головного убора переливались и поблескивали.

А вот головной убор Марты был пурпурным. Рисунок на пряжке ремня и пуговицах изображал атакующего боевого робота.

Кроме формы в каждом сундуке лежала пара высоких черных сапог, начищенных до зеркального блеска.

И форма, и сапоги сидели как влитые. Чувствовалось, что обмундирование сделано на заказ. Так что вероятность случайно надеть чужую форму исключалась.

Кадеты стояли, нерешительно переминаясь с ноги на ногу и поглядывая друг на друга. Никто не представлял себе, что будет дальше. Что их ждет?

Но вот они заметили, что к бараку приближается странное шествие. Джоанна маршировала во главе колонны, состоящей из персонала лагеря. Колонна шла, чеканя шаг, как на параде. В первых рядах, за спиной Джоанны, шагали четверо Сокольничих из других сиб-групп. На Джоанне и на Сокольничих была такая же, как на кадетах, форма, правда, с нашивками воинских подразделений. На груди у Сокольничих поблескивали медали и знаки отличия, полученные ими в прошлом. Колонна шла, дружно и четко отбивая шаг, в размеренном синхронном ритме, на миг напомнив Эйдену колонну боевых роботов на марше. Это могло бы показаться смешным, если бы не присутствие в колонне Джоанны и прочих офицеров. Эйден вдруг ощутил грозную силу в слитном марше колонны.

У входа в барак, где замерли ничего не понимавшие кадеты, Джоанна остановилась. На пуговицах ее мундира был изображен кречет, кружащий в поисках жертвы, — символ Клана. Красноречивым жестом Джоанна приказала кадетам приблизиться. Эйден отметил, что движения рук Джоанны сейчас имитируют движения боевого робота. Кадеты повиновались.

Еще раз выразительно взмахнув рукой, Джоанна приказала им построиться в шеренгу. Кадеты построились. Она пошла вдоль строя, останавливаясь возле каждого из них и окидывая его придирчивым взглядом. Эйдену она поправила воротник, Рене потерла рукавом верхнюю пуговицу на мундире, Брету поддернула пряжку ремня. Марте распушила перья на головном уборе. Потом отошла на несколько шагов и еще раз окинула взглядом строй. Видимо удовлетворившись осмотром, Джоанна вернулась на свое место во главе колонны, молча ожидавшей ее.

Голос Джоанны разорвал тишину.

— Я Хранитель Клятвы. Все то, что должно свершиться, свершится в присутствии собравшихся здесь. Пусть память о том, чему суждено свершиться, хранится до тех пор, пока не обратятся в прах тела свидетелей, и далее пусть хранится — вплоть до конца времен.

— Сайла! — выдохнула колонна.

И тогда Джоанна запела. Эйден почти не понимал слов — должно быть, это было одно из горских наречий, но суть улавливал. По всей видимости, песнопение было частью ритуала. Там повествовалось о том, как Николай Керенский отправился на удаленные горноразработки, где были спрятаны боевые роботы и другое оружие. И пока Николай пребывал в уединении, на него снизошло озарение. Говорилось, что идея пришла к Керенскому, когда он созерцал выстроенных в ряд боевых роботов. Ему вдруг показалось, что они стоят в боевом строю.

Николай смотрел на роботов и все думал, как объединить свой разобщенный, погрязший в междоусобицах народ, чтобы в один прекрасный день стальной фалангой вернуться во Внутреннюю Сферу и восстановить Звездную Лигу. И еще одна задача стояла перед ним, задача, требовавшая решения в первую очередь: как остаться верным заветам своего отца? Как заставить людей жить по суровым законам, которые дал — своему народу генерал Александр Керенский? Как убедить людей в необходимости вести спартанский образ жизни, в необходимости пожертвовать буквально ВСЕМ?

И пока Николай размышлял, то ли сон сморил его, то ли было это видением, — но он вдруг увидел, как боевые роботы выходят из шахты, как катится по миру грозная стальная лавина. И увидел он воинов, невиданных воинов; и были они опьянены кровью и вином побед, и жаждали славы.

И когда снова вернулся Николай к действительности, он уже знал, как организовать своих воинов, что противопоставить Регулярной Армии, негибкой, неспособной перестроиться. И он созвал своих воинов, и разделил их на Кланы, и дал им закон, чтобы вечно состязались Кланы и крепли, и тем самым ускоряли приближение Великой Мечты — возвращение во Внутреннюю Сферу и воссоздание Звездной Лиги.

Джоанна пела все громче и громче. Когда она добралась до видения, что пришло к Николаю в уединении, голос ее буквально гремел. Эйден почувствовал, как по его телу побежали мурашки. Но Джоанна вдруг умолкла, а затем сказала:

— Отныне вы больше не кадеты. Может быть, вам посчастливится стать воинами. Может быть, вам уготована жизнь в иной касте. Но в любом случае вы больше не кадеты. Сегодня вы пройдете инициацию. Вы стоите на пороге новой жизни. Сегодня узы, связывающие вас с прошлым, будут разорваны. Ступайте за нами.

Повернувшись к колонне, Джоанна махнула рукой. Развернувшись кругом, колонна тронулась с места. Джоанна жестом приказала сибам встать в конец колонны, а сама зашагала рядом.

Место, куда они пришли, оказалось просторной площадкой, на которой были разложены костры. Колонна разбилась, и участники шествия обступили костры по краю площадки. По всему было видно, что это тоже является частью ритуала, где каждый заранее знает свое место.

Джоанна встала возле самого большого костра в центре площадки. Кроме нее, у этого костра не было никого. Теперь ее и сибов разделял огонь. Пряжка ее ремня поблескивала в языках пламени, отчего выгравированный на ней кречет казался живым и свирепым. Свет костра отражался также в глазах Джоанны. Сейчас они напоминали Эйдену глаза какого-то сказочного демона или мифического дракона. В облике ее появилось что-то доселе незнакомое. Такой Эйден ее не знал.

Хотя, с другой стороны, — а знал ли он ее когда-нибудь по-настоящему? Вряд ли.

Джоанна подняла руки над головой. Металлическая пуговица на ее рукаве отсвечивала красным в пламени костра, будто бы к рукаву Джоанны пристал уголек, а сама она вдруг показалась Эйдену порождением пламени.

Затем Джоанна… шагнула прямо в огонь. Она сделала шаг, другой, третий — и прошла сквозь костер. На ее лице не отразилось и намека на боль. Более того, казалось, что она просто не заметила огня, сквозь который прошла.

Приблизившись к сибам, Джоанна взяла Марту за руку. Коротко приказала остальным тоже взяться за руки, образовав цепочку. Эйден подал руку Марте, другую — Рене. Брет — он выглядел испуганным — взял за руку Рену. Джоанна повела всех к костру.

Тут Эйден понял, что им тоже предстоит пройти через огонь. В первый миг его охватила паника, появилось желание вырваться и… Он опомнился, взял себя в руки и усилием воли заставил себя идти.

Джоанна вновь вступила в пламя, не оглядываясь назад. Марта без колебаний последовала за ней. Эйден на мгновение дрогнул, но Марта увлекла его за собой. Он шагнул в огонь, в свою очередь потянув за собой Рену.

Вступив в гудящее пламя, Эйден инстинктивно захотел зажмурить глаза. Адским усилием воли он таки сумел удержаться от этого. Всего лишь несколько мгновений был он в огне, но все же ему показалось, что он пробыл там вечность, а пламя огненным языком вылизало его глазницы и отныне он навеки слеп. Жар был чудовищный, но странно — ноги ничего не ощущали. Впрочем, Эйден тут же сообразил, что выданные сегодня сапоги, по всей видимости, сделаны из огнеупорного материала. Чего не скажешь об остальном обмундировании. Поэтому Эйден от души был рад, миновав костер.

После того как Брет последним вышел из огня, Джоанна выстроила их в шеренгу перед костром, а потом указала на пламя.

— Вы только что прошли очищение огнем. Ваша прежняя жизнь осталась там, за этим костром. Там осталось ваше детство, все ваши ошибки, все ваши глупости. Там остались ваши достижения и ваши поражения. Там, за этим огнем, остались все те ваши сибы-товарищи, которые не дошли вместе с вами до этого момента. Пламя этого костра навек отрезало вас от бесполезных фантазий и амбиций, неподобающих человеку Клана. Они остались по ту сторону. Отныне ваша жизнь уже не принадлежит вам. Она наша. Мы все связаны в единую гигантскую сеть. Ваш боевой робот не тронется с места без вас, ибо вы направляете его. Точно так же вас самих направляют те, кто над вами. Л над всеми нами — наш Клан, и по правилам, принятым в нем, мы живем. Но и наш Клан нуждается в прочих Кланах. Ибо только вместе, объединив усилия. Кланы смогут решить великую задачу — восстановить Звездную Лигу. И в этом их цель и смысл существования. Вы только что шли сквозь огонь, образовав цепочку. Подумайте об этом. Цепочка не прочнее своего самого слабого звена. Ваше поражение в бою может повлечь за собой гибель других. Неудачная заявка в Споре Благородных лишает других возможности снискать победу. Ваша слабость или недостойное поведение может послужить другим дурным примером. А дурной пример заразителен. Он распространяется по цепи. Ибо каждый из вас более чем один человек. Каждый из вас — это мы все. И если вы что-то делаете, говорите или думаете, то в вашем лице все мы делаем это, говорим или думаем. Помните об этом. Помните ежедневно, ежечасно, каждый миг вашей жизни. Ибо в этом сокрыта разница между воинами Клана и изнеженными, тщеславными воинами Внутренней Сферы. Вы — воины Клана, точнее, можете ими стать. Подумайте, что значит быть воином Клана. В Споре Благородных воин Клана стратег, в бою он тактик. Воин Клана жаждет побед, он живет своими победами, он не мыслит жизни без побед. Воина Клана интересуют только победы. Вот что такое воин Клана. А когда ему удается вывести свое соединение из боя без потерь — его нарекают героем. Кадеты, если вам посчастливится стать воинами, помните мои слова. Вечно помните их.

Всю эту речь Джоанна произнесла своим обычным лающим голосом, столь знакомым кадетам. Тем более странно прозвучала ее следующая фраза, сказанная тихо и весомо.

— А теперь настала пора испытать вас мечом. Кадеты тревожно переглянулись. Никто не знал, что это такое.

Джоанна хлопнула в ладоши, и по этому знаку появились четверо подручных, которые принесли четыре меча, завернутых в темно-синюю ткань. Мечи были положены у ее ног. Джоаннаснова хлопнула в ладоши, и из-за костра выступили один за другим четверо других Сокольничих. Их лица были мрачны и торжественны. Взяв себе по мечу, они выстроились вокруг кадетов. Эйден обратил внимание, что Сокольничие стояли, будто изготовившись к схватке, расставив ноги. Мечи они держали лезвиями вперед.

— Доверие в бою — это самое важное. Если мы, воины Клана, не доверяем своим командирам или своим подчиненным, мы обречены на поражение, — раздался голос Джоанны. Затем она скомандовала: — Кадеты, повернитесь каждый лицом к одному из меченосцев.

Все еще не понимая, что от них требуется, кадеты встали лицом к Сокольничим с мечами. Джоанна прошла и встала за спинами Сокольничих. Подняв руку, она вновь обратилась к кадетам:

— Каждый воин Клана обязан доверять своим товарищам. Воин, который не умеет доверять, — слабое звено в цепи. Вы, дражайшие мои кадеты, должны довериться людям, в чьих руках мечи. По моему сигналу вы со всех ног броситесь им навстречу и с разбега, слышите, с разбега кинетесь на лезвия. Вас не убьют. Вы должны верить. Это старинный ритуал, многие поколения воинов Клана прошли через него. Когда я опущу руку — кидайтесь. Быстро, как только можете. Учтите, уловки не пройдут. Не пытайтесь отвернуть. Имейте в виду, каждого из вас я знаю так же хорошо, как и любого воина, с которым мне когда-либо доводилось служить, как и любого сиба из моей собственной группы. Помните, все ваши мыслишки я читаю на ваших физиономиях. И не забудьте, до тех пор пока вы еще не стали воинами, я для вас — царь и Бог.

Джоанна замолчала и смотрела на кадетов, как показалось Эйдену, целую вечность. Не отрывая глаз от ее поднятой руки, Эйден приготовился к старту.

«Интересно, что будет, если отказаться участвовать в ритуале? Просто повернуться и уйти. Что они сделают?» — пронеслось в его голове. Эйден взглянул на воина с мечом, что стоял перед ним. Это была женщина с суровым лицом и непреклонным взглядом. Почему-то тот факт, что перед ним оказалась женщина, вселил в Эйдена уверенность. Он не боялся ни этой женщины, ни ее меча.

Рука Джоанны начала медленно опускаться. Когда рука опустилась до конца, Эйден и остальные сорвались с мест. Эйден мчался навстречу мечу. Все его внимание было сосредоточено на кончике лезвия, которое оставалось неподвижным. А вдруг этот ритуал не что иное, как подстроенное самоубийство? Может, Тер Рошах и Джоанна не желают допустить ни одного из кадетов в воинскую касту?.. Нет, Джоанна сказала, что они должны верить… Он, Эйден, должен довериться женщине, которую ни разу прежде не видел. И только потому, что она воин Клана Кречета…

…Остался один шаг. А меч по-прежнему уставлен ему прямо в грудь…

Эйден усилием воли бросил свое тело вперед, на меч…

…И упал ничком, у ног женщины-воина. Значит, в самый последний момент Сокольничие отвели-таки мечи. Это и правда был всего лишь ритуал.

Пока Эйден поднимался с земли, Джоанна обошла Сокольничих и приблизилась к бывшим кадетам.

— Итак, — сказала она, — вы убедились: для того чтобы броситься на меч, нужна вера. Отныне вы узнали, что можете доверять своим товарищам, — таков путь Клана. Необходимо было подвергнуть вас этому испытанию, чтобы вы смогли ПОНЯТЬ. Если вы сомневаетесь в нас, мы сомневаемся в вас.

Говоря это, Джоанна ходила между кадетами. Эйден и Брет отряхивали грязь с мундиров. Марта не испачкалась. Похоже было, что Марта до последнего момента просто бежала навстречу устремленному на нее острию меча и потому не упала.

Джоанна остановилась возле Рены, точно превратившейся в статую. Сокольничий, стоявший напротив Рены, вдруг без предупреждения полоснул ее концом меча по щеке. Девушка непроизвольно сделала два шага назад и замерла по стойке смирно. Кровь потекла по ее лицу несколькими тоненькими ручейками, капая на землю. Эйдену показалось, что кровь темная, почти черная. Впрочем, это могло быть из-за освещения. Костер уже догорал, и его красноватые отблески плясали на лицах людей.

Джоанна подошла вплотную к Рене и, приблизив к ней свое лицо, долго, неотрывно, не мигая, смотрела девушке в глаза.

— Ты проявила нерешительность. Ты колебалась, — прошипела она. — Это было за полсекунды до соприкосновения с мечом, и я отлично видела, что произошло. Ты собралась отвернуть в сторону и слегка притормозила. Я это видела. На мгновение твоя вера дрогнула. Может, ты не готова стать воином, вонег?

— Нег, — торопливо сказала Рена. — Я готова. Но вы правы. Сокольничий Джоанна. Я… я не знаю, как это описать… Я не колебалась. Я не успела… я хотела было заколебаться… Мне казалось, что меч не будет отведен. Я заслужила наказание.

— Разумеется, ты его заслужила. Ты не должна была допускать ни тени сомнения. Эта тень сомнения, мелькнувшая в твоем сознании, равносильна тому, что ты просто свернула в сторону. Но вместе с тем я ценю твой честный ответ. Ты хотела бы продолжить занятия и стать воином?

— Да!

Джоанна кивнула.

— Хорошо. А теперь, кадеты, встаньте в круг и возьмитесь за руки.

Офицер, чьего меча убоялась Рена, протянул ей медпакет, чтобы остановить кровь. Когда Рена отняла от щеки тампон, рана уже не кровоточила. Остался лишь багровый порез с разошедшимися краями. Смотреть на него было страшновато.

В круге Эйден держал за руку Марту и кого-то из персонала. В центре круга был костер, снова ярко запылавший после того, как в него подбросили дров. Возле костра стояла Джоанна, держа меч. Джоанна выкрикивала фразы, подчеркивая слова взмахами меча.

— Славься, Кречет, падающий на жертву с небес!

— Сайла! — хором отозвался круг.

Как кадеты в свое время на занятиях у Дерворта, воины Клана хором отзывались на слова Джоанны. Разница было только в том, что там учили, а здесь совершали ритуал. В основном говорилось о величии Клана Кречета. Также упоминались имена воинов, чьи подвиги вошли в Предание и чей вклад в дело Клана считался особо значительным. Много было сказано и об обоих Керенских, и об их гениальности. Церемония длилась по меньшей мере час, и к концу ее Джоанна заметно охрипла. Закончила она пронзительным воплем:

— Таков путь Клана!

Меч в ее руках со свистом рассек пламя костра.

— Сайла! — выдохнули стоящие в круге, все как один.

Джоанна снова повторила:

— Таков путь Клана!

И снова меч описал полукруг в пламени.

И снова хор голосов:

— Сайла!

Так продолжалось несколько раз. Затем Джоанна подняла меч вертикально высоко над головой.

— КЛАН ПОБЕДИТ! — проорала она.

— Сайла! — исступленно откликнулся хор.

Эйден чувствовал, как его охватывает все большее возбуждение. Он всегда хотел быть воином; правда, порой его и посещали черные мысли. Но эта ночь разрешила все сомнения. Он хочет быть воином. Он будет воином. Воином, и никем иным.

XV

"Хорошо помню, как я впервые сел в водительское кресло тяжелого боевого робота, — писал Тер Рошах. — Это было не сравнимое ни с чем ощущение. Сколько лет прошло, а память об этом не тускнеет. И каждый раз, когда молодые кадеты впервые поднимаются на мостик тяжелого боевого робота, я от души завидую им. То, что ты чувствуешь, ведя, к примеру, «Разрушитель» или «Громовержец», совершенно не похоже на то, что ты ощущаешь, управляя каким-нибудь легким роботом. Поначалу, после тренировочного вождения легких машин, тяжелый робот кажется тебе неуклюжим и не маневренным. Ты постоянно ощущаешь все эти десятки тонн массы. Новичков это смущает. У них не укладывается в голове, каким образом такая хрупкая штука, как корректор биотоков, может держать в равновесии тонны железа и стали, как можно одним усилием мысли удержать эту махину от падения. Да что равновесие! Как можно довериться нейрошлему? Неужели достаточно лишь подумать о ходьбе, чтобы боевой робот тронулся вперед, размеренно и грозно?

Не будь мы из Клана, трудно бы нам пришлось на первых порах вождения тяжелых боевых роботов. Но в нас течет кровь воинов, нам легче, чем кому бы то ни было, поверить, что мысль может оживлять металл. Человек Клана лишен ненужного индивидуализма. Все предыдущее воспитание подготавливает воина к тому, чтобы в один прекрасный день он слился со своей машиной, стал одной из ее частей, равной прочим агрегатам, — думающей частью.

А на уровне ощущений разница между вождением легкого боевого робота и тяжелого — лишь во временной задержке. Тяжелый робот реагирует быстрее.

Что до страха, охватывающего новичка, в первый раз оказавшегося на мостике тяжелого боевого робота, — страх приходит лишь однажды, с тем чтобы исчезнуть бесследно.

Мы обретаем контроль над машиной и над собой. И после этого участвуем в Аттестации, и либо становимся воинами, либо проигрываем. Третьего не дано. Таков закон Аттестации. Проигравший либо погибает, либо остается в живых и уходит в другую касту. Чаще проигравший погибает. Сколько их полегло на поле боя только здесь, в Мухобойке…

Мне приходилось встречать людей не нашего Клана. Чаще всего с Периферии. Им непонятно, почему столь сурова наша Аттестация. Впрочем, они не понимают и обычаев нашего Клана, считая их бесчеловечными и неоправданно жестокими. И чаще всего объектом критики чужаков становится процедура Аттестации. Почему наша Аттестация столь бесчеловечна? Чужакам не понять, что на Аттестации планка ДОЛЖНА быть поднята предельно высоко, что испытания ДОЛЖНЫ быть ПОЧТИ непреодолимыми. Это единственный способ сделать из кадетов отборных воинов. Мы их так и воспитываем, но всегда остается возможность проглядеть в будущем воине скрытого неудачника. Для этого и нужна Аттестация. И не будь она столь жесткой, в воинскую среду проникали бы неудачники. А это свело бы на нет все наши усилия, затраченные на выявление и воспитание отборных воинов.

В конце концов, у нас тут не фабрика по производству пушечного мяса: чем больше, тем лучше. Это в древности, на Терре было так. Тогда массы людей гибли, служа неутоленным амбициям жадных до власти политиканов или тем, кто завидовал власть имущим и сам стремился к господству. Тогда считалось особым геройством усеять поля сражений горами трупов только ради того, чтобы отвоевать у противника пядь земли. В те времена побеждали числом, а не умением: сражение выигрывал тот, под чьим началом было больше солдат. Стратегия, тактика — это было не столь важно. По большому счету все тогдашние войны были просто организованными бойнями. Личное самопожертвование красиво лишь на словах. Пользы оно не приносит. И никогда не приносило.

Я не против героизма вообще. Героизм достоин восхищения и подражания. Любая война дает нам примеры истинного героизма. Герой, спасающий жизни другим, воин, наносящий противнику урон и тем самым выигрывающий бой, — вот настоящий герой. И такой героизм я приветствую. Но не надо связывать с героизмом такие понятия, как победа или поражение, правота или неправота, логика или абсурд. Все эти понятия неотделимы от господствующих доктрин. Акт героизма же — вне этого, героизм — сам по себе.

Мне омерзительна война, во время которой впустую гибнут люди. Ненужное самопожертвование — это расточительность. И прав, тысячу раз прав был генерал Керенский, заявивший, что и война и подготовка к войне должны строиться исходя в первую очередь из принципа экономии. Если для победы в том или ином сражении требуется столько-то воинов, то ровно столько их и должно отправиться в бой. Ни одним человеком больше. В противном случае это будет расточительностью.

Величайшим вкладом нашего Клана в развитие искусства ведения войны стала организованная система ставок и заявок, а также Спор Благородных. Мы заявляем противнику, что хотели бы получить в случае победы — завод, генетический материал, — короче, все, что в данный момент необходимо Клану. В ответ противник указывает силы, которые он бросит на защиту. После этого мы проводим среди своих Спор Благородных, который призван решить, кто из нас отправится в бой. В сражении победитель будет располагать лишь теми силами и техникой, которые указаны в его заявке. Он вправе затребовать в бою подкрепление, не превышающее разницы в силах между победившей, самой экономной заявкой и заявкой, оказавшейся на втором месте.

Результат — наш стиль ведения войны сохраняет жизни и материальные ресурсы. Воюет лишь тот, кто воюет. Раньше основные людские потери были за счет гражданского населения, а также лиц, случайно оказавшихся вовлеченными в боевые действия. Сейчас этому положен конец. Мы не совершаем варварских налетов, не разрушаем, как дикари, промышленных объектов противника и не убиваем людей низших каст. Мы отлично понимаем, что такое война, и делаем лишь то, что необходимо. Мы смолоду приучены взвешивать все «за» и «против», прежде чем рискнуть даже малым. Принцип экономии вошел в нашу плоть и кровь.

Кстати о других кастах. Принцип экономии соблюдается и там. Крайне мало людей, жизнь которых можно назвать роскошной, — и это люди, чьи заслуги перед Кланом велики и общеизвестны. Даже представители торговой касты, уж на что они изворотливы и никогда не упускают собственной выгоды, — и они не помышляют о том, чтобы получить больше, нежели заслужили. Нас часто пытаются унизить, напоминая о существовании бандитов, — они не признают вашей системы, а вы ничего с этим не можете поделать. Да, я согласен, это — наш позор, и нам временно приходится мириться с этим негативным явлением. Но наше отношение к ним от этого не меняется.

Я горжусь тем, что за всю свою жизнь я ни разу не изменил принципам экономии, основополагающим для процветания нашего Клана. Я ничему не давал пропасть, будь то последний винтик или боевой робот. Я все использовал с максимальной эффективностью и пользой для дела. Когда я командовал, в моих подразделениях расточительности не было. И нет. Вез моего разрешения никто из моих подчиненных не смел ничего выбросить. Все, что могло быть использовано повторно, использовалось, обретая вторую, третью, четвертую жизнь. Я знаю, что обо мне говорят, мне это даже доставляет удовольствие: гироскопы Тер Рошах собирает из ржавых железок на свалке, амуниция у него из найденного рванья, а дай ему зомби, он и из зомби ухитрится сотворить воина.

Кажется, я снова ухожу от темы. С годами я все чаще замечаю за собой это. Нетрудно понять, почему Клан удаляет немолодых воинов из боевых частей, почему он переводит их во вспомогательные тыловые подразделения или же отправляет в учебно-тренировочные лагеря. Это опять-таки связано с разумным использованием человеческих ресурсов. С годами реакция становится уже не та, и немолодому воину трудно следить одновременно за всеми целями на мониторах. Да и движениям недостает нужной ловкости. Поэтому совершенно логично, что пожилого воина отзывают из боевых частей: с годами он становится обузой для подразделения. А расточительность порождает расточительность. Неверные или ошибочные действия пожилого заслуженного ветерана могут привести к гибели воина молодого. Хотя осторожность и большой боевой опыт пожилого заслуженного ветерана тоже могут чего-то стоить. Вместе с тем потенциальная опасность для подразделения от его присутствия может оказаться больше, чем потенциальная польза. К чему рисковать? Ненужный риск — это расточительность. Когда воин перестает быть однозначно полезным на передовой, не разумнее ли использовать его как-нибудь иначе? Поэтому Клан и стремится предоставить пожилым или искалеченным воинам — и то и другое одновременно — возможность проявить себя в воинской касте на иных ролях. Ничто не должно пропадать, из всего должна извлекаться максимальная польза.

Однако всегда что-то теряется безвозвратно. Вот и мне сейчас мучительно не хватает службы в боевых частях. Предложили бы мне вернуться туда — и я согласился бы, не раздумывая. Все-таки нынешняя моя работа — пусть она и важна, я это знаю, — не приносит полного удовлетворения. Я ведь воин. Я помню, что это такое — видеть врага в прицеле, когда твой боевой робот идет сквозь огонь и взрывы. Я помню, как кулак с хрустом ломает челюсть врагу. Я помню то незабываемое ощущение полноты и осмысленности бытия, когда броня вражеского боевого робота разлетается вдребезги после залпа твоих РДД.

Мне не хватает войны. Здесь, на страницах дневника, я признаюсь в этом.

Но мои лучшие дни, увы, уже позади. И единственное, что мне остается, — это жить, радуясь, что я воспитаю воинов из моих кадетов. Я не даю им ни малейшей поблажки — этого требуют мои правила. Более того, я даже бываю с ними излишне суров. Что поделаешь, если разобраться, они — мои теперешние враги. Странная мысль. Никогда раньше она не приходила мне в голову. Почему? Они сейчас преодолевают те препятствия, которые у меня давным-давно позади. И я им завидую. Я переживаю их борьбу вместе с ними. И когда они терпят поражение, я ненавижу их. А когда выходят победителями, я опять-таки ненавижу их, потому что я бы сделал это лучше, чем они.

Сначала кадеты были для меня лишь сиб-группами. Потом, когда группы распались, все мое внимание сосредоточилось на нескольких кадетах, у которых, я чувствовал, есть большие шансы стать воинами. Те же, кто потенциально был обречен на неудачу, направлены мною в другие касты, где им предоставляется возможность с большей отдачей послужить своему Клану. И в этом тоже принцип экономии. К чему впустую рисковать людьми, которые еще могут принести пользу обществу?

Отвлекаюсь. Все время отвлекаюсь на второстепенное. Перечитал свои записи. Похоже, я сторонник взгляда на естественный отбор как на двигатель исторического развития. Как бы то ни было, я считал и продолжаю считать, что умение извлечь максимальную пользу из имеющихся в наличии ресурсов, людских или материальных, — это ключ к успеху любой военной операции.

Только не следует считать, что я слепо пытаюсь сохранять все подряд. Экономия должна быть разумной. Если будет нужно, я без колебания пожертвую человеческими жизнями. Я принесу в жертву боевой робот, если буду твердо знать, что благодаря этому уничтожу вражеский. В том бою, который стоил мне руки, я, не колеблясь, послал свое звено на гибель. Ну и что? Я же по-прежнему помню всех из этого звена. Они и сейчас стоят передо мной, словно живые.

Отвлекаюсь на одно, потом отвлекаюсь на другое, окончательно забыв о том, с чего начал. Наверное, надо попробовать заснуть, хотя это мне вряд ли удастся сделать. Через три дня кадеты проходят Аттестацию. Думаю об этом постоянно. Я распорядился, чтобы они проходили Аттестацию вместе, все втроем. Обычно я предпочитаю, чтобы на Аттестации одновременно было не более двух сибов из одной группы, как того требует обычай, но когда кадетов оказывается трое, как в этом случае, я всегда заявляю троих против девяти. Джоанна чуть не запрыгала от радости, узнав об этом и предвкушая роскошную битву. Все-таки она несколько кровожадна, эта женщина. Думаю, что она была бы не очень против, если б все ее кадеты потерпели поражение. У Джоанны совершенно отсутствует понятие об экономии.

Чертовски досадно, что мы потеряли одного кадета перед самой Аттестацией. Столько времени впустую потрачено на его подготовку, да еще теперь, когда Клан так нуждается в воинах".

XVI

Изувеченное тело Рены выглядело просто чудовищно. Мертвые глаза точно смотрели в небо. Эйден подумал было, что надо бы опустить ей веки. Но сейчас возле Рены стояла Сокольничий Джоанна, и он не решился этого сделать.

Джоанна подошла к трупу последней. Несколько секунд она молча смотрела на тело. Лицо у нее было безучастное. Впечатление складывалось такое, что Джоанна видит Рену в первый раз. Можно было подумать, что не под ее руководством Рена занималась все это время. Эйден придвинулся поближе, следом за ним Марта и Брет.

Эйден видел, как Рена упала, видел, как выступили и стремительно начали расплываться красные пятна на ее защитного цвета комбинезоне. И тогда до него дошло: Рена убита.

— Она что, не знала, что занятия проводятся с боевым оружием? — отрывисто спросила Джоанна.

— Знала, — отозвался Брет.

— И внезапно встала во весь рост, воут?

— Ут.

— А причины вставать у нее не было, нег?

— Нег. Не было.

— Значит, в глубине души она не хотела быть воином. Так гибнут лишь глупцы. Ей следовало умереть в первый же день, как только она очутилась на Твердыне. Все это время я даром тратила на нее силы. Вы, трое! Хватит стоять, разинув пасти. Убрать ЭТО.

И, резко повернувшись, Джоанна пошла прочь, не оглядываясь. Ни один из кадетов даже не шевельнулся, чтобы выполнить ее приказ.

Эйден стоял, смотрел на Рену и все пытался вспомнить хоть какой-нибудь эпизод из своей жизни с ее участием. Ему казалось важным вспомнить хоть что-нибудь, прежде чем ее тело будет унесено в медблок. Эйден знал: там из трупа изымут все здоровые органы, а остальное кремируют. Органы заморозят и сохранят, они еще пригодятся, когда надо будет кого-нибудь лечить. Всех их в конце жизненного пути ждет та же участь, если только не повезет и во время боя взрыв не разнесет тело в клочья.

Иногда на занятиях или ночью, когда Эйден ворочался на койке не в силах уснуть, воспоминания о детстве одолевали его. А теперь, сколько он ни старался, не мог вспомнить ни одного мало-мальски значительного эпизода с Реной. Даже не мог вспомнить, какой она была перед тем, как их отправили сюда, на Железную Твердыню. Да что Рена! Сейчас Эйден не мог толком вспомнить никого из тех, кто составлял еще совсем недавно его сиб-группу. Кроме Марты. Но вспоминать и думать о ней он себе запрещал.

Позднее, уже ночью, воспоминания вновь навалятся на него. Он вспомнит и Рену, и остальных. Но это будет позже, не сейчас. А сейчас он стоял и тщетно пытался вспомнить Рену — живую.

Кто-то коснулся его руки. Марта. Поначалу Эйден подумал было, что это проявление их старой дружбы. Но тут же понял, что Марта просто отстраняет его от тела.

— Надо унести ее. Брет, бери за ноги. Я возьму спереди. Эйден, не стой столбом. Беги вперед, в медблок. Предупреди, что мертвеца несут.

Эйден уже было побежал к медблоку, но вдруг остановился.

— Все-таки что произошло? Почему она погибла? — спросил он у Марты.

— Мы воины. Нам недосуг размышлять о праздном. Погибла и погибла.

— Я не про то! Я спрашиваю, что произошло ЗДЕСЬ, на этом поле? Почему она вдруг встала? Вы лучше понимали ее, чем я.

— Думаю, она забыла, где находится, — сухо ответила Марта, усмехаясь.

Брет держал Рену за ноги. Марта — под мышки. Похоже, они даже не замечали веса тела. Это и неудивительно — что-что, а мускулы у них у всех теперь железные.

— Но не самоубийство же это, в самом-то деле? — пробормотал Эйден.

— Вряд ли. Рена готовилась стать воином. Воины не убивают себя. Хватит трепаться, Эйден. Некогда.

— Что ты мне талдычишь прописные истины. Я их уже сто раз слышал на занятиях.

— А ты что, в них сомневаешься?

— Нет. Я… я только… Я не имел в виду… Ладно, забудем этот разговор.

— Так-то лучше.

— С каждым днем ты мне все больше напоминаешь Сокольничего Джоанну, Марта. Она. яростно взглянула на него.

— А ты мне все больше напоминаешь своего любимого сокола. Тот тоже орал и клевался по малейшему поводу. Ноешь, ноешь. Слушать противно!

— Я говорю, что думаю.

— Называй это как хочешь. Лично меня от тебя тошнит.

Эйден молча повернулся и побежал в сторону медблока. Когда он уже удалился на приличное расстояние. Марта крикнула ему в спину:

— Ты говоришь, я похожа на Сокольничего Джоанну? Так вот, это комплимент, Эйден. Слышишь, это комплимент. Комплимент!

Что ее так разозлило?

Они оставили тело в медблоке и вернулись на поле. Занятие, прерванное гибелью Рены, никто не отменял.

Они выполнили задание. И выполнили безукоризненно.

Пока продолжались занятия, Эйдену недосуг было думать о Рене. Вокруг гремела пальба, волны жара опаляли лицо. Смерть Рены завершила развал их когда-то дружной группы. Ночью на Эйдена обрушились воспоминания, но он отогнал их и стал думать о другом. Скоро, скоро наступит тот желанный момент, когда он, Эйден, на настоящем боевом роботе примет наконец участие в настоящем сражении. И враг будет настоящий. И тогда он, Эйден, наплевав на принцип экономии, превратит вражескую машину в кучу металлолома.

XVII

Координаты места, где должна была проходить Аттестация, держались в тайне от кадетов вплоть до последнего дня. Как объяснил командир Сокольничих Тер Рошах, Аттестация, проводимая Кланом Кречета, отличается от Аттестаций других Кланов, в частности от Аттестации Клана Волка. В Клане Кречета, продолжал Тер Рошах, Аттестация проходит в условиях, максимально приближенных к боевым. Кадеты вынуждены вести бой на незнакомой им местности, однако действия их не так регламентированы, как в прочих Кланах. По правилам проведения Аттестации, за час до начала кадетам будут выданы карты местности, а также «вводная информация».

— Тем самым, — говорил Тер Рошах своим невыразительным, но громким голосом воина, наполовину оглохшего от канонады бесчисленных боев, в которых ему пришлось участвовать, — достигается максимальное приближение к обстановке реального боя. Притом вы еще имеете определенное преимущество. На войне подразделение чаще всего идет в бой, не обладая вообще никакой информацией о местности и о диспозиции противника. Теперь об Аттестации. Вам предлагается следующий сценарий: вы находитесь на вражеской территории, отрезанные от своей части. Во «вводной» будет указано, что на данной территории обнаружено присутствие солдат противника, поэтому вам необходимо сохранять все время бдительность. Собственно, Аттестация начнется с того момента, как вы окажетесь на мостике боевого робота. И помните, вы находитесь на вражеской территории. В любой момент, пока вы не доберетесь до своей машины, вас могут атаковать. На этом этапе вам могут понадобиться все навыки рукопашного боя, так что будьте готовы.

Кадеты уже знали к этому времени по слухам о прибытии на территорию лагеря небольшого контингента вольнорожденных, которые должны были изображать солдат противника. Очевидно, в намерения командира Сокольничих первоначально не входило информировать кадетов об участии в Аттестации вольнорожденных. Вместе с тем шила в мешке не утаишь — появление аэрокрафта с вольнорожденными не могло остаться незамеченным. Поэтому Тер Рошах не стал скрывать факт их прибытия, а просто сообщил кадетам, что взвод вольнорожденных примет участие в Аттестации.

«Пусть знают, — думал Рошах. — В конце концов, это ничего не меняет». Неожиданные сюрпризы могут поджидать и там, где их совсем не ждешь (что-что, а это Тер Рошах испытал на собственной шкуре).

— Оказавшись на мостике боевого робота, вы должны привести машину в состояние боевой готовности. Учтите, что до этого момента все системы машины будут дезактивированы. Здесь вы сможете показать, что мы учили вас не напрасно. Не забудьте, вы должны проверить готовность всех систем. Проверяйте быстро, но скрупулезно. Окончив проверку, вы перейдете к поиску противника.

Эйден пытался заставить себя слушать и вникать. Это было нелегко. Подумать только, наконец-то! После стольких усилий, после того как пришлось столько вынести. Аттестация! С самого раннего детства все его мечты о будущем упирались в это слово. Аттестация. Он, Эйден, дошел до нее. Ему казалось, что все те сибы, которые погибли или были отчислены, находятся сейчас здесь, в этом помещении, где командир Сокольничих Тер Рошах дает кадетам последние наставления.

— …Во время поиска противника вы все трое должны действовать, как одно подразделение, хотя затем каждый из вас поведет индивидуальный бой с заранее выбранным противником. На этом этапе вам важно не забывать то, что я недавно вам говорил. Ваша сиб-дружба осталась в прошлом, сейчас вас ничего не связывает. Свою верность будете показывать потом, каждый в своем звене, новым друзьям. Может быть, вы найдете их в бою, не знаю. А покамест на данном этапе Аттестации от вас требуется умение действовать слаженно, как будто вы — боевая единица. Так что считайте, что вам повезло, ибо вы знаете друг друга. Это может облегчить задачу.

Удастся ли вам обнаружить противника, будет зависеть от вашего умения обращаться с сенсорно-поисковыми системами. Имейте в виду, если вы не обнаружите его, он вас сам отыщет. Как вы знаете, на Аттестации каждому из вас будут противостоять по три боевых робота. В соответствии с обычаем, вы сначала сразитесь с самым легким из них. Противник открывает огонь на поражение без предупреждения.

У Эйдена уже были кое-какие соображения насчет того, какой стратегии придерживаться во время Аттестации. Он уже обдумывал ее, и стратегия эта нравилась ему больше и больше. Однажды утром он проснулся и понял, что уже все придумал. Надо не просто выдержать Аттестацию, надо выдержать ее с блеском. А для этого необходимо уничтожить не одного, а двух или, если удастся, даже всех трех противников. Двойная победа автоматически делает его командиром звена, а тройная — капитаном. Он стремился к офицерскому званию не потому, что хотелось власти. Нет, но чем выше звание ему удастся получить, тем скорее он сможет завоевать себе Родовое Имя, войти в когорту Бессмертных. А став Бессмертным, он удостоится чести внести свои гены в генный пул Клана. Что может быть выше этого?

— …Роботы противника будут вступать с вами в бой по очереди. Если же кто-либо из вас атакует машину, сражающуюся с другим членом вашего соединения, то автоматически в действие вступает иной вариант. Каждому придется тогда отражать атаки всех машин. Запомните, в этом случае любой уничтоженный вами робот — даже робот из вашего временно сформированного соединения — будет приносить вам дополнительные очки. И учтите, на Аттестации вам придется сражаться с опытными воинами, уже некоторое время служившими Клану в боевых частях. Так что будьте бдительны. Не зевайте. Ваш противник зевать не станет.

«Опытные-то они опытные, — думал Эйден, — да только связаны привычной стратегией. Общепринятыми приемами их и в самом деле будет трудно одолеть. Они ведь тоже ждут от нас привычных действий. Тут нужно нечто идущее вразрез со всеми правилами. Так и именно так проще всего добиться двойной или тройной победы». Эйден уже представлял себе, КАК он это сделает.

— …Теперь о роботах. Во время Аттестации у вас будут машины класса «Разрушитель» с полным вооружением и боекомплектом. Вам выдадут также личное оружие. Здесь у вас есть возможность выбрать — в пределах списка. Со списком вас ознакомят. И еще. Останетесь вы в живых или нет, зависит от того, насколько вы сможете воспользоваться данными вам знаниями, плюс от вас самих, от ваших способностей и талантов. Если вам удастся остаться в живых, вы станете воинами или… не станете ими. Лишь лучшие из лучших входят в касту воинов, высшую касту Клана. Через пятнадцать минут вы отправитесь к месту Аттестации. А сейчас Сокольничий Джоанна раздаст вам планшеты с картами и вводной информацией. Начинайте изучать их сейчас же. Кроме того, у вас будет время в пути. Всего на ознакомление с документами вам дается один час. Не теряйте ни минуты. И напоследок: запомните — в бою хорошие мозги подчас важнее, чем огневая мощь робота.

Получив на руки материалы, кадеты тут же углубились в их изучение. Марта методично просматривала страницу за страницей. Брет жадно глотал информацию, забегая вперед, потом возвращался назад, перечитывая и снова забегая вперед. Эйден поначалу никак не мог сосредоточиться и тупо смотрел на страницы документации. Строчки плясали перед глазами. Казалось, что текст написан на каком-то непонятном языке. Мысленно Эйден был уже там, на Аттестации. Его «Разрушитель» шел в бой. Эйден видел, как одного за другим повергает своих противников. И не только своих, но и противников Марты. Возможно, совершив это, он сломает наконец ту стену отчуждения, что выросла между ними.

Мало-помалу содержание документов стало доходить до его сознания. Для начала Эйден обнаружил, что местность, на которой им предстоит действовать, пересеченная. Участок, который нужно миновать, чтобы добраться до боевого робота, довольно ровный, но покрыт густым лесом. Это плохо, деревья будут затруднять обзор. Так что издалека боевого робота не увидишь. Сами машины находились у подножия холмов. Очевидно, считалось, что они таким образом укрыты от врага. Холмы тянулись длинной грядой. По другую сторону холмов начинался обширный луг, по которому протекала речка, берущая начало среди холмов. В некоторых местах она была довольно широкой и глубокой, и это приходилось брать в расчет. Дальше луг постепенно переходил в холмистую местность. Здесь много удобных высот. Речка поворачивала влево и впадала в небольшое озеро, лежащее среди лесов.

Эйден перешел к вводной информации. Выяснилось, что часть, от которой он оказался отрезан, вела сражение за сталепрокатный завод. На защиту его противник выставил соединение, включающее в себя боевых роботов и элементалов. По полученным сведениям, основные силы противника сосредоточены в лесистом районе, вблизи озера. Также было известно, что противник использует легкую пехоту, набранную из ополченцев.

Эйден ухмыльнулся. Так, значит, вот в какой роли будут участвовать в Аттестации

вольнорожденные.

В вводной говорилось, что, по приблизительным оценкам, в указанном районе должно находиться до двух звеньев тяжелых боевых роботов. Количество легкой пехоты, а также ее вооружение были неизвестны.

Оторвавшись от бумаг, Эйден подумал, что вряд ли это мастера рукопашного боя. При своем стремлении к экономии Клан не стал бы рисковать столь ценными бойцами, посылая их на Аттестацию. Ладно, это препятствие вполне преодолимо.

Прогноз погоды был неутешительным. В районе боевых действий ожидались сильные ветры. Ночью там выпали обильные дожди. Следовательно, земля раскисла — это увеличивало риск случайного падения робота. Сильного ветра Эйден особо не опасался. Тяжелому «Разрушителю» ветер не страшен. Это не легкий боевой робот.

Все в Эйдене стремилось туда, к холмам, на луг, где вот-вот должна будет решиться его судьба.

После прибытия на центральный пункт сбора кадетам была предоставлена возможность выбрать личное оружие для первого этапа Аттестации. Марта взяла себе лазерную винтовку. Брет — автомат, Эйден остановил свой выбор на лазерном пистолете. Брет посоветовал ему выбрать что-нибудь посущественнее, но Эйден ответил, что предпочитает передвигаться налегке. Он не стал объяснять Брету, что, на его взгляд, техника выживания на местности на первом этапе будет куда важнее, нежели огневая мощь оружия. Тем более если им будут противостоять вольнорожденные.

Они поднялись в небольшой, но вместительный флайер, который должен был доставить их на исходную позицию. Вместе с ними разместились Джоанна и Тер Рошах. Иллюминаторы в пассажирском отсеке флайера были задраены так, что никто из кадетов не имел возможности осмотреть местность сверху.

Наконец флайер приземлился. Люк открылся, и кадеты выбрались наружу. Пасмурно. Хорошо, что хоть дождя нет. Впереди лежала Аттестационная зона.

Эйден огляделся, мысленно представив себе карту. Потом посмотрел туда, где ожидал увидеть холмы, у подножия которых находились боевые роботы. До холмов было очень и очень далеко. Когда Эйден изучал карту, ему казалось, что до них рукой подать. И сама местность. Па карте она выглядела ровной, хоть и лесистой. Па деле же везде и всюду виднелись рытвины и овраги. Там и тут лежали большие валуны. В общем, мест, пригодных для засады, хватало.

Кадеты выстроились в ряд. Через полминуты будет отдана команда, и они войдут в Аттестационную зону. А пока три пары глаз лихорадочно обшаривают окрестности, не мелькнет ли где-нибудь подозрительная тень. Где-то поблизости таятся вольнорожденные. Неужели они не захотят воспользоваться возможностью, чтобы отправить на тот свет вернорожденного? Па. миг Эйден пожалел, что выбрал пистолет. Но что сделано, то сделано. Полминуты истекли, и Джоанна скомандовала: «Вперед!»

Аттестация началась.

XVIII

Неприятности начались почти сразу же. Почва здесь была топкая, к тому же поросшая высокой травой. Ноги в ней вязли по щиколотку. Не успел Эйден пробежать и десяти шагов, как споткнулся и упал. Весь в грязи, он торопливо вскочил и оглянулся. Джоанна стояла и смотрела на него. Эйден почти услышал ее презрительный смешок: еще бы, так опозориться! Тут он увидел, что Марта и Брет уже далеко впереди, и бросился их догонять.

— Нам не стоит держаться группой, — выдохнула Марта на бегу. — Рассредоточимся.

Эйден и Брет резко свернули в стороны. В густой траве не было и намека на тропу. Ничто не указывало на то, что этим путем уже бежали в свое время многие кадеты.

«Должно быть, — решил Эйден, — после каждой Аттестации сюда прибывают техники и ликвидируют или маскируют следы сражений. А там, где остаются воронки, высаживают дерн. Поэтому-то и почва так изрыта».

Эйден тут же спохватился: что это он, в самом деле? Сейчас не время отвлекаться на разные пустяки. Он же на Аттестации.

По мере того как он бежал, деревьев вокруг становилось все больше. Начинался лес. Ветер шевелил траву и листву деревьев. Эйден мельком отметил, что ветер слабее, чем указывалось в прогнозе.

И тут ему показалось, что он уловил движение в кроне ближайшего дерева, справа. Подозрительное шевеление ветвей. Резко обернувшись, он выхватил пистолет и выстрелил вверх, туда, где качалась ветка. Посыпались листья и сухие сучья. Ветка покачалась и замерла. Эйден был уверен, что на дереве прятался снайпер, но выяснять, убит он или нет, было уже некогда. Кроме того, следовало беречь заряды. Пистолет ему еще пригодится. Эйден сунул оружие за пояс и снова пустился бегом.

Впереди лес стоял сплошной стеной. Эйден бежал, и ему казалось, что он видит фигуры снайперов, лежащих на земле среди кустов и целящихся в него.

«Это тени, — сказал он себе, — это просто тени. Не обращай на них внимания». И заставил себя сконцентрироваться, стараясь дышать как можно глубже и ровнее. Это было нелегко, он все-таки держал приличный темп.

Он попробовал разом освободить сознание от фантазий, вынуждая глаза видеть только то, что они видят. Существовал такой прием, кадетов специально учили этому. Вспомнились слова Дерворта. Прав, прав был зануда Дерворт! Ни к чему воину фантазии.

Эйден бросил взгляд налево. Брет уже углубляется в чащу. Марты нигде не видно, но Эйден был уверен: она впереди, за деревьями. Эйден не любил оказываться последним, поэтому удвоил темп. Теперь он мчался зигзагами между стволов.

Возможно, это и спасло ему жизнь. Раздался выстрел, и кусок коры отлетел от дерева, мимо которого Эйден только что пробежал.

Он бросился на землю, выхватывая пистолет. Затем пополз назад в ту сторону, откуда прозвучал выстрел. Здесь в лесу земля была еще более сырой и как-то странно пахла. Сперва Эйден не понял, а потом вдруг вспомнил: это же запах перегретого машинного масла. Должно быть, здесь некогда шел бой с участием боевых роботов.

Снайпер снова выстрелил. Очевидно, это вольнорожденный. У самого тупого вернорожденного хватило бы ума выждать еще некоторое время, а не палить, раскрывая свое местонахождение. Должно быть, у вольнорожденного сдали нервы. Эйден успел засечь, где тот прячется. Снайпер сидел на дереве,

Взяв вправо и сделав крюк, Эйден подобрался к дереву с противоположной стороны. Ему удалось это сделать незаметно. На занятиях кадетов учили, как надо передвигаться, чтобы ни одна травинка не шевельнулась, ни один сучок не хрустнул. Сейчас эти уроки пришлись как нельзя кстати. Снайпер ничего не заметил. Сидя в развилке ветвей, он смотрел туда, где, по его мнению, должен был находиться противник.

Приглядевшись повнимательнее, Эйден обнаружил, что снайпер — молодая женщина, одетая в маскхалат. И еще он заметил, что женщина нервничает — ишь как прикусила палец. И неудивительно. Прошло столько времени, а она не может обнаружить упавшего противника.

Эйден не спеша прицелился. Рука дрожала. Это удивило его. Он сменил позу, решив стрелять с локтя. То, что рука дрожит, — пусть. Джоанна как-то сказала, что излишняя хладнокровность у воина обычно вынуждает предположить, что у него не хватает мозгов. Напрягая мышцы спины, Эйден чуть-чуть приподнялся. Все-таки позиция для стрельбы была не самой удобной. Хорошо, что он взял легкое оружие. Задержав на мгновение дыхание, Эйден плавно нажал на спусковой крючок, ощутив, как завибрировал лазерник в момент выстрела.

Вольнорожденная дернулась, затем начала падать вперед. Эйден целился ей в ухо. Тело, соскользнув с развилки ветвей, пролетело пару метров, потом ударилось о толстый сук, спружинивший под его тяжестью, и с глухим стуком упало на мягкую землю. Эйден замер, выжидая, не обнаружатся ли поблизости другие вольнорожденные. Но все было тихо. Тогда он пополз к упавшему снайперу, держа на всякий случай пистолет наготове.

Предосторожности были излишними. Она была мертва. На узком, птичьем лице застыло выражение озабоченности. Глядя на нее, Эйден удивился, с чего это Тер Рошах, всегда экономящий на всем, на чем только можно, решился вдруг на такие жертвы? Может быть, чтобы лишний раз напомнить аттестуемым, где они находятся? Только стоило ли ради этого лишать Клан молодой женщины?

Над этим стоило подумать. Но не сейчас. Эйден постарался выбросить все из головы. Аттестационная зона — не самое подходящее место для размышлений. В конце концов, убитая женщина-снайпер всего-навсего вольнорожденная. Какое ему, Эйдену, дело до каких-то ублюдков?

Он быстро обшарил лежащее перед ним тело. Ничего, что могло бы пригодиться. Он хотел было взять ее винтовку, но потом решил, что это лишний груз. Хватит и пистолета, который уже отлично послужил ему и скорее всего послужит и впредь.

Разбираясь со снайпером, Эйден потерял направление. Пришлось сверяться по компасу. Определив азимут, Эйден двинулся дальше. Памятуя о снайперах, он бежал теперь не так быстро, все время ожидая новой атаки. Впереди показался просвет. Эйден решил, что, должно быть, это край леса.

Справа донесся еле различимый звук лазерного разряда. Мотнувшись в сторону звука, Эйден неожиданно вышел на трех вольнорожденных. Ему повезло, те стояли к нему спиной, отчаянно паля из своих карабинов. Они вели огонь по Марте. Вольнорожденные явно намеревались взять ее в кольцо. Марта укрылась за стволом большого дерева и не стреляла, очевидно желая подпустить атакующих поближе. За ее спиной кончался лес и начинался обширный луг, тянущийся до гряды холмов, гденаходились боевые роботы.

Можно было, конечно, воспользоваться тем, что вольнорожденные заняты Мартой, и устремиться бегом через луг. Это увеличило бы его шансы, спору нет. Но Эйден чувствовал: он не может так поступить. Здесь сражается Марта, попавшая в западню. Марта, с которой они вместе выросли и с которой его столько связывало (пусть сейчас это и несущественно). Да и Тер Рошах советовал действовать на первом этапе заодно.

Эйден принял решение. Три выстрела, один за другим, — и три трупа упали на землю.

«Ублюдки они все же, вольнорожденные. Даже падают как-то одинаково», — подумал он. Выйдя из своего укрытия, он подошел к трупам, а затем посмотрел на Марту. Она тоже взглянула на него. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. На ее лице застыло выражение горькой обиды.

XIX

"Редко, очень редко бывает, чтобы на первом этапе Аттестации кадет показывал такую эффективность в уничтожении живой силы противника, какую продемонстрировал нам Эйден, — писал Тер Рошах. — Подумать только, пять трупов. Никому из кадетов не удалось набрать столько очков в данном зачете. А в стрельбе Эйден показал результаты даже лучшие, чем на тренировках. Но такое случается. Часто будущие воины именно на Аттестации проявляют свои лучшие качества. Поэтому я всегда осторожен, когда пытаюсь предугадать, успешно или нет пройдет тот или иной кадет Аттестацию.

Мне иногда приходится выслушивать обвинения в расточительности. Наверное, для человека, занимающего такую должность, как я, нет более тяжкого обвинения. А все из-за участия вольнорожденных в Аттестации. Якобы я впустую рискую людьми. Мне говорят, что лучше было бы использовать мишени-макеты, внезапно поднимающиеся с земли, а не вольнорожденных, выскакивающих из укрытий. Однако я настаиваю на необходимости участия вольнорожденных в Аттестации. И я могу обосновать свою точку зрения. Едва кадет поймет, что перед ним не живой противник с оружием в руках, а кукла из фанеры и металла. Аттестация тут же превратится в безопасную игру, в простой бег с препятствиями. Я уже не говорю о том, что на сооружение макетов уйдет большое количество материалов, которые могли бы быть с пользой употреблены на что-нибудь другое.

Но не это главное. В условиях реальной опасности, которую представляют для кадета вооруженные вольнорожденные, в крови кадета увеличивается количество адреналина. А это будет для него очень кстати на следующем, более важном этапе. Ощутить опасность перед встречей с еще большей опасностью только полезно. Кадеты же не подозревают, что с самого начала имеют преимущество. Не подозревают этого и их противники. Оружием, выдаваемым вольнорожденным, невозможно убить. Оно может вызвать у кадета только паралич на несколько секунд. Но даже при условии, что преимущество на стороне кадетов, на данном этапе Аттестации мне редко доводилось терять вольнорожденных и — никогда — кадетов. Я считаю, что это может служить лишним подтверждением целесообразности моих методов.

Нельзя применять понятие расточительности по отношению к Аттестации, как это делают мои оппоненты. Если рассуждать, как они, то любой контроль качества — расточительность. И я спрашиваю, не склоняют ли нас к расточительности те, кто обвиняет меня?

К чести своей, могу сообщить, что метод мой находит все больше сторонников среди коллег.

Важно отметить также, что мои кадеты показывают на Аттестациях наилучшие результаты, набирая наибольшее количество очков по каждому из зачетов. В свете вышесказанного разумные потери среди состава вольнорожденных на Аттестациях кажутся вполне оправданными.

И в мирное время и на войне судят по результатам. А результат моего метода — успех моих кадетов — говорит сам за себя.

Мне доводилось слышать, что всегда, в любой период истории, находились люди, называвшие себя «здравомыслящими», которые выступали против массовых убийств. Я тоже против бойни, но, позволю себе заметить, реальность наших дней заставляет на многое взглянуть иначе, нежели в стародавние времена. Клан регламентирует жизнь, но Клан регламентирует и смерть. Все рассчитано. Количество павших воинов всегда точно известно. Превыше всего — необходимость. Убийство оправдано лишь тогда, когда оно необходимо. И такая необходимость порой возникает. И необходимость массовой гибели людей тоже возникает. Так называемые «здравомыслящие» этого не понимают. Если смерть тысячи человек способствует достижению великой цели, то эта смерть почетна и эти люди, все вместе и каждый в отдельности, обретают славу через смерть. Но смерть, не обусловленная необходимостью, это — жестокость по отношению к павшим. Вот так мы, люди Клана, понимаем славу и жестокость. Мы вкладываем в эти слова иное значение, чем наши далекие предки и наши сегодняшние «здравомыслящие».

Отмечу также, что даже вольнорожденные на Аттестации действуют куда более эффективно, чем в любой другой ситуации. Редко бывает, чтобы вольнорожденный не атаковал вернорожденного кадета, если предоставляется такая возможность.

Нет, не вижу я в этом расточительности. Не вижу!

Тем не менее когда кадет Эйден убил пятерых вольнорожденных, это поразило даже меня. Слишком много жертв. А когда несколько позже сам Эйден оказался в трудной ситуации и возникла опасность гибели ШЕСТОГО, у меня даже появилось желание вмешаться и прервать зачет…"

XX

Уже потом, вспоминая и анализируя события, Эйден пришел к выводу, что это, должно быть, была учебная граната, брошенная, чтобы преградить ему путь к роботу.

Взрыв был несильный, но окажись Эйден на пару шагов ближе, ему бы несдобровать. Даже на таком расстоянии ударило настолько сильно, что он потерял сознание на минуту или две. Когда он пришел в себя, то увидел, что в просвете между облаками проглянуло солнце. Но солнце заслоняла чья-то тень. Это был вольнорожденный, видимо тот, кто бросил гранату. В руках у него был пистолет, направленный Эйдену в голову. Эйден успел заметить, как палец вольнорожденного начал давить на спусковой крючок. Дальше все происходило очень быстро. Эйден услышал или ему показалось, что он услышал, звук выстрела. Но прежде чем вольнорожденный успел выстрелить, Эйден стремительно откатился в сторону, а затем вскочил на ноги. Выручили постоянные тренировки. И даже несмотря на то, что в акробатике Эйден был не так силен, как, например, Брет, этого оказалось достаточно. Вольнорожденный двигался медленнее.

Даже и не пытаясь восстановить равновесие, Эйден бросился на противника. Тот отшатнулся, сделал два неверных шага и упал на спину. Он оказался сверху. Схватив камень, оказавшийся как раз возле головы вольнорожденного, он замахнулся для удара. И прежде чем камень опустился на голову вольнорожденного, их взгляды встретились. В глазах у вольнорожденного была ледяная ненависть, которая как огнем обожгла Эйдена. Да как смеет этот выродок ненавидеть того, кто неизмеримо выше его?! Он всегда ненавидел вольнорожденную сволочь — да, но он и не подозревал, насколько эти мерзавцы ненавидят их, кадетов. Даже после того, как эта тварь удостоилась чести участвовать в Аттестации, быть приобщенной к таинству рождения новых воинов! Эйден изо всей силы нанес врагу удар камнем в лоб. Но этого ему было мало. Его душила злость. Эйден ударил еще, на этот раз в висок. Тело вольнорожденного вздрогнуло и застыло.

Эйдену некогда было разбираться, сдохла мразь или нет. Быстро оглянувшись по сторонам и обнаружив, что непосредственной опасности нет, он вскочил и бросился к своему роботу. На полпути он увидел, что Брет уже в полевой люльке, уносящей его наверх, к люку, ведущему на мостик. А «рука» «Разрушителя» Марты движется. Это означало, что Марта уже на мостике и проверяет бортовые системы.

Проклятье! Если бы не вонючий вольнорожденный, он, Эйден у уже сидел бы в водительском кресле. А теперь, похоже, он стартует последним.

Опустив голову, Эйден помчался изо всех сил. Не смотреть на других! Но уши-то не заткнешь. Сперва до Эйдена донесся рокот одного двигателя, потом к нему присоединился второй. К этим звукам примешивались и другие. Эйден знал, что сейчас на обоих «Разрушителях» орудийные комплексы поворачиваются то в одну, то в другую сторону — проверка бортовых систем шла полным ходом. Ему даже показалось, что он слышит, как Марта в своем водительском кресле изрыгает сквозь стиснутые зубы проклятья. Впрочем, это было, как Эйден понимал, чистой воды иллюзией.

Ну вот, наконец он у ног своего «Разрушителя». Оглядевшись, он увидел, как боевой робот Марты направляется к холмам, за которыми их ждет противник. Вот и второй «Разрушитель» тронулся с места.

А он, Эйден, еще даже и не на мостике. Эйден взглянул вверх, и ему показалось, что гигантский робот презрительно смотрит на него. Эйден прыгнул в полевую люльку, которая поя его весом включилась и начала подниматься. Люк был открыт. Эйден бросился внутрь и, не успев пригнуться, набил шишку. Он едва заметил это, врываясь на мостик и бросаясь в водительское кресло.

XXI

Эйден торопливо плюхнулся в водительское кресло и надел нейрошлем. Прислушался к ощущениям. Если не считать обычный «белый» шум, стояла зловещая тишина; Эйден быстро проверил, правильно ли подсоединен шлем. Все правильно, все сенсоры работают нормально. Оставалось привести машину в боеготовность.

На вспомогательном экране липкой лентой была прикреплена записка. «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА АТТЕСТАЦИЮ. УВЕРЕНА, ЧТО У ВАС НИ ЧЕРТА НЕ ВЫЙДЕТ, НО ВСЕ РАВНО ЖЕЛАЮ УДАЧИ». И подпись: «СОКОЛЬНИЧИЙ ДЖОАННА».

Эйден яростно зарычал, сорвал бумажку, скомкал ее и швырнул, не глядя, через плечо, к решетке очистной системы.

Под налепленной бумажкой на самом экране был текст — процедура стандартной проверки работоспособности систем, пункт за пунктом. Подобная проверка обычно производилась водителем вместе с техником перед выходом на задание. Эйдену она была знакома — сколько раз им с Кочевником приходилось этим заниматься.

Быстро и уверенно Эйден начал действовать, время от времени поглядывая на экран главного монитора. Марта забралась почти на вершину холма. Брет на своем боевом роботе шел следом. Нужно догнать их, прежде чем они перевалят через холм. Это вопрос чести. Всегда неприятно быть последним, а теперь и подавно. Эйден вырос в сиб-группе, а среди сибов последнему всегда доставалось больше всех.

Был в свое время в их группе кадет. Звали его Дав. Он здорово рисовал, а вот физподготовка его оставляла желать лучшего. Во время марш-бросков Дав всегда тащился в хвосте, задерживая всю группу. Помнится, остальные сибы превратили его жизнь в сплошной ад, но результата добились. На марш-бросках Дав перестал отставать. Конечно, он и не догадывался, что перед выходом они с Мартой тайком облегчали его вещмешок, распихивая часть полагавшегося Даву груза по своим вещмешкам.

Эйден вспомнил, как удивился сам Дав, когда в первый раз прошел трассу наравне с остальными. В конце концов его все равно отчислили. Учеба становилась труднее, нагрузки больше — Даву все равно было не выдержать, это было ясно всем. Как и большинство из отчисленных, он исчез ночью. Но оставил после себя память — пачку рисунков, на которых были изображены они все, вся сиб-группа…

Так, как будто все в норме. Теперь нейрошлем. Синхронизирован нормально. Проверка «ног» робота. А, авось обойдется! Вперед!

Боевой робот опасно накренился, заставив Эйдена пожалеть о своем легкомыслии. Но, к счастью, действительно обошлось. «Разрушитель» вновь обрел равновесие и уверенно пошел вверх по склону холма. Эйден задал своей машине максимальный темп и вышел на гребень холма даже чуть-чуть раньше Марты и Брета.

Обзор был отличный. Эйден переключил главный монитор на радарную сетку и начал осмотр местности. Взглянув на дополнительный экран с нормальным изображением, он увидел, как «Разрушитель» Марты медленно водит своей металлической «головой» из стороны в сторону. Брет же, похоже, уже обнаружил противника, потому что его боевой робот двинулся вниз наискосок по склону холма.

Ага, кажется, зацепил! Главный монитор показывал наличие большой массы металла за рощицей внизу. Неприятель. Марта, похоже, тоже засекла его, потому что ее робот стремительно пошел вниз по склону в сторону рощицы. Переключившись с радарной сетки на нормальное изображение, Эйден увидел трех противников Марты, идущих ей навстречу в обход рощи. И тут же будто из-под земли выросла еще тройка боевых роботов, которые пошли на сближение с машиной Брета. Должно быть, эти роботы укрывались за вершиной соседнего холма и были недоступны радарам «Разрушителя» Эйдена.

И тут он обнаружил своих противников. Роботы выходили из засады один за другим. Эйден на миг восхитился, до чего ловко они были спрятаны. Отсюда замаскированные роботы выглядели, как скальные выступы, торчащие из почвы среди таких же скал. Эйден дал компьютеру запрос о структурном анализе материала. Так и есть — не скалы, а макеты.

Робот, который шел первым (это был шестидесятипятитонный «Вурдалак»), поднял «руку», направив ее в сторону Эйдена, очевидно давая понять, что они — его противники.

Эйден уточнил расстояние до «Вурдалака», планируя свои действия. Далековато. Надо подпустить поближе. РДД отсюда, пожалуй, достанет, но смысла нет. Разве что пугнуть. Впрочем, зачем? Развернувшись, Эйден пошел на сближение.

Марта дала первый залп из ПИИ по противнику. Залп отдался вибрацией на мостике Эйдена. Он посмотрел на монитор. Метко! Протонно-ионный разряд ударил прямо в середину «торса» робота — первого из противников Марты. Куски брони разлетелись во все стороны. Некоторые даже упали у «ног» ее «Разрушителя». Броня была раскалена добела, и там, где падали осколки, загоралась трава.

Похоже, Марта предпочитала атаковать, ибо вслед за первым последовал второй залп. Разряд ударил в то же место, что и первый, расширив дыру, что уже зияла в броне противника. Эйдену захотелось крикнуть ей что-нибудь ободряющее — до того красиво она действовала.

Противник Марты решил ответить, выпустив РБД. Установка для запуска была смонтирована у него на «торсе» слева, совсем рядом с тем местом, куда угодили залпы ПИИ. Просто чудо, что она еще действовала.

А вот Брету приходилось туговато. Противник наступал. Эйден видел, как Брет резко наклонил корпус своего боевого робота вбок. И вовремя. Слева прошла целая серия протонно-ионных разрядов. Будь на «Разрушителе» Брета шерсть, она бы, как пить дать, была подпалена. Брет ответил веерной очередью. Это сработало. Один из разрядов угодил в правое «коленное» сочленение противника.

По пора было вспомнить и о себе. Эйден мысленно пожелал Брету удачи и сконцентрировался на собственном противнике. Тот был уже в пределах досягаемости. «Вурдалак» издали дал залп из ПИИ. Недолет. Эйден выпустил в ответ РДД. Он не рассчитывал поразить врага первой же ракетой. Важно заставить водителя «Вурдалака» поверить, что он и впредь будет придерживаться ОБЩЕПРИНЯТЫХ методов ведения боя. На одну ракету Эйдена «Вурдалак» ответил пятнадцатью. Но машины все-таки были езде слишком далеко друг от друга. Водитель «Вурдалака» промазал. Эйден даже не потрудился задействовать противоракетный комплекс. Снаряды прошли высоко над его «Разрушителем».

Эйден двинул свою машину вперед, не открывая огня. Справа Марта получила попадание в «торс» робота. Эйден затаил дыхание. Ему показалось, что ее машина вот-вот опрокинется. Но Марта вернула ей равновесие и в ответ лишила противника, — ей тоже противостоял «Вурдалак», — еще нескольких листов брони удачным ракетным залпом с установки, расположенной на левом «плече» ее робота,

Эйден знал, что перед боем Марта перекомпоновала вооружение на своем «Разрушителе». В частности, на левом «плече» робота теперь вместо установки РДД-15К стояла более мощная РБД-К.

Не теряя времени. Марта развила атаку, бросившись на врага. Она перевела «Разрушитель» в режим бега, и от тяжкого топота задрожала земля. Одновременно Марта открыла непрерывный огонь из укрепленной на «груди» боевого робота установки ЛСМ. Лазерные импульсы, непрерывно бьющие в «торс» «Вурдалака», заставили того отклониться назад. Марта переключилась на скорострельное орудие, и броня «Вурдалака» застонала под взрывами снарядов. Дым от взрывов заволок все вокруг, заслонив Эйдена от его противника. Такой удачи он не ожидал. Должно быть, на командном пункте немало были удивлены, услышав по каналу связи его торжествующий вопль.

Для пущей маскировки Эйден усилил завесу, включив установку дымовой защиты «Разрушителя». А затем врубил прыжковые ускорители.

Взлетев над полем боя, Эйден увидел, как боевой робот противника Марты валится на спину. Она сумела победить. Теперь она воин-водитель боевого робота. А если победит и второго противника, то станет командиром звена. Но раз сумела Марта, то, значит, сумеет и он, Эйден. Ведь он ни в чем ей не уступает. Все эти мысли вихрем пронеслись у Эйдена в голове.

Поставив ускорители на максимальную длину прыжка, Эйден пронесся над своими противниками. «Торсы» всех трех роботов начали поворачиваться ему вслед. Только бы успеть. Находясь в воздухе, Эйден был особенно уязвим, он знал об этом и рассчитывал лишь на эффект внезапности. По его плану он должен был приземлиться не среди них, а за их спинами. Этого, именно этого от него НЕ ОЖИДАЛИ. Когда робот пошел вниз, Эйден ощутил, как у него сжалось сердце и ком подступил к горлу. Его план вступал в решающую фазу.

Перед тем как приземлиться, Эйден заблаговременно, еще в воздухе, развернул машину в сторону противника. «Ноги» «Разрушителя» коснулись земли. Теперь нельзя терять ни секунды. Бросив взгляд на один из экранов, Эйден еще раз убедился, что ЛСМ, который он установил на правой «руке» в качестве дополнительного вооружения, находится в готовности. Пора.

Вытянув горизонтально обе «руки» робота, Эйден открыл массированный огонь по ближайшему противнику (это был «Вурдалак»), задействовав все свое бортовое вооружение. Температура на мостике начала угрожающе расти, но Эйден рассчитывал завершить первый этап своего плана прежде, чем перегрев возрастет до опасного уровня. Нужно было во что бы то ни стало вывести из боя «Вурдалака».

Бросив взгляд на экран ближнего обзора, Эйден увидел, что «Вурдалак» все еще стоит. До него оставалось метров триста. Орудийные установки «Разрушителя» Эйдена поработали на славу, Во многих местах у «Вурдалака» была повреждена броня. Из зияющих отверстий тянулся дым. Экран дальнего обзора показывал Марту, схватившуюся со вторым противником. Неподалеку виднелась машина Брета. Старина Брет еще держался…

— Кадет Эйден!..

Голос принадлежал Сокольничему Джоанне. Эйден совсем забыл, что она с ним на связи. Вообще-то предполагалось, что во время Аттестации связи не должно быть, кроме случаев явного нарушения правил участниками.

— Ты нарушил линию обороны вашего отряда. Судьи расценивают твой поступок как отважный, но глупый. Вступает в действие второй вариант — все против всех. В соответствии с правилами проведения Аттестации ты считаешься ответственным за переход на второй вариант. Надеюсь, ты понимаешь, что ответственность за возможное поражение твоих товарищей отныне лежит на тебе.

Разумеется, Эйден это понимал, но до поры до времени не хотел никому открывать своего замысла. Переход ко второму варианту должен сломать планы ВСЕХ, кроме его собственных. И вот тут-то он и проявит себя.

Еще раз убедившись, что температура пока в норме, и выстрелив напоследок по «Вурдалаку», Эйден резко развернул «торс» своего «Разрушителя» в сторону громадного «Грифона», готовящегося вступить в сражение. За «Грифоном», немного поодаль, высился третий противник — сверхтяжелый «Громовержец», который пока был еще только на подходе. С «Громовержцем» можно повременить. Сейчас надо вплотную заняться «Грифоном».

Эйден взял в прицел лазера сочленение, соединяющее правую «руку» «Грифона» с корпусом. Он знал, что у «Грифона» со стандартной конфигурацией большая часть вооружения смонтирована на «руках». Выстрел. Эйден завопил от радости: правая «рука» «Грифона» безжизненно упала вдоль корпуса.

Так, а теперь снова вспомним о «Вурдалаке». Тот, как Эйден и ожидал, шел на сближение с «Грифоном», очевидно рассчитывая вместе с ним атаковать «Разрушитель» Эйдена. Сейчас «Вурдалака» и «Грифона» разделяла лишь скала, торчащая из земли, будто сломанный зуб. Отлично. Настало время пойти на риск. На рассчитанный риск, поправил себя Эйден. И врубил прыжковые ускорители, бросив машину назад и вбок, одновременно выпустив целую кассету РДД. Ракеты ударили в основание скалы, разнеся ее вдребезги. По замыслу Эйдена взрыв должен был швырнуть на оба вражеских робота гигантские массы каменного крошева и повалить обе машины.

Взрыв чуть было не свалил «Разрушитель» Эйдена. Взрывная волна ударила в машину в тот момент, когда она коснулась земли. Лишь с величайшим трудом Эйден удержал семидесятитонную махину на «ногах», опустив ее на одно колено. Как только машина обрела равновесие, Эйден кинул взгляд на экран. Оказывается, и вправду его противниками были водители высокого класса, воины-мастера. Обе машины, должно быть, прыгнули в стороны одновременно с «Разрушителем» Эйдена. Но досталось им изрядно. «Грифон» удержался на «ногах», хотя теперь к выведенной из строя правой «руке» прибавились обширные повреждения корпуса. «Вурдалаку» повезло меньше. Взрывной волной его бросило на группу деревьев. Деревья приняли на себя удар, и теперь «Вурдалак» замер, накренившись под опасным углом к земле.

"Прекрасно, — подумал Эйден, — теперь займемся вплотную «Грифоном». А там, если повезет, резкий поворот и стремительная атака на «Громовержца».

Увы, все оказалось не так просто. Водитель «Вурдалака», похоже, был крепким орешком. «Ноги» машины пришли в движение, глубоко взрыв почву. «Торс» начал поворачиваться, орудийные установки нацелились на Эйдена. «Вурдалак» получил серьезные повреждения, все вокруг было усеяно осколками брони, но машина не потеряла управления. Из левого и правого ПИИ в «Разрушитель» ударили два разряда.

Эйдену повезло: его робот стоял на одном «колене». Будь он на двух «ногах», один из разрядов ударил бы в «коленное» сочленение, обездвижив машину. Вместо этого разряд ударил в «торс». Эйден тут же ответил залпом из своих ПИИ.

Пора было кончать с «Вурдалаком». Все чувства Эйдена обострились до предела. Он чувствовал необычайную ясность в голове. Взгляд на экран-индикатор повреждений: так, пустяки. Теперь датчик перегрева. Эйден понял: нельзя терять ни минуты. Надо или действовать прямо сейчас, или искать пути быстрого отхода. Машина на грани перегрева. В перегретом состоянии, да к тому же почти без боеприпасов его «Разрушитель» может стать легкой добычей. Нет, надо действовать. Сейчас или никогда.

Посмотрев на главный монитор, Эйден увидел, что «Громовержец» начал разворачиваться. Ладно, этот еще подождет. Будем действовать наверняка. На очереди «Вурдалак». Эйден поймал его в прицел. Есть. Теперь пара очередей из правого ЛСМ — и он, Эйден, станет наконец воином. А дальше — как повезет.

Занятый своими противниками, Эйден не замечал четвертого робота, который стремительно шел на сближение с ним.

Его тщательно выверенный залп по «Вурдалаку» пропал впустую, потому что именно в этот момент его собственный «Разрушитель» содрогнулся от прямого попадания. Выстрелили с подошедшего боевого робота. В лицо Эйдену ударило чудовищным жаром. В этот момент компьютер объявил о начале подготовки к автоматическому катапультированию водителя. Эйден попытался было напоследок дать ракетный залп по «Вурдалаку», но не успел — катапульта сработала.

Он был уже высоко в воздухе, когда сзади раздался взрыв — разворотило грудной отсек «Разрушителя» вместе с мостиком. Перед тем как сознание покинуло Эйдена, он понял — его робот уничтожен Мартой. Этим залпом она не только отняла у него победу и возможность стать воином — этим залпом она завоевала себе офицерское звание. Отныне она командир звена Клана Кречета, а он, Эйден, — никто. Марта лишила его всего. Та Марта, которая когда-то думала, что любит его. Как она могла? Как она могла просто так взять и перечеркнуть все его будущее? Разве это достоинство воина, разве так поступают люди Клана? Разве таков путь Клана?

Кресло с Эйденом ударилось о землю. Левую руку обожгло нестерпимой болью, и Эйден потерял сознание.

XXII

— Это был мой шанс, и я воспользовалась им, — сухо сказала Марта.

Она стояла возле его кровати в госпитале. В одной руке у нее была новенькая командирская фуражка. Марта теперь командир звена. Эйден коснулся сломанной руки. Она что, нарочно пришла, чтобы изводить его?

— А ведь это было не по-сибски. Марта, очень не по-сибски, а?

— Ты о чем? О сиб-группе? Забудь. Сиб-группы больше нет. Такова жизнь.

— Мы ведь с тобой были очень близки когда-то.

— Ага. Когда были детьми. Только теперь…

— Знаю, знаю. Мы уже не дети.

— Кончай ныть.

— А что прикажешь мне теперь делать? Я так хотел стать воином.

— «Я так хотел». Это что, речь воина? Нас учат. Потом мы или выигрываем, или проигрываем и в любом случае обретаем свое место в Клане. Те, кто выигрывает, идут дальше. Они завоевывают себе Родовое Имя и увековечивают себя через генный пул. Так было, так есть, так будет. Тебе почти удалось стать воином. Мало кто достигает и этого. Но ты проиграл. Ну и что? Ты теперь переведен в техническую касту. Из тебя получится отличный техник. Клан нашел, для тебя. место и предлагает его тебе. И ты его примешь, воут?

Эйден хотел было возразить, но не стал.

— Ут.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Марта?

— Да?

— Ты ведь уже уничтожила первого противника, и у тебя были отличные шансы победить и второго из числа тех, кто еще оставался.

— Должна напомнить тебе, что один из них в конце концов победил меня и отнял третью победу.

— Я помню. Но ведь ты могла бы победить не за счет меня, без того…

— Хватит об этом. Я сделала то, что сочла нужным. Ты сам ввел в действие второй вариант — все против всех. В этих условиях любой робот на поле — твоя потенциальная цель. А ты был отличной мишенью.

— А как же все то, что мы с тобой пережили и испытали вместе в свое время? Чувства…

— Давай не будем о чувствах, а? У нас нет времени на обсуждение иллюзий…

— Но в свое время ты сказала, что, быть может, любить меня.

— Детские забавы. Глинн, если помнить, пичкала нас тогда своими россказнями, вот я и вообразила себе, что испытываю так называемую любовь. Ты же знаешь, дети склонны воспроизводить в своих играх рассказы взрослых. Только мы с тех пор выросли. По крайней мере, я выросла.

Трудно было не заметить сарказма в ее последних словах. Уже не кадет Марта демонстрирует свое превосходство кадету Эйдену. Теперь есть Марта, член высшей касты, и он, Эйден, член технической касты. Отныне между ними пропасть. На социальной лестнице Марта теперь стоит несоизмеримо выше, чем он.

Стоит ли ее осуждать? Наверное, нет. Ей повезло, ему нет. Да, у него был великолепный план. Но он что-то не учел, и план провалился.

— Не вижу смысла продолжать наш разговор, — произнесла Марта. — Я пришла только из вежливости. Так велит обычай. Побежденных и находящихся на излечении противников принято навещать. Один раз. Отныне, если мы с тобой и встретимся, то как люди разных каст со всеми вытекающими отсюда последствиями. Прощай.

— Подожди.

Она нехотя обернулась.

— Что еще?

— Еще один вопрос.

— Только один.

Она говорила, будто оказывала ему великую милость. Ее ледяной тон заставил Эйдена внутренне сжаться, почувствовав себя маленьким и ничтожным. Вот так и узнают в первый раз на собственной шкуре, что такое кастовое неравенство.

— Знаешь, — выговорил он, — будь я на твоем месте в бою всех против всех и заметив, что ты уязвима, я не стал бы атаковать тебя.

Она нахмурилась..

— Я знала, что ты это скажешь. И я думала над этим. Эйден, я знаю, что ты не стал бы меня атаковать в подобной ситуации. Но это только подтверждает тот факт, что мы с тобой разные люди. Именно поэтому я стала воином, а ты — техником. Я воспользовалась возможностью, которой ты бы побрезговал. Возможно, в тебе просто нет воинской жилки.

— Марта, ты стала в точности…

— Я стала воином, и это главное. Ты задал свой вопрос. Теперь мне пора идти.

И она ушла. А что еще мог он ей сказать? Все, что ему оставалось, — это откинуться на подушки, закрыть глаза и начать в который раз прокручивать в мозгу все эпизоды Аттестации. И гадать: что было бы, если бы он заметил тогда приближающийся боевой робот Марты, если бы воспользовался удобной позицией, — «Разрушитель» стоял на одном «колене», а ее робот шел с опущенными «руками», — и всадил бы ей снизу вверх в торсовую часть массированный залп — что тогда? Он не верил, что смог бы это сделать, но снова и снова представлял себе, как убивает ее.

А может, она права? И он просто не мог пройти Аттестацию, потому что нет в нем чего-то важного, необходимого воину. Но ведь он был так близок к победе. Если бы не Марта, «Вурдалака» он бы добил, это точно. А если бы повезло, то он одолел бы и «Грифона» — тот был сильно поврежден. Даже если бы «Громовержец» вступил в бой, все равно у него, Эйдена, были, БЫЛИ шансы на двойную победу. Хотя двойная победа… Кто знает? Ну уж один-то бой он выиграл бы совершенно точно.

Теперь всю жизнь суждено ему прокручивать в голове этот бой, видеть его во сне. Свой первый и последний бой…

Эйден даже поежился от этой мысли. Он никогда не представлял себя членом какой-либо иной касты, кроме воинской. А теперь? Быть техником. Жить с техниками. Марта — та приняла бы это, случись такое с ней. Марта не врет, она и в самом деле приняла бы и смирилась. Но он, Эйден… А именно это ему предстоит. В конце концов, таков путь Клана. Но все равно ОН НЕ ХОЧЕТ… НЕ ХОЧЕТ!

Уже когда он засыпал, ему в голову пришла странная мысль. А почему, собственно, он должен? Да, таков путь Клана. Да, каждый должен сыграть до конца предназначенную ему роль. Но ведь не все безропотно соглашаются на это? Некоторые уходят, разве не так? Если бы заручиться чьей-нибудь поддержкой или просто знать расписание рейсов Т-кораблей, то можно улизнуть с Железной Твердыни, а там — будь что будет. Стоит попытаться устроиться где-нибудь, где его способности и подготовка могут пригодиться. Клан смотрит на подобных беглецов почти так же, как и на бандитов — ну и что? Что он теряет от этого? Все, что он знал до сих пор — это жизнь сиба, а потом — жизнь кадета. Вполне может случиться, что где-нибудь ему уготована иная участь. Может быть, на иных планетах Клана Кречета. Или на территориях других Кланов.

Эйден уже засыпал, поэтому не мог сказать точно, подумал ли он так наяву или же мысли эти пришли к нему во сне.

Эйден спал, и ему снились битвы. Он то сражался на боевом роботе, то в неизвестных ему странных машинах, то просто дрался голыми руками, то верхом на невиданных животных. И он побеждал. Всегда побеждал. И ничто не могло его остановить.

XXIII

«Проклятье, — писал командир Сокольничих Тер Рошах, — проклятье! И тысяча чертей из ада древних! Воины — это воины» а Клан — это Клан, но ведь должны же быть иногда исключения из правил? Стандартный подход — это правильно, это хорошо. Но бывает так, что иногда он вреден.

Я смотрел на этого отчаянного кадета, когда он совершал на поле битвы чудеса, полагаясь больше на везение, чем на умение, и разные мысли проносились у меня в голове. Я чувствовал смущение. Я даже начал сетовать на рок, на фатум, в который не верю. Но в помещении контрольного центра была Сокольничий Джоанна и другие офицеры-инструкторы, поэтому мне приходилось прикладывать массу усилий, дабы эмоции, испытываемые мною, не отразились на лице.

Нам всем прекрасно известно, что на войне многое зависит от того, повезет или не повезет. А везение — штука изменчивая. Но все же горько видеть, как глупая случайность обрекает на поражение отличного кадета. И добро бы он принял поражение от одного из официально назначенных оппонентов. Нет, его карьеру губит его же товарищ, такой же кадет, как и он.

Конечно, кадет Марта достойна лишь похвалы, спора нет. И звание командира звена она заслужила по праву. Ее импровизация была блестящей. Из нее выйдет прекрасный воин и отличный офицер. Но даже если отвлечься от моего личного интереса, который я питаю к кадету Эйдену, у меня тем не менее есть все основания сожалеть о том, что произошел столь нелепый инцидент. У Эйдена тоже был блестящий план. Более того, никто не делал прежде ничего подобного. Он сумел спутать планы всех остальных и наверняка победил бы, если бы не талантливая тактика кадета Марты. В реальном бою поведение Эйдена можно было бы назвать героическим. Но он скорее стратег, а Марта — тактик. Я сам неплохой тактик, и я смог по достоинству оценить ее мастерство. Но все равно неприятно было видеть, как она использовала свои тактические способности против кандидата, который не меньше ее заслуживал чести быть принятым в воинскую касту.

Мне казалось, что кадету Эйдену, столь отличившемуся на Аттестации, можно было бы предоставить возможность пройти испытание еще раз. Но остальные члены контрольной комиссии проголосовали против моего предложения. Им почти удалось убедить меня в своей правоте. Я согласен, мое предложение идет вразрез с принципами и традициями Клана.

Но из любого правила должны быть исключения. Я считаю, кадет Эйден как раз и является таким исключением. И будь в моей власти изменить его судьбу, я, конечно бы, так и поступил.

Но возможности сделать это — нет.

Или есть?

Я знаю, что неравнодушен к Эйдену, точной генетической копии Рамона Маттлова, моего старого друга. И первое, что я сделаю для него — я оставлю Эйдена под своим началом. По крайней мере выполнить подобный стратегический маневр пока еще в моей власти.

А потом…

А потом…

А кто знает, что может потом случиться?"

XXIV

Пробыв неделю техником, Эйден понял, что долго он так не выдержит, особенно тут, на Железной Твердыне. Его оставили в Мухобойке. Именно здесь он взлелеял свой «безупречный» план, который должен был принести ему офицерское звание. Именно отсюда он отправился на Аттестацию. А теперь все здесь напоминало ему об этом. Особенно мучительно было видеть новых кадетов, которые прибыли сюда перед Аттестацией, полные радужных надежд.

Несколько раз Эйден случайно сталкивался с Сокольничим Джоанной, и каждый раз та смотрела будто сквозь него.

Все правильно. Эйден теперь для нее пустое место. Именно это, а не тяжелая работа и не сознание того, что теперь он отныне и навеки техник, отравляло Эйдену жизнь. Нельзя жить, когда тебе постоянно напоминают о твоем позоре. Но что он мог сделать, чтобы избежать этих напоминаний?

Эйден теперь был помощником Кочевника, техпомом. Кочевник с первого же дня понял его проблему.

— Паши, — посоветовал он ему. — Вкалывай. Пахота — это самое лучшее лекарство. Когда пашешь, некогда страдать.

— С чего ты решил, что я страдаю. Кочевник?

— Ну нет так нет. А то давай, сползай к коновалам. Те рады будут до усрачки. Ути-ути, скажут, кто к вам приперся? Ща мы ему любовь по-клановски покажем. А ну, сымай портки, где тут у тебя путь Клана.

— Почему ты не можешь говорить нормальным языком. Кочевник? Слушать противно.

— А ты привыкай. Мы ведь по стандартам твоих бывших дружков кто? Быдло. Речь наша загрязнена, мы даже ругаемся иначе — по-старинному. Чем ниже каста, тем более загрязнена речь. Мы плюем на все ваши табу. Нам они смешны. Но мы, техники, это еще что. Вот вольнорожденные — те да! Они из этого целый ритуал сделали. Так что учись, дружище Эйден, мотай на ус, что тебе дядюшка Кочевник говорит. Ты теперь техник, дружище Эйден.

— Не называй меня больше «дружище». Я буду работать с тобой, но…

— С нами, дружище, с нами. Не со мной, а с нами. А как прикажешь тебя величать? «Дружище» — это обращение. Это твое звание. Вроде кадета, или Сокольничего, или командира. И тебе придется к нему привыкать.

— Никогда.

— Техникам раздражаться не пристало, дружище Эйден.

Теперь, когда они были на равных. Кочевник вдруг стал куда более словоохотливым, чем раньше. Сейчас, когда между ним и Эйденом больше не было социального барьера. Кочевник изо всех сил стремился уменьшить психологическую дистанцию. В общении он оказался очень легким и незлобивым человеком" Он делал все от него: зависящее, чтобы облегчить Эйдену вхождение в новую касту. В свою очередь Эйден, понимая, что происходит, изо всех сил старался помочь Кочевнику. Этот техник и раньше был ему симпатичен. Между ними устанавливалось нечто, напоминающее сиб-связь по степени близости и откровенности. Порой Эйдену даже начинало казаться, что со временем он сумеет, пожалуй, найти свое место среди техников.

Но последовать совету Кочевника и забыться в работе Эйден не мог. Работа не помогала. Скорее еще более усиливала в нем чувство протеста. Хотя бы потому, что в основном работа была неинтересной. С поля боя возвращался поврежденный боевой робот. Машину нужно было осмотреть, проверить работу всех систем, особенно ходовой части. Потом заменить поврежденные участки брони и заново отрегулировать системы наведения бортового оружия. Потом робот уходил, а на его место вставал новый. И все повторялось сначала. Тупость и однообразие. Эйдену было скучно. Он не понимал, что в этом находит Кочевник.

С первого же дня работы в роли техпома Эйден понял, что нужно каким-то образом перестроить свои мозги, чтобы получать хотя бы минимальное удовлетворение от рутинной работы. Кочевнику это удавалось, а тупым назвать его было никак нельзя. Он, казалось, жил своей работой, получая глубочайшее удовлетворение, когда какой-нибудь поврежденной детали удавалось найти новое применение.

Однажды Кочевник выяснил, что лазер, установленный на «торсе» робота, не работает лишь потому, что его зажало листом брони, сместившимся в результате попадания снаряда в соседний лист. Снимая лист и заменяя его другим. Кочевник вдруг запел. Ранее Эйдену приходилось слышать лишь монотонные песнопения во время различных воинских ритуалов. Песня же, которую пел Кочевник, была совершенно иной. Эйдена поразила ее жизнерадостность и мелодичность. Хотя некоторые слова были незнакомы.

— Это фермерское наречие, — пояснил Кочевник, когда Эйден спросил, что это за песня. — Ее сочинили фермеры. У каждой касты свои песни и своя музыка. Хуже всего с музыкой у воинов. Убей не пойму, что кадеты находят в этих своих унылых завываниях? Ревут, как быки во время случки. Наверное, потому, что вместо мозгов у них устав.

— Ты… ты находишь ИХ ритуалы дурацкими? Кочевник оглянулся по сторонам, а потом наклонился к Эйдену и проговорил, понизив голос:

— ЭТОГО я не говорил. Я сказал только, что их песням не хватает живости. А чем. ниже и чем свободнее каста, тем живее и мелодичнее ее музыка.

— Свободнее? Что ты хочешь сказать? Ты вон работаешь целый день, тобой все могут командовать. У тебя почти нет прав, одни обязанности. А еще ты должен следовать обычаям своей касты. И после этого ты говоришь мне о свободе?

— Зато нам не надо по команде запрыгивать в этих железных болванов и рисковать жизнью.

— Но ведь это почет, слава, геро…

— Именно это и твердил бык, снося ограду.

— Я не всегда понимаю твой жаргон. Но должен заметить" что от твоих речей меня порой с души воротит.

— Не туда смотришь, дружище Эйден. Башка у тебя крепкая, а вот просвещенности не хватает. Жаргон — это всего лишь слова. Ты тоже этим грешишь. «Слава», «почет», «героизм» — для меня такой же жаргон. Слова. Всего лишь слова.

— Я бы назвал твои речи предательскими.

— На мостике, может, так оно и было бы. На то он и мостик. А тут просто один техник другому: чик-чирик. Дружище Эйден, неужели ты думаешь, что воин вздернет техника за предательство? Мы же им нужны. Нас не хватает. А без техников они никто. В жизни такого не бывало, чтобы вздергивали того, кто нужен.

— Мне кажется, ты много на себя берешь. Кочевник. Не забывай, кто ты.

— Много? Я — много? Кто я, спрашиваешь? А кто ты, дружище? Ты такой же, как и я. Нет, я техник. А ты пока еще техпом. Я пытаюсь тебя просветить. Но если тебе угодно и дальше коснеть в невежестве, это твое дело. А пока, будь добр, подай мне во-он ту отвертку.

Каждое утро Эйден просыпался и с ужасом думал, что впереди еще один день. И он снова будет возиться с железяками, а мимо будут ходить кадеты и офицеры, глядя на него, Эйдена, как на пустое место. Их надменность бесила его. Какое право имеют они игнорировать людей, чьими стараниями здесь поддерживается в рабочем состоянии все — и жилища, в которых они живут, и роботы, на которых они тренируются? Сейчас они не замечают его, а всего лишь несколько недель назад он был одним из них. И, напомнил себе Эйден, точно так же не замечал техников.

Особенно мучительным было то, что его оставили здесь, в Мухобойке. Обычно кадеты, не прошедшие Аттестацию, получали назначение в другие места. Может быть, кто-то стоит за этим? Может быть, кто-то пытается его таким образом наказать? Возможно. Не исключено, что он заслужил наказание, нарушив правила Аттестации. Но если все обстоит именно так, то тем больше причин у него попытаться бежать отсюда.

Эйден чувствовал себя запертым в ловушке. Но, возможно, он так вы и продолжал строить по ночам планы побега, взвешивая все «за» и «против», пока не привык бы и не смирился, если б не один случай…

В тот день Эйден работал на посадочной площадке. Нужно было погрузить холодильные камеры во флайер. Камеры переправлялись в ремонтный цех, тот самый цех, где в свое время Эйден впервые воочию увидел тяжелые боевые машины.

Эйдену было известно, что вскоре придется перебазироваться туда. Ему сообщил об этом Кочевник. Эйден спросил: когда. На что Кочевник ответил, что очень скоро, сразу после того как в Мухобойку прибудет новая партия кадетов для прохождения предаттестационной подготовки. И, заметив, как отреагировал на его слова Эйден, похлопал его по плечу и добавил:

— Дружище, скоро ты привыкнешь. Это для тебя будет вроде смены времен года. Прибыли кадеты — перебираемся в цех. Прошла Аттестация — возвращаемся сюда.

Как раз об этих кадетах Эйден и думал, занимаясь погрузкой. Он живо представил их себе. Вот они выходят из флайера. Настроение у всех взвинченно-приподнятое. Впереди у нихзавершающие тесты, которые он, Эйден, уже проходил вместе со своей группой. Потом кадетов ждет Аттестация…

Кочевник утверждает, что скоро он, Эйден, привыкнет. Может, со временем так и случится, но пока невозможно не думать, что ты тоже был одним из них.

Эйден составил холодильные камеры на подъемник и отправил его наверх. Пользуясь паузой, пока техники во флайере разгружали подъемник, Эйден бродил по посадочной площадке. Он заметил неподалеку еще два грузовых флайера. Один, похоже, был на ремонте, с другого сгружали съестные припасы.

И тут он увидел Марту, которая деловито шла прямо в его сторону с планшетом в руках. На ней была новая форма стального цвета с темно-синими командирскими нашивками. На груди блестела медаль — знак успешного прохождения Аттестации. На голове — фуражка, серая, с темно-синей эмблемой в виде буквы V. Марта шла, на ходу просматривая бумаги в планшете.

Когда она поравнялась с ним, он окликнул ее:

— Марта!

Она остановилась на мгновение, не оборачиваясь, не поднимая глаз от планшета. То, как она держалась, ее показное безразличие остро напомнило ему Сокольничего Джоанну. Выждав секунду. Марта пошла дальше, не отрываясь от бумаг.

Эйден смотрел ей вслед и чувствовал, как в нем закипает злость.

— Марта!

Она замедлила шаг. Это была ее единственная реакция.

— Марта! Поговори со мной!

Он кинулся бегом ее догонять. Она помедлила, потом снова перешла на нормальный шаг, не оглядываясь.

Ее безразличный высокомерный вид и тот факт, что она даже не удостоила его взглядом, окончательно разозлили Эйдена. Между ним и Мартой оставалось еще несколько шагов, и он побежал быстрее. Когда он догнал ее и попытался схватить за локоть, Марта внезапно повернулась и изо всей силы ударила ему по лбу ребром планшета. Удар был сильный и неожиданный. Эйден и опомниться не успел, как оказался лежащим на спине.

Секунду или две она стояла и смотрела на него сверху вниз. На ее лице было написано презрение, смешанное с отвращением. Боль заставила Эйдена поморщиться. Марта кивнула, потом повернулась, чтобы уйти. Перевернувшись на живот и вытянув вперед руки, Эйден схватил ее за щиколотки и с силой дернул. Она упала на четвереньки. Планшет вылетел у нее из рук, и бумаги веером разлетелись по земле.

Эйден ожидал ответного удара, но Марта просто стояла на четвереньках и смотрела перед собой, в то время как он продолжал держать ее за ноги. Не выпуская щиколоток Марты, Эйден встал на колени. Затем, отпустив ее ноги, он тут же, не давая ей улизнуть, схватил ее за плечи и притянул к себе. Он понимал, что в этой позе ей долго не выдержать. И в самом деле. Марта сейчас была выгнута назад, насколько позволяла спина. Первые несколько секунд она не делала никаких попыток освободиться. Эйден тем временем пытался подняться на ноги, не отпуская ее плеч. Но на миг его хватка ослабла, и Марта не замедлила этим воспользоваться. Переместив руки под себя, она дернулась вперед и вниз, а затем сильным рывком освободилась от захвата. Он попытался было снова ухватить ее, но Марта резко ударила локтем назад, ему в грудь, а затем, развернувшись, врезала ему кулаком в челюсть, снизу вверх. Эйден ударился затылком о землю. Марта же встала на ноги, отряхнулась и оправила форму. После чего, демонстрируя свое безразличие, нагнулась, подобрала бумаги, сунула их в планшет, а затем удалилась. Эйден, сидя на земле, смотрел, как она уходит прочь. Шла она демонстративно спокойно. Лишь в развороте плеч угадывалась напряженность: Марта ожидала нового нападения. Но Эйден не двигался с места.

Ему было все равно, будет ли эта стычка иметь для него какие-нибудь последствия (все-таки нападение техника на воина, к тому же на командира звена) или нет. Где-то между ее первым и последним ударами Эйден вдруг со всей ясностью осознал, что ему не остается ничего иного, как бежать с Мухобойки и даже с Железной Твердыни. И в этом виновата она — Марта.

Когда он шел к уже ожидавшему его пустому подъемнику, не боль от ударов мучила его, нет. Хуже всего было другое — за время их сегодняшней встречи Марта не издала ни звука. Ни до драки, ни во время, ни после нее.

XXV

"Когда Сокольничий Джоанна доложила мне об этом, — писал командир Сокольничих Тер Рошах, — мне сначала показалось, что я ослышался. Поэтому я попросил ее повторить сказанное.

— Техпом Эйден исчез, — повторила она. — Сегодня утром он не явился на работу. Техник Кочевник, начальник Эйдена, утверждает, что позавчера тот жаловался на недомогание. Поэтому, когда вчера утром техпом не появился на рабочем месте. Кочевник предположил, "то он обратился в медблок и находится на излечении. Когда же техпом Эйден и сегодня не вышел на работу, техник Кочевник сам отправился к нему и обнаружил, что отведенное Эйдену спальное помещение пустует. Кроме того, он обратил внимание, что большая часть личных вещей Эйдена также исчезла.

Я не смотрел на нее, но ощущал ее пристальный взгляд. Должно быть, Джоанна, не верила своим глазам. Чтобы командир Тер Рошах так волновался из-за исчезновения какого-то техпома Подозреваю, что я вел себя довольно нервозно, расхаживая из угла в угол по кабинету.

— Удалось проследить, куда он направился?

— Предварительное расследование показало, что, по всей видимости, он улетел на одном из трех грузовых флайеров, хотя сообщений об обнаружении на борту постороннего мы не получали. Более того, за последние несколько дней ни один из флайеров не брал на борт пассажиров. Тем не менее я подозреваю, что беглец воспользовался именно одним из этих флайеров, чтобы попасть на станцию Уинсон, откуда сегодня утром ушел Т-корабль. По всей видимости, Эйден либо незаметно проник на корабль, либо завербовался в экипаж, хотя последнее менее вероятно — у него возникли бы сложности с документами. Так или иначе, я полагаю, он на корабле. А это означает…

— Довольно, довольно. Сокольничий, — сказал я. Почему-то она меня всегда немного утомляет. Я предпочитаю, чтобы мои офицеры ограничивались фактами, оставляя мне выдвигать гипотезы. — Итак, что, по-вашему, нам следует делать с этим техпомом Эйденом?

— Что делать? А разве нужно что-то делать, сэр? Мы ведь обычно никогда…

— Я хочу, чтобы его вернули сюда.

Сокольничий Джоанна посмотрела на меня с удивлением. Но у нее хватило мозгов не спорить со старшими по званию.

— Вы хотите, сэр, официально сделать запрос о розыске?

По ее тону я понял: она учуяла, что за этим что-то стоит. Что мною движет не бескорыстное желание вернуть Клану заблудшую овцу.

— Вы можете в определенных пределах пользоваться официальными каналами. Сокольничий

Джоанна. Но я хотел бы, чтобы Эйден был найден и доставлен сюда.

— Тогда я пошлю…

— Нет. Вы никого не пошлете. Вы сами выполните это задание. Сокольничий Джоанна. Я освобождаю вас от ваших обязанностей инструктора.

Вам будут выданы документы, дающие вам право на место в любом из Т-кораблей.

— Я должна выполнить это задание в одиночку, воут?

— Нег. Можете выбрать себе помощника.

— В таком случае пусть это будет нынешний начальник Эйдена, техник по прозвищу Кочевник. Я был изумлен.

— Вы хотите, чтобы вашим помощником был техник?

— Да. Он кажется смышленым. Кроме того, он знает Эйдена не хуже меня. А может быть, и лучше. Они не очень давно знакомы, но успели сблизиться.

— А почему в таком случае не взять кого-нибудь из сиб-группы Эйдена?

— Кого? Марту? Нет, Эйден побежит прочь, едва ее увидит. А второй из оставшихся, Брет, уже получил назначение и отбыл с Железной Твердыни.

— Ну хорошо. Пусть будет Кочевник. — Она повернулась и пошла прочь.

— Сокольничий Джоанна. — Она обернулась.

— Да?

— Без него не возвращайтесь. Если не найдете его, я упеку вас на самую захудалую пограничную планету. Будете гоняться там за бандитскими шайками, имейте в виду. Она улыбнулась.

— Не думаю, что стала бы очень горевать по поводу такого назначения, командир Тер Рошах.

— Я хочу, чтобы техпом Эйден был здесь, Джоанна!

Она мгновенно среагировала на неформальное обращение. Ее глаза сузились. Она меня поняла.

Резким движением отдав мне по-старинному честь, она повернулась и вышла.

Конечно, можно было бы отправить в погоню любого из моих людей. Но я уверен, только Джоанна сможет его найти. Она из тех, кто умрет, но выполнит приказ.

Уверен, что ей страшно хотелось бы знать, отчего поднялась такая шумиха вокруг какого-то сбежавшего техпома. По правде сказать, я едва ей все не рассказал. Да, мне доставило бы удовольствие увидеть ее удивление. Но это удовольствие было бы кратковременным. Она осудила бы меня. Джоанна из тех, кто считает, что кадет имеет право лишь один раз испытать свои силы на Аттестации. Она была бы категорически против вторичной попытки (а именно это я и затеял для Эйдена). Я уверен в этом.

Конечно, мне не удастся так просто взять и снова предоставить ему возможность пройти Аттестацию. Придется создать для него другую личину, иного выхода нет. И мы, не можем предоставить право на Аттестацию человеку неоткуда, без прошлого. Поэтому придется позаимствовать личину у того, кто уже находится здесь. Всегда бывает, что кадеты гибнут на Аттестации ил" «о время тренировок. Придется устроить несчастный случай. А что? Это должно сработать. Несчастный случай, несколько тайных маленьких убийств, новая личина, вторая попытка. Вели ему удастся победить, это не будет расточительностью по отношению к Клану. Если же он вторично проиграет, то мне не останется ничего другого, кроме как убить его самому».

XXVI

Прошло больше года, прежде чем Джоанна и Кочевник нашли Эйдена. Поиски были долгими и трудными. В основном они состояли из опроса людей, которые видели Эйдена. Несколько раз Джоанну и Кочевника направляли по ложному следу. Выбор Сокольничего оказался удачным. Кочевник был отличным помощником. Что, впрочем, не мешало им обоим превращать жизнь друг друга в сплошной ад.

Из донесений, регулярно отсылаемых Тер Рошаху, явствовало, что Эйден мечется между обитаемыми мирами. Создавалось впечатление, что что-то гонит его вперед и вперед, не давая нигде осесть надолго (это было мнение Джоанны). Тер Рошах, читая эти донесения, вспоминал неугомонного Рамона Маттлова, который никогда ничем не бывал полностью удовлетворен, а все искал чего-то большего и лучшего. По-настоящему счастлив Рамон Маттлов бывал лишь тогда, когда их перебрасывали в новые места, на новые планеты.

С Железной Твердыни Эйден бежал на грузовом Т-корабле, выдав себя за представителя трудовой касты. Боцману до зарезу нужны были рабочие. Поэтому, когда Эйден предложил свои услуги, боцман посмотрел сквозь пальцы на отсутствие у того документов, поверив заявлению Эйдена, что он их потерял. Опыт, пусть и небольшой, работы техником здорово помог Эйдену. Боцман в конце концов поверил ему и даже предложил контракт. Беглец сделал вид, что принимает предложение, но в первом же порту — это была планета Страна Мечты — исчез. Далее его следы вели в город Катюша, о котором шла слава, что там можно все купить и все продать.

— Я с самого начала заметил, что он странный, — рассказывал боцман Джоанне и Кочевнику. — Слишком уж хорошо он делал свое дело. Но он ничего не спер. Клянусь душой. Такое редко встретишь. Все крадут. Знаете небось, как это бывает. А возьмешь за задницу — так сразу: «Контейнер сам случайно раскрылся», и все такое. А этот ваш Эйден, тот нет. Честный парень, ей-ей.

Джоанна сомневалась в достоверности информации, но и она была рада-радешенька сойти наконец с Т-корабля, прочь от этого звездного волка, от которого за версту разило инопланетными дурманными травами.

Дальнейшее расследование — показало, что на Катюше Эйден пробыл недолго, перебравшись на Маршалл, где его угораздило влипнуть в неприятную историю. Об этом Джоанне и Кочевнику рассказала служанка, работавшая в одном довольно сомнительном ресторанчике на окраине тихого города Кастер. От нее они узнали, что Эйден ввязался в драку с тремя элементалами, забредшими сюда отведать местных горячительных напитков.

— Тот, кого вы ищете, сидел вон там, за угловым столиком, и ел, — говорила служанка. — А элементалы гуляли вон там, напротив. Я на время вышла из зала, а элементалы как раз решили выпить еще по одной. А поскольку меня не было, они приказали тому, кого вы ищете, встать и обслужить их. Тогда он, — говорите, Эйденом его звать? — так вот, Эйден этот встает и этак, знаете, зверем глядит на элементалов — вот-вот взорвется. Я как раз в этот момент в зал входила и все, как есть, видела. Один из элементалов — Стонгом его звать — вскакивает со своего места и на вашего, на Эйдена-то…

Женщина внезапно замолчала, не в силах продолжать, и уставилась в пол.

— Давай дальше, Леонора.

— Я даже не знаю, как описать, правду говорю. Я не слышала, что Стонг ему такое сказал, только Эйден этот вдруг как бросится к столику ихнему. Подскочил и встал насупротив Стонга, грудь в грудь. А вы знаете, какие они, элементалы-то. Там каждый из них на полторы головы выше того парня. Ну а Эйден этот, значит, не стал дожидаться, когда Стонг ему еще что скажет, а сразу ногой по столику — хрясь! Элементалы, конечно, сразу все повскакивали и на него. Очень из-за столика рассвирепели.

— Понятное дело, — вставила Джоанна.

— Ох, как дрались, как дрались. Этот, которого вы ищете, Эйден, один сразу на троих полез.

Кочевник одобрительно хмыкнул, но Джоанна одарила его презрительным взглядом.

— Я уж было подумала, что сейчас Эйден ваш уложит всех этих верзил. Но они ведь элементалы. Против них троих никому не выстоять. В общем, отделали они его так, что смотреть было страшно. Но только за то, что не согласился на ихний ритуал.

— А что за ритуал такой? — спросила Джоанна.

— А надо, значит, встать перед ними на колени и прощения просить. Потому как не положено члену трудовой касты руку на элементала подымать.

— Нет, — задумчиво сказала Джоанна, — вряд ли он на это согласился бы.

— Чудо еще, что его не убили, — заметил Кочевник. — Про элементалов известно — после драки с ними живыми не остаются.

— Иногда они могут помиловать, — возразила Леонора. — Если у них хорошенько прощения попросить. А того паренька, Эйдена, они помиловали потому, что очень уж он им показался.

Далее следы Эйдена терялись. Некоторое время Джоанна и Кочевник потратили на бесплодные поиски. Затем им повезло: техник, в чью задачу входило бродить по местам, где воинам лучше не появляться, сумел разговорить нескольких докеров. Из их слов он узнал, что кто-то, по описанию похожий на Эйдена, несколько дней тому назад вылетел на шаттле, совершавшем местные рейсы, на Грантову Станцию.

Грантова Станция была планетой, принадлежавшей Клану Волка. Временами в отношениях между Кланом Кречета и Кланом Волка бывали периоды напряженности. Будь это так, попасть на Грантову Станцию было бы непросто. Но, на их счастье, сейчас между двумя Кланами был период добрососедских отношений, поэтому Джоанна, как офицер Клана Кречета, встретила на Грантовой Станции самый теплый прием. Пожалуй, слишком теплый, так как Джоанна познакомилась там с воином Клана Волка, водителем боевого робота по имени Алексей. И на какое-то время, казалось, совершенно забыла о возложенном на нее задании. Кочевник попытался было напомнить ей об этом, но Джоанна весьма недвусмысленно дала ему понять, где его место… Кочевнику оставалось лишь предположить, что, должно быть, в свое время подобное пренебрежение долгом и послужило причиной ее назначения на Железную Твердыню. И продолжил поиски в одиночку. Несмотря на то что ему удалось отыскать нескольких человек, помнивших Эйдена, он не нашел ничего, что могло бы навести на верный путь.

Однажды, на ночь глядя, когда Алексей куда-то отлучился по долгу службы. Кочевник, улучив момент, сообщил Джоанне о результатах своего расследования.

— Не густо, — заметила Джоанна.

— Прошу прощения. Сокольничий, но разве вы из вашего тесного общения с Алексеем узнали больше?

— Он тебе не нравится, воут? Отвечай.

— Нет. Не могу сказать, что он мне не нравится. С такими усищами и бровищами и с такой могучей нижней челюстью он, по-моему, являет собой великолепный экземпляр воина.

Джоанна разозлилась, но простила Кочевнику эту вольность. Однако через пару дней даже Кочевник был вынужден признать, что Алексей был им полезен. Воин Клана Волка чуть было не преподнес им Эйдена, что называется, на блюдечке. Как-то раз он привел их к кромке леса, где, по его словам, им должны были передать Эйдена.

— Что это за место? — спросил Кочевник.

— Тебе-то какая разница? — отозвался Алексей в своей обычной резкой манере. Был он мрачноват и малоразговорчив. — Место и место. Сюда доставят того, кого вы ищете.

— Извини, что спрашиваю, Алексей, но кто нам его выдаст?

— Черт с тобой, извиняю. Это бандитская территория. Тот парень с месяц уже живет в их племени. Он прошел все необходимые обряды и, как мне говорили, произвел впечатление.

— Ты хочешь сказать, что его приняли в банду?

— Да.

— И что, теперь бандиты согласны выдать его нам?

— Да.

— У них что, совсем нет чести?

— Если заплатить им хорошенько, они согласны ею поступиться.

Кочевник обернулся к Джоанне, которая была сегодня непривычно молчаливой. И как-то странно смотрела на Алексея. Техник решил про себя, что ее плохое настроение, должно быть, вызвано необходимостью расставаться с Алексеем. Как только Эйден окажется у них в руках, они покинут Грантову Станцию первым же рейсом. А если и существует в мире идеальный партнер для Джоанны, то он во всем должен походить на этого Алексея.

Внезапно Алексей насторожился, услышав в лесу шум. Кочевник не сразу, но тоже различил некий звук, который становился все громче. Техник узнал его: это был стук лошадиных копыт. Лошади стремительно приближались. Алексей положил руку на рукоять лазерного пистолета, торчащую из кобуры у него на боку. Джоанна тоже вся напряглась. Кочевник огляделся, прикидывая, где можно спрятаться, если начнется заварушка.

Пятеро всадников появились внезапно из-за деревьев. Один из них почти наехал на Алексея, прежде чем круто осадил коня и начал что-то говорить. Кочевнику показалось, что весь воздух вокруг вдруг наполнился брызгами лошадиной пены и острым, незнакомым запахом.

Алексей внезапно схватил поводья лошади бандита, говорившего с ним. Лицо его исказила страшная гримаса ярости.

— Что? — заревел он. — Что ты мелешь, недоносок? Как, сбежал?!

Бандит, необычайно кряжистый и низкорослый, оправдывался.

— Это не человек, воин, это бестия. Когда мы сегодня пошли за ним, его уже не было. Как только мы с вами договорились, я сразу же поставил ему в одежду «клопа». На всякий случай. Вот мы и думали, когда увидели, что он сбег, что никуда ему от нас не деться. Сигнал шел из места, расположенного неподалеку от нашего лагеря. Мы сразу кинулись туда, но нашли только его одежду. Он сейчас

где-то поблизости, причем голый, но мы не знаем где.

— Думаю, я знаю, где он, — сказал Алексей. Методично, переходя от одного к другому, он сдернул со спин лошадей трех бандитов, грубо швырнув их на землю. Затем кивнул Джоанне и Кочевнику, указывая на двух лошадей. Сам он взгромоздился на могучего жеребца, присевшего было под его весом.

Не теряя времени, он пустил коня вскачь. Вслед за ним поскакала Джоанна и двое бандитов. Кочевник замешкался. Ему никак не удавалось взобраться на неоседланную лошадь, та все время уворачивалась. Когда наконец ему удалось это сделать, лошадь с места перешла в галоп, догоняя далеко ушедший вперед отряд. Кочевник еле удерживался на ее спине и страдал. Ему показалось, что скакали они бесконечно долго. Несколько раз на техника накатывала тошнота, и ему приходилось, стиснув зубы, сдерживаться, чтобы не расстаться с завтраком.

— Алексей привел их к небольшой крепости, весь гарнизон которой состоял из вольнорожденных солдат. Очевидно, основной задачей гарнизона было умиротворение бандитских племен. Проезжая через ворота, они услышали рев двигателей. Небольшой шаттл метнулся над их головами и исчез в облаках, оставив за собой лишь инверсионный след. Алексей бешено выругался, уже заранее зная историю, которую расскажет им вольнорожденный капитан гарнизона.

Так и вышло. Капитан доложил, что голый бандит взобрался по крепостной стене, снял часового и взял его одежду, после чего неожиданно напал на воинов, охранявших шаттл, и обезвредил их. Затем, угрожая пилоту оружием, приказал тому взлетать.

— Конечно, это был единственный шаттл? — мрачно спросил Алексей.

Капитан подтвердил: да, единственный. Тогда Алексей страшным ударом своротил ему челюсть набок и вышел, оставив капитана лежать без памяти.

Они немедленно уведомили космопорт о возможном появлении опасного преступника и о необходимости его задержания, дав описание Эйдена. На что получили ответ, что несколько минут тому назад неизвестный офицер, следующий по срочному поручению, буквально в последний момент поставил свой шаттл в отсек Т-корабля, который уже отошел от причального дока.

— Проклятье!

— В чем дело. Сокольничий?

— Кочевник, мне начинает нравиться задание. Теперь оно становится по-настоящему трудным.

Кочевник непонимающе посмотрел на нее. Она пояснила:

— Теперь он знает, что мы у него на хвосте.

— И что с того?

На ее лице появилась презрительная усмешка.

— А ты не понимаешь?

Однако Кочевника не смутил ее тон.

— Сокольничий, у Эйдена по-прежнему сохраняются инстинкты воина. Он убегает от нас, но его все время подмывает дать нам бой. Он появится, я уверен. Нужно только не прекращать поисков.

— Не понимаю, и для чего я трачу на тебя время? Ты же псих. Кочевник.

— Как вам угодно. Но я тем не менее стою на своем. Сокольничий.

— Катись спать.

— А вы не хотите присоединиться? Я, конечно, не Алексей, но…

— Ты не Алексей, это точно. А я к тому же, да будет тебе известно, крайне отрицательно отношусь к межкастовым связям. Так что, спокойной ночи.

Однако вскоре Джоанне пришлось признать, что в рассуждениях Кочевника имелась определенная логика. Дальнейшие поиски привели их на планету Барселла, где, судя по имеющимся данным, Эйден снова примкнул к бандитам. Джоанна с Кочевником уже считали, что Эйден у них в руках, но по прибытии на Барселлу их ожидало неожиданное известие. Согласно официальному рапорту, Эйден, глава одной из бандитских шаек, был пойман и казнен несколько дней тому назад.

XXVII

"Когда я прочел донесение, присланное Джоанной с Барселлы, — писал командир Сокольничих Тер Рошах, — то первым чувством, которое я испытал, было несказанное удивление. Не верилось, чтобы тот, кому в моем блестящем плане отводилась главная роль, мог так бесславно погибнуть в какой-то жалкой тамошней заварушке. Несмотря на воспитание в духе Клана, которое, казалось, должно было научить меня мириться с неизбежным, я упорно не хотел верить, что мой выбор ошибочен. Мне казалось, что на Эйдене лежит печать грядущих великих свершений, что он является новой инкарнацией своего генетического отца. Неужели я заблуждался?

И тогда я ощутил горечь разочарования. Не потому, что рушился мой план, нет. У меня отняли возможность проверить, сработает ли он. У меня отняли возможность испытать мои возможности. И это не впервые. В жизни я то и дело лишался возможностей. То я проигрывал в Споре Благородных, и в бой шел другой. То это была военная кампания, в которой мне не удавалось принять участия. Я уверен, что, если завтра Кланы двинутся на Внутреннюю Сферу, обязательно выйдет так, что я не смогу участвовать в этом величайшем из великих походов.

И тогда я разгневался и восстал и оспорил неизбежное. В ответном послании Джоанне я приказал ей лично убедиться в факте смерти Эйдена и доложить мне о результатах. Я с удовольствием представил себе выражение ее лица, когда она получит мое послание. Джоанна до судорог ненавидит любую бюрократию. А от моего приказа бюрократизмом несло за версту. Однако вышло так, что в данном случае бюрократический подход себя оправдал.

Пришел ответ с Барселлы. Вот его текст:

"Опознание произведено. Это не труп техпома Эйдена. Более того, мне сообщили, что это даже не тело казненного властями бандита.

Итак, мы имеем дело со встречной игрой. Эйден вводит в заблуждение местные органы власти и с их помощью сбивает нас со следа. В настоящий момент мы не располагаем информацией о местонахождении техпома Эйдена, но техник Кочевник уверен, что мы обнаружим его. В последнее время я научилась доверять интуиции Кочевника. Продолжаем поиски. Сокольничий Джоанна".

Сколь велика была моя печаль, столь велика ныне моя радость. Мой план еще может сработать.

Еще есть время. Я уже выбрал подразделение, которое будет уничтожено; я могу сделать это в любое время. Нам предстоит также понести утрату офицера-инструктора; это будет несчастный случай. Но я уже присмотрел одно подразделение, в числе учебных офицеров которого есть один, чей послужной список внушает сомнение. Я с удовольствием оставил бы в живых всех офицеров, но мой план этого не допускает. Одному из них придется умереть. По крайней мере одному.

По физическим данным и способностям Эйден более всех схож с неким Хорхе. Говорят, что Хорхе отличается драчливостью. Это хорошо. Это увязывается со стереотипом поведения Эйдена. Он может быть спровоцирован на проявление неистовой ярости. Психологически они похожи между собой. Но если из Эйдена с его психотипом мог бы получиться образцовый офицер, то Хорхе, будучи вольнорожденным, вынужден был всю жизнь учиться подавлять вспышки ярости. На поле боя это может сыграть с ним злую шутку. Со временем из Хорхе мог бы получиться недурной водитель боевого робота — в этой области он по успеваемости превосходит остальных в своей группе. Но офицера из него бы не вышло. Впрочем, какая разница? Он же вольнорожденный".

XXVIII

За то короткое время, что они не виделись. Пери немного изменилась. В ее лице появилось что-то новое, делавшее ее взрослее. И более серьезным стало выражение глаз. Излом бровей вроде бы был тот же, но теперь он придавал ей озабоченный вид. Она похудела, но ее формы стали более округлыми. В ослепительно ярких лучах здешнего солнца кожа девушки покрылась загаром. Удивительно было, как она выдерживает ужасную вонь, царящую здесь, в лаборатории. Тут же невозможно работать.

На кармане ее лабораторного халата был приколот воинский значок Клана Кречета. Всем бывшим кадетам, даже отчисленным, выдается такой значок. К какой бы касте ни был приписан бывший кадет, он имел право его носить. На значке, приколотом на ее халат, было изображение кречета, парящего в поисках жертвы. Кречеты водились только на двух планетах Клана: на Железной Твердыне и на Стране Мечты. Но даже и там их крайне редко кому доводилось увидеть. Легенда гласила, что в определенные периоды времени кречеты просто исчезают, переходя в астральное пространство, а потом возвращаются. Эйдену ни разу не приходилось видеть живого кречета.

Имелась и еще одна причина, по которой бывшим кадетам позволялось носить воинские значки.

Значок должен был напоминать людям другой касты, что среди них находятся сибы — люди, в чьих жилах течет кровь лучших воинов Клана. И везде, во всех мирах Кланов, это вызывало почтение.

— Пери, — прошептал Эйден.

Она испуганно вскинула голову. Выражение ее лица было таким, будто она увидела призрак. Хотя, конечно, вид у него сейчас, наверное, еще тот.

— Эйден? Это ты?

— Да, — выговорил он и потерял сознание. Несколько дней он пролежал в беспамятстве, приходя в себя лишь на короткое время. И постоянно она была рядом. Один раз, помнится, он даже сказал:

— Я отрываю тебя от работы. Пери.

— Не так уж и отрываешь. Ты…

Но он уже спал.

В следующий раз он очнулся от того, что кто-то положил ему на лоб нечто холодное и влажное. Открыв глаза, он снова увидел Пери.

— Ты выглядишь уже куда лучше, — быстро проговорила она, обнаружив, что он пришел в себя. — Когда ты появился в лаборатории, на тебя смотреть было страшно. Ты выглядел будто, ..

— Я был в джунглях. Там… там страшно.

— Да уж. Токаса такая. По крайней мере здешние районы. Вчера я сама видела… Он снова отключился. В следующий раз он заявил:

— Пери, я проиграл.

— Тсс! Тебе вредно разговаривать.

— Я проходил Аттестацию, и Марта…

— Нет. Не говори мне ничего. Покинув Мухобойку, я приказала себе все забыть. Я не хочу ничего слушать об этом. Не напоминай мне.

— Но…

— Тебе вредно волноваться. Эта лихорадка очень-опасна, особенно когда ты…

Следующее воспоминание. А может, не следующее, может, это было в предыдущий раз, когда он приходил в себя. Позднее Эйден не мог даже с уверенностью сказать, что было на самом деде, а что — всего лишь бред.

— Не расчесывай руку, Эйден. Потерпи. А то будет чесаться всю жизнь. Ты ведь этого не хочешь, правда?

— Пери, я думаю, что Джоанна у меня на хвосте.

— С чего ты взял?

— Она выследила меня. На Грантовой Станции. Я сумел улизнуть в последний момент. На шаттле.

— Я была там. Настоящая дыра.

— Там был шаттл. В крепости. Я видел их со стены. Джоанну и техника, которые гнались за мной. Они были на лошадях. Они и бандиты. Они уже въезжали в крепость. А ведь бандиты сначала приняли меня.

— Бандиты? Я смотрю, у тебя была насыщенная жизнь с тех пор, как мы расстались.

— Нет, ты послушай. Одним из всадников была Джоанна. Точно тебе говорю. Как ты не понимаешь…

— Тсс! Ты слишком волнуешься.

— И Кочевник. Он тоже, по-моему, там был.

— Кочевник?

— Ну, мой начальник, техник. Я был его помощником. Я теперь техпом.

— Мне это все кажется слишком фантастичным. Ну-ну, успокойся.

Кончиками пальцев она поглаживала его лоб, пока он опять не уснул.

Когда ему стало получше. Пери принесла ему суп.

— Вкусно. Ты что, в лаборатории научилась?

— Нет. В деревне есть повар. Он и научил меня кое-чему.

— В деревне?

— Да. У нее нет названия, но она тут, недалеко. За леском, который скрывает поселение нашей научной общины. В этой деревушке живет наш вспомогательный персонал. Сами-то жители, конечно, как-нибудь свою деревню называют. По-своему, по-простонародному.

— А это, стало быть, экспериментальная станция?

— Да. Но ты ведь знаешь. Иначе как бы ты меня отыскал?

— Например, случайно обнаружил. Счастливое стечение обстоятельств. Да нет, это я так. Я знал, что ты здесь. Ты права.

— Я ученый. Точнее, скоро им стану. Я не поверю в случайное стечение обстоятельств, пока существует какое-либо иное объяснение. И у меня сложилось впечатление, что ты пришел сюда, как бы это сказать, не самым простым путем.

— Да, это так. Я убегал. Служащие здешнего космопорта обнаружили, что у меня документы не в порядке, и попытались меня задержать. У них не получилось. Помнишь, нас ведь учили кое-каким приемам. Воинская подготовка имеет свои преимущества, воут?

— Не знаю. У меня было не так много возможностей, как у тебя, чтобы убедиться в этом. Моя жизнь протекает здесь относительно спокойно.

— Но если я останусь здесь, она перестанет быть спокойной.

— Я уже думала об этом. Оставайся. Я согласна рискнуть. Здешние сотрудники думают, что ты горожанин, заблудившийся в джунглях. Я сказала им, что ты из геологической партии, отстал от своих и несколько дней подряд блуждал по джунглям, пока случайно не вышел на нашу станцию.

— Насчет блуждания по джунглям несколько дней подряд — ты права. А кстати, сколько дней я провалялся в беспамятстве?

— Около девяти дней. У тебя и сейчас еще слабый голос. Съешь немного супа, а потом поспи. У нас будет время поговорить. Я думаю, что тебе надо остаться здесь на некоторое время.

— Но, Пери…

— Тсс! Я спасла тебе жизнь — в той иди иной степени, так что ты обязан меня слушаться. Ну-ка, дай я вытру тебе подбородок.

Через несколько дней Эйден почувствовал, что поправляется. Пери договорилась с кем-то в деревне я сумела не только выстирать его одежду, но и починить ее.

Занятая на своей работе. Пери часто была вынуждена подолгу оставлять Эйдена одного. Никогда раньше она не работала столь усердно, как теперь. Начальником Пери был офицер-генетик Уотсон. Он-то первым и усомнился в правдивости рассказанной Пери истории о заблудившемся работнике геологоразведочной партии. Пери решила воспользоваться благоприятной возможностью и поведала ему правду. Этот статный и дородный ученый вызывал у нее симпатию. Она доверяла ему. Со своей стороны она дала ему понять, что он внакладе не останется.

Пери была занята в проекте, целью которого было усовершенствование генетических структур. Ученые пытались изолировать отдельные характеристики генетических доноров, переносимые молекулами ДНК и РНК, в надежде выделить те черты, которые казались наилучшими, с тем чтобы впоследствии соединить их с лучшими чертами, выделенными из ДНК и РНК других доноров.

— Жуть какая! — была первая реакция Эйдена, когда Пери рассказала ему, над чем они работают.

— Почему? Разве это не цель генетических программ Клана — получение все лучших и лучших воинов посредством постоянного усовершенствования генного пула? — Да, но…

— Подумай сам, как велик процент отбраковки в сиб-группах. А ведь у сибов гены самых лучших воинов. Это происходит из-за присутствия рецессивных генов, которые могут проявляться через несколько поколений. А если бы нам удалось их изолировать…

— Нет. Именно потому, что наши гены восходят к лучшим ВОИНАМ, мы не должны ничего менять. В боевую машину садится отнюдь не набор генов. Клану нужно, чтобы новые сибы унаследовали определенные черты воина, качества характера, а не…

— Как же, как же. Наслышаны. Все эти аргументы мне знакомы. Но в настоящий момент неизвестно, как именно переносятся свойства характера. Поэтому как ты можешь оспаривать наши попытки найти более эффективный способ работы с генным пулом? Может быть, именно наша работа и приведет к тому, что в сиб-группах процент отбраковки станет меньше.

Эйден не знал, что сказать.

— Ну… Все-таки что-то здесь не то. Убери какую-нибудь единственную черту, и кто поручится, что оставшийся генетический материал будет нести в себе черты полноценного воина? Пери вдруг засмеялась.

— Что тебя развеселило? Я что, ляпнул какую-нибудь глупость?

— Нет. Дело не в этом. Это я так, от радости. Этот наш спор напомнил мне наше детство, сиб-группу. Когда мы были еще все вместе. Еще до отчислений. Помнишь наши шушуканья перед сном, когда Глинн, Гони и остальные пытались заставить нас спать?

— Да. Помню. Я часто об этом вспоминаю. Марта говорила, что слишком часто. Называла мои чувства ностальгией и утверждала, что это болезнь.

— Может быть, она и права. А если честно, то я люблю вспоминать. — Пери коснулась его руки. — Но, как бы то ни было, Эйден, позволь нам, глупым, закончить нашу работу. Может быть, она ляжет на какую-нибудь полку и будет там пылиться среди многих других научных исследований. Но может, ведь случиться, что Клан заинтересуется результатами и станет использовать их на практике. Поэтому мы сегодня должны сделать все от нас зависящее, чтобы потом не было стыдно за свою работу.

— Но какая тебе разница, что именно я думаю о ваших исследованиях? Кто я такой? Я проиграл. Я никогда…

— Tcc! Ты слишком уж жалеешь себя. Ты человек и ты принадлежишь Клану. Это уже что-то да значит, воут?

Он кивнул.

— Ут. Я рад, что снова с тобой. Пери. Хотя, возможно, это и не продлится долго.

— Ты уже собрался уходить?

— Нет. Но они найдут меня, и я должен буду…

Она закрыла ладонью ему рот.

— Tcc! Если ты и вправду рад, что находишься со мной, тогда обними меня. Прикоснись ко мне. Я не… меня никто не касался так, как надо, с тех пор, как я покинула сиб-группу. Здешние не очень-то интересуются сексом, а тех немногих, которые давали понять, что они интересуются мной, я обескураживала своей реакцией. Но ты сиб, Эйден. И я соскучилась по тебе.

— Пери, я…

— Я знаю, я не Марта. Но раньше, когда мы были моложе, это, кажется, не играло роли. Я помню тебя. Я помню твое тело. И я не стыжусь этого.

— Марта ничего не…

— Хватит об этом. Здесь я командую, — сказала Пери, стаскивая через голову халат. — Через час у меня собрание. Времени у нас более чем достаточно.

XXIX

У Кочевника было ощущение, что его разрывает надвое. С одной стороны, он был заинтересовав в скорейшем завершении их с Джоанной миссии. Ему хотелось вернуться назад, на Железную Твердыню, и снова заняться делом, которое ему нравилось, — дарить вещам новую жизнь. С другой стороны, каждый раз, после того как Эйден ускользал у них из-под самого носа, Кочевник чувствовал, что невольно начинает все больше симпатизировать этому юноше. В глубине души ему хотелось, чтобы Эйдену удалось уйти от погони.

Силы были почти равны. Хитрости Эйдена противопоставлялись настойчивость Джоанны и несгибаемое упорство Тер Рошаха. Их миссия грозила затянуться очень и очень надолго. Тер Рошах ведь заявил, что без Эйдена они могут не возвращаться. Теперь только вселенская катастрофа или смерть

Тер Рошаха могли бы освободить их от выполнения задания.

Джоанна упорно считала, что Эйден должен быть где-то здесь, на Токасе. Во-первых, он засветился в космопорте. В результате был объявлен всепланетный розыск, что исключало для него возможность бегства с Токасы.

Однако поиски ничего не дали. Эйден как в воду канул. Похоже, после инцидента в космопорте его никто не видел.

— Но не мог же он просто взять и раствориться в воздухе? — задумчиво пробормотала Джоанна. Они с Кочевником находились в административном офисе космопорта. Джоанна сидела в кресле, расслабившись. Ее лицо почти скрывал капюшон, отороченный темным мехом. Они только что закончили расспрашивать администратора. Тот не сообщил им ничего утешительного.

— Может, он и вправду исчез. Вы же сами говорили, Сокольничий, что возможности у этого пария неисчерпаемые.

— Иронизируешь?

— Да нет.

Она неожиданно залепила Кочевнику сильную оплеуху. У него искры посыпались из глаз. За все это время она впервые подняла на техника руку, хотя никогда не скрывала, что ей давно этого хотелось.

— По-моему, наша миссия затянулась, — сказала она. — Чувствую, еще немного — и я тебя убью. Очень хочется.

— Только ради того, чтобы немного снять напряжение, Сокольничий?

Она напряглась было, потом снова расслабилась.

— Вроде того.

— Итак, каковы будут наши следующие действия?

— Думаю, нам надо поболтаться здесь, порасспрашивать людей.

— Токаса — большая планета. На это понадобится время.

Он увидел, как сжались ее кулаки. Но не в привычках Кочевника было отступать, даже если это стоило бы ему еще одной оплеухи.

— Я ЗНАЮ, что Токаса большая планета, — процедила она сквозь зубы. — Знаю также, что она плотно заселена.

— А компьютерный поиск?

— Я уже пыталась. Никого с именем «Эйден» я не обнаружила. Кроме того, даже если он здесь, он вполне может разгуливать под другим именем.

— А если поискать, нет ли тут кого-нибудь еще?

— Кого?

— Токаса ведь принадлежит Клану Кречета. Вполне могло случиться, что кто-нибудь из его сиб-группы получил сюда назначение.

Джоанна долго и пристально смотрела на Кочевника. Затем тело ее расслабилось, кулаки разжались, и она позволила себе улыбнуться.

— А в этом что-то есть, — сказала она. — Я запрошу центральный архив на Железной Твердыне. Пусть пришлют список всех назначений и переводов для его сиб-группы, включая и тех, кто был отчислен еще до прибытия на Железную Твердыню. А тем временем можно проверить тех кадетов из его группы, имена которых я сама помню.

Кочевник потер то место, куда пришелся ее удар. Кожа все еще горела. Однако сейчас ее кулаки были разжаты, а руки лежали на подлокотниках кресла. Это было хорошо.

XXX

— Почему у всех ученых есть вторые имена? — спросил Эйден у Пери. — Они же не воины, чтобы иметь второе имя. Ведь это не Родовые Имена, так?

— Нет. Мне говорили, что эти имена употребляются только внутри научных общин. В любом другом месте их запрещено использовать.

— В таком случае, зачем они вообще нужны?

— Этого я не знаю, Эйден. Я здесь недавно и…

— Нам запрещено носить Родовые Имена, несмотря на все наши заслуги перед Кланом. Поэтому, чтобы почтить достижения ученого, мы даем ему второе имя, — раздался голос офицера-генетика Уотсона. Он стоял в дверях лаборатории, выставив вперед свой внушительный живот.

Эйден никак не мог к этому привыкнуть. Среди представителей Клана не часто можно было встретить полного человека. Суровые условия жизни предрасполагали к худобе. Уотсон и, к слову сказать, некоторые из его коллег здесь являли собой исключения из этого правила. Сами они приписывали свою полноту сидячему образу жизни. Эйден, однако, склонен был считать, что это происходило из-за того, что питались ученые несравненно лучше, нежели все остальные в других кастах. Генетические программы были настолько важны для Клана, что ученые, работающие над ними, пользовались многими привилегиями, включая дополнительный рацион. Некоторые из них имели к тому же теплицы, где выращивались различные фрукты и овощи. С тех пор как Эйден оказался здесь, на станции, Уотсон и остальные неустанно уговаривали его отъедаться вволю. Дошло до того, что он почувствовал, как мышцы его мало-помалу начинают покрываться жирком. Особенно на животе.

Уотсон вошел в лабораторию, ловко поворачиваясь, чтобы ненароком что-нибудь не свернуть. Несмотря на свое телосложение, офицер-генетик двигался с определенной грацией — сказывалась многолетняя привычка. Почти всю свою жизнь Уотсон проводил в лабораториях, заставленных всевозможным оборудованием так, что там едва можно было развернуться.

— Да, — прогудел он, — наши имена не Родовые. И получаем мы их не в соответствии с клановыми обычаями и ритуалами. Мы пользуемся ими только в нашей среде, дабы напоминать самим себе, что и мы что-то да значим. Это может показаться смешным и глупым, но мы убеждены, что наш труд, наш вклад в дело процветания Клана — это тоже героизм. И мы, несомненно, заслуживаем почестей. Но мы живем в обществе, где верховная власть принадлежит военным, которые присвоили себе исключительное право на наследование фамилий сподвижников великого Керенского, участвовавших в Исходе.Мы принимаем такое положение вещей и не претендуем на Родовые Имена. У нас свои имена. И точно так же, как и воины, мы заслуживаем их в боях. Только в наших поединках не льется кровь.

Эйден нахмурился.

— Я вас не понимаю, сэр.

— Вторые имена получают лишь те из нас, чьи научные работы признаны выдающимися. Или же те, кто проявил особую наблюдательность и увидел нечто там, где остальные не заметили ничего. Свои имена мы завоевываем не в сражениях. Собирается ученый совет и голосует, достоин ли кандидат второго имени. Кстати, мы называем его лабораторным именем, чтобы отличать от Родового Имени. Возможно, подобное подражание обычаям воинской касты может показаться нелепым, но, замечу, мы гордимся своими лабораторными именами ничуть не меньше, чем Бессмертные своими Родовыми. По выражению вашего лица, юноша, могу заключить, что вы все еще находитесь в недоумении.

— Для меня во всем этом много непонятного. Уотсон раскатисто захохотал. Его брюхо заколыхалось. Казалось, еще немного — и чашки Пери с питательным раствором, стоящие подле него на хлипком столике, полетят на пол.

— Должно быть, мы живем чересчур замкнуто, — сказал он. — Видишь ли, наши лабораторные имена служат нам психологической поддержкой. У нас тут своя табель о рангах. — И, заметив недоуменный взгляд Эйдена, добавил: — Наши лабораторные имена — это все равно что чины у военных.

— Я все хотела спросить, — вмешалась Пери, — откуда эти имена? Ни одного из них среди Родовых Имен нет.

— Естественно. Это фамилии ученых древности, которые внесли большой вклад в развитие науки. Мое имя, к примеру, Уотсон. Это фамилия ученого, открывшего ДНК. Есть среди нас Ньютон, Тесла — это тоже имена великих ученых. Иногда случается так, что мы переходим в другую лабораторию, а там уже есть свой Уотсон или Ньютон. Тогда мы вынуждены бороться за новое имя. Жизнь — сложная штука, дети мои, очень сложная.

Выражение «дети мои» неприятно резануло по ушам и Эйдена и Пери. Для сиба это выражение звучало почти кощунственно. Но как-то не хотелось объяснять это Уотсону.

— Собственно, я зачем сюда пришел, — сказал Уотсон. — Я хотел довести до вашего сведения, что мы получили официальное сообщение, касающееся лично вас, Эйден. Там даются ваши приметы, а также сообщается, что вы являетесь особо опасным преступником и находитесь в розыске. За любые сведения о вас полагается награда.

— Но это же ложь! Как они могли…

— Несомненно, так сделано в расчете на то, чтобы выйти на вас. Я со своей стороны отослал властям сообщение, что в нашем районе никто, соответствующий описанию, не появлялся.

— Благодарю вас, сэр.

— Но я должен вас предупредить. Я не могу ручаться за остальных сотрудников станции. Если кто-нибудь из них прочтет бумагу и решит заработать для себя несколько личных очков у властей, тогда ваша песенка спета, Эйден.

— Тебе нужно бежать отсюда, — сказала Пери после того, как Уотсон ушел. — Теперь слишком опасно здесь оставаться.

— Для меня сейчас нет на Токасе уголка, где бы я был в безопасности. А здесь единственное место, где у меня есть друзья. Я устал бегать от погони. Мне нравится быть с тобой. Я останусь.

— Уж не знаю, радоваться мне или нет. Если они найдут тебя…

Он легонько закрыл ей ладонью рот.

— Как ты все время говорила мне — тсс! Давай сменим тему.

И обнял ее. Пока они стояли так, обнявшись, Эйдена одолевали невеселые думы. Если честно, то больше всего ему хотелось бы и дальше оставаться здесь, с Пери. Но это противоречило всему его воспитанию. Постоянные отношения позволительны лишь в низших кастах, там они даже поощрялись. И то исключительно ради того, чтобы иметь нужное количество работников. Кто-то должен был работать на промышленных предприятиях Клана, разбросанных по разным планетам. Кроме того, от наличия достаточного количества обслуживающего персонала зависело существование воинской касты. Хотя и здесь неукоснительно соблюдался принцип экономии. Николай Керенский особо отмечал важность сведения к минимуму числа штатных единиц в любой сфере экономики.

С поддержанием нужной численности в высших кастах проблем не было. В касте ученых, например, оптимальный ее уровень поддерживался за счет временных связей между ее членами.

Пару дней тому назад Пери упомянула, что ее, по всей видимости, это тоже ждет. Как только она завершит обучение и станет полноправным ученым, она вправе заводить ребенка от кого-либо из здешних сотрудников. Более того, ее поведение может быть рассмотрено как антиобщественное, если она не сделает этого.

— И тебе это не противно? — спросил тогда Эйден.

— Нет. А почему мне это должно быть противно?

— Пери, ты ведь могла бы стать воином и войти в высшую касту. Ты же получила воинское воспитание. Неужели ты позволишь после этого, чтобы тебя заставили носить в чреве ребенка? Ты же…

Он осекся, увидев, что Пери заливается смехом.

— Эйден, ты забыл, что мы с тобой больше не воины?

— Я ни на миг этого не забываю.

— Да? Напрасно. Как ты помнишь, я ушла раньше тебя. Я не была так близко, как ты, к тому, чтобы стать воином. Теперь у меня другая жизнь, и я ее приняла. В отличие от тебя. Эйден, меня вовсе не пробирает дрожь при мысли, что мне придется носить ребенка. Более того, я даже подумываю об этом.

Чувствуя, что еще немного — и его начнет мутить от омерзения, Эйден почел за благо перевести разговор на другую тему. Вынашивать ребенка! Это отвратительно. Так же, как и уотсоновское «дети мои».

— Эйден, тебе когда-нибудь, возможно, тоже захочется иметь ребенка. Ты…

— Не продолжай, не надо. Единственное, что бы я хотел, — так это внести свой вклад в генный пул.

— Забудь об этом.

— Пери, как ты можешь спокойно рассуждать о вынашивании? Ты что, и в самом деле рассчитываешь завести ребенка?

— Это несложно, — проговорила она загадочным тоном. — Это куда проще, чем тебе кажется, Эйден.

— Ты и в самом деле изменилась. Пери. Когда ты была в сиб-группе, тебе и в голову не могли бы прийти подобные мысли.

— По здесь не сиб-группа, Эйден.

— Да, здесь не сиб-группа.

— Я слышу горечь в твоем голосе. Меня это удивляет.

— Почему?

— В сиб-группе ты делал все, чтоб никто не догадался о твоих эмоциях. Разве что с Мартой, возможно, позволял себе расслабиться. Со мной тогда ты был, как со всеми, очень сдержан.

— Ты сама говорила, мы больше не в сиб-группе.

Тогда Эйден здорово разозлился и даже подумывал было бросить все и уйти со станции. По вскоре злость прошла. Ему было хорошо с Пери.

Теперь, когда он стоял, заключив ее в свои объятия, он ощущал смутное чувство вины, но не понимал, чем оно вызвано.

Последующие несколько дней можно было бы назвать безмятежными, если бы не странное чувство безнадежности, охватившее их обоих. Особенно Пери. Она, как могла, пыталась заглушить его, но все же оно прорывалось наружу. Каждый раз, когда они занимались сексом. Пери вела себя так, будто их вот-вот оторвут друг от друга. Ей не пришлось долго ждать. Когда над лесом раздался рев тяжелого армейского флайера, они сразу поняли, что это значит, и в последний раз прильнули друг к другу.

XXXI

"Как сообщила мне Сокольничий Джоана, Эйден поначалу был весьма несговорчив, — писал командир Сокольничих Тер Рошах. — В своем рапорте она указала, что должна была поднять на Токасе настоящую шумиху, чтобы выйти на Эйдена.

Отчиталась она передо мной с глазу на глаз, чтобы не оставлять ненужных бумаг. Все ее прежние донесения я уничтожил, едва узнал, что Эйден в ее руках.

Помимо ее донесений, мной была получена жалоба от представителя касты ученых, который именует себя Уотсоном (наверное, одно из их ублюдочных лабораторных имен). Этот Уотсон обижался на обращение с ним Сокольничего Джоанны, нанесшей ему тяжкие увечья, и требовал ее наказания. Естественно, жалобу постигнет участь всех подобных кляуз представителей низших каст — она будет проигнорирована. Уотсон, если у него есть голова на плечах, должен это понимать, ученым не следует проявлять чрезмерную щепетильность. Им стоило бы побыть один день в шкуре воина, чтобы понять почем фунт лиха.

Могу представить себе, что там происходило. Джоанна метелила этого Уотсона до тех пор, пока он не признался, что укрывает у себя Эйдена.

Уотсон является руководителем нашей Пери. Жаль, что не довелось видеть ее физиономию, когда в лабораторию, где она работала, как танк ворвался — кто бы вы думали? — ее недавний офицер-инструктор. Собственной, так сказать, персоной.

По словам Джоанны, Пери заявила ей в лицо, что Эйдена здесь больше нет. Мне доводилось слышать, что у сибов иногда могут восстанавливаться прежние связи. Похоже, мы имели дело именно с таким случаем. А вот я, например, как-то не припомню, чтобы мне хотелось вновь увидеться с кем-нибудь из моей группы.

Но Пери — это что! Вот на Эйдена бы посмотреть, когда он помчался в сторону леса, а там на опушке его поджидал… Да, да, техник по прозвищу Кочевник, начальник Эйдена. И не просто поджидал, а с автоматом в руках. Мне рассказывали, что Эйден, и глазом не моргнув, будто не замечая, что его противник вооружен, бросился на Кочевника. У того, к счастью, хватило мозгов не нажимать на курок, а треснуть нашего героя прикладом по голове. Кочевник утверждает, что пришлось ударить не один, а два или три раза, прежде чем Эйден отключился. Но даже в отключке тот не отпускал лодыжек противника, не давая Кочевнику подняться. Следы от пальцев Эйдена у того остались до сих пор, он мне их демонстрировал. Все-таки этот парень настоящий воин.

Сейчас Эйден содержится в подземном складе, где мы храним боеприпасы. Я не хочу рисковать. Вдруг кто-нибудь его узнает? По моему плану никто не должен даже догадываться, кто он такой. Особенно те, с кем ему предстоит служить.

Полностью в мой план не посвящен никто. Даже Джоанна. Эйден тем более. Для Джоанны гибель подразделения вольнорожденных должна выглядеть как несчастный случай. Даже если она что-то и заподозрит, ей все равно ни за что не докопаться до истины. Так что личина, которую я подготовил для Эйдена, надежна. Я знаю, парень согласен на все, чтобы стать воином. Я прочел это в его глазах, когда в первый раз спустился в склад навестить его.

Вольнорожденные погибнут на минном поле. Это решено. После того как все кончится, я заявлю, что Сокольничий Эрика была проинформирована о минах, но, по всей видимости, не удосужилась довести это до сведения кадетов. Далее будет заявлено, что, оказавшись на минном поде, вольнорожденные поддались панике, в результате чего из группы уцелел лишь один человек.

Прядя навестить Эйдена, я первым дедом устроил ему образцовый разнос за то, что он покинул свой трудовой пост, и прочее и прочее. Я старался изо всех сил. Меня можно было ставить в пример — именно так надо проводить воспитательную работу среди несознательных представителей низших каст. Но только парень и ухом не повел, пока я перед ним распинался.

— Вряд ли бы вы стали гоняться за беглым техпомом по всему Шаровому Скоплению, не имея на то серьезных причин, — сказал он мне, когда я выдохся.

Я положил руку-протез ему на плечо. Он было дернулся, но потом замер, видимо, все еще чтил во мне командира.

— Я собираюсь вернуть тебя в кадеты. Пройдешь обучение с другой группой.

— Почему?

Мне понравилось, как он это сказал. С вызовом. Настоящий прирожденный воин. Даже его упрямая подозрительность говорила об этом.

— Я так решил. Это все, что тебе нужно знать. Или ты не хочешь быть воином?

— Больше всего на свете, — яростно прошептал он. Единственный раз за все время нашей беседы он позволил обуревавшим его чувствам на миг проявиться. И если до этого я все еще сомневался, тот ли это человек и стоит ли ради него затевать такой сыр-бор, то теперь мои сомнения исчезли. Я сделал правильный выбор.

— Тогда выполняй все, что я тебе прикажу, и не скули, — грозно произнес я.

— Но как я смогу войти в сиб-группу? Они никогда не примут чужака.

— Может, и так, только тебе не об этом надо беспокоиться. Ты должен будешь слепо довериться мне. Твоя новая группа примет тебя. И все, что мне хотелось бы узнать от тебя на данный момент: согласен ли ты следовать моим приказаниям? Когда мы с тобой в следующий раз увидимся, ты должен быть готов возобновить тренировки — тренировки завершающего этапа. Причем, невзирая на то, какими бы обстоятельствами ни сопровождалось твое возвращение к занятиям. Ты согласен?

— Вы же знаете мой ответ, разве нет?

— Да, я знаю.

— Вы должны были знать его еще до того, как пришли сюда. Да, я согласен. От меня требуется что-нибудь еще?

— Нет.

Он кивнул. Я ушел удовлетворенным. Завтра подразделение вольнорожденных отправится на занятие. Они будут отрабатывать передвижение по пересеченной местности. У меня уже все подготовлено. Заряды установлены. Я собственноручно уничтожу это подразделение. В таком деле нельзя никому доверять".

XXXII

Кроме Хорхе в подразделении на данный момент насчитывалось всего семь человек. Они все были вольнорожденными и все, как и Хорхе, ненавидели вернорожденных кадетов, считая, что ни в чем не уступают им. А может быть, даже и превосходят, потому что так называемые вернорожденные были просто ублюдками, зачатыми в «канистре», куда сливают генетический материал, полученный от других вернорожденных. Ублюдки ублюдков, не более того. Настоящий человек и настоящий воин должен рождаться, как положено, а не созревать в вонючей «канистре» в инкубаторе. Хорхе знал, что остальные его товарищи всецело согласны с ним в этом вопросе. Впереди Аттестация, и они ждут ее с не меньшим нетерпением, чем вернорожденные. Одно удручает: им никогда не стать воинами, даже если они и преуспеют. Самое большее, на что они могут рассчитывать — на место в гарнизоне какой-нибудь паршивой крепостишки. И ни разу в жизни им больше не доведется сойтись в почетной схватке с воином. Вот это жаль.

«Неважно», — думал Хорхе, шагая вместе со своим подразделением к месту проведения очередного зачета. Впереди колонны топала Сокольничий Эрика — их офицер-инструктор. Эрика была высокой и мускулистой женщиной, которая никогда не скрывала своего неудовольствия полученным назначением. Вольнорожденным под ее началом приходилось смотреть в оба глаза и слушать в оба уха, потому что Эрика частенько забывала их проинструктировать. Более того, часто было, что в самый нужный момент ее не было на месте. Ходил слушок про ее нездоровое пристрастие к дрянному самодельному вину. И в самом деле, стоило оказаться рядом с ней — и тебя окатывала волна гнусного запаха перебродившей кислятины.

Они пришли к месту назначения. Здесь начиналась полоса препятствий. Им уже приходилось ее проходить. Эрика объяснила, что их подразделению приказано повторить зачет, дабы выяснить, не утратили ли они навыков, полученных три месяца назад. Услышав это, кадеты зароптали. Насколько им было известно, к сиб-группам отношение иное, их навыки никому не приходит в голову перепроверять. Эрика заставила их замолчать и заметила, что, чем скорее они выполнят задание, тем быстрее вернутся в бараки. И добавила, что лично ей также не улыбается вторично тащиться сюда с компанией вольнорожденных ублюдков. Хорхе подумал, что, возможно, зачет устраивается не для них, а для нее. Возможно, ее начальство

узнало про ее пьянство и решило прогнать ее через полосу препятствий, чтобы посмотреть, способна ли она еще тренировать кадетов. Он от души пожелал ей сверзиться с лестницы в грязь, чтобы не задирала больше нос.

Будто желая еще больше унизить кадетов, она на первом отрезке полосы ушла далеко вперед. Остановившись на вершине холма, она осыпала карабкавшихся по склону кадетов насмешками.

Затем они переправились через ручей, потом проползли по дну оврага, затем пробрались по краю обрыва. Далее нужно было перебраться через боевую машину (неуклюжий макет, дешевка) и выйти на минное поде. Мины были тоже липовыми" простые взрыв-пакеты. Хорхе, у которого была отличная память, двинулся впереди остальных, вспоминая, как они проходили тут три месяца назад, стараясь не наступать на взрыв-пакеты.

Когда он услышал один за другим несколько взрывов позади себя, то в первый момент не поверил своим ушам. Поверить его заставил истошный крик.

Повернувшись назад, Хорхе сначала ничего не мог различить в дыму. Но вот из-за дымовой завесы показался, шатаясь, один из его товарищей-кадетов. Лицо его заливала кровь, одна рука, почти оторванная, висела, держась лишь на сухожилии. Хорхе так и не понял, кто это был. Кадет внезапно упал у его ног, лицом вниз. Больше никого не было видно, однако повсюду валялись какие-то тряпки. Хорхе догадался, что это все, что осталось от его подразделения.

Он обнаружил, что тоже ранен в руку. Должно быть, осколок, скользнув по касательной, оставил рваную рану.

И тут Хорхе охватил безумный ужас. Он повернулся и побежал прочь от этого страшного места. Что могло произойти? Ведь было известно, что это минное поле не настоящее, что здесь установлены только взрыв-пакеты. Неужели все остальные погибли? Если да, то что, почему, черт возьми, такое случилось?

Чьи-то руки схватили его, развернули и оттолкнули прочь. Хорхе чуть было не упал, но сумел удержаться на ногах. Повернувшись, он узнал человека, стоящего перед них. Это был командир Сокольничих Тер Рошах. Что он здесь делает? Прибежал на грохот взрывов? В таком случае как он оказался здесь, неподалеку от минного поля? Что ему здесь делать?

— Ты Хорхе, так? — спросил Тер Рошах. Вопрос удивил Хорхе. Удивило и то, что командир Сокольничих знает его. Хорхе промямлил:

— Да, сэр.

— Я рад.

— Рады?

Хорхе сморщился. Боль в руке нарастала, становилась нестерпимой. Он зажимал рану другой рукой и чувствовал, как кровь течет по пальцам.

— Да. Я рад, что раз уж кому-то суждено было уйти из моей маленькой ловушки, так это тебе. Лишнее подтверждение правильности моего выбора и моей веры в того, кто отныне будет тобой.

— Будет… мной? Ловушка? Я не понимаю…

— А тебе и не нужно ничего понимать. Внезапно в руках Тер Рошаха оказался автомат. Быстро вскинув его, командир расстрелял Хорхе почти в упор.

Хорхе медленно перевел взгляд себе на грудь. Здоровой рукой он рванул ворот комбинезона, распахнув его. В груди было пять или шесть аккуратных кроваво-красных кружков. Хорхе смотрел на них, и по мере того, как в его глазах темнело, кружки росли, становились все больше и больше, а Хорхе стоял и смотрел. И вдруг все исчезло.

XXXIII

— Отлично, отлично, ястребы вы мои клюворылые. Прохлаждаетесь? А ну быстро подняли свои задницы и построились! — раздался рев офицера-инструктора у входа в барак. Офицера звали Сокольничий Ози. Он отличался хриплым и зычным басом, который хорошо подходил его сложению. Офицер был невысокого роста, но на диво широк в плечах. По расстегнутой, мятой и измусоленной форме можно было понять, отчего выпала ему такая немилость — готовить к Аттестации подразделение вольнорожденных.

Четверо его подопечных, которые проходили сейчас последний этап подготовки, выполнили команду и построились нарочито медленно, чтобы позлить офицера. Привыкший к этому, Ози терпеливо ждал. Что с них взять, с вольнорожденных? Единственным утешением была мысль, что скоро Аттестация и ему недолго осталось лицезреть эти морды.

— Что за бардак в помещении?! Вы здесь нужду справляете, что ли? Заросли дерьмом! Пока не вылижете все, никто сегодня не отправится спать, поняли?

Среди вольнорожденных раздались громкие стенания. Ози прекрасно понимал, что одной уборки здесь мало. Но пусть хоть верхний слой грязи отскребут.

— Как вы уже слышали, на пятом участке, там, где полоса препятствий, произошел несчастный случай с подразделением вольнорожденных. Несколько человек погибло. А если точнее — в живых остался всего один. Командир решил, что он закончит свою подготовку в нашем подразделении. Так что принимайте пополнение.

Глядя на молча стоящих перед ним вольнорожденных, Ози на миг пожалел новичка. Если до этого парню что-нибудь и светило, то теперь… Впрочем, что может светить вольнорожденному? Никаких перспектив. Рассказывают, правда, что некоторым вольнорожденным удается отличиться на военной службе, но он, Ози, ни разу таких не встречал.

— Заходи, Хорхе, заходи, — позвал Ози и посторонился, пропуская новичка. — Кадеты, это Хорхе. В своем подразделении он был одним из лучших. Так что не бойтесь, группу он назад не потянет. И смотрите у меня!

Ози повернулся и с облегчением покинул барак, чувствуя, что он полностью исполнил свой долг.

Вольнорожденные сидели на койках и молча смотрели на Эйдена. Тот быстро оглядел барак, подавляя, как учил его Тер Рошах, отвращение. Он не представлял себе, как сможет тут выдержать те несколько недель, что оставались до Аттестации. Если бы только не возможность вторично принять участие в Аттестации…

Один из вольнорожденных, загорелый парень довольно-таки приятной наружности, вдруг вскочил и, пробежав мимо Эйдена к дверям, выглянул наружу. Обернувшись, он крикнул:

— Отбой! Старый ублюдок свалил.

Вольнорожденных вдруг как подменили. До этого они сидели напряженные, будто манекены, с бесстрастными лицами. Теперь они задвигались, расслабились и стали походить на людей. Двое даже улыбнулись Эйдену. Один, правда, оставался довольно мрачным. Сидя на своей койке в дальнем углу барака" он пристально, не двигаясь, смотрел на Эйдена.

Вольнорожденный, подбегавший к дверям, подошел к Эйдену и протянул ему руку:

— Давай знакомиться. Меня зовут Том. Я здесь вроде как главный. Не бугор, а просто главный.

Эйдена предупреждали, что у вольнорожденных свой жаргон. Не доводись ему в свое время пообщаться с Кочевником, туго бы теперь пришлось. Но необходимость постоянно контролировать свою речь все равно осталась. Он теперь должен изображать вольнорожденного и быть, как они.

— Эта, рад встрече с тобой. Том.

— Стало быть, тебя зовут Хор-хе, воут?

— Ут. Еще меня звали Джорджем.

— Кто?

— Ребята из моего подразделения. Которые… которые погибли.

— Да, слышал. Трагедия, что и говорить.

— Да уж. Мне довелось все это видеть.

— Расскажи.

Том махнул рукой, подзывая остальных. Те двое, которые улыбались, подошли. Четвертый же не двинулся с места. Том кивнул в его сторону и сказал Эйдену:

— Это Жеребец. Не обращай внимания, он всегда такой мрачный. Жеребец — это его прозвище. У него есть и настоящее имя, только его никто не помнит. А сам он свернут на лошадях, отсюда и «Жеребец». А это Найджел, — Том показал на улыбчивого крепыша с шапкой рыжих волос и ярко-голубыми глазами. Эйдену никогда раньше не приходилось видеть таких голубых глаз. Обращал на себя внимание и рот парня — будто прорезанный по линейке, он придавал его лицу угрожающее выражение. Особенно это было заметно, когда Найджел улыбался.

— А это Спиро. — Том представил второго подошедшего. Во внешности Спиро не было ничего особенного. Темные волосы, карие глаза. Единственное, что выделяло его среди остальных, — это атлетическое сложение.

— Ну, рассказывай, — напомнил Эйдену Том.

— Что?

— О несчастном случае. Мы хотим знать.

Перед тем как отправить его сюда. Тер Рошах подробно, в деталях рассказал Эйдену о том, что произошло на полосе препятствий, не упомянув только о своем участии. Рошах также посвятил Эйдена в обстоятельства жизни Хорхе в погибшем подразделении. Поэтому теперь ему не составило труда рассказать все в подробностях. Вольнорожденные внимали ему с ужасом. Исключение составлял только Жеребец, который так и продолжал сидеть в своем углу, неотрывно глядя на Эйдена. Особенное впечатление на вольнорожденных произвел рассказ Эйдена о том, как ему чудом удалось избежать смерти. У Эйдена сложилось впечатление, что каждый из его слушателей мысленно будто бы пережил сцену собственной гибели.

Потом Том вкратце рассказал ему об их подразделении с момента прибытия на Железную Твердыню и вплоть до сегодняшнего дня.

Эйден был поражен дружелюбием и вежливостью этого парня. Он всегда считал вольнорожденных грубыми скотами, едва способными на членораздельную речь. И другие вернорожденные кадеты думали так же. Либо надо было признать, что Том разительно отличается от своих товарищей, либо…

Впрочем, вон Жеребец. Сидит себе в углу и молчит. Может быть, именно он — типичный вольнорожденный?

Вдвоем с Томом они сходили в подсобку и принесли оттуда койку, которую поставили в один ряд с остальными. Откуда-то явились Найджел и Спиро, держа в руках одеяла и амуницию. Жеребец не принимал в этом участия. Казалось, что он даже не пошевельнулся с тех пор, как новичок вошел в барак.

Как только Эйден разложил по местам свои вещи и наконец присел на койку, кто-то тронул его за плечо. Подняв глаза, он увидел Жеребца. У этого парня было обычное, ничем не примечательное лицо. И вместе с тем Эйдену оно казалось смутно знакомым. Будто прочтя его мысли. Жеребец произнес:

— Мы с тобой уже где-то встречались, а? Вот только не припомню где.

— Нет, я не помню тебя. Жеребец.

Эйден лгал. Он вспомнил этого молчаливого парня. Несмотря на то что Жеребец возмужал, раздался в плечах. Несмотря на длинные волосы, отпущенные в соответствии с модой вольнорожденных. Перед ним стоял тот самый парень, который в свое время опрокинул его боевого робота. Это Жеребец установил на роботе взрывной механизм, а потом, когда его затея не удалась, раскачал машину. Это Жеребец атаковал Эйдена, вооруженный самодельным ножом. Это его Эйден тогда едва не убил. Эйден ощутил, как пересохло вдруг у него в горле, когда он вспомнил ненависть в глазах уволакиваемого офицерами Жеребца и его слова: «Не радуйся раньше времени, ты, зачатый в помойном ведре!»

XXXIV

Очевидно, Тер Рошах не догадался поднять историю этого подразделения. Иначе он не направил бы Эйдена сюда. Остается уповать лишь на то, что теперь он мало похож на себя, тогдашнего. Это Джоанна настояла" чтобы внешность его была изменена. Следуя стилю вольнорожденных, Эйден отрастил себе длинные волосы, которые Джоанна осветлила, намазав ему голову какой-то вонючей дрянью и заставив сидеть в таком виде несколько часов подряд. Он тогда думал, что задохнется от запаха. Джоанна также приказала ему отпустить бороденку. Это тоже было принято у вольнорожденных. Взять, к примеру, Спиро.

— Что-то в тебе мне знакомо, а что-то нет, — задумчиво проговорил Жеребец.

— Этак про всякого можно сказать, парень, — отозвался Эйден. — Может, я напоминаю тебе кого-нибудь из тех мест, откуда ты родом?

— Нет. Я жил в маленькой деревушке и всех знал в лицо. Похожих на тебя там не было. Если я тебя видел, то только здесь, на Твердыне.

И хотя Эйден отлично знал, что на его лице не дрогнул ни один мускул, его не покидало ощущение, что он буквально извивается под пристальным взглядом Жеребца. К счастью, рядом с размаху плюхнулся Найджел.

— Слышь, Джорджи, ты, наверное, напоминаешь ему кого-то из его кошмаров. Кстати, не удивляйся, когда посреди ночи Жеребец заорет. С ним такое бывает.

— Хочешь скажу, о чем ты сейчас думаешь? — сказал Том, присаживаясь с другого бока.

Эйден испугался. Неужели Том сумел разгадать его мысли? Эйдену казалось, что его маскарад ни к черту не годится.

— Что? — спросил он, стараясь не выдать волнения.

— Ты думаешь: ну и угораздило же меня так влипнуть. Тут же одни мужики. И ты прав, приятель. С тех пор как Доминик и Кассандру вышибли, здесь стало совсем тоскливо. И вышибли их как-то сразу, почтя одновременно. Кстати, я слышал, что кое-кто из Сокольничих, когда подопрет, использует кадетов. У вас в подразделении так было, Хорхе?

Мозг Эйдена лихорадочно перебирал информацию, полученную от Тер Рошаха. Как звали Сокольничего " погибшем подразделении? Ага, вспомнил.

— Нет, Сокольничий Эрика слишком много пила, чтобы думать о постели.

— Я вот думаю, может, это входит в нашу воинскую подготовку, а? Морят нас воздержанием, чтобы злее были. Я слышал, что на другом конце лагеря у одного из подразделений такие же проблемы. Только там одни девки. Мы тут даже подумывали с ребятами, а не подать ли прошение, чтобы нас с ними поселили в один барак. Но только Ози, гад красномордый, этим прошением подотрется.

Остальные согласно закивали. Даже у Жеребца лицо просветлело, и на нем появилось мечтательное выражение, когда Том заговорил об общем бараке.

— Ози-то, — решил поддакнуть Эйден. — Этот точно пошлет вас… нас куда подальше. Редкостная скотина.

Он почувствовал одобрение остальных, когда причислил себя к ним.

— И к тому же бездарь, каких поискать, — заметил Спиро. — Хорошо еще, что у нас есть второй инструктор — Сокольничий Эйбет. Ты ее еще увидишь. Сейчас она отсутствует. Она-то по-настоящему и учит. И относится к нам иначе. Ози — тот нас просто ненавидит, Эйбет — нет.

— Согласен, — сказал Эйден. Он вспомнил, как вел себя с ним Сокольничий Ози. — Ненавидит. Когда мы шли сюда, он не говорил — рычал.

— Вот-вот, — поддакнул Найджел.

Будто бы невзначай, Эйден взглянул вверх и встретил пристальный взгляд Жеребца. Было такое впечатление, что тот силится что-то вспомнить. Силится — и никак не может.

— Мы со своей стороны платим Ози той же монетой, — продолжал тем временем Том. — Точнее, пытаемся. Короче, корчим из себя именно таких, какими он нас видит — ленивых, тупых и неопрятных скотов. А вот Жеребец считает, что мы поступаем так напрасно.

— Естественно, — отозвался Жеребец. — Если мы хотим чего-то добиться, то должны и показывать все, на что мы способны. Причем всему офицерью, даже Ози.

— Может быть, ты и прав. Но только Ози того не стоит. Эйбет знает, на что мы способны. Она тоже не ахти как нас любит, но у нее по крайней мере хватает мозгов держать это при себе.

Остальные согласно забормотали.

Затем Эйдену стали рассказывать о том о сем. Главным образом разговор вертелся вокруг занятий. Слушая кадетов, Эйден был удивлен. Оказывается, этих четырех вольнорожденных связывает настоящая дружба. Раньше Эйден считал, что подобные отношения возможны лишь между воинами или сибами. Но оказалось, и вольнорожденные способны на это. На какой-то миг Эйдену померещилось, что он перенесся назад в детство, во времена сиб-группы — такие теплые и доверительные отношения были между этими четырьмя кадетами. Казалось, он среди сибов. Но Эйден знал, что это не так. И удивление его росло.

Когда он вошел сюда, в этот барак, его переполняло отвращение. Отвращение к вольнорожденным. Казалось, сыграть отведенную ему роль невозможно. Но все оказалось не так страшно. Вольнорожденные выглядели как люди, вели себя как люди. Оказалось, что они вовсе не вонючие. Возможно, гены у них и не блеск, с сибскими не сравнить, но на первый взгляд это как будто и не заметно.

Эйден начал верить, что маскарад удастся и все окажется легче, чем он ожидал. Была одна трудность — Жеребец. Жеребец здорово осложнял дело. Надо с ним что-то делать. Но что? Улучить момент, когда вокруг не будет свидетелей, и убить? Или… Эйден не мог допустить, чтобы кто-то встал сейчас на его пути. Он хотел стать воином. Пусть даже воином из подразделения вольнорожденных. Все равно. Сейчас главная помеха — Жеребец. Он что-то подозревает. Поэтому надо вести себя с ним осторожно. Очень осторожно.

XXXV

Сокольничий Эйбет и вправду оказалась такой, какой ее расписывали Эйдену. Она была полной противоположностью Ози. Во-первых, Сокольничий Эйбет знала и умела больше, чем он. Но дело было не только в этом. Будучи образцовым офицером и чем-то напоминая Эйдену Джоанну, Эйбет разительно отличалась от той манерами. Эйдену никогда еще не приходилось встречать Сокольничего, который был бы столь сдержан в разговоре с кадетами. Вместе с тем при необходимости Эйбет была столь же скора на расправу, как и другие Сокольничие. Когда кто-либо из вольнорожденных ошибался, тотчас же следовал удар кнутом или кулаком. Она всегда била молча и без предупреждения. Однако отсутствие длинных тирад не делало наказание менее эффективным.

Поскольку Эйден проходил этот этап подготовки вторично, он вскоре оказался по успеваемости первым в подразделении. Иногда он спрашивал себя, может, имеет смысл держаться наравне со всеми? Но Эйден не мог, органически не мог делать что-либо вполсилы. Том предложил было передать ему лидерство, но Эйден отказался.

— Лучшее — враг хорошего, — сказал он Тому. Так и порешили. Больше этот вопрос не поднимался.

Про себя Эйден удивлялся, почему в сиб-группах нет лидеров. Возможно, потому, что трудно выдвинуться в лидеры среди людей, которые слеплены из того же генетического материала, что и ты. Вместе с тем Эйдена не покидала мысль, что его сиб-группа не распалась бы так легко, будь в ней лидер. Например, он, Эйден. Или кто-нибудь другой.

Очень скоро Эйден стал замечать, что Сокольничий Эйбет как-то странно посматривает на него. Поначалу он думал, что ее интерес объясняется его успеваемостью. Но время шло, и Эйден все чаще ловил на себе ее пристальный и изучающий взгляд.

Кончилось тем, что однажды под вечер она вызвала его к себе.

Ее жилище также отличалось от виденных Эйденом жилищ других офицеров. Начиная с того, что здесь царила необыкновенная чистота. Каждая вещь находилась на отведенном ей месте. На одной стене висело всевозможное оружие, известное в Клане Кречета. На другой — картинки, изображающие разные эпизоды из истории Клана. Бумаги на длинном столе лежали аккуратными стопками. Одежда не валялась где попало, как у Джоанны, а была развешана в стенной нише.

Когда Эйден вошел, Эйбет улыбнулась ему. Получив от нее вызов, он решил, что она зовет его для того, чтобы заняться сексом, но кадеты уверили его, что Эйбет так никогда не поступала. Так что оставалось только гадать о причинах вызова.

Эйбет указала ему на один из стульев. Сама села на другой, возле стола. Протянув руку, взяла со стола папку, лежавшую поверх прочих бумаг, и показала ее Эйдену.

— Хорхе, говорят, что в твоем первом подразделении ты лидировал во всем. Твой предыдущий Сокольничий сообщает, что у тебя есть все перспективы быть допущенным к Аттестации, если только ты не испортишь все какой-нибудь глупой выходкой. Это так?

Эйден, не зная, как отвечать, молча кивнул.

— В нашем подразделении по успеваемости и по военной подготовке ты опять-таки опережаешь остальных кадетов. Твои успехи производят впечатление и одновременно беспокоят меня. Дело в том, что, если судить по оценкам, у нас ты учишься лучше, чем в своем предыдущем подразделении. Причем значительно лучше. Вот эта разница и приводит меня в недоумение. Ты можешь мне ее объяснить?

Она говорила с ним мягко, как обычно, но Эйдену каждое слово казалось сокрушительным ударом.

— Я думаю, — начал он, — я думаю, это из-за трагедии.

Ее брови удивленно поднялись.

— Из-за трагедии?

— Когда… когда другие погибли, я дал себе клятву, что стану воином. Возможно, поэтому я начал лучше учиться. Я сейчас учусь и за себя и за них. Они ведь тоже мечтали стать воинами.

Эйден сам удивился своей импровизации. Но Эйбет все так же пристально смотрела на него.

— Странный ответ, Хорхе. Почти загадочный. А я не привыкла, чтобы кадеты отвечали загадками, кто бы они ни были — вольно — или вернорожденные.

— Я не понимаю, что в моем ответе загадочного.

— А по-моему, отлично понимаешь. Ты не похож на своих товарищей-вольнорожденных.

Эйден ощутил, как внутри у него все сжалось. Если Эйбет дознается, кто он, прощай тогда Аттестация.

— Не похож?.. Ну да, я в этом подразделении совсем недавно. Думаю, что вскоре я стану таким же, как и они.

Эйбет положила папку на стол.

— Ты даже говоришь иначе, чем они. Ты говоришь так, как я, как воин. В частности, за весь наш с тобой разговор ты ни разу не употребил ни одного вульгаризма. Какой грязный вольнорожденный изъясняется без вульгаризмов? Эйден прикладывал все силы, чтобы казаться спокойным.

— Простите. Это… это потому, что я волнуюсь. Понимаете, я пытаюсь соблюдать вежливость… Понимаете?

— Хорошо, пусть так. Но когда я назвала тебя «грязным вольнорожденным», я не заметила у тебя никакой реакции. Мне не приходилось еще встречать вольнорожденного, который не отреагировал бы на это. Даже на ранних стадиях подготовки, когда кадетам запрещено обращаться к офицерам, я, называя вольнорожденных ублюдками, всегда видела в их глазах ярость. Что скажешь на это, Хорхе? Я права, воут?

Эйден чувствовал себя припертым к стене.

— Ут, Сокольничий Эйбет. Но в моем первом подразделении мы с ребятами заключили договор, что будем подражать воинам и избегать вульгаризмов. И мы преуспели в этом. Я до сих пор не могу от этого отвыкнуть.

Эйбет долго, в упор смотрела на Эйдена, потом рассмеялась.

— Сумел-таки вывернуться. Ладно, принимается. Все. У меня к тебе больше вопросов нет. Можешь идти.

Когда Эйден был уже в дверях, она сказала ему в спину:

— Только не думай, что ты меня убедил. Когда-нибудь я тебя подловлю, будь уверен.

Выйдя от Сокольничего, Эйден перевел дыхание. Что делать? Вдруг она докопается до всего и узнает, кто он на самом деле. Хватит у него мужества убить ее, если потребуется? Он был уверен, что хватит.

XXXVI

— Я вспомнил теперь, кто ты такой, — сказал вдруг Жеребец.

Они с Эйденом в этот момент чистили допотопные винтовки, которые выдавались вольнорожденным во время занятий. Винтовки были разобраны, и части их лежали на одеяле между ним и Жеребцом. Эйден еще отметил, что у Жеребца все части лежали аккуратными рядами. Они сидели с ветошью в руках, тщательно протирая каждую деталь. Сокольничий Эйбет самолично проверяла, чтобы все было как надо, прежде чем разрешить кадетам собрать винтовки.

— Не понимаю тебя. Жеребец, — отозвался Эйден. Его голос остался спокойным, но сам он был готов вскочить и перерезать Жеребцу горло.

— Я знаю, где я видел тебя, — в боевом роботе во время первого этапа подготовки, на учениях. Я был твоим противником. Я установил на твою машину заряд, а ты сумел сорвать его. Но в самый последний момент. Ты здорово изменился с тех пор. Повзрослел, заматерел, стал куда хитрее. Не пытайся это отрицать. Я знаю, ЗНАЮ.

Эйден сидел, уставясь на ветошь в руке и лихорадочно прикидывая, какая из деталей винтовки лучше подойдет, чтобы в случае чего быстро прикончить Жеребца. Он уже приготовился было к прыжку, когда осознал вдруг, что голос у Жеребца спокойный, даже грустный какой-то. С вернорожденным он бы не стал говорить таким тоном.

— Ну и что ты намерен делать. Жеребец? Тот пожал плечами.

— Ничего. Раз ты готов якшаться с вольнорожденными, только бы стать воином, я считаю, тебе надо предоставить такую возможность. Эй, что с тобой?

Эйден положил. ветошь на одеяло. Все готово, Эйбет может принимать работу.

— Я чувствую себя смущенным. Жеребец. В подобной ситуации вернорожденный должен что-то делать, неважно что. Врежь мне, свяжи меня, когда я сплю. Все что угодно.

— А зачем вернорожденному это делать?

— Потому что этого требует кодекс чести.

— А на хрен мне связывать тебя, когда ты спишь?

— Это будет мне наказанием.

— А тебе очень нужно быть наказанным?

— Да, потому что нарушен кодекс чести.

— Тогда бери мою винтовку. Сиди и чисти ее. Эйбет будет тут с минуты на минуту. Тебе не успеть. Ты потеряешь несколько очков. Для тебя это достаточное наказание?

— Нет, наверное, но я поменяюсь с тобой винтовками. — Они перевернули одеяло, и Эйден сказал: — Сокольничий Эйбет заметит подмену.

— Не заметит.

Так оно и вышло. Жеребец удостоился похвалы, а Эйдену она заметила, что он спит на ходу.

Больше Жеребец к этой теме не возвращался. Поначалу Эйден подумывал, не убить ли его на всякий случай. Именно это и предложил бы ему Тер Рошах, обратись Эйден к нему за советом.

Тем более что формальный повод был. В свое время Жеребец назвал его, Эйдена, «зачатым в помойном ведре». Подобного оскорбления было достаточно, чтобы возненавидеть и убить человека. Но Эйдена заинтриговало неожиданное миролюбие Жеребца. Кроме того, ему совершенно не хотелось убивать этого парня. Надо узнать о нем побольше, а заодно и о вольнорожденных вообще, если он хочет и дальше играть свою роль. Но хуже всего было другое. Эйден чувствовал, что Жеребец начинает ему нравиться. Чего-чего, а этого он от себя не ожидал. Эйден понимал, что сейчас он просто не в состоянии убить Жеребца. Потом, может быть. Но не сейчас. Пока Жеребец не начнет представлять собой явной угрозы их планам, его не следует трогать.

Два дня спустя вольнорожденные были на занятиях с Сокольничим Ози. Недавно прошли сильные дожди, и полоса препятствий стала на несколько дней совершенно непроходимой. По этому поводу Сокольничий Ози не придумал ничего лучшего, как целый день заниматься с кадетами строевой подготовкой.

В конце дня к Ози подбежал техник из персонала лагеря и вручил ему какую-то бумагу. Судя по светло-голубому цвету, это было штабное извещение. Ози нахмурился, читая его. Окончив читать, он велел кадетам построиться перед ним.

— Сообщение касается Сокольничего Эйбет, — проговорил Ози. — Она погибла. Несчастный случай. Взорвался флайер.

— Кто-то ее убил, — пробормотал себе под нос Эйден, как только сообразил, что, судя по всему, тут не обошлось без Тер Рошаха. Он опомнился, поднял голову и обнаружил, что все, включая Ози, смотрят на него. И тут до Эйдена дошло, что он сказал это вслух.

— Что ты сказал, Хорхе?

— Ничего, Сокольничий.

— Нет, ты сказал, что кто-то убил ее. Почему ты это сказал?

— Просто у меня живое воображение, сэр. Конечно же это был несчастный случай. Небось отказала одна из бортовых систем или случился перегрев или еще что-нибудь в том же роде.

— В сообщении говорится то же самое. Но я вижу, тебе что-то известно. Вот и поделись с нами.

— Я в самом деле, сэр, ничего не знаю. Откуда мне знать?

— А ну-ка отойдем.

Ози отвел Эйдена на несколько шагов в сторону и тихо сказал:

— С тех пор как ты прибыл к нам, Хорхе, тут начали твориться странные дела. Взять хотя бы твое появление. Я не припомню случая, чтобы кадета переводили в другое подразделение. Даже если он единственный, кто выжил. Сокольничие обязаны заниматься с ним одним, пусть их будет и двое на одного кадета. За исключением особо оговоренных случаев. Сокольничие обязаны оставаться со своим подразделением до Аттестации или до того момента, когда вподразделении не останется ни одного кадета. Но Сокольничий вашей группы также погиб на минном поле. Это очень подозрительно. А пару ночей назад Эйбет говорила о тебе. Она сказала, что с тобой связано много странного и что она решила за тобой понаблюдать. И вот она мертва. Еще один подозрительный несчастный случай, вроде того, на минном поле. Тебе самому это не кажется странным, Хорхе?

— Сэр, здесь нет ничего странного. Такое могло произойти.

— Такое происходит везде, где бы ты ни появился, Хорхе. Получается, и я теперь в опасности, воут?

— Сэр, вы преувеличиваете…

— Я ничего не преувеличиваю. Я вообще не склонен к преувеличениям. Если бы Эйбет ничего мне не говорила и ты не упомянул про убийство, тогда бы я и в самом деле поверил, что это просто несчастный случай. Но теперь…

Эйден почувствовал, как его охватывает страх. Кроме того, он сожалел о смерти Эйбет. Она была хорошим воином.

Тут замешан Тер Рошах. И это, разумеется, связано с ним, Эйденом. Во время их встречи командир Сокольничих сказал ему только, что предоставит ему еще одну возможность пройти Аттестацию. И добавил, что для этого Эйдену придется выдать себя за другого человека — за вольнорожденного кадета, погибшего в результате несчастного случая. Эйден верил, что смерть вольнорожденного кадета и его подразделения и в самом деле являлась результатом халатности их Сокольничего. Но ясно и другое. Тер Рошах стремится сохранить свой план в тайне и поэтому вынужден убирать тех, кто встает у него на пути. Как, например, Эйбет.

Но Ози не должен этого знать. Даже если над ним самим уже нависла опасность. Любые попытки предостеречь Сокольничего Ози только укрепят того в его подозрениях.

— Сэр, я и в самом деле ничего не знаю. Разрешите вернуться в строй.

Несколько мгновений Ози пристально смотрел на Эйдена. В его взгляде ясно читалось подозрение. Потом кивнул и буркнул:

— Разрешаю.

Возвращаясь в строй, Эйден ощущал спиной взгляд, которым провожал его Сокольничий. Эйдену было жаль его. Ози практически уже мертвец. Разве что ему хватит мозгов держать язык за зубами. Если бы можно было предупредить его об этом.

В бараке этим вечером все были молчаливы и подавленны. О гибели Эйбет никто не заговаривал, никто явно не выражал своего сожаления. Но атмосфера скорби тем не менее присутствовала.

Они уже легли, когда Жеребец вдруг выкрикнул истошно:

— Эйбет была не чета другим! Остальные забормотали, выражая согласие. Эйден лежал и не мог уснуть. Он решил, что ДОЛЖЕН сделать что-то. Ничего на свете не хотелось ему больше, чем пройти Аттестацию и стать воином. Но путь, который предлагает Тер Рошах, для него, Эйдена, неприемлем.

XXXVII

"Все-таки я был прав, тысячу раз прав, когда решил предоставить Эйдену еще один шанс, — писал командир Сокольничих Тер Рошах. — У этого парня есть все задатки, чтобы стать отличным офицером. Он смел, напорист и упрям. У него даже хватило наглости перечить мне! Он пришел ко мне ночью. Уж не знаю, как ему удалось улизнуть из барака, а потом пробраться через бесчисленные посты, которые выставляются здесь, на Мухобойке, по ночам.

Я спал, когда он пришел. Я спал, и мне снилась одна молодая женщина, с которой мы были когда-то знакомы. Уже шестнадцать лет, как ее нет на свете. Она сгорела заживо на мостике своего боевого робота. Это был несчастный случай — отказала система охлаждения. Она мне частенько снится. Это восхитительные сны. Как раз такой мне и снился, когда я внезапно проснулся от ощущения, что в помещении есть кто-то посторонний.

Это был Эйден. Он стоял, уставившись на мой протез, лежащий на тумбочке рядом с койкой. (Когда я сплю, я всегда его снимаю.) Первым моим побуждением было схватить его и нацепить на место. Но я не люблю показывать своих слабых мест. Поэтому я просто сел, быстро пристроив подушку так, чтобы она прикрывала культю.

— Ты знаешь, что я могу отправить тебя под трибунал только за то, что ты здесь? — спросил я спокойным голосом. — Как ты сюда пробрался?

Он пожал плечами.

— Когда чего-то очень хочешь, всегда находится тысяча способов этого добиться. Что случилось с настоящим Хорхе?

Я тоже пожал плечами. Точнее, одним плечом, стараясь, чтобы культя оставалась прикрытой.

— Он погиб, — сказал я.

— Это я знаю. Вы сказали мне, что это был несчастный случай.

— Да. Именно это я тебе сказал.

— Но это неправда.

Я молчал. Слишком быстро он до всего додумался. Я не знал, что ему следует говорить, а что — нет. У него странный взгляд. По его глазам ничего нельзя прочесть, даже когда он спокоен. А в его нынешнем состоянии — и подавно. Я не знал, какие мысли бродят сейчас у него в голове.

— Вам не следовало ТАК говорить. Тер Рошах. Я знаю, что Хорхе был убит, чтобы дать мне возможность воспользоваться его личиной. Это понятно. Но зачем было убивать остальных? Его подразделение? Их офицера? Сокольничего Эйбет?

Проклятье! Это был неожиданный выпад, насчет Эйбет. Боюсь, что на моем лице мелькнуло выражение вины, когда он упомянул ее имя. Она многое разнюхала и прибежала с этой информацией ко мне. Но она не учла одного: она и не подозревала, что я являюсь ключевой фигурой этой игры. Было чертовски жаль ее убивать — Сокольничий Эйбет из тех офицеров, для которого интересы Клана превыше всего. Она никогда не встала бы на мою сторону в этом деле. Ее смерть была действительно большой потерей. Я просто вынужден был пойти на крайние меры. Но не мог же я, в самом деле, обсуждать с Эйденом этот вопрос? Подозреваю, что он никогда бы не признал необходимости подобной акции. Что поделаешь? Он еще слишком молод, чтобы по-настоящему ценить великое искусство тактики.

— Зачем? — переспросил он.

— Мне нечего тебе на это сказать, Эйден. Что сделано, то сделано.

— Но целое подразделение?..

— Подразделение Хорхе?

— Да. Убить их всех только ради того, чтобы…

— Забудь про них. Это всего лишь вольнорожденные.

— Но они ведь тоже были людьми. Они…

— Ты что, приравниваешь жизнь вольнорожденного к жизни вернорожденного воина? Твои, мои гены происходят из священного генного пула. Уже поэтому мы с тобой бесконечно выше…

— Да. Я считаю, что их жизни тоже кое-что значат.

— Ты сравниваешь нас с вольнорожденными?

— Я… я… А почему бы и нет? Из них ведь тоже готовят воинов.

— По-твоему получается, что любой вольнорожденный, который удачно прошел Аттестацию, автоматически оказывается выше тебя. А как же насчет каст, Эйден?

— Я не знаю, как вам возразить. Меня самого учили думать так же. По ведь вольнорожденный, который успешно проходит Аттестацию, становится воином Клана.

— Да. Но только частично. Ты редко встретишь вольнорожденных на передовой. Их задача — освобождать настоящих воинов от второстепенных дел. Гены вольнорожденных воинов никогда не поступают в генный пул. И им никогда не удается получить Родовое Имя.

— Но по крайней мере некоторым из них удалось стать воинами. А вот мне — нет. Я стал техником. А когда ты техник, то с завистью смотришь на любого воина, пусть даже из самого занюханного гарнизона.

— Техники, пожалуй, нашли бы, что тебе возразить. А мое мнение таково: ты слишком долго общался с вольнорожденными. Это не пошло тебе на пользу.

— Я был вольнорожденным! Хорхе! Я и сейчас вольнорожденный.

— Не перегибай палку, Эйден. Ты НЕ вольнорожденный. Независимо от того, под чьим именем ты сейчас существуешь. Тот факт, что ты не прошел Аттестацию, еще ни о чем не говорит. Ты вернорожденный. И тебе ничего с этим не поделать. Как бы то ни было, я надеюсь, что ты победишь на Аттестации. Поэтому давай прекратим этот ребяческий спор. Почему ты здесь?

Он был в замешательстве. Я прямо-таки чувствовал, как моя отсутствующая рука сжимает в кулаке простыню.

— Я… — начал было он и осекся, переведя дыхание. — Я хочу быть воином, но не желаю, чтобы кто-то погибал, дабы облегчить мне задачу. Если убийства будут продолжаться и впредь, я прошу вернуть меня в касту техников. Обещаю, что не буду больше сбегать.

Ему было трудно решиться сказать это, я видел. И отдал должное его мужеству.

— Кто-нибудь догадывается о твоем прошлом? Слишком долго он думал, прежде чем ответить.

— Нет, никто.

Но я уже понял, что это не так.

— Эйден, я согласен вернуть тебя к техникам, если ты ответишь на единственный вопрос. Он нахмурился. Я его озадачил.

— Хорошо.

— Ты хочешь стать воином? Ты очень это хочешь? больше всего на свете?

— Это нечестно! Это…

— ОТВЕЧАЙ! ТЫ ХОЧЕШЬ СТАТЬ ВОИНОМ?

— ДА! Я БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ…

— Достаточно. Я больше не буду вмешиваться в твои дела. Отныне можешь рассчитывать только на самого себя. Будем считать, что в прошлом ничего не было. И ты больше не явишься сюда с обвинениями. Согласен, воут?

Он медлил с ответом. Я чувствовал, что еще немного — и я взорвусь. Однако он тихо сказал:

— Ут.

— Отлично. Можешь идти. Возвращайся к себе в подразделение.

Все-таки на миг я заглянул в его глаза и увидел там тысячи вопросов, которые он хотел мне задать, но не решился. В этот момент я испытывал к нему странное чувство. Возможно, то же самое чувствуют отцы, когда их отношения с детьми проходят период кризиса. Только не подумайте, что я сентиментальничаю.

Он ушел, но что-то осталось, какие-то неощутимые следы его присутствия.

Конечно же, я ему солгал. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы облегчить ему прохождение Аттестации. Конечно, это чревато последствиями для меня. Придется рискнуть. Однако отныне надо действовать более осторожно. Как мне кажется. Сокольничий Ози начал что-то подозревать. Но этого я убивать пока не могу. Лучше будет организовать ему перевод. Я избавлюсь от него позднее, после

Аттестации. Не думаю, что это будет очень сложным делом.

Однако, если его перевести, подразделение останется вообще без офицеров. Надо подумать о замене Сокольничего Ози. И кажется, у меня есть на примете одна кандидатура. Такая, что лучше не придумаешь. Я чувствую, начинает что-то вытанцовываться".

XXXVIII

В подразделение пришел новый офицер, и для кадетов настали черные дни. Нового офицера звали Сокольничий Джоанна, и она была куда грубее и свирепее Сокольничего Ози и куда требовательнее, чем Сокольничий Эйбет. С первого же дня Джоанна навела свои порядки. Для начала она заставила кадетов буквально выскоблить весь барак, снизу доверху. Дальше начался ад кромешный. Что ни день, Джоанна устраивала изнурительные марши. От кадетов она требовала невозможного. И что хуже всего — не скрывала своего презрения ко всем вольнорожденным на свете. Особенно доставалось от нее кадету Хорхе. Джоанна откровенно измывалась над ним. Хорхе делал все, чтобы ей угодить, но она изобретала для него все новые и новые неразрешимые задачи. Казалось, это доставляло ей какое-то особое, необъяснимое удовольствие.

Для Эйдена в поведении Джоанны не было ничего особенного. К чему, к чему, а к этому он за время своего пребывания на Железной Твердыне привык.

В первый же день, найдя какой-то повод отозвать Эйдена в сторону, Джоанна заявила ему:

— Ну теперь держись, Эйден…

— Хорхе… Я теперь Хорхе.

— Знаю.

— А если кто услышит?

— Раз я называю тебя так, значит неважно, услышит кто-нибудь или нет. — Она свирепо уставилась на него, но Эйден ощущал в ней затаенное, глубоко скрытое веселье. — Ты понял, воут?

— Ут.

— Будем надеяться, что это ненадолго. Ты ведь знаешь, я не отличаюсь терпением, а? Ладно, проехали. Как ты понимаешь, меня не очень радует это назначение. Меня сюда послал Тер Рошах. Нужно было кому-то заменить Ози. Тот подцепил какую-то заразу.

— И он? Я хотел сказать, с ним все в порядке?

— Если не считать, что он лежит и трясется под дюжиной одеял, то в полном ажуре. А почему ты спросил?

— Так просто. А почему тебе так не нравится это назначение? Здешнее подразделение не хуже любого другого.

— Тем не менее меня блевать тянет, когда вокруг целый день морды вольнорожденных. Как ты их выносишь?

— Это не так уж и страшно. В них нет ничего особенного. Они дружелюбны…

Джоанну, похоже, его заявление шокировало.

— Ясно, что в них нет ничего. Я и удивляюсь, как ты это переносишь? Ладно, неважно. Лично мне они омерзительны. Одно утешает — я тут ненадолго.

— Сокольничий Джоанна, надо и им дать шанс.

— Стоп. Мне уже приходилось слышать подобные песни. Имей в виду, я их ненавижу точно так же, как и самих вольнорожденных. Кстати, твои дружки пялятся на нас. Приготовься, я сейчас тебя ударю.

И прежде чем Эйден успел сообразить, что к чему, Джоанна влепила ему оглушительную затрещину, от которой у Эйдена зазвенело в голове. Затем она рявкнула, чтобы он убирался, и пошла прочь. Эйден поплелся к кадетам. Те стояли и ухмылялись. Эйдену поневоле вспомнились только что сказанные Джоанной о вольнорожденных слова. Давнишняя предубежденность против них вспыхнула с новой силой. Может, он обманывает себя? Может, и в самом деле ему не так с ними хорошо, как кажется?

Несколько дней спустя на рассвете Джоанна окриком подняла кадетов с коек и объявила им, что подразделение отправляется на особое задание. После чего был долгий марш. Солнце уже садилось, когда они наконец прибыли на место. Здесь Джоанна раздала им сухой паек и сообщила, что их подразделение удостоилось особой чести. Через два часа им предстоит принять участие в первом этапе Аттестации. Аттестация будет проходить в лесу, в километре отсюда. Основные участники Аттестации должны будут миновать участок леса. Задача подразделения — атаковать вернорожденных кадетов и не дать им пройти трассу. Оружие и у тех, и у других участников рассчитано на парализующий эффект.

— Считайте, что вам повезло. Вы сможете не только воочию наблюдать Аттестацию, но и оказать услугу аттестуемым. Ваше присутствие создаст для них условия, приближенные к боевым. Вопросы есть?

Оглядевшись вокруг, Эйден внезапно узнал это место. Здесь же проходила его собственная Аттестация. Даже отсюда он мог различить гряду холмов за лесом.

Кадеты сидели и жевали сухой паек. Эйден подошел к Джоанне.

— Кадет Хорхе, в чем дело?

— Разрешите переговорить с вами с глазу на глаз. Сокольничий.

Она коротко взглянула на Эйдена. Подобная просьба шла вразрез с правилами, особенно теперь, когда подразделение было на задании. Но Джоанна знала и то, что в подразделении Эйден слыл за отчаянного. Поэтому любое объяснение, которое он придумает, кадеты примут.

Когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы не быть услышанными, Джоанна сказала:

— Тер Рошах не хочет, чтобы ты участвовал в этом задании. Сперва я расставлю остальных по местам, потом ты пойдешь со мной. Пусть выглядит так, будто я собираюсь поставить тебя снайпером в самом конце трассы. На самом деле я отведу тебя в безопасное место. Посидишь там, пока аттестуемые не пройдут к боевым роботам, а потом вернешься. Таким образом ты…

— Погоди, Джоанна! Ты соврала им. Ты сказала, что у обеих сторон оружие рассчитано лишь на парализующий эффект. Ты же прекрасно знаешь, что аттестуемым выдают настоящее боевое оружие.

— Согласна, риск есть. Но процент смертности здесь невелик.

— Но ведь это убийство.

Джоанна отвернулась. На ее лице было написано крайнее отвращение.

— Тер Рошах, должно быть, совсем спятил, пытаясь вернуть тебя в воины. Не воображай, что мне это нравится. Это ваши с ним игры, не мои.

— Я думал, что ты прислана сюда просто на место Ози.

— Я пошутила. Забудь об этом. Делай то, что тебе приказано. С твоим своенравием и эмоциональностью тебе никогда не стать воином. Пора от этого избавляться. — Она глубоко вздохнула. — Это не убийство. Это часть военной подготовки. А риск смерти присутствует на любом этапе подготовки. Тебе ли этого не знать. Ты сам видел, как погибали твои товарищи-сибы. То же самое и у вольнорожденных. Если с ними что-то случается, значит, сами виноваты. Если у них есть немного смекалки, они выживают… Ладно, хватит об этом. Я приказываю тебе сопровождать меня и оставаться там, где я тебе скажу, столько, сколько я сочту нужным… Какого черта тебя так волнует судьба этих ублюдков? На Аттестации ты собственноручно убил пятерых вольнорожденных. Забыл? Поразмысли на досуге. Это все. Возвращайся к своему подразделению.

Эйден хотел было еще что-то сказать, но понял, что разговор окончен. Пока он шел назад, он думал, а не предупредить ли остальных, что ждет их на самом деле? Но это означало бы раскрыться. Никому он пользы таким образом не принесет. Свой последний шанс упустит, а остальных от риска не избавит.

— Со стороны поглядеть, так вы спорили о чем-то, — заметил Том.

— Нет, — отозвался Эйден. — Я просто попросил выдать нам дополнительный паек после того, как мы вернемся. Нам еще предстоит ночной марш обратно в лагерь.

Ему самому было тошно от собственной лжи. Впечатление было такое, что они связаны одной веревкой: он. Тер Рошах и Джоанна. И никуда ему от них не деться. Оглянувшись, он встретился глазами с пристально смотревшим на него Жеребцом. И тут до Эйдена дошел весь ужас ситуации. Жеребец все знает и молчит, слушая, как он, Эйден, нагло лжет остальным, обрекая их, быть может, на смерть. Неужели и через это нужно пройти, чтобы стать воином-мастером? Хладнокровно жертвовать друзьями и в случае необходимости посылать товарищей на верную гибель? Впрочем, именно это в свое время вбивал в головы сибов Дерворт.

Джоанна говорит, что он, Эйден, должен предоставить Жеребца и прочих вольнорожденных их собственной участи. Возможно, она и права. Но все равно трудно быть негодяем по отношению к тому, кто повел себя с тобой благородно. Сделав вид, что хочет напоследок проверить личное оружие, Эйден отошел прочь от кадетов. Никто и не обернулся. Только Жеребец молча проводил его взглядом.

Пришла Джоанна и расставила кадетов на выбранные ею места. Последним остался Эйден. Она повела его дальше, делая вид, что и для него у нее припасена огневая точка.

— Ну вот, здесь достаточно далеко от основной трассы, — сказала она после того, как они пятнадцать минут пробирались по лесу. Она указала на крохотную полянку, где можно было удобно сидеть, прислонясь к стволу дерева, росшего посередине. — Оставайся здесь и расслабься. А у меня тут есть и другие обязанности. Я слышу, флайер уже на подлете.

Она исчезла. Прошло несколько секунд, и Эйден тоже услышал звук двигателей. Прислонясь к стволу и закрыв глаза, он начал вспоминать, как их — Марту, Брета и его, Эйдена, — точно так же доставили сюда. Тоже был полет на флайере, возбуждение, потом сумасшедший бег через лес, убийство нескольких вольнорожденных (как справедливо заметила Джоанна), затем мостик робота, торопливый старт, когда он так рвался в битву. Впервые за долгое время он заново пережил момент катапультирования — стремительно надвигающаяся земля, удар. Эйден открыл глаза. Лес казался удивительно мирным. Вдруг над ним шевельнулась ветка. Чисто рефлекторно мелькнула мысль — снайпер! Но нет, это была просто птица. Еще одна ветка шевельнулась. На миг мелькнуло бело-голубое оперение среди листвы.

Внезапно он понял, что не силах больше сидеть тут. Как можно прохлаждаться, когда остальные в опасности? Невзирая на приказ Джоанны, он должен во что бы то ни стало быть поближе к месту, где разворачиваются события. Не в его привычках трястись за собственную задницу. Даже Джоанна должна была об этом знать.

Стараясь двигаться по возможности бесшумно, Эйден пошел назад тем путем, каким Джоанна привела его сюда. В свое время немало занятий было посвящено ориентированию на местности, особенно в лесу. Поэтому Эйдену не составило особого труда выйти к месту посадки флайера. Последнюю сотню метров он прополз. Сейчас он находился на кромке леса. Дальше начиналось открытое пространство с отдельно стоящими редкими деревьями. А впереди, там же, где и в прошлый раз, виднелся флайер, рядом с которым стояла кучка офицеров. Среди них Эйден увидел двух аттестуемых — мужчину и женщину. Эйден смотрел на них, и ему казалось, что это он и Марта стоят там. Кадеты и в самом деле были похожи. Такие же, как и они с Мартой, высокие, оба примерно одного роста. Оба держались с тем гордым достоинством, которое отличает многих сибов. На мгновение перед глазами Эйдена всплыла его собственная сиб-группа. Вот они, сразу же после прибытия на Железную Твердыню, рядом с шаттлом — собираются устроить командное состязание. А напротив офицеры с их презрительными взглядами… Похоже, что эта сиб-группа послабее, чем их. До Аттестации дошли всего два человека. Впрочем, как знать? Этого он никогда не выяснит.

Эйден увидел, что один из офицеров приготовился дать сигнал к началу Аттестации, и быстро отполз назад, в лес, за деревья. Поднявшись на ноги, он попытался сообразить, в какой стороне его товарищи. На мгновение ему даже стало смешно — он представил себе гримасу Джоанны, узнай она, как он мысленно величает вольнорожденных. Но Эйдену тут же стало не до смеха. Он потерял ориентиры и никак не мог сообразить, куда надо бежать, чтобы выйти на позиции, где Джоанна расставила кадетов. В конце концов Эйден решил выждать, благо Аттестация вот-вот начнется, и понаблюдать за развитием событий.

Вернувшись к кромке леса, он осторожно выглянул из-за дерева. Сейчас он находился дальше от трассы и видел флайер под другим углом. Офицер отсчитывал последние секунды перед стартом. Кандидаты уже приготовились.

Офицер дал старт, и оба аттестуемых побежали. Быстро добравшись до кромки леса, они исчезли за деревьями. Эйден прокрался к тому месту, где они вошли в лес. Заметив аттестуемого-мужчину, он решил незаметно следовать за ним. Задача оказалась не из легких, ибо кадет бежал очень быстро.

Чтобы самому не стать мишенью, Эйдену приходилось держаться от него на приличном расстоянии. В одном месте, где лес был особенно густым, он на миг потерял кадета из виду.

Впереди появился небольшой пригорок. Эйден поднялся на него, надеясь оттуда увидеть кадета. То, что он увидел, изумило его.

Прямо впереди него по лесу кралась Сокольничий Джоанна. Эйден был у нее за спиной, так что заметить его она не могла. Прячась за стволами деревьев, Эйден пошел за ней. Джоанна двигалась довольно медленно, поэтому ему удалось подобраться к ней почти вплотную.

Впереди открылась небольшая опушка. Эйден вспомнил, сюда Джоанна поставила Жеребца. Непонятно, что она делает? Может, она решила проинспектировать засады? Но когда Эйден увидел, как Джоанна достает лазерный пистолет, он усомнился в этом.

Посмотрев вперед, Эйден увидел Жеребца, прыгнувшего из укрытия на спину кадету. Тот, судя по всему, ожидал нападения. Последовала короткая схватка. Жеребцу удалось выхватить у кадета из кобуры его оружие — короткоствольный карабин, который Жеребец, не теряя времени, направил противнику в лицо. Казалось, еще миг — и вольнорожденный разнесет ему череп.

В это самое мгновение Джоанна начала поднимать пистолет. Эйден понял, что она собирается убить Жеребца. Это против всех правил Аттестации. Офицер не имеет права вмешиваться, даже чтобы спасти аттестуемого.

Выскочив из-за ствола, Эйден успел в последний миг ударить ее по руке. Разряд лазера прошел высоко над головами дерущихся. Эйден перевел взгляд на полянку. Похоже, Жеребец ничего не заметил — все его внимание было сконцентрировано на противнике. Кадет сделал попытку завладеть оружием, но удар кулака поверг его на землю. Быстро переведя ствол карабина от головы вернорожденного к ногам. Жеребец выстрелил. Кадет скорчился от боли, схватившись за ногу. Отбросив винтовку прочь. Жеребец стремительно скрылся в лесу.

Вернорожденный попытался встать и не смог. Судя по всему, у него была раздроблена кость. Эйден мог понять его чувства, на его лице застыло выражение невыносимой горечи…

— Ты, сраный ублюдок! — прошипела Джоанна. — Ты не имел права этого делать. Какого черта ты здесь? Я же сказала тебе оставаться…

— Вы тоже не имели права этого делать. Сокольничий. Возможно, я и нарушил приказ, но то, что затевали вы, было еще хуже. Вы собирались убить его, так ведь?

— Конечно, я собиралась. Он всего лишь вольнорожденный. Кроме того, он собирался убить вернорожденного, потенциального воина.

— Не похоже. — Эйден кивнул в сторону опушки, с которой медленно уползал в лес вернорожденный. — Как бы то ни было, я вам не верю. Вы не пытались защитить кандидата. Это объяснение вы придумали на ходу. Вы здесь, чтобы убить Жеребца.

— Не смеши меня. Этот вольняга завладел оружием аттестуемого, БОЕВЫМ оружием. Я только хотела защитить…

— Рассказывайте это кому-нибудь другому. Я знаю, в чем тут дело. Не пойму только, как Тер Рошах обнаружил…

— К Тер Рошаху это не имеет никакого отношения.

— Очередная ложь. Я говорил ему, что откажусь от участия в Аттестации, если он снова вмешается. Он вмешался. Еще один несчастный случай. На этот раз с Жеребцом. Ничего не скажешь, красиво задумано. Аттестация — идеальное место для того, чтобы устраивать несчастные случаи. — Ты не можешь отказаться от…

Он сделал властный жест, приказывая ей замолчать. На этот раз он будет отдавать приказы.

— Ступайте и сообщите Тер Рошаху вот что. Скажите, я признаю, что в какой-то степени победа за ним. Я продолжу подготовку. Передайте ему, что мне понадобилось побывать здесь, чтобы понять, до какой же степени я хочу быть воином. Скажите, что я настолько хочу быть воином, что не позволю никому сбить меня с моего пути своими манипуляциями. Передайте ему, что больше нужды вмешиваться нет. На этот раз я не проиграю.

Джоанна долго и пристально смотрела на него. Эйдену показалось, что в ее глазах мелькнуло торжество.

— Всего хорошего, — сказал он вдруг и, повернувшись, пошел прочь от нее.

— Ты куда собрался?

— Хочу тут кое на что посмотреть.

По дороге он обнаружил Жеребца. Вдвоем они пошли к противоположному краю леса. Там к ним присоединились Спиро и Том.

— Найджел убит, — тихо сказал Том. — Его разнесло в клочья. У женщины была с собой граната.

Больше никто ничего не сказал.

Эйден указал вперед. Там впереди женщина-кандидат бежала к подножию холма, где стоял ее боевой робот. Эйден невольно залюбовался ее бегом.

Они стояли и смотрели, как она поднимается на мостик, как приводит машину в состояние боеготовности. Вот робот двинулся с места и пошел вверх по склону широким уверенным шагом. Движения его, не столь изящные, как у его водителя, все же не были лишены определенной, тяжеловесной грации. Робот перевалил через гребень холма и стал скрываться из виду. Сперва «ноги», потом «торс», потом головная часть.

Эйден вместе с остальными стоял на краю леса и прислушивался к звукам боя. Несколько раз из-за холма полыхнуло. Наконец раздался тяжкий грохот рухнувшего робота. Почему-то все кадеты в этот миг от души пожелали, чтобы это не был робот женщины-кадета.

Уже позднее, когда остальные крепко спали — так по крайней мере казалось, — Эйден лежал с открытыми глазами и смотрел в темноту. На душе у него было тоскливо. Теперь вот и Найджел прибавился к тем, чьи кости усеивают его путь в воинскую касту.

XXXIX

До Аттестации подразделение вольнорожденных дошло без дальнейших потерь в личном составе. Последние недели подготовки были для Эйдена странной смесью ожидания и скуки. Ему уже доводилось проходить через все это, а повторение раздражало. Он уже заранее знал, что ожидает их завтра, а что через день. Ничего нового. Просто иногда появляется возможность заработать несколько лишних баллов на зачетах. Эйдену даже приходилось делать вид, что ему трудно, чтобы не выделяться. Утешало одно — с выполнением каждого задания Аттестация все приближалась.

Кадетам подогнали нейрошлемы. На этот раз в наушниках звучал голос не Александра, а кого-то другого. Услышав его, Эйден почувствовал разочарование. Голос был самый заурядный.

Стремительно пролетели последние дни. И вот они во флайере, который должен доставить их в Аттестационную зону. Эйден сидел и внимательно изучал выданные ему документы. На этот раз Аттестация будет проходить в другой местности. Это хорошо. В задании не оказалось преодоления лесной полосы. Требовалось только пробежать через открытое поле до боевого робота, а затем переправиться на нем через небольшую реку. На противоположном берегу начиналась холмистая местность. Именно там, среди холмов, их будет ждать противник. Никаких засад не предусматривалось. Сокольничий Джоанна сказала, что на Аттестациях не принято натравливать вольнорожденных на вольнорожденных.

Хотя Эйден почувствовал облегчение от того, что он освобожден от необходимости снова убивать вольнорожденных, как это было на первой Аттестации, тем не менее он был уязвлен. В словах Джоанны он усмотрел нечто оскорбительное. Даже Аттестация для вольнорожденных — и та неполноценная. Еще когда Эйден готовился пройти ее в первый раз, ему было известно, "что в среднем вольнорожденные проигрывают чаще, чем вернорожденные кадеты. Тогда, в те времена, Эйден, подобно остальным его товарищам-кадетам, объяснял это врожденной неполноценностью вольнорожденных. Теперь, побыв в шкуре вольнорожденного, он понял, что это не так. Для обучения вольнорожденных выделялись самые некомпетентные офицеры, что не могло не сказаться на подготовке кадетов. Вместе с тем на Аттестации вольнорожденным создавались более жесткие условия, бой им приходилось вести на более сложном рельефе, чем вернорожденным. Офицеры утверждали, что вольнорожденные имеют равные с вернорожденными шансы стать воинами, но в то же время делали все возможное, чтобы затруднить вольнорожденным прохождение Аттестации. А как же путь Клана?

«Впрочем, — думал Эйден, — путь Клана и тут ни при чем. На Аттестации заправляют вернорожденные офицеры. Возможно, все дело в их антипатии к вольнорожденным, что сказывается и в подборе преподавательских кадров, и в выборе полигонов».

После прибытия на место подразделение разделили на две части. Первыми Аттестацию должны были пройти Спиро и Том. Жеребец и Хорхе шли вторыми. Им было приказано ждать, пока до них дойдет очередь.

С пригорка, стоя недалеко от флайера, Хорхе и Жеребец смотрели, как Том и Спиро бегут к своим роботам.

— А куда подевалась Сокольничий Джоанна? — спросил Жеребец.

— Подозреваю, она будет одним из противников. Я слышал, она лихой водитель, настоящий воин.

— Когда мы с тобой вдвоем, можешь не подделываться под вольнорожденного. Эйден напрягся. Помолчав, Жеребец сказал:

— Все не мог улучить момент, чтобы поблагодарить тебя. Думаю, сейчас самое время.

— Ты это о чем?

— Я знаю, что ты спас мне жизнь.

— Я? Когда? Ты что-то путаешь.

— Я не слепой, видел. Разряд лазерника прошел мимо. Думаешь, я тогда убежал в лес? Нет. Я спрятался за деревья, а потом ползком вернулся. Ты стоял и препирался с Сокольничим. Сперва у меня была мысль шлепнуть ее. Я уже взял ее на мушку. А потом подумал: а на хрена? У нас на носу Аттестация, и нам нужен хороший инструктор. Нам без нее до Аттестации не дойти… В общем, спасибо тебе.

Эйден густо покраснел.

— Не за что. Я ведь тоже тебе обязан. Ты сохранил мою тайну.

Жеребец кивнул. На противоположной стороне поля машины пришли в движение. Вскоре они исчезли за холмами.

На этот раз вообще ничего не было видно. Лишь время от времени доносились отдаленные звуки пальбы. Место здесь было выбрано с умом — ожидающие кандидаты не могли догадаться, с чем столкнулись их предшественники.

Судя по доносившимся звукам, бой был недолгим. Вскоре все стихло. Однако Эйдену и Жеребцу пришлось еще долго маяться ожиданием, прежде чем были объявлены результаты. И Том и Спиро проиграли. Спиро к тому же получил ранение. Кто-то из офицеров сказал, что, судя по всему, он лишился ноги.

— Знаешь, это известие почему-то прибавило мне оптимизма, — сказал Жеребец. — Об одном мечтаю: скорее бы все началось.

— Жеребец, знаешь, что я думаю? Мы могли бы одолеть их, если бы действовали в паре.

— А это не будет нарушением правил? Я хочу сказать: разве от нас не ждут, чтобы мы сражались порознь в духе заповедей Клана, а?

— Это обычай, а вовсе не правило. Давай попробуем действовать сообща, а? Что скажешь?

— Я не знаю. Может, это и вариант.

— Отлично.

В этот момент к ним подошел офицер и сказал, чтобы они готовились.

XL

Их «Разрушители» шли по холмам, бок о бок, плечом к плечу. Связи между машинами не было, но они с Жеребцом успели договориться о том, как будут действовать, пока ждали старта. Сейчас Эйден думал, что они с Жеребцом не первые, кто пробует действовать, объединившись. Наверняка в истории Клана это не раз имело место. Надежда оставалась на то, что подобной тактики от вольнорожденных кадетов никто не ожидает. Тем более, если учесть, что противостоят им на Аттестации вернорожденные воины. Если в одном из роботов Джоанна, — а Эйден твердо верил, что именно она первая встретит их на поле, — для нее это будет неприятным сюрпризом. Шутка ли сказать, верно — и вольнорожденный, действующие в паре. Как бы Джоанна не блеванула прямо на мостике. Эйден хмыкнул при мысли об этом.

Утро выдалось на редкость туманное. Туман лежал на земле плотным слоем, придавая местности какой-то нереальный, призрачный вид. Гигантские «ноги» соседнего робота мерно поднимались из тумана и тут же вновь погружались в него. Эйден подумал, что Жеребец, должно быть, видит то же самое, когда смотрит в его сторону.

Все системы были приведены в состояние полной боевой готовности и работали, как надо. В отличие от первой Аттестации вольнорожденным кадетам не позволялось изменять конфигурацию бортового вооружения. Приходилось довольствоваться стандартной схемой размещения. Правда, на «Разрушителе» Эйдена вместо стандартной установки РДД справа на «торсе» была смонтирована РБД-установка, а под ПИ-излучателем на правой «руке» был добавлен ЛСМ большого калибра. Он предполагал, что такие же изменения были внесены и в схему вооружения «Разрушителя» Жеребца. Судя по всему, только вернорожденные кадеты пользовались привилегией изменять конфигурацию вооружения по своему усмотрению.

«Ладно, — подумал Эйден, — неважно. На такой пересеченной местности, как здесь, лучше передвигаться налегке».

Он ощущал, что на этот раз ему куда легче сохранять равновесие, чем во время первой Аттестации, когда его боевой робот вышел на поле боя, перегруженный дополнительным вооружением.

Тем не менее сохранять равновесие было достаточно трудно. И не только из-за того, что приходилось постоянно идти по склонам, но и из-за тумана. Эйден вел машину, полагаясь исключительно на компьютер, вычерчивающий на экранах рельефную сетку.

Им не пришлось долго искать неприятеля. Впереди, в тумане, замаячили три машины — «Вурдалак», «Грифон» и «Каратель». Они медленно шли навстречу. Впереди двигался «Вурдалак», оторвавшись от остальных двух противников метров на шестьсот. Впечатление было такое, что водитель «Вурдалака» пытался таким образом выразить свое презрение к вольнорожденным, показывая, что, мол, и одного его робота достаточно, чтобы покончить с аттестуемыми. Когда Эйден увидел, что «рука» «Вурдалака» указала в его сторону, о" в ответ поднял обе «руки» своего «Разрушителя», а затем опустил их, давая понять, что принял вызов. Это была чистая формальность. Подобные странные проявления учтивости приняты на учениях. На войне же они встречаются крайне редко. Там просто не бывает времени для соблюдения этикета.

Эйден вспомнил: во время первой Аттестации все начиналось точно так же. Там тоже впереди был «Вурдалак», и точно так же он указал на Эйдена. Но на этот раз результат будет иным. Никаких импровизаций, никаких прыжков через линию противника.

Эйден наклонил «торс» своего робота вбок на сорок градусов в сторону «Разрушителя» Жеребца. Тот стоял неподвижно. Очевидно, Жеребец ждал появления своих противников.

«Вурдалак» впереди тоже остановился. Эйден подозревал, что это тоже часть

ритуала. Кадету предоставляется право первого выстрела. Впрочем, в бою все тактики хороши. Так что не стоит чрезмерно уповать на учтивость противника.

Эйден бросил взгляд на экран бокового обзора. Внезапно робот Жеребца указал «рукой» налево. Там, двигаясь между двумя холмами, из тумана появились противники Жеребца. Их тоже было трое — «Вурдалак», «Грифон» и «Громовержец». С «Громовержцем» Эйдену так и не довелось вступить в бой во время первой Аттестации. Это был самый большой из тяжелых боевых роботов Клана. Сто тонн массы. В этой тройке «Вурдалак» опять-таки шел впереди, метрах в шестистах от двух других машин. Тоже, наверное, демонстрирует полное презрение.

Как он и договаривался с Жеребцом, Эйден наклонил «торс» своего робота еще несколько влево, а затем вернул его в вертикальное положение. Жеребец проделал то же самое. Эйден невольно улыбнулся, представив себе, как это выглядело со стороны. Наверное, их противники решили, что роботы недоумков-вольняг занимаются на поле боя физкультурой.

Поскольку вторая тройка явно шла на соединение с первой, чтобы атаковать в лоб, Эйден и Жеребец встали в одну линию, бок о бок. Они заранее договорились об этом на случай лобовой атаки.

Жеребец поднял «руку» своего боевого робота на сорок пять градусов, потом еще на сорок пять. Это был сигнал, означающий, что им с Эйденом предстоит атаковать двух «Вурдалаков», стоящих впереди. Эйден заметил, что броня его противника местами повреждена и покрыта окалиной. Он решил, что, должно быть, — перед ним тот самый боевой робот, против которого не устояли Том и Спиро. Подобный вывод напрашивался сам собой. Па двух других машинах не было видно никаких отметин. Похоже, что они даже не вступали в бой. Видимо, водитель «Вурдалака» чертовски гордится боевыми шрамами своей машины.

Ни одна из сторон не начинала бой. Интересно, насколько хватит у противника терпения? Оказалось — ненадолго. «Вурдалак» ударил ракетами. Компьютер показал, что ракеты ударили бы прямо в «торс» робота, в область мостика, если бы Эйден не успел отскочить в сторону. Неплохо. Правда, этот маневр нарушил построение, вынудив Жеребца податься назад, сохраняя линию. Они договорились удерживать строй в бою, оставаясь по возможности рядом. У Эйдена мелькнула мысль, что противник может расценить маневр Жеребца как проявление трусости. Хорошо! Это еще более собьет противников с толку.

Они с Жеребцом договорились, что каждый открывает огонь по собственному усмотрению.

Ракетная установка на «Вурдалаке» шевельнулась, ловя машину Эйдена в прицел. Он решил опередить противника и дал залп РБД. Прицелился он точно, но водитель «Вурдалака» тоже не дремал. Ракеты были сбиты, ни одна не поразила цель. Однако водитель «Вурдалака» не мог предвидеть, что за первым залпом последует второй. РБД, выпущенные Жеребцом, ударили прямо в середину «торса» противника Эйдена. Во все стороны полетели осколки брони.

Пока водитель «Вурдалака» недоумевал, Эйден перенес огонь на противника Жеребца, ударив по нему из ПИ-излучателя. Воспользовавшись тем, что водитель второго «Вурдалака» не ожидал нападения с его стороны, Эйден сделал один за другим несколько выстрелов, которые легли точно в цель — в «торс», в область мостика. Жеребец быстро отреагировал на этот маневр и, прежде чем его противник успел прийти в себя после неожиданной атаки Эйдена, открыл по нему огонь.

Взглянув на экран дальнего обзора, Эйден заметил, что остальные машины пришли в движение, спеша на помощь своему товарищу. У Эйдена с Жеребцом оставалось меньше

минуты, чтобы покончить с «Вурдалаками».

Их «Разрушители» пошли вперед, не обращая внимания на огонь опомнившегося противника, который ударил из ПИИ. Выстрел разнес броню в нижней части корпуса робота Эйдена, возле левой «ноги». Машине Жеребца тоже досталось. Его противник дал ракетный залп, который, казалось, должен был развалить боевой робот Жеребца на части. Но оба «Разрушителя» удержались на «ногах», продолжая идти навстречу «Вурдалакам» и не прекращая ответного огня. И Жеребец и Эйден сосредоточили всю огневую мощь на противниках друг друга, как и спланировали заранее. Перекрестный огонь должен был стать неожиданным фактором.

И это сработало. Все произошло так, как того и ожидал Эйден. Водители обоих «Вурдалаков», привыкшие к одиночным схваткам, растерялись. Подобные методы ведения боя им были непривычны — уж слишком не в духе Клана.

Эйден знал, что такая тактика будет стоить ему и Жеребцу немалого количества очков. Открыв огонь по чужим противникам, они нарушили правила. Кроме того, своими действиями и он и Жеребец лишили себя возможности добиться второй победы. Так что офицерских званий им уже не получить. По этого и не требовалось. Задача только одна — стать воином. В первый раз его подвела собственная амбициозность, он переоценил свои силы и проиграл. Па этот раз он ограничится меньшим. Их с Жеребцом два. «Вурдалаков» тоже два. Если покончить с ними, прежде чем подойдут другие машины, у него и Жеребца будет на счету по роботу. И они автоматически станут воинами. Большего и не требуется. А на возражения офицеров плевать. В конце концов, они с Жеребцом всего лишь вольнорожденные. Что с них взять? Известно же, вольняги всегда все испоганят, но тем не менее вольняги сегодня вечером уснут воинами.

Машина его собственного противника была сильно повреждена. Поэтому Эйден с Жеребцом сосредоточили огонь на втором «Вурдалаке». Синхронными залпами они вынудили противника встать на «колени», после чего точными выстрелами разрушили остатки брони, закрывающей реактор. Эйден чуть было не заорал от восторга, увидев, как катапультировался водитель. Ни он, ни Жеребец даже не стали смотреть, как падает робот. Некогда было.

Они развернули своя машины и атаковали оставшегося «Вурдалака».

У того были уничтожены все лазерные установки на «торсе». Остались лишь ПИИ на «руках». «Вурдалак» безнадежно пытался отстреливаться, но было видно, что противник сломлен. Следовало его поскорее прикончить. Эйден и Жеребец двинули свои «Разрушители» вперед. И тут Эйден чуть не допустил фатальную ошибку. Он совсем упустил из виду, что у «Вурдалака» еще осталась левая установка РДД. Эйден даже сначала не понял, что произошло. Лишь когда внезапно весь обзорный экран заполнила массивная «рука» второго «Разрушителя», тут же исчезнувшая в ослепительной вспышке, до него дошло, что случилось. Ракетный залп был нацелен прямо в область мостика его робота, где броня уже изрядно пострадала.Не подставь Жеребец «руку» своего «Разрушителя», песенка Эйдена была бы спета. Даже и теперь его машина пошатнулась от взрывной волны.

Два «Разрушителя» неуклонно шли на «Вурдалака», методично его расстреливая. Выстрел за выстрелом, ракета за ракетой. Водитель «Вурдалака» перестал отстреливаться. «Торс» робота задымился. У Эйдена замерло сердце, когда он подумал, что водитель «Вурдалака», "возможно, находится в бессознательном состоянии и не может катапультироваться. Даже если там Джоанна… А Эйден был уверен, что это она, кому же еще там быть? Неважно, что она ему глубоко антипатична. Сейчас Эйдену не хотелось пятнать свою победу ее смертью. Мысленно он кричал ей: ну давай же, давай! Катапультируйся!

Еще один сдвоенный залп — и «Вурдалак», качнувшись, рухнул навзничь. Удар был такой, что даже на мостике Эйден почувствовал вибрацию.

Хотя он и знал, что надо сосредоточить все внимание на приблизившемся «Грифоне», он не мог отвести глаз от упавшего «Вурдалака». Но вот из облака дыма показалась фигура водителя. Спустившись на землю, тот быстро отбежал прочь от машины. Когда воин стащил с головы нейрошлем, Эйден увидел, что это — женщина. Но не Джоанна. Марта. И она осталась невредима.

Эйден переключил все свое внимание на «Грифона». То, что им с Жеребцом еще оставалось, было рутинным делом. Им следовало продержаться по возможности подольше. Теперь главное — не позволить себя убить или ранить. Сейчас это было бы до обидного глупо. Взглянув на экраны, Эйден увидел, что у него почти не осталось боеприпасов, чтобы встретить «Грифона». Тем не менее его «Разрушитель» держался еще некоторое время, пока меткое попадание в ходовой отсек не обездвижило машину. Тогда новоиспеченный воин признал поражение и катапультировался.

Эпилог

В первые часы после Аттестации Эйден был как в тумане. Впрочем, это теперь неважно. Отныне он воин, и это главное. Он смыл с себя позор того первого поражения, показал Тер Рошаху и Джоанне, на что способен. А заодно помог Жеребцу.

Жеребец был на седьмом небе от счастья, что стал воином.

— Знаешь, когда мы дрались с тобой возле того жалкого боевого робота-калеки, я никогда бы не мог подумать, что судьба сведет нас снова. А смотри-ка, что из этого вышло.

— Нет на свете никакой судьбы.

— Ты уверен?

— Нет. Сейчас я ни в чем не уверен.

Что до Джоанны, то она осталась верна себе.

— Дешевка. Все, что было на поле, — дешевка.

— Дешевка или нет, это сработало.

— Вы вели себя не в духе Клана.

— Неужели? Разве выиграть — не главное?

— Идеал сражения для воина Клана — одиночный поединок.

— Мы что, всегда, когда будем встречаться с врагом, будем ожидать, что он поведет себя, как принято?

— Если у него есть честь — да.

— А когда мы отправимся в поход во Внутреннюю Сферу? Нам придется считаться с их методами ведения войны. Иначе мы окажемся беспомощными. Я это сегодня продемонстрировал.

Джоанна смерила его своим обычным презрительным взглядом. Однако Эйден заметил в ее глазах искорку веселья.

— Эйден, знаешь, что я тебе скажу? Ты слишком долго терся среди вонючих вольнорожденных и сам начал вонять, как они.

Она резко повернулась и пошла прочь, не дожидаясь ответа.

Когда он был уже на краю поля, где проходила Аттестация, его догнала Марта. Схватив его за плечо, она резко развернула его к себе.

— Это ТЫ?

— Именно. Кстати, тебе понравилось, как мы с приятелем разнесли твою машину?

— Понравилось. Что ты здесь делаешь?

— Становлюсь воином.

— Но это незаконно — проходить Аттестацию под чужим именем.

— Возможно. И что теперь? Донесешь на меня? Она помотала головой.

— Нет, конечно, нет.

— Спасибо, Map…

— Я не ради тебя так поступаю. А ради сиб-группы. Не жди к себе особого отношения. Ты победил. Этого достаточно.

Она повернулась и отправилась прочь, быстро скрывшись из виду. Пройдет несколько лет, прежде чем они увидятся снова. Все время Эйден будет вспоминать их краткую встречу.

Тер Рошах вызвал Эйдена к себе в кабинет. Когда Эйден вошел. Тер Рошах поневоле залюбовался им. Что-то новое появилось в облике Эйдена. От молодого воина исходила решительность и уверенность в себе.

— Во время обеих Аттестаций, Эйден, ты превысил свои…

— Мне нет до этого дела, раз цель достигнута. Вы должны быть довольны.

— Я доволен.

— Чтобы сделать вас довольным, многим пришлось расстаться с жизнью. Надеюсь, отныне убийств больше…

— Помолчи. Я хочу объяснить, зачем я так поступил.

Выражение лица Эйдена не изменилось. Это было лицо настоящего воина.

— Вы — мой командир. Вам решать, объяснять мне что-то или нет. Я обязан слушать. Но не думайте, что я хочу слушать. Мой долг поставить вас об этом в известность.

— Ты будешь слушать. Слышишь, кусок говна. Будешь!

Выругавшись, Тер Рошах широко улыбнулся. А затем рассказал Эйдену про Рамона Маттлова. Рассказал все: и каким был Рамон, и как они дружили, и как он. Тер Рошах, ради памяти Рамона все устроил. Он пытался донести до Эйдена свои эмоции, но не умел выражать их, и рассказ получился, он это понимал, каким-то серым и монотонным. Закончив, он посмотрел на Эйдена и спросил:

— Ну?

Эйден пожал плечами.

— Любопытная история. Почему бы вам не подать прошение, чтобы ее включили в Предание?

Он замолчал, продолжая стоять, глядя перед собой. Тер Рошах хотел еще что-то добавить, но вместо этого сказал:

— Ты знаешь, что отныне тебе придется всю жизнь быть Хорхе? Что в глазах окружающих ты был я остаешься вольнорожденным? Отныне ты ВОЛЬНОРОЖДЕННЫЙ воин.

— Джоанна мне только что все очень доходчиво объяснила. Не скажу, что я в восторге. Но я принадлежу Клану. Особенно теперь. А послужить Клану я могу под любым именем.

— Но ты никогда не сможешь ему служить, идя в битву в первых рядах.

— Это я знаю.

— И многие твои назначения будут не из приятных, воут?

— Ут.

— И тебе никогда не завоевать Родовое Имя, потому что это будет еще одна ложь… Почему ты не отвечаешь?

— Я завоюю себе Родовое Имя.

— Но ты теперь вольнорожденный. Ты не сможешь.

Тер Рошах отметил, как напряглись плечи молодого воина при слове «вольнорожденный».

— А если ты попытаешься все переиграть, — продолжал Тер Рошах, — мне придется убить тебя. Если узнают о моей роли в этой истории, я лишусь поста и мое Родовое Имя будет запятнано. Ты никогда не сможешь больше стать Эйденом. Теперь ты Хорхе. Отныне и навеки. Тебе это ясно? ЯСНО, ВОИН?

— Да.

— Хорошо. Можешь идти.

Когда Эйден ушел, Тер Рошах подумал, можно ли рассчитывать на его молчание? Слишком уж он своенравный. Никогда не знаешь заранее, что он выкинет в следующий момент. Впрочем, ладно. С этим риском придется смириться.

Тер Рошах уселся в кресло, положив искусственную руку на столик, закрыл глаза и стал вспоминать, как в свое время они с Рамоном Маттловым хаживали в бой.

На Токасе будущий воин проходил через первую в его жизни Аттестацию. Аттестация была бесконечно длинной и чудовищно трудной. Будущий воин шел сквозь длинный проход. Стенки прохода пульсировали, проталкивая его вперед. Аттестация проходила в полной темноте. Но впереди начал брезжить свет. Источник его был все ближе и ближе. И вот последний, самый сильный толчок выбросил будущего воина на свет. И вот он взмывает вверх, оказываясь в руках распорядителя Аттестации. Будущий воин слышит голоса, но смысл слов ему непонятен.

— Кто? Кто там? Уотсон? Скажи мне. Прошу тебя.

— Это девочка. Пери. Здоровая. Чертовски здоровая, судя по виду.

Вокруг слышались и другие голоса, выражающие одобрение будущему воину.

— Как ты ее назовешь. Пери? — спросил кто-то.

— Диана, — ответила она.

Вокруг снова одобрительно загалдели. Судя по всему, имя понравилось.

«Жаль, что не мальчик», — подумала Пери. Ей хотелось мальчика. Она бы назвала его Эйденом, в честь отца. Чтобы все знали, кто его отец. Впрочем, самые сообразительные и так догадаются, что Диана — это анаграмма имени Эйден^[4].

Прислушиваясь к крикам новорожденного. Пери откинулась на подушку и погрузилась в дремоту. Ей снилось, как она радостно сообщает Эйдену, что у него теперь есть ребенок. 

Роберт Торстон Путь воина (Путь крови) Легенда о нефритовом соколе-2 (Боевые роботы — BattleTech)

ПРОЛОГ

Несколько лет назад, когда Диана была еще ребенком, она очень многое узнала о своем отце.

— Он и принадлежит, и не принадлежит Клану, — сказала ее мама, которую звали Пери.

— Я не понимаю, что такое Клан, — заявила Диана, выговаривая слова слишком чисто и четко для четырехлетней девочки. Хотя она часто слышала, что другие дети и взрослые, принадлежавшие к более низким кастам, глотают и искажают слова при разговоре, Диана никогда так не делала, она внимательно следила за своей речью.

— Клан — это то, что нас объединяет, сообщество, к которому мы принадлежим, его законы мы выполняем неукоснительно. Клан заботится о нас, о людях других каст. Клан дает нам полезную работу, благодаря которой каждый из нас, служа общим целям, чувствует себя полезным членом общества. Когда-нибудь мы, люди Клана, вернемся и займем по праву принадлежащее нам место во Внутренней Сфере, восстановим Звездную Лигу, ту, что некогда правила множеством звезд в беспредельном космосе.

— Что такое Звездная Лига? Что такое Внутренняя Сфера?

— В свое время, в соответствующем месте ты об этом узнаешь.

— А почему не здесь?

Они сидели в углу большой лаборатории, самой крупной в научно-исследовательской станции на Токасе, где Пери работала вот уже пять лет. Хотя дети должны были находиться в специально отведенном для них помещении, для Дианы лаборатория была родным домом, девочка часто приходила туда поиграть, поскольку ей просто очень хотелось всегда быть рядом с Пери.

— Вольнорожденные обычно ведут себя так, — сказал как-то Уотсон, руководивший научно-исследовательской станцией на Токасе. С другой стороны, в сиб-группах дети могут полагаться только друг на друга, да они и знают лишь своих товарищей и педагогов-наставников. Вольнорожденный же всегда имеет хотя бы одного известного ему родителя, который заботится о нем. Дети стремятся быть поближе к своим родителям из-за постоянного страха потерять их — заберет ли их Клан или смерть... Дети рано осознают, что не в правилах Клана уважать родительские чувства людей, имеющих вольнорожденных детей. Даже в возрасте четырех лет Диана гораздо больше боялась потерять мать, чем столкнуться с ужасным чудовищем из ночного кошмара.

Это было естественно, пока ситуация не изменилась. Диане исполнилось девять, когда Пери была отправлена в Главный научно-исследовательский центр на Цирцее, и условия ее работы не позволили ей взять девочку с собой.

Каждая минута Пери была теперь расписана, и она все реже и реже общалась с дочерью. Темой ее исследований был процесс обучения детей из сиб-групп, вплоть до Аттестации, на которой они могли доказать, что имеют право называться воинами. Пери собирала данные по каждому этапу, она выясняла, как много представителей сиб-групп отсеивается и в какие касты их направляют для дальнейшего служения Клану. Она-то уж прекрасно знала, как мало, как чертовски мало кадетов проходит испытание и становится воинами.

Отец Дианы тоже был кадетом, провалившимся на Аттестации, и Пери стремилась выяснить, прежде всего для себя, как это могло случиться. Кроме того, она хотела понять, почему сама была отчислена на одной из последних стадий обучения. Как могло такое случиться? (Все время она вспоминала ту последнюю ночь, когда после отчисления покидала барак своей сиб-группы, и разговор с юношей, который спустя много дней стал отцом Дианы. Именно этот разговор и толкнул ее на то, чтобы заняться исследованием данной проблемы.)

Работа поглощала ее все больше и больше, она писала столько отчетов, что в конце концов у нее не оставалось времени написать дочери письмо. Ее изыскания, как проинформировали Пери, были существенным вкладом в разработку проекта гораздо более обширного, целью которого было добиться, чтобы гораздо большее число кадетов становилось воинами.

Затем Диана получила собственное назначение, и контакт между матерью и дочерью прекратился. Однако, когда Диане было всего четыре года, они были очень близки...

— Здесь? — переспросила Пери, смеясь. — Лаборатория неподходящее место для рассказа о пути Клана. Ты узнаешь об этом в классе на занятиях, тебе еще предстоит о многом узнать и по-настоящему потрудиться. А сейчас отдыхай и не думай ни о чем.

— Еще раз скажи мне, как называется наш Клан?

— Мы из Клана Кречета.

— А что такое кречет?

— Птица. Кречеты встречаются не на всех планетах, но там, где они есть, их обучают для охоты. Они летают очень высоко и неохотно возвращаются на землю.

— Как мой папа.

Пери засмеялась.

— Как твой папа. Он хотел стать великим воином, но допустил ошибку на Аттестации, переоценив свои силы, и провалился. Затем он сбежал, не желая становиться техником, и оказался здесь. Ну... а потом пришли другие воины и увезли его отсюда. Что случилось с ним в дальнейшем, я не знаю.

— А как его зовут?

Пери засомневалась, говорить ли это девочке, но Диана не могла понять, почему мама не хочет назвать ей имя отца. В конце концов женщина решила, что это не принесет никакого вреда, ведь девочка едва ли когда-нибудь встретится с ним, едва ли судьба занесет ее именно на ту планету из множества принадлежащих Клану, где окажется он.

— Эйден. Его зовут Эйден.

— Я хочу, чтобы он вернулся к нам.

— Нет, это не разрешено правилами Клана. Чем бы он сейчас ни занимался, в душе он воин. Он из сиб-группы, а это значит, что у него нет ни отца, ни матери. Он просто не знает, что это такое. Он создан в соответствии с генетическими программами, и, пожалуйста, не проси меня сейчас объяснять тебе это. Только запомни: воины, в какой бы касте ни оказались, не признают своих вольнорожденных детей.

Пери так и не сказала Диане, что когда-то принадлежала к той же сиб-группе, что и Эйден. Если бы она смогла стать воином, ни при каких обстоятельствах у нее не было бы вольнорожденной дочери. Однако, оказавшись в другой касте — став ученым, — она получила привилегию (она думала об этом как о привилегии, в отличие от других вернорожденных) иметь собственного ребенка. Правда, ей так никогда и не удалось понять, почему это вдруг стало так важно для нее.

Осознав, что ей никогда не стать воином, не взирать на жизнь с высоты командного мостика боевого робота, она почувствовала, что не сможет дальше идти по жизни одна.

И Диана стала ее спасением от непереносимого одиночества, ожидавшего ее впереди.

Позднее, более или менее отдалившись от Дианы, Пери тем не менее продолжала думать так же. Однако, оценив потенциальные возможности девочки, Пери решила, что лучше прекратить ее опекать и предоставить возможность самой искать дорогу в жизни. Самой Пери этого вовсе не хотелось. Ей нелегко было принять подобное решение, но, раз решившись, она следовала избранному пути с упорством, свойственным настоящему воину...

— Мама? — спросила Диана после долгой паузы, во время которой ее бровки были нахмурены, что говорило о том, что девочка решает сложную задачу. Диана была просто специалистом по части решения сложных задач, слишком сложных для ее возраста.

— Да?

— Я не думаю, что захочу быть ученым, когда вырасту. — Весь прошлый год девочка уверяла мать, что мечтает стать ученым.

— О, ты собираешься сама избрать касту, к которой будешь принадлежать? Но это невозможно для вольнорожденных, ты же знаешь.

— Нет, не знаю. Зато я точно знаю, кем хочу стать. Я буду воином.

У Пери сердце остановилось. Меньше всего ей хотелось услышать от дочери именно эти слова. Она вовсе не желала для девочки такой судьбы. Очень мало кому из вольнорожденных удавалось получить статус воина. Случалось, что вольнорожденных кадетов использовали как пушечное мясо во время Аттестаций вернорожденных. Те же, кому удавалось добиться своего, постоянно сталкивались с презрительным к себе отношением, как начальства, так и сослуживцев-вернорожденных...

Пери не восхитила идея Дианы выбрать такую жалкую жизнь.

Воины стояли на высшей ступени в иерархии Кланов, и даже представители самых низших каст мечтали стать воинами, но материнский инстинкт заставлял Пери желать своей дочери лучшей судьбы. Ведь в касте воинов вольнорожденный всегда будет унижаем и презираем.

— У тебя будет достаточно времени, чтобы выбрать свой жизненный путь, Диана. Тебе еще только четыре года.

— Мне уже четыре года, мама!

— Да, дорогая. Я имела в виду... Впрочем, какая разница, что я имела в виду. Ты так похожа на своего отца... Если ты решила страдать, ты будешь страдать. Мне не удастся остановить тебя.

Диане очень понравилась последняя фраза, сказанная ее матерью, и последующие несколько дней она к месту и не к месту повторяла ее.

— Ты не сможешь остановить меня, мама. Ты не сможешь остановить меня.

Пери до боли ясно представляла себе, насколько ее слова соответствовали действительности. Понимала она это и позднее, когда они уже почти перестали общаться. Диана могла без помех стремиться к достижению своей цели.

Однако Пери была не в состоянии совсем порвать с дочерью. Диана так никогда и не узнала о том, что мать пристально следила за развитием ее карьеры — и когда девушка стала кадетом, и когда она добилась воинского звания, осуществив мечту, возникшую у нее, когда она была еще четырехлетним несмышленышем...

1

Его звали Каэль Першоу. Глядя на этого человека, можно было подумать, что судьба очень круто обошлась с ним. Два года, уже целых два года он служил на планете Глория, командовал базой на станции «Непобедимая», где дислоцировались войска Клана Кречета. По мнению Першоу, с тем же успехом его могли назначить на жалкий астероид где-нибудь на задворках обитаемой Вселенной. Хотя Глория находилась в пределах миров, принадлежащих Кланам, она располагалась с внешней стороны Шарового Скопления, ставшего частью Империи Кланов. Клан Кречета совсем недавно завоевал половину Глории, однако какой Клан будет владеть другой половиной планеты, было еще неизвестно.

Даже название планеты казалось Першоу абсурдным. Единственная славная вещь в этом убогом месте — воздух. Он вполне пригоден для дыхания — без всяких фильтров и неудобных приспособлений, поглощающих ядовитые газы. Першоу за период своей военной службы провел немало времени на планетках с отвратительной атмосферой. Именно это отбило у него желание странствовать.

За что Глория получила свое название, оставалось загадкой. Горы на планете были невысоки, озера встречались редко, растительность — скудна. Единственная примечательная черта ландшафта планеты — большой район джунглей возле станции «Непобедимая», но даже он привлекателен только условно, а на самом деле — очень опасен. Першоу редко покидал базу, предпочитая посылать в опасные места других, особенно воинов из тринария вольнорожденных. Он поступал так не из трусости, а, скорее, из-за убежденности в том, что его талант полководца весьма серьезен и он имеет право рисковать жизнью только в решающих сражениях. В конце концов, разве не так должен поступать командир базы?

Еще более абсурдно-ничтожными казались Каэлю Першоу силы, на которые он мог рассчитывать в случае, если другой Клан потребует Испытания Права Владения. Хотя соединение, подчиненное Першоу, состояло, как обычно, из четырех тринариев по три звена в каждом, только Ударный тринарий представлял какую-то ценность как военное подразделение. Однако личный состав его — пятнадцать вернорожденных воинов и семьдесят пять пехотинцев-Элементалов — был слишком мал, чтобы в одиночку принять на себя Испытание Права Владения. Три других тринария включали в себя только воинов-водителей боевых роботов и едва годились даже для несения гарнизонной службы. Водителями там служили старые вернорожденные воины (которые скорее позволят понизить себя в звании, чем отправятся на добровольную почетную гибель) и вольнорожденные. Першоу не знал, кто из них хуже. В довершение всего их машины настолько устарели, что в бою тринарии оказались бы скорее обузой, чем ударной силой.

— Наверное, можно устроить небольшой перерыв, хотя бы на несколько минут, — раздался голос за его спиной. Это была Ланж — воин-Элементал, помощник и адъютант Першоу. Он давно приметил ее среди личного состава — Ланж считалась умелым воином, который мог бы стать командиром тринария. Теперь она была его личным адъютантом, а заодно командовала Элементалами Ударного тринария. Першоу не подвела интуиция, выбор оказался правильным. На поле боя бронированная пехота Ланж прекрасно взаимодействовала с его боевыми роботами, а в гарнизоне женщина-воин отлично справлялась с массой административных обязанностей. Ланж была умна, работоспособна и — как Першоу неожиданно для себя обнаружил — искусна в любви. Сексуальная связь между двумя людьми, так близко связанными по службе, не являлась чем-то необычным, но далеко не всегда приносила столько удовольствия. Он жалел, что им придется расстаться, когда кончится текущий контракт. По правилам Першоу не мог его возобновить до тех пор, пока новый адъютант не прослужит хотя бы минимально положенного срока.

Хотя Ланж возвышалась над своим командиром по меньшей мере на две головы, она была ниже большинства Элементалов, которыми командовала. Першоу иногда дразнил ее, говоря, что у нее гены вольнорожденных...

— Для тебя я всегда сделаю перерыв, — проговорил Першоу и поднялся, чтобы заключить Ланж в объятия. Даже сквозь жесткую ткань военной формы Першоу чувствовал приятные мягкие округлости женского тела.

Наверное, они с Ланж слишком сильно отдаются во власть эмоций, в отличие от других любовников Клана. Если бы когда-то в хранилище Брайеновских шахт Першоу не случилось услышать записи старинных земных романсов, он, наверное, так и не узнал бы, что человеческая любовь может быть сильной и романтической. Как человек Клана, он не мог полностью понять смысл любовных песенок, но его связь с Ланж была куда глубже, чем все остальные, которые Першоу имел до того, — в сиб-группе, с женщинами-воинами, с другими женщинами-адъютантами. По сравнению с предыдущими связями, отношения с Ланж были не менее глубоки, чем в старинных причудливых историях о любви.

Но Каэль Першоу был прежде всего воином. Вряд ли он пришел бы в восторг, если б сейчас кто-нибудь появился в его кабинете и застал их во время бурных объятий. Возможно, поэтому он отпустил Ланж скорее, чем ему этого хотелось.

Ланж откинула назад прядь своих темных волос, казавшихся еще чернее на фоне изумрудно-зеленого головного убора Клана Кречета.

— Что-то тебя беспокоит, — сказала она, озабоченно нахмурившись. — Обычные дела?

— В общем, да. Застой — так бы я это назвал.

— Застой — хорошее слово, особенно если учесть, что рядом находится Кровавое болото.

Ланж взмахнула рукой, будто отгоняя насекомое, почудившееся ей, вероятно, из-за мысли о болоте. На самом деле оно называлось не Кровавым болотом, но настоящее название этого места давно забыли. С первых дней существования станции размещенных здесь воинов поразило красноватое сияние, длинными кровавыми полосами висящее над болотом при свете глорианской луны.

— Скоро тебя переведут, — сказала Ланж. — Я в этом уверена.

— Я знаю. Обновление кадров и постоянная ротация — традиции Клана. Но до меня очередь пока не дошла. Я же хочу этого прямо сейчас. Попасть туда, где воин по-настоящему выполняет свой долг. Мне надоело устраивать в войсках идиотские конфликты, просто чтобы держать их в форме. Им нужен настоящий бой, то же самое я могу сказать и о себе.

— Мне приснилось, как ты участвуешь в бою. Нет, ничего не говори. Мои сны — я знаю, ты в них не веришь. Даже когда они сбываются. Давай пойдем в спальню. Нет, я вовсе тебя не соблазняю. Просто в твоих глазах читается усталость. И выглядят они как лужи, окруженные черной землей.

— В них тоже — застой?

Это замечание заставило Ланж улыбнуться.

— Нет, застоя в них нет.

— Еще чуть-чуть, — прошептал Першоу. — Еще чуть-чуть, и мы пойдем. Я только закончу с отчетом.

— Он не может подождать?

— Я хочу быстрее разделаться с этим — о драке.

— Драке двух командиров звеньев? Баста и Хорхе?

— Да. Какой позор для моих подчиненных. Этот вольнорожденный засранец смог так легко победить вернорожденного в дурацкой потасовке.

— Дурацкой? Но, кажется. Воет оскорбил Хорхе.

— Правильно. Будь они оба вернорожденными, ни о каком позоре речи бы не было. Но Хорхе здорово отвалтузил Баста — чуть не сломал ему шею, — а все эти вольнорожденные обезьяны стояли вокруг и подзадоривали его. Это омерзительно.

Хотя эмоции редко проявлялись на лице Першоу, сейчас в его глазах и опущенных уголках губ явно читалось отвращение.

— Хорхе — хороший воин, хотя и вольнорожденный, — мягко заметила Ланж. — Меня там не было, но я представляю, как он разделался с Бастом.

— Тем не менее Хорхе следовало быть посообразительней и не ввязываться в драку. Я хочу, чтобы вольнорожденные понимали, что я не желаю никаких конфликтов между ними и вернорожденными, и они должны... должны...

— Знать свое место? Позволять вытирать об себя ноги нам, вернорожденным? Вообще притихнуть и задавить в себе воина?

Першоу улыбнулся. Это случалось с ним редко, и Ланж старалась запоминать такие моменты.

— Я принимаю критику, Ланж. Но истина состоит в том, что я вообще ненавижу командовать вольнорожденными. Если бы я только мог, я бы отправил их всех куда-нибудь подальше и имел бы дело только с ребятами из генного пула.

— Я понимаю. Но до тех пор, пока под твоей командой находится хотя бы один вольнорожденный, особенно если он так независим, как этот Хорхе, ты должен ждать неприятностей. Ты наказал его?

— Я пытался. Но он использовал Шуркай.

Ланж удивленно подняла брови.

— Да? Я не ожидала, что Хорхе удастся успешно исполнить Ритуал Прощения. Его надменность...

— Я и не говорю, что этот «вольняга» хорошо его исполнил. Он был надменен, как всегда. Но я принял Ритуал. Я не мог иначе, воут?

— Ут. А теперь тебе нужно обо всем этом забыть.

— Я не могу. Хорхе как мина на моем пути. Наступи на него — и он взорвется. Будет еще больше неприятностей.

Ланж кивнула.

— Хорошо, тогда действительно вымести всю свою злобу в отчете. Такие инциденты не украсят послужной список Хорхе.

Першоу пожал плечами.

— Послужной список для вольнорожденного — это пустой звук. Они не могут внести вклад в генный пул, так что им все равно.

Ланж коснулась ладонью его лба.

— Ты слишком много думаешь, Каэль Першоу. Тебе нужно отдохнуть. Приходи скорей ко мне.

Она вышла из кабинета. Еще несколько минут Першоу трудился над отчетом, но затем понял, что ему так и не удается собраться с мыслями. «Наверное, случится что-то важное», — решил он.

Но когда, менее чем через полсуток, это «важное» действительно произошло, Першоу был несказанно удивлен.

— Чем вольнорожденный командир звена отличается от грязной свиньи в униформе Клана?

— Я не знаю, Баст. Чем?

— Грязная свинья вполне может нести службу на передовой.

Все захохотали. Баст тоже. Человек, впервые попавший в компанию воинов, ни за что бы не догадался, что подобный звериный рык означает смех.

Эйден понимал, что шутка направлена против него, однако это его удивило: неужели Баст не чувствует, что он только что вошел в помещение и стоит всего в нескольких шагах позади? Как человек может быть настолько глуп? Баст все еще носил гипсовый «воротник» после драки, которая произошла, когда он оскорбил Эйдена и тот локтем повредил ему шею. Эйдену и сейчас очень захотелось подкрасться к Басту сзади и всадить «воротник» в уже полураздавленную шею этого вернорожденного.

Но словно невидимый ошейник был надет на его собственную шею — он не мог ничего сделать. Не проронив ни слова, не показывая вида, что услышал издевательскую шутку Баста, Эйден подошел к бару офицерской комнаты и заказал огнефир. Этот напиток был сейчас популярен в среде вольнорожденных и представлял собой крайне ядреную смесь, которую никто кроме дерзких «вольняг» не отваживался поднести к губам. Эйден не стал пить залпом, а задержал жидкость во рту. Ощущение было такое, будто растворяется зубная эмаль.

Офицерская комната выглядела столь же заурядно, как и другие помещения на станции. И мебель, и стены, и пол были размалеваны желтовато-серыми, грязно-коричневыми и тошнотворно-зелеными красками. Порой Эйдену казалось, что приятнее было бы отправиться в джунгли, чем сидеть здесь, хотя там, в джунглях, по рассказам, водились страшно ядовитые ящеры, укус которых выводил из строя «ногу» боевого робота. Это, конечно, всего лишь безумная солдатская байка, но у Эйдена совершенно отсутствовало желание ее проверять. К сожалению, как раз из его подразделения, полностью состоящего из вольнорожденных и потому самого низкого в командной иерархии, выбирали людей для операций в джунглях. До сей поры воины видели там лишь зловещие корявые деревья, на коре которых выступал сок, выделявший ядовитые испарения, и животных, настолько быстро скрывавшихся в переплетении ветвей и лиан, что не было никакой возможности их разглядеть. Кроме того, однажды, в свободное от дежурства время, Эйден обнаружил какие-то цветы с красивыми кроваво-красными лепестками, покрытые ярко-желтыми полосами. Он принес несколько цветков в лабораторию станции и выяснил, что они ученым известны, называются «Кровавые Лепестки» и вполне успешно могут применяться в медицине. Извлеченную из них сыворотку вскоре испробовали на нескольких воинах и техниках, подцепивших на Глории странную инфекцию, симптомами которой были сонливость и слабость. Хотя полностью люди не вылечились, оказалось, что сыворотка временно улучшает состояние и возвращает на несколько часов силы...

Эйден подумал, что неплохо было бы поразмять мускулы прямо сейчас, но вдруг у него помутилось в глазах — вероятно, под действием огнефира. Говорили, что большое количество этой смеси, выпитое за короткий срок, может сделать человека слепым. У Эйдена же до сих пор случались только незначительные приступы головокружения да ненадолго темнело в глазах. Он не обращал на это внимания, пренебрегая опасностью ядовитого зелья. Ведь одурь от огнефира служила единственным клапаном, дававшим выход скуке серого казарменного существования.

Эйден уже достаточно насиделся в разных крысиных норах и тихих заводях, куда его раз за разом переводило командование. Одна станция следовала за другой, и всегда на долю его подразделения выпадали наихудшие задания, не говоря уже о презрительном, а подчас и просто злобном отношении вернорожденных, одно происхождение которых, вне зависимости от срока службы и звания, давало им все преимущества. При любом споре между вернорожденным и «вольнягой», вынесенном на Совет, офицеры отдавали предпочтение вернорожденному. Если, конечно, правота его противника не оказывалась настолько очевидной, что ее никак нельзя было проигнорировать.

Даже при самом удачном стечении обстоятельств вольнорожденные постоянно чувствовали нечто оскорбительное в тоне вышестоящего офицера-вернорожденного. Эйден участвовал уже в стольких Испытаниях Отказа — поединках, право на которые имел как любой воин, так и подразделение, желавшие изменить решение начальства, — что теперь уже заранее знал, как все произойдет, и планировал свою реакцию еще до рассмотрения дела хотя бы одной инстанцией. В последний раз, после того как он чуть не сломал шею Басту, полковник Каэль Першоу, вероятно, хотел его сурово наказать, но Эйден воспользовался Ритуалом Шуркая. Хотя Першоу никак не выдал переполнявших его эмоций, Эйден покинул кабинет счастливым, полагая, что оставил полковника в ярости.

Теперь, прикончив вторую порцию огнефира и слушая очередной анекдот Баста о двух вольнорожденных, встретившихся на нейтральной территории, Эйден прикидывал, не следует ли ему сейчас встать и заорать всем вернорожденным в комнате, что он точно такое же дитя генного пула, как и они, что он создан из лучших генетических материалов, вырос и воспитан в сиб-группе. Он бы посмотрел на их лица — на их надменные насмешливые лица, когда до них дойдет, что командир звена, известный им как Хорхе, присвоил себе это имя, тогда как настоящий кадет, которого так звали, вместе со всеми членами своего учебного подразделения вольнорожденных погиб на одной из учебных тренировок. По крайней мере, такова была официальная версия.

Но Эйден знал, что Хорхе убили, и убийство это было подстроено командиром Сокольничих Тер Рошахом. По непонятным причинам Рошах совершил беспрецедентный поступок, дав Эйдену вторую попытку пройти Аттестацию. На первой Аттестации Эйден потерпел неудачу, чрезмерно переоценив свои силы. По закону Клана кадетам не предоставлялся второй шанс, однако же Эйден его получил. Об этом знал только Тер Рошах. Сначала Эйден очень злился: стольким людям пришлось умереть, чтобы он смог занять свое место на мостике боевого робота. Но ни с чем не сравнимое чувство возвышенной гордости от получения звания воина со временем приглушило гнев. Худшим, чем мысли о том, законным ли путем он добился своего звания, оказалась необходимость жить под личиной вольнорожденного. Он ненавидел эту необходимость, ненавидел каждый день каждого года своей воинской жизни и не раз хотел, как теперь, крикнуть всем остальным, что он — вернорожденный.

Но Тер Рошах настаивал, чтобы это держалось в тайне. Предоставление второй попытки Аттестации настолько шло вразрез с правилами Клана, что Рошаха могли казнить, если бы правда выплыла наружу. Все его генетическое наследие, хранящееся в священном генном пуле, было бы отдалено и уничтожено, так что он потерял бы всякий шанс когда-нибудь воплотиться в сиб-группе. Как Эйден узнал впоследствии, гены Тер Рошаха соединили один раз с еще чьими-то генами для получения одной сиб-группы, но она ничем особенным себя не проявила. Более того, ни один из ее представителей даже не стал воином...

Эйден хотел подать знак, чтоб ему принесли еще один огнефир, когда почувствовал, что на плечо ему легла чья-то рука. Эйдену не нужно было оглядываться, он знал, кто это.

— Ты не мой опекун, Жеребец, — сказал он. — Я не нуждаюсь в том, чтобы мне говорили, когда я должен прекратить пить.

Для Эйдена было делом чести вернуться к стилю речи вернорожденных воинов, хотя все считали его вольнорожденным. В течение многих лет он выговаривал фразы полностью и не опускал личных местоимений. Тот, кто делал это, становился объектом насмешек вернорожденных, а Эйден не хотел давать им такой возможности.

У Жеребца был глубокий рокочущий голос, хорошо подходивший к его импозантной внешности. Сейчас он звучал спокойно, но в суровом взгляде друга Эйден прочитал неодобрение. Эти двое уже так долго знали друг друга, что Эйден угадывал мысли Жеребца просто по выражению лица или незначительным жестам.

— Ты велел остановить тебя после второго стакана огнефира, — сообщил Жеребец, не снимая руки с плеча Эйдена.

— Да? Правда? Я не помню.

— Ты никогда не помнишь, командир.

— Все-таки я выпью третий стакан. Смотри, он уже налит.

Бармен, коренастый техник с постной, бесцветной рожей, поставил стакан на стойку перед Эйденом.

— Ты видишь, Жеребец? Теперь мне придется его выпить. За путь Клана и все такое.

Он потянулся за выпивкой, но вдруг Жеребец мгновенно схватил стакан, причем так лихо, что Эйден, успевший согнуть пальцы, чтобы принять от бармена сосуд с огнефиром, остался с носом. Изящно держа стакан за ободок. Жеребец так же лихо опрокинул его себе в рот и осушил в один глоток. Потом он вставил стакан в согнутые пальцы Эйдена, рука которого все еще лежала на стойке.

— Теперь стакан выпит.

— А я не пьян, — горько пожаловался Эйден.

— Ты сегодня дежуришь.

— Тем более я...

— Пытаешься иронизировать, воут?

— Ут. Ты хорошо это знаешь.

Эйден покосился на Жеребца. Рука его сжимала пустой стакан, как будто с помощью волшебства сосуд мог наполниться опять.

— Ты, вижу, любишь иронию. Это все из-за твоего тайника с книгами.

Повернувшись к Жеребцу, Эйден поднес палец к губам.

— Я думал, ты понимаешь, — прошипел он. — Ты никогда не должен упоминать здесь — ну, ты знаешь, о чем я. Это считается нарушением, ты ведь помнишь?

— Конечно, помню. Но я простой «вольняга». В социальном отношении мы легко скатываемся вниз.

Эйден отрывисто рассмеялся.

— Ты напрасно пытаешься меня успокоить.

Откуда-то из-за спины Жеребца донесся голос Баста:

— Нет, но если ты хочешь, используй гаечный ключ.

Окружающие воины прямо-таки взревели от хохота. Эйден не расслышал, что там болтал вконец обнаглевший Баст, судя по последней фразе это было что-то свеженькое. Баст регулярно использовал все новые и новые шутки, все они были глупыми и злобными, причем в них всегда поливались грязью почему-то только вольнорожденные.

Эйден заметил, что Жеребец напрягся и приготовился обернуться и бросить Басту ответное оскорбление. Эйден прекрасно понимал Жеребца. Но Каэль Першоу отдал подразделению Эйдена специальный приказ — прекратить драки. Эйден подозревал, что его подчиненные нанесли вернорожденным слишком много поражений, и Першоу использовал свою власть, просто чтобы предотвратить дальнейшее нанесение ущерба. Вообще-то, с тех пор как Эйден прибыл на Глорию, Першоу регулярно аннулировал приказы Эйдена и поощрял вернорожденных, когда те его оскорбляли. Только после того, как нескольким особо ретивым задирам хорошенько попало, Першоу установил суровое наказание за любое рукоприкладство. Но, кто бы ни начал драку, полковник всегда становился на сторону вернорожденных и при этом еще утверждал, что, только исполняя его небеспристрастные решения, можно держать войска в боевой форме.

Эйден встал и покачал головой, желал остановить Жеребца. Тот просто закипел.

— Мы обещали не ввязываться в драки, — мягко напомнил Эйден.

— Ты обещал.

— Я говорил от лица всего звена, воут?

Жеребец с неохотой признал его правоту:

— Ут. Но мы выглядим дураками, и...

— Ничего. Со временем мы докажем свое преимущество.

Глаза Жеребца сузились.

— Что случилось, Хорхе? Было время, когда никакой командир базы не мог помешать тебе отомстить за оскорбление. Совсем недавно ты бы сам первый полез в драку. Да пятеро валялись бы уже на полу, прежде чем кто-нибудь еще...

Эйден улыбнулся.

— Я ценю твою веру в меня, Жеребец. По-твоему, я выгляжу как герой Предания. Но я должен защищать звено от...

— Не нужно нам такой защиты. Мы не станем никого страшиться из-за...

— Страшиться? — переспросил Эйден, все еще улыбаясь. — Где ты откопал это слово?

— Как-нибудь тоже умею читать. Ты все время оставляешь свои книги, и...

Улыбка исчезла. Эйден одарил друга свирепым взглядом.

— Я уже говорил тебе, что не надо о них упоминать.

Жеребец покраснел.

— Извини. Но, как бы то ни было, я знаю это слово. Странно, почему оно тебя не разъярило.

— Во-первых, оно кажется слишком смешным, когда слышишь, как кто-нибудь его произносит. Во-вторых, я понимаю, почему ты так сказал. И это может показаться странным, но я согласен с тобой. Мне самому непонятно, почему я так пассивен. Как бы мы себя ни вели, Каэль Першоу отыщет еще тысячу способов дискредитировать меня и все наше звено. Я бы сказал так: Спор Благородных будет проигран, какой бы хорошей ни была наша заявка, кем бы ни был наш противник, как бы мы ни бравировали, зная о его численном перевесе... Что тебя рассмешило, Жеребец?

— Бравировать. Еще одно твое словечко. Может быть, это — ну, ты понимаешь, — это нам и мешает?

— Нет, дело в старом предубеждении против нас. Иногда кажется, что у нас просто нет... ты опять улыбаешься. Опять что-нибудь не то сказал? — Эйден усмехнулся.

— Нет. Хотя, по-своему, да. Ты сказал «нас». Ты все время говоришь о себе, как об одном из нас, тогда как на самом деле ты родился...

На этот раз Эйден легонько пнул Жеребца по коленке. Никогда еще не случалось, чтобы за такой короткий промежуток времени его друг наговорил столько лишнего. Вероятно, Жеребец уже влил в себя не меньше трех огнефиров, прежде чем прийти в комнату отдыха.

— Я теперь один из вас, — сказал Эйден. — Мое происхождение ничего не значит. Уже слишком долго мы служим вместе, сражаемся вместе, вместе бьем морды наглецам. Я бы никогда не смог вернуться, — он обвел взглядом комнату, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, — вернуться к положению сиба, к чванству вернорожденных. Ты понимаешь?

Жеребец кивнул.

— Хорошо. А теперь давай отсюда уйдем, пока мы не задохнулись от вони этих вернорожденных.

Они пошли прочь от стойки. Жеребец двигался впереди. Эйден же из осторожности решил тихо проскочить мимо Баста и его компании, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания.

— Командир звена Хорхе, — раздался вдруг насмешливый голос Баста.

— Командир звена Баст.

— Я надеюсь, что вы не обиделись на наши маленькие шутки.

У Эйдена уже готова была сорваться с языка брань, но он сдержался и спокойно проговорил:

— Я не слышал ничего для себя обидного.

Баст повернулся к окружавшим его воинам.

— Вы видите? Они тоже понимают, что такое каста.

— Я понимаю, что я воин.

Улыбка слетела с лица Баста.

— Я не это имел в виду. Я имел в виду, что вы вольнорожденный и поэтому генетически второсортны: ваши гены соединил случай. Вы не согласны?

— Вся наша жизнь состоит из случаев. А также из возможных достижений.

— Опять я не это имел в виду. Я хотел сказать, что лучших воинов создают, используя научно разработанные методы: для этого соединяют гены великих воинов и получают сразу много детей. Все дети обладают прекрасными наследственными качествами, и потому их называют вернорожденными. Любой другой способ получения детей основан на чистой случайности, и в результате получается жалкое количество генетически неполноценных «вольняг». Превосходство вернорожденных логически доказано, воут?

Сознание Эйдена раздвоилось. В конце концов, он ведь тоже вернорожденный. И в жесткой логике Баста присутствовала справедливость. Но, сражаясь плечом к плечу, живя бок о бок с вольнорожденными,он, Эйден, понял, что генетический случай может дать и часто дает Клану настоящих воинов, ничем не хуже тех, которые приходят из сиб-групп. Обдумывая эти соображения, он одновременно прикидывал, как бы половчее и побыстрее прикончить Баста, настолько глубокое отвращение вызывал в нем этот человек.

— О генетическом первенстве всегда велись споры, — заметил он наконец.

— Да, и ученые почти единогласно решили, что генетическая система евгеники Клана позволит производить высших существ.

— Да, но... — Эйден хотел сказать, что бывали в истории времена, когда ученые ошибались. Но тогда ему пришлось бы выдать свои источники, а для него было жизненной необходимостью держать свою личную библиотеку в секрете. Иначе Каэль Першоу мог бы сразу ее отобрать.

— Но что?

— Вы сказали — единогласно. Однако некоторые думали иначе.

— Да, предатели.

— Нет, не предатели. Ученые, исследователи, теоретики.

— Предатели. Все предатели. Мы поддерживаем программу по евгенике, командир Хорхе, воут? Воут?

Эйден, хоть и находился на открытом пространстве посередине офицерской комнаты, почувствовал, что его прижали к стене. Он вспомнил сцену в кабинете Першоу. После исполненного Эйденом Шуркая командир базы взял с него обещание, что он и его «вольняги» прекратят устраивать драки. Каэль Першоу поклялся, что если скандал учинит воин из его подразделения, то наказаны будут сразу несколько человек, а за любой проступок самого Эйдена поплатится все его звено.

— Возможно, звеньевой Хорхе, вы не поняли вопроса. — Баст встал. — В конце концов, вы только «вольняга». Я забыл, что вещи следует называть своими именами. Я сказал, достопочтенный воин, что евгеническая программа Клана позволяет производить сверхвоинов. И это, конечно, означает, что она дает возможность получать сверхлюдей. Вот поэтому мы и поддерживаем программу по евгенике, воут?

Эйден понимал, что должен ответить, и просто не знал, почему молчит. Почему простое «ут» застряло у него в горле? Почему он не мог сказать то, что нужно? Он почувствовал, как рядом напрягся Жеребец.

Баст наклонился к Эйдену; когда он говорил, из его рта текли волны перегара.

— Мы поддерживаем программу по евгенике, воут? Воут, ты, вонючий ублюдок!

Все накопившееся у Эйдена напряжение вылилось в броске. Гнев, подпитанный хорошей порцией огнефира, вырвался наружу. В его подразделении не было ни одного вольнорожденного, который бы захотел, чтоб их командир струсил и отступил перед этим ненавистным подонком. «Вонючий ублюдок» — самое страшное оскорбление для воина! Не важно, каким образом он появился на свет. Иногда вернорожденные употребляли его, желая оскорбить таких же вернорожденных, и почти всегда — в стычках с вольнорожденными. Эйдена частенько так обзывали с тех пор, как он стал жить под именем Хорхе, но на этот раз, когда его оскорбил Баст, он пришел в ярость.

Схватив Баста за гипсовый «воротник», Эйден дернул его на себя. Затем ударил вернорожденного головой в лицо и резко оттолкнул. Баст чуть не упал навзничь, наткнувшись на стул, на котором сидел прежде, и стал медленно, покачиваясь, отступать, схватившись руками за шею. Лицо его исказила гримаса дикой боли. Эйден со злобной радостью подумал: «Опять я что-то повредил этому болвану, возможно, даже покруче, чем в прошлый раз». Он расслабился, гнев его отступил. Остальных вернорожденных просто скрутило от ярости, но они только бессильно сжимали кулаки, подчиняясь закону Клана, который не позволял вмешиваться, пока идет поединок между Эйденом и Бастом. Они только выкрикивали своему все еще шатавшемуся товарищу слова ободрения. Эйден усмехнулся. Баст наконец остановился и, все еще чуть пошатываясь, сделал два шага вперед, сжимая руками гипсовый «воротник».

Эйден на миг потерял бдительность. Он мог бы догадаться, что его противник в какой-то степени притворяется. Вдруг Баст выхватил нож и быстро метнул его в Эйдена. Направленный ему в левый глаз, нож чуть не угодил в цель. Успев откинуть голову, Эйден почувствовал лишь скользящий укус лезвия. Оружие, чуть задев намеченную жертву, вонзилось в стену комнаты. Затем Баст бросился вперед, как бешеный зверь.

Уверенность ни на секунду не покинула Эйдена. Он знал, что может победить Баста — уже один раз он это сделал — и теперь хотел его просто прикончить. После нескольких секунд борьбы Эйден уцепился за «воротник» и сдернул его с Баста; под ним обнаружилась красная, в кровоподтеках кожа. Полоснув Баста «воротником» по глазам и ослепив его на некоторое время, он нанес врагу удар по его слабому месту. Зажав голову Баста одной рукой, он крепко сдавил его шею. На миг глаза Баста прояснились, но затем в его шее что-то хрустнуло и взор воина потух, уже навсегда. Тело обмякло. Эйден бросил врага на пол, как будто это была всего лишь куча тряпья.

Товарищи Баста, трясясь от гнева, ринулись на Эйдена. Вмешался Жеребец. Вскоре в драке уже принимали участие все находившиеся в комнате. С неописуемым удовлетворением Эйден лично вывел надолго из строя двух воинов из звена Баста.

Когда в комнату отдыха прибыл отряд Элементалов из отделения Ланж, Эйден взял ответственность за случившееся на себя, и его отвели в штаб.

Но прежде чем уйти, он пробормотал, стоя над трупом Баста:

— Чем вернорожденный командир звена отличается от грязной свиньи в униформе Клана?

Затем, выдержав паузу, как будто мертвец мог ответить, заключил:

— Ничем, Баст. Ничем.

2

— Обнаружен только что прибывший Т-корабль Клана Кречета. От него отделился шаттл, который сейчас направляется к Глории, — доложил командир звена Крэйг Вард своему начальнику капитану Двилту Радику. Они были офицерами Шестнадцатого Боевого соединения Клана Волка. И, честно говоря, презирали друг друга.

Радик, притворявшийся, что изучает звездную карту сектора Глории, просто кивнул Варду, стараясь показать небрежностью кивка, как мало интересует его эта новость. На самом же деле информация была очень важной.

— Вероятно, у Клана Кречета имеются подробные сведения о том, что мы готовим атаку, — заметил Вард. Только этих слов и ждал его начальник, чтобы накинуться на подчиненного.

— У них не может быть никаких, как вы сказали, подробных сведений. Очевидно, Кречеты не ценят генетическое достояние Каэля Першоу. Они назначили его командиром в дыру, на планету, на которую Клану глубоко наплевать. Техника у него устаревшая, а среди подчиненных полно недоносков «вольняг». Кречетам никогда не придет в голову, что Клану Волка нужны гены Каэля Першоу, чтоб соединить их с нашими собственными, воут?

— Ут.

— А вы пользуетесь любой возможностью, только бы выразить неодобрение нашей операции.

— Это неправда, сэр. Я...

— Нет уж, подождите. Ваши пацифистские взгляды мне хорошо известны. Но я должен удостовериться в том, что вы поддерживаете наш вызов Клану Кречета и план получения генетического наследия Каэля Першоу. Вы поддерживаете все это, командир звена Крэйг Вард, воут?

Вард знал, что спорить с Радиком бесполезно. Однако он давно придумал несколько способов, с помощью которых избегал словесных ловушек своего начальника. Но на этот раз он не захотел ввязываться в спор. Его только возмутило — зачем бросать ему вызов, когда он просто выполняет свои служебные обязанности.

— Воут, командир звена?

— Вам прекрасно известны мои убеждения. Но я также намерен честно исполнить свой долг.

— Вы без сомнения исполните свой долг.

Радик постоянно посылал Варда на самые трудные и рискованные задания.

— Ну, — продолжил Радик, — так что же вы думаете о неожиданном появлении Т-корабля?

— Если это не результат работы разведки, то, вероятно, обычная доставка груза или переброска войск.

Радик серьезно задумался, но лице его отразилось напряженная работа мысли.

— Хорошо, — проговорил он наконец. — Тогда, я думаю, следует изменить наш план Спора Благородных. Если на Глорию должны прибыть новые воины и боевые роботы, о чем говорит присутствие шаттла, то мы должны включить в Заявку несколько воздушных истребителей.

— Почему истребителей?

— Чтобы выиграть Спор Благородных у капитана Золла и получить почетное право возглавить атаку.

— Я все еще не понимаю.

— Полковник Майкл Фьюри объявит вызов на Испытание Права Владения через несколько часов. Шаттлу Кречетов понадобится по крайней мере пять часов, чтобы долететь и приземлиться. Тем не менее я уверен, что Каэль Першоу включит шаттл и находящихся на нем боевых роботов в систему защитных сил.

— У капитана Золла не очень-то развито воображение. Для атаки он включит в свою Заявку три тринария боевых роботов. Я же заявлю лишь три отделения истребителей вместе с двумя тринариями. Воздушные истребители уничтожат шаттл и загруженных в него боевых роботов прежде, чем он успеет сесть. Я выиграю Спор Благородных и нанесу поражение Каэлю Першоу.

Капитан Джоанна из Соколиной Стражи боролась с сильной тошнотой, терзавшей ее всякий раз, когда во время межзвездного путешествия космический корабль делал прыжок через гиперпространство. В этот раз волны тошноты напоминали суровые океанские валы, разрушающие утесы и опустошающие пляжи. Джоанну, однако, не рвало, так как она предусмотрительно ничего не ела в день перед прыжком и приняла все существующие противорвотные средства. Правда, рот пару раз все-таки наполнялся желчью, но этим все и ограничивалось.

По контрасту с силой тошноты головокружение, которое обычно за ней следовало, на этот раз оказалось немного слабее. Комната, как показалось Джоанне, описала всего с десяток оборотов, а затем остановилась. Джоанна могла бы провести все время гиперпрыжка, как другие пассажиры, в медпункте, но это значило бы признать свою слабость — роскошь, которую она никогда себе не позволит. Если бы какой-нибудь воин об этом узнал, он почувствовал бы явное превосходство над Джоанной. Кроме того, слишком много воинов сочло бы подобную мягкотелость следствием приближающейся старости. А в Кланах ничего не было позорнее, чем считаться старым и негодным для битв. Джоанна предпочла бы самоубийство, чем такой позор.

Она, конечно, понимала, что возраст все-таки берет свое. А по-настоящему раскрыться ей так и не удалось. Она до сих пор не завоевала Родовое Имя. И совсем не из-за того, что не пыталась. Несколько раз она чуть не дошла в Испытании до конца, но всегда находился кто-то лучше нее, тот, кто выигрывал Имя. Он оставлял Джоанну далеко позади, несмотря на всю ее смелость. Все, что ей доставалось каждый раз, — это боевые шрамы. А Родовое Имя было все так же недостижимо.

Вцепившись в перила, что тянулись вдоль бесконечных коридоров Т-корабля, Джоанна дожидалась момента, когда сможет твердо держаться на ногах. Однако, к несчастью, прежде чем она почувствовала себя достаточно уверенно, в помещение вошел ее старший техник — Кочевник. Вот проклятье: Кочевник был человеком, которого она меньше всего желала видеть, будучи в столь жалком состоянии. Несмотря на то что он принадлежал к касте, знаменитой своей вежливостью и предупредительностью. Кочевник никогда не упускал случая напомнить Джоанне о какой-нибудь ее слабости или неудаче.

— Гиперпространство играет желудком, как мячиком? — спросил он немедленно. — Или вы просто мышцы качаете на этом поручне?

— Нет у меня никакого приступа! Ты это прекрасно знаешь! И вообще — может, хватит хамить? Сколько раз я рапортовала о твоей грубости?

— Последнее время или за все годы?

— Последнее время.

— Думаю, раз пять.

— И это только треть того, что ты заслужил. Я не понимаю, почему ты не уходишь от меня. Ты мог бы уже давно это сделать.

— Мне и здесь неплохо.

— Ты сущее проклятие, свалившееся на мою голову.

— Отчего это вы так заговорили?

— Неважно.

В глазах Кочевника зажглась обычная чуть заметная саркастическая искорка. На смуглом лице техника глаза казались тусклыми шляпками гвоздей. А голова напоминала голое колено. Когда-то он был обладателем роскошной каштановой шевелюры. Кочевник тогда впервые встретился с Джоанной. Они вместе выполняли задание Тер Рошаха по поимке кадета Эйдена, который не пожелал стать техником и сбежал с Железной Твердыни. Кстати, у Кочевника не было тогда и теперешнего отвисшего брюха.

Когда у Джоанны истек срок службы офицером-инструктором на Железной Твердыне, Кочевник был также переведен и по совпадению назначен ее старшим техником. Джоанна не сомневалась, что только благодаря тщательному контролю и своевременному ремонту, которые осуществлял Кочевник, ее подразделение потеряло так мало боевых машин. Когда-то она сама первая воспротивилась бы его переводу в другое место. Но затем наступил момент, когда она поняла, что, несмотря на бесценные качества Кочевника, больше не может переносить его постоянные насмешки. Она сказала ему, что он может перевестись, куда хочет. Однако Кочевник так и оставался при Джоанне.

Иногда она даже подумывала: а не прикончить ли его? Но как? Кочевника было непросто разозлить, а уж спровоцировать на драку — и думать нечего. Кроме того, схватка с собственным старшим техником, пусть даже проведенная в Кругу Равных, имела бы какую-то постыдную окраску. Можно было, конечно, намеренно послать его на гибель под обстрел, но это противоречило нравственным установкам Джоанны. О простом же убийстве не могло быть и речи. Так что пришлось ей оставить техника в живых. Более того, Джоанна знала, что если когда-нибудь во время боя Кочевнику будет грозить опасность, она его спасет. И часто ей приходила в голову мысль, что не так-то уж и хорошо быть капитаном, если не можешь даже освободиться от своего старшего техника.

С другой стороны, своими воинскими успехами Джоанна была частично обязана мастерству Кочевника. Она помнила множество стычек, исход которых решил быстрый ремонт, проведенный прямо на поле боя Кочевником и его командой. Плохо знающий свое дело или безразличный техник мог бы отправить звено в вечное забвение...

— Кочевник, ты что, никогда от меня не отвяжешься, воут?

— Ут. Мы будем все время вместе, как любовники.

— Хватит зубоскалить. Ты прекрасно знаешь, что я не сплю с техниками.

— Понятно. А что, воины занимаются сексом только с членами своей касты?

— Опять насмешка? Ты же знаешь, что это относится только ко мне.

— Нравственность, так сказать, не позволяет?

— Чувство отвращения. Ты совсем не привлекателен, Кочевник.

Хотя насмешливые искорки продолжали вспыхивать в глубине глаз техника, последняя фраза заставила его умолкнуть. Джоанна с удовольствием продлила бы это молчание, но, к сожалению, нужно было исполнять служебные обязанности.

Ее тринарий из пятнадцати боевых роботов перебрасывали на станцию «Непобедимая» на смену Ударного тринария. Кочевник проделал ежедневную проверку контейнеров, в которых хранились роботы подразделения, и должен был об этом доложить. Все, естественно, оказалось в порядке. Конечно — это повседневная обязанность любого командира, но она заставляла Джоанну умирать от скуки.

Ходили слухи, что скоро начнется вторжение во Внутреннюю Сферу. Джоанна надеялась, что слухи верны. Воины Клана вообще-то сражались очень много, но все это были мелкие стычки, заурядные бои за территорию или генетический материал. Таким способом они поддерживали боевую форму, но всем хотелось большего. Джоанна желала участвовать в великой битве, где всегда найдется возможность совершить подвиг. Только в схватке с врагом заключается предназначение воина. Она поклялась святым именем Николая Керенского, что никому не позволит убить себя в каком-нибудь малозначительном бою и не станет пушечным мясом, как многие старые воины, растерявшие былые навыки и сноровку. И дело было не в том, что Джоанна боялась смерти, — она не желала погибнуть по нелепой случайности из-за пустяка.

Джоанна уже пыталась протестовать против своего назначения на Глорию. Если бы началось вторжение во Внутреннюю Сферу, она могла так и проторчать все время военных действий на отдаленном форпосте, или ее могли вызвать слишком поздно, когда самое пекло уже закончилось бы. Чтобы выбраться с Глории, ей пришлось бы использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства, и она поклялась, что добьется этого.

Джоанна собралась было дать Кочевнику дневное задание, когда из репродуктора специальной линии связи, проложенной только в офицерские каюты, раздался голос капитана шаттла:

— Объявляется офицерская тревога! Всем офицерам проверить боеготовность вверенных им подразделений и доложить о результатах в рубку.

Сообщение повторилось, затем репродуктор замолчал.

— Вниз на стоянку роботов, — быстро скомандовала Джоанна Кочевнику, — приготовить наши машины.

Техник уже понял, в чем дело. Он знал, что означает офицерская тревога.

— Убедись, что с роботами все в порядке, — крикнула Джоанна технику вслед, когда он уже скрылся в коридоре. Сама она кинулась в другом направлении — к рубке. Ведущий туда коридор был уже забит офицерами. Джоанну это не удивило.

Капитан корабля, энергичный молодой воин по имени Эссель, проинформировал всех собравшихся, что в регионе появился Т-корабль Клана Волка и что отделившиеся от него шаттлы направляются к планете Глория.

— От кораблей Волков пока не поступило никаких сообщений, но мы подозреваем, что бой неизбежен. Полковник Каэль Першоу проинформировал меня, что собирается включить наш корабль и находящийся на нем тринарий в свои оборонительные силы. Вы должны подготовить подразделения и ожидать общей тревоги. Можете возвращаться на свои посты.

Адреналин всегда бурно выделялся в кровь Джоанны при малейшем намеке на возможность сражения. И в этот раз она просто нуждалась в хорошей драке, чтобы выплеснуть наконец накопившуюся в ней злобу. Выместить раздражение на Кочевнике, как бы он ни нарушал субординацию, не составило бы для нее чести. Джоанна была воином и обретала истинное счастье, только занимаясь своим прямым делом.

Какая удача, что Каэль Першоу решил использовать этот корабль и ее тринарий! Джоанна, правда, не знала, решился ли на это полковник, имея в виду какой-нибудь гениальный план или просто от отчаяния — ведь шаттл предназначался только для транспортировки войск и не был снабжен средствами для орбитального нападения. В общем, этот ход с его стороны Джоанну удивил, но она не могла не восхищаться решимостью своего нового командира.

«Я надеюсь, что мы успеем выгрузиться из корабля прежде, чем начнется бой, — думала Джоанна. — Я просто не смогу болтаться на орбите Глории, оставаясь сторонним наблюдателем».

3

У Каэля Першоу действительно не было никаких разведданных о готовящемся нападении Клана Волка. Клан Кречета не ждал атаки, поскольку было непонятно, зачем врагу может понадобиться станция на Глории.

Когда техник, выполнявший обязанности курьера, принес полковнику информацию о том, что несколько неидентифицированных точек у внешней границы сектора — это, скорее всего, корабли, Першоу не обратил на сообщение внимания. Вероятно, торговые корабли прибыли на месяц раньше или пираты ищут убежища. Пиратам Першоу позволил бы спрятаться, при том, конечно, условии, что они не захотят сделать это на его половине Глории.

Волновало полковника в данный момент совсем другое, а именно человек, который сейчас спокойно стоял перед ним. Даже униформа у командира звена Хорхе не хранила следов недавней драки. Можно было подумать, что одежда, даже сильно помятая, сама расправляется на этом крепком теле. Хорхе принадлежал к тому типу людей, которые выживают везде. «Хорошая черта для воина, — подумал Першоу, — но этот конкретный воин, несмотря на все свои положительные качества, — вонючий недоносок».

— Кажется, мы совсем недавно встречались по такому же поводу, — проговорил Першоу. — В прошлый раз вы тоже подрались с командиром звена Вдетом, не правда ли?

Хорхе кивнул. Першоу сердито на него посмотрел. Воин казался монолитом, грубо обработанной глыбой камня. Его надо было сокрушить.

Между тем лицо Каэля Першоу, которое видел перед собой Эйден, было спокойным, почти безмятежным. Эйден знал, что у командира это признак гнева. Чем больше Першоу злился, тем меньше он выказывал свой гнев. Воины говорили, что, когда Каэль Першоу сходит с ума от ярости, он выглядит так, будто впал в кому. И вдруг Эйден понял, что именно сейчас командир базы как раз и похож на человека в коматозном состоянии.

Он встал, чтобы поприветствовать Эйдена. Когда их глаза встретились, Першоу широко улыбнулся. Еще один дурной знак. Если бы он засмеялся, Эйден решил бы, что пора выразить свою последнюю волю и сделать завещание.

— На этот раз, однако, Баст мертв, — сказал Першоу, все так же излучая необъяснимую радость.

— Да, он выглядел именно так, когда я видел его в последний раз.

— Вы решили держаться нагло даже в такой момент?

— Нет, сэр. Я просто изложил факт, сэр.

— Я знаю вас, Хорхе. Вы излагаете факты так, как этого делать не следует.

— Я не понимаю, сэр.

— Вы не понимаете? Все вы понимаете. Вы делаете вид, что говорите серьезно, а на самом деле иронизируете. Вы говорите, что не лжете, а на самом деле лжете. Конечно, вы понимаете. Нет никаких сомнений.

В глазах Першоу зажегся какой-то огонек, когда он рассматривал Эйдена, окидывая его взглядом так, словно снимал мерку для гроба.

— Баст не был блестящим воином. Но он научился тому, что у вас, Хорхе, не получится никогда, — он умел заставить БМР думать за себя. Он был ценным воином, пусть даже и спровоцировал не один десяток драк. И является для меня большей потерей, чем вы, паршивый «вольняга».

— Мне кажется, что я хорошо вам служил.

— Вам не занимать самонадеянности, раз вы мне это говорите. Что же, самонадеянность — хорошая черта для воина, и я вас не виню за ее проявление. Временами вы прямо-таки вернорожденный по своим манерам, речам и способностям.

— А если бы на моем месте действительно был вернорожденный?

Першоу издал смешок, предаваясь неподдельному веселью, и Эйден почувствовал, что по спине у него поползли мурашки.

— Не кощунствуйте, — ласково проговорил командир. — Из некоторых вольнорожденных получаются вполне приличные воины, и — я должен с неохотой это признать — вы один из них. Но «вольняге» никогда не стать вернорожденным, и вы поливаете грязью идеал евгеники, даже просто предполагая равенство между ними. Ваши слова — еще одно черное пятно в вашем и так уже сильно запятнанном послужном списке.

— Сэр, должен ли я полагать, что вы вините меня в смерти Баста?

Улыбка Каэля Першоу стала еще шире.

— Виню вас в смерти Баста? Как вы можете даже задавать такие вопросы? Конечно, я виню вас в его смерти. Вы, паршивый недоносок, убили отличного воина, а до этого в предыдущей драке ранили его. Мы не должны терять наших людей паза глупых ссор, мы обязаны беречь воинов, как бережем оружие и боезапас. Это в обычаях Клана. Смерть Баста — бессмысленная потеря. Тем более что она просто удовлетворила мелкие чувства никчемного воина-вольнорожденного.

Выслушивая все новые и новые оскорбления, Эйден все больше внутренне свирепел. Он хотел вызвать своего командира на поединок в Круг Равных — единственное место, где воин мог сражаться со старшим по званию офицером. Но Каэль Першоу запретил Круг, мотивируя это тем, что он не предназначен для решения мелких ссор.

Першоу, без сомнения, чувствовал, что внутри «вольняги» все бурлит, но Эйден поклялся никак не выдавать своих чувств. И выполнять эту клятву становилось все труднее, по мере того как ширилась улыбка полковника, выражая серьезную и неприкрытую угрозу.

— Только соображения экономии спасут вас, командир Хорхе, от наказания, которое вы заслужили. Если бы я мог, я отказал бы вам в праве на Шуркай и пристрелил на месте. Но в вашем звене нет никого, кто мог бы занять место командира. Я думаю, вы не сочтете оскорблением, если я скажу вам, что ваше подразделение самое разношерстное, неумелое и никчемное из всех, которыми мне выпадало несчастье командовать. Вы, вне всякого сомнения, единственный подходящий для них командир, и, к сожалению, только вас я могу туда назначить. Так что давайте исполним Ритуал Прощения, а затем приступим к текущим обязанностям.

Першоу обошел вокруг стола, готовый принять Шуркай, и был поражен, когда Эйден заявил:

— Нет. На этот раз я отказываюсь исполнить Шуркай. Я имел право убить Баста, и мне не за что просить прощения.

Першоу был явно взбешен. Иначе почему его голос вдруг упал до шепота?

— Я требую, чтобы вы исполнили Шуркай, командир Хорхе.

— Нет. Я его не исполню.

— Я вам приказываю.

— Ни один офицер не может приказать мне исполнить Шуркай. Вам процитировать соответствующее место из Предания?

— Не надо.

Он обошел Эйдена и встал около единственного в комнате окна. Оно потемнело от испарений Кровавого болота, и только в нескольких местах сквозь стекло можно было что-то разглядеть. Несколько секунд Першоу простоял возле него, сцепив руки за спиной, затем резко обернулся.

— Хорошо. Тогда мы можем прибегнуть к более суровому наказанию. Ланж!

Немедленно появилась Ланж. Эйден понял, что до этого она стояла за дверью, ожидая приказаний своего командира. У Першоу были предусмотрены все варианты. С первой же секунды, когда он открывал глаза после сна (кстати, засыпать Першоу тоже сам себе приказывал), его день был жестко расписан. Имел он, без сомнения, и план на тот случай, когда провинившийся воин отказывается от Шуркая.

Ланж внесла небольшую коробку, держа ее так, будто исполняла какой-то обряд.

— Ланж, положите коробку на мой стол.

— Да, сэр.

— Теперь откройте ее.

Ланж подчеркнуто медленно открыла коробку, как всегда точно выполняя приказание своего командира. Эйден знал, что теперь последует. Если бы его не сдерживала верность Клану, он, возможно, задушил бы в этот момент Першоу вместе с адъютантом.

Осторожно двумя руками Ланж вынула из коробки Черную Ленту, затем протянула командиру, который принял ее так же осторожно, как будто это была драгоценность.

— Командир Хорхе, вы опозорили свое звено. Нет ничего более постыдного, чем убийство без необходимости. В течение следующего месяца вы должны будете носить Черную Ленту и это изображение на груди. Ланж?

Осторожно взяв кончиками пальцев, чтобы не повредить, Ланж продемонстрировала голографическую фотографию Баста, который был изображен на ней в мрачном настроении — фото относилось к любимому воинами типу «сурового портрета». Сотни подобных экземпляров можно было найти в любой картотеке.

— Перед тем как я надену на вас Черную Ленту, вы можете попытаться оправдать свои недостойные действия. Давайте, Хорхе. Отвечайте.

— А есть ли в этом какой-нибудь смысл?

— Да. Я беспристрастен. Отвечайте.

— Баст оскорбил меня.

— Если бы вы были вернорожденным, это могло бы оправдать вас. Но вы вольнорожденный. Басту разрешалось оскорблять вас. Что-нибудь еще?

— Нет.

— Хорошо. Наденьте на него Черную Ленту, Ланж.

Адъютант, сохраняя мрачное выражение лица, обернула Ленту вокруг талии и груди Эйдена. Некоторое время она разглаживала морщины, образовавшиеся вокруг фотографии Баста, затем отступила на шаг назад, будто хотела критически оценить свою работу.

Улыбка исчезла с лица Першоу, и он теперь отдавал приказы обычным своим голосом. Он проинформировал Эйдена, что все будут его избегать, пока он носит Ленту, и он не имеет права с кем-либо заговаривать без разрешения. Кроме того, Эйдену запрещается без Ленты появляться в общественных местах, а также отвечать, если кто-нибудь заговорит с ним о ней. Он должен все время помнить о том, что Черная Лента призвана напоминать ему и другим о бесполезном убийстве, которое он совершил.

Когда Каэль Першоу закончил, Эйден отдал ему честь, затем повернулся и прошел мимо нахмурившейся Ланж, думая, что мог бы убить их обоих. Но прежде всего Першоу. Так же, как после драки с Бастом, он получил бы огромное удовольствие, постояв некоторое время над трупом своего командира.

Когда Хорхе вышел, Ланж, внимательно наблюдавшая за ним, повернулась и сказала:

— Очень гордый человек. И умный. Даже ношение Черной Ленты он может обратить в доблесть.

Прежде чем ответить, Першоу тяжело вздохнул. Такое проявление эмоций не было ему свойственно.

— Мы принадлежим Клану и можем следовать только предписанным ритуалам. Я бы, конечно, лучше повесил его на рее, или пригвоздил к позорному столбу, или даже сжег бы на костре.

Ланж вдруг рассмеялась.

— О чем ты говоришь?

— Это все старинные унизительные казни. Ты думаешь, Хорхе такого не заслужил?

— Я так не говорила, я просто сказала, что он гордый.

— Но разве в твоем голосе не было восхищения?

— Восхищения? Возможное и было. Есть что-то называющее уважение в способности носить Черную Ленту с гордостью.

— Значит, наказание не достигло цели?

— Я этого не говорила. Ты сам так думаешь, воут?

— Ут. В этом человеке скрывается нечто, не поддающееся объяснению, его нельзя унизить любым наказанием.

— Разве это тебя не восхищает?

— Нет, не восхищает.

Они так долго бы еще проговорили и зашли бы, вероятно, очень далеко, но их разговор прервал курьер, принесший официальное сообщение от представителей Клана Волка.

Возвращение в казарму, где размещалось его звено, оказалось для Эйдена сущим мучением. Вернорожденные выстроились так, что он должен был пройти сквозь строй, и издевались над его Черной Лентой. Насмешки, язвительные замечания, грубые выкрики, злые остроты так и сыпались со всех сторон. Эйден пытался, насколько возможно, сдерживать себя, не замечать этого и шагал, глядя прямо перед собой. Он думал, что если встретится взглядом хотя бы с одним из оскорбляющих его, то не сможет удержаться от искушения опять начать драку. Но врезать хоть разок в ухмыляющиеся рожи Эйден не мог — запрещала Лента. Нарушать порядки, символичные для пути Клана, несмотря на все свое бунтарство, он не хотел.

Жеребец стоял неподалеку от входа в казарму, наблюдая, как гордо вышагивает Эйден. Несколько вернорожденных, которым было мало словесных издевательств, теперь еще передразнивали его походку. Жеребец вышел, чтобы встретить командира.

Хотя ничего не было сказано, Эйден почувствовал, что его друг безмолвно советует ему не обращать внимания на болванов.

— Правильно, — буркнул он свирепо самому себе.

Жеребец присоединился к Эйдену, и они вдвоем вошли в казарму. Зубоскалы еще некоторое время топтались возле дверей казармы, жестами показывая «труса». Детский, нелепый знак «трус» — несколько хлопков по горлу, груди и гениталиям. Наконец, устав от этой игры, они постепенно разошлись. Однако даже после того, как они исчезли из виду, ветер еще долго доносил их хриплый хохот.

Некоторое время Эйден молчал и смотрел вперед, не опуская головы, чтоб не видеть Черной Ленты. Жеребец, тоже молча, завалился на койку. Наконец Эйден произнес:

— Думаю, я должен убить Каэля Першоу.

Жеребец пожал плечами.

— Может быть, и так. Но сейчас, по-моему, не лучшее для этого время.

Эйден улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, пока я ношу Черную Ленту? Сразу после того, как я уже убил одного урода из «отстойника»? Ничего, придет время, и...

— Ты не убийца.

— Я не был им. Теперь, однако, я, наверное, им стал.

— Среди твоих книг есть одна про человека, который задумывает и совершает убийство и потом не может жить, постоянно терзаясь воспоминаниями об этом.

— Да, я знаю. Но здесь присутствует мораль, а я не очень-то верю книжной морали. Книги неприменимы к нашей жизни.

Жеребец пожал плечами.

— Может, и так.

— А может быть, и нет?

— Как тебе угодно.

— Временами, дружище, ты говоришь загадками.

— Может быть.

Полуулыбка Жеребца заставила Эйдена рассмеяться. Он так и продолжал смеяться, пока его взгляд случайно не упал на шелковую поверхность Ленты. Интересно, это только ему кажется или она действительно затрудняет дыхание, давит на грудь?

— Мы должны отсюда выбраться, — сказал Эйден. — Чтобы наконец заниматься делом, которое...

— Ты велел остановить тебя, когда вновь начнешь оплакивать нашу жизнь на этой захудалой планете.

— Ты всегда...

Его речь прервал оглушительный сигнал тревоги. Репродуктор издавал длинные, режущие слух гудки, и это означало, что базе грозит немедленная атака противника. Повинуясь выработанному годами службы рефлексу, Эйден с Жеребцом бросились к шкафам, где хранилось их боевое снаряжение. То же сделали и другие воины звена.

— Жеребец, — крикнул Эйден, — я думаю, нам наконец предстоит что-то стоящее!

— Не стал бы держать пари.

Временами Жеребец вызывал раздражение, особенно когда оказывался прав.

4

Эйден был убежден, что даже мебель для вольнорожденных тщательно и с коварным умыслом подбирается вернорожденными. Глядя на экран, который сейчас показывал начало формального объявления Испытания Права Владения, он не мог сидеть спокойно. Пытаясь поудобнее устроиться на желтом пластиковом стуле, он находил все новые и новые шишки и впадины, разместиться на таком стуле с комфортом могла бы только какая-нибудь прямоходящая ящерица. Каждая шишка или впадина была еще одним напоминанием «вольнягам» о том, какое низкое положение они занимают в касте воинов.

— Как тебе удается сидеть на этом? — спросил он Жеребца, который, кажется, вполне удобно расположился на своем стуле.

— Я борюсь с системой, убеждая себя, что все неудобства — это на самом деле удобства, потому что неудобства — это единственное, что разрешается вольнорожденным. Что-то вроде утилитаризма.

— Ути...

Жеребец приложил к губам палец — знак, что он узнал это слово в книгах, которые командир тайно хранил у себя. Эйден улыбнулся. Он знал, что, возможно, нет необходимости прятать книги. Большинство вернорожденных посчитали бы увлечение Эйдена литературой просто блажью и ничего бы не сделали. Но все же могли найтись мерзавцы, которые раскопали бы какой-нибудь закон, позволяющий конфисковывать книги. Лучше было все-таки про них молчать. В конце концов, там, где он их нашел, они были спрятаны. Ведь большинство воинов читали лишь от случая к случаю. Технические руководства, военные стратегические предписания да бесчисленные цитаты из Предания — вот и все, что их интересовало. Эйден был большим почитателем основной эпической поэмы Клана. Но даже ему казалось неестественным, когда Предание читали воины, чьи грубые голоса уничтожали всякую поэзию.

Эйден обнаружил книги в тайнике на Брайеновских шахтах — в одном из множества подземных складов, служивших для хранения боевых роботов и воинского снаряжения. Одна из секций этого укрытия была полностью занята компьютерами и банками данных. Она была создана еще в те дни, когда великий и благородный генерал Керенский предписал своим людям хранить знания и данные, которые они принесли с собой из Внутренней Сферы. Каждый человек — воин или техник, владевший каким-либо искусством, записал тогда все, что знал, в память компьютеров.

Однажды, когда Эйден дежурил в одном из отсеков хранилища, он попытался развеять скуку, просматривая записанные на дисках файлы с информацией. Случайно заглянув за полку, он увидел стену, на фоне которой выделялся более светлый прямоугольник, словно когда-то там висела картина. Нигде больше во всем хранилище не было никаких украшений, и Эйден подумал, что здесь что-то не так. Он нажал на край прямоугольника, и вся плита скользнула в сторону, открыв углубление. Внутри его находилось несколько коробок с настоящими книгами, напечатанными краской на бумаге. Не дискетами, не распечатками, не руководствами, а именно книгами, которые, как утверждала легенда, можно было найти только в квартирах высшего начальства. Воспользовавшись помощью Жеребца и других своих подчиненных, он постепенно перенес книги в свой собственный тайник, находившийся за тонкой фальшивой стеной в казарме вольнорожденных. С тех пор редкое свободное время они с Жеребцом посвящали чтению. Книги определенно помогали Эйдену тянуть лямку унылой службы на станции и переносить дурное отношение полковника.

Эйден как-то совсем уж немыслимо извернулся на своем стуле. Его движения вызвали усмешку Жеребца.

— Это ведь тебя не стул нервирует, не правда ли? — сказал он. — А то, что ты находишься не там, с остальными, которые решают, включать тебя в Заявку или нет. Вмести этого мы с другими «вольнягами» должны париться здесь, отдельно.

Жеребец был прав. Эйдена возмущало, что только вернорожденные допускаются в командный зал для проведения Спора Благородных. Он вздохнул.

— Я полагаю, что все равно мы не будем включены в Заявку и нас оставят следить за сражением по казарменным мониторам. Или еще хуже — заставят заниматься тыловым обеспечением, чтобы освободить занятых там вернорожденных для выполнения более важных стратегических задач.

Он взглянул на специальный сигнализатор, прикрепленный к ремню. Его частично прикрывала Черная Лента, но было видно, что в его центре горит огонек. Когда огонек потухнет, это будет означать, что подразделение Эйдена исключено из Заявки на отражение атаки Волков. Вероятно, это случится сразу после того, как Волки объявят Вызов. Каэль Першоу и так ненавидит подчиненных ему вольнорожденных, а сейчас он к тому же зол на Эйдена за инцидент с Бастом.

На экране появился командующий силами Клана Волка. Увешанный всеми регалиями своего Клана, вид он имел очень внушительный.

— Я полковник Майкл Фьюри, командующий Шестнадцатым Боевым соединением Клана Волка. Какие силы защищают здесь генетическое наследие Каэля Першоу?

Почти незаметная дрожь прошла по телу Каэля Першоу; собравшиеся в зале воины тоже были явно шокированы. Волки пришли сюда для того, чтобы получить не станцию, а генетическое достояние ее командира.

— Что это они сейчас делают? — спросил Жеребец.

— Вероятно, пытаются проглотить пилюлю, подсунутую им Волками. Я не знаю, ожидал ли Каэль Першоу, что битва будет вестись за его собственное генетическое достояние. Это оскорбление высшего порядка.

— Оскорбление? Я думал, вернорожденные считают свое генетическое наследие чем-то святым. Мне бы, например, кажется, понравилось, если бы враг захотел сражаться за мое генетическое наследие. Я бы почел это за честь. Конечно, мое достояние состоит всего-навсего из генов техника и портнихи. Не такая уж ценная вещь, чтобы за нее сражаться, и, кроме того, от них сейчас было бы сложно получить генетические материалы.

— Не говори пошлятины.

— Это пошлятина? Я говорю всего лишь о своих родителях.

Эйден не мог не поморщиться при слове «родители». Некоторые предрассудки вернорожденного, включавшие в себя отношение к словам о деторождении, настолько въелись в его мозг, что иногда невольно проявлялись и до сих пор. Ему крайне не нравилась манера вольнорожденных случайно вставлять в свою речь слова, относящиеся к процессу зачатия и родов: такие, как «материнство», «отцовство», «матка». Как и все вернорожденные, Эйден не знал своих родителей. Вернорожденные появлялись на свет из металлических резервуаров, которые они любили называть «канистрами» или «стальными матками». Любая же беседа о процессе рождения в низших кастах вызывала отвращение не только у Эйдена, но и вообще у всех вернорожденных. Они частенько лупили «вольняг» даже за простое упоминание о так называемом естественном рождении.

Для воинов естественной была «канистра», а не те отталкивающие и порой небезопасные процедуры, в результате которых появлялись на свет «вольняги». И, конечно, вернорожденные воины знали теории, доказывавшие преимущества их касты. Генетически спроектированные люди, говорили эксперты, являются самыми совершенными представителями человечества. Естественное же рождение, при котором гены в ДНК соединяются случайно, никак не может конкурировать с искусственным, когда дети, получаемые при объединении генов выдающихся воинов, затем выращиваются под наблюдением ученых.

Каэль Першоу, призвав на помощь все свое самообладание, ответил:

— Я полковник Каэль Першоу, командующий гарнизоном станции «Непобедимая» Клана Кречета. Для встречи любого врага на Глорианской равнине или в небесах над ней я располагаю силами, которые сейчас продемонстрирую.

Першоу протянул руку к находившемуся перед ним пульту управления и быстро нажал одну кнопку, потом другую и затем, секунду поколебавшись, третью.

— Сайла, — торжественно произнес Першоу, нажимая на переключатель и посылая полковнику Клана Волка информацию о своих силах.

— Сайла, — в тон ему ответил полковник Майкл Фьюри и выключил связь.

Вызов произошел. Эйден взглянул вниз на сигнализатор. Огонек продолжал гореть.

Вызов произошел, и Каэль Першоу в соответствии со своим правом сделал Заявку. Огонек сигнализатора Эйдена продолжал гореть, и это означало, что его звено тоже принято в расчет как часть сил станции «Непобедимая».

Сидя в кресле для Спора Благородных в рубке шаттла, Двилт Радик подсчитывал силы, выдвинутые Кланом Кречета.

— Он использует свежие войска из прибывшего шаттла, — сказал Радик.

— Да. Как вы и предполагали.

Радик с удовлетворением кивнул. Он любил, когда Крэйг Вард отдавал ему должное.

— Очень хорошо. Как младший, Золл должен сделать Заявку первым. Он глуповат, поэтому я ожидаю, что он использует все три штурм-легиона из соединения. При этом у него будет тридцать первоклассных боевых роботов против тридцати у Каэля Першоу и превосходство в Элементалах два к одному. Я со своей стороны заявлю только второй и третий штурм-легионы, а также звено истребителей, которое уничтожит шаттл. Если Золл окажется чересчур агрессивен, я могу поступиться еще четырьмя отделениями Элементалов и тремя отделениями истребителей.

— А что вы думаете о гарнизонном тринарии Кречетов?

— Там одни «вольняги» и воины-старики. Не стоит принимать их в расчет. Я даже рад, что Каэль Першоу собрался использовать свои подразделения вольнорожденных. Ничто лучше не ввергает наши войска в боевое неистовство, чем несколько этих жалких уродов, воут?

— Ут.

Располагавшийся перед Радиком экран связи разделился пополам. Сверху появилось лицо полковника Майкла Фьюри, снизу — капитана Золла.

— Капитан Двилт Радик, капитан Золл! Вы слышали ответ полковника Клана Кречета Каэля Першоу. Капитан Золл,какие силы вы заявите для захвата генетического наследия Каэля Першоу?

Золл нажал на несколько кнопок, и на экране возникли пиктограммы трех штурм-легионов.

— Я заявляю первый, второй и третий штурм-легионы.

— Капитан Двилт Радик, каков будет ваш ответ?

На лице Радика появилось улыбка. Нажимая кнопку, стирая значок, изображавший третий штурм-легион, он победно взглянул на Крэйга Варда.

— Мы его победили, — сказал Радик.

— Я надеялся, что он снимет один тринарий — тогда я смог бы обойтись без гарнизонного тринария, — обратился Першоу к своему адъютанту.

— Я бы этого не советовала, — сказала Ланж. — Тогда наша линия обороны может оказаться слишком прерывистой.

— Но ведь мы знаем местность.

— Лучше на этом и остановиться. При такой большой Заявке мы, я думаю, сможем устроить резню среди Волков. Приняв их Заявку, мы теперь можем выбирать место сражения. Встретим их на Глорианской равнине так, чтобы с тыла у них оказалось Кровавое болото, и сбросим их туда.

Першоу кивнул.

— Да, правильно. Что ж, наша Заявка сделана.

Никто не удивился выбору Першоу больше, чем Эйден. Он не ожидал, что его воины будут принимать участие в военных действиях.

— Интересно, что затеял Каэль Першоу? — спросил он Жеребца.

— Вероятно, ему нужен кто-то, кем он мог бы пожертвовать, вот он и выбрал вольнорожденных.

— Возможно, что и так. Но, в любом случае, я надеюсь, что мы пойдем впереди. Нам нужен такой бой.

— Ты хочешь сказать, он нужен тебе?

Эйден провел рукой по краю Черной Ленты.

— Ты, как всегда, очень проницателен, Жеребец.

— Прони... не знаю этого слова.

— Больше читай. Учи больше слов. И, ради Керенского, не пропускай слова "я". Твой язык и так достаточно засорен.

Жеребец только засмеялся. Когда-то Эйден пытался исправить его речь, но Жеребец упорно продолжал употреблять жаргон вольнорожденных и пропускал местоимения, где только мог. Когда Эйден делал ему замечания, на лице его всегда было написано презрение к лингвистическим пристрастиям друга.

Да, никуда от этого не деться, подумал Эйден. Невозможно научить вольнорожденного говорить как следует. Так что нет ничего удивительного в том, что Империей Кланов управляют вернорожденные. Скорее всего, правы ученые, утверждающие, что тип рождения определяет будущие роли. Жеребец всегда останется «вольнягой», и ему никогда не подняться выше простого воина. Но что сказать о самом Эйдене, который изначально принадлежал к высшей касте, а теперь оказался в более низкой? Ничто, кроме жестокой судьбы, не определяло его роли. А как воин Клана он не должен верить в судьбу. Воин сам создает свое будущее. И к этому Эйден теперь будет стремиться.

5

Когда истребители Клана Волка атаковали шаттл, Джоанна только что заняла боевой пост в кабине стрелка — прозрачном колпаке, вделанном в борт корабля. Она полулежала в кресле управления, держа в руках лазер средней мощности. Одно нажатие на гашетку — и в пустоту полетит больше двухсот импульсов когерентного света.

Джоанна поджидала, когда появятся истребители. Еще ни разу она не сталкивалась с ними в настоящем бою, хотя много раз упражнялась в стрельбе по макетам. И вообще, это был ее первый бой, происходивший не на земной поверхности. Вызов был настоящим, однако насколько трудным окажется само сражение, она себе не представляла. Пока ей казалось, что стрельба из лазера почти не отличается от стрельбы из СС-пушки боевого робота. Непривычно было только то, что оружие нужно держать в руках.

Джоанна добровольно вызвалась занять место стрелка, когда молодой капитан корабля объявил, что все три стрелка из личного состава шаттла заразились на последней стоянке какой-то опасной формой гриппа и не в состоянии выполнять свои обязанности. Капитан горячо поблагодарил ее в приятно-щегольской мальчишеской манере, но, сказать по правде, Джоанна думала, что это он сделал ей одолжение. Самым худшим, с ее точки зрения, было сидеть во время сражения внутри корабля и бездействовать, слушая, как стреляют его орудия, и одновременно ощущая удары противника. Теперь же, еще не добравшись до поверхности планеты, она могла нанести врагу хоть какой-нибудь урон...

Вдруг у Джоанны за спиной кто-то вежливо кашлянул.

— Кочевник, что ты здесь делаешь?

Джоанна засмеялась. Ее смех был настолько груб, что с непривычки показался бы оскорбительным. Кочевник, однако, и бровью не повел. Он к этому привык. Смех ее бил в Кочевника, как снаряды в мишень на стрельбище, и поэтому даже один день без насмешек Джоанны казался ему прожитым впустую. Он ей никогда бы в этом не признался, но втайне считал, что его ирония и ее гнев как нельзя лучше способствуют совместной работе. Доказать он это, конечно, не смог бы, потому что в душе, отличаясь от большинства техников и воинов, был чуточку мистиком. И пока этот мистицизм ему отлично служил.

— Я принес вам обед.

— Я не голодна.

— Но вы должны поесть.

— Черт возьми, Кочевник! Я не могу больше тебя выносить. Сделай одолжение, попроси, чтобы тебя перевели от меня куда угодно.

— Нет. Готовят здесь не очень хорошо, но мне удалось достать немного консервированного мяса и салата. Салат очень вкусный, он сделан из листьев...

— Я ненавижу, когда мне говорят, из чего сделана еда. Просто оставь ее и уходи.

Однако было очевидно, что Кочевник уходить не собирается. Он продолжал топтаться у Джоанны за спиной. Заглянув ей через плечо, он убедился, что она ест. О Джоанне было известно, что она скорее выбросит пищу, чем употребит ее по назначению, и Кочевник считал своим долгом проследить, чтобы этого не произошло.

У мяса был омерзительный оранжевый оттенок, а листья, из которых приготовили салат, будто тащили по грязи на веревочке за боевым роботом. Джоанне приходилось крепко зажмуривать глаза, поднося вилку ко рту. Ни разу за все время службы она не встречала военного рациона, хотя бы отдаленно напоминавшего нормальную пищу.

Она с радостью отложила тарелку в сторону, когда командующий стрелками офицер объявил, что обнаружены истребители противника. И сразу же увидела их сама. Пять из них нацелились на борт шаттла, остальные атаковали носовую часть и корму.

Тщательно наведя лазер, Джоанна резко надавила на гашетку. Страшный луч когерентного света как огненная рапира скользнул к ближайшему истребителю, но тот уже миновал зону обстрела. Заряд пропал впустую. За спиной послышался разочарованный вздох Кочевника. Джоанна хотела крикнуть ему, чтобы он убирался, но даже на это не было времени. По шаттлу открыл огонь другой, идущий в лобовую атаку истребитель.

Джоанну охватила боевая горячка, ее можно было сравнить с берсерком. Она выпускала залп за залпом, даже не следя за тем, находится ли враг в прицеле. На мониторах возле ее ног высвечивалась информация о необходимом упреждении и другие нужные данные, но Джоанна не привыкла к оборудованию шаттла и больше полагалась на собственную интуицию.

Ракетный залп, выпущенный истребителем, вполне мог уничтожить стрелковую кабину вместе с Джоанной и Кочевником, но пилот шаттла выполнил специально рассчитанный компьютером маневр. Едва корабль отклонился на достаточный угол, рядом со стрелковым колпаком разорвалась ракета. По кораблю будто пробежала судорога, и Джоанна, вылетев из кресла, ударилась о заднюю стену кабины.

— Я знаю, что должна была пристегнуться! Слышишь, Кочевник?

Она обернулась и увидела, что техник лежит без сознания поперек входного люка. Черт! Если ей потребуется быстро отсюда выбраться, она должна будет сначала оттащить его в сторону.

Однако у нее даже не было времени толком об этом подумать. Атака продолжалась, и в поле зрения Джоанны попал следующий истребитель. На этот раз она взяла себя в руки и выпустила последовательно две короткие очереди. Выстрелы лазера пронзили кабину истребителя. Ей показалось, что она увидела, как пилот, закрыв лицо руками в перчатках, откинулся назад. Истребитель явно потерял управление, но по инерции продолжал лететь прямо на шаттл. Джоанна продолжала энергично давить на гашетку, и с каждым выстрелом в корпусе истребителя появлялась очередная обожженная дыра.

Несколько мгновений казалось, что истребитель развалится на куски прежде, чем столкнется с шаттлом. Но вдруг Джоанна снова увидела пилота. Он оторвал руки от залитого кровью лица и явно пытался восстановить управление. Он направлял свою изуродованную машину прямо в стрелковую кабину шаттла, в которой сидела Джоанна.

Джоанна продолжала стрелять, а истребитель — приближаться. Вдруг лазер, перегревшись, превратился в кусок раскаленного металла. Джоанна, с криком боли дернувшись назад, упала на пол прямо на Кочевника. Истребитель все надвигался, увеличиваясь в размерах, но в последнюю секунду исчез.

Джоанна не успела облегченно вздохнуть, как корабль содрогнулся от удара. Примерно то же самое происходит, наверное, и с консервной банкой, когда по ней бьют ломом. Джоанна со всего размаха стукнулась головой о стену, в глазах у нее померкло.

Она не знала, сколько времени пролежала без сознания. Когда она очнулась, шаттл сотрясался от лазерных и ракетных ударов. Из репродуктора неслись вопли отдававшего бесполезные приказы капитана. Джоанна приподнялась.

— Кочевник! Кочевник!

Он что-то пробормотал в ответ и попытался открыть глаза.

— Очнись! Ты мне нужен!

Эти слова в устах боевого офицера прозвучали несколько странно. Джоанна еще никогда не говорила, что ей кто-то нужен.

Она несколько раз хлестнула Кочевника по щекам, и он открыл наконец глаза. Потряс головой.

— Что случилось?

— Ты потерял сознание, вот что случилось. Я чувствую, что мы проиграли этот бой. Послушайте капитана — он в истерике. Мы должны выбраться отсюда, найти наших людей, наших роботов. Мы...

Рядом разорвалось еще несколько ракет. В любую секунду кабину могло разнести вдребезги. Оставаться здесь было просто самоубийством.

— Что... что мы должны делать? — спросил Кочевник.

— Во-первых, поднимись с пола, чтобы мы могли открыть люк. Торчать здесь нет никакого смысла. Лазер сгорел. Мы чудом остались в живых. Надо бежать на стоянку боевых роботов. У моего подразделения был последний приказ — оставаться возле боевых роботов и готовиться к десанту в атмосферу.

Пройти по коридорам шаттла к стоянке роботов оказалось не так-то просто. При каждом прямом попадании Джоанну и Кочевника — обоих сразу или каждого по отдельности — швыряло на пол или об стены. Другие члены экипажа тоже валились с ног и летели кувырком от мощных тупых ударов, сотрясавших корабль. В какой-то момент на пару минут погас свет. Пришлось пробираться на ощупь, держась за тянущиеся вдоль стен поручни. Бросив через плечо взгляд, Джоанна ясно увидела в глубине коридора отблеск пламени.

В ангаре работали техники тринария. Они быстро и умело подготовили машины к выбросу. Каждый из пятнадцати роботов тринария находился в специальной капсуле. Поскольку ангар располагался в центре корабля, пострадал он мало. Джоанна видела, что даже двери все еще функционируют.

Она ринулась к пульту управления, оттолкнув от него нескольких членов экипажа. Закрыла все двери и принялась в бешеном ритме активировать все оборудование для десанта в атмосферу Глории.

Затем она кинулась к своему боевому роботу, чтобы занять место на мостике прежде, чем катапультируется из обреченного шаттла. Сильный удар сбил ее с ног. Свет снова потух, Джоанна услышала, как со скрежетом рушатся обломки механизмов.

Она попыталась встать, но упала снова. На нее свалился еще кто-то.

— В чем дело? — спросила она приглушенным голосом.

— Корабль потерял управление, — прокричал Кочевник. Это он лежал сверху, закрыв Джоанну своим телом. Чертов дурак! Он защищал ее! Насколько же он глуп!

Однако времени, чтобы объяснить Кочевнику абсурдность его поведения, у нее не оказалось. Шаттл начал разваливаться на куски. Джоанна потеряла сознание.

Сидя на командном пункте. Радик и Вард наблюдали за невероятным успехом, которого добились истребители в бою с кораблем Кречетов.

— Сайла, — прошептал Радик, наблюдая, как развороченный взрывами шаттл падает на Глорию. Варду стало интересно, почему Радик думает, что это ритуальное слово сейчас применимо. На что реагировал этот человек? Возможно, в такое благоговейное состояние его привел успех придуманной им стратегии? Радик был для этого достаточно эгоистичен.

Радик взглянул на Варда.

— Теперь у нас значительный перевес перед Каэлем Першоу. Он потерял корабль с целым тринарием, который, кстати, заявлял. Один блестящий маневр — и у нас подавляющее преимущество, воут?

Вард очень не любил соглашаться со своим начальником, но сказанное на сей раз было правдой. Мастерский удар — так бы назвал это он сам.

Радик с радостью посмеивался, глядя на экран, где отражался далекий пожар и был виден дым с места падения шаттла.

— Подавляющее преимущество, — ликующе повторил он.

6

— Командир звена Хорхе, на вас Черная Лента, воут?

— Ут.

Эйден был уверен, что все вокруг, и воины, и офицеры, смотрят на него с презрением. Казалось, фотография Баста жжет ему грудь.

— Поскольку на вас Черная Лента, вам разрешается говорить, только если к вам обратятся. Вы не можете делать замечания или задавать вопросы по своей воле. Это понятно, воут?

Зная, что теперь Каэль Першоу как раз обратился к нему и требует ответа, Эйден нарочно промолчал.

— Отвечайте, Хорхе.

— Ут. Это понятно.

— Хорошо. Поэтому я могу не отвечать на ваш вопрос, если, конечно, его не захочет задать никто из ваших коллег. Воины?

Никто больше не хотел провоцировать полковника, и среди собравшихся установилась тишина. Спросил же Эйден о том, могут ли его вольнорожденные рассчитывать на честь занять передовую позицию и встретить врага первыми. Он знал, что Першоу никогда не позволит «вольнягам» встать впереди вернорожденных, так что его просьба была обдуманным оскорблением. На этот вопрос он мог получить только отрицательный ответ. Задал же его Эйден с целью напомнить о том, что его воины совсем не плохи, хотя все остальные и были о них самого низкого мнения. Но в его подразделении непременно узнают об этом вопросе, и тогда его авторитет среди воинов возрастет.

Хотя воины Клана редко теряли присутствие духа, комната погрузилась в мрачную тишину. Объявленная Каэлем Першоу новость о том, что значительная часть их сил, так и не успев вступить в бой, уничтожена Кланом Волка, никак не способствовала появлению обычного перед боем энтузиазма. Несколько человек продолжали пристально смотреть на Эйдена, который чувствовал, что краснеет. Это было даже позорнее, чем Черная Лента на его груди.

Каэль Першоу объявил, что все свободны, и воины начали выходить из зала. Затем командир базы громко сказал:

— Командир Хорхе, вы останетесь здесь.

Когда комната опустела, Каэль Першоу кивком головы показал ему на стул и со спокойной угрозой в голосе проговорил:

— Садитесь.

Эйден заколебался, но командир базы вдруг грубо толкнул его по направлению к стулу. Это случилось так неожиданно, что Эйден чуть не упал. Восстановив равновесие и услышав повторный приказ сесть, он повиновался. Бросить вызов, оставшись стоять, было бы глупостью, поскольку тогда командир базы принялся бы толкать его по всей комнате, а он бы никак не смог бы ответить этому мерзавцу.

Сам Каэль Першоу присел на край стола — это позволяло ему смотреть на Эйдена сверху вниз и тем самым как бы подчеркивало его власть. Полковник славился способностью подавлять подчиненных.

— На этот раз ваше подразделение не будет участвовать в бою.

Он внимательно посмотрел на Эйдена, с удовольствием ожидая проявлений гнева, который должны были вызвать его слова. Однако лицо Эйдена осталось спокойным и непроницаемым.

— У меня есть для вас другое задание, — сказал Каэль Першоу.

На лице Эйдена не дрогнул ни один мускул, хотя в душе его бушевал пожар и ему стоило больших усилий спокойно усидеть на стуле. То, что Першоу давал другое задание, особенно теперь, когда так не хватало людей, лишний раз говорило о крайне низком престиже вольнорожденных на станции.

— Но сэр, при всем должном к вам уважении, ваши силы уже слишком ослаблены, и...

Першоу безнадежно вздохнул, затем так тихо, что его не было слышно и за пару шагов, проговорил:

— Я спишу это на то, что вы просто не привыкли к Черной Ленте. Вольнорожденный и в обычной ситуации не должен возражать своему начальнику, не спросив у него разрешения, что тем более невозможно, если он носит Ленту. Однако я посмотрю на это сквозь пальцы и отвечу на ваш очевидный протест. Конечно, я сделаю все, чтобы выиграть сражение, но, честно говоря, я скорее бы послал против тринария Двилта Радика звено вернорожденных, чем допустил на поле боя хотя бы одного «вольнягу». Вы поняли? Ведь вы «вольняга», не правда ли?

Каждый раз произнося своим негромким голосом презрительное словечко «вольняга», Першоу особо выделял его. Так он старался еще больше оскорбить Эйдена, которому стоило огромного труда не выложить полковнику всю правду. Удерживала его только та мысль, что если уж рассказывать кому-нибудь о своем верном рождении — а последствия могли быть просто ужасны, — то не этому отвратительному типу.

Ненависть к Каэлю Першоу наполняла Эйдена, и он вдруг осознал, что позволяет себе эмоции, несовместимые с честью воина Клана. Воины часто возмущались поведением друг друга, но истинная ненависть встречалась редко. Воины Клана старались не поддаваться низменным инстинктам, зная, что это может нарушить согласованность действий в бою. Гордость за свое подразделение являлась важным объединяющим фактором, а любая ненависть никак ей не способствовала. Во время воинского обучения колетов специально тренировали подавлять в себе ненависть. Если же все-таки какая-нибудь ссора возникала между воинами, то конфликт решался в Кругу Равных. В случае, когда оба воина оставались после поединка в живых, их побуждали исполнить Шуркай, чтобы у них не оставалось уже никаких злобных чувств.

Но Эйдена Шуркай никогда не удовлетворял. Еще кадетом он узнал, что такое настоящая ненависть. Он ненавидел своего офицера-наставника, Сокольничего Джоанну. Если бы он увидел ее сейчас, то вместо приветствия, наверное, задушил бы. Однако еще больше ему хотелось сомкнуть руки вокруг шеи другого офицера из далекого кадетского прошлого. Им был командир Сокольничих Тер Рошах, тот самый человек, которого он, Эйден, по иронии судьбы должен был благодарить за то, что вообще стал воином. Рошах предоставил ему вторую попытку на Аттестации после провала на первой. К несчастью, чтобы совершить такой из ряда вон выходящий поступок, Тер Рошаху пришлось подстроить гибель подразделения вольнорожденных. После этого он заставил Эйдена взять имя одного из них. Погибший кадет по имени Хорхе обладал большими способностями и, без сомнения, мог хорошо пройти Аттестацию. Убийство, сегодняшний позор, все то, что произошло, заставляло Эйдена ненавидеть Рошаха еще больше, чем Першоу или Джоанну, даже больше, чем врага на поле боя, — настоящий грех для истинного воина Клана.

Если бы он признал свое подлинное происхождение, то, совершенно определенно, перестал бы быть воином. Правда, и Рошаха утянул бы за собой. Однако Эйден не считал, что радость увидеть Рошаха осужденным и казненным стоит риска потерять жизнь самому. Самое малое наказание, на которое он мог рассчитывать, — это перевод в низшую касту. Он уже некоторое время работал техником после того, как провалился на первой Аттестации, перед тем, как стал жить под чужим именем. Эйден знал, что никогда не сможет вновь вернуться на этот уровень общества Клана. Это тоже отличало его от обычного воина. В обычаях Клана было получать удовлетворение от любой работы или занятия. Неудовлетворенным просто не находилось места. И, честно говоря, очень немногие люди были недовольны своей жизнью в Клане. Эйден временами думал, что его преследует какой-то злой рок, и это тоже было не в духе Клана. Такие мысли стали приходить ему в голову после тайного чтения книг. Рок наделил его склонностью к размышлениям, врожденным беспокойством и — в завершение — сделал лже-вольнорожденным. «Вольнягой», как беспрестанно повторял Першоу.

Порой Эйдену казалось, что судьба, которая до сих пор вела его по бесплодным дорогам, сотворила чудо, подобное тем, о которых он читал в мифах. В одном рассказе скульптор создал статую женщины, и она ожила. Что касается Эйдена, то судьба своими умелыми руками вылепила из него вольнорожденного. Наверное, теперь он и есть настоящий вольнорожденный. И ему никогда не вернуть свой прежний статус. Как будто он ожил в чужой касте и окаменеет, если вернется в свою.

Плохо было то, что теперь Эйден и думал, как вольнорожденный. Он столько прожил с ними, что стал ими даже восхищаться: особенно его радовала их способность отлично сражаться, несмотря на все презрение вернорожденных, лившееся на них дождем после каждой битвы. Их стремление к усовершенствованию своих боевых качеств, их способность управлять боевыми роботами порой просто поражали. И единственной наградой за все, что они делали лучше многих вернорожденных, были несколько небрежно написанных слов в похвальной грамоте. Чтобы создать хоть какой-то противовес холодному презрению вернорожденных, вольнорожденные поддерживали между собой теплые, дружеские отношения, и это все больше нравилось Эйдену. Вольнорожденные не так сдержанны в общении друг с другом, как вернорожденные. Кроме того, они всегда находили повод пропустить рюмочку или ущипнуть деревенскую девчонку — гораздо чаще, чем ограниченные своей социальной ролью вернорожденные. Клан на все это смотрел сквозь пальцы.

Некоторое время Каэль Першоу молча разглядывал Эйдена. Лицо его было безмятежно, но каждый подчиненный знал, что как раз этого и следует опасаться. Эйден, однако, давно уже перестал трепетать перед начальством.

— Поверьте мне, Хорхе, — сказал наконец Першоу, — ничего бы я не желал больше, чем убить вас в Кругу Равных. Но на станции сейчас слишком мало людей, и любая смерть является невосполнимой потерей. Я подозреваю, что Клан Волка еще до Вызова обладал подробными разведданными о положении на нашей базе. Но я им не позволю захватить мое генетическое наследие. Поэтому ваше задание очень важно. Если б я мог, то поручил бы его подразделению вернорожденных, но, как я уже сказал, у нас мало людей. Это должно сделать ваше звено.

«Разумеется, — подумал Эйден. — Самое дерьмовое задание нужно давать вольнорожденным». Задание, которое должно выполнить его звено, без сомнения, было эквивалентом чистки «пещеры» — как воины называли сортир.

— Вы уже знаете, — продолжал Першоу, — что направлявшийся сюда шаттл с тринарием атакован и сбит. Однако на совещании я не упомянул, что мы приблизительно знаем, куда он упал. Воздушная разведка донесла, что уцелело по крайней мере несколько человек, а возможно, и сколько-нибудь боевых роботов. Правда, никаких сообщений с шаттла пока не поступило. Может случиться, что данные воздушной разведки ошибочны и не уцелел никто. Однако при падении могла выйти из строя аппаратура связи. Вы со своим звеном должны добраться на боевых роботах до места падения, все обследовать и, если нужно, оказать помощь. Самый важный пункт задания — забрать оттуда всех воинов, функционирующие машины и привести их на станцию «Непобедимая» для дальнейшего участия в бою. Это простое задание, его могут выполнить даже «вольняги». Я уверен, что вы согласитесь, воут? Отвечайте, командир звена Хорхе. Здесь, когда мы наедине, учитывая, что скоро начнется бой, вы можете говорить без разрешения.

— Мне нечего сказать. Мы, простые «вольняги», умеем выполнять задания.

Эйдену показалось, что брови Першоу слегка приподнялись от удивления. Вероятно, так оно и было, потому что командир базы сказал:

— Иногда ваша ирония производит на меня впечатление, командир звена Хорхе. Значит, я так понимаю, у вас нет больше вопросов?

— Я желаю знать только необходимые детали. С этим ведь нет никаких трудностей, воут?

— Ут. Что-нибудь еще?

— Можно мне встать?

— Разумеется.

Першоу удалось подняться раньше Эйдена. Теперь он обошел вокруг стола, оказавшись по другую его сторону. Эйден был на голову выше Першоу, и полковнику не хотелось смотреть на него снизу вверх, стоя рядом. И до этой встречи Эйден знал, что Першоу презирает вольнорожденных, однако только теперь понял, сколь глубоко это презрение. Странно, но теперь он стал даже больше восхищаться Першоу. Этот человек умел ненавидеть совсем как Эйден. Несмотря на все различия, у них была общая черта характера.

Першоу развернул лежавшую на столе карту станции и ее окрестностей. Склонился над ней.

— Корабль упал где-то здесь, — он ткнул толстым, коротким указательным пальцем в точку по другую сторону Кровавого болота. Эйден знал, что между болотом и местом падения находится участок весьма труднопроходимой местности.

— На то, чтобы обогнуть болото, потребуется много времени, — заметил он.

— Да. Но вам не придется огибать болото. Ваш маршрут лежит через него.

Першоу посмотрел в упор на Эйдена, который знал, что полковник прямо-таки жаждет услышать протест, но не собирался доставлять ему этого удовольствия. Эйден просто кивнул.

— После болота будет еще труднопроходимый участок в джунглях, но вместо оружия мы поставим на некоторые ваши машины специальные устройства с ножами. Тогда вы сможете пробиться сквозь любые заросли. Эти ножи также пригодятся, если вам понадобится освободить застрявшие машины. Вы удовлетворены, воут?

— Нет. Я бы лучше отправился с оружием.

Еле слышно Першоу пробормотал:

— Типичная трусость «вольняги».

— Это не трусость. Возможны столкновения с врагом. Кроме того...

— Вы думаете, воины Клана Волка будут обеспокоены появлением вашего маленького отряда? Сомневаюсь. Я дам им знать, что вы — подразделение вольнорожденных, и они подумают, что вы выполняете задание по уборке мусора.

— Раз уж вы позволили мне возражать, я скажу, что, увидев, куда мы направляемся, они попытаются нас остановить.

— Однако вы — воины Клана Кречета и можете сражаться с кем угодно каким угодно оружием, воут?

Першоу загнал его в угол, причем использовал он только словесные аргументы. Но ведь, в конце концов, он был здесь, на станции «Непобедимая», старшим офицером. Он и должен был выигрывать в словесных спорах. И, хотя это мало утешало Эйдена, он опять почувствовал восхищение командиром, которого так ненавидел. Ведь он абсолютно прав, и Эйден зря пытается ему возражать. Воин должен непрерывно доказывать, что он воин, и чем большие трудности ему удастся преодолеть, тем ценнее победа.

Получив от Першоу еще несколько указаний, Эйден спросил:

— Известно ли точное число оставшихся в живых?

— Нет. Но пилоту показалось, что он видел какое-то движение. Выл легкий туман, и он мог принять за людей какие-нибудь кусты или камни. Сейчас туман сделался сильнее, и проводить воздушную разведку нет возможности.

— Что там было за подразделение?

— Тринарий боевых машин, обслуживающий персонал, снаряжение, ну и так далее. Мне сообщили, что капитан, командующий тринарием, обладает большим опытом. Она прямо с Дагды. Участвовала в сражении с Кланом Медведя и лихо пробила их оборону. Ее зовут капитан Джоанна из Соколиной Стражи. Пока что она не заработала Родовое Имя, хотя ей уже двадцать восемь лет — до вольно солидный возраст для воина. Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать Путь Крови, воут?

— Ут.

Эйден порадовался: Каэль Першоу так увлекся, давая указания, что не заметил удивления, тенью промелькнувшего по лицу Эйдена. Джоанна! Мало того, что он обречен выполнять это задание, мало того, что ему придется пересечь проклятое Кровавое болото, мало того, что подразделение будет частично разоружено, мало того, что им необходимо будет продираться сквозь немыслимый хаос джунглей, так еще они должны все это проделать, чтобы найти капитана Джоанну! Кто, как не Джоанна, была проклятием Эйдена, карой, посланной ему свыше? Он с большим удовольствием прошел бы босой по полю с ядовитыми змеями, окруженный облаками метана, держа в руках горячие уголья, чем выполнил задание с перспективой снова увидеть Джоанну.

7

Джоанну вывело из забытья чувство, будто она тонет в темной воде. Она пришла в себя, задыхаясь и не понимая, почудилось ли ей это или это все происходит на самом деле. В любом случае, удушье становилось нестерпимым. Она попыталась посильнее вдохнуть, но в легкие попала только жалкая капля воздуха. Однако даже судорожного полувздоха хватило, чтобы почувствовать, как сильно отбита спина. Да и, наверное, сами легкие. Левая щека Джоанны прижималась к чему-то очень твердому. Похоже, камень. Действительно, когда она чуть сдвинула голову, камень оцарапал кожу. Интересно, чем же так сильно придавлена голова?

Следующая попытка вздохнуть оказалась более удачной: в легкие попало больше воздуха. Джоанна почувствовала запах чего-то влажного. Вода? Нет, что-то другое. Что-то со знакомым, приторным привкусом. Запах, привычный на поле боя. Кровь. Да, это кровь.

«Может быть, это моя кровь? И что так жутко на меня давит?»

Вздохнув еще раз, Джоанна ощутила запах промокшей одежды.

Она попыталась шевельнуться. Моментально все тело пронзила острая боль. Причем единственное, что у Джоанны получилось, — это дернуть левой ногой. Ничего не вышло, когда она попыталась пошевелить руками. Создавалось такое впечатление, что они отстрелены где-то у плеч. Как у безрукого робота. Это испугало Джоанну всерьез. Но вот в правой руке начало покалывать. «Значит, я, по крайней мере, однорукая». Странно, но такой вывод утешил ее.

Еще один вздох. Ничего нового.

Вдруг возле самого уха что-то словно взорвалось. Сначала Джоанна подумала, что звук этот предвещает смерть. Но нет — спустя секунду она была все еще жива. Такая смерть никак не устраивала Джоанну, одна мысль о ней вызвала приступ ярости. Джоанна собиралась умереть на поле боя, и никак иначе.

Правой щекой она ощутила чье-то теплое, слабое дыхание. На ней кто-то лежал. Навалившись на лицо Джоанны грудью и свесив рядом голову. Правда, Джоанну придавило еще чем-то — чем, она не знала. Но любая информация лучше полного неведения. Хоть что-то теперь начинает проясняться.

Раздался еще один «взрыв», и Джоанна поняла, что это стон. Как бы то ни было, чужая голова слегка сдвинулась в сторону, и через образовавшееся отверстие, казалось, хлынул поток свежего воздуха. Должно быть, от этого движения соскользнула душившая Джоанну ткань. Она несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь набрать как можно больше воздуха на случай, если лежащий на ней сдвинется обратно и вновь закроет доступ кислорода.

Человек пошевелился опять, и ее правая рука оказалась свободна. Потянувшись чуть вверх и назад, женщина почувствовала, как судорожно сократились ее мышцы. Пальцами она прикоснулась к чьей-то коже. Пошарив вокруг, она нащупала нечто похожее на скулу, затем волосы и ухо. Неудобно изогнув руку, Джоанна вцепилась в него и слабо потянула. Голова дернулась в сторону, и Джоанна почувствовала некоторое облегчение. Плечо пульсировало от боли, запястье, казалось, вот-вот сломается, но Джоанне как-то удалось ухватить человека за волосы и немного оттащить в сторону.

Она приподняла лицо на несколько сантиметров от земли, и к боли в запястье и плече присоединилась боль в шее. Тот глаз, что плотнее был прижат к земле, открыть не удалось, но это не имело значения, потому что другим Джоанна тоже ничего не видела. Скорее всего, была ночь, и все вокруг окутывала тьма.

Вместе с чистым воздухом пришел запах гари. Что-то неподалеку горело, однако огня не было видно.

Она несколько раз сильно зажмурилась, потом напрягла зрение, но все равно ничего не увидела. Затем опять расслабившись, чтобы прекратилась боль, принялась размышлять.

Что бы она ни делала, пошевелиться пока не удавалось. Правую руку то и дело пронзала боль; ею можно было чуть-чуть двигать, но и только. Конечно, можно попытаться этой рукой сдвинуть еще хоть немного того, кто лежит сверху, но надо подождать, пока утихнет боль в плече.

Однако даже в безвыходной ситуации у воина оставалось еще одно мощное оружие: голос.

Набрав полные легкие воздуха, Джоанна на миг задержала дыхание, а затем издала пронзительный, душераздирающий крик. Это был клич Кречета. Она научилась ему от давно забытого сиб-воспитателя еще в те дни, когда была слюнявым, хнычущим ребенком из сиб-группы. Ей говорили, что она воспроизводит крик птицы очень хорошо, хотя Джоанна слышала его всего пару раз, да и то на большом расстоянии.

Голова человека, лежавшего сверху, внезапно дернулась и упала на землю с глухим стуком.

— Что? — прохрипел он. Голос был Джоанне не знаком.

— Вставай, ты, — зашипела Джоанна. Она чувствовала, что у нее вряд ли найдутся подходящие слова, чтобы излить все негодование, всю ярость от собственного бессилия, ведь она не могла исправить нелепую ситуацию.

Мужчина дернулся вперед, больно ударив Джоанну по затылку. Она не обратила на это внимание.

— Я сказала, вставай!

— Что? Я... о черт!

— Что такое?

— Мои руки. Они у меня словно отсохли.

— Кочевник? Это ты?

— Нужно тщательно изучить этот вопрос. Наверное, это все-таки я, Джоанна.

— Не обращайся ко мне фамильярно.

— Джоанна, вместе с шаттлом мы оба врезались в холм, и оба не в лучшей форме. Сейчас не время соблюдать формальности.

— Я пошлю на тебя рапорт.

— Делайте, что хотите. О, проклятье!

— Почему ты все время ругаешься?

— Вы ругались бы позабористее, если б ваши руки приплюснуло так же, как мои. Они не слушаются меня. Поэтому я не могу встать. Могу лишь отметить, что, поскольку мои ноги лежат выше головы, мы находимся на склоне холма. Мое тело так вывернулось, что я до сих пор не понимаю, почему остался жив. Ноги вроде бы немного шевелятся, но они в чем-то застряли и вряд ли будут полезны. Я доложил вам о своем положении, капитан, теперь ваша очередь.

Джоанна попробовала изо всех сил дернуть рукой или ногой, но конечности почему-то отказывались повиноваться.

— Как там твои руки, Кочевник? Заработали?

— Я как раз хочу это проверить... Одна онемела совершенно, но другая вроде подает признаки жизни. Черт, почему ж так больно? Как только пытаюсь двинуть рукой, чувствую жуткую... о, вот опять! А хотя... Думаю, если... Да, вот теперь я могу ею шевелить. Но это было... Сейчас я опираюсь на локоть. Могу повернуться на бок, но, пожалуй, не более того. Что теперь?

— О, чертов болван!

— Оскорбления нам сейчас не помогут, Джоанна. Почему бы вам снова не издать такой же вопль? Или что это было?

— Я задушу тебя, если...

— Если сможете дотянуться.

— У меня одна рука свободна, и ее вполне будет достаточно. У тебя такая тощая шея...

— Я сейчас себя так плохо чувствую, что охотно позволю вам это сделать.

Джоанна чуть не засмеялась. Ей пришлось признать, что он прав.

— Кречет, — сказала она.

— Что «кречет»?

— Клич. Я имитировала клич Кречета.

— Ничего похожего.

— Как будто ты знаешь.

— Да. Мне случалось слышать, как кричит кречет.

— Вероятно, ты был ко мне слишком близко и поэтому крик показался тебе искаженным.

— Возможно. Только я думаю, что в нашем положении глупо толковать о птичьих криках.

— Ты разве знаешь, как нам выбраться?

— Пока не знаю. Возможно, когда рассветет...

— Но тогда все равно, о чем мы сейчас говорим, воут?

— Думаю, вы правы.

— Не пропускай местоимения "я". Хотя бы сейчас. Ведь твой голос — это единственное, что я могу здесь услышать. Не устраивай мне из этой ночи пытку. Может быть, я попробую заснуть.

— Нет!

Ее удивило, как резко он ответил.

— Разве тебя уже произвели в офицеры, Кочевник? Кто здесь отдает приказы?

— В данный момент я. Поскольку могу немного двигаться. Вы, очевидно, нет. Я не знаю, что с вами. Может быть, сотрясение мозга или даже хуже. Вы не должны спать.

— Как ты можешь помешать мне, идиот?

— Я буду рассказывать вам истории, капитан. Это отвлечет меня от моих собственных... проблем.

— Я слишком хочу спать, чтобы слушать дурацкие россказни.

— Я знаю несколько забавных баек, капитан.

Джоанну поразила непристойность историй техника. В первый раз она что-то узнала о жизни людей не ее касты — жизни, о существовании которой воины даже не подозревали. Действительно, некоторые из рассказов Кочевника описывали обычаи низших каст и, несмотря на предубеждение Джоанны, очаровывали ее.

Прошло, казалось, совсем немного времени, и свет наконец начал просачиваться сквозь плотную завесу джунглей. Свет был скупым и тусклым, но теперь вокруг, по крайней мере, угадывались очертания растений и силуэты снующих среди деревьев неизвестных животных.

— Интересно, — проговорила Джоанна. — В этом месте очень тихо. Жаль, что я не могу повыше поднять голову. Я почти ничего не вижу.

— Я тоже. Вон там вроде бы валяется кусок железа.

— Железа? Ты думаешь, часть шаттла?

— Возможно.

— Мы разбились. Но где все остальные, где корабль? Почему его не видно рядом? Почему ничего не слышно?

— Боюсь, что не знаю, Джоанна.

— Пожалуйста...

— Капитан.

— Вот так лучше. А всю твою ночную болтовню я тебе прощаю. Тебе ведь тоже пришлось не сладко.

— Как хотите. Что же касается вашего вопроса, то, думаю, корабль раскололся, как гнилой орех. И, кажется, нас как раз придавил большой кусок скорлупы. Отсюда мне плохо видно, но он металлический и здорово обгорел.

— Ты можешь его стащить?

— Ну, только не левой рукой. А в общем, можно, наверное. Мне как раз немного полегчало. Посмотрим, может, что-нибудь получится, если работать ногами. Ага, кажется, я кое-что разглядел. Мешает пара больших камней. Больно, черт возьми, но, по-моему, можно... да, вот так.

— Что ты там делаешь?

— Не спрашивайте. Зато теперь я орудую ногой в полную силу. Правда, если смогу приподнять... Вот... Хорошо... Еще чуть-чуть... Только не смешите меня пока, пожалуйста.

— Разве я когда-нибудь тебя смешила?

— Случалось, знаете ли. Ну, ладно. Вот так, хорошо...

Некоторое время слышалось пыхтение, пару раз у Кочевника вырывался крик боли. Джоанна плохо понимала, что происходит. Наконец, после мучительно долгого ожидания. Кочевник поднялся.

— Отлично. Теперь можете говорить, капитан. Для информации: я стою на коленях. Моя правая кисть выглядит так, будто на нее наступил боевой робот. Хотя в общем-то она ничего. Вполне функционирует.

— Она болит, когда ты ею шевелишь?

— Ну, в общем, да. Но ведь я на службе, воут?

— Ты опять иронизируешь, Кочевник?

— В данном случае не уверен. Однако надо посмотреть, что я могу сделать. Некоторое время не обращайте на меня внимания.

Шаркая по земле. Кочевник на коленях пополз вперед. Чтобы преодолеть небольшое расстояние, ему потребовалось довольно много времени. Техник то и дело издавал еле слышные стоны. Джоанна подумала, что ему, вероятно, очень больно, но он сдерживается.

— Что ты видишь, Кочевник?

— Ну, я нашел еще одну скорлупку от шаттла. Она лежит поперек вашего туловища. Не очень-то большая, но придавила вас углом, поэтому вы не можете двигаться. Я знаю, что надо сделать.

— Что?

— Если я подойду к вам с другого бока, то смогу подвести плечо под этот кусок металла. Попробую поднять. Если получится, вы сможете из-под него выползти. При том, конечно, условии, что вы не слишком серьезно ранены.

— Не пытайся меня развеселить.

Кочевник издал горлом какой-то странный звук, но больше не проронил ни слова. Он тяжело дышал, хрипел и стонал, переползая на другое место. Лишенная возможности повернуть голову, Джоанна могла только слушать кряхтение техника.

— Теперь порядок, — проговорил он наконец. — Позиция что надо! Когда услышите клич Кречета, перед которым ваш — ничто, изо всех сил ползите наверх. Освободится вторая рука — подтягивайтесь скорее на обеих. Вы готовы, воут?

— Ут. Давайте.

Относительно крика он оказался прав. Крик был оглушительным, пронзительным, страшным, преисполненным дикой силы.

Как только Кочевник приподнял обломок, Джоанна поползла вперед. В первую очередь, как Кочевник и говорил, освободилась рука. Джоанна уцепилась за камень и подтянулась; затем, опершись на обе руки, вытащила ноги и оказалась свободна. Тут она крикнула Кочевнику, что он может опускать обломок.

— Я уже давно опустил, — ответил он. — Вы выбрались оттуда почти сразу же. Спасибо. Я не смог бы дольше терпеть такую боль.

— Ты меня поблагодарил. Полагаю, что формально я должна ответить тем же.

— Пусть это вас не беспокоит. Ваша благодарность меня бы слишком взволновала. Со мной бы случился апоплексический удар или нечто подобное. С вами все в порядке?

Его левая рука бессильно свисала — как ветка, в которую ударила молния. Лицо от боли стало смертельно бледным, на лбу выступили капли пота, колени дрожали так, что казалось, что он может в любую минуту упасть.

— Сюда, Кочевник. Давай я тебе помогу.

— Ваши слова повергают меня в шок. Но придется перенести.

— Прекрати иронизировать, Кочевник. Для техника это непозволительно, сколько можно тебе об этом говорить?

— Сколько угодно.

Глаза его начали закрываться. Он, очевидно, терял сознание и должен был вот-вот упасть. Джоанна, тоже на коленях, бросилась вперед и поймала Кочевника на руки. Сразу же снова заболели плечо и кисть, но она понимала, что это ничто по сравнению с болью, которую испытывает техник.

Она осторожно опустила его на землю и повернула на спину. Техник лежал неподвижно с закрытыми глазами.

— Я теперь вспомнила, — громко сказала Джоанна самой себе. — За секунду до катастрофы Кочевник упал на меня сверху. Должно быть, он меня защищал. Интересно, зачем?

— Я тоже хотел бы знать, зачем, — усмехнулся техник, не открывая глаз.

— Не разговаривай.

Чуть погодя она сказала ему:

— В некоторой степени я должна воздать тебе должное. Вот уже довольно долгое время ты не пропускаешь местоимение "я".

— Да? — удивился Кочевник. И затем, чуть погодя, добавил: — Не пропускаю "я"? Очень странно.

8

С планетой Глория была связана легенда. Она рассказывала о происхождении запахов Кровавого болота. В ней говорилось о полубоге или демоне по имениКолике, который путешествовал по Вселенной и собирал дурные запахи. Он хранил их в герметически запечатанных сосудах, а потом привез к Кровавому болоту. Пролетая над болотом, Колике откупорил все сосуды, запахи спустились вниз и смешались друг с другом, а также с туманом, окутывавшим поверхность болота. Теперь оказавшийся на болоте человек при каждом вдохе ощущал страшную вонь. Преступники, сбежавшие на болото, позднее возвращались оттуда и добровольно сдавались в руки правосудия. Колике же, исполнив свою миссию, так и остался на болоте. По одной версии он сгинул там навсегда, по другой — сам превратился в отвратительный запах.

Несмотря на герметичность боевого робота, предусмотренную на случай погружения в воду, и на якобы отличную систему вентиляции, Эйдену казалось, что он определенно чувствует запахи разбитых тухлых яиц и пожара на химическом заводе.

С одной стороны, все было хорошо: путь по карте как будто проложили правильно. Эйдену сообщили, что ни в одном месте ни один из его роботов не может оказаться под водой. Действительно, с того момента, как они вступили в болото, вода ни разу не поднималась выше, чем по колено машины. Однако пока что, используя инерционную систему ведения для продвижения сквозь туманную тьму, Эйден никак не мог справиться с мыслью, что, сделав следующий шаг, он попадет в подводную яму или, еще хуже, в таинственный зыбучий песок, также, по легенде, имевшийся на Кровавом болоте. Эксперты говорили о зыбучем песке как о глупой выдумке, но воины были в этом не уверены. Вообще-то в соответствии с записями никто еще ни разу не пропадал на Кровавом болоте, но все равно воины шли туда только по приказу.

Вдруг Эйден увидел на экране своего монитора, что ему навстречу движется что-то огромное. Правда, это нечто было меньше транспортного средства, но никак не могло оказаться человеком, разве что Элементалом. Кроме того, по очертаниям можно было догадаться, что движется нечто на четвереньках. Сейчас объект подошел совсем близко, но приборы, способные опознать глорианское животное, сигнала не подавали. Вероятно, на прогулку вышло одно из таинственных никому не известных существ, населявших болото. Однако, ударившись о «ногу» робота, неведомая тварь шарахнулась в сторону и исчезла.

Туман был таким густым, что, если бы не навигационное оборудование, роботы скорей всего описывали бы большие круги, будто собачки на прогулке. А так они быстро продвигались вперед, как по нормальной земле, хорошо освещенной солнцем. Лишь изредка роботы слегка покачивались, наступая своими тяжелыми «ногами» на упавший ствол или большой камень. В целом, однако, все шло хорошо. Звено уже миновало полпути по Кровавому болоту.

— Командир? — прозвучал из репродуктора голос Жеребца.

Слышать его всегда было для Эйдена удовольствием. Они служили вместе очень долго — еще с Аттестации, на которой оба доказали свое право быть воинами. Временами Эйдену хотелось, чтобы Жеребец так всегда и находился рядом, но тот отлично сражался, и когда-нибудь ему должны были присвоить звание командира звена. Если бы не постоянные нападки начальства на вольнорожденных, Жеребец уже давно заработал бы за свои заслуги нашивки командира.

— Что случилось?

— Не хотелось бы тебя огорчать, но я засек впереди какой-то объект. Он очень большой — даже для мифических болотных тварей, разве что мы натолкнулись на настоящего монстра. По очертаниям на радаре я бы сказал, что это боевой робот. Да, я бы точно так сказал, если б он сильно не шатался. Посмотри сам.

Получив координаты и настроившись на «чужака», Эйден сразу понял, что имел в виду Жеребец. Объект был почти определенно боевым роботом типа «Бешеный Пес» — об этом говорила конструкция «ног» и установки РДД-20, — но двигался он вовсе не так уверенно, как настоящий «Бешеный Пес». Правая «нога», очевидно поврежденная, выходила из гнезда под неестественным углом. От этого казалось, что робот бредет, как пьяный: каждый шаг чуть уводит его от прямого курса. Однако было также видно, что водитель изо всех сил стремится справиться с управлением.

— Как ты думаешь, Жеребец, это враг или друг?

— Ну, выглядит он как один из наших после нескольких стаканов огнефира. Я никогда не слышал, чтобы Волки им баловались, так что, вероятно, это воин Клана Кречета. Он совершает ночную прогулку по самой живописной части Глория.

Эйден улыбнулся — и не столько комментарию Жеребца, сколько тщательности, с которой тот стремился не пропускать местоимений, говоря по линии связи. Бывали времена, когда Жеребец полностью контролировал свои действия и речь, и Эйден ценил его усилия.

— Все же мы должны быть осторожны на случай, если это враг. Обстоятельства всегда против нас, поэтому нам нужно быть особо осмотрительными, чтобы не попасть в одну из ловушек Волков. Кто из нас двоих пойдет ему навстречу?

— Ты говоришь так красноречиво, что, думаю, нам не следует тобою рисковать. Я выиграл конкурс, командир, воут?

— Ут. Однако ты более остроумен, чем я думал.

— Да? Ладно, обсудим это, когда будет время.

— Хорошо.

Когда «Разрушитель». Жеребца покинул строй, Эйден двинулся следом. Жеребец и Эйден водили «Разрушители» с тех пор, как победили в них на Аттестации. Эти боевые роботы обладали худшей маневренностью и меньшей огневой мощью по сравнению со сверхмашинами, которые Каэль Першоу получил для своего Ударного тринария, но в бою они были достаточно эффективны и надежны.

Подойдя почти вплотную к шатавшемуся «Бешеному Псу», Жеребец официально обратился к его водителю по открытому радиоканалу:

— Я воин Жеребец второго звена гарнизонного тринария станции «Непобедимая». Я обращаюсь воину Клана Волка или Клана Кречета?

Ответивший говорил неразборчиво. Наверное, у боевого робота была повреждена система связи.

— Я воин Энрико третьего звена Черного соединения Клана Кречета. Мы... то есть я прибыл в составе тринария, который сюда перебрасывали. Мы летели на шаттле. Он разбился. Я... я не знаю, где нахожусь. Это Глория? Где станция «Непобедимая»? Я блуждаю здесь черт знает сколько! Капсула моего робота ударилась... разбилась... ну да, впрочем, какая разница.

Жеребец объяснил заблудившемуся воину, где тот находится. Эйден подвел свой «Разрушитель» ближе и также обратился к Энрико.

— Воин, ваш робот в таком состоянии, что в одиночку вы никогда не сможете выбраться из болота, кроме того, ваша машина сломана и нуждается в ремонте. Мы должны доставить вас на станцию как можно скорее, так как у нас сейчас каждый человек на счету. Воин Нис!

— Слушаю, командир?

Голос Нис казался кротким, но впечатление это было обманчиво. Нис слыла в подразделении яростным воином.

— Вы проведете воина Энрико обратно через болото. Он сейчас не в состоянии проделать этот путь один.

Вис была явно разочарована, когда повторяла приказ. Как Эйден и Жеребец, да в общем, как и все воины Клана, Нис не хотела пропустить сражение или важное задание. Но она была толковым служакой — «вольнягой», способным исполнять приказы точно так же, как сносить оскорбления вернорожденных. Она терпеливо отведет Энрико на станцию. Мало того, у нее есть некоторые технические способности, и, как только звено покинет эту часть болота, она найдет местечко посуше и проведет ремонт «Бешеного Пса». Она спасет и водителя, и его боевого робота, а в ответ получит скорее всего только грубость, когда Энрико узнает, что она вольнорожденная.

Вся аппаратура связи Энрико, за исключением радиостанции малого радиуса действия, вышла из строя. Поэтому Нис не могла прямо переслать их маршрут в его систему навигации, и ей пришлось ограничиться приблизительным его описанием на словах.

— Вы встретили кого-нибудь еще из вашего тринария после того, как корабль рухнул? — спросил Энрико Эйден.

— Да, одну женщину. Ее робот разбился, и ей раздавило грудную клетку. Она была еще жива, но долго не протянет.

— Эта женщина случайно не ваш командир капитан Джоанна?

— Нет. Джоанна встала бы и с раздавленной грудной клеткой.

— Прощайте, Энрико. Да поможет вам дух Николая Керенского.

Два робота исчезли в густом тумане. Хотя Эйден не оборвал связи с ними, эфир быстро наполнился все заглушившими помехами, и Эйден переключился на связь с Жеребцом.

— Что ты там сказал про дух Керенского? — спросил Жеребец.

— Просто пожелал ему всего хорошего.

— Я сразу понял, что та придавленная — не Джоанна. В Джоанне слишком много злобного огня, чтобы она могла умереть, как крыса в норе.

— Но ведь ты ее почти не знаешь.

— Ну, кое-что я помню. И потом твои рассказы...

— Относись к ним, как к небылицам. Они бессмысленны.

— Но ведь ты с ней спал.

— Да, вот насколько все было бессмысленно. Никакой близости, ничего общего. Это был секс с драконом, не больше и не меньше. Что ты смеешься?

— Ты рассмешил меня, командир Хорхе. Секс с драконом. Какой образ!

— Давай оставим пустую болтовню. Мы выполняем задание, и нас стало уже на одного меньше.

— Интересно, кто-нибудь еще уцелел из прибывшего тринария?

— Если мы не утонем в болоте, мы достаточно скоро это узнаем. Звено!

Жеребец и все остальные откликнулись на вызов командира. Роботы продолжили свое неуклюжее шествие вслепую через болото, используя для продвижения в этом темном и опасном лабиринте приборы. Эйден подумал о том, как странно бы они смотрелись, если б кто-нибудь оказался в состоянии их увидеть. Четыре мощных робота упорно прокладывают себе дорогу, словно мальчишки, играющие в солдатиков в середине грязной лужи. Правда, пока еще ни одна лужа не могла сравниться со страшным Кровавым болотом.

9

Над кабиной «Вурдалака» Джоанны нависла толстая ветка. Время от времени сильный порыв ветра наклонял ее ниже, и листьями она задевала обзорный иллюминатор.

Поставить «Вурдалака» на ноги было делом нелегким, но Джоанне с помощью Кочевника все-таки удалось этого добиться. Однако робот явно не был в состоянии боеготовности. Неясным оставался и вопрос, сможет ли Джоанна заставить его пройти большое расстояние без настоящего ремонта.

Джоанну очень раздражала необходимость выполнять прямые обязанности Кочевника, поскольку тот был все-таки ранен. Она заставила функционировать электрогидравлический сервомотор; еще больше времени потребовали починка бедренного привода и проверка боекомплекта. Она радовалась, что робот так мало поврежден, но ничего удивительного в этом не было. Машины Клана Кречета являлись лучшими во всей обитаемой Вселенной. По крайней мере, так думали воины Клана.

Джоанна выбралась наружу и окинула БМР придирчивым взглядом. Боевые отметины, которых было множество, сразу бросались в глаза. Хотя техники и заменяли после битвы изуродованные части брони, всегда оставались обожженные пятна, а местами даже вмятины. Замена всей брони обычно не практиковалась: на место безнадежно поврежденных частей ставили новые, а все, что можно было починить, чинили. Традиция Клана предписывала держать всех роботов в образцовом порядке, но на деле, как всегда, люди руководствовались соображениями экономии — особенно при техническом ремонте. В соответствии с этим все части, которые могли быть починены, следовало восстановить и оставить на роботе.

Воины никогда не драили свои машины до блеска. При виде такой сверкающей громадины захватывало дыхание — но и только: ничего нельзя было сказать о ее боевой эффективности. Хотя и считалось, что водители роботов должны быть надменными и необщительными, особая заносчивость тоже не поощрялась, поскольку не способствовала гармонии в бою. Где-то в Предании имелась баллада о гордом воине, обреченном на поражение, тогда как хитрый и практичный воин побеждал. Вся жизнь сравнивалась в поэме со Спором Благородных, а из всех качеств, которыми человек мог обладать, гордость называлась самым пустым и дорогостоящим. В финале Спора в качестве наилучшей, самой экономной Заявки оставались ум, умение и преданность. Если хотя бы одним из этих качеств жертвовали, поражение было неизбежно.

— Скрип в верхнем вращающемся сочленении мне не нравится. Там что-то не в порядке, — сообщил Кочевник, сидевший на здоровенном корне, вывороченном из земли недавним взрывом.

— Как ты можешь что-то определить по звукам?

— Звуки — ключ к неисправностям.

— Так ты говоришь, что вращающееся сочленение неисправно?

— Может, да, а может — нет. Я просто слышу звук, которого не должно быть.

Так как их медицинское снаряжение было утеряно при падении, Джоанна соорудила для руки Кочевника импровизированную поддерживающую повязку. Разорвав старую униформу, хранившуюся в кабине робота, она также туго забинтовала технику запястье. Он заявил, что чувствует себя лучше, и предложил сделать работу сам. Очевидно, он в первый раз видел, чтобы кому-либо так не нравилось его занятие. Но гораздо хуже работы казалась Джоанне необходимость выполнять указания Кочевника. Это было так унизительно!

— Ну, что я должна делать с вращающимся сочленением?

— Ничего. У вас нет к нему доступа. Необходимо соответствующее оборудование.

— Тогда зачем ты мне об этом вообще сказал?

— Я надеялся, что это встревожит вас.

— Что ж, ты добился своего. Нужно ли еще что-нибудь чинить?

— Да, и очень много. Но с этими инструментами мы больше ничего не сделаем.

— Тогда сейчас самое время забраться в кабину и запустить старину «Тора».

«Тором» Джоанна называла своего боевого робота. Вообще-то обычно воины Клана не давали имен машинам. Говорили, что этот обычай принят во Внутренней Сфере. Кочевник понял, что Джоанна назвала своего боевого робота в честь их прежнего общего начальника — командира Сокольничих Тер Рошаха. Однако для него осталось неясным, зачем понадобилось ей напоминание об этом раздражительном, чрезмерно придирчивом воине. Кочевник чувствовал, что в использовании этого имени заключена какая-то месть со стороны Джоанны. Или, может быть, какая-нибудь странная извращенность — он точно не знал.

— Мой вам совет — ложитесь и поспите немного. А потом уж куда-нибудь отправляйтесь, — сказал он. — Неизвестно, где мы находимся. К тому же быстро темнеет. Никогда еще я не видел ночи чернее, чем в этих джунглях. Мы можем легко заблудиться. Возможно, кто-нибудь попытается связаться с нами. Есть по крайней мере одна открытая частота в...

— Ты хочешь сказать, что мы нуждаемся в помощи, воут?

— Ну, в общем, ут. Неизвестно...

— Сейчас идет бой за генетическое наследие Каэля Першоу, и мы, как ты помнишь, включены в состав защитных сил. То, что мы будем прохлаждаться здесь, не принесет Першоу никакой пользы.

— А принесет ли ему пользу наше бесцельное блуждание по джунглям?

Некоторое время Джоанна сердито смотрела на Кочевника. Затем устало вытерла рукой лоб.

— Я полагаю, ты прав, Кочевник. Конечно, я чувствовала бы себя в бою гораздо лучше, но небольшой отдых возможен.

Она села, прислонила голову к правой «ноге» боевого робота, поудобней вытянула уставшие ноги и моментально уснула. Кочевник пожалел, что у него искалечены руки: иначе он мог бы залезть в кабину машины и принести одеяло, чтоб укрыть капитана. Наступала ночь, и холод пробирал до костей.

Скептически оглядев голую сырую землю вокруг робота. Кочевник проковылял шагов двадцать к тесно росшей группе деревьев. Он осторожно улегся в нишу, образованную двумя большими корнями. Каждое движение руки вызывало резкую дергающую боль в запястье. Когда боль немного утихла, Кочевник также провалился в сон. Ему снилось, что он все падает и падает в черную бездну.

Его разбудил шум, поднятый железными великанами, которых он видел во сне. Опытный техник сразу и безошибочно определил, что это боевые роботы. Как первобытные животные, они сокрушали все, что попадало им под ноги. Было почти совсем темно, лишь тонкие полоски лунного света пробивались сквозь переплетения джунглей. Портативный фонарь Джоанна, очевидно, потушила.

Она была уже на ногах и прислушивалась.

— Я собираюсь прогреть двигатель «Тора», — крикнула она, вступив в полоску лунного света; затем, не ожидая ответа, кинулась к роботу.

— Подождите, — завопил Кочевник ей вслед, но Джоанна не оглянулась. — Я не могу сдвинуться, — добавил техник слабо. Как-то неудачно повернувшись во сне, он застрял между корнями.

Джоанна уже забралась на мостик. «Тор» стоял в тени, но все равно можно было различить огромные неуклюжие очертания «Вурдалака». Он был еще чернее ночи. Кочевник увидел, как слегка дернулись гигантские «руки», услышал, как заработала машина, почувствовал, как содрогнулась земля, — это передалась вибрация из самого сердца робота — термоядерного двигателя. Боевой робот можно привести в движение очень быстро, но сумеет ли Джоанна это сделать?

В довершение ко всем треволнениям Кочевник почувствовал, как задрожала земля от шагов других роботов. Кажется, они шли прямо на него. Еще мгновение — и это можно будет сказать точно.

К какому бы Клану ни принадлежали водители этих боевых роботов и что бы они потом ни решили с ним сделать. Кочевник понял, что попал в идиотскую переделку. Он так застрял между корней, что не имело значения, на чьей стороне эти воины — ведь они его все равно не заметят!

Он обернулся в ту сторону, откуда раздавался шум. И одновременно услышал, как что-то хрустнуло под «ногой» робота Джоанны. Было ясно, что капитан поворачивает «Тора» лицом к приближающимся чужакам.

Шум усиливался, и наконец из леса, пригнув два дерева почти до земли, показался «Разрушитель». Его водитель, очевидно, не замечал ни Кочевника, ни робота Джоанны. «Разрушитель» продолжал спокойно двигаться вперед — казалось, он просто вышел на прогулку. Деревья, среди корней которых застрял Кочевник, он должен был миновать, но вдруг остановился в нескольких метрах от техника, по всей видимости изучая территорию. Неожиданно направление движения робота изменилось: вероятно, водитель обнаружил «Тора».

Качнувшись вперед, «Разрушитель» направился прямо к Кочевнику. Совершенно отстраненно, с необъяснимым интересом Кочевник наблюдал, как шагает боевой робот. Было очевидно, что через несколько секунд гигантская «нога» опустится как раз на те корни, между которыми он застрял, и тогда от корней ничего не останется — от корней и от любого незадачливого существа, которое умудрилось попасть в эту ловушку.

На этом рассуждения Кочевника должны были окончиться, потому что огромная «нога» «Разрушителя» находилась как раз над головой техника и быстро опускалась вниз.

10

Увидев, что Кочевника вот-вот раздавит гигантская «нога» робота, внезапно вынырнувшего из тумана, Джоанна поняла — у нее нет времени на формальности. К Клану Волка или к Клану Кречета относится этот робот, не имело значения, когда жизни ее подчиненного грозила опасность. Кочевник, конечно, вызывал презрение, и при некоторых обстоятельствах Джоанна сама раздавила бы его без малейших угрызений совести, но стоять сейчас рядом и смотреть, как он умирает, показалось ей просто расточительством. Действуя инстинктивно, она выстрелила из лазерной пушки в опускающуюся «ногу». Прицел был точным: лазерный импульс прожег броню на уровне «лодыжки», робот качнуло, и «нога» отклонилась в сторону. Ударившись о ствол дерева, она отскочила и затем опустилась на один из корней, возле Кочевника, в нескольких сантиметрах от него самого. Такой выстрел — конек Джоанны: он отвлекал внимание вражеских воинов на восстановление равновесия роботов, и в этот момент в настоящем сражении она обычно наносила решающий удар.

От поврежденной «ноги» робота поднимался дымок: видимо, там что-то замкнуло. Машина окончательно остановилась и оказалась точно над Кочевником, который в ужасе смотрел на возвышавшуюся рядом громаду.

— Хороший выстрел, воин, — раздался по радио голос из подбитого робота. — Вы всегда проявляете такую агрессию по отношению к воинам собственного Клана? Какое вы имеете право на...

— Я узнаю ваш голос, воин. Это Эйден, не так ли?

— Нет, не так. Я командир звена Хорхе гарнизонного соединения станции «Непобедимая».

Если бы на ней не было перчаток с нашитыми на них стальными звездами, Джоанна, вероятно, стукнула бы себя по лбу за такую глупую ошибку. Конечно, его нельзя называть Эйденом. Он теперь живет под другим именем.

— Извините, воин. Ваш голос похож на голос одного человека, которого я когда-то знала. Глупо. Эйден давно мертв.

— Вы не ответили на мой вопрос. Мне не очень нравится, когда в меня стреляет тот, к кому я иду на помощь.

— Вы чуть не растоптали в лепешку моего старшего техника, звеньевой Хорхе. Я не могла остановить вас другим путем.

Вместо ответа Эйден посмотрел вниз. Когда он увидел застрявшего между корней человека, у него неосторожно вырвалось:

— Кочевник!

Система связи передала его восклицание, и оно удивило Джоанну. Она забыла, пока Эйден был техпомом, он и Кочевник работали вместе.

— Вы, Жеребец, и остальные, стойте на своих местах, пока я совещаюсь с капитаном, — приказал Эйден. — Я ненадолго выйду из робота.

Он отстегнул привязные ремни, удерживавшие его в командирском кресле, и спустился к Кочевнику, который все еще с опаской поглядывал вверх на гигантский «Разрушитель».

— Я никогда не думал, что мы опять увидимся.

— Я тоже, тем более здесь. А ты хорошо выглядишь: стал шире в плечах, прибавил в весе. Наконец-то у тебя вид, как у настоящего воина.

— Разве я прежде так не выглядел?

— Не для меня. С тех пор как ты провалил Аттестацию, не было ни...

— Тихо! — Эйден с раздражением подумал, что сегодня каждый норовит напомнить о его прошлом. — Кто-нибудь может услышать.

— Кто меня здесь услышит? Ты, я и Джоанна. А мы все и так знаем.

— Но...

— Но что? Не думал, что воин может быть таким пугливым. В любом случае, чего ты боишься? Ведь даже если кто-нибудь и узнает, то...

— То считай меня мертвым. Я не могу быть никем, кроме воина, а воином я могу быть только под именем Хорхе.

— Нет, по твоим глазам я вижу, что ты всегда будешь воином, что бы с тобой ни случилось.

— Говорят, что в моих глазах ничего нельзя прочитать.

— Возможно, я читаю между строк.

— Как-то ты не совсем понятно говоришь. Ты можешь двигаться?

— Нет. Мои ноги — ты видишь, они...

— Давай я подниму тебя.

Эйден осторожно освободил Кочевника из плена корней, поднял его на руки и понес прочь от дерева.

— Трогательная сцена спасения, — проговорила Джоанна, внезапно появившаяся на его пути.

— Все же не такая впечатляющая, какую устроили вы, — он кивнул в сторону своего робота. — Мне придется хорошенько попотеть, чтобы заставить его «ногу» снова двигаться, а здесь и так уже достаточно хромоногих роботов.

Джоанна недоуменно подняла брови, и Эйден рассказал ей о «Бешеном Псе», на которого они наткнулись в центре Кровавого болота.

— Значит, Кровавое болото? — переспросила она. — Станция подошла бы нам сейчас больше. Вы встретили еще кого-нибудь из остальных моих воинов?

— До сих пор — никого.

— Следует ли из этого, что при падении большая часть тринария погибла?

— Необязательно. Кто-то, может быть, еще лежит без сознания, кто-то посылает сигналы бедствия. Джунгли блокируют дальнюю радиосвязь. Даже на малом расстоянии она ни к черту не годится. Для подразделения боевых роботов очень важно держаться близко друг к другу. Если робот собьется с пути и утратит контакт с другими, то водитель полностью потеряет ориентацию в этом запутанном лабиринте деревьев и вечной ночи. Радар и определитель магнитных аномалий здесь бесполезны. Полагаться на видимый свет также нельзя: вы будете просто вечно блуждать в зеленом мареве. Тепловые приборы лучше, но объекты и тени могут стать настолько неразличимы, что вы погибнете, врезавшись в дерево, находившееся — вы поклялись бы в этом — не менее чем в двух метрах в стороне. Действуя сообща, подразделение способно, тем не менее, продвигаться через эти места без особого для себя вреда.

— Звучит превосходно. Трудно ли добраться до «Непобедимой»?

— Это что-то вроде путешествия через ад в картонном боевом роботе.

— Сейчас нам нужны не цветистые фразы. Почему вы не поставите Кочевника? Ноги у него, в конце концов, работают.

После того как Эйден поставил техника на ноги, Джоанна приказала Кочевнику отойти на некоторое расстояние, чтобы поговорить с командиром Хорхе без посторонних. Кочевник явно хотел заметить, что нет ничего настолько важного, чтобы это от него следовало скрывать, но каста есть каста, и ему пришлось повиноваться.

— Я не ожидала встретить вас здесь, — заметила Джоанна, когда Кочевник отошел достаточно далеко.

— Да, не в обычаях Клана восстанавливать связи между старыми друзьями.

— Не надо только острить! С меня хватает и шуточек Кочевника. И уверена, что у него остроты получаются гораздо лучше, чем у вас. Доложите мне о вашем подразделении, его личном составе и огневой мощи.

— Зачем вам нужно это знать?

— Мне нужно принять от вас командование, и я должна знать, какие...

— Принять командование?!

— Я выше вас по званию, воут?

— Ут. Но у меня задание...

— Задание остается при вас, командир звена. И это задание в такой же степени мое. Я должна собрать всех выживших воинов из моего тринария, чтобы вступить в бой за генетическое наследие Першоу. Вас раздражает необходимость повиноваться мне? Отвечайте честно.

— Да, она меня раздражает. Это мое звено, и вы...

— В боевых условиях звание значит все, вы это знаете. Шагните на свет.

Эйден ступил в узкую полоску света. Он почувствовал себя так, будто стоит на сцене в ярком свете прожекторов.

Джоанна кивнула.

— Так я и думала. Я видела, что ваша форма чем-то украшена, а мы оба знаем, что воины в бою не носят наград. Я подозреваю, что это Черная Лента. Так что вы не очень-то изменились, а, командир Хорхе? Вы ведь всегда были упрямым кадетом и в придачу нарушителем порядка.

— Разве это упрямство — сражаться за...

— Молчать, подонок! Вам запрещено заговаривать со мной без моего разрешения.

— При всем уважении к вам, капитан, я не думаю, что правило Черной Ленты применимо во время спасательных операций.

— О нет, Хорхе, оно применимо, применимо. И я получу все возможное удовольствие от его применения.

— Джоанна, я...

Он не видел, что в левой руке она держит хлыст. Сейчас она лениво взмахнула им. Черная змея со свистом мелькнула возле самой его щеки.

— Пока этого достаточно, звеньевой. Мы восстановим должную дисциплину. Обращайтесь ко мне только по моему приказу. Мы должны уважать Черную Ленту. Кочевник проинструктирует вас относительно починки вашего робота. Он очень толковый техник. Затем мы отправимся дальше.

Эйден свирепо смотрел на нее, пока она звала Кочевника обратно. Джоанна надменно повернулась к нему спиной, и ему ничего не хотелось более, чем прыгнуть на нее сзади, схватить за горло и сломать шею, — точно так же, как он это сделал с Бастом. Но нет, даже если Черная Лента и обычаи Клана не сдерживали бы его, — он знал — не так-то просто будет победить Джоанну.

Кочевник осмотрел поврежденную «ногу» «Разрушителя». Следуя инструкциям техника, Эйден снял несколько обожженных частей с длинной полосы брони, в которую попала Джоанна. Потом, опять по указанию Кочевника, скрутил вместе пару проводов и что-то переключил на микропроцессорном пульте. После чего техник объявил, что «нога» робота вновь действует.

— В общем тяп-ляп, но должна работать, — пояснил Кочевник. — Чем-то напоминает извлечение колючки из лапы льва.

— Есть земная легенда...

— Я ее тоже слышал.

Так как Кочевник сам не мог взобраться в «Вурдалак» Джоанны, она залезла в кабину, посадив техника на плечи. Эйден в молчании наблюдал, как они туда поднимаются, затем отправился в собственную машину.

— Командир звена Хорхе, вы должны дать мне координаты вероятного местонахождения оставшихся в живых воинов тринария. Говорите.

Ровным голосом Эйден сообщил Джоанне требуемую информацию.

— Я не знаю имен ваших подчиненных, — сказала она затем, — и не нуждаюсь в этом, потому что все они, без сомнения, грязные «вольняги». Как и вы сами.

Джоанна принадлежала к тем немногочисленным людям, которые знали истинное генетическое происхождение Эйдена, так что ее оскорбление было тщательно рассчитано. Волны давно забытой, но глубокой обиды вскипели теперь в Эйдене. Хотя он не видел Джоанну несколько лет, его ненависть к ней осталась все такой же сильной. Как будто все эти годы в душе его тлел невидимый огонь. Он теперь знает, кто будет его противником в Кругу Равных, когда кончится срок ношения Черной Ленты. Если, конечно, Каэль Першоу когда-нибудь восстановит Круг.

— Командир, один из ваших воинов пойдет впереди, расчищая путь. Я последую за ним, затем вы, затем еще два робота. Воут? Отвечайте.

Эйдену показалось, что он вернулся назад на Железную Твердыню, где должен был повиноваться Джоанне как своему офицеру-инструктору.

— Ут, капитан. Жеребец, вы пойдете впереди.

— Да, командир.

Эйден наблюдал на экране монитора, как Жеребец обходит Джоанну. Вдруг по каналу их собственной связи послышался мягкий голос:

— Хорхе, что здесь происходит? Эта надменная сука отдает тебе приказы, как...

— Она выше меня по званию.

— Но ведь она никогда раньше не бывала на Глории. Любой офицер со здравым смыслом усту...

— Она выше меня по званию.

— Ты капитулируешь слишком быстро. Это не похоже на тебя. Что-то с тобой не то. Дело, что ли, в Черной Ленте? Я прав?

— Выполняй задание, Жеребец.

— Я не слышал, чтобы Черная Лента превращала того, кто ее носит, в труса.

Эйдену очень хотелось накричать на Жеребца, но он сдержался.

— Делай, что тебе приказано!

Жеребец что-то проворчал, но возглавил звено, вновь состоявшее, правда временно, из пяти роботов. Путь лежал с открытого места в заросли, казавшиеся темнее и опаснее всего, что воины видели до сих пор.

11

В какое бы подразделение ни назначили Джоанну, она сразу же начинала пользоваться дурной славой за свое холодное безразличие по отношению к другим воинам. Ни катастрофа, ни трагедия, ни гибель друга не могли поколебать ее хладнокровия и надменности: она словно была окружена стеной из камня и льда. Но, однако, эта стена легко пропускала наружу гнев и даже ярость. Вырвавшись на свободу, они обрушивались на подчиненных при малейших проявлениях глупости или некомпетентности. Такие вспышки — они случались очень часто — тормозили ее продвижение вверх по служебной лестнице, а некоторая стратегическая беззаботность привела к неудачам во множестве попыток завоевать Родовое Имя.

Теперь, когда она со звеном Эйдена шла через глорианские джунгли, то и дело натыкаясь на обломки шаттла, ее знаменитое безразличие подверглось суровому испытанию. Она видела машины настолько изувеченные, что их ни при каких обстоятельствах не удастся исправить для теперешней борьбы с Кланом Волка. Она видела своих воинов, лежащих мертвыми среди обломков машин; другие были едва способны отдавать честь. Она видела лужи и ручейки крови, а местами казалось, будто выпала кровавая роса. Этого было достаточно, чтобы вызвать слезы или по крайней мере вздох сожаления даже у воинов Клана. Она слышала по линии связи тяжелое и неровное дыхание воинов звена Эйдена, ставшего теперь ее звеном. Разумеется, все они были вонючими «вольнягами» и не могли сдерживаться как следовало. Впрочем, даже у Джоанны возникло какое-то щемящее чувство, но ни единым словом или вздохом она не выразила его. Впрочем, «чувство» — это слишком мягко сказано. Скорее уж, бессильный гнев из-за бессмысленных потерь, в данный момент, к сожалению, невосполнимых. Совсем недавно под ее командой был целый тринарий, а теперь вместо него — по крайней мере временно — звено убогих вольнорожденных да всего лишь несколько кое-как способных двигаться роботов из бывшего тринария. Они, конечно, не знали дороги, и теперь их вело ее звено. «Ведет моя звезда», — Джоанна чуть не улыбнулась от мысли об этом старинном выражении, которое, кажется, употреблялось еще в древние времена земной истории. В деревнях ей случайно приходилось слышать, как люди говорят: «Пусть ведет тебя твоя счастливая звезда». В деревнях вообще можно услышать много глупых, бесполезных изречений. Вольнорожденные находили жизненную поддержку в самых дурацких афоризмах и пословицах. Воины в этом не нуждались. Для воинов Клана существовали только ценности, которых каждый достигает лично. Например, успешно пройденное Испытание, победа в битве, завоевание Родового Имени, внесение генетического наследия в священный генный пул... Не было никакой нужды следовать путеводной звезде, или находить поддержку в вере, или надеяться на счастливую судьбу, как делали в низших кастах. Воин верил в самого себя и сам строил свою судьбу.

В любом случае, в ее подразделении теперь было девять машин, которые вела она сама, четыре воина Эйдена и четверо оставшихся от тринария. Остальные выжившие — техники и воины с разбитых машин — тоже втиснулись в кабины роботов, чтобы попасть на станцию, где они могли оказаться полезными как резерв и обслуживающий персонал.

Эйден хотел предложить не брать с собой техников и воинов с разбитых машин и прийти за ними потом: тогда подразделение роботов без лишнего груза двигалось бы быстрее. Но Джоанна не спросила его мнения, а Черная Лента лишала его права давать советы кому бы то ни было по собственной инициативе.

«Ну и что? — думал Эйден. — Черная Лента не играет роли, когда имеешь дело с Джоанной. Кто бы ни предложил ей совет, она все равно не послушает его. Раз уж она что-то решила, хоть Вселенная перевернись, дело должно обстоять именно так». Такой он помнил ее по Железной Твердыне, и, кажется, она не особенно изменилась с тех пор.

Теперь все боевые роботы собрались на небольшом открытом пространстве. Растительность в этом диком месте была менее густой, и ночь все-таки принесла слабый свет далеких звезд, едва различимых сквозь переплетения лиан над головой. Присутствие чужаков взволновало животных; все время кто-то двигался среди деревьев, а щебетание, визги и крики, казалось, только усиливались вместо того, чтобы затихнуть к ночи.

— Командир звена Хорхе, — раздался по радио ненавистный Эйдену голос Джоанны. — Мы, я полагаю, разобрались с каждым воином из тринария. Некоторые техники еще не найдены, но они, в конце концов, просто техники.

Эйден понял ее очень хорошо. Говоря «просто техники», она подразумевала, что большинство из них — вольнорожденные. А немногие вернорожденные, которые не смогли стать воинами, в глазах Джоанны вообще не представляли никакой ценности.

— Дайте мне координаты места, где мы находимся, чтобы я смогла проложить маршрут нашего продвижения к станции.

Эйден с удовольствием ничего ей не ответил, ожидая специального разрешения.

— Отвечайте, Хорхе.

— Я могу переслать программу в вашу собственную систему, но рекомендую позволить нам отвести туда ваших воинов. Мы уже прошли по этому пути. Там много ям, да и могут подстерегать другие опасности.

Ее неожиданное молчание позабавило Эйдена. Он представил, как Джоанна в своей кабине прямо-таки извивается от необходимости хотя бы в чем-то уступить ему.

— Я согласна, — проговорила она наконец. — Хорхе, с этого момента я даю вам разрешение реагировать на любые изменения тактической обстановки и мои слова без моего позволения.

«Как много, должно быть, эта уступка стоила ей», — подумал Эйден, и эта мысль доставила ему больше удовольствия, чем тройной огнефир, запитый хорошим местным вином.

Он испытывал это удовольствие недолго, потому что вдруг послышался глухой звук взрыва и завесу джунглей озарил свет далекой вспышки.

— Тупоголовые засранцы! — закричала Джоанна таким голосом, что у Эйдена от него пошел мороз по коже. — Битва началась! Мы должны отправляться! Как далеко до «Непобедимой»?

— Около сотни километров.

— А поле сражения близко?

— Место, которое избрал Каэль Першоу, находится в десяти или двенадцати километрах от станции.

— Это слишком далеко. Проложите наш курс так, чтобы мы вышли из болота на Глорианскую равнину.

— При всем уважении к вам, капитан, я должен сказать, что нам потребуется провести некоторое время на станции, чтобы сделать ремонт и...

— У нас нет времени возвращаться на станцию. Мы принадлежим Клану. Не имеет значения, что роботам нужен ремонт. За все наши потери во время аварии — я верю — судьба наградила нас возможностью в ближайшее время вступить в бой.

Эйден хотел сказать Джоанне, чтобы она катилась куда подальше, но придержал язык.

— У Каэля Першоу не хватает людей, — продолжала она. — Его Заявка несколько снизилась в цене из-за обманной стратегии командования Клана Волка. Если мы сейчас не поддержим наши войска, бой будет проигран. Хорхе, вы и ваше подразделение включены в состав ударных сил, воут?

— Ут.

— Я думала, что, так как вы вольнорожденные, вам в этом отказано. Давайте же, ведите нас к Глорианской равнине.

— Капитан Джоанна, при всем должном уважении к вам, раз вы выбрали меня проводником, так уж и слушались бы моих советов. Помимо того что роботы нуждаются в проверке, мы должны вступить в сражение полностью вооруженными, но пока даже не знаем, полностью ли действуют системы огня ваших уцелевших роботов. И не только это, но...

Джоанна некоторое время молчала, однако Эйден чувствовал, как она деловито составляет и смакует в уме свою следующую фразу.

— Командир Хорхе, у вас отсутствует тяга к бою. Я не думала, что Черная Лента дана вам за трусость.

— Она была дана не за трусость. Она...

— Тогда почему вы обсуждаете мой приказ? Я предлагаю вам вступить в бой, не заходя на станцию, чтоб зализать там раны. Мы воины, мы бойцы. Вы знаете боевые песни. Ведь вольнорожденных учат песням, не так ли? Отвечайте, пожалуйста.

— Да, учат, капитан.

— Я вижу. Вероятно, «вольняги»-недоумки понимают их слова совсем по-другому, чем мы, вернорожденные. Мы не просто понимаем, мы впитываем слова, прославляющие храбрость наших воинов и обычаи Клана. Они становятся частью нашей личности, нашего характера. Слушайте меня, командир Хорхе, и не спорьте, как последний кретин. Впрочем, вы такой и есть. Выводите нас из этой чертовой дыры. Вы понимаете?

— Я понимаю. Но есть один приказ... нет — тут нужно другое слово — есть одна просьба, с которой я хочу обратиться к вам и вашим воинам.

— Да?

— Вы должны отключить энергию от вашей огневой системы и вообще выключить в ней все, что можно.

— Ваша просьба озадачила меня, звеньевой.

— Мы собираемся пересечь одну из самых диких территорий во всей Империи Кланов. Место, через которое мы будем идти, скорее лес, чем джунгли. Временами вы будете полностью окружены деревьями. Один бесполезный выстрел из лазера по призрачной фигуре, возникшей в темноте, — и весь лес вокруг вас сразу же вспыхнет. Вы превратитесь в обугленный остов прежде, чем успеете катапультироваться, и даже если вам удастся катапультироваться, то вы, скорее всего, окажетесь в центре гигантского пожара. Там, куда мы направляемся, уже началась битва, и обстоятельства против нас. Так что мы не можем позволить себе случайно потерять еще несколько роботов.

— Хорошо, Хорхе. Я отдам соответствующий приказ. Но когда мы доберемся до Кровавого болота, когда до нас станет доходить зловоние этих Волков, мы снова подключим к оружию всю энергию.

— Согласен.

— Какое вы имеете право соглашаться со мной, «вольняга» несчастный? От вас требуется простое подтверждение, воут?

Он подозревал, что промедление в ответе доставляет ей такое же удовольствие, как собственные слова.

— Ут, — согласился он наконец.

Когда Джоанна отдавала своим подчиненным приказание отключить оружие. Жеребец обратился к Эйдену по их линии связи:

— Что за вздор ты сейчас нес? Весь лес мгновенно вспыхнете Скорее уж я стану Ильханом, чем это случится. Тут же постоянно капает с листьев, а кора напоминает мокрую губку.

— Я рассчитывал на то, что Джоанна не знает местности. Импульсивные действия всегда были ее слабостью. Я не хочу подвергать опасности ее... ее подчиненных, а опасным может оказаться любое необдуманное действие. Особенно если учесть, как она любит палить куда попало...

— Подожди, подожди. Ты знаешь, я ненавижу этих уродов из «отстойников» [Урод из «отстойника» — презрительная кличка вернорожденных; вольнорожденные обычно язвительно шутят: «Они вылезли из корыта со спермой»], и по мне — хоть бы они все сгорели. Но мне не верится, что тебя так волнует их безопасность. Пытаешься свести какие-то счеты с капитаном Джоанной? Так ведь? Так?

— Пожалуйста, Жеребец, не пропускай слова.

— Теперь я знаю, что с тобой что-то происходит. Тебя волнуют мои пропуски только тогда, когда ты вспоминаешь, что вернорожденный. Сводишь с ней счеты, Хорхе? Джоанна заняла твое место, и ты ищешь, как бы ей отомстить. Вижу это во всем, что ты говоришь. Твоя злоба и жажда мести, кажется, уходят корнями в то, что случилось с тобой на Железной Твердыне. Я прав?

— Я просто не хочу, чтобы эти чокнутые чудаки убивали местных животных.

— Отговорка. С каких пор тебя волнует здешняя фауна? Ты сердит на Джоанну за то, что она выше тебя по званию. Хочешь, чтобы пусть тайно, но власть была в твоих руках. Вроде как кукловод, который дергает веревочку, находясь за сценой.

— Слушай, Жеребец, прекрати. Мы здесь выполняем задание.

— Только не подвергай нас всех опасности из-за дурацкой личной мести, Хорхе. У нас, может быть, не такие отличные гены, как у тебя, но служили мы все до сих пор хорошо.

— Я знаю, Жеребец. Ладно, пусть будет по-твоему: я терпеть не могу Джоанну и не пропущу ни одной возможности сразиться с ней в Круге Равных и на этот раз уничтожить ее, но...

— На этот раз? Что, такое уже было? Вы уже когда-то сражались?

Эйден вспомнил дуэль в Круге, когда Джоанна победила его в честном бою, и вдруг понял, что рассуждения Жеребца совершенно справедливы. Он хотел отомстить за поражение, просто нуждался в этом. Когда-то давно он даже поклялся отомстить, и данная клятва значила для него не меньше, чем присяга Клану.

— Давай не будем больше говорить на эту тему. Мы выполняем задание.

— Ненавижу, когда ты становишься похож на урода из «отстойника».

— Но я и есть урод из «отстойника», ты ведь знаешь.

— Да, знаю.

Голос Жеребцапрозвучал необычно горько, и он неожиданно прервал связь. Для Эйдена Жеребец был единственным человеком во Вселенной, которого он не желал бы рассердить. Они так долго находились вместе, что в бою действовали согласованно, не пользуясь радиосвязью. Вместе они готовились к Аттестации, вместе с тех пор служили в одних и тех же подразделениях. Он должен помириться с другом.

Вдруг Эйден понял, что немного ошибся, подумав о Жеребце как о единственном человеке, в чьем одобрении он нуждается. Существовала еще Марта. С тех пор как он последний раз видел ее на Твердыне, она должна была сильно подняться по служебной лестнице. Теперь она, вероятно, капитан. Ведь, в конце концов, она попала в воинскую касту с двумя «победами» на Аттестации, и это дало ей более высокое звание с самого начала. Эйден никогда не спрашивал у других, не слышали ли они что-нибудь о ней, и никогда специально не искал ее имени в списках соединений с других планет.

С ней вместе они выросли в сиб-группе и до того, как Марта обогнала его во время обучения, были очень близки. Может быть, ближе всех сибов, которым случалось испытать нечто большее, чем дружба. Джоанна, вероятно, знала, где сейчас служит Марта, но Эйден скорее встал бы на колени перед Каэлем Першоу и спросил об этом у него, чем обратился с каким-нибудь вопросом к Джоанне.

12

«Дракон» — боевой робот Двилта Радика — был готов вступить в бой. Усевшись в командирское кресло, чтобы еще раз проверить оборудование, Радик вызвал на вспомогательный экран карту места, где должен был проходить бой. Выбор Каэля Першоу удивлял его.

Это была относительно ровная местность, за исключением болота (куда ни один воин в здравом уме не направит свою машину), едва ли там можно возвести укрытия. Много молодой поросли и большие группы густого кустарника усеивали безобразную пустошь — так называемую Глорианскую равнину. Эта территория не заслуживала названия равнины, тем более Глорианской. Равнинами обычно называют величественные хлебные поля, волнующиеся от ветра, изумрудно-зеленые луга, открытые пространства, на которых разбросаны небольшие поселения.

Что же касается Глории, то очень мало что на этой планете соответствовало благородному имени, данному ей каким-то сумасшедшим картографом. Это было захолустье, дыра, место, куда ни один нормальный человек не отправится без серьезной причины. Генетическое наследие Першоу в данном случае как раз и являлось такой причиной. Род Першоу был солидным и постоянно давал воинов, которых Клан Волка ценил высоко. Никаких выскочек — только герои с потрясающим количеством побед. Ученые Клана Волка проанализировали Родовые Имена некоторых Кланов, и род Першоу оказался среди самых лучших. Так как ни Радик, ни даже Майкл Фьюри не были посвящены в глобальные цели Клана Волка, то Радик мог только подозревать, что добыча генетических наследий родов со славной традицией является частью программы, по слухам, разработанной для того, чтобы сделать Клан Волка самым сильным из семнадцати существующих.

Оглядевшись, Радик увидел несколько холмов слева и станцию «Непобедимая» справа, но это был все тот же унылый пейзаж, что и прямо по курсу. За расположением войск Клана Волка, у подножия длинного склона, начиналось пресловутое Кровавое болото. В стратегии Першоу, который вынудил Волков расположить свои силы прямо перед болотом, заключалось коварство, восхищавшее Радика. Конечно, ему не очень-то нравилось сражаться, зная, что сзади него болото, но, рассуждая, он смог легко превратить для себя этот недостаток в преимущество. Он уже произнес перед своим соединением поднимающую боевой дух речь о том, как мало у них пространства для отступления — все это оттого, что Клан Кречета отлично знает, что Волки никогда не отступают. У врага, с другой стороны, есть огромное пространство для отступления, что доказывает его трусость. Но все это были только слова. Радик знал, что Першоу и воины Кречета храбры и славятся своей стойкостью. Першоу выбрал такое расположение сил из каких-то своих стратегических соображений, вероятно обусловленных нехваткой людей. Радик уже послал пару машин в болото, чтобы узнать, в каких условиях придется сражаться там, — на случай, если его вынудят туда отступить. Он надеялся, что разведчики легко выберутся обратно.

— Командир звена Вард!

— Да, сэр?

— Что вы скажете о том, как Кречеты развернули свои боевые порядки?

— Выглядит странно. Чем-то это мне напоминает сражения древности, о которых я слышал. Иногда воины бились прямо под городскими стенами.

— Чертов «вольняга»! Вы импровизируете. Городские стены, как же! Каэль Першоу ничего не знает о древней военной истории.

— Как скажете, сэр. Это просто мое наблюдение.

— Вместо того чтобы наблюдать, напрягайте мозги. Каков будет первый ход Кречетов?

— Думаю, они подождут, пока не начнем мы.

— Лучше мы подождем. Першоу не хватает людей. Оставим вежливость; это будет только справедливо, если мы позволим ему напасть первым. Сколько времени до начала сражения?

— Три минуты.

Радик вновь стал осматривать местность, пытаясь отгадать, что попытается предпринять Каэль Першоу.

— Ланж!

— Да, сэр.

— Время?

— Две минуты, сэр.

— Ваши Элементалы готовы?

— Как всегда.

— Да. Я зря спросил.

Каэль Першоу был занят последней проверкой перед боем. До этого он провел, наверное, несколько часов, глядя на карты и экраны. Но сколько ни анализировал он ситуацию, ему было очевидно, что он не имеет сил, достаточных для противостояния Клану Волка. У капитана Двилта Радика на поле боя присутствовал лишний тринарий, тогда как один из тринариев Першоу находился где-то за Кровавым болотом, где, вероятно, застрял среди обломков шаттла или не смог найти дорогу. Или вообще погиб. Кроме того, там все еще остается звено Хорхе. Першоу пришлось признать с крайней неохотой, что теперь, когда перед ним находились большие, чем у него, вражеские силы, он ничего не имел против присутствия здесь грязных «вольняг». Ланж все-таки оказала на него влияние своими частыми разговорами о том, что «вольняги» — отличные бойцы. Слегка чокнутые, но отличные. Однако все же он был бы куда более доволен, находясь на планете, где вообще нет вольнорожденных.

— Сейчас наступит время, полковник, — сообщила Ланж. — Один из моих воинов говорит, что знает Двилта Радика и что этот человек будет ждать нашего первого хода.

— Какая вежливость с его стороны! Наш, как вы сказали, первый ход должен быть впечатляющим, воут?

— Ут. Мы ждем вашего приказа. Время закончилось.

В тот же момент Першоу отдал приказ, и его роботы, снабженные РДД, дали залп, знаток истории вспомнил бы при этом те древние битвы, в которых лучники пускали в противника тучи стрел. В отличие от стрел, ракеты, конечно, наводились на цель невидимыми лучами. Половине своих роботов Першоу приказал пустить ракеты по пологой траектории, тогда как другая половина выстрелила под большим углом к горизонту. Это вынуждало Волков применять противоракетные системы сразу в двух направлениях, что снижало их эффективность.

Еще прежде чем ракеты достигли целей, Ланж, издав пронзительный, леденящий душу крик — свой коронный трюк, — возглавила атаку Элементалов. Пятнадцать бронированных гигантов взлетели вверх на столбах пламени, выброшенных из ранцев, укрепленных у них на спинах, и понеслись по направлению к линии Волков.

Першоу наблюдал за Ланж и за ракетами с помощью разных экранов, поворачивая голову то туда, то сюда. Как он и ожидал, множество РДД было сбито в воздухе. Теперь дым от них создал завесу, частично закрывшую ряды выстроившихся Волков. Низко летящие ракеты дали совсем другую картину. Замеченные противоракетной системой гораздо позже, они взрывались куда ближе к своим целям, разбрасывая пыль и камни, попадавшие в «ноги» роботов, а иногда и выше. Першоу был удовлетворен, увидев, как полетели осколки брони. Теперь будет легче вывести из строя «ноги» роботов.

Увидев, что одна из ракет угодила прямо в цель, Першоу удовлетворенно хмыкнул. Робот Волков либо использовал весь свой противоракетный боезапас, либо оказался жертвой неисправности оборудования. Попадание не вывело робота из строя окончательно, но большие куски брони отлетели прочь. Воины Клана Волка почувствовали первый удар врага.

Пользуясь дымовой завесой, Элементалы Ланж уже прошли полпути по разделявшему стороны полю, прежде чем хотя бы один Элементал Волков успел стартовать. Радик убрал из Заявки столько отделений, что Кречеты имели некоторое преимущество в пехоте, уступая, правда. Волкам во всем остальном. Двигаясь навстречу друг другу, Элементалы представляли собой устрашающее зрелище. В боевых доспехах из сверхмощной брони они казались фантастическими существами, пришельцами из глубин Вселенной. В лицевой части шлемов у них была темная V-образная смотровая щель. Сами шлемы выглядели как чурбаки, надетые прямо на плечи. Правая перчатка оканчивалась дулом лазера, на левой сверху размещалось скорострельное орудие. На спине крепились двуствольная ракетная установка и прыжковые ранцы. Ноги воинов тоже защищала сталь. Выращенные по специальной генетической программе «Рост и сила», эти пехотинцы на поле сражения казались сверхлюдьми. Элементалы Волков открыли огонь первыми, на что воины Кречета мгновенно откликнулись тем же. Вскоре обе стороны словно опутала паутина огня, но ни один робот в бой еще не вступил.

Каэль Першоу подумал, что пришло время сделать следующий шаг.

— Третьему Ударному легиону, — приказал он, — занять правый фланг.

Полковник решил послать именно Третий Ударный легион Ударного тринария, так как это подразделение имело особую причину отлично сражаться. Это был легион командира звена Баста. Традиционно подразделения, потерявшие командиров (Баста заменил воин Эрсик, которого Першоу назначил в боевых условиях командиром звена), сражались более свирепо. Никто не знал, происходило ли это оттого, что воины стремились поразить нового командующего офицера, или же оттого, что они хотели почтить память погибшего.

Отдавая дальнейшие приказы и поднимая собственное подразделение — Первый Ударный легион, — Першоу еще раз отметил, как прерывиста линия его войск. Воины Клана Волка вполне могли воспользоваться этим и просто взять Кречетов в клещи.

Двилт Радик тоже думал об этом. Он знал, что Першоу ввел в эту битву все свое соединение, тогда как Радик смог оставить в резерве легион. Вероятно, ему тоже следовало бы задействовать все свои войска, быстро разбить Першоу, взять письменное обязательство о высылке генного материала и убраться из этого захолустья. Но даже с таким количеством сил и техники он был способен одержать победу над Першоу и его засранцами. Проблема состояла в том, как это сделать, потеряв минимум собственных воинов и Элементалов.

Крэйг Вард, находившийся уже в самом пекле битвы, выпускал из лазера импульс за импульсом, в то время как его «Кусака» величественно шагал вперед. Вдруг он обнаружил, что попал под перекрестный огонь роботов Третьего легиона Першоу. «Разрушитель» и «Ягуар» Кречетов одновременно били по его левой лазерной пушке, стараясь вывести ее из строя. «Кусака» зашатался. Поворачивая «торс» робота. Вард открыл огонь по противнику. Ему было видно, как от вражеских роботов отлетают куски брони. Поврежденный его огнем, «Ягуар» закачался на одной «ноге», затем, спотыкаясь, двинулся вперед. Вард был уже готов прикончить робота, но его отвлек сильный огонь «Разрушителя». Через смотровую щель он увидел, как мимо летит большой осколок брони. Прошло мгновение, и он понял, что это броня его собственной машины.

Проходя военную подготовку, Каэль Першоу получал в учебных Центрах очень высокие отметки. Он был оценен как один из лучших кадетов, которые когда-либо обучались в Центре на Железной Твердыне. Теперь, когда роботы Волков двинулись вперед, обходя занятых друг другом в центре поля Элементалов, он понял, что атака на левом фланге провалилась. То же самое скоро случится и в центре. Только на правом фланге Кречеты, вдохновляемые героизмом Третьего Ударного легиона, добились некоторого успеха. Несколько роботов Клана Волка там были потеснены к Кровавому болоту. Но силы Каэля Першоу были слишком разрозненны, а расстояния между легионами чересчур велики. Это могло привести только к катастрофе.

Когда Першоу отдал приказ начать стратегическое отступление, по линии связи тотчас послышался голос Ланж:

— Слишком быстро. Это будет сочтено за трусость.

— Только на данный момент. Мы нуждаемся в перегруппировке. Мы уже обсуждали это на собрании перед боем. Ты же согласилась со мной, что, скорей всего, придется атаковать второй раз. Прикажи своим отделениям оставить ранцы и отступить.

Першоу знал, что не все одобрили бы избранную им тактику, но он действовал согласно известному выражению: «На войне — как на войне».

— Крэйг Вард, они поджали хвосты, — возбужденно закричал Двилт Радик.

— Вы можете оказаться и не правы, командир.

— Нет. Теперь они дрогнули. За ними!

— Вероятно, нам следует позволить им отступить с достоинством, и...

— Достоинство! Что за нелепое словечко. За ними!

Крэйга Варда заинтересовало, почему Радик придает большое значение вежливости и не имеет никакого уважения к достоинству. Однако теперь, в разгаре боя, у него не было времени, чтобы спорить с начальником:

— Да, сэр, — вот все, что он сказал.

Когда боевые роботы Волков проходили мимо ранцев, оставленных Элементалами Клана Кречета, от их тяжелой поступи вдруг начали взрываться находившиеся там вибробомбы. Взрывы и летящая шрапнель отбивали куски брони, сметали все незащищенное ею оборудование, перерубали провода и даже опрокинули и разбили одного «Василиска». Взрыв не только прикончил водителя, но в придачу уничтожил почти целое отделение Элементалов, которые преследовали пехотинцев Клана Кречета.

Каэль Першоу, находившийся в «Вурдалаке», довольно улыбнулся. Теперь его шансы несколько увеличились. Хотя перевес все еще оставался на стороне Волков, стратегическое отступление Першоу оправдало себя.

Следующий этап битвы должен был проходить около самой станции, где все необходимое — в частности боеприпасы — могло легко доставляться на место боя. У Волков же тыловое снабжение, естественно, ухудшалось. Першоу подумал, что, может быть, следовало подготовить укрепления. Но их следовало строить огромными, чтобы полностью прикрыть роботов, и, кроме того, ему казалось безвкусным, что целые подразделения будут вести огонь из-за укрытий. Все же, если б имелось время, он наверняка поддался бы искушению построить их.

Взглянув вдаль, когда рассеялся дым взрывов, Першоу увидел, что на поле боя остались не только обломки «Василиска» и погибшие с обеих сторон Элементалы, но также сотни пластин керамики и металла, сорванные с машин во время боя. Воины Волков, очевидно, прекратили преследование. Находившееся позади них Кровавое болото в менявшемся освещении странным образом придавало всему пейзажу зловещий кровавый оттенок.

Он подумал, что где-то за болотом, возможно, находится подкрепление, и представил, как оно могло бы изменить ход всего сражения. С тех пор как командир Хорхе и его звено отправились на спасательную операцию, от них не поступило ни одного известия. Это не говорило ни о чем: все знали, как легко болото и джунгли искажают и гасят сигналы. Уцелевшие после падения шаттла воины и спасатели могли все еще быть там.

Прежде Каэль Першоу никогда бы не подумал, что так искренне возжелает, чтобы командир Хорхе и его отвратительные вонючие вольнорожденные вернулись и приняли участие в благородном сражении Кланов.

13

— Эйд... ой, Хорхе, у меня что-то на плече!

— Капитан Джоанна, здесь случается, что некоторые насекомые проникают в кабины, но вам не следует...

— Нет, дурак! Я имею в виду не мое собственное плечо, а «плечо» «Тора».

— Тора?

— Я забыла, что вы не в курсе. Я назвала своего робота «Тором». И не делайте по этому поводу никаких замечаний. Это знак ненависти, а не восхищения.

— Я думал, что вы были очень дружны.

— Я только служила под командованием Тер Рошаха. Он мне не нравился.

— Но ведь вы, помнится, весьма ретиво гонялись за мной, затем поймали и вернули обратно к Тер Рошаху на Железную Твердыню.

— Это правда. Но я этого делать не хотела. Я не хотела, чтобы вы вернулись. Вся затея со второй попыткой была сумасшествием.

— Вы думаете. Тер Рошах — сумасшедший?

— Хорхе, все это — пустая болтовня. Что я должна делать с гадиной на «плече» моего робота?

— На что она похожа?

— Не могу сказать. Она довольно больших размеров. Я чувствую, что робот даже наклонился под ее тяжестью. Чем-то эта тварь напоминает животное семейства кошачьих.

— А, это, вероятно, древесная пума. Они встречаются в этих местах. Они черные, иногда даже чернее самих джунглей. Мы видим их точно так же, как вы сейчас, и когда света достаточно, он отражается в их зрачках. Жуткое зрелище. Никто никогда не мог их поймать, да никому это и в голову не приходило. Пума немного покатается, а затем спрыгнет на ветку дерева. Они никогда не ходят по земле.

Со всех сторон до Эйдена доносились всевозможные звуки. Самым сильным, перекрывавшим крики животных и шелест листьев, был почти непрекращающийся треск древесины — это передовые машины прокладывали дорогу в джунглях. Эйден выбрал по возможности самый короткий путь к месту сражения, определив его по карте настолько точно, насколько это можно было сделать, пользуясь искаженными показаниями приборов. Смешиваясь с лесными звуками, до них доносился шум далекой битвы, они видели отсветы взрывов. Не слишком полагаясь на сделанные расчеты, Эйден ориентировался также и на них.

— Она исчезла, — сообщила вдруг Джоанна. — Древесная пума. Я даже не заметила, как она спрыгнула. Еще секунду назад была тут, а теперь исчезла...

Лежавший рядом с Джоанной Кочевник заснул, на его лице застыла гримаса страдания и боли. До этого он сказал, что дергающая боль в руке и плече сильно беспокоит его, и он надеется, Джоанна поспешит и спасет Кречетов очень быстро, после чего он сможет получить какую-нибудь медицинскую помощь.

На основном экране все время стояла одна и та же картина — непроходимые джунгли. Джоанну удивляло, как в этом диком месте можно не сбиться с дороги. Она собиралась задать Эйдену несколько вопросов о болоте, как вдруг по открытому радиоканалу раздался недовольный, режущий слух голос Жеребца:

— Командир Хорхе!

Наглость жалкого «вольняги» рассердила Джоанну. В конце концов, она была тут старшей по званию. Этому типу следовало докладывать ей. Она поручила Эйдену просто вести их через болото, а не брать на себя командование. Только то, что Жеребец явно хотел сообщить что-то срочное, удержало ее от немедленного резкого выговора.

— Докладывайте, Жеребец, — откликнулся Эйден.

— Мой определитель магнитных аномалий показывает два объекта, движущиеся нам навстречу. Они могут быть Кречетами, но я сомневаюсь в этом. Один из сигналов точно дает «Боевой Орел», а последний «Боевой Орел» в нашем гарнизонном соединении давно сломался и списан.

— Значит, это роботы Волков?

— Я думаю, что да.

— Если мы видим их, то, скорей всего, и они обнаружили нас. Разберемся с ними, воут?

— Ут.

— Командир, позвольте напомнить вам, — зазвучал по линии связи холодный голос Джоанны, — что я здесь старший офицер и мне решать, кто будет сражаться с этими незваными гостями.

Фраза «при всем должном уважении» уже набила Эйдену оскомину, но он ее все же использовал:

— При всем должном уважении к вам, капитан, у меня с Жеребцом есть опыт ведения боевых действий на этой территории. Мы хорошо справляемся со здешними трудностями. Будет лучше, если мы встретим эту парочку, а остальные...

— Позвольте напомнить вам, командир звена, что вы здесь не только мой подчиненный, но на вас к тому же Черная Лента. Поэтому каждый протест с вашей стороны я вынуждена рассматривать как нарушение закона. Навстречу гостям пойдем мы вдвоем — вы и я. Всем остальным оставаться позади.

Когда они двинулись вперед, к роботам «чужаков». Жеребец связался с Эйденом по их личному радиоканалу:

— Я прикрою тебя, Хорхе. Она даже не будет знать, что я поблизости.

— Спасибо, Жеребец. Если из-за безрассудства Джоанны я попаду в зыбучий песок, убедись в этом и поставь у ближайшего дерева памятник.

Быстрый взгляд на карту местности, горевшую на вспомогательном экране, показал Эйдену, что встреча с «чужаками» произойдет, без сомнения, на Кровавом болоте недалеко от края топи. Неопытность Джоанны замедляла их продвижение через джунгли, Эйдену приходилось расчищать дорогу. Это, может быть, и тешило его самолюбие, но никак не способствовало лучшему выполнению задачи.

Когда они достигли края болота, идти стало немного легче, но скорость осталась прежней. Эйден был очень осторожен, не желая попасть вместе со своим «Разрушителем» в трясину. Взглянув на экран, он увидел, что Волки тоже определенно засекли их и направляются навстречу.

— Хорхе!

— Да?

— Кажется, мой нейрошлем сломался. У меня такое чувство, что я иду во сне.

— Нет, у вас ничего не сломалось. Это ощущение от движения робота через болото. В принципе приблизительно так же чувствует себя человек, идущий пешком по болотистой местности. При каждом шаге, когда нога опускается в трясину, возникает ощущение неустойчивости. Роботу необходима точно такая же корректировка движения, и мы улавливаем это с помощью наших нейрошлемов. Побывав на Кровавом болоте несколько раз, вы привыкнете.

— Сомневаюсь.

Джоанне начинало казаться, что служба на станции «Непобедимая» состоит исключительно в бессмысленном блуждании по болоту. Конечно, предполагалось, что воин должен приспособиться к любым условиям, в которые попадет, но мысль о сражении в этом Богом забытом месте казалась ей абсурдной.

Когда две пары роботов достаточно приблизились друг к другу, эфир наполнился шумом. Эйден понял, что враги, очевидно, пытаются установить с ними связь. Он попробовал настроиться на частоту, на которой шла передача, и убрать помехи. В какой-то мере это ему удалось: он расслышал голос водителя «Боевого Орла».

— Объявите, кто вы и каковы ваши силы, — говорил он. Это был традиционный конец вызова для опознания.

— Я не обязан...

— Хорхе, право отвечать принадлежит мне.

— Делайте, как вам нравится.

— Мы — Клан Кречета, — заявила она. — Я капитан Джоанна из Соколиной Стражи. Наша численность вас не касается, если вы представляете Клан Волка.

— Мы с гордостью признаем, что мы — Клан Волка. Мы — разведчики, исследующие эту территорию. Вас включили в боевую Заявку?

— Да, разумеется.

— У вас акцент паршивой «вольняги».

Это было страшное преднамеренное оскорбление. Даже члены Клана Волка не могли не знать, что среди Соколиной Стражи нет вольнорожденных.

Вместо ответа Джоанна дала бешеную очередь из «скорострелки». Эйден понял, что она, нарушив уговор, давно уже привела оружие в боевую готовность. Выстрелы, естественно, прошли мимо цели. Задели, должно быть, кроны деревьев, разбудили древесную пуму. Жеребец, находившийся, очевидно, неподалеку — его голос был слышен по их радиоканалу, — негромко засмеялся.

Второй разведывательный робот относился к типу «Дракон». Так же, как и «Боевой Орел», он был легче любого из роботов Кречетов. Но на болоте все различия в весе и в вооружении обычно играли крайне незначительную роль. Главное заключалось в том, что из четырех воинов один лишь Эйден имел опыт ведения боевых действий в Кровавом болоте. От мысли, что он не может проиграть, у него поднялось настроение. Он фактически имел возможность уничтожить сразу обоих врагов.

Не ожидая инструкций Джоанны, Эйден быстро двинулся навстречу неприятелю. Догадавшись, что он собирается делать, она закричала по линии связи:

— Стойте! Я не потерплю такого неповиновения. Отвечайте, командир звена!

Эйден, оставаясь безмолвным, двигался дальше.

— За это, командир Хорхе, мы встретимся с вами в Круге Равных.

— Каэль Першоу упразднил на Глории Круг, — проворчал Эйден, не останавливаясь.

Через смотровую щель Джоанна наблюдала, как Эйден в своем «Разрушителе» исчезает в густом тумане. Продолжая двигаться по его следу, Джоанна увидела, что он подошел к врагу уже на несколько десятков метров. Вот он открыл огонь и с первого выстрела вывел из строя «Дракона».

— Ты просто рисуешься передо мной, жалкий уродец, — тихо пробормотала она, зная, что Эйден не услышит ее, даже если между ними сохранилась связь. Она совсем забыла, что в машине, в пассажирском кресле, сидит Кочевник.

— Что вы сказали? — спросил он.

От испуга она даже подскочила.

— Не имеет значения! Я обращалась не к тебе. Держи крепче, мы начинаем бой.

Она направила «Вурдалака» к месту стычки, с раздражением отметив, что с одним из Волков Эйден уже расправился. «Дракон» стоял без движения, наклонившись назад; только ствол дерева удерживал его от падения в темную болотную жижу. Не подавал признаков жизни и его водитель. Эйден сосредоточил весь огонь на «Боевом Орле» и, насколько Джоанна могла судить по искаженным показаниям приборов, также выигрывал бой. Одно попадание следовало за другим. «Боевой Орел» сотрясался.

Неожиданно «Вурдалак» Джоанны съехал вбок: его «нога» попала в глубокий ил. Затем другая «нога» робота тоже начала соскальзывать вперед и остановилась, только зацепившись за что-то. Сконцентрировав все внимание на нейрошлеме и управлении, Джоанна выровняла машину, удержав от падения назад. Однако, справившись с управлением, она обнаружила, что «нога» робота застряла и ее никак не вытащить. Что Джоанна ни делала, «нога» оставалась в цепких объятиях болотных растений.

Оглядевшись, Джоанна увидела, что Эйден и «Боевой Орел» удаляются от нее. Боевой робот Волка пятился назад, отступая. Джоанна еще раз дернулась изо всех сил в отчаянной попытке вырвать «ногу» робота. Но тут из аварийного монитора систем связи и навигации ударил сноп искр, и он отключился. Это означало, что теперь в незнакомом ей месте Джоанна может полагаться лишь на собственные силы. Ее робот, по крайней мере временно, выведен из строя, она далеко от своего подразделения, а в голове как назло не возникает ни одной мало-мальски подходящей идеи, и совершенно непонятно, как выбраться с этого чертова болота.

Экраны пульта управления померкли, в их слабом свете предметы в кабине казались неестественно серыми. Кочевник увидел, как тяжело опустились плечи Джоанны.

— Кажется, у вас небольшое затруднение? — поинтересовался он, с трудом удерживаясь от смеха.

Только темнота и застегнутые привязные ремни не позволили Джоанне задушить Кочевника на месте.

14

Небольшой перерыв в битве давал обеим сторонам возможность произвести полевой ремонт и пополнить боезапас. Вообще-то, следуя нормальной тактике, принятой в Кланах, Волки должны были двинуться вперед, воспользовавшись беспорядочным отступлением Кречетов. Каэля Першоу удивило то, что Радик вернул всех бойцов назад. Очевидно, попавшись на хитрость Элементалов и понеся потери. Радик стол, по крайней мере временно, более осторожен.

Хотя то, что их не преследовали, давало возможность перегруппировать силы гарнизонного соединения станции. Першоу был несколько разочарован. Он планировал послать Третий Ударный легион в обход на левый фланг, где подразделение попыталось бы уничтожить пару роботов, быстро растратив весь боезапас и так же быстро отступив. Такой маневр не принадлежал к числу принятых у воинов Кланов, потому что не предполагал единоборства роботов. Но Першоу решил, что снизить численность боевых машин Клана Волка лучше всего поможет как раз такая тактика, когда-то известная под названием «партизанской». Сражение будет вестись более традиционно, когда шансы примерно сравняются. Он знал, что Двилт Радик также придумал бы нечто подобное, если бы оказался в таком же положении. Однако в данной ситуации эта тактика была неприменима; пришлось отложить ее на потом — возможно, ее придется использовать в следующей битве.

На открытой территории возле станции «Непобедимая» Першоу выбрался из робота и обошел воинов, чтобы поднять их дух. Считая ниже своего достоинства пользоваться полевым подъемником, он сам взбирался вверх к кабинам и, открывая люки, кричал водителям, что, когда битва возобновится, они должны вести как можно более мощный огонь и искать возможность нанести удар по слабому месту врага. Затем, с неудовольствием отмечая, насколько он мал и худосочен, Першоу прошел сквозь ряды здоровяков-Элементалов. Он поздравил их с успехом и выразил уверенность, что дальше они также будут драться со всей своей беспощадной яростью.

Тем временем с командного пункта к нему пришла Ланж. В бою они обращались друг к другу по форме, как это и принято между командиром и адъютантом.

— Свежая информация, полковник, — сообщила Ланж.

— Какая информация?

— К нашему соединению прибавилось два новых боевых робота. Воин Нис из подразделения командира Хорхе привела воина, оставшегося в живых после падения шаттла. Они только что прибыли через южные ворота станции. Они...

Информация вызвала у Першоу живой интерес.

— Только двое? Только двое из целого подразделения?

Однако мысленно он уже менял план всего сражения.

— Мы точно знаем только одно, — ответила Ланж, — звено Хорхе наткнулось на робота-воина Энрико, когда он в одиночестве блуждал по болоту. Очевидно, он прошел в ужасных условиях большое расстояние. При ударе о землю была повреждена «нога» его машины, но мы можем ее починить. Командир Хорхе приказал Нис вернуться сюда с Энрико. Она говорит, что пришлось идти очень медленно, потому что робот Энрико не мог двигаться с нормальной скоростью. Прибывший боевой робот ремонтируют прямо сейчас. Нис присоединится к Первому звену гарнизонного тринария после того, как у ее машины тоже починят какую-то небольшую поломку. Вы нахмурились, почему?

— Нис — вольнорожденная. Это не очень-то меня вдохновляет. Прикажите ей ждать, пока поврежденный робот не выйдет из ремонта, а место в машине Лис пусть займет вернорожденный Энрико.

— Нис показала себя храбрым воином. В любом случае, Энрико сейчас оказывают помощь в медицинском блоке.

— Ну что ж, ладно. Пусть Нис присоединяется к первому звену. У них как раз выведен из строя робот и ранен водитель. Скорей всего, она там не принесет никакой пользы, но, по крайней мере, заткнет брешь.

Зная, что Ланж оценивает одинаково всех воинов Клана, Першоу чувствовал, что она не согласна с этим его утверждением. Вероятно, она считала, что ненависть полковника к вольнорожденным мешает трезвости его суждений. Но она была настолько предана своему командиру, что никогда в боевой обстановке не подвергала его утверждения сомнению. Глубина этой преданности часто изумляла Першоу.

— Ланж, мне нужна твоя помощь.

— Что мне следует сделать?

— У меня есть идея, но она требует, чтобы один из твоих Элементалов рискнул жизнью.

— Это очень просто. Скажи мне.

— Скоро наступит ночь. По-моему, Клан Волка атакует нас именно тогда. Мы должны будем вступить в бой. Пока Радик держит несколько подразделений в резерве, перевес у него очень незначительный. Я думаю, мы сможем противостоять им, по крайней мере некоторое время. Но нам необходимо больше боевых роботов. Надо выяснить все о тринарии с шаттла.

— Ты думаешь, что звену Хорхе не удалось выполнить задание?

— Я не уверен. Это нужно проверить. Если там остались уцелевшие воины и машины, я хочу, чтобы они были здесь. Сейчас я принял бы даже звено «вольняг». Ланж, выбери одного из твоих пехотинцев. Он должен будет пробраться к болоту через поле сражения. А потом разыскать уцелевших воинов и спасательную команду, кратко ввести их в курс дела и направить сюда — как можно скорее.

— На болоте...

— Я знаю, знаю. Чтобы его не засекли Волки, когда он будет пересекать их позиции, Элементалу придется идти без доспехов. Судьба сурово со мной обошлась, и для этого задания я могу выделить только одного Элементала, но я уверен, он найдет дорогу к звену. Если он обнаружит, что поиски уцелевших людей все еще продолжаются, он сообщит им мой приказ об отмене задания и немедленном возвращении к нам. Итак, выбери воина в одном из пехотных отделений.

— Этого не потребуется. Пойду я.

— Но ведь это не будет...

— Соответствовать моей должности? Возможно. Но я лучше всех бегаю и имею лучшую оценку по технике выживания, воут?

— Ут, но...

— Что тут обсуждать? Ты приказал выделить для выполнения задания воина. Я выполнила твой приказ.

Першоу видел решимость в глазах Ланж. Он уважал ее, как уважал всех хороших офицеров. Его правилом было никогда не отменять приказы подчиненных, которым он доверяет, а никому он не доверял больше Ланж. Раз она хочет, то должна идти.

— Если ты не сможешь быстро найти ни одного робота или хотя бы того, что от них осталось, не трать времени, скорее возвращайся. Воут?

— Ут. Я пойду, как только стемнеет.

— Хорошо.

Как всегда, она резко повернулась и пошла прочь. У Першоу стало неспокойно на душе. Это случалось с ним очень редко. Ланж лучше всех служивших у него адъютантов. Он не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось. Но, разумеется, они оба принадлежали Клану и готовы были принять смерть с легкостью. Рассказывали о воинах Клана, которые знали друг друга годами, вместе служили, бессчетное число раз спасали друг другу жизнь, однако, когда один из них умирал, другой шел прочь, даже не бросив на него прощального взгляда. Посмотрит ли он еще раз на Ланж, если она погибнет? Да, возможно, один раз — в знак уважения к ее преданности, не более того.

— Я не могу связаться с Джоанной, — доложил Жеребец, когда Эйден вернулся к оставшимся семи воинам и их роботам.

— Я тоже не могу. На радаре нет изображения ее машины, воут?

— Ут. Где бы она ни была, из-за помех ее нельзя обнаружить даже при помощи электроники. Ты знаешь, Хорхе, как это бывает. Здесь нельзя доверять приборам. Если они говорят, что тебя атакуют, это, скорей всего, означает лишь, что «шею» боевого робота грызет древесная пума. Если они показывают, что машина летит...

— Жеребец, избавь меня от лекции о причудах природы. Главное состоит в том, что мы не можем обнаружить командующего нами офицера, воут?

— Ут. Что автоматически делает нашим командиром тебя. Вновь нашим командиром, Хорхе.

— Согласен.

— Не могу сказать, чтобы я сожалел об этой перемене. И, должен отметить, бесплодные поиски Джоанны ни к чему не приведут.

— Если она осталась прежней яростной бесовкой, то выберется и из такой переделки. Но у нас есть более неотложное дело. Мы должны вернуться на станцию.

— Вот уже достаточно долго в небе над нами не полыхает зарево сражения. Может быть, оно кончилось?

— Я надеюсь, что нет. Давай выбираться отсюда.

Если не считать часового-Элементала Клана Волка, которого Ланж быстро обезоружила и придушила, для нее путешествие через поле боя оказалось простым. Она чувствовала, что Волки сейчас заняты составлением новых планов сражения. В штабе командного звена явно шла работа. Воины беспрестанным потоком входили в геодезический купол и выходили из него. Совсем рядом валялись обломки роботов. Их, а также человеческие останки собирали воины обеих сторон. Сейчас было время перемирия, которое заключили Радик и Першоу на один час.

Дойдя до Кровавого болота, Ланж спустилась со склона на черную маслянистую поверхность. Зайдя чуть подальше, она надела специальные очки, снабженные определителем магнитных и тепловых аномалий, и осмотрелась. Этот определитель действовал на очень небольшое расстояние, но на болоте работал более точно, чем те, что стояли в боевых машинах. Устройство сильно облегчало путешествие пешком через топь.

Двигаясь быстро и целенаправленно, Ланж прошла около километра и наткнулась на двух подбитых роботов. Водители их покинули. Роботы, как два сраженных сказочных великана, лежали в воде. Однако виднелся слабый, но ясно различимый тепловой след от другого робота. Непрерывной линией он уходил дальше в болото.

Ланж двинулась по следу. Прошло около получаса; по мере того как она продвигалась, след становился все отчетливее. Неожиданно Ланж вышла на открытое пространство, которое пересекала запутанная сетка тепловых линий. Пройдя через странный участок, Ланж увидела явственные полосы, оставленные подразделением роботов, — кажется, из семи или восьми единиц, — направлявшихся в сторону Глорианской равнины. Продолжая идти в этом направлении, машины попали бы прямо в лапы Волков. Ланж должна была предупредить их.

Во время бега она сосредоточивала все внимание на тепловых знаках, становившихся все ярче по мере того, как Ланж приближалась к оставившему их подразделению. Рост позволял ей хвататься за непомерно длинные ветки деревьев и использовать их для продвижения вперед. Она совершила несколько впечатляющих прыжков через бездонные ямы с черной водой.

Вдруг она совершенно ясно различила звуки работающих моторов. Где-то рядом роботы расчищали себе дорогу среди деревьев. Она знала, что сейчас увидит подразделение. Сняв очки, Ланж, не останавливаясь, повесила их на ремень.

Пробегая под высоким деревом, она услышала, как над головой зашелестели ветки. Даже не глядя вверх, Ланж почувствовала какое-то движение в воздухе — будто кто-то стремительно на нее летел. Ланж потянулась к лазерному пистолету, своему единственному оружию, но опоздала. Древесная пума, тяжело приземлившись ей на плечи, бросила Ланж в темную зловонную воду.

15

Жаль, что водители боевых роботов и Ланж со своими ОМТА-очками придавали такое значение показаниям приборов. Больше доверия собственным глазам, показывавшим естественную картину мира — и они с легкостью нашли бы Джоанну. Оранжево-красный аварийный свет, льющийся из кабины, был виден посреди темного болота за сотни метров. Если бы кто-нибудь подошел поближе к этому сиянию, распространявшемуся с десятиметровой высоты, то он бы даже увидел Джоанну, пытавшуюся через смотровую щель различить что-нибудь в кромешно-угольной тьме.

— Мы можем попытаться выбраться и пойти пешком, — предложил Кочевник.

— Ты шутишь? В таком состоянии ты и по ровной земле вряд ли сможешь ходить.

— Оставьте меня здесь.

— Сделала бы это с радостью, однако я не ориентируюсь в этом месте. Я не знаю, какие опасности и ловушки могут подстерегать нас, так что лучше не покидать машину просто из-за того, что «нога» застряла в трясине. Особенно сейчас, когда идет бой и требуется вся наличная техника.

— Тогда почему вы не, пытаетесь вытянуть его «ногу»?

— А что, по-твоему, я делала? Я думаю, она зацепилась за какую-то здоровенную корягу в иле. Вдобавок, кажется, еще в чем-то запуталась.

— В чем?

— Если бы я знала, то сказала бы.

Свет внутри кабины замигал, но не потух. Джоанна сжала кулак и ударила в бортовой иллюминатор.

— Все из-за этого проклятого недоноска Эйдена. Из-за него мы сели на мель. Он обдуманно оставил нас, чтобы командование вернулось к нему. Я убью его при первой же возможности.

— Как? Здесь нет Круга Равных. Я слышал, он вам об этом сказал. И вы, капитан Джоанна, несмотря на ваш тяжелый характер, не убийца.

— Не надо быть таким самоуверенным, Кочевник. Я могу попрактиковаться на тебе.

Почувствовав нешуточную угрозу в ее голосе, Кочевник замолчал. Она бы не убила его, но могла — он знал по опыту — сильно избить. Его рук? то и дело пронзала пульсирующая боль, и он вовсе не желал дополнительных увечий.

После долгого, тягостного молчания, прерываемого только странными воплями и другими непонятными, порой какими-то едва ли не сверхъестественными звуками, доносившимися с болота, Джоанна наконец проговорила:

— Мы должны заставить машину двигаться.

— Вы опять попытаетесь вытащить «ногу»?

— Нет, я хочу спуститься вниз и распутать ее.

— Прямо там? В темноте?

— У меня есть фонарь.

Кочевник не знал, что и сказать. С одной стороны, храбрость этой женщины восхищала его, с другой, если она потерпит неудачу и с ней что-нибудь случится, он так и останется сидеть в кабине один, беспомощный, с больными, покалеченными руками. Кстати, с его ногами тоже было далеко не все в порядке.

Любые предостережения сейчас не подействовали бы. Джоанна явно не ждала его одобрения, она быстро вытащила какую-то веревку и фонарь из шкафчика с инструментами. Затем, даже не попрощавшись со своим техником, она рывком открыла люк, ведущий из кабины, и нырнула в темноту.

Кочевник напряженно вслушивался, пытаясь из множества других звуков выделить стук каблуков о железо. Он почти ничего не услышал — только несколько раз что-то звякнуло, затем донесся отлично вписывавшийся в болотную какофонию голос Джоанны. Она люто выругалась.

Помогая себе все еще сильно болевшей правой рукой. Кочевник сумел выбраться из своего кресла. С трудом дотащившись до смотровой щели, он взглянул вниз. Там был виден только свет фонаря Джоанны: огонек раскачивался и мигал.

В какой-то момент Джоанна потеряла равновесие и чуть не упала. Она висела на веревке, прикрепленной к полевому подъемнику на левой стороне машины. Держась за веревку одной рукой, другой она потянулась к росшему рядом с роботом дереву. Но ее рука наткнулась на что-то мягкое, скользкое и губчатое. Вероятно, это была какая-то разновидность мха или лишайника болезненно-серого цвета, паразитирующего на дереве. Вообще при свете фонаря все казалось серым: болотный туман, наверное, безжалостно пожирал и естественный, и искусственный свет.

Прикосновение к дереву и заставило ее разразиться проклятьем, которое она не употребляла со времени жизни на Железной Твердыне, когда она служила офицером-инструктором в учебном Центре. Успокаивая себя и пытаясь снова ухватиться за веревку, Джоанна вызвала в памяти тот далекий день, когда так же ужасно ругалась, и с отвращением поняла, что в прошлый раз ее несдержанность тоже была вызвана поведением Эйдена. Это случилось, когда она узнала, что проделал Тер Рощах. Он убил подразделение вольнорожденных лишь для того, чтобы дать Эйдену второй незаконный шанс стать воином. Джоанна бушевала тогда чуть ли не час и разгромила свою тесную, неуютную квартирку,проклиная даже не столько Тер Рошаха и благодеяние, оказанное им Эйдену, сколько тот факт, что она сама впутана в это дело как сообщник. Ведь Рошах приказал ей найти и захватить Эйдена, а затем привезти его обратно на Железную Твердыню.

Восстановив равновесие и крепко держась за веревку, Джоанна продолжила спуск, затыкая нос и кашляя от поднимавшихся ей навстречу отвратительных испарений.

Спустившись к поверхности болота, Джоанна увидела, что «нога» робота погружена в ил примерно по «лодыжку», так что отводящие тепло патрубки наполовину затоплены. Держась одной рукой за веревку, она наклонилась вбок и дотянулась до ила. Тягучая субстанция начала всасывать ее руку настолько активно, что Джоанна немедленно отдернула ее. Посветив вокруг фонарем, она заметила темно-серые лианы, свисавшие с дерева. Они казались туго натянутыми и нижними концами уходили в ил. Оттолкнувшись ногой от робота, Джоанна подлетела на веревке к лианам и уцепилась за одну из них. Чувствовалось, что лиана натянута до предела. Джоанна изо всех сил дернула за нее, но растение выдержало. Вероятно, лианы опутали «ногу» робота и не давали ей двигаться. Еще больше усугублял ситуацию ил, из которого даже без лиан вытянуть «ногу» было бы затруднительно.

Джоанна собралась разрезать лианы лазерным пистолетом, когда странная вибрация веревки, на которой она висела, заставила ее взглянуть вверх. Она думала, что это Кочевник тянет веревку, но все оказалось значительно хуже. Невысоко над ее головой на боку робота сидела рептилия темно-серого цвета. Она выглядела как помесь собаки с аллигатором; вдобавок вдоль спины у нее тянулся острый гребень. С целью, известной только ей да, может быть, управлявшему рептилиями божеству, тварь усердно жевала веревку, заметно в этом преуспевая.

Выхватив пистолет, Джоанна выстрелила. Выстрел попал точно в цель, и клок от гребня рептилии полетел вниз. Тварь соскользнула с робота, но не разжала челюстей и осталась висеть на веревке. Тщательно, чтоб не попасть в веревку, прицелившись, Джоанна выстрелила снова. Веревка дернулась — и существо упало вниз. Оно летело прямо на Джоанну. Оттолкнувшись от робота ногой, та качнулась в сторону. Рептилия, пролетев совсем рядом, упала с легким всплеском в топь и исчезла. Веревка с Джоанной описала дугу и вернулась обратно. Джоанна хотела уже с облегчением вздохнуть, но в следующий миг услышала угрожающий треск. Рвалась веревка. Джоанна попыталась схватиться за лиану, но промахнулась. И, ногами вперед, полетела в вонючую жижу.

Как ни странно, ил остановил ее падение. Джоанна погрузилась в него на несколько сантиметров. И тут же почувствовала, как трясина засасывает ноги. Ее затягивало, но этот ил, из чего бы он ни состоял, не торопился забирать свою жертву. Вдруг Джоанна обнаружила, что потеряла пистолет. Она не помнила, как уронила его. Посветив вокруг фонарем, она обнаружила оружие на краю ямы, вне пределов досягаемости.

Ее уже затянуло по колено. Глядя вниз, Джоанна наблюдала, как медленно поднимается по ногам вязкая отвратительная гниль.

Кочевник обнаружил в ящике среди других вещей Джоанны маленький бинокль. Не обращая внимания на ноющую боль в запястье, он взял бинокль, поднес к глазам и посмотрел вниз. Разглядев Джоанну, он увидел, что ее засасывает болото. Как определил техник, она находилась чуть правее «ноги» робота.

Кочевник не мог использовать для управления машиной чужой нейрошлем. Вот если бы у него работали руки, тогда он заставил бы эту «ногу» двигаться и без шлема. Ну, по крайней мере, одна рука у него есть. Несмотря на сильную боль, она функционировала.

Сняв располагавшуюся под ручкой управления панель. Кочевник оторвал ведущие к нейрошлему провода. Джоанна закричит, когда увидит, что он сделал. Но если она это увидит, значит, она будет спасена и вернется в кабину, где можно ругаться сколько угодно.

Взявшись за рычаг управления, не обращая внимания на толчки пронзительной боли, Кочевник занялся «ногой» машины. Сразу стало ясно, что вверх она не поднимается, но может немного двигаться влево и вправо. Посмотрев в смотровую щель, он увидел, что Джоанну засосало уже по талию. Техник быстро прикинул, когда ее ноги коснутся поверхности «ступни» робота, и оказалось, что это случится либо как раз перед тем, как ее засосет в грязь с головой, либо сразу после этого.

Делая нечеловеческие усилия, заливаясь выступившими от невыносимой боли слезами. Кочевник продолжал работать с рукоятью управления. Сначала «нога» явно не хотела двигаться. Он нажал посильнее, уже совсем сходя с ума от боли, и вдруг, неожиданно дернувшись в сторону, «нога» подвинулась как раз достаточно, чтобы оказаться под тонущей Джоанной, которую грязь закрыла уже по плечи.

Испытывая совершенно невыносимую боль, Кочевник привалился к смотровой щели и поглядел вниз. Джоанна бросила фонарь, который упал в грязную жижу и теперь отбрасывал тонкую и неровную полоску света. Было видно, что Джоанна высоко подняла руки. Грязь засосала ее уже по шею.

Вынужденная отбросить фонарь, Джоанна спокойно ожидала неминуемой смерти. Посмотрев вверх, она увидела Кочевника. Его фигура четко вырисовывалась на фоне освещенной кабины. «То, что он видит, должно быть, очень ему приятно», — подумала Джоанна и решила, что он много лет мечтал оказаться свидетелем ее смерти.

Говорят, что перед смертью люди часто переосмысливают свою жизнь, что иногда все пережитое проходит у них перед глазами. Было много примеров, когда умирающий принимал вдруг какую-нибудь древнюю религиозную веру. Многие сожалели о содеянном в жизни. Говорилось, что теперь они смирились со всем, что окружало их.

Только не Джоанна. Она подумала, что не желает мириться ни с чем и ни с кем. Большую часть своей жизни она всех ненавидела. Почему она должна теперь об этом сожалеть? Нет никакой причины отказываться от своей ненависти. Она умрет довольной, что смотрела на жизнь правильно, но это все, чем она будет довольна. Остальное вызывало у нее гнев.

Ну что за абсурдная кончина! Она — воин. А воин должен умирать не в грязной луже — разве что он попадет туда во время боя. Больше всего она сожалела о том, что умрет, так и не заработав Родовое Имя, не внеся свой генетический материал в священный пул Клана.

Она почувствовала, как отвратительная тина касается шеи. Скоро ее совсем засосет. Взглянув на свои поднятые руки, Джоанна скинула перчатки — расшитые металлическими звездами, они были призваны напоминать Джоанне о множестве схваток, в которых она победила. Она не хотела, чтобы их засосало вместе с ней. Бросив их по возможности дальше, она увидела, как они исчезли во тьме. Было слышно, как перчатки упали, но никакого всплеска не раздалось. Это обрадовало ее, так как теперь их мог найти и носить какой-нибудь другой воин.

Она безропотно ожидала смерти и поэтому была тем более поражена, когда ее ноги встали на поверхность «ступни» робота. Внезапный толчок сотряс все ее тело — от пяток до макушки.

Она опять обманула судьбу и осталась жива. Однако стоя с поднятыми вверх руками, она все еще оставалась по шею в грязи; вокруг клубился гнилостный вонючий туман; из каждого темного провала мог вот-вот появиться жуткий монстр. Боевой робот с раненым старшим техником в кабине выведен из строя. Связь не работает. «Смерть, — подумала Джоанна, — наверное, оказалась бы более приемлемым выходом».

16

По странному стечению обстоятельств Каэль Першоу, Ланж и Джоанна одновременно, но каждый по-своему, заглянули в темные глубины Вечности. Если внимательный Бог наблюдал за своими любимцами, то в этот момент он, должно быть, одним усилием Божественной воли повлиял на судьбы всех троих. Впрочем, воины Клана не очень-то жаловали Богов и знали только пару-другую из древних мифов да героев Предания. Те же, кто рассуждал о Богах, обычно заключали, что воин Клана должен полагаться только на себя и не беспокоить Богов идиотскими просьбами.

Робот Каэля Першоу покачнулся от серии прямых ракетных попаданий, большинство из которых пришлось в корпус. Большим пальцем полковник изо всех сил нажимал на кнопку противоракетной защиты, но система не работала. Воины Волка, очевидно, поняли это и посылали в него целые тучи ракет.

Вражеские Элементалы суетились внизу, пытаясь сломать «ноги» робота Першоу. Прямые попадания ракет становились все чаще и чаще. Выход из такой ситуации только один: двинуться вперед и выпустить сразу весь боезапас, надеясь на серию удачных попаданий по врагам.

Вообще положение было не из лучших: куда ни взгляни — всюду Кречеты проигрывали бой. Каждый отдельный робот находился в незавидном положении, а Элементалы были отброшены назад, за линию атаки.

Першоу не мог не подумать о том, что если бы здесь была Ланж, Элементалы не отступили бы так легко.

Ланж тоже отчаянно боролась за свою жизнь. Обладай она обычным человеческим телосложением, ей давно бы пришлось умереть. Почти полностью погрузившись в трясину, захлебываясь черной, зловонной водой, Ланж сумела отшвырнуть пуму и кое-как приготовиться к защите. Пума атаковала снова, ее оскаленная морда приблизилась настолько, что Ланж почувствовала горячее дыхание зверя, едва ли показавшееся женщине приятным дополнением к мерзким испарениям болота.

Хорошо, что хищник оказался не очень крупным. Это давало Ланж некоторое преимущество из-за ее высокого роста. Немыслимым образом удерживаясь на поверхности трясины, она отражала непрерывные атаки зверя. Пума норовила ударить ее когтистыми лапами, Ланж ничего не могла поделать и получала одну рану за другой. Зверь обладал неукротимостью и огромной силой. Ланж чувствовала, что постепенно слабеет. У нее, конечно, тоже был свой козырь: она, в отличие от пумы, владела боевыми искусствами. Если бы ей удалось вытащить пистолет, исход поединка решился бы в ее пользу. Единственная проблема состояла в том, что если бы Ланж перестала хоть на секунду сдерживать хищную тварь и потянулась за пистолетом — пума тотчас же вцепилась бы ей в горло.

Джоанна все еще держала руки поднятыми вверх. От напряжения они начали деревенеть. Она не представляла, сколько еще придется стоять в такой позе, однако упорно не хотела опускать руки в грязь.

Она даже не знала, что стоит сейчас на «ноге» своего робота. По ее мнению, под ногами у нее был какой-то камень или, возможно, болотное животное. Когда опора двигалась, у нее возникало инстинктивное желание, поджать ноги, но крепкая хватка трясины не позволяла ей сдвинуться хотя бы на сантиметр.

Твердь под ногами дернулась опять, толкнув Джоанну вперед. Левая рука ее непроизвольно опустилась и, прежде чем Джоанна среагировала, провалилась в грязь. Еще одно резкое движение — и то же чуть не произошло с правой рукой. Джоанна почувствовала, что скользит вбок, и, может быть, она ушла бы в топь с головой, но опора задвигалась снова и вытолкнула Джоанну наверх.

Теперь, когда огромная «нога» робота, чудом освободившись из ловушки, показалась из липкой, булькающей грязи, главной проблемой Джоанны стало удерживать равновесие, чтобы не свалиться вниз. Это было не так-то просто. Зеленый канат лопнувшей лианы пролетел мимо и больно хлестнул ее по лицу.

Боги, не обращавшие внимания на Каэля Першоу, Ланж и Джоанну, вероятно, были заняты в это время другими — ведь не всем, в конце концов, грозила опасность. Но ни один воин Клана не захотел бы услышать, что какой-то Бог вмешивается в его жизнь и что именно этому Богу он обязан своими достижениями. Пусть Боги властвуют над тем, что им принадлежит, а если они захотят большего, воины Клана вызовут их на бой и будут сражаться за свои права.

Если б в обычное время какой-нибудь Бог принял дурацкое решение заглянуть в кабину к Двилту Радику, он был бы немедленно оттуда вышвырнут. Но в настоящий момент Радик встретил бы Бога с радостью: тот мог дать ему возможность похвастаться впечатляющей, но закономерной победой над Кречетами Каэля Першоу.

— Вперед! Тесните их! — кричал он своим воинам.

Слушая этот и другие призывы Радика, Крэйг Вард забеспокоился. Если бы Радик сейчас спросил его, он бы признал, что у Клана Волка явное преимущество, но его поражала стойкость Кречетов. По его оценке, потери у обеих сторон были примерно одинаковы. При этом у Волков не было никакой особой стратегии. Только истощенность врага приносила Радику победу. И Крэйгу Варду — одному из самых свирепых воинов — такой триумф казался убогим.

Эйден повернул свою машину, чтобы проверить боеготовность других воинов. Если бы не это решение, он так и не увидел бы, что творится позади.

— Жеребец, там что-то происходит. Похоже на драку.

— Наверное, это просто забавляются два болотных зверя, — ответил Жеребец.

— Нет, вряд ли. Я могу поклясться, что один из дерущихся — человек. Мне придется возвратиться назад и посмотреть, что там творится. Возможно, это Джоанна, бросившая БМР и последовавшая за нами пешком.

— Если это она, то зачем же к ней ходить?

— Жеребец, мы принадлежим Клану. Мы не можем своим бездействием допустить, чтобы кто-нибудь из людей Клана нелепо и глупо погиб.

— Я слышу, что ты говоришь, командир. Только я в этом не уверен.

Эйден приказал подразделению остановиться, затем спустился с «Разрушителя». Под ногами оказалась относительно твердая почва. Она чавкала при каждом шаге, но все же позволяла кое-как двигаться. Пригодный для ходьбы участок простирался как раз почти до того места, где вовсю кипела драка.

Подобравшись поближе и увидев, что в сражении участвует древесная пума, Эйден вынул пистолет и убедился, что тот заряжен.

Что бы там ни затевали Боги, часто все кончается счастливо. Влюбленные находят друг друга, семьи вновь соединяются, на место плохих правителей приходят хорошие. Люди, которым грозит смертельная опасность, с изумлением обнаруживают, что они спасены, и временами даже бывают за это благодарны.

Каэлю Першоу повезло только наполовину. Автоматический механизм катапультирования выбросил его из робота за секунду до того, как бронированный гигант рухнул. Робот не взорвался и не развалился на куски, но, очевидно, стал окончательно непригоден для боя. Когда в кресле катапульты полковник приземлился на землю, его немедленно окружили пять Элементалов-Кречетов. Они защищали своего командира от целенаправленных атак Волков. В битве за генетический материал убийство или пленение обладателя генов приводило к концу конфликта, поэтому было очень важно, чтобы Першоу остался жив и не попал в руки врагов.

Возвращаясь назад через позиции своих войск, он везде видел подбитые машины. Его робот был отнюдь не единственным, вышедшим из строя. Перешагивая через тела мертвых воинов, в одном из них Першоу узнал вольнорожденную Нис.

Джоанна таки свалилась со «ступни» робота, но только после того, как Кочевнику удалось передвинуть «ногу» машины на твердую почву или, по крайней мере, на то, что считалось твердой почвой в этом проклятом болоте. Поднявшись и отряхнувшись, Джоанна взглянула вверх на Кочевника. Тот очень выразительно показывал знаками, чтобы она поскорее взбиралась в кабину. Техник мог и подождать. Ей обязательно нужно было отыскать перчатки. Обойдя вокруг ямы со зловонной жижей, Джоанна обнаружила свое сокровище, причем рядом уже пристроилась здоровенная ящерица, которая с задумчивым видом пробовала на вкус одну из перчаток. Тихо чертыхнувшись, Джоанна подняла пистолет, лежавший неподалеку, и обезглавила рептилию.

Меткий выстрел Эйдена мог и не попасть в цель, если бы Ланж удалось оттолкнуть животное в сторону. Но этого не случилось, и луч лазерного пистолета вошел древесной пуме в мозг, предварительно превратив ухо в обугленные клочья кожи и меха. Животное обмякло, под его тяжестью Ланж погрузилась по грудь в тину. Затем исчезли плечи, скрылась голова и, наконец, навалившаяся на женщину сверху мертвая пума.

Эйден бросился вперед. Запустив руки в тину, он нащупал шею пумы и изо всех сил потянул за нее вверх. Животное оказалось чертовски тяжелым, но Эйден все-таки стащил труп зверя с Ланж. Подняв пуму над тиной, с огромным напряжением Эйден отбросил ее в сторону. Ланж над поверхностью топи так и не показалась. Зайдя чуть поглубже, Эйден наклонился и пошарил вокруг. Сначала ему показалось, что он потерял ее. Нырять в болото с головой было бесполезно: в липкой грязи он все равно ничего бы не увидел.

Вдруг в нескольких метрах от Эйдена раздался всплеск. Это была Ланж — на животе, голова ее все еще оставалась погруженной в черную воду. Эйден пробрался к ней, перевернул лицом вверх, затем потащил к берегу. Уложив женщину на относительно сухое место, он начал вдувать ей воздух в легкие через рот. Прошло несколько секунд, и Ланж, сильно дернувшись, вновь начала дышать. Собрав все силы, Эйден ухватился за крепкое плечо женщины-воина и перевернул Ланж на живот. Затем он стал сильно нажимать на ее мускулистую спину, чтобы освободить легкие от воды. В Ланж было два метра тридцать сантиметров роста, причем все ее тело состояло из сплошных мускулов. Эйдену пришлось изрядно потрудиться.

Так же нелегко было и отнести ее к роботу. Ланж пыталась идти сама, но свалилась после первого же шага, потеряв сознание. Однако когда они все-таки добрели до машины, она снова, и уже окончательно, пришла в себя и настояла, чтобы спаситель положил ее. Жеребец ждал возле машины Эйдена, который принялся ему объяснять, что случилось, но Ланж перебила его:

— Сражение идет для нас не лучшим образом, — проговорила она. — Необходимо ввести в него ваше подразделение. Это просил меня сообщить вам Каэль Першоу.

Ланж в подробностях рассказала обо всем, что случилось перед тем, как она отправилась на задание. Жеребец заметил, что, судя по далекому то затихавшему, то нараставшему гулу, по отсвету вспышек в ночном небе, битва, должно быть, бушует и сейчас.

Повернувшись к Ланж, он указал рукой на рваные, глубокие царапины на лице и теле адъютанта.

— Скверные царапины, — заметил он.

— Не имеет значения, — махнула рукой Ланж. Тем не менее Жеребец быстро достал индивидуальную аптечку и начал обрабатывать раны.

— Я использую «Кровавые Лепестки», — сказал Жеребец. — Они воспрепятствуют распространению любой инфекции и ускорят регенерацию тканей.

Ланж, не слушая Жеребца, повернулась к Эйдену. Голос ее зазвучал решительно и властно:

— Если вы будете следовать теперешним курсом, то, скорее всего, выйдете из болота прямо в тыл Волков. Если, конечно, мои расчеты правильны. Мы знаем, как легко искомкаются показания приборов в здешних условиях.

— То, что мы в тылу у Волков, можно использовать как стратегическое преимущество, — заметил Эйден. — Но нас только восемь. Этого недостаточно для засады? Нет?

— Нет, — ответила Ланж.

— Тогда нам необходимо осуществить диверсию.

— Диверсию?

— Да. Вы можете подвести нас ближе к станции, к месту, где заработала бы связь?

— Разумеется. В десяти километрах отсюда есть возвышенность. Там я смогу наладить устойчивую связь со штабом соединения.

Жеребец продолжал обрабатывать Ланж раны, но она нетерпеливо оттолкнула его. Этот жест означал, что сейчас она не нуждается больше ни в какой медицинской помощи.

— Хорошо, — кивнул Эйден. — Мы пойдем пешком. Жеребец, подведи звено как можно ближе к позициям Волков, но не покидай болота. На мой мостик посади какого-нибудь свободного воина из тринария Джоанны. Через некоторое время я к вам присоединюсь.

Он обернулся к Ланж.

— Пойдемте. Кстати, вам придется вступиться за меня. Из-за этого, — он указал на Черную Ленту, — Каэль Першоу не станет со мной говорить, да и без нее он не принял бы совета от вольнорожденного.

Ланж подумала, что это в какой-то мере правда, но промолчала. У нее было предчувствие, что с помощью Хорхе им удастся выпутаться из безнадежной, казалось бы, ситуации и избежать поражения.

17

Джоанна подозревала, что манипуляции Кочевника серьезно повредили нейрошлем. Хотя техник и присоединил шлем обратно, Джоанна чувствовала себя в нем точно так же, как много лет назад, когда впервые его надела. От него словно исходили импульсы, вызывавшие головокружение, и возникало ощущение, что нормально функционирующий робот, как слепой, топчется по кругу.

У Джоанны мелькнула даже мысль, что Кочевник нарочно испортил прибор. Он, по ее мнению, был способен и на такое.

Она глубоко вздохнула. Воздухоочистители не работали, и в кабине стоял мерзкий запах. После того как Кочевнику с огромным напряжением удалось высвободить «ногу» робота, боль в его руке стала такой одуряющей, что его вырвало. Кое-как он сумел прибрать за собой, но запах остался. Проветривать же кабину смысла не имело не только из-за сломанных воздухоочистителей — снаружи царил еще более гнусный запах.

Кочевник долго ворочался и ворчал, пристраивая поудобнее свое разбитое тело, потом заснул — опять в жестком пассажирском кресле. Ворчал он потому, что Джоанна даже не поблагодарила его. В конце концов, он спас ей жизнь.

— Спасать своего командира — твой долг, — заявила ему Джоанна. — В этом нет никакого великодушия и вообще ничего выдающегося. Ты остаешься все таким же никчемным членом низшей касты, каким всегда и был. Я, конечно, должным образом отмечу тебя в своем рапорте. Но этим ограничивается благодарность, которую ты заслуживаешь.

— Делайте, как хотите, капитан, — пробормотал техник.

— Послушай, Кочевник, может быть, это тебя удовлетворит: я довольна, что могу дальше служить Клану. А это, без сомнения, твоя заслуга. Я уважаю тех, кто выполняет свой долг. Надеюсь, теперь ты счастлив?

— Честно говоря, даже не понял, о чем вы толковали.

Джоанна была рада, что теперь Кочевник спит. Его занудно-язвительные комментарии по любому поводу действовали на нервы почище зубной боли.

Она совершенно не представляла, где в данный момент находится. Ни один прибор на пульте управления не работал. Приходилось, как говорится, идти вслепую. Никаких ориентиров не было — болото и черная стена джунглей, поразительное однообразие.

У Джоанны здорово разболелась голова. Может быть, от нейрошлема? Она закрыла глаза, и на мгновение перед ней возникла картина полностью функционирующих приборов. Но в тот же миг робот шагнул в зыбкую топь. Это заставило Джоанну немедленно возвратиться к реальности и сосредоточиться на управлении. Голова заболела еще сильнее, когда робот угрожающе накренился, ударившись о толстое дерево. Джоанне послышалось, как что-то трещит в отделении под кабиной, но она сочла это игрой воображения или результатом неправильной работы шлема.

Теперь было абсолютно ясно — они ходят по кругу. Это часто случается с роботами на неизвестной территории, когда отказывают приборы. Джоанна потеряла всякое представление о том, что находится сзади, впереди, слева или справа. Из этого блуждания ничего хорошего не выйдет. С равным успехом можно просто стоять на месте.

Она остановила БМР и попробовала съесть оставшийся у нее паек. Удалось проглотить совсем немного: запах в кабине никак не способствовал улучшению аппетита.

Заглянув в смотровую щель, Джоанна приметила несколько высоких деревьев. Они были такими огромными, что выделялись даже в сплошном хаосе джунглей. Их ветки и листья время от времени дергались, словно какие-то животные, вероятно потревоженные нежданными пришельцами, затеяли беспокойную возню. Джоанна слышала, что некоторые животные проводят всю свою жизнь на верхних уровнях джунглей или лесов и никогда не спускаются на землю. Земля для них — своего рода сказочная страна, где побывали только некоторые особо отважные родичи. Для воинов Клана точно таким же сказочным, мифическим местом была Внутренняя Сфера. Много поколений назад их предки оставили ее, чтобы обрести где-нибудь среди далеких звезд новый дом. Тогда еще даже не было Кланов. С тех пор воины каждого поколения надеялись принять участие во вторжении во Внутреннюю Сферу. Решение о его начале должны принять Ханы — когда Кланы будут иметь достаточный военный потенциал для великой битвы.

Вдруг среди листвы одного из деревьев показалась отвратительная морда. Все мысли о пути Кланов у Джоанны сразу улетучились. Одного взгляда на монстра было достаточно, чтобы даже такой воин, как Джоанна, вздрогнул. Существо было чудовищным: с рогами, толстенной нижней губой и с клыками, похожими на ножи великана.

На подобное зрелище Джоанна отреагировала однозначно. Прицелившись из левого ПИИ, она выстрелила в уродливую башку и с удовлетворением пронаблюдала, как тварь падает вниз. Это было похоже на победу над монстром в ночном кошмаре.

Джоанна двинулась дальше.

Когда робот проходил мимо особенно мрачного переплетения лиан и ветвей, вдруг с громким предупредительным сигналом заработала радиостанция. Джоанна сразу же послала длинную серию позывных и неожиданно для себя через минуту получила ответ.

— Я слышу вас, капитан Джоанна, — послышалось из переговорного устройства, и Джоанна узнала голос одного из «вольняг» Эйдена.

— Где командир звена Хорхе? — спросила она.

— Он... он оставил свою машину и назначил командиром меня.

— Вас командиром?

— Да. Вы не согласны?

— Вы же знаете, что это именно так. Четверо из ваших... воинов принадлежат моему тринарию. Вы не можете ими командовать. Нужно выбрать начальником одного из них. Их не должен вести подонок-вольнорожденный!

На некоторое время голос Жеребца смолк.

— Капитан Джоанна, я думал, что вы присоединитесь к нам раньше.

— У меня почти все приборы вышли из строя. До недавнего времени не работала и радиостанция. Мне пришлось вести БМР в этом адском месте, полагаясь только на себя. Почему ваше подразделение не попыталось найти меня?

— Было сочтено, что на данный момент важнее воссоединиться с силами станции «Непобедимая».

Эти слова, особенно в устах «вольняги», чуть не вывели Джоанну из себя, но она решила не ввязываться в спор с этим ничтожеством. Он бы просто не понял ее аргументов.

— А почему же вы тогда не воссоединились с силами гарнизона?

— Наш командир приказал нам подойти к краю болота, затем ожидать его приказов.

— Теперь вами опять командую я. Вы сделаете все, что я прикажу.

— Но вы же далеко.

— Я сейчас к вам присоединюсь.

— Но как вы найдете дорогу? Вы, кажется, сказали, что бортовая система слежения выведена из строя.

— Вы пошлете одного из воинов, чтобы он привел меня. И обязательно выберете кого-нибудь из моего тринария. Мне не нужно никого из ваших вонючих «вольняг», которым я не доверила бы довести меня даже до корыта с болотной водой.

По линии связи донесся странный звук, но Джоанна пропустила его мимо ушей.

— Прошу прощения, капитан, но я бы порекомендовал вам позволить послать за вами одного из нас... нас, вольнорожденных. Несмотря на то что мы, может быть, и «вонючие», территорию мы все же знаем и можем быстрее до вас добраться.

На этот раз Джоанна нашла аргумент вольнорожденного заслуживающим внимания. Она приказала Жеребцу послать воина немедленно. Жеребец отрапортовал, что сделает это, не успеет она и глазом моргнуть.

Жеребец сожалел, что Эйден не возвращается. Прент, которого он послал за Джоанной, в соответствии с указаниями должен был идти очень медленно, а потом сослаться на какие-нибудь встретившиеся по дороге препятствия. Прибытие Джоанны, таким образом, откладывалось, но что делать дальше. Жеребец не знал. Из-за постоянных перебоев связи он не мог вызвать Эйдена и посоветоваться с ним. Поэтому ему только и оставалось, что тянуть время, пока не вернется настоящий командир. Повиноваться бессмысленным и истеричным командам Джоанны он не собирался.

Слова Ланж не разошлись с делом. Пройдя десять изнуряющих километров через грязь и трясину, половину из них пронеся, а другую протащив за собой Эйдена, Ланж включила радиоустановку и тщательно нацелила на станцию параболическую антенну. Через несколько минут на миниатюрном экране появилось лицо Каэля Першоу.

— Вы говорите, что извлекли идею о диверсии из какой-то книги, — сказал Каэль Першоу Эйдену. — Книги? Откуда такие, как вы, выкапывают книги?

Эйден чуть было не ляпнул, что нашел книгу еще в сиб-группе, но затем вспомнил, что для Каэля Першоу он вольнорожденный и не имеет к сибам никакого отношения. Особого желания рассказывать о своем тайнике у Эйдена не было, и он решил солгать.

— Мне помнится, что, будучи еще ребенком, как-то раз я надолго заболел, и за мной ухаживала одна женщина. Она приходила ко мне домой и однажды принесла книгу. Потом, кстати, она забрала ее.

— И что это была за книга?

— Великая книга, написанная стихами. В ней было описано множество сражений.

— Значит, вы хотите предложить мне совершить диверсию, применив методы ведения войн далекого прошлого, да еще и описанные в стихах.

— Если смотреть так на все, что я сказал, то да. Нам нужна эта диверсия, чтобы сработала другая часть плана.

— С чего вы взяли, что я воспользуюсь планом, придуманным «вольнягой»?

— Я знаю, полковник Каэль Першоу, что вы отличный стратег и способны оценить достоинства плана, разработанного любым человеком, даже вольнорожденным.

— Даже вольнорожденным, на котором Черная Лента и который позволяет себе куда больше, чем ему позволено.

— При всем должном уважении к вам, сэр, я действительно считаю, что действие Черной Ленты должно быть приостановлено на время битвы. Лента мешает...

— Да, да, Хорхе. Но после того, как я позволяю вам говорить, очень трудно бывает заставить вас замолчать. Откуда вы знаете, что я приму ваше дурацкое предложение? Весь ваш план — какая-то несуразица.

— Но он вполне может сработать.

— Он сработал пока только в книге. Однако я сделаю по-вашему. Волки побеждают, они оттеснили нас почти к самой станции, и разрабатывать другой план у меня просто нет времени. Ланж!

— Да, сэр?

— Я думаю, все получится намного лучше, если мы подключим ваших Элементалов. Они смогут уместиться на таком маленьком пространстве?

— Его вполне хватит для двух-трех воинов.

— Двух будет достаточно. Они смогут пройти незамеченными через поле?

— Не могу гарантировать этого, но мы попытаемся.

— Хорошо. Хорхе, вы свободны. Возвращайтесь к вашему подразделению и ждите сигнала. Если мы не сможем связаться с вами по радио, пошлем сигнальную ракету. Как только увидите ее, идите в атаку.

Эйден кивнул, повернулся и пошел, оставив на вершине холма Ланж. Першоу, ненавидевший иметь дело с «вольнягами», отер со лба пот.

— Это стоило тебе многого, не правда ли? — заметила Ланж.

— Ты знаешь, что меня раздражает любой контакт с вольнорожденными. Однако лучше получить помощь от «вольняги», чем отдать мой генетический материал Клану Волка.

— Но ты пользуешься планом не просто рядового воина. Он отлично себя показал.

— Как ты можешь такое говорить? Он убил одного из моих офицеров, да и вообще много раз нарушал дисциплину.

— И спас уцелевших после катастрофы, тем самым увеличив численность наших войск. Кроме того, если бы не он, меня бы растерзала древесная пума. А после этого я чуть не утонула, и он вновь спас мне жизнь. Хорхе — храбрый и находчивый воин, несмотря на свое происхождение.

Разумом Першоу принял то, что сказала Ланж, но в душе продолжал глубоко презирать все действия Хорхе, какими бы полезными или даже чудесными они ни казались.

— Отдыхай, — сказала Ланж, — а я должна встретиться со своими Элементалами на поле сражения. Скоро опять начнется бой, и мы увидим, как сработает план Хорхе.

— Твои раны зажили?

— Мне очень неприятно тебе это говорить, но наложенное на них лекарство открыто вольнорожденными.

Першоу содрогнулся. Наверное, теперь эта новость будет мешать ему заниматься с Ланж сексом. Его неотвязно будет преследовать чувство, будто он ощущает на ее коже следы прикосновения какого-то «вольняги».

18

Ланж и раньше случалось бывать на мостиках боевых роботов, но те машины во время осмотра стояли вертикально, а не лежали перекореженные на боку посреди заваленного обломками поля сражения. Чтобы забраться внутрь «Огненного Мотыля», ее Элементалу-напарнику пришлось вырвать и выбросить командирское кресло и половину панелей управления. Только после этого они смогли уместиться в кабине вдвоем. Остальные Элементалы тщательно укрылись за оставшимися после битвы обломками роботов.

Они действовали, не подавая радиосигналов. Каэль Першоу решил, что рисковать не стоит. Радиоперекличку могут перехватить воины Клана Волка. Отделенная от окружающего мира доспехами, Ланж ждала, когда темное небо рассечет огонь сигнальной ракеты. Каэль Першоу должен подать знак к началу атаки.

— Пусть Клан Волка начнет первым, — сказал он, отправляя своего адъютанта в бой. — План сработает только в том случае, если они будут в движении.

Ланж заметила, что, упоминая об этом плане, Каэль Першоу упорно не называет имени Хорхе. Вероятно, он хотел скрыть от остальных, что план придумал вольнорожденный. Ланж всегда полагала, что презирает «вольняг» не меньше, чем другие люди ее касты, но, поставленная рядом с ненавистью Першоу, ее ненависть казалась детской забавой.

В командном центре, располагавшемся под специальным куполом, капитан Двилт Радик планировал финальный удар. После проведенного ремонта численность двух штурм-легионов почти достигла исходной, хотя количество Элементалов упало до двенадцати — чуть больше двух отделений. Радик воспользовался данными ему правами и глубоко наплевал на третий штурм-легион. Теперь у него было двадцать три боевых робота. Ударные истребители пришлось, однако, убрать, так как тем, кто задействовал для достижения цели слишком много сил, не приходилось и мечтать о повышении в звании.

Все силы Клана Волка находились уже на исходных позициях. Двилт Радик последний роз проверял правильность намеченных действий. Почти все войска должны были двинуться прямо на станцию «Непобедимая». Захватив ее, он планировал затем преследовать остатки сил Першоу по всей поверхности этой гнусной планеты до тех пор, пока не наступит неизбежный и сладостный для него момент капитуляции.

Радик ожидал последних перед боем докладов от своих офицеров, когда по линии связи раздался удивительно безмятежный голос Каэля Першоу.

— Ты заснул, Двилт Радик? Может быть, оставишь свою дурацкую затею и станешь моим военнопленным? Я готов начать необходимую церемонию прямо сейчас. Тебе же не победить, воут?

— Каэль Першоу, я не возьму тебя даже в качестве военнопленного, чтобы не тратиться на твое содержание. Тебе бы следовало капитулировать прямо сейчас — тогда твое генетическое наследие займет куда более почетное место, чем вонючий Дом Кречетов.

«Дом» был общепринятым термином для священного генного пула, где под строгим наблюдением содержались драгоценные генетические материалы. Если Клан Волка сейчас победит, гены рода Першоу будут церемонно перенесены в специальных контейнерах из генного пула Кречетов в хранилища Волков.

— Нам надоело твое пустое бахвальство, Двилт Радик. Если ты хочешь сражаться — сражайся. Бой вместо краснобайства, воут?

— Ты бы лучше приготовился считать свои потери, Каэль Першоу.

Двилт Радик вскочил со своего кресла так, что оно отлетело назад, и крикнул офицерам командного центра, чтобы они отдали приказ к началу атаки.

— Это будет последний бой перед нашей окончательной победой, — сказал он затем, наблюдая, как работают, координируя действия войск, офицеры связи. Штаб был сердцем, управлявшим действиями Волков. Сейчас офицеры следили за тем, чтобы фланги не расползались, а центр двигался вперед в виде клина; это было любимое построение Двилта Радика. Он крикнул им еще раз что-то ободряющее и бросился к своему «Бешеному Псу». Радик надеялся, что ему удастся сразиться с Першоу один но один. Какое огромное удовольствие он получит, разрезав машину Першоу вместе с ее хозяином сверху донизу пополам!

Находившийся в своем командном пункте Каэль Першоу кивнул своим подчиненным — сигнал, что ему удалось спровоцировать Двилта Радика на атаку. Затем он пошел прямо к своему новому роботу — сверкающему «Грифону». Водитель этого робота в минувшем бою был ранен и отправлен в госпиталь. Взглянув вверх, на плоскую «голову» робота и сдвоенные увеличенной дальности ПИИ на каждой его «руке», Першоу, как всегда, подумал, что, может быть, очень скоро умрет в этой машине. Мысль эта его ничуть не пугала. Как раз о такой смерти он всегда и мечтал. Иногда Першоу казалось, что он вышел из «канистры», уже желая себе почетной смерти.

Услышав про план Эйдена, Джоанна оскорбительно рассмеялась.

— Атака с тыла? Это абсурд. Как только мы выйдем из болота, они при помощи приборов обнаружат нас, развернутся и устроят хорошенькую бойню.

— Клан Волка задействует в наступлении все свои силы, — сказал Эйден. — С тыла они будут уязвимы. Подумайте о том, как трудно изменить направление движения робота, когда атака уже началась. Сзади, скорей всего, останется очень небольшая охрана — возможно, всего лишь Элементалы.

— Я не одобряю самоубийств.

— К счастью, вашего одобрения и не требуется. Каэль Першоу уже принял мой план.

— Он не знает, в каком мы здесь положении и насколько сильно повреждены некоторые из наших машин.

— Я уверен, что это его мало заботит. Он прижат к стене. Он действительно не сможет выиграть без нас.

— Не думаю, чтобы это было так.

— Тогда оставайтесь позади и наблюдайте из-за какого-нибудь дерева, как мы сражаемся.

Эйден с удовольствием отметил, что в глазах Джоанны засверкал гнев. Она принадлежала к тому типу воинов, которым даже намек на трусость кажется глубочайшим оскорблением.

— Если Каэль Першоу одобрил план, мы должны его выполнить. Каково бы ни было мое мнение, я все равно поведу вас в битву. Таков обычай Клана.

Если бы Эйден тщательно не следил за тем, чтобы его чувства не отражались на лице, сейчас в его глазах обязательно бы вспыхнул недобрый огонек. Может быть, он даже подмигнул бы Джоанне. Из бокового кармана своего костюма он вынул копию приказа Каэля Першоу, составленную и заверенную Ланж, которую попросил перед тем, как отправиться обратно к своему подразделению. Не говоря ни слова, он вручил ее Джоанне.

— Что это?

— Санкция мне принять командование этой операцией.

Если б Джоанна перевоплотилась в РДД, она бы сейчас, наверное, стартовала с установки, как ракета.

— Ты!.. Как он мог назначить тебя? У меня более высокое звание.

— Я говорил ему об этом. Однако он учел мой аргумент, что вы только что прибыли на Глорию, а поэтому хуже меня знаете здешнюю территорию и подходящую в данных условиях тактику. В любом случае, чтобы сохранить вашу честь, он временно повысил меня в звании до капитана.

Джоанна внутренне кипела. Что он знает о чести? Першоу никогда не сделал бы этого, обладай она Родовым Именем. И что значит знание территории и тактики в такой пустяковой операции! Это же акция типа «нападение и бегство». Никогда еще ничего не было достигнуто при помощи нападения и бегства. Лицом к лицу — это единственно верный для Джоанны способ ведения боя.

Но она видела, что спорить ей не о чем. Тщательно сформулированный приказ Каэля Першоу отнимал у нее командование, однако не делал ее и подчиненной Эйдена, предоставляя право действовать на свой страх и риск. Не сказав ни слова, она повернулась и зашагала прочь, с такой силой припечатывая влажную болотную почву каблуками, что от нее летели брызги.

— Я позабочусь о том, чтобы эта змея не зашла к тебе в тыл, — сказал Жеребец, наблюдавший за происходившим с явным удовольствием.

— Нет. Джоанна, конечно, гнусная тварь, но она никогда не нападет тайком. Она плоть от плоти Клана.

— Хорошо. Тогда о тыле можешь не заботиться. Но в дальнейшем береги горло, особенно если где-нибудь в радиусе километра от Джоанны находится нож.

— Да, Жеребец, вот это мне точно придется делать.

Войска Клана Волка с грохотом двигались через равнину, напоминая гигантский город, вдруг снявшийся с места. Сидевший в неподвижном роботе Каэль Першоу наблюдал за ними с каким-то странным восхищением, которое всегда возникало в нем при виде линии наступавших роботов. Несмотря на то что сейчас двигались машины различных размеров и конструкции, с различным внешним оформлением, с различным способом движения, каждый боевой робот представлял собой красивый и грациозный символ единства и силы. Для Першоу любой робот соответствовал какому-нибудь Клану. Ведь каждому Клану свойственны собственные уникальные черты, собственные церемонии и традиции, но все же все они следовали основным ритуалам. Каждый Клан гордился своими достижениями и, чтобы отстоять их, был готов драться с остальными. Но придет час, когда все объединятся для великой битвы, чтобы вернуться во Внутреннюю Сферу. У каждого Клана были свои собственные обычаи, но превыше всего стоял общий Путь Кланов.

У Першоу работала прямая телесвязь со Вторым Ударным легионом, который сейчас следил за продвижением Волков. Он видел, что Волки приближаются к месту, где ночью укрылись Элементалы. Еще несколько секунд — и битва начнется. Першоу приготовился возглавить свое соединение или, по крайней мере, то, что от него осталось. К обычной озабоченности командира, знающего, что перевес не на его стороне, добавилось волнение от ожидания решающего боя. Сейчас все должно определиться. Либо судьба улыбнется Кречетам, либо они потерпят унизительное поражение. Для военачальника не бывает более волнующего момента.

Першоу сосредоточил внимание на «Бешеном Псе» Радика, который шел по всем правилам впереди. Когда Радик доберется до сидящих в засаде Элементалов и сделает еще два шага вперед, Першоу отдаст приказ к атаке.

Секундой позже боевой робот Радика шагал мимо упавшей машины, в которой прятались Ланж и другой Элементал. Несколько мгновений Ланж опасалась, что «нога» робота наступит прямо на их укрытие, но Радик благополучно миновал невинные с виду обломки. Затем вражеский робот сделал еще один шаг. И еще один.

— Давайте, — приказал Каэль Першоу по линии связи тихим, но уверенным голосом.

Ракета взвилась в небо.

Через смотровую щель робота Двилт Радик увидел лишь что-то похожее на далекую молнию, но аппаратура безошибочно определила сигнальную ракету. Стояло сумрачное раннее утро, однако все было отлично видно. Зачем, во имя Николая Керенского, Першоу пустил ракету?

Ланж увидела яркийсвет через широкую трещину в кабине разбитого робота. Ее крепкие мускулы затекли от сидения в тесной кабине, и она была рада долгожданному сигналу.

Уже с активированным оружием она и ее товарищ-Элементал появились из укрытия, как призраки из тумана. Ланж открыла огонь по высившемуся над ней роботу. Вражеский воин пока еще даже не заметил ее. И в самом деле, никто из Волков не был готов к такой атаке, и это давало выскочившим из засады шанс нанести врагу в первые несколько секунд серьезный урон.

Джоанне запуск ракеты казался отличным примером абсурдной, нелепой тактики. Она и не ожидала ничего другого от Эйдена, в любом придуманном им плане могли быть лишь псевдовеличественные жесты, сомнительные хитрости и атака без всякой логики. Все это как раз в духе Эйдена. Еще с той поры, когда он был кадетом. Теперь же он стал воином, и тяга к таким действиям неизбежно приведет его к гибели. Джоанна презирала все, чем Эйден гордился. Нужно быть невменяемым, чтобы позволить обстоятельствам загнать себя под фальшивую личину грязного «вольняги». Это означает только одно: Эйден никогда не завоюет Родовое Имя. Джоанне было очень горько, что сама она до сих пор терпела поражения на Испытании Крови. Но она искренне верила, что если бы Эйден получил Родовое Имя — это было бы настоящим оскорблением всему самому святому в обычаях Клана.

По сигналу Эйдена Джоанна двинула свой боевой робот вперед. Необходимость исполнять приказы жалкого командира звена приводила ее в безумную ярость.

Эйден смотрел на огненный след ракеты с восторгом. Не было во всей Вселенной такой вещи, к которой Эйден рвался бы с яростью фанатика, кроме воинской славы. Не имело значения, кем его считают остальные, — верно— или вольнорожденным. Бой был для него всем; бой и слава, которую можно заслужить.

Отдав сигнал к наступлению, он вышел из Кровавого болота. В быстро угасавшем свете ракеты роботы выглядели чудовищами. С их конечностей стекала болотная грязь. Облепившие их листья и мох летели прочь. Они напоминали каких-то древних гигантов, только что вышедших из болотных глубин.

Последняя вспышка ракеты на мгновение окрасила все в неестественно яркие цвета, и поле битвы снова погрузилось в предутренний сумрак. Отдаленная линия Волков, теперь чуть неровная, выглядела серой в предрассветной дымке. Струи пламени, вырывавшиеся из орудий и прыжковых ранцев атаковавших Элементалов, образовывали причудливую огненную сеть.

19

Едва Эйден выбрался из болота, как его «Разрушитель» сразу пошел заметно легче. Поднимаясь по склону, он шагал уверенно и быстро. После долгого пребывания в джунглях и на болоте Эйден чувствовал себя не совсем уютно на твердой почве. Но «Разрушитель» с легкостью взобрался на склон. Часовые-Элементалы Клана Волка уже открыли огонь, но он был беспорядочен и малоэффективен. Как Эйден и подозревал. Радик включил в свою Заявку слишком мало Элементалов, так что ему почти некого было оставить прикрывать тылы. Одна очередь из лазера средней дальности — и целое отделение пехотинцев исчезло во всепожирающем пламени. «Разрушитель» перешагнул через обугленные трупы. Эйден повел его дальше.

Основной экран высветил удар вражеской РДД, но Эйден успел включить противоракетную систему, и снаряд взорвался, не причинив воинам Кречета ни малейшего вреда. Вместо этого большая часть шрапнели попала в пехоту Волков и вспомогательный персонал. Несколько складских куполов охватил пожар.

Увидев, что в битву вступили его «болотные» воины, Першоу испытал удовольствие по двум причинам. Во-первых, сразу же изменился ход битвы; во-вторых, он представил, какое замешательство и раздражение возникло в этот момент на лице Радика! Даже боевой робот Радика, казалось, заколебался, решая, стрелять ли по роботам Кречетов перед ним или повернуться и уничтожить маленький вражеский отряд в тылу.

Это замешательство дало воинам Кречета как раз достаточно времени, чтобы выполнить вторую часть плана Эйдена.

«Бешеный Пес», которого Ланж серьезно повредила непрерывным потоком огня, готов был вот-вот опрокинуться. Зная, что он будет легкой добычей для приближавшихся роботов Кречета, Ланж включила радиосвязь и скомандовала своим солдатам двигаться по направлению к командному пункту Волков.

Высоко взлетавшие на ревущих прыжковых двигателях Элементалы Кречета выглядели на фоне светлевшего неба воистину устрашающе. Элементалы-Волки, уже изрядно потрепанные стремительной атакой Кречетов с тыла, пришли в полное замешательство. Они никак не ожидали нового броска Кречетов с середины поля, откуда те, казалось бы, давно были вытеснены.

В командном пункте Волков шла напряженная работа. Техники-тактики отсылали сообщения воинам-водителям роботов и Элементалам, пытаясь скоординировать действия находившихся в поле штурм-легионов. Каждому воину или группе было необходимо указать цель, и сообщения так и летали по линии связи.

Находившийся на другой стороне поля Каэль Першоу видел: для того чтобы отразить атаки наступавших Кречетов, Волки перестраивали свои ряды.

Если Хорхе не удастся вскоре выполнить свою задачу, то перевес в битве вновь будет у Волков. Это совершенно ясно. У него, Каэля Першоу, слишком мало людей для длительного боя, именно истощенность Кречетов может позволить Клану Волка вновь вырвать едва не ускользнувшую победу.

Джоанна увидела, что Эйден попал в серьезную переделку. Его атаковал вражеский «Громовержец», только что миновавший линию Элементалов Кречета и ранивший двоих пехотинцев скользящим ударом «ноги». Эйден не заметил, как враг выпустил из левой «руки» залп РБД. Ракеты попали «Разрушителю» в грудь и взорвались, отколов большой кусок брони прямо над термоядерным двигателем. Еще один такой удар — и боевой робот будет выведен из строя, а значит, не способен выполнить задание до конца. Это, вероятнее всего, приведет к поражению Кречетов.

Зная, что сама она находится слишком далеко от командного купола, а потому не сможет выполнить задание Эйдена, Джоанна решила, что ей сейчас лучше всего броситься на атакующую машину противника, используя все имеющееся оружие. Джоанна была к врагу ближе всех и единственная из Кречетов пока еще не попала под огонь. Другие же машины уже завязли в тяжелых поединках. Один из роботов тринария шатался, попав под сконцентрированный огонь Элементалов.

Нацелившись на опасного, хорошо вооруженного врага, Джоанна ринулась вперед с решимостью, за которую заработала в течение своей службы столько же проклятий, сколько и похвал. Подойдя на нужное расстояние, она выпустила залп ракет малого радиуса действия, надеясь, что водитель «Громовержца», занятый Эйденом, не заметит ни на одном из своих экранов ее робота. Быстрые, как молнии, ракеты устремились в цель, но Джоанна не стала ждать результатов и дала еще один залп — на этот раз из установок, расположенных на «бедрах» робота. Если первая группа ракет не нанесет врагу урона, то, вероятно, сработает неожиданно появившаяся вторая. Увеличив скорость своего «Вурдалака» до максимума, она открыла огонь из ПИИ на «руках» робота.

Температура в кабине быстро повышалась, и с Джоанны ручьем тек пот. Она выстрелила из строенного лазера средней дальности, вмонтированного в грудь «Вурдалака», затем выключила автоматический тепловой предохранитель термоядерной установки. Для нее больше не имело значения, что от страшной жары, идущей от перегруженного двигателя, расплавится броня. Не имело значения и то, что она сама может живьем изжариться в кабине. Для нее существовала только битва, которую она должна выиграть. Только вражеский боевой робот, который нужно уничтожить.

"И все это, — подумала Джоанна с горечью, — чтобы спасти хвастливого самозванца, ставшего в большей степени вольнорожденным, чем любой настоящий «вольняга».

Эйден, с трудом выровняв боевой робот после атаки «Громовержца», сначала не заметил, как Джоанна вмешалась в стычку. В первый момент он подумал, что следы ракетных ударов на корпусе «Громовержца» — результат его собственных залпов. После взрыва первой серии ракет у вражеского робота на груди осталась длинная, глубокая выбоина, вторая серия разорвала броню чуть ниже кабины. Тут Эйден наконец увидел быстро приближавшийся «Вурдалак» Джоанны, которая вела столь сильный огонь из ПИИ, что, без сомнения, рисковала погибнуть от страшного жара внутри кабины.

Прошло несколько мгновений, прежде чем он понял, что она его спасает. Эта стерва спасает его! Отнимает добычу! Водитель «Громовержца» катапультировался — и как раз вовремя. Его машина словно растаяла в бушующем пламени взрывов. Эйдена охватили гнев и разочарование, но он сражался дальше, чтобы вновь утвердить свое превосходство. Внезапные действия Джоанны позволили ему продолжить исполнение плана дальше и выйти из сражения даже с большей славой.

Быстро проверив повреждения, Эйден увидел, что выстрелы «Громовержца» вывели из строя правую «руку» его робота с ПИИ. Жаль! Эйдену была так необходима исключительная прицельность этого оружия. Теперь придется положиться только на ракеты да на скорострельную пушку.

Все равно. Если план хорош, то Эйден победит, даже если все оружие будет выведено из строя. Если же план плох, то Эйден заслуживает того, чтобы его тело пеплом рассеялось по полю битвы и, подхваченное ветром, исчезло в мареве Кровавого болота.

Ланж заметила, что три боевые машины отделились от рядов Клана Волка, чтобы встретить тех, кто пришел из болота. Пользуясь замешательством врага, она включила прыжковый двигатель, отмерив длину прыжка с точностью, которой так славятся Элементалы. Она быстро поднялась на спину проходившего мимо вражеского робота и вставила похожую на клешню рукавицу бронекостюма в место между защитными пластинами. Направив затем в образовавшуюся щель лазер, она накачала в стальные внутренности своей жертвы мегаджоули энергии. Какое-то врожденное чувство, очень развитое у Элементалов, заставило Ланж резко повернуться и, пользуясь двигателем, отпрыгнуть как можно дальше. Ударившись о землю и несколько раз перекатившись с боку на бок, Ланж соскользнула в неглубокую яму.

Оттуда она наблюдала, как, извергая сгустки пламени и разбрасывая куски брони, взорвался атакованный ею «Разрушитель». Некоторое время боевой робот продолжал идти вперед, затем его левая «нога» дернулась и отлетела, отчего машину бросило в сторону. Ланж ожидала, что он немедленно упадет, но сидевший внутри опытный водитель упрямо отказывался катапультироваться. Спотыкаясь и покачиваясь, робот продолжал идти вперед. Двигался он в сторону Ланж.

Ланж тут же поняла свою ошибку. Боевой робот качнулся и медленно стал падать. Женщина-воин попыталась опять прыгнуть, но в прыжковых двигателях осталось слишком мало топлива.

С ужасом глядя, как огромный робот рушится прямо на нее, Ланж не издала ни звука. Элементалы никогда не кричат в подобных случаях.

Зная планы Ланж, Першоу следил за ее действиями, глядя на один экран и в то же время наблюдая за Хорхе на другом. При этом он еще собирался дать ракетный залп по приближавшемуся «Кусаке». Однако у противника, по-видимому, кончился боезапас. Молчавший ПИИ безжизненно свисал с левой «руки», а находившаяся в правой ракетная установка была открыта и пуста. Ну, просто мишень на стрельбище! Победа над таким врагом не принесет большого почета. Но для Першоу был важен сейчас исход сражения в целом.

«Кусака» стал отступать, но недостаточно быстро, чтобы ускользнуть от непрерывного огня скорострельной пушки. Продолжая стрелять, Першоу одновременно наблюдал за чуть было не выбывшим из сражения Хорхе, который теперь продвигался к куполу, где размещался штаб Волков. Другой воин между тем приканчивал едва не погубившего Хорхе врага. С противоположного фланга к ним двигались еще два Волка.

Полковник заметил, что на одного из них нацелилась Ланж. С удовольствием наблюдая, как она взбирается роботу на «ногу», он одновременно произвел еще несколько выстрелов, опрокинувших наконец «Кусаку» на землю. Вокруг «ноги» атакованного Ланж робота взрывы образовали нечто вроде подвязки. Машина накренилась и тоже начала падать, но прежде чем она разбилась, Першоу понял, что под ней находится Элементал, и этот Элементал — Ланж. Кажется, она пыталась отступить на безопасное место, но... обломки поверженного робота завалили ее.

У полковника пересохло в горле. Ланж, его адъютант и любовница, скорее всего, теперь мертва. Першоу заставил себя не думать об этом и сосредоточился на сражении, наблюдая уже только за Хорхе.

Эйден сконцентрировал все внимание на своей цели. Он был напряжен ничуть не меньше, чем Першоу, автоматически фиксируя все происходившее на поле боя, но времени на размышления у него не было. Прицелившись в купол командного пункта, он дал ракетный залп. Кто-то, видимо, засек это и применил стационарную противоракетную систему, располагавшуюся где-то на другой стороне строения. Все ракеты были с легкостью сбиты, но часть их шрапнельной начинки, угодив в купол, повредила его. Эйден не предполагал, что у противника окажется наземная противоракетная установка, однако он не рассчитывал и на то, что шрапнель нанесет врагу серьезный ущерб. Он выпустил еще один заряд. На этот раз противоракетная система сработала быстрее. Однако снаряды с разрывной шрапнелью свое дело сделали. Защитный купол в нескольких местах треснул. Взглянув мельком в смотровую щель, Эйден заметил под куполом движение. Хладнокровные техники собирались внести свой вклад в битву. Нельзя было терять ни секунды.

— Эйден!

Это была Джоанна. Черт бы ее побрал, она использовала не то имя! Интересно, кто-нибудь ее услышал? Вот она позвала его во второй раз, и он должен отвечать. Да ведь, собственно, ему только того и надо, чтобы проницательный Каэль Першоу, нечаянно услышав это имя, начал задавать вопросы.

— Что такое, Джоанна?

Он обдуманно опустил звание в отместку за ее безрассудство, однако даже если она и заметила оскорбление, то никак не показала этого:

— Вас атакует справа вражеский «Кусака».

Она была права. «Кусака» подкрался уже совсем близко.

Эйден прикинул, что времени у него достаточно и он успеет дойти до командного купола, прежде чем боевой робот Волка разнесет его «Разрушитель». Обдумывая это, он задействовал противоракетную систему, чтобы обезвредить пущенный в него очередной залп.

Времени для контратаки не было. Он должен выполнить свою задачу. Пусть водитель «Кусаки» делает что хочет. Эйден уповал только на то, что удары врага не искорежат «Разрушитель» в несколько мгновений и не остановят его.

Сидевший в кабине «Кусаки» Крэйг Вард был одновременно и зол, и озадачен. Партизанская тактика Кречетов казалась ему бессовестной, хотя он и знал, что военная наука Кланов не признает существования «бессовестных» тактик.

Создавалось впечатление, что этим Кречетам просто везет. Чертовски везет. Правда, лучшее название для них — вороны. Для таких негодяев носить имя благородного Кречета — слишком много чести! Никто бы не выдержал такой яростной атаки Волков, однако им это удалось. У них вряд ли оставался боезапас достаточный, чтобы уничтожить двух воинов его звена. Крэйг направил их отразить внезапную атаку с тыла. И вот они мертвы. Теперь проклятый воин Клана Кречета из своего поганого «Разрушителя» давал залп за залпом по куполу командного пункта. До сих пор ему не удалось нанести решающего удара, но Крэйг Вард опасался, что если и дальше этому «воронью» будет сопутствовать удача, то вражеский робот, монстр, подмявшийся из болотной грязи, преуспеет в своих намерениях.

Кипя от ярости, утратив обычную тактическую мудрость, Крэйг Вард поднял правую «руку» «Кусаки» и выпустил по «Разрушителю» две ракеты.

Эйден был слишком занят и не успел вовремя задействовать противоракетную систему. Обе ракеты врезались в бок его машины, сорвав броню на корпусе. Еще один выстрел — и робот взорвется от прямого попадания в термоядерный двигатель. Эйден должен уничтожить купол прямо сейчас.

Продвигаясь дальше, он сумел отбить очередной ракетный залп «Кусаки» и вдруг понял, что из следующего залпа сможет извлечь пользу.

Поливая купол из скорострельной пушки, Эйден практически изрешетил его. Появившиеся с противоположной стороны купола Элементалы Волка открыли по Эйдену отчаянную пальбу из ручных лазеров. От их ранцев к «Разрушителю» метнулось несколько РБД. Выстрелы были направлены слишком низко, но все же от «ног» «Разрушителя» отлетела пара пластин брони.

«Разрушитель» протянет уже недолго. Но это — не страшно. Еще шаг — и боевой робот окажется на нужном месте, почти нависнет над куполом. Эйден вновь пустил в дело пушку, но один из ответных выстрелов, попав прямо в «руку» «Разрушителя», оторвал ее и отшвырнул вместе с пушкой в сторону.

Черт с ней, сейчас она уже не важна! Эйден занял нужную позицию. Он уже достаточно приблизился.

«Кусака» находился от Эйдена всего в нескольких метрах, меткими выстрелами сотрясая «Разрушитель». Эйден слегка повернулся и, проследив направление огня противника, чуть-чуть наклонил машину над куполом. В этот момент он напоминал гигантское божество, дарующее благословение.

«Разрушитель» был хорошим роботом, — подумал Эйден. — Он отлично служил на станции, но теперь ему пришла пора умереть". Это огорчало Эйдена точно так же, как огорчила бы смерть любого храброго воина.

И вот — толчок, которого Эйден ожидал. Вражеская ракета разорвалась на «плече» робота, чуть ниже кабины. Это был сигнал к тому, чтобы катапультироваться. Эйден не делал этого со времени первой Аттестации, и сильный удар воздуха чуть не лишил его сознания.

Как Эйден и ожидал, кресло катапульты пролетело над командным пунктом Волков. Оно лихо развернулось, и поэтому Эйден, к своему глубокому сожалению, не разглядел ни медленного падения «Разрушителя» на купол командного пункта, ни удара, от которого разлетелся защитный колпак, ни того, как боевой робот прихлопнул всех, кто был в куполе, ни техников Клана Волка, в панике выскакивавших из-за пультов управления и мониторов. Ни искр, ни дыма, ни языков пламени, в которых исчезли развалины командного пункта врагов и верный «Разрушитель», он не видел.

Падая, Эйден чувствовал себя счастливым. Его даже не смутило то, что он попал прямо в руки к потрясавшему ручным лазером вражескому воину. Воин, вместо того чтобы воспользоваться оружием и очевидным физическим преимуществом, не сделал ничего и оказался легкой добычей для Эйдена, который пустил в ход испытанное средство — голые руки. Он просто задушил врага на месте. Эта короткая схватка укрепила ощущение только что одержанной победы. Подобное же чувство Эйден испытал, прикончив совсем недавно ненавистного Баста.

Черную Ленту Эйдена, грязную и изорванную, вдобавок забрызгала кровь. Но Эйдену теперь на это было наплевать.

20

Эйден устало плелся через поле боя. Он старательно избегал встреч с воинами Клала Волка. Они катапультировались из разбитых роботов и теперь, еще не веря в случившееся, бесцельно шатались по полю. Эйдена не пугала возможность драки — он ринулся бы в свалку просто ради тренировки. Но сражение кончилось, и Кречеты победили. Эйден не видел смысла погибать теперь, после победы, — в будущем ему еще не раз представится такая возможность. Однако разочарованные Волки сейчас были оскорблены и разъярены и могли затеять бесполезный бой, так что Эйден стремился с ними не сталкиваться.

Во время драки с Элементалом у него напрочь отлетела подошва от ботинка. Эйден не стал ее искать, а двинулся дальше. Земля под голой ступней обжигала, как раскаленная сковорода, приходилось идти в высшей степени осторожно. Некоторое время он ковылял, прихрамывая, а затем отбросил и хороший ботинок, чтобы двигаться быстрее. Темп ходьбы действительно увеличился: теперь Эйдена подгоняла раскаленная почва.

Под большим куском брони, вероятно отлетевшим с валявшегося рядом робота, Эйден обнаружил Ланж. Вполне возможно, что он прошел бы мимо, но обожженные ноги вынудили его присесть на край разбитой машины. Металл тоже был горячим, но все же теперь Эйден ощущал жар другой частью тела.

Он не замечал Ланж до тех пор, пока она не застонала. Это был даже, пожалуй, не стон, а просто отрывистый звук, выражавший скорее разочарование, чем боль. Эйден в изумлении огляделся и увидел сначала только искореженный бронекостюм, выглядывавший из-под груды обгоревших обломков. Эйден обошел вокруг и увидел, что в раздавленных доспехах Элементала лежит Ланж.

— С вами все в порядке, командир Ланж?

— Нет. Наверное, легко догадаться, воут?

— В общем, ут. Я просто думал, что спросить об этом будет вежливее.

— Вежливый «вольняга» — это что-то новое. Как идет сражение?

— Оно закончилось.

Эйден рассказал все, что знал сам, включая и то, как он разрушил купол командного пункта.

— Значит, ваш план был правильным, — выдохнула Ланж. — А ваша Черная Лента... Она порвана.

Эйден взглянул вниз.

— Да, пустяки. У меня мимоходом вышла небольшая стычка с пехотинцем Волков. Вот Лента и порвалась.

— Вы хороший воин, Хорхе.

— Сказать такое стоило вам, должно быть, больших усилий. Я всегда знал, что вы презираете нас, воут?

— Вольнорожденных? Да, я всегда презирала «вольняг». И теперь презираю. Но вы — храбрый воин.

— Я сейчас собираюсь еще больше увеличить вашу ненависть.

— Да? Как же?

— Я собираюсь отнести вас в медицинский купол, командир Ланж.

Не обращая внимания на гримасу отвращения, появившуюся на лице женщины-воина, Эйден собрал все оставшиеся силы, приподнял кусок металла и рывком сдернул его с Ланж. Теперь он бегло осмотрел ее. При виде искалеченного тела с раздавленными ногами даже ему изменило хваленое хладнокровие людей Клана. Ланж, без сомнения, заметила, как Эйден вздрогнул и отвел глаза.

— Вы можете двигаться?

— Я почти не чувствую тела, но все же попытаюсь.

Оказалось, что руки ее действительно слушаются, и Ланж удалось слегка приподняться.

— С вашей спиной, кажется, все в порядке, и с верхней частью туловища тоже. Что ж, поможем вам выбраться отсюда.

— Поможем?

— Это я просто так выразился. Мы, вольнорожденные, говорим не совсем правильно. Знаете ведь?

Действуя как можно быстрее, Эйден смастерил из кусков железа и проводов, торчавших из разбитого робота, нечто вроде саней или волокуши — приспособления, о котором он где-то читал. Вырвав еще откуда-то кусок электрического кабеля, он использовал его в качестве веревки — нелепую кособокую конструкцию теперь можно было тянуть.

Самым трудным оказалось извлечь Ланж из остатков ее доспехов и перетащить на волокушу. Ланж была облеплена черными хлопьями лекарств из автоаптечки бронекостюма, сработавшей, чтобы стабилизировать состояние раненого Элементала. Массивное телосложение женщины и черная, липкая меджидкость, насквозь пропитавшая ее одежду, здорово мешали Эйдену. Он просто выбился из сил. Вновь использовав электрический кабель, он крепко привязал Ланж к своей конструкции. Наконец, убедившись, что она неожиданно не соскользнет и не ударится, а это могло сильно ухудшить ее состояние, Эйден взялся за провод и принялся тянуть.

Почти сразу же он понял, что может продвигаться вперед только очень медленно. Тащить волокушу было очень тяжело: она весила больше любого медицинского транспортного средства. Кроме того, почва была каменистая и требовалась большая осторожность, чтобы везти Ланж без сильных толчков. С каждым шагом голые ступни Эйдена, казалось, превращаются в поджаренный хлебец. Но вот вскоре обожженные взрывами участки поля остались позади, и земля наконец-то стала холодной. Здесь Эйдена засекли Элементалы Кречета. Они сразу же бросились к нему на помощь. Измотанный, усталый Эйден был несказанно рад этим мускулистым, возвышавшимся над ним, как башни, воинам.

Кое-как доковыляв до расположения Кречетов, Эйден почти не чувствовал под собою ног. Он с трудом дотащился до центра лагеря и рухнул без сознания у входа в командный пункт.

Там находился Каэль Першоу. Он наблюдал за Эйденом на протяжении всего его пути, специально приказав своим подчиненным не оказывать изнуренному воину никакой помощи.

Першоу в этот момент чувствовал себя необычайно хорошо. Он только что получил от Радика заявление о капитуляции.

— Теперь я ваш пленник, — сказал Радик.

Першоу тихо усмехнулся, прежде чем ответить.

— В этом нет никакой нужды. Вас победил «вольняга». Я не могу сделать военнопленным столь низко падшего воина. Возвращайтесь со своим соединением домой.

— Каэль Першоу, вы обязаны взять меня в плен! Таков закон Кланов.

— Нет, это не закон, а только традиция. И я сейчас ей не последую. Я не смог бы держать вас в качестве военнопленного, потому что всякий раз, увидев ваше лицо, я вспоминал бы вашу позорную историю. Проиграть сражение из-за действий «вольняги» — это надо умудриться! Да, я не смог бы видеть вас. Если же вы хотите, чтоб я поступил по традиции, то — пожалуйста. Я возьму вас в плен и тут же освобожу. Так что желаю всего хорошего.

Он чувствовал, что Радик прямо-таки кипит от злости. И, главное, он ничего не мог поделать. Уже не по традиции, а по закону Кланов военачальник победившей стороны мог диктовать свои условия. Першоу думал, что поражение при собственных силах, превосходящих противника, и так достаточное для Радика унижение. Этот человек опозорен теперь надолго, возможно, до конца своих дней. Поэтому его можно и отпустить.

Затем Першоу сообщили новости. Ланж жива, но жестоко изранена. Герой битвы вернулся, протащив ее за собой чуть ли не через треть поля боя.

Когда Хорхе добрался до командного пункта и рухнул у входа, Першоу так и не смог подавить в себе отвращения к его ублюдочному происхождению.

Очнувшись, Эйден обнаружил, что находится снова на станции «Непобедимая» и лежит на раскладной койке в кабинете Першоу. Сам полковник сидел возле него и лениво разглаживал пальцами порванную Черную Ленту.

— Фотография Баста исчезла, — кратко заметил он.

— Она, должно быть, отвалилась. Прошу прощения. Мне нельзя говорить без разрешения.

— Обстоятельства таковы, что мы можем пренебречь этим правилом. Более того, мы можем забыть о Черной Ленте.

Резким рывком, вызвавшим у Эйдена пронзительную боль в спине, Каэль Першоу сорвал с него Черную Ленту.

— Теперь вы можете говорить в вашем стиле — неуважительно и грубо. Считайте это наградой за победу в сражении. Но со мной прошу этого не обсуждать. Мне очень неприятно, что вы теперь в почете. Я с яростью думаю о необходимости ставить вас в пример. Но за свои действия и особенно за ваш успешно сработавший план вы заслужили медаль, и мы вынуждены наградить вас.

— Не надо меня ничем награждать. Я принадлежу Клану. Мы все делаем то, что можем.

Першоу издал отрывистый смешок. От этого звука кровь стыла в жилах. Эйдену стало интересно, слышал ли когда-нибудь кто-нибудь еще на станции смех Першоу. Это был, разумеется, не настоящий смех. Он, скорее уж, напоминал рычание готового наброситься на свою жертву монстра. Или ликующий крик Кречета, победившего в схватке. Это был смех чудовища из ночных кошмаров.

— Вы обманщик, Хорхе. Иногда вы мне даже нравитесь. «Мы все делаем то, что можем». Так мог бы сказать вернорожденный, но в устах «вольняги» эта фраза становится мерзкой.

Першоу встал и подошел к окну за письменным столом. Эйден попытался сесть, но у него сразу же закружилась голова, и он был вынужден снова лечь.

Стоя спиной к Эйдену, Першоу снова заговорил:

— Я только что глубоко унизил командира войск Клана Волка. Я чувствовал ненависть в его голосе. Но, несмотря на мою победу, я тоже унижен. Я благодарен за то, что мои гены не попадут в генный пул Волков. Я благодарен за это вам, Хорхе. Именно ваш план и ваши бесстрашные действия защитили мой Путь Крови. Но во всех наших записях эта победа будет фигурировать как неполноценная. Нельзя допускать, чтоб мы, вернорожденные, благодарили «вольняг» за наши победы. Во мне всегда будет жить память об этом позоре.

Эйден не знал, что сказать в ответ. Он не хотел быть надменным и еще больше увеличивать степень этого позора.

— Как Ланж? — спросил он.

— Она умерла, — тихо проговорил Каэль Першоу.

— Очень жаль.

— Да. Усилия, приложенные вами, чтобы притащить ее в лагерь, ни к чему не привели.

— Я не сожалею об этом.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, но приказываю вам этого не говорить. Как только сможете ходить, вы свободны.

Першоу вышел из комнаты, делая большие шаги, — куда больше, чем обычно. Как будто он торопился по неотложному делу.

Эйден закрыл глаза. Перед его мысленным взором возник «Разрушитель», падающий на командный купол. На этот раз с самим Эйденом внутри. Может быть, так и следовало поступить? Тогда никакие слова. Каэля Першоу уже ничего бы не значили.

Неожиданно открыв глаза, Эйден спросил себя, сколько он еще сможет выносить бесконечные оскорбления этого вернорожденного?

Двилт Радик бушевал, отчитывая своего подчиненного Крэйга Варда.

— Как это вы не поняли, на что он нацеливается? Вы должны были стрелять более осмотрительно. Под таким углом, чтобы робот «вольняги» упал в другом направлении.

— Это было невозможно. Я пытался защитить купол. Он наклонил машину над куполом совершенно неожиданно, и у меня не было времени изменить угол стрельбы. Он обдуманно поставил себя под удар. Он...

— Мне все это известно! Я изучил пленки. Мы проиграли сражение из-за вас, Крэйг Вард!

Обвинение было слишком серьезно, и Крэйг Вард даже взорвался в ответ:

— Возможно, я поступил и неправильно! Но все ошибаются в пылу сражения, и вы не исключение!

— Я никогда не ошибаюсь так, командир звена.

— Тогда позвольте вас спросить вот о чем, Двилт Радик. Отчего вы выбрали такую скверную тактику и установили стационарный командный пункт вместо того, чтобы взять ответственность на себя и отдавать приказы из кабины робота, в котором...

— Я могу призвать вас к ответу за такие слова.

— Да, вызовите меня в Круг Равных.

— Возможно, я так и сделаю, когда мы вернемся назад.

Радик глубоко вздохнул. Он чувствовал, что Крэйг Вард еще долгие годы будет его наказанием.

— Установка стационарного командного пункта более эффективна, чем управление непосредственно из боевого робота. Техники могут контролировать все сражение, тогда как командир вынужден отвлекаться на уничтожение врага.

— Но командиры делают так уже много сотен лет. Нельзя отдавать командование сражением техникам. Нужно...

— Я участвовал в сражении как воин. Точно так же поступали величайшие воители прежних времен.

На несколько секунд Крэйг Вард вспомнил, кто из них подчиненный.

— При всем должном уважении к вам, сэр, я считаю: думать как командир лучше, чем думать как простой воин.

— Вы-то думали, как простой воин. Вы совершили грубую ошибку и проиграли бой, в котором мы почти добились решающей победы. Такого не должно случаться с командирами.

Двилт Радик трясся от гнева, и Крэйг Вард понял, что зашел слишком далеко. Он тут же стал вести себя как подчиненный и постепенно успокоил Радика, восстановив их обычный сдержанно-злобный мир.

21

Взгляд Каэля Першоу пронзал сильнее, чем свет ксенонового прожектора. Другой на месте Эйдена немедленно отказался бы от своих намерений. Но он только расцветал от подобных взглядов, особенно если на него так смотрел Каэль Першоу.

— Я знал, что вы как истинный вольнорожденный надменны и тупы. Но я не предполагал, что вы прервете священный ритуал дурацким и оскорбительным жестом. Если бы не ваш недавний подвиг, я счел бы необходимым пристрелить вас на месте.

— Если вы не примете к рассмотрению мое дело, то я обещаю встретиться с вами в Круге Равных, чтобы там установить, кто из нас прав.

Среди нарядных, одетых в парадную форму воинов поднялся зловещий ропот. Некоторые из них с удовольствием присоединились бы к Каэлю Першоу в его стремлении убить этого выскочку «вольнягу». Ведь он с такой легкостью прервал одну из самых любимых церемоний Клана!

— Какое у вас еще может быть дело? — закричал Каэль Першоу. Его голос звучал все еще торжественно, как во время церемонии, но в нем уже явственно слышались гневные нотки. — Вольнорожденные не могут участвовать в соискании Родового Имени!

— Это правда. Как вольнорожденный воин я не мог бы на это претендовать, и у вас были бы все права пристрелить меня тут же.

— Кажется, вы только что сказали, что желаете собственной смерти, воут?

— Нет. Скорее, наоборот. Дело в том, полковник Першоу, что я не вольнорожденный. Мое рождение было таким же верным, как ваше, а также всех находящихся здесь вернорожденных.

Ропот собравшихся воинов стал громче, их гнев возрастал. Ни одному воину на их памяти еще не удавалось вложить столько оскорблений у такую короткую речь. Как смеет этот паршивый «вольняга» претендовать на то, что он вернорожденный?

Каэль Першоу поднял руку, чтобы утихомирить собравшихся. Он был теперь уверен, что мозги у Хорхе функционируют не совсем нормально. Возможно, после битвы несовершенные генетические механизмы этого человека дали сбой. В любом случае, с ним сейчас не все в порядке. Першоу кивнул воинам из своей личной охраны, чтобы они подошли ближе и были готовы скрутить Хорхе в случае, если тот вдруг впадет в буйство.

— Я посмотрю сквозь пальцы на все, что вы до сих пор говорили, если вы сядете и замолчите, командир звена Хорхе. Может быть, за свою доблесть вы и заслужили какие-то поблажки, но теперь с этим покончено. Помните! Вы не можете участвовать в состязании за Родовое Имя и должны перестать требовать этого.

— Вы меня не дослушали. Я могу требовать своего участия в состязании. Я рожден из «канистры» и выращен в сиб-группе. Мои генетические родители — Маттлов и Прайд. Мое настоящее имя не Хорхе, а Эйден. Законы Клана позволяют мне состязаться за право обладания Родовым Именем Прайд. Это Путь Крови моей генетической матери, Тани Прайд. Она была командиром Корпуса, и ее подвиги зафиксированы во всех хрониках Клана Кречета.

Эйден почувствовал, как по шее у него побежали мурашки, и подумал, что это, вероятно, реакция на яростные взгляды собравшихся вокруг воинов. Большинство из них, наверное, готовы убить его в любую секунду.

Однако подсознательный страх не остановил его. Эйден стал рассказывать о своей кадетской жизни на Железной Твердыне, о том, как провалил первую Аттестацию и как впоследствии добился звания воина, согласившись стать вольнорожденным.

Джоанна буквально кипела от гнева. Дурак! Тер Рошах предупреждал его, чтобы он никогда не раскрывал своего истинного происхождения. Рошах даже пообещал убить Эйдена, если тот когда-нибудь кому-нибудь раскроет тайну, рассказав о том, как получил второй шанс стать воином. Только глупостью можно было объяснить его теперешнее стремление участвовать в Испытании на право получения Родового Имени.

Однако Джоанна знала и объяснение этой глупости. Сколько раз воин может пытаться заработать Имя? Собственный опыт подсказывал ей, что очень немного и с большими интервалами между попытками. Эйден, вероятно, уже давно задумал сделать свое заявление. Вообще-то Путь Крови Имени Прайд содержал в себе различные линии — и хорошие, и весьма посредственные. Этих линий, как и в других случаях, было двадцать пять. Шли они от исходного владельца этого Имени Эннеаса Прайда. Линия, на которую претендовал Эйден, два поколения назад принадлежала герою Клана Кречета Тенкросу Прайду и совсем недавно — Илайне Прайд. Это была особенно благородная и почетная линия, одна из тех, за обладание которыми состязались лучшие воины. Объявляя новое Испытание Крови, Каэль Першоу поставил всем Илайну Прайд в пример. В яростной битве за территорию на планете Йорк она, прислонив робот «спиной» к высокому утесу, уничтожила огромное число роботов Клана Тигра. Першоу сказал, что Илайна сама погибла в этой битве, и теперь ее Имя свободно.

Ее предшественник, носивший имя Прайд — Тенкрос Прайд, имел послужной список, которому позавидовал бы любой воин. При этом количество уничтоженных им врагов намного превышало необходимое для того, чтобы заработать отличную репутацию. И теперь Эйден, вернорожденный, который потерпел неудачу на Аттестации из-за безумной попытки атаковать всех трех своих противников одновременно и которому пришлось прикидываться вольнорожденным, чтобы вообще стать воином, имеет наглость упоминать свою персону в связи с борьбой за такое благородное Имя? Даже если предположить, что он выиграет Испытание, Родовое Имя все равно будет опорочено из-за его предыдущих провалов. Еще раньше, чем он взойдет на очередную ступень иерархии Клана.

Глядя на Эйдена, рассказывавшего свою историю, и на недоверчивые лица слушателей, Джоанна чувствовала, как ее переполняет ярость, которой, наверное, хватило бы на то, чтобы стереть в порошок половину собравшихся здесь Кречетов. Джоанна знала, что она далека от идеала воина Клана. Всю жизнь она пыталась быть ближе к нему, но слишком часто, когда следовало оттачивать боевое искусство, наружу просто прорывалась ее природная злоба. Да, к сожалению, Джоанна страдала не только от отсутствия вкуса. Если бы это был единственный ее недостаток, она, без сомнения, продвинулась бы куда дальше по служебной лестнице. Но Джоанне мешала ненависть, которую она питала ко всем и каждому.

В сиб-группе у нее было несколько временных связей, но стоило ее партнерам провалиться на тренировках — и она сразу же начинала презирать их как низших. Было также, вероятно, три офицера, которых она уважала, но каждый из них неизбежно падал в ее глазах, когда вдруг обнаруживалось, что он недостаточно упорно сражается или не так бурно выражает недовольство, или не слишком эффектно убивает. Еще Джоанна ненавидела Кочевника. Но это была, по крайней мере, веселая ненависть, от которой она получала удовольствие. Вне всякого сомнения, они снова будут обмениваться язвительными остротами, когда Кочевник выздоровеет после жестокой трепки на болоте.

Да, не было, вероятно, ни одного человека в Клане Кречета, который ненавидел бы все на свете так глубоко или так свирепо, как Джоанна.

При этом она знала, что если бы обладала более ровным характером, более практичным взглядом на жизнь, то, может быть, уже завоевала бы себе Имя. Джоанна отчетливо помнила свое последнее сражение. Она оставалась в числе соискателей почти до конца. В предыдущих попытках она покидала Испытание раньше. На это можно было смотреть либо как на позор, либо как на везение. Она все-таки оставалась жива и могла вновь бороться. Джоанна всегда надеялась, что рано или поздно завоюет себе Имя. Но сейчас ей уже двадцать восемь, и ее время почти истекло. В Кланах старые воины не состязались за Родовые Имена, а заканчивали обычно жизнь, брошенные в качестве пушечного мяса на какую-нибудь опасную вылазку.

Увидев, как спокойно и гордо Эйден потребовал предоставить ему попытку вступить на Путь Крови Прайд, она возненавидела его еще больше прежнего. Еще будучи офицером-наставником на Железной Твердыне, Джоанна решила, что Эйден послан ей в наказание. И последовавшие затем события мало изменили ее мнение. Если б это не противоречило обычаям Клана, Джоанна выхватила бы нож и бросилась на Эйдена, чтобы перерезать ему горло.

Каэлю Першоу очень редко не хватало слов. Но теперь, когда этот Хорхе-Эйден в соответствии с Ритуалом объявлял свое требование, он, Першоу, совершенно не знал, что сказать. Он сожалел, что рядом нет Ланж, которая знаками и жестами так часто помогала ему принимать правильные решения. Першоу подумал о ней в первый раз с тех пор, как объявил о ее смерти этому распинавшемуся перед ним негодяю. Надо постараться не вспоминать о ней, по крайней мере, еще некоторое время.

Наконец речь Эйдена подошла к концу.

— Итак, вот перед вами история вернорожденного воина Клана Кречета — история, рассказанная прямо, откровенно и правдиво. Мое требование справедливо. Я хочу оставить свою службу, чтобы участвовать в состязании на право обладания Родовым Именем Эннеаса Прайда.

Эйден обвел собравшихся взглядом, как будто ожидая, что они вдруг подтвердят справедливость его требования, важно произнеся ритуальное слово — «Сайла». Но все молчали.

— Каково будет ваше суждение, полковник Каэль Першоу? — спросил капитан Шан Зэке — Хранитель Закона. Он выглядел не менее изумленным, чем все, собравшиеся здесь.

Каэль Першоу испытующе посмотрел вокруг, затем громко сказал:

— Я не могу вынести никакого суждения до тех пор, пока кто-нибудь не выйдет и не подтвердит слова этого... воина.

Немедленно вперед шагнул Жеребец. Он выглядел настоящим вольнорожденным, и собравшиеся воины подумали, что здесь, по крайней мере, не может быть сомнения в способе рождения.

— Я могу подтвердить его слова, полковник, — сказал Жеребец. — Командира звена Эйдена перевели в мое подразделение, и мы учились вместе. Я узнал, что он вернорожденный, потому что видел его еще на первом этапе обучения.

Затем Жеребец рассказал все подробно и в деталях. Несколько воинов даже вздрогнули, когда Жеребец упомянул, как он, простой вольнорожденный, чуть не победил кадета Эйдена, установив ранцевую бомбу на «корпусе» боевого робота, который Эйден вел на учениях.

— Воин Жеребец, вы действительно обладаете такой хорошей памятью или вам только кажется, что Хорхе — тот самый кадет, с которым вы дрались во время тренировочного боя?

— Нет, я уверен в этом. И когда я спросил его прямо, он признал свое происхождение.

Каэль Першоу медленно покачал головой.

— Нет, воин, этого недостаточно. Из этого можно заключить только то, что после несчастного случая вольнорожденный по имени Хорхе был переведен в ваше подразделение. То, что он и вернорожденный, с которым вы когда-то сражались, — одно и то же лицо, вовсе не доказано. Кроме того, ваше свидетельство никак не подтверждает многое другое из рассказа Хорхе. Можете вернуться на свое место.

Жеребец заколебался, как будто хотел сказать что-то еще, но затем пожал плечами, отдал Каэлю Першоу честь и отошел в сторону. Некоторые воины ворчали или насмешливо улыбались, когда он проходил мимо них, открыто выражая неодобрение тому, что он вообще вышел. В ответ Жеребец лишь скривил рот в пренебрежительной ухмылке.

— Может ли кто-нибудь еще из собравшихся здесь подтвердитьистинность истории, рассказанной Хорхе? — спросил Каэль Першоу.

Установилась мертвая тишина; казалось, воины даже перестали дышать. Каэль Першоу медленно обводил собравшихся взглядом, и слышался только шелест его плаща да позвякивание регалий.

Эйден повернулся лицом к воинам станции «Непобедимая».

— Да, — раздался наконец голос, — я могу подтвердить истинное происхождение этого воина.

Грубо растолкав подчиненных ей воинов, вперед с неохотой вышла Джоанна.

22

Некоторое время в душе Джоанны стремление скрыть тайну боролось с ответственностью, и ответственность победила. Может быть, она просто плохо сознавала, что делает. У нее не было никакого желания подтверждать слова Эйдена. Однако, к сожалению, они были правдивы. Хуже того, Джоанна относится к числу тех немногих людей, которые знают об этом. Какая дикая и нелепая случайность: оказаться на станции в столь неподходящий момент, когда надо раскрыть тайну! Будь ее воля, она спокойно и с радостью промолчала бы и с удовольствием наблюдала, как этому презренному псевдовольнорожденному затыкают рот. Конечно, впоследствии он доказал бы свое происхождение при помощи генетических тестов, но на это нужно очень много времени, и к моменту его торжества сражения за Родовое Имя Эннеаса Прайда давно бы закончились. И затем для Эйдена настали бы черные дни позора. Тогда бы уже не имело значения его происхождение. Годы, проведенные им в качестве вольнорожденного, оставили бы на нем несмываемое пятно позора. Как бы Джоанна тогда всем этим наслаждалась! Но сейчас, когда он обо всем рассказал, сохранять молчание, игнорируя его заявление и судьбу, приведшую ее сюда, было бы несправедливо. Поэтому Джоанна и заставила себя подойти к возвышению, на котором стоял, ожидая, Каэль Першоу.

— Вы можете подтвердить это, капитан Джоанна?

— Да. Я была его офицером-инструктором на Железной Твердыне.

По толпе собравшихся опять прошел ропот. Эйден опустил в своем рассказе все имена, скрывая участие Джоанны в этом деле.

— Значит, он говорит правду, воут?

— Ут.

— И вы знали об обмане, который был учинен с целью дать ему возможность участвовать в Аттестации еще раз? О том, что он скрывался под именем вольнорожденного?

Этого вопроса Джоанна опасалась больше всего с момента, когда Эйден начал свою исповедь.

— Я не только знала об обмане, полковник Каэль Першоу, — сказала Джоанна. — Я участвовала в нем.

Ее признание вызвало не меньший шок, чем рассказ Эйдена. Джоанна прибыла на Глорию уже во время битвы, и очень немногие присутствовавшие здесь воины знали ее. Но она уже заслужила уважение тем, что уничтожила вражескую машину, чуть не подбившую Эйдена. Вез Эйдена же Кречеты не смогли бы реализовать до конца свой план, и тогда схватка за генетическое наследие Першоу закончилась бы не в их пользу.

Повинуясь приказу Першоу, Джоанна сжато и с некоторой горечью рассказала, как ее непосредственный начальник послал ее на поиски Эйдена. Тот, разжалованный в касту техников, бежал с Твердыни. Она нашла его, доставила обратно и вынудила вступить в учебное подразделение вольнорожденных. Себе она все это объясняла тем, что он просто занял место случайно погибшего вольнорожденного. Только позднее она узнала, что смерть кадета Хорхе и целого подразделения была специально подстроена. А затем обстоятельства обернулись таким образом, что Джоанне пришлось принять командование подразделением, где оказался Эйден. (Джоанна тщательно обошла стороной таинственную смерть одного из офицеров-наставников подразделения вольнорожденных, хотя эта смерть тоже вызывала серьезные подозрения.)

В заключение она сказала следующее:

— После того как кадет Эйден получил статус воина, применив неординарную тактику и объединившись с только что свидетельствовавшим в его пользу воином, командование его куда-то направило. С тех пор и до настоящего времени я ничего не слышала ни о нем, ни о его воинских подвигах. Как верный обычаям Клана воин я вынуждена отметить, что его действия в минувшей битве заслуживают одобрения. Итак, я закончила свою речь вернорожденного воина Клана Кречета — речь прямую, откровенную и правдивую.

Каэль Першоу довольно долго и внимательно разглядывал Джоанну, прежде чем заговорить очень тихим голосом.

— Вы оба участвовали в странной истории, связанной с обманом и нарушением закона. Однако вы оба не упомянули имени офицера, ответственного за это. Как его зовут, капитан Джоанна?

Еще один коварный вопрос. И еще одна схватка самолюбия с совестью.

— Командир Сокольничих Тер Рошах, — произнесла Джоанна отчетливо и решительно. — Он был командиром Второго Учебного дивизиона кадетов на Железной Твердыне.

— Он и сейчас занимает этот пост?

— По-моему, да, полковник. Я слышала, будто он удостоился упоминания как офицер-наставник, выпустивший наибольшее количество добившихся успеха воинов.

— Последняя деталь не имеет значения, капитан. Все достижения этого человека, все похвальные записи в его послужном списке лишаются какой бы то ни было ценности, если учесть свидетельства, только что данные вами и командиром звена Хор... Эйденом. Тер Рошах причинил вред нам всем. Он оскорбил Клан и извратил наши обычаи. У меня теперь нет другого выхода, кроме как взять командира Эйдена, капитана Джоанну и воина Жеребца под стражу для последующей транспортировки на Твердыню. Там — я уверен — для рассмотрения этого дела и вынесения необходимого решения придется созывать Великий Совет Кречетов.

Каэль Першоу щелкнул пальцами, и мгновенно два Элементала встали по обе стороны от Джоанны. Два других точно так же взяли под арест Эйдена. Поднявшаяся в толпе возня показала, что воин Жеребец принял свой арест не так спокойно.

— Далее, — продолжил Каэль Першоу, — как командир базы, на которой обнаружена измена, я также намерен отправиться на Железную Твердыню, чтобы дать там показания. И признание вас виновным, командир Эйден, доставит мне величайшее наслаждение.

— Я прошу разрешения говорить, сэр, — громко сказал Эйден.

— Я даю вам это разрешение.

— Я согласен с вашим решением об отправке меня на Твердыню. Однако я прошу вас, кроме того, вынести решение относительно моего требования.

Вначале Каэль Першоу даже как бы испугался, но затем быстро пришел в себя.

— Тут у меня нет выбора, — сказал он. — Если то, что вы говорите — правда, и ваша материнская линия — Прайд, тогда вы, конечно, можете принять участие в Испытании Крови. Я сомневаюсь, однако, чтобы кто-либо из нынешних обладающих Именем воинов согласился стать вашим поручителем.

— Я выставлю свою кандидатуру на Мясорубку.

— Да? Ну это, разумеется, ваше право. Однако не заходите в своих планах слишком далеко. Сначала вы должны предстать перед Великим Советом, и ему решать, что с вами будет. Что же касается Мясорубки, то вы не должны особенно волноваться по этому поводу. Казненные воины обычно не принимают участия ни в одном из сражений за Родовые Имена.

Эйдена бесил сарказм Каэля Першоу, но он только крепче стиснул зубы, стараясь ничем не выдать своих чувств.

— Я согласен с этим вашим решением так же, как и со всеми другими, которые за ним последуют, — твердо ответил он. — Они в обычаях Клана, и, значит, я их принимаю.

— Уведите этих людей, — приказал Каэль Першоу. — Т-корабль должен быть готов к вылету в течение недели. Все, кто как-либо связан с делом Эйдена, полетят с Глории на Железную Твердыню.

Хотя Джоанна бешено протестовала, Элементалы-стражники поместили ее с Эйденом в одну тюремную камеру. Поскольку лишение свободы являлось очень редким наказанием, тюрьма на станции «Непобедимая» была очень мала, и сейчас в ней функционировали только две камеры. По традиции, верно— и вольнорожденные должны содержаться отдельно друг от друга, поэтому стражники так и разместили заключенных. Жеребец сидел в отдельной камере.

— Вы, Эйден, болван, — еле слышно бормотала Джоанна. — Вы еще хлебнете позора в полной мере, раз уж решили завоевывать Родовое Имя с вашим прошлым. Какое у вас, должно быть, чудовищное самомнение, если вы сочли это возможным. И неужели вы не понимаете, что нарушили кодекс чести?

— Кодекс чести? Какой кодекс чести?

— Если вы не чувствуете этого, то, разумеется, и нарушили его не задумываясь. Это негласное соглашение между воинами. Мы зависим друг от друга и поэтому поддерживаем друг друга — в бою, да и во всех других ситуациях.

— Странно, что я слышу эти слова от вас, Джоанна. У вас же нет друзей.

— Это правда, но это не означает, что я не встану плечом к плечу со своими товарищами-воинами, если на нас нападут или мы окажемся в критической ситуации. Так вот, это соглашение обязывало вас защищать Тер Рошаха и никому не открывать его предательства.

— Предательство, которое совершил Тер Рошах, не может быть оправдано. Делать так, как он, — значит становиться такими же жалкими и слабыми, как люди времен упадка из Внутренней Сферы.

Джоанну эти слова застали врасплох.

— Что вы знаете об истории Внутренней Сферы?

— Я изучал ее, пользуясь... пользуясь некоторыми источниками, которые обнаружил.

— Я мало что знаю об упадке. Но твердо верю — мы должны сохранять друг другу верность.

— Почему?

— Я не понимаю вас, Эйден.

— Я спрашиваю, почему так важно быть верными друг другу? Разве Тер Рошах был верен, когда устраивал с нами свои махинации?

— Он дал вам вторую попытку.

— Которой я не ждал.

— Но вы получили ее и должны быть удовлетворены.

— Как вольнорожденный?

— Но вы воин, разве не так?

— Это правда. И, пожив среди вольнорожденных, я стал их уважать, и...

— Уважать? Вы способны уважать «вольняг»?

— Вольнорожденных. Вы должны говорить «вольнорожденных». Да, я способен их уважать. Последние несколько лет я жил рядом с ними и понял, что они только считаются второсортными воинами. Если им дают возможность, они сражаются не хуже остальных.

— Я не могу поверить, что это вы произносите такие гадости. Замолчите. «Вольняга» есть «вольняга», им он и останется. А вы, во что бы ни верили, всегда останетесь вернорожденным. Вы можете менять обличья с легкостью пещерного человека, маскирующего себя одеждой из звериных шкур, но ваша подлинная индивидуальность всегда останется исходной, определенной рождением. Может быть, вы и привыкли быть «вольнягой», но не пытайтесь обратить меня в свою новую веру.

— Хорошо.

— Итак, я повторяю свой вопрос. Почему вы решили разрушить карьеру Тер Рошаха, а заодно и свою?

— Ради Родового Имени можно рискнуть чем угодно.

— Что бы ни произошло на Твердыне, Имени вам не видать. Вам никогда не подняться так высоко.

— Всегда есть воз...

— Нет никакой возможности! Вы с Тер Рошахом преступили закон Клана, нарушили традицию Клана. А я, выполнявшая роль его помощницы, из-за вас тоже окажусь втоптанной в эту грязь. Я совсем недавно едва не утонула в грязи. Теперь еще? Спасибо!

С Эйденом случилось редкое для человека Клана событие: он улыбнулся.

— Да, я слышал, что вы тонули в болоте. Джоанна, поверьте мне, я сейчас действительно сожалею о том, что так случилось. Если бы мне в голову пришла мысль, что вы...

— Если бы вам действительно пришла в голову хоть какая-нибудь мысль! Вот в чем проблема. Вы не думаете, вы действуете. На первой Аттестации вы лезли напролом. Потом вас спасла какая-то высосанная из пальца тактика. Теперь вы опять рветесь куда попало. Во-первых, вы явно поторопились с выдвижением своей кандидатуры. Сначала вам следовало установить, можете ли вы законным образом состязаться за право обладания Именем.

— Нет, я не рвусь, как вы сказали, куда попало. Каждый шаг, который я сегодня предпринял, каждое мое слово было запланировано, твердо рассчитано. Я имею право состязаться за Имя. И я буду за него состязаться.

Они замолчали. Эйден отвернулся от Джоанны и, подойдя к маленькому тюремному окошку, посмотрел в него. Никого видно не было. Вероятно, совет, созванный Першоу, все еще заседал.

— В любом случае, — сказала Джоанна, — Тер Рошах теперь должен ответить за свои дела. Интересно, откроет ли он мотивы, толкнувшие его на все это? Есть многое, о чем бы я хотела узнать.

— Вас не казнят. Вы, конечно, были соучастницей, но руководящая роль принадлежала не вам.

— Вы практикуетесь в произнесении речи, которую будете говорить перед Советом, не так ли?

Они опять некоторое время помолчали, затем Джоанна заговорила вновь:

— Вы так до сих пор и не поняли, Эйден, что обман считается среди людей Кланов величайшим грехом. Данная вам вторая попытка, ваша жизнь в качестве вольнорожденного, то, что вы приняли чужое имя, — это все обман. У них будет множество обвинений против вас.

Она грубо рассмеялась — верный признак того, что она находилась в хорошем настроении.

— Обманщик. Вероятно, это имя и должно быть вашим, — сказала она. — Кому бы еще оно так подошло?

Жеребец снова встретился с Эйденом, когда их с Джоанной транспортировали к космическому кораблю.

— Желаю тебе добиться успеха, — прошептал Жеребец.

— Твоя поддержка много для меня значит.

— Поддержка? Пожалуйста, не говори так. Я не поддерживаю тебя. Наоборот, мне за тебя стыдно.

— Стыдно?

— Ты отрекся от статуса вольнорожденного, чтобы состязаться за Родовое Имя. Значит, в глубине души ты был, несмотря ни на что, уродом из «отстойника». И презирал нас так же, как и все остальные.

— Это неправда, Жеребец...

— Нет. Если бы ты действительно уважал нас, как ты уверяешь меня, то никогда бы не отрекся от нас. Ты, как настоящий кречет, можешь летать везде, но всегда возвращаешься к склону горы, на котором родился. Да, именно так: ты летал как вольный, но теперь возвращаешься в свое родовое гнездо. Эх ты, вернорожденный...

— Жеребец...

— Или, может быть, мне говорить «сквернорожденный»?

— Разве ты не хочешь, чтобы я выиграл Родовое Имя и внес свой вклад в генный пул?

— По правде говоря, нет. Мне это все равно. Я останусь твоим другом, но мне все равно, что с тобой случится. Вольнорожденные не унижают себя какими-то Именами, не хотят внести никакого вклада в генный пул. Ты можешь победить в этом состязании, можешь и умереть. В любом случае я буду на твоей стороне, если ты этого хочешь. Но мне действительно стыдно за тебя.

— Я должен добиться Имени.

— Знаю. И это для меня не оправдание. К Хорхе я питаю большее уважение, чем буду питать к Эйдену Прайду.

Их разговор на этом окончился, и весь остаток пути Эйден думал, как это звучит: Эйден Прайд. Ему казалось, что по его телу прокатываются волны физического желания обладать Именем. Если даже тело так реагирует на звучание Имени, то как он может не выиграть его? Нет! Страсть к победе будет гореть в его душе, несмотря на все неприятности, несмотря на муки, которые придется испытать, несмотря на опасности, лежащие на долгом пути к Родовому Имени.

23

Увидев лица воинов, входивших друг за другом в зал, Джоанна решила, что ее положение весьма серьезно. Атакующие и ведущие огонь боевые роботы выглядели дружелюбнее, чем эти, наделенные Родовыми Именами, воины. Их было очень много. Большинство из них вызвали на Совет с самых далеких форпостов. Некоторые воины, к которым пришел вызов, воспользовались данным им правом и остались на своих местах, сославшись на неотложные служебные дела. Однако значительное большинство решило приехать, чтобы присутствовать на этом необычном суде и участвовать в вынесении приговора. Джоанна слышала, что из 960 воинов с Родовым Именем (на самом деле их было на два воина меньше, если учесть погибшую Илайну Прайд и арестованного Тер Рошаха) почти четыре пятых сейчас находились на Железной Твердыне, и многие еще должны прибыть после начала суда. Видеокамеры зафиксируют все свидетельские показания для последующей демонстрации на планетах Клана Кречета. Совершенное преступление было столь необычно, столь удивительно, что члены Совета слетелись на Твердыню, вероятно предполагая, что этот суд войдет в историю Клана.

Джоанна также слышала, что столь повышенное внимание к данному судебному разбирательству объясняется интересом к судьбе затронутого Имени. Его первоначальный владелец, Эннеас Прайд, принадлежал к командному персоналу Николая Керенского еще до Исхода. Будучи офицером Звездной Лиги, он служил в 131-й Боевой дивизии, так называемой «дивизии Геракла», и отличился в одной из битв. Подвиги воинов 131-й дивизии так знамениты, что их сравнивали с подвигами мифического героя по имени Геракл.

Джоанна ничего не знала о Геракле, но во время полета на Твердыню Эйден рассказал ей о нем. Это был сказочный герой, обладавший удивительной силой. Он совершал деяния, лежащие за пределами обычных человеческих возможностей. Хотя Джоанна и посмеялась над Эйденом, но втайне была удивлена. Что-то, без сомнения, произошло с Эйденом за годы, прожитые им в качестве вольнорожденного. У того Эйдена, которого она когда-то знала, интеллект был не выше среднего. Джоанна не могла понять, что его так изменило, да и не пыталась. В одном он, по крайней мере, продолжал оставаться прежним. Тот факт, что он решил состязаться за Родовое Имя, не спрашивая ничьего одобрения, показывал, что он все такой же упрямый, как и во времена, когда был кадетом. Однако даже Эннеас Прайд, наверное, почувствовал бы отвращение, узнав, что Эйден хочет получить его Имя.

Последняя обладательница Родового Имени, Илайна Прайд, может быть, отнеслась бы с большей симпатией к стремлению Эйдена, поскольку сама отличалась большой целеустремленностью и упорством.

Джоанна знала ее — она была ничуть не хуже и не лучше большинства других воинов. Высокая и красивая, с царственными манерами, Илайна была уже знаменита, когда встретилась с Джоанной. Она попыталась втянуть Джоанну в дискуссию об особой стратегии, приведшей к бесплодной и кровавой стычке между Кланами Барса и Мангуста. Идеи Илайны отличались последовательностью и глубоким проникновением в суть дела, но Джоанна по природному упрямству не согласилась с ней. Вскоре обе вели спор столь же бесплодный, как и стратегия, которую они обсуждали. Когда они зашли в тупик и решили, что надо прекратить спор, Джоанна заметила, как щеки Илайны пылают от возбуждения. Она подумала тогда, что Илайной владеют те же необузданные страсти, как и ею самой. И ее уважение к этой женщине возросло.

Джоанна и Эйден сидели за столом, находившимся почти в центре огромного зала Совета. Отсюда казалось, что ряды воинов с Родовым Именем простираются до бесконечности. Каждый воин был в маске и ритуальном одеянии, украшенном яркими узорами. Это создавало оптический эффект огромного лоскутного одеяла, неровно раскинутого с одной стороны зала. За главным столом сидели Хранитель Закона, адвокат, прокурор и теперешний Хан Клана Кречета — Элиас Кричелл. Об Элиасе Кричелле ходила слава как о великом воине и проницательном политике. Говорили также, что он суровый судья и сторонник серьезных наказаний за малейшие провинности. Многие считали, что особый успех Кречетов среди всех семнадцати Кланов — именно его заслуга.

Джоанна перестала изучать Совет, неожиданно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Даже не повернув головы, она уже знала, кто это. Тер Рошах. Главный обвиняемый. Офицер с высшим среди подсудимых званием должен был сидеть один за центральным столом. Она взглянула на него и была поражена произошедшей с ним переменой. В былые времена массивный и внушительный. Рошах теперь, казалось, сморщился. Его лицо, когда-то казавшееся каменным, теперь стало мягче, как будто время сгладило его. Не изменились только глаза. Они сияли, как сигнальные огни. И пронзали противника не хуже, чем лучи импульсного лазера. И вдруг Джоанна поняла, что он смотрит не на нее. Вся его ненависть была обращена на Эйдена.

Эйден наблюдал за тем, как ввели Тер Рошаха. Он не видел его несколько лет — с тех пор, как улетел с Твердыни. Рошах поклялся убить Эйдена, если тот хоть словом обмолвится о том, что произошло. Угроза не пугала Эйдена, но все-таки достаточно часто приходила ему на ум.

На какое-то мгновение он даже усомнился, правильно ли поступил, — ведь теперь карьере Тер Рошаха обязательно придет конец. Но что может быть хорошего в карьере человека, нарушившего закон Клана? Из них троих, кому здесь на Совете предъявлялись обвинения, суда заслуживал только Тер Рошах. Ни Эйден, ни Джоанна не убивали из-за одной только нелепой прихоти. Правда, убийство в этом деле не главное. Очень немногие из сидевших здесь воинов Клана задумались бы, прежде чем уничтожить группу вольнорожденных. Нет, главным преступлением Тер Рошаха было то, что своими махинациями он нарушил закон Клана.

Эйдена, однако, пугало убийство невинных людей, запланированное и проведенное Тер Рошахом с холодным расчетом. Возможно, Эйдена просто испортило чтение книг. Он знал, что общество Клана не ценит человеческую жизнь так же высоко, как ценило земное. Но убийство кадетов, которые могли стать воинами, просто для того, чтобы освободить любимчику место, казалось ему безнравственным. Иногда он даже смеялся над собой. Почему его так заботит нравственность? Убийство, совершенное Тер Рошахом, могло быть ошибкой, недостаточно продуманным решением, но нравственность в действиях с точки зрения Клана никогда не принималась в расчет.

Воины все еще заполняли зал. До начала суда оставалось некоторое время, и Эйдену хотелось, чтобы оно скорее прошло. Поговорить бы с Джодиной, но его могли удалить из зала, даже если бы он ей просто кивнул. Этому дню должна сопутствовать тишина. Молчать должны были не только свидетели и обвиняемые, но и все воины, находившиеся в зале суда. Так, в соответствии с обычаем, Кречеты концентрировали всеобщее внимание на рассматриваемом деле. Во время суда воин мог говорить только стоя, когда его вызывал Хранитель Закона, который вел все заседания.

Сейчас разрешалось общаться только судебным должностным лицам, сидевшим за длинным столом напротив Тер Рошаха. Все время слышались их приглушенные голоса, хотя нельзя было различить ни одного слова. Вошедший довольно давно Тер Рошах ни разу на них не взглянул.

Адвокат всех трех подзащитных закончил разговор с прокурором и Ханом Элиасом Кричеллом, расположившимся поодаль. На лице Хана читалось полное безразличие к происходящему. Адвокат встал и подошел к столу, за которым сидели Эйден и Джоанна. Адвоката звали Бек Квэйб — вот, пожалуй, и все, что Эйден знал о нем. Ростом почти с Эйдена, он был достаточно высок, и его глаза казались необычно кроткими для человека Клана. Эйден встречал охотничьих соколов с такими глазами, и почти всегда они оказывались плохими бойцами. Он надеялся, что в случае с Квэйбом это сравнение неприменимо.

— Суд скоро начнется, — сообщил Квэйб. — Меня попросили довести до вашего сведения, что вы можете избегнуть участия в суде, признав свою вину, обратившись к Ритуалу Прощения и согласившись принять любое наказание, которое Хан для вас выберет. Основываясь на том, что я знаю о вас обоих, я полагаю, что вы откажетесь от такого предложения, нег?

Одновременно Джоанна и Эйден произнесли традиционный ответ:

— Нег.

Бек Квэйб дал последние инструкции относительно судебных процедур. Эту информацию доводили до Эйдена с тех пор, как он прибыл на Твердыню, уже столько раз, что он пропустил слова адвоката мимо ушей. Как и Джоанна, он изучал собравшихся в зале воинов. Если судить по жесткости, отражавшейся в их глазах, то у него и у двух других обвиняемых не было ни единого шанса.

Неожиданно чей-то взгляд привлек его внимание. В нем отсутствовала злоба и даже холод. Что-то неуловимо знакомое! Воин сидел очень далеко, так далеко, что глаза его казались почти точками. Но все же этот взгляд, эта характерная поза... «Марта!» Да, это не мог быть никто другой.

Что ж, вполне логично. Во время Аттестации Марта одержала две победы — одну из них над Эйденом — и вступила в ряды воинов командиром звена. С тех пор прошло уже достаточно времени, чтобы она могла подняться выше и завоевать Родовое Имя — другое по линии Крови Прайдов. Хотя Эйден решил состязаться за Имя в первый раз, за годы своей воинской службы он слышал, что дважды освобождалась почетная линия Крови Прайдов. Марта, должно быть, выбрала одну из них и завоевала ее.

Он не знал почему, но чувствовал некоторое удовлетворение оттого, что Марта раньше него попала в ряды воинов с Родовым Именем. В сибгруппе они были очень близки, и он ожидал, что дальше они также будут шагать вместе по ступеням иерархии. Потом, когда во время обучения Марта опередила Эйдена и стала относиться к нему прохладнее, он долго не мог смириться с мыслью о том, что утратил близкого человека. Возможно, слишком долго. Возможно, он так и не смирился с этим до сегодняшнего дня.

Бека Квэйба вызвали обратно к судейскому столу. Хан Элиас Кричелл кивнул, и суд начался.

24

— Воин Жеребец, — произнесла прокурор Ленора Ши-Лу глубоким, хорошо поставленным голосом. Эйден находил, что он звучит куда более внушительно, чем довольно высокий тенор Бека Квэйба. Небольшой рост прокурора, как ни странно, особенно подчеркивал эту разницу. Вообще, Ленора Ши-Лу выглядела настолько же миловидной и изящной, насколько Бек Квэйб казался невзрачным и неуклюжим. Различие шло еще дальше: ее глаза, заметно отличавшиеся от глаз Бека Квэйба, тем не менее напомнили Эйдену о соколах. Вернее, о соколе. Об одном соколе по кличке Забияка. Еще юношей Эйден вырастил сапсана, обучил и ходил с ним на охоту.

— Воин, — сказала Ленора Ши-Лу, — имя Жеребец не может быть вашим настоящим именем.

— Не может, — ответил Жеребец. — Свое настоящее имя не выдаю.

От грубости Жеребца, от его хриплого голоса по рядам слушателей прошла дрожь негодования. Его ответ вызывал возмущение даже не тем, что в нем были пропущены слова, но тем, что произнесший их вольнорожденный явно выражал неповиновение. Неповиновения со стороны вольнорожденных никак не предполагалось. Большинство находившихся в зале воинов вообще очень редко имели с ними дело.

— Может быть, и так, — согласилась Ленора Ши-Лу, и в ее звучном голосе прозвучали нотки презрения к «вольняге». — Но это судебное разбирательство, на котором ведется официальный протокол. Вы должны сказать нам имя, которое вам дали при рождении. Говорите, воин, не медлите. Мы все равно можем узнать его из вашего послужного списка.

Жеребец кивнул. Скорее всего, прокурор уже знает его имя и просто хочет, чтобы он сам его произнес.

— Мое имя Таил. Это мое настоящее имя. Так меня назвал отец.

Слово «отец» также вызвало негодование собравшихся — оно напоминало о нечистом происхождении вольнорожденного. «Генетический отец» или «генетическая мать» — слова чести, но просто «отец» или «мать» казались вернорожденным воинам такими непристойностями, что их не употребляли даже в качестве проклятий.

— Спасибо, — самодовольно кивнула Ленора Ши-Лу и затем задала Жеребцу целый ряд вопросов, касавшихся занятий Эйдена в учебном подразделении вольнорожденных. Она позволила ему рассказать обо всем, что произошло до Аттестации, на которой они с Эйденом объединились с целью уничтожить две машины соперников и получить звания воинов.

— И вы тогда уже были уверены, что этот Эйден, которого вы знали под именем Хорхе, потерпел неудачу на первой Аттестации?

— Да, он рассказал мне об этом.

— Значит, вы сознаете, что ваше собственное воинское звание было добыто при помощи обмана?

— Нет! С чего бы мне это сознавать? Я получил бы воинское звание в любом случае: с его помощью или без нее. Я ничуть не хуже любого вернорожденного воина.

Если б в зале Совета разрешалось носить оружие, то Жеребца, несомненно, изрешетили бы выстрелами с мест.

— Кажется, воин, — сказала Ленора Ши-Лу, поглядывая на разъяренных воинов, — в надменности и неповиновении вы взяли пример с командира звена Эйдена. Позвольте мне напомнить вам, что вы находитесь на суде и любое нарушение традиций Клана будет зафиксировано в вашем послужном списке.

— Знаю.

— И вас это не заботит?

— Нет, не заботит.

Ленора Ши-Лу кивнула и вопросительно взглянула на Хранителя Закона, который жестом дал ей понять, чтобы она заканчивала допрос этого свидетеля.

— Последний вопрос, воин Таил.

— Жеребец. Не соображаю, когда меня кличут Тайлом.

— Вольнорожденный, вы будете отзываться на любое имя, которое я и Совет сочтем нужным использовать. Мой вопрос, воин Таил, таков: следует ли позволить воину, добившемуся своего звания путем обмана, состязаться за почетное Родовое Имя?

— А мне без разницы.

Произнесенная на жаргоне низших каст фраза Жеребца чуть не заставила некоторых воинов вскочить с мест и применить против него силу. Несмотря на это, он продолжал:

— Спорю на что угодно — Эйден дрался толковее всех вернорожденных офицеров, каких я встречал.

Хранитель Закона вновь подал Леноре Ши-Лу знак, и та с удовольствием сказала Жеребцу, что не имеет к нему больше вопросов.

Затем заговорил Бек Квэйб. Расспрашивая Жеребца, он явно стремился с его помощью дать всем понять, что Эйден пользовался среди воинов большим уважением и храбро сражался, особенно в последней битве за генетическое наследие Першоу. Эйден подумал, однако, что положительное свидетельство Жеребца никак не повлияет на решение Совета. Действительно, для собравшихся здесь вернорожденных воинов слова Жеребца казались всего лишь болтовней разнузданного «вольняги».

— Полковник Каэль Першоу, вы хорошо рассказали об отваге, проявленной командиром Эйденом во время боя с Кланом Волка, — сказала Донора Ши-Лу, только что узнавшая от Першоу все яркие подробности битвы. — Вы наградили его не столько за его действия в конце сражения, сколько за придуманную им стратегию, которая и привела к успеху.

— Да, это верно.

— Но всего лишь несколькими днями раньше вы приказали этому человеку надеть знак величайшего позора — Черную Ленту. Это произошло после того, как он, судя по вашим показаниям, отказался исполнить Шуркай. Вы не чувствовали стыда, следуя боевому плану воина, проявившего себя до этого столь непокорным?

Каэль Першоу не ожидал, что его имя тоже окажется замешанным в грязь из-за преступлений Эйдена. Как преданный Клану человек, он приехал сюда для того, чтобы дать показания против Эйдена, и по заведенному обычаю воспользовался правом воина с Родовым Именем сидеть в Совете.

— Обстоятельства вынуждают импровизировать. Любой боевой командир знает это.

Он посмотрел на Ленору Ши-Лу, как будто намекая на то, что ее опыт не позволяет ей судить о действиях воинов во время боя. Она закончила кадетское обучение с исключительной характеристикой, но сразу после этого Хан Элиас Кричелл забрал ее в командный состав, где она вскоре стала одним из его главных советников. Таким образом, она имела очень малый боевой опыт.

— План командира звена Эйдена обладал множеством достоинств, — продолжил Каэль Першоу, стараясь говорить как можно более внушительным голосом. — Его подразделение находилось в болоте и не было обнаружено врагом, а силы Волков растянулись по всему полю. Таким образом. Клан Волка был атакован с фронта и с тыла роботами и, кроме того, Элементалами. Но следует отметить, что в таких случаях важен не столько сам план, сколько его одобрение командиром. Я одобрил его. Без меня он бы не прошел. Вот какую импровизацию, к которой меня вынудили обстоятельства, я имел в виду, прокурор.

Ленора Ши-Лу провела достаточное количество допросов на Совете, чтобы научиться понимать, когда ее выпад успешно отпарирован. Сейчас она просто слегка кивнула, признавая этим искусство Першоу.

Задавая свои вопросы. Бек Квэйб вернулся к конфликту с Кланом Волка.

— Значит, вы считаете, что придуманная командиром звена Эйденом выигрышная стратегия и доблесть, проявленная им в бою, не обязывают нас предоставить ему право состязаться за Родовое Имя?

— Нет, это нас ни к чему не обязывает. От любого подчиненного мне воина я ожидал бы точно таких же действии.

— Однако вы подтверждаете законность его требования принять участие в состязании за Имя?

— Да, его безупречная материнская линия позволяет ему это. Прискорбные факты из его собственной жизни не играют здесь никакой роли. Я был вынужден дать ход его требованию.

Допрос прервал Хранитель Закона:

— Бек Квэйб, нам не нужно дополнительных подтверждений законности требования этим воином права на состязание за Родовое Имя. На Совете мы обсуждаем не его воинские достижения или происхождение. Нас интересуют обстоятельства, при которых командир Эйден получил звание воина. Совет должен сначала вынести решение относительно его прав на этот статус, а потом уже обсуждать возможность его участия в сражениях за Имя.

— Мой вопрос вполне корректен. Хранитель Закона, — возразил Бек Квэйб. — Я просто желаю объяснить, что какой бы у командира звена Эйдена ни был характер, его послужной список ничем не запятнан.

— Что же, похвальная цель. Бек Квэйб. Пожалуйста, продолжайте.

В заключение Каэль Першоу заявил, что командир звена Эйден, несмотря на все свои достижения, был плохо управляем и нарушал дисциплину.

— Каэль Першоу, — сказала Ленора Ши-Лу, вновь обращаясь к полковнику, — считаете ли вы, что первая, проваленная командиром Эйденом, Аттестация есть единственно истинная и что результаты второй следует аннулировать, а самого командира Эйдена вернуть в касту техников. Вы колеблетесь? Почему?

— При всем к вам уважении. Ленора Ши-Лу, должен сказать, что, хотя я презираю командира Эйдена, ответ на ваш вопрос для меня затруднителен. Если он добросовестно выполнял свой воинский долг, а это, по-моему, он делал, то почему должен быть аннулирован весь его послужной список?

— Кажется, право задавать вопросы принадлежит здесь мне, полковник.

— Но я должен быть честным, воут? Честность же обязывает меня сказать, что командир звена Эйден очень хорошо исполнял свои воинские обязанности и, как было отмечено, с доблестью. Он воин. И каким бы обманом он ни получил это звание, оно, вне всякого сомнения, подтверждено делом. Я нахожусь здесь в качестве его обвинителя, однако должен сказать, что, когда он служил под моим командованием, все нарекания, которые он заслужил, были связаны не с его боевыми качествами, а с дурными чертами характера. Мне начинает казаться, что результат его второй Аттестации был все же верным.

Почувствовав, что она снова не добилась желаемого, Ленора Ши-Лу поспешно сказала Каэлю Першоу, что у нее нет больше к нему вопросов, и он вернулся на свое место. Эйден внимательно посмотрел на полковника, пытаясь что-нибудь прочесть на его лице, которое оставалось абсолютно бесстрастным. Нельзя было понять, почему он вдруг оказал Эйдену некоторую поддержку. Эйден подозревал, что он этого так никогда и не узнает.

Вперед вышло еще несколько свидетелей: они подтвердили записи о военных достижениях Тер Рошаха. Затем суд перешел к следующей стадии — допросу обвиняемых. Услышав свое имя, с глубоким вздохом поднялась Джоанна.

25

Ленора Ши-Лу дотошно допросила Джоанну, задав ей множество вопросов. Почти все они пришли от членов Совета, переданные по компьютерной сети. Таким образом воины участвовали в допросе, тогда как задачей прокурора и адвоката было подавать их вопросы в наиболее впечатляющем виде. Ленора Ши-Лу делала это блистательно. Прошло всего несколько минут, и ее вежливо сформулированные фразы почти довели Джоанну до белого каления. Она, правда, отдавала себе отчет в том, что любой человек, задавший такое количество вопросов за такси короткий промежуток времени, вызвал бы у нее не меньшую ярость. Кроме того, ей действовали на нервы напряженные взгляды Тер Рошаха и Эйдена. Она почти физически ощущала их.

Еще неопытным кадетом Тер Рошах начал вести дневник, и последнюю ночь перед судом он просидел, записывая свои сокровенные мысли.

"Что бы теперь ни случилось, моя карьера воина Клана закончена. Даже в том маловероятном случае, если Совет оправдает меня, я не смогу вернуться на свою прежнюю должность командира Сокольничих кадетского Центра. Авторитет мой подорван. Как тень, за мной будет неотвязно следовать подозрение. Я этого не хочу.

Я слишком стар, чтобы вернуться в действующие воинские подразделения. Преклонный возраст считается в Клане непростительным грехом, и очень немногие оказываются способны достойно доживать оставшиеся им годы.

Конечно, можно попросить, чтоб меня перевели в одну из низших каст. Я обучился бы там какому-нибудь ремеслу и стал бы жить дальше, выполняя полезную для Клана работу. Но какой истинный воин согласится на это? Разве можно добиться славы, собирая приборы или занимаясь плавкой металла?

Нет, теперь впереди только смерть. Пусть будет так. Воин обязан встретить ее мужественно и с достоинством..."

Суд был для Тер Рошаха просто скучным мероприятием, тягостной процедурой, которую надо стойко перенести. Он заранее знал результат, был почти уверен даже в исходе голосования. Конечно, некоторые члены Совета могли в последний момент изменить свое мнение, но это никак не повлияло бы на общее решение.

Перед судом Рошах поговорил со всеми знакомыми ему воинами с Родовым Именем. Особенно с теми, которые сочувствовали ему. Убеждая их в неизбежности решения суда, он говорил им, что тем не менее желает уменьшить степень позора, добившись большего числа голосов в свою пользу. Если бы удалось снизить соотношение голосующих до трех к одному или, по крайней мере, четырех к одному, он смог бы исполнить некий план, являвшийся для него единственным средством закончить жизнь хотя бы в какой-то степени почетно. Но что это был за план, он хранил в секрете, не доверив тайны даже своему дневнику.

«Что бы ни случилось на Совете, — писал он, — жизнь моя закончена. Нет больше никакой надобности в дневнике».

Закрыв обложку последней тетради, он собрал все тетради, накопившиеся за долгие годы, вышел на свежий воздух и бросил записи в заблаговременно разведенный костер. Глядя, как пламя пожирает страницы, он подумал, что сейчас прямо у него на глазах уничтожается его жизнь. Каждой странице соответствовал какой-нибудь памятный период. И когда страницу охватывали язычки пламени, этот период времени исчезал, как будто стертый рукой невидимого Бога. Рошах подумал, что нет никакого Бога, видимого или невидимого. Или, возможно, он. Тер Рошах, сам и есть Бог. Бог, который только что окончательно и бесповоротно решил судьбу одного из своих несовершенных творений. Однако страницы не сдавались огню без борьбы, просто покорно сворачиваясь. Так же как и человек, написавший их, они скорее плясали в языках пламени, отказываясь повиноваться пожиравшему их огню.

Тер Рошах не ожидал увидеть среди свидетелей капитана Джоанну. В его деле она сыграла очень незначительную роль, просто съездив в командировку в качестве доверенного лица. Он сожалел, что Джоанна попала в число обвиняемых. Наделенная умом и сметливостью, она узнала достаточно, чтоб теперь свидетельствовать против него. Ей следовало бы тогда сидеть тихо и ничем происходящим не интересоваться. Но она этого не сделала. И теперь ее карьере, точно так же, как и карьере Эйдена, придет конец.

Но это на случай, если не сработает его план. А он мог и сработать, хотя вовсе не победа была целью Рошаха. Он просто хотел умереть. Умереть так же, как жил. Умереть воином — вот что имело для него значение, все остальное по сравнению с этим теряло смысл — все прошлые победы или тем более какой-то жалкий обман.

— Капитан Джоанна, вам было известно, что командиру Эйдену предоставили вторую попытку пройти Аттестацию, воут?

— Да, как вам известно.

Вмешался Хранитель Закона:

— В ваших ответах не должно быть сарказма, гнева или оскорблений, капитан Джоанна.

Она взглянула на Хранителя Закона. Имени его она не знала. Он был чуть староват для воина, волосы тронуты сединой, а в глазах таилась усталость.

— Прошу прощения. Хранитель Закона. Я не хотела проявлять неуважения и буду тщательнее формулировать свои ответы.

— Благодарю вас, капитан Джоанна.

— Что вы знали на тот момент? — спросила Донора Ши-Лу.

— Я знала, что ему дают вторую попытку. Я обучала его, как исполнять роль «вольняги» — простите, вольнорожденного. В последний период его подготовки я была офицером-наставником его подразделения. Также я находилась в кабине боевого робота на второй Аттестации и дала сигнал о ее окончании, когда Эйден выполнил требуемое задание.

— Значит, можно смело сказать, что вы были вовлечены в обман, воут?

— Ут. Это можно сказать абсолютно смело, прокурор.

— Как вы объясните, что скрыли этот факт?

— Мне было так приказано. Я следовала приказаниям командира Сокольничих Тер Рошаха. Более того, он попросил меня дать клятву молчания, прежде чем рассказал мне о своих планах.

— Однако когда вы обнаружили, что приказы Тер Рошаха незаконны, вам не пришло в голову, что это освобождает вас от клятв молчания и послушания?

— Нет, ничего такого мне в голову не пришло. Клятвы надо соблюдать.

— Разве клятва, которую вы давали Клану, не является для вас главной?

Джоанна почувствовала, что Ленора Ши-Лу загнала ее в угол своими неумолимыми вопросами.

— Прокурор, — ответила она, — я понимаю значение главной клятвы, и мысли о ней часто приходили мне в голову. Но я не хотела, чтоб прекратилась работа отличного офицера-наставника, не имеющего себе равных. Способности Тер Рошаха и его ценность были в моих глазах достаточным оправданием нарушения клятвы.

Брови Тер Рошаха удивленно поднялись, когда он услышал это замечание Джоанны. Он знал за ней много хороших воинских качеств, но не предполагал, что верность принадлежит к их числу.

— У вас оригинальное представление о философии Клана, капитан Джоанна.

— Возможно, это оттого, что на поле боя воин должен противостоять всяким вонюч...

— Капитан Джоанна! — крикнул Хранитель Закона, и Джоанна тотчас же извинилась.

— Короче говоря, я считала, что у меня есть право молчать.

— И вы молчали исключительно из верности.

— Нет, не только из верности. Я отлично понимала, что у командира Эйдена в качестве вольнорожденного никогда не будет настоящей воинской жизни. Став воином против всех правил, он не получил бы за это никакой награды. Его назначали бы в различные захолустные места, вроде того, где он ислужил, кроме того, он мог всерьез рассчитывать на продвижение по службе. Так бы прошла вся его жизнь. Я не видела вреда, который он мог бы принести. Я не предчувствовала вреда, который он принес.

— Хорошо сказано, капитан. Однако ваше далеко не добровольное присутствие здесь говорит о том, что ваши действия были, может быть, совсем немного, но сомнительными, воут?

— Ут.

— Считаете ли вы, что командир Эйден достоин Родового Имени, на которое он претендует?

— При всем должном к вам уважении, прокурор, я думала, что предмет данного судебного разбирательства состоит вовсе не в том, достоин он Имени или нет.

Ленора Ши-Лу улыбнулась.

— Вы совершенно правы, капитан. Но большинство членов Совета желают это знать. Тем не менее я снимаю вопрос. Я заменю его другим, который также волнует большинство членов Совета. Считали ли вы, что действия Тер Рошаха хотя бы в какой-то степени законны?

— Нет!

— И вы не были согласны с тем, что он поддерживал кандидата в воины, отлично зная, что тот потерпел поражение на Аттестации?

— Нет! Кадет Эйден, несмотря на свои значительные способности, провалился. А если кадет проваливается, ему никогда не предоставляют второго шанса. Это в обычаях Клана.

— Но он получил второй шанс и успешно им воспользовался, воут? Почему вы молчите? Разве защитники станции «Непобедимая» не проиграли бы битву, если б не доблесть командира Эйдена?

— Они проиграли бы. Но, возможно, это было бы к лучшему.

— Что это значит? Объяснитесь.

— Победа может не стоить позора, который Эйден принес остальным воинам станции.

— Вы предпочитаете победе поражение из эстетических, что ли, соображений? У вас интригующая точка зрения, капитан.

— Я не знаю, что такое эстетика. Я знаю только, что такое позор.

— Вы говорили о себе честно, капитан Джоанна. У меня нет к вам больше вопросов.

Допрос Бека Квэйба был кратким и поверхностным. Он, очевидно, не хотел больше смущать членов Совета странными ответами Джоанны, большинство из которых не годилось для его цели. Казалось, в данный момент цель у него вообще отсутствует.

Дождавшись, когда Джоанна возвратится на свое место за столом. Хранитель Закона вызвал Эйдена, чтобы получить показания от него. Когда Эйден встал, лицо его было на удивление спокойным.

26

Эйден не знал, каким будет исход суда, но верил, что справедливость в конце концов восторжествует. Ему вспоминалась поэма, которую он прочитал в одной из книг своей заботливо скрываемой от посторонних библиотеки. Там рассказывалось о подвигах старого, теперь давно забытого героя, обладавшего силой десяти человек, потому что его сердце было чисто. Эйден не мог быть уверен в чистоте своего сердца, однако тоже чувствовал в себе подобную силу.

Когда к нему подошла Ленора Ши-Лу, он отвлеченно подумал о том, какую странную пару они могли бы образовать — он, такой высокий, и она — такая маленькая. Глядя на нее сверху вниз, он находил ее весьма привлекательной. Конечно, ему не в первый раз нравилась женщина — у него уже были Марта и Пери и несколько других, с которыми он имел очень короткие связи. Но этот случай был особым. От этой женщины зависела его судьба. Он не должен был ни уважать ее, ни находить сексуально привлекательной, однако чувствовал и то и другое.

Пока Ленора Ши-Лу изучала компьютерный экран, Эйден нашел глазами среди множества воинов Марту. Она сидела на прежнем месте, бесстрастно наблюдая за ним. И не отвела глаз. Ему было жаль, что он не может с ней поговорить.

— Командир звена Эйден, — внезапно сказала Ленора Ши-Лу, выводя его из состояния задумчивости, — с вами все в порядке?

Ее громкий и властный голос сразу отбил у Эйдена всякое желание смотреть на нее как на женщину.

— Да, со мной все в порядке.

— Мне показалось, что последнюю минуту вы были не с нами. Хранитель Закона уведомил меня, что он будет с вами говорить прежде, чем я начну допрос. Хранитель Закона?

Хранитель Закона посмотрел на Хана Элиаса Кричелла, и тот кивком дал свое согласие.

— По указанию Хана я провел официальное голосование среди членов Совета, — объявил Хранитель Закона. — Результат голосования таков: Совет согласен снять с вас все обвинения, включая обвинение в измене, в обмен на следующее.

Хранитель Закона сделал небольшую паузу, дожидаясь, пока его слова будут хорошо осознаны собравшимися.

— Если вы возьмете назад требование дать вам право состязаться за Родовое Имя, мы готовы забыть большинство других совершенных вами нарушений. Прежде чем вы ответите, я должен объяснить причину такого беспрецедентного предложения. Хан Элиас Кричелл согласен подтверждать ваше воинское звание до тех пор, пока вы не обладаете Родовым Именем. Он считает, что мы можем пойти на этот компромисс, учитывая и то, что вы хорошо исполняли свой воинский долг, и то, что воинское звание вы приобрели нечестным путем. Далее, по его мнению, несмотря на ваше происхождение, вы утратили право состязаться за Имя, поскольку потерпели неудачу на вашей первой, единственно законной, Аттестации. Он считает вас воином, достойным уважения, и полагает, что вы можете подняться до высших командных постов. Однако в случае, если вы выиграете Родовое Имя, оно будет запятнано. Так считают более двух третей собравшихся здесь воинов с Именем. Что вы скажете на это, командир звена Эйден?

Спокойствие покинуло Эйдена мгновенно, теперь ему хотелось кричать от ярости. В следующий момент, однако, он напомнил себе о своей клятве вести себя с достоинством. Он не хотел доставлять этим воинам никакого удовольствия, подтверждая их убежденность в том, что он настолько испорчен и труслив, что согласится на это унизительное предложение.

— При всем уважении к вам. Хранитель Закона, а также ко всем присутствующим здесь воинам и к достопочтенному Хану Элиасу Кричеллу я не могу принять это предложение...

Оставшаяся часть его речи утонула в немедленно поднявшемся шуме. Некоторые воины вскочили с мест, потрясая кулаками. Несколько человек попыталось перелезть через столы, за которыми они сидели, чтобы броситься на Эйдена. Другие просто ревели, таким образом выражая свое неодобрение. Их крики слились в одно, адресованное Эйдену, бесконечное проклятие:

— Жалкий засранец! Ты позор для... какое право ты имеешь... его на месте задушить... вырвать кишки и отдать на съедение... осмеливается не принимать великодушное предложение Хана... убьет тебя! Я убью!.. разрезать на тысячу кусочков, и...

С большим трудом Хранителю Закона удалось установить хотя бы видимость порядка. Это заняло у него довольно много времени, между тем как Эйден стоял, словно происходящее его не касалось, с бесстрастным выражением лица, ни на кого не глядя, но и не опуская головы.

Джоанна была поражена. Эйден продолжал удивлять ее, он снова превзошел все ее ожидания. Она почти восхищалась им. Сделанное ему предложение хоть и казалось великодушным, но на деле было оскорбительным. Какой вернорожденный воин принял бы его? С момента, когда вернорожденный появлялся из «канистры» на свет, его ведут по заранее намеченному пути для исполнения его предназначения — особенно через проявление доблести в бою, — и единственная его цель — заработать Родовое Имя и внести свой вклад в священный генный пул.

Ход, сделанный Советом, был политической игрой, попыткой руководства Клана избежать решения серьезной проблемы. И своим отказом Эйден, вероятно, подписал себе приговор. Члены Совета теперь были настроены против него еще больше, чем прежде. Хан загнал его в угол и определил исход голосования. Теперь, как следствие, собрание Совета запретит Эйдену участвовать в состязании за Имя. Хан Элиас Кричелл был знаменит своим умением изобретать выигрышные политические ходы. «Сейчас он сделал еще один удачный ход», — подумала Джоанна.

Хотя некоторые воины еще не успокоились и все время говорили друг с другом сердитым шепотом, в зале снова установилась зыбкая тишина. Свой допрос начала Ленора Ши-Лу. Ее первые вопросы касались автобиографических подробностей, которые Эйден изложил сжато и без лишних эмоций.

— Командир Эйден, — вдруг сказала она, не задавая подготовительных вопросов, — понимали ли вы, что Тер Рошах нарушил закон Клана, когда скрывались на Твердыне под именем вольнорожденного?

— Я знал, что второй попытки мне давать не должны.

— Однако вы согласились на нее, когда ее вам предоставили, воут?

— Ут. Я хотел быть только воином. В первый раз я потерпел поражение, потому что был слишком смел. Если б не это, я прошел бы Аттестацию успешно.

— Вы говорите, что выиграли бы, если б изменили стратегию. Однако каким образом воин Клана может быть «слишком» смел? На это вы можете ответить?

— Нет. На это ответить я не могу. Возможно, я употребил неправильное слово. Я проиграл, как проигрывают и другие кадеты. Я заслужил это. Я согласен с этим.

— И так же легко вы согласились на вторую попытку?

— Да, я думаю, так можно сказать. Прокурор, с некоторых пор и до теперешнего момента я был воином. И как воин я могу вернуться в то время и сказать со всей честностью, что я отнюдь не благодарен за вторую попытку. Но я также полагаю, что для Клана теперь слишком поздно что-то менять. Я служил Клану Кречета хорошо, служил как воин, и что бы здесь ни произошло, я воин и останусь им.

Слова Эйдена были произнесены тихо, но тем не менее были услышаны всеми в зале. Вспыхнул новый взрыв протестов.

Одинокий и спокойный, Эйден стоял словно в центре гигантского смерча. Джоанна не могла подавить в себе восхищения им.

«Он идет по пути Клана, — думала она. — Его непослушание, его нежелание соглашаться с другими, его манера говорить то, что он думает, — все это тоже путь Клана. Не брать назад ни одного своего слова или поступка, не отступать никогда — также в обычаях Клана. Эйден никогда не отступит назад. Как могут от него ожидать, как могут предполагать, что он откажется от звания воина, каким бы путем он его ни заработал?» Хотя подобные рассуждения вывели бы из себя некоторых из собравшихся в зале воинов, для Джоанны они были исполнены глубокого смысла.

«Как ни странно, Эйден — мой союзник, — думала она. — Мы очень схожи. Вероятно, как раз поэтому я ненавижу его больше других. И, вероятно, поэтому моя судьба так переплетается с его судьбой».

Ответы Эйдена на многочисленные вопросы Доноры Ши-Лу казались непоследовательными. Нет, он не знал о нарушениях Тер Рошаха, сделавших возможной его вторую попытку пройти Аттестацию. Да, он подозревал, что совершается какая-то махинация, и подозревал в этом Тер Рошаха. Нет, ничего существенного Тер Рошах ему не открыл. (Тер Рошах — это знал почти каждый — был слишком скрытным для того, чтобы сделать такую ошибку.) Да, Аттестация проводилась справедливо, и победу ему принесла только его стратегия, оказавшаяся более результативной, чем стратегия врага.

Несколько ответов на вопросы Бека Квэйба добавили мало информации. Когда Эйден вернулся наконец на свое место, его лицо оставалось по-прежнему спокойным. Молчаливая ненависть собравшихся, казалось, не производила на него никакого впечатления. За время допроса он ничуть не волновался — почти немыслимое для него достижение. И он знал, что делает. А когда услышал, что Хранитель Закона произносит имя Тер Рошаха, уже догадывался, что сделает тот.

Тер Рошах встал. Его по-военному прямая спина и гордо развернутые плечи напомнили Эйдену, каким этот человек был прежде.

27

— Тер Рошах, правильно ли я расслышал? Вы что, хотите сказать, что мотивы совершенного вами преступления были высокими и достойными уважения?

Обычно бесстрастный. Хранитель Закона был поражен. Проявив неприсущую ему резкость и невежливость, он даже перебил Ленору Ши-Лу, которая должна была задавать вопрос.

— Да, это так. Хранитель Закона.

— Тер Рошах, вы воин с Родовым Именем и отличной боевой репутацией, поэтому мы выслушаем, что вы скажете в свою защиту. Но я должен заявить, что не вижу ни одного объяснения, которое могло бы оправдать ваши действия.

— Возможно, вы увидите, если выслушаете меня. Хранитель Закона.

— Что же, предоставляю вам слово. Говорите.

Рошах оглядел ряды воинов Клана Кречета. Почти все приготовились с интересом его слушать, но на их лицах было написано сомнение.

— На этом процессе уже не один раз говорилось, что я сделал возможным для кадета Эйдена вторую Аттестацию, ибо видел в нем некий особый потенциал. Да, я действительно определил в нем такой потенциал, но одного этого для меня было бы недостаточно, чтобы нарушить закон Клана. Я видел слишком много кадетов с таким же высоким потенциалом, жизнь которых заканчивалась в низших кастах или на поле боя. Кроме того, потенциал Эйдена почти сводила на нет его самоуверенность, безрассудство, часто слишком самонадеянное поведение в бою. Слишком большая смелость лишь иногда способна помочь воину совершить геройский подвиг, а чаще всего приводит к тому, что он притязает на слишком малые для победы силы и терпит унизительное поражение.

На официальном испытании до победы ему оставалось лишь полшага, но судьба распорядилась по-своему. Я часто жалел, что Клан не предоставляет некоторым кадетам второй попытки, но я не пошел бы против закона и традиций, не будь на то чрезвычайных причин.

— Мы ждем затаив дыхание, когда вы расскажете об этих, как вы выразились, чрезвычайных причинах, — сухо заметила Ленора Ши-Лу. — Пожалуйста, сократите ваше предисловие так, чтобы в нем остались только ключевые моменты, и переходите к основной информации.

— Извините меня. Я хотел быть в своих показаниях так же педантичен, как прокурор в своих вопросах.

— Лесть — это скверный обычай Внутренней Сферы, Тер Рошах. Откажись от нее.

— Хорошо. Еще несколько слов, и я завершу вступление, если вы позволите. Для понимания всей этой истории очень важно, что я служил с Рамоном Маттловым — одним из величайших в истории Клана Кречета командиров.

Ленора Ши-Лу набрала запрос на клавиатуре компьютера, стоявшего на главном столе, затем прочла информацию, которая появилась на экране.

— Маттлов — генетический отец сиб-группы командира Эйдена, воут?

— Ут. Он был великим человеком, Рамон Маттлов, и умер он тоже как герой. Когда я оставил действующие войска и принял командование Центром обучения на Железной Твердыне, то решил посвятить ему свою службу. И действительно, мысли о Рамоне Маттлове часто приходили мне в голову, когда я исполнял свои обязанности. Я ставил его на свое место, когда мне требовалось принять какое-нибудь важное решение, а на собраниях и встречах с подчиненными мне офицерами-инструкторами я довольно часто дословно повторял его высказывания. Временами — тут я прошу у Совета прощения за высказывание не в духе Клана на официальном процессе — мне даже казалось, что я и есть Рамон Маттлов. Я ругал кадетов точно так же, как это когда-то делал он. Я демонстрировал боевые приемы точно так же, как он их демонстрировал мне. Я вел себя с неожиданно прибывавшими проверяющими так же грубо, как это делал он.

«Вероятно, — подумала Джоанна, — ты и напивался точно так же, как Маттлов, до бесчувствия. Так же, как Маттлов, дурно обращался с подчиненными. Так же, как Маттлов, по-дурацки пренебрежительно относился к судьбе».

Ленора Ши-Лу некоторое время просто не знала, что ей делать. Она бросила вопросительный взгляд на Хранителя Закона, но его внимание было сосредоточено на Рошахе, и он не заметил ее молчаливой мольбы. Наконец она повернулась к Рошаху.

— Извините меня за мою назойливость, командир Сокольничих, но, может быть, вы объясните, как эта — вы не будете против, если я так выражусь? — навязчивая идея о Рамоне Маттлове связана с предъявленным вам обвинением и данным собранием?

— Скоро это станет понятно.

— Хорошо, продолжайте, сэр.

Рошах сделал небольшую паузу, казалось потеряв нить своего рассказа. Вероятно, он придавал большое значение порядку изложения фактов, желал произвести наиболее сильное впечатление на членов Совета.

— В день, когда сиб-группа кадета Эйдена прибыла на Твердыню и я впервые увидел его, мне показалось, что я встретил призрак. Как будто сам Рамон Маттлов — чуть более молодой, чем я его знал, — снова предстал передо мной во плоти. Конечно, остальные члены сиб-группы тоже напоминали моего бывшего друга. Так и должно быть в группе людей с одинаковыми генами. Еще одна из них, молодая женщина, также была поразительно похожа на Рамона. Сейчас она уважаемый всеми воин, заработала Родовое Имя Прайд и находится в этом зале.

Несколько человек в аудитории посмотрели на Марту, оставшуюся бесстрастной.

— Но то, что я видел в кадете Эйдене, было не просто внешним сходством. Когда он первый раз попался мне на глаза, я почти поверил, что он новое воплощение Рамона.

По рядам собравшихся воинов Клана прошел вздох. Теперь им стало ясно, что Тер Рошах просто сумасшедший. Сумасшествие среди воинов было редким, но все же известным явлением.

— Кадет Эйден обладал не только внешностью моего бывшего командира, но и стоял, как тот — вызывающе расправив плечи и напружинив ноги, словно приготовившись к прыжку. Ни у одного другого члена сиб-группы не было такой осанки. Когда он говорил с кадетом Мартой, он наклонял к ней голову так же, как это делал Рамон, давая инструкции другому офицеру.

— Все это просто замечательно, командир Сокольничих, — сказала Ленора Ши-Лу. — Но как это оправдывает ваши последующие действия?

— Уделите мне еще несколько минут, прокурор. В тот день я тайно наблюдал за кадетом Эйденом. Когда на правах офицера-наставника я подошел к нему совсем близко и заглянул ему в глаза, я опять увидел Рамона Маттлова. Тот же холод, та же уверенность в себе. И не только это: я увидел в них такой же намек на угрозу.

При первой встрече офицер-инструктор обычно хорошенько избивает кадетов — это происходит с каждой вновь прибывшей сиб-группой. И когда Сокольничий Джоанна выбрала для кадета Эйдена самое свирепое наказание, она встретила больше противодействия, чем от всех других кадетов, которых я когда-либо видел. Это тоже была черта Рамона Маттлова. Когда этого кадета сбивали с ног, он поднимался снова. Уже очень сильно избитый, он все равно продолжал драку. Он бы никогда не признал поражения. Опять же как Рамон Маттлов. Я сражался с Рамоном бок о бок во множестве битв и хорошо изучил его воинские качества. И теперь я видел подобную же стойкость.

Обучение продолжалось, и сходство стало еще более поразительным. Особенно оно было выражено в стремлении производить впечатление на других и нежелании признавать поражение на любых условиях. Рамону Маттлову несколько раз удавалось изменить ход битвы, когда большинство воинов уже давно бы капитулировало. Он часто заходил в своей тактике так далеко, что рисковал проиграть сражение. Например, он включал в свою Заявку слишком мало оружия и боеприпасов или выбирал столь неортодоксальную тактику, что даже закаленные бойцы пытались изменить его решение. И все же ему везло, и почти всегда он достигал цели. Он заработал право внести свой вклад в священный генный пул задолго до своей смерти в бою.

Рошах оглядел зал, где теперь после его хвалебной речи в честь Рамона Маттлова стояла тишина. Ее нарушила Ленора Ши-Лу, довольно тихо сказав:

— Продолжайте, командир Сокольничих.

— Итак, из-за этого у меня возникло желание, чтобы кадет Эйден добился успеха. Из-за этого я проявлял к нему особое пристрастие и заставлял подчиненных мне офицеров делать то же самое. Свои первые тесты он прошел отлично, но вместо того чтобы хвалить, его ругали, дабы он пытался достичь еще большего. Его ошибки преувеличивались, чтобы он как можно больше о них думал и изыскивал пути, как не сделать их в следующий раз. За то время я видел его по-настоящему только несколько раз. Я отчетливо помню, например, как наткнулся на него, когда он стоял на часах. На несколько мгновений я принял его за Рамона Маттлова. В тот момент я понял, что если кадет Эйден не пройдет успешно Аттестацию, это осквернит память Рамона Маттлова.

— Я далеко не уверена, что рассуждала бы, как вы, командир Сокольничих, — перебила его Ленора Ши-Лу. — Метафизические рассуждения в Клане, как вы знаете, не одобряются. Как кадет, который просто внешне напоминает Рамона Маттлова, может осквернить его память?

Тер Рошах, казалось, чуть смутился.

— Вы не поняли меня, прокурор. У них было не просто внешнее сходство. Кадет Эйден казался мне олицетворением всего, что было в Рамоне Маттлове. И это означало, что он должен стать лучшим во всем Клане воином. Когда он потерпел неудачу на Аттестации, я не смог с этим примириться. Он должен был победить. С этим согласится любой, кто просмотрит пленки, на которых записан тот бой.

Даже тогда я бы не вмешался, если бы кадет Эйден, переведенный в касту техников, не сбежал с Твердыни при первой же возможности и не начал сам искать свое счастье. При подобных обстоятельствах Рамон Маттлов поступил бы так же. И вот тогда я понял, что мне надо делать. Я должен был обеспечить ему вторую Аттестацию.

— И чтобы сделать это, — опять перебила Ленора Ши-Лу, — вы сочли нужным подготовить смерть вольнорожденного, под именем которого кадет Эйден мог бы пройти Аттестацию второй раз?

— Да, в общем и целом это верно.

— В общем и целом?

Тер Рошах, казалось, слегка заколебался, прежде чем ответить.

— Я не просто подготовил смерть вольнорожденного. Я сам установил настоящие боевые заряды на тренировочном минном поле. И когда оказалось, что после взрывов уцелел единственный кадет — как раз тот, чье место должен был занять кадет Эйден, — я убил и его.

Эйден был удивлен. Он не знал, что Рошах лично участвовал в этом деле.

— Мы благодарны вам за вашу честность, командир Сокольничих, но, по правде говоря, главным для нас является не смерть нескольких вольнорожденных кадетов. Мы сейчас пытаемся установить не как вы совершили преступление, а почему. Итак, надо ли понимать, что в основании всех ваших действий, касавшихся командира звена Эйдена, лежала преданность Рамону Маттлову?

— Выраженное так кратко, это утверждение теряет свою весомость, но то, что вы говорите, — полная правда. Преданность — в обычаях Клана. А моя преданность Рамону Маттлову перевесила все другие соображения.

— Преданность мертвому командиру, я вынуждена отметить. Преданность, доведенная до крайности. В каком-то случае, может быть, достойная уважения, но никак не оправдывающая нарушение закона Клана.

При этих словах Леноры Ши-Лу по всему залу прошел одобрительный шепот.

— Если вам так кажется, прокурор, я не буду пытаться с вами спорить.

— Почему же, командир Сокольничих? Если вы нарушили закон Клана, то почему бы не поспорить с верным его исполнителем?

— При всем должном к вам уважении, прокурор, мне кажется, что я уже достаточно осветил мотивы, толкнувшие меня на действия, за которые я сейчас держу ответ. Пусть суд выносит решение. Мне нечего больше сказать.

Однако Тер Рошах все-таки сказал еще кое-что, кратко ответив на вопросы Века Квэйба, теперь уже в общем-то бесполезные. Предвидя исход дела, Квэйб ни на чем подробно не останавливался, он просто произносил вслух вопросы, посланные воинами специально для адвоката. Его удивило количество сочувствующих обвиняемым, насколько об этом можно было судить по вопросам. Вскоре он заметил, что это в основном старые воины из поколения Рошаха, заканчивавшие сейчас свою службу. Да, Рошах вызвал к себе сочувствие, в этом Квэйб был теперь уверен. Результаты голосования будут более благоприятными для обвиняемых, чем Квэйб первоначально ожидал.

Когда опрос свидетелей был закончен, Хранитель Закона провел среди членов Совета голосование. Из 493 голосовавших воинов две трети проголосовали против Тер Рошаха и Эйдена. Дело Джоанны рассматривалось отдельно, и она получила 160 голосов за и 326 против.

Как только Хранитель Закона объявил эти результаты. Тер Рошах с Эйденом встали со своих мест. Рошах как офицер с более высоким званием заговорил первым:

— Я не согласен с решением Совета. Я требую Испытания Отказа.

— Я тоже, — громко сказал Эйден.

Хан устало кивнул, затем подал какой-то знак Хранителю Закона. Большинству сидевших в зале воинов стало ясно, что судебные должностные лица не особенно удивлены этим требованием. Эйден между тем думал, что им сильно помогли собранные Тер Рошахом голоса его старых друзей. Результат голосования оказался приемлемым: Эйден быстро подсчитал, что на Испытании Отказа им придется сражаться при соотношении один к трем. Хотя это было и не очень приятно, но, по крайней мере, оставалась какая-то возможность победить. Собственно, он планировал потребовать Испытания Отказа еще до прибытия сюда и был уверен, что ситуация сложится куда менее благоприятная.

Потребовать Испытания Отказа имел право любой воин, не согласный с решением Совета. Это Испытание было учреждено в самом начале существования Клана и позволяло воинам доказать свою правоту в бою с лучшими свободными в данное время воинами Клана. Число противников рассчитывалось исходя из результатов голосования. Поскольку соотношение числа проголосовавших против Тер Рошаха и Эйдена к числу проголосовавших за них было три к одному, на Испытании Отказа они должны были встретиться с шестью воинами.

«У врага большой численный перевес, — думал Эйден, — но если действовать умело и правильным образом модифицировать БМР, то можно и победить. Трехкратное преимущество противника все же гораздо лучше шести— или семикратного, на которое можно было рассчитывать, если бы Тер Рошах не проявил политическую мудрость».

После того как Хранитель Закона объявил сроки проведения Испытания Отказа, неожиданно для всех поднялась Джоанна. Она попросила разрешения говорить.

— Да, капитан Джоанна? — спросил Хранитель Закона.

— Совет проголосовал против меня и запятнал мое имя. Две трети присутствующих здесь воинов думают, что я действовала неправильно. Я не хочу, чтобы этот позор остался со мной. Я требую, чтобы меня тоже включили в Испытание Отказа.

— Но, капитан, у вас другой результат голосования. Из каждых трех воинов против вас проголосовали только два. Зачем вам сражаться в худших условиях?

— Я так хочу. Я замешана в этом деле, но я оправдаю себя. А численность противника ничего для него не значит. Одним роботом больше, одним меньше — какая разница?

Офицеры, сидевшие в президиуме, посовещались, затем Хранитель Закона объявил, что Испытание Отказа состоится через три дня. В нем встретятся три воина с запятнанными именами и девять их судей из Клана Кречета. Сражение будет вестись на боевых роботах.

Когда они вышли из зала, Эйден догнал Тер Рошаха.

— Когда мы обсудим нашу тактику? — спросил он.

— Вы, как всегда, слишком самонадеянны и слишком много на себя берете. Мы не будем ничего обсуждать. Я не собираюсь каким-либо образом с вами объединяться. Почему вы не держали язык за зубами, как я вам приказал?

— Вы, должно быть, знаете это лучше меня. Ни один воин не пропустит шанса завоевать Родовое Имя. Я должен его заработать.

— Какой же вы дурак! Вы просто не доживете до битвы за Имя. Я увижу, как вы умрете на поле боя, и это доставит мне огромное наслаждение. До свидания, командир Эйден. Мы с вами больше никогда не будем говорить.

Глядя вслед удалявшемуся Тер Рошаху, Эйден никак не мог понять, в своем уме этот человек или нет? Он был слегка сбит с толку. Наконец он решил, что поведение Рошаха мало изменилось с прежних времен. Действия командира Сокольничих всегда с трудом поддавались объяснению.

— Ну как, к чему идет дело? — спросила подошедшая к Эйдену Джоанна.

— Тер Рошах отказался обсуждать нашу тактику на Испытании Отказа. Я думаю, ему все равно, каким будет результат Испытания.

— Возможно, он хочет умереть в бою на мостике робота, и это для него последняя возможность добиться своего.

— Если это правда, наши шансы на победу значительно уменьшаются.

— Да, я тоже не одобряю поведения Тер Рошаха. Он сделал из всего этого свою личную трагедию и хочет забрать на тот свет с собой и нас. Тем не менее я не откажусь от своих слов, сказанных перед судом. Одним или двумя противниками больше — какая разница?

— Вам следовало бы держаться в стороне, Джоанна.

— Прошу не обращаться ко мне фамильярно.

— Хорошо, капитан Джоанна. Я хочу сказать, что не буду вас винить, если вы измените свое решение. Вы пока еще можете потребовать своего собственного, отдельного Испытания Отказа.

— Нет. Я решила окончательно. Помимо всего прочего, я узнаю, есть ли какой-нибудь смысл во всем том, что говорил Тер Рошах. Возможно, в вас действительно живет дух Рамона Маттлова.

— Он ничего не говорил про дух.

— Значит, вы просто не слушали. Именно про дух он и говорил. Итак, у нас осталось три дня. Давайте обсудим, что мы должны делать. В конце концов, это Испытание не из тех, к которым мы привыкли. Все роботы противников пойдут против нас одновременно. Не будет никаких личных, привычных для нас поединков. Испытание Отказа предполагает перевес сил у вызванной стороны. Мы должны составить планы на случай различных непредвиденных обстоятельств. Особенно теперь, когда мы не знаем, чего ожидать от Тер Рошаха.

— Я согласен. Мы должны...

Эйден неожиданно замолк, увидев, что к ним приближается Марта. Он пристально смотрел на нее все время, пока она проходила мимо них, и она не могла не заметить его взгляда. На мгновение их глаза, кажется, встретились, но Марта тотчас отвернулась. Так она и прошла, ни одним словом или жестом не показав, что знает его. В былое время он побежал бы за ней и заставил заговорить. Но теперь, когда у нее было Родовое Имя и чин капитана, он не хотел подвергать себя возможному унижению в случае, если она решила бы поставить его на место.

— Поглядите-ка на нее, — проворчала Джоанна. — Я учила ее. Я исподволь внушала ей уважение к Клану и желание завоевать Родовое Имя. И теперь она проходит мимо меня, словно я мебель. Надеюсь, что на Испытании она будет в одной из машин. С каким удовольствием я тогда ее уничтожу!

Мысли Эйдена были менее агрессивными, он совершенно не думал о встрече с Мартой в поединке.

— Если с вами все в порядке, капитан, — сказал он, — то я хотел бы разработать план, позволяющий избавиться от всех наших противников за наименьший срок.

— Зачем за наименьший срок?

— Мясорубка за Путь Крови Дома Прайд начинается на следующий день. Никто, вероятно, не согласится быть моим Поручителем. Следовательно, это для меня единственный путь к Имени.

Джоанна вздохнула и — редкое явление — улыбнулась Эйдену:

— В данный момент я не знаю, кто безумнее — вы или Тер Рошах. С другой стороны, может быть, я сама сошла с ума.

28

Девять боевых роботов показались из-за гребня пологого холма одновременно, они поднимались, словно ракеты в небо, но значительно медленнее.

— Решили девять роботов: «Судьбе мы вызов бросим», — негромко декламировал Эйден по линии связи. — Но в Бога верил лишь один, и их осталось восемь.

— О чем, во имя Керенского, вы говорите?

— Это осталось у меня с детских лет. Вероятно, из какой-то игры. Гуляли восемь роботов, кругом лесная сень. Один споткнулся о пенек, и их осталось семь.

— Глупые стишки. Только глупых стишков мне сейчас и не хватает. Избавьте меня от них, Эйден.

— Хорошо, — сказал он, — тогда давайте делать то, что мы запланировали. Пора начинать.

— Что с Тер Рошахом?

— После того как он с такой тщательностью вывел из строя свою систему связи, ему остается только самому решать, следовать за нами или нет.

Они начали медленно двигаться навстречу противникам.

— Решили девять роботов... — тихо, чтобы не услышала Джоанна, пробурчал себе под нос Эйден.

Хотя Джоанна долго не соглашалась нарушить боевые традиции, Эйден все же убедил ее, что победить они смогут, только совершив что-нибудь неожиданное для врага. Из роботов они выбрали: Эйден — своего любимого «Разрушителя», а Джоанна — «Бешеного Пса», и теперь, когда они достаточно сблизились с врагом, Эйдена поразило количество тяжелых боевых роботов, брошенных против них. Он видел «Громовержца», двух «Грифонов», «Карателя», «Бешеного Пса» и «Василиска». Некоторых из этих роботов Кречеты использовали редко. Их, вероятно, переправили сюда специально для этой битвы или взяли из Центра повышения боеготовности на Железной Твердыне. Эйден разглядел еще один «Разрушитель». Рядом шли более легкие «Боевой Орел» и «Кусака».

Эйден решил выйти на поле боя в относительно легком роботе, но не захотел проигрывать противнику в огневой мощи. Он изменил обычное вооружение своего «Разрушителя», убрав с правой «руки» ПИИ и поставив на правое «плечо» установку РДД с большим, чем обычно, боезапасом. Кроме того, он поставил пусковую установку РБД. К сожалению, после этого не осталось места для противоракетной системы, которую он хотел бы иметь в любом случае.

— Ну что ж, начнем, Джоанна. Вы помните наш план?

— Разумеется. Кто станет нашей первой целью?

— «Боевой Орел». Он, кажется, опередил всех остальных. Вы согласны?

— Да, я согласна.

Эйден и Джоанна сейчас лишний раз убедились, какой большой у врага перевес в огневой мощи. Сражаться с вражескими машинами по очереди еще как-то представлялось возможным, но в случае, если они все начнут атаковать, будет просто непонятно, в кого стрелять. Ситуация складывалась еще хуже, чем, скажем, на Мясорубке, где все бились против всех и, таким образом, имели равные шансы. На Испытании Отказа действия воинов, выставленных Советом, были направлены против того, кто Испытание потребовал. Им было совершенно ни к чему стрелять друг в друга. Поэтому победить на Мясорубке было и в самом деле легче, чем на Испытании Отказа. Там, сражаясь каждый раз с единственным врагом, можно было надеяться, что остальные также заняты друг другом. А здесь, как бы быстро Эйден и Джоанна ни действовали, возможность победить, казалось, просто исключалась, особенно если учесть, что Тер Рощах отказался биться с ними заодно.

Несмотря на все это, Эйден и Джоанна решили следовать придуманному ими плану до тех пор, пока какая-нибудь неожиданная тактика, употребленная вражеской стороной, не заставит их импровизировать. Оба нацелились на «Боевого Орла». Шестьдесят огненных стрел, сорвавшись с «плеч» роботов, понеслись к противнику. Он явно не ожидал такого массированного ракетного удара и не сделал ничего. Большинство ракет попали в верхнюю часть корпуса «Орла», и после взрывов в броне зияло несколько огромных дыр. От быстро последовавшего второго залпа боевой робот качнулся, некоторое время казалось, что он теряет равновесие, и вдруг внутренности стального гиганта взорвались. Робот упал на землю. По тонкой огненной дуге, взметнувшейся за секунду до взрыва, можно было догадаться, что водитель катапультировался. Другие воины противника, пораженные тактикой, к которой прибегли Эйден и Джоанна, еще не начали боя.

— Отличная работа! — крикнула Джоанна.

— ...И их осталось восемь, — пробормотал Эйден. — Мы воспользовались тем, что противник ошеломлен. Теперь пришла пора струсить. Снова начинаем двигаться.

Тер Рошах наблюдал за тем, как сражаются Джоанна и Эйден, с почти академическим интересом. Когда-то он отвечал за качество обучения одного и имел в подчинении другую. Первого противника они уничтожили быстро, сами не получив никаких повреждений.

Затем, когда расстояние между ними и вражескими машинами сократилось, эти двое неудачников повернулись и побежала Оба развили большую скорость, причем Эйден еще и прыгнул, опередив Джоанну. Вражеский «Каратель» между тем, видимо, решил последовать его примеру и тоже совершил прыжок — весьма грациозный для робота с таким значительным весом. Однако этот прыжок был плохо рассчитан. «Каратель» приземлился совсем рядом с быстрым «Бешеным Псом» Джоанны, которая внимательно за ним следила и открыла огонь, прежде чем его водитель успел сориентироваться.

Тер Рошах развернул свою машину — довольно редко используемый «Квазар» — и выпустил залп РДД из установки на правой «руке», поставленной на место обычного лазера. Ракеты дальнего действия должны были оказаться для «Карателя» неожиданностью, потому что «Квазары» обычно не имели их на вооружении. Траекторию ракет Рошах выбрал правильно: она была довольно крута, чтобы скомпенсировать малое расстояние до цели, и, кроме того, ракеты приближались к «Карателю» под необычным углом, что, без сомнения, мешало водителю заметить их вовремя. Между тем робот уже шатался от выстрелов левого лазера Джоанны, выжигавших на его груди татуировку. Две РДД угодили «Карателю» прямо в верхнюю часть корпуса. В другой ситуации нанесенные повреждения не вывели бы машину из строя, но сейчас взрывом раскололо кабину водителя, и тот был мгновенно убит, так и не узнав, кто именно в него попал. «Бешеный Пес» Джоанны продолжал убегать, а «Каратель», напоминавший теперь расколотую раковину, остался стоять на поле боя.

На некоторое время Тер Рошах оживился. Победа над вражеским роботом напомнила ему те дни, когда он сражался плечом к плечу с Рамоном Маттловым. Теперь он сосредоточил внимание на показаниях приборов и «Бешеном Псе», который выбрал его своей целью и вовсю стрелял по нему из больших лазеров, уже нанесших «Квазару» некоторый ущерб.

— И их осталось семь, — тихо проговорил Эйден, заметив, как падает «Каратель». — Вы сделали это одними лазерами, капитан Джоанна?

— Если уж говорить правду, то это не моя заслуга.

Она объяснила, что «Каратель» уничтожен прямым попаданием ракет, выпущенных Тер Рошахом.

— Спящий гигант проснулся рано, — прокомментировал Эйден. Он видел, что на «Квазар» Рошаха нацелился «Бешеный Пес». Этот поединок производил странное впечатление: «Бешеный Пес» был намного тяжелее «Квазара», но Тер Рошах имел два преимущества перед противником. Во-первых, он очень опытный водитель; редко можно наблюдать, как воины его возраста управляют роботом. Во-вторых, «Квазар» довольно плохо известен воинам Клана Кречета.

— Нужно ли нам ему помогать? — спросила Джоанна с сомнением, в ее голосе не слышалось и тени сочувствия к Тер Рошаху.

— Нет, мы не должны тратить боезапас. Нам он не собирался помогать, так что пусть сражается на этот раз один.

— Достаточно ли далеко мы уже убежали?

— Я думаю, что достаточно. Наши преследователи разделились на две группы. Я думаю, что сейчас подошло время взяться за первую. Нам нужно, чтобы расстояние между ними еще больше увеличилось. Поворачивайте вправо. Я к вам скоро присоединюсь.

Джоанна с удивлением отметила, как быстро она выполнила приказ Эйдена. Вероятно, он все-таки настоящий воин.

Эйден повернул «Разрушитель» назад и сделал короткий прыжок навстречу двум первым преследователям — одному из «Грифонов» и «Кусаке». Одновременно он заметил, что два из четырех других роботов — «Громовержец» и «Василиск» — направились прямо за Джоанной. Расстояние между группами роботов становилось больше: в отдалении шел суровый бой между «Бешеным Псом» и «Квазаром» Тер Рошаха.

Когда Эйден приземлился и взглянул на вражеских роботов, ему пришла в голову небольшая вариация на тему тех детских стишков, которые все время вертелись у него в голове: «Семь роботов решили раз на речке поиграть, нырнули двое в глубину, и их осталось пять».

Тер Рошах пошел на Испытание Отказа, не думая о том, выиграет он или проиграет, останется жить или умрет. Гибель на Испытании не казалась ему унизительной. Это было нормально: воспротивиться решению Совета, сразиться в последнем бою и погибнуть, вместо того чтобы доживать бесполезную жизнь. Погибнуть с честью, а не сгинуть где-нибудь в качестве пушечного мяса. Но, ведя бой с «Бешеным Псом», отвечая ударом на удар, он почувствовал, что его жизнь вновь обретает смысл. Теперь ему было даже странно подумать о том, что всего несколько минут назад он был готов умереть.

На левый борт «Квазара» он установил импульсный лазер. В данный момент Рошах стрелял попеременно то из него, то из лазеров на «руке», стараясь, чтобы оружие не перегрелось.

У пилота «Бешеного Пса» не было таких ограничений. На его машине стояли две пушки Гаусса, которые каждые десять минут выстреливали шары из сверхтвердой стали размером с дыню. Уже дважды такой шар попадал в машину Рошаха, и теперь у него справа и впереди на корпусе не хватало больших участков брони. Рошаху приходилось держаться к «Бешеному Псу» только одной стороной, где броня была цела, и это означало, что он не может использовать ракетную установку на левой «руке» робота. Описывая круги и петли вокруг своего неповоротливого противника. Рошах почти постоянно находился в движении, медленно, но упорно разрушая выстрелами броневую защиту «Бешеного Пса». Пока вражескому воину не удавалось еще раз попасть в него, но Рошах знал, что это лишь вопрос времени.

Внезапно он понял, что ему следовало бы как-нибудь воспользоваться неподвижностью «Бешеного Пса».

«В любом случае что-то надо делать, и как можно скорее», — подумал он, глядя на серебристую полосу — след снаряда, посланного пушкой противника, который промелькнул возле самой смотровой щели.

Быстро прикинув расстояние, Эйден выпустил залп РБД-Гром по «Грифону» и «Кусаке». Он наблюдал, как ракеты падают перед своими целями и взрываются, не долетев до земли. Два воина уже достаточно сбиты с толку, чтобы попытаться задействовать противоракетные системы, несмотря на явный недолет.

Если кто-нибудь из них что-то и заподозрил, то никак не показал этого. Они не уменьшили своей скорости, как могли бы, хотя и в этом случае по расчету Эйдена должны были попасть прямо на мины, разбросанные ракетами «гром». Когда роботы противника ступили своими массивными «лапами» на усеянную минами землю, три из четырех «ног» были мгновенно оторваны взрывами до «колена». «Кусака» рухнул на землю, и под ним взорвалось еще несколько мин. Водитель, без сомнения, погиб. «Грифон» остался стоять, покачиваясь, на одной «ноге». Ценой неимоверных усилий его водителю удалось повернуть машину, чтобы она не упала на мины. Затем «Грифон» тоже рухнул. За секунду до падения пилот катапультировался, и, наблюдая за его полетом, Эйден вдруг понял, что тот летит почему-то в неожиданном направлении. Получалось так, что он приземлится как раз на краю минного поля. Эйден не желал воину смерти, потому что она была быбесполезной, но судьба оказалась сильнее его. Как только кресло катапульты достигло земли, на месте приземления сразу же расцвела вспышка взрыва.

— Я думаю, что наблюдатели сейчас здорово обеспокоены, — прокомментировала по линии связи Джоанна. — Очень скоро численный перевес будет уже у нас. Если эти парни, что меня атакуют, не добьются своего. Кстати, вы обещали вернуться ко мне, не так ли?

Ничего не ответив, Эйден в два прыжка перенес своего «Разрушителя» к месту, где Джоанна обменивалась выстрелами с «Василиском». «Громовержец» же, известный своей крайней медлительностью, только приближался. Эйден прикинул, что должно пройти еще около двадцати секунд, прежде чем его водитель сможет обрушить на них сильный огонь своего робота.

— Мне непонятно, зачем я вам нужен, Джоанна.

— Только не шутите. Вы знаете, что я не понимаю юмора.

— А я и не шучу.

— Я предлагаю вам отвлечь на себя «Громовержца».

— С радостью, Джоанна.

Двигаясь навстречу «Громовержцу», Эйден запел, на этот раз громче, чем прежде: «Пять роботов сердитых в войну играть пытались, и вот на поле боевом лишь четверо остались».

Встретив «Громовержца» залпом РБД, Эйден заглянул в смотровую щель и увидел, что Тер Рошах попал в серьезную переделку с «Бешеным Псом».

Рошах должен был предвидеть, что произойдет. Водитель «Бешеного Пса» вдруг направил ствол пушки вниз и выстрелил по правой «ступне» «Квазара». Почувствовав, как задрожала правая «нога». Рошах понял — поврежден какой-то важный узел.

«Теперь нет смысла сражаться один на один с этим роботом», — подумал Рошах. Задействовав прыжковые двигатели, он прыгнул почти на пятьдесят метров и оказался теперь ближе к месту, где Эйден с Джоанной вели яростную битву. Приземлился он, однако, на поврежденную «ногу», и «Квазар» потерял равновесие. Он бы упал прямо на «спину», но Рошах, неистово дернув за рычаг управления, сумел добиться того, что робот только опустился на «колено», отставив другую «ногу» в сторону. Снова подняв машину на обе «ноги», он обнаружил, что «Квазар» слегка покачивается, но вполне управляем.

Он просто не мог не быть управляем, потому что к нему медленно, но неуклонно приближался «Бешеный Пес».

Вступив в новую схватку, Эйден продолжал яростно атаковать. Он выпустил оставшиеся РБД-Гром, но водитель «Громовержца» просто направил свою машину в обход образовавшегося минного поля. Эйден понял, что противник — сторонник традиционных методов ведения войны, один из тех, кто упорно сражается и обычно побеждает, проявляя стойкость и решительность. Но это только в том случае, если ему не встречается чересчур смелый или глупый противник. Эйден знал, что он относится к одной из этих категорий, правда, не был точно уверен, к какой.

Чтобы избежать перегрева вооружения, водитель «Громовержца», двигаясь навстречу, стрелял только из двух больших лазеров. Что касается Эйдена, то он тоже не собирался перегревать свои установки, ведя дуэль на большом расстоянии. Принять же ближний бой было бы для него просто самоубийством. Видимо, пришло время еще раз бросить вызов судьбе.

Повернувшись прямо к «Громовержцу», Эйден увеличил скорость робота до максимума. Расстояние между врагами быстро сокращалось. Эйден контролировал его, поглядывая на вспомогательный экран.

600 метров.

400.

Увидев, что Эйден движется прямо на него, водитель «Громовержца» остановился. Было видно, как над «спиной» и «ногами» робота колеблется раскаленный воздух.

350.

200.

«Громовержец» поднял «руки», целясь в атакующий «Разрушитель». Когда восемь лазеров включились на полную мощность, вокруг их стволов возникла сетка статических разрядов.

175.

150.

Импульсы разрушительной энергии понеслись от «Громовержца» спустя несколько мгновений после того, как Эйден нажал на прыжковый переключатель. «Разрушитель» пронесся над волной страшного огня. «Руки» «Громовержца» попытались последовать за оторвавшейся от земли целью, чтобы произвести второй выстрел, но было слишком поздно. Семнадцать тонн чистого веса робота Эйдена обрушились прямо на кабину противника.

Освобождая свой боевой робот от обломков, Эйден продолжал мысленно напевать: «Четыре робота, смеясь, закусывали в поле, один кусок побольше взял, и их осталось трое».

Некоторое время Эйден не мог сообразить, куда ему теперь направиться. Можно было двинуться навстречу «Грифону» или «Разрушителю», пока еще не принимавшим участия в сражении. Может быть, следовало помочь Джоанне, которая сейчас вела бой с «Василиском»? Или Тер Рошаху, робот которого, наполовину выведенный из строя, казалось, оцепенел при виде приближавшегося врага.

«Что хорошего было бы в жизни, если бы она лишала нас еще и права выбора?» — подумал Эйден.

Тер Рошах действительно оцепенел. Он не только был не способен на какие-либо эффективные действия, но, более того, даже не чувствовал своих ног. И дело тут не в ранах — ни один выстрел «Бешеного Пса» пока не задел кабину водителя. Вероятно, они онемели из-за того, что Рошах слишком долго сидел в командирском кресле — сказывался возраст.

Бой потребовал концентрации всех его сил, ему пришлось выложиться до конца. Вероятно, утверждение о том, что старые воины ни на что не способны, истинно. Он никогда не хотел признавать, что уже стар. Но эта проверка показала его непригодность со всей очевидностью. Он стар. И заслуживает смерти. Почему этот «Бешеный Пес» не может сделать выстрела, который прикончил бы его сразу?

Рошах закрыл глаза, ожидая, когда все кончится. Катапультироваться он не собирался. Затем глаза его снова открылись. Так умирать не в обычаях человека Клана и не в правилах хорошего воина. Если ему суждено встретить смерть, то он должен сделать это с открытыми глазами.

Эйден не знал, следует ли ему сейчас взяться за «Бешеного Пса», атакующего Тер Рошаха. «Ноги» робота повреждены после прыжка на «Громовержца». Защита двигателя тоже, кажется, пострадала — он догадывался об этом, поскольку «Разрушитель» не мог двигаться с большой скоростью. Наконец, был израсходован весь боезапас дальнего действия; остались только РБД и пушка.

Атаковав «Бешеного Пса» сбоку, Эйден выстрелил несколько раз из пушки. Он с благодарностью подумал об улучшениях в ее конструкции, позволивших увеличить дальность стрельбы, когда увидел, как замечательно разнес левый борт вражеского робота. В другой ситуации выстрелы из «скорострелки» были бы не страшнее укусов комара, но Рошах уже пробил ряд глубоких дыр в броне своего упорного противника. Вот из одной, словно из огнемета, вырвался язык пламени...

«Бешеный Пес» резко остановился. Водитель, очевидно, решал вопрос, отчего начался пожар. Эйден вдруг понял, что не знает, какие действия он должен предпринять дальше. Вражеский воин сейчас восстановит управление роботом и продолжит бой. Вот-вот сюда доберутся два оставшихся противника. Поединок Джоанны скоро закончится, и неизвестно, победит она или нет. Слишком многое влияло на исход битвы, и еще не было найдено единственно верное решение.

Эйден захотел выругаться, но единственным серьезным ругательством у воинов Клана было «грязный ублюдок», а жизнь с вольнорожденными отучила его употреблять эти слова. Испытание Отказа показалось ему несправедливым. Они — втроем — начали бой с девятью и уже уничтожили пять. Пять — впечатляющая цифра, но на Испытании Отказа можно победить, только уничтожив всех противников. Они уже продвинулись к заветной цели, но все же пока не добились победы.

Кроме того, именно на этом Испытании решалось, сможет ли Эйден принять участие в борьбе за Родовое Имя.

Сжав зубы от ненависти к беспощадной судьбе, Эйден направил машину к «Бешеному Псу». После нескольких серий выстрелов из пушки, к удивлению Эйдена, у «Пса» опустилась правая «рука». Эйден попал в какой-то важный механизм, скорее всего, в правый пучок макросухожилий. И это вывело «руку» из строя. «Бешеный Пес» с диким видом, будто подтверждающим его прозвище, резко развернулся к Эйдену.

— Будьте осторожны, Эйден, — раздался по линии связи голос Джоанны. — Вам сейчас нельзя выходить из игры. Ваш робот выглядит так, будто вот-вот развалится. Сделайте обманный маневр или что-нибудь в этом роде. Я тем временем займусь другим.

— Что случилось с «Василиском»?

— А вы как думаете? Я его прикончила. Теперь нас столько же, сколько и врагов: трое против троих. Разумеется, два из них еще только вступают в битву, и у них совсем не израсходованы энергия и боезапас.

Эйден забыл, что было дальше в детском стишке, который он все время напевал, и легко придумал продолжение: «Один из роботов троих скрипел едва-едва, какой-то винтик подкрутил, и их осталось два». Эх, если бы с такой же легкостью он мог раздобыть оружие! Сочинять дурацкие стишки очень просто, но бой с роботами — это совсем другое дело.

Тер Рошах теперь жалел о том, что вывел из строя аппаратуру связи. Ему отчаянно хотелось узнать координаты места, где сейчас ведется бой, но он не мог этого сделать. Вероятно, сварливость — еще одно свидетельство старости.

С тех пор как его робот упал на «колено», Рощах все видел в непривычном ракурсе. Все предметы, находившиеся снаружи, казались ему наклоненными. Например, два сражающихся робота, которые, как точно он знал, сохраняли вертикальное положение, выглядели накренившимися вправо.

Рошах видел, что «Бешеный Пес» собирается прикончить «Разрушитель». Если бы «Разрушитель» только что вступил в битву, эта попытка была бы, конечно, обречена на провал. «Бешеный Пес» серьезно поврежден — во время боя с Тер Рошахом и поединка с Эйденом. Такой робот, независимо от его типа, можно легко уничтожить.

На вспомогательном экране, который Рошах теперь использовал как обзорный, он видел наступавших противников и робота Джоанны, двигавшегося к ним, хотя между ними еще было довольно большое расстояние.

Повернувшись навстречу «Разрушителю», «Пес» выстрелил из оставшейся в его распоряжении Гауссовой пушки. «Разрушитель» пошатнулся от прямого попадания, и по тому, как осветилась изнутри его кабина, опытный Тер Рошах определил, что в тепловом экране двигателя пробита брешь и часть тепла от ядерного синтеза, питающего БМР энергией, просочилась внутрь. Вероятно, именно поэтому Эйден начал отходить от места боя. Слишком большое число повреждений вместе с перегревом могло привести к взрыву.

Ладно, по крайней мере, «Бешеный Пес» отстал от его «Квазара». Рошах поклялся себе, что никогда больше не сядет в кабину этого робота. Выбор его был ошибкой. Рошаха привлекла маневренность этой машины, но он не учел малую боевую мощь, которая его и подвела. Конечно, тогда он не заботился о победе. Но все равно, для битвы, в которой одному придется сражаться против троих, выбрать «Квазар» — просто самоубийство. Маневренность лишь отдаляла окончательное уничтожение, и в этом не было никакого смысла. Когда «Бешеный Пес» снова обратит на машину Рошаха внимание, достаточно будет одного хорошего залпа, и «Квазар» опрокинется.

Затем Рошаху пришло в голову, что совсем не обязательно бездействовать, стоя на месте. Итак, что у него еще осталось? Все ракеты выпущены. Левый лазер выведен из строя. Действуют только лазеры средней мощности на левой «руке». Ими можно углубить пробоины в поврежденной броне другого робота — вот, пожалуй, и все. Несмотря на скудный боезапас. Рошах решил действовать: настоящий воин всегда сражается, обходясь тем, что у него есть. Рошах включил все шесть средних лазеров и направил четыре из них на различные поврежденные места брони «Бешеного Пса», а оставшиеся два — на пушку Гаусса. «Разрушитель» уже вывел из строя правую «руку» «Пса», и нельзя было не поддаться искушению разрушить левую.

Теперь по «Бешеному» стреляли с двух сторон. Он быстро прицелился в «Квазар» и выстрелил из пушки. Тер Рошах почувствовал, что его робот угрожающе накренился. Еще один меткий выстрел противника — и его мучения кончатся. Но Эйден, отколов большой кусок брони «Бешеного Пса» выстрелом из «скорострелки», снова отвлек на себя внимание вражеского водителя.

На основном экране Рошах увидел, что два свежих робота приблизились на расстояние выстрела. «Грифон» чуть не опрокинул «Разрушитель» Эйдена импульсом из ПИИ повышенной дальности.

Рошах, сделав еще один выстрел по «Бешеному Псу», не дал ему нанести решающий удар. Водителю тяжелого робота пришлось снова на него отвлечься.

Зная, что его машине больше не выдержать. Тер Рошах легонько коснулся рычага катапультирования, хотя и поклялся не использовать его, даже если ему будет грозить опасность живьем сгореть в кабине.

Но вдруг, совершенно неожиданно, «Бешеный Пес» взорвался. В него попала серия ракет, выпущенная кем-то позади Рошаха. Это могла быть только Джоанна. Если воин из «Бешеного Пса» останется в живых, что маловероятно, он, без сомнения, будет жаловаться на то, что его атаковали сразу трое.

Затем робот Рошаха внезапно сдвинулся и опустился ниже. Вероятно, от попадания, которого он не заметил, вторая «нога» согнулась в «колене». Тер Рошах сердито подумал, что на этом Испытании он теперь не сможет сделать почти ничего, что прибавило бы ему чести. И мало того, что сражение теперь должны были вести Эйден и Джоанна, так еще, ко всему прочему, его робот остался стоять посреди поля коленопреклоненным, как будто на молитве. «Как глупо мы с моим „Квазаром“, должно быть, выглядим», — совсем расстроился Рошах.

— Два робота, сойдя с тропы, увидели обрыв, один сломал себе хребет, другой остался жив.

Услышав недовольное ворчание Джоанны, Эйден догадался, что декламирует свои стишки вслух.

— Смотрите, — сообщила Джоанна, — теперь перевес уже на нашей стороне. Нас трое, их двое.

— Джоанна, робот Тер Рошаха не может не то что двигаться, но даже стоять. Сказав, что перевес на нашей стороне, вы этого не учли.

— Возможно. Но Тер Рошах все-таки еще не окончательно выбыл из игры. Я согласна, что достаточно толкнуть его робота пальцем, и он упадет, но, пока сохраняя вертикальное положение, он считается непобежденным. Впрочем, мы достигли равенства, это уж точно.

Кабина Эйдена опять вздрогнула от попадания из ПИИ «Грифона», и даже в его упрямой голове зародилось сомнение в том, что он сможет победить эту большую и грозную машину.

Возможно, ему лучше капитулировать. Объявив свое решение. Совет формально не приговорил их к смертной казни. Возможно, они просто переведут его в низшую касту. Нет, черт возьми, это было бы ничуть не лучше. Более того, это самое худшее, что можно себе представить. Надо продолжать бой. Лучше умереть, чем капитулировать — особенно в ситуации, сложившейся теперь.

Вдруг в робота Джоанны попали ракеты, выпущенные вражеским «Разрушителем». На корпусе ее машины сверкнуло пять разрывов.

— У меня осталось совсем немного боеприпасов, Эйден.

— Я знаю. Можете совсем не отвечать на огонь «Разрушителя». Придет время, и я займусь им. Сейчас наша главная задача — «Грифон», и мы решим ее вместе.

— Я не понимаю, как мы это сделаем.

— У меня, кажется, есть план. Но сейчас нет времени его рассказывать. Капитан Джоанна, атакуйте «Грифона». Используйте все имеющиеся средства, все ракеты, вообще все, что у вас осталось. Главное, отвлеките его внимание от меня.

— Я же сказала, у меня кончается боезапас. Мне не справиться в одиночку с «Грифоном». Тем более что он только что вступил в бой, не получил еще никаких повреждений и не истратил ни одного заряда.

— Не надо никаких логических соображений, Джоанна. Делайте, что я вам говорю.

— Да он же меня просто разорвет в клочья!

— Точно. Держите вашу руку на кнопке катапульты и катапультируйтесь, когда я вам об этом скажу. Давайте.

— Эйден, если это...

— Давайте!

Джоанна, проворчав что-то себе под нос, направила «Бешеного Пса» на грозного «Грифона». В соответствии с приказом она стреляла из всего, из чего еще было можно. Ее руки бешено дергали рычаги управления. Однако только несколько выстрелов попали в цель, и даже они нанесли врагу очень незначительный ущерб. Водитель «Грифона», наверное, подумал, что его атакует воин, спятивший с ума.

Приближаясь к противнику, робот Джоанны получал удар за ударом по «торсу» и конечностям, но это ее не останавливало. Левое «колено» робота разлетелось вдребезги. Джоанне чудом удавалось сохранять вертикальное положение, но она продолжала атаковать. Броня летела с «груди» робота, как перья с линяющей птицы. Двигатель перегрелся до опасного уровня. И все же Джоанна двигалась дальше.

— Эйден, я подошла к нему близко. У меня...

— Ближе.

Джоанна бросила машину дальше, чувствуя, что она качается и может вот-вот развалиться. С робота слетело еще несколько листов брони.

— Эйден, я больше ничего не могу сделать. Все мое оружие...

— Продолжайте наступать. Подойдите еще ближе.

— Черт возьми, я уже и так подошла практически вплотную.

— Еще несколько метров. Совсем чуть-чуть.

Водитель «Грифона» теперь просто играл с ней. Он был уверен в своей победе. У него возникло чувство, которое всегда возникает у воинов, когда противник не может ответить ударом на удар и с каждой секундой теряет последние силы.

— Эйден, двигатель слишком перегрелся. Я уже начинаю плохо себя чувствовать. Мне нужно...

— Еще две секунды. Продолжайте идти. Еще немного. Хорошо. Все, Джоанна, катапультируйтесь!

Ей не нужно было повторять дважды. Спустя мгновение, Джоанна уже летела в кресле катапульты над головой «Грифона».

Одновременно Эйден выпустил шесть РБД. «Бешеный Пес» стал теперь медленно заваливаться вперед. Он находился между «Разрушителем» и «Грифоном» — как раз там, где Эйден и желал его видеть. Если бы «Грифон» имел противоракетную систему, то «Бешеный Пес» все равно заслонил бы его от летящих ракет, но сейчас это не имело значения. Ракеты были нацелены отнюдь не в «Грифона», они летели прямо в спину «Бешеного Пса» Джоанны.

«Пес» взорвался и потонул в кроваво-красном грибовидном облаке, на несколько секунд закрывшем «Грифона».

Ударная волна и разлетевшиеся обломки раскололи кабину «Грифона» и расплющили водителя в лепешку.

«Грифон» и «Бешеный Пес» превратились в одну дымящуюся груду обломков. Техникам пришлось бы провозиться с ней несколько недель, чтобы определить, какому роботу какой обломок принадлежит.

Эйден видел, как в отдалении мягко приземлилось кресло Джоанны. Яростно разорвав стропы опустившегося сверху парашюта, она выбралась из-под него. Было очевидно, что с ней все в порядке. Эйден мог заняться последним оставшимся противником — «Разрушителем».

Робот неподвижно стоял в нескольких сотнях метров от Эйдена. Так как он до сих пор не участвовал в бою, его боезапас был еще совсем не использован, а корпус не поврежден. В предстоящем поединке перевес был явно не на стороне Эйдена.

«Но какое значение имеет теперь перевес?» — подумал Эйден. Они начали втроем против девяти. А теперь все должно решиться в последней драке один на один.

Теперь Эйден совершенно успокоился. Большую часть времени, с тех пор как стал воином, он управлял именно «Разрушителем». Он знал все, на что способны эти машины. Ни один воин на этой планете, а может быть, и во всем скоплении принадлежащих Клану миров не смог бы победить Эйдена на этом роботе.

Приготовившись к смертельной схватке, он направил свой «Разрушитель» навстречу противнику. И если б Эйден был из тех воинов, которые смеются перед тем, как в следующий момент окончательно поразить врага, то он рассмеялся бы прямо сейчас.

Двигаясь навстречу победе, он тихонько напевал себе под нос: «Последний робот, разозлясь, вступил в жестокий бой...»

29

Три победителя собрались в центре поля рядом с роботом Эйдена, между тем ошеломленные воины Клана Кречета медленно бродили вокруг, рассматривая обломки. Они только что играли роль судей и наблюдателей на этом Испытании. Теперь по выражению их лиц можно было догадаться, что они не могут понять, как три опозоривших себя, попавших под суд воина смогли учинить такой разгром. Боевые роботы, разбитые на части, валялись по всему полю, от обугленных обломков поднимался дым, во многих местах занялись небольшие пожары, чувствовалась вонь горящей пластмассы и смазочной жидкости. Оставшиеся в живых участники Испытания сидели подле своих машин и в недоумении озирались по сторонам, пытаясь понять, что же они сделали неверно. Санитары выносили с поля боя трупы погибших.

Рошах присоединился к двум другим победителям последним. Чтобы выбраться из разбитого «Квазара», ему пришлось потрудиться.

Эйден молча посмотрел на Тер Рошаха. Тот выглядел очень усталым. Казалось, что он постарел на несколько лет за два дня, прошедшие после Совета.

В ответ на взгляд Эйдена Рошах сказал:

— Если вы не захотите со мной разговаривать, то я вас вполне пойму.

Некоторое время Эйден продолжал испытующе смотреть на Тер Рошаха, затем проговорил:

— Нет, я вполне могу с вами разговаривать. Тер Рошах. Все же я надеюсь, что это будет случаться не слишком часто.

— Вы хотели стать воином. Я осуществил ваше желание.

— Это так. Но из этого вовсе не следует, что я ваш должник. Я очень дорого заплатил за свое воинское звание.

— Тогда откажитесь от него. Очень многие воины Клана Кречета обрадуются, узнав, что вы покинули их ряды.

— Нет, я заработал свое положение и звание. Давайте оставим этот разговор. Я хочу поблагодарить вас за ваши действия во время боя, без вашей помощи мы бы не победили.

— Это мне нужно вас благодарить. Вы оба сделали недействительным решение суда, а ведь я был главным обвиняемым.

— Нас тоже обвинили, — перебила его Джоанна.

— Тем не менее моя жизнь была бы закончена, и закончена самым позорным образом. Мне, может быть, не удастся восстановить свою честь даже сейчас, но победа на Испытании Отказа — большой шаг ко всеобщей переоценке моих действий.

Затем все трое немного помолчали. Эйден заметил, что несколько воинов, осматривающих поле боя, бросают на него ненавидящие взгляды.

— Ну, командир Эйден, — сказала Джоанна, возвращаясь к официальному стилю обращения, — что же теперь?

— Завтра состоится Мясорубка для выбора тридцать первого участника состязания за Родовое Имя. Я буду в ней участвовать.

Джоанна кивнула:

— Я восхищена вашей готовностью участвовать в сражении, но должна сказать, что на Мясорубке способности человека не играют определяющей роли. Ее победителем обычно бывает совсем не лучший воин из тех, что вышли на поле боя. Здесь основным становится вопрос выживания, а не применение боевых качеств.

— Кажется, у меня есть способности и к выживанию.

Брови Джоанны приподнялись:

— Допустим. Но только помните, что, как бы успешно вы ни вели бой со своим противником, к вам сзади всегда может подкрасться какой-нибудь идиот и уложить вас обоих одним-единственным залпом. И здесь нет никакой логики или просто здравого смысла. На Мясорубке может случиться все что угодно.

— И поэтому она похожа на то, что происходило сегодня, — ответил Эйден, указывая на обломки, разбросанные по полю боя. — Сегодняшний день был для меня хорошей тренировкой.

— Сегодняшний бой вас очень утомил.

— У меня нет выбора. Никто не отложит Мясорубку, чтобы я смог отдохнуть. У меня, кстати, даже нет времени, чтобы выспаться. Мне не выделили техника, который привел бы мой «Разрушитель» в порядок, так что придется делать все самому — чинить, пополнять боезапас, ну и так далее.

— Здесь, на Твердыне, Кочевник. Его руки почти зажили, хотя еще с трудом сгибаются. Он поможет.

Эйден так и застыл с открытым ртом.

— Не думайте, что я делаю это предложение из дружбы, — быстро добавила она. — Я презираю вас и ваши дурацкие затеи ничуть не меньше, чем всегда. Возможно, даже больше, потому что вы строили из себя грязного «вольнягу». Но сегодня вы отлично сражались: вероятно, я вам обязана жизнью. И этот долг я хочу заплатить как можно скорее. Как только найду Кочевника, пошлю его сюда.

Эйден удержался от того, чтобы поблагодарить ее, зная, что всякое проявление благодарности только вызовет у Джоанны раздражение и даже просто оскорбит ее.

— Вы также нуждаетесь в людях, которые помогли бы вам по-другому, — в советниках. Нам необходимо разработать для вас стратегию. Возможно, вам удастся убедить одного-двух человек примкнуть к нам.

— Да, Жеребца. Я бы хотел Жеребца.

— Этого вонючего недоноска?

— Да. Это вам не по душе?

Джоанна хотела было сказать «да», но потом передумала.

— Ладно, если хотите, пусть будет Жеребец. Мое имя все равно покрыто позором. Участие в качестве советника на состязании за Родовое Имя вместе с вольнорожденным не может сильнее его запятнать. В общем, годится.

— Но с этого момента и до тех пор, пока я не достигну своей цели либо не буду убит, вы не должны называть его «вольнягой».

Джоанна усмехнулась:

— Вы странный человек, командир Эйден. Вернорожденный воин, который защищает вольнорожденных. Одного этого вполне достаточно, чтобы испортить вашу карьеру независимо от того, что случится на Испытании Крови. Но я согласна. Я не буду называть воина Жеребца «вольнягой» в его или вашем присутствии. Но как называть его в остальных случаях, это мое дело.

— Хорошо, наши заявки согласованы.

— Кажется, мы не на Споре Благородных, но я понимаю, о чем вы говорите. Итак, кого же мы возьмем третьим советником? Никто больше не приходит мне в голову.

Они оба взглянули на Тер Рошаха, который сразу же отрицательно покачал головой:

— Нет, меня выбирать не надо. Я буду скорее обузой, чем помощником. Лучше найдите кого-нибудь другого.

— Возможно, я могу помочь, — раздался позади них голос, в котором оба немедленно узнали голос Марты — теперь Марты Прайд. Капитана Марты Прайд. Джоанна с Эйденом, так же как и Тер Рощах, мгновенно обернулись и увидели, что она стоит в нескольких шагах от них. Марта, очевидно, наблюдала за ними уже несколько минут.

Эйден не знал, как себя с ней вести, — смутить, бросившись к ней на шею, или же обратиться к ней с той холодной отчужденностью, которую видел в ней последнее время. Но долго раздумывать ему не пришлось, потому что Марта шагнула вперед с протянутой рукой. Ее пальцы были сложены для ритуального рукопожатия. Это сказало Эйдену больше, чем любые объятия.

— Капитан... — начал было он, но Марта перебила:

— В полевых условиях я обхожусь без формальностей и позволяю своим воинам называть меня просто Мартой, что, я уверена, повышает боеспособность подразделения. Если учесть это обстоятельство, то мы, люди когда-то хорошо знавшие друг друга, тоже можем обойтись без формальностей. Вы не согласны, Джоанна?

— Сейчас, Марта, я не уверена ни в чем из того, что когда-то считала истинным. Я буду называть вас Мартой, по крайней мере не на официальных церемониях.

— Хорошо. Так что же вы думаете о моем предложении, Эйден? Я могу быть хорошим советником. В конце концов, моя линия Крови — Дом Прайд. Вот только чего я не могу сделать, так это стать вашим Поручителем. Единственный способ для вас вызвать к себе уважение — это участвовать в Мясорубке. Я как обладательница Имени Прайд уже воспользовалась правом выставить кандидата, но, к несчастью для этой женщины-воина, она была убита во время маневров, и ее противнику не нужно участвовать в состязании тридцати двух. Я же, таким образом, осталась свободна и могу быть вашим советником без какого-либо ущерба для моих остальных обязанностей.

— Но что вы ему можете предложить такого, чего не могли бы предложить другие? — спросила Джоанна.

— Вы умело задаете вопросы, Джоанна. Я могу предложить Эйдену информацию о его противниках: многих из них я знаю. Я как член Дома Прайд уже проанализировала достижения и возможности некоторых кандидатов и могу узнать то же об остальных.

— Но почему, Марта? — спросил Эйден. — Почему вы это делаете? Кажется, у вас нет ни сентиментальных воспоминаний, ни тоски по прошлому.

— Я помню нашу жизнь в сиб-группе гораздо лучше, чем вы это себе представляете. Но в действительности мое поведение не имеет никакого отношения к нездоровой ностальгии. Я внимательно изучила ваше дело, прежде чем полететь на Твердыню для участия в Великом Совете, на котором я присутствовала на всех заседаниях. Я также добилась того, что меня назначили официальным наблюдателем на Испытании Отказа. И я пришла к выводу, что Тер Рошах был прав относительно вас. Вы действительно отличный воин, достойный высшей оценки. Вы заслужили шанс заработать Родовое Имя. Я не знаю, лучший ли вы из тех, кто будет соревноваться за честь носить имя Прайд, но возможно, это так.

— Разве вас не будут критиковать за поддержку воина, который совсем недавно был осужден Советом и который тем не менее пошел на Испытание Отказа?

— Возможно. Но мой собственный кандидат погиб, и я имею право решать, как мне поступить. Вспомните, вы же все-таки победили на Испытании и, вероятно, вызвали к себе в определенных кругах уважение. Но ладно, в любом случае вам сейчас нужно отвести БМР на ремонтную стоянку и готовиться к жестокой драке.

Марта повернулась и пошла прочь. В ее движениях чувствовались грация и сила. Вдруг Эйден бросился за ней бегом и догнал.

— Марта, у вас есть еще какая-нибудь причина мне помогать?

Она спокойно посмотрела на Эйдена.

— Да, в некотором роде да. Я была поражена, когда узнала, что последние несколько лет вы служили воином, в то время как я считала, что вы провалились во время Аттестации. Я была поражена и рада. Между нами есть много... ну, незавершенного. Я хотела снова вас увидеть и за этим прибыла на Твердыню. Вероятно, это связано с сибгруппой... Не знаю. Мы об этом поговорим завтра.

Она снова повернулась и пошла дальше своей пружинистой походкой. К Эйдену подошла Джоанна и встала рядом.

— Все меняется, Эйден. Теперь я меньше верю во все то, во что верила прежде. И мне это совсем не нравится.

30

Перед началом Мясорубки Марта предупредила Эйдена, чтобы он был особенно осторожен с воином Нэло, который почти прошел два предыдущих Испытания Крови. Тогда у него были Поручители, и на обоих Испытаниях он доходил до момента, когда оставалось всего восемь воинов. Сейчас он потерял поручительство: обладатель Имени, который благоволил ему, нашел себе более молодого и везучего воина и теперь имел дело с ним. Это было в порядке вещей и даже принято в Клане среди воинов с Именем — менять своих подопечных от одного Испытания Крови к другому.

Нэло должен был управлять «Гадюкой» — роботом более легким, чем «Разрушитель», но с замечательной маневренностью. У него большая, чем у робота Эйдена, дальность прыжка, но вооружен он хуже. Последовав совету Марты, Эйден изменил конфигурацию своего «Разрушителя» вновь на обычную. Единственным отличием были РБД, поставленные на место РДД, что являлось более предпочтительным на малом пространстве, где произойдет бой.

— На Мясорубке необходимо применять разнообразные способы атаки, а стандартное вооружение «Разрушителя» предоставляет такую возможность. Здесь не нужна фантазия. Прежде всего, вы никак не должны выказывать свою смелость — об этом вам уже говорила Джоанна. Осторожность — лучшее качество во время подобных сражений.

— Вы уверены в этом, Марта?

— Ну, я ни разу не участвовала в Мясорубке, но в этом утверждении есть здравый смысл. В начале боя есть очень большое искушение использовать все свои возможности, растратить значительную часть боезапаса и перегреть свою машину. Поэтому осторожность прежде всего. Защищайте себя, но не ввязывайтесь в бой как можно дольше.

— Все это звучит для меня не очень-то привлекательно.

— Меня это тоже не восхищает. Но стратегия состоит не в том, чтобы побеждать в поединках. Можно победить в сотне поединков, а проиграть единственный, но последний. Основная идея, Эйден, в том, чтобы выжить. Чем дольше вы продержитесь, ни во что не ввязываясь, тем лучше будет вам потом. Единственно важным для вас является последний бой, в котором вы должны обязательно победить. Конечно, очень трудно пройти через всю Мясорубку и ни с кем не столкнуться. Решения вы должны принимать прямо там, на месте. Вначале завязывайте поединки, которые вы сможете с легкостью выиграть. И используйте в первую очередь инстинкт, а не расчет.

Эйден рассматривал стоящих на поле боя соперников, в то время как Глава Дома давала всем последние инструкции, которые были куда более краткими, чем на Испытании Крови, можно даже сказать — унизительно краткими.

Больше сотни воинов собралось вдоль гигантского Круга Равных. На нем должно разыграться сражение. Место было подготовлено специально таким образом, чтоб ни один из кандидатов не мог где-нибудь спрятаться и вступить в бой в конце битвы со свежими силами.

Если не считать тяжелых машин, которые не допускались на Мясорубку, казалось, что соискатели выбрали роботов всех возможных типов. Некоторые машины были отполированы до блеска, на других виднелись многочисленные выбоины и оплавленности, как будто их водители хвастались множеством сражений, через которые прошли.

Глава Дома Прайд, стройная молодая женщина по имени Райза Прайд, заканчивала инструктаж:

— Каждый, отступивший за черту Круга Равных, автоматически считается проигравшим. Если ваш робот упадет на землю «спиной», то вы также считаетесь «убитым». Если он упадет на землю вперед, вы можете продолжать бой. Когда прозвучит первый пушечный выстрел, вы должны войти в Круг и выбрать себе исходную позицию. Второй выстрел означает начало схватки. Да сопутствует вам всем дух Николая Керенского!

Эйден спокойно опустил руки на рычаги управления и не стал спешить, когда прозвучал сигнал. Все бросились в Круг, точно боясь опоздать, а он повел свой «Разрушитель», словно прогуливаясь. Посмотрев на вспомогательный экран, который сейчас показывал множество роботов, Эйден понял, что экран в ближайшее время ему не понадобится. Просто невозможно уследить за всеми движущимися объектами. Эйден намеревался последовать совету Марты и не тратить боезапас, ожидая, пока остальные будут уничтожать друг друга.

Грянул второй пушечный выстрел. Для наблюдателей на огромном поле Круга Равных наступил хаос.

Эйден, хотя и находился в самой гуще закипевшего боя, обнаружил, что может довольно легко прогуливаться в образовавшемся лабиринте. Только изредка его тревожил кто-нибудь из сражавшихся. Большинство воинов злобно бросались друг на друга, и это позволяло тем, кто, как и Эйден, выбрал стратегию выжидания, оставаться практически нетронутыми. Редкие выпады, которые Эйден делал, были краткими и не потребовали большого количества боеприпасов. Однако ему все же удалось прикончить три машины. Марта оказалась права — многие бойцы не относились к воинам высокого уровня.

Вскоре, как и предполагала Марта, Круг оказался усеянным подбитыми роботами. Некоторые из них стояли без водителей, другие валялись на земле безжизненными грудами металла.

Ряды соискателей заметно поредели. Эйден пока еще не заметил не только Нэло, но и вообще ни одной «Гадюки». Вокруг по-прежнему царил ужасающий хаос. В библиотеке Эйдену попалась книга, в которой описывался ад, старый земной миф. В аду грешники были размещены в особых кругах, каждому из которых соответствовал особый вид наказания. Все их действия там оказывались бесполезны и диктовались отчаянием. Столпотворение Мясорубки навело Эйдена на мысль об особом круге ада для воинов.

Когда финал битвы был уже не за горами, Нэло сам нашел Эйдена. Он приземлился прямо перед «Разрушителем», совершив эффектный прыжок длиной в несколько сотен метров от края Круга к месту, где у Эйдена завязался первый настоящий бой. Его противником был «Дракон» — выстрелами своего небольшого лазера он отбивал с «торса» робота Эйдена куски брони.

Эйден не знал, о чем думает водитель «Дракона». Этот боевой робот весил вдвое меньше «Разрушителя», и его огневая мощь была практически ничтожна. Но «Дракон» упорно нападал, стреляя из ПИИ. Эйдену удалось легко остановить врага очередью из скорострельной пушки. Следующим выстрелом он прикончил бы нахала, но как раз в этот момент между ними приземлился робот типа «Гадюка». Лягнув «Дракона», «Гадюка» легко опрокинула его и повернулась навстречу «Разрушителю». Эйден был отчасти рад исчезновению надоедливого «Дракона», однако ему совсем не понравилось, с какой легкостью противника вывели из строя. Это было проделано так пренебрежительно, так оскорбительно.

Нэло, очевидно, также сохранил свой боезапас. Он начал стрелять по «Разрушителю» из лазера средней мощности еще прежде, чем «Дракон» рухнул на землю. Эйден почувствовал толчок, а компьютерная система робота определила, что в верхней части корпуса сделан глубокий разрез. Эйден ответил серией выстрелов из ПИИ. Он прицелился довольно точно, но Нэло удалось увернуться: почти инстинктивно он бросил машину в сторону.

Эйден понял, что наихудшей для него тактикой было бы обмениваться с Нэло ударами, стоя на месте. Ему необходимо увеличить дистанцию, просто отпрыгнув в сторону. Он быстро прикинул, что если так и сделает, то противник, у которого дальность прыжка больше минимум на треть, немедленно за ним последует. И тогда, если Эйден достаточно быстро отреагирует, врагу придет конец.

Наметив точку своего приземления на свободном месте на самом краю Круга позади Нэло, Эйден прыгнул. «Разрушитель» пронесся над «Гадюкой» довольно низко, и Эйден воспользовался возможностью обстрелять противника из пушки. Огонь был направлен сверху и под углом, поэтому принес мало вреда, но сделал главное: помешал Нэло немедленно обернуться и прыгнуть вслед. Приземлившись, Эйден приготовился к встрече.

Все вышло так, как он и рассчитывал. Нэло повторил его низкий прыжок и молнией ринулся вперед. Эйден же мог распорядиться выигранным временем, как хотел. Он рассчитал, что должен попасть в «Гадюку» залпом РБД раньше, чем та приземлится. Прицелясь в стремительно приближавшуюся машину, Эйден выстрелил, когда его противник еще не достиг максимальной высоты. Как он и надеялся, разрывы ракет подбросили «Гадюку» еще выше. Прямо под ним «Лиходей» как раз выпустил ракеты по «Кусаке». «Гадюка» упала, попав на линию огня. Одна ракета разорвалась на уровне кабины, и Эйден понял, что Нэло, так же как и его роботу, пришел конец. Это не было запланировано. Так распорядилась судьба. Рассерженный, Эйден вступил в бой с «Кусакой», и прямо-таки изрешетил его. Когда он упал, Эйден также уничтожил и «Лиходея».

Посмотрев на вспомогательный экран, он увидел, что его боезапас сильно сократился, хотя еще кое-что и осталось.

Но кровь Эйдена кипела, и он был готов сразиться со всеми оставшимися воинами.

Вот только на поле никого уже не осталось. Эйден стоял возле края Круга Равных в одиночестве, и, насколько он мог видеть, всюду валялись поврежденные, изувеченные машины.

Эйден победил. Только почему в душе так пусто, почему бешено не стучит сердце? Почему он не чувствует радости?

31

На всех церемониях, предшествовавших очередному этапу Испытания Крови, Эйден ощущал враждебность со стороны своих соперников. Ни один воин с ним не разговаривал, только иногда кто-нибудь еле слышно бормотал нечто оскорбительное. Среди кандидатов был один воин — настолько огромный, что он не помещался в обычную кабину робота. Его звали Мегаса. Он был командиром звена. К Эйдену он обратился только однажды и сказал следующее:

— Я надеюсь, что мне выпадет жребий с вами сражаться. Если это случится, то я прикончу вас, и вы больше не будете позорить Клан Кречета.

Сказав эти слова, он ушел, не дожидаясь ответа, довольно забавной походкой: создавалось впечатление, что он расставляет свои толстые ноги, чтобы на них не стиралась кожа.

Эйден спросил о Мегасе Марту. Она ответила, хотя и с неохотой:

— Я считаю, что он ваш самый опасный конкурент на Испытании Крови. Пока что по жребию он в другой команде. Вы можете встретиться только в финальном поединке. Я хочу надеяться, что какая-нибудь неудача заставит его выбыть раньше.

— Я же, напротив, — сказал Эйден, — надеюсь с ним встретиться.

Марта улыбнулась, и Эйден вспомнил, какой она была во времена, когда они вместе росли в сибгруппе. Марта ему такой нравилась.

— Чем больше я с вами общаюсь, тем больше мне кажется, что вы должны выиграть Родовое Имя. Прайд — «гордый» — это имя как раз для вас. Я могу без преувеличения сказать, что вы — самый гордый человек, с которым я когда-либо встречалась.

Эйден пожал плечами.

— Возможно. Но в моем желании встретить Мегасу заключается нечто большее. Если я одержу над ним победу, то воины перестанут считать, что я позорю Родовое Имя. Если я одержу победу над кем-нибудь другим, они скажут, что я победил случайно, а не заслуженно. Или даже что так распорядилась судьба.

— Судьба? Вы верите в судьбу? Это на вас не похоже.

— Судьба не в общепринятом смысле. Хотя иногда мне кажется, что какая-то судьба ведет меня, а может быть, и всех нас.

— Нечто вроде системы, управляющей людьми?

— Да, можно сказать и так.

— Но я так не считаю. Мне все это кажется полной чепухой. И нам нужно еще обсудить завтрашний бой. Кто будет вашим противником, Эйден?

— Его зовут Лопар, и он отлично владеет боевым роботом.

— Не просто отлично. Временами кажется, что он сливается со своей машиной в единое целое, как будто его вмонтировали в кабину как еще одну деталь прямо на заводе. Однако это не должно вас беспокоить. Вы можете победить его в поединке один на один. Чтобы одержать победу — над ним или над любым другим врагом, вы должны заставить его сражаться в обстановке, которая его не устраивает.

Пока Марта давала ему инструкции, в маленькую комнату вошел Жеребец. Он устроился на одном из двух оставшихся стульев и внимательно слушал беседу. Тут же сидела и Джоанна, кивая при некоторых советах Марты. Когда вошел Жеребец, Джоанна, кажется, вздрогнула.

Когда Марта закончила и ушла, Джоанна начала проверять физическое состояние Эйдена. Она бросала ему мяч, который он должен был ловить одной рукой. Реакция оказалась отличной: мяч неизменно оказывался у Эйдена в ладони. После этого они занялись сложными упражнениями с палками. Палки следовало перебрасывать друг другу через заранее установленные, но неравные промежутки времени.

Во время одного из перерывов в упражнениях Жеребец встретился глазами с Эйденом и спросил:

— Как ты думаешь, тебе этодействительно нужно? Ты определенно хочешь получить одно из этих дурацких Имен?

— Да, Жеребец, мне это действительно нужно. Только получив Имя, можно надеяться на то, что твои гены попадут в священный генный пул Клана Кречета.

— Генный пул. Родовое Имя... Думаю, это все чепуха. Ты уже доказал, что ты настоящий воин.

— Заткнись, вольня... — взгляд Эйдена напомнил Джоанне, какое слово она не должна употреблять, — ...рожденный. Вы — советник Эйдена. Вы не имеете права преуменьшать значение Испытания Крови. Это славная традиция. Вы так о ней говорите, потому что сами в ней участвовать не можете.

Жеребец покачал головой:

— Ничуть нет. Даже если б я был вернорожденным, я бы не стал добиваться Родового Имени. Это точно!

Джоанна отрывисто рассмеялась. Это был неприятный смех, он повергал в ужас кадетов.

— В вашем имени, Жеребец, чего-то не хватает. Конский Хвост — вот как вас следовало бы называть. Если б вы были вернорожденным, как же! Вы никогда не узнаете, что значит быть вернорожденным, вы никогда не узнаете, что значит обладать Родовым Именем...

— А почему вы сами еще не заработали Имя? Вы что, недостаточно для него хороши?

К счастью для Жеребца, между ним и Джоанной стоял Эйден. Она ринулась вперед с яростью, и даже такой опытный воин, как Жеребец, не смог бы помешать Джоанне пробить его собственной головой стену. Эйден остановил Джоанну в последний момент.

— Вы двое — мои советники, — напомнил он. — Я хочу, чтобы вы мне помогали, а не ссорились.

— Вы должны освободиться от этого типа, — проворчала Джоанна. — Советы, которые он вам дает, сведут вас в могилу.

— Вы не правы, Джоанна, — сказал Эйден. — Я хочу видеть все с двух сторон. Как я смогу инстинктивно реагировать, если не буду все трезво оценивать?

— Я не понимаю, чем его бессмысленное бормотание может вам помочь. Оно чернит идеал Родового Имени.

— Как раз для этого Жеребец мне и нужен. Его точка зрения позволяет мне видеть этот идеал в полном объеме.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Я желаю получить Имя так сильно, так глубоко, что иной взгляд на него делает его только ценнее для меня.

— Ну что же, ладно, но когда дело дойдет до состязания, помните, о чем я вас предупреждала. Никакая философия не способна отнять у врага даже капельку крови.

Эйден знал, как мучает Джоанну то, что она сама еще не выиграла Имя какой-нибудь линии своего Дома. Но в этот момент вошла Марта и отвлекла их от дискуссии.

Заметив странное выражение ее лица, Эйден спросил, в чем дело.

Марта ответила не сразу, как будто раздумывая, имеет ли смысл отвечать.

— Все участники состязания за Родовое Имя дали клятву, — наконец произнесла она.

— Я не слышал ни о какой клятве.

— Это потому, что она касается вас. Они осуждают ваше участие в Испытании Крови. Это все начал Мегаса. Как я слышала, ваши противники будут, насколько это возможно, пытаться не просто победить вас, а убить. В этом поклялись все участники состязания.

Эйден только кивнул. Губы его крепко сжались.

— Это вас не беспокоит? — спросила Марта.

— Конечно, беспокоит. Но не удивляет. Жаль, что меня так ненавидят, но я придумаю, как это можно будет использовать. Почти все в бою можно обратить в свою пользу.

— Плюнь на это, Эйден, — тихо проговорил Жеребец.

— Нет, он не может, — ответила Джоанна.

— Меня уже никто не остановит, — сказал Эйден. — Я потерпел неудачу на своей первой Аттестации. На сей раз я решил победить или умереть.

На Марту вдруг нахлынула волна непонятной горечи. В какой-то момент у нее даже увлажнились глаза, но затем она взяла себя в руки и справилась со своими эмоциями. Кажется, никто в комнате не заметил ее секундной слабости.

32

Специальная монета, которую ему вручили на ритуале, предшествовавшем Испытанию Крови, придала Эйдену уверенности. На одной стороне монеты был изображен застывший в полете кречет, и Эйден вспомнил сапсана, которого вырастил и с которым потом охотился в детстве. Сокола он назвал Забиякой в честь мифической птицы из одной истории, которую им часто рассказывала сиб-воспитатель Глинн в свойственной ей драматичной манере.

Эйден не мог уже вспомнить подробностей, но финал он помнил. Соперники-соколы увидели друг друга, и Забияка, камнем упав на врага, между небом и землей, в падении, убил его одним ударом клюва. Думая об этом теперь, Эйден удивлялся до чего же преувеличивалось все в этой, да и в других сказках, которые Глинн рассказывала юным сибам. Но сказки давали пищу детскому воображению и формировали психику будущего воина. Если бы Эйден не услышал легенду о Забияке, он никогда бы не вырастил собственную птицу. И не стремился бы теперь с таким упорством к своей цели. Все это и привело к тому, что он сейчас стоит, сжимая в пальцах монету с изображением птицы, похожей на Забияку, ожидая возможности добыть в бою Родовое Имя, которое жаждал всей душой.

Хотя Эйден и не во всем соглашался прошлой ночью с Джоанной, он знал, что в споре с Жеребцом о Родовом Имени права именно она. Воинское звание питало его жизнь, а Имя дало бы пищу для души. В данный момент вот-вот должна была начаться вступительная церемония, обязательная перед состязанием. Джоанна и Жеребец стояли рядом с Эйденом. Они втроем ожидали, когда его вызовет Глава Дома.

Эйдену стало интересно, испытывает ли Лопар — его соперник, стоящий напротив, — такой же подъем. Лицо Лопара оставалось абсолютно бесстрастным. Может, он и кипел от ярости, но об этом было трудно судить. Только по взглядам, которые он бросал на Эйдена, чувствовалось, что он не просто хочет запугать противника, как это бывает обычно. Нет, здесь просматривалось нечто большее — глубокая, лютая ненависть.

«Значит, ты ненавидишь, не так ли? — подумал Эйден. — Интересно, будешь ли ты удивлен, если узнаешь, что я вовсе не ненавижу тебя. Я не размениваюсь на таких дураков, как ты. Ладно, можешь ненавидеть меня сколько угодно. Это тебя же и погубит, я найду способ использовать твою ненависть против тебя самого».

В центре огромного зала, где проводилась церемония Права Крови, стояла Райза Прайд. Она уже совершила необходимый ритуал для других воинов. Эйден и Лопар были последними. Посмотрев на остальных, Эйден почувствовал дрожь. Он мечтал о том, чтобы оказаться в таком зале, ожидая возможности завоевать Родовое Имя, еще со времени, когда был в сиб-группе. Но, конечно, он никогда не предполагал, что это случится вот так, при таких неблагоприятных обстоятельствах. Действительно, как он мог предвидеть, что ему придется жить, выдавая себя за вольнорожденного, затем пройти для защиты своего статуса вернорожденного через Испытание Отказа? И, наконец, вступить в состязание за Имя, зная, что все противники дали тайную клятву убить его, если представится такая возможность? Даже теперь, когда другие участники состязания смотрели ему вслед, в их взглядах можно было прочитать самые разнообразные чувства — от недружелюбия до презрения и неприкрытой ненависти.

«Ладно, — подумал Эйден, — когда я встречу любого из них на поле боя, я его уничтожу, так что мы будем квиты».

Наконец Эйдена с Лопаром вызвали на центральное возвышение, где стояла Райза Прайд, окруженная другими членами Дома. Джоанна и Жеребец прикоснулись на прощание к его плечу. Затем Эйден бодро взбежал на возвышение, помня наставление Джоанны, что бы ни случилось, проявлять на каждом этапе церемонии как можно меньше колебаний. Марта сидела с краю в одном из рядов среди других воинов, носивших Родовое Имя Прайд. Она старалась как можно меньше смотреть на Эйдена. Никто из воинов, обладавших Именами, не должен был знать, что она поддерживает Эйдена — она решила хранить это в тайне.

Райза Прайд была облачена в ритуальный плащ Клана Кречета, поражавший своей яркостью, сплетенный из разноцветных перьев. Несколько дней назад, перед Мясорубкой, она казалась маленькой, а теперь, в этом широком плаще, ниспадавшем с плеч, выглядела более представительной и производила удивительное впечатление.

Кивнув двум участникам состязания, она объявила, что представляет Дом Прайд и будет Хранителем Клятвы.

— Вы согласны, воины?

— Сайла! — ответили Эйден и Лопар.

— Воины, то, что случится сейчас, свяжет навеки всех нас.

Эта церемониальная фраза была одной и той же во всех Кланах. Райза Прайд произнесла ее с глубоким чувством. Затем, сделав рукой величественный жест, она сказала:

— Вы принадлежите к лучшим воинам из Дома Прайд. Вы доказали это.

При этих словах среди собравшихся поднялся ропот, хотя по правилам разрешалось говорить только Хранителю Клятвы и воинам, участвующим в состязании. Эйден знал, что этот ропот вызвала ритуальная фраза, причислявшая его к лучшим из Дома Прайд.

Объявив, что воины будут биться за право и честь носить Имя Прайд, Райза Прайд закончила вступительную часть церемонии. Затем она повернулась к Лопару.

— Вас зовут Лопар. Вам двадцать пять лет. Скажите нам, почему вы считаете себя достойным сражаться за Имя Прайд?

Лопар гордо ответил, что он добился включения своей кандидатуры в число соискателей этого Имени, проявив смелость и героизм в нескольких военных конфликтах, включая защиту йоркского поселения Кречетов в территориальном споре.

Затем Райза Прайд повернулась к Эйдену и задала ему тот же вопрос. Опять поднялся ропот. Ей Глава Дома суровым взглядом заставила замолчать негодующих воинов.

— Мою кандидатуру никто не выставлял. Я попал сюда, победив более сотни воинов на Мясорубке. Я верно служил Клану Кречета в нескольких местах, куда меня назначали. Защищая на станции «Непобедимая» генетическое наследие Каэля Першоу от хищнических притязаний Клана Волка, я обратил ход сражения в нашу пользу, проникнув в лагерь Волков и уничтожив его центр связи. Таким образом я обеспечил победу Кречетам.

Репетируя с ним эту речь, Джоанна настояла, чтобы Эйден не упоминал ни о своей жизни под именем вольнорожденного, ни — что воины делали часто — о своих достижениях в сиб-группе.

В глазах Райзы Прайд промелькнуло неудовольствие — как будто она тоже чувствовала стыд оттого, что Эйден участвует в Испытании Крови. Однако она полностью договорила до конца свою речь, прославлявшую кандидатов. Затем попросила их предъявить монеты, служившие знаком их законного участия в состязании. Эйден заметил, что она слегка запнулась на слове «законный», но остальные присутствовавшие никакого протеста здесь не выразили. Затем из специального углубления поднялось конусовидное устройство. Оно называлось Колодцем Воли и служило для того, чтобы определить, кто из воинов должен выбирать оружие, а кто — место сражения.

Райза Прайд быстро осмотрела монеты, проверяя, верные ли на них выгравированы имена.

Потом она подняла обе монеты и объявила:

— Монеты будут брошены в Колодец Воли. Мы не знаем, какая первой упадет на дно, это необходимо для того, чтобы сымитировать условия сражения, которыми ни один воин не может управлять. Настоящий воин должен преодолевать все трудности, побеждать любого противника, находить выход из любого положения. Испытание Крови включает в себя все случайности войны. Один из обладателей этих монет окажется охотником и выберет средства ведения боя. Затем другой выберет место. Вы оба хорошо это понимаете?

— Сайла, — подтвердили воины.

Райза Прайд вложила каждую монету в отдельную щель и затем нажала на кнопку. Кувыркаясь, монеты полетели вниз. Хотя сосуд был прозрачным, они вращались в нем так быстро, что невозможно было отличить одну от другой.

Эйдену ожидание, пока из нижнего отверстия воронки выпадет первая монета, показалось бесконечным. Они с Джоанной решили, что в данном случае будет лучше, если ему выпадет роль охотника и он должен будет выбирать средства ведения боя. Поскольку Лопар обладал репутацией замечательного воина, Джоанна сочла логичным выбрать какой-нибудь иной вид поединка. Эйден вначале с ней не согласился. Он сказал, что лучше биться в стиле, к которому привык противник, — тогда к его победе никто не сможет придраться. Но Джоанна оставалась непреклонной, и в конце концов Эйден ей уступил. Теперь, однако, его снова одолели сомнения. Посмотрев еще раз на суровое лицо Лопара, он решил, что если ему выпадет удачный жребий стать охотником, то он выберет боевой робот и побьет Лопара его же собственным оружием.

Когда наконец появилась первая, а за ней и вторая монета, Райза Прайд, обращая особое внимание на порядок, взяла первую монету в правую руку, а вторую — в левую.

— Охотником будет Лопар, — сказала она, раскрыв ладони, — а Эйден будет выбирать место.

«Если б вышло по-другому, то результат был бы тот же», — подумал Эйден, будучи уверен, что Лопар выберет боевых роботов. Вероятно, выбор места оказался в этой ситуации даже преимуществом.

Однако своей следующей фразой Лопар ошарашил иго, да и всех собравшихся в зале.

— Охотник не даст этому выскочке умереть с почетом на мостике робота. Я буду сражаться с ним в рукопашном бою. Единственное оружие — охотничьи ножи. Минимум одежды. Победа достанется тому, кто останется в живых.

Смертельная схватка была редким поединком в Клане Кречета. Тем не менее правила Испытания Крови ее допускали. Многие из собравшихся в зале так сильно ненавидели Эйдена, что одобрили злобный выбор Лопара.

«Я знал, что смогу употребить твою ненависть себе на пользу, но теперь мне и делать ничего для этого не надо», — подумал Эйден.

— Да будет так, — проговорила Райза Прайд и затем повернулась к Эйдену: — Какое вы выбираете место? Где за вами будут охотиться, командир звена Эйден?

— В секторе Испытаний. В лесу, рядом с местом, где проводятся Аттестации. Время — сегодня в полночь.

Некоторые из собравшихся воинов были явно озадачены. Они не знали, что в этом лесу Эйден когда-то сразил нескольких сидевших в засаде вольнорожденных. Это случилось во время первой Аттестации, которую он провалил и благодаря которой был теперь печально знаменит.

Лес казался Эйдену самым подходящим местом для первого боя на его пути к почетному Родовому Имени. Это место годилось лучше всех остальных, потому что там все и началось. И если он проиграет, то Джоанна присмотрит за тем, чтобы здешний лес стал его последним пристанищем.

33

Ночная тьма была наполнена странными, порой пугающими звуками. Другого воина, наверное, охватила бы дрожь, но Эйден чувствовал себя легко и спокойно. Чем его можно было напугать после Глории? Здесь, по крайней мере, не было ни мерзких ящериц, ни древесных пум. Он знал этот лес, в котором побывал не один раз. Во время Аттестации, которую Эйден проходил в статусе вернорожденного, он убил здесь четырех «вольняг». Оказавшись в лесу снова, он, по иронии судьбы уже сам считаясь вольнорожденным, спас от смерти ребят из своего подразделения.

Исследовав архивы. Марта обнаружила, что у Лопара были блестящие оценки по рукопашному бою, но Эйден, как сказала Марта, имел оценки не хуже. Марта сказала, что их оценки примерно одинаковы.

— Вы начинаете, не имея друг перед другом преимуществ, — добавила она. — Хотя знание местности, может быть, и дает вам дополнительные шансы.

— Это не играет почти никакой роли, — ответил Эйден. — Если он хорошо владеет рукопашным боем, то территория, на которой мы будем сражаться, значения не имеет. Если у меня и есть преимущества, то это общие знания о Железной Твердыне. Ну, например, то, что в лесу из-за отсутствия луны будет стоять полная темнота. Я привык к ней и люблю ее. Мой опыт службы на Глории также сослужит мне службу. Болота и джунгли Глории самые дикие и непроходимые во всех мирах Кланов. На этой планете я пролил не одно ведро пота, пытаясь овладеть техникой боя в джунглях. Там, где служил Лопар, ничего похожего не было.

Но теперь рассуждения остались позади. Эйден нащупал рукоять ножа, находившегося в ножнах на ремне. Из одежды он выбрал плотно облегавшие тело штаны и рубашку — из тех соображений, что они не будут цепляться за ветки и колючки, а также предательски шуршать. На ноги Эйден надел мягкие кожаные сандалии.

Было темно, хоть глаз выколи, и Эйден пожалел, что Лопар не включил в список боевого снаряжения очки ночного видения. Темнота была настолько глубокой, что всякий, кто попытался бы пробраться через лес, неминуемо налетел бы на невидимые препятствия.

Усевшись на низкорастущую ветку и пытаясь уловить малейшие звуки, чтобы определить местонахождение Лопара, Эйден провел довольно долгое время. Ничего подозрительного слышно не было. Эйден подумал, что Лопар, наверное, делает то же самое — где-нибудь тихо сидит, ожидая, когда какой-нибудь шорох выдаст врага.

Как долго это может длиться? Если они с Лопарем так и будут сидеть в противоположных концах леса, не придет ли через некоторое время какое-нибудь официальное лицо и не объявит ли их обоих проигравшими?

Нет, такого случиться не может. Условия, которые установил охотник, должны соблюдаться, а он не определил лимита времени. Они могут так просидеть до рассвета, ничего не предпринимая. А когда придет день, игра в ожидание кончится и Эйден потеряет свое главное преимущество, поскольку его знание территории при дневном свете не будет играть никакой роли.

Пытаясь производить как можно меньше шума, он соскользнул с ветки и мягко приземлился ка траву, уверенный, что сделал это почти бесшумно. Некоторое время он постоял, прислонившись к дереву и пытаясь разобраться в лесных звуках: криках, воплях, пронзительных визгах. Эйден узнал печальный крик маленькой, но смелой птицы — козодоя. Кроме того, ему удалось услышать нескольких животных, пробиравшихся через лес то быстрее, то медленнее. Но ни один звук даже отдаленно не напоминал шороха осторожных шагов крадущегося воина.

Эйден попробовал сделать шаг вперед. Тьма была такой плотной, что, казалось, даже имела вес. Глаза уже несколько привыкли к ней, однако даже собственных ног Эйден разглядеть не мог. Иногда ему казалось, что он различает какие-то еще более темные предметы, но определить, что из них деревья, а что — нет, он был не в состоянии. Больше всего ему не хотелось принять за ветку какую-нибудь змею, которых на Железной Твердыне водилось предостаточно.

Эйден начал потихоньку продвигаться вперед, стараясь ступать как можно осторожнее. По его мнению, так было безопаснее. Пройдя совсем немного, он наткнулся на дерево, с которого кайма вода. Вода — так Эйден подумал вначале, но затем, попробовав ее на вкус, он понял, что это не вода и не какой-нибудь вид древесной смолы, а кровь. Протянув руку вверх, он нащупал что-то мягкое и теплое. От его прикосновения оно обрушилось на землю с глухим, но громким стуком. Опять прикоснувшись к предмету и почувствовав его запах, Эйден понял, что это туша какого-то лесного животного. Какого точно — различить в темноте было невозможно.

И тут же до него донесся ликующий крик Лопари:

— Теперь я знаю, где ты, жалкий недоносок!

У Эйдена хватило выдержки не ответить на оскорбление. «Где тебя искать, я теперь тоже знаю», — подумал он.

Каэль Першоу следил за тем, как идет поединок, по соединенному с прибором ночного видения монитору. Фауну и флору прибор показывал плохо, но что делают Лопар с Эйденом, было понятно.

Действия, предпринятые Лопаром, вначале поразили его. Хотя этот воин передвигался абсолютно бесшумно, он вовсе не пытался подкрасться к Эйдену. Вместо этого он выследил четырех различных животных и умело убил каждое из них, перерезав горло. Затем он развесил туши, некрепко привязав их к веткам. Першоу понял план Лопара только незадолго до того, как Эйден уронил одно из этих мертвых животных. Конечно, не было гарантии, что Эйден пройдет под одной из тех самых веток, но это было только частью системы ловушек, которые расставил хитроумный Лопар. Кроме охоты и убийства животных, Лопар в первые часы поединка занимался также тем, что обстругивал колья и втыкал их в землю. Вдобавок он отыскивал на ощупь свисавшие с деревьев лианы и связывал их примерно на уровне шеи. Так продолжалось несколько часов, в течение которых Лопар, казалось, вовсе не стремился встретиться с противником. И действительно, ему было не о чем волноваться, поскольку Эйден все время сидел на одном месте.

Першоу попросил разрешения наблюдать за состязанием, потому что ему было интересно, как покажет себя Эйден. Этот молодой человек представлял для него проблему, и он хотел ее разрешить. Когда он считал Эйдена вольнорожденным, бунтарские наклонности воина казались ему следствием дурного происхождения. Но обнаружив, что Эйден в действительности вернорожденный, Першоу пришел в замешательство и не знал, что и думать. Как относиться к этому странному воину. Затем, когда Ленора Ши-Лу поставила под сомнение права Эйдена на Родовое Имя из-за его провала на первой Аттестации, Першоу начал пересматривать свои взгляды. Если учесть препятствия, которые Эйдену приходилось преодолевать, достижения его можно было бы назвать даже выдающимися. И, к какой бы касте он ни принадлежал, сражался он умело и храбро. Однако всему грош цена, если Эйден не сумеет ничего противопоставить стратегии Лопара. Тогда он довольно скоро просто погибнет.

Эйден постарался убраться от дерева как можно быстрее. Он уже не заботился о том, чтобы бежать бесшумно. Интересно, это ветер шелестит над ним в листве деревьев или смеется забравшийся наверх Лопар? Неожиданно он наткнулся на натянутую Лопаром лиану. Он как раз прыгнул, чтобы не столкнуться с темной фигурой, которая могла оказаться как кустом, так и кабаном, и лиана ударила его на уровне плеча, а не шеи. Наклонившись, чтобы пробежать под ней, он споткнулся и упал. Несмотря на то что он немедленно вскочил на ноги, ориентацию он утратил.

Лопар, очевидно, когда-то участвовал в тренировках на выживание. Правда, то же самое, вообще-то, можно было сказать и об Эйдене. Проклиная себя за бездеятельность, он попытался вспомнить что-нибудь, что можно было бы применить в данной ситуации. Просидев столько времени в укрытии, он дал Лопару возможность приготовить множество ловушек. Эйден самоуверенно полагал, что лес — это его территория, Лопар же очень быстро к ней приспособился. Может быть, вначале Эйден и обладал некоторым преимуществом, но теперь оно было утрачено, он действительно превратился в дичь.

Он должен был как-то переломить ход ночного поединка.

Эйден пошел осторожнее, ощупывая выраставшие из темноты препятствия. Обнаружив еще одну лиану, натянутую меж двух деревьев, он сбредал ее с двух сторон ножом, смотал в большой моток и повесил через плечо. Минуту спустя, он за что-то зацепился и упал совсем рядом с заостренным колом. Выдернув из земли, Эйден ощупал его. Лопар умело поработал ножом: конец обструган ровно, симметрично и остро. Эйден заткнул кол за пояс.

Теперь он проявлял большую осмотрительность и помимо прочего тщательно принюхивался, что помогло ему найти еще одно убитое животное. Осторожно ощупав дерево, на котором висел труп, Эйден обнаружил, что туша засунута между двух веток. Труп был еще теплым. Значит, животное погибло недавно. Прижавшись спиной к стволу, Эйден прислушался, пытаясь определить, где дев Лопар.

Однако ничего не услышал.

Он положил заостренный кол у основания ствола так, чтобы потом его можно было легко найти, неслышно залез на дерево и оказался рядом с животным. Проведя рукой по шерсти, он отыскал место, под которым должно было находиться сердце. Затем разрезал шкуру зверя, вскрыл грудную клетку, нащупал сердце и принялся вырезать его охотничьим ножом. Медленно и осторожно закончив эту операцию, Эйден наконец вытащил сердце из грудной клетки, поднес его к лицу и коснулся языком. Горячая, соленая плоть с кисловатым привкусом. Чувствовался сильный запах крови.

Сняв с плеча смотанную в моток лиану, Эйден осторожно положил ее на тушу, затем поместил сердце в середину мотка и снял рубашку. После этого он отрезал кусок лианы и использовал его, чтобы превратить рубашку в мешок. Другой кусок он обвязал вокруг своей талии, а на нем укрепил импровизированный мешок с сердцем. Оставшуюся часть лианы он беззвучно сбросил на землю.

Затем он свесился с дерева и прокричал:

— Лопар, я устал от дурацких игр. Ты, в конце концов, воин или трус, который ставит в лесу детские ловушки? Ты вызвал меня на рукопашный бой. Давай наконец разрешим все раз и навсегда.

Он рассчитывал поддразнить Лопара, назвав его трусом. Выкрикнув затем еще несколько оскорблений, чтобы Лопар окончательно определил, где он находится, Эйден быстро взобрался на более высокою ветку. Мешок немного мешал ему, но все же не очень сильно. В голове промелькнула мысль: в том, что он надеется совершить с Лопаром, определенно есть поэзия. Не та поэзия, от которой Эйден приходил в восторг, читая запрещенные книги. А жестокая, безжалостная поэзия настоящей войны.

Наконец до Эйдена донесся звук, явно не похожий на обычные лесные шорохи. До этого ничего похожего он не слышал. Вероятно, рассерженный насмешками, Лопар частично утратил осторожность. Звук был слаб — всего лишь тихий треск какой-то ветки под ногой.

Эйден взял мешок в руки и опустил его перед собой вниз. Лопар теперь находился под деревом — в этом не было никакого сомнения. Взяв мешок в одну руку, Эйден начал раскачивать его, с каждым взмахом увеличивая амплитуду. Когда размах стал достаточно большим, Эйден отпустил мешок. Тот полетел вниз и в сторону и упал в нескольких шагах от дерева. Звук, раздавшийся при этом, как Эйден и надеялся, был очень похож на шелест куста, задетого ногой.

Он услышал, как Лопар бросился на шум. Сообразив, где должен сейчас находиться его противник. Эйден прыгнул туда. Его расчет оказался верен: он рухнул прямо на Лопара, ударив противника правой ногой по голове и левой по плечу.

Оба воина упали на землю и некоторое время боролись, перекатываясь друг через друга. Лопар, взмахнув ножом, полоснул Эйдена по руке. Эйден же, преднамеренно не вынимая клинка из ножен, сосредоточил все усилия на том, чтобы блокировать руку Лопара, в которой был нож. В какой-то момент ему это удалось, и тотчас же он сильно ударил ее о ближайшее дерево.

Все еще продолжая крепко сжимать нож, Лопар поднял другую руку, схватил Эйдена за волосы и крепко дернул. От боли у Эйдена на глаза навернулись слезы, но он не отпустил руки врага. Ударив ее о дерево еще раз, он почувствовал, как что-то упало ему на ноги. Это мог быть только нож. Отпустив руку Лопара, в которой тот прежде держал нож, Эйден ударил сомкнутыми пальцами снизу вверх по запястью руки, вцепившейся в его волосы. Сила удара была настолько велика, что пальцы проткнули кожу запястья. Брызнула кровь. Эйден высвободил голову.

Оба воина отлично владели боевыми искусствами, но здесь, в кромешной тьме, это не играло никакой роли, поскольку нельзя было толком разглядеть противника. Эйден превратил единоборство в простую драку, а драться как бывший вольнорожденный он умел неплохо. По шорохам и другим доходившим до него звукам Эйден заключил, что Лопар шарит вокруг себя, пытаясь найти свое единственное оружие.

— У тебя есть время, Лопар, — усмехнулся он. — Я подожду, пока ты найдешь нож. Я не стал бы убивать тебя безоружным.

Это остановило Лопара.

— Сколько же в тебе дерьма, «вольняга»! Ты даже сражаешься не как вернорожденный воин. Будь ты с оружием или без, я убил бы тебя немедленно.

— Я знаю. Но мне бы очень хотелось все расставить по своим местам: в этом бою победит тот, кто обладает большими достоинствами, а не тот, кому просто сопутствует удача.

Тут Эйден выхватил нож и, выставив его перед собой, стал двигаться в ту сторону, куда, по его расчетам, упал мешок с сердцем животного, который и нашелся довольно быстро.

Лопар перестал шарить вокруг себя, и Эйден понял, что враг отыскал наконец оружие. Значит, предстоящая схватка будет интересной. В полной темноте противникам придется догадываться о каждом следующем движении друг друга. Это будет напоминать схватку диких зверей. Животному не нужно ничего рассчитывать, не нужно оценивать тактику врага. Оно просто набрасывается, царапается, кусается. Если бы оно могло держать в лапах нож, оно бы не отражало чужие удары, а выбрасывало лезвие вперед столько раз, сколько это оказалось бы нужно, не беспокоясь о клинке.

— Ты готов, «вольняга»?

— Я не вольнорожденный.

— Тогда иди сюда и докажи это.

— Хорошо.

Лопар сделал выпад, но Эйден был готов к этому. Повинуясь только инстинкту, он отскочил влево, затем ударил ножом прямо перед собой. Нож во что-то воткнулся, — видимо, угодил-таки в Лопара. Тот застонал. Когда Лопар проносился мимо него, Эйден ударил вновь. И снова попал, на этот раз нанеся скользящий удар.

Затем он хотел кинуться прочь — к тому месту, где лежал мешок. Но Лопар не остановился, чтобы перевести дух, как рассчитывал Эйден, а вместо этого обернулся и прыгнул, держа перед собой нож. Лезвие ужалило Эйдена в плечо, но он среагировал быстро. Почувствовав удар, он дернулся назад, и лезвие вошло неглубоко. Тут же он сам сделал выпад, но тоже не достиг цели, только заставив Лопара отпрыгнуть.

Наклонившись, Эйден подобрал мешок. По весу он определил, что сердце все еще там. Хорошо. Как только черная тень Лопара снова двинулась на него, Эйден размахнулся и бросил мешок в голову противника. Мешок сильно ударил Лопара сбоку по черепу и сбил с ног. Эйден сразу же попытался всадить нож в живот врага, но Лопару неожиданно прямо в падении удалось схватить Эйдена за руку с ножом и сильно ее выкрутить. Нож вылетел, отскочил от ствола и навсегда исчез в темноте — Эйден знал, что Лопар не подарит ему возможности найти оружие, как это сделал он сам.

Эйден попытался оторваться от Лопара, который теперь лежал на земле. Но тот схватил его за лодыжки и дернул. Лишенный опоры, Эйден упал на спину. В первый раз он наконец пожалел, что выбрал ночь. Теперь — как раз тогда, когда ему требовалось знать точно, где находится Лопар, — он не мог разглядеть вообще ничего.

По доносившимся до него звукам Эйден предположил, что Лопар, отпустивший теперь его ноги, пытается встать. Эйден откатился в сторону и почувствовал, как противник, видимо не рассчитав своего движения, упал рядом. Его промах дал Эйдену возможность приподняться и снова бросить мешок. Конец лианы, связывавшей горловину, он держал в руке. Звук удара был несильный, но по прервавшемуся дыханию Лопара Эйден догадался, что мешок попал врагу в лицо.

Он понимал, что оставаться на этом месте и продолжать обмен ударами не имеет смысла, тем более что у него всего лишь мешок, а у Лопара — нож, который Эйден ему так великодушно оставил. Бросив мешок в последний раз, он услышал, как тот задел Лопара, а затем из него вывалилось сердце. Единственное, что Эйден выиграл, предприняв этот маневр, было время, за которое ему удалось подняться на ноги и уцепиться за ствол дерева, где на ветвях лежал мертвый зверь.

Почувствовав, что Лопар подбирается сзади, Эйден пошарил вокруг себя в поисках кола и лианы, которые здесь оставил. Сначала он нашел лиану. Быстро развернувшись, он хлестнул ею Лопари. Удар пришелся по лицу. Враг вскрикнул от боли и остановился. Еще пошарив, Эйден нашел и заостренный кол. Тот был прислонен к дереву с другой стороны. Схватив его, как копье, Эйден быстро ударил им в центр бросившейся на него черной тени.

Сила удара оказалась достаточной. Конец кола, так тщательно заостренного самим же Лопаром, вошел ему глубоко в грудь. На вырвавшийся из его горла крик лес откликнулся водопадом звуков. Эйден отскочил в сторону, и Лопар упал, ударившись о ствол дерева. Услышав, как закашлялся враг, Эйден понял, что у того горлом льется кровь. Руку Эйдена забрызгало чем-то липким. Скорее всего, это была кровь раненого врага.

Лопар находился теперь очень близко, и Эйден знал, что не может ни на секунду позволить себе расслабиться, его нервы были напряжены до предела. У противника еще оставался нож.

Как он и ожидал, Лопар ударил, но удар вышел слабым, и Эйден просто поймал и выкрутил руку врага. Было слышно, как нож упал на землю.

— Лопар, ты хотел сражаться, пока один из нас не погибнет.

— Это правда.

— Я не хочу тебя убивать. Твоя рана может оказаться несмертельной.

— Это тоже правда, «вольняга».

— Признай, что я не вольнорожденный.

— Никогда.

— Ты можешь сказать судьям, что изменил свое решение сражаться до смерти.

— Никогда.

— Хорошо, тогда я должен убить тебя, хотя и не желаю этого.

Взяв лиану двумя руками, Эйден обмотал ее вокруг шеи Лопара и, сильно стянув, держал, пока тело врага не обмякло. Затем он совершил поступок грубый, примитивно-жестокий и крайне оскорбительный для его жертвы и других воинов Кречета, поклявшихся его убить. Найдя поблизости на земле сердце убитого животного, Эйден подобрал его и засунул Лопару в рот.

Потом осторожно, почти благоговейно, он снял убитое животное с дерева и перенес его на опушку леса. Там он похоронил зверя в неглубокой яме, которую вырыл охотничьим ножом Лопара.

34

Если бы кто-нибудь подслушивал очередное обсуждение Эйденом и его советниками стратегии, которую теперь следует избрать, он бы, вероятно, подумал, что попал вместо совещания прямо на одно из состязаний Права Крови. Собравшиеся долго и яростно спорили, но Эйден все-таки отстоял свою точку зрения.

— Коль скоро стать обладателем Имени должен я, — горячился он, — то мне и решать, как это сделать. Может быть, осторожность и помогла мне на Мясорубке, но она едва не стоила мне жизни в поединке с Лопаром. Я благодарен вам за все, что вы сделали, но, чтобы победить, я должен придерживаться наступательной стратегии.

Хотя Марта была его самым горячим противником, в конце она все же уступила:

— Да, это правда, что ты можешь победить, только проявив свои лучшие качества. А самое главное из них все-таки, наверное, упорство.

Когда Эйден ушел. Марта улыбнулась Джоанне, которая, удержавшись от ответной улыбки, заметила:

— Вы были правы, Марта. Стоило его как следует подтолкнуть, и он начал сам прокладывать себе дорогу. Ваш ум восхищает меня.

Марта слегка усмехнулась.

— Я чувствовала, что после Испытания Отказа он утратил нечто важное. Боевой дух — так это можно назвать. Мы должны были помочь Эйдену снова обрести его. И мы своего добились. Даже Жеребец принял в этом участие.

— Я просто следовал вашим инструкциям, капитан.

Джоанна опешила.

— Вы хотите сказать, что... что оскорбления этого воина были частью вашего плана?

Марта только пожала плечами, и было ясно, что сам Жеребец тоже ничего больше не скажет на эту тему.

Эйден стоял на плацу, когда мимо него гордо прошагал Мегаса. Чуть отдалившись, он достаточно громко, чтобы услышал Эйден, сказал одному из своих советников:

— Если мне выпадет жребий сражаться с этим «вольнягой», мне будет очень просто его победить. Если он спрячется, я найду его по вони, которая от него исходит. Если же он решит принять бой, то я сделаю так, чтобы мои ракеты поводились на дурной запах.

Эйден резко обернулся. Однако, когда он заговорил, голос его остался холодным и бесстрастным.

— Может быть, ты хочешь сразиться прямо здесь и сейчас, Мегаса? Без всяких состязаний за Имя и Право Крови?

Мегаса засмеялся:

— Нет, победить тебя здесь было бы слишком просто.

— Ты не сможешь долго продержаться против меня в рукопашном бою.

— Ты в этом уверен? Здесь, на плацу, ты не найдешь ни кольев, ни звериных сердец.

— Тогда ты просто задохнешься. От моей вони.

Шутка разрядила напряжение, и спутники Мегасы увели его прочь. Эйдену страстно хотелось уложить Мегасу прямо сейчас, но он решил подождать сражения на Испытании, в котором он победит хотя бы для того, чтобы посмеяться над поверженным врагом.

Каэль Першоу наблюдал за следующей схваткой за Родовое Имя с командного пункта, куда некоторые из поединков проецировались при помощи сложной голографической аппаратуры. Он присоединился к Джоанне и другим советникам Эйдена, проследив только за тем, чтобы встать как можно дальше от Жеребца, которого он презирал даже больше, чем других вольнорожденных. Жеребец всегда смотрел вызывающе, и поэтому вернорожденные не любили находиться с ним рядом.

На церемонии с монетами, предшествовавшей очередному состязанию, монета Эйдена выскочила из Колодца Воли второй. По праву охотника он выбрал стандартных боевых роботов. Что же касается места сражения, то его противница, капитан Джина, назвала горную гряду далеко на севере Твердыни.

Сначала отраженные голограммой горы выглядели детскими куличиками, а роботы напоминали свои уменьшенные копии, с которыми играют юные сибы. Но затем, по мере того как роботы противников перемещались, стараясь занять как можно более выгодные позиции, голографические изображения выросли. Довольно скоро на огромном пространстве перед зрителями они уже достигали величины приблизительно в одну треть настоящей. На неровной местности между ними началась жестокая борьба.

Стала ясна стратегия, избранная Джиной. Зная, что Эйден будет вести семидесятитонный «Разрушитель», она выбрала более легкую машину — пятидесятитонного «Боевого Орла», лучше приспособленного к горной местности и лучше прыгающего. Однако Каэль Першоу не был уверен, что это правильный выбор. Он думал, что, двигаясь по горам быстрее, чем «Разрушитель», можно удлинить время битвы, но этого недостаточно, чтобы ее выиграть.

Агрессивность, которую проявлял Эйден в сражении с капитаном Джиной, вполне оправдала себя. Он мог бы остаться на легко обороняемом пространстве среди утесов и стрелять по Джине через широкие расселины — так бы поступили большинство воинов на его месте. Но от такого обмена залпами РБД оба робота пострадали бы примерно одинаково. Эйден же в своем «Разрушителе» прыгнул на ненадежную обледеневшую площадку, которая находилась сверху и сбоку от «Боевого Орла». Оттуда он послал ракетный залп прямо вниз, прицелившись не в машину Джины, а в угол, где соединялись утес и площадка.

От жесткого удара ракет по камню поползли трещины — как раз под «ногами» «Боевого Орла». Эйден выстрелил еще раз. «Боевой Орел» качнулся вместе с выступом, на котором стоял, затем трещина разверзлась шире и вдруг превратилась в пропасть, где и исчез «Боевой Орел» вместе со своим храбрым водителем.

Конец наступил так внезапно, что оказался неожиданным даже для Каэля Першоу. Когда «Орел» вдруг исчез в пропасти, он тихо произнес слова похвалы Эйдену и выразил сожаление о гибели капитана Джины.

— Ты провел три важных сражения, — говорил Жеребец. — Мясорубку и две первые схватки Испытания Крови. Все три твоих противника мертвы. Стоит ли Родовое Имя этих жертв?

— Ты знаешь, что стоит.

Жеребец в ответ не проронил ни слова. Он никогда не понимал своего друга до конца.

Марта отметила, что так называемое психологическое преимущество теперь на стороне Эйдена. Для следующего сражения его противник, видимо сообразив, что Эйден дважды одержал победу на необычной местности, выбрал в качестве поля боя одну из территорий, которые на Твердыне были специально для этого предназначены. Желая получше рассмотреть голографическое изображение битвы, Марта перегнулась через перила. Она стояла поодаль от остальных советников Эйдена, чтобы не раскрывать свою истинную роль в его деле. Джоанна с Жеребцом смотрели, как идет схватка, со следующего ряда кресел. Каэль Першоу, скрестив руки, стоял на том же уровне, что и Марта, ко прямо напротив нее.

Противник Эйдена, командир звена Грэйлинг, вышел на поле битвы в «Матером Волке» — роботе, популярном среди воинов Клана Волка, но моле, распространенном среди Кречетов. Сдвоенные установки РБД-20 делали его похожим на вьючное животное, несущее тяжелый груз на согнутых плечах.

Сначала два робота держались на расстоянии, посылая друг в друга ракеты дальнего радиуса действия, так что можно было подумать, будто поединок затянется. Обе стороны получили при этом почти одинаковые повреждения. Вокруг машин валялись отбитые куски брони.

Затем «Волк» начал приближаться к «Разрушителю». Неуклюже двигаясь вперед и ведя огонь из больших лазеров, он выжигал на корпусе «Разрушителя» жуткие змеистые борозды.

Эйден, однако, перед боем изучил послужной список Грэйлинга и знал, что этот человек почти всегда сражается по уставу. Решив контратаковать, он направился к неуклюже-медлительному «Волку» быстрым шагом, постепенно переходя на бег. Затем выпустил залп РБД, прицелившись прямой наводкой. Его машину окутали дым и поднявшаяся пыль. Эйден рассчитывал на то, что Грэйлинг сосредоточит все свое внимание на основном экране, дававшем естественное изображение. За время, которое понадобилось Грэйлингу, чтобы переключиться на вспомогательный экран, Эйден проделал маневр и вынырнул на «Матерого Волка» из рассеивавшегося облака дыма с той стороны, с которой враг никак не ожидал нападения.

Не снижая скорости, Эйден атаковал «Волка», выпустив весь боезапас ракет малого радиуса действия. Это входило в план, который разработали Эйден и его советники. Главной его задачей теперь было вывести из строя установки РБД на «плечах» «Волка».

План сработал. Сначала взорвалась одна установка, затем другая, и почти сразу же — сам «Волк». Наблюдатели (включая Эйдена, смотревшего из своей кабины) вздохнули с облегчением, увидев, что капитан Грэйлинг успел катапультироваться за секунду до того, как робот взорвался.

— Этому повезло, — сказал Каэль Першоу Джоанне, когда они выходили через двери командного центра. Джоанна ничего ему не ответила, но было видно, что она согласна.

Мегаса тоже добрался до четвертой схватки, но пока еще должен был сражаться не с Эйденом. Пока.

Чтобы посмотреть на поединки Эйдена и Мегасы, в командном центре собралось много воинов. Мегаса, как всегда в «Бешеном Псе», быстро победил своего противника на «Карателе». Сражение закончилось так быстро, что ему удалось вовремя прийти в командный центр и увидеть поединок Эйдена.

Эйдену выпал жребий быть охотником. Его противник в качестве места сражения выбрал остров посередине озера, но Эйдена не особенно волновало, как и где будет происходить поединок. Его настолько утомили предыдущие схватки, что оставалось только одно желание — поскорее освободиться. Он понимал, что если уж собирается сражаться в финальной битве за Родовое Имя, то должен быть к ней хорошо подготовлен. Для битвы на острове Джоанна предложила стратегию, которую сама использовала в бою несколько летназад.

На этот раз «Разрушитель» был загружен только ракетами РДД да еще радиомаяком. Марта сомневалась, не следует ли сохранить часть остального оружия или, по крайней мере, добавить несколько лазеров, но и Джоанна и Эйден отказались.

— А что, если он подойдет близко?

— Я все же рискну, — ответил Эйден.

— Он рискнет, — подтвердила Джоанна.

— Во-во, рискнет! — грубо поддакнул Жеребец.

Противник Эйдена, воин Мачико, решила биться на «Вурдалаке». Это никак не влияло на стратегию Эйдена, которая годилась для любого типа боевого робота.

Джоанна осмотрела территорию предстоящего поединка. Поле битвы на острове было выбрано относительно ровное. Джоанна решила, что Мачико сделала то специально, чтобы не позволить Эйдену совершать здесь какие-либо замысловатые маневры. Но если Эйден будет держаться на расстоянии от врага, разработанный план сражения принесет победу.

Как только раздался сигнал к началу схватки, Эйден тотчас прыгнул низко над землей по направлению к «Вурдалаку». Мачико воспользовалась моментом и выжгла солидный кусок брони у «Разрушителя», действуя лазером и ПИИ.

Когда расстояние между врагами достаточно сократилось, Эйден выстрелил специализированной ракетой с радиомаяком. Ракета ударилась о корпус «Вурдалака» и словно приклеилась. Эйден же, добившись цели, прыгнул назад, на исходную позицию у берега. Ему казалось, что он чувствует, как вода приятно омывает «ступни» робота. Залп за залпом он пускал ракеты по «Вурдалаку», зная, что каждый снаряд без промаха летит на сигнал радиомаяка.

Как Эйден и надеялся, битва очень скоро закончилась. «Вурдалак» Мачико оказался вскоре так раскурочен ракетами, что ему уже ничто не могло помочь.

Наблюдая за происходящим из командного центра, Мегаса не скрывал своего отвращения. Когда миниатюрная Фигура Мачико катапультировалась из машины и на несколько секунд повисла над землей, он перегнулся через перила, словно хотел поймать голографическое изображение рукой.

— Теперь только я могу выскрести эту нечисть из нашего Клана, — громко заявил он, повернулся и вышел из командного центра.

— Вы считаете, Эйден сумеет его обломать? — хмуро спросил Джоанну Жеребец.

— Искренне?

— Да.

— Искренне говоря, я не думаю, что он зайдет так далеко.

Спустя три дня, Эйден долго не мог заснуть после последнего перед боем разговора со своими советниками. Он лежал на койке, жалея, что не может заглянуть в будущее. Наконец Эйден провалился в глубокий сон.

35

Два воина и Хранитель Клятвы произнесли все ритуальные фразы. Затем в Колодце Воли исчезли две монеты. Снова появившись, они принесли Мегасе роль охотника, а Эйдену — право выбора места.

Ожидая слов Мегасы, Эйден опять ощутил волну лютой ненависти, исходившую от воинов Клана Кречета, собравшихся в зале. Как такое большое количество людей может его ненавидеть? В глубине души он не изменился с того дня, когда заявил о своем желании обрести Родовое Имя, но порой он не мог не думать: может быть, вражда и ненависть со стороны его товарищей из Клана оправданны? Может быть, участием во второй Аттестации и жизнью в качестве вольнорожденного он действительно лишил себя права на Имя?

Но, к счастью для Эйдена, полоса сомнений тянулась недолго. Он был воином Клана, вернорожденным и достойным. И если он уже не доказал этого, продвинувшись так далеко на Испытании Крови, тогда получается, что мир сошел с ума и доблесть воина уже ничего не значит.

Мегаса повернулся лицом к собравшимся.

— Я понимаю, что любые слова с моей стороны, не относящиеся к тому, какое оружие я выбираю, нарушают обычай, — загремел его голос, легко доносившийся до самых дальних рядов собравшихся. — Но исход этого состязания за Имя слишком важен. Важен не только для меня, но для всего Клана Кречета. Этот воин опозорил нас, и я больше не позволю ему чернить славное имя нашего Клана.

Его слова вызвали у толпы гул одобрения, и Эйден пожалел, что Хранитель Клятвы не может прервать ритуал и позволить им с Мегасой сразиться прямо здесь и сейчас.

— Имя Прайд — почетное Имя, — продолжал греметь Мегаса. — Даже мы, еще не заработавшие права его носить, но связанные одной линией крови, благоговейно относимся к нашему происхождению. Поколения воинов с этим Именем героически сражались и часто со славой погибали на поле битвы. Они умирали не за то, чтобы наша линия была однажды запятнана воином, который, несмотря на истинность рождения, вел жизнь «вольняги», а не вернорожденного. На планете Гектор несколько отличных воинов из моего звена погибли в суровом бою с воинами Клана Мустанга. Мстя за их смерть, мы уничтожили целое вражеское соединение. Вот что значит быть воином Клана Кречета.

Почему Родовые Имена нашего Клана заслужили столь глубокое уважение? Почему так часто другие Кланы пытаются завладеть генетическим наследием Кречетов? Это происходит потому, что наши воины — лучшие среди воинов всех Кланов. Мы не можем смириться с тем, что приносит нам позор вместо уважения. Давайте же не позволим этому воину позорить нас дальше.

Энергичным кивком Мегаса показал, что закончил речь, и повернулся к Хранителю Клятвы. Хотя любые проявления чувств во время ритуала запрещались, по аудитории прошла шумная волна аплодисментов. Райза Прайд немедленно прекратила их, подняв руку, но Мегаса уже выступил, и воины Клана Кречета поддержали его. Эйден был врагом. Его следовало уничтожить. На мгновение он и сам в это поверил.

Но он не мог позволить деморализовать себя какой-то речью как раз тогда, когда вот-вот должна была начаться Финальная битва за Право Крови. Тут же Эйден поклялся, что расправится с Мегасой каким-нибудь особо жестоким способом. Если только суждено ему взять верх над Мегасой, то он оставит этого человека в живых, обречет его на позор быть побежденным тем самым воином, которому он вынес столь суровый приговор.

Ничего не было удивительного в том, что Мегаса, знаменитый воин, выбрал способом ведения боя именно поединок двух роботов. Затем он и Хранитель Клятвы повернулись к Эйдену, чтобы услышать, какое место боя выбирает он.

Эйден постарался говорить голосом как можно более бесстрастным, чтобы не возбудить присутствующих еще сильнее:

— Местом поединка я выбираю Риай.

Эти слова вызвали неоднозначную реакцию. Некоторых воинов они рассердили, тогда как другие были явно поражены. Риай — спутник Железной Твердыни. Марта решила, что, поскольку сила гравитации там в шесть раз меньше обычной, Мегаса не сможет полностью воспользоваться своим боевым опытом, и их с Эйденом шансы, насколько возможно, сравняются.

По указанию Райзы Прайд воинам был предоставлен час для привыкания к силе тяжести. Эйден знал, что у Мегасы уже есть опыт сражения в условиях сниженной гравитации, правда небольшой. Знал он также и то, что техник Мегасы изменил обычную конфигурацию «Бешеного Пса», учтя особенности малой силы тяжести и отсутствие атмосферы.

Кочевник также перенастроил оружие и управляющие системы «Разрушителя», но он сделал это, пользуясь техническим руководством. У него не было личного опыта приготовления робота к бою в таких условиях.

Однако это не особо тревожило Кочевника.

— Ощущение должно быть таким, как будто идешь по подушкам, — сказал он Эйдену. — Или летишь во сне. Помни только, что враг находится в таких же непривычных для него условиях. И все будет в порядке.

— Странно слышать такой совет от техника, Кочевник.

— На службе у капитана Джоанны я обучился использовать в придачу к другим моим знаниям еще и психологию. Служить ей — то же, что драться с панцирным ящером. Примерно это тебе сейчас и предстоит.

— Ты не должен так говорить об офицере, у которого состоишь в подчинении, особенно в присутствии другого офицера.

— Наверное, да. Только меня не очень-то просто наказать. Спроси у капитана Джоанны.

Кочевник, которого Эйден знал еще с того времени, когда был кадетом, постарел. Здорово сказалась на нем переделка, в которую он попал на Глории. Однако, несмотря на то что одну руку ему приходилось держать под неестественным углом к телу, в «Разрушителе» он копался, как в собственном кармане.

Когда час, предназначенный для акклиматизации, истек, Эйден, невзирая на сниженную гравитацию, в условиях которой находился первый раз, чувствовал себя отлично. Ему нравилось, что «Разрушитель» легко и плавно движется по пересеченной местности. Ему нравилось, что при каждом прыжке боевой робот, казалось, может улететь в космос, если только вовремя не переключить его на движение вниз. Ему нравилось, что у оружия увеличилась дальность действия, потому что не было сопротивления воздуха. Ему нравилось, как робот перескакивает через провалы и трещины даже без помощи прыжковых двигателей.

По линии связи раздался резкий голос Райзы Прайд. Она объявила, что предоставленное противникам время кончилось. Пора было начинать поединок.

Эйден был готов. Пристегнутый ремнями к командирскому креслу, он направил «Разрушитель» прямо вперед, зная, что Мегаса точно так же начал движение с другой стороны.

Едва появившись, «Бешеный Пес» Мегасы открыл огонь из больших лазеров. Выстрелы были точными, и броня «Разрушителя» оказалась поврежденной в нескольких местах, прежде чем Эйден увел его под прикрытие. Затем он снова направил машину туда, где находился Мегаса.

На этот раз, упредив врага, Эйден атаковал, выпустив залп РДД. И сразу же понял, что система наведения плохо настроена. Ракеты разорвались в двадцати метрах от «Бешеного Пса», и прежде чем Эйден успел выстрелить во второй раз, Мегаса отвел машину под защиту огромных валунов. Хотя «Пес» не имел возможности прыгать, его гигантские шаги казались прыжками.

Мегаса стрелял при каждом шаге. Эйден чувствовал, как залпы срывают с его робота куски брони, видел, как, пролетев огромное расстояние, они падают на землю, поднимая облачка пыли. Вдруг, незамеченная до последнего момента, в «Разрушитель» попала ракета. Эйдена сильно тряхнуло, а робот, чуть не сбитый с ног, сильно качнулся. Затем его развернуло на 180 градусов, так что Мегаса смог беспрепятственно выстрелить ему в спину.

Между тем на Твердыне, в командном центре, собравшиеся зрители спорили из-за места, откуда можно было бы лучше увидеть голографическое изображение битвы. Когда ракета Мегасы попала в «Разрушитель» и развернула его, а затем лазерные импульсы ударили робота в спину, среди настроенной в пользу Мегасы аудитории поднялся громкий смех. Марта слегка отпрянула от перил, раздосадованная даже не столько положением Эйдена, сколько мстительной злобой своих товарищей.

Когда кто-то вдруг положил руку ей на плечо, она резко обернулась, готовая дать отпор любому, осмелившемуся дотронуться до нее. В стоящем позади человеке она узнала Каэля Першоу, которого видела на Великом Совете.

— Могу я с вами поговорить, капитан? — спросил он.

— Я не хочу отсюда уходить. Давайте поговорим после сражения.

— То, что я хочу сказать, может быть сказано и здесь. В любом случае, все остальные сейчас заняты битвой.

Марта вновь стала следить за голографическим изображением. «Разрушитель» Эйдена развернулся и вел сейчас бешеный огонь, чередуя выстрелы из пушки и ПИИ.

«Нет, Эйден, — подумала она. — Ты тратишь свой боезапас слишком быстро. Нельзя так скоро начинать решающую атаку, когда сражаешься с таким опытным воином, как Мегаса».

— Я наблюдал за вами, — продолжал тем временем Каэль Першоу. — Вы наклоняетесь вперед всем телом, когда командир Эйден атакует. Я знаю, что вы выросли в одной сиб-группе. Вы помогаете ему, не так ли?

— Я думаю, что вполне могу ответить на ваш вопрос утвердительно. Здесь нет никакого нарушения закона Клана или традиций.

— Тогда зачем держать это в тайне? Вы стыдитесь помогать воину, который раньше сражался в роли вольнорожденного? Стыдитесь поддерживать воина, которого не поддерживает почти никто?

— Нет, я ничего не стыжусь. Мое тайное участие продиктовано политическими, а не стратегическими соображениями. Я не согласна с обвинениями против командира Эйдена, и я думаю, что он заслужил вторую попытку, вот и все.

— Вам, капитан, вероятно, интересно будет услышать, что я с вами согласен.

Это была, наверное, единственная вещь, которую мог сказать Каэль Першоу, чтобы отвлечь Марту от созерцания битвы. Мегаса сейчас немного отступил, используя рельеф местности, чтобы укрыться от ураганного огня Эйдена. Стрельба среди утесов и нагромождений скальных обломков бесполезна. Потраченные впустую заряды живописно взрывались над поверхностью Риая, напоминая диковинные лучи некоего нового светила.

— Вы поддерживаете его? Я думала, что вы, его начальник, презирали Эйдена.

— Да, я его презирал и, возможно, презираю и сейчас. Но после того как он победил Лопара в первом раунде Испытания Крови, я не мог не восхититься его боевыми качествами. Это все, что у меня есть вам сказать. Я просто хотел, чтобы кто-нибудь из его товарищей узнал об этом. Но капитан Джоанна не стала бы меня слушать, а с «вольнягой» я говорить не желаю, так что я выбрал вас.

Рев толпы заставил Марту снова перенести свое внимание на голографическое изображение. Мегаса неожиданно появился из-за нагромождения камней и дал два ракетных залпа. Образовавшееся от взрывов облако обломков и пыли создало на миг впечатление, что выстрелы уничтожили Эйдена и его «Разрушитель». Но уже в следующий момент Марта с облегчением увидела, как его боевой робот твердой походкой вышел из пылевой завесы. Когда Марта повернулась назад к Каэлю Першоу, тот уже ушел.

Она еще не успела этому удивиться, как происходящее на поле боя заставило ее забыть про Першоу. Она была настолько поражена, что даже открыла рот, а этого с ней не случалось, кажется, еще с времен сиб-группы. «Разрушитель» мчался на полной скорости прямо на «Бешеного Пса», поливая его огнем из всех стволов. Он двигался так быстро, что создавалась иллюзия, будто он может опередить собственные выстрелы и разорвать в клочья самого себя своими же снарядами. Но Марта, конечно, боялась не этого.

На Риае боевой робот способен развить скорость в шесть раз большую, чем при нормальной гравитации. Однако пониженная сила тяжести не могла не влиять на согласованную работу механизмов бегущего робота. Могло произойти все что угодно — от перегрева мускульных волокон до разрушения любой части корпуса.

То, чего так боялась Марта, в конце концов и случилось. «Нога» бегущего «Разрушителя» ударилась о какой-то скальный выступ слишком сильно. «Нога», предназначенная для того, чтобы выдерживать вес семидесятитонного робота, бегущего со скоростью восемьдесят шесть километров в час, была просто механическим чудом со всеми своими креплениями и поглотителями напряжения. Но Эйден превысил допустимую нагрузку примерно в три раза. Неудивительно, что «нога» подломилась в «колене».

Нижняя часть ее отлетела, как направляющая стойка при старте космического корабля. По инерции «Разрушитель» продолжал двигаться вперед и пропрыгал на одной «ноге» еще несколько шагов. Затем, остановившись, он закачался, как взорванное строение, упал на «бок» и внезапно исчез.

Эйден не успел осознать случившееся, когда почувствовал, что падает. Он попытался восстановить равновесие, подтянув левую «ногу», но, поскольку теперь это была «призрачная» «нога», ничего не произошло.

Робот остановился у широкой трещины и некоторое время раскачивался на краю. Затем правая «нога» скользнула вперед, и «Разрушитель» полетел вниз.

Падая, робот ударился о почти отвесную стену, и его развернуло передней частью вверх. Удар о дно трещины был настолько силен, что Эйден потерял сознание.

Голографическая аппаратура не зафиксировала момент падения. «Разрушитель» просто исчез из виду, как на плоском экране.

Марта увидела, что боевой робот Мегасы остановился и некоторое время как будто вглядывался в черный оскал трещины, прежде чем подойти к ней. Марта не знала, считают ли судьи поединок уже законченным. Если Мегаса пожелает, он может объявить о своей победе прямо сейчас. Тогда спасательные команды извлекут Эйдена из поверженного робота. Но Марта знала, что Мегаса, так же как и все остальные участники Испытания, поклялся убить Эйдена. Было понятно, что он сейчас хочет сделать. У него осталось еще много неиспользованных боеприпасов, и все, что ему требуется сделать, — это выстрелить несколько раз в глубь трещины. Эйден не сможет катапультироваться — в безвоздушном пространстве Риая его ждет мгновенная смерть. Только от Мегасы зависит теперь, останется ли его противник жить, но вряд ли он позволит Эйдену такую роскошь. Жизнь — привилегия сильнейших.

Растолкав столпившихся у перил воинов, к ней подошла Джоанна.

— Опять он проиграл из-за того же, — бросила она.

— Из-за чего? — мрачно спросила Марта.

— Он опять зарвался. С ним всегда это случалось. В битвах, на Испытаниях, в личных конфликтах. Если бы не этот недостаток, он прошел бы первую Аттестацию.

Марте не хотелось сейчас ничего обсуждать. Особенно ее возмущало, как холодно, словно ставя диагноз, говорит Джоанна.

Мегаса же тем временем стоял на краю трещины. Он слегка наклонил машину, чтобы заглянуть внутрь.

Придя наконец в себя, Эйден почувствовал страшную слабость. Взглянув наверх, он увидел склонившегося над провалом «Бешеного Пса». За бортовым иллюминатором маячила физиономия Мегасы, который, видимо не доверяя приборам, решил своими глазами посмотреть, в каком жалком положении оказался Эйден.

Борясь с подступающей дурнотой, Эйден взглянул на вспомогательный экран, чтобы проверить состояние боезапаса. Несколько оставшихся ракет направлены под другим углом и потому бесполезны. ПИИ разрушен, в рабочем состоянии только пушка. Однако в соответствии с информацией, высвеченной на экране, у нее заклинило механизм подачи снарядов. Можно рассчитывать только на одну очередь. Выстрел из лука по разъяренному слону.

Увидев, как Мегаса машет ему рукой из кабины, Эйден подумал, что стрелять нет никакого смысла. Он уже, можно сказать, мертв. Ему хотелось закрыть глаза и просто покориться судьбе.

Но даже в такой ситуации что-то в его душе не позволило ему сдаться. Эйден никогда не сдавался. Во время кадетских учебных боев он пытался испробовать все возможные маневры, даже если они противоречили дававшемуся сиб-группе учебному материалу. На первой Аттестации он чуть не победил, применив необычную тактику. Похожие действия помогли ему пройти вторую Аттестацию. Потом к стойкости, которая присутствовала в нем, вероятно, с первой секунды его жизни, добавился боевой опыт. Но именно способность несмотря ни на что продолжать драться принесла Эйдену все его победы — среди них и победу на Глории.

Он тогда не сдался. Он не сдастся и теперь.

Быстро прицелившись в видневшуюся из пропасти часть туловища «Бешеного Пса», он выстрелил. Этой последней очередью Эйден бросал Мегасе и другим ненавидевшим его воинам Клана Кречета последний вызов. Они, конечно, не узнают об этом. Но ему достаточно того, что об этом знает он сам.

Эйден видел, что выстрел в «Бешеного Пса» оказался безрезультатным. Он видел даже пыль, поднявшуюся от попадания в плоскость кабины.

Однако сначала он не заметил тончайшую трещину в кабине, образовавшуюся от разрыва снарядов. Первое, что бросилось Эйдену в глаза, — это вырвавшаяся из точки попадания струя пара. Затем Эйден увидел и саму трещину, расширявшуюся прямо на глазах. И, наконец, последним — стремительно летящее вперед лицо Мегасы — бледное, перекошенное, с широко открытыми глазами и разинутым ртом.

Тут под воздействием внутреннего давления кабина разлетелась на куски. Тело Мегасы, очевидно, унесло вместе с обломками, но Эйден не заметил этого. Возможно, изувеченные останки Мегасы упали на лежавший в провале «Разрушитель». Победитель снова потерял сознание.

Эйден не успел отреагировать на события последних мгновений схватки, но, погружаясь во тьму и пустоту, уже знал, что прошел Испытание Крови. И обрел долгожданное Родовое Имя.

ЭПИЛОГ

Через несколько лет после того как Эйден завоевал Родовое Имя, его дочь Диана, о чьем существовании он даже не догадывался, прошла Аттестацию и стала воином.

Если бы в бою она сумела победить еще одну машину, то ее воинская карьера в Клане началась бы со звания командира звена. Но убедительную победу она одержала только над одним противником. Поэтому в конце Аттестации с мостика своего «Вурдалака» Диана спустилась в звании воина. Корпус робота был все еще до того горяч, что девушка, случайно коснувшись брони, обожгла ладонь.

Гордая и счастливая, Диана тем не менее не строила грандиозных планов относительно своего воинского будущего. Заработать Родовое Имя она не смогла бы никогда. Единственное, чего она желала, — это привилегии участвовать во вторжении во Внутреннюю Сферу, которое только что началось. Именно ради этого она так и старалась поскорее попасть в свое подразделение.

Цель иметь вернорожденное потомство, так сильно владевшая ее отцом, в жизни Дианы не играла никакой роли. В конце концов, она дочь от союза двух членов одной сиб-группы — Эйдена и Пери. Хотя оба ее родителя были вернорожденными, ее собственное «естественное» рождение являлось неодолимым препятствием на пути к Родовому Имени, но Диана не особенно по этому поводу огорчалась. Она не огорчалась даже из-за того, что вернорожденные презирали таких, как она. Вероятно, Диана уже настолько привыкла к такому отношению еще в детстве, что воспринимала это просто как факт жизни. Так же, как и у отца, у нее случалось много стычек с оскорблявшими ее вернорожденными. Но, в общем, она принимала существующее положение вещей.

Встав у массивной «ноги» «Вурдалака», Диана махнула роботу рукой.

— Ты помог мне взойти на эту ступень, — тихо сказала она ему. — И дальше мы пойдем тоже вместе.

Диана часто воображала, как станет наконец воином. Но ни разу не представила себе возможную встречу с отцом. Да и зачем он будет с ней встречаться? Разве вернорожденный станет знакомиться со своим вольнорожденным ребенком? Вернорожденные не встречались даже с генетическими родителями.

Диана знала только свою мать. Но, словно настоящая вернорожденная, желала только одного: стать воином Клана. Теперь ее желание исполнилось. Ей предстояла служба Клану Кречета. И только тут она вдруг с удивлением поняла, что все ее Фантазии до сих пор не касались встречи с отцом.

Удаляясь прочь от своего робота, Диана пару раз посмотрела на ладонь. Все-таки здорово обожглась...

Наступил день, когда Диана со своим подразделением должна была отправиться в долгую дорогу, чтобы присоединиться к войскам, начавшим вторжение во Внутреннюю Сферу. Пери, ставшая теперь крупным ученым, мысленно послала своей дочери благословение. Но и только.

Когда Диана начинала воинскую службу, жизнь другого воина, служившего Клану, подходила к концу. Звали его Тер Рошах. Годы после Испытания Отказа он прожил так, как будто был действительно осужден. Ни на одно из мест, куда он хотел попасть, его не принимали. Бывшие друзья от него отвернулись. Он лишился даже воинского звания. Он был стар, ему шел шестьдесят второй год, и это означало, что он бесполезен для Клана.

Хотя, вообще говоря, не совсем бесполезен. Он стал солдатом пехотного подразделения, составленного из воинов, слишком старых для того, чтобы управлять роботами и участвовать в боях наравне с другими. Старики годились только на роль пушечного мяса. Ими безжалостно жертвовали в случае необходимости. Его пехотное подразделение перебросили сейчас куда-то глубоко во Внутреннюю Сферу, в место, о котором в течение столетий люди Клана могли только мечтать. Здесь когда-то, много поколений назад, жили их предки. Вторжение готовилось как раз всеми этими поколениями, но Тер Рошах не знал ни названия планеты, ни того, каких успехов достигли войска Клана.

Всем солдатам подразделения выдали обмундирование и стрелковое оружие. Затем отправили навстречу врагу. Тер Рошах не был дураком и прекрасно понимал, что происходит. Именно для такого задания и предназначалось подразделение старых воинов.

Когда они подошли ближе к месту боевых действий. Тер Рошах увидел множество роботов, рассыпавшихся по широкому, холмистому полю. Роботы Клана сейчас временно отступали, и им требовалось время на перегруппировку. Для того чтобы выиграть это время, подразделению Тер Рошаха был отдан приказ двинуться прямо на врага. Оружие всем выдали устаревшее, с истекшим сроком хранения — то, которое не жалко оставить на поле боя.

Все старики должны были погибнуть. Но этой ценой покупалось время, за которое другие воины могли перегруппироваться, пополнить боезапас, произвести полевой ремонт роботов. Офицер, командующий подразделением Тер Рошаха, приказал им продержаться как можно дольше, ведя при этом непрерывную стрельбу. На случай, если у них кончатся заряды, им выдали ножи. Если кто-нибудь останется без ножа, то должен броситься на ближайшего врага и бороться голыми руками. Если руки откажут, необходимо драться ногами. Если оторвет ноги, следовало ползти на врага и все равно пытаться как-нибудь его убить. Если они не смогут ползти, но у них останется оружие, они должны стрелять в сторону, где находится враг. Если они не смогут двигаться, то должны просто ждать, когда придет смерть. Если же им не удастся умереть, то это значит, что они где-то совершили ошибку.

Тер Рошах шагал вперед с чувством восторга, которого он не испытывал уже очень давно. Он не помнил, чтобы хоть раз ощущал такую радость с тех пор, как его боевой робот шел бок о бок с роботом Рамона Маттлова. Рамон теперь был бы за него горд. В этой последней битве Тер Рошах смоет с себя клеймо позора, которое так долго не давало ему спокойно жить. Каждый раз, нажимая на спусковой крючок, он чувствовал, как все легче и легче становится у него на сердце.

Он знал, что скоро умрет.

И это давало ему радость и облегчение.

Роберт Торстон Клан Кречета Легенда о нефритовом соколе-3 (Боевые роботы — BattleTech)

ПРОЛОГ

В самых мрачных фантазиях капитан Джоанна видела себя или насквозь прошитой разрывной пулей, или испепеленной в боевом роботе, или уничтоженной меткими выстрелами из вражеской машины. В особенно диких кошмарах ей виделось, как прямо в постели ее убьет подлый вольнорожденный, или растерзает существо-кровосос с планеты, на которую ее забросит космическая катастрофа, или, выскочив из кабины боевого робота, не успев освободиться от строп кресла-катапульты, она утонет в глубоком озере. Когда-то Джоанна мечтала, что смерть к ней придет в героическом сражении или даже во время Испытания Крови, где в жестоком финальном раунде состязания за Имя Крови она встретит свой конец.

Но теперь эти мечты поблекли, так как Джоанна была уже испытанным воином. Она все еще оставалась водителем боевого робота как воин Клана Кречета, но больше никто не поддержал бы ее участие в Испытании Крови. Без выставления кандидатуры надежда оставалась лишь на избрание для принятия участия в мясорубке, но до этого она никогда не унизится. (Джоанна знала только одного воина, который в конце концов приобрел Имя Крови через эту резню, и этот человек возглавлял список людей, которых она презирала.) Сейчас все, на что она могла рассчитывать, — это кремация после смерти и возвращение ее пепла в ту же систему искусственного выращивания плода, которая способствовала ее появлению на свет. Там пепел смешивают с амниотической жидкостью искусственных маток. Без Имени Крови капитан Джоанна никогда не сможет достичь заветной цели всех клановых воинов — включения своих генов в священный генофонд клана. Джоанне сложнее всего оказалось расстаться с этой мечтой даже после того, как она поняла, что никогда не добьется Имени Крови. И с некоторого времени к ее мрачным фантазиям добавилась еще одна, самая ужасная — смерть в постели от какой-нибудь болезни или просто от старости. Из всех видов смерти, которые она могла себе представить, именно этот казался ей наиболее отвратительным.

Но даже в самом горячечном бреду Джоанна не могла себе представить, что будет заживо похоронена, просто поймана в капкан кабины собственного, погребенного под тоннами камней и земли боевого робота.

Вот уже девять месяцев продолжалось вторжение кланов во Внутреннюю Сферу, и Джоанну в качестве пополнения направили как раз в Соколиную Стражу. Почти тотчас после того, как она отрапортовала о своем прибытии командиру соединения полковнику Адлеру Мальтусу, его подразделению было приказано отбить контратаку сил Внутренней Сферы на планете Туаткросс.

Соколиная Стража пересекала ущелье под названием Большой Шрам, когда вдруг на самой вершине скального гребня появился одиночный, весьма помятый наемник Внутренней Сферы. Он назвался воином Каем Аллерд-Лайо и бросил вызов тем, кто находился внизу. Храбрость воина изумила и восхитила всех воинов Соколиной Стражи, но полковник Адлер Мальтус зашел слишком далеко. Он не только отказал воину Внутренней Сферы в поединке, чтобы подчеркнуть превосходство кланового воина, но и остановил наступление соединения, а сам вышел вперед, желая лично покончить с этим несчастным выскочкой. Полковник поднял «руку» своего «Разрушителя», чтобы размазать по камням недобитый боевой робот противника, но еще до того как выпущенный полковником огненный смерч поразил наемника, тот взорвался.

Словно получив сигнал, склоны Большого Шрама вдруг начали рушиться: обваливались утесы, во все стороны летели грязные брызги и осколки пород, отскакивающие от брони боевого робота Джоанны — «Вурдалака». Лязг оглушал ее. Потом взорвался находившийся рядом с ней один боевой робот, затем другой, и еще до того как Джоанна поняла, что происходит, стекло кабины заслонила стена из грязи и обломков породы. Ее завалило.

Осознав, что воздуха в кабине хватит, чтобы продержаться некоторое время, даже если система регенерации воздуха была повреждена при обвале, Джоанна загнала страх в закоулки сознания и принялась высчитывать на компьютере объем кабины плюс количество воздуха, находившегося в системе циркуляции. Похоже, этого хватит, по крайней мере, минут на пятнадцать, а может быть, чуть дольше. Кто возьмется сказать точно? Когда нужно выжить, человеческий организм способен найти колоссальные резервы. Наверное, Джоанна обладала даже большим количеством драгоценного времени, чем высчитала.

Джоанна быстро прокрутила в памяти те методы сбережения кислорода, которые она — так давно! — изучала во время воинского обучения. Если сильно замедлить дыхание, ей удалось бы оставаться в живых даже дольше высчитанного. Но потом решила послать все это к черту. Ей сейчас необходимо иметь ясное сознание, и Джоанна не желала погружаться в бездну самогипноза. Что сейчас требовалось, так это нечто прямо противоположное — настолько разогреть мозги, чтобы понять, как выбраться отсюда.

Ее «Вурдалак», по-видимому, все еще не потерял управления, и Джоанна подумала, что он еще способен на чудо. Неужели она не воин, не продукт научной программы, которая позволила создавать отборнейших и выносливейших воинов без примеси нежелательных с точки зрения выживания генов? А если добавить к этому возможности огромной, напичканной оружием глыбы железа, называемой боевым роботом, — кто знает, что может произойти? У Джоанны в целом не было ни веры в род людской, ни особенной симпатии к нему, но она могла заставить себя совершить невозможное. Что касается робота, то она чуть ли не благоговела перед ним.

Джоанна проверила систему коммуникации: та издавала треск, но на линии никто не отвечал. Наверное, упавшая грязь и обломки нарушили связь. А может быть, все остальные воины Клана Кречета, так же как и она, оказались пойманными в ловушки собственных боевых роботов, но не избежали смерти. Измерительные приборы не работали, поэтому она не смогла определить, на какой глубине захоронена ее машина.

Не отрывая глаз от дополнительного экрана, Джоанна проверила другие системы. Тотчас же стало очевидным, что управлять оружием опасно. Стоит ей выстрелить, как последует взрыв, который подведет итог всей ее жизни. Разумеется, такая смерть достойна жалости и совсем не похожа на ту, которую она себе так часто представляла.

Верхние манипуляторы «Вурдалака» тоже оказались выведенными из строя, поэтому Джоанна не могла использовать их, чтобы разгрести завал. Затем она попробовала сдвинуть правую «ногу» — ничего не вышло.

Однако левая «нога» преподнесла приятный сюрприз. Джоанна почувствовала, как попытка пошевелить ею дала результат: «нога» напряглась, хотя этим все и закончилось. Когда Джоанна сосредоточила все усилия на левой ступне, реакции сначала не было. Но, приложив еще немного сил, она почувствовала, как та слегка, почти незаметно пошевелилась. Нажимая на педаль, которая управляла «ногами» боевого робота, Джоанна попробовала сдвинуть левую ступню вперед. На этот раз, казалось, та шелохнулась более ощутимо. Этот успех воодушевил ее на дальнейшие усилия.

Она с упорством продолжала повторять движения, пока левая ступня не стала двигаться. Теперь она заставляла ее скользить из стороны в сторону, ощущая, что каждый раз движение становится все более свободным. Будь датчики исправными, она смогла бы хоть понять, что происходит снаружи!

Как Джоанна и опасалась, обвал нарушил систему автономного газообмена машины. Воздух в кабине нагрелся еще больше, избыток углекислого газа вызывал головокружение. Невозможно было угадать, сколько времени уже прошло. Но разве это имеет значение, если прошедшее время теперь может оказаться всем временем, которым она располагает? Джоанна решила попытаться заставить свой боевой робот просто пнуть завал «ногой». Прием не слишком хитроумный, но в данном положении, поднадуй, оставался единственным, способным принести пользу, когда тебя заживо похоронили. Джоанна надавила на педаль и чуть не подпрыгнула от радости, почувствовав, что «нога» полностью разогнулась. Затем она еще раз ахнула и громко рассмеялась, осознав, что «нога» освобождена. В момент удара Джоанна ощутила толчок и увидела, как обломки и комья грязи, покрывающие стекло кабины, слегка сползли вниз. Со следующим ударом весь корпус боевой машины немного пошевелился. Наверное, сейчас в пользу Джоанны сработали особенности конструкции «Вурдалака». Может быть, широкие «плечи» машины заблокировали дальнейший обвал породы, который мог бы заново похоронить «ногу» боевого робота, в то время как «бедро» работало в качестве рычага.

У Джоанны появилось чувство сонливости, веки дрожали и опускались. Стало невыносимо душно. Надо во что бы то ни стало возобновить свои попытки выбраться отсюда, тогда у нее появится шанс избежать смерти. Джоанна с трудом глотнула немного воздуха, подумав при этом, что больше уже никогда не сможет дышать. Затем она сделала еще один глоток воздуха, чтобы доказать себе обратное. Джоанна всегда была упряма, особенно в опасных ситуациях.

Теперь она понимала, что она не сможет дольше ждать, если будет довольствоваться еле заметными движениями боевого робота. Она умрет задолго до того, как доберется до свежего воздуха.

Переведя рычаги на максимальную мощность, Джоанна попыталась двинуть «Вурдалак» вперед со всей силой, на которую только были способны его гидравлические системы. Сначала ничего не произошло. Правая сторона боевого робота казалась полностью парализованной, поэтому она сосредоточилась на левой. Подав вперед левое «плечо» машины, она обнаружила, что корпус слегка, почти незаметно, движется. Но когда Джоанна повторила действие, «плечо» двинулось сильнее. Вскоре она уже могла осуществлять широкие, размашистые движения. Правую сторону «Вурдалака» все еще заклинивало слишком туго, чтобы освободить машину целиком. Надежда оставалась только на левую сторону. Джоанна в ярости повторяла действие вновь и вновь, пока наконец не увидела через стекло кабины, как во второй раз сдвинулись осколки породы. Это было еле заметное смещение, но его оказалось вполне достаточно для пробуждения надежды.

Хотя в кабине было душно и воздуха, пригодного для дыхания, почти не оставалось, Джоанна продолжала свои усилия, когда вдруг в левой части стекла блеснул дневной свет. Она до сих пор не могла вызвать на дополнительном экране компьютерный обзор систем машины, но разве это имело значение, если за стеклом кабины находился чистый, живительный воздух!

Она дернула за рычаг люка, но он не шевельнулся. Жара внутри кабины стала почти невыносимой. Заставив себя успокоиться, Джоанна еще раз попыталась поднять люк, который, казалось, слегка поддался, но так и не открылся. Тогда она нажала на рычаг обеими руками, а затем оттянула его, чтобы поднять крышку люка. Она попробовала сделать так несколько раз, несмотря на то что эти движения отняли у нее все силы. Наконец послышался звук, показавшийся музыкой для ее ушей, — щелчок, который, возможно, освободил замок люка. Теперь она стала осторожно, плавно, из стороны в сторону раскачивать рычаг, и люк постепенно открывался. Щель в конце концов сделалась такой широкой, что Джоанна сумела бы протиснуться сквозь нее, но путь был закрыт грудой каменных обломков и грязи. Несколько камней упало в кабину, лязгнув о металлическое покрытие.

Попытавшись узнать, обладает ли машина достаточной подвижностью, чтобы освободиться от тяжелого завала, Джоанна еще раз попыталась двинуть «Вурдалак», но тот даже не шевельнулся. Она задыхалась: пригодный для дыхания воздух почти иссяк. Яростно набросившись на стену, Джоанна стала вытаскивать из нее обломки, отбрасывая их в сторону.

Вскоре она почти целиком уже вылезла из люка в выкопанный тоннель. Вместо радости Джоанна испытала желание закрыть глаза и уснуть. Борясь с собой, она еще ожесточеннее принялась копать дальше.

И как раз в тот момент, когда она почувствовала, что уже проваливается в черноту, левая рука ее внезапно оказалась снаружи. Поняв, что освобождение близко, она собрала всю энергию, которая еще оставалась в запасе, и принялась, неистово царапая завал, ползти вперед. Вскоре удалось проделать довольно большую отдушину. Через нее хлынул поток пьянящего воздуха. Джоанна протиснулась в отверстие и оказалась на знойном воздухе Туаткросса.

Как только Джоанна вытащила ноги из дыры, то покатилась по склону осыпи. Когда ей удалось остановиться, она посмотрела вверх и увидела «плечо» «Вурдалака» с наклоненными, пусковыми установками, а также небольшую часть его «головы». Казалось, боевой робот словно выглядывает из-за кучи камней и обломков.

С усилием Джоанна села и огляделась. По всему склону и дну ущелья были разбросаны различные части взорвавшихся машин — боевых роботов. Если судить по останкам, то было похоже, что вызванная взрывами лавина похоронила все остальные машины. Самоуничтожение наемника, должно быть, вызвало обвалы обоих склонов Большого Шрама.

Этот Кай Аллерд-Лайо оказался мужественным воином, и неважно, был он вольнорожденным, как все сфероиды, или нет. Честь, которую следовало заслужить Соколиной Страже, теперь по праву принадлежит ему.

Эта мрачная мысль последней пронеслась в голове Джоанны. Она потеряла сознание.

1

«Разрушитель» Эйдена Прайда разлегся на каменистом плато. Стороннему наблюдателю могло показаться, будто боевой робот решил немного передохнуть, перевести дух, готовясь к очередной схватке с врагом, однако это впечатление было обманчивым. Судьба круто обошлась с машиной, и «Разрушитель» больше уже не ринется в бой, защищая воинскую честь Клана Кречета. Сражение с дикими аборигенами планеты Куорелль, до этого принадлежавшей Внутренней Сфере, стало для «Разрушителя» последним. Воины Куорелля дрались с отчаянной решимостью, и Эйдену Прайду пришлось бросить в пекло значительное количество сил, чтобы сломить наконец сопротивление аборигенов. Сил понадобилось гораздо больше, чем Эйден указал в заявке.

Что касается «Разрушителя», то боевой робот, казалось, просто развалился на части. Левую «руку» оторвало, и она осталась валяться где-то на поле боя. Весь левый борт превратился в сплошную оплавленную дыру, из которой торчали обрывки проводов и лохмотья миомерных мышц. Старший тех Эйдена, седой старик по кличке Змей, доложил о серьезном повреждении термоядерного двигателя, о том, что еще несколько важных узлов и контуров тоже вышло из строя. Змей заметил также, что ремонтировать эту груду железа — то же самое, что ставить покойнику горчичники. И даже если он, Змей, совершит чудо, то «Разрушитель» сможет только еле-еле передвигаться, как инвалид на протезах.

Эйден согласился с доводами теха и приказал ему размонтировать уцелевшие детали и укомплектовать ими другие, нуждающиеся в мелком ремонте боевые машины-роботы. А затем отправить то, что останется от «Разрушителя», в трофеи. Хороший офицер всегда сумеет извлечь выгоду даже из непредвиденных потерь. Подбитый боевой робот, неважно в какой степени он поврежден, никогда заново полностью не собирался, но всегда кто-нибудь при случае находил применение его останкам. Николай Керенский, легендарный создатель кланов, постоянно внушал своим последователям абсолютную необходимость строжайших мер экономии, и, как давно заметил Эйден Прайд, это всегда оказывалось в высшей степени практичным.

Воины Клана Кречета порядком вымотались. Это были испытанные в сражениях ветераны, но недалек тот день, когда их сочтут слишком старыми для хорошей драки. Их чересчур часто перебрасывали с места на место, чтобы укрепить слабые участки фронта, личным примером помочь необстрелянным новобранцам, когда те не могли справиться с поставленной задачей, — опыт ветеранов все еще нужен был клану. В сложных ситуациях любой командир стремился выиграть как можно больше времени. Поэтому он бросал в атаку старых бойцов. Им не нужно было даже приказывать. Зная, что идут на верную гибель, ветераны добровольно жертвовали жизнью. Стариков часто организовывали в так называемые Шалахмы, а затем посылали на поле боя для последнего сражения.

Эйден размышлял о Тер Рошахе. Это был старый Сокольничий, который когда-то вмешался в судьбу Эйдена и сильно изменил всю его жизнь. Всего лишь за несколько недель до битвы на Куорелле Рощах окончил свой путь в пехотной Шалахме.

«Незавидная судьба для доблестного воина, — с горечьюподумал Эйден. — Тер Рошах героически жил только для того, чтобы найти бесславную кончину простого пехотинца. Развитие инстинкта самосохранения — фатальная ошибка человечества». Эйден предпочел бы погибнуть в бою на мостике собственного боевого робота, заодно угробив как можно больше врагов, чем опуститься так низко, чтобы его использовали как пушечное мясо.

Эйден пробыл на службе уже двадцать лет и теперь приблизился к черте, перейдя которую он будет считаться стариком. Эйдену было почти сорок — возраст, когда воин мог рассматриваться как старейший в клане. К счастью, продолжалась война. Ради нее воины кланов жили и умирали. Драться в этой войне они готовились столетиями, со времени исхода их предков из Внутренней Сферы после падения когда-то блистательной Звездной Лиги. Теоретически полковник Эйден Прайд имел полное право рассчитывать на высокий командирский чин, он мог возглавить авангард армии кланов, стать ключевой фигурой в давно ожидавшемся вторжении во Внутреннюю Сферу. Это, конечно, прибавило бы еще несколько славных страниц в его воинскую биографию.

Но Эйден прекрасно понимал, что тешить себя подобными иллюзиями просто бессмысленно. Хотя он совершенно законным образом добился своего теперешнего положения, включая Родовое Имя, в его послужном списке имелось черное пятно позора. Из-за него Эйден мог продвигаться по служебной лестнице только в качестве обычного кадрового офицера регулярной армии. И все потому, что очень многие в Клане Кречета считали весьма сомнительным способ, которым Эйден завоевал статус воина. Он не сумел бы стать ни высшим офицером штаба, ни Хранителем Клятвы, ни тем более Ханом клана.

После того как Эйден потерпел неудачу на первой Аттестации, Тер Рошах, в то время офицер-наставник, пошел на обман и даже на убийство, чтобы дать кадету Эйдену беспрецедентный шанс — попытаться второй раз пройти Аттестацию на звание воина клана. Войти в касту воинов — одна из высочайших привилегий клана. К ней стремится каждый вернорожденный, обладающий нужными задатками и способностями. К сожалению, случай распорядился так, что пришлось скрываться под личиной вольнорожденного, — это тоже величайший позор. Эйден присвоил себе имя убитого Тер Рошахом кадета. Клеймо вольняги до сих пор пятнало честь Эйдена, даже после того как он открыл свое истинное происхождение. Волну злобной неприязни вызвало и то, что Эйден, несмотря на содеянные преступления, имел смелость притязать на Родовое Имя. Всего лишь за день до начала Испытания Крови он был вынужден вступить в неравную схватку с опытными воинами клана, чтобы опротестовать отказ Совета в праве бороться за Родовое Имя. Лишь убедительной победой он сумел отклонить это решение. Бесстрашие и тактическая смекалка помогли Эйдену доказать, что он истинный воин и его притязания вполне оправданны. Но даже блестящая победа не избавила Эйдена от унизительных насмешек и оскорблений. Наконец ценой невероятных усилий он обрел Родовое Имя. Он рискнул использовать такой отчаянный прием, что никто из наблюдавших схватку не мог даже представить, каким образом удача будет за Эйденом. До последнего мгновения казалось, что Эйден балансирует на грани между жизнью и смертью.

Но именно Эйден выдержал Испытание Крови до конца, отправив соперника в небытие. Полковник Эйден Прайд помнил каждое мгновение того тревожного времени, как будто все это произошло только вчера: вот он теряет сознание в кабине разбитого боевого робота; вот он уже в госпитале на Железной Твердыне. Обретя Родовое Имя, Эйден так надеялся на то, что насмешки и издевательства прекратятся, что он наконец заслужит должное уважение товарищей по оружию. Он восстановит силы после схватки — и тогда... но нет! Надежды не оправдались. Воины клана продолжали глядеть на новоиспеченного кровника все так же пренебрежительно и настороженно, как и раньше. Даже официальная церемония прошла довольно скомканно и вяло, мало напоминая священный торжественный ритуал.

«Наверное, — думал Эйден, — мне теперь никогда не отмыться от позора. Неважно, через какие испытания мне придется пройти, сколько сражений я выиграю или проиграю».

Даже будучи воином с Родовым Именем, Эйден получал воинские должности, которые были немногим лучше тех, на что может рассчитывать обычный вольняга. Спустя годы Эйден иногда прикидывал, усмехаясь про себя, что он умудрился прослужить практически в каждой мало-мальски известной дыре Шаровидного Скопления, подвластного Империи Кланов.

— Что, опять всякая дурь в голову лезет? — спросил Жеребец и встал рядом с Эйденом.

Давным-давно Жеребец вместе с Эйденом проходили Аттестацию, вместе они принимали присягу. И с тех пор служили неразлучно, если не считать двух-трех случаев, когда Эйден на короткое время покидал подразделение по служебным надобностям. Как только началось вторжение во Внутреннюю Сферу, Эйден добился разрешения на перевод Жеребца в новое место назначения и они опять были вместе. Некоторые вернорожденные офицеры ворчали по этому поводу, поскольку Жеребец был вольнягой по происхождению. А какому вернорожденному воину, да еще командиру, понравится, что рядом с ним бок о бок живет вольняга.

— Многие считают, что у меня лицо, как у статуи. — Эйден улыбнулся. — А ты так легко читаешь мои мысли?

Жеребец запустил пятерню в свою лохматую бородищу. Вольняги в большинстве из чувства противоречия или откровенного протеста выбирали стиль одежды и прическу, которые были прямо противоположны вкусам и обычаям вернорожденных. Вернорожденные воины в основном чисто брились, а если и носили бороду, то короткую и аккуратно подстриженную. Жеребец же развел на лице такую буйную растительность, что издалека напоминал какого-то дикого зверя.

— Мы тащимся по жизни черт знает сколько времени, и ты для меня как читаная-перечитанная книга — раскрывай с любой страницы!

Эйден так привык к разболтанной речи Жеребца, что перестал обращать внимание на все его корявости и неточности. Вольнорожденные, словно бросая вызов и напрашиваясь на неприятности, по поводу и без повода предпочитали изъясняться на своем нелепом сленге.

— И много книг ты успел прочитать, если не считать мою?

— Да уж побольше, чем ты, особенно с тех пор, как заделался полковником.

Тут Жеребец был прав. В последнее время Эйден не часто заглядывал в свою тайную библиотеку, в те древние бумажные книги, которые обнаружил когда-то в тайнике на Брайеновских шахтах. Он тайком сумел вывезти бесценный груз и всеми мыслимыми способами прятал это сокровище от не в меру любопытных глаз. Эйден не расставался с книгами, куда бы ни забрасывала его судьба. Теперь, уже будучи в чине полковника, он мог открыто, не таясь, их читать, но, к сожалению, времени практически не оставалось.

— Ну, и что ты теперь собираешься делать? — спросил Жеребец, указывая на развороченный боевой робот Эйдена. — У нас в резерве больше нет «Разрушителя».

В течение всего своего воинского пути Эйден предпочитал сражаться исключительно на «Разрушителе». Ему нравилась подвижность машины данного типа, возможность менять конфигурацию вооружения, он ценил способность Разрушителя к прыжкам. Некоторые прозвали его прыг-болваном за резкие, непредсказуемые скачки во время боя, которые проделывал Эйден в своем боевом роботе. Вряд ли нашелся бы воин, умевший атаковать, выходя из высокого прыжка, так же, как Эйден Прайд.

— Я возьму «Матерого Волка».

— «Матерого Волка?» — Жеребец удивленно поднял брови. — Это же машина-убийца.

— Не стоит так называть машину.

— Тогда ему подойдет кличка «Ходячая Могила». Так его прозвали элементалы.

— У наших элементалов уродливое чувство юмора. Вполне соответствует их внешности. Я не вижу смысла приписывать человеческие качества боевому роботу. Это просто механизм, не более того. В конце концов, не так уж и много воинов погибло, участвуя в боях на «Матером Волке».

— Немного? «Ходячая Могила» прикончил больше воинов, чем...

— Стоп! Не нужно статистики. Я знаю ее не хуже тебя. Однако воины продолжают использовать «Матерого Волка», и причем достаточно успешно.

— Ну да... успешно... Кто изувеченный теперь ходит, а у кого крыша поехала.

— Ты, как всегда, преувеличиваешь. В любом случае я возьму «Матерого Волка», и прекратим этот разговор.

На какое-то время собеседники замолчали и просто стояли, наблюдая, как техи суетятся вокруг «Разрушителя». Эйдену это напомнило одну историю из книги в потайной библиотеке. Речь шла о человеке, попавшем в страну, населенную странными существами — людьми, но такими маленькими, словно муравьи. Человечки карабкались по огромному телу лежащего на земле человека. Техи, конечно, по размеру гораздо больше книжных лилипутов, но впечатление создавалось очень похожее.

— О, дурья башка! — вдруг воскликнул Жеребец, опять запустив пальцы в бороду. — Чуть совсем не забыл, зачем сюда приперся. Подкрепление, которое мы запросили, скоро будет на орбите, рано утром десантируется к нам. Это очень даже вовремя. Как раз бой закончился. Я хотел спросить: ты будешь встречать и инструктировать их сразу же, как они приземлятся?

Эйден вдруг почувствовал сильную усталость, все мышцы налились свинцовой тяжестью; так всегда случалось после долгого яростного боя. Рухнуть бы сейчас на землю, подобно «Разрушителю», заснуть и проспать подряд дня два! Но он командир, и непосредственные обязанности всегда должны стоять на первом месте. Даже такая рутина, как проверка вновь прибывающего пополнения.

— Все в порядке, — сказал Эйден, расправив плечи и гордо подняв голову. — Разбуди меня за два часа до их прибытия. Мне следует произнести перед ними непринужденно обнадеживающую речь.

— Может, не надо? Наверное, это будет, как в твоих книжках. Но, на мой взгляд, все же как-то не по-клановски...

— Да, ты прав. Это было бы не по-клановски. Кстати, есть какие-нибудь конкретные сведения о личном составе подкрепления? Мне не мешало бы знать подробнее о новичках. А то...

Эйден вдруг замолчал и недоуменно посмотрел на Жеребца.

— С чего это ты рот открыл?

— Мне иногда кажется, что ты телепат. Вот так запросто берешь и читаешь мои мысли. Да, есть кое-что интересное. И тебе стоит знать об этом. Во-первых, в этой компании полно вольняг.

Эйден пожал плечами.

— С этим нет проблем. Мы с тобой могли бы работать экспертами по вольнорожденным.

— Говоришь обо мне так, будто я только что родился.

— Я забыл, извини.

— Ладно, проехали. Но боюсь, что эти ребята принесут массу хлопот. В нашем соединении вернорожденные на дух вольняг не переносят. А это, как сам понимаешь, ничего, кроме мордобоя, не сулит. В зоне боевых действий мы не можем допустить потерь личного состава из-за дурацких разборок.

Эйден кивнул, а затем продолжил мысль Жеребца:

— И если вернорожденные почувствуют, что я поддерживаю вольняг, то мне не избежать трений и кривотолков. Если я буду более лоялен к другой стороне, то возмутятся вольнорожденные. Ты сам, кстати, в первую очередь. Да, дилемма. Но надо попробовать решить ее.

— Не сомневаюсь, у тебя получится, — хмыкнул Жеребец. — Вот только есть еще одна новость. Она менее приятна.

Эйден на минуту умолк, будто утратил интерес к разговору. Взгляд его скользил по когда-то зеленому, а теперь опаленному сражением ландшафту: по сожженным и изломанным деревьям, по вспоротой взрывами земле.

— Ну, — наконец произнес он.

— Оказывается, в рядах прибывающего резерва есть командир звена. Это женщина. Она бывалый, испытанный воин. И это хорошо. Загвоздка в том, что она из Соколиной Стражи. Им здорово вмазали по соплям на Большом Шраме. Все подразделение накрыло, она из тех немногих счастливчиков, кто уцелел в бойне.

— Я не подозревал, что тебя так сильно беспокоит вся эта канитель по поводу клановой чести и тому подобного.

— Нет, конечно. Просто пытаюсь представить, как большинство наших ветеранов встретит такой подарочек. Провал операции на Туаткроссе резанул по самолюбию воинов Клана Кречета. Так или иначе, но этот звеньевой ничего, кроме неприятностей, не принесет. Кстати, до заварухи на Большом Шраме она была капитаном, но ее понизили в ранге до командира звена.

— Да, Жеребец, теперь, наверное, я тебя понимаю. Этот воин — Дэзгрой, то есть не кто иной, как хорошо известная нам Джоанна. Воут?

— Ут.

Эйден нахмурился. Черты лица его стали жестче, в глазах мелькнул недобрый огонек. Полковник Эйден Прайд вообще так редко показывал свои эмоции, что даже упрямое выражение оживляло его лицо.

— Это плохая новость. Жеребец, — задумчиво произнес он. — Действительно, очень плохая.

2

В любой драке Диана всегда старалась смутить противника угрожающе-зловещей гримасой. Этот прием она выработала давным-давно, задолго до того как стала воином. Еще будучи ребенком, она придумывала игры, где героем был ее отец — грозный воин. Девочка представляла его именно таким, как рассказывала мать. Тут уж никак не обойтись без воинственного вида. Диана всегда выбирала роль отца, а стулья, столы, кухонная посуда с успехом заменяли боевую технику. Когда она немного подросла и окрепла, то с бойцовским кличем носилась по улице за другими ребятишками. Диана всегда побеждала, так как многие из ребят не обладали ни свойственным ей честолюбием, ни — что особенно важно — упорством.

Постепенно то, что считалось просто игрой, стало мировоззрением. Диана уже не могла представить себе ничего другого, кроме жизни в касте воинов. Пусть даже она не являлась вернорожденной. Все равно ее судьба — стать воином клана. Благодаря этому страстному желанию девушка без особого труда прошла кадетское обучение, преодолев все положенные испытания на пути к высокому званию. В отличие от других вольнорожденных Диана с удивительной легкостью адаптировалась к своему низкому положению в касте. Она запросто игнорировала грубые насмешки, которыми частенько осыпали ее. Выражения типа грязный вольняга, столь оскорбительные для любого воина, практически не вызывали у нее желания схватиться с обидчиком. Это делало ее немного не похожей на других вольнорожденных.

В жизни у Дианы было две цели: стать Образцовым воином и найти отца. К первой она продвигалась достаточно успешно, доказывая обоснованность притязаний. Что же касается второй, то Диана тешила себя надеждой, что со временем добьется и этого...

Сейчас она стояла в боевой стойке напротив другого упрямца — вольнорожденного в наспех устроенном Круге Равных. Несколько вернорожденных, только что присоединившихся к остальным наблюдателям, стоявшим за кромкой Круга, казалось, были удивлены, видя, как двое вольняг медленно подбираются друг к другу. Они выкрикнули слова одобрения сначала одному, потом другому воину, подкрепив их, как обычно, оскорбительными насмешками. И, как всегда, заметив их снисходительное презрение, Диана не позволила себе волноваться из-за подобной глупости. Будь она сама вернорожденной и наблюдай за дракой двух вольняг, Диана произносила бы те же самые оскорбления.

Соперник, коренастый, мускулистый воин по прозвищу Торгаш (эта кличка прилепилась к нему благодаря его происхождению: он был сыном торговца), прорычал традиционное приветствие перед началом поединка. Торгаш бросил вызов за право быть водителем «Грифона». Случилось это потому, что во время длительного межзвездного полета по трассе, проделанного воинами Клана Кречета за время вторжения во Внутреннюю Сферу, постоянный водитель машины заболел. Стать водителем боевого робота в реальном бою предстояло Диане, поскольку новый командир звена предъявил претензии на ее «Бешеного Пса».

Услышав о перемене боевых постов. Торгаш выступил вперед и заявил, что его опыт, возраст и более длинный послужной список дают ему значительные преимущества. Поэтому водить «Грифона» должен он. Действительно, Торгаш обладал завидной доблестью и отвагой. Диана это прекрасно знала. Но ведь она тоже была воином клана. И не смогла просто уступить и отойти. Они должны биться за эту боевую машину-робот.

Новый командир настоял на том, чтобы противники сделали заявки прямо в Круге Равных. Диана немедленно срезала вызов Торгаша, заявив, что она не встретит его иным оружием, кроме перчаток. Такая заявка вызвала восторг, потому что высокая, стройная Диана отнюдь не выглядела грозным соперником коренастому амбалу Торгашу.

Не успел отзвучать сигнал к началу поединка, как Торгаш испустил вопль, от которого, казалось, дрогнули стены шаттла, а затем, словно дикий зверь, бросился на Диану. Он нанес два первых удара: один — в грудь в расчете вывести соперника из равновесия, а второй — кулаком по скуле. Диана отступила чуть назад, уйдя от первого удара и приняв вскользь другой. И почувствовала, как по лицу течет кровь. Ее ответный боевой клич желаемого эффекта не принес, противник даже бровью не повел. Результат, скорее, получился обратным, своего рода комичным.

Джоанна с удовольствием наблюдала за дракой вольнорожденных из ее нового звена. Хотя Джоанна ненавидела это назначение, годы службы чуть укротили ее буйный норов, и она сумела принять это унижение более спокойно, чем смогла бы сделать это раньше. Но разжалование в чине от капитана до звеньевого отнюдь не убавило в ней прежней ярости. Это напоминало ношение Черной Ленты — особого позорного знака, принятого в касте воинов. Понижение в звании приравнивалось к пожизненной Черной Ленте, ибо позор не считался смытым после какого-то определенного срока. Разжалование — это гораздо страшнее Ленты. Шансы на повторный подъем по служебной лестнице у Джоанны были почти нулевыми. Маловероятно, что когда-нибудь она вновь станет капитаном. Звание полковника Джоанне могло разве только присниться.

Так что ж еще могла делать Джоанна, кроме того, как просто выполнять поставленную задачу настолько хорошо, насколько это возможно? По крайней мере, и в этом была хоть какая-то крупица воинской чести, если тебе поручают привести в надлежащую форму свору разнузданных вольняг, как, к примеру, эта команда, что тяжким грузом легла теперь на плечи Джоанны. Подобно остальным клановым воинам, Джоанна всегда оставалась преданной целям вторжения во Внутреннюю Сферу, особенно мечте о восстановлении Звездной Лиги. Между кланами существовал священный, нерушимый договор о том, что они подавят и сместят зарвавшееся и деградирующее правительство, которое столетиями разрушало Звездную Лигу. Это было Слово Великих Керенских, по которому жили воины кланов. По которому жила сама Джоанна...

Что-то привлекало ее в воине Диане. Наверное, гордость, светившаяся в глазах девушки, уверенные движения, независимая манера вести себя. Джоанна вообще не могла полностью отрицать, что ей нравятся молодые воины. Однако для ее характера подобные чувства были более чем странными, и Джоанна ощущала себя не совсем уверенной в подобной ситуации.

Пока соперники сходились, Джоанна поймала себя на том, что воин Диана производит на нее некоторое впечатление. В древних культурах, где так любили всякий мусор, она смогла бы считаться красивой. Оливковая кожа молодой женщины была чуть более темной, и это придавало ей оттенок некой загадочности, хотя пылающие яростью глаза под сильно изогнутыми бровями говорили скорее об обратном — никакой загадочности, только желание сражаться и победить. В темных волосах прятались чуть заметные искорки красных бликов, прекрасно гармонируя с темно-алыми губами. Маленький недостаток — нос с горбинкой — тем не менее делал ее худощавое лицо поразительно эффектным.

Джоанну удручало то, что другой воин, типичный омерзительный вольняга по прозвищу Торгаш, воспользовался возможностями своего весового преимущества, поскольку в Круге все равны. Продолжая жестоко избивать Диану, он постепенно оттеснял ее к краю и один раз чуть было совсем не выбросил из Круга, что означало бы немедленное поражение соперника. Хотя Диана все еще держалась на ногах и до сих пор находилась в Круге, казалось, она обречена: удары, которые девушка наносила противнику, мало чем могли ей помочь.

Один раз Джоанна чуть было не заорала ей, чтобы та использовала правую ногу или хотя бы попыталась делать удары сильнее. Но вместо контратак Диана, уклонившись от очередного наскока Торгаша, прыгнула в сторону, потом в центр, развернулась, чтобы встретить уже атакующего, готового на убийство противника. Когда же тот, молотя во все стороны кулаками, приблизился, Диана остановила его сильным ударом в переносицу. Пока противник пытался восстановить равновесие, она провела второй мощный удар, наконец использовав правую руку. Сверкнула короткая вспышка, — наверное, свет лампы отразился на коже перчатки.

«Хороший удар, — подумала Джоанна, — хотя вряд ли она его сильно покалечила».

Но глаза Торгаша вылезли из орбит, затем закатились, и он рухнул лицом вниз. Диана постояла над ним немного, отсчитывая нужное количество секунд, а потом, объявив себя победителем, не спеша подошла к тому месту на краю Круга Равных, где стояла Джоанна. И в этот момент та поняла причину мгновенной вспышки света при ударе. Лицо Джоанны, до этого момента холодно-безразличное, озарилось волной дикой ярости.

Осторожно сняв перчатки, Диана шагнула из Круга и встала перед Джоанной, готовая получить в награду «Грифон». Этого требовали условия состязания. Но вместо того чтобы произнести ритуальные слова, Джоанна выступила вперед и вырвала перчатки у Дианы из рук. Молодая воительница лишь моргнула в ответ на действие своего командира.

Джоанна проверила перчатки.

— Я так и думала, — процедила она, показывая правую перчатку. Стоявшие рядом воины могли видеть, что на ней красовались пять металлических заклепок в форме звезд, расположенных по линии суставов. Джоанна тотчас вспомнила, что Диана уделяла внимание лишь одной стороне лица Торгаша. Она, казалось, примеривалась, чтобы в нужный момент врезать заклепками. Не удивительно, что человек потерял сознание.

Джоанна молча указала на недозволенное металлическое усиление избранного оружия. Диана пожала плечами.

— Я предложила перчатки только как условие боя, — сказала она. — О каких-нибудь отличительных особенностях речи не заходило. Так что я не вижу повода для спора.

— Ты украла эти перчатки у меня, грязная вольняжка.

В ответ на оскорбление Диана опять лишь пожала плечами.

— Теперь я возвращаю их тебе, как и собиралась. Украла я их или нет, пусть об этом судят другие.

— Ты думаешь, что сможешь уйти от наказания?

— Это зависит от обстоятельств, звеньевой Джоанна.

— Да, верно, но вместо этого я воспользуюсь привилегией командира и объявлю наказание здесь и сейчас. Мы обе вернемся в Круг, и ты будешь биться со мной, воин Диана. Как ты до этого заявила — бой будет без оружия. В том числе и без перчаток. Голыми руками. Думаю, можно пренебречь в этот раз правилом, которое гласит, что воин, пересекший линию Круга, автоматически проигрывает. Отставим в сторону правило. Победителем в бою станет тот, кто устоит на ногах. Согласна, воин Диана?

— Хорошее предложение, звеньевой.

Когда Джоанна последовала в Круг Равных за этой грациозной, на вид спокойной девушкой, она не предполагала, что вызов на поединок Чести, брошенный новичку, в недавнем прошлом жалкому кадету, причинит столько жгучей боли испытанному и, пожалуй, уже стареющему воину.

3

Впервые за много лет воинской службы Джоанне почудилось, что браслет кодекса на правом запястье вдруг стал непривычно тяжелым. Словно тяжесть прожитых лет, пройденных сражений и поединков на мостике боевого робота вдруг собралась в этой маленькой вещичке, куда Хранители Клятвы записывали все ее победы. Или поражения, подобные позору Соколиной Стрелки на Большом Шраме. Позору, который Джоанна несла, несмотря на то что прослужила в составе погибшего подразделения лишь двадцать четыре часа, не успев принять под командование даже взвод. В конце концов, наверное, только из-за этого браслет и давил на запястье так, будто он был сделан из цельного куска свинца.

Стоявшие вдоль Круга воины возбужденно гудели. Не часто случалось, чтобы офицер выходил в Круг Равных с молодым воином. В таких поединках обычно участвовали только простые воины. Поодаль несколько офицеров с равнодушным видом наблюдали происходящее, словно лишь для того, чтобы проследить соблюдение правил поединка.

Но этот бой между офицером и рядовым воином был особенный. Командир звена был мало кому знаком на борту шаттла. А тот факт, что Джоанну совсем недавно понизили в должности из-за Туаткросса, еще больше умалял ее способности в глазах воинов. Не проявится ли сейчас та хваленая ярость, слухи о которой всегда шли впереди Джоанны? Или Большой Шрам сломил ее волю и веру в победу, как это иногда случается с воином после поражения? В подобных обстоятельствах схватка в Круге Равных для Джоанны являлась такой же проверкой, как и для Дианы. Некоторые из зрителей делали друг другу руками знаки, обмениваясь сдержанными предположениями об исходе боя. Если бы Джоанна огляделась по сторонам и расшифровала эти знаки, она убедилась бы, что обладает преимуществом примерно два к одному. Но, к счастью для нее, она не обратила на это внимание. Любой намек на возможную победу ее соперницы привел бы Джоанну в бешенство.

— Ты готова, воин Диана? — спросила Джоанна.

— Да.

— Ты признаешь условия поединка?

— Да.

— Хорошо. Тогда приготовься к невыносимой боли.

Произнеся последние три слова, Джоанна прыгнула. Диана, привыкшая к тому, что противник сначала топчется на месте, делает отвлекающие маневры, посылает свирепые взгляды или совершает еще какие-нибудь незначительные движения перед атакой, оказалась застигнутой врасплох. Джоанна крепко схватила соперницу за горло, на мгновение придушила, а затем с презрительным смешком ослабила хватку и бросила ее на землю. Диана упала на бок. И после падения по всему ее телу волной прошла нестерпимая боль, как обещала соперница. Мгновенно вскочив на ноги, Диана почувствовала, что судорога сводит плечо. Каждый удар сердца заставлял ее вздрагивать от боли, но, стоя под презрительным, высокомерным взглядом звеньевого, она и виду не подала.

К тому же у Дианы оставалось мало времени, чтобы думать о боли, так как Джоанна опять атаковала. На этот раз снизу. Схватив девушку-воина за талию, опять опрокинула ее на землю. Упав на спину, Диана поняла, что Джоанна просто выполняет стандартные бойцовские приемы, которые она сама учила еще в первые недели кадетской подготовки. Но почему же звеньевой сумела использовать их так успешно? Движения, которые Диана смогла бы легко отразить у другого молодого воина, стали хитрыми и сложными, когда их применяла старая карга.

Хорошо еще, что резкая боль в животе как-то ослабила боль в плече или, может, Диана перестала концентрировать внимание на болевых ощущениях?

Джоанна, надавив на плечи Дианы, пристально глядела ей в глаза. Звеньевой могла запросто объявить наблюдавшим за поединком, что она положила молодого воина на лопатки, и Диане ничего не оставалось бы, как беспомощно дрыгать ногами за спиной одержавшей верх соперницы.

Но перед тем как слова уже были готовы слететь с уст Джоанны, она увидела что-то знакомое в ожесточенных глазах молодого воина. Сначала она прочитала в них то, что Диана никогда не сдастся. Потом Джоанна, смутившись, увидела некий фантастический призрак: лицо другого молодого воина — мужчины, образ, явившийся из далекого прошлого. Было нечто неуловимо знакомое в глазах девушки; теперь, когда Джоанна всмотрелась повнимательнее, она поняла, что именно проглядывает сквозь черты ее соперницы. Эта Диана, эта грязная вольняжка, обладала поразительным сходством с тем воином, которого Джоанна жестоко избила в первый же день, когда он прибыл в лагерь кадетов. Судьба молодого воина несколько раз так тесно переплеталась с ее собственной судьбой! Тогда он был просто воином Эйденом. Теперь Эйден Прайд стал полковником.

Это открытие заставило Джоанну, приподнявшись, освободить Диану. Но затем, будто одумавшись и сложив руки в замок, она наотмашь ударила соперницу по голове. Это был сокрушительный удар, и оглушенная Диана вновь рухнула на пол, почти потеряв сознание.

Джоанна окинула взглядом стоящих за линией наблюдателей. Хоть они и пытались по клановым традициям приветствовать решительные действия бойца, было очевидно, что некоторых просто шокировала ее неожиданная жестокость.

Посмотрев на лежащего неподвижно, с закрытыми глазами воина, Джоанна подумала, что если бы не чрезмерная утонченность и нежность черт лица, то она решила бы, что перед ней Эйден.

Тем временем Диана оправилась от удара и воспользовалась секундной передышкой. Неожиданно выбросив вверх ноги, она поймала ими Джоанну и, ударив пятками, сумела отшвырнуть ее от себя. Когда же та с бешеным рычанием прыгнула на внезапно очухавшегося врага, Диана успела откатиться в сторону. Не рассчитав прыжка, Джоанна вместо того чтобы вцепиться в жертву, ударилась о твердое металлическое покрытие шаттла и разбила до крови лицо. И прежде чем она успела подняться, Диана прыгнула ей на спину и прижала противника к полу. Джоанна вновь сильно ударилась. У нее закружилась голова. От проявления такой непростительной слабости Джоанна чуть не лишилась самообладания.

В подобной критической ситуации большинство воинов предпочло бы сдаться, но Джоанна никогда не сдавалась и не собиралась делать это сейчас. На какой-то миг утратив контроль над поединком, она не успела остановить Диану, когда та схватила ее сзади за волосы и опять ударила головой о металлический пол. Почувствовав, что после удара хватка правой руки Дианы ослабла, Джоанна изогнула торс так, что в конце концов сумела врезать локтем по наклоненной голове соперницы. Ей удалось провести локтевой удар еще несколько раз, и хватка соперницы стала совсем слабой. Проревев жуткий боевой клич, Джоанна еще больше выгнулась и с поразительной силой сбросила с себя Диану. Та упала на бок, откатилась и мгновенно вскочила на ноги.

Диана ни секунды не дала Джоанне, чтобы прийти в себя. Она сразу же ринулась в атаку. После стольких ударов головой об пол Джоанна вдруг перестала реально воспринимать окружающее и не могла с уверенностью сказать, кто является ее противником. Сначала это был человек, очень похожий на Эйдена, но не на того, которого она видела в последний раз, а на Эйдена-кадета. Потом фантом превратился в Диану. Затем вновь в Эйдена. И опять в Диану.

Кем бы на самом деле ни был ее противник, он наседал и норовил свалить Джоанну на спину. Кое-кто из воинов засмеялся: настолько комичной выглядела сейчас Джоанна. Она топталась на месте, мотала головой, тщетно пытаясь удержать равновесие. Услышав за спиной смех, Джоанна чуть не задохнулась от ярости.

Она оттолкнула от себя призрак Дианы и немного покружилась в странном, спотыкающемся танце с призраком Эйдена. Тряхнув головой, пытаясь отогнать нахлынувший поток бреда, Джоанна ринулась в атаку. Почему-то именно в этот момент Диана отступила в сторону. Джоанна моментально отреагировала на это быстрое перемещение, поймала руку Дианы и дернула на себя. Взяв голову противника в захват, не зная даже точно, кого она конкретно держит, Джоанна четко выполнила прием. Этого было недостаточно, чтобы убить, но вполне достаточно, чтобы вызвать дикую боль.

Да, вполне достаточно.

Соперница мешком рухнула на пол и больше не шевелилась, потеряв сознание от болевого шока.

Взглянув на поверженного воина, Джоанна опять увидела этот двойной фантом: Диану-Эйдена и Эйдена-Диану. Все, что теперь Джоанна смогла сделать, — это выйти из Круга Равных, не спотыкаясь, спокойно прошествовать мимо молодых воинов. Пусть видят, что их новый командир, несмотря на возраст, все еще способен отделать даже самого крутого из них.

4

— Мы хорошо разукрасили друг друга? Воут? — спросила Джоанна.

— Мы? Я вижу только тебя, командир. Я не кручусь перед зеркалом, не имею такой привычки.

Они были на квартире у Джоанны. У Дианы на скуле красовался огромный кровоподтек, на другой стороне лица — пара шрамов. Сама же Джоанна, посмотрев в зеркало, увидела, что выглядит еще хуже Дианы. Один глаз заплыл, лоб испещрили многочисленные шрамы и кровоподтеки. Верхняя губа с одной стороны слегка вздулась, и под ноздрей к коже прилипли капли засохшей крови. В общем, отнюдь не лучший вид для боевого офицера.

Квартира выглядела так, как и любая другая комната, в которой жила Джоанна. Женщина-воин никогда не видела особенной пользы в соблюдении чистоты и порядка, особенно когда место назначения являлось временным, как, впрочем, все места, куда попадали воины. К тому же теперешняя комната была всего лишь каютой шаттла.

Повсюду валялась замызганная, смятая или просто несвежая одежда. Когда Джоанна кивком головы указала Диане место, куда сесть, девушке пришлось снять со стула китель, рубашку и ремень и переложить все это на стол, уже и так достаточно захламленный.

— Тебе нравится огнефир, воин Диана?

— Сомневаюсь. Что это такое?

— Напиток. Очень крепкий. Я не знаю, из чего он намешан. Упаковано и послано мне на обычных основаниях. Ты уверена, что тебе не хочется пропустить стаканчик?

— Мне не нравится любое вещество, которое успокаивает, расслабляет, вызывает различные фантазии или сковывает движения.

Пока Диана перечисляла то, что ей не нравится, она надменно держала голову высоко поднятой. Вся ее фигура выражала непомерную гордость и упрямство. Это Джоанне опять напомнило Эйдена, который держал себя точно так же надменно.

— Я полностью понимаю твои чувства, — усмехнувшись, признала Джоанна. — Но я не разделяю их. Порой мне просто необходимо отключать свое сознание на некоторое время.

Она сделала большой глоток.

— Знаешь, меня заинтересовало это заявление о том, что ты никогда не смотришься в зеркало.

— Никогда. Если только к этому не вынуждает какая-нибудь случайность. Тогда, конечно, приходится несколько мгновений созерцать собственное отражение.

— Но почему? Не думаю, что так уж скверно разглядывать себя. По многим показателям, я уверена, ты считалась бы красивой.

— Я? Может быть, это и интересно, но для меня абсолютно бесполезно.

— Бесполезно?

— Я всегда хотела стать воином. Для вольнорожденной достигнуть этой цели совсем не просто. Люди часто пытались отговорить меня от этого. Но я продолжала добиваться своего, и в конце концов меня зачислили кадетом, я прошла Аттестацию и вот теперь служу. У меня уже достаточно опыта и умения, чтобы выдержать реальный бой. Испытания и поединки дали мне нужные навыки. Поэтому я не понимаю, зачем воину какая-то там красота!

Джоанна сделала еще глоток огнефира. Этот жидкий огонь, проникающий в каждую клеточку тела, сегодня ударил женщине в голову быстрее, чем обычно. Бой с Дианой, наверное, здорово ее вымотал.

«Сделаю еще один глоток и хватит, — думала Джоанна, уставившись на испаряющуюся жидкость. — Но он будет самым большим».

— Сказать по правде, Диана, ты права. Красота не особенно ценится в касте клановых воинов. Твоя внешность значит не больше, чем картина в музее или статуя на площади. Надо признаться, что наша культура, в конце концов, не того сорта, где красоте уделяется какое-то отдельное внимание.

— Я рада этому.

— Однако мне следует сказать тебе, что существуют такие сферы общественной жизни, где красота, как и другие твои достоинства, может пригодиться. Особенно это касается политики. Среди людей клана кое-кто забыл истинное предназначение своей жизни и даже поощряет упадничество.

— Вот гадость-то! Нет, не верю, что такие выродки могут существовать.

— Я замечаю, что ты потихоньку переходишь на корявый язык вольнорожденных.

— Я решила стать воином и говорить так, как полагается говорить воину. Командир, могу ли я высказаться откровенно?

— Как воин, да! Продолжай, воин Диана.

— Со мной и раньше болтали о красоте. Ну, те, кто пытался добиться от меня кое-каких вещей. Я не так свободна в сексе, как другие. Мои товарищи по кадетскому центру относились к этому с пониманием. Но здесь, в регулярной армии, не так уж много найдется людей, не двинутых на этом деле. Наверное, у меня больше было бы сексуального опыта, если при этом они не упоминали заранее о моей внешности. Когда кто-нибудь начинает мне зудеть об этом, я хочу одного — вмазать ему по роже. И ничего больше.

— Твой поединок с Торгашом был из-за этого? Воут?

— Нет. Торгаш — отличный воин, он не лез ко мне с сексом. Он просто хотел, чтобы боевой робот достался ему. Он всегда предпочел бы мостик боевого робота заднице партнера. Он мне нравится. Я жалею, что дралась с ним.

Диана сидела на стуле, выпрямив спину, вся подобравшись, будто готова была в любую секунду прыгнуть на врага. Девушка чуть скосила в сторону глаза, у Джоанны в памяти сразу возник Эйден — у него была точно, такая же манера сидеть. Жесткая речь Дианы, сходство девушки с Эйденом вызвали у командира желание сделать еще один большой глоток огнефира. Она так и поступила.

Стакан опустел. Ей не следовало бы заново его наполнять, голова и так уже кружилась. Но Джоанна упрямо налила в стакан жидкость и сделала несколько небольших глотков.

— Командир, ты только для этой пустой болтовни вызвала меня к себе?

Джоанна покачала головой. Это движение вызвало в шее ноющую боль. Перед тем как ответить, Джоанна перевела дух.

— У меня была только одна цель — похвалить твою стойкость во время поединка со мной в Круге Равных.

— Твоя похвала для меня лестна.

Лицо командира Джоанны оставалось бесстрастным, как и у всякого истинного воина, однако ее голос все же стал чуть мягче.

— Есть еще одна причина, которую следовало бы держать в тайне, но огнефир делает свое дело. Он часто развязывает язык.

Джоанна снова отхлебнула из стакана.

— Ты похожа на одного человека, которого я когда-то знала. На одного воина.

Диана кивнула, а затем произнесла:

— И его имя Эйден.

Это заявление изумило Джоанну, а она была из той породы людей, которых изумить не так-то просто.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю это с раннего детства. Мать назвала мне его имя. Она многое поведала о жизни моего отца, о выпавших на его долю испытаниях. Но многое и скрыла. Я не виню ее, она старалась оставаться правдивой.

Джоанну вдруг осенила догадка.

— А как звали твою мать?

— Пери. Она...

— О, теперь мне все ясно. Я была их Сокольничим. Я обучала их в кадетском центре.

Диана вдруг приподнялась со своего места, и не только лицо, но и все ее тело сейчас выражало ярость.

— Тогда ты одна из тех, кто явился на Токасу и арестовал моего отца! Воут?

— Ут. Мне приказали. Сейчас ты смотришь так, словно опять хочешь драться со мной.

Диана успокоилась и снова села на стул.

— Ты права, ради этого не стоит драться. Но ты — часть той истории, которую мне рассказала мать. Хотя она никогда не упоминала твоего имени.

— Были времена, воин Диана, когда я не хотела, чтобы твой отец добился успеха. Я всячески подавляла его. Но это, как ни странно, в большей степени повлияло на мою собственную жизнь. Впрочем, сказанное к делу не относится. Твой отец продолжал сражаться и в конце концов стал отличным воином, а потом был произведен в офицеры. Ты ищешь его?

— Раньше я очень хотела увидеться с ним. Но теперь желаю только сражаться плечом к плечу, будучи воином Клана Кречета.

— Знаю, знаю. По крайней мере, ты последовательна в своих стремлениях и упорна. Если я сумею связаться с твоим отцом, ты не будешь против, если я расскажу ему о тебе?

Диана, казалось, некоторое время обдумывала предложение.

— Нет, — решительно ответила она. — Если кто-то и расскажет ему, то это буду я.

Джоанна приподняла стакан, жестом показывая, что желает всех благ своей собеседнице, а затем залпом допила огнефир.

— Твое здоровье, воин Диана. Должна сказать, что я презирала твоего отца. Но в то же время радовалась, видя, как он храбро и умело дерется. Судя по тому, что ты показала сегодня в Круге Равных, ты очень похожа на него. Теперь можешь идти.

Диана без лишних слов выполнила приказ. Когда она ушла, Джоанна наконец-то позволила себе полностью расслабиться. Она рухнула на кровать и тут же забылась тяжелым сном. В жутких кошмарах, не замедливших явиться на смену реальности, перед Джоанной замелькали образы Эйдена и Дианы, то приближаясь, то отдаляясь, то опять приближаясь, иногда превращаясь друг в друга, а порой сливаясь в один. Несколько раз она посылала проклятья прямо в эти страшные лица, обещая, что убьет и отца, и дочь.

5

В течение короткого промежутка времени Эйден находился под таким пристальным вниманием, которое уделялось ему, пожалуй, лишь во время прохождения Аттестации или генерального смотра. Он никак не мог взять в толк, зачем все это нужно. В конце концов, он просто исполнял прямые обязанности гарнизонного командира.

Пока шаттл приземлялся. Жеребец пристально, до боли в глазах изучал лицо своего командира. Он надеялся увидеть хоть какое-нибудь отражение чувств обыкновенного человека: усмешки, покусывания губ, сведенных от напряжения или гнева скул. Бесполезно! Понять, что сейчас происходит в душе полковника, было невозможно. Про себя Жеребец давно уже решил, что Эйден Прайд — самый замечательный командир среди всех офицеров клана. Неважно, кем он там являлся, — вернорожденным или вольнягой. Эйден держался выше всех дрязг, сплетен и склок, случавшихся в клане, всегда вел себя рассудительно и добросовестно управлял своим подразделением, уделяя своим подчиненным много внимания, дрался с таким мастерством, что мог одолеть двух воинов одновременно. Он настолько был преисполнен жаждой успеха, что часто был объектом нападок за чрезмерную отчаянность. В глазах Жеребца именно эти качества как раз и делали Эйдена отличным воином, несмотря на то что его возможности в плане продвижения по службе всегда были ограничены из-за якобы позорного пятна в кодексе воина.

Но больше всего Жеребцу нравилось в Эйдене то, что он на собственной шкуре испытал, каково быть вольнорожденным в клане. И это учитывая истинное происхождение Эйдена Прайда. Вернорожденный воин Эйден Прайд многое понял, испытав все унижения, оскорбления и произвол, которые выпадали на долю обычного вольняги. И знание это он пронес через долгие годы службы клану.

В одной из книг потайной библиотеки Эйдена Жеребец читал олюдях на Терре, которым приходилось жить среди странных и чуждых им культур. Но люди эти в конце концов освобождались от глупых предрассудков. Иногда эти пришельцы были учеными, но в основном они оказывались простыми людьми, попавшими в необычные обстоятельства. Эйден Прайд был чем-то похож на них, он твердо переносил любые капризы судьбы. Это делало полковника в глазах Жеребца совершенно особенным. Однажды тот попытался объяснить все это Эйдену, но его друг, слегка усмехнувшись, сказал, что жизненный опыт скорее притупляет, чем проясняет понимание самих основ жизни.

Из приземлившегося шаттла на недавно расчищенное специально для этой цели поле уже выгружались присланные для подкрепления воины. Даже с закрытыми глазами Жеребец мог сразу узнать Джоанну, он разглядел бы ее, будь она крохотной точкой на горизонте. Джоанна всегда была ярким воплощением высокомерного отношения вернорожденных к вольнорожденным. Она несла его на себе, словно плащ, и поэтому отличалась от Эйдена настолько, насколько Шаровидное Скопление отличается от первоначального мира кланов. Жеребец и Джоанна не любили друг друга. Раньше, когда им приходилось вместе работать или сражаться, Джоанна, казалось, искала любую возможность, чтобы напомнить Жеребцу о его «нечистом» происхождении.

Теперь Жеребца заботило лишь одно — спокойно стоять в сторонке и наблюдать, как встретятся два воина. Эйден внешне был невозмутим, хотя уже знал, что Джоанна находится в составе прибывшего подкрепления. Жеребцу не терпелось выяснить, подготовлена ли Джоанна к присутствию Эйдена на Куорелле.

Наконец встреча произошла. Ни Эйден, ни Джоанна внешне никак не показали, что узнали друг друга. Из всех троих Жеребец, вероятно, был единственным, чью реакцию на эту встречу можно назвать бурной.

Его удивило, как постарела Джоанна.

«Наверное, она здорово бесится из-за этого», — думал он.

Жеребец никогда не понимал, отчего кланы столь суровы к старым воинам. Впрочем, и сам Жеребец, будучи воином клана, не смог не ужаснуться при виде признаков старости на лице Джоанны. Жеребец тоже был далеко не юношей. Но он всегда выглядел чуть старше своих лет, и поэтому его внешние изменения из-за возраста не слишком бросались в глаза другим.

Но Джоанна выглядела ужасно. Теперь глаза ее казались еще более выпуклыми, чем раньше. Это делало взгляд женщины устрашающим, даже когда она не впадала в ярость. Губы как-то сжались, а волосы припорошила седина. Многие ветераны пытаются скрыть седину, другие не обращают на нее внимания. Что же касалось Джоанны, то присущее ей безразличие к таким мелочам, как внешний вид, предохраняло ее от бессмысленного беспокойства о седеющих волосах. Ко всему прочему можно было добавить еще и то, что на лице ее сейчас красовалось несколько шрамов и кровоподтеков.

Но чисто внешние детали — не единственное, что можно было отметить. Джоанна двигалась по-другому, держала себя иначе. Возможно, она и оставалась все такой же гордой и своенравной, но ее походка стала медлительнее, и то, как она размахивала руками и переставляла ноги, говорило о неуловимо уходящих силах. А ведь раньше всякий раз, когда Жеребец видел ее, она двигалась с не меньшей энергией и превосходством, чем атлет.

Джоанна направилась прямо к Эйдену. Будучи ниже полковника почти на голову, она тем не менее смотрелась так, словно была одного с ним роста. Когда Жеребец сравнил ее осанку с благородной статью Эйдена, изменения, происшедшие в женщине, казалось, выступили еще резче.

Голова Джоанны все еще болела после драки с Дианой. Взглянув на знакомое лицо Эйдена Прайда, она испытала то же самое странное ощущение раздвоенности, которое так сильно потрясло ее при встрече с девушкой-воином. Сначала ей привиделся полковник Эйден Прайд, гордый и сильный воин, на лице которого уже отразились прошедшие годы, но следы прожитых лет были будто аккуратно подретушированы рукой опытного мастера. Затем Джоанна увидела молодого Эйдена, того самого сиба, что начал досаждать ей с первой минуты, как только попался на глаза. Когда в первый же день обучения она вызвала его на бой, он хорошо дрался, лучше, чем можно было ожидать от неумелого сиба. Они уже дрались постоянно — и в прямом, и в переносном смысле.

— Командир звена Джоанна докладывает: личный состав резерва прибыл и готов выполнять поставленные перед ним задачи, сэр, — отчеканила она с характерной военной интонацией.

Джоанна внимательно вглядывалась в лицо Эйдена, стараясь уловить реакцию на известие о ее понижении в чине. И к своему явному облегчению, так ничего и не разглядела.

Разумеется, Джоанна не была готова к этой встрече. Никто не сообщил ей, кто именно является старшим офицером на месте новой дислокации. Джоанна впервые увидела на мундире Эйдена нашивки полковника. У нее перехватило дыхание — наверное, это была запоздалая реакция на тот ужасный факт, что теперь ей придется подчиняться Эйдену, который имеет такой высокий чин. Надо же так распорядиться судьбе! Ведь когда-то Джоанна учила его воинскому искусству, была одним из консультантов, когда Эйден добивался Родового Имени. Это был тяжелый удар по ее самолюбию. Теперь Эйден обладает Родовым Именем, той честью, которой Джоанна так страстно желала и которой ей так и не удалось достичь. Но даже по ранговой лестнице бывший нахальный сиб обошел Джоанну!

Однако она пока являлась клановым воином и приучена выполнять все, что клан может потребовать от нее. У Джоанны не оставалось иного выбора, кроме как принять положение дел таким, каким оно являлось на сегодняшний день. Нравится ей это или нет, но она обязана все принять. Хотя в глубине своей души, наверное, не примет никогда. И эта мысль Джоанну как-то странно успокоила.

Джоанна выстроила в шеренгу приданное ей подразделение. Она приказала своим разгильдяям стоять по стоике «смирно» и не шарахаться из стороны в сторону, как боевые роботы с перебитыми «ногами». Никому из подразделения не разрешается показывать еще что-нибудь, помимо строгой военной выправки, предупредила Джоанна воинов.

Когда Эйден медленно шел от одного воина к другому, Джоанна пристально следила за ним. Диана была предпоследней в шеренге. Сзади, на расстоянии нескольких метров от подразделения, разместились боевые машины. Они создавали впечатляющий фон для застывшей шеренги.

Джоанна заметила, что Эйден, двигаясь вдоль шеренги, особо не вглядывался в лица воинов. Поэтому, подойдя к Диане, он должен был увидеть ее в первый раз. Джоанна знала, что на людях Эйден никогда не утратит самообладания и останется невозмутимым, даже если заметит сходство. Было только одно предположение — отец, как и его дочь, мало интересуется собственным отражением в зеркалах. Тогда он действительно так ничего и не увидит...

Но что это? Короткая вспышка узнавания мелькнула в глазах Дианы? Или Джоанне просто это показалось? Из-за того, что отец и дочь обладали одним и тем же характерным взглядом, Джоанна не была уверена. А Эйден уже шел дальше, чтобы проверить следующего, и последнего, воина.

Из всех воинов, стоявших в этот день на поле, Диана, конечно, была единственной, кто, глядя на Эйдена, вспоминал свою мать. Диана знала, что Эйден и Пери — члены одной и той же сиб-группы. Эйден стал воином, в то время как Пери отбраковали в процессе обучения и она перешла в касту ученых. Внешнее сходство было незначительным, но тем не менее Диана увидела его. Это оказалось столь неожиданным, что она, слегка растерявшись, чуть не выдала своего удивления. Потом на помощь девушке пришла ее врожденная сдержанность. Тот факт, что в ее собственной внешности перемешались черты Пери и Эйдена, не интересовал Диану. Но она увидела в облике отца лицо матери. Такое открытие могло бы шокировать кого угодно.

Диана не знала, что и думать. Она не ожидала найти отца вскоре после разговора с Джоанной. Диана так хотела встретиться с Эйденом! Она выбрала путь воина именно из-за того, что отец тоже был воином. Иногда она пыталась нарисовать в своем воображении их встречу, но теперь, когда настал этот момент, Диана не хотела, чтобы отец узнал, кто она такая. Вернорожденные воины презирали своих вольнорожденных отпрысков. И кто даст гарантию, что отец не оттолкнет Диану с холодным равнодушием? Нет, он никогда не узнает, что она его дочь! Диана должна постараться узнать о нем побольше и будет довольствоваться этим. В принятом решении было что-то клановское. И действительно, девушка уже смотрела не на своего отца, а на полковника, когда тот спустя несколько мгновений обратился с речью ко всему подразделению.

6

Клановые командиры, принимая нового офицера, особенно того, кто сопровождал части подкрепления, обычно не устраивали вечеринок по такому незначительному поводу. Большинству из них подобная идея показалась бы просто дикой, но у Эйдена Прайда был свой особый взгляд на многие, казалось бы, привычные вещи. Он выработался у Эйдена от чрезмерного увлечения чтением книг. На него произвело большое впечатление то, что терране прошедших эпох довольно часто совмещали праздничные, торжественные ритуалы с неофициальными приемами.

Для Джоанны, которая читала только учебники по вождению боевой машины-робота, наглядные пособия по тактике и уставным отношениям, предложение Эйдена выпить куорелльского вина показалось удивительным и приятным. С того самого момента как она, прибыв с подкреплением на Куорелль, увидела холодно приветствующего их Эйдена Прайда, ее страшила встреча тет-а-тет. Если бы закон клана допускал возможность запроса о немедленном переназначении, Джоанна, не задумываясь, потребовала бы, чтобы прекратили еще тот, происходивший на посадочном поле ритуал приветствия...

Она сделала глоток вина, вернее, густого варева с кисловатым древесным привкусом, при этом стараясь выглядеть так, словно ничего особенного не происходит и встреча с Эйденом Прайдом не имеет для нее практически никакого значения. Но Эйден, казалось, прочитал ее мысли или, может быть, его собственные размышления имели точно такое же направление? Во всяком случае, он сразу же с типичной прямотой кланового воина решил покончить со всеми недомолвками и лицемерием.

— Тебе неприятно находиться здесь, звеньевой Джоанна?

— Можно мне говорить откровенно, полковник?

— Ты обладаешь таким правом, спрашивать разрешения ни к чему. Ты будешь обладать этим правом и впредь, если только не дашь повода изменить мое мнение.

— Если все, что с нами когда-то случилось, не было бредом сумасшедшего, то на твой вопрос я отвечу однозначно: да, неприятно. Просто противно!

Эйден усмехнулся.

— С тех пор как мы виделись в последний раз, Джоанна, у тебя, кажется, появилось чувство юмора.

— У меня? Я в этом не уверена.

Она еще немного пригубила вина. На этот раз вкус напитка показался ей вполне приемлемым. «Хотя, — подумала Джоанна, — все эти вина одинаковы, откуда бы их ни привезли».

— Это так, Эйден Прайд. Мне противно находиться здесь. Я предпочла бы отправиться на передовую безоружной, верхом на плечах умирающего элементала, чем служить в подразделении, которым ты командуешь. Сказанное достаточно четко рисует мое отношение ко всему происходящему. Ради Керенского, с чего это ты вдруг скалишься? С тех пор как мы знаем друг друга, я не помню, чтобы ты когда-нибудь так улыбался.

— Ты права. Я редко улыбаюсь. Но время от времени можно сделать себе послабление.

— Какая отвратительная черта! Я надеюсь, мне не придется слишком часто видеть твою улыбку, так как она превращает твое лицо в задницу.

Эйден отпит вина из собственного металлического кубка, а затем, одарив Джоанну еще одной улыбкой, вернулся к той теме, с которой хотел начать разговор.

— Мне довелось слышать о том, что произошло на Туаткроссе, Джоанна. К несчастью, законы клана непреклонны, и случается, что в звании понижают умелых и отважных офицеров за поражения и провалы, в которых они не виноваты. Никто ведь из подразделения Мальтуса не мог предполагать, что нарвется на засаду.

— То, о чем ты говоришь, граничит с изменой, Эйден Прайд. Позор заключается в неоправданно больших потерях. В любом случае ты знаешь, что меня понизили не из-за нелепого провала наступления. Происшествие на Туаткроссе послужило лишь еще одной проверкой моих способностей. И результаты испытания оказались таковы, что понижение в звании стало очевидным.

— Очевидным?

— Не пытайся меня разозлить. Я, конечно, не прыгаю от радости, опять став простым звеньевым. Но я воин Клана Кречета и готова служить ему в любом звании и должности. Готова принять стойко все, что клан определит для меня. Ты теперь, конечно, стоишь выше меня по служебной лестнице. Что ж, наслаждайся своим превосходством.

Эйден покачал головой.

— Нет, Джоанна. Ты ошибаешься. Наслаждение местью — сомнительное удовольствие.

— Тот Эйден, которого я знала, получал бы удовольствие, отомстив.

— Ты забываешь, Джоанна. В те времена я не был Эйденом Прайдом. После финальной схватки за Родовое Имя я видел тебя только один раз и слышал, как ты сказала: судьба, а не собственные способности позволила мне приобрести Родовое Имя. С тех пор как я стал Эйденом Прайдом, мне пришлось многому учиться заново. Теперь моя единственная цель — самоотверженно служить клану. Быть примером для воинов моего подразделения.

— Странно.

— Что «странно»? То, что я наконец-то стал нормальным клановым офицером?

— Нет. Странность заключается в самом имени. Когда ты был просто Эйденом, то во всей обитаемой Вселенной не нашлось бы парня крепче и непреклоннее тебя. Теперь ты Эйден Прайд. Только куда подевалась твоя прежняя гордыня. Смотришь на Эйдена и видишь Прайда. Смотришь на Прайда и видишь Эйдена. Стоп! Кажется, я начинаю пороть чушь. По-моему, от твоего вина у меня заплетается язык, воут?

— Ут. От него может быть все что угодно. Но ты мне объясни одну вещь. Я долго не мог понять, что ты имела в виду, сказав, будто я приобрел Родовое Имя скорее благодаря судьбе, чем собственным способностям.

— Если честно, то уже не помню, какая мысль у меня тогда была. Я даже не припоминаю, говорила ли вообще о чем-то подобном.

Эйден кивнул.

— Жаль, искренне жаль. У меня этот случай из головы не выходит, а ты уже забыла о нем.

К сожалению, Эйден не мог рассказать Джоанне, как однажды прочитал несколько рассказов, где каждый персонаж помнил одни и те же события, но только на свой, особенный манер. В то время он не придал им значения. Но теперь их смысл открылся Эйдену с отчетливой ясностью.

— Попробуй вспомнить, — попросил он. — Что ты могла иметь в виду, относя мою победу к слепой воле судьбы?

Джоанна пожала плечами. От резкого движения воротник ее кителя чуть оттопырился, и Эйден, бросив мимолетный взгляд, рассмотрел глубокий шрам.

— Я не помню. И не хочу вспоминать. Какое значение имеет судьба для воина клана? Мне, например, даже до конца не очень понятен смысл этого слова. Ведь нас еще в сиб-группе учили — человек клана сам управляет ходом событий. В его власти менять течение жизни так, как ему хочется. Если, конечно, его желания не противоречат законам клана.

— А если войдут в противоречие, человек все же останется хозяином своей судьбы, воут?

— Ут. Во всяком случае, я так полагаю. И вообще, я терпеть не могу пустой болтовни о всяких абстрактных материях. Это все находится за пределами моего понимания. Меня интересует только то, что есть в учебниках по тактике боя. Это судьба. Держи ее у черного входа, и тебе не придется беспокоиться о ней.

— Может быть, и так. Наверное, жизнь — это обсуждение условий Вызова. Ставка против судьбы — вот во что мы играем.

Джоанна искоса взглянула на Эйдена, а затем залпом осушила бокал.

— С тех пор как я тебя видела последний раз, ты изрядно замусорил мозги всякой пакостью.

У Эйдена вдруг возникло желание рассказать ей о тайной библиотеке, но, видя, что Джоанна сверлит взглядом опустевшее дно бокала, понял, что откровенничать ни к чему.

— Ладно, хватит о прошлом. Главная причина, по которой я вызвал тебя сюда, — это предстоящее сражение, — сказал Эйден. — Ты не хочешь еще вина?

— Не вино, а пойло! Ну, давай еще!

— К сожалению, у моего подразделения не такой богатый боевой опыт, как у других, — начал Эйден, наполняя бокал для Джоанны. — Нас обычно держат в резерве, а потом посылают на прочесывание захваченной территории.

— Это что — жалоба?

Эйдена прямо-таки обжег ее пристальный, полный глухой ярости взгляд.

— Нет, не жалоба. Скорее сомнение. Надеюсь, у меня есть разрешение говорить откровенно?

— Ты хочешь сказать, что я должна держать наш разговор в тайне, воут?

— Ут. Я представляю, сколь сильно ты меня ненавидишь. Но я знаю также, что ты никогда не нарушишь клятвы.

— О, прекрати пороть эту высокопарную чушь. Любому воину клана можно довериться, когда он даст Слово Чести. Я даю тебе свое Слово Чести держать в тайне все, что ты прячешь в протухшей дыре своего кабинета. Это, кажется, нелепо, в смысле субординации, говорить подобное старшему офицеру. Но у тебя есть разрешение говорить откровенно, Эйден Прайд.

Эйден поставил бокал на стол и сложил руки на груди.

«Он что, молиться тут собрался? — подумала Джоанна. — Сколько же еще дряни этот человек собирается выплеснуть на меня? Очень хотелось бы знать!»

— Мне необходимо потолковать с тобой о предстоящей кампании и наших шансах на победу. Когда был убит ильХан Лео Шоуэр, меня вместе со всеми другими воинами-кровниками отозвали в Страну Мечты. Я всегда старался участвовать в работе Совета клана. Это мой долг. Я всегда отдавал мой голос, когда это требовалось. Хотя не особенно усердно участвовал в спорах, поскольку многие часто отклоняли все мои доводы из-за того позора, который, кажется, все еще висит на мне. Поэтому по мере сил я старался придерживать язык. Однако на том Совете зловоние, казалось, распространялось при каждом выступлении. Я прилетел взбудораженным, ожидая...

— Ты? Взбудораженным?

— Это даже не то слово! Видишь ли, это первые выборы ильХана, наверное, за сто лет. Мы не только участвовали в этом историческом событии, но даже были вынуждены приостановить вторжение во Внутреннюю Сферу. Воины-кровники оставили свои боевые посты и примчались на выборы.

Прошло совсем немного времени, и я стал замечать, что Верховные Вожди ловко манипулируют мнениями собравшихся. Боролись две стороны — воители и служители. Обвинения сыпались направо и налево. По каким-то скрытым причинам, казалось, преобладало мнение избрать новым ильХаном Ульрика Керенского. Что могло быть лучше для воителей, чем отдать власть служителю? Для них это был ловкий ход — посадить в кресло военачальника человека, призывающего к миру.

Однако новый ильХан вопреки ожиданиям отверг план воителей объявить Ханом Клана Волка Наташу Керенскую. И в довершение ко всему он заявил, что цель вторжения — не восстановление Звездной Лиги как надежной гарантии свободы от тирании, а скорее наоборот. Звездную Лигу, мол, нужно сделать исключительно клановой организацией.

— Ну и в чем же здесь противоречие? Тебя что-то беспокоит?

— Не знаю точно. Но то, что я услышал, заставило меня задуматься. Понимаешь, идея вторжения лишилась некоего зерна благородства, возвышенности. Она превратилась просто в честолюбивое, корыстное стремление захватить власть.

— Я скажу тебе то же самое — больше власти кланам! — перебив его, воскликнула Джоанна, подняв при этом бокал.

— Ты не видишь разницы?

— Откровенно говоря, нет.

— Вспомни о нашем предназначении. О пути кланов. Мы свергаем деградировавших, жестоких владык на благо людям, мы освобождаем народы от тиранов. Это хорошо. Это, я думаю, и есть настоящая причина для существования кланов. Но если мы вторгаемся во Внутреннюю Сферу и захватываем власть для себя самих, только для расширения жизненного пространства кланов, то чем мы лучше тех деспотов, с которыми сражаемся?

Джоанна пробормотала что-то невразумительное и с такой силой стукнула бокалом о столешницу, что стол чуть не подпрыгнул, несмотря на то что был прикован к полу. Затем Джоанна поднялась. От выпитого вина у нее закружилась голова. Но она мгновенно совладала с собой.

— И ты просишь меня держать всю эту чушь в секрете? Даже если ты заберешься на вершину горы и проорешь эти бредни через динамики общей трансляции, кто из истинных воинов захочет тебя слушать? Эта словесная шелуха не имеет никакого отношения ни к путям кланов, ни к воинской доблести. Мы сражаемся. Это наша работа, наш долг. Мы воины. И никем другим стать не можем. Нам глубоко плевать, правильно что-то или неправильно. Мы поступаем так, как велит закон клана. Разрешите идти?

Эйден кивнул. Джоанна, слегка покачиваясь, повернулась к двери и собралась уже было выйти, но Эйден вдруг окликнул ее:

— Командир! Меня интересует твой главный тех. Кочевник. Он все еще с тобой?

— Нет.

— В последний раз, когда я его видел, он был не в лучшей форме.

— Он умер не от старости. Его убили во время Коморской кампании. Скорее всего, этот бандюга подорвался на мине.

— Скорее всего?

— Он был в другом подразделении, когда это произошло. Гнусный вольняга! Хитрый и своенравный. Исчез сразу же после того, как я послала командованию запрос о нем.

— Он был хорошим техом...

— Он был вольнягой.

Не успела Джоанна шагнуть к двери, как из коридора неожиданно постучали. Оба воина непроизвольно вздрогнули.

— Кто там? — прорычала Джоанна, забыв на мгновение, что она уже больше не капитан. — Докладывай немедленно и убирайся.

Из-за двери послышался голос Жеребца. Эйден разрешил войти. Жеребец держал в руке пачку бумаг. Он протянул ее Эйдену.

— Мятеж в городе Випорте, — доложил Жеребец. — Гражданские обнаружили тайник с оружием сфероидов и теперь, забравшись на городские стены, обстреливают проходящих мимо воинов. В центре крепости, кажется, стоит один боевой робот. Пока это все, что известно.

Эйден вздохнул. Операция по очистке территории, по-видимому, начинает преподносить сюрпризы.

— Можно пойти с мятежниками на переговоры?

— Пытались в соответствии с донесением. Кажется, есть только один выход.

— Уничтожение?

— Да.

— Хорошо. Но, наверное, в этом не будет необходимости. Идемте! Звеньевой Джоанна, для вашего звена есть прекрасная возможность отличиться. Это задание поручается вашему подразделению.

Шагая рядом с Эйденом, Джоанна как бы случайно слегка коснулась его руки.

— Полковник, насколько я понимаю, наша цель — победа. Закон клана гласит, что воин должен быть беспощаден к врагу.

— Да, это так.

— Тогда почему не полное уничтожение? По-видимому, это всего лишь мелкая шайка партизан.

— Само собой, они наши враги. Но при этом они остаются такими же людьми, как и все мы. И мы обязаны обращаться с ними с должным уважением. Такое поведение вовсе не говорит о нашей слабости или об отсутствии присущего Клану Кречета доблестного боевого духа.

— Разве мы никогда не прибегали к тотальному уничтожению?

— Только в случаях крайней необходимости.

— Такая необходимость есть всегда, когда перед тобой враг!

Эйден некоторое время пристально смотрел на Джоанну. И в его глазах вспыхнул знакомый Джоанне огонь непримиримой ярости.

— Так займитесь этим, звеньевой Джоанна.

Согретая добрым куорелльским вином и доверием Эйдена, Джоанна мгновенно забыла всю неприязнь, всю горечь и ненависть недавней встречи. В конце концов, какая ей разница, до каких чинов дослужился Эйден! Силы полностью вернулись к ней: твердым, уверенным шагом Джоанна последовала за полковником Эйденом Прайдом.

7

Городок Випорт располагался в небольшой долине, которую со всех сторон плотно обступали высокие широколиственные деревья. Живая стена леса служила прекрасной защитой от внезапного нападения. Даже сверхчувствительные приборы боевых роботов оказались бессильными перед этой преградой. Джоанна давно уже перестала доверять капризной электронике дальнего слежения и полностью полагалась на обычную инерциальную систему наведения. Какой прок от созерцания разнообразных оттенков сочной листвы? Совсем не обязательно распылять внимание, наблюдая, как в страхе улепетывает подальше в чащу мелкое зверье, заслышав тяжелую поступь боевой машины-робота. Джоанне вполне хватало контурной проекции местности. Разведчики загрузили в ее бортовой компьютер точные координаты Випорта, поэтому разыскать его даже в глухой лесной чащобе не составляло особого труда.

Наконец между деревьями показался просвет. «Бешеный Пес» сделал еще пару шагов и вышел из леса. Прямо по курсу находился Випорт. Джоанна остановила машину, поджидая, когда остальные воины ее звена выведут свои боевые роботы на открытое пространство.

— На первый взгляд все спокойно, — сообщила Джоанна по каналу общей связи.

Несколько голосов откликнулось, соглашаясь с командиром. Потом Джоанна услышала, как Диана сказала:

— Прошу разрешения войти в город и вступить в переговоры.

— Просьба отклоняется, — ответила Джоанна. — Если в городе кто-нибудь остался, пусть посмотрят на нас. Я думаю, один вид боевых роботов отшибет у них желание бунтовать. Демонстрация боевой мощи — вполне подходящая тактика против горстки бандитов.

Она включила систему внешнего вещания. Тишину разорвал металлический голос громкоговорителя:

— Довожу до сведения всех, кто находится сейчас за стенами Випорта! Командир соединения полковник Эйден Прайд гарантирует вам безопасность, если вы немедленно сложите оружие и покинете город. Провокаторы из Внутренней Сферы могли наплести вам идиотские байки о людях кланов. Смею вас заверить, мы отнюдь не монстры, готовые убивать всех без разбора. Но терпение у нас тоже не беспредельное, особенно ко всякой швали из низших каст, которая осмелилась поднять оружие на воинов Клана Кречета.

Джоанна не надеялась, что ей кто-нибудь ответит, но вдруг из-за стены послышался усиленный динамиками голос:

— Вы собираетесь превратить нас в рабов!

— Что это значит? — донесся по линии удивленный возглас Дианы.

— Сейчас выясним, — проговорила Джоанна и, подключившись к каналу связи с командным центром, потребовала соединить ее с полковником Эйденом Прайдом.

Эйден находился в командном пункте вместе с претором Мелани Труа, представителем Ком-Гвардии. Претор не так давно прибыла на Куорелль в качестве наблюдателя. После провозглашенного перемирия Ком-Гвардия отхватила себе завидную привилегию — формировать временное руководство оккупированными планетами и приглядывать за войсками кланов.

Эйден прочитал послание Джоанны и затем показал его Мелани Труа.

— Что вы думаете по этому поводу?

Труа чуть наморщила лоб, придав лицу раздраженно-озабоченное выражение.

— У меня нет достаточно объективной информации. К тому же в обязанности претора Ком-Гвардии входит контроль за действиями сил кланов. Вы действуете сообразно своим законам и традициям. Хотя не секрет, полковник Прайд, что ваш обычай брать рабов, так называемых связанных, совершенно неприемлем для любого уважающего себя гражданина Внутренней Сферы. Клановцы не упускают случая захватить несколько пленных с отличными физическими и интеллектуальными данными, чтобы потом превратить их в связанных воинов клана. Подобные действия глубоко чужды образу мыслей жителей Внутренней Сферы. Они не могут себе даже представить, что присвоение титула связанного — это знак уважения клановцев к противнику, который доблестно сражался.

Эйден кивнул.

— Вы правы, наверное. Я сам лично доставил в клан несколько связанных. Не понимаю, чем они недовольны? Я мог их запросто прикончить. Это великая честь — служить клану. Особенно для побежденного в схватке воина. Этим следует гордиться.

Претор Труа улыбнулась очаровательной, ослепительной улыбкой. Не будь она посланцем Ком-Гвардии, а обычным клановцем, Эйден, не раздумывая, предложил бы ей побеседовать в более интимной обстановке.

— У нас, во Внутренней Сфере, вряд ли подыщется что-нибудь равнозначное вашему клановому понятию «связанный», — проговорила она. — Как правильно заметил повстанец из Випорта, это является не более чем рабством. Вот и все.

— Иногда сфероидов очень трудно понять. Мне кажется, быть принятым в клан, даже в статусе связанного, гораздо лучше, чем влачить жалкое существование на какой-нибудь захудалой планетке. Позволять помыкать собой мелким феодалам, прозябая без малейшей надежды на будущее. Не правда ли, глупо?

— Полковник, по-моему, вы забываете, что я не член клана. И не собираюсь слишком глубоко вникать в эту проблему. Я всего лишь служу Ком-Гвардии.

Несмотря на то что претор Труа говорила подчеркнуто вежливым, беспристрастным тоном, Эйден без особого труда понял, что ее симпатии на стороне взбунтовавшихся сфероидов. А честь быть связанным клана ей попросту противна.

— Вы, насколько я заметил, разделяете варварское мировоззрение сфероидов?

— Я не имею права вести разговор в подобном ключе. Как представитель Ком-Гвардии на этой планете я обязана соблюдать нейтралитет. Поэтому, полковник, давайте воздержимся от взаимных оскорблений.

— Сдается мне, я чего-то не понимаю, претор. Между Ком-Гвардией и кланами какие-то странные взаимоотношения. Может быть, вы мне объясните?

В ответ претор Труа вздохнула. За время службы в Ком-Гвардии ей задавали подобные вопросы уже столько раз, что Мелани в конце концов хотелось просто пристрелить вопрошавших.

— Может, вам прочесть лекцию из вводного курса кадетской школы? — язвительно заметила она.

— Совсем не обязательно. Но вот небольшой экскурс мне бы не помешал. Что-нибудь типа короткого отчета, который вы обычно делаете собственному начальству.

Претор кивнула.

— Ну, хорошо. Столетия назад Ком-Гвардия была основана в качестве административного звена Звездной Лиги. Перед ней была поставлена цель — создать обширную межзвездную коммуникационную сеть, которая бы позволила из одной точки управлять более чем тремя тысячами населенных миров Внутренней Сферы. Ком-Гвардия являлась обычной рядовой структурой бюрократической машины. Но случилось так, что Верховный Вождь Камерон неожиданно скончался. Обладателем мантии Верховного Вождя Звездной Лиги провозгласил себя узурпатор Амарис...

— Затем Александр Керенский поднял Силы Обороны Звездной Лиги и разгромил узурпатора Стефана Амариса. Ничего нового я от вас не услышал, претор, — перебил ее Эйден.

Мелани Труа ответила ему ледяным взглядом.

— Если вы действительно хотите что-то узнать о Ком-Гвардии, я попросила бы обойтись без комментариев, — гневно проговорила она. — Да, вы правильно заметили, генерал Керенский самостоятельно, без поддержки других Верховных Владык Звездной Лиги, подавил мятеж Амариса. И когда Амарис вышел из игры, собрался Совет Лиги, чтобы избрать нового Верховного Вождя. Можете себе представить, каждый Владыка уверял остальных, что только он — или она — наиболее подходит, чтобы надеть мантию. И лишь в одном их взгляды совпадали — в решении расформировать Армию Звездной Лиги, обезвредив тем самым генерала Керенского.

— Единство Звездной Лиги разрушили властолюбие и продажность Верховных правителей, — с пафосом истинного клановца произнес Эйден, — но сердце и душу ее спас генерал Керенский, он увел самых верных и стойких сынов в непроглядную тьму Вселенной.

Труа удивленно посмотрела на него.

— Да вы просто поэт, полковник.

— Это строки из Предания, великой летописи рождения и пути кланов.

Труа чуть заметно улыбнулась и продолжила:

— Что ж, вы правы. Генерал Керенский тайком увел отборные части Армии Звездной Лиги, ваших предков, из Внутренней Сферы. Он сумел уберечь воинов от безумной резни, разразившейся между Великими Домами Штайнера, Марика, Лиао, Дэвиона и Куриты. Этот конфликт продолжался несколько сот лет. Впоследствии его назвали Наследными Войнами. В этой бойне лишь Ком-Гвардия осталась верна идеалам Звездной Лиги. Фактически мы теперь единственные во всей Вселенной, кто уцелел, сохранив незыблемость принципов Лиги. По крайней мере, среди обитателей Внутренней Сферы.

Джером Блейк, наш первый легат, сразу понял, что невиданный по жестокости разгул Наследных Войн не только грозит уничтожить межзвездные коммуникации, но и ставит под сомнение само существование человеческой цивилизации. Поэтому он поспешил объявить о нейтралитете Ком-Гвардии. Он предложил всем правителям равноправный доступ к гиперпространственной коммуникационной сети в обмен на клятву о неприкосновенности нашей структуры. Таким образом, вот уже три столетия Ком-Гвардия служит нейтральным посредником между Великими Домами Лордов-Наследников, а также хранит и оберегает самое величайшее достояние — знания. Они не дают скатиться человечеству в беспросветный хаос варварства.

— Если уж кто из нас двоих поэт, так это вы, претор, — усмехнулся Эйден. — Мне хотелось бы знать, каково мнение Ком-Гвардии о вторжении кланов? Кое-кто на Куорелле величает гвардейцев просто-напросто предателями Внутренней Сферы. Это вас не беспокоит?

— Ком-Гвардия предпочитает в первую очередь заботиться о собственных интересах, — осторожно заметила Мелани Труа.

— Но вы давно уже не просто служаки или техи-связисты. У вас есть вооруженные силы, и именно ваша организация контролирует Терру.

Труа, казалось, чуть покоробила последняя реплика Эйдена.

— Войска нужны нам лишь для обеспечения безопасности коммуникационных сетей. Кроме того, они служат сдерживающим фактором от агрессии. Двадцать лет назад Четвертая Наследная Война чуть совсем не истребила своим пламенем Внутреннюю Сферу. Вожди Великих Домов захватили несколько ком-станций. У нас уже были все причины полагать, что Дом Дэвиона готовится атаковать Терру. Мы решились на милитаризацию из соображений крайней необходимости. К счастью, гвардейцы с честью выполнили задачу сдерживания. Но главная битва еще впереди.

Эйден в недоумении покачал головой.

— Странный обычай. Воины, которые не могут воевать. Абсурд какой-то получается.

Претор Труа вновь улыбнулась, на этот раз более откровенно.

— И среди лидеров Ком-Гвардии нашлись бы такие, кто согласился бы с вами, полковник. Не вслух, разумеется.

— И вы одна из них, Мелани Труа?

— Я уже говорила вам, что не имею права обсуждать подобные темы.

— Если Ком-Гвардия действительно стоит особняком от всех, зачем вам торчать на этой планете и хлопотать из-за каких-то там связанных.

— Я получила приказ заняться судьбой связанных. А приказы, как вы знаете, нужно выполнять, а не обсуждать, — заявила решительным тоном Труа. — Мое место здесь, на Куорелле. Задача — контролировать действия клановцев. И я повторяю, что не имею полномочий нарушать обычаи и законы тех, с кем временно приходится сотрудничать. Особенно если речь идет об оккупантах.

— Оккупантах, практикующих работорговлю?

— Полковник, мне кажется, что некоторые вещи не слишком сложны для понимания. В обитаемых мирах существует множество других точек зрения на сущность рабства. Не только клановская. Многие люди изъявляют желание стать воинами, но не по принуждению.

— Большинство из них не обладают Линией Крови. Без нее нельзя стать истинным воином, — проворчал Эйден. — Получив статус связанного, они обрели бы возможность на деле доказать свою силу. В честном бою отстоять право называться воином. Это же прописные истины! Даже у связанного вольнорожденного есть шанс отличиться и снискать славу.

— Мне трудно вам возразить, полковник. Вы говорите сейчас с позиции человека клана. А я слабо знакома с традициями и законами клановцев. Собственно, я и не собиралась с вами спорить. Просто пытаюсь вам объяснить, что мятеж на Куорелле — явление вполне естественное для Внутренней Сферы. Аборигены поступают вполне искренне, выказывая неповиновение. Они не желают, чтобы их захватили силой и бросили сначала в шаттлы, а потом в Т-корабли. Ведь их перебросят в неимоверную даль от родной планеты, в миры клановцев, чье точное местоположение никому не известно.

Эйден уловил в словах претора скрытый подвох. Мелани Труа исподволь пыталась получить информацию о местонахождении Империи Кланов — данные, в получении которых Ком-Гвардия, по всей видимости, очень заинтересована. В течение всего разговора Эйден продолжал следить за монитором, на котором появлялись отправляемые Жеребцом донесения о состоянии дел возле Випорта. Видя, что обстановка дошла до критической точки, Эйден тут же связался с Джоанной.

— Ты вступила в контакт с мятежниками? — спросил он.

— Да, один из них, кажется, желает переговорить с нами. Хотя он и так болтает без умолку. У них там что-то вроде примитивного мегафона на стене. Вот он и орет в него.

— Подсоедини меня к вашей линии, — приказал Эйден. — Я поговорю с ним через систему твоего боевого робота.

— Сделано, полковник.

— Катон!

— Да, сэр?

— Установи масштабную голограмму Випорта. Я хочу взглянуть на бунтовщика, с которым буду говорить. Хочу как следует рассмотреть его мерзкую рожу.

— Слушаюсь, сэр!

Над контрольным пультом командного центра вспыхнул шар видеопространственного передатчика. Крупным планом на экране появилось лицо человека средних лет. Первое, что бросилось Эйдену в глаза, — это неестественно красный цвет кожи и выражение какого-то легкого замешательства. Незнакомец настороженно, с чувством странной неуверенности смотрел с вершины городской стены, по-видимому, на расположившееся рядом с крепостью звено боевых роботов. Эйден подумал, что худое небритое лицо и узкие глаза сфероида делали его похожим на детеныша хорька. Существо, которое иногда способно перегрызть горло собственной матери. По щекам и лбу незнакомца текли крупные капли пота. Эйдена чуть не передернуло от отвращения. Вести переговоры с такой мордой — весьма сомнительное удовольствие.

— Я полковник Эйден Прайд, командующий гарнизонным соединением воинов Клана Кречета, — представился Эйден.

Сфероид испуганно вжал голову в плечи. Эйден понял, что Джоанна для пущего эффекта врубила громкоговорители боевого робота на полную мощность. Голос полковника, чуть искаженный аппаратурой, заполнил все пространство небольшой долины и подобно грому обрушился на город, заставляя людей в ужасе затыкать уши.

«Удачный прием, — подумал Эйден, — это может помочь вразумить мятежников».

— Назови себя! — приказал полковник.

Мгновение гнусный человек-хорек выглядел так, словно он был готов броситься со стены вниз головой. Наверное, он решил, что с ним разговаривает какой-нибудь призрак. Но затем он кое-как совладал с собой и медленно поднес мегафон к губам. Эйдена, наблюдавшего масштабную видеопроекцию, позабавил страстный, дребезжащий голосок повстанца.

— Я Джаррет Махони. Единственный, кто уцелел из ополчения Випорта. Люди выбрали меня главой общины. Я уполномочен вести переговоры с захватчиками.

Эйден брезгливо поморщился, услышав, как сфероид назвал свое второе имя. Джаррету, как и любому другому жителю Внутренней Сферы, оно передавалось по наследству. Он не заслужил его в бою за Родовое Имя. И хотя Эйден понимал, что местные обычаи в корне отличаются от клановых, ему все равно было неприятно, что кто-то еще, кроме воина-кровника, может претендовать на столь высокую честь.

— Джаррет Махони, я приказываю вам немедленно прекратить бунт, сложить оружие и сдаться. Звено боевых роботов стоит у стен вашего города. Эти пять боевых машин могут в считанные секунды сровнять ваш жалкий городишко с землей. Дальнейшее сопротивление бессмысленно.

— Вы превратите нас в рабов!

— Связанные — это не рабы. Их пребывание в подобном статусе является временным. Воины клана — вовсе не торговцы. Им не нужны живые игрушки...

Джаррет Махони рассвирепел.

— Не надо мне пудрить мозги пустой болтовней! — закричал он. — Мы не желаем улетать с Куорелля. Вы хотите затащить нас силой на свои корабли. Мы станем рабами! И не так уж важно, как вы нас будете называть. Это всего лишь отговорки!

— Никто тебе мозги не пудрит. Я пытаюсь тебя вразумить, Джаррет. Для вашего городишка хватит одного залпа наших боевых машин. Так что прекращайте всю эту канитель и сдавайтесь. Заодно предупреди своих людей, чтобы не делали глупостей.

Непонятно почему, но Джаррет Махони надолго замолчал. Потом отложил мегафон, наклонился, и Эйден увидел, что мятежник держит на руках двух ребятишек, мальчика и девочку. Дети были такими же краснокожими, как и сам Джаррет.

— Это мои дети, — сказал он. — Сын и дочка. Они не виноваты, что идет война. Ты хочешь убить их только для того, чтобы показать свою силу?

Эйден отключил связь и повернулся к Мелани Труа.

— Он желает смерти своих детей? — спросил полковник.

— Нет, скорее наоборот. Он опасается за их жизни. Ведь он не понимает всех тонкостей законов клана. Ему и в голову не приходит, что для клановцев жизнь вражеских вольнорожденных детенышей не имеет никакой ценности. Он надеется, что, увидев детей, вы все же отступитесь от своих намерений и оставите город в покое.

Эйден недоуменно пожал плечами.

— Я пока не вижу смысла кого-нибудь убивать. Это было бы непростительной тратой боезапаса. Но если они не сдадутся, я отдам приказ о нападении. А для воина не имеет значения, что именно копошится под ногами идущего в атаку боевого робота.

— Я не берусь растолковывать вам все, сэр, в конце концов, я лишь чиновник Ком-Гвардии и пыталась только пояснить приблизительный ход мыслей Джаррета Махони. — Эйден уловил оттенок горечи в голосе претора Труа, но расценил это лишь как недовольство его словами. Взглянув снова на экран с изображением Випорта, он обнаружил, что к представителю населения обращается Джоанна.

— Отпусти своих детей, — говорила она. — Для нас что ты, что они — это просто вольнорожденные подонки, таких мы убиваем, не задумываясь, даже когда они встречаются среди нас.

— Достаточно, звеньевой Джоанна, — сказал Эйден по частному каналу. — Угрозами мы ничего не добьемся.

— А чего нам добиваться? Предать Випорт огню — да и дело с концом, или можно пройтись сквозь этот городишко и передавить его глупых жителей «ногами» наших боевых машин.

— Подключи меня опять к вашему каналу, — попросил полковник.

Эйден был в замешательстве. Отношения между вольнорожденными родителями и их детьми являлисьдля него загадкой даже в клановых мирах. Какие чувства эти дети испытывали к своему отцу, что тот чувствовал по отношению к ним? И хотя Эйдену не раз удавалось прочесть что-нибудь о родителях и их отпрысках в некоторых из тайных книг, подобные взаимоотношения все равно оставались для него непостижимой тайной.

— Джаррет Махони! На военное командование не произвел никакого впечатления показ твоих маленьких детей. Понятий, к которым ты пытаешься прибегнуть, для нас не существует. Собери своих сограждан и оставь Випорт до того, как мы предпримем новую атаку.

Джаррет осторожно опустил детей, а затем уверенно поднес мегафон к губам.

— Мы не капитулируем, — произнес он. — Если вы настаиваете на сравнении, мы будем сражаться.

Эйден чуть не рассмеялся.

— Вы не можете драться с боевыми роботами без собственных машин. А все они на Куорелле уничтожены.

— Не все.

И прежде чем Эйден успел переспросить, что, собственно, Джаррет имел в виду, он увидел странную картину. Через городские стены неуклюже прогромыхала большая шагающая машина, которую Эйден поначалу принял даже за боевого робота, пока Катон не улучшил изображение. Машина была маленькой — маленькой и легкой, она стояла на четырех «ногах», а не на двух. Кабина всего лишь отделяла механика от внешней среды, но никак не смогла бы защитить его от снаряда.

— Ты ненормальный, Джаррет Махони? Это же просто агротехнический робот.

— Это наш боевой робот, полковник. Если честно, да, это обычный агроробот, но к нему мы приделали пару лазерных пушек плюс кое-что еще, почти каждый сантиметр его поверхности напичкан взрывчаткой, а также заминирован подход к Випорту. Этого вполне достаточно, чтобы взорвать все население и любую из ваших машин, если она приблизится к городским стенам. Думаю, тебя не заботят человеческие жизни, полковник, но все же знай, что у нас в заложниках несколько чиновников Ком-Гвардии и несколько техов клана, которых вы направили в Випорт. Хотя, скорее всего, тебе уже доложили...

Эйден тяжело вздохнул.

— Да, мне это известно, — произнес он. — Но тем не менее я требую, чтобы вы немедленно сложили оружие и сдали Випорт.

Эйден понимал, что, повторяя требование, он выполняет простую формальность, и поэтому не удивился, когда Джаррет Махони расхохотался и во весь голос гаркнул в мегафон:

— Вы не поверите, но нам действительно доставляет удовольствие видеть, насколько вы не цените человеческую жизнь, полковник! Это правда!!!

После этого краснокожий исчез за стеной.

Эйден повернулся к Мелани Труа.

— У них достаточно запасов на ближайшее будущее?

— Да. Но вам-то какое дело до этого?

— Нужно пораскинуть мозгами. Я не желаю уничтожать Випорт и собираюсь сделать это только в случае крайней необходимости.

Претор не отрываясь смотрела на него, и в ее ясных глазах появилась растерянность, но Эйден уже повернулся к экрану, на котором загримированный под боевую машину агроробот открыл огонь по звену Джоанны. К его горлу подкатил комок, когда он услышал ее приказ открыть ответный огонь.

8

Слушая обмен любезностями между Эйденом и Джарретом Махони, Диана и Торгаш переговаривались по частному каналу. Они впервые наблюдали за восстанием гражданских и никак не могли понять, что же, в конце концов, происходит.

— Зачем устраивать переговоры с этим подонком? — спросила Диана.

— Понятия не имею, полагаю, что это клановая политика в завоеванных мирах.

— Да, но этим идиотам взбрело на ум подорвать себя вместе с нами. На месте командира я приказала бы занять позиции вокруг городских стен и стала их обстреливать до тех пор, пока этот Випорт не сровнялся бы с землей. Вот тогда они бы попрыгали. А еще лучше отправиться на настоящую войну, чем терять время, занимаясь подобной ерундой.

— Что ты имеешь в виду? Разве мы не участвуем в настоящей войне?

— Нет, все это запруженное дерьмо, чистка. А я хочу попасть на передовую вторжения, на линию фронта.

— Ну, если так, то на твоем месте я бросил бы эту надежду. У тебя не та экипировка для подобной жизни. Неужели ты ничего не знаешь о части Эйдена Прайда?

Торгаш не знал, что Эйден Прайд был отцом Дианы, и она не собиралась рассказывать об этом ни ему, ни, если уж на то пошло, кому-либо другому. Она нашла Эйдена, и это ее вполне устраивало. В свое время, сидя на материнских коленях, Диана наслушалась о нем предостаточно и теперь хотела лишь одного — наблюдать за ним, служить в его части — это ее вполне удовлетворяло. Она воин, а клановые воины не дорожат отношениями между родителями и детьми. Даже мысль об этом должна вызывать у них отвращение.

— Что ты имеешь в виду. Торгаш?

В ответ он рассказал ей вкратце о запятнанном Имени Крови Эйдена Прайда, а затем перебрал несколько других сплетен, распространявшихся среди воинов.

— Поговаривают, что он никогда не получит ответственного поручения и его гены никогда не примут в генофонд.

То, что пересказал Торгаш, весьма заинтересовало Диану, поскольку она знала, что гены Эйдена Прайда у нее были, во всяком случае половину своих генов так или иначе она получила от него.

— И поэтому, как видишь, Диана, пока мы являемся частью подразделения Эйдена Прайда, наш удел — выполнять тыловые операции, проводить большую часть времени просто в подавлении мелких восстаний и...

— Всем боевым роботам открыть огонь! — передала по общему каналу Джоанна.

Диана, прицелившись из ПИИ в городскую стену, мгновенно проделала там огромную дыру. Остальные боевые машины нашли себе другие цели. Краем глаза она увидела, как слева взмыли вверх языки пламени. Агророботу попали в «плечо», но взрыва не последовало. Диана поняла: угроза подсоединенной к агромашине взрывчатки была просто трусливым блефом террористов. Она прицелилась в еще один участок городской стены, но ее остановил приказ Джоанны.

— Всем прекратить огонь!

Затем послышался голос Эйдена Прайда.

— Несмотря на провокации местных жителей, мы находимся здесь не для того, чтобы уничтожить Випорт. Мы посланы сюда, чтобы сохранить, где это возможно, мирную жизнь. Переговоры продолжаются. Звеньевой Джоанна!

— Сэр?

— Подсоедините меня к системе громкоговорителей.

Слушая это, Диана увидела, что агроробот снова изготовился стрелять. Она навела на него свой прицел на случай, если бой возобновится.

— Джаррет Махони, это говорит полковник Эйден Прайд. Прошу подняться на городскую стену для продолжения переговоров.

Пришлось довольно долго ждать, когда наконец на развороченной секции городской стены появилась фигура Джаррета Махони. Его голова теперь была обвязана чем-то вроде пропитанного потом цветного платка, а мясистое красное лицо перепачкано грязью.

— Джаррет Махони, наше предложение простое. Вы отпускаете всех заложников — как своих сограждан, так клановцев и представителей Ком-Гвардии. Вы также сдаете все оружие и амуницию. От себя могу обещать, что ни ты, ни твои товарищи-мятежники впоследствии не пострадают. Не будет ни арестов, ни наказаний.

Джаррет Махони поднял к губам мегафон.

— И никаких связанных, — проговорил он. — Ни в Випорте, ни в любом другом месте на Куорелле.

— Я не уполномочен изменять политику кланов. Быть связанным — это честь для каждого из вас!

— Ну и идите к черту, кровопийцы! Сукины дети!

Диана открыла рот. Она была чуть ли не в шоке. Воины редко сквернословили, а когда это делали, то обычно не выходили за рамки эпитетов вроде вольняги или на худой конец таких слов, как «подонки», то есть ругательств, которые имели отношение к процессу рождения. Выкрики Джаррета Махони могли вызвать отвращение у любого представителя клана, независимо от того, кем он родился, истинным или свободным.

Вождь мятежников неожиданно скрылся за стеной, после чего агроробот опять открыл огонь. На этот раз лазерные лучи попали в мертвую точку «Боевого Орла». Машина слегка качнулась, но осталась в вертикальном положении.

Диана ожидала приказа стереть Випорт в порошок, но эфир молчал. Наконец по общему каналу проскрипел голос Джоанны.

— Нам приказано убираться, — зло сообщила она и с горечью добавила: — Отправляемся в лес в организованном порядке. Перегруппируемся в двадцати пяти метрах отсюда.

Диану это взбесило.

— Торгаш, объясни мне, что здесь происходит?

— Вероятно, стратегическое отступление. Может, скоро прибудет подкрепление для нашей защиты. Все делается в соответствии с планом. Н-да... Думаю, что так.

— Кланам не пристало отступать перед аборигенами. Как Джоанна могла отдать приказ к отступлению?

— Неужели ты не слышала, Диана? Не она приказала отступать, а наш полковник. Он наблюдает за всем с высоты командного пункта и ведет себя, по-моему, вполне разумно.

— У него, должно быть, на это есть какая-нибудь причина. Я имею в виду, серьезная причина, продиктованная военными соображениями, — сказала вслух Диана.

Но мысленно она уговаривала себя: «Он мой отец и не может быть трусом».

— Полагаю, он защищает жизни заложников.

— В твоих словах нет уверенности. Торгаш.

— Да. К несчастью, в числе заложников есть люди из Ком-Гвардии, а это не то что клановцы. Воины клана гордились бы возможностью погибнуть за правое дело. А другие, местные, почему мы должны заботиться об их жизнях?

— Не знаю. Торгаш. Я просто пошла бы в атаку и сровняла Випорт с землей. Это могло послужить наглядным примером для других. Заложники не так важны. Не стоит позволять таким подонкам, как этот Джаррет Махони, нас шантажировать. Уничтожить бы всех заложников вместе с мятежниками, и, я думаю, нам никогда больше не придется иметь дело с подобной дрянью.

— Интересная теория, Диана.

— Но ты сомневаешься в ней?

— Да, знаешь, я не такой кровожадный, как ты.

— Вот почему именно я заслужила «Грифона».

— Я знаю твое мнение по этому поводу.

Они прошли мимо ряда деревьев на краю леса и последовали за «Бешеным Псом» Джоанны к месту сбора.

«Здесь должен быть какой-то подвох, — думала Диана, — какой-то трюк, который придумал мой отец. Конечно же, это просто отсрочка, он явно готовит новый, измененный план наступления. По всей видимости, это так. Нет причин сомневаться в его смелости! Отец уничтожит Випорт. Это единственный способ овладеть ситуацией, и он справится с поставленной задачей».

Обдумывая действия Эйдена Прайда, своего командира и отца, Диана пыталась отмахнуться от возникших внезапно сомнений, а она их ненавидела. Во всей Вселенной у нее был один-единственный отец. Знал Прайд о ее существовании или нет, он являлся ее отцом — человеком, о котором Диана так часто мечтала, который никогда не уходил из ее мыслей.

9

Диана вдруг услышала шум приближающегося вертолета Ком-Гвардии. Когда он пролетал над лесом, от его пронзительного грохота задрожали ветки и листья. Ее «Грифон» стоял как раз на краю опушки, поскольку Джоанна по приказу из командного центра назначила девушку в дозор. Со своего места Диана наблюдала, как огромная машина садилась на землю перед городскими стенами, и сразу вслед за этим над стеной осажденного города вновь показалась голова Джаррета Махони.

Со стороны леса в вертолете открылись два люка, и из них вышли двое: высокая женщина с широкими плечами и мощными бедрами (если бы не эмблема Ком-Гвардии на белом комбинезоне, Диана приняла бы ее за одного из воинов клана, хотя та двигалась чуть неуклюже), а второй фигурой оказался ее отец, Эйден Прайд, одетый в простую зеленую полевую униформу, на которой едва можно было различить знаки его воинского звания.

Джоанна уже передала, что для ведения переговоров прибудут люди из командного центра, но даже столь резкую и самоуверенную престарелую воительницу, как Джоанна, несказанно удивило бы, что на переговоры с этим сбродом явился сам Эйден Прайд.

Едва коснувшись ногами земли, полковник принялся тревожно осматриваться. Он кивнул в сторону Дианы, и та подумала, что он, должно быть, заметил ее «Грифона», укрывшегося в лесу. С неизвестным ей доселе волнением она изучала его лицо, надеясь, что это поможет разрешить сомнения, которые мучили девушку с начала осады Випорта. Но внешность Эйдена Прайда не давала повода для разгадки. У полковника было спокойное, с огрубевшей за многие, прожитые в суровом климате годы кожей, но в общем еще не тронутое возрастом лицо. Глубокие глаза, казалось, светились, словно жемчужины, излучая все то же ясное и спокойное сияние. Нет, этот мужчина не производил впечатления труса.

Диана нервно зашевелила губами, закусив при этом нижнюю и оцарапав о зубы верхнюю, но не заметила этого — все ее внимание было приковано к полковнику; девушку злило, что она столько думает о нем. Что с того, что он ее отец? Но Диана чувствовала, что, если Эйден сделает какую-то неловкость или — что еще хуже — как-то опозорит себя, она будет переживать его позор с гораздо большей силой, чем, может быть, он сам. Эта мысль была настолько неклановской, что Диана постаралась всячески избавиться от нее. Конечно, она считалась вольнорожденным воином, но стремилась размышлять как вернорожденный. А именно: ее отец не должен иметь никакого значения для нее, тем более что Эйден Прайд никогда не подозревал о существовании Дианы и не имел понятия об их кровной связи.

Эйден еще в вертолете заметил вспышки света, отражавшиеся от стоящего на краю леса боевого робота. Приземлившись, он по конфигурации определил, что это «Грифон». Оставалось только надеяться на то, что ни Джаррет Махони, ни другие мятежники не заметили выставленной в дозор машины. Сейчас не время для провокаций.

Провокация — это последнее, чего сейчас хотел полковник. Как командующий оккупационными силами на Куорелле он желал предотвратить любое ненужное кровопролитие среди гражданского населения. Несмотря на полученное недавно сообщение о том, что Клан Ягуара уничтожил город Тетл-Бэй на планете Едо, Эйден намеревался четко выполнять особенное указание, предписывающее сводить к минимуму потери среди мирного населения.

Мелани Труа настояла на том, чтобы сопровождать его в Випорт. По ее мнению, в разговоре с такими эмоционально неустойчивыми личностями, как Джаррет Махони, благоразумнее иметь две головы.

— Именно потому, что я не из клана, мне, может быть, будет легче объяснить ему некоторые понятия, которые он сейчас считает для себя совсем неприемлемыми, — сказала она.

— Но я настаиваю на том, чтобы вести переговоры самому, а не совместными усилиями. Понятно?

— Понятно, полковник.

— Так нужно, но я ценю твое содействие и проницательность, Мелани Труа.

— Спасибо. Ты необычайно вежлив для воина, особенно для офицера Клана Кречета.

— А ты знакома со многими офицерами клана, Мелани Труа?

— Не со многими, но и этого достаточно. И если ты вынуждаешь меня быть такой же откровенной, как твои офицеры, то я могу сказать, что желаю спариться с тобой после того, как все это закончится.

У Эйдена сбился шаг.

— У тебя что, есть сомнения на этот счет? — принужденно рассмеялась она. — Из-за того, что я нарушила табу? Неужели вы, клановцы, настолько примитивны, что у вас женщина не может сделать подобного предложения мужчине?

— Нет. В моем клане не существует такого табу. Но человек из другой касты или неклановец не может первым предлагать спаривание...

— Значит, я, будучи неклановкой, тебе не подхожу? — Она начинала злиться.

— Нет, дело совсем не в этом. Я просто хочу сказать, что как воин клана я хотел бы просить тебя впредь ждать, пока я сам не сделаю тебе предложение.

— Тогда я подожду, полковник. Только умоляю — не проси меня надевать при этом кастовые нашивки.

Или он ошибся, или в ее голосе звучали саркастические нотки.

— Уверяю тебя, Мелани Труа, я сам собирался сделать тебе предложение.

— Можешь считать, что я польщена.

Из вертолета вслед за Эйденом и Мелани Труа выбрался эксперт Ком-Гвардии, функционер из Внутренней Сферы. Он протянул Эйдену мегафон, внешне похожий на тот, которым пользовался предводитель повстанцев, только переносной. Эта модель была намного легче. Кроме того, мегафон имел ряд кнопок для удобства управления.

Обойдя вертолет вместе с шедшей за ним следом Мелани Труа, Эйден сразу же обратился к Джаррету Махони.

— Я полковник Эйден Прайд и хочу говорить с тобой, Джаррет Махони. Открой ворота!

— Почему ты думаешь, что я желаю этой встречи, Прайд?

Эйден поежился, услышав, что к нему обратились только по фамилии. В кланах так никогда не поступали. Кровное Имя священно, и никто никогда не использовал его как-то случайно, уничижительно, искаженно или просто так, не придавая ему никакого значения. И, конечно, никто не употреблял Имя Крови без соответствующих имен и титулов.

Но Мелани Труа уже проинструктировала его, что существенно важно вести себя во время переговоров спокойно и не давать повода мятежникам перехватить инициативу.

— Если ты желаешь, чтобы твои люди после всего, что произошло, остались живыми, тебе придется иметь дело со мной, Махони.

Эйден преднамеренно употребил лишь фамилию мятежника, но сомневался, что того заботило, как к нему обращаются.

— Хорошо. Ты вооружен? Если да, то бросай оружие.

— Я без оружия.

— Кто тебя сопровождает?

— Я Мелани Труа, претор Ком-Гвардии этого сектора Куорелля.

— Так и Ком-Гвардия тоже испугалась наших угроз?

— Ты слишком много о себе вообразил, Джаррет Махони! В этом заинтересована только я. Официальная политика Ком-Гвардии к моему появлению здесь не имеет никакого отношения.

— Ты вооружена, Труа?

— Нет.

— Тогда можете проходить.

Диана наблюдала, как ее отец и представитель Ком-Гвардии прошли через раскрывшиеся ворота Випорта. Когда ворота закрылись, она почувствовала, как к горлу подкатил нервный комок. Ей вдруг пришло на ум, что, быть может, она его больше никогда не увидит. Боль, порожденная этой мыслью, была столь же отвратительна, сколь и невыносима.

10

Джаррет Махони вел их по развороченной улице Випорта. Хотя улицей ее можно было назвать с большим трудом. Куда более она походила на заваленную мусором тропинку. Полуразрушенные обстрелами здания, сорванные с петель двери, выбитые окна и обуглившиеся стены мало чем напоминали жилые дома. Из черных глазниц окон робко выглядывали исхудавшие, измученные осадой люди. Некоторые из них нервно жестикулировали, другие взволнованно переговаривались. Над Випортом нависла военная угроза.

Предводитель мятежников указал на большое здание в конце улицы.

— Вон там первый, — не без удовольствия заявил он.

Здание оказалось складом, заполненным оружием, амуницией и ящиками со взрывчаткой.

— Этот склад — один из многих, наполненных летучими веществами настолько, чтобы создать действительно адский взрыв, — пояснил Джаррет Махони. — Я показываю вам это, чтобы доказать, что мы не блефуем.

Мелани Труа коснулась руки Эйдена.

— И все-таки это еще может оказаться блефом, — прошептала она. — Скорее всего, у них имеется только один склад, а не один из многих, к тому же мы не знаем, чем наполнены все эти ящики.

— Неужели жители Внутренней Сферы способны создать столько пустышек? — удивился Эйден.

В ответ Мелани Труа улыбнулась, и он еще раз отметил, что у нее ровные и ослепительно белые зубы.

— Полковник, порой вы, клановцы, удивительно простодушны. Неужели ты не понимаешь, что оставшиеся в черте города люди согласны использовать любой трюк, чтобы остаться в живых?

Прямой упрек в наивности взбесил Эйдена, но вслух он позволил себе лишь сделать сдержанное ответное замечание.

— Ты права насчет кланов, Мелани Труа. Мы тоже иногда пользуемся блефом в наших ставках, но очевидная ложь не в наших правилах. Я полагаю, что это еще один признак вырождения Внутренней Сферы.

— Кланы достаточно искусны в военном ремесле, полковник, может, поэтому изощренность политики Внутренней Сферы непостижима для вас.

— Ты это называешь изощренностью?

Она пожала плечами.

— Это просто наиболее удачное слово.

— Не просто, я полагаю.

Она опять улыбнулась и, взяв его ладонь в свою, сначала слегка сжала ее, а потом отпустила. Еще никто не касался Эйдена так нежно, и ощущение от этого прикосновения доставило ему немалое удовольствие. Он даже стал предвкушать встречу с находящейся рядом с ним женщиной после того, как закончатся переговоры. И в то же время мысль об ожидании смутила его. Обычно, занимаясь какой-нибудь проблемой, он не отвлекался на размышления о будущем, если только они не имели прямого отношения к самой проблеме. Случайные размышления о предстоящих событиях были явно не в привычках клановцев.

Джаррет Махони вывел их к месту, которое, по мнению Эйдена, больше всего походило на городскую площадь, хотя с точки зрения геометрии оно могло смутить любого начинающего архитектора. Примерно в центре этой так называемой площади стоял агроробот, окруженный беспорядочным множеством транспортной техники.

Если раньше у Эйдена еще оставались некоторые сомнения относительно угрожающих заявлений мятежников, то теперь он убедился, что те не лгали, говоря о том, что агроробот напичкан взрывчаткой. Ее запасов, судя по всему, имелось вполне достаточно, чтобы поднять на воздух не только то, что находилось рядом, но также и все склады. Цепная реакция, конечно же, должна была разрушить весь Випорт. Нет, Джаррет Махони не блефовал.

Предводитель мятежников предложил Эйдену и Мелани Труа самим осмотреть агроробот, после чего поднял правую руку и замахал ею из стороны в сторону. По сигналу Джаррета Махони улицы наполнились сотнями людей. Кто-то выбирался из собранного на площади транспорта, другие появлялись из окон и дверей расположенных неподалеку зданий. Скоро они заполнили всю городскую площадь, обступив плотным кольцом Джаррета Махони и обоих его гостей.

У Эйдена от ощущения тесноты сжало горло. Воздух казался настолько плотным, что стало трудно дышать.

Джаррет Махони широко развел руками, словно обнимая толпу.

— Перед вами — жители города Випорта, которые хотят справедливого к ним отношения.

Его слова отозвались одобрительным ропотом.

— Прежде всего мы требуем прекращения захвата кланами наших граждан.

По толпе опять прокатился ропот поддержки, на этот раз более агрессивный.

Мятежник чуть отошел в сторону, указывая на небольшую группу людей, которых держали за руки.

— А это, — сказал он, — наши заложники. Прайд, вы, наверное, узнаете своих техов, их нетрудно распознать по знакам отличия.

Один из техов, оттолкнув своего конвоира, шагнул в круг и крикнул:

— Сэр, я Астех Трион. Я хочу вам сказать — не имейте дела с этими...

Мощным ударом Джаррет Махони нокаутировал его, прежде чем тот успел закончить фразу, и жители Випорта утащили Астеха Триона в толпу.

Джаррет Махони вернулся к заложникам.

— Труа, ты тоже, наверное, узнаешь своих людей из Ком-Гвардии, нашивки можно увидеть издалека.

Мелани мрачно кивнула и повернулась к Эйдену.

— Они гвардейцы, — произнесла она, — и как все преданные члены нашего Ордена Посвященных готовы умереть, если этого потребует долг. Однако, — и теперь она обратилась прямо к толпе, преднамеренно игнорируя ее предводителя, — если Джаррет Махони избрал именно такой способ решения проблемы — бессмысленную резню вместо ритуального жертвоприношения, тем самым он вовлек и вас и нас в неминуемое кровопролитие. Согласитесь сдаться, и я обещаю, что Ком-Гвардия будет вести именно такую политику, какую вы тре...

— Замолчи, женщина! — заорал Джаррет Махони и бросился к ней.

Но она и не думала уступать. Ей даже удалось вставить еще несколько слов до того, как главарь повстанцев со всей силы ударил ее по лицу. Претор пошатнулась, но удержалась и не упала.

Эйдена поразила такая жестокость, и едва предводитель мятежников занес руку для второго удара, он бросился вперед и сгреб его в охапку. Яростно стиснув свои руки на шее Махони, он смотрел, как постепенно багровеет и без того налитое кровью лицо главаря. Вероятно, Прайд просто задушил бы его, но тут на помощь своему предводителю бросились жители Випорта, которые, повиснув у Эйдена на руках, с трудом оттащили его от Джаррета Махони, после чего повалили полковника на землю и принялись избивать ногами, пока сам Махони не приказал им оставить Эйдена в покое.

Напавшие мгновенно подчинились, отступили и смешались с толпой. Махони, протянув руку, помог Эйдену подняться.

— Приношу вам обоим свои извинения, — произнес он. — Здесь у всех нервы на пределе, и я не исключение. Перспектива рабства кого угодно доведет до психоза, к тому же вы, наверное, знаете, что меня ваши подчиненные занесли в списки связанных, поэтому в данном случае я защищаю личные, если хотите, интересы. Теперь ты видишь, полковник, что переговоры бесполезны? С нашей точки зрения переговариваться нам с вами не о чем. Мы требуем освобождения всех ранее захваченных связанных и прекращения дальнейших попыток порабощения. Компромисс невозможен. Да и какой здесь может быть компромисс? Хочешь, чтобы мы согласились на то, что одних рабов вы отпустите, а других оставите у себя? Нет, на такое мы не пойдем, для нас это совершенно неприемлемый вариант. Мы можем добиться мира при помощи переговоров, но только в том случае, если будут приняты наши требования. Ну, как, согласен?

— Я уже сказал тебе, что в любом случае я не могу...

— Тогда переговоры можно считать законченными. Вы собираетесь атаковать?

— В конце концов придется.

— Тогда я хочу, чтобы ты увидел, кого собираешься убивать. Не только заложников, не только взрослых жителей, но и этих...

Махони сделал повелительный жест в сторону толпы, и после того как она расступилась, Эйден увидел детей, собравшихся вокруг агроробота. Они сидели под машиной и наверху, около кабины. В кабине агромеха женщина-водитель, глядя на Джаррета Махони, показала ему большой палец. Здесь были дети всех возрастов — от самых маленьких до подростков. Среди них Эйден разглядел несколько взрослых людей, наверное родителей.

Полковник отвел взгляд, но скорее от неприятия всех этих собранных в кучу детей и их родителей, чем от предполагаемого Махони драматизма сцены. Очередное столкновение с отношениями «дети — родители» привело Эйдена в замешательство. Опять противно засосало под ложечкой. Сейчас эта группа людей вызвала у него целую бурю чувств и заставила полковника думать о явлении, природу которого он никогда не понимал. Связь, по-видимому как-то существовавшая между ребенком и его родителем, тревожила воображение, будоражила ум, но никогда не находила у Эйдена приемлемого объяснения.

— Когда ваши силы атакуют, эти дети умрут первыми. Они сами решили свою судьбу, они умрут свободными. Но позволь мне узнать, так ли необходима гибель тех, кто раньше сражался с вами плечом к плечу, а теперь вынужден лишаться жизни еще до начала боя? — спросил Джаррет Махони.

Эйден не знал ответа. Более того, он не хотел размышлять над этой проблемой.

— Мы достаточно серьезны, Прайд. И позволь мне уверить тебя в этом, — продолжил главарь мятежников.

Махони сделал жест в ту часть толпы, где находились заложники, и оттуда вытолкнули Астеха Триона. Предводитель повстанцев медленно подошел к краю круга. Кто-то протянул ему маленький лазерный пистолет, и Махони, приставив дуло к затылку Астеха Триона, в следующее же мгновение нажал на курок. Грянул короткий выстрел, и Астех, бывший ненамного взрослее самого старшего из сгрудившихся у агроробота детей, повалился мертвым на землю.

— Это убедило тебя, полковник?

Эйден с трудом сдерживал себя, чтобы опять не броситься на главаря мятежников.

— Нет смысла в продолжении всего этого. Переговоры окончены. Проводи нас обратно до городских ворот.

Джаррет Махони засмеялся.

— И ты думаешь, что я позволю вам уйти? Ни за что, ведь теперь у меня в заложниках находятся главнокомандующий оккупационными силами и представитель Ком-Гвардии.

Эйден рванулся вперед, но мятежники схватили его за руки и удержали.

— Ты не можешь нарушить условий перемирия, по которым мы пришли сюда, — вскричал полковник.

— Не могу? Я что-то не припомню, что соглашался на какие-либо условия. Ты появился здесь, Прайд, и предъявил свои требования, при этом отказавшись выслушать меня. Я не приглашал тебя ни под каким флагом, ни под белым, ни под каким-либо еще. Нет, теперь ты мой заложник. И даже если мы соглашались на какое-то перемирие, я с удовольствием позволю себе его нарушить. Меня это только позабавит.

Эйден понял, что спорить с Махони бессмысленно: перед ним — фанатик.

— Тут ты просчитался, — сказал он Джаррету Махони. — Я воин клана, и у нас не принято придавать значение званию воина. Неважно, кто окажется у тебя в заложниках — полковник или тех, ответ будет одним и тем же. Ты проиграл, Махони.

— Не я, — ответил главарь мятежников и указал на детей, — они!

11

Хотя помехи время от времени и прерывали изображение, Джоанна все же была в курсе событий, происходящих за городскими стенами Випорта, — по распоряжению Эйдена над поселением кружила пара оснащенных видеокамерами истребителей. Им было приказано не вмешиваться, но только записывать данные об оборонном потенциале Випорта, что могло пригодиться в случае широкомасштабной атаки.

Джоанна видела, что главарь мятежников говорил правду. У них были склады со взрывчаткой, хорошо заминированный агроробот, заложники и объединившиеся шайки озлобленных повстанцев. Когда Джаррет Махони согласился открыть ворота Эйдену, Джоанна предложила незамедлительно атаковать крепость силами своего звена, но Эйден очень четко приказал ей не делать этого.

Но когда мятежники захватили Эйдена и представителя Ком-Гвардии в заложники, общий канал связи чуть не взорвался от проклятий Джоанны. Она приказала своему звену двигаться вперед, и скоро четыре боевых робота, подойдя к краю леса, присоединились к «Грифону» Дианы.

Джоанна вкратце пересказала Диане о том, что только что произошло в Випорте, и увидела, что молодая воительница чуть ли не вопреки приказу готова броситься в атаку. Джоанне стало любопытно, чем вызвана такая готовность — праведной яростью недавно посвященного воина или же она определялась таким глупым понятием вольнорожденных, как отец.

Джоанна связалась с командным центром для получения приказа. Капитан Харин Кричелл — заместитель Эйдена — передал специальные указания, которые полковник оставил перед отлетом в Випорт.

— Но эти приказы не соответствуют сложившейся ситуации. У мятежников в заложниках оказался командующий оккупационными силами, — возразила Джоанна.

— Я согласен, но полковник предписал, что мы не должны атаковать Випорт ни при каких обстоятельствах, пока он сам не отдаст приказ или не будет убит.

— Со всем должным уважением, капитан, посмею заметить, что он не в состоянии отдавать приказы. Ведь Эйден Прайд захвачен мятежниками.

— У него есть микропередатчик, так что полковник сможет приказать атаковать, но пока этого не произойдет или пока ситуация не изменится, нам остается только ждать.

— Но, капитан...

— Этого вполне достаточно, звеньевой Джоанна. Оставайтесь на своих позициях. Скоро подойдет другое звено, они хорошо знакомы с местностью.

Джоанна с трудом удержалась от того, чтобы не сказать Кричеллу, что знание местности несущественно, когда торчишь в таком маленьком захолустном местечке, как Випорт.

Когда Диана получила с камер истребителя на первый экран запрошенное ею изображение событий, происходящих в осажденном городе, ее напугало огромное скопление людей на центральной площади. Клановцы, и не только воины, но и представители других каст, не часто собираются вместе. Даже во время церемоний или на советах каждый человек уверен, что для него предусмотрено достаточное пространство. В некоторых кланах слишком тесное сближение двух воинов может быть основанием для дуэли чести.

— Какое кощунство! — пробормотала она недовольно, пока рассматривала представившуюся ей картину отдельно и по частям. Особенно ее удивили сгрудившиеся у агроробота дети. Выросшая в деревне, она знала, как в низших кастах заботятся о детях, как ее собственная мать заботилась о ней в первые годы жизни. Являясь вернорожденной и бывшим воином. Пери не обладала такой теплотой, какая была естественной у других матерей, но между ней и дочерью образовалась связь, которую многие вернорожденные просто никогда не сумели бы постичь. За долгие годы учебы Диана научилась думать так, как полагается думать воину, теперь она презирала такие узы, но... понимала их.

Она понимала их достаточно, чтобы презирать Джаррета Махони за его готовность из-за идиотского упрямства пожертвовать невинными детьми.

Потребовалось некоторое время, чтобы на первом экране появилось изображение отца и Мелани Труа. Сидя на стульях около агроробота под усиленной охраной, они смотрели прямо на адскую машину и детей. Когда Мелани Труа попыталась было отвернуться, один из мятежников грубо схватил ее за подбородок и заставил повернуть голову. Несколько раз к ним подходил Джаррет Махони, яростно жестикулируя и, вероятно, разглагольствуя о своих условиях. Пока он размахивал руками, демонстрируя разочарование и озлобленность, Диана сфокусировала приборы на отце. Выражение его лица было непроницаемым, но стальной отблеск в глазах указывал на то, что аргументы мятежника, по-видимому, оставляли его равнодушным. Это продолжалось какое-то время, затем Джаррет Махони отошел, но только для того, чтобы развернуться и подойти снова, причем, похоже, он заговорил еще быстрее, чем раньше.

Возмутившись увиденным, Диана отключила передачу, а затем посмотрела через лобовое стекло на то, что еще было видно в убывающем дневном свете. Вертолет, так никем и не отозванный, до сих пор маячил у городских ворот. Он закрывал собой часть стены, но Диана пока еще могла видеть дыру, которую она пробила в стене Випорта.

И тут ее осенила идея. Через мгновение она подключилась к общему каналу, затребовав частный канал с Джоанной.

— Все в порядке, воин Диана, сейчас никто не может нас слышать, — произнесла Джоанна. — Надеюсь, у тебя что-нибудь срочное?

Перед тем как заговорить, Диана судорожно сглотнула.

— Я прошу разрешения войти в Випорт, командир.

— Зачем? Чтобы тоже стать заложницей? Слушай, Диана, я понимаю, что Эйден Прайд — твой...

— Я не намерена совершать бессмысленные поступки. Воин не полагается на пустые жесты. Жертва, даже если и принесена для...

— Не заставляй меня выслушивать проповеди обучения. Я была Сокольничим, ведь помнишь? Ты планируешь получить разрешение на вход от Джаррета Махони?

— Нет. Как только станет достаточно темно, мне необходимо проскользнуть в ту дыру, которую я выстрелами пробила в городской стене. Вертолет даст мне прикрытие на большую часть расстояния между лесом и стеной. И дыра достаточно большая для меня, чтобы...

— А что ты будешь делать, если там окажутся часовые?

— Я сумею позаботиться о них.

— А мятежники на улицах?

— Я сумею позаботиться и о них.

— Звучит интересно. Наверное, я пойду вместе с тобой.

— Нет.

— Ты приказываешь мне оставаться здесь, воин Диана? Ведь, кажется, пока еще я командую...

— Да, ты, но мой план больше, чем то, о чем я уже рассказала. И важно, чтобы все было сделано до подхода другого звена так, чтобы его офицер не успел отменить твоего приказа.

— Ну, уж не знаю, что и сказать, воин Диана. Попытайся убедить меня.

Диана сбивчиво и кратко изложила свои аргументы и... добилась своего.

12

Полковнику казалось, что Джаррет Махони просто не может остановиться. Он постоянно двигался, как бы подчиняя речь ритму своих движений, и делал это настолько возбужденно, что Эйден с трудом улавливал суть того, что он говорил. Когда Махони отходил слишком далеко, его слов просто не было слышно. Но когда приближался, они ни к чему не относились, так как оказывались, по всей видимости, продолжением той части его речи, которая ушла в пустоту.

— Ты его понимаешь? — спросил Эйден у Мелани Труа.

— Что тут понимать? Он хочет того, чего хочет, и больше ничего не желает знать. Фанатики везде одинаковы, неважно на чьей они стороне.

Эйден пожал плечами.

— Я его и не слушаю.

— Итак, у нас есть два лидера, которые не слышат друг друга. Я полагаю, политика ведется так везде.

— Ты имеешь в виду, что мне следует иметь с ним дело, претор Труа? Согласиться с его требованиями, на исполнение которых, кстати, у меня нет полномочий.

— Нет, — ответила она. — Я так не думаю. Мне кажется, что в данный момент все находятся в тупике. Или ты, или он, или кто-то, но прикажет уничтожить Випорт. Одному из вас придется сдаться.

— Тебя не пугает твой цинизм?

— Нет. Мы, члены Ком-Гвардии, стараемся в политических делах быть реалистами. Это путь Ком-Гвардии, ее, если хочешь, главное кредо.

— Политика это или нет, — сказал Эйден, — но что-то должно произойти. За городскими стенами звено ожидает приказа атаковать, можно призвать на помощь наши истребители...

— Ты можешь приказывать отсюда? Какая сила! Ну и как ты собираешься это сделать?

Хотя Мелани Труа и считала Эйдена наивным, однако он не был настолько глуп, чтобы открыть чиновнику Ком-Гвардии, что у него есть передатчик.

— Я могу сделать это, вот и все.

— Тогда чего ты ждешь? Я слышала, что клановые воины не дорожат своей жизнью, так что, по идее, страх за собственную безопасность не может воспрепятствовать тебе разгромить Випорт. Кроме того, я достаточно наслышана о тебе — вряд ли полковника Эйдена Прайда удерживает страх или нерешительность и уверена, что страх и нерешительность не имеют над тобой власти. Тогда что же удерживает твою руку, Эйден Прайд?

— Прежде всего то, что, уничтожив город, мы не достигнем нужной нам цели, поэтому сначала должны быть испытаны все остальные средства.

— О! — воскликнула Труа. — Я знаю, что кланы не терпят потерь, но это относится только к делам кланов, людям кланов и собственности кланов, не так ли? Ты хочешь сказать, что клановый образ жизни предполагает защиту врага от его собственных потерь? Я хотела бы знать истинную причину твоих колебаний, Эйден Прайд.

Несмотря на простоту речи Мелани Труа и ее обаяние, полковник не был настроен на откровенность с претором. Он знал, как хитры и коварны чиновники Ком-Гвардии. Впрочем, спустя какое-то время его посетила мысль, что в данный момент это не имеет никакого значения. Они оба — заложники во вражеском тылу, а опасаться коварства Мелани Труа можно было, лишь надеясь на скорое освобождение, а его не предвиделось. Стало быть, ее вопросы выражали естественное любопытство и не содержали подвохов.

— Дети, — ответил он, указывая на неугомонных малышей, собравшихся вокруг агроробота. Некоторые из них хныкали, другие плакали, а третьи лишь шепотом жаловались. Молчаливый ребенок был редкостью.

— Дети? Но не ты ли говорил, что в кланах не испытывают особенных чувств к детям, ни к собственным, ни к чужим?

Он кивнул.

— Да, но все не так просто. Мы тоже были детьми, конечно, но сибами.

— Сибами?

— Из сиб-групп. Воинская каста, как ты знаешь, является продуктом генетического производства. Некоторые дети рождаются в одно и то же время и вместе растут первые годы. Те из них, которые проявляют хорошие физические способности, остаются, слабейшие же члены сиб-группы удаляются, занимая места в других кастах. Сибы, выдержавшие тяготы военного обучения, считаются наиболее подходящими для того, чтобы стать клановыми воинами. Но даже они могут вылететь из сиб-групп по тем или иным причинам во время обучения. Только сильнейшие готовы пройти Испытание и стать настоящими воинами.

Разумно, решил он, не рассказывать Мелани о собственной неудаче в Испытании. Нет особой необходимости раскрывать перед этой женщиной душу, зато не нужно объяснять, почему несколько лет он считался вольнорожденным, чтобы во второй раз пройти Испытание. История была настолько длинной, что Джаррет Махони, вероятно, успел бы взорвать городскую площадь и их вместе с ней задолго до того, как Эйден смог бы закончить рассказ.

— Я слышала кое-что о ваших обычаях, — сказала Мелани Труа, — но ничего не знала о безличности вашего детства.

— Безличности?

— Ты говоришь, что вы были детьми из сиб-групп. Это звучит так, словно предназначение будущего воина исключает для ребенка нормальное, счастливое детство. Если человека воспитывать так, то он никогда не сможет себе представить, что значит быть ребенком и что такое связь ребенка с родителями.

— Клановые воины относятся к родительству и к терминам, которые связаны с ним, почти как к непристойности. Почему так важно желание походить на этих оборванцев, столпившихся вокруг машины? Посмотри, как дети хнычут и плачут. Кажется, они постоянно жалуются.

— На их месте тебе тоже захотелось бы жаловаться, полковник, если непонятно почему тебя хватают, а ты понятия не имеешь, что все это значит. Ты, по крайней мере, должен допустить, что такая ситуация вызвала у детей стресс.

— Может быть, и так, но я видел маленьких клановцев из низших каст, а также детей Внутренней Сферы, находившихся в более благоприятных, хотя и новых условиях, но они тоже были напуганы. Что хорошего в детстве без цели, в том, чтобы хныкать, сидя на материнских коленях?

— Цель детства, Эйден Прайд, — это быть ребенком. Внутренняя Сфера включает разные сообщества, но никто из них не оперирует сложной кастовой системой, которая предоставляет ребенку возможность идти лишь по одной жизненной тропе, ведущей к судьбе воина, независимо от того, какой путь он хочет избрать.

— Это никогда не было вопросом выбора. Конечно, мы все хотим быть воинами.

— Я предпочла бы жизнь любого из этих обычных детей, но не воспитанника сиб-группы.

Ее слова шокировали Эйдена. Но Мелани Труа не принадлежала клану, поэтому не могла осознать, что это значит — быть членом клана...

— И ты понимаешь те чувства, которые сейчас испытывают здешние дети и взрослые? — спросил он.

— Да, да, понимаю. У меня тоже есть ребенок, хотя сейчас он стал почти взрослым. Он живет на Терре. К несчастью, он собирается стать воином, правда, пока раздумывает, и я искренне надеюсь, что он в конце концов позабудет о своем желании.

— Ты специально стараешься вывестименя из равновесия, Мелани Труа?

— Есть немножко.

— Мне кажется, ты ненавидишь войну.

— Какой нормальный человек ее любит?

— Но разве нет на свете ничего такого, за что ты стала бы сражаться? Твой ребенок, например?

— Если на него напали бы, то да. Но агрессии я не признаю.

— В Ком-Гвардии все такие пацифисты?

— Я не могу говорить за всех. Это у вас в кланах один может точно сказать, что думают другие.

— Ваша Ком-Гвардия для меня вообще загадка. Вы соблюдаете нейтралитет, но располагаете сильной армией. Ваш нарочитый пацифизм почему-то подкреплен полной боевой готовностью.

— Вспомни, что я рассказывала тебе о Ком-Гвардии. Это огромная система со своими сложившимися обычаями, отношениями и со своими разногласиями.

— Ты ненавидишь кланы точно так же, как ненавидят их жители Випорта?

— Я стараюсь соблюдать нейтралитет.

— А если честно?

— Да, мне ненавистны воины кланов, однако ты — приятное исключение.

— Надеюсь, этот момент мы сможем обсудить подробнее, когда выберемся отсюда. Сегодня ночью, например, согласна?

— Я буду счастлива. Твои амбиции удовлетворены?

— Вполне.

Джаррет Махони, который до этого совещался со своими приспешниками, опять подошел к ним. Он успел сменить оружие и теперь держал в руках маленький автомат, который любовно прижимал к своей груди, почти так же, как это делают родители, укачивая маленьких детей.

— Наше терпение истощилось. Прайд. Надеюсь, ты изменил свое мнение и согласен выполнить наши требования?

— Нет.

— Тогда пришло время убить еще одного заложника.

Махони взглянул на захваченных клановцев и гвардейцев, затем, покачав головой, повернулся к агророботу.

— Среди заложников — несколько детей клановых техов, — сказал он. — Я не жестокий человек, но ты меня вынуждаешь... Наверное, придется убить одного из них.

Он сделал жест в сторону агроробота, и кто-то из мятежников, выхватив из толпы белобрысого мальчишку, вытащил его на середину площади. Из глаз ребенка текли слезы, но он, надув губы, дерзко смотрел прямо в дуло автомата Джаррета Махони.

— Тебя не волнует, что на твоих глазах будет убит ребенок? — спросил главарь мятежников, повернувшись к Эйдену.

Эйден отказался отвечать. Но тут в разговор вмешалась претор Труа.

— Ты ублюдок! — завопила она. — Ты не посмеешь...

Джаррет Махони хладнокровно развернулся, поднял автомат и выпустил очередь прямо в лицо претора Мелани Труа. Ее лицо, казалось, взорвалось кровью и костями. Мелани рухнула на землю.

Слишком поздно Эйден вскочил на ноги и выбросил вперед руки — он не успел остановить мятежника.

Джаррет Махони шагнул к трупу и пинком ноги перевернул его на спину. Вместо лица в небо смотрело кровавое месиво.

— А ведь ты способен чувствовать, Прайд.

— Я чувствую, что ты совершаешь ошибку за ошибкой, Махони.

Джаррет Махони ткнул автоматом в живот Эйдена.

— Ты будешь следующим, клановый подонок.

— Нет. Я главный заложник, твоя надежда на лучший исход переговоров, а это значит, что, пока твое положение не станет окончательно безнадежным, ты меня не убьешь.

Джаррет Махони отнял дуло автомата от Эйдена и отступил на несколько шагов. Он посмотрел на труп Мелани Труа и прищелкнул языком.

— Мне показалось, что вы оба так мило ворковали... Неужели тебе совсем ее не жалко, полковник?

Эйдену с трудом удалось скрыть презрение, которое он испытывал к этому дураку.

— Махони, убив главного чиновника Ком-Гвардии на Куорелле, ты сделал глупость. Теперь против вас ополчатся не только кланы, но и Ком-Гвардия.

— Я знаю. Это рассчитанный риск, действительно рассчитанный. На самом деле я все это время собирался убить Мелани Труа, чтобы не было сомнений в серьезности наших намерений, однако я не думал, что это придется сделать так скоро. Но я тебя спрашивал не об этом. Неужели ты такой же, как все эти клановые монстры, для которых человеческая жизнь не имеет никакой цены? Неужели ты нисколько не расстраиваешься из-за смерти Мелани Труа?

— Не расстраиваюсь, — ответил Эйден. — Это не должно было случиться, но... это произошло. Что же еще?

— Меня пугает твое безразличие.

«Странно слышать такое от убийцы», — подумал Эйден, глядя вслед удаляющемуся Джаррету Махони.

13

Диана быстро преодолела расстояние от леса до вертолета. Босые ноги вымочила роса — Диана всегда снимала обувь, когда приходилось бежать. Одетая в шорты и легкий свитер — старый рыжий костюм водителя, она с удовольствием ощущала приятный ночной холод, от которого ее голые руки покрылись мурашками.

Достигнув вертолета, она поднялась к люку и легонько постучала. Крышка медленно открылась, и из отверстия появилось лицо эксперта Ком-Гвардии.

— Я видел, как ты бежала.

— Это плохо. Надеюсь, что ублюдки в городе меня не засекли.

— Почему меня не предупредили по радио?

— Мы не были уверены, что мятежники не перехватят передачу, а в мои планы не входило, попав в Випорт, сразу же оказаться в объятиях приветствующей делегации.

Она объяснила эксперту, что Эйден Прайд и Мелани Труа взяты заложниками, и тот выразил горячее желание сделать все, что возможно, чтобы помочь претору, и своей преданностью произвел на Диану хорошее впечатление.

— Тебе что-нибудь нужно? — поинтересовался он.

— Оружие потяжелее этого пистолета. Что у тебя есть?

Кивнув, эксперт полез в грузовой отсек, расположенный в хвостовой части машины, и вытащил автомат.

— Подойдет? — Он протянул автомат Диане.

Она презрительно усмехнулась.

— И это лучшее, что у тебя есть?

— Я вертолетчик Ком-Гвардии, а не боец. Кроме того, это неплохой автомат. Из всех видов мелкого оружия он обладает наибольшей дальнобойностью, и потом, если ты хорошо прицелишься, какая разница, крупнокалиберное это оружие или нет, ведь верно?

— Ут.

Порывшись в ящике, он вытащил вложенный в футляр нож и торжественно преподнес его Диане.

— А это — на крайний случай. Им еще никто не пользовался. Бери, пригодится. Ты в город войдешь одна?

— Одна.

— Ты просто восхищаешь меня, красавица!

— Не называй меня так!

В ее голосе послышались угрожающие нотки, и тот, растерявшись, удержался от дальнейших комплиментов. Он и представить себе не мог, как она сейчас ненавидела его за фамильярность, нахальство, присущие, как ей казалось, всем выходцам из Внутренней Сферы. В любой другой ситуации Диана знала бы, что ответить, но здесь, понимая, что ей может потребоваться его помощь, сдержалась.

— Извини, — тихо произнес он. — Я ведь совсем не собирался пробивать броню твоего сердца. Но ты действительно красива, и сама об этом знаешь.

— Меня не интересует твое мнение о моей внешности, — раздраженно ответила Диана. — Я собираюсь войти в Випорт через ту дыру в городской стене. Нужно, чтобы ты прикрыл меня. Можешь их как-нибудь отвлечь?

— Конечно. Я сделаю круг над городом. Ты пока спрячься в этих кустах. Я пройду над стеной и вернусь.

— Хорошо.

Она перебежала в то место, которое он указал, и залегла в кустарнике, а тем временем вертолет взревел, вращая лопастями, поднялся и затем на низкой высоте, чуть не касаясь стен, поплыл в город.

Как только он скрылся из вида, Диана вскочила и побежала. Достигнув стены, она прижалась к ней рядом с проломом и прислушалась — нет ли движения на противоположной стороне? Затем, быстро окинув взглядом пролом, нырнула в него. Перекувырнувшись на лету, девушка оказалась на другой стороне и, держа нож в левой руке, приготовилась отразить нападение. Но рядом никого не было. Диана перебежала под тень ближайшего здания и, застыв на мгновение, прислушалась к рокоту вертолета. Шум, злобные выкрики и случайные одиночные выстрелы неслись с площади вслед удалявшейся машине.

Эйден очень хотел, чтобы вертолет как можно быстрее скрылся. Кто додумался до такого безрассудства? Эти мятежники так взбудоражены, что способны совершить любое зверство, включая массовое самоубийство, взорвав агроробот. Джаррет Махони действительно бегал кругами, как зверь, у которого только что отрубили хвост. Он пытался, и, кажется, тщетно, добиться хоть какой-то ответной реакции на происходящее у своих сбитых с толку приспешников.

Наконец главарь мятежников выхватил у одного из своих сообщников импульсно-лазерное ружье и, почти не целясь, открыл беспорядочный огонь по вертолету.

«Какие же они дураки! — подумал Эйден. — Неужели никто не понимает, что его пальба может легко задеть что-нибудь из боеприпасов и, вызвав цепную реакцию, разом уничтожить весь Випорт?»

Большинство выстрелов никуда не попало, но один все же задел бок вертолета, от чего поврежденная машина качнулась, теряя управление, и начала заваливаться то на одну сторону, то на другую. Это выглядело так, будто вертолет собирается рухнуть прямо на середину площади, как раз на агроробот.

Пилот вновь овладел управлением, и машина, неуверенно выровнявшись, зависла в воздухе. У Эйдена перехватило дыхание. В следующий момент вертолет опять начал соскальзывать вниз прямо на площадь.

Эйден уже смирился с крушением, но пилоту как-то удалось вновь поднять машину и, не задев окружающих зданий, продолжить свой путь, чуть-чуть ныряя, потом поднимаясь и снова выравниваясь. Пилот, должно быть, применил все свои навыки, однако, пройдя над городскими стенами, машина рухнула на землю, и тотчас раздался мощный взрыв, а над вершинами деревьев взметнулась вспышка пламени.

Эйден пристально посмотрел на стену, а потом на трупы лежавших рядом Астеха Триона и Мелани Труа, покрытые простынями. «Сколько же еще людей погибнет, — думал он, — сколько еще?» Ответ явился незамедлительно: «Все. Наверное, все!»

Диана не видела крушения вертолета, но слышала взрыв и предшествовавшие ему выстрелы. У нее не было времени размышлять по поводу крушения или смерти эксперта Ком-Гвардии, который помог ей, потому что как раз в это время она увидела в здании напротив одного из мятежников. Человек так удивился ее появлению, что даже забыл снять небрежно болтавшийся сбоку автомат. Его мгновенное замешательство позволило Диане вскинуть оружие и продырявить зеваке череп.

Удостоверившись, что человек мертв, она стащила с него китель и брюки, оставив трусы и майку. Затем, заменив свое оружие на ручной пулемет, Диана отправилась дальше.

14

— Ладно, Прайд, что ты предлагаешь? — Джаррет Махони говорил преднамеренно громко, явно стараясь привлечь внимание толпы.

— Мы с тобой, Махони, встретимся на поле боя. Я пожалую тебе статус воина и предоставлю право выбирать оружие и место. Победа решит все вопросы. Моя победа — вы складываете оружие. Ты победитель — я нахожу способ прекратить захват твоих людей.

Джаррет Махони долго пристально смотрел на Эйдена, а потом горько расхохотался.

— Наслышан я о ваших клановых поединках. Как вы их называете? Испытаниями? А скажи-ка, какими будут эти... заявки?

— Точно не знаю, но постараюсь придумать что-нибудь соответствующее обстановке.

— Я слышал, что подача заявок — это не просто вызов; те, кто участвует в поединке, стараются задействовать наименьшее количество помощников, техники и оружия, так что в конце концов, похоже, нам пришлось бы бороться один на один — ведь у тебя нет никакого подкрепления, и мне нет смысла выставлять против тебя отряд даже из трех человек... Тебя сразу убьют. А ведь в поединке каждый надеется на победу. Тогда почему ты предлагаешь мне драться? Ты правильно все рассчитал, Прайд, — ты опытный воин, а я лишь умеющий махать кулаками мятежник, и если мы сойдемся один на один, все преимущества будут явно на твоей стороне, а если ты призовешь своих — долго ли смогут продержаться едва вооруженные горожане против ваших воинов, защищенных броней? Какое это состязание? Избиение младенцев — вот что, Прайд, ты предлагаешь устроить, и я на это не пойду.

Эйден кивнул. Джаррет Махони был прав. Разница в военной подготовке была столь велика, что сводила на нет и делала незаконными любые заявки.

— Садись, Прайд.

— Я постою.

Джаррет Махони силой усадил Эйдена на стул, а затем неожиданно устало опустился на другой, тот, что недавно занимала претор Ком-Гвардии Мелани Труа.

— Я всю свою жизнь прожил на Куорелле, — произнес Джаррет Махони. Он отвернулся от Эйдена, очевидно не ожидая ответа. — Мы никогда не думали об остальном мире. Быть может, потому, что были поглощены решением своих проблем. Что греха таить, нам нравились войны. Многолетние, иногда многовековые... Мы поотстали в развитии, но нам, живущим здесь, нравится эта жизнь. Нам нравится то, что считается приграничным существованием. Мы наслышаны о роскошной и благополучной жизни в так называемых цивилизованных мирах, но она не интересует нас. Признаюсь честно, будь наша воля, мы даже не использовали бы агророботы. Нам нравится выходить в поле и работать своими собственными руками. — Он помолчал, глядя вдаль, его рассеянный взгляд был устремлен сквозь толпу, куда-то за стены города, где в потемневшем небе уже загорались первые ясные звезды. — К сожалению, мы верноподданные, — очнувшись от раздумий, продолжил он. — Генерал Край призвал нас защитить Куорелль от посягательств кланов и Ком-Гвардии. Смешная это была затея... мы сражались почти что голыми руками. Нас можно понять — мы не хотели видеть наш родной мир поруганным. Вы смели наше сопротивление, словно его никогда не существовало. Вы оккупировали планету, представители Ком-Гвардии заменили наших лидеров, и затем вернулись с войны мы... Для многих из нас стало настоящим потрясением то, что теперь мы не могли вернуть свой прежний образ жизни, не могли восстановить семьи и радоваться тому, как растут наши дети, не смели работать своими руками и быть счастливыми от результатов собственного труда.

Эйдену, бездомному человеку, никогда не знавшему, что такое семья, нелегко было уловить смысл слов, с горечью произнесенных его собеседником, понять, что пытался растолковать ему Джаррет Махони. «Неужели возможно, — удивлялся полковник, — чтобы для кого-то понятие семьи вытеснило идеалы служения и подвига?» Эйден бросил бы все что угодно, мог пожертвовать любой частью самого себя, чтобы достичь высот славы, которая требовалась для помещения его генов в Священный генофонд. Стоп... Эйден вдруг почувствовал, что нащупал в своих размышлениях нужную нить, связующую его мировосприятие с системой ценностей людей из Свободной Сферы. Ради чего воин клана готов идти на любые лишения, жертвовать благополучием и жизнью, если потребуется? Чтобы не погибнуть в веках, чтобы не было поглощено его имя беспощадным временем, чтобы какая-то часть его — частица честолюбия, ума, внешности, если хотите, передаваясь из поколения в поколение, вечно смотрела на мир серыми, жемчужного цвета глазами, чтобы и через тысячу лет смелые, красивые люди с обветренными, усталыми лицами — дети его детей — бороздили пространства космоса, открывая новые земли и принося покой в старые, измученные распрями миры.

Но разве не этого же хотел Джаррет Махони, стареющий мятежник, с мясистым и красным лицом? Пусть его племя готовило детям весьма незавидное будущее, обрекая их на тяжкий труд и невежество, но, в конце концов, жители Випорта желали того же самого — продолжения себя. Они хотели продолжения своих устремлений, воплощения в жизнь своих планов и мечтаний. Эйден признавал, что для этого повстанцы взяли за основу устаревшую и чересчур громоздкую систему человеческих ценностей, и тем не менее полковнику показалось, что впервые он почти понял то, чем были заполнены сотни страниц его тайной библиотеки.

Эйден Прайд бросил рассеянный взгляд на толпу и увидел знакомое лицо, которое глядело из первого ряда прямо на него. Все еще погруженный в раздумья, полковник на мгновение вспомнил Марту — девушку, такую близкую ему во время их пребывания в сиб-группе. Но затем, как удар тока, пришло осознание — это было лицо Марты, но той, двадцатилетней, юной, словно годы не тронули ее кожу сетью морщин, не заставили потускнеть блеск глаз. Эйден вздрогнул. Теперь он узнал девушку и просто не мог понять, как он сумел спутать ее с Мартой. Она была одним из молодых воинов звена Джоанны, он не знал ее имени, но теперь это казалось неважным — прежде всего, во имя Святого Керенского, что она делает здесь, сейчас?!

На короткое мгновение их взгляды встретились, затем она скользнула в толпу и исчезла, оставив Эйдена гадать, не было ли видение галлюцинацией, игрой уставшего ума, измученного передрягами дня.

— Я хочу, чтобы ты понял это, Прайд, — продолжал тем временем Джаррет Махони. — Я не имею ничего против любого из вас. Вы завоеватели. Мы понимаем это и вынуждены признать как свершившийся факт.

— Тогда вы должны признать и наши законы.

— Но когда закон противоречит морали и неоправданно жесток, разве мы должны допускать насилие над собой? Я думаю, что нет. Это бесчеловечно — делать из нас рабов, но ведь все ваши действия сводятся именно к этому. Рабство — вот ваш образ жизни! Но мы-то привыкли к свободе, и нет ничего удивительного в том, что мы оказываем сопротивление и пытаемся бороться с этим.

— Почему ты говоришь, что рабство — это наш образ жизни? — рассеянно спросил Эйден. Он продолжал всматриваться в лица обступивших их людей в надежде вновь увидеть молодую воительницу.

— Ты ведь тоже связанный, Прайд. Ты раб вашей системы, связанный идеями войны и психологией клана. Мне посчастливилось. Меня можно сделать рабом вашей системы лишь формально, внутренне я все равно останусь свободным.

— Это просто риторика, — возразил Эйден, поворачиваясь к мятежнику.

Глаза Джаррета Махони расширились.

— Я не знал, что у вас, клановцев, есть представление о риторике.

Эйден пожал плечами. Он не мог найти подходящие слова, чтобы переубедить этого человека. Кроме того, его слишком занимало присутствие на площади воина из звена Джоанны. Куда она делась? Что ей здесь понадобилось? Какую еще ненормальную выходку задумали воины этого беспокойного звена?

Джаррет Махони все еще продолжал назойливо излагать свои философские взгляды, как вдруг из толпы выскочил один из его приспешников.

— Боевые роботы опять вышли из леса! — закричал человек. — Они наступают на город!

— Занять свои посты, — скомандовал Махони, вскакивая со стула. Он кивнул одному из мятежников, указывая тому на Эйдена. — Держи его голову под прицелом, если что — можешь стрелять.

Эйден опять увидел девушку в толпе. Она смотрела на него, и в глазах ее застыло беспокойство. Конечно, при данных обстоятельствах предпринятая звеном Джоанны попытка освободить его была не лучшим выходом из положения, но если уж его люди решили идти в атаку, ему хотелось бы самому вести их в бой, а не отсиживаться здесь, на стуле. Кроме того, Эйден давно уже согласился с мыслью, что самой лучшей стратегией в данной ситуации является банальный захват всех мятежников в плен. «То, что Махони утопист и маньяк, это понятно, — размышлял Прайд, — и главная задача теперь — не дать распространиться его гнилым идеям, чтобы они не пачкали мозги другим». И если ради этой благой цели будут уничтожены все мятежники, заложники, а также их дети, да и сам Випорт исчезнет с лица планеты — оставшимся в живых не в чем будет упрекнуть его, Эйдена Прайда, полковника Клана Кречета.

Молодая воительница отвела взгляд и направилась к агророботу, слившись с толпой, которая готовилась к бою.

Женщина, управляющая агророботом, опять показала Джаррету Махони большой палец, а затем дала несколько залпов из лазеров. Тотчас стало очевидно, что она совершенно не представляет себе, как обращаться с этим напичканным боеприпасами агрегатом.

Дети и их родители продолжали толпиться вокруг агроробота и, похоже, не собирались покидать своего пристанища. Взрослые обнимали малышей, словно защищая их от возможных бед, однако все они — и взрослые, и дети — были охвачены страхом и, похоже, близки к панике.

Эйден опять увидел молодую воительницу. Теперь она стояла рядом с одной из огромных «ног» агроробота.

15

Диана смотрела на беспорядочную, неугомонную толпу детей и гадала, не отказаться ли ей от своего плана и не прикончить ли только Джаррета Махони? Что он за человек, если использует мирных жителей как буфер между собой и противником? Конечно, кланы тоже довольно часто таким же образом использовали старых воинов, но для полезных стратегических целей — успешного исхода боя, выигрыша всей военной кампании и в конечном счете для победы самого клана. Кроме того, старые воины — это те, кто хорошо служил и прожил долгую и полезную жизнь, они не дети, чье время еще только должно прийти. Слова Джаррета Махони о том, что он должен использовать смерть детей, были бессмысленны. Если он хотя бы заменил их стариками Випорта, Диана смогла понять его.

Со своей точки наблюдения она отлично видела, как движутся четыре боевых робота. Они наступали без стрельбы, в соответствии с планом, который девушка предложила Джоанне. Любой случайный выстрел способен вызвать цепь взрывов, а в этом не было необходимости. Водитель агроробота, должно быть, уже приноровился к оружию своей сложной машины — один из выстрелов расколол феррокерамическое покрытие «Матерого Волка» Джоанны.

Боевые роботы приблизились к городским стенам, остановились и, чуть подождав, развернулись и отправились обратно в лес.

Со стен Випорта передали сообщение о том, что враг отступает. По толпе прокатился восторженный рокот. Люди на площади, казалось, облегченно вздохнули — они смеялись, дружески похлопывали друг друга по плечу, кто-то затянул бравую песню, ее подхватили. Особенно бурно радовались мятежники. Они даже слегка опустили свои автоматы.

В отличие от всех Диана внимательно следила за кабиной агроробота. Она надеялась на то, что, узнав об отступлении противника, водитель выйдет наружу хотя бы для того, чтобы подышать свежим воздухом. Но этого не произошло, и Диана была вынуждена изменить тактику.

Стараясь выглядеть радостной, а изображать радость, даже неподдельную, клановому воину дается с огромным трудом, она приблизилась к агророботу и пробралась к кабине. Улыбаясь и неистово размахивая руками, Диана жестами дала понять водителю, что принесла срочное донесение.

Щелкнув замком, женщина подняла купол кабины.

— Они действительно нас боятся, правда? — В ее голосе звучало ликование.

— Да, действительно, — согласилась Диана и, забравшись в кабину, вцепилась женщине в горло.

Двумя-тремя приемами, которые она прекрасно изучила за годы кадетской жизни, Диана прикончила противника и, рывком вытолкнув тело из кабины, сбросила его вниз — прямо на проходившего мимо мятежника, который под тяжестью упавшего на него груза беззвучно рухнул на землю.

В следующий миг Диана захлопнула купол кабины, ухватилась за рычаг управления и отвела машину на несколько метров от места скопления детей. Потом, подключив рычаги управления оружием, она развернула агроробот и открыла огонь по вооруженным мятежникам. Она смела целую толпу, убив, по крайней мере, двоих и оставив остальных ранеными валяться на земле.

Затем она принялась высматривать Джаррета Махони. Цель была простая — зная, что главарь убит, его приспешники, как правило, сдаются. «И чем скорее это произойдет, тем будет лучше», — подумала Диана. Не обнаружив Махони, она еще пару раз пальнула по мятежникам, убив еще несколько человек, как вдруг почувствовала, что агроробот кренится набок — очевидно, кто-то подстрелил его переднюю «ногу». Машину слегка качнуло, Диана все-таки сумела удержать ее в вертикальном положении. Она продолжала вести огонь, но двигаться уже не могла. «Во имя великих Керенских, где же этот распроклятый Махони?» — лихорадочно думала она. Один из двух лазеров агроробота, перегревшись, вышел из строя.

Дуло автомата охранника буквально впилось Эйдену в горло, поэтому ему ничего не оставалось делать, как просто наблюдать за действиями молодой воительницы. Зато когда она, развернув агроробот, принялась палить по мятежникам, открыв огонь в сторону рассыпавшихся теперь по площади детей и их родителей, удивленный охранник слегка ослабил хватку, Эйден отреагировал молниеносно — тыльной стороной ладони он особым приемом нейтрализовал руку с оружием, затем, схватив мятежника за локоть, ударил его плечом в живот. Тот зашатался, и Эйден с силой швырнул противника на землю, потом, быстро наступив на запястье руки, вырвал лазерный пистолет из скрюченных пальцев теряющего сознание повстанца. Оружие, похоже, было новым, поступившим прямехонько из випортского арсенала. Оно холодило руку. «Наверное, из него никогда не стреляли», — подумал Эйден, нанося удар рукоятью в висок своему бывшему конвоиру.

У Эйдена не было времени на размышления — напуганные выстрелами из агроробота, мятежники пока еще не заметили, что главный заложник освободился, и Эйден, не теряя ни минуты, двинулся к стрелявшей машине. «Девушка, несомненно, смела, но то, что она задумала, — самоубийство», — думал он, пробираясь сквозь толпу. Слишком большое количество вооруженных людей ей противостоит. Вряд ли она продержится достаточно долго. Только забота о собственной безопасности пока что удерживала мятежников от того, чтобы метким выстрелом или гранатой взорвать агроробот.

Придется вытаскивать ее из кабины. Вдвоем больше шансов, отстреливаясь, уйти из города. Предательская мысль о том, что его идея не менее безнадежна, чем та, которой руководствовалась девушка, тоже пришла ему в голову, но он решительно отогнал ее прочь.

Оказавшись прижатым к агророботу, Эйден заметил чью-то тень — кто-то карабкался по задней «ноге» машины. Отблески разгулявшегося пламени осветили мясистое, красное лицо. Сомнений быть не могло — Джаррет Махони! Полковник выстрелил и промазал. «Должно быть, эти идиоты забыли отрегулировать прицел у пистолета!» — выругался он про себя, но времени на корректирование не оставалось. Эйден сорвался с места и быстро достиг площадки агроробота, где секунду назад стоял Джаррет Махони, но тот успел забраться еще выше — до кабины осталось совсем недалеко.

Эйден решительно бросился следом. Джаррет Махони упорно полз вперед. На полпути Эйден схватился рукой за раскаленную до красноты секцию поврежденной машины и обжег ладонь, но едва обратил на это внимание и продолжал карабкаться.

Забравшись на крышу агроробота, Эйден увидел Джаррета Махони. Тот, похоже, еще не успел его заметить, главарь мятежников был слишком увлечен стрельбой из автомата по кабине. Эйден присмотрелся — купол изрешечен, но девушка жива! Один из лазеров машины расплавился от интенсивного огня, другой все еще действовал, но его слабые импульсы указывали на то, что и он, по-видимому, скоро выйдет из строя.

Эйден не мог ждать — прыгнув на Джаррета Махони, он ухватил его за локоть и опрокинул на спину. На драку не оставалось времени, поэтому коротким рывком он просто вывихнул руку, державшую оружие. Автомат покатился вниз. Эйден еще раз дернул руку и, похоже, сломал ее — Джаррет Махони завопил от боли. Эйден потянул руку, от чего вопли главаря мятежников стали жалкими — он начал хрипеть.

Эйден отпустил руку и помог Махони подняться. Приставив лазерный пистолет к голове главаря мятежников, Эйден развернулся так, чтобы все на площади увидели, что Махони пленен и ему угрожает опасность. У Махони подкашивались ноги, но Эйден, покрепче ухватив противника свободной рукой, удерживал его в вертикальном положении.

Взглянув на городскую площадь, он увидел, что мятежники бросают оружие и отступают от агроробота. Некоторые безмолвно застыли, боясь шевельнуться, словно это могло повредить главарю, люди казались растерянными и беспомощными, они все еще сжимали в руках пистолеты и автоматы, но исход дела был решен — Эйден мог торжествовать победу.

Молодая воительница вылезла из кабины. Кивнув Эйдену, она повернулась к лесу и помахала автоматом, который не выпускала из рук. Четыре боевых робота вновь появились из-за деревьев и начали двигаться к Випорту.

— Я думаю, мятеж подавлен, сэр, — повернувшись к Эйдену, сказала Диана.

Она смотрела на Эйдена с каким-то странным выражением, которое он никак не мог истолковать.

— Как твое имя, воин? — спросил он.

Возможно, он ошибся, но неужели в ее глазах промелькнуло разочарование?

— Я воин Диана, полковник, — отчеканила девушка.

— Твое имя пойдет на запись, воин Диана. Ты действовала храбро, но... глупо, выбор стратегии мне представляется неправильным. Ты вмешалась в ситуацию с заложниками, и хотя исход оказался удачным, я не одобряю твоих действий. Нет, ничего не говори. За последнее время я довольно наслушался протестов.

Опасность миновала, и Эйден ослабил хватку. Джаррет Махони упал на колени. Тряся головой, по-видимому, для того, чтобы прояснить сознание, он что-то невнятно и глухо прорычал. Эйден прислушался. Рычание Махони обрело форму какого-то утвердительного высказывания. Эйден склонился к нему поближе.

— Я не буду вашим связанным...

— Да, — ответил Эйден, — ты не будешь ничьим связанным.

Опустив лазерный пистолет, он направил дуло в голову Махони и выстрелил, превратив краснокожее лицо главаря мятежников в кровавое месиво. Эйден убил Джаррета Махони точно так же, как главарь мятежников убил Мелани Труа.

16

Жителей Випорта переправили на опорный пункт оккупационных сил. Многих из них расселили по временным жилищам, чтобы чуть позже провести классификацию и отбор. Эйден Прайд распорядился, чтобы мятежников отделили от остальных жителей и отослали в изолированные селения.

После эвакуации жителей город уничтожили. Мощный взрыв не оставил камня на камне. На месте Випорта еще долго клубился зловещий гриб дыма и пыли. Эйден понимал, что терять арсенал Випорта — несколько складов оружия и боеприпасов — расточительно, но за восстанием неминуемо должно следовать возмездие. Эта акция станет незабываемым символом господства кланов. Уничтожение Випорта, как и ранее разорение других городов и стран — события, происходившие на протяжении бесконечных войн и сражений, войдет драматическим уроком в историю Куорелля.

— Нет, Диана, ничего хорошего из того, что ты бросаешь вызов ведущему офицеру, не получится. Дуэль Чести в Круге Равных — не шутка, а у тебя совсем нет шансов на Испытание Отказа. Так или иначе, но Эйден Прайд — опытный воин, и твоя молодость не дает никаких преимуществ. Он ведь убьет тебя. Он убьет тебя!

Облокотившись о стену казармы, Диана мрачно смотрела невидящими глазами на то, что происходило вокруг нее.

Джоанна сухо заметила, что из-за малонаселенности планеты столь значительные жесты, вполне возможно, и не принесут того замечательного воздействия, на которое так надеется Эйден.

Диана отошла от стены.

— Я не могу передать словами, что я чувствовала, когда он наказал меня после того, как я спасла и его, и заложников, и...

Джоанна обняла Диану за плечи и слегка встряхнула ее.

— Не позволяй своему отчаянию изливаться здесь, воин Диана. Осуждение командующего офицера коснулось всех нас. Проявление чрезмерных усилий всегда становится лишь поводом для критики, да еще тем самым человеком, чье одобрение что-то значит. Я выросла в сиб-группе, Диана, поэтому совершенно не понимаю твоего отношения к Эйдену Прайду... Наверное, осуждение со стороны командира, который является к тому же тебе и отцом, это...

— Мне не нужно поддержки. Я хочу отомстить за оскорбление... за незаслуженное оскорбление.

— Незаслуженное? Ой, так ли? Были приказы, а мы на них начхали. У тебя ведь нет веских оснований для Дуэли Чести, Диана. И закончим на этом, воут?

Диана кивнула, но вид у девушки оставался мрачным и на лице было написано, что эти доводы со не убедили.

Пересекая плац, Джоанна заметила какое-то взволнованное движение среди техов. Они суетились и возбужденно переговаривались. Она остановила одного из них и спросила, что происходит.

— В этот сектор прибывает шаттл. Говорят, что он летит по приказу самого Хана Чистоу.

Во имя Керенского, Джоанна силилась представить себе, чего захочет Хан Чистоу от карательной акции на завоеванной планете. Ничего хорошего. Это точно.

Эйден получил новость о прибытии шаттла от Жеребца.

— Я пытался связаться, — доложил Жеребец. — Но они отказались отвечать на запрос. Все, что я получил, — это лишь реплику командира шаттла о том, что сегодня нам нанесет визит представитель Хана Чистоу.

Эйден поднял взгляд — по плацу вели жителей Випорта. Сейчас в его поле зрения попали Джоанна и воин Диана, которая в последнее время следовала за своим командиром, как собачонка.

Полковник бросил пару фраз о представителях Хана, но поймал себя на мысли, что думает о другом — его волновал вопрос, не слишком ли сурово он поступил с Дианой. Девушка проявила храбрость и спасла ему жизнь. Кто знает, сколько еще людей обязаны своим спасением этой сумасбродке? Ведь даже при записи в кодекс нарушения он отметил этот факт.

Уж ему-то, Эйдену Прайду, следует помнить, что такое головомойка! За всю свою карьеру их было бесчисленное множество. А сколько раз записи попадали в его кодекс, когда он, следуя собственным побуждениям, проявлял инициативу в боевой обстановке и зачастую выводил ситуации буквально из безнадежного положения? Однако эти действия награждались лишь выговорами. Теперь он был полковником, а это требовало тщательной оценки поведения всех подчиненных ему воинов. Но как трудно давалась именно эта часть его обязанностей!

Так или иначе, но Диана переживет подобное наказание — в этом он был уверен. И, глядя на нее, не сомневался, что не только переживет, но еще и не раз покажет, на что способна в дальнейшем.

С этими мыслями он отвернулся от окна.

— Что ты думаешь. Жеребец? В тот момент, когда жители восстали, мне действительно следовало сразу войти в Випорт и сровнять его с землей?

— Именно так я и сделал бы. Но все позади. Что толку думать об этом?

— У меня не выходит из головы представитель Хана Чистоу. Зачем надо кого-то сюда посылать? Это что, имеет какое-то отношение к моей политике, за которую я должен получить хорошую взбучку? В конце концов, для простой бюрократической проверки представитель Хана проделал слишком долгое путешествие.

— Теперь, после того как я получил возможность долго и пристально изучать жизнь вернорожденных, что бы они ни делали, меня ничего не удивляет, — проворчал в ответ Жеребец.

Эйден, за долгие годы привыкший к сарказму Жеребца во всем, что касалось вопроса о вернорожденных, молча кивнул и вернулся к текущим делам. В конце концов. Жеребец — его друг и помощник.

Через несколько часов тот явился с донесением.

— Шаттл приземлился. Я пришел бы за тобой раньше, но они не дали предварительного запроса. Вертолет с представителем Хана уже направляется сюда.

Эйден покинул свой кабинет и в ожидании вертолета вышел на плац. Появившись с запада, вертолет пролетел над низко растущими деревьями и мягко опустился на взлетно-посадочную площадку. Адъютант помог представителю Хана выбраться из машины. Тот, казалось, вот-вот развалится на куски — хромой, одна рука висит на боку бесполезной культей, пол-лица скрывает полумаска, какие носили многие, чтобы скрыть уродливые увечья.

Эйден не мог узнать представителя Хана, пока до него не осталось несколько шагов. Быть может, что-то знакомое и промелькнуло в осанке и походке человека, но не более того. Теперь же, рассмотрев человека поближе, полковник узнал его. Хоть маска и скрывала изрытое шрамами лицо представителя Хана Чистоу, Эйден понял, что не ошибся, — по летному полю навстречу ему шел сам Каэль Першоу — человек, которого Эйден Прайд никогда не сможет забыть. Давным-давно, когда Эйден еще считался вольнорожденным и служил на захолустной планете под названием Глория, Каэль Першоу был его командующим офицером. Хотя тот мир, по мнению Эйдена и многих других людей, совсем не оправдывал своего звучного имени, именно там воин Эйден Прайд снискал себе первую славу. Участие Каэля Першоу в бою на Глории за генетическое наследство вывело Эйдена на прямую линию к собственному Имени Крови.

Он и Каэль Першоу возненавидели друг друга почти с самого начала совместной службы. И, прочитав уверенный взгляд единственного глаза человека, идущего ему навстречу по взлетной полосе, полковник понял, что отношение к нему с тех пор у Каэля Першоу совершенно не изменилось!

Кроме того, Эйден обнаружил, что и его собственные чувства к своему бывшему командиру тоже остались неизменными. С того момента как Эйден узнал в представителе Хана Чистоу своего бывшего командира, вернулось и все его презрение к нему.

17

— Могу я предложить тебе выпить? — спросил Эйден, когда они с Першоу оказались вдвоем в кабинете.

— Предложить, конечно, ты можешь, только вот выпить я не смогу. Мой бедный прооперированный желудок теперь таков, что я полностью потерял ощущение вкуса. Держусь только на таблетках и уколах, а если хочется пить, то просто всасываю влагу с мокрой одежды — этого хватает. Так что пей сам.

— Нет, не буду. Я прибегаю к выпивке довольно редко, лишь для воодушевления. Наедине с тобой я предпочитаю оставаться хладнокровным и рассудительным. Я смотрю, ты теперь полковник...

Брови Першоу поднялись.

— Всего-навсего полковник, ты это имеешь в виду? Да, если бы я все еще командовал боевой частью, то имел бы звание повыше. Но возраст, а также, — он сделал жест головой, от чего, казалось, ножной и ручной протезы, а также поврежденное лицо зашевелились в какой-то странной игре, — увечья сделали меня не совсем подходящей кандидатурой на должность боевого командира. Офицеры с консультативными полномочиями все еще не имеют права превосходить по званию командующих офицеров. Поэтому меня понизили до полковника — звания, которое, насколько мне позволяет память, я носил, когда мы сталкивались друг с другом в последний раз.

— Точно! Кстати, прими мою благодарность. Если бы не ты, мне не пришлось бы познать, что такое настоящий успех.

Першоу тяжело опустился в кресло, при этом лицо его исказила гримаса. Очевидно, любое движение приносило ему страдание и боль.

— Иронизируешь, как всегда... Приписываешь мне благие намерения по поводу того дисциплинарного наказания?

— Я помню Черную Ленту, — сказал Эйден.

Черная Лента была знаком позора, и Першоу однажды заставил Эйдена носить ее за убийство другого воина.

— В тот раз я хотел раздавить тебя, но вместо этого ты стал героем. Я удивляюсь тому, что ты говоришь о настоящем успехе. Успех? Твоя карьера — это история неприятных назначений, мелких боев и гарнизонных свар. Даже твои подвиги здесь, на Куорелле, имеют дурной налет непредвиденных случайностей. Другие подразделения клана в настоящее время участвуют в исторически важных боях на более значительных планетах.

Першоу приподнял голову, взгляд его светился любопытством.

— Ты молчишь? Не желаешь оправдываться, да?

— Клановые воины не оправдываются.

Першоу внезапно расхохотался. Его смех с годами не потерял присущей ему злобы.

— О, стоит провести некоторое время с кем-либо из командования Клана Кречета и можно услышать предостаточно оправданий. Когда обстоятельства вынуждают, то эту клановую традицию как-то принято забывать. Однако наши воины неизменно исполнены достоинства и идеалов. Они благородны. И ты один из них, воут?

— Надеюсь, — ответил Эйден. — Но я с тобой согласен — ни в этом вторжении, ни в предыдущие периоды моей службы у меня не было хороших назначений. И я не забыл о том позорном пятне, которое сопровождает всю мою карьеру. Я пытался стереть его с помощью... ну, для тебя не имеет значения, что я пытался делать. Пятно остается до сих пор.

Глаза Першоу сузились.

— Наверное, если бы ты убил его в окончательном Бое Испытания Крови как-то иначе... Хотя... нет. С твоей историей пятно все равно осталось бы. Мы, клановцы, злопамятны, воут?

Эйден пожал плечами. Ему было больно смотреть на Каэля Першоу. Увечья этого человека, особенно полумаска, скрывающая испещренное рубцами лицо, смущали его. На видимой части лица тоже красовалось три глубоких шрама — они тянулись от кромки полумаски, пересекали нос, щеки и терялись где-то в волосах.

Подобно всем клановым воинам, Эйден страшился старости. Но в самых страшных фантазиях он и мысли не допускал о том, что может превратиться вот в такого сморщенного вояку, так изувеченного ранами, которые превратили его, по меньшей мере, в полумонстра.

Першоу, похоже, догадался о том, что смущает Эйдена. Он осторожно переменил позу, придав поврежденной ноге с помощью здоровой руки более естественное положение.

— Я ничего не могу сделать, чтобы убрать это пятно позора, Эйден Прайд, и здесь я для того, чтобы передать решение, которое, несомненно, только усугубит его. Как тебе уже известно. Соколиная Стража была почти полностью уничтожена в результате действий в Большом Шраме на Туаткроссе. Это единственное крупное поражение, которое Клан Кречета потерпел за время вторжения, и оно опозорило Соколиную Стражу точно так же, как твои неудачи раньше позорили тебя. Есть такое слово — дезгра.

— Да, но не оказались ли гвардейцы жертвами тайно спланированной операции по уничтожению...

От гнева Першоу чуть не поднялся из кресла.

— Ты не хочешь оправдываться сам, так нечего оправдывать и Соколиную Стражу. Адлер Мальтус был слишком самонадеян. Ему следовало сначала хорошенько проверить ущелье и только потом вводить туда столько боевых роботов сразу. Он не имел права ни принимать вызова на Дуэль Чести с вольнорожденным Внутренней Сферы, ни останавливать подразделения в середине Большого Шрама.

— Каэль Першоу, кто знает, какое решение должен был принять какой-нибудь другой командир, в том числе и я, при тех же самых обстоятельствах и с теми же разведданными?

Единственный глаз Першоу вспыхнул яростью.

— Хорошо! Хорошо! Тогда, исходя из твоей вечной самонадеянности, ты, наверное, и являешься лучшей заменой командира новой Соколиной Стражи.

Он почти что прокричал эти слова и сделал новую попытку подняться из кресла, но не сумел сдержать равновесия и рухнул обратно. Несмотря на глубокую неприязнь Эйдена к сидящему перед ним человеку, его потрясли перемены, произошедшие за это время с бывшим командиром. Печально было видеть прекрасного в прошлом воина втаком плачевном состоянии. Он был редким экземпляром инвалида — настолько ослабленным, что не подходил даже для службы в тех частях, которыми часто жертвовали из тактических соображений, чтобы оттянуть время. В нем Эйден видел свое будущее и совсем не хотел дожить до подобного состояния. А мысль о том, что он когда-нибудь станет калекой, была ему и вовсе ненавистна.

Погруженный в свои переживания, Эйден не сразу уяснил значение того, что произнес Каэль Першоу, а когда до него дошла суть сказанного, это поразило его, словно бомба замедленного действия.

— Мне поручено командовать новой Соколиной Стражей, я правильно тебя понял, Каэль Першоу?

Теперь смех Першоу был не столько грубым, сколько многозначительным.

— Это и есть суть послания, которое я привез. Всех выживших воинов из бывшей Соколиной Стражи перевели в другие подразделения. Будет набран новый состав во главе с тобой. Ты понял, Эйден Прайд, что я имею в виду, когда говорю о позоре? Ты — единственный подходящий офицер, которого не оскорбит командование такой частью. И по твоим глазам я вижу, что это действительно так.

— Назначение означает переправку на линию фронта, не так ли?

— И даже больше, чем ты ожидаешь.

— Это значительно превосходит компенсацию за любой позор.

— И вот почему я выбрал тебя, Эйден Прайд. Я знал, что ты не устыдишься этого назначения.

— Ты выбрал меня? Теперь ты Хан?!

— А не просто его посыльный? Ты прав, Эйден, совершенно прав. Фактически я был единственным, кто мог передать это послание. На данный момент Хан Чистоу занят, ты можешь себе это представить. И чтобы предупредить дальнейшие неловкости и вопросы, позволь мне сообщить тебе, что я являюсь одним из высокопоставленных советников нашего Хана. Он выбрал меня, хотя я всего лишь хромой старикашка.

— Это логично, у Вандервана Чистоу репутация умного и коварного воина. Ты всегда был известен как превосходный военный стратег, Каэль Першоу.

— Мне следовало бы сказать, что ты льстишь мне, но я вынужден согласиться с тобой, потому что это действительно так. Хан выудил меня из чисто бюрократической рутины и возродил для новой жизни, иначе я был бы давным-давно законно где-нибудь похоронен. В любом случае я не могу рассказать тебе больше о своей роли в предстоящем вторжении. Скажу лишь одно: я выбрал тебя, Эйден Прайд, потому что со своим упорством и необычным опытом в дерзких, а иногда даже наглых маневрах ты сможешь лучше всех остальных возродить Соколиную Стражу. Если ты этого не сделаешь, то ничего особенного не произойдет. В качестве командира части ты не сможешь принести Соколиной Страже никакого позора.

— Странно, Каэль Першоу, твои слова должны были бы причинить мне боль, а я, как ни парадоксально, просто рвусь принять командование, которое ты мне предлагаешь.

— Я так и думал и не ошибся. Новую службу тебе придется начать на довольно невыгодных условиях. Вдобавок к подмоченной репутации ты будешь иметь в подчинении офицеров и воинов, которые, скажем так, не лучшие среди тех, кого Клан Кречета может предложить. Как и ты, каждый из них имеет свою отметину, свое пятно в кодексе, кое от кого желательно избавиться немедленно, послав их на передовую против значительно превосходящих сил противника.

Как только ты приступишь к выполнению своих новых обязанностей, вся ответственность, естественно, будет лежать полностью на тебе. Моя задача — проинформировать Эйдена Прайда об отзыве с его настоящего поста и предупредить о встрече с твоими новыми воинами. Их соберут на южном полушарии Оркни в тренировочном пункте под названием Мадд. Для того чтобы сформировать твою Соколиную Стражу и привести ее в более или менее должную форму, вас отправят на передовую. Времени остается очень мало.

— Как скоро?

— Еще не решено. Хан распорядился, чтобы я проинструктировал тебя, но пока не будет официального объявления, можешь считать наш разговор секретным, ты даешь мне свое слово, воут?

— Ут.

— Ком-Гвардия уже не нейтральна. ИльХан проинформировал их, что объект наших притязаний — Терра, и они не желают, чтобы мы заняли их родную планету.

— Тогда администраторы Ком-Гвардии на наших планетах могут поднять восстание против нас?

— Нет, этого не будет. Претор Ком-Гвардии бросил вызов ильХану, который был принят. Комиссар договорился с ильХаном Керенским о том, что сражение между кланами и вооруженными силами Ком-Гвардии будет единственным. Оно произойдет на планете Токайдо. Победа кланов будет означать, что Терра наша. Но если мы проиграем, ильХан обещал, что наши силы не будут претендовать на нее в течение пятнадцати лет. И в течение всего этого времени мы должны просто довольствоваться тем, что будем управлять теми планетами, которые уже завоевали.

— Ханы других кланов приняли это? — Эйден был настроен скептично.

— Да. ИльХан Керенский созвал курултай, на котором присутствовали Кречеты, Ягуары, Удав и Волк. Условия вызова были ратифицированы. В заявке на объект ильХан предложил использовать Соколиную Стражу. Уменьшение наших сил дает возможность Клану Кречета право высадиться в первый день.

Пока Каэль Першоу продолжал излагать события, все, что оставалось делать Эйдену, — слушать не перебивая. Но мысли его были далеко. Он уже размышлял о том, что сможет сделать в качестве командира новой Соколиной Стражи.

18

Никто не знал, откуда произошло название Мадд^[5]. До того как Клан Кречета занял его, это место было просто отдаленным поселением, построенным для прекращенных теперь научных исследований. В настоящее время там были оборудованы новые посадочные площадки, выстроены здания и установлены оборонные системы, после чего поселение приготовилось служить стратегическим целям клановых завоевателей.

Несмотря на все улучшения, Мадд не стал более привлекательным. Каждую вторую половину дня его заливал жуткий ливень, который мог свалить на землю любого, кто по легкомыслию отважился бы выйти на открытое место. Буря обычно наносила большие повреждения поселку, и техов отрывали от их основных обязанностей ради производства ремонтных работ. С трудом передвигаясь по грязи, Эйден часто задавался вопросом, не это ли постоянное состояние поверхности улиц вдохновило кого-то, чтобы дать поселению такое название.

Однако неудобства Мадда не ослабляли воли Эйдена к победе. С каждым днем прибывали новые люди для Соколиной Стражи. Это порождало новые задачи и новые сложности. Шаттлы, казалось, переправляли людей и проблемы в равных пропорциях.

— Полковник, нам попались самые худшие экземпляры среди всех клановых воинов, которых я когда-либо видел, — пожаловался Жеребец, когда они с Эйденом делали свою ежедневную прогулку по Мадду. Их сапоги при каждом шаге смачно чавкали. — Мне любопытно, как можно в такой компании оправдать свои генетические программы.

— Будь осторожным. Жеребец, — предостерег его Эйден. — Смотри, чтобы никто больше не слышал твоего ворчания. В конце концов, ты здесь находишься только из-за моего терпения. Жеребец, ты единственный вольнорожденный в Соколиной Страже, и Каэль Першоу сделал это исключение лишь после того, как я показал ему твой кодекс. Это значит, что тебе придется держать себя в руках и быть более осмотрительным, чем прежде.

— О, я буду хорошим воином, Эйден Прайд. Но, чтобы принести больше пользы, мне необходимо оставаться честным с тобой.

— Я не возражаю! Только сначала будь добр и удостоверься, что никто не подслушивает. И я посоветовал бы тебе бросить свои любимые выражения. Нам не нужно лишних напоминаний о твоем происхождении, когда ты находишься среди вернорожденных воинов. Желательно привести их в форму, а не раздражать мелочами. Они уже достаточно агрессивны друг с другом, но, наверное, мы сможем восстановить честь Соколиной Стражи.

Жеребец внимательно посмотрел на Эйдена.

— Новое назначение повредило тебе мозги. Эта часть приговорена, она в... неужели ты не видишь этого?

— Приговорена к чему?

— Я не знаю, какую ложь Каэль Першоу вылил тебе на уши, но слухи, которые ходят среди воинов и техов, достаточно убедительны. Все мы знаем, что просто сидим здесь в щели. Должна быть Соколиная Стража, вот она — туточки! Но не обманывайся, что перед нами поставлена какая-то почетная цель. Не заметил, что ли, среди воинов, назначенных к нам, огромное число стариков? Вот ключ к нашей боевой задаче.

— Не говори загадками, — нетерпеливо произнес Эйден. — Мы получаем старых воинов по одной простой причине: они входят в число тех немногих, что подходят для переназначения.

— Это Каэль Першоу тебе сказал? Он маскирует, по крайней мере, половину своих мотивов так же, как и лицо. Мы получаем старых воинов, потому что на самом деле Хана Чистоу не заботит наша судьба. Если какую-нибудь воинскую часть и сформировали для пушечного мяса, как солянку, так это Соколиную Стражу. От нас они ожидают немногого, так как считают частью позора, ты не... неужели ты не видишь этого?

Эйден остановился, огляделся, а затем дал знак Жеребцу следовать за ним туда, где другие воины не могли их слышать.

— Конечно, я знаю, что Хан Чистоу желает списать нас. Он как бы неумышленно посылает воинов на смерть, но ему не придется оплакивать нас, если это произойдет. И ты знаешь так же, как и я, что это мой единственный шанс достичь хоть чего-то в качестве кланового воина. Соколиной Страже обещали передовую. Каэль Першоу даже занес это в записи, и при всей его коварности его слову можно доверять. Мы включены в войска на Токайдо. Мы будем там драться.

— Так все это для тебя? Личная слава? Все это — вклад на дно генофонда, который ты и твои...

Эйден схватил Жеребца за плечи.

— Я знаю, что ты думаешь о клановом образе жизни. — Голос Эйдена был натянутым, как струна. — Но я, я ищу личной славы! Да, я желаю, чтобы мое наследие перешло в генофонд. Да, я хочу, чтобы мой вклад в это вторжение и в достижение целей клана был одновременно исключительным и достойным почести. И если какие-то ошибки мне пришлось совершить из-за своей нетерпеливой природы, я все равно клановый воин и стараюсь внести свою долю в завоевание власти над всеми планетами и людьми Внутренней Сферы. Если не можешь понять этого, потому что ты вольняга, то постарайся...

Жеребец вырвался из хватки Эйдена и вновь посмотрел на него тем же внимательным взглядом.

— Что происходит с тобой, дружище? — усмехнувшись, спросил он. — Ты никогда не называл меня вольнягой. И был единственным вернорожденным из тех, кого я знал, кто не делал этого.

— Извини, сорвалось. Когда-то я был одним из вас, помни.

— Нет, ты выглядел как вольнорожденный. Но ты никогда не был одним из нас.

Эйден услышал нотки презрения в голосе Жеребца.

— Я не хотел обидеть тебя. Жеребец. Слишком многое произошло за последние годы. Единственное мое желание — это добиться успеха в качестве командующего Соколиной Стражей. Если ты постараешься понять это, то сумеешь простить те способы, которыми я добивался своего.

Жеребец кивнул.

— Конечно.

— Что касается вольнорожденца, то нужно ли тебе напоминать, что ты называешь меня отстойником на достаточно обычном основании?

Жеребец покачал головой.

— Нет. Я называю так вашу касту. Не тебя. Здесь есть разница.

— Может быть, да, а может быть, и нет. Давай оставим все это. Как ты говоришь, наша задача — сделать хороших воинов из тех, кто явно не собирается ими становиться. И я высоко ценю твои усилия по сдерживанию жаргона. Продолжай в том же духе.

Когда они подходили к другим воинам, Эйден размышлял о различных событиях, о которых он столько читал в книгах своей тайной библиотеки. Столько историй о дружбе, товариществе между двумя индивидами, борющимися за одно и то же! Клановый образ жизни ставит служение группе выше индивидуальных союзов. Но Эйден знал, что они с Жеребцом как раз похожи на персонажи из тех старых историй Внутренней Сферы.

19

Кодекс звеньевого Сэма Мандейка был заполнен замечаниями о неподчинении. Как он выжил, почему какой-нибудь командир, чтобы освободиться, просто не пристрелил его, оставалось тайной для нового командующего Соколиной Стражей. Но когда Эйден наблюдал за его хваткой в управлении боевым роботом и за грубым, можно сказать, зверским способом приведения в форму своего звена, которое, как и вся Соколиная Стража, было сборищем неудачников, калек и престарелых воинов, то понял, что за этими ужасными манерами скрывается превосходный офицер.

Но от этого не становилось легче.

Сэм Мандейк был среднего роста, он имел короткие, толстые руки и мясистую шею со вздувшимися венами. Воин обладал светлыми волосами, точеными чертами лица, но выражение глаз оставалось неизменно злым.

Сейчас он стоял перед Эйденом, и его тело буквально дрожало от ярости, если этим словом можно описать его необычайно дерзкую осанку.

— Сэр, я должен поговорить с вами.

— Говори.

— Я понимаю, что теперь я член Соколиной Стражи, потому что у меня были ошибки в прошлом. Худшей из моих ошибок является потеря ряда машин в последних боях. Вы видели мой кодекс. Я наказан за потери. Но если так, то и это наказание — потеря для клана.

— Большинство клановцев не приняли бы твоих объяснений, звеньевой.

— Я понимаю это. Я дал клятву никогда не потерять больше ни одного боевого робота, если только одновременно не расстанусь с жизнью. По этой причине я вывел из строя катапульту моего «Вурдалака».

— Это разрешается, хотя должен предупредить тебя, что не считаю такой поступок мудрым.

— Я принимаю вытекающую отсюда критику, потому что она вызвана благими намерениями, полковник, но причина, по которой я рассказал вам о моей клятве, заключается в том, что, боюсь, мне не удастся ужиться с моим теперешним звеном. У каждого из бойцов абсолютно отсутствуют боевые навыки, а также я понял, что они не желают тренироваться. Я никогда еще не наблюдал такого неподчинения.

Какая ирония судьбы, подумал Эйден, что воин, знаменитый своим своеволием, сетует на то же самое качество у других. Из этого можно заключить, что Мандейк либо начал новую жизнь, либо его команда неудачников ужасающе некомпетентна.

— Неподчинение — это проблема офицеров всех уровней, звеньевой. Почему ты говоришь мне об этом?

— Сэр, я знаю, что личный состав в Соколиной Страже довольно малочислен. Резерв воинов для переназначения в новую часть не очень-то велик, поскольку незапятнанные воины добровольно служить в Соколиную Стражу никогда не пойдут.

Когда он употребил слово «незапятнанные», все, что сумел сделать Эйден, — это удержаться от содрогания. «Пятно» было тем эпизодом, память о котором он хотел смыть с Соколиной Стражи. Но именно этого слова оказалось невозможным избежать.

— Я должен объявить Испытание Отказа для воина Ролана. Он согласен. Его злость равна моей. Вы должны служить церемониймейстером.

Эйден порылся в памяти, чтобы представить себе необходимую процедуру для Испытания Отказа. В его предыдущих местах службы такие разборки проводились без формальностей.

— Мой долг услышать от вас аргументы, которые подтверждают необходимость проведения Испытания Отказа.

— Конечно, полковник. Воин Ролан и я ожидаем лишь твоего слова о том, когда произойдет опрос.

— Я полагаю, вы оба избегаете контактов друг с другом, как предписано клановой традицией.

— Так точно, сэр.

— И вы договорились о характере Испытания.

— Да, мы согласились участвовать в поединке на боевых роботах в Круге Равных. В заявке нет необходимости.

— Тогда все в порядке. Мы начнем процедуру немедленно.

Мандейк собрался было уходить, но затем обернулся.

— Сэр, существует небольшой пункт. Испытание состоится.

Эйден вздохнул.

— Несомненно, звеньевой. Несомненно, состоится.

Вскоре Эйден выяснил, что, как и сказал Сэм Мандейк, мирное решение спора было невозможно. Воин Ролан, так же как и его командир, был непреклонен. В ходе опроса каждый отвечал на вопросы Эйдена кратко, но вежливо. Затем Эйден приказал подготовить Круг Равных на огромном пустыре за Маддом.

Как церемониймейстер он передал окончательное принятие условий обоим бойцам, которые свирепо смотрели друг на друга. Когда полковник приказал участникам Испытания забираться в свои боевые роботы, оперативность их повиновения сделала бы честь любому воину в боевых условиях.

Перед началом поединка соперникам пришлось занять позицию на границе Круга как можно дальше друг от друга. Фактически они находились так далеко, что не могли даже видеть друг друга.

Жеребец присоединился к Эйдену, находившемуся на верхнем этаже командного пункта. Установленные вокруг панели приборов и мониторы давали возможность наблюдать за поединком.

Другие воины Соколиной Стражи собрались вокруг центрального стереоэкрана на нижнем этаже командного пункта. Боевые камеры, установленные на круживших вверху истребителях, вели прямую передачу на этот экран. Когда оба боевых робота достигли примерно центра Круга, наблюдатели получили просто великолепную картину боя.

Ожидая, пока обе машины сойдутся, Эйден посмотрел на воинов, которые собрались внизу. При виде их у него появилось неодолимое желание закрыть глаза. Перед ним предстали угрюмые люди в военной форме, запачканной грязью, хотя до этого Эйден отдал распоряжение, чтобы она была чистой, за исключением времени тренировок. Как он мог ожидать, что когда-нибудь из этой команды неудачников выйдет что-нибудь достойное уважения? Каэль Першоу был прав, когда говорил об иррациональности задачи. Наверное, и Жеребец был прав в том, что с самого начала они обречены. И, наверное, Соколиной Страже уже больше не суждено достичь успеха.

Нет, все это не имеет смысла! Кто из высшего командования приказал бы реорганизовать часть просто для того, чтобы ее перебить? Даже обычное использование кланами старых воинов не оправдывало трудностей, с которыми пришлось столкнуться при восстановлении Соколиной Стражи. Эйден Прайд, может, ничего и не значил, но Соколиная Стража?!

Когда первым в поле зрения появился «Вурдалак» Сэма Мандейка, из толпы зевак послышались отдельные возгласы одобрения, но один из воинов, чьи нашивки показывали на его принадлежность к звену Мандейка, вытянул руку и опустил большой палец. «Да, — подумал Эйден, — похоже, это оправдывает заявление о неподчинении». Боевой робот Мандейка просто блестел и находился в прекрасном состоянии, если не обращать внимания на комки грязи, которые уже прилипли к его корпусу.

Когда через холм перевалил боевой робот Ролана, менее чистый, запачканный грязью, Эйден обнаружил, что это был «Матерый Волк», похожий на его собственный. Кстати, несмотря на мрачные предсказания, Эйден использовал своего «Матерого Волка» без каких-либо инцидентов. Наверное, рок, который несли с собой машины этого типа, не поразил его.

Эйден не верил в фатальные несчастья. Все зависело от опыта водителя или его отсутствия. Полковнику уже нравился «Матерый Волк», и он просто томился желанием бросить его в бой. После стольких лет гарнизонной службы он ожидал сражений на передовой с не меньшим нетерпением, чем молодой воин, только что прошедший Испытание.

За время службы у Эйдена было много Испытаний Отказа, где он играл роль и контролирующего офицера, и просто наблюдателя, и даже участника, но он редко видел бой столь же быстрый и яростный, каким оказался поединок между звеньевым Сэмом Мандейком и воином Роланом.

Сэм Мандейк захватил инициативу, и его «Вурдалак» пошел на «Матерого Волка» Ролана почти с такой же решительностью, какая была характерна для его водителя. Выстрелив из двух больших лазеров, находившихся в левой «руке» боевого робота, Сэм Мандейк точно резанул «грудь» «Матерого Волка», оставив на его броне длинные, глубокие полосы. Стоявшие вокруг экрана воины посмотрели друг на друга с легким удивлением. Оказалось, что звеньевой выбрал нестандартную конфигурацию оружия для своего «Вурдалака», к чему Ролан, может быть, и не был готов.

Но Ролан быстро ответил. Первая серия ракет дальнего действия ушла вверх, но прошла мимо, разбив лишь прожектор «Вурдалака». Но второй залп оказался удачнее: ракеты, выпущенные на этот раз ниже, полностью вывели из строя «колено» боевого робота Мандейка.

Остановив свою машину, Сэм не стал терять времени и атаковал. Сейчас Эйден видел, что он преобразовал правую «руку» машины, заменив обычный для «Вурдалака» протонно-ионный излучатель (ПИИ) на пушку Гаусса. Выстрелив, он опять прорезал «грудь» своего противника, но теперь уже серебряными молниями гауссовских снарядов. «Матерый Волк» двинулся вперед, но как-то неуверенно. Эйден подумал, что это было похоже на хромоту. Поскольку один из-за попадания в «ногу» не мог двигаться вообще, а другой хоть и двигался, но только рывками, к тому же получил другие повреждения, стало очевидным, что поражение одного из противников оставалось лишь делом времени.

В течение следующих нескольких минут оба воина выпустили друг в друга почти все боеприпасы, которые имели. Никто из них не сумел прикончить соперника, зато оба получили ужасные повреждения, беспрерывно обмениваясь огнем. В какой-то момент все выглядело так, будто «Вурдалак» непременно должен был упасть, после того как последним залпом ракет «Матерый Волк» чуть не взорвал его двигатель. Но, продолжая использовать одновременно и гауссовские ружья, и большие лазеры, Мандейк вдруг заставил «Матерого Волка» отступить на несколько шагов. Эйдену было любопытно, знал ли Мандейк, что делал? Ведь уровень нагрева у его машины, должно быть, уже достиг предела.

Вдруг, еще до того как все догадались об исходе, бой закончился. Вероятно, подумал Эйден, все решил последний выстрел из гауссовского ружья. «Матерый Волк» начал заваливаться на «спину».

Когда Эйден понял, что Сэм Мандейк еще не израсходовал окончательно боеприпасы гауссовских ружей, он приготовился вмешаться и использовать свое право закончить поединок, а затем объявить победителя.

Пока «Матерый Волк» качался на своих «ногах», продолжая вести беспорядочный и не приносящий никакой пользы огонь, Сэм Мандейк выстрелил еще раз, пробив кабину противника. Купол взорвался, и пилот мгновенно был убит.

Затем «Вурдалак» из-за тепловой перегрузки взорвался сам. Из правой и левой установок еще вылетали ракеты, но позади боевого робота сквозь специальные искротушительные панели вырвалось пламя. Взрывная волна повалила «Вурдалак» «лицом» на землю, раздавив кабину, а вместе с ней и Сэма Мандейка.

Жеребец, все это время остававшийся рядом с Эйденом, недоверчиво смотрел вперед.

— Что это, самоубийство? — спросил наконец он. — Разве Мандейк не знал о перегреве, который произошел при последнем выстреле? Почему же не сработал механизм катапульты?

— Он не мог катапультироваться, — ответил Эйден, а затем рассказал Жеребцу о том, что Сэм вывел из строя катапульту. — Он сказал, что не сможет пережить еще одной потери боевого робота. Именно это он и имел в виду.

— Кажется, так.

— Так или иначе, но мы потеряли одного звеньевого и одного воина, при этом войско не обладает резервными частями, из которых можно получить замену. Однако я обладаю привилегией запросить то, что подходит нам, с Куорелля. Меня не заботит, как ты к этому отнесешься, но я хочу, чтобы звеньевого Джоанну и того, другого воина, ее имя, кажется, Диана, она приняла активное участие в разгроме Випорта, — так вот, чтобы их немедленно перевели в Соколиную Стражу.

— Ты уверен, что прав?

— Да.

Жеребец, что-то бормоча, ушел. Эйден угадал, о чем думал его друг. Мало того, что они должны каким-то чудом привести в порядок эту банду неудачников и забияк, которые могут с трудом ужиться друг с другом, теперь Эйден напрашивался на еще большие проблемы. Между Джоанной и Жеребцом никогда не было особенной любви, но он знал, что офицер Джоанна была настоящим воином. В этом он мог отдать ей должное. Да, как воин Джоанна была хороша!

20

Джоанне была ненавистна сама эта идея.

— Подумай о моем положении, — сказала она. — Меня перевели из Соколиной Стражи, считая одним из виновников неудачи, которую потерпела часть, а затем понизили в звании, и я думала, что это худшая вещь, которая могла произойти со мной как с клановым воином. Это даже хуже, чем быть сторожевым псом, кусающим задницы всяких недоделанных сибов. Теперь же я вернулась в Соколиную Стражу, и это — еще хуже.

— Но ты станешь воином Стражи? — спросил Эйден.

— А у меня есть выбор, полковник? Если я поняла правильно, ты являешься командующим офицером. Я должна следовать твоим приказам, воут?

— Не в данном случае. Я прошу тебя добровольно взять на себя эту обязанность.

Джоанна стояла у окна кабинета Эйдена и наблюдала за бардаком в строевом обучении, что, по-видимому, являлось нынешним стилем Соколиной Стражи. Она повернулась, ее рот искривился в гримасе, призванной, наверное, заменить улыбку. Эйден тотчас же вспомнил, что она именно так выглядела много лет назад. Время изменило Джоанну, но осанка и поза оставались такими же, как и тогда.

— Я согласна, полковник. Мы, старые воины, благодарны за любое назначение, ты же знаешь. Когда мне начать?

— Лучше немедленно. Начнем со строевой, если хочешь.

Она кивнула.

— Хорошая задача, как я и ожидала. «Разойтись»?

— Разойдись.

У двери она остановилась.

— О, кстати, твое разрешение назначить ко мне Диану очень поможет. Никто здесь еще не знает нас, поэтому прошлые заморочки не всплывут.

— Она неопытная и вольнорожденная.

— Но она так же надежна, как защита двигателя от перегрева. Ты увидишь.

— Ты можешь использовать личный состав так, как пожелаешь, звеньевой Джоанна.

После того как она ушла. Жеребец шагнул вперед. Он наблюдал за встречей, удобно прислонившись к стене.

— Что все это значит? — спросил он. — Неужели у тебя есть какая-то стратегия, которую я не замечаю?

Эйден убрал кучу бумаг с края стола, а затем уселся на очищенное место. Глядя на своего друга, он увидел, что Жеребца, как и его, уже коснулись признаки возраста. В любой другой части они оба давным-давно уже считались бы старыми воинами. Но в сравнении с теми развалинами, которых прислали в Соколиную Стражу, Эйден и Жеребец все еще казались молодыми.

— У меня есть стратегия. Она очень проста и заключается в том, что Соколиной Страже нужен кто-то, кто может привести в форму эту свору неудачников. Для такой цели прекрасно подойдут особые таланты Джоанны, и я собираюсь их использовать. Умение командира заключается прежде всего в том, чтобы эффективно использовать личный состав.

Жеребец открыл было рот, чтобы возразить или просто ответить, но их разговор прервал шум, характерный для драки. Эйден быстро подошел к окну. Жеребец последовал за ним. Кричал один из недовольных воинов, который лежал сейчас в нескольких метрах от окна и держался за челюсть. Над ним стояла Джоанна. Рядом замерли несколько других воинов, которые с удивлением наблюдали за происходящим.

— Сдается мне, Джоанна приступила к выполнению своей задачи, — сухо прокомментировал Жеребец.

В течение следующего часа Эйден просто бросил свои обычные дела ради удовольствия наблюдать из окна, как Джоанна проводила строевые занятия. Она и Диана сновали между воинами, подгоняя их ради более быстрого и лучшего выполнения упражнений или просто для того, чтобы заставить их двигаться, когда они делали вид, что готовы упасть от изнеможения. В первые минуты занятий некоторые воины пытались проявить неповиновение, но оба инструктора по строевой подготовке встречали каждую такую заминку адекватным физическим воздействием. Несколько старых воинов уступили без труда, с другими пришлось повозиться подольше. Но в любом случае Джоанна и ее помощница одерживали верх. У них было преимущество — они просто находились в гораздо лучшей форме, чем все эти престарелые и покрытые пылью недотепы. К концу часа этот тринарий Соколиной Стражи действительно начал показывать относительную точность в групповых движениях. Джоанна немедленно приказала собраться в строевой зоне другому тринарию.

Удовлетворившись тем, что Джоанна прекрасно выполняет поставленную перед ней задачу, Эйден начал пристальнее изучать Диану. Что-то в этой девушке все больше и больше напоминало ему Марту. Конечно, все это было беспочвенно. Конечно, его воображение, должно быть, превратило легкое сходство в нечто большее. Но Диана не только имела внешнее сходство с Мартой в молодости, но и в движениях немного походила на нее. Более того, Диана обнаруживала как раз те навыки, которые были характерны для Марты. Контрастом оставалась лишь бесшабашность Дианы. Марта была методичной, можно сказать, даже дотошной, а у Дианы безоглядность походила на качество, присущее больше Эйдену, чем Марте.

«Ладно, — подумал он. — Клановцы всех каст могут быть похожими друг на друга. Разве не говорится, что каждый имеет близнеца в другом мире? Иногда это кажется вполне возможным».

Первый раз за многие годы Джоанна почувствовала оживление.

— Ты знаешь, что это такое? — объяснила она Диане. — Это власть. Я всегда жаждала власти. Для меня это означало только находиться на самых высоких уровнях командования. Только обстоятельства не позволили мне достичь этого. Но твой отец дал мне шанс...

— Пожалуйста, не упоминай о том, что он мой отец. Если кто-нибудь услышит...

— Если кто-нибудь услышит, то не обратит на это внимания или не поверит. Твой отец сам отнесся бы к этой информации не более чем с любопытством. Тебе не нужно прилагать каких-то усилий, чтобы поразить его сообщением о том, что ты его дочь. Порази его тем, что ты хороший воин. А теперь заткнись! У меня много работы.

И, как ей приказали, Диана немедленно замолчала.

За несколько следующих дней Джоанна установила столько жестких правил, касавшихся почти всех сторон жизни воинов, что доносившееся из бараков недовольное ворчание, казалось, стало неотъемлемой частью ночной симфонии Мадда.

Но эти драконовские правила принесли первые результаты. Прежде отвратительно грязные воины вдруг стали являться на смотр чистыми и безукоризненно экипированными. Занятия с личным оружием проходили довольно успешно. При марше левые «ноги» боевых роботов синхронно касались земли, за чем следовали столь же синхронные движения правых «ног». Понаблюдав занятие по стрельбе, Эйден был поражен — Джоанна добилась феноменальных успехов! После кадетского обучения никто из воинов не маршировал так, как положено по уставу. Какие средства применяла Джоанна, чтобы заставить их выполнять подобные вещи, да еще на таком уровне, Эйдена не заботило.

Строевые упражнения на боевых роботах стали настоящим триумфом.

Для начала она произнесла долгую, насыщенную яростью речь о том, что многие воины забыли свое место в клане и что клану следует позаботиться о восстановлении этого пробела в их памяти.

— Индивидуальность — вот ваше проклятье, вонючки! — орала она.

К этому времени, если Джоанна по какой-нибудь причине повышала голос, воины становились удивительно покорными.

— Вы знаете, кто считает поощрение индивидуальности превыше всего? Воины Внутренней Сферы, вот кто! Они ослабляют себя как раз этим, словно дегенераты. Это интриганы, поскольку занимаются порочным трюкачеством. Они верят в личную славу. У них ценятся герои. А вы знаете, что происходит потом? Эти воины теряют желание идти на необходимый риск, который может подвергнуть опасности их собственные жизни, потому что они начали считать проблемы личного существования важнее, чем цель, за которую надо сражаться. Герои такого сорта отделяются от других и пытаются защитить свою репутацию от малейших пятен. Им удобнее продержаться сзади, предоставив возможность драться кому-то другому. Вдруг — щелк! — и большая часть героев оказывается в тылу, а не на фронте. И вы все хотите быть героями такого сорта? Нет? Но каждый из вас, кажется, уже развил личный стиль, личные выкрутасы и личный идиотизм. Однако у нас не существует различий или индивидуальностей, есть только клановый образ жизни. Или вы забыли, как шла наша жизнь с того самого момента, как мы покинули железную матку? Этот образ жизни должен быть нашим маяком. В этой войне с Внутренней Сферой верх должны брать кланы, а не индивидуальности. Каждый раз, когда мы уничтожаем вражеский боевой робот, мы делаем это для клана, а не для личной славы. Тот, кто не желает умирать за клан, не является настоящим воином. Вы, отбросы, превратили себя в индивидуальности, но я намереваюсь опять сделать из вас клановых воинов. Вы желаете быть клановыми воинами?

— Сайла!

— А-а, я так и думала. Тогда подберите ваши жирные задницы и делайте так, как я вам говорю. В точности так, как я говорю.

Если немногие упорные воины все еще и сопротивлялись Джоанне, другие в своем большинстве уступили и стали послушны, как овцы в загоне. Скоро Соколиная Стража действовала с отличной точностью и слаженностью. Но Джоанна настаивала на большем и добивалась своего. А чего не могла добиться Джоанна, того добивалась Диана. Обе воительницы сначала буквально растоптали собранную из хлама новую Соколиную Стражу, а затем воскресили и восстановили ее силы. Это было как раз в точности то, что и приказал им обеим Эйден Прайд.

Однажды Джоанна вошла в кабинет Эйдена.

— Подойди к окну, полковник, — предложила она.

Выглянув в окно, он увидел на поле всю Соколиную Стражу, всех водителей в боевых роботах, всех элементалов в военных доспехах. На недавно собранной платформе стояла Диана. По сигналу Джоанны она сделала жест собравшимся подразделениям.

Почти единым точным движением все боевые роботы подняли левую «руку» на уровень «груди». Затем подняли правую, но выше, установив ее под другим углом. Затем синхронно опустили «руки».

По следующему сигналу Дианы каждый боевой робот наклонил свой «торс» вправо, затем все машины одновременно остановились. И мгновение продержавшись в этом положении, все они одновременно вернулись в вертикальную позицию.

Это было только лишь началом строевого упражнения, которое почти целый час выполняли то боевые роботы, то элементалы. Затем подразделения перегруппировались в походные колонны и строем покинули поле.

Эйден, которого это зрелище просто ошеломило, наконец повернулся к Джоанне и произнес:

— Я поражен. Но во имя Керенского, что же там все-таки происходит?

— Ну, с одной стороны, ты только что был свидетелем первого общего строевого упражнения. С другой — ты увидел мою работу. Теперь ты можешь быть уверенным в Соколиной Страже. Она, конечно, все еще компания престарелых и эксцентричных воинов, но теперь Соколиная Стража стала настоящей боевой частью, сэр.

— Я видел твою работу за последние две недели. Я всегда знал, что задание ты выполнишь успешно. И вовремя, как оказалось. Нам отдан приказ через два дня отправляться на Токайдо. Я высоко оцениваю то, что ты сделала, звеньевой Джоанна.

И, как обычно, Эйден не мог с точностью понять, о чем она думает. Она, вероятно, ненавидит его так же сильно, как и раньше.

— Когда ты все это начинала, — сказал он, — ты не задумывалась о моем плане. Что скажешь теперь?

— План был рискованным, но сработал.

— Благодарю тебя, звеньевой.

— Это тоже справедливо.

21

В начале ночи, когда Соколиная Стража должна была высадиться на плато Презно планеты Токайдо, в шаттле «Хищник» прибыл Каэль Першоу. Этой ночью он посетил несколько шаттлов и произвел своей негнущейся рукой и черной полумаской огромное впечатление на воинов Соколиной Стражи. Позже они назовут его токайдским призраком.

Но этой ночью Першоу, как никогда, был наделен жизненной энергией. Когда он говорил, его голос звучал возбужденно. Он оживленно ходил, как-то преодолевая хромоту, и блеск нетерпеливого ожидания светился в его единственном здоровом глазу. Никогда раньше в своей жизни Каэль Першоу так не выглядел, и даже те, кто хорошо его знал, усматривали в этом состоянии представителя Хана Чистоу что-то сверхъестественное.

К ним относился и Эйден Прайд.

Эйден был рад, что находился в сидячем положении, иначе у него подкосились бы ноги, когда Першоу шагнул в тесную каюту полковника. Эйден как раз пребывал в глубоком размышлении о том, что сказать воинам Соколиной Стражи перед тем, как их бросят в бой. Никто не доложил ему о том, что Першоу появился на борту шаттла.

— Ты достоин похвалы, Эйден Прайд, — сказал Першоу после того, как они обменялись приветствиями.

Он стоял как раз в дверном проеме, и вошедшего освещала лишь стоявшая на столе Эйдена лампа. Неуловимая игра света и тени только усиливала жуткое впечатление от внешности Першоу. Резко выделялись шрамы, в бороздах которых лежала тьма, полумаска превратилась в темную дыру на лице. Казалось, что здоровый глаз висит в белесом тумане. Эйден, на которого сильно подействовала мысль о сверхъестественности Першоу, почувствовал, как по спине пробежала дрожь.

— Похвалы? Странное слово приходится слышать от тебя, Каэль Першоу. Из-за чего, осмелюсь спросить?

— Назначая тебя командующим Соколиной Стражей, я полагал, что этим преждевременно разрушу твою карьеру. Это не было моим злым намерением, уверяю тебя, просто я сделал лишь естественный вывод с учетом имеющихся обстоятельств. Но я посадил шпиона среди ваших техов и...

— Шпиона? Это странно. Неужели мы, клановцы, теперь унижаемся до лживых методов Внутренней Сферы?

Першоу быстро кивнул.

— Ты прав в своем удивлении. Наш клан, а по сути и все кланы, глубже проникая во Внутреннюю Сферу, тоже, кажется, незаметно меняются. Нам следует брать пример с Клана Волка, чья линия ведет назад, в клановые миры. Нам следует держаться наследия, прочно связанного с нашими мирами. Порой мы теряем это. Когда нам удастся захватить Терру, мы будем иметь достаточно времени, чтобы восстановить любые утраченные ценности. Я здесь нахожусь просто для того, чтобы сказать тебе, что Соколиная Стража должна играть важную роль в битве за Токайдо. И нам нужна ваша отвага и бесстрашие, Эйден Прайд.

— Соколиная Стража будет служить там, куда ее назначат, сэр. Как ты знаешь, мы готовы. И во многом благодаря звеньевой Джоанне. Фактически я хочу представить ее к полевому повышению звания до капитана на время этой кампании.

— Боюсь, полевое повышение ей не подойдет. Она слишком стара, к тому же там, на Туаткроссе...

— Она знает, что повышение временное. Но Соколиная Стража уважает ее, и это звание лишь усилит уважение.

Каэль Першоу отошел в правую часть дверного проема и тем самым скрылся от света настольной лампы. Хотя Эйден все еще видел его, черты лица и детали униформы стали менее ясными. Голос тоже звучал как-то глухо, словно исходил из мрака, наполнявшего маленькую комнату.

— Должен сказать тебе, Эйден Прайд, что борьба за Токайдо усложнилась. Две недели назад, когда были сделаны заявки, чтобы определить порядок приземления на планету различных кланов, а также объекты, которые отошли бы победителям за каждую заявку, мы полагали, что нам для битвы за Токайдо не потребуется всех сил. Хан Чистоу включил Соколиную Стражу в заявку Клана Кречета, чтобы заполучить хороший объект. Было произведено много умопомрачительных маневров, чтобы не допустить Клан Волка к Токайдо, пока все не закончится. Предполагалось, что если воины Клана Волка приземлятся последними и получат только две относительно незначительные цели, у них не окажется никаких дополнительных преимуществ. Мы были уверены, что битва закончится как раз ко времени их прибытия, и это оставит Клан Волка в значительном проигрыше. Тот факт, что Хан Клана Волка не заявил протеста в ответ на явный сговор против него, сначала меня озадачил. Я думал, что ильХан, сам член Клана Волка, должен желать успеха своему бывшему клану. Он говорил мне, что Клан Волка имеет все шансы первым приобрести контроль над Террой.

Тем не менее Клан Волка казался удовлетворенным своим вылетом из игры. Теперь я вижу, что его заявки были сделаны дальновидно. Приземление ранним утром вряд ли пройдет хорошо для кланов, и возможно, что воины Клана Волка появятся как раз в нужное время и заберут всю добычу. И в этот момент Клан Кречета будет стоять у него на пути. Важно, чтобы мы одержали верх.

— Понимаю. Но и ты должен понять, что я не намереваюсь искать еще большего позора для Соколиной Стражи. Если мы проиграем, то только потому, что погибнем.

— Я рад слышать это, Эйден Прайд. Однако мои опасения относятся не только к Клану Волка. Они касаются всех кланов. Мы страстно желаем завоевать Внутреннюю Сферу. В конце концов, победить зло — это благородное дело. Народы Внутренней Сферы, конечно, не разделяют этого стремления. Они усложняют все настолько, что забывают о значении происходящего. Многое во Внутренней Сфере стало похожим на законы, изданные каким-нибудь деревенским советом. Члены совета спорят о миллионе банальных мелочей, а закон в конце концов обессмысливается. Это веская причина для того, чтобы кланы одержали верх. Все, что мы делаем, — на благо человечества. Когда-то мы освободились от коварного и запутанного образа жизни Внутренней Сферы, теперь мы легко восстановим великолепие Звездной Лиги. Эйден Прайд, никто не знает, какой клан станет ильКланом и что в действительности будет определять выбор: или это явится наградой для воинов на Токайдо, или же для того клана, который действительно первым ступит на Терру. Для воинов Клана Кречета имеет важное значение то, что их предшественников на Токайдо постигла неудача, независимо от того, знают они об этом или нет. Ягуары, Удавы, Барсы — все они увязли. Я не вижу, чтобы кого-нибудь из них ждал успех. Только у Медведей намечено какое-то продвижение.

У Клана Кречета имеется не только хороший шанс, чтобы обрести честь стать ильКланом, но и возможность полностью повернуть ход боя. Хан Вандерван Чистоу послал меня с дополнительными приказами. Ты и твои воины выходите из-под прямого управления командованием. Вы должны прорвать — или обойти — любую оборону Ком-Гвардии, взять либо город Фатумис, либо город Эйлал. Вы не обязаны следовать установленному боевому плану и можете импровизировать. Ты готов к этому, Эйден Прайд?

— Да.

Першоу кивнул и повернулся к двери. Сейчас Эйден видел его полумаску. Он был похож на марионетку без веревочек.

В дверях Каэль Першоу сказал:

— Когда-то я тебя ненавидел, Эйден Прайд. Теперь явосхищаюсь тобой, хотя не могу сказать, что одно заменило другое. Желаю хорошего полета на Токайдо. Эти новые приказы как раз для тебя. Они дадут возможность проявиться твоим способностям к импровизации. Ты даже вправе позволить себе трюкачество, что так характерно для тебя. Я верю, ты все выполнишь хорошо.

И до того как Эйден успел что-то ответить, Каэль Першоу исчез в дверном проеме. Он опять вздрогнул. Несмотря на всю эту похвалу, после визита Першоу он чувствовал себя как после визита Повелителя Смерти.

Через несколько минут появился Жеребец. Он принес новость о том, что Соколиная Стража построена и ожидает своего командира в отсеке для боевых роботов.

Войдя в отсек, Эйден увидел, что новоиспеченный капитан Джоанна ведет перед шеренгами вытянувшихся в струнку воинов зажигательную речь. В глазах многих воинов светилось возбуждение и ожидание; им не терпелось забраться в свои боевые роботы и немедленно познакомиться с ком-гвардейцами в бою.

Эйден встал перед строем, чтобы сказать напутственное слово Соколиной Страже:

— Хан Чистоу верит в нас. Мы должны быть достойны этого доверия. Когда-то я слышал о древних терранских легендах, историях, в которых герой должен был искупить свою неудачу. И в каждой легенде он обретает искупление через доблестные деяния. Теперь Соколиная Стража получила возможность искупить позор Туаткросса и стереть пятна позора в своих кодексах. И это произойдет на поле боя Токайдо, куда мы скоро попадем. Те из нас, кто находится здесь просто по той причине, что стал старым воином, могут вернуть себе молодость. Те из нас, чьи характеры казались всем неклановскими, могут показать, что в конце концов они клановцы. Кречеты готовы, а мы лучшие из них, воут?

— Ут, — почти в унисон проорали воины.

Жеребец, стоявший рядом с Эйденом, наклонился к Джоанне.

— Ты не заметила, — прошептал он, — он упомянул все три категории воинов. У него, должно быть, один из самых необычных кодексов в клановой истории. Его обвиняли в том, что он ведет себя неправильно для члена клана. И он достиг возраста, когда воинов считают старыми и уже бесполезными.

Джоанна была старше Эйдена и сама считалась старым воином. Она с презрением взглянула на Жеребца.

— Заткнись, воин. Говорит твой командир.

Услышав такой дружный ответ своих воинов, которые, как выяснилось, просто рвались в бой, Эйден решил больше ничего не говорить. Он сделал вывод, что его ставка оказалась правильной, и поэтому в дальнейших усилиях не было необходимости.

Церемония закончилась после того, как Джоанна, выполняя роль церемониймейстера части, провела ее через несколько традиционных ритуалов. Эйден пошел на наблюдательный пост, с которого он мог видеть высадку тринария «Альфа» на поверхность Токайдо с задачей обеспечить безопасность зоны посадки, чтобы шаттл смог отправить на поле боя остальных воинов Соколиной Стражи.

Диана коснулась руки Эйдена Прайда.

— Полковник, если многие находятся здесь потому, что они постарели, повинны в неподчинении или просто являются неудачниками, то почему я здесь? — спросила она. — Я молодой, преданный и хороший клановый воин. Почему я здесь?

Эйден чуть улыбнулся ей уголками губ. Наверное, из-за ее сходства с Мартой, а может быть, из-за симпатии к такому типу воинов. Странно, но полковник Эйден Прайд чувствовал привязанность к стоящей перед ним девушке. Это было не сексуальное влечение, а нечто большее, похожее на связь между ним и его старым другом Жеребцом.

— Почему я здесь? — опять спросила она.

— Потому что я хочу, чтобы ты была здесь, — ответил он и ушел.

Диана посмотрела ему вслед. Эйден не мог знать, что она чувствовала по отношению к нему ту же привязанность, что и он к ней, только намного сильнее. В этот момент все ее сомнения развеялись. Она чувствовала привязанность к Эйдену Прайду. Она чувствовала привязанность к своему отцу!

22

Делая последний виток перед высадкой десанта, шаттл Клана Кречета «Хищник» увеличил скорость. На его борту полковник Эйден Прайд со своего наблюдательного поста обозревал планету, где должна была решиться судьба возвращения кланов во Внутреннюю Сферу — планету Токайдо.

На офицерских брифингах он узнал, что Токайдо первоначально была аграрным миром. С орбиты были видны богатые поля, где росли различные злаки, густые фруктовые сады и горные склоны, усеянные дикими ягодами. Вот уж точно — ни кланы, ни Ком-Гвардия из-за голода битву не проиграют.

«Хищник» перешел из залитой солнцем дневной половины Токайдо в другую, покрытую саваном ночи, где и находилась зона высадки Соколиной Стражи. Метеорологические данные указывали на благоприятную температуру поверхности. Эйден представил себя стоящим на одном из этих полей, обдуваемым легким ветерком, вдыхающим напоенный зерном воздух. Какая-то часть его мыслей была занята тем, что как, наверное, приятно стряхнуть с себя военную рутину, чтобы найти мир и спокойствие в подобной пасторальной жизни. Хотя он не проявлял ни малейшего интереса к работе на ферме, эти мечтания действовали на него умиротворяюще и были наполнены образами, в которых военная машина оставалась где-то далеко и совсем не пробуждала никаких воспоминаний.

Но Эйден не мог долго предаваться подобным грезам. Он знал, насколько не приспособлен к подобному идиллическому существованию. Когда полковник попытался представить, как он занимается дойкой каких-либо животных, которые, может быть, живут на этой планете, то нарисованная им картина показалась настолько абсурдной, что стремление к спокойной жизни моментально улетучилось.

И почти в то же самое мгновение, когда из головы Эйдена исчезли пасторальные мысли, к нему подошел Жеребец.

— Командир шаттла рапортует о том, что авангардный тринарий начнет шлюзовые операции через две минуты. Тринарий Джоанны рапортует, что они обеспечили безопасность своего отсека и готовы к высадке. Не желаешь ли понаблюдать за спуском?

— Я понаблюдаю за высадкой тринария Джоанны — она сама займется оперативным управлением и спуском и посадкой «Хищника». Почему ты улыбаешься, Жеребец?

— Ты передаешь обязанности. Мне нравится это.

— Когда становишься старше, то учишься.

— Ты становишься старше, а потом умираешь. В любом случае это уже громадное достижение.

Эйден покачал головой.

— Мне никогда не следовало допускать тебя к моим книгам. Ты демонстрируешь опасную склонность к сарказму.

Пока они разговаривали, послышался грохот, от которого пришел в содрогание огромный корпус шаттла, — это боевые роботы тринария Джоанны отшлюзовались от корабля. Эйден наблюдал, как несколько коконов с находившимися в них машинами и их водителями отделились от шаттла и вошли в атмосферу Токайдо. Спуск был красив, особенно в темноте. Полковник видел небольшие вспышки, отделившиеся от мощного источника света из-под нижней части «Хищника», так как главный двигатель все еще продолжал работать, — это был тринарий «Альфа». Неподготовленный наблюдатель с поверхности мог и ошибиться, приняв яркие вспышки работающих двигателей за огоньки мерцающих звезд. Еще больше света исходило от космических истребителей, которые охраняли спускаемые отсеки. Примерно через минуту Эйден потерял из виду тринарий. А спустя десять минут Джоанна уже докладывала:

— Тринарий «Альфа» Соколиной Стражи приземлился, сэр. Безопасность участка обеспечена, маяки расставлены. Жду ваших приказаний.

Эйден почувствовал, как «Хищника» слегка тряхнуло, когда он вошел в плотные нижние слои атмосферы Токайдо.

— Капитан Джоанна, обеспечьте безопасность вокруг зоны посадки. После того как «Хищник» приземлится, приказываю наблюдать за выгрузкой соединения. Соберите их в секторе VI-C, и я там к вам присоединюсь.

— Да, сэр. Звенья «Браво» и «Чарли», я хочу установить трехкилометровое безопасное поле вокруг зоны посадки. «Браво», приготовьтесь помогать высадке прибывающих боевых роботов. Скоро я передам схему развертывания.

Зная, что судьба посадки в хороших руках, Эйден приказал Жеребцу отправляться к своей машине и приготовиться к высадке. Сам же он один пошел к собственному боевому роботу.

Войдя в грузовой отсек «Хищника», Эйден добрался до «Матерого Волка». Он придирчиво осмотрел машину, на мгновение его внимание привлекло изображение сокола с распростертыми крыльями. Полковник приказал, чтобы рисунок переделали, добавив люминесцентную зелень и усилив устрашающий взгляд соколиных глаз. В соответствии с его распоряжением телу птицы придали обтекаемую форму. В кривых острых когтях сокол держал сверкающий серебряный меч. Точно такая же эмблема была вытеснена на форме всех воинов Соколиной Стражи.

Эйдену понравился новый вид рисунка. Легендарная птица возродилась, подобно самой Соколиной Страже. Он хотел, чтобы каждый ком-гвардеец, которому уготовано пасть в бою, унес с собой в могилу образ сокола. И чтобы выжившие потом рассказывали о фантастическом образе, поразившем их в смертельной битве. Он хотел, чтобы сокол с распростертыми крыльями олицетворял собой боевую славу. Полковник все больше и больше уверялся в том, что Соколиная Стража покажет свою храбрость в бою, который был уже так близко.

Эйден вспомнил, как Марта однажды сравнивала его с Фениксом. Она пыталась сказать, что Эйден, подобно мифической птице, сначала падал в огонь неудач, а затем возрождался новым существом, сгорая только для того, чтобы снова восстать из пепла.

— Ты видишь, — говорила она, — та мифическая птица имела лишь один шанс восстать из пламени, но, кажется, ты, феникс, постоянно падаешь в пламя и возрождаешься. Ты провалился в первом Испытании, затем превратился в вольнорожденного и добился успеха. Ты получал ничтожные и оскорбительные назначения, а затем доказал в битве, что многого стоишь. Затем ты опять стал фениксом, пройдя Испытание Крови. Кто знает, сколько раз ты сможешь взлететь после этого мифического сожжения...

Что бы она сказала о новом возрождении феникса? Эйден наверняка узнает это, ибо Марта командовала одним из соединений Клана Кречета на Токайдо.

С этой мыслью он забрался в кабину «Матерого Волка», а затем отпустил теха. Устроившись в кресле водителя, он поправил на голове нейрошлем. Затем проверил управление и, посмотрев через стекло купола на затемненный отсек для боевых роботов, где высились остальные машины Соколиной Стражи, Эйден почувствовал, что все в его жизни было правильно. И приносящий всем несчастье «Матерый Волк» не сможет предотвратить еще одного возрождения феникса.

23

Соколиная Стража развернулась перед наступлением на широком, ровном поле, свободном от странных колючих растений, покрывавших большую часть плато Презно. Построение произвело на Эйдена большое впечатление: он не помнил, чтобы когда-нибудь видел такие правильные ряды боевых машин. Хотя смерть Сэма Мандейка и была несчастьем для войска, она дала ему возможность перевести Джоанну в свое подразделение, как ему хотелось сделать с момента принятия им командования Соколиной Стражей. То, что Джоанна сделала с новобранцами за ничтожно малое время, казалось просто чудом.

Лишь годы спустя Эйден наконец уяснил, что перераспределение обязанностей — один из ключевых навыков для командира. Эта мысль заставила его внутренне усмехнуться. Молодому Эйдену никогда не пришла бы в голову даже мысль о том, чтобы поручить кому-нибудь другому вместо себя задание — проводить обучение молодежи. Он все сделал бы сам и, вероятно, не добился большого успеха. Джоанна, которая терпеть не могла ни смирения, ни дерзости в людях, впервые с нею встретившихся, сразу же наводила порядок среди своих подчиненных. Она умела расшевелить повидавших многое воинов так же хорошо, как и кадетов.

Эйден мысленно вернулся к своим давним кадетским дням. Сколько раз во сне он с великой радостью убивал Джоанну, как только она подворачивалась ему под руку. Джоанна никогда не сдавалась. Именно наилучших кадетов она пинала больше всего и предназначала им самую бешеную брань.

Звенья на боевых машинах построились двумя группами, составив авангард и мощный арьергард для предстоящего боя. Впереди рассеянными цепями и редкими рядами двигался тринарий «Дельта», куда входили и боевые роботы, и элементалы. За ними стояли колоннами звенья «Браво» и «Чарли» тринария «Альфа», звено «Квазар» тринария «Эхо», а оставшиеся элементалы, образовав звено, распределились на флангах колонн. Боевыми роботами тринария «Альфа» командовала капитан Джоанна. С ними были также четыре боевых робота командной группы Соколиной Стражи во главе с Эйденом Прайдом. В темноте элементалы походили на стебли растений у «ног» собравшихся боевых роботов. Итак, шестьдесят боевых машин-роботов и сто пятьдесят элементалов ожидали, когда Эйден отдаст приказ к выступлению.

Объекты атаки — города Эйлал и Фатумис. Эйлал находился примерно в двадцати километрах к северо-востоку, а Фатумис — в нескольких километрах к северо-западу от реки. Наступление планировалось начать в тот момент, когда будут готовы остальные подразделения Клана Кречета. Командный центр клана планировал прямое продвижение к реке Рилен, где ожидалось столкновение с Ком-Гвардией. Там, за рекой, и находились города, взятие которых и должно было решить исход боя.

На боевых картах и планах операция выглядела довольно простой, чем-то вроде лобовой стычки, которую так любили кланы. Эйден знал, что силы Внутренней Сферы подчас выигрывали бой, поскольку применяли стратегии, построенные на обмане. Такие методы воины кланов презирали и соответственно не брали их в расчет. Впрочем, в бою за Глорию Эйден применил ту же самую тактику наскока и отхода, которую клановые воины считали бесчестной, и именно благодаря этому победил. Подобная импровизация и убедила Хана Чистоу дать Эйдену с его Соколиной Стражей свободу действий в предстоящей битве. Успехи Эйдена выделяли его среди клановых командиров: он умел выигрывать даже тогда, когда силы противника оказывались неизмеримо превосходящими.

Наступило время присоединиться к своему подразделению. Поправив наушники и микрофон, он обратился к Джоанне.

— Сменяю тебя, капитан, — произнес он.

— Сэр, передача нарушена. Что-то вроде помех. Отрегулируй. Повтори!

Эйден коснулся микрофона рукой и поправил нейрошлем.

— Так лучше, капитан? Воут?

— Ут. Трескотни больше нет.

— Я беру на себя командование.

— Слушаюсь, полковник.

Эйден двинул вперед своего «Матерого Волка». Или он ошибся, или уловил маленькую, почти незаметную задержку в реакции правой «ноги» боевого робота, когда нажал на педаль, чтобы направить машину к командному ряду. Вероятно, просто показалось, решил он.

Подойдя к «Бешеному Псу» Джоанны, он приказал всем вывести на главные экраны своих машин изображение местности, лежащей между их позицией и рекой Рилен. Он также набрал соответствующие данные, но перед ним появилась карта тылов.

— Что-то не так, полковник? — спросила Джоанна.

— Должно быть, я ввел неправильный код.

Он попробовал еще раз.

— Вот теперь лучше.

Пока он инструктировал подразделения, рассматривая боевые возможности и выявляя места, угрожающие засадами, вся левая сторона экрана его машины вдруг замерцала в каком-то неправильном ритме. Эти искажения не помешали брифингу, но смутили Эйдена.

После брифинга Эйден начал обычную проверку всех систем управления. Ничего необычного не происходило, пока не была нажата кнопка, выводящая изображение о состоянии брони на дополнительный экран. У Эйдена перехватило дыхание, да так, что Джоанна, должно быть, услышала это по линии связи.

— Все в порядке, полковник?

— Все, вот только мой дисплей говорит о том, что большая часть брони прострелена. По всей «груди» сверкают красные огни. Я должен был бы свалиться прямо сейчас. Проверю снова.

Он еще раз коснулся кнопки, и на экране появилась другая информация, свидетельствующая о нормальном состоянии брони.

— Все в порядке. Похоже, мой боевой робот еще функционирует.

— Это «Матерый Волк», — вмешался Жеребец. — Роковая жестянка. Я говорил тебе об этом.

— Что там такое с машиной командира? — спросила Джоанна.

Эйден не позволил Жеребцу распространяться о легендах, связанных с этой моделью боевого робота, которая за последние годы якобы перекалечила много водителей.

— Все это суеверие, — отрывисто произнес он. — И сейчас не время рассказывать сказки и легенды. Любой боевой робот может иметь дефект, а это, скорее всего, далее и не дефект. Я немного тороплюсь из-за предстоящего боя, вот и все: пальцы слишком быстро бегают по клавишам. Техи проверили мою машину полностью и не нашли в ней ничего неисправного. В бою все будет в порядке. Теперь проверим экраны внутренних повреждений.

Закончив проверку, на этот раз без заминки, Эйден задался вопросом: неужели в этом боевом роботе действительно есть какая-то закавыка, которая, по словам Жеребца, приносит несчастье? Впрочем, вряд ли на свете существует что-нибудь хуже того, что Эйдену пришлось перенести за всю свою жизнь воина. Дефекты «Матерого Волка», если их можно было так назвать, носили чисто механический характер. У водителя боевого робота всегда имеется под рукой как аварийное управление, так и запасная часть.

Глупо придавать дефектам конструкции «Матерого Волка» какое-то сверхъестественное, зловещее значение. Боевые машины таковы, какими их делает водитель. И Эйден готов был поклясться, что восстановит контроль над машиной, даже если она и собирается его убить. Но потом он вздрогнул от такой мысли. Что за нелепая идея, будто боевой робот может напасть на своего водителя. Нужно освободиться от подобных суеверий. В них нет смысла, особенно сейчас, когда ожидается важная битва.

24

На главном экране дрожало изображение города Эйлал, по крайней мере тех его районов, по которым Эйден сумел получить разведданные. На этот раз к причинам колебаний изображения «Матерый Волк» не имел никакого отношения. То же самое творилось на экранах всех воинов Соколиной Стражи. Данные были неполными, и эти пробелы делали изображение непостоянным: куски карты, казалось, хотели слиться друг с другом, словно компьютер отказывался признавать существование белых пятен. Проекция Фатумиса была еще менее информативной.

Обсуждения закончились, и Соколиная Стража ожидала начала операции. Последние шаттлы оставили свой груз на плато Презно. Все звенья были наготове. Даже ночь, казалось, собрала в кулак свои силы: она была темнее, чем обычно. Но команда к выступлению задерживалась.

— Там движется хоть что-нибудь? — спросила Джоанна. — Почему мы стоим здесь, точно железные истуканы?

— Меня не информировали об активности противника, — ответил Эйден. — Ни один датчик не указывает на активность. Я думаю, мы просто ждем, что генерал Май Кельми даст приказ выступать.

— Надеюсь, приказ будет до того, как «ноги» моего боевого робота обрастут мхом?

Эйден решил не отвечать и тем более не показывать своего беспокойства. Он был на всех совещаниях Клана Кречета. Высокие чины отвергли предложенную им стратегию боя из-за высокого риска. Эйден старался не думать об этом, но, казалось, командование клана в последнее время стало проявлять удивительную осторожность.

Эйден знал, что на плато Презно найдется очень немного укрытий для боевых роботов, да и остальная местность представляла собой реку и равнину, простиравшуюся до основных объектов-городов. Действовать скрытно просто было невозможно.

Дальнейшие размышления Эйдена Прайда неожиданно были прерваны: Соколиной Страже пришел приказ выступать.

Эйден передал управление капитану Джоанне, которая координировала марш. Он уже проинструктировал воинов относительно осторожных и быстрых передвижений. Находясь в авангарде, боевые роботы и элементалы, двигаясь по отдельности и небольшими группами, должны были идти впереди для того, чтобы локализовать противника и вступать с ним в огневой контакт. Боевым роботам главной колонны предстояло блокировать огнем фланги, расстреливать любые потенциальные места засады, а также уничтожать силы противника, с которыми уже столкнулся авангард.

Когда Эйден передал свои приказы капитану Джоанне, та слегка улыбнулась, что было для нее большой редкостью.

— Ты изменился, Эйден Прайд. Когда-то ты был потенциальным революционером, а теперь больше похож на задницу старпера. Правда, не совсем. Ты все еще дырявишь китель про запас.

Эйден покачал головой.

— Я не больше чем клановый воин, капитан Джоанна.

— Нет, больше.

Он вопросительно приподнял бровь.

— Ты стремишься стереть пятно не только с Клана Кречета. Ты стремишься смыть позор с Эйдена Прайда. Я уважаю твою цель, но хочется надеяться, что осторожность не задержит тебя в ключевой момент.

— Какой ключевой момент?

— По правде говоря, я не знаю, что в точности имею в виду. Я все еще пытаюсь создать нового Эйдена Прайда так же, как натаскиваю новобранцев. Грандиозная в обоих случаях задача.

Эйдена изумило то, что Джоанна заговорила о его осторожности, особенно если учесть, что он сам был недоволен той же самой тенденцией штаба. Он занял положение во главе построения, задаваясь вопросом, были ли справедливы слова Джоанны. Полковник осознавал, что страстно желал занимать командные посты, отдавать распоряжения в бою, прославиться так, чтобы его гены потом передали в генный пул! При мысли о том, что из его генов будут когда-нибудь созданы поколения сибов, он чувствовал трепет. Он, Эйден, слишком многим пожертвовал, чтобы получить такой шанс. Но не слишком ли много и оставил? Впрочем, действуя как настоящий клановый воин, Эйден Прайд выбросил из головы подобные мысли и попытался сосредоточиться на насущных проблемах.

— Готовы к выступлению, полковник, — доложила Джоанна.

И Эйден отдал команду начать марш. Он вызвал на экран изображение с небольшой камеры, которую установил на «плечи» «Матерого Волка». Камера передавала изображение следующих за ним воинов. Насколько возможно усилив для четкости инфракрасные компоненты, он увеличил резкость. Воины Соколиной Стражи рассыпались по местности, соблюдая между собой строгую дистанцию. Эйден наблюдал, как Джоанна управляет маршем. Он слышал, как она сказала водителю «Боевого Орла», чтобы тот выверил шаг, затем приказала водителю «Разрушителя» поправить дифферент, потому что машина накренилась на пять градусов и ее корпус создал мертвую зону в секторе обстрела звена. Водителю «Грифона» (не исключено, что это была Диана) велела уменьшить расстояние между своей и соседней машинами. Джоанна ни на секунду не умолкала, корректируя строй марша.

В целом наступление впечатляло. Построения тяжелых боевых машин были не только правильными, но и функциональными. Распределение сил и мощности выглядело идеально. Именно этого Эйден и хотел добиться. То, что другие члены Клана Кречета не могли наблюдать за ним, не имело значения. Эйден сделал все, чтобы его часть могла гордиться собой. Но он уже наслушался шуточек о том, что Соколиную Стражу следует переименовать в «Гордость Прайда». Впрочем, хотя Эйдену и не нравилось, когда у боевых частей появлялись прозвища, но конкретно это название ему льстило.

Удовлетворенный, наверное даже чересчур, Эйден двинул свой боевой робот вперед. Однако что-то случилось, или он сам потерял ритм, или у «Матерого Волка» появились еще какие-то проблемы, но боевой робот сбился с шага. Не сильно. Оказалось, что правая «нога» машины слегка отклонилась в сторону, но Эйден был готов поклясться, что слышал треск.

— Командир тоже должен оставаться в строю, — прокомментировал это Жеребец. — Что произошло?

— Не знаю, но я почти уверен, что здесь нет дефекта управления.

— Хорошо, оставайся на своих двоих. Но, может быть, у меня не будет времени поднять тебя, если ты шлепнешься.

Эйден был рад тому, что шутка прошла только по личному каналу. Рядовые никогда не должны слышать подобных замечаний.

Происшествие сразу забылось, когда он услышал первые донесения об атаке на другое соединение Клана Кречета. Включив изображение на главном экране, он немедленно просмотрел все секторы плато Презно. Вдалеке, слева, он увидел вспышки огня: воины Клана Кречета ввязались в перестрелку.

25

Когда Фальк на своем «Василиске» приблизился к «Грифону» Дианы, ей стало любопытно, что его беспокоило на этот раз. Фальк был прекрасным воином, чье мужество никто не ставил под вопрос, но он обладал привычкой раздражать командующих офицеров, за что его и сослали в Соколиную Стражу. В Фальке не наблюдалось никакой дерзости, он даже никогда не произносил слов, которые кто-то мог бы истолковать как неподчинение. Он был, как определяла для себя Диана, «просто нервный». А нервозность являлась редкостью среди клановых воинов, и Фальк надоедал своим товарищам.

— Воин Диана!

— Да, Фальк.

— Мне кажется, я что-то засек. Вон там! Справа.

Эйден вел Соколиную Стражу на правом фланге наступления Клана Кречета. Звено Джоанны по ее собственному выбору заняло самый край правого фланга, при этом элементалов отослали в основную колонну. Джоанна объяснила это Диане желанием, чтобы именно ее воины противостояли возможным засадам.

— Мы хорошо натаскали и остальные звенья, но я предпочитаю охватывать, по крайней мере, один фланг сама.

На главном экране Диана видела только сетку линий, повторяющих топографию окружающей местности. Однако среди группы деревьев, в саду около дороги, где они проходили, угадывалось какое-то подозрительное движение.

— Может быть, Ком-Гвардия засела в этом саду? — спросил Фальк, и его голос был таким напряженным, что Диана тотчас представила себе его тощую фигуру, скорчившуюся от мрачных предчувствий за пультом управления. Она знала, что за свою жизнь Фальк накопил первоклассный опыт и никакие страхи не повлияют на его боеспособность, но сама мысль о том, что боевой товарищ паникует, сидя в кресле боевого робота, отнюдь не успокаивала.

— Сканирование показывает только пустой сад, Фальк. Я не думаю, что мы столкнемся в этих кущах с опасностью, разве только ком-гвардейцы не замаскировались под местные груши, рассевшись по ветвям, чтобы ссыпаться на нас.

Позже она вспомнит свой сарказм и будет проклинать себя за то, что не поговорила с Фальком более серьезно.

Когда они достигли сада, Диана перенесла внимание на местность, лежавшую за деревьями.

— Тебе не кажется странным, воин Диана, что мы вот уже целый час находимся на марше и все еще не получили привета от ком-гвардейцев?

Мрачные предчувствия заставили голос Фалька вздрагивать не то что на каждом слове, но даже чуть ли не на каждом слоге.

— Успокойся, Фальк. И, кстати, нам не нужно обращаться официально друг к другу на поле боя. Воин Диана — это очень длинно.

— Ты не заметила? Я всегда использую официальные обращения, воин Диана.

— А почему, во имя всех кланов, ты делаешь это, Фальк?

— Потому что...

Диана никогда не узнала его ответа, потому что мирный сад неожиданно превратился в нечто совершенно иное. Фруктовые деревья упали, словно подкошенные, а на их месте, как из-под земли, выросла группа боевых машин Ком-Гвардии. Они вышли из своего укрытия, открыв огонь.

От командования Эйден получил сообщения о нескольких мелких атаках. Эту информацию собрали корабли-истребители, во всех случаях боевые роботы противника появлялись из-за укрытий, конечно искусственных, но топографически довольно реалистичных конструкций. Помимо соединения, которое вышло из «сада», были и другие, появлявшиеся из-под «силосной башни», из-за небольшого холмика, который оказывался полностью искусственным, и даже из-под груды камней. Пользуясь внезапностью, боевые роботы противника наносили воинам Соколиной Стражи значительные повреждения, а затем очень быстро отступали, исчезая в ночи.

Получив донесение о внезапной, как укус змеи, атаке на звено Джоанны, Эйден связался с ней.

— Какие повреждения?

— Несколько попаданий, — ответила она. — Один боевой робот серьезно поврежден, нужно отправить его в тыл на ремонт. Один водитель подбит.

Фальк получил первый серьезный удар, когда сорок ракет дальнего действия (РДД), выпущенных из корпуса «Бомбардира», оторвали его «Василиску» правую «руку» в тот момент, когда сам Фальк разрядил в противника ракеты ближнего действия (РБД). Ракеты попали в землю, взорвавшись перед «Бомбардиром» и не причинив ему никакого вреда. Вражеский боевой робот продолжал наступать, непрерывным огнем срывая с машины Фалька огромные листы брони.

Диана пыталась отрезать «Бомбардира», но путь ей закрыл Центурион. Похожий на человека, держащего в руке толстую трубу базуки, «Центурион» выстрелил в Диану из этой установки. Большая часть заряда прошла мимо. Повреждения были минимальными. Диана ответила зарядом из ПИИ повышенной дальности, уничтожив при этом торсовый средний лазер «Центуриона».

Джоанна бросила в драку своего «Бешеного Пса», решив лично разделаться с «Центурионом». С расстояния помогали огнем еще два воина ударного подразделения «Альфа»: Хастис и Лима. Когда «Вурдалак» Хастиса накрыл один из вражеских боевых роботов серией РБД, его водитель немедленно перевел машину на реактивные прыжки и убрался.

Тем временем «Бомбардир» продолжал добивать «Василиск» Фалька. Наклонив торс вперед, ком-гвардейский боевой робот шел на «Василиск», перемежая поток ракет дальнего действия еще и залпами РБД. Искалеченный «Василиск», не успевая за передвижениями врага, не мог эффективно отвечать.

Фальк катапультировался, но выбрал неудачный момент. Он попал в случайный лазерный луч, оторвавший часть кресла, а вместе с ней и правую ногу Фалька. Далее сидя в кабинах, воины услышали неожиданный душераздирающий вопль.

Ком-гвардейские боевые роботы, по-видимому удовлетворенные своей вылазкой, прекратили атаку и растворились в темноте. Диана бросилась было в погоню, но Джоанна приказала ей вернуться.

— Это бессмысленно и обернется пустой тратой сил, — объяснила она. — Их боевые роботы быстрее наших, и ни один из них не поврежден. Такие операции они называют «наскок и отход». Трусы! Отвратительные трусливые вольняги.

Диане эпитет вольняга показался пустым звуком: враги плодились, в принципе не зная научно-генетического отбора. К тому же Диана, хотя проводила большую часть времени среди вернорожденных, не переставала возмущаться по поводу того, что они отвергали всех вольнорожденных. Вольняга или нет, но она была хорошим воином. Кстати, многие вернорожденные в новой Соколиной Страже как-то не выделялись в последних боях.

Жеребец рассказал Диане много ужасных историй из своей жизни вольнорожденного, и она поняла, насколько ей повезло. Наверное, благодаря званию воина с Дианой обращались не хуже, чем с вернорожденной.

Однако она не смогла избавиться от двойственных чувств по отношению к своей необычной роли в подразделении. С одной стороны, Диане хотелось показать, что вольнорожденный равнозначен вернорожденному, но в то же время она пыталась забыть, что является вольнорожденной, и просто хотела хорошо выполнять свою работу. Когда она сказала это Жеребцу, он, поразмыслив несколько мгновений, ответил:

— Кажется, твоя броня обречена на пробоину. В любом случае ты будешь стыдиться того, что являешься вольнорожденной. Вернорожденным быть лучше, потому что кто-то вытащил свои гены и взболтал их в пробирке? Но кто я такой, чтобы говорить об этом? Я сам один из паршивых вольняг, ты же знаешь.

Диана чувствовала горький сарказм в его голосе, но времени продолжить разговор на эту тему им никогда не хватало.

Выбравшись из машины, Диана принялась искать Фалька. Им уже занимались санитары. Лицо воина было искажено гримасой боли — лазер отрезал ему ногу ровно посередине бедра. Для Фалька битва закончилась. Хотя Диана знала, что ему сделают протез, потом будут другие битвы и другие войны. Только не на Токайдо.

Подошла Джоанна.

— Чисто обрезано, — сказала она.

Фальк, увидев грозную фигуру капитана, сумел подавить стон.

— Да, — ответила Диана. — Мне жаль его.

— О? Странная реакция для воина. Разве мы не должны быть безжалостными?

— Наверное, ты должна, капитан Джоанна. Но я вольнорожденная. Мы... особенные.

— Конечно. Но я рада, что ты в моем звене, Диана.

И прежде чем Диана смогла ответить, Джоанна отошла от нее. Она чем-то стала напоминать птицу, подумала Диана, какой-нибудь редкий вид сокола, наверное.

Когда Фальку ввели успокоительное, он не потерял сознания. Диана наклонилась над ним.

— Извини, — сказала она.

— За что? Ты не виновата, воин Диана.

— Я игнорировала твои опасения. Ты оказался прав.

Он покачал головой.

— Нет, это только совпадение. Я ощущаю беспокойство. Каждый раз, когда я иду в темноте, мне мерещится, что рядом кто-то прячется. На этот раз все оказалось действительно так. Совпадение, воин Диана.

— Ну, если ты так говоришь, то ладно. Держись, Фальк. Я надеюсь, что когда-нибудь мы опять будем вместе в бою.

Фалька, казалось, смутили ее слова, и губы его задрожали. Но скоро он заснул, его погрузили в санитарный глайдер и увезли.

Эйден чувствовал себя беспомощным. Заметив, что с его другом происходит что-то неладное. Жеребец спросил, что случилось.

— Штаб... Они отдали распоряжение не отвечать, даже не устраивать погони. Хуже того. Хан Чистоу приказал Соколиной Страже удерживать позицию. Он не освободит нас для независимых операций.

— Эти ком-гвардейцы были на легких боевых машинах. Мы не сумели войти в контакт с главными частями противника. Погоня была бы бесполезной. Никто не сможет разбить врага, которого не поймать.

— Да, я тоже так полагаю. Но что меня беспокоит больше всего, так это ситуация в целом. Как здесь, так и в проведении всей кампании командование проявляет осторожность. Мы продвигаемся вперед медленно, медленнее, чем должны. А ночь используем для того, чтобы укрыться. Когда это воины клана скрывались в темноте? Я говорю тебе, Жеребец, что-то изменилось в верхах Клана Кречета, быть может, даже во всей структуре командования кланов.

— Что изменилось, Эйден?

— В старых книгах, которые мы читали, было верное слово. Мы крадемся, а не воюем. Ты знаешь, что это значит. Представь себе, что воины клана крадутся на поединок или куда-нибудь еще. Мы бесстрашные люди. Разве клановцы не предпочитали всегда прямой путь, даже грубый подход? Если мы используем трюки, то на открытом поле боя и не скрываясь. Но теперь наша стратегия больше похожа на стратегию противника. Со временем мы станем прятаться за ширмой только для того, чтобы внезапно выпрыгнуть из-за нее.

— Будем надеяться, что этого не произойдет. Так ты думаешь, что вкрадчивость, если это подходящее слово, неправильный подход?

— Не знаю. Мне кажется, все это выглядит как-то не по-клановски.

Жеребец тихо засмеялся, и его смех отчетливо прозвучал по линии связи.

— Что тебя забавляет?

— Я вспомнил, как мы впервые встретились. Ты тогда не беспокоился о том, по-клановски поступаешь или не по-клановски. Может быть, по-эйденовски, но не...

— Достаточно, воин Жеребец.

— Да, сэр.

Марш к реке Рилен еще больше замедлился. Части Ком-Гвардии атаковали в других местах, нанесли небольшой ущерб, но больших потерь боевых роботов не было. Однако ряды воинов Соколиной Стражи поредели, так как командование приказало нескольким звеньям элементалов патрулировать фланги.

Эйден почувствовал неуверенность. То, что клановые силы не идут с легкостью к победе, казалось странным. Почему кланы понесли такие потери в предварительных столкновениях? События не должны были обернуться таким образом. Если Звездной Лиге суждено быть восстановленной, то кланам давно уже пора прибыть на Терру. Странная мысль. Может, кланами движет не справедливость, подумал Эйден, а рок?

26

Командование Клана Кречета, объявив остановку марша в десяти километрах от реки Рилен, созвало всех командиров подразделений в ближайший лес на военный совет. Воины остались на местах в своих машинах, ожидая продовольствия, которое должны были доставить им полевые техи.

Тонкая линия рассвета уже очерчивала горы вдали, когда флайер Эйдена опустился на посадочную площадку, расположенную совсем рядом с лесом. Он предпочел бы принять бой в горах, его тянуло к дикой и опасной местности. Плато Презно, казалось, благоприятствовало лишь оборонявшимся, особенно ком-гвардейцам с их склонностью к неожиданным атакам и засадам. После случая с Фальком противник больше не сумел нанести воинам Соколиной Стражи значительного ущерба, однако способствовал рассредоточению сил Клана Кречета.

Что нам сейчас нужно, так это наступление, думал Эйден. Оно связало бы вместе все части Клана Кречета. И вывело бы командование во главе с Ханом Чистоу из их нелепой осторожности.

Когда Эйден явился на военный совет, спор был уже в разгаре. Никто не обратил на него особенного внимания, к тому же должность командира Соколиной Стражи не давала ему достаточной власти на совете. Он принял у одного теха чашу с обедом и, прислушиваясь к дискуссии, принялся за еду, которая главным образом состояла из местных овощей и фруктов.

Суть дебатов заключалась в том, оказать ли артиллерийскую поддержку тяжелым боевым роботам, когда те будут штурмовать два моста через реку Рилен. За мостами, которые, вероятно, удерживались небольшими частями третьей и одиннадцатой ком-гвардейских армий, располагались оба города, захват которых и являлся целью Клана Кречета. Впрочем, речь шла не только о проблеме артиллерийского прикрытия. Командиры подразделений чуть ли не дрались из-за того, сколько боеприпасов им надо использовать.

Утомившись от фактов и цифр, которыми различные офицеры швыряли друг в друга, Эйден оглядел собравшихся. Многие из них молча наблюдали и слушали, хотя их жесты и реплики показывали, на чьей они стороне. У края леса в нервном ожидании находилась группа воинов: им явно не терпелось вернуться к своим машинам и ринуться в бой.

— У тебя кислая физиономия, Эйден Прайд, — неожиданно произнес чей-то голос.

Узнав его, Эйден тотчас повернулся. Марта Прайд! Ее слова вызвали в памяти картинки прошлого, особенно времен сиб-группы, когда у Марты был именно такой мягкий голос. В те дни они беседовали обо всем на свете: о соколах в воздухе, о водителях боевых роботов, о судьбе в жизни каждого человека.

Обернувшись, он посмотрел на Марту. В одной руке она держала тонкую веточку. Другой методично и машинально обрывала остроконечные листки, еще оставшиеся на стебельке, не сводя с Эйдена своих прекрасных глаз.

— Я и не думал, что выгляжу... как ты сказала?.. Кислым?

— Да, большинство людей не может читать по твоему лицу, как я, выучившись этому в сиб-группе.

— Я думаю, что ты отказалась даже от воспоминаний о сиб-группе.

— Что заставляет тебя так думать?

— То, что ты сказала мне как-то раз.

Марта кивнула.

— Да, наверное, я сказала именно это. Я не всегда хорошо выражала свои мысли.

Она изучила прутик, с которого оборвала все листики, согнула его, затем позволила прутику выпрямиться, словно проверяя его на упругость.

— Какое у тебя мнение по кампании?

— Слишком осторожно, слишком медленно. Сейчас нам уже следует обживать тот берег реки Рилен, но вместо этого мы сидим в каком-то лесу, обсуждая, как добраться до реки и сколько боеприпасов угробить на штурм мостов.

— Ты не одобряешь стратегических дебатов?

Эйден почувствовал, как его руки невольно сжались в кулак.

— Нет, не одобряю. Не одобряю этих спорщиков — ни тех, ни других. Они спорят, словно торговцы из-за цены на игрушку. Как это ни банально.

И полковник кивнул головой в сторону бурно продолжающейся дискуссии.

— Банально? Я не думаю, что Хану Чистоу могут понравиться твои слова.

— Кому-нибудь следует сказать ему об этом.

— Кто-нибудь, наверное, и скажет.

— Шепчешь в его уши?

— Иногда. Когда этого хочу.

— Ты развлекаешься с ним?

— Иногда. Когда этого хочу.

— А не по его приказу?

— В таких вещах я не руководствуюсь приказами.

— Я завидую тебе. Марта.

— Нет. Это я завидую тебе, Эйден Прайд.

Марта отвернулась от Эйдена и собравшихся. Взмахнув рукой, она швырнула прутик и проследила, как он упал около хвостовой части одного из флайеров.

— Марта, как ты можешь мне завидовать? Ты-то знаешь мой кодекс. Я запятнан позором, командую недоносками, в то время как ты забралась чуть ли не на самую вершину командной структуры клана. Помнится, ты говорила, что даже Хан слушает тебя.

— Но ты стал настоящим клановым воином, Эйден Прайд. В этой кампании тебе позволено выбирать самостоятельные бои, диктовать собственную судьбу. Ты пользуешься не просто уважением своих воинов. Они восхищаются тобой. Знаешь ли, что они называют Соколиную Стражу «Гордостью Прайда»?

— Я слышал это. Но уважение моих воинов ничем не отличается от того, которое они испытывали бы к любому другому командиру.

— Нет, не так. Мое подразделение тоже выполняет свой долг, но никто не назвал нас «Мародеры Марты». Ну, ладно. Не о том мне хотелось поговорить. Я искренне интересуюсь твоим мнением о положении Клана Кречета. Посоветуй, что делать, если мне пришло бы в голову запланировать переворот.

— Тебе? Запланировать переворот?

— Конечно, нет. По расскажи мне, почему у тебя такой кислый вид?

Марта нервно теребила брюки левой рукой, глубокие морщинки прорезали ее лоб, они казались более резкими, чем у Эйдена. Рот сжался в тонкую нить, отчего треугольная форма лица Марты сделалась еще более заметной. Когда-то Эйден и Марта были похожи. Теперь сходство уменьшилось. Если Марта кого-то и напоминала, то скорее молодого воина в звене Джоанны — Диану.

— Я думал недавно о наших кадетских днях, — сказал Эйден. — Ты не забыла, как мы прибыли?

— Нет. Я помню, как Сокольничий Джоанна устроила тебе хорошую трепку, а затем сказала, что, по ее мнению, у тебя хорошие шансы пройти все проверки и стать воином. Я тоже тогда немного завидовала тебе, как и теперь.

— А ты не знала, что Джоанна теперь служит под моим началом?

— Нет, не знала. Я думала, что она, должно быть, уже мертва.

Он рассказал ей, как Джоанна вымуштровала Соколиную Стражу, превратив ее в превосходную боевую часть.

— Ты уходишь от моего вопроса, ЭйденПрайд. О совещании и о том, что в нем тебе кажется банальным.

— Вспомним кадетские времена. Я много думал, что значит быть воином. По моим представлениям, клановый воин никогда не оглядывается.

— Согласна. Я тоже думала об этом.

— Тогда, наверное, ты также согласишься, что настоящий воин никогда не спорил бы об артиллерийском прикрытии. Такие воины делали бы заявки на право взять мосты, опираясь на собственные артиллерийские возможности. Кстати, а нужна ли в действительности тяжелому боевому роботу артиллерийская поддержка?

— В действительности нет. Но в крупных военных кампаниях бывают и осложнения, когда после первого вызова требуется перераспределение заявок.

— Наверное, но это больше похоже на образ мышления сфероидов. Какую Звездную Лигу построят кланы, думая так же, как обитатели Внутренней Сферы?

Марта пожала плечами.

— Если это послужит для тебя утешением, то многие клановые офицеры разделяют твое мнение. Что-нибудь можно будет сделать.

— Но разве это по-клановски? Разве мы решаем дела через политическую софистику? Это опять Внутренняя Сфера. И эти дебаты — это тоже Внутренняя Сфера. Разве в тактике ведения войны мы руководствуемся стремлением к минимальным потерям?

— Но тогда чего ты желаешь?

— Чего я хочу? Не знаю. Думаю, что хочу победить или потерпеть поражение. Однако если мне суждено потерпеть поражение, то это будет зависеть от моих сил и опыта, но не от сложных проектов, созданных вождями клана ради разрушения сложных планов вождей противника.

— Ну, ты скорее всего немного наивен, но...

— Наивен?

— Тогда склонен к идеализму.

— Смотри, Марта.

Отойдя от нее, он направился в круг собравшихся, где высокая дискуссия уже опустилась до уровня перебранок о том, какое количество личного состава следует использовать в бою за каждый мост. Растолкав локтями командиров, Эйден крикнул:

— К черту весь этот спор! Забудьте об артиллерийском прикрытии. Забудьте о подсчете личного состава. Я полковник Эйден Прайд. Ставлю Соколиную Стражу за право взять оба моста!

Хан Вандерван Чистоу поднял левую руку, чтобы Эйден попридержал язык.

— Полковник, я не разрешал выдвигать заявки на эти объекты.

— Да, Хан, — ответил Эйден. — Я понимаю. Но тем не менее Соколиная Стража требует для себя права взять мосты через реку Рилен.

— Соколиная Стража? Ха! — воскликнул офицер, стоявший в нескольких метрах от Эйдена.

Эйден тотчас узнал этот насмешливый тон, который ему так часто приходилось слышать.

Он обернулся и увидел, что Марта внимательно его рассматривает. Она едва заметно кивнула, словно в знак одобрения.

— Если заявки запрещены, то дайте Соколиной Страже приказ и вы сможете прекратить эти бесконечные споры.

Возгласы протеста послышались и от остальных командиров.

— Это позор для нас — разрешить Соколиной Страже вести Клан Кречета в бой, — заявила женщина, в которой Эйден узнал полковника-воительницу по имени Сенса Ортега. О ней говорили как об обладательнице одного из самых замечательных кодексов во всем клане.

Другие поддержали ее, в том числе и генерал Май Кельми. Эйден почувствовал, что ведет в штабе заранее проигранное сражение. И Хан, и Май Кельми считали, что требование Эйдена было чистой бравадой. Конечно, Эйден Прайд понимал их точку зрения. Авангард клана имел огромное значение на этом рубеже военных действий. Мосты представляли собой первый, и главный, этап борьбы на Токайдо. Но все же несправедливо было судить его Соколиную Стражу за позор, перенесенный из-за Адлера Мальтуса. Выдвинув заявку, Эйден не мог просто так отступить.

— Если вы не желаете поставить Соколиную Стражу во главе атаки, то, по крайней мере, прекратите эту глупую перебранку по поводу технических деталей. Любая часть Клана Кречета может достойно вести остальных. Сейчас мы теряем время. Давайте закончим споры и займемся делом!

Удивительно, но эта страстная риторика вызвала одобрение многих воинов. Некоторые даже стали подталкивать друг друга, что-то возбужденно выкрикивая. И опять Хан поднял руку, требуя тишины.

— Полковник Эйден Прайд сказал хорошо. Мы должны оставить пустую игру слов. Время драться!

Повернувшись к Эйдену, он заговорил мягче:

— Я должен похвалить тебя за желание драться, но еще не пришло время для воинов Соколиной Стражи вести в бой остальных. Этой чести вас удостоят где-нибудь на другой планете. Однако, полковник, столкновения с ком-гвардейцами уже начались, и я приказываю вам идти на прорыв, где только возможно, чтобы войти в Эйлал. Этой чести будет вполне достаточно для твоих воинов, даже если не вы первыми возьмете мосты.

Возвращаясь к месту, где стояла Марта, Эйден прошел мимо нескольких офицеров, кидавших ему вслед насмешливые реплики и нелестные слова. Если битва за Токайдо не была бы так важна, Эйден рискнул бы затеять несколько дуэлей еще до того, как добрался до Марты.

— Ты мало изменился, я вижу, — сказала она.

— Речь идет о моей репутации прыгуна-выше-собственной-головы?

— Возможно. Но, наверное, я назвала бы это некоторым недостатком проницательности. Будь ты более проницательным, то взял бы на вооружение некоторые приемы Внутренней Сферы.

Эйден решил не продолжать дискуссию. Вместо этого он произнес:

— Когда-то, Марта, когда мы были очень молодыми, ты сказала, что любишь меня. Детские разговоры, как позже ты заявила. Ты сказала, что воин клана не должен любить. Что ты ощущаешь теперь?

— У меня нет мыслей по этому поводу. Могу сказать: то, что я чувствовала в сиб-группе, до сих пор правда. Тогда мы были близки. Но мы вышли из детского возраста. Думаю, что все-таки мы были друзьями.

— Не совсем клановское слово... друзья.

— Да. Но я хотела бы, чтобы мы были близки всегда. Это не любовь, наверное. Но это правда.

— Я буду рад этому. Марта.

— И, наверное, после боя тебе стоит провести некоторое время в моем жилище. Или я могла бы прийти к тебе.

Новый сюрприз! Ведь они не занимались сексом еще с кадетских дней.

— Я хотел бы этого. Марта.

— Хорошо. Оговорено и сделано.

Наступил рассвет, и, следовательно, через час должно было начаться наступление. Наблюдая за тем, как утомленный совет заканчивает свое заседание, два бывших сиба некоторое время молчали. Затем Марта заговорила.

— Военные советы и воины, — произнесла она. — Эти слова вместе звучат очень хорошо, но то, что они обозначают, не состыкуется. Воинам следует действовать, а не говорить. Именно так клан может избежать пустой траты времени и сил. Мы сохраняем материал: пытаемся сохранить жизни, заявляя как можно меньше сил и личного состава. Но нас не тошнит при пустой трате слов. Воут?

— Ут. Марта, я боюсь, что кланам грозит потеря Токайдо. А почему? Потому что наша численность и боевые возможности слишком ограниченны? Нет, я так не полагаю. Но, может быть, мы уже потеряли планету, когда согласились на эту упорядоченную битву, да, потеряли, отдав слишком много уважения Внутренней Сфере?

— Уважения? Я никого не уважаю. Никого из Внутренней Сферы.

— Я тоже. — Он понизил голос. — Но, наверное, наши вожди уважают. Наверное, они обманулись причудливыми словами Внутренней Сферы. Марта, мы вторглись во Внутреннюю Сферу. Завоеватели ведут бои, берут связанных, принимают и оставляют шрамы на телах кланов. Мы завоевываем победу по собственным правилам. Теперь вдруг мы сражаемся по правилам сфероидов. Это неправильно, Марта! Вот в этом я более чем уверен. Это неправильно! Когда Хан согласился иметь дело с представителями противника, он пошел на компромисс с клановым образом жизни. Это все, что я знаю. Но я преданный клановый воин и вопреки своему знанию буду драться с не меньшей яростью.

— Ты предпочел бы что-то вроде революции? Переворот?

— Нет. Никогда. Это тоже в стиле Внутренней Сферы, но не по-клановски.

— Да, я согласна.

Они помолчали некоторое время. Эйден чувствовал себя как-то странно. Вдруг он обнаружил прежнее сходство с Мартой, как в те кадетские дни. Когда-то Эйден думал, что их пути разошлись окончательно. И хотя полковника мучили сомнения по поводу ведения войны, от тайного союза с Мартой он чувствовал некоторое удовольствие.

Военный совет начал расходиться, и Марта с Эйденом побрели к флайерам. Они дошли до флайера Марты. Когда женщина повернулась к нему, ее лицо частично скрывалось в тени.

— Что с тобой, Эйден? — спросила она, приведенная в замешательство выражением его лица.

— В этом свете ты очень похожа на одного из воинов Соколиной Стражи. Ее зовут Диана.

— Наверное, в ее сиб-группу вошли гены наших Маттлова или Прайда.

— Она вольнорожденная.

— У меня никогда не было детей.

— Что ты говоришь!

— Я знаю. Клановые воины редко становятся родителями. Ты им был когда-нибудь?

— Даже мысль об этом пугает меня. Я ощущаю неловкость от одних только слов, которые относятся к естественному рождению.

— Если я нанесу визит в Соколиную Стражу, ты покажешь мне этого воина, воут?

— Ут.

Марта начала было забираться в кабину флайера, но затем обернулась.

— Я хотела сказать... ну, я считала бы честью идти в бой вместе с воинами Соколиной Стражи, или «Гордости Прайда».

Затем она исчезла в темной кабине. Эйден пошел к своему флайеру и по пути вновь уловил ворчание офицеров. Ему показалось, что один из них назвал Соколиную Стражу «Недоразумением Прайда».

Диана наблюдала, как отец покинул флайер и направился на командный пункт. Она сопровождала его во время поездки в ставку командования, чтобы получить запасную панель для своего боевого робота. Наблюдая за встречей Эйдена и Марты Прайд, Диана не знала, как к этому относиться.

Хотя она прилагала все усилия, чтобы стать настоящим воином, ей было сложно избавиться от некоторых сексуальных представлений. Среди низших каст было меньше случайных связей, чем среди клановых воинов, а кроме того, существовало табу на сексуальные контакты между членами одной и той же семьи. Но клановые воины, члены одной и той же генетической ветви, одной сиб-группы, спаривались без ограничений. Она не завидовала сексуальному опыту отца, но ей было неловко думать о том, что, может быть, он занимался этим именно в своей сиб-группе.

Затем ей пришла в голову одна мысль, которая поразила девушку. Ведь она сама является отпрыском Эйдена и другого члена той же сиб-группы — Пери! Ранее это никогда не казалось чем-то значительным или зловещим. Пери была ее матерью, и Диана выросла, восхищаясь ею, хотя та часто отсутствовала. Диана вспомнила, как Пери однажды сказала дочери, что слова, использующиеся для обозначения отношений «родители — дети», считаются в сиб-группе ругательством и поэтому Диане не следует называть ее мамой. Пери выросла в убеждении, что это слово запрещено и что любое аналогичное понятие предано анафеме. Хотя Пери по собственному желанию стала матерью, отказавшись от контроля за беременностью, чтобы зачать ребенка от Эйдена, однако постепенно приучила дочь называть ее по имени, а не мамой.

— В этот вечер ты выглядишь задумчивой, воин Диана.

Она обернулась и увидела, что это был элементал Селим из первого звена, звеньевой тринария «Дельта». Высокий темнокожий человек с сильно выдающимися скулами и толстыми губами, самый высокий из всех элементалов Соколиной Стражи, наклонился над Дианой, так как был слишком высок для воина. Он всегда нравился Диане, потому что не выглядел таким резким и грубым, как прочие элементалы, и всегда производил впечатление серьезного человека, чем тоже отличался от большинства своих товарищей. Диана никогда не видела, чтобы Селим занимался грубыми развлечениями с другими членами его касты. Он держался в стороне от всего этого.

— Хочешь доложить, что ты думаешь о выполнении моего долга, звеньевой Селим, да?

— Нет. Я не вижу никаких нарушений долга. Просто я обратил внимание на выражение твоего лица. Наверное, ты думаешь о чем-то важном?

— Да. Но это личные мысли.

— А-а... Я не хотел вмешиваться.

— Вовсе нет. Я рада, что ты отвлек меня.

— Рада? Ты, воин Диана?

— Почему ты говоришь это?

— Потому что обычные воины склонны к простоте.

— Я вольнорожденная.

— Этим можно объяснить многое.

— А ты не находишь, что другие воины тоже сложны? Ты не думаешь, что наш полковник, например, не прост?

— Да, нахожу. Но он не похож на тебя, он другой. Проверь его кодекс. Ни одной типичной военной записи.

Они немного поболтали. Когда Селим собрался уходить, Диана заметила:

— Ты ничего не сказал по поводу моей внешности, Селим. Мужчины обычно делают это.

— Мужчины-элементалы?

— Ну, нет. Не мужчины-элементалы.

— Ты попала в точку. Мы даже не ищем друг в друге красоты. А если и нашли бы, то сразу ее возненавидели.

— Я ненавижу красоту, а я не элементал.

— Ты, воин Диана, генетическая неудача, — сказал Селим с улыбкой, превратившей его слова в комплимент. — А сейчас хочу пожелать тебе спокойной ночи.

И высокий элементал, грациозно поклонившись, вернулся на место сбора своего звена.

Диана почувствовала себя несчастной. Ночь, которой следовало наполниться звуками яростного боя, была наполнена словами. Сначала быстрым шагом, а затем бегом она бросилась к своему боевому роботу, чтобы приготовиться к атаке. «Ну, — подумала она, — по крайней мере, хоть теперь слов больше не будет».

27

Плато Презно резко обрывалось в бездну, и это напоминало Эйдену древнее терранское поверье, по которому мир был плоским и люди, подошедшие к его краю, могли сорваться и упасть. А это можно было бы сделать частью неплохой стратегии, подумал Эйден, рассматривая изображение обрыва на главном экране. Что если Внутренняя Сфера сумела создать такой плоский мир и кланы сейчас галопом несутся к самому краю пропасти? Образ производил огромное впечатление: войска кланов в сверкающих боевых роботах срываются с края обрыва и исчезают в космосе. На мгновение он закрыл глаза и увидел, как сотни машин растворяются в пустоте.

Неожиданно зазвучавший по частному каналу голос Жеребца нарушил покой Эйдена.

— В поле зрения — мосты, и силы противника на Перекрестке Робина открыли огонь по двенадцатому соединению Клана Кречета. Завязался бой, сэр.

Двенадцатое соединение добилось чести вести штурм моста. Зная, что этой частью в свое время командовал Май Кельми, когда был еще полковником, Эйден решил: выбор сделали по политическим мотивам. Это его разозлило, так как Прайд считал, что позицию следовало сделать открытой для ставок, в которых могли принять участие все подразделения Клана Кречета, в том числе и Соколиная Стража. Другое соединение, седьмое, направилось ко второму мосту — Мосту Пахаря. По сообщению Жеребца, оно подошло к объекту, но бой там еще не начался.

Оба моста были еще вне поля зрения наступавших воинов Клана Кречета, так как река текла по долине. Чтобы добраться до мостов, необходимо было спуститься по скалистому склону. Рекогносцировка показала, что шагающие боевые роботы не смогут этого сделать, так что вперед послали боевые машины, способные прыгать. Они вошли в долину и ответили огнем противнику.

Эйден вывел на главный экран изображение боя у Перекрестка Робина. Из-за яркого света солнца на Токайдо оно выглядело очень бледным. На Перекрестке Робина боевые роботы Ком-Гвардии, яростно защищая подступы к мосту и сам мост, заставили двенадцатое соединение отступить. Ракетный удар взорвал одну машину Клана Кречета и серьезно повредил другую, броня с нее была содрана и висела клочьями. Эйден выругался, когда увидел, что командир двенадцатого соединения отдал приказ об отступлении к подножию склона, чтобы прикрыть спуск тяжелых боевых роботов.

— Плохо, да? — спросил Жеребец.

— Они их так сгрудили, будто хотели предложить ком-гвардейцам попрактиковаться в стрельбе.

— Нам везет, что это частный канал.

— Я бы сказал это и самому Хану Чистоу.

Жеребец вздохнул.

— Да, ты бы сказал.

Продолжая наблюдать за картиной на своих экранах, они продвигались к месту боя. Вдруг Эйден произнес:

— Ну, время!

— Что ты имеешь в виду?

— Наступило время выполнять приказы. Когда завяжется бой, мы должны прорваться, помнишь? Мы поможем двенадцатому соединению взять мост.

— Прими мои одобрения вкупе с энтузиазмом.

Эйден открыл линию связи и приказал подразделениям Соколиной Стражи развить максимальную скорость. Когда их часть проходила мимо двух других боевых соединений, она держала достойный зависти строй, вызвавший в мыслях многих воинов Клана Кречета проклятия в свой адрес.

Как и приличествует командиру, Эйден Прайд направил своего «Матерого Волка» прямо на гребень склона, ведущего к Перекрестку Робина. Достигнув гребня — края странного мира плато Презно, он замедлил ход машины, а затем пустил ее вниз быстрыми, грациозными скачками. Еще в шаттле он приказал техам оборудовать «Матерого Волка» модулями реактивных прыжков. Для этого пришлось пожертвовать несколькими пушками и лазерами, обычно находившимися в торсе машины; но Эйден слишком привык к прыжкам «Разрушителя», своего бывшего боевого робота. Он не мог отказаться от них только из-за того, что прыжковые установки не являлись стандартом для «Матерого Волка».

Боевые роботы Жеребца и Марго, воинов командной группы Соколиной Стражи, тоже могли прыгать. Они всегда находились вместе с полковником, и сейчас их машины летели шаг в шаг за рванувшимся вперед «Матерым Волком». На гребне Эйден, включив реактивные ускорители, взмыл вверх и пролетел над машинами двенадцатого соединения Клана Кречета, пока не опустился ближе всех у Перекрестка Робина. Появление «Матерого Волка» в стане противника вызвало некоторое смятение.

Спускаясь, Эйден обстрелял ком-гвардейские боевые роботы, оборонявшие подступы к мосту. Они не ожидали атаки сверху, и эта внезапность дала Эйдену и его Соколиной Страже значительное преимущество.

Находясь в прыжке, он выстрелил в полете в «голову» тяжелого боевого робота. Компьютер определил этот тип машины — «Головорез». Прицелившись из тяжелых лазеров, Прайд произвел прямое попадание в «голову» «Головореза» и, несомненно, прикончил водителя. У полковника не было времени смотреть, как подбитый боевой робот зашатался у перил моста и свалился в глубокие воды вспенившейся реки Рилен. Фонтан брызг был настолько высок, что окатил поверхность моста, оставив повсюду лужи.

Внимание Эйдена сосредоточилось на другом боевом роботе врага, гладком большеногом «Часовом», который как раз поднимал свою пушку, чтобы открыть огонь по «Матерому Волку». Но его атаковать не пришлось: выстрелив через «плечо» боевого робота Эйдена, Марго на легком «Ягуаре» метким выстрелом попала в центр «торса» «Часового», а затем добила его несколькими ракетами. Вражеский боевой робот, объятый бушующим пламенем, упал на землю.

Жеребцу удалось во время спуска вывести из строя два боевых робота, в то время как Эйден заставил отойти вражеского «Стрелка».

К тому времени когда троица приземлилась, оборона противника уже пришла в полное смятение. Эйден приказал своей группе двигаться вперед, и это заставило воинов Клана Кречета, находившихся у склона, тоже возобновить наступление.

Противник, похоже, понял, что Клан Кречета выиграл этот этап боя, так как уцелевшие вражеские боевые роботы начали отступать. Они быстро ретировались с Перекрестка Робина, и лишь хромающий «Стрелок» немного задержался. Вскоре мост очистился и тем самым как бы приглашал воинов Клана Кречета пройтись по его сверкающим на солнце лужам на ту сторону реки, где их ожидали вожделенные города.

— Есть донесения о тяжелом бое на Мосту Пахаря, — доложил Жеребец. — Но, по-видимому, сегодня мы возьмем и его.

— Прекрасно! Давай совершим небольшую прогулку на другую сторону Перекрестка Робина? Воут. Жеребец?

— Подожди-ка минутку, полковник Эйден Прайд, — раздался еще один голос по общему каналу.

Эйден узнал его. Это полковник Сенса Ортега, которая на совете заявила о том, что нельзя допустить, чтобы запятнанная позором Соколиная Стража вела в бой всю армию Клана Кречета.

Она вышла вперед на своем свирепого вида «Карателе». За ней следовали два боевых робота ее командного звена, словно пара бандитов за своим главарем.

— Ты не можешь быть первым на Перекрестке Робина, Эйден Прайд. Это право двенадцатого соединения. Это мое право.

Эйден глубоко вздохнул. Он представил себе Сенсу Ортега, ее бледное, словно у привидения, лицо, тело, наклонившееся вперед, словно корпус многотонного боевого робота.

— Твое право, ты говоришь?

— Наше право.

— Это ты подбила четыре вражеские машины, а остальные заставила отступить? Двенадцатое соединение подбило хоть одного боевого робота? Сенса Ортега и ее войны берут Перекресток Робина?

— Все это чушь, и твоя бравада не повлияет на приказ о марше через мост. Двенадцатое соединение заслужило честь перейти его первым всей своей боевой историей. Мы должны первыми вступить в следующий этап боя на той стороне.

Эйден просто кипел злостью от пренебрежительного тона Сенсы Ортега.

— Что это за вольнорожденческая чушь! — заорал он в микрофон. — Да как ты смеешь...

— Полковник, полегче... — вмешался в диалог Жеребец.

— Извини за выражение. Жеребец. Я просто...

— Забудь о выражении. Я не обижаюсь. Я не собираюсь читать лекцию о манерах, но советую успокоиться. Нет смысла двум достойным и мужественным командирам...

— Достойным? Мужественным? Жеребец, она не имеет права отнимать у нас...

— Мои приказы ясны, — холодно прервала Эйдена Сенса Ортега. — У нас нет причин переваривать твои мелкие вспышки раздражения. Хан постановил, что двенадцатому соединению следует вести остальных через мост, и так будет. Полковник, позволь мне поблагодарить тебя за боевые достижения. Они получат достойную оценку в моем донесении о взятии моста.

— Я польщен, — пробормотал Эйден, но Сенса Ортега, по-видимому, не заметила сарказма.

Игра слов не входила в обычаи воинов Клана Кречета, и часто они ее просто не воспринимали.

— Наверное, вы позволите мне внести предложение, — опять вмешался Жеребец. — Если после того как мы захватили объект, между вами все еще остаются какие-то трения. Испытание Отказа, возможно, вам подойдет. Хотя я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь своего командира от этого шага, но, к сожалению, таков путь клана.

— Твой подчиненный хорошо говорит, Эйден Прайд. Давай оставим споры. Я сделаю одну уступку. После того как двенадцатое соединение пересечет мост. Соколиная Стража может воспользоваться честью идти следующей.

Эйден подавил свой гнев.

— Мы с уважением отклоняем эту честь, полковник Сенса Ортега, — ответил он бесстрастно.

— Как пожелаешь. Освободи путь.

Пока двенадцатое соединение собиралось вокруг Сенсы Ортега, пока находившиеся на гребне холма машины с трудом спускались, чтобы присоединиться к своей части, Эйден, Жеребец и Марго отошли в сторону.

Сенса Ортега и ее командное звено пошли первыми. Эйден с горечью смотрел на то, как боевые роботы двенадцатого соединения осторожно переступали через лежащие машины противника. Своими движениями они напоминали ему крестьян, тщательно старающихся не наступить на лошадиный навоз. Ему стало любопытно, будут ли они так же обходить лужи на мосту. Он проклинал себя за эти неклановские мысли, но ничего не мог с собой поделать.

Жеребец продолжал следить за сообщениями с Моста Пахаря.

— Части Ком-Гвардии там тоже отступили, понеся меньшие потери, чем здесь. Сейчас мост переходит седьмое соединение Клана Кречета.

Эйден улыбнулся.

— Звучит так, словно они посягают на честь, отданную двенадцатому соединению, хотят первыми перебраться на ту сторону реки. Большое достижение, Жеребец. Они... что такое?

Вдалеке раздался грохот, затем он повторился, а вскоре прозвучала целая серия перекрывающих друг друга тяжелых взрывов.

— Что-то случилось на Мосту Пахаря, — заорал Жеребец. — Ком-гвардейцы, должно быть, заложили...

И словно в подтверждение слов Жеребца на Перекрестке Робина начали взрываться установленные ком-гвардейцами заряды. Первый взрыв произошел как раз тогда, когда боевые роботы Сенсы Ортега достигли середины моста.

Ждавшие очереди выйти на мост, остальные боевые роботы двенадцатого соединения отпрянули назад. Из-за ударной волны некоторые машины столкнулись друг с другом и попадали, как костяшки домино.

Хотя Эйден и двое его бойцов находились довольно далеко от моста, они тоже ощутили удар взрывной волны. Всем троим удалось удержаться в вертикальном положении, но «Ягуар» Марго получил осколок в верхнюю часть корпуса. Несмотря на удар, машина устояла, но корпус бессильно сместился вниз. Медики, которые потом появились на поле боя, обнаружили, что Марго все еще сидит в кресле за рычагами управления. Женщину убило металлическим осколком, пробившим кабину и угодившим ей прямо в висок.

Эйден узнал об этом позже и сожалел о смерти Марго. Она была одним из лучших воинов, которых он когда-либо встречал.

28

Как во время ночных наскоков ком-гвардейцы таинственно появлялись из-под земли, так внезапно они возникли и теперь из клубов дыма и пыли, поднятых взрывами на мосту. Длинный, пологий склон холма на противоположной стороне реки Рилен оказался вдруг кишащим боевыми роботами, штурмовыми глайдерами и наземными силами Ком-Гвардии.

Над холмом появилась эскадрилья флайеров-истребителей, которые сделали круг, а потом спикировали вниз на боевые роботы Клана Кречета, находившиеся на берегу реки.

Первым заходом они окончательно уничтожили мост, низко пройдя над его тлеющим, дымящимся остовом, и атаковали остатки двенадцатого соединения, обрушив на них ракеты ближнего действия и лазерные лучи. Несколько боевых роботов, прижатых к крутому обрыву, стали легкой добычей врага. Один взорвался, два других упали.

Находившиеся внизу недалеко от моста Эйден и Жеребец еще не поняли, что воин Марго убита.

Из-за крутых склонов речной долины флайеры-истребители не могли подобраться к боевым роботам Клана Кречета достаточно близко. Чтобы не разбиться, им приходилось менять курс. Днища истребителей были хорошей целью, и водитель «Разящего Волка» уничтожил одного из них ракетным залпом: флайер-истребитель упал в стремительную реку, и волны быстро поглотили его.

Во время второго захода флайеров их ракеты ближнего и дальнего действия легли в опасной близости от боевых роботов Эйдена и Жеребца.

— Я думаю, здесь у нас ничего хорошего не выйдет, — заметил Жеребец. — Нам следует убраться отсюда, пока можно.

— Останемся мы здесь или нет, проблемы у нас все равно будут. Если останемся, то получим противостояние противника с огромным численным превосходством. Если отступим, нам заблокируют путь свои же силы: они сейчас пытаются перевалить через холм. Если будем уходить прыжками, то превратимся в «подсадных уток» для следующей атаки флайеров.

— Что ты предлагаешь, Эйден?

— Река, пожалуй, самое безопасное место. Я вывел ее изображение на экран. Она сразу же становится глубокой, как только отойдешь от берега.

— Ненавижу управлять боевым роботом под водой.

— Приму жалобы позже, а сейчас — немедленно в воду. Ты поняла это. Марго? Марго!

— Что-то случилось, Эйден. Может быть, мне вылезти за ней?

— Нет времени, придется ее оставить.

После небольшой паузы Жеребец тихо ответил:

— Да, сэр.

— Мы идем под водой два с половиной километра, а затем вылезем и воспользуемся нашим шансом. Воут?

— Ут.

Одновременно прыгнув, они погрузились в воду как раз в тот момент, когда над ними пронеслась волна истребителей. Один быстро среагировал на два взлетевших боевых робота и послал в них цепочку ракет ближнего действия. Но было уже поздно: ракеты попали в землю, подняв фонтаны грязи. А оба боевых робота рухнули в воду, и только по кругам можно было понять, где они погрузились.

Джоанна и Диана неожиданно оказались в хаосе боя. Мимо них, беспорядочно отступая, пронеслись остатки двенадцатого соединения, подгоняемые огнем артиллерии Ком-Гвардии. Без командира воинская часть потеряла боеспособность.

Некоторое время Соколиная Стража пыталась противостоять врагу и держать строй. Они смогли бы выстоять, но Джоанна, которая теперь выполняла функции командира, так как местонахождение Эйдена Прайда оставалось неизвестным, увидела, что боеприпасы на исходе. Она приказала Соколиной Страже присоединиться к общему отступлению, которое одобрил сам генерал Май Кельми.

Бой продолжался почти весь день. Пока ком-гвардейцы безжалостно расстреливали все на своем пути ракетами дальнего действия, их аэрокосмическое крыло продолжало наносить тяжелый урон отступающей армии. Однако в конце концов воины Клана Кречета научились уходить от оружия Ком-Гвардии. По приказу Мая Кельми они еще больше растянули свои ряды. Ком-Гвардия решила прекратить огонь, а истребители, израсходовав все боеприпасы, вернулись на свои шаттлы.

Когда воины остановились на отдых, Джоанна заметила, что они находятся всего в двадцати километрах от того места, где приземлились. Быстро просмотрев карты местности, она увидела, что в результате почти двадцатикилометрового отступления расстояние до объектов увеличилось — пятьдесят километров! Джоанна подумала, что ей не хотелось бы находиться на месте того, кому придется брать на себя вину за провал операции.

К счастью. Соколиная Стража не понесла серьезных потерь. У некоторых боевых роботов откололась броня, кое-где перегрелось и требовало немедленного ремонта оружие, но в целом Соколиная Стража перенесла контратаку врага лучше, чем большинство частей Клана Кречета.

За исключением воина Фалька, выбывшего из строя в предыдущем бою, тяжелораненых не было. Трое считались пропавшими без вести. Прискорбно, но в эту тройку входил командир Соколиной Стражи. Джоанна много лет третировала Эйдена, но сейчас она искренно надеялась на то, что полковника погубила подлая стратегия врага, а не собственная ошибка.

Стремительное течение реки Рилен сделало и без того трудный переход под водой мучительным. Боевые роботы никогда еще не двигались эффективно даже в самых спокойных водах. Своей неуклюжестью и медлительностью под водой боевые машины напоминали людей, которые, уже потеряв форму, пытаются воспроизвести простое гимнастическое упражнение.

Однако река им благоприятствовала, увеличивая скорость движения. Она так подталкивала боевые роботы, что, даже находясь в кабине, Эйден чувствовал это. Из-за мутной воды видимость была плохой. Полковник не мог с уверенностью определить их местоположение в данный момент: ни по показаниям датчиков, ни по свету, исходящему из кабины Жеребца. Эйден просто двигался вперед, следя за левым берегом реки. Пузыри, плававшие вокруг, переливаясь мутным свечением, были, как полагал Эйден, различными живыми существами. Ничего похожего на рыбу не попадалось.

Довольно скоро два с половиной километра были пройдены. Взглянув на берег реки, Эйден увидел, что он оказался достаточно отлогим, чтобы позволить боевым роботам выйти из воды. Однако первая попытка оказалась неудачной, и «Матерого Волка» потянуло обратно в реку. Сначала Эйден хотел использовать под водой реактивные прыжки, но понял, что вода, заполнившая воздухозаборники, привела бы к взрыву машины. Терпеливо, осторожно он предпринял вторую попытку. Теперь ему удалось вылезти на поверхность, поставить одну «ногу» боевого робота на склон, а затем и вторую. Скоро за ним вылез Жеребец.

В этой части реки все казалось спокойным. Посмотрев назад, они увидели дым.

— Выглядит плохо, — заметил Эйден.

— Полагаю, что мы туда не вернемся.

— Нет, мы хотим быть храбрецами, но не самоубийцами. Сначала пройдем вдоль фланга, поглядим, что можно сделать, и попытаемся воссоединиться с Соколиной Стражей.

— Надеюсь, воины Соколиной Стражи вышли из боя с меньшими потерями, чем двенадцатое соединение.

— Сенса Ортега была великим воином, но воином глупым.

— Глупым? Она была самонадеянна, но не глупа.

— Она привела свою часть к полному краху.

Мгновение Жеребец выдержал паузу, сурово глядя на Эйдена.

— Не забывай, именно ты оспаривал у нее право первым перейти мост. Вместо того чтобы называть Сенсу Ортега глупой, тебе следует признать, что она получила пулю, предназначенную Эйдену Прайду.

Диана не могла объяснить своего ощущения внутренней пустоты. Когда ночь прошла, а от Эйдена Прайда все еще не было никаких вестей, девушка начала беспокоиться, что его и вправду подбили в бою на Перекрестке Робина. Неужели она не права, отказываясь отождествлять себя с ним? Пока Эйден был жив, это казалось лучшим решением, но теперь ей хотелось пересмотреть свою позицию.

На Перекрестке Робина полегло столько воинов, что отец и его товарищи казались лишь крохотной частичкой общего урона. Однако действия Эйдена в бою были незабываемыми, и воины по всему лагерю говорили о них уважительно.

Затем Джоанна пришла с сообщением о том, что Эйден Прайд выжил и только что присоединился к Соколиной Страже.

Диана держалась от Эйдена на расстоянии. Девушку смущало облегчение, которое она почувствовала при виде этого чужого человека, который тем не менее был ее отцом. Диана наблюдала, как Эйден ходил по лагерю, разговаривал с воинами, поднимал у них боевой дух и принимал в ответ радостные поздравления.

Диана была уверена, что после этой ночи прозвище соединения «Гордость Прайда» укрепится окончательно, по крайней мере среди воинов самой Соколиной Стражи. Ей было любопытно, смогла бы она тоже стать гордостью Прайда, если Эйден узнает об их кровной связи. Вероятно, нет, подумала она. В любом случае Диана уже не горела желанием говорить ему об этом.

29

Эйден сказал Жеребцу, что действия кланов были какими-то особенно осторожными, но ему пришлось допустить, что после разрушения Перекрестка Робина и Моста Пахаря кланы могут сменить тактику. Река Рилен стала символом для офицеров Клана Кречета. На военных советах Эйден слышал слова о том, что река не является просто потоком воды. Она олицетворяет саму битву за Токайдо. Мутные воды и сильное течение реки похожи на огневое заграждение артиллерии Ком-Гвардии, боеприпасы которой, по-видимому, просто неистощимы. Водовороты отражают трюки и хитрости Ком-Гвардии. Торчащая ветка может пронзить спину воина, как ком-гвардеец из засады, а осколки пород, которые несет с собой река, похожи на стремительные легконогие боевые роботы Ком-Гвардии. Медленно двигающийся воин становится хорошей мишенью для врага.

Эйдену хотелось отругать своих товарищей за то, что они наделили реку человеческими качествами. Это всего лишь река, да, всего лишь река, и ничего необычного в ней нет. Нет причины окутывать реку таинственностью. Символизм — способ мышления Внутренней Сферы. Эйден знал это, прочитав в свое время достаточно книг.

А воинам Клана Кречета казалось, что река обернулась против них. С тех пор как мосты были разрушены, несколько частей приняли решение найти брод. Попытки заканчивались неудачей или несчастьем. Несколько боевых роботов свалилось в реку в мелких местах, их тут же снесло быстрым течением и утащило в глубину. Некоторые из них выбрались из реки в плачевном состоянии, а некоторые просто утонули. Уже появились слухи, что флайеры-разведчики обнаружили осколки боевых роботов, а также кресла, внутренние панели, маломерные узлы, и все это якобы валялось в заводях реки, словно кучи дерьма.

Единственным элементом боя, сложившимся удачно для Клана Кречета, были атаки его флайеров, которые успешно нападали на боевые роботы и корабли Ком-Гвардии. Воздушное крыло Ком-Гвардии удивительно затихло, и флайеры противника при их обнаружении немедленно ретировались перед превосходившими силами Клана Кречета. Большинство успешных воздушных операций проводилось за рекой, однако у берегов реки Ком-Гвардия яростно отбивала все атаки и переходила в контратаку.

Холодная ночь скрывала шрамы, которые плато Презно получило от заградительного огня и атак флайеров-истребителей Ком-Гвардии. Только вонь опаленной брони, кордита да слабый запах металла перегревшихся боевых роботов напоминали о размахе боя, который недавно закончился.

Эйден больше уже не мог слушать всю эту чепуху и опять испросил слова на совете. Хотя Эйден чувствовал неодобрение других командующих офицеров, он не выдержал и шагнул вперед.

— Полковник Эйден Прайд, мы высоко оцениваем твое мужество в битве на Перекрестке Робина, — заявил генерал Май Кельми.

Сидевший рядом с ним Хан Чистоу согласно кивнул.

— Что ты хочешь сказать?

— Я полагаю, что действия наших инженеров, строящих мост через реку, — пустая трата времени, — заявил Эйден.

Среди офицеров послышалось неодобрительное бормотание, но никто не поднялся, чтобы возразить.

— Нам нужно перебросить на другую сторону реки Рилен личный состав — воинов, способных оборонять противоположную сторону моста, который мы пытаемся создать. В противном случае ком-гвардейцы скуки ради просто перестреляют наших строителей.

Внезапно со своего места встал полковник Гран Ньюклей из третьего соединения. Он заговорил преувеличенно любезным тоном, который таил саркастическую насмешку.

— А как наш благородный герой Перекрестка Робина собирается перебросить части через реку Рилен без моста?

— Те боевые машины, которые оборудованы прыжковыми ракетами, смогут перепрыгнуть через реку.

Гран Ньюклей испустил из своей груди звук, лишь отдаленно напоминавший смех: высокий, толстый человек с кожей, похожей на потрескавшуюся и замасленную обивку кресла в боевом роботе, смеялся.

— А известно ли благородному герою Перекрестка Робина, что река слишком широка для самых больших скачков с реактивными ускорителями, на которые способны боевые роботы Клана Кречета? В самом узком месте ширина реки составляет сто пятьдесят метров. Полковник, должно быть, спал на последнем совете, когда мы как раз и обсуждали особенности местности. Мы тогда решили, что никакие прыжки невозможны, а вот мосты...

Перебить старшего по званию офицера на клановом совете, даже на совещании в полевых условиях, считалось нарушением этикета. Но так или иначе Эйден сделал это.

— Я знаю все соответствующие данные, полковник Гран Ньюклей. Я знаю их так же, как и ты. Но позволь мне сказать: моей Соколиной Страже будет приказано прикрепить к боевым роботам модули реактивных прыжков, и мы сможем найти место, где их использовать.

— При всем моем уважении к полковнику Эйдену, — ответил Гран Ньюклей, — я считаю план этого благородного героя слишком дерзким, и соответственно клан не должен принимать его. Мы можем послать вперед инженерные части, назначить им охрану из боевых машин, — эту обязанность, я уверен, Соколиная Стража выполнит очень хорошо, — и отправить их к реке для...

Эйден совершил еще одно нарушение этикета, перебив Ньюклея во второй раз.

— Ком-Гвардия расстреляет их после того, как они соорудят мост, если только мои воины вместе с боевыми роботами, которых можно выделить из других частей и присоединить к нам, предварительно оснастив их реактивными механизмами для прыжков, не сумеют перебраться на другую сторону реки. В таком случае, как я и утверждал, мы будем в состоянии оборонять берег, и тогда инженеры смогут возвести свои конструкции под надежной защитой. С боевыми роботами, обеспечивающими долговременную поддержку, и нашими элементалами, которые способны внедриться в глубь территории, мы добьемся успеха.

— Я все-таки полагаю, — сказал Гран Ньюклей, грозно повышая голос, — что вожди клана не могут одобрить такой недальновидной стратегии. Река Рилен ненадежна во всех местах. Ее течение просто смоет наши боевые роботы вместо того, чтобы...

И Эйден перебил Грана Ньюклея в третий раз, что уже могло считаться основанием для дуэли.

— Да, есть угроза потерять несколько наших боевых машин, но это война, воут? Нам придется пойти на некоторые жертвы, в противном случае мы будем наугад стрелять по ком-гвардейцам, в то время как остальные кланы добудут себе славу.

Упоминание о соревновании между кланами было хорошо рассчитано. Если что-нибудь и могло побудить клановых воинов к действию, так это мысль о том, что успех других кланов принесет им только позор.

— Путь сложен, — сказал рассерженный Гран Ньюклей, — но одобренные боевые операции — это единственный способ, с которым мы имеем право надеяться на...

Неужели Эйден Прайд осмелится перебить Грана Ньюклея и в четвертый раз? Несомненно!

— Гран Ньюклей, ты вспоминаешь свои одобренные операции и топишь их в реке Рилен вместе с разбитыми остатками мостов...

— Я одобряю рвение полковника Эйдена Прайда, — произнес генерал Май Кельми. — Но полагаю, что такое радикальное предложение послужит только...

Май Кельми, воин с бледным лицом и спокойными манерами, был человеком, которого Эйден не осмелился перебить. Но это сделал кое-кто другой.

— Я напомнил бы генералу, что Эйдену Прайду по указу Хана Чистоу дана полная свобода действий в проведении этой кампании.

Из тени вышел Каэль Першоу. Лучи солнца, отражавшиеся от его маски, хлестнули по глазам собравшихся. Хромая, он медленно вышел вперед, кивнув Маю Кельми и Хану Чистоу. Першоу был легендой как для обычных воинов, так и для вождей.

— Я поддерживаю план Эйдена Прайда. Он не только даст нам позицию, достойную удержания, но и позволит выиграть время, необходимое для постройки мостов. Я напомню тем, кто полагает, что мосты — единственное решение проблемы, один-единственный факт. Поскольку воды реки Рилен весьма активны, то возведение моста останется сложным даже при лучших обстоятельствах.

Члены собрания умолкли, и в этой тишине выступление Каэля Першоу прозвучало громоподобно. Он проковылял к Эйдену Прайду и положил на его плечо здоровую руку. Затем взглянул на все еще молчащего Хана, и тот ответил быстрым кивком.

— Вопрос решен. Действуй! Собери Соколиную Стражу и найди путь через реку. Ты идешь с благословениями твоего Хана, твоего клана и бессмертных Керенских.

— Сайла, — прошептали некоторые воины.

— Могу я обратиться к собранию? — спросила полковник Марта Прайд, шагнув вперед из толпы клановых офицеров. Май Кельми удовлетворил ее просьбу. Марта выпрямилась.

— Я командуювторым соединением Клана Кречета, — произнесла она. — Многие наши боевые роботы оборудованы реактивными ускорителями. Я хочу, чтобы эти машины, включая и мою собственную, присоединились к полковнику Эйдену Прайду для выполнения задания, порученного Соколиной Страже. Уверена, что чем больше личного состава мы перебросим на другую сторону реки, тем выше шансы на успех. Я настаиваю на своей просьбе.

Долгое время ни Хан, ни генерал Май Кельми ничего не отвечали, затем Хан согласно кивнул.

— Разрешаю, — сказал Май Кельми.

Эйден не мог объяснить себе, что произошло, но он ощутил странный прилив восторга из-за поступка Марты. Как бывший член сиб-группы он был рад, что Марта на его стороне. Как командир Эйден был рад содействию и помощи одного из самых могучих воинов Клана Кречета.

30

Диана никогда не видела раньше речных порогов. Стоя на берегу и глядя вниз с обрыва, который тянулся на всем протяжении реки Рилен, она удивлялась скорости ледяной пенящейся воды. Волны разбивались о скалы, вздымаясь вверх и рассеиваясь в тумане брызг. Вода вертелась и кружилась, отказываясь следовать вдоль русла реки. В заводях рождались гигантские водовороты. Они неумолимо закручивались вниз и, казалось, затягивали в свою темноту, в водяную черную дыру любого, кто смотрел на них. Стекло кабины «Грифона» было забрызгано, и это создавало довольно расплывчатую, не производящую ясного впечатления картину. Только на главном экране можно было увидеть четкое, детальное изображение реки.

По линии связи Диана услышала, как Джоанна выразила свое недовольство вслух.

— С какой стати нас сюда послали, как ты думаешь? — спросила Джоанна.

— По мнению разведчиков, они засекли в двух километрах вниз по реке место, вполне пригодное для реактивного прыжка, — ответила Диана.

— Нет. Командир изучил это место и сказал, что оно не подойдет. Теперь Эйден все хочет сделать по-своему.

Сопротивление врага было крайне слабым. Диана подумала, что ком-гвардейцы ведут себя по отношению к воинам клана словно играют в детскую игру: команда сначала держится на своей стороне, а потом насмешками и подзадориванием пытается переманить в свои сети соперников. Приходи, и ты получишь меня — вот так можно передать словами правила игры, которую предлагала теперь Ком-Гвардия. Они устроили несколько воздушных атак, при этом их истребители гонялись лишь за небольшими группами или отдельными боевыми роботами, которые оторвались от главных сил. Истребители были похожи на зловредных насекомых — они взмывали, чтобы нанести противнику очередной удар, но тотчас убирались восвояси, если чувствовали, что могут натолкнуться на эффективную контратаку. Время от времени с верховьев реки раздавалось эхо канонады, но Джоанна не получала информации о том, есть ли потери среди клановских воинов.

Берег из-за порога не оборонялся. Диана подумала, что обороны не было, вероятно, из-за того, что попытка пересечь реку в этом месте представлялась невозможной. Ни один инженер, обладающий ясным рассудком, не стал бы строить мост через ущелье над такой бурной рекой.

— Какие-нибудь новости, капитан Джоанна? — спросила бортмеханик Лиля. Она подвела своего «Грифона» прямо к краю обрыва и провела глубокое сканирование ревущей воды. Цифры, за которыми она следила, постоянно менялись — нигде не было одинаковой глубины.

— Информация все та же, в нескольких километрах от реки артиллерией противника обстреляно соединение техов. Они пытались добраться до Перекрестка Робина и Моста Пахаря.

— Для техов это трудное задание, — вмешался воин Кастис, — на этих объектах противник держит, по крайней мере, по одному войсковому соединению.

— И это будет нашей целью, — неожиданно произнес полковник Эйден Прайд, выходя из растущего у реки леска. — Другая сторона Перекрестка Робина. Мы выбьем оттуда силы Ком-Гвардии и построим через реку мост.

— Простенькая задача, — сухо заметила Джоанна. — Единственная загвоздка — как обеспечить переправу.

— Согласен, это серьезная проблема, но я решил ее.

— О! И какое место мы используем для операции, полковник?

— А почему бы не здесь?

Джоанна и Диана мысленно представили себе тот скепсис, который охватит воинов Соколиной Стражи, когда они, увидев бурные, скалистые пороги, услышат разъяснения плана Эйдена. Вряд ли даже после этого их сомнения по поводу плана быстро рассеются.

— Соберите Соколиную Стражу и машины второго соединения Клана Кречета, — приказал Эйден Прайд.

И что бы Джоанна ни думала по этому поводу, она тут же разослала приказ командующего.

Когда Эйден вызвал добровольцев для начального этапа операции, на его первом экране появились имена всех воинов из этих частей. Вызвались даже элементалы, хотя их не собирались использовать на первом этапе операции. Эйдена не удивило количество добровольцев, но ритуал нужно было завершить.

В случайном поиске компьютер выбрал пять воинов и двух запасных. Он исключил все мехи тринариев «Дельта» и «Эхо», поэтому они освободились для переноса элементалов на противоположную сторону реки. Джоанна предложила, чтобы переправой элементалов занялись другие звенья. Но Эйден наложил на это предложение вето, заявив, что не желает перегружать машины, так как в нормальных условиях боевые роботы не перевозят элементалов.

— Из-за веса даже одного элементала водитель может потерять управление, а мы не можем рисковать.

Вместо этого он огласил другой план.

Воины Соколиной Стражи Та-Кен из тринария «Браво» и Пил из тринария «Чарли» первыми прыгнули на середину реки Рилен. Место, где они приземлились, оказалось относительно мелким. Находившиеся поблизости скалы замедляли течение, хотя вода у «ног» боевых роботов неслась с головокружительной скоростью. Проинструктированный Эйденом, Та-Кен первым положил свой боевой робот в воду. Сначала он поставил его на одно «колено», а затем протянул другую «ногу» назад. Затем, погрузив боевой робот в воду, он развернул торс так, что кабина оставалась на поверхности, хотя сама машина полностью находилась в реке. Теперь большая часть боевого робота оставалась под водой, на поверхности виднелись только «нога», передняя часть торса и «рука». Пока машина Та-Кена опускалась. Пил совершал тот же самый маневр так, что его боевой робот лег рядом с машиной Та-Кена, при этом нижняя треть «ноги» слегка перекрывала верхнюю часть торса соседа.

Во второй группе боевых роботов один был из части Марты, водителем которого являлся командир звена Тодик, к нему присоединились еще два боевых робота Соколиной Стражи: Фенн из тринария «Альфа» и Шанк из тринария «Чарли». Эти трое сделали свои прыжки через несколько секунд после первых. Боевой робот Тодика лег рядом с машиной Пила, боевой робот Фенна — около Тодика, а машина Шанка — рядом с боевым роботом Фенна. Затем они сделали несколько маневров своими машинами так, чтобы каждый в ряду слегка перекрывал своих соседей. Теперь пять боевых роботов образовали волнолом, раздвигая бурлящие воды в стороны и создавая спокойное место посередине реки.

Но образование волнолома не обошлось без потерь. Рухнув в воду, Фенн затопил свою кабину, а когда приземлился Шанк, то упал в реку всем торсом, погрузив в воду двигательное отделение и тем самым лишившись энергии. Шанк и Фенн через пятнадцать минут задохнулись в своих кабинах.

Когда Эйден проверил прочность импровизированного волнолома, Джоанна построила в шеренгу остальные боевые роботы. Несколько офицеров Клана Кречета, направленные Ханом Чистоу, чтобы наблюдать за операцией, смотрели, как Джоанна установила отряды по четыре машины от края реки, на равной дистанции друг от друга.

Когда последний боевой робот укрепился и течение явно замедлилось, Эйден, приняв рапорт, почувствовал удовлетворение. В видимой части металлического островка, образованного пятью машинами на середине реки, было даже что-то вроде суровой красоты. Иногда волны перекатывались через роботы и оставляли на их гладкой поверхности капельки, в которых сверкал солнечный свет. Вода в созданной запруде была чистой, сквозь нее, правда довольно искаженно, можно было увидеть погруженные в реку части боевых роботов.

— Полковник! — обратилась к нему Джоанна. — Первая шеренга готова прыгнуть по твоему приказу.

— Первая прыгнет за мной, — ответил Эйден, подводя своего «Матерого Волка» к краю берега.

— Ты намерен быть первым?

— А кто лучше подходит для этого? План разработан мной. Если он неудачен, мне и следует пострадать первым.

— Не...

Не слушая ее возражений, Эйден включил ускорители. Координаты приземления он уже рассчитал.

У него самого что-то подпрыгнуло в животе, когда «Матерый Волк» взмыл в воздух под небольшим углом. Он поднялся как раз на ту высоту, какую высчитал Эйден, а затем полетел вниз. Для того чтобы проконтролировать прыжок, полковник использовал только главный экран. Направив внешние камеры вниз, он наблюдал, как поверхность воды приблизилась к «ногам» его боевого робота. Это произошло быстрее, чем Эйден хотел, и полковник даже слегка растерялся. Сначала заводь казалась ему крошечной лужицей, в которую боевой робот просто не поместился бы, но затем площадка стала увеличиваться в размерах, пока Эйден не увидел, что оказался прямо над ней. Расчеты оказались точными.

Уверенно держа руки на рычагах управления, Эйден почувствовал, как «Матерый Волк» коснулся воды, а затем резко остановился, достигнув дна. Второй экран показывал, что, как первоначально и оценивалось, глубина заводи равнялась двум метрам.

Он немедленно запустил ускорители на второй скачок и взмыл вверх, к дальнему берегу. Этот этап прошел легче, словно «Матерый Волк» знал, что опустится на твердую поверхность. Хотя сердце Эйдена и подпрыгнуло, но «ноги» его боевого робота опустились всего лишь в нескольких сантиметрах от края берега.

Чтобы освободить место для приземления следующей машины, Эйден двинул «Матерого Волка» на несколько метров вперед, а затем развернулся и стал наблюдать за операцией. Отойдя чуть влево, он нашел небольшое возвышение, с которого открывался хороший вид на противоположную сторону реки и на само ущелье, где импровизированный волнолом выглядел столь же твердым и нерушимым, что и шеренга стоявших поблизости скал.

Джоанна в грубой манере, то есть свойственным только ей, обычно безотказным, способом отправила следующую машину к краю обрыва. Водитель прыгнул вперед, — как показалось Эйдену, слегка неуверенно, — но по четкой траектории опустился в заводь, расплескав воду вокруг себя. Прыжок на другую сторону был увереннее, и боевой робот приземлился в нескольких метрах от наблюдательной точки Эйдена.

После того как несколько машин подряд удачно прыгнули, Эйден почувствовал некоторое облегчение — план подходил к завершению. Но именно в этот момент ускорители «Разрушителя» плохо сработали на вершине траектории, и боевой робот тяжело рухнул в водоем. Он пролетел над волноломом и приземлился в воду перед ним. Мощное течение понесло «Разрушителя» прямо на волнолом, о который он ударился с таким грохотом, что содрогнулось все ущелье. Эйден наклонился вперед, чтобы посмотреть, что стало с волноломом. Или он ошибался, или один боевой робот выглядел поврежденным и готовым вот-вот оторваться от других.

Джоанна удержала следующий боевой робот от прыжка, пока не стало определенно ясно, что волнолом держится. Через полминуты машина прыгнула, но ушла в реку вниз «головой». Водитель, очевидно, утонул: купол кабины при ударе разбился, и вода затопила ее. Взглянув на экран, Эйден увидел, что погибшим оказался Обдофф, воин тринария «Чарли». Единственное, что мог вспомнить о нем полковник, — Обдофф являлся одним из ветеранов.

Когда Джоанна решила, что маневр относительно безопасен, она послала еще одну шеренгу боевых роботов, которые успешно переправились через реку. Когда они очутились на противоположном берегу реки, капитан Джулия Хэддок из тринария «Альфа» поставила их на оборонные позиции. Эйден подумал о самонадеянности противника. Неужели вражеская разведка не заметила переправу Соколиной Стражи, может быть, пороги — слишком невероятное место для переправы, что никто не удосужился просто установить наблюдение за этим сектором реки?

На другой стороне он увидел двух наблюдателей, спускающихся с холма к месту, где Джоанна командовала прыгающими шеренгами боевых роботов. Когда они находились в нескольких метрах от боевого робота Джоанны, третья машина из переправляющейся шеренги, замерев на вершине траектории, стала, раскачиваясь из стороны в сторону, опускаться вниз. Она приземлилась чуть-чуть сбоку от волнолома, и течение ее немедленно снесло. Эйден еще не успел толком сфокусироваться на этом боевом роботе, а течение, протащив машину лишь несколько метров, вдребезги ее разбило о стены утесов. Водителю удалось катапультироваться, но он не смог перехватить управление катапультным сиденьем. Человек ударился о ту же каменную стену, а затем, упав в воду, быстро исчез. Пока Эйден сканировал поверхность реки, ища следы утонувшего воина, в воду сполз и сам боевой робот. Как и водитель, он исчез без следа, оставив после себя лишь какие-то гнутые железки, которые все еще держались на зазубринах утеса.

Эйден посмотрел на второй экран. Утонувшего воина звали Хавиер, и он был из подразделения Марты.

Пока Эйден все еще искал пропавшего водителя, оставшиеся в шеренге боевые роботы благополучно завершили прыжки, но на стороне Джоанны движения больше не происходило. Она вышла на линию связи.

— Полковник, наблюдатели хотят, чтобы мы на этом этапе прекратили прыжки и двинули вперед машины, которые уже перепрыгнули. Каковы твои приказы?

Эйден согласился выслушать рекомендации наблюдателей в изложении Джоанны, но выдвинул свои возражения:

— Мы можем проиграть эту битву потому, что в настроении клановых воинов появилось кое-что новое — осторожность. Это качество никогда не было особенностью наших действий. В операции потеряно только два боевых робота. Я считаю, что все проходит нормально. Продолжай!

Джоанна отдала приказ следующей шеренге. Эйден увидел, что первым из прыгающих был «Грифон» Дианы. Когда тот оторвался от утеса, у Эйдена перехватило дыхание. Он не знал, почему судьба этого воина так много для него значит. Наверное, из-за того, что девушка дралась рядом с ним в Випорте. Или, наверное, ее жизнь вольнорожденной напоминала Эйдену о тех днях, когда он считался одним из этой касты, а может быть, потому, что Диана была похожа на Марту. Как бы там ни было, ее судьба глубоко затрагивала Эйдена, хотя первопричина этих ощущений оставалась загадкой.

Диана подняла свой боевой робот выше, чем другие водители, что было очень впечатляюще со стороны, а затем опустила его с прямыми «ногами» прямо в заводь. Эйден облегченно вздохнул, затем «ноги» «Грифона» согнулись, и стало казаться, что машину сейчас утянет по течению. Но вместо этого Диана в последний момент включила ускорители и медленно взмыла вверх.

На мгновение показалось, что «Грифон» не достигнет края утеса, но в воздухе девушка как-то вытянула «ноги» машины вперед, и «Грифон» в конце концов коснулся кромки берега. Затем Диана рванула от себя рычаг и этим сумела привести машину в вертикальное положение до того, как она могла упасть. Эйден заорал в микрофон, чтобы воин Диана освободила место для прыжка следующего боевого робота.

Не прошла гладко и оставшаяся часть операции, хотя большинство боевых роботов успешно переправились на другую сторону реки Рилен. По различным причинам Соколиная Стража потеряла еще четырех воинов. Одна, Элани, была из соединения Марты. Она выжила, но боевому роботу не удался второй скачок, и он не достиг берега. Трое других из Соколиной Стражи погибли, а их боевые роботы уничтожило неистовое течение реки Рилен. Это были воины Мокдав из тринария «Браво», Дрима из тринария «Чарли» и Смит из тринария «Дельта». Крушение Смита оказалось тяжелой потерей, потому что вместе с ним, соскользнув с боевого робота и упав в воду, погибли также элементалы. Из них выжил только звеньевой Дантон, который, сбросив доспехи, доплыл до заводи, а затем вылез на волнолом.

Джоанна и Марта прыгнули последними. Они сделали это легко и изящно, словно позировали для камеры, если кому-нибудь в будущем могла бы понадобиться запись эксцентричного способа переправы через широкую и бурную реку.

Когда Джоанна присоединилась ко всем, Эйден коротко произнес:

— Доложи, капитан.

— Шесть машин потеряно в реке, в то время как пять, образующих волнолом, не могут быть немедленно подняты.

— А водители?

— Среди пяти воинов, оказавшихся на волноломе, двое погибли, а остальные живы и ожидают поднятия. Одно из звеньев элементалов, которое все еще находится на той стороне реки, проводит спасательную операцию. Элементал Торвальд, звеньевой, уверяет меня, что на волнолом уже заброшен канат. Он оснащен магнитными насадками на обоих концах, и трое водителей будут спасены еще до того, как элементалы переправятся.

— А водители других боевых роботов?

— Воин Смит и те элементалы, которых он нес на своем боевом роботе, погибли, за исключением звеньевого Дантона. Ты видел, как он забрался на волнолом. Тела Обдоффа и Мокдава вытащены. Из четырех остальных трое потеряны и, вероятно, погибли. Воин Элани спасена. Мне сказали, что она в шоке, но жива.

— В конце концов, удачная операция, воут?

— Ут. Хотя одиннадцать мехов — это немалые потери.

Внизу вытаскивали трех воинов. Все еще находясь на составленном из боевых роботов волноломе, элементал Дантон и двое других его помощников перебросили на противоположную сторону реки трос, где его закрепили. По сигналу Дантона, который отцепил магнитные насадки от боевых роботов, образующих волнолом, трос с Дантоном и двумя другими элементалами натянулся и соединил оба берега. Элементалы немедленно привязались короткими канатами к тросу и начали скользить через ущелье. Когда Дантон ступил на другую сторону реки, весь трос был облеплен элементалами, которые на разной дистанции друг от друга передвигались к берегу.

У Эйдена не было времени смотреть, как все элементалы пересекут ущелье.

— Соколиная Стража, вперед — на Перекресток Робина! — произнес он в микрофон.

Марш вел он сам. С одной стороны от него шел боевой робот Джоанны, с другой — машина Марты.

— У меня странная мысль, — вдруг сказала Марта по частному каналу. — Очень странная мысль.

— Какая?

— Будто все мы трое — ты, Джоанна и я — опять на Железной Твердыне, кадеты и обучающий офицер.

— Очень странная мысль. Марта. Лучше забудь ее.

— Согласна.

Но Марта посеяла семя, и Эйдена уже не мог не беспокоить тот образ, который он всегда выбрасывал из памяти. К счастью. Перекресток Робина был недалеко.

31

Пока Эйден отдавал рапорт командованию Клана Кречета, на позиции у разрушенных мостов, все еще удерживаемые ком-гвардейскими частями, налетели истребители. По показаниям датчиков Эйден увидел, что они нанесли противнику значительный урон. Это было замечательно. С такой поддержкой Эйден Прайд мог с уверенностью отправить боевые роботы второго соединения к Мосту Пахаря, чтобы они приняли участие в очередном штурме намеченного объекта.

Но Соколиная Стража все еще находилась в нескольких километрах от Перекрестка Робина. К ним присоединилось звено истребителей, обеспечив защиту воинов от засад по пути к мосту. Эйден подумал, что он и его люди, должно быть, производят ошеломляющее впечатление: значительная колонна боевых роботов и элементалов, готовая к бою, движется вдоль реки.

Диане, идущей среди тяжелых боевых роботов, Соколиная Стража казалась просто хаосом ног. Все, что она могла делать, — это удерживать свой «Грифон» от столкновения с другими машинами и не наступать на бегущих элементалов. А также она следила за тем, чтобы не свалиться в наводящую ужас реку Рилен. Это жизнь не воина, подумала она, а скорее какого-то техноатлета. Да, это приносит опыт, но технический, а не боевой. А где тот бой, которого она так страстно жаждала? За исключением перестрелки на плато Презно и нескольких стычек во время отступления, эта кампания не дала ей ничего из того, что придает острый привкус жизни воина.

Токайдо была ее первой настоящей войной, и она думала, что почувствует возбуждение, которое так часто представляла себе с тех пор, когда деревенские подростки стали смеяться и дразнить ее из-за того, что она хотела стать воином, когда вырастет. Пока что ее карьера состояла из мелких стычек на тыловых планетах, карательных операций да небольших испытаний, которые она получила в качестве воина Соколиной Стражи. Ей не терпелось добраться до Перекрестка Робина и попасть в самую бучу.

Эти мысли отвлекли внимание, отчего ее «Грифон» чуть не споткнулся. Хотя Диана быстро восстановила равновесие, но вдруг осознала, что стремительный поток реки Рилен, который она видит на боковом экране, из-за случайной небрежности может запросто стать ее могилой. Нет, твердо сказала она себе. Этого не должно произойти. Диана уже один раз чуть-чуть не свалилась в воду. Если ей и придется погибнуть в предстоящем бою, то лучше умереть воином, сражающимся вместе с равным себе противником среди пламени и взрывов, а не пасть жертвой бессмысленной неосторожности.

Для Марты марш вдоль берега реки, казалось, содержал в себе некую суровую красоту и приносил своего рода удовольствие, которое воин получает от изучения карты боевых действий или отрывков из Предания. Было что-то возвышенное в легионе клановых воинов, двигающихся навстречу своей судьбе. Здесь были «Омнисы», самые ужасные из всех когда-либо созданных боевых роботов, водителями которых были генетически отобранные воины, чьи жизни полностью принадлежали войне. Мимо них быстро и красиво бежали долговязые элементалы, чей рост превышал два с половиной метра, тоже продукты генетической индустрии. Одетые в бронированные костюмы, они превращались в самых непобедимых и устрашающих пехотинцев во Вселенной. В небе летели великолепные истребители, управляемые пилотами, которых генетически вырастили для этой задачи. И то, с чем столкнутся вражеские воины во время клановой атаки, наверное, неприятно поразит их.

Придерживая свой боевой робот в одной шеренге с машиной Эйдена и боевым роботом Джоанны, Марта думала, что они трое являются прекрасным авангардом в борьбе против Ком-Гвардии.

Для Джоанны это наступление не имело ни стратегического, ни эстетического, ни эмоционального значения. Подобно пехотинцам старых времен, ее заботило лишь выполнение своих обязанностей. Находились ли все подразделения на соответствующих местах? Загрузили ли техи все боеприпасы перед тем, как покинуть лагерь на реке Рилен? Не забыла ли она за короткое время обучения что-то существенное, без чего ей сложно будет привести в порядок всю эту вольнорожденную свору?

Джоанну удивляло, почему она до сих пор не отделалась от привычки размышлять так, как размышляет обучающий офицер. Порой она чувствовала, что обучение являлось ее специальностью. Ведь Имени Крови она никогда не добьется! Принимая участие только в мелких боях, Джоанна испытывала ненависть почти ко всем людям, но все это не имело для нее никакого значения, когда она была удовлетворена выполнением своего долга.

Капитан Джоанна, которая никогда не добьется Имени Крови, которая сейчас находилась в числе пожилых воинов, не могла знать, что среди солдат именно она была идеальным клановым воином. Клановые военные теоретики, вплоть до самого Керенского, просто восхитились бы ее абсолютной отрешенностью и преданностью. У нее не было ничего сверх того, что она не могла бы использовать в сражении. Даже ненависть, глубокая и отточенная, оказывалась полезной в военном деле. Во всем Клане Кречета не многие воины были так же смертоносны, как Джоанна.

Двигаясь рядом с «Василиском», шагавшим сразу же за авангардными боевыми роботами, звеньевой Селим предвкушал битву с точки зрения элементала. Во время обучения элементала делается упор на мимолетности жизни. Элементал действительно не боится смерти, потому что знает одно: смерть — это достойная судьба воина. Нет, элементал не ищет в бою самоубийства. Нет, он как воин дерется до конца, никогда не ослабляет напора, никогда не позволяет смертельной ране помешать сделать еще один выстрел или нанести еще один удар. И если элементал избирает смерть, то по очень простой причине. Независимо от того, будет смерть быстрой или медленной, придет она раньше или позже, это будет всего лишь смерть. Даже воины не совсем понимают систему образов мышления элементалов. Ощущая острую необходимость выжить, чтобы драться на следующий день, плановый воин не совсем разделяет такое мнение о легком принятии смерти.

Селим, более спокойный, чем большинство элементалов, стал офицером, потому что всем внушал уважение, даже грубым и драчливым элементалам. Глядя на боевые роботы, на элементалов, забирающихся на машину, чтобы ехать на ней, он видел надвигающийся бой так, словно это был переломный момент в его жизни. Как и всех клановых воинов, элементалов учили, что целью кланов является их возвращение во Внутреннюю Сферу, где они завоюют ее миры и восстановят великолепие Звездной Лиги. А сама идея Звездной Лиги, ее история и значимость были элементалу вовсе недоступны. Как клановый пехотинец, он просто делал то, что ему велят. Так их воспитывали.

Первые признаки того, что воины кланов замечены, появились, когда один истребитель засек группу ком-гвардейских боевых роботов, которые, отделившись от оборонных сил моста, двинулась по направлению к Соколиной Страже. Эйден приказал шедшим за ним боевым роботам отойти от реки и развернуться так, чтобы они могли сократить строй.

Маневр сработал, ибо боевые роботы ком-гвардейцев, сверкающие в ярком свете горячего солнца Токайдо, шли узкой колонной. Наступил уже полдень, и погода считалась жаркой даже для Токайдо. От шеренги наступающих боевых роботов исходили мерцающие блики, которые создавали на броне боевых машин неповторимую цветовую гамму.

Ком-гвардейские машины замедлили движение, готовясь к бою. Их офицеры знали, что воины кланов соблюдают особый обычай драться: робот на робот, при котором каждый клановый воин выбирает противника и развивает собственную боевую тактику.

Зная, каких именно действий ждет от него противник, Эйден приказал изменить тактику. Кое-кто воспротивился было такому решению, но Эйден имел одобрение Каэля Першоу на действия по собственному усмотрению. И поступил так, как считал нужным.

— Джоанна, — обратился он по внутренней связи, — приступай к выполнению задачи!

Джоанна немедленно ответила по общему радио, отдав первый приказ Эйдена.

— Уменьшить скорость вдвое!

Замедление наступления Клана Кречета было хитрой уловкой и служило приманкой для противника, который должен убедиться, что клановые силы готовятся к своему обычному стилю боя.

Но затем, подойдя к врагу на точно рассчитанную дистанцию, Джоанна отдала вторую команду.

— Шагающим увеличить скорость вдвое. Боевым роботам с ускорителями через десять секунд прыгнуть.

Эйден повел шагающие боевые машины на максимальной скорости, в то время как Марта задержалась, чтобы бросить вперед свой боевой робот одновременно с теми, кого выбрали для прыжковой атаки.

Возбужденный боем, Эйден фактически не замечал некоторых странностей хода своего «Матерого Волка». Он также не обратил внимания на неустойчивые, постоянно меняющиеся цифры, которые показывали индикаторы боеприпасов и готовности оружия. Своей первой целью он выбрал «Голиафа» — тяжелый боевой робот, который выглядел скорее как танк на ногах, что было необычно для человекоподобных машин Внутренней Сферы.

«Голиаф» безрезультатно выпускал ракеты дальнего действия, пытаясь скосить нескольких элементалов, бежавших впереди боевых роботов Соколиной Стражи, но его ПИИ опустилась и нацелилась в «Матерого Волка».

Поскольку высокая скорость могла повлиять на точность попадания, Эйден просто открыл непрерывный огонь из лазеров обеих «рук» своей машины. Он повредил «Голиафу» «ноги», из-за чего тот замедлил ход и накренился.

Но полковника больше не заботил падающий боевой робот противника. Он двинулся прямо на другую ком-гвардейскую машину, шедшую за «Голиафом» первой. Однако перед тем как окончательно разминуться, Эйден выстрелил в огромного «Голиафа». Тот потерял подвижность, а Эйден помчался дальше, стреляя уже по машине следующего ряда.

У Прайда не было времени наблюдать за тем, что происходило позади него, поэтому он не видел, как Джоанна, пройдя мимо «Голиафа», окончательно добила его. «Ноги» ком-гвардейского боевого робота подогнулись. Протараненный еще одной машиной Соколиной Стражи, «Голиаф» рухнул и сполз в реку.

Один из воинов Клана Кречета, передвигаясь бегом и вприпрыжку, атаковал правый фланг боевых роботов ком-гвардии. Когда клановцы стали приземляться возле машин противника, среди воинов Ком-Гвардии возникла настоящая паника. Боевые роботы Соколиной Стражи ответили Ком-Гвардии их же собственной тактикой «наскока и отхода». Прыгающие боевые роботы осыпали врага градом выстрелов и меткими залпами ракет, затем отпрыгивали в сторону и шли дальше вдоль берега к Перекрестку Робина. Видя, что силы Ком-Гвардии сбиты с толку нестандартной атакой клановцев, Эйден приказал нескольким боевым роботам пройти прямо сквозь ряды машин противника, обстреливая их на ходу.

Однако преимущество неожиданности не может сохраняться вечно. Ответив наконец на атаку, ком-гвардейцы сумели свалить два боевых робота Соколиной Стражи. Эйден увидел на боковом экране, что погибшими воинами были Кай и Джист. Джоанна сказала, что они также потеряли несколько элементалов, но более точную информацию об этом можно будет получить только позднее.

Хотя клановые воины всегда пытались предотвратить или уменьшить потери, в войне они были неизбежны. К тому же Эйден знал, что его тактика принесла успех. Атака воинов Соколиной Стражи уничтожила много вражеских боевых роботов, и еще большее количество машин было повреждено. Ком-Гвардия заплатила, по крайней мере, тремя машинами. Остальные разворачивались и пытались преследовать противника. Эйден приказал тринарию «Дельта» воздержаться от боя, насколько это возможно, до того момента, когда прыгающие боевые роботы вновь вернутся и присоединятся к остальным воинам Клана Кречета.

План сработал даже лучше, чем полковник надеялся. Главной его целью было просто пройти сквозь силы защитников, посланные для задержания наступления. В первоначальную задачу не входило уничтожение вражеских боевых роботов. Соколиная Стража теперь находилась в нескольких километрах от Перекрестка Робина. Обороняющим мост силам Ком-Гвардии пришлось разделиться, так как по Перекрестку Робина уже вели огонь боевые роботы седьмого соединения Клана Кречета.

Впереди Эйден разглядел множество различных обломков, выброшенных на берег течением реки. Некоторые из них, очевидно, были частями боевых роботов, происхождения других кусков установить было нельзя, но Эйден увидел, по крайней мере, один обломок, который являлся частью моста. Скоро воины Клана Кречета вступят в новый бой, целью которого станет Перекресток Робина. Эйден уже почти ощущал горячие запахи, привкус раскаленного металла, чувствовал сотрясение воздуха от выстрелов и взрывов — все эти непременные составляющие любой военной схватки.

32

— Святой Керенский! Но это совсем не по-клановски!

Голос, вырвавшийся из динамика, казалось, заполнил всю кабину. Эйден сразу узнал Каэля Першоу. Голос человека в полумаске звучал на линии связи Соколиной Стражи.

— В чем дело? — спросил Эйден, надеясь, что голос исходит не из мира мертвых, хотя он звучал именно так, будто его обладатель находился по ту сторону жизни.

— В чем? Как в чем! В твоем дурацком маневре, конечно. Что за идиотизм ломиться сквозь фронт противника, да еще устраивать беспорядочную стрельбу по нескольким целям одновременно.

Кабина заполнилась странными звуками, и Эйден только через мгновение понял, что это вовсе не из-за неполадок в системе связи «Матерого Волка», а характерное прищелкивание языком, как умел это делать только Каэль Першоу.

— Ужасно не по-клановски. И плохо то, что это так отлично сработало, полковник. Теперь тебя будут восхвалять те, кто раньше предпочитал говорить об Эйдене Прайде, не скрывая самодовольного презрения.

— Где ты, Каэль Першоу?

— В кабине разведчика-флайера «Призрак». Прямо над тобой. Мы зависли в верхних атмосферных слоях, чтобы нас не засек противник. Однако наша система наведения позволяет беспрепятственно наблюдать за местностью. Можно рассмотреть любой камушек на поле боя. У меня была возможность проследить за твоей атакой во всех деталях. Честно скажу, зрелище великолепное. Оно напомнило мне развлекательный видеофильм сфероидов, который я когда-то смотрел.

— Рад, что у тебя появилась новая забава. Надеюсь, ты не слишком часто будешь вклиниваться в эфир?

— Думаю, что нет. Я не собираюсь отвлекать тебя от дела, полковник Эйден Прайд.

Теперь силы Клана Кречета находились лишь в трех километрах от Перекрестка Робина. Бортовые визоры уже фиксировали пролеты изувеченного моста, протянувшиеся от одного берега реки до другого. Ком-гвардейские боевые роботы вновь построили свои боевые порядки, чтобы достойно встретить воинов Клана Кречета. На этот раз они действовали с большей предосторожностью, нежели предыдущее подразделение. Получившие хорошую трепку, гвардейцы все еще делали неуклюжие попытки преследовать противника.

— Ты что, вознамерился вместо меня покомандовать? — спросил Эйден незримого собеседника.

— Нет. Я только наблюдаю. Но могу искренне пожелать тебе удачи, Эйден Прайд. Хотелось бы присутствовать, когда в священный пул внесут твое Наследие.

— Значит, собираешься жить вечно? Странно, я был о тебе лучшего мнения. Ты, наверное, давно не заглядывал в мой кодекс чести.

Для вящей убедительности Эйден вскинул вверх правую руку, на которой был надет браслет. Глупо, конечно, ведь Першоу не мог разглядеть этого жеста сквозь броню «Матерого Волка». Хотя кто его знает! Может, на разведчике-флайере стояла суперсовременная аппаратура связи.

— Отнюдь, Эйден Прайд, — откликнулся Каэль Першоу. — Я внимательно изучил твой кодекс.

— Тогда тебе, наверное, показалась интересной запись о кое-каких позорных фактах моей биографии. У воина, чьи гены признаны достойными дать жизнь новому поколению, такого кодекса быть не должно.

— Но что ты сейчас можешь сделать, так это вычеркнуть прошлое. Ты вдохновил Соколиную Стражу на успех. Сражение принесет тебе новые почести. Так что ты войдешь в генофонд, я уверен.

— Сейчас это не так уж и важно, Каэль Першоу. Мои личные желания к делу не относятся. Я клановый воин и должен выполнять свои обязанности. И не мне лезть с чумазой харей в генный пул, в мою задачу входит честно сражаться за клан.

— Это слова истинного воина. Но настоящий клановец не должен забывать и о Пути Крови. Смело вперед, Эйден Прайд. Перекресток Робина уже рядом. Еще немного — и ты победишь.

Вдруг странное напряжение, царившее в кабине, неожиданно пропало. Эйден понял, что связь с Каэлем Першоу из «Призрака» прервалась. А может, это и в самом деле была трансляция с того света?

Эйден на какое-то мгновение попытался представить, как его Наследие действительно помещают в генный пул клана, но тут началась бешеная атака гвардейцев. Жестокая реальность пришла на смену пустым мечтаниям.

Воин Диана явственно ощутила, как содрогнулся и угрожающе накренился ее «Грифон», получив мощный удар чуть ниже рубки. Кто ж это так врезал? Экран бортового компьютера высветил опознавательный знак тяжелого «Костолома». Вражеский боевой робот атаковал стремительно, на большой скорости, стараясь сойтись как можно ближе. Диана удержала «Грифона» в равновесии и ответила на атаку противника залпом РБД, направив снаряды в лобовую часть боевого робота. Удача была на ее стороне — яркие вспышки отметили прямое попадание. На месте рубки дымилась огромная дыра. Потерявшая управление машина, однако, не упала, а замерла неподвижным изваянием, став молчаливым свидетелем яростной битвы за Перекресток Робина.

У Дианы не оставалось времени порадоваться столь удачному выстрелу. Повернув корпус «Грифона» влево, она открыла огонь по тяжеловооруженному «Мстителю», который уже поднял правую «руку», целясь из ПИИ. Диана успела выполнить маневр как раз в тот момент, когда энергетический импульс ионного излучателя уже грозил вонзиться в корпус «Грифона», а такой удар способен был причинить страшные повреждения машине. Следующим маневром Диана обошла противника и тут же разглядела, что «Мстителю» кто-то из воинов Клана Кречета уже проделал большую дыру в левой части корпуса, как раз под установкой РБД. Может быть, там еще остались неиспользованные заряды? Тогда у Дианы оставался шанс удачным выстрелом из ПИИ попасть в дыру и взорвать вражеского «Мстителя». Это могло избавить ее от лишнего расхода боезапаса.

Через мгновение Диана уже выполняла задуманное. Выстрел угодил точно в намеченную цель. «Мститель» беспомощно зашатался и взорвался с такой силой, что ударная волна свалила в придачу два легких боевых робота противника, находившихся рядом.

Оглядевшись, Диана заметила, что остальные ком-гвардейцы пытаются перегруппировать боевые порядки, уклоняясь от мощного огня воинов Клана Кречета.

Диана никак не могла взять в толк, почему гвардейские боевые роботы не хотят покинуть плацдарм перед мостом. По крайней мере, теперь, когда элементалы Клана Кречета буквально сновали меж ними, поочередно уничтожая одну машину за другой. Сканируя визорами различные участки поля боя, Диана вдруг увидела боевой робот Эйдена Прайда. «Матерый Волк» шагал рядом с «Бешеным Псом» капитана Джоанны, оба вели непрерывный огонь по трем гвардейским боевым роботам одновременно, медленно продвигаясь к Перекрестку Робина. Узнав машину своего отца, Диана ощутила неожиданный прилив сил и бодрости.

Звеньевой Селим и его восемнадцать уцелевших элементалов пробирались в самую гущу сражения. Могучим пехотинцам, обладающим молниеносной реакцией, приходилось нелегко. Ценой неимоверных усилий они уклонялись от гигантских лап вражеских боевых роботов, от смертоносных лазерных импульсов, взрывов, летящих осколков брони. Селим с горькой усмешкой сравнивал элементалов с надоедливыми насекомыми. Правда, у этих насекомых был смертельный укус. Звено Селима уже уничтожило один ком-гвардейский боевой робот. Теперь командир звена поджидал подходящий момент, чтобы вновь послать своих воинов в атаку.

Селим уже давно израсходовал все ракеты. Он отстегнул ставшую бесполезной установку, бросив ее где-то на берегу, километрах в двух ниже по реке. Теперь из оставшегося боекомплекта у него был лишь лазер малой мощности в левой части бронекостюма да штурмовой захват-манипулятор — в правой. Что ж, настоящему элементалу большего и не требуется.

Из густой завесы дыма вынырнул вражеский «Снайпер». У него был поврежден манипулятор, а в корпусе машины зияло несколько рваных дыр. Однако гвардейцу это не помешало открыть плотный огонь по «Матерому Волку» командира Соколиной Стражи.

Селим восхищался полковником Эйденом Прайдом настолько, насколько элементал вообще мог испытывать какие-то чувства к вернорожденному офицеру. Звеньевой прекрасно понимал, что потеря в бою командира означает реальную угрозу поражения всего подразделения.

Поэтому Селим оценил ситуацию и тут же отдал команду четырем своим элементалам. Включив стартовые дюзы, пехотинцы, будто гигантские кузнечики, вспрыгнули на кабину возвышавшегося боевого робота. В буквальном смысле вцепившись в «шкуру» «Снайпера», воины яростно орудовали манипуляторами, отыскивая щели в броне. Потом в ход пошли лазеры. Под броню боевого робота устремились потоки энергии. Уже через мгновение сгорели миомерные узлы, оплавилась проводка, лопнули направляющие патрубки. Затем огонь перекинулся на боезапас «Снайпера».

Заряды взрывались поочередно, в зловещем ритме, будто включилась и заиграла чудовищная ударная установка. Внутренний каркас боевого робота надломился. «Снайпер» грузно рухнул на землю, нелепо раскорячившись. Кабина треснула, из расколотого иллюминатора вырвались языки пламени. За секунду до падения боевого робота водитель успел катапультироваться. Вцепившихся в машину элементалов тряхнуло так, что зашкалило датчики визоров. Воины, ослабив хватку манипуляторов, спрыгнули с упавшего боевого робота. И тут машина взорвалась. Казалось, под ногами разверзлась огненная бездна. Три пехотинца живьем изжарились внутри своих бронекостюмов. Но Селим уцелел, отпрыгнув на безопасное расстояние от боевого робота. Когда ослепительная вспышка погасла, звеньевой заметил парашют вражеского водителя. Селим навел лазер, и с гвардейцем было покончено. Изуродованное тело воина упало прямо на останки «Снайпера».

Селим тщательно просканировал затянутую дымом местность, выслеживая цель для следующей атаки. И тотчас увидел, что в опасности находится зажатый двумя ком-гвардейскими боевыми роботами «Грифон» воина Дианы. Селим легко узнал ее машину по грубо намалеванному соколу в центре корпуса.

Тогда Селим собрал оставшихся в живых элементалов, сориентировал их на цель и опять двинулся вперед. Поредевшее звено с ходу развернулось в боевой порядок, раздался слаженный залп из лазеров. Один из противников «Грифона» повернулся, чтобы отразить внезапное нападение пехотинцев, но элементалы мгновенно перестроились, окатив гвардейца огнем нового залпа. Вражеский боевой робот окутался клубами дыма. Это позволило Диане сосредоточить внимание на втором противнике. Она пустила в действие ионный излучатель, наведя прицел в самую уязвимую точку кабины. Водитель-гвардеец не успел даже катапультироваться.

— Они удирают! — восторженно вскричала Диана.

Только во время боя она позволила себе бурное проявление чувств.

Эйден и его сподвижники заняли позицию возле разрушенного моста, сильно потеснив противника. После нескольких слабых контратак ком-гвардейцы наконец отступили и выбрались из зоны обстрела.

Перекресток Робинабыла теперь в руках воинов Клана Кречета. Эйден не мешкая отдал приказ находившимся на другой стороне реки техам немедленно приступить к возведению хотя бы временного моста. Опасность того, что Ком-Гвардия возобновит атаку, была крайне иллюзорной. Гвардейцам надо как следует прийти в себя после основательной трепки.

Затем заработала внешняя линия связи. К Эйдену прорвались сразу два радиосигнала. Оба послания оказались поздравительными.

Первое пришло от Марты.

— Мы взяли Мост Пахаря, — сообщила она. — Примите поздравления, полковник Эйден Прайд, по случаю захвата Перекрестка Робина.

Эйден напомнил Марте, что они собирались встретиться сегодня ночью у нее на квартире, и отключил связь.

Второй сигнал пришел с «Призрака», от Каэля Першоу.

— Я присоединяюсь к поздравлениям Марты Прайд. Действительно, вы оба достойны уважения за только что одержанную победу. Даже сквозь клубы дыма и тучи пыли мне прекрасно видно, что грязные вольняги из Соколиной Стражи в клочья разнесли изрядное количество гвардейских боевых роботов. Еще раз поздравляю! Кстати, к тебе скоро прибудут корабли интендантства. Снаряжение перебросят прямо на ваш берег, так как мост еще только начали строить. Ты все сделал правильно, полковник Эйден Прайд. Я как наяву вижу: ученые торжественно принимают твое Наследие в генный пул клана. — Першоу хрипло рассмеялся.

— За победу в одной стычке?

— Это больше, чем стычка, Эйден Прайд. Гораздо больше. Но ты еще не до конца выполнил задание. Тебе предстоит атаковать Эйлал. На этом участке фронта у Клана Кречета есть реальная возможность закрепить успех и развить дальнейшее наступление. Между прочим, у других кланов, пытавшихся штурмовать этот плацдарм, ровным счетом ничего не вышло. Таким образом, нам выпал редкий шанс восстановить честь всех кланов. Может быть, мы даже сможем стать ильКланом.

— Я предпочел бы драться за право стать ильКланом на Терре.

— Все впереди, Эйден Прайд, все впереди. Продолжай действовать сообразно своей личной тактике. Не слушай никого! Даже меня.

Першоу опять засмеялся.

— Трудно будет это сделать, пока ты лезешь ко мне в рубку со своим соплежуйством, — мрачно заметил Эйден.

— Я постараюсь помалкивать. Кстати, мне нравится это слово — «соплежуйство». Ты его, наверное, подхватил в какой-нибудь книге, которые от всех прятал.

— Откуда ты знаешь о книгах, Каэль Першоу?

Но ответом Эйдену была наступившая на мостике тишина.

33

Техи трудились не покладая рук. Разработанная и запущенная в производство несколько столетий назад миомерная ткань упрощала теперь задачу переброски аварийного тактического моста, который без проблем можно было разобрать и перенести, если нужно, на другое место. Легкие и эластичные понтоны переправляли по частям, а затем соединяли специальным кабелем. Подключение простого источника энергии делало материал прочным и упругим. При регулировании подачи энергии изменялись и свойства ткани в зависимости от внешних условий.

Трудность, с которой столкнулись техи, состояла в том, чтобы удерживать связанные понтоны на месте под напором сильного течения. Для крепления блоков моста использовался целый набор кабелей всевозможных конфигураций. Они применялись также для перемещения и установки новых секций.

Но в данной ситуации техам пришлось, кроме всего прочего, пустить в дело даже обломки старого моста, сломанные деревья, куски разбитых боевых роботов.

Диана наблюдала за возведением моста. Она стояла на том берегу, где расположились боевые роботы Соколиной Стражи. Диане казалось, что конструкция, спешно сооруженная техами, выглядит на удивление нелепо и смешно. «До чего же медленно они работают!» — негодовала про себя Диана. Девушка еще не успела как следует остыть от недавнего боя, ей не терпелось снова ринуться в атаку. Но она получила приказ: обеспечивать безопасность техов. И поэтому Диана немного нервничала. Только что она упивалась отчаянной игрой со смертью, а теперь стоит на берегу как истукан, наблюдая за работой техов. Диана понимала, что война — это не детская игра в солдатики. В реальном мире нужен не только бесстрашный азарт бойца. Но еще выдержка и осмотрительность. Однако никакие доводы не могли унять ее раздражение. Все прежние мечты о военной славе и доблести вдруг осуществились здесь, в операции на Токайдо. Поэтому Диане так страстно хотелось поскорее перебраться через реку и вновь схватиться с врагом.

Пальцы Дианы нервно скользили по рычагам управления. Донесения разведки сообщали о небольшой атаке противника возле Моста Пахаря. Подразделение Марты Прайд легко ее отбило. Здесь же, у Перекрестка Робина, все оставалось по-прежнему тихо. Противник не показывался. Разведчики предполагали, что Ком-Гвардия оттягивает свои силы к Эйлалу и Фатумису, готовя мощный заслон предстоящему нападению.

«Естественно, — думала Диана. — Другого пусть они и не ждут. После такой решительной победы воины Клана Кречета не намерены укрощать кипящую в них ярость. К врагу надо быть безжалостным».

Наконец техи установили четвертую секцию, соединив ее со всеми остальными. Старший тех собственноручно проверил каждую секцию после того, как их опустили в реку. Тем временем один участок понтона течение сразу же сорвало с креплений и он понесся вниз по реке, кружась, словно сухой листок, отделившийся от дерева.

Техи схватили рукава ведущих кабелей и подцепили крючьями к флайеру, перетянув их на другой берег. Из флайеров выскочили несколько спецов. Они что-то приказывали, примеривались. Потом при помощи звена элементалов и одной «Гадюки» принялись крепить понтоны, в то время как с противоположной стороны реки навстречу им техи продолжали собирать новые секции.

Пока техи водружали на место только что собранный участок моста, течение неожиданно приподняло и выгнуло дугой одну секцию. Находившийся поблизости тех поскользнулся, потерял равновесие и чуть не свалился в воду. Ухватившись за рукав кабеля, он попытался забраться на секцию, которая раскачивалась от сильного напора воды. Ему было наплевать — пусть сносит проклятый понтон! Тех спасал свою жизнь.

Наблюдая все это на основном экране, позволяющем видеть в подробности каждую деталь, Диана вдруг заметила, как один из элементалов бросил работу, порученную ему техами. С невероятным проворством он освободился от своих громоздких доспехов и побежал к берегу. Мгновение — и он нырнул в воду. Диана узнала пехотинца. Это был звеньевой Селим.

Селиму, в бытность свою простым пехотинцем, уже доводилось участвовать в постройке временной переправы. Поэтому и теперь он не счел зазорным для офицера помочь техам клана перебросить через реку понтон.

Когда произошла авария, он не стал тратить время на размышления. Это было не в его правилах. Нужна помощь. Воин он или тех, какая разница! Селим бросился на подмогу.

Он бежал к берегу. Легкий ветерок обдувал его большое, разгоряченное, сильное тело. Звеньевой успел заметить, как угрожающе выгнулась секция, как тех в отчаянии ухватился за кабель. Сантиметр за сантиметром он неотвратимо соскальзывал вниз. И когда к попавшему в беду человеку уже тянулись руки его товарищей, силы оставили теха.

Селим уже подбежал к краю берега, когда тот выпустил кабель из рук и, вскрикнув, рухнул в ледяную воду.

Его спаситель с ходу тоже нырнул. Распрямив великолепное тело атлета, он мягко вошел в воду. Легко преодолев под водой нужное расстояние. Селим вынырнул рядом с понтонами. Люди на мосту жестами показывали ему, куда упал несчастный тех.

Быстрыми толчками Селим поплыл к указанному месту, затем опять нырнул. Он внимательно вгляделся в синий сумрак. И благодаря своему острому зрению тотчас заметил человека, бессильно погружающегося все глубже и глубже. Из-за задержки дыхания у Селима болезненно сдавило легкие. Он выпустил немного воздуха, струйка пузырей устремилась вверх, чуть задев кожу на щеке. Работая во всю силу своих могучих мускулов. Селим совладал с сильным подводным течением и в несколько рывков добрался до тонущего. Несчастный тех, как это и случается с утопающими, попытался рефлекторно сопротивляться своему спасителю. Селим обхватил его за плечи, ладонью зажал теху нос и рот, чтобы тот не нахлебался воды, и, действуя только правой рукой, мгновенно выбрался на поверхность. Сделав выдох. Селим почувствовал, как река тянет его назад. Но он легко преодолел мощное сопротивление течения, как будто перед ним был вражеский пехотинец.

Когда Селим вновь вынырнул на поверхность и вытащил бедного теха на воздух, бойцы-элементалы тут же бросили ему с берега кабель. Селим подхватил его, и воины вытащили их обоих на берег. Тех, казалось, уже не дышал. Ступив на твердую почву. Селим крикнул, чтобы быстрее несли его бронекостюм.

Лицо теха посинело, а тело налилось мертвенной тяжестью и почти окостенело. Селим, изрыгая проклятья, приказал одному из своих элементалов подтащить бронекостюм поближе и открыть его клапаны как можно шире. Потом поднял теха на руки и, как бревно, засунул бесчувственное тело внутрь боевых доспехов. Тотчас же включилась диагностика, анализируя состояние человека, степень поражения организма и накачивая его стимуляторами. Через несколько минут веки теха дрогнули, он закашлялся и начал дышать. Селим глянул на подошедшего старшего теха и с довольным видом ухмыльнулся:

— Мой костюмчик будет получше, чем любая медицинская лаборатория.

— Отлично сработано, — послышался по каналу связи голос Каэля Першоу.

Эйден уже начинал ненавидеть этот голос, прорывавшийся неизвестно откуда и именно в тот момент, когда полковник пытался сосредоточить свое внимание на чем-нибудь другом. Воины клана славились тем, что умели должным образом реагировать на неожиданные повороты событий. Но ни одна программа стажировки, ни один учебник не предусматривали появления бестелесного голоса в кабине боевого робота.

— Ты уверен? — раздраженно буркнул полковник. — А что, если бы утонул элементал? Неужели жизнь простого теха стоит такого риска? Мост будет построен, и не так уж важно, сколько техов при этом погибнет. Тем не менее гибель элементала могла потом сказаться на результатах сражения. Непростительная потеря даже одной боевой единицы способна принести поражение целому подразделению.

Каэль Першоу издал звук, который весьма отдаленно напоминал смех, скорее всего, это было презрительным фырканьем. Хорошо зная характер Першоу, Эйден склонился к последнему предположению.

— Я только заметил, что сработано отлично, — спокойно произнес Першоу. — Я ведь не сказал, что это было необходимо. Однако отчаянный пехотинец твой воин. Значит, ты сумел воспитать в бойцах Соколиной Стражи настоящее мужество. А это уже кое-чего стоит. Кстати, я проверил кодекс этого элементала. Его имя Селим. Когда возникнет необходимость отправить кого-нибудь на верную гибель, можешь полностью рассчитывать на него. Он не похож на других элементалов, за исключением того, что обладает превосходными боевыми навыками. Во всем остальном — в убеждениях, в этой глупой бесшабашности — он таков, как большинство его собратьев. Хотя, сдается мне, среди воинов Клана Кречета есть еще один, который не очень-то похож на остальных.

— Все в порядке, Каэль Першоу, до меня дошло. Так вот почему ты опять со мной заговорил!

— Нет. Моя цель в настоящий момент — это отдать тебе новый приказ. Стоп, отставить! Ведь я не имею права отдавать тебе приказы. Я могу только предлагать некоторые варианты действий. Да, я могу только просить тебя, полковник Эйден Прайд, направить свои усилия в нужную сторону. Разумеется, для пользы клана.

— А ты с возрастом стал сентиментальнее, Каэль Першоу.

Упоминание о возрасте Першоу было преднамеренным оскорблением. Хриплый звук, донесшийся по связи, продемонстрировал Эйдену, что удар попал в цель.

— Ну, говори, что мы должны делать. Соколиная Стража всегда готова служить клану.

— От таких слов дрожь пробегает по спине воина. По спине старого воина, если тебе так больше нравится, Эйден Прайд. Соколиной Страже надлежит соединиться с подразделением Марты Прайд в четырех километрах от того места, где ты сейчас находишься. У старшего теха на Мосту Пахаря ничего не выходит, так что надо бросить бессмысленную возню. Объединенные подразделения под твоим командованием должны двинуться на Эйлал. Ближайшая задача — захватить город любым способом, какой только имеется в твоем распоряжении. Клан Кречета сосредоточивает свои силы именно на этом участке фронта. Когда Эйлал будет в наших руках, мы устроим штурм Фатумиса. Есть какие-нибудь вопросы, Эйден Прайд?

— Как проходит битва за Токайдо на других направлениях?

— Лучше тебе этого не знать. Скоро десантируется Клан Волка. Может быть, подобная весть даст тебе повод для размышления.

Да, новость говорила о многом. Другие кланы надеялись одержать победу на Токайдо задолго до того, как презренный Клан Волка вступит в бой.

— Когда Соколиной Страже следует покинуть Перекресток Робина и направиться к Эйлалу?

— Немедленно! Здесь, на Перекрестке Робина, прорыва гвардейцев не ожидается. Еще немного, и понтон будет достаточно близок к другому берегу, чтобы оснащенные реактивными двигателями боевые роботы перебрались на эту сторону. Почти как в твоей предыдущей блестящей операции. Склад для боеприпасов уже готов на треть, строительство моста скоро завершится. А пока работу техов прекрасно прикроют пятое и девятое соединения Клана Кречета. Через несколько часов прибудет подкрепление. Я предлагаю переформировать твои подразделения, пополнить боезапас, как только появится транспорт резерва, и двинуться вперед.

И вновь голос неожиданно смолк. Эйден на всякий случай просканировал пространство вокруг себя, чтобы проверить, действительно ли это была речь Каэля Першоу с флайера «Призрак», а не бредовая шутка какого-нибудь сошедшего с ума собрата по клану. Затем он связался с капитанами Джоанной и Джулией Хэддок и объявил им, что Соколиная Стража немедленно выступает.

Услышав по общему каналу приказ полковника, воин Диана завопила во весь голос от радости. Она ликовала, что впереди ее опять ждет бой, штурм Эйлала. Сцены доблести одна за другой захлестнули ее воображение. Диана постаралась вытряхнуть дурь из головы, но она, в конце концов, была воином клана, гордого Клана Кречета. А разве истинный воин не должен радоваться, мечтая о славе?

34

Не будь Эйлал специально выбран в качестве объекта для нападения на него подразделений Клана Кречета соответствующим соглашением между Ком-Гвардией и ильХаном, ни один из уважающих себя воинов никогда не позарился бы на этот убогий уголок планеты. Окруженный со всех сторон холмами, город вытянулся уродливой, бесформенной линией вдоль дальнего края плато Презно. Всем своим видом Эйлал как бы протестовал против нацеленной на него столь грозной силы. По донесению разведки Эйлал являлся центром торговли местных жителей. И в самом деле, вокруг города располагалось множество пустырей, на которых, несомненно, до вторжения кланов собирались огромные ярмарки под открытым небом. Но постройки вокруг этих пустырей производили унылое и серое впечатление, окна выглядели грязными, а крыши нелепо съехали на сторону. Многие улицы были немощеными, а сам город Эйлал казался заброшенным и старым.

«Почти такой же, как я», — подумала капитан Джулия Хэддок, глядя с холма на город. Она никогда, разумеется, не произнесла бы подобной глупости вслух. Джулия Хэддок вообще редко высказывалась. Если к ней обращался какой-нибудь старший офицер, она отвечала по-военному сухим, бесстрастным тоном. Когда же ей нужно было переговорить с подчиненными водителями или техами, она, не тратя лишних слов, выдавала серию коротких реплик.

Многие бойцы шутили, что лучше всего Джулия Хэддок разговаривает при помощи оружия. Она очень редко тратила впустую лазерный импульс или ракету. Даже с возрастом ее способности не сделались хуже. Приняв на себя командование Соколиной Стражей, Эйден нашел время ознакомиться с ее кодексом. Послужной список Джулии произвел на него впечатление. Причем вполне достаточное для того, чтобы задать резонный вопрос: мудро ли поступает командование Клана Кречета, отводя старым воинам второстепенные роли? Кстати, назначение Джулии в Соколиную Стражу продлило ее путь воина. Ее уже чуть было не отправили на Железную Твердыню, в центр подготовки кадетов. Но потом возникла надобность в опытных воинах-ветеранах, и Джулию срочно перебросили в действующую боевую часть.

И теперь, чувствуя себя истинным бойцом Клана Кречета, она готовилась полностью отдать все силы предстоящему сражению.

Но когда оно будет — это сражение? Перед воинами Соколиной Стражи лежал захудалый городишко, который выглядел совсем заброшенным и не представлял серьезной цели для атаки. Не было видно поблизости ни ком-гвардейских боевых роботов, ни вражеской пехоты, ни артиллерийских установок оборонительных сил. В прилегающем секторе анализаторы не зафиксировали передвижений войск противника.

Тем не менее Джулия вся буквально вытянулась от напряжения, ожидая приказа броситься в атаку и умереть за Клан Кречета.

— Ты думаешь, они сдадут нам город без боя? — спросил Эйден у Жеребца.

— С какой стати? Из-за того, что мы надрали им задницу у Перекрестка Робина? Вот уж не уверен...

— Помните, — вставила Джоанна, — что Ком-Гвардия обычно атакует из засад. Может быть, они там и сейчас скрываются.

— Я не вижу достаточно крупных построек, чтобы спрятать внутри боевой робот, — заявила Марта. — К тому же здания слишком стары, чтобы походить на недавно сделанный камуфляж.

— Согласен, — произнес Эйден. — Каково твое мнение, Джулия Хэддок?

— Я чувствую опасность, но не знаю, откуда она исходит.

— Воин Диана?

Произошла небольшая заминка, прежде чем Диана ответила: она несказанно удивилась, когда полковник обратился именно к ней. Ведь она всего лишь неопытный новобранец, к тому же вольнорожденная. Кого должно интересовать ее мнение?

— Наверное, нам следует во всем разобраться на месте.

— Может, они только этого и ждут от нас, — заметил Жеребец, — особенно если учесть замечание капитана Джоанны относительно засад.

— Вот уж удивил так удивил. С каких это пор ты стал на меня ссылаться. Жеребец? Что-то я не припомню большой дружбы...

— В жизни бывают моменты, когда о прошлом можно позабыть.

— Неплохо сказано. Очередная байка вольняги?

— Отчасти.

Только Эйден знал смысл сказанного до конца. Хитрюга Жеребец цитировал одну из книг их тайной библиотеки.

— Я полагаю, будет ошибкой, если все подразделение войдет в город. Вперед выдвинется только одно звено, в то время как остальные прикроют его с тыла. Добровольцы есть?

По линии связи прокатилась волна голосов, так как все командиры звеньев вызвались выполнить это задание.

— Сэр, — послышался бесстрастный голос Джулии Хэддок.

— Да, капитан.

— Я предлагаю поручить задание моему звену. Это единственное, полностью укомплектованное звено во всех тринариях Соколиной Стражи. Остальные уже понесли потери в бою на Перекрестке Робина. В моем звене есть пять отлично работающих машин. Повреждений они не имеют.

Первый раз бойцы услышали от Джулии Хэддок столь длинную тираду. И самое удивительное, что по мере того как она говорила, голос ее неуловимо менялся. Это был красивый, глубокий, с каким-то земным, чисто женским оттенком голос. Он так хорошо сочетался с жизненным опытом Джулии, той мудростью, которая светилась в ее глазах.

— Предложение дельное. Капитан Джулия Хэддок, выступайте!

— С радостью. Тринарий «Альфа», первое отделение, вперед! Дистанция двадцать метров!

«Каратель» Джулии первым двинулся в сторону городских кварталов. За ним по порядку последовали машины воинов Эрина, Лайка, Елены и Крокко.

«А выглядят они совсем не плохо», — подумал Эйден Прайд, когда в общем боевом строю каждый боевой робот сохранял равную дистанцию с другими. Джоанна прекрасно натренировала воинов соединения, гоняя их по всем тактическим дисциплинам. Ее воинский опыт постоянно проявлялся во всех действиях бойцов Соколиной Стражи.

Сгустились сумерки. Солнце уже вот-вот должно было исчезнуть за дальними горами, и удлинившиеся тени медленно скрадывали редкие детали ландшафта. Город постоянно терял свои четкие очертания, становясь тусклой палитрой серых и коричневых тонов.

Где же, в конце концов, войска Ком-Гвардии?

Когда Джулия вместе со своим звеном вступила наконец в город, она с еще большей ясностью убедилась, что Эйлал никогда не готовился к обороне. Город был спроектирован и застроен абсолютно по-другому. Не было даже привычных крепостных стен: полностью открытый, доступный любому противнику.

Вблизи городские постройки выглядели не лучше, чем издалека. Больше того, они производили гораздо худшее впечатление. И даже через бортовой иллюминатор «Карателя» можно было наблюдать полный хаос и запустение. Здания обваливались, в стенах зияли огромные безобразные дыры. Улицы были завалены битым кирпичом, осколками стен и прочим хламом. Неужели люди когда-то жили в Эйлале?

— Там внизу творится неладное, — неожиданно подал голос Каэль Першоу.

— Мы это как раз и обсуждаем! — огрызнулся Эйден.

— Нет, ты не понял. Я имею в виду, происходит нечто действительно странное. Я только что просмотрел старые планы застройки города. Они не соответствуют тому, что предстает сейчас перед нашими глазами.

— Что ты мелешь? Так это не Эйлал? По точным координатам, представленным...

— Координаты даны верно. Но подозреваю, что гвардейцы устроили тут какую-то пакость. По голографиям Эйлала, которые у меня есть, видно, что до вторжения это был зажиточный, хорошо отстроенный город. Все постройки находятся в отличном состоянии и с большим количеством этажей, чем у тех, которые ты видишь внизу. Городские улицы имеют четкую сеть коммуникаций, а не пробитые, как попало, колеи. Ярмарочные площади засеяны густой зеленой травой, на них оборудовано огромное количество постоянных торговых точек. Вот что я имею в виду, полковник. Это не Эйлал. Настоящий город исчез.

— Как же он мог исчезнуть?

— Точно не знаю, но мне пришло в голову, что еще до нашего десанта старый город разрушили или как-то передвинули, эвакуировав его вместе с жителями. Первоначальные здания заменили на этот убогий хлам. Рыночные площади для надежности перепахали. Этот Эйлал — фальшивка. Его соорудили, чтобы заманить вас в ловушку. Не отправляй, я повторяю, не отправляй в город все силы. Жди!

Последнюю фразу Каэль Першоу оборвал так резко, словно он вырубил связь, продолжая еще говорить. Эйден вышел на общую линию и передал информацию другим воинам Соколиной Стражи.

— Кто-нибудь видит во всем этом смысл? — спросил он.

— Да, — ответила Диана. — Помните первую засаду, когда воин Фальк потерял ногу? Ком-гвардейцы напали из-под сада, из подземных укрытий.

— Но почему мы не можем засечь их присутствия? На таком расстоянии анализаторы звена «Альфа» давно уже забили бы тревогу, — заметил Жеребец.

— Наверное, гвардейцы так умело замаскировались, что сканеры не могут обнаружить их, — предположила Марта. — Что-то отклоняет импульсы анализаторов или посылает вместе с ними обратно ложную информацию. Существуют технологические аналоги для...

— Мы должны вытащить оттуда «Альфу»! — прорычала гневно Джоанна. И в этот момент Ком-Гвардия начала атаку.

Джулия Хэддок почувствовала возрастающую опасность еще до того, как Эйден принялся обсуждать полученное известие. Здания выглядели заброшенными, казалось, в них давно уже никто не жил. Из-под фальшивых построек тут и там виднелись участки старых фундаментов. При более пристальном осмотре все в городе казалось поддельным, сделанным наспех.

Лишь чуть позже Эйден понял, что преждевременное появление тринария «Альфа» в городе спасло все остальные соединения Клана Кречета. Ком-Гвардия, конечно, рассчитывала устроить ловушку для всех сил Клана Кречета. Им надо было выждать, пока звено Джулии Хэддок целиком не оккупирует Эйлал или хотя бы не приблизится на достаточно близкое расстояние. Тогда они и могли бы захлопнуть капкан. Но, перехватив переговоры по линии связи между воинами Клана Кречета, командир гвардейцев увидел, что момент упущен, и отдал приказ на полномасштабную атаку.

— Джулия Хэддок! — заорала Джоанна по линии связи. — Немедленно уводи звено!

Однако предостережение долетело до «Альфы» слишком поздно. На каждой площади вдруг распахнулись огромные люки, скрытые под тонким, наскоро положенным слоем почвы. Во все стороны полетела грязь, поднялось темное облако пыли. Из него, как демоны из преисподней, опираясь на столбы пламени, бьющие из реактивных двигателей, появлялись боевые роботы Ком-Гвардии. Первыми из подземных укрытий вырвались тяжелые машины. Они сразу же открыли плотный огонь из лазеров и ракетных установок. Когда внезапный шквал огня накрыл «Альфу», Джулия Хэддок наконец-то поняла, как она была не права, думая, что город не может быть камуфляжем. Ее обманула пустота рыночной площади, хотя она прекрасно знала, что место, специально спроектированное для бесперебойной торговли, в последнюю очередь должно оказаться пустым.

«Бешеный Пес» воина Лайка получил мощный удар РБД, за ракетами последовал залп тяжелого лазера. Он отшвырнул «Бешеного Пса» назад и опрокинул машину. Лайк успел катапультироваться, но его на лету разорвал в клочья выстрел скорострельной пушки.

Остальные машины тринария «Альфа» со всех сторон окружили боевые роботы гвардейцев. Отступать было некуда. И воины Клана Кречета яростно вступили в схватку. Джулия Хэддок и ее бойцы открыли такой бешеный ответный огонь, что почти сразу три гвардейских боевых робота оказались подбитыми. Затем окутались пламенем еще две машины. И все же силы были явно не равны. Воины тринария «Альфа» гибли один за другим. Сначала упал «Вурдалак» воина Елены, потом разнесло на куски «Разрушителя» воинов Крокко и Эрина.

Наконец дошла очередь и до «Карателя» Джулии. Ее боевой робот стоял в лавине огня, как некий сказочный великан. Стоял незыблемо, твердо на мощных «лапах». Джулия хладнокровно расстреливала подступающих врагов. Затем она заметила, что находящиеся за городом машины Клана Кречета открыли огонь из установок РДД. И вот еще несколько гвардейских боевых роботов взлетело на воздух.

Джулия вела огонь не наугад, а с точным расчетом. С минуты на минуту в рубку ворвется смерть. Значит, нужно еще четче, еще вернее расходовать оставшийся боезапас и отмеренные судьбой мгновения. Вдруг «Каратель» до основания потряс страшный удар. Кровавая пелена затопила сознание. Но Джулия нашла в себе силы улыбнуться превратившимися в жуткое месиво губами — бортовой экран ее боевого робота успел зафиксировать последний точный залп. Вражеская машина, получив очередную порцию ракет, вспыхнула и задымилась.

35

Еще до того как Джулия Хэддок упала, Эйден начал выкрикивать по линиям связи молниеносные приказы. Джоанна тут же приводила их в действие, развертывая боевые роботы на пространстве между Соколиной Стражей и Эйлалом.

Уничтоженный «Каратель» Джулии Хэддок рухнул как раз в тот момент, когда Эйден выпустил порцию РДД по первому ряду ком-гвардейских боевых роботов, которые лавиной устремились из Эйлала навстречу шеренгам Соколиной Стражи. Пространство за городом заполнилось ракетами и импульсами лазерного огня.

Когда боевой робот Джулии Хэддок падал на землю, Эйден двумя выстрелами из больших лазеров попал во вражеского «Кентавра». Из обеих пробоин, проделанных в правой части торса, рвануло бушующее пламя.

И когда машина Джулии Хэддок окончательно рухнула, «Кентавр» взорвался, превратившись в огненный смерч. Без лишних колебаний Эйден развернул своего «Матерого Волка» навстречу следующему врагу.

Тем временем Джоанна врезалась в целую группу боевых роботов противника, стреляя направо и налево и вкладывая в эти точные попадания свой более чем двадцатилетний опыт. Увидев, что три боевых робота Ком-Гвардии стоят особенно близко друг к другу, она выпустила в них целый рой ракет. Две машины заметались под ударами в верхние части торсов; третий из-за попадания в «ноги» начал крениться в сторону. Последовавшим новым залпом Джоанна уничтожила всех троих.

Но гвардейцев было еще слишком много. За каждым упавшим боевым роботом противника, казалось, немедленно материализовывался другой и занимал место уничтоженной машины.

Диана, стоя на месте и стреляя по любому подходившему близко вражескому боевому роботу, с радостным трепетом обнаружила, что является прирожденным воином; как только она сосредоточила огонь на первой попавшейся машине, ее цель немедленно взорвалась, и Диана, развернув «Грифона» влево, всадила заряд в «голову» другой. Она чуть ли не ликовала, когда наблюдала, как купол кабины противника треснул, а потом разбился. Огонь немедленно затопил все пространство внутри кабины так, что даже наружу вылетали языки пламени. Но у Дианы не было времени смотреть на это увлекательное зрелище, так как в поле ее зрения появился другой ком-гвардейский боевой робот. Диана развернула торс своей машины, чтобы встретить противника лицом к лицу.

Эйден удивлялся, насколько хрупкими оказались эти боевые роботы противника. Удар, из-за которого клановый «Омнис» всего лишь терял скорость, для машины гвардейцев становился роковым. Хотя Ком-Гвардия и превосходила клановцев численностью. Соколиная Стража и боевые роботы из соединения Марты не просто удерживали свои позиции. Они остановили контратаку, некоторое время поговорили с противником тет-а-тет, а затем погнали его обратно в Эйлал. Наступала ночь, и победа была близка.

Бой шел яростный, и на каждый поврежденный или уничтоженный клановый боевой робот приходилось, по крайней мере, три машины Ком-Гвардии, которые были подбиты, разрушены или подорваны воинами Соколиной Стражи.

По приказу Эйдена воины Клана Кречета начали методично продвигаться к Эйлалу.

Когда Эйден почти пополам разрезал неприятельского «Краба», в его наушники опять ворвался голос Каэля Першоу:

— Прекрасные результаты, Эйден Прайд. Прекрасные результаты! Опять ты подтверждаешь достойную воинскую подготовку.

— Победа у нас в кармане, Каэль Першоу. Они бегут!

— Это правда. Но, к несчастью, вы не победили.

— Почему?

— Посмотри на небо над Эйлалом.

Сначала Эйден ничего не увидел, но потом какая-то точка превратилась в шар, а шар превратился в шаттл. К Эйлалу направлялся не один, а шесть шаттлов. Они, словно ядовитые насекомые, перед тем как укусить, объявляли о своем прибытии.

— Еще одна часть? — спросил Эйден.

— Подкрепление из гарнизона Фатумиса. Так как там никто не сражается, Ком-Гвардия послала часть своих сил сюда.

— Все в порядке. Мы тоже о них позаботимся, в то время как командование Клана Кречета может послать свое соединение, чтобы захватить Фатумис без боя.

— Если только это возможно.

Эйден был раздражен и сбит с толку. Першоу всегда преднамеренно утаивал информацию. Он вспомнил склонность Першоу к подобным вещам во времена, когда тот был командиром на Глории, а Эйден — лишь одним из его звеньевых.

— Расскажи мне все, Каэль Першоу. Все. Сейчас!

— У нас нет войск для того, чтобы послать их в Фатумис. Мы не можем послать даже одного элементала, чтобы тот водрузил знамя и объявил победу. Все вовлечены в новый бой у Перекрестка Робина.

— Новый бой?

— Он накатился на нас быстро и яростно, словно сама река Рилен. Те силы, что сейчас приближаются к вам, — это около трети воинов Фатумиса. Остальные подразделения противника волной захлестнули Перекресток Робина сразу после того, как мы закончили строить мост и установили склад боеприпасов. Воины хорошо дрались, но потери велики у обеих сторон. Вражеские боевые роботы использовали реактивные ракеты, и их зажигательная смесь меньше чем через секунду превратила склад боеприпасов в самый жестокий ад. Взрывы боеприпасов и ракет сверкают высоко в небе. Если ты оглянешься назад, то увидишь все это воочию.

Эйден вдруг отметил, что ночное небо теперь значительно светлее, чем было, когда бой только начинался. Повернувшись назад, полковник увидел желтое зарево, охватившее весь горизонт.

Переведя взгляд вперед, Эйден произнес:

— Тогда мы должны взять для Клана Кречета Эйлал. Если объект будет захвачен, то...

— А ты не проверил уровень боеприпасов ваших боевых роботов? А сколько тонн брони и запасных частей необходимо, чтобы Соколиная Стража обрела полную силу? После того как склад исчез, каким образом вы перевооружитесь, перезагрузитесь и отремонтируете свои боевые роботы? А при таком яростном сражении на Перекрестке Робина ты не сможешь надеяться на подкрепление.

— Мы выполним задачу сами.

— Нет, не выполните. Воины Ком-Гвардии прибывают свежими, с достаточным вооружением и полным боевым обеспечением. И неважно, насколько хороши ваши доблестные военные навыки, — гвардейцы сотрут вас. Я подозревал, что враг замыслил такой маневр, он вписывается в стратегию Ком-Гвардии. Когда они увидели, что мы сосредоточились на Эйлале, то, должно быть, задумали заставить нас истощить свою огненную мощь перед тем, как самим ввести новые подкрепления.

— Твои слова полны осторожности, Каэль Першоу. Что произошло с кланами?

— Мы терпим поражение на Токайдо, вот что произошло! Снабжение боеприпасами и остальным оказалось недостаточным, а потери огромны. Другие кланы даже не достигли того, чего достигли мы, Эйден Прайд. Только не вошедший в игру Клан Волка, кажется, отделяет кланы от полного поражения.

— Тогда мы будем драться с этими силами Ком-Гвардии насмерть. По крайней мере, мы достойно умрем.

— Ты не сделаешь этого. Соколиной Страже нужно вернуться к мосту. Наши воины зажаты. Мы должны отступать к шаттлам, я должен просить... нет, приказать... Соколиной Страже прикрывать отход.

— Но Эйлал... Мы столько прошли и почти захватили объект.

— Да, почти. Здесь, в «Призраке» у меня лучший компьютер, который только может существовать, и я сквозь него прогнал всю информацию — просмотрел ее со всех точек зрения, учитывая все нюансы, какие мне только известны. Насколько ты осведомлен, мои способности стратега — это единственная причина, по которой я все еще ношу форму воина Клана Кречета. Я не вижу способа взять и удержать Эйлал. Эйден Прайд, тебе придется отступить.

— Я желаю драться.

— Ну что ж, если хочешь проявить бесполезное геройство, то дерись. Если стремишься выполнить свой долг перед кланом, начинай отступление. Шаттлы Ком-Гвардии приземляются с другой стороны от Эйлала. Тебе до смерти еще несколько километров. Выбор за тобой. Когда Соколиную Стражу уничтожат в Эйлале, это будет повторением позорного поражения части в Большом Шраме. Если ты выберешь отход, то можешь сохранить Соколиной Страже жизнь и содействовать эвакуации всех воинов Клана Кречета с Токайдо. Так каков твой выбор?

— Ты не можешь предложить что-нибудь иное?

— И не намерен, Эйден Прайд.

Эйден оглядел кабину «Матерого Волка», словно ожидая увидеть колыхающийся, призрачный образ Каэля Першоу, стоящий за его спиной. Но привидения не было. Эйден находился в кабине один.

— Тогда отступление, — произнес он угрюмо, в то время как каждый нерв, каждый мускул его тела толкал его вперед.

36

Воины Эйдена Прайда не нуждались в системе наведения, чтобы найти обратный путь к Перекрестку Робина. Им предстояло просто идти на зарево в ночном небе. Каждый раз, когда зарево, мерцая, грозило исчезнуть, следовал новый взрыв, который моментально превращал ночную тьму в ярко светящийся день.

Диана не знала, что и думать. Ее выводило из себя то, что они разбили силы Ком-Гвардии и уже собирались войти в город, когда пришел приказ о том, чтобы они развернулись и направились в обратную сторону. Она понимала, что противник имеет свежее подкрепление, что у них преимущество и что они наверняка сомнут Соколиную Стражу. Но ей так хотелось увидеть, как клановые силы возьмут город хотя бы на несколько мгновений, что она даже пошла бы на смерть ради грядущей победы. «Так вот что это значит — быть клановым воином, — подумала она. — Вот что такое клановый образ жизни и все, с чем он связан». И так как это понятие уже глубоко пропитало всю ее сущность, Диана чувствовала глубокое разочарование и даже отчаяние из-за того, что должна поджать хвост и бежать.

На девушку даже не произвели впечатления летящие над головой вражеские шаттлы с находившимися в них воинами Ком-Гвардии. Они, очевидно, собирались принять участие в уничтожении подразделений Клана Кречета на Перекрестке Робина. А куда же следуют они, хваленая Соколиная Стража? Туда же! «Какой же выбор был верным? — спрашивала она себя. — Погибнуть в Эйлале или на Перекрестке Робина? А разве не важно, где именно?»

Эйден приказал своей части изменить направление в сторону реки Рилен, чтобы, подойдя к ней, идти вдоль побережья.

— Мы пойдем по берегу реки, — сказал он воинам. — Противник, может быть, нас там ищет.

— У меня новости, — произнесла Марта. — Мост Пахаря окончательно потерян. Мы отброшены к Перекрестку Робина. Люди бегут в беспорядке. Хотя у меня есть идея. Пока ты будешь вести Соколиную Стражу вдоль реки, постарайся устроить атаку, выходящую прямо на противника.

Эйден впервые в жизни почувствовал в груди острую волну страха. Битва превращалась в бегство. Соколиная Стража была близка к уничтожению. Это оказалось бы хуже Туаткросса, где, по крайней мере, уничтожение ограничилось одним соединением Клана Кречета.

Части отступавших на Перекрестке Робина были разбросаны по местам, где уже прошло их наступление. Боевым роботам Соколиной Стражи тоже приходилось перешагивать через подбитые машины и кучи покореженного металла, но ничто не могло воспрепятствовать их продвижению. А впереди воинов ожидало зарево происходящего боя.

Стратегия Эйдена сработала. Никто из Ком-Гвардии не ожидал нападения с побережья. Соколиная Стража врезалась в битву, открыв мощный огонь по массивным тяжелым машинам врага, превращая их в обломки. Одновременно со вступлением в сражение Соколиной Стражи Марта провела боевые роботы своего соединения сквозь тыловые ряды гвардейцев, оставив после себя точно такую же гору уничтоженных машин Ком-Гвардии. Силы противника настолько были сосредоточены на небольших группах воинов Клана Кречета, оборонявших мост, что совсем не были готовы к атаке тех частей, которые, по их ожиданиям, уже подверглись уничтожению в Эйлале.

Тем временем Соколиная Стража Эйдена и боевое соединение Марты находились уже у самого моста в двух минутах ходьбы.

— Кто здесь командует? — заорал Эйден по общей линии связи.

— Полковник Гран Ньюклей, — ответил знакомый голос офицера, который выступал против Эйдена на совете.

— Гран Ньюклей, начинай отвод своей части через мост. Соколиная Стража прикроет отступление.

— Ты не можешь приказывать...

— Обещаю исполнить все твои желания в Круге Равных, Гран Ньюклей, но сейчас я говорю от имени Каэля Першоу и Хана Чистоу.

Гран Ньюклей немного поворчал, но отдал приказ об отступлении, и боевые роботы Клана Кречета начали отходить. Построенный в спешке мост был слишком узок, и машины могли идти только по двое, при этом не на максимальной скорости. Постепенно Соколиная Стража и соединение Марты закрыли вход на мост, обрушив на противника поток лазерного огня.

Маневр остановил наступление Ком-Гвардии, но обе стороны понесли потери — боевые машины лишались брони, теряли вооружение, а некоторые падали, не успев и шага ступить; при этом Ком-Гвардия пострадала больше, чем воины Соколиной Стражи.

Элементалы Клана Кречета понесли серьезные потери. Звеньевой Селим в одиночку, несмотря на свою уязвимость пехотинца, яростно бросался в атаки на вражеские боевые роботы, отдирая от них броню или аккуратно простреливая им суставы манипуляторов. Другие элементалы тоже провели серию атак типа «наскок и отход» против вражеских боевых роботов, слишком занятых сражением, чтобы замечать повреждения, наносимые неуловимыми элементалами. Но вскоре пехотинцы один за другим были раздавлены боевыми роботами, чьи двигатели они выводили из строя, или погибли при взрывах, которые они же сами и устраивали.

Селим неожиданно обнаружил, что находится в тылу Ком-Гвардии. Оглядевшись, он поискал возможность устроить какую-нибудь роковую пакость врагу. И неожиданно к нему пришла идея, которая упала с неба в буквальном смысле этого слова.

Впереди него, на достаточном расстоянии, чтобы уберечься от атаки боевых роботов Клана Кречета, была расположена наспех подготовленная посадочная площадка, куда как раз приземлялся вражеский шаттл. Забыв об опасности. Селим со всей возможной скоростью бросился к нему.

Он понимал, что команда корабля немедленно начнет выгрузку машин подкрепления. Эти свежие боевые роботы навсегда покончат с воинами Клана Кречета, дерущимися на мосту. Используя прыжковый комплект. Селим запрыгнул на корму шаттла и, притаившись над грузовым люком, стал ждать.

Как только «Горец» Ком-Гвардии первым начал спускаться по трапу. Селим спрыгнул с выступа прямо на «голову» боевого робота и посмотрел через стекло купола на удивленного водителя. Размахнувшись, элементал опустил мощный кулак на купол кабины. Последовали удары кулаком по прозрачному бронированному стеклу — первый, второй, третий. Наконец при третьем ударе стекло разбилось, и Селим, протянув механический коготь в кабину, схватил за горло водителя, который до сих пор не верил в то, что видел. Рывок — и враг был мертв.

Селим спрыгнул с «Горца», и тот тотчас повалился обратно в шаттл, прямо на своих товарищей. Приглушенный взрыв внутри корабля подтвердил подозрение элементала, что боеприпасы в боевом роботе были плохо закреплены. Однако он не слишком долго злорадствовал, а побежал обратно прямо в мясорубку, продолжая наносить урон противнику. Вскоре он достиг Перекрестка Робина.

Когда последний боевой робот Грана Ньюклея шагнул на мост, Эйден приказал элементалам последовать за ним.

Проследив за тем, чтобы все боевые роботы Ньюклея перешли на ту сторону реки, Эйден отдал распоряжение Марте начать движение.

— В соответствии с недавними донесениями боевые роботы Ком-Гвардии перешли Мост Пахаря. Они атакуют отступающих на правом фланге. Следуй туда и прикрой их!

Остатки соединения Марты быстро проделали прыжки на тот берег.

Теперь на вражеской стороне Перекрестка Робина оставались только уцелевшие к этому моменту воины Соколиной Стражи.

— Джоанна! — заорал Эйден в микрофон. — Выводи нас!

37

Забравшись на склон «кланового» берега реки Рилен, Марта мельком посмотрела назад на Перекресток Робина, где над пенящейся водой Соколиная Стража начала эвакуацию через мост. Правильными, хорошо организованными группами — сказывались результаты скоростного обучения Джоанны! — боевые роботы Соколиной Стражи прыгали на середину моста, а затем на другой берег. Как только одна машина касалась покрытия и начинала второй прыжок, за ней сразу же прыгала следующая, которая попадала как раз на место приземления своей предшественницы. После каждого прыжка понтоны раскачивались и вставали на дыбы, но мост каким-то чудом не распадался.

Пока Джоанна выводила боевые роботы, машины Эйдена, Дианы и еще нескольких воинов поливали шквальным огнем смещавшиеся и дезорганизованные силы Ком-Гвардии.

Марта хотела увериться в том, что Эйден благополучно перешел через мост, но она знала, что этот человек будет оставаться там до последнего, с радостью подвергая себя риску. Она это не одобряла. Но именно такой бравады и можно было ожидать от Эйдена Прайда.

Когда около половины воинов Соколиной Стражи пересекло реку и выстроилось на ближнем берегу для поддержки оставшихся защитников. Марта поняла, как сильно хочет, чтобы Эйден выжил в этом бою. Они часто говорили о любви, но женщина чувствовала к нему не любовь. Это было беспокойство за чужую жизнь, столь же чуждое воину, как и любовь. В клановом образе жизни уделялось настолько мало внимания ценности отдельной человеческой жизни, что Марту и удивляло, и радовало то, что она, хотя бы на мгновение, побеспокоилась о чужой судьбе.

Но сейчас настало время действовать. Она возглавляла правый фланг, где со своей собравшейся частью продолжала успешно задерживать атаки Ком-Гвардии. Марта не только выживет в конфликте на Токайдо, она выйдет из него, покрытая славой.

Жеребец с неохотой сделал прыжок. Он хотел остаться на мосту и сгореть в пламени сражения, так как знал, что, если кланы потерпят поражение на Токайдо и будут вынуждены пойти на последнее перемирие, сегодняшний шанс умереть клановым воином, скорее всего, окажется последним. Не у многих вольнорожденных он был, и, конечно, немногие им воспользовались бы так, как он хотел. Только возрожденная Соколиная Стража дала Жеребцу такую возможность, и он сожалел, что теряет ее.

Но он все еще оставался в живых. Джоанна назвала его имя, и у него не было выбора — пришлось включить свои ускорители и сделать скачок на середину временного моста через Перекресток Робина. Казалось, мост закачался под ним, когда он приземлился сразу же после «Грифона» Дианы. Они чуть не столкнулись, причем боевой робот Дианы стал заваливаться на него, но ей удалось сделать второй прыжок. Следом за ней взлетел в воздух Жеребец и оказался на противоположной стороне. Там он тут же присоединился к воинам Соколиной Стражи, которые вели огонь, прикрывая отход других боевых соединений.

Позже, после того как бой на реке Рилен закончился, Жеребец задумался о череде событий, которые так перемешались в его голове, что он совершенно не мог припомнить, в какой последовательности они происходили. Причем о подвигах Жеребца командование не забыло, он даже удостоился объявления благодарности в приказе и упоминания в Предании.

Время от времени Джоанну терзало любопытство. Она гадала, когда же Эйден Прайд прыгнет. Казалось, что, отослав всех, он останется сзади, выигрывая секунды. По мере того как число воинов Соколиной Стражи уменьшалось, нападающие все теснее и теснее сжимали свое кольцо. Наконец остались только Джоанна и Эйден.

Наступило время прыгать Джоанне, но она, что было совсем не в ее натуре, заколебалась: учитель строевой подготовки отказывался подчиниться строю. Джоанна следила за Эйденом. Он вел бешеный огонь из средних лазеров, в то время как противник в ответ стрелял по нему без особого успеха. Заряды, которые попадали в «Матерого Волка», просто отскакивали от брони.

Тогда Джоанна включила ускоритель и, сделав прыжок, крикнула Эйдену по линии связи, чтобы он следовал за ней. Бросив взгляд на главный экран, она с удивлением обнаружила, что Эйден прыгнул.

На этой стороне реки воины Соколиной Стражи уже рассредоточились и прыгали вверх по склону, чтобы занять лучшую позицию для прикрытия отхода. Джоанна попросила разрешения остаться на мосту с добровольцами для уничтожения машин противника, когда те вздумают переправляться.

— Не в этот раз, — ответил Эйден. — Мы должны прикрывать отступление.

Стоя на Перекрестке Робина, Соколиная Стража позволила своим бойцам значительно продвинуться к ожидавшим их шаттлам, а Ком-Гвардия так с ними и не разделалась. Но когда ряды воинов Клана Кречета отступили от реки Рилен уже на достаточное расстояние, враг неожиданно бросился в атаку, намереваясь прорваться к заполненным воинами и боевыми роботами шаттлам.

— Что они теперь затеяли? — спросила Джоанна. — Разве мы не отступаем? Или нас хотят полностью уничтожить?

— Должно быть, так, — ответил Эйден. — Мы их хорошо потрепали. Они стремятся теперь восстановить свое достоинство.

— О каком же достоинстве идет речь? Битва закончена.

— Это может измениться, Джоанна. Все может измениться.

— У нас огромные потери, а боеприпасы истощены...

— Но мы воины Клана Кречета, не забывай, что мы Соколиная Стража. Однажды Марта сказала, что я похож на Феникса — птицу, которая умирает только для того, чтобы вновь возродиться.

— Я слышала легенду о Фениксе, хотя впервые слышу о клановом фениксе.

— Это идея Марты, ее фантазия о том, что из любой передряги я всегда вылезаю в ярком пламени, снова возрождаясь к жизни.

Эйден улыбнулся этому преувеличению, но его трогало, что Марта так думала о нем.

— Наверное, Клану Кречета действительно лучше всего подходят эти легенды. Мы неистовый клан, и никакие напасти не в силах остановить нас, — уверенно сказал полковник.

— Я думаю, тебе непременно следует идти добровольцем в качестве пушечного мяса. Ты, очевидно, окончательно постарел и лишился рассудка. Феникс! Для меня это звучит, словно вольнорожденческая чушь.

У собеседников не было времени продолжать дискуссию, так как на них сейчас наступали вновь прибывшие боевые роботы Ком-Гвардии. Обе стороны встретились в яростном и жестоком бою. Соколиная Стража, измотанная, почти израсходовав боеприпасы, на поврежденных и помятых боевых роботах тем не менее отбила множество атак и сумела сдержать Ком-Гвардию и не позволить ей прорвать свои ряды, пока большинство шаттлов не поднялись с Токайдо. Джоанна была в числе самых яростных воинов и в своем неистовстве уступала, наверное, только своему командиру, полковнику Эйдену Прайду.

Когда отступление почти завершилось, наступило время для Соколиной Стражи сделать рывок к собственному шаттлу — «Хищнику», который только что приземлился на взлетно-посадочной площадке. Пока остальные отходили к кораблю, Эйден, Джоанна, Жеребец и Диана оставались на месте. Тем временем множество вражеских боевых роботов уже высыпало на поле боя. Казалось, что их количество растет, словно противник разработал какой-то вид робота-амебы, который размножался в геометрической прогрессии. Разведка Клана Кречета не подавала признаков жизни. Во всяком случае, Эйден уже давно не слышал голоса Каэля Першоу, поэтому никто не знал, откуда появлялись новые вражеские машины. Эйден предположил, что новые шаттлы приземляются сразу за линией фронта.

— Все достигли «Хищника», — проинформировала его Джоанна.

— Так быстро?

— А нас не так уж много и осталось, полковник.

— Да, конечно. Тогда приказываю всем оставшимся эвакуироваться!

Джоанна направила своего «Бешеного Пса» к «Хищнику». Справа от них находился «Грифон» Дианы. Джоанна не расслышала воя летевшей ракеты, но ее боевой робот сотрясло взрывом. Прошли секунды, после чего она поняла, что ракета попала в «Грифон», который теперь заваливался. Джоанна развернула свою машину и открыла огонь по ближним вражеским боевым роботам, совершенно не представляя себе, кто из них запустил снаряд «Грифона».

— Диана! — закричала Джоанна. — С тобой все в порядке?

Ей ответил слабый, еле слышный голос:

— Со мной... нет, со мной не все в порядке. Пробило мою кабину, я зажата. Катапультный механизм не срабатывает.

— Что случилось, капитан?

Это был Эйден.

— Диана, сэр. Она зажата. Что-то с катапультой...

— Я слышал это, капитан. К несчастью, мы ничего не сможем сделать. Нам приказано немедленно отправляться к «Хищнику». Умри храбро, воин Диана.

— Если я умру, — дрожащим голосом произнесла Диана, — то намереваюсь умереть храбро!

— Мы никого не пошлем за ней? — спросила Джоанна.

— Все техи, медики и прочие уже оставили планету. Нет никого, чтобы помочь ей.

— Я вынесу ее, — заявила Джоанна.

— Нет времени. Ты не должна жертвовать боевой машиной ради одного воина, капитан Джоанна. Что происходит с тобой? Немедленно в «Хищник»!

Джоанна так никогда и не поняла, как у нее это вышло. Не поняла, почему она это сделала.

— Я должна сказать тебе, Эйден Прайд, что воин Диана — дочь женщины-ученого по имени Пери. Ты ее отец.

— Отец? — переспросил Эйден каким-то странным голосом.

— Ты не должна была говорить! — воскликнула Диана, но на последнем слове ее голос, казалось, словно угас.

Эйден никогда никому не смог бы объяснить поток мыслей, которые пронеслись в его голове после слов Джоанны. Он вспомнил, как однажды, сидя у озера, долго размышлял над понятием «отец». Эйден так никогда не сумел по-настоящему понять, что означает это слово. Что такие слова, как «мать», «сын», «дочь» или «родитель», могли значить для людей? Какую роль они играют в их жизни?

Он мог представить себе Диану в кабине «Грифона», но что значило то, что она его дочь? Девушка могла явиться продуктом связи между ним и Пери, но как ему поступить с мыслями об этом? Даже книги его тайной библиотеки, в которых так часто попадались истории семей, не могли объяснить значения того, о чем только что сказала Джоанна. Он был Эйденом из клана Прайда, затем кадетом Эйденом; потом он превратился в вольнорожденного воина — звеньевого Хорхе; потом он вернулся к имени Эйдена, а затем приобрел короткое имя Прайд; почти два десятилетия он был клановым воином, затем стал полковником Эйденом Прайдом из Соколиной Стражи. Достаточно личин для чьей угодно жизни. Но как он мог быть кем-то по отношению к воину Диане?

— Отправляйся в шаттл, капитан Джоанна!

— А ты?

— Я не давал тебе разрешения проводить строевые занятия с моей жизнью. Иди!

Когда Джоанна двинулась к «Хищнику», то не оглянулась и даже не задумалась еще раз о Диане. Она сохраняла спокойствие, когда ее вместе с «Бешеным Псом» взяли в «Хищник» и умчали с этой презренной планеты Токайдо. Позже, когда Джоанну чествовали за роль, которую она сыграла в отступлении, она смеялась над всем этим, особенно над тем, что все эти почести так и не позволили повысить ее снова до звания капитана. Но она приняла благодарности и медали, которые их сопровождали.

Элементал Селим стоял возле «Хищника», наблюдая, как оставшиеся в живых элементалы из различных звеньев забирались в него. Когда все погрузились в шаттл. Селим оглянулся и увидел, как боевой робот Дианы подбили, и он рухнул с такой силой, что земля содрогнулась даже около шаттла. Селим не размышлял ни секунды, что было для него характерно. Он немедленно бросился к упавшей машине с бешеной скоростью, которую позволяли развивать прыжковые приспособления боевого костюма.

Забравшись на «Грифон», он увидел в кабине зияющую дыру. Она была довольно узкая, но с помощью боевого костюма элементала ее следовало расширить. Шагнув на кабину. Селим схватился рукой за один край дыры, а другой край принялся давить ногой. Сервомоторы его экзоскелета зарычали и заработали на полную мощность. Головной дисплей замигал предупреждением о превышении допустимой перегрузки. Но Селим продолжал тянуть. Наконец броня с треском согнулась, и он заглянул в кабину.

Диана сидела за пультом управления, придавленная огромными кусками покореженного металла. Другой кусок, казалось, скрючился вокруг рычага катапульты.

— Диана, — позвал Селим.

Ответа не последовало. Блуждающие огни осветили на мгновение ее лицо, и он увидел, что глаза девушки были закрыты. Свет исчез, и лица он больше видеть не мог.

Селим никогда не строил предположений. Он просто приступил к работе. Используя свою огромную силу, он снял с водителя кусок металла. Дальнейшие повреждения были предотвращены.

Когда он добрался до нейросистемы, машину тряхнуло еще от одного попадания, по-видимому, в нижнюю часть торса. Селим почувствовал странный запах. Не являясь водителем боевого робота, он не смог узнать его, но умел ощущать опасность по многим признакам, в том числе и по запаху.

— Кто там внутри? — прогремел усиленный голос снаружи.

Селим узнал голос полковника Эйдена Прайда, который сейчас говорил через внешний громкоговоритель.

Селим мгновенно ответил, назвав себя.

— Звеньевой Селим, доложи о ситуации внутри кабины настолько просто, насколько можешь.

— Водитель зажат в сиденье. Я уже убрал несколько осколков. Собираюсь убрать и остальные.

— Воин Диана все еще жива?

— Да, сэр.

— Продолжай, звеньевой...

Эйден не закончил фразу, потому что его неожиданно атаковали сразу три машины Ком-Гвардии. Селим слышал только оглушающую стрельбу, и у него перехватило дыхание, когда он явственно уловил, как в «Матерого Волка» попала ракета.

Осторожно элементал снял с головы Дианы нейрошлем. Голова ее откинулась, а черные волосы рассыпались по плечам. Он приподнял голову и проверил остальную часть сиденья кабины. Придерживая Диану правой рукой, левой Селим стал отгибать металл. На мгновение показалось, что эти куски сцепились друг с другом, но вдруг вся масса приподнялась, и Селим сумел медленно вытащить тело Дианы из сиденья.

Вроде с ней было все в порядке, кости не переломаны. Положив девушку на правую руку и колено, левой рукой он расширил пролом в кабине настолько, что оба могли выбраться наружу.

Пока он вытаскивал ее из кабины, Диана вдруг произнесла:

— Селим!

— Успокойся, — сказал он.

— Мой... отец... Я имею в виду...

— Успокойся. Старайся не говорить сейчас.

Когда они вылезли из кабины. Селим посмотрел вверх и увидел, как полковник ведет огонь одновременно по нескольким машинам врага. Некоторые обошли его с тыла, чтобы заблокировать Эйдену дорогу к «Хищнику». Он же, вращая корпус своего боевого робота, посылал заряды во все стороны, где находился враг.

— Унеси ее в «Хищник», Селим, — прогремел голос Эйдена через внешний громкоговоритель.

Селим немедленно выполнил приказ. Включив прыжковое устройство, он поскакал к шаттлу, держа на руках Диану.

Среди всех элементалов Селим был единственным, кого похвалили, так как он спас жизнь клановому воину, но ни благодарностей, не медалей он не получил. Даже те воины, которые знали имя этого человека и слышали о его поступке, скоро забыли о нем. За исключением одного. Диана никогда не забывала Селима.

Как только ее «Грифон» получил ракетный удар, Диана потеряла сознание и, придя в себя, вдруг услышала обмен фразами между Джоанной и Эйденом. Девушка пыталась протестовать, но не могла говорить. Чем руководствовалась Джоанна, когда решилась рассказать Эйдену Прайду о том, что он является отцом девушки? В следующее мгновение Диане уже чудилось, что Эйден жил в их деревне вместе с Пери. Диана тогда была маленьким ребенком, настолько маленьким, что, казалось, еще не умела произносить слова. Она хотела что-то сказать отцу, но ничего не получалось. Девочка не могла издать даже звука. Он говорил с ней. Диана видела, как шевелятся его губы, но не слышала, что он произносил. Она сидела на коврике. Отец приблизился к ней, чтобы поднять ее на руки, и вдруг она увидела закрытое шлемом лицо элементала Селима. Он был в ее кабине. Что делал элементал в ее кабине? Ведь им не позволялось, не так ли? Она не могла двигаться. Темнота только оттеняла широкие скулы Селима. Элементал не видел, что она смотрела на него. Ее глаза снова закрылись.

В новом сне уже Селим разговаривал с Эйденом. Селим говорил, что хочет быть отцом Дианы, и просил Эйдена объявить всем об этом. Эйден отказался. Он сказал, что Диана является его дочерью, и он не допустит, чтобы кто-то другой называл себя ее отцом. Она закричала, что где-то у нее должен быть отец, не так ли? Эйден ответил, что она вернорожденная, как и он. У вернорожденных нет родителей. Поскольку они вернорожденные и воины. Именно так он сказал. Почему-то из-за этих слов она очень хорошо себя почувствовала.

Диана опять очнулась и увидела, что Селим вытаскивает ее из кабины. Она услышала, как голос отца приказал унести ее в шаттл. Девушка попыталась заговорить, крикнуть отцу, что ему не нужно принимать ее за свою дочь. Но голос у нее пропал, и она опять провалилась в сон.

Позже, найдя себя в списках отличившихся, Диана мысленно возвращалась к тому мгновению и невыносимо жалела о том, что потеряла тогда и голос, и свою боевую машину.

Полковник Эйден Прайд с удивлением заметил, что ни первый экран, ни второй не выдают никакой информации. Теперь битва стала похожей на сражение подушками в темноте. Крутясь во все стороны, он палил подряд и из ракетных установок, и лазерными зарядами по целям, которые через стекло кабины казались тенями. Наверное, Жеребец был прав относительно «Матерого Волка». Действительно, роковой боевой робот. Всегда у него что-то оказывалось не совсем в порядке.

— Ты не сможешь вернуться на «Хищник», Эйден Прайд, — вдруг зазвучал голос Каэля Першоу. — Почему, во имя Керенского, ты задержался? Лишь для того, чтобы выиграть время для одного элементала, который спасал одного воина? Я этого не понимаю.

— Оставайся в недоумении, Каэль Першоу.

Эйдену стало любопытно, на самом ли деле он слышал голос Каэля Першоу, или все это было галлюцинацией. Должно быть, он слышал по-настоящему. Никто не хотел представлять себе Каэля Першоу.

А что сказал бы Першоу, узнай он о том, что спасенный воин — дочь Эйдена? В конце концов, Каэль Першоу был одним из самых яростных ненавистников вольнорожденных. Эйден понял это по-настоящему еще на Глории, когда перенес множество едких и унизительных оскорблений, которыми Першоу осыпал подряд всех представителей этой касты.

Оба могли бы долго спорить о том, является или нет спасение Дианы клановским действием. Эйден мог бы рассказать о Фениксе. О том, что спасение было очередным перевоплощением, возрождением из пепла, только на этот раз шанс был дан Диане.

Но все, что Эйден Прайд знал, сводилось к одной-единственной мысли: он был доволен спасением Дианы. И этого достаточно. Времени для размышлений о чем-то постороннем просто не оставалось.

Когда серия ракет рванула в правой «ноге» «Матерого Волка», тот слегка накренился. Эйден попытался двинуть левую «ногу» боевого робота, но она не пошевелилась. Что за невезение! Ведь теперь он приговорен к неподвижности. Хотел бы он хотя бы знать, сколько у него осталось боеприпасов.

— Справа, Эйден Прайд, на пятнадцать градусов, — произнес Каэль Першоу. Эйден выстрелил.

— Хорошо! Попадание в «голову». Он лежит. Это был «Стрелок». Теперь на двадцать пять градусов в противоположную сторону. Ракетный залп! Хорошо. Прямое попадание. Ты попал одному в торс, а другому чуть ли не в кабину. Я думаю, они упадут.

Вдруг по Эйдену прошла, словно волна, горячая судорога. Установки в правой руке опустели. Теперь — в левой. Полковник остался без ракет. От еще одного попадания в левую «ногу» «Матерый Волк», казалось, весь содрогнулся. Но не упал.

Голос Каэля Першоу исчез. Эйден обнаружил, что малый лазер слева в торсе еще работает. Он продолжал стрелять. За стеклом произошла огромная вспышка. Кого-то он подбил.

Он никак не мог выйти из этого боя живым. Его опять окутывало пламя. Еще раз в его жизни. От этой мысли Эйден засмеялся. Выстрелив вслепую, он засмеялся опять, когда почувствовал, как земля под его машиной содрогнулась от взорвавшегося поблизости ком-гвардейского боевого робота. Еще один выстрел — и еще один подбитый.

Его смерть не может быть страшной, думал Эйден Прайд. Ведь он, как сказала Марта, и есть птица Феникс?

ЭПИЛОГ

— Джоанна, зачем ты рассказала отцу обо мне всю правду?

— Не знаю. Не хотелось упускать подходящий момент. Наверное, я так постарела, что растеряла часть своей былой рассудительности.

— Я о тебе иного мнения. В эти слова трудно поверить, судя по тому, как ты вышколила Соколиную Стражу, с каким умением и четкостью управляла подразделением в боях на Токайдо.

— Я выполняла свой воинский долг. Не более того.

— Нет, намного больше. Сколько благодарностей от командования ты получила?

— Не имеет значения. Мы проиграли битву, разве не так? Теперь мы должны принять позорное пятнадцатилетнее перемирие, выполняя функции всего лишь оккупационных войск на уже отвоеванных нами планетах. Вместо того, чтобы победоносно наступать на Терру.

— Все верно, но Соколиная Стража отличилась на Токайдо.

— Ты хочешь сказать: погибла?

— Да. Но никто не возьмется утверждать, что Клан Кречета дрался плохо. Кроме Клана Волка и Клана Медведя, все остальные потерпели поражение. Мы же сумели, по крайней мере, сыграть вничью.

— Ничья — это то же самое, что и поражение. Особенно для Клана Кречета. Не забывай, что Клан Волка вышел из бойни с меньшими потерями. Я сейчас в отвратительном настроении. Меня опять разжаловали в звеньевые.

— А как же те почести, которых удостоился мой отец?

На мгновение Джоанна сделала паузу.

— Да, — наконец проговорила она. — Они впечатляют. Действительно, впечатляют.

Диану, Джоанну, Жеребца и других уцелевших воинов из Соколиной Стражи отправили на Железную Твердыню, планету Клана Кречета. Так ничего толком и не узнав о причинах разногласий среди старших офицеров, воины с удивлением приняли помпезную встречу на Железной Твердыне и всевозможные почести, которые им оказали. На торжественной церемонии они ошеломленно слушали, как превозносились подвиги Соколиной Стражи. Оказывается, ведомая могущественным полковником Эйденом Прайдом, Соколиная Стража настолько отличилась в кампании на Токайдо, что деяние это заняло теперь достойное место в истории кланов и даже было занесено в строки священного Предания. Хотя название Туаткросс официально ни разу не упомянулось, было ясно, что позор Большого Шрама смыт окончательно.

После церемонии приветствия состоялся еще более торжественный ритуал. Воинов Соколиной Стражи собрали в огромном здании, отдельно стоявшем на побережье. Прибрежный песок буквально сверкал белизной в лучах жаркого солнца. Сверкающие искры и блики света, казалось, смыли границу между водой и берегом.

Внушительного вида здание протянулось от одного конца пляжа до другого. И выглядело так, будто неведомый скульптор высек его из цельной скалы. Оно все утопало в зелени. Высокие деревья с тяжелой, крупной листвой обступили строение со всех сторон. Когда воины только подлетали на флайере к зданию, Диана заметила среди деревьев красочный садик.

— Что это за место? — спросила она Жеребца, когда они остановились перед толстыми серыми металлическими дверями. Диана с интересом разглядывала множество странных незнакомых символов, высеченных на металле.

— Это центральный генный пул. Здесь, в огромных подземных подвалах хранятся гены воинов Клана Кречета. Каста ученых хлопочет о них день и ночь.

— Слушай, Жеребец, куда это подевался твой жаргон? Ты, наверное, сбит с толку. Это правда?

Сначала Жеребец только пожал плечами, но потом, поразмыслив, ответил:

— Не знаю. У меня такое чувство, что я зря сюда притащился. Это запретная зона.

Диана нахмурилась.

— Запретная зона? Что это значит?

— Диана, мы вольнорожденные. Забыть этого никто из нас не сможет, даже если очень захочет. Вернорожденные ходят среди нас, словно они боги. Когда надо, то бывают снисходительными, а так обычно норовят съездить по морде. В этом, конечно, есть изрядная доля сволочизма. Но условия диктуют они, и нам, вольнягам, приходится приспосабливаться. Особенно если кто-то из нас хочет называться воином. Тут уж ничего не изменишь, хоть лопни.

— А я ничего и не хочу менять. И вполне всем довольна.

— Довольна? Вот дурацкое слово. Впрочем, ты прекрасно вписываешься в отведенную тебе роль. Почти так же, как и я. Но мы никогда не будем богами. Таков закон клана.

— Я не собираюсь быть богом. Вся эта возня с генетическим наследством, драки за Родовое Имя, Испытания Чести — нет, слишком сложно и обременительно. Я предпочитаю просто забраться в кабину боевого робота и выполнить очередное задание. Вот и все, что мне нужно.

Жеребец насмешливо улыбнулся.

— Ты молода. И удачлива. У тебя еще все впереди, так что обольщаться не стоит. Ты испытаешь на своей шкуре все прелести службы вольнорожденного. То, что испытал я. И твой отец, когда жил под личиной вольняги.

— Как ты узнал, что он мой отец? Как? Джоанна тебе проболталась?

Бородатый воин состроил презрительную мину.

— Отнюдь! Джоанна не в состоянии доверить мне даже свои грязные носки на хранение. А тут тайна родства! Нет! Все гораздо проще. Когда ты впервые попалась мне на глаза, я сразу заметил ваше сходство. Будто видел чуть смазанный рисунок.

— Ты ничего ему не сказал?

— Нет. Если б он захотел узнать, то узнал бы.

— Наверное, надо поблагодарить тебя? Спасибо! А что это за место. Жеребец? Ты его опасаешься? Или оно смущает тебя? Может, из-за своего происхождения? Но ведь это просто генное хранилище.

— Это место, откуда выходят вернорожденные. Удивительное, волшебное место. Неважно, ученые ли создают совершенных, как они думают, воинов, перемешивая в корыте гены, или нет. Все начинается с волшебства. Сущности двух воинов смешиваются в волшебном кувшине волшебной палочкой, а потом оттуда выскакивает будущий вернорожденный. Я обычный воин-вольняга, могу быть грубым и жестоким, у меня слишком толстая шкура. Вряд ли ее прошибет такая глупость, как волшебство. Но когда я гляжу на это здание, меня пробирает озноб. И это неспроста. Тут есть какая-то закавыка. Наверное, так себя чувствовали бандюги и солдаты в далекой древности, заходя в церковь на Терре. В тот величественный средневековый храм, украшенный высокими шпилями, изображениями животных, припавших на задние лапы от страха, святыми в золоченых митрах и ризах, с рядами узких окон, освещающих хоры, куда постоянно влетают и вылетают птицы. У древнего храма тоже есть свое волшебство, заставляющее трепетать самого закоренелого разбойника. А у генного пула — свое. Слушай, я еще не заморочил тебе голову, Диана?

— Не знаю. Иногда ты говоришь такие странные вещи, что можно подумать, будто это вещает кто-то другой.

— По правде говоря, так оно и есть.

— Ну вот, опять то же самое!

— Я покажу тебе кое-что после церемонии, — проговорил Жеребец, таинственно улыбаясь.

И он сдержал свое слово. Жеребец показал Диане древние бумажные книги — потайную библиотеку, которую Эйден повсюду таскал с собой. Жеребец рассказал, как они с Эйденом старались выкроить хоть полчаса от службы, чтобы почитать, тайком обсуждая прочитанное, в основном по ночам. Они опасались, что их кто-нибудь поймает за таким странным занятием. Жеребец поведал о всех условиях Эйдена, об изощренных способах прятать библиотеку во время боевого похода, десанта или переброски подразделения.

— Эти тома полны тайн, которые приводят в трепет, Диана. Твой отец часто говорил, что не понимает этих книг до конца, особенно причудливые социальные обычаи, например родительство.

Диана пролистала несколько страниц, посмотрев одну книгу, затем другую, затем еще одну, наверное, для того, чтобы просто подержать их в руках.

— Я не могу понять отдельные слова, а некоторые имена труднопроизносимы. Но ты прав. Жеребец. Они производят впечатление. Ты дашь мне их почитать?

— Библиотека принадлежала твоему отцу. Теперь она твоя, Диана. Теперь ты можешь заняться утомительной работой по перевозке ее с места на место. Я счастлив, что могу освободиться от этой обязанности.

Не зная, что и ответить, Диана промолчала. Потом она присела и взяла в руки одну из книг. Диана принялась читать, пытаясь докопаться до смысла описываемых в ней событий. Когда же спустя некоторое время подняла голову, то увидела, что Жеребец уже ушел.

Джоанна вошла в генный центр, облаченная в великолепную церемониальную мантию, украшенную разноцветными перьями. Она присоединилась к Диане и Жеребцу, которые по такому случаю тоже натянули парадную форму.

— Я вижу, тебя повысили в звании, — заметила она Жеребцу.

Тот только кивнул в ответ.

— Командир звена Жеребец, — проговорила Джоанна с сарказмом. — Тьфу! Язык сломаешь, пока произнесешь. Да, честно говоря, и желания большого нет это делать. Тем более если припомнить кое-какие давнишние дела.

— Вообще-то я жду нового назначения.

— Будем надеяться. Еще пару лет назад я не поверила бы, что мы когда-нибудь окажемся равными по званию.

— Не вижу большого повода для огорчений. Думаю, что кое-кто просто погорячился, когда отнял у тебя звание, добытое на поле боя. После твоих доблестных...

— Заткнись, звеньевой! Я все еще офицер, и этого вполне достаточно, чтобы съездить тебе в морду!

Вдруг великолепные двери генного центра открылись, и воины направились внутрь. Их повели по длинному, едва освещенному коридору. Это показалось Диане очень странным. После богато украшенного входа она ожидала увидеть внутри то же великолепие.

На огромной платформе группа спустилась вниз, в недра священной обители. Платформа остановилась. Стены неуловимо скользнули в стороны, открывая взору такое зрелище, от которого даже у таких воинов-ветеранов, как Джоанна, перехватило дыхание.

Они стояли в огромном зале, настолько громадном, что стены, казалось, разделяли километры. Но Соколиную Стражу поразили не стены. Что привело их в изумление, так это толпа, заполнившая весь зал.

Подавив нахлынувшее смятение и оглядевшись как следует, Диана поняла, что здесь присутствовали почти все воины-кровники Клана Кречета. Пока охранники вели Соколиную Стражу от платформы к массивному столу в центре зала, аудитория, если ее можно так назвать, хранила торжественное молчание. За столом уже сидело несколько человек. Диана заметила свою мать, Пери, стоявшую около стола в группе ученых. Как и остальные, она была одета в ниспадающую волнами белую мантию с черным кантом. Это церемониальная одежда, обязательная для всех из касты ученых. Диана не слишком удивилась, увидев мать здесь, в генном центре, однако ей все же стало любопытно, зачем Пери пригласили на этот церемониал, да еще в таком торжественном наряде.

Джоанна шагнула к столу. Она пристально разглядывала человека, показавшегося ей определенно знакомым. Мужчина был лысым. Черты грубые, будто вырезанные из старого дерева. Лицо иссечено безобразными шрамами. Одет в толстую робу.

— Кочевник, — спросила Джоанна, — это ты?

— О, я гляжу, что глаз у тебя так же востер, Джоанна. Для старухи чересчур роскошно.

— То же хамство и тот же сарказм. Это может быть только Кочевник. Мне сказали, что ты погиб.

— Почти. Только наполовину. Факты, как говорится, на лице. Рожу мне расковыряло изрядно. Несколько дней пришлось поваляться под завалом из балок. Ладно, сейчас не время. Потом все расскажу. Сейчас, кажется, начинается церемония.

Воины Соколиной Стражи заняли места за столом. Однако сесть предложили только тем, кто сражался на Токайдо. Остальным пришлось стоять всю церемонию, хотя среди них были только отважные и умелые бойцы.

С первых же мгновений ритуала Соколиную Стражу опять принялись восхвалять за проявленное мужество и героизм на Перекрестке Робина, за успешные действия в Эйлале, за решительность и твердость при создании заслона для удачного отступления основных сил Клана Кречета с плато Презно. Многие присутствующие поднимались с мест и громко, так, чтобы слышали все, выражали искреннее восхищение действиями этого подразделения. Если у кого-то еще оставались сомнения в отваге воинов Соколиной Стражи, то они, несомненно, рассеялись во время этих речей.

Затем вышла вперед Марта Прайд.

— Мне оказали честь быть Хранителем Закона Дома Прайдов. Особенно лестно для меня провести для офицеров Клана Кречета обряд, один из самых значительных в традиции клана. Неистовая храбрость — это высочайшая оценка для любого воина. Но иногда бойцы могут превзойти даже самый, казалось бы, высокий показатель. Такие воины заслуживают особой награды и специального места в истории клана.

— Сайла, — прошептали несколько воинов, сидевших на нижних ярусах. Другие эхом ответили им, и будто волна прокатилась по огромному залу. Все собравшиеся произнесли одновременно: «Сайла». Хор голосов был глубоким и сильным.

— Таким воином являлся полковник Эйден Прайд.

Диана украдкой взглянула на Джоанну. Лицо женщины-воина оставалось бесстрастным. Насколько Диана знала, лишь Джоанна, Пери, а теперь еще и Жеребец были единственными в этом огромном зале, кому известно, что она дочь Эйдена Прайда. Какая невероятная удача, подумала Диана, попасть на эту церемонию. Пусть даже случайно, пусть даже в качестве простого водителя боевого робота из Соколиной Стражи.

Пока Марта торжественно перечисляла деяния Эйдена Прайда (только героические, ни одного позорного эпизода), Диана переживала целую гамму чувств. Она раскаивалась в том, что упустила шанс поближе познакомиться с отцом. Искренне сожалела, что провалилась в беспамятство именно в тот момент, когда отец наконец узнал, что она его дочь. Прайд сражался, чтобы защитить, спасти ее. Но к тому времени, как Диана полностью пришла в себя, он уже погиб.

Эйден Прайд уничтожил столько вражеских машин, что, наверное, точное их число вряд ли будет записано в его кодексе. Втайне радуясь тому, что отец достиг зенита высшей славы, Диана в то же время горько жалела, что так и не увидела отцовского лица после того, как он узнал о существовании дочери. Жалела, что не поговорила с ним, не рассказала о безумных детских фантазиях, об играх, где отцу отводилось особое место. Диана поделилась бы с ним самым сокровенным. Однако быть сентиментальным — это не по-клановски. А Диана хотела свято соблюдать традиции клана. Она никогда особенно не надеялась, что Эйден примет ее как своего отпрыска. В конце концов, это расходилось с клановым образом жизни. Просто ей так хотелось хоть разок поговорить с отцом.

— И наконец, — продолжала тем временем Хранитель Клятвы, — именно лидерство Эйдена Прайда удержало Клан Кречета от полного поражения. Предводительствуемые им воины Соколиной Стражи мужественно сдерживали натиск гвардейцев. Благодаря тому что Эйден Прайд и его подразделение уничтожили огромное количество боевой техники Ком-Гвардии, Клан Кречета не проиграл битву, а закончил ее вничью. За одно это деяние он заслуживает всех почестей, которые мы только можем ему воздать.

— Сайла! — откликнулись собравшиеся в зале воины.

— С одобрения Хана Чистоу и при единогласном голосовании на Совете Клана Наследие Доблести Эйдена Прайда даст жизнь следующему поколению воинов Клана Кречета.

Диана изумилась этой новости. Даже обычно бесстрастная, хладнокровная Джоанна чуть вздрогнула от удивления. Чаще всего Наследие Доблести, образчик генов, взятый у погибшего воина, хранился годами, прежде чем включался в активный генофонд... если вообще включался.

— Ты хоть представляешь, что это за почесть? — наклонившись к Диане, шепотом спросила Джоанна.

— Не совсем.

— Гены Эйдена Прайда войдут в активный генофонд сразу, без традиционного ожидания специального решения. Это самая высокая честь для воина клана.

Марта Прайд подняла правую руку и жестом указала на панель управления, находившуюся на возвышении рядом с черной плоскостью стены. К пульту подошел тех и нажал несколько кнопок. Со скрипом часть стены начала подниматься. В открывшемся проходе стояли воины почетного караула, а в середине — невысокая женщина в одеянии касты ученых. Вид этой старухи шокировал Диану. С тех пор как она покинула родной поселок, Диане не приходилось встречать столь старых людей. В касте воинов даже самые видавшие виды ветераны выглядели в два раза моложе этой женщины.

Старуха держала в руках маленький черный контейнер, который покоился на отрезе черной ткани. Верхнюю плоскость контейнера украшало изображение расправившего крылья Кречета. По краю черного отреза также были вышиты соколиные головы.

Медленным мерным шагом женщина вышла вперед, почетный караул следовал чуть позади. Когда воины перестроились, то все собравшиеся в зале увидели еще одного человека. Он был одет вместо церемониального наряда в простую форму рядового воина. Мундир идеально выглажен, украшен многочисленными медалями и нашивками.

«Этот воин прослужил очень долго», — подумала Диана.

Когда человек, прихрамывая, вышел на свет, оказалось, что его лицо скрывает полумаска. Диана вспомнила, что ей много раз приходилось слышать об этом странном воине.

— Его имя Каэль Першоу. Он, должно быть, здесь представляет Хана. Смотри, что он несет, — сказала Джоанна.

В здоровой руке Каэль Першоу держал черную кожаную папку, и Диана догадалась, что в папке наверняка находятся официальные бумаги, относящиеся к церемонии.

— Он выглядит, как привидение, — заметила она.

— Некоторые думают, что он и есть привидение, — откликнулась Джоанна.

Процессия остановилась напротив стола, в центре зала. Свита ученых, возглавляемая Пери, приблизилась к женщине, которая держала контейнер.

— Ты несешь Наследие благородного воина Эйдена Прайда? — спросила Пери женщину.

— Этот контейнер содержит Наследие Эйдена Прайда, — ответила женщина.

— Я уполномочена принять Наследие Эйдена Прайда. Делая это, я осознаю ту честь, которая возлагается на меня.

Пери приняла контейнер из рук старухи, которая слегка поклонилась и отошла в сторону. Вокруг Пери и остальных ученых встал почетный караул. Марта жестом показала Пери на противоположную стену. После манипуляций теха с панелью управления стена разошлась на две секции. Открылся черный шкаф-хранилище высотой около двух метров. Над хранилищем висело большое панно, изображающее кречета в полете.

Пери медленно прошла к хранилищу. Эскорт ученых и почетный караул следовали за ней, держась, правда, на почтительном расстоянии. Каэль Першоу, несмотря на искалеченную ногу, тоже соблюдал ритм церемониального шествия. Из-за его призрачного присутствия при передаче наследства Эйдена Прайда это событие долго вспоминалось еще спустя многие годы.

У Хранилища Пери остановилась. Один из ученых включил механизм, и Хранилище раскрылось. Изнутри появилась небольшая полка. Пери поднесла ящик к Хранилищу и произнесла:

— Я предлагаю Наследие Эйдена Прайда для священного генного пула Клана Кречета. Наследие этого благородного воина обладает прекрасной Линией Крови, обогащено личным опытом и неподражаемой стойкостью. Клан Кречета извлечет огромную пользу от принятия этого Наследия в свой священный пул.

Затем она поместила контейнер в нишу и отступила назад. Стоявшие позади нее разошлись в стороны, и Каэль Першоу шагнул вперед. Приподняв кожаную папку, он заговорил хриплым, срывающимся, но в то же время торжественным голосом.

— Эта папка содержит официальное подтверждение оказанной почести Эйдену Прайду. Его кодекс воинской чести расшифрован и закреплен свидетельством Хана. Эйден Прайд признан одним из лучших воинов Клана Кречета. Об этом с сегодняшнего дня может прочесть каждый соответствующие строки в Предании.

Он положил папку рядом с контейнером. Ниша скользнула обратно в недра Хранилища, верхняя плоскость закрылась.

Свита ученых и воины почетного караула развернулись и чинно проследовали в зал. Стена за их спинами вновь сомкнулась.

— Прославится вовек Наследие Эйдена Прайда, — воскликнула Хранитель Закона.

— Сайла! — проревели собравшиеся воины.

— Прославятся вовек его боевые деяния!

— Сайла!

— Прославится вовек путь воина Клана Кречета!

— Сайла!

Пока Марта Прайд медленно вела процессию вдоль зала, Диана вновь взглянула на Джоанну. Ей стало любопытно, что именно думает женщина-воин о почестях, выпавших Эйдену, действительно ли она считает его благородным воином клана. Искупил ли Эйден в ее глазах тот позор, тяжесть которого он так долго носил.

Когда ритуал закончился и все собравшиеся в зале умолкли, погрузившись каждый в собственные думы, неожиданно со скамьи резко поднялся какой-то воин.

— Я, полковник Каро Прайд из тринария «Браво» двенадцатого соединения Клана Кречета, предлагаю своего кандидата, отличного воина Айзека на состязание за почетное Родовое Имя, завещанное воином Эйденом Прайдом.

Марта даже не успела ответить, как встали два других воина.

— Я, командир звена Дэйра Прайд из тринария «Чарли» второго соединения Клана Кречета, предлагаю умелого и отважного воина Новалиса на состязание за самое почетное и навеки благословенное Родовое Имя, завещанное воином Эйденом Прайдом.

— Я, капитан Мансур Прайд из тринария «Эхо» пятнадцатого соединения Клана Кречета, предлагаю доблестного и необыкновенно находчивого звеньевого Велина на состязание за самое почетное Родовое Имя, завещанное по Линии Крови воином Эйденом Прайдом.

Сначала Диана удивлялась той выспренности, с которой воины Дома Прайда делали свои заявки. Каждый из них вставал и представлял кандидата для почетной Линии Крови Родового Имени Эйдена Прайда. Однако пока церемония продолжалась, Диана неожиданно для себя почувствовала, что плачет. Это был ее отец. Конечно, лить слезы — позорно для воина. Но это были слезы искренней радости. Наконец-то ее отцу повезло, к нему пришла слава. Та слава, окоторой мечтает каждый воин. Честь, к которой нужно стремиться и которую можно достичь, только пройдя сквозь все испытания и невзгоды.

Этот день Диана запомнит навсегда. Она все-таки соединилась с отцом. Пусть даже вот таким образом, почти как в детских грезах, через игру воображения. Но Диане этого было вполне достаточно.

После церемонии, когда все возвращались на верхние этажи геноцентра, Пери лицом к лицу столкнулась в дверях с Дианой.

— Ну, что ж, — проговорила она. — Кажется, ты нашла отца.

— Он так и не узнал, кто я, только в самом конце своей жизни, и то я не уверена в этом.

— Ты хорошо выглядишь. Образ воина тебя сделал еще более красивой.

— Меня это не заботит.

— Я знаю. Но в данный момент мне любопытно, что ты чувствуешь по отношению ко мне.

— Я не понимаю вопроса. Ты моя мать.

— А что это понятие значит для тебя, для той, которая происходит из общества, где в неразберихе перемешаны понятия и верного, и вольного рождения? Я спрашиваю тебя как ученый, чья жизнь посвящена изучению внедрения генов и выведения сибов.

Диана непроизвольно вздрогнула.

— Знаешь, ты, как он, как Эйден Прайд, такая же сухая.

— Не забывай, что я тоже когда-то была воином-кадетом, — произнесла Пери. — Я вернорожденная. И если я кажусь сухой, то, может быть, только из-за этого. Но скажи мне, что ты понимаешь под родительскими чувствами?

— Ну... я не знаю, что сказать. Во время этой церемонии я чувствовала смущение. Я слишком вольнорожденная, чтобы быть вернорожденной, и слишком вернорожденная, чтобы быть вольнорожденной. Я что-то вроде неудачницы, и, может быть, вот это он и имел в виду.

— Кто и что имел в виду?

— Эйден Прайд. Я спросила его, почему я нахожусь по его приказу в Соколиной Страже, а он сказал, что просто хочет меня здесь видеть. Может быть, он почувствовал, что я принадлежу к его воинам, потому что считала себя такой же неудачницей, как и все остальные: застряла между двух миров.

Пери кивнула и пошла прочь.

— И это все? — бросила ей вслед Диана.

Пери обернулась и улыбнулась так, как не улыбаются ни вернорожденные, ни вольнорожденные.

— Ты дала мне ответ.

— Извини, но можно я навещу тебя через несколько дней, чтобы ты объяснила мне это подробнее?

— Нет.

Пери развернулась и ушла, оставив Диану, которая в недоумении все еще говорила:

— Мама!

Церемония закончилась, и Марта Прайд осталась в огромном зале одна. Она пристально смотрела на стену, за которой наследство Эйдена заняло свое место в генофонде.

Она вспомнила, что они с Эйденом должны были встретиться на квартире у него или у нее. Слишком плохо, думала она, что встреча никогда не произойдет. Это подвело бы итог их жизни, от сиб-группы до этого короткого воссоединения.

Ладно, думала она, что произошло, то произошло. Во время ритуала из ее глаз текли слезы, но теперь она забудет Эйдена Прайда. Слишком много было дел.

Шаркающий звук в темноте заставил ее вскочить и приготовиться отразить нападение.

Выглядя еще более призрачным, чем когда-либо, в тусклом свете появился Каэль Першоу.

— Ты все хорошо сделала, Марта Прайд, — произнес он. — Церемония была волнующей, предложения для Линии Крови положительно вдохновляли.

— Что происходит теперь? Что с кланами? Мы должны удовлетвориться лишь управлением захваченных миров, пока тянется это пятнадцатилетнее перемирие?

— О, я уверен, мы найдем причину подраться. Если не с Внутренней Сферой, то с кем-нибудь еще. Мы клановцы, в конце концов. Мы воины. Мы сражаемся. Это образ...

— Я знаю. Клановский образ жизни. И это все, Каэль Першоу? Честь, поединок. Родовое Имя и Линия Крови — все?

— Этого для тебя недостаточно. Марта Прайд?

— Для меня, Каэль Першоу? Для меня достаточно.

— Тогда этого достаточно и для других.

— Сайла, — прошептала Марта и, пройдя мимо хромого старика, вышла из зала.

— Я не ожидала, что церемония будет такой впечатляющей, — заметила Джоанна, встретив Диану. — Когда все закончилось, я остановила Каэля Першоу и спросила его, не повлиял ли он на решение так быстро перенести Наследие Эйдена Прайда в активный генофонд.

— И что?

— Он повел себя соответственно своему мерзкому характеру. Отказался говорить со мной. Лишь протянул руку, слегка поправил свою отвратительную полумаску и ушел. Я ненавидела этого человека, когда служила под его началом на Глории, а теперь ненавижу еще больше.

— Но ты говоришь, что ненавидишь всех, даже меня.

— Ну, тебя, положим, нет. Ты, конечно, глупая вольняга, но я привязалась к тебе. По крайней мере, у меня нет желания придушить тебя. Что касается всех остальных, полагаю, большинство из них я ненавижу.

— А моего отца? Эйдена Прайда?

Джоанна надолго замолчала, раздумывая. Потом ответила, старательно подбирая слова.

— Эйден был воином особого порядка. Таких очень немного. Когда он впервые прибыл на Железную Твердыню со своей сиб-группой, я предсказала, что он пройдет весь путь. И он его прошел.

— Он тебе понравился тогда?

— Нет, он мне не понравился. Иногда мне хотелось разорвать его голыми руками.

Видя разочарование, которое Диана не сумела скрыть, Джоанна удивилась. У Дианы явно что-то не в порядке с головой. Почему ее так волнует отец, которого она и видела-то только издалека?

— Думаю, бывали в моей жизни моменты, когда я поминала Эйдена добрым словом, — продолжала Джоанна. — Определенно. Могу сказать точно — я ненавидела его меньше, чем остальных.

Диана улыбнулась, но улыбка получилась вымученной.

— Он прошел весь путь, — еще раз повторила Джоанна.

Роберт Торстон Нефритовый сокол
(Battletech – 17)

Джоанна никогда не помнила своих снов. Порой ей даже казалось, что она их не видит, но в последнее время все переменилось. Практически с того дня, когда кланы заключили перемирие с Внутренней Сферой, ей постоянно что-нибудь снилось, причем воспоминания о снах с неотступностью привидения преследовали Джоанну даже днем.

Чаще всего ей снилось одно и то же – усталая, на негнущихся, тяжелых, словно покрытых многослойной броней ногах, из последних сил она продирается сквозь колючий, раздирающий кожу кустарник. Кругом темнота...

Раздвинув покрытые длинными иглами ветки низеньких деревьев, она вспомнила, как много лет назад совершала марш-броски вот по таким же зарослям. Как давно это было! Кажется, уже прошло несколько десятилетий.

После того как Джоанну взяли из сиб-группы, ее воспитанием занялся инструктор, начинающий полнеть крепыш по имени Барнак, больше всего любивший мучить своих подопечных. В тот день Джоанна точно так же тащилась, еле переставляя ноги в высоких, тяжелых ботинках, пробираясь сквозь плотный кустарник.

И когда она подошла к опушке леса, на нее с необычайной ловкостью, на которую иногда способны толстяки, прыгнул Барнак. Он очутился перед Джоанной внезапно, схватил ее за горло и прижал к стволу могучего дерева, в ветвях которого прятался.

Рыча и изрыгая проклятия, как это делали все воины Клана Нефритовых соколов в бою, он бил Джоанну о ствол дерева и повторял, что она худший из курсантов, которых он когда-нибудь видел. Барнак орал, что она неспособная дура и он скорее подохнет, чем позволит ей сдать выпускные экзамены. У нее нет выдержки и сил, даже хилый курсантишка побьет ее, и была бы на то его, Барнака, воля, он давно бы занес ее в одну из низших каст клана как самое никчемное существо, обременяющее и его и остальных.

– У тебя нет ни единого шанса пройти испытание на звание воина, безмозглая слабосильная тварь. Ты недостойна даже слизывать грязь с моих ботинок! – Барнак бил и бил Джоанну. Кора дерева рвала ее одежду, царапала спину, оставляя на коже множество кровоточащих ран. Позже, уже глубокой ночью, когда она приплелась в казарму, ее друг долго натирал девушку обезболивающей мазью. Да, это был настоящий друг. Джоанна попыталась вспомнить, как его звали и что с ним стало впоследствии, но безуспешно.

– Проси пощады, мразь,– хрипел Барнак.– Проси немедленно, или я вышибу твои куриные мозги. Не видеть тебе боевого робота как своих ушей!

В приступе ярости и отчаяния Джоанна ударила Барнака ногой в живот, и он отступил. Ненамного, всего на шаг, но этого оказалось достаточно. Завизжав, она бросилась на него, нанося по всему телу мучителя беспорядочные удары. В то время ее слабенькие кулачки не могли причинить Барнаку серьезных неприятностей, и Джоанна плакала от сознания собственного бессилия. Ей так хотелось стереть с рожи ненавистного Барнака эту холодную презрительную ухмылку. Джоанна сжала кулаки и с силой ударила Барнака по лицу. Брызнула кровь, и Джоанна с радостью ощутила теплые липкие капли на своих руках. Но ее ликование длилось недолго: вскрикнув от боли, Барнак набросился на нее и избил Джоанну до полусмерти.

Уже потом, лежа на сырой траве и страдая от острой, пронизывающей все тело боли, с опухшим от побоев лицом, Джоанна увидела на физиономии Барнака большой лиловый синяк под глазом, небольшую рваную рану на щеке и самодовольно улыбнулась. Вид запекшейся на толстой роже Барнака крови хотя и немного, но все-таки утешил ее самолюбие.

После окончания учебы Джоанна, единственная из всей сиб-группы успешно сдавшая последнее испытание, подошла к Барнаку с вызывающим видом, усвоенным от него же.

– Что ты хочешь сказать мне, птенчик? – спросил Барнак.

– Признайся, наставник Барнак, что ты был не прав.

– Не прав? – удивился он.– И в чем же?

– Ты называл меня неспособным курсантом?

– Да, называл.

– Так признай, что ты был не прав, или дерись со мной в круге равных. Он засмеялся:

– Нет, сейчас я не буду с тобой драться. А то, что ты слышала от меня в лесу, я говорил для твоей же пользы.

– Как это для моей пользы? Что ты хочешь этим сказать?

– Ты ненавидела всех подряд и поэтому часто ошибалась. Ненависть должна быть целенаправленной, и я направил ее на себя. С того случая в лесу ты уже никого не замечала, кроме меня, даже остальных членов своей сибгруппы. Ярость сжигала твою душу, ты стала упорно тренироваться и делала это со злостью, я бы даже сказал, с утроенной злостью. Твоя ненависть стала целенаправленной, и поэтому все, что ты ни делала, ты делала прекрасно.

– Ты самоуверенная сволочь,– прошипела Джоанна.

– Надеюсь, что ты права,– ответил Барнак.– И желаю тебе пореже попадаться мне на глаза.

Так и случилось. За исключением нескольких церемоний, посвященных окончанию военного училища, Джоанне больше не доводилось видеть Барнака.

Но, исчезнув из поля зрения, он не выходил из ее мыслей. Когда пришло время и Джоанна сама стала инструктором, то своих подопечных она муштровала с такой же жестокостью, что и Барнак. Джоанна переняла и дополнила его методы, она била и оскорбляла курсантов, унижала их, доводила до бешенства, заставляя тренироваться не щадя себя. И ее уроки пошли им на пользу, Джоанна считалась лучшим инструктором, вырастившим много сильных, отважных воинов, лучших в Клане Нефритовых соколов.

Но в своих снах она еще продолжала бояться Барнака. Может быть, этот человек и сейчас прячется между толстыми ветками деревьев и собирается неожиданно спрыгнуть прямо на плечи Джоанны. Она понимала, что продолжать бояться старого наставника глупо – тот уже давно переведен в низшую касту. Джоанне казалось, что в этом лесу ее окружают странные, неведомые создания с холодными, злыми глазами.

Она вышла на поляну и почувствовала, что идти стало легче. Вскоре Джоанна уже могла лететь и полетела. Через несколько минут она приземлилась на лугу, заросшем незнакомой разноцветной травой, и пошла. С каждым шагом идти становилось все легче. и легче, Джоанна высоко взлетала, не забывая осторожно осматриваться по сторонам.

Впереди, в нескольких километрах от себя, она увидела сражающихся роботов и воинов. На глазах Джоанны развалился «Бешеный Пес». Части робота неестественно долго висели в воздухе и, рухнув, покатились по земле. Джоанна увидела элементала, карабкающегося по плечу робота. Ловко орудуя топором, свирепый воин вгрызался в его броню.

Джоанной овладело сильное желание стать участником этой битвы, и она стремительно понеслась туда. Рассекая воздух, воин птицей неслась над лугом. Джоанна понимала, что то, к чему она хочет присоединиться,– всего лишь битва за родовое имя. Она участвовала в таких схватках не раз. В последней, в которой ее вынудили сражаться, она выиграла все поединки, кроме одного, и это только усугубило ее горечь и еще больше разозлило. По мнению многих клановцев, Джоанна была уже стара для схваток за кровное имя, немногие поставили бы на нее, но сама она думала иначе. Она заслужила кровное имя и будет драться за него. В любом возрасте!

Не защищенная броней боевого робота, практически безоружная, Джоанна тем не менее смело бросилась в схватку. Нанося яростные, точные удары руками и ногами, она расшвыривала противников, заставляя их кричать от боли. В процессе боя Джоанна обнаружила, что не потеряла способности летать, и, высоко подпрыгнув, опустилась на плечо могучего робота. Разорвав его броню, она просунула руку внутрь и повредила систему координации. Беззащитный робот упал. Джоанна взялась за следующего. Она побеждала роботов, лишала их возможности двигаться, оборачивала их оружие против них же и жгла броню машин. В дикой злобе она даже свалила одного из роботов, с силой ударив его по груди. Падая, он потащил за собой другого робота,, тот – следующего, и теперь перед Джоанной лежала целая куча боевых машин. Джоанна взгромоздилась на эту гору металла и издала победный крик.

Стоя наверху, Джоанна чувствовала горячий металл. Обжигая ее ноги, он, казалось, доходил до самого сердца.

Джоанна радостно смотрела вниз, на придавленных громадами роботов высоких, мускулистых элементалов и на водителей роботов, не успевших вылезти из кабин. Вид их безжизненных обугленных тел наполнял Джоанну восторгом и упоением битвы.

Джоанна задрожала от восхищения. Она победила, она добилась кровного имени. Подняв кверху руки, она дико закричала.

– Рано радуешься, ты еще не победила,– раздался откуда-то металлический голос.

Джоанна всмотрелась в покрытое клубами дыма

поле боя.

– Это ты, Эйден? – закричала она. Он вскоре появился. Ступая твердо и уверенно, с небрежной улыбкой на лице, полковник направлялся к Джоанне.

– Вот мы и снова встретились, Джоанна,– отчетливо произнес он.

– Почему ты здесь? – удивилась Джоанна.

– Потому что ты должна победить меня.

– Биться с тобой? С какой стати?

– В живых остались только мы с тобой,– не меняя выражения лица, ответил Эйден.

– Но что ты здесь делаешь?– крикнула Джоанна.

– Пытаюсь завоевать родовое имя.

– Оно у тебя уже есть.

– Но я хочу еще и твое, то, за которое ты бьешься.

– Это нечестно,– возмущенно отозвалась Джоанна.– У меня была возможность, и я ее использовала. Я победила!

– Честно это или нет, но таков закон клана, квиафф, Джоанна?

Спорить было бесполезно, оставалось только драться.

– Но ты мертв, Эйден,– попыталась возразить Джоанна.– Тебя убили на Токкайдо.

– Совершенно верно. Поэтому-то ты и должна драться со мной.

– Не буду!

– Тогда ты проиграла. Ты снова проиграла, безмозглая.

– Так мне говорил только Барнак, ты никогда не разговаривал со мной в таком тоне.

На какое-то мгновение Джоанне показалось, что перед ней стоит ненавистный Барнак, но видение тут же исчезло.

– Хорошо, я буду драться с тобой.

Откуда-то снизу выплыла винтовка, Джоанна схватила ее и, где бегом, а где скользя по гладкой поверхности роботов, спустилась на землю и пошла навстречу Эйдену. По мере того как она приближалась к противнику, он начал изменяться. Кожа воина приобрела серый оттенок и превратилась в металл, глаза стали холодными и свирепыми, а лицо – угловатым, словно кабина боевого робота. Сам он начал расти ввысь и вширь, и вскоре перед Джоанной во всей своей ужасающей мощи стоял боевой робот «Матерый Волк», в котором он, Эйден, и погиб.

– Это нечестно,– закричала Джоанна.– Посмотри, у меня только винтовка!

– Это битва, Джоанна,– прозвучал громовой голос.– Здесь нужно забыть о честности.

Она вскинула винтовку и в бессильной ярости начала посылать в него пулю за пулей.

– Извини, Джоанна,– снова раздался голос Эйдена, и он направил на нее свое смертоносное оружие. Выстрелы отбросили Джоанну назад, и она упала на спину. Женщина видела, как «Матерый Волк» подошел ближе и занес над ней гигантскую ногу. Снизу эта нога казалась большим облаком. Еще мгновение – и оно начало стремительно падать, приближаясь к Джоанне. Вот сейчас, еще немного – и оно опустится на нее, раздавит, сомнет, превратит в пыль...

Джоанна проснулась в холодном поту. Сон был такой явственный, что некоторое время она ничего не могла понять – сон это или явь. Джоанна недоумевала, проснулась она или все еще продолжает спать. «Матерый Волк» Эйдена Правда оказался всего лишь легким облачком тумана.

Джоанна увидела, что спит прямо на улице, на голой земле, подложив под голову сумку с инструментами. Как она попала сюда? Что случилось? Может быть, она слишком много выпила вчера и свалилась, не дойдя нескольких метров до собственного дома? Джоанна покачала головой.

В клане не приветствовали пьянство среди воинов. Образ их жизни тщательно контролировался, и стимуляторы применялись крайне редко. Врачи говорили, что возбуждать воина должно само сознание того, что он воин. Но Джоанна пила, уже в течение многих лет она регулярно употребляла крепкое вино и особой напиток, называемый «плавитель». Голова у Джоанны болела, поэтому она с удовольствием выпила бы сейчас чего-нибудь.

Женщина с трудом поднялась. Ноги затекли и сильно болели, словно Джоанна и впрямь всю ночь продиралась сквозь эти чертовы кусты. Стоя на негнущихся ногах, Джоанна вспомнила о новых водителях боевых роботов, присланных на замену погибшим на Токкайдо. Они не были похожи на нее, но разве может кто-нибудь быть таким, как она! Главное, что они мало походили на тех, кого Джоанна знала раньше. Речь шла о новом поколении воинов – смелых, горячих, не слишком довольных перемирием и изобретательных в яростных, свирепых атаках.

Вне всякого сомнения, они были настоящими бойцами, но совершенно другими по характеру. Непонятно почему, но, несмотря на все их достоинства, Джоанне они не нравились.

– Я их ненавижу,– прошептала она.

Эйден, казалось, прочно вселился в ее сознание.

– Да ты всех ненавидишь, Джоанна,– услышала она его тихий голос.

– Да, почти всех,– вслух произнесла она.

Западная учебная зона, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 июля 3057 г.

– Что ты сказал? Они не хотят служить с нами? – взвилась Джоанна. Ее лицо напряглось, а всегда злые глаза расширились и приобрели угрожающее выражение. Глаза у Джоанны были почти бесцветные, только временами, при определенном освещении, они немного серели, и в эту минуту их можно было сравнить с кусками стали, вылетающими из артиллерийского орудия.

– Да, они не хотят служить с нами, звездный капитан Джоанна,– повторил звездный командир Жеребец – Вы правильно меня поняли, хотя я этого не говорил.

Джоанну бесили растущая беззаботность и веселье Жеребца. Его, похоже, не только не раздражало ухудшение общей обстановки в последнее время, но даже радовало. Никогда не сходящая с бледного лица полуулыбка с каждым днем становилась все шире и лучезарней.

– Ну, ладно, я сама догадалась. Командир должен иногда догадываться, о чем ему говорят.

– Не буду с тобой спорить по этому поводу,– охотно согласился Жеребец.

– Хватит, Жеребец, я начинаю уставать от твоего сарказма,– рявкнула Джоанна.

– Прошу прощения, капитан.

Жеребец потер щеку тыльной стороной ладони, словно ища кончики своих недавно сбритых усов. Осталась только борода, которая, по неоднократным замечаниям Джоанны, старила Жеребца, но хотя замечания относительно возраста воинами клана обычно воспринимались как оскорбления, Жеребец в ответ на едкие фразы Джоанны только посмеивался.

Вот и сейчас, стоя рядом с водителем боевого робота Дианой, также входящей в звезду Джоанны, он снова еле заметно улыбался. Трое заслуженных ветеранов Клана Нефритовых соколов расположились на пригорке, собираясь приятно провести погожий денек в унылом и неприютном мире, называемом Судеты. А день выдался действительно великолепный – хотя и холодноватый, но на редкость безветренный и солнечный. Воинам не потребовалось надевать зимнюю одежду, на них была обычная помятая боевая униформа со знаками отличия. Правда, в зонах перемирия на эти знаки никто не обращал внимания.

Джоанна и Жеребец полулежали на короткой колючей траве, опираясь на локти. Диана сидела, прислонившись спиной к дереву. Кора его была бугристой и вдавливалась в спину, но Диана едва ли замечала это неудобство.

В полукилометре от клановцев, внизу, у самого подножия холма, возвышались останки завода по производству боевых роботов и запчастей к ним, превращенного в руины. Помещения цехов и мастерских были почти разрушены в результате нападения на планету. Целыми остались одни стены; испещренные осколками бомб и снарядов, они стояли одиноко посреди руин. Кое-где виднелись крыши зданий, пробитые и покореженные. Из выбитых окон торчали погнутые балки и опоры. Сейчас завод напоминал кладбище с раскрытыми могилами и торчащими из них телами. Это были роботы, изуродованные, с оторванными конечностями, они валялись по всей территории бывшего завода. Куски боевых машин, словно кости воинов на поле битвы, громоздились неровной кучей. Мрачность, жутковатость картины подчеркивалась неестественностью изгибов рук и ног, повсюду лежали оторванные и разбросанные взрывами головы. Одни из них валялись на боку, другие стояли прямо, словно тела их находились на земле и ожидали прихода похоронной команды. Части роботов напоминали фрагменты гигантских статуй – доказательство и свидетельство могущества былых правителей.

Жеребец медленно прочитал отрывок из какой-то поэмы, в которой говорилось о древнем царе и стоящей в поле голове. Сравнение получилось очень удачное, только остальные никак не могли понять, на что намекает звездный командир.

Посреди обломков боевых роботов стояли покореженные машины. Порывы ветра носили по двору разрушенного завода части роботов. Будь он посильнее, воины услышали бы легкий металлический звон, издаваемый сталкивающимися деталями.

В такие дни Джоанне казалось, что останки боевых роботов стонут и скрежещут в бессильной ярости, оплакивая свои погубленные жизни. Когда-то их единственным занятием была война. Они верно служили водителям Клана Нефритовых соколов, помогая ему захватывать новые миры и одерживать славные блестящие победы. Как и люди, они были умными и смелыми. С полным правом их можно тоже считать клановцами. Джоанна смотрела на застывшие исполинские головы и думала, что и в ее жизни что-то сломалось. Когда-то она и ее товарищи мечтали о бесконечной войне, но кланы заключили с Внутренней Сферой перемирие, и вот уже несколько лет они бездельничают, выполняя унизительную для ветеранов гарнизонную службу, время от времени совершая перелеты на другие миры. Джоанна тосковала: жизнь складывалось не совсем так, как ей хотелось бы. Она оглядела сидящих рядом товарищей. Как и все ветераны, они были недовольны тем, что происходит, и жаждали задач, достойных их знаний, умений и боевых качеств. Джоанна вздохнула, стараясь унять раздражение.

– Так, значит, ты говоришь, они не имеют желания служить с нами? – снова спросила она Жеребца, делая ударение на последнем слове.

– На это у них причин больше, чем у тебя плохих привычек, капитан,– ответил тот.

Честно говоря, разговаривать Джоанне совсем не хотелось. Она чувствовала, что взвинчена, и старалась поменьше общаться с товарищами, чтобы ненароком не сорваться на крик. К сожалению, в последнее время сдерживаться становилось все труднее и труднее. Чтобы успокоиться, она пригладила длинные волосы – от постоянных влажных судетских ветров они загрубели, спутались и напоминали моток тонкой проволоки. Джоанна видела, что даже цвет их изменился, из светло-серых они превратились в темные. Правда, Джоанне нравилось это изменение. Перед самым вторжением и перемирием Джоанну не заботили такие мелочи, как цвет волос, теперь же она, словно какая-нибудь кухарка, следила за тем, чтобы волосы не посветлели, иногда ей в голову приходила мысль покраситься. Джоанна считала, что женщина-воин не должна пользоваться косметическими средствами, но иногда ловила себя на том, что ей хочется хотя бы попробовать, что из этого выйдет.

«Куда мне, старухе, готовиться»,– думала она в такие моменты и, махнув рукой перед зеркалом, отворачивалась.

– Слушай, Жеребец,– сказала Диана, отстранившись от дерева,– мне кажется, что ты скоро совсем чокнешься. Ты что, не можешь говорить прямо? Мне, кстати, тоже интересно послушать про новичков, особенно тех, кто решил нас оскорбить.

Диана окинула Жеребца взглядом, который вполне можно было назвать теплым. Так смотрят друг на друга любовники, хотя, несмотря на многочисленные возможности, Жеребец и Диана никогда ими не были. Диана видела в Жеребце друга, родственника, не совсем любимого, но нужного и полезного. Диана, как и Жеребец, была вольнорожденной, и это их связывало, всю жизнь они прожили, страдая от позора и борясь с ним. Они участвовали во многих битвах и всегда побеждали, но, как бы ни были велики их храбрость и умение, «своими» их не признавал никто. Даже самые никчемные из вернорожденных считали себя особями высшего порядка: ведь они произошли от отборных генов, хранящихся в лаборатории клана. Общаясь с вольнорожденными, всем своим поведением они постоянно подчеркивали, что между ними пролегает не тонкая грань, а непреодолимая пропасть. Существовал даже такой анекдот: «Можно ли вернорожденного превратить в вольнорожденного? Можно, если выбросить мозги».

Когда Жеребец глядел на Диану, то видел в ней такого же отверженного, как и он, и, следовательно, своего друга. Жеребец вспомнил еще одного человека, тоже вольнорожденного, героя Клана Нефритовых соколов, Эйдена Прайда. Диана была очень похожа на него, но в этом Жеребец не видел ничего удивительного, в генетике вольнорожденных иногда наблюдается некоторая логика. Тогда как сходство между вернорожденными, принадлежащими к одной сиб-группе, достигалось усилиями врачей, вольнорожденные наследовали свою внешность от родителей. Жеребец никогда не видел Пери, мать Дианы, но он, пожалуй, лучше, чем кто-либо, знал ее отца. Диана была очень похожа на него, хотя, конечно, поскольку Пери принадлежала к той же сиб-группе, Диана в какой-то степени походила и на нее.

Черты лица у Дианы были такие же, как и у Эйдена Прайда, только значительно мягче. По мнению Жеребца, ее вполне можно назвать красавицей. Она напоминала ему давно живших женщин, их портреты он видел в книжках по истории мира и искусства. Жеребец собрал целую библиотеку таких книг и часто их рассматривал. Чтение книг, особенно но их собирательство, не то чтобы не приветствовалось в клане, но не считалось почтенным занятием, однако Жеребец привык к книгам и не мыслил своего существования без них. Эйден тоже коллекционировал книги, он, кстати, и заразил собирательством Жеребца. Правда, библиотеку приходилось прятать от посторонних глаз и читать в основном ночью, но Жеребца это не только не смущало, даже наоборот: занятие чтением книг казалось ему еще интереснее.

– Эти новички, Диана, принадлежат к новому поколению,– наконец заговорил он.– Мне кажется, их рановато вытолкнули из гнезда, они еще не совсем готовы стать Соколами.

– Ты слишком мягок в своих оценках, Жеребец. Их птенчиками-то назвать и то рано. Хотя, я согласна с тобой, воины они неплохие.– Диана помолчала.– Такого бойкого молодняка я еще не видела.

– Они придурки вольнорожденные,– прорычала Джоанна, и голос ее напоминал рык загнанного в клетку зверя.

У Дианы перехватило дыхание, ей и раньше случалось слышать такие откровенные высказывания в адрес вольнорожденных. Но она знала, что Джоанна уважает ее как воина, и не приняла оскорбления на свой счет.

– Эти так называемые придурки прекрасно проявили себя и заслужили право называться воинами, звездный капитан Джоанна,– возразила она.– Они прошли испытание и теперь являются воинами.

Джоанна не поняла иронии.

– Для меня эти вольнорожденные всегда останутся придурками, какие бы испытания они ни прошли. Что бы там ни делали в их сиб-группах, я буду всегда считать их слабоумными и не изменю своего мнения никогда. А если они в чем-то и преуспели, то это значит, что система где-то дала сбой. В какой-то сиб-группе это возможно, но их достоинства – всего лишь исключение, подтверждающее общее правило.

Жеребец рассмеялся:

– Ты принижаешь науку клана. Пополнение прибыло из разных сиб-групп. Надеюсь, ты не хочешь сказать, что вся научная программа саботируется введением недоброкачественной ДНК?

– Ты считаешь свою фразу шуткой, квиафф?

– Афф. Мне понравилась идея использования плохой ДНК для разрушения некоторых цепочек.

– За такие слова я могу тебя наказать, Жеребец.

– Можешь, но не станешь.

– Не будь таким самонадеянным. Я вернорожденный воин клана и горжусь этим. Да здравствует клан!

– Да здравствует клан! – отозвался Жеребец и прибавил с воодушевлением: – И да здравствует Эйден Прайд!

Джоанна отвернулась, ее покоробила насмешка Жеребца над клятвой клану. «В последнее время он слишком много себе позволяет»,– подумала она, но сарказм в голосе Жеребца был почти незаметен, так что Джоанна решила не обращать на него внимания. Она вспомнила, что прибывшая молодежь тоже говорит именно так: «Да здравствует Эйден Прайд!», словно это какой-то пароль.

– Придурки, они относятся к нему как к Богу.– Джоанна презрительно сжала губы.

– Это лучше, чем если бы они никого не признавали. Может, что-то хорошее сделают,– сказал Жеребец.

– Они не способны сделать что-нибудь хорошее,– отрезала Джоанна.– Кстати, Эйден Прайд сам набил бы им морды за то, что они так превозносят его.

Перед глазами Джоанны всплыла торжественная церемония принятия генетического материала Эйдена Прайда в генетический банк клана. Зрелище было очень волнующим, особенно если учесть, что почти всю свою жизнь Эйден считался существом низшего порядка. Теперь же его положение в ряду величайших воинов клана узаконивалось. Если бы он умер до вторжения сил клана во Внутреннюю Сферу, валялся бы он сейчас где-нибудь в грязи на забытой всеми планете, а не считался бы героем битв за Токкайдо. И его генетический материал догнивал бы вместе с ним. Конечно, основной генетический материал в наличии имеется, его носителем является Диана, но о том, что она дочь Эйдена, знают очень немногие. Не исключено, что дети Дианы... Нет, от таких мыслей голова идет кругом.

«Странные штуки выкидывает с нами жизнь,– думала Джоанна.– Судьба воина зависит в основном от времени и вероятностей». Джоанна, как и многие другие, восхищалась Эйденом, но понимала, что ему просто повезло – он оказался на Токкайдо случайно, волею судьбы. Потому что случайно и очень кстати, прямо перед самой экспедицией на Токкайдо, он выиграл кровное имя! Его ведь даже не поставили в качестве кандидата на битву за кровное имя. Комиссия просто решила поразвлечься, добрать еще одного участника из воинов, не прошедших квалификационный отбор. Среди них устроили битву, и Эйден победил. Чистая случайность! Если бы не этот утешительный приз, не видать бы ему кровного имени как своих ушей! А что потом? Потом его, вполне естественно, послали на Токкайдо, доказывать свое превосходство, что он и сделал. Почему? Да потому, что его инструктором когда-то была Джоанна, вот почему! Это она воспитала из него того легендарного воина, которому поклоняется весь клан.

Джоанна была возмущена до глубины души. Ей, человеку, давшему клану великого воина, не удавалось выиграть кровное имя в течение многих лет. В каких только кровопролитных сражениях она не участвовала, но всегда проигрывала, пусть самой последней, но проигрывала.

«Это судьба, и биться с ней глупо. Плюнуть на все, забыть. Это самое лучшее. Но почему я все время думаю об этом? Пора свыкнуться с тем, что мне придется умереть без кровного имени. Что ж, не я первая, не я последняя». Так думала Джоанна, сидя на колючей, жесткой траве.

Западная учебная зона, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 июля 3057 г.

Диана видела задумчивый, устремленный вдаль взгляд Джоанны, жесткую и горькую линию сомкнутых губ и поняла, что женщина размышляет о своей не совсем удачно складывающейся жизни. Непонятно почему, но Диана вдруг почувствовала себя виноватой и отвернулась. Она снова перевела взгляд на разрушенный завод и мастерские. Она словно воочию увидела голову «Матерого Волка», того самого боевого робота, в котором ее отец встретил смерть на Токкайдо. То время Диана помнила плохо, поскольку находилась в действующей армии, в постоянных битвах. Тогда в одном из сражений ее «Грифон» был поврежден и она потеряла сознание. Буквально в последние минуты битвы Джоанна сказала Эйдену, что Диана – его вольнорожденная дочь, но Диана уже не слышала, что он ей на это ответил. Судя по всему, Эйден поверил тому, что в минуту откровенности сообщила ему Джоанна. Но прежде всего, вступив в неравную схватку с противником и выиграв ее, он помог, и не только Диане, но и другим воинам клана, бежать. После смерти Эйден Прайд удостоился чести и славы, а его генетический материал был помещен в банк клана.

Раздумья Дианы были прерваны появлением у подножия холма пятерых воинов. Поглощенная своими мыслями, девушка даже не заметила, как молодые люди здесь оказались. Она слышала, как один из воинов, показывая в сторону ветеранов, что-то сказал и остальные громко захохотали в ответ. Воины хохотали долго, строя рожи и подталкивая друг друга. Диане показалось, что Джоанна совершенно права: эти новички – придурки и шуты гороховые. Новобранцы явно не стоили той чести, которую им оказали, прислав на замену смелых Нефритовых соколов, убитых во время вторжения. «Они ничего не знают, а ведут себя так, будто их генетический материал уже находится в банке клана»,– презрительно подумала Диана.

Воины стали быстро подниматься, ступая в ногу, они шли плотной шеренгой. Диана ухмыльнулась, она видела, что во всем вызывающем поведении новичков, даже в их четкой походке, сквозит плохо скрытый апломб.

– Сопливые показушники,– пробормотала она сквозь зубы, разглядывая приближающиеся фигуры новоприбывших воинов. Одеты они были в облегающие блестящие костюмы, которые водители роботов обычно носили в выходные дни и во время тренировок по рукопашному бою. Диагональная полоса на груди показывала, к какой сиб-группе принадлежат воины. У плеча на ленту был приколот значок клана – парящий сокол. И одежда, и полосы – все было отутюжено и идеально пригнано.

Диана никогда не слышала, чтобы клановцы открыто демонстрировали свою принадлежность к той или иной сиб-группе. Раньше у плеча предпочитали носить знаки отличия и доблести. Показывать что-то иное казалось Диане просто смешным.

– Что тут нужно этим дуракам? – лениво проговорила Джоанна.

– Едва ли их появление грозит нам неприятностями,– заметил Жеребец.– Пусть потешатся на солнышке, квиафф?

– К чертям тебя со всеми твоими квиаффами! – огрызнулась Джоанна.– Сейчас я им покажу, как раздражать меня.

– Успокойся, Джоанна,– ответил Жеребец.

– Ты что, невежественный вольнорожденный, забыл мое звание?

Жеребец расхохотался:

– О, простите меня, звездный капитан.

– Заткнись, Жеребец, и завтра же подавай рапорт о переводе. Я возражать не буду!

– Зачем? – удивился Жеребец.– Мне и здесь неплохо.

– Жеребец, я ненавижу тебя! – рявкнула Джоанна.

– Не больше, чем других,– спокойно ответил Жеребец.

Джоанна хмыкнула и уже спокойнее спросила:

– Как зовут того кретина, который идет чуть впереди остальных?

– Чолас,– ответила Диана.– Говорят, он неплохой боец.

– А кто остальные?

– Самый высокий – это Ронан.

Слово «высокий» мало подходило к гиганту с громадными мускулами. Его странные, словно застывшие, хитроватые глаза казались свирепыми и большими на татуированном лице, издали больше напоминавшем маску.

– Чуть поменьше – Кастилья.

«Гибкая, но широковатая в бедрах, такую в ближнем бою победить будет несложно»,– подумала Джоанна, рассматривая женщину-воина. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не жесткие складки возле губ.

– Ту, темноволосую, зовут Галина,– продолжила Диана, кивнув в сторону крупной женщины с большими, почти как у Ронана, мускулами.

Следующим шел Фредерик. Он был ни высоким, ни низким, ни красавцем, ни уродом.

«Ни то ни се»,– подумала Диана. Наблюдая за Чоласом, поднимавшимся впереди всех, она любовалась его внушительной фигурой. Высокий и мускулистый, грациозный в движениях, он производил хорошее впечатление. Несколько дней назад они спарились, но с той ночи Чолас ни разу не заговорил с Дианой, сторонился ее, и она подумала, что он, может быть, недоволен ею. Диане, впрочем, было все равно, повторно ложиться с ним в постель она не собиралась.

– Звездный капитан Джоанна,– сказал, подходя к ветеранам, Чолас,– мы ищем вас.

Лента на его груди была особенно яркой – желтой с оранжевыми и красными полосами, так в его сиб-группе обозначались змеи, готовые к атаке.

– Для чего это я вам понадобилась, воин? – недовольно прохрипела Джоанна.

– Полагаю, что вскоре вам необходимо прибыть на базу. В воздушное пространство планеты вошел «падун», скоро он должен приземлиться. Вам очень захочется встретить его.

– Очень захочется? – повторила Джоанна.– С какой это стати? Кто там должен прилететь? Докладывайте, воин.– Джоанна даже не пыталась скрыть своего презрения к Чоласу. Брезгливо усмехаясь, она осматривала новичка.

– Потому что на нем прилетает удивительный человек, чудо-герой воинства Клана Нефритовых соколов.

– Чего? Воинства? – переспросил Жеребец и захохотал.

Чолас подошел к нему и сказал с явной злобой в голосе:

– Я вижу, ты смеешься. Почему?

– Да так просто, приятель. Это слово мне показалось очень... многозначительным и красочным.

Чолас не понял сарказма Жеребца. Немного помолчав, он ответил:

– Я рад, что тебе так показалось, вольнорожденный.

Он отвернулся и не заметил, как добродушная улыбка на лице Жеребца сменилась выражением недовольства.

– Прилетает наш новый командир соединения,– продолжал Чолас, обращаясь к Джоанне.– И я должен сказать вам, что это очень известный офицер. На испытаниях за получение звания командира он сражался с тремя противниками и победил. Сразу же, одержав такую внушительную победу, он стал звездным капитаном, а вскоре после этого участвовал в схватке за кровное имя и тоже выиграл.

– Как ты сказал? – проорала Джоанна.– Вскоре после этого он участвовал в битве за кровное имя? Я не ослышалась? Как он мог получить кровное имя, ни разу не побывав в бою?

– Я же не сказал, что он получил кровное имя немедленно после испытания, я сказал «вскоре после этого».

– Но ты имел в виду именно это, эйяс! – крикнула Джоанна.

Презрительное словечко «эйяс», применяемое к новоиспеченным, не проверенным в схватках воинам, нечто вроде «сосунок», считалось большим оскорблением для любого, прошедшего испытание на звание воина. Чолас вспыхнул и уже хотел ответить грубостью, но подошедшая сзади Кастилья одернула его.

– Разумеется, в битве за кровное имя он участвовал не совсем сразу, а некоторое время спустя,– спокойно ответила девушка.– Звездный полковник...

Джоанна не дала ей договорить.

– Что?! – заорала она, и лицо ее налилось краской.– Этот птенчик уже успел стать звездным полковником?!

– Конечно,– ответила Кастилья ровным, тихим голосом.– Но это неудивительно: чтобы быть командиром соединения, нужно иметь звание полковника, квиафф?

– Афф. Но интересно, как это быстро сейчас получают звания.

– Сейчас все не так, как раньше,– сказал, успокоившись, Чолас.– Вы, ветераны, проложили нам дорогу, честь и слава вам за это, но пришли другие времена и другие люди. Когда это проклятое перемирие кончится, мы устремимся к Терре, и вот тогда вы увидите, на что мы способны.

– Очень воодушевленная речь, но ты меня не убедил. И еще. Ты считать умеешь? Тогда подсчитай-ка, сколько тебе будет лет, когда перемирие закончится. Ты что, собираешься вечно оставаться молодым?

– Перемирие может быть и нарушено, во что я очень верю.

– Меня радует твоя увлеченность, Чолас. Ну, что еще ты хочешь сказать, Кастилья? – спросила Джоанна.

– Я хотела сообщить вам, что звездный полковник до битвы за кровное имя уже побывал в боях.

– Это когда же он успел? Во время вторжения? Что-то я не слышала о новичках, ставших звездными полковниками.

– Нет, он не участвовал во вторжении, а если бы и участвовал, не сомневаюсь, что вы о нем обязательно услышали бы. Он усмирял бандитов на родных мирах. Почти безоружный, он...

– Я, видимо, чего-то не понимаю,– замотала головой Джоанна.– Ты собираешься воспеть ему славу за то, что он хорошо проявил себя в потасовках с сельской шпаной? Чем он там дрался? Палками и камнями? – Джоанна захохотала,– Вот так герой! Ну и времена! Оказывается, сейчас, для того чтобы заслужить право биться за кровное имя, нужно всего лишь поймать какого-нибудь полудохлого бандюгу или разогнать демонстрацию недовольных рабочих. Дожили!

– Напрасно вы так говорите, звездный капитан Джоанна.– Кастилья начала немного нервничать.– Это были не деревенские дурачки с палками, а хорошо вооруженные и обученные повстанцы. У них имелись даже боевые роботы.

– Которыми они не умели пользоваться,– вставила Джоанна.– Не нужно меня пугать, Кастилья, я знаю цену таким повстанцам.

Кастилья, казалось, готова была выйти из себя, голос ее стал срываться.

– Да, эти вольнорожденные подонки не были настоящими воинами, но их командир в свое время служил в армии. Все считали его достойным противником, умелым и сильным.

– Не нужно меня переубеждать, Кастилья, мое мнение неизменно. Ну, хорошо, я встречу вашего, как его там... сельского героя. Хорош командир соединения,– фыркнула Джоанна,– Свободны! – рявкнула она на новичков.

Непризнание Джоанной любимого им героя окончательно вывело Чоласа из себя. Он рванулся вперед, ноКастилья снова удержала его. Джоанна посмотрела на ее унизанные изящными кольцами пальцы и хмыкнула.

– Мы еще не закончили, звездный капитан Джоанна,– сказал Чолас.– Мы не сказали, как зовут звездного полковника. Его имя...

– Хватит! – перебила его Джоанна.– Я уже достаточно наслушалась о вашем доморощенном герое.

–...Звездный полковник Рэвилл Прайд,– вызывающе закончила фразу Кастилья и победоносно посмотрела на Джоанну.

На какое-то мгновение все три ветерана остолбенели.

– Прайд? – тихо произнесла Джоанна.– Ты сказала, что его кровное имя – Прайд?

– Так точно! – громко ответил Чолас. Он уже успокоился, к нему вернулась его обычная самоуверенность.– Рэвилл Прайд. У него такое же право крови, что и у звездного полковника Эйдена Прайда, героя Токкайдо.– Он с явным удовольствием оглядел удивленных ветеранов и продолжил: – Мне казалось, что вы, как участники боев на Токкайдо, захотите взглянуть на заслуженного воина, генетически унаследовавшего славу Эйдена.

– Да здравствует Эйден Прайд! – воскликнул Ронан. Голос у него оказался неожиданно высокий, неподходящий к его громадной фигуре. Остальные молодые воины тут же присоединились к его кличу.

Джоанна передернула плечами. В последнее время она замечала за собой эту странную, неизвестную ей ранее привычку. Как ни старалась, избавиться от нее Джоанна никак не могла, стоило ей услышать какую-нибудь глупость, как ее сразу всю передергивало. Что это? Старость? Джоанна относится к Эйдену точно так же, как и эти птенчики, но зачем же превращать свое почитание в истерику, в демонстрацию?

– Вы служили в одном подразделении с Эйденом Прайд ом, звездный капитан Джоанна, квиафф?

–Афф.

– Тогда почему вам так не нравится, что мы восхваляем его?

– Да нет, мне нравится,– начала было Джоанна и вдруг сорвалась: – Проклятье, я этого показушного почитания не перевариваю!

Ронан отодвинул в сторону Галину и выступил вперед.

– Вы не стараетесь выбирать выражения, квиафф? – зловеще проговорил он. Стоящая позади Галина согласно кивнула. Кастилья пренебрежительно скривила губы, молчавший Фредерик напрягся и с грозным любопытством уставился на ветеранов. Только Чолас оставался внешне спокойным.

– Выбирать? – Джоанна подошла к Ронану и внимательно посмотрела на него.– Это почему же, птенчик? – тихо спросила она.– Я служила с Эйденом и хорошо знала его, и мне, а не вам судить, что в нем достойно похвалы, а что – нет. Да, он герой, на Токкайдо мы бились с ним рука об руку, и я видела его храбрость своими глазами.

– Это не дает вам права насмехаться ни над ним, ни над нами,– сказала Кастилья.

Ее замечание словно вернуло Чоласа к действительности. Казалось, он наконец-то начинает понимать, что происходит. Придурковатая улыбка слетела с его лица, он угрюмо оглядывал поднявшихся ветеранов. Жеребец подозрительно посмотрел на Чоласа, какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что этот туповатый мальчик на самом деле не так прост. Честность, открытость и готовность немедленно наказать обидчика считались в Клане Нефритовых соколов основными положительными качествами, и Жеребец полагал, что если хотя бы одним из них воин не обладал, то битва будет неминуемо проиграна.

– Ты правильно заметил, мне смешно смотреть на вас,– глухо ответила Джоанна. Все пятеро новичков напряглись, Джоанна оглядела их.– Никто не лишает Эйдена Прайда его героизма, но прежде всего это был человек со своими недостатками. Вы пытаетесь сделать из него легенду, миф, сверхгероя на потеху дурачкам? – При этих словах Ронан и Кастилья посмотрели на Джоанну с неприкрытой ненавистью.– Напрасно, мои дорогие сосунки. На Токкайдо шла жестокая война, и, как и в каждой войне, было много путаницы, в результате которой мы отступали. Вот именно!– Джоанна заметила недоуменные взгляды.– Скажу больше – мы драпали с Токкайдо так, что только пятки сверкали, и если бы Эйден Прайд не пожертвовал своей жизнью, давая нам возможность бежать, он никогда не стал бы героем.

«И я тоже оттуда драпала»,– подумала Диана.

– Да, Прайд дрался мужественно, не щадя себя,– продолжала Джоанна,– но что в этом необычного? Он всего лишь выполнял приказ. Разве не так должен поступать любой воин нашего клана? А вы делаете из него какого-то божка, который милостиво снизошел до того, чтобы сражаться с врагами. Какая чушь!

– Его генетические материалы уже используются в евгенической программе Клана Нефритовых соколов, такого еще не бывало в нашей истории,– сказал Чолас,

– Ну и что? – ответила Джоанна, не понимая, куда он клонит.

– Это только доказывает, что мы должны относиться к нему с большим почтением, чем ко всем другим прославленным воинам. Да здравствует Эйден Прайд! – воскликнул он, и товарищи тут же поддержали его громкими криками.

Джоанна долгим изучающим взглядом смотрела на Чоласа.

– Ладно, хватит. Дискуссия окончена,– тихо сказала она.– Можете славить кого угодно, но советую прежде всего почитать своего непосредственного командира, то есть меня. Все свободны!

Увидев, что никто из пятерых воинов не пошевелился, Джоанна повторила приказ:

– Я сказала, что все свободны! Чолас поднял руку и обратился к своим товарищам:

– Достаточно, пойдем отсюда.

Он отвернулся и зашагал вниз по склону, но, пройдя несколько метров, как бы невзначай бросил через плечо:

– Будем почтительны с командиром, ребята, постараемся уважать его звание, тем более что звездному капитану не так долго осталось носить его.

Краска бросилась в лицо Джоанне, она посмотрела на Жеребца, ничего не говоря. Тот сморщился и махнул рукой, призывая ее успокоиться.

– Но как личность я ее уважать не собираюсь,– тем временем продолжал говорить Чолас, не обращаясь ни к кому конкретно.– Человек, который проводит свободное время с вольнорожденными, уважения не заслуживает. Не знаю, кого как, а меня уважать звездного капитана никто не заставит.

Он не успел сделать и двух шагов, как Джоанна настигла обидчика и сбила с ног подсечкой. Чолас попытался встать, но Джоанна схватила его за плечи и ударила о землю. Он взвизгнул от боли. Джоанна удивилась: кричать во время схватки среди Нефритовых соколов всегда считалось недопустимым. Товарищи Чоласа, застывшие на мгновение, рванулись ему на помощь, но их опередили Жеребец и Диана – они встали между ними и дерущимися.

– В чем дело, капитан? – проговорил Чолас, сдавленный сильными руками Джоанны.– С чем вы не согласны? С тем, что ваши приятели – вонючие вольнорожденные, или с тем, что они являются вашими друзьями?

Джоанна ударила его коленом, Чолас скривился.

– Здесь только один вольнорожденный – это ты, сосунок,– проговорила Джоанна.

– Сравнивая нас с этими,– крикнул Ронан, показывая в сторону Жеребца и Дианы,– вы оскорбляете воинов клана. Это несправедливо. Мы...

– Заткнись! – рявкнул Жеребец. Ронан бросился на него, но, встреченный коротким ударом в живот, согнулся пополам и упал на колени. К нему подскочила Галина, она схватила Ронана за руку, пытаясь помочь товарищу встать.

– Не стоит начинать свалку,– сказала Джоанна, отпуская Чоласа.

Она поднялась и подошла к Жеребцу и Диане.

– Свободны, идите,– бросила она новичкам.

– Ну уж нет,– прошипел Чолас, вставая.– Теперь-то мы не уйдем.

– Вот как? – спросила Джоанна.– И что же вы будете делать?

– Я имею честь вызвать вас на дуэль в круге равных,– гордо произнес Чолас.

Джоанна насмешливо вскинула брови:

– Угомонись, птенчик.

Жеребец внимательно посмотрел на новичков и встал рядом с Джоанной; с другой стороны к звездному капитану, на ходу снимая с пояса подаренные Джоанной перчатки, вразвалочку приблизилась Диана. Товарищи Чоласа молча приблизились к нему.

– Я вызываю вас на дуэль,– повторил Чолас.

– И я тоже,– сказала Кастилья и взяла Чоласа под руку. Стоящая с другой стороны Галина кивнула.

– Мы все вызываем вас в круг равных,– произнесла она.

Новички стояли, сцепив руки, демонстрируя свою решимость и желание защитить честь оскорбленного товарища.

Джоанна некоторое время смотрела на новичков и наконец произнесла:

– Очень приятно видеть перед собой людей, которые отдают должное нашим традициям и ритуалам. Однако все это хорошо только к месту. Ладно, потешились и идите отсюда.– Она махнула рукой.

– Начинать будем здесь,– грозно сказал Чолас. Он высвободил руки и сделал шаг вперед.

– Ты что, серьезно? – Джоанна была в недоумении.

– Абсолютно,– ответил Чолас.

– Значит, ты хочешь выдвинуть условия поединка?

– Формально это ваше право.

– К черту формальности! – отрезала Джоанна.– Говори свои требования.

– Мы будем биться в круге равных. Я предоставляю вам право выбрать вид оружия и место.

– Подумать только, какое благородство! – ухмыльнулась Джоанна.– Но, мальчик, ты оскорбил не только меня, ты оскорбил всех нас.

– Подождите.– Чолас поднял руку.– Все началось с того, что это вы оскорбили меня, и в круг равных я вызываю только вас.

– Тогда моим условием будет следующее: мои друзья... вольнорожденные друзья,– поправилась она,– заслуженный ветеран, звездный командир Жеребец и воин Диана вместе со мной будут биться с тремя самыми лучшими воинами из вас. Диана? Жеребец? Вы согласны? – спросила она.

– Можно было не спрашивать,– коротко ответила Диана.

– Тогда мы трое вызываем на бой вас троих. Хотя нет, это будет нечестно,– сказала Джоанна.– Мы вызываем всех вас, а поскольку здесь, на Судетах, нет установленного круга равных, то биться предлагаю прямо здесь. Ну, что скажете?

Задыхаясь от ярости, Чолас ответил:

– Неприемлемо. Своими условиями вы еще больше оскорбляете нас.

– Это как же?

– Вы предлагаете нам, вернорожденным, биться с тремя, из которых двое – вольнорожденные. Нет, на это мы не согласны.

– Хорошо, Чолас, я отвожу моих друзей. Чолас, понимая, что выиграл, высокомерно посмотрел на Жеребца и Диану. Товарищи Чоласа тут

же воспрянули духом.

– Мои вольнорожденные друзья не будут участвовать в поединке,– повторила Джоанна.

– Нет, будут! – воскликнула Диана.– В круге равных нет ни вольнорожденных, ни вернорожденных, есть только воины. Мы будем драться!

– Нет, Диана.– Джоанна не сводила злых глаз с Чоласа.– Я отвела вас, и вы должны принять мое решение. Таков закон нашего клана.

– Я знаю, но... Джоанна оборвала ее:

– Молчать, воин Диана, это приказ! Но в таком случае я выдвигаю свое последнее условие – я буду сражаться с вами всеми по очереди.

Чолас открыл было рот, чтобы возмутиться, но Джоанна перебила его:

– Или вы будете биться со мной, или разговор окончен, и проваливайте отсюда, сосунки.– Она помолчала.– Круг равных будет вон там, на территории разрушенного завода. Каждый входит туда без оружия, но может использовать любой предмет, который найдет там. Вас пятеро, вы будете входить в круг по очереди. Итак, это мое требование, и либо вы соглашаетесь, либо вы все – трусы.

– Но...– попыталась вступиться Кастилья.

– Все! – рявкнула Джоанна.– Мои требования вы слышали, теперь я жду вашего ответа.

Чолас был разочарован, психологической атаки не получилось.

– Условия услышаны и приняты,– уныло произнес он.

– Условия услышаны и приняты,– повторила Джоанна.– Жеребец! – позвала она.

– Я весь внимание, звездный капитан.

– Такая дуэль, как эта, требует присутствия секунданта, квиафф?

Жеребец удивленно поднял брови.

– Мы ничего не знаем о секундантах,– торопливо выкрикнул Чолас.

– Неудивительно, ведь вы только вылупились и все еще продолжаете сражаться в игрушечных роботиках.– Джоанна усмехнулась.– Секундант требуется в любых поединках, где соотношение между его участниками больше чем четыре к одному. Поскольку одна из сторон имеет явное преимущество, секундант может изменять условия дуэли прямо по ее ходу. Он или она устанавливают пределы битвы и места, откуда участники входят в круг равных. Жеребец – опытный секундант, и он...

– Мы протестуем! – выкрикнула Кастилья.– Мы впервые слышим об этом условии.

– Насколько я знаю, вы и в круге равных никогда не были,– презрительно сжав губы, сказала Джоанна.– Хватит, игры кончились, и вы должны подчиняться правилам, которые действуют на войне.

– Даже если мы согласимся,– снова заговорил Чолас,– воин Жеребец не имеет права быть секундантом.– Голос Чоласа заметно дрожал.– Он вольнорожденный!

– Тогда секундантом может быть Диана.

– Она тоже вольнорожденная. Только вернорожденный может войти с нами в круг равных! – высокопарно вскричал он.

– Но где их взять, птенчик? – усмехнулась Джоанна.– Твои вернорожденные цыплятки являются участниками дуэли, делать одного из них еще и секундантом – нечестно.

– Я не могу доверить проведение дуэли чести какому-то вонючему вольнорожденному! – возмущался Чолас.

Джоанна успела схватить за руку рванувшегося вперед Жеребца.

– Этот, как ты его называешь, вонючий вольнорожденный – заслуженный ветеран, проверенный в боях воин клана. В отличие от тебя, сосунка,– прибавила Джоанна.

– Но...

– Хватит! Скажи, что ты боишься, и проваливай! Не бойся, я не буду трепаться на базе обо всем, что произошло здесь. Давай, давай, сосунок, чеши отсюда и своих боевых приятелей прихвати. Вам давно пора на горшок.– Джоанна хмыкнула и отвернулась.

Чолас посмотрел на своих друзей, один за другим они согласно кивнули.

– Хорошо,– проговорил он.– Мы согласны с тем, чтобы Жеребец был секундантом.

– Вот и прекрасно, тогда пойдем вниз. Пятеро молодых воинов начали быстро спускаться по склону холма. За ними чуть медленнее, но такой же уверенной походкой двинулись ветераны.

– Честно говоря, я сам впервые слышу о секунданте,– тихо проговорил Жеребец.– Ты говоришь, что я опытный секундант? Пожалуйста, только скажи, что я должен делать?

– Не знаю,– отрезала Джоанна.– Что касается меня, то я прошу только об одном – если кто-нибудь сильно разойдется, ты его остановишь.

– Ладно, но не прежде, чем эти сукины сыны получат то, что заслужили,– ответил Жеребец.

Джоанна посмотрела на него и улыбнулась. Она знала, в том круге, к которому принадлежал Жеребец, в обществе вольнорожденных, выражение «сукин сын» – самое оскорбительное, и уж если им награждали вернорожденного, то можно было нисколько не сомневаться в том, что это – отпетая сволочь.

– Я даже не предполагала, что ты такая скрытная,– сказала Диана.

– Это ты о чем? О том, как я выдвигала свои требования? – спросила Джоанна.– Не обращай внимания, условия – это одно, а дуэль – совсем другое.

– Откуда ты все это знаешь?

– А ниоткуда,– ответила Джоанна.– Я все выдумала.

– Иногда, Джоанна, меня не покидает ощущение, что ты все время шутишь,– сказал Жеребец.

– Жеребец, от тебя так и воняет вольнорожденным,– недовольно фыркнула Джоанна.

– Но ведь ты дерешься с новичками именно потому, что они назвали меня так,– возразил Жеребец.

– Ты в этом уверен? – Джоанна пристально посмотрела на него.

– С тобой нельзя ни в чем быть уверенным,– невозмутимо ответил ветеран.

– Смотри за ними внимательно,– посоветовала Джоанна.– Да и за мной тоже. Птенчики должны вернуться отсюда живыми, мы не имеем права терять даже таких желторотых воинов: нас здесь слишком мало.

Диана торопливо шла позади Жеребца и Джоанны. Она уже забыла оскорбления, и неудивительно, за свою жизнь она их слышала немало. Она думала о Джоанне, точнее, о том новом качестве, которое для себя открыла в ней, – хитрости. Среди воинов клана оно не приветствовалось, считалось низким. Открытость и честность – вот что было свойственно Нефритовым соколам.

«Но с такими мерзавцами, как эти, иначе поступать нельзя,– думала Диана.– К тому же это может быть совсем и не хитрость, а просто неожиданный тактический ход. А это допустимо». Диана вздохнула, ей очень хотелось участвовать в дуэли и самолично набить физиономии этим зарвавшимся наглецам. Она посмотрела на перчатки – подарок Джоанны: «Не забыть бы сунуть их ей за пояс перед тем, как звездный капитан войдет в круг равных».

Диана успела это сделать до того, как Джоанна исчезла за полуразбитыми воротами завода.

Развалины завода, квадрат-3, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 июля 3057 г.

Джоанна прижалась спиной к вилке перевернутого подъемника и огляделась. В нескольких метрах от себя, у погнутого корпуса боевого робота, она услышала какой-то шум. Джоанна внимательно посмотрела в ту сторону, но не увидела ничего подозрительного, должно быть, это ветер колыхнул оторванные куски брони боевой машины. Все валяющиеся роботы были настолько покорежены, что Джоанна с трудом узнавала, где роботы клана, а где – войск Внутренней Сферы. Части их тоже определить было невозможно, да и не оставалось для этого времени. Джоанна увидела оторванную руку боевого робота. Согнутая в локте, со сжатым кулаком, она стояла на земле, словно призывая оставшихся в живых в атаку.

Всего на мгновение из-за мотков перегоревших проводов мелькнула голова Ронана, такая же угловатая, как у боевого робота, но Джоанна мгновенно засекла ее.

«Молодец, птенчик, выслал это чучело вперед. Конечно, сначала нужно измотать противника. Сам Чолас, видимо, войдет в круг равных последним, когда я уже устану. Неплохо, очень неплохо мыслит наш петушок».

Подходя к заводу, Джоанна и Жеребец тщательно спланировали весь поединок. Жеребец сразу понял, чем ему здесь предстоит заниматься, и решил впускать бойцов в круг равных с разных направлений и с интервалом в десять минут.

– Дуэль,– заметил он,– это единоборство, поэтому свалки не будет.

Жеребец долго и пространно объяснял новичкам правила проведения поединков, которые, кстати сказать, он изобретал на ходу. Слушая его комментарии, а также одобрительные замечания Джоанны, Диана еле сдерживала улыбку, а несколько раз ей даже пришлось отойти, чтобы не прыснуть со смеху.

В конце концов инструктаж кончился. Жеребец приказал молодым воинам встать в разных точках круга, и те неохотно подчинились. Было ясно, что выслушивать приказы вольнорожденного им крайне противно, но едва только кто-нибудь из них пытался возмутиться, Жеребец окидывал его таким взглядом, от которого расплавился бы и металл. Недовольно ворча, новички приняли старшинство Жеребца.

Джоанна входила в круг первой, а через пять минут после этого Жеребец запускал в круг первого противника. Прозвучала команда «Старт!», и Джоанна рванулась на территорию завода, а Жеребец довел до сведения участников поединка, что звездный командир Марта Прайд, главнокомандующий галактикой «Гамма», запретила проведение дуэлей, угрожающих жизни их участникам на том основании, что у клана осталось не так много воинов. Жестокие, кровожадные клановцы не одобряли этого приказа, хотя и понимали, что командир права.

«В такой ситуации сдерживать кулаки будет очень непросто»,– размышляла Джоанна, оглядывая близлежащее пространство и одновременно вспоминая полный гуманизма приказ Марты Прайд.

Вскоре ее мысли переместились на нового командира Соколиной гвардии, Джоанне было любопытно посмотреть на него, особенно после того, как ей сказали, что он из рода Эйдена Прайда.

"Интересно, как хладнокровная и никогда не теряющая присутствия духа Марта Прайд отреагировала на появление в рядах воинов клана такого опасного соперника. Скорее всего, она сделает вид, что не замечает рвущегося к славе новичка. Поскольку он еще не проверен в реальной боевой обстановке, то особой опасности для ее престижа не представляет ".

За свое положение Джоанна была абсолютно спокойна, она никогда не будет подчиняться приказам мальчишки, который по своему боевому опыту еще должен лежать в барокамере и через трубочку набирать сил с помощью искусственного питания.

Ронан, паршивец, спрятался почти напротив, за развалившимся на части боевым роботом Внутренней Сферы. Он явно старался привлечь внимание Джоанны. Джоанна приняла его вызов. Она спрыгнула с подъемника и, пригибаясь к земле, стараясь не задевать разбросанные части роботов, медленно пошла вперед. Она приблизилась к боевому роботу, за которым прятался Ронан, и оглядела его. Джоанна обратила внимание на поднятую вверх руку боевой машины и подумала, что в ее ладони вполне можно спрятаться.

Джоанна полезла вверх. У человека неподготовленного горло сразу перехватило бы от тошнотворной смеси запахов обгорелых проводов, металла и масла, но Джоанна не обращала на это никакого внимания. Она была на войне, где приходилось терпеть и не такое. Хватаясь за провода и шланги, Джоанна карабкалась наверх, не заботясь о том, видит ли ее Ронан или нет. Вскоре она оказалась наверху и надежно уселась во впадине между большим и указательным пальцами руки боевого робота. Джоанна посмотрела на хронометр – прошло семьдесят пять секунд. Меньше чем через четыре минуты в круг войдет еще один противник, поэтому Джоанна решила разделаться с первым участником дуэли побыстрее.

«Внезапность, два-три приема – и с дурачком будет покончено»,– подумала она.

Хотя времени оставалось не так много, Джоанна решила не торопиться, она терпеливо ждала момента, когда можно будет атаковать противника наверняка. И такой момент скоро настал: Джоанна увидела Ронана. Прижимаясь спиной к корпусу робота, он медленно шел прямо на нее. Очевидно, он не видел Джоанну. Она напряглась и, как только молодой нахальный воин оказался прямо под ней, поймала какой-то шланг и, повиснув на нем, обхватила ногами шею Ронана. Ронан захрипел. Джоанна отпустила шланг и упала на землю, нанеся в падении удар по голове Ронана. Тот взвыл от боли и попытался отползти, но Джоанна моментально вскочила и со всего размаху ударила противника тяжелым ботинком в лицо. Удар был настолько сильным, что Ронан перевернулся в воздухе и, закрыв лицо руками, заревел от боли. Джоанна схватила его за плечи и, приподняв, ударила затылком о бронированный корпус робота, после чего Ронан, дернувшись, затих. Джоанна проверила его пульс и убедилась, что юноша жив. Ее так и подмывало придушить наглеца, но приказ есть приказ, и Джоанна отошла в сторону. Очередной взгляд на хронометр показал ей, что второй противник вошел в круг равных чуть меньше двух минут назад. Джоанна недовольно покачала головой и, кинув последний взгляд на неподвижно лежащего Ронана, побежала к разрушенному зданию завода.

Джоанне показалось, что у одного из окон мелькнула чья-то тень, но входить в дверь было опасно:

за ней мог прятаться противник. Джоанна решила проникнуть в помещение через одно из окон. Разбежавшись, она подпрыгнула и, разбивая остатки стекол, влетела в окно. Сделав в воздухе сальто, Джоанна приземлилась на ноги. Пригнувшись, она быстро огляделась и увидела у двери Галину с толстой трубой в руках.

«Стало быть, молодцы-мужчины побоялись, прислали эту толстозадую. Да, рано я их похвалила, стратеги они никудышные»,– подумала Джоанна.

Галина не ожидала появления Джоанны и вздрогнула, по лицу ее пробежал испуг. Она крепче сжала трубу и двинулась вперед.

«Я не хотела убивать ее, но она напала первой. Я отбивалась и в горячке не рассчитала свои силы». Наверное, так она будет оправдываться",– сделала вывод Джоанна и решила до конца использовать свое преимущество – боевой опыт. Она встала во весь рост, вытянула руки вперед, словно ожидая нападения Галины, и, вдруг согнувшись, бросилась навстречу молодой воительнице. Удар головой в живот отбросил Галину к стене. В последний момент она все-таки умудрилась опустить свое смертоносное оружие на спину Джоанне, но для затвердевших мышц этот удар был почти незаметен.

Короткий взмах сцепленными в замок руками, затем удар – и Галина, прижав руки к печени, размазывая по стене пыль и грязь, сползла на пол. Труба выпала из ее пальцев, но Джоанна не дала грозному оружию укатиться далеко. Схватив трубу, она дважды опустила ее на почки девушки. Схватка длилась ровно тридцать секунд. Джоанна посмотрела на иссиня-бледное лицо Галины и презрительно усмехнулась.

До появления следующего бойца оставалось четыре с лишним минуты, и Джоанна решила оценить обстановку. Она осмотрелась и на другом конце здания увидела несколько небольших комнат.

Неудивительно, что Галина пришла сюда не с пустыми руками – повсюду на полу валялись обломки конструкций, прутья, остатки перекрытий и какое-то тряпье.

Джоанна двинулась к окну. Местами пол под ногами проваливался, и идти приходилось осторожно. Огибая разбросанную повсюду поломанную мебель, Джоанна приближалась к стене, беспрестанно поглядывая на потолок. Внезапно недалеко от себя она увидела лестницу и решила взобраться по ней на крышу, откуда будет лучше следить за всей площадкой. Пришлось проходить под полуобвалившимися плитами потолка, которые в любой момент могли рухнуть от ветра или вибрации почвы.

«Риск, конечно, но разве не приходится нам всю жизнь рисковать?» – раздумывала Джоанна, приближаясь к лестнице.

Подойдя к ней, Джоанна криво усмехнулась:

увидеть такой подъем можно разве что в кошмарном сне, подобные лестницы ведут обычно во мглу неизвестности.

Напрягшись, она попробовала ногой одну из ступенек, та держалась крепко, и Джоанна полезла наверх. Перепрыгивая через две и даже три ступеньки, хватаясь при каждом треске за полуобвалившиеся перила, Джоанна вскоре оказалась на широкой площадке. Чуть больше двух минут оставалось до появления Фредерика. Джоанна не сомневалась, что ее следующим противником будет именно он. Потом Чолас выпустит эту гадюку Кастилью.

Пол был дырявый и шаткий, здесь, на втором этаже, тоже повсюду валялись обломки мебели и куски тряпья. Правда, две перегородки еще стояли и выглядели довольно надежными. Возле них Джоанна увидела горы бумаги, их оставили бежавшие с планеты бюрократы. Джоанна неоднократно слышала, что во Внутренней Сфере очень любят составлять и хранить всякие никчемные бумажки, и всегда этому удивлялась. Ей казалось вполне разумным, что в Клане Нефритовых соколов единственным стоящим документом были анкеты вернорожденных воинов, где записывались данные о составе их ДНК, о воинских подвигах, этапах службы и так далее.

Джоанна оторвала взгляд от бумаг и подошла к ближайшему окну. Пол под ее ногами угрожающе заскрипел, но Джоанна уже не обращала на это внимания – здесь все скрипело и трещало.

Она посмотрела вниз и увидела холм, на котором ветераны совсем недавно так безмятежно отдыхали и где произошла стычка с новоприбывшими. У самого его основания стояла Диана, а чуть поодаль от нее – Жеребец. Вот он посмотрел на свой хронометр и махнул рукой. Джоанна удрученно покачала головой, ей казалось, что у нее в запасе есть еще хотя бы минута. Она не видела того, кто вошел в круг, но очень хотела бы увидеть. Правда, для этого придется залезать на самую крышу здания. Джоанна осмотрела площадку в поисках лестницы, сделала несколько шагов, и вдруг пол под ней зашатался. Только теперь Джоанна поняла, что сама загнала себя в ловушку, из которой есть только два выхода: один – лезть на шаткую крышу, а второй – оставаться здесь и ждать, когда пол обрушится. Джоанна сомневалась недолго, она решила лезть наверх. Ничего не замечая, она рванулась к лежащему на полу столу, поставила его к стене под одним из окон и, ухватившись за торчащий из стены крюк, подтянулась.

Джоанна оттолкнулась от стола и, хватаясь за электропроводку и крепления, полезла наверх. Однако через несколько секунд она остановилась – хвататься было не за что, а до отверстия в крыше оставалось еще далеко. Осознав бесполезность своей попытки, Джоанна посмотрела вниз, намереваясь слезть, но не успела дотронуться до крышки стола, как он покачнулся и упал набок. Пол дрогнул и обвалился, раскрыв почти под самыми ногами Джоанны громадную дыру. Положение становилось отчаянным – до окна было слишком далеко, а внизу зияло громадное отверстие. Джоанна призвала на помощь все свои довольно слабые акробатические способности и попробовала встать на крышку стола. Это ей удалось, теперь оставалось сделать самую малость – спуститься вниз и при этом не разбиться. Пол под ногой Джоанны зашатался, но выдержал. Прижавшись всем телом к стене, Джоанна пошла вдоль нее к окну и вскоре ухватилась за раму. В ту же самую секунду пол под столом стал трескаться, и в том месте, где только что находилась Джоанна, образовалась дыра. Стол начал медленно сползать вниз и вскоре рухнул на первый этаж здания.

Раздался треск, по пустому зданию прошло гулкое эхо, которое, как подумала Джоанна, не останется незамеченным. Повиснув над двумя этажами, зацепившись одной рукой за крючок, а другой – за раму окна, Джоанна посмотрела вниз и увидела Фредерика, с интересом наблюдавшего за ее упражнениями. На его губах играла злорадная улыбка. Джоанна увидела в руке воина длинный металлический прут. Немного постояв, он покачал головой и лениво направился ко входу в здание.

«Вот и все»,– подумала Джоанна и похолодела – внезапно ей показалось, что рама начинает выезжать из оконного проема. Нет, только показалось.

Она покрепче уперлась ногами в стальные прутья конструкций, выступающие из стены, но один из прутьев обломился, и нога Джоанны повисла в воздухе.

– Ничего себе ситуация,– вслух произнесла Джоанна и посмотрела наверх.– Все-таки нужно попробовать долезть до крыши. А что делать? Ничего другого не остается.– Джоанна не стала примеряться, чувствуя, что крючок, за который она держится, начинает отделяться от стены. Джоанна ухватилась за раму обеими руками. Стоя под наклоном, болтая одной ногой в воздухе, Джоанна сантиметр за сантиметром передвигала руки по раме до тех пор, пока не смогла выровнять положение тела. И тут она услышала шаги Фредерика. Он шел по первому этажу, от Джоанны его отделяла только шаткая лестница. Джоанна собралась с силами и, подтянувшись, легла животом на раму и узкий карниз, испещренный осколками снарядов. Очень медленно, стараясь сохранять равновесие, Джоанна перекинула одну ногу и села в проеме окна. Затем, схватившись за обе стороны стены, подогнула ноги и, дотянувшись ими до нижней планки рамы, встала во весь рост. Руки у нее вспотели, и она чуть не соскользнула вниз, но удержалась, вцепившись ногтями в шероховатости стены.

До крыши оставалось совсем немного, недалеко от верхней части окна торчала широкая балка, по которой Джоанна могла влезть наверх. Она пододвинулась к самому краю рамы, протянула левую руку и нащупала холодный металл балки, а затем заставила себя отцепиться от рамы, немного подалась вперед – и вот она уже висит в воздухе, уцепившись за балку обеими руками. Поразительно, но она выдержала.

Невероятным усилием Джоанна подтянулась и легла на балку животом. Такие акробатические этюды сделали бы честь любому молодому воину, но Джоанна не думала об эстетической стороне проделываемых ею трюков, она легла на балку и поползла к крыше. Передвигаясь вперед, она видела Фредерика: как завороженный, он смотрел на нее. Лицо воина было серьезным, он внимательно наблюдал за Джоанной.

Она доползла до крыши и, уцепившись рукой за край, перебросила на нее ноги.

Некоторое время Джоанна лежала не шевелясь. Сердце ее колотилось, руки и ноги затекли, глаза заволокло туманом. Стараясь побыстрее прийти в себя, Джоанна сделала несколько глубоких вдохов. Пульс стабилизировался, темнота в глазах исчезла.

«Старею,– подумала Джоанна, лежа на спине.– Наверное, правильно, что постаревших воинов увольняют из армии, точно так же крестьяне срезают с фруктовых деревьев засохшие ветки».

Может быть, и она тоже уже постарела?

Джоанна согнула ноги и, рванувшись вперед, вскочила и осмотрелась.

– Нет, меня еще рано списывать,– прошептала она.

Развалины завода, квадрат-3, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 июля 3057 г.

«Прежде всего необходимо восстановить дыхание и пульс»,– решила Джоанна, делая глубокие вдохи. Вскоре она успокоилась. Стараясь не замечать пронизывающей все тело боли, Джоанна подошла к самому краю крыши и посмотрела вниз, но Фредерика не увидела.

«Ничего удивительного».

Она направилась к северной стороне крыши, внимательно оглядывая пространство, но ничего подозрительного не заметила. Джоанна посмотрела на холм и увидела Жеребца. Не отводя взгляда от хронометра, он махнул рукой, отправляя в круг равных очередного воина.

Погода начинала портиться, дождь накрапывал все сильнее. Джоанна посмотрела на запад и оглядела расстилающееся перед ней пространство: никакого намека на фигуру человека. Джоанна оглядела южную часть территории завода, там тоже было пусто. В самом центре крыши Джоанна увидела не– большое возвышение – чудом уцелевшую коробку с дверью. Назначение ее Джоанне было непонятно, и она не стала гадать, мысли звездного капитана снова вернулись к противнику.

«Не исключено, что Фредерик где-нибудь затаился и ждет, когда в круг равных войдет очередной воин»,– решила она про себя.

Словно в ответ на мысли Джоанны где-то в глубине здания раздался скрежет. Он все приближался. Внезапно дверь в пристройке открылась, и появился Фредерик. Улыбка на его лице показалась Джоанне странной, она выглядела чужеродной на спокойном лице Фредерика. Как бы извиняясь, он пожал плечами и, кивнув в сторону пристройки, произнес на удивление приятным, мелодичным голосом:

– Прощу прощения за слишком ранний визит, но я сам удивился, узнав, что лифт работает.

Джоанна не стала долго раздумывать: издав устрашающий крик, она бросилась на него. Фредерик нагнулся, но, как только Джоанна приблизилась, опрокинулся назад и, упершись в крышу руками, ударил Джоанну обеими ногами в живот. Этот хорошо известный прием Джоанна знала еще с юных дней, когда сама была таким же новичком, попасться на такой трюк сейчас ей было очень обидно. Отшатнувшись, она взмахнула руками, удерживая равновесие. Фредерик вскочил и принял стойку, ожидая очередного нападения.

– Ты, Фредди, у нас, оказывается, неплохой акробат,– произнесла Джоанна.– Давай попрыгай, покажи еще что-нибудь.

Джоанна старалась улыбаться, на самом деле она была сильно обеспокоена: ее тактика, состоявшая в том, чтобы навязать Фредерику бой по своим правилам, не срабатывала. Джоанна решила потратить на новичка меньше времени, но тот оказался подготовлен лучше, чем она предполагала. Фредерик ловко уходил от ударов, умело ставил блокировки и даже нанес Джоанне несколько ощутимых ударов. Ей пришлось отступить, но Фредерик преследовал ее: работая как машина, он методично и, что самое неприятное, очень точно наносил чувствительные, болезненные удары. Его железные кулаки то и дело опускались на голову и плечи Джоанны.

Едва сдерживая головокружение, Джоанне удалось отбить мощную атаку Фредерика, он отпрыгнул. Джоанна тоже сделала два небольших шага назад, хотела сделать еще, но передумала, и это решение спасло ей жизнь. Оглядевшись, Джоанна увидела, что стоит у самого края крыши.

– Ну что, Фредерик? – стараясь разозлить молодого воина, сказала Джоанна.– У тебя есть блестящая возможность покувыркаться. Давай покажи, на что ты способен.

Джоанна понимала, что сильные удары Фредерика сейчас играют против него, если он промахнется, то неминуемо сорвется вниз.

Фредерик начал медленно подходить к Джоанне, но атаковать не решался. Уловив на его лице замешательство, Джоанна бросилась вперед и нанесла несколько сильных ударов в голову Фредерика. Он пошатнулся и сделал шаг к самому краю крыши, еще немного – и он упал бы вниз, но тут Джоанна наперекор логике ударила его в бок и отбросила от опасного места. Фредерик был напуган, он почти не защищался, и женщина подсечкой легко сбила его с ног. Тот упал лицом вниз. Джоанна прыгнула на него, продолжая бить воина по спине. Она понимала, что необходимо вывести молодого воина из игры, ей не имеет смысла махать кулаками и бить соперника по спине, а следует нанести пару мощных ударов, и Джоанне это удалось. Она вскочила и со всего размаху пнула Фредерика в висок и ухо. Тело юноши сразу обмякло.

И здесь Джоанна совершила ошибку – она отошла от молодого воина, который, как ей показалось, потерял сознание, и отвернулась. Только краем глаза она заметила, как Фредерик вдруг с удивительной ловкостью подпрыгнул и метнулся к ней. Удар под колени опрокинул Джоанну на спину, она стукнулась затылком о плиту и едва не потеряла сознание от боли. Глаза заволокло кровавой пеленой. Стараясь сосредоточиться, Джоанна попыталась ударить Фредерика в глаз, но тот отскочил, осмотрелся и через секунду снова набросился на Джоанну. Сильными руками он сдавил ее горло.

Он был очень силен, этот молодой клановец, Джоанна почувствовала, что, если не избавится от жесткой хватки противника, ей придет конец. Собрав все силы в кулак, она несколько раз ударила Фредерика под ребра и почувствовала, что руки его слабеют. Значит, она хоть ненамного, но оказалась сильнее. Осознав это, звездный капитан схватила одну из сдавливающих горло рук воина, с силой вывернула ее и отбросила соперника в сторону.

Тяжело дыша, Джоанна перекатилась и, поднявшись, стала ожидать очередной атаки. Ждать пришлось недолго, Фредерик, с горящими от злобы глазами, бросился на нее, нанося хаотичные, но мощные удары. Джоанна отбивала их, колотила по лицу и телу Фредерика, но он, казалось, ничего не замечал. Женщина посмотрела на его лицо и внутренне ужаснулась: перекошенное яростью, оно было ужасно. Джоанна поняла, что молодой человек находился в состоянии, которое враги называли «бешенством Нефритовых соколов». В такие минуты воины не ощущают боли, они, точно одержимые, наносят беспорядочные удары по противнику, не заботясь о том, достигают они своей цели или нет, ими движет только одно – ошеломить врага и добиться победы. Со стороны это казалось невероятно глупым, но такая тактика приносила свои плоды.

Оправдалась она и на этот раз. Несмотря на отчаянное сопротивление Джоанны, Фредерику удалось мощными ударами отбросить звездного капитана на край крыши. Взмахнув руками, ей удалось сохранить равновесие и не упасть, но Фредерик продолжал свирепый натиск, и его очередной прямой удар в плечо – совсем слабый удар, почти толчок – чуть не сбросил Джоанну вниз. Она почувствовала, как подошвы ее ботинок заскользили по карнизу. Женщина упала, и тело ее поползло вниз. Стараясь удержаться, она ухватилась за выступ. Тяжесть собственного тела, висящего над землей, показалась ей невыносимой, и Джоанна едва не разжала руки, но, превозмогая боль, продолжала держаться.

Упираясь носками ботинок в шероховатую стену здания, Джоанна начала выбираться на крышу. Она видела холодные глаза Фредерика, он подошел поближе и занес ногу, чтобы ударить ее по руке, но та не стала дожидаться этого. Подтянувшись, она ударила Фредерика под колено, и, распластав руки, он упал ничком. Джоанна схватила его за рукав и сильно дернула к себе. Сначала над зияющей пропастью показались плечи Фредерика, затем грудь, и вот он уже медленно скользит по краю вниз. Попытки остановиться кончились безрезультатно: хватаясь за плоскую поверхность стены окровавленными пальцами, Фредерик безуспешно пытался остановить свое падение. Джоанна посмотрела ему в глаза и увидела в них слезы. Нет, это были не слезы, а капельки дождя.

– Извини, Фредерик, если на крышу я влезу без тебя,– сказала Джоанна и свободной рукой ударила Фредерика в переносицу.

Падение было очень коротким. Джоанна услышала глухой стук и треск ломаемых костей. Она посмотрела вниз и увидела распластанное тело Фредерика. Молодой воин тихо стонал.

Джоанна подтянулась и выползла на влажную поверхность крыши. Она долго лежала на спине, не в силах пошевелиться. Больше всего женщине хотелось уйти, но оставались еще двое, они где-то поджидают ее. Джоанна ухмыльнулась и встала. Теперь, благодаря Фредерику, она знает, что в здании имеется работающий лифт. Как бы в подтверждение этой мысли внизу хлопнули двери.

«Кто-то поднимается наверх? Очень глупо, лучше биться внизу, на открытом пространстве»,– думала она.

Никто не появлялся.

Джоанна поморщилась.

«Если у этих сморчков есть мозги, то следующим должен быть выход Кастильи,– раздумывала она.– А эта мерзавка, похоже, похитрее всех остальных вместе взятых. Она прекрасно понимает, что ветераны опасны как раз в клетке ограниченного пространства, и сюда не пойдет. Придется спускаться».

Джоанна не ошиблась. Выйдя из здания, она сразу увидела Кастилью. Помахивая металлическим прутом, та сидела недалеко от входа, на помятом кузове военной машины.

Дождь шел уже вовсю, его капли, падая на разбросанные повсюду металлические части, выстукивали тихую, грустную мелодию.

– Привет,– весело произнесла Кастилья.– Мне повезло – я видела все, что происходило у вас с Фредериком наверху. Не надейся, я не такая тупица,– уверила она Джоанну.– Слышишь, как он мычит? – Она показала в сторону здания. У стены еле слышно стонал Фредерик.

Джоанна подумала, что, если бы не опыт, лежать бы ей сейчас там вместо него, и покачала головой.

«Интересно, а будет ли стонать Кастилья.– Джоанна пристально посмотрела на девушку.– Наверное, нет, эта стерва не только хитрая, но и жестокая, кроме того, она еще и очень гордая»,– подумала Джоанна.

– Отдохнешь немного, старушонка? – спросила Кастилья.

– А зачем? – ответила Джоанна.

– Ты неважно выглядишь,– сочувственно произнесла девушка.– Прямо как помятый боевой робот. Мало чести побить такую.

– Ты считаешь, что я устала? – Джоанна продолжала разглядывать наглую девицу.

– Если нет, тогда ты сверхчеловек.

– Я воин из Клана Нефритовых соколов,– ответила Джоанна.

– И я тоже! – гордо воскликнула Кастилья. Джоанна засмеялась:

– Ты еще птенчик, а не воин.

– Как видите, звездный капитан, у нас с вами имеются серьезные философские расхождения.

– Какие-какие? – переспросила Джоанна.– Значит, вот о чем думают теперь воины? Боюсь, наши ученые наделали кучу ошибок.

Кастилья скривила рот в подобии улыбки. Дождь становился все сильнее и сильнее, тихое покалывание превратилось в звенящий металлический стук. Струи воды текли по волосам и одежде противниц.

– Ну, ладно,– произнесла Кастилья.– Времени у нас почти нет, зато есть блестящая возможность продолжить дискуссию. Что бы там ни было, но здесь, в круге равных, мы все остаемся воинами. Прошли мы через битвы или нет – уже несущественно.

Джоанна презрительно фыркнула.

– Вы снова со мной не согласны? – спросила Кастилья.

– Ты начинаешь мне надоедать. Похоже, что вы учились не драться, аразглагольствовать. Философские расхождения! Ты уверена, что в детстве тебя не таскали по поселкам, где живут вольнорожденные?

В глазах Кастильи мелькнул злобный огонек.

– Это ты у нас специалист по вольнорожденным,– ответила она.

Джоанна угрожающе двинулась вперед:

– Ах ты, сопля, ты еще долго собираешься тут умничать? Да у тебя по жилам еще физраствор бегает. Сейчас я тебе покажу, как читать мне мораль.

–Да, я пока новичок,-крикнула Кастилья,– но со временем стану настоящим воином. А ты на всю жизнь останешься подружкой вольнорожденных!

Джоанна рассвирепела, она напряглась и уже собиралась броситься на нахальную обидчицу, как вдруг услышала знакомый голос:

– Неплохо сказано, воин Кастилья, очень неплохо!

Из-под оторванной и валяющейся неподалеку ноги боевого робота вышел Чолас. Джоанна посмотрела на него и увидела, что волосы и лицо его были сухими.

«Отсиживался где-то. Ждал, пока эта стерва измотает меня»,– мелькнуло в голове Джоанны.

Чолас, как и Ронан, не снял своей яркой клоунской ленты.

– Вас можно похвалить, звездный капитан Джоанна, вы прекрасно работаете,– высокомерно произнес он.– Честно говоря, мы с Кастильей очень волновались, не думали, что наша очередь вообще наступит. Спасибо, Кастилья, что не прикончила нашего славного офицера, я с удовольствием займусь ее воспитанием.

– Сейчас моя очередь,– огрызнулась Кастилья,– и я сама хочу прикончить ее. Не вмешивайся!

– Ты так в этом уверена, наша маленькая пташечка? – ехидно спросила Джоанна.– Напрасно. Вас не спасет даже нарушение правил дуэли. Я не обвиняю вас, поскольку понимаю, что таким безмозглым, как вы, просто невозможно втолковать правила честного единоборства. Ничего, я могу биться и с двумя одновременно.

«Что это я говорю? Я едва стою на ногах и еще стараюсь вызвать на бой двух молодых, сильных воинов. Хотя... Проклятье, если бы не боль в спине, я смогла бы схватиться с ними».

Джоанна потрогала поясницу и нащупала перчатки, которые в последний момент сунула ей Диана.

«Прекрасно, это мне еще понадобится»,– подумала Джоанна и засунула их подальше.

– Мы не собираемся нарушать традиций клана,– гордо произнес Чолас и подошел к Кастилье.– Мы будем драться с тобой по одному. Квиафф, Кастилья? – Он протянул девушке руку.

– Как угодно, лишь бы побыстрее покончить с ней,– ответила Кастилья, пожимая протянутую руку Чоласа.– А победу мы отпразднуем потом в постели.

Джоанна презрительно засмеялась:

– Так вот о чем вы думаете перед битвой.

– После битвы это очень приятно. Чолас и я...– Кастилья не договорила, она презрительно посмотрела на Джоанну.– Но ты этого не поймешь. Мне жаль тебя, старуха.

Вид самовлюбленных, наглых и самонадеянных воинов наполнил Джоанну яростью, не помня себя, она бросилась на них. Кастилья и Чолас мгновенно приняли боевые стойки и приготовились встретить Джоанну мощными ударами, но она пронеслась между ними. В последний момент Джоанна подпрыгнула и нанесла два удара одновременно – Чоласу локтем в ухо, а Кастилье – ногой по внутренней стороне колена. Не ожидая такой хитрости, оба молодых воина упали и покатились по грязной земле.

Джоанна решила отойти. «Нужно показать сосункам, что такое стратегия»,– подумала она и, пока Чолас с Кастильей поднимались, отбежала за ногу робота.

Джоанна очутилась на совершенно ровном, открытом пространстве. Несколько впереди она увидела массивную голову боевого робота. Словно задумавшись над своей печальной судьбой, та стояла, слегка наклонившись к земле лицом.

–А вот это как раз то, что мне нужно,– прошептала Джоанна и метнулась к ней. Джоанна стремилась оказаться в ограниченном пространстве, там она чувствовала себя сильнее. Уже подбегая к цели, она услышала приближающийся топот и чавканье грязи.

«Ничего странного, молодые воины бегают намного быстрее нас»,– подумала Джоанна.

К счастью, дверь в кабину водителя была открыта.

«Если руки не подведут, я успею оказаться внутри быстрее, чем эти наглецы меня настигнут»,– решила она.

Джоанна подпрыгнула и ухватилась за край кабины. Упираясь в скользкую поверхность ботинками, она подтянулась на усталых руках и скользнула внутрь. Звукоизоляция в кабине оказалась прекрасная – Джоанна не слышала ни единого звука, кроме монотонной дроби дождя.

Джоанна выглянула и увидела Чоласа и Кас-тилью. Насквозь промокшие, с заляпанными грязью лицами и волосами, широко расставив ноги, со сложенными на груди руками, они стояли внизу и смотрели на дверь кабины.

– Давай спускайся! – крикнул Чолас.

– А зачем? – Джоанна удивленно вскинула брови.– Прошу в гости. Заходите, теплый прием обеспечу,– ответила Джоанна.

– Ты уклоняешься от дуэли! – завизжала Кастилия.

– Не пытайся нас подзадорить! – вторил подружке Чолас.

Его мальчишеский тон и горделивая поза рассмешили Джоанну, она искренне и заливисто засмеялась. Меньше всего Чолас походил на воина, каким его Джоанна себе представляла.

«Такие выскочки либо быстро продвигаются по службе, либо в первом же бою их убивают свои товарищи по звезде»,– подумала она, разглядывая петушившегося Чоласа.

– В поединке участвуют только двое! – крикнула Джоанна.– Иначе как я смогу научить вас хорошим манерам? Кстати, сосунки, тут у нас прошел слушок, что вы участвовали в испытаниях на звание воина. Где они проводились? Не под кроватью ли?

Произнесенное презрительным тоном оскорбление вывело молодых воинов из себя. Кастилья рванулась вперед, но Чолас остановил ее, крепко схватив девицу за руку. Они о чем-то зашептались.

«Я, кажется, довела детишек до белого каления. Плохо, в таком состоянии они способны на все. Жаль, что я не взяла с собой оружие»,– подытожила свои размышления Джоанна.

Она оглядела кабину в поисках чего-нибудь подходящего, но все полезное было уже давно снято. Техи и воины – народ изобретательный и более сообразительный, чем сфероиды, они всякой мелочи найдут применение. В другое время Джоанна восхитилась бы находчивостью соплеменников, но сейчас это качество сильно раздражало звездного капитана, ведь она осталась совершенно беззащитной перед лицом двух разъяренных и сильных противников.

Стоять в полный рост в узкой и не слишком высокой кабине было трудно, мешал потолок, зато если упереться руками в стены, то можно нанести противнику сокрушительный удар в живот.

Прения, видимо, закончились. Джоанна вытерла с лица пот и капли дождя, посмотрела вниз и увидела приближающуюся к роботу Кастилью. Звездный капитан еще раз оглядела кабину в поисках подходящего оружия. Ничего, только проржавевшие гайки, болты да грязные мотки проводов.

«Если бы не эти дурацкие правила, провода могли бы пригодиться»,– подумала Джоанна.

Взгляд ее неожиданно остановился на погнутой и покрытой копотью крышке сканера. Очевидно, что он сгорел во время боя. Джоанна нагнулась и подняла крышку, осмотрела ее.

Кабину тряхнуло, это Кастилья карабкалась наверх. Вскоре в отверстии люка появилась ее голова. Ухватившись за поручень, Кастилья попыталась влезть внутрь. Джоанна с силой ударила противницу острым краем крышки по руке. Кастилья взвыла от боли, но второй рукой схватила крышку и поспешила обратить это оружие в свою пользу.

Джоанна сопротивлялась, но молодая воительница оказалась сильнее, и рваное ребро крышки впилось Джоанне в лицо. Она отпрянула, едва не потеряв сознание от боли и застилающей глаза крови.

Кастилья ворвалась в кабину. Нагнув голову, она ударила истекающую кровью Джоанну в живот, затем стала наносить беспорядочные удары по голове и плечам. Джоанна пыталась отбиваться, но Кастилья была явно сильнее. Правда, здесь, в тесной и узкой кабине, это не давало ей особого преимущества, и Джоанна, отчаянно сопротивляясь, заставила молодую силачку немного отступить, но ненадолго. Вскоре Кастилья с удвоенной энергией набросилась на Джоанну. Прижав ее к стене кабины, она нанесла звездному капитану несколько сильных ударов в грудь. Собрав остатки сил, Джоанна ногой оттолкнула противницу. Толчок оказался сильным, Кастилья стукнулась о стену спиной и затылком.

Дышать становилось все труднее, ноги скользили по сырому и грязному полу.

Кастилья снова бросилась вперед. Согнув руку, она попыталась ударить Джоанну локтем в горло. Это ей удалось, но знатоки недаром говорят, что клановец всего страшнее, когда его загоняют в угол. Сознание близкой смерти придало Джоанне дополнительные силы в борьбе за жизнь. Она заревела и, оттолкнув Кастилью, ударила ее ботинком под ребра. Девушка охнула и осела. Джоанна немедленно продолжила атаку, и вскоре из разбитого носа Кастилии струёй потекла кровь.

Но она тоже понимала, что ей грозит, и, несмотря на град ударов, бросилась вперед и вцепилась в горло Джоанны. Противницы повалились на пол, они пытались вывернуться из жестоких объятий, но на пятачке пола это было так же невозможно, как и причинить сопернику ощутимый вред. Оставалось только бессмысленно толкать друг друга в плечи.

– Послушай, Кастилья,– прохрипела Джоанна.

– Не произноси мое имя! – заорала девушка вне себя от ярости.

– Не будь дурой, оставь оскорбления на потом! – крикнула Джоанна.– Ты что, собираешься все время тут кататься? Здесь никто из нас не победит, давай спустимся вниз. Дышать было очень трудно, к запаху обгорелого металла и масел примешивался острый запах пота.

– Хорошо, я принимаю твое предложение,– сказала Кастилья.– Я выйду первой,– торопливо добавила она.

– Как хочешь,– ответила Джоанна, и в ее глазах мелькнули злые искорки.

Кастилья поднялась и полезла к выходу. Высунув из люка голову, она внезапно обернулась. Джоанна продолжала сидеть на полу. Кастилья перегнулась и уже собиралась прыгать, но в этот самый момент Джоанна вскочила и, упершись обеими руками в стены, ногами ударила девушку под зад с такой силой, что та вылетела из кабины как стрела. Ее истошный крик смешался со стуком падающего тела и шлепками комьев грязи.

Джоанна высунулась из кабины и увидела извивающуюся в грязи фигуру Кастильи. Прижимая к груди руку с торчащим из локтя кусочком кости, она каталась по грязи и дико выла от боли. Увидев Джоанну, она попыталась было встать, но тут же снова упала.

– Скотина! – простонала она.– Это нечестно!

– Серьезно? – Рот Джоанны скривился в издевательской усмешке.– Ну, извини, значит, наши философские расхождения еще глубже, чем ты предполагала.

– Сволочь вольнорожденная! – заревела Кастилья и снова попыталась встать.

Джоанна смерила расстояние, прицелилась и прыгнула, приземлившись на неповрежденную руку Кастильи.

– Отдыхай, птичка.– Джоанна неторопливо размахнулась и ударила ее ботинком под ребро. Девушка слабо вскрикнула и затихла.

– Я победила, воин Кастилья, следовательно, все, что я делала, это честно,– прошептала Джоанна и двинулась на поиски последнего противника. Она направилась в сторону разбитых двигателей и приводов, не забывая при этом внимательно смотреть по сторонам. Чоласа нигде не было видно. Внезапно Джоанна услышала подозрительный стук. Что это? Ветер колышет оторванные листы обшивки?

– Чолас! – крикнула Джоанна.– Где ты там? Хватит прятаться, иди сюда, а то я уже начинаю скучать по тебе! – Джоанна засмеялась.

Она продолжала неторопливо идти по мокрой траве.

Развалины завода, квадрат-3, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 июля 3057 г.

Чолас прятался там, где и предполагала Джоанна, за кучей проводов. Он выступил из своего убежища, держа в руке лазерный пистолет.

«Ничего себе,– подумала Джоанна.– Этот мальчишка, того гляди, пристрелит меня здесь. Да, напрасно я не взяла с собой оружие».

Чолас смотрел на недоуменное лицо Джоанны и криво улыбался. Несмотря на ливень, он почти не намок, клоунская лента ярко блестела на его груди.

– Ты где взял эту штуку? – спросила Джоанна.

– Какую? – переспросил Чолас.– Ах, эту...– Он удивленно посмотрел на пистолет.– Нашел.

– Этого не может быть,– произнесла Джоанна.

– Почему же, звездный капитан? Очень даже может быть.

– Мы собрали все оружие, какое только здесь оставалось,– отрезала Джоанна.

– Вы еще и убираете мусор, звездный капитан? Очень почетное занятие для любительницы вольнорожденных.

– Мы договорились не использовать оружия! – крикнула Джоанна.

– Совершенно верно,– согласно кивнул Чолас.– Поэтому я и оставил свой пистолет Жеребцу. А этот нашел.

«Очень кстати»,– подумала Джоанна.

– Где бы ты его ни взял, использовать его в круге равных ты не имеешь права,– сказала она.

– Насколько я помню, мы договорились использовать все, что нам попадется здесь под руку,– возразил Чолас.– Этот пистолет я нашел, значит, имею полное право им воспользоваться. Мне очень неприятно об этом говорить, звездный капитан Джоанна, но я просто вынужден вас пристрелить. Поймите меня правильно, если я оставлю вас в живых, то признаю справедливость ваших оскорбительных слов. Над нами все будут смеяться, а я не люблю, когда меня унижают.

– Об этом нужно было думать перед тем, как вызывать меня на дуэль,– ответила Джоанна со смехом.

– Но что сказали бы обо мне мои друзья, не вызови я вас на драку? – последовал вопрос Чоласа.

– А какая тебе разница, когда они назовут тебя трусом – сегодня или завтра?

– Я вижу, что вы разговариваете так же отчаянно, как и деретесь.

– Что же ты за воин, если тебя можно вывести из себя словами? Это недостойно Нефритового сокола. Послушай, Чолас, я никак не пойму, кто ты – воин или актеришка, разыгрывающий дешевое представление?

Чолас выстрелил, и серебристый луч вырвал фонтан земли у самых ботинок Джоанны. Второй выстрел проделал в носке правого ботинка тонкую дымящуюся линию, куда сразу хлынул ледяной поток.

«Пистолет этот мерзавец как-то протащил с собой. Аккумулятор еще не сел»,– подумала Джоанна и тяжело вздохнула.

Она посмотрела на самодовольную физиономию Чоласа и усмехнулась. Он рассчитал почти все, но не учел главного: Джоанна не боится смерти, и даже больше того, ей абсолютно все равно, останется она в живых или нет.

– Ну, и почему же ты не убиваешь меня, Чолас? – спросила она ровным, спокойным голосом.

Чолас удивленно посмотрел на нее, он не ожидал такого хладнокровия перед лицом смерти.

– Похоже, вы не собираетесь оспаривать мое преимущество,– заметил он.

– Ты забыл, что из нас двоих только один является воином клана, это я,– ответила Джоанна.

– Да, припоминаю.

Джоанна начала подходить к Чоласу. Ботинки вязли в грязи, вытаскивать ноги из глубоких ям было трудно.

– Стреляй же, Чолас! – крикнула Джоанна.– Покажи мне, какой ты Сокол. Или ты не только драться, но даже и стрелять не умеешь? Не знаешь, как это делается? Ничего, я сейчас тебя научу. Отойди немного назад, подними руку, прицелься немного ниже левого плеча, возьми чуточку левее и нажимай на спусковой крючок. Или ты его никогда не видел? Разумеется, ведь ты же не воин, а мразь. Подлая, ничтожная мразь! – кричала Джоанна.

– Не смей так называть меня! Я заслужил право называться воином! Я победил в испытаниях!

– Не сомневаюсь. Я тоже победила в испытаниях, но испытания – это еще не перестрелка, как перестрелка еще не битва, а битва – это еще не война. Но ты еще об этом узнаешь, если, конечно, не выстрелишь себе в ногу, Чолас-воин.

Чолас поднял пистолет и прицелился. Джоанна смотрела на его руку и видела каждое движение. Ветераны часто шутили, что Джоанна видит так хорошо, что замечает каплю пота, выделяющуюся из поры кожи.

Джоанна увидела, как дернулся палец Чоласа на спусковом крючке, и не стала испытывать судьбу дальше. Прежде чем из ствола пистолета вырвался смертоносный луч, она бросилась влево, к стоящей неподалеку ноге боевого робота и спряталась за ней. Согнутая в колене, нога представляла собой громадную пирамиду.

Стоя под потоком ледяной воды, Джоанна огляделась. Опускался туман, видимость ухудшалась, но Джоанна заметила чуть выше своей головы отверстие и, подтянувшись, юркнула туда.

– Здесь хотя бы сухо,– горько пошутила она. Выглянув наружу, Джоанна прислушалась.

– Ты быстро бегаешь, звездный капитан,– раздался голос Чоласа. Он явно ничего не видел и собирался по голосу определить местоположение Джоанны. Она молчала и продолжала вслушиваться. До нее донеслось громкое чавканье по грязи – Чолас приближался к убежищу Джоанны. Он шел открыто, не таясь, понимая, что обладает неоспоримым преимуществом, которое дает оружие.

Джоанна осмотрелась и почти на самом верху колена увидела еще одно отверстие. Хватаясь за провода, Джоанна тихо взобралась наверх и выглянула. Все пространство окутывал густой, непроглядный туман. Джоанна напрягла зрение и увидела едва различимый силуэт Чоласа. Она уже собралась прыгать, как вдруг послышался голос Кастильи, похожий на стон.

– Чолас,– тихо произнесла она. Джоанна посмотрела вниз и увидела фигуру девушки.

– Кастилья, не двигайся! – крикнул Чолас.

– Но вдвоем мы...

– Заткнись! – оборвал ее молодой воин.– Я сам добью ее, твоя помощь мне не нужна.

– Но мы всегда...

– Тихо, я сказал! – прозвучал голос Чоласа.

– Я люблю тебя, Чолас,– запинаясь, проговорила Кастилья.

– Не здесь, отстань!

Романтические чувства среди воинов клана? Это было невероятно. Только деревенщина, вольнорожденные говорили так, стараясь нелепыми словами и чувствами заглушить свое разочарование тем, что они не являются вернорожденными. Джоанна покачала головой, и это неосторожное движение чуть не стоило ей жизни. Кусок обшивки, на котором она висела, закачался, и Джоанна едва не полетела вниз.

Чолас подошел еще ближе и стоял почти под коленом ноги боевого робота. Ковыляя, к нему приблизилась Кастилья.

На раздумья больше не оставалось времени. Джоанна оттолкнулась и прыгнула.

Она упала на Чоласа, всем телом вдавила его в грязь и тут же вскочила, ища глазами пистолет, но не находя его. Чолас поднялся и навел пистолет на Джоанну. Она метнулась к воину и вывернула Чоласу руку, пистолет упал и исчез в луже. Еще два мощных удара – и Чолас, поскользнувшись, рухнул на землю. Не давая воину опомниться, Джоанна продолжала наносить удары по лицу и плечам Чоласа.

Чувствуя, что нуждается в передышке, Джоанна отступила. С минуту оба противника с ненавистью смотрели друг на друга. Предмет гордости Чоласа, его красочная лента превратилась в коричневую полосу.

– Твоя тряпочка совсем запылилась,– задыхаясь, проговорила Джоанна.– Надеюсь, у тебя есть запасная?

За спиной Джоанны послышался плеск. Она обернулась и увидела Кастилью, девушка стояла, сжимая в руке лазерный пистолет.

«Ого, и у этой стервы тоже есть оружие?» – удивилась Джоанна.

– Послушайте, вы что, совсем не умеете драться? – подзадоривала воинов Джоанна.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, Джоанна,– сквозь зубы процедила Кастилья.– Но не ты ли сама сказала, что цель оправдывает средства? – Она навела ствол пистолета в грудь Джоанне.

– Не стреляй! – крикнул Чолас, поднимаясь.– Я хочу сам прикончить ее.

– И тебе не стыдно нарушать правила? – Джоанна улыбнулась.

– Побеждать никогда не стыдно, а победителей не судят,-ответила Кастилья.

– Хватит высокопарных слов! – Сжав кулаки, Чолас зашагал к Джоанне.

Джоанна стала в стойку и почувствовала, что силы начинают покидать ее. Она отбила несколько ударов Чоласа, мощных и свирепых, и поняла, что если срочно не придумает что-нибудь, то живой ей отсюда не выбраться.

Поединок продолжался, ярость придала Джоанне сил, и мощным прямым ударом в грудь ей удалось отбросить Чоласа. В ту же секунду из-за его спины выскочила Кастилья и, налетев, нанесла противнице сильный боковой удар в голову. Джоанна пошатнулась и отступила, едва удержавшись на ногах. Тыльной стороной ладони она вытерла с губ выступившую кровь. Положение осложнялось, Джоанна понимала, что одной против двух молодых воинов ей долго не выстоять, и пошла на последнюю хитрость.

Руки Джоанны опустились, глаза стали затуманиваться, и под радостные возгласы Чоласа и Кастильи она медленно свалилась в грязь. Звездный капитан лежала на спине, одна рука была откинута в сторону, вторая находилась за спиной. Сквозь полуопущенные ресницы Джоанна видела светящиеся восторгом глаза Чоласа и Кастильи. Они долго смотрели на Джоанну и обнялись. Джоанне нужно было всего несколько секунд, чтобы достать из-за пояса перчатки, и она сделала это. Затем началась самая ответственная часть задуманной операции. Джоанна перевернулась на живот и, шатаясь, попыталась встать. Молодые воины насмешливо подбадривали ее, но Джоанна не слышала их издевательских криков – перчатки, обшитые острыми металлическими шипами, уже были у нее на руках. Стоя на четвереньках, мотая головой и издавая протяжные стоны, Джоанна исподволь следила за Чоласом и Кастильей. Вот они двинулись к ней, сейчас окажутся совсем рядом...

Для большей убедительности Джоанна снова упала. Чтобы сверкающий металл шипов не был так заметен, она по локоть сунула руки в грязную жижу. Чолас и Кастилья стояли совсем близко, они хохотали, упиваясь своей победой. «Нужно только встать, лицо Чоласа находится на расстоянии вытянутой руки»,– хладнокровно размышляла Джоанна.

– Мне это напоминает мое испытание на звание воина, Кастилья,– сказал Чолас с необычайной нежностью в голосе.– Помнишь, как мы славно тогда поработали?

– Вы только на кровати можете работать,– произнесла Джоанна слабым голосом умирающего тифозного. Молодые воины снова рассмеялись.

– Кастилья спасла мне жизнь,– сказал Чолас.

– Побереги свои сказки для дурачков,– лепетала Джоанна. Пошатываясь, она медленно поднималась.– Я представляю, как вы выиграли испытание.

Оставалось еще немного, нужно только подняться во весь рост, но так, чтобы Чолас и Кастилья не налетели первыми, а продолжали веселиться. Джоанна выпрямилась. Руки ее висели как плети.

«Bcel Пора!»

Сжав кулаки, Джоанна ударила Кастилью обеими руками в живот, отбросив девушку к ноге робота.

«Главное, не давать им опомниться».

Удар мощным шипом в переносицу застал Чоласа врасплох. Раздался треск, рука Джоанны словно вонзилась во что-то мягкое, и молодой воин рухнул как подкошенный. Кастилья в ужасе закричала и бросилась на Джоанну. Два точных удара – и девушка схватилась за переполосованное шипами, залитое кровью лицо. Удар по колену – и Кастилья, взвыв от боли, повалилась рядом с Чоласом.

Чолас очнулся и, поднявшись, попытался взять в замок шею Джоанны, и если бы не дождь, ему это удалось бы, но сейчас рука воина лишь скользнула по воротнику костюма Джоанны. Издав боевой клич клана, Джоанна изо всех сил ударила Чоласа обеими руками в лицо, тут же превратив его в сплошное кровавое месиво со свисающими клочками кожи.

Джоанна металась между двумя противниками, нанося им жестокие, сильные удары. Кажется, весь воздух вокруг нее наполнился бешеными криками боли и отчаяния поверженных противников. Джоанна побеждала, уже не было битвы, началось избиение. Качаясь, Чолас еще стоял на ногах, но никакого сопротивления уже оказать не мог. Джоанна не торопясь прицелилась и ударила его в сердце, отбросив к ноге робота. Чолас всхлипнул, в ужасе выкатил глаза и упал. Раздался скрежет и скрип металла, полая конструкция угрожающе закачалась. Джоанна посмотрела вверх и увидела, что нога вот-вот развалится.

Чолас тоже увидел, что стальная глыба готова придавить его. Дико закричав, он пополз по грязи прочь от смерти. Словно парализованная, Кастилья не сводила взгляда с раскачивающейся ноги робота. Закрыв лицо руками, она закричала. Джоанна видела, что сейчас нога рухнет и погребет Кастилью под собой, она метнулась к девушке и, схватив ее за ноги, дернула на себя.

Колонна ноги робота рухнула, обдав Джоанну волной воды и грязи. Джоанна в изнеможении прислонилась К обломкам ноги и посмотрела на спасшие ей жизнь перчатки. Дождь смывал капли крови с металлических шипов.

Джоанна больше не в силах была драться. Если кто-то из этих двух сопляков надумал бы продолжить битву, то без труда выиграл бы. Джоанна стянула перчатки и посмотрела на трясущуюся Кастилью: девушка лежала на спине, уставившись вверх невидящими глазами. Ее трясло от негодования и страха. Наконец, немного придя в себя, она повернула голову и посмотрела на Джоанну.

– Ты должна была оставить меня там. Я не желаю быть тебе обязанной,– простонала она.

– Ты мне ничем не обязана.

– Но...

– Квиафф? – Джоанна почувствовала, что у нее еще остались кое-какие силы.

– Афф! – выкрикнула Кастилья. Джоанна хлопнула перчатками по ноге и направилась к Чоласу. Он сидел, постепенно приходя в себя. Увидев приближающуюся Джоанну, воин попытался было подняться, но ноги не держали его, и он снова распластался в вязкой глине.

– Не трудись, Чолас, дуэль закончена, и я победила. Квиафф?

– Но...– попытался возразить Чолас.

– Можем продолжить.– Глаза Джоанны блеснули.– Ну, так как? – спросила она, медленно натягивая перчатки.

«Ну и кретины, с такими не соскучишься»,– подумала Джоанна, отворачиваясь.

– Афф! – крикнул Чолас, не сводя глаз с рук Джоанны.– Но эти перчатки... Их можно считать оружием.

– Тут кто-то сказал про какое-то оружие? – Она повернулась к Чоласу.

– У вас...

– Перестань ныть, Чолас. Лучше найди свой пистолет. Кстати, ни в каком уставе не говорится, что перчатки воина могут служить ему оружием.

– Да, но смотря какие,– попытался возразить Чолас.

– Запомни, Чолас, перчатки – это часть зимней униформы воина. А если тебе что-нибудь непонятно, вставай, я продолжу объяснение.

– У вас на перчатках шипы,– не унимался Чолас. Джоанна посмотрела на него, вставать он явно не собирался.

– Шипы? – переспросила Джоанна.– Ну и что? Просто украшение. Я же не имею ничего против твоей клоунской ленточки. У каждого своя мода,– произнесла Джоанна и, вздохнув, зашагала прочь из круга равных.

Ставка Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 июля 3057 г.

Джоанна смотрела на Рэвилла Прайда и все пыталась понять, что же ей так не нравится в лице звездного полковника. Было оно каким-то искусственным, не совсем человеческим. Почему? Наверное, из-за слишком острых, угловатых черт.

«Щеки... Точно, щеки! Они слишком впалые. Лицо угловатое, напоминает заостренный книзу треугольник. Глаза! Тусклые, глубоко сидящие в широких глазницах. Фу, жуть. Увидишь такого ночью – задрожишь от страха. Взгляд пронизывающий, как луч лазера. Недобрый взгляд. Ну и что? У каждого воина взгляд такой. Нет, не такой. Угрожающий, но не хитрый. Если глаза – зеркало характера, то у полковника глаза демона, коварного и злого. И очень высокий лоб. Рядом с ним глаза кажутся маленькими и пронизывающими. Прическа тоже очень соответствует внешности – короткий густой бобрик. Специально стрижется так, чтобы не была видна лысина, но если приглядеться, она здорово заметна. Череп бледный, с тоненькими синими прожилками. Почему он все время улыбается? Старается расположить к себе? Показное дружелюбие, фальшивое. Нет, улыбка – это маневр, она отвлекает взгляд собеседника от глаз звездного полковника».

Однако больше всего Джоанну удивляла фигура Рэвилла Прайда, но не маленьким ростом, а неестественной худобой. В общем, Рэвилл Прайд не понравился Джоанне. Да и мог ли ей понравиться этот тщедушный коротышка с костлявыми руками и змеиной улыбочкой?

Уж не ошибается ли она? Джоанна посмотрела на знаки отличия: нет, точно, звездный полковник...

«Только почему вышитый на рукаве сокол с распростертыми крыльями у него больше по размерам, чем у всех остальных гвардейцев?» – спросила она сама себя.

Джоанна оглядела собравшихся в комнате воинов. Из-под форменной рубашки звездного полковника торчали кончики длинных, густых волос. Вид их был неприятен Джоанне. Больше всего она ненавидела волосы на теле воина. Мало того что это отвратительное зрелище, но они еще и противно пахли. Джоанна еле сдержалась, чтобы не отвернуться и не фыркнуть. Ботинки Рэвилла Прайда сияли солнечным блеском, и это тоже раздражало Джоанну, ей не нравилось чистоплюйство.

Обращаясь к собравшимся воинам, Рэвилл Прайд ходил по комнате, грациозно лавируя между маленькими группами воинов. Манеры его были отточенными и безукоризненными, его походка, движения рук, легкий наклон головы к собеседнику – все, казалось, должно было выдавать его высокое происхождение. Говорил в основном Рэвилл Прайд, и говорил с таким азартом и пафосом, что и молодые воины, и ветераны, раскрыв рты, слушали красивую, зажигательную речь звездного полковника. Голос то рокотал, то снижался до шепота, и тогда в комнате был слышен малейший звук.

«Неужели никто не в состоянии увидеть, кто это на самом деле? Почему даже ветераны не видят очевидного? – горько размышляла Джоанна, опершись на крышку стола.– Или я уже стала мизантропом? Да вроде нет».

И даже сама Джоанна еще не догадывалась, что она подошла к такому возрасту, когда открывается другое зрение, проникающее сквозь блестящую внешнюю оболочку. Тогда люди начинают видеть то, что спрятано глубоко внутри. Видят и определяют безошибочно.

Мнение о Рэвилле Прайде у Джоанны уже сложилось.

«Показушник, выскочка, болтун и потенциальный трус»,– решила она, глядя на вальяжного хиляка, пыжившегося выставить себя героем. По глубокому убеждению Джоанны, таким опереточным воякам, покорителям сельских рубежей не место среди гвардейцев. Но в довершение ко всему этот сморчок был еще и звездным полковником. Вселенная в глазах Джоанны треснула и разлетелась на части.

Рэвилл Правд остановился перед группой молодых воинов, среди которых находились четверо принимавших участие в дуэли. Двое из них, кстати, входили и в звезду, которой командовала Джоанна. Они ее недолюбливали, частенько шушукались у нее за спиной, но свои обязанности выполняли четко, поэтому Джоанна не собиралась устраивать им веселую жизнь. Несмотря на всю свою злость, Джоанна не была злопамятна и прежде всего уважала дисциплину.

В самом центре группы стояли Чолас и Кастилья, перебинтованные, с залепленными пластырем лицами. Джоанна посмотрела на них и не смогла сдержать самодовольной улыбки – половина физиономии Кастильи напоминала большой кровоподтек. Ронан и Галина скромно сидели позади всех, загораживая руками полученные царапины. Фредерика не было, полученные переломы потребовали помощи врачей, и воина поместили в госпиталь. Чолас и Кастилья старались держаться прямо, но по их перекошенным болью лицам было видно, чего это им стоило.

Рэвилл Правд положил руки им на плечи и страстно произнес:

– Мне приятно видеть среди вас настоящих воинов, чья храбрость доказывается их ранами.

Оба молодых воина радостно заулыбались, при этом лицо Кастильи исказилось, выдавая испытываемые ею мучения.

– Мне уже рассказали о дуэли чести. Вам следовало бы победить, квиафф?

– Афф! – ответил Чолас, глядя мимо звездного полковника.

– Ничего, проигрыш в дуэли тоже имеет свои положительные стороны, он учит воина доблести. Продолжайте и дальше вести себя с присущей Нефритовому соколу храбростью, и награда не заставит себя ждать. Теперь, когда я здесь, с вами, ваша выучка поднимется на небывалую высоту.– Глаза полковника горели адским огнем.– Мы еще покажем себя, квиафф?

– Афф! – рявкнули хором Чолас и Кастилья, остальные воины выразили согласие продемонстрировать боевую подготовку дружными кивками.

Джоанне было противно наблюдать за спектаклем, и она презрительно хмыкнула. Пожалуй, слишком громко, поскольку полковник тут же повернулся к ней и угрюмо произнес:

– Вы не согласны со мной, звездный капитан Джоанна?

– Абсолютно согласна.

– А, значит, вы просто кашлянули?

–Афф.

Рэвилл Правд почувствовал в голосе Джоанны легкое презрение и нахмурился. Немного помолчав, он снова обратился к молодым воинам.

– Я здесь новичок,– сказал он – и, согласно традиции Нефритовых соколов, мне нужно представиться вам, рассказать о своем боевом пути.

«С какой это стати? – подумала Джоанна.– Что это за традиция, о которой я никогда не слышала?»

– Ему так и хочется ошарашить молодняк своим небывалым героизмом,– шепнул Жеребец.

Чолас вытянулся, как на параде, и произнес четко, словно заученную роль:

– Мы хотели бы услышать о том, как вы участвовали в испытаниях, звездный полковник.

Прайд дружески похлопал догадливого воина по плечу и, улыбнувшись, кивнул. Прежде чем начать рассказ, он обвел глазами собравшихся воинов, подозрительно оглядел Джоанну и других ветеранов и снова зашагал по комнате.

– Вы действительно хотите услышать об этом? Все молодые воины горячо закивали. Ветераны стояли неподвижно, на их унылых лицах было написано абсолютное безразличие.

– Рассказывайте, рассказывайте, мы тоже горим желанием услышать о ваших подвигах,– прошептал Жеребец. И все трое ветеранов прыснули.

Джоанна смотрела на звездного полковника, и в глазах ее он прочел презрение и насмешку. Понимал ли он, что все его жесты и разглагольствования выглядели просто нелепо и неуместно?

Звездный полковник не был тупицей, он почувствовал, что не произвел впечатления на ветеранов своими высокопарными сентенциями, и направился к ним, но не к Джоанне, а к Жеребцу и Диане.

– Я тоже любитель хорошей солдатской шутки,– произнес он.– Расскажите, что вас так развеселило, и я посмеюсь вместе с вами.

– Мы и не думали шутить, звездный полковник,– ответила Диана, фальшиво удивляясь.– Просто мы такие веселые ребята.– Диана с очаровательной обезоруживающей улыбкой посмотрела на Рэвилла Прайда. Но голос полковника оставался сух, а лицо – таким же суровым.

– Несмотря на то что вы вольнорожденные, ваше поведение в боях доказывает вашу храбрость,– заговорил полковник.– Я особенно восхищен вами, звездный командир Жеребец, ведь вы были боевым товарищем и личным другом Эйдена Прайда. Однако я обязан напомнить вам, что при всем этом вы остаетесь вольнорожденными и должны подчиняться общим правилам. Я хочу напомнить вам, что если вы позволите себе оскорбить вернорожденного, у меня к вам будут претензии. Квиафф?

Джоанна едва сдерживалась, чтобы не треснуть по остренькой физиономии Прайда, но вместо этого решила поступить иначе.

– Простите, звездный полковник, я, видимо, чего-то не понимаю. Кто-то умер и вы стали Ханом? – спросила Джоанна, невинно глядя в глаза Рэвилла Прайда.

Полковник резко обернулся к ней.

– Нет, я не Хан,– прошипел он.– Я вернорожденный воин клана и...

– И я тоже,– спокойно перебила его Джоанна.– Но это не значит, что мы должны оскорбительно разговаривать с остальными.

– Я оскорбил? Кого? Их? – Полковник ткнул сухоньким пальчиком в сторону Дианы и Жеребца.– Никоим образом. Я просто напомнил им, что они вольнорожденные. Что же в этом оскорбительного?

Лицо полковника покраснело и стало еще острее, в его пронизывающих глазах появилась ярость.

– Дело в том...– Джоанна замялась.– Мне не хотелось бы огорчать вас, звездный полковник, но дело в том, что сейчас мы с вами находимся совсем в другом мире, далеко не таком спокойном и безопасном, как кажется.– Джоанна пристально посмотрела в глаза Прайда.– Здесь немножко другие правила, и вы скоро это поймете. Перед вами стоят воины, которые прошли через битвы.– Джоанна сделала ударение на последнем слове.– Вы меня понимаете?

Молодые воины громко выражали свое недовольство, им не нравилось, что с их кумиром разговаривают точно с мальчишкой.

– Звездный полковник доказал свою храбрость в испытании! Он прошел все испытания на звание офицера и начал службу в чине полного звездного капитана! – раздались возмущенные крики.

– Я не сомневаюсь в вашей храбрости, звездный полковник,– не обращая внимания на возгласы, Джоанна продолжала говорить с ледяным спокойствием,– но все ваши подвиги, совершенные дома...

– У него уже есть кровное имя! – превозмогая боль, выкрикнула Кастилья и самодовольно посмотрела на Джоанну. Нахальной девице удалось ударить ее по самому больному месту. Сжав кулаки, Джоанна посмотрела на Кастилью с такой ненавистью, что остальные воины затихли. Жеребец схватил звездного капитана за рукав: здесь, в этой комнате, он один, пожалуй, мог остановить Джоанну.

– Хорошо, давайте не будем заострять наше внимание на деталях,– согласился полковник.– Мы решим все наши споры позже. Я прошу прощения у всех, кого ненароком обидел, даже у вольнорожденных воинов. Затевать ссоры не в моих правилах. До поры до времени,– зловеще прибавил Рэвилл Прайд и пристально посмотрел на Джоанну, но она не отвела взгляда от водянистых, бесцветных глаз звездного полковника. Остальные с интересом наблюдали за их противостоянием.

Полковник отвернулся и вновь обратился к молодым воинам.

– Значит, вы хотите услышать о моем испытании на звание офицера? – весело спросил он.

Жеребец показал Джоанне глазами на стул, и она села.

– Хорошо,– продолжал Прайд,– подсаживайтесь ближе, я вам расскажу об этом.

Все расселись, даже ветераны подвинулись, внимательно вслушиваясь в каждое слово звездного полковника.

– Разумеется, никто не сомневался в том, что я выдержу испытание на звание воина,– начал полковник.

«Однако я все же сомневаюсь»,– подумала Джоанна.

– Но, скажу вам, я считал, что достоин большего, чем просто звания водителя боевого робота. Прошу не принимать моих высказываний на свой счет, друзья мои, но я считал себя достаточно подготовленным для большего. С самого начала учебы в военном училище я отличался от остальных тем, что чувствовал в себе некое предназначение. Я понимал, что мне предстоят великие свершения, и начал готовиться к ним с первого дня. Если большинство курсантов из моей сиб-группы хотели только одного – пройти испытания на звание воина, я смотрел намного дальше. Не сочтите меня выскочкой, но уже тогда я начал подозревать, что во мне есть много от покойного Эйдена Прайда.

– Да здравствует Эйден Прайд! – немедленно заревела аудитория.

«Какая чушь! Что он о себе мнит? – размышляла Джоанна.-Он же не был ни в одной стоящей битве, а считает себя чуть ли не легендарным героем. И какой клоун! Он все время щеголяет именем Эйдена Прайда».

– Я часто вспоминаю об Эйдене Прайде, воины, и это не случайность... Мне кажется, что дух молодого героя вселился в меня во время прохождения испытаний. Вижу в ваших глазах недоумение.– Звездный полковник театрально откинулся на спинку стула и покровительственно положил руку на плечо сидящего рядом воина.– Вы хотите сказать, что к тому времени Эйден Прайд еще не совершал своих поразительных по смелости поступков и имя его пока оставалось неизвестным? Совершенно верно, еще не было Токкайдо, и генетическое наследство Эйдена не закладывалось в банк клана, но воинственный дух героя уже жил и вселился в меня. Вы еще хотите спросить, как он мог вдохновить меня? – Полковник усмехнулся.– Но я же вам говорил о духе молодого Эйдена Прайда, и он был во мне, хотя до своего испытания я ни разу не слышал о прославленном герое. Я чувствовал, что слышу зов неведомого мне воина, который вскоре станет легендой клана. И много позже, когда Прайд уже стал тем, кем мы его знаем, я лишний раз убедился в справедливости своих чувств. Как вы знаете, участвуя в испытаниях на звание воина, Эйден Прайд совершил дерзкий маневр: на своем боевом роботе он прыгнул на поле битвы и появился перед своими тремя противниками так неожиданно, что те не успели опомниться. Эйден Прайд выиграл бы этот бой – да он практически выиграл его,– если бы не предательство и коварство его боевого товарища, который вошел, позже и, видя, что Эйден Прайд побеждает, ракетным залпом уничтожил его робота.

«Совершенно верно. И Марта Прайд поступила совершенно правильно. Во время битвы воин должен быть в постоянном напряжении, не расслабляться. Да, Эйден проиграл, но заслужил этот проигрыш своим высокомерием. Ничего страшного не произошло, просто несколько лет он был вынужден служить на положении вольнорожденного. А интересно, как поступит Марта Прайд, если узнает, что какой-то полковник называет ее предательницей?» – желчно прокомментировала про себя эти слова звездного полковника Джоанна.

– Стратегия Эйдена Прайда вошла в учебники по ведению боя, молодые воины пересказывают ее друг другу как напоминание – во время сражения никого нельзя подпускать к себе слишком близко. Признаюсь честно, даже меня, уже к тому времени воина клана, взволновала и захватила эта история. Я чувствовал, что должен воспользоваться стратегией Эйдена Прайда.

– Неужели вы не боялись проиграть? – тихо спросил Ронан.– Ведь Эйден Прайд проиграл свою битву.

Звездный полковник нахмурился, неожиданные вопросы сбивали его с мысли, и он терял нить выдуманного повествования.

– Риск, конечно, был, и я знал это. Но бояться... Нет, я был абсолютно спокоен. Кстати, именно это качество доказывает мою родственную связь с Эйденом Прайдом.

Джоанну чуть не стошнило от самодовольства звездного полковника, она была уверена, что, услышь сам Эйден Прайд, как его превозносят, он убил бы этого полудохлого полковничка на месте.

– Я много думал, и когда пришел день испытаний, уже знал, что буду делать,– продолжал заливаться Рэвилл Прайд.– Легендарную стратегию нужно было немного подкорректировать, и я сделал это, заставил ее сработать и принести мне победу.

Чем больше Рэвилл Прайд описывал свои геройские подвиги, тем больше воодушевлялся. Он вскочил со стула и с горящими глазами стал показывать оторопевшим воинам, как он расправлялся со своими противниками. Руки его летали по воздуху, и восхищенные глаза неискушенных молодых воинов следили за ними. Полковник поворачивался то вправо, то влево...

В эти минуты он сильно напоминал семафор. Джоанна закрыла лицо руками, чтобы не выдать язвительную улыбку.

Полковник продолжал разглагольствовать. Он красочно и живо описывал гибель своих противников, их досаду и ярость, поведал о том, что для придания битве дополнительной остроты в нее ввели нескольких вольнорожденных, коих бедовый полковник уложил наповал. Разойдясь, Рэвилл Прайд начал рассказ о самом главном, о том, что случилось, когда на усмирение зарвавшегося Рэвилла бросили дополнительные силы.

– Сидя в роботе «Матерый Волк», я увидел, как навстречу движутся еще трое врагов. Меня отделяло от них узкое, но глубокое ущелье. Вы просто не представляете, как я в тот момент пожалел, что у «Матерого Волка» нет прыжковых двигателей, ведь тогда я смог быполностью воспользоваться стратегией Эйдена Прайда. Как вы знаете, в испытаниях мы участвовали вдвоем, моя напарница находилась недалеко от меня, и ее тоже атаковали. Она занимала неплохое положение, но подходившие роботы могли ее уничтожить, и я принял решение вступить с ними в схватку, остановить продвижение противника.

Я уже говорил, что перед испытанием снял с робота орудия и заменил их установками для пуска ракет ближнего боя, и, как оказалось, поступил совершенно правильно. Но когда показался мой первый противник, грозный боевой робот «Чудовище», я был в растерянности. Но совсем недолго,– торопливо добавил полковник, останавливая недоуменные возгласы зачарованных слушателей.– Опираясь на стратегию Эйдена Прайда, выход я нашел почти сразу.– Изображая боевого робота, полковник вытянул перед собой руки и набычил взгляд.

Джоанна закусила губу, чтобы не рассмеяться, фигура худосочного пигмея, имитирующего движения могучей боевой машины, показалась ей чрезвычайно комичной.

– Моей главной задачей было уничтожить первого противника,– заливался боевитый звездный полковник.– Я медленно пошел вперед,– Рэвилл поплыл, лавируя между стульями,– хорошенько прицелился.– Полковник прищурил левый глаз. По его мнению, так и поступает всякий уважающий себя водитель боевого робота.– И, как только первый противник подошел к краю ущелья, дал залп из ПИИ-пушки. Место и время я выбрал очень удачно, первым же залпом я снес всю броню с левой части груди «Чудовища». Враг ответил ракетным ударом, но ни одна из ракет не достигла цели.

– Естественно, они же видели, кто перед ними стоит,– шепнула Джоанна, и Жеребец мучительно скривился, чтобы не расхохотаться.

– Я не буду вам рассказывать детали.– Полковник махнул рукой.– Скажу только, что битва была короткой, «Чудовище» почти не сопротивлялся. Двумя залпами из ПИИ-установки и ракетами мне удалось повалить врага, и он упал ничком. Ноги робота оказались на одной стороне ущелья, а голова и часть туловища – на другой, и тогда я решился на невероятный по своей смелости поступок.

Аудитория затаила дыхание. Рэвилл Правд обвел глазами ряды молодых воинов и произнес заговорщицким шепотом:

– Я решил перебежать на противоположную сторону впадины по лежащему «Чудовищу». «Матерый Волк», как вы прекрасно знаете, бегает быстро, и я рванулся вперед. Несколько секунд – и я уже был на другой стороне. Позади раздался скрежет, и вражеский боевой робот рухнул в глубокое ущелье.– Полковник улыбнулся и удовлетворенно оглядел устремленные к нему изумленные лица молодых воинов.

– Вот это да! – восторженно прошептала Кастилья.– В точности как Эйден Прайд. Помните, когда наши воины на Токкайдо брали мост через реку Презно, Эйден Прайд взбежал наверх по вражеским боевым роботам, словно по ступенькам?

Полковник прикрыл глаза и утвердительно кивнул, приветствуя сравнение:

– Совершенно верно, я поступил точно так же.– Рэвилл Прайд улыбнулся.– Не знаю, было ли Эйдену Правду известно о подобной стратегии, но, возможно, кое-какие слухи до него и дошли. Ну, ладно. Короче говоря, как только я перебежал через ущелье, передо мной оказались сразу два вражеских боевых робота – «Призывник» и «Ястреб». Чувствуя, что я побеждаю, а к тому моменту по баллам я уже прошел испытание, противник дрогнул и попытался уйти. Я мог бы спокойно прекратить битву, но мне хотелось, чтобы это испытание не выглядело очередной тренировочной битвой, а стало запоминающимся событием. Продолжая вести постоянный огонь из ПИИ-установки, я бросился на своих противников. «Призывник» ответил лихорадочными, но очень точными залпами, и я почувствовал, что броня «Матерого Волка» начинает плавиться. Но я продолжал идти вперед, хотя еще немного – и враги могли убить меня. Во время битвы я ни разу не использовал ракеты, а стрелял только из ПИИ-установки. И вот пришло время дать залп. Приблизившись к «Призывнику» настолько, что промахнуться было просто невозможно, я выпустил в него несколько ракет. Все они достигли цели, и робот зашатался. Однако от залпов двух врагов мне приходилось все время уворачиваться.– Виляя тощим задом, полковник снова заходил по комнате.– Я бежал вперед, хотя тепловой уровень двигателя достиг критической отметки. Но я знал, что «Матерый Волк» способен выдержать больше, чем любой другой робот, и не отступая шел на «Призывника».

Противник почувствовал, что я хочу приблизиться к нему, и открыл по мне бешеный огонь из своего лазера. Водитель неприятельского робота прекрасно понимал, что, едва я войду в мертвую зону, его оружие станет бесполезным и ему придется схватится со мной врукопашную. Несмотря на то что броня моего робота была буквально исполосована шрамами, я мчался вперед. Но, очутившись как раз между «Призывником» и «Ястребом», я резко остановился и, повернувшись влево, осыпал «Призывника» ракетами ближнего действия. Затем повернулся направо и, не целясь, выстрелил из ПИИ-установки по «Ястребу». Весь этот маневр я выполнил за считанные секунды, думаю, мои противники даже не успели понять, что, собственно, произошло. Первым взорвался «Ястреб». Краем глаза я увидел пламя и тут же снова повернулся к «Призывнику». Я едва держался в кресле, глаза застилало туманом, а сердце колотилось, как куропатка в сетке, но уступать поле битвы врагу не собирался.– Полковник улыбнулся.– Но все было кончено – второй мой противник тоже горел. После этой битвы я и стал капитаном.

Молодые воины завороженно смотрели на полковника, в их глазах еще горело пламя легендарной битвы, устроенной Рэвиллом Прайдом.

– Поэтому,– продолжал неустрашимый, по его рассказам, полковник,– я нисколько не преувеличиваю, когда говорю, что всем своим военным талантом я обязан Эйдену Прайду. Хотя, повторяю, в то время я о нем и не слышал.

– Разрешите обратиться, звездный полковник?

– Пожалуйста, звездный капитан Джоанна.

– Как вы сказали, вы вошли в ближний бой и поразили своих противников, не так ли?

– Совершенно верно.

– А что произошло с остальными воинами? Я имею в виду ту участницу, которая билась вместе с вами.

От неожиданного вопроса лицо Прайда потемнело.

– Думаю, она проиграла битву.

– А как вы считаете, не произошло ли это из-за того, что вы увлеклись своей тактикой? – настаивала Джоанна.

Рэвилл Прайд поежился и неуверенно ответил:

– Очень печально, но так получилось, что против нее действовали трое противников. Ее проигрыш не имеет к моей победе никакого отношения. Во всяком случае, все мои товарищи высоко оценили примененную мной тактику.

– Ну, в этом-то я не сомневаюсь,– заметила Джоанна.– А где сейчас та девушка?

– Представления не имею,– ответил Прайд.

– И вы не знаете, что с ней стало?

– По-моему, она служит техом где-то.

– Как вы думаете, она довольна своей судьбой? – не унималась Джоанна.

– А почему я должен об этом думать?

– Потому что если бы не созданные вами обстоятельства, она, возможно, стала бы прекрасным воином. Согласитесь, не каждый выпускник военного училища мечтает возиться с железками. Хотя можете не отвечать, это и так ясно. Извините, что прервала вас.

– Я вижу, звездный капитан Джоанна, вы слишком быстро составляете мнение о людях, которых ни разу в глаза не видели. Ничего, несколько позже оно у вас изменится. Буду считать ваше замечание особой формой приветствия, вы же хотите меня поприветствовать, квиафф?

– Афф! Естественно, афф!

Джоанна сама не знала, что дернуло ее за язык задавать полковнику эти вопросы. Собственно говоря, ей была глубоко безразлична судьба какой-то выпускницы, которой не повезло в сражении за звание воина. Мало ли их было? Испытание для того и проводится, чтобы заставить выпускника проявить все свои качества, в них проверяются воля и сообразительность, меткость и выносливость... Но что-то подсказывало Джоанне, что не все в рассказе полковника, точнее, в его красиво состряпанной легенде чисто и беспорочно. Пока же для себя Джоанна выяснила, что Рэвилл Прайд слишком самовлюблен и эгоистичен.

– Расскажите нам, звездный полковник, о битве за кровное имя,– прозвучал в тишине голос Галины.– Просто невероятно, как вам удалось добыть его себе в такое короткое время.

Рэвилл Прайд был явно польщен вопросом, однако, изобразив застенчивость, уклончиво ответил:

– Полагаю, что для начала знакомства одного рассказа вполне достаточно.– Он одобрительно посмотрел на Галину.– В следующий раз я расскажу и про то, в какой тяжелой борьбе мне досталось кровное имя. Правда, не думаю, что у нас будет много свободного времени для болтовни.

Хмыкнув, он многозначительно обвел глазами слушателей, и все присутствующие, ветераны и новички, поняли этот многозначительный взгляд. Подмигивая и подталкивая друг друга локтями, клановцы издавали воинственные возгласы. Гнетущее перемирие надоело всем, для воинов клана оно было хуже заразы, разъедающей самое главное чувство Нефритовых соколов – страсть к войне. В конечном счете, клановцы постоянно готовились к войнам, посвящали им всю свою жизнь.

Рэвилл Прайд обвел тощей рукой аудиторию и напыщенно произнес:

– Должен вам сказать, что мне здесь начинает нравиться. Я вижу, что вы лихие ребята и много сражались вместе. Надеюсь, что и я пришелся вам по душе, а остальную мелочь мы потихоньку уладим вместе. Надо верить, что очень скоро настанет день и мы плечом к плечу встанем против коварного врага.

Не привыкшие к показным выступлениям и к ненужной демонстрации чувств, ветераны обменялись непонимающими взглядами. Зато молодые воины закричали, повскакивали со своих мест и бурно приветствовали слова полковника. Джоанне весь этот спектакль, включая столь явное восхищение Прайдом, показался отвратительным.

– А теперь я отправляюсь работать,– сказал полковник.– Хотя сейчас вечер и мы все можем считать себя свободными от выполнения служебных обязанностей, закон клана запрещает нам бездельничать. Лично я посвящаю клану все свободное время. Кому я понадоблюсь, смело приходите в казарму, я буду в своем кабинете. Кстати, звездный командир Жеребец, я жду вас у себя через полчаса, квиафф?

–Афф!

– А вы, звездный капитан Джоанна, зайдете ко мне ровно через час,– добавил неистовый полковник.

– Зачем? – удивилась Джоанна.

– Это мы и обсудим в моем кабинете. Квиафф? Квиафф?

– Ну, хорошо,– согласилась Джоанна.– Афф! Новичкам не понравилось, как она разговаривала с полковником, и они недружелюбно посмотрели на нее. К Джоанне было трудно относиться с симпатией, в той или иной степени ее не переваривали все, и Джоанна об этом знала. Она смирилась с холодностью окружающих и не обращала на них внимания. Агрессивности по отношению к ней никто особенно не проявлял, поскольку она умела постоять за себя. Однако такой неприкрытой общей враждебности к себе Джоанна еще никогда с такой силой не ощущала. С некоторым подобием такого отношения Джоанна встречалась только на Айронхолде, в лагере Краш-кэмп, где ее лютой ненавистью ненавидели даже курсанты сиб-групп, непосредственно не подчиненные ей.

Однако кроме невероятной смелости Джоанна обладала еще и большой хитростью и всегда умела отомстить своим обидчикам так, что они надолго забывали о ее присутствии.

«Ничего, я и вас обломаю»,– думала она, лениво обводя взглядом напрягшиеся лица молодых воинов.

После того как Рэвилл Прайд молодецким шагом вышел из комнаты, Джоанна договорилась с Дианой и Жеребцом встретиться на плацу и тоже вышла.

Прошлой ночью шел сильный дождь со снегом и градом, он громыхал по стенам и окнам пулеметной дробью, и Джоанна совсем не спала. Сегодня же был один из тех теплых, немного, правда, ветреных вечеров, которыми жителей Судет при всем своем непостоянстве иногда баловала местная погода. Трое ветеранов медленно шли по плацу.

– И что вы думаете об этом,– Джоанна запнулась,– ну, об этом Рэвилле Прайде? – обратилась Джоанна к своим единственным друзьям, и порывы ветра придали ее вопросу значительность. В глубине души она сознавала, что водить дружбу с вольнорожденными не совсем прилично, хотя Джоанна и помнила, что Эйден Прайд вообще не делал различий между воинами. Но Эйден был человек исключительный, своего рода белая ворона среди Нефритовых соколов.

– Это необычный человек,– задумчиво отозвалась Диана.

– Что ты хочешь сказать, Диана?

– Ты сама понимаешь, что я хочу сказать. Где ты видела, чтобы Нефритовый сокол, ни разу не бывший в настоящей переделке, так нагло и беззастенчиво хвастал? Он не просто рассказывал сказки о своих подвигах, он пытался создать вокруг себя миф задолго до того, когда совершит что-нибудь стоящее. Я понимаю, к чему он стремится, он заранее зарабатывает место для своего генетического наследства.

Жеребец молча улыбался.

– А ты что скажешь? – обратилась к нему Джоанна.

– Он, конечно, краснобай и действительно старается представить себя героем, но в нем в самом деле есть что-то от Эйдена Прайда.

– Да как ты можешь так говорить? – возмутилась Джоанна.– Эйден был твоим другом, ты что, совсем забыл его? Ставить этого замухрышку рядом с Эйденом? Да ты с ума сошел!

– Давайте сойдемся на том, что у Рэвилла есть кое-какой потенциал,– смутился Жеребец.

– Ты хочешь сказать, что по первому впечатлению нельзя составить сколько-нибудь определенное мнение? – Джоанна посмотрела на Жеребца.

– Можно,– ответил Жеребец,– но только в этом случае очень легко ошибиться. Что ни говори, Джоанна, но ведь он действительно уверенно победил в испытаниях и выиграл кровное имя. Не просто же так ему дали звание звездного полковника? Да, он молод, необстрелян, но это не беда. Посмотрим, время покажет.

– Ничего оно не покажет. Герой должен быть яростным, а у Рэвилла нет ярости, он слизняк! – отрезала Джоанна.

Жеребец усмехнулся:

– Откуда ты знаешь, какие формы имеет ярость?

– Знаю! Клановец должен быть как натянутая пружина, всегда готовая сжаться и ударить. Нет, вы оба ошибаетесь.– Джоанна покачала головой. Женщину злило, что Жеребец не разделяет ее точку зрения. «Неужели и они попались на его удочку?» – зло подумала она.

– Уходите! – выкрикнула Джоанна.– Оба проваливайте отсюда!

Жеребец и Диана привыкли к Джоанне и не обращали внимания на ее резкости. Они молча переглянулись и ушли.

Размышляя о новом командире, Джоанна ходила взад и вперед по плацу.

"Как несправедливо, что этот выскочка уже имеет кровное имя,– размышляла она в негодовании.– А его молодость говорит о том, что он сможет сохранить его еще долгие годы. Мне уже много лет, но я и сейчас что угодно отдала бы за кровное имя, хотя бы и оставшуюся жизнь.

Джоанна не любила вспоминать о своем возрасте, от этого у нее начинало неприятно ныть внутри. Откуда-то снизу, из живота, поднималась боль, и в последнее время это случалось все чаще и чаще.

Джоанна чуть не споткнулась о сорванную с близлежащего дерева толстую ветку, остановилась и только тут заметила порывы обжигающего ветра. Он хлестал по щекам, сильные удары клонили Джоанну к земле. Нагнувшись, она схватила тяжелую ветку и выпрямилась. Листьев на ветке не было, иначе Джоанна ни за что не смогла бы поднять ее.

Вытянуть вверх руку оказалось задачей не из легких, ветер выл и старался свалить Джоанну с ног, но она, сжав зубы, стояла, широко расставив ноги. Злобно рыча, Джоанна сделала несколько шагов навстречу холодным струям воздуха.

«Интересно, сколько этому дереву лет? Можно спилить его и посчитать по кольцам,– думала Джоанна, рассматривая сучковатую ветку.– Уж, наверное, ему больше лет, чем мне».

Джоанна подошла к дереву и, размахнувшись, с силой ударила по стволу веткой.

"Больше, много больше! Хватит дешевых страданий! Убиваешься из-за своего возраста, как деревенская шлюха. По всем законам я должна была умереть лет пять назад. Меня поджидала тысяча смертей, я выходила из таких переделок, что другой просто умер бы от страха.

Но кто ты сейчас? Такая же ветка, сухая, отломленная от ствола? Что тебя ждет? Жизнь в низшей касте или в приюте для старых воинов?

Нет, только не это. Такое не может случиться, я не опущусь так низко!"

– Этого не будет! – кричала Джоанна и била, била веткой по стволу, а ветер далеко вокруг разносил звуки ударов. Он бросал в лицо Джоанны град, мелкие крупинки рвали кожу, впивались в ресницы, но Джоанна не замечала этого. Громко крикнув, она размахнулась и швырнула ветку. Подхваченная порывом ветра, она тут же скрылась из глаз.

– Вот что такое ярость, дорогуша Жеребец,– прошептала Джоанна и улыбнулась.– Ну уж нет, рано меня еще списывать!

База Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 июля 3057 г.

Джоанна столкнулась с Жеребцом буквально в нескольких метрах от входа в кабинет Рэвилла Прайда.

– Итак, значит, этот хмырь теперь командует Соколиной гвардией? – спросила она.– Вместо Эйдена Прайда?

– Так точно,– ответил Жеребец.

– И ты не видишь здесь ничего странного? Ведь он не участвовал ни в одной битве.

– У него есть опыт командования различными соединениями,– парировал Жеребец.– И не забывай про генетику...

– Все это было очень далеко, на внутренних мирах, квиафф? – огрызнулась Джоанна.

–Афф.

– Он не проверен в боях,– настаивала Джоанна. Лицо Жеребца на мгновение стало очень серьезным. Задумавшись, он ответил:

– Джоанна, не нам с тобой идти против закона клана. В конце концов, мы люди военные, и нам следует подчиниться приказу.

– Командовать гвардией должен заслуженный ветеран,– не унималась Джоанна.– И такие у нас есть. К примеру, звездный капитан Алехандро.

– Он станет крупным командиром очень скоро, но пока у него нет кровного имени, а у Рэвилла Прайда есть. Не возмущайся, Джоанна, вспомни, сколько у нас осталось воинов с кровным именем.

Когда Эйден Прайд принял под свое командование Соколиную Стражу, в ней оставались две категории воинов – отвоевавшие положенный срок старики и необстрелянный молодняк. Эйден Прайд принялся реформировать гвардию, и в результате его преобразований в ее рядах почти не осталось испытанных воинов, имеющих кровное имя.

– Все правильно, Жеребец,– отозвалась Джоанна,– но идти за Рэвиллом Прайдом в бой мне не хотелось бы.

– А чего ты вообще хочешь, Джоанна? Я тебя, конечно, понимаю и особой радости от нового командира тоже не испытываю, но давай подождем. А что касается того, идти или не идти в бой под командованием Рэвилла, то мы с тобой клановцы, Джоанна, и знаем, что такое приказ,– убежденно произнес Жеребец и посмотрел на звездного капитана, ожидая ответа.

Джоанна усмехнулась. Ей было удивительно слышать такие высокопарные слова от всегда улыбающегося Жеребца. Когда-то Джоанна ненавидела его, но за долгие годы совместной службы, убедившись в его преданности Эйдену Прайду и видя, как он защищает Диану, женщина почувствовала, что неприязнь к нему уменьшилась. Джоанна не испытывала к Жеребцу симпатии, но и прежнего чувства вражды тоже не было.

Точно так же Джоанна относилась и к Диане. Очень давно они сошлись в круге равных, и Джоанне понравилось, с каким мужеством и умением дралась эта молоденькая девушка. Чем-то она напоминала самого Эйдена Прайда. Здесь Диана стала настоящим воином, на которого уже никто не смотрел как на вольнорожденную.

«Наверное, я действительно делаю что-то не то. Вместо того чтобы стремиться к славе, кровному имени и почетной смерти, я стараюсь завоевать дружбу этих отщепенцев»,– с горечью подумала она.

– Ну, так что, Джоанна? – спросил Жеребец.

– Ты прав, Жеребец, я буду делать то, что нужно клану,– словно очнувшись, ответила Джоанна.– Но если ты, мерзавец вольнорожденный, еще хоть раз обратишься ко мне и не назовешь меня по званию, я вышибу тебе мозги.

Жеребец улыбнулся:

– Вот теперь я вижу, что ты окончательно пришла в себя.

– Ты еще и насмехаешься, тварь несчастная! – Джоанна попыталась разозлить себя, но у нее ничего не получилось.

Жеребец дружелюбно засмеялся.

– Ты, кажется, направляешься к новому командиру? – напомнил он.

– Да! – рявкнула Джоанна и зашагала рядом с ним к зданию казармы.

– Зачем он тебя вызывал? – спросила она. Жеребец молчал, и Джоанна подозрительно посмотрела на него.

– Я специально ждал тебя здесь, чтобы сказать об этом. Рэвилл Прайд переводит меня в командное отделение.

– Забирает тебя из моей звезды? – удивилась Джоанна.– Вот мерзавец!

Жеребец поморщился. Так презрительно обычно отзываются только о вольнорожденных.

– Значит, ты уходишь?

– Я должен это сделать, Джоанна.

– Этот кретин просто не хочет, чтобы ты находился в моем подразделении. Понятно, с его сопляками он далеко не уедет, вот и начал подбирать себе ветеранов,– горько заметила Джоанна.

– Не думаю,– ответил Жеребец.– С какой стати заслуженному офицеру брать под свое командование вольнорожденных? Скорее, он хочет иметь под своим крылом друга Эйдена Прайда. Предполагаю, что так Рэвиллу будет спокойнее. Правда, не знаю пока почему. Со своей стороны скажу, что я бы охотнее остался в твоей звезде, но пойми меня правильно, это назначение дает мне некоторые преимущества.

Джоанна злобно посмотрела на Жеребца.

– Кажется, еще немного – и ты полюбишь Рэвилла,– язвительно произнесла она.

– До этого, конечно, далеко,– отозвался Жеребец и помолчал.– Но почему я не могу уважать его? Только потому, что тебе этого не хочется? – вдруг спросил он, резко повернувшись к Джоанне.

– Оставь меня! – глухо сказала она.– Уматывай! Жеребец повернулся и ушел. Джоанна смотрела ему вслед, но ветеран даже не оглянулся.

Слова Рэвилла Прайда падали словно снаряды:

– Я вынужден напомнить вам, звездный капитан, о вашем звании и положении. Вы всего лишь командир звезды и обязаны носить соответствующие знаки отличия.

Это было понижение в должности, до сих пор Джоанна командовала соединением.

– Я прошу вас, звездный полковник, сохранить за мной звание капитана. Вы не можете отказать мне в законном праве – участвовать в испытаниях.

Рэвилл Прайд сидел за столом совершенно прямо. Чувствовалась выучка. Джоанна посмотрела на командира и подумала, что эти движения и жесты он начал репетировать и оттачивать задолго до приземления на недружелюбные Судеты. Стол у полковника тоже был впечатляющий – черный, блестящий, как стекло, с искусно вырезанным и инкрустированным различными породами дерева изображением сокола по всей крышке. Похоже, что его он притащил с собой, такого стола Джоанна здесь никогда не видела.

К своему стыду, Джоанна почти физически ощущала давящее превосходство полковника.

– Нет,– отрезал он.– Я отклоняю вашу просьбу, звездный командир Джоанна.

– Несмотря на мое уважение к вам, я вынуждена сказать, что вы превышаете свои полномочия,– спокойно произнесла Джоанна.

– Ни в коей мере,– ответил Рэвилл Прайд.– С момента заключения перемирия прошло уже пять лет. Соколиная гвардия зажирела и даже, полагаю, немного ослабла. На меня возложили обязанность довести ее боеспособность до предвоенного уровня. Я полагаю, что Соколиная гвардия деградировала из-за слишком большого числа вольнорожденных, находящихся в ее рядах, и займусь тем, чтобы...

Джоанна не дала ему договорить.

– Что-то я вас не пойму,– перебила звездного полковника Джоанна.– Вы очень неодобрительно отзываетесь о вольнорожденных и в то же время назначаете одного из них в свою команду.

– Вижу, вы имели беседу со звездным командиром Жеребцом,– многозначительно произнес Рэвилл Прайд.

– Мы долго служили вместе,– ответила Джоанна. Полковник облокотился на стол и перевел долгий изучающий взгляд на Джоанну. Она отвернулась и вдруг увидела висящие по стенам картинки. Воины клана редко украшали свои жилища какими-либо предметами, а если и украшали, то в основном изображениями сражений, реже – сценками из сельской жизни. Моду украшать стены клановцы переняли у воинов Внутренней Сферы, и Джоанне эта тенденция не нравилась. Наличие репродукций в кабинете полковника неприятно ее удивило.

– Звездный командир Джоанна, вам, вероятно, неудобно стоять. Присаживайтесь,– произнес полковник елейным голосом и показал на тяжелое резное кресло, обтянутое тканью с замысловатым абстрактным рисунком – многочисленные пересекающиеся волнистые и прямые линии.

«Это кресло он тоже приволок с собой»,– подумала Джоанна.

– Благодарю вас, звездный полковник, но я предпочитаю стоять,– ответила она.

– Как хотите,– произнес полковник после длительной театральной паузы.– Звездный командир Джоанна, вы долго и верно служили клану.

Сердце Джоанны екнуло: замечания о возрасте воина всегда считались если не оскорбительными, то уж по крайней мере невежливыми.

– Это значит, что позор Туаткросса уже не является частью моего кодекса?

Джоанна часто думала о том, что случилось бы, доведись ей избежать унижения на Туаткроссе. Хотя в то время она была сравнительно молодым воином, позор поражения лежал и на ее совести, равно как и на остальных уцелевших. В тот страшный день воины Внутренней Сферы, взорвав спрятанные мины, вызвали в местечке Большой Шрам камнепад, под которым погибла лучшая часть Соколиной Стражи. Этот случай покрыл остатки боевого соединения несмываемым позором, вот уже сколько лет он, как шлейф, волочился за всеми оставшимися в живых. Джоанну понизили в должности, со звездного капитана она съехала до простого командира. Только совсем недавно ей удалось вернуть себе звание звездного капитана. Если бы не испытание, быть ей простым водителем боевого робота до скончания дней.

– Туаткросс не исчез из вашего кодекса, – мрачно заметил полковник.– Будем считать ваше замечание неудавшейся шуткой.– Рэвилл Прайд снова помолчал.– Полагаю, что ваша злость в общении со мной неуместна,– заметил он.

– Разве мы не воины клана? – спросила Джоанна с вызовом.

– Конечно, но что из того?

– Я не привыкла к мягкому и вежливому разговору,– отрезала Джоанна.

– Я хотел бы, звездный командир Джоанна, чтобы наша встреча была более дружеской, но вижу, что вы со мной не согласны.

– Я воин клана.– Джоанна угрюмо смотрела на Рэвилла Правда.

Рэвилл Прайд встал из-за стола и направился к Джоанне. Вид у него был очень взволнованный, но не злой. Заметив это, Джоанна внутренне успокоилась.

– Я буду краток, звездный командир Джоанна,– проговорил полковник, подходя к ней.– Вы переводитесь в другое место,– произнес он, внимательно вглядываясь в лицо Джоанны.

Джоанна была шокирована. Она удивленно подняла брови.

– Почему? – спросила она.– Я не хочу служить в другом соединении.

– А вы и не будете больше служить.– Голос полковника был тих и спокоен.– Вы переводитесь не в боевое соединение. Мне тяжело говорить об этом, но ваша служба окончена. Скоро вы отправитесь на один из внутренних миров. Если быть точным, то на Айронхолд.

– Я уже была инструктором,– возразила Джоанна.– И я...

– Инструктором вы тоже не будете,– прервал Джоанну Прайд.– Вы больше не Сокол,– закончил он.

– И к какому позору вы меня приговариваете?

– Вы офицер, звездный командир Джоанна, и спокойно примете любой приказ клана, квиафф?

– Афф! Но я всегда была воином и должна закончить свои дни как воин.

– Мне понятны ваши чувства,– заметил полковник,– но все ваши несчастья происходят оттого, что вы остались живы. Вы были прекрасным воином, мужественным и находчивым, но остались в живых.

– Я требую, чтобы меня зачислили в подразделение ветеранов, тогда я смогу умереть в битве.

– В солахму для ветеранов? – переспросил Рэвилл Прайд.– Предполагаю, что вы уже давно подумывали над этой просьбой, но мудрость Хана безгранична, он предполагал такой исход. Нет, звездный командир Джоанна, вам нет необходимости идти туда. Вы доказали, что являетесь смелым воином, поэтому вас назначили воспитателем в одну из сиб-групп.

– Нянькой к молокососам? Значит, весь мой опыт Годится только для того, чтобы...

– Для вас это назначение – высокая честь,– прервал возмущенную тираду полковник.– Вы будете командиром всего курса, но не только. Кое-где, и мы с вами прекрасно знаем это, зреет недовольство. Вы становитесь нашим представителем среди подрастающего поколения воинов, нашими глазами и ушами. Такая работа – большая награда, а не унижение, звездный командир Джоанна. И более того. После смерти вам будет оказан особый почет, ваш пепел смешают с питательным раствором, вы положите начало новой сиб-группе.

Последняя фраза произвела на Джоанну потрясающее впечатление. Да, ей не удалось завоевать кровное имя, но то, что ее ждет,– много выше. Новая сиб-группа! Джоанна, не дыша, смотрела на Рэвилла Прайда.

– Ну как, звездный командир Джоанна, вы довольны?

В Джоанне вдруг вскипела неудовлетворенная гордость.

– Я могу обратиться к вам с просьбой?

– Нет! – отрезал полковник.– Вы отправитесь туда, куда вас посылает клан, и в недалеком будущем сами убедитесь, что вам оказана высокая честь.

– Я протестую,– тихо сказала Джоанна.

– Сколько угодно,– ответил полковник и вздохнул. Джоанна посмотрела на Рэвилла Прайда: его поведение было так не похоже на поведение воина. Он больше походил на чиновника, бюрократа-столоначальника, а не на водителя боевого робота.

– Мне странно, что вы недовольны,– произнес полковник.– Вы мне позволите говорить с вами откровенно?

– Пожалуйста. Как еще вы собираетесь меня унизить?

– Мне доложили о дуэли чести, звездный командир Джоанна. Вы поступили так, как и подобает воину, только незачем было ввязываться в драку. Круг равных – место, где бьются за серьезные обиды, а не за такие мелочи, как...

– Мелочи? – вскипела Джоанна.

– Да, мелочи! Ваши друзья – вольнорожденные, поэтому не стоило лезть на рожон.

– Но одного из них вы забираете в командное отделение,– заметила Джоанна.

– Да, но не потому, что Жеребец вольнорожденный, а потому, что он заслуженный ветеран. И я не стану биться за него на дуэли, уж поверьте мне.– Полковник выпрямился, и Джоанна увидела в нем не тощего коротышку, а лидера.– Вы слишком долго служите, Джоанна,– продолжал полковник.– Вы взвинчены, устали, и потому ваши действия становятся непредсказуемыми. Из-за ерунды вы подвергаете опасности и свою жизнь, и жизни других воинов, а это недопустимо. Мы не можем позволить себе терять воинов в мирное время, они нам слишком дорого стоят. Так что не возмущайтесь;

когда воин стареет, он уже не способен здраво рассуждать, и тут ему на помощь приходит новое назначение. Поздравляю вас, вы его получили вовремя. И благодарите Хана за мудрость и за оказанную вам честь. Все, вы свободны!– Полковник отвернулся и зашагал к столу.

Джоанна не пошевелилась.

– Можете идти,– сказал полковник.

– Послушайте, Рэвилл Прайд...

– Я попросил бы вас обращаться ко мне по званию.

– Звездный полковник Рэвилл Прайд, неужели вы не знаете, что довольно большое число ветеранов продолжает служить здесь, в пределах Внутренней Сферы?

– Назовите хотя бы одного.

– Каэль Першоу.

– Он является советником Хана.

– А Наташа Керенская из Клана Волка?

– Как вы смеете сравнивать себя с воинами, заслужившими своими подвигами кровное имя? – возмутился полковник.– Да, Наташе Керенской уже много лет, но вам до нее очень далеко, звездный командир Джоанна. Она заслужила это положение, потому что шла к нему не останавливаясь. В отличие от вас,– прибавил полковник.– Она стала Ханом в Клане Волка, и когда совсем состарится, то либо умрет, либо послужит своему клану в каком-либо ином качестве. Поразительно, как вы можете сравнивать себя с ней. Это по меньшей мере нахальство.– Полковник покачал головой.– Ну, хватит диспутов. Идите,– приказал он.

– Рэвилл Прайд,– выговаривая каждую букву, произнесла Джоанна,– я хочу биться с вами в круге равных. Можете считать, что я сделала вам вызов.

– Нет, вы не можете вызвать меня на битву. Я не оскорблял вас, а просто передал пришедший сверху приказ. Вы не имеете права вызывать меня на дуэль.

– Я вызываю вас не потому, что вы сообщили мне о приказе, а потому, что оскорбительно разговаривали со мной.

– И это тоже не причина,– ответил полковник.– Вы мой подчиненный.

– Ну, хорошо же,– прошипела Джоанна.-Я все равно заставлю тебя драться со мной, скотина!

– Неплохо,– проговорил полковник и улыбнулся хитрой, зловещей улыбкой.– Совсем неплохо. Но только я поумнее и не буду биться из-за пустяка. Вы свободны!

–Я...

– Кругом! Марш! – скомандовал Рэвилл Прайд, и Джоанна направилась к двери.– Звездный командир Джоанна! – окликнул ее Рэвилл Прайд.

Джоанна остановилась.

– Позвольте вам заметить,– сказал полковник,– что я не новичок, и не советую путать меня с Чоласом, Кастильей и прочими. Я нисколько не удивлен тем, что вам удалось задать им взбучку, но я совсем другое дело. Я доказал свои способности, и не раз, поэтому советую успокоиться, иначе вас будет ожидать второй Туаткросс. Послушайте моего совета, примите назначение с честью, и мы проведем оставшийся месяц в дружбе и согласии. Несмотря ни на что, я признаю ваши заслуги и хочу многому у вас научиться, так давайте же работать, а не драться.

Джоанна молча выслушала полковника и, как только он закончил, повернулась на каблуках и вышла из кабинета. Она с силой хлопнула дверью, втайне надеясь, что от стука со стены слетит одна из этих уродливых картинок

Выйдя из казармы, она снова чуть не споткнулась о брошенную недавно ветку. Вероятно, ветер пригнал ее к самым дверям казармы. А может быть, она искала здесь своего обидчика, Джоанну? Женщина схватила ветку и в припадке ярости переломила ее через колено. Раздался сильный треск. Джоанна поморщилась, ей показалось, что это она переломила себе кость. Но даже если и так, ей все равно.

Группа наблюдения, Командный центр, Вотан

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

7 июля 3057 г.

Каэль Першоу уставился в листок бумаги, поданный ему помощником. В полутьме комнаты мелко напечатанные цифры сливались, читать было трудно, особенно одним глазом, причем не совсем здоровым.

Каэль поморщился, ему не "хотелось, чтобы под чиненные заметили, что у него нелады со зрением. Он откинулся на спинку кресла и положил листок на клавиатуру компьютера. В свете экрана цифры и буквы стали принимать привычные очертания.

Эта информация была получена в результате прослеживания коммуникационной сети Клана Волка. Являясь командиром группы наблюдения, а иными словами – разведки Клана Нефритовых соколов, Першоу просматривал всю информацию, по тем или иным причинам показавшуюся его помощникам заслуживающей внимания.

– Ну, и что вы об этом думаете? – прозвучал голос звездного командира Девала Хаддока.

Хаддок никогда не позволял себе говорить с вышестоящими офицерами запанибрата, но и никогда не называл их по званию. Тем более Каэля Першоу.

Хотя в его петлицах и сверкали полковничьи знаки отличия, но дни его службы в качестве воина давно прошли, и всем это было хорошо известно.

– Отстань, Хаддок, не торопи,– огрызнулся Першоу, известный своим неуважением к младшим по званию.

Он наклонился над бумагой, старательно вглядываясь в сообщение. Все-таки зрение у бывшего полковника оставляло желать лучшего: он так ничего и не рассмотрел. Сгоряча Першоу хлопнул по листку, нажав несколько клавиш. На экране тут же запрыгали какие-то значки. Першоу стер их и снова принялся разглядывать листок.

– Значит, так, Хаддок,– проговорил он.– Понятно только одно – Клан Волка внедрил в ряды вооруженных сил Нефритовых соколов своих шпионов.

– Я тоже так подумал,– отозвался Хаддок.– Ключевое слово, по-видимому,– «Бургесс».

– С чего ты взял? – спросил Першоу. Хаддок ему нравился своей сообразительностью, и Першоу отличал его от остальных, несмотря на более чем скромный послужной список. Хаддоку удалось завоевать кровное имя, но хорошим водителем боевого робота он так и не стал. Поговаривали, что Девал даже не умеет надевать нейрошлем, но Першоу это не волновало. Он заметил Хаддока сразу, взял его в свою команду и ни разу об этом не пожалел.

– Веков десять назад Бургесс был одним из величайших шпионов на. Терре,– ответил Хаддок.

– Ты погляди,– покачал головой Першоу.– Наверное, это был великий человек, если его имя помнят так долго.

– Предатель и большая шельма,– откликнулся Хаддок.– Но чаще всего имена людей помнят вне зависимости от их дел. Лично я знаю, что Бургесс был англичанином.

– Эти англичане – страшные хитрецы,– сказал Першоу.

– Не знаю, сэр. Может быть,– наклонил голову Хаддок.

Першоу продолжал изучать полученное сообщение.

– Как ты думаешь, в какое именно соединение они засунули своих людей? – спросил он.

– Об этом можно догадаться. Прежде всего сейчас, во время перемирия, их могут интересовать только те воинские соединения, которые много перемещаются. Попасть туда шпионы могут двумя путями. Если агент молод, он вполне может представиться вольнорожденным воином, недавно закончившим военную подготовку.

Каэль Першоу задумчиво кивнул. Он был доволен рассуждениями помощника, но лицо старого воина сохраняло невозмутимое выражение.

– Правильно, Хаддок. Модифицировать кодекс молодого воина, выдав себя за другого, не представляет большого труда. И все потому, что только у нас в кодекс новоиспеченного Сокола записывается все подряд, именно поэтому он такой же объемистый, как и кодекс ветерана.

– Совершенно верно,– подтвердил Хаддок.– А подделав документ, шпион просто прыгает на первый попавшийся шаттл, улетает на один из отдаленных миров, оккупированных кланом, и вступает в число водителей боевых роботов.

– Если я только узнаю, что какая-то вольнорожденная тварь убила нашего воина, чтобы завладеть его документами, я с него живого шкуру спущу,– сказал Першоу, не скрывая вспыхнувшей ярости.

– В шпионы вербуют не только вольнорожденных,– заметил Хаддок.

Это замечание, как всегда верное, вызвало у Першоу улыбку.

– Я имел в виду вольнорожденного по документам, а не по рождению,– возразил он уже спокойнее.

– Я понял вас,– невозмутимо ответил Хаддок.

– А как еще шпион может проникнуть в ряды наших вооруженных сил?

– В последнее время в запас уволено много заслуженных ветеранов...– начал было Хаддок и тут же замолчал.

– Старых хрычей типа меня,– беззлобно уточнил Першоу.

Хаддок не понял юмора, он замялся, потупился и вежливо продолжил:

– Возраст не всегда измеряется годами, звездный полковник. Чаще о нем говорит работоспособность. Стариками в клане считаются те, у кого сомнительны не только воинские, но и мыслительные способности.

– А я и не подозревал, что ты еще и дипломат, Хаддок,– рассмеялся Першоу.– Нужно подумать, не направить ли тебя куда-нибудь послом.

– Я посчитал бы такое назначение величайшей честью, сэр.

– Хорошо, Хаддок. Если ты и дальше будешь служить так же, я обязательно направлю тебя в дипломатический отдел.

Но Хаддок был очень серьезным человеком.

– Я буду служить в группе наблюдения столько, сколько необходимо,– отчеканил он.

– Ума у тебя маловато, но сообразительность и дипломатический талант определенно есть. Такие люди, как ты, мне и нужны,– проговорил Першоу, глядя на Хаддока.– Ваша группа еще должна завоевать авторитет среди воинов, особенно среди тех, кто считает главным качеством только доблесть на полях сражений.

Хаддок скромно молчал, инстинкт подсказывал ему, что в такие минуты его шеф не нуждается в соболезнованиях. Выдержав паузу, он снова продолжил:

– Многие ветераны переведены в специальные подразделения – солахмы, а поскольку делать им сейчас особенно нечего, то старых воинов используют как для несения обычной гарнизонной службы, так и для совершения мелких набегов, которые регулярные части считают для себя слишком малозначительным занятием. В таких подразделениях смертность очень высока, а систему учета воинов создать трудно. За кодексами там никто особенно не смотрит, и проникнуть в солахму достаточно просто.

– Совершенно верно. Многие из нас, даже на самом высоком уровне, смотрят на ветеранов чуть получше, чем на вольнорожденных, и частенько переводят их куда угодно, лишь бы побыстрее от них избавиться.

– В подразделения смертников направляются и вольнорожденные ветераны.

– И это правильно,– ответил Першоу.– Но я никак не пойму, куда ты клонишь, Хаддок? Ты хочешь сказать, что, поскольку в соламах слабая дисциплина и многие из ветеранов не знают друг друга, шпионов внедряют и туда? Какой в этом случае прок от агента?

– Сбором информации можно заниматься где угодно,– ответил хитрый Хаддок.– Простым наблюдением находчивый агент извлечет пользу из всего. К тому же среди недовольных он вербует сообщников. Не забывайте, что Клан Волка всегда много внимания уделял созданию сети осведомителей.

– Да, ты прав. Именно так мы и поступим.

– Что вы сказали, сэр?

– Знаешь, что мы с тобой сделаем, Хаддок? Мы зашлем в солахмы наших людей. Рим пал...

– Как вы сказали, сэр? Рим? Что это?

– Ты меня удивляешь, Хаддок. Помнить про Англию и ничего не знать о Риме стыдно.

– Простите меня, звездный полковник, я обязательно выучу все, что есть в файле «Рим».

– Не стоит, Хаддок. У меня есть для тебя более интересное занятие. Хорошо, можешь идти. Твои замечания были, как всегда, очень полезны. Я позову тебя позже, когда составлю план.

Как только дверь за Хаддоком закрылась, Першоу принялся размышлять. Задача перед ним стояла непростая. Нефритовые соколы не имели в Клане Волка широкой шпионской сети. Разведывательная деятельность Першоу в основном сводилась к засылке не связанных между собой шпионов-одиночек, в чьи функции входили в основном сбор и анализ информации на местах. Першоу было нелегко воевать с установившимся мнением, что работа шпиона – недостойное занятие для воина. В то же время все начальство с удовольствием пользовалось добытой Першоу информацией, понимая, что в мирное время она является бесценным оружием.

Перво-наперво Першоу распорядился о том, чтобы сотрудники внимательно изучили досье новобранцев, недавно прибывших в передовые части Нефритовых соколов. Сомнительные места кодексов помогут выявить нежелательные элементы, а дальнейшая процедура работы с агентами была давно отработана. Это по делам, которые касаются молодых воинов.

Поиск агентов среди ветеранов потребует много сил, там понятия чести стоят очень высоко, и нужно будет очень долго искать оперативных работников. Скорее всего, придетсяпосылать в солахмы своих людей.

Каэль Першоу тут же вспомнил об одном таком человеке, смелом и надежном. В связях с разведкой его не заподозрит никто, сварливость, злость и постоянная готовность ввязаться в любую драку отметут от этой кандидатуры любые подозрения. Никто в целом Клане Волка не подумает, что такой яркий, непримиримый воин может быть разведчиком.

База Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

7 июля 3057 г.

Нефритовые соколы никогда не были слишком религиозны. Их мифология включала в себя несколько богов, но в основном клановцы полагали, что есть некий высший разум, который управляет хаосом вселенной. Однако по мере того как открывались и завоевывались все новые и новые миры, это убеждение теряло былую силу. Некоторые, правда, считали, что занятые своими делами боги не всегда обращают внимание на занятия людей.

Воины в основном верили в существование богов, но полагали, что они живут сами по себе и стараются не совать нос в людские дела.

Нечто вроде духа религиозности замечалось только в сельских районах, населенных ремесленниками и рыбаками, и в среде профессиональных ученых. Последние поддерживали в себе остатки религий, некогда процветавших на Терре.

Воины не нуждались в богах. Подобно Джоанне, они не боялись смерти и хотели только одного, чтобы она не была бессмысленной и жалкой. Ценились смелость и стремление к самопожертвованию, но подставлять голову под снаряды просто так считалось идиотизмом. Больше всего воины боялись бесславной, постыдной смерти, они полагали, что трус или дурак остается опозоренным навеки, хотя немногие верили и в существование вечности. Сознание клановцев не принимало духов или демонов, а если и принимало бы, то многие воины старались бы походить на них.

Прослужив всего несколько дней под началом Рэвилла Прайда, вновь испеченный звездный командир Джоанна уже считала его худшим из дьяволов. Когда она поделилась своими наблюдениями с Жеребцом, тот лаконично ответил:

– В древней литературе Терры часто упоминается дьявол. По преданию, он жил глубоко под землей и питался телами предателей.

– Откуда ты знаешь древнюю литературу? Жеребец понял, что проговорился, но на такие случаи у него всегда было готово соответствующее объяснение.

– И какой только дряни не нахватаешься, общаясь с вольнорожденными.

– Вот уж точно,– подтвердила Джоанна. В сомнительных ситуациях Жеребец всегда прибегал к одному и тому же приему – сваливал все на свое неправильное рождение.

Первое, что сделал Рэвилл Прайд,– это собрал всех офицеров и объявил, что воинское соединение стало неэффективным.

– Во время отсутствия опасности воины становятся вялыми и недисциплинированными,– заявил полковник, предварительно, правда, признав, что во время перемирия боеготовность поддерживать трудно.– Подобно соколу, мы должны постоянно оттачивать когти. Бездействуя, мы теряем боевую выучку,– продолжил он.– Воины становятся слишком агрессивными и независимыми.– В этот момент он взглянул на Джоанну. Она, не отводя глаз, смотрела на полковника, не понимая, чем же не приглянулись полковнику эти качества.

– Мелкие набеги, совершаемые другими кланами и некоторыми подразделениями Нефритовых соколов,– просто мелочь,– говорил Рэвилл Прайд.– Я считаю, что нам не стоит даже думать об этом, мы должны готовиться к большим сражениям. Договор о перемирии будет разорван, и, поверьте мне, очень скоро. Используя перемирие в качестве дымовой завесы, правители Внутренней Сферы втайне готовятся к войне, и, чтобы предотвратить их агрессию, нам придется напасть первыми.

Молодые воины полностью разделяли подход Рэвилла Прайда к вопросам истории и внутренней политики. По их мнению, Нефритовые соколы являлись воплощением благородства и чести, тогда как представители Внутренней Сферы отличались коварством и жестокостью. Доверять им определенно не следовало хотя бы потому, что в хитросплетениях политических интриг Внутренней Сферы нормальному воину трудно разобраться. Поэтому в большинстве своем они считали, что Внутренняя Сфера – это средоточие зла и предательства, населенное бандитами и, что много хуже, вольнорожденными,– не имеет морального права на существование. Такая точка зрения освобождала их от необходимости думать, к тому же становилось проще считать Клан Нефритовых соколов образцом добродетели и воинской доблести, потенциальным освободителем человечества.

Джоанна закрыла глаза, чтобы не видеть тупых физиономий молодых воинов, выкрикивающих славословия по адресу Эйдена и Рэвилла Прайдов. Она подумала, что если такая обстановка царит во всех оккупационных частях и жители Внутренней Сферы знают об этом, то неудивительно, что они считают клановцев дикими варварами.

Оказалось, что Рэвилл Прайд уже разродился программой оттачивания когтей, такой же уродливой и жестокой, как и он сам.

В соответствии с замыслом полковника все, включая офицеров, водителей роботов и техов, должны вскакивать ни свет ни заря и после изнуряющей пробежки заниматься многочасовой гимнастикой. Неистовый Прайд уверял, что именно гимнастика делает воина боеспособным и безжалостным, а теха – трудолюбивым и технически грамотным. Спорить с полковником было затруднительно, поскольку он и сам считался неплохим спортсменом.

Джоанна выполняла приказы полковника неукоснительно, но через неделю поняла, что, несмотря на гимнастические упражнения, ни ее боеспособность, ни здоровье не улучшились, а даже наоборот – в последнее время она чувствовала только боль во всем теле.

Превозмогая ее, Джоанна все отжималась и отжималась, заставляя себя верить, что в конце концов гимнастика даст ожидаемые плоды. Физподго– готовкой в своем отделении она занималась и раньше, только делала это не на грани истерики, а в соответствии со здравым смыслом. По ее глубокому убеждению, физподготовка – прекрасный инструмент для выработки покорности у молодых курсантов, но никак не инструмент перевоспитания старых воинов. Во всяком случае с ее помощью быстроту реакции никак не улучшишь, и вообще спортивной подготовкой нужно заниматься индивидуально. Таково было воззрение Джоанны на физическое воспитание воинов, и менять его она не собиралась. И тем не менее она старательно отжималась, мысленно вспоминая все имеющиеся в лексиконе Нефритовых соколов проклятия.

– Хватит, звездный командир Джоанна,– прозвучал над ее головой голос Рэвилла Прайда.

Джоанна поглядела на него и покачала головой. Несмотря на то что полковник вместе со всеми проделывал полный ритуал физподготовки готовки, выглядел он всегда свежим и бодрым.

– Не стоит перенапрягаться,– сказал Прайд и улыбнулся. При этом глаза его хитро блеснули. Джоанна поморщилась, так как не любила даже малейшего намека на подлость и коварство.– Особенно вам,– прибавил полковник.– Когда вы станете воспитателем, вам едва ли понадобится спортивная подготовка.

Столпившиеся возле Джоанны молодые воины захихикали. Рэвилл Прайд улыбался, ему было приятно, что воины оценили юмор военачальника.

– Вольно! – скомандовал неутомимый полковник.– Я доволен вашими успехами. Мы занимаемся физподготовкой всего неделю, а положительные результаты уже налицо.

Джоанна стояла, стараясь сдерживать дыхание и не показать, что устала. Она огляделась и увидела устремленные на нее злые глаза Кастильи: ненависть к Джоанне, казалось, приобрела хронический характер.

Рэвилл Прайд потянулся.

– Прекрасная планета,– произнес он.– Мне здесь все больше и больше нравится.

Где-то вдалеке собирались грозовые тучи. Подул резкий, пронизывающий ветер, надвигалась буря. На горизонте мрачно сияли неприветливые, пустынные горы.

«Ничего себе прекрасная планета»,– подумала, нахмурившись, Джоанна.

– В такие минуты мне кажется, что мы, воины Клана Нефритовых соколов, способны сделать все,– высказался полковник, и его фраза потонула в общем одобрительном крике. Каждое утро Рэвилл Прайд произносил зажигательные речи, и постоянно они сопровождались возгласами восхищения,– Воины! – продолжал полковник немного теплее и дружелюбнее.– Наступает время, когда каждому из вас придется показать все, на что он способен. Я планирую серию военных учений и надеюсь, что вы проявите себя – не побоюсь высоких слов – с присущим Соколам блеском.

«Ну уж нет, увольте»,– подумала Джоанна, представляя, какую дикую затею может придумать воинственный Рэвилл Прайд.

Она даже не догадывалась, что в эту секунду была очень близка к истине.

Рэвилл Прайд приказал всем офицерам составлять ему к вечеру отчеты о проведенной в подразделениях работе. Джоанна могла этого и не делать, так как все равно через несколько дней уезжала, но неутолимое желание отомстить полковнику подхлестывало ее, и она принялась за составление бумаг. В помощники она выбрала Диану, которая, ворча, согласилась приняться за работу.

Дальше – больше, и через несколько дней Рэвилл Прайд выступил с очередным новшеством: он приказал офицерам подавать ему некоторые бумаги еще и утром.

– Я так понимаю, что за оказанную помощь следует благодарить,– недовольно проговорила Диана, собирая бумаги.– Так принято во Внутренней Сфере, и нам неплохо перенять эту традицию.

– Во Внутренней Сфере в домах держат животных и гладят их,– ответила Джоанна.– Воин Клана Нефритовых соколов не должен требовать благодарности за труд, который, кстати, является его обязанностью.

Диана усмехнулась.

– Обязанностью? – переспросила она,– Я выполняю эту работу добровольно, чтобы помочь тебе,– сказала она весело и по хмурому взгляду Джоанны поняла, что перегнула палку.

– И что я должна теперь делать? – спросила Джоанна.

– Ничего,– ответила Диана.

– У тебя появляются вредные привычки,– заметила Джоанна.

– Я хотела сказать, что помогаю тебе только потому, чтобы ты не тратила время на разную дребедень. Джоанна задумчиво усмехнулась.

– Чтобы я ненароком не устала? Да нет, врешь. Слушай, Диана, если ты такая обидчивая, почему бы тебе не переметнуться в Клан Волка? Или к этим молодым воинам? Некоторые ветераны уже встали на их сторону, чего же ты теряешься?

– Ты не понимаешь меня, Джоанна.– Диана, как всегда, обращалась к командиру запросто, пренебрегая обращением по званию.– Они не переметнулись к новоприбывшим, а только поддерживают их энтузиазм.

– И ты тоже? – спросила Джоанна.– Я вижу, что Жеребец, этот вольнорожденный мерзавец, уже спелся с молодняком. Почему бы и тебе не примкнуть к нему?

Диана вздрогнула от нанесенного оскорбления, но, будучи в душе дипломатом, спокойно заметила:

– Я никогда не примкну к ним, и ты это прекрасно знаешь. Рэвилла Прайда я считаю невежественным, тупым солдафоном и самовлюбленным выскочкой, а его вечные славословия в адрес Эйдена...

– Ты говоришь слишком заумно, прямо как житель Внутренней Сферы,– сказала Джоанна, и Диана тут же замолчала.– Нет, нет, продолжай, это все правда, и я согласна с тобой.

– И Жеребец – не предатель,– продолжила Диана,– он выполняет свой долг.

– Мерзавец! – рявкнула Джоанна.

– Нет, Джоанна, ты не права. Будь до конца честной, скажи, разве Жеребец не показал себя прекрасным воином? Он стал чуть ли не легендой среди вольнорожденных. Даже многие вернорожденные восхищаются им. Разве не так?

Джоанна молчала.

–Сейчас он стал одним из первых в командном отделении, и это большая честь, Джоанна. Конечно, мне самой хотелось бы, чтобы он оставался в нашей звезде, но приказ есть приказ.

– Ты заражена ученостью, Диана, ты слишком хорошо рассуждаешь, а это не к лицу воину клана. Похоже, ты начиталась ненужных книг.

– Книг? Откуда ты знаешь об этом? – тревожно спросила Диана.

– Я знаю, что у Эйдена Прайда была дома библиотека и вы с Жеребцом часто брали у него книги. Отсюда все ваши идиотские идейки. Весь вред идет от этих проклятых книжек! В жизни не придумаешь занятия глупее, чем чтение. Как я рада, что ни разу в жизни не держала в руках эту бумажную грязь! – воскликнула Джоанна.

– Джоанна...

– Все, Диана, ты свободна!– Джоанна отвернулась и прибавила: – Хватит с меня на сегодня твоих бредней.

Диана развернулась и направилась к двери кабинета Джоанны, ставшего с приездом нового командира еще более холодным и захламленным.

– Диана,– окликнула ее Джоанна.

– Слушаю вас.

– Придешь завтра помогать мне? – спросила Джоанна, насупившись.

– Обязательно,– ответила девушка.

– Ну, ладно, иди. Спасибо тебе,– проворчала Джоанна и уткнулась в отчет.

Диана улыбнулась и вышла. Проводив ее взглядом, Джоанна поморщилась.

«Это проклятое влияние Внутренней Сферы чувствуется во всем. Пожалуй, правы хранители, когда говорят, что нам следует убраться отсюда, пока эта зараза не растлила всех наших воинов».

Партия хранителей была самой консервативной в клане. Ее реакционность была настолько явной, что приверженцев партии иногда называли Крестоносцами. Их недолюбливали за воинственность и резкость. Они устраивали шумные собрания и требовали немедленно разорвать мирный договор и идти войной на Внутреннюю Сферу.

Джоанна поежилась: «Неужели я начинаю думать точно так же, как эти хитрые недобитки?»

Как и у многих в клане, хранители вызывали у нее отвращение.

База Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

7 июля 3057 г.

Диана, умеющая в любой обстановке сохранять хладнокровие, с каждым днем чувствовала нарастающее беспокойство. С самого первого дня появления в части Рэвилла Правда новоприбывшая молодежь все чаще проявляла повышенную агрессивность даже по отношению к ней. Диана и раньше слышала оскорбления по поводу своего рождения и притерпелась к ним, но в последнее время обстановка сложилась особенно невыносимая. Ежесекундно она чувствовала враждебное отношение к себе и постоянно была начеку. Особенно Диану раздражали речи полковника, состоящие в основном из дешевых лозунгов и победных кличей. Если послушать его, то невольно придешь к выводу, что в клане и вооруженных силах царят мир и спокойствие. Ежеминутно Рэвилл Правд уверял, что жизнь на Судетах, гадкой планете с противной погодой,– одно удовольствие. Каждую свою идиотскую идею Прайд обрисовывал как гениальную мысль, воплощение которой – задача всех воинов. Если у воинов что-то получалось, Прайд радовался так, будто одержал невероятную победу над невидимым врагом, и заставлял остальных думать точно так же. Полковник слишком много улыбался. Прохаживаясь по территории базы, он напоминал Диане петуха, заботливо опекающего любимый курятник.

Диана от всей души ненавидела Рэвилла Прайда и ничего не могла поделать с этим накрепко въевшимся в нее чувством. Оскорбления не возмущали ее, еще в раннем детстве Диана свыклась с презрительным отношением к вольнорожденным в клане. Она знала, что так повелось издавна и ей не исправить ситуации. Немного помогало сносить тычки сознание того, что она – дочь Эйдена Прайда, и Диана решила стать воином, достойным имени своего легендарного отца. Но эти новички все время действовали ей на нервы, они были настолько неутомимы и бесконечно изобретательны в своих издевательствах, что Диана неоднократно ловила себя на желании съездить кулаком по чьей-нибудь физиономии.

Выходя из казармы, она снова вспомнила о жизнерадостном полковнике Рэвилле Прайде и его монологах о «счастливом времени, в котором нам довелось жить». Диане хотелось, чтобы он как-нибудь внезапно исчез и подразделение смогло бы возвратиться к своей нормальной жизни без ненужных встрясок и псевдопатриотических истерик. Диана не заметила, как перед ней очутился Чолас.

– Рад тебя видеть, воин Диана,– произнес он со слащавой улыбкой. Чуть позади, презрительно скривив губы, стояла Кастилья.

– Что вам нужно? – спросила Диана.

– Давно мы с тобой не спаривались,– сказал Чолас.

Диана старалась не вспоминать тот случай, а когда она думала о происшедшем, то укоряла себя за минутную слабость. Но кто мог знать, что Чолас окажется таким занудой?

– Совершенно верно.

– Так давай проделаем это сегодня вечером,– предложил Чолас.

– Нет.

– Ты думаешь, что представляешь собой что-то ценное?

– А вы? Что вы собой представляете? Кастилья сжала кулаки и начала приближаться.

– Ходите всегда вдвоем как привязанные,– продолжила Диана.– Похоже, что вы не просто из одной сиб-группы, а любовники.

Слово «любовники» считалось в клане грубым оскорблением, поскольку любовь считалась болезнью, распространенной в самых низших кастах, в деревнях и рабочих поселках. Там любовь скрашивала пустоту и тягомотину дней, беспросветную нужду и никчемное скотское существование.

Для воина же любовь считалась явлением постыдным, а слово «любовники» служило синонимом «безмозглые». Называя любовниками членов одной сиб-группы, говорящий обычно намекал на то, что они не только удовлетворяют свои физиологические потребности, но и чувствуют друг к другу неестественную для воинов симпатию, и тем самым приравнивал их к вольнорожденным.

– Возьми эти слова обратно,– прошипел Чолас, но Диана отвернулась и пошла прочь.

Чолас бросился за ней и, догнав, схватил за плечо. Он рывком повернул Диану и прокричал ей в лицо:

– Не смей так разговаривать со мной! Я...

– Если ты не спариваешься с Кастильей, значит, спариваешься сам с собой,– проговорила Диана.

– Нет! – заорал Чолас.– Я не делаю этого, такие вещи запрещены.

– Здесь есть многое из того, что запрещено,– сказала Диана. Она вытащила из-за пояса перчатки и протянула их Чоласу.– Возьми, они тебе пригодятся. Говорят, перчатки продлевают удовольствие.

– Да как ты смеешь говорить со мной таким тоном, вольнорожденная мерзавка!

Чолас ударил Диану ребром ладони по лицу. Удар был неожиданным, и она, не удержавшись на ногах, упала. Чолас рванулся к ней и нанес еще несколько ударов. Диана защищалась и смогла пнуть Чоласа в пах. Заревев, молодой воин повалился на землю.

Диана вскочила, и в ту же секунду к ней подлетела Кастилья. Она спряталась за Чоласа и, выскакивая из-за его спины, несколько раз ударила Диану. Последний удар головой в живот сбил девушку с ног. Тут же на нее навалилась Кастилья и начала методично бить соперницу по лицу. Диана попыталась встать, но Кастилья крепко сидела на ней. Подскочил Чолас и рывком сбросил Кастилью с Дианы.

– Отойди, я сам проучу эту дрянь,– крикнул он, но Диана, перевернувшись несколько раз, встала на ноги. И очень своевременно, иначе ее ребра были бы переломаны тяжелыми ботинками Чоласа.

Вскочив, Диана приняла оборонительную стойку. Сейчас же с двух сторон на нее налетели Чолас и Кастилья, они наносили удары почти одновременно, так что девушка не знала, от кого ей нужно защищаться в первую очередь. Чувствуя, что с таким слаженным тандемом ей не справиться, Диана сочла за лучшее отступить. Яростно размахивая кулаками, она начала отходить. Чолас и Кастилья неотступно следовали за ней, попеременно нанося точные удары ногами и руками. Диана почувствовала, что скоро не сможет сопротивляться, голова у нее закружилась, а перед глазами поплыли мелкие точки.

– Прекратить драку! – послышался голос Рэвилла Прайда. Полковник подскочил к дерущимся и расшвырял Чоласа и Кастилью как котят. Воины опешили, они не ожидали такой силы и ловкости от тщедушного, хилого на вид человечка.

– Воин Диана,– произнес Прайд,– делаю вам замечание за провоцирование драки. Следуйте за мной! – приказал он.

– Они напали первые,– начала было оправдываться Диана, но полковник прервал ее:

– Это ничего не меняет, виноваты вы. Воинам Чоласу и Кастилье я сделаю внушение за излишнюю жестокость. За мной!

Меньше чем через пять минут они уже подходили к главному зданию базы, где размещался кабинет полковника. Войдя в него, Диана поразилась царившей там чистоте и опрятности, все бумаги были аккуратно разложены по папкам, на красивом столе не валялось ни листочка. Полковник удобно расположился в тяжелом резном кресле и пристально посмотрел на Диану.

«Вся мебель скорее всего сделана на заказ. В обычном кресле полковника можно и не заметить»,– подумала Диана.

Рэвилл Прайд отвел взгляд от Дианы, вытащил какую-то папку, раскрыл ее и выложил перед собой несколько мелко исписанных листов. Смахнув с блестящей поверхности стола невидимую пушинку, он снова повернулся к девушке.

– Последние дни я занимался тем, что изучал кодексы воинов,– заговорил он.– Изучал и ваш, воин Диана. Кроме того, я просмотрел кое-какие файлы, оставленные прошлым командиром, и пришел к интересным выводам.

Диана внимательно слушала полковника.

– Вы, Диана, замечательный воин, особенно если принять во внимание, что вы вольнорожденная. Большинство командиров не изучают кодексы таких, как вы, и именно поэтому вольнорожденные редко поднимаются по службе и почти никогда не участвуют в битвах за кровное имя. Мне присущ другой подход к подчиненным. Не устаю повторять, но я не совсем обычный командир и делаю многое из того, чего не делают другие.

Рэвилл Прайд замолчал и посмотрел на Диану в ожидании ответа, но девушка продолжала молчать. Она подозрительно, но и не без интереса вслушивалась в слова командира. Ей внезапно показалось, что он уже давно отрепетировал свою речь и сейчас надеется произвести эффект. Но какой? Куда он клонит?

– Итак, воин Диана, я выяснил, что вашей матерью является Пери Ватсон, известная ученая. Именно таким было и второе имя вашего отца.

– Моего отца? – не выдержав нагнетаемого полковником напряжения, спросила Диана.

– Да,– ответил Прайд.– В кодексе черным по белому написано, что вашим отцом является некий Ватсон. Разве это не так?

– В какой-то степени...– замялась Диана. Рэвилл Прайд расплылся в широкой радостной

улыбке, столь ненавистной Диане, но она сейчас

словно ее и не заметила.

– Да,– твердо произнесла Диана,– мой отец – Ватсон.

– Никак нет,– мягко возразил полковник.– Фамилия матери дается ребенку в том случае, когда отец-воин по каким-либо причинам хочет скрыть свое отцовство.

Диана была вольнорожденной и, возможно, поэтому не очень любила разговоры о рождении, даже если за ними не скрывалось ничего оскорбительного. Что же касается системы раздачи фамилий вольнорожденным, то Диана хорошо ее знала.

Рэвилл Прайд выложил из папки одну из бумаг, прикрыл ее ладонью и лучезарно улыбнулся.

– Простите меня за эти вопросы,– радостно произнес он,– но, думаю, то, что я хочу сказать, может вас обрадовать. Дело в том, что вашим отцом не является Ватсон. Я изучал кодексы воинов Соколиной гвардии задолго до того, как приехал сюда...

– Зачем? – Она искренне удивилась.

– Я всегда восхищался великим героем Эйденом Прайдом и изучил его биографию до мелочей. Признаюсь, что делал это с целью написать книгу о его подвигах.

«Этот мини-полковник не такой уж и дурак»,– подумала Диана и внезапно почувствовала к Рэвиллу Прайду нечто вроде симпатии. Человек, умеющий читать, в среде воинов считался большой редкостью, а военный, который стремился написать книгу,– это нечто из ряда вон выходящее. Диана, питающая с детства любовь к чтению, всегда с благоговением думала об ученых и авторах книг. И вот теперь она видела перед собой человека пусть не очень приятного внешне, но достаточно умного и грамотного, готового сесть за стол и начать писать. Она посмотрела на полковника, и взгляд ее потеплел.

– И что же вы обнаружили, изучая биографию Эйдена Правда? – спросила она.

– Одну любопытную запись,– ответил он.– Сухой, ничем не примечательный отчет, в котором говорится, что Эйден Прайд самовольно покинул Айронхолд и долгое время отсутствовал. Я стал копать дальше и наткнулся на документы, согласно которым наша драчливая Джоанна направлялась в служебную командировку...

– Подождите,– перебила полковника Диана, совершенно сбитая с толку монологом полковника,– зачем вам понадобилось прослеживать перемещения Джоанны?

Польщенный тем, что вызвал интерес к своему рассказу, Рэвилл Прайд заговорил с еще большим энтузиазмом. Глаза его загорелись, сейчас он стал похож на ребенка, которому купили новую красивую игрушку.

– Джоанна служила вместе с Эйденом Прайдом, а до этого даже была командиром соединения вольнорожденных, в котором находился и сам Прайд. Я предположил, что ее поездка могла быть как-то связана с отсутствием Эйдена, и не ошибся.

– Что вы хотите сказать? – спросила заинтригованная и сбитая с толку Диана.

– А то, что Джоанна вместе с неким техом по прозвищу Кочевник отправилась в командировку на малоизвестную планету Токаша. Казалось бы, ничего особенного? Нет, тот Кочевник, как я установил ранее, был техом Эйдена Правда. А возвращались они уже втроем – звездный командир Джоанна, тех Кочевник и его помощник, имя которого осталось неизвестным. Однако я уже настолько увлекся расследованием, что копал все глубже и глубже. Вы не представляете, Диана, какое это увлекательное занятие – расследование. Сравниться с ним может только преследование вражеского боевого робота,– мечтательно проговорил полковник.

Диана недоверчиво смотрела на Рэвилла Прайда. Ей казалось странным, что полковник сравнивает битву с ползаньем по старым бумажкам.

– Ну да ладно. Короче говоря, поиски настолько захватили меня, что я взял отпуск и полетел на Токашу. Там я установил, что Джоанна посещала одну из находящихся на планете лабораторий, где с давнего времени проводятся генетические исследования. Поиски на файлах почти ничего не дали, и я совсем отчаялся, но совершенно неожиданно меня посетила удача – я познакомился с одним старым ученым. Не скрою, поначалу мне было противно общаться с ним. Я был молод, и вид старого морщинистого человека, его скрюченные пальцы и шаркающая походка – все это вызывало во мне вполне естественное отвращение. Полагаю, что из барокамеры мы выходим с инстинктивной ненавистью к старости, квиафф?

– Не знаю, полковник.– Диана пожала плечами.– Я ведь не была в барокамере. Полковник на секунду помрачнел.

– Вы правы, что поправили меня. Если бы я сказал такое в обществе вернорожденных, то покрыл бы себя позором. Как можно требовать от вольнорожденного таких же ощущений, как и от вернорожденного. Извините меня.

– Вы можете не извиняться, полковник, ведь я вольнорожденная.

– Да, но вы отличаетесь от остальных. Так вот, этот старик услышал про мое расследование и однажды вечером пришел ко мне. Звали его Ватсон, и по всем документам это и есть ваш отец, но это не так.

– Не так? – переспросила Диана.

– В вашем кодексе написана ложь. Не мог этот старик быть вашим отцом, ему уже в момент вашего рождения было слишком много лет. Я понимал, что документ лжет, но мне хотелось получить свидетельство от этого старика. Сначала он упирался и говорил, что действительно является вашим отцом, но я начал рассказывать ему об Эйдене Прайде, его геройском подвиге на Токкайдо, и в конце концов Ватсон рассказал мне всю правду. Вот, почитайте.– С этими словами полковник протянул Диане листок бумаги.

Она. взяла листок и начала читать. Это был детальный рассказ о том, как Эйден Прайд прилетел на Токашу к Пери, с которой они воспитывались в одной сиб-группе. Больше недели влюбленные скрывались в одной из комнат, где их и разыскали Джоанна и Кочевник. Спустя девять месяцев Пери родила девочку, которую мать назвала Диана. Поскольку девочке требовалось полное имя, Ватсон разрешил Пери воспользоваться его фамилией. Па бумаге имелись подписи нескольких человек, свидетельствующих, что Диана Ватсон является дочерью Пери и Эйдена Прайда. Эйден Прайд появился на Токаше только через много лет, перед самой битвой на Токкайдо.

Диана провела среди ученых все свои детские и юношеские годы и хорошо знала Ватсона. В ее памяти он навсегда остался высокомерным стариком с покровительственной, не очень ласковой улыбкой. Диана еще тогда подозревала, что старый Ватсон не может быть ее отцом, но никогда не догадывалась, кто ее отец. Она предпочитала не думать на эту тему.

– Так что, видите, Диана, хотя вы и вольнорожденная, в то же время ваш статус несколько выше.

– Не совсем понимаю вас, полковник,– сказала Диана, возвращая Рэвиллу Прайду бумагу. Полковник снова положил ее в папку, которую аккуратно поставил на место.

– Вы – нечто среднее между вольнорожденными и вернорожденными,– пояснил Прайд.– С одной стороны, вы вольнорожденная, но, учитывая, кто ваш отец, вас можно считать не принадлежащей к вольнорожденным, для них ваше генетическое наследство слишком прекрасно. Честно говоря, я впервые встречаю такой случай. Прежде всего, ваши родители – вернорожденные, и это уже редкость, ведь, как мы с вами знаем, у вольнорожденных обычно вернорожденным является только один родитель. Во-вторых, Эйден и Пери происходят из одной сиб-группы, и такое совпадение тоже удивительно. У вас прекрасная наследственность, столь же чистая, что и у вернорожденного. Разве это не замечательно? Вот поэтому ваше положение должно быть выше, чем у обычного вольнорожденного.

– Вы хотите дать мне статус вернорожденного? – затаив дыхание, спросила Диана.

– Вы знаете, что это не в моей власти,– ответил полковник.– То, о чем я сейчас вам сказал, может служить лишь вашим утешением. Пусть вас греет сознание того, что вы выше остальных вольнорожденных. Но, разумеется, вы все равно остаетесь ниже вернорожденных.

– То есть я лимбо?

– Откуда вам известна концепция лимбо? – спросил полковник.

Диана пожала плечами.

– Я могу идти? – спросила она.

Рэвилл Прайд восхищенно смотрел на нее.

– Нет,– ответил он.– Мы еще не закончили наш разговор. Я не понимаю вас, воин Диана. Я сообщаю вам радостную новость, а на вашем лице написано уныние. Почему?

– Вы не сказали мне ничего нового, звездный полковник,– тихо произнесла Диана.– Все это я знала и раньше. Моя мать говорила, что дала мне фамилию Ватсон, только чтобы избежать ненужных расспросов. Никто и никогда не считал меня дочерью этого мерзкого старикашки. Так что же, по вашему мнению, должно меня обрадовать?

– Разве вам не льстит, что командир относится к вам лучше, чем к остальным вольнорожденным?

– Я вольнорожденная и останусь ею навсегда. Вы можете относиться ко мне как угодно, можете считать, что мой статус чуть выше, чем у остальных вольнорожденных, но это не значит, что он будет таким же, как у вернорожденных. Так в чем же мое счастье? Я могу идти, полковник? Сэр...

– Садитесь,– сказал Рэвилл Прайд.– Давайте больше не будем говорить о вашем происхождении. Когда вы немного успокоитесь, мы снова сможем вернуться к этому вопросу, но на сегодня хватит. Я внимательно изучил ваш кодекс и вижу, что вы грамотный и образованный воин. По доходящим до меня слухам, вы даже выполняете за звездного командира Джоанну большую часть ее работы, и я считаю такое положение расточительством ваших способностей. Мне кажется, что вы заслуживаете большего, чем просто называться водителем боевого робота. Отныне вы будете исполнять должность моего адъютанта. Разумеется, будучи вольнорожденной, вы не имеете права пользоваться всеми привилегиями адъютанта, не сможете отдавать приказы, но отныне, являясь моим представителем, будете некоторым образом замещать командира в мое отсутствие. Обычно на такие должности назначают только вернорожденных, но мы находимся в зоне, где военные действия возможны в любую секунду, поэтому должны идти на компромиссы. И еще. Обычно командиры спариваются со своими адъютантами противоположного пола, но я вас об этом просить не буду, поскольку, честно говоря, особого удовольствия такой эксперимент мне не сулит.

– Потому что я вольнорожденная, квиафф?

–Афф.

– Понятно.

– Ну, раз так, то теперь вы свободны. Идите.

Диана закрыла за собой дверь кабинета и остановилась в раздумье. Она еще не совсем поняла, что произошло. Когда Диана входила к полковнику, то была полностью уверена, что ее ждет суровое наказание за драку с Чоласом и Кастильей, а вышла от Рэвилла Прайда в совершенно новом качестве – генетического лимбо, да к тому же еще и адъютанта командира части.

Диане в одиночку трудно было переварить все случившееся – требовалось поделиться с кем-нибудь этими радостными новостями. Но с кем? С Жеребцом?

«Вряд ли он будет в восторге от моего назначения»,– подумала Диана.

А Джоанна?

«Ей о моей новой работе лучше вообще не заикаться»,– решила девушка.

База Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

13 июля 3057 г.

Сны Джоанны, как и ее жизнь, стали еще более хаотичны. Эйден Прайд продолжал превращаться в боевого робота, только теперь он стал таким громадным, что одним своим пальцем поднимал Джоанну с земли и подносил к люку кабины. Она вглядывалась в запыленное стекло и видела сидящего за панелью управления роботом Рэвилла Прайда. На этом месте Джоанна обычно просыпалась.

Ей оставалось служить на Судетах всего две недели. Стоило только Джоанне вспомнить об этом, как ветерана охватывала злость, сердце билось чаще, мышцы напрягались, и в эти минуты Джоанна была готова разнести в щепки все, что попадется под руку. Мысль о работе няньки, пусть даже уважаемой и высокооплачиваемой, претила ей и возмущала до глубины души.

Но и остаток дней пребывания на Судетах ей также не приносил радости.

"Этот мерзавец решил отравить последние дни моей службы. Сначала он забрал в командное отделение Жеребца, потом сделал Диану адъютантом.

Он специально выдвигает вольнорожденных, провоцируя у остальных воинов ненависть к ним.

Джоанна спросила у Жеребца, что тот думает о действиях командира. Разговор происходил в ее кабинете ранним утром, примерно через час после того, как Джоанна очнулась от своего тяжелого сна, который следовало бы скорее назвать забытьем.

– Действия? – удивился Жеребец.– Да ты и сама их знаешь.

– Ты меня не понял,– нервничала Джоанна.– Как ты думаешь, что за этим стоит? Вся эта бумажная волокита, постоянные тренировки, назначение Дианы адъютантом,– заставила она выговорить себя слова, которые словно выталкивала из гортани.

– А что тебе в этом не нравится? – спросил Жеребец.

– А почему мне должны нравиться поступки человека, который ведет себя не так, как остальные клановцы?

– Понятно,– ответил Жеребец.– Ты хочешь, чтобы я тебе разъяснил их подоплеку?

Джоанна не понимала, что значит слово «подоплека», оно казалось ей слишком длинным.

– Слушай, Жеребец, не умничай, говори!

– Ну, во-первых, Рэвилл помешан на Эйдене Прайде.

– Помешан? – переспросила Джоанна.

– Конечно. Толчок к этому дало всего лишь стечение обстоятельств. А началось это еще во времена его учебы. Вспомни, как он рассказывал о своей битве за звание офицера. Что тогда произошло? Да ничего особенного. Он исполнил трюк, давно описанный во всех учебниках, но мысленно сравнил себя с Эйденом Прайдом. Отсюда все и пошло, он возомнил себя героем. Он добыл себе кровное имя, такое же, как у Прайда, и возгордился еще больше. В довершение ко всему он получает назначение на Судеты, где находятся остатки части, командиром которой являлся некогда Эйден Правд. Как он поступает дальше? Забирает меня в командное отделение. Зачем?

– Ну, ты заслуженный ветеран, что-то вроде легенды. Ты, может быть, и не знаешь, но вольнорожденные готовы носить тебя на руках.

– Ты ошибаешься, Джоанна, мое назначение в командное отделение не имеет ничего общего с боевым опытом. Рэвилл взял меня к себе просто потому, что я был другом Эйдена. Я бился с ним рука об руку, и Рэвилл Прайд тоже хочет, чтобы я всегда находился рядом с ним. Ты представляешь, как далеко он зашел? Чувствуешь, насколько глубоко он отождествляет себя с Эйденом? Но и это еще не все, Джоанна, давай пойдем дальше.

– Слушай, Жеребец, я тоже была на Токкайдо и тоже дралась бок о бок с Эйденом. Почему же Рэвилл предпочел тебя? – произнесла Джоанна обиженно.

Вопрос сбил Жеребца с толку.

– Не знаю,– ответил он.– Возможно, потому, что ты скоро уезжаешь. А возможно, ты не вписываешься в его вечно радостную жизнь, ты слишком угрюма.

– Как он к тебе относится? Не сильно гоняет?

– Да нет, не больше, чем остальных.

– И ты ему подчиняешься? – допытывалась Джоанна.

– А почему я не должен этого делать? – удивился Жеребец.

Джоанна отвернулась, и перед ее глазами снова возникла знакомая картина – гигантский боевой робот протягивает к ней свой ужасающий палец, поднимает от земли и подносит к люку кабины. Через запыленное стекло Джоанна видит улыбающуюся рожу Рэвилла Правда.

«Не исключено, что Жеребец прав. Этот сморчок слишком сильно хочет походить на Эйдена»,– подумала она.

– Ты хотел еще что-то сказать? – Джоанна вопросительно посмотрела на Жеребца.

– О назначении Дианы адъютантом. И в этом тоже нет ничего неожиданного. Я разговаривал с Дианой, и она передала мне содержание своей беседы с полковником. Он знает о ее происхождении. Тебе все понятно?

– Не совсем,– призналась Джоанна.– Давай попроще.

Жеребец усмехнулся.

– Тебе известно, что Диана – дочь Эйдена Правда, а Рэвилл Прайд старается во всем походить на обожаемого кумира. Поэтому наш полковник и взял ее под свое крыло, возомнив себя в довершение и ее отцом. Непонятно?

– Если ты не ошибаешься, то он и впрямь чокнулся.– Джоанна в сомнении подняла брови.– А ведь не исключено, что ты прав. Я заметила, с какой теплотой и обожанием он смотрит на Диану. Подумать только, вернорожденный мечтает быть родителем! Меня просто тошнит от его поведения, оно недостойно воина клана. Отвратительно! – Джоанна брезгливо поджала губы.

– Так думаешь ты, вернорожденная. Нам, вольнорожденным, его чувства понятны.

– Ну, началось,– простонала Джоанна.– Иди отсюда!

– Джоанна...

– Проваливай!

Боль внутри все усиливалась, Джоанна едва сдерживалась, чтобы не налететь на Жеребца.

Ей казалось, что Рэвилл Прайд представляет собой худший вариант дьявола, но в душе Джоанна чувствовала, что Рэвилл – прирожденный лидер, и от этого ей становилось еще горше.

«Нужно отдать должное, полковник знает свое дело неплохо и всем остальным воинам нравится. Да, как ни неприятна мне эта мысль, но воины в нем души не чают. Я считаю его показушником и хвастуном, но что я могу сделать одна? Вот и Жеребец... Ему тоже нравится Рэвилл Прайд. Нравится, хотя он пока это и скрывает».

Джоанна решила спровоцировать полковника на дуэль. Но как? Он ускользает от битвы, да и не будет драться с воином, который скоро уезжает.

«Он избегает поединка со мной, но я заставлю его биться. Пока не знаю как, но это будет, будет!» – твердо решила Джоанна.

К удивлению ветерана, помогла ей Диана.

База Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

20 июля 3057 г.

Диана подошла к столу и оглядела кипу бумаг, оставленную Рэвиллом. Ей ведено изрезать документы на куски и выбросить. Диана искромсает все, а вот вынести мусор заставит других. Правильно, Чоласа и Кастилью, пусть поработают. Надежды Дианы на спокойную и приятную жизнь не оправдались. Рэвилл Прайд говорил, что ему нужен адъютант, на самом же деле он уготовил ей роль раба, готового выполнять любую работу.

Диана делала все – считала, писала, печатала и выполняла многое, многое другое, но всегда с недовольным ворчанием. Работа с Прайдом наводила на нее дикую тоску, и несмотря на радостный голос полковника, веселее Диане не становилось. К тому же она выяснила одну особенность: стоило полковнику зайти в кабинет, как его энтузиазм тут же угасал и добродушие исчезало, он становился сухим, мрачным и чем-нибудь недовольным. Но как только в кабинет кто-нибудь входил, он снова оживал и начинал чуть ли не подпрыгивать от радости.

Диане иногда казалось, что Рэвилл выдумал адъютантскую должность, мечтая о том, чтобы рядом с ним находился человек, с которым он мог бы хоть немного побыть самим собой. Причем Рэвилл Прайд приобрел гарантию абсолютной безопасности. Если бы Диана вздумала рассказать всем, какой он актер и клоун, ей как вольнорожденной никто не поверил бы.

Диана частенько встречалась с Жеребцом, единственным человеком, которому она могла довериться, но и после таких бесед к ней не приходило успокоение. Наоборот, становилось еще тоскливее. Жеребец не удивлялся проявлению у полковника отрицательных черт, заявлял, что иначе и быть не может, и уговаривал Диану ни под каким видом не встречаться с Джоанной. Жеребец говорил, что в последнее время звездный командир неотступно искала случая сцепиться с полковником, и все, что Диана расскажет ей, только подольет масла в огонь.

Львиная доля выполняемой Дианой работы казалась ей абсолютно ненужной, кроме того, ее было очень мало. Справиться с ней мог любой идиот, и в роли этого идиота выступала Диана.

Правда, однажды она увидела Рэвилла Прайда с несколько неожиданной стороны. Если бы на месте Дианы был кто-нибудь другой, он крайне удивился бы, наблюдая за полковником.

А дело было так. Полковник сидел в кресле и проверял сделанные Дианой распечатки. Вдруг он сокрушенно вздохнул, и Диана услышала его тихий, недовольный голос:

– Диана, я заметил ошибку. Посмотрите, вот здесь вы забыли впечатать одну цифру.

– Где? – Диана повернула голову к Рэвиллу Прайду.

– Вот здесь. Видите? Итоговую цифру следует увеличить на пять.– Полковник передал Диане листок.

Девушка внимательно просмотрела колонку цифр и согласно кивнула:

– Совершенно верно, я ошиблась.

– И это все, что вы хотите сказать? – удивился полковник.

– А что еще я должна говорить? Я действительно забыла поставить одну цифру, вы заметили мою ошибку. Сейчас я все исправлю.

– Вам следует извиниться за оплошность, воин Диана.

– Не понимаю почему?

– Вы еще и не понимаете? – вскипел полковник.

– Все это так легко исправить. Не вижу, почему на моей маленькой оплошности нужно так заострять внимание.

– А представьте себе, что вы допустили ошибку в расчетах межгалактического перелета. Что тогда случилось бы?

– Эти расчеты проверяются сотни раз. Ошибку заметили бы сразу,– простодушно ответила Диана.

– Ваше отношение к работе мне не нравится,– сказал Рэвилл.– Данные, которые вы составляете, должны быть абсолютно точными.

– Да кто их видит, кроме нас?

– Если увидят, то эта оплошность может отразиться на всем нашем соединении.

– Не думаю, вряд ли эти данные кого-нибудь заинтересуют.

Рэвиллопустил глаза и несколько минут молчал, пытаясь успокоиться. Наконец он встал и подошел к столу, за которым сидела Диана.

– Как вы не понимаете, Диана, что самая мелкая ошибка в бою может стоить десятков, а то и сотен жизней. Согласитесь, что победа над врагом начинается именно с этих цифр.

– Совершенно верно, но только такие мелочи даже во время сражения не поздно скорректировать. Как говорят водители боевых роботов, делая такие исправления, не сильно штаны протрешь.

– Ну, не будем сейчас говорить о боевой обстановке. И хочу напомнить, что в данный момент вы являетесь не водителем боевого робота, а адъютантом и должны все делать безукоризненно.

– Я с большим удовольствием оставалась бы водителем,– угрюмо заметила Диана.– Кстати, я не просила, чтобы меня назначили адъютантом.

– Об этом никто не просит. Назначая воина адъютантом, командир оказывает ему высокую честь,– напыщенно произнес Рэвилл Прайд.

– Не нужно мне такой чести. И извиняться я не собираюсь.– Голос Дианы стал неожиданно резким.

– Молчать, вольнорожденная! – крикнул полковник.

– Да, я вольнорожденная. Ну и что из того? Полковник взмахнул своей худенькой ручкой и влепил Диане хлесткую пощечину. Краска бросилась в лицо девушки. Поднявшись, Диана произнесла:

– Вы не хотите разрешить это маленькое недоразумение в круге равных?

– Вам известно, что я запретил дуэли,– отрезал полковник.– К тому же наш конфликт является результатом небрежного исполнения обязанностей. Ваших! – сделал ударение полковник.

– Но вы ударили меня.

– Это допустимо в качестве наказания. В уставе написано, что воин должен принимать все виды наказания, налагаемые вышестоящим командиром. И главное – вы можете вызвать на дуэль только представителя вашей касты, не выше. А теперь садитесь, вольнорожденная, и продолжайте работать.

С этого момента Диана начала поиски вариантов и путей отмщения.

Полковника Рэвилла Прайда не было на месте: неутомимый борец за порядок отправился в очередной инспекторский поход по казармам. Диана закончила вносить в компьютер данные по боеприпасам и сидела, грустно уставившись на экран монитора. От нечего делать она начала просматривать реестр и наткнулась на несколько директорий, с которыми не работала раньше.

«Что бы там могло быть?» – подумала Диана и начала просматривать их. Некоторые документы содержали уже известные сведения, но один из них заинтересовал Диану тем, что содержал чуть ли не десяток директорий. Диана все глубже и глубже проникала в память компьютера, пока не натолкнулась на основную директорию под грифом «Лично».

«Интересно, какие сведения полковник здесь прячет»,– подумала она.

Диана попыталась открыть директорию, но внезапно экран монитора погас, и на темном фоне появилось сообщение: «Введите пароль».

Диана была заинтригована. С бьющимся сердцем она начала лихорадочно вспоминать любимые словечки полковника.

«Он тупой солдафон и не может придумать ничего экстраординарного»,– сделала она поспешный вывод. В течение нескольких последующих часов Диана перепробовала множество слов: сокол, Айронхолд, Прайд, Рэвилл, долг и многие другие, но директория не открывалась.

Когда за дверью раздались торопливые мелкие шаги полковника, Диана снова нашла свой файл и, нахмурив для пущей убедительности брови, принялась тыкать пальцем по клавишам.

– Продолжаете работать? – произнес полковник, входя в кабинет.– Молодец, очень похвально.

– Были кое-какие трудности, пришлось задержаться.

– Ничего, ничего, не волнуйтесь, работайте.

– Это мой долг, звездный полковник.

С этого дня адъютантская служба начала Диане определенно нравиться. Как только Рэвилл Прайд уходил, она тут же возвращалась к обнаруженной директории и пыталась в нее войти. Время больше не тянулось, Диана даже перестала замечать, как пролетали дни. Она метеором проделывала обычную работу, потом находила непонятную директорию и снова безрезультатно пыталась залезть в нее.

Через неделю ей надоели эти бесплодные попытки, и Диана была готова сдаться. Казалось, она перебрала все возможные слова.

«Но почему я думаю, что это должно быть слово? Ведь паролем может быть и простой набор букв»,– подумала Диана, глядя на экран, и тут же отбросила эту мысль.

«Рэвилл Прайд слишком методичен, в качестве пароля он должен использовать только слово, причем такое, которое он никогда не забудет»,– пришла она к неожиданному выводу.

«Это слово, и оно обязательно связано с войной. Может быть, Эйден?» – подумала Диана.

Диана быстро напечатала имя своего отца, послышался писк, и на экране снова появилась знакомая надпись. Диана отпечатала «Эйден Прайд», но результат оказался таким же.

У Дианы опустились руки. Всматриваясь в экран, она вспомнила свою мать, которая назвала ее так не из простой любви к имени Диана, а потому, что, переставив буквы, можно было получить имя любимого ей Эйдена Прайда. Подумав, она медленно напечатала «Диана» и стала ждать отказа.

Экран мигнул, и на экране появилась надпись: «Пароль правильный». Ошарашенная происшедшим, Диана смотрела, как на экране разворачивается новый реестр.

«Но почему в качестве пароля он выбрал мое имя? – подумала Диана и вздрогнула от неожиданной мысли.– Что у этого придурка на уме? Зачем он изучал мое происхождение? Почему именно мое имя он использует в качестве пароля для доступа к секретной информации? Назначил меня адъютантом, нарушив тем самым все законы клана. Для чего? Что он замышляет? Ударил по щеке за незначительную оплошность... Хвалит, когда я хорошо исполняю свои обязанности... Он относится ко мне... как... отец к своей вольнорожденной дочери».

Выросшая в поселке, Диана видела, как отцы относятся к своим детям, и понимала их чувства. Но почему Рэвилл Прайд относится к ней как к своей дочери – это было выше ее понимания.

Хотя, если вспомнить, с каким почтением он говорит об Эйдене, все становилось предельно ясно – он старается оказать милость его потомку.

«Но ставить себя в положение моего отца для него равносильно самоубийству. Он происходит из сиб-группы, и если кто-нибудь заподозрит в нем отцовские чувства, то полковник будет опозорен навеки. Бред какой-то!» – недоумевала девушка.

Разные мысли и чувства будоражили Диану, и вызвал их пароль-разрешение для входа в директорию.

«Но почему это меня так взволновало? Ведь объяснение может быть самым простым. Кто, кроме Рэвилла Прайда, догадается, что паролем является мое имя? Только я»,– подумала Диана и начала просматривать реестр.

Полчаса исследований не принесли ничего интересного, в файлах содержалась только информация о поездках Рэвилла Прайда, его встречах и всякие несущественные детали. Диана приступила к просмотру очередного файла, это оказался перечень событий и дел, нечто вроде дневника.

«Очень похоже на Рэвилла Прайда»,– подумала Диана и перешла к следующему файлу, названному «Керенский». Это было известное и весьма почитаемое Кланом Волка кровное имя. Некогда его носил Александр, лет триста тому назад покинувший Внутреннюю Сферу. Он возглавил флотилию космических кораблей, на борту которых находилась почти вся армия Звездной Лиги. Потомки их образовали новый клан, во главе которого встал сын Александра Керенского, Николай.

«Почему он назвал файл именно так?» -спросила себя Диана и стала читать.

То, что она прочитала на первой странице, ошеломило девушку. Несколько минут она сидела, удивленно всматриваясь в текст. Затем, успокоившись, продолжила чтение.

Это была реальная возможность отомстить полковнику.

«Только мне этого не сделать. Если я расскажу, что прочитала файл, он найдет способ заткнуть мне рот. Возможно, даже переведет на другую планету. Да нет, узнав, что я видела эти документы, полковник не остановится ни перед чем. Он вполне может подговорить кого-нибудь убить меня или, что скорее всего, сам сделает это. Я вольнорожденная и поэтому беззащитна. Но вот Джоанна...»

Диана распечатала первые четыре страницы документа.

– Этого вполне достаточно,– прошептала она и спрятала листки.

Поздно вечером Диана вошла в кабинет Джоанны.

Южный полюс, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

24 июля 3057 г.

Хладожилет – вещь прекрасная, но только в жару, а в мороз, когда холод лезет в кабину сквозь все щели, он совершенно бесполезен. Джоанна чувствовала, как у нее начинают леденеть пальцы.

Ее боевой робот «Бешеный Пес» тоже, казалось, страдал от холода. Прежде чем сделать то или иное движение, он на секунду замирал, как бы раздумывая, а вслед за этим раздавался скрежет и звон металла. Хорошо Рэвиллу Правду, в его «Матером Волке» намного теплее, ведь в нем установлен импульсный лазер, да и от ракетной установки идет сильный жар.

Через сорок восемь часов после того, как Рэвилл Прайд принял вызов Джоанны, их роботы уже маршировали к шаттлу. Джоанна не понимала, Рэвилл Прайд выбрал для поединка такое странное место – ледяные поля южного полюса, все вопросы, по ее глубокому убеждению, можно было решить на месте. Неясным оставалось и то, почему полковник так долго не отвечал на вызов Джоанны. Диана, правда, рассказывала ей, что, получив вызов, полковник засел за изучение метеосводок. Зачем? Что он мог выгадать от задержки? И для чего им понадобилось совершать этот никому не нужный суборбитальный перелет. Джоанне претила вся эта таинственность, но она была готова драться с Рэвиллом Прайдом в любую секунду и в любом месте, поэтому покорно вела робота сквозь буран. Конечно, у нее закрадывалось подозрение, что полковник опять замыслил какую-нибудь хитрость, и от этого ненависть к нему возрастала. Джоанна ненавидела. тип людей, которые, как вольнорожденные, все хитрят, хитрят...

«Странно, как он может так не любить вольнорожденных, когда все его поступки выдают в нем эту грязную породу. Постоянно хитрит, изворачивается». В сердцах Джоанна чуть не плюнула на стекло.

Или она слишком переоценивает вольнорожденных? Хитрость скорее присуща воинам Клана Волка,– вот уж кто закоренелые мошенники!

Хоть это может показаться странным, но все годами копившиеся в Джоанне злость и недовольство не сфокусировались на Рэвилле Прайде. Конечно, она с удовольствием убьет его, но следует отдать должное его смелости – хотя в войсках действовал запрет на поединки, полковник согласился, чтобы их дуэль чести окончилась смертью одного из участников.

Злая непогода, которую только могли создать Судеты, царила за стеклом иллюминатора. Выл ветер, комья снега и куски льда хлестали по «Бешеному Псу», пытаясь свалить могучую машину. Робот скрежетал и стонал, казалось, он недоволен местом, куда его загнала Джоанна, и готов отомстить ей. На какое-то время Джоанне показалось, что робот ведет себя точно норовистая лошадь, попавшая под леденящий дождь. Он то и дело пытался развернуться и отправиться назад, в теплое и сытное стойло.

На приборную доску можно было не смотреть: находясь между адским шестидесятиградусным холодом и жарой термоядерного двигателя, датчики вели себя непредсказуемо. Какое там! Джоанна взглянула на один из приборов и усмехнулась – стрелка его покрылась льдом и примерзла к стеклу. «Бешеный Пес» не был приспособлен для битвы в таких условиях, еще немного – и металл начнет трескаться.

«Тогда все, конец»,– со злостью думала Джоанна, направляя робота за быстро идущим впереди «Матерым Волком». Она едва различала его на экране радара, временами он исчезал, затем снова появлялся. Джоанна нервничала; если Рэвилл Прайд еще немного прибавит скорости, то «Бешеный Пес» уже не сможет догнать его. Видимо, так и случилось. «Матерый Волк» быстро уходил в глубь полюса.

Обращаясь к воинам командного отделения, Рэвилл Прайд сказал им, что идея военных игр впервые пришла к нему года два назад. В то время будущий полковник служил недалеко от Периферии, а возглавляемое им соединение занималось в основном преследованием и уничтожением бандитов. Соединение, говорил Рэвилл Прайд, было довольно тихим, но только до того момента, пока его не направили в пределы Внутренней Сферы для подкрепления находившихся там оккупационных войск. Здесь-то Рэвилл Прайд и развернулся, в качестве средства для воспитания жесткости он организовал целый ряд состязаний, очень напоминающих испытания на получение родового имени. Именно такие состязания полковник и вознамерился провести здесь, на Судетах.

– Поскольку воин клана не может существовать без славы, а в мирное время в бою ее добыть невозможно, наши военные игры помогут водителям боевых роботов избавиться от скуки унылой повседневной жизни, а заодно и закалят характер,– закончил Рэвилл Прайд.

Какой бы дурацкой ни показалась Джоанне очередная затея полковника, она тем не менее сразу изъявила готовность участвовать в ней.

– К сожалению, это невозможно,– отклонил ее просьбу Прайд.– В военных играх будут участвовать только воины, которые останутся служить здесь.

– Я пока еще воин,– возразила Джоанна.

– Возможно,– уклончиво ответил полковник,– но зачем вам все это? Нет, я не разрешаю вам участвовать в играх.

Ответ Джоанну не удивил, она была готова к такому повороту.

– Но вы не можете запретить мне участвовать в рукопашной схватке.

– Не могу,– согласился Рэвилл Прайд и тяжело вздохнул.

Джоанне следовало бы остановиться и сделать попытку обнаружить «Матерого Волка» с помощью радара, но страх очутиться посреди ледяного пространства в замерзшем роботе был слишком велик, и она продолжала двигаться вперед. Джоанна шла наугад, интуитивно чувствуя направление движения Прайда. Вот его робот снова мелькнул на экране и опять исчез. Похоже, он как будто прыгает. Джоанна удивленно хмыкнула: ни «Бешеный Пес», ни «Матерый Волк» не оборудованы прыжковыми двигателями. Все это выглядело очень странно, но Джоанну сейчас больше занимал вопрос, куда движется полковник. Она осмотрела пространство вокруг робота и поняла, что полковник направлялся к довольно большой льдине.

– Прекрасный день для состязаний,– радостно воскликнул Рэвилл Прайд.– Ну что, воины, вы, надеюсь, готовы?

Новички радостным хором выразили свое согласие, ответ ветеранов прозвучал много спокойнее и глуше. Хотя денек выдался действительно прекрасный, не слишком морозный и почти безветренный, не часто такие случаются на Судетах.

Рэвилл Прайд вытянул вперед руку, показывая на поле, где предстояло разыграться сражению. Элементалы, которым запретили участвовать в состязаниях ввиду их явного физического превосходства, вычистили всю территорию, и теперь площадка ждала участников.

Площадка заканчивалась озером, которое здесь все называли Судетским, поскольку другого названия ввиду отсутствия местных жителей никто предложить не мог. За озером начинались скалы – высокие, мрачные и страшноватые. Для тренировки некоторые воины, переплыв озеро, решили взобраться на них, но, несмотря на многочасовые спортивные занятия, до вершин доползли очень немногие. Те, кто не смог этого сделать, говорили впоследствии, что стены скал оказались почти гладкими и зацепиться там совершенно не за что. «Даже змея и та соскользнула бы вниз»,– повторяли они.

Озеро еще не замерзло, только кое-где плавали одинокие льдинки. Словно играя, они сталкивались, наплывали одна на другую, тонули и снова всплывали.

«Еще пара таких ночей, как сегодня,– подумала Джоанна,– и озеро затянет льдом».

Словно ураган Джоанна ворвалась в группу дерущихся воинов. Она наносила удары с такой яростью и мастерством, что молодые воины опешили. Использовать оружие в рукопашной не разрешалось, но Джоанна и не нуждалась в этом – ее знание приемов ближнего боя являлось само по себе великолепным оружием. В считанные минуты она разметала молодых воинов, ветераны же, зная дикий нрав Джоанны в бою, предусмотрительно вышли из круга сами. Выкрикнув: «Победа!», Джоанна повернулась к трибуне, где сидел Рэвилл Прайд, и увидела его удивленное лицо, он тоже был потрясен ее мастерством.

Участники выстроились. Начинался второй этап состязаний. Джоанна встала крайней слева, шестнадцатой. В отличие от испытаний за кровное имя, в которых участвуют тридцать два воина, во второй этап состязаний вошло вдвое меньше бойцов. Полковник посчитал, что такого количества участников будет вполне достаточно.

Рэвилл Прайд вытянулся настолько, насколько позволил ему его крошечный рост, и принялся исполнять выдуманный им самим же замысловатый ритуал начала состязаний. Его манипуляции сопровождались пением, точнее, ревом ритуального слова «сайла». Джоанна молчала, мечтая только о том, чтобы от истерических криков молодых воинов у нее не лопнули перепонки.

Она посмотрела на Жеребца, тот стоял в стороне. На нем красовалась ритуальная накидка с вышитым на груди соколом. Джоанна удивилась: будучи вольнорожденным. Жеребец не имел права носить такую одежду.

Рэвилл Прайд запретил командному отделению участвовать в соревнованиях. Он сказал, что сам будет представлять всю свою звезду. Диана как адъютант тоже была исключена из соревнований. Джоанна осталась довольна, участие Жеребца и Дианы в состязаниях практически сорвало бы все ее планы. В бою, даже учебном, Джоанна предпочитала видеть перед собой лишь тех противников, которых она ненавидела лично, если перед ее глазами станут мелькать друзья, это уменьшит ее ярость.

В последний раз прозвучал ритуальный выкрик «сайла», и Рэвилл Прайд спрыгнул с трибуны. Не глядя на Джоанну, он подошел к шеренге воинов и встал в центр. К строю подошла Диана, держа в руке поднос с двумя вазами. В одной находились металлические бляшки, прозванные воинами «монетами». На каждой из них было написано имя участника состязаний. Первой Диана вытянула бляшку с надписью «Победитель рукопашной».

Первым противником Джоанны стала звездный капитан Эвлана из тринария «Эхо». Эвлана нравилась Джоанне, она была моложе ее года на четыре. Звездный капитан считалась хорошим офицером и прекрасным бойцом. Невысокая, с длинными темными волосами, спокойным лицом, Эвлана всегда находилась в прекрасной форме и была готова драться с кем угодно и где угодно.

Из второй вазы Диана вытянула условия соревнований.

– Победитель рукопашной и звездный капитан Эвлана должны соревноваться на скорость. Они совершают забег до Судетского озера и обратно,– прочитала Диана.

«Забег?» – подумала Джоанна и вздрогнула. Дело в том, что все знали Эвлану как великолепную бегунью, в этом ей не было равных в части. Джоанна подумала, что такой вид состязания выпал совсем не случайно, здесь опять кроется какая-то хитрость со стороны Рэвилла Прайда. Или судьба?

Рэвилл Прайд встал перед строем.

– Позвольте напомнить, что участники могут выбрать любой вид состязания, какой понравится. Вот... Да, строгих правил здесь нет, и вы вольны вступать в единоборство и биться так, как считаете нужным, но без оружия. Главное – победа! – воскликнул Рэвилл Прайд.– И тут все средства...

Джоанна не стала дослушивать окончания очередной высокопарной сентенции. На глазах ошеломленных воинов она подскочила к Эвлане и ударила ее локтем в живот. Издав короткий стон, звездный капитан согнулась, Джоанна взмахнула руками, и два ее железных кулака опустились на шею Эвланы. Но прежде чем та со всего маху шлепнулась лицом на мерзлую землю, Джоанна рванулась к озеру.

Сидя в холодной кабине боевого робота, вглядываясь в промерзшее стекло иллюминатора, Джоанна вспоминала соревнования и улыбалась. Она добежала до берега озера первой, вошла в него, чтобы намочить ботинки, и тут услышала за спиной тяжелое дыхание Эвланы. Звездный капитан приближалась и, несмотря на задержку, все еще имела возможность обогнать Джоанну. Джоанна бросилась ей навстречу. Пробегая мимо соперницы, Джоанна немного сбавила скорость и быстрой подножкой вновь послала Эвлану на землю.

Джоанна прибежала первой, а меньше чем через полминуты Эвлана заняла свое место в строю.

– Ну, ты и мерзавка,– шепнула она Джоанне, проходя мимо нее.

Рэвиллу Прайду достался высокий и сильный воин Биш из тринария «Наемный убийца». Полковник на удивление быстро расправился с могучим противником. Словно красуясь перед Джоанной, Рэвилл Прайд продемонстрировал великолепную технику рукопашного боя, почти такую же отточенную, как и у Джоанны.

Джоанне выпал Боз из тринария «Глаз Чарли», статный и ловкий воин. Джоанне предстояло сразиться с ним на ножах. Надевая наручники и защитную маску, Джоанна пожалела, что на тренировках не уделяла времени схваткам с применением ножа, считая это оружие старомодным и ненужным. Джоанна предпочитала хлыст, она мастерски владела им и могла обезоружить любого противника. Боз был ветераном и орудовал тяжелым тридцатисантиметровым ножом мастерски. Джоанна поморщилась, но решила во что бы то ни стало уложить Боза.

Вращая длинным ножом, Боз налетел на Джоанну и вскоре заработал первое очко, уколов ее в плечо. Джоанна напряглась и, отбиваясь от наседавшего ветерана, искала наиболее уязвимые его места.

«Он совсем не смотрит на ноги»,– мелькнуло в мозгу у Джоанны. Она метнулась вниз и, нанеся Бозу удар корпусом по ногам, сбила противника с ног. Перевернувшись через голову, Джоанна вскочила и ногой ударила Боза по кисти. Раздался дикий крик, и нож выпал. Второй удар сопровождался треском разрываемых сухожилий. Джоанна ухмыльнулась, подняла его нож и отошла в сторону. Прижимая к груди раздробленную кисть, Боз медленно поднялся и злыми глазами посмотрел на Джоанну.

– Продолжим? – язвительно спросила Джоанна, подавая ветерану выпавшее оружие.

Боз принял нож и тут же сделал выпад. Укол – второе очко в его пользу. Джоанна заревела и, бросившись вперед, нанесла Бозу сразу два укола в лицо. Ветеран отшатнулся, но Джоанна схватила противника за руку, вывернула ее и опрокинула могучего воина на спину. Не давая ему опомниться, она еще трижды уколола соперника в грудь. Это была победа. Боз неохотно кивнул, признавая свое поражение.

Рэвилл Прайд пришел в бешенство.

– Вы сами сказали, что главным для воина является победа,– сказала Джоанна, заметив яростный взгляд командира.

Диана продолжала вытягивать бляшки. Теперь полковнику и его противнице, воину Кастилье из тринария «Альфа-два», предстоял пятидесятиметровый заплыв по Судетскому озеру. Джоанна подумала, что неплохо было бы, если бы полковник взял бы да и утонул.

«Этого, к сожалению, не случится,– размышляла она, глядя на неунывающего Ревилла Прайда.– Ничего, искупаться на таком морозце, побарахтаться в водичке тоже приятно».

Джоанна с большим удовольствием наблюдала, как Рэвилл Прайд лавировал между льдинами, как на обратном пути сцепился с Кастильей и, несколько раз нырнув, синий и трясущийся от холода, вышел на берег. Кстати, Кастилья едва не победила в этом состязании: на обратном пути она развила такую скорость, что только паническая боязнь полковника проиграть, его неимоверная гордость заставили Рэвилла Прайда на последних метрах собрать волю в кулак и прийти первым.

– Не хотелось бы вам, полковник, поплавать сейчас? – прошептала Джоанна, вглядываясь в густую пелену морозного тумана, из которого навстречу роботу летели густые снежные хлопья. От Джоанны потребовалось все ее умение, чтобы вести многотонного робота в такую пургу, да еще по льду, не совсем окрепшему. Приходилось все время лавировать, чтобы не попасть в расщелины.

– Смотри внимательно,– говорила она себе,– иначе очутишься на дне быстрее, чем думаешь. Такой вариант может произойти легко и непринужденно.

Иногда видоискатель издавал жалобные писки, и на экране радара на мгновение появлялась неясная точка. Джоанна понимала, что это из бурана выплывала фигура «Матерого Волка». В такие моменты она едва сдерживалась, чтобы не выпустить по ненавистной мишени залп РБД, но всегда останавливала себя. Пусковая установка находилась на левой руке «Бешеного Пса», и на льду отдача от залпа могла отбросить робота назад, а поскользнувшись, не имея достаточной видимости, несложно угодить в воду. Джоанна скрипела зубами, но не предпринимала никаких активных действий. Ожидание битвы становилось утомительным. «Как мне заставить этого мерзавца действовать? Если так будет продолжаться и дальше, он просто уйдет, скроется за бураном. Трус! Теперь я понимаю, почему он, как архивная крыса, столько времени просидел за метеосводками. Выбирал себе условия полегче». В памяти Джоанны всплыло выражение лица полковника после ее победы над Возом.

После второго этапа соревнования осталось четверо победителей. В третьем раунде Рэвиллу предстояло сразиться со звездным командиром Раной из тринария «Смертоносный клюв», Джоанне же противостоял звездный командир Забет, под началом которого служил побежденный ею Боз. Рэвилл Пройд и Рана должны были взобраться на стоящего боевого робота. Позже полковник объявил, что ему не раз доводилось лазать по крутым скалам и для Раны он был соперником недосягаемым. Действительно, Рэвилл не только опередил ее на несколько минут, но и закончил состязание эффектным соскоком с бедра робота, чем вызвал истошные поздравительные крики новобранцев.

Джоанне повезло, она должна была биться с Забетом на хлыстах. Высокий, мускулистый командир, вероятно, понимал, что в этом виде состязания у него не было практически ни единого шанса, и старательно уклонялся от ударов. Правда, это длилось недолго, стоило Забету перейти в атаку, как хлыст Джоанны моментально обвился вокруг его ноги, и силач полетел на землю. Двумя точными ударами бича Джоанна в кровь располосовала Забета. Она могла продолжать играть с ним сколько угодно, во владении бичом Джоанне не было равных, но вмешался сам Рэвилл Прайд. Видя ее явное преимущество, он остановил избиение. Забет ерепенился: вытирая залитое кровью лицо, он громко запротестовал, но полковник пригрозил, что запретит ему участвовать в последующих соревнованиях,– и Забет нехотя признал себя побежденным. Произнося ритуальную фразу, он с ненавистью глядел на Джоанну.

"Да ладно,– отмахнулась от угрызений совести Джоанна.– Одним больше, одним меньше, какая разница. Хотя нет, надо бы извиниться перед ним. Да и не только перед ним, перед всеми. Они здорово обозлились на меня. Обозлились... На то и состязания, чтобы побеждать.

Извиняться перед ними... Да пошли они все. Надо уметь драться. Не умеешь – учись. Ты воин, а не тряпка. Извиняться еще... Много чести будет".

Джоанна подошла к полковнику.

– Кажется, до финала дошли мы с вами,– сказала она.– Квиафф?

– Афф. Я очень доволен, звездный командир Джоанна, вы показали себя блестящим воином. Настоящим ветераном,– прибавил он с ухмылкой.

– Тогда почему бы вам не разрешить мне остаться служить здесь, вместо того чтобы оправлять к ползункам?

Полковник нахмурился.

– Нет,– ответил он громко.– Я не имею права нарушить волю Хана. Кстати, ваша выучка пойдет им только на пользу, я уверен, что вы воспитаете для клана хороших воинов.

– Пойдет на пользу? – удивилась Джоанна.– Но как? Я воин и должна воевать. Полковник начал нервничать:

– Да, вы прекрасно проявили себя в наших маленьких соревнованиях, но это совсем не значит, что вы должны и дальше оставаться в рядах вооруженных сил. Я твердо уверен, что вы принесете большую пользу клану, подготавливая воинов.

Джоанна спокойно выслушала ответ. Ни один мускул не дрогнул на ее волевом лице.

Полковник уже поворачивался к Диане, чтобы выслушать условия последнего, финального, состязания, когда Джоанна положила руку ему на локоть.

– А пару слов лично можно? – тихо спросила она.

– Сейчас? – Полковник удивленно поднял брови.-Перед началом финального состязания?

– О нем я и хочу поговорить.– Джоанна не отрываясь смотрела в глаза Рэвиллу Прайду.

Полковник отмахнулся от приветственных возгласов и пошел с Джоанной в самый конец трибуны.

Несколько минут Джоанна всматривалась в экран, пока не сообразила, что снова потеряла Рэвилла Правда. Чертыхаясь, она крутила ручку настройки, но полковник определенно исчез.

А разговор у них сложился интересный.

– Звездный полковник,– начала Джоанна,– я хочу сказать вам, что вы не имеете права командовать нами.

– Что вы имеете в виду? – Голос Рэвилла Прайда был спокоен.

– Только то, что говорю. Я видела файл, который вы назвали «Лично», и та информация, которая в нем содержится, меня очень заинтересовала. Вы понимаете, что я говорю о вашем генетическом наследстве?

Лицо полковника затряслось.

– Джоанна,– начал было он,– подумайте хорошенько, прежде чем продолжать.

– Уже подумала,– отрезала Джоанна.– В этом файле написано, что ваша сиб-группа явилась результатом серии смелых генетических экспериментов по смешению с ДНК линии Правд, иначе говоря, ДНК Нефритовых соколов с другой ДНК. Эксперименты такого рода продолжались долго...

– И на этом давайте закончим,– предложил полковник, успокоившись.– То, о чем вы говорите, – тайна государственной важности. Пожалуйста, Джоанна, не суйте свой нос туда, где вам его отрубят,– почти просительно произнес полковник.

– Совершенно верно, мне бы лучше этого не знать,– согласилась Джоанна.– Все это до такой степени омерзительно...

– Знать то, что вы знаете, прежде всего очень вредно для здоровья,– многозначительно произнес полковник,– Вы даже не способны понять, как далеко зашли. До сего дня вас посылали на почетную работу, но теперь... Если вы осмелитесь сказать еще хоть слово, то обещаю, что вы очутитесь на самом конце вселенной, в такой дыре, о существовании который вы даже никогда и не подозревали.

– Мне все равно, куда меня пошлют. Разговор наш сугубо личный. И я верю в благородство Нефритовых соколов, едва ли меня будут преследовать, если я начну рассказывать все, что знаю о вас.

– Да, если дело касается воинов. Ханов либо ильХанов. Но данный, как вы говорите, проект является приоритетом касты ученых, и только их.

– Я знаю, что ученые вовлечены в него, но...

– Никаких «но». Это дело касается только ученых, военные не имеют к нему никакого отношения. Никто, кроме них, не знает, что я владею тайной моего происхождения. Все, о чем вы тут говорите, является тайной для всех, и стоит вам только раскрыть рот... Джоанна, каста ученых более могущественна, чем каста воинов. Если они захотят стереть вас в порошок, то сделают это в считанные секунды, и никто не посмеет им помешать. Вы понимаете? Никто!

– Меня интересует только то, что вы лжец. Вы живете не своей жизнью. Если бы дело не касалось лично вас, я только гордилась бы, что наши ученые способны на такие великие работы. Мое сердце наполнилось бы радостью от сознания того, что мы стоим на пороге создания величайших воинов всех времен и народов... Я всегда говорила, что в основе всей жизни лежит прогресс в области генетики. Но когда я узнала об источниках этого проекта, то была шокирована.

– Замолчите и забудьте обо всем, что читали. Давайте сначала закончим соревнования, а потом я вам многое объясню, и вас уже ничто не будет шокировать,– сказал Рэвилл Прайд.

– Меня покоробило, что для эксперимента в качестве второй линии взята не линия Нефритовых соколов, а некая «родственная».– Джоанна поморщилась.– Какое гадкое слово! Ведь всякому ясно, что они взяли генетический материал другого клана. Возмутительно! Мы самые лучшие воины, и что же, теперь нас хотят улучшить с помощью генов других, низших кланов? И каких? Я прочитала, что ваша сиб-группа выведена с добавлением генетического материала Клана Волка. Я считаю это оскорбительным для себя и не верю, что наши ученые сделали такое. Думаю, что они и не знают об этом. Поступать так, примешивать нам такие гены – предательство.

– Перестаньте, Джоанна, не вам судить ученых. И вы на ложном пути, я уверяю вас, что все делалось с высшего согласия. Кто санкционировал работы? – Полковник посмотрел в. глаза Джоанне.– Понятия не имею.– Он опустил голову.– Знаю только, что высшие политические круги клана предпочитают помалкивать на эту тему. Понимаете? Высшие! Самые высшие! Куда вы лезете? Давайте забудем все,– миролюбиво сказал полковник.

– Я готова,– ответила Джоанна,– но только если вы отмените мое назначение. Не желаю быть нянькой!

– Да послушайте, вы...

– Я не желаю отправляться на Айронхолд.– Джоанна была непреклонна.

– Значит, вы решили шантажировать меня?

– Нет,– ответила Джоанна.– Несмотря на всю заманчивость идеи, я не буду этого делать. Мне нужен шанс остаться здесь, и получить его я могу лишь с помощью дуэли чести. Я вызываю вас на дуэль. Биться будем в боевых роботах. Побеждаю я – вы отменяете мое назначение, побеждаете вы – я начинаю паковать вещи. Много времени этот процесс не займет,– успокоила Джоанна полковника.– И разумеется, нигде и никогда я даже не заикнусь о том, что прочитала в вашем файле. Или нет,– поправилась Джоанна.– Я считаю, что победитель должен быть достаточно вознагражден, поэтому результатом дуэли должна быть смерть одного из ее участников. Приказ о том, что я остаюсь в расположении части, вы должны написать заранее. Если погибну я,– Джоанна улыбнулась,– у вас станет меньше проблем.

– Проблем...– прошептал Рэвилл Прайд, словно не замечая Джоанны.– Скорее, дилемм.

– Как угодно. Так что вы мне ответите? Рэвилл Прайд отвернулся и посмотрел на ожидающих окончания разговора воинов. Он приветливо махнул им рукой, чем тут же вызвал восхищенные возгласы. Снова повернувшись к Джоанне, полковник произнес:

– Условия услышаны и приняты. Предлагаю объявить, что финалом состязаний станет наша дуэль. Согласны?

– Согласна,– радостно откликнулась Джоанна. Полковник повернулся и зашагал к воинам. Джоанна подождала, пока полковник приблизится к ним, и, сознательно не называя своего противника по званию, окликнула его.

– Рэвилл Прайд! – позвала она. Он повернулся и удивленно взглянул на Джоанну. Она подошла к Прайду и прошептала:

– Теперь я понимаю, почему я вас возненавидела с самого начала. В вашем поведении слишком много от Волка.

И с приятным чувством выполненного долга Джоанна направилась в казарму. Она нанесла полковнику последнее оскорбление, теперь он уже не отвертится.

«Нет, он будет драться, никуда не денется. Рэвилл не захочет иметь за спиной человека, который владеет тайной и в любой момент может ее раскрыть. И что тогда? Как он будет смотреть на этих желторотиков? Да они просто растопчут его»,– размышляла Джоанна.

Шторм немного поутих, Джоанне даже показалось, что впереди замаячила фигура ненавистного «Матерого Волка». Он находился в нескольких сотнях метров от нее. Немного постояв, робот снова начал удаляться. Возможно, Рэвилл даже не подозревает, что «Бешеный Пес» преследует его. Скорее всего, полковник отключил ставшие бесполезными сканеры. Джоанна подумала, что неплохо было бы опередить Прайда и затаиться где-нибудь. Внезапное нападение в таких условиях – это практически победа. Она привела в действие ракетную установку и направила смертоносные жерла на цель... Тут Джоанна снова удивилась интуиции полковника. Она дала залп, но Рэвилл Прайд уже успел включить антиракетную систему «Матерого Волка», и понесшийся навстречу ему град превратился в разноцветные огоньки. Атака оказалась неэффективной. Опять стал падать крупный снег. Джоанна всматривалась, но никого не обнаружила: робот Рэвилла Прайда снова исчез. Джоанна догадалась, что полковник направился в глубь ледяного поля. Ничего не оставалось, как продолжать преследование. Джоанна включила ближний обзор, но картинки на экране не прояснили обстановку. Тогда она отключила прибор и почти вслепую медленно двинулась вперед.

А снег все шел и шел.

Южный полюс, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

24 июля 3057 г.

Последующие несколько минут были похожи на страшный сон. Ступать становилось все более опасно, ноги «Бешеного Пса» скользили, и Джоанне с трудом удавалось удерживать робота. Несколько раз робот едва не свалился, и только громадный вес машины помог избежать падения. Приборы не работали. Джоанна напряженно всматривалась в снежную рябь и проклинала собственную дурость. Как она могла согласиться на такую авантюру? Идти становилось все труднее, совершенно неожиданно перед самым роботом возникли ледяные глыбы. Джоанна часто останавливалась и пыталась сориентироваться с помощью радара. Бесполезно, приборы показывали черт знает что. Весь переход напоминал путешествие в мыльной пене. Странно, но робот, казалось, начал уставать. Для того чтобы преодолевать сильный встречный ветер, ему требовалась дополнительная энергия. Системы движения работали с полной нагрузкой.

Шторм начал усиливаться, уши закладывало от постоянных звуков ревущего ветра. Иногда до ее слуха доносился слабый визг металла, части робота покрывались льдом.

Не хватало только, чтобы замерзли шарниры. "Тогда все, крышка,– лезли в голову скорбные мысли.– Далась мне эта битва! Зачем она мне, собственно, нужна? И что я прицепилась к этому коротышке? Да пропади он пропадом!

Возможно, эта буря – своего рода знак. Мне нужно было просто согласиться с назначением. В конце концов, ничего унизительного в этом нет. Да и не каждому ветерану доверяют воспитание будущих воинов. Командованию вооруженными силами Клана Нефритовых соколов, наверное, виднее, куда направлять старых воинов. Если оно решило назначить меня к ползункам, что толку возмущаться? Я воин и должна выполнять приказ. А я ерепенюсь, гонор показываю. Честно говоря, если бы кто-нибудь вел себя со мной подобным образом, я бы ему показала...

Но тогда как охарактеризовать мое поведение? Антисоциальное? Недостойное воина клана? Да, иначе его не назовешь. Получается, что я не желаю выполнять приказ, которому любой другой воин безропотно подчинился бы, независимо от того, нравится это ему или нет. А что делаю я? Прошу командира отменить приказ и, когда он этого не делает, вызываю его на дуэль. По сути дела, мне следовало бы стыдиться своего поведения, но мне нисколько не стыдно. Напротив, я чувствую гордость. Если бы Эйден был жив, он сказал бы, что я своевольничаю. Он всегда так говорил, когда я чего-то не хотела делать.

Нет, я не хочу, чтобы меня считали нелояльной клану. Да и нет ни у кого такого повода. Вся моя жизнь, вся моя биография как воина подчинены клану. Так что же со мной происходит? Припадок гордости. Меня задело, что, дожив до такого возраста, я заслужила всего лишь унизительную должность няньки. Я всегда думала, что самое худшее, что может со мной случиться в конце жизни, – это роль пушечного мяса в подразделении ветеранов. Стать одним из никому не нужных воинов, которые идут на смерть только для того, чтобы основные силы могли немного передохнуть. Проклятье! Как не хочется думать об этом, ведь я вполне еще могу сражаться. Я воин, настоящий воин. Всю жизнь я мечтала погибнуть в бою, но только в качестве воина, а не жалкого придатка. Что может быть прекрасней смерти в пламени битвы! Как Эйден Прайд. Но ему всегда везло, и он никогда не был побежденным. Мы были с ним в десятках сражений, и из всех он выходил победителем.

Вероятнее всего, я проживу долго. Это значит, что годы и десятилетия пробуду в няньках. Даже думать об этом не хочется. Как же, наверное, отвратительно быть старым. Интересно, что думают о своем возрасте Каэль Першоу, Наташа Керенская и другие старые воины? Да, конечно, они служат, выполняют обязанности, но каково им каждое утро вставать и чувствовать, что все кости ломит. Для них боевой робот стал частью воспоминаний. И тем не менее эти старики еще копошатся, шевелятся. Зачем?! Неужели тому же Каэлю Першоу непонятно, что он всего лишь старая развалина?

Наверное, самое лучшее в моем положении – проиграть дуэль Рэвиллу Прайду. Пусть живет героем. Для всех полковник – что-то вроде уникума, и пусть им остается. Невероятно, в таком возрасте Рэвилл уже имеет кровное имя, еще не зная, что такое настоящая битва, командует соединением. Если я проиграю дуэль, меня тоже будут считать героем, кусочек славы Рэвилла Прайд а достанется и мне. Представляю, как торжественно он внесет мое тело в казарму. Как нахмурятся его птенчики. Они почтят меня. Да, такой конец был бы совсем не плох. Только мне почему-то не хочется заканчивать свою жизнь таким образом. Что же заставляет меня драться? Все очень просто – я воин из Клана Нефритовых соколов, а они легко не сдаются".

Последняя мысль понравилась Джоанне, для нее быть Соколом, служить вместе с Эйденом Прайдом – уже честь. Кстати, Джоанна вспомнила, что и сам Эйден был тоже своевольным, да иначе и быть не могло. Только такой человек достоин превратиться в героя, легенду клана.

Правда, существовала одна маленькая деталь, которая портила все рассуждения Джоанны. А именно: Эйден Прайд давно умер.

«Проклятье! Ну ладно, хватит дурацких рассуждении, пора найти этого Рэвилла Прайда и превратить его „Матерого Волка“ в металлолом. Куда он подевался? Чертова метель».

Еще несколько осторожных шагов, и внезапно все датчики заработали. Джоанна посмотрела на экран и увидела перед собой целый лес уходящих высоко в небо громадных ледяных глыб. Она медленно провела между ними «Бешеного Пса», и вскоре они плотным кольцом сомкнулись вокруг нее.

– Впечатляющее зрелище, не правда ли, звездный командир Джоанна? – раздался в наушниках голос полковника. За все время блужданий это был первый сеанс связи.

Джоанна не на шутку перепугалась. Она не видела полковника, он же мог атаковать ее в любой момент. Чтобы увидеть Рэвилла Прайда, Джоанна начала разворачивать робота. Сделать это на ровной ледяной поверхности оказалось задачей не из легких. Большой вес «Бешеного Пса» не давал машине упасть, но ничто не удерживало робота от плавного скольжения. Тем не менее Джоанне удалось развернуть боевую машину на сто восемьдесят градусов. Еще заканчивая разворот, Джоанна привела в действие лазеры и, как только почувствовала, что стоит твердо, принялась нащупывать «Матерого Волка». Сканеры показывали, что он где-то рядом, но как Джоанна ни вглядывалась в иллюминатор, ничего, кроме ледяных глыб и плывущих снежинок, не видела.

– Не нервничайте, звездный командир,– снова раздался голос Рэвилла Прайда.– У меня тоже не все работает. Правда, я знаю, где вы. Вот, посмотрите, сейчас я ненадолго покажусь.

Джоанна увидела, как слева от нее из-за кусков льда выплыл «Матерый Волк». Из кабины «Бешеного Пса» робот полковника не казался таким уж угрожающим. С низко посаженной головой, полусогнутыми руками и ракетными установками на плечах, очень напоминающими горбы, робот выглядел уродом.

Джоаннарешила подготовиться к решающему залпу. Она проверила все системы и обнаружила, что робот начинал перегреваться. Не удивительно, если принять во внимание тот путь, который прошел «Бешеный Пес». Смотровое стекло слегка запотело и покрылось конденсатом. Джоанна осмотрела наружные поверхности робота и увидела, что они покрыты инеем. Джоанна продолжала всматриваться, ее поразило, что робот стоит, окутанный клубами пара. Вокруг «Матерого Волка» таких клубов не было.

– Звездный командир Джоанна, поберегите боевой пыл до лучших времен. Не стреляйте, я хочу поговорить с вами.

– Поговорить? Мне всегда казалось, что для воина Клана Нефритовых соколов вы ведете себя несколько странно.

– Возможно,– согласился Рэвилл Прайд,– но только, с вашей точки зрения. Но я хочу поговорить не об этом. Прежде всего мне не хотелось бы убивать. вас.– Полковник помолчал.– Джоанна, вы даже не представляете, насколько вы нужны клану. Предлагаю закончить нашу дуэль. Нас никто не видит, а что здесь было, останется между нами. Вернувшись в часть, я всем расскажу, как мужественно вы дрались...

– Я воин, а воины не лгут.

– Это не ложь, Джоанна, это военная хитрость. Зачем нам драться? Если я убью вас, клан потеряет ценного, очень ценного воина, а если вы убьете меня, Соколиная гвардия останется без командира. Вы этого хотите?

– Найдут другого,– отрезала Джоанна.

– Это не так легко.

– Ничего, потерпим.

– Не время склочничать, Джоанна.

– Ну и словечки у вас.

– Какие есть. Ну, так как, Джоанна? Вы согласны?

– Меня переведут в няньки?

– Я не имею права изменить приказ.

– Тогда будем драться. И что это за новость, выторговывать условия во время дуэли? Воины договариваются обо всех последствиях до битвы.

– Да забудьте вы об этой ерунде, Джоанна. Я в последний раз предлагаю вам кончить дело миром.

– Условия услышаны и не приняты, звездный полковник.

Джоанна вслушивалась в раздавшийся в наушниках звук. Полковник захихикал. Джоанна ужаснулась, такой ехидный смешок казался ей возмутительным.

– Ну, давайте биться,– произнес Рэвилл Прайд.– Я разрешаю вам стрелять первой. Тот дурацкий залп не в счет.

– Мне начинать битву? – переспросила Джоанна.– Ваше предложение мне не нравится.

– Возможно, только давайте начнем быстрее, скоро тут разразится настоящий буран. Стреляйте, когда будете готовы,– сказал полковник и отключил связь.

Покровительственный тон Рэвилла Прайда разозлил Джоанну. Она нажала на кнопку, и в «Матерого Волка» вылетел острый и яркий лазерный луч. Но Рэвилл Прайд оказался неплохим бойцом, он как будто предчувствовал действия Джоанны. В самую последнюю секунду полковник увел робота в сторону и исчез, но Джоанна заметила, как броня на груди «Матерого Волка» вспыхнула. Первый выстрел Джоанны достиг цели, в этом не оставалось никаких сомнений.

«Но почему этот мерзавец не стреляет? Трус, вместо того чтобы биться, он ушел...»

Джоанна еще не успела хорошенько выругаться по адресу полковника, как перед ней совсем с другой стороны внезапно возник «Матерый Волк». Джоанна мельком взглянула на экран, но он был чист.

«Что за мистика? Он стоит в нескольких метрах от меня, а приборы ничего не показывают».

Джоанна снова нажала на кнопки, послав навстречу «Матерому Волку» режущий луч. Теперь она уже увидела, как с робота посыпалась броня. Полковник снова увел робота в сторону.

«Почему он не стреляет?»

Джоанна решила в следующий раз дать по молчаливому полковнику ракетный залп. Из-за шторма основная часть ракет собьется с курса, но даже если хотя бы одна ракета попадет в цель, «Матерому Волку» придется плоховато, на таком скользком льду он неминуемо должен упасть. Джоанна привела в действие установку, и в этот момент в вихре падающего снега появился робот полковника.

«Мерзавец не сделал ни единого выстрела с начала битвы. Как ему с такой тактикой удалось выиграть состязание на звание и добыть себе кровное имя?»

– Звездный командир Джоанна,– заскрипел в наушниках на удивление спокойный голос Рэвилла Прайда,– вы еще не удовлетворены?

«Этот негодяй еще и смеется»,– подумала Джоанна, вглядываясь в экран радара, на котором слабо мерцала точка «Матерого Волка». Джоанна вздрогнула, она не видела Рэвилла Прайда, даже не представляла, где он находится, хотя радар показывал, что его робот стоит совсем рядом.

«Он что, может становиться невидимым?» – подумала она растерянно.

– Вы будете биться со мной или нет? – крикнула она в микрофон.

– Я не часто разговариваю в процессе битвы, Джоанна, но в данном случае мне хочется вам помочь.

– Помочь мне? Вашему врагу? Нет, вы не воин!

– Думаю, что лучше вас,– ответил Прайд.– Я просматриваю запись вашего последнего выстрела и нахожу, что...

– Вы просматриваете запись в процессе битвы? – искренне удивилась Джоанна.

– А что тут особенного? – ответил полковник.– Иногда это очень полезно. Например, сейчас. Обратите внимание: ваш робот перегрелся. Я бы даже сказал, опасно перегрелся, звездный командир Джоанна.

Джоанна взглянула на датчики температуры и успокоилась: показания были в норме.

Она посмотрела в иллюминатор, пытаясь увидеть «Матерого Волка». По мнению Джоанны, битва затянулась, с полковником пора кончать. По тому, что стекло иллюминатора совершенно оттаяло, Джоанна поняла, что с температурой все в порядке.

– Никакого перегрева нет, Рэвилл Прайд,– произнесла Джоанна.– Температура в норме.

– Это у вас, в кабине. А сам робот перегрелся. Еще немного...

– Хватит болтовни! – закричала Джоанна.– Вы пытаетесь запугать меня, психолог паршивый. Хитрите, как ваши птенчики типа Чоласа.

– Птенчики? – Полковник засмеялся.– Вы так их зовете? Ну что же, я не думаю, чтобы это было большим оскорблением. Скорее, комплимент.

– Послушайте, выходите и покончим с битвой.

– В том, что мы с ней покончим, я не сомневаюсь,– отозвался полковник.– Но сначала обратите все-таки внимание на температуру. Дело в том, что толщина льда под роботом не превышает трех метров, и он уже начинает таять. Если вы и дальше будете там топтаться, то скоро пойдете на дно. Посмотрите получше, ноги вашего робота уже почти на полметра ушли в льдину.

Джоанна увидела приближающегося «Матерого Волка». Блеснуло пламя, и из его установок вылетело несколько ракет. Они пролетели мимо и взорвались позади «Бешеного Пса».

– Вы промахнулись! – радостно воскликнула Джоанна, в третий раз выстреливая по Рэвиллу Правду из лазера. И, снова теряя куски брони, «Матерый Волк» успел скрыться.

– А я и не целился,– отозвался полковник.– Ракетами я отвлек ваше внимание, вы и не заметили, как я осыпал все пространство вокруг «Бешеного Пса» минами. Посмотрите получше, вы стоите на минном поле.

Джоанна посмотрела на экран и ужаснулась: все пространство впереди и по бокам было буквально усеяно минами «Гром». Медленно лавируя между головками, готовыми в любую секунду взорваться, Джоанна осторожно двинулась вперед. Она понимала, что сейчас, когда все ее внимание поглощено минами, ее «Бешеный Пес» совершенно беззащитен. Стоит полковнику захотеть, и от ее боевого робота только мокрое место останется, но Рэвилл Прайд не стрелял.

Джоанна вела «Бешеного Пса» вперед. Еще немного, и она выйдет из опасной зоны. Еще чуть-чуть, и...

Раздался страшный треск, и боевая машина пошатнулась. Казалось, что робот падает, но это было не так. Полковник оказался прав, лед под «Бешеным Псом» угрожающе подтаял, и одна нога робота медленно уходила вниз. Джоанна поняла, что ей грозит вполне реальная возможность уйти на дно.

– Прекращаем дуэль, Джоанна,– услышала она голос полковника.– Можете признать себя побежденной, а можете этого не делать, и мы продолжим в другой раз, но на сегодня хватит!

– Мне не нужны подачки! – крикнула Джоанна.

– Я отказываюсь продолжать битву, поскольку не желаю участвовать в убийстве. Отключите все системы! – приказал полковник.

– Убийство? Подойдите-ка сюда, и я сама прикончу вас!

– Мой робот поврежден меньше, чем вы думаете, Джоанна. Считаю, что наша дуэль окончена. Если желаете, мы можем ее продолжить потом, а сейчас приказываю отключить системы.

Джоанна с ужасом почувствовала, что «Бешеный Пес» начал раскачиваться. Теперь она почти физически ощущала, что уходит под воду. Изнутри снова начала подниматься острая боль. Желая только одного – спастись, не умереть позорной смертью в водах океана, Джоанна отключила все системы и стала ждать. Качка прекратилась.

«Почему он предложил перемирие? Ведь ему ничего не стоит разнести меня на куски, пока я прохожу по минному полю. Что у него на уме? Не понимаю. И почему я считаю, что он что-то замышляет? Он же не говорит ничего существенного»,– лихорадочно думала она.

Лед перестал таять, погружение прекратилось, и Джоанна огляделась. Она заметила, что мины лежат только с трех сторон, одна сторона, позади «Бешеного Пса», как будто специально оставлена чистой. Но там находился утес, мимо которого пройти невозможно.

«Мерзавец направляет меня туда. Он с самого начала задумал поступить так. Напрасно, лучше бы он добил меня здесь, тогда я умерла бы смертью воина. Правда, не слишком почетной и красивой»,– пришла к неутешительному выводу Джоанна.

Оставалось идти только по минному полю.

«Если несколько мин и взорвется, то робот большого вреда от них не получит, а вот если Рэвилл Прайд передумает и начнет в этот момент стрелять, то конец наступит довольно скоро»,– подумала женщина.

Джоанна осмотрелась. Если немного повернуть вправо, то вполне можно выйти. Она посмотрела на датчик. Температура стремительно падала, еще немного, и можно будет включать системы. Джоанна решила, что, когда робот будет способен двигаться, она рванется вперед, бегом пересечет остаток минного поля и возобновит дуэль. Спор с полковником, считала она, должен окончиться сегодня.

Рэвилл Прайд мгновенно определил, что Джоанна готовилась сделать.

– Я хочу преподать вам маленький урок, звездный командир Джоанна,– сказал он.– Показать вам, что воин Клана Нефритовых соколов должен работать не только кулаками, но и головой. Такие слова, как «стратегия» и «тактика», вам, по-видимому, неизвестны, и это очень печально. У Клана Волка есть чему поучиться, в искусстве планирования операций их воины очень сильны.

«Такие вещи Нефритовому соколу может сказать только человек с генами Волка»,– подумала Джоанна и брезгливо усмехнулась.

– Попробуйте сделать шаг вперед,– предложил Рэвилл Прайд.

«Именно это я и собираюсь сейчас сделать, полковник»,– мысленно отметила она. Джоанна включила передачу, но «Бешеный Пес» не сдвинулся с места.

– Температура воздуха такова, что стоило вам отключить системы, как ноги вашего робота вмерзли в лед,– сказал Рэвилл Прайд.– На некоторое время вы, Джоанна, в ловушке. Прочно стоим, квиафф?

В голосе полковника Джоанна почувствовала высокомерие и неприязнь. Пытаясь вырвать робота из ледяного плена, она продолжала нажимать на кнопки, но все ее манипуляции оказались бесполезными. Наконец лампочки на панели управления зажглись в полную силу, еще немного – и Джоанна может выводить робота.

«Матерый Волк» сделал несколько шагов вперед, поднял правую руку, и в глазах Джоанны зарябило от яркого света лазерного луча. Послышался треск, Рэвилл Прайд точным выстрелом срезал с левого плеча «Бешеного Пса» пусковую установку. Второй выстрел полковник направил на нависшую ледяную глыбу, которая, упав, сбила с ее робота вторую установку. Джоанна полоснула по «Матерому Волку» лазером, но выстрел не принес роботу никакого вреда.

Полковник еще раз полоснул по «Бешеному Псу» смертоносным лучом, и левая рука робота Джоанны с лязгом упала на лед.

Раздался щелчок, все системы «Бешеного Пса» заработали, но что теперь Джоанна могла сделать? Она осталась безоружной.

– Хватит! – услышала она голос полковника.– Игры кончились.

– Убейте меня,– попросила Джоанна.

– Вы этого хотите?

– Мы договорились, что наша дуэль завершится смертью одного из нас. Вы сами согласились с этим.

– Совершенно верно, но я не стану вас убивать. Мне достаточно того, что я выиграл финальное состязание. Зачем мне убивать вас? Вы унижены, и мне этого вполне хватит. Теперь вы отправитесь туда, куда получили назначение, и выполните долг кланового воина.

Джоанна почувствовала жгучий стыд. «И стоило напрашиваться на битву, чтобы получить такой позор? Но почему этот мерзавец не убивает меня?»

– Конечно, если вы хотите умереть, то сможете это сделать. У вас остался еще маломощный лазер, взорвите мины и отправляйтесь ко дну. Могу даже рассказать, как вы умрете. Глубина здесь не меньше четырехсот метров. Достигнув ста, прокладки робота не выдержат, и начнется течь. Еще через сто метров откажет двигатель, и вы начнете замерзать, но замерзнуть не успеете. На глубине трехсот метров вода сожмет «Бешеного Пса» и его водителя в бумажный лист. Если такой финал вас устраивает, то давайте, действуйте!

– Надевайте костюм и вылезайте из робота,– продолжал полковник.– Садитесь ко мне, и я довезу вас до шаттла. Вдвоем не так скучно.

Слушая веселую болтовню Рэвилла Прайда, Джоанна скрежетала зубами.

– А можете и не садиться в кабину, залезайте на плечо моего робота и сидите там, как ручная обезьянка. Но в любом случае мы довольно быстро окажемся в тепле и уюте корабля.

– Все равно я расскажу о том, что в вас заложены гены Волка,– угрюмо произнесла Джоанна.

– Не расскажете,– весело ответил полковник.– Если вы хотя бы заикнетесь об этом, я в самых ярких красках опишу нашу битву. Да и если расскажете, кто вам поверит? Даже если эта шпионка, ваша вольнорожденная подружка, поддержит эту клевету, вас никто не захочет слушать. После сегодняшней битвы мало кто захочет с вами разговаривать. Давайте выбирайтесь из робота. Позже я пришлю сюда спасателей, они заберут «Бешеного Пса». Не стоит проявлять расточительность, робота еще вполне можно использовать.

– Я не поеду с вами в одной кабине.

– И как же вы думаете возвращаться на корабль?

– Пешком. Прогулка по свежему воздуху мне не повредит.

– Вы замерзнете.

– Пусть! Но в «Матерого Волка» я не сяду!

– Ну, хорошо. И помните, что я буду ждать вас в шаттле со всеми документами. Желаю приятной прогулки,– произнес полковник, и «Матерый Волк» исчез.

«Ну и мерзавец! Как он может поступать так? Он не дал мне умереть с честью, он унизил меня. Да, он с самого начала хотел только этого и заранее рассчитал всю битву. А ведь я могла убить его, могла... Он заплатит за это! Нет, уже ничего не изменишь. Что бы я ни сделала, мой позор останется на мне навеки. Конечно, это не Туаткросс, намного меньше, но все-таки позор. Так бесславно закончить службу! Сволочь, мерзавец, он понимает, что, куда бы я ни приехала, разговоры об этой битве будут катиться за мной повсюду. Даже эти сопляки, к которым я отправляюсь, и те когда-нибудь ткнут меня. Нет, Рэвилл Прайд – худший, самый подлый и гадкий из всех воинов, которых я знала. В нем, должно быть, сидит больше генов Клана Волка, чем указано в документах».

Джоанна посмотрела в иллюминатор. Надвигалась буря. Ветер завывал, снежинки залепили стекло. В кабине становилось все холоднее и холоднее. Пора было выбираться.

Джоанна вздохнула.

«Полковник и на этот раз оказался прав. Дойти живой до корабля, скорее всего, невозможно. Вот и прекрасно!» Джоанна начала надевать защитный костюм. Она понимала, что идет на смерть, но это было лучше, чем унижение.

«Вот уж не повезет так не повезет!» Джоанна горестно опустила голову...

Дело кончилось тем, что, шатаясь и едва не падая от усталости, она все-таки подошла к ожидающему ее кораблю.

База Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 августа 3057 г.

– Ты еще не упаковалась? – спросила Диана, входя в комнату Джоанны.

Звездный командир стояла посредине, с ненавистью оглядывая разбросанные в беспорядке вещи. Неопрятной ее комната была всегда, но после поражения в битве с Рэвиллом Прайдом она, кажется, превратилась в бедлам. Сама Джоанна уже не могла понять, где что лежит и как в этом хаосе можно что-нибудь найти. Правда, ничего искать она и не собиралась.

– Да ты только посмотри на эту грязь! – Джоанна показала на груды одежды.– Неужели ты думаешь, что я все это барахло потащу с собой? И не подумаю.

Диана сокрушенно покачала головой.

– И правильно сделаешь,– одобрительно сказала она.

Немного потоптавшись у двери, в комнату зашел Жеребец.

– Проходи, чего уставился,– сказала Джоанна.– Какой-то ты невеселый сегодня,– заметила она.– Потерялся боевой робот?

Жеребец молча глядел в пол.

– Ты знаешь,– замялся он.– Я...

– Давай говори, чего тянешь,– перебила его Джоанна.

– Ну, в общем, я хотел сказать... Что мне будет очень не хватать твоей физиономии,– выговорил Жеребец.

– Вот как? – Джоанна вопросительно посмотрела на него.-А я всегда думала, что ты только и мечтаешь, чтобы съездить по ней,– задумчиво отозвалась она.

– Да брось ты,– отмахнулся Жеребец.– Ты во всех людях видишь только врагов.

– Нет, Жеребец,– неожиданно мягко ответила Джоанна,– Вы двое для меня... Диана улыбнулась.

– А ты что смеешься? – спросила Джоанна.

– Мне кажется, что вы так долго спорите, что давным-давно уже стали друзьями.

– Что?! – возмутилась Джоанна.– Да как ты могла назвать моим другом этого урода?! Я вижу, что вы, вольнорожденные, совсем спятили.

– Да нет, Джоанна, никто не спятил. Мы и есть твои самые настоящие друзья,– тихо сказала Диана. Все трое замолчали.

– Только что приземлился шаттл,– произнес Жеребец.– И знаете, кто на нем прилетел?

– Понятия не имею,– проворчала Джоанна.

– Очень интересный пассажир. Почетный звездный полковник Каэль Першоу.

– Этот живой труп? – хмыкнула Джоанна.

– Он самый.– Жеребец кивнул.– Говорят, что он прибыл к нам с какой-то миссией.

– Рэвилла Прайда возводят в Хана? – засмеялась Диана.– Не понимаю, почему он еще не прогнал меня. После того, как все раскрылось...

– Хитрая сволочь,– отозвалась Джоанна.– Он понимает, что теперь работа с ним будет для тебя наказанием. Вот и наказывает тебя.

– Можно сделать это как-нибудь иначе.

– А зачем? – Джоанна подошла к Диане.– Что для воина может быть хуже, чем каждый день сидеть с ним в одном кабинете? Поняла? Это тактика у него такая. Изматывать своих врагов, издеваться над ними. Ясно?

– Ясно, ясно, но только все не так просто, как ты думаешь.

– Да? Ну поделись с нами своими соображениями.– Джоанна подозрительно посмотрела на Диану.

– Все его поведение имеет некоторое отношение к помешательству на Эйдене Правде, только не пойму, какая может быть связь между... Нет, лучше я помолчу.

– Как хочешь, Диана, можешь и не говорить,– сказал Жеребец, который никогда не задавал лишних вопросов и не просил делиться с ним тайнами.

Иногда Диану так и подмывало подойти к Жеребцу, положить руки на его могучие плечи и сказать: «Я люблю тебя, Жеребец», но она всякий раз останавливала себя, внутренне радуясь тому, что способна сделать это.

– А ты не знаешь, зачем Каэль Першоу прилетел к нам? – спросила Диана.

– Люди из разведки просто так не прилетают. Здесь какая-то тайна, которую знают очень немногие,– ответил Жеребец.

– Да,– задумчиво изрекла Джоанна, в очередной раз оглядывая комнату.– Порядочек, ничего не скажешь. Надеюсь больше эту комнату не увидеть. Пойдем к шаттлу, скоро посадка.

Джоанна повернулась и твердой, пружинистой походкой направилась к двери. Диана восхищенно посмотрела на длинные ноги женщины.

«Наверное, в ее возрасте я буду еле таскать их,– с грустью подумала она.– Все-таки Джоанна – молодец. Настоящий воин. Несмотря ни на что, она ходит прямо и гордо».

Джоанна вышла и тут же увидела Галину. Очевидно, девушка ждала, когда звездный командир выйдет из комнаты.

– Что тебе нужно? – грозно спросила Джоанна.– Обращайся, но только по делу. Разговаривать с тобой просто так у меня нет никакого желания.

– У меня тоже,– парировала Галина и ухмыльнулась. В последнее время Джоанна часто замечала на лицах молодых воинов презрительные ухмылочки, но не обращала на них никакого внимания,– Меня послал к вам звездный полковник Рэвилл Прайд. Он приказывает вам прибыть к нему немедленно.

– Скоро буду,– небрежно ответила Джоанна. Галина повернулась и, пройдя несколько шагов, бросила через плечо:

– На вашем месте я поторопилась бы. Вас хочет видеть почетный полковник Каэль Першоу.

Джоанна остолбенела. Она повернулась и увидела, что стоящие за ней Жеребец и Диана тоже удивленно смотрят вслед уходящей Галине.

– Зачем я понадобилась этой старой развалине? – прошептала Джоанна.– Уж не собирается ли он тоже оскорбить меня? – Она помолчала.– Последнее унижение перед отъездом?

Жеребец и Диана молчали.

– Посидите здесь, я еще приду сюда,– сказала Джоанна и, затолкав друзей в комнату, громко хлопнула дверью.

По дороге в кабинет полковника она продумала все возможные варианты ответов на оскорбление. Вплоть до дуэли с Каэлем Першоу.

База Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 августа 3057 г.

Джоанна была не подготовлена к встрече с такой развалиной, как Каэль Першоу. С первого взгляда старый воин показался ей коллекцией запасных частей. В дальнейшем Джоанна даже не могла определить, какая часть полковника своя, а какая взята у хирургов. Глаз под нависшей густой бровью был, похоже, собственным. Правая половина лица напоминала маску, она явно сработана в лаборатории. Рот определенно восстанавливался, и не раз. Но левая часть его физиономии принадлежала полковнику с рождения. Джоанна была в этом абсолютно уверена. Правая рука Каэля Першоу являлась уникальным произведением ортопедов, она очень походила на настоящую. Джоанна посмотрела на уши полковника и подумала, что они вполне могут быть настоящими. На этом, разгадывая тайну происхождения частей тела полковника, Джоанна окончательно запуталась и бросила это бесперспективное занятие.

Слегка волоча левую ногу, заслуженный полковник заходил по комнате. Джоанна сочувственно смотрела на Першоу, ей вдруг стало жаль старого человека, которому процесс перемещения в пространстве доставлял такие неудобства. Она снова взглянула на руки полковника: согнутые в локтях, теперь они уже обе казались протезами. Джоанна тряхнула головой.

Как это ни странно, но все части, из которых Каэль Першоу был собран, когда-то принадлежали людям, правда, разным. Поэтому от самого Першоу давным-давно ничего не осталось, не только части тела, но и походка, жесты, взгляд и эта смешная мимика – все принадлежало погибшим воинам.

Джоанна перевела взгляд на Рэвилла Прайда. Несмотря на природную естественность тела, двигался он так же неуклюже, как и робот, а улыбка казалась натянутой и тревожной. Джоанна видела, что командир сильно нервничает, и поняла, что здесь происходит что-то важное.

Поведение находящегося в комнате третьего человека отличалось естественностью, и неудивительно: галактический командующий Марта Прайд, заслуженная героиня, происходящая из той же сиб-группы, что и Эйден Прайд, могла многое себе позволить.

Джоанна когда-то была наставником этой сиб-группы. Она восхищенно посмотрела на Марту, о ее возрасте говорила только легкая сетка морщинок у глаз. Джоанна отвернулась, сходство Марты с Эйденом Прайдом производило слишком сильное впечатление.

Первым заговорил Першоу, и голос его напомнил Джоанне скрип несмазанных шарниров робота.

– Звездный командир Джоанна,– сказал почетный полковник,– я рад снова видеть вас. С той битвы на Перекрестке Робина прошло немало времени, квиафф?

– Афф,– ответила Джоанна и поежилась. Воспоминания о давних битвах в присутствии Рэвилла Прайда были ей неприятны, они лишний раз показывали, какой она стала старой.

– Мне тоже приятно видеть вас,– сказала Марта Прайд и протянула руку. Джоанна пожала ее, но слишком осторожно, словно брала за голову ядовитую змею. Пожатие Марты было дружеским.

«С чего это они приперлись сюда? Да уж, наверное, не для того, чтобы вспоминать былые дни,– раздумывала Джоанна.– А может быть, так обычно провожают воинов, отправляющихся в няньки?»

– Звездный полковник Рэвилл Прайд уже знает, зачем мы прибыли сюда,– продолжал Першоу,– поэтому избавим его от ненужных разговоров, квиафф?

– Афф, но...

– Вам нечего здесь делать, квиафф? – произнес Каэль металлическим голосом и так посмотрел на Рэвилла Прайда, что тот вытянулся в струнку.– Давайте отпустим звездного полковника, у него много своих обязанностей,– предложил Першоу, но голосом, больше похожим на приказ.

Рэвилл Прайд четко развернулся и тут же вышел.

Джоанна улыбнулась, для нее такое обращение с Рэвиллом Прайдом выглядело хоть и слабой, но все-таки компенсацией за недавние унижения.

Першоу проводил Рэвилла долгим взглядом и, обернувшись к Джоанне, произнес:

– Я прибыл сюда для того, чтобы оповестить вас о новом назначении. Или, точнее, отложить первое. Возможно, ненадолго, а возможно, и навсегда.

– Почему такая честь? – удивленно спросила Джоанна.

– Во-первых, в няньках вам делать нечего. Мы не можем позволить себе назначать хороших, проверенных воинов на не слишком подходящие для них места.– Единственный глаз полковника сверлил Джоанну.

– Я тоже так думаю,– охотно согласилась она.

– У нас есть более интересное задание, где вы сможете полностью применить свои знания и опыт. Правильно я говорю, галактический командующий? – Каэль повернулся к Марте Прайд.

– Совершенно верно,– отозвалась та.

– Присаживайтесь, звездный командир,– предложил Першоу.

– Я сажусь только в том случае, когда устаю. Сейчас я еще не устала.

Джоанне показалось, что природная человеческая часть полковника Першоу скривилась в некотором подобии улыбки. Что скрывалось за ней, Джоанна не догадывалась и даже не строила предположений. Внезапно ей почудилось, что под маской она увидела вторую половину лица Першоу, и она совершенно не напоминала первую. Джоанна поразилась, мысль о том, что перед ней стоит человек, который по своему желанию может менять обличье, выглядела дикой.

Полковник слегка поднял руку. Джоанна в недоумении посмотрела на нее, манипуляции полковника не убеждали женщину в том, что составные части организма этого человека имеют естественное происхождение. Джоанна внимательно посмотрела на кожу руки, она была морщинистой и желтой, как древняя бумага.

– Как хотите,– произнес Першоу. Он взглянул на Марту Прайд, та слегка кивнула, и полковник продолжил: – Я отпустил Рэвилла Прайда и сказал, что ему известно о цели нашего приезда, но, строго говоря, это не совсем так. К сожалению, мне приходится часто обманывать офицеров, что связано с моей теперешней работой в разведке клана. Иногда следует скрывать истинные цели и намерения.– Полковник помолчал.– Мне очень неприятно, но моя работа сопряжена с обманом.

Джоанна внимательно слушала Першоу. Сколько она его знала, он всегда производил странное впечатление. Каэль был человеком хитрым и скрытным. Только в нем эти качества казались Джоанне не отвратительными, а, наоборот, заслуживающими уважения. Вот и сейчас старый воин опять задумал какой-то хитроумный план.

«Что он замыслил?» – гадала Джоанна.

– Официальная легенда заключается в следующем, звездный командир Джоанна,– неторопливо продолжил Першоу.– Мы распространим слух, что вы направляетесь в одно из подразделений ветеранов.– Он пристально посмотрел на Джоанну.

– В солахму?! – ужаснулась Джоанна.– Вы хотите затолкать меня в этот дом престарелых? Сделать из меня пушечное мясо? И это вы называете большой честью? – У Джоанны от негодования пропал голос, и она не говорила, а шептала: – Да я скорее дам привязать себя к ракете...

Джоанна еще долго негодовала бы, но лукавый полковник улыбнулся и, кивая головой, произнес:

– Полностью разделяю вашу точку зрения, звездный командир. Подразделения ветеранов – почетное место для очень старых воинов, но только не для таких, как вы. Благодарю судьбу за то, что она избавила меня от службы в рядах ветеранов, и еще больше за то, что и вам это тоже не грозит.

– Тогда я ничего не понимаю,– простодушно сказала Джоанна, и Марта Прайд засмеялась.

– Как я уже говорил, ваше назначение в отряд ветеранов – это официальная легенда. Вы поедете туда, но ваша задача – не умереть, а, наоборот, жить как можно дольше. Сразу оговорюсь, что слава вас не ждет, но свой позор вы смоете.– Он снова замолчал и посмотрел в глаза Джоанны, ожидая ее реакции.

Джоанна молчала.

– А теперь перехожу к главному. По имеющейся у меня информации, в наши ряды, в частности в одно из подразделений ветеранов, заслано несколько вражеских агентов. Будучи главой группы наблюдения клана, я обязан раскрыть их и уничтожить. В этом поможете мне вы. Я направлю вас в это подразделение...

– Шпионом? – перебила его Джоанна.– Я поняла, вы хотите, чтобы я стала шпионом, квиафф?

Першоу снова посмотрел на Марту Прайд. Галактический командующий, улыбаясь, смотрела на Джоанну. Казалось, взрывы негодования звездного командира очень ее веселят.

Першоу потер подбородок, давая понять, что если это и пластик, то в высшей степени натуральный.

«А может быть, он просто отвлекает мое внимание?» Заинтригованная движениями полковника, Джоанна молчала.

Каэль Першоу с минуту изучал Джоанну, затем его рот скривился, изображая улыбку.

– Давайте назовем вашу будущую работу так – оказание помощи по выявлению врагов клана в рядах наших вооруженных сил. Или иначе – нейтрализация лиц, пытающихся своей деятельностью подорвать обороноспособность клана. Вас устраивают такие формулировки?

Джоанна притихла. Ответить было нечего, она смотрела на неожиданно ставшее серьезным лицо полковника.

– Отдаю должное вашему пониманию,– произнес полковник, и Марта Прайд, не сдержавшись, захохотала.

Джоанна не заметила иронии.

– Я благодарю вас за честь, которую вы мне оказываете,– начала она, потупившись.– Когда мне сказали, что я не заслуживаю ничего большего, чем роль няньки, то подумала, что ниже опуститься уже невозможно. Но вот приехали вы и сообщаете мне еще более...– Джоанна немного помолчала, выбирая подходящее слово,– удручающую новость. Значит, я отправляюсь к ветеранам, да еще в качестве шпиона. За кем шпионить? – спросила она Першоу.– За этими развалинами? Да кому они способны навредить? И не могу я притворяться, не умею и не хочу.– Она вскинула голову.– Мне придется доносить на своих товарищей, на таких же воинов, как и я. Нет, я не согласна. Лучше сразу убейте меня.

Першоу пожал плечами:

– Я рад, что не ошибся в вас, звездный командир Джоанна. Вижу, что вы остались таким же благородным и открытым воином, но вы не совсем правы. Ведение военных действий подразумевает не только битву, но и борьбу умов. Разумеется, проще иметь дело с противником явным, его всегда видно, но сейчас мирное время, и таких почти нет. Поэтому враги действуют тайно, исподволь. Происходят невидимые битвы за обладание информацией, которая в военное время будет стоить очень дорого. К сожалению, мы не обучены тактике ведения тайных битв. Нет, вам не нужно следить за товарищами и доносить на них, ваша задача – выявить шпионов Клана Волка. Ведь если мы с вами не обезвредим врага, закравшегося в наши ряды, Клан Нефритовых соколов обречен. Я вижу, что вы все еще сомневаетесь. Подумайте, но только знайте, что почетнее работу трудно придумать. И не только для вас.

Джоанна с сомнением посмотрела на Марту Правд, та молча кивнула в подтверждение слов старого воина.

– Вы ничего не говорили раньше про Клан Волка. Их я ненавижу.

– Тогда будем считать, что мне удалось убедить

вас,– произнес Першоу.

– Кроме вас, этого не смог бы сделать никто,– согласилась Джоанна.– Я согласна. Расскажите все, что мне надлежит знать.

– Прежде всего знайте, что отныне вы для клана являетесь большей ценностью, чем десяток воинов.

– Моим желанием всегда было умереть за клан.

– Благородная цель, но вы нужны нам живой, звездный командир Джоанна. И чем дольше вы проживете, тем лучше.

– Я всегда была уверена в обратном,– прошептала Джоанна.

База подразделения соламхы № 34В, Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

15 октября 3057 г.

Никогда раньше Джоанна не видела воина Клана Нефритовых соколов, который выглядел бы старее и неопрятнее, чем Бэйли. Казалось, он давно махнул на все рукой и ждал только смерти. Ко всем прочим недостаткам Бэйли никогда не сдерживал своих эмоций, в обычном состоянии он был злее самой Джоанны.

Тяжелое, в морщинах и складках, лицо Бэйли всегда сохраняло выражение негодования и презрения. Но наиболее сильное впечатление производили его глаза, злые и усталые одновременно. Ходил Бэйли сутулясь, будто сгибаясь под грузом прожитых лет. Руки воина со скрюченными пальцами висели как плети, но Джоанна догадывалась, что Бэйли, должно быть, очень силен.

С первой минуты появления Джоанны на станции Догг Бэйли начал задирать ее.

– Ты погляди-ка,– говорил он неприятным скрипучим голосом,– к нам пожаловал звездный командир. Не часто к нам попадают офицеры, предполагается, что они должны умереть не среди мусора, а в битве. Только простые водители боевых роботов попадают в солахму. Должно быть, вы не слишком-то геройски себя вели, если вас затолкали к нам. А, звездный командир?

Каэль Першоу предупреждал Джоанну, что поведение ветеранов не отличается особой вежливостью и что она должна всячески избегать любых конфликтов. Джоанна восприняла слова старого разведчика как приказ, и только это заставляло ее, сжав зубы, молча выслушивать оскорбительные тирады Бэйли. А так хотелось, не говоря ни слова, вмазать кулаком по его кривой физиономии!

– Ты слишком невежливо разговариваешь,– вместо этого однажды ответила ему Джоанна.

Глаза Бэйли округлились. Он явно не ожидал услышать голос звездного командира и уже спокойнее, то есть обычным рявканьем, произнес:

– Мы смертники, и нам ни к чему разыгрывать ритуальные любезности и церемонии.– Он повернулся к остальным воинам солахмы, собравшимся у ночного костра.– Мы разговариваем как хотим, и нам нравится наша манера общения.– Бэйли усмехнулся.

В ответ несколько воинов молча кивнули, некоторые же прорычали нечто невразумительное, но, в общем, все выразили согласие с точкой зрения Бэйли.

С момента появления на захваченной кланом планете Догг, такой крошечной, что на некоторых картах ее просто не было, Джоанна думала о том, как она будет выполнять задание полковника. Каэль Першоу поручил ей выявить и обезвредить агента Клана Волка, но Джоанна сомневалась в главном – есть ли тут этот таинственный агент вообще.

На такой пустынной планете, как Догг, среди древних недобитков типа Бэйли ему, думала Джоанна, нечего делать. Кстати, Догг очень напоминал Джоанне Судеты – такая же полупустыня, только пронизываемая еще более сильными и холодными ветрами. Иногда умственные упражнения заносили Джоанну так далеко, что она начинала винить правителей Клана Нефритовых соколов в стратегической ошибке, когда они расположили на планете отряд старых воинов. В конце концов Джоанна додумалась до того, что признала такое решение глубоко ошибочным.

Однако очень скоро Джоанна решила, что сама заблуждается. Она вспомнила, что командование Нефритовых соколов всегда старается засунуть воинов подальше, чтобы вызвать у них любовь к своему миру, а с любовью возникает и потребность его защищать. Забытые, неприютные планеты, куда Соколов забрасывает судьба и начальство, закаляют воинов и морально, и физически, делают из них злых, несгибаемых бойцов. Именно поэтому остальные кланы так боятся Нефритовых соколов.

– Да говори, как тебе нравится,– ответила Джоанна.– Мне, собственно, все равно.

– Вот как? – оживился Бэйли.– А мы-то и не думали, что ты такая покладистая. Судя по тому, какие слухи о тебе сюда доходили, ты не слишком миролюбива.

– Вы слышали обо мне? – переспросила Джоанна.

– Конечно. А некоторые из воинов даже знают тебя и гордятся тем, что к нам прислали офицера, служившего в Соколиной гвардии. Будет теперь кого ненавидеть по-настоящему. Мы, например, знаем, что из-за некомпетентности командиров гвардии, и твоей в том числе, мы потерпели поражение на Туаткроссе.

– Как ты можешь говорить о некомпетентности! Послушай...– вскипела Джоанна, но Бэйли не дал ей закончить.

– Да что ты можешь мне рассказать? – заревел он.

Джоанна замолчала. В ее положении сейчас самое лучшее – не связываться с этим взвинченным, всем недовольным стариком. В главном он прав: семь лет назад на Туаткроссе Соколиная гвардия заслужила не славу, а позор. Практически весь личный состав попал в западню на окруженном горами узком плато. Никто и не подозревал, что местность была заранее заминирована. Войсками Внутренней Сферы тогда командовал некто Кай Аллард, это он продумал и осуществил операцию по уничтожению лучших воинов клана. После того как начали взрываться мины, на Соколиную гвардию обрушился камнепад, целые горы падали на головы гвардейцев клана. Только Джоанне и немногим другим удалось уцелеть, каким-то чудом она смогла выбраться из придавленного камнями робота и спастись.

– Ну, чего молчишь? – спросил Бэйли.

– Я не хочу говорить о том, что было на Туаткроссе.

– Вполне естественно,– вдруг согласился Бэйли.

– Это почему же? – спросила Джоанна.

– Если бы я был там, то не стал бы особенно высказываться. После такого позора нужно самому проситься в солахму. Или войти в океан и немного подождать, пока тебя не унесет волна. Много времени это не займет.

– Самоубийство считается позором,– возразила Джоанна.

– Значительно меньшим, чем бегство с Туаткросса.

– Это вовсе не бегство,– тут же возразила Джоанна и осеклась.– Ладно, чего с тобой разговаривать!

– Почему же ты не хочешь со мной разговаривать? – Глаза Бэйли стали еще злее, а складки на углах рта напряглись.

– Давай забудем об этом, Бэйли,– сказала Джоанна.

Сидящие рядом воины переглянулись, но Джоанна не обратила на их реакцию никакого внимания. Она находится на планете всего лишь месяц, а ей уже все до чертиков надоело. Больше всего нервировала и утомляла невозможность побыть в одиночестве: Джоанна все время оставалась на виду. Если не считать нескольких складов странной полукруглой формы, на планете не имелось ни одного строения, похожего на жилище. Практически все время ветераны проводили на открытом воздухе, спали на голой земле, завернувшись в старые дырявые одеяла.

Джоанна подоткнула под себя одеяло и закрыла глаза. Лежа на каменистой почве, она каждый вечер думала об одном и том же – о смысле ее пребывания в этом забытом всеми медвежьем углу. Во время длительных бесед Каэль Першоу говорил, что, по многочисленным перехваченным сообщениям, в этом подразделении находится как минимум один агент Клана Волка, но Джоанна никак не могла понять, для чего это им нужно. Какой интерес для вражеского клана могут представлять полтора десятка ветеранов, да еще несущих простую гарнизонную службу? Всех, кто находится на планете, можно считать простыми сторожами. Какую ценную информацию можно получить, ведя слежку за ними? Эти вопросы постоянно мучили Джоанну. Планета казалась ей абсолютно неинтересной с военной точки зрения. Корабли залетали сюда раз в месяц. Они садились, дозаправлялись, из них выгружали какой-то груз и заносили в склады – высокие строения, возведенные еще в те времена, когда планета принадлежала Внутренней Сфере. А затем корабли снова покидали планету.

«Обычная рутинная погрузка-разгрузка. Что здесь может быть интересного?» – думала она.

На одном таком корабле Джоанна сама прилетела на Догг. Изматывающее путешествие сюда длилось неполных четыре недели и сопровождалось многочисленными бессонными ночами. За это время у Джоанны накопилось множество вопросов, которые, как она думала, разрешатся почти мгновенно с прибытием на злосчастный Догг. Но вот она здесь, ответов нет, зато вопросов еще прибавилось. Планета Догг находилась далеко в стороне от обычных маршрутов кораблей, и только очень предприимчивый шпион мог подумать, что здесь его ожидают какие-то важные военные тайны. Каэль Першоу учил Джоанну размышлять, ставя себя на место агента. Так вот, если бы Джоанна была на месте шпиона, она и не подумала бы тащиться на Догг. Пожалуй, только близость планеты к маршрутам транспортных кораблей Клана Нефритовых соколов могла привлечь к ней чье-нибудь внимание. Недалеко от Догга проходили многочисленные трассы, по которым из миров клана доставлялись в оккупированные зоны оборудование, боеприпасы и войска.

Джоанна мало знала о перелетах кораблей в оккупированных зонах, ее это не интересовало. Каэль Першоу говорил, что в схеме полетов можно голову сломать и что даже многие высшие офицеры не представляют, по какой схеме совершаются полеты. Воины же знали только одно – в определенный момент их вместе с роботами погрузят на корабль и повезут из родного мира невесть куда по маршруту, известному только пилотам. Такая секретность считалась вполне оправданной, поскольку, если бы враги знали, в каком месте и в какое время появится тот или иной корабль, они могли бы не только сделать определенные выводы, но и запросто напасть на него. Однако засылать агента сюда Клану Волка не имело никакого смысла, даже десяток шпионов ничего не поймут в транспортной галиматье.

Прилетавшие раз в месяц «падуны» надолго здесь не задерживались: избавившись от привезенного груза и взяв на борт другой, они тут же взлетали. Кстати, воины в таких работах не участвовали, всей операцией занимались техи. Правда, некоторые воины, которым выпадало нести в это время дежурство по охране складов, могли наблюдать процесс разгрузки и погрузки. Однако очень скоро Джоанне самой удалось убедиться в том, что, поскольку все операции происходят почти в полной темноте, определить по ящикам, что именно привезли, а что увезли, совершенно невозможно. Да и не было на складах ничего особенного, вызывающего интерес, в противном случае командование Клана Нефритовых соколов послало бы на охрану складов не стариков, а нормальную воинскую часть.

И снова в голове Джоанны завертелся все тот же вопрос: «Что может здесь понадобиться агентам Клана Волка?»

В раздумьях прошелеще один месяц, но Джоанна ни на миллиметр не приблизилась к разгадке.

И тогда она решила, что это задание – всего лишь ложь, призванная ее успокоить. Она никогда не согласилась бы на службу в подразделении солахмы, вот Рэвилл Прайд и придумал эту затею с обнаружением шпионов. Тогда все начало выстраиваться в логическую схему. Каэль Першоу просто помог Прайду избавиться от Джоанны, придумав игру в поимку несуществующих агентов.

Чем больше Джоанна об этом думала, тем правдоподобнее казалась эта версия. Каэль Першоу, как она знала, большой мастак придумывать различные хитрости.

В минуты таких раздумий Джоанна страшно жалела, что сразу не согласилась поехать работать нянькой. Там она могла надеяться хотя бы на какой-то почет.

Как и непрекращающаяся головная боль, сожаление и горечь стали постоянными спутниками Джоанны.

Тяжело вздыхая и беспрестанно ворочаясь, ударяясь о заиндевевшие камни, Джоанна забывалась тяжелым сном.

База подразделения солахмы № 34В Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 ноября 3057 г.

– Не обращай внимания,– сказала воин Карлак Джоанне после ее очередной словесной перепалки с Бэйли.– Всем известно, что он хуже собаки.

Джоанна удивилась, услышав голос пожилой женщины. За все время пребывания на планете она ни разу не разговаривала с Карлак, и даже более того, никак не могла предположить, что этот всегда угрюмый воин с изможденным лицом и неприятным взглядом может заговорить с ней. До сегодняшнего дня ее отношение к Джоанне нельзя было назвать дружелюбным.

Джоанна стала совсем другой. Изменился не только ее характер, даже внешне она не походила на ту Джоанну с Судет. От постоянного ветра кожа ее задубела и превратилась в своего рода броню, защищающую тело от мороза и снега. Изменилось и поведение Джоанны. Женщина стала более внимательной и сдержанной, она выработала в себе способность скрывать истинные чувства и воздерживаться от ненужных ссор. Тот, кто служил с Джоанной раньше, сейчас не узнал бы ее. Можно было смело сказать, что она стала совсем другой, точнее, прежнюю Джоанну прикрывала личина.

Джоанна никогда не снимала маску. Вот уже два месяца она находилась на планете, и никто никогда не видел ее возбужденной или недовольной чем-нибудь. На лице женщины постоянно играла улыбка, в разговорах Джоанна была корректна и не искала стычек с остальными ветеранами. Кое-что ей удалось раздобыть, но была ли эта информация полезной кому-нибудь? Правда, Джоанну это пока не заботило, ведь произошло главное – в ее прозябании на планете Догг появился хоть какой-то просвет.

– Он всегда такой,– продолжила Карлак.– Задирает всех подряд. Думает только о том, как бы затеять очередную склоку. Он и ко мне привязывался, все говорил, что я слишком широка.

– Широка? – Джоанна вопросительно посмотрела на Карлак.

– Да. Бэйли говорит, что для женщины из Клана Нефритовых соколов я слишком широка в плечах.– Карлак внимательно посмотрела в глаза Джоанне.– Он считает, что мне следует стыдиться. Не знаю, правда, чего именно. Но я его и не слушаю, однако подозреваю, чего он от меня хочет. Достаточно посмотреть на его глаза, и все станет ясно. А как-то он сказал, что моя грудь делает меня похожей на вольнорожденную мать. Я его чуть не задушила за такие слова.

– Я поступила бы точно так же,– ответила Джоанна, передернув плечами. В Клане Нефритовых соколов считалось оскорбительным, когда вернорожденному намекали, что он может быть родителем.– Да,– произнесла она,– этот мерзавец знает слабые места.

– Он и у тебя такое нашел? – поинтересовалась Карлак.– Квиафф?

– Афф,– задумчиво ответила Джоанна,– Боюсь, что нашел. Но он поплатится за это.

– Дай мне знать, когда это произойдет,– сказала Карлак.– Мне хотелось бы посмотреть, как ты его разделаешь.

Замечание Карлак заставило Джоанну улыбнуться, но ненадолго, порыв ледяного ветра унес улыбку, и лицо Джоанны снова приобрело задумчивое выражение.

– Проклятое место эта Догг,– проворчала Карлак.– Квиафф?

– Похоже, что мне суждено всегда служить в самых холодных местах,– сказала Джоанна.– Редко я попадала в места, где было тепло. Скорее даже слишком жарко. Но там я хотя бы управляла боевым роботом. Незабываемые минуты!

– Я тебя хорошо понимаю,– отозвалась Карлак.– Я с удовольствием променяла бы этот кусок льда на раскаленную кабину робота. Отправилась бы куда угодно, только бы улететь подальше от этой чертовой солахмы. И ведь я не чувствую себя ни капельки старой. А ты, Джоанна? – Не услышав ответа, она продолжила: – Если бы у нас были боевые роботы или, по крайней мере, хоть какое-то стоящее оружие... Бывает, что ночью я лежу и мечтаю, чтобы кто-нибудь напал на нас. Умереть со славой – вот чего мне хочется больше всего. Немного повоевать напоследок – и в вечную темноту!

Джоанна снова передернулась, на этот раз не от холода, а от слов Карлак. Воины клана никогда не говорили о смерти как о прекращении существования. В рядах Нефритовых соколов считалось, что если твои гены взяты в генетический банк клана или, на худой конец, твой пепел используется для создания очередной сиб-группы, то, значит, ты продолжаешь жить. По мнению самой Джоанны, великие воины клана бессмертны, и она сама хотела бы стать такой. Да и как можно говорить о какой-то смерти, если твой пепел вошел, в новую сиб-группу, давшую новых героев. Их пепел, в свою очередь, войдет в другие сиб-группы, и так до бесконечности. «Нет,– думала Джоанна,– для настоящего воина смерти не существует».

Холод вечности, вечная темнота – эти понятия не для Джоанны. Но слова Карлак показались ей странными. Еще никогда Джоанне не доводилось слышать такие слова от воинов клана, по крайней мере от вернорожденных. Только вольнорожденные, те, кто родился и вырос в поселках, могли так говорить.

«Значит, Карлак скорее всего вольнорожденная»,– подумала Джоанна.

– Эта планета – сущий ад для шахтеров,– проговорила Карлак.

– Шахтеров? – удивилась Джоанна. Разумеется, Каэль Першоу говорил ей о горных разработках на Догге и многом другом, но прежде всего он советовал всегда изображать неведение. Это было нетрудно, и порой Джоанне это даже нравилось.

– А ты разве не знаешь? – спросила Карлак.

– В первый раз слышу,– ответила Джоанна.– И откуда мне, собственно, это знать? – Она снова улыбнулась.

– Задолго до того, как мы захватили Догг,– принялась Карлак охотно объяснять,– здесь было три шахтерских поселка. Поговаривают, что местные жители добывали минералы, которые используются в украшениях.

– В украшениях? – переспросила Джоанна и презрительно усмехнулась.– Уж не хочешь ли ты сказать, что они выколупывали изо льда какие-то камни, а затем тратили деньги на их транспортировку – и все ради каких-то украшений?

– Именно так,– подтвердила Карлак. Джоанна покачала головой:

– Неудивительно, что эти недоноски из Внутренней Сферы проиграли нам войну. Люди, которые заняты мыслью об украшениях, никогда не будут хорошими воинами. А что еще тут случилось до нашего вторжения?

– Не знаю. То ли шахты обеднели, то ли население вымерло, но разработки здесь прекратились очень давно. Кто-то говорил, что планету забросили еще лет сто назад, а то и больше. Когда наши войска вторглись сюда, они обнаружили крошечный гарнизон Внутренней Сферы, который сдался без единого выстрела.

– А что он тут делал, этот гарнизон? – спросила Джоанна.

– Охранял что-то, только не знаю, что именно. Вооружения на складах нашли немного, почти все здания были заполнены какими-то камнями,– ответила Карлак.

– Значит, мы заняли Догг только для того, чтобы отобрать у какого-то купчишки из Внутренней Сферы его склады и хранящуюся там дребедень? – рассмеялась Джоанна.

Карлак подозрительно посмотрела на нее. Джоанне показалось, что в попытке выудить у Карлак информацию она, должно быть, далеко зашла.

«Нужно быть поосторожней»,– подумала она.

– Это место считается очень важным,– ответила Карлак, успокоенная доверчивым и спокойным взглядом Джоанны.– Догг, как и многие другие планеты, защищает подступы к нашим мирам. Мы не только охраняем, но еще и выполняем кое-какую другую работу. Очень секретную...– Карлак осеклась и тревожно посмотрела на Джоанну.

– Секретную? – спросила Джоанна, изображая простодушное удивление.

– Мне не следует говорить тебе об этом,– ответила Карлак.– Ты еще здесь новичок, со временем узнаешь все сама, а пока мне лучше помолчать немного. Да и нет в наших разговорах ничего особенного. Так, сплетни разные да болтовня. Во всяком случае, забудь, что я тебе тут наговорила,– сказала Карлак.

От дальнейших расспросов она уходила, и скоро Джоанна поняла, что ничего больше выудить у нее не удастся. Карлак молчала или отделывалась уклончивыми ответами. Тон ее голоса изменился и вновь стал холодным и недружелюбным.

База подразделения солахмы № 34В Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

2 ноября 3057 г.

Раньше свободное время на долю Джоанны выпадало довольно редко, теперь же в подразделении смертников его буквально некуда было девать. День за днем проходил в полном безделье, и если бы не тайное задание, Джоанна не знала бы, чем заполнить это бесцельное существование.

Подразделение ветеранов на планете Догг имело одну задачу – отразить нападение на планету, если она подвергнется атаке со стороны противника. В этой задаче Джоанна видела мало смысла, так как во время хождений по складам – единственным архитектурным достопримечательностям планеты – она не увидела ничего заслуживающего внимания. Коробки и ящики были заполнены совершенно, по ее мнению, ненужной дрянью, такой, как, например, сантехническое оборудование, из-за чего не стоило рисковать даже жизнями смертников. Оружия на планете почти не имелось, а то, которое Джоанне довелось увидеть, считалось в войсках безнадежно устаревшим. Правда, в одном из складов Джоанна видела пару роботов, таких же древних, как сами смертники.

– Все мы здесь ржавеем,– призналась она как-то Карлак.– Кстати, почему мы хотя бы не охраняем склады? Хоть какое-то занятие.

– Их не от кого охранять,– ответила Карлак.– Кто собирается нападать на них? Мы здесь только ждем момента, когда можно будет умереть с честью.

–Все правильно,-согласилась Джоанна и тут же спросила: – А почему техи ведут себя как-то странно? Они считают склады своей территорией, никого к ним не подпускают.

– Да, они очень нервничают, когда кто-нибудь из нас заходит внутрь,– согласилась Карлак.

– Я тоже это заметила.– Джоанна научилась вводить беседу в нужное русло, не вызывая подозрений.– Стоит кому-то из воинов войти в помещение склада, как техи глаз с него не спускают. Почему? – словно раздумывая, спросила Джоанна.

Карлак пожала плечами.

– Не знаю, меня это никогда не интересовало,– ответила она.

В эту ночь Джоанна долго не могла заснуть. Она то беспрестанно ворочалась, то лежала, бессмысленно уставясь в усыпанное незнакомыми звездами ночное небо. В конце концов, несмотря на ночной холод, Джоанна выползла из-под теплого грубого одеяла и пошла прогуляться.

Спали ветераны на склоне холма, на противоположной стороне которого располагались волнующие воображение Джоанны склады. Женщина решила направиться туда. Она медленно брела в темноте, но внезапно ее внимание привлекла цепь ярких огоньков. Джоанна пригляделась и побежала на вершину холма, откуда открывался вид на всю площадь, занятую громадными складами.

«Там что-то происходит»,– мелькнула в ее голове мысль.

Достигнув вершины холма и посмотрев вниз, Джоанна чуть не раскрыла рот от изумления. Почти рядом с одним из зданий стоял шаттл, а вокруг него кипела работа.

«Когда же он успел прилететь?– подумала Джоанна.– Вечером его еще не было».

Она осмотрела корпус корабля, пытаясь обнаружить на нем какие-нибудь опознавательные знаки и по ним определить принадлежность шаттла, но безуспешно. Никаких знаков она не разглядела, но, что более странно, «падун» был выкрашен в черный цвет. Вокруг корабля и у входа в помещения склада сновали техи. Точнее, они работали как заводные. Джоанна никогда не видела, чтобы техи двигались с такой скоростью. Одни перекидывали лестницы из грузового отсека корабля, другие готовили какие-то грузы, третьи выкатывали из здания автопогрузчики. Несколько техов суетились у грузового отсека шаттла, но Джоанна не видела, что они там делали.

Вокруг корабля стояли элементалы – гиганты, составляющие элиту пехоты клана. Даже сейчас, без боевой брони, они впечатляли своими внушительными размерами. Элементалы явно охраняли подступы к кораблю: держа наготове ручные пулеметы, они то и дело поворачивались, внимательно оглядывая все подступы к шаттлу. Казалось, пехотинцы готовы расстрелять любого, кто только попытается приблизиться. Гиганты были одеты в форму воинов Клана Нефритовых соколов, но, как заметила Джоанна, без знаков отличия.

«Ничего странного. Если они входят в команду корабля, знаков отличия может и не быть»,– подумала Джоанна и увидела, что не только вокруг корабля стоят элементалы, они находились и вокруг склада, и среди копошащихся техов. Джоанна узнала их по росту и мягкой, пружинистой походке. Элементал постоянно готов к битве; несмотря на громадный рост, он ходит быстро и плавно, а его движения безукоризненно точны.

Джоанна поежилась. Чтобы лучше рассмотреть происходящее, она решила приблизиться к шаттлу, но вид зловещих элементалов охладил это желание. Однако, немного подумав, Джоанна решила хотя бы ненамного приблизиться к шаттлу. Она согнулась и, стараясь не шуметь, медленно пошла вниз. Обходя один из кустов, она чуть не сшибла кого-то с ног. Джоанна упала на землю и несколько раз перекатилась. Встав, она приготовилась к схватке, но вместо этого услышала шепот:

– Тише, Джоанна. Это была Карлак.

– Джоанна, что ты тут делаешь? – снова раздался шепот.

Джоанна подползла к Карлак.

– Просто решила прогуляться. Иду и вдруг вижу вот эту картину.– Она махнула рукой в сторону корабля.– Что тут происходит?

Карлак прижала палец к губам и кивнула вправо. Джоанна посмотрела и увидела элементала. Внимательно всматриваясь, он прошел совсем рядом. Когда элементал ушел, Карлак продолжила:

– Такие прилеты случаются раз в два месяца. Появляется один и тот же черный шаттл без опознавательных знаков, выгружает какие-то танки.

– Танки? – прошептала Джоанна.

– Такие большие цистерны,– поправилась Карлак.– Наподобие тех, в которых перевозят криоген. Но что перевозят в этих цистернах, я не знаю. Единственное, что могу сказать, они довольно большие и, судя по всему, очень тяжелые. Видно, что даже погрузчики еле справляются с такой работой. И еще я заметила, что техи работают как заведенные. Да ты сама посмотри.– Карлак мотнула головой в сторону склада.– После таких ночей техи едва ноги волочат.

Джоанна задумалась.

– Что-то я никогда не видела на складах никаких цистерн.

– И я тоже,– прошептала в ответ Карлак.– Ума не приложу, где они их там прячут. Я не раз пыталась выяснить это, но даже рано утром от ночных работ не остается никаких следов. А самих цистерн я тоже никогда не видела. Словно они испаряются.

– Может быть, попробуем выяснить? – предложила Джоанна.

– Да? – спросила Карлак.– А зачем?

– Да так, для интереса. Нужно хоть чем-нибудь заняться, а то от безделья с ума сойдешь.

– Не знаю...– с сомнением прошептала Карлак.

– Что тебя так волнует? В конце концов, мы воины клана и имеем право знать, что происходит здесь по ночам. Они не должны ничего прятать от нас. Иначе что же получается? Мы заслужили честь стать воинами-смертниками, но не знаем, что творится у нас под носом. Это нечестно, квиафф?

– Афф. Конечно, все это очень интересно...– согласилась Карлак.

– Молодец,– шепнула Джоанна.– Завтра ночью пойдем и поищем эти таинственные цистерны.

– А зачем ночью? Давай пойдем днем, ведь техи не имеют права не пускать нас на склады.

– Они не дадут нам как следует поискать. Ты сама говоришь, что охранники не дают воинам шагу лишнего ступить на складе. А ночью они скорее всего будут спать.

– Наверное.– Карлак кивнула.– Давай пойдем ночью.

Вскоре она ушла, и Джоанна осталась одна. Она видела, как, закончив погрузку, техи убрали лестницы, увезли длинные транспортеры и ушли. Элементалы зашли на борт корабля, загрузились, и через несколько минут шаттл начал взлетать. Заработали двигатели, показались языки оранжевого пламени, и корабль улетел. Джоанна заметила, что на этот раз он не взял с собой никакого груза. Такая расточительность показалась ей более чем странной, обычно корабли клана не летали пустыми.

Джоанна уже собиралась идти на клочок промерзшей земли, ставшей ее постелью, как вдруг увидела, что из боковой двери центрального склада вышел человек. Одет он был в обычный защитного цвета комбинезон, а в руках держал устройство для отправки электронной почты. Джоанна сначала подумала, что это какой-нибудь тех, но вскоре поняла, что ошиблась. Человек вел себя весьма подозрительно. Юркнув в тень, он осмотрелся, затем снова исчез в дверях склада. Что-то подсказывало Джоанне, что человек снова выйдет, и она стала ждать. Через несколько минут он действительно появился, но на этот раз в руках у него ничего не оказалось. Он еще раз осмотрелся и, к ужасу Джоанны, пошел прямо на нее, вверх по холму. По мере его приближения росло удивление Джоанны. Теперь она ясно видела, что человек одет в военную форму. Джоанна попыталась рассмотреть лицо мужчины. Всего на секунду луна осветила его профиль, но этого оказалось достаточно. Она узнала Бэйли, но только сейчас перед ней находился не горбатый старик с морщинистым лицом, а молодой воин, высокий и легкий в движениях. Походка его была не старчески шаркающей, а легкой и пружинистой.

Джоанна не верила своим глазам и не отрываясь смотрела на приближающуюся фигуру. Внезапно человек остановился и повернулся. В это мгновение луна полностью осветила его лицо, и Джоанна увидела знакомое свирепое выражение. Это был Бэйли, не такой молодой, как Джоанне сперва показалось, но и не старый.

Немного постояв и, видимо, убедившись, что вокруг нет ничего подозрительного, он снова двинулся вперед.

Джоанне пришлось приложить все умение, чтобы бесшумно проследовать за ним до самой базы. На самой вершине холма Джоанна стала свидетельницей удивительного актерства. Она с изумлением увидела, как молодой воин внезапно превратился в сгорбленного старика с длинными, болтающимися руками и шаркающей походкой. Подходя к лагерю, он выглядел уже совсем древним. Казалось, что его возраст исчисляется не десятилетиями, а веками.

Джоанна завернулась в грубое одеяло, но теперь ей было и вовсе не до сна. Из головы не выходил Бэйли.

«Кто он? Тот самый агент Клана Волка, которого пытается обнаружить Каэль Першоу? Какова его связь с таинственным черным шаттлом? И что перевозится на корабле?»

На все эти вопросы Джоанна должна найти ответы. А параллельно ей предстояло учиться мастерству шпиона.

Джоанне вдруг показалось, что она слышит голос Каэля Першоу:

«Вот теперь ты нашла себе настоящую работу. Квиафф?»

Что же Джоанна может ему ответить?

База подразделения солахмы № 34В Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

3 ноября 3057 г.

На следующий день Бэйли выглядел так же, как обычно, – древний, неопрятный старец с грубыми манерами и скрипучим голосом. Джоанна решила не сводить глаз с Бэйли и в течение нескольких часов пришла к ошеломляющему выводу – насколько была слепа. При ближайшем рассмотрении она ясно увидела, что Бэйли всячески старается выглядеть стариком. Все у него преувеличено и явно бросается в глаза – слишком старая внешность, слишком грубые шутки и неестественно сиплый голос. Бэйли настолько грубо выпячивал старость, что только очень невнимательный человек мог не заметить, что он играет, и играет довольно плохо. Теперь Джоанна убедилась окончательно, что Бэйли притворяется.

Она подумала, что Каэль Першоу очень обрадовался бы: ведь всего за два месяца ей удалось обнаружить на планете Догг законспирированного вражеского агента. Только на этом работа Джоанны не заканчивалась, оставалось узнать, зачем Клану Волка понадобилось засылать агента именно сюда.

После того как Джоанна увидела черный шаттл, она была почти полностью уверена, что деятельность Бэйли связана с этими кораблями. Даже, точнее, с тем, что они привозят сюда. Бэйли связан с шаттлом, на этот счет у Джоанны не оставалось никаких сомнений, и она решила, следя за ним, все выяснить.

Джоанна предположила, что черный шаттл принадлежит Клану Волка, поэтому на нем нет никаких опознавательных знаков. Это казалось ей правдоподобным, но тогда становилось непонятным, почему элементалы, охранявшие груз, одеты в форму вооруженных сил Клана Нефритовых соколов. Джоанне казалось невероятным, что подлость Клана Волка зашла так далеко, что они не гнушаются ничем, вплоть до ношения вражеской униформы. В это трудно было поверить, ведь в любом клане воин не только не наденет одежду противника, но и не прикоснется даже к одежде низшей касты. Однако теперь, уже многое зная о шпионах и деятельности разведок, Джоанна поняла, что теоретически это вполне допустимо. И кстати, не исключено, что элементалы не принадлежат к касте воинов. Возможно, что это просто бандиты, которые выполняют порученную им работу.

В любом случае все эти переодевания и преображения несколько запутали Джоанну, которая не привыкла к хитрости. Что ни говори, она всего лишь воин, ненавидящий противника. Она понимала, что в Клане Волка есть невероятно хитрые и подлые люди, но не представляла, на что именно враги могут быть способны. Скрывать мысли ей было тяжело, не говоря уже о том, чтобы предвидеть ход противника. В свое время она так и сказала Першоу, но тот только усмехнулся. Правда, Джоанна немного хитрила, она скрыла от полковника, что знает правду о генетическом происхождении Рэвилла Правда, но это, она считала, совсем другое дело.

Джоанна чувствовала, что теряется. Будучи хорошим воином, она хранила верность клану, хотя некоторые Нефритовые соколы вызывали у нее чувство глубокого отвращения. Однако Джоанна нутром чувствовала, что и те клановцы, кого она ненавидит, имеют право жить, потому что они тоже приносят пользу. Раньше у Джоанны все было разложено по полочкам, все выглядело ясным и понятным. Теперь же, о чем бы она ни подумала, все вызывало сомнения и вопросы. Джоанна словно очутилась в другом измерении, где молодые воины превращались в стариков, а Клан Волка засылал во все концы шпионов, где темными ночами из ничего вдруг возникали странные корабли, а элементалы могли переодеться в кого угодно. Джоанна понимала, что расставить все по местам можно только в одном случае: если найти между этими событиями какую-то связь, пусть непонятный, но все-таки порядок. Иногда Джоанне очень хотелось уехать отсюда, но куда? На Судеты, к Рэвиллу Прайду? Или за назначением в няньки? Нет, это тоже не выход, и Джоанна продолжала ломать голову над разгадкой цепи событий на планете Догг.

В конце концов, при небогатом выборе ничего другого не оставалось. Джоанна прокручивала в уме множество различных комбинаций, самой заманчивой из которых являлся захват черного шаттла. В принципе это не так уж невозможно. Достаточно пробраться на борт, и Джоанна могла бы взлететь и отправиться туда, где заслуженному воину нашлось бы место в строю. В такие минуты сердце у нее сладко ныло, но это прекрасное состояние быстро улетучивалось. Она вспоминала, что может только поднять шаттл в воздух, но не может пилотировать его. Правда, для смелого воина это выглядело таким пустяком...

Холодными вечерами подразделение ветеранов впадало в состояние временного анабиоза. Некоторые воины располагались вокруг костра и молча сидели, глядя на огонь. Иногда кто-нибудь бесцветным голосом рассказывал о битвах, и со стороны казалось, что он тихо бредит. Монотонно текло повествование о сокрушительных набегах и жарких битвах времен, предшествующих вторжению кланов во Внутреннюю Сферу. Слышались названия боевых роботов, давно превратившихся в груду металлолома.

Другие воины неподвижно лежали, завернувшись в одеяла или в дырявые, полуистлевшие шкуры. Джоанна всматривалась в пустые, ничего не выражающие лица воинов и внутренне содрогалась. Никогда и нигде она не видела такой атмосферы полной апатии и безразличия. Среди ветеранов выделялся один, который привлек внимание Джоанны. Это был очень старый воин с протезом вместо левой половины лица. Когда-то он успел глотнуть славы, но с того момента прошло уже много лет. Он всегда молчал, казалось, что он ничего не видит и не чувствует. Остальные смеялись над ним. Говорили, что Питера можно заставить двигаться только в одном случае: если дать ему оружие. Старик не обращал на обидчиков никакого внимания, он молча смотрел на пламя костра.

Джоанна не ожидала такого упадка духа, ей не хотелось думать, что во всех остальных солахмах обстановка такая же страшная. Она вспоминала свою прежнюю службу. Вечера проходили всегда шумно и весело. Собравшись в казарме, воины обсуждали битвы, строили стратегические планы захвата новых миров, беззлобно подшучивали друг над другом. Иногда, правда, дело доходило и до потасовки, но дерущихся быстро унимали, и бывшие противники весело смеялись над собой. Даже в пору отсутствия военных конфликтов воины Клана Нефритовых соколов всегда находили себе занятие. Все время царила какая-то приподнятость, воинов охватывало возбуждение, предвкушение скорых схваток. Джоанна не могла припомнить, чтобы хоть один вечер проходил так же бездарно, как здесь, на планете Догг. Она смотрела на опустившихся, бездеятельных ветеранов, и в душе у нее закипало презрение к ним. Она считала недопустимым, чтобы воин клана дошел до такого полудремотного состояния.

Джоанна поднялась и, едва сдерживаясь, чтобы не дать ветеранам хорошей взбучки, ленивой походкой направилась к Карлак, сидевшей неподалеку. Джоанна потянулась: «Пусть видят, что я направляюсь к Карлак просто поболтать».

Карлак задумчиво глядела вдаль, и в ее глазах Джоанна тоже уловила пустоту.

«Да что ты все таращишься туда, Керенская тебя побери!» – чуть не крикнула Джоанна, подходя к ней, и внезапно увидела, что рука Карлак лежит на рукоятке лазерного пистолета.

«Только этого еще недоставало».

Джоанна остановилась возле Карлак. Если кто и наблюдал за ними, то решил, что две женщины захотели переброситься перед сном парой словечек. В сущности, так оно и было: ни Джоанна, ни Карлак много не разговаривали.

– Сегодня ночью,– прошептала Джоанна.– Встретимся через час, живые трупы к тому времени уже заснут.

– И что ты там хочешь узнать? – упавшим голосом спросила Карлак.

– Правду,– тихо ответила Джоанна и, громко зевнув, отошла.

Карлак с любопытством и подозрением посмотрела на собеседницу.

Джоанна заметила, что после недолгого разговора с Карлак у нее забилось сердце и участилось дыхание. Она обрадовалась: за все время пребывания на планете Догг это был первый прилив волнения, вызванный предчувствием близкой опасности. Джоанна подошла к своему месту и, вздыхая, легла. Она укрылась одеялом, прошептала какое-то ругательство, широко зевнула, и вскоре послышалось ее мерное дыхание.

Перед тем как выскользнуть из нагретой каменной постели, Джоанна внимательно осмотрела все вокруг. Ветераны спали. Джоанна поднялась и еще раз обвела взглядом спящих людей. Бэйли не было.

Складское помещение № 893 Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

3 ноября 3057 г.

Никем не замеченные, Джоанна и Карлак приблизились к среднему зданию. Техов не было видно: скорее всего, они действительно спали. Пока Джоанна пыталась открыть главные ворота склада, Карлак, прижавшись спиной к замерзшей стене, пристально вглядывалась в темноту. Главные ворота оказались запертыми, и попытка их открыть успехом не увенчалась. Воины начали ощупывать окна. Им повезло, одно из них оказалось приоткрытым. Карлак влезла первой. Глядя на нее, Джоанна подумала, что ветеран не такая уж неловкая в движениях, как ей показалось с первого раза.

«Такие искусные воины дадут сто очков вперед любому молодняку,– с горечью подумала Джоанна.– А вместо того чтобы служить в регулярных частях, они мучаются от безделья в подразделениях смертников. Да, напрасно клан теряет таких бойцов».

Ухватившись за раму, Джоанна подтянулась и скользнула в окно. Женщины очутились в небольшой комнатке, заполненной разнообразными коробками. По одной из наклеек Джоанна определила, что это обезвоженная пища – так называемый «сухой паек», набор продуктов, раздаваемых воинам перед затяжными битвами или длительными переходами. Еда довольно невкусная, похожа на витаминизированную бумагу, но лучше, чем ничего.

Джоанна подошла к двери и толкнула ее. Она не открылась. Карлак вытащила нож, поковырялась в замке, и дверь бесшумно отворилась.

– Ты случайно не взломщик? – спросила Джоанна, все больше поражаясь умению Карлак активно действовать в любой обстановке.

– Да нет,– ответила Карлак странно дрогнувшим голосом.– Просто когда мы были курсантами, нам приходилось часто таскать из кладовок продукты. Наш инструктор, кажется, поставил себе целью уморить нас с голоду.

Джоанна осторожно выглянула. Коридор был пуст. Она кивнула напарнице, и оба воина вышли из комнаты.

– Я тоже была когда-то инструктором,– прошептала Джоанна.– Только у нас считалось последним делом лишать кадетов их законного права на еду.

– У всех разные методы воздействия,– пожала плечами Карлак.

– Да, но морить голодом – это преступление.

– Мы тоже так думали,– согласилась Карлак.

– Иди первой,– шепнула Джоанна.– Ты уже была здесь и хоть немного знаешь планировку здания.

– Какая разница, я даже не представляю, где и что искать,– сказала Карлак.

– Потому что ты делала это одна,– ответила Джоанна.

Карлак удивленно посмотрела на нее.

– Ты всегда такая самонадеянная? – спросила она.

– Я значительно напористей и опасней, чем пещерный медведь. Пошли! – Джоанна легонько подтолкнула Карлак вперед.

Пройдя по длинному коридору, они вышли из складского помещения и попали в темный зал с многочисленными дверями. Судя по чистоте, это были кабинеты техов. Карлак попробовала открыть несколько дверей, но безуспешно.

– Плоховато. Если бы мы могли добраться до компьютеров, то мгновенно все выяснили бы,– предположила Джоанна.

Вскоре женщины подошли к большим двойным дверям. К счастью, они оказались открытыми. Войдя, Джоанна увидела громадное помещение, весь пол и многочисленные ниши которого были уставлены ящиками с запасными частями. Кое-где они лежали распакованными. Общая картина напомнила Джоанне поле битвы, усыпанное телами воинов и разбитыми роботами. Проходя по узкому, не заставленному предметами пространству в центре, Джоанна заметила несколько ящиков, доверху забитых коробками с маркировкой Федеративного Содружества, поржавевшими деталями и компьютерными распечатками. Среди прочего там валялось и несколько деталей от вооружения. Наметанным глазом Джоанна сразу определила их принадлежность – Внутренняя Сфера. В другом большом ящике Джоанна обнаружила груду поношенных армейских ботинок, какие носили войска Ком-Гвардии. Некоторые ботинки были настолько рваными, что определить их происхождение с первого взгляда оказалось делом затруднительным, но Джоанна и не стала ломать над этим голову.

Ящики – вещь неплохая, но пришла она сюда совсем по другому поводу. Джоанна огляделась: того, что она хотела увидеть,– загадочных канистр – в помещении не оказалось. Это выглядело очень странно, поскольку, кроме того зала, в котором Джоанна находилась, хранить их было больше негде.

Женщины прошли вперед, и везде на складе царила полная неразбериха. Джоанне доводилось посещать много складов, но такого развала она еще не видела. Все, что разворачивалось перед ее глазами, опровергало общепризнанную страсть Нефритовых соколов к порядку. Короче говоря, общая картина представляла собой увеличенную копию комнаты самой Джоанны на Судетах.

Джоанна внезапно вспомнила о превращениях Бэйли, и в голове ее мелькнула мысль, что весь этот беспорядок – камуфляж, часть определенного плана. Не исключено, что цель человека, устроившего этот хаос,– убедить ничего не подозревающего воина в том, что никаких ценных вещей на складе не содержится. Так, остатки амуниции и вооружения разбитой армии Внутренней Сферы – и ничего больше.

Вдруг из расположенной неподалеку ниши послышался какой-то шум. Джоанна и Карлак тут же бросились к ближайшему контейнеру и влезли в него. В нос ударил сильный запах. Джоанна попыталась на ощупь определить содержимое контейнера, но безрезультатно. Едва не задыхаясь от одуряющего запаха, Джоанна замотала головой и тут же стукнулась обо что-то мягкое. Она не раздумывала, что бы это могло быть, ее внимание полностью сконцентрировалось на постороннем шуме.

Раздалось какое-то клацанье, словно где-то неподалеку включились приводы. Джоанна услышала, как открылись двери, затем раздались шаги. Они постепенно приближались. Джоанна была почти уверена, что кто-то идет по проходу.

Женщины поглубже зарылись в находившееся в контейнере тряпье. Джоанна попыталась по шагам определить число идущих и вскоре поняла, что в помещении находится только один человек. Торопливым шагом он прошел рядом с контейнером. Поняв, что человек удаляется, Джоанна осторожно высунула голову из-под тряпья. Это была рискованная затея, но вполне оправданная.

– Это Бэйли,– прошептала Джоанна, снова спрятавшись в контейнер.

– Бэйли? – переспросила Карлак.– Что Бэйли?

– Бэйли прошел по складу,– ответила Джоанна.– Я его узнала.

– Да ты что! – прошептала Карлак.– Этот старый хрыч на ногах-то едва держится. Нет, Джоанна, ты явно ошиблась,– убеждала она.

– Ты просто не знаешь Бэйли,– многозначительно ответила Джоанна и тут же пожалела, что сболтнула лишнее. Заинтригованная Карлак сразу засыпала Джоанну вопросами, и той не оставалось ничего другого, как рассказать все, что она видела прошлой ночью. Услышав повествование Джоанны, Карлак долго молчала, а затем робко спросила:

– Но зачем ему менять свою внешность?

– Вот это мне и хотелось бы выяснить,– ответила Джоанна.

Об одном Джоанна умолчала: о том, что она связана с Каэлем Першоу и его группой наблюдения.

– Слушай, может быть, пора выбираться отсюда? – предложила Карлак.

– Иди, если хочешь. Я останусь, нужно найти ту нишу, из которой появился Бэйли.

– А ты сможешь найти ее?

– Не сразу, но найду. Я приблизительно видела то место, там имеется всего несколько углублений. Минут через пятнадцать, не больше, я уже буду все знать.

Женщины вылезли из контейнера и подошли к подозрительным нишам. Одна почти доверху была набита какой-то рухлядью. В другой Джоанна нашла ворох бумаг, коробки с дискетками и части устаревших компьютеров.

– Все это когда-то принадлежало Внутренней Сфере,– проговорила Карлак.– Вероятно, забыли во время отступления. Непонятно, зачем эта дребедень хранится здесь.

– Возможно, Карлак, в этом-то все и дело,– задумчиво произнесла Джоанна.– С какой целью нужно хранить то, что ты никогда не будешь использовать? Почему бы все не выбросить? И тем не менее вся эта дрянь лежит на складе. Тебе не интересно?

– Но...

– Хватит разговаривать. Давай лучше осмотрим ниши.

Джоанна повернулась к большой коробке с распечатками и взяла одну из них. Как и говорила Карлак, это были документы Внутренней Сферы, по всей видимости шифрованные. Во всяком случае, Джоанна увидела только ряды цифр и странных значков. Карлак взяла несколько штук, развернула дискетки наподобие игральных карт и, смахнув с них толстый слой пыли, проговорила:

– Здесь, наверное, тоже все закодировано. Только кому это теперь нужно?

– Нефритовые соколы считаются практичными и ничего не выбрасывают,– сказала Джоанна.– Но то, что я вижу, выходит далеко за рамки обычной хозяйственности. Всю эту рухлядь не будет держать на складе ни один командир. Что тебя так развеселило? – спросила она Карлак.

– Ты,– простодушно ответила женщина.– Ты слишком настойчива и целеустремленна для воина обычного подразделения солахмы. Воин солахмы, как правило, ко всему безразличен. А ты нет. Я с самого начала заметила, что ты все высматриваешь, всем интересуешься. Зачем?

Джоанна не знала, что и ответить. Она не ждала таких вопросов, ей не было знакомо слово «конспирация». Джоанна считала, что скрыть истинные намерения можно простым способом: рассказать легенду о том, как она попала на Догг. К вопросам о себе лично она не была готова. Слова Карлак явно застали ее врасплох.

– Да, я тоже такая,– заметила Карлак.– Мне следовало бы сидеть тихо и спокойно ждать смерти, а вместо этого я бегаю с тобой по ночам.– Она улыбнулась.– Потому что мне не по нутру эта унылая жизнь. Вижу, что тебе не нравится служба в солахме. Мне тоже. Я люблю опасности, люблю идти наперекор судьбе... Таскаться с этими полумертвыми я не желаю. Этим мы, наверное, и похожи.

– Ты еще недостаточно меня знаешь,– отозвалась Джоанна.

По недовольному лицу Карлак было видно, что она обижена таким резким ответом. Она внезапно стала раздраженной, и это не ускользнуло от внимания Джоанны.

Женщины продолжали работать молча. Джоанна попыталась отодвинуть коробки, но не смогла. Женщину это обстоятельство удивило, и она еще сильнее налегла на них. Коробки, казалось, накрепко вросли в пол. Джоанна осмотрела их и поняла, в чем дело: все они были скреплены между собой. Был ли это какой-то клей или соединение делалось скобами, Джоанна не знала.

Она обхватила самую верхнюю коробку и изо всех сил дернула на себя. Бесполезно. Джоанна тихо выругалась.

– Осторожней, Джоанна,– предупредила Карлак.– Если вся эта груда повалится на тебя...

– В том-то и дело, что она не повалится. Джоанна объяснила Карлак причину, по которой она не может сдвинуть коробки с места.

– Но зачем кому-то понадобилось скреплять их? – спросила Карлак.

– Именно это нам и предстоит выяснить,– ответила Джоанна.

– Мне кажется, нам пора выбираться отсюда, пока кто-нибудь не вошел.

– Ты говорила, что мы очень похожи. Обе смелые и любопытные, ищущие опасностей. Или я ослышалась?

Джоанна показала на небольшой разрыв между коробками. Он был еле заметен, но определенно указывал на то, что коробки начинают разъединяться.

– Переступил одной ногой, переступай и второй,– мрачно заметила Джоанна и с новой силой принялась отрывать коробки.

– Важно знать, через что ты переступаешь,– ответила Карлак.

– Не все ли равно? Я почти уверена, что Бэйли вышел именно отсюда. Значит, там внутри должна быть дверь.

Джоанна внимательно осмотрела поверхность нескольких коробок, ища возможные потайные кнопки, но ничего похожего не обнаружила. Она толкнула их плечом, опять безрезультатно. Джоанна повторила попытку, и снова ничего не произошло.

– Мне кажется, нужно нажать на несколько коробок,– внезапно предложила Карлак.– Скорее всего, существует некая комбинация, позволяющая отодвинуть всю эту кипу. Не стоит лупить по ним. Нужно попробовать отыскать код.

Джоанна посмотрела на коробки, затем перевела взгляд на Карлак.

– В твоей идее есть определенный смысл,– уважительно произнесла она.– Давай попытаемся, вариантов здесь не так уж и много.

Отыскивая нужную комбинацию, они начали трогать коробки, сначала в одном порядке, затем в другом. Карлак оказалась права. После очередной попытки женщины услышали легкое жужжание, и коробки разъехались наподобие дверей лифта. Образовавшийся проем был таким узким, что ни Джоанна, ни Карлак не смогли протиснуться внутрь. Джоанна просунула голову в отверстие.

– Ну, и что там? – спросила Карлак.

– Там открытое пространство, правда, очень темное. Коробок нет.

– Здесь вполне можно что-нибудь спрятать. Думаю, это скорее всего тайник,– произнесла Карлак.– А возможно, и вход в убежище, приготовленное на случай внезапного нападения.

– Место для струсивших,– отозвалась Джоанна.– Никакой воин не станет прятаться от врага.

– Тогда, значит, тайник,– поправилась Карлак.

– Безразлично. Ясно только, что мы должны проникнуть туда и точно узнать, что это такое. Но пролезть в эту щель невозможно. Что же делать? – Джоанна сгоряча пнула одну из нижних коробок. Снова раздалось жужжание, но скоро прекратилось. Наступила тишина, за которой последовал слабый сигнал, затем Джоанна ясно ощутила толчок, и коробки разъехались.

Женщины увидели перед собой слабо освещенную кабину лифта. Она стояла, слегка возвышаясь над полом зала. На одной стене кабины располагались три кнопки, у задней стены стояла небольшая деревянная скамья.

– Вот в этом лифте Бэйли и приехал сюда,– проговорила Джоанна.

– Как ты думаешь, что может быть внизу? – спросила Карлак.

– Сейчас выясним.– Джоанна улыбнулась и сделала шаг в кабину.

– Джоанна, может быть, не стоит? – В глазах Карлак на мгновение мелькнул испуг.

– Ты можешь и не идти со мной, Карлак, но меня удерживать не имеет смысла.– Джоанна отвернулась.

Немного подумав, Карлак вошла вслед за ней.

– Я не оставлю тебя одну,– сказала она.– И не думай обо мне плохо, Джоанна. Я осторожна, но от хорошей драки никогда не отказывалась. А я чувствую, что кое-что подобное ждет нас внизу.

– Все может быть,– отозвалась Джоанна, нажимая на нижнюю кнопку. Двери лифта начали закрываться, а вместе с ними и две стены коробок двинулись навстречу друг к другу. Кабина медленно опускалась.

Лифт остановился, и двери открылись. Сдерживая волнение, Джоанна выглянула и увидела еще один зал. В нем находились ящики с деталями вооружения, но таинственных цистерн нигде не было видно. Из зала выходил туннель, едва различимый в тусклом свете лампы, встроенной в панель лифта. Когда глаза Джоанны понемногу привыкли к темноте, она оглядела стены зала. То, что она увидела, удивило ее. Оказывается, этот этаж был вырублен в скале. Из необработанных каменных стен торчали какие-то лестницы, транспортеры. К тяжелым бронированным дверям вели каменные ступеньки. Одна из лент транспортера уходила в глубь туннеля. Джоанна вышла из кабины и вгляделась в жерло туннеля. Метрах в тридцати от входа он разделялся надвое.

– Шахты,– пробормотала Джоанна, подходя к кабине лифта.

– Что? – переспросила ее Карлак.

– Этот лифт когда-то использовался шахтерами,– пояснила она.– Мы находимся в самом начале разработок.

– А замаскировали его потому, что шахты больше не работают? – предположила Карлак.– Вполне возможно. Ну что, поехали?

– Нет,– ответила Джоанна.

– Почему? – удивилась Карлак.– Ты хочешь остаться здесь?

– И выяснить, откуда приехал Бэйли. На одном из этажей должны находиться цистерны. Других мест для них нет. Ты едешь наверх? – спросила она Карлак.

– Нет,– последовал твердый ответ,– я пойду с тобой.

В полутьме пещер женщины с трудом могли разглядеть лица друг друга. Голоса их гулко звучали под каменными сводами. Джоанна слушала Карлак и чувствовала, что та волнуется.

– Пройдем этаж за этажом,– предложила она.– Здесь ничего нет, поехали на следующий.

Но не успела Джоанна занести ногу на площадку кабины, как раздался сильный грохот. Но всей пещере прокатилось мощное эхо, затем послышалось знакомое металлическое клацанье, и двери кабины начали закрываться. С испуганным лицом Карлак рванулась к выходу. Джоанна видела, что еще немного – и двери раздавят ее. Она выбросила вперед руки и втолкнула Карлак обратно в кабину. Но сама войти не успела, двери лифта сомкнулись прямо перед ее носом. Она начала барабанить по двери, но было уже поздно: с тихим жужжанием кабина пошла наверх.

В отчаянии Джоанна прислонилась к закрытым дверям лифта и почувствовала дрожание подъемника. Кабина с Карлак уходила все выше и выше.

Складское помещение № 893 Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

3 ноября 3057 г.

За всю свою жизнь Джоанне частенько приходилось бывать в темных помещениях, но такого, в котором она оказалась сейчас, воин еще не видела. Темнота здесь была, казалось, абсолютной. Чтобы не потеряться в черном мраке, Джоанна не отпускала руку от двери лифта. Другой она попыталась расстегнуть кобуру лазерного пистолета, но пальцы ее заледенели. Джоанне пришлось прижаться к двери, одной рукой придерживать кобуру, а второй – расстегивать ее. Вибрация еще чувствовалась: значит, кабина не остановилась. Джоанна подумала, что Карлак может вернуться, но большой надежды на это не питала. Предстояло выбираться из шахты самой.

Джоанна понимала, что в любую минуту сюда мог кто-нибудь спуститься, и торопилась. Сначала она решила обследовать дверь и все пространство около нее. Она надеялась найти кнопки вызова лифта, ведь, несомненно, где-то они должны быть. Слегка переместившись вправо, Джоанна принялась медленно водить пальцами по краю двери. Ничего не найдя, все так же не отрывая одной руки от двери, Джоанна перешла на другую сторону и продолжила поиски. Снова безрезультатно.

«Но как-то ведь люди выбираются отсюда? – думала она.-Кнопки обязательно должны быть. Ищи внимательнее!» – приказала она себе, и вновь пальцы ее поползли по стене. Вновь пустота.

Джоанна вытерла выступивший на лбу холодный пот. Положение становилось отчаянным.

«Не может такого быть, чтобы отсюда никто не уезжал. А раз так, то и кнопки здесь есть!» – убеждала она себя.

Женщина вытянула руку далеко в сторону, и тут же ее пальцы наткнулись на кабель. Положив на него ладонь, Джоанна повела рукой вниз и вскоре нащупала какую-то пластину с тремя круглыми углублениями. Джоанна поняла, что обнаружила кнопки вызова лифта. Уцепившись за кабель, она ждала, когда закончится вибрация и можно будет нажать на кнопку.

Джоанна была уверена, что теперь она сможет выбраться отсюда. И вдруг ее посетила страшная мысль: «А что, если Карлак обнаружили? Тогда техи, или кто там еще, пойдут по всем этажам. Да нет, для этого нужно быть очень уж подозрительным человеком,– успокаивала себя Джоанна.– Карлак едва ли обнаружат. Она же воин и сможет спрятаться».

Тем не менее мысль о возможном прочесывании этажей продолжала беспокоить Джоанну. К тому же у нее не было уверенности в Карлак. Что ни говори, но женщина являлась смертником, со всеми недостатками, присущими этой категории воинов.

Джоанна снова нащупала дверь лифта. Холодный металл обжигал пальцы, но страх потеряться в темноте не отступал.

Пытаясь успокоиться и собраться с мыслями, Джоанна начала анализировать происшедшее:

«Странно, что Карлак так испугалась. Удивительно, ведь она долгое время служила в вооруженных силах Клана Нефритовых соколов. Почему она так запаниковала? Испугалась темноты? Ну, а это уж совсем плохое объяснение. Почему-то я темноты не боюсь». Джоанне было нелегко понять чувства и ощущения человека, пугающегося темноты. Она даже не допускала мысли, что темноты можно бояться.

«Закаленный воин не должен ничего бояться, а Карлак – закаленный, проверенный в боях воин»,– резюмировала она.

«А откуда тебе известно, что Карлак прошла через битвы?» – подумала Джоанна. Следующая мысль выглядела еще невероятнее:

«Каэль Першоу говорил, что здесь, возможно, находятся несколько агентов Клана Волка. Почему ты так уверена, что Карлак – не одна из них?»

Но даже и в этом случае поведение Карлак казалось Джоанне слишком странным. При всей своей ненависти к Клану Волка Джоанна прекрасно знала их воинов. Это были смелые, хорошо обученные солдаты, чье мужество никогда и ни у кого не вызывало сомнений. Да, Волки – подлые и хитрые, но ни в коем случае не трусы. Больше всего Джоанне не нравилась недопустимая, по ее мнению, терпимость Волков к вольнорожденным. Например, один из их Ханов не только был вольнорожденным, но когда-то, очень давно, в качестве раба находился на территории, принадлежащей Внутренней Сфере. Один такой факт многое говорил Джоанне о разложении в рядах Клана Волка. Но даже и подобная степень упадка не предполагает трусости у Волков, и это Джоанна хорошо знала. Она соглашалась, что воины Клана Волка при всем коварстве могут быть поразительно глупы, но чтобы они вели себя трусливо – в это трудно поверить.

«Но если Карлак – не шпионка, тогда выходит, что за время пребывания в подразделении ветеранов что-то с ней произошло. От долгого безделья исчез боевой дух воина, бесцельное существование отразилось на ее волевых качествах. Да, Карлак перестала ощущать себя тем свирепым воином, которым когда-то была. У нее осталось кое-что от умения и тренировок, она так же сильна физически, но утратила твердость. Неужели и со мной произойдет то же самое?» – с ужасом подумала Джоанна, вспоминая, как осторожно и даже пугливо Карлак двигалась по складу. Джоанна вспомнила унылые, безразличные лица остальных воинов подразделения, и ее охватил страх. Джоанну пугала их апатия. Они сидели у костра, беззвучно шепча какие-то фразы. Воины разговаривали, но чаще делали это для себя. Ветеранов не интересовала реакция собеседника, они жили своими воспоминаниями. Джоанна покачала головой: «Нет, они и воспоминаниями не живут. Иначе ветераны пели бы старую военную песню, ведь она так и называется – „Вспомним“. Но эти полуразвалины и ее не поют. Они совсем опустились. Словно ходячие тени давно ушедших войн и воинов».

Джоанна попыталась отвлечься от мрачных мыслей, которые пугали ее значительно больше, чем окружающая темнота. Вывод один: здесь, на этой планете, она не могла доверять никому, и Карлак не должна составлять исключения. Мысль неутешительная, но Джоанна давно привыкла действовать в одиночку.

Все воины подразделения, эти раздавленные обстоятельствами полулюди, напоминали Джоанне забитых собак. Только двое воинов поначалу заслуживали некоторого внимания: Бэйли и Карлак. Но Бэйли оказался хитрецом, каким-то образом связанным с таинственными прилетами загадочного черного шаттла, а Карлак – балластом в форме Нефритового сокола.

Джоанна полагала, что ее работа состоит в том, чтобы найти доставляемые на Догг цистерны. Стоит только их обнаружить и узнать, для чего они предназначены, как остальное раскроется само собой.

«А находятся эти проклятые цистерны здесь, в одной из штолен».

Снова послышался шум. Он постепенно приближался, и Джоанна нахмурилась. Она догадалась, что это спускается лифт.

– Значит, я оказалась права. Начался повальный обыск помещения,-прошептала она.

Лифт остановился.

«Осматривают верхний этаж»,– предположила Джоанна. Через несколько минут лифт снова заработал. На этот раз кабина двигалась к ней. Джоанна выхватила лазерный пистолет и сделала несколько шагов в темноту пещеры. Немного справа послышался гул, она повернулась и подняла пистолет. Кабина проехала мимо, направляясь на самый нижний этаж.

Инстинктивно Джоанна заморгала глазами, пытаясь увидеть место, где она стоит. Поняв, что это напрасное занятие, она прекратила попытки. Тем временем подъемник все работал и работал. Кабина опустилась на самый нижний этаж.

«Проехали мимо. Почему? – недоумевала Джоанна.– Хотя если они схватили Карлак, то она не выдаст меня. Не в ее интересах признаваться, что на складе находится кто-то еще. А возможно, что Карлак удалось бежать, тогда люди в лифте едут по своим собственным делам».

От этой мысли Джоанне легче не стало. Она понимала, что, судя по отсутствию коробок и контейнеров, этот этаж посещается редко, и не исключено, что ее тело будет обнаружено здесь совершенно случайно. Возможно, в следующем тысячелетии. Джоанна содрогнулась, ей не хотелось ждать выхода на поверхность так долго, и она решила попробовать выйти сегодня. Джоанне предстояло совершить несколько несложных действий – одно нажатие на кнопку, придет лифт, и она преспокойно уедет отсюда. Если, конечно, кнопки работают. И если с их помощью она вызовет именно лифт, а не включит какое-нибудь другое устройство, например, видеообзор.

«Вот это будет здорово – обнаружить себя». Джоанна слабо усмехнулась.

Внезапно ею овладел безотчетный страх, и она поняла, что напугало Карлак.

Джоанна прислушалась. Шум в шахте лифта давно прекратился. Похоже, что кабина находилась двумя этажами ниже.

«Что делать? Так и торчать здесь или вызвать лифт?» Джоанна раздумывала недолго, страх замерзнуть в ледяной пещере заставил ее принять решение. Она сделала несколько шагов вперед – туда, где, по ее мнению, находилась дверь лифта, и ощупала стену. Пластину с углублениями она нашла почти сразу и, немного подумав, нажала одновременно две кнопки.

Клацанье послышалось не сразу, сначала наступила гнетущая тишина. Наконец она услышала звук приближающейся кабины и даже увидела тонкую полоску тусклого света. Кабина приближалась довольно быстро.

Когда лифт приехал, Джоанна на всякий случай вытащила пистолет и направила его на дверь.

«Если в кабине кто-то есть, я увижу его первой. Пока он освоится в темноте, я превращу незнакомца в решето»,-подумала Джоанна, сжимая рукоятку пистолета.

Двери лифта раскрылись, и отвыкшая от освещения Джоанна вздрогнула. Тусклая лампа ослепила ее, полоснула по глазам, словно ножом. Пока Джоанна приходила в себя, двери лифта начали закрываться. С еще большей скоростью, чем Карлак, Джоанна рванулась в кабину и успела войти прежде, чем мощные двери снова закрылись. Скорость ее входа в лифт была столь велика, что Джоанна ударилась головой о стену. Сознание она не потеряла, но перед глазами поплыло множество кругов самых радужных расцветок.

Придя в себя, Джоанна посмотрела на панель с номерами этажей. Она слишком долго раздумывала, какую из них нажать, но кто-то, находящийся на третьем этаже, сделал это быстрее. Кабина дернулась и поползла наверх.

Джоанна напряглась и направила пистолет на дверь. Что бы ни случилось, она встретит своих врагов как настоящий воин. Кабина остановилась так же внезапно, как и поехала. Двери начали открываться.

Складское помещение № 893 Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

3 ноября 3057 г.

Джоанна сразу увидела трех техов. Они стояли прямо напротив открывающейся двери. Если бы это были воины, то при таком преимуществе от Джоанны полетели бы клочья, но перед ней находились всего лишь техи.

Джоанна открыла огонь и первыми же выстрелами отбросила одного из техов. Падая, он нажал на спусковой крючок и выпустил длинную очередь в потолок.

Джоанна упала на пол и открыла огонь по второму теху, и вскоре с ним было покончено. Третий тех был явно в испуге от нападения, он трясся от страха и, не двигаясь, лихорадочно палил в стену лифта, не сознавая, что его очередь будет следующей. Вскоре так и случилось, он выронил оружие и, схватившись за переполосованное лазером лицо, рухнул на пол. Чисто случайно он успел задеть плечо Джоанны.

Она выскочила из кабины и оглядела лежащих техов, они были мертвы. За спиной раздались тихие шаги. Джоанна присела и одновременно развернулась навстречу идущему.

– Не стреляй, Джоанна, это я,– тихо вскрикнула Карлак и выступила вперед, под неяркий свет лампы. Она подошла к одному из техов и странно улыбнулась. Нагнувшись, женщина взяла из рук убитого лазерный пистолет.

– Это мой,– обрадованно сказала Карлак.– Они забрали его у меня.

– Ты дала им обезоружить себя? Этим вонючим техам? – презрительно произнесла Джоанна.

– Не будь такой жестокой, Джоанна, прошу тебя.– Карлак умоляюще посмотрела на нее.– Я давно не сражалась, у меня нет такой реакции.– Она помолчала.– Если бы ты знала, как давно я не держала в руках оружие. Пойми, у меня уже нет прошлого боевого опыта.

Здесь было значительно холоднее, чем внизу, в пещере. Джоанна поежилась.

– Когда кабина остановилась и передо мной оказались три вооруженных теха, я просто опешила,– продолжала Карлак.– Они разоружили меня быстрее, чем я смогла что-то понять.

«Когда-то ты все понимала»,– хотела сказать Джоанна, но промолчала.

– Ты настоящий воин, Джоанна. Совсем не такая, как все мы.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Джоанна.

– Я хотела сказать, что ты не похожа на нас, смертников. Мы сидим здесь в ожидании последней битвы и думаем, что произойдет с нами после нашей гибели. Ты не такая, ты не думаешь о последствиях, а действуешь.

– Не знаю, о чем ты говоришь,– отмахнулась Джоанна.– Ничего особенного во мне нет. Я действую по обстановке, так меня всегда учили.

– Пойдем, а то здесь могут появиться другие техи,– сказала Карлак.– Да и эти тоже скоро придут в себя.

– Не так скоро, как тебе кажется,– ответила Джоанна.– Они мертвы.

– Тогда тем более нам нужно поскорее выбираться отсюда.

– Не волнуйся, у нас еще есть время,– возразила Джоанна. Ее удивляла глупость Карлак. «Неужели все ветераны со временем теряют рассудок до такой степени?» Джоанна отвела глаза от Карлак.

«На складе происходят странные вещи. Техи носят оружие. Нет, что-то здесь не так, и я должна это выяснить».

– Нужно узнать, что тут делается внизу. Ты была там? – спросила Джоанна.

– Нет,– последовал ответ.

– Тогда займемся делом,– сказала Джоанна и посмотрела на спутницу. Судя по ее бледному лицу, Карлак меньше всего сейчас хотелось что-нибудь выяснять. Но и протестовать она тоже не собиралась.

«Ничего, я тебя быстро приведу в норму»,– подумала Джоанна.

Она сняла с пояса одного из техов тонкий фонарь и осветила им вход в длинный туннель. Луч фонаря оказался на удивление ярким. Джоанна нагнулась и сняла еще два.

– Бери,– протянула она один фонарь Карлак.– Один тебе, один мне, а запас никогда не помешает. Берись.– Джоанна взяла одного из техов за ноги и поволокла в сторону, подальше от входа в лифт.

Через несколько минут Джоанна и Карлак, вспотевшие и запыхавшиеся, уже совсем не замечали холода.

Тыльной стороной ладони Джоанна вытерла лоб и лицо.

– Я так и предполагала, что это – основной этаж. Именно здесь и происходят главные события. Я иду первой, ты следуешь за мной, квиафф?

– Афф,– прошептала Карлак.

Туннель оказался совершенно прямым и настолько длинным, что луч фонаря пропадал где-то далеко вдали.

– Нам придется немножко пошагать. Ты готова? – спросила Джоанна.

– Готова.– Голос Карлак звучал твердо.– Пошли.

Джоанна посмотрела на нее и увидела в глазах спутницы решимость и обожание. С первым она легко смирилась, но вот второе чувство от всей души ненавидела. Оно слишком напоминало подобострастие.

Джоанна двинулась вперед, постоянно освещая фонарем стены и потолок туннеля, но нигде ничего заслуживающего внимания не обнаружила. Это был обычный проход с пазами в полу. Здесь, видимо, когда-то лежали рельсы, снятые задолго до вторжения клана. Иногда Джоанна замечала на пыльном полу следы ботинок, а однажды даже увидела небольшое, почти новое колесо.

Догадка Джоанны о том, что именно на этом этаже происходили основные события, постепенно подтверждалась. Осталось выяснить, что это за события.

«Подожди, не горячись»,– уговаривала она себя и невольно удивлялась этим рассуждениям. В обычной жизни Джоанна никогда не проявляла осторожности, она била сразу, наверняка и никогда не думала о последствиях.

«Эта мерзавка Карлак плохо на меня действует»,– пришла к выводу Джоанна, натыкаясь на очередную находку – кучу промасленной ветоши.

Карлак давно отвыкла много двигаться. Вначале она задыхалась, часто останавливалась и отдыхала, но вскоре взбодрилась и уже шла, совсем не отставая.

Джоанна услышала впереди легкий шум, выключила фонарь и замедлила шаги.

– Выключи фонарь,– приказала она, повернувшись к Карлак.

– А как же мы...

– Выключи, кому я сказала!

Карлак молча повиновалась и выключила фонарь. Воины очутились в кромешной темноте, наподобие той, что царила на нижнем этаже. Джоанна увидела впереди неясный свет и поняла, что туннель поворачивает и свет идет как раз из-за поворота.

– Что будем делать? – послышался прерывистый шепот Карлак.

– Будем идти так. Похоже, что за поворотом кто-то есть, и я не хочу, чтобы этот кто-то увидел нас прежде, чем мы его,– шепнула в ответ Джоанна.

– Ты правильно мыслишь,– похвалила ее Карлак.

– Оставайся здесь. Дальше я пойду одна.

– Хорошо,– согласилась Карлак. Джоанне показалось, что ее ответ прозвучал слишком быстро.

Держа руку на стене, ступая как можно тише, Джоанна двинулась вперед, к повороту. Стены были сырые, и по пальцам Джоанны текла вода. Она лилась за рукав форменной куртки, и от этого становилось еще холоднее. Внезапно Джоанна почувствовала, что ее пальцы начали скользить по стене. Она поднесла ладонь к лицу, и в нос ей ударил знакомый запах машинного масла.

Джоанна подошла к повороту, остановилась и, прижавшись к стене, осторожно выглянула. Весь остаток туннеля был залит ярким люминесцентным светом.

Джоанна повернула назад.

– Дальше придется идти при полном освещении,– сказала она Карлак, пристально глядя ей в лицо.

– Ну что же, пошли,– неожиданно просто ответила Карлак.

– Я опять пойду первой, квиафф? – спросила Джоанна.

– Афф,– последовал ответ.

Они медленно пошли к повороту, немного постояли и двинулись вперед, к такому яркому и опасному свету. Джоанна решила проскочить остаток туннеля как можно быстрее. В полной тишине она слышала скрип гравия под ботинками и прерывистое дыхание Карлак.

«Да, Карлак явно не в лучшей форме»,– подумала Джоанна.

Складское помещение № 893 Станция Догг, планета Догт

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

3 ноября 3057 г.

Джоанна и Карлак шли очень быстро и вскоре приблизились к самому концу туннеля. Последние несколько минут Джоанна слышала непрекращающийся мягкий шум, причем очень знакомый. Она мучительно вспоминала, где она могла слышать его, и наконец вспомнила. Такой шум, почти шуршание, издают приводы, вращающие пробирки, в которых выращивается молодое пополнение клана. Она удивилась: мысль о том, что здесь, на забытой всеми планете Догг, да еще глубоко под землей, кто-то устроил генетическую станцию, показалась ей дикой.

«Такого быть не может,– уверяла себя Джоанна.– Планета Догг находится в оккупационной зоне. В любой момент можно ожидать налета вооруженного десанта воинов Внутренней Сферы. Устраивать в таком месте генетическую лабораторию – просто безумие. Да к тому же Догг расположен слишком далеко от миров, где находятся подобные станции. Никакой ученый даже не подумает прилететь сюда. Эти гордецы хорошо знают себе цену. Нет, здесь другое».

Женщины находились у самого выхода из туннеля. Плотно прижавшись к стене, Джоанна жестом остановила подошедшую Карлак. Перед воинами открылось громадное, залитое ярким светом помещение. Джоанна заглянула внутрь и увидела пещеру необъятных размеров. Одна из ее стен была около ста метров высотой, другая уходила ввысь, пожалуй, на целый километр. В стенах имелись проходы, которых Джоанна насчитала ровно семь. Длина их также впечатляла, по самым скромным оценкам, они уходили вглубь на несколько километров. Стены проходов были выложены какими-то металлическими конструкциями, о назначении которых Джоанна не догадывалась. На равных расстояниях друг от друга находились светильники, укрепленные частью на стенах, а частью на самих конструкциях. Хитросплетения металлических структур доходили до самого потолка переходов, по которым двигались четырехколесные тележки-роботы с установленными на них подъемными кранами. Телескопические стрелы были устремлены вверх.

Джоанна услышала жужжание и, посмотрев туда, откуда оно исходило, увидела женщину-теха. Она подошла к одной из тележек и, схватившись за поручни, начала взбираться на подъемный кран. Сев в кабину, она направила тележку внутрь прохода. Джоанна продолжала следить за действиями служительницы. Вскоре тележка появилась, но уже не пустая. На этот раз ее грузовой отсек был полностью заполнен теми самыми цистернами, которые Джоанна уже видела и которые явились непосредственной причиной ее опасной экспедиции сюда. Тех повела тележку в другой проем, въехала в него и вскоре скрылась из глаз.

Слева от Джоанны послышались неторопливые шаги. Она отбежала, едва не сбив с ног Карлак. Та покачнулась, но устояла, предусмотрительно схватившись за руку спутницы. Джоанна толкнула ее. Карлак кивнула и отошла еще на несколько шагов в глубь туннеля.

– Нам надо проникнуть внутрь. Уж если мы притащились сюда, придется осматривать все,– прошептала Джоанна.

– Это невозможно.– Глаза Карлак округлились.– В нашей форме мы не сделаем и шагу. Нас тут же заметят и схватят.

– Считай, что одежда техов уже на нас. То есть пока на мне.– Джоанна многозначительно посмотрела на Карлак.

– Я буду делать все, что ты прикажешь,– только и ответила Карлак.

– Тогда действуем. Пошли!

Воины подошли к самому краю туннеля и стали ждать. Вскоре опять послышались шаги. Те же техи вразвалку возвращались обратно. Они шли, не глядя по сторонам, тихо болтая о чем-то. Джоанна и Карлак выпрыгнули одновременно и в доли секунды уложили техов. Затем женщины оттащили их в темноту коридора и принялись быстро снимать со своих жертв одежду. Переодевание не заняло много времени, и вскоре оба воина с любопытством оглядывали друг друга. Одежда, доставшаяся Карлак, пришлась ей впору, высокая Джоанна выглядела неважно – рукава куртки и штанины брюк были ей явно малы. Оставалось надеяться, что никто из встреченных не удивится ее странному виду.

– И что теперь? – спросила Карлак, одергивая рукава.

Джоанна сняла с пояса одного из техов небольшой компьютер и подала Карлак.

– Держи! – сказала она приказным тоном.

– Зачем он мне? – удивилась Карлак.– Я и пользоваться-то им не умею.

– А я и не прошу тебя им пользоваться. Просто делай вид, что умеешь обращаться с этой штукой,– и все. Хотя бы для виду держи его в руках. Ты что, не знаешь, что техи не расстаются со своими компьютерами? Постоянно что-то записывают.

– Откуда тебе все это известно?

– Видела. Так поступал мой тех по имени Кочевник, мерзавец вольнорожденный. Тупица и страшный болтун, но он не раз спасал мне жизнь. Кочевник обслуживал моего робота.– Джоанна немного помолчала.– Думаю, что мне есть за что вспоминать его, хотя он давно умер.

– Значит, если бы не он, ты вряд ли осталась в живых?

– Карлак! – Лицо Джоанны напряглось.– Никогда больше не говори так, слышишь? А теперь давай-ка я тебе кое-что разъясню. Прежде всего забудь, что ты воин. Веди себя как тех. Сначала – походка. Ходи вразвалку, это мы, воины, маршируем, а техи тащатся, еле ноги передвигают. Они никогда не торопятся, значит, мы тоже будем ходить медленно. Постоянно бери в руки компьютер и чего-нибудь помечай. Увидишь какой-нибудь интересный механизм, насупь брови и посмотри на него с минутку. Постоянно бурчи под нос какую-нибудь ахинею,– наставляла Джоанна.– О чем бы тебя ни спросили, отвечай медленно, но уверенно. Ты меня понимаешь? – спросила она, заметив затуманенный взгляд Карлак.

– Понимать-то понимаю, но боюсь, что могу всего не запомнить.

Джоанна понимающе покачала головой.

– Тогда просто ходи, как я, не отставай и молчи. Говорить и делать буду я.

– Вот так мне будет много проще,– согласно кивнула Карлак.

Джоанна легонько подтолкнула ее в спину, и женщины вошли в пещеру. Внутри она оказалась еще громадной. Джоанна сразу почувствовала тепло, воздух в пещере был сухой и чистый. Она лениво осмотрелась и увидела вентиляторы и кондиционеры на стенах.

Джоанна махнула рукой в сторону длинного стола, и женщины направились к нему. Карлак восхищенно смотрела на Джоанну, ветеран вела себя настолько свободно и естественно, словно всю жизнь только и делала, что работала техом. Подойдя к столу, они увидели несколько компьютеров, кучу распечаток и планшеты с зажимами для бумаг. Джоанна взяла одну из распечаток и кивнула, показывая, чтобы и Карлак сделала то же самое. Усаживаясь, Джоанна тихо шепнула:

– Держи себя так, будто ты все знаешь.

– Что это за бумажки? – спросила Карлак. Джоанна нахмурилась и потерла лоб, имитируя мучительные раздумья.

– Компьютерные распечатки,– ответила она.– Работа техов связана в основном с бумагами. С графиками, чертежами, рисунками. С чем угодно, на чем можно напечатать цифры или буквы. Если нам повезет и мы прямо сейчас найдем хоть какую-то зацепку, дальше будет много легче.

Карлак подозрительно огляделась. Джоанна заметила ее настороженный взгляд и легонько толкнула напарницу локтем.

– Не суетись,– шепнула она.– Сиди спокойно и разглядывай бумажки.

Джоанну беспокоило поведение Карлак. Та сильно нервничала, лицо ее покрылось испариной.

– Кажется, на нас никто не обращает внимания,– произнесла Карлак.

– Да не трясись ты, все нормально,– успокаивала ее Джоанна.– Кому мы тут нужны? Просто два теха сели посмотреть кое-какие бумаги. Техи любят напускать на себя важный вид занятых людей, независимо от того, работают они на самом деле или нет. Каста такая. Мы ведем себя вполне нормально, никто на нас не смотрит, так что не стоит волноваться.

– Я просто поражаюсь твоей уверенности, Джоанна. А что, если они нас раскроют?

Джоанна почувствовала, что ее терпение на исходе, и грозно посмотрела на Карлак. Она, конечно, все ей выскажет, даже скорее всего и по физиономии смажет, но только не сейчас. Здесь для сцен не время и не место.

– Что ты трясешься? – зашипела Джоанна.– Мы с тобой воины или нет? Карлак слабо кивнула.

– Тогда запомни, что любой вернорожденный воин всегда перехитрит какого-то теха, да еще вольнорожденного. Будь посмелей! Если они нас раскроют, мы смоемся отсюда в темпе. Сама подумай, Карлак. Ну, что они могут нам сделать? В конце концов, мы с тобой смертники, и наша задача – умереть в битве. Воины не боятся смерти, и в этом наше преимущество, квиафф?

Карлак немного помялась и ответила:

–Афф.

Джоанна снова углубилась в бумаги. На первый взгляд это были просто перечни каких-то имен и столбцы цифр, но по мере того как Джоанна изучала их, она выяснила несколько закономерностей.

Например, цифрами были зашифрованы названия планет и мест. Оставалось разгадать значение имен. Джоанна вновь стала перечитывать их. Встречались в списке и кровные имена, но таких оказалось немного. Внимание Джоанны привлекла надпись, сделанная напротив одного из имен: ТУАТ10СЕНТ3050-НЕФСОКГВАРД-ЧАРЛИ-ОГОНЬ

Когда Джоанна догадалась о ее значении, то прикусила губу, чтобы не закричать от радости. Расшифровать эту строчку мог только человек, который знал Туаткросс и эту дату, а Джоанна и то и другое знала очень хорошо. Точнее сказать, они навсегда запечатлелись в ее памяти. Джоанна посмотрела на имя, напротив которого стояла надпись: водитель Фредаза.

Кроме того, что оно принадлежало водителю, погибшему в тот страшный день на Туаткроссе, Джоанне это имя ничего не говорило. Она не была лично знакома с воинами-гвардейцами, принявшими последний бой в день дезгры, поскольку ее срок службы в гвардии в то время исчислялся часами. Если шаттл, на котором она прибыла на Туаткросс, задержался бы на несколько часов, что в то время было не редкостью, Джоанна вообще не участвовала бы в битве.

«И избежала бы позора».

Она вспомнила, как рухнул убитый ею водитель десятой Лиранской гвардии. На этом ее участие в битве, собственно, и кончилось. Правда, в суматохе отступления она стреляла в какого-то боевого робота, но попала в него или нет – не была уверена. Единственное, что Джоанна помнила и что преследовало ее ночным кошмаром все эти годы, – камни. Громадные валуны, с диким грохотом несущиеся по горам на головы Нефритовых соколов. И еще расплющенные тела боевых роботов. Водителей, придавленных камнепадом. Один из них, чьи пальцы придавило крышкой люка, вытащил нож и попытался отрубить себе кисть, но не успел этого сделать...

Джоанна не любила вспоминать про Туаткросс, но с тех пор проклятая планета не выходила у нее из головы ни на секунду. Там была практически уничтожена гвардия Нефритовых соколов. Возродил ее, собственно говоря, Эйден Прайд, он же и командовал ею на Токкайдо, куда на битву с Ком-Старом были брошены все силы клана.

Джоанна продолжала имитировать работу теха. Она перелистывала страницы, внимательно изучала столбцы цифр и даже делала какие-то записи. Кое-что в общем сумбуре стало ей понятно. Вот она снова увидела имя воина, дату, записанную шифром, название планеты, место. А вот мелькнул номер складского помещения и даже проход. Но что все это значило?

Джоанна оглядела пещеру и увидела на одной из ее стен металлические стеллажи с толстыми, яркого цвета папками. Они заинтересовали ее.

– Пойду посмотрю, что находится вон в тех папках.– Она показала Карлак глазами на стену.– Ты оставайся здесь и продолжай делать вид, что очень занята. Но не волнуйся, я скоро вернусь.

Карлак испуганно посмотрела на Джоанну.

– Я только дойду до стеллажей, возьму какую-нибудь папку и тут же вернусь,– снова зашипела Джоанна. Уже направляясь к стеллажам, она подумала, что участь смертника – самая жалкая.

«До какой же степени нужно лишиться гордости и самолюбия, чтобы превратиться в гнусный, трясущийся от страха кусок плоти».

Джоанна подошла к стеллажу и начала задумчиво водить пальцем по папкам, будто ища нужную. Остановив руку на очередной папке, Джоанна внимательно посмотрела на нее и, сняв со стеллажа, раскрыла наугад. В папке находились в основном такие же листы, что и на столе. Те же столбцы и линии цифр, те же перечни имен. Только теперь напротив многих имен стояло слово «отправлено». Еще одна загадка.

Листая страницы таинственной папки, Джоанна наткнулась на целый лист с именами, против каждого из которых стояло сокращение «ТОК». Внизу была отпечатана дата знаменитой битвы на Токкайдо. Дальше следовало еще несколько страниц, и около каждого имени стояла приписка «ТОК».

Джоанна заметила, что впереди многих имен отпечатано «НЕФСОКГВАРД». Она начала просматривать страницы более внимательно и обнаружила еще одно знакомое имя. Звездный командир Джулия Хэддок была известным воином, Джоанна хорошо знала ее.

Уже тогда Джулия Хэддок находилась в том возрасте, когда воин начинает подумывать о направлении в подразделение ветеранов. Так и произошло бы, если бы не внезапное назначение на службу во вновь созданное Эйденом Прайдом подразделение Соколиной Стражи – нынешней Соколиной гвардии. Строго говоря, ничего странного в этом не было, первоначально в Соколиную Стражу набирали именно ветеранов, проштрафившихся воинов и необстрелянный молодняк. Джулия была воином угрюмым, по большей части молчала, но когда говорила, то все как зачарованные слушали ее красивый, мелодичный голос. Но это случалось крайне редко, даже в самой жаркой битве она дралась молча. Однажды в битве под городом Эйлал, навсегда заслужившим проклятия Соколиной Стражи, ее мужество и воинский опыт помогли избежать поражения. Это она, Джулия Хэддок, угадала, что Эйлал – не поселение, а всего лишь несколько фанерных коробок, выстроенных специально, чтобы заманить туда клановцев. Правда, Ком-Гвардии все-таки удалось завлечь туда часть воинских подразделений Клана Нефритовых соколов.

Джулия Хэддок погибла в одном из сражений, ее боевой робот был подбит серией ракет, выпущенных из засады перед самым окончанием битвы.

Джоанна начала искать знакомые имена и вскоре нашла еще одно. Водитель Обдофф из тринария «Чарли». Он утонул в роботе во время дерзкого маневра Эйдена Прайда у реки Рилен. Именно во время переправы через эту реку Эйден Прайд использовал боевые роботы в качестве своеобразного моста. Часть роботов вошла в воды реки, а остальные переправились, шагая по ним.

Чем дольше Джоанна листала папку, тем больше находила знакомых имен. Вскоре она догадалась, что сокращение «ТОК» стоит напротив имен воинов, убитых во время битв на Токкайдо.

Разгадка пришла настолько внезапно и показалась такой ошеломляющей, что Джоанне пришлось схватиться за край стеллажа, чтобы не упасть. Она держала в руках списки убитых воинов Клана Нефритовых соколов.

Джоанна незаметно оглядела пещеру. Убедившись, что на нее никто не обращает внимания, женщина вытащила листы с именами убитых на Токкайдо воинов и прикрепила их к своему планшету.

Стряхнув с рукава невидимую пылинку, Джоанна подошла к столу и немедленно сообщила о своей находке Карлак.

– А зачем им понадобилось составлять списки убитых Нефритовых соколов? – Карлак смотрела на Джоанну непонимающе.

– Правильно, Карлак,– похвалила ее Джоанна.– Ты на верном пути. Осталось только найти ответ на этот вопрос, и считай, что наша задача выполнена. А потом мы найдем ответ и на другие вопросы. Я абсолютно уверена, что эти списки имеют прямое отношение и к прилетам черного шаттла, и к этим цистернам. Не нравится мне что-то этот склад,– медленно проговорила она.– Помнишь, ты говорила, что в таких цистернах обычно транспортируют криоген?

– Да, они очень похожи, но...

– Нет, в твоих словах есть определенный смысл. Представь, что они перевозят в этих цистернах тела воинов или то, что осталось от них?

– Не знаю,– с сомнением в голосе ответила Карлак.

– Цистерны очень тяжелые, техи еле таскали их вчетвером. Так что, вероятно, я права, квиафф?

– Ну, афф,– неохотно согласилась Карлак.– Только есть и другие объяснения. В цистернах вполне могут находиться взрывоопасные вещества или что-нибудь другое...

– Ты слишком много думаешь,– перебила ее Джоанна.– Только увидев содержимое цистерны, мы узнаем, что в ней находится.

– Ты хочешь сказать, что нам нужно найти цистерну и заглянуть внутрь? – спросила Карлак, пораженная логикой Джоанны.

– Ну, можно еще подойти к какому-нибудь теху и попросить ответить на несколько вопросов. Например, что происходит в этом странном месте, где мы только что убили троих людей. Кстати, это несложно сделать, там в проходе валяются двое. Пойдем, приведем их в чувство и спросим. Годится? Карлак обалдело смотрела на Джоанну.

– Конечно, нам придется найти цистерны и заглянуть внутрь. Для этого мы сюда и пришли.

Джоанна никогда еще не видела Нефритового сокола, который меньше походил бы на воина, чем Карлак.

– Значит, ты думаешь, что...

– Что с тобой происходит? – спросила Джоанна.– Забудь, что ты смертник, действуй как настоящий воин. Ты была им, так ведь? И не боялась. Так чего же боишься сейчас? Кто превратил тебя в такого слизняка?

– Не злись, Джоанна,– спокойно ответила Карлак.– Разумеется, я пойду с тобой, просто позволь собраться с духом. Мне не дают покоя последствия наших действий.

– Ты соберешься с духом по дороге. Не гадай о последствиях, подумай о том, что случится, если кому-то из техов покажется, что мы слишком долго сидим здесь. Он внимательно посмотрит на нас и сразу обнаружит, что я надела чужую форму. Вот тогда я тебе гарантирую полную гамму последствий. А сейчас вставай и пош-ш-ш-шли!

Джоанна взяла свой планшет, Карлак – компьютер, и обе женщины неторопливо пошли к ближайшему проходу, третьему справа. Джоанна посмотрела на Карлак, увидела ее стеклянные, уставившиеся в одну точку глаза и тихо зарычала.

В отличие от других воинов, которые, как правило, сожалеют о том, что они сделали, Джоанна обычно жалела о том, что могла сделать, но не сделала. Когда она назвала Карлак слизняком, та даже не удивилась, проглотила оскорбление, хотя любой другой воин на ее месте немедленно набросился бы на Джоанну. Нефритовый сокол, в понимании Джоанны, должен быть злым, даже бешеным.

«А что представляет собой Карлак? Остаток воина... Ну и странные же вещи происходят с ветераном, если ему приходится служить в солахме!»

Джоанна никогда не чувствовала себя такой одинокой, как сейчас, идя рядом с Карлак в залитый ярким светом туннель.

Складское помещение № 893 Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

3 ноября 3057 г.

Джоанна и Карлак уже подходили ко входу в туннель, как из него вдруг показался тех. Костюм его был измят, а лицо заросло многодневной щетиной. Джоанна относилась к волосам на лице мужчин безразлично, но неопрятность во внешности казалась ей отвратительным качеством. Черные клочки намечающейся бороды теха вызывали у нее чувство брезгливости, но тем не менее Джоанна старалась сохранить спокойный, беззаботный вид.

– Держись спокойно,– шепнула она Карлак.

– Держусь, держусь,– услышала Джоанна трагический шепот.

Проходя мимо женщин, тех безразлично посмотрел на них и слегка кивнул. Джоанна ответила небрежным кивком.

Еще несколько шагов, и воины вошли в туннель. Он оказался длиннее, чем предполагала Джоанна, а металлические конструкции на одной из стен доходили здесь до самого потолка. Вдали Джоанна увидела двух техов, один из них сидел в кабине подъемного крана, другой подцеплял крюками длинные металлические баки.

– Нужно узнать, что в этих баках,– не меняя выражения лица, шепнула Джоанна.

– Давай узнаем.

Безынициативность Карлак, ее короткие, лаконичные ответы – все это начало нервировать Джоанну, но, сохраняя спокойствие, она подошла к ближайшему баку.

На его стенке был написан длинный номер, который, как показалось Джоанне, она видела на одном из листов недавно просматриваемой папки. Оглядев бак, Джоанна увидела наверху плексигласовую крышку, напоминающую иллюминатор боевого робота. Подтянувшись, Джоанна заглянула через нее внутрь бака.

Оторвавшись от крышки, она поморщилась и чуть не сплюнула.

– Что там? – спросила ее Карлак.

– Тело. В баке находится тело. Оно плавает в каком-то растворе. Девять, шесть, семь, три...– читала Джоанна цифры.

Вначале Карлак не поняла, что Джоанна просто записывает номер, она подумала, что Джоанна спятила, и испуганно заморгала глазами.

– Я еще не совсем чокнулась.– Джоанна строго посмотрела на Карлак.– Записывай номер.

Женщина спохватилась и принялась заносить в компьютер цифры. Мимо прошли двое техов. Они о чем-то негромко разговаривали. Вид двух женщин, копошащихся у бака, не вызвал у них никаких подозрений.

– Записала? – спросила Джоанна.– Тогда все. Итак, подведем предварительные итоги. У нас есть баки, в которых содержатся тела убитых воинов – так называемые потери. По моему мнению, сюда эти баки привозит тот самый черный шаттл. Здесь они маркируются, складируются и хранятся. Вон у той конструкции. Видишь крюки? К ним и крепят баки. Сразу возникает вопрос – зачем это все нужно?

– Может быть, тут нужно искать причины генетического характера? – предположила Карлак.

– Как теория принимается,– ответила Джоанна.– Можно предположить, что отсюда баки с телами поступают на другие миры клана, где трупы сжигаются и пепел идет в питательный раствор. Все это очень похоже на правду, я сама когда-то строила предположения о том, где хранятся тела воинов, чей пепел впоследствии используется. Однако тут есть одно «но». Некоторые тела сжигаются после битвы, а их пепел ссыпается в урны. Там же и берутся части тел для дальнейшей трансплантации – кровь и все, что может пригодиться для других воинов. Так что устраивать такое хранилище здесь...– Джоанна подняла брови.– Не кажется ли тебе это расточительством? Тратить столько сил, чтобы хранить то, что не нужно. Что скажешь, Карлак?

– Я согласна с тобой.– Она кивнула и, поразмыслив, прибавила: – Не хотелось бы плавать в такой ванне. А что, если мозг у них работает и они находятся в сознании?

Джоанна чуть не остолбенела.

– Что за чушь ты городишь? – Она еле сдержалась, чтобы не закричать.– Какой мозг? Какое сознание? Ты лучше скажи, как у тебя сейчас с сознанием? Все в порядке? – наседала она на Карлак.

– Нормально,– нисколько не обидевшись, ответила та.– Просто я где-то читала, что возможна жизнь и после смерти. Ты знаешь, с тех пор, как я оказалась здесь, у меня из головы не выходят все эти вопросы. Возможно, от постоянного безделья.

Джоанна ожидала услышать от Карлак какую-нибудь глупость, но только не это.

– Что я слышу! – Она презрительно скривила губы.– Нефритовый сокол боится смерти?

– Да нет, что ты,– принялась оправдываться Карлак.– Я же смертник и не боюсь умереть за наших молодых воинов. Им принадлежит будущее...

Джоанна прервала патетическую речь Карлак:

– Хватит! Я вижу в твоих глазах страх, и этого мне вполне достаточно. Значит, надеешься, что твое сознание будет жить после смерти? – Джоанна успокоилась и с жалостью посмотрела на Карлак.– Ладно, продолжим нашу дискуссию в другой раз,– наконец произнесла она.– А сейчас займемся расследованием, квиафф?

– Афф. Конечно афф, Джоанна.

– Тогда иди за мной и не отставай.

Немного раскачиваясь при ходьбе, имитируя походку техов, женщины пошли дальше. Джоанна не забывала внимательно смотреть по сторонам и скоро уловила в расположении баков определенную систему. Она заметила,что погибшие в одной битве и даже в одной незначительной перестрелке лежали вместе, а номера помогали техам быстро найти нужный им бак.

Джоанна посмотрела на номера баков, мимо которых она проходила, сравнила их с номерами из вырванного ею листа с перечнем погибших на Ток-кайдо и произвела в уме некоторые подсчеты. Получилось, что баки с телами должны были находиться совсем рядом, возможно, даже в следующем туннеле.

Джоанна засуетилась, начала проверять номера на баках, затем покачала головой и повернула назад, к началу туннеля.

До выхода оставалось всего несколько шагов, и тут Джоанна увидела Бэйли. В костюме теха он уже не был похож на ту старую развалину, которую ветераны привыкли видеть. Войдя в пещеру из двери в стене, он осмотрелся. Взгляд его скользнул по Джоанне и Карлак, но в костюмах техов Бэйли их просто не узнал.

Джоанна схватила оторопевшую Карлак под руку и, буквально вытащив из туннеля, тут же увлекла в следующий, туда, где, по ее мнению, должны были находиться баки с телами Соколов, погибших на Токкайдо. Джоанна слышала за спиной шаги Бэйли, он направлялся дальше и, судя по всему, хорошо знал расположение туннелей и проходов склада.

– Ты видела его? – спросила Джоанна у Карлак.

– Кого? – Карлак затряслась от страха.

– Бэйли.

– Нет, но...

– Тогда все хорошо. Вперед! – Джоанна подтолкнула Карлак.

Женщина покорно кивнула. Джоанне показалось, что она не понимает, где находится и что происходит вокруг. Лицо ее казалось задумчивым и немного печальным.

«Напрасно я притащила ее сюда»,– подумала Джоанна и почти тут же забыла о Карлак. Оставалось одно из главных дел – найти место, где хранятся баки с телами воинов, погибших на Токкайдо.

Пройдя почти треть длинного коридора, они наконец нашли часть конструкции, заполненную баками с нужными номерами. По дороге женщины увидели двух техов, которые крепили к бакам шланги для подачи питательного раствора. Вдали, где-то посредине туннеля, Джоанна увидела еще техов. Не хуже обезьян они лазали по свисающим с потолка толстым шлангам, перепрыгивали на металлические опоры конструкции, закрепляя тросы и подъемники.

– Представление в самом разгаре,– проговорила Джоанна.

– Какое представление? – удивилась Карлак. Джоанна не затруднила себя ответом. Карлак давно потеряла для нее всякий интерес, она превратилась в лишний и не очень ценный груз, избавиться от которого в данный момент она не могла. Оставалось только следить, чтобы Карлак со страху не выкинула какую-нибудь глупость.

Внимательно рассматривая номера, Джоанна обнаружила еще одну закономерность – тела воинов одного соединения лежали вместе. Джоанна заглянула в один из баков и увидела воина, лицо которого и в смерти оставалось свирепым. Такой воин был бы неплохим украшением Клана Нефритовых соколов. Однако сейчас Джоанна проходила мимо рядов, заполненных телами подразделения егерей.

– Где же Соколиная гвардия? – прошептала она.

– А зачем тебе она? – тут же откликнулась Карлак.

– Мне нужно увидеть звездного командира Джулию Хэддок,– ледяным голосом ответила Джоанна.– Я хорошо знала ее, несколько битв мы прошли бок о бок.

Меньше чем через десять минут Джоанна нашла часть туннеля, заполненного баками с телами воинов Соколиной Стражи. Находились они в самом верху туннеля.

– Придется лезть,– сказала Джоанна и посмотрела наверх. Ей показалось, что стены туннеля гораздо выше, чем она полагала.

– Ты полезешь на такую высь? – прошептала Карлак.

– Ты предлагаешь мне взлететь? – съязвила Джоанна.

– И ты не боишься? – не заметив сарказма в голосе Джоанны, снова спросила Карлак.

– Я еще не совсем стара для таких упражнений. А ты?

– У меня от высоты кружится голова,– призналась Карлак.

– Не нахожу в этом ничего удивительного,– мрачно заметила Джоанна.– Стой здесь и держи мой планшет, я запомнила номер бака. Не трясись и помни, что сегодня ты тех,– пробурчала Джоанна и, ухватившись за перекладину, подтянулась. Правую руку сразу прорезала острая режущая боль.

«Старею,– подумала Джоанна. Стараясь не обращать внимания на боль, она оторвала левую руку от перекладины и, ухватившись другой рукой за опору, полезла наверх.– Нет, я не старею. Просто эта дуреха Карлак плохо действует на меня. Длительное присутствие таких слабаков угнетает».

Хватаясь за перекладины, Джоанна метр за метром преодолевала расстояние до потолка. Иногда она останавливалась и смотрела на номера. Заметив, что некоторые техи с интересом глядят на нее, Джоанна, чтобы не вызывать ненужных подозрений, полезла еще быстрее, и только она одна знала, чего ей это стоило.

Вот наконец и часть конструкции с баками тел гвардии Соколиной Стражи. Джоанна не смогла сдержать любопытства и заглянула в один из них. Лежащего там воина она не знала. А может быть, и знала, ведь смерть меняет внешность.

Джоанна осмотрелась. По ее подсчетам, до бака с останками Джулии Хэддок нужно было подняться на три яруса вверх и перебраться на ярус вправо. Джоанна чувствовала, что лазанье по таким стенам начинает утомлять ее, и зарычала. Придало ей это силы или нет, но вскоре она уже стояла возле нужного бака.

Джоанна вспомнила о своей схватке с птенчиками, когда ей пришлось полазать по крыше. Никогда она не думала, что очень скоро ей придется повторять подобные акробатические упражнения.

Она покрепче ухватилась за холодную перекладину и еще раз проверила номер. Все точно, здесь лежит Джулия Хэддок.

Посмотреть на лицо мертвого боевого товарища оказалось не так уж легко. Джоанна тяжело сглотнула, собралась и заставила себя наклониться над плексигласовой крышкой.

Отпрянув, Джоанна едва не вскрикнула от удивления. Несколько секунд она смотрела на номер. Правильно, под таким номером в листе было записано тело Джулии Хэддок – героя битвы при городе Эйлал. Джоанна еще раз перевела взгляд на крышку.

Джоанна могла поклясться, что перед ней лежит не Джулия Хэддок.

Складское помещение № 893 Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

3 ноября 3057 г.

Джоанна еще раз взглянула на смуглое, без единой морщины, лицо неизвестного воина и, окончательно убедившись в том, что это никоим образом не Джулия Хэддок, начала спускаться. Взглянув вниз, она увидела Карлак, женщина что-то увлеченно записывала на компьютер. На этот раз ее поведение было настолько правдоподобным, что Джоанна мысленно похвалила ее.

Затем она осмотрела почти пустынный туннель и увидела теха с большим значком на лацкане форменной куртки. Несомненно, мелкий начальник, он вальяжной походкой шел по туннелю. Приблизившись к другому теху, он что-то сказал ему, и тот тут же бросил работу.

Джоанна видела, как начальник пошел дальше по направлению к Карлак.

«Что он собирается ей сказать? И как она ему ответит? Не заподозрит ли он, что перед ним никакой не тех?» – со страхом думала Джоанна.

Начальник продолжил свой маршрут, он явно направлялся к Карлак, она же не замечала ничего вокруг. Подняв голову вверх, Карлак неотрывно смотрела на Джоанну.

«Вот ведь дуреха. Чего ты на меня таращишься?» – забеспокоилась Джоанна.

Начальник приблизился к Карлак. Джоанна замерла, напряженно ожидая трагической развязки разговора. Но ничего страшного не произошло. Не останавливаясь, начальник что-то небрежно сказал Карлак, та ответила, и человек со значком прошел мимо и вскоре исчез в глубине туннеля.

Джоанна глубоко вздохнула, но, вместо того чтобы продолжить спуск, вдруг полезла наверх, под самый потолок. Она предположила правильно: оттуда, с верхней точки, весь этаж был как на ладони. Джоанна хотела проверить, не наткнулся ли кто на убитых техов. Нет, по крайней мере внешне, ничто не выдавало следов паники. Никакой тревоги, никакой беготни.

В пещере, заполненной баками с телами, царили безмятежное спокойствие и тишина, прерываемая ритмичными ударами. Этот звук преследовал Джоанну все время пребывания в пещере и уже порядком поднадоел. Она поморщилась и продолжила наблюдение. Несколько техов копались с оборудованием, тянули шланги и поднимали баки. Джоанна увидела еще секции и туннели, заполненные баками. Вдали показался Бэйли, он уверенно шел по направлению к выходу из пещеры. Рядом с ним семенили два теха и что-то горячо доказывали ему. Джоанна проследила их до самого выхода.

Спускалась Джоанна значительно медленней, чем поднималась, и неудивительно, сейчас ей приходилось нащупывать ногами каждую перекладину. Спрыгнув, она выдохнула:

– Карлак!

Ветеран вздрогнула и чуть не выронила компьютер. Она испуганно смотрела на Джоанну.

– Пошли, нужно выяснить,. куда направился Бэйли.

«Как она мне надоела! Никакой пользы от ее присутствия»,– подумала Джоанна.

Она дошла до конца туннеля и огляделась, проверяя, есть ли на пути техи, но в пещере уже никого не было. Джоанна кивнула, к ней подошла Карлак, и обе женщины отправились вслед за Бэйли. К счастью, он еще не успел скрыться. Джоанна держала безопасную дистанцию, позволяющую ей, с одной стороны, не потерять высокую фигуру из виду, а с другой – не быть обнаруженной.

Они шли между аккуратно расставленными баками, в которых плавали тела погибших воинов. Внезапно Джоанна поежилась. Все происходящее здесь показалось воину жутким сном. По ее мнению, лучшим концом для члена Клана Нефритовых соколов должна быть кремация, сохранение тел в растворе казалось ей кощунством. Джоанна считала это неуважением по отношению к воинам, оскорблением их памяти. Повернувшись к Карлак, она подозрительно взглянула на нее.

«Неужели даже опасения и фантазии никчемного ветерана могут быть так заразительны?» – спросила она себя.

Джоанна вытащила пистолет и взглядом приказала Карлак сделать то же самое. Наступал самый ответственный момент – битва. И не с призраками воинов, населяющих эту неуютную и мрачную пещеру, а со шпионом Клана Волка. Сейчас Джоанна расправится с ним, убьет его как бешеную собаку. Он внедрился в ряды воинов Клана Нефритовых соколов для того, чтобы вредить, но всякая нечистоплотная работа быстро кончается. Кончилась и его. Этот подонок по имени Бэйли должен умереть.

Бэйли шел не оборачиваясь. Джоанна кивнула Карлак и метнулась к ближайшему туннелю.

– Ты видела Бэйли? – спросила Джоанна.

– Да. А почему он одет как тех?

– Не знаю, но он был одет точно так же в тот самый вечер, когда разгружали шаттл. Потом я видела, как он вышел из склада и снова зашел. Одет он был точно так же. Он связан со всем, что происходит здесь, а вот как – это мы скоро выясним. Скажи, я могу рассчитывать на тебя? – Джоанна в упор посмотрела на Карлак и встретила ее ошеломленный взгляд. Внезапно лицо Карлак стало твердым, и она решительно ответила:

– Афф! – и отсалютовала Джоанне.

Больше говорить было не о чем, кружить по туннелям тоже не имело смысла. Сначала Джоанна решила пройти боковым туннелем и встретить Бэйли лицом к лицу, но отказалась от этого смелого плана. Лучше до последнего момента оставаться незамеченными, а в критическую минуту действовать решительно и смело. Джоанна выглянула и снова увидела Бэйли. Он подошел к одному из кабинетов, открыл дверь и вошел внутрь.

«Нора»,– подумала Джоанна и двинулась вперед. Карлак, не отставая, шла за ней. Подойдя к двери, за которой исчез Бэйли, Джоанна взялась за ручку, еще раз посмотрела на Карлак и медленно, стараясь не шуметь, открыла дверь и вошла в кабинет. Карлак неотступно следовала за ней.

Бэйли сидел за столом спиной к двери и работал на компьютере. Он не услышал, как обе женщины вошли.

Вытолкнув Карлак лицом к Бэйли, Джоанна зашла ему за спину, схватила за воротник куртки и ткнула стволом пистолета в затылок.

– Сидеть тихо и не шевелиться,– скомандовала она.– К.арлак, если он двинет руками – стреляй немедленно.

Бэйли удивленно, но без страха посмотрел на стоявшего перед ним ветерана.

Джоанна дернула Бэйли на себя и ударила его рукояткой пистолета в солнечное сплетение. Бэйли охнул.

–Я отпущу тебя, но не вздумай поднимать шум,– сказала она.– Одно неловкое движение – и я вышибу тебе мозги.

Джоанна вытащила из кобуры Бэйли пистолет и отошла от стола. Тяжело дыша, Бэйли схватился за шею и начал ее массировать. Джоанна взяла кресло и" поставив его напротив мнимого ветерана, села.

– Привет,– игриво произнесла она.– Как дела, Бэйли?

Бэйли простонал нечто невразумительное. Способность говорить вернулась к нему не сразу, сначала он долго и надрывно кашлял и наконец произнес:

–Мне хотелось бы то же самое спросить у тебя. Что вы тут делаете?

– Если не хочешь, чтобы я повторила упражнение, не задавай глупых вопросов. Что здесь происходит? – спросила Джоанна.

– Ты уже видела баки, Джоанна?

– Да. И знаю, что в них находятся тела погибших воинов. Но почему и зачем их хранят? Бэйли пожал плечами.

– Слушай, Бэйли, я не шутки шутить сюда пришла.– Джоанна подняла ствол пистолета.– Я должна знать, что здесь делается.

Бэйли совсем пришел в себя. Он улыбнулся и посмотрел на Джоанну.

– Разумеется, ты должна все знать, звездный командир Джоанна. Я с самого начала подозревал, что ты очень любопытна. И знаешь почему? Потому что ты абсолютно не похожа на смертника. Ты совсем не растеряла своих воинских качеств. Слухи о твоих подвигах достигли планеты задолго до твоего появления здесь.

Лицо Джоанны вытянулось.

– И даже если бы я не знал о тебе ничего, неужели ты думаешь, что я поверил бы, что ты списанный со счетов ветеран? Нет, для таких, как ты, у клана нашлось бы место получше.

«Например, няньки»,– с горечью подумала Джоанна.

– Ну, хорошо, Бэйли, со мной все ясно. А сам-то ты кто? – Джоанна пристально посмотрела на него.

Бэйли встал и, вытянувшись во весь рост, отчеканил:

– Водитель робота Альваро, второе подразделение егерей, временно прикомандирован к группе наблюдения. Послан на планету Догг для выполнения специального задания.

«Каэль Першоу, конечно, хитрец. Известно, что он способен выкинуть всякие штучки, но чтобы в одно и то же соединение послать сразу двух... Маловероятно. Бэйли, конечно, не подозревает, что я нахожусь здесь по приказу Першоу. Вот и прекрасно. Нужно дать ему разговориться»,– подумала Джоанна.

– Тогда разъясните мне, воин Альваро, почему вместо того, чтобы хранить генетическое наследство живых воинов, здесь хранятся тела погибших? И почему они не кремируются? Кому и зачем понадобилось собирать тела убитых на поле боя, упаковывать их в контейнеры для перевозки криогена и на шаттле без опознавательных знаков отправлять сюда?

Альваро-Бэйли снова пожал плечами.

– Повторяю, что я пришла сюда совсем не для того, чтобы играть с тобой в молчанку,– грозно сверкнув глазами, произнесла Джоанна.– Сейчас ты все мне расскажешь.– Джоанна встала.– Смотри за ним внимательно, Карлак. Пошевелится – стреляй не раздумывая.

Джоанна подошла к двери, слегка приоткрыла ее и осмотрела туннель и пещеру. Везде было тихо.

Она снова повернулась к Альваро.

– Руки за голову! – скомандовала она.– Встать! Медленно выйди из-за стола.

Бэйли повиновался. Джоанна подошла к нему и ткнула пистолетом в грудь.

– Сейчас я расскажу тебе, что знаю я, а ты потом дополнишь. Договорились?

Складское помещение № 893

Станция Догг, планета Догг

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

3 ноября 3057 г.

– Мы многое здесь увидели. В частности, списки, которые составляют техи перед погрузкой,– начала Джоанна.

– Ну и что? – спросил Бэйли без всякого интереса.

Джоанну не обманул его беззаботный тон.

– А то, что списки содержат перечень имен воинов Клана Нефритовых соколов, погибших во время вторжения во Внутреннюю Сферу. Сначала я так и подумала, что в баках хранятся их тела. Однако при более тщательной проверке оказалось, что тут есть и тела воинов, погибших на Туаткроссе. И еще, согласно тем же спискам, многие тела отправлены. Как можно объяснить факт хранения здесь тел погибших воинов? С точки зрения генетики, они никакой ценности не представляют. Конечно, как дополнительный генетический материал они еще могут пригодиться. Например, если основное генетическое наследство исчезнет в результате несчастного случая в лаборатории, то находящиеся здесь тела вполне послужат заменой. В свое распоряжение ученые получат нужные образцы ДНК. Но это натяжка. Стоит ли тратиться на многочисленные транспортировки, на техов, на содержание этого склада ради неизвестно чего? Но это еще не главное,– продолжила Джоанна.– Самые интересные вопросы появились у меня после того, как я заглянула в один из находящихся здесь баков. И не только вопросы. Я поняла, что сунула нос туда, куда не следует. Зато теперь я знаю, что тут творится и чем занимаются техи.

Альваро посмотрел на напряженное лицо Карлак, затем на Джоанну.

– Все понятно. Вчера ночью ты наблюдала за разгрузкой черного шаттла и решила пробраться сюда и посмотреть, чем здесь занимаются. Теперь ты знаешь, что попала в секретную лабораторию клана. Только скажи мне, звездный командир Джоанна, зачем тебе понадобилось все высматривать?

– То, что ты спрашиваешь меня об этом, говорит не в твою пользу.

– Твои загадки такие же дурацкие, как и выражение лица.– Альваро усмехнулся.– Согласен, ты действовала смело и решительно, почти как воин Клана Нефритовых соколов.

– Я и есть воин! – крикнула Джоанна.– И ты знаешь это не хуже меня, Альваро... Или как там тебя?

– Знаешь, Джоанна,– послышался голос Карлак,– а ведь он прав. Ты все время говоришь какими-то загадками. Значит, ты что-то скрываешь. Расскажи ему все, тогда он поймет, что тебя интересует.

– Не суйся! – отрезала Джоанна.– Скрываю я что-нибудь или нет – не твое дело. Прежде всего Альваро должен рассказать, что он тут делает в одежде теха. Что это за спектакль?

Лицо Бэйли-Альваро напряглось и стало злым.

– Что ты ко мне привязалась? – вскипел он.– Я понимаю, куда ты клонишь, только и о тебе могу сказать то же самое.

– Хватит! – рявкнула Джоанна и обернулась.– Если он пошевелится, сразу стреляй,– приказала она Карлак.

– С удовольствием.

– А теперь, Альваро-Бэйли, скажи мне свое настоящее имя. Ведь у тебя есть имя, не так ли?

– Я уже сказал, что меня зовут Альваро. Воин Альваро.

– Нет,– возразила Джоанна.– Я уверена, что воина Альваро давно нет, он убит. Не исключено даже, что он лежит здесь, в одном из баков. И если бы меня не послали сюда, чтобы найти тебя, шпиона и мерзавца, никто об этом никогда не узнал бы. Давай знакомиться по-настоящему, гаденыш. Я звездный командир Джоанна из группы наблюдения.

– Этого не может быть! Першоу сказал мне...

– Заткнись! – крикнула Джоанна.– И не пытайся притворяться! Ты не Нефритовый сокол, и твое имя не Альваро. Тебя заслал сюда Клан Волка, чтобы саботировать работы наших ученых.

– Так ты саботажник? – зашипела Карлак, и в глазах ее мелькнул злобный огонь.– Но все равно, Джоанна, я не понимаю, чем они тут все занимаются.

Джоанна вспомнила тот файл, личное дело Рэвилла Прайда, который обнаружила Диана.

– Каста ученых нелегально проводит никем не санкционированные эксперименты в области генетики. Начались они на Айронхолде, там впервые заработала лаборатория по созданию сверхвоинов методом смешения генетических цепочек разных кланов, например Клана Нефритовых соколов и Клана Волка. Ученые хотят таким образом привить воинам Нефритовых соколов дополнительные качества. Я точно знаю, что ученым удалось получить несколько экземпляров смешанного генетического наследства.

Карлак вскрикнула, но не выпустила из рук наставленный на Бэйли пистолет.

– Этот проект ученые начали осуществлять задолго до вторжения Нефритовых соколов во Внутреннюю Сферу. Работа продолжается и сейчас. Именно этим объясняется тот факт, что некоторая часть молодого поколения так не похожа на нас, ветеранов. Предполагаю, что здесь поработали ученые, они изменили генетическую структуру Нефритовых соколов, введя в нее гены Волков. Всю молодежь ученые изменять не будут, они, конечно, народ безнравственный, но не до такой степени. Для проведения этого варварского эксперимента им нужен генетический материал, вот они и устроили здесь нелегальную лабораторию. Возможно, что такие же хранилища есть и в других местах. Во всяком случае, недостатка в генетическом материале они, похоже, в ближайшем будущем испытывать не будут.

– Но зачем хранить тела? Не проще ли брать только гены? – спросила Карлак.

– Предполагаю, но это только мои догадки, что образцы генов не могут сохраняться продолжительное время. Для долгого хранения необходимо очень сложное оборудование, которым ученые не располагают. Точнее, лишнего оборудования нет. Поэтому им приходится транспортировать тела.

– Но почему же за основу взяты гены именно Клана Волка? – недоумевала Карлак.

– В этом-то все и дело. Некоторые наши ученые спокойно слышать не могут о воинах-Волках. Они просто обожают их некоторые качества, например хитрость, сообразительность и коварство. В воинах Нефритовых соколов этих качеств, как правило, нет, вот ученые и надумали создать синтетического воина, который вберет в себя качества Нефритового сокола и Волка. Первые же результаты были просто ошарашивающими. Хоть и неприятно об этом говорить, но они выглядели великолепно.

– Отвратительно,– тихо произнесла Карлак.

– Абсолютно с тобой согласна,– отозвалась Джоанна.– Сама эта идея кажется мне позором для всех воинов клана.

Джоанна радовалась, что нашла понимание у Карлак. Ей было приятно сознавать, что ветеран не потеряла чувство гордости, с детства воспитываемое у воинов Клана Нефритовых соколов.

– Но это только начало. Впоследствии я пришла к мысли, что Клан Волка через внедренных к нам агентов узнал о проводимых исследованиях. Их первая реакция была близкой к шоку, а затем они стали думать, как бы использовать проект в своих целях. И, разумеется, придумали. Не зря же Волки считаются образцом хитрости и подлости.– Джоанна подошла к Бэйли.– Ну, как тебе нравится ход моих мыслей? – спросила она.– Впечатляет? Так вот. Мерзавцы типа Бэйли и ему подобные внедрились в наши ряды и начали саботировать проект. Что ты на это скажешь, подонок?

– Скажу, что ты рехнулась,– спокойно ответил Бэйли.

Джоанна еле сдержалась, чтобы не ударить его, но взяла себя в руки. Она подошла к дверям и еще раз выглянула. В туннеле было тихо.

– Там все в порядке? – спросила Карлак.

– Не все,– ответила Джоанна.– По среднему туннелю бегают техи и, похоже, что-то ищут. Наверное, потеряли что-то ценное. На панику, правда, не похоже.

Джоанна снова повернулась к Альваро и продолжила свои рассуждения:

– Когда предводители Клана Волка узнали о проекте наших ученых во всех деталях, они решили развалить его изнутри и придумали способ присылать сюда тела своих воинов, чтобы засланные агенты-техи помещали их в баки и регистрировали как павших в битвах воинов Нефритовых соколов. Таким образом, вместо полукровок мы получаем в чистом виде воинов Клана Волка. Наших ученых обманули. Те думают, что создают новый тип воина, а на самом деле работают на Волков.

– Джоанна, я сейчас убью этого мерзавца! – закричала Карлак, задрожав от ярости.

– Не стоит, Карлак. Мне нравится, что ты снова становишься воином, но убивать его не стоит. Мы с тобой должны раскрыть всю шпионскую сеть Кла– на Волка.– Джоанна посмотрела на лже-Бэйли.– Пока мы шли по туннелям, я заглянула в некоторые баки, и что-то мне показалось подозрительным. Я еще не видела бак с телом Джулии Хэддок, но уже начала сомневаться в том, что в баках находятся Нефритовые соколы. Теперь же я просто уверена, что в большинстве баков лежат вообще не воины.– Джоанна ткнула пистолетом в покрасневшее от ярости лицо Бэйли-Альваро.– Что это ты так разволновался? – спросила она.– Разгадала я вашу хитрость?

Альваро сверкнул глазами и открыл рот. Он хотел что-то сказать, но смолчал.

– Мерзавец недоволен, что я оскорбила Волков, назвав их худшими воинами, чем Нефритовые соколы. Он знает, что я права, но очень негодует,– произнесла Джоанна, переводя взгляд с Альваро на Карлак.– Здесь лежат не воины, правда, подонок? Думаю, что руководство Клана Волка проявило удивительную хитрость и коварство. Им показалось, что замена наших воинов на простых воинов Клана Волка явится недостаточным ударом для Нефритовых соколов, и они пошли на крайнюю подлость. Они не просто заменили тела наших воинов....

Альваро начал медленно опускать руки, но Карлак заметила это движение и ткнула ему в грудь пистолетом.

– Не шевелись, собака! – крикнула она. Джоанна вспомнила отличия в поведении ветеранов и новых воинов, Эйдена Прайда и присланной молодежи. Рэвилл Прайд с его странными манерами тоже вписывался в эту логическую схему. Теперь она стояла на пороге раскрытия тайны. Оставалось выбить все из Альваро-Бэйли, и она решила осуществить задуманное во что бы то ни стало.

– Не тела воинов находятся в баках,– почти с пафосом продолжила она,– а тела вольнорожденных.

Словно раненый зверь, Альваро зарычал и, вскочив, бросился на Карлак. Он легко сбил с ног потерявшего форму ветерана. Она выронила пистолет. Альваро на лету подхватил его и повернулся к Джоанне.

– Послушай, Джоанна,– спокойным голосом сказал он.– Мы все воины, и нам незачем таиться друг от друга. Правильно, проект, о котором ты говоришь, был нацелен на получение супервоинов. Однако выслушай меня, прошу тебя.

Ствол пистолета Джоанны был направлен прямо в грудь Альваро, но Джоанна не торопилась нажимать на спуск. «В конце концов, убить его я всегда успею»,– подумала она.

– Ты действительно многое раскрыла, Джоанна,– продолжил Альваро,– но далеко не все. В действительности дело обстоит значительно хуже, чем ты предполагаешь. Хочешь знать все?

– Мерзавец желает купить себе жизнь,– прошипела Карлак, но Джоанна рукой сделала ей знак молчать.

– Говори, я слушаю,– обратилась она к Альваро.

– Не нужно повторять, что уже долгое время Нефритовые соколы и Волки лютой ненавистью ненавидят друг друга, и этого теоретически вполне достаточно для того, чтобы начать проведение операции по ухудшению качества генетического наследства вашего клана. Однако какие бы чувства наши воины ни испытывали к Нефритовым соколам, на такую, как ты правильно сказала, подлость мы не решимся. Мы враги, но на подлость не способны. Да, я агент Клана Волка, Джоанна. Клан послал меня сюда, чтобы узнать, с какой это стати на заброшенную планету часто прилетают шаттлы и почему это Догг так интересует касту ученых. Нам показалось странным, что необитаемая, удаленная от других миров планета привлекает такое пристальное внимание. Неужели, Джоанна, ты могла вообразить, что наши вожди так легко отдали бы вам наше генетическое наследство? Правда, в некоторых из них,– Альваро махнул рукой в сторону баков,– и в самом деле находятся тела наших воинов, погибших на Токкайдо.

– Достаточно,– прервала его Джоанна.– Мне надоело слушать сказки о благородстве воинов Клана Волка.

– Подожди.– Альваро начал горячиться.– Тебе нужно знать это, иначе ты ничего не добьешься. Так вот. Меня послали сюда практически с тем же заданием, с каким и ты прилетела на Догг,– выяснить, что происходит на этой планете, в частности на станции Догг. Еще несколько лет назад некоторые чины заметили, что торговые корабли, которые совершали полеты на другие миры, вдруг неожиданно меняли курс и направлялись сюда. Причем они не оповещали об этом заранее. Нам показалось это странным, и мы начали следить за подобными полетами. Через некоторое время мы выявили корабли, которые садятся сюда чаще других, и проследили их маршруты. Оказалось, что начало этих маршрутов лежит в местах битв обоих наших кланов, Джоанна, обоих!

– И ты думаешь, что я поверю во всю эту ерунду? – спросила Джоанна.– Это просто очередная волчья хитрость. Ты спасаешь свою шкуру.

– Ты можешь мне и не верить, но зачем я, воин, стану обманывать тебя? – уверенно ответил Альваро.

– Ты не воин, ты шпион,– прошептала Джоанна.– Твое оружие – ложь и подлость. Благодаря умению врать и притворяться ты и оказался здесь, в нашей оккупационной зоне. Волк в подразделении смертников,– брезгливо поморщилась Джоанна.– Ты проник сюда обманным путем. И после этого будешь говорить мне о честности и гордости воинов Клана Волка?

– Правильно,– согласился Альваро.– А как я еще мог выполнить данное мне задание? Кстати, ты тоже выдавала себя за ветерана, потерявшего способность воевать. Разве не так? Правда, я сразу раскусил тебя, ты слишком не похожа на этих опустившихся вояк.

Джоанна засмеялась:

– Благодарить я тебя не собираюсь, не надейся.

– Слушай, Джоанна, дай я ему врежу как следует,– послышался голос Карлак.

– Пока не стоит. Говори дальше, Волчонок. Кому принадлежит тот черный шаттл? Вам или Нефритовым соколам?

– Твои оскорбления меня не трогают, Джоанна. Я воин, и мне этого достаточно. А что касается твоего вопроса, то шаттлов несколько. Сюда прилетают и от нас и от вас. Представляешь мое удивление, когда я это обнаружил? В организованной на планете Догг программе участвуют и Волки, и Нефритовые соколы! И тогда я понял, что вся программа получения супервоинов проводится нелегально, втайне от обоих наших кланов. Следовательно, о ней знают только ученые,– произнес Альваро и протянул Карлак пистолет.– Это твой, кажется? – спросил он ошарашенную женщину.– Возьми его, он у тебя выпал.

Альваро, не отводя глаз, смотрел в лицо Джоанне. Такое действие среди воинов Нефритовых со-кблов считалось началом вызова. Из пещеры послышался какой-то шум. Раздался топот бегущих ног. Джоанна воспользовалась этим, отвела глаза от Альваро и настороженно повернулась к двери.

– Карлак, посмотри, что там происходит,– тихо сказала Джоанна.

Карлак подошла к двери и, слегка приоткрыв ее, выглянула наружу.

– Что там? – спросила Джоанна.

– Техи бегают как ошалелые.

– Понятно. Значит, они обнаружили,– сделала вывод Джоанна.

– Обнаружили что? – тревожно спросил Альваро.

– Мы немного наследили,– ответила Джоанна.– Остановились поболтать с тремя техами.

– И что с ними? Они убиты? – спросил Альваро. Джоанна усмехнулась. Альваро покачал головой:

– Когда же вы, Нефритовые соколы, научитесь правильно действовать?

Джоанна начала медленно подходить к нему, намереваясь продолжить разговор, начатый с техами, но остановилась. Сунув пистолет в кобуру, она посмотрела на Карлак.

– Все,– сказала она.– Пора убираться отсюда. Только еще один вопрос.– Она снова обернулась к Альваро.– Если Клан Волка все это знал, зачем тебя заслали сюда?

– Ты ведь думала, что вся операция затеяна Кланом Волка, не правда ли? – вместо ответа спросил Альваро.– Вот и мы тоже вначале думали, что операция проводится вами. Ведь Догг принадлежит вам.– Альваро печально покачал головой.– Только каста ученых способна разработать такой циничный проект. Но осуществлять его приходилось тайно, никакой Высший совет не согласился бы на такую низость.

Было видно, что Альваро говорит вполне искренне.

– Из всего того, что я видел, вывод один – ученые наших кланов слишком много возомнили о себе. Они полагают, что только им дано решать, что хорошо, а что плохо. Мы, воины, связаны традициями и запретами, но ученые – это всего лишь вольнорожденные, не имеющие понятия ни о чести, ни о совести. Поставив себя над законами кланов, каста ученых затеяла опасную игру, результатом которой может быть полное изменение нашего генетического наследства. А это уже даже не позор, это – безумие.

То, что говорил Альваро, казалось невероятным, но Джоанна поверила ему. К какому бы клану он ни принадлежал, он оставался воином, а основная заповедь воинов – честность по отношению к представителям своей касты. Джоанна посмотрела на Альваро:

– Значит, ты говоришь, что здесь нет противоборства между нашими кланами?

– Нет,– твердо ответил Альваро.– Вся инициатива полностью принадлежит ученым.

– Они нарушили наши законы, поставив свои интересы выше интересов клана,– резюмировала Джоанна.– Занимаясь созданием супервоинов, они поверили в собственное могущество, и им захотелось власти. Поскольку цель оправдывает средства, они и решили добиться поставленной цели любой ценой. Вот теперь мне все предельно ясно.

Услышав выводы Джоанны, Карлак вздрогнула.

– Нелюдь вольнорожденная,– прошептала она.– Эти ученые решили нас уничтожить!

Голоса в пещере делались все громче. Ситуация становилась угрожающей. Топот в туннеле также усиливался.

– Карлак, посмотри, что там,– сказала Джоанна. Карлак открыла дверь и тут же ее захлопнула.

– Ну, что там? – Джоанна вопросительно посмотрела на ветерана.

– Мне кажется, они нашли техов,– с трудом выговорила Карлак.

– Если мы будем сидеть здесь, как утки в клетке, они нас всех передушат. Квиафф? – хладнокровно произнес Альваро и поправил воротник куртки.

Джоанна с восхищением посмотрела на него.

– Афф,– сказала она.– Нужно выбираться, и немедленно.

– Согласен,– отозвался Альваро.– Пора домой, в наши кланы. Не знаю, как тебя, а меня уже заждались.

Оттолкнув Карлак, Джоанна подошла к двери. Оскорбленная Карлак сверкнула глазами в сторону Джоанны. Джоанна улыбнулась: «Прекрасно. В тебе, кажется, просыпается злость? Значит, не все еще потеряно».

– Будешь делать то, что я скажу,– начала она грубым, как ей казалось, наиболее подходящим для момента голосом.– Сначала...

Договорить Джоанна не успела. В комнату с шумом ворвался какой-то тех. В руках он держал тяжелый лазерный пистолет. Наставив оружие в живот Джоанны, тех завопил:

– Они здесь! Я их поймал!

Это было последнее, что он сказал. Из пистолета Карлак вырвались три ярких луча, и тех тяжело повалился на пол. Из шеи мужчины потекла тугая струя крови.

Альваро подхватил выроненный техом пистолет.

– Откуда этот придурок взялся? – спросила Карлак Джоанну, переступая через тело поверженного человека.

– Вероятно, подслушивал под дверью,– ответила Джоанна.

– Подслушивал? – удивилась Карлак.– Тогда я правильно сделала, что убила его.

– Меня радует твоя рассудительность,– усмехнулась Джоанна.

– Но вначале ты думала, что я шпионка Клана Волка, квиафф? – спросила Карлак.

– Афф,– не раздумывая ответила Джоанна.

– А потом? Начала считать меня пустышкой? Ни на что не годным, опустившимся ветераном? – продолжала допытываться Карлак.

– Твоя излишняя осторожность и отсутствие презрения к одежде теха заставили меня так думать,– призналась Джоанна.

– Ну, а что ты думаешь обо мне сейчас? Джоанна внимательно посмотрела в лицо Карлак.

– Ничего не говори, Джоанна,– произнесла женщина.– Раньше я думала, что когда-то была воином. Теперь я знаю, что осталась им.

– Слушайте,– вмешался Альваро.– Я охотно понимаю, что вам хотелось бы обменяться несколькими любезностями, но вынужден напомнить, что здесь не совсем подходящее для дружеских излияний место. Пора сматываться из этой пещерки, но только как? Я, например, при всей своей хитрости ума не приложу, что тут можно предпринять.– Альваро усмехнулся.

Джоанна должным образом оценила выдержку воина.

– Выберемся,– твердо сказала она.– Один выход есть, и я его знаю. Но у нас есть одно преимущество.– Джоанна приоткрыла дверь и увидела, что техи обыскивают все туннели и закутки. Расстояние от того места, где они находились, до верхних помещений склада было весьма значительным, но не зря же люди изобрели лифт. Правда, до него придется добираться в полной темноте.

– О каком преимуществе ты говорила? – поинтересовалась Карлак.

– Наше преимущество состоит в том,– наставительным голосом произнесла Джоанна,– что мы воины Клана Нефритовых соколов.

Группа наблюдения

Командный центр Клана Нефритовых соколов

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

15 ноября 3057 г.

Здоровой рукой Каэль Першоу поправил немного сдвинувшуюся вниз правую половину лица. «Все-таки это маска. А сделана здорово. Совершенно незаметно»,– мелькнуло в голове у Джоанны.

– Я не могу говорить всего, что мне известно, Джоанна,– как обычно, неторопливо начал Першоу,– но то, что ты обнаружила, выходит далеко за рамки махинаций в области генетики. Каста ученых нашего клана, несомненно, перешагнула через дозволенные рамки и занялась деятельностью, которую я не могу охарактеризовать иначе, как подрывная. Но весь ужас состоит в том, что в известной нам программе замешаны не только наши ученые. Существует целый заговор, в котором участвуют ученые многих кланов. Боюсь тебя огорчить, но подозреваю, что здесь замешаны представители всех кланов.

– Но зачем им это нужно? – спросила Джоанна.

– Это тебе знать не обязательно,– ответил Першоу.– Да я и сам не слишком хорошо информирован. То, что каста ученых начала замыкаться, я знал и раньше. Я располагаю информацией о том. что они замышляют какие-то действия. Поступали сведения и о секретной программе, осуществляемой кастой ученых в обход руководителей клана. Но все это были, сама понимаешь, только слухи. Сейчас же благодаря тебе мы уже имеем точную информацию. Признаюсь, Джоанна, что у меня кровь стынет в жилах от мысли, что эти ученые могут натворить, дай им только волю.

Насколько Джоанна могла видеть, ледяное спокойствие Першоу ясно говорило о том, что кровь в его жилах застыла довольно давно и прочно, поскольку успешно может конкурировать со льдом Судетского озера.

– Разумеется, для того чтобы делать выводы, и твоей информации тоже недостаточно,– продолжал Першоу.– Тем не менее она настолько ценная, что ее затребовал к себе Хан.– Каэль многозначительно посмотрел на Джоанну.– А он в свою очередь познакомил с ней членов совета, да и то не всех.

Сцепив пальцы, полковник опустился в глубокое кресло. Его лицо выглядело озабоченным.

– Вольнорожденные техи, которые посмели взять в руки оружие, разумеется, наказаны.

Даже до сего дня у Джоанны голова шла кругом от событий, происшедших с ней с того момента, как она согласилась стать агентом Першоу. Будучи воином, она всегда сторонилась интриг, а мысль о том, что низшие касты могут готовить заговор против клана, вообще не укладывалась в ее сознании. Джоанна была рада, что ее работа помогла Першоу выявить преступников, но еще больше она радовалась тому, что выполнила порученное задание. По мнению Джоанны, ей пора возвращаться к нормальной жизни воина, и об этом она хотела просить Першоу.

– Что тут случилось за то время, что я отсутствовала? – спросила Джоанна у Каэля Першоу.

– Слишком многое,– ответил старый разведчик.– В настоящее время у нас идет большой спор с Кланом Волка. Высокомерие и двурушничество Волков, невыполнение ими закона кланов привело к тому, что у них появилось много врагов. Даже в их собственных рядах зреет недовольство. Предательское поведение Ульрика Керенского, приведшее к нашему поражению на Токкайдо и унизительному перемирию, возмутило остальные кланы до такой степени, что они уже требуют крови Волков.

Немного помолчав, Каэль снова продолжил:

– Великим советом с Керенского снято звание ильХана, и он потребовал битвы за отмену решения. Это его право, и никто не собирается лишать Керенского возможности биться за то, что он считает справедливым. Защищать мнение совета выпало Клану Нефритовых соколов. Ульрик собрал значительное количество воинов и направил их в зону нашей оккупации. Часть войска ждет битвы, а часть улетела в пределы Внутренней Сферы. Сейчас мы вылавливаем Волков повсюду... Грядет битва, Джоанна, большая битва.

– А в это время меня направляют в воспитательный дом.– Джоанна дипломатично перешла к наиболее волнующему ее вопросу.

Каэль понимающе усмехнулся:

– Совсем нет. На этот раз судьба оказалась на твоей стороне, Джоанна.

– Я остаюсь в группе наблюдения? – спросила Джоанна, и голос ее дрогнул. Служба в разведке не вызывала у женщины восторга.

– Нет, Джоанна, ты возвращаешься в Соколиную гвардию.

– Именно этого я и хотела,– непроизвольно вырвалось у нее.

– Я нисколько в этом не сомневался,– проскрипел Першоу.– Твои действия на планете Догг будут внесены в твой кодекс. Кроме того, я лично сообщу звездному полковнику Рэвиллу Прайду, что ты возвращаешься. Много я ему говорить не стану, скажу только, что ты выполняла мое задание. Этого будет вполне достаточно, чтобы остальные гвардейцы не задавали тебе ненужных вопросов. Конечно, они удивятся, но язык я им прищемлю. Это все, что я могу для тебя сделать, Джоанна. Полностью раскрывать все, что ты делала, мы пока не имеем права. Операция еще не закончена, и никто в гвардии не должен о ней знать.

– Можете не сомневаться, что я буду молчать. Быть шпионом – не такая уж притягательная цель для меня.

Один из глаз Першоу раскрылся от удивления.

– Не совсем тебя понимаю,– сказал Каэль.– Ты прекрасно справилась с заданием, и если бы не предстоящая битва, я ни за что не отпустил бы тебя. Что тебе не нравится в этой работе?

– Мне неприятна сама мысль быть шпионом. Это не то, чего я хочу. Я воин, и мое место в открытом, честном бою.

– Как воин Клана Нефритовых соколов, я понимаю тебя и прощаю невольное оскорбление моей работы. Мне нравится такое чистосердечие, Джоанна, и я буду искренним с тобой. Мне когда-то тоже хотелось с блеском умереть на поле боя, но клан приказал мне жить. То, что ты видишь перед собой, – это жалкие остатки некогда хорошего воина, но мне не перед кем стыдиться. Я служу клану, и, поверь, Джоанна, в некоторых случаях я, старик, не уступлю сотне молодых воинов. Эта мысль согревает меня в минуты, когда мои руки рвутся к пульту управления боевым роботом. Лицо покрыто шрамами и ожогами, и маска помогает их скрывать. Точно так же под маской шпиона может скрываться смелый и опытный воин. Это своего рода обман, но во имя благополучия клана мы должны всегда уметь идти на него.

– Странно, почетный полковник, что вы мне все это говорите,– задумчиво произнесла Джоанна.

– Почему? Ничего нет странного, ведь мы с тобой так похожи. Квиафф?

– Афф,– ответила Джоанна.– Мы оба жестоки и сильны.

– Я сказал бы немного иначе, но согласен и с такой формулировкой. Кстати, Джоанна, ты уверена, что не захочешь обратиться ко мне, когда получишь нежелательное назначение? – спросил хитрый Першоу.

– Нет, не уверена,– ответила Джоанна.– Вы хотите, чтобы я выразила вам свою благодарность, Каэль Першоу?

– Зачем? Я в этом совершенно не нуждаюсь. Да ты и не умеешь этого делать.Скорее Вселенная расколется, чем ты скажешь кому-нибудь «спасибо».

– Не провоцируйте меня, почетный полковник.– Джоанна усмехнулась.

– Благодарности я от тебя не требую.– Першоу наклонил голову.– А почему ты не поинтересуешься, где будет проходить битва с Кланом Волка? – вдруг спросил он.

– Мне это абсолютно безразлично. Главное, что битва будет. Хотя, впрочем, если вы знаете, скажите. Где?

Першоу на секунду взглянул куда-то в сторону, затем уставился на крышку своего стола.

«Странно,– думала Джоанна,– Что это он так волнуется?»

Полковник помолчал, поднял глаза на Джоанну и ответил:

– На Туаткроссе.

– Вот мерзавцы вольнорожденные,– только и проговорила Джоанна.

Каэль Першоу кивнул, его исполосованное шрамами лицо оставалось, как всегда, непроницаемым.

– Твоя реакция вполне понятна и закономерна,– сказал он своим обычным ровным, скрипучим голосом.

Плато Куртэн

Зона оккупации Кланом Стальной гадюки

6 декабря 3057 г.

Никому – ни Диане, ни Жеребцу – Джоанна не могла описать все, что она чувствовала, прилетев на Туаткросс. Звездному командиру временами казалось, что она различает силуэты боевых роботов и неясные лица воинов, хотя и не верила в сверхъестественное. Временами перед ее глазами возникали вереницы движущихся, качающихся в пространстве слабых огоньков. Словно в древнем боевом танце, они кружили вокруг Джоанны, и она не отрываясь смотрела на них.

Ветер, ужасный ветер, названный воинами «дьявол», дул почти не переставая, засыпая глаза жгучей пылью. Кругом она видела только красный песок и такого же цвета угрюмые громадные горы Туаткросса. Иногда встречались одинокие камни размерами с боевого робота. Несколько таких камней походили на лесные чащи. Передвигаться приходилось крайне медленно и осторожно. Воины нервничали, для Нефритовых соколов осторожность всегда служила синонимом трусости.

В последнее время ветер выл с неимоверной силой, иногда поднимаемые им тучи песка стояли перед глазами плотной искрящейся пеленой. Завтра состоится решающая битва, а сегодня воины Клана Нефритовых соколов тихо разговаривали о своих бывших и будущих подвигах, о превратностях судьбы, а в основном проклинали бездействие. Наиболее раздраженными выглядели гвардейцы, самые горячие воины клана. Тупое сидение изматывало их, привыкших к постоянным перемещениям и схваткам. Прибыв на принадлежащую Клану Стальной гадюки планету Туаткросс, они обнаружили, что в предстоящей битве будут занимать передовую линию. Это не страшило гвардейцев, менее приятным сообщением было то, что приданные им в помощь три других соединения: отряд «Пятый коготь», шестой гарнизон и восемнадцатый отряд егерей имеют не большой опыт ведения сражений.

Когда Рэвилл Прайд узнал, с кем ему предстоит биться, он не находил себе места от возмущения. Отношение к Соколиной гвардии показалось ему оскорбительным.

– Некоторые, с позволения сказать, воины,– бушевал он,– запятнавшие себя позорным бегством с Токкайдо, продолжают командовать нами,– говорил он дрожащим от волнения голосом.– Словно в насмешку, они подсунули в помощь Соколиной гвардии три необстрелянных соединения. Что это? Нам дают понять, что мы все равно проиграем и незачем пускать в ход более боеспособные войска? Но мало этого, посмотрите, кто командует Волками! – распалялся Рэвилл Прайд.– Старая гильза Наташа Керенская! Большего оскорбления я не могу себе представить.– Он театрально опустил голову.– Да будь эта ведьма Нефритовым соколом, она давно сгнила бы или,– полковник посмотрел на Джоанну и язвительно продолжил: – ...или «крутила бы барокамеры с подрастающим поколением».

Джоанна не реагировала на оскорбления Рэвилла Прайда, но за Наташу Керенскую она решила все-таки вступиться.

– Керенская прекрасно проявила себя и как воин, и как лидер,– заметила Джоанна.

– В качестве хитрого и подлого шпиона она проявила себя! – парировал Рэвилл.

Джоанна почувствовала, что и это тоже относится к ней. Она и на сей раз смолчала: никто не должен даже подозревать о ее секретном задании. Согласно официальной легенде, Джоанна вернулась в Соколиную гвардию для участия в предстоящей битве. Боевой опыт Джоанны позволял это сделать.

– Наташа Керенская десятилетиями торчала во Внутренней Сфере, разыгрывая из себя бывалого вояку,– не унимался Прайд.– Хитрая бесстыжая старуха осмеливается говорить, что когда-то служила в полку Волчьих Драгун. Да кто ей поверит? Она боевой робот видела только на военном параде!

– Не стоит так недооценивать противника, звездный полковник,– спокойно возразила Джоанна.– Вам не перечеркнуть заслуги Наташи Керенской, у нее их значительно больше, чем у многих других.

Джоанна со скрытой усмешкой наблюдала, как Рэвилл Прайд напрягся и долго смотрел на нее. Видя, что ему не переубедить Джоанну, он отвернулся и обрушил все свое красноречие на молодых воинов. Там он нашел полное понимание, молодняк с горящими глазами затаив дыхание слушал страстный монолог лютого полковника.

Джоанна заметила, что в Рэвилле Прайде произошли значительные перемены. Он уже утратил радостную улыбку до ушей, меньше шутил, в обращении с подчиненными стал более резок. В глазах у полковника все чаще мелькали грусть и уныние. Иногда, правда, на него накатывало былое веселье, он носился по базе с радужной улыбкой, но это случалось все реже. Очень скоро его истерическое веселье сменялось подавленностью, и полковник впадал в тяжелую меланхолию.

Джоанна подозревала, что всему виной предстоящая битва. Какой бы незначительной она ни казалась, все-таки это битва, а не игрушечные поединки за офицерское звание. Джоанна видела, что полковник волнуется. Прикрываясь маской туповато-развеселого горлохвата, полковник четко понимал, что впереди его ждет нечто несравненно большее, чем свалка за генетическое наследство.

Джоанна устала от нескончаемой болтовни. Решив, что выносить резкий, порывистый ветер много легче, чем слушать пустопорожние разговоры, она вышла из палатки. В лицо ей тут же посыпались едкая пыль и острые песчинки. За спиной раздалось шуршание. Джоанна обернулась и увидела Диану, которая подошла к ней. Закрывшись куском брезента, малоэффективного на Туаткроссе, они стояли молча. Клубы поднимающегося песка вырисовывали в воздухе странные фигуры.

– Что ты видишь перед собой? – спросила Диана.

– Ничего,– прозвучал ответ.

– В прошлый раз все начиналось точно так же. Джоанна пожала плечами.

– Сказать по правде, я всегда старалась забыть это проклятое место. Да и что тут помнить? Красный песок, скалы, жуткий ветер и поражение. Такое же жуткое. И позорное. Нет, лучше бы мне раньше никогда здесь не быть.

– Как ты думаешь, далеко отсюда до Большого Шрама? – спросила Диана.

– Нет, не очень.

– Говорят, что Волки находятся где-то между плато Куртэн и Большим Шрамом. Силы у них значительные, третий полк и два ударных отряда – триста пятьдесят второй и триста сорок первый,– сообщила Диана.– Решения о месте битвы пока достичь не удалось, все войска прибыли совсем недавно. Месторасположение Волков тоже неизвестно, из-за плохой погоды наши разведчики не могут их обнаружить. Как ты думаешь, нам придется проходить через Большой Шрам? – неожиданно спросила она.

– Возможно,– ответила Джоанна.– Честно говоря, я сейчас не хочу ни о чем думать. Скорей бы началась битва.

– Да. Я, наверное, до самой битвы не смогу успокоиться. Посмотри.– Диана показала руки.– Пальцы сводит постоянно. Так и кажется, что я сижу за пультом управления боевым роботом. Кстати, тебе нравится твой новый робот «Призывник»?

– Пока не знаю, но первое впечатление такое, что это второразрядная машина.– Джоанна не любила садиться за пульт управления не очень хорошо известным ей роботом. На базе она много часов провела, изучая возможности «Призывника», и пришла к выводу, что при такой медлительности робота ей долго не продержаться. В последний раз «Призывник» до такой степени разозлил Джоанну неповоротливостью, что она плюнула на панель управления и с такой силой грохнула кулаком по экрану сканера, что едва не разбила его. По сравнению с «Бешеным Псом» «Призывник» казался полусонным. Джоанна охотно дала бы руку на отсечение, лишь бы вернуть своего старого друга. Однако после отъезда Джоанны на Догг ее робота передали Кастилье. Вернувшись, Джоанна попыталась было вернуть «Бешеного Пса», но полковник об этом даже и слышать не хотел.

– Зачем это все нужно? – возражал он.– Бесполезная трата времени и средств. После вашего отъезда Кастилья переделала робота и сейчас великолепно с ним справляется. К тому же, как только закончится битва, вы все равно уедете, и нам снова придется переделывать «Бешеного Пса». Есть три свободных робота, выбирайте себе любого. Нет, даже и не пытайтесь со мной спорить, это бесполезно. Bce! Вы свободны,– закончил Рэвилл Прайд начатый Джоанной разговор о возвращении старого робота.

Джоанна негодовала, но делать было нечего, и она села на «Призывника».

– На этом роботе Эйден Прайд участвовал почти во всех своих битвах,– произнесла Диана.

– Да, вроде бы. Он говорил, что в «Матером Волке» он где-то потерпел поражение. А по моему мнению, в «Призывнике» вообще победить невозможно.

– Перестань пугать меня, Джоанна. Ты хочешь сказать, что это твоя последняя битва? Никогда не поверю. Такие, как ты, только побеждают. И ты тоже победишь.

– Я тоже слышала, что такие, как я, не умирают в бою. Но меньше всего я хочу умереть в постели,– огрызнулась Джоанна.

– Это тебе тоже не грозит. Ты умрешь от очередного припадка ярости. Так что будь спокойна.

Джоанна понимала попытки Дианы утешить ее и не стала рассказывать о своих ночных кошмарах. Женщине снилось одно и то же – она лежит на катафалке, и все, кого она когда-то знала, стоят рядом. Ближе всех находятся те, кого она не любила, и впереди них – Рэвилл Прайд.

– Я попросила Рэвилла Прайда, чтобы он разрешил нашей звезде начать битву первыми,– сказала Джоанна.

– Хочешь лишний раз убедиться в своем везении?

– Диана, не нужно больше шутить,– умоляюще проговорила Джоанна.– Опостылели мне твои шутки! Диана захохотала.

– Нефритовый сокол должен гордиться тем, что идет в битву первым,– говорила Джоанна, не замечая веселого смеха Дианы.– Если хочешь, можешь попроситься в другую звезду.

– С какой стати? – удивилась Диана.– Ты не представляешь, как я рада, что Рэвилл Прайд снял с меня обязанности адъютанта. Если бы это зависело от меня, я продлила бы эту битву до бесконечности, лишь бы не возвращаться в его противный кабинет.

– После окончания битвы ты опять будешь выполнять обязанности адъютанта? – спросила Джоанна.

– Он так хочет. Я бы с радостью ушла, но Рэвил Прайд не отпускает меня. Полковник считает мое предательство недостаточным предлогом для отстранения от должности. Но что же еще я должна сделать?

– В звании адъютанта есть кое-какие плюсы. Видишь командира какой он есть, безо всяких прикрас. Кстати, Жеребец все еще продолжает защищать его методы? – спросила Джоанна.

– Совершенно верно. Жеребец говорит, что Рэвилл Прайд – лучший командир из всех, кого он знал. Исключая, конечно, Эйдена Прайда.

– Конечно,– передразнила Джоанна.– Да разве можно найти кого-нибудь лучше Эйдена?

– Я чувствую в твоем голосе сарказм, Диана.

– Прости, я не хотела,– поправилась Джоанна.– Одно упоминание о Рэвилле Прайде выводит меня из себя. Эйден был хорошим воином, даже великим, но и у него были недостатки.

– Рада слышать это,– прошептала Диана.

– Да? – спросила Джоанна и тут же усмехнулась.– Я совсем забыла, что ты вольнорожденная и что-то там думаешь о чувствах. Ведь Эйден Прайд – твой родитель. Тьфу, какая гадость!

– Ты все такая же,– обрадовано сказала Диана. Ветер поднял в воздух очередную тучу песка. Красными блестками он переливался и играл перед глазами Джоанны и Дианы. Воины не отрывая глаз смотрели на кружащиеся узоры. Они напоминали им оперенье гордой, красивой птицы.

– Как ты думаешь, завтра все решится? – спросила Диана.

– На рассвете,– ответила Джоанна.

– Помнишь, как вы бились здесь в прошлый раз? – спросила Диана. Не услышав ответа, она нисколько не смутилась.– А эту равнину помнишь?

– Рэвилл Прайд тоже спрашивал меня о том, в какой местности нам предстоит биться,– медленно проговорила Джоанна.– Что я могла ему ответить? Я, собственно, ничего и не видела. После приземления нас тут же бросили в бой. Кругом был только огонь. На этой стороне Большого Шрама мы были совсем недолго. Даже осмотреться толком не успели, как раздались страшные взрывы, и на нас со всех сторон посыпались камни. Тонны камней! Большинство роботов засыпало почти сразу. Помню только, что я бежала вперед, пытаясь вырваться из ловушки. Потом мой робот упал, и я стала выбираться из кабины. Еще помню, что едва не задохнулась от дыма и пыли. Вот и все мои воспоминания,– закончила Джоанна свой печальный рассказ.

– И за все это как расплата – несмываемый позор,– прошептала Диана.

– Так и должно быть,– возразила Джоанна.– Мы проиграли, потому что не продумали стратегию ведения битвы и не учли всего. Позор мне ненавистен, но я приняла его. У меня нет выбора, я Нефритовый сокол.

– Как много нам говорит эта фраза, квиафф?

–Афф!

– Надеюсь, что мне удастся своими глазами увидеть Большой Шрам. Я столько слышала о нем,– сказала Диана.

– Хочешь взглянуть? – спросила Джоанна, с интересом обернувшись к Диане.– Давай сходим и посмотрим. Мне тоже не помешает кое-что освежить в памяти.

Диана с удивлением посмотрела на нее.

– Прямо сейчас? – спросила она. Джоанна уже застегивала куртку. Надвинув на глаза капюшон, она ответила:

– Придется пройти через линию, занятую Волками. Ну как, идем?

– Неплохая может получиться прогулка,– произнесла Диана.– Я готова. Но идти придется очень далеко,– осторожно сказала она.

– Ты сомневаешься в моих способностях? – спросила Джоанна.

– Нисколько. Но не нарушаем ли мы правила?

– Нарушаем,– обрадовано ответила Джоанна.– Ну и что? Ты очень боишься?

– Рэвилл Прайд будет рвать и метать.

– Вот и прекрасно. А почему это тебя так волнует? Нас и так уже достаточно наказали. Меня отошлют, как только битва закончится. А ты вольнорожденная. Это уже само по себе наказание. Чего ты боишься?

– Ничего я не боюсь,– ответила Диана.– Пошли! Джоанна отбросила брезент и шагнула вперед. Песчаная буря едва не свалила ее с ног, но она удержалась и, нагнувшись, двинулась дальше. Диана застегнула куртку и тоже шагнула навстречу свистящему ветру. Необыкновенное волнение охватило ее. Подстегнутая любопытством и азартом, она поспешила за Джоанной.

Большой Шрам, Туаткросс

Зона оккупации Кланом Стальной гадюки

6 декабря 3057 г.

Если бы Джоанна не видела мрачных пещер Дог-га, она посчитала бы Большой Шрам в полдень самым темным местом, что ей когда-либо доводилось видеть. Стряхивая с куртки песок, Джоанна вспомнила, как ее завалило здесь камнями. Если бы она не сумела вылезти из своего боевого робота «Вурдалака», то оказалась бы заживо погребенной под каменными глыбами. Но тогда ей было не до сравнений, сейчас же Джоанна поразилась темноте Большого Шрама. Она посмотрела наверх и увидела усыпанное звездами небо Туаткросса. Правда, расщелина защищала от ветра и не нужно постоянно прятать глаза от режущего песка.

– Мрачноватое местечко,– сказала Диана.– И название у него соответствующее.

Узкая лощина, словно многокилометровый нож, прорезала громадные скалы.

– Мы правильно сделали, что пришли сюда,– отозвалась Джоанна.– Давай посмотрим, где нам предстоит биться. Я чувствую, что мы еще побываем в этой расщелине, но уже в боевых роботах.

– Удивляюсь, как ты нашла дорогу сюда.– Диана покачала головой.– Если бы не ты, я тут сразу заблудилась бы. У тебя что, есть автопилот?

– Да. И называется он «удача и инстинкт». С возрастом он становится все надежнее и лучше.– Джоанна посмотрела на Диану.– Я хотела попасть сюда, и вот я здесь.

– У тебя есть одно прекрасное качество,– произнесла Диана.– Твое присутствие и твой голос придают мне уверенности.

– Смотри. Ты ведь хотела увидеть это место, квиафф?

– Афф,– ответила Диана.– Только непонятно, как этот проклятый песок умудряется просачиваться через швы одежды. Все тело колет, словно иголками. Слушай, Джоанна, а где же Волки?

– Как где? Мы же видели одну палатку. И чуть не ударились о боевого робота. Ты что, забыла? Или не заметила?

– Джоанна, я все видела, но меня интересует другое: почему они нас не видели?

– В такую бурю трудно что-нибудь заметить. Тем более двух людей в камуфляже. Даже если Волки и видели нас, то скорее всего приняли за своих.

– Допустим,– с сомнением ответила Диана.– Ну, и что мы теперь будем делать?

– Смотреть на Большой Шрам. Мы же для этого сюда и пришли.

– Ты знаешь, Джоанна, мне эта расщелина представлялась совсем другой.– Диана помолчала.– Не такой широкой. Да и скалы, я думала, здесь намного выше. Но все равно зрелище впечатляющее.

Джоанна задумалась, глядя на горы.

– Насмотрелась? – Джоанна повернулась к Диане.

– Вполне,– ответила молодой воин.

Ровно семь лет назад менее чем в полукилометре отсюда воины Внутренней Сферы заложили в горах тонны взрывчатки. Когда Нефритовые соколы вошли в расщелину, на головы им обрушился камнепад. В считанные секунды лучшая часть клана, его Соколиная гвардия, была сметена, раздавлена. Джоанна вспомнила тот ужас, охвативший ее, когда горы вдруг задрожали, а земля ушла из-под ног. Казалось, сами горы двинулись на Нефритовых соколов.

Джоанна тряхнула головой, пытаясь избавиться от тяжелых воспоминаний. «Что заставило меня прийти сюда? Потребность вновь пережить те ужасные минуты? Увидеть место своего позора?»

Ветер усилился. Теперь клубы пыли и песка залетали даже сюда, в расщелину.

– Джоанна! Где ты, я тебя совсем не вижу,– раздался голос Дианы.

– Держись за мою куртку.

– Слушай, почему бы нам не воспользоваться фонарями? – предложила Диана.

– Нельзя. Если Волки выставили здесь посты, то нас тут же заметят, и мы станем легкой добычей.

– Не знаю,– протянула Диана.– По-моему, здесь никого нет. Едва ли Волки будут охранять это место.

Они пошли по расщелине и вскоре почувствовали, что поднимаются в гору.

– Вот оно,– прошептала Джоанна.– Я абсолютно уверена, что мой позор начался именно здесь, на этом самом месте.

– Джоанна! – послышался голос Дианы.

– Что тебе?

– Ничего, я просто хотела узнать, где ты. Чертова пыль, ничего не видно. Ну что, ты нашла его?

– Да. Мы на нем стоим. Я и не предполагала, что оно вызовет во мне столько эмоций.

– Это вполне естественная человеческая реакция,– сказала Диана.– А что ты сейчас чувствуешь?

– Кто знает, сколько воинов и боевых роботов лежат под нашими ногами. Мы тогда очень торопились. Говорили, правда, что потом откопали всех погибших, но я в это не верю.

– Тогда здесь, должно быть, полно привидений. Джоанна, а что, если они сейчас смотрят на нас?

– Иногда ты говоришь как полная дура,– отозвалась Джоанна.– Напрасно ты отказываешься от должности адъютанта Рэвилла Прайда. Вы вполне подходите друг другу.

– Джоанна, это нечестно.

– Будем надеяться, что ты права, Диана. Пыль и песок заполнили расщелину настолько, что лишь по голосу Джоанна могла определить, где находится Диана. Взглянув наверх, звездный командир увидела громады окружающих расщелину скал и тусклые звезды. Странно, здесь, в отличие от всех остальных мест, стены гор были, казалось, изогнуты назад. На других участках расщелины горы выглядели намного выше и либо стояли ровной стеной, либо наклонялись внутрь.

– Часть гор обрушилась на нас, вот они и стали меньше,– проговорила Джоанна.

«Эти вольнорожденные мерзавцы из Внутренней Сферы не умели драться и использовали против нас горы. Сейчас мы снова должны биться с вольнорожденными. Интересно, кто из них коварнее, подлецы из Внутренней Сферы или Волки-предатели? Мне кажется, что подонки из Внутренней Сферы много хуже. Волки, какими бы они ни были, все-таки клан. Ну и что из того, что клан? Попадись мне сейчас на глаза воин из Клана Волка, я с радостью разорвала бы его на куски. Даже воины Внутренней Сферы не вызывают у меня столько отвращения. Хотя должны бы, ведь это им я обязана своим позором».

Джоанна уже собиралась поворачивать обратно в лагерь, как вдруг увидела свет.

– Диана! Ты видела? – спросила она.

– Что видела?

– Только что я заметила свет. Непонятно, откуда он здесь может быть.

– Ты ошиблась. Это оптический обман,– ответила Диана.

– Да? Тогда давай возвращаться. Времени осталось немного, а вернуться нужно засветло. Если Рэвилл Прайд нас не увидит утром...– Джоанна осеклась. Перед ее глазами снова блеснул яркий луч света.

– Джоанна, что с тобой? – послышался взволнованный голос Дианы.

– Тихо!

Вдали послышался шум. Постепенно усиливаясь, он приближался, и вскоре со скал расщелины посыпались мелкие камни, на воинов обрушился целый град камней. Внезапно все стихло. Стряхивая с капюшона пыль, Джоанна почувствовала, что несколько осколков залетели под одежду.

– Что это было? – спросила взволнованным голосом Диана.

– Теперь и ты увидела его?

– Да,– прошептала Диана.– Как ты думаешь, что это может быть?

– Кто-то находится наверху.

– А кто?

– Возможно, привидения собрались поболтать о том о сем,– мрачно пошутила Джоанна.

– Да нет.– Диана не обратила внимания на шутку.– Скорее всего, это Волки.

– Ты так считаешь? – Джоанна серьезно посмотрела на Диану.

– А кто еще? Я уверена, они собираются приготовить нам сюрприз. И мы должны знать, в чем он заключается.

– Залезть на эти стены? – Джоанна с сомнением посмотрела на молодого воина.

– Ничего страшного, поднимемся,– бодро проговорила Диана.– Мы как-никак Нефритовые соколы.

– Без оборудования и в такой кромешной темноте это будет сделать нелегко.– Джоанна покусывала губы.

– Давай попробуем,– настаивала Диана.– Возможно, скалы здесь не такие уж гладкие.

Вместо ответа Джоанна рванулась к скале и, подпрыгнув, ухватилась за выступ. Диана прошептала популярное среди вольнорожденных ругательство и бросилась за Джоанной. Тоже подпрыгнув, она зацепилась за какой-то камень и подтянулась.

Подъем оказался тяжелее, чем они себе представляли. У самой вершины скалы руки воинов страшно болели от напряжения. Удивительно, но никто из них ни разу не поскользнулся, хотя восхождение в таких условиях по сложности превосходило любое учебное испытание. Основную часть времени занял поиск выступающих камней и упоров для ног. Джоанна вспомнила, с какой настойчивостью она готовилась стать воином, сколько времени проводила на тренировках. Теперь, будучи уже ветераном, она могла оценить пользу подготовки с двух позиций – как курсант и как опытный воин.

По мере приближения кл вершине все слышней становился шум тяжелого оборудования. Вначале Джоанна едва улавливала его, теперь она отчетливо слышала не только шум работы двигателей, но и голоса людей. Слов, правда, разобрать не удалось.

Воины находились почти у самой вершины. Уцепившись за плоский край скалы, они висели над громадной бездной расщелины. Меньше метра отделяло их друг от друга. Джоанна хотела спросить девушку, чувствует ли она такое же измождение и одновременно желание ползти вперед, как и она сама, но раздумала. Последний рывок воины сделали одновременно.

– Так,– констатировала Диана.– Залезть мы залезли. Ну, а что делать дальше?

– Судя по шуму, мы находимся недалеко от основного места действия,– предположила Джоанна.

– И что это может быть за действие? – спросила Диана.

– Какая-то Волчья хитрость. Отдохнула?

– Странный вопрос,– ответила девушка.– Если бы не необходимость тащиться назад, я сейчас упала бы здесь и заснула. Ладно, будем считать нашу беседу отдыхом.– Диана поднялась.

– Тогда пойдем и посмотрим, что здесь происходит.

Всего лишь на секунду Диана потеряла осторожность и не заметила, что край вершины имеет покатость. За многие века песок Туаткросса сточил часть камня. Девушка поскользнулась и начала падать. Реакция Джоанны была мгновенной, она схватила спутницу за рукав куртки и, наклонившись, толкнула вперед. Все произошло настолько неожиданно, что девушка не успела даже испугаться. Как ни в чем не бывало она стряхнула с капюшона песок и невозмутимым тоном пробормотала слова благодарности.

Как Джоанна и предполагала, они находились на большом, совершенно ровном плато, кое-где поросшем редкими маленькими деревьями. Иногда встречались и камни, тоже небольшие и почти круглые.

За одним из них и спрятались воины, не отрывая глаз от раскрывшегося перед ними фантастического зрелища. Оно возникло неожиданно, словно мираж. Вначале Джоанна даже испугалась, ей показалось, что это галлюцинации.

В полукилометре от них в неярком свете двигались какие-то тени, сновали машины, поднимались и опускались камни. По всему периметру проводимых работ возвышались величественные фигуры боевых роботов.

– Вот это да! – прошептала потрясенная увиденным Диана.

– Подойдем поближе,– предложила Джоанна.– Квиафф?

– Афф.

– Давай разделимся. Так будет легче уходить, если нас заметит охрана.

– Сомневаюсь, что она тут есть,– ответила Диана.– Волкам и в голову не придет, что кто-то решится пройти через их оборонительную линию.

– Осторожность никогда не помешает,– возразила Джоанна и вспомнила Карлак.– Спрячься вон за тем камнем, слева. Видишь?

– Его трудно не увидеть.– Диана скользнула в тень громадного валуна и растворилась в темноте.

Джоанна начала осторожно пробираться вперед. Под ногами поскрипывали мелкие камешки, но женщина не волновалась – едва ли кто-нибудь уловит такой слабый звук.

Подобравшись поближе, она разглядела фигуры техов. Одни из них управляли машинами, экскаваторами и погрузчиками, другие сидели в открытых кабинах транспортеров. Джоанна пригляделась повнимательнее и поняла, что тут происходит. Над тем самым местом, где должна проходить битва, Волки готовили укрытия для своих боевых роботов.

«Отсюда вся расщелина будет видна как на ладони. Они решили поставить здесь боевых роботов и, как только неприятель появится внизу, откроют огонь, чтобы расстрелять нас, как птенцов»,– подумала Джоанна.

Она смотрела на углубления в скалах и увидела кое-где навесы из громадных листов брони.

– Роботы будут выходить, открывать огонь и тут же прятаться,– прошептала она.

На открытом пространстве Джоанна заметила также останки боевых роботов.

«А это для отвода глаз. Мы увидим эту рухлядь и подумаем, что роботов здесь больше нет. Пойдем дальше и...»

Джоанна была возмущена готовящейся ловушкой, но то, что предстало ее глазам через несколько минут, превзошло все ожидания.

Пройдя немного вперед, она заметила, что возле останков роботов крутятся техи. Они подводили к рукам, ногам и кабинам роботов какие-то провода. Один из техов взмахнул рукой, и части начали двигаться. Создавалась полная иллюзия, что робот подбит. Вспыхнуло пламя. Техи тут же потушили его. Одобрительно похлопывая друг друга по плечам, они пошли к другому разбитому роботу и продолжили свою работу.

«Где Волки взяли столько останков роботов? Неужели разрыли наши захоронения?» – ахнула Джоанна.

Она продолжала наблюдать за приготовлениями врагов. Со стороны все походило на большую муравьиную кучу. Одни муравьи-техи бегали с ящиками взрывчатки и закладывали ее внутрь разбитых роботов, другие заполняли ею вырытые в горах углубления, третьи соединяли провода.

Джоанна метнулась к ближайшему камню и столкнулась с Дианой.

– Ну, и как ты все это понимаешь? – спросила девушка.

– Очень просто,– зашептала Джоанна.– Здесь готовится засада. То же самое было здесь и в прошлый раз, только мы ничего об этом не знали. Наташа Керенская решила повторить маневр, затянуть нас в расщелину и частично расстрелять, а частично – завалить камнями.

– Ничего не понимаю,– пробормотала Диана. – Какая засада? А для чего вся эта рухлядь?

– Эти останки роботов – часть плана, разработанного Керенской. Если я правильно все уловила, в них Волки закладывают взрывчатку. И не только в них, а еще и в прорубленные в скалах отверстия. Сначала стрельбу откроют Волки, мы ответим и, увидев эти останки, подумаем, что все вражеские роботы уничтожены. На самом же деле роботы Клана Волка будут в этот момент под защитой листов брони. Видишь? – показала Джоанна.– Мы преспокойно войдем в расщелину, и тут они выйдут из засады, откроют огонь и снова спрячутся. Мы бросимся сюда, и тут прогремит взрыв. Сюда едва ли кто-нибудь из нас добежит,– поправилась Джоанна.– Не сомневаюсь, что они понатыкали мин не только по всей поверхности скал, но и в самой расщелине. Теперь понимаешь, что Волки готовят?

Диана молча кивнула.

– Если мы зайдем в лощину, то окажемся в ловушке,– продолжала Джоанна.– Тех, кто не погибнет от мин и камней, прикончат спрятавшиеся здесь боевые роботы Волков.

У Дианы в голове не укладывалось, как можно готовить такую подлость, однако она не потеряла способности рассуждать логически. – Во всем этом есть один большой недостаток. Волки предполагают, что им удастся заманить нас в расщелину,– прошептала она.– Глупцы надеются, что мы зайдем на минное поле и побежим сюда. Так– тика неприятеля строится в основном на предположениях. Волки даже не пытаются рассмотреть другие варианты: а что будет, если мы не бросимся сюда?

– Они чувствуют, что Рэвилл Прайд сунется в ловушку обязательно. Иногда мне кажется, что он воспитывался в одной сиб-группе с Наташей Керенской. Да, Волки рискуют, но в результате их ждет победа, а больше ничего и не нужно,– усмехнулась Джоанна.

– Они настолько уверены в нашей глупости, что даже не выставили охранение. Поэтому-то мы так легко и прошли через их передовые позиции,– сказала Диана.

– Им просто некого выставлять,– поправила ее Джоанна.– Практически все заняты здесь.

– Значит, ты считаешь, что Керенская задумала этот план с самого начала и во что бы то ни стало попытается затащить нас сюда?

– Разумеется,– спокойно ответила Джоанна.– А здесь наша смерть – всего лишь вопрос времени. Диана с любопытством посмотрела на ветерана:

– Что-то раньше я не замечала в тебе такого сарказма.

– Поменьше обращай внимания на мои слова, а то станешь такой же занудой, как я.

– Мне всегда этого хотелось,– ответила Диана.

Девушка, вероятно, очень удивилась бы, узнав, что ее сказанные в шутку слова вывели из себя Джоанну, которая на мгновение представила Диану в будущем.

«Будет ли она чувствовать такую же усталость?» – подумала она.

Непонятно почему, но судьба Дианы вдруг взвол2 новала Джоанну.

«Зачем мне думать, что с ней произойдет через несколько лет? Она умрет во время очередного боя – вот и все. Какое мне до нее дело?»

– Что дальше? – спросила Диана.– Только не говори, что спускаться нам придется тем же путем. У меня до сих пор ноги трясутся.

– Другого ничего предложить не могу,– ответила Джоанна.– Только перед этим хотелось бы еще кое-что посмотреть. Давай-ка, взглянем, как все эти сооружения выглядят сзади.

– Твое любопытство меня удивляет,– сказала Диана.

– Это совсем не любопытство.

– А что же тогда?

– Действия в тылу противника.

Стараясь держаться в тени и поменьше шуметь, воины прокрались на другой конец площадки и спрятались за камнем. Здесь было еще больше машин и останков боевых роботов. Техи проделывали с ними те же самые операции: закладывали взрывчатку и подсоединяли провода.

– Джоанна, а тебе не кажется, что нам снизу будет видно, что это не целые роботы? Это покажется подозрительным...

Джоанна прервала ее:

– Нет, они правильно все рассчитали. Наши разведчики даже не догадаются посмотреть вверх, они будут прощупывать пространство внизу, в расщелине. Тоже риск, но вполне оправданный.

Впереди вспыхнул целый сноп огня. Он осветил группу офицеров, сидящих за картой. Вдруг один из офицеров встал и взмахнул рукой. Тут же в вырытые пещеры двинулись машины, появились техи со взрывчаткой, послышались громкие голоса.

– Нужно попытаться подойти еще ближе,– предложила Джоанна.

– Мне кажется, это уже безрассудство.

– Боишься? – спросила Джоанна.

– Нисколько. Давай попробуем подобраться,– ответила Диана.

– Молодец, я ненавижу осторожность, особенно излишнюю.

Впереди виднелась кучка чахлых деревьев. Джоанна кивнула в их сторону, и оба воина, нисколько не таясь, прошли к ним. Отблески огня падали на их куртки, но, поскольку ни знаков отличия, ни эмблемы с соколом на них не было, никто из офицеров не обратил на двух женщин никакого внимания. Офицеры и техи продолжали заниматься своими делами.

Притаившись за деревьями, Диана смогла полностью увидеть все, что делалось не только на площадке, но и в пещерах. Несколько воинов зажгли костер и с кем-то заговорили.

– Ты не слышишь, о чем они болтают? – спросила Диана.

– Слушают кого-то,– ответила Джоанна.

– Хорошо бы и нам тоже послушать,– начала было Диана и вдруг замолчала.– Джоанна,– вдруг взволнованно зашептала она,– посмотри-ка вон туда. Видишь? – Голос девушки стал прерывистым.– Ты узнаешь ее?

Она показала Джоанне на стоящую у костра женщину в защитной куртке с пауком на эмблеме. Та немного выступила вперед, и Джоанне бросились в глаза ее огненно-рыжие волосы, которые показались продолжением пламени костра. Бледное лицо женщины осветилось, и Джоанна увидела, что это – ветеран, и очень старый. На первый взгляд женщине было не менее шестидесяти лет, а то и больше. В Клане Нефритовых соколов воинов такого возраста не было. Остальные клановцы смотрели на ветерана с нескрываемым уважением.

– Я так и думала, что это ее идея,– пробормотала Джоанна.

– Это Наташа Керенская? Хан?

– Да, это она,– подтвердила Джоанна.– Рыжая старуха не унимается.

– Сколько же ей лет? Да она древнее...

– Меня? – перебила девушку Джоанна.– Определенно. И представь, что в Клане Волка она считается едва ли не лучшим воином.

– Я слышала о Наташе Керенской еще в то время, когда жила в поселке,– сказала Диана.– Но видеть ее мне никогда не приходилось.

– Ты знаешь,– призналась Джоанна,– иногда я ей очень завидую. Посмотри, какая она старая, а как здорово выглядит. Не знаю, правда это или нет, но говорят, что она несколько лет служила в частях вооруженных сил Внутренней Сферы и дралась с такой жестокостью, что ее прозвали Черной Вдовой. Наверное, за то, что именно там она научилась разным хитростям. Но возможно, что Науки когда-то были частью Клана Волка. Во всяком случае, я не сомневаюсь, что в ней много их генов. Поговаривают, что Волки обожают предателей и всегда выдвигают их на самые ответственные посты. Не знаю, как кому, а мне от одной этой мысли противно. Кстати, второй Хан Клана Волка – вольнорожденный и когда-то давным-давно в качестве раба служил правителям Внутренней Сферы.

– Я слышала об этом, но никогда не верила,– призналась Диана.– Хан – и вольнорожденный! Как это может быть? Ведь в Клане Нефритовых соколов вольнорожденный не может даже...

– Послушай,– перебила ее Джоанна,– давай поговорим об этом в другой раз. Сейчас нужно выяснить, что Наташа Керенская тут делает.

– Если не хочешь задержаться к утренней поверке, то советую поторопиться.

– Ты думаешь, что на Туаткроссе утро чем-нибудь отличается от ночи? Ну, ты и оптимистка!

– В этом тоже есть своя прелесть, значит, нас снова никто не заметит.

– Совершенно верно,– подтвердила Джоанна.– Как легко прошли, так же легко и выйдем. Только теперь уж наше дело следует довести до конца. Я не спущусь вниз до тех пор, пока не выясню все основательно.

– Основательно? – поинтересовалась Диана.– С каких это пор ты научилась этому слову?

– Тихо, Диана. Скажи-ка мне лучше, не кажется ли тебе кое-что во внешности Наташи странным? Диана пожала плечами:

– Да нет. Разве что для своего возраста она выглядит очень уж молодо. Походка у нее совсем как у молодой девушки. Такая же четкая и упругая.

– Не совсем,– задумчиво проговорила Джоанна.– Наташа изо всех сил старается выглядеть молодо. Она никогда не позволит себе ходить как старуха. Шаркать ногами ветерану не даст ее гордость.

– Видимо, когда-то она была красавицей,– предположила Диана.

Керенская повернулась, и огонь осветил ее лицо. В этот момент она показалась Джоанне совсем древней старухой, но еще яснее проступили и следы былой красоты. Зловещий взгляд Наташи Керенской был устремлен на деревья, за которыми спрятались воины. Она не видела Джоанну и Диану, темнота надежно их скрывала.

– Слушай, Джоанна, пора возвращаться. Иначе...

– Спокойно! – прошептала Джоанна.– Пока все не узнаю, не двинусь отсюда.

То, что они узнали впоследствии, превзошло все их ожидания и наполнило сердце Джоанны таким негодованием, что она едва сдержалась, чтобы не броситься из своего укрытия на Керенскую.

Вскоре к Хану подошел офицер и что-то прошептал ей на ухо. Она кивнула и отошла от костра. С другого конца площадки показались две фигуры.

– Джоанна! – Диана чуть не вскрикнула от ужаса.– Посмотри, на них форма Нефритовых соколов.

– Молчи! – зашипела Джоанна.– Я все вижу. Она обманула Диану, она ничего не видела, но когда, приглядевшись, узнала Чоласа и Кастилью, то едва не задохнулась от возмущения.

– Скоты! Что они тут делают? – Джоанна что было сил вцепилась пальцами в ствол дерева и, тяжело дыша, смотрела, как Чолас и Кастилья направляются к Наташе Керенской.

Женщину затрясло от внезапно нахлынувшей ненависти.

– Джоанна, что с тобой?

Она ответила не сразу, а когда заговорила, голос ее звучал по-прежнему спокойно и твердо:

– Это шпионы, засланные к нам Кланом Волка. Керенская выслушала подошедших воинов и коротко кивнула им. Затем она похлопала их по плечам, словно благодарила за хорошо проделанную работу.

– Ведь это же так очевидно,– простонала Джоанна.– И я ничего не заметила.

– Да как ты могла догадаться? – спросила ее Диана.

– Каэль Першоу говорил мне, что Волки подменяют наших воинов своими.

– Подменяют? – переспросила Диана.– Как это?

– Они захватывают наших молодых воинов, делают фальшивые кодексы, где записывают физические данные своих шпионов, и отправляют их к местам службы. Так мы получаем шпиона.

– А что они делают с теми воинами, которых захватывают?

– То, что ты и предполагаешь,– ответила Джоанна.– Убивают.

Диана пошевелилась, и раздался легкий треск, но никто из стоящих у костра Волков не обратил на него внимания.

– Вольнорожденная мразь! – прошептала Диана. Джоанна хмыкнула.

– Странно слышать такое от тебя,– прошептала она.– Но тут я с тобой полностью согласна.– Она покачала головой.

– Ты не права, я должна была догадаться об этом с самого начала. Ты посмотри, как они себя ведут? Это же явные любовники, они даже о спаривании говорят совсем не так, как мы.

– Романтики,– пренебрежительно произнесла Джоанна.– Я слышала, что они как-то говорили и о любви. Проклятье, как они мне отвратительны!

– Знаю,– отозвалась Диана.– Я тоже слышала их сюсюканье, но подумала, что ученые просто кое-что изменили в новом поколении Нефритовых соколов. Мне казалось, что эти отклонения исчезнут после нескольких битв. Нет, оказывается, что и вернорожденные Волки ведут себя совсем не так, как вольнорожденные Нефритовые соколы. Правда, Джоанна?

– Ты не совсем права, Диана. Дело в том, что они не вернорожденные. Они вольнорожденные, а возможно, что даже и рабы, попавшие к нам из миров с Внутренней Сферы. Клан Волка подбирает таких людей для выполнения грязной работы. Да, впрочем, мне сейчас абсолютно безразлично, кто они на самом деле.

– Но это не так просто,– сказала Диана.

– Пусть тебя не волнуют эти мелочи,– отозвалась Джоанна.– Мы должны оставаться спокойными, поскольку дело сейчас не в их происхождении. Меня больше беспокоит, о чем они говорили с Наташей Керенской. Хотя отчасти и это ясно. Чолас и Кастилья передали ей какую-то информацию о Нефритовых соколах, что же еще?

– Я сейчас убью их!

– Стой, Диана! – Джоанна крепко схватила девушку за рукав куртки.– Мне нравится твоя ярость, но сейчас убивать их не имеет смысла. Нас тоже убьют, а наши жизни стоят намного дороже.

– Давай застрелим их, когда они будут уходить отсюда,– предложила Диана.

– Волки найдут их тела и заподозрят неладное,– ответила Джоанна.

– Тела мы можем закопать.

– Ты не знаешь Наташу Керенскую. Она очень подозрительный человек. Нет, убивать их мы не будем. Пусть живут... Пока.– Джоанна посмотрела на Диану и повторила: – Пока.

В спокойном голосе Джоанны звучали угроза и жестокость. Диана поежилась.

– Ты знаешь,– сказала она,– ты очень изменилась. Я часто наблюдаю за тобой, и мне кажется, что там, где ты находилась, тебе пришлось многому научиться. Ты стала опытнее, и я знаю почему. Рэвилл Прайд говорил мне, что ты была не в подразделении смертников, а участвовала в какой-то операции, разработанной Каэлем Першоу. Джоанна, это правда, что ты сама была шпионом? Нет,– торопливо проговорила Диана,– не отвечай, я знаю, что ты думаешь об этой работе. Только я что хочешь отдала бы, чтобы тоже стать шпионом. Твоим шпионом.

– Прекрасно,– согласилась Джоанна.– Чолас и Кастилья, похоже, собираются уходить. Мы пойдем за ними и узнаем, какой дорогой они решили возвращаться. У меня нет ни малейшего желания снова ползать по этим проклятым скалам. Только будь осторожна, Диана, не шуми и не подходи к ним слишком близко.

Чолас и Кастилья, обнявшись и о чем-то переговариваясь, прошли у самых деревьев, за которыми прятались воины. Диана поморщилась и отвернулась, ей не хотелось даже смотреть на гнусную парочку.

Когда Чолас и Кастилья отошли довольно далеко, Диана воскликнула:

– Я убью их!

– Ты должна сделать это,– отозвалась Джоанна.– И позаботься, чтобы смерть шпионов была позорной. Но прежде всего подумай, как ты можешь их унизить.

Диана широко открытыми глазами смотрела на Джоанну.

– Ты очень изменилась,– снова прошептала она.– Иногда ты говоришь не как Нефритовый сокол. Джоанну охватил приступ безотчетной ярости.

– Я останусь Нефритовым соколом, что бы я ни делала,– вскипела она.– И не советую сомневаться в этом. Я Нефритовый сокол до мозга костей и не меньше тебя хочу разорвать Кастилью иЧоласа. Только я хочу, чтобы прежде они испытали боль, мучительную боль. Пошли, обсудим наши взгляды по дороге.

Воины вышли из своего убежища и направились в лагерь. В голове у Дианы царил сумбур. Она ненавидела Чоласа и Кастилью за их отвратительные манеры, но мысль о том, что грязная парочка оказалась еще и шпионами, не укладывалась у нее в мозгу. Она знала, что шпионы причиняют зло, а концепция зла у Дианы давно была разработана. Она могла простить отвратительное поведение, жестокость и грубость, насмешки над собой. Конечно, все это противно, но это – часть установленного в Клане Нефритовых соколов норм, это еще не зло.

Зло в понимании Дианы являло собой нечто абстрактное.

«Но Чолас и Кастилья принадлежат к другому клану и считают свои поступки вполне нормальными. Для них это совсем не зло».

Подобный вывод внес в мысли Дианы полную сумятицу. Она попыталась отвлечься от печальных раздумий: сомнение, считала Диана, недостойно Нефритового сокола. Проведя слишком много времени среди вольнорожденных, Диана научилась у них многим идеям, которые не вписывались в жизнь воина клана. Они подрывали сами традиции Клана Нефритовых соколов. Больше всего Диане хотелось походить на Джоанну и уметь произносить фразу «я Нефритовый сокол» с той же твердостью, как она.

«И хотя я вольнорожденная, во мне есть гены Эйдена Прайда, и я заслуживаю, чтобы ко мне относились так же, как к вернорожденным»,– рассуждала она.

Нет, твердости не получалось, странные строптивые мысли не отпускали Диану, одолевая ее своей настойчивостью.

Она оглянулась и посмотрела на площадку. Стоянка Волков мрачно темнела вдали. Мерцали слабые огоньки, метались какие-то страшные тени, а над всей площадкой возвышались боевые роботы. Клан Волка готовился к встрече с Нефритовыми соколами.

Плато Куртэн, Туаткросс

Зона оккупации Кланом Стальной гадюки

7 декабря 3057 г.

– На Туаткроссе рассветов не бывает. Время дня можно различить только по приборам на панели управления боевого робота да по цвету песка. Днем он кроваво-красный, такой же, как и горы. А ветер здесь не прекращается ни на минуту, и пыль стоит такая, что неба почти никогда не видно. Только огненный песок перед глазами...

Джоанна не слушала, что говорил Рэвилл Прайд. Отстранив Диану, она доложила командиру, что совершила разведывательный рейд в тыл противника, и тут же выложила полковнику все, что узнала. О том, что в стане Волков она видела Чоласа и Кастилью, Джоанна не обмолвилась ни единым словом. Молчала и Диана. Разумеется, они не сказали, что шпионы вернулись в расположение Нефритовых соколов под охраной Волков.

– Понятно,– задумчиво произнес Рэвилл Прайд.– Они, конечно, надеются, что мы будем осматривать только расщелину, а взглянуть наверх не догадаемся. Волки задумали вторично опозорить Нефритовых соколов и на том же самом месте. Я подозревал, что эти вольнорожденные мерзавцы хитры, но никак не думал, что они попытаются проделать тот же трюк, что и подонки из Внутренней Сферы. Значит, они боятся честного, открытого боя. Но почему?

– Предполагаю, что Наташа Керенская в панике,– ответила Джоанна.

– С какой стати? Волки – прекрасные воины, хорошо обученные и оснащенные. У них отличные роботы и достаточно боеприпасов,– возразил Рэвилл Прайд.

– Здесь их очень мало. Для того чтобы проводить работы в горах, им пришлось снять с передовой практически всех воинов. Мы прошли через их лагерь и никого не встретили. Если бы в распоряжения у Наташи Керенской имелось достаточно сил, вряд ли она прибегла бы к тактике обмана,– ответила Джоанна.

– Эта старая мымра всегда подличает. Она не умеет воевать иначе.

С некоторого времени Джоанна заметила, что оскорбления Рэвилла Прайда по отношению к Клану Волка были в определенной степени вымученными и натянутыми. Иногда Джоанне казалось, что и сам звездный полковник тоже шпион Клана Волка, засланный в ряды Нефритовых соколов, но гнала эту мысль как маловероятную. Рэвилла Прайда знали слишком много людей. Сам Каэль Першоу говорил, что неоднократно встречался с ним после нашумевшей битвы за кровное имя и прибавлял, что некоторые влиятельные люди в клане очень заинтересованы в том, чтобы Рэвилл Прайд стал Ханом. Что касается молодых воинов-гвардейцев, то они об этом только и мечтали.

В результате длительных раздумий Джоанне пришлось признать, что Рэвилл Прайд – настоящий Нефритовый сокол. В этом случае замена его на подставного Волка представлялась невозможной. Конечно, то странное смешение генов, которое звездный полковник носил в себе, казалось отвратительным, тем более для Джоанны, убежденной в том, что Нефритовые соколы – лучшие воины в истории. Она предполагала, что присущие Нефритовому соколу качества могут пострадать от смешения с генами Клана Волка, но тут уж оставалось только ждать момента, когда воинский талант (или бездарность) Рэвилла Прайда полностью раскроется. До этого момента Джоанна решила держать Рэвилла Прайда под постоянным подозрением.

– Я считаю, что вы несправедливы к Наташе Керенской,– ответила она.– Я уважаю ее как воина.

– Нисколько не удивляюсь и думаю, что она относится к вам точно так же.

Замечание полковника разозлило Джоанну, но она сдержала закипающий гнев.

– Почему вы так считаете? – спросила она ровным голосом.

– Она старый и, нужно сказать, неплохой воин. Вы обе являетесь живым примером того, что в любом возрасте можно оставаться прекрасным бойцом. Вы обе демонстрируете безразличие к своему возрасту.

– Может быть, тогда вы отмените мое назначение?

– Я же не сказал, что мое отношение к ветеранам изменилось,– ответил полковник.– Согласен, многие из вас могут воевать, но не так стабильно и эффективно, как молодые бойцы. Бывают и у ветеранов минуты взлета, но крайне редко.– Полковник хитро посмотрел на Джоанну.– Надеюсь, что такой момент будет у вас в грядущей битве.

– Я не нуждаюсь в комплиментах, тем более если они идут вперемешку с пинками. Скажите лучше, где состоится битва.

– В нескольких километрах отсюда, на плато Куртэн.

– Разрешите мне пойти в атаку первой.

– Нет,– ответил полковник.– Вы останетесь в резерве. Когда Соколиная гвардия прорвет центр позиции Волков, вы вместе с остальными подразделениями ударите по их флангам. Основные силы поведет звездный капитан Эвлана. Первыми пойдут в бой элементалы, они же и проведут разведку. Я с основными силами зайду слева в тыл Волкам и отрежу им пути к отступлению.– Рассказывая, полковник водил пальцем по карте.

– Отсюда недалеко до расщелины, и Керенская, несомненно, попытается нас туда заманить,– предположила Джоанна.

– Совершенно верно, если Волки начнут отступать, то только туда. Ваши опасения напрасны. Мы постараемся взять противника в кольцо и не дадим ему уйти. Если же кому-то из Волков и удастся вырваться и они пойдут к расщелине, мы не станем их преследовать.

– А что же мы будем делать? – спросила Джоанна.

– Все зависит от обстоятельств, но на всякий случай я приготовил для Натащи Керенской ловушку, в которую она обязательно попадет.

– Вы устроите засаду? Квиафф?

– Афф,– ответил полковник.– Только психологическую.

– Психологическую засаду? – удивилась Джоанна.– Что это такое?

– Увидите,– пообещал Рэвилл Прайд.

– Не хотела бы,– призналась Джоанна.– Я мало смыслю в психологии и предпочитаю действовать силой, а не умом.

– И я тоже.

– Зачем же вы придумываете какие-то комбинации? – спросила Джоанна.

– Потому что они, как правило, срабатывают. Да вы и сами это знаете.– Рэвилл Прайд улыбнулся, и глаза его весело блеснули.– В войне с Внутренней Сферой кланы многому научились, мы поняли главное: для того чтобы громить врага, нужно уметь действовать его же методами, тем более когда дело касается такого серьезного противника, как Наташа Керенская.

– Не согласна с вами,– возразила Джоанна.– Кланы всегда побеждали и без этих хитростей.

– Пожалуй, вас нужно назначить совсем в другое место,– медленно проговорил полковник.

– Послушайте, Рэвилл Прайд...– Джоанна вскипела, но полковник не дал ей договорить.

– Хватит, хватит,– отрезал он,– договорим в другой раз. Все, вы свободны! Да, и не забудьте, пожалуйста, что в битве ко мне нужно обращаться по званию.

– Звездный полковник Рэвилл Прайд, разрешите идти? Я должна еще подготовить к битве своего робота.

– Идите, звездный командир Джоанна.

Джоанне показалось, что вся кабина робота заполнена песком. Она посмотрела на приборную доску – ни единой песчинки. Кондиционер и фильтры «Призывника» работали нормально. Джоанна взглянула в иллюминатор. Теперь ей показалось, что тучи песка летят вперед, туда, где уже полным ходом идет битва. Затем появилось ощущение качки, но оно скоро прошло.

Джоанна включила линию дальней связи и сразу услышала шум боя. Она еще раз нажала на кнопку, и звуки стали громче. Кричали и вопили воины. Вот кто-то радостно вскрикнул, а вслед за этим раздались проклятия. Джоанна явственно слышала взрывы и грохот металла, а посреди них – победные возгласы. Начало битвы складывалось для Нефритовых соколов удачно. Успешно проведенная атака была столь стремительна, что Волки дрогнули. Сквозь помехи Джоанна слышала спокойный, уверенный голос Рэвилла Правда. Полковник отдавал короткие точные приказы, и Джоанна была вынуждена признать, что командовать полковник умеет.

То, что ее засунули в резерв, можно было бы посчитать оскорбительным, если бы Джоанна не понимала тайного умысла Рэвилла Прайда. Что ни говори, но она ветеран с огромным опытом битв, а не пушечное мясо. Такими людьми, как она, не бросаются, а битва – что ж, у Джоанны еще будет время занести на свой личный счет несколько боевых роботов Волков.

Для Джоанны участие в битве представлялось как реальный шанс смыть с себя позор. Подобно многим воинам, она не верила в судьбу, но сейчас готова была поверить в нее. Выйдя живой из битвы на Туаткроссе, Джоанна потом участвовала во многих десятках сражений, самыми жестокими из которых она считала схватки на Токкайдо. Джоанна надеялась не только остаться живой и сейчас, но и дальше продолжить службу в рядах Соколиной гвардии. Она даже согласилась бы носить свой позор вечно, только бы ей дали закончить жизнь воином Клана Нефритовых соколов.

– Опять эта чертова планета,– проворчала Джоанна, услышав в наушниках незнакомые голоса:

– Холл, гони триста сорок первый на фланг. Быстро! И прихвати тринадцатого, нечего ему торчать в расщелине. Одиннадцатый, приготовиться!

– Все понял, Нат,– прозвучал ответ. Голос говорящего был мягким и спокойным.

Раздался треск, и разговор прекратился. Через секунду в наушниках снова послышалась знакомая скороговорка Нефритовых соколов.

Джоанна покрутила ручку настройки, пытаясь снова поймать странные голоса, но безуспешно, они как в воду канули. Джоанна понимала, что случайно услышала переговоры Волков и первый голос, несомненно, принадлежал Наташе Керенской. Тот, кто отвечал, произнес ее имя не полностью. Джоанна неоднократно встречалась с Наташей Керенской и слышала ее голос, молодой и сильный. Не видя ее, никто не смог бы догадаться, что это говорит старуха.

Одним из самых сильных желаний Джоанны было схватиться с Керенской в битве, и внезапно она поняла, что сегодня это обязательно случится. Джоанна не могла сказать, откуда вдруг появилась такая уверенность,– она просто знала.

Поле битвы – зрелище довольно мрачное. Разорванные тела боевых роботов, оторванные конечности. Сильный ветер носит их по земле, залитой охладительной жидкостью и маслом.

«Альбатрос», легкий боевой робот Волков, выскочил внезапно и, стреляя на ходу из лазера, бросился на «Призывника». Джоанна поморщилась: неумелый воин не сделал поправку на атмосферные условия, и все его выстрелы прошли мимо. Джоанна неторопливо нажала на кнопку, и заработала автоматическая пушка «Призывника». Робот Волков зашатался под градом ударивших по нему снарядов. Вооружение работало с задержкой – еще одно влияние Туаткросса. Грозное название «Альбатрос» никак не подходило для этого легонького робота, не приспособленного для боя с тяжелыми машинами. Джоанна увидела, как робот покачнулся и, неуклюже взмахнув руками, повалился на спину. Джоанна двинулась к нему, но с фланга появился еще один робот, «Палач», и открыл огонь по лежащему «Альбатросу». Судя по эмблеме, «Палач» принадлежал к тринарию «Дельта» Соколиной гвардии. Джоанна не успела обругать встрявшего в битву воина, помешавшего ей прикончить противника, как «Альбатрос» вспыхнул и взорвался. Вне себя от злости, Джоанна бросилась искать очередную жертву.

Казалось, что битва идет повсюду. Куда бы ни кинула взгляд Джоанна, везде она видела боевых роботов. Одни шли вперед, изрыгая огонь, другие горели. Повсюду висели клуби плотного черного дыма, разогнать который не мог даже жестокий ветер. Джоанна наблюдала яркие лучи лазеров, слышала, как рассекали воздух ракеты. Грохот орудий смешался в наушниках с воплями обреченных водителей, с победными криками и руганью. Ветер носил по земле куски рваной брони, они то взлетали вверх, то падали и снова катились. Джоанну не очень интересовали картины боя, она видела их уже не один десяток раз. Выбрав очередную цель – робота «Ястреб», она положила руку на кнопку, собираясь дать по нему ракетный залп, как вдруг в наушниках раздался голос Рэвилла Прайда:

– Звездный командир Джоанна!

– Слушаю! – ответила она.

– Не ввязывайтесь в битву, отходите!

– Я никогда не отступаю! – огрызнулась Джоанна.

– Я приказываю вам отойти! – заорал полковник.

Вместо того чтобы выполнить приказ, Джоанна спросила: – Вы оскорбляете меня в битве, полковник? Хватит, я не собираюсь больше слушать вас,– и устремилась на стоящего впереди «Ястреба».

– Джоанна, не глупите.– взмолился Рэвилл Прайд.– Прошу вас выполнить мой приказ. Отойдите.

– Но... – замялась Джоанна, сбитая с толку просительным тоном полковника.

– Пожалуйста, Джоанна. Отойдите, и закончим нашу перепалку. Сейчас не время.

– А как же моя звезда?

– Ваша звезда пусть участвует в сражении, отойдите только вы. Двигайтесь влево, черт вас подери, или я самолично располосую вашего робота! – взревел полковник, устав от пререканий.– Выполняйте!

Джоанна пришла в неистовство. Всего секунду назад она могла бы навсегда избавиться от своего гнетущего позора, но этот полуВолк опять помешал ей.

«Он что, специально не хочет пускать меня в битву, чтобы я не смогла смыть с себя позор? Так ему легче будет избавиться от неугодного воина. Неужели он настолько ненавидит меня, что готов пойти на все, лишь бы не дать мне искупить свою вину? Я принесла полковнику такие сведения о приготовленной Волками западне! Да за одно это я имею право участвовать в битве!» – думала она горестно. Но делать нечего, приказ есть приказ, и Джоанна обязана его выполнять.

Снова Джоанне показалось, что Рэвилл Прайд – такой же шпион, как Чолас и Кастилья.

«Что это за ловушка, которую он приготовил Волкам? Не ошибается ли Каэль Першоу? Клану Волка ничего не стоит внедрить к Нефритовым соколам своего человека, почему же им не может оказаться командир Рэвилл Прайд? Не исключено, что Волки внедрили его еще до испытаний. И кто знает, не подстроены ли Волками все его победы? Цель стоит того – победа здесь, на Туаткроссе».

Джоанна очнулась от этих мыслей. Разум подсказывал ей, что, ослепленная яростью, она слишком далеко зашла в своих подозрениях. Ни один клан не в состоянии предугадать битву за десятилетия и заранее подготовиться к ней. На такую прозорливость не способны не только воины, но даже и ученые. За годы могут произойти тысячи случайностей, и предвидеть их не может никто. Конечно, Рэвилл Прайд никакой не шпион. Джоанна вспомнила недавний разговор с полковником, его твердый голос и хитрую улыбку.

«Он действительно что-то придумал». Следующая мысль Джоанны была как откровение: «Он не только придумал план, он отвел мне в нем центральное место!»

Джоанне было приятно сознавать, что от ее действий, от ее участия в таинственном плане полковника многое зависит, и она поверила в него.

– Джоанна! Что вы стоите? – Она снова услышала голос Рэвилла Правда.

– Устраняю кое-какие неполадки, сэр. Мелочь, сейчас начну отходить.

– Все идет по плану,– весело произнес полковник.

– Прошу обращаться ко мне по званию,– отозвалась Джоанна. Ей не хотелось обижать полковника, но она ничего не могла с собой поделать. Непродолжительный опыт работы шпионом в самом " деле изменил Джоанну, она стала совсем другой. Е – Воин Диана, во время битвы не забывайте по– сматривать на датчики давления, квиафф? – произнесла Джоанна. – Афф,– ответила девушка.

Перед битвой они договорились, что Диана должна присматривать за Чоласом и Кастильей, которых во время внутренних переговоров между собой они решили называть «датчиками давления». Даже если это и покажется кому-то из водителей роботов странным, в азарте боя никто особенно задумываться не станет.

Бой перемещался вперед. Джоанна уже не видела в иллюминаторе фигур боевых роботов, их полностью заслонила пелена огненного песка. Только на экране сканера продолжали мелькать точки.

Стояла такая жара, что Джоанне показалось, будто ее робот начинает перегреваться. Она посмотрела на приборную доску: охладители работали устойчиво, «Призывнику» ничто не грозило. Джоанна услышала тихое шуршанье.

«Это песок. Ударяется о машину и поднимается наверх».

Порывы ветра иногда рассеивали пелену пыли, и перед глазами Джоанны возникали картины продолжающейся битвы. Или это клубы дыма вырисовывали в воздухе фантастические сцены боя? Вот Джоанна увидела, как, согнувшись, рухнул на землю боевой робот. И еще один. К ним тут же подбежали техи и начали открывать крышки кабин.

Свиваясь, клубы песка и пыли разворачивали перед глазами Джоанны эпизоды давно прошедших битв. Они становились все отчетливее и ужаснее.

Джоанна вслушивалась в голоса, звучащие в наушниках. Она слышала доклады водителей о победах и повреждениях, возгласы одобрения после удачных выстрелов и проклятья по поводу промахов. Рэвилл Прайд, похоже, полностью владел ситуацией. Он успевал выкрикивать приказы, похвастать своими успехами и похвалить отличившихся воинов. Джоанна скрежетала зубами, ее так и подмывало броситься вперед. Она стояла одна, никому не нужная. Рэвилл Прайд даже не поручил ей зайти в тыл Волкам, он оставил ее стоять в стороне от битвы.

«Неужели этот мерзавец опять перехитрил меня?» – подумала она с горечью.

Чтобы избавиться от назойливых, неприятных мыслей, Джоанна попыталась представить себе, как идет битва. По всей вероятности. Нефритовые соколы сразу нанесли Волкам ошеломляющий удар, завладели инициативой и сейчас шло уничтожение противника. Пока потерь с обеих сторон было мало, но роботы Волков получили больше повреждений.

Джоанна услышала голос звездного капитана Эвланы.

– Звездный полковник, Волки отступают,– тяжело дыша, докладывала она.– По одному. Что делать? Вы говорили, что у них есть еще дополнительные силы. Нам что, ждать их или преследовать отступающих?

– Ждать. Рассредоточьтесь и ждите моих приказаний.

– Звездный полковник, уходящие Волки – легкая добыча. Разрешите начать преследование,– говорила Эвлана.

– Не разрешаю! – отрезал полковник.– Не подходите к расщелине. Понятно?

– Но, полковник...

– Внимание всем соединениям,– объявил Рэвилл Прайд.– Уничтожайте всех роботов противника, появившихся в пределах видимости. В случае

отступления врага не преследовать. К расщелине не

приближаться!

В наушниках послышались недоуменные возгласы, воинам приказ Рэвилла Прайда явно не понравился. Не в традициях Нефритовых соколов дать уйти практически побежденному противнику.

– Я очень рад слышать ваше недовольство. Это говорит о том, что Нефритовые соколы всегда готовы сражаться! – патетически воскликнул полковник.

– Но почему вы нас сдерживаете? – раздался чей-то голос. В общем шуме Джоанна не узнала, кто говорит.

– Давайте вместе вспомним позор Туаткросса. Тогда в азарте битвы Нефритовые соколы бросились преследовать противника и попали в ловушку. Волки недооценивают нас. Мы не должны повторять прошлых ошибок!

Возгласы одобрения слились в один мощный гул. Воинам по душе пришлись слова Рэвилла Прайда. Затем наступило непродолжительное молчание, и то, что затем услышала Джоанна, заставило ее кровь застыть в жилах.

– Внимание! Говорит Хан Клана Волка Наташа Керенская. Вы слишком много о себе возомнили. Я нахожусь в расщелине и готова сразиться с любым Нефритовым соколом, который предпочитает осторожности мужество. Вы слышали меня, повторять не буду.

Джоанна увидела, как на приборной доске замигала лампочка экстренной связи. Включив канал, Джоанна услышала голос Рэвилла Прайда:

– Мы получили вызов от Наташи Керенской. Воины, что скажете?

– Отклоните ее вызов,– прозвучал чей-то голос.– Эта старая карга недостойна того, чтобы мы с ней бились. К тому же она предатель, всем известны ее шашни с Внутренней Сферой. Если наш воин проиграет, ему грозит неслыханный позор. Пусть Клан Волка выставит любого другого воина, только не Керенскую.

Большинство воинов выразили согласие с этим мнением. Рэвилл Прайд вызвал нескольких офицеров, спросил их согласия на битву, но все они дружно отказались. Никто не захотел пачкать руки о престарелую предательницу.

– Звездный полковник,– крикнула Джоанна в микрофон,– я хочу поговорить с вами по каналу личной связи. Переключитесь, сэр.

– Хорошо,– ответил полковник. На какую-то долю секунды Джоанне послышалось, что в его голосе звучит удовлетворение и самодовольство.

Джоанна переключила тумблер.

– Говорите, воин Джоанна, только быстрее. У нас мало времени.

– Я принимаю вызов Наташи Керенской,– произнесла Джоанна.

– Что вас заставляет делать это? – удивился полковник.

– Я здесь – самый старый воин, и мне не грозит позор за то, что я вышла на битву против Керенской. К тому же я уже единственная, кто уцелел после той страшной битвы на Туаткроссе. Позор мне не страшен, это Наташа Керенская будет опозорена, если даже выиграет эту битву

– Ну что же,– сказал полковник.– Так и будет, разрешаю принять вызов.

И снова Джоанна услышала странные нотки в голосе Рэвилла Прайда. У Джоанны появилось такое ощущение, что полковника нисколько не удивила ее просьба. Джоанна поняла, что в этом и состоял план Рэвилла Прайда, мерзавец все знал заранее. Вот почему он ни словом не упрекнул воинов, которые не согласились драться с Наташей Керенской. Он почти приветствовал их нежелание.

«Вот где дают себя знать гены Клана Волка,– поморщилась Джоанна.– Хорошо хоть, что Рэвилл Прайд только хитер. Клану нужно было послать его не в Соколиную гвардию, а в группу разведки Каэля Першоу, там наш полковник сумел бы развернуться».

Джоанна снова переключилась на канал экстренной связи и услышала обращение Рэвилла Прайда к Керенской. Как Джоанна и предполагала, Хан Клана Волка осталась крайне недовольна. Она подзадоривала полковника, говоря, что сам он еще слишком слаб для битвы с более сильным противником. Рэвилл Прайд совершенно спокойно ответил, что звездный командир Джоанна весьма достойный воин, которому вполне можно доверить уничтожение полуживой старухи. В результате острой перепалки Рэвиллу Правду удалось не на шутку разозлить Хана, и она с плохо скрываемой яростью согласилась на участие в схватке с Джоанной.

– Да, и еще я вот что хочу сказать вам, Хан Наташа,– произнес полковник напоследок насмешливым голосом.– Уберите свою засаду.оттуда, сверху. Иначе мне придется сбросить все это на голову автора затеи, а в вашем почтенном возрасте такие встряски ни к чему. Не считайте меня таким же глупым, как Адлер Мальтус, я не дам никому из подчиненных мне воинов, в том числе и звездному командиру Джоанне, войти в расщелину, пока не смогу убедиться в том, что им не угрожает никакая опасность. Если же вы не выполните этой просьбы, мы будем вынуждены сбросить засаду на вашу же собственную голову. Закон кланов предполагает, чтобы поединок проходил честно и при равных условиях, квиафф?

В ответ в наушниках раздались какие-то нечленераздельные звуки. Джоанна не разобрала, что 3 произнесла Наташа Керенская, услышав сообщение Рэвилла Прайда, но легко догадалась о ее состоянии. Реакция Хана могла быть только одна – шок.

Через несколько секунд в наушниках послышался дрожащий голос Наташи Керенской. Она сообщала, что отдала приказ войскам клана отойти от расщелины.

Джоанна быстро переключилась на канал личной связи и услышала голос Рэвилла Прайда.

– Воин Джоанна,– торжественно произнес он.– Вы понимаете, что только от вас зависит, вернется ли гвардия Нефритовых соколов с позором или со славой...

– Послушайте, полковник, оставьте цветистые речи для желторотиков,– перебила его Джоанна. Рэвилл Прайд помолчал и снова продолжил:

– Не знаю, какую работу вы выполняли для Каэля Першоу, но она явно не пошла вам на пользу. Вы стали слишком подозрительной и видите сложности там, где все предельно просто.

Джоанна и сама не раз так думала и считала, что доля правды в этом есть. В последнее время у нее появилась потребность анализировать такие вещи, на которые она раньше просто не обращала внимания или предпочитала не знать о них совсем.

«Ничего,– думала она.– Скоро эта страсть к расследованию исчезнет сама собой. Нужно только немного подождать».

– Кстати, о подозрительности,– сказала Джоанна.– Интересно, почему вы сами не приняли вызов Хана? Ведь победить ее не такой уж и позор, квиафф?

– Афф,– тут же согласился Рэвилл Прайд.– Отдаю должное вашей проницательности, Джоанна. Только давайте договоримся, я вам приведу свои аргументы сейчас, а спорить со мной вы будете потом, хорошо?

Джоанна хмыкнула. Полковник расценил это как выражение согласия.

– Зачем мне, молодому воину, принимать ее вызов? Для меня была бы невелика честь победить ее, но, проиграв, я теряю все. Вы единственный воин, подходящий для сражения с Керенской. Если вы выиграете битву, вас ждет слава, а если проиграете – ничего страшного, на вас и так легло достаточно позора.

– От моего поражения вам будет только польза,– вставила Джоанна.– Вы скажете, что были правы, настаивая на моем переводе в няньки.

– Все-таки вы многому научились у Першоу,– со смехом отозвался Рэвилл Прайд.

– Вам следовало бы родиться Волком, звездный полковник. Вы и все ваше новое поколение слишком не похожи на нас, Нефритовых соколов.

– Я не удивляюсь вашим словам, Джоанна. Вы всех ненавидите, об этом мне многие говорили.

– И вы полагаете, что эта ненависть дает кое-кому повод для дополнительной гордости?

– Не хочу с вами спорить, звездный командир Джоанна. Приготовьтесь к Битве и направляйтесь в расщелину.

– Что с засадой?

– Только что Наташа Керенская прислала сообщение об отходе войск с верхнего плато,– ответил полковник.

– И вы ей верите?

– Но вы же сами говорили, что Наташа Керенская – прекрасный воин. Почему-то в данном случае вас не смущает ее происхождение.

– Очень даже смущает. Эта засада – не единственное, что у Керенской есть для нас. Но я попытаюсь и на этот раз помешать ей.

– О чем вы говорите? – встревожился полковник.

– Пошлите в расщелину воинов, но только пешком, не в роботах. Пусть они походят там, а затем поднимутся наверх.

– Я вас не понимаю. Зачем я должен посылать воинов в расщелину, да еще без роботов? – изумился Рэвилл Прайд.

– Если робота облить сверху цементом, он превратится в статую,– нашлась Джоанна.– Времени еще достаточно, полковник, воины смогут подняться наверх и все узнать.

– Хорошо, я сделаю так, как вы говорите,– согласился Рэвилл Прайд.– Вы знаете, звездный командир Джоанна, я потрясен вашей осторожностью, и поскольку вы предлагаете послать в расщелину разведчиков, тогда прошу вас и командовать ими. Кстати, будет чем заняться в ожидании битвы.

– Отлично, тогда я сама назначу тех, кто пойдет в разведку. Прежде всего воин Диана, она сопровождала меня и знает дорогу. Диана назначается старшей группы. С ней пойдут водители Чолас и Кастилья.

– Подозреваю, что у вас есть определенные причины, чтобы посылать последних двух воинов,– проговорил полковник.

Джоанна замялась.

– Да никаких особых причин нет,– ответила она.– Я знаю их как опытных и мужественных бойцов,– неуверенно произнесла она.

– Я не об этом,– сказал полковник.-Они неплохие воины, но мне известно, что вы дрались с ними. И у Дианы тоже есть к ним определенные претензии.

– Мне кажется, что вы еще подозрительней меня, полковник,– ответила Джоанна.– Хорошо, посылайте других.

– Нет, нет. Я предложил вам сделать выбор, и вы его сделали. Все, я отсылаю их!

Джоанне самой было неприятно так себя вести. Она терпеть не могла хитрость и обман. Таинственность никогда не являлась чертой ее характера. Только сейчас, после задания на Догге, она стала совсем другой, Рэвилл Прайд справедливо заметил происшедшие в ней перемены.

– Рэвилл Прайд, у меня есть еще один вопрос к вам.

– Джоанна, этот канал не прослушивается, но я все равно хотел бы, чтобы вы называли меня по званию.

– Учту вашу просьбу, полковник Рэвилл Прайд,– ответила Джоанна.– Можно еще один вопрос?

– Пожалуйста.

– Почему вы не пускали меня в бой? Вы с самого начала знали, что Наташа Керенская захочет вызвать Нефритовых соколов на битву?

– Не совсем, я просто подозревал, что вас ждет особая работа. Более вам подходящая.

– Я вам не верю,– возразила Джоанна.– Вы все знали. Думаю, что в разговорах с Керенской вы подсказали ей эту идею.

– Можете думать что угодно, но только этот вызов она сделала сама, без моего участия.

– Никогда не поверю, что не вы явились инициатором этой битвы.

– Как угодно, но повторяю – вызов Наташа Керенская сделала сама. Больше вы мне ничего не хотите сказать? – спросил Рэвилл Прайд.

– Думаю, что больше нам говорить не о чем,– произнесла Джоанна.

– Ну, тогда я вам скажу, Джоанна. Вы стали очень подозрительной.

– Это я уже слышала, полковник. А вам я скажу, что вы слишком упрямый.

Джоанна выключила линию и, успокоившись, соединилась с Дианой. Еще до битвы они договорились вести переговоры на не используемой Нефритовыми соколами частоте.

– Я очень рада, что ты назначила меня идти с этими мерзавцами,– сказала Диана, выслушав приказ.

– Но запомни, Диана, ты должна убить их только в том случае, если они раскроют себя.

– А ты думаешь, так и произойдет? – спросила Диана.

– Не знаю,– ответила Джоанна и вспомнила, что любимая тактика Рэвилла Прайда – затаиться ^и ждать. Он даже сегодня остался верен этому правилу.– Если парочка негодяев ничем себя не выдаст, оставь их жить. Тогда мы будем следить за ними, квиафф?

– Афф,– ответила Диана.

Джоанна выключила связь и, раздумывая о происшедших в ее характере переменах, двинула «Призывника» к расщелине. Джоанна призналась себе, что в последнее время стала много врать. То есть не совсем врать, скорее недоговаривать и отвечать вопросом на вопрос. Конечно, она сожалела, что ей приходилось поступать так, но именно такое поведение помогло ей выполнить задание на планете Догг. И здесь, на Туаткроссе, Джоанна многое узнала благодаря скрытности и хитрости. Джоанна удивлялась только одному: почему эти качества, столь ненавистные раньше, так нравятся ей теперь?

Большой Шрам, Туаткросс

Зона оккупации Кланом Стальной гадюки

7 декабря 3057 г.

У Джоанны было такое чувство, будто Большой Шрам уменьшился в размерах. Из кабины боевого робота расщелина казалась гораздо уже и короче. Скалы перестали впечатлять своей высотой. Джоанна знала, что это влияние приборов, они сжимали окружающее пространство. Это было очень правильным и полезным, в таких условиях водитель робота мог лучше увидеть обстановку и мобилизоваться.

Возникли и другие странности. Исчез непрекращающийся на плато Куртэн рев двигателей боевых роботов, грохот взрывов и лязг металла. В наушниках слышались только завывания ветра. На войне тишина кажется более угрожающей, чем шум битвы. Джоанна прислушалась. До ее слуха донесся стук. Слабый вначале, он постепенно становился все громче и громче. Джоанна поняла, что это приближается Наташа Керенская. Вскоре с противоположной стороны расщелины показался «Жестокий Волк», один из самых тяжелых многофункциональных роботов. Джоанна двинулась ему навстречу. За мощной поступью «Жестокого Волка» она почти не слышала шагов своего «Призывника».

Стук в наушниках ослаб: видимо, Керенская сбавила скорость. Джоанна обрадовалась, она хотела, чтобы битва началась в том самом месте, где Нефритовые соколы попали в ловушку. Там расщелина немного расширяется, и это может дать Джоанне, любившей приводить противника в замешательство оригинальными решениями, некоторые преимущества. Джоанна вспомнила, что где-то наверху сейчас находится Диана, и эта мысль, как ни странно, прибавила ей уверенности.

Взгляд на часы показал, что уже вечер. Джоанна удивилась, что время пролетело так быстро, ведь бой между Кланом Нефритовых соколов и Кланом Волка начался на рассвете. Дневное время на Туаткроссе длится очень недолго да и почти ничем не отличается от вечера или ночи. Собственно говоря, Джоанне все эти мелочи были глубоко безразличны, она готова биться с Наташей Керенской хоть всю ночь. Для нее не имело никакого значения ни время суток, ни пространство. Женщина всегда жаждала только одного-битвы. Желание нестись в роботе на противника, обмениваться с ним ударами, превратить его в пылающий шар – вот что всегда владело Джоанной. Она Нефритовый сокол, и этим все сказано.

«Жестокий Волк» приближался. Джоанна остановилась у того самого места" где когда-то вместе с остатками Соколиной гвардии закапывала погибших на Туаткроссе Нефритовых соколов и их роботов.

Диана подумала, что сегодня подъем занял больше времени, чем прошлой ночью. Правда, теперь не пришлось лезть по скалам, перед воинами стелилась длинная и извилистая тропа. Диана постоянно оглядывалась назад, на Чоласа и Кастилью, они шли сзади шагах в пяти от нее. Диана немного нервничала, но не оттого, что приходилось долго подниматься. В другое время она легко взбежала бы по широкой тропе и даже не почувствовала усталости. Девушку беспокоило другое – необходимость делать вид, что она не знает, кем на самом деле являются Чолас и Кастилья, а те, кажется, начинают кое-что подозревать.

Вскоре воины достигли верхнего плато. Диана ускорила шаг, ей хотелось посмотреть на бой Джоанны с Наташей Керенской. Сначала Диана восприняла приказ звездного командира пойти в разведку как скрытую команду убить гнусную парочку, но вместо этого Джоанна дала Диане совсем другое задание, и если она убьет Чоласа и Кастилью по своей инициативе, то может во многом помешать Джоанне.

Кастилья и Чолас все так же продолжали тащиться позади, и Диану это насторожило. Зная повадки Волков, она предположила, что парочка что-то задумала.

Анализируя поведение Чоласа и Кастильи, Диана пришла к выводу, что они держатся вместе не потому, что слишком привязаны друг к другу, а потому, что не могут существовать отдельно. Даже среди молодых воинов они держались особняком. В дуэли с Джоанной воины тоже выступили вдвоем, словно они не способны драться самостоятельно.

Если бы Диана не знала, что Чолас и Кастилья – шпионы, их поведение показалось бы ей странным, но не более того. Теперь же, зная об их предательстве, Диана не могла наблюдать за Чоласом и Кастильей без отвращения. И не потому, что сама Диана не признавала дружбы, нет. Среди Нефритовых соколов теплые товарищеские отношения были не редкость. Только в понимании Дианы дружеские отношения выглядели иначе, она допускала беззлобное подшучивание, эпизодические легкие стычки, но прежде всего – взаимовыручка и способность биться плечом к плечу. Такими были ее отношения с Жеребцом и Джоанной, с полным основанием их можно было бы даже назвать дружескими. Не раз они выручали друг друга в тяжелых боях.

Но в глубине души Диана чувствовала, что между ними тремя лежит глубокая пропасть. Во-первых, она вольнорожденная, и какие бы отношения с Джоанной у нее ни были, женщины не могли даже прикоснуться друг к другу, а не то чтобы, подобно Чоласу и Кастилье, чуть ли не постоянно ходить в обнимку. Казалось, что самые лучшие отношения должны были сложиться у Дианы с Жеребцом, но и это не так. Хоть и вольнорожденный, Жеребец считался другом Эйдена Прайда и держался независимо. В бою она могла смело рассчитывать на него, но и только, в обычной жизни он находился так же далеко от нее, как и Джоанна.

«А может быть, настоящая дружба и предполагает отсутствие фамильярности?» – думала Диана.

Она относилась к Жеребцу и Джоанне с большим почтением, как и следует это делать младшему воину. В конце концов Диана пришла к мысли, что ей повезло. Несмотря ни на какие расхождения и различия, оба ветерана прекрасно относились к ней, она была довольна этим и не требовала большего.

Отношения же между Чоласом и Кастильей далеко выходили, по ее мнению, за рамки обычных. Друг к другу они относились необыкновенно внимательно, часто шли на взаимные уступки. Это напоминало ей странные истории из книжек, которые ей иногда давал читать Жеребец. В них Диана узнавала о мужчинах и женщинах, испытывавших друг к другу какую-то страсть. В книгах постоянно упоминалось о какой-то судьбе, связавшей их навечно. Ни тогда, ни тем более сейчас Диана не понимала этого. Больше всего Диану поражало обилие слов, обозначающих чувства. В подавляющем большинстве книжки заканчивались печально, да, впрочем, и общее впечатление от чтения не оставляло радостного ощущения. Диане герои не нравились, описываемые в книгах события казались ей надуманными, хаотичными и излишне усложненными. На самом деле, считала она, в жизни все значительно проще, а все эти романтические бредни, стоны, хитросплетения чувств и заламывания рук не стоят внимания Нефритового сокола.

Из чтения Диана вынесла стойкое убеждение, что все любовники умирают обязательно рано и мучительно, и очень надеялась, что Чоласа с Кастильей ждет то же самое. Даже если бы они не были шпионами, считала Диана, одним своим присутствием эти воины разлагают Нефритовых соколов. Появление таких уродов в Соколиной гвардии она расценивала как оскорбление и верила, что в первом же бою их убьют.

Мысленно приговорив Чоласа и Кастилью к смерти, Диана стала думать о другом – ложится ли на клан позор за их действия? И здесь девушка пришла к утешительному выводу. Поскольку Чолас и Кастилья не являются Нефритовыми соколами, они не могут своим поведением опорочить честь клана. Вот если бы они были Соколами, тогда – да, но Чолас и Кастилья – Волки, вся их жизнь – сплошное притворство и обман, следовательно, Клан Нефритовых соколов не несет за их действия ответственности. Придя к такому заключению, девушка почувствовала облегчение.

Диана вспомнила, как Джоанна однажды сказала ей:

– Иногда мне кажется, Диана, что в тебе больше от Нефритового сокола, чем у вернорожденного. Не знаю, в чем тут дело, возможно, ты уникальный экземпляр... Но ты лучший воин, которого я когда-либо видела. Ты дисциплинированна, ведешь себя согласно кодексу клана и дерешься с большим ожесточением, чем другие. В тебе соединились все лучшие качества воина Клана Нефритовых соколов.

Диана вспомнила и рассказ Джоанны о вольнорожденном рабе из Внутренней Сферы, который не только добыл себе кровное имя, но и стал в Клане Волка Ханом. Она на секунду вообразила, что тоже получила кровное имя Прайд, и усмехнулась. Такие мечты казались Диане фантастическими.

До плато оставалось совсем немного. Девушка заставила себя не думать о будущем, тем более о несбыточном. Сзади шли Чолас и Кастилья, которые могли в любой момент на нее наброситься. Диана снова обернулась,– парочка мирно вышагивала шагах в пяти от нее, и подлые шпионы, кажется, о чем-то тихо разговаривали.

Расщелина имела небольшой изгиб, и Джоанна увидела «Жестокого Волка», когда он появился совсем рядом. Неожиданностью это не явилось, Джоанна все время следила за приближением вражеского робота с помощью сканера. Сначала она увидела слегка изогнутую левую руку робота и ствол винтовки Гаусса, вслед за тем показался корпус машины с укрепленными на нем пусковыми установками ракет ближнего действия. Джоанна похвалила себя, что предусмотрительно оборудовала «Призывника» такой же установкой, в узкой расщелине ракеты дальнего боя не обладали эффективностью.

Громадный боевой робот, который выглядел значительно тяжелее «Призывника», сделал еще несколько шагов и остановился. Тяжелые роботы никогда не нравились Джоанне из-за громоздкости. Они даже внешне вызывали у нее отвращение, уродливо-толстые и неповоротливые. Вид «Жестокого Волка» напоминал сидящую на двух колодах птицу. Казалось, вот она сейчас взлетит, оставив ноги на земле. Джоанна пригляделась и нашла другое сравнение.

Нет, робот напомнил ей не птицу, а какое-то растолстевшее насекомое, которое после спаривания откусывает головы у собственных сородичей. Да и сама Наташа Керенская, по мнению Джоанны, не слишком отличается от него, не зря же ее зовут Черной Вдовой.

Джоанна была далека от того, чтобы считать боевого робота живым существом, она понимала, что опасность от машины исходит только тогда, когда в нем находится воин, но, глядя сейчас на неподвижно стоящего перед ней «Жестокого Волка», она поежилась. Робот слишком напоминал изготовившегося к битве воина, готового победить или умереть.

Джоанна никогда не испытывала страха перед боем, но сейчас он охватил ее. Нет, она не боялась умереть или проиграть битву, она испугалась, что будет действовать неумело. «Жестокий Волк» являл собой очень сильного противника, тем более что им управлял такой воин, как легендарный Хан Клана Волка Наташа Керенская. Но паника длилась недолго, Джоанна быстра взяла себя в руки, вспомнив, что она всегда готова к встрече с любым противником.

«Призывник» имел и некоторые преимущества: маневренность и скорость. Последнее качество здесь, в расщелине, роли не играло, убегать от Керенской Джоанна не собиралась, но маневренностью она решила обязательно воспользоваться. И не только. В отличие от стотонного «Жестокого Волка», тридцатитонный «Призывник» показал себя более эффективным в бою. А еще робот Джоанны превосходил «Жестокого Волка»ростом.

«По крайней мере хоть какое-то время я буду смотреть на Наташу Керенскую свысока»,– заметила она себе.

В полутьме брошенные позиции казались Диане картинами из жизни призраков. От недогоревших поленьев поднимался легкий дым и превращался в танцующие тени. Диана вспомнила вчерашние шутки насчет привидений, и по спине у нее побежали мурашки. Стояли брошенные второпях машины, валялись части роботов. Кое-где камни оплавились, это воины, торопясь покинуть плато, включали прыжковые двигатели роботов. В воздухе стоял густой запах масла и гари.

– Мерзавцы вольнорожденные! – воскликнул Чолас, с притворным удивлением оглядывая плато.– Как им только в голову пришло, что они могут обмануть нас, Нефритовых соколов.

– А что ты хочешь от Клана Волка? – вторила ему Кастилья.– Они боятся нас точно так же, как день боится ночи.

– Что ты сказала? – переспросила ее Диана.-

Боятся, как день боится ночи?

Кастилья удивленно подняла брови. Казалось, она была поражена невежеством Дианы.

– Да, как день боится ночи. Наш инструктор часто повторял эту фразу. Она так и говорила, что ты, мол, будешь бояться меня, как день боится ночи. И еще: «Я стану ночью для тебя, желторотик». Ты что, в первый раз такое слышишь?

На какой-то миг Диана поверила Кастилье, ее объяснение звучало вполне правдоподобно. Инструкторы никогда особенно не сдерживались, обращаясь к молодым курсантам. Глядя на Чоласа и Кастилью, Диана чувствовала, что они переигрывают. Их возгласы и поведение выглядели слишком показными, и снова Диана убедилась, что перед ней не воины Нефритовых соколов, а Волки. Слишком уж Чолас и Кастилья отличались от Соколов, даже на молодых воинов они мало походили.

Спутники подошли к самому краю плато. В ожидании засады Диана вытащила оружие, но на этот раз Волки честно выполнили обещание: лагерь был действительно пуст. Наташа Керенская доказала, что держит слово.

Диана посмотрела на горы заминированных останков боевых роботов. Словно свежесметанные стога, они стояли по всему плато. Такое сравнение ничего не сказало бы вернорожденному, но Диана была вольнорожденной и знала деревенскую жизнь.

Чолас и Кастилья подошли к краю плато первыми. Диана заметила, что Чолас слегка наклонился и что-то шепнул Кастилье. Та кивнула в ответ. Диана насторожилась и замедлила шаг. Осмотревшись, она увидела камень, который в случае необходимости мог послужить ей хорошим укрытием.

Снизу раздался тяжелый грохот: это сходились в смертельной схватке боевые роботы Джоанны и Наташи Керенской. Диана прислушалась, пытаясь уловить действия Джоанны. Вот она остановила «Призывника» .

«Вероятно, она встала там, где в прошлой битве на них обрушился камнепад»,– решила Диана. Послышался громкий шум, и Диана поняла, что это приближается могучий «Жестокий Волк». В полной тишине его шаги, многократно усиленные эхом, внушали ужас.

Раздался выстрел, расщелину озарило яркое пламя, и снова наступила зловещая тишина. Ночь опустилась неожиданно, Диана даже не заметила, как стемнело. Она не любила ночей, но, зная, как они притупляют внимание, старалась держаться начеку. Бдительность не подвела ее, она успела метнуться за камень, прежде чем ее настигли смертельные выстрелы.

Чолас и Кастилья резко повернулись и одновременно открыли огонь.

«Жестокий Волк» не двигался. Наташа ждала, когда Джоанна начнет стрелять.

«Мы пришли сюда не для того, чтобы глазеть друг на друга. Она хочет, чтобы я начала битву? Что ж, я начну ее»,– подумала Джоанна и повела робота вперед.

Пройдя не более пяти шагов, она дала по «Жестокому Волку» залп из ПИИ. Выстрел оказался точным, и с правой части торса «Жестокого Волка» слетело несколько листов брони. Со свистом рассекая воздух, они врезались в стены расщелины. Робот неприятеля отступил назад, и это ввело Джоанну в заблуждение. Она целилась в антиракетную систему, надеясь вывести ее из строя, и подумала, что ей это удалось. Джоанна прекратила стрельбу и остановилась, ожидая действий Керенской, но то, что предприняла Хан Клана Волка, оказалось для Джоанны полной неожиданностью. Сначала в наушниках раздался треск, а вслед за этим послышался голос Наташи Керенской:

– Звездный командир Джоанна, я даю вам возможность уйти. Расщелина – не место для битвы, здесь большая часть нашего вооружения не будет эффективной. Воинского умения мы не покажем и даже победить сможем лишь случайно. К чему топтаться здесь?

Джоанна смутилась и долго не отвечала.

– Но вы же сами бросили вызов Клану Нефритовых соколов и определили место битвы,– произнесла она.– Если считаете невозможным драться, то покиньте расщелину. Только это будет означать, что я победила.

– Вы не поняли меня, Джоанна. Я не сдаюсь, но даю вам возможность уйти, чтобы вы смогли избежать дополнительного позора. Вы же не хотите, чтобы вас вычеркнули из списка воинов клана?

Джоанна об этом вовсе не думала. Она пришла сюда драться и собиралась продолжить битву, что бы с ней ни произошло.

– Вы предлагаете мне отступить, чтобы я смогла избежать позора? Скорее меня вычеркнут именно за это,– возразила Джоанна.

– Не говорите глупостей, Джоанна. Вы всего лишь мелкий воин, кому придет в голову записывать вас в список знаменитых воинов клана? Я хочу вызвать на поединок Рэвилла Прайда и посмотреть, что представляет собой этот маленький хвастунишка.

– Вы ведете себя как трус! – выкрикнула Джоанна.– Я не боюсь битвы и никуда не уйду.

– Я знаю, что вы смелый воин, Джоанна,– сказала Наташа Керенская.– Только поймите меня правильно, я не желаю биться с воином, которого превосхожу по опыту. Это будет просто избиение.

– Ах, так?! – закричала Джоанна.– Тогда посмотрим, кто кого изобьет.

В ответ прозвучал смех, такой громкий, что Джоанна скривилась.

– А знаете, Джоанна, мне нравится ваша смелость. Если бы мы принадлежали к одному клану, то могли бы стать друзьями. Ну, раз вы так настаиваете, давайте биться, и заранее прошу меня извинить. Только знайте напоследок, что ваш командир предал вас. Я хорошо знаю этого подлеца...

– Хватит болтать! – прервала ее Джоанна.– Это вы предали нас, это вы заслали к нам своих шпионов. Вчера вечером, когда они приходили к вам в лагерь, я их видела...

Джоанна поняла, что сказала лишнее, и замолчала. Они разговаривали с Наташей по местному каналу, который прослушивался всеми. Определенно, что Рэвилл Прайд тоже слушал их разговор. Джоанна опасалась, что он насторожится, начнет приставать к ней с вопросами и в конце концов ей придется выложить правду. И все из-за этой болтовни с Наташей Керенской!

«Дернуло же меня за язык сказать об этих мерзавцах!» – мысленно обругала она себя.

– Не понимаю, как вам удалось все узнать,– послышался голос Наташи.– но теперь я почти уверена, что вы замечательный воин. Даже лучше, чем я думала. Хорошо, предлагаю биться на плато Куртэн. Это все-таки лучше, чем шарахаться по расщелине.

– И когда я начну выходить отсюда, вы нападете на меня сзади? Если бы мы могли выйти отсюда рядом... Но это невозможно – расщелина слишком узкая,– сказала Джоанна.

– Я буду стоять здесь,– ответила Керенская,– Пока вы не выйдете, я не двинусь с места.

– Вы воин Клана Волка, и я вам не верю. Вы планировали загнать нас в западню, унизить. Теперь, когда сверху на меня не сыплются камни, эта расщелина кажется вам неподходящей. Мы будем биться здесь!

– Я Хан Клана Волка, и мое слово... Джоанна перебила ее:

– Не исключено, что вам можно доверять, но я не привыкла, чтобы мне диктовали условия. Я делаю не то, что нужно моему врагу, а то, что нужно мне,– отрезала Джоанна.

– Кто вы, что ведете себя так независимо? – усмехнулась Наташа Керенская.

– Я Нефритовый сокол!

Джоанна не стала дожидаться, что ответит ей старый Хан. Прицелившись, она дала ракетный залп. Стрелять в «Жестокого Волка» было бесполезно, его антиракетная система действовала безотказно, поэтому Джоанна выстрелила в нависший над «Жестоким Волком» утес. Хитрость сработала: на робота обрушился камнепад, сбив с его плеча и груди часть брони. Но, двинув «Жестокого Волка» навстречу «Призывнику», Керенская избежала самого страшного – падения.

Она выстрелила из винтовки Гаусса и установки ПИИ одновременно. Джоанна почувствовала, что ее робот опасно зашатался, и, сделав шаг назад, открыла по Керенской огонь из ПИИ. Все выстрелы попали в цель. Джоанна видела, как с корпуса «Жестокого Волка» полетели куски брони и впились в стены расщелины.

В более высоком роботе Джоанне было легче прицеливаться. Она вскинула руку робота с установленной на ней автоматической самозаряжающейся пушкой и выпустила по пусковой ракетной установке «Жестокого Волка» длинную очередь. Только тут Джоанна вдруг подумала, что ее выстрелы небезопасны не только для Наташи Керенской, но и для нее самой. Она сделала несколько шагов назад, и очень вовремя. Раздались оглушительные взрывы ракет, и «Жестокого Волка» заволокло густым черным дымом. Джоанна отошла еще на несколько шагов и встала на небольшое возвышение.

«Здесь мы хоронили наших воинов»,– мелькнула у нее мысль.

Когда дым рассеялся, Джоанна поняла, что теперь преимущество имеет Керенская, ее робот стоял на склоне горы. Вместо ракетной установки болтались клочья металла и проводов. Наташа Керенская оказалась отличным воином, она осыпала «Призывника» градом снарядов из оставшегося вооружения, и почти все ее выстрелы достигли цели. Положение Джоанны становилось угрожающим.

Диана сидела за камнем и пыталась представить, где сейчас находятся Чолас и Кастилья. Девушку не смущало, что она спряталась, уклонилась от битвы, позиция ее была слишком невыгодной. Она вспомнила, как Чолас и Кастилья перешептывались, но вряд ли их план состоял только в том, чтобы ограничиться нападением на нее.

«Может быть, они задумали помешать Джоанне? Конечно, зачем им нужна я?»

После выстрелов и взрыва в расщелине наступила продолжительная тишина. Это показалось Диане очень странным: в битвах, особенно в тех, где участвовали Нефритовые соколы, орудия не замолкали ни на минуту. Диана забеспокоилась.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и, потихоньку выглянув, она заметила на краю плато какое-то движение. Присмотревшись, девушка поняла, что идет машина. Вскоре ее предположения подтвердились. Послышался звук мотора и шорох колес по гравию. Теперь Диана ясно поняла, что Волки хотят вмешаться в происходящую внизу битву. Ждать больше было нельзя, и Диана решила действовать. Пригнувшись, она бросилась вперед. В тот же момент из расщелины послышался грохот. Черное небо Туаткросса полоснули огненные стрелы, скалы содрогнулись. Диана почувствовала, что земля начинает уходить у нее из-под ног.

Оружием робота Керенская владела прекрасно. После очередного выстрела «Призывника» отбросило к стене расщелины. Джоанна оказалась беспомощной. Не имея возможности маневрировать, она тщетно пыталась навести прицел на Наташу Керенскую, которая методично посылала в грудь «Призывника» очередь за очередью. Она целилась в колени робота – одно из его самых уязвимых мест.

«Старая мымра изрешетит меня, если я не отвечу ей»,– подумала Джоанна и послала в «Жестокого Волка» две ракеты. Они ударили в расщелину над самой головой робота Керенской.

На приборной доске замигала сигнальная лампочка повреждений. Джоанна посмотрела на экран и увидела силуэт «Призывника». На кисти правой руки появилось красное пятно.

«Еще несколько выстрелов – и она отрежет мне ПИИ дальнего боя»,– сделала вывод Джоанна.

Она не успела отвести глаза от экрана и увидела, как кисть отделяется и падает. Раздался взрыв. «Призывника» отбросило в сторону, и он покатился по стене. Только благодаря богатому воинскому опыту Джоанна смогла удержать робота от неминуемого падения. Джоанна посмотрела на правую руку «Призывника» – та представляла собой обрубок с висящими на нем кусками рваного металла и мотком проводов. Джоанна попыталась поднять поврежденную руку робота, это ей удалось сделать лишь частично. Рука почти не двигалась вверх и совсем не сгибалась.

Джоанна зарычала от ярости и прицелилась в корпус «Жестокого Волка». Сейчас она проверит, как действует противоракетная система противника. Отсутствие руки сказывалось на равновесии «Призывника», и взять точный прицел оказалось очень трудно. Джоанна заскрипела зубами и, поймав на прицел наконец торс «Жестокого Волка», изо всех сил нажала на кнопки. Вереница ракет накинулась на робота Керенской, и меньше чем через секунду корпус «Жестокого Волка» покрылся вспышками взрывов.

«Его противоракетная система не работает»,– радостно констатировала Джоанна.

Неповрежденной рукой она оттолкнула робота от стены расщелины и, прицелившись в ноги «Жестокого Волка», уже собиралась послать очередь из автоматической пушки, но в последний момент передумала. Джоанна увидела, что в уцелевшей части ракетной установки блеснули головки ракет. Наведя на них ствол пушки, она выпустила длинную очередь, надеясь взорвать хотя бы одну из ракет.

Судя по грохоту, они взорвались все.

«Жестокий Волк» покачнулся и стал валиться. Чтобы не упасть, Наташа Керенская двинула машину вперед, но не удержала равновесие, и она начала падать вперед. Джоанна увидела, как, сделав несколько шагов, стотонная громада ударилась о каменную стену расщелины с такой силой, что в скале образовалась трещина.

«Представляю, что сейчас творится в наушниках у старой карги,– усмехнулась Джоанна.– Такого удара не каждый нейрошлем выдержит».

Однако уже через несколько секунд «Жестокий Волк» стоял посредине расщелины, а его рука с винтовкой Гаусса угрожающе поднималась. Снаряд попал в кисть неповрежденной руки «Призывника». Джоанна попробовала поднять ее, но безуспешно – рука не шевелилась.

«Жестокий Волк» начал приближаться. Джоанна выпустила по многофункционалу несколько ракет и подумала, что небольшое отступление в такой ситуации не должно считаться трусостью. Она пристегнулась ремнями к креслу и включила прыжковые двигатели. Уже поднявшись в воздух, она почувствовала толчок – Наташа Керенская предугадала ее маневр и выстрелила. Снаряд скользнул по левой ноге «Призывника», не причинив ей никакого вреда. Джоанна выпрыгнула из расщелины. Она подумала, что теперь ее позиция станет намного лучше и неповоротливому «Жестокому Волку» будет трудно маневрировать и одновременно вести огонь в узком пространстве.

Перебегая под защиту другого камня, Диана увидела Чоласа, он махал подъезжавшему грузовику. Диана сразу поняла, что в очередной раз задумали Волки. Приглядевшись, она увидела за рулем машины Кастилью, та пыталась столкнуть вниз части роботов.

«Если они правильно рассчитали, вся взрывчатка свалится на голову Джоанне»,– мелькнула в голове Дианы страшная мысль.

Чолас постоянно двигался, взять точный прицел было трудно, и Диана решила сначала прикончить Кастилью.

Она выскочила из-за камня, присела и выстрелила в колесо. Тяжелый грузовик сразу занесло в сторону. Проехав несколько метров, он встал. Кастилья выпрыгнула из машины, и Диана тут же увидела ее. Девушка сделала несколько торопливых выстрелов, но, видимо, промахнулась. Кастилья упала на землю, и Диана услышала легкий шорох. Кастилья уползла в темноту.

Чолас видел все, он отпрыгнул и, петляя как заяц, пустился бежать. Диана решила сменить укрытие. Перевернувшись, она рванулась вперед и спряталась за ногу робота. На какую-то долю секунды девушка почувствовала, что повторяет тактику Джоанны, когда та билась на дуэли с пятью молодыми воинами. Воспоминание вызвало у нее легкую улыбку. Но расслабляться было нельзя, и Диана снова устремилась вперед. Стреляя в ту сторону, где, по ее мнению, находился Чолас, Диана подбежала к грузовику и присела у переднего колеса. Выглянув из укрытия, она увидела впереди две бегущие тени. Девушка знала, что если она промедлит еще немного, то шпионы исчезнут. В такой ситуации самым лучшим воин Клана Нефритовых соколов посчитала одно – забыть об осторожности и начать преследование. Пригнувшись, она бросилась вперед за уходящими Чоласом и Кастильей.

Судя по звукам, битва переместилась из расщелины на плато Куртэн. Диана не понимала, что бы это могло значить. Думать о том, что Джоанна проигрывает, ей не хотелось.

Вдруг впереди Дианы мелькнула тень еще одной машины – джипа. Чолас и Кастилья подбежали к нему, быстро вскочили, и Кастилья завела мотор. Диана видела, как включились фары и машина, рванувшись, понеслась прямо на нее. Она успела заметить, что на джипе нет защитного лобового стекла, и, несколько раз выстрелив, отпрыгнула в сторону. Уходя от выстрелов, Кастилья стала лихорадочно крутить руль. Потеряв управление, джип врезался в лежащую неподалеку голову робота и заглох. Чолас и Кастилья выпрыгнули из машины и снова бросились к краю расщелины.

В этот момент Диана увидела жуткое зрелище. Над Большим Шрамом показался прыгающий «Призывник». В слепящем свете выстрелов он сшиб ногой верхушку одной из скал и опустился на плато. Робот стоял на противоположной стороне, всего в нескольких сотнях метров от предателей. Кастилья и Чолас выхватили пистолеты и открыли по «Призывнику» лихорадочную, но, правда, бесполезную стрельбу. Затем они, забыв о Диане, бросились к краю плато.

Приземлившись в нескольких метрах от края плато, Джоанна почувствовала, что «Призывник» почти полностью потерял способность двигаться, только левая рука робота еще как-то действовала.

Наташа Керенская снова доказала, что она отличный воин, рассчитав, куда переместится Джоанна, и направила «Жестокого Волка» вперед. Джоанна приподняла пушку и, немного подождав, дала несколько залпов. Часть снарядов попала в плечо вражеского робота, остальные подняли фонтан земли чуть впереди «Жестокого Волка». Первое впечатление у Джоанны было такое, что робот Керенской вообще не получил серьезных повреждений, но вскоре она увидела, что это не так. Походка неуклюжего «Жестокого Волка» стала еще более медленной, робот сильно раскачивался и каждую минуту грозил упасть. Джоанна не стала включать сканер, чтобы увидеть степень повреждений «Жестокого Волка», ее больше заботило состояние собственного робота.

«Призывник» едва стоял. Вначале Джоанна подумала, что эта неустойчивость связана с отсутствием руки, но, взглянув на сканер, ужаснулась. Последний выстрел Наташи Керенской практически вывел из строя левую ногу «Призывника». Джоанна снова посмотрела на приближающегося «Жестокого Волка» и попыталась выпустить в неприятеля еще одну очередь. Она хотела поднять пушку, но рука робота оставалась неподвижной. Приходилось рассчитывать только на ракеты.

Джоанна посмотрела на идущего навстречу «Жестокого Волка» и увидела в ноге робота большую дыру. Оттуда шел легкий дым, болтались куски металла и проводов.

– Если бы у меня работала пушка! – мечтательно произнесла Джоанна.

Но оставались только ракеты ближнего боя, да и то немного.

– На несколько залпов хватит,– прошептала Джоанна и стала прицеливаться.

Как только она увидела «Жестокого Волка» в полный рост, женщина нажала на кнопку и повела установкой, направив ракеты веером. На этот раз выстрел оказался точным: правую руку «Жестокого Волка» срезало, словно бритвой. Джоанна сама поразилась произведенному эффекту, но не до такой степени, чтобы забыть дать второй залп.

Выстрелы отбросили «Жестокого Волка» к стене расщелины. Немного постояв, он отшатнулся от стены и встал посередине, но от глаз Джоанны не ускользнуло, что внутренние системы машины повреждены. Не пытаясь идти, робот делал хаотичные взмахи руками.

«Вероятно, Наташа не пришла в себя от падения на скалу»,– предположила Джоанна.

Однако последующие выстрелы показали, что Керенская находилась в сознании. Заработала винтовка Гаусса, и левую ногу «Призывника» осыпало целым градом снарядов.

– Мерзавка вольнорожденная, она хочет, чтобы я совсем не могла двигаться,– проговорила Джоанна, отходя в сторону от выстрелов. «Жестокий Волк» попытался повернуться, но в узкой расщелине, да еще при таких потерях, сделать это было довольно затруднительно. Но для Натащи Керенской, казалось, не существовало ничего невозможного. Дернув робота, она только ненамного повернула его, но этого вполне хватило, чтобы еще раз осыпать ноги «Призывника» снарядами. «Призывник» закачался и рухнул в расщелину. Он ударился о стену и, съехав но ней, упал.

И робот, и сама Джоанна оказались лежащими на спине. Пытаясь поднять «Призывника», Джоанна нажимала на кнопки, но, поняв всю бесполезность этих попыток, со всего размаху ударила по панели кулаком. Джоанне повезло, она не попала на кнопку пуска ракет, иначе они, взлетев, опустились бы прямо на нее.

«А неплохой шанс для самоубийства,– вдруг подумала Джоанна.– Да нет, рановато еще».

В наушниках послышался слабый шум.

«Похоже, „Жестокий Волк“ приближается, чтобы нанести последний, решающий залп»,– решила Джоанна и открыла люк. Она увидела стены расщелины и чью-то тень. Падая и снова поднимаясь, фигура приближалась. Вот она подошла к самым ногам «Призывника» и вдруг исчезла. Джоанна уловила стук падающего тела, слабый стон, и снова наступила тишина.

Внезапное появление «Призывника» привело Диану в замешательство. Справившись наконец с охватившим ее волнением, она посмотрела вперед и увидела Чоласа. В оцепенении он стоял почти у самого края плато. Диана прицелилась и двинулась на него. Почувствовав опасность, Чолас обернулся и выстрелил, но Диана опередила его. Чолас вскрикнул и выронил пистолет. Пошатываясь, он сделал попытку нагнуться и поднять оружие другой рукой, но Диана не дала предателю сделать этого. Подскочив, она ударила Чоласа рукояткой пистолета по шее. Шпион рухнул ничком на землю. Диана отшвырнула ногой пистолет Чоласа и громко крикнула:

– Кастилья!

В ответ прозвучало несколько неточных выстрелов.

– Кастилья, еще один выстрел – и я прикончу Чоласа!

– Плевать мне на него! – ответила Кастилья.– Стреляй, если хочешь.

Диану не обманул безразличный тон Кастильи, она чутко уловила в ее голосе легкую дрожь. Пытаясь определить, где находится шпионка, она осмотрела край плато, но Кастильи не заметила. Диана знала, что на Туаткроссе трудно определить точное расстояние, даже на такой высоте кажется, что самые удаленные предметы находятся очень близко. Всему виной служила атмосфера планеты. Со звуками происходило то же самое, они, казалось, перекатывались с места на место.

– Не думаю, чтобы ты хотела его смерти,– крикнула Диана, потеряв надежду по голосу определить местонахождение Кастильи.– Ведь твоя любовь к нему не исчезла.

– Любовь? – отозвалась девушка.– Не глупи, Диана, какая тут любовь?

«Эта мерзавка до сих пор пытается разыгрывать из себя Нефритового сокола»,– с презрением подумала Диана.

– Кастилья, я тебя не понимаю. Где твои чувства? Или ты забыла, как нежно Чолас смотрел на тебя? И не пытайся меня обмануть. Я знаю, что вы шпионы, засланные сюда Кланом Волка.

– Да ты что, Диана! – послышался протестующий возглас.

– Перестань! Я видела, как вы разговаривали с Наташей Керенской здесь накануне битвы. А если вы не шпионы, то почему напали на меня?

– Это все Чолас. Он уверил меня, что ты шпионка и собираешься убить нас.

– Тебе не надоело врать, Кастилья? Хватит! Выходи и сдавайся, если хочешь спасти жизнь Чоласа. Когда мне надоест болтать с тобой, я его пристрелю.

– Стреляй! – ответила Кастилья. Диане показалось, что голос предательницы звучит где-то совсем рядом.

– Ну, если ты так хочешь,– ответила Диана,– пожалуйста!

Она не собиралась убивать Чоласа, но хотела выманить Кастилью из ее логова. Диана понимала, что для этого потребуется какая-нибудь уловка, и нашла ее. Она подняла бесчувственного Чоласа, придала ему сидячее положение и, выстрелив мимо головы воина, тут же его отпустила. Чолас рухнул на землю, и в эту же секунду раздался дикий крик Кастильи. Диана никогда не слышала, чтобы женщина кричала так пронзительно, и вздрогнула. Вдруг Диана увидела приближающуюся тень и попыталась откатиться, но не успела.

Не обращая внимания на сверкающий в руках противницы пистолет, Кастилья набросилась на нее и стала душить. Диана не ожидала такой ярости;

отталкивая Кастилью, она попыталась направить ствол пистолета ей в живот, но внезапно почувствовала на кисти твердые пальцы. Оружие выпало из ее рук.

Диана поняла, что это очнулся Чолас. Он увидел дерущихся воинов и помешал Диане убить Кастилью.

– Ты грязная убийца,– визжала Кастилья. Диана почувствовала, что задыхается. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Еще немного – и Кастилья задушит ее.

– Кастилья, со мной все в порядке,– послышался тихий голос Чоласа.

– Чолас? Ты жив? – удивленно воскликнула Кастилья и, словно в испуге, отпрянула от Дианы.

Диана понимала, что второго такого момента не будет. Она изо всех сил ударила Кастилью в лицо и, сбросив шпионку с себя, вскочила.

Больше всего Диану поразило то, что противники не обращали на нее никакого внимания. Кастилья подползла к Чоласу и обняла его.

– Я думала, что она убила тебя,– донесся ее шепот.

– Она тебя обманула,– ответил Чолас. Диана заревела и с дикой яростью набросилась на них. Никто в мире не был ей сейчас так глубоко ненавистен, как Чолас и Кастилья.

«По какому праву эти подонки демонстрируют здесь свои грязные чувства?» Диане казалось недопустимым, чтобы эти вольнорожденные испытывали любовь.

Она била Кастилью, и чем яснее видела перед собой лицо шпионки, тем сильнее становились ее удары. Кастилья потеряла сознание, а Диана все продолжала ее бить. Поняв, что шпионка уже ничем ей не угрожает, Диана набросилась на Чоласа. Еще не совсем придя в себя, он шарил по земле, пытаясь найти хоть какое-нибудь оружие. Диана ударила его каблуком по руке. Чолас взвыл от боли, вырвал руку и перекатился в сторону. Ему удалось подняться, но Диана бросилась вниз, схватила правую ногу противника и одновременно нанесла удар головой в живот Чоласу. Он захрипел и упал навзничь. Диана подпрыгнула и обеими ногами ударила Чоласа в грудь. Раздался треск ломаемых ребер. Диана увидела в стороне пистолет и метнулась к нему. Схватив оружие, она навела ствол на Чоласа и... не нажала на спуск. Ярость ее прошла так же внезапно, как и появилась. Диана не стала убивать шпионов, она решила поступить иначе.

Кастилья слабо пошевелилась.

– Вставай! – приказала Диана.– Бери Чоласа – и пошли вниз, в лагерь.

– Если ты все знаешь, убей нас здесь,– простонала Кастилья.

– Я думаю, что такие трусы, как вы, будут цепляться за жизнь до последнего момента,– ответила Диана.

– Мы не трусы,– прохрипела Кастилья.– Ну, хорошо, пойдем. Пусть полковник Рэвилл Прайд вынесет свое решение.

Она встала, подняла Чоласа и взвалила его на себя. Диане на память пришли книжки, которые ей когда-то давал читать Жеребец. Воин полными презрения глазами посмотрела на Кастилью. Внезапно шпионка сделала шаг вперед и бросила в ноги Диане тело Чоласа. От неожиданности та отшатнулась и упала. Поднявшись, она увидела, как Кастилья бежит к краю плато. Еще немного – и темнота поглотит ее. Диана встала и бросилась вперед. К ее удивлению, Кастилья не собиралась скрываться, она подбежала к куче искореженных частей роботов и начала что-то вытаскивать оттуда.

«Оружие»,– мелькнула у Дианы мысль. Прицелившись, она выстрелила. Раздался крик, и Кастилья упала.

Диана почти сожалела, что не промахнулась. Ей казалось, что шпионка унесла с собой еще одну тайну.

«Почему она не стала прятаться?» – недоумевала Диана.

Девушка решила заставить Чоласа нести тело Кастильи вниз, чтобы Нефритовые соколы поняли, кто был рядом с ними все это время, но от задуманного вскоре пришлось отказаться.

Снизу снова послышались взрывы и отблески пламени. В азарте Диана почти забыла, что в расщелине идет смертельная битва.

Джоанна закрыла люк.

– Вызовите звездного полковника Рэвилла Правда и сообщите ему, что сдаетесь,– послышался в наушниках голос Наташи Керенской.– Я не хочу лишать вас жизни.

Джоанна слышала шаги приближающегося «Жестокого Волка», но поверить в свое поражение не хотела.

– Еще не все потеряно, Наташа,– сказала она.– Вы не заметили, что кто-то спустился сюда?

– Да, вижу,– осторожно ответила Керенская.– Это воин в форме Нефритовых соколов. Что он делает здесь? Какую ловушку вы мне устроили? – негодовала Наташа.

«Не Диана ли это?» – подумала Джоанна

– А вы не видите, кто это, мужчина или женщина? – спросила она.

– Трудно увидеть,– ответила Наташа.– А зачем это вам?

«Она права, какое мне дело до того, кто упал в расщелину? Диана? Значит, Диана. Хотя, если бы убили Рэвилла Правда, я порадовалась бы напоследок. Сколько мне еще осталось жить? Наверное, всего несколько минут».

– Я еще раз даю вам возможность сохранить себе жизнь, звездный командир Джоанна,– снова зазвучал голос Наташи Керенской.– Ваше положение безнадежно, вы не можете пошевелить ни одной рукой.

"Совершенно верно, пошевелить я могу только

левой ногой. Если она подойдет поближе..."

– Запомните, если я сейчас уйду, то этот позор вы никогда не сможете пережить,– продолжала говорить Керенская.

« О-о-о, вот этого делать не нужно. Лучше шагай вперед, подойди поближе».

– Прошу тебя, Наташа, убей меня. Я не хочу второго позора.

Наступило продолжительное молчание.

– Хорошо,– наконец ответила Керенская.– Ты права, ты заслуживаешь почетной смерти.

Снова в наушниках послышался шум. «Жестокий Волк» приблизился, и Джоанна увидела его. Только считанные секунды понадобились бы Наташе Керенской, чтобы нанести последний выстрел из винтовки Гаусса. Джоанна увидела, как робот стал наклоняться. Вот уже весь иллюминатор заслонила грозная фигура «Жестокого Волка», и рука его начала медленно подниматься.

«Все, пора! Только бы она не заметила движения ноги робота».

– Поздравляю вас, Джоанна. Вы были прекрасным противником и...

Наташа не заметила, как Джоанна нажала на кнопку и привела в действие прыжковый двигатель левой ноги «Призывника». Вспыхнуло пламя, оно обволокло «Жестокого Волка» и быстро приблизилось к самой кабине робота. Джоанна продолжала давить на кнопку, хотя хорошо видела, что там, где только что находилась Керенская, остался только комок оплавленного металла. Хан Клана Волка, легендарная Наташа Керенская погибла, сгорев в кабине боевого робота.

Джоанна сняла руку с кнопки и тяжело вздохнула.

– Ты тоже была прекрасным противником,– прошептала она.

Оставшись без управления, «Жестокий Волк» начал медленно крениться вправо и рухнул на стену расщелины. Джоанна боялась, что своей тяжестью он раздавит ее, но что-то помешало роботу упасть на кабину «Призывника». Ветер, наверное. На Туаткроссе всегда дует сильный ветер. Воины называют его «дьяволом».

Джоанна открыла люк и увидела, что «Жестокий Волк» лежит рядом, уткнувшись головой вниз.

То радуясь, то негодуя, Диана следила сверху за всеми перипетиями битвы. Когда она увидела, что «Жестокий Волк» приближается к лежащему «Призывнику» для нанесения последнего удара, ей нестерпимо захотелось броситься вниз. Диане казалось, что она сможет спасти Джоанну. Потом она увидела пламя и догадалась, что Джоанна подожгла робота Наташи Керенской. Девушка едва сдержалась, чтобы не закричать от радости, когда «Жестокий Волк» упал.

– Джоанна была права, когда говорила, что останется живой. Она должна жить, умереть она не может. Никогда,– шептала девушка.

Диана обернулась и с удивлением осмотрела плато. Ни Чоласа, ни Кастильи она не обнаружила. Пожав плечами, Диана сунула пистолет в кобуру и стала спускаться в расщелину.

Никто из Нефритовых соколов не видел больше странной парочки. Поговаривали, правда, что их кто-то узнал во время позорного бегства Волков с Туаткросса.

База Клана Нефритовых соколов Паттерсен, Судеты

31 декабря 3057 г.

Соколиная гвардия вернулась на Судеты.

– Меня все время мучает один вопрос, звездный полковник. Помню, вы что-то говорили о психологической ловушке для Наташи Керенской. Что вы имели в виду?

Пока Рэвилл Прайд раздумывал над ответом, Джоанна изучала его лицо. Она надеялась, что сможет по едва заметному движению мускулов определить, лжет он или нет.

– Мы с вами проделали все прекрасно, Джоанна. Я мог бы сразиться с Керенской и сам. Скажу честно, что был почти готов принять ее вызов и даже возможный позор, но, как вы неоднократно говорили, я не имел опыта настоящих битв. Противопоставить Керенской следовало только такого же опытного и жестокого ветерана, как и она сама. Я отклонил ее вызов, заранее зная, что все офицеры поступят точно так же. Почему? Потому что я все обговорил с ними заранее. Вы ничего не заподозрили, но в тот самый момент моя ловушка и начала действовать.

– А вы не подумали, что их отказ может оскорбить ветеранов? – вставила Джоанна.

– Никогда не подозревал, что вы столь впечатлительны. Джоанна, вы продолжаете удивлять меня.– Полковник улыбнулся своей отвратительной улыбкой.

Джоанна смотрела на Рэвилла Прайда. Он казался ей до отвращения безобразным, этот хитроватый, коварный коротышка, но следовало признать, что он обладал качествами лидера. Рэвилл Прайд храбр, и ему не откажешь в сообразительности. Как командир он блестяще проявил себя в битве на Туаткроссе, особенно в тот момент, когда Волки устремились к своему шаттлу. Он в одиночку попытался отрезать им путь к отступлению, и ему это удалось. Рэвилл Прайд продержался до подхода основных сил, и Нефритовые соколы наголову разбили Волков. Но разве может командир придумывать какие-то психологические ловушки?

– А все остальное вы знаете и сами, Джоанна. Керенская сделала вызов, и, с точки зрения Хана, мы дали ветерану недостойного ее высокого положения противника. Так что вы явились заключительной частью задуманного мной плана, а точнее, его ключевым моментом.

– Потому что я такая же старая...

– Да, ваш возраст играл немаловажную роль,– перебил Джоанну полковник.– Но дело в том, что я ни секунды не сомневался в вашей победе. Битва должна быть честной. Так и случилось, квиафф?

– Афф,– согласилась Джоанна.

Ей было трудно произнести это «афф». От самомнения Рэвилла Прайда, от его гордости Джоанну с души воротило. Даже сейчас, после того как именно ему, Рэвиллу Прайду, она была обязана приобретенным почетом, Джоанна не могла заставить себя уважать полковника.

Они стояли возле Судетского озера. Погода стояла прекрасная, редкая для Судет. Дул легкий ветерок, ласково пригревало редкое судетское солнце.

– Как там насчет моего назначения на Айрон-холд? – поинтересовалась Джоанна.

– Отменено,– отозвался полковник– Но благодарить меня не стоит, это дело рук Марты Прайд. Она без ума от вас. Что касается меня, то я считаю, что для активных действий вы уже староваты. Вами интересовался Каэль Першоу, он хочет взять вас к себе, в группу наблюдения. Пойдете?

– Нет,– ответила Джоанна.– Не хочу ни быть шпионкой, ни видеть их. Надоели!

– Марта Прайд просила меня передать, что хотела бы видеть вас здесь. Она говорит, что, пока клан готовится к дальнейшим битвам, вы должны находиться на виду у молодых воинов, которые смогут иметь перед глазами живой пример Нефритового сокола.

– Опять пускаетесь в патетику,– заметила Джоанна.– Я уважаю мнение Марты Прайд и пойду туда, куда мне прикажут, но примером служить не хочу. Я намерена остаться Джоанной, звездным командиром Джоанной, если хотите, но прежде всего я была и остаюсь воином Клана Нефритовых соколов.

– Так и будет,– проговорил Рэвилл Прайд.– Что касается меня, то знайте, что я вас не люблю, но очень высоко ценю ваш опыт. Место в Соколиной гвардии вам всегда найдется.

– Мое место здесь,– сказала Джоанна. Рэвилл Прайд молча кивнул, резко повернулся и зашагал в сторону казарм.

– Звездный полковник! – окликнула его Джоанна.

Рэвилл Прайд обернулся:

– Слушаю вас, звездный командир.

– Вы нечестно бились со мной на дуэли, и я снова вызываю вас.

– Дуэль в роботах? – спросил полковник.

– Нет, в круге равных. Без оружия.

– Не исключено, что она может когда-нибудь состояться,– произнес Рэвилл Прайд.– Только вам придется потрудиться, чтобы разозлить меня.

– Не волнуйтесь, я смогу это сделать.

– Не думаю,– отозвался полковник. Джоанна с сомнением посмотрела на него. Полковник пожал плечами и собрался уходить.

– А что вы скажете о спортивном соревновании? – крикнула ему вдогонку Джоанна.– Например, поплавать в озере? – Я могу плавать часами! – ответил Рэвилл Прайд.

– Почему бы не показать это сейчас? – предложила Джоанна.

Полковник долго смотрел на нее.

– Нет, звездный командир, соревнований больше не будет. Пусть ими занимаются молодые воины, мы же, те, кто видел битвы, имеем право и не показывать свои возможности. Они и так всем известны. Квиафф?

Издали он казался еще ниже и тоньше, словно ребенок во взрослой одежде. Однако это тоже был Нефритовый сокол, смелый и гордый.

– Афф, Рэвилл Прайд.

Он улыбнулся и ушел.

Джоанна долго смотрела на озеро. Женщину злило, что Рэвилл Прайд не считается с ее вызовами.

«Я должна дать ему понять, что, уклоняясь от дуэли, он унижает меня, а это заслуживает мести»,– размышляла она.

Полковник одержал над Джоанной победу, и гордый ветеран это чувствовала, хотя и не хотела подавать виду. Несмотря на теплую погоду, вода в озере была, как обычно, очень холодной. Джоанна заметила даже мелкие кусочки льда.

– Мерзавец вольнорожденный,– процедила она сквозь зубы, стараясь себя разозлить, и бросилась в воду.

Даже защитный костюм не спасал от ледяного холода. Первым ее желанием было тут же выскочить назад. Джоанна почувствовала, что начинает замерзать, и энергично заработала руками и ногами. Рядом раздался всплеск.

«Неужели этот недоносок все-таки решил состязаться со мной?» – удивилась она.

Присутствие полковника придало Джоанне силы, теперь она не заставляла себя плыть, а просто выполняла движения. Четко и методично она делала широкие взмахи, такие же, как три десятка лет назад под руководством первого инструктора. Тяжелее давались движения ногами, мешали проплывавшие льдины, не давали развить большую скорость. Еще труднее оказалось сохранить сознание, обжигающе холодная вода грозила превратить голову в льдышку.

И тем не менее Джоанна упорно продолжала плыть, сама не понимая, как ей это удается. Она поднимала и опускала руки, разрезая плотную воду Судетского озера.

Как Джоанна ни старалась, но оторваться от преследователя она не смогла. В другое время она повернулась бы, чтобы пару раз оскорбить Рэвилла Правда, а может быть, даже хорошенько пнуть его, но только не сейчас. Сейчас она не имела ни сил, ни желания отвлекаться.

Впереди виднелась большая льдина. Джоанна набрала побольше воздуха и нырнула. Проплывая под льдиной, она открыла глаза и на миг увидела красоту подводной жизни– прекрасные колышущиеся лепестки громадных цветов, разноцветные плавники рыб. Вынырнув, Джоанна полной грудью вдохнула теплый воздух и почувствовала легкое, приятное головокружение.

Берег озера находился уже совсем близко. Джоанна еще сильнее заработала руками, но человек, плывший позади нее, не отставал. Джоанна слышала за собой методичные, размеренные всплески.

Почувствовав необычайный прилив энергии, последние метры до берега Джоанна проплыла на одном дыхании. Достигнув утеса, у которого обычно отдыхали участники соревнований по плаванию, Джоанна отерла лицо, сбросила с волос маленькие льдинки и осмотрелась. Рядом с ней раздался шумный всплеск, и Джоанна увидела своего соперника.

– Это ты? – спросила она немного разочарованно.

– А кого ты ожидала увидеть? – засмеялся Жеребец.

– Рэвилла Правда,– ответила Джоанна. Он засмеялся:

– Если бы полковник участвовал в нашем заплыве, он давно уже сидел бы здесь. Джоанна не обиделась.

– Все равно я буду первой, Жеребец!

– Что с тобой происходит. Джоанна?

– Как вы все надоели мне! – Она посмотрела на Жеребца.– Постоянно твердите, что я изменилась, что стала не такая. Завидуете моей славе?

Жеребец громко рассмеялся:

– Вот уж никогда не думал, что ты можешь загордиться.

Несмотря на то что Жеребец был вольнорожденным, Джоанне он нравился своим упорством и настойчивостью. Женщину, правда, коробило иногда от его насмешливого тона, но, в общем, это был неплохой боевой товарищ и воин. И Диана тоже неплохо себя проявила.

– Недоноски вольнорожденные,– прошипела Джоанна.– Будь моя воля, всех бы вас перетопила.

При этих словах Жеребец просто закатился от хохота.

Джоанна тоже не сдержала улыбки. Заплыв подействовал на нее благотворно, помог разрядиться. Она слишком долго злилась на всех.

– Ты изменилась в лучшую сторону, Джоанна,– сказал Жеребец.– Ты выглядишь счастливой. Мне иногда кажется, что вот-вот твоя мерзкая физиономия расплывется от счастья.

«Вот проницательная скотина»,– подумала Джоанна, глядя на приятеля.

– Честно говоря Жеребец, я, конечно, очень довольна. У меня даже нет кровного имени, но я вошла в историю. В нашей воинской песне обо мне вставили всего две строки, но это же навечно! – Джоанна помолчала, а затем процитировала нараспев: – «В битве на Туаткроссе Клан Волка потерял своего Хана. Словно быстрокрылый Сокол, налетела ветеран Джоанна и заклевала Волка». Как ты считаешь? Неплохо? – спросила Джоанна.

– Прекрасно,– согласился Жеребец.– Только петь их будут после твоей смерти. В Клане Волка найдется немало воинов, которые с радостью помогли бы тебе в этом.

– Чудесно! – воскликнула Джоанна.– С удо-. вольствием освобожу Вселенную еще от нескольких вольнорожденных мерзавцев.

– Почему бы тебе тогда не слетать к ним и не сделать вызов? – предложил Жеребец.

– Отличная идея. Я подумаю.

К утесу приближался еще один пловец.

– Жеребец, посмотри-ка, кто к нам плывет! – воскликнула Джоанна.

– Добро пожаловать, Диана,– сказал Жеребец.

Диана, отфыркиваясь, схватилась за камень.

– Я так и думала, что найду вас здесь. Рэвилл Прайд вне себя,– сразу начала рассказывать Диана.– Полковник так грохнул по столу кулаком, что я думала, он расколет его. Схватил бумаги и зашвырнул их в угол. В общем, катастрофа.

– Сбавь скорость, Диана. О чем это ты?

– Неужели тебе удалось отмотаться от должности? – спросила Джоанна. Диана махнула рукой:

– Какая там должность! Помнить, Джоанна, ты мне рассказывала о вольнорожденном Хане? В КланеВолка?

– Да, помню. Ну и что?

– Я долго думала об этом.– Голос Дианы стал необыкновенно серьезным.– До битвы на Туаткроссе Рэвилл Прайд говорил мне, что, поскольку оба моих родителя вольнорожденные, то по своему генетическому составу я почти вернорожденная.

– Да, но способ собственного рождения тебе никогда не изменить,– усмехнулась Джоанна.

– Совершенно верно,– быстро согласилась Диана.-В свое время Рэвилл Прайд доказывал мне, что я выше вольнорожденного, и вот сегодня я подошла к нему и рассказала, что в Клане Волка вольнорожденные имеют кровные имена, а заодно напомнила ему про наш тогдашний разговор. Сказала я и о том, что мои родители – и отец и мать – были из сиб-группы Прайдов.

– И что дальше? – Джоанну заинтересовало сообщение Дианы.

– То же самое и он спросил. И тогда я ему сказала: «Звездный полковник, исходя из всего этого, я прошу вас разрешить мне участвовать в битве за кровное имя. За имя Прайд. А поскольку,– сказала я,– вы тоже происходите из этой линии, то я настаиваю, чтобы вы были моим поручителем».

– Он еще жив, твой поручитель? – поинтересовался Жеребец.

Джоанна ничего не произнесла, она изумленно смотрела на Диану.

– Вы бы видели, как он подскочил со стула,– продолжила Диана.– Он заорал, что мое участие в битве за кровное имя невозможно, но я напомнила ему, что он сам обещал мне награду за схватку на плато. «Так вот, пусть это разрешение и будет мне наградой»,– сказала я ему.

Джоанна обрела дар речи.

– Твоя настойчивость меня радует,– произнесла она и посмотрела на Жеребца.

– Настырная девушка, ничего не скажешь,– сказал он.

– Не уверена, что Рэвиллу Правду удастся убедить остальных, что ты имеешь больше прав на кровное имя, чем другие,– с сомнением проговорила Джоанна.

Диана нахмурилась, но внезапно лицо ее просветлело.

– Не знаю, Джоанна,– ответила она.– В Клане Нефритовых соколов многое меняется. Появляются не только новые воины, но и новые генетические виды. Кто может знать, что нас ожидает в будущем? Ты знаешь, что случится, когда кончится перемирие? Да и не будет ли оно нарушено? Вспомни себя, Джоанна. После битвы на Туаткроссе ты не только смыла с себя позор, но и вошла в историю клана. В нашем мире многое меняется, и мы не знаем, как сложится жизнь. Может так случиться, что Жеребец станет крупным командиром.

– Не думаю,– отозвался он.

– Давно ли ты готовилась стать нянькой и вертеть барокамеры? – Диана посмотрела на Джоанну. Ветеран ухмыльнулась и покачала головой.

– И предполагала ли ты, что очутишься на Дог-ге с заданием от Каэля Першоу?

– Никогда,– призналась Джоанна.

– Я буду участвовать в битве за кровное имя,– прошептала Диана.– Слишком многое у нас меняется.

– И кто знает, не утонем ли мы сейчас, переплывая это адское озерцо? – мрачно пошутил Жеребец.

Джоанна пристально посмотрела на него.

– Заткнулся бы ты, вольнорожденный придурок,– сказала она.– Давайте поплывем обратно, а то что-то холодно становится.

Все трое прыгнули в воду, оттолкнулись и поплыли к берегу.

Блейн Ли Пардоу Дорога исхода Сумерки Кланов — 1 (Боевые роботы — BattleTech)

ПРОЛОГ

Тренировочный центр «Туманная Рысь»

Седой Кряж

Лондерхольм

Скопление Керенского

Пространство Кланов

3 октября 3037 года

Звездный командир Порчини стоял на скале, возвышаясь над дюжиной подчиненных ему кадетов. Темно-серые и пурпурные облака висели над тренировочным лагерем Клана Дымчатого Ягуара, который располагался высоко в горах Седого Кряжа. Местность представляла собой нагромождение рваных, стылых скал, зато отсюда открывался потрясающий вид на мрачные джунгли километрах в семидесяти ниже склона.

Среди офицеров-инструкторов Клана Ягуара Порчини был известен как «наседка», и он любил приводить сюда своих юных подопечных, когда позволяла погода. Сегодня, в качестве утренней зарядки, он заставил салажат вскарабкаться на этот крутой склон.

Порчини был облачен в светло-серый прыжковый комбинезон, явно побывавший во многих переделках и поучаствовавший в массе сражений далеко за пределами Лондерхольма. Командир глядел на сиб-группу, и выражение его лица жесткостью превосходило камень, на котором он стоял. Не читалось в нем ни капли гордости за своих воспитанников, а одно лишь мрачное презрение. Возможно, Порчини был недоволен их достижениями за нынешний день, или за неделю, или за месяц. Годы спустя, когда Трент возвращался мыслями в эти дни, он думал, что, скорее всего, Порчини ненавидел кадетов за то, что перед ними открывалась перспектива стать воинами — то есть попасть на вершину социальной пира-миды Кланов, — тогда как самому наставнику эта перспектива уже никак не светила. Среди Кланов, особенно у Дымчатых Ягуаров, воин в возрасте Порчини рассматривается как товар совершенно негодный.

Однако для членов сиб-группы «Туманная Рысь» он был всей их жизнью, светочем и окном во Вселенную. «Наседка» был образчиком того, чем они могли надеяться когда-то стать — настоящим воином. Для них не существовало внешнего мира — ни других планет, ни Скопления Керенского, ни самой Галактики. Им некуда было отсюда идти, для них не существовало мест, которые они могли бы посещать. Здесь был их дом, который они ни разу не покидали за все годы воинской подготовки. Лагеря, учеба, муштра, практические занятия, постоянные экзамены, проверки и испытания — из этого состояла вся их Вселенная. Ничего другого они не знали. И не будут знать до тех пор, пока не провалятся на чем-нибудь и не будут отчислены или же пока не выиграют финальную Аттестацию, после чего вольются в ряды полностью оперившихся воинов Клана.

А пока день был такой же, как и многие другие, но Трент запомнит его на всю жизнь, поскольку именно сегодня придет к нему новое понимание самого себя и своего Клана. Именно в этот день он бросил вызов, не имея ни малейшего понятия, куда это его приведет через много лет — как обычных, так и световых. Именно этим туманным утром Трент занял свое подлинное место в истории Клана так же прочно, как если бы он заслужил чести попасть в Предание, длинную эпическую поэму, заучиваемую наизусть каждым воином.

— Вас всех учили нашей истории, но сегодня я хочу научить вас чему-то, чего там нет. Я хочу, чтобы вы хоть немного поняли, кто мы такие как народ. Вот вы, кадет Собна, скажите мне, кто мы такие? — Вопрос Порчини, как и большинство его вопросов, был явно провокационным и содержал в себе очевидный подвох.

— Слушаюсь, звездный командир, — отозвалась Собна, пытаясь выиграть несколько мгновений, чтобы привести в порядок мысли. — Мы — Дымчатые Ягуары, подлинные наследники Звездной Лиги! Мы — охотники на врагов своих, предвестники опустошения, сталкеры, крадущиеся в ночи. Мы бесстрашны в бою, мы истинное воплощение воинского кодекса чести!..

Темноволосая девушка говорила твердо и с убежденностью, которую впечатали в ее мозги почти с самого дня ее появления на свет из недр железной матки — генно-инженерного автоклава, который ее «вынашивал».

— Вы бормочете слова, выуженные из книг и уроков, и это все лишь жалкий детский лепет… Вы еще не знаете, что такое быть Дымчатым Ягуаром, — произнес Порчини с издевкой. — Ваши битвы — это игры на симуляторах да еще кувыркания в постели.

Отвращение на его лице читалось столь явно, что пристыженная Собна низко опустила голову. Члены сиб-группы генетически идентичны — все они происходят от одних и тех же доноров и одновременно появляются на свет, чтобы затем воспитываться и тренироваться вместе, с самых первых дней. Жизнь в сиб-группе представляет собой непрерывный процесс боевой подготовки в атмосфере жесткой конкуренции. Ошибка, неудача, пусть даже незначительная, — это нечто страшное для члена сиб-группы.

Порчини перевел холодный взгляд на темноволосого Руссо, которому не терпелось, чтобы спросили его.

— Кадет Руссо, кто мы такие? — спросил Порчини. Руссо бесстрашно посмотрел ему в глаза.

— Мы те, кто призван, мы те, кто предназначен восстановить Звездную Лигу. Из всех Кланов только Дымчатый Ягуар охотится ради охоты. Мы сталкеры, терпеливые, быстрые и беспощадные. Когда рассеется туман войны, только мы будем нести знамя единственного Клана, Иль-Клана, и флаг новой Звездной Лиги.

Лицо юного Руссо пылало вдохновением, когда он словами формулировал мечту всех Кланов — когда-нибудь вернуться во Внутреннюю Сферу и восстановить Звездную Лигу под своим правлением. И подобно всем остальным Кланам, Ягуары верили, что именно их Клан возвысится до власти над всеми остальными.

Звездный командир Порчини слегка отвернулся, а потом внезапно крутанулся на каблуке и рукой в кожаной перчатке отвесил Руссо такую оплеуху, что юный кадет волчком завертелся от удара. Чувствуя себя опозоренным не менее Собны, кадет схватился за моментально проступившие жгучие красные отметины на лице. Сопротивляться было бессмысленно и безрассудно.

— Ты тоже знаешь слова, и слова эти содержат истину, но они по-прежнему не говорят нам, кто мы такие. А когда эти слова лепечет кадет, ни разу не сражавшийся во имя своего Клана, то они превращаются почти в издевку над всеми настоящими воинами.

Порчини перевел взгляд на Трента. На все последующие годы запомнит Трент этот миг, приключившийся на двенадцатом году его жизни в качестве кадета, запомнит выражение предельного презрения и отвращения — почти ненависти — на лице «Наседки».

Глаза Порчини встретились с глазами Трента.

— Вы, Трент, вы — верите, что в ваших жилах течет кровь Ягуара, воут?Тогда скажите мне, кто мы такие?

Трент мгновение пристально смотрел на офицера. Сердце бешено колотилось, а руки дрожали, пока он искал правильный ответ.

— Слов не будет, звездный командир, — сказал он наконец. — Никакие слова не сделают человека воином, и ими нельзя передать подлинную природу Дымчатого Ягуара. Это может сделать только битва. Я вызываю вас сразиться в Круге Равных, чтобы вы смогли получить искомый ответ.

Звездный командир Порчини улыбнулся злобной, почти похотливой улыбкой. Он коротко кивнул.

— Ответ хорош, кадет, и твое желание будет исполнено. Но для меня сражение с тобой — пустое времяпрепровождение, ребяческая глупость. Я воин, а ты всего лишь сосунок. И все же я дам тебе возможность доказать свою точку зрения. За меня будет сражаться Джез. Он сделал жест ближайшей к нему девушке. Джез… До сегодняшнего дня Трент ухитрялся держаться от нее на расстоянии, невзирая на скученный образ жизни, который они вели. Сиб-группы обычно представляют собой тесно сплоченную компанию с хорошо развитым чувством локтя, но Трент никогда не чувствовал близости по отношению к Джез. Не имело никакого значения, что всю свою жизнь он видел ее каждый день, что у них одни и те же генетические доноры, что компаньоны по сиб-группе пьют, едят, спят, обучаются, тренируются, добиваются успехов или проваливаются вместе. Трент никогда не чувствовал, что у него есть что-то общее с Джез. Она всегда была в фаворе у звездного командира, но отнюдь не по причине присущих ей выдающихся качеств, а скорее в силу умения локтями прокладывать путь в передние ряды и способности идти, если понадобится, по головам ближних. Джез вышла вперед, а остальные сформировали круг вокруг нее и Трента.

Годы и годы спустя, после участия во многих сражениях и странствиях, после смерти многих товарищей, после предательств и унижений, после победы над врагами, потери всего, что у него когда-то было, Трент все еще будет помнить день, когда он сразился с Джез в Круге Равных…

Ее длинные черные волосы были сзади перевязаны лентой, а и без того смуглая кожа от загара казалась еще более темной. Джез была стройна и сильна, как и Трент, но у него отсутствовала та восточная раскосость в глазах, которой отличалась Джез и некоторые другие ребята их сиб-группы. Она облизала губы, как будто предвкушая схватку с ним — по крайней мере, ему так запомнилось. Возможно, память его подводила, однако во все последующие годы Тренту казалось, что она не просто настраивала себя на сражение, но и готовилась, если удастся, его убить.

Он наклонился и согнул ноги в коленях, опуская центр тяжести, вытянул перед собой руки. Трент не раз видел, как дерется Джез, и знал, чего ожидать. Она всегда атаковала. Это была ее, так сказать, коронка. Джез обрушивала на противника град быстрых, яростных ударов, надеясь вырубить его в первые же секунды поединка. В последующие годы он это будет хорошо помнить и использовать знание против нее так же, как использовал в тот день.

«Она попытается прыгнуть на меня, зайти с тыла, я уже видел, как она проделывала это раньше…»

Трент, как и другие в его сиб-группе, обучался искусству рукопашных поединков, и сейчас его мозг ускоренно прокручивал варианты контратак. Звездный командир Порчини поднял руки и заговорил из Круга Равных, охватившего двух кадетов:

— Как и во времена основателей, такие споры решаются сражением на глазах равных. Тот, кто выйдет за пределы Круга, да будет признан худшим и слабейшим. Победитель же признается правым.

Он трижды хлопнул в ладоши, а вся сиб-группа в унисон прокричала боевой клич:

— Сайла!

Джез прыгнула, когда торжественный клич еще не успел замереть. Казалось, глаза девушки пылали от ярости. Трент был наготове. Чтобы погасить инерцию ее тела, он сделал кувырок назад, схватил ее на лету и, перебросив через голову, завершил кувырок, оказавшись сверху Джез. Она яростно пыталась вывернуться из-под него. Потом схватила Трента за волосы, чтобы оттянуть его в сторону, но Трент ткнул ее пальцами в дыхательное горло.

Удар был нанесен точно. Глаза Джез, казалось, удвоились в размерах, когда она, широко раскрыв рот, задыхалась, пытаясь сделать хотя бы один глоток воздуха. Трент не стал дожидаться, пока девушка восстановит дыхание. Когда Джез отпустила его волосы и схватилась за горло, он скатился с нее и быстро оттащил поверженную соперницу к краю Круга Равных. Кадеты расступились, чтобы пропустить его. Как только Джез оказалась за пределами Круга, Трент стал победителем.

Джез все еще хватала ртом воздух, когда Трент вскочил и повернулся лицом к звездному командиру Порчини.

— Вот мой ответ, ясный и выразительный. Это и есть Дымчатый Ягуар.

— Ясный и выразительный, — сказал Порчини задумчиво, как будто ничего не случилось. — Что ж, ты понял, что значит быть Ягуаром, кадет. Это ты доказал. А теперь тебе надлежит выучить, что значит быть воином.

И он нанес Тренту мощный удар ногой. Трент, никак не ожидавший такого подвоха, покатился по земле. Нападение было внезапным, как вспышка молнии, и ошеломленный Трент растянулся плашмя на каменистом грунте.

Трент так никогда и не понял, почему «Наседка» так себя повел. Он победил Джез в честной схватке, а в награду получил такое унижение. Казалось нечестным, что гораздо более опытный воин сбил его с ног таким подлым образом и как раз после того, как Трент сумел одержать маленькую моральную победу на собственном уроке.

Многое началось для Трента в этот день. Его соперничество с Джез, его неприязнь к клановой политике и интригам, равно как и многое другое, — все, казалось, имело истоком эти мгновения, прожитые высоко в горах Седого Кряжа на Лондерхольме. Ничем не примечательный день стал подобен брошенному в пруд камешку, волны от которого расходятся очень долго. Это была точка отсчета, но она стала также началом конца. Возможно, даже конца тех самых людей, которые его породили.

— Однажды, — как ни в чем не бывало продолжил плавный ход своих рассуждений Порчини, — однажды вы или ваши кровные братья и сестры поведут наш народ по Дороге Исхода. Моя задача — сделать все, чтобы вы были готовы к этому странствию. Когда начнется великий крестовый поход за освобождение Внутренней Сферы, вы будете подготовлены как истинные воины Ягуара.

Они все знали историю того, как отцы основатели Клана давным-давно покинули Внутреннюю Сферу, чтобы уйти от войн, развязанных ничтожными, жадными и подлыми правителями, войн, которые разрушили величественную Звездную Лигу, величайшее достижение человечества. И в последующие столетия зародились Кланы, но они оставались скрытыми в неисследованных глубинах космоса, вдали от Внутренней Сферы. Здесь они развивались по своим собственным законам, и существенную роль в их жизни играла генная инженерия, с помощью которой они создавали и поддерживали свои воинские касты. Каждый Дымчатый Ягуар знал, что важнейшей и единственной целью Клана являлось возвращение в каком-то неопределенном будущем с целью предъявления права на наследие.

— А что такое эта Дорога Исхода, звездный командир? — заискивающе спросил Руссо.

— Это путь, которым генерал Керенский и флот Исхода проследовали из Внутренней Сферы к нашим родным планетам. Звездная Лига, эта слава и гордость человечества, пала. Александр Керенский спас нас как народ, уведя своих последователей от наступающего хаоса.

Почти два года скитались они в неизведанных глубинах космоса, пока наконец не наткнулись на пять планет, которые стали их убежищем от разрушительных сил, воцарившихся во Внутренней Сфере. Путь был длинным и трудным. Великий Керенский спас наш народ в эпоху войн и разрушений, спас от хаоса, поглотившего Внутреннюю Сферу за прошедшие после Исхода столетия. После его смерти сын генерала Николай завершил дело отца, превратив нас в воинские Кланы для воплощения своей великой мечты. Дорога Исхода все еще ждет нас, — торжественно продолжал Порчини. — Точно так же, как в свое время она привела нас в Скопление Керенского, в надлежащий миг она станет обратной дорогой, по которой Кланы вернутся во Внутреннюю Сферу. Дорога Исхода— это наша тайна и наша защита… Никто во Внутренней Сфере и не подозревает ни о ее существовании, ни о нашем, так что нам нечего опасаться, что враги придут сюда и изгадят наш мир миазмами своего разложения, как они загаживают все, к чему прикасаются.

Дорога Исхода… Каждый раз, когда впоследствии Трент слышал эти слова, он вспоминал тот день, поединок с Джез и нечестное поведение «наседки» по отношению к нему. Трент трижды пройдет этой дорогой, находясь на службе Ягуара, а еще два раза — по велению собственной души.

Но все это было еще впереди. Много еще должно будет случиться, прежде чем зародившееся в этот день будущее примет свое истинное обличье. Да, много, так много, что юный Трент ни вообразить, ни представить себе такого не сумел бы.

КНИГА ПЕРВАЯ. НАКОВАЛЬНЯ И ГОРНИЛО

Со Звезд Керенского пришли Восемьсот,

Под знаменем Справедливости и Света Истины,

Чтобы поднять с колен страдающих и смести

Ужасной местью тех, кто правил

Во имя Тщеславия и Жадности.

«ПРЕДАНИЕ», раздел 98, стих 28

Наступит время, когда наши потомки

Вернутся, чтобы потребовать то,

Что принадлежит нам по праву.

С сердцами, преисполненными чести,

Пойдут они крестовым походом

Против темных сил души,

Из-за которых столь долго

Внутренняя Сфера пребывает во мраке.

«ПРЕДАНИЕ», раздел 3, стих 41

Настоящий воин не следует существующим путем, он прокладывает свой.

И делает это не из пустой прихоти, а в силу своей природы.

Николай Керенский

I

Дельта реки Ресайс

Токкайдо

Свободная Республика Расалхаг

2 мая 3052 года

Звездный капитан Трент едва замечал деревья, густо растущие среди болот дельты реки Ресайс, — он, в поисках подходящей мишени, стремился попасть на обширную прогалину. Его «Лесной Волк» шел ровным шагом, расплескивая грязную жижу. На протяжении многих километров болот и топей это было первое чистое место достаточных размеров. Напарник Трента, Шульц, шел рядом в своем «Бешеном Псе». «Пес» был настолько разбит и деформирован, что Трент только диву давался — как он вообще может еще двигаться… Так много воинов пало в сражениях. Он и Шульц — все, что осталось от бинария, находившегося под его командой.

Вид шагающего птичьей походкой «Бешеного Пса» взволновал Трента, невзирая на все годы службы в качестве пилота боевого робота. Антропоморфная двенадцатиметровая махина обладала достаточной огневой мощью, чтобы сровнять с землей городской квартал. Робот мог воевать почти повсюду — будь то космический вакуум или морские глубины. Даже в этих топях могучий аппарат чувствовал себя если не как рыба в воде, то уж как жаба в болоте наверняка… А душою боевых роботов были их водители, сидевшие в высоко расположенных кокпитах и использующие нейросвязь для пилотирования тяжелых машин смерти.

Трент считал знаменательным, что самые, так сказать, сливки технологии Кланов брошены сюда, на разгром последней надежды врагов из Внутренней Сферы. Мощь Кланов, возвращающихся во Внутреннюю Сферу для ее покорения, обеспечила потрясающий успех вторжения. Армии Кланов неумолимо стремились к Терре, и планета за планетой покорялись им.

А затем Комстар, носитель техно-мистического псевдорелигиозного культа, чьи адепты обосновались на Терре и охраняли ее, решил вмешаться, нарушив свой традиционный нейтралитет. Используя собранные секретные разведданные о традициях чести Кланов, Комстар бросил Кланам вызов, предложив провести на Токкайдо сражение представителей. Если выиграют Кланы, они могут предъявить права на Терру. Если проиграют, то должны будут подчиниться условиям пятнадцатилетнего перемирия. То есть, когда вторжение возобновится, воины, подобные Тренту, уже не смогут принять в нем участие по причине возраста. Поэтому для них возможность проиграть здесь и сейчас в расчет не принималась.

Каждый Клан в сражении должен был покорить два города, а Ягуары выиграли право нанести первый удар. Первая галактика приземлилась в близлежащих горах Динджу, поближе к назначенной им цели, а команда Трента «Ткачи Тумана», входящая в состав Второй галактики, высадилась в топях дельты Ресайс. Их целью был город Порт-Ресайс. Ожидалась быстрая победа над врагом и полный его разгром, однако вместо почетной битвы на поле чести гвардейцы Комстара предпочли попрятаться в топях и глубоких затоках, устроив там массу засад и ловушек. Плотным артиллерийским огнем они загнали «Ткачей Тумана» в трясину, превратив то, что должно было стать чистой победой воинов Клана, в затяжное, изматывающее сражение, совершенно не делающее чести Дымчатым Ягуарам и принесшее им большие потери.

— Серебряная Лапа вызывает командира кластера, — вышел Трент на связь, стараясь перекричать грохот взрывов, прогремевших в ближайших зарослях. — Мы в секторе пять-четырнадцать…

Послышался треск статических разрядов, вызванных частично повреждениями аппаратуры, а частично работой ESM — модуля радиоперехвата и мониторинга Гвардии Комстара. Затем искаженный голос какого-то офицера — не из команды Трента — произнес:

— Серебряная Лапа, говорит Темная Вахта. Наш командный пункт разгромлен. Мы отходим. В вашем районе находятся части противника. Свяжитесь со звеном «Кровавая Черта» и отступайте вместе в качестве нашего арьергарда. Мы перестроим свои ряды в дельте, воут?

«Кровавая Черта»… Команда Джез. В глубине души Трент надеялся, что Джез бесследно сгинет в мясорубке, организованной гвардией Комстара… Да, гвардейцы оказались вовсе не теми необстрелянными сосунками, на сражение с которыми настраивал их Хан Линкольн Озис. В первом столкновении, правда, Ягуарам действительно противостояли скверно обученные части, не представляющие особой угрозы для опытных бойцов. Но теперь все было по-другому. Ходили слухи, что Сахан Уивер погибла в бою. После ее смерти жалкие остатки Второй галактики в полном беспорядке отступали, пытаясь перестроиться на ходу и все еще надеясь не слишком замарать свою воинскую честь…

Что хуже всего, гвардейцы почти уничтожили второй ударный бинарий 267-го боевого кластера. Из бывших в подчинении Трента бойцов остался только Шульц, да и то благодаря везению, а не боевому мастерству. Темпер погиб в засаде, устроенной вражескими пехотинцами. Сильвия сгорела в кабине своего робота, когда зону боев бомбил гвардейский истребитель. Уинстон нашел свою смерть, заключив в объятия вражеский «Крокет» и переведя реактор своего робота в критический режим… Он так и не выпустил врага из смертельной хватки, пока реактор не взорвался.

А ведь предполагалось, что это будет молниеносная победа над никудышными бойцами Внутренней Сферы…

Трент окинул быстрым взглядом деревья вокруг и темные тени между ними, в течение краткого мига вдруг осознав все значение этого момента. Битва на Токкайдо стала крупнейшим сражением с тех времен, когда три столетия назад генерал Александр Керенский освободил Терру из-под власти узурпатора Амариса.

Но и это еще не все.

Трент был Дымчатым Ягуаром и знал, что столь серьезный конфликт должен сопровождаться значительными потерями. У молодых воинов теперь появлялся шанс сражаться за присвоение им Родовых Имен бойцов, павших на поле боя. Мысль о том, что он может выиграть Родовое Имя, пробирала Трента до глубины души.

Перед самой высадкой Ягуаров на Токкайдо Трент встречался со звездным полковником Бенджаменом Хоуэллом, и полковник согласился быть патроном Трента в деле присвоения любого Родового Имени Хоуэллов, которое станет вакантным по окончании сражения. Трент верил, что это только вопрос времени и что рано или поздно он встанет в ряды носителей Родового Имени Клана Дымчатого Ягуара, а стало быть, и всех остальных Кланов. Заслужить Родовое Имя означало высочайшее достижение, о котором мог только мечтать воин. Это значило, что его генетическое наследие становилось частью священного генетического фонда и что он продолжит жизнь за пределами отведенного ему срока.

Оставалось только нанести поражение гвардейцам Комстара. Трент знал, что его командование рассматривает усилия противника остановить вторжение как чистой воды идиотизм. А молниеносные удары гвардейцев считались пустой тратой ресурсов. .

Но Трент теперь уже знал истину, и истина эта заключалась в том, что игра гвардейцев, именуемая «бей и убегай», велась комстаровцами с такой уверенностью, силой и скоростью, что от Ягуаров Второй галактики только клочья летели. А теперь Ягуары вообще отступали, хотя командование предпочитало называть это перестроением. Трент хотел было прямо объяснить полковнику, что он видел своими глазами и каким именно образом гвардия Комстара лупила Ягуаров. Но его оборвали на полуслове. Высшее командование Ягуаров продолжало верить, что держит ситуацию под контролем. Мнение Трента попросту проигнорировали.

Трент был уже готов выйти на связь с Джез, когда увидел ее «Боевого Ястреба» на дальней стороне прогалины в километре от себя. Она преследовала комстаровских пехотинцев, выкашивая их ряды плотным огнем больших лазеров… вернее, одного-единственного лазера, который у нее еще работал. Трент, фигурально выражаясь, пришпорил своего «Лесного Волка» и на полной скорости устремился к Джез.

Он слишком хорошо знал ее, чтобы понимать: девушка не прервет погоню, невзирая ни на какие приказы отходить, которые на нее уже сыпались как из рога изобилия. Собственно, потому-то его к ней и послали. Самоотдача Джез в бою когда-нибудь приведет ее к гибели. Может быть, прямо сегодня…

Ускоряя шаг, Трент связался с Шульцем:

— Прикрывай меня слева. У меня приказ соединиться с Джез и оттащить ее назад, чтобы совместно защищать тылы галактики.

— Понял, звездный капитан, — ответил Шульц и ускорил шаг, чтобы не отстать от «Лесного Волка» Трента.

Трент бросил взгляд на экраны сенсоров и увидел, что Джез находится впереди него, то выходя из-за деревьев, окружающих болотистый просвет, то снова скрываясь из виду На дисплее сенсора было видно, что она ведет оживленную перестрелку с врагом, и Трент с энтузиазмом бросился туда, где меж тесно растущих деревьев залегли густые тени.

Внезапно ударная волна мощного взрыва подбросила в воздух «Лесного Волка». По корпусу робота забарабанили осколки, только это были не осколки мин или снарядов, а куски брони разорвавшегося «Бешеного Пса» Шульца.

Сенсоры ближнего боя дали понять Тренту, что произошло. Гвардейцы открыли по Шульцу огонь из РБД, как только засекли его. В течение двух секунд на «Бешеного Пса» обрушилось не менее 30 ракет. У Ягуара не было времени ни открыть ответный огонь, ни катапультироваться — он успел только умереть. А Джез, прорвавшись в центр не то передового командного пункта гвардейцев, не то их ремонтной базы, расположенной на краю прогалины, противостояла двум вражеским боевым роботам. Рассыпавшиеся вокруг пехотинцы с ручными ракетометами и переносными ПИИ медленно, но верно разрушали ее «Боевого Ястреба».

Трент не собирался разделять участь Шульца. Он поймал в прицел отходящую самоходную установку РБД и выпустил по ней несколько ракет дальнего действия. Ракеты пронеслись сквозь клубы дыма, висевшего над землей, и врезались в самоходку, пробив ее боковую броню. Находящийся в машине боезапас детонировал, и самоходка исчезла, уничтоженная мощным взрывом.

Трент разворачивался, когда один из атакующих Джез роботов, мощный белый «Краб», вышел из схватки и выпалил наудачу в его направлении, промахнувшись метров на пять. Именно на это Трент и надеялся, поскольку такой выстрел позволял вмешаться в сражение, которое вела Джез, не нанося ущерба ее чести. Он поймал в прицел коренастого «Краба» и сделал залп последними оставшимися у него РДД, выпустив их в ту же миллисекунду, когда послышался звуковой сигнал системы наведения, оповещающий о захвате цели.

Большая часть ракет попала в правый бок вражеского робота, оторвав ему руку. Из зияющих пробоин повалил густой дым, дождем посыпались искры. Однако как минимум две ракеты прошли мимо «Краба» и врезались в машину Джез.

Хороший боец. Вынудил меня стрелять по своим…

Боевой робот комстаровцев потерял было равновесие, но тут же ответил огнем смертоносного большого лазера. Импульс пришелся на левую ногу «Лесного Волка» Трента, выбив на ферроволоконной броне серию воронок. В пилотской кабине слегка поднялась температура. Трент двинулся, стараясь держаться слева от «Краба», чтобы тому труднее было захватить его в прицел. Трент пока не использовал свое дальнобойное оружие, чтобы открыть огонь по поврежденному вражескому роботу с оптимальной дистанции.

Только подойдя на нужное расстояние, Трент пустил в дело свои большие лазеры. Ослепительные красные лучи протянулись к аппарату противника. Один из лучей пропахал почву совсем рядом с вражеской машиной, и некогда зеленую полянку заволокло дымом. Второй луч полоснул по бедру «Краба». За секунду броня раскалилась и лопнула, пропуская луч во внутренние структуры машины, рассекая и сжигая миомерные волокна-«мышцы», заставляющие робота двигаться. Из пробоин начали просачиваться все более густеющие струйки зеленого дыма. Бедренный сустав робота заело на какое-то мгновение, потом он с треском высвободился в тот момент, когда пилот «Краба» отчаянно пытался заставить свой поврежденный аппарат принять более удобную для стрельбы стойку.

Сражение Джез с расположенным ближе к ней «Головорезом» Гвардии Комстара перешло в ураганную перестрелку, когда «Краб» снова повернулся к ней, открыв спину Тренту. Трент видел, как падает «Головорез», чью левую ногу по колено оторвало взрывом… Почти в тот же миг «Краб» закончил поворот и стоял теперь перед роботом Джез на дистанции выстрела в упор. Джез не успела заметить, откуда на нее обрушились выстрелы, но мощь атаки была сокрушительной. Малый и средний лазеры «Краба» выпустили в ее робота каскады пульсирующего света. Из-за более низкой посадки «Краба» его лазеры долбили снизу вверх прямо в подмышку «Боевого Ястреба» Джез. Взрывом с ее машины снесло левую пусковую установку, которая полетела куда-то на позиции пехоты, а в это самое время большой лазер «Краба» сорвал остатки задней брони «Ястреба».

Джез резко повернулась вокруг оси, чтобы стать лицом к противнику. При этом она как дубинкой взмахнула обрубком покалеченной руки. Продемонстрировав чудеса пилотирования, водитель «Краба» сумел избежать удара, заставив своего поврежденного робота присесть. Он, не открывая огня, рванулся к аппарату Джез и нанес мощный пинок, пришедшийся по правой ноге «Боевого Ястреба». На Трента это произвело сильное впечатление. Уклоняться, увертываться, отходить и атаковать на такой дистанции… Все эти маневры — фирменный знак настоящего бойца, достойного противника для Ягуара.

Трент не мог позволить Джез умереть. Они оба Дымчатые Ягуары, и не имело значения, как он к ней относится. Робот Джез получил множество повреждений, и, если Трент не придет на помощь, девушка погибнет.

Тут Трент сообразил, чего добился пилот «Краба», сблизившись до такой степени с «Боевым Ястребом», и не смог сдержать восхищения. Действительно, достойный противник… В такой позиции, если Трент будет стрелять по «Крабу» и промахнется, то неминуемо попадет в погибающего «Ястреба» Джез.

Противник предоставил ему нелегкий выбор. Тренту предстояло в считанные секунды решить — открыть ли огонь сразу или же помедлить, подойти к Джез с фланга, возможно, позволив ей, таким образом, умереть.

Но для Трента, в чьей груди билось сердце Дымчатого Ягуара, не было даже и речи о каком-то выборе.

В тот миг, когда «Краб» попал в перекрестье прицела, а орудийные стволы гудели от переполнения энергией, Трент вдруг осознал, что в глубине души надеется, что пилот «Краба» как-то сумеет пережить его атаку. Он или она мог или могла бы славно послужить Клану Дымчатого Ягуара в качестве «связанного». Воин, способный встать между двумя врагами и сражаться одновременно с обоими, стал бы ценным трофеем…

Трент зафиксировал стойку и выпалил из всего, что у него еще оставалось, поразив «Краба» сзади и сбоку сокрушительным лазерным импульсом. Яркие красные и зеленые лучи лазеров пробили броню на большую глубину — только куски обшивки полетели. Ни один из его выстрелов не дал промаха… стало быть, Джез еще жива.

Боец на «Крабе» продолжал свое дело, не снижая интенсивности стрельбы по Джез, пока та не развернула своего робота так, чтобы иметь возможность открыть ответный огонь. Гвардеец оставался на месте со своим роботом достаточно долго, чтобы «Ястреб» Джез смог серией сокрушительных лазерных залпов, выпущенных с убийственно малой дистанции, в клочья искромсать пару тонн его брони. Технология Кланов одержала верх. «Боевой Ястреб» все еще держался и был готов сражаться.

Выстрелы Трента гарантированно отняли у Джез честь погибнуть на поле боя. Трент захватил в прицел поврежденное правое бедро «Краба», и лазеры сделали свою работу наилучшим образом. Из пораженного участка повалил черный дым, забили струи зеленого охладителя. А потом с яркой вспышкой взорвался перегретый сервопривод и «Краб» завалился на грунт, выйдя из боя. Его пилот понимал, что на сегодня он отвоевался. Трент видел, как отлетела крышка кокпита и из кабины, оставляя над полем боя шлейф белого дыма, вылетело катапультируемое кресло.

Катапультировался!

Джез перевела огонь лазеров на гвардейскую пехоту Комстара. Она смогла подстрелить лишь одного бойца, но зато вынудила остальных забиться в окопы и укрытия. Трент послал сигнал на широкой частотной полосе:

— Пилот «Краба» Гвардии Комстара, я, именем Дымчатого Ягуара, объявляю тебя «связанным»!

Тут же на его личной частоте послышался голос Джез:

— Ты осмелился попрать мою честь, открыв огонь по этому «Крабу», воут! Я вызову тебя за это на поединок и убью!..

— «Краб» первым выстрелил в меня, Джез, — отозвался Трент. — Так что твоя честь не затронута. У нас приказ отступать и действовать как арьергард. Следуй за мной.

— Приказ отступать? Воины Ягуаров так не делают!

— Зато все воины выполняют приказы вышестоящего начальства, а этот приказ исходит от командира галактики. Мы должны тотчас уходить.

Джез не успела ответить. На восточном краю прогалины из грязи поднялась группа комстаровских боевых роботов, и все они застыли, приготовившись к бою. Сенсоры ближнего боя на индикаторе лобового стекла в кабине робота Трента тревожно засветились. Потом он увидел число врагов, высвеченное на многофункциональном дисплее, и почувствовал, что его губы пересохли. Десять! Трент мгновенно понял, почему ему было приказано отступать. Гвардейцы Комстара двигались прямо на него.

Честь Клана ставит победу превыше бессмысленной гибели. Оставаться здесь и сражаться дальше означает именно такую гибель.

Ближайший из десятки роботов, стремительный «Гусар», уже взял Джез в прицел, когда Трент выстрелил из большого лазера. Он снова связался с Джез:

— Отходи немедленно, Джез!..

Трент направил своего «Лесного Волка» к центру прогалины и был готов припустить на полной скорости.

— Будь ты проклят! — сказала Джез, наконец-то уступая и направляясь к нему. — Когда все это закончится, ты умрешь от моей руки в Круге Равных…

— Потом, потом. А сейчас исполняй свой долг и убирайся оттуда!

Помехозащищенная система тепловизионного раскодирования подала Тренту информацию о том, что звено Дымчатых Ягуаров приближается к ним, спешит на помощь, но до прибытия подмоги оставалось еще несколько драгоценных секунд. Робот Джез промчался мимо, и Трент про себя выругался вслед девушке. Что бы он ни сделал или ни сказал, она все равно все переиначит, все перетолкует в свою пользу, исказит истину, чтобы та соответствовала ее виденью событий. Сейчас ему это меньше всего было нужно… именно сейчас, когда перед ним появился реальный шанс заполучить Родовое Имя.

Возможно, она погибнет первой. К Испытанию Крови я должен прийти с незапятнанной репутацией. Никаких сомнений, связанных с делами чести…

Внезапно болотная жижа вокруг его «Лесного Волка» вскипела. Горящие комья грязи и торфа обрушились на боевую машину, когда, казалось, под ним начала взрываться сама почва Токкайдо. «Волк», чьи ноги лизали языки рвущегося снизу пламени, зашатался.

Оптико-электронная аппаратура отображения данных наступательной системы миганием датчика на жидкокристаллическом дисплее настоятельно требовала внимания Трента, пока тот восстанавливал равновесие качающейся машины. Артиллерия — снаряды «Эрроу». Вражеские роботы не вступали с ним в прямую схватку, они хотели, чтобы он погиб без чести. Трент начал разворачивать своего робота, пытаясь оторваться от них. Он не завершил этого маневра.

Снаряды второго залпа не ушли в почву, они точно накрыли его уже изрядно побитого «Лесного Волка». Артиллерийские очереди в одно мгновение разнесли в щепки смонтированные на плечах ракетные направляющие. Тренту показалось, что жар охватил его тело, когда он увидел на экранах несущегося прямо на него «Гусара» гвардейцев, который палил по «Волку» изо всех своих лазеров. «Волк» качался как пьяный. Один из снарядов «Эрроу VI» поразил его в ступню, другой глубоко вошел в плечо и, взорвавшись с жутким грохотом, сорвал орудийную турель с левой части торса. Машина Трента погибала, но Ягуар почему-то знал, что сам он должен выжить. Не важно, каким образом.

Не было времени ни стрелять, ни двигаться. «Лесной Волк» начал заваливаться под ударами непрекращающихся артиллерийских залпов. Робот сотрясался от взрывов, а боевой компьютер посылал в нейрошлем Трента панические импульсы, от которых корчились и визжали его мозги. Трент сам хотел кричать… наверное, он и кричал, только его вопль тонул в грохоте оглушительных взрывов. Вспомогательный монитор светился, показывая, что вокруг внезапно появились пехотинцы. Затем экран монитора пошел трещинами и взорвался. Вырывающиеся из трещин зеленые и оранжевые плазменные разряды были похожи на маленькие молнии. Начали лопаться и дымиться другие контрольные экраны и дисплеи. Мозг Трента, перебирающий варианты спасения, был похож на взмыленную лошадь.

Трент потянулся к управлению катапультированием, когда внезапно взорвался обзорный экран прямо перед ним. И из него выплеснулся язык нестерпимо яркого пламени.

«Инферно»!..

Снаряды «Инферно» начинены пирохимическим гелем, создающим внутри боевой машины чудовищный жар. И это означало его, Трента, смерть в огне… Тело Ягуара рвалось из упряжи, которой он был пристегнут к пилотскому креслу, когда пламя охватило его руки. Визор нейрошлема лопнул и разлетелся на куски, страшный жар опалил глаза. В ноздри лез запах жарящегося мяса, и Трент знал, что это запах его собственной горящей плоти.

И боль, боль, которая была сильнее и глубже всего, что он когда-либо испытывал. Каждая клетка кожи, казалось, была пропитана этой болью, которая забиралась все глубже и глубже, до самых костей. Ослепительный белый свет растворил его в себе, а все звуки вокруг угасли.

Смерть. Это, должно быть, смерть. Чтобы только боль поскорее ушла…

Вслепую он протянул руку в свет, нащупывая то ли лицо смерти, то ли кнопку катапультирования — что первое попадется под руку.

II

Шаттл Дымчатых Ягуаров «Логово Охотников»

Направление — точка перехода в надире

Токкайдо

Свободная Республика Расалхаг

28 мая 3052 года

То было время нескончаемого кошмара, и, куда бы он в этом кошмаре ни двигался, вокруг был вечный ночной мрак. А еще он постоянно видел огненных демонов вокруг себя. Демоны были похожи на людей: точно, люди, только из языков огня… или корчащиеся в пламени.

В кошмаре он их боялся и пытался убежать от них. Ему уже приходилось испытывать страх в годы юности, но с этим ничто не могло сравниться. То был неописуемый ужас, ни с чем не сравнимое, замирающее в глубине обнаженного сердца чувство безысходной потери и отчаянного одиночества… наедине с хохочущими демонами огня, протянувшими к покрытым ледяной коркой внутренностям исполосованные кровянистым пламенем руки. Басовитый низкий рев, похожий на гудение набитой до отказа печи крематория, вырывался из бездонных дымных глоток… Трент пытался бежать, но деловитые, никуда не торопящиеся твари всюду настигали его, не оставляя ни глотка воздуха, ни надежды.

Временами Трент пытался действовать как настоящий боец, как истинный Ягуар. Он отбивался от огненныхдемонов руками и ногами, старался уязвить их оплеухой и одолеть подножкой. Но сражаться с пламенем ему оказалось не под силу. Мешала боль, проявлявшая себя всякий раз, как только удавалось нанести удар. Трент вопил от ярости и страха, его голос странно дрожал, искаженный неверными отблесками эха сновидений. Трент знал, что это именно он кричит во всю силу своих сгоревших легких, а вкусный запах поджаренного — барбекю! — мяса исходит от его драгоценного, единственного во всей Вселенной тела; это был не кошмар, не иллюзия, не бред травмированной плоти: это была реальность: время остановилось, границы исчезли.

Кошмар длился и длился, он совершенно не собирался заканчиваться. Трент пытался проснуться, пробиться за пределы исчезнувших уже границ между явью и сном, но был не в силах одолеть сопротивления пространства невеселых мечтаний. Трент не верил в ад, но раз он мертв, то чем же это еще могло быть?

Страх не был чужд Тренту, но, как воин, он научился его преодолевать. Этот страх, однако, одолеть было невозможно. Он ничего не мог поделать с результатами проделок ухмыляющихся неторопливых демонов горячей, прокипятившейся крови.

Затем Трент услышал посторонний голос, который, как показалось приунывшему горелому Ягуару, зовет его по имени, требовательно и властно. Трент удачным пинком отшвырнул одного из зазевавшихся демонов, ускользнул от другого огненосного мучителя, плюнул в лицо третьему — тот явно не ожидал подобной неделикатности, перестал смеяться и заметно помрачнел — Трент не обратил на его огорчения никакого внимания и вышел вон, прочь из странного кошмара. Ягуар попытался определиться если не во времени, то в пространстве и сфокусировать взгляд на чем-нибудь определенном и понятном. Получилось не очень.

— Звездный капитан? — сказал голос, на этот раз прозвучавший чисто, без реверберации и прочих адских штучек.

Трент открыл левый глаз и увидел нависающее над ним лицо. О! — женщина. Незнакомая. Как будто какая-то пелена мешала ему смотреть правым глазом, но когда он попытался поднять руку, чтобы протереть его, у него ничего не вышло.

Один мой глаз не желает открываться…

— Не шевелитесь, не пытайтесь двигаться. Вы на борту корабля-госпиталя «Логово Охотника». Мы идем на Хайнер. Я — медтехник Карен. Вы получили серьезные ранения и сейчас обездвижены, чтобы мы могли работать с вашими ранами.

— Мы победили, воут! — Его еле слышный голос пробился сквозь пересохшее горло и обугленные губы. Медтехник слегка наклонила голову.

— Вы о Токкайдо? Третьего мая мы оставили поле боя. Только Волки смогли захватить обе свои цели. Нефритовые Ястребы и Медведи-Призраки свели свои битвы вничью, но с большими потерями. Мы заключили перемирие с Комстаром и теперь отходим.

Перемирие… Нег! Мозги Трента ворочались с трудом, но он понял, что следует из слов медтехника. Сражение на Токкайдо было битвой представителей, а ставкой являлся контроль над Террой. При выигрыше Кланы получали Терру в свое распоряжение, и тогда покорение всей остальной Внутренней Сферы становилось лишь вопросом времени. Поражение означало не только бесчестье, но и приостановку вторжения Кланов лет на пятнадцать. Воины вроде Трента будут уже слишком старыми, чтобы стоять в первых рядах, когда вторжение возобновится. Хуже всего, что великий крестовый поход за возвращение Внутренней Сферы и формирование новой Звездной Лиги теперь вообще был под вопросом.

Похоже, что он сменил один кошмар на другой. Это армии Внутренней Сферы позволяли воевать людям даже весьма преклонного возраста, ничего подобного не было в воинской касте Кланов. Там сражались только молодые, с горячей кровью. В первых рядах Ягуаров всегда стояли молодые бойцы, выращенные генетически и получившие закалку в сиб-группах. Воины же, перешедшие порог тридцатилетия, переводились в части солахма, где почти не было надежды на почетную смерть.

Трент понятия не имел, как долго он был без сознания, сколько времени он боролся с огненными демонами своих кошмаров, но сейчас эти жуткие видения казались ему предпочтительнее спокойствия реальности. Надежды больше не оставалось. Надеяться было не на что, кроме одного. И за это одно он уцепился.

Родовое Имя.

Звездный полковник Бенджамен Хоуэлл обещал стать его патроном. Невзирая на поражение Клана Дымчатого Ягуара на поле боя, Трент все еще мог сражаться за присвоение ему Родового Имени. А это означало, что его генетическое наследие может когда-то в будущем послужить Клану и таким образом его жизнь продлится за пределы временных рамок, отпущенных на существование его непрочного тела.

— Сколько? — прохрипел Трент, после того как мед-техник протерла его губы влажным тампоном. Верхняя губа распухла, как будто ему хорошо врезали по зубам.

— Вы были без сознания двадцать шесть дней. Завтра мы швартуемся к нашему Т-кораблю. Вы помните, что с вами случилось?

Трент слегка моргнул глазом. Да уж, он помнил. Он спас Джез, исполнил свой долг. Потом был мощный артобстрел и атака гвардейцев Комстара. А затем пламя, пламя. Казалось, ноздри Трента вновь заполнил запах горящей плоти.

— Да, — ответил он.

Медичка слегка изменила положение его койки, чтобы он мог видеть не только потолок. Унылый зеленый цвет переборок подсказал ему, что он находится в отсеке интенсивной терапии. Трент хорошо знал этот цвет. Он, как воин-Ягуар, не первый раз в жизни попадал на госпитальный шатгл.

Трент не знал, что думать или говорить. Он неоднократно получал серьезные ранения, но никогда не находился без сознания так долго. Или это была медицинская кома, являющаяся частью лечения? Воспоминания об огне и об ужасающих образах его кошмаров пронеслись в голове, когда он обдумывал случившееся.

Мрачные размышления Трента прервал новый голос, донесшийся из точки, лежащей за пределами его поля зрения.

— Давно он пришел в сознание?

— Несколько минут назад, сэр, — ответил голос мед-техника Карен.

— Что ему известно?

— Только результаты сражения и время, проведенное им без сознания. Ничего о серьезности полученных им ранений…

При последних словах она понизила голос, но интонация рассказала Тренту все. Он начал слегка напрягать различные мышцы тела, как бы проводя ревизию. Ступни шевелились, хотя еле-еле и под аккомпанемент боли в суставах. Ноги, значит, на месте. Левая рука отзывалась, а вот правая оставалась немой и безжизненной, отказываясь подчиняться сигналам, идущим из мозга.

Рука! Неужели я лишился руки? И глаз чем-то закрыт. Неужто его тоже потерял?

— Звездный капитан Трент! — В поле его зрения возникло лицо пожилого человека. Судя по возрасту и одежде, человек принадлежал к касте ученых. Воины никогда не доживали до столь преклонных лет, но в низших кастах придерживались старой традиции сохранять активность стариков. — Я доктор Шаста. Вы чувствуете какую-нибудь боль?

— Нет, — ответил Трент.

Голос звучал слабо, но, как ему показалось, вполне отчетливо. Было похоже, что он с каждым вдохом набирает новую силу, как будто его тело пробуждается от долгого сна. Боли Трент не чувствовал, но беспокоящее отсутствие ощущений в руке и не желавший открываться глаз заставляли Трента гадать, насколько серьезны его ранения.

Человек с совершенно белыми и довольно редкими поредевшими волосами, назвавшийся доктором Шастой, глядел на Трента задумчиво.

— Вы получили сильные ожоги. Если бы не действия наших спасателей и вашей «связанной», вы бы сейчас были мертвы.

«Связанной»? Трент вспомнил воина, которого он объявил своим исорла, того, который так классно пилотировал «Краба». Так это была женщина…

— Насколько все плохо? — с трудом произнес он.

— Ваша правая рука сильно обгорела. Нам пришлось имплантировать в нее миомерные мышцы, чтобы восстановить мобильность и контроль… Мне также пришлось усилить ваши кости углеродными волокнами. Понадобится еще несколько дней на калибровку, чтобы вы снова могли пользоваться рукой. Лицо тоже было сильно обожжено, и спасти правый глаз не удалось. Мы начали выращивать новый по вашим генетическим образцам, он тоже будет готов через несколько дней. Именно поэтому ваша голова обездвижена — у вас на лице установлена матрица роста.

Я потерял глаз.

Ему, конечно, вырастят новый, но как может человек сражаться в битвах без пары своих собственных глаз?

— Сражаться буду, вoym? — спросил Трент хрипло. Больше всего он боялся услышать, что его с таким трудом вернули к такой жизни, в которой у него не останется надежды хоть когда-нибудь повести за собой людей в бой.

Старый доктор покачал головой, на его испещренном морщинами лице отразилось колебание, как будто он чего-то недоговаривал.

— Вы сможете снова пилотировать боевого робота, звездный капитан. У вас имеются еще и другие ранения, но ими мы займемся позже, в подходящее время. А пока что вам нужен покой и уход. Медтехник Карен поможет вам поесть, а потом мы снова погрузим вас в сон.

Трент закрыл левый глаз и почувствовал, как по его щеке потекла невольная слеза. Он уцепился за слова доктора Шаста как за спасительную соломинку…

Он снова сможет служить своему Клану, сможет претендовать на Родовое Имя по линии Хоуэллов. Он снова поведет воинов в бой. Война конечно же рано или поздно возобновится, и Трент поклялся сам себе, что будет в ней участвовать. Но на этот раз не будет никаких кошмаров. Он прошел огонь и выжил. Он глядел в глаза смерти, боролся с нею много-много дней… И он вернулся. Что теперь может ему помешать? Нет, теперь ничто его не остановит.

* * *

Трент пробудился с таким чувством, будто весь мир со всеми приложениями разом обрушился на него. Он хорошо знал это чувство тошноты и полной потери ориентации в пространстве, столь характерные для гиперпространственного прыжка. «Прыгун», вместе с находящимися на его борту шаттлами, совершил скачок из одной звездной системы в другую, пробивая на какую-то миллисекунду дыру в ткани реальности. Присущее подобным переходам ощущение падения в какую-то не имеющую ни верха, ни боков, ни низа бездну и вернуло Ягуара к действительности.

Трент открыл глаза и оглядел комнату. Это было уже шестое его пробуждение. Каждый последующий период бодрствования был длиннее предыдущего, и, что самое важное, всякий раз он чувствовал себя лучше, как будто тело с новым пробуждением удваивало свои силы. За ним постоянно ухаживала медтехник Карен, ее лицо и руки стали Тренту близкими и родными. Даже синтетическая пища из больничного рациона казалась вкусной — одно это уже показывало, насколько серьезны его раны.

Ему позволили пользоваться левой рукой, и Трент теперь мог управлять контрольной панелью, регулирующей угол наклона койки. Поскольку с него уже сняли громоздкий ускоритель генетической регенерации, Трент мог теперь переводить койку в сидячее положение. Левой рукой он ощупывал синтетическую кожу, обтягивающую правую руку, трогал лицо и бинты, покрывающие большую часть головы.

На этот раз Карен была не одна. Рядом стоял доктор Шаста. Трент внезапно понял, что присутствие доктора является признаком чего-то более серьезного.

— Все в порядке, воут? — спросил Трент. Доктор Шаста внимательно смотрел на Трента, положив подбородок на кулак правой руки, локоть которой опирался на ладонь левой. На лице его читалась озабоченность, и ответил он не сразу.

— Мы намерены сделать вам перевязку, звездный капитан. Пришло время ознакомить вас с тем, насколько сильно вы были изранены.

— Вы же сказали, что я снова смогу стать пилотом боевого робота, — спокойно произнес Трент. — Все остальное не имеет значения для воина.

Когда доктор Шаста заговорил снова, он улыбался, но Тренту показалось, что улыбка его какая-то жалостливая.

— На протяжении всей своей карьеры, звездный капитан, я занимаюсь исцелением воинов. Пребывание в любой касте имеет как свои привилегии, так и свои неприятные и тягостные стороны. Вам еще предстоит осознать, что за право снова командовать в бою надо заплатить невыносимо высокую цену.

Что это? Наглое высокомерие? Оскорбление? Из уст представителя низшей касты?.. Доктор Шаста ножницами стал снимать внешний слой бинтов с головы Трента. Трент оставался спокойным, но, к своему удивлению, отметил, что его дыхание стало прерывистым.

Чего я боюсь? Слов какого-то жалкого лекаря? Я снова буду сражаться! И это единственное, что имеет значение.

Процесс длился долгие десять минут. Медтехник Карен вручила доктору небольшое зеркало, которое тот, в свою очередь, передал Тренту. Тот без колебаний поднял зеркало на уровень лица и заглянул в него своим единственным глазом.

На голове оставался лишь кусок пластыря, поддерживающий тампон на правом глазу Лицо выглядело жутко. Кожи почти не осталось, деформированную плоть покрывала лишь влажная, почти глянцевитая синтедерма, сквозь которую просматривались вены. На половине головы волосы исчезли полностью, оставшиеся сохранились, видимо, благодаря тому, что были прикрыты нейрошлемом. Правое ухо превратилось в какой-то мясистый бесформенный шишак. Нос как будто расплавился: от него фактически остались лишь широко раскрытые проходы ноздрей, сочащиеся антисептическим кремом.

Правая часть верхней губы тоже исчезла, так что видны были десны и зубы. Трент понял, почему при питье он проливал часть жидкости на подбородок — на то, что от него осталось. Некогда крепкая, выразительно оформленная нижняя челюсть — родовой признак линии Хоуэллов, была чудовищно деформирована. Кожа и мышечные связки сильно выгорели, и теперь синтетическая кожа прикрывала лишь жалкие останки кости и связок. Жуткие шрамы тянулись к шее и там заканчивались.

Доктор Шаста снял бинты с правой руки, и Трент увидел, чем он заплатил за своевременное катапультирование и свое спасение. Кисть выглядела покрасневшей, но не тронутой, а вот предплечье и плечо обгорели так сильно, как будто их поджаривали в аду на горящей сере. Место сгоревших мышц заняли связки миомерных волокон, прикрытых все той же синтедермой. Рука лежала безжизненно, но Трент почему-то знал, что она функциональна. Как бы там ни было, но миомерные мускулы сделают руку гораздо более сильной, чем она была.

— Мое лицо… — все, что он смог сказать, глядя на себя в зеркало. Доктор кивнул.

— Синтетическая кожа защитит вас от инфекции, и она прочнее и долговечнее настоящей.

Трент глянул на медтехника Карен, и жалость, которую он прочел в ее глазах, поразила его в самое сердце.

— На мне теперь печать воина, — сказал он гордо и опустил зеркало. — Эти шрамы и рубцы показывают, что я бесстрашен в бою, что я сражаюсь жестоко и беспощадно. Они покажут всем и каждому, кто меня увидит, что у меня сердце настоящего Ягуара…

И все же Трент знал, что ему придется долго привыкать к тому, что каждый раз в зеркале он будет иметь удовольствие созерцать такое вот лицо. Оно было незнакомым, чужим, неприятным…

Доктор Шаста наклонил голову.

— Это на всю жизнь, звездный капитан. Наша медицинская наука могла бы с легкостью создать вам вполне приличный облик, но воинская каста запрещает растрачивать медицинские ресурсы на удовлетворение чьего-то тщеславия.

Трент с этим не спорил. Кланы, особенно Клан Дымчатого Ягуара, ненавидят расточительство. Такова тради ция всех Кланов со времен Николая Керенского. Без этого они просто не выжили бы.

— Я не прошу вас исправлять мою внешность. И я буду носить эти шрамы с гордостью. Они покажут всем, у кого есть глаза, что я настоящий воин.

Доктор Шаста слегка покачал головой.

— Как скажете, воин. Я сделал все, что требуется от члена моей касты. Я залечил ваши раны, чтобы вы смогли снова вернуться к активному исполнению своего воинского долга. Я восстановил ваше здоровье до такой степени, что вы можете снова встать в ряды тех, кто сражается во имя Дымчатого Ягуара.

Трент слегка улыбнулся.

— Пусть те, кто увидит мое лицо, знают, что я не бежал от врага, а встретил его с поднятой головой!

* * *

Последний вопль адепта Джудит Фабер не пробился наружу. Звуконепроницаемые переборки темного отсека, находящегося глубоко в чреве шаттла Дымчатого Ягуара «Хартел», равнодушно поглотили ее вой, а ведущие допрос дознаватели переговаривались поверх безвольно распростертого тела, как будто ее здесь и не было. Джудит знала, что враги должны были покинуть Токкайдо, но до нее почти не доходило, что и сама она находится на корабле Ягуаров. Все кругом напоминало настоящий ад и не могло иметь к ней никакого отношения… Джудит не видела лиц своих мучителей, которые допрашивали ее уже в течение нескольких дней.

С момента пленения ее внутренний мир превратился в мешанину боли и искаженного наркотиками восприятия. Джудит находилась в полубессознательном состоянии, когда ее взяли в плен. Ее запястья несколько раз обмотали кордом, пинками поставили на ноги и затащили на борт шаттла. Пока шли, один из конвоиров сообщил ей, что гвардия Комстара одержала победу на Токкайдо, но ее радость, вызванная этим сообщением, длилась недолго. Ее начали допрашивать размеренно и эффективно. Сначала просто задавали вопросы, потом начали накачивать наркотиками, затем в дело пошли электроды и сенсоры нейросвязи. Жестокость допросов не удивляла Джудит. Перед тем как она отправилась на выполнение задания, ей и об этом рассказывали во время инструктажа. Вот только знать — это одно, а испытывать на собственной шкуре — совсем другое. Все, что у Джудит оставалось, это ее сильная воля — тонкая мембрана между муками и безумием.

— Отрубилась, — донесся до нее глубокий низкий голос.

Говорящего она не видела. Это не имело значения; впрочем, теперь вообще ничего больше не имело значения. Ее пытали слишком долго, чтобы это можно было выдержать. Она готова рассказать все что угодно своим палачам — правду, неправду, готова сообщить то, что знала, и даже то, о чем и знать не могла; если бы ее попросили, она заговорила бы на неизвестных языках, смогла бы понять речь животных, по дуновению ветерка определила бы страну, в которой родились вихри, его породившие… о, ветерок, ветерок… овей мою несуществующую кожу и висящие изрезанные нервы…

— Вообще-то допросы с применением наркотиков весьма эффективны, но Комстар при нашей последней встрече продемонстрировал такую изобретательность, которую нельзя недооценивать, — отозвался более высокий, почти женский голос. — Возможно, ее накачали блокирующими агентами, чтобы она могла противостоять нашему медикаментозному воздействию.

— Не слишком ли вы перестарались с допросом? Она ведь и помереть может.

— Возможно. Но сомнительно. Очень немногие из наших людей во время битвы на Токкайдо объявляли своих поверженных противников «связанными». Я нахожу странным, что она не захотела репатриироваться вместе с остальными пленными гвардейцами.

— Во время допросов мы выяснили, что в ходе боев на Токкайдо она потеряла друзей и подчиненных, чувствует себя виновной в их смерти, хотя сама она сражалась превосходно. Как мы это вчера обсуждали, вина глубоко уко ренилась в ней, и это оказалось мощным фактором, помогшим нам расколоть ее до такой степени.

Сомневающийся собеседник сделал паузу, и Джудит получила небольшую передышку — ее терзал один только звук этих голосов, которые почти вернули ей сознание.

— Для бывшего воина она прекрасно разбирается в технике.

— Возможно, именно это поддерживает в ней жизнь и может стать полезным для нас. Звездный капитан Трент провозгласил ее своей исорла, — произнес низкий голос. — Но мы не ходим тропою Волков. Если мы сертифицируем ее в качестве техника, то избежим риска появления новой Фелан Келл в наших рядах. Это и будет моей рекомендацией относительно ее участи.

— Она ведь спасла жизнь звездного капитана Трента, воут?

Обладатель низкого голоса ответил не сразу:

— Да. Его подразделение поддержки было разгромлено, а техники погибли. Если Трент этого захочет, она может служить ему как техник.

Джудит услышала, как чьи-то пальцы застучали по клавиатуре компьютера. Потом стук смолк, и она почувствовала прохладную ладонь на своем лбу.

— Я знаю; что ты слышишь мои слова, Джудит. Твои силы со временем восстановятся, но сейчас ты должна лишь слушать, воут? Ты сражалась как настоящий воин, но эта часть твоей жизни осталась в прошлом. Теперь ты принадлежишь Дымчатым Ягуарам и будешь играть новую роль. Да смилостивится над тобой Керенский…

Перед тем как снова провалиться в жгучее небытие, Джудит улыбнулась сама себе, зная, что они никогда не узнают причину улыбки.

Началось…

III

Базовый госпиталь

Планетарное командование Клана Дымчатого Ягуара

Уоррентон,

Хайнер

Зона оккупации Клана Дымчатого Ягуара

3 июля 3052 года

Трент сел в своей постели, сунул пальцы правой руки в похожее на перчатку устройство и левой рукой закрепил застежки. Активировал аппаратуру, после чего на пальцах и запястье засветилось множество контрольных и цифровых дисплейчиков, по экранам которых побежали все время меняющиеся цифры. Трент убедился, что устройство подключено к интерфейсу компьютера на спинке койки, затем начал разминать пальцы, сжимая и разжимая кулак. Каждое изменение положения пальцев, кисти и запястья посылало в компьютер мириады сигналов, управляющих рукой.

Это являлось частью ежедневной терапии, которой он вынужден был подвергаться с того дня, как неделю назад прибыл на Хайнер. Правая рука была повреждена гораздо сильнее, чем это показалось Тренту вначале. Большая часть его биологических мышц оказалась уничтожена и была заменена пучками более тонких миомерных волокон, прикрытых синтетической кожей. Рука теперь казалась тонкой, атрофированной, однако на деле стала гораздо сильнее.

Проблема заключалась в том, что к искусственной конечности надо было привыкнуть. Постоянные упражнения такого рода давали возможность медтехникам провести калибровку напряжения его новых мышечных во локон, с тем чтобы в будущем он мог владеть новой рукой не хуже, чем прежней. Без этого нечего и мечтать снова оказаться в кабине боевого робота. Пальцы, хотя и обожженные, исцелились достаточно, в них даже восстановилась кое-какая чувствительность. Это было то, чего не хватало руке в целом — чувствительности. Рука оставалась немой, тактильные ощущения наблюдались лишь в кисти. К этому нужно было привыкнуть, но он уже начал с этим справляться.

С глазом дело обстояло по-другому. Генетически выращенный заменитель работал отлично, но из-за потери мышц в глазнице потребовалось принять дополнительные меры. Доктора вмонтировали туда набор небольших, слабосильных миомерных мышц и установили микрокомпьютерный механизм, ими управляющий. С помощью этого механизма миомерные мышцы могли направлять и фокусировать заново выращенный глаз. Все вместе выглядело так: функциональный темно-карий глаз с контрольными цепями, которые окружали его наподобие серебристого монокля. За последние несколько дней головные боли, связанные с установкой имплантанта, стали более сносными.

Физически Трент все еще был слаб, хотя постоянно работал с отягощениями, чтобы набраться сил. Лекарства, которыми его накачивали через несколько автономных капельниц, поддерживали функционирование организма, но он все еще чувствовал общую слабость. Каждый день время бодрствования удлинялось, а время сна сокращалось. Однако самым трудным упражнением по-прежнему оставалось путешествие от постели в ванную комнату… Доктора говорили, что понадобятся еще недели и недели, прежде чем Трент сможет вернуться к прежнему активному образу жизни.

Когда Трент не был занят различными упражнениями, которые должны были способствовать его скорейшему возвращению в строй, он изучал файлы в компьютерном терминале, установленном на спинке койки. Трент искал информацию о павших носителях Родового Имени Клана, чтобы узнать, какие имена сейчас вакантны, однако с разочарованием убедился, что в компьютере содержится слишком мало сведений о результатах сражения на Токкайдо. Ничего, что касалось бы интересующего Трента предмета.

Однако он уже возвращался в строй. Приказом командования его перевели в Четвертую галактику, в Третий Кавалерийский кластер Ягуаров, известный как «Штормовые Наездники». Тренту, однако, не удалось узнать ничего такого особенного про это подразделение, поскольку, по причине больших потерь на Токкайдо, оно находилось в стадии реорганизации, как, впрочем, и все остальные части Дымчатых Ягуаров.

Когда свет позднего зимнего восхода солнца Хайнера залил стены палаты, дверь отворилась, и на пороге появился стройный мускулистый человек в безукоризненно отглаженной серой форме и с черными очками, которые он почему-то держал в руке. Его Трент узнал мгновенно — это был звездный полковник Бенджамен Хоуэлл.

Хоуэлл подошел к койке Трента и мрачно посмотрел на него. Лицо полковника выглядело усталым и осунувшимся как никогда.

— Звездный полковник! — сказал Трент, опуская ноги с кровати, как бы пытаясь вытянуться по стойке «смирно». Движением руки Хоуэлл пресек эту попытку.

— К чему эти формальности между нами, Трент? — спросил полковник, усаживаясь на стул рядом с койкой. — Вот, узнал, что ты здесь, и решил, что надо бы тебя проведать…

— Для меня ваш визит — это большая честь, звездный полковник, — сказал Трент. — Боюсь, однако, что мои личные вещи, включая шахматы, еще не прибыли.

Трент был знаком с полковником уже три года, и они стали почти друзьями. Их шахматные баталии стали легендой среди рядового воинского состава по всему Скоплению. А самое главное — полковник Бенджамен Хоуэлл согласился патронировать Трента в деле получения родового Имени, как только откроется хоть какая-нибудь вакансия.

Упоминание о шахматах вызвало слабую мимолетную улыбку на лице звездного полковника. Но он тут же посерьезнел.

— Сейчас у меня нет времени на такие развлечения, Трент. Слишком много всего произошло и происходит в рядах Дымчатых Ягуаров. Ты-то сам как?

Трент инстинктивно коснулся обезображенного лица, бесформенного обрубка уха.

— Бывало лучше. Но скоро я снова буду готов сражаться. Рука моя теперь сильней, чем прежде, а шрамы только с виду страшные. Медики предложили мне носить маску, но я их послал.

Хоуэлл покачал головой, повертел в руках непонятно зачем нужные очки, затем заговорил с более мягкими интонациями:

— Сказать по правде, не знаю, что лучше — погибнуть на Токкайдо или жить в условиях такого перемирия.

— А мы будем соблюдать эти условия?

— Разумеется. Однако в каждом соглашении всегда можно найти много недоговоренностей, неясных мест, которые можно по-разному трактовать и где можно поторговаться относительно соблюдения сроков и выполнения условий. Наше руководство уже этим занимается. Мы — Ягуары — всегда так поступаем. Это наш образ действий…

— Возможно, мы еще сразимся за Клан рука об руку, — сказал Трент. — Мы еще ступим на поверхность Терры, воут?

Казалось, что эти слова никак не подбодрили Бенджамена Хоуэлла. Более того, он даже слегка ссутулился.

— Нег. Есть два типа войн, в которых участвуют Кланы. Первый тип — прямое сражение на поле боя. Второй — словесные войны политиков. И там, и там мы сражаемся безжалостно. И, хотя я всем сердцем стремлюсь к настоящим сражениям, сейчас оказался заложником в битве политиков внутри нашего Клана.

Трента эти слова озадачили. Не то чтобы он ничего не знал о политических интригах внутри воинской касты. Он не смог бы дорасти до звания звездного капитана без соприкосновения с подковерными махинациями, скрытыми за внешней аскезой воинской касты. Его удивило то, что Хоуэлл как бы сам признался, что не смог овладеть этим мастерством.

Звездный полковник запустил пальцы в свою шевелюру, что, как успел заметить Трент, было у него верным признаком отчаянья.

— Из-за того, что ты долго был без сознания, ты не знаешь всего, что с нами приключилось на Токкайдо. Нас разгромили потому, что Гвардия Комстара обнаружила наше единственное слабое место и успешно им воспользовалась. Кроме того, поступили сообщения о гибели обоих наших Ханов…

Его голос понизился почти до шепота, как будто полковник боялся, что их могут подслушать.

— Был немедленно созван Совет носителей Родового Имени, чтобы назвать нового Хана. Я был среди тех, кто выдвинул кандидатуру звездного полковника Брэндона Хоуэлла. Я прямо и открыто сказал, что мы могли бы победить на Токкайдо, если бы Хан Озис во время подачи конкурсного плана-заявки на предстоящую кампанию верно оценил силы противника. Но он оказался слишком самонадеян. Я подчеркнул, что только благодаря образцовым действиям Брэндона Хоуэлла мы вышли из этого дела с честью, сохранив лицо. Ну и, в конечном счете, Брэндон Хоуэлл был утвержден новым Ханом Дымчатых Ягуаров.

Трент был знаком только с итоговой сводкой, касающейся действий Брэндона Хоуэлла на Токкайдо. Полковник зарекомендовал себя расчетливым командиром, чьи взвешенные решения спасли Ягуаров от полного уничтожения. Трент слышал и о том, что Хан Линкольн Озис погиб в бою. Однако информация оказалась неверной — тот, оказывается, выжил. Воскрешение Хана Линкольна Озиса из мертвых и его возвращение, по всей видимости, потрясло руководство Ягуаров.

— А потом обнаружилось, что Линкольн Озис жив, воут?

— Именно, — кивнул полковник и снова потеребил злополучные очки. — Брэндон Хоуэлл занял должность Сахана, а Линкольн Озис снова принял руководство. Разумеется, он узнал о моем выступлении и о моей поддержке Брэндона Хоуэлла. В результате я теперь в его глазах выгляжу не вполне лояльной персоной. Это явное пятно в моей биографии, и мне от него уже не отчиститься. Каждый раз, когда он глядит в мою сторону, я вижу обвинение в его глазах.

Трент понимающе кивнул. У Линкольна Озиса была репутация предельно жестокого человека, который совершенно не умел прощать обиды.

— Я как-то слышал поговорку: «Ханы приходят и уходят, а дух воина пылает вечно».

— Да, уместная поговорка — когда Ханы действительно мертвы. Но в нашем случае все немного не так. Однако, Трент, поверь мне, я очень сожалею, что ты пострадал из-за моих ошибок. Ты был подлинным воином, гордостью и надеждой нашего родового дома. Ты не заслужил того, чтобы тебя списали в расход из-за моей недальновидности .

— Но я не…

Бенджамен Хоуэлл прервал его:

— Нет. Ты не знаешь всего. Множество носителей Родового Имени пало на проклятой земле Токкайдо. Испытание Крови за обладание вакантными именами начнется в ближайшем будущем. Хан попросил меня быть патроном одного из его кандидатов на Родовое Имя Хоуэллов.

Сердце Трента при этих словах заколотилось.

Это невозможно… Бенджамен Хоуэлл должен быть моим патроном!..

Для воина Клана присвоение Родового Имени было высочайшей честью из всех возможных. Только очень немногие добивались права носить фамилию — одну из восьмисот фамилий тех, из кого столетия тому назад Николай Керенский сформировал Кланы. Завоевать Родовое Имя было целью жизни каждого воина Клана — ведь это единственный способ твердо знать, что твой генетический материал станет частью священного банка генов.

Трент был потрясен тем, что Хоуэлл не собирался сдержать данное ему слово. Его гнев, внешне незаметный, отозвался шумом крови в ушах, который был схож с ревом штормового моря.

— И что вы ему ответили?

Бенджамен беспокойно пошевелился в своем кресле, шмыгнул носом, почесался и — наконец-то! — сунул очки в карман. Он не мог скрыть своего смущения, но все же нашел силы посмотреть прямо в глаза Тренту.

— Я сделал то, что сделал бы любой воин в моем положении, — я подчинился повелению моего Хана.

Трент в ярости сжал кулаки. Он чувствовал, как горит его настоящая кожа, а синтедерма, прикрывающая часть обезображенного шрамами и ранами лица, зачесалась просто жутко.

— А ваше слово? А ваша честь? Вы предали свое, данное мне, обещание! — произнес Трент спокойно, но со скрытой угрозой.

— Да. У меня не было выбора.

— Вы могли отказать ему.

Бенджамен покачал головой.

— Ты всегда недооценивал важность таких дипломатических маневров в нашем Клане, Трент. Хан Озис знает о моем выступлении, направленном против него. Если я не выполню его просьбу, он сделает все, чтобы раз и навсегда устранить меня от участия в любом сражении, которое может возникнуть после нынешнего перемирия. Я старше тебя. И хотя я принадлежу к носителям Родового Имени, но у нас с возрастом возникает та же самая проблема, что и у всех остальных воинов, — завершить свою воинскую карьеру со славой или в безвестности и забвении. Хан решает, кому каким подразделением командовать. Если я пойду против Линкольна Озиса, он может послать меня на какой-нибудь богом забытый астероид на Дороге Исхода. Или, хуже того, отправит на одну из родных планет наставником сиб-группы… Я слишком долго и тяжело работал, чтобы заслужить такую участь.

— В таком случае вот что я сделаю, — заявил Трент, поворачиваясь и перебрасывая ноги через край койки, — я вызову вас на Испытание Отказа. Раз вы склонны покориться воле Хана, то придется мне вправить вам мозги.

Трент уже не скрывал своей ярости. Хоуэлл покачал головой и поднялся на ноги.

— Будь реалистом, Трент. Ты еще слишком слаб. Бросишь мне вызов, и я с легкостью тебя побью. И даже если ты ухитришься каким-то образом победить, то Хан Озис просто-напросто самолично тебя вызовет. И уверяю тебя, победителем в конце концов окажется он. Нет, Трент, выбора у нас нет никакого. Никакого! — твердо повторил он.

Трент сделал глубокий вдох. Он почувствовал холодок в ногах. Глянул на свое тело, завернутое в тускло-коричневую больничную робу, и нехотя признался сам себе, что к сражению он не готов. Даже если он сумеет победить Бенджамена на Испытании Отказа, то на это уйдет столько сил, что их уже не останется на борьбу за Родовое Имя. Бенджамен Хоуэлл говорит правду. Линкольн Озис сделает все, чтобы превратить их жизни в ад, если Трент осмелится пойти против его воли. Он в отчаянии закусил нижнюю губу.

Этого не может быть. Что же — Кланом сейчас управляют грязные политиканы? Ведь это была моя номинация!..

— Я не отрекусь от притязаний на Родовое Имя, — сказал он негромко.

— Я ничем не могу тебе помочь, — отозвался Бенджамен. — Не в этот раз. Возможно, в будущем, когда откроется вакансия на другое Родовое Имя…

Трент покачал головой. Он спрятал свой гнев где-то внутри, и тот замер, как туго сжатая пружина. Он должен сохранить его силу, чтобы нанести удар, когда наступит подходящий момент.

— Я не нуждаюсь в вашей помощи, звездный полковник. Я воин. Всегда есть другой выход.

Бенджамен кивнул.

— «Мясорубка».

— Точно, — кивнул Трент. — Это моя единственная надежда.

Большинство кандидатов получает возможность сражаться за Родовое Имя потому, что их номинировал на это носитель такового. Однако к Испытанию Крови допускался также один кандидат, которого никто не патронировал. Он добивался этого права в схватке по типу «все против всех», именуемой в народе «мясорубкой». В этих сражениях мог принять участие любой полноправный воин, у которого не нашлось патрона, который поддержал бы его кандидатуру на соискание Родового Имени. Это было широкомасштабное открытое состязание, в котором принимали участие десятки боевых роботов. Победителем же мог выйти только один. Именно он и получал право участвовать в Испытании Крови. В «мясорубке» залогом победы становилось умение выжить самому и поубивать всех остальных.

— Ты там погибнешь. Ты слишком еще слаб после Токкайдо.

Глаза Трента были ледяными, а в голосе слышался металл:

— Я буду там сражаться и там обрету свою судьбу.

* * *

— А, так ты и есть «связанная», которую прикомандировали в мой док? — Крупный мужчина обошел Джудит вокруг, критически ее разглядывая. Дело происходило в глубоких недрах шаттла, в ремонтном эллинге боевых роботов. Воздух был пропитан запахом горюче-смазочных материалов, смешанным с крепким запахом пота. Джудит бывала в таких доках раньше, и знакомое лязганье и клацанье монтажных мостков парадоксальным образом ее успокоило. — Твое присутствие здесь унизительно для меня, вольняга.

— Сожалею, что вы так это воспринимаете, — ответила она спокойно.

— Правильно сожалеешь, — проговорил он холодно. — Я — мастер-техник Филипп. Ты, видимо, собственность какого-то воина… — он подцепил пальцем дере вянный браслет на запястье Джудит, Знак Смирения, — но здесь, в этом ремонтном доке, я твой хозяин.

— Я Джудит Фабер… — начала она, но Филипп прервал ее ударом ладони по губам.

— Нет! — яростно взревел он. — Ты Джудит. И другого имени у тебя нет. У тебя вообще ничего нет свыше того, что я позволю. А твоя фамилия умерла вместе с тобою на Токкайдо.

— Я понимаю, — заверила она на всякий случай. Джудит интенсивно изучала социальную структуру Кланов, их обычаи и традиции. И вот наконец она погрузилась в среду, которую до этого знала лишь в теории. Здесь были свои правила, и Джудит намеревалась с ними освоиться.

Прекрасно, Филипп. Хочешь командовать? Валяй. Придет день, когда ты научишься меня уважать, сволочь. А пока что можешь разыгрывать из себя доминантного самца.

— Ты почти ничего не знаешь, — брезгливо сказал Филипп. — Даже если ты самый способный техник во всей Внутренней Сфере, твои знания по сравнению с моими ничто. И, хотя у меня есть занятия поважнее, я превращу тебя в настоящего техника… или загоняю до смерти.

На этот раз Джудит ничего не ответила. Мужик, очевидно, уверен в своем абсолютном превосходстве и могуществе, так что пока лучшей политикой будет оставить ему эту уверенность. Выказывать неповиновение или недоверие означает создать проблемы, с которыми ей пока что не справиться.

— Что, нечего сказать, а?

Он снова хлестнул ее по лицу тыльной стороной ладони. Она скривилась от боли, но решила, что лучше будет не пытаться уклоняться от ударов, хотя запросто могла это сделать.

* * *

Трент беспокойно пошевелился во сне, почувствовав, что кто-то стоит рядом с его койкой. Открыв глаза, он различил в слабом свете ночника женскую фигуру в мундире из серой выделанной кожи. Женщина смотрела на него, скрестив руки на груди, а на тугом бедре висела кобура с пистолетом. Трент узнал посетительницу, но все же включил полный свет, чтобы убедиться в этом.

Увидев его лицо, женщина вздрогнула, но быстро овладела собой и широко ухмыльнулась.

— Не соврали слухи. Живой.

— Да, Джез, я жив.

Этот факт, должно быть, сильно ей досаждал — особенно потому, что он спас ей жизнь на Токкайдо.

Последний раз, когда мы виделись, она поклялась вызвать меня в Круг Равных. А сейчас присмирела…

— А вид у тебя еще более привлекательный, чем раньше, Трент.

Она негромко рассмеялась.

Трент хотел было отпустить что-нибудь насчет ее ядовитого языка, но решил не доставлять ей такого удовольствия. Он даже глазом не моргнул и не изменил выражения лица.

— Мои шрамы и раны показывают, что я настоящий воин, — спокойно сказал он. — Ты тоже живая, Джез. Наверно, именно поэтому ты здесь. Пришла поблагодарить меня за спасение своей шкуры, воут?

Джез откинула голову и снова засмеялась.

— Чувствую, Трент, тебе в бою не только внешность повредили, но и мозги отшибли. Если ты затребуешь мой отчет о ходе сражения, то из него узнаешь, что это я спасла твою жизнь.

Трент покачал головой и тоже засмеялся, однако смех его был не таким естественным, как ему хотелось.

— Похоже, ты сфальсифицировала ход боя на Токкайдо. Поскольку мой робот уничтожен, то я не могу предъявить записи своего БоеРОМа^[6] и доказать, что ты врешь.

— Историю пишут победители, Трент. Мой робот тоже уничтожен в бою — это случилось чуть позже, — так что теперь мы имеем мое слово против твоего. И хотя Дымчатые Ягуары не победили в дельте Ресайс, мои действия в этом сражении принесли мне номинацию на Родовое Имя Хоуэллов.

Ярость, вызванная ее словами, ревела в ушах Трента как добела раскаленное пламя в топке. Бенджамен Хоуэлл сказал Тренту, что Хан велел ему патронировать другого кандидата на соискание Родового Имени Хоуэллов. И вот теперь Джез нахально заявляет, что фальсифицировала ход сражения и выиграла право на состязание за Родовое Имя!..

Трент взял себя в руки, затем посмотрел ей прямо в глаза, чтобы она прочла угрозу не столько в его словах, сколько во взгляде. Потом не спеша заговорил:

— В отличие от тебя, Джез, я следую тропой чести, которую Великие Керенские проложили для нашего народа. В том пути, который ты выбрала, нет чести, и ты поступила бы разумно, просчитав все последствия твоих действий, как для тебя самой, так и для всех Дымчатых Ягуаров. И хотя я не могу опровергнуть твой отчет о том, что произошло на Токкайдо, в бою ты меня не одолеешь.

Он поднял правую руку и сжал свой наполовину искусственный кулак в жесте вызова.

— Запомни это хорошенько. Я тебя знаю со времен сиб-группы. Я знаю правду о том, что произошло между нами на Токкайдо. Знание — самое главное оружие, которое воин может взять с собою в бой.

Трент знал, что последняя фраза ее заденет. Это были слова, которые наставник их сиб-группы твердо вбил им в головы. Джез не могла их забыть. Или смогла?

Джез посмотрела на Трента сузившимися глазами.

— Есть еще и такая старая поговорка, — сказала она, — победителей не судят.

IV

Планетарное командование Дымчатого Ягуара

Уоррентон,

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

6 июля 3052 года

Трент, заложив руки за жестко выпрямленную спину, стоял у массивных ворот ремонтного дока. На стоячем воротничке серого парадного мундира каждый мог увидеть знаки различия, соответствующие его званию, и эмблему его новой части — грозовые тучи и выглядывающий из них глаз ягуара на красном фоне. В тусклом освещении дока фигура Трента смотрелась внушительно, только вблизи можно было рассмотреть его изуродованное лицо. Токкайдо оставил в душе и на теле Трента шрамы, которые нельзя было устранить никакими средствами медицины. Синтедерма, прикрывающая его лицо, тоже была серая, разве что только немного посветлее. Глаз Трента, окруженный металлическим кольцом, придавал лицу угрожающеевыражение.

Однако Трент в глубине души был доволен своим обликом и начинал уже признавать отражающееся в зеркале лицо своим.

В док он явился, чтобы наконец увидеть свою «связанную». Филипп, мастер-техник, привел ее к Тренту. На женщине был старый прыжковый комбинезон, местами протертый до дыр и как минимум на два размера больший, чем нужно. Длинные черные волосы небрежно завязаны в пучок. Зеленые глаза выдавали не только наличие восточных генов, но также предельную усталость. Трент понял, что мастер-техник Филипп устроил своей подопечной веселую жизнь, и ей скучать не приходилось. Трент перехватил взгляд женщины, полный плохо скрываемой ярости, который она искоса метнула в сторону мастера.

Трент спокойно ждал, пока парочка не приблизилась к нему. «Связанная» с любопытством изучала его лицо — особенно внимательно она смотрела на шрамы, его боевые знаки отличия… его гордость.

— Ты — Джудит, воут?

— Да… то есть так точно, звездный капитан. — Она успела исправить свою ошибку до того, как Трент или мастер успели залепить ей затрещину.

Хорошо, — подумал Трент, — она уже успела осознать свое место.

Он глубоко вдохнул и еще больше распрямил свою спину.

— Я — Трент, воин, который переиграл тебя в Дельте Ресайс и предъявил на тебя права от имени нашего Клана. Ты — моя собственность, — моя «связанная». Ты теперь не личность. У тебя отныне нет никакой другой жизни, кроме той, что я тебе позволю. Тебе это понятно, воут?

Эти слова были необходимы. Владелец «связанного» должен убедиться, что «связанный» сознает свое положение и свое место. Для Трента все это было в порядке вещей — в порядке вещей, составляющем бытие Ягуаров. Он видел, как сражалась Джудит на Токкайдо, и знал, что она отважный воин — боец до мозга костей, не хуже его самого. Она показала себя искушенным в схватках солдатом, и именно поэтому он и провозгласил ее исорла от имени Клана. А теперь ее надо приручить, сломать ее дух. Но не слишком. Ровно в той степени, чтобы она понимала, кто и что она теперь.

Джудит покосилась на запястье, вокруг которого трижды был обмотан шнур — атрибут «связанного». Она дотронулась до этого «браслета», как будто тот ее беспокоил, и снова подняла глаза на Трента.

— Так точно, звездный капитан. Я хорошо помню то сражение. Мастер Филипп сделал все, чтобы я поняла свое место среди Дымчатых Ягуаров.

Она потерла руку над браслетом, где виднелся темный синяк — явное доказательство того, что мастер Филипп при свершении воспитательного процесса не ограничивался одними лишь вербальными средствами. Трент оставил этот факт без комментариев. Такова участь низших каст.

— Хорошо. Тогда знай, что твое место в нашем Клане среди касты техников. Мой механик был убит в последнем сражении, ты будешь служить вместо него.

— Понятно, звездный капитан. Мастер-техник проинформировал меня о моем назначении два дня назад. Вы не будете разочарованы моей работой. Я уже много узнала про обслуживание и ремонт наших боевых роботов.

Трент заметил искорку в ее глазах — как будто эта женщина в своем положении еще на что-то надеялась.

Она явно не понимает, как Дымчатые Ягуары поступают со «связанными» из Внутренней Сферы.

— Джудит, ты будешь служить в этом качестве до конца своих дней, — произнес Трент с удивившей его самого мягкостью.

— Я хочу доказать вам свою полезность, звездный капитан. И я надеюсь когда-нибудь снова пилотировать боевую машину как воин.

Трент отрицательно покачал головой.

— Никогда, Джудит. Ты еще не поняла сути своей новой жизни. Мы, Дымчатые Ягуары, не позволяем себе глупостей, подобных тем, что допускают Волки или Призрачные Медведи. В отличие от них мы не принимаем «связанных» из Внутренней Сферы в ряды нашей воинской касты. Это испортило бы чистоту нашей генетической линии. Ты квалифицирована как техник, и останешься членом этой касты, и всегда будешь выполнять только эту роль.

Выражение ее лица не изменилось, но Трент невольно попытался представить, что она чувствует, услышав эти слова. Среди Кланов попасть в «связанные» не считается чем-то необычным или предосудительным, но ей будет трудно свыкнуться со своим новым положением. Она, в конце концов, воин — не важно, что вольняга, не важно, что из Внутренней Сферы. Главное — боец такого уровня, что Трент рассматривал ее пленение как высокую награду.

— В каком состоянии мой боевой робот, механик? — рявкнул он.

Джудит подтянулась, стала ровнее, почти по стойке «смирно». Делала она это, возможно, просто по привычке, выработанной всей предыдущей жизнью, а не из уважения к своему новому хозяину.

— Вам придан новый «Бешеный»… э-э… «Лесной Волк». — Джудит тряхнула головой, когда поймала себя на ошибке — она чуть не назвала робота Клана Трента именем, которым его называли во Внутренней Сфере. — Я как раз работала…

Трент шагнул вперед, глядя Джудит в глаза.

— Здесь тебе не помойки Внутренней Сферы, техник. Не забывай, с кем говоришь! — гаркнул он, как наставник на кадета-новичка.

— Так точно, звездный капитан! — поспешно выкрикнула она, и Трент отступил назад. — Защита двигателя заменена и теперь в рабочем состоянии. Я сейчас меняю ногу и ремонтирую поврежденные компоненты кокпита. Ваш робот будет функционален через два дня. Я надеюсь заменить все вооружение в течение недели. После этого можно заняться конфигурацией несомого арсенала.

Трент, выражая недовольство, покачал головой.

— Мой робот должен быть полностью отремонтирован, настроен и готов к бою к концу этой недели, и я ожидаю, что несомый арсенал будет иметь исходную конфигурацию.

На лице Джудит появилась гримаса — смесь злости и разочарования.

— Со всем уважением, звездный капитан, должна сказать, что это невозможно. У нас не хватает техников — собственно, я — это все, что есть. График ремонтных работ и так уже ужат до предела.

Левая часть лица Трента тоже скривилась в гримасе недовольства, правая же, прикрытая синтедермой, даже не дрогнула.

— Ты, видимо, не расслышала меня, «связанная»? Я говорю тебе, что ты должна будешь работать лучше.

— Но я не знаю, как…

Трент прервал ее:

— Ты теперь в Клане, Джудит. Ты должна научиться импровизировать. Мне плевать, что ты не поспишь эту неделю, но к пятнице мой «Лесной Волк» должен быть готов к бою.

— Так точно, к пятнице. — Она опустила глаза, показывая, что подчиняется.

— Хорошо. В этот день я приму участие в «мясорубке». Пусть мастер-техник Филипп объяснит тебе, что это такое и насколько это важно. Мой робот должен быть готов к этому времени.

Джудит кивнула.

— Я сделаю, как вы приказываете, звездный капитан.

— И еще немного сверх того, — добавил Трент, тяжело развернулся и зашагал прочь.

* * *

Кабина симулятора тряслась и раскачивалась, когда Трент бросил своего «Лесного Волка» в очередную ураганную перестрелку, атакуя на этот раз «Боевого Ястреба». Когда на экране главного монитора возникло зловеще реалистическое изображение робота, двигающегося рядом, Трент невольно вспомнил, как последний раз он столкнулся с такой машиной в дельте Ресайс.

Он пустил своего уже поврежденного «Волка» бегом через вероятный сектор обстрела. «Боевой Ястреб» предусмотрел попытку Трента выйти из-под огня. Он открыл заградительный огонь из своих ПИИ, пытаясь зафиксировать «Волка» на небольшом пятачке и лишить его возможности маневра. Трент восхищался программистами симулятора. Все было так реалистично, что симулятор, казалось, не хуже разбирался в тактике сражения, чем он сам.

Не пытаясь уклониться в сторону — это позволило бы пилоту «Ястреба» всадить хороший заряд в бок «Волка», — Трент ринулся вперед, прямо в голубой энергетический луч. Симулятор бешено затрясся, над пилотской кабиной подобно разряду молнии заплясала лазурная дуга заряженных частиц. В тесной пилотской кабине резко подскочила температура — об этом позаботились нагреватели, запущенные программой симулятора. Кожа Трента сразу ощутила жар, особенно неприятные пощипывания испытывали участки, покрытые синтедермой, которая не могла потеть. Все было по-другому. Все изменилось. Он сам изменился…

Он повернулся вокруг оси и выпустил по «Ястребу» залп РДД, не заботясь о том, сколько из них попали во вражеский аппарат, принявший низкую, более удобную для ведения огня стойку. Симулятор сильно завибрировал, когда он резко развернулся вправо. Три ПИИ «Боевого Ястреба» выпалили разом по его «Лесному Волку». Их лучи пробили бронеплиты робота насквозь. Трент с бессильной яростью смотрел, как под этими лучами исчезают остатки его брони и начинает разрушаться внутренняя структура робота. На главном пульте загорелись огоньки, означающие его поражение. Эти красные лучики смерти были единственным светом в кабине. Отказал гироскоп. Нарушена защита двигателей. Реактор поврежден. На дисплее появилась информация, верить которой не хотелось.

Внезапно все огни погасли. Сеанс был закончен. Удар по клавише — и крышка кабины симулятора с шипением открылась. Трент поднял голову и посмотрел на дежурного техника, отвечающего за загрузку и выполнение программы.

— Результат, — резко потребовал он, поднимая визор нейрошлема и вытирая пот с левой стороны лба.

— Вы смогли подбить два легких робота и нанести 34,5% ущерба «Боевому Ястребу», перед тем как система завалилась.

Система завалилась. Слова эхом звучали в мозгу Трента. Эвфемизм, технический термин, означающий просто-напросто его смерть. Он должен работать лучше, тренироваться упорнее и дольше. «Мясорубка» состоится всего лишь через семь дней. Он должен быть готов.

Трент облизал губы и кивнул.

— Загрузи симулятор снова. Программа случайной выборки противника по всем весовым категориям.

— Слушаюсь, звездный капитан, — отозвался техник. Трент снова забрался в кабину симулятора и приготовился к новому прогону.

* * *

— Опять допоздна работаешь.

Голос Филиппа заставил Джудит вздрогнуть. Она как раз выгибалась изо всех сил, втискиваясь в труднодоступный лючок под кокпитом «Лесного Волка». В этот час обычно шумный ремонтный док был странно тих, и звук человеческого голоса отдавался эхом по всему эллингу, искажаясь и звуча весьма зловеще. Джудит смогла просунуть лишь голову и одну руку в тесное пространство, где проверяла и подгоняла цепи с помощью переносного тестера.

При звуках голоса мастера-техника она вытащила голову из дыры. Ее волосы и руки были перепачканы зеленым охладителем и смазкой.

— Этому есть причина, техник? — спросил мастер.

— Так точно, мастер Филипп, — ответила Джудит. — Пилот боевого робота Трент приказал мне подготовить свою машину к концу этой недели — подготовить к «мясорубке».

Филипп смягчил тон:

— Он все-таки решился. Что ж, в таком случае я буду тебе ассистировать, поскольку сроки поджимают.

— Благодарю вас, мастер Филипп, — сказала Джудит, слегка склонив голову.

Во время подготовки к заданию ей, конечно, рассказали о «мясорубке». И конечно же она знала, что ей следует поинтересоваться у мастера — что это такое, однако какой-то инстинкт велел ей помалкивать.

Он что-то скрывает… чем меньше информации я ему предоставлю, тем больше шансов, что он на чем-то проколется…

Это было всего лишь некое смутное подозрение, предчувствие, но Джудит охотно ему доверилась.

— Видимо, я повожусь с тобой над этим — чтобы ты поближе ознакомилась с принципами и приемами нашей работы, — сказал Филипп, поправляя комбинезон на своем обширном брюхе.

Джудит несколько мгновений пристально смотрела на него, затем кивнула.

— Я так благодарна вам за это, — произнесла она, наблюдая, как мастер огибает робота, заходит на противоположную сторону и исчезает из поля зрения.

И я знаю достаточно, чтобы понять — правильно ли ты выполняешь свою работу…

* * *

Трент выполз из симулятора, мокрый от пота. Ноги его слегка дрожали, когда мышцы отходили от напряжения последнего прогона. Пневматика возвратных механизмов колпака кокпита с шипением стравила воздух. Трент некоторое время стоял, облокотившись на корпус симулятора, даже не глядя в сторону техника, ведущего симуляцию боя. Результаты последнего прогона были уже значительно лучше. Три уничтоженных робота аналогичного и более легкого класса. Правда, более массивная «Горгулья» послала в небытие его самого… Но под конец он превзошел программу, хотя она работала в режиме, эквивалентном реальной встрече с врагом.

Трент сделал глубокий вдох и почувствовал, что мышцы грудной клетки сведены от напряжения. Трент знал, что неплохо продвинулся за эти несколько дней. Его тело все еще медленно и довольно болезненно восстанавливалось от полученных ран, и теперь, когда закончился сеанс симулированного боя, Трент ощутил, насколько он устал.

Свальное побоище в «мясорубке», несомненно, будет протекать со скоростью большей, чем та, которую ему до сих пор удалось достичь в симуляторе. И реальная схватка потребует от него гораздо большей выносливости и способности к выживанию. Нужно будет буквально насиловать свое еще не вполне готовое тело, чтобы добиться от

него нужных результатов… У него всего неделя на подготовку, неделя, чтобы набрать форму достаточную не просто для участия в «мясорубке», но для победы.

Трент ощущал ответственность, которую может испытать лишь вернорожденный. Он воин Клана, но ему уже тридцать. По стандартам Клана он уже достиг расцвета. Чем дальше, тем меньше у него будет шансов заполучить Родовое Имя, меньше возможностей для занятия новых командных должностей. Если только он не завоюет Родовое Имя, его очень скоро забудут в рядах Дымчатых Ягуаров. Мысль о возможном полном забвении грызла и подстегивала его. Именно эта мысль, этот глубоко запрятанный страх толкали его на участие в «мясорубке». Не важно — готов он или нет.

Если он потерпит неудачу, это будет полным поражением. В его возрасте, не имея Родового Имени, запросто можно угодить в проклятые подразделения солахма — прибежище престарелых, вышедших в тираж бойцов, которых направляли на самоубийственные задания, где некоторое везение могло предоставить им последний шанс погибнуть с честью. «Мясорубка» была последней и единственной надеждой Трента.

* * *

Огромных размеров человек склонился над письменным столом, чтобы получше разглядеть информацию, выводимую на экран его настольного компьютера. На очередной странице высвеченного на дисплее текста он задержался, вдумываясь в содержание и рассеянно поглаживая мощной рукой свои коротко, под «ежик», стриженные светлые волосы.

Его кабинет не показался бы маленьким большинству командиров, но для человека таких размеров он был совершенно не приспособлен. Будь он таким .же пилотом боевого робота, как большинство людей в его команде, то помещение сочли бы непозволительно просторным. Однако звездный полковник Пол Мун был элементалом — воином, выращенным в рамках целевых программ генетического отбора, воином, способным сражаться в массивных боевых доспехах Клана. По нормальным человеческим меркам он был гигантом. За обычным командирским столом он выглядел как взрослый человек за столиком в детсадовской столовке.

Полковник перевел взгляд на окно с пуленепробиваемыми стеклами и уставился сквозь него на городской пейзаж. С первыми лучами солнца ночной иней и тонкий слой снега начали испаряться и превращаться в легкий утренний туман. Резиденция планетарного командования Дымчатых Ягуаров не слишком защищала от жутких холодов, обычных для климата Хайнера. Мун считал, что за годы, проведенные в сиб-группе на Охотнице — родной планете Дымчатого Ягуара, — он хорошо познакомился с зимними холодами, однако здешние морозы были чем-то особенным.

Звездный полковник снова посмотрел на экран, где как раз появилось изображение младшего офицера, недавно назначенного в его кластер.

Звездный капитан Трент.

Этот капитан был воином Дымчатого Ягуара, однако, невзирая на долгую службу и участие во вторжении во Внутреннюю Сферу, он не заслужил высоких наград. Хотя на начальной стадии вторжения сражался вполне прилично. Согласно отчетам, он проявил себя как грамотный и компетентный офицер, владеющий тактическим мастерством ведения боя.

Но дальше шли записи о его действиях на Токкайдо. Мун не участвовал в том роковом конфликте, но некоторые его близкие друзья сражались там и там же погибли. Дымчатые Ягуары рассчитывали на быструю и легкую победу в молниеносной войне. Вместо этого их, по сути дела, пинком под зад вышибли с Токкайдо. Хуже того, гвардейцы Ком-стара почти полностью уничтожили целых две галактики. И виновато в этом не командование. Линкольн Озис был великим Ханом, подобно Фениксу восставшим из мертвых на Токкайдо. Нет, Пол Мун ясно видел, что не командиры, а именно рядовые воины потерпели поражение в сражении с гвардией Комстара. Необстрелянные вольняги, варвары из Внутренней Сферы побили лучших — как считалось — воинов Клана на этой проклятой планете…

Воинов вроде этого Трента. Он был среди тех, кто сегодня несет ответственность за унижение Ягуаров на Токкайдо.

Изучая послужной список Трента, Пол Мун чувствовал нарастающее раздражение. Трент дослужился до звания звездного капитана, но провалил одну попытку завоевать Родовое Имя. Теперь он подал заявку на участие в «мясорубке».

Тут он тоже завалится. Все шансы против него. Вероятность победы в «мясорубке» и получения, таким образом, Родового Имени была исчезающе мала.

Элементалы генетически выращивались для того, чтобы сражаться в мощных бронекостюмах пехоты Клана, в которых они могли рвать на куски вражеские боевые аппараты. И, как элементал, Мун глядел на воинов, пилотирующих роботов, с некоторым пренебрежением. Однако в общественной структуре Кланов пилоты боевых машин в смысле престижа ставились несколько выше элементалов, что, по его мнению, было не вполне справедливо. Мун глянул на свои массивные руки. На предплечьях, там, где кожу годами натирала внутренняя структура боевого костюма элементала, были набиты вечные мозоли.

Как и все пилоты боевых роботов, этот самый Трент, видимо, считает себя высшим существом. Я выращен, чтобы быть больше, сильнее и смертоноснее, чем любой жалкий водителишка боевой машины!..

И Пол Мун уже созрел для того, чтобы преподать такому вояке, как Трент, свое понимание реальности.

Из рапортов следовало, что этот Трент потерял своего робота на Токкайдо и что его офицер, звездный капитан Джез, спасла ему жизнь, когда он прикрывал отступление Ягуаров.

Отступление!.. Уже одно только это слово усиливало отвращение Муна. Настоящий воин должен погибать в бою, а не бежать, хныкая, домой, как этот плюгавый Трент. И, в довершение всего, мужику уже перевалило за тридцать — все, старик, впереди пустота. Посредственный вояка, ничем не выдающийся, просто выживший. И теперь он принадлежит звездному полковнику Полу Муну.

Нет, этот парень ему уже активно не нравился. Чем быстрее звездный капитан Трент исчезнет из его команды, тем лучше. Полковника вовсе не грела мысль, что вместе с собой Трент притащит в его подразделение пятно токкайдского позора. Это нечто вроде вони от какой-нибудь несмываемой дряни… Появление Трента неминуемо снизит боевой дух других офицеров. Он и Джез из одной сиб-группы, но именно женщина показала себя настоящим воином. По иронии судьбы, она проявила себя, спасая в бою никчемную жизнь Трента.

Его судьба в моих руках. Возможно, я спасу его и превращу в настоящего воина, достойного носить имя Дымчатого Ягуара. Возможно, со временем он еще сможет реабилитироваться…

Звездный полковник Пол Мун покачал головой. Нет. И так уже слабость и просчеты, допущенные руководством Клана, привели к позорному поражению на Токкайдо. Вояки вроде Трента провалили вторжение. Таких надо просто раз и навсегда вычеркивать из всех списков и предавать забвению…

V

Нидервальдский Кратер

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

14 июля 3052 года

События этой недели отложились в памяти Трента как некое смазанное, туманное пятно. Восстановление его физической формы продвигалось не так быстро, как он надеялся. Несколько раз Трент терял сознание от страшной усталости, однако игнорировал рекомендации мед-техников, настоятельно просивших его притормозить. Трент знал, что сейчас нельзя снижать темп упражнений. Времени оставалось в обрез — только для того, чтобы идти дальше и дальше.

«Связанная» проделала большую работу, готовя его нового «Лесного Волка», хотя по одному лишь внешнему виду робота судить об этом трудно. «Волк» был покрыт новой броней, но у «связанной» уже не оставалось времени, чтобы нанести окраску по определенной схеме. Робот с ног до головы был окрашен в унылый серо-зеленый цвет, что, впрочем, тоже придавало ему неповторимый вид.

Трент остался доволен ее работой, особенно если учесть, что у Джудит не было, по всей видимости, опыта обслуживания техники Клана. Она вкалывала изо всех сил и главное — на все смотрела с точки зрения воина. Несколько раз, когда Трент приходил услышать отчет о проделанной работе, он заставал ее в кокпите, где она не просто диагностировала новые системы, но пыталась еще и тестировать их так, как ни один техник не смог бы. Еще один плюс в ее пользу. Трент начинал уважать свою пленницу.

И вот теперь, стоя рядом с переносными мостками, проложенными поверх Нидервальдского Кратера, он видел, что задача, которую ему предстоит решить, отнюдь не из легких. Какой-то астероид свалился на Хайнер задолго до того, как человечество начало размышлять о космических перелетах. От метеорита остался кратер диаметром в пять километров; его дно и стенки были усеяны угловатыми валунами, россыпями мелких камней и сухим кустарником. Состязание за Родовое Имя Хоуэллов проводилось именно на Хайнере, поскольку стенки кратера предоставляли зрителям хорошую защиту, а местность на его дне прекрасно подходила для ближнего боя, типичного для «мясорубки».

Место выбрал Брэндон Хоуэлл, нынешний глава Дома Хоуэллов. Как лидер линии Хоуэллов, он обладал правом единоличного выбора места состязаний. К счастью для Трента, путешествие до кратера не заняло много времени — всего десять часов до экваториальной области, где он расположен.

Зрители сформировали Круг Равных. Пересечь его границу после начала состязания означает конец Испытания для данного участника. В отличие от Кланов Сокола и Волка, Дымчатые Ягуары предпочитали проводить состязания в местах, где победители и проигравшие определялись самим сражением, а не фактом выхода с поля боя.

Остальные участники Испытания распределились по периметру круга. Зрителей собралось очень много. Большинство из них сами были воинами, некоторые явились сюда потому, что были патронами состязающихся за Родовое Имя Хоуэллов. Трент заметил стоящую поодаль гибкую фигурку Джез. Наблюдатели вроде нее находились здесь, чтобы оценить потенциальных противников.

Трент своей наполовину искусственной рукой ухватился за скобы на ноге «Лесного Волка». Джудит в который раз проверяла соединения на лодыжке и ступне боевого робота. Трент зауважал девушку, когда столкнулся с ней на поле боя, а теперь не мог не восхищаться, глядя на то, как быстро она адаптировалась к своему существованию в новой роли среди Ягуаров. Мастер-техник ни разу не докладывал ему о фактах непослушания, которого следовало бы ожидать от «связанной» из Внутренней Сферы. Более того, Филипп, по его словам, весьма озабочен тем, что Джудит уж слишком быстро и хорошо адаптировалась.

Трент только хмыкнул, услышав это от Филиппа. А про себя подумал, что пустоголовым вольнягам совершенно нечего делать, кроме как забивать себе голову всякими бредовыми идеями.

Джудит подошла к Тренту, запихивая на ходу ноутпутер в карман.

— Я закончила свою работу, звездный капитан. Больше мне тут делать нечего.

Трент кивнул, отметив, что она вполне уже овладела диалектом Клана. Он поглядел в сторону Кратера и увидел, что официальные инспекторы покидают его дно. Стало быть, состязания вот-вот начнутся.

— Ты хорошо поработала, Джудит, — сказал Трент сдержанно. Он мог бы сказать больше, но понимал, что похвалу рабам следует отмерять скупо.

— Я сделала лишь то, что от меня требовалось. — В ее голосе действительно не слышалось гордости, а лишь чувство исполненного долга.

— Именно этого от тебя и ждут как от «связанной».

— Вы что — намереваетесь пойти туда и всех их сделать? — спросила Джудит, указав рукой в глубину кратера. — Я наблюдала за вами всю эту неделю. Техник на симуляторе говорит, что ваши результаты впечатляют, невзирая на то, что вы все еще оправляетесь после Токкайдо. Вы действительно готовы вот к этому?

— Не забывай, что ты обращаешься к звездному капитану, «связанная», — строго сказал Трент. — Только учитывая качество работы, которую ты проделала за последнюю неделю, я прощаю тебе твою дерзость. Что касается твоих вопросов, то да, я готов предъявить права на свое место в линии рода Хоуэллов. Выигравший «мясорубку», этот единственный выживший, получает право участвовать в формальном состязании за Родовое Имя. Ну, а там, в серии поединков, определяется победитель, которому и предназначено судьбой носить Родовое Имя Хоуэллов.

Джудит тоже посмотрела в глубину кратера.

— Мне это напоминает арену открытых состязаний на Солярисе VII. Думаю, ключом к победе будет именно выживание, а не стремление нанести как можно больше ущерба противникам, особенно на раннем этапе сражения.

Упоминание о Солярисе заставило Трента скривиться от отвращения, правда, эта эмоция отразилась лишь на левой половине лица. Синтедерма на правой половине тоже попыталась повторить мимику левой, но в целом эта часть лица так и осталась застывшей маской.

— Эта ваша Планета Игр — Солярис VII — будет уничтожена, как только Кланы завершат освобождение Внутренней Сферы. И сравнивать тамошние игрища со славой и честью участил в «мясорубке» означает унижать наши традиции. Со временем ты это поймешь, «связанная». Однако ты права в том, что выживание является ключом к победе здесь. За последнюю неделю я провел множество схваток на симуляторе, пытаясь найти лучший способ победить в битве. Поддаться искушению сражаться как настоящий Ягуар означает для меня быструю и верную гибель…

— Что вы имеете в виду? — спросила Джудит. — Что значит — сражаться как Ягуар?

Трент посмотрел на нее, на своего робота, перевел взгляд на обширное пространство кратера.

— С первых же дней в нашей сиб-группе нас учили сражаться так, чтобы всем видно было: у каждого из нас в груди бьется сердце Дымчатого Ягуара. Бей быстро, сражайся упорно, убивай мгновенно. Так действуют воины Ягуара, этот стиль нам прививают во время учений и в боях. Предание говорит, что мы обладаем тремя силами: прыжком Ягуара, который повергает врага наземь. Когтями Ягуара, которые разрывают сердце врага. Вкусом Ягуара, который всегда жаждет отведать горячей крови врага. На Токкайдо, однако, я осознал истину, которую не скоро забуду. Путь воина Ягуара должен также включать хитрость зверя, давшего нам имя. Ягуар не только беспощадный боец, он еще и умелый охотник. Он не всегда быстро и яростно атакует — он оценивает противника и прикидывает, какая тактика поможет ему его одолеть. Это и будет ключом к моей победе здесь и сегодня.

Джудит кивнула и пристально посмотрела на него, как будто разглядывала что-то доселе не виданное. Трент подхватил свой нейрошлем и начал карабкаться к пилотской кабине «Лесного Волка». Он не услышал, что Джудит пожелала ему удачи.

* * *

Трент вступил в бой примерно в сотне метров от того склона, где стояли зрители. В наушниках прозвучало формальное провозглашение открытия церемонии. Трент слушал вполуха — он тщательно проверял и перепроверял все системы своего обновленного «Лесного Волка». Внизу и сзади ровно и негромко гудел реактор, а Трент изучал своих ближайших противников, одновременно не упуская из виду вспомогательный дисплей, на котором должна была появиться вспышка — сигнал к началу состязаний. Ближе всего был «Ханкио», присевший на согнутых конечностях. Его оружие, следящие и наводящие системы были нацелены на скопление роботов на дне кратера.

Слева находился «В-Котле-Рожденный». Этот более тяжелый робот представлял большую угрозу для аппарата Трента. Сенсоры показывали, что это конфигурация класса А, оснащенная смертоносной автопушкой Ультра и двумя большими лазерами с повышенной дальностью поражения. И, в отличие от «Ханкио», «В-Котле-Рожденный», казалось, приглядывался к нему.

Дисплей засветился ярко-красным цветом — то был сигнал к началу схватки. Сердце Трента дрогнуло. Все мышцы напряглись, когда он навел сетчатку прицела на «Рожденного», который уже двинулся в его сторону. Остальные тридцать один аппарат, принимающие участие в состязании, бросились вниз и вперед, в глубину кратера, земля гудела и стонала под тяжким топотом многочисленных бронированных конечностей.

На мгновение в мозгу Трента пронеслось видение последней битвы на Токкайдо, он снова услышал грохот рвущихся вокруг него снарядов. Ощущая, как по телу потекли капли холодного пота, Трент с трудом отогнал страшное воспоминание.

Нет уж, на этот раз все будет по-другому.

Держа ручку правления правой рукой, Трент кивнул своим мыслям, чувствуя прилив небывалой силы и решимости.

Все должно быть по-другому…

Как только системы наведения захватили цель, он тут же выпустил залп РДД. Ракеты помчались над усеянным обломками камней и сухими сферами перекати-поля дном кратера. Они поразили фронтальную часть кряжистого «В-Котле-Рожденного» как раз в тот момент, когда его пилот с некоторым опозданием принимал стойку для стрельбы. Разрывы боеголовок на такой дистанции прозвучали как хлопки пробок от шампанского, но Трент не тратил время на сравнения, он быстро отошел назад к склону, чтобы сделать своего «Лесного Волка» более трудной мишенью. Даже яркие вспышки импульсов ПИИ и взрывы снарядов в облаке, начавшем заволакивать кратер, не отвлекали его внимания.

Пилот «Рожденного» ответил залпом пары больших лазеров повышенной дальнобойности и одного среднего лазера. Ослепительные красные лучи пронизали клочья белого дыма, поднимающегося от мест разрывов ракет, пропахали склоны кратера вокруг. Большие лазеры промахнулись, но средний был наведен точно, его луч как огненный меч ударил слева от пилотской кабины Трента. Трент услышал тошнотворное шипение испаряющейся брони. Слегка подскочившая температура указывала, что импульс пришелся очень близко к кокпиту. Синтедерма на руке и лице, казалось, начала морщиться от жара. Было ощущение, как будто сотни пауков забегали по руке и лицу.

Трент переключил вспомогательный бортовой компьютер определения наступательных действий в тактический режим, чтобы увидеть расположение других роботов. В большинстве своем схватки проходили ниже, в самой чаше кратера. «Ханкио» двигался вниз, чтобы присоединиться к общей свалке. Трент продолжал отступать, сохраняя дистанцию между собой и «В-Котле-Рожденным». Позволить «Котелку» приблизиться означало отдаться на милость его автопушке «Ультра», чего Трент делать не намеревался.

Он снова дал ракетный залп, на этот раз в комбинации с огнем лазеров. Трент держал прицел пониже, надеясь нанести максимальный ущерб ногам приближающегося противника. Один лазер промахнулся, другой попал чуть повыше колена правой ноги «Рожденного». Именно эта нога была поднята для очередного шага по склону кратера. «В-Котле-Рожденный» выпалил из своей автопушки, когда ракеты разорвались на его броне. За его спиной, в гуще свалки других участников состязания, полыхнула ослепительная вспышка — у кого-то вошел в критический режим реактор.

Первые две очереди автопушки прошли справа от робота Трента, в непосредственной близости от кокпита. Он начал уклоняться всем туловищем «Волка», когда следующие очереди забарабанили по правой и центральной части торса машины. Автопушка «Ультра» была страшным оружием, а пилот «В-Котле-Рожденного» оказался отменным стрелком. Взрывы снарядов сотрясали «Лесного Волка» как порывы ураганного ветра. Робот раскачивался под этими ударами, подобно легкой тростинке, и Тренту пришлось наклониться вперед навстречу огненному шквалу, чтобы удержать гигантскую боевую машину от падения.

Очередь снарядов внезапно ушла вверх. Один снаряд зацепил массивную пусковую установку ракет на плече, а остальные уже буравили каменистый склон, а потом полетели еще выше. Трент обернулся, готовясь к следующим залпам, но, присмотревшись, понял, что произошло. «В-Котле-Рожденный» подвернул левую ногу на самом краю кратера, закачался и упал, послав снаряды в небо. Тактика Трента, сконцентрировавшегося на стрельбе по ногам противника, принесла свои плоды. Пилот «Коталка» потерял или потеряла равновесие, и тяжеленный робот, кувыркаясь, покатился на дно кратера, поднимая тучи пыли и оставляя на острых камнях фрагменты разбитой снарядами брони.

Быстрый взгляд на тактический дисплей показал Тренту, что снизу к нему стремительно движется еще один робот — похоже, что он воспользовался реактивными прыжковыми ускорителями. Хотя броня «Лесного Волка» получила сильные повреждения в предыдущей схватке, он все еще твердо стоял на ногах. Взяв на прицел приближающуюся машину, Трент увидел, что это был «Ханкио», выпрыгнувший из огня и дыма кипящего на дне кратера сражения. Судя по траектории, он должен был приземлиться совсем рядом с роботом Трента, на дистанции выстрела в упор.

Тридцатитонный «Ханкио» был не слишком серьезной угрозой, но на таком малом расстоянии Трент не мог воспользоваться ракетами. Трент начал отступать вверх по склону кратера, пытаясь сохранять на подъеме вертикальное положение. Мигание дисплея внутренних сенсоров указало ему на неполадки в приводе левого бедра. Огонек все мигал и мигал, а нога вела себя слегка неадекватно. Что ее повредило? Туда ведь ни снаряды, ни лазерные лучи не попадали.

«Ханкио» приземлился всего лишь в семидесяти метрах ниже «Лесного Волка» и сразу же открыл стрельбу из направляющих РБД и малого лазера вверх, по Тренту. Половина снарядов вспорола скалистый грунт всего в десятке метров перед «Волком», остальные огненным фейерверком ударили по ногам «Лесного Волка», который качался, как будто находился в эпицентре землетрясения. Луч лазера и пламя флэймера плясали по левому боку и средней части торса. Температура в кабине подскочила, и Трент мгновенно покрылся потом.

Трент навел на вражеский аппарат тяжелые пулеметы, точно вписав цель в сетчатку прицела. Голова «Ханкио», расположенная между наплечных ракетных направляющих, четко обрисовалась в самом центре сетки. Трент выпустил длинные очереди из обоих стволов — бронебойными и оставляющими оранжевый след зажигательно-трассирующими пулями — прямо по кабине противника. В нормальных условиях пулеметы на роботах — вещь практически бесполезная, но сейчас, на такой дистанции, это именно то, что нужно.

Трент прекратил пятиться вверх по склону кратера и навел на зашатавшегося от прямых попаданий по кокпиту «Ханкио» перезарядившийся лазер. Трент выпалил из лазера как раз тогда, когда «Ханкио» начал лихорадочно выпускать ракеты ближнего действия. Рубиново-красный луч среднего лазера Трента попал точно в одну из пробоин, сделанных бронебойными пулями. Костит «Ханкио» продержался всего секунду. Трент увидел взрыв и бьющее из кабины пламя в тот момент, как волна взрывов РБД накрыла его «Лесного Волка».

Датчик повреждений показал, что попадания распределились по всему роботу — по торсу, рукам и ногам, но ни одна из ракет не нанесла существенного вреда. Однако на дисплее, где были выведены данные по основным узлам «Волка», тревожный мигающий огонек на схеме привода бедра превратился в ровное красное свечение. Трент ощутил укол страха и до крови закусил нижнюю губу. Потеря бедренного привода означала, что передвижение по крутым склонам кратера, и без того затрудненное, станет настоящим подвигом. Он бросил взгляд на «Ханкио» — как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот заваливается назад. Из кокпита било пламя, валили клубы черного и зеленого дыма. Никто не катапультировался из подбитого робота, — стало быть, последний выстрел Трента был точным.

Быстро пробежав взглядом по цепям и схемам на вспомогательном мониторе, Трент убедился, что его машина вполне еще функциональна, хотя и довольно сильно испещрена пробоинами и вмятинами. Четыре направляющие одной из наплечных ракетных установок были снесены взрывами, зато бронеплиты, несмотря на все вмятины и пробоины, держались. Так что, если не принимать во внимание поврежденного бедренного привода, он все еще оставался грозным противником.

Сенсоры ближнего боя показали, что на дне кратера по-прежнему бушует схватка, хотя машины доброй половины участников либо уже погибли, либо были выведены из строя. Прекрасно. Он правильно выбрал свою позицию — на периферии схватки. «Мясорубку» не выигрывают, бросаясь очертя голову в хаос огня и смерти.

Из дыма и огня снизу выпрыгнул на ракетных прыжковых «Нова» и приземлился на фланге Трента, примерно на той же высоте, что и «Лесной Волк». Видать, пилот «Новы» тоже сообразил, какие преимущества дает позиция на возвышении. Трент сверился с данными тактического компьютера и увидел, что этот робот несет исходную конфигурацию вооружений — дюжину средних лазеров с увеличенной дальностью боя и соответствующий объем теплопоглотителей, чтобы обеспечить их — лазеров — работу. Схватка с «Новой» на ближней дистанции была для Трента самоубийством.

Трент поднял прицел повыше и поймал в рамку скальные выходы и обломки, иззубренным гребнем проходившие по склону над приближающейся «Новой». Как раз когда он готов был выстрелить по гребню, «Нова» подошла на дистанцию стрельбы и открыла огонь из всего, что у нее имелось.

Пространство между двумя боевыми роботами засверкало красными вспышками лазеров. Ноги и оружейные турели «Лесного Волка» завибрировали, броневые плиты начали трескаться, машина закачалась, и Трент отчаянно пытался удержать аппарат в равновесии. Один луч полоснул по боку кокпита и мощный, бешено пульсирующий импульс невральной энергии, проскочивший по каналам обратной связи нейрошлема, ударил Трента по глазам. Трент зажмурился от боли, ощущая головокружение и тошноту, обычные при попадании лазерного импульса по кабине. Коммуникационная система отключилась, оставив в кабине слабый запах озона.

Он выпустил залп из тридцати шести РДД — не по «Нове», а по скальному выступу над ней. Гораздо легче попасть в неподвижные камни, чем в проворного, стреляющего по тебе противника…

Весь выступ и валуны на нем окутались тучей дыма и пыли раньше, чем приближающийся неприятель успел отреагировать. Обрушившийся камнепад ударил прямо по ногам «Новы», выбивая из-под них почву, тогда как корпус боевого аппарата, по всей видимости, предпочитал сохранять прежнюю вертикальную позицию. Пилот «Новы» отчаянно пытался удержать равновесие, но дело это было безнадежным. «Нова» с грохотом обрушилась на камни, прокатилась вместе с ними несколько метров и замерла. За ней протянулся след в виде кусков разрушенных бронеплит, смешанных с камнями и грязью. Пилот «Новы» тотчас начал попытки вернуть робота в вертикальное положение.

Трент решил еще немного отойти назад, чтобы выйти из зоны поражения лазеров «Новы», — на случай, если противник сможет подняться. Но только он попытался сделать шаг, как привод бедра сдох окончательно, ногу заклинило, двигаться она больше не желала. «Лесного Волка» закачало, а температура в кокпите еще подскочила.

Трент сделал еще попытку, накачивая миомерные волокна новыми дозами энергии, но бедро не шелохнулось, зато весь аппарат так затрясся, что Трент с трудом удержал его от падения.

Он не мог сдвинуть машину с места. И если он намеревается победить, то должен вести бой в такой вот позиции.

Трент снова навел прицел на «Нову», успевшую уже подняться на ноги. На этот раз он открыл огонь из всех своих лазеров и выпустил очередной смертоносный ракетный залп. Лазерный луч пробил броню на левой ноге «Новы» чуть пониже бедра. Это была именно та нога, что приняла на себя главный удар при падении. Из пробоины, как кровь из раны, хлынул зеленый охладитель, забрызгав светло-коричневые камни вокруг. Снаряды поразили корпус «Новы» в разных местах, отмеченных струйками белого дыма, бьющих из-под разбитой брони.

«Нова» не упала, но и не двигалась, не сделав ни шагу после того, как встала на ноги. Трент заключил, что или это он обездвижил аппарат противника, причинив ему значительные повреждения, или «Нова» слишком перегрелась после пальбы изо всех стволов и калибров. Трент попытался еще раз сдвинуть свою машину с места, но бедро робота отказалось повиноваться. Прочно же его заклинило… «Нова» на короткий промежуток времени придержала огонь, чтобы немного остыть. Затем противник тщательно нацелился правой «рукой» и сделал залп из шести лазеров. Полдюжины тонких красных пик вонзились в корпус робота Трента. Трент лишь глаза прикрыл, чтобы не ослепнуть.

Он слышал, как лопнули от перегрузки два теплопоглотителя, и только после этого смог разглядеть индикатор повреждений. «Лесной Волк» испустил тяжелый металлический стон, когда с правой руки свалилась разбитая оружейная станина, крепящаяся в районе локтя. Поскольку вес свалился ощутимый, «Волк» тут же потерял равновесие и стал крениться. Тренту пришлось срочно исправлять положение. Два попадания лазеров пришлись на ноги «Волка», что тоже не улучшило его устойчивости, однако мастерство Трента помогло выправить ситуацию.

«Нова», судя по всему, перегрелась катастрофически, поэтому не стреляла, ожидая перезарядки лазеров и охлаждения. Трент открыл по противнику огонь из оставшихся своих лазеров. Ослепительные лучи как нож в масло вошли в уже поврежденный левый бок чужого робота и перерубили пучки миомерных мышц. Нога «Новы» уже не могла держать вес, и робот рухнул на камни, на этот раз окончательно.

Не успел Трент свериться с показаниями тактического дисплея, как «Лесной Волк» содрогнулся от внезапной атаки сзади. Машину бросило вперед, и на этот раз Тренту пришлось уж очень постараться, чтобыудержаться на ногах. Повреждения тоже были не из легких. Броня на спине робота и так уже была повреждена, поэтому выстрел пробил ее на значительную глубину, снаряд попал в отсек для реактора, а температура в кокпите резко подскочила — воздух уже просто обжигал. Развернув торс боевого аппарата кругом, Трент увидел, кто ему стрелял в спину. Это оказался «Бешеный Пес», вооруженный гауссовыми пушками.

Это один из последних, если не самый последний выживший участник сражения на дне кратера. А потому особенно опасен.

«Бешеный Пес» был оснащен двумя гауссовками, но пока что использовал только одну. Трент не стал дожидаться, пока системы наведения захватят цель, а выпалил из всего, что у него было, полагаясь на инстинкт и удачу. Половина ракет и лазерных импульсов пошли мимо, но и остальных хватило, чтобы хорошенько продырявить и так уже поврежденного «Пса» и показать его пилоту, что он, Трент, настроен серьезно. Трент сверился с сенсорами и не смог сдержать торжествующей ухмылки — на поле брани остались только двое: он и «Бешеный Пес». «Пес» стал единственным победителем схватки, что проходила на дне кратера. Трент знал, что достаточно ему свалить этого соперника, как перед ним откроется дорога к борьбе за Родовое Имя. Он лихорадочно прикидывал, что еще он может выжать из своего покалеченного робота. Трент дал полную прокачку реактору, чтобы получить максимум энергии, и всю эту энергию вложил в толчок неповрежденной ногой, чтобы сдвинуть наконец «Лесного Волка» с проклятого места. Откуда-то снизу донесся вполне различимый стон — внутренние структуры робота напряглись от такой нагрузки.

Внезапно «Бешеный Пес» выпустил еще один снаряд из своей гауссовой пушки, который мелькнул на экранах систем наведения и слежения в кабине Трента за миллисекунду до того, как врезаться в цель. Этим выстрелом «Волку» пробило броню на торсе и защиту реактора. И, не успел Трент хоть как-то прореагировать, как автоматические системы контроля безопасности заглушили двигатель. Огни дисплеев притухли, только мигали аварийные индикаторы. Трент почувствовал, как робот слегка покачнулся, а потом упал, ткнувшись в склон холма.

Все кончено. У Трента не было на этот счет ни сомнений, ни иллюзий. Больше для него не будет никаких схваток за Родовое Имя… В этой битве он сражался как мог, но проиграл.

Трент взревел от ярости и бессилия, потом замолотил кулаками по панели управления, хотя и понимал, что этим горю не поможешь. Но Тренту было плевать — ему уже ничего не могло помочь. Всем его надеждам пришел конец.

* * *

Джудит приблизилась к поверженному «Лесному Волку» и по лицу Трента увидела, что тот не просто зол, а вне себя от ярости. Выбравшись из кокпита, он стоял рядом с разбитой боевой машиной, которую совсем недавно она собрала по частям. У Джудит был с собой переносной ре-монтно-диагностический набор и аптечка, но по взгляду, которым ее одарил Трент, она поняла, что воину сейчас не нужно ни то, ни другое.

Не успела Джудит и рта раскрыть, как Трент уже сам перешел в наступление:

— Ты, крыса вольнорожденная! Привод левого бедра завалился во время боя! Если бы не это, я бы выиграл!.. Твоя небрежность слишком дорого мне обошлась, и ты за это заплатишь, сволочь внутрисфероидная!..

Джудит вздрогнула, но взяла себя в руки, сделала глубокий вдох и ответила тщательно взвешенными словами с ровной интонацией:

— Я заверяю вас, звездный капитан, что при тестировании я не пропустила этой системы. Возможно, она получила повреждение в ходе боя?

— Нет! Попаданий в эту область не было, — отрезал он.

Джудит чувствовала, что стоит ей подойти поближе, и Трент может ее ударить — просто для того, чтобы разрядиться от кипящей в его жилах ярости. Его изуродованное лицо, искаженное гневом, казалось совсем уж демоническим.

Она осторожно приблизилась к упавшему роботу и вскарабкалась по ноге к лючку, через который можно было заглянуть в механизм привода бедра. Трент был прав. В этой части бедра никаких повреждений не было. Используя драйвер доступа, она сняла бронепокрытие, чтобы добраться до самого привода. Трент, все так же кипящий самой злющей злостью, глядел на нее снизу, но ничего не говорил. Лаз, ведущий к приводу, был тесным и темным, но она осветила нутро машины фонариком из ремонтного набора. Сняв изоляционный слой, Джудит увидела, что сам привод просто-напросто расплавился. Две сцепленные движущиеся части бедра перегрелись и слились в одно целое. Узел был до сих пор еще до такой степени нагрет, что Джудит чувствовала исходящий от него жар, не прикасаясь к металлу.

Ведь все же прекрасно работало… И до моего ремонта, и после…

Она заглянула глубже и сразу же увидела причину перегрева. Ближайший канал подачи охладителя, предназначенный именно для охлаждения бедра, расплавился в одном месте и закупорился. Никаких пробоин рядом не было, стало быть, это какая-то внутренняя неполадка. Но система была настолько проста и защищена от некомпетентного вмешательства, что ухода за ней практически не требовалось. Она потянула шланг и увидела, что тот перерезан.

Не может быть!.. Присмотревшись, Джудит разглядела на шланге следы обугливания и наличие какого-то липкого вещества на обоих болтающихся концах. Она поскребла вещество пальцем, понюхала. Сомнений не было — нефтяной коллоид!..

Все было ясно. После того как мастер-техник Филипп поработал с «Лесным Волком», Джудит потратила лишнее время, тщательно повторяя все его шаги, проверяя и перепроверяя каждую систему, к которой тот прикасался. Джудит не доверяла мастеру — вот не верила она ему, и все тут, хоть тресни. Из надменной, напыщенной жабы, готовой каждым словом ее унизить и оскорбить, он вдруг, ни с того ни с сего, превратился в добренького дядюшку, желающего бескорыстно ей помочь. И ведь ухитрился, сволочь, сделать свое черное дело, невзирая на все ее усилия не допустить саботажа…

— Звездный капитан, не могли бы вы подойти сюда, сэр?

— Зачем? — буркнул Трент.

— Вам надо это увидеть, чтобы я могла объяснить, сэр.

Тренту понадобилось минут пять, чтобы добраться до нее и заглянуть в лючок.

— Ну и что это значит, Джудит? Ты совершила диверсию на моем роботе?

— Никак нет, сэр. — Джудит даже покраснела от возмущения. — Но в каком-то смысле это мое упущение. Единственный, кто кроме меня имел доступ к этим механизмам, это мастер-техник Филипп. Он это и сделал.

— Что сделал?

— Этот комок нефтяного студня заключал в себе, по всей видимости, какую-то сильную кислоту. Во время обычных испытаний «Лесной Волк» никогда так не нагревался, как на «мясорубке». Именно поэтому все проверки и тесты проходили нормально. А в бою студень расплавился, и кислота проела трубы. Я подозревала, что он что-то замышляет, но этого не заметила.

Трент молчал, осмысливая значение ее слов. Выводы были потрясающие.

— Ты что же хочешь сказать, что наш мастер-техник сознательно провел акт саботажа на моем роботе как раз перед состязаниями, воут?

— Да… э-э… так точно, сэр, — ответила Джудит. — Он был единственным, кто имел доступ к боевому роботу и кто мог установить эту штуковину. И он один из тех немногих, кто знает, где надо такую штуку установить.

Трент скрестил на груди искусственную руку с натуральной и некоторое время в глубоком раздумье глядел в сторону.

— Правдивость твоих слов невозможно подтвердить. Вредительство такого рода расследует мастер-техник — в нашем случае именно тот, кого ты и обвиняешь в акте саботажа.

Джудит упрямо покачала головой.

— Я утверждаю, что это повреждение не было получено в бою, звездный капитан, независимо от того, что скажет или напишет в отчетах мастер-техник.

Она вытянула из лючка шланг охладителя, чтобы Трент мог его разглядеть.

Трент еще раз взвесил ее слова, стараясь уловить, что говорит ему интуиция. Можно ли ей верить? Среди Дымчатых Ягуаров Джудит была недавно, да к тому же она «связанная» из Внутренней Сферы.

Может ли она врать?

Трент пристально вглядывался в лицо женщины, вспоминая все немногочисленные предыдущие встречи с ней. То, в чем она пыталась его убедить, немыслимо, однако Трент понимал, что для нее попытка порчи боевой машины равносильна самоубийству. Из ее поведения на поле боя можно было вывести, что если бы она искала смерти, то искала бы ее именно там.

— Мастер-техник… за чьего-нибудь робота он персонально отвечает, Джудит? — спросил Трент.

Джудит глубоко задумалась перед тем, как ответить.

— Он отвечает за технику, находящуюся в непосредственном подчинении звездного полковника. А робот, которого он лично обслуживает, принадлежит некой Джез.

Разумеется, Трент плюнул с такой злобой и силой, что, попадись на пути плевка какой-нибудь зазевавшийся робот, машину пробило бы насквозь. Больше ему ничего не нужно было знать. Факт предательства бывает невозможно доказать, но Трент был убежден, что Джез как-то умудрилась это проделать. В ярости он ударил наполовину искусственным кулаком по ферроволоконной броне лежащего на камнях «Лесного Волка». Звук удара гулко разнесся над пустым кратером, эхом похоронного колокола отразился от каменных склонов, затем постепенно затух в наступающих сумерках.

VI

Планетарное командование Дымчатых Ягуаров

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

20 июля 3052 года

Звездный полковник Пол Мун услышал стук в дверь и погасил дисплей компьютера, встроенного в его письменный стол.

— Войдите, — сказал он.

В кабинет вошел человек, и глаза Пола Муна слегка расширились при виде его лица, изуродованного явно вследствие тяжелых ожогов. Несмотря на все слои синтедермы, лицо выглядело как сплавившаяся резиновая маска. Мун нашел, что у человека весьма неприятный взгляд. У него был один настоящий глаз, а второй — искусственный, заключенный в кольцо цепей, микросхем и прочей инженерии. Глядя в это странное лицо, похожее скорее на морду какого-то монстра, Пол Мун гадал — сколько осталось в этом имеющемся перед ним физическом теле от настоящего человека.

— Звездный капитан Трент для дальнейшего прохождения службы прибыл, сэр, — отчеканил Трент, вытянувшись по стойке «смирно» перед своим новым командиром. По такому случаю он надел серый парадный мундир, отделанный черным и алым.

Несколько мгновений Пол Мун молчал. Затем встал, выпрямившись во весь свой рост — два метра семьдесят пять сантиметров. Он сверкнул глазами на израненного воина, стоящего перед ним.

Для многих воинов такие отметины могли бы служить предметом законной гордости и признаком их воинской доблести. Но для этого солдатишки это всего лишь напоминание о его постыдных провалах и поражениях.

— А, так это и есть звездный капитан Трент. Я прочел ваше дело, звездный капитан, и хочу, чтобы вы знали, что я не запрашивал вашего перевода в кластер «Штормовых Наездников». Однако, ввиду всех этих перетасовок и реорганизаций, что начались после битвы на Токкайдо, я вынужден принять вас в свою часть.

— Я не понимаю, звездный полковник. Есть какая-то причина, по которой вы не хотите, чтобы я служил под вашим командованием?

— Именно! — произнес Пол Мун глубоким, низким голосом. — Сами посудите, звездный капитан. Мне присылают бойца без Родового Имени, который уже почти миновал пору зрелости. Бойца, который терял своего робота в каждом из двух последних сражений. Бойца, который, сражаясь с практически необстрелянным противником, не сумел достойно постоять за честь Дымчатых Ягуаров в самой важной битве, которую когда-либо вели Кланы. Если постараетесь, то сможете понять отсутствие энтузиазма с моей стороны при мысли о том, что подобный боец будет служить в моих рядах.

Натуральная кожа Трента слегка покраснела.

— Прошу разрешения говорить откровенно, звездный полковник.

Пол Мун медленно наклонил голову:

— Разрешаю, звездный капитан.

— Вы неверно истолковали мой послужной список, сэр. Есть факты, о которых вам неизвестно и которые не отражены в записях.

— Например?

— На Токкайдо я сражался с честью. Я был повержен лишь ввиду явного численного превосходства противника. И если бы не мои действия, то звездный капитан Джез была бы сейчас мертва.

Мун с трудом подавил гнев.

— Ложь не к лицу офицеру, который служит под моей командой, Трент. Я читал о ваших подвигах. Истина заключается в том, что это именно Джез вас спасла. Еще одно подобное обвинение в адрес этого офицера, и вам придется сразиться со мной в Круге Равных. А это что-то такое, чего вы не захотите испытать, уверяю вас.

— Я не лгу вам, звездный полковник, — твердо произнес Трент.

— Но у вас нет ни свидетелей, ни доказательств, нег? Повисла напряженная пауза.

— Нет.

— Только ваше слово. — Мун не скрывал сарказма.

— Моего слова, слова воина, должно быть достаточно, звездный полковник. Чтобы настоящий воин Ягуара придумал такую ложь?! — Гнев душил Трента. — А что касается «мясорубки»… Вместе со своей «связанной» я внимательнейшим образом проверил своего робота после состязания за Родовое Имя Хоуэллов, прошедшего несколько дней назад, и мы обнаружили признаки вредительства, сэр, саботажа.

Слово повисло в тишине, длившейся добрых пять секунд, прежде чем Пол Мун пристально посмотрел на Трента.

— Саботаж? Чушь! Кому надо вам вредить? Кто мог это сделать? А может, это работа вашей собственной «связанной», воут? Если бы вы с такой легкостью не затаскивали в ряды Клана всякие отбросы вроде этой вольняги, то, глядишь, и не пришлось бы вам унижать свое звание воплями о чьих-то кознях.

— Мы обнаружили улику, сэр, — упрямо сказал Трент. — А совершить вредительство мог только другой механик, имевший доступ к моему роботу, — мастер-техник Филипп.

Мун покачал головой.

— Этого не может быть, звездный капитан. Вы говорите о моем личном технике. Зачем ему это надо? Какую пользу он может извлечь из такого саботажа?

— Этого я не знаю, — ответил Трент. — Но зато я знаю, сэр, что у меня есть доказательства саботажа и что только два человека, обладающие достаточными знаниями, чтобы совершить эту диверсию, имели доступ к моей боевой машине. Как я уже сказал, это мастер-техник Филипп и моя «связанная». И в любом случае этот факт ставит под сомнения результаты всей «мясорубки».

Мун скрестил руки на груди и внимательно поглядел на офицера по ту сторону письменного стола.

— Вы хватаетесь за соломинку в последней надежде заполучить еще одну попытку сражаться за Родовое Имя. Это ваше дело, я в этом не участвую.

— Но, сэр…

— Разговор окончен, звездный капитан. Я считаю жалкими все эти словесные увертки и отговорки, которыми вы пытаетесь объяснить свою воинскую несостоятельность. Даже если «мясорубку» вы проиграли из-за технических неполадок, то это всего лишь проявление военной удачи или неудачи, так что другой воин выиграл честно.

— Звездный полковник Мун…

Мун оборвал его, рявкнув так, что затряслись стены комнаты и все, что в ней находилось:

— Кончен разговор, Трент. И не надо на меня давить!

— Я требую Испытания Отказа относительно вашего решения, звездный полковник, — твердо ответил Трент.

На секунду показалось, что Муну эта идея по душе. Но отнюдь не по какой-либо из тех причин, что были бы логичными и справедливыми для Трента. Мун просто представил себе, как он голыми руками стирает Трента в порошок. Однако имелся установленный порядок, существовали высшие мотивы и соображения, на которые полковник должен был обращать внимание. Так было принято в Дымчатом Ягуаре.

— В требовании вам отказано, Трент. Во-первых, если мы встретимся в Круге Равных, то я вас уничтожу. Это именно из-за таких, как вы, наш Клан сейчас не попирает ногами почву Терры. Из-за таких вот провалилось наше вторжение… А во-вторых, насколько я знаю, за всю историю нашего Клана результаты «мясорубки» никогда не пересматривались. Даже если бы вам удалось победить меня, вам пришлось бы предстать перед Большим Советом, а там никогда не пересматривают решений, закрепленных победой на поле боя. Да и на каком основании? Опираясь на слова вольняги «связанной» и побитого горе-вояки?

— Вы лишаете меня будущего, звездный полковник.

Муну показалось, что Трент внезапно потерял весь свой боевой запал.

— Нет, — ответил Мун, глядя на подчиненного откуда-то из-под потолка. — Я просто делаю все, чтобы вы в будущем не могли запятнать чести нашего Клана.

Трент почувствовал, что земля под ногами заколебалась, а Мун продолжал его добивать:

— Вы даже не понимаете, как вы уже оскорбили меня, нег? Дело не только в Токкайдо. Вы объявили одну из них исорла — привели ее в наш лагерь. Вы захватили воина, который превзошел вас, и привели ее сюда в качестве «связанной».

— Я не имел в виду ничего оскорбительного, звездный полковник. Джудит продемонстрировала выдающиеся воинские способности. И то, что я взял ее в плен, только делает честь нашему Клану.

— Нет. Из-за нее вы выглядите еще более отвратительным, чем вы есть. Мы все знаем, что эта Джудит никогда не будет сражаться как воин. А вы должны знать, что одно только ее присутствие марает вас в глазах ваших товарищей по Дымчатому Ягуару. Будь я на вашем месте, я бы скорее убил ее, чем позволил ошиваться рядом с собой как живое напоминание о своей неудаче.

Трент ничего не сказал на это, а Мун с отвращением покачал головой при виде его потухших глаз.

Полковник включил дисплей.

— Я назначаю вас командиром звена, Трент. Надеюсь, вы поняли, что делаю я это потому, что вы носите соответствующее звание. Вы будете командовать вторым ударным звеном, входящим во второй бинарий, которым командует звездный капитан Джез. При наличии ресурсов я планирую превратить это подразделение в тринарий.

— Сэр, — заявил Трент, — я звездный капитан. В соответствии с этим званием мне положено командовать бинарием или тринарием.

В Дымчатом Ягуаре, как и в других Кланах, звеном, состоящим из пяти боевых роботов, обычно командовал звездный командир, тогда как звездный капитан командовал двумя или тремя звеньями — бинарием или тринарием.

Мун не скрывал своего удовольствия.

— Пока вы исцелялись от своих ран, звездный капитан Джез состязалась на Испытании за право получить этот пост. И она выиграла. По рапортам, которые я читал, она также вышла в финал состязаний за получение Родового Имени — прекрасный подарок нашему кластеру.

Мун снова насладился реакцией Трента. Это был шок.

— Какие-то проблемы, звездный капитан? — спросил он с издевательским участием.

— Я не сражался в этих состязаниях, — процедил Трент сквозь стиснутые зубы.

— У вас есть право оспорить результаты данного состязания, но в этом случае вам придется противостоять как Джез, так и другому офицеру, претендовавшему на этот пост. И даже если вы их обоих одолеете, тогда я сам брошу вам вызов. Кроме того, вы не можете вызвать звездного капитана Джез до ее возвращения. А если она к тому времени выиграет право на ношение Родового Имени, то для того, чтобы ее вызвать на поединок, вам понадобится разрешение Хана. Впрочем, вы можете попытаться убедить ее внять вашим жалким мольбам. Но даже если вы, вопреки всякому здравому смыслу, в этом преуспеете, то все равно будете оставаться под моей командой. И уж можете не сомневаться, что я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы жизнь вам не показалась медом, и это будет до тех пор, пока я командую этим кластером. Но тут уж вам выбирать, звездный капитан.

Муну не терпелось завершить неприятную беседу.

— Итак, есть ли у вас возражения против того, чтобы служить под началом звездного капитана Джез?

— Никак нет, звездный полковник.

— Хорошо. — Пол Мун снова взглянул на дисплей. — Детальная информация о конфигурации вашего подразделения будет передана на ваш рабочий компьютер. Я надеюсь, что вы достаточно быстро ознакомитесь с ней и приведете ваше подразделение в полную боевую готовность в течение недели. Вы способны исполнить хотя бы это, звездный капитан?

— Я не подведу вас, звездный полковник, — ответил Трент.

— Вы уже подвели меня, Трент, — меня и всех остальных воинов нашего Клана, — пробурчал Мун, не поднимая глаз от дисплея. — Можете идти.

* * *

Джудит жила в старом бараке, который в прошлом, очевидно, был казармой, скорее всего для планетарной милиции Хайнера. Вся остальная часть командного комплекса Дымчатого Ягуара представляла собой новостройку, и только это древнее сооружение вблизи внешней ограды являло собой пережиток прошлых времен.

Большая часть здания использовалась под склад; старые солдатские койки были сложены штабелями у стен, кроме одной, приткнувшейся в углу. На ней и располагалась Джудит. Почти все помещение было забито всевозможной упаковочной тарой. Воины и техники кластера проживали в новеньких квартирах. А под жилье для Джудит мастер Филипп отвел этот старый неотапливаемый склад. Все свободное время, когда она не была занята в ремонтном доке, Джудит проводила в героических попытках заставить функционировать санузел, созданный лет сто назад.

Джудит понимала, что обстановка совершенно адекватная, учитывая ее положение. Она была «связанной». И до сих пор не встретила ни одного другого «связанного», что тоже кое-что сказало ей о ее статусе. Ее поместили сюда, изолировав от остальных, давая понять, что она принадлежит им, но не является одной из них. Это символично и по-своему справедливо. Она и не думала жаловаться, что было бы слишком «не по-клановски». Вместо этого Джудит просто приспосабливалась.

В комнату начал проникать холод зимней ночи, и Джудит извлекла из небольшого сундука для обуви, позаимствованного из другой части старой казармы, свои одеяла. Наступала очередная холодная ночь, но девушка радовалась, что обогреватели все еще работали. Она как раз расстилала одеяла на койке, когда услышала чьи-то ровные шаги по деревянному полу за дверью своей комнаты.

С тех пор как Джудит здесь поселилась, никто к ней никогда не приходил. Кроме Трента и мастера-техника Филиппа, с ней почти никто не разговаривал. Медленно повернувшись и вглядевшись в открытый дверной проем, Джудит увидела приближающуюся затененную фигуру. Она почувствовала резкий приступ страха, но тут же прогнала его — сказались многолетние тренировки — и быстро оглянулась по сторонам, высматривая, что можно использовать как оружие.

А затем она смогла разглядеть стоящего в дверях человека. Звездный капитан Трент. Все то же изуродованное лицо, но только это был уже не тот воин, что сражался в «мясорубке». Человек, которому она принадлежала, был погружен в глубокую и мрачную задумчивость, как будто что-то в нем сломалось. Такого Трента Джудит еще не видела. Она вытянулась по стойке «смирно».

— Звездный капитан, странно видеть вас здесь.

Трент бросил к ее ногам какой-то мешок. Глядел он свирепо, но за этим взглядом читалась усталость.

— Здесь мои парадные ботинки. Вычисти их до блеска к утру. Завтра я принимаю свое подразделение и хочу, чтобы они увидели меня в лучшем качестве…

Джудит нагнулась и подняла мешок.

— Слушаюсь, звездный капитан.

Она знала, что в обязанности «связанного» входит также и исполнение функций денщика. Однако Трент по отношению к ней вел себя и не оскорбительно, как мастер Филипп, и не высокомерно-пренебрежительно, как большинство воинов части. Джудит поначалу даже запрезирала его за такое проявление слабости, но теперь видела в нем нечто большее, чем просто вояку. Была в нем некая сложность, загадка. А среди всех прочих умений и талантов Джудит была ей присуща еще и любовь ко всяким сложным штучкам — будь то головоломка или человек.

Трент не спешил уходить. Он стоял неподвижно и осматривал спартанскую обстановку жилища Джудит.

— Что ж, очень даже личные апартаменты. — Он издал короткий смешок. — Есть свои преимущества в том, чтобы быть «связанным» у Ягуаров.

— Так точно, — ответила она, старательно копируя клановскую манеру произношения. — Я еще не встретила ни одного другого «связанного», а это жилище подходит мне как нельзя лучше.

Трент покачал головой.

— Похоже, ты встретишь очень немного других «связанных» в своей жизни. И уж точно ни одного вроде тебя — из Внутренней Сферы. Клан Дымчатого Ягуара редко берет «связанных». Многие из нас считают, что это загрязняет нашу генетическую линию, другие просто не одобряют допущения вольнорожденных воинов из Внутренней Сферы в наши ряды. Командир нашей части указал мне на это во время нашей сегодняшней встречи.

— Однако вы объявили меня своей «связанной»…

— А я другой, Джудит. И на это командир нашей части тоже имел удовольствие мне указать. Я увидел, как ты сражаешься против Джез, и понял, что в твоей груди бьется сердце Ягуара. Ты сражаешься как и я — без страха и упрека. На меня это произвело впечатление. То, что я объявил тебя своей «связанной», было спонтанным проявлением моего восхищения. Если бы все вернуть назад, думаю, я поступил бы так же.

Джудит бросила на него удивленный взгляд.

— Я не понимаю. Вы всего лишь на несколько лет старше меня. У вас впереди еще много лет, которые вы проведете в пилотской кабине.

Трент покачал головой.

— Ты сейчас в Клане, Джудит, и должна понимать кое-что… Я слышал истории о бойцах из Внутренней Сферы, которые еще и в пятьдесят лет прекрасно воевали, но в Кланах все по-другому. Считается, что тридцать лет — это пик для воина. А дальше он или она должны уступить место свежему пополнению, молодым воинам с улучшенными генами. Таковы традиции Кланов вообще и Ягуара в частности. Ты скоро это выучишь.

Трент говорил безо всякого выражения, как будто текст по бумажке.зачитывал, причем сам в этот текст уже не вполне верил.

Джудит присмотрелась внимательней и отметила, что Трент, произнося эти слова, выглядел еще более подавленным и усталым, чем когда вошел, как будто груз прошедшего дня придавил его невыносимой ношей. Он говорил то, что и должен был говорить, но убежденность, стоящая за его словами, сильно ослабла, как будто он уже начал сомневаться в их истинности. Ее подмывало спросить, а что же происходит с постаревшими воинами, но, учитывая настроение Трента, решила, что это только усугубит его депрессию.

— Вы упомянули командира нашей части. Я полагаю, вы представили ему доказательства вредительства, воут?

— А как же! — сказал Трент с горечью в голосе. — Звездному полковнику Муну наплевать и на меня, и на любые доказательства, которые ты сможешь отыскать. Он отказался дать ход моему протесту и заверил меня, что ни он, ни Совет не станут пересматривать результаты проверки в бою. И, — Трент сделал секундную паузу, — он совершенно прав. Я был идиотом, на что-то надеясь.

— То есть дело спрятано под сукном?

— Именно так, Джудит. Однако у меня снова есть команда. Звено бойцов, которых нужно готовить и которыми нужно командовать. Мы теперь входим во второе ударное подразделение, Джудит. Ты будешь помогать мне готовить их машины к сражениям.

Взгляд Трента расфокусировался, как будто он пытался заглянуть куда-то за спину Джудит, в будущее, а может быть, в собственное прошлое. Джудит отметила, что его лицо даже засветилось, когда он заговорил о командовании. И это невзирая на то, что синтедерма никаких эмоций не отражала. Джудит поспешила взять этот факт на заметку. Возможно, в дальнейшем это удастся как-то использовать. Как бы то ни было, это многое ей рассказало о Тренте.

Она кивнула.

— И возможно, мы сможем показать нашему новому начальнику — звездному полковнику, что он далеко не все про нас знает, воут?

Трент слабо улыбнулся.

— Именно это мне очень хотелось бы сделать, Джудит.

Он замолчал и извлек из ножен на поясе свой боевой нож. Джудит моргнула, гадая, что он намерен делать.

— Руку! — скомандовал Трент. Она послушно вытянула руку.

Трент перерезал один из шнуров-браслетов на ее запястье.

— У нас не было времени поговорить об этом раньше, но каждый из этих трех шнуров-браслетов привязывает тебя ко мне как к своему старшему. Первый шнур — это узы единства. Я перерезал его, поскольку ты доказала, что тебе присуща воинская честь. Второй шнур — это узы преданности. Ты продемонстрировала верность мне, но она еще нуждается в проверке. Когда это произойдет, я перережу и этот шнур. Третий шнур — это узы доблести, отваги. Поскольку ты вольнорожденная, к тому же из Внутренней Сферы, то мне никогда не дадут права его перерезать. Мои братья-Ягуары никогда не позволят тебе служить Клану в качестве воина. Однако, если ты когда-нибудь докажешь мне свое воинское мастерство, то клянусь тебе, я перережу и этот шнур, даже если на меня за это ополчатся все Дымчатые Ягуары поголовно!..

Джудит посмотрела на запястье, потом на Трента и медленно склонила голову в знак того, что поняла смысл ритуала.

Он обладает потенциалом, который мне надлежало отыскать. Теперь только время покажет, кто кого переделает — я его или он вместе со своими Ягуарами меня…

КНИГА ВТОРАЯ. СТАЛЬ ЗАКАЛЕННАЯ

Предполагается, что политика -

это вторая древнейшая профессия.

Я пришел к выводу,

что она очень похожа на первую.

Приписывается генералу Александру Керенскому

Политика — очень полезная штука

для таких людей, как я.

Она помогает определить,

кто должен стоять с опасной стороны ПИИ.

Генерал Аарон Де Шевилье, заместитель Александра Керенского

Как насекомые являются кормом для птицы,

Как птицы являются кормом для волка,

Как волк является кормом для дымчатого ягуара,

Так все отдают жизнь воину,

Который проливает кровь во имя их славы.

«ПРЕДАНИЕ» (Клан Дымчатого Ягуара), раздел 121, стих 43

VII

Бивер-Фоллз

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

10 ноября 3054 года

Beaver Falls

Бивер-Фоллз был сонным городишком километрах в пятидесяти к юго-западу от Уоррентона. Несмотря на свою невеликость и удаленность от цивилизации, он служил своего рода перевалочным пунктом, ибо располагался на пересечении Лисбург-Пайк и пустынной дороги, известной под названием Харпер-Крик, которая шла с севера на юг и вела к другим таким же небольшим поселениям. Всего в городке насчитывалось дюжины три общественных зданий, лавок и жилых домов, а фигурирующий в названии Beaver Falls^[7] представлял собой небольшой стремительный ручеек, ниспадающий с трехметровой скалы в месте, которое горожане называли Кетчам-Парк.

Городские постройки, судя по выдававшему их почтенный возраст поблекшему кирпичу, возводились сотни лет назад. На некоторых зданиях заметны были следы обновления и ремонта, к фасадам остальных рука человека не прикасалась в течение десятилетий. Население состояло из местных лавочников и фермеров, образом жизни которых являлись мир и покой.

Горячий влажный ветер раннего хайнеровского лета заставил Трента, сидящего в ресторанчике, помянуть недобрым словом свою аллергию к местной флоре. Его часть, второе ударное звено, разместилась поблизости для проведения полевых учений, длящихся уже почти пять месяцев. И за все время это был третий визит Трента в город. До этого он побывал тут два раза вместе с Руссо, чье подразделение тоже размещалось в прилегающей к Бивер-Фоллз сельской местности.

У двух командиров звеньев сложилась традиция регулярно встречаться, чтобы поболтать о делах службы и обо всем прочем. Это был хороший отдых, одна из немногих радостей, доступных Тренту во время двухгодичного пребывания на Хайнере, поэтому он всегда ожидал этих встреч с нетерпением.

Звено Джез тоже располагалось где-то неподалеку, причем в самой глухомани, и не потому, что для этого были какие-то разумные основания, а просто в силу наличия непомерной гордыни у своего командира. Джез, которая полтора года назад в яростной битве завоевала право ношения Родового Имени Хоуэллов, стала еще более честолюбивой и маниакально-упертой. Частично, как подозревал Трент, это объяснялось тем, что полгода назад она оперативным путем имплантировала себе искусственные нейроцепи. Только самые фанатичные воины шли на риск такой имплантации. Но Джез это сделала, и теперь эти нейроцепи проступали сквозь кожу лица наподобие серой татуировки легендарного Дымчатого Ягуара.

Нейроимплантанты давали воину непревзойденную, прямую связь с его или ее роботом. Это беспроводное соединение делало управление более быстрым и непосредственным, и при этом становился не нужен нейрошлем. Но даром ничего не дается, здесь тоже имелись нежелательные побочные эффекты. Ходили слухи о воинах, у которых после вживления имплантантов самым натуральным образом ехала крыша. Конечно, с этой проблемой боролись специальными лекарствами, однако у Трента были основания предполагать, что Джез, подключив к мозгам всю эту микроэлектронику, страдает теперь от психических расстройств.

Сегодня Трент прихватил с собой Джудит, хотя, конечно, «связанной» абсолютно нечего было делать за столом рядом с двумя офицерами Клана. Тренту она понадобилась, чтобы провести кое-какую инспекцию после встречи с Руссо. А пока что Джудит дожидалась его в парке через дорогу от ресторанчика.

В «Доме Ленивой Утки» имелось 6 — 8 столиков, которые сегодня по большей части пустовали. Трент осмотрелся и решил сесть ближе к тыльной стороне небольшой гостиной. Его обоняние очень ослабло из-за искусственной кожи, покрывающей нос, но сильные ароматы, доносящиеся из кухни, проникли даже в его забитые синусы.

Дожидаясь Руссо, Трент лениво размышлял о том, насколько хорошо сказались прошедшие полтора года на его «связанной». Она похудела, стала более мускулистой и держалось уверенно, с достоинством, несмотря на поражение в статусе. Кроме того, она коротко остригла свои роскошные черные волосы. Джудит уверяла, что сделала это, чтобы волосы не мешали работать, однако Трент подозревал, что она подстраивалась под стиль, распространенный среди работников технической касты. Джудит не желала признавать, что постепенно перенимает традиции и обычаи Клана, но это упорство Тренту в ней только нравилось.

Звездный командир Руссо тяжело плюхнулся в кресло напротив Трента, который, вздрогнув, вышел из своих раздумий.

— Привет, старый порубанный крыскунс, — произнес Руссо шутливо.

Трент ухмыльнулся в ответ, прекрасно зная, что со своим изуродованным лицом, покрытым синтедермой, он в полумраке ресторанчика выглядит как демон, вышедший из врат самого ада. Он все так же гордился своими шрамами и не принимал всерьез добродушное подшучивание Руссо, с которым был дружен еще по сиб-группе.

— Может, я сейчас и не такой красавчик, — ответил Трент, оглаживая рукой левую половину головы, где росли еще кое-какие волосы, — но, по крайней мере, шевелюру я, в отличие от тебя, старина, потерял не из-за скверных генов.

Руссо пожал плечами — скрывать глубокие залысины на его лбу было невозможно.

— Эта дыра немногим лучше места, куда Джез загнала мое звено, но, по крайней мере, в твоем оперативном пространстве есть приличный ресторан.

Руссо тоже находился под командованием Джез, после того как три месяца назад за счет его звена бинарий Джез был расширен до тринария.

— Она никогда меня не любила, а сейчас, похоже, эта нелюбовь распространилась и на тебя, — сказал Трент. — Однако теперь, когда у нее есть Родовое Имя и соответствующая должность, нам ничего не остается, как только покорно принимать все, что она вздумает на нас навесить.

— Точно, — вздохнул Руссо. — Хотя, признаться, я никогда не думал, что мы закончим свою карьеру подобным образом.

— Я тоже.

— А как у тебя обстоят дела с твоей командой? Все еще муштруешь, чтобы стояли по струнке?

Трент просиял, насколько это слово было применимо к выражению его лица.

— Ага. Это сильные ребята и все хорошие воины, в основном молодые. Их прислали для восполнения наших потерь, однако пороха они еще не нюхали… У нас, ветеранов, есть опыт, у них — молодой задор.

Руссо кивнул:

— То же самое могу сказать и о своем звене. Они не представляют себе, чем именно было вторжение… И пока что не испытывают никакого почтения к тем из нас, кто в нем участвовал.

— А это уже идет от нашего командира части, — заметил Трент.

— Наш звездный полковник имеет собственную трактовку того, что произошло, — согласился Руссо, — хотя сам не слишком много участвовал в боях. Я в его глазах покрыл себя позором из-за моих действий на Люсьене.

Унизительное поражение Ягуаров на Люсьене предшествовало окончательному их разгрому на Токкайдо. Результатом обеих кампаний стала полная реорганизация воинской структуры Дымчатых Ягуаров, проводимая с целью повышения боеготовности и восполнения рядов.

— А ты, Трент… относительно тебя от него вообще доброго слова не дождешься.

Трент пожал плечами.

— Я служу Дымчатому Ягуару. А он всего лишь человек. Пусть его думает обо мне все что хочет. Все, что имеет значение, — это истина, а я знаю, в чем она заключается.

В последние полтора года контакты Трента со звездным полковником были весьма немногочисленны, но каждый раз командир части относился к Тренту с предельным презрением.

Чувство это было взаимным и сравнимым с тем, что Трент испытывал по отношению к Джез.

К столу подошла пожилая женщина, хозяйка заведения, и молча вручила каждому меню. Она, казалось, нервничала, и движения ее были быстрыми и дергаными. Глаза женщины бегали по залу, как будто она кого-то или что-то высматривала. Трент также заметил, что у нее трясутся руки, хотя возраст ее был еще не тот, чтобы проявлялись такие старческие симптомы. Трент не был уверен, стоит ли делать из этих наблюдений далекоидущие выводы.

— До меня дошли слухи, что на Хайнере имеет место своего рода партизанское движение.

— Есть такое, — подтвердил Руссо. — Командир нашего тринария была настолько любезна, что позволила мне ознакомиться с полученным ею рапортом. Похоже на то, что когда мы захватили эту планету, то уничтожили не весь ее гарнизон. Какие-то части ухитрились выжить и теперь время от времени наносят удары по нашим войскам. Так, мелкие налеты, направленные обычно против конвоев и транспортов с грузами.

— А я и не знал о такой активности, — проговорил Трент, удивляясь тому, что его не поставили в известность. Он, в конце концов, тоже командует находящимся в полевых условиях подразделением. Опасность угрожает всем в равной степени.

Руссо только плечами пожал.

— Эти партизаны всего лишь грязные бандиты. Не стоят они нашего внимания. — Он обвел глазами помещение. — Однако что приключилось с нашей официанткой?

* * *

Сидящая на парковой скамье напротив «Дома Ленивой Утки» Джудит вздохнула и недовольно поерзала. Сколько времени она уже «связанная» у Трента, а он все еще позволяет себе сорвать ее с места, оторвать от работы и потащить куда-то, не объясняя, почему и для чего. И хотя она принуждала себя приспосабливаться к обычаям Клана и своей подчиненной роли «связанной», Джудит иногда думала, что никогда в полной мере не поймет своего места в этом странном социуме.

В сотый раз потянувшись, Джудит вдруг заметила двух человек, выбежавших из заднего хода ресторана, в которых она узнала владельцев заведения. Они быстро зашагали прочь от здания, двигаясь примерно в ее направлении. У Джудит не возникало никаких особых мыслей по этому поводу до тех пор, пока она не увидела выражение страха на их лицах — как будто они опасались за свою жизнь. Джудит вскочила на ноги, чувствуя, что здесь что-то не так… очень даже не так.

Лаура Куонг, пожилая женщина, совладелица заведения, подбежала к ней.

— Уходите отсюда! Можете идти с нами, если хотите. — Она задыхалась, а в голосе звучали страх и отчаянье.

— Ничего не понимаю. — Джудит переводила взгляд с Лауры на ресторан, где находился ее хозяин.

— Вы одна из нас, а не из них, — заявил мистер Куонг, муж Лауры. — Мы знаем: вы пленница этих грязных животных из Клана. Скоро вы все поймете, девочка. Пойдем с нами, и вы будете свободны.

Теперь Джудит поняла. Она слышала рапорты об активности партизан в этом регионе. Инсургентами были, как правило, представители низших каст. По слухам, часть солдат Второго Аркабского Легиона Синдиката Дракона, который защищал планету от Дымчатых Ягуаров, смогла как-то уцелеть, и теперь эти уцелевшие пытались организовать сопротивление. Джудит довольно много разговаривала с пожилой четой, когда приходила в «Ленивую Утку» одна. Хозяева ресторанчика знали, что Джудит состояла в Гвардии Комстара, что она сражалась на Токкайдо. И теперь полагали, что делают ей благо.

— Вы ошибаетесь, — ответила она. — Я принадлежу Клану Дымчатого Ягуара. Как и вы.

— Они могут заставить нас изменить флаг, под которым мы живем, но им не под силу изменить то, что таится в наших сердцах. Они убили нашего сына на Шуйлере и отрезали нас от нашей родни на Пеште. Если хотите жить, идемте с нами. Иначе вы будете всего лишь жалким предателем в наших глазах и в глазах тех, кто представляет законное правительство, — холодно произнес мистер Куонг. После чего оба бросились к поджидавшей их машине.

Джудит какое-то мгновение стояла, напряженно всматриваясь и вслушиваясь. Громыхание, донесшееся издали, было слишком знакомо… и оно приближалось. Относительно его источника ошибиться было невозможно. Робот. Грохот приближающегося к Бивер-Фоллз по крайней мере одного боевого робота.

Трент… Надо предупредить Трента.

Она бросилась через улицу к «Дому Ленивой Утки».

Трент и Руссо как раз вскакивали на ноги, когда в дверь ворвалась Джудит. Ее появление, вкупе с внезапным исчезновением хозяев и доносящимся снаружи грохотом, от которого тряслась почва, все объяснило обоим бойцам.

— У нас неприятности, звездный капитан, — произнесла Джудит, пытаясь отдышаться. — Роботы идут.

— Партизаны? — спросил Руссо.

Она кивнула, все еще задыхаясь после скоростной пробежки.

— Через задний выход. Надо спешить.

Руссо глянул в окно, но пока что не увидел признаков приближения боевых роботов.

— Мы не подчиняемся приказам людей из низших каст, «связанная». Мы воины, — надменно произнес он.

Сотрясающие землю тяжелые шаги свидетельствовали о том, что вражеский боевой робот совсем близко.

— Тогда прими это как дружеский совет, — сказал Трент, довольно быстро направляясь к задней двери. Джудит чувствовала, что-земля припекает ей пятки.

— Думаю, нам не следует мешкать.

Трент распахнул дверь черного хода в тот самый миг, когда «Боевой Молот» открыл по заведению огонь. Послышался характерный треск, как будто молния в дерево попала. У Трента от выстрела ПИИ волоски по всему телу встали дыбом.

Он и Джудит вылетели из дверей и шмякнулись на землю около огромного мусорного контейнера. Руссо повезло меньше. Он как раз стоял в дверях, когда дом взорвался. Его вынесло вместе с дверью и бросило на ограду, перед которой стоял контейнер.

Окончательно «Дом Ленивой Утки» развалился на части после того, как в него угодил второй импульс ПИИ и в здании взорвалась, по всей видимости, газовая магистраль. Осколки и обломки с грохотом барабанили по контейнеру, за которым укрылись Трент и Джудит. В ушах Трента звенело от взрывов: чтобы уменьшить возможную площадь поражения собственного тела, он съежился изо всех сил. Джудит, лежащая рядом, сделала то же. Задний двор заволокло дымом и пылью, и только по кашлю Руссо, валяющегося в нескольких метрах от них, они поняли, что он еще жив.

Трент наконец-то увидел «Боевого Молота». Машина взобралась на руины ресторана, гигантскими ступнями старательно и в прах перемалывая обугленные остатки точки общепита. С расстояния менее десяти метров семидесятитонный робот выглядел сущим монстром. Его огневую мощь составляли пара расположенных на руках ПИИ и смонтированные на плечах ракетные направляющие.

Будучи пилотом боевой машины всю свою сознательную жизнь и даже более того, Трент знал множество способов борьбы с роботами. Но среди них не было способа сражения с бронированной махиной одними лишь голыми руками. Повнимательнее посмотрев на робота, Трент обнаружил на обшивке эмблему Второго Аркабского Легиона, проступившую сквозь слой недавно наложенной темно-зеленой краски. На правой части груди аппарата, чуть выше смертоносного лазера и пулемета, Трент сквозь дым и пыль смог различить несколько слов и что-то вроде еще одной эмблемы. Это был грубо намалеванный символ Дымчатого Ягуара, перечеркнутый красной чертой. Над ним были выведены слова: «Истребитель Кошек-5 «.

Очевидно удовлетворенный выполненной миссией, «Боевой Молот» повернулся и затопал прочь. Трент вдруг понял, что железный хулиган, должно быть, приходил специально по его и Руссо души.

Истребитель Кошек, ишь ты! Пришли как бандиты, чтобы ударить в спину. А сойтись лицом к лицу, как и подобает воинам, слабо…

Трент поднялся, ощущая возбуждение, какого давно уже не испытывал. Когда Джудит тоже встала, Трент подошел к сильно помятому Руссо и помог ему подняться на ноги. Руссо стоял, качаясь и вертя головой.

— Что произошло? — туповато спросил он.

— Враг нанес визит с целью скрасить монотонность нашего повседневного существования, — произнес Трент, одаривая обоих компаньонов своей кривой ухмылкой. — И возможно, для того, чтобы предоставить нам шанс слегка реабилитироваться…

* * *

В Штабе Планетарных Сил в Уоррентоне наблюдались признаки некоего оживления, чего Трент не видел, когда в последний раз был тут месяц назад. Они с Руссо стояли на плацу, там, где Джез назначила им встречу, и Трент знал, что сегодня они наконец-то получат боевые приказы. Не просто распоряжения о порядке несения гарнизонной службы, недостойной подлинного воина. Нет, на этот раз их отправят охотиться за бандитами. Хотя тоже не шибко почетная работа, однако, по крайней мере, это шанс испытать свое подразделение в деле. Отточат мастерство ребята и пороху нюхнут.

Звездный капитан Джез Хоуэлл поджидала двух своих офицеров со сцепленными за спиной руками. Ее темные волосы были завязаны сзади в тугой узел, а вся стройная, мускулистая фигура выражала высокомерие. Трент и Руссо подошли и вытянулись по стойке «смирно». Трент глядел прямо перед собой, стараясь не встречаться с Джез глазами. Делал он это не потому, что таков был обычай, а из чувства глубокого к ней презрения.

— Итак, я вижу перед собой моих бравых воинов, которые сбежали от простого бандита, воут? — надменно проговорила Джез.

Вот сволочь какая, уже успела все переврать, подумал Трент, но, как и Руссо, не проронил ни слова.

— Звездный полковник собрал всех командиров подразделений в надежде, что они поборются за право выследить и уничтожить этих так называемых «Истребителей Кошек», подав, как обычно, конкурсные план-заявки. Однако подобная задача недостойна подлинного воина, и поначалу я, как и все, была оскорблена подобным предложением.

Джез умолкла на секунду и с величайшим презрением посмотрела на своих офицеров.

— Однако звездный полковник Пол Мун указал на то, что вы двое были свидетелями последнего бандитского налета и при этом ухитрились не причинить налетчикам ни малейшего вреда, — продолжала Джез с выражением презрения уже даже не величайшего, а просто-таки вселенского. — И он посоветовал именно вам поручить выполнение задания по задержанию и уничтожению этого так называемого партизанского отребья.

Джез Хоуэлл довольно гадко улыбнулась и облизала губы перед тем, как произнести заключительную фразу:

— Таким образом, я поручаю эту миссию вашим двум звеньям. Вам приказывается отыскать пресловутых «Истребителей Кошек» и уничтожить их. Вы должны знать, что никакой другой звездный капитан не пожелал замарать честь своего подразделения выполнением этой миссии… Завтра вы получите всю информацию о предыдущих налетах и вообще все, что известно об этих бандитах.

Сердце Трента при этих словах учащенно забилось. Джез может молоть языком все что угодно относительно никчемности поставленной задачи. Да и Руссо тоже она явно не по душе. Но он, Трент, ждать не может. Бандиты там или нет, но это шанс для него снова вернуться на поле боя в качестве полноправного воина.

* * *

Джудит посмотрела на дверь старого барака, служившего ей домом на то время, пока ее вместе с остальным тринарием не передислоцировали в полевой лагерь. Вообще-то она просто прогуливалась, чтобы собраться с мыслями, но ноги по привычке сами принесли ее сюда, к единственному месту, где была возможность остаться наедине с собой и своими мыслями. Дымчатые Ягуары славились своей агрессивностью даже среди Кланов. А их воины опасны как в сражении, так и вне его. Джудит сама была некогда воином, и теперь ее новые хозяева относились к ней с презрением. И именно в этом бараке она училась примиряться со своим новым положением, со статусом члена низшей касты. Единственное, что помогало сносить все унижения и оскорбления, — это знание того, что у нее есть причина находиться здесь. Ее задание… Если все пойдет хорошо, Джудит вернется во Внутреннюю Сферу и когда-нибудь снова станет пилотом боевого робота. Она уже протянула руку к двери барака, когда кто-то коснулся ее плеча. Джудит повернулась и увидела изуродованное лицо своего хозяина, звездного капитана Трента.

Было время, когда физиономия этого Ягуара вызывала у нее отвращение, но сейчас взор Джудит проникал глубже поверхности уродливой личины. Трент оказался прекрасным воином. Наблюдая за ним в «мясорубке», она в этом убедилась. И он был честным солдатом, играющим строго по правилам Клана. Тем не менее не совсем понятно, почему он не смог достичь каких-либо высот в воинской иерархии. При каждом удобном случае законы и традиции Кланов оборачивались против него.

Есть и другие пути вознаграждения таких людей. В нужное время я сделаю все, чтобы Тренту была оказана подобающая честь…

— Вы получили новые приказы, звездный капитан?

Изуродованные губы Трента растянулись в ухмылке, обнажив десны с правой стороны.

— Перед нами поставлена задача выследить и уничтожить этих партизан.

— Это хорошие новости, звездный капитан, воут?

— Не вполне, Джудит. Борьба с бандитами обычно считается недостойной воина работой. Ее, как правило, оставляют вольнягам или бойцам подразделений солахма. Но для меня это не имеет значения. Главное — у меня есть шанс сразиться в настоящем бою, а не на симуляторе.

— С партизанами не так-то просто сражаться. История показывает, что чем больше их убиваешь, тем больше появляется новых бунтовщиков, — осторожно заметила Джудит.

Трент кивнул.

— Ты можешь быть полезна, Джудит. Местные жители предупредили тебя об атаке на «Дом Ленивой Утки», было такое? Подобного рода информация может нам пригодиться, хотя в свое время я с презрением отверг бы такие уловки как недостойные настоящего. Возможно, ты узнаешь что-нибудь такое, что позволит нам побыстрее завершить эту кампанию.

Джудит постаралась не выдать своего удивления. Он просит моей помощи в деле борьбы с врагом. Это признак доверия и желания работать со мной как с равной — сознает он это или нет.

— Как прикажете, звездный капитан.

Трент протянул руку и взял девушку за запястье. Пальцем приподнял один из двух оставшихся шнуров-браслетов и быстрым движением лезвия боевого ножа перерезал.

— Браслет верности больше не нужен. Твои действия в Бивер-Фоллз доказали преданность. Ты проявила именно то, что требуется от «связанного» — лояльность по отношению к своему хозяину и к Клану. Теперь ты еще ближе к своему подлинному месту среди Ягуаров.

Джудит посмотрела на перерезанный шнур в руке Трента, затем глянула ему в лицо. Она глядела ему прямо в глаза — и в настоящий, и в искусственный, окруженный микроэлектронными цепями и схемами.

— Я не подведу вас, звездный капитан.

VIII

Планетарное Командование Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

11 ноября 3054 года

Джез стояла перед столом звездного полковника Пола Муна, когда еще один человек вошел в небольшой кабинет. Даже сидя за столом, массивный элементал, командир «Штормовых Наездников», был почти одного с ней роста. Джез бросила быстрый взгляд на Пола Муна и отметила, что выражение лица этого бугая не просто холодное, а выражает прямо-таки ледяную угрозу, как будто он намеревался предать вошедшего смертной казни за одно только неверное слово — а может быть, и просто так, на всякий случай, заранее.

У вошедшего, в свою очередь, выражение лица было довольно безмятежным, кроме того, имелись черные, коротко стриженные волосы и восточные черты лица. Он носил одежду обычного рабочего — свободную коричневую рубаху и зеленые рабочие брюки — типичный наряд работяги с мануфактурных фабрик Уоррентона. От него несло потом, грязью и еще чем-то, присущим городским задворкам. Человек поглядывал на единственный стул в помещении, как будто раздумывая — уместно ли будет сесть в присутствии звездного полковника, однако решил постоять.

— Ты — рабочий, Джозеф, воут? — спросил звездный полковник холодно.

Мужчина кивнул.

— Да… э-э, так точно, сэр.

— Дежурный офицер сказал, что вы располагаете информацией относительно группы террористов, известной как «Истребители Кошек-5», которая может оказаться нам полезной. — От густого низкого баса Пола Муна стены, казалось, вибрировали.

— Я примерно знаю район, где они находятся… по крайней мере, находились в последнее время, — ответил человек.

— А откуда вы знаете? — вмешалась Джез. — Может, вы с ними заодно, воут?

— Нет, нет, что вы! — Человек замахал руками, как бы отбиваясь от ужасных подозрений. — Нет. Я просто знаю одного из них… Мы встречались, когда Второй Аркабский здесь размещался. Поганый человек. Алкоголик. Убил моего друга во время пьяной драки в баре, незадолго до вашего появления. Я увидел его и навел кое-какие справки. Он один из них, и как-то ухитрился уйти от ваших людей, когда его часть ушла из системы. Я спросил верных людей, и они рассказали мне, где находится место, которое он и его шайка используют как базу.

— И где же это место? — поинтересовалась Джез.

— К северу от Глена, там, где вы их побили во время вторжения. В семидесяти пяти километрах к северу, в гористой местности есть самшитовый каньон. Он там со своими дружками. Они используют заброшенные шахтные выработки, чтобы прятать роботов. В туннелях прячут, чтобы вы их не могли засечь.

— Сколько их там? — спросил Пол Мун.

— Два взвода… э-э… восемь боевых роботов, сэр, — ответил Джозеф, проявляя заметную нервозность. — Из того, что мне сказали, видно, что добраться до них нелегко. Эти выработанные туннели очень длинные…

— На карте указать сможете, воут? — спросила Джез.

— Да, сэр… э-э… мэм.

Пол Мун посмотрел на Джез, которая в ответ слегка улыбнулась с довольным видом. Мун поднялся во весь рост, и в маленьком кабинете сразу стало тесно. Фигура полковника заслонила льющийся из окна солнечный свет, на работягу Джозефа пала массивная тень.

— Почему вы решили передать нам эту информацию? — угрожающе спросил полковник.

— Не люблю я этого парня. Я уже говорил: он убил моего друга.

Пол Мун слегка набычился, опустив взгляд.

— Так вы сделали это из мести, воут?

— Да… то есть так точно. Ну и, кроме того, я подумал, что за эту информацию я могу получить кое-какое вознаграждение…

— Вознаграждение? — переспросила Джез. — Вы все еще совершенно не понимаете нас, хотя мы уже довольно долго владеем этой планетой. Мы не назначаем наград тем, кто обязан служить Клану.

— Но я… — попытался что-то сказать Джозеф, однако Пол Мун прервал его:

— Звездный капитан Джез займется вашим делом. Тем временем вы будете находиться здесь.

— Я не… э-э… не понимаю, звездный полковник. Зачем я должен буду оставаться здесь?

Мун с высоты своего роста окинул его брезгливым взглядом:

— Если это ловушка, Джозеф, то вы на своей шкуре узнаете, как Дымчатые Ягуары вознаграждают за предательство.

* * *

Трент стоял около переносных монтажно-ремонтных мостков, близ которых временно расположилось его звено. В небольшом полевом лагере кипела жизнь. Одни солдаты готовили охранные системы, сейсмические сенсоры и детекторы движения, другие разбивали на ночь палатки. Джудит посмотрела на своего хозяина и увидела, что в сумерках его искусственный глаз испускает неясный красный свет, источником которого, несомненно, были упрятанные глубоко в глазнице управляющие схемы. За все время их знакомства она только раз видела это сияние. Сейчас оно выглядело зловещим, почти угрожающим.

— Я только что вернулся из штаба планетарного командования, — сказал Трент. — Один местный из рабочей касты выдал нам местоположение базы бунтовщиков. Это не слишком далеко отсюда. Они прячутся в старых шахтах в самшитовом каньоне. Звездный капитан Джез Хоуэлл приказала Руссо и мне прочесать этот район и уничтожить силы противника.

— Быстро всплыла нужная информация, — заметила Джудит, вытирая испачканные смазкой руки. — Очень, очень быстро, воут?

Трент задумчиво кивнул:

— Я тоже так подумал. Партизанская война ведется не по правилам Кланов, но, мне кажется, я начинаю понимать, что люди из Внутренней Сферы воспринимают ее по-другому. Дымчатый Ягуар оккупирует эту планету недолгое время. И мне кажется странным, что местный житель вот так, запросто, доставляет подобные сведения оккупантам.

Джудит улыбнулась, но ничего не сказала. Трент пристально посмотрел на нее, как бы пытаясь прочесть ее потаенные мысли на лице.

— Ты улыбаешься, Джудит. Почему?

— Не подумайте, что я забыла свое место, звездный капитан, но я должна сказать. На вашем месте я не доверяла бы этой информации. Самшитовый каньон, шахты… от этого за милю разит ловушкой.

Трент кивнул.

— Это точно, — сказал он. — Нападение на меня и Руссо хорошо спланировано и скоординировано.

— Такие акции не совершаются по наитию, — подтвердила Джудит. — Тот, кто настолько тщательно спланировал ловушку, чтобы убить двух офицеров, не допустит в своей организации такого слабого звена, как этот информатор.

Джудит прямо-таки озвучивала мысли самого Трента. По его мнению, беда Джез, да и самого звездного полковника Пола Муна, заключалась в том, что они не старались вжиться в образ мыслей своего противника. Они ко всему подходили только с точки зрения воинов Клана. Трент сам был таким, да только Токкайдо заставил его измениться.

После Токкайдо ко мне относятся как к изгою, и никому нет дела до того, что там случилось, что на самом деле произошло между Джез и мной. Возможно, сейчас я смогу доказать, какую ценность представляю для Клана… снова доказать.

— Не думай, что если мы из Кланов, то начисто лишены гибкости. Я достаточно сражался с армиями Внутренней Сферы, чтобы познакомиться с их способами ведения войны. Если бы я был одним из этих так называемых партизан и обладал ограниченными ресурсами, то я бы так и воевал — на выбранной мною территории и на моих условиях.

— Я подготовлю вашего робота к сражению, сэр.

* * *

Трент сидел в своей палатке и был занят тем, что в слабом свете фонаря подключал портативный видеофон к портативному же генератору. Небольшой, компактный видеофон позволял ему отправлять личные послания своему командиру.

Он настроил диск контроля, затем нажатием переключателя активировал проектор, который передавал сигнал по предварительно введенному адресу — в офис звездного капитана Джез в штабе планетарного командования. Экран засветился, и Трент увидел сидящую за столом Джез.

— Звездный капитан Трент, — сказала она почти по-человечески, без обычной надменности. — Чем обязана выходом на связь?

— Я подготовил свое звено для совместной операции с третьим штурмовым звеном, — начал Трент, хорошо понимая, что Джез очень сильно не понравятся предположения о возможной ловушке.

— Хорошо. Я лично присоединюсь к вам в каньоне, чтобы контролировать ход операции.

Трент сделал паузу и глубокий вдох.

— Я изучил карты местности и информацию, доставленную вашим осведомителем в Уоррентоне, звездный капитан Хоуэлл. Я также говорил со своей «связанной», которая хорошо знакома с тактическими построениями командиров Внутренней Сферы. В результате я пришел к выводу, что, возможно, мы ведем свои силы прямиком в засаду.

Джез скрестила руки на груди и несколько долгих секунд молча глядела на него.

— Это все? — спросила она наконец.

Трент кивнул:

— Так точно, Джез. Прими во внимание рельеф местности и то, как вам досталась эта информация. Это ловушка, и мы лезем прямехонько в нее.

— И мнение своего механика ты ставишь выше моего, хотя я являюсь вернорожденным воином, носителем Родового Имени?

Это уже прямой выпад в его адрес.

Трент почувствовал, что краснеет — раздражающее ощущение в тех местах, где лицо покрывала синтедерма.

— Я знаю, что Джудит можно доверять, «связанная» она или нет. Взгляни на карту и подумай о том, как вы получили эту информацию. Это совершенно явная ловушка.

Джез одними губами изобразила подобие улыбки:

— В таком случае, тебе надо быть предельно осторожным, звездный капитан.

— Ты не отменишь операцию, нег?

— Нет. Не отменю. Ты воин Дымчатого Ягуара. А они — бандиты. Ты получил приказ уничтожить их или погибнуть при его исполнении.

В любом случае Джез выигрывает…

— Я мог бы вызвать тебя по этому поводу, Джез, — холодно произнес Трент. — Я уже побивал тебя в Круге Равных.

Они несколько раз сходились в поединках, как в сиб-группе, так и позже, и каждый раз побеждал Трент.

— Точно, ты можешь меня вызвать, но этот приказ исходит от звездного полковника Муна, — насмешливо проговорила Джез. — Сойдись с ним врукопашную, и он с удовольствием тебя раздавит, просто чтобы очистить свою часть от такого позорного пятна.

Трент опустил голову. Его взрастили и выпестовали на обычаях и традициях Клана, но все, что формировало и воодушевляло его личность, теперь, похоже, работало против него. Как же получилось, что все то, что Трент ценил и без чего не мог представить своей жизни, перестало его поддерживать именно тогда, когда он больше всего в этом нуждался?.. Он с трудом подавлял мысль о том, что его предали.

— Отлично, звездный капитан Хоуэлл. Скоро мы встретимся и вместе увидим — не послал ли ваш приказ настоящих воинов на верную смерть.

Он прервал связь. Изображение Джез давно исчезло с экрана, а Трент все еще сидел в почти полной темноте, занятый своими невеселыми мыслями. Он посмотрел на кодекс-браслет на левом запястье, на той руке, что все еще оставалась его собственной плотью и кровью.

В кодексе заключалась вся жизнь воина. Встроенный в браслет чип памяти содержал запись генетического кода воина, носившего этот браслет, и его полный послужной список. За всю свою жизнь Трент лишь несколько раз снимал браслет и то только для того, чтобы пополнить содержащиеся в нем записи. И вот теперь, глядя на него, он вспоминал всю свою жизнь…

Трент в совершенстве владел воинским мастерством, и записи должны были это доказывать. Даже на Токкайдо, где по всем законам он должен был погибнуть, Трент ухитрился вывернуться. Но поскольку он выжил в проигранной кампании, на нем лежало пятно. Порочащих сведений не содержалось в его кодексе, но перешептывания, недомолвки, косые взгляды товарищей по оружию…

Николай Керенский, основатель Кланов, мечтал об обществе, где только лишь воины, сражающиеся в битвах и в совершенстве владеющие воинском искусством, будут всеми почитаемы и уважаемы. Общество, где истина и справедливость проверяются и подтверждаются на поле боя. Где правота или неправота со всей ясностью определяются доблестью, проявленной в кровавом испытании. И как теперь совместить эти идеалы с тем, как командир части и его непосредственный командир к нему, Тренту, относились? Не имело значения, как он проявлял себя, — они все равно рассматривали его как негодный материал. Похоже было, они руководствовались какими-то другими, неизвестными Тренту правилами чести. Он даже представить себе не мог, что это за правила, но ненавидел их за искажение и извращение того, чем должны быть Кланы.

Неужели мы сбились с пути, которым вел нас Керенский, создавая наш возвышенный образ жизни?..

С этой мыслью он погасил фонарь. Нечего на ночь глядя забивать этим голову. Некоторых вопросов лучше вообще не задавать…

IX

Бейкер-Каньон

Горы Старк-Ридж

Хайнер

Зона оккупации Клана Дымчатого Ягуара

14 ноября 3054 года

Даже если знаешь, что перед тобой ловушка, то это вовсе не означает, что ты в нее не попадешь. Просто ты в курсе чего-то, а твоему противнику невдомек, что тебе об этом известно, потому как информацией, которой ты располагаешь, владеешь в данный момент только ты… Трент размышлял об этой загадочной истине, чувствуя, как у него заворачиваются мозги, и медленным шагом вел «Лесного Волка» во главе своего второго ударного звена. Метрах в двухстах сзади шел Руссо и его третье звено зачистки. Между ними двигалась звездный капитан Джез, которой не терпелось бросить в бой оба этих подразделения.

Им предстоял путь по весьма сложной местности. Трент понял это, изучая карты Бейкер-Каньона, где, согласно разведывательным данным, находилась база «Истребителей Кошек-5». Рельеф этого района, лежащего у подножия гор Старк-Ридж, складывался из крутых склонов, поросших высокими, похожими на кедры деревьями, многочисленных тупиковых проходов и глубоких каньонов.

Скальные формации, уходящие прямо в бело-голубое небо Хайнера, предоставляли дополнительное преимущество тому, кто укрепился в этом районе. Здесь достаточно места, чтобы укрыть хоть целую кучу роботов, а заодно и внушительную толпу пехотинцев.

Сам каньон имел в поперечнике около полутора километров, а вход в него был сравнительно узким — едва ли триста метров в ширину. Старые шахты, откуда предположительно совершали свои вылазки партизаны, находились в дальнем конце каньона. Дно было сравнительно ровным, если не обращать внимания на терриконы выработанной породы, извлеченной из ныне заброшенных шахт. Отвесные края каньона тоже представляли опасность. С обеих сторон и на дальнем северном краю вполне можно было, как рыцарей на стенах замка, разместить отряды пехоты и даже роботов, и с высоты противник мог обрушить вниз ураган огня, смерти и разрушения, оставаясь вполне защищенным скальными выходами и валунами, во множестве разбросанными по гребням. Очень трудно будет одновременно защищать и дно каньона, и его периметр — слишком велика площадь и слишком много мест, где может притаиться враг. Но после изучения данных разведывательных сканеров и свежесоставленных топографических карт Трент, похоже, знал, что именно может предпринять противник.

Трент дважды пытался убедить Джез не посылать звенья Руссо и свое собственное прямо в каньон. Он настаивал на том, чтобы звено Руссо шло поверху, по периметру каньона, обеспечивая безопасность его звена, перед тем как войти в шахты. Джез не уступила ни на йоту. Она утверждала, что ключом ко всему являются шахты и что, даже если это ловушка, удар будет нанесен оттуда.

Переубедить ее было невозможно, и Трент знал почему — она не способна воспринимать «Истребителей Кошек» иначе как обычных бандитов с большой дороги. Это ее первая ошибка. Важно было помнить, что инсургенты, кроме всего прочего, еще и настоящие воины, пилоты боевых аппаратов. Не важно, что они всего лишь вольняги из Внутренней Сферы — они смогли до сих пор выживать в условиях оккупации Хайнера Дымчатым Ягуаром, а стало быть, являлись противником, которого следовало воспринимать серьезно. Хорошо хоть Руссо согласился с мнением Трента, что операцию следует проводить очень тщательно и осторожно. Вместе они выработали собственный план, который должен был помочь справиться с потенциальными проблемами в случае, если это действительно ловушка.

Динамик внутри нейрошлема Трента пробудился к жизни, отвлекая его от раздумий.

— Джез вызывает командира ударного. Цель впереди. Второе ударное — выйти на рубеж атаки. Третье зачистки — готовность следовать.

Приказ ясен. Если это ловушка, то именно звено Трента первым шагнет в ее пасть.

Я — человек Клана. Мой долг — выполнять приказы, независимо от того, что я про них думаю.

— Вас понял, звездный капитан Джез. Второе ударное — следовать за мной в атакующем порядке.

Трент заранее, без ведома Джез, отработал со своим звеном схему развертывания в боевой порядок. Этот план принимал во внимание модели и огневую конфигурацию подкомандных ему боевых роботов и должен был предоставить им лучшие возможности для боя как в том случае, если шахты кишат «кошкодавами», так и в том, если бандиты появятся на окрестных высотах.

Трент, идущий впереди на «Лесном Волке», оснащенном ракетными направляющими, мог при необходимости обстрелять самые высокие гребни каньона, если противник там появится. Водители роботов Стикс и Лорел, пилотирующие «Призывателя» и «Вестника Ада» соответственно, должны были двигаться за ним. «Призывателю» отводилась ведущая роль, если нападать будут сверху, поскольку прыжковые ракетные двигатели этого робота позволяли быстро вылететь из каньона наверх. Строй замыкали Ансель на «Бешеном Псе» и Лайор, пилотирующая «В-Котле-Рожденного». Эти два робота хорошо приспособлены для боя в замкнутых пространствах, особенно «В-Котле-Рожденный» с его низкой посадкой. Они будут незаменимы, если в шахтах все-таки поджидает засада.

Когда «Лесной Волк» Трента вошел в Бейкер-Каньон, из-под его ног поднялись клубы пыли. Машина двигалась медленно, сенсоры ближнего боя ощупывали валуны и скалы, которыми усеяно было дно каньона. Труднее было с терриконами пустой породы — в них содержалось много радиоактивных и металлических отходов, путающих показания сенсоров. Это оказалось неприятным сюрпризом для Трента.

— Лорел, медленно выходи и занимай место слева от меня. Стикс, выходи на правый фланг. Остальные — медленно за нами и не упускайте из виду гребни каньона.

Трент все еще считал самым вероятным источником угрозы окружавшие каньон высоты, хотя, как оказалось, за терриконами отработанной породы тоже прекрасно можно было укрыться.

Он хотел связаться с Руссо, когда в наушниках нейрошлема послышался строгий голос Джез:

— Трент, ты замедлил продвижение. Я не отдавала такого приказа. Вперед, и покончим с этим.

Трент закусил нижнюю губу, чтобы не рявкнуть что-нибудь, о чем потом придется пожалеть.

— Так точно, звездный капитан, — ответил он. На тактическом дисплее было видно, что она идет впереди звена Руссо и быстро приближается к звену Трента.

Он слегка — только слегка — ускорил шаг «Волка» и сориентировал сенсоры на прощупывание узкого сектора впереди себя. Лорел и Стикс тоже немного ускорились, двигаясь по границам дна каньона, тогда как Трент шел посередине. Все равно, его звено продвигалось очень осторожно, тогда как Руссо, очевидно подгоняемый Джез, уже приближался к устью каньона.

Все так же медленно и осторожно огибая массивные скальные выходы, Трент вывел «Лесного Волка» к месту, откуда виднелся широкий вход в шахту, рассчитанный, очевидно, на то, чтобы через него могли спокойно проходить роботы-горняки. Зияющая гигантская дыра, казалось, засасывала дневной свет.

Да, там можно спрятать прорву роботов. Отличное место для укрытия…

Где-то вдали грохнул взрыв. Трент просканировал местность, но увидел лишь облако дыма на восточном гребне, над тем местом, где стояли роботы Стикса и Джез. Дым плыл по воздуху, а вниз по склону прямо на пару боевых роботов неслось нечто, оставляющее за собой шлейф пыли.

С гулким ударом массивный валун врезался в «Боевого Ястреба» Джез. Послышался почти тошнотворный хруст разрываемой ферроволоконной брони, ноги «Ястреба» подломились, и машина с треском и лязгом грохнулась на скалы.

— Второе ударное, внимание на края каньона, — выкрикнул Трент.

Еще два взрыва заставили его «Лесного Волка» пошатнуться. Теперь уже настоящий камнепад обрушился слева на позицию, занимаемую «Вестником Ада» Лорел. Она успела сделать только шаг назад, когда несколько тонн каменных обломков повредили броню на ногах ее робота и почти опрокинули его.

В наушниках послышался голос Руссо:

— Засек группу роботов. Приближаются с юга.

Трент обшарил сенсорами дно каньона. Отчетливые красные силуэты на вспомогательном дисплее указывали на наличие характерного магнитного резонанса, возникающего при работе ядерного реактора, который питал энергией все системы робота.

— Я засек двух над нами. Скрываются за гребнем каньона. Возможно, есть еще, но мы их пока не видим.

Произнося это, Трент развернул торс своего «Волка» в сторону неизвестного противника, и боевой компьютер выдал картинку — «Катапульта». Трент среагировал мгновенно. Он пометил противника как своего, о чем известил остальных Ягуаров, и открыл огонь из обоих установок РДД.

Ракеты с визгом понеслись к верхнему краю каньона и к «Катапульте», которая только-только начала высовываться из-за скального укрытия, чтобы занять огневую позицию. Три ракеты промахнулись, их взрывы взметнули в воздух тучу осколков и вызвали небольшой камнепад, но остальные попали в цель. Густой дым, местами серый, местами черный, повалил из пробоин в броне «Катапульты».

В то время как Стикс брал на прицел другого робота, Трент укрылся за одной из куч выработанной породы, чтобы не попасть под ответный огонь подраненного им робота. В наушниках сквозь треск пробился голос Джез:

— Звездный капитан Джез — всему личному составу. Отходить к шахте. Мы можем там укрыться.

Трент бросил взгляд на карту, оценил расположение машин противника. Они двигались так, чтобы отрезать Ягуаров от выхода из каньона. Приказ Джез выглядел разумным, но только на первый взгляд. Трент знал, что устроитель засады сделает все, чтобы не дать противнику ни единого шанса. А черный зев шахты более, чем когда-либо, казался ловушкой.

Будь я на их месте, я нашпиговал бы шахту взрывчаткой…

— Приказ отменяется, — отрезал Трент.

Одновременно с этим еще один взрыв потряс склон у входа в каньон в том месте, где выстроилось звено Руссо. На этот раз четыре массивных скальных обломка отделились от своего основания и обрушились на «Нову» — машину из команды Руссо. У приземистого робота не было ни единого шанса — камни раздавили его в лепешку.

Пять машин из приближающегося взвода «кошкодавов» ворвались в каньон, обрушив массированный огонь на двух ближайших роботов звена Руссо. Те было подались назад под ударами импульсов и взрывов, но тут же открыли ответный огонь. Очереди снарядов с сердечниками из обедненного урана, лазерные лучи и ракетные залпы — шквал огня обрушился на врага. Роботы «Истребителей Кошек» приближались, пытаясь загнать Ягуаров в глубь каньона.

— Как ты смеешь?! — заорала Джез.

— Звездный командир Руссо, мы уже вляпались в одну ловушку, есть все основания считать, что шахта — тоже ловушка, она наверняка заминирована, — прокричал Трент, перекрывая голос Джез. — Как старший офицер, я приказываю вам пробиваться к выходу из каньона… Всем бойцам второго ударного звена приказываю отходить за третьим звеном зачистки и обеспечивать по мере надобности огневое прикрытие!..

— Я здесь старший офицер, Трент! — Голос Джез прерывался от ярости.

— Звездный командир Руссо, звездный капитан Джез получила ранение и вышла из строя. Выполняйте мои приказания, — твердо произнес Трент.

Последовала пауза, во время которой Руссо собирался с мыслями.

— Так точно, звездный капитан Трент, — наконец сказал он. Его звено вело интенсивный огонь по противнику, а роботы Трента спешили им на помощь.

Трент вывел «Лесного Волка» из укрытия за терриконом, несмотря на то, что ракеты так и рвались вокруг него. Две боеголовки поразили его левую оружейную станину, сорвав и расщепив прикрывавшую ее броню. Осколки барабанили по колпаку кокпита, как проливной дождь. «Катапульта» все еще оставалась серьезным противником, с которым приходилось считаться.

Он снова поймал в прицел вражеский аппарат, сигнал системы наведения звучал в его ушах сильно и отчетливо. Но в тот самый момент, когда он уже готов был открыть огонь, робот «Истребителей Кошек» отступил за скалу, выйдя из прицельной рамки.

Не можем же мы тут сидеть весь день и шмалять друг по дружке!..

Трент посмотрел вверх на гребень каньона, за которым пряталась «Катапульта». Сложнейшие сенсоры его робота предназначались для обнаружения вражеских сил, а не для изучения небольших участков местности. Тренту приходилось полагаться на инстинкты и тактическую проницательность.

Когда его команда бок о бок со звеном Руссо двинулась к выходу из каньона, навстречу им ринулся еще один огненный шквал. Мощные залпы поразили не одного робота Ягуаров. Звено Руссо начало наступать на юг, за ним следовали остатки звена Трента. В каньоне остался один лишь Трент, по крайней мере, в его собственном понимании. Джез в своем поврежденном и обездвиженном роботе находилась неподалеку, и она в счет не шла.

Трент вглядывался в показания тактического дисплея, чтобы сразу же засечь, если «Катапульта» начнет двигаться. Судя по следам магнитного резонанса от работы его реактора, вражеский аппарат прятался за огромным валуном.

Отлично.

Трент вывел «Лесного Волка» на открытое пространство, прицелился в основание валуна и переключил пару установок РДД, размещенных на плечах робота, на одну и ту же цепь захвата цели. Эта ЦЗЦ позволит ему одним нажатием гашетки выпалить из обоих установок. Трент перезарядил их — внутри робота прозвучало металлическое клацанье, когда в трубы направляющих вошли новые ракеты. Трент хорошо знал этот звук, ему не было нужды проверять состояние оружия. Нажатием большого пальца он выпустил сорок ракет сразу

Трент знал, что если выпускать ракеты по движущемуся роботу, то случаются промахи. Но невозможно промахнуться по неподвижной скале. Боеголовки взорвались. В воздух взметнулось огромное облако дыма и пыли, но Трент не видел этой картины. Он сосредоточился на своих системах слежения и наведения. Когда валун отделился от основания и скатился по склону на дно каньона, системы наведения тут же захватили в прицел выставленную на обозрение «Катапульту». Не дожидаясь, пока опешивший от неожиданности пилот «Катапульты» начнет как-то реагировать, Трент открыл огонь из среднего и большого лазеров прямо через облако пыли и падающих обломков камня.

Алые лучи ударили в правый бок «Катапульты» чуть ниже места, где кокпит переходит в торс машины. Температура в кабине тут же поднялась, но боевой компьютер Трента подтвердил точность выстрелов. Лазерные импульсы развернули партизанского робота и сорвали с него куски брони. Вслушиваясь, как к направляющим подаются для перезарядки новые кассеты с ракетами, Трент одновременно наблюдал за пораженным роботом, ожидая, что тот вот-вот завалится в каньон, однако вместо этого «Катапульта» превратилась в огненный шар — взорвался боекомплект. Весь правый бок «кошкодава» был вырван взрывом, это напоминало извержение вулкана. К пыльному облаку от предыдущих взрывов добавились черный дым и пламя.

Трент оторвался от дисплея как раз вовремя, чтобы увидеть, как останки робота катятся вниз по склону Почти машинально он посмотрел на сенсоры и увидел, что второй из бывших на гребне роботов успел очистить поле боя.

Теперь осталось лишь разобраться с Джез и с последствиями моих действий…

* * *

Ветер гнал пыльные шлейфы по дну каньона, маленькие смерчи крутились у ног звездного капитана Джез, а лицо ее пылало от ярости. Джез стояла в нескольких метрах от своего поверженного робота, а за ним Трент и Руссо со своими командами обеспечивали безопасность местности. Три «кошкодава» были полностью уничтожены, еще двое бежали и находились теперь вне пределов досягаемости сенсоров.

Битва выиграна, но кампания еще не завершена. Трент, скрестив на груди руки, стоял перед своим «Лесным Волком» и был вполне готов к словесной порке, которая неминуемо должна была вот-вот состояться. И Джез вполне оправдала его ожидания.

— Ты проигнорировал мои прямые и ясно сформулированные приказы! — рявкнула она в переносной коммуникатор.

— Так точно, звездный капитан, — твердо ответил Трент. — Ваш робот был поврежден, и вы не могли управлять ходом боя. Я исполнил свой долг офицера, находящегося на службе Ягуара.

— Я все еще была в состоянии отдавать приказы, — отрезала Джез.

— Я опасался, что вы ранены и, возможно, находитесь без сознания, — пояснил Трент, напустив на лицо маску невозмутимости.

— Ты лжешь! — яростно выкрикнула Джез.

— Никак нет! — бодро отозвался Трент.

— Звездный капитан Трент, — внезапно донесся низкий гулкий голос из динамиков переносного коммуникатора, который держала в руках Джез.

— Слушаю вас, звездный полковник.

— Своими действиями вы продемонстрировали свою трусость. Благодаря вам бандиты сумели уйти. Ваши ошибки будут навеки занесены в ваш служебный кодекс!..

Трент ответил почти не задумываясь.

— Мои действия спасли весь отряд, — возразил он. — Если бы мы действовали в согласии с планом звездного капитана Джез Хоуэлл, то были бы загнаны в ловушку и уничтожены. Один из моих бойцов уже обследовал шахту, в которую мы должны были идти по ее приказу. Она заминирована, там обнаружены несколько контейнеров с петроциклином. Если бы мы туда сунулись, то были бы стерты с лица планеты все до одного.

— Это к делу не относится, звездный капитан, — ответил голос звездного полковника Пола Муна. — Сейчас речь идет о вашем своевольном принятии на себя командования и о вопиющем пренебрежении приказами старшего офицера. Этот акт нарушения субординации будет отражен в вашем кодексе.

— Никак нет, звездный полковник, — заявил Трент. На этот раз такое не пройдет… — Я требую Испытания Отказа для опровержения версии событий, изложенной звездным капитаном Джез. Если я выиграю, мой кодекс останется незапятнанным!

Он мрачно поглядел на Джез, которая ответила ему широкой и наглой ухмылкой.

— Я принимаю вызов, — произнесла Джез. — Мы будем драться немедленно.

— Звездный капитан Джез, — предостерегающе произнес Мун. — Этот воин не имеет Родового Имени. Вы не обязаны принимать его вызов.

— Не важно. Он мой, и я намерена пустить ему кровь! Для нее эта схватка — шанс устранить меня раз и навсегда. Трент расстегнул ремень с кобурой. Для меня — возмездие.

Джез тоже сняла пояс с оружием и отбросила его в сторону вместе с коммуникатором. Руссо и остальные бойцы собрались вокруг них, сформировав Круг Равных.

Правила таких испытаний просты до невозможности. Убитый, выведенный из строя или вытолкнутый за пределы Круга считается проигравшим. Звездный командир Руссо пристально посмотрел на Трента и слегка кивнул. Трент понял это безмолвное послание.

Я приложу ей за нас обоих, дружище.

Джез, готовясь нанести удар, приняла низкую боевую стойку. Трент не раз видел, как она это делает, и на мгновение снова оказался на Лондерхольме в окружении членов своей сиб-группы, как это было много лет тому назад. В тот день он ее побил. И вот они снова сошлись в поединке, однако, кроме этого факта, сейчас все по-другому и ничего не осталось от тех времен. Они больше не равны. Она могла сделать превосходную карьеру и превзойти его в звании, но Трент не чувствовал себя ниже ее. Он ощущал себя вне ее. Трент сжал правый кулак, и искусственные мышцы напряглись вокруг усиленного костяка его руки.

Джез прыгнула именно тогда, когда и должна была, как он знал, прыгнуть. Трент шагнул влево, уходя от прямого удара. Джез когтями вцепилась в его правую руку, надеясь поранить живую плоть, но лишь царапала синтедерму. Трент резко развернулся, выбросил руку вверх и коротким рывком вниз вывернулся из захвата. Джез упала на землю и покатилась по каменистому грунту.

Трент не дал ей далеко откатиться. Его колени впечатались Джез в спину в области почек, вышибив дыхание, после чего он навалился на нее всей тяжестью, вдавив Джез лицом в пыль. Подняв правую руку, он нанес чудовищной силы удар чуть пониже ее правого уха. Искусственные мышцы из миомерного волокна позволяли руке двигаться с такой силой и скоростью, чтоДжез наверняка должна была получить серьезную травму внутреннего уха. Джез потеряла сознание, ее тело обмякло.

Трент перевернул ее на спину и без колебаний нанес удар по лицу — эта сука ведь могла и притворяться. Из расквашенного носа брызнула струя крови. Он нанес еще два удара, вложив в них всю свою ярость. Когда кулак Трента бил по нейроимплантантам, из-под него сыпались мелкие искры. Этими ударами Трент хотел изуродовать ее лицо, оставить на нем свое клеймо.

Только после этого он заставил себя остановиться и посмотреть на безжизненное тело. Трент знал, что Джез убила бы его при первом же удобном случае. Он тоже мог при желании это сделать прямо сейчас, пока она беспомощно валяется перед ним. Искушение было велико, но Трент сдержался.

Проиграть мне на глазах других для нее хуже смерти.

Трент поднялся на ноги и оглянулся по сторонам. Бойцы из звена Руссо и его собственного молча глядели на него. Сердце Трента билось учащенно, дыхание было неровным — следствие притока адреналина. Трент подошел к брошенному Джез коммуникатору и поднял его.

— Звездный полковник Мун, говорит звездный капитан Трент. Мой кодекс остается, как и был, чистым.

Он швырнул коммуникатор на неподвижное тело Джез и пошел к своему роботу.

X

Планетарное командование Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

1 декабря 3054 года

Распростертое на лабораторном столе тело Джозефа конвульсивно дернулось, когда допрашивавший его следователь с помощью встроенного в стену устройства усилил мощность потока, идущего по каналу обратной нейросвязи. Но вопль инсургента ушел в никуда, поглощенный стенами, специально разработанными для такой цели. Тусклое освещение, тоже являющееся составной частью процесса допроса, контролировалось все тем же нейростимулирующим устройством, полностью занимавшим одну из стен. На другой стене помещения висело тусклое полупрозрачное пятиметровое зеркало. Женщина из научной касты бесстрастно поглядывала то на допрашиваемого, то на показания многочисленных дисплеев компьютера. Дисплеи совершенно точно показывали ей и степень страданий, которую она своими действиями вызывала у жертвы, и степень полноты и достоверности выбитых у жертвы ответов на вопросы.

За зеркалом стояли звездный полковник Пол Мун, Джез Хоуэлл и Трент. Они смотрели, как Джозеф извивается от жуткой боли. Трент до этого никогда не присутствовал на нейрохимическом допросе, но он знал, что это весьма эффективный метод. Лицо Джез, которое все еще покрывали обширные сине-багровые гематомы, казалось, светилось при виде мучений информатора. Пол Мун тоже, кажется, получал удовольствие от его страданий.

Трент отвел глаза в сторону.

— Что вы узнали от этого человека, звездный полковник?

Пол Мун продолжал смотреть на Джозефа, чье тело еще раз попыталось вырваться из ремней, которыми он был привязан к белому лабораторному столу.

— Этот Джозеф все время работал на инсургентов. Информация, которую он нам предоставил, должна была заманить наших ребят в ловушку, устроенную «Истребителями Кошек».

Это я и так знаю.

— А еще что-нибудь вы можете из него выжать?

Звездный полковник глядел, как техник посылает в тело псевдорабочего очередную волну мучений. Тренту казалось, что он слышит приглушенные вопли Джозефа, хотя на самом деле ни один звук не проникал из комнаты допроса через звукоизоляцию стен и полупрозрачное зеркало.

— Этот вольняга смог показать лишь тех, кто входил в его ячейку. Они объявлены в розыск, но пока мы не смогли определить их местонахождение.

К этим словам полковника Джез добавила кое-что еще:

— Мы смогли взять в плен одного из пилотов после их жалкой пародии на засаду. Он был почти мертв, когда Руссо его нашел. Этот бандит, у которого хватило наглости повернуть робота против Дымчатых Ягуаров, оказался более разговорчивым. Перед казнью он поделился с нами кое-какой полезной информацией — выдал название одного селения, которое эти так называемые «Истребители Кошек» используют в качестве своей базы. Проследив передвижение двух уцелевших «Истребителей Кошек», мы получили подтверждение этой информации.

Пол Мун ближе подошел к полупрозрачному зеркалу и активировал коммуникатор на своем запястье. Это устройство соединяло его с внутренней коммуникационной сетью базы и давало возможность отдавать приказы почти каждому, кто находился под его командой.

— Техник Рубина, есть вероятность того, что этот Джозеф утаивает от нас какую-то информацию?

Техник перешла к стене с дисплеями в следующей комнате, склонилась сразу над тремя клавиатурами. Ее пальцы порхали то на одной, то на другой, то на третьей, а на мониторах мелькали каскады форм и красок, высвечивались данные и графики. Она дважды поправила очки с толстыми стеклами, прежде чем прочла выведенную на дисплей информацию, потом повернулась к зеркальной стене и активировала собственный коммуникатор.

— Никак нет, звездный полковник Мун. По нашим данным, он не может предпринять достаточное количество волевых усилий, чтобы сопротивляться нам. С вероятностью в девяносто восемь процентов мы выжали из него все, что можно.

Мун улыбнулся и бросил на Трента быстрый взгляд.

— Отлично. Убейте его, техник Рубина, — сказал он, понизив голос, и добавил: — Да, Рубина…

— Слушаю, звездный полковник?

— Медленно…

Техник какое-то мгновение стояла неподвижно, глядя -в зеркало на своей стороне стены, потом отвернулась от него и быстро повернула два контрольных верньера. Тело Джозефа снова забилось в конвульсиях, пытаясь бороться с волнами энергии, захлестывавшими его мозг. Его рот был широко раскрыт в диком крике, но через стену не доносилось ни звука. Темные пятна расплывались на его штанах, а тело сотрясалось все быстрее и быстрее. Трент рассмотрел его лицо, когда оно поворачивалось в сторону полупрозрачного зеркала. Каждая лицевая мышца была напряжена и, казалось, соскочила со своего места на черепе. Джозеф, несостоявшийся борец за свободу, блевал, . тщетно пытаясь совершить последний побег на волю. Из распяленного рта во все стороны летели кровавые брызги. А затем все было кончено. Джозеф умер, захлебнувшись собственной блевотиной и раздавленный невральной перегрузкой.

Пол Мун отвернулся от зеркала и посмотрел на Трента.

— «Истребители Кошек-5», этот позор нашей планеты, очевидно, укрываются неподалеку от вашего полевого лагеря, звездный капитан Трент. Согласно полученной информации, они используют Бивер-Фоллз в качестве базы, а свои боевые машины прячут в развалинах города Квантико.

Трент знал эти развалины. Он их использовал как удобную площадку в полевых учениях своей команды. В эпоху Звездной Лиги Квантико был процветающим метрополисом, вторым по величине городом на Хайнере. Из краткой исторической справки Трент узнал, что город был разрушен во время Первой Войны за Наследие, пав жертвой налета войск Лиранского Содружества. Теперь там находились лишь горы обломков и руины. Вполне удобное место, чтобы спрятать роботов.

— Так, значит, надо нанести удар по этим развалинам, — уверенно сказал Трент. — Я знаком с этой местностью. Дайте мне несколько часов, и я разработаю боевой план, достойный Ягуаров.

— Нет, — ответил Пол Мун, скрестив на груди руки. — Ясно, что инсургенты не смогли бы действовать так долго без поддержки местного населения. Меня это пугает. Мы пришли сюда, чтобы освободить этих варваров, а они за это потрясают кулаками в нашу сторону. А ведь Ягуар принес мир и защиту аборигенам. Мы не будем атаковать Квантико… по крайней мере, сейчас. Вместо этого лишим партизан опоры. Без поддержки туземного населения этой планеты их активность постепенно угаснет. Поэтому, звездный капитан Хоуэлл, вы поведете свой тринарий к Бивер-Фоллз и сотрете этот городишко с лица планеты. Чтобы там не осталось ни одного дома. Растопчите их ногами ваших роботов. Убейте там всех и каждого.

Сердце Трента дрогнуло. Дымчатые Ягуары славились быстрыми и решительными действиями по подавлению восстаний аборигенов, но они давно уже не прибегали к таким суровым мерам — со времени налета на город Эдо на Черепашьей Лагуне, когда Хохиро Курита сбежал там из тюрьмы, а местное население подняло восстание. Дымчатые Ягуары решили проблему в строгом соответствии со своим менталитетом крестоносцев. Прочтя соответствующие цитаты из Предания, они отдали приказ своему флагманскому кораблю «Саблезубая Кошка» уничтожить город. В результате планетарной бомбардировки было убито более миллиона человек, а вода в реке Савагаши кипела в буквальном смысле слова. Немногих выживших добили бомбы и лазеры наземных сил.

Эта бойня имела двоякие последствия. С одной стороны, бунт в Эдо прекратился, поскольку бунтовать было уже некому. С другой же стороны, по настоянию представителей некоторых Кланов Ягуары были подвергнуты санкциям на Большом Совете Кланов. Практика уничтожения поселений и гражданских лиц прекратилась. По крайней мере, официально. До Трента доходили слухи, что временами такие вещи происходили в том или ином месте, однако он впервые слышал своими ушами, как отдается подобный приказ.

Ягуары принадлежали к Кланам, сторонникам Крестового Похода, которые настояли на вторжении во Внутреннюю Сферу с целью восстановления былой Звездной Лиги. Трент тоже считал себя скорее Крестоносцем, чем Стражем. В то время как Крестоносцы настаивали на вторжении. Стражи считали, что роль Кланов заключается в защите Внутренней Сферы. Обе стороны подкрепляли свою точку зрения цитатами из Предания и сочинений Николая Керенского, создавшего Кланы столетия назад.

Впервые в жизни Трент усомнился в правильности позиции Крестоносцев.

Джез же вовсе не казалась шокированной таким приказом.

— Будет сделано, звездный полковник, — сказала она с милой улыбкой.

— Разрешите обратиться, звездный полковник, — произнес Трент, у которого от полученного приказа все еще ум за разум заходил.

Пол Мун бросил на него холодный взгляд.

— Разрешаю.

— Сэр, эта акция выглядит чрезмерной. Действия партизан на этой планете всего лишь слегка беспокоили нас. Это царапины, не более того. Возможно, нам все же следует сосредоточиться на нанесении прямых ударов по «Истребителям Кошек» и не трогать штатских.

Мун покачал головой.

— Если мы сейчас не сломаем хребет бунтовщикам, то вирус измены заразит весь Хайнер.

Трент тоже покачал головой.

— Насколько я знаю, подобные меры мы применяли лишь раз. Да, в случае с Эдо они сработали. Но они же могут вернуться к нам бумерангом. Если мы это сделаем, то только раздуем пламя восстания. У инсургентов свои мученики, павшие во имя дела «Истребителей Кошек»… и мы сами создадим для них этих мучеников.

— Приказ остается в силе, — отрезал Пол Мун. — Подготовьте своих людей. Ничто не должно остаться целым в Бивер-Фоллз, и никто не должен уйти оттуда живым.

По тону Муна Трент понял, что больше он не потерпит возражений. Полковник принял решение и, возможно, сделал это давно.

Трент покосился на Джез и увидел самодовольную улыбку на ее лице. Он понял, что она наслаждается предвкушением бойни, как до этого наслаждалась зрелищем мучений Джозефа. И это лишь укрепило его давнее подозрение, что у девки потихоньку начинает ехать крыша.

* * *

В огромном доке обслуживания и ремонта роботов, принадлежащем планетарному командованию, кипела бурная деятельность. Трент прошел мимо полудюжины чужих боевых роботов, пока не добрался до места, где находился его собственный «Лесной Волк». Перед роботом стояли Джудит и мастер-техник Филипп.

Когда Трент подошел к ним, Джудит кивнула в знак приветствия, однако Филипп был явно недоволен его присутствием.

— Чем могу служить, звездный капитан?

— Я пришел поговорить со своей «связанной».

— Мы меняем огневую конфигурацию вашего робота в соответствии с полученными от командования указаниями, — заявил Филипп почти вызывающе. — Боюсь, Джудит будет очень занята.

Трент был не в том настроении, чтобы препираться с этим уродом. От Джудит он хорошо знал о том, каким постоянным словесным и даже физическим оскорблениям тот ее подвергал.

— Я вернорожденный воин, техник, — произнес он, подчеркивая последнее слово. — И все ваши дела подождут, пока я не переговорю с ней.

Трент подпустил агрессии в голос, что было делом нетрудным — он хорошо помнил, что Филипп с большой долей вероятности ответственен за его неудачу в «мясорубке».

Лицо техника побагровело.

— Как скажете, звездный капитан, — сказал он, отступая назад.

— Звездный капитан, — произнесла Джудит, склонив голову.

Трент взял ее за руку и потянул поближе к массивным ногам «Лесного Волка», подальше от чужих ушей, хотя в шумном ангаре вряд ли кто мог их подслушать.

— Этому подонку следует показать его место.

— Сегодня вы его вывели из себя, — слегка улыбнулась Джудит.

— Когда-нибудь я доведу его до белого каления, но на сегодня достаточно и этого.

— «Лесной Волк» почти готов, осталось лишь заменить орудийные станины. Ремонт остальных роботов тоже почти завершен. Я заметила, что вы приказали перевести машины на огневую конфигурацию с преобладанием оружия ближнего боя. Должно быть, мы готовимся к недолгой кампании.

Трент кивнул, посмотрел вверх на нависающую над ними десятиметровую боевую машину и снова задумался о полученных приказаниях.

— Да, — сказал он рассеянно, блуждая мыслями где-то далеко. — Это задание не займет много времени…

Джудит смотрела на него с любопытством.

— Что-нибудь еще, звездный капитан? Я могу быть еще чем-нибудь полезна, воут?

Он какое-то время смотрел на нее, потом заговорил:

— Из наших разговоров мне известно, что ты, так же как и я, интересуешься историей. В ближайшие дни мы будем заняты делом, которое войдет в историю. Но я не уверен, что хочу, чтобы эта история была записана в моем браслете.

Трент дотронулся до своего браслета кодекса.

— Я тоже была воином, — сказала Джудит, — и знаю, что бывают приказы, которые очень не хочется выполнять.

— Точно, — ответил Трент, обводя эллинг взглядом, чтобы увериться, что их никто не слушает. — Видимо, есть приказы, которые никогда не должны отдаваться. Уверен, ты слышала о действиях Ягуаров на Черепашьей Лагуне.

Джудит, помрачнев, кивнула.

— Даже по стандартам Кланов эта акция была чрезмерной. Она потрясла всю Внутреннюю Сферу, хотя, конечно, обескуражила других бунтовщиков на оккупированных Кланами планетах. — Пока Джудит все это говорила, ее лицо мрачнело все больше и больше. Трент увидел, что до нее постепенно дошла суть дела. — Мы что же — намереваемся проделать то же самое здесь?

Трент ничего не ответил. Но, кажется, она прочла ответ на его лице.

— С вашего разрешения, звездный капитан, — заявила Джудит, — эта акция, вместо того чтобы уничтожить движение «кошкодавов», лишь усилит поддержку партизан местным населением.

— Точно. Но наши лидеры верят, что это единственный путь лишить их такой поддержки.

— И вы примете в этом участие?

— Я получил приказ, — ответил Трент. Казалось бы — исчерпывающий ответ, но он ощущал… вину. Да, именно это слово. Это было странное и новое для него чувство.

— Несколько дней назад вы отказались подчиняться Джез, — напомнила Джудит, удивив Трента своей осведомленностью о его поединке с Джез в Круге Равных. — А сейчас нельзя потребовать подобного же Испытания Отказа, нег?

Трент покачал головой.

— Это будет означать мой конец как Дымчатого Ягуара. Меня заклеймят. Я буду выглядеть овцой в волчьей стае. И даже если я действительно выиграю такое испытание, то приказ просто-напросто выполнит другой воин, который ему подчинится.

— Итак, ничего нельзя поделать? — спросила Джудит.

— По крайней мере, сейчас. Согласно традициям Клана, каждый человек должен исполнять свою роль для общего блага. У меня роль воина. Меня растили и воспитывали только для этого, и ни для чего больше. А хороший воин исполняет приказы.

Джудит, поколебавшись, протянула руку и положила ему на плечо в товарищеском жесте.

— Я уже два года нахожусь среди Дымчатых Ягуаров, — сказала она, — и знаю, что обычаи и традиции Ягуаров и вообще Кланов сильно отличаются от тех, в которых я была рождена. Я также знаю, что вы по любым стандартам гораздо больше, чем просто хороший воин. И я уважаю вас за то, что вы не следуете приказам слепо. Это выходит из того, что я слышала о сражении в Бейкер-Каньоне. Именно это делает вас тем, кем вы являетесь. Именно это делает вас чем-то большим, чем просто моим хозяином. Я бы гордилась правом называть вас своим другом, если бы вы это позволили. И какую бы дорогу вы ни избрали, я последую за вами.

Гораздо больше, чем просто воин…

Эти слова не шли из головы Трента. Они жгли его мозг всю ночь напролет, когда он валялся в своей койке и никак не мог заснуть.

XI

Бивер-Фоллз

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

7 декабря 3054 года

Под первыми лучами солнца утренний иней превращался в легкий парок, поднимающийся с крыш зданий Бивер-Фоллз. Второе ударное звено Трента вошло в рощу севернее городка. Теперь от селения их отделял лишь Кетчам-Парк. Извилистый ручеек, превращающийся на скале в водопад, выглядел пасторальным — сильный контраст с причиной, приведшей сюда Ягуаров.

Трент мрачно сидел в кокпите «Лесного Волка» и, пока его звено занимало позицию за его спиной, проводил сканирование поселка. Он все еще надеялся, что информация о налете каким-то образом дошла до «Истребителей Кошек-5» и что их роботы выйдут из городка им навстречу и будут сражаться. «Истребители», конечно, всего лишь бандитское отродье, но лучше сражаться даже с недостойными воинами, чем просто уничтожать штатских.

Но чужих роботов не было видно. Сенсоры не улавливали никаких следов работы ядерных реакторов. Никаких боевых машин, никаких танков, ничего достойного внимания вернорожденного воина. Трент мысленно перебирал стихи из Предания, надеясь в его мрачной и торжественной поэзии отыскать указание, как ему надлежит поступать в такой ситуации. Но он не нашел ничего.

Предание восхваляло честь и славу Кланов, выраженную в деяниях воинов. А воин может стяжать эту славу лишь в сражении против достойного врага — другого воина. Жители Хайнера не воины. Много ли чести в их уничтожении? Это простые люди, чью планету Дымчатый Ягуар покорил в своем яростном стремлении стать Кланом, захватившим Терру. Читая вслух свои любимые пассажи из Предания, касающиеся всего самого лучшего и высшего, что только присуще Кланам, Трент лишь еще больше убеждался, что приказ напасть на Бивер-Фоллз был неправильным.

Что происходит с Дымчатыми Ягуарами, с традициями Кланов?..

Сквозь зелень рощи он увидел городок и покачал головой. Сонный городишко, насколько он знал, был построен сотни лет назад. А теперь он должен быть стерт со всех карт, как будто его никогда не существовало. И что хуже всего — именно он должен нести за это ответственность.

Все же есть еще шанс.

Трент переключил свою коммуникационную систему на секретную узкополосную частоту и настроил сигнал на «Боевого Ястреба» Джез, занимавшего позицию с другой стороны поселка. Послышалось слабое потрескивание и шипение, и вскоре в наушниках раздался голос Джез:

— Готовность, Трент?

— Мы заняли позицию, звездный капитан, — ответил он. — Кроме того, мы разговариваем по секретному каналу.

— В этом кроется какой-то потаенный смысл?

Трент сделал долгий, глубокий вдох.

— «И Николай предстал перед первым собранием Ханов, дабы изложить догмы относительно того, что делает человека воином. В войнах часто гибнут невинные, разрушаются целые государства. Но это не путь Кланов. Войны ведутся между воинами, а невинные да не пострадают от руки вернорожденного», — процитировал он.

— Предание, раздел 10, стих 5, — ответила она после паузы.

Трента это не удивило. Все воины Клана заучивали Предание наизусть, это являлось составной частью военной и психологической подготовки. Но его поразил тот факт, что Джез, казалось, не трогает противоречие между священными словами и предстоящей акцией.

— Я прошу тебя остановить операцию. Недостойно воина убивать ни в чем не повинных людей.

— Возможно, ты прав, Трент, но выслушай меня внимательно. Мы выполним приказ звездного полковника Муна.

Слова звучали твердо, но Трент с трудом узнал голос своего стародавнего противника.

Все же цитата из Предания задела ее.

— Почему, Джез?

— Потому что мы Дымчатые Ягуары, — ответила она. — Мы воины, и мы свято чтим субординацию. Когда нам приказывают, мы подчиняемся. Звездный полковник Мун не сказал мне прямо, но дал понять, что приказ поступил с самого верха, от Хана Линкольна Озиса. А мы не обсуждаем приказы. Мы воины, и наша обязанность служить Дымчатому Ягуару, это у нас в крови. Мне все это нравится не больше твоего, но между нами есть разница. Я знаю свое место в Клане. А ты все время сомневаешься в своем. Ты пытаешься представить себя чем-то большим, чем ты есть.

Ее спокойный и рассудительный тон сбил Трента с толку. Он-то ожидал услышать в ответ обычный поток голого сарказма. Она права — Трент усомнился в святая святых Клана. Но он ничего не мог с собой поделать. Голос, идущий из глубины души, говорил ему, что все это неверно.

— Я не верю, что воин существует лишь для выполнения приказов. И я не верю, что великий Керенский благословил бы истребление невинных. Такие действия превращают нас в безмозглых роботов. Ты понимаешь, что это неправильный приказ, точно так же, как и я.

— Ничуть. Мое призвание — служить. Слово моего командира — это слово Клана, слово самого Дымчатого Ягуара. Наши вожди думают лишь о благе Клана. Ты выступаешь против традиций нашего народа. Я действую в рамках наших обычаев и преданий. Именно поэтому у меня есть Родовое Имя. И когда-нибудь я буду командовать галактикой. А ты так и останешься безымянным, одним из множества забытых, одним из тех, чье генетическое наследие никогда не станет частью священного генетического фонда и не будет использовано для создания новых лучших воинов.

Хотя эти слова больно ранили его душу, Трент на них никак не отреагировал.

— Кровь невинных будет на твоих руках, Джез, — сказал он.

— Да будет так, Трент. Если ты отказываешься подчиняться, я прикажу остальным звеньям, находящимся под моей командой, открыть по тебе огонь. У тебя есть приказ. Ты должен подчиниться.

И, не дав Тренту возразить, она переключилась на канал с широкой полосой, по которому ее команды передавались на каждый робот в тринарии.

— Воины Дымчатого Ягуара, жители этого поселения предоставляли еду, кров и другую помощь бандитам, которые нападали на наш Клан, убивали наших воинов. Мало того, что это просто-напросто бандитское отребье, так они еще трусы до мозга костей. Они отказываются встретиться с нами лицом к лицу и сражаться, как подобает воинам. По приказу звездного полковника Пола Муна это поселение должно быть стерто с лица планеты. Никто не должен уйти отсюда живым. Каждое строение должно быть разрушено до основания. Не оставляйте здесь ничего живого, что могло бы напомнить о существовании этого городишки. Голозапись нашей акции будет передаваться по всей планете, чтобы каждый на Хайнере знал, что происходит с теми, кто осмеливается выступить против Дымчатых Ягуаров. А теперь — в атаку!..

Трент глянул на вспомогательный дисплей. Его люди, перед тем как открыть огонь, должны были получить подтверждение приказа от него самого. С другой стороны Бивер-Фоллз послышалась стрельба— это начало атаку собственное звено Джез. Рев ракет и грохот автопушек разорвали утреннюю тишину. Вспышки яркого света создали фоновую подсветку, силуэты строений, бывших мишенью звена Трента, очертились светящейся каймой. Звено Руссо, находящееся к югу от позиций Трента, тоже открыло огонь.

Трент испытывал сильнейшее желание атаковать своих же Ягуаров вместо того, чтобы стрелять по мирным жителям Бивер-Фоллз, но знал, что его бойцы никогда на это не пойдут, даже и разделяя в глубине души его моральные терзания. Никакая группа воинов не могла противостоять Клану изнутри. Нет, это мог бы себе позволить лишь одинокий воин. Но время для этого еще не пришло.

— Второе ударное звено, — сказал он в микрофон нейрошлема. — Выполнять приказание.

Омнироботы его команды открыли огонь и начали продвижение к Бивер-Фоллз. Стикс и Лайор шли во главе, извергая залпы РБД. Два дома, по которым они попали, рухнули, выбросив высокие языки пламени. Трент, перешагнув через ручей, вошел в парк. «Бешеный Пес» Анселя следовал за ним. Две ракетные установки «Пса» развернулись и выпустили смертоносные залпы по находящемуся вдали складу.

Трент вдруг сообразил, что он единственный не стреляет, и испытал сильнейшее искушение так и продолжать, однако понимал, что рискует навлечь на себя еще большее бесчестье, чем тогда, когда пытался отговорить Джез от атаки. Однако какая-то упрямая часть души Трента не давала ему принять полноценное участие в этом бессмысленном разрушении. Трент медленно навел сетчатку прицела на уже разрушенное огнем «Вестника Ада» Лорел строение, выбрасывающее в утреннее небо языки пламени.

И выстрелил по развалинам из всего, что у него имелось.

Ракеты и снаряды автопушек взбодрили пламя, пожирающее разрушенное здание. Трент почувствовал, что температура в кокпите слегка поднялась, услышал клацанье кассет со снарядами, подаваемых для следующего залпа. Ждать он не стал, а сразу же открыл огонь, воображая, что палит по Джез и звездному полковнику Муну. И снова взрывы перепахали разрушенное здание, снова взметнулись клубы пламени, языки которого дотянулись до соседнего строения и подожгли его. В этот момент он понял, что раз уж смертельная буря разразилась, то удержать ее под контролем невозможно. Даже его попытки не вносить свою лепту в процесс убийства ни к чему не привели.

Такова природа войны…

Внезапно он увидел что-то движущееся, вырвавшееся из огненного ада, устроенного Ягуарами на месте Бивер-Фоллз. И от этого зрелища Тренту стало плохо. Группа людей, видимо семья, вырвалась из пламени и взрывов и бежала в сторону парка, где занимали позицию Трент и его звено.

Трент мало что знал о семьях. Вернорожденные в этом не разбирались, хотя он слышал, что семья является существенной частью социальной реальности вольняг. Возможно, он мог бы на интеллектуальном уровне постичь эту концепцию, но ее значение и ее ценность находились вне рамочного набора его базисных понятий. И однако, что-то шевельнулось в его сердце при виде этих людей. Мужчина, женщина, трое детей… Может быть, они думали, что раз вырвались из огня и взрывов, то уже и спаслись, но внезапно увидели новую угрозу и остановились. Дорогу к спасению загораживали пять гигантских боевых машин, уже уничтоживших их дом и их друзей.

Они метнулись в другую сторону, но шансов у них не было. Лайор перевел своего «В-Котле-Рожденного» в низкую стойку, изготовившись к стрельбе. Трент открыл рот, чтобы приказать ему не стрелять, но было поздно. Лайор открыл огонь из всего наличного оружия. Очереди противопехотных снарядов вспахали ярко-зеленую парковую лужайку, в сторону скорчившихся от ужаса людей понеслись РБД. Яркая вспышка — в ярко-голубое небо поднимается столб густого белого дыма… На месте, где только что находились пять человек, теперь лишь дымящаяся воронка, и память о тех, кто жил, думал, существовал, быстро тает в воздухе. Эта картина навсегда впечаталась в мозг Трента.

Лайор входил в его звено, был одним из его воинов. По законам Клана это было все равно, как если бы сам Трент навел прицел и выпустил залп. Лайор же не чувствовал никаких угрызений совести. Он тут же взял на прицел очередное строение, довольно высокое — возможно, это была башня зернохранилища — и снова открыл огонь.

Трент на какое-то время перестал стрелять, перевел «Лесного Волка» на неспешный шаг и смотрел, как на его глазах умирает поселок Бивер-Фоллз. Строение за строением, жизнь за жизнью, все, что составляло крошечный городок, исчезало с лица планеты. Через несколько десятилетий сгинет и сама память об этом месте. Уж об этом-то командование Дымчатого Ягуара позаботится.

Жизни этих людей на моей совести. Их кровь на моих руках. Невооруженные, невинные жертвы. Эта бойня должна заставить Николая Керенского перевернуться в гробу. Это не та война, к которой меня готовили. Это не та война, для которой я был рожден.

XII

Операционное поле второго тринария

180 километров к западу от Уоррентона

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

14 января 3055 года

Переносной командный купол являлся, в сущности, палаткой из плотной фиброткани с укрепленными боковинами и стойками из углеродного волокна. Она была сконструирована так, чтобы ее можно было быстро собрать и разобрать. В полном соответствии с боевым стилем Дымчатого Ягуара.

Звездный капитан Джез Хоуэлл стояла под встроенным светильником в центре купола. Перед ней, тоже близко к центру, находился переносной полевой коммуникатор. Вошли Трент и Руссо и встали рядом с Джез так, что коммуникатор, чьи размеры не превышали обыкновенного портфеля-дипломата, оказался между ними.

— Глядите, — без предисловий сказала Джез и активировала устройство переносным пультом.

На сером экране коммуникатора засветилось яркое изображение того, что некогда было зданием. Теперь от него осталась лишь груда развалин, из которых выбивались высокие языки пламени. Среди обломков двигались рабочие и члены научной касты с ручными сканерами, лопатами и ломами.

— Вы видите все, что осталось от первого штурмового звена третьего бинария. Они спали в своей казарме, когда около здания взорвался грузовик с взрывчаткой. Согласно сообщению, переданному планетарному командованию через местные средства массовой информации, ответственность за взрыв взяли на себя «Истребители Кошек-5».

Руссо всматривался в изображение.

— По всему моему району патрулирования наблюдается эпидемия граффити. Везде одно и то же — «ИК» и римская пятерка. Поддержка партизан скорее возрастает, чем уменьшается, звездный капитан.

Джез угрюмо кивнула.

— Звездный полковник Мун вчера приказал уничтожить город Кимота. Эта операция поможет разрушить опорную базу этих «Истребителей Кошек-5».

Трент лишь головой покачал.

Снова бессмысленные смерти. Самое время положить конец этой игре — игре, в которой мы начинаем проигрывать.

Джез заметила его движение.

— Вы хотите что-то сказать, звездный капитан Трент, воут?

— Так точно, звездный капитан. Эта акция только подольет масла в огонь сопротивления, в огонь, который мы же и разожгли своими действиями в Бивер-Фоллз.

— Видимо, у вас есть какое-то другое предложение, воут? Причем такое, в котором не усматривается неуважение к старшим офицерам? — со скрытой угрозой произнесла Джез.

— Меня воспитали для того, чтобы я сражался с воинами, звездный капитан Джез, — ответил Трент. Тебя тоже, но ты это, кажется, забыла. — Лидеры этих партизан — военные люди, даже если мы считаем их бандитами. Они разыгрывают эту кампанию очень грамотно, тогда как наша так называемая кампания возмездия до сих пор играла лишь им на руку. Но даже то, что мы делаем, мы должны совершать по правилам войны.

Трент извлек из кармана небольшой оптический диск и вставил его в полевой коммуникатор. Изображение разрушенного здания на экране сменилось картой региона, на которой все детали рельефа были изображены в реалистических цветах и со всеми подробностями. Тут был и Уоррентон, город, в котором базировалось планетарное командование Ягуара, и его окрестности в радиусе трехсот километров. Дороги изображались серыми линиями, города и поселки тускло-красными точками.

— Мы пытались решить проблему грубой силой, а я считаю, что ключ к ее решению — отыскание места, где они прячут свои боевые машины. Эти так называемые бандиты — воины, пилоты боевых роботов. Отыскав их аппараты, мы отыщем их самих. Уничтожив роботов, мы раз и навсегда раздавим их движение. Без своих боевых машин они станут всего лишь горсткой мужчин и женщин, пытающихся противостоять мощи величайшего из всех Кланов.

— Трент, вы рассуждаете как сопливый кадет, — насмешливо сказала Джез. — Неужто вы думаете, что мы не рассматривали такую возможность? Неоднократно рассматривали. Мы исследовали все вероятные места, где эти бандиты могут прятать своих роботов. Безрезультатно.

Трент позволил себе слегка улыбнуться.

— Я изучал донесения разведки, звездный капитан. Но я, кроме того, изучал еще и сам Хайнер. В наших же данных указывается на возможность существования на этой планете базы старой Звездной Лиги, хотя ее так и не нашли.

Он взял из рук Джез пульт и направил его на коммуникатор. Изображение карты слегка изменилось. В добавление к красным точкам, обозначающим города и деревни, появилась одинокая желтая точка, расположенная между Уоррентоном и нынешним полевым лагерем тринария Джез. Желтая точка мигала как некий тревожный сигнал.

— Ты говоришь загадками, Трент, — сказала Джез. — Это что — место, где, по-твоему, прячутся «Истребители Кошек», воут?

— Так точно. С довольно большой долей вероятности, — ответил Трент.

Глаза Джез слегка расширились. Она буквально вырвала из руки Трента пульт и, направив на коммуникатор, увеличила масштаб карты.

— Но тут ничего нет, кроме вонючего болота. Как они могут там прятаться, чтобы их не засекли? Наши разведывательные беспилотники их сразу бы увидели.

Трент ткнул пальцем в увеличенное изображение на экране.

— Вот здесь во времена Звездной Лиги находился завод по переработке метана. До того, как он был разрушен во время Войн за Наследие, приведших к краху Лиги, он обеспечивал треть всех энергетических потребностей Хайнера.

— То есть мы ведем речь о древних руинах, вoyт?

— В каком-то смысле. Из того, что я отыскал в базах данных, следует, что это производство обладало огромным количеством систем трубопроводов и подземных ходов. Многие из них достаточно велики, чтобы укрыть значительное количество роботов. Если учесть, что место это глухое и в то же время расположенное поблизости от мест проведения операций «Истребителей Кошек», то логично предположить, что именно его они и используют, чтобы прятать свои аппараты. Если какие-нибудь из этих комплексов уцелели хотя бы частично, то это единственное место во всем регионе, где они могут скрываться.

Джез изучала карту

— А наши войска не обследовали это место, воут?

— Так точно. Из того, что я смог разыскать в базе данных, видно, что этот район не находится в списке мест проведения наземных операций, поскольку он хорошо просматривается с воздуха.

— Стало быть, мы атакуем их там, чтобы отплатить за гибель наших товарищей! — Голос Джез звенел в предвкушении битвы.

— Никак нет, Джез. Если мы хотим их сделать, то должны выступить в ипостаси крадущегося Ягуара, — ответил Трент. — Посмотри, что это за местность. Драться там будет очень трудно. Хотя мы охотимся всего лишь за бандитами, но при попытке уничтожить их здесь погибнет много отличных воинов. Эта местность — просто трясина, и нет сомнений, что эти «Истребители Кошек» нашпиговали ее минными полями и устроили там прочие ловушки и засады.

— Тогда мы сами должны устроить им ловушку, воут?

— Так точно. Мы подбросим им такую приманку, на которую они обязательно клюнут. Приманку настолько привлекательную, что они не смогут сопротивляться искушению. И поскольку мы будем знать, откуда они попытаются нанести удар, мы сможем раздавить их раз и навсегда.

Джез смотрела на Трента, но по выражению ее лица ничего нельзя было прочесть.

— И какая же наживка может их так сильно привлечь?

— Выглядит логично, что мы, для поддержки наших операций, должны устраивать небольшие полевые склады амуниции и вооружения. А теперь представим себе конвой с амуницией и боеприпасами, направляющийся к одному из таких складов и — совершенно случайно — движущийся по дороге, проходящей вблизи этих топей. Все партизаны всегда испытывают нехватку боеприпасов и амуниции. Смогут они устоять и не попытаться захватить такой роскошный подарок прямо у себя под носом? А для большей уверенности мы пустим слух об этом конвое среди низших каст. Если шепнуть кому надо пару слов в таких городах, как Чинн и Нью-Бетесда, в которых все дома изрисованы пропартизанскими граффити, то это известие наверняка дойдет до бунтовщиков.

— Что ж, видно, что ты долго общался со своей «связанной», — произнесла Джез саркастически. — Ты научился думать как это отребье из Внутренней Сферы. Но, наверное, в этом что-то есть. Я передам твою точку зрения начальству. Возможно, ты сможешь как-то реабилитироваться в глазах нашего командира.

* * *

Звездный полковник Пол Мун, сурово взирая с экрана коммуникатора, слушал доводы Джез.

— …И, как вы сами можете убедиться, звездный полковник, — говорила Джез, — у меня есть все основания считать, что я обнаружила место, где могут прятаться эти бандиты. Приманка, которую я предлагаю, — прекрасный способ выманить их на открытую местность.

Джез сочла лишним упоминать, что идея принадлежит Тренту. Он был ее подчиненным, а, стало быть, его действия — это ее действия. Трент, в конце концов, высказал свои предложения ей, не так ли?..

— Да, действительно. Но здесь присутствует определенный риск. При проведении подобной операции вы можете использовать лишь ограниченное количество боевых машин. Привлечение больших сил увеличивает вероятность того, что противник разгадает ваши планы.

— Разумеется, звездный полковник. Я намерена лично повести первое звено…

— Нет, звездный капитан. Эта операция не является почетной. Воины не опускаются до подобных трюков, до трусливого использования тактики засад и ловушек. Вы можете принять участие в операции, если желаете, но проводить ее должен звездный капитан Трент.

— Трент?..

Пол Мун криво ухмыльнулся.

— Именно. Возможно, эти бандиты избавят меня от него раз и навсегда. Ну, а если они не смогут отправить его душу к Керенским, то, по крайней мере, мы не запятнаем чести воинов участием в этой акции.

— Как прикажете, звездный полковник, — сказала Джез, слегка склонив голову в знак почтения.

— Заслуга в этом деле целиком ваша, Джез. Благодаря вам Ягуары смогут наконец избавиться от этих так называемых «Истребителей Кошек».

* * *

Джудит собиралась войти в свою палатку, когда увидела, что к ней направляется Трент. День получился долгим и утомительным, больше всего ей хотелось рухнуть на койку и заснуть, но она знала, что ее долг — всегда быть к услугам своего хозяина.

— Что-то вы поздно, звездный капитан, — сказала она. Трент загадочно улыбнулся.

— Мои поиски тайных складов оружия Звездной Лиги были до сих пор бесплодны, зато открытие местоположения старинных заводов по переработке метана, похоже, окупилось…

Трент не раз обсуждал с Джудит свои попытки отыскать древнюю базу Звездной Лиги, так называемый Замок Брайана.

— Теперь я знаю достаточно, чтобы положить конец этим «Истребителям Кошек».

— Очередная карательная операция — как в Бивер-Фоллз или Кимото? — спросила она, не скрывая горечи в голосе.

— Поскольку ты «связанная» и, соответственно, являешься членом Клана Дымчатого Ягуара, то должна знать, что воин обязан повиноваться приказам, Джудит. Любым приказам… всем приказам, каковы бы они ни были. Я был в Бивер-Фоллз, я протестовал против этой акции, насколько это было возможно, но, в конце концов, я должен был исполнить свой долг.

— А как же честь? — спросила Джудит.

— Поосторожней, «связанная», — сказал Трент. — Ты понятия не имеешь, какой груз лежит на моем сердце в связи с этими делами. Я был там, Джудит. Я видел, как погибают ни в чем не повинные люди, я был свидетелем бессмысленного убийства. Но на этот раз все будет по-другому. На этот раз мы будем сражаться с самими «Истребителями Кошек» — воины против воинов. И когда мы уничтожим их, карательные акции прекратятся за ненадобностью.

— Не верю я звездному капитану Джез, — сказала Джудит.

— Твое доверие или недоверие не имеет отношения к делу, — возразил Трент. — Имеет значение лишь моя честь. Сражение, которое я запланировал, дает этим бандитам больше, чем они заслуживают, — возможность сражаться и умереть, как подобает воинам.

— Я понимаю ваши слова, но, кроме того, я знаю и то, что я слышала от других техников. Эта Джез — отвязная дура и питает неутоленную ненависть по отношению к вам. Я слышала про ваше Испытание Отказа против нее, которое состоялось в Бейкер-Каньоне.

— Так было надо.

— Но разве из этого не следует, что она ни перед чем не остановится, чтобы вас уничтожить?

— Ты права. Но бывают времена, «связанная» моя, когда ты обязана верить моим предвидениям и инстинктам воина. Сейчас времена именно такие…

XIII

Застава Брэддока

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

1 февраля 3055 года

Дорога с севера на юг, известная как Застава Брэддока, идеально подходила для исполнения плана Трента. Извилистая, узкая, с массой крутых поворотов, она рассекала холмы и была построена столетия тому назад для ховеркаров — излюбленного средства передвижения в сельской местности Хайнера. Изобилующая рощами и крутыми обрывами местность вынуждала роботов Трента, идущих скрытно и параллельно дороге, двигаться медленно и осторожно. До метанового завода оставалось километров двенадцать. Когда «кошкодавы» появятся, они будут готовы…

В плане акции вовсе не предусматривалось, что Джез займет место Стикса, но ее согласие на проведение операции так поразило Трента, что он оставил эту замену без комментариев. Побудительные мотивы Джез Трента не особенно интересовали. Главным было то, что в случае успеха отпадала нужда в уничтожении городов и селений Хайнера.

В конвой входили грузовики J-27, предназначенные для перевозки амуниции и боеприпасов. Эти машины использовались для подобныхперевозок в течение столетий по всей Внутренней Сфере. Однако те грузовики, что сейчас двигались между деревьев по горному серпантину, были пустыми. Единственным их предназначением было послужить приманкой для бандитов. Тренту было известно, что Ягуары захватили эти машины в качестве трофеев, исорла, когда они, несколько лет назад, в битве за Хайнер, разбили наголову Легион Аркаба. Теперь же эти механизмы должны были завлечь в ловушку своих прежних хозяев, остатки которых входили в партизанское соединение, известное как «Истребители Кошек-5».

Трент и его люди ожидали уже в течение часа, но Трент не проявлял нетерпения. Он не сомневался, что его жертва клюнет на приманку. И внезапно он увидел инсургентов. Четыре робота. И во главе — тот самый «Боевой Молот», пытавшийся убить его и Руссо в Бивер-Фоллз. А следом шли «Крестоносец», «Великий Дракон» и «Кузнечик». Трент активировал системы своего «Лесного Волка» и вышел на дорогу.

Пилот «Боевого Молота» внезапно сообразил, что происходит, и развернулся навстречу «Лесному Волку» Трента, который вышел на открытое пространство между роботами противника и конвоем. Трое шедших за «Боевым Молотом» роботов замедлили шаг — до их пилотов, очевидно, тоже дошло, что они вляпались в хорошо подготовленную ловушку.

Трент только успел наложить сетку прицела на увеличенное компьютером изображение «Боевого Молота», когда по нему ударила ослепительная световая волна. Яркие импульсы спаренного ПИИ вражеского робота с громоподобным звуком поразили броню «Волка», вокруг фюзеляжа боевого робота заплясали молнии электрических разрядов, из тех мест, где броня не выдержала, повалили струи черного дыма. От сильного удара «Волк» слегка покачнулся, и это сбило прицел. Несмотря на смертоносную эффективность атаки, Трент опять хладнокровно навел прицельную рамку на «Молота» и терпеливо выждал миллисекунды, необходимые компьютеру, чтобы подтвердить захват цели.

Он сделал два залпа. Сначала в ход пошли лазеры — большие и средние. Алый луч одного из средних лазеров ушел мимо цели, но выстрелы другого среднего лазера и обоих больших оказались точными. Их лучи срывали бронеплиты наступающего «Боевого Молота». Под воздействием этих импульсов робот «Истребителей Кошек» закачался, и второй залп Трента довершил дело.

На «Молота» обрушились сорок РДД, сошедших с направляющих «Лесного Волка». По большей части все они попали в верхнюю часть торса «Боевого Молота». Все взорвались почти одновременно и весьма результативно. «Боевой Молот» споткнулся и замер в неуклюжей позе, лишившись большей части своей брони.

Несколько боеголовок проникли во внутреннюю структуру боевой машины через пробоины, проделанные ранее лазерами. Они взорвались на какие-то миллисекунды позже, чем остальные, но с большим эффектом, ибо разнесли в клочья машинные потроха. Внутренние механизмы и мышцы из миомерного волокна были мгновенно разорваны шрапнелью и ударной волной. Трент видел, что пилот-инсургент теряет контроль над своей машиной. Верхняя часть торса робота накренилась назад, в то время как ноги продолжали двигаться вперед. Окончательно потеряв равновесие, «Боевой Молот» завалился на спину, его смонтированные на руках ПИИ задумчиво смотрели в небо.

— Лайор и Ансель, обходите их с флангов, — приказал Трент, увидев, что «Боевой Молот» пытается подняться с помощью рук.

Лайор и Ансель бросились бегом, заходя партизанам в тыл и отрезая им пути отхода. Громоздкий «Крестоносец» «кошкодавов» разразился мощным залпом РБД по «Бешеному Псу» Анселя и поразил правую ногу серого робота Ягуаров.

«Боевой Молот», который не мог ни встать, ни двинуться, замер, когда Трент приблизился к нему. Переключившись на узкий луч лазерной связи, направленный непосредственно на поверженного врага, Трент послал ему сообщение по открытому каналу, зная, что тот должен его услышать:

— Вы и ваши солдаты окружены и потерпели поражение. Сдавайтесь, и я гарантирую, что наше правосудие будет быстрым.

Ответ был предсказуемым:

— Клянусь Аллахом, моя душа тебе не достанется, ты, чертова кошка. Помоги мне встать, и я буду сражаться с тобой один на один, воин против воина, как и должно быть.

Трент пристально глядел на валяющегося перед ним робота.

— Это невозможно. Вы бандиты. Обращаться с вами как с воинами значило бы нанести оскорбление моему Клану. Выходи и встреть свою участь.

«Боевой Молот» умудрился-таки перекатиться на бок и выпустил залп РБД. Только одна ракета попала в правое плечо «Лесного Волка», остальные пошли гораздо выше. Трент перевел рамку прицела на разбитый торс «Молота». Он мог видеть обнажившийся защитный кожух реактора и гироскопический узел, залитые шипящим желто-зеленым охладителем. Было так просто добить противника и присоединиться к битве других роботов…

В нейрошлеме Трента послышалось клацанье досылаемых в направляющие кассет с боеголовками… и в этот момент он внезапно увидел тень еще одного робота, подошедшего к покалеченному «Боевому Молоту». Это был «Боевой Ястреб» с характерной для Ягуаров схемой раскраски. И это мог быть только робот Джез.

Ее дальнейшие действия поразили Трента больше, чем ее внезапное появление. Она подняла массивную ногу «Ястреба» и с размаху опустила ее на кокпит бандитского «Боевого Молота». Удар ноги восьмидесятипятитонного «Ястреба» по другому роботу отозвался даже в «Лесном Волке» Трента. Он потрясение смотрел, как Джез, раздавив купол пилотской кабины, продолжает яростно топтать ее остатки. Из-под ноги «Ястреба» сыпались искры.

Трент какое-то время не мог прийти в себя и лишь ошеломленно смотрел, как «Боевой Ястреб» Джез извлекает ногу из обломков бронеплит.

— Ты нарушила кодекс чести воинов, Джез, — смог наконец вымолвить Трент. — Этот враг был мой, и добивать его должен был я.

В ее голосе не слышалось никаких эмоций:

— Нет. Это бандиты, и с ними надлежит поступать как с подонками из самых низших каст. Поэтому твоя честь никоим образом не задета.

Трент почувствовал прилив ярости. На лице под синтедермой ощущалось привычное в таких случаях покалывание. Джез права, но легче от этого не становилось. Она признает лишь букву кодекса чести, но не его дух. Трент развернул «Лесного Волка» и двинулся туда, где еще продолжался бой. «Крестоносец» исполнял смертельную пляску, извиваясь и почти падая под ударами лазеров «Бешеного Пса» Анселя. Внутри инсургентского робота взорвались боеприпасы, из многочисленных пробоин вырвалось пламя и повалили клубы черного дыма. Огонь охватил плечевые и бедренные суставы машины, и вражеский аппарат рухнул на землю.

«Вестник Ада» Лорел пинал уже поверженного «Великого Дракона». Трент быстро считал данные по упавшему роботу на вспомогательном дисплее и сразу же понял, что тут бой закончился до того, как он увидел эту сцену. Все напоминало драку в кабаке, когда человек злобно пинает труп врага, чтобы увериться в его смерти.

Только Лайор еще вел сражение с партизанским роботом, который отчаянно пытался вырваться из ловушки. Трент приблизился к месту боя как раз в тот момент, когда «Кузнечик» «Истребителей Кошек» взвился в воздух в прыжке, спалив по дороге несколько растущих поблизости деревьев. Лайор не двигался, а спокойно брал «Кузнечика» на прицел. И через мгновение очереди снарядов, выпущенные из автопушек, поразили вражеского робота влет, угодив в основном по ногам.

Под ударами бандитская машина закачалась, затем у нее отказал ракетный двигатель на ноге, а взрывы снарядов сорвали еще остающуюся там броню. Робот камнем рухнул на грунт, а снаряды разносили его в клочья. Трент потерял «Кузнечика» из виду, когда тот рухнул среди деревьев, но заметил, как гигантский дуб рухнул под тяжестью упавшей многотонной махины. Сенсоры воссоздали недостающую картину происходящего — Лайор выстрелил в самое сердце павшего врага, в реактор, и напрочь разрушил его. Густое облако белого дыма поднялось выше крон деревьев.

— Все кончено, — просигналил Трент своей команде и Джез. И самому себе тоже. Больше не будут погибать невинные люди. С позорной практикой уничтожения поселений покончено.

— Точно, — добавила Джез по этому же каналу — Рапортуйте на КП гарнизона о выполнении данного задания и о готовности получить новое.

* * *

Джез вела Трента и других бойцов его звена по плацу штаба планетарного командования Хайнера. Строевым шагом они следовали в сторону внушительной фигуры звездного полковника Пола Муна, принимавшего парад нескольких звеньев.

На Муне была серая парадная униформа, весьма слабо скрывающая его мощную мускулатуру. Генетическая инженерия, сформировавшая человека столь выдающихся размеров, позаботилась о том, чтобы он был не только силен, но и обладал быстрой реакцией. Он повернулся навстречу приближающейся небольшой группе воинов, чтобы заглянуть по очереди в глаза каждого из них. Каждого, кроме Трента.

— Я получил ваше послание, звездный капитан Джез. Охотно поздравил бы вас с победой, однако воевать с бандитами — невелика честь. Ваш план сработал безукоризненно, но от носителя Родового Имени ничего другого ожидать и не следует.

Ее план!..

Трент внутренне дернулся, сообразив, что Джез выдала его разработку за свою собственную.

— Благодарю вас, звездный полковник. — Джез слегка склонила голову.

— Я, в свою очередь, благодарю вас за службу. Поселения, окружающие этот заброшенный метановый завод, очевидно, оказывали партизанам содействие. Я предоставляю вам честь выбрать, какое из них мы сровняем с землей, чтобы преподать очередной урок тем, кто помогает нашим врагам. Выбор за вами.

Слова полковника ошеломили Трента. Они же уничтожили этих «Истребителей Кошек-5». К чему дальнейшие карательные меры? Разрушения казались еще более бессмысленными, чем когда-либо.

— Сэр, — начал он, понимая, что должен выбирать слова с предельной осторожностью. — Прошу разрешения говорить откровенно, звездный полковник.

Пол Мун медленно перевел взгляд на Трента и какое-то время разглядывал его, как будто перед ним стояла некая отвратительная чужеродная тварь.

— Разрешаю, звездный капитан.

— Сэр, этот шаг — уничтожение очередного поселения — не является необходимым. Мы уже уничтожили партизанских боевиков. Какая нам польза от этой новой акции?

— Вы не тот человек, который может указывать мне, какие наши действия приносят пользу, а какие нет, — заявил Мун, скрещивая на груди руки. — Мы должны уничтожить один из этих поселков и передать голозапись акции во все остальные города планеты, чтобы весь Хайнер знал, что ждет становящихся на пути Ягуара.

Трент с силой втянул в легкие воздух. Больше он не мог молчать. Он должен обозначить свою позицию, даже если это будет стоить ему жизни. Времена молчаливого соглашательства прошли.

— Я вызываю вас на Испытание Протеста, звездный полковник.

— В самом деле? — насмешливо поднял брови Мун.

— Так точно. Ваше приказание идет вразрез с нашим кодексом чести, установленным Николаем Керенским, основателем Кланов.

Мун негромко хохотнул.

— Стоит ли мне напоминать вам, звездный капитан, что мы с вами военные люди, и это приказ? Ваше мнение меня не интересует, а драться с вами для меня то же самое, что давить тараканов… Но вы — пятно на репутации нашего Клана. То, что вы именуетесь воином Ягуара, лишь позорит всех остальных, то есть настоящих воинов. В сражении с вами нет чести, но я, пожалуй, выполню роль ассенизатора и удалю позорное пятно с нашего Клана.

— Прекрасно, — бросил Трент, чувствуя, как тело напрягается, а кровь приливает к голове. — Я полагаю, вы желаете драться врукопашную, воут?

Мун улыбнулся:

— Точно. И эти воины сформируют Круг Равных.

Он кивнул Джез и остальным пилотам, которые немедленно окружили полковника и Трента. Мун расстегнул воротничок мундира и разминал мышцы, приготовившись к схватке.

— Вы что — не сознаете, что я убью вас, Трент? — почти шепотом произнес Пол Мун, приседая в боевой стойке.

— Зато я не убью вас, звездный полковник, даже если мне представится такой шанс, — парировал Трент, тоже принимая боевую стойку, понижая центр тяжести.

— И в этом ваша слабость, — прокомментировал Мун.

— Вот уж нет. Смерть — милосердная освободительница для воина. А для вас жизнь с сознанием поражения более тяжкая рана, чем смертельный удар. Особенно если поражение вы примете от такого, как я, — не имеющего Родового Имени неудачника.

— Хватит слов! — рявкнул Пол Мун и прыгнул на Трента, широко расставив массивные руки, чтобы не дать тому уйти в сторону.

Трент отшатнулся назад, когда Пол Мун приземлился рядом с ним, рухнул на колени и сделал движение рукой, захватывая ноги Трента. Он поймал Трента на полушаге и сбил его с ног. Трент со всего размаха ударился о поросшую травой поверхность плаца.

Трент знал, что ему следует пошевеливаться. Малейшее колебание или промедление — и гигантская туша полковника обрушится на него. Трент ухитрился начать перекатываться в сторону еще до того, как ударился оземь. На ноги он вскочил одновременно с тем, как полковник, поднявшись с колен позиции, нанес прямой удар кулаком. Удар пришелся на левую сторону лица, выбил один зуб и снова швырнул Трента наземь. В ушах Трента звенело, он находился на самом краю Круга Равных. Мельком он успел заметить лица Лайора и Лорел, двух бойцов из своего звена, которые следили за поединком, не выказывая никаких эмоций.

Трент был слишком ошеломлен, чтобы успеть среагировать на следующий ход Муна. Элементал обхватил его сзади своими медвежьими лапами, противостоять хватке которых было все равно что бороться со стальной аркадианской гадюкой. Мун пытался просто-напросто раздавить его. Трент услышал, как затрещало и сломалось одно из его ребер. Ему не хватало воздуха. Если он намеревался что-то сделать, то делать это следовало сейчас или никогда.

Используя последние остатки сил, он смог сложиться так, чтобы, просунув руку меж своих ног, дотянуться до лодыжки Муна и схватить ее — правой, усиленной миомерными мышцами рукой. И до того, как Мун отреагировал, Трент снова выпрямился, не выпуская из рук ноги полковника.

Мун завалился на спину, а Трент оказался сверху. Вес Трента и неожиданность падения сбили дыхание у гиганта, и Трент смог вырваться из его хватки. Левая рука у него как будто побывала под механическим прессом, но он был полон решимости сражаться до тех пор, пока от него ничего не останется.

Когда Мун вскочил на ноги, Трент не стал дожидаться его удара, который неминуемо должен был последовать, а сам нанес удар кулаком правой руки прямо в лицо полковнику. И в удар этот он вложил всю искусственно усиленную мощь руки. Нос полковнику он разбил, но и сустав собственного пальца тоже сломал. Но, хотя из обеих ноздрей Пола Муна хлестала кровь, тот, казалось, этого не замечал. Облизнув губы мясистым языком, полковник обрушил на Трента прямой удар.

Никакое проворство не позволило бы Тренту увернуться от этого удара. Голова его резко дернулась, тело, оторвавшись от земли, завалилось назад. Он почувствовал, что за его спиной находится что-то, на миг задержавшее его окончательное падение на прохладную траву плаца. Трент знал, что он проиграл, и был готов умереть прямо сейчас.

Надеюсь, он сделает это быстро. По крайней мере, я служил Николаю Керенскому так, как считал правильным…

Трент почувствовал, что его поднимают вверх за воротник рубахи, затем ощутил горячее дыхание Пола Муна на своем лице.

— От моего последнего удара ты вылетел за пределы Круга Равных. У меня все еще есть право убить тебя. Но, как ты сам раньше сказал, смерть — легкий выход. Видимо, лучше будет, чтобы ты страдал от того, что приготовил для меня.

Голос Муна был хриплым, он слегка задыхался.

— Я причиню тебе больше страданий, если оставлю жить с сознанием поражения.

Трент открыл свой искусственный глаз и увидел, что Мун горящим взором смотрит на него, как разъяренный бык. Потом он с силой швырнул Трента наземь.

— Испытание закончено. Звездный капитан Джез, назовите поселение, которое будет уничтожено, — громко произнес Пол Мун, вытирая с лица кровь рукавом мундира.

Джез посмотрела на поверженного Трента и улыбнулась.

— Чинн погибнет под когтями Ягуара, звездный полковник! — В ее голосе звучала искренняя радость.

— Хорошо, — ответил Мун. — Операцию провести сегодня же.

Трен смотрел в холодное небо Хайнера. Он не смог одолеть Пола Муна, и теперь смерть населения Чинна тоже будет на его совести.

XIV

Планетарное командование Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

10 февралг 3055 года

— Звездный капитан, — обратилась Джудит к Тренту. Трент поднял взгляд от распечатки рапорта, который он изучал. Дело происходило в его временном кабинете в Планетарном Командном Центре. Тренту, в полном согласии с уставом, полагался кабинет, и звездный полковник Пол Мун, тоже в полном согласии с уставом, таковой ему выделил. И кому какое дело, что это была конура в подвалах базы, без окон и почти без вентиляции, тесная и неудобная для работы даже по меркам Клана.

— Я пришла просить вас об одолжении.

Он посмотрел на свою «связанную» и кивнул. Синяки и припухлости на естественной половине его лица уже уменьшились в размерах, но еще не прошли полностью. Рука со сломанным суставом была на перевязи, однако все это можно было считать мелочами по сравнению с участью поселения Чинн, стертого с лица планеты вследствие его неудачи.

— В чем дело? — спросил он.

— Я прошу вас совершить вместе со мной небольшое путешествие.

— Куда?

— Это сюрприз, звездный капитан.

Сами эти слова стали для Трента истинным сюрпризом. За все время, что она была его «связанной», Джудит ни разу ни о чем его не просила. Она знала свое место и обычно не выходила за определенные границы. Тот факт, что она это сделала сейчас, был весьма знаменателен.

— Отлично, Джудит. Я только надеюсь, что сюрприз будет приятным.

Тренту в последние дни сильно не хватало положительных эмоций.

Джудит кивнула.

— Думаю, вам понравится, сэр.

Трент и Джудит почти не разговаривали во время двухчасового пути на ховеркаре вдоль Заставы Брэддока. Джудит вела машину, а Трент через боковое стекло созерцал краски последнего летнего дня. Они ничего не сказали друг другу, даже когда пролетали мимо руин того, что некогда было поселением Чинн. Трент чувствовал, что Джудит поглядывает на него, но не поворачивал головы. На участке дороги, ведущей к Чинну, не осталось ни одного указателя с упоминанием названия несчастного городка, но Трент и без указателей знал, куда ведет этот путь. К обитающей в развалинах смерти.

Джудит свернула с Заставы на грунтовую дорогу, так редко использующуюся, что вся она поросла травой. Джудит вела машину прямо, никуда не сворачивая, а высокая трава хлестала по юбкам ховера. Джудит, как отметил Трент, не пользовалась картой, а стало быть, уже бывала в этих местах, где его ждал сюрприз.

Местность становилась все более неровной, теперь вокруг преобладали пологие холмы и обрывистые взгорки, поросшие травой и кустарником. Зелень этих холмов казалась особенно сочной на фоне ярко-голубого неба полуденного Хайнера. Джудит свернула с дороги и примерно с километр двигалась над пересеченной местностью, перед тем как посадить ховеркар возле длинной, извилистой грунтовой насыпи, которая столетиями зарастала травой и потому была трудноразличима. Джудит заглушила двигатель и открыла дверцу со своей стороны. Трент в молчании последовал ее примеру. Пройдя вслед за Джудит к длинной насыпи, он остановился рядом с ней. Потом посмотрел на нее с определенным интересом.

— Сегодня, — сказала Джудит задумчиво, — мой день рождения.

Трент приподнял свою единственную — левую — бровь.

— День рождения?..

— Вы вернорожденный, звездный капитан, а я нет. Я вольнорожденная и родилась на Терре. И там прошло мое детство. По традиции, мы, вольнорожденные, празднуем день своего появления на свет.

Трент не вполне понимал, что тут праздновать, но постарался отреагировать на ее слова наилучшим образом.

— Ты теперь принадлежишь Клану, Джудит. Хотя мы не считаем это поводом для празднования, но я могу понять, что ты воспитывалась в других обычаях и традициях. Раз этот день что-то для тебя значит, то желаю тебе удачного дня рождения.

Она улыбнулась.

— Благодарю. Мы ведь не так уж сильно отличаемся, звездный капитан. Пусть по рождению и воспитанию вы принадлежите Кланам, но временами мне кажется, что вы не вписываетесь в принятые здесь весьма узкие рамки…

В другие времена Трент не снес бы подобного оскорбления из уст «связанной», да еще и вольняги. Но так уж получилось, что Джудит стала одной из немногих опор в его жизни. Он мог рассчитывать на ее мастерство, и он привык доверять ей.

— Ты наблюдательна, — заметил он, потирая челюсть, все еще болевшую и все еще покрытую черно-лиловыми гематомами. — Однако это не мешает мне неукоснительно выполнять свои обязанности и свой долг, Джудит. Таков обычай Кланов.

— Я слышала от остальных техников… что вы сделали, — сказала она нерешительно, как бы раздумывая, не переступает ли некую черту. — Они рассказали, что вы сражались в Испытании Протеста, выступая против разрушения Чинна. Вы считали, что это неправильно…

— Убийства ни в чем не повинных людей не укрепляют Дымчатых Ягуаров. Наоборот, я считаю, что это ослабляет нас. Николай Керенский никогда не намеревался вырастить расу безжалостных убийц или бессердечных завоевателей. Он видел в нас воссоздателей новой Звездной Лиги. Однако я потерпел поражение, и все дела.

— Вы говорите, что все окончено, но в глубине души знаете, что это не так, — возразила Джудит. — Я это понимаю. Во Внутренней Сфере подобной жестокости не потерпели бы и не допустили.

— Поосторожней, Джудит. Твои слова попахивают изменой, — предостерег Трент, печально улыбнувшись, так что Джудит поняла — это предостережение не стоит воспринимать всерьез.

— Я родилась и выросла на Терре, — продолжила она, и взгляд ее, казалось, был устремлен куда-то далеко-далеко. — Четвертое поколение Комстара. Когда я была ребенком, моя семья в этот день устраивала вечеринку, чтобы отметить то, что я прожила очередной год своей жизни. И у нас был обычай в день рождения дарить подарки.

Трент ощутил некую слабую вину.

— Мне нечего предложить тебе, Джудит. Кроме моего уважения.

— Я давно приглядывалась к вам, звездный капитан, — сказала она. — Возможно, у нас гораздо больше общего, чем кажется. Я видела, как вы играете в шахматы со звездным командиром Руссо. Это одна из моих любимых игр. А еще мы оба любим историю. Именно поэтому я привела вас в это место.

Она протянула руку и отвела в сторону пучок лиан, покрывающих крутой склон холма. Под лианами оказалось что-то металлическое. Трент с удивлением понял, что это дверца, закрывающая проход, ведущий внутрь холма. Дверца выглядела старой, возможно, ее сделали несколько сотен лет назад. Он шагнул вперед и нагнулся, чтобы лучше рассмотреть ее. На двери все еще можно было различить эмблему — звезда с одним удлиненным лучом, идущим в правую сторону… Звезда Камерона, символ блистательной Звездной Лиги.

— В этот свой день рождения я, чтобы отдать дань уважения вашим попыткам спасти Чинн, предлагаю подарок вам, звездный капитан.

Джудит потянула на себя створку дверцы и открыла ее. Петли отчаянно завизжали, но Джудит была девушкой сильной. Взору Трента предстала какая-то затемненная комната или камера, обширная, похожая на гробницу. Он медленно, почтительно шагнул через порог. Джудит шла сразу же за ним.

— Это место… — начал Трент.

— Замок Брайана. Тот самый, из-за которого вы обшаривали все базы данных, пытаясь его отыскать. У местных жителей сохранились какие-то слухи, обрывочные сведения о нем. Они поделились этим со мной, поскольку не видят во мне настоящего члена Клана.

Такие фортификационные сооружения были разбросаны по всем планетам во времена расцвета Звездной Лиги. Секретные базы, с помощью которых Оборонительные Силы Звездной Лиги во времена Александра Керенского защищали свои планеты. Для Кланов, пришедших во Внутреннюю Сферу с целью воссоздания Звездной Лиги, все связанное с этой эпохой должно автоматически считаться священным.

— Это святая земля, — прошептал Трент, вступая в тускло освещенное помещение.

Повсюду лежал толстый слой пыли, однако в одном углу Трент увидел штабель упаковочных ящиков, явно уложенный в те древние времена, да так и оставленный. За прошедшие столетия дерево прогнило и раскрошилось. Краска на стенах выцвела и растрескалась, однако на них можно было еще разобрать какие-то полустертые письмена.

— Это наш секрет, сэр, — заявила Джудит.

— Секрет?..

— Так точно, звездный капитан. Я дарю вам это место как убежище, куда мы сможем приходить, чтобы поговорить, подумать… И пока что я прошу вас никому другому об этом месте не говорить.

— Ты должна знать, как много все это значит для меня. — Трент широким жестом руки указал на все окружающее. — Восстановление Звездной Лиги — единственный и главный повод, из-за которого мы оставили свои родные планеты и вторглись во Внутреннюю Сферу.

— Я не желаю видеть это место оскверненным присутствием тех, кто пятнает честь нашего Клана, — твердо сказала Джудит.

Говорила она тихо, но слова ее были весомы. Трент, уже готовый дать им отпор, не мог не признать правоту Джудит. Перед его внутренним взором возникли образы Джез Хоуэлл и Пола Муна. Как часто он думал об их поведении, об их образе мыслей, их уловках и грязных трюках, марающих славу Дымчатого Ягуара.

— Да, Джудит. Пока что это останется только нашим местом.

— Благодарю вас, звездный капитан, — сказала Джудит. — Я рада.

Трент кивнул.

— Это очень ценный подарок. В другом месте и другом времени мы могли бы быть друзьями, но здесь и сейчас обычаи Кланов разделяют нас.

Трент в приступе внезапного смущения опустил глаза, впервые в жизни сожалея, что табу относительно межкастовых отношений такие строгие.

— Это верно, однако вы сделали меня Дымчатым Ягуаром. Я научилась ценить свое место среди людей, для которых честь превыше всего. Но если честь столь высоко ценится в воинской касте — среди воинов лучшего из всех Кланов — как можно объяснить то, что происходит здесь, на Хайнере?

— Предназначение воина — служить, Джудит. И я не знаю, что еще тебе сказать, — уклонился от прямого ответа Трент, боясь, что он и так уже сказал слишком много. Она «связанная» и вольняга. Как член воинской касты, он обязан не уронить свое достоинство.

— Во Внутренней Сфере ваш отчаянный протест вызвал бы только восхищение. Но здесь ваши же товарищи осуждают вас за ваши убеждения. Я также слышала разговоры по поводу того, что вы слишком стары для воина, однако там, откуда я пришла, опытного воина ценят и уважают. Я этого не понимаю.

— Таков обычай Дымчатых Ягуаров, — ответил Трент. Мог ли он признаться, что и сам этого не понимает?

— Мы сейчас говорим откровенно, звездный капитан, как уже говорили раз или два до этого. Теперь, когда вы знаете о других обычаях, об обычаях Внутренней Сферы, приходило ли вам когда-либо в голову, какова могла бы быть ваша жизнь, если бы вы не родились в Кланах?

Трент глубоко вдохнул затхлый воздух помещения.

— Я часто размышляю, каково это было служить под началом великого генерала Керенского, быть одним из тех, кто последовал за ним в неизвестность, кто отверг ничтожество и своекорыстие Внутренней Сферы.

Джудит шла за Трентом, освещая темноту помещения светом электрического фонаря, который она извлекла из своей сумки.

— А о Терре вы когда-нибудь думали? Я так много слышала о стремлении Кланов утвердиться на планете, являющейся родным домом для всего человечества, однако вы никогда не расспрашивали меня о ней.

— Точно, Джудит. Что ж, самое время об этом поговорить — расскажи мне о Терре.

— Она похожа на многие другие места, где я бывала, и все же непохожа на них. Это мой дом, но еще это дом для всех других людей Внутренней Сферы.

Трент кивнул.

— То есть это то же самое, чем являются для меня Кланы, Джудит. Это дом для всего того, что я есть и чем надеюсь стать. Однако я вдруг начал чувствовать себя чужаком, человеком, навеки лишенным надежды вернуться домой. Возможно, вы все чувствовали что-то похожее, когда фракция «Слово Блейка» откололась от вашего Комстара.

Джудит какое-то время молчала. Когда она наконец заговорила, голос ее казался каким-то отстраненным, почти мечтательным:

— Моя карьера началась в разведывательном подразделении Комстара, но, когда во мне открылись другие способности, какой-то больший потенциал, мои наставники решили, что я должна стать воином Гвардии. Я была посвящена в эзотерическое учение Ордена Комстар, но прагматизм воина тоже являлся частью моего тренинга.

— Дома, который ты оставила, больше не существует.

Джудит постучала пальцем по голове.

— Он существует, пока я живу.

Трент, соглашаясь, кивнул и точно так же постучал пальцем чуть повыше того, что осталось от его правого уха.

— Я тоже ношу свой дом с собой.

— Звездный капитан Трент, я должна сказать вам правду о себе, и сказать ее именно сейчас. В свое время я была офицером ROM — разведслужбы Комстара. Если я сочту это необходимым, то даже с этой планеты могу активировать связь с Комстаром и пользоваться ею. Пока что я этого не делала. Но только потому, что я более лояльна по отношению к вам, чем к Дымчатым Ягуарам. Я надеялась, что смогу найти свое место в Кланах, но лишь убедилась в том, что хочу гораздо большего.

Перед тем как продолжить, Джудит несколько мгновений вглядывалась в его лицо:

— Мы можем уйти с этой планеты, если захотите. Во Внутренней Сфере хватает воинских частей, связанных своим происхождением со Звездной Лигой. Не только Гвардия Комстара, но и Световой Конь Эридана или Нортвиндские Горцы. Все они провозглашают себя наследниками славного прошлого. Как только вы для этого созреете, вам достаточно будет сказать слово, и я устрою так, что мы уйдем от Ягуаров.

При этих словах Трента охватил ужас, какого он никогда в жизни не испытывал.

— Ты переступила границу, Джудит. То, что ты предлагаешь, — измена!

— Именно, однако воин, настоящий воин всегда должен рассматривать все тактические и стратегические перспективы. Я, как и вы, хорошо помню, чему меня учили. Я всего-навсего информирую вас о том, что существуют и другие возможности, ничего более.

Трент чувствовал искус в ее словах, но отверг мысли о дезертирстве, о том, чтобы пойти против Кланов. Все еще оставалась надежда, оставался еще шанс доказать самому себе, что Ягуар не загнил и не разложился окончательно.

— Я не желаю больше об этом слышать, — заявил Трент, обводя взглядом помещение. — В этом месте, где когда-то находились славные люди, разговор о предательстве неуместен.

— Что такое предательство, определяет победитель. Изменник в глазах одного человека является героем и патриотом в глазах другого.

Трент кивнул. Слишком много нового и необычного увидел и услышал он сегодня, поэтому и сам не вполне сознавал, что говорит:

— Это точно, Джудит…

XV

Планетарное командование Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Клана Дымчатого Ягуара

2 апреля 3055 года

Звездный полковник Пол Мун, стоя в самом центре командирского бункера Хайнера, активировал голографическое изображение, чтобы его подчиненные могли увидеть то, о чем сам он уже знал. Округлое помещение, нашпигованное компьютерными терминалами и тактическими дисплеями, более походило на древнегреческий амфитеатр, чем на командный пункт. Собранные в помещении офицеры вглядывались в топографическое изображение, в то время как техники не отрывали глаз от выводимых на экраны данных.

На совещании присутствовали все представители командной структуры Четвертой галактики Третьего Кавалерийского кластера Дымчатых Ягуаров — командиры всех тринариев и бинариев вместе с командирами звеньев. Все присутствующие, включая Трента, надели по такому случаю серые парадные мундиры.

Оглядев собравшихся, Трент вдруг с горечью осознал, насколько они все молоды. Умом он, конечно, понимал, что превысил возраст зрелости воина, но только сейчас убедился в этом наглядно. И однако, у него есть нечто, чем не обладают другие. Он подумал о Замке Брайана, месте своих тайных встреч с Джудит.

Эти юные бойцы мечтают о возрождении Звездной Лиги, а я видел ее осколок, вдыхал ее запах, ощущал ее, находился в ней.

А еще у него были рубцы и шрамы — жуткое доказательство того, что он жил как настоящий воин. Среди шрамов были и невидимые глазу, но от этого не менее глубокие — похожие на тот, что остался в его душе после дуэли чести с Полом Муном несколько месяцев назад. Раны-то затянулись, но только лишь раны тела.

Повисшее в воздухе голографическое изображение было тактической картой планеты Хайнер с ее тремя континентами. А к планете направлялись четыре едва заметные красные точки.

— То, что вы видите, — начал Пол Мун своим низким голосом, — это рейдеры Синдиката Дракона, которые только что вышли из пиратской точки перехода и направляются к Хайнеру. Они летят на шаттлах класса «Союз», а следовательно, к нам приближается как минимум один батальон войск Внутренней Сферы.

— Но это недостойно нашего внимания, звездный полковник, — заявил Олег Невверсан, рыжеволосый звездный капитан, командир штурмового тринария. — Это же совершенная ерунда. Никакой угрозы ни для Хайнера, ни для «Штормовых Наездников». И кроме того, мы ведь больше не участвуем в боях чести с подразделениями Внутренней Сферы.

По комнате прокатился одобрительный ропот, многие в знак согласия кивали головами. Трент знал, что это правда. Силы Внутренней Сферы действовали настолько коварно, изворотливо и лживо, что Ягуары считали ниже своего достоинства бросать им формальный вызов на бой чести. Однако Трент почему-то не мог отвести глаз от движущихся красных точек.

— Судя по всему, это не регулярное подразделение какого-нибудь Дома, а банда грязных наемников, — продолжал Пол Мун.

— Еще забавнее, — бросила Тамера Озис из первого боевого тринария. На ее лице в отраженном свете голографического изображения мерцал пурпурно-серый невральный интерфейс. — Мы обсуждаем эту проблему, как будто она стоит чего-то большего, чем выеденное яйцо.

Следующей взяла слово Джез Хоуэлл:

— Где их предполагаемая зона высадки, звездный полковник?

Она стояла рядом с Трентом, но явно от него дистанцировалась, всем своим видом показывая, что у нее вот с этим нет ничего общего.

Пол Мун поиграл кнопками на ручном пульте, и на карте, вокруг города Уоррентона, где все они находились, высветилась зеленоватая картинка.

— Экстраполяция показывает, что они намерены высадиться на нашем континенте.

— И какова их предполагаемая цель? Не могут же они думать, что смогут такими силами захватить базу нашего планетарного гарнизона, нег? — спросил дежурный офицер, элементал, командир одного из звеньев штурмового тринария.

Мун покачал головой.

— Нет, конечно. Я не верю, что они готовы рискнуть таким количеством своих людей, чтобы провести явно самоубийственную операцию. Я не знаю, с какой целью они сюда приперлись. А стало быть, вы должны учитывать это обстоятельство как фактор неожиданности.

Трент пристально разглядывал изображение континента, на котором располагался Уоррентон, и области предполагаемой высадки рейдеров, раскрашенные зеленым цветом. Обведя взглядом помещение, он увидел, что многие собратья-Ягуары качают головами в явном недоумении.

Но Трент уже, кажется, догадался. С чисто военной точки зрения рейд на Хайнер не имел никакого смысла, однако обычаи Внутренней Сферы так отличаются от обычаев Кланов… Трент был убежден, что рейдеры должны были усилить собою силы сопротивления на Хайнере и снабдить их оружием. Они не могли знать, что их рейд запоздал, что с «кошкодавами» уже покончено и что нет никакой надежды на новые восстания на Хайнере.

— Если позволите, звездный полковник, мне кажется, я знаю, какова их цель, — заявил Трент.

Пол Мун задрал брови в преувеличенном выражении удивления и издал презрительный смешок:

— Уверен, что выражу мнение всех присутствующих, если скажу, что ваши мысли по данному поводу никому не интересны, звездный капитан Трент.

Одобрительные кивки и приглушенные возгласы больно задели Трента, равно как и выражение презрения на лицах окружающих его людей.

Это мой Клан, моя кровь и моя жизнь. И они обходятся со мной как. с отщепенцем, менее достойным внимания, чем обыкновенный бандит.

Он ощущал стыд, но не за себя, а за товарищей-офицеров. Трент стиснул челюсти и наклонился к Джез Хоуэлл. Она, в конце концов, была его старшим офицером.

— Можешь меня ненавидеть, — прошептал он. — Но я могу помочь тебе выиграть эту конкурсную план-заявку. Я знаю, где они сядут.

— Ты уверен, воут?

— Так точно.

— Отлично, — ответила Джез. — Я буду заявлять соответственно. Но только знай, Трент, если ты неправ, ты мне за это ответишь.

* * *

Трент поерзал в своем пилотском сиденье и сделал это уже в тысячный раз за долгие три дня ожидания. Он разглядывал пустое небо из своего укрытия за деревьями на краю болота. Отсюда проводили свои операции «Истребители Кошек-5» — это была бывшая фабрика по переработке метана. И здесь должны приземлиться корабли наемников. Трент был уверен в этом не только потому, что изучал историю Внутренней Сферы, а еще и потому, что так подсказывал инстинкт воина, которому он привык доверять. Короче — нутром чуял.

Его звено и элементалы из двух других бинариев укрывались в топи, наполовину погрузившись в густую болотную жижу. Реакторы работали в пониженном режиме, чтобы враг не смог их обнаружить, пока не окажется рядом. На краю топи укрывалась до времени полевая бригада техников — и среди них Джудит. Трента грела мысль, что его «связанная» находится поблизости от места предстоящего сражения. Она так давно не видела настоящего боя…

Трент был удивлен тем, что Джез позаботилась включить его в план-заявку, однако, поразмыслив, сообразил, что это сработает в ее пользу, если он окажется неправ. Трент был далек от восхищения ее стилем командования, но с каждым разом лучше и лучше разбирался в движущих Джез мотивах. Этот стиль не был в обычаях Кланов, как он их понимал, но, видимо, времена и обычаи менялись, а он, Трент, уже не мог за этими изменениями угнаться.

В небесных сумерках внезапно возникли четыре новые звезды, быстро движущиеся кометы или метеоры, которые снижались к топям, пересекая небосклон наискосок с запада. Шаттлы. Они пришли в ночи, зная, что плазма, выбрасываемая из дюз их ядерных двигателей, будет хорошо видна в местных городках и деревнях. Быстро поползут слухи, что Синдикат снова возвратился на Хайнер, пусть даже и ненадолго. Трента радовало, что корабли, описывая дугу, выходят прямо на позиции скрывающихся в засаде Ягуаров. Его рука замерла на стартере реактора «Лесного Волка».

Еще рано.

План заключался в том, чтобы дать шаттлам выгрузить технику и живую силу и только после этого атаковать.

Яркие огни кораблей прошли прямо над его головой, и Трент увидел мерцание многочисленных светлячков, отделяющихся от шаттлов.

Роботы…

Используя прыжковую тягу, аппараты противника десантировались из шаттлов и приземлялись в болоте менее чем в километре от позиции Трента. Когда один из шаттлов прошел прямо над капитаном и лег на курс, уводящий его от топей, Трент облизал свои покалеченные губы.

Тем лучше. Теперь они не смогут убежать от нас легко и быстро.

В динамике нейрошлема послышался голос Джез:

— Твое предположение о месте их высадки подтвердилось наилучшим образом. Если само сражение пройдет, как мы планируем, то я, может быть, упомяну об этом в своем рапорте звездному полковнику. А теперь самое время доказать, что ты достоин звания Ягуара. В атаку!..

Трент отдал сигнал своему звену запустить реакторы и атаковать. С выверенной годами точностью он выжал ручку стартера, ощущая нарастающую пульсацию энергии по всему роботу, от реактора до кабины. После того, как реактор вышел на рабочий режим, на вспомогательном дисплее замерцали огоньки теплопоглотителей, отбрасывая в полутемный кокпит отблески необычных цветов. Трент чувствовал робота как продолжение собственного тела.

Ухватившись за ручку управления оружием, он зашагал вперед. По сторонам пришли в движение другие роботы его звена.

XVI

Заброшенный метановый завод

Болота к западу от Уоррентона

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

5 апреля 3055 года

Заряд шрапнели пробарабанил по обшивке «Лесного Волка» Трента, когда он открыл огонь по тому, что осталось от «Ориона» наемников, по колено погрузившегося в черную воду болота. Робот противника потерял почти всю броню, из пробоин выбивались языки пламени, валил густой дым. Трент ударил из лазеров именно туда, откуда рвался огонь, чтобы еще больше разрушить внутренние системы «Ориона».

Пилот вражеской машины попытался отступить назад, подальше от стоящего на берегу «Лесного Волка», но это движение стоило ему потери равновесия. Робот рухнул в черную жижу, и в вечерний воздух тут же взметнулось облако шипящего пара. Болото сомкнулась над роботом, на поверхность вырвался огромный воздушный пузырь.

Трент развернул «Лесного Волка» и быстро проверил показания сенсоров ближнего боя на вспомогательном дисплее. Сенсоры поведали ему угрюмую правду. Батальон наемников действительно удалось сразу же взять в кольцо, но враг принял бой и яростно сражался, чтобы вырваться из окружения. Перед Трентом находилась топь, окруженная густыми зарослями деревьев, а за ним — то, что осталось от его команды.

Робота Лайора подбил тот самый «Орион», который только что уничтожил Трент, Лорел была вынуждена катапультироваться. Что случилось со Стиксом, Трент понятия не имел, но предполагал, что тот либо помер, либо собирался это сделать. Сигналы отостальных двух бинариев, принимавших участие в сражении, поступали регулярно, но это самое лучшее, что о них можно было сказать. Битва пошла совсем не так, как планировали Ягуары.

«Бешеный Пес» Анселя находился на пределе досягаемости сенсоров Трента, и, судя по их показаниям, он был почти разрушен. Трент больше всего хотел подать Анселю сигнал к отступлению, но он знал, что тот, как подлинный воин, его не Послушает. Сражение длилось, а шансы оставались примерно равными. Наемники наемниками, но в бою враг показал себя достойным противником.

Только тут Трент заметил темную одинокую «Гильотину», возникшую на другом краю топи. Трент захватил ее в сетку прицела, но та первой открыла огонь из средних лазеров. Один луч, оставляя кипящий след, прорезал болото, но три других пришлись на грудную броню «Лесного Волка». Бронеплиты выдержали, и Трент выстрелил из обеих установок РДД, на что «Гильотина» ответила залпом собственных РБД.

Две волны ракет прошли друг сквозь друга, и обе нашли свою цель. «Лесной Волк» закачался под ударами, бронеплиты от взрывов слетали с его ног, как листья с деревьев в грозу. Трент не терял времени на то, чтобы удостовериться в меткости своей стрельбы, а сразу же двинулся вперед, чтобы не быть легкой мишенью. Поворачивая торс из одной стороны в другую, он заметил «Гильотину», поднявшуюся вверх на прыжковых двигателях.

Дисплей повреждений указывал на несколько серьезных пробоин, все они были помечены безнадежным красным цветом. Почти вся передняя броня светилась желтым, оттенками которого обозначалась различная степень умеренных повреждений. Трент смотрел, как «Гильотина» возносится в небо и, описывая дугу, несется к нему на ярких столбах пламени. Если этот наймит думает, что может захватить инициативу, то он глубоко не прав.

Трент загнал «Лесного Волка» в густую рощу деревьев с толстыми, крепкими стволами, где «Гильотина» никак не сможет сесть, а стало быть, не сможет оказаться на расстоянии выстрела в упор. Он увидел силуэт робота наемников, опустившегося как раз на опушке рощи, на берегу болота, там, где только что находился Трент. Большие лазеры и направляющие РБД «Гильотины» снова повели огонь по Тренту, но деревья послужили достаточной защитой для его «Волка», — по крайней мере, от ракет. Ярко-красный лазерный луч, однако, ударил как меч в его правую орудийную станину. Броня разлетелась в щепки, из пробоин полился зеленый охладитель. Первый раз за все сражение в кокпите стало по-настоящему жарко, каждый вдох обжигал легкие Трента.

Он нацелил лазеры на машину противника, но тут между ними возник еще один робот. Трент узнал «Боевого Ястреба»: аппарат почти полностью потерял броню и лишился одной из орудийных станин. Робот походил на человека с содранной кожей — взору были открыты пучки миомерных мышц, обломки брони и сенсоров.

Джез, здесь и сейчас, живая.

— Звездный капитан, это моя цель, — твердо заявил Трент, пытаясь обогнуть увечного «Ястреба».

— Наживка для крыскунса, — отозвалась Джез, ее голос с трудом пробивался сквозь треск и шорох статики. Одно это ясно показывало, насколько серьезно поврежден ее робот. Пилоту «Гильотины» было плевать на правила чести и традиции Кланов. Он увидел «Боевого Ястреба» и тут же открыл по нему ураганный огонь из средних лазеров.

«Ястреб» затрясся как в эпилептическом припадке. Пламя и ослепительные вспышки лазеров разгоняли сумерки, пока Трент подбирался поближе, чтобы стрелять наверняка. Заняв наконец позицию рядом с Джез, он открыл огонь из всего, что у него было. Алые лазерные лучи точно поразили «Гильотину», правая часть фюзеляжа которой взорвалась от сдетонировавших РБД, выпустив в небо яркую желто-оранжевую вспышку. Несмотря на сотовую структуру хранилища боеприпасов, призванную уменьшить ущерб от их возможного взрыва, машина наемников получила серьезные повреждения.

«Гильотина» накренилась и сделала вынужденный неловкий шаг вперед, в сторону Трента, который тоже шагнул вперед — так, чтобы оказаться между «Гильотиной» и роботом Джез. Его противник выпрямился настолько, что смог сделать залп из средних лазеров.

Лазерные импульсы поразили кокпит «Волка». Трент не ожидал такого подвоха. «Волк» зашатался после того, как отказали несколько управляющих систем в пилотской кабине, которая наполнилась дымом и запахом озона. Этот запах пробудил в мозгу Трента воспоминания о битве на Токкайдо, в которой Джез тоже находилась рядом. Он тут же загнал нежелательные воспоминания об этой роковой, почти фатальной для него битве подальше в глубины подсознания. Сейчас время действий, а не воспоминаний.

Джез попыталась нацелить единственное оставшееся у нее оружие — ПИИ, но пилот «Гильотины» рискнул перегреть свою машину и выпалил по «Ястребу» из большого лазера. Мерцающее пламя охватило бок и грудь «Боевого Ястреба», а затем и кокпит, выжигая краску, оставляя на броне тошнотворный черный след ожога. Резкие толчки привели к тому, что выстрел Джез из ПИИ пошел слишком низко, уйдя в болотную жижу. На поверхности воды заплясали голубые молнии разрядов, в небо поднимались клубы пара.

Трент краем сознания зафиксировал произошедшее, целиком сосредоточившись на проведении собственной атаки. Переключив оба больших лазера на одну прицельную сетку, он выстрелил из обоих, целя прямо в кокпит вражеского робота. Остатки находящейся здесь брони сорвало взрывом после того, как «Гильотина» сумела сделать еще несколько шагов. Последовала слабая вспышка, крышка люка откинулась, из кабины высунулся пилот и безжизненной куклой свалился в болотную топь.

Трент не колебался. Он подключился к каналу Джез.

— Мы должны идти на юг. Так мы сможем отрезать путь тем высадившимся с шаттла, кто еще выжил.

— Нет, — ответила Джез. — Эти уцелевшие, если они существуют, находятся за пределами досягаемости моих сенсоров. Мы уже не сможем их настичь.

Трент посмотрел на свои сенсоры ближнего боя и увидел, что, кроме них двоих, поблизости никого нет. Он переключился на дальние сенсоры — лишь для того, чтобы проверить правильность слов Джез, — и убедился, что вокруг действительно нет ни своих, ни чужих.

— Остальные находятся вне пределов досягаемости сенсоров и систем связи.

Последовала пауза, потом Джез издала жесткий смешок.

— Это точно — за пределами досягаемости: все мертвы или вот-вот умрут. — Она снова замолчала, очевидно обдумывая положение вещей. — А все ты, Трент. Из-за твоей самонадеянности я включила слишком мало сил в план-заявку.

Трент почувствовал, как все его мышцы напряглись.

— Я не верю собственным ушам, Джез. Ты обвиняешь меня в том, что ты не сообразила включить в план-заявку достаточно сил, чтобы разбить врага, воут! Воинам не к лицу оправдания и объяснения.

Снова жесткий смех.

— Ты прав, но воины-Ягуары знают также, что выживание — это уже не битва, а ее последствия. Вот в чем твоя слабость. Ты никогда не понимал важности политики. И это тебя всегда губило.

— Интриги недостойны воина.

— И снова ты дурак, Трент. Ты что, не понимаешь? Ты должен принять на себя вину за нынешнюю неудачу. Так же, как ты оказался крайним и стал во всем виноват после битвы на Токкайдо. Это политика, Трент.

— Не говори мне о Токкайдо, Джез! — заорал Трент. — Я спас там твою жизнь. Это была ошибка, которой я не собираюсь повторять.

Робот Джез находился всего лишь в нескольких метрах от него, а гнев Трента возрастал с каждым ее словом.

— Да ты уже потерпел поражение и был обречен на него с самого начала, — ответила она. — Ты должен был позволить мне погибнуть несколько минут назад, но не сделал этого. Не ошибись, Трент. Я заранее заготовила убедительное объяснение нашей нынешней неудачи. Ее причина — ты.

Кровь оглушительно пульсировала в голове Трента. Он вспомнил, как Джез фальсифицировала события на Токкайдо. Теперь она угрожала повторить то же самое здесь.

— Не выйдет, Джез. На этот раз ты не сможешь меня оболгать.

— Ты что — настолько слеп, что не видишь своего истинного положения, не понимаешь, какова твоя участь, нег? Мы с тобой одного возраста и в одном звании, но ты занимаешь низшую должность. Нам обоим по тридцать три года, почти предел для вернорожденных. Но разница в том, что у меня есть Родовое Имя и моя должность соответствует моему званию. Это дает мне шанс продолжать воинскую службу, тогда как тебе прямая дорога на свалку

Трент закусил свою изувеченную губу.

— Я должен был получить Родовое Имя, но меня лишили его грязные козни одного подонка, и ты это знаешь.

— Ах да. Твое Родовое Имя. Я тебе никогда не рассказывала, как твой добрый друг Бенджамен Хоуэлл номинировал меня вместо тебя на получение своего Родового Имени, нет?

Эти слова окончательно вывели Трента из равновесия.

— Так ты перехватила мою номинацию?!

— Ага. Бенджамен Хоуэлл впал в немилость у Хана Озиса. В знак признания моих отважных действий на Токкайдо я, непоколебимый крестоносец линии Хоуэллов, была удостоена чести сражаться за Родовое Имя вместо тебя. Тебе, видимо, неприятно это слушать, Трент, воут?

Он не ответил.

Джез засмеялась.

— Тебе следовало прибегнуть к Испытанию Протеста, Трент. Но ты так жалок. Ты съеживаешься от страха, как вольняга, и даже не пытаешься управлять событиями, а позволяешь, чтобы они несли тебя, как ветер несет пыль. Какая жалость, что ты еще и «мясорубку» завалил…

— Тут тоже без твоей помощи не обошлось, да, Джез? Я это подозревал, да только доказать не мог. До сих пор.

— Мне безразлично, что ты там думаешь. Ты и эта твоя сучка «связанная». Полагаю, это она открыла следы моего маленького сюрприза, воут?

— Сейчас речь не о ней, Джез. О тебе.

— Ошибаешься, Трент. О тебе. У меня Родовое Имя, которое, как ты считаешь, должно быть твоим. Я в звании, которое тоже должно быть твоим. У меня блестящая репутация, а ты ничтожный шут Клана. Репутацию клоуна ты навеки заслужил в тот самый миг, когда вызвал на Испытание Отказа звездного полковника Муна из-за каких-то ничтожных вольняг, живших в Чинне. С этого момента каждый офицер Клана мог видеть, что ты не обладаешь сердцем Дымчатого Ягуара.

— Посылать настоящих воинов устраивать бойню среди мирных граждан, пусть даже и вольняг, нельзя…

Джез снова засмеялась, на этот раз даже как-то умиротворенно.

— Ты что же — думаешь, это было самочинное решение звездного полковника и что Хан Озис ничего об этом не знал? Наши вожди прекрасно знают, что мы сделали, и они ожидали от нас этих действий. Даже ты не можешь быть таким наивным.

Трент почувствовал, как внутри него что-то оборвалось.

Весь мой Клан против меня. Истина перевирается и каким-то образом истолковывается в пользу Джез и Пола Муна.

Это как болезнь, разъедающая силы Клана. Нечто за пределами понятий Клана о чести и справедливости. Ставка здесь не просто жизнь одного отдельно взятого воина, но весь образ жизни, исполнение и воплощение того, что Николай Керенский предначертал своему народу.

Он невольно вспомнил слова Джудит о том, что есть и другие пути, что и у него есть выбор. В Замке Брайана она рассказывала ему про другие возможности, про другие способы жить с честью. И Трент понимал, что должен превратить этот момент в миг своего триумфа. Превратить поражение в победу — или погибнуть.

Решение пришло легко, настолько легко, что Трент заподозрил себя в том, что принял его уже много недель назад и только нуждался в таком вот внешнем толчке, чтобы скрытое стало явным. Развернув «Лесного Волка» лицом к тому, что осталось от «Боевого Ястреба» Джез, и глядя на его кокпит, он произнес:

— Круг Равных, воут?

— Мы с тобой не равные, — фыркнула Джез, — и никогда не будем. Я воин с Родовым Именем. Я не обязана реагировать на твои жалкие призывы к справедливости.

— Ты, как всегда, права, Джез, — согласился Трент, наводя на пилотскую кабину «Ястреба» прицельную сетку.

И без колебаний и промедлений дал залп изо всех своих лазеров. Обзорный колпак кабины «Ястреба», казалось, прогнулся за миллисекунду до того, как разлететься на мелкие осколки. Лучи лазеров выжгли внутренности кокпита, и Трент знал, что от тела Джез останется слишком мало следов, чтобы потом до чего-нибудь докопаться. Из дыры, которая только что была пилотской кабиной «Боевого Ястреба», повалил дым, робот качнулся вперед, как будто отвешивая Тренту поклон.

Это точно, Джез, мы с тобой неравны. Я жив, а ты нет.

Какое-то время он без единой мысли в голове глядел на «Боевого Ястреба», потом переключил систему связи на канал, используемый техниками.

— Звездный капитан Трент вызывает техническую команду. Немедленно соедините меня с техником Джудит.

Последовала длинная пауза, затем послышался голос «связанной»:

— Звездный капитан, Джудит слушает.

Трент сделал глубокий вдох. Еще шаг — и он ступит на тропу, откуда уже не будет возврата.

— Ты нужна мне здесь. Захвати с собой походный набор своей электроники, запасные платы и чипы.

— Я прибуду с командой немедленно.

— Нет. Ты отправишься сюда одна. — Интонацией Трент дал ей понять, что дело серьезное. — Предстоит очень много сделать.

КНИГА ТРЕТЬЯ. МЕЧ

Великолепный зверь Дымчатый Ягуар.

Жестокость без границ и беспредельное упорство.

Сомкнув мощные челюсти на глотке жертвы,

он уже не разомкнет их.

Величайшие воины могут устыдиться,

сравнивая себя с носителем этой жестокой храбрости…

Николай Керенский, «РОЖДЕНИЕ НОВОГО ОБЩЕСТВА»

Воины не просто формируют высшую из каст,

их роль гораздо значимее. Она состоит в том,

чтобы защищать слабых, чтобы охранять мирных граждан.

Воин должен быть чем-то большим,

нежели солдат из прошлых веков. Нет, воин гораздо больше,

чем сформировавший его или ее набор генов.

Воины должны стать воплощением моего предвиденья

новых направлений развития нашего вида.

Франклин Озис, основатель Клана Дымчатого Ягуара

История будет добра ко мне,

поскольку я намерен ее писать.

Уинстон Черчилль

XVII

Штаб планетарного командования Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

7 апреля 3055 года

Джудит вставила боевой чип нестираемой памяти — БоеРОМ — в небольшой модуль, подсоединив его к коммуникационной системе, встроенной в рабочий стол звездного полковника Пола Муна. Громадная фигура Муна возвышалась над ней, пока она активировала модуль. Наконец на выдвинувшемся из стола экране замерцало изображение. Трент стоял рядом с Джудит по стойке «смирно» и глядел на экран.

На экране двигалась «Гильотина», с которой пришлось сражаться Тренту и Джез. Засверкали вспышки, когда Джез выпалила из оставшегося на ее «Боевом Ястребе» оружия, а вражеский робот открыл ответный огонь. Затем засверкали вспышки выстрелов Трента, после которых разрушенная «Гильотина» рухнула в болотную жижу.

Ракурс изображения поменялся, на экране теперь виден был выжженный кокпит «Боевого Ястреба», уничтоженный, очевидно, последним залпом «Гильотины». Из кабины робота валил дым…

Пол Мун, воспользовавшись дистанционным пультом, отмотал изображение назад. Он как будто хотел удостовериться в серьезности повреждений, нанесенных «Ястребу». Затем полковник молча отключил экран, втянувшийся назад в стол, и холодно посмотрел на Джудит.

— БоеРОМ звездного капитана Джез Хоуэлл не подлежал восстановлению, воут?

— Так точно, звездный полковник, — вытянулась в струнку Джудит.

Мун пристально глядел в глаза «связанной», как бы оценивая правдивость ее слов.

— И она была уже мертва, когда вы там появились, воут?

— Так точно.

Пол Мун немного помолчал, прежде чем заговорить снова.

— Хорошо, техник, можете идти, — произнес он сквозь зубы.

Джудит извлекла БоеРОМ из модуля, только мельком взглянув на своего хозяина. Затем вышла из помещения, закрыв за собой дверь.

— Звездный капитан Джез Хоуэлл мертва, — сказал Мун таким тоном, как будто цитировал Предание. — Она погибла как герой в битве против врагов Дымчатого Ягуара.. Такой она останется в нашей памяти.

Трент кивнул, но ничего не сказал. Его охватило странное возбуждение, но на лице ничего не отражалось. Мун внимательно глядел на него.

— Вы согласны, звездный капитан?

— Так точно, звездный полковник Мун.

— Эти наемники ушли с планеты. Их операция провалилась благодаря ее действиям. Только благодаря ей они были разбиты, и это будет отражено в ее послужном списке.

Трент мысленно подмигнул при этих словах, но внешне никак это не проявилось.

Произносимая ложь увеличивает и увековечивает все новые наслоения лжи.

— Звездный полковник, ее подразделение осталось без командира, а я успешно подтвердил свое звание звездного капитана. Могу ли я рассчитывать, что вы назначите меня командиром второго тринария, воут?

По замешательству, отразившемуся на лице Муна, было видно, что он не ожидал подобных слов от Трента.

— Вы действительно звездный капитан, но ваше подразделение сильно потрепано. В звене Руссо осталось лишь два человека, в вашем звене уцелели трое…

Было ясно, что Мун просто-напросто уходит от ответа.

— Пока не прибудут новые роботы для пополнения и замены, я намерен отправить второй тринарий на переформирование, — продолжал Мун. — Когда он снова станет боеспособным, мы обсудим ваше место в нем. Все понятно, воут?

— Так точно, — ответил Трент. Он очень хорошо понимал, что хотел сказать звездный полковник Пол Мун.

* * *

Трент вошел в старый барак, в котором Джудит поселилась, когда вступила в ряды Дымчатых Ягуаров. Он невольно вспомнил миг, когда был здесь последний раз, полтора года назад. Воздух был насыщен запахом плесени или чем-то вроде того.

Из-за груды ящиков появилась Джудит и подошла к Тренту. Они условились, что встретятся в бараке сразу же после разговора Трента с полковником, поскольку это единственное место на территории штаба, где можно было поговорить приватно. Вряд ли в этой развалюхе установлены мониторы слежения.

— Полагаю, все прошло, как планировалось, звездный капитан, — сказала Джудит.

— Так точно, — ответил Трент, оглядывая помещение, как бы удостоверяясь, что никто их не подслушивает. — Твоя редакция моего БоеРОМа оказалась великолепной. Теперь все знают, что Джез погибла от руки вторгшегося на Хайнер наемника.

У Трента, когда он убил Джез в болотах, практически не имелось выбора, однако никто не должен был знать, что один воин убил другого не в формальном Испытании. На их версию событий работал тот факт, что ни одному человеку Клана такая возможность даже в голову не придет. Никто не заподозрит, что он повинен в смерти собрата-воина во время битвы.

— Вы обдумывали то, о чем мы говорили несколько недель назад? — спросила Джудит. — Поэтому вы решили встретиться со мной здесь?

Трент несколько мгновений смотрел на нее, перед тем как ответить.

— Мой народ отклонился от истинного пути Кланов. Я желаю вести людей в бой, но и этого мне не позволят. Перед тем как умереть, Джез дала мне понять, что разложение достигло самых верхов… вплоть до кресла Хана Клана. Я не могу больше оставаться среди Дымчатых Ягуаров. Я не изменился, изменился Клан. Я не могу понять, во что он превратился.

— Ну и?.. — спросила она.

Трент тяжело вздохнул, но держался по-прежнему прямо и гордо.

— Я хочу покинуть Дымчатых Ягуаров. Если ты можешь использовать свои связи, чтобы это устроить, то я хочу сделать это как можно скорее. В обмен на мое знание Клана я прошу только одно — дать мне отряд, который я мог бы повести на славную битву.

Джудит выслушала не перебивая, затем медленно заговорила, тщательно подбирая слова:

— Это будет нелегко, звездный капитан. Действительно, ваш боевой опыт, ваши знания о Дымчатом Ягуаре представляют огромный интерес для любой разведки. Но те, с кем я связана за пределами зоны оккупации, ищут чего-то большего. Однако в обмен за одну конкретную информацию я могу гарантировать вам безопасный выход из Клана, так же как и предоставление вам командной должности.

— Какую информацию? — настороженно спросил Трент. — О чем?

— Дорога Исхода, — твердо сказала Джудит. — Исследовательский Корпус пытается определить местоположение родных планет Клана, но пока безуспешно. Я уверена, что если вы сможете предоставить нужные данные, то сможете потребовать любую воинскую часть Внутренней Сферы под свою команду.

Трент почувствовал, как кровь бросилась ему в голову

— То, чего ты просишь, практически невозможно. Расположение наших родных планет — это величайшая тайна!

— Но это ваш билет на выезд отсюда, — настаивала Джудит. — И это ваша единственная надежда снова стать воином.

Трент уныло покачал головой:

— Маршрута, ведущего к нашим родным планетам, как единого целого не существует. Двигающиеся по Дороге Исхода Т-корабли совершают прыжки, имея в навигационных компьютерах небольшую часть карты. Она уничтожается при загрузке другого фрагмента карты для следующего прыжка. И эти фрагменты постоянно меняются. Маршрут, складывающийся из таких отрезков, никогда не повторяется. Даже наша гиперимпульсная связь действует подобным образом — сообщения передаются по сегментам так, чтобы по коммуникационной сети невозможно было проследить дорогу к нашим родным планетам.

— Ясно, — сказала Джудит. — Но должен же быть какой-то способ, воут?

Трент стоял, все так же качая головой, но мозг его лихорадочно работал.

— Родные планеты расположены примерно на расстоянии года пути от Внутренней Сферы. Единственный способ получить нужные данные, который я могу придумать, это отправиться туда — то есть пройти Дорогой Исхода. А затем каким-то образом найти обратный путь.

Джудит кивнула:

— Точно, и мне кажется, я кое-что придумала. Есть кое-какие устройства, которые я могу прихватить в это путешествие и которые могут измерять длину прыжка. В сочетании с данными спектрального анализа разных звезд, расположенных на пути, это дает нам возможность составить карту Дороги.

На изувеченном лице Трента отразился отблеск слабой надежды.

— Это год туда и год обратно в лучшем случае, Джудит. Ты должна знать, что воины Клана моего возраста и положения не возвращаются с родных планет, если только они не Ханы или не носители Родового Имени. Так не делается. Хотя я надеюсь поучаствовать в состязании за Родовое Имя Хоуэллов, ставшее вакантным после смерти Джез, но я сомневаюсь, что кто-нибудь согласится стать моим патроном. Звездный полковник очень эффективно морально уничтожил меня. Воины вроде меня, не имеющие Родового Имени и слишком старые, чтобы сражаться, часто отсылаются на родные планеты, но оттуда они не возвращаются.

Лицо Джудит просветлело при этих его словах, несмотря на их мрачный смысл.

— Вы превосходный воин. Рассматривайте все это как очередное тактическое сражение. Наверняка должны быть способы получить назначение, связанное с возвращением на родные планеты. Особенно если учесть страстное желание звездного полковника Муна от вас избавиться.

Трент скрестил на груди руки и задумчиво опустил глаза. Его лоб испещрили неровные морщины, ломающиеся на стыке настоящей и синтетической кожи. Он размышлял долго и напряженно. Джудит верно заметила, что эту проблему следует рассматривать, как тактическую задачу, которую надо решить. Как бой местного значения, который надо выиграть…

Рассматривая вопрос под разными углами, он внезапно понял, что решение есть, но плата будет высока — придется поступиться гордостью.

— Ты права, Джудит. Я знаю способ, как нам попасть на родные планеты. Назад выбраться будет гораздо труднее, но и тут должен найтись какой-то выход.

— Превосходно, и как же?

— Нам придется прибегнуть к уловкам и обману, чтобы добиться своего. В общем, мы должны сделать так, чтобы звездный полковник Мун просто настаивал на нашей отправке туда…

XVIII

Штаб планетарного командования Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

9 апреля 3055 года

На руках Джудит были специальные перчатки из антистатика, и она пыталась вставить сегмент миомерного волокна в лодыжку «Лесного Волка» Трента. Миомер действовал как сверхмощная мышечная ткань, а сегмент, который она присоединяла, должен был заменить сожженные во время последнего боя волокна. Джудит с трудом вправляла на место пучок волокон, когда внезапно что-то почувствовала и вытащила голову из гигантской ноги робота. Обернувшись, она увидела, что в нескольких шагах от боевой машины стоит мастер-техник Филипп и пристально ее разглядывает.

Филипп возненавидел Джудит с того самого мгновения, как она появилась среди Ягуаров, и продолжал питать это чувство до сих пор. Она это знала. Со временем мастер-техник стал воздерживаться от рукоприкладства, но продолжал всячески унижать и оскорблять ее словесно, постоянно принижая качество ее работы. Джудит его тоже ненавидела, но находила удовольствие в том, чтобы притворяться робкой, запуганной и покорной тварью. Джудит знала, что когда-нибудь это обернется ее преимуществом, из которого можно будет извлечь пользу. Этот день настал.

— Мастер-техник, — сказала она робко, стягивая перчатки с доходящими до локтей раструбами и засовывая их за рабочий пояс. — Чем могу вам служить?

Он смерил ее жестким и презрительным взглядом.

— Я здесь, чтобы сказать тебе, что звездный полковник попросил меня урезать квоту выделяемых вашему подразделению запасных частей. — Джудит отметила, что Филипп употребил слово «попросил» вместо «приказал», давая тем самым понять, что он как бы на короткой ноге со звездным полковником Муном. — Переформирование этого тринария является для нашего кластера задачей самого низкого приоритета.

В уме Джудит раз за разом повторяла фразы, с которых должно было начаться осуществление плана Трента.

— Звездный капитан Трент будет очень недоволен подобной новостью. Он попросил меня отремонтировать своего робота, чтобы тот был готов к моменту официального провозглашения начала Испытания Крови за Родовое Имя звездного капитана Джез Хоуэлл…

Мастер Филипп надменно задрал бровь.

— Так что — твой хозяин верит, что выиграет ее Родовое Имя, воут?

— Так точно, — почти гордо ответила Джудит. — И поскольку у него уже есть нужное звание, то он наверняка получит под команду наш тринарий.

— Это уж точно! — иронически бросил Филипп. — Но даже до тебя должны дойти слухи о том, насколько звездный полковник презирает Трента, воут? А многие офицеры говорят, что твой хозяин слишком слаб и недостоин быть в Клане.

— Это не так, сэр. Я видела его в бою. А те офицеры, видимо, нет. — Она замолчала, как бы припоминая с гордостью подвиги Трента, затем позволила своему лицу слегка затуманиться. — Он такой храбрый, что ничего не боится… кроме одного…

Филипп навострил уши и придвинулся поближе.

— Чего же?

Джудит оглянулась по сторонам.

— Он как-то мне признался… — сказала она почти шепотом. — Но вы ведь никому не скажете? Можно вам верить?

— Я вырастил тебя как техника. Мы с тобой в одной касте. Верь мне, Джудит, мое слово крепче стали.

Джудит сделала паузу, как бы обдумывая его слова, затем решительно заговорила:

— Он сказал мне, что гифтейк обладающего Родовым Именем воина должен вернуться на его родную планету, где содержащийся в нем генетический материал станет частью священного генетического фонда. Звездный капитан Трент боится, что звездный полковник пошлет его в родной мир Джез, на Охотницу, в качестве почетного эскорта гифтейка Джез. Мой хозяин знает, что воины его возраста уже никогда не возвращаются на передовую с родных планет, их там вместо этого переводят в какое-нибудь подразделение солахма. Но ведь этого не случится, правда, мастер Филипп? Звездный полковник этого не сделает, ведь нет?..

По лицу Филиппа было видно, каких трудов ему стоит удержать издевательскую ухмылку.

— Нет, что ты, — покровительственно прошептал он в ответ. — Звездному полковнику такая мысль даже в голову не приходила, иначе он давно бы уже отдал такой приказ.

Джудит глубоко вздохнула, всем своим видом показывая, что испытывает чувство глубокого и благодарного облегчения.

— Я рада это слышать. Ведь если звездного капитана Трента пошлют на Охотницу, то, скорее всего, и меня с ним отправят. И хотя мне очень интересно посмотреть на родные планеты Дымчатого Ягуара, кто его знает, что меня там ждет…

— Конечно-конечно, — ответил Филипп уже нормальным голосом. Глядя на него, Джудит поняла, что посаженное ею зерно уже дало росток и пустило корни. — Не беспокойся, Джудит. Я умею хранить чужие тайны. Могила!..

* * *

Трент поставил свой поднос в дальнем конце длинного стола, одного из нескольких, что стояли в небольшой, безукоризненно чистой офицерской столовой. Он опустился на стул и приступил к приему пищи. Трент сидел сам по себе, спину держал ровно, как юный кадет. Ел медленно, не глядя ни на кого из присутствующих офицеров. Никто с ним не заговаривал, никто не окликал через зал, чтобы он присоединялся, но Трент впервые не ощущал ярости из-за того, что его в родном Клане третируют как изгоя. Он просто аккуратно и тщательно пережевывал свой рацион, зная, что сегодня использует презрение коллег для достижения своей цели.

Но Трента удивил звездный капитан Олег Невверсан, который вдруг подошел к нему и уселся рядом. С собой он не принес ни выпивки, ни еды. Олег был ранен во время сражения на болоте, когда наемники окружили его робота. Он перенес сотрясение мозга — по крайней мере, Трент слышал такие разговоры. Сейчас на его лице читалось некое намерение, и, судя по всему, оно было не из приятных. Трент проигнорировал Олега, продолжая есть.

— Звездный капитан Трент, — медленно проговорил Невверсан. — Джез всегда говорила, что вы слабак, и вот мы убедились в ее правоте. Она мертва, а вы живы, целы и невредимы.

Трент наконец повернулся к нему, теперь их лица разделяли считанные сантиметры.

— Вы сомневаетесь в моих воинских способностях?

Невверсана нельзя было взять на испуг, он нагло ухмыльнулся.

— Я знаю лишь, что Джез Хоуэлл, уважаемый воин и офицер, сказала нам, что вы знаете, где приземлится враг. Она поощряла нас снизить наши план-заявки на сражение. И теперь она мертва, как и один из моих собственных бойцов. А вы живы.

— Что вам, собственно, от меня нужно, малоуважаемый Олег Невверсан? — ровным голосом произнес Трент и снова принялся за еду

— Говорят, что вы пойдете на что угодно, лишь бы заполучить командный пост. Скажите мне, Трент, каково это наблюдать, как гибнет настоящий воин вроде Джез?

Трент отодвинул поднос, посмотрел прямо в глаза Олегу и холодно оскалился:

— Она умерла той смертью, которую заслужила. И, в конце концов, ее должность станет моей.

— Очень многие будут против этого — подумать только, пожилой и увечный боец, претендующий на командную должность! — сказал Невверсан.

— Возможно. Но мне, собственно, плевать на этих «многих». Меня сейчас ничто не остановит. Я буду иметь право состязаться за Родовое Имя Хоуэллов, так же как и за должность Джез. — Трент ухмыльнулся настолько самодовольно и удовлетворенно, насколько могло позволить его изуродованное лицо. — И теперь все, что остается, это как можно скорее отправить гифтейк Джез на Охотницу

Невверсан был явно ошарашен последними словами и не смог скрыть любопытства.

— А почему это так важно?

Трент впервые с того дня, когда Джез погибла от его руки, засмеялся.

— Это совершенно не ваше дело, звездный капитан, — заявил он, поднимаясь и отодвигая стул.

Трент оставил свою тарелку на столе и, когда выходил из столовой, чувствовал на своей спине острый взгляд Невверсана.

* * *

Звездный полковник Пол Мун смотрел поверх рабочего стола на Филиппа, своего личного механика и мастера-техника всего кластера. Через окно за его спиной видно было, как в просветах меж облаками начинают появляться вечерние звезды и на Уоррентон опускается ночь. День обещал закончиться мирно и спокойно.

— Ваша информация согласуется с информацией, полученной мною от одного из моих офицеров, — сказал Пол Мун.

Приосанившийся Филипп кивнул головой в знак согласия.

— Вся моя жизнь посвящена службе Дымчатому Ягуару и воинской касте, звездный полковник.

— Вы прекрасно служите, — сказал Мун. — С этого момента я беру это дело в свои руки, Филлип. Ни с кем больше не разговаривайте на эту тему.

— Так точно, звездный полковник, — сказал Филипп и направился к выходу из помещения.

Когда дверь за техником закрылась, Пол Мун откинулся на спинку кресла и, размышляя о внезапно подвалившей удаче, позволил себе широко ухмыльнуться. Наконец-то он нашел способ отделаться от этого стравага Трента раз и навсегда. Отныне ни он, ни его рожденная в грязи «связанная» не будут пятнать собою чистоты рядов его подразделения. Их пошлют на родину Дымчатых Ягуаров не как героев, а как мусор на свалку.

— Спи спокойно, дорогой товарищ Трент, — мягко произнес Мун. — Ибо завтра твой самый худший кошмар реализуется…

Звездный полковник Пол Мун повернулся на вращающемся кресле и теперь сидел лицом к окну, с чувством глубокого удовлетворения созерцая звезды Хайнера.

XIX

Штаб планетарного командования Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

11 апреля 3055 года

Трент с каменным лицом пристально глядел на звездного полковника Пола Муна.

— Не могли бы вы повторить этот приказ, звездный полковник?

С легчайшей, тонкой улыбкой Мун повторил свои слова:

— Я назначаю вас в почетный эскорт для доставки гифтейка Джез Хоуэлл.

Он подвинул через столешницу цилиндрик из блестящего металла, в котором содержался генетический материал. Он был заперт и запечатан несколькими встроенными механизмами. На боку читалась маркировка эксперта из научной касты. В толстую крышку устройства вмонтирован чип нестираемой памяти из браслета кодекса Джез. Как только гифтейк будет доставлен на Охотницу, заключенный в нем генетический материал станет частью священного генетического фонда, с помощью которого ученая каста будет выводить новые, улучшенные поколения воинов Дымчатого Ягуара.

— Вы будете сопровождать ее гифтейк на нашу родную планету для почетного погребения, — продолжал Пол Мун. — Корабль уже ждет на орбите.

Трент напряг мышцы лица, из-за чего оно, вследствие наличия шрамов и рубцов, лишь слегка искривилось.

— Звездный полковник, а что с вакантным теперь Родовым Именем Хоуэллов?

— Испытание Крови состоится через три недели. Вы к тому времени будете за пределами системы, но для вас это не имеет значения — все равно никто из вашего Дома не станет вас патронировать.

— То есть Родового Имени мне не видать, равно как собственных ушей и должности Джез, которая сейчас тоже вакантна? — сказал Трент низким, почти угрожающим голосом, которым временами пользовались воины Ягуара.

— Вы знаете, что полет на родную планету — дело долгое. Не могу же я все это время держать должность вакантной. А сейчас второй тринарий выведен в разряд нестроевых и будет оставаться в этом статусе, пока мы не получим технику и персонал для замены и пополнения. Но когда я сочту нужным вернуть в строй это подразделение, то объявлю Испытание на Должность.

— После моего отлета, воут?

— Ответ утвердительный.

— Я выражаю протест, — заявил Трент.

— Протест принят к сведению, — почти нежно улыбнулся Мун.

— Этого мало. Я вызываю вас на Испытание Протеста, звездный полковник. — Трент говорил с такими интонациями, что его слова звучали как пощечины.

Пол Мун поднялся во весь рост и посмотрел на Трента иронически.

— Я не принимаю ваш вызов на Испытание, звездный капитан.

— Боитесь, что я вас побью? — уколол Трент.

— Нет, но я оценил вашу попытку вызвать мой гнев. А отказываюсь я потому, что имею на это право. Ну, а ваш отказ сопровождать в качестве почетного эскорта гифтейк Джез является оскорблением для ваших боевых товарищей. До сих пор, насколько я знаю, никто не отказывался от этой почетной миссии. У нас, как у генетически выведенных воинов, есть обязанности превыше уз боевого товарищества и отношений субординации. Мы все должны заботиться о сохранении и улучшении родовых линий ради будущих поколений.

— Чушь, звездный полковник, — сказал Трент. — Речь идет не о чести или долге, а вашей ко мне ненависти. Это назначение — лишь способ убрать меня подальше с ваших глаз. Вы знаете, что мне тридцать три года. К тому времени, когда я доберусь до родной планеты, мне будет тридцать четыре. Возраст, когда воин считается стариком. Вы знаете, что они никогда не пошлют меня обратно. Тем самым вы лишаете меня последнего шанса состязаться за Родовое Имя или вести вернорожденных товарищей по оружию в бой. Нет, звездный полковник Мун, я настаиваю на этом Испытании Протеста потому, что вы предаете обычаи нашего народа. Вы играете в политические игры как торгаш, вы не поступаете как воин.

— Хватит, — рявкнул выведенный из себя Пол Мун. — Вы переоцениваете меня, Трент. По-вашему, я организовал какой-то заговор, чтобы устранить вас из Внутренней Сферы и все это некая запланированная интрига? Бред! Я воин! И, как таковой, я всего лишь выполняю свой долг. У меня нет времени на интриги и манипуляции. Вы с Джез были в одной сиб-группе, вы сражались бок о бок с ней во многих битвах, в том числе и на Токкайдо. Вы были рядом с ней, когда она погибла. Мое решение не продиктовано моей к вам неприязнью. Оно отражает лишь мое желание оказать вам честь, поскольку вы — лучшая кандидатура для этой миссии.

— Вы отрицаете, что посылаете меня на Охотницу потому, что знаете — шансы моего возвращения оттуда ничтожны?

В воздухе повисло невысказанное обвинение — лжец.

Мун покачал головой.

— Думайте что хотите, Трент. Все, что я хотел сказать, я сказал.

Он взял со стола какой-то напечатанный на бумаге документ, несколько мгновений его просматривал, потом послал по столешнице Тренту.

— В этом путешествии вас будут сопровождать другие воины. Большинство переводятся в солахма, но есть один дезгра. Все они на время полета переходят под ваше командование, поскольку вы старший по званию. — Он жестом предложил Тренту взять лист со своим новым назначением. — Здесь также полная декларация о грузе вашего шаттла.

— Штрафник и старые солдаты плюс корабль, уже загруженный и готовый к моей отправке, — саркастически произнес Трент, принимая документы и бегло их просматривая.

— Уверяю вас, это всего лишь совпадение, — ответил звездный полковник Мун. — Со времен Токкайдо многие мои товарищи-офицеры стараются очистить ряды Ягуара от балласта, который стоил нам победы на этой планете. Я уверен: вы найдете, что у вас много общего с вашей новой командой.

Трент сузил свой естественный глаз и холодно посмотрел на Муна.

— Если это так, — произнес он медленно, — то, значит, эти люди принадлежат к лучшим воинам, которые когда-либо составляли славу Клана Дымчатого Ягуара.

Пол Мун хмыкнул.

— Возможно, у вас будет еще шанс сразиться и погибнуть в бою, звездный капитан. Корабли Исследовательского Корпуса в последнее время ведут себя все более агрессивно в своих попытках отыскать Дорогу Исхода. Кто знает, может, вы наткнетесь на какой-нибудь из них?

— В любом случае вы выигрываете, — ответил Трент. — Шансы столкнуться с врагом на Дороге Исхода невелики. Но если я погибну в такой стычке, то отсутствие у меня Родового Имени будет означать, что мои гены никогда не станут частью священного генофонда. Если выживу, вы сделаете все, чтобы я никогда не вернулся во Внутреннюю Сферу.

— Говорю вам, Трент, вы меня переоцениваете. Все эти интриги и заговоры, которые вы мне приписываете, существуют лишь в вашем воображении.

Трент скрестил руки на груди и мрачно посмотрел на своего командира.

— Вы приговорили меня.

— Нет, Трент, — легко пожал плечами звездный полковник Пол Мун. — Вы сами себя приговорили.

* * *

Трент стоял в дверях барака и смотрел, как Джудит упаковывает свои пожитки. Его личный вещмешок был уже собран и переброшен через левое плечо. В него вместилось все его имущество. Вся жизнь воина в одном небольшом рюкзаке.

Джудит забросила последнюю вещицу в свой вещмешок и подняла голову.

— Я заметила, что на наш корабль погрузили несколько роботов.

— Исорла, трофейное добро. При их постройке использованы новые технологии, которые Внутренняя Сфера пытается задействовать против нас. Научная каста на Охотнице, без сомнения, захочет изучить их поближе.

Джудит, застегивая рюкзак, проговорила:

— Что ж, пока что наш план работает хорошо. На этот раз вы перехитрили Пола Муна. То, что он назначил вас эскортировать генетический материал Джез, даст нам возможность попытаться составить карту маршрута к родным планетам.

Трент слегка покачал головой.

— Никогда даже подумать не мог, что жизнь воина приведет меня на тропу измены. Если это поможет получить то, что нам нужно, то, может быть, когда-нибудь я научусь жить с этим. Кстати, ты говорила о каких-то устройствах для составления карты?..

Джудит показала ему небольшой плоский черный приборчик размером с бумажник и с единственным контрольным дисплеем.

— Это штатный сканер нейтрино. Мы используем его для мониторинга реакторов боевых роботов, чтобы убедиться, что они не слишком сильно излучают.

— Но чем эта штука поможет при составлении карты Дороги Исхода?

— Когда Т-корабль появляется в новой звездной системе, его сердечник испускает ЭМИ — электромагнитный импульс.

— Это я знаю, — ответил все еще недоумевающий Трент. — Если в этой же самой точке перехода окажется другой «прыгун», то можно прочесть ЭМИ прибывающего корабля и определить его конфигурацию…

Джудит кивнула.

— Именно так, но большинство людей не знает, что гипердрайвизлучает также нейтринный импульс. Нейтрино появляются вблизи внешнего корпуса корабля и кучно пролетают около сотни метров, перед тем как рассеяться. После чего их уже нельзя выделить на общем низкоуровневом фоне нейтрино, постоянно испускаемых ядерными двигателями корабля.

— Это означает, что их нельзя использовать для определения курса чужого корабля. Импульс рассеивается почти мгновенно, да к тому же нужно быть практически на корпусе корабля, чтобы зарегистрировать нейтрино, испускаемые при прыжке. А «прыгуны» никогда не сближаются друг с другом на такие дистанции.

— Верно, — сказала Джудит. — С военной точки зрения нейтринный импульс не имеет никакой ценности. Можно засечь присутствие корабля, но нельзя узнать, какую дистанцию он покрыл в прыжке. Но для наших целей это достаточно важно. Если мы смонтируем этот сканер на корпусе Т-корабля или в шлюзовой камере близ внешнего корпуса, то сможем замерять уровень нейтрино каждого прыжкового импульса. Имеется прямая зависимость между количественным уровнем нейтрино и дистанцией гиперпространственного прыжка. Сняв показания, мы совершенно точно определим, какое расстояние преодолел Т-корабль при очередном прыжке между звездами.

— Что позволит нам почти точно вычислить, куда мы прыгнули…

Прыжки совершались из точки перехода в другую точку перехода. Обычно это были точки, расположенные в зените или надире гравитационного колодца звезды. Существовали также пиратские точки перехода, расположенные в тех местах звездной системы, где гравитация практически незаметна, но их использование было делом рискованным. Невзирая на то, что на пути из Внутренней Сферы к родным планетам Кланов располагаются тысячи звезд, точное знание длины прыжка резко снижало количество тех звездных систем, которые предположительно находились на Дороге Исхода.

— Так точно, сэр. А в сочетании с самым простым спектральным анализом, который я могу проводить в каждой системе, это позволит нам не только определить все звезды, у которых наш Т-корабль будет проводить подзарядку своих спиралей, но также составить маршрутные траектории, которые Кланы используют для передвижения между ними.

Трент посмотрел на устройство, лежащее у него на ладони, и вернул его Джудит.

— Попасть в шлюзовую камеру Т-корабля будет нелегко. Пассажиры во время таких перелетов обычно находятся в шаттлах. Т-корабли летают между звезд, тогда как для перевозки грузов и пассажиров используются транспортируемые ими шаттлы. Шаттлы могут летать с планеты на планету внутри звездных систем, но единственным способом межзвездного перелета для них является транспортировка в доках на корпусе «прыгуна».

— Как воин, вы будете обладать большей свободой передвижения, несмотря на свою репутацию. Возможно, именно вам удастся найти способ, как укрепить сканер в нужном месте.

— Я в этом не уверен, — возразил Трент. — По-моему, у тебя, как у техника, будет больше поводов оказаться на борту «прыгуна».

— Да, но моя специальность — роботы. Только мастер-техник обладает нужным количеством общих знаний. Мое присутствие там во время прыжка будет выглядеть подозрительно. Я думаю, у вас все же будет больше возможности для свободного передвижения.

Трент посмотрел на нее.

— Неужто все так просто?

— В этом и заключается слабость Клана. Ягуары озабочены лишь защитой от внешней угрозы. Никто не ожидает, что угроза может прийти изнутри. Как может генетически выращенный воин пойти против своей программы? Так что единственной мерой безопасности при перелете будет тестирование генетической идентификации каждого пассажира непосредственно перед стартом на предмет выявления потенциальных шпионов.

Трент кивнул. Его внезапно охватила печаль.

— Как ты сказала — слабость Клана…

— Никакому Дымчатому Ягуару никогда даже в голову не придет, что один из них может выдать секретную информацию.

— Этому препятствует наш кодекс чести. — Трент уже стряхнул мимолетную печаль. Он принял решение, и теперь поздно что-то менять.

Джудит слегка улыбнулась.

— Тот самый кодекс, который наши старшие офицеры нарушают постоянно и с приятной легкостью.

Трент снова кивнул:

— Не беспокойся, Джудит. Моя тропа лежит передо мной, и то, что я пройду ее до конца, так же верно, как и то, что Дорога Исхода ведет к нашим родным планетам. Слишком поздно для меня поворачивать назад.

XX

Шаттл Дымчатых Ягуаров «Дхава»

Причальный док Т-корабля «Адмирал Эндрюс»

Точка перехода в надире, Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

20 апреля 3055 года

Трент, по ходу действия осваиваясь с невесомостью, хватаясь за поручни на переборках, влетел в шлюзовую камеру стыковочного кольца, к которому только что причалил шаттл «Дхава». Это было одно из многих таких колец, расположенных вдоль километрового хребта Т-корабля, а данная шлюзовая камера являлась единственным переходом с шаттла на «прыгун» и обратно. Трент внимательно осмотрел доступную обзору часть кольца. Сравнительно простая конструкция обеспечивала надежный захват, и это единственное, что удерживало шаттл в доке «прыгуна», что не давало ему, равно как и другим шаттлам, сорваться и исчезнуть в неизмеримых космических пространствах. Трент и Джудит решили, что или шлюзовая камера, или сам корпус «прыгуна» будут идеальным местом для размещения устройства, измеряющего волны нейтрино, возникающие при каждом прыжке Т-корабля. Трент поискал глазами наиболее удобное и наименее вызывающее подозрения место, где можно будет в подходящий момент укрыть устройство.

Небольшое смотровое окно позволило Тренту бросить взгляд вдоль всего Т-корабля. К длинному хребту «прыгуна» пристыкованы еще два шаттла класса «Союз» — такие же как и «Дхава». Ближайшее стыковочное кольцо свободно, однако Трент не сомневался, что рано или поздно это место будет занято еще одним шаттлом. Рейс на родные планеты — отнюдь не заурядное каждодневное предприятие, и Клан никак не мог позволить себе такого расточительства, как отправка Т-корабля с неполной загрузкой.

Трент почувствовал руку на своем плече и обернулся. Рядом парила Джудит.

— Мы скоро прыгнем, звездный капитан.

— Да, я только что слышал, как объявили десятиминутную готовность, — ответил он. — Надеюсь, ты нашла свою каюту, воут?

— Да. — Она задрала брови и слегка улыбнулась. — Она почти так же роскошна, как мои апартаменты в Уоррентоне.

Внезапно в шлюзовой камере возникла еще одна фигура — гигант-элементал с пучком связанных на затылке светлых волос. Этот конский хвост парил сзади над его бычьей шеей. В тесном помещении шлюза громадная фигура казалась еще более огромной в сравнении с обычными людьми. Элементал это сознавал, равно как и то, что вполне сознательно вторгся в личное пространство Трента. Все это были элементы психологического давления.

— Полагаю, вы звездный капитан Трент, воут? — прогудел элементал.

— Так точно, — ответил Трент. Джудит парила рядом с ним, глядя на внушительную фигуру воина. — Я Трент из родовой линии Хоуэллов.

— Я звездный командир Аллен из родовой линии Мунов, — официальным тоном представился бугай. — Капитан нашего Т-корабля проинформировал меня, что вы наконец-то на борту. Я, как офицер безопасности, изучил ваше досье, пока вы летели к нам с Хайнера. Вы служили в Штормовых Наездниках, воут?

Мун, кровный родственник моего бывшего командира, человека, отославшего меня с Хайнера догнивать в качестве солахма…

— Я служил под командованием звездного полковника Пола Муна в «Штормовых Наездниках». Вы ведь связаны с ним кровными узами, воут? — Трент решил, что с этим человеком следует говорить предельно осторожно.

— Так точно, — ответил Аллен. — А еще точнее — мы воспитывались в одной сиб-группе.

В поведении Аллена тоже чувствовалась некоторая настороженность, он как бы прощупывал реакцию Трента.

— Так вы с ним, стало быть, друзья и товарищи, воут? — решительно забросил удочку Трент.

Аллен засмеялся, если можно назвать смехом этот низкий, веселый рык, исходящий откуда-то из самого брюха гиганта.

— Ответ отрицательный, звездный капитан Трент. Я ненавижу звездного полковника Пола Муна.

Быстрым, неожиданным движением он закатал левый рукав комбинезона и обнажил длинный шрам, идущий от запястья до локтя. Шрам был глубоким, и, очевидно, мышцы под ним были разорваны.

— Не подобает воину плакать над разлитым пивом, однако я могу кое-что рассказать про Пола Муна. Я дрался с ним на Испытании на Должность, за звание звездного капитана. Он притворился раненым, а потом напал, застав меня врасплох. Это чуть не стоило мне руки. И в конечном счете привело к тому, что я служу на Т-корабле, скорее как моряк, чем как настоящий воин, чье место на поле боя.

Трент испустил короткий, невеселый смешок.

— В таком случае, вам будет неприятно узнать, что у Пола Муна все в порядке.

— Вот вольняга, — выругался Аллен, опуская рукав на место. — Ну, раз вы находитесь на борту корабля, то, значит, тоже где-то перебежали ему дорогу.

— Ответ утвердительный, — согласился Трент. — По крайней мере, в одном отношении у нас с вами есть что-то общее.

— Это точно. — Аллен протянул Тренту огромную руку. Трент пожал руку элементала и мотнул головой в сторону Джудит:

— А это моя «связанная», Джудит.

Аллен и ей пожал руку.

— Из какого она Клана, звездный капитан? Из Кошек Сверхновой или из Бриллиантовых Акул?..

Это, ясное дело, был юмор, ибо оба названных Клана на протяжении долгого времени считались соперниками Дымчатых Ягуаров. Понятно, что как офицер безопасности Аллен должен был просмотреть досье Джудит так же, как и досье Трента. Трент внезапно сообразил, что весь этот разговор отнюдь не был светской беседой, какой выглядел на первый взгляд. Товарищ начальник при исполнении и делает свое дело.

— Ни из того, ни из другого. Она из Внутренней Сферы. В свое время она была пилотом боевого робота в Гвардии Комстара, но я одолел ее в честном бою. Я был восхищен ее доблестью и воинским искусством и взял ее в качестве исорла на Токкайдо, — пояснил Трент, и в голосе его слышалось, что он гордится как собою, так и Джудит.

Аллен приподнял бровь, посмотрел на Джудит, потом снова на Трента.

— Вы сражались на Токкайдо и сделали гвардейца своей «связанной». Серьезное дело, воут?

— Да, — подтвердил Трент с чувством гордости, которое так редко приходилось ему испытывать с момента появления на Хайнере много месяцев тому назад.

Звездный командир Аллен снова посмотрел на Джудит.

— Вы получили несравненный подарок, «связанная». Вы летите в пространство Кланов. Сколько еще ваших бывших сограждан могут похвастаться этим? Один-два, самое большее. Вы отправитесь вслед за великими, которые первыми прошли этот путь из Внутренней Сферы столетия назад. Вы посетите родную планету нашего Клана. Это большая честь.

— Так точно, звездный командир. — Джудит слегка склонила голову.

— Удержание в качестве «связанного» человека Внутренней Сферы встретишь не часто. По крайней мере, я с этим никогда не сталкивался, звездный капитан Трент.

Трент кивнул и выдал свою ослепительно уродливую улыбку.

— И за это я заслужил порицание многих своих товарищей по оружию, — сказал он. — Это сделало меня парией, но, возможно, оно и к лучшему. По крайней мере, это удержало меня от того, чтобы вляпаться в политические игры, которые, как кажется, сейчас стали очень популярны среди слабаков.

Он невольно подумал о Джез, о Поле Муне и о том, как смог обратить их амбициозные, продиктованные эгоизмом игры себе на пользу, заставил их работать на свой собственный план побега.

Аллен снова засмеялся.

— Теперь я понимаю, почему Пол Мун вас невзлюбил. Вы воин, соблюдающий обычаи и традиции нашего Клана. — Он сделал жест в сторону прохода, ведущего в Т-корабль. — Как старший офицер безопасности «Адмирала Эндрюса» приглашаю вас посетить прыжковую станцию. У нас много общего, звездный капитан Трент. Я надеюсь услышать от вас занимательные истории о вас и о Поле Муне. И еще мне не терпится узнать, что же все-таки случилось на Токкайдо. Надоели всякие басни, придуманные теми, кто хочет сделать эти события хорошо забытым прошлым. Хочу услышать свидетельство человека, сражавшегося там и выжившего для того, чтобы поведать истину.

Трент покосился на Джудит. Они кивнула с непроницаемым видом, и никто, кроме Трента, не смог бы понять смысл едва заметной улыбки, коснувшейся ее губ.

* * *

Позже, после того как корабль прыгнул, а Трент и Джудит вернулись каждый в свою каюту, Трент просмотрел распечатку со сведениями об остальных офицерах Дымчатого Ягуара, находившихся либо на борту двух уже пристыкованных к «прыгуну» шаттлов, либо на борту третьего, который еще должен был появиться. Всего дюжина, у каждого приказ о переводе на Охотницу в Двадцать шестую галактику, известную как «Железная Гвардия».

И это было их последнее назначение, Трент это знал. И еще он был уверен, что на Охотницу прибудет и приказ о его, Трента, назначении в «Железную Гвардию». Солахма. Для воина Клана это слово звучало как проклятие. Если воин не смог погибнуть в славном сражении или завоевать Родовое Имя, то, по достижении определенного возраста, он или она считались фактически бесполезными. Таких воинов отсылали назад на Охотницу, родную планету Дымчатого Ягуара, где определяли в подразделение солахма, по сути, списывая как мусор. Многим поручат различные задачи, не связанные с боевыми действиями, хотя у некоторых везунчиков останется еще шанс, если их подразделению поручат какую-нибудь самоубийственную миссию, где появится возможность наконец-то погибнуть с честью. Это, в конце концов, единственно достойная воина смерть — на поле боя.

Подразделению, которое Трент должен был доставить на Охотницу, будет назначено нести охрану родной планеты, но это лишь симуляция реальной боевой задачи. Что может угрожать родной планете, когда самые свирепые Кланы все еще сосредотачивались на вторжении во Внутреннюю Сферу? И уж точно никто на Охотнице не опасался, что планету атакуют войска этой самой Внутренней Сферы. Трент был единственным во всей Вселенной Дымчатым Ягуаром, знавшим, что такая атака теперь реально возможна. Он не питал иллюзий относительно того, как будут использованы данные о Дороге Исхода, которые они с Джудит намерены собрать и передать ее работодателям.

Возможно, он сделает воинам-солахма всего пространства Кланов хороший подарок. Пока у них есть единственная перспектива — медленное и бесславное загнивание до самой смерти. Но если ему удастся дать Внутренней Сфере средство атаковать родные планеты, некоторые солахма получат возможность снова сражаться и доблестно умирать. Да, до этого должны еще пройти годы, но шанс вполне реален.

Ну а в случае неудачи Тренту светила та же, худшая, чем смерть, участь — назначение в подразделение солахма. И это будет означать, что Пол Мун выиграл. Подразделениям солахма придавались, как правило, списанные роботы, если вообще придавались. Временами их посылали в бой против боевых машин противника вообще с одним только личным оружием — автоматами да ножами.

Воины не должны умирать подобным образом.

Трент и не собирался так умереть.

Возраст не имеет отношения к воинскому мастерству и доблести. Он знал, что, по крайней мере, один из воинов, с которым ему довелось лететь на Охотницу, был настоящий дезгра. Он покрыл себя позором и бесчестием за попытку скрыть нарушение ритуала подачи конкурсной заявки в Испытании Боем. Остальные, подобно Тренту, просто старые воины, некоторые из них тоже сражались на Токкайдо.

Он мог представить себе их горечь и затаенную обиду и то, как они будут цепляться за надежду на то, что судьба, быть может, все-таки пошлет им какой-нибудь способ испытать себя еще один, последний раз. Кем бы они ни были, что бы они ни чувствовали и ни думали, эти воины сейчас находились под его командованием. Если все пойдет хорошо, у Трента будет еще один шанс, даже если его не будет у них. Но он не мог вот так запросто сбросить их со счетов. Как воины, они заслужили уважение с его стороны, и он попытается создать из них более или менее нормальное подразделение.

Мы будем вместе почти год и к нашему прибытию на Охотницу покажем остальным воинам-Ягуарам, что солахма — это всего лишь слово. И на почву родной планеты мы ступим с прямыми спинами и гордо поднятыми головами.

Негромкий стук в дверь каюты прервал ход его мыслей. Трент поднялся и открыл дверь, за которой обнаружил плавающую в центре коридора Джудит. Он сделал ей знак войти — или, вернее, заплыть — и после того, как она медленно вплыла в каюту, тщательно запер дверь. Джудит потыкалась в стены помещения и наконец ухватилась за спинку сиденья, чтобы заякориться.

— Я думал, ты уже спишь, — сказал он.

— Я хотела поблагодарить за сегодняшнее, — ответила она.

— Поблагодарить меня?..

— Да, за то, что ты выставил меня в лучшем свете перед звездным командиром Алленом. Ты заставил меня вспомнить о гордости, которую я когда-то чувствовала, будучи воином. И это убедило меня, что мы делаем правильное дело.

— Но я всего лишь сказал правду, — возразил Трент.

— Этот звездный командир, кажется, хороший человек, — сказала Джудит. — В его компании полет пройдет незаметно.

— Да. И дружба с ним поможет мне получить свободный доступ на «Адмирала Эндрюса».

Звездный командир Аллен устроил для них экскурсию по Т-кораблю, что помогло им уточнить свои планы. Но за эту помощь они никогда не смогут его поблагодарить.

— Кажется, все пока что неплохо складывается, — заметила Джудит.

Трент слегка пожал плечами.

— До Охотницы долгий путь, Джудит. Многое случится, прежде чем мы туда попадем. В том числе и много нежелательного…

XXI

Т-корабль «Адмирал Эндрюс»

Точка перехода в зените Ричмонд

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

2 июня 3055 года

Трент шагал по коридору Т-корабля, используя для ходьбы палубные тапочки. Снабженные магнитными подошвами, они позволяли держать контакт с палубой и даже — до какой-то степени — имитировать в невесомости нормальную походку. Во время коротких перелетов эта обувка, как правило, не использовалась, но в путешествии, длящемся добрую часть года, корабельный экипаж носил ее для сохранения жизненной силы. Мышцы во время длительного пребывания в невесомости имеют тенденцию становиться дряблыми, а подобного рода спортивная ходьба помогает сохранить здоровье.

Трент остановился у шлюзовой камеры ремонтного отсека и огляделся. Коридор был пуст в обе стороны. Он набрал код доступа, который знал каждый находящийся на борту офицер, и внутренняя дверь отворилась с жужжанием и шипением. Трент прошел в шлюз, извлек спрятанный за поручнем нейтринный сканер и заткнул, его за пояс. Это было проверочным испытанием, одним из нескольких, которые они с Джудит провели, пока корабль пересекал зону оккупации. После этого Трент активировал процедуру закрытия шлюза и запечатал дверь, набрав соответствующий код.

Позже, вечером, Джудит проанализирует работу устройства, чтобы убедиться в отсутствии сбоев и прочих неожиданностей Вполне возможно, что у них больше никогда не будет случая попасть в пространство Кланов, и если устройство не будет надлежащим образом выставлено и откалибровано, то вся операция пойдет насмарку.

Передвигаясь по коридору параллельно сердечнику прыжковой тяги, который проходил почти через весь корабль, Трент думал о том, насколько далеко они уже зашли в своих действиях. Внизу сверкала ярко-оранжевая звезда Ричмонда, служившая маяком, отмечавшим границы Внутренней Сферы. За Ричмондом Глубокая Периферия и первые звезды Дороги Исхода.

Он остановился в конце коридорчика и еще раз критически оглядел себя. На встречу со своими новыми офицерами Трент надел серый парадный мундир со всеми регалиями. Четвертый, и последний, шаттл с группой приданных ему воинов пристыковался к докам «Адмирала Эндрюса» во время последней стоянки на станции подзарядки у Идлуинда. Он передал им приказ собраться в одном из небольших помещений для совещаний. Трент хотел оценить их и дать им понять, чего он от них ожидает.

Трент открыл дверь и шагнул внутрь. Некоторые из воинов — примерно половина — поднялись и вытянулись по стойке «смирно», ногами цепляясь за ножки столов, за которыми до того сидели, чтобы внезапное движение не отбросило их к потолку Остальные, на лицах которых явно читались горечь и пренебрежительный вызов, сидели не шелохнувшись. Трент прошел к столу, установленному перед рядами других столов, повернулся к своим подчиненным.

— Вольно! — скомандовал он и уселся. — Я — звездный капитан Трент, ваш командир на время перелета.

Один из офицеров — из тех, что не поднялись, — облокотился о стол.

— Иными словами, — произнес он сквозь зубы, — вы — наш стражник, который должен отконвоировать нас на Охотницу, где мы будем до конца дней служить в качестве заключенных.

— Ответ отрицательный, — возразил Трент. — Я знаю, что вы переведены в категорию солахма или даже дезгра, но для меня это ничего не значит. В моих глазах вы остаетесь воинами Дымчатого Ягуара и, как таковые, будете вести себя соответственно.

Он поднялся со стула. Воин, заговоривший первым, убрал локти со стола и слегка выпрямил спину.

— Смелое заявление со стороны офицера столь старого, что, скорее всего, он не вернется из этой миссии, — произнесла женщина в звании звездного командира, которую Трент, изучивший досье всех присутствующих, легко определил как Кристу — В нашем собрании есть какой-то смысл, звездный капитан Трент?

Трент хорошо понял и эту браваду, и этот язвительный комментарий по поводу его собственного статуса.

— Сожалею, что нарушил какие-то ваши планы, Криста. Мне казалось, что имею дело с воинами, достойными звания Дымчатых Ягуаров. Очевидно, вы к ним не принадлежите, а являетесь глупой вольнягой, не имеющей понятия ни о субординации, ни о воинском долге. Возможно, мне следует связаться со службой безопасности и информировать их, что на корабль пробрались люди из бандитской касты и что их можно легко взять, окружив это помещение, воупр.

Ее лицо, равно как и лица нескольких других присутствующих, побагровело от гнева.

— Я воин! — прошипела Криста. — Просто мне не дали шанса доказать это!

По комнате прокатился ропот. Трент сдержал улыбку Он задел их больное место.

— Хорошо, Криста… и все остальные. Приятно видеть, что кровь Ягуара все еще течет в ваших жилах. Я понимаю ваши чувства, но сейчас нам не до этого. Сейчас самое время показать тем, кто нас послал сюда, что они были не правы, что мы не отбросы Клана, а настоящие воины и таковыми и останемся.

— Ваши слова пусты, за ними ничего не стоит, — сказал склонный к полноте офицер, сидевший за дальним столом Трент вспомнил, что его зовут Маркус. Именно он был классифицирован как дезгра. Нарушение обычаев Клана стоило ему должности и нескольких месяцев заключения. — Почему бы вам не оставить нас в покое, звездный капитан? Вы ничего не добьетесь, принимая свою командирскую роль так близко к сердцу.

— Отставить, Маркус, — резко ответил Трент. — Я тем самым добиваюсь уважения как офицер и как член Клана. Вы, однако, можете не участвовать в наших делах, если полагаете, что служить под моим командованием — занятие бессмысленное и пустая трата времени. Все же возьмите на заметку, что я, как старший офицер, буду трактовать ваше неподчинение как прямой бунт, особенно сейчас, когда мы готовимся отправиться за пределы досягаемости властных структур Клана Дымчатого Ягуара.

— Бунт?..

Трент увидел, что слово ужалило больно. Кто в Клане не знает про бунт в Глубокой Периферии на борту «Принца Евгения», одного из кораблей, сопровождающих генерала Керенского в великом Исходе? Когда корабль был захвачен, Керенский приказал казнить всех офицеров на его борту. Бунт считался самым серьезным предательством в Клане.

— Так точно, — сказал Трент, снова понимая, что попал в яблочко. — Те из вас, кто откажется выполнять приказы, будут считаться бунтовщиками. Наказание будет скорым и соразмерным преступлению. Я прикажу флотским выбрасывать таких через шлюзовую камеру в открытый космос.

Трент действительно намеревался так и поступать и хотел, чтобы у этих людей не возникало ни малейшего сомнения в серьезности, сказанного.

Последовала долгая пауза, во время которой дюжина сидящих за столами офицеров, казалось, обдумывала услышанное. Трент обвел взглядом их лица и остался доволен — они поняли.

— Еще вопросы есть? — спросил Трент. Никто не ответил. — Может, кто-то хочет заявить, что моя программа не отвечает его или ее интересам?

— Никак нет! — дружно ответили воины.

Только теперь Трент позволил себе улыбнуться.

— Прекрасно. На борту «Дхавы» имеются четыре симулятора. Кроме того, у нас есть несколько трофейных боевых роботов Внутренней Сферы. Они находятся в ремонтных доках. Я проинструктирую моего техника начать все необходимые ремонтные работы на тот случай, если нам понадобится, чтобы роботы были в боеготовом состоянии. А пока что я разработал график учебы на симуляторах и подробные инструкции для каждого из вас. Ежедневно мы будем заниматься физической подготовкой и разбирать тактические задачи и сценарии, которые я буду разрабатывать для вас каждый день.

— Звездный капитан, — подал голос бородатый воин, которого звали, как знал Трент, Стенли. — Разрешите обратиться.

— Разрешаю.

— Перед собранием мы все общались друг с другом неформально и в общем знаем, почему каждый из нас тут оказался. А вот как вы оказались нашим командиром?

Трент обдумывал ответ целых пять секунд. Он испытывал сильное искушение сказать им именно то, что думал.

Я оказался здесь в результате происков интриганов, тех, кто искажает заветы Николая Керенского, из-за подлостей и предательства, и еще потому, что считаю воинов чем-то большим, чем просто убийцами невооруженных штатских…

Но, разумеется, он этому искушению не поддался.

— Я нахожусь здесь в качестве почетного эскорта павшего воина. Мне доверена задача доставить ее генетическое наследство на Охотницу. Мы с ней воспитывались в одной сиб-группе, и начальство сочло меня самой подходящей кандидатурой для сопровождения ее гифтейка, дабы после смерти она получила надлежащее воздаяние.

Иронию последних слов понимал лишь сам Трент.

— За время пути мы ближе познакомимся друг с другом. А ко времени нашего появления на Охотнице вы будете лучшими воинами, когда-либо воспитывавшимися в ваших сиб-группах.

* * *

Джудит стояла в своей каюте спиной к двери и глядела на нейтринный сканер, информация из которого перекачивалась в ее компьютер.

— Кажется, все идет по плану, звездный капитан. Я использовала самый обыкновенный бинокль с памятью, чтобы получить анализ спектра звезды и сравнить его с вашими данными.

Трент стоял рядом, подняв запястье искусственной руки со встроенными часами.

— Перегрузи эту информацию в память моего наручного компьютера.

Джудит начала было подключать канал передачи информации, но остановилась.

— Сэр, информацию лучше хранить в двух разных местах. Ваш наручный компьютер будет использоваться как основное хранилище или как запасное?

— Ни то, ни другое. Это будет единственное место хранения информации, — ответил Трент.

— Я не понимаю.

— Я верю тебе безоговорочно, Джудит. Ты показала себя истинным воином и являешься человеком, которого я могу назвать другом. Я верю, что ты человек чести, иначе тебя сейчас не было бы в живых, — сказал он, вспомнив, как его «Лесной Волк» был поврежден перед «мясорубкой». — Однако те люди, с которыми ты связана на Хайнере, твои «контакты»… Они для меня чужие. Я ничего про них не знаю, поэтому придержу информацию у себя, пока не буду уверен, что они тоже люди чести.

— Звездный капитан, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Они из Комстара, как и я.

— Ты знаешь их лично и можешь поручиться за них, исходя из личного опыта?

— Никак нет.

— Сегодня я кое-что понял, Джудит. То, что мы делаем, — это не детские шалости. Информация, которую мы собираем, может быть использована с одной-единственной целью — перенести войну в самый центр пространства Кланов, поразить сердце и душу Клана Дымчатого Ягуара. Я готов выдать эту информацию, но не собираюсь рисковать по-глупому. То, что я буду передавать твоим «контактам», является орудием уничтожения смертельного врага, бешеного зверя, который уже не способен или не желает контролировать себя. Поступая так, я рискую нашими жизнями. Если нас поймают, то замучают до смерти, в лучшем случае.

— Мы оба одинаково рискуем, звездный капитан, — твердо сказала Джудит.

— Нет, Джудит. Я все еще твой хозяин. За твою жизнь и за твои поступки отвечаю я, и только я. Если мы провалимся, только я буду расплачиваться.

Джудит кивнула и начала перекачку информации из своего инфоблокнота в его наручный компьютер. По лицу Джудит Трент мог заключить, что она понимает — что бы ни случилось, он остается настоящим воином Клана. Не воином Дымчатого Ягуара, Клана, запятнавшего себя порочной политикой и порочным руководством. Никак нет. Он был воином в лучших традициях Николая Керенского, основателя Кланов. Что бы он ни делал, он делал это так, чтобы честь оставалась незапятнанной. Он гордо носил доспехи воина, хотя вес их, как казалось, возрастал с каждым прошедшим днем.

XXII

Шаттл «Дхава»

Точка перехода в надире

Безымянная звездная система

Дорога Исхода

15 ноября 3055 года

Трент стоял позади стимулятора, там, где на дисплеях отражалась тактическая ситуация, степень условных повреждений и все такое прочее. Ему хорошо было видно, как Лукас пошел в решающую атаку.

На борту шаттлов, зашвартованных в доках «Адмирала Эндрюса», имелось немного действующих роботов. Большую часть из них захватили в бою или подобрали на поле боя после завершения сражения. Естественно, эти машины были в большей или меньшей степени повреждены. Джудит смогла вернуть в строй пять штук.

Заполучив команду из двенадцати воинов и только пяти роботов, Трент решил задачу, кому в случае необходимости доверить пилотирование машин, в чисто клановом духе. За право управлять каждым из роботов было назначено свое Испытание, где Трент участвовал наравне с другими и где завоевал право вести трофейного «Мародера II», машину, которая напоминала ему «Лесного Волка». Другие воины разыгрывали оставшиеся аппараты. Пока что самый высокий потенциал демонстрировал Лукас, а Маркус, к тихой радости Трента, завалился в первом же круге, потерпев поражение от рук рослой Тамары.

На многочисленных экранах дисплеев Трент прослеживал атаку Лукаса на воина по имени Стенли. Оба воина пилотировали одну и ту же модель боевого робота — ту, которая разыгрывалась, что должно было выявить их способность управлять машиной в бою. Лукас вел бой в решительной манере, ведя виртуального «Хатамото-Чи» на пределе скорости и выносливости. Несмотря на то, что его условный робот потерял половину брони, он своей яростной атакой вынудил Стенли искать укрытия в небольшом лесу, произраставшем на голографическом поле боя.

Лукас не пытался выбить противника из укрытия, ведя огонь по лесу — ошибка, которую совершили бы многие воины. Вместо этого он, прекратив стрельбу, чтобы дать машине как можно больше остыть, неумолимо шел по следу «Хатамото-Чи» Стенли, пока не вышел на дистанцию рукопашного боя. Не ожидавший такого Стенли попытался развернуться и открыть огонь. Лукас свое оружие так и не задействовал, а только ускорил бег и на полной скорости врезался в аппарат противника. От удара остатки брони слетели с обоих роботов, и изо всех пробоин повалили клубы дыма — очень реалистическая компьютерная графика. Машина Стенли закачалась, а Лукас обрушил на нее град ударов, столь яростных, что платформа симулятора стала раскачиваться.

Все было кончено в считанные секунды. Огоньки и экраны на стимуляторе Стенли погасли, что означало отказ двигателя. Дверь стимулятора Лукаса открылась, и пилот почти выпал из нее. В ноздри Трента шибанул мощный запах пота. Одежка Лукаса была насквозь мокрая. Он установил внутреннюю температуру стимулятора на тот уровень, который действительно мог возникнуть в бою. Все трофейные роботы являлись моделями Внутренней Сферы и могли переносить более жесткие тепловые режимы, чем их клановые аналоги.

— Победа за тобой, Лукас.

— Теперь все, что нам нужно, — это реальный противник, — ответил тот.

Трент надеялся, что Лукас и другие найдут то, что ищут. Он-то уже нашел своего врага, величайшего из всех врагов, с какими только встречался, — свой собственный Клан.

— Возможно, Лукас, со временем твое желание исполнится.

* * *

Трент остановился около небольшой служебной шлюзовой камеры Т-корабля, в которой он пристроил сканер нейтрино. Корабль совершил прыжок тридцать минут назад и уже разворачивал солнечный парус.

Огромное полотнище из черной, поглощающей энергию ткани соберет все заряженные частицы, испускаемые светилом безымянной звездной системы, и запасет их в сердечнике гиперпространственной тяги «прыгуна». Когда сердечник будет полностью заряжен, а на это требуется от четырех до пяти дней, корабль сможет совершить следующий прыжок.

За эти дни Трент должен изъять устройство из тайника, снять его данные, а затем поместить устройство назад, чтобы повторить процедуру снова после следующего прыжка. То, что он командир размещенного на шаттлах воинского контингента, сослужило Тренту хорошую службу. Ему было очень просто убедить звездного командира Аллена в том, что ему, Тренту, просто необходимо знать расписание межзвездных прыжков, чтобы в соответствии с ним разработать график занятий по боевой подготовке. Это полностью законное, разумное и обоснованное требование, относительно которого никто и не подумал бы, что тут есть еще какой-то подвох.

Войдя в камеру, Трент, перед тем как вытащить из тайника сканер, выглянул в небольшой иллюминатор. Менее чем в километре от него был виден еще один корабль. Не просто «прыгун», а боевой корабль. На его корпусе мерцала в свете внешних огней эмблема: Дымчатый Ягуар в прыжке.

Эсминец, сказал себе Трент. По виду — корабль класса «Смерч». Инстинкт воина тут же извлек из памяти все данные по этому кораблю. В то время как «прыгуны», как правило, не участвовали в битвах, боевые корабли строились именно для сражений.

За пределами Внутренней Сферы боевые корабли встречались не часто. Небольшое их количество — из тех, что не были заняты во Внутренней Сфере, — размещались на расстоянии нескольких прыжков друг от друга и несли патрульную службу на Дороге Исхода. Они выполняли охранные функции и снабжали другие корабли, возвращающиеся в пространство Кланов, очередным фрагментом навигационных карт постоянно меняющегося маршрута.

Боевые корабли поражали своей мощью, но представляли небольшой интерес для воина. На борту такого корабля пилот боевого робота был всего лишь пассажиром. Только вознесясь высоко над землей в кокпите своего аппарата, он жил настоящей жизнью воина на службе Клана.

По крайней мере, Трент так думал.

Засунув сканер в карман и повернувшись, чтобы идти, Трент обнаружил, что он в камере не один. За ним, в узком проходе, стоял, оказывается, какой-то молодой человек с беспорядочной копной светлых, цвета песка, волос на голове. На нем была форма корабельного техника. Сердце Трента дрогнуло, но он поступил в полном соответствии со своей сущностью. Он перешел в наступление.

— Какие-нибудь проблемы, техник? — Трент вгляделся в идентификационный бэдж техника и прочел его имя — Майлс. Трент понятия не имел — видел ли этот Майлс его манипуляции со сканером или же только что вошел.

— Никак нет, сэр. Я просто заметил, что дверь в камеру открыта…

В голосе Майлса слышались нотки нервозности, но Трент знал, что это могло объясняться естественным страхом человека из низшей касты перед лицом разгневанного воина.

Трент махнул рукой в сторону иллюминатора:

— Я разглядывал эсминец. Внушительный корабль, не так ли?

Майлс поднялся на цыпочки, чтобы через плечо Трента заглянуть в окошко.

— Так точно, звездный капитан, очень внушительный.

Трент двинулся к выходу.

— Меня ждут мои обязанности, — сказал он. — Надеюсь, вы не забудете запереть шлюз, вoym?

— Так точно, — ответил Майлс, все еще глядя сквозь стекло иллюминатора на внушающий страх боевой корабль Клана.

* * *

Джудит подлетела к Тренту вплотную. Оба находились у ног его «Мародера II», над текущим ремонтом которого она работала. Трент ухватился за массивную скобу на ноге робота, чтобы не улететь в просторы ангара. Джудит прошептала ему на ухо:

— Вы не можете точно сказать, видел ли он сканер?

— Нет, — прошептал в ответ Трент, внимательно осматривая пространство эллинга. — Он выглядел не слишком смышленым, но, возможно, он просто искусно скрыл свои подозрения.

— Майлс представляет угрозу не только для нашей миссии, но и для наших жизней, — сказала Джудит.

— Это мягко сказано, — кивнул Трент. — Я должен разобраться с ним.

— Нет, — возразила Джудит, — Майлса оставьте мне.

Трент покачал головой.

— Нет, Джудит. Я воин. Это мое дело.

— Вы никак не сможете добраться до Майлса. Он техник. А я уже подружилась с несколькими корабельными механиками. Я могу попасть в те отсеки «прыгуна» и шаттлов, куда вы никогда не сможете попасть, хотя вы и воин. Я все сделаю для того, чтобы он никому не сказал, что он там видел.

— Ты говоришь не как «связанная», Джудит, — заметил Трент. — Ты выходишь за рамки своего статуса.

— Я вышла за эти рамки в тот день, когда вы согласились на мое предложение, там, на Хайнере. Все, чего я прошу, звездный капитан, — это разрешить исполнить свой долг и применить на деле один из тех навыков, которые я получила на тренировках в предыдущей жизни. Да, верно, что я больше не воин. Но то, что нам нужно сделать, не является почетной миссией, делом чести. Пока что весь риск операции ложился на ваши плечи. Сейчас я могу внести свой вклад. Позвольте мне снова стать тем, кем я была когда-то.

Джудит говорила со страстью, и Трент видел перед собой не техника, но воина.

— Хорошо, Джудит. Делай то, что должно.

* * *

Тяговый сердечник Т-корабля «Адмирал Эндрюс» был его самым деликатным механизмом. Эта главная составная часть гиперпространственного двигателя Керни-Фушиды, сделанная из сплава титана с германием, тянулась вдоль корабля на длину 740 метров. Заряжаемый от солнечного паруса и подвешенный в емкости с жидким гелием, он представлял собой массивный сверхпроводимый накопитель. Гелиевая подвеска, в свою очередь, заключалась в трубе для наладки и обслуживания, которая на время гиперпространственного прыжка между звездами тщательно запечатывалась, на что были серьезные причины. Во время прыжка инициатор поля в кормовой части корабля выплескивал огромное количество накопленной в сердечнике энергии, чтобы свернуть пространство вокруг Т-корабля и пришвартованных к нему шаттлов, а по сути — в одно мгновение перебросить их через гиперпространство от одной звезды к другой. Во время генерации поля сердечник насыщал трубу обслуживания статическим зарядом невероятной мощности. Разумеется, снаружи труба была надежно защищена и изолирована. Однако, если бы кто-нибудь во время генерации поля находился внутри нее, вблизи гелиевой подвески сердечника, то в течение нескольких миллисекунд превратился бы в чистый углерод — так велика температура и сила электрического заряда, возникающих в этом тесном пространстве.

Техник Майлс провел последнюю проверку системы предварительного зажигания и теперь вставлял контрольную плату на место, после он мог уйти из трубы обслуживания. Рутинная инспекция, которую он проводил перед каждым переходом, за несколько минут до прыжка, практически закончена. Большинство считало его работу опасной, но риска тут никакого не было. Открытый люк, ведущий наружу, находился в двадцати метрах от него, и у Майлса имелся электронный ключ, чтобы его запереть. А пока люк открыт, система безопасности не допустит запуска гипертяги.

Но, заканчивая свою работу, Майлс и не думал о люке. Майлс был человеком занятым, а через несколько минут по расписанию корабль совершал прыжок. Руки его делали привычное дело, а он уже предвкушал скромное удовольствие от карточной игры, запланированной на вечер в третьем грузовом отсеке. Сзади раздался какой-то звук, но техник не удосужился даже обернуться. Скорее всего, сумка с инструментами сползла с места. Ни один нормальный человек добровольно к сердечнику гипертяги не полезет. Даже техники избегали этого места.

Краем глаза он заметил какую-то тень, и в этот момент Джудит ударила Майлса разводным ключом по затылку. Мир в глазах техника погрузился во мрак.

Когда он пришел в себя, в ушах все еще стоял звон, он ощущал тошноту, конечности были вялыми и плохо слушались. Вспышки красного света в камере заставили сердце ускоренно забиться — корабль вот-вот прыгнет. Майлс, цепляясь за поручень, пополз к люку. Подтянув тело к дверце, полез за ключом.

Ключа не было!..

Как в тумане, он дотянулся до интеркома и нажал кнопку аварийного вызова. Ничего не произошло.

Он не страдал. Его тело мгновенно испарилось в ярчайшей из вспышек.

* * *

Джудит полувошла-полувплыла в каюту Трента и закрыла за собой дверь. После прыжка в ее желудке все еще стоял ком. Трент какое-то время смотрел в ее бледное лицо, прежде чем заговорить:

— Все в порядке, воут?

— Так точно. Все будет выглядеть несчастным случаем. Но остается риск, что он все же говорил со своим начальством и рассказал ему про вас.

Трент кивнул:

— Я думал об этом. Именно поэтому и считал, что лучше все это проделать именно мне.

Джудит покачала головой:

— Вы исходите из неверных предпосылок, звездный капитан. Вы считаете, что я никогда до этого не убивала.

— Я знаю, что ты была воином, Джудит.

Она яростно замотала головой:

— Нет! Я служила в разведке до того, как перейти в Гвардию. И мне приходилось убивать раньше. Меня это не приводило в восторг, но я это делала.

Трент провел пальцами по остаткам волос и кивнул:

— А то, что я сделал с Джез, — как еще это назвать, если не убийством? Но у нас есть оправдание. Все, что мы делаем, диктуется необходимостью остановить загнивание нашего собственного Клана.

Трент говорил твердо, но он все еще помнил, как чувствовал себя после смерти Джез на Хайнере. Это была жуткая смесь ярости, отчаянья, вины и горечи. Теперь они с Джудит повязаны еще одной ниточкой.

— Ты играешь в шахматы, Джудит? — спросил он. Она была озадачена внезапной сменой темы.

— Да… Хотя уже много лет фигур в руки не брала.

Трент открыл небольшую тумбочку у койки и извлек коробку-доску с фигурами.

— Я много играл до Токкайдо. Звездный командир Руссо был моим партнером, но его игра не блистала изощренностью, которую я так люблю.

— А не будет ли это нарушением этикета, звездный капитан? Вы будете играть с человеком низшей касты.

— С этого момента, Джудит, когда мы наедине, мы равны.

Трент развернул доску и выставил белые фигурки на своей стороне. Они едва держались на доске в слабом гравитационном поле шаттла. Ночь предстояла долгая…

XXIII

Шаттл «Дхава»

Точка перехода в надире

Пивот Прайм

Туманность Калибана, Дорога Исхода

24 января 3056 года

Трент поставил пакет с едой на столик в своей каюте. Пакет спокойно стоять не пожелал и тут же принялся медленно Дрейфовать над столешницей. Невесомость… Находясь на шаттле, Трент по большей части предпочитал есть в одиночестве. Не то чтобы он избегал общества других воинов — наоборот, нечастые встречи с ними в кают-компании доставляли ему большое удовольствие. Они, как и он, были вернорожденными, у них были общие интересы, точки зрения, пристрастия и антипатии…

Тем не менее в глубине души Трент сознавал, насколько он от них отличается. И это заставляло его замыкаться в себе. Чувство отстраненности, которое он равно испытывал как здесь, среди уважавших его воинов, так и на Хайнере, где его презирали, не оставляло его. В то время, как он сам решал, что ему делать для своего спасения, они были склонны подчиняться приказам и послушно отправлялись в предписанные им, солахма, части, не слишком задаваясь вопросами, как и почему. Их покорность приводила Трента в отчаянье, и ситуация усугублялась тем, что он ни с кем не мог поделиться своими мыслями и чувствами. То есть, конечно, ни с кем, кроме Джудит.

От невеселых мыслей его оторвал решительный стук в дверь.

— Войдите, — сказал Трент.

К его удивлению, в дверях появилась гигантская фигура звездного командира Аллена. За ней маячил светло-серый комбинезон Джудит.

Каждый раз, когда Трент видел звездного командира Аллена, его сердце начинало биться учащенно.

Знает ли он или хотя бы подозревает, что случилось с техником Майлсом? Подозревает ли он, что Джудит и я причастны к этому?

— Надеюсь, не помешал? — спросил Аллен, вплывая в помещение с грацией, удивительной для его внушительной фигуры. Джудит влетела вслед за ним и закрыла за собой дверь. — Я бы не стал вас беспокоить, звездный капитан, но повод серьезный. Случай неординарный. Мы достигли Пивот Прайм… Существуют традиции, которые нельзя нарушать

Трент поднял естественную бровь:

— Пивот? Я не понимаю.

Гигант опустил свое тело на стул напротив Трента и положил на столик матерчатый мешок. Джудит держалась сзади, сознавая свое положение в обществе двух воинов.

— Планета под нами называется Пивот, — начал объяснять Аллен. — Мы находимся на краю Туманности Калибана. Это первая точка, откуда великий генерал Керенский и Флот Исхода смогли увидеть Пентагон — пять планет, которые, как всем известно, стали первыми родными планетами наших предков. Это значимый пункт, место огромной важности.

— Я все равно не понимаю, — ответил Трент озадаченно. Аллен хохотнул:

— Неудивительно. Мы, флотские, как и штатские космоплаватели, придаем проходу мимо этих мест такое же значение, как в свое время мореплаватели на Терре придавали пересечению экватора или плаванию вокруг мыса Горн. Для нас это поворотный пункт на Дороге Исхода, и мы отмечаем это событие соответственно. — Он закатал рукав серой форменной рубахи и показал небольшой набор отметин. На его бицепсе были вытатуированы расположенные в ряд звезды — Звезды Камерона, символ бывшей Звездной Лиги. Звездочки были небольшие, ярко-желтые, почти золотые. — Каждая звездочка означает мой проход мимо Пивот. Этими символами мы отдаем дань прошлому, напоминаем сами себе, зачем мы начали вторжение во Внутреннюю Сферу — для восстановления Звездной Лиги.

Аллен извлек из мешка небольшое черное устройство, с габаритами четыре на два сантиметра.

— Это лазерный маркер-татуировщик. Я запрограммировал его на символ перехода — Звезду Камерона. Я хочу совершить ритуал вместе с вами двумя.

— С нами обоими?.. — уточнила Джудит.

Аллен кивнул коротко и решительно:

— Так точно, техник Джудит. Вы и ваш хозяин поведали мне много прекрасных историй о сражениях. Мы принадлежим к разным кастам, но у техников нашего корабля есть схожий ритуал, так что, надеюсь, я не слишком сильно нарушу этикет, если мы проведем ритуал вместе. Я читал официальные отчеты о Токкайдо, но после ваших рассказов как будто сам там побывал.

Трент хорошо понимал, что даже рассказы очевидцев могут как-то утолить жажду сражений у того, кто был взращен воином. Рутина корабельной службы предлагала мало возможностей для настоящего боя, если не считать, конечно, Испытаний за Должность, что тоже было редкостью на Т-корабле с его отлаженным и продуманным штатным расписанием.

Трент закатал правый рукав. На этой руке большая часть кожи была искусственной, но у плеча оставался небольшой участок настоящей.

— Почту за честь, — сказал Трент. Джудит тоже закатала рукав, обнажив руку. Аллен прижал устройство к руке Трента. Послышался щелчок и негромкое жужжание. Когда гигант снял маркер с руки, Трент увидел на коже навсегда вытатуированную золотую Звезду Камерона размером с ноготь. Аллен тут же нанес татуировку на руку Джудит.

— В ритуал входит что-нибудь еще? — спросил Трент.

— Да, — сказал Аллен и вытащил из мешка бутылку со странной наклейкой. — Это алкогольный напиток. Виски. Традиция предписывает, что мы должны выпить из одной посуды в знак братства.

Трент не употреблял алкоголя. Спиртное притупляет чувствительность, чего воин не может себе позволить. Но это был ритуал, хотя и неофициальный ритуал Клана. Отказ мог быть воспринят как оскорбление. Он вытащил из тумбочки маленький складной стаканчик и вручил звездному командиру Аллену.

Аллен какое-то мгновение смотрел на стаканчик, как будто ему пришла в голову какая-то посторонняя мысль.

— На борту корабля произошел несчастный случай со смертельным исходом, который я расследую, — сказал он.

— Кто-то погиб? — спросил Трент, глядя в сторону. Аллен открыл было рот, но сказать ничего не успел — из динамика, встроенного в потолок небольшой каюты Трента, донеслось завывание сирены. Такие же звуки послышались из коридора. В помещении замигал красный свет, ощущение праздника тут же исчезло. Аллен поднялся во весь свой гигантский рост и поднес к губам наручный коммуникатор, включив прямую связь с командирским мостиком Т-корабля. Он отдал какое-то приглушенное приказание, потом напряженно выслушал ответ, приложив ухо к крошечному динамику коммуникатора.

Выслушав информацию, Аллен мрачно посмотрел на Трента.

— Нам надо идти, звездный капитан. Чрезвычайная ситуация.

— Какого рода?

— В нашей точке перехода появился «прыгун». Это корабль Исследовательского Корпуса.

* * *

Трент за время полета несколько раз побывал в Боевом Информационном Центре (БИЦ) «Адмирала Эндрюса». Это был прекрасно организованный кризисный центр, из которого можно координировать все операции Т-корабля и шаттлов. На Трента произвело впечатление, с какой скоростью здесь собрались капитан «Адмирала Эндрюса» и капитаны пришвартованных к «прыгуну» шаттлов.

Звездный капитан Джонас, служивший на «Адмирале Эндрюсе», был долговязым человеком, тоже явно превысившим возраст воинского расцвета, но каким-то образом избежавшим перевода в солахма. Он встал у голографического проектора в центре БИЦ и обвел присутствующих тяжелым взглядом.

— Докладываю обстановку. По всей видимости, Т-корабль класса «Скаут» из Исследовательского Корпуса Комстара появился здесь за несколько часов до нас. Наши детекторы засекли его только сейчас, и мы сразу забили тревогу. Этот корабль как раз разворачивал свои паруса и не попытался уйти. Скорее всего, он еще не набрал энергии для прыжка.

— Шаттлы? — спросил звездный капитан Уолтер Стайлс, капитан «Дхавы».

— Мы засекли один, с большой скоростью идущий к Пивот Прайм, — ответил Джонас, называя полным именем единственную планету системы. — Корабль класса «Союз». Пивот — обитаемая планета, на которой имеется один-единственный аванпост Кланов, предназначенный для защиты релейной станции гиперимпульсной связи. По данным ЦУБ, шаттл стартовал четыре часа назад.

В разговор вмешался Трент:

— Каков состав гарнизона на Пивоте?

Джонас огладил свою эспаньолку.

— В настоящее время — одно звено. Два робота и три элементала.

— А шаттл класса «Союз» может нести на борту два с половиной звена роботов, — как бы про себя заметил Трент.

— Инструкции, касающиеся возможных встреч с кораблями Внутренней Сферы на Дороге Исхода, сформулированы совершенно определенно, — напомнил Джонас. — Мы должны любыми средствами захватить или уничтожить такой корабль. И ни при каких обстоятельствах не дать ему уйти.

Трент понял. Если во Внутренней Сфере получат информацию об аванпосте на Пивоте, эти данные позволят сделать еще один шаг вперед в деле определения местоположения родных планет Кланов. Сейчас бы пригодились знания Джудит об Исследовательском Корпусе, ведь она служила в Комстаре, но техникам не дозволено присутствовать на совете воинов.

— Таким образом, перед нами две проблемы, — сказал он. — Одна — это Т-корабль, а вторая — шаттл с неизвестным количеством войск на борту, который сейчас движется к планете.

— Так точно, — твердо сказал Джонас. — Если они захватят станцию гиперимпульсной связи, это, конечно, не даст им карты всей Дороги Исхода, но они смогут нанести на карту несколько звездных систем на Дороге.

— Этого нельзя допустить, — заявил звездный командир Аллен.

— Именно, — подтвердил капитан Джонас. — Мы можем выделить «Мохоука» и «Крадущуюся Кошку» с эскортом космических истребителей. Они перехватят Т-корабль в течение часа. Флотские подразделения смогут захватить контроль над чужим «прыгуном» или, по крайней мере, сделать так, чтобы он не мог совершить прыжок.

Следующим заговорил звездный капитан Уолтер Стайлс:

— Я полагаю, что задача преследования наземных сил возлагается на «Дхаву». — Он покосился на Трента. — Возможно, это последний шанс людям из нашего подразделения солахма доказать, что они достойны имени Дымчатого Ягуара.

— Они не подведут, — заверил Трент. — Но мы не знаем сил противника. У меня есть шесть боеспособных роботов, и есть воины, которые будут их пилотировать. Разрешите мне взять также флотское звено для поддержки в ближнем бою.

Стайлс кивнул и посмотрел на звездного командира Аллена, широкое лицо которого расплылось в улыбке от уха до уха, затем снова на Трента.

— Решено. Доложите о готовности к началу операции в течение пятнадцати минут. Мы загрузим все тактические данные о Пивот Прайм и пошлем срочное сообщение на тамошний аванпост. Да ведет вас воля Керенского.

* * *

Джудит дважды проверила замки на люке кокпита «Мародера II». На фермы обслуживания вскарабкался Трент.

— Вы уверены, что избрали правильный курс действий? — спросила она.

Трент слегка нахмурился, но промолчал.

— Исследовательский Корпус ищет то же, что и мы, — Дорогу Исхода. Вы будете убивать людей, которым мы надеемся помочь.

— Да, — ответил Трент. — Я буду исполнять свой долг на пределе своих возможностей, Джудит. Делать что-либо иное означает, что мы будем выглядеть чем-то иным, нежели воин Клана и его техник.

Она опустила голову.

— Я понимаю, — сказала она. — Но вы должны быть осторожны. Боезапас у нас минимальный. Половина нормы на каждом роботе. Это трофейные машины, предназначенные для исследований учеными, а не для боевого использования. Они, конечно, на ходу, но могут возникнуть проблемы, которых мы не выявили во время рутинной диагностики и обычного тестирования.

— Как всегда с людьми и машинами, Джудит, — философски заметил Трент, натягивая нейрошлем, — мы делаем то, что должны делать.

XXIV

Станция гиперимпульсной связи Дымчатого Ягуара

Пивот Прайм

Туманность Калибана, Дорога Исхода

30 января 3056 года

— Дымчатые Ягуары, говорит капитан Брайант Фостер, командир «Мародеров Мередита». Мы разгромили подразделение, обороняющее эту станцию гиперимпульсной связи, и объявляем ее собственностью Комстара. Немедленно отведите свои силы, и тогда никому не надо будет больше умирать…

Трент обозревал местность из кокпита «Мародера II». Пивот был пустынной и бесплодной планетой, где имелись только скалы, камни и сухой коричневатый грунт. Растительная жизнь представлена мхами и лишайниками. За роботами Трента вздымался шлейф пыли, поднимающийся чуть ли не на сотню метров в высоту. Они находились на планете уже целый день после того, как их высадили с «Дхавы». Шесть роботов Клана против как минимум десяти машин наемников на службе Комстара.

Наемники поработали хорошо. Они ударили по станции гиперимпульсной связи Клана сразу с двух сторон. Защитники, все воины солахма, предприняли героическую, но бесплодную попытку отразить нападение с помощью своих жалких списанных роботов и устаревшего на целое поколение оружия. Теперь небольшой аванпост в руках «Мародеров Мередита». И сейчас они стали обороняющейся стороной, а на них наступали силы Трента.

Он оценивал ситуацию. Взять станцию будет трудно, ибо защитники обладают численным преимуществом. Компьютерные расчеты показали, что шансы на успех — менее 45%, однако Трент рассчитывал на кое-какие дополнительные факторы, которые даже боевые компьютеры Клана не могли учесть. Ключом к победе должна стать тщательно выверенная по времени согласованность действий. С этой мыслью Трент набрал на клавиатуре консоли пилотской кабины нужный код, и на вторичном дисплее появилось изображение цифровых часов. Они методично тикали, отсчитывая оставшиеся до начала атаки минуты.

Трент дал сигнал своей маленькой армии остановиться на вершине последнего гребня перед строениями станции. Справа от него шел Лукас на «Хатамото-Чи», а по левую руку Делеон на трофейном «Комодо». Когда они остановились, из-под их ног взметнулись клубы пыли. На дальнем правом фланге находились остальные подчиненные Тренту воины-солахма. Вечно высокомерная и самонадеянная Криста на «Галоугласе» и Джеронимо на «Дайкио», а еще дальше шла легкая и весьма уязвимая «Отрава», которую пилотировал Винчестер. В тех местах, где на «Отраве» меняли бронеплиты, отсутствовала краска. Трент окинул свою армию критическим взором, затем сверился с показаниями хронометра.

— Вы все знаете план и связанный с его выполнением риск. Я знаю, что некоторые из вас рассматривают ситуацию как шанс с честью погибнуть в бою, но помните, что в этой схватке важнее всего победа. Выживете ли вы или погибнете, в любом случае в вашем кодексе будет отражено, что вы с честью сражались, чтобы защитить Клан от его врагов. — Он еще раз бросил взгляд на часы. — Ягуары, в атаку!..

Они синхронно взбежали на гребень и помчались вниз. Компаунд аванпоста лежал перед ними. Пять строений окружала унылая каменная стена серого цвета, представляющая в плане шестиугольник. Стена казалась непреодолимой, но Трент заметил в ней пробоину, сделанную «Мародерами», когда они штурмовали станцию. Внутри базы, за стеной, которая была им по пояс, роботы «Мародеров» занимали огневые позиции и готовились отразить атаку подразделения Трента.

Трент выстрелил из ПИИ по самому большому из вражеских роботов, а остальные аппараты Ягуаров, стреляя на ходу, бросились к компаунду. Ослепительная голубая рукотворная молния поразила «Атланта» «Мародеров» в верхнюю часть груди, чуть ниже выполненной в виде черепа головы. Сорванные взрывом бронеплиты полетели в разные стороны, рикошетируя от стен строений и покрытия двора.

Две минуты, отметил Трент, двигаясь вниз по склону гребня. Идущий перед ним приземистый «Комодо» Делеона остановился и открыл огонь по высокому «Торопыге» изо всех своих десяти средних лазеров. Алые лучи засверкали над защитной стеной и начисто срезали «Торопыге» правую «руку», но до этого тот успел дать ракетный залп. Взрывы боеголовок, казалось, полностью поглотили «Комодо» и обдали Трента градом щебенки и комьями грязи.

«Галоуглас» и «Дайкио» обрушили всю разрушительную силу своего оружия на защитную стену, взорвав большую ее часть и засыпав обломками небольшого «Стража» наемников. Трент поднял прицел, в то время как оправившийся после его атаки «Атлант» ответил взаимностью. Выпущенный из гауссовой пушки снаряд ударил по правой ноге робота Трента с такой силой, что машина почти потеряла равновесие. Тренту пришлось изрядно поработать рычагами «Мародера II», чтобы удержать робота в вертикальной позиции. И тут его накрыла волна ракетных снарядов и лазерных импульсов.

На вспомогательном дисплее верхняя часть торса и плечи «Мародера II» засветились желтым цветом, отмечавшим места, где броня пострадала в результате атаки. Трент переключил свои ПИИ и автопушку LB-X на одно и то же устройство захвата цели, выстрелив в тот же миг, когда услышал в динамике нейрошлема звук, сигнализирующий о том, что наводка на цель завершена. «Атлант» был поражен по большей части в левый бок; из пробоин, сделанных импульсами ПИИ, валил дым. Трент с трудом сглотнул слюну, когда уровень температуры в кокпите на мгновение сильно подскочил. Но все же это был робот Внутренней Сферы, а не машина Кланов, а он гораздо лучше защищен от опасности перегрева.

«Атлант» снова выстрелил из гауссовки и снова попал. Снаряд пробил броню в верхней части ноги робота Трента. Из своего кокпита Трент заметил, как «Удар Молнии» выпустил смертоносный залп по «Отраве» Винчестера. Легкий робот стоял какое-то мгновение, покачиваясь, а потом повалился — поврежденные распорки ног не выдержали тяжести корпуса, на котором никаких существенных повреждений не было. Как только «Отрава» упала, она взорвалась изнутри. Трент понял, что находящийся внутри пилот погиб. Лукас стоял над поверженной «Отравой» в своем «Хатамото-Чи» и, мстя за гибель Винчестера, палил из всего имеющегося у него оружия. Пилот «Удара Молнии» потерял равновесие под его залпами и завалился, его машина скрылась из виду за защитной стеной.

Волна ракетных снарядов прошлась по «Мародеру II» Трента, заставив его сотрясаться и дребезжать. Трент пытался сквозь плотные клубы дыма и пыли разглядеть «Атланта». Взрывы боеголовок сорвали во многих местах броню с торса его робота, вывели из строя один из теплопоглотителей.

Одна минута, подумал он, взглянув на хронометр на вспомогательном дисплее. «Атлант» подошел ближе к защитной стене и внезапно вынырнул из сплошной завесы дыма и пыли. Трент выстрелил в то же самое мгновение, что и пилот наемников. На этот раз «Атлант» промахнулся, снаряд пушки Гаусса ударил в грунт неподалеку от Трента, выбив в каменистой почве приличную яму. Однако лазеры и ракеты вражеского робота нашли свою цель, еще больше разрушив броню Трента. Сотрясение сбило наводку его ПИИ, цель вышла из прицела, импульсы пошли мимо.

Он пустил «Мародера II» в обход и увидел, какие повреждения нанес врагу его огонь. Черепообразный кокпит «Атланта» весь обгорел, по его поверхности наискосок тянулись длинные черные трещины. «Комодо» Делеона и «Хатамото-Чи» продвигались вперед к пробоине в стене, вслепую паля по защитникам с другой ее стороны: те, в свою очередь, обрушили на Дымчатых Ягуаров всю свою огневую мощь. «Комодо» зашатался под напором снарядов автопушек и импульсов лазерного огня, бронеплиты спадали с его корпуса как сухие листья под ураганным ветром, их относило назад, и они, казалось, испарялись в воздухе. А затем раздался мощный взрыв, и «Комодо» исчез.

Трент сосредоточился на своем противнике. На «Мародере II» оставался запас снарядов для автопушки лишь на один залп. Трент решил, что лучше будет использовать этот запас сразу — меньше риска, что он взорвется внутри машины. Активировав пушку, Трент всадил длинную очередь в участок стены, за которым стоял его противник, а затем в торс самого «Атланта». Он твердо удерживал прицел и долбил в одну точку, всаживая снаряды во внутреннюю структуру «Атланта», разрывая миомерные мышцы и разбивая защиту реактора.

«Атлант» зашатался, но выпущенный им очередной снаряд из гауссовки поразил правую ногу «Мародера II», который весь затрясся от мощного удара. Трент бросил взгляд на вспомогательный дисплей и улыбнулся, прочтя показания цифрового хронометра.

Сейчас…

Внезапно с другой стороны компаунда донесся оглушительный рев, проникший даже сквозь звуконепроницаемые корпуса роботов. Шаттл «Дхава», летящий низко и быстро, пронесся над компаундом станции гиперимпульсной связи всего лишь в десятке метров над тарелкой трансмиттера. Его орудийные башни открыли огонь по защитникам с тыла. Доки роботов открылись, и из них выскочило звено флотских элементалов под командованием звездного командира Аллена. Небольшие ракетные двигатели на их ногах работали на полную мощность, чтобы замедлить спуск. Еще в воздухе они выпустили по вражеским роботам свои РБД, а опустившись, сцепились с ними врукопашную. Или, пользуясь флотской терминологией, брали на абордаж.

«Дхава» умчался прочь, но Трент и его бойцы успели воспользоваться создавшимся в стане врага замешательством и проскочили сквозь проломы в стене на территорию компаунда. Внезапное нападение прекрасно сработало в пользу Ягуаров — как Трент и запланировал.

С этого момента исход сражения был предрешен, и на всей Пивот Прайм не было никого, кто бы этого не понял. Бой продолжался еще минут пять, в течение которых запаниковавшие наемники пытались сначала перестроить свои ряды, а потом просто-напросто побежали. «Атлант», с которым так яростно сражался Трент, попытался опрокинуть его «Мародера II», но Трент сам перешел в атаку и нанес противнику удар с такой силой и точностью, что «Атлант» рухнул на землю — его гироскопическая система получила настолько сильные повреждения, что робот больше не мог стоять.

На «Дайкио» Джеронимо кончились боеприпасы, но он продолжал сражаться, боксируя с «Ударом Молнии», который смог подняться на ноги. В яростной последней атаке наемник нанес смертельный удар по кокпиту «Дайкио», убив Джеронимо на месте. Из разбитой пилотской кабины повалил густой черный дым. Трент тут же объявил «Удар Молнии» своим противником и открыл огонь из обоих ПИИ. Последовала ответная вспышка большого лазера, ослепительный изумрудный луч вонзился в корпус «Мародера II», а затем наступила тишина. «Удар Молнии» рухнул на землю, грудная секция фюзеляжа широко раскрылась, и на раскаленную деформированную броню хлынул поток ярко-зеленого охладителя. «Дайкио», до того стоящий близ ног робота наемников, рухнул вместе с ним.

* * *

Трент оглядывал заваленный обломками двор, час назад бывший полем боя, и растирал шею, чтобы снять мышечное напряжение. От уничтоженных роботов еще поднимался дымок, между ними суетились механики компаунда, а медтехники оказывали помощь раненым. Джудит осматривала повреждения, которые получил «Мародер II».

Звездный командир Аллен стоял рядом с Трентом, когда медтехники прошли мимо них с обугленными останками Делеона на носилках. Трент поразился, увидев выражение безмятежности на обожженной плоти, несколько минут назад бывшей лицом.

Элементал положил ему руку на плечо.

— Ваш план был отлично разработан, звездный капитан, — сказал Аллен.

— И прекрасно выполнен, — кивнул Трент боевому товарищу.

Погибшие умерли с честью — Делеон, Джеронимо, Винчестер и те, кто, возможно, не оправится от ран.

— Спасибо за то, что предоставили возможность поучаствовать в настоящем сражении. Это удовольствие очень редко мне выпадает.

Трент хотел было ответить Аллену, что товарищам по оружию нет нужды рассыпаться друг перед другом в благодарностях, но тут медтехники пронесли мимо них очередные носилки, на которых лежал человек в белом комбинезоне с эмблемой Комстара на рукаве. Раненый был весь залит кровью, но находился в сознании. Джудит подошла к Тренту и посмотрела на раненого, тот поймал ее взгляд.

— Я знаю тебя… ты — Джудит… Джудит Фабер… — с трудом произнес раненый, пытаясь лротянуть к ней руку

— Регент Пурдон, — мягко произнесла Джудит. Трент увидел, что на ее лицо легла тень болезненных воспоминаний о жизни до Клана. — Теперь я просто Джудит. Я «связанная» Дымчатых Ягуаров.

Было очевидно, что ее взволновало то, как прозвучала ее бывшая фамилия.

Человек на носилках болезненно закашлялся.

— Значит, это правда… то, что я про тебя слышал. Некоторые говорили, что ты пропала без вести, другие, что переметнулась на другую сторону. Пошла против нас. Ты предательница! — выкрикнул он и снова закашлялся с такой силой, что тряслось все его тело.

— Нет! — возразила Джудит. — Я теперь часть Клана Дымчатого Яугара.

Голос раненого был слабым, временами слова вообще невозможно было разобрать.

— Нет, ты хуже любого предателя. Ты пошла не просто против Комстара… а против… против всей Внутренней Сферы.

Трент кивнул медикам, и те поспешили подхватить носилки и двинулись прочь, но раненый все так же продолжал сверкать глазами в сторону Джудит.

— Ты не предатель, Джудит, — твердо заявил звездный командир Аллен, заметив болезненную гримасу на ее лице.

— Да, — сказала она, оглянувшись на Трента. — Я не предатель.

Трент кивнул, уловив скрытый смысл ее слов. Он тоже не был предателем. Пока что.

XXV

Шаттл «Дхава»

Охотница

Скопление Керенского

Пространство Кланов

19 февраля 3056 года

Из обзорного иллюминатора шаттла «Дхава» Трент глядел на шаровидное скопление, где скрывались родные планеты Кланов, и на этом фоне заметил сверкнувшую искорку — станция подзарядки, которую они покинули несколько дней назад. В ее доках находился Т-корабль «Адмирал Эндрюс». Из того, что сказал ему звездный командир Аллен, следовало, что «прыгун» пробудет на станции месяц для полного осмотра и ремонта, прежде чем отправится в обратный рейс во Внутреннюю Сферу.

Трент твердо решил, что он тоже полетит этим рейсом. Он перевел взгляд ниже и увидел зеленую с голубым планету, которая постепенно увеличивалась по мере приближения к ней «Дхавы». До посадки оставались считанные часы.

Охотница. Дом Клана Дымчатого Ягуара. После почти года пути, в течение которого они с Джудит тайно собирали информацию о каждом прыжке и каждой звезде, мимо которой проходили, они оказались наконец в пространстве Кланов. Теперь осталось всего лишь вернуться назад, во Внутреннюю Сферу, чтобы доставить туда бесценные данные.

Слабого гравитационного поля, возникшего при вращении шаттла, было достаточно, чтобы он мог с удобством сидеть в кресле на небольшой обзорной палубе. Джудит тоже сидела рядом и впитывала виды родной планеты Ягуаров. Дверь в небольшое помещение открылась, и дверной проем заполнила гигантская фигура звездного командира Аллена. Ему приходилось сильно наклоняться, чтобы пройти внутрь.

— Добро пожаловать на Охотницу, — гордо сказал он. — Великолепное зрелище, не так ли? Трент кивнул.

— Я здесь впервые. Я заметил, что в памяти корабельного компьютера нет карт планеты.

Аллен кивнул в свою очередь.

— Протоколы соблюдения безопасности запрещают любому нашему кораблю иметь на борту карты любой планеты Кланов.

— Разумная мера предосторожности, — глубокомысленно заметила Джудит. — Если кто-нибудь из Внутренней Сферы получит какие-нибудь сведения о пространстве Кланов, то он сможет использовать их для нанесения ударов по нашим родным планетам.

Она говорила с характерным выговором лояльного Дымчатого Ягуара.

— Точно, — подтвердил Аллен. — И эта опасность реальна. Во время нашего полета у меня были сильные подозрения, что на борту находится шпион или, по крайней мере, убийца.

Сердце Трента застучало ускоренно.

— Не может быть! Шпион среди нас?!

— Именно, — подтвердил Аллен. — Техник по имени Майлс погиб в камере сердечника гипертяги. Это мог быть, конечно, и несчастный случай, но могло быть и убийство. Я расследовал это дело, но единственно, с кем он контактировал в тот день, это с вами, звездный капитан.

— Со мной? — воскликнул Трент. — Но это невозможно. Я никогда не знал техника по имени Майлс. Правда, я помню, вы упоминали об этом инциденте как раз перед началом акции на Пивот Прайм…

— Верно. Это он и есть. Вполне возможно, что Майлс умер не своей смертью, но я точно знаю, что вы в этом не замешаны. Готов голову прозакладывать, — заявил Аллен. — Я хорошо узнал вас за время нашего долгого совместного путешествия и проникся к вам чувством глубочайшего уважения, звездный капитан. Вы человек чести.

— Так все-таки это было убийство? — быстро спросила Джудит.

Аллен пожал плечами.

— Я думаю, это несчастный случай. А если все-таки убийство, то, скорее всего, убил его кто-то из его же касты. Как бы пристально мы за ними ни присматривали, временами члены низших каст выходят из-под контроля. Конечно, его смерть — это разбазаривание ресурсов, но, в конце концов, он был всего лишь вольнорожденный техник.

«Дхава» развернулся так, что в иллюминаторе снова показалась Охотница. Глаза Аллена вновь вернулись к виду, открывающемуся в обзорном окне.

— Глядите, уже можно увидеть зеленые воды Озера Озиса… вон там.

Он указал на больший из двух континентов.

— Расскажите мне больше об Охотнице, звездный командир, — попросил Трент, испытывающий глубочайшее облегчение от того факта, что он больше не под подозрением в связи со смертью техника Майлса. Он был также доволен тем, что Джудит вовремя прикусила язык и, памятуя о своем положении в Клане, воздержалась от комментариев относительно «всего лишь вольнорожденного».

Аллен согласно кивнул.

— Наш народ живет на большем континенте. Он называется Ягуар Прайм. Другой, меньший, называется Ужасный, и это самое подходящее для него имя. По большей части это безжизненная пустыня. Из поселений там имеется лишь небольшая тренировочная база. Мы совершим посадку в столице, называющейся Лутера. Кто-то мне говорил, что это индусское слово, обозначающее хищника. Прекрасное название, воут? Лутера находится на восточном побережье, в месте, где воды реки Черная Шикари впадают в море Дхундх. Это прекрасный город, память о страданиях и жертвах нашего народа, который смог выжить и прийти к процветанию. Над городом высится гора Шабо. Она видна из любой его точки. Это потрясающее зрелище и хорошее напоминание о том, что Охотницей правит Дымчатый Ягуар.

Трент покивал головой. Он слышал о горе Шабо. На крутом склоне возвышающегося над Лутерой скалистого утеса лазерами было высечено огромное — метров двадцать в высоту — изображение ягуара в прыжке — символ Клана Дымчатого Ягуара. По ночам изображение подсвечивалось и было прекрасно видно как раз под самой кромкой облаков. Трент неоднократно слышал рассказы о том, какое это впечатляющее зрелище.

— Генетическое хранилище находится в Лутере, не так ли? — в течение многих месяцев Трент и не вспоминал ни о Джез, ни о ее гифтейке, вполне сознательно заставив себя выкинуть все это из головы. Но теперь пришло время обо всем вспомнить.

— Да, — ответил Аллен. — Внутри я никогда не был, но часто восхищался архитектурой здания. Это расположенная у основания горы Шабо пирамида, на вершине которой горит вечный огонь. Ее невозможно не заметить, если находишься в воинских казармах.

Трент поднялся и посмотрел на Джудит.

— У нас еще много дел. Я должен подготовить воинов к прибытию. Мне нужно будет передать подразделение коменданту гарнизона.

Мысли о Джез повлекли за собой воспоминание об огне и горящей плоти. Трент вышел из комнаты. Надо подготовиться к посадке на родной планете Дымчатых Ягуаров.

Трент объявил сбор своей команды в корабельном ангаре роботов. Вокруг него собрались оставшиеся в живых после Пивота воины солахма, все в парадных серых мундирах. Роботы неподвижно стояли в своих боксах, и их вид красноречиво говорил о том, что они делали на Пивот Прайм. Обгоревшие и поврежденные машины законсервировали, чтобы осторожно выгрузить на поверхность Охотницы.

На правом фланге первой, очень короткой шеренги стояла Криста, на ее щеке розовел заработанный на Пивоте шрам. Она выжила, как и Лукас, хотя за его жизнь медтехники боролись долгие два дня, и никакой уверенности у них не было. На шаг позади них, во второй шеренге, стоял Маркус и другие, те, кто не прошел Испытание на право пилотировать боевую машину. Трент был горд за свою маленькую команду, он видел, что его выучка и их стойкость на Пивоте восстановили в людях хотя бы часть гордости и самоуважения.

— Отряд, равняйсь! Смирррна!.. — рявкнул он.

Воины вытянулись в струнку.

Трент занял позицию во главе и повел две небольшие колонны на выход, печатая шаг, как его учили в сиб-группе. Они сошли по пандусу и ступили на почву Охотницы.

Воздух снаружи оказался густым, насыщенным влагой и незнакомыми запахами. На гудроне посадочного поля суетились техники, занятые разгрузкой «Дхавы». Трента и маленький отряд воинов, спускающихся по пандусу, они, казалось, в упор не видели. Вдали виднелась Лутера, но Трента это зрелище разочаровало.

Единственной выдающейся деталью пейзажа оказался высившийся на севере пик горы Шабо. На нем действительно можно было разобрать изображение Дымчатого Ягуара.

Какой-то он серый и невыразительный. После всех этих рассказов о городе я ожидал гораздо большего.

Вдали Трент увидел небольшую группу воинов Ягуара. Они стояли и о чем-то разговаривали между собой, по всей видимости, не замечая ни шаттла, ни Трента, ни его бойцов. Трент все тем же парадным шагом повел свою команду к ним. Спины прямые, головы гордо подняты. Он остановился менее чем в пяти метрах от трех офицеров и вытянулся по стойке «смирно». Он ждал под палящими лучами яркого солнца. На левой стороне лица, где оставалась настоящая кожа, выступили капельки пота. Наконец офицеры повернулись к отряду, и вид одного из них вызвал у Трента приступ затаенной ярости.

Он, конечно, ничем этого жгущего изнутри гнева не выдал, а сделал шаг вперед и четко отрапортовал:

— Звездный капитан Трент, Четвертая галактика третьего Кавалерийского Ягуаров. Явился для передачи команды воинов шаттла «Дхава».

Командир галактики Бенджамен Хоуэлл выступил вперед и широко улыбнулся Тренту.

— Я, командир Двадцать шестой галактики Бенджамен Хоуэлл, принимаю этих воинов под свое командование. Несколько дней назад нам передали сообщение о стычке на Пивоте. Любой воин, отличившийся на службе нашему Клану, найдет теплый прием среди защитников Охотницы из Двадцать шестой галактики.

Хоуэлл сделал знак одному из сопровождавших его офицеров, который тотчас занял место Трента в строю и повел отряд прочь.

— Рад видеть тебя снова, Трент из рода Хоуэллов, — сказал Бенджамен Хоуэлл.

Трент не ответил. Сдерживая гнев, он плотно сжал изуродованные губы и сузил в щелку свой настоящий глаз. Этот человек лишил его права состязаться за Родовое Имя — и все из-за своих амбиций и жалких политических игр. Именно этот человек собственноручно отдал Родовое Имя Джез, имя, на которое Трент имел полное право претендовать. Из-за всего того, что сделал — или не сделал — Бенджамен Хоуэлл, Трент начал сомневаться во всем, что связано с Дымчатыми Ягуарами…

— Ты полон гнева и горечи, — сказал Хоуэлл. — Я понимаю. Давай встретимся в моем кабинете и поговорим. Когда-то мы были друзьями, Трент. Я не вижу причины, почему бы нам снова ими не стать.

— Это приказ, командир галактики? — холодно спросил Трент.

Бенджамен Хоуэлл слегка усмехнулся.

— Ну, если ты так ставишь вопрос, то да, приказ.

Хоуэлл повернулся и пошел прочь. Трент, глядя ему в спину, вдруг понял, что Охотница ему не нравится. Совершенно не нравится.

XXVI

Зал Охотника

Командование Двадцать шестой галактики

Охотница, Скопление Керенского

Пространство Кланов

19 февраля 3056 года

Поездка Трента к подножию горы Шабо сопровождалась мелким дождем и туманом, что, впрочем, отвечало его угрюмому настроению. Ховеркар бесшумно двигался широкими авеню, за рулем сидел пехотинец, без сомнения, престарелый солахма. Водитель даже не пытался заговорить с Трентом, за что тот был ему весьма благодарен.

На Трента произвела впечатление относительная роскошь Воинских казарм в Лутере. Главный бульвар был широк, и по обеим его сторонам шли ряды колонн из серого камня с резными надписями. Авеню заканчивалась круглым фонтаном со статуей генерала Александра Керенского, великого человека, возглавившего Исход несколько веков назад.

За фонтаном виднелось пирамидальное сооружение, стоящее у самого подножия горы Шабо. Пирамиду окружал обширный, мощенный камнем плац-парад. По его периметру высились фасадами наружу статуи роботов. В основании каждой на камне были вырезаны какие-то надписи.

Трент не мог прочесть их из кабины ховеркара, но догадывался, что каждая надпись увековечивает деяния какого-нибудь воина, воспевает его подвиги, совершенные во имя Клана и его священного генетического фонда. Каменные роботы высились вечными стражами, стерегущими будущее Клана.

Ховеркар Трента промчался мимо статуй и обогнул периметр, приближаясь к горе. Тренту не нужно было видеть вечный лазер, стоящий у основания пирамиды и непрерывно посылающий в небо яркие вспышки света, чтобы догадаться о назначении этого сооружения. Генетическое хранилище. Он невольно прикоснулся к сумке, лежащей на сиденье рядом с ним. В сумке находился гифтейк Джез.

Машина остановилась, Трент вылез наружу и посмотрел на парящее над ними изображение Дымчатого Ягуара. Перед ним находился Зал Охотника — штаб планетарного командования Дымчатого Ягуара, погребенный глубоко в недрах горы Шабо. На небольшом посту службы безопасности охранники просканировали и идентифицировали его кодекс. Кроме того, ручным сканером проверили его ретину. Затем привезший Трента воин сделал ему знак следовать за ним.

Потребовалось почти двадцать минут, в которые входил долгий спуск на лифте, прежде чем они достигли офиса командира галактики Бенджамена Хоуэлла. Воин довел Трента до дверей и удалился, оставив звездного капитана в одиночестве. Какое-то время он пялился на дверь и раздумывал — а может, попросту убраться отсюда? Но решил все же этого не делать. Когда-то они с Хоуэллом были друзьями, большими друзьями. Может, осталось еще что-то от этой дружбы, что-то, стоящее того, чтобы его сберечь. Возможно, эти остатки можно будет использовать для организации обратной дороги во Внутреннюю Сферу… Трент постучал три раза и услышал приглушенное: «Входите». Что он и сделал.

По сравнению с обиталищем звездного полковника Муна на Хайнере офис командира галактики Бенджамена Хоуэлла оказался гораздо обширнее. Невзирая на отсутствие окон, атмосфера здесь не была такой уж непривлекательной, возможно потому, что вмонтированные в стол лампы давали более мягкое освещение, чем распространенные по всему остальному комплексу потолочные светильники. За столом из черного камня восседал Бенджамен Хоуэлл. Жестом он пригласил Трента сесть. Трент, медленно, не говоря ни слова, повиновался.

— Много воды утекло, Трент.

— Возможно, недостаточно много, — возразил Трент.

— Выпьешь? — спросил Хоуэлл, извлекая бутылку из нижнего ящика стола. — Исорла из покоренных нами частей Внутренней Сферы. Я хранил ее все это время в надежде когда-нибудь разделить эту маленькую радость с другом.

В искусственном глазу Трента вспыхнул красный огонек.

— Я все так же не пью, командир галактики. И я вовсе не уверен, что мы все еще друзья.

Бенджамен Хоуэлл достал стакан и налил себе.

— Я читал рапорты о вашем столкновении с Исследовательским Корпусом на Пивот Прайм. Очень интересный инцидент. Как всегда, я восхищался твоим тактическим талантом. Ударить по компаунду, отвлечь защитников на один фланг, а затем сбросить им на головы элементалов… очень впечатляющий подход.

— Всегда приходится работать с тем, что у тебя под рукой, — сказал Трент, откидываясь на спинку кресла.

— Как бы там ни было — убедительная победа. Ты всегда доказывал, что моя вера в тебя небезосновательна. И, командуя моими роботами, ты находился в крайне невыгодной ситуации.

— Вашими роботами? По накладной они предназначаются для здешних ученых, для исследовательских целей.

— Бумаги… — произнес Бенджамен и сделал глоток из своего стакана. — Ты должен знать правду, Трент. В эту команду защитников Охотницы они отправляют воинов вроде меня. Я уже стар. На планете размещены две галактики — «Железная Гвардия» и «Караульные». Я прошел Испытание на получение своей нынешней должности вскоре после прибытия сюда. Как старший офицер, я командую обеими. Но здесь больше людей, чем машин. Все новое оборудование направляется в зону оккупации и предназначается для того дня, когда вторжение во Внутреннюю Сферу возобновится. Мы здесь ничего не получаем.

Трент начинал понимать.

— И вы договорились с научной кастой. Они запрашивают роботов для своих исследований, а затем вы их получаете для своих целей, — утвердительно сказал он.

Хоуэлл кивнул.

— Отлично, Трент. Ты всегда мгновенно схватывал тактическую ситуацию, в этом я никогда не сомневался. Но приятно видеть, что стратегическое мышление тебе тоже не чуждо.

— Но зачем все это?

Бенджамен улыбнулся и сделал еще глоток.

— Силы солахма и сиб-групп, находящиеся под моим командованием, не обладают достаточным количеством оружия. Все, что я делаю, я делаю для защиты родной планеты Ягуара и нашего Клана. Заимствуя эти машины, я получаю возможность добавить кое-что к старому оборудованию, которое нам сбрасывают. Ученые тоже дают мне какое-то количество прототипов, которые обычно подлежат списанию и уничтожению. Моя работа в последние полтора года заключалась в том, чтобы превратить эти две галактики из сборища вольных стрелков в ощутимую, обладающую роботами силу.

И снова Трент внезапно все понял. Охотница не является хорошо укрепленной неприступной крепостью. На самом деле ее защищают лишь подразделения солахма да кадеты, проходящие обучение в сиб-группах. По логике Бенджамена Хоуэлла, он действовал в интересах Клана.

— Но почему вы перевооружаете свои силы скрытно? Почему просто не пойти к Ханам и не попросить у них все, что вам нужно?

Бенджамен Хоуэлл хохотнул.

— А вот в делах политики ты всегда был невинным младенцем. Хан Линкольн Озис не просто направил меня сюда, а сослал. Он попросил меня номинировать вместо тебя Джез на право бороться за Родовое Имя. Джез — рыцарь без страха и упрека из дома Хоуэллов… Когда же я дал согласие — а что мне еще оставалось делать? — он, как прожженный политикан, тут же приказал мне отправляться на Охотницу, принимать командование местными, с позволения сказать, силами. Я командир только на бумаге. Уже больше десяти лет ни один Клан не бросал вызов Ягуарам, не вызывал их на Испытание за право обладать Охотницей. Из других Кланов на планете обитают лишь Нефритовые Соколы. У них в горах небольшая база, и они из нее носа не высовывают.

Нефритовые Соколы! Не может быть!..

— Что здесь делают Нефритовые Соколы? — спросил Трент.

— А это подарок Ильхана Лео Шоверса, который он нам сделал как раз перед началом Крестового похода. Я уже говорил, что у них в горах имеется небольшая база, называемая Соколиное Гнездо. Я же называю ее Пустошью. Если у нас здесь дождь идет почти каждый день, то они там вообще не знают, как выглядит солнце в небе.

— Почему бы просто не вызвать их на Испытание и не выпереть с планеты?

— Охотница — большая планета, а они сидят там тихо. Мы видим их только время от времени. Преследовать Соколов — значит впустую тратить ресурсы.

На этот раз хохотнул Трент.

— Вы бы себя послушали, командир галактики. Были времена, когда одно лишь упоминание о Нефритовых Соколах или любом другом Клане приводило вас в боевую ярость. Да у вас просто кровь закипала! А теперь вы рассуждаете почти благодушно.

— Нет, — возразил Бенджамен. — Я теперь просто шире смотрю на вещи, чем в те времена, когда мы вместе вторгались во Внутреннюю Сферу. Я понимаю, что на политическом поле боя мне никогда не сравняться с теми, кто ведет нас. Я также понимаю, что моя главная обязанность — защищать Охотницу.

— Защищать от чего?

Глаза Хоуэлла сузились.

— Рано или поздно командование Внутренней Сферы раскроет наше местоположение. Может, это займет у них еще десять лет, но это неизбежно. И когда они это сделают, я буду сидеть здесь и дожидаться их. В моей команде будут как свежеиспеченные воины, так и закаленные ветераны, опытные бойцы, желающие разделить со мной план-заявку, чтобы только получить последний шанс умереть со славой в бою. Все, что мне нужно, — это оставаться живым как можно дольше, и тогда война сама придет ко мне. Вот почему так необходимо то, что я делаю.

Трент посмотрел на сумку, стоящую у его ног.

— Если вы прочли сопроводительные записи, то знаете, зачем я здесь.

— Ты здесь, чтобы совершить погребение Джез Хоуэлл. И, зная, как прекрасно вы с ней ладили, я могу поклясться, что ты желаешь отделаться от этой почетной задачи как можно быстрее. Должен признаться, я был малость озадачен, что именно тебя выбрали для почетного эскорта ее бренных останков.

— Да, — сказал Трент, расслабившись. — Командир моего кластера ненавидит меня. Он считает меня неудачником. Впрочем, любой, кто сражался на Токкайдо, в его глазах неудачник. Он послал меня сюда, чтобы в конце концов меня перевели в другую часть — к вам. Тогда ему не надо будет больше иметь со мной дело. Назначив меня почетным сопровождающим, он нашел способ от меня избавиться, а заодно нанести прощальное оскорбление. Забавно ведь — получить назначение эскортировать генетическое наследие своего злейшего врага. А главное, он больше меня никогда не увидит.

— Я действительно прочел сопроводиловку. Твой звездный полковник Пол Мун хорошо мне знаком. Одно время я думал, что смогу покорить пучины политики Ягуара, но закончил вот здесь… Когда-нибудь он тоже, возможно, займет мое место, воут?

— Так точно, — мягко ответил Трент, в глубине души надеясь, что Пол Мун погибнет в сражении от его, Трента, руки. — Я должен идти, — сказал он, поднимая сумку и крепко сжимая ее в руке. — Как вы верно заметили, у меня есть обязанность, которую я должен исполнить.

— Действительно, Трент. — Бенджамен Хоуэлл тоже поднялся на ноги. — За время нашего разговора твой тон изменился. Ты пришел к решению — мы все еще друзья, ты и я?

— Так точно.

— Превосходно, — сказал Хоуэлл. — Тогда мы пообедаем вместе, как в старые добрые времена. Ну, и в шахматы сыграем.

Трент кивнул, однако мысли его были заняты предстоящим ритуалом.

* * *

Генетический депозитарий представлял собой помещение, вырезанное в сплошном камне скалы. На мраморном полу из черных, серых и белых фрагментов были выложены мозаики с изображением бегущего Ягуара. На черных мрачных стенах виднелись сотни запечатанных ниш, в которых содержались гифтейки. На дверце каждой читалось имя и цифровой код. Копии всех генетических образцов хранились также на планете под названием Страна Мечты, но здесь находились оригиналы, та самая субстанция, которая формировала облик воинской касты Клана Дымчатого Ягуара.

В центре зала, освещаемый тусклым светом ламп, стоял ученый в белом комбинезоне, а по бокам его — воины-элементалы в темно-серых мундирах. Курильницы на стенах источали едкий дым, что усиливало торжественность момента.

Трент прошагал вперед и остановился в десяти метрах от ученого. Этот человек был старше кого бы то ни было, кого знал в своей жизни Трент. Он носил очки с толстыми стеклами и говорил хриплым голосом.

— Я Хранитель Рода Ягуаров, крови наших воинов. Кто тревожит покой этого священного места?

Голос глубоким эхом отразился от каждого закоулка помещения и, казалось, пробрал Трента до самых костей.

Он был уверен, что своды склепа были специально спроектированы, чтобы добиться такого эффекта, который внушал бы вошедшему сюда страх и благоговение. Трент сделал глубокий вдох.

— Я, Трент из рода Хоуэллов, пришел как почетный страж того, кто служил с честью. — Ритуальные слова он выучил на пути сюда и повторял их теперь самым низким своим церемониальным голосом.

— Ушел ли воин с Родовым Именем в ничто?

— Нет. Воин умер, но продолжает жить. — Трент поднял на вытянутой руке серебряный контейнер, содержащий гифтейк Джез. — Я принес вам звездного капитана Джез Хоуэлл из Четвертой галактики. Она погибла с честью.

Это была ложь, но она сошла с его языка так же легко и свободно, как сошла бы правда.

Один из элементалов взял контейнер и вручил его ученому. Тот приложил небольшой сканер к гравировкам на крышке контейнера. Замигавшие на сканере зеленые огоньки сказали Тренту, что все в порядке.

— Я заявляю всем присутствующим, что новые поколения воинов будут нести Джез Хоуэлл в своей крови. Ее суть будет продолжать жить, когда все мы умрем.

— Сайла! — в унисон произнесли Трент и элементалы низкими торжественными голосами.

— Почетный страж, ты исполнил свой долг. Ведай, что воин вернулся домой. Ты пересек черную пустоту меж звездами, чтобы произвести ее погребение, как того требуют наши обычаи. Ты послужил Ягуару с честью. — Старый ученый склонил голову.

Трент поклонился в ответ. Он больше не служил Ягуарам, он служил тому, чем они и другие Кланы должны быть по замыслу Николая Керенского. Все, что теперь оставалось, — это совершить путешествие назад во Внутреннюю Сферу, где он будет искать способ исполнить то, чего требовало от него его собственное понятие чести.

XXVII

Казармы Техников

Лутера

Охотница, Скопление Керенского

Пространство Кланов

19 февраля 3056 года

Входя в портал здания, где квартировала Джудит, Трент поднял воротник своего дождевика. Кварталы Казарм Техников были не такими величественными, как кварталы Казарм Воинов. Здесь не было плац-парадов, массивных гранитных и мраморных строений. Улицы поуже, дома постарше, однако все содержится в чистоте и порядке. Здесь все выглядело более темным и более тесным и, тем не менее, странно успокаивающим. Более человечным и доброжелательным, чем безликие Казармы Воинов.

Трент получил записку от Джудит, в которой она сообщала, что получила наконец ордер на постой, и у нее теперь есть свое помещение для ночлега. Трент предпочел встретиться с ней в Казармах Техников, где не было глаз собратьев-воинов. Джудит встретила его в небольшом вестибюле и повела вверх по лестнице к своей комнате.

Трента поразило, что его собственное жилье лишь немногим комфортабельней, чем по-спартански обставленная комната Джудит. Она заперла дверь и присела на край постели, тогда как Трент повесил мокрый плащ на торчащий из стены крюк и занял единственный стул.

— Я так понимаю, что пока что твои усилия увенчиваются успехом, Джудит?

— Так точно, звездный капитан, — ответила она, извлекая из кармана своей куртки несколько оптоэлектронных дисков. — Тут кое-какие общедоступные военные сведения об Охотнице, но я также смогла добыть планы города и некоторые данные о топографии планеты.

Джудит с помощью находящегося в ее комнате терминала прочесывала базы данных в поисках сведений о родной планете Ягуаров. И хотя объем открытой информации был ограничен, полученных материалов оказалось достаточно, чтобы не дать ей спать всю ночь, которую она провела, копируя файлы и делая соответствующие заметки.

— На Охотнице имеется всего лишь несколько поселений, и они расположены сравнительно недалеко друг от друга. Пан-Сити и Нью-Эндерай — это сельскохозяйственные центры и место размещения химической промышленности. Похоже, они извлекают из джунглей все ценное, что только могут. Майер и Баджера — горнодобывающие и горнообрабатывающие центры… Как и все остальное в Кланах, эти поселения создавались с прагматическими целями и были строго функциональны.

— Если у нас будет достаточно времени, то мы сможем нарисовать достаточно точную картину планеты еще и с военной точки зрения.

— Раз уж мы сюда в конце концов попали… Каковы твои впечатления от этого места, Джудит?

Вопрос застал Джудит врасплох. Она замолчала. Но, подумав несколько мгновений, сказала:

— Честно говоря, я разочарована. Я ожидала гораздо большего. Это родная планета Ягуаров, но из того, что я успела узнать наверняка, следует, что ее обороняют всего лишь две галактики. Я согласна, гора Шабо — мощная крепость, но статичный оборонный рубеж — это пережиток далекого прошлого. И защищать родную планету призваны бойцы, которых все остальные воины Клана рассматривают как списанный материал. На мой взгляд, это нелогично.

Трент покачал головой.

— Не вполне. Просто Кланы сосредоточены на вторжении во Внутреннюю Сферу. Да и, кроме того, угрозы родным планетам не существует. Во Внутренней Сфере не знают Дороги Исхода, не знают координат родных планет…

Однако…

Трент бросил на Джудит вопросительный взгляд, который она поняла правильно.

— «Жучков» нет, — сказала она, и Трент почувствовал облегчение. Он не сомневался в способности Джудит обнаружить любое подслушивающее или подсматривающее устройство. Да и какой смысл прослушивать Казармы Техников на родной планете?

— А люди, с которыми ты имеешь дело?

— Так себе… Тут все выглядит каким-то подавленным, приглушенным по сравнению с Хайнером. Как будто здесь все и вся было когда-то раз и навсегда запрограммировано и теперь лишь выполняет заданную программу. Я никогда не бывала в таком месте, где, по идее, должна ощущать себя вполне комфортабельно, однако не ощущаю.

— Ты здесь всего лишь один день, Джудит.

— Ну да, — подтвердила она. — Но я боюсь умереть от скуки, если придется здесь задержаться.

— Надеюсь, мы не пробудем здесь долго.

— Вы встречались со своим бывшим командиром?

— Да. Бенджамен Хоуэлл теперь командир галактики и отвечает за оборону Охотницы.

— Впечатляет. — Джудит изучала лицо Трента, как будто пыталась прочесть его мысли. — Уже есть какие-нибудь идеи, как нам получить назначение во Внутреннюю Сферу?

— Возможно, — ответил Трент. — Хоуэлл замешан в контрабанде оборудования из Внутренней Сферы на Охотницу.

Джудит слегка покачала головой:

— Слабо согласуется с понятиями чести.

— Это не то, что ты думаешь. Для него это единственный способ заполучить оружие и снаряжение для своих отрядов солахма. Ханы не оснащают его две галактики в достаточной степени. Ему сбрасывают всякое старье, приходится выкручиваться. Он занимается контрабандой не для личного обогащения, а для того, чтобы укрепить оборону Охотницы.

— Не находите в этом некую иронию? По дороге сюда мы вынуждены были уничтожить отряд Исследовательского Корпуса, цель которого совпадает с нашей. Теперь вы даете понять, что эти контрабандные операции, возможно, дадут нам шанс вернуться во Внутреннюю Сферу… Но эти операции направлены на укрепление обороны этой планеты.

Трент кивнул. Действительно парадокс.

— Я встречаюсь с ним сегодня вечером. Надеюсь вложить ему в голову пару мыслей на этот счет. Есть у меня одна идея, как заставить командира галактики Хоуэлла посмотреть на вещи с моей точки зрения.

— Что ж, удачи. Информация, которую мы собрали о Дороге Исхода, ничего не стоит, пока мы не выберемся отсюда и не доставим ее во Внутреннюю Сферу.

— Да, Джудит. Все обстоит именно так…

* * *

Войдя в комнату командира галактики Бенджамена Хоуэлла, Трент увидел небольшой обеденный стол, уже сервированный по всем правилам. На Хоуэлле был повседневный мундир. Он улыбнулся и жестом пригласил Трента сесть.

За прошедшие годы Хоуэлл изменился. Исчезла когда-то своебычная для него жесткость.

Возможно, неудачи подорвали его боевой дух.

— Я рад, что ты пришел разделить со мной трапезу, — начал Хоуэлл. — Этим вечером выпускники сиб-группы Золотой Клык проходят Испытание на Должность. Разыгрывается пост командира новой формирующейся галактики.

Он включил головизор, встроенный в одну из стен.

— Испытания транслируются всем офицерам, и я подумал, что тебе тоже интересно будет посмотреть.

Перед Трентом возникло голографическое изображение арены с расставленными по периметру роботами. Испытание еще не началось.

Удовлетворенный тем, что изображение достаточно четкое, Хоуэлл обернулся к Тренту:

— Я приготовил традиционный для Охотницы обед — не то, что обычно готовят повара в наших столовках. Стейки по-болтоновски, черемша из топей Дхуан, яйца стальной гадюки из джунглей Шикари. Думаю, тебе понравится.

Трент заглянул в свою тарелку. Он был рад уже тому, что это не было стандартной военной шамовкой, на которой он сидел с момента отлета с Хайнера.

— Когда один воин угощает другого такой едой, это дорогого стоит, командир галактики.

— К чему формальности на дружеском обеде? Для тебя я Бенджамен.

Трент попробовал стейк — он был горячий и густо наперченный.

— Я ценю ваше общество, — сказал он, — но надеюсь в скором времени отправиться в обратный путь.

Вилка Бенджамена задержалась на полпути ко рту и вернулась на тарелку.

— Интересно, что ты об этом заговорил, Трент. Почти три недели назад я получил пакет от звездного полковника Пола Муна. Он просит меня о твоем переводе в галактику «Железных Стражей». Эту просьбу он обосновывает твоим возрастом и отсутствием у тебя Родового Имени.

Трент не был удивлен этой новостью и сохранил спокойствие.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Ко времени твоего возвращения во Внутреннюю Сферу ты как раз достигнешь возраста, подходящего для перевода в части солахма. — Хоуэлл говорил медленно, как бы боясь нанести оскорбление. — И должен признаться, иметь под рукой старого друга и протеже — заманчивая перспектива. В джунглях на юге полным ходом развертываются несколько секретных проектов. Наша генетическая программа значительно расширилась, и несколько новых сиб-групп назначены для участия в их реализации. Когда испытания будут завершены, Внутренняя Сфера столкнется с новым технологическим террором и снова услышит рычанье Ягуара.

— Новые технологии, воут?

— Да. У нас замечательная научная каста. В то время как наши товарищи во Внутренней Сфере позволяют этим грязным вольнягам догонять нас в плане технологии, мы здесь, на Охотнице, создаем новое оружие для захвата Терры.

Тренту хотелось узнать побольше, но он боялся насторожить Хоуэлла. Придется пока что подавить любопытство. Он снова принялся за мясо.

— Я подумал, — сказал он, перед тем как отправить в рот очередной кусок, — что могу быть вам полезен во Внутренней Сфере.

Хоуэлл посмотрел на него и приподнял бровь.

— Каким образом?

— Вам нужно оружие и снаряжение для ваших солдат. Как воин, я могу получить доступ к самому разному оборудованию. А то, что моя «связанная» является техником, тоже может сослужить нам хорошую службу. Если ваши тайные проекты, какова бы ни была их суть, реализуются, это может стать вашим существенным преимуществом, воут?

В пространстве головизора начались Испытания, роботы, повернувшись друг к другу, поливали друг друга огнем. Один из аппаратов был быстро уничтожен взрывом, его пилот катапультировался, как только языки пламени охватили машину. Трент и Хоуэлл, продолжая беседу, временами поглядывали на бой.

— В твоих словах что-то есть, Трент. И все же, почему ты сделал мне такое предложение? Мои действия, по всей видимости, вряд ли можно назвать делом чести.

— Да, но я понимаю логику ваших поступков. Вы знаете меня достаточно давно, чтобы понимать, что я жажду лишь одного — сражаться и, в конце концов, погибнуть с честью в бою. На Охотнице я этого не найду. Если я смогу вернуться во Внутреннюю Сферу, а затем, возможно, снова получу назначение к вам, то для меня будет иметь большое значение сознание того, что я помог вооружить Двадцать шестую галактику.

Хоуэлл отвернулся к головизору и какое-то время наблюдал, как «Призыватель» переворачивается под уничтожающим огнем «Боевого Ястреба».

— Я не исполню просьбу вашего звездного полковника Муна.

— Благодарю, — сказал Трент. — И я буду считать себя обязанным лично вам, если мне позволено будет вернуться во Внутреннюю Сферу.

Он помолчал, тщательно обдумывая слова, которые должны быть произнесены.

— Когда вы отказали мне в номинации на Родовое Имя Хоуэллов, у меня было одно желание — убить вас. Но теперь я вижу, что вы — такая же жертва политиканов, как и я сам, так что я выбрал неправильный объект для мести.

Оба снова замолчали и стали наблюдать, как уже потрепанный «Боевой Ястреб» в упор расстреливает еще одного участника Испытаний — «Бешеного Пса». Добив «Пса», «Ястреб» отошел назад, подальше от еще одного участника — «Лесного Волка», после чего обрушил на него огонь своих ПИИ. Под ударами ослепительных голубых молний «Лесной Волк» закачался, как пьяный, и медленно осел на землю.

— Впечатляет, не правда ли? — сказал Хоуэлл, восхищенно качая головой.

— За этот бой ему следовало бы присвоить звание звездного капитана, — сказал Трент, читая имя победителя в появившейся бегущей строке.

Керндон… За этим парнем нужно приглядывать.

— Так, стало быть, Трент, ты не против того, чтобы тебя отправили во Внутреннюю Сферу? — Хоуэлл отхлебнул из своего стакана. — Что ж, возможно, это шанс для меня хоть как-то компенсировать зло, которое я тебе причинил. Я лишил тебя Родового Имени, но не отберу у тебя права сражаться и умереть, как то подобает воину. Итак, ввиду проявленного тобой героизма в столкновении на Пивоте, в результате которого наши враги не смогли узнать о местоположении родных планет, я отказываю в просьбе звездному полковнику Муну.. Ты получишь назначение во Внутреннюю Сферу. А когда вернешься, то будешь, так сказать, ассистировать в проведении спецопераций, о которых я говорил.

— Я вас не разочарую, Бенджамен, — спокойным голосом, скрывая свои истинные чувства, сказал Трент.

— А ты меня никогда не разочаровывал. — Бенджамен Хоуэлл поставил стакан на стол. — «Дхава» и «Адмирал Эндрюс» завершат подготовку к вылету через несколько дней. На время перелета ты примешь под свою команду тринарий, который отправляется во Внутреннюю Сферу.

— Пусть этой ночью, — подняв стакан, начал тост Трент, — Дымчатый Ягуар рычит на Луну, а наши враги трясутся от страха…

XXVIII

Космопорт Ягуара

Лутера

Охотница

Скопление Керенского

Пространство Кланов

12 марта 3956 года

Пятнадцать воинов в сопровождении инструктора сиб-группы ступили на гудрон космопорта, где их ждали командир галактики Бенджамен Хоуэлл и Трент. Был полдень — единственное время, когда солнце ухитрялось пробиваться сквозь вечно пасмурное небо Охотницы. «Наседка», то есть женщина-инструктор в звании звездного капитана, была старше Трента по возрасту.

Когда-то она была воином, а теперь проводила дни, натаскивая кадетов сиб-группы. Трент гадал: чувствует ли она горечь по поводу того, что лишена единственного, для чего была рождена и выпестована — для жизни на поле боя, для жизни в бою. Трент никак не мог понять, почему именно вот это уготовано любому воину Кланов, который не смог завоевать Родовое Имя или погибнуть в бою. Зачем лишать воина возможности сражаться? Что еще может делать воин, кроме как воевать?

Под мышкой «наседка» держала небольшой ноутпутер. Она встала во главе строя новоиспеченных воинов и представилась:

— Я Звездный капитан Гленда, «наседка» этих так называемых воинов.

Трент был знаком с нюансами принятого в Дымчатом Ягуаре ритуала передачи команды от одного офицера другому.

— Я Звездный капитан Трент, и я принимаю командование этими воинами.

— Командование не принимают, а завоевывают в битве ценой крови, — ответила она.

Трент склонил голову в знак признания правоты ее слов. Для ритуала требовалось кровопролитие. Временами это было чисто символическим жестом, временами самым настоящим испытанием боевого мастерства. Трент уже решил, чем это должно быть на сей раз. Он шагнул вперед и нанес яростный удар кулаком правой, усиленной миомерными мышцами руки. Удар такой рукой был слишком быстр для любого нормального воина, хотя Гленда все же попыталась уклониться. Кулак Трента смазал ее по подбородку, голова женщины дернулась, сама она потеряла равновесие и покатилась по дымящейся паром поверхности гудрона. Гленда быстро поднялась на ноги, из угла рта текла тонкая струйка крови.

— Кровь была пролита, — заявила она и протянула Тренту свой ноутпутер. — Я выполнила свои обязанности.

Потерев челюсть, Гленда развернулась кругом и зашагала прочь, оставив Трента с его новым тринарием.

Он встал прямо перед ними и рявкнул:

— Тринарий, на погрузку!..

Молодые воины четким шагом замаршировали по направлению к шаттлу «Дхава», который стоял неподалеку. Трент смотрел им вслед, затем повернулся к Хоуэллу.

— Имена людей, с которыми я веду дела во Внутренней Сфере, у тебя есть, воут? — спросил Хоуэлл.

Трент кивнул:

— Прекрасно. Этот тринарий направляется для усиления Четвертой галактики. Твой звездный полковник Мун в течение ближайших месяцев получит известие, что его рапорт относительно твоего перевода на'Охотницу не принят во внимание. Но я могу устроить так, что это послание совершенно случайно пропадет при передаче. В любом случае, тебе надо отправляться немедленно.

Он помолчал, испытующе глядя на Трента.

— Когда-нибудь, Трент, ты, может быть, вернешься сюда как солахма, — задумчиво произнес Хоуэлл. — Если это когда-нибудь случится, я буду горд иметь тебя под своим командованием.

Трент надеялся, что никогда в жизни больше не увидит Бенджамена Хоуэлла, но промолчал. Уж если он и вернется на Охотницу, то во главе сил вторжения… Он не намеревается защищать планету в рядах Дымчатых Ягуаров.

Трент отсалютовал Хоуэллу, четко повернулся кругом и решительно зашагал к шаттлу.

* * *

В тренажерном зале «Дхавы», как, впрочем, и на всем остальном корабле, гравитация почти отсутствовала. Трент бежал по сконструированной специально для невесомости беговой дорожке, и на его коже — в той части, где она была, так сказать, натуральной, — блестели капли пота. Его майка и шорты уже давно промокли от пота, но, понимая, как важно сохранять физическую форму, особенно в столь долгом путешествии, Трент наматывал километр за километром. Случайно подняв взгляд, он увидел, что в зал входит Джудит. Цепляясь за поручни, она проплыла вдоль стены к сбруе для силовых упражнений.

— Я могу к вам присоединиться? — спросила она. Трент, равномерно выдыхая, кивнул. Нажав кнопку на пульте, он сбросил скорость и ослабил ремни, которые удерживали его на дорожке.

Джудит пристегнула себя к тренажеру и отрегулировала силу сопротивления, после начала делать жимы и прогибания.

— Во время отлета я не видела вас на смотровой палубе, — сказала она, восстановив дыхание после первого комплекса упражнений. — В последние недели вы стали таким тихим и отстраненным. Что-то не так?

Трент выключил дорожку, а когда она остановилась, оперся на предплечья, судорожно глотая воздух.

— Просто теперь, когда мы действительно возвращаемся во Внутреннюю Сферу, мне многое надо обдумать, — сказал он наконец.

— Мне кажется, в последние недели мы проделали замечательную работу, вoym?

С этим Трент был согласен. Данные, которые они собрали об оборонной системе Охотницы, бесценны. Общаясь с самыми разными людьми, как в касте воинов, так и в касте техников, они нарыли множество интересных подробностей — от информации о базе, расположенной на дне моря, до отрывочных сведений о секретных сиб-группах и тайных проектах, работа над которыми шла в глубине джунглей.

— Да, у нас теперь более чем достаточно информации для твоих друзей в Комстаре. Они будут довольны нашей работой…

Она подождала, не скажет ли он еще чего-нибудь, затем спросила:

— Хотите поговорить?

Трент вытер пот с левой стороны лица и расстегнул упряжь дорожки.

— Мое решение не изменилось, Джудит. Просто сейчас я думаю не о наших действиях, а об их последствиях.

— Я не понимаю, — выдохнула она, изо всей силы надавливая на упругий брус-макивару.

— То, что мы делаем, — правильно. Однажды я принял решение и потом никогда не подвергал его сомнениям. Но что будет делать Внутренняя Сфера с теми данными, которые мы для нее добыли? Я воин. И я могу только предположить, что Сфера использует их для организации какого-то рода атаки на Дымчатого Ягуара.

Джудит прекратила свои жимы, уселась на доске тренажера и поглядела на Трента, сходящего с дорожки.

— Ну да, думаю, они так и сделают.

— Если Внутренняя Сфера придет с войной на Охотницу, погибнет много ни в чем не повинных людей, которые понятия не имеют о том, как у вас ведутся войны.

Традиции Кланов предписывали воинам воевать только с воинами. Налеты на производственные мощности или жилые кварталы не практиковались. Если полевой командир хотел захватить какой-нибудь город, он попросту оглашал свои претензии на него, после чего организовывалось Испытание, и контроль над городом доставался победителю.

Во Внутренней Сфере все по-другому. Там Ягуары и другие Кланы столкнулись с противником, наносящим удары не только по воинам, но и по людским и материальным ресурсам. Элегантная простота ведения войн, принятая в Кланах, оказалась размытой во Внутренней Сфере. Здесь охотно шли на разрушения и опустошения, если это сулило победу, тогда как для Кланов уничтожение ресурсов считалось делом немыслимым.

Джудит кивнула понимающе.

— Из того, что я здесь видела, можно сделать вывод, что низшие касты, равно как и весь Клан Дымчатого Ягуара, будут потрясены и шокированы способом ведения войны, принятым во Внутренней Сфере. Население родных планет далеко от происходящего в Сфере. Информация, которую оно получает, тщательно фильтруется и дистиллируется. То, что здесь считают «варварством», является нормой для вояк Внутренней Сферы, в том числе и для Сил Обороны Звездной Лиги, из которых и вышли Кланы.

Трент слушал ее, закрыв глаза и потирая металлическое кольцо с серебряными микросхемами вокруг правого глаза, как будто это помогало ему думать.

— Вопрос, над которым я размышляю, ставится так: не подвергаю ли я Дымчатого Ягуара опасности потенциального геноцида?

— Трент, — сказала Джудит, впервые за все время их знакомства обращаясь к нему по имени, а не по званию. — Вы делаете то, что нужно сделать. Вы гуманны. Когда люди из Чинна должны были подвергнуться уничтожению, вы рисковали жизнью, чтобы их спасти. Из того, что я сама прочла и чему меня научили, я поняла, что великий Керенский никогда не навязывал своему народу роль разрушителя. Но это именно то, во что превращают нас наши Ханы. Подумайте обо всех уничтоженных в Эдо, Чинне, Бивер-Фоллз — во имя воздаяния, возмездия, наказания. Они ни в чем не были виноваты — невинные жертвы правосудия Ягуара.

— В этом-то все и дело, Джудит. Я много думал о том, что произойдет в результате осуществления нашего плана, и боюсь, что сделаю со своим народом то же, что мое начальство сделало с ни в чем не повинными жителями Внутренней Сферы.

— Нет! — ответила Джудит. — Каста воинов ведет войну постольку, поскольку для этого она и выращена. Воины умеют только воевать и не умеют ничего другого. Командиры распоряжаются жизнями своих офицеров во имя политических игр, а когда их в этом уличают, они тут же осуждают действия своих подчиненных, хотя сами отдавали приказы. Истина состоит в том, Трент, что, осуществляя свой план, мы принимаем сторону правых. Если Внутренняя Сфера когда-нибудь нанесет удар по Дымчатым Ягуарам, если война станет на пороге дома каждого члена Клана, в какой касте он бы ни состоял, то, возможно, это остановит вторжение…

Трент обернул полотенце вокруг шеи и повернулся к выходу. Логика Джудит безупречна. Он сам тысячи раз размышлял надо всем этим, придя к подобным выводам.

— На обратном пути мы тоже будем собирать данные, — сказал он, — сверяя их с данными на наличие нейтрино и данными спектрального анализа, которые мы собрали по пути на Охотницу Очень часто корабли возвращаются по Дороге Исхода другим прыжковым маршрутом, и мы должны это учитывать.

— Если мы должны довести до конца это почетное дело, то сделаем его как надо…

XXIX

Шаттл «Дхава»

Точка перехода в зените

Безымянная планета

Дорога Исхода

27 мая 3056 года

Трент ощутил легкое головокружение, когда Т-корабль «Адмирал Эндрюс» вышел в обычное пространство в точке перехода безымянной планеты. Обратный путь во Внутреннюю Сферу казался ему более долгим, тягучим и скучным, чем путь в пространство Кланов, особенно когда два раза их кораблю пришлось дожидаться на станциях подзарядки, пока во Внутреннюю Сферу не уйдут другие Т-корабли, имеющие более важные задания. Звездный командир Аллен немного рассказал о миссии этих кораблей, упомянув только, что они направляются на планету, называемую Обочина V, а перевозимые на них воинские части должны были влиться в новосформированную Двадцатую галактику. Тренту это было до лазера. Своих забот хватало. Они не могли ждать, но выбора не оставалось.

Тринарий, отданный на время пути во Внутреннюю Сферу под его команду, оказался тем еще подарком. Дело было не в нехватке у них боевого мастерства. Наоборот, из того, что Трент видел во время учебы на симуляторах и на тактических учениях, он мог заключить, что это вполне профессиональные бойцы. Его тревожило их отношение к нему самому. Между собой, по отношению друг к другу, они вели себя как воины. Но Трента они явно презирали и все время балансировали на грани неподчинения и открытого нарушения правил субординации В сравнении с отрядом солахма, который он доставил на Охотницу, эти зеленые вернорожденные слишком высокомерны и самонадеянны.

Трент переодевался в своей каюте, готовясь к очередной встрече с этими юными засранцами. Он посмотрел в зеркало, коснулся синтедермы на правой стороне лица Трент редко думал о шрамах и ожогах, обезобразивших его, но вот сейчас, глядя на свое отражение, он внезапно вспомнил, каким было его лицо до кровавой бани на Токкайдо, лицо, которое навеки изменил огонь. Лицо молодого воина…

Вроде воинов в моей команде.

Изучая свою изуродованную физиономию, Трент начал понимать, о чем думают его подопечные, глядя на своего наставника. Те, кто их готовил, просто задурили салажатам головы. Просто обманули юнцов, все наврали про Токкайдо.

Ничего нового в этом не было. Он уже с этим сталкивался. Был только один способ расставить все по своим местам так, чтобы молодежь все просекла и уяснила.

* * *

Джудит направлялась в ангар роботов для рутинного обслуживания роботов, направляемых во Внутреннюю Сферу, когда нос к носу столкнулась с Трентом. После долгого времени общения с ним Джудит уже научилась понимать выражение его изуродованного лица.

— Что-то не так, звездный капитан?

— Да, — ответил он. — Дело уже давно вызревало, и надо как-то его разрешить.

Джудит кивнула. Она тоже была озабочена поведением необстрелянных воинов.

— Ваша новая команда?

— От тебя ничего не скроешь, Джудит.

Она улыбнулась.

— Вы совсем забросили шахматы и добавили еще два часа в сутки к своим тренировкам. Что-то вас гнетет, и это отнюдь не изучение данных об Охотнице. Я видела, как эти малолетки ведут себя рядом с вами, и слышала, о чем они говорят в машинном ангаре, когда остаются одни.

— Они меня ненавидят.

— Они вас не знают, — возразила Джудит.

— Вот именно. Поэтому я решил ускорить процесс знакомства.

Они подошли к входу в ангар. Трент набрал на пульте код открывания двери.

Когда они вошли, то увидели, что юные подопечные Трента сгрудились у переносного головизора на площадке симуляторов. Они изучали тактическую карту и обсуждали различные способы выполнения поставленной по сценарию игры задачи. Обычная учебная практика перед прогоном на стимуляторах. Некоторые из воинов бросили взгляды на приближающегося Трента, но никто не подал команду «смирно».

Совсем зарвались, гаденыши.

Нет, подумал Трент, не сейчас.

Он нажал на кнопку сбоку стола и отключил голопроектор. Трехмерная карта мигнула и пропала.

— Какие-то проблемы, звездный капитан? — спросил один из воинов, которого звали Кеннет.

— Угу, — ответил Трент. — И проблема заключается в тебе.

Он ткнул пальцем в Кеннета, потом еще в нескольких:

— …И в тебе, и в тебе. Собственно, проблема заключена во всех вас

— Да, тут точно есть закавыка, — сказала невысокая мускулистая девица по имени Александра. — Вы безо всяких причин прервали занятие.

— Я твой старший офицер. Мне не нужны причины и объяснения.

— Прервав работу симулятора, вы совершили разбазаривание компьютерных ресурсов, а это совершенно недопустимо, — заявила она.

Трент слегка улыбнулся краешками губ.

— Александра, — сказал он мягко, — твои слова оскорбляют меня как твоего старшего и как воина. Я вызываю тебя на Испытание Протеста.

— Всего лишь из-за каких-то слов? — удивилась она.

— Нет, из-за твоего поведения, несовместимого со званием офицера Ягуара. Ты будешь драться за всех щенков твоей сиб-группы. — Он сознательно использовал оскорбительное слово, которое часто использовали «наседки» при натаскивании кадетов сиб-групп. — Если не боишься, конечно.

Остальные воины сформировали подобие круга вокруг Трента и Александры. Трент знал, что эта девушка — один из лучших бойцов в группе и что рано или поздно она должна будет стать лидером. Чувствовалось в ней что-то такое.

Александра сжала кулаки и слегка согнула колени, принимая боевую стойку. Трент не стал этого делать. Он остался в обычной стойке, выказывая такое же пренебрежение к ней, какое она только что выказала по отношению к нему. Он покосился на других воинов. Те, скаля зубы, жадно смотрели на него, как бы в предвкушении хорошей взбучки, которую девчонка сейчас ему задаст. Трент знал, что рискует, но он выжил в таком количестве схваток, которое ей и не снилось. Ее преимуществом была скорость и быстрота реакции, на его стороне — мастерство, которое приходит только с опытом.

Занимая позицию, Трент краем глаза заметил Джудит, забравшуюся на «В-Котле-Рожденного», стоявшего в ближайшем боксе. Перехватив его взгляд, она подняла вверх большие пальцы рук. Трент увидел и звездного капитана Аллена, который, скрестив на груди руки, стоял у входа в ангар и наблюдал за происходящим. Каким-то образом до него дошло известие, что в ангаре боевых роботов что-то затевается.

— Ты меня ненавидишь, киска, — сказал Трент, почти ласково глядя на Александру. — С чего бы это?

Мышцы лица и шеи Александры напряглись, выражение лица стало жестким.

— Вы были там. У вас был шанс повести нас к победе, но вы его бездарно растратили. Из-за таких, как вы, мы летим не в новую Звездную Лигу, а в зону оккупации.

Последние слова она как будто выплюнула, так мерзок был их вкус для ее языка.

— Ты считаешь меня слабаком, Александра?

— Да. Вы — жалкая пародия на воина. «Наседка» рассказывала нам, как ваше поколение воинов опозорило наш Клан. Как из-за подобных вам неудачников мы потерпели поражение на Люсьене и Токкайдо.

Трент заметил, как остальные одобрительно закивали.

Что ж, тем лучше…

— Ну, раз так, то давай покончим с твоими мучениями, киска, — произнес он низким голосом и нанес молниеносный удар искусственной рукой, целя в голову Александре. Она отреагировала быстро, однако не вполне увернулась от удара. Искусственный кулак Трента скользнул, сдирая кожу, рядом с ее ухом. Александра тут же нанесла ответный удар, от которого у Трента затрещали ребра.

Трент откачнулся назад и левой рукой блокировал ее следующий прямой удар. На мгновение она потеряла темп, и этого хватило, чтобы Трент смог снова пустить в ход механическую правую. С силой парового молота он нанес ей удар в солнечное сплетение. Удар отбросил девушку назад, она рухнула на пол, но в условиях невесомости смогла не вылететь за пределы Круга. Однако ей понадобилось несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание.

Трент бросился к ней, но Александра уже приняла низкую стойку и прыгнула ему навстречу. Лицо ее превратилось в маску ярости. Их тела на полной скорости врезались друг в друга. Александра захватила Трента в свои стальные объятья. Руки Трента оказались прижаты к туловищу, которое Александра приподняла над полом. Даже усиленная миомерными мышцами рука не смогла вырваться из ее мощной хватки. И хватка все усиливалась, как будто Александра пыталась выдавить жизнь из его тела. Тренту ничего другого не оставалось, как использовать ноги, он пинал ее по лодыжкам, но Александра на эти удары не реагировала.

Так они и стояли лицом к лицу. Александра скрипела зубами. Пот струился по ее лбу.

— Такие воины — позор для всех нас, — прошипела она, не ослабляя смертельных объятий. Трент тоже взмок от пота.

— Тебе еще многому надо научиться, цыпленок, — ответил он как можно более спокойным тоном, давая понять, что ее попытки раздавить его бесполезны.

Она подняла Трента повыше и двинулась к краю Круга Равных. Решила пойти легким путем… Выбросит его из Круга и объявит себя победительницей. Но и этот простой вариант было совсем нелегко реализовать, даже и в невесомости, когда с полом ее связывали лишь магнитные ботинки. Трент слегка отклонил голову назад, а затем нанес ею сокрушительный удар по ее черепу.

Металлическое кольцо вокруг искусственного глаза усилило удар. Сделанное из ферротитанового сплава, оно было намертво вживлено в его череп. Острый край кольца вонзился в лоб Александры, как зубец остроги. Она, разжав объятья, растерянно качнулась назад.

Трент не упустил шанса и нанес освободившейся правой рукой яростный удар по голове Александры, которая в полубессознательном состоянии стояла, качаясь, на самой границе Круга. Удар оторвал ее от палубы, над которой она и повисла, потеряв сознание. Трент схватил ее за ворот комбинезона и рванул на себя. Вслед за ее телом тянулся след из капелек крови, вытекающей из разбитого лба. Трент поднял Александру над собой как убитого на охоте зверя, чтобы все могли ее видеть.

— Посмотрите на нее, — холодно сказал Трент. — И пусть это послужит вам уроком.

Он развернул в воздухе ее обмякшее тело, чтобы все в Круге смогли полюбоваться на того, кто был слишком, не по годам и умению, самонадеян.

— Когда-то я был таким же, как и вы, — сказал Трент, с трудом удерживая ровное дыхание — его ребра болели от ударов Александры. — Я думал, что я и подобные мне лучше и выше всех… Но потом я сражался во многих битвах и узнал, что значит быть настоящим воином. Я рисковал всем и многое потерял.

Он покосился на собственную руку с искусственными мышцами, которой держал Александру, и в его памяти мгновенно пронеслось все то, что он потерял на службе Ягуара.

— Да, я сражался на Токкайдо, — продолжил Трент, все еще держа в руке свою противницу, как будто это тряпичная кукла. — Я убил множество врагов, и это были достойные противники. Такие же гордые, как и я — воинДымчатого Ягуара.

Он швырнул Александру прямо на двух юных воинов, которые быстро шагнули в стороны, так что ее тело упало за пределами Круга.

— Она — лучшая из вас, однако я, тот, кого вы презираете, оказался еще лучше. Я, звездный капитан Ягуаров Трент, снова одержал победу.

Он посмотрел в глаза Кеннету, потом Руперту.

— С сегодняшнего дня ваши тренировки будут проходить по-новому. Сегодня я начну обучать вас тому, что знаю, чтобы вы тоже могли выжить на нелегком пути воина… выжить, чтобы рассказать другим о том, что вы сами видели и чему научились.

Трент теперь ясно понимал, что они его боятся, но в их глазах он заметил и еще кое-что. Нанеся поражение Александре, он сломал стену их неприятия. Исчезли самонадеянность и юношеская ершистость. Теперь в их глазах он читал уважение. Трент понял, что на протяжении оставшегося времени их совместного пути он будет командовать, а они подчиняться.

* * *

Джудит сделала ход ладьей, чем обострила ситуацию на шахматной доске. Ее рука в нерешительности застыла над небольшим столом, и она посмотрела на Трента. Тот, впав в глубокую задумчивость, изучал позицию. Прошла минута, он внезапно поднял глаза и посмотрел на нее.

— Что-то не так, Джудит? Что ты на меня так смотришь?

— Да ничего, звездный капитан, все в порядке… Я просто думала о том, что сегодня произошло. Я никак не ожидала, что вы так заинтересованы в этих юных воинах, которых мы сопровождаем во Внутреннюю Сферу. Однако вы пошли на серьезный конфликт, чтобы завоевать их уважение. Вы ведь не обязаны были это делать.

— Но ты же читала Предание, — ответил Трент. — В одном из самых популярных пассажей Николай Керенский говорит: «Высочайшим призванием воина, превышающим даже его долг перед Кланом, является защита собственной чести».

— То есть вы действовали, исходя из соображений чести, воут?

Трент единственным оставшимся у него конем сожрал ее слона и улыбнулся.

— Именно. Я считаю, что очень многие Дымчатые Ягуары утратили понятие чести в понимании Николая Керенского. Я же этого не могу допустить. Не важно, что я сделал или когда-нибудь сделаю, я все равно остаюсь подлинным воином Клана. У меня есть долг, который я обязан исполнить на пределе своих возможностей. Это что-то такое, что мое начальство не смогло из меня выбить.

Он аккуратно передвинул пешку.

— Шах и мат, воут?..

XXX

Планетарное командование Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

9 августа 3057 года

Стук в дверь заставил звездного полковника Пола Муна оторваться от дисплея, вмонтированного в его рабочий стол.

— Войдите, — сказал он.

На пороге появился звездный капитан Олег Невверсан.

— А! Звездный капитан, — сказал Мун благодушно.

— Сэр, — нервно произнес Невверсан, не удосужившись даже до конца закрыть за собой дверь.

— В чем дело, звездный капитан?

— Сэр, сегодня к нам должно прибыть пополнение, воут?

— Ну да, — ответил Мун. — Два новоприбывших звена будут использованы для восстановления численного состава бывшего тринария Джез Хоуэлл… А что — корабль задерживается?

— Нет, сэр. Час назад он приземлился в космопорту и доставил полный комплект затребованных нами роботов и амуниции.

— Тогда все в порядке, — удовлетворенно произнес Мун.

— Никак нет, сэр. Вы должны знать…

Слова Невверсана были прерваны стуком в дверь, от которого не до конца прикрытая створка широко распахнулась. Увидев лицо стоящего на пороге человека. Пол Мун как ужаленный вскочил на ноги.

Трент, облаченный в свой лучший парадный мундир, четко отсалютовал звездному полковнику. Невверсан аж отшатнулся, глядя на Трента как на привидение. У Муна видок был не лучше… пожалуй что, и похуже. Бравый полковник разинул рот и выпучил глаза, явно отказываясь им верить. Он даже сделал слабый жест рукой, как бы отгоняя морок: сгинь, мол, нечистая.

Однако нехороший Трент и не подумал сгинуть. Он протопал к столу и остановился, вытянувшись во фрунт. Постояли, помолчали. Потом Тренту это надоело — все-таки он в гостях, должен как-то развлекаться, раз хозяева не проявляют инициативы.

— Звездный капитан Трент явился для дальнейшего прохождения службы, звездный полковник, — любезно сообщил он.

— Нет!.. — просипел Мун, оторвав пуговицу на душившем его воротничке мундира. — Что ты здесь делаешь?

— Я об этом и хотел вам сказать, — встрял звездный капитан Невверсан.

Мун посмотрел на него испепеляющим взглядом и жестом дал понять, чтобы тот убирался. Невверсан слегка поклонился и быстро покинул кабинет, не забыв на этот раз плотно прикрыть за собой дверь.

Трент тем временем ел глазами начальство, как бы и не заметив ажитации, в которую пришел полковник.

— Разрешите доложить, звездный полковник Мун. По выполнении задания по почетному сопровождению праха звездного капитана Джез Хоуэлл к месту его постоянного пребывания я был назначен командиром отряда воинов, прибывших сюда для восполнения боевых потерь.

Лицо Муна стало помидорно-красным, он бросал на Трента уничтожающие взгляды.

— Я подал официальный рапорт о вашем переводе на родную планету в качестве воина-солахма. Здесь вам делать нечего, — прошипел он.

Трент слегка задрал голову.

— Командир Двадцать шестой галактики Бенджамен Хоуэлл информировал меня о существовании вашего рапорта. Честно говоря, я удивлен, что он не связался с вами, чтобы сказать, что он о вашем рапорте думает. Во время перелета на Охотницу наш корабль столкнулся с силами Исследовательского Корпуса, пытавшимися захватить одну из наших релейных станций гиперимпульсной связи, расположенную на Дороге Исхода. Я и другие воины, которых вы сочли подходящим списать в расход, отбили эту станцию у врага и тем самым предотвратили утечку информации о Дороге Исхода.

— И из-за этого он отказался выполнить мою просьбу?

— Так точно. Он сказал, что, невзирая на мой возраст и отсутствие Родового Имени, я еще могу хорошо послужить Клану.

Мун своим здоровенным кулачищем изо всей силы шарахнул по столу, отчего, казалось, затряслась вся комната.

— Ваше возвращение сюда является прямым нарушением традиций нашего Клана. Вы слишком стары и по всем правилам должны служить вместе со своими товарищами, солахма. Здесь вам не место, Трент.

— Могу я говорить открыто, звездный полковник?

Мун злобно глядел на него.

— Да, — процедил он сквозь зубы.

— Я уже здесь, и с этим вы ничего не можете поделать… сэр. Ваш рапорт о моем переводе отклонен. И до тех пор, пока я не продемонстрирую свое несоответствие занимаемой должности, я буду активно исполнять свои обязанности в рядах «Штормовых Наездников». Более того — из рапортов, получаемых во время полета, я знаю, что вы решили вновь сформировать подразделение звездного капитана Джез Хоуэлл, пополнив его бойцами, которых я сегодня доставил.

— Да, — согласился Мун.

— В таком случае я, как имеющий звание звездного капитана, желаю участвовать в Испытании за пост командира этого бинария.

— Нет! Это невозможно!.. — заорал Мун. — Я не допущу, чтобы под моей командой служили вот такие типы!

Трент сохранял спокойствие и говорил, не сбиваясь и не повышая голоса, как будто неоднократно репетировал свою речь. Именно это больше всего и бесило звездного полковника.

— Звездный полковник Мун, у вас нет выбора. Мое звание звездного капитана позволяет мне командовать бинарием или тринарием. Даже если вы, в пику мне, решите не воссоздавать бывшее подразделение Джез, я потребую, чтобы под мою команду дали, по крайней мере, звено.

Мун злобно оскалился.

— Вы правы. Однако я вправе назначить Испытание на право занятия любой должности, на какую вы только будете претендовать.

— Отлично. Я его выиграю, звездный полковник.

— Самонадеянность не к лицу воину, — прорычал Мун.

— Ну, вам-то это известно, воут? — иронически бросил Трент.

Глаза Муна сузились, он подался вперед, навалившись на стол, его покрасневшее лицо покрылось испариной.

— Слушайте меня, звездный капитан Трент. Словами победы не одержишь. Я уже показал вам однажды, что случается, когда кто-нибудь мне противостоит. Продолжайте в том же духе, и, уверяю вас, в следующий раз мы встретимся в Круге Равных. Я убью вас. Я выпью вашу кровь и помочусь на ваш гифтейк, но служить под моей командой вы не будете.

Трент ничего не сказал. Он отдал честь старшему по званию, выполнил безукоризненный поворот кругом и вышел из кабинета.

— Трент!..

Трент обернулся и в свете осеннего солнца увидел Руссо, своего товарища по оружию, с которым они воспитывались в одной сиб-группе. Руссо бежал к нему по плац-параду. Трент шагнул навстречу, и друзья обменялись крепким рукопожатием.

Трент улыбнулся, увидев новый значок на мундире Руссо: «Руссо Хоуэлл».

Многое изменилось за время моего отсутствия…

— Услышал, что ты снова здесь, — широко улыбаясь, говорил Руссо. — Почему-то я всегда верил, что ты вернешься.

— К большому разочарованию нашего командира, — ответил Трент. — Рад тебя видеть, Руссо.

— А я тебя, — сказал Руссо. — Охотница… ты что — действительно проделал весь путь туда и обратно? Расскажи мне про Охотницу, что из себя представляет наша родная планета?

Трент помолчал, подыскивая слова, чтобы поточнее описать родную планету Дымчатого Ягуара.

— Впечатляет… и в то же время разочаровывает. Пока мы там были, по большей части шел дождь. Кварталы Воинских Казарм в Лутере славятся многими памятниками и символами доблести Ягуара. А с обзорной площадки на горе Шабо я видел джунгли, окружающие город. Все прекрасно, но все какое-то маленькое даже по сравнению с Хайнером.

Трент похлопал Руссо по спине:

— А ты, старина, тоже не терял зря времени, пока меня не было. — Он указал на новый значок Руссо.

— Через две недели после твоего отлета я выиграл Испытание за Родовое Имя Джез. Было очень непросто получить номинацию, но, в конце концов, я переиграл всех других участников. Если бы я не выиграл, звездный полковник Мун наверняка послал бы меня вслед за тобой на Охотницу.

Трент пристально смотрел на выбитое на значке имя.

Родовое Имя Джез — мое имя…

Она украла у него шанс выиграть Родовое Имя, и из-за этого теперь Руссо носит то, что могло принадлежать ему.

— Поздравляю, старина, — все, что сказал Трент.

— А ты вернулся вовремя, чтобы принять участие в состязании за командную должность. И даже не знаю — хорошо это или плохо.

Трент негромко рассмеялся.

— Плохо для нас обоих. Звездный полковник реорганизует второй тринарий, воут?

— Ну да.

Трент сделал глубокий вдох, обдумывая то, что он намеревался сказать:

— Будет назначено Испытание на Должность. Вполне возможно, что нам придется драться друг с другом, дружище.

Руссо кивнул.

— Да. Я недавно принял новую команду, но я тоже хочу командовать бывшим подразделением Джез. Мы будем драться, и я уверен, один из нас выиграет эту должность.

Трент улыбнулся.

— В таком случае, все решится в традициях Клана — в сражении.

— Только помни, Трент, что ты дерешься со мной, а не с нашим звездным полковником.

— Ну, если бы это было так, то, уверяю тебя, битва была бы не на жизнь, а на смерть.

— Он тоже тебя не любит, Трент. После твоего отлета он говорил об этом открыто, так чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений на этот счет. В его глазах ты один из тех, кто виноват в нашем поражении на Токкайдо. И меня он тоже считает слабаком только потому, что мы с тобой друзья.

— Ну, со временем ему придется как-то с этим свыкнуться.

— Это точно, — согласился Руссо. — А тебе тем временем следует быть предельно осторожным, старина. Наш звездный полковник наверняка что-то замышляет, чтобы избавиться от тебя раз и навсегда.

* * *

— Ты!.. — послышался голос за спиной Джудит, и она, отложив инструменты, обернулась и увидела мастера-техника Филиппа, яростно шагавшего через ангар в ее сторону Его крупная фигура от злобы, казалось, еще больше раздулась.

Джудит ожидала подобной реакции. Хотя прошло почти два года, но она знала, что мастер Филипп ей, мягко говоря, не обрадуется. Он ведь был уверен, что навсегда от нее отделался. Кроме всего прочего, Джудит не доложилась ему по прибытии, а сразу прошла в ангар — тонкое оскорбление, призванное усилить его ярость.

Это нельзя было назвать благоразумным ходом, но Джудит хотела разом покончить со всеми его придирками и оскорблениями. Повод хороший, когда же, как не сейчас? Достаточно только раз поставить его на место.

Она, уперев руки в бока, смотрела на него.

— Ба! Мастер Филипп. А я как раз хотела доложить вам, что вернулась и приступила к исполнению своих обязанностей:

Он остановился перед ней и замахнулся, чтобы ударить по лицу, что неоднократно проделывал раньше. И воспоминание об этих оскорблениях привело Джудит в ярость. На этот раз у тебя это не пройдет, Филипп. Она блокировала его удар левым предплечьем и, не давая ему опомниться, от всей души въехала правым локтем достойному мастеру-технику в солнечное сплетение.

К этому Филипп оказался совершенно не готов. Джудит никогда раньше так не делала. Он стоял, согнувшись, держась руками за живот и глупо вытаращив на нее глаза, из которых брызнули слезы. Джудит стояла, готовая, если понадобится, нанести еще удар.

Она заговорила первой:

— Ты, конечно, мастер-техник, но я состою в той же касте и больше не намерена терпеть твои оскорбления. Это… — она сунула ему под нос руку с браслетом «связанной», — … больше не дает тебе права надо мной издеваться. Я неоднократно послужила Клану. Я была на нашей родной планете, бродила ночью в джунглях, видела крадущегося Дымчатого Ягуара. Ты будешь обращаться со мной как с равной или умрешь.

— Ты ответишь за свою дерзость, — прошипел он, когда смог наконец выпрямиться.

— Ну уж нет. Ты уже раз попытался манипулировать звездным полковником — затем, чтобы тот отослал прочь меня и моего хозяина. Но мы вернулись. Теперь, если тебе вздумается меня ударить, лучше бей насмерть, иначе я тебя прикончу голыми руками. Ну что — мы поняли друг друга, воут?

Лицо Филиппа налилось кровью. Казалось, он не в силах вымолвить слово. Джудит пришлось рявкнуть на него:

— Воут?!

— Да, Джудит. Отныне ты старшая.

И ведь это навсегда, Филипп…

XXXI

Планетарное командование Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

30 августа 3057 года

Ховеркар, за рулем которого сидела Джудит, мчался прочь от Уоррентона. Выезжая из города, они с Трентом не обменялись ни единым словом. Оба, казалось, наслаждались летним солнцем и чистым утренним воздухом, столь желанными после года, проведенного в Т-корабле на обратном пути с Охотницы. Да и на самой Охотнице климат тоже не баловал приятными днями. Джудит ощущала, что ей уже жарковато в легкой куртке, хотя под ней надета была одна лишь серая рубаха. Она вспоминала первую поездку по этой дороге, которую они предприняли два года назад… поездку к особому, единственному месту на Хайнере, которое они могли назвать своим.

Со времени своей победы в Испытании за Должность Трент постоянно находился в состоянии задумчивости. Он был спокоен, отстранен, погружен в собственные мысли. Испытания были очень трудными, но закончились его победой, и теперь он командовал вторым тринарием, бывшей командой Джез. Руссо хоть и проиграл Тренту, но вел себя как подлинный воин и не держал зла на своего друга.

Но Джудит знала, что все будет хорошо, как только они приедут в Замок Брайана. В этом месте она была кем-то большим, чем просто техником, а он больше, чем просто воин. Там, в этих руинах, они находились среди вещей, к которым целыми столетиями никто не прикасался, и дышали тем же воздухом, что мужчины и женщины величайшей эпохи в истории человечества. Здесь она и Трент, казалось, заново набирались сил и энергии.

Это была их первая поездка со времени возвращения на Хайнер. До этого оба были слишком заняты. Трент занимался реорганизацией своего нового тринария, в который входило и звено Руссо. Он заставлял бойцов своей команды постоянно тренироваться на новых роботах, что, в свою очередь, постоянно добавляло работы Джудит и другим техникам.

Когда она свернула на Брэддок-Пайк и повела машину на север, то почувствовала, что Трент напрягся. Джудит хорошо понимала почему. Им придется снова проехать мимо руин Чинна, а она знала, что Трент до сих пор винит себя за уничтожение города. Однако Джудит намеревалась сегодня поговорить с Трентом о более насущных делах и надеялась, что этот разговор прогонит прочь призраки погибшего Чинна.

— У меня возникли проблемы с моей связной, — сказала она.

Трент слегка шевельнулся, будто не желая нарушать тишину в машине.

— Проблемы?..

Джудит кивнула, не отрывая взгляда от дороги.

— Когда мы вернулись на Хайнер, моя связная находилась на планете. Но когда я снова попыталась с ней связаться, то ее на месте не оказалось.

— Думаешь, ее раскрыли?

Джудит покачала головой:

— Нет. Я знакома с несколькими техниками в мед-центре командного поста. Если бы там кого-нибудь допрашивали, я бы узнала. Думаю, связная по какой-то причине залегла на дно.

— В таком случае мы не можем передать собранную нами информацию, — заметил Трент.

Джудит снова покачала головой — опять же не отводя взгляда от дороги.

— По крайней мере, не сейчас.

Он ударил кулаком по приборной доске. Джудит вздрогнула от такого нехарактерного для него проявления ярости.

— Это просто невероятно, Джудит. Мы слетали в Скопление Керенского и вернулись назад. Мы ухитрились зафиксировать положение каждой точки перехода между Охотницей и Внутренней Сферой. Мы собрали информацию, за обладание которой любой Лорд любого Дома глотку готов перегрызть, и мы никуда не можем эту информацию переправить!

— У меня есть одна идея, — сказала Джудит. — Раз моя комстаровская связная залегла на дно или каким-то другим образом выбыла из игры, то, может быть, попросту воспользоваться станцией гиперимпульсной связи здесь, на Хайнере, и отправить кодированное послание?

— Думаешь, твои друзья из Комстара явятся на Хайнер, чтобы нас отсюда вытащить?

— Полагаю, вы хотите услышать от меня честный ответ?

— Именно.

— Нет, — сказала Джудит. — Я не думаю, что они явятся за нами. Слишком велик риск при попытке пересечения границы Зоны Оккупации. Это может быть интерпретировано как нарушение подписанного на Токкайдо мирного соглашения. Кроме того, весь наш кластер находится здесь. «Штормовые Наездники» — грозная сила, фронтовая часть. Комстару надо будет прихватить с собой как минимум полк, чтобы попытаться высадиться на Хайнере.

— Должен быть какой-то способ, чтобы мы смогли убраться с Хайнера и прихватить с собой информацию, — проговорил Трент. — Я слышал донесения о том, что Волки совершают налеты на позиции Ягуаров, но пока не вижу, как можно использовать это обстоятельство. Даже если «Штормовых Наездников» вынудят вступить в сражение с Волками, то нас все равно не пошлют в такие места, где можно будет вступить в контакт с Комстаром.

Джудит понимала, почему ему необходимо так срочно переправить данные о Дороге Исхода. Трент рассказал ей все про командира галактики Бенджамена Хоуэлла и проводимую им операцию. Возвращаясь с Охотницы на Хайнер, они провели много часов, обсуждая во время шахматной игры на борту «Дхавы». проблемы доставки контрабанды. Кое-какие дружки Бенджамена из низших каст уже пытались установить связь с Трентом, но тот пока что уклонялся от этих контактов. Он на самом деле вовсе не желал быть замешанным в эти дела.

Проблема с такими делами заключалась в том, что они, как справедливо указала Тренту Джудит, рано или поздно всплывают на свет божий. А когда это происходит, то все вовлеченные оказываются выставленными на всеобщее обозрение, чего Трент никак не желал. Ибо в таких случаях назначаются всякие комиссии по расследованию, и какую-нибудь такую комиссию могут очень заинтересовать сведения о Дороге Исхода, хранящиеся в его наручном компьютере.

Однако паниковать было рано. Требовалось разработать тщательно продуманный план. Слишком много они прошли, чтобы позволить себе все потерять из-за спешки или глупой ошибки.

— Я думаю, что нам следует постоянно быть начеку и в то же время набраться терпения, — сказала Джудит. — Рано или поздно что-то нам подвернется, появится какой-нибудь способ покинуть Хайнер. А когда это случится, мы воспользуемся преимуществами нашего положения и сделаем все, что нужно. Да и моя связная может объявиться в любой момент. И если она выйдет на связь, то мы, по крайней мере, сможем получить какие-то указания от Комстара, что нам делать.

— Да, — согласился Трент. — Сейчас мы ровным счетом ничего не можем, кроме как ждать. Беда только в том, что терпение не относится к числу тех добродетелей, которые нам прививались в сиб-группах. Дымчатый Ягуар всегда первым бросается в битву. Умом я понимаю тактическую необходимость выжидания подходящего момента для нанесения удара, но для меня все это как-то неестественно.

Джудит кивнула:

— У меня была та же проблема.

— А что тебя изменило?

Джудит посмотрела на Трента. Человек рядом с ней страшно изуродован, и, несмотря на то, что половину его лица прикрывала синтедерма, незнакомец назвал бы его монстром — обожженным и изувеченным чудовищем. Но она глядела глубже, видела то, что скрывается за этими рубцами и шрамами, что-то, упрятанное в глубине его души. Он был цельной натурой, человеком чести, и именно, Джудит в нем ценила.

Самое время высказать все это вслух, сказать это именно ему.

— Вы научили меня терпению.

—Я?

— Да. Я уже говорила вам, что служила в ROM — это разведывательное подразделение Комстара, — заговорила Джудит, пристально глядя на дорогу. — А вот чего я вам не сказала, так это того, что я никогда не уходила из ROM. Я тренировалась для выполнения особых заданий, для тайных операций, черных миссий. Когда началось вторжение Кланов, меня перевели в Комстар — не как солдата, а для инфильтрации в ваши ряды, если представится возможность. Мое начальство было уверено, что рано или поздно Комстар и Кланы сойдутся в бою. И моим заданием было, как только это произойдет, любыми доступными средствами внедриться в Кланы и узнать о них все, что только удастся. И главное — попытаться по возможности найти ключи к Дороге Исхода. Мне предоставлялся полный простор для импровизаций. Мое начальство в Комстаре понятия не имело, что я все еще работаю на ROM. Об этом знал только Военный Регент. На Токкайдо я дралась, чтобы выжить. Мне повезло, что вы захватили меня в качестве «связанной». Прошли годы, но теперь мы вплотную подошли к тому, чтобы выполнить мою миссию.

Трент какое-то время молчал.

— Я для тебя всего лишь средство для выполнения твоей миссии?

Она закусила губу.

— Нет, Трент, вы для меня значите гораздо больше. Да уж — гораздо, гораздо больше.

Джудит чувствовала такую тягу к нему, что все ее тело зудело от подавляемого желания. Даже сейчас, сидя за рулем, она ощущала, что воздух между ними насыщен невидимыми электрическими зарядами.

— Вы небезразличны мне, Трент.

Трент потупился.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, Джудит, — сказал он мягко.

— Да?

— Да. Но здесь и сейчас мы все еще Дымчатые Ягуары. Здесь межкастовые связи запрещены. Возможно, Джудит, когда мы отсюда уйдем… мы сможем стать… чем-то большим друг для друга.

Джудит уже хотела еще раз попытаться выразить свою тоску и желание, но внезапно ее внимание привлекло что-то находящееся впереди на дороге. Баррикада. А за ней два пехотинца с лазерными винтовками в руках. В своих бронекостюмах и шлемах с темными стеклами они выглядели угрожающе. Джудит убрала ногу с акселератора, ховеркар сбросил скорость.

Трент бросил на Джудит быстрый взгляд и улыбнулся:

— Сохраняй спокойствие, Джудит. Я поговорю с ними.

Она остановила машину, стражники приблизились с обеих сторон, разглядывая Трента и Джудит, которые. опустили стекла, каждый со своей стороны. Шлемы пехотинцев заполнили оконные проемы, воздух со свистом выходил из смонтированной на шлемах системы фильтров.

— Доступ в этот район ограничен.

Трент протянул им свой наручный кодекс, который находящийся с его стороны пехотинец просканировал портативным сканером.

— Я тут прогуливаюсь и вообще отдыхаю… Я звездный капитан Трент, Третий Кавалерийский Ягуаров.

— А она? — Солдат указал на Джудит прикладом винтовки.

— Моя «связанная». Я использую ее в качестве водителя. Это подходящая работенка для человека ее положения, воут?

Ложь, но необходимая ложь.

Солдат кивнул и сказал тоном ниже:

— Так точно, звездный капитан. Но вы, должно быть, недавно на Хайнере…

— Верно, мы какое-то время отсутствовали.

— Это священная земля, звездный капитан. Люди из научной касты обнаружили среди тех вон холмов Замок Брайана, принадлежавший Звездной Лиге.

Трент изобразил изумление:

— Я и понятия не имел, солдат. Такое место — артефакт Звездной Лиги!.. Я бы хотел осмотреть его. Солдат покачал головой в шлеме:

— Никак нет, сэр. Сожалею, звездный капитан, но звездный полковник Мун объявил, что только носители Родового Имени Клана могут посещать это место.

— Но я — вернорожденный воин, — сказал Трент.

— Так точно, но без Родового Имени, сэр. Носители Родового Имени из других подразделений приезжают сюда по приглашению звездного полковника, но никого другого пропускать не велено. Таков приказ.

Эти слова Трент ощутил почти как физический удар. Он опустил голову и ладонью стер с лица испарину.

— Отлично, солдат, — сказал он. — Джудит, поворачивай на базу.

Она кивнула. Джудит была уверена, что Трента переполняет та же подавляемая ярость, что и ее саму. Замок Брайана был их местом. Она первая его обнаружила. Она привела туда Трента. Здесь Трент стал для нее чем-то большим, чем просто хозяином «связанной». А теперь Дымчатые Ягуары у них все это отняли!.. То, что было для них местом свободы, стало запретной зоной, куда имела доступ лишь обладающая родовым именем элита Клана. Джудит была уверена, что Пол Мун использует это священное место для политических игр с представителями других частей.

Джудит развернула ховеркар и опустила стекла на окнах. На обратном пути в Уоррентон ни она, ни Трент не проронили ни слова. В этом не было нужды. Общая тайна соединяла их лучше любого браслета «связанного».

XXXII

Пост планетарного командования Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

23 апреля 3058 года

Трент вместе с другими офицерами Третьего Кавалерийского кластера Ягуаров прошел в зал совещаний. С тем же успехом он мог бы идти в полном одиночестве. Единственной реакцией на его присутствие были враждебные взгляды со стороны людей типа Олега Невверсана или Рамона Шоуверса. Трент старался эти взгляды игнорировать. Только звездный капитан Нэнси, командир бинария элементалов, казалось, ничего против него не имела. Она стояла рядом с Трентом, подавляя его своей массивной мускулистой фигурой, и не обращала внимания на то, как смотрят на Трента другие офицеры.

У нее, как и у меня, нет Родового Имени. Это, в ее глазах, нас сближает.

Трент стоял, скрестив на груди руки, в позе раскованной, но в то же время несколько вызывающей. Он посмотрел на свою соседку.

— Не знаете, зачем нас вызвали, Нэнси?

— Знаю, — ответила она низким, почти мужским голосом. — По крайней мере, думаю, что знаю. По слухам, к нам прибыл командир галактики Ханг Мехта вместе с командиром Девятнадцатого ударного кластера.

— Значит, рейд, воут?

— Можно только предположить, что звездный полковник Пол Мун и Тилла Шоуверс подали заявки, соревнуясь друг с другом за участие в какой-то миссии. И поскольку конкурс заявок происходит здесь, то логично предположить, что удар будет направлен против Синдиката Дракона.

Трент нашел ее логику безукоризненной, ибо Хайнер находился как раз на границе с Синдикатом.

Трент подавил ухмылку. Рейд в пространство Синдиката даст ему шанс остаться во Внутренней Сфере и передать кому надо собранную им и Джудит информацию.

— Надеюсь, вы правы. Я буду рад возможности обкатать мое подразделение в бою.

— Только в том случае, если вы подавали заявку. Впрочем, тут вам нечего опасаться, Трент.

— А почему вы так говорите?

Она слегка пожала плечами и понизила голос, чтобы другие офицеры не слышали:

— Здесь все знают, как к вам относится звездный полковник Мун.

— Да, — спокойно согласился Трент. — Мне следует ожидать, что он не допустит меня к конкурсу за участие в этом сражении.

— Нет, — ответила Нэнси. — Я слышала, как он открыто говорил о вас. Пол Мун сделает так, чтобы вы в любом случае участвовали в конкурсе. Думаю, его намерения относительно вас кристально чисты.

Трент понял. Не сумев избавиться от Трента путем отправки на Охотницу, Мун сделает все, чтобы он погиб в бою. Трент не питал на этот счет иллюзий. Даже если он будет действовать блестяще и погибнет со славой, Пол Мун найдет способ опорочить его имя. Как бы там ни было, ни славы, ни чести ему, Тренту, не видать.

Тут им с Нэнси пришлось замолчать, поскольку двери в дальней части зала распахнулись и через них проследовали два человека — звездный полковник Пол Мун и его начальница в чине командира галактики, Ханг Мехта. И хотя ростом она была много ниже Муна, но шла на шаг впереди него, а непреклонное выражение ее лица сразу же выдавало офицера самого высокого ранга. Все находящиеся в зале офицеры вскочили и вытянулись по стойке «смирно». Командирская пара прошла на возвышение.

— «Штормовые Наездники» Дымчатого Ягуара Третьего Кавалерийского кластера Дымчатого Ягуара, — взревела командир галактики Мехта церемониальным тоном. — Вам снова выпала честь пролить кровь во имя нашего Клана и показать, что наши раны не так страшны, как думают враги. Для восстановления своей чести Волки пытаются провести против нас рейд. Хан Линкольн Озис постановил, что Четвертая галактика покажет как нашим соплеменникам, так и варварам, стоящим у наших ворот, что мы сильны как прежде.

— Сайла! — торжественно откликнулись все находящиеся в помещении Ягуары.

— Нашей целью является Малдонадо, пограничная планета Синдиката, находящаяся в одном прыжке отсюда. На планете находится несколько военных баз. Наш удар парализует тамошние силы и продемонстрирует и Синдикату, и нашим братским Кланам, что Дымчатый Ягуар все еще может охотиться и разрушать.

Она подняла голову и посмотрела на стоящего рядом полковника.

— Звездный полковник Мун успешно выиграл конкурс заявок на право атаковать Малдонадо. Под его командованием вы нанесете яростный удар, эхо которого разнесется среди звезд.

— Сайла! — снова слаженно отозвались присутствующие.

Мун шагнул вперед.

— «Штормовые Наездники», моя заявка была смелой и краткой, как огонь в ваших сердцах.

Он бросил взгляд на звездного капитана Олега Невверсана

— Штурмовой тринарий, вы разобьете наших врагов.

Он указал на Рамона Шоуверса:

— Ударная сверхновая, вы заставите наших врагов визжать от страха.

Он повернулся к Тренту, и голос его опустился на октаву:

— И наконец, второй ударный тринарий, вы ворветесь в долину смерти и уничтожите тех, кто нам противостоит. Два шаттла уже готовятся к отлету. Вы отправляетесь через три дня.

В долину смерти въехали они… — вспомнил Трент слова древней поэмы, которую он как-то прочел много лет назад. Он твердо встретил пристальный ледяной взгляд звездного полковника Пола Муна.

* * *

Трент сидел в пилотской кабине своего «В-Котле-Рожденного» и, казалось, в тысячный раз после своего возвращения настраивал сиденье. Ему не хватало «Лесного Волка», который был после его отлета на Охотницу передан другому воину. Тренту же по возвращении на Хайнер предложили взять одного из роботов, которых он вместе с пополнением доставил с Охотницы. И хотя Трент успешно сдал экзамен на пилотирование роботов более высокой весовой категории, он выбрал «В-Котле-Рожденного». Он быстро освоился с новой машиной, и единственное, к чему никак не мог привыкнуть, так это к ее более низкой по сравнению с «Лесным Волком» посадке.

В открытый люк кокпита просунулась Джудит, залезла в кабину и устроилась сзади пилотского кресла. Кабины боевых роботов, если только их не перестраивали, были рассчитаны на одного пилота. В случае нужды тут могли разместиться двое, но в большой тесноте. Джудит захлопнула за собой люк.

— Я получила ваше сообщение о том, что нам надо поговорить…

— Да, — сказал Трент и положил нейрошлем на консоль связи справа от себя. — Наша часть направляется со спецзаданием на Малдонадо, что в Синдикате Дракона.

Джудит улыбнулась:

— Прекрасно. Я знала, что рано или поздно что-то такое произойдет.

— Да, но тебе надо как-то предупредить Комстар. Мы вылетаем через три дня, Т-корабль полностью заряжен и ждет нас. В систему Малдонадо мы должны прибыть седьмого мая. На самой планете высадимся через семнадцать дней.

— Да, сроки поджимают…

— Я не составляю графика проведения операции, так что изменить время прибытия не в моих силах. Но кто знает, когда еще снова может представиться такая возможность? Надо ковать железо, пока горячо…

— Согласна, — сказала Джудит. — Остается только надеяться, что кто-нибудь в Комстаре проводит мониторинг гиперимпульсной почты и распознает мой код. Беда в том, что он старый… очень старый.

Трент положил руку ей на плечо:

— Мы прошли долгий путь ради этого, Джудит. Возможно, конец уже близок. И если так, то мы близки к тому, чтобы исправить много зла.

* * *

Звездный капитан Олег Невверсан, склонившись над голографическим столом-проектором в одном из самых недоступных для посторонних помещений командного центра, изучал местность, на которой им предстояло высаживаться. Это был длинный, извилистый каньон, глубиной почти в километр. Посередине каньона текла река, а по обоим ее берегам тянулись поросшие травой невысокие холмы, упирающиеся в скалистые стены каньона, которые были настолько круты, что никакой возможности проникнуть в каньон, кроме как по проложенным внизу дорогам, не представлялось. База была хорошо расположена в смысле обороны.

Оборона — Ягуары презирали это слово.

— Если мой тринарий и ударная сверхновая высадятся на западном берегу реки Шенандоа, а тринарий Трента на противоположном берегу, то наша позиция не позволит нам оказать ему поддержку, когда мы сойдемся с врагом вплотную.

— Точно. — Звездный полковник Пол Мун указал на выступающую северную скальную стену, в районе которой, по донесениям разведчиков, располагался военный комплекс. — Тринарий Трента первым завяжет бой и оттянет их на себя. Однако глубина реки не позволит вам перебраться на его сторону, когда ему понадобится ваша помощь. Вы форсируете реку в трех километрах к северу от базы. К тому времени, когда вы туда попадете, для Трента и его команды все будет кончено.

Олег глядел на широкую реку, отсвечивающую зеленым на проекции.

— Трент не дурак, звездный полковник. Помимо всего прочего, он проявил себя очень хорошим тактиком. Ему достаточно взглянуть на карту местности, и он тут же отмечает, где могут возникнуть трудности.

Мун кивнул и нажал несколько встроенных контрольных кнопок на краю стола. Река на голографической проекции вдруг сузилась до ширины в несколько десятков метров и перестала представлять препятствие для боевого робота.

— К несчастью, произошла ошибка. Копии тактических планов, переданные Тренту для проведения этой операции, были созданы на основе летней модели реки. А мы высадимся на Малдонадо с наступлением весны. Летом река пересыхает, ее легко перейти вброд. Мы же появимся там, когда весеннее половодье превратит этот ручей в яростный завихряющийся поток, который ни один из известных роботов не сможет пересечь.

— Трудновато ему будет выжить, — заметил Невверсан.

— Ага, — согласился Мун, очень серьезно изображая озабоченность. — А если он все же ухитрится как-то дожить до вашего подхода, то вам дается полная свобода действий, чтобы он наверняка не ушел с Малдонадо живым. Вы понимаете, звездный капитан?

— Так точно, — ответил Невверсан. На его лбу выступила испарина, когда он сообразил, насколько далеко решил зайти звездный полковник в своей ненависти к Тренту. — Из ваших слов, звездный полковник, я сделал вывод, что вы сами в этой миссии не участвуете, воут?

— Правильно. В приказе будет указано, что всей операцией командуете вы.

Олег Невверсан хорошо понял все последствия. Благовидный предлог для отрицания своей причастности. Теперь, что бы он ни делал на Малдонадо, выполнил бы он приказ Муна или проигнорировал его, вся ответственность ложится на его плечи, а не на плечи звездного полковника. Олег ощутил тревожное беспокойство.

— Все понятно, звездный полковник.

— Отлично, — ответил Мун, отключая голографическую карту. — Нашей с вами встречи никогда не было.

XXXIII

Пост планетарного командования Дымчатого Ягуара

Уоррентон

Хайнер

Зона оккупации Дымчатого Ягуара

4 мая 3058 года

Когда звездного полковника Муна в 4 часа утра разбудил его офицер связи, то первой его реакцией была вполне естественная злость. Но когда он узнал, что речь идет о сеансе гиперимпульсной связи с командиром галактики — своим непосредственным начальником, то начал двигаться довольно живо и целеустремленно. Полковник быстро оделся и поспешил в большую комнату, где размещался гиперимпульсный приемник. И вот теперь они со связным офицером находились в комнате связи, и офицер, отделенный от Муна звуконепроницаемым стеклом, подал ему знак, что сообщение начало поступать.

Система голографической проекции была встроена в пол, почти в самом центре помещения. В воздухе возникло изображение командира галактики Ханг Мехта. Пол Мун понимал, что произошло что-то необычное. Прямая трансляция топографических проекций по гиперимпульсной связи стоила безумных денег, что объяснялось непомерными техническими трудностями координации и стабилизации картинки. Такой способ передачи резервировался обычно для самых важных сообщений. Мун, оказавшись перед лицом своего начальника, вытянулся по стойке «смирно».

— Надеюсь, вы здесь один, а помещение не прослушивается, воут? — сказала Мехта.

Пол Мун щелкнул небольшим переключателем. Теперь даже техники не могли ни видеть, ни слышать, что происходит внутри комнаты связи.

— Теперь да, командир галактики.

Она задумчиво потерла лоб, потом поглядела на Муна.

— Кажется, возникла чрезвычайная ситуация, связанная с одним из ваших офицеров. Точнее — со звездным капитаном Трентом, командиром второго тринария. Его нужно немедленно арестовать и поместить в изолированную, надежно охраняющуюся камеру, чтобы он не мог ни с кем контактировать.

Мун почувствовал, как кровь отхлынула с его лица.

— Звездный капитан Трент со своим тринарием сейчас находится на борту Т-корабля, направляющегося для выполнения задания на Малдонадо, командир галактики.

— Свяжитесь с шаттлом, на котором он находится, и отмените задание, — отрезала Мехта.

Пол Мун долю секунды поколебался, прежде чем ответить:

— Это невозможно, командир галактики. В протоколах нашей операции особо оговорено, что и шаттлы, и Т-корабль во время рейда должны игнорировать любые передачи.

Ханг Мехта, очевидно, забыла об этих пунктах протокола, хотя сама же их и выдвинула. Шпионы Синдиката, как и агентура других Домов, славились тем, что любили передавать на корабли противника дезориентирующие, конфликтные приказы, а также прибегали к другим бесчестным трюкам. Вот в протоколе и предусмотрели пункт на этот счет, чтобы никто не мог во время рейда фальсифицировать приказы, отдаваемые Ягуарам. И теперь этот пункт обернулся против них.

— Вольняга!.. — выругалась Мехта.

— Могу ли я поинтересоваться, командир галактики, — осторожно проговорил Мун, — почему отдан приказ об аресте звездного капитана Трента?

Мехта мрачно посмотрела на него.

— Командир Двадцать шестой галактики Бенджамен Хоуэлл оказался замешанным в контрабандных операциях. Во время наркодопроса он показал, что звездный капитан Трент был одним из его агентов.

Мысли Муна лихорадочно забегали. Трент предал касту?.. Он почувствовал искушение рассказать командиру галактики, что с Трентом, можно сказать, уже покончено, что его шансы вернуться с Малдонадо даже и не минимальны, а просто никакие. Но Мун уже имел счастье наблюдать, как командир галактики впадает в беспричинную ярость, и у него не было желания вновь вызывать такой приступ. Плохо лишь то, что Трент обладает даром выживания.

— Торгашам и бандитам уместно заниматься контрабандой. Но это ниже достоинства воина.

— Не будьте дураком, — зло отрезала командир галактики Мехта. — Это не просто нарушение чести касты, вы, крыскунс. Вы что, не видите, какую угрозу несет этот человек, нег? Трент побывал на Охотнице и вернулся назад. Он прошел Дорогой Исхода. Наши оперативники из Стражи считают, что человек, способный пойти против собственной касты, способен пойти и против самого Клана. Трент — потенциальный предатель. И если он уже стал таковым, то он может обладать нашим величайшим секретом — координатами родных планет Клана.

— Предатель?..

Сама мысль о том, что воин Клана, даже такой, как Трент, может предать свой народ, казалась невероятной. Возможно, эти собирающие информацию крысы из Стражи совсем уже рехнулись и начинают видеть призраков на чистом месте. А может, их ночные кошмары преследуют. Воин никогда не пойдет против одного из своих…

— Не закрывайте глаза на опасность, звездный полковник Мун. Я позволила своим оперативникам из Стражи, работающим на Хайнере, проверить все обращения Трента и этой его девки-вольняги в вашу гарнизонную компьютерную систему.

— Вышарили в моей сети, не поставив меня в известность?..

— Да, идиот!.. Можете вы наконец понять, что на кон поставлено нечто гораздо большее, чем ваше жалкое эго и нерушимость вашей личной территории? Трент и эта его Джудит потратили в сумме почти четыре часа, скачивая полную информацию о стратегических и тактических укрепрайонах нашего Клана в Зоне оккупации. Информацию они извлекали очень малыми фрагментами и только из тех источников, к которым Трент имел доступ как командир тринария, а его девка — как техник, имеющий право запрашивать систему о наличии запчастей и так далее. Поэтому ни одна защитная программа не подняла тревоги. Она, например, отслеживала, куда поступают запасные логические платы, и таким образом раскрыла местоположение нескольких наших частей. А Трент проверял местонахождение космодромов подскока на других планетах. Все эти данные, если их правильно просуммировать и интерпретировать — а я не сомневаюсь, что они это сделали, — содержат полную информацию о расположении наших частей во Внутренней Сфере.

Муна это откровение просто парализовало.

— У него нет причины так поступать, если только он не планирует использовать эти сведения против нас… — растерянно произнес он.

— Наконец-то дошло! — Саркастические интонации в голосе Ханг Мехта уступили место открытой угрозе. — Я знаю, что вы пытались задвинуть звездного капитана Трента в части солахма. Вполне возможно, что вы своими руками выковали инструмент для нашего же уничтожения.

— Я не понимаю, — огрызнулся Мун. — Вы сами одобрили этот приказ. Сам Хан Озис не раз заявлял, что сражавшиеся на Токкайдо воины — это слабаки и что из-за них мы упустили победу…

— Хватит этого лепета! — рявкнула Мехта. — Запомните, звездный полковник, что вы, и только вы, понесете ответственность, если Трент окажется предателем. А сейчас кончайте пустые разговоры, вам надо серьезно подготовиться.

— Не понял?..

— В вашем распоряжении имеются шаттлы и Т-корабли, воут? Вы — командир кластера, да или нет? Грузите на корабли столько войск, сколько сможете, и немедленно отправляйтесь на Малдонадо. Там делайте все, что сочтете нужным, но звездный капитан Трент должен быть арестован. Не сможете арестовать — уничтожьте его. Предатель он или нет, главное, чтобы у него не было возможности передать информацию о Дымчатом Ягуаре нашим врагам.

Выслушивая приказ, Мун ощущал напряжение во всем теле. Выполнить его будет нелегко. Отправленные в рейд на Малдонадо силы уже почти достигли точки перехода и поджидающего их там Т-корабля. Они совершат прыжок и исчезнут из системы Хайнера сразу же, как только шаттлы пришвартуются к «прыгуну». Он же — вот прямо сейчас — мог выставить лишь звено-другое да один из шаттлов класса «Палаш». Если воспользоваться одним из Т-кораблей с литиевой батареей и совершить прыжок через пиратскую точку перехода, то он сможет соединиться с другим «прыгуном» через четыре-пять дней. И тогда останется лишь простой прыжок в систему Малдонадо.

— Я не подведу вас, командир галактики, — сказал он, четко отдав честь, каковой жест она оставила без внимания.

Мун обнаружил, что в глубине души он даже счастлив, что все так обернулось. Если не сработает его первоначальный план относительно Трента, то он сможет лично убить мерзавца на Малдонадо. Как бы то ни было, он, Пол Мун, сделает все, чтобы не оставить Трента в живых.

— Да, Пол Мун, вы меня не подведете, — ответила она ледяным тоном, в котором явно слышалась угроза, после чего голографическое изображение погасло, а комнату залил нормальный свет. Мун понимал, что ценой неудачи будет полный крах всего того, что он воздвиг с таким трудом.

* * *

В тускло освещенной тесной кают-компании шаттла, служившей заодно и комнатой для совещаний, стоял какой-то мускусный запах, характерный скорее для спортивных раздевалок. Трент посмотрел на дисплей с изображением долины реки Шенандоа, в которой базировался Двенадцатый полк регулярной армии Диерона. Обладая немалым тактическим мастерством, Трен мгновенно выявил несколько серьезных недочетов в разработанном начальством плане операции. Меньшим из них было добровольное разделение сил.

Диеронцы укрывались в своего рода крепости — оборонительном комплексе, выдолбленном в скале восточной стены каньона. Именно у этой стены должен высадиться тринарий Трента. Из этой крепости выкурить их будет трудновато. Насколько понял Трент, согласно плану его подразделение и должно послужить наживкой для того, чтобы выманить диеронцев из укрепления. А затем силы Ягуаров, высадившиеся на другом берегу реки и использующие извилистые скалистые стены для экранирования от вражеских сенсоров, внезапно форсируют реку и обрушатся на диеронцев.

— Той же цели мы добьемся, если высадимся все вместе на том же восточном берегу, — говорил Трент звездному капитану Олегу Невверсану. — Просто вы будете какое-то время держаться в некотором отдалении позади, пока я их буду выманивать.

Олег Невверсан покачал головой:

— Нет, звездный капитан. Мы никак не можем изменять план. Его разработал сам звездный полковник Мун. Трента это нисколько не убедило.

— У воинов всегда есть право изменять порядок боевого развертывания с учетом требований реальной обстановки, если только это не противоречит выполнению в конечном счете поставленной задачи.

— Не в нашем случае, — твердо и как бы даже с пафосом заявил Невверсан. — Мы будем высаживаться и развертываться в боевое построение в порядке, определенном приказом.

Трент покосился на звездных командиров Руссо и Александру, которая прошла Испытания и заняла должность командира бывшего подразделения Трента — второго ударного звена. Руссо приподнял правую бровь, показывая, что он тоже находит план сомнительным. Александра просто рассматривала карту. Невверсан выключил дисплей.

— Через три дня мы пришвартуемся к Т-кораблю и тут же прыгнем. Проследите, чтобы ваши подразделения были готовы к бою сразу же после высадки.

Этими словами и завершилось короткое совещание. Трент тоже много не говорил, а лишь приказал Руссо и Александре тщательно изучить боевые планы. Затем он выплыл в коридор и проследовал к своей небольшой каюте.

Закрыв за собой дверь, он увидел парящую около свернутой койки Джудит.

— Проблемы? — спросила Джудит, взглянув на его лицо.

— Возможно. Со времени отлета у нас не было возможности поговорить. Мне интересно знать, как нас вытащат люди Комстара, когда мы появимся на Малдонадо.

Джудит слегка пожала плечами:

— Неизвестно. Я слегка перенастроила «свой-чужой» транспондер на вашем роботе. В нормальном диапазоне он просто идентифицирует вашего «В-Котле-Рожденного» в качестве врага или друга — как и положено этим системам. Однако, если вести сканирование на верхнем краю частотной полосы, то вы будете идентифицированы как «голубая мишень», то есть «свой», на любой системе, которая будет проводить мониторинг этих частотных полос.

— Но мы понятия не имеем, получили ли вообще твои сообщники из Комстара наше сообщение.

Джудит кивнула:

— Верно.

— И как насчет тебя, Джудит? Ты ведь не сможешь быть в моем роботе, когда мы высадимся на Малдонадо. Как ты будешь выбираться? — В его голосе слышалась подлинная озабоченность, более глубокая, чем простой интерес хозяина к судьбе своей «связанной». Но для Трента Джудит давно была больше, чем просто «связанной».

Она слегка улыбнулась:

— Не волнуйтесь за меня, Трент. Я сумею оторваться от остальных техников. Если Комстар будет на месте и они вас вытащат, я буду рядом — будьте в этом уверены.

— А если сил Комстара там не будет? Что тогда?

— Тогда я буду с вами до конца. Мы начали все это дело вместе и, если понадобится, вместе и умрем.

* * *

Рыжеволосый Регент IV Карл Картер огладил бороду и еще раз заглянул в распечатку сообщения. За окном вовсю сиял самый большой естественный спутник Пешта, заливая бело-желтоватым сиянием эту ключевую планету Синдиката. Отсюда, из безопасного укрытия базы Комстара, расположенной у подножия гор Кинча, луна казалась далекой.

Помещение начали заполнять созванные на совещание сотрудники. На их серых мундирах Гвардии Комстара можно было прочесть нашивки с названием части — 308-й дивизион, Крылатое Божество. Большая часть подчиненных Регенту сил находилась на Токкайдо, а здесь, на этом фланге зоны оккупации Кланов, он держал отряд быстрого реагирования, готовый развернуться в любой момент для отражения любого крупного вторжения Кланов.

Все офицеры уже собрались, и Картер подождал, пока не закроют дверь, прежде чем начал говорить. В помещении собрались проверенные люди. Почти все они участвовали в сражении против Медведей-Призраков на Токкайдо, получили закалку в огне величайшей битвы в истории человечества. Первая армия Гвардии почти вся состояла из ветеранов кампании против Медведей-Призраков, отсюда и происходило ее неофициальное наименование «Истязатели Медведей». Со времен славной, но дорого обошедшейся победы на Токкайдо им не слишком много выпадало участвовать в боевых действиях, но только что полученное Картером сообщение сулило большие перемены.

— Ну хорошо, народ, слушайте, и слушайте внимательно, — начал он, как только последний офицер уселся на свое место. — Тут нам, ребята, сверху кое-что подкинули, и нам некуда деться — придется исполнять. — Он помахал в воздухе распечаткой. — По прямому приказу Военного Регента и Регента Катрины Трот из верховного командования Первой Армии мы должны собрать все имеющиеся у нас средства и силы на планете Малдонадо до двадцать четвертого мая.

— И с какой целью, сэр? — полюбопытствовал Младший регент Фрейкс.

— С целью организации дезертирства из стана врага и спасения дезертира. По всей видимости, один из наших оперативников смог убедить какого-то воина Дымчатого Ягуара дезертировать. Наша задача — вытащить их оттуда любыми средствами и любой ценой.

— Но на Малдонадо нет никаких Дымчатых Ягуаров, — возразила Младший регент Локсли. Регент Картер улыбнулся:

— Они будут там двадцать четвертого мая. Ягуары намерены совершить рейд на Малдонадо и высадятся в этот день. И по прямому приказу Военного Регента мы обязаны всеми силами и средствами вытащить дезертира живым.

Картер еще раз пробежал глазами по распечатке, отыскивая одну определенную строку.

— Если уж на то пошло, мои бравые офицеры, мы должны сознавать, что потеря всего Триста восьмого дивизиона считается приемлемой ценой во имя успешного выполнения миссии.

В помещении воцарилось гробовое молчание.

— А что местный гарнизон? — спросил Фрейкс. — Мне кажется, что Двенадцатый Диеронский находится сейчас на Малдонадо.

— Согласно копии полученного мною приказа, сам Теодор Курита послал диеронцам сообщение. Они обязаны оказывать нам полное и всестороннее содействие в этой миссии.

— Этот воин, должно быть, очень важная шишка, — заметил кто-то из офицеров.

— Нам этого знать не положено. Наши боеспособные силы насчитывают всего лишь около батальона, но мы должны вылетать немедленно. Наш Т-корабль все еще находится в пиратской точке перехода, где вынырнул несколько дней назад. Мы должны погрузиться в шаттлы, добраться до «прыгуна» и на полной скорости чесать на Малдонадо.

Снова заговорил Младший регент Фрейкс:

— Мы уже дрались с Кланами и побили их. Жду не дождусь проделать это еще разик.

По комнате прокатился одобрительный смешок.

— Согласен с вами, Младший регент, но нашей целью не является нанести Ягуарам поражение. Мы всего лишь должны выцарапать из их рядов нашего агента и одного воина. — Картер поднял голову и сузил глаза. — Но если попутно мы сможем послать еще несколько клановцев в Великое Нигде, тогда, клянусь кровью Блейка, они проклянут день, когда столкнулись с Крылатым Божеством.

XXXIV

Изумрудная посадочная зона

Долина реки Шенандоа

Малдонадо

Синдикат Дракона

24 мая 3058 года

Шаттл Дымчатых Ягуаров завис над зоной высадки в дальнем юго-восточном конце каньона, над берегом Шенандоа, и открыл люки для высадки роботов. Гигантские двери с металлическим грохотом ушли в свои пазы, но грохот этот заглушался ревом ядерных двигателей шаттла. Ночь осветилась ослепительным пламенем прыжковых ракетных двигателей боевых роботов, которые покидали висящий на небольшой высоте корабль; выжигая дерн, аппараты опускались на почву Малдонадо и тут же с непостижимой военной точностью разворачивались в боевое построение.

Трент оглянулся на шаттл, когда тот на форсаже взмыл вверх и в сторону, оставив внизу три звена его тринария. Стало тихо, роботов внезапно окутала непроницаемая тьма ночи Малдонадо. Где-то за холмами на другом берегу реки эта сцена повторится, и будут высажены еще две команды. А шаттл проследует еще километров на двадцать к югу, к точке, где должен забрать высаженный десант, когда задание будет выполнено.

Дальние сенсоры робота Трента непрерывно посылали неслышимые сигналы по всей зоне высадки, удостоверяясь, что никто из отряда Трента не затерялся, что все целы-невредимы и готовы к бою. Тут все в порядке, чего нельзя было сказать о данных, которые сенсоры сбрасывали на вспомогательный дисплей и которые касались рельефа местности. На экране высвечивалась не та картина, которую Трент ожидал увидеть. Совсем не та. Ну, сама местность не подарок — холмы, поначалу пологие, быстро набирали крутизну и резко переходили в гряду острых, зазубренных скал — кошмарный рельеф. Но не это больше всего беспокоило Трента, а река Шенандоа. Все неправильно, абсолютно неправильно. Показания сканеров наводили только на две мысли: либо сенсоры врут, либо Шенандоа гораздо шире, чем он думал.

Трент активировал командный канал связи.

— Звездный капитан Руссо, — сказал он в микрофон нейрошлема. — Прошу подтвердить данные по реке.

— Выполняю… — ответил Руссо. Спустя мгновение в наушниках нейрошлема Трента послышалось его проклятье. — Страваг! Этого не может быть!..

— Ясно. — Трент покачал головой и прикрыл глаза. — Я так и думал.

Он переключился на канал, используемый командирами бинариев и тринариев:

— Звездный капитан Трент вызывает звездного капитана Невверсана.

— Слушаю, Трент.

— Река, по всей видимости, разлилась. По моим данным, ее ширина почти километр.

— По нашим тоже. В этом месте мы не сможем ее пересечь. Вы должны двигаться к месту назначения.

Согласно утвержденному плану операции, на конечной ее стадии все три подразделения Ягуаров должны были объединенными усилиями обрушиться на базу Двенадцатого Диеронского. Отправляться к базе лишь с одним тринарием означало, что противник будет обладать четырехпятикратным численным преимуществом и сможет легко уничтожить подразделение Трента по частям.

— Повторите еще раз, звездный капитан.

— Вы получили приказ, второй тринарий, — ответил Невверсан.

— Олег, как я смогу его выполнить, если вы и ударная сверхновая не сможете пересечь реку и обеспечить нам огневую поддержку, необходимую для нанесения успешного удара? Атаковать базу силами одного тринария равносильно коллективному самоубийству.

— Это не так, Трент. Мы найдем другое место, где сможем перейти реку вброд и соединиться с вами. Приказы, отданные звездным полковником, сформулированы ясно и недвусмысленно, и я намерен приложить все силы, чтобы выполнить их в точности. Мы развернемся в походную колонну через час. За это время вы должны приблизиться к базе. К тому времени, когда вы завяжете бой с этими крыскунсами из Синдиката, мы должны будем найти место для переправы.

Трент посмотрел на тактическую карту на вторичном дисплее.

Невверсан посылает нас на верную смерть и хорошо об этом знает… Или он полный идиот, или поступает по наущению звездного полковника Пола Муна

Трент вдруг понял, что Мун с самого начала знал, что река окажется гораздо шире, чем было указано в переданных Тренту материалах инструктажа. То, что Мун опустился до подлости и обмана, чтобы уничтожить честных воинов, лишний раз убедило Трента в правильности и необходимости избранного им и Джудит пути. Это единственный способ сохранить то, что еще осталось в нем от чести воина Дымчатого Ягуара.

— Так точно, звездный капитан, — сказал Трент. Сейчас ничего другого не оставалось, как подчиняться.

* * *

Джудит швырнула небольшую сумку с инструментами на переднее сиденье ремонтного вездехода и приготовилась сама забраться в кабину. На небольшом гусеничном вездеходе нет оружия, о котором стоило бы говорить, зато он оснащен мощным двигателем, позволяющим развивать большую скорость, буксирными кабелями, моторной лебедкой и аппаратом для резки и сварки. Ремонтный вездеход использовался для скорого ремонта поврежденных роботов непосредственно на поле боя.

Машина готова была выступить в любое мгновение, хотя пока не получила приказа. Джудит поправила большие защитные очки, чтобы убедиться, что они надежно сидят. Пилотов боевых роботов от ослепительного сияния местного солнца защищают поляризованные стекла кабин, а простому воину достаточно раз взглянуть на местное светило незащищенным глазом, чтобы ослепнуть. Поэтому всем и раздали такие очки. Говорили, правда, что за несколько дней глаза привыкают к солнечному свету этой планеты.

Джудит уже собиралась влезть на подножку, когда услышала голос, заставивший ее похолодеть.

— Джудит, что ты делаешь? Никто еще не отдавал приказа выступать ремонтным машинам.

Она повернулась и посмотрела на мастера-техника Филиппа в последний раз в жизни. Его жизни. Он-то об этом не догадывался, зато она хорошо это знала.

Филиппа включили в состав рейдеров, поскольку в операции был задействован почти весь Третий кластер Ягуаров. Да и сам Пол Мун был бы здесь, если бы не его бесстыдное поведение во время конкурса заявок, когда он исключил самого себя из этой процедуры. Джудит протянула руку в глубь кабины, как бы для того, чтобы удержать равновесие на подножке. Ее пальцы сомкнулись на рукоятке лежащего на сиденье лазерного пистолета.

— Я всего лишь готовила вездеход к выходу в поле, мастер Филипп.

— Я не отдавал такого приказа, — произнес мастер-техник, подходя ближе к Джудит, которая висела, наполовину высунувшись из двери мобильной ремонтной мастерской.

— Так точно, — ответила она и быстро огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никого, кроме них, рядом нет. После чего навела пистолет на Филиппа, целясь ему прямо между глаз. — Однако мне кажется, что какое-то время вы будете не в состоянии отдавать приказы.

Мастер-техник, потрясенный ее словами и видом оружия, застыл с открытым ртом. Сделав шаг назад, он остановился, очевидно пораженный страхом.

— Э-это незаконно… членам низших каст запрещено носить оружие, — заикаясь, проговорил он, не веря своим глазам.

Джудит скупо улыбнулась:

— Это верно, болван. Да только я воин и даже больше того. Ты пытался выбить это из меня, но не смог. Скоро я верну свою честь.

Она выстрелила. Ослепительный рубиново-красный луч прожег дыру в черепе и мозгах Филиппа. Только облачко дыма осталось висеть в воздухе, когда его неподвижное тело рухнуло навзничь.

Джудит, не производя лишнего шума, затащила труп в задний отсек вездехода. Проще всего забрать останки с собой — так никто не обнаружит бездыханное тело и не станет задавать несвоевременных вопросов. А так — ну, исчезли два техника, велика важность! Об этом даже не стоит докладывать звездному капитану Невверсану.

Пора домой…

* * *

С первыми рассветными лучами, проникшими в глубину долины и растопившими иней на траве и деревьях, авангард Двенадцатого Диеронского начал атаковать второе ударное звено. Трент, занимавший позицию в полукилометре позади звена, видел, как ракетный залп накрыл «В-Котле-Рожденного» Александры, видел вспышки и отлетающие в сторону куски брони. Она отчаянно пыталась удержать своего сотрясающегося от взрывов робота в вертикальном положении.

«Бомбардир», определил Трент, идентифицируя вражеского робота с помощью дальнего сканера. Вон у тех холмов у излучины реки. Плюс еще семь — два полных взвода.

Роботы противника открыли огонь с максимальной дистанции. Они слегка высовывались над гребнем, стреляли, а затем быстро отступали в укрытие за скалами, где были недосягаемы для огня людей Трента.

Продвижение вдоль реки было медленным и чересчур методичным по стандартам Дымчатого Ягуара, но Трент понимал необходимость такой осторожной тактики, несмотря на то, что Олег Невверсан придерживался другого мнения и неоднократно его подгонял.

— Звездный командир Руссо, проведите второе звено по берегу реки и ведите огонь на уничтожение. Звездный командир Александра, проведите второе ударное на гребень и ведите огонь сверху.

Данные на тактическом дисплее говорили Тренту, что силы пока что равны… они поймают роботов диеронцев в перекрестный огонь… и равновесие сил сохранится.

Второе ударное вскарабкалось на гребень, служивший укрытием роботам Синдиката. Когда они достигли вершины, на них обрушились ураганные залпы ракетных снарядов, огненные нити лазеров и голубые лучи заряженных частиц. Залпы накрыли роботов второго ударного как мгновенный торнадо. Осколки брони дождем обрушились на первое атакующее звено Трента, забарабанили по «Бешеному Псу» Тиджа и «Теневому Коту» Декса. Через секунду на второе ударное обрушилась новая волна огня и взрывов. «В-Котле-Рожденный» Александры стоял, бешено сотрясаясь, на самом гребне, а пилотируемый Каттом «Ханкио» развернулся на правой ноге и завалился назад, по направлению к позициям звена Трента.

Трент наблюдал, как на самом краю гребня, там, где он с западной стороны обрывался вниз к реке, остановилось третье звено и повело огонь. «Бешеный Пес» звездного командира Руссо выпустил залп РДД. Боеголовки взорвалисьТде-то за гребнем, и Трент не мог видеть, что они там натворили. На его вспомогательном дисплее вдруг стали появляться данные о все новых и новых роботах Синдиката — на его дисплей стали поступать данные с сенсоров машин третьего и второго звеньев, у которых был другой сектор обзора. Стало ясно, что его тринарию противостоят не два взвода боевых роботов, а три — полная рота, двенадцать машин. А за пределами досягаемости дальних сенсоров могли укрываться и другие, расположенные по периметру поля боя.

Трент послал звездному капитану Невверсану короткий цифровой сигнал — заранее оговоренный код, означающий, что тринарий Трента вступил в бой с противником. Затем завел реактор своего «В-Котле-Рожденного» и двинулся вперед.

— Третье звено, доложите обстановку, — сказал он в микрофон.

— Подтверждаю наличие двенадцати… нет, теперь уже одиннадцати боевых роботов противника, — ответил Руссо после того, как из-за гребня вырвалась ослепительно яркая вспышка мощного взрыва. В этом свете роботы Александры на гребне несколько мгновений выглядели темными силуэтами.

— Принято. — Трент открыл канал связи с собственным звеном. — Первое атакующее, выдвинуться вперед на соединение со вторым ударным. Всем подразделениям — в бой…

Он двигался в своем роботе вперед, не чувствуя страха, однако не мог все же удержаться от мыслей о том, переживет ли он сегодняшнюю битву.

Было бы весьма глупо погибнуть здесь и сейчас, перед самым побегом. Нет. Я не умру сегодня. Сегодня я стану тем Дымчатым Ягуаром, которым всегда хотел быть.

Трент взошел на гребень как раз тогда, когда звено Александры начало опускаться по противоположному его склону. С вершины он впервые вживую увидел, что противостояло его тринарию.

У его ног лежали обугленные останки покрытой зеленой камуфляжной краской «Пантеры» Синдиката. По всей видимости, этот робот поднимался по склону и лицом к лицу столкнулся со вторым ударным звеном. Остальные машины Синдиката продуманно выстроились у подножия гребня. Самую большую угрозу представляли два похожие на богомолов робота — «Дайкио» и «Нагината», оба они вели плотный огонь по второму ударному и по собственному звену Трента, когда то показалось на вершине гребня. Находящийся слева от Трента Руперт принял на своего «Призывателя» главный удар смертоносного огня автопушек и ПИИ «Дайкио». Вся броня на правом боку «Призывателя» была содрана. Голубые молнии мощных электрических разрядов плясали вокруг робота, шатающегося под мощными взрывами и импульсами.

Руперт отчаянно боролся, чтобы восстановить равновесие, но импульсы среднего лазера, выпущенные SDR-9K «Отравой», еще раз прошили торс «Призывателя», углубив и расширив пробоины, уже нанесенные предыдущими залпами. На этот раз импульсам не противостояла ферроволоконная броня, и они достигли самого сердца робота Ягуаров, поразив защитный кожух двигателя и гироскопическую систему, благодаря которой робот удерживал равновесие. «Призыватель» рухнул, а Трент навел прицел автопушки LB5-X и гауссовой пушки на «Отраву».

Снаряд, со сверхзвуковой скоростью выброшенный мощным электромагнитным импульсом из ствола пушки, помчался к «Отраве» как раз в тот момент, когда легкая машина начала отступать. Пилот собирался запустить прыжковые ракетные двигатели, но в это самое время снаряд поразил окрашенного в коричневые и зеленые тона робота в ногу. Мощный удар выбил коленный сустав робота так, что тот прогнулся в обратную сторону. Очередь снарядов автопушки продырявила броню в верхней части торса «Отравы». У воина Синдиката не оставалось ни одного шанса. Его робот повалился с металлическим грохотом, из обрубка ноги вытекал охладитель и валила белая струя пара. Он упал в то же самое время, когда рядом с Трентом рухнула машина Руперта.

Справа «Теневой Кот» Декса спустился по склону метров на двадцать, остановился и навел пару больших— лазеров на отступающего «Волчьего Капкана». Пилот Синдиката,'двигаясь задним ходом, искусно лавировал, на ходу выпустив смертельный залп из автопушки и ракетной установки, огневая мощь которого усилилась залпом РБД «Нагинаты». В общей сложности 55 ракетных боеголовок обрушились на сорокапятитонного «Теневого Кота» Декса, и только четыре из них прошли мимо, вспоров дерн на склоне. Остальные нанесли ужасающие повреждения кокпиту и грудной клетке робота. Осколки сорванной взрывами брони шрапнелью обрушились на обзорный колпак пилотской кабины «В-Котле-Рожденного» Трента.

Для легкого «Теневого Кота» залп оказался роковым. Из глубоких пробоин в его торсе валил серый и черный дым, а Деке отчаянно пытался удержать машину в вертикальном положении. Трент наконец нашел противника, вступить в бой с которым не запрещали правила чести Клана — вышедшего из сражения, все еще кипящего внизу у реки, НМ-1 «Стрелка». Третье звено еще держалось. Трент навел на «Стрелка» средний лазер и установку РБД. Боеголовки поразили машину Синдиката, изрядно попортив ей броню, а луч лазера лишь слегка повредил правую руку робота.

Трент бросил взгляд на «Теневого Кота» и увидел, что тот окутан сверкающими разрядами — по нему вел огонь из ПИИ «Дайкио», целясь прямо в зияющие на броне пробоины. Борьба Декса за сохранение равновесия закончилась вполне закономерно — его робот завалился на бок. Деке успел катапультироваться, его кресло вырвалось из падающей машины и взмыло ввысь на столбе ракетного пламени. Трент взглядом проследил остающийся за креслом дымный след и отвернулся лишь после того, как увидел, что раскрывается парашют.

Спускаясь по склону небольшой лощины, Трент вдруг сообразил, что по нему никто не стреляет, в него даже не целятся. Как будто его здесь просто нет, как будто он полностью невидим для своих предполагаемых врагов, а на деле уже союзников.

Они в меня не стреляют. Значит, послание Джудит дошло до них.

Сердце на мгновение забилось быстрее при этой мысли. Он прекратил огонь и стал выискивать место, где мог бы проскочить сквозь ряды машин Синдиката.

Может, смогу добежать до их базы…

А затем откуда-то сверху и сзади донесся оглушительный рев. Сканеры показали наличие массивного летающего объекта — шаттла, быстро приближающегося сзади. Трент развернул торс «В-Котле-Рожденного» и увидел нависающий над ним корабль, двери десантного отсека которого были уже открыты. В ярком свете восходящего местного светила можно было легко разобрать эмблему и тип корабля. «Палаш»… «Палаш» Дымчатых Ягуаров.

Откуда, к черту, он тут взялся?

И тут с корабля донесся голос, вещающий по общему широкополосному каналу связи, так что слышно было каждому бойцу его тринария:

— Звездный капитан Трент, говорит звездный полковник Пол Мун. Вы обвиняетесь в предательстве интересов своей касты и своего Клана. Сдавайтесь или будете уничтожены!..

XXXV

Долина реки Шенандоа

Малдонадо

Синдикат Дракона

25 мая 3058 года

Джудит увидела сполохи огня впереди себя и поняла, что приближается к полю боя. Передвижная мастерская на гусеничном ходу двигалась медленно и шумно, но, уйдя от шаттлов, она успела отмахать порядочный кусок дороги.

Джудит слегка сбросила скорость и попыталась воспользоваться довольно убогим устройством связи, чтобы перехватить какие-нибудь боевые переговоры с далекого гребня. До сих пор ей это не удавалось. С кем они там дерутся? С диеронцами? Джудит повернула вездеход на восток, к подножиям холмов, надеясь забраться на вершину одного из них, чтобы получше разглядеть, что происходит на месте сражения. Однако до поля боя оставалось еще километра два, а первые лучи солнца Малдонадо уже превращали ночной иней в пар, и поднимающийся туман сильно ухудшал видимость. Она продолжала двигаться на северо-северо-восток, постоянно проверяя устройство связи — может, уже что-то ловится?..

Неожиданно впереди себя Джудит увидела отделение пехотинцев, внезапно выскочивших из хорошо замаскированного небольшого окопа. Большинство было вооружено ручными РБД, и по тому, как они целились, она поняла, что солдаты очень охотно разнесли бы в щепки ее вездеход. Однако они не стреляли, просто стояли неподвижно в решительных позах, а их лица были скрыты за лицевыми щитками шлемов. Их светло-зеленые мундиры и зеленый с черным камуфляжем заставили Джудит улыбнуться. На груди одного из пехотинцев она разобрала знакомый круглый символ со звездой, два направленных вниз луча которой были длиннее остальных.

— Не двигаться! — скомандовал один из пехотинцев. Его усиленный мегафоном голос доносился из динамика на лицевом щитке шлема. Джудит затормозила и заглушила двигатель, затем подняла руки перед собой, чтобы солдаты могли их видеть.

Пехотинцы окружили вездеход, настороженно сжимая оружие в руках. Офицер, бывший у них за старшего, осторожно подошел к полуоткрытому окну вездехода, готовый при малейшей провокации выстрелить. Она знала, что перед ней свои, но они-то этого еще не знали.

— Сэр, у нас тут труп, — крикнул один из пехотинцев из заднего отсека машины. Офицер, сверкнув на Джудит глазами, на несколько секунд застыл в напряженной позе.

— Поднять руки, чтобы я мог их видеть! — наконец скомандовал он. Она кивнула, когда офицер одной рукой открыл дверцу. В другой он держал винтовку, нацеленную прямо ей в лицо. — Имя!..

Джудит назвала кодовое слово и пароль, указанные в ее секретном послании.

— Архангел.

— Пароль?

— Искупление, — твердо ответила Джудит. Офицер тут же опустил винтовку и махнул рукой своим людям. Они отвели свои стволы от машины и сформировали вокруг Джудит и офицера защитное кольцо. Офицер извлек из кобуры на поясе небольшое связное устройство и активировал его.

— Коготь Медведя, говорит Рапира. Архангел в мешке. Можете начинать вторую фазу.

— Понял, Рапира, — донесся голос из динамика. Джудит увидела, что склон холма в отдалении вдруг ожил. Там, из-под непроницаемого для сенсоров камуфляжного полотна, поднялись дотоле прятавшиеся более чем два десятка роботов. Она грустно улыбнулась. Подразделение Трента прошагало рядом с ними, а он так и не понял, что его спасение находится прямо под рукой.

Внезапно со стороны реки донесся мощный рев, и она увидела серый шаттл Дымчатых Ягуаров, спускающийся в отдалении в сторону гребня, где шел бой. Сосущее чувство под ложечкой подсказало ей, что далеко не все еще кончено…

* * *

Звено элементалов под командованием звездного полковника Пола Муна, отблескивая гладкой, почти отполированной боевой броней серого цвета, выпрыгнуло из десантного отсека шаттла класса «Палаш» и опустилось на южную часть гребня, где всего пять минут назад находился Трент со своим подразделением. Элементалы в принципе представляют собой внушительное зрелище, но когда глядишь на них из кабины робота, то их вид становится каким-то менее грозным. Однако Трента не обманывала это чисто визуальная иллюзия. Он хорошо знал, как опасны элементалы, когда кучей наваливаются на робота. И он знал, что Пол Мун ни перед чем не остановится, чтобы только уничтожить его.

— Всем звеньям продолжать атаку, — скомандовал Трент. — Гоните силы Синдиката.

— Отставить! — выкрикнул Мун. — Второй тринарий, говорит командир вашего кластера Пол Мун. Звездный капитан Трент оказался замешан в деле, связанном с нарушением нашего кодекса чести.

На другой стороне гребня все так же кипела битва. Второе ударное звено и третье звено зачистки схватились с остатками роты Двенадцатого Диеронского. Воздух разрывали взрывы, вспышки лазеров и плазменные импульсы ПИИ.

— Я приказываю всем прекратить атаку против этих вольняг Синдиката и немедленно арестовать звездного капитана Трента!

Трент взглянул на данные тактического сенсора, который выдавал обстановку на экран вспомогательного дисплея. Позиция Трента находилась на вершине гребня. Звено Руссо гнало прочь драконианцев, второе ударное звено, вернее, то, что от него осталось, тоже продолжало наступление.

Таким образом, здесь остались лишь мое собственное звено и команда звездного полковника…

Переговорное устройство Трента было настроено на широкополосный общий канал.

— Говорит звездный капитан Трент. Оставляйте без внимания приказы звездного полковника Муна. Его обвинения необоснованны и недостойны воина, хотя он и претендует на такое звание. Развивайте наступление на силы Синдиката.

Из показаний дальних сенсоров следовало, что звено элементалов под командой полковника, насчитывающее двадцать пять пехотинцев, формировало широкий полукруг вокруг позиции Трента на вершине гребня. Оглянувшись на юг, где шло сражение, Трент понял, что его втягивают в противоборство, в котором у противника будет огромное численное преимущество. Его собственное первое звено, казалось, колебалось, не зная, как реагировать на происходящее.

По каналу вновь раскатился низкий голос Муна:

— Звездный капитан Трент, сдавайтесь, или вы умрете!..

Трент решил вытянуть все возможное из создавшегося замешательства:

— Второе звено, вы меня знаете. Я тренировал вас, я обучал вас тому, что значит быть воином Дымчатого Ягуара. Обвинения Пола Муна незаконны и безосновательны!

— Сэр, — отозвался из своего «Бешеного Пса» Тидж. — Я должен выполнять приказы старшего по званию. Трент понял, что время разговоров закончилось.

— Отлично, звездный полковник Мун. Сейчас все и решится, — сказал он, нацеливая автопушку, направляющие РБД и средний лазер. Мощная пушка Гаусса против элементалов бесполезна — слишком мелкая мишень.

— В атаку!.. — прокричал Мун.

Более двух дюжин элементалов внезапно запустили свои прыжковые ракетные двигатели и взмыли в воздух, вверх и вперед, по направлению к Тренту. Тот, вместо того чтобы направиться вниз по склону навстречу атакующим, быстро попятился назад, по противоположному склону, поближе к идущему у подножия холма сражению. Он выпалил из всего имеющегося оружия за секунду до того, как исчез из поля зрения элементалов, укрывшись за гребнем. Лучом лазера он провел как ножом в горизонтальной плоскости, зацепив одного из элементалов в полете и отрезав ему руку.

Снаряды автопушки пошли мимо, но их осколки, а также осколки скал, выбитые взрывами, отклонили траекторию полета еще двух элементалов. Пара выпущенных им РБД срикошетировала на камнях гребня и взорвалась рядом с ведущим элементалом. Один взрыв не причинил тому никакого вреда, зато второй оторвал половину ноги у летящего по воздуху закованного в боевую броню бойца.

По широкополосному общему каналу связи послышался крик боли: голос принадлежал Полу Муну. Трент не видел, как элементал падает, но успел заметить, что ногу ему оторвало повыше колена. Трент ухмыльнулся.

— Убейте его! — взвыл Мун, когда элементалы приземлились на вершине гребня и открыли огонь из ракетных установок, смонтированных на плечах их боевых костюмов.

Бронебойные боеголовки помчались в сторону Трента со всех сторон, и, по крайней мере, пятнадцать из них попали в корпус и конечности «В-Котле-Рожденного», срывая бронеплиты с торса, рук и ног. Трент пытался найти лазейку, где он мог бы прорваться на север. Он думал, что сможет выйти на командный пост Двенадцатого Диерон-ского, если сумеет пробиться на базу. На гребне возник «Бешеный Пес» Тиджа и засверкал пульсирующими лазерами, ослепительно-алые лучи которых нанесли еще больший ущерб броне робота Трента.

Трент снова открыл огонь из автопушки, как только встала на место очередная обойма. На этот раз снаряды, выпущенные из LB-X, вспахали верхушку гребня до того, как элементалы снова взмыли в воздух. Один из атакующих исчез в клубах черного дыма, остальные пригнулись. В полукилометре от Трента третье и второе звенья, отогнав роботов Синдиката, поворачивались на юг, лицом к нему. Один из элементалов вознесся над гребнем. Трент знал, что это звездный полковник Мун. Его боевой костюм уже запечатал оторванную конечность и, без сомнения, накачал культю ноги обезболивающими средствами. Нормальный человек от боли давно лишился бы чувств, но воины-элементалы и их боевые костюмы спроектированы для того, чтобы сражаться до самой смерти.

— На этот раз тебе не уйти, Трент!..

Внезапно по сторонам от изувеченного элементала на гребне стали в большом количестве появляться роботы. Они открыли огонь по звену звездного полковника — сзади, практически в упор. Муна они игнорировали. Двое сцепились с машиной Тиджа, и вся группа свалилась за гребень, исчезнув из поля зрения Трента.

Подкрепление?..

Он бросил взгляд на тактический дисплей и увидел выведенную на него информацию об этих роботах. «Головорез», «Райджин», «Нексус», «Черный Рыцарь», «Королевский Краб»… и их цвета… серо-белые… Он уже видел некоторые из этих машин, читал их девизы, разглядывал эмблемы… в течение двух дней, проведенных на планете, называемой Токкайдо.

В наушниках послышался новый голос:

— Дымчатые Ягуары, говорит Регент Карл Картер из Триста восьмого дивизиона Гвардии Комстара, победитель Медведей-Призраков на Токкайдо, ужас Кланов. Мы уже побили вас однажды и готовы сделать это снова. Прекратите огонь и убирайтесь прочь, или погибайте. Выбор за вами!..

Элементалы, не поколебавшись ни на секунду, продолжали атаковать Трента. Они бросились вперед, но на них тут же обрушился огонь превосходящих сил гвардейских роботов. В аппарат Трента попали еще четыре боеголовки, выпущенные элементалами. Но затем элементалы были вынуждены развернуться и вступить в бой с гвардейцами Комстара. Они взмыли в воздух на своих ракетных прыжковых двигателях, сверкая лазерами и поливая комстаровцев пулеметным огнем. Гвардейцы отвечали лазерными импульсами и ракетными залпами.

Остатки второго ударного звена поднялись на гребень и ударили гвардейцам с фланга. Вскоре весь склон превратился в сплошную мясорубку. Земля сотрясалась под ногами «В-Котле-Рожденного» Трента, однако он сумел подбить ракетой одного из элементалов, все еще пытающегося до него добраться. Взрывом летящего воина в сером боевом костюме разорвало пополам, но до этого он сумел всадить в машину Трента пулеметную очередь, которая почти пробила обзорный колпак пилотской кабины.

Трент обернулся и увидел, что на него медленно надвигаются три уцелевших робота из третьего звена зачистки. В ведущем аппарате он мгновенно узнал «Бешеного Пса» Руссо. Робот был изрыт черными оспинами, отмечавшими попадания ракетных боеголовок, и все еще дымящимися шрамами в тех местах, где лазеры пробили защитную броню. Робот шагал так, как будто смертельно устал, но он приближался. Трент понимал, что избежать схватки невозможно. На небольшой клавиатуре он набрал последовательность кодов саморазрушения и ввел ее в боевой компьютер.

Энергетическим сердцем робота является реактор. Поскольку в процессе боя боевая машина может получить повреждения, то она снабжена набором предохранительных устройств, предназначенных для того, чтобы уберечь реактор от взрыва, которые с этой задачей справляются почти во всех случаях, кроме самых крайних. Воин, однако, может сам подорвать своего робота, если сочтет это нужным.

Роботы Ягуаров кодировались на самоуничтожение с временной задержкой по умолчанию в 10 секунд. Как только процедура активировалась, отключалось электромагнитное поле, поддерживающее реактор в стабильном состоянии. Реакция в сердечнике шла вразнос, и все кончалось небольшим ядерным взрывом на очень ограниченной площади. Но уж на этой площади не оставалось ничего. Трент, кодируя цепочку команд, существенно изменил время задержки…

Сзади него прогремело несколько взрывов, но Трент их проигнорировал. Он вплотную подошел к звездному командиру Руссо Хоуэллу, одному из немногих Дымчатых Ягуаров, кого он мог назвать друзьями. Трент связался с ним по частному каналу и услышал его тоскливый голос;

— Я ничего не понимаю.

— А тебе и не надо, Руссо, — спокойно ответил Трент, проверяя надежность сбруи безопасности.

— То, что сказал Мун, правда?

По широкополосному каналу до ушей обоих донесся голос Муна:

— Уничтожь его, Руссо! Он предал тебя и твой Клан! Убей его!..

Трент вглядывался в медленно приближающегося «Бешеного Пса». Подчиненные Руссо шли по бокам, ожидая, что предпримет их командир.

— Ты должен будешь уничтожить меня, Руссо. Ты это знаешь.

— Я не хочу этого.

— У тебянет выбора. Все должно закончиться именно так, — сказал Трент, и его пальцы сомкнулись на рычаге катапультирования. Сзади слышались выстрелы автопушек. Это к нему пробивались гвардейцы, которым в ближнем бою противостояло звено звездного командира Александры.

Последовала пауза, во время которой Трент гадал, как поведет себя Руссо. Затем он увидел, что орудийные турели «Бешеного Пса» пришли в движение. Руссо отдал своему звену приказ атаковать Трента всеми средствами, которыми они располагали. Гвардейцы Комстара тоже устремлялись в сторону Трента.

От первого залпа его защитили остатки брони, но робот закачался под многочисленными взрывами. В кабине сразу же подскочила температура. Трент всеми силами старался удержать в равновесии раскачивающегося «В-Котле-Рожденного».

Трент поднял свою гауссовку и немного отклонил своего робота назад, чтобы лучше нацелиться на гребень. Однако вражеским огнем сорвало турель пушки, смонтированную у локтя, так что выстрелить он не успел. Лазеры и боеголовки противника разрывали миомерные мышцы и разрушали внутренние ферротитановые конструкции. Вспомогательный дисплей как будто взбесился, показывая многочисленные повреждения агонизирующего робота.

Из автопушки, смонтированной на другой руке, Трент выпустил длинную очередь снарядов в землю прямо перед собой. Взрывы подняли в воздух большие массы грунта и травы, образовав грязевую завесу между ним и Ягуарами Руссо. На фланге, метрах в восьмидесяти от Трента, двигался «Королевский Краб» Комстара: он выстрелил в Руссо, но промахнулся. Перед Трентом загорелся красный предупреждающий индикатор. Трент сжался в комок.

Вот так я умру на глазах моего Клана. Здесь я превращусь в мертвого предателя…

Он активировал команду самоуничтожения и потянул рычаг катапульты. Лучи вражеских лазеров пробились к сердцу его робота, однако реактор уже и так пошел вразнос. Трент почувствовал толчок, и в лицо ему ударил холодный утренний воздух Малдонадо. А затем внизу раздался взрыв. Вспыхнуло небольшое рукотворное солнце, такое же яркое, как то, что светило в небе. Трент закрыл глаза, на секунду ему предстало видение какого-то туннеля, по которому он скользнул в успокаивающий, теплый мрак.

XXXVI

Гостевая резиденция Военного Регента

Таркард-Сити

Таркард

Лиранский Альянс

14 ноября 3058 года

Трент стоял по стойке «смирно» между двумя телохранителями из Гвардии Комстара, как будто некий невысказанный приказ заставлял его оставаться настороже. Его серый воинский комбинезон был выстиран и выглажен, но все равно выглядел поношенным. В этом комбинезоне он проделал весь путь от Малдонадо до Таркарда. Джудит молча стояла рядом, и Трент ощущал ее нервозность. Несколько дней ее держали отдельно от него, очевидно, допрашивали и инструктировали.

Хотя под конец битвы на берегах реки Шенандоа Трент находился без сознания, он знал, как все закончилось. Неожиданный взрыв его «В-Котле-Рожденного» породил мощный низкочастотный электромагнитный импульс, который ослепил сенсоры большинства окружающих роботов. Руссо и горстка машин Клана уцелели, но все, что они видели, — это то, как Трент погиб с честью.

Военный Регент Анастасий Фохт, печально известный в Кланах как командующий Гвардией Комстара, вошел в помещение через дальнюю дверь. Трент с любопытством его разглядывал. Внешность этого человека была незаурядной — седые волосы и черная повязка на одном глазу. Испещренное морщинами лицо выдавало не только его возраст, но и то, что оно постоянно подвергалось воздействию ветра и солнца. Фохт прошел к столу и жестом пригласил Трента садиться.

Трент подошел к креслу и медленно опустился в него. Обитое кожей кресло заскрипело под его тяжестью. Анастасий Фохт, виновник самого крупного поражения, какое только знали Кланы, сидел напротив и глядел на него.

Комната была обставлена по-спартански, простой деревянной мебелью, пол устлан толстым голубым ковром, единственное окно было застеклено пуленепробиваемым стеклом. На момент Трент забыл, где он, а между тем эта комната находилась в столице главной планеты Лиранского Альянса. Из того, что он слышал, Трент заключил, что лидеры Внутренней Сферы собрались на этой планете, чтобы провести что-то вроде большого совета. Поэтому и Фохт был здесь.

— Я Анастасий Фохт, — произнес Фохт низким голосом. Затем указал на стоящего рядом адъютанта: — А это Регент Клаус Хеттиг, тоже ветеран Токкайдо.

Трент кивнул каждому из них.

— Я Звездный капитан Трент, бывший воин Клана Дымчатого Ягуара.

Фохт бросил быстрый взгляд на Джудит, затем снова на Трента.

— Мои помощники сказали, что у вас есть некая информация, которую вы можете предложить Комстару. Информация, представляющая для нас особенный интерес…

Трент медленно извлек из кармана оптоэлектронный диск, на который он сбросил данные из своего наручного компьютера. Пока он это делал, оба телохранителя подались вперед, сжимая в руках лазерные пистолеты — видимо, опасались, что он каким-то образом ухитрился протащить на встречу оружие. Фохт взял диск, ввел его в небольшой головизор, встроенный в стол, и нажал клавишу. Между двумя мужчинами засветилось изображение планеты. Планета медленно вращалась, на ее поверхности красными точками были отмечены главные города.

— Нет нужды в охранниках, — сказал Трент. — Слово чести — я не представляю угрозы ни вам, ни кому-либо другому в этом помещении.

Фохт ничего не сказал, лишь подал охранникам знак рукой. Те вышли из комнаты, хотя было понятно, что они будут находиться рядом, по ту сторону дверей. Трент подождал, пока телохранители вышли, и после этого начал говорить:

— Военный Регент Фохт, я представляю вам Охотницу — родную планету Клана Дымчатого Ягуара. В этом файле данных вы найдете все, что я смог собрать относительно системы обороны планеты.

— Охотница, — произнес Фохт, вглядываясь в голографическое изображение. — Впечатляет. Но это всего лишь светящаяся точка в огромном небе, где много таких точек. И мы не знаем, какая из них Охотница.

— Именно поэтому мы здесь и встретились, и именно поэтому наша встреча так важна. Я принес с собой также и тропу к этой планете, Дорогу Исхода. Маршрут, которым проследовали Александр Керенский и флот Исхода, когда навеки покидали Внутреннюю Сферу.

Фохт сверлил Трента своим единственным глазом, как будто не мог поверить услышанному.

— Я также принес самые последние данные по дислокации частей Дымчатых Ягуаров во Внутренней Сфере, — продолжал Трент. — Короче, я предоставляю вам все данные по Дымчатым Ягуарам, достаточные для того, чтобы поставить их на колени.

Фохт медленно кивнул, а когда он заговорил, его голос был задумчив, как будто он разговаривал сам с собой:

— Охотница… Там все и началось, не так ли? Когда корабль нашего Исследовательского Корпуса наткнулся на эту планету много лет назад, исследуя звезды, мы породили то самое вторжение, которое нас чуть не уничтожило.

Трент не вполне понимал, о чем говорит Фохт, но в данный момент это его не занимало.

— Информация зашифрована, Военный Регент, и прочесть ее могу только я. Любая попытка несанкционированного доступа к данным на диске приведет к их необратимому уничтожению.

— Я полагаю, эта информация, как и все на белом свете, имеет свою цену. Я знаю, что деньги вас не интересуют, — люди Клана презирают товарно-денежные отношения. Тогда чего же вы хотите, звездный капитанТрент?

Трент выпрямился в своем кресле и сделал паузу, чтобы придать веса тому, что намеревался сказать.

— В обмен на все свои знания о Дымчатом Ягуаре я прошу выделить мне мою собственную воинскую часть.

— Воинскую часть?..

Дотоле официальные интонации в голосе Трента сменились страстными.

— Я воин, однако мой собственный народ считает меня ни к чему не пригодным, вышедшим из употребления стариком. Но я-то знаю, что это не так. — Он бросил быстрый взгляд на стоявшую рядом Джудит. — Я тот, кто генетически выращен для войны, кого обучали вести других людей в бой. Воин — вот все, что я есть, был и буду. И ничем другим я не могу быть. Я хочу быть уверенным, что когда-нибудь снова поведу людей в бой.

Фохт какое-то время молчал, потом повернулся к Регенту Хеттигу. Хеттиг прошептал что-то на ухо Фохту, чего Трент не расслышал. Фохт помолчал, обдумывая то, что ему сказал Хеттиг, затем снова повернулся к Тренту:

— Вы должны извинить меня, звездный капитан. Вы явились сюда после того, как вас спасли наши гвардейцы, и обещаете то, что трудно себе представить. Вы предлагаете нам на блюдечке сердце нашего самого жестокого врага из всех Кланов. Вы приносите мне эту информацию именно тогда, когда мы больше всего в ней нуждаемся. Давайте честно, звездный капитан: вся эта история вызывает у меня большие сомнения. Почему я должен вам верить?

Эти слова застали Трента врасплох. Краска бросилась ему в лицо.

— Мне перевалило за тридцать. Моя «связанная», бывшая раньше вашим воином, подтвердит, что в глазах людей Клана я уже отработанный материал. Меня списали. Я сижу перед вами, а там меня все считают мертвым… Я был инструментом, который лидеры Клана Ягуара выковали для беспрекословного подчинения и для бездумного выполнения приказов. Остатки независимости, которые не смогли из меня выбить, они пытались уничтожить путем осмеяния и остракизма. И однако, регент, я не погиб, а только стал сильнее. Я выжил.

Регент Хеттиг фыркнул, прервав речь Трента:

— И однако, вы пришли к нам и желаете выступить против своего народа. Воин Клана хочет стать предателем? В это трудно поверить, не так ли?

— Не так, — отрезал Трент. — Мой собственный Клан предал меня, когда много лет назад стал предавать заветы Николая Керенского. На каждом шагу искажали дух его учения, отрицали то, в чем он видел нашу судьбу, наше истинное предназначение. Наши вожди погрязли в политических интригах, возвышают тех, кто выучил правила их жалких игр. Они не участвуют в честных сражениях, зато безнаказанно уничтожают ни в чем не повинных людей. Это мой единственный шанс исправить положение вещей. Мой единственный шанс смыть со своих рук кровь невинных жертв.

Фохт тоже выпрямился и издал глубокий вздох.

— Политика всегда враждебна по отношению к честным воинам, — сказал он. — В понимании этой истины мы с вами сходимся, звездный капитан.

Трент молчал, ожидая продолжения.

— Однако я боюсь, что вас используют в качестве наживки, — продолжил Фохт. — Что вас послали сюда, чтобы заманить нас в какую-то ловушку. Спровоцировать на проведение операции, обреченной с самого начала.

Трент покачал головой:

— Если вы сомневаетесь в целостности моей личности, я согласен пройти наркодопрос.

Регент Хеттиг подался вперед.

— Допустим, мы так и сделаем, — сказал он, — и попросту извлечем из вашего разума шифр, о котором вы говорили. Тогда нам вообще ни к чему будет торговаться с вами.

Трент слегка улыбнулся:

— Вы можете попытаться. Но, если я дам вам неверный код, вы потеряете все, что записано на этом диске.

Он говорил твердо и уверенно.

— В этом нет нужды, — сказал Анастасий Фохт своему адъютанту. — Он из Клана, а я много общался с людьми Кланов. Его слово твердо. Нет никакой пользы в том, чтобы пытаться уничтожить то, что он нам предлагает… Однако если я приму это предложение, то мы, конечно, будем тщательно проверять достоверность этих данных — с его согласия.

Впервые с тех пор, как он вошел в это помещение, Трент расслабился. Да, перед ним подлинный воин, человек, который повел в свое время свои войска против Кланов и одержал победу. Трент внезапно понял, что он может доверять Фохту.

— Скажите, звездный капитан, — спросил Фохт, — вы уверены, что Ягуары не знают, что вы живы и обладаете такой информацией?

— Уверен, — ответил Трент.

— Как вы можете быть уверены? — резко спросил Хетгиг.

— Да потому, что если бы они знали, что я жив, то они ни перед чем бы не остановились, чтобы убить меня и уничтожить эти данные. В нашей воинской касте есть одна роковая слабость, одно уязвимое место. Каста невосприимчива к атакам извне, однако, действуя изнутри, один-единственный воин может переломить хребет целому Клану. Если бы они хотя бы подозревали, что я жив, вдоль демаркационной линии носились бы сейчас целые орды, брошенные на мои поиски.

Наступило длительное молчание.

— Я понимаю, — сказал наконец Фохт. — Именно поэтому мы раз за разом внедряли оперативников в ряды Кланов. Почти все были раскрыты и уничтожены. И все же достаточно было одного-единственного агента, — он посмотрел на Джудит, которая слегка склонила голову, — который смог привести к нам одного-единственного воина с нужной нам информацией, чтобы мы сумели переиграть Кланы. На это ушли годы, но вы и Джудит добились того, чего не смогли сделать сотни людей из Исследовательского Корпуса.

— Я рад, что вы считаете эти данные полезными, — ответил Трент, — однако как насчет моей просьбы о собственном подразделении?

Фохт усмехнулся:

— Настоящим я, Анастасий Фохт, Военный Регент Комстара, предлагаю вам в обмен на вашу информацию принять под командование подразделение, равное по численности одному бинарию. Вы будете служить в Гвардии Комстара, подчиняясь лично мне. Вы будете моим советником во всех вопросах, касающихся вашего бывшего Клана. Вы будете принимать участие в сражениях, но лишь тогда, когда я сочту это необходимым.

Трента эти слова порадовали.

— Отлично сказано, Военный Регент. Но бинарий — маленькая цена за сердце Дымчатого Ягуара. Я полагаю, доставленная мной информация стоит никак не меньше кластера.

— Может быть, звездный капитан, может быть… Вы должны еще будете продемонстрировать мне свои полководческие таланты. Когда придет время, я позабочусь, чтобы вас выдвинули на такой пост. А пока что я могу выделить вам тринарий воинов, которых вы поведете в бой, когда такая необходимость случится. Этого вполне достаточно для такого воина, как вы, чтобы доказать свою пригодность для Гвардии Комстара. Согласны?

Трент глядел на голографическое изображение Охотницы, вращающейся над столом Регента. Его возбуждала мысль о том, что он снова поведет людей в бой. Однако еще одна мысль его поразила.

Я думал, что предавать свой народ — дело очень непростое. А оказалось так легко…

— Что ж, договорились, Военный Регент.

Он протянул руку к контрольной панели десктопа и набрал восьмизначный код для запуска расшифровки. Изображение Охотницы съежилось до маленькой светящейся точки, которая взмыла к потолку. Сотни других светящихся точек, изображающих звездные системы, заполнили освободившееся пространство между потолком и столешницей. Трехмерная карта свернулась, на ее месте высветилась другая. В считанные мгновения над столом развернулась схема огромных просторов Внутренней Сферы. Тонкая красная линия высвечивалась и шла от одной светящейся точки к другой. Она пронзила Внутреннюю Сферу, прошла Глубокую Периферию, пока не достигла Охотницы, светящейся под самым потолком.

Регенты смотрели, затаив дыхание, не находя слов, чтобы выразить охвативший их восторг и благоговение.

— Я отдаю вам Дорогу Исхода, — торжественно сказал Трент. — И пусть мы пойдем по ней, храня заветы великих Керенских. И пусть мы в один прекрасный день одержим победу над теми, кто сошел с пути чести.

ЭПИЛОГ

Т-корабль «Адмирал Эндрюс»

Точка перехода в зените

Безымянная планета

Дорога Исхода

Глубокая Периферия

15 ноября 3058 года

Руссо Хоуэлл посмотрел на новенькие знаки различия на своем сером полевом мундире, висевшем на плечиках на стене. Звездный полковник. Ему фактически приказали принять участие в Испытании за Должность, хотя он сам понятия не имел, где находится часть, куда его хотят перевести. Звездный полковник Пол Мун настоятельно порекомендовал Руссо принять это предложение, и Руссо подчинился. В конце концов, дело воина — выполнять приказы. Но он ожидал, что будет чувствовать себя по-другому в связи с повышением в звании, будет ощущать гордость, радость… Вместо этого лишь пустота в душе, как будто Испытания были какие-то фальшивые, каким-то образом подстроенные. Как будто свою новую должность он купил ценой крови Трента.

Как только он одержал победу над двумя другими соискателями, ему тут же сообщили о переводе на новое место службы — на Охотницу

Они избавляются от меня из-за моего возраста, отсылают назад, в Пространство Кланов, так что я никогда больше не буду участвовать в сражениях…

Руссо пытался выбросить эти мысли из головы, хотя и не сомневался, что воевать ему больше не придется. По крайней мере, в таких битвах, в каких он до сих пор участвовал.

Над маленьким столом каюты парила в невесомости темная деревянная коробка. Все, что осталось от Трента. Руссо открыл коробку и увидел набор шахматных фигур. Его покойный друг так любил эту игру. Как воин, убивший Трента, Руссо получил право забрать себе имущество убитого в качестве исорла. Он тогда колебался — а может, отказаться? — но не сделал этого из уважения к их долгой дружбе. Он повертел в пальцах черного коня и белого слона. Обе фигурки порядком поистерлись от времени.

В дверь негромко постучали.

— Войдите, — сказал Руссо заторможенно. Он полностью погрузился в воспоминания о друге, которого убил. В каюту загрузился элементал, чья голова почти касалась потолка.

— Вы пропустили обед, звездный полковник Руссо. Я обеспокоен. Все в порядке?

Руссо поглядел на мускулистого офицера.

— Да, все в порядке. Просто предаюсь воспоминаниям о старом друге. Прошу прощения, что заставил вас тревожиться, Аллен.

Великан улыбнулся и закрыл дверь.

— Нет нужды извиняться, звездный полковник. Если я вам помешал, я уйду.

— Нет. — Руссо указал на стул рядом с койкой. — Садитесь, пожалуйста. После инцидента на Малдонадо я еще ни с кем не разговаривал о том, что там произошло. Со времени смерти Трента…

— Трента, вы сказали? Звездный капитан Трент из Четвертой галактики?

Руссо кивнул:

— Вы его знали?

Аллен широко улыбнулся:

— А как же. Мы шли на Охотницу, а потом обратно на этом самом корабле. Так он мертв?

— Да, — ответил Руссо. — Говорят, что он, возможно, был предателем… что он вроде бы пошел против нашей касты.

А теперь он мертв, и это я его убил.

— Но это невозможно! — Аллен замотал головой. — Мы сражались бок о бок на Пивот Прайм. Он рисковал жизнью ради спасения Клана. Такой человек никогда не пошел бы против своего народа.

Руссо потер ладонью лоб, как будто хотел стереть гнетущие мысли.

— Я тоже так думаю. Но другие, те, кто замешан в политических делах, считают иначе. Они обвинили его в контрабанде и считают, что он представлял значительную угрозу для безопасности нашего Клана.

— Эти «другие»… они приказали убить его?

— Да, — сказал Руссо. — Звездный полковник Мун приказал мне это сделать. И я, как хороший воин, выполнил приказ.

— Трент погиб с честью?

Руссо только кивнул. Аллен опустил голову.

— Что ж, проведем вечер, разговаривая о Тренте, которого мы знали, о воине, которого помним…

* * *

Трент оглядел свою новую, почти белоснежную форму, голубую фуражку и остался доволен тем, как они на нем сидят. Всего лишь двадцать четыре часа прошло со времени его встречи с Военным Регентом, и все они были заполнены бесконечными встречами с разными специалистами, собеседованиями, опросами и инструктажем. Всевозможные эксперты вылизывали доставленные им данные о Дороге Исхода и об Охотнице, прочесывая их мелким гребешком и вытягивая из Трента самые мельчайшие детали.

И вот наконец впервые его оставили одного, если это можно было так назвать. За дверью стояли двое стражников, размещенные на своем посту не для того, чтобы не дать ему сбежать, а для его же защиты. Ему отвели охраняемые апартаменты, роскошные по меркам Клана. Единственное, чего тут не хватало, так это окон. Регент Хеттиг объяснил, что Трент нуждается в защите, поскольку он теперь представляет «угрозу» для Кланов.

Никак не чувствую себя угрозой. И предателем тоже.

Что он действительно чувствовал, так это облегчение. Как будто сбросил бремя, которое нес слишком долго.

Кое о чем он, конечно, сожалел, не без этого. Пол Мун не погиб на Малдонадо. По крайней мере, так сказал Регент Карл Картер, который уверял, что слышал, как Мун выкрикивал ругательства, угрозы и вызовы в сторону гвардейцев, хотя его войска уже отступали. Рейд закончился неудачно для Ягуаров, но Трент был уверен, что Мун вывернется, — наврет с три короба, передернет факты и сумеет исказить истину в свою пользу. И, хотя Ягуаров вышвырнули с Малдонадо, у Муна, по крайней мере, останется утешение от сознания факта, что звездный капитан Трент мертв.

Единственное, о чем Трент по-настоящему сожалел, это о том, что он не может успокоить Руссо, который считает его мертвым и верит, что именно он его и убил. Зная Руссо, Трент был уверен, что душу его друга сжигает чувство вины. Он хотел бы дать знать Руссо, что жив-здоров и сохранил все то, что составляло дух Клана Дымчатого Ягуара — честь, долг, обязанность. Но это невозможно. Ясное дело, что Руссо закончит свои дни в качестве жертвы политических интриг. Наступит день, когда люди вроде звездного полковника Пола Муна спишут Руссо, как бесполезного старика, и задвинут его на свалку, именуемую солахма, — так же, как Мун пытался проделать это с Трентом.

Однако теперь то, что сделал или чего не сделал Мун, уже не имеет никакого значения. Трент побил его на собственном поле, и этого достаточно.

В дверь постучали, он поднялся и пошел открывать. На пороге стояла Джудит. Она оглянулась на охранников, те кивнули, и Джудит вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Некоторое время она молча разглядывала Трента в его новом мундире Комгвардии. В ее глазах читалась гордость за него и что-то еще…

— Приятно видеть тебя, Джудит… Фабер, — сказал он, впервые в жизни называя ее по имени и фамилии.

— Я так давно не слышала звучания собственной фамилии, что уже не узнаю ее. Впрочем, когда мы вдвоем, нет нужды обращаться друг к другу по фамилиям.

Еще более непривычно было слышать, что она не добавляет привычного «сэр» или его звания в конце фразы, но он оставил это без комментариев. Надо привыкать к новому положению вещей.

— Согласен, — сказал он и положил ладони ей на плечи. — Я не видел тебя на всех эти встречах, где ты была?

— Инструктажи, собеседования — как и у тебя. Военный Регент сказал, что мне дадут новую должность в ROM, хотя уточнять не стал. Это будет «наградой за службу, превышающую и выходящую за пределы служебных обязанностей». Но то, что я сделала, я сделала потому, что считала и считаю это правильным. Не только для Комстара, но и для всех граждан Внутренней Сферы.

Трент кивнул.

— В конце концов, значение имеют не чины, должности и звания. Самое главное — то, что находится здесь и здесь. — Он положил руку на сердце, потом похлопал себя по макушке.

— Согласна. Однако наше новое положение в этой Вселенной означает еще и то, что мы должны расстаться. За последние годы я привыкла зависеть от тебя, нуждаться в тебе. А теперь, получив свои новые назначения, мы будем разлучены на какое-то время.

Трент неуверенно улыбнулся, не зная, как реагировать на эти слова.

— Ты долгое время не видела своей семьи, — ответил он. — Ты мне рассказывала о ней раньше. Возможно, ты могла бы отправиться на Терру, чтобы повидаться с родными, воут?

— Не выйдет, — ответила она. — В зоне оккупации информация плохо распространяется. Мы там, на Хайнере, понятия не имели, что происходит в Комстаре. А оказывается, раскольники из «Слова Блейка» в начале этого года захватили Терру. Туда теперь запрещено летать любому служащему Комстара.

Трент разочарованно закусил нижнюю губу. А он-то надеялся побывать на Терре, постоять на земле, породившей все человечество. Видать, не суждено…

Неосознанно он притянул Джудит к себе, обнял неуклюже, но твердо. Он чувствовал тепло ее тела, ощущал ее дыхание.

— Мне очень жаль.

Она немного отодвинулась.

— Тебе не о чем сожалеть. У меня было задание, вдвоем мы его выполнили. Что из этого выйдет, решать тем, кто обладает такой властью, которой ни один из нас себе не пожелает. В конечном счете, мы сделали то, что должны были.

— Да, — согласился Трент, тоже немного отстраняясь. Его ладони легко поглаживали ее черные волосы. — Вот я теперь по званию Младший Регент. Однако в глубине души чувствую себя последним из Дымчатых Ягуаров. Остальные погибли, загнили, разложились под влиянием таких людей, как Пол Мун. Но, пока живу, я буду верен заветам Николая Керенского и буду служить, руководствуясь его мудростью.

Джудит, не соглашаясь, покачала головой:

— Ты не прав, Трент. Ты не последний из Дымчатых Ягуаров. В моих глазах ты первый из совершенно нового вида.

Слова Джудит польстили самолюбию Трента. Наклонившись, он приложился губами к ее теплым губам. Они целовались, сначала осторожно, потом яростно, тесно прижимаясь друг к другу, как будто цеплялись не друг за друга, а за самое жизнь. Затем она отстранилась и заглянула в его лицо, провела рукой по правой его части, покрытой синтедермой. Прикосновение было нежным, ласкающим.

— Я так долго этого ждала, — прошептала Джудит. Трент посмотрел на серый шнур на ее запястье. Прикоснулся к нему.

— Это больше не нужно. Ты больше не моя «связанная», Джудит Фабер. Мы теперь равны.

Джудит оттянула шнур и отпустила его так, что тот со щелчком вернулся на место.

— Мы расстаемся на долгое время, Трент. Я буду носить этот браслет как воспоминание о бесценном времени, проведенном вместе с тобой.

Она обвила руки вокруг его шеи и притянула к себе. Они долго держали друг друга в объятьях, не зная, где и когда им доведется снова встретиться…

ГЛОССАРИЙ

БОЕВЫЕ РОБОТЫ — это наиболее мощные военные машины, которые когда-либо создавались людьми. Впервые разработаны терранскими учеными и инженерами. Эти чудовищные устройства, напоминающие формой человеческую фигуру, по скорости, мобильности, огневой мощи и броневому вооружению далеко опережают любой, самый тяжелый танк XX века.

Высота боевого робота колеблется от десяти до двенадцати метров. Вооружение составляют скорострельные орудия, лазеры и ракеты. Огневая мощь робота способна подавить огневую мощь любого противостоящего противника, кроме другого робота. Небольшой термоядерный реактор предоставляет боевому роботу практически неисчерпаемые энергетические ресурсы. В силу своих конструктивных особенностей робот легко может быть адаптирован для ведения боевых действий в любых климатических условиях, начиная от выжженных солнцем пустынь и кончая приполярной тундрой.

ЗВЕЗДНАЯ ЛИГА — Звездная Лига образовалась в 2571 году, когда была предпринята попытка мирного объединения главных звездных систем, заселенных к тому времени человечеством. Звездная Лига просуществовала почти 200 лет, вплоть до 2751 года, когда вспыхнула гражданская война. Причиной войны послужила начавшаяся борьба за власть между членами тогдашнего правительства, известного как Верховный Совет. Каждый из членов королевского Дома провозгласил себя Верховным Правителем Звездной Лиги, и по прошествии нескольких месяцев война захлестнула всю Внутреннюю Сферу. Эти столетия непрекращающейся кровавой смуты известны сегодня как Войны за Наследие.

КЛАНЫ — После развала Звездной Лиги генерал Николай Керенский, командир регулярной армии Лиги, увел подчиненные ему военные силы за пределы Внутренней Сферы. Впоследствии это событие стали называть Исходом. Армия Звездной Лиги осела за рубежами Периферии, где Николай Керенский попытался возродить гибнущую цивилизацию. Империя Николая Керенского очень быстро распалась в огне междоусобных войн, дав начало Кланам.

ЛАЗЕР — Использование лазера как боевого оружия основано на его способности концентрировать мощнейший поток теплового излучения на малой площади поверхности. Бортовые лазеры, устанавливаемые на боевых роботах, делятся в зависимости от мощности генерируемого теплового потока на малые лазеры (МЛ), средние лазеры (СЛ) и большие лазеры (БЛ). Кроме станковых боевых лазеров, существуют и переносные модификации. Помимо использования лазера как оружия, он находит применение в различных системах локации и наведения. Для этого используются маломощные лазеры.

ЛОРДЫ-НАСЛЕДНИКИ — Каждое из пяти государств-наследников, выросших на месте некогда единой Лиги, управляется семейством, возводящим свой род к одному из пяти Лордов-Наследников, составлявших Верховный Совет Звездной Лиги. Главы всех пяти правящих домов заявляют свое право на титул Верховного Правителя и готовы перегрызть друг другу глотки. Такое положение дел сохраняется начиная с 2786 года, который считают годом начала Войн за Наследие. Все обширное пространство Внутренней Сферы, все эти населенные людьми звездные системы, когда-то входившие на правах отдельных государств в Звездную Лигу, представляют собой сегодня единое поле битвы.

ПЕРИФЕРИЯ — Обширные области пространства, частью исследованные, частью — нет, прилегающие к границам Внутренней Сферы. Первоначально Периферия заселялась колонистами с Терры. Во время распада Звездной Лиги эти области особенно сильно пострадали от технологического, политического и экономического кризиса, охватившего территории Лиги, что привело к значительному сокращению населения планет Периферии вплоть до того, что некоторые области практически обезлюдели. В настоящее время Периферия является убежищем пиратских королей, феодалов-плантаторов и людских отбросов Внутренней Сферы.

ПИИ (ПРОТОННО-ИОННЫЙ ИЗЛУЧАТЕЛЬ) — Боевое оружие. Поражающий эффект создается за счет зарядов — сверхплотных струй ускоренных протонов или ионов, разгоняемых магнитным ускорителем. При встрече заряда с поражаемой целью последняя испытывает разрушающее воздействие мощной ударной волны и высокой температуры. Указанные свойства делают ПИИ одним из наиболее эффективных видов оружия. ПИИ-установки входят в комплект стандартного бортового вооружения боевого робота.

РБД (РАКЕТЫ БЛИЖНЕГО ДЕЙСТВИЯ) — Оружие, применяющееся для поражения цели, находящейся в пределах прямой видимости. Боеголовки РБД бывают двух видов: фугасные и бронебойные. Имеют радиус действия меньше одного километра. Обеспечивают точное поражение цели, удаленной не более чем на 300 метров. Вместе с тем по мощности они превосходят РДД.

РДД (РАКЕТЫ ДАЛЬНЕГО ДЕЙСТВИЯ) — Используются для поражения удаленных (вне пределов прямой видимости) объектов. Каждая РДД несет боеголовку, начиненную мощной взрывчаткой.

РОДОВАЯ ТРАДИЦИЯ — Это история воинов Кланов, носящих одно и то же Родовое Имя. Особое внимание в родовой традиции уделяется деяниям основателя традиции — одного из воинов, принявших участие в Исходе вместе с генералом Керенским.

РОДОВОЕ ИМЯ — В качестве Родовых Имен используются фамилии тех восьмисот воинов, которые участвовали вместе с Николаем Керенским в Исходе во время гражданской войны. Эти восемьсот воинов стояли у истоков возникновения Кланов и принимали участие в разработке программы направленного генетического отбора. С момента появления Кланов право носить Родовое Имя становится заветной мечтой каждого воина, принадлежащего любому из Кланов. Но лишь двадцать пять воинов имеют право носить его одновременно. По традиции эти воины именуются Бессмертными. Число 25 — это число предков-основателей каждого Клана.

Когда кто-либо из двадцати пяти воинов-избранников уходит из жизни, устраивается Испытание, призванное определить, кто отныне будет носить его Родовое Имя. Претендент должен сперва доказать правомерность своих притязаний на Родовое Имя, а затем завоевать право на него, победив в поединках иных претендентов. Только Бессмертные могут заседать на Совете Клана или же быть избранными Ханом или Ильханом. Со временем становится традиционным использование того или иного Родового Имени внутри одного либо двух замкнутых воинских классов. Однако некоторые Имена, рассматриваемые как особо престижные, такие как, скажем, Керенский, являются объектом притязаний на право обладания со стороны всех трех классов. Эти Имена, как правило, связаны с особо ценимым набором генов, давшим и продолжающим давать первоклассных воинов во всех трех классах: и у водителей боевых роботов, и у пилотов истребителей, и у элементалов.

Формально считается, что Родовые Имена передаются по материнской линии (по крайней мере, в первых поколениях воинов это подтверждалось процессом рождения, проводимым еще по старой схеме). Однако воин, среди родителей которого с женской стороны имелся носитель того или иного Родового Имени, имел формальное право лишь притязать на Родовое Имя.

СКОРОСТРЕЛЬНОЕ ОРУДИЕ — Скорострельное, самозаряжающееся оружие. Легким считается орудие с калибром от 30 до 90 мм. Тяжелое скорострельное орудие может иметь калибр от 80 до 120 мм и даже выше. Стрельба ведется очередями. Снаряды для скорострельного орудия, как правило, начиняются мощной взрывчаткой и отличаются высоким бронебойным эффектом. В разговорах между собой воины называют орудия «пушкой» или «скорострелкой».

Т-КОРАБЛИ («ПРЫГУНЫ») — Транспортные средства для межзвездных перелетов. Впервые разработаны в XXII столетии. Внешний вид: длинный, узкий корпус двигательного отсека, заканчивающийся парусом в виде гигантского зонтика. Диаметр паруса иногда превышает километр. Прозвище «прыгуны» эти корабли получили за свою способность мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую. Выпрыгнув в Евклидово пространство, Т-корабль не может покинуть его до тех пор, пока не пополнит запасы энергии.

Гигантский парус Т-корабля сделан из особого металла, способного поглощать и накапливать электромагнитное излучение ближайшей звезды. После того как парус накапливает достаточное количество энергии, он передает ее в двигательный отсек, где энергия преобразуется в особое поле, искривляющее и свертывающее пространство. Мгновение спустя Т-корабль совершает очередной прыжок, покрывая при этом расстояние около тридцати световых лет. Поле, искривляющее пространство, известно под названием гиперпространства. Именно его открытие и проложило человечеству дорогу к звездам.

Т-корабли никогда не садятся на планеты и крайне редко заходят внутрь планетных систем. Межпланетные перелеты осуществляются шаттлами — небольшими судами, находящимися на Т-корабле во время прыжков.

ШАТТЛЫ — Т-корабли обычно избегают входить в пространство планетных систем и выпрыгивают из гиперпространства в значительном отдалении от планет, являющихся целью их путешествия. Для челночных полетов внутри планетных систем используются шагглы. Во время гиперпрыжков шаттлы находятся в специальных отсеках космического корабля. Способные перемещаться лишь в Евклидовом пространстве, ограниченные в скорости, шаттлы, с другой стороны, отличаются очень высокой маневренностью и мощным вооружением в сочетании с высокими аэродинамическими показателями, что дает им возможность совершать посадки на поверхность планет. Перелет от точки выхода Т-корабля из гиперпространства до планеты обычно занимает несколько дней или недель, в зависимости от массы и светимости центральной звезды планетной системы.

ЭЛЕМЕНТАЛЫ — Отборная тяжелая пехота Кланов. И мужчины и женщины отличаются гигантским ростом. Результат целевых программ генетического отбора. Большая физическая сила необходима пехотинцу для того, чтобы носить специальные боевые доспехи, совершенствованием которых занимается каждый Клан.

ХРОНОЛОГИЯ 2011 — 3058 гг.

2011 — В России убит президент Тихонов. Началась Вторая Советская Гражданская Война.

2014 — Конец Советской Гражданской Войны. Западный Альянс посылает войска с целью прекращения военных действий.

2020 — Ученые Альянса строят первый термоядерный реактор. Керни и Фушида выпускают свои первые труды по ядерной физике, их работы не приняты и осмеяны.

2024 — В состав Западного Альянса включаются Япония, недавно освобожденные восточноевропейские страны и семь бывших Российских республик. Альянс начинает оказывать всестороннюю поддержку научным и космическим исследованиям.

2027 — «Колумбия», первый пилотируемый космический корабль с термоядерным двигателем, проходит путь от Земли до Марса за 14 дней. Начинаются исследования миомерного волокна.

2050 — Альянс устанавливает научные форпосты по всей Солнечной системе. Частные корпорации начинают организовывать коммерческие колонии в космосе с целью продолжения исследований в области материаловедения и портативных термоядерных реакторов. Спутники-разведчики дальнего радиуса действия запущены к ближайшим звездам. Обнаружено несколько миров, пригодных для обитания.

2086 — Западный Альянс становится Союзом Терры, включающим в себя 120 государств.

2102 — На базе исследований Керни и Фушиды разработан сверхсветовой двигатель. На его основе построен первый Т-корабль («прыгун»). Чрезмерно высокая стоимость проекта вызывает гражданские беспорядки.

2107 — Первый гиперпрыжок.

2108 — Раймонд Баше становится первым человеком, перенесшим гиперпрыжок. Путешествие Т-корабля к Тау Кита.

2110 — Основана первая научная колония за пределами Солнечной системы.

2116 — Следствием начала массового коммерческого производства Т-кораблей стали первые постоянные колонии на Новой Земле и Тау Кита.

2172 — Заселено более сотни миров.

2177 — Рудольф Райан изобретает «айсшип», чтобы решить проблемы нехватки воды на удаленных звездных системах. Заселена планетарная система «Тихонов».

2235 — Освоено более шестисот миров. Группа колоний объявляет независимость. После восемнадцатимесячной войны становится ясно, что правительство Терры, испытывая недостаток ресурсов, не в состоянии подавить восстание.

2242 — Правительство Терры дарует независимость всем колониям. Вскоре граница пространства Терры уменьшается до радиуса в 30 световых лет. Люди начинают мигрировать, чтобы избежать беспорядков на Земле.

2253 — Основан Таурианский Конкордат.

2271 — Основана Лига Свободных Миров.

2314 — Гражданская война на Земле становится причиной краха Союза Терры. В войну вмешивается генерал Маккенна со своим космическим десантом и основывает Гегемонию Терры под своим руководством. Он успешно воссоединяет многие из миров Союза.

2317 — С введением Пакта Крусис начинают образовываться несколько лиг взаимной защиты, подобных Договору Марика. Основана Федерация Солнц.

2319 — Основан Синдикат Дракона.

2339 — Умер генерал Маккенна.

2340 — Майкл Камерон заменяет Маккенну на посту Генерального Секретаря. Во время его пребывания у власти активно используются миомерные технологии.

2366 — Основана Конфедерация Капеллы.

2389 — Сформированы 10 отдельных государств с сильными центральными правительствами.

2398 — Эра Войн начинается со столкновения сил Конфедерации Капеллы и Лиги Свободных Миров в системе Андуриен. Затем следует ряд коротких кровавых конфликтов.

2412 — Сражение при Тинтавеле привело к тысячам гражданских жертв, после чего представители государств встречаются, чтобы сформулировать и подписать Аресские соглашения — свод правил ведения войны. Хотя Аресские соглашения уменьшают ущерб от войны, они также утверждают войну как неотъемлемую часть жизни и метод урегулирования даже самых незначительных споров.

2412-2550 — Многочисленные приграничные конфликты. Не происходит никаких окончательных побед или поражений, хотя Гегемония Терры с изобретением боевых роботов в 2439 году имеет преимущество над остальными.

2439 — Изобретен боевой робот, с его внедрением открылась возможность создавать машины с большей мобильностью и огневой мощью, чем предшествующие транспортные средства. Первый боевой робот назван «Маки», в честь генерала Маккенны.

2455 — Лиранское Содружество совершило пиратский рейд на Гесперус II, единственного производителя боевых роботов в Гегемонии. Технология начинает распространяться по различным государствам.

2550 — Эра Войн заканчивается сражением между Домами Марика и Ляо за Андуриен.

2556 — Как основатели Звездной Лиги, Ян Камерон из Гегемонии Терры, Теренс Ляо из Конфедерации Капеллы и Альберт Марик из Лиги Свободных Миров подписывают мирные соглашения. Дальнейшие переговоры с Федерацией Солнц, Лиранским Содружеством и Синдикатом Дракона объединяют государства-участники во Внутреннюю Сферу. Ян Камерон становится Первым Лордом, первым среди равных правителей, имеющих места в Верховном Совете.

2578 — Таурианский Конкордат, Республика Окраинных Миров и Магистрат Канопуса сопротивляются любым усилиям по применению дипломатических средств решения конфликтов. Между Звездной Лигой и Государствами Периферии начинается война, Война Воссоединения.

2597 — Воссоединение завершено, Государства Периферии сдались, став территориями, управляемыми Звездной Лигой.

2614 — Назначение Джошуа Хосико министром связи.

2615 — Касси де Бурк начинает работу над теорией гиперимпульсной связи.

2630 — Изобретен гиперимпульсный генератор, способный осуществлять быструю передачу сообщений. В последующие годы Звездная Лига создает сеть станций, впервые эффективно связывающих многие системы Звездной Лиги. Примерно в это же время изобретена дешевая система очистки воды, заменившая «айсшип».

2650 — После ознакомления с отчетами разведывательных служб, сообщающих, что Окраинные Миры в спешке формируют свою армию, Майкл Камерон и Совет выпускают эдикт, ограничивающий размер частных военных сил в государствах. Хотя неприкрытое наращивание мускулов останавливается, образуются секретные армии, и, несмотря на явное единство Звездной Лиги, время от времени в ней происходят небольшие конфликты.

2700 — Родился Александр Керенский.

2739 — На Терре родился Джером Блейк.

2751 — Саймон Камерон, пятый Первый Лорд Звездной Лиги, случайно погибает в шахте во время инспекции, оставив восьмилетнего Ричарда своим единственным наследником. Совет назначает регентом Александра Керенского, не оказывая тому реальной поддержки и тем самым ограничивая его власть. В течениедесятилетнего регентства отменен эдикт Майкла Камерона 2650 года, позволив Лордам Совета удвоить их частные военные активы. Также было снижено налоговое бремя.

2762 — Ричард Камерон достигает своего совершеннолетия и издает указ о расформировании всех независимых армий. Совет отвергает этот указ. В ответ, поклявшись править по закону, Камерон распускает Совет.

2763 — Налоговый указ Ричарда Камерона не принят мирами Периферии. На Периферии вспыхивает восстание, подавить которое посылают генерала Керенского.

2764 — Якобы для защиты Терры Стефан Амарис подписывает секретный пакт с Ричардом Камероном. В то время как силы Дома Камерона также посланы на Периферию, войска Амариса являются единственными оставшимися, чтобы охранять Терру. В семье генерала Керенского родился сын Николай.

2766 — Стефан Амарис убивает Ричарда Камерона и истребляет весь род Камерона. В то же самое время его войска выступают против Терры и других планет Гегемонии Терры.

2767 — Амарис объявляет себя Первым Лордом Звездной Лиги. Керенский декларирует прекращение войны со всеми Государствами Периферии кроме Республики Окраинных Миров и объявляет войну Узурпатору. Происходит захват Республики Окраинных Миров, затем Керенский возвращается в Гегемонию Терры.

2779 — Керенский освобождает Терру и казнит Узурпатора и всю его семью в наказание за свершенные действия. Керенский провозглашает себя Защитником Сферы и приглашает Совет Звездной Лиги возобновить работу на Терре. Лорды Совета собираются и отстраняют Керенского, каждый следуя своим собственным амбициям. Джером Блейк назначен министром связи и ответственным за ремонт Коммуникационной Системы Звездной Лиги.

2781 — Совет самораспускается, и Лорды, готовясь к войне, возвращаются в свои личные владения.

2782 — Каждый из Лордов Высшего совета возлагает ответственность за восстановление Терры на Джерома Блейка.

2783 — Опечатано здание Суда Звездной Лиги.

2784 — Когда лидеры Правящих Домов запрашивают отставки Керенского, он собирает на Новой Земле огромный флот армии Звездной Лиги. Он и его войска оставляют территорию Внутренней Сферы, скрываясь за пределами Периферии. С Керенским уходит 80 процентов армии бывшей Звездной Лиги.

2784-3004 — Керенский и его последователи клянутся, что однажды возвратятся, чтобы восстановить Звездную Лигу. На ряде планет образуются колонии, известные впоследствии как Пентагон. В конечном счете попытка освоиться вне Периферии заканчивается гражданской войной. Чтобы избежать участи Внутренней Сферы, сын и преемник Керенского, Николай, ведет свои собственные войска к планете Страна Мечты (Strana Mechty). Там он формирует основы общества, которое будет создано, когда он возвратится, чтобы отбить Миры Пентагона. Таким образом, появляются Кланы с кастовой правительственной структурой, использующие генную инженерию, чтобы создать лучших воинов, которых когда-либо видело человечество. В то время как Кланы готовятся к возвращению во Внутреннюю Сферу, создана новая раса совершенных воинов-пехотинцев, пилотов истребителей, космических кораблей и боевых роботов, которые вооружены самым современным оружием, намного превосходящим оружие Внутренней Сферы.

2785 — Конрад Тояма назначен Главным Администратором станции гиперимпульсной связи на Диероне.

2786 — Каждый из Лордов Внутренней Сферы объявляет себя Первым Лордом Звездной Лиги. Начинаются Войны за Наследие. Великими Государствами являются Синдикат Дракона, управляемый Домом Куриты, Лига Свободных Миров, управляемая Домом Марика, Федерация Солнц, управляемая Домом Дэвиона, Конфедерация Капеллы во главе с Домом Ляо, и Лиранское Содружество, ведомое Домом Штайнера. Блейк добивается подписания соглашений, обязывающих Лордов Внутренней Сферы не предпринимать попыток повреждения системы связи. Власть Связи возникает как нейтральная сила, управляющая системой связи и сохраняющая ее вместе с быстро исчезающими технологиями Звездной Лиги.

2787-2821 — Первая Война за Наследие. Аресские соглашения денонсированы. Знания о высоких технологиях потеряны, а технологическая и научная база уничтожена. Из-за потери торговых связей и отсутствия запасных частей для оборудования очистки воды многие планеты покинуты, и планеты с большими водными ресурсами становятся чрезвычайно важными стратегическими объектами.

2787 — Нейтральность Комстара заверена «Соглашением 2787 года».

2788 — Поспешно наняв несколько полков, Джером Блейк берет контроль над Террой, объявляя ее нейтральным миром под защитой полномочий Межзвездной Связи. Организация вскоре берет имя Комстар.

2808 — Комстар становится институтом сохранения Технологии и Знания, чтобы передать их людям Внутренней Сферы, когда борьба закончится. К несчастью, стараясь помешать этой сохраненной технологии стать средством к продолжению войн и конфликтов, приняты меры установить монополию на технические данные Звездной Лиги. Комстар в конечном счете превращается в закрытую организацию, которая использует технологию для доминирования над Внутренней Сферой.

2811 — Формируется служба безопасности и разведки Ком-стара, целью которой было недопущение распространения технологии и эмиграции персонала Комстара.

2819 — Умирает Джером Блейк. На его место приходит Конрад Тояма. В то время как различные фракции Комстара стараются использовать технологическое преимущество Комстара, чтобы завоевать Внутреннюю Сферу, Тояма проводит чистку, пытаясь уничтожить всех потенциальных соперников. Тояма проводит реорганизацию, преобразующую Комстар в религиозную организацию, которая хранит знания и полномочия Комстара. Считается, что, когда остальной мир рухнет, Комстар спасет человечество.

2830-2864 — Вторая Война за Наследие. Столь же разрушительная, как и Первая, она ускоряет процесс технологического распада. К концу войны общий уровень технологии упал до уровня XXI столетия, а Великие Дома едва ли в состоянии продолжать войну. Хотя боевые роботы все еще строятся, они могут быть произведены только в небольших количествах, и запасные части становятся дефицитом, так же как и люди, способные сделать ремонт. Ремонт и базы поставок становятся такими же ценными, как и вода, и даже еще более необходимыми.

2854 — Раймонд Карпов становится Примасом Комстара, который начинает тонкие манипуляции во Внутренней Сфере, чтобы облегчить свои усилия в достижении цели. Чтобы поддержать такую политику, Карповым создается ряд постов в Комстаре для членов Великих Домов и династий водителей боевых роботов, обеспечивая им доступ к информации о событиях и небольших технологических новшествах.

2866-3022 — Третья Война за Наследие. Поскольку ресурсы Лордов постепенно исчерпываются, всеобщая агрессия начинает уменьшаться. Неписаные правила, подобные Аресским соглашениям, устанавливаются самими воинами, уменьшая разрушения и сдерживая, но не останавливая человечество от деградации.

2882 — Подняты цены на передачу данных посредством гиперимпульсной связи.

2961 — Первые корабли Исследовательского Корпуса Ком-стара прибывают в пределы Периферии.

3000 — Комстар начинает усиленный набор рекрутов из миров Периферии.

3001 — Комстар начинает оказывать поддержку бандитским королям.

3005 — Во Внутренней Сфере с разведывательной миссией Кланов появляются Волчьи Драгуны. Они начинают работать под видом наемников, собирая информацию о Домах-Наследниках. Драгуны быстро становятся известными как самое лучшее наемное соединение.

3015 — Ханс Дэвион открывает Институт Наук на Новом Авалоне — военную академию и научно-исследовательский центр для старых и новых технологий в одном лице.

3020 — «Послание Мира» Катарины Штайнер принято всеми правящими Домами, кроме Дома Дэвиона.

3022 — Дом Дэвиона и Дом Штайнера подписывают Договор Федеративного Содружества, создав союз между двумя Домами, и организовывают помолвку архонтессы Мелиссы Штайнер и Ханса Дэвиона, объединяя два королевства. В ответ другие три Дома формируют свой собственный союз. На Дэвиона совершается несколько покушений.

3025 — Агенты Дома Ляо пытаются подменить Ханса Дэвиона двойником. Попытка раскрыта. Ханс клянется отомстить.

3028 — На своей свадьбе, ставшей неофициальным созданием Федеративного Содружества, Ханс Дэвион предлагает Мелиссе Штайнер-Дэвион Конфедерацию Капеллы в качестве свадебного подарка. Начинается Четвертая Война за Наследие. Торман Ляо захвачен войсками Федерации Солнц. Принимается Нортвиндское Соглашение, Серый Легион Смерти находит в системе Хелм склад и библиотеку времен Звездной Лиги. Исход Волчьих Драгун из Синдиката Дракона.

3028-3030 — Четвертая Война за Наследие. Силы Штайнера и Дэвиона атакуют Конфедерацию Капеллы и Синдикат Дракона. Они одерживают победу, отхватив изрядный кусок территорий от Конфедерации Капеллы, и объявляют прекращение огня, заканчивая войну.

3029 — Комстар снимает интердикт, наложенный на Дом Дэвиона за разрушение станции связи Комстар. В обмен на это Комстар получает право на содержание собственного гарнизона боевых роботов, достигающего к 3050 году 50 полков. Регент Миндо Уотерли становится Примасом. Она начинает принимать активное участие в делах Внутренней Сферы.

3030 — После очередной передачи информации Кланам, Волчьи Драгуны снова возвращаются во Внутреннюю Сферу, получив приказ от фракции Хранителей, входящей в состав Кланов, подготовить Внутреннюю Сферу к вторжению Кланов под руководством противостоящей фракции, известной как Крестоносцы. Решение Волчих Драгун принять этот курс действий технически рассматривается обеими сторонами как измена в приближающемся конфликте.

3036 — Максимилиан Ляо сходит с ума во время войны и кончает жизнь самоубийством. Трон Капеллы переходит к Романо Ляо. Сообщество Святого Ива выходит из состава Конфедерации Капеллы. Примерно в то же время Свободной Республике Расалхаг позволяют выйти из Синдиката Дракона.

3038 — Боевые роботы Комстара размещены на станциях связи в Конфедерации Капеллы.

3039 — Федеративное Содружество начинает войну против Синдиката Дракона. Теодор Курита с обновленными боевыми роботами эпохи Звездной Лиги, поставляемыми Комстаром, отражает нападение.

3040 — Конец Эпохи Войн за Наследие.

3041 — Боевые роботы Комстара размещены на станциях связи Лиранского Содружества.

3048 — Корабль Исследовательского Корпуса «Исходящий Свет» обнаруживает Кланы.

3049 — Происходит операция «Возобновление», установлен контакт с Кланами.

3050 — Вторжение Кланов. Лидируют Кланы Волка, Медведя-Призрака, Нефритового Сокола, Дымчатого Ягуара, известные впоследствии как Кланы Вторжения. Анастасиус Фохт назначен Комстаром послом в Кланах. В сражении убит Ильхан Лео Шауэрс. Кланами захвачено много миров, они устремляются к Терре. В попытке играть на обе стороны Примас Уотерли устанавливает дипломатические отношения с Кланами, ослабляя своими политическими маневрами как Кланы, так и Сферу в целом. Происходит сражение за Уолкотт, ставшее первым поражением Кланов. Федеративное Содружество отбивает Туайкросс. Резня в Заливе Черепах. Вторжение Кланов приостанавливается.

3051 — Ульрик Керенский избран Ильханом, Наташа Керенская становится Ханом Клана Волка, Кланы Резерва вторгаются во Внутреннюю Сферу, впереди — Кланы Кошек Новой Звезды и Стальной Гадюки. Начинается вторая волна вторжения. Магистрат Канопуса ведет политические маневры по Периферии с целью создания Альянса.

3052 — Сражение за столицу Синдиката Дракона — Люсьен. Поражение Кланов. Комстар, который вплоть до этого момента сотрудничал с Кланами Вторжения, подводит черту этим отношениям на Токкайдо. Ключевое сражение заканчивается поражением для Кланов, когда более 50 полков боевых роботов Гвардии Комстара встречаются с 25 полками сил Кланов. В результате заключено пятнадцатилетнее перемирие, в течение которого ни одна сторона не атакует другую и не пересекает линию перемирия. Статус миров, принадлежащих стороне-оппоненту, но находящихся на своей территории, для каждого из противников оставался неопределенным, что явилось причиной ряда локальных конфликтов.

В то же самое время Комстар начинает операцию «Скорпион», когда сотни служащих Комстара, которые прежде помогали в администрации побежденных миров, поднимают восстание. В попытке свергнуть власть лидеров Внутренней Сферы Комстар пытается запретить связь во всех Домах. Вскоре после начала операции «Скорпион» Примас Миндо Уотерли убита военным регентом Комстара Фохтом, подавляющим этот мятеж. Шарилар Мори становится Примасом Комстара. Комстар начинает выпускать в массы технологическое знание, происходит раскол с фракцией «Слово Блейка». Ханс Дэвион умирает от инфаркта. Романо Ляо убита. Трон Конфедерации Капеллы переходит к ее сыну Сунь-Цзы, обрученному с Изидой Ма-рик. Клан Медведя-Призрака вводит новые правила ведения войны для воинов своего Клана.

3053 — Происходит встреча на Терре, Комстар начинает освещать передвижение войск, Комиссия по Обзору и Найму заменяет Наблюдательный совет по наемным соединениям, начинается постройка Университета Блейка.

3054 — Такаши Курита совершает сеппуку. Теодор Курита становится Координатором Синдиката Дракона.

3055 — Мелисса Штайнер-Дэвион убита, Томас Кальдерой свергнут, Джеффри Кальдерон назван Защитником миров Таурианского Конкордата.

3056 — Официально сформировано Федеративное Содружество. Виктор-Ян Дэвион-Штайнер становится главой Федеративного Содружества. Умирает Томас Кальдерой. Таурианский Конкордат и Магистрат Канопуса подписывают «Таурианское Соглашение», между ними восстановлены дипломатические отношения. Нейл Авеллар уходит в отставку, Митчелл Авеллар избран Парламентским президентом Альянса Внешних Миров. Убит Райан Штайнер.

3057 — Джошуа Марик умирает на Новом Авалоне от лейкемии и заменяется двойником. Узнав об этом, разъяренный Томас Марик начинает вторжение в Федеративное Содружество при поддержке войск Конфедерации Капеллы. Формируется Лиранский Альянс под управлением Катарины Штайнер-Дэвион, принявшей титул архонтессы. Изида Марик переезжает в столицу Конфедерации Капеллы Шиан. Ильхан Кланов Ульрик Керенский лишается своего звания. Война Отказа между Кланами. Ульрик Керенский убит. Комстар открывает исторические архивы для всех желающих.

3058 — Томас Марик признан двойником, «Слово Блейка» захватило Терру. Силы Синдиката Дракона устанавливаются как миротворческий контингент на Направлении Хаоса. Сунь-Цзы Ляо убивает Демону Азиз, Камерон Сент-Джеймс назван главой секты «Тояма».

Клан Волка делится на Клан Нефритового Волка и Клан Волка в Изгнании. Волки в Изгнании, ведомые Фе-ланом Келлом Уордом, уходят во Внутреннюю Сферу. Элиас Кричелл избран Ильханом и вскорости убит, Влад Уорд становится Ханом Нефритового Волка и провозглашает свой Клан Кланом Волка. Марта Прайд становится Ханом Клана Нефритового Сокола. Рыцари Внутренней Сферы участвуют в операции войск коалиции государств Внутренней Сферы на Ковентри против Клана Нефритового Сокола. Общество «Черный Дракон» предпринимает покушение на Теодора Куриту.

Майкл Стэкпол Возрождение Завета Сумерки Кланов — 2 (Боевые роботы — BattleTech)

КНИГА ПЕРВАЯ. КОНГРЕСС ИНТРИГАНОВ

I

Национальное кладбище

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

30 сентября 3058 года

По лабиринту надгробий Триадского национального кладбища гулял влажный бриз, подталкивая Виктора Штайнера-Дэвиона в спину. Весна в этом году пришла рано, и обычное сентябрьское одеяло снега съежилось до отдельных островков в океане грязи. Пробивалась наружу, к солнцу яркая зелень молодой травы и свежих листков. Ранняя весна порождала чувство радости, сквозившее во всех передачах, которые принимал принц, приближаясь к планете на своем шатле.

Один добрый мороз — и все это погибнет.

Виктор стоял у мемориала матери, и его не брала весенняя лихорадка, охватившая Таркард. Мать погибла в результате схватки за власть всего двух правителей Внутренней Сферы. Сейчас Виктор прибыл на Таркард. Для участия в Учредительной Конференции, где спорить за власть будут десятки новых претендентов. И вывод, что конференция закончится катастрофой, практически неизбежен.

Виктор поморщился.

Плохо получается тогда, когда ты сам допускаешь, чтобы вышло плохо.

Он шевельнул плечами и передернулся — всюду болело. Почти вся эта боль возникла на трудном пути от Ковентри к Таркарду. Т-корабли могут прорывать дыры в ткани реальности, моментально переноситься с места на место по тридцать световых лет за прыжок. Такие прыжки выматывают, но куда хуже Виктору пришлось на шатле с высокой гравитацией при подлете к Таркарду.

С моим ростом двигаться при гравитации выше нормальной — серьезная работа.

Он заставил себя улыбнуться. То, что ему пришлось трудно, не помешало ни Каю, ни Хохиро его вздуть. Виктор потрогал исчезающий синяк под правым глазом. Этот фонарь он заработал, когда не сумел отбить правый кросс Хохиро Куриты.

Я видел, как он летит, но сделать ничего не мог

Раздосадованный этим фонарем, он им все же гордился.

Слишком много места в жизни Виктора стали занимать показуха и политика. Он понимал необходимость таких вещей, но политика все еще ему претила. Ему казалось совершенно нелепым, что приходится занимать позицию куда более крайнюю, чем намереваешься, лишь для того, чтобы потом достичь компромисса с оппонентами, получая то, чего хотел с самого начала. Время и силы, которые тратятся на такие игры, можно было бы с большим толком использовать для настоящего дела.

Организация Учредительной Конференции — яркий пример пустой траты времени и сил. Три месяца назад на Ковентри он предложил создать объединенные силы и перенести войну на территорию Кланов. Через два дня его сестра Катарина, Архонтесса Лиранского Альянса, предложила провести эту конференцию на Таркарде. Этим она приняла на себя бремя организации встречи, приглашения руководителей Внутренней Сферы и еще уйму хлопот, а заодно — и весьма искусно — сделала так, что именно ее потом станут считать создателем объединенных сил ради будущего Внутренней Сферы.

Виктор отдавал ей должное: свою роль она сыграла хорошо и сделала все, что требовали от нее обстоятельства.

Хотя Ковентри отделяют от Таркарда всего лишь девяносто световых лет — расстояние, которое можно преодолеть за три недели, — ему не было смысла показываться раньше первого октября, даты начала конференции, установленной Катариной. Он оставался на Ковентри со своими самыми стойкими союзниками, обучая их войска.

Задержка была досадной, но время, проведенное в учениях на Ковентри, не скучным. Часто посещавшее Виктора чувство изоляции от жизни исчезало, когда он бывал со своими войсками. Впервые со времени восхождения на трон Федеративного Содружества ему впервые по-настоящему удалось ощутить заботы обычного гражданина.

И еще он воспользовался этим временем для собственных тренировок. Виктор всегда был худощав — штайнеровский метаболизм препятствовал накоплению килограммов, — но физическая бездеятельность стала истощать его силу. Он начал выполнять программу упражнений, потом дополнил ее тренировками по кендзитсу с Хохиро и изучением айкидо вместе с Каем Аллард-Ляо. И еще он нашел старого замшелого сержанта, готового обучать особ королевской крови тонкостям бокса.

А Хохиро стал учиться куда быстрее, чем мне бы хотелось.

Виктор встряхнул головой, подумав на миг, что бы сказала мать насчет синяка под глазом. Она бы встревожилась, но улыбнулась и сказала, что дополнительные упражнения ему полезны. Она всегда знала, что сказать, чтобы человеку было хорошо.

Он поглядел на танцующее, мечущееся пламя Вечного огня у гранитного цоколя монумента. Эта статуя, в отличие от многих других по всему Федеративному Содружеству, не отличалась внешним сходством с Мелиссой Штайнер-Дэвион, и все же что-то от нее в себе несла. Приземленная каменная сила отражала ту силу, что соединила Федерацию Солнц и Лиранское Содружество, когда мать тридцать лет назад вышла замуж за Ханса Дэвиона.

Виктор склонил голову. Он знал, что следует упасть на колени и вознести молитву за мать, но холодная лужа, которую тающая весна раскинула у надгробья, уже промочила полы длинной синевато-стальной мантии. Поскольку жители Лиранского Альянса — так назвала Катарина лиранскую половину Федеративного Содружества после раскола — считали, что он убил свою мать, его коленопреклонение в луже показалось бы им дикой выходкой убийцы, которого вдруг постигло раскаяние.

Он перекрестился, произнес короткую молитву за упокой души Мелиссы Штайнер-Дэвион, сделал глубокий вдох и чуть поклонился в сторону гранитного надгробья.

— То, что создали тридцать лет назад вы с отцом, распалось через два года после твоей смерти. При твоей жизни объединить Внутреннюю Сферу на борьбу с Кланами и их уничтожение было бы легко. Сейчас я лишь надеюсь, что возможность уничтожить Кланы не рассеется дымом.

Тут его внимание привлекло какое-то мимолетное движение возле входа на кладбище. Вглядевшись в просвет меж надгробий, он увидел три лимузина на воздушной подушке. Они плыли к нему, испаряя лужи на кладбищенской аллее. Первый и последний крутили мигалками, и свет играл на ветровых стеклах, а средний — самый большой — плыл среди своего эскорта с безмятежным достоинством.

Позади послышался щелчок — открылась дверь его собственного лимузина. Виктор повернулся и поднял руку, показывая человеку с ледяными глазами, что все в порядке.

— Нет причин тревожиться, агент Курайтис.

— Учитывая, кто находится в той машине и что сделала эта женщина, чтобы добиться власти, есть ли у меня хоть одна причина не тревожиться?

Курайтис был один из немногих, знавших правду о Катарине.

Виктор минутку подумал и кивнул:

— Ты прав.

Черноволосый телохранитель закрыл дверцу машины и остался стоять рядом с ней. Виктор знал, что дальнейших замечаний от секретного агента ждать не следует.

Рядом с этим человеком бетонная глыба покажется болтливой.

Кроме того, все внимание Курайтиса было поглощено приближающейся группой машин.

Передовой лимузин отвернул в сторону, освобождая место среднему, и тот остановился всего в десяти метрах от машины Виктора. Подъемная дверца в корме третьего зашипела и откинулась вверх. В затемненном салоне что-то задвигалось, вышла сестра Виктора, без сопровождения, и направилась к брату мягкой, пружинной походкой.

Ты не изменилась.

Катарина была выше Виктора, и еще подчеркнула это, надев белые сапоги до колен на шпильках. Белое соболиное боа свисало до голенищ, и его дополняла меховая шляпка на голове. Длинные золотистые волосы играли на плечах при каждом уверенном шаге длинных ног.

Она небрежно махнула рукой в перчатке:

— Добрый день, Виктор!

— Добрый день, Катарина. — Он отчетливо и тщательно произнес каждый слог ее имени. Хотя она стала называть себя «Катрина», Виктор не признавал этой перемены. Катрина Штайнер была его бабкой, Архонтессой и самой искусной и властной правительницей из всех, что когда-либо правили в Странах Наследия Внутренней Сферы. Присвоение сестрой имени и образа Катрины казалось ему преступлением. — Я приятно удивлен, что вижу тебя здесь.

— В самом деле? — Синие ледяные глаза выдержали его пристальный взгляд, не моргнув. — Я с тобой разминулась в космопорте.

— Ах, так это была ты? — Виктор чуть улыбнулся, лишь взглядом позволив себе выразить сарказм, не допущенный в голос. — Надо было мне сообразить, что ты выслала комиссию по встрече, но мне очень хотелось сначала попасть сюда.

Она остановилась у другой стороны памятника.

— Облегчить угрызения совести?

— Угрызения?

Катарина холодно улыбнулась:

— Тебя не было на ее похоронах. Ты не дал себе труда приехать.

Виктор считал, что готов к встрече с сестрой, но это замечание пробило его защиту. Не зная в момент смерти матери, что Катарина — его враг, он позволил ей самой организовать похороны. Поскольку мать взорвали при помощи бомбы, оставить ее так и подождать, пока соберутся все дети, было невозможно. Катарина устроила похороны почти сразу, и Виктор, единственный из всех братьев и сестер, не мог прибыть вовремя.

— Я хотел здесь быть, Катарина, но бывают времена, когда бремя правителя не дает делать то, что хочешь.

Катарина позволила себе горловой смешок:

— Ах да, ты ведь был занят? Кажется, готовился к погоне за какими-то бандитами из Клана?

— Они угрожали Внутренней Сфере и перемирию.

— Нет, Виктор, просто тебе выпал случай лишний раз поиграть в солдатики. Оглядись вокруг себя, Виктор! — Катарина развела руками. — На этом кладбище полно людей, которых завлекли боевые роботы. Их создали шестьсот лет назад, чтобы они господствовали на поле боя. Триста лет назад Александр Керенский отобрал Силы Самообороны Звездной Лига у Внутренней Сферы из опасения, что боевые роботы, до тех пор используемые ради защиты жизни, станут инструментом ее уничтожения, — и он был прав. Три столетия бушевали Войны за Наследие, а правители сидели в боевых роботах и добывали для себя славу, а для своих царств — клочки энтропической Вселенной. И тогда люди Керенского вернулись показать нам, насколько может быть разрушительным боевой робот.

Катарина ковырнула носком могилу Мелиссы Штайнер.

— Даже наша мать не устояла против искушения боевого робота. Она родила Ивонну, унаследовала от своей матери пост Архонтессы и вдруг объявила, что хочет быть пилотом робота. Стала одержима этой десятиметровой машиной разрушения. Она до того увлеклась, что даже прошла курс обучения в Нагельринге, поскольку традиция требует от Архонта быть пилотом, воином — хотя история показывает, что хороший воин и хороший правитель — это вещи разные. — Катарина опустила взгляд на Виктора: — И тебе, Виктор, еще предстоит усвоить этот урок.

Серые с синими пятнышками глаза Виктора сощурились.

— Сомневаюсь, что ты способна мне его преподать, Катарина.

— Я могу дать тебе много уроков, Виктор.

— О, в этом я не сомневаюсь. — Виктор изо всех сил старался говорить ровным голосом, не поддаваясь злости. У него были улики, и очень сильные, что сестра состояла в заговоре с Райаном Штайнером ради убийства Мелиссы.

У меня нет доказательства, которое обличило бы тебя, Катарина, но Курайтис говорит, что его ждать недолго. И тогда я дам тебе урок — на тему справедливости.

Он поднял голову:

— Только не уверен, что хочу усваивать уроки, которые ты можешь дать.

Его ответ слегка сбил ее с толку.

— Ты слишком долго играл в воина, Виктор. Для твоей страны это не очень хорошо.

— Если бы я не играл в воина на Ковентри, ты бы сейчас была рабыней Кланов.

Катарина покраснела, и Виктору на кратчайшее мгновение показалось, будто она действительно может поблагодарить его за сделанное на Ковентри.

— На Ковентри ты действительно сделал много интересного, Виктор. Твое решение отпустить Нефритовых Соколов без наказания отлично сыграло на публике. Хотя я слыхала такое мнение, будто это из страха перед реакцией публики на твою трусость ты появился только за день до конференции.

— Но ты так не думаешь.

— Ни в коем случае, Виктор. Я думаю, у тебя были причины для задержки.

Виктор кивнул:

— Действительно, были. На самом деле я задержался из-за одной вещи, которой научила меня ты.

— Действительно? — Почти незаметной искоркой мелькнуло в глазах Катарины тщеславие. — И что это за вещь?

— Я научился эффекту появления. — Виктор сложил руки на груди. — Я ждал, чтобы прибыли всё, а потом появился в сопровождении своих войск. И отправился прямо на могилу матери, отдать долг почитания — и смотри, кто ко мне приехал! Наверняка твое спешное прибытие ко мне сделает мне хорошую прессу.

Катарина шагнула к нему, и на секунду Виктор подумал, что она собирается ударить его по лицу. Но она только протянула руку и тронула его кончиками пальцев за подбородок, большим пальцем обвела контуры синяка под глазом.

— И ты думаешь, Виктор, что уже победил? Надеюсь, у тебя не слишком легко появляются синяки, потому что на этой конференции тебя ждет серьезная трепка. Я определяю повестку дня, я веду дискуссии, я руковожу всей процедурой. Если не будешь играть по моим правилам, окажешься на лопатках. Вот так все просто.

Он медленно качнул головой, заставляя ее убрать руку.

— Нет, Катарина, не так все просто. Ты хорошо знаешь, что правители Внутренней Сферы приехали сюда не развлекать тебя или дать тебе играть королеву, а найти способ противостоять угрозе Кланов. Если ты будешь этому мешать, если встанешь на дороге у того, что следует сделать, то на твою страну падет вся тяжесть возмездия Кланов. А тогда, дорогая моя сестра, твой народ возжелает, чтобы правителем страны снова был воин, потому что только воин сможет их спасти.

Он шагнул назад и коротким жестом отдал ей честь.

— Кстати, я беру себе Бифрост-Холл в Нагельринге на время моего пребывания. Там есть технические средства, которые мне нужны.

Катарина прищурилась:

— И комплекс Комстара рядом.

— И еще Фонд Лувона, где остановятся Морган Келл и Фелан.

Катарина чуть шире открыла глаза:

— Я их не приглашала.

— Я знаю. Я исправил этот твой недосмотр. — Виктор направился к лимузину, но перед дверцей обернулся к сестре: — Ты права, быть воином — еще не значит иметь качества хорошего правителя. Но это не мешает их приобрести.

Катарина презрительно фыркнула:

— Ты бы задался вопросом, Виктор, успеешь ли ты приобрести их вовремя.

— Возможно, Катарина. А может быть, тебе стоит задаться вопросом, успеешь ли ты помешать мне приобрести их. — Он холодно улыбнулся. — Если нет, постарайся, чтобы у меня был враг, потому что иначе им будешь ты.

II

Спортивный центр имени Керенского

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

30 сентября 3058 года

Хан Владимир Вард из Клана Волка широким шагом спускался по травянистому склону от своего шаттла «Лобо негро», новыми глазами глядя на мир — столицу Клана. Перед ним лежали широкие просторы зеленых холмов под лиловым небом с тонкими голубоватыми облаками, а по холмам бегали воины, играющие в лакросс. Хан хорошо помнил эту игру: горячий пот и дух соревнования, удары и точность, которая отличает истинно талантливых от просто умелых.

В последний раз он играл на этих полях уже больше семи лет назад. Легкая улыбка скользнула по губам, когда Хан вспомнил, каким был тогда. Он считал себя почти совершенным, порождением евгенической суперпрограммы, создавшей его величайшим воином за всю историю человечества. В успехах этой евгенической программы Хан по-прежнему не сомневался, но, оглядываясь на эти семь лет, понимал, что высочайшей марки сталь без ковки, закалки и заточки — это еще не клинок.

В те дни лишь началось мое испытание.

Интересно, что бы тот человек, которым он был тогда, подумал о том, которым он стал сейчас. Конечно, звание Хана его не удивило бы, хотя семь лет назад событий, приведших к его избранию, представить себе было бы невозможно. Путь к власти оказался по меньшей мере извилист.

Он вспомнил свою последнюю игру на этом поле. Спортсменом Влад всегда был отличным, и тот матч не был исключением. На половине игры в нее вступил Фелан, из Внутренней Сферы, но Влад мог только признать, что Фелан проявил талант, побеждая противников, хотя впервые играл по правилам Кланов.

Я тогда видел, как он сбил препятствие и отмел его в сторону.

Но Фелан все же превосходил своих соперников. Он даже заметил Владу, что они могли бы свершить великие дела, если бы действовали вместе, а не противостояли друг другу.

Мне бы следовало понять тогда, о чем он говорит, но я этого не увидел.

Этот Фелан был врагом и угрожал самой природе Кланов, чего нельзя было забывать ни тогда, ни сейчас, но препятствием он не являлся. Если уж на то пошло, Фелан был вызовом, оселком, на котором Влад должен был стать еще острее.

Нет, Фелан, вместе нам не действовать, а лишь воевать друг против друга, чтобы я стал тем, кем предназначено судьбой.

И мы будем воевать.

Предыдущие схватки их были только прелюдией к великой пьесе, которой еще предстоит разыграться на подмостках будущего. Каждый из них стал теперь Ханом Клана Волка, хотя Волки Влада с презрением отвергали заблудших дураков, которые пошли за Феланом в изгнание туда, во Внутреннюю Сферу. Там Фелан встал против агрессии Кланов, закладывая фундамент будущих конфликтов,

Конечно, признал про себя Влад, такой исход никого не удивил, но его соплеменники по Клану не видели значения других событий. Без ведома других Кланов Страны Мечту Влад вступил в союз с Катриной Штайнер, Архонтессой Лиранского Альянса. Несколько месяцев тому назад она проникла в Космос Кланов, надеясь связаться с Дымчатыми Ягуарами и заключить с ними союз. По чистой случайности ее корабль попал в руки Влада, и так они встретились впервые. За проведенное вместе время он смог убедить ее, что союз с ним гораздо выгоднее. Их общая ненависть к ее кузену Фелану связала их крепко.

Вспомнив Катрину, Влад покраснел. Та же генетическая инженерия, что давала вернорожденному воину Клана боевое превосходство, обрезала связи между сексуальной близостью, инстинктом размножения и эмоциональной привязанностью, что связывала воедино семьи вольнорожденных. Поскольку все юные вернорожденные воспитывались в сиб-группах с сотнями других, эмоциональные связи возникали у них только с сиб-собратьями. При наступлении половой зрелости им разрешалось следовать сексуальным желаниям и порывам, и это тоже делалось среди собратьев по сиб-группе. Совокупление среди товарищей — это был дар, соединение равных, а не какой-нибудь брачный ритуал.

Но на Катрину Влад отреагировал так, как никогда не реагировал ни на одну женщину. Она возбудила в нем примитивные, даже первобытные чувства, которые нельзя списать на простую похоть. Он не мог не понимать, как сильно она тянет его к себе, и даже осмеливался назвать это чувство любовью. И не важно, что сама идея любви вызывала презрение среди касты воинов Клана. Он тоже когда-то презирал ее, но теперь уже нет.

Остальные — всего лишь воины. Я же — Влад из Клана Волка.

— У меня бы тоже лицо горело от стыда, Влад, будь я на твоем месте и достань мне наглости явиться в Страну Мечты. — Голос хлестнул, вырывая его из мечтаний. Женский голос, и Влад узнал его. — Игры — это для детей, а не для воинов.

Он заставил себя улыбнуться и повернулся к Марте Прайд, Хану Нефритовых Соколов. Высокая, стройная, с коротко остриженными черными волосами, с тем серым оттенком кожи, который дается долгами космическими перелетами. Синие глаза, несмотря на красноватый оттенок, были полны того же огня, который ему запомнился.

— Так это твой шатл спустился за мной на эту планету?

Она сложила руки на груди, туго натянув зеленый свитер на плечах.

— Эта небольшая гонка, я думаю, была затеей наших капитанов. Но я говорила не об этой игре.

Влад провел рукой по своим черным волосам, отбросив их со лба.

— Тогда в какой же игре ты упрекаешь меня? Лицо Марты стало резче.

— На Ковентри ты послал мне записку, угрожая отобрать шесть планет в моей зоне оккупации. Ты это сделал, чтобы помучить меня, потому что знал: войска Внутренней Сферы, брошенные против меня на Ковентри, были равны по силе моим. Если бы я отозвала часть своих сил, чтобы отбить твою угрозу, я стала бы дезгрой в глазах Кланов. Если бы я этого не сделала, обе стороны были бы уничтожены в бою.

Влад заставил себя улыбнуться, и шрам натянулся от левого глаза до нижней челюсти.

— Я не считаю это игрой. Всего лишь попытка отвлечь от твоей обычной безжалостной эффективности.

— Я это признаю, Влад, и даже рукоплещу тебе. — Марта чуть кивнула. — Я называю игрой твои контакты с противником. О моей задаче на Ковентри и о противостоящих мне силах ты мог узнать только от своих источников во Внутренней Сфере. И не пытайся сказать мне, что информацию дал тебе Фелан Келл. Если бы даже у него не было к тебе ненависти, передача таких сведений создала бы опасность для его друзей, и он на это не пошел бы…

Влад поджал губы и медленно кивнул.

— И ты обвиняешь меня в том, что я использовал против тебя разведданные, собранные мной во Внутренней Сфере. Ты можешь назвать мой источник, воут? Марта сурово нахмурилась:

— Нет.

— И хорошо, а то могла бы и ошибиться. — Влад выдержал ее взгляд и не изменил голоса, выдавая простенькую ложь: — Во Внутренней Сфере держатся за независимость и свободу информации в так называемых репортажах. Первые из них успели выйти за пределы Внутренней Сферы раньше, чем их заглушили. На моих оккупированных мирах есть люди, которые эти передачи перехватили, а дальше — простая логика.

Он видел, что Марта не поверила объяснениям, и потому добавил:

— Кроме того, Ханы не позволяют себе распускать слухов, не имеющих оснований. Если бы не это, я мог бы вслух поинтересоваться, где именно ты набрала всех этих воинов, что сменяли друг друга на Ковентри. Я, например, был вынужден рекрутировать из некоторых низших каст, чтобы выдвинуть тыловые войска на передний край. Хотя я не слыхал, чтобы ты делала что-либо подобное, приходится предположить, что именно так ты и поступила.

Марта вызывающе задрала подбородок.

— Можешь предполагать, пока не получишь доказательств.

— Такого доказательства у меня нет, и искать его я не собираюсь. — Глаза Влада прищурились. — И не намерен дать его искать кому-либо другому.

Брови Марты на миг сошлись на переносице.

— А почему?

Расследование, Марта, могло бы быть концом для тебя, но сейчас не время.

Влад повернулся и показал на самое большое здание столицы Страны Мечты.

— В Зале Ханов нас ждут куда более срочные проблемы, чем та, как нам навредить друг другу. Никто из нас еще не оправился от последней войны настолько, чтобы избежать Поглощения другим Кланом.

— Мы выпотрошим любой Клан, который захочет нас захватить.

— Согласен, но ведь это еще сильнее ослабит наши Кланы, воут? — Влад протянул к ней правую руку ладонью вверх. — Ты и я, Нефритовые Соколы и Волки, мало в чем между собой согласны, кроме философии Крестоносцев. Это наша судьба, наше право и наш долг — вернуть себе Внутреннюю Сферу и восстановить порядок. Поглощение этому не поможет. Гибель двух или больше Кланов преданных Крестоносцев не подвинет наше дело вперед.

Марта моргнула, будто не в силах поверить.

— Ты предлагаешь союз, воут?

— Да, союз. Твое отвращение к политике хорошо всем известно. Я согласен, что истинный воин выше политики, но она позволяет нам выигрывать в Большом Совете бои, которые иначе пришлось бы вести нашим воинам. А их мы можем сохранить для битв будущего.

— Несмотря на вульгарность твоей речи, я слышу в ней правду.

— Прошу твоего прощения за использование сокращений, но они лишь подчеркивают срочность той задачи, что встала здесь перед нами. — Влад сжал руку в кулак. — Мы не можем допустить уничтожения наших Кланов.

— Потому что иначе тебя не выберут Ильханом. Влад, позволил себе усмехнуться:

— Я не хочу, чтобы меня выбрали Ильханом.

На этот раз.

— Правда? — Марта изогнула бровь.

— Правда. Следующий Ильхан не завершит Крестовый Поход. Он не возьмет Терру.

Марта задумчиво тронула пальцем нижнюю губу.

— Почему ты так думаешь?

— Следующему Ильхану придется изо всех сил доказывать, что он не Ульрик. Он не будет делать ничего, что мог бы сделать Ульрик.

Марта Прайд улыбнулась:

— И он забудет, что Ильхан Ульрик Керенский, будучи противником Крестового Похода, сделал больше любого Хана для успеха в захвате главного приза. Интересно. В твоей теории, кажется, что-то есть.

— Есть. Подумай, Марта: Крестовый Поход был предпринят Ханами, которые никогда не воевали против Внутренней Сферы. Им не приходилось вести масштабную кампанию, такую, какая будет необходима для взятия Терры. Среди них Ульрик был визионером, что послужило его успеху. Запомни мои слова — Крестовый Поход завершат Ханы, прошедшие сквозь огонь и выжившие в плавильном котле вторжения.

Она полузакрыла глаза.

— То есть ты думаешь, будто эта задача выпала тебе? А кому же еще?

— Или тебе, или еще кому-нибудь, кто поднимется из рядов бойцов. — Влад ткнул пальцем в сторону Зала Ханов. — Если мы будем едины, у нас есть надежда увидеть завершение Крестового Похода.

Марта помолчала секунду, потом кивнула.

— Согласна. Не думай, будто это значит, что я тебе верю или что не нанесу удара, если это будет на пользу моему Клану.

— В точности мои мысли, Марта Прайд, — кивнул Влад ей в ответ. — Этот союз нужен лишь ради удобства — нашего удобства. А то, что многим другим он будет неудобен, — что ж, это побочный эффект, которому можно порадоваться.

III

Бифрост-Холл

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

1 октября 3058 года

Виктор Штайнер-Дэвион затаил дыхание, ожидая движения Хохиро Куриты. Наследник трона Синдиката Дракона стоял на коленях с обнаженной грудью в другом конце корта шафлбоарда в гимнастическом зале. У него был меч-катана в ножнах на широкой золотой перевязи вокруг пояса. Плечи Хохиро поднялись и опали в последнем вздохе, и он сделал ход.

Одним плавным движением меч вылетел из ножен. Полыхнул вверх и вправо клинок, взорвался красный гелиевый шар над головой, а Хохиро продолжал движение, и клинок опустился на полметра, повернулся и с хлопком рассек следующий шар. Еще шаг вперед, и ударом сверху вниз меч рассек деревянную плашку, которую бросил ему Морган Хасек-Дэвион.

Половина плашки проскользила по полу и ударилась в правую ногу Виктора. Принц опустил глаза и отметил, как чисто прорезала катана сосновый куб.

— Хорошо. Очень хорошо.

Хохиро гордо улыбнулся до самых глаз.

— Оригато, Виктор-сама. Теперь твоя очередь.

Виктор поежился.

— После тебя выступать трудно.

— Давай, Виктор, не скромничай. — Кай Аллард-Ляо закончил привязывать зеленый шар к короткой нити, удерживающей его науровне груди. Глаза его лукаво искрились. — Не хочешь же ты сказать, что дашь превзойти себя наследнику Дракона?

Виктор помрачнел.

— У него куда больше опыта. Я играю в его игру, поэтому мне полагается проиграть.

Второй человек, надувавший красный шар, прокашлялся.

— Не уверен, что могу вам указывать, ваше высочество, но, когда Хохиро побеждает в боксе, он побеждает вас в вашей игре.

— Очень смешно, Джерри. — Виктор тряхнул головой и подошел к корту. — Может, ты вместо остроумных замечаний просто будешь держать шар? Если я промахнусь, так твоя борода давно уже просит стрижки…

Джерард Крэнстон привязал нить к шару и отступил назад.

— Учитывая, что эта борода — единственная маскировка, которая не дает вашей сестре меня узнать, я лучше буду держать ее подальше от катаны. Хотя не сомневаюсь, что вы могли бы подровнять ее мечом, ваше высочество.

Виктор опустился на колени.

— Кажется, ты мне больше нравился до того, как моя сестра дала тебе умереть. — Он поглядел на Крэнстона, стоящего между Хохиро и Каем. — Но отложим это обсуждение до другого раза.

Хотя Бифрост-Холл был проверен на наличие подслушивающих устройств и признан чистым, болтать о тайнах не стоило.

Знай Катарина, что Джерри Крэнстон — это на самом деле Гален Кокс, она бы легко поняла, что у меня есть улика, привязывающая ее к убийству матери. Когда-нибудь она это, разумеется, поймет, но пусть это не будет раньше, чем нужно. Ее ответ на такую информацию и самую возможность ответить: надо сдерживать и анализировать, чтобы особой беды не случилось.

Виктор поглядел на шары, на человека с белыми и рыжими волосами, готового бросить ему плашку. Принц кивнул Моргану Хасек-Дэвиону, указывая, что готов. Напряг руки, услышал, как щелкнули связки, сделал глубокий вдох.

Виктор знал это упражнение назубок, но не умел выполнять его так, как Хохиро. Трудность была в том, что он разбивал его на части и потом составлял снова, а не протекал сквозь него.

Оно делится на части, но они как ноты в песне — каждая из них есть частица непрерывного.

С этим осознанием вроде бы расширилась его возможность охватить задачу в целом. Он медленно выдохнул, и мир вокруг растаял — Виктор сосредоточился на задаче.

Давай!

Он вышел правой ногой вперед, вытягивая катану из ножен и одновременно поворачиваясь к первому шару. Чуть искривленное лезвие катаны прорезало в шаре неровную прореху. Виктор продолжал вращение, едва услышав взрыв шара за грохотом собственного сердца.

Он чуть подправил направление и обернулся к зеленому шару, который повесил Кай. Лезвие шло слишком низко, и Виктор чуть его приподнял. Острое лезвие катаны чисто срезало горловину шара, и нитка с узлом резко упала на пол, когда обезглавленный шар закувыркался в воздухе.

Пытаясь не обращать внимания на его полет с частым стаккато хлопков, Виктор повернулся полоснуть плашку, но не смог. Дряблая зеленая плоть шара метнулась по дуге к Моргану, когда плашка вылетела из его пальцев. Принц попытался следить за шаром, но видел плашку, и его удар сверху сделал зарубку на плашке, не зацепив шара.

Разъярившись на себя, Виктор рухнул на колени, чтобы по инерции чуть проехать вперед, и вложил меч в ножны, не глядя и почти не думая. Эхо лопнувшего шара затихло в шепотках стоящей справа троицы и чуть слышного смешка Моргана слева. Виктор вспыхнул, и мягкий шлепок зеленого шара по полу лишь подчеркнул его унижение.

Но оно исчезло от звуков хлопков в ладоши. Сначала Виктор подумал, что это его спутники аплодируют в насмешку, но аплодисменты не затихли в стиле обычной издевательской похвалы. Они звучали сильно и ровно, и друзья Виктора перестали смеяться.

Кто это?

Виктор повернулся, одновременно вставая, и увидел в дверях зала человека с азиатскими чертами лица. Хотя он не видел этого человека уже семь лет, тех лет, что согнали краску с его лица, сморщили кожу в углах рта и карих глаз, нельзя было ошибиться ни в том, кто этот человек, ни в том, как похож на него его сын Хохиро. Координатор Синдиката Дракона продолжал аплодировать и даже улыбался… чуть-чуть.

Виктор немедленно отпустил официальный поклон, чуть более глубокий и долгий, чем тот, который был отдан Хохиро. Он знал, что многие и многие граждане Федеративного Содружества могли бы принять этот жест за подхалимаж — и предательство, — но он сделал его из уважения, а особенно из благодарности за поступок Координатора. Потом он выпрямился и с восхищением увидел, как точно выдержал свой поклон по глубине и продолжительности Теодор Курита.

— Коничи-ва, Теодор-сама. — Виктор заставлял себя произносить слова получше, зная, что в японском он не без недостатков, как и в работе с мечом. — Мне жаль, что вы увидели это нелепое представление.

— Почему? — покачал головой Теодор. — Вы оказываете честь моему сыну пристальным вниманием к его урокам, и оказываете честь Синдикату своим желанием изучить наши традиции, такие, как Путь Меча.

— Да, но вряд ли я оказал честь кендзитсу или моему сенсею этим выступлением. — Виктор скупо улыбнулся. — Ваши аплодисменты были вежливы, но смех моих друзей был более уместен.

Теодор коротко кивнул Виктору:

— Ваш удар по второму шару был неточен, но аплодировал я не этому. В конце упражнения вы, несмотря на все отвлекающие моменты, несмотря на унижение неудачи, не задумываясь, вложили меч в ножны. Присутствие духа, которое вы этим показали, редко когда встречается у кого-либо, воспитанного за пределами нашего общества или традиций Капеллы.

Виктор мысленно воспроизвел свои действия. Он не думал, он просто действовал. Меч в ножны он вложил, поскольку это было правильно и своевременно. Даже мысли у него не мелькнуло с досады выругаться или швырнуть меч. Он, даже не заметив, закончил упражнение и вложил меч в ножны, не порезавшись — а ведь ему несколько раз случалось порезаться в куда менее напряженной обстановке.

Теодор улыбнулся.

— Бывают случаи, принц Виктор, когда умение вернуть оружие в ножны важнее умения нанести удар. Резать и убивать может любой, но знание, что без крови и убийства можно обойтись, — это веха на пути к истинной мудрости,

— Благодарю вас, Координатор. Мне хочется думать, что дорога, по которой я иду, — одна из тех, что приводит к мудрости. — Виктор протянул руки. — Кажется, вы знаете моих спутников. Кай Аллард-Ляо.

Теодор поклонился Каю.

— Чемпион Соляриса. Вы были очень внимательны к моей дочери, когда она там у вас жила.

— Бывший чемпион, Координатор. — Кай вернул поклон, — Принимать у себя Оми было для нас удовольствием.

Виктор показал на человека слева:

— Морган Хасек-Дэвион.

— Мы встречались на Периферии, Координатор.

— Я это отлично помню, маршал Хасек-Дэвион. Когда Теодор и Морган обменялись поклонами, Виктор повернулся к Джерарду Крэнстону.

— А это мой советник по разведке, Джерард Крэнстон.

Теодор поклонился в сторону Джерри.

— Рад познакомиться с вами, господин Крэнстон. У моей разведки есть очень подробное досье на вас, но оно едва ли отражает истинную вашу суть.

Крэнстон улыбнулся, кланяясь в ответ:

— У всех есть свои тайны, Координатор, и свои причины их хранить.

— Разумеется.

Виктор почти не сомневался: Теодор знает, что Джерард Крэнстон был когда-то Галеном Коксом. Хохиро это знал, но он куда больше своего отца общался с Коксом на Периферии семь лет назад, и потому легко разгадал обман. Принц ничего не имел против того, что Теодор знает правду, но замечание Координатора насчет разведки наводило на мысль, что его люди тайны Крэнстона не знают. Виктору казалось вполне разумным, что Координатор скрыл эти сведения от собственных разведчиков — главным образом потому, что это давало возможность их поразить или ткнуть носом при случае, но удивляла мысль, что Теодор оценил возможность это сделать.

Синдикат действует по правилам, которые я вряд ли когда-нибудь пойму до конца.

Координатор поднял руки:

— Я пришел сюда не затем, чтобы прерывать ваши занятия, принц Виктор, но, когда Хохиро мне сообщил, что вы будете здесь, я решил прийти и поговорить о делах, которые лучше держать подальше от жадных глаз и охочих ушей.

Кай прокашлялся:

— Если никто не возражает, я пойду выпью чего-нибудь холодного. Кто со мной?

Координатор покачал головой:

— Вам следует остаться, Кай Аллард-Ляо, и вам, маршал, и даже вам, господин Крэнстон. То, что я скажу, вы, несомненно, услышите от принца, и я не вижу, почему вам не услышать мои слова из моих собственных уст. Сказанное мною не будет предназначаться для широкой огласки, но и опровергать этого тоже не следует.

Теодор на секунду опустил глаза, будто собираясь с мыслями.

— Во-первых, я хотел бы принести вам свои соболезнования в связи с потерей матери и отца. С ним я был знаком лучше, чем с нею, но уважал обоих. Ханс Дэвион, Лис, был постоянным источником беспокойства для Синдиката, и лишь благодаря невероятной удаче я не стал вашим вассалом. Ваша мать, Мелисса Штайнер-Дэвион, поразила меня тем, как смогла остановить схватку фракций, обратившись прямо к народу через головы тех, кем она правила. Когда погас их свет, будущее Внутренней Сферы стало темнее.

Виктор попытался проглотить вставший в горле комок.

— Благодарю вас, Координатор. Ваша дочь Оми была весьма любезна, появившись на похоронах моего отца и передав ваши соболезнования по поводу смерти моей матери. Я знаю, что оба они относились к вам с уважением, и им было бы приятно узнать, что это чувство было взаимным.

— Второе, о чем я хотел бы говорить, не погружено в печаль. — Теодор поднял голову и широко улыбнулся. — Ваши занятия кендзитсу с моим сыном, ваши уроки японского весьма меня радуют. Ваш отец знал Синдикат лишь с одной стороны. Для него мы были врагами, умеющими свирепо биться. Для него мы были убийцами его брата. Каково бы ни было его уважение к нам, гаев и опасение не давали ему нас понять. С его точки зрения мы были всего лишь народом воинов, с которым у него была война. Вы же, благодаря дружбе с моим сыном… — Теодор чуть запнулся, — …и моей дочерью, можете постичь нас намного лучше. Ваш отец смотрел на символику меча и видел в ней воплощение наших смертоносных намерений. Он знал о том, что в нашей культуре меч значит намного больше, но никогда не понимал этого вполне. Меч и право носить два меча отделяют благородных от простолюдинов. Это оружие войны, но, как вам известно, его может с успехом применять лишь тот, кто обучался этому, подчиняясь дисциплине. Точно так же требует учения и дисциплины искусство создания меча. И в этом искусство воина с мечом и искусство создателя меча стали парадигмой всего Синдиката.

Виктор медленно кивнул:

— Синдикат требует от своих людей дисциплины и усердия ради усиления государства. В нашем государстве для стимулирования людей мы используем частное предпринимательство — мотив выгоды. Мы стимулируем старание предложением награды. Наша система работает хорошо в тех случаях, когда выгода ситуации может быть определена, — иначе ничего не будет сделано.

— А у нас вещи невыгодные выполняются потому, что являются общественным долгом. — Улыбка Теодора стала чуть поуже, — Здесь есть свои недостатки, но эта традиция образует сердце нашей культуры. Когда нашим границам все время угрожают Кланы, дисциплина и порядок весьма ценны, даже за счет творческого духа и свободы. Ваш отец понимал это так же, как понимал необходимость порядка или закона военного времени, но не видел в этом лишь часть целого, как видите вы. Ваш отец проводил в жизнь большой план освобождения Синдиката от угнетения нашего режима, будто мой отец — такой же безумец, как Максимилиан Ляо, — прошу прощения, Кай.

Кай покачал головой:

— Безумие моего деда не унаследовано моей линией, так что я не оскорблен.

— Долго оригато. — Теодор чуть прищурился. — Ваш отец хотел освободить нас от того, что нас определяет. Синдикат не подобен Кланам — он не машина, штампующая воинов. Мы — общество, почитающее Путь Воина ради той дисциплины и службы, которые воины оказывают нам. Они охраняют нас и дают пример самоотверженного исполнения долга перед обществом.

Виктор улыбнулся:

— Но Хохиро говорил мне о поэзии и живописи, которую они создают, — хотя вряд ли вы увидите, как я порчу хороший кусок рисовой бумаги, разбрызгивая по нему чернила.

— Хокку всегда можно написать! — рассмеялся Хохиро.

— Верно, но я воспитан на Таркарде, и первым моим языком был немецкий, ja? — Виктор чуть помрачнел. — В немецком есть слова, которые сожрут все отведенные на хокку слоги, да еще им и не хватит. Нет, это не мой вид искусства.

— Не важно, Виктор, что вы не нашли еще свой личный способ выражения. Важно лишь понимание, что у вас есть возможность это сделать. — Теодор сложил руки на груди. — И это даст вам такие наития, на которые вряд ли мог надеяться ваш отец. Если не считать этого, ваш отец был прозорлив и хитроумен, что подводит меня к третьему вопросу. Семь лет назад на Периферии собрались все предводители Великих Домов Внутренней Сферы, как сейчас на Таркарде. Тогда мы с вашим отцом согласились, что наша междоусобная битва только вредит общей борьбе с Клаками. И решили — разумеется, неофициально — воздержаться от нападений друг на друга, пока не будет устранена угроза Кланов.

Виктор кивнул:

— Отец говорил мне о вашем соглашении.

— Хорошо. — Теодор встретился взглядом с Виктором. — Я хочу, чтобы вы знали: я намереваюсь придерживаться этого соглашения. Хоть я приветствую эту встречу и надеюсь, что она позволит Внутренней Сфере выступить против Кланов единым фронтом, мы оба знаем, что глазная тяжесть битвы с Кланами падет на нас и на вас. Пока мы едины, у нас есть база для сопротивления.

Виктор протянул Теодору руку:

— Я могу говорить только от имени своей половины Федеративного Содружества, но ни один мой солдат не нападет на Синдикат, пока нам угрожают Кланы. — Серые с голубыми точками глаза принца сузились. — На самом деле я вообще не думаю, чтобы войска под моим командованием когда-либо напали на Синдикат.

Теодор пожал его руку.

— Мое глубочайшее желание — чтобы ваше представление о мирном будущем стало реальностью.

— Пока я у власти, так и будет. — Виктор кивнул в сторону Хохиро. — Он превосходит меня на мечах и подбил мне глаз, когда мы боксировали, так что я из первых рук знаю, как умеют сражаться воины Синдиката. Зачем же мне посылать против них своих людей?

Хохиро нахмурился.

— Ты руководил государством, Виктор. Это не оставляло тебе столько времени на тренировки, сколько мне или Каю.

Кай кивнул в знак согласия.

— И при этом ты отлично и быстро нас почти нагнал. Твое высочайшее достоинство, Виктор, — ты умеешь учиться. Будь у тебя время, Виктор, ты дал бы не меньше, чем получил.

Хохиро рассмеялся:

— И тогда я бы рассказывал, как сильны воины Федеративного Содружества, и этим оправдывал бы свое нежелание зря проливать кровь.

Морган Хасек-Дэвион щелкнул пальцами.

— Я был бы счастлив, если бы и другие люди разделяли то же чувство насчет бесполезности старого соперничества. И думаю, что эта конференция должна научить некоторых наших противников именно этому.

Координатор поклонился Моргану.

— Конечно, это было бы мудро. Пусть наше единение поставит себе это первой задачей, а потом мы соединим усилия в борьбе с Кланами. И пусть они узнают, как доблестны и свирепы воины Внутренней Сферы.

— Этот урок потребует усилий от учителей, — улыбнулся Виктор, кладя руки на рукоять катаны. — Но мы преподадим им его у них на дому. И скоро.

IV

Большой бальный зал

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

1 октября 3058 года

Только лишь когда начался торжественный прием делегатов Учредительной Конференции, Катрина Штайнер поняла, что роль хозяйки не из самых приятных. Стоя в дальнем конце Большого зала, напротив струнного квартета, играющего камерную музыку, она поняла, что быть хозяйкой — значит провести с этими людьми куда больше времени, чем хотелось бы.

И весь вечер улыбаться, хочется мне того или нет.

Хотя большинство этих людей были ей безразличны — от героя Ковентри генерал-лейтенанта Карадока Тревены и до полного набора всех Аллард-Ляо, сопровождавших Кэндис Ляо, — львиную долю ее внимания поглощали те, кого она презирала. Тех, кого можно было не замечать, Катрина и не замечала, но все время в поле зрения попадался кто-нибудь, кто ее раздражал.

Пролетел мимо по танцевальному полу Томас Марик, генерал-капитан Лиги Свободных Миров, а с ним — его новая спутница, миниатюрная и изящная Шерил Халас, темноволосая и кареглазая дочь Кристофера Халаса, герцога Ориентского. Халасы давно и стойко поддерживали семейство Марик, обладая приличной долей голосов в Парламенте, и ухаживание Томаса имело вполне понятный смысл. Катрина не могла поставить этого ему в вину. Недавно Марик и самой Катрине делал авансы, но она просто оставила их без ответа.

Шерил Халас достаточно хорошенькая, чтобы утешить Мирика за то, что я ему не досталась.

Раздражала ее в Томасе не беззастенчивость, с которой он притащил эту самую Халас в Таркард, а то, что, он имел наглость ухаживать за женщиной, во всем похожей на его дочь Изиду, если не считать роста. Глядя, как Халас представляет ее другим делегатам и чуть ли не хвастается ею, Катрина ощущала желание стиснуть зубы.

Жаль, что у Шерил нет того вкуса в одежде, что у Изиды.

Эта женщина нарядилась в жемчуга и черный бархат, но платье отстало от моды на много лет и было тем же самым, которое Катрина видела на голограмме, отображающей какой-то государственный акт на Атреусе. Люди Ориента известны своей практичностью, но это уже граничит с вульгарностью.

Изида Марик, облаченная в простое платье синего шелка, скроенное по классическим греческим линиям, была одета лучше, но большего расположения у Катрины не вызвала. Она прибыла под руку со своим нареченным Сунь-Цзы Ляо, но вскоре оставила его развлекаться одного, а сама собрала вокруг себя свиту обожателей из различных военных штабов, представленных на конференции. Изида смеялась шуткам офицеров, краснела в ответ на их комплименты и довольно часто дотрагивалась до чьей-нибудь руки или плеча, выражая свою радость от общества этого человека

Катрина почти залюбовалась, как ловко эта девушка вертит мужчинами, но ей мешали две вещи. Первая — неприкрытые попытки Изиды очаровать Моргана Келла. Седовласый кондотьер вполне благосклонно воспринимал ее действия, но оставался совершенно безразличным. А Изида не могла понять, как это он может быть неуязвим для ее чар. Катрина знала, что этому человеку нечего предложить Изиде Марик, так зачем же тратить на него энергию?

А хуже того было, что Изида постоянно следила: что там делает Сунь-Цзы? И каждый раз, когда он на нее смотрел, делала что-нибудь, чтобы возбудить у него укол ревности. Это было ясно любому, у кого глаза есть, как и досада Изиды, что Сунь-Цзы вроде бы не замечает.

Она не дура; это видно хотя бы по тому, как ловко она вертит военными и штатскими, но Сунь-Цзы она должна была бы уже давно обвести вокруг пальца.

А Сунь-Цзы явно имел чем заняться и без нее. Покрой вышитого ханьского пиджака подчеркивал и азиатское происхождение, и высокое, худощавое сложение своего обладателя. Зеленые драконы, вившиеся по всей длине рукавов, переливались при каждом движении юного Канцлера Конфедерации Капеллы. Когда он останавливался с кем-нибудь поговорить, по его лицу ничего нельзя было прочесть, но оно заострялось, когда он, крадучись, преследовал свою сестру.

Никогда не верила, когда он изображал из себя идиота, — Катрина позволила себе скрыто улыбнуться. — Но верю, его сестра полностью и неизлечимо сумасшедшая.

В маленьком теле Кали Ляо был приличный запас яда. Рыжеватые волосы она укладывала на голове в виде антенного поля и закрепляла золотыми шпильками, шелковое платье без рукавов было под цвет зеленых глаз, высокий расходящийся воротник и разрез до верха бедра. Кали была бы неотразима, но неспособность овладеть искусством хождения на каблуках начисто разрушала элегантность всего замысла.

В ответ на приветствие Катрины Кали что-то прошипела по-китайски. Слов Катрина не поняла, но взгляд Кали и ее тон в переводе не нуждались. Кали не только была членом секты грубого культа убийц, но другие члены этой секты считали ее аватарой своей богини. Девушка, очевидно, была настолько уверена в собственной божественности, что не давала себе труда быть вежливой с низшими. То есть почти со всеми людьми своей страны.

Трое Курит из Синдиката Дракона приложили все усилия, чтобы восстановить образ восточного достоинства, разрушенный семьей Ляо. Теодор, как всегда, излучал ауру безмятежной силы. Исполненный уверенности, красивый, с интеллектом, светящимся во взгляде как маяк, он не мог не привлекать к себе внимания. Катрина сразу поняла, почему ее отец считал Теодора серьезной угрозой Федеративному Содружеству.

Его сын, Хохиро, унаследовал привлекательную внешность отца, но ему не хватало силы личности, которая исходила от отца. Война с Кланами круто обошлась с Хохиро. Однажды он был взят в плен Дымчатыми Ягуарами, а потом на одной планете оказался отрезан от своих боевыми порядками Кошек Новой Звезды. Если бы не помощь брата Катрины, Хохиро был бы навек потерян для Синдиката, и его спасение стало еще одним преступлением против Содружества, за которое Виктору придется когда-нибудь заплатить.

Катрина смотрела на Хохиро из-под прищуренных век. Какое же давление может он выдержать, пока не сломается?

Оми Курита выглядела, как всегда, должным образом — строго и красиво, держась за плечом отца. Катрина познакомилась с ней три с половиной года тому назад на Арк-Рояле, а потом видела на Солярисе — Мире Игры. Тогда Катрине она понравилась, и, если бы не странный вкус Оми в выборе мужчин, она попыталась бы подружиться с Оми.

Она сторожит дороги к власти в Синдикате. Сейчас Дом Куриты думает лишь о Кланах, но так будет не всегда. Какая жалость, что она запала на моего брата.

Катрина улыбнулась шире — к ней шла Кэндис Ляо.

— Герцогиня, — поклонилась Катрина, — я так счастлива вас видеть. Надеюсь, вам и вашей свите удобно в Доме Ильма.

Старуха осторожно кивнула.

— Вполне удобно. Прошу вас передать мою благодарность вашей «Корпорации Альпийских Игрушек» за прекрасную обстановку игровой и детской. Мой внук просто оторваться не может от игрушек, а детская очень хорошо подошла внучке.

Катрине казалось невозможным, что Кэндис Ляо говорит о внуках, хотя выглядит никак не старше сорока лет. Очевидно, седину скрыла краска для волос, а в досье, которое разведка Лиранского Альянса вела на Кэндис, говорилось, что морщины ликвидированы косметической хирургией. Катрина в этом сомневалась, потому что видела остатки боевых шрамов на руке, выглядывающей из короткого рукава. Если бы у нее хватило суетности на косметическую хирургию, она бы и с этими шрамами разобралась. Катрина думала, что прекрасный вид Кэндис — результат тайцзы-цзюань, системы, которую она узнала тридцать лет назад от покойного мужа.

Кэндис улыбнулась, глаза светились умом и обаянием.

— Моего сына вы, конечно, знаете.

Катрина протянула руку Каю.

— Рада тебя видеть, Кай. Все еще помню, как ты потрясающе защищал свое звание на Солярисе. Невозможно было оторваться от этого зрелища.

— Вы очень добры, Архонтесса. — Кай поднял ее руку к губам и поцеловал. — Я отлично помню ваше посещение.

— Архонтесса? Пожалуйста, Кай, не надо. Мы достаточно хорошо друг друга знаем, чтобы отбросить эту официальность. Ты достаточно предан моему брату, чтобы не называть меня по имени моей бабки. Очень удобно иметь такой простой тест на верность. — Катрина позволила себе приподнять брови. — А это, как я понимаю, твоя жена. Я Катрина Штайнер.

Черноволосая спутница Кая крепко пожала руку Катрины.

— Дейдра Лир. Счастлива познакомиться с вами, Архонтесса.

— Наше счастье взаимно. Вы оставили свою фамилию — но ведь вы же доктор? Вы по-прежнему практикуете?

— Не сейчас. Я ведь…

Катрина прижала руку к груди:

— Ох, простите меня. Вы ведь только что родили ребенка? Дочку?

Кэндис кивнула:

— Ей только полтора месяца.

Кай поглядел на Катрину:

— Ее назвали Мелисса Аллард-Ляо, в честь вашей матери.

— В честь моей матери! — Катрина запнулась и позволила голосу упасть до приглушенного шепота. — Это действительно большая честь.

Дейдра Лир улыбнулась:

— Мы тоже так полагали.

В синих глазах этой женщины Катрина увидела нечто, отчего ей стало неловко, и от этого нелюбовь к Лир, которая всего через полтора месяца после родов сумела восстановить фигуру настолько, что надела модное черное платье, стала еще сильнее.

Очевидно, чувства Кая к моему брату окрасили чувства Лир ко мне. Но она мать, и поэтому у нее есть слабость — ее дети.

— Я хочу, чтобы вы знали, доктор Лир: если есть что-нибудь, что вам понадобится на Таркарде, и вы меня об этом не попросите, я буду оскорблена. Если вы с Каем захотите куда-нибудь пойти хоть на вечер, я пошлю к ребенку няню. Для меня это будет честью. — Вспомнился еще один факт из досье Дейдры. — Я знаю, что вы руководили программой здравоохранения и образования в Сент-Ивском Союзе. Ваш коллега доктор Уилсон с удовольствием обменялся бы с вами файлами данных и даже учебными материалами, если вы найдете на это время.

Катрина произнесла это предложение с обезоруживающей наивностью, заставшей Дейдру врасплох.

— Я благодарна вам за предложение — то есть за оба предложения. — Дейдра осторожно улыбнулась. — Мелисса еще слишком мала, чтобы ее оставлять, но с доктором Уилсоном я с удовольствием повидаюсь — когда ему будет удобно.

— Отлично, я ему скажу, — Катрина показала рукой в сторону столов с закусками. — А пока воспользуйтесь гостеприимством Лиранского Альянса.

Семья Ляо удалилась. Катрина краем глаза заметила свою младшую сестру Ивонну и подавила вздох. Ивонна, хотя и выше Катрины на пару сантиметров и легче на пару килограммов — отчего потрясающе смотрелась в своем черном платье, — выглядела настолько неуклюжей, насколько Каш-Ляо казалась дикой. В свои девятнадцать Ивонна была красивой по любым меркам, с рыжими волосами и серыми глазами — отцовским наследством — и гладкой, светлой кожей Мелиссы Штайнер-Дэвион.

Ивонна, пора вылезать из раковины.

Для Катрины, которая была на семь лет старше, сестра всегда являлась чем-то средним между живой куклой и воспитанницей, хотя воспитывать ее не очень получалось. Она позволяла Катрине одевать себя и делать себя красивой, но в основном лишь неохотно соглашалась на это, зная, что Катрину не отговорить от того, что ей втемяшится. Катрина знала, что сестра сдается, но не соглашается, хотя это ее не очень беспокоило.

Если ты такая бесхребетная, что не можешь от меня отбиться, то я не могу тебя использовать, зато никто не сможет использовать тебя против меня.

Позади Ивонны стоял Виктор, разговаривая с генерал-лейтенантом Тревеной и высоким человеком, который эскортировал сюда Ивонну от самого Нового Авалона. Танкред Сандовал возвышался над Виктором сантиметров на двадцать, и Виктор на фоне грубоватой красоты его лица казался мальчишкой. Сильнее всего на лице Танкреда выделялись янтарные глаза; они напоминали Катрине глаза котов, и это сходство еще усиливалось свойственной Сандовалам текучей грацией и совершенством Танкреда в древнем искусстве фехтования — это Катрин видела по головизору.

Но Сандовала затмило внезапное появление Фелана Келла. Несмотря на официальность ситуации — а может быть. именно из-за этого, — Фелан надел кожаные одежды Клана Волка, и эти одежды облегали его тело туже, чем самые узкие платья самых отчаянных модниц в этом собрании. Катрина не могла не признать за своим кузеном такое прекрасное телосложение, что даже эти ужасные кожи ему ими, хотя Катрина не считала его особо привлекательным.

Не то чтобы плохой ансамбль, но глаза все портят.

В глазах Фелана стояло неподдельное отвращение.

— Архонтесса Катарина, как великодушно с вашей стороны пригласить на этот прием меня и моего отца. Я весьма польщен, что наше приглашение сюда не потерялось, как было с нашим приглашением на конференцию.

— Хан Фелан — вы все еще Хан, не правда ли? — Катрина заставила себя говорить ровным голосом. — Вряд ли вы усомнились бы в мудрости решения — не приглашать противника на конференцию, единственная цель которой — избавление от этого самого противника.

— Никак не усомнился бы, хотя это вряд ли объясняет, почему не приглашен мой отец. — Фелан улыбнулся с напускной скромностью. — Катарина, я не поверю, будто твоя разведка забыла тебе доложить, что я и мой народ сами находимся в состоянии войны с Кланами. Враг моего врага — мой друг.

— Мне трудно себе представить, что ты назвал бы себя моим другом, кузен.

Фелан коротко кивнул:

— Очень хорошо, Катарина, просто прекрасно. Я уже и забыл, насколько ты быстро соображаешь.

— А такое вряд ли стоит забывать, Фелан.

— Согласен. — Фелан прищурился. — Я только надеюсь, что ты используешь свои мозги на благо Внутренней Сферы и объединишь ее, а не расшатаешь.

— На это ты можешь рассчитывать, Фелан. Моя цель — объединить Внутреннюю Сферу. — Катрина чуть с хитрецой улыбнулась.

А когда я это сделаю, для таких, как ты, там места не будет, милый мой кузен. В этом можешь не сомневаться.

V

Большой бальный зал

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

1 октября 3058 года

Виктор Штайнер-Дэвион кивнул в ответ на слова Танкреда Сандовала и сказал:

— Вы правы, утверждая, что японцы делают упор на рубящих ударах, а европейцы на колющих ударах и выпадах, и это серьезное различие между стилями, но есть и более глубокие.

— Это я понимаю, ваше высочество, — небрежно улыбнулся барон Робинсон. — Я слыхал теорию, что японский стиль работы с мечом в чем-то ближе к чистому искусству, чем наш. Согласен, фехтование — это спорт, и даже моя специальность — шпага — имеет свой стиль, но сравнивать фехтование с кендзитсу мне кажется нечестным. В кендо набор правил настолько же строг, как и в фехтовании. Разумнее было бы сравнить эти два вида.

В словах Танкреда Виктор услышал смесь усмешки и гордости, очень подходившей этому человеку. Семья Сандовал издавна возглавляла Драконову Полосу — часть Федерального Содружества, имеющую самую длинную границу и самую кровавую историю борьбы с Синдикатом Дракона.

Многие жители Полосы назовут уголь белым, если Куриты назовут его черным, но Танкред умеет сдерживать свой шовинизм.

— Но если фехтование и кендо лучше подходя для сравнения; то какая из западных традиций должна соответствовать кендзитсу?

Танкред улыбнулся:

— Я думаю, Док ответит на это лучше меня.

Виктор повернулся к своему военному советнику;

— Что скажешь?

Док Тревена кивнул, потрогал пальцем свой огромный нос и лишь потом произнес:

— В Японии катана появилась очень давно и за много веков претерпела мало изменений. Японцы сначала довели оружие до совершенства, а потом отточили технику боя до высокого искусства.

— Кендзитсу, — кивнул Виктор.

— Да, ваше высочество. — Тревена нахмурился и опустил глаза, сосредотачиваясь. — В Европе же меч всё время совершенствовался. Оружие менялось, и появлялись новые стили. Например, появление рапиры произвело в Европе революцию, изменившую все при жизни одного поколения. В результате у нас нет искусства битвы на мечах, подобного кендзитсу, поскольку не было многовековой традиции боя одним и тем же оружием.

Танкред сложил руки, соприкоснув их кончиками пальцев.

— Так позвольте тогда задать вопрос, от которого ваше объяснение уклонилось. Какой способ боя лучше?

Док Тревена покачал головой:

— Это как яблоки и апельсины. Единственные, кто сражался и против европейского, и против японского оружия, — монголы, и им, в общем, было наплевать, против кого они бились. Их сражения с самураями показали, что японский стиль был изощрен и ритуализован, — он действовал против тех, кто играл по тем же правилам. Но монголы вообще никаких правил не признавали. Против сил арабов и европейцев монголы применяли высочайшую мобильность и. чувство тактики — с большим успехом. Тактика в те времена была в зачаточном состоянии, хотя три величайших тактика той эпохи были современниками: Чингисхан, Джон Лекленд Английский и Саладин. Интересно было бы посмотреть, как бы они сражались друг с другом.

Танкред подмигнут Виктору:

— Теперь я понимаю, почему он у вас военный советник.

— Он свое дело знает.

— Извините, благородные господа, если я вам наскучил. — Док состроил испуганное лицо. — Группа изучения тактики, которую я собрал, провела самый полный анализ тактики и военного искусства за всю историю человечества, разыскав все, что есть в надежных источниках. Мы промоделировали практически все гипотетические ситуации — например, если бы в 1941 году русскими войсками командовал Чингисхан, немецко-русская война была бы куда короче.

— А допускали ли вы, что сталинских чисток командного состава не было вообще или что они были в намного меньшем масштабе? — вступила в разговор Ивонна Штайнер-Дэвион. — Я читала, что отсутствие грамотного руководства да еще выход за подготовленные оборонительные рубежи и были причиной первоначальной катастрофы Советов — так тогда назывались русские.

Док моргнул, удивленный.

— Мы, разумеется, должны были допустить, что командиры частей мыслили как монголы, и потому да, фактически мы игнорировали чистки. Но даже без этого наличие мобильности и ее использование заметно снизили бы опустошительный эффект наступления нацистов.

Ивонна приподняла бровь:

— А если бы ваше моделирование было сделано в допущении, что зима наступила позже и не была такой суровой?

Док поморщился:

— Тогда бы фрицы и джапы гоняли грузы по Транссибирской магистрали от Гиммлерграда до Адольфвостока.

Виктор сдвинул брови и поглядел на сестру:

— Я думал, ты в Ново-Авалонском Институте Наук изучаешь доисторические законы.

— Так и есть, Виктор. — Она положила руку ему на плечо. — Ты хотел, чтобы я это изучала, и потому я так и делаю. Но есть и факультативные курсы. А Танкред сказал, что если я прослушаю достаточное их число, то смогу получить диплом НАИНа по истории или политологии в ближайшие два года.

Танкред пожал плечами:

— Ее высочество мне сказала, что ей на занятиях скучно. Все вводные курсы для нее слишком просты, и она сейчас посещает семинары для старшекурсников и аспирантов. Средний балл у нее на два пункта отстает от высшего.

Виктор покосился на сестру:

— И в чем же отставание?

Ивонна пожала плечами.

— Для получения диплома есть требования по физической культуре. Я занималась на курсах фехтования у Танкреда и еле-еле сдала.

Барон Робинсон поднял руку, предупреждая возможные вопросы Виктора:

— Вашей сестре слегка не хватает координации.

— Просто она сильно вымахала за последние два года, — улыбнулся Виктор. — Было время, когда мы смотрели друг на друга глаза в глаза.

Ивонна вспыхнула.

— Ну, извини.

— Не стоит извиняться, с этим ничего не поделаешь. — Виктор пожал плечами. — Зато мои портреты на монетах — в натуральную величину,

Ивонна не смогла сдержать смешок. Виктор потрепал руку сестры, лежащую у него на плече.

— Ты хорошая девочка, Ивонна.

— Боюсь, слишком хорошая, ваше высочество, — покачал головой Танкред. — Иногда в поединках другие студенты стеснялись атаковать, но она отказывалась использовать возможности, которые они ей предоставляли.

— Вы относите к нежеланию то, что вполне можно отнести к неспособности, — чуть виновато улыбнулась Ивонна. — Попадание в точку острием метрового куска стали — это ваша сильная сторона, барон Сандовал, но не моя.

— Вас нельзя назвать неспособной, ваше высочество. Иначе я не стал бы с вами заниматься.

Виктор наморщил лоб:

— А я не знал, что ты преподаешь в НАИНе, Танкред. Я думал, твои обязанности во Внутреннем Секретариате не дают тебе минуты свободной.

— Они действительно не дают, но Аллин Хасек — тренер команды фехтовальщиков Ново-Авалонской Военной Академии. Мы с ним были вместе на Олимпиаде 3038 года, оба тогда были в возрасте вашей сестры и горды неимоверно. Тогда мы были соперниками и с тех пор остались друзьями-соперниками. Он уговорил меня тренировать команду НАИНа, а чтобы иметь такую возможность, я должен был вести хотя бы один курс. — Танкред улыбнулся. — Особо уговаривать меня не пришлось — мне уже надоело смотреть, как команду НАИНа каждый раз выносят.

Морщины Виктора сменились улыбкой.

— А мне надоело, что меня во всех видах боевых искусств превосходят Хохиро Курита и Кай Аллард-Ляо. Может, приедешь и поучишь нас фехтованию? А ты мог бы у Хохиро поучиться кендзитсу.

— Мне эта мысль не кажется удачной, ваше высочество.

— Почему?

Ивонна тяжело вздохнула.

— Виктор, ты забыл, что Танкред — из Робинсонов. Его отец командует обороной Драконовой Полосы. Если Танкред будет общаться с Хохиро Куритой, пойдут слухи.

Танкред пожал плечами:

— Глупо, но правда. Мой народ не доверяет Синдикату, хотя мы уже семь лет живем в мире.

— И мир продлится, можешь мне поверить, — сказал Виктор. — Я тебе вот что скажу: рассматривай свое общение с нами как выполнение приказа, а ответственность я принимаю на себя. Мы изобразим дело так, будто тебе пришлось защищать честь Федерации Содружества, поскольку мне это точно не удается. — Принц потрогал фонарь под глазом. — Мне твоя помощь очень понадобится.

Танкред подумал и кивнул.

— Очевидно, что отказаться я не могу, а потому и не буду. И я очень благодарен, что вы поняли щекотливость моего положения.

— Это входит в мои должностные обязанности, — улыбнулся Виктор и пожал руку Танкреду. — Я скажу, чтобы тебе передали наше расписание. А теперь, если вы меня извините, я пойду повидаюсь с людьми, с которыми должен поговорить.

Он повернулся и стал пробираться туда, где стояли Хохиро и его сестра Оми. На ней было платье розового щелка с короткими рукавами и высоким воротником, свободно подпоясанное синим шнуром, подходящим под цвет ее глаз и вихря вышитых на блестящем платье звезд. Черные волосы были забраны назад синим обручем, но Виктор едва это заметил, поглощенный видом ее обнаженной шеи. Ему хотелось всю эту шею покрыть поцелуями.

Танкред опасается, что уроки фехтования для Хохиро вызовут недовольство в Драконовой Полосе, а что было бы, уступи я своему капризу?

Виктор встряхнул головой и подошел к брату и сестре, поклонился:

— Комбан-ва.

Хохиро и его сестра вежливо ответили:

— Добрый вечер, Виктор. — Хохиро заглянул через его плечо. — Эта женщина с рыжими волосами — твоя сестра?

— Вы не знакомы? — Виктор обернулся туда, где стояла Ивонна с Доком и Танкредом. — Я буду рад вас представить.

— Я был бы счастлив познакомиться с ней, но слишком недавно знаю Дока, чтобы просить меня представить, — улыбнулся Хохиро. — Если ты окажешь мне честь побыть с моей сестрой, пока меня не будет…

— Это честь для меня, Хохиро. Только учти: тот, второй, — это Танкред Сандовал. Этот человек будет учить нас фехтованию, и он хорошо в нем разбирается.

— А поскольку Сандовал из Драконовой, Полосы, он несколько настороженно отнесется к общению с.представителем рода Курита, — кивнул Хохиро. — Понимаю. Спасибо за предупреждение.

— Меньше всего мне нужно, чтобы брата по оружию застали врасплох. — Принц похлопал Хохиро по плечу и занял его место рядом с Оми. — И как вы чувствуете себя сегодня вечером, Оми-сама?

— Спасибо, намного лучше. — Хотя на губах ее улыбка была еле заметна, сапфировые глаза лучились. — Я удивилась, что вас не встревожило желание моего брата познакомиться с вашей сестрой.

— А должно было?

— Когда мой отец был в возрасте Хохиро, они с матерью уже семь лет были женаты и имели двоих детей. — Оми поглядела в другой конец зала, где Док представлял Хохиро. — На Хохиро все сильнее давят, чтобы он подумал о будущем и дал наследника трону Дракона. Вашу сестру нельзя назвать непривлекательной.

Виктор нахмурился, встал на цыпочки, чтобы увидеть Хохиро.

— Вы шутите?

— Почему? В прошлом поколении мысль о свадьбе Куриты и Дэвиона была бы невозможна.

— И в Синдикате так резко поменялись взгляды?

— Нет, — Оми покачала головой, будто что-то для себя решила. — Но Ивонна также и Штайнер. Это уже более приемлемо.

Виктор начал было отвечать, но замолчал, когда у Оми вырвался смешок. Он пристально посмотрел ей в глаза и не смог сдержать улыбку.

— Вы с братом это подстроили?

Она чуть пожала плечами.

— Эта мысль пришла нам в голову, когда мы увидели, что вы направляетесь к нам. Пожалуйста, не беспокойтесь. Вашей сестре Хохиро не опасен.

— Мне совершенно нечего бояться вашего брата — кроме как на ринге, конечно.

Оми подняла руку и потрогала его щеку.

— Вижу. Сильно болит?

Сходство этого движения и того, как коснулась его щеки Катарина, поразило Виктора, но тут же стал ясен контраст.

Катарина тронула синяк, будто это мазок грязи, который можно стереть. Оми это сделала с заботой и тревогой.

— Уже не болит. — Виктор огляделся. — Здесь много любопытных глаз. Вы не согласились бы прогуляться со мной по саду?

— Я была бы рада, но климат Таркарда несколько… Мне еще надо акклиматизироваться, и, хотя все тает, все-таки пока холодно. — Оми кивнула в сторону двустворчатой двери, ведущей в темный сад. — Вряд ли кто-нибудь еще захочет сейчас искать там приключений.

Виктор уловил в этих словах второй смысл.

А если мы пойдем вдвоем, это сочтут неподобающим.

— Конечно, вы правы, Омико. Я здесь вырос, и эта погода кажется мне чудесной, но я понимаю, что не каждый с этим согласится. Может быть, потом я смогу убедить вас, что я прав.

— Я буду очень благодарна за ваши усилия в этом направлении. — Оми слегка прищурилась. — И это время доставит мне куда большеудовольствия, чем сегодняшний вечер, когда я как на витрине.

Виктор не успел ответить, как подошли, улыбаясь на ходу, Морган Хасек-Дэвион с женой. Ким с любовью держала мужа под руку, и Виктору вспомнились родители. Морган в черной с золотом форме Первого Катхильского Уланского полка и его жена в золотом платье с черной отделкой смотрелись идеальной парой, превосходящей по элегантности всех присутствующих. Белые локоны прятались в золотых волосах Ким, а в рыжей гриве Моргана светилась седина, но в глазах у них сияло столько жизни, что и нельзя было сказать, будто эта пара уже тридцать пять лет вместе.

— Надеюсь, Виктор, я не помешал, но Ким сказала, что в зале приемов стало чуть тесновато. Я предложил ей уйти и пройтись по галерее, где твоя бабушка собирала бронзу. — Морган кивнул назад, на ведущую в галерею дверь. — Солдаты у входа сказали, что туда доступа нет.

Виктор заморгал:

— Они не позволили вам войти?

— Нет. Но я подумал, что тебе они вряд ли откажут. — Морган ухмыльнулся. — Если бы ты захотел показать бронзу высокородной Оми, мы с Ким могли бы вас сопроводить.

Оми слегка улыбнулась и опустила глаза.

— Я бы с радостью полюбовалась бронзой, но не хочу мешать тому времени, которое вы можете провести с женой, маршал Хасек-Дэвион.

Ким протянула руку и взяла Оми за рукав.

— Это не будет помехой. Я отлично помню, как себя чувствовала во время знакомства с Морганом — как в стеклянной банке. Он тогда был наследником Ханса Дэвиона и самым блестящим женихом во всей Внутренней Сфере — Ханс, если вы помните, был тогда помолвлен с Мелиссой. У меня всегда было такое чувство, будто все на меня таращатся — кроме как когда была с друзьями. Пройтись с вами и с Виктором по галерее — это и значит быть с друзьями, и потому чудесно. А если Морган мне правильно эту галерею описал, то мы там вполне можем потеряться и друг друга не видеть.

Виктор посмотрел на Моргана: Я ценю твою попытку, Морган.

— Виктор Дэвион, ты можешь думать, будто я пытаюсь дать тебе и высокородной Оми ускользнуть от любопытных. но ты сильно недооцениваешь мое желание действительно показать жене галерею. В конце концов, ты же должен знать, сколько времени мы провели в разлуке и сколько нам еще предстоит провести. — Морган взял Ким за руку. — И должен понимать, как мне дорого время, проведенное с женщиной, которую я люблю.

Оми сложила ладони:

— Виктор, я думаю, мы не можем отказать этим людям в помощи. Это было бы в высшей степени неблагодарно и грубо.

— Ты, Оми, как всегда, мудра не менее, чем прекрасна, — улыбнулся ей Виктор. — Твоего брата и мою сестру позовем?

Оми приподняла бровь, глядя на Виктора испытующе.

— Боюсь, Хохиро не слишком интересуется бронзой. Этот недостаток следует исправить, но не сегодня.

— Да, не сегодня: — Виктор махнул рукой в сторону двери. — Если вы пройдете со мной в галерею бронзы, для меня будет удовольствием — невероятным удовольствием — показать вам ее чудеса.

VI

Большой вольный зал

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

3 октября 3058 года

Виктор оглядел Большой бальный зал и восхитился, как люди его сестры за два дня преобразили помещение в зал для совещаний. Столы делегаций были расставлены восьмиугольником. За главными столами уходили вверх амфитеатром несколько колец столов и стульев, а между стойками змеились соединявшие их кабели.

На возвышении стояла трибуна, и спина выступающего была обращена к лестнице, ведущей вниз, в зал. Штандарты всех представленных на конференции государств образовывали фон для выступающего, а в середине восьмиугольника висел круг из голографических экранов, так что любые данные, которые оратор хотел бы сообщить аудитории, можно было легко показать. Еще зал был полон сотрудников охраны от каждого государства, так что, если не считать спины, обращенной к лестнице, оратор был неуязвим.

К тому же все нападения будут изнутри, а не извне восьмиугольника.

Слева от возвышения стоял стол для представителей Комстара и Свободной Республики Расалхаг. Принцу Ха-кону Магнуссону и Прецентору предоставили равный статус, хотя государство Магнуссона было почти завоевано Кланами и существовало лишь благодаря победе Комстара на Токкайдо. Комстар фактически превратил семь оставшихся миров Расалхага в протекторат, и присутствие Магнуссона было всего лишь любезностью Комстара.

Стол Виктора стоял рядом, и он не сомневался — сестра поместила его здесь, чтобы он и его делегаты вынуждены были поворачиваться к оратору. Конечно, это не было серьезной трудностью — всего лишь небольшим неудобством, которые так досаждают в жизни.

Она хочет меня отвлечь, но не понимает, что это весьма непросто.

Виктор улыбнулся.

Тем более я собираюсь попросить Моргана Хасек-Дэвиона сдвинуться влево, чтобы мне был виден помост.

Слева от стола Виктора стоял стол, изначально отведенный для Сент-Ивского Союза. За ними сидели Кэндис Ляо и Кай Аллард-Ляо, но Кэндис любезно уступила половину стола Моргану Келлу и его сыну Фелану. Это давало Оборонительному Рубежу Арк-Роял статус суверенного государства, против чего, как Виктор был уверен, сестра станет возражать. Хотя Сент-Ивский Союз невелик, а Оборонительный Рубеж Арк-Роял не выходил из Лиранского Альянса, предводители обеих групп, как и Прецентор, были самыми закаленными и опытными воинами из всех, что имелись в наличии.

За ними, поставленный лицом прямо к оратору, находился стол Лиранского Альянса. Сделанный из того же светлого дуба и по форме точно такой же, как другие, он все-таки чем-то отличался. Виктор заметил, что и золотые волосы его сестры сияют как-то ярче. Подняв голову, он заметил пару точечных прожекторов в созвездии светильников.

Эта иллюминация должна подчеркнуть озарение Катарины. Интересно, лучи прожекторов будут сопровождать ее на трибуну?

Томасу Марику был отведен стол слева от Катарины. Занятно, что Изида Марик предпочла сидеть с отцом, а не с нареченным, Сунь-Цзы.

Что-то это должно значить. Надо будет спросить Джерри, как он это понимает,

Виктор понял, что Изида на самом деле загадка. Он встречался с ней несколько лет назад на Периферии, но она всегда держалась в тени отца или жениха.

Виктор медленно улыбнулся. Интересно, как бы она отреагировала, узнав, что сидящий рядом с ней человек — не отец ей и не законный наследник генерал-капитанства Лиги Свободных Миров? Генетические тесты, проведенные в Ново-Авалонском Институте Наук, показали с полной уверенностью, что Томас Марик, возглавляющий Лигу Свободных Миров, — вообще не Марик. Хотя никто не мог точно сказать, откуда взялся этот человек, Виктор не сомневался, что он — дубль, которым Комстар заменил мертвого или умирающего Томаса Марика после покушения в 3035 году. Может быть даже, что настоящий Томас до сих пор где-то жив.

Ирония момента состояла в том, что лже-Томас оказался куда более умелым, чем любой из истинных Мариков — его предшественников, и под его правлением Лига расцвела и набрала сил во Внутренней Сфере. Грядущий брак Изиды и Сунь-Цзы объединит Лигу Свободных Миров с Конфедерацией Капеллы, создаст огромное государство и смертельного врага Федеративному Содружеству Виктора.

А подарить им на свадьбу бомбу — вызовет неодобрение общественности.

Прямо напротив стола Федеративного Содружества стоял стол Синдиката Дракона. Хохиро Курита сидел справа от отца, а Наримаса Асано, ставший последнее время одним из ближайших советников Координатора, — слева, Оми сидела позади и выше отца в первом ряду кресел вокруг восьмиугольника. Виктор поднял глаза и, кажется, перехватил ее взгляд, но не был в этом уверен: еле заметная улыбка на ее лице могла появиться и по тысяче других причин.

Замыкал восьмиугольник стол Конфедерации Капеллы. Там сидели Сунъ-Цзы и By КащКуо, командир Рейдеров Харлока. Это была боевая единица Ляо, посланная к Ковентри, и на конференции они присутствовали по приглашению Сунь-Цзы. До Ковентри Конфедерация Капеллы не посылала свои войска против Кланов. Оказалось, что By — человек очень разумный и дальновидный.

Может быть, с ним вместе мы сможем что-то втолковать Сунь-Цзы.

Прецентор Комстара Анастасиус Фохт взошел на возвышение и приблизился к кафедре. Он стоял, высокий и худой, не согнувшийся под грузом лет. Густые белые волосы создавали резкий контраст черной повязке через правый глаз. Оставшийся глаз был бледно-серым и глядел холодно и сильно. Прецентор оглядел руководителей и советников, улыбнулся и, как показалось Виктору, стал еще выше.

— Прошу тишины. Первое заседание Учредительной Конференции считаю открытым. Как вы знаете, я Анастасиус Фохт, Прецентор Комстара. Я видел битву с Кланами с обеих сторон: сперва как посол Комстара у Кланов, потом — как защитник Токкайдо. Успешная оборона Хоккайдо дала пятнадцать лет перемирия, из которого мы упустили более шести лет. Именно тогда надо было провести эту конференцию или ей подобную, чтобы обсудить общие интересы и проблемы. Задержка эта прискорбна, но не является фатальной ошибкой, которую нельзя исправить.

Фохт подтянул рукава своей полевой формы, потом разгладил наброшенную на плечи золотую мантию. Золотая с гематитом эмблема Комстара — овал с двумя удлиненными бриллиантами на нижнем конце, — застежкой замыкала мантию на горле. Голос Фохта наполнял зал, и он, казалось, вполне заслуживает своей репутации легендарного воина вроде Александра Керенского.

— Мы знаем, что такое Кланы и откуда они взялись. Три века назад, когда Александр Керенский с помощью Сил Самообороны Звездной Лиги подавил государственный переворот Анариса, мы знали, что Звездная Лига скончалась. Различные ее члены стали соперничать за господство, каждый вождь хотел восстановить Звездную Лигу стать во главе ее. Керенский понимал, что подогреваемая в странах-участницах националистическая горячка разрушает ССЗЛ, а потому взял свои войска с собой и покинул Внутреннюю Сферу.

Этот Исход вывел ССЗЛ за пределы Внутренней Сферы, но Керенский не мог излечить своих людей от присущей им тяги к насилию. Несмотря на все его .старания, его последователи, все-таки втянулись в войну и чуть не истребили друг друга.

Фохт сделал паузу, давая слушателям прочувствовать ужас момента.

Виктор покачал головой.

То, что сделали с собой ССЗЛ, государства Внутренней Сферы сделали друг с другом. Отбросили друг друга если не в каменный век, то чертовски близко к промышленной революции.

Только тридцать лет назад был найден банк памяти эпохи Звездной Лиги, и очень многое после этого вышло из разряда утерянных технологий. Виктор, родившийся после этого открытия, не так сильно испытал на себе феномен утерянных технологий, но понимал, что многие из сидящих здесь с ним слишком хорошо помнят, что это значит.

— Сын Александра Николай принял бразды из рук отца и додумался до способа сохранить ССЗЛ. Он создал Кланы и установил такую общественную структуру, в которой воины — высшая каста и смысл существования всех остальных каст. Целью его было создать самых совершенных воинов, а это означало специальные евгенические программы, суровые испытания и направление почти всех ресурсов на модификацию и разработку систем оружия. В Кланах возникли две фракции: Крестоносцы и Охранители. Охранители считали, что их работа — защищать Внутреннюю Сферу, то есть первоначальная цель ССЗЛ. Крестоносцы же верили, что их долг — восстановить Звездную Лигу и покарать тех, кто ее разрушил. Фракция Крестоносцев с годами набрала силу, и это привело к вторжению во Внутреннюю Сферу.

Фохт кивнул Виктору:

— Три месяца тому назад на Ковентри принц Виктор Дэвион утверждал, что успех Кланов против нас частично связан с тем, что они навязывают нам битвы на наших мирах, заставляя нас оборонять те цели, которые сами выбирают. Мы упустили из виду эту истину, несмотря на то что Федеративное Содружество и Синдикат Дракона с ее помощью нанесли Кланам поражение на Тайкроссе и Уолкотте соответственно. Но более мы не слепы, и мы собрались создать единый фронт против самого страшного врага, угрожавшего когда-либо Внутренней Сфере. Настало время перенести войну на территорию Кланов. — Прецентор поднял два пальца. — Для этого нам нужны две вещи, два результата нашей конференции. Первый — создание единой военной силы, которой будет поставлена задача перенести войну к Кланам. В материалах, любезно предоставленных Архонтессой Катриной, вы можете увидеть, что в программе предусмотрены, помимо политических заседаний, еще и заседания военного планирования. Группа планирования доложит настоящему собранию свои выводы, хотя многие из вас будут участвовать в ее работе лично или будут представлены своими военными советниками.

Второй результат, который нам нужен, — политический. Это решение, которое потребует консенсуса и даст нашим военным мощное оружие против Кланов. Без него военная операция остается возможной, но ее эффективность будет резко снижена. В этом случае окончательный результат, к которому мы стремимся, — уничтожение угрозы со стороны Кланов, — вероятно, не будет достигнут.

Фохт оглядел собрание.

— Наша политическая цель — воссоздание Звездной Лиги.

Хоть Виктор и знал, что будет сказано, услышать это из уст Прецентора было потрясением.

Три столетия, с самой попытки Стефана Амариса узурпировать власть в Звездной Лиге, каждое национальное государство спало и видело, как взгромоздить на этот трон задницу своего вождя. Быть Первым Лордом Звездной Лиги — эта честолюбивая мечта заставила его отца начать две войны. Без счета людей погибло в Войнах за Наследие, и вот теперь ради выживания Внутренней Сферы нужно бескровно добиться того, чего не смогли , сделать столетия войн.

— Причины, требующие восстановления Звездной Лиги, просты и довольно тонки, но они жизненно важны. Кланы тянутся душой к прошлым дням Звездной Лиги и не признают нашей власти, поскольку наши предки эту Звездную Лигу разрушили. Восстановив ее, мы лишим их основного допущения, на котором они строят рассуждения о своей миссии и о нас. Находясь под единым командованием Звездной Лиги, наша военная сила получит полномочия, которых у нее раньше не было. Кланам, вынужденным противостоять войскам Звездной Лиги, придется задаться вопросом о миссии, которую они почти что считают священной. Проиграв кампанию Звездной Лиге, они осознают, что разбиты силой более легитимной во Внутренней Сфере, чем они.

Справа от Фохта поднялся Сунь-Цзы:

— Простите, что перебиваю вас, Прецентор, поскольку то, что вы говорите, весьма интересно. Но прежде чем обсуждение пойдет дальше, есть процедурный вопрос, который необходимо разрешить. — Он протянул руку, показывая на противоположную сторону восьмиугольника, где сидели Кэндис Ляо и Морган Келл. — Как можно обсуждать восстановление Звездной Лиги, если среди присутствующих есть люди, не имеющие легитимного статуса? Мне могут возразить, что Сент-Ивский Союз своими двадцатью девятью годами псевдонезависимости заслужил место среди нас. Но Оборонительный Рубеж Арк-Роял такой истории не имеет, он даже не объявил себя независимым от Лиранского Альянса, а правит им человек, сын которого — клановский квислинг. Арк-Роял приютил у себя Клан Волка, тот самый клан, который больше всего вреда принес Внутренней Сфере, и Хан его сидит за спиной: своего отца, готовый передать повелителям своего Клана все, что мы планируем.

Смех Фелана Келла прорезал гул, взлетевший после замечания Сунь-Цзы.

— Прецентор, может быть, вы подтвердите для Канцлера Конфедерации Капеллы, что я, вопреки моему родству с Кланами, не подчиняюсь им. Мой народ и я — мы Охранители, и мы вели войну против Нефритовых Соколов, войну опустошительную.

Глаза Сунь-Цзы сузились в щелочки.

— Если они были настолько опустошены, может быть, вы объясните, как они смогли напасть на Ковентри?

— Я бы предпочел напомнить Канцлеру, что именно по совету Волка, одного из моих Волков, было найдено решение ситуации на Ковентри.

— Решение, — отпарировал Сунь-Цзы, — которое позволило Нефритовым Соколам уйти с планеты невредимыми!

Виктор нахмурился.

Ты ничего лучше не мог бы сказать, чтобы поддержать свою репутацию идиота!

Прецентор поднял руки:

— Ваши возражения по поводу Фелана Келла безосновательны, Канцлер. Он обладает бесценной информацией о Кланах, без которой планировать какую бы то ни было операцию против них — безумие. Я верю ему подчеркнуто и безоговорочно.

Тут прищурил глаза Томас Марик:

— Я считаю, Прецентор, что канцлер поднял серьезный вопрос о присутствии на нашем собрании Моргана Келла. Ни он, ни его сын не были приглашены нашей хозяйкой — их пригласил ее брат. Присутствие Моргана Келла явно предназначено для того, чтобы ее разозлить, хотя надо отдать ей должное — она слишком хорошо воспитана, чтобы на это реагировать. Но факт остается фактом — Морган Келл не имеет права находиться здесь, Виктор встал.

— У Моргана Келла больше прав здесь быть, чем у половины присутствующих делегатов. Гончие Келла сражались с Кланами во множестве битв на множестве планет. Они были при Тайкроссе, они участвовали в успешной обороне Люсъена. Сам Арк-Роял подвергался нападению Кланов, и это Гончие Келла отбили атаку. Можете спорить о легитимности ОРАРа, но факт остается фактом — Морган Келл должен присутствовать.

Томас развел руками:

— Я не стану отрицать доблесть, проявленную Гончими Келла в защите Внутренней Сферы. Да, нам нужен голос Келла в совете, но в военном совете, а не в политической дискуссии, которую мы здесь собираемся вести.

Виктор не успел ответить, как встала Кэндис Ляо и подняла серебряную кронеровскую монету.

— Позвольте мне уладить этот вопрос. Полковник Келл, я желаю нанять Гончих Келла к себе на службу. — Она бросила монету на стол перед ним. — Итак, он мой военный советник и имеет право здесь находиться.

Сунь-Цзы громко рассмеялся.

— Архонтесса Катрина, позовите ваших архитекторов, чтобы они расширили этот зал. Сейчас вокруг каждого из нас соберутся предводители его наемников.

— Нет. — Морган Келл покачал головой, прижал монету к столу и пустил ее направо, обратно к Кэндис. — Гончие Келла не нанимаются. Я прибыл сюда, приняв приглашение Кэндис, потому что дал обет отдать все, что собой представляю и чем владею, на защиту шестнадцати миров от нападений Кланов. Создавая Оборонительный Рубеж Арк-Роял, я ставил себе целью не раскол Лиранского Альянса, но лишь более прямое управление там, где оно нужно, чтобы освободить руки Архонтессы для решения других задач в других местах. Если этой причины недостаточно, чтобы я здесь находился, я уйду.

Виктор обернулся, поглядел на Джерри Крэнстона и дернул головой в сторону Моргана Келла.

— Полковник Келл может войти в состав моей делегации. Он остается.

Крэнстон кивнул и стал пробираться к столу Сент-Ивского Союза.

Кэндис Ляо, все еще стоя у стола, опустила руку на механическое правое плечо Моргана.

— Хватит этой ерунды. Морган Келл, будьте моим мужем.

— Что? — Серые глаза Моргана удивлено сощурились. Левая рука Кэндис сжалась крепче.

— Настоящим я передаю вам планету Ворлок, возводя вас в пэры моего царства, но я понимаю, что мой племянник возразит, будто этого недостаточно для вашего присутствия. Посему я прошу вас стать моим консортом. Никто не сможет поднять голос против вашего присутствия, если вы примете мое предложение.

Виктор улыбнулся, наполовину от восхищения ходом Кэндис, но в большей степени — из-за ошеломленных лиц собравшихся. В голосе Кэндис, в пронзительном взгляде, брошенном ею на присутствующих, Виктор увидел своего отца.

Ханс был бы в восторге. Он бы даже предложил свою посуду на свадебный пир.

Голос Моргана прозвучал очень тихо.

— Я очень любил свою жену, а убило ее вероломство Внутренней Сферы.

— Я тоже любила своего мужа, — кивнула Кэндис. — Та же политика, что убила вашу Саломею, убила и моего Джастина. Вместе, быть может, мы положим конец этому безумию.

Морган улыбнулся, полузакрыв глаза.

— Я принимаю ваше предложение.

Сунь-Цзы рассмеялся лающим смехом.

— Это дешевый трюк! Вы издеваетесь над процедурой!

Кэндис хлопнула правой рукой по столу. Это прозвучало как выстрел, и Сунь-Цзы замолчал. В тишине зазвучали ледяные слова, и, хотя направлены они были Сунь-Цзы, Виктор понимал, что они предназначены для всех.

— Нет, племянник, я не издеваюсь — издеваешься ты своими действиями. Разве ты не слышал слова Прецентора? Только в единстве мы можем победить. То, что я сделала, не ведет к расколу, и лишь такими неожиданными поступками я могу заставить тебя увидеть, как важна задача, стоящая перед нами. — Она поглядела на Моргана: — Мое предложение и его согласие — отчаянные меры? Несомненно. Но если это будут последние отчаянные меры, которые нам придется принимать до поражения Кланов, то это невероятное счастье!

VII

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

3 октября 3058 года

Катрина Штайнер откинулась на спинку белого плюшевого кресла, играя платиновым ножиком для бумаг.

— Этот первый день прошел не так, как мы думали, верно?

Двое советников переглянулись, решая, кто будет говорить первым. Выбор был сделан так, как это бывало уже много раз: Тормано Ляо дал говорить генералу Нонди Штайнер, двоюродной бабке Катрины. Катрина знала, что со стороны Тормано это не столько вежливость, сколько желание увидеть сначала реакцию Катрины на слова Нонди.

Он все еще старается ответить, угадав мои мысли, если это не вызывает у меня гнева.

У Нонди Штайнер были седые волосы до плеч, но она увязывала их назад конским хвостом, чтобы показать эполеты со знаками различия. Катрина всегда считала, что бабка резка, как топор, и тяжелый взгляд ее серых глаз это впечатление не развеивал.

Не будь Нонди так предана Дому Штайнера, она была бы врагом, которого пришлось бы уничтожить,

— Неожиданности были, Архонтесса, но ни одна из них серьезной проблемы не представляет. — Нонди пожала плечами, выбираясь из глубины мягкого кожаного кресла. — Призыв Прецентора к восстановлению Звездной Лиги оказался несколько преждевременным, но я думаю, он поступил разумно, сделав это объявление в самом начале. Битвы за пост Первого Лорда достаточно займут политиков, чтобы военные могли спокойно планировать операцию, которую нужно провести. Хотя Фохт и сказал, что стратегическое планирование вторично по отношению к политическому согласию, только дурак вроде Сунь-Цзы может этому поверить. Катрина медленно кивнула.

— А вы с этим согласны, Ляо?

Тормано Ляо уравновесил свое коренастое тело на подлокотнике кресла — такого же, как то, куда провалилась Нонди. Миндалевидные глаза, желтоватый цвет кожи выдавали его восточное происхождение, но покрой костюма был строго современным.

— Я согласен с генералом Штайнер, что лишь идиот может поверить словам Прецертора. Но я не думаю, что мой племянник — глупец, и, если генерал настаивает, чтобы мы поверили в его пижонское выступление, мы об этом потом пожалеем.

— Он буффон! — нахмурилась Нонди.

— Этот буффон отобрал обратно значительную часть миров, которые захватил тридцать лет назад Ханс Дэвион. Он, быть может, незрел, но не глуп. — Тормано сощурился. — То, что Ляо бывали побеждены в прошлом, не означает, что они не смогут победить в будущем. Наш род пока что выжил — как и Штайнеры, — и мы будем выживагь и дальше, может быть, даже и процветать.

Катрина улыбнулась и постучала кончиком ножа по синтетическому покрытию стола.

— В словах Ляо есть смысл, тетя Нонди. Ляо бывают весьма остроумны.

Нонди улыбнулась:

— Поступок Кэндис действительно всех поразил.

Раздражение Катрины ускорило стаккато ножа для бумаг по крышке стола. Она с той минуты, как Виктор сообщил ей о приглашении Моргана Келла, ждала, когда наемника вышибут сапогом под зад. Не допустить его она не могла, поскольку согласилась, чтобы он взял на себя ответственность за Оборонительный Рубеж Арк-Роял. Возражать и тем унизить Келла — это могло бы вызвать открытый бунт, а Катрина не хотела так рисковать. Виктор немедленно признал бы государство Моргана Келла и поддержал бы его. Таким образом, братцу достался бы еще кусок ее страны.

Присутствие Моргана вызывало у нее возмущение, но объяснение, зачем он организовал Оборонительный Рубеж Арк-Роял, ее тронуло. Келлы всегда были верными сторонниками Штайнеров. Морган был двоюродным братом Артура Лувона, деда Катрины со стороны матери, и много лет назад участвовал в потрясающем приключении с первой Катриной Штайнер. То, что он сделал, казалось очень правильным и уместным, и она чуть ли не устыдилась, что усомнилась в нем.

Может быть, когда я просила о помощи в прошлом году, он отказал лишь потому, что хотел защитить Лиранский Альянс от Кланов и не желал отвлекаться на другие задачи.

Катрина медленно кивнула:

— Да, это был весьма остроумный ход. И они это доведут до конца?

— Морган и моя сестра? Не могу себе представить их женатыми. Впрочем, это была бы отличная пара.

Нонди с отвращением фыркнула:

— Они вполне друг друга заслуживают.

— Что вы имеете против моей сестры?

— Ничего, хотя она стала такой самодовольной с тех пор, как вышла из Федерации Капеллы и превратила свой Сент-Ивский Союз в сторожевой пост Федеративного Содружества. У меня там служили войска из всей Лиранской половины Содружества. Этот мир Ворлок, который она дала Моргану, — просто кусок льда.

— Знаю. Моя семья держала там курорт, где я учился кататься на лыжах. — Тормано сложил руки на груди. — И все же, генерал, я не понимаю вашего предубеждения против полковника Келла. После всего, что он за эти годы сделал для лиранцев.

— У нас с ним старые счеты. Он со своим двоюродным братом помог моей сестре в трудную минуту. Это все хорошо, но Морган, его брат и Артур Лувон приобрели на Катрину излишнее влияние. — Нонди свела брови на переносице. — Они ее смягчили, она потеряла резкость. Если бы не они, она никогда не продала бы свою дочь Хансу Дэвиону. И я это говорю, Катрина, даже зная, что результатом этого союза была ты. Еще раз подтверждено, что не бывает худа без добра.

— Спасибо, тетя Нонди, — улыбнулась Катрина, стараясь не выразить голосом презрения. Интересно, как еще старуха не позеленела от зависти к влиянию Моргана на первую Катрину Штайнер. Гнев на Катрину, порожденный ощущением предательства, когда Катрина стала больше прислушиваться к мужу, чем к сестре, толкнули Нонди на альянс с политическими врагами Катрины в начале ее правления. Хотя потом Нонди опомнилась и заключила с сестрой мир, Моргану она не простила никогда.

Нонди покачала головой.

— Морган всегда хотел играть самостоятельно. В Четвертой Войне за Наследие он вел собственные операции против Синдиката Дракона. Семь лет назад, когда впервые напали Кланы, он помог собрать то совещание на Периферии. Он хочет присутствовать на политических переговорах, потому что думает, будто ему следует быть Первым Лордом Звездной Лиги.

— Мысль интересная, — задумчиво кивнула Катрина.

Совершенно ложная и безумная, но все равно интересная. Ты хороший генерал, Нонди, но ты не политик.

— Разумеется, интересная, Архонтесса, — сказал Тормано, — но генерал Штайнер, боюсь, не совсем права. Цель Моргана в политических дискуссиях — не давать им уходить в сторону. Позволю себе сказать, что у моей сестры Кэндис, Прецентора и даже у принца Магнуссона цель та же самая. Каждый знает, что не может быть и не будет избран Первым Лордом новой Звездной Лиги, но понимает важность проведения выборов.

— И это очень похоже на ваше собственное положение, мандарин Ляо?

Катрину восхитило, как Тормано игнорировал жало, заключавшееся в вопросе Нонди, и не показал, насколько оно его ранило.

Одно дело — когда рушатся твои амбиции, другое — когда тебя этим пытаются поддеть.

— Я бы согласился с вами, генерал, если бы не один пункт: я — реалист. Не имея между своим задом и холодным каменным полом Небесного Трона Конфедерации Капеллы, я никак не могу претендовать на этот пост. Единственный же для меня способ занять трон — убить свою сестру и всех ее детей. Этого не будет.

В глазах Нонди вспыхнули искры.

— Да, не будет. Кай Аллард-Ляо убил бы вас в мгновение ока.

— У меня есть еще одна причина довольствоваться положением советника Архонтессы. — Тормано поднял голову. — Можете считать меня мутантом, но я лишен пристрастия Ляо проливать кровь своих родителей или братьев и сестер.

Катрина выпустила из пальцев нож, и он задребезжал по столу, закончив дискуссию.

— Я бы предпочла вернуться к более плодотворным путям анализа. Если предположить, что все это закончится созданием новой Звездной Лиги, каковы будут в связи с этим наши цели?

Нонди поджала губы, и лицо ее стало резче.

— Необходимо сделать так, чтобы наши войска не использовались в мясорубке этой военной операции. Мы не можем себе позволить пролить крови больше других. Если наша армия ослабнет после всего, что сказано и сделано, Виктор нас проглотит.

Катрина улыбнулась:

— Отличная мысль, и ее стоит запомнить. Я надеюсь, ты проследишь за этим на военных совещаниях и будешь держать меня в курсе.

— Разумеется, Архонтесса. Нашим представителем там будет Шарон Брайан, и ваши пожелания будут ей переданы. — Голос Нонди чуть дрогнул. — Мой ответ не был тем, которого вы ожидали?

— О нет, я именно этого ответа и ожидала — потому-то ты мой военный советник, — Катрина повернулась к Тормано. — Если бы голосование было завтра, кто стал бы новым Первым Лордом?

Тормано нахмурил брови и на миг задумался.

— Я бы первыми в списке поставил вас и Виктора, а третьим — Томаса Марика. Если будет принято решение о ротации руководителя, то вполне уместно было бы Первым Лордом сделать вас, поскольку вы принимаете у себя это историческое совещание.

— А почему в списке Виктор?

— Это должно быть очевидно, Архонтесса, — чуть недоуменно взглянул Тормано. — Виктор командовал объединенными силами на Ковентри и выдвинул план, предотвративший кровопролитие. Как бы ни возражали Сунь-Цзы и прочие, но бескровная победа куда больше по душе Лиге Свободных Миров и Конфедерации Капеллы, чем объяснения, почему войска должны были погибать, защищая один из лиранских миров. Прецентор явно заманивает Виктора возглавить силы союзников при нападении на Кланы, а если возрождение Звездной Лига планируется как оружие против Кланов, кто же лучше поведет в бой Силы Лиги, как не ее Первый Лорд?

Нонди вбила кулак в подлокотник кресла.

— Виктор возглавит эти силы только через мой труп!

— Почему так, тетя Нонди? — нахмурилась Катрина.

— Потому что… потому что… Виктор не годится.

Архонтесса снова подобрала нож со стола и стала вертеть его в пальцах.

— Но ведь ты не хочешь сказать, что Виктор — недостаточно закаленный воин?

— Нет, конечно. Он отлично знает свое дело, но его опыт исчисляется годами, а нужны — десятилетия. И у нас такие люди есть. Морган Хасек-Дэвион, Теодор Kyрита, Наримаса Асано, Шарон Брайан — много есть людей, которым подобало бы вести войска куда больше, чем Виктору.

— Только ты, тетя Нонди, забываешь два важных фактора. Первый: опыта сражений с Кланами у Виктора не меньше, чем у других. И второй. — Катрина осторожно улыбнулась. — Если Виктор поведет людей, ему положено будет идти с ними. Мой брат, несомненно, поведет их в буквальном смысле и будет сражаться в предстоящих битвах. Ты сама указывала, что он — угроза нашему государству, так зачем же мы будем лишать его шанса погибнуть?

Нонди сузила глаза до щелочек.

— А зачем давать ему шанс вернуться во Внутреннюю Сферу покорителем Кланов?

— Ради времени, которое на это уйдет. Мы знаем, что это время исчисляется десятилетиями. А мы тем временем определим роль, которая достанется ему по возвращении, Если он будет в отлучке, править Федеративным Содружеством он не сможет. Кого он поставит вместо себя?

— Если не появится ваш брат Питер или Морган Хасек-Дэвион не останется дома, то пост регента достанется, скорее всего, Ивонне.

Тормано задумался, потом решительно кивнул:

— Да, Ивонне. Ваш брат Артур, конечно, на два года старше, но его успехи в учебе показывают, что эта работа не для него.

Катрина отдала Тормано салют платиновым ножиком.

— Никогда я еще не слышала такой мягкой формулировки, что у Артура сердца больше, чем мозгов, а это, к сожалению, правда. Ивонна будет угрозой Лиранскому Альянсу. А это значит, что, пока Виктор будет уничтожать главную угрозу нашей стране и тем временем, быть может, будет уничтожен и сам, мы должны нарастить свои силы.

Нонди фыркнула:

— Вы забываете, что на наши границы нацелены Нефритовые Соколы. Если Виктор нападет на них, они могут напасть на нас и втравить его в оборонительную войну; которой ему не хочется.

— Я не боюсь нападения Нефритовых Соколов.

— Нет? — нахмурилась Нонди.

Тормано вежливо кашлянул.

— Архонтесса хочет сказать вот что, генерал: наиболее вероятно, что война с кланами будет начата из Лиранского космоса и направлена против Нефритовых Соколов. Если нет, то Нефритовые Соколы слишком измотаны и наверняка ограничатся защитой своих территорий. В любом случае они не представляют существенной угрозы, и шансы их нападения ничтожны.

Катрина снова отсалютовала Тормано ножом для бумаг.

Нонди ничего не знает о моем альянсе с Волками под водительством Влада Варда. Его силы удержат Соколов от нападения на меня, а если нет, то мы вдвоем перемелем их в костную муку, Нонди взбесилась бы, узнав о таком соглашении, так что Тормано вовремя меня прикрыл. Он полезен и еще раз доказал, что Ляо весьма умны.

— Думаю, друзья мои, я знаю, что нам нужно, чтобы все было так, как мы хотам, — то есть чтобы меня выбрали Первым Лордом. Прежде всего я должна говорить с равными мне и завоевать их на свою сторону. Мне также надо говорить и с Морганом Келлом, чтобы сгладить наши противоречия.

— Зряшная трата слов, Катрина.

— Может быть, тетя, но слов мне не жалко. Старуха усмехнулась:

— Дитя, ты вполне способна очаровывать своих врагов, только не Моргана Келла. Ты что, Нонди, считаешь меня простушкой вроде Изиды Марик? Я научилась обводить людей вокруг пальца, глядя, как это делает моя мать. Теодор Курита может отдать своему вассалу приказ убить себя, — но моя мать вздохом и подмигиванием могла бы добиться самоубийства целой толпы — и все в этой толпе считали бы, что выполняют долг своей жизни. Чувства Моргана Келла к линии Штайнеров делают его уязвимым для моих козней.

— Ценю твое предостережение, тетя Нонди. Буду действовать осторожно. — Катрина посмотрела на Тормано. — Я хочу, чтобы ты посмотрел досье на всех делегатов. Каждое их пожелание должно быть удовлетворено и взято на заметку. Мне нужна не информация для шантажа, хотя и она тоже. Пусть все знают мою заботу о том, чтобы они получили все, что хотят. Пусть у них будет такое чувство благодарности, что, когда мне кто-нибудь окажет честь выдвинуть на пост Первого Лорда, все остальные решат, что я этой чести заслуживаю,

— Я понял, чего вы хотите, Архонтесса, и сделаю это, — поклонился Тормано. — Но я полагаю, что вы встретитесь с жесткой конкуренцией со стороны брата.

— Разумеется. Вот почему ты делаешь то, что делаешь ты, а Нонди — то, что делает она. — Катрина без стука положила нож на стол. — С Виктором я имею дело всю жизнь. Его крушение организую я сама.

VIII

Зал Ханов

Квартал Воинов

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

3 октября 3058 года

Влада самого поразил благоговейный восторг, охвативший его при мысли, что он находится в Комнате Большого Совета в Зале Ханов. Ему и Хану Мариаль Радик были даны сиденья в заднем ряду полукруглой комнаты, на самом верху. По сторонам и впереди сиденья были пусты — эти места принадлежали когда-то Кланам, поглощенным или уничтоженным.

Мои возрожденные Волки — самый новый Клан, раз нас сюда посадили.

Влад принял бы это за дурное предзнаменование, но Ханам Нефритовых Соколов Марте Прайд и Саманте Клис тоже были выделены места в заднем ряду, через пролет, который вел одним концом к двустворчатой двери зала, а другим — к возвышению, где сидел Хранитель Закона Каэль Першо. Рядом с Нефритовыми Соколами сидели два престарелых Хана Клана Кошек Новой Звезды. Рассадка, как понял Влад, была результатом маневрирования Ханов, которые хотели во время дискуссии быть в центре событий.

Он не позволил себе беспокоиться из-за места. Над ним развевался стяг Клана Волков, как развевались другие флаги над сиденьями, занятыми другими Ханами.

Выделенные ему сиденья были вырезаны из гранита, как и все остальные, обиты красными бархатными подушками и поставлены перед столами черного мрамора с белыми прожилками.

У всех сорока Ханов сиденья одинаковые, и потому все мы здесь равны,

И то, что он с равными ему Ханами чувствовал себя равным, а не высшим, Влада удивило. Он глубоко в душе знал, что они ему не равны. Он яростно верил в то, что говорил Марте Прайд: лишь те вожди, кто закалился в боях с Внутренней Сферой, смогут завершить Крестовый Поход. Он по-прежнему знал, что это истина, только сейчас она скользила как-то мимо.

Строгий церемониал Совета покорял, заставлял забыть о себе. Каждый Хан приходил в камеру Совета, одетый в официальную форму. Ханы Медведей-Призраков надели плащи, сделанные из шкур своих тезок, и другие Ханы тоже принесли тотемы своих Кланов. Серые кожи, в которые был одет он сам, напоминали волчий окрас. Буйство цветов, оттенков, текстур превращали собрание Ханов в блестящее зрелище. Поскольку Влад никогда не видел такого собрания, пока сам не был возведен в ханское достоинство, то сейчас он смотрел глазами ребенка и поражался, как ребенок.

У каждого Хана был еще и шлем, сделанный в виде головы символа Клана. На шлеме самого Влада была оскаленная волчья морда с поднятыми ушами. Острый клюв и большие глаза на шлеме Марты Прайд превращали ее в воплощение свирепого сокола ее Клана. Спинные плавники на шлемах Алмазных Акул увеличивали их рост почти до роста Линкольна Озиса из Клана Дымчатых Ягуаров.

Каэль Першо — скрюченное создание, более из металла, чем из плоти, более машина, чем человек, — стукнул по столу молотком Хранителя Закона.

— Я — Каэль Першо, избранный Хранителем Закона на этом собрании Большого Совета. Настоящим я провожу этот совет по Закону Военного Времени, как положил Николай Керенский. Поскольку мы находимся в состоянии войны, все процедуры надлежит исполнять в соответствии с положениями этого Закона.

— Сайла, — почтительно выдохнул Влад. Он сел и подавил порыв снять шлем.

Символ Волка более устрашит других Ханов, чем мое лицо.

Кожа натянулась на левой щеке, перерезанной шрамом.

Не стоит им напоминать, что я когда-то был слаб.

Першо оглядел собрание.

— Вот самый серьезный вопрос, выносимый сегодня на ваше рассмотрение. Хан Аса Тани из Клана Ледовых Геллионов предложил выполнить Ритуал Поглощения.

Хан Ледовых Геллионов встал со своего места двумя родами ниже Влада и положил шлем на стол перед собой. Белый шлем был сделан в виде морды свирепого стайного хищника из тундры планеты Гектор. Изображение было устрашающим, хотя Влад и другие Волки часто презрительно называли его песцом.

Какой-то клан песцов предлагает выполнить Поглощение.

Большеголовый Ледовый Геллион пригладил рыжие волосы.

— Я с глубоким прискорбием предлагаю Поглощение, но это совершенно необходимо, ибо некоторые наши Кланы понесли слишком большие потери, чтобы сохранить жизнеспособность. Как и всегда, поглощение одного Клана другим сохраняет потенциал для нашей евгенической программы. Я призываю к Ритуалу Поглощения во избежание потерь, от которых мы не оправимся.

Ян Хокер, светловолосый и светлоглазый Хан Алмазных Акул, снял маску и встал напротив Тани.

— Я согласен с этим призывом к Поглощению. Продолжение Крестового Похода — дело жизненно важное. Мы не можем позволить затупиться клинку, которым действуем против Внутренней Сферы. Время Поглощения настало.

Марта Прайд тоже сняла шлем, когда встала, но держала его под мышкой, а не положила на стол,

— Хранитель Закона, разве в предыдущих двух Поглощениях призыв к Ритуалу был сделан раньше, чем указан Клан для Поглощения?

Першо ввел запрос с клавиатуры, потом покачал головой:

— Хан Тани следует традиционной процедуре. Нигде не записано, что выбор Кланов для Поглощения должен быть сделан до голосования. Но Клан Истребителей и Клан Мангуст пережили множество реверсов перед тем, как был исполнен Ритуал.

— Ага, целое десятилетие реверсов. Провал двух евгенических циклов. — Марта говорила небрежным тоном, но все поняли, что она имеет в виду. — Два неудачных цикла означают серьезное нарушение евгенической программы. Это совсем не то, что у Волков, а у нас вообще все реверсы не старше года.

Влад встал, но шлем не снял.

— Быть может, Хан Аса Тани согласится дать нам определение, что делает Клан жизнеспособным в его глазах?

Ледовый Геллион благосклонно улыбнулся.

— Я думаю, это очевидно. Клан должен иметь возможность выращивать, обучать и выставлять войска в достаточном числе и должного качества, дабы сокрушать врагов и добывать великие победы. Это цель, ради которой созданы Кланы.

— Понимаю. — Влад осторожно снял шлем и поставил его на стол, рычащей мордой к Ледовому Геллиону. — Тогда прошу ответить на один вопрос для меня лично: может ли Клан, проникший на двести световых лет во Внутреннюю Сферу, встречавший и громивший лучшие войска Внутренней Сферы, считаться в ваших глазах жизнеспособным?

Улыбка Тани исчезла.

— Мы не обсуждаем прошлое Волков, Хан Вард. В любом случае вы сами отрезали историю вашего Клана от тех Волков. Это все древняя история, а нас интересуют текущие события и их результаты в будущем.

— И меня тоже, Хан Тани. — Влад поглядел направо. — Действия, которые я описал, совершены Кланом Нефритовых Соколов позднее последнегособрания Большого Совета. Соколы организовали, обучили и вооружили войска, с невообразимой легкостью прошедшие косой по Внутренней Сфере. И они разгромили самые опытные войска, которые Внутренняя Сфера смогла выставить.

— И сбежали от сил, которых хватило бы, чтобы дать им приличный бой! — огрызнулся Хокер.

Марта собралась отвечать, но Влад остановил ее, подняв руку.

— А знаете, почему она решилась на хиджру от войск Внутренней Сферы на Ковентри? — Он сделал эффектную паузу, чтобы слово «трусость» всплыло в умах Ханов, и потом сам ответил: — Она решила принять их предложение, поскольку обнаружила, что я собираю войска, чтобы отобрать у нее некоторые миры из коридора вторжения. И зачем тратить силы на войска Внутренней Сферы, у которых явно не было желания драться, когда она могла бросить их против моих воинов? Она сделала то, что сделал бы каждый из вас, и в глубине души вы сами это знаете.

Линкольн Озис поднялся на ноги и положил массивную черную руку на шлем, поставленный на стол.

— Хан Вард очень ясно изложил свою мысль. Нефритовые Соколы — жизнеспособный и даже сильный Клан. Волки, проникшие во Внутреннюю Сферу, так их убоялись, что даже вступили для защиты в союз с наемниками. Представляется очевидным, что любой, предложивший Поглощение, не имел в виду указать его целью Нефритовых Соколов.

Выражение лица Хокера стало резче.

— Да, похоже, есть лишь один Клан, заслуживающий Поглощения.

Марта Прайд оглядела остальных Ханов:

— Вы имеете в виду, что Клан Волка для него созрел?

Тани кивнул:

— Ваши предшественники так думали, хотя их попытка это осуществить была сделана неумело и не дала результата.

— Отчего мои предшественники и погибли.

— Верно. Но факт остается фактом: Волки претерпели серьезные реверсы. — Тани покачал головой. — Их истощила не только война с Соколами, но из Клана Волка ушел элемент Охранителей, отчего они еще сильнее ослабли. Это сплошная история слабости.

Марта приподняла бровь:

— В самом деле? Тани мигнул:

— Это же очевидно, воут?

— Нег, Хан Тани. — Марта оскалила зубы в улыбке. — Разве не ты только что сказал Хану Варду, что его Волки отделены от истории побед других Волков? Как же мог Клан претерпеть реверсы, если, когда они случились, этого Клана еще не было? Или вы хотите, чтобы дети платили за грехи отцов?

Хокер отмахнулся:

— Это не важно, Марта. Просто Волки — слабые щенки.

— Слабые? — Марта перевела взгляд на Линкольна Озиса. — Какой Клан слабее — тот, что выиграл битву, или тот, что проиграл ее? Семь месяцев тому назад Волки сделали успешный налет на Кьямбу. Они забрали у вас генетический материал, не так ли, Линкольн? Если ваш разгром не доказал их силы, то добавление крови Озиса в их сиб-группы их наверняка усилило, воут?

Озис зарычал, и Влад чуть не зааплодировал.

Ты красноречиво расплатилась со мной за услугу, Марта.

Дымчатый Ягуар медленно кивнул.

— Да, правда, что Волки совершили успешный налет в зону оккупации Медведей-Призраков и разгромили нашу планету Кьямба. И наголову разбили войска, которые у нас там были. Хан Вард получил пленных и генетический материал, но это не значит, что Волки — не объект Поглощения.

Влад развел руками:

— Я согласен с рассуждениями Хана Дымчатых Ягуаров и даже с рассуждениями Хана Тани, хотя считаю, что ни один из них не довел свой анализ до конца. Аса Тани сказал, что Клан, чтобы считаться жизнеспособным, должен быть в состоянии поставлять в достаточном количестве обученные и хорошо вооруженные войска, быть в состоянии проводить операции и одерживать победы. Я бы сказал, что есть еще одна проверка жизнеспособности. — Он понизил голос до хриплого ворчания. — Клан должен обладать волей и духом, чтобы находить врага и нападать. — Влад вытянул руку в сторону Хана Ледовых Геллионов. — Последние восемь лет Нефритовые Соколы, Волки и другие Кланы сражаются с Внутренней Сферой. Сколько битв ты провел в этой борьбе, Аса Тани? Ты делал налеты на наши родные миры? Ты называешь себя сильным, но ты ничем этого не доказал.

Тани шумно выдохнул.

— Я с удовольствием предоставлю Хану Варду анализ силы Ледовых Геллионов, и пусть сам прочтет, каковы мы.

— Твоя компьютерная сила стоит ровно столько энергии, сколько нужно, чтобы стереть диск. — Влад наклонился вперед и оскалил зубы. — Будь у Ледовых Геллионов хоть крупица боевого духа, они нашли бы себе битву, чтобы утвердить себя.

— И я буду биться с твоим Кланом, если вы станете объектом Поглощения, Влад Вард.

— Ха! — Влад тряхнул головой. — Если Волки станут объектом Поглощения, Ледовым Геллионам никогда не выиграть конкурс за наш захват. Медведи-Призраки, Дымчатые Ягуары, даже Нефритовые Соколы вас отодвинут. Факт налицо: вы и другие Кланы, не участвовавшие во вторжениях во Внутреннюю Сферу, настолько от нас отстали, что никогда вам не поглотить Клан, совершавший налеты. То, чему мы научились в битвах с Внутренней Сферой, сделало нас сильнее, чем вы были, есть и можете быть. Если дело дойдет до Поглощения, то не Клан вторжения будет поглощен. — Влад выпрямился и показал рукой на Хана Соколов и Хана Ягуаров. — Спроси Марту Прайд. Спроси Линкольна Озиса. Они знают, что ты спишь и видишь, как бы поглотить какой-нибудь Клан вторжения и занять его место. Они знают, что это мечты идиота. Завершить Крестовый Поход против Внутренней Сферы могут лишь те вожди, кто испытан в горниле боя. Пережить Токкайдо — вот испытание, которое должен пройти любой настоящий предводитель. Мы знали победы, мы знали поражения. И только так мы узнали, что нужно для победы над Внутренней Сферой.

Линкольн Озис сложил на груди мощные черные руки.

— Хотя я мог бы счесть надменность и резкость этого Волка непозволительной дерзостью, у него есть добытая в бою мудрость, которую не заменить ничем. И если дело дойдет до Поглощения, я не рад был бы спорить с ним за право поглотить любого из вас.

Марта рассмеялась:

— Ты сам себя выдал, Линкольн, предположив, что ты будешь спорить с Владом за право Поглощения другого клана.

Влад улыбнулся и незаметно кивнул Марте.

Линкольн Озис быстро усвоил мысль, что лишь Клан вторжения может повести нас к победе над Внутренней Сферой. Он знает, что Волки, Нефритовые Соколы и Медведи-Призраки не будут выставлять кандидатов против его кандидатов, а Кошки Новой Звезды тоже воздержатся от выдвижения своего. Остаются Стальные Гадюки и Алмазные Акулы, но ни один из них не входит в первые четыре Клана вторжения, а поражение на Токкайдо надолго выбило их из колеи. Поддерживая меня, он претендует на пост Ильхана.

Влад улыбнулся Каэлю Першо.

— Наверное, Хранитель Закона, пришла пора голосовать насчет Поглощения.

Тани поднял руку:

— В свете приведенных против Поглощения аргументов я отзываю свое предложение.

— Ты совсем бесхребетный? — повернулся к нему Ян Хокер.

Марта расхохоталась:

— Просто у Хана Тани нет чувства юмора. Было бы очень смешно, если бы его предложение привело к Поглощению его же Клана.

Хан Тани побагровел:

— Всякого, кто сомневается в моей храбрости, я вызываю в Круг Равных.

Влад переплел пальцы и громко щелкнул костяшками.

— Если бы я недавно не убил Ильхана, я бы принял это приглашение.

— Хватит, Хан Вард! — поднял руку Линкольн. — Нам надо решать важные вопросы, а убивать Ханов — это не ускорит процесса.

Влад склонил голову:

— Ты прав, Хан Озис. Прими мои извинения. Увидев озадаченное лицо Линкольна, Влад чуть не улыбнулся.

Когда мы говорили последний раз, подобное замечание вызвало бы с моей стороны резкую отповедь, а сейчас я тих. Он не может поверить в свое счастье, что я отношусь к нему с почтением. Отлично. Сконфуженный враг — побежденный враг

Подняв глаза, Влад перехватил взгляд Марты Прайд.

Ее я тоже удивил. Она ненавидит политику, но при этом политика ее манит. Любопытное сочетание. Такое, которое настораживает, если есть у врага… или у союзника.

Каэль Першо обрушил на стол председательский молоток,

— Вопрос о Поглощении снят. Следующий наиболее важный вопрос — выборы Ильхана, но сначала надо решить некоторые процедурные тонкости. Некоторые из вac слишком давно не были в битве и не испытывали себя, чтобы быть признанными воинами, имеющими право выбирать Ильхана. Как только это затруднение будет устранено, мы сможем продолжать.

Влад сложил руки на груди и оглядел собрание Ханов.

Значит, многие из вас воины только в своем воображении. Неудивительно. А удивительно то, что вы не поняли предупреждения — смерти Элиаса Кричелла из-за того же недостатка статуса. То ли Кланы, которые мы оставили позади, опустились так низко, то ли я поднялся так высоко?

Минутку подумав, он ответил на свой вопрос и надел шлем, чтобы скрыть улыбку.

IX

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

4 октября 3058 года

Виктор Дэвион откинулся в кресле и поднял глаза на топографическую проекцию повестки первого заседания конференции стратегического планирования. Вопросы казались Виктору положительно вялыми и явно неподходящими для военного совета. Он уже составил себе мнение о подходе, необходимом для победы над Кланами, но Прецентор справедливо указал ему на то, что коллегиальное руководство должно еще согласиться с этим мнением.

И согласиться выделить войска.

Сохранение единства сил коалиции жизненно важно по двум причинам. Первая — та, что, лишь встретив перед собой единый фронт, Кланы поймут невозможность постепенного завоевания Внутренней Сферы. Если не все примут участие в войне, восстановление Звездной Лиги будет просто неудачным трюком. Виктор отлично представлял себе, как Кланы назовут новую Звездную Лигу жалкой попыткой устыдить их и сочтут лишним доказательством, что Внутреннюю Сферу необходимо завоевать.

Вторая и более важная причина, почему все должны сражаться вместе, — никто не мог бы бросить свои войска в наступление, рискуя потерять собственные миры при нападении других государств, к которым пришлось бы повернуться спиной. Виктор точно знал, что Теодор Курита и его собственная сестра понимают серьезность угрозы Кланов, но не был уверен, что Сунь-Цзы не рассматривает войну с Кланами как шанс расширить собственную Федерацию Капеллы. К тому же для победы над Кланами требовались военные ресурсы большие, чем могли дать любые две страны из этих трех.

Или мы будем держаться вместе, или нас повесят по одному.

Для заседаний секции военного планирования было выделено помещение поменьше. В обычное время оно служило небольшим театром, и трибуну установили на сцене. Голографические проекторы над сценой были настроены так, чтобы все появляющиеся изображения повисали перед полукругом столов, где сидели делегаты. Старые деревянные половицы и ступени, ведущие на сцену, заскрипели под ногами Прецентора, идущего от стола Комстара к трибуне.

Фохт оглядел собравшихся правителей и их военных советников.

— Цель нашего заседания — выработать общий план, который перенесет войну на территорию Кланов. Если никто не возражает, то важно подчеркнуть, что наша сегодняшняя дискуссия посвящена военным вопросам и не должна зависеть от политических соображений. Мы должны предложить наилучший план, как прогнать Кланы и покончить с их угрозой. Любые вопросы, которые могут нас от этого отвлечь, должны быть оставлены за порогом этого зала.

Маршал Лиранского Альянса Шарон Брайан заметила с места:

— Фон Клаузевиц сказал, что война есть продолжение политики иными средствами. Как же нам здесь отделиться от политики?

Серые глаза Прецентора стали жестче.

— Фон Клаузевиц говорил о войне и политике Наполеона, но книга его продолжала выходить и тогда, когда ни его, ни явления, о котором он говорил, уже не было. Если вы посмотрите историю войн, ведшихся во времена господства этой доктрины, то увидите, что эмпирические данные не подтверждают его заключения. Искусство войны — феномен слишком сложный, чтобы укладываться в такую простую парадигму, особенно если участвующие в войне силы могут обезлюдить целые планеты.

Прошу вас не питать никаких иллюзий насчет того, что мы здесь обсуждаем. Кланы с помощью генетики, технического прогресса и передовых методов обучения создали самую страшную военную машину за всю историю человечества. Тот факт, что мы до сих пор не опрокинуты окончательно, показывает, что их развитие не сделало их неодолимыми, а также предполагает, что наши военные доктрины основаны на слабых местах их вооруженных сил.

Фохт кивнул человеку в форме Федеративного Содружества. Черная кожа этого человека говорила об африканских предках, а четкая и точная походка при подходе к трибуне выдавала военное происхождение и обучение. Виктор знал, что это один из аналитиков Дока Тревены, и Док о нем весьма лестно отзывался.

Раз Док выпустил его с докладом, значит, у него действительно есть голова на плечах.

Прецентор кивнул этому человеку.

— Для тех, кто не знает, представляю: это доктор Майкл Пондсмит. В настоящий момент он служит в Вооруженных Силах Федеративного Содружества в звании комманданта, а вне призыва является преподавателем в Сахарской Академии. Его научная специальность — военная история и количественный анализ. Им исследована модель военного искусства, на основе которой мы будем планировать наше наступление, и мы попросили доктора Пондсмита объяснить присутствующим ее суть, чтобы мы все начинали с одинаковыми базовыми знаниями. Прошу вас, доктор Пондсмит.

— Благодарю вас, Прецентор. — Густой и сильный голос Пондсмита немедленно привлек внимание. — Модель, которую я исследовал, известна как энтропийная модель войны. Она была разработана доктором Марком Германом, военным аналитиком и создателем моделей военных конфликтов в конце XX — начале XXI века. Дополнительный материал, к которому обращается эта теория, был в разное время отброшен как трудный для количественного измерения либо практически несущественный, но на самом деле предлагаемая модель прямо и непосредственно применима к ситуации, подобной угрозе со стороны Кланов.

Пондсмит нажал кнопку, и над головами делегатов появился желтый голографический круг.

— Моделирование войны начинается очень просто. Принимается во внимание одна характеристика, представленная здесь желтым кругом. Это смертоносность, иначе говоря, поражающая способность: способность войск уничтожать войска противника и, более широко, — подрывать его боеспособность. Мы все знаем — в основном по недавнему вторжению самих Кланов, — что способность противника поражать чужие войска вызывает распад уцелевших сил из-за ужаса и паники, порожденных подобным применением поражающей силы. В течение долгого времени поражающая способность была единственным элементом воинского искусства и даже во время военных конфликтов постиндустриальной эпохи оставалась главным решающим фактором войны.

Виктор увидел красный круг, перекрывший в проекции желтый. На нем была надпись «Подрыв».

— Тактические соображения развивались и становились все более необходимыми, поскольку возрастание поражающей способности и расширение зон поражения, сопровождавшие прогресс военных технологий, вызвали увеличение масштабов военных конфликтов. Косвенные и обманные методы причинения трудностей противнику приобрели большую значимость. Если противника удается заставить думать, что вы нападете здесь, а вы будете атаковать там, он может сосредоточить силы не там, где надо, и растратить их зря. Даже ожидание атаки, которой так и не будет, оказывает существенное отрицательнее влияние на боеспособность противника.

Перекрытие между поражающей способностью и подрывом означает преимущество, возникающее при уничтожении командных и управленческих звеньев противника или перерезании линий снабжения. Посредством такого специфического применения поражающей способности может быть уничтожена цель, существенная для способности противника реагировать на угрозу. Убейте связного, везущего приказы войскам, и боевая единица не двинется с места. Убейте командира — и единица останется без мозга. Хотя такие боевые единицы и не уничтожаются в ходе боя, они полностью теряют эффективность в его ведении.

Чернокожий показал в середину зала, где появился синий кружок, перекрывшийся с первыми двумя:

— В модели Германа добавлен третий элемент: трение. Этот термин относится к амортизации боевой единицы за счет боевого износа — как к обслуживанию, необходимому для поддержания единицы в боеспособном состоянии, так и — в особенности — к трудностям, вызванным введением боевой единицы в бой. Сюда попадают дезертирство, неисправности техники, дефицит запасов горючего и провизии, недостаток боевого духа и масса других еле заметных по отдельности факторов. Зеленая зона перекрытия между трением и поражающей способностью известна как усталостное истощение. Она означает неспособность войск устранять повреждения и восстанавливаться после битвы. Лиловое перекрытие между трением и подрывом называется инерцией и описывает ущерб, который несет боевая единица, реагируя на ложные угрозы и другие отвлекающие действия.

Центральная зона, где перекрываются все три кружка, является ключевой для энтропийной модели войны. Вот в чем ее значение: если вы заставите противника действовать, когда вам этого хочется, если поразите его командные и управленческие звенья так, чтобы была утеряна согласованность командования, то этого удара будет достаточно, чтобы потрясти его войска, — а потрясение здесь совершенно необходимо, — и они рассыплются. Они будут в буквальном смысле слова потеряны — не будут знать, зачем они находятся там, где находятся, не будут знать, что делать, а перед ними будет противник, от которого нет защиты. Если война — это ад, то энтропийная война — личная сауна Сатаны, — заключил Пондсмит.

Маршал Брайан покачала головой:

— Все эти теории очень красивы и убедительны, и, быть может, это самое трение позволяет использовать количественные методы, которые постфактум совпадут с реальностью, но арифметикой Кланы не победить.

— Согласен, маршал Брайан, — поклонился с трибуны Пондсмит. — Однако анализы битвы при Токкайдо и Ковентрийской кампании и даже рейдов Красного Охотника в Лиранский Альянс показали, что к угрозе Кланов энтропийная модель войны — ЭМВ — полностью применима. Кланы действуют почти исключительно в зоне поражающей силы. На Токкайдо мы видели, что навязывание им долгой войны серьезно снизило их боеспособность. Расточительное использование боезапаса — пример трения: они не могли дальше сражаться, потому что израсходовали необходимые для этого материалы. Только Волки, ограничившие свою потребность в снабжении, смогли одержать существенную победу над Гвардией Комстара.

Сидевший за столом Конфедерации Капеллы By Канг Куо поднял глаза:

— Правильно ли тогда мое предположение, что оперативные и тактические соображения нашей кампании будут сосредоточены на максимальном усилении наносимого Кланам ущерба от трения?

Пондсмит сдвинул брови.

— Поскольку Кланы выглядят уязвимыми именно в этой области, такой план представляется разумным, но об этом лучше говорить не мне.

Встал Виктор.

— Спасибо, доктор Пондсмит. — Виктор обвел глазами коллег по совещанию. — Энтропийная модель войны была вам представлена в качестве основы для построения нашей кампании вот почему: она прямо указывает на некую реальность, осознать которую должны мы все. Дело в том, что кампания будет долгой. Пусть Кланам потребовалось только два года, чтобы захватить все миры, которые они сейчас удерживают, но для подготовки обороны у них было пять лет. Наша кампания должна будет отбросить их назад широким фронтом, а это будет нелегко.

Маршал Шарон Брайан наклонилась вперед.

— Есть другой способ покончить с этим вторжением.

Виктор приподнял бровь. Брайан улыбнулась.

— Мы можем ударить по столичной планете Кланов и вывести их из боя полностью.

— И вы знаете, как туда попасть? — Виктор всмотрелся в Брайан тяжелым взглядом. — Я не знал, что вам известно ее местонахождение.

— Мне — нет. — Брайан повернулась к Фелану Келлу. — А ему — да. Он может отвести нас к их логову. Один удар, coup de grace, и с этим делом покончено.

Зеленые глаза Фелана холодно сверкнули.

— Я не поведу вас к Стране Мечты.

— Вероломный пес! Что ты тогда здесь делаешь?

— Помогаю вам разгромить Кланы, маршал Брайан.

— И защищаешь их!

— Нет. — Фелан твердо покачал головой. — Я отказываюсь вести вас к Стране Мечты по многим причинам, и не последняя из них — та, что у меня нет необходимых для этого данных.

Прецентор нахмурился:

— Вам неизвестен маршрут к Стране Мечты?

Виктор увидел гримасу боли на лице Фелана. Впервые вижу, чтобы он проявил слабость. Фелан медленно встал, наклонив голову.

— Когда Ильхан Ульрик Керенский послал мой отряд во Внутреннюю Сферу, он хотел убрать меня подальше от соблазна. Он хотел, чтобы я и мои люди во Внутренней Сфере послужили тормозом для остальных Кланов. Он знал, что ему предстоит погибнуть, и знал, что мы захотим за него отомстить. Чтобы этого не случилось, он принял экстраординарные предосторожности — убрал из компьютеров наших кораблей навигационные данные о маршрутах к мирам Кланов. Помимо этого — насколько мне известно — не существует ни одной полной карты подобного маршрута. Входящим кораблям дают маршруты путевые станции.

Брайан сощурила глаза до щелок.

— Я думаю, вы лжете.

— Можете думать, что хотите, маршал Брайан, но независимо от этого у меня нет данных, которые вам нужны. — Фелан поднял голову. — А были бы — я бы вам их не дал. Одиночный далекий удар по Стране Мечты только разозлит Кланы и подогреет их войну с Внутренней Сферой. Без кампании, которая покажет, что мы можем их встретить и разгромить, они отмахнутся от этого удара, как от нашего случайного везения, — а чтобы долететь туда, ударить и вернуться обратно, понадобится везение очень немалое.

Виктор кивнул своему кузену:

— Ничего бы я так не хотел, как нанести единственный удар, выводящий Кланы из строя, но если подходить реально, то вопрос стоит так: мы должны вытеснить их из Внутренней Сферы. По моим оценкам, такая кампания затянется очень надолго — порядка семи или больше лет, в зависимости от степени участия.

By поднял руку:

— Что вы имеете в виду под «участием»?

— Сколько Кланов будет против нас одновременно? — Виктор пожал плечами. — Если бы мы могли вести эту войну так, чтобы против нас стоял только один Клан, мы бы с ними разобрались быстрее.

Фелан кивнул:

— Необходимо вспомнить, что сами Кланы политически расколоты по вопросу о необходимости вторжения. Крестоносцы считают, что Внутренняя Сфера должна быть освобождена от тех, кто не имеет на нее прав, а Охранители верят, что цель Кланов — защищать людей

Внутренней Сферы от любых угроз — в том числе от Кланов. Если мы нападем на Клан Крестоносцев, позиции Крестоносцев в Совете Кланов будут подорваны. Может быть, Кланы склонятся к поискам мира. Брайан постучала пальцем по столу:

— Но мы никогда не согласимся на мир без полного отхода Кланов с оккупированных миров. Я права?

Прецентор встал и жестом велел сесть и Виктору и Фелану.

— Это, маршал Брайан, вопрос политический и будет решаться политиками. Мы же будем заниматься вопросами боеготовности войск, транспорта, боевых задач, снабжения и выбора подходящих целей для атаки. Где мы будем сражаться, также будет решаться политиками, но мы должны заверить их, что сражаться мы можем и будем. Мы — скальпель, которым другие вырежут раковую опухоль Кланов из тела Внутренней Сферы. И нам решать, сколько времени продлится операция и как лучше ее осуществить.

Шарон Брайан презрительно фыркнула:

— Думаю, эта война будет какой угодно, только не хирургической.

Виктор выдержал ее презрительный взгляд, не моргнув.

— Если пациент останется жив, маршал Брайан, значит, мы сделали то, что требовалось.

X

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

5 октября 3058 года

Катрина Штайнер встретила Томаса Марика прямо в дверях своего кабинета. Она протянула левую руку, чтобы он мог обменяться с ней рукопожатием здоровой левой рукой, а не изувеченной правой. Катрина заметила удивление в его глазах, но ничем этого не проявила, только дружелюбно улыбнулась.

Я знаю, что на него производит впечатление, когда человек помнит его предпочтение пользоваться левой рукой. Он считает это вежливым и предупредительным, а именно эти качества я и хочу проявить.

— Я очень рада, что вы смогли прийти ко мне, генерал-капитан.

— Я был счастлив принять ваше приглашение, Архонтесса.

Катрина посмотрела ему за спину, в закрывающиеся двери кабинета,

— Вашей спутницы с нами не будет?

Томас чуть повернулся, чтобы к ней был обращен профиль без шрамов,

— Нет. Графиня просила меня передать ее сожаление, но она сопровождает мою дочь в походе по Таркарду. Думаю, Изида собирается обогатить вашу экономику, а Шеррил интересуют кое-какие культурные памятники столицы.

Катрина жестом пригласила Томаса сесть на белый кожаный диван возле стеклянного стола с инкрустациями кованого железа.

— Садитесь, прошу вас. Хотите чего-нибудь выпить?

— Спасибо, не сейчас. — Томас подтянул форменные брюки и сел. Зеленый мундир был отделан королевским пурпуром, но был лишен шевронов, полос и шнуров, которые полагались бы к форме человека такого ранга. Для Катрины эта форма выглядела достаточно по-военному, но отсутствие украшений напоминало ей простоту формы Комстара.

Будто мне надо напоминать, что Томас был когда-то адептом Комстара и даже сейчас многими из фракции Мира Блейка считается «Примасом в изгнании».

Сама она выбрала себе костюм солдатского покроя — жакет болеро, строгая юбка и ботинки для верховой езды, облегающие икры как вторая кожа. Белое сукно и кожа, и единственным цветным элементом были золотые пуговицы и пряжки. Волосы забрала в золотистую косу позади, переброшенную через плечо подобно змее.

— Жаль, что графиня Халас не смогла быть с нами. Она очаровательна, и я очень хотела бы сойтись с ней поближе. — Катрина села напротив Томаса. — Я рада, что вы нашли спутницу, которая смогла вас утешить после гибели Софины.

У Томаса пресеклось дыхание. Всего полтора года назад он потерял жену и узнал почти сразу после этого, что их сын и наследник Джошуа умер, подвергшись лечению на Новом Авалоне — столице Федерации Содружества Виктора Дэвиона. Удар оказался сокрушительным. Узнав, что Виктор собирался подставить вместо его сына дубля, Томас напал на Федеративное Содружество и смог отбить обратно миры, которые двадцать лет назад захватил Ханс Дэвион.

— Да, в этом мне повезло, хотя Шеррил — это серебряный просвет в черной туче.

— Я понимаю, что Софину вам никто заменить не может. — Катрина заставила себя произнести это сдавленно, будто от наплыва чувств. — Я так о вас печалилась.

— И я был вам очень благодарен тогда за выражение сочувствия. — Томас потер челюсть левой рукой. — А ваше решение воздержаться от нападения на меня, когда я наказывал вашего брата за вероломство, показало мне вашу благородную природу.

— Виктор — мой брат, но я никогда не могла бы поддержать такой коварный и жестокий обман.

— Я чувствовал в вас тогда — и сейчас чувствую — тягу к справедливости. — Томас слегка вздохнул. — Тогда я ощущал с вами родство, которое могло бы привести ко многому.

Значит, Тормано прав — ты интересовался мной как возможным консортом.

Катрина улыбнулась и поиграла кончиком косы.

— Есть вещи, которые делаются по политическим причинам, а есть которые по личным. Я знаю, что нереально было бы полагать, будто именно в моей жизни эти вещи можно было бы разделить, но мне этого очень хотелось бы. Любовь моей жизни — Гален Кокс — был убит из-за политики. Из-за нее погибла моя мать и… нет, этого мне не следует говорить…

Взгляд Томаса стал острее, но он скрыл свой интерес за вежливым кивком.

— Я ценю ваше доверие, Катрина. То, что мы здесь говорим, говорится между родственными душами, а не политическими соперниками.

Катрина позволила себе выразить голосом облегчение.

— Моя мать была страшно несчастна.

— Что?

— О, я знаю, что это считается величайшей ересью — чуть ли не богохульством — считать, будто она не была безнадежно влюблена в моего отца. Так оно и было во многих смыслах, но Ханс Дэвион был далек и практически неизвестен той, кем она была в молодости. Правда, что они сблизились за последующие годы, но ей претило, что ее используют для распространения власти Дэвионов на ее народ. Сами подумайте — в качестве свадебного подарка мой отец преподнес ей войну. В ее честь он уничтожил миллионы.

Томас заморгал, помолчал. Потом произнес:

— Я никогда не смотрел с этой точки зрения.

— Мало кто смотрел. Я не думаю, что мой брат это понимает, а если и понимает, то ему это все равно. Он для этого слишком сын Ханса.

Генерал-капитан коротко кивнул:

— Порода Лиса в нем слишком сильна.

— К сожалению.

— Вы так думаете? — Томас нахмурился. — Хотя я никогда особенно не любил вашего отца, если бы я сейчас мог вызвать его из могилы и поставить во главе войны с Кланами, я бы сделал это в мгновенье ока. Переделывая пословицу: если проблема — это гвоздь, то решением будет молоток.

Катрина кивнула.

— Да, но политика, но управление нациями — это не те проблемы, которые можно назвать гвоздями, вы согласны?

— Да, управление государствами — это больше искусство, чем умение.

— А я, Томас, оказалась в таком положении, что должна заниматься государственным управлением, не имея должного совета. Я не могу обратиться к Виктору — он ненавидит меня за раскол Федеративного Содружества. Теодор Курита тоже настроен Виктором против меня. Сунь-Цзы Ляо и я никогда не встретимся с глазу на глаз, особенно когда я взяла к себе советником его дядю. — Катрина улыбнулась с надеждой во взгляде. — Вы единственный человек, которому можно доверять, и вы обладаете знанием, которое мне нужно, чтобы быть уверенной, что я действую правильно.

Кожаный диван скрипнул, когда Томас подался вперед.

— Вы мне льстите, Катрина.

— Я только констатирую очевидное, Томас,

— Очевидное, быть может, для вас, но я никогда бы не посмел думать, что вы мне настолько доверяете.

Теперь посмеешь, поскольку это тот вывод, к которому я тебя подвожу.

— Я доверяю вам, Томас, поскольку каждому из нас нужно то, что может ему дать другой. — Катрина облокотилась на левую сторону дивана и положила ногу на ногу. — Я не удивлюсь, если ваша Шеррил Халас вскоре объявит, что носит вашего ребенка. Не делайте такой удивленный вид — это просто интуиция. Вам нужен наследник, чтобы отодвинуть Изиду и не пустить Сунь-Цзы на ваш трон, а Халас — вполне подходящий консорт.

Темный глаз Томаса заискрился.

— Она не была единственным вариантом среди кандидаток на рождение моего наследника.

— Я так и думала, — улыбнулась Катрина. — Будь мой брат все еще главой единого Федеративного Содружества, он мог бы предложить меня вам в качестве консорта, чтобы наш ребенок стал средством объединения наших царств.

— Это был бы мощный альянс даже и сейчас, Катрина.

— Согласна, но сейчас это невозможно, Томас. — Катрина посмотрела прямо ему в глаза. — Если бы мы поженились и объединили наши царства, у нас оказался бы один голос вместо двух в Звездной Лиге, которую мы собираемся создать. — Она сощурилась, улыбка стала жестче. — Пусть я не могу дать вам наследника, но я могу помочь вашему новому наследнику выжить.

— Как?

— Тормано постоянно порывается усилить свое Движение за свободу Капеллы. Сейчас его возглавляет Кай Аллард-Ляо, но вы можете себе представить, чтобы он удержался от вступления в войну против Кланов? Вряд ли, а в его отсутствие влияние Тормано усилится. Его действия могут вывести Сунь-Цзы из себя, и ему будет не до вас,

— Он будет занят другим.

— Именно, и не будет думать о вашем ребенке. — Катрина улыбнулась. — Я сочту для себя честью предоставить графине кров и до и после родов, сколько она пожелает.

Лицо Томаса замкнулось, тон стал официальным.

— Прошу прощения, Архонтесса, но один мой ребенок уже насладился гостеприимством вашей семьи.

Катрину охватил гнев.

Как ты смеешь думать, что я предлагаю тебе подвох, ты, недочеловек несчастный!

Чтобы не броситься на него, она поднесла руку ко рту, потом наклонилась, положила руку к нему на колено.

— Томас, я не подумала. Боже мой, каким же исчадием зла вы считаете меня! — Катрина сумела перевести гнев в ужас и позволила себе выразить его дрожью в голосе. — Я думала, что Кали Ляо трудно было бы заслать своих убийц на Атрею, но нанести удар здесь им было бы еще труднее. Прошу вас, простите меня. Я… это такой ужас…

Левая рука Томаса опустилась на ее руку, прижав ее к его колену.

— Я хочу верить, Катрина, что вас тогда ввели в заблуждение. Очень хочу. — Его голос стал чуть резче. — Но все же я хочу, чтобы вы знали: за любую угрозу моему ребенку я отплачу сполна. Я не стал продолжать войну против вашего брата, поскольку он всего лишь выполнял план отца, но мою сдержанность не следует считать трусостью. Может быть, мне не хочется драться, но это не значит, что я не могу драться или не буду.

— Эту ошибку я бы допустила в последнюю очередь, Томас. — Катрина подвинулась, коснувшись коленями края стола, и выпрямилась, насколько позволяла пойманная рука. — Я не представляю себе ситуации, в которой мне бы понадобился заложник от вас или вам от меня. Учитывая наши границы, мы и без того заложники друг друга. Если мы начнем воевать друг с другом, нас съедят другие — Кланы нападут на мое царство, Сунь-Цзы — на ваше. А когда нас разгромят, мой брат и Дом Куриты сметут то, что не сожрут Кланы. — Катрина высвободила руку, и стало легче. — Наш единственный шанс на процветание, на выживание — это работать вместе. Имея меня в союзниках, вы ничем не рискуете, покоряя Сунь-Цзы. Правильное использование вашего будущего зятя поставит моего брата туда, где ему место, а Теодор согласится на любой план, идущий на пользу его стране.

Томас нахмурился.

— Вы действительно так презираете своего брата? Вопрос поразил Катрину настолько, что она даже не смогла скрыть этого до конца.

— Виктора? Не то чтобы я презирала его, Томас, я его просто слишком хорошо знаю. Он считает Сунь-Цзы своим врагом, но еще считает его прямой угрозой своему другу Каю. Виктор предан почти до нелепости, и преданность его ослепляет. И как вы уже отметили, Виктор больше воин, чем политик. Им вертеть нелегко, но можно.

Томас медленно опустил изрезанное шрамами лицо.

— Не могу отрицать, что в ваших словах есть логика. Но я не уверен, что мне нравится мысль вертеть Виктором.

— Но вы сами сказали, что Виктор — наша самая большая надежда как командующий силами, которые уничтожат Кланы. Наш неофициальный союз гарантирует, что он сделает работу, для которой подходит лучше всякого другого. — Катрина позволила себе слегка усмехнуться. — То, что он будет думать только о Кланах, а потому представлять собой меньшую угрозу для нас, — это всего лишь дополнительная выгода.

Томас сложил руки как в молитве.

— Я думаю, Архонтесса, что наши государства очень выиграют от сотрудничества. Все это, конечно, должно быть конфиденциально, но вполне допустимо, поскольку наши планы на пользу Внутренней Сфере в целом. — Томас улыбнулся. — Вас удивляет, что я так быстро согласился?

— Признаюсь, да. Вы же создали общество Рыцарей Внутренней Сферы с упором на благородство и справедливость, и я думала, что подобные действия за кулисами для вас могут быть неприемлемы.

— На самом деле нет. В идеальном обществе подобные закулисные действия не были бы необходимы. — Взгляд генерал-капитана стал тверже. — Но наше общество не идеально, и нам приходится принимать решения, из-за которых родители теряют детей — как и я заплатил жизнью сына. Если тайные сделки уменьшают эту цену, я вступаю в них. Как бы я ни желал, чтобы можно было без этого обойтись, они необходимы, а раз так, я стараюсь использовать их как можно лучше.

Он поднял глаза, и Катрину проняло холодком. Изуродованное лицо светилось внутренним огнем.

— Джером Блейк, слова которого я выучил, когда был в Комстаре, предвидел золотой век человечества. И это та цель, которую я преследую. Она не оправдывает средства, но требует должного усердия. В вас, Катрина, я вижу партнера для ее достижения. Поэтому я работаю с вами, но лишь на благо всего человечества.

ѕ Ваша цель — моя цель, Томас. — Катрина прижала руки к сердцу. Золотой век — под властью золотоволосой женщины. — И горе тому, кто встанет у нас на дороге.

XI

Большой бальный зал

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

8 октября 3058 года

Та же усталость, что заострила лицо Прецентора, гудела в костях Виктора. Заседания военного планирования разбились на долгие совещания, когда сравнивали официальные боеготовность и силу войск каждого государства с фактами и цифрами, сообщенными Джерри Крэнстоном и Доком Тревеной. В общем и целом цифры оказывались похожими, хотя Сунь-Цзы переоценивал свои новые боевые единицы и недооценивал боевые единицы Дома Воина.

Цифры и обсуждения закладывали фундамент реального создания коалиционных сил. Хотя маршал Брайан все еще возмущалась исходом конфликта на Ковентри, другие руководители, в том числе By Канг Куо и сэр Пол Мастере из Мариковых Рыцарей Внутренней Сферы с уважением относились к желанию Виктора принять победу, которая не стоила жизней солдатам. Никто, конечно, не смел предположить, что кампания против Кланов будет выиграна так же чисто, но все вроде бы соглашались, что бессмысленных потерь следует всеми силами избегать.

Прецентор тяжело облокотился на стол и оглядел собрание политических руководителей.

— Все вы уже получили ваши секретные доклады о ходе дискуссий на заседаниях военного планирования. Как вы знаете, нашей предварительной задачей было оценить войска, которые мы можем мобилизовать против Кланов. Эти новые Силы Самообороны Звездной Лиги будут превосходны, но кампания потребует времени и серьезного расхода ресурсов. Сколько именно она продлится и сколько потребуется людских и материальных ресурсов, в данный момент невозможно точно прогнозировать.

Перед тем как мы вступим в фазу составления каких-либо существенных планов, необходимо обсудить некоторые вопросы. Будь эта кампания чисто планетарной, тактические соображения решали бы, где, когда и как мы ее начнем. Но поскольку мы ставим себе целью изгнание врага из области, охватывающей сотни тысяч кубических световых лет, вопрос о том, где начать, может и должен содержать политическую составляющую. Итак, это первый вопрос, который я ставлю перед вами: откуда мы начнем наступление?

Виктор слушал эти слова вдумчиво и серьезно, но его сестра, судя по тому, с какой быстротой она вскочила на ноги, очевидно, приняла их за призыв аукциониста назначать цену. Виктору пришло в голову, что то, что они сейчас будут делать, очень похоже на торговлю, предшествовавшую атаке Кланов, и ирония ситуации заставила его улыбнуться.

Мы становимся похожими на врагов, а они — на нас.

Анастасиус Фохт кивнул Катрине:

— Вы хотите начать, Архонтесса?

Катрина улыбнулась и показала на центр зала. Там медленно соткалось голографическое изображение — вид Лиранского Альянса, кверху границей с Лигой Свободных Миров через оккупационную зону Нефритовых Соколов. Карта тянулась до Терры и границы между Лиранским Альянсом, Синдикатом Дракона и крошечной Свободной Республикой Расалхаг.

— Я собираюсь доказать вам, коллеги, что Лиранский Альянс является лучшим решением для организации и начала нашего наступления на Кланы. Граница с Нефритовыми Соколами у нас широкая, а это значит, что почти все места боевых операций будут в одном прыжке от наших позиций. Наступление из Лиранского Альянса освободит миры Альянса, а также миры Свободной Республики Расалхаг. — Катрина показала пальцем на Терру, и родина человечества засветилась. — Как все мы знаем, заявленная цель вторжения Кланов — захват Терры. Одной из наших первых задач может быть отрезать оккупационную базу Кланов, создав буфер, предотвращающий их удар на Терру и снимающий давление со Свободной Республики Расалхаг. — Она посмотрела вверх, на треугольную область возле середины линии, где Нефритовые Соколы выступили на несколько сантиметров из проекции. — Это — Оборонительный Рубеж Арк-Роял. Полковник Келл — или префект фон Ворлок, если вам угодно, — обещал, что его Гончие Келла и войска его сына будут защищать эту зону от поглощения Кланами. Если мы будем атаковать не из Лиранского Альянса, эти хорошо обученные и эффективные войска останутся неиспользованными.

Морган Келл встал.

— Простите, что перебиваю, Архонтесса, но ваше последнее утверждение не точно. Я никогда не говорил и не имел в виду, что буду удерживать свои войска от битвы с Кланами. Когда вы в прошлом просили моей помощи, она предназначалась для операции против целей Внутренней Сферы. Я отказался использовать свои войска против сил Внутренней Сферы при наличии столь сильной угрозы со стороны Кланов. Мои люди будут драться там, где их попросят.

Виктор уловил в лице сестры вспышку гнева, потом легкого удивления, но она тут же взяла себя в руки.

Катрина не ожидала от Моргана такого признания. Она считала его занозой у себя в боку и до этой минуты думала, будто дело в том, что он ее ненавидит. Теперь похоже, что ему просто не нравился ее выбор целей. Это заставит ее задуматься, что тоже хорошо.

Катрина кивнула Моргану, и тот сел на место.

— Я благодарна вам за это разъяснение, полковник Келл. Но я лишь имела в виду тот факт, что ваши приготовления к защите Оборонительного Рубежа Арк-Роял могут послужить фундаментом для сил наступления.

Преценторулыбнулся:

— Ваша точка зрения вполне ясна, Архонтесса, и ваше официальное предложение будет передано в компьютеры присутствующего здесь штабного персонала. Координатор, не хотите ли вы обратиться к собранию?

Курита встал, одетый в темный костюм без каких-либо воинских знаков различия.

— Архонтесса в своем выступлении удачно отметила некоторые моменты. Я бы предложил в качестве базы для наступления Синдикат Дракона — по многим причинам.

Он показал рукой на центр зала, и голографическое изображение Синдиката Дракона сменило карту Лиранского Альянса. Похожая на почку область была наклонена под углом сорок пять градусов, и в районе ее внутренней кривизны виднелись зоны вторжения, оккупированные Дымчатыми Ягуарами и Кошками Новой Звезды. Синдикат на голограмме был окрашен оттенками красного, а зона этих Кланов — серым. Рядом с ней была куда более тонкая зона, оккупированная Медведями-Призраками. Она была голубой.

— Синдикат может предложить нашим силам множество преимуществ. Первое и главное: вопросы секретности будет решать куда проще, поскольку средства массовой информации подчиняются правительству. Многие из вас осуждали подобное положение вещей, но факт остается фактом: простым прослушиванием вещания СМИ Кланы могут легко выяснить природу наших военных приготовлений здесь, в Лиранском Альянсе. Хотя СМИ — это средство, с помощью которого мы можем ввести их в заблуждение, истинная оперативная секретность может быть соблюдена только в Синдикате.

В сердце серой зоны засияла красным планета.

— Это Уолкотт. Этот мир Ягуары не смогли у нас отвоевать, и в торговле перед битвой они согласились оставить планету в покое, если не смогут покорить. Мы можем использовать Уолкотт как базу для беспокоящих операций против Дымчатых Ягуаров. Она может служить как базой для вылазок, так и источником снабжения войск. Архонтесса Катрина отметила, что миры в зоне Нефритовых Соколов расположены теснее, что облегчает переброску войск. Кроме того, это также позволит Соколам быстрее передавать войскам подкрепления, снабжать их боезапасом и техникой. В зоне, близкой к Синдикату, у нас меньше целей, а значит, мы можем себе позволить большую концентрацию сил. — Голос Теодора стал чуть тише, а взгляд тверже; — У нас также есть причина полагать, что мы, быть может, не будем вынуждены нападать на миры, оккупированные Кошками Новой Звезды.

У Томаса Марика отвалилась челюсть.

ѕ Как? Вы что, договаривались с Кланами?

Теодор поднял руку:

— Кошки Новой Звезды пытались вести переговоры. Как известно Прецентору, Кошки Новой Звезды отличаются от прочих Кланов. Они столько же мистики, сколько и воины, хотя умеют сражаться свирепо, как свидетельствует их битва с Горцами Борея на Вейсайде-5. Кошки Новой Звезды придают огромное значение видениям, испытанным некоторыми их воинами или Ханами. Насколько я понимаю, у кого-то было видение кота, пережеванного драконом, или чего-то в этом роде, а это наводило на мысль о разрядке.

Томас Марик, прищурившись, слушал ответ на свой вопрос.

— Так что вы хотите этим сказать, Теодор?

— Я хочу сказать, что Кошки Новой Звезды, очевидно, видят теперь иные средства достижения своих целей. Если с ними возможен компромисс — а наши переговоры в эту сторону и движутся, — то я считаю, что продолжать такие переговоры необходимо.

Катрина уставилась на Теодора кинжальным взглядом.

— И вы предлагаете, чтобы мы позволили Клану владеть мирами Внутренней Сферы?

— Поскольку эти миры принадлежат мне, и я определяю, как с ними следует поступать, — то да, разумеется. — Координатор покачал головой. — Не вижу причин, почему я должен покупать кровью то, что и без того мое и что я могу вернуть мирным путем.

Сунь-Цзы негромко рассмеялся.

— Непонятно, почему ты так возмущаешься Теодором, Катрина. Ты же позволила людям Клана жить прямо в своей стране.

— Люди моего сына — люди Клана во всем, кроме одного! — огрызнулся на него Морган Келл. — Кроме подданства. Насколько я понимаю, Координатор говорит то же самое о Кошках Новой Звезды,

Прецентор поднял руки:

— Прошу всех, давайте поймем вот что: Координатор всего лишь предположил, что у него есть способ действий в той реальности, с которой мы имеем дело, — в частности, когда люди Кланов останутся на отвоеванных нами планетах. Нам в этой комнате легко забыть, что для большинства людей завоевание мира — это смена лиц на монетах, новые национальные гимны и другие праздничные дни — вот и все. Как наши люди не стали бежать с завоеванных миров, так и люди Кланов не будут бежать с миров, которые мы отвоюем. Нам не узнать ни сколько их пришло во Внутреннюю Сферу, ни сколько миров перестроились по социальной модели Кланов, но ясно одно: во Внутренней Сфере еще долго придется иметь дело с людьми Кланов. Это мы должны знать и не забывать.

Виктор встал:

— Прецентор, я боюсь, что наша дискуссия очень скоро прервется, если мы не перенаправим ее туда, куда изначально собирались: поиск направления атаки на Кланы. Я считаю, что моя сестра и Координатор Синдиката Дракона привели очень хорошие доводы. Среди нас нет ни одного, кто не желал бы освободить из-под ига первым делом свои народы, но их освобождение — не главная наша цель.

— Так скажите же, в чем она, о принц Виктор! — ухмыльнулся Сунь-Цзы. — Помимо, конечно, вашего возвеличения.

Виктор не стал реагировать на шпильку Сунь-Цзы.

— Суть, без которой наша кампания не удастся, такова: один из Кланов должен погибнуть! Здесь не может быть ни компромисса, ни колебаний, ни отступлений. Если вы изучите историю Кланов, то узнаете, что изначально их было создано двадцать, два Клана были поглощены другими, а третий, имя которого не называют, был истреблен остальными Кланами до последнего человека. Это полное уничтожение одного из Кланов в их истории считается огромным событием. Оно их потрясает и пугает. Если мы уничтожим Клан, мы сделаем то, что раньше удавалось только им. Гибель Клана сделает нас равными им.

Прецентор кивнул:

— Принц Виктор очень хорошо изложил свою точку зрения. Кланы уважают силу. Все мы согласны, что, отогнав их, покажем себя сильными. Если мы выберем один Клан для нападения и разгрома, до них наверняка дойдет.

Катрина нахмурилась:

— Но напасть на один из Кланов — это значит развязать руки остальным для нападения на нас.

Виктор покачал головой:

— Кланы не более едины, чем мы. Если мы нападем на Клан, его враги не станут нападать на нас. И важно также повторить то, что сказал Фелан на нашем первом собрании: Кланы разделены различной философией. Крестоносцы составляют население Кланов, которые задумали и осуществили вторжение. Если мы уничтожим Клан Крестоносцев, это не только ослабит позиции Крестоносцев в Совете Кланов, но и породит серьезные сомнения в верности философии, положенной в основу вторжения. Это определенно сужает наш выбор. — Виктор мотнул головой в сторону карты. — Очевидный выбор — это Волки или Нефритовые Соколы. Оба Клана ослаблены недавней войной друг с другом, и доходят сообщения, что некоторые миры в зоне Нефритовых Соколов еще не усмирены после освобождения их Волками.

Стол затрещал, когда Прецентор на него оперся.

— Единственная видимая мне трудность, мешающая напасть на Нефритовых Соколов, — та, что Волки почти наверняка будут захватывать планеты, внося вклад в нашу победу, но снижая ее влияние, которое мы хотим обеспечить. Фактически такие действия усилят Волков и их статус среди Кланов. Усиление позиции Владимира Варда — последнее, что я стал бы рекомендовать.

Виктор не смог договорить — поднялась Катрина.

— Мне кажется, что наш единственный путь — атаковать Дымчатых Ягуаров. Как указал мой брат, Нефритовые Соколы и Волки слабы, и нападение на них может быть сочтено использованием случайного преимущества. Тот факт, что наибольших успехов вторжение достигло в новой Свободной Республике Расалхаг, означает, что Кланы — я никого не хочу обидеть, принц Магнуссон — выбирают для атаки самые слабые пункты Внутренней Сферы. Если мы выберем более стоящего противника, морально мы окажемся выше Кланов.

Кэндис Ляо поглядела на Катрину:

— Вы понимаете, Архонтесса, что ваше предложение Дымчатых Ягуаров в качестве цели по сути полностью противоречит вашей недавней позиции. Оно означает, что ваше царство не будет базой наступления.

— Я это понимаю, герцогиня Ляо, и вы не знаете, насколько мне больно видеть свой народ под гнетом тирании и не иметь возможности его освободить.

— Вы бы удивились, Архонтесса, если бы узнали, как много мне об этом известно.

Виктор увидел, как побледнел Сунь-Цзы от этих острых и ледяных слов.

— Я согласен со своей сестрой. Дымчатые Ягуары — вполне логичный выбор цели. Если нам улыбнется удача, единодушие Соколов и Волков не даст никому из них пуститься в авантюру. Поскольку ни один из этих Кланов не славится любовью к Ягуарам, они, скорее всего, при нашем нападении сохранят нейтралитет.

Прецентор кивнул.

— Я бы также указал, что Ильханом в период начала вторжения был Лео Шоуэрз, Дымчатый Ягуар. Вполне уместно, чтобы именно его Клан расплатился за нападение на Внутреннюю Сферу.

Теодор Курита оглядел собравшихся.

— Итак, решено? Все мы согласны, что цена нашего будущего — уничтожение целого Клана и что Клан, на который мы должны напасть, это Дымчатые Ягуары?

— Твой народ наживается на нашей мудрости, Теодор, — тихо засмеялась Катрина. — Это решено.

Виктор прищурился.

— Ты лучше пойми его вопрос, Катарина, потому что Координатор не задает их так просто. Да, мы все согласились, что Ягуары — цель атаки, но согласились ли мы, что наша цель — их полное и окончательное уничтожение? Когда мы закончим, их не останется на наших мирах. Их символы будут уничтожены, здания стерты с лица планет. Не останется ничего.

Томас Марик нахмурился:

— Но ведь ты не имеешь в виду геноцид? Пленники истребляться не будут?

Виктор покачал головой:

— Нет, мы не будем убивать пленных. Мы не будем убивать невинных. Но мы будем убивать Дымчатых Ягуаров. Их культура, то, что делает их неповторимыми среди Кланов, — это должно быть уничтожено. Мы поглотим и переучим тех, кого можно, но их первоначальное создание, но их родная планета — если мы найдем ее, — от этого должны остаться лишь воспоминания.

Хаакон Магнуссон холодно улыбнулся.

— Кланы почти проделали это в моей Республике Расалхаг. Я безоговорочно согласен отплатить им той же монетой.

— Это не месть, принц Магнуссон. — Теодор Курита встал, опираясь руками на стол. — Кланы когда-то отделились от нас. Это был мятеж, и он должен быть наказан. И мы накажем их, но мы должны согласиться в том, что не отступим от своего решения. Некоторые могут счесть наш план варварским, но нас не их мнения интересуют — важно, чтобы он произвел нужное впечатление на Кланы. Если вы не можете принять такую ответственность — скажите это сейчас или молчите.

Виктор оглядел делегатов. Сунь-Цзы слегка нервничал, у Катрины был скучающий вид, но у всех остальных выражение лица было суровым и торжественным. Морган Келл, Кэндис Ляо, Теодор Курита — все, как один, искусные пилоты боевых роботов, — понимали, чего от них просят. Хаакон Магнуссон тоже был воином и принял возлагаемое на него бремя слишком охотно, по мнению Виктора.

Томас Марик, казалось, борется в душе с демонами, но это Виктора не удивило. Хотя этот человек не являлся на самом деле Мариком — подделка была известна лишь узкому кругу советников Виктора и, быть может, самому дублю, — он был членом секты Комстар еще до занятия Трона. Это был вождь-идеалист, предпринявший множество изменений, чтобы утишить междоусобные бои и постоянную вражду среди народа Лига Свободных Миров, Он создал общество Рыцарей Внутренней Сферы — некоторые называли его частной армией, но Марик утверждал, что это новый военный орден, основанный на благородных взглядах на битву. Предложенная сейчас стратегия прямо противоречила целям, которые стояли перед ним как руководителем Нации, и его мечтам о будущем Внутренней Сферы. И ему еще придется убедиться, что другого пути нет.

Томас медленно поднялся, и изборожденное шрамами лицо стало еще ужаснее от проступившей на нем печали.

— То, что мы сейчас выбираем, зло. В этом нет сомнения, но еще большим злом было бы не противостоять Кланам или потерпеть поражение. Я считаю своей огромной и личной виной, что не могу найти другого способа убедить Кланы оставить нас в покое. Их нельзя уговорить, следовательно, их необходимо уничтожить. Вопреки собственному сердцу я соглашаюсь с таким образом действий.

Правители Внутренней Сферы кивнули один за другим в знак согласия. Прецентор подождал, пока был подан последний голос, и потом тоже согласился.

Итак, решено. Мы выступим против Кланов, и основная кампания начнется из Синдиката Дракона. Цель ее проста: Клан Дымчатых Ягуаров должен погибнуть.

XII

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

9 октября 3058 года

Приближаясь к кабинету Катрины Штайнер вместе с отцом, Фелан Келл все сильнее жалел, что не принял вместо этого приглашение Виктора пофехтовать. Здесь меня наверняка тоже ждет фехтование, но я бы предпочел такой вид, где я вижу рапиру и знаю, когда наносится укол, Если бы Катрина пригласила его одного, он бы отказался, но он был включен в приглашение, направленное отцу. Отец попросил его не обращать внимания на такое неуважение.

Комната показалась Фелану ослепительно белой. Поклонники Катрины описывали ее кабинет как чистый и девственный, но ему он казался холодным и безжизненным. Негостеприимным, почище ледяных полей Моргеса. При этой мысли он слегка улыбнулся. Там я впервые увидел битву и предпочел бы сейчас быть там, а не здесь.

Катрина, одетая в кашемировую кофточку и облегающие брюки, белые, как отделка ее кабинета, жестом пригласила вошедших сесть на софу и села на такую же с другой стороны низкого стеклянного столика. На столе лежали диски полудюжины журналов, вышедших в Арк-Рояле или в пределах Оборонительного Рубежа. Он не стал пытаться разглядеть их и увидеть дату выхода и номер, но решил, что там есть статьи о нем, об отце и о Волках. И не все из них хвалебные, наверняка.

— Хочу поблагодарить вас обоих, что откликнулись на мое приглашение, посланное так поздно. Могу я вам что-нибудь предложить? — Катрина показала рукой на стоящий рядом столик. — У меня даже есть ирландское виски с завода Коннора в Арк-Рояле, которое вы всегда посылали моей бабушке.

— Нет, спасибо, — отказался Морган. Он задумчиво огляделся. — Последний раз, когда я пил здесь ирландское виски, этот кабинет был совсем другим. Ваша бабушка была еще жива, а вы носили помочи и банты. В те времена вы здесь редко бывали — вы воспитывались на Новом Авалоне.

— Довольно забавно, что Виктор правит не там, где он вырос, как и я. — Синие глаза стрельнули в Фелана. — А Фелан должен был покинуть чрево Внутренней Сферы раньше, чем исполнил свое предназначение. Да, мы долго могли бы болтать о цепочке событий, которые ко всему этому привели, но у меня есть срочное дело, которое я хочу обсудить с вами обоими.

Фелан поднялся к софы и подошел к стоящему сбоку столику.

— И что это будет за дело?

— Я неверно судила о вас, о вас обоих, и хочу загладить свою вину. — Фелан наливал себе в бокал воды, и Катрина наклонилась к его отцу, — Ваши слова, сказанные вчера на заседании, открыли мне глаза — я была не права. Год назад, когда вы отказали в ответ на мою просьбу о помощи и создали Оборонительный Рубеж Арк-Роял, я посчитала это актом пренебрежения. Теперь я понимаю, конечно, что это было совсем не так.

Морган медленно кивнул:

— В то время вы, Томас Марик, Сунь-Цзы Ляо и ваш брат втянулись в конфликт, отвлекающий нас от главной угрозы Внутренней Сфере. Если бы не ударил тогда по Соколам Ильхан Ульрик Керенский, Кланы прошли бы Лиранский Альянс насквозь. Ваша нация была бы уничтожена, а вы бы сами стали крепостной Кланов. Быть в крепости у Кланов — штука неприятная, можете спросить у Фелана.

Фелан поглядел на Катрину поверх бокала.

— Да, вряд ли бы это вам понравилось, Катрина. Вы не прошли обучения воина или ученого, и в лучшем случае вас бы приписали к касте купцов.

Катрина вздрогнула, играя браслетом на правом запястье.

— Не сомневаюсь, что это было бы ужасно. Вы были совершенно правы, Морган, отказав мне в поддержке, и были правы, вновь стараясь привлечь внимание каждого к Кланам. Однако до вчерашнего дня я этого не понимала и лишь потому не пригласила вас на это совещание. Я рада, что Виктор раз в жизни проявил некоторую дальновидность и исправил мою ошибку, которая могла быть роковой.

— Важно лишь то, Катрина, что мы с Феланом здесь.

— Да, Морган, это невероятно важно. — Катрина подвинулась, чтобы видеть сразу и Фелана и Моргана. — И вот почему я вас позвала сюда, У меня есть некоторые вопросы, весьма меня волнующие, и я хотела бы воспользоваться вашим советом.

Фелан фыркнул:

— Я думал, у вас советниками Тормано Ляо и Нонди Штайнер.

— Они дают мне советы, но — между нами говоря — у них есть свои слепые зоны. Тормано считает, что Сунь-Цзы угрожает мне больше, чем Кланы. Нонди, которую я очень люблю, питает к вам сильные и недобрые чувства, Морган, и я не сомневаюсь, что она считает вас, Фелана и ваших людей экспедиционным корпусом Клана, ждущим момента, чтобы вырваться из Арк-Рояла и поглотить нас. — Катрина осторожно улыбнулась. — Из ваших вчерашних замечаний я поняла, что есть вещи, которые Лиранский Альянс должен сделать для подготовки войны против Кланов, и вряд ли Тормано и Нонди это поймут.

Морган подался вперед, положил руки на колени, В полуденном солнце из большого окна тускло блеснул металл его правой руки.

— Мне очень интересно было бы знать ваши планы, Катрина.

— Хорошо. — Катрина вздохнула и откинулась на спинку дивана, подобрав ноги на подушки. — Я полностью согласна с вами насчет целей экспедиционного корпуса, который мы отправим. Идея перенести войну на территорию Кланов и уничтожить их кажется мне правильной. Я поддержу эти действия, но мне кажется, что Прецентор и мой брат упускают из виду некоторые важные факторы. Мне неприятно об этом говорить, поскольку я понимаю важность сохранения единого фронта, но факт остается фактом: планирование наступательной стратегии — вещь хорошая, но они не учитывают внутренний фронт.

Морган нахмурился:

— Я не улавливаю вашу мысль.

— Виктор говорит о кампании, которая займет много лет. Вполне возможно, что Кланы — и вы, Фелан, знаете это лучше любого другого, — могут расколоться, и Крестоносцы внезапно возобновят, усилия по завоеванию Внутренней Сферы. Пока мы будем пытаться выбить из Внутренней Сферы Дымчатых Ягуаров, Нефритовые Соколы и Волки могут броситься вперед и растоптать Лиранский Альянс.

Фелан кивнул:

— Это возможно. Волками командует Влад, а он способен на все. Марта Прайд, Хан Нефритовых Соколов, была бы рада захватить Терру. Вряд ли вам понравилось бы быть крепостной у любого из них.

— Совсем бы не понравилось. Как и всему моему народу. — Катрина поглядела вниз, на руки. — Вот почему я хочу сохранить как есть ваш Оборонительный Рубеж Арк-Роял. Я хочу, чтобы Гончие Келла и Волки остались в Лиранском Альянсе, пока будет идти война с Дымчатыми Ягуарами. Хочу, чтобы вы могли защитить Лиранский Альянс.

Морган на миг закрыл глаза, потом медленно покачал головой.

— Кажется, вы не поняли смысл того, что я говорил вчера, и не поняли, почему я отказался помочь вам раньше.

— Нет, я вас отлично поняла. Я с вами согласна! — Катрина села прямо. — Вы — единственный, кому я могу доверить безопасность моей страны.

Морган снисходительно улыбнулся.

— Да, но, видите ли, я не склонен вам доверять, Катрина.

— Что?

— Вы меня слышали.

— Почему вы считаете меня недостойной доверия?

Голос Моргана упал до низкого ворчания.

— Я редко нахожу причины доверять убийцам.

Неожиданность, возмущение — Катрина выкатила глаза так, что стали видны белки, у нее отвалилась челюсть.

— Это я убийца? Я не убийца!

— Ваши протесты и демонстрация оскорбленной невинности на меня не действуют. — Морган Келл резко встал, и Катрина шарахнулась от него. — Я знаю, знаю, что Виктор не убивал вашу мать. Перед самой ее смертью Мелисса призналась мне, что предложила Виктору свое отречение в его пользу. Он не позволил ей этого. Она не была помехой на его пути к власти, но Виктор — помеха на вашем пути к власти. Вашу мать необходимо было устранить, а перекладывание вины за это на Виктора позволило вам узурпировать его место здесь.

Катрина закрыла лицо руками, плечи ее затряслись от рыданий.

— Как вы можете так говорить, Морган? Я любила мать. Я была с ней, когда она умерла. И это я дала вам самый лучший уход во время вашего выздоровления. Когда вы лежали больной, я каждый день навещала вас. Как я могла бы такое делать и зачем, если это я была причиной вашего ранения?

— Чувство вины? — Морган поглядел на нее сверху вниз. — Каждый раз, когда вы ко мне приходили, вы выражали скорбь из-за смерти моей жены, из-за того, что я потерял руку, но вы ни разу не пожалели о смерти матери. Вас больше заботило, что я не смогу присутствовать на похоронах, чем ее гибель.

— Нет! Я просто умела держаться и утешала вас в вашей трагедии. Не будь вы так сильно ранены и накачаны наркотиками, вы бы увидели горе в моем сердце. То, что вы его не видели, — еще не значит, что его там не было.

— О нет, Катрина, вы хорошо сыграли роль убитой горем дочери — слишком хорошо. Вы несли свое бремя как борец и были уверены, что все зрители головидения всей Внутренней Сферы видят, как вы храбро держитесь. — Рука Моргана — та, что была из плоти и крови, — сжалась в кулак. — Особенно мне нравилось, как вы негодовали против тех, кто обвинял вашего брата, и это лишь убеждало людей, что он точно убил Мелиссу, раз вы его так рьяно защищаете.

Морган наклонился и схватил ее за подбородок, подняв ее лицо к себе.

— Да, сначала я этого не понял. Горе от потери жены, руки и твоей матери меня ослепило. Но слепота была временной, и теперь я вижу ясно.

Катрина резким ударом отбила руку Моргана, встала и попятилась.

— Никогда не смей ко мне прикасаться! Никогда! Я — Архонтесса!

— Я могу уважать этот титул, Катрина, но при этом выступать против его носителя. Твоя тезка это знала. Тебе тоже стоит знать. И опасаться.

— Опасаться? Тебя? — Катрина громко расхохоталась, закинув голову. — Если бы у тебя были хоть какие доказательства, ты бы уже пустил их в ход. А у тебя ничего нет, и твои угрозы — пустые.

Морган посмотрел на нее долгим взглядом и покачал головой:

— Катрина, ты относишься к худшему виду дураков — к тем, кто не слушает. Если бы я пустил в ход мои улики прямо сейчас и низложил тебя, я бы ослабил Внутреннюю Сферу. Этого я не сделаю. Но когда Кланы будут разгромлены, я не буду так связан.

— Если ты доживешь до конца этой войны.

Холодная ярость в голосе Катрины ударила по жилам Фелана адреналином. Он с размаху пустил бокалом в стену, оставив там мокрое пятно. Катрина еще не успела вскрикнуть, как Фелан шагнул вперед, схватил ее правой рукой за шею и поднял над полом. Слышалось только бульканье в ее горле и царапанье ног по ковру.

— Ты убила мою мать, а теперь угрожаешь отцу? Ты смеешь угрожать моему отцу? — Он чуть надавил большим пальцем, точно под угол челюсти. Больше всего ему хотелось стиснуть руку и выдавить жизнь из этой женщины, но это желание удалось сдержать. — Вот что запомни: его смерть — твоя смерть. Моя смерть — твоя смерть.

На правое плечо Фелана легла металлическая рука.

— Отпусти ее.

Фелан дернул плечом, сбросив руку отца.

— Слушай меня, Катрина, потому что это не пустые угрозы. У меня полная планета Волков, которых ничто не остановит, если они будут мстить за меня или мою семью. — Лицо Катрины лиловело, глаза стали вылезать из орбит. Пульс ее бился у Фелана под пальцами. Образ матери витал у него перед глазами, и он начал медленно сжимать хватку.

Сквозь красный туман ярости прорезался голос отца:

— Освободи ее, Фелан.

Фелан отпустил горло Катрины и не поддержал ее, когда она пошатнулась. Она терла горло и ничего не говорила, только смотрела на Фелана змеиным взглядом, а он спокойно этот взгляд встретил и улыбнулся, видя, как наливаются красным синяки на бледной шее.

Морган склонил голову:

— Насколько я понимаю, аудиенция окончена. Вот что пойми и запомни, Катрина: пока существует более сильная угроза для Внутренней Сферы, тебе ничто не грозит. Когда Кланы будут уничтожены, тогда свершится правосудие.

Дверь закрылась за Келлом, а Катрина все еще терла горло. Ей хотелось вопить от ярости, но такого удовольствия она им не доставит.

А может быть, ее остановил просто страх.

Но страх победила ярость. Фелан Келл поднял на нее руку и мог убить ее на месте. И тогда все тщательно выпестованные планы погибли бы вместе с ней. Не будь здесь Моргана, она уже точно была бы трупом. А знай Фелан о ее альянсе с Владом из Волков и явной опасности, которую это представляет для его собственных Волков, то вряд ли его остановило бы и присутствие Моргана.

И вряд ли Морган захотел бы его останавливать.

Еще она злилась на себя за то, что усомнилась в первой мысли о Моргане Келле и причинах, по которым он создал Оборонительный Рубеж Арк-Роял. Морган оскорбил ее, унизил. Он пошел на открытый бунт, и единственной причиной, по которой не пытался ее свалить, — он хочет оставить свою технику и боевых роботов для битвы с Кланами. Хотя прежде ей приходила мысль: это хорошо, что Морган не погиб вместе с Мелиссой Штайнер, но сейчас ясно: чем быстрее она избавится от Келла, тем безопаснее будет ее мир.

Страх опять пробился сквозь ярость, но на этот раз, лишь чтобы питать ее. Катрина отлично знала, что Морган Келл никогда бы не посмел так с ней говорить, не имея улик ее участия в убийстве Мелиссы, но она знала и другое: у него нет источников, чтобы их собрать. Ее агент среди Гончих Келла не сообщал о каком-либо расследовании убийства Гончими, ни даже слухов об этом. Да, но этот источник не имел доступа к конфиденциальной переписке Виктора и Моргана Келла.

Дурак этот Морган, Он мне сообщил, что я сижу между челюстями капкана, и дал время, чтобы оттуда выбраться.

Если они с Виктором не собираются нанести удар до устранения угрозы Кланов, это мне дает массу времени, чтобы обнаружить, какие улики у них есть, и уничтожить их.

Пока они будут спасать Внутреннюю Сферу, я спасу себя.

* * *

Пригласив Моргана Келла в свой кабинет с деревянными панелями, Виктор Дэвион подумал, что никогда еще не видел старого кондотьера таким измотанным.

— Выпить хочешь чего-нибудь, Морган?

— Виски, если у тебя есть. Чистое.

Виктор вытащил бутылку ирландского виски из нижнего ящика стола и поставил рядом два бокала.

— Двойное? Я всегда это принимаю после разговоров с сестрой.

Морган поднял палец:

— Ровно на палец — только чтобы успокоить нервы. Никогда не используй это дело для решения проблем — они так не решаются. — Он улыбнулся. — А тебе вообще не следует, ты еще мокрый после фехтования. При таком обезвоживании оно сразу попадет в мозг.

Виктор налил Моргану на палец янтарной жидкости и подвинул бокал по столу. Себе он наливать не стал.

— Можешь выпить, если хочешь, — улыбнулся Морган. — Ты взрослый мужчина, Виктор.

— Настолько взрослый, чтобы соглашаться с мудрыми словами, когда мне их говорят. — Виктор посмотрел, как Морган осушил бокал. — Ну и как прошел разговор с Катариной?

— И лучше и хуже, чем ты предсказывал. — Морган поставил бокал на стол. — Она хотела наладить отношения и попросила меня оставить моих Гончих и Волков Фелана в Лиранском Альянсе, когда начнется кампания. Я отказался, ответил, что я ей не доверяю, а на вопрос «почему» ответил, что не знаю убийц, которые заслуживали бы доверия.

У Виктора отвисла челюсть.

— Вот так, в лоб?

— Да. Я знаю, ты меня просил только намекнуть, будто я знаю, что это она убила мою жену и твою мать, но Катрина полощется в таком море лжи, что я побоялся, как бы она не пропустила тонкий намек мимо ушей или не вывернула так, как ей захочется. Действуй я потоньше, она могла бы остаться в убеждении, будто я верю, что это ты убил свою мать и мою жену, — а мне противно было бы думать, что я создал у нее такое впечатление. — Морган пожал плечами. — Я и решил, что оскорбление — более сильный ход.

— Как она реагировала?

— Слезы, потом угрозы. Впечатляющий спектакль. — В темных глазах Моргана затлели искры. — Еще немного — и Фелан сломал бы ей шею.

— Немного — это сколько?

— Достаточно, чтобы на Таркарде опять вошли в моду высокие воротники.

— Понимаю. Спасибо, — медленно кивнул Виктор.

— Действительно понимаешь, Виктор? — Морган нахмурился. — Я хотел дать Катрине понять, что мы ее подозреваем, потому что ты этого хотел. Но ты вправду хотел именно этого?

— Боюсь, у меня нет выбора, Морган. Катарина — и я никогда не назову ее бабкиным именем — весьма поглощена собой, и мне сейчас надо, чтобы это стало еще сильнее. Если экспедиционный корпус выступит против Кланов и я отправлюсь с ним, то на троне Нового Авалона останется Ивонна. Я не хочу, чтобы жадные глаза Катарины следили за восстановление Федеративного Содружества, пока меня не будет.

Виктор взялся за пуговицы воротника своей фехтовальной куртки.

— А кроме того, она отлично поработала, заметая следы после убийства моей матери. Только она знает, какие ошибки она сделала, где еще надо подобрать слабину и затереть грязь. Если мы заставим ее думать, будто у нас есть против нее улики, она предпримет шаги, чтобы их уничтожить.

— А ты, наблюдая за ней, сможешь выхватить эти улики у нее из-под носа?

— У меня есть люди, которые это очень хорошо умеют.

— Это опасная игра, Виктор.

— Это не игра.

— Но если твои люди провалятся, ты никогда не сможешь доказать, что она убила Мелиссу.

Виктор пожал плечами:

— И сейчас я не могу этого доказать. Честолюбие Катарины вредит усилиям Внутренней Сферы по уничтожению Кланов. Все, что может ее от этого отвлечь и подготовить ее падение в будущем, — все хорошо. Я хотел бы, чтобы существовал другой способ, но я его не вижу.

— Хуже всего, что я тоже не вижу. — Морган потрепал Виктора по плечу живой рукой. — Келлы сделают в твою поддержку все, что смогут. Ты это знаешь. Одна из причин, по которым я считаю, что мы можем пытаться действовать по порядку. — Виктор широко улыбнулся. — Сначала будем стремиться к максимальному благу максимального числа людей, а потом, и только потом, те, кто заслужил особого обращения, получат, что им причитается.

XIII

Заповедник «Ледник Зигфрида»

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

12 октября 3058 года

Виктор надел на лицо улыбку — приглашающую, но отнюдь не веселую, и приветствовал Томаса Марика в шале у края заповедника «Ледник Зигфрида».

— Я весьма рад, что вы сочли возможным посетить меня здесь, генерал-капитан.

Томас стоял посреди дубового пола фойе, сцепив руки на спине, оглядывая каменное здание с деревянной отделкой.

— Вы ведь не оставили мне выбора? Учитывая сельское обаяние замка и все, что Ивонна обещала Шеррил, соблазняя ее сюда приехать, а через нее воздействуя на меня, — что я еще мог поделать?

Это, кажется, будет труднее, чем я думал.

Виктор кивнул и повел Томаса по деревянным ступеням в большой зал замка. Вся южная стена от пола до потолка была стеклянной и открывала вид на ледник и горнолыжные склоны окружающих гор. На стенах висели головы убитой дичи, и решетка толстых, грубо обтесанных бревен отделяла нижнюю часть зала от крутых скатов крыши. У восточной стены в большом камине трещал огонь, а у северной располагалась лестница, ведущая в коридоры северного крыла здания.

Виктор жестом пригласил Томаса сесть в мягкое кресло, а сам остановился перед чучелом саблезубого снежного тигра.

— Я знаю, что сделал вам и вашей семье, — и я принимаю на себя полную ответственность за эти немыслимые действия. Для вас, для всех это просто омерзительно, и я с этим согласен — теперь, но я хочу вам объяснить, почему я это сделал.

Томас остановился перед креслом, но не сел.

— Вы очень во мне ошибаетесь, если думаете, что объяснения, которые вы мне хотите дать из тени этой хищной морды, будут приняты за чистую монету. Не думайте, что я из тех, кем можно вертеть, как марионетками.

Виктор поднял глаза, поморщился и шагнул в сторону.

— Поверьте мне, здесь марионетка не вы, а я. Это уютное убежище было построено Алессандро Штайнером для себя. Вы, быть может, его помните, в отличие от меня, — он умер, когда я был еще ребенком. Он был Архонтом, которого низложила моя бабка — настоящая Катрина Штайнер. Моя сестра Катарина предоставила этот замок мне в пользование как напоминание, что я, как Алессандро, был смещен Катриной Штайнер.

Томас прищурился:

— Если вы это знали, зачем согласились?

— Потому что Катарина тогда не знала, что в свое время в Нагельринге мы с друзьями активно использовали это шале — для занятий и для отдыха. Для меня это приятные воспоминания. Когда я впервые здесь оказался, я решил сделать этот дом своим, искупить вероломство, которым занимался Алессандро. Предоставив мне это шале, она отдала мне нечто, что я всегда считал своим.

— Как отдаст вам когда-нибудь Лиранский Альянс, вы на это надеетесь? — Генерал-капитан медленно наклонил голову. — Вы либо очень самоуверенны, либо очень глупы.

— И то и другое, наверное, — пожал плечами Виктор. — Или мне хочется, чтобы другие так думали обо мне. Садитесь, прошу вас. Я не надеюсь обелить себя в ваших глазах, но, быть может, вы лучше поймете, кто я и что я.

— И зачем мне это может быть нужно?

— Поможет вам решить, насколько вы можете и хотите мне доверять.

Томас кивнул и сел.

Виктор охватил себя руками — ему вдруг стало холодно в толстом вязаном свитере.

— План создания дубля для вашего сына возник у моего отца по двум причинам. Первая — это факт, который может быть вам известен или неизвестен: более тридцати лет назад Максимилиан Ляо почти захватил Федерацию Солнц, создав дубль моего отца и посадив его на трон. Моего отца похитили — все это дело будто выдрано из романа Дюма «Железная Маска». Самое смешное, что именно «железная маска» спасла моего отца, поскольку только он мог включить последовательность зажигания своего «Мастера Битвы» с помощью секретного кода, который не мог быть известен самозванцу.

— И это вдохновило вашего отца заменить моего сына своей марионеткой?

Виктор покачал головой:

— Совсем нет. Поступок Ляо показал моему отцу, как можно использовать дубля. Я в буквальном смысле обязан этому факту жизнью, потому что дубль моей матери находился в Лиранском Содружестве, а настоящая Мелисса — с моим отцом — в Федерации Солнц. Дубль моей матери даже спас жизнь первой Катрины Штайнер, помешав попытке ее убийства. Если бы не этот дубль, я бы никогда не был зачат и политический пейзаж Внутренней Сферы был бы совсем другим.

И это навело меня на мысль об использовании дубля, заменяющего вашего сына. Вы видели в этом одно только зло, но мои намерения состояли в том, чтобы выиграть время — год или два. Мне нужно было время, чтобы подавить бунт на Острове Скай. Ваш сын умер естественной смертью. Если бы я попытался скрыть от вас этот факт, это не изменило бы истины: его жизнь нельзя было спасти.

Томас медленно кивнул:

— Вы хотите сказать, что не видите в своих поступках ничего плохого?

— Нет, генерал-капитан, я этого не говорю, но у меня не было намерений причинить кому-либо зло. Вы получили историю болезни вашего сына. Наверняка ваши специалисты-медики сказали вам, что мы сделали все возможное.

— Я не думаю, что вы убили моего сына, принц.

— Хорошо. — Виктор минуту помолчал, вздохнул. Вот и оно. — Я знаю, что глупо было думать, будто лицо, подставленное вместо другого во время пребывания в больнице — в процессе выздоровления, когда человека никто не видел, — может заменить реальную личность и захватить ее власть. Это не входило в мои намерения. Этого не могло случиться — просто не вышло бы, — и вам придется поверить, что у меня хватило ума это понять.

Генерал-капитан сумел почти полностью скрыть свою реакцию.

— Мне никогда не приходилось считать вас глупцом, принц Виктор.

Чуть заметная дрожь в голосе да участившееся мигание ѕ только по этим признакам Виктор понял, что его гамбит удался.

— Ценю вашу доброту, генерал-капитан. — Виктор говорил ровным голосом, хотя ему хотелось завопить от радости. Единственным хорошим результатом провала с сыном Томаса Джошуа была серия генетических тестов, убедительно доказавших, что Томас действительно отец Джошуа, но не имеет никакого отношения к Изиде Марик. Изида была рождена вне брака одной из любовниц Томаса Марика, когда все думали, что он погиб при покушении. Томас ошеломил всех, появившись после полуторагодичного отсутствия. Обезображенный шрамами, он все же был готов принять на себя долг наследника генерал-капитанства Лиги Свободных Миров.

Насколько знал Виктор, только ему, горстке его советников, самому дублю и персоналу Комстара была известна правда о теперешнем Томасе Марике. Виктор полагал, что этого человека подставила вместо настоящего Томаса Марика предыдущий Примас Комстара, Миндо Уотерли, — так она пыталась организовать революцию, которая должна была поставить всю Внутреннюю Сферу под ее власть. Этот план погиб вместе с ней, но власть Томаса над Лигой Свободных Миров означала, что он вполне может воскреснуть. Тот факт, что Мир Блейка — отколовшаяся группа реакционеров Комстара, все еще державшаяся мистицизма, который был ядром верований Комстара, — захватил Терру, означал, что пассивная позиция Томаса может и измениться,

Виктор понял, что в некоторой части его предположения относительно Томаса могут быть ошибочны.

Что, если он не знает, что он не настоящий?

Реально это значило мало — тонкие намеки Виктора на то, что знает он, пропадут зря, но если Томасу нужны такие напоминания, чтобы понять, что Виктор — очень неприятный враг, то ситуация еще хуже, чем Виктор полагает.

Придется попросить Джерри Томаса рассчитать последствия того, что Томас — спящий агент. Если Мир Блейка ждет, чтобы его активизировать, то может потребоваться радикальная смена политики, и эту возможность следует учесть.

Снова вернувшись мыслями к своему гостю, Виктор развел руками:

— Надеюсь, вы теперь чуть больше понимаете, почему я сделал то, что сделал. Я был воспитан и обучен как воин, а мне пришлось узнать о политике гораздо больше, чем мне когда-либо хотелось, но я понимал: это необходимо, чтобы хорошо служить своему народу. Хоть я и воин, но хочу, чтобы вы знали: я не считаю войну первым средством в любой ситуации. Я предпочел бы побеждать сотрудничеством, а не битвой.

— Весьма просвещенная позиция.

— Я хочу также убедиться, что мы все читаем из одного файла данных то, что относится к текущей ситуации. — Виктор поднял глаза и пристально, не мигая, всмотрелся в лицо Томаса. — Я знаю, что недавно вы встречались с моей сестрой.

— Вы имеете в виду Катрину?

ѕ Да.

— А, конечно, встречался. — Томас слегка улыбнулся. — Я также встречался с Ивонной по некоторым конституционным вопросам, связанным с восстановлением Звездной Лиги. Вы хорошо поступили, выпустив ее представлять вас на этих заседаниях. Она очень умна и довольно свирепо не дает нам отвлекаться в сторону.

— Да, ее успехи впечатляют. — Виктор улыбнулся шире, чем собирался, но решил, что нет большого греха показать Томасу, как он гордится сестрой. Если Томас ее уважает, больше шансов, что он не станет плести интриги, когда экспедиционный корпус отбудет на битву с Кланами. — И все же я хотел бы говорить с вами о Катарине. Я знаю, что вы друзья.

— Этот неофициальный союз порожден обстоятельствами, принц Виктор. Она не больше может позволить себе войну со мной, чем я с ней.

— Мне это понятно. — Виктор повернулся и поглядел на ледник. — Но есть некоторые вещи, которые вам о ней следует знать. Первое: она способна на убийство.

— Вы же не говорите о смерти вашей матери? У меня было впечатление, что там действовала рука покойного Райана Штайнера.

— У вас хорошие источники.

— Большая часть информации поступила с Соляриса после смерти Райана. Если бы мой аппарат разведки был получше, я бы раньше узнал о своем сыне.

— Верно. Что же касается моей сестры, я говорил сейчас не о гибели матери. Хотя ее роль в этом событии определена не полностью.

— В самом деле?

— В самом деле. — Виктор повернулся к Томасу лицом. — Я говорил о той западне, которую она расставила мне на Ковентри. Она организовала утечку информации, приведшую к недооценке сил Клана на Ковентри — недооценке наполовину. Если бы я прибыл только с теми войсками, что были под моей командой, вашими Рыцарями Внутренней Сферы, рейдерами Харлока и другими войсками, которые выделила мне Катарина, я бы оказался перед лицом подавляющего преимущества противника. И все шансы за то, что я погиб бы в этой битве.

Томас молча обдумывал слова Виктора.

— И вы разрушили ее план, свернув в сторону за двумя полками Гончих Келла.

— Да, и это было, главным образом, везение. Не получи мы помощи от Рагнара, не воспользуйся его догадками о способах действия Кланов, войска на Ковентри были бы размолоты. Чтобы добраться до меня, она жертвовала тысячами.

— Вы так считаете и все же даете ей править Лиранским Альянсом?

— Разве у меня есть выбор? — Виктор понизил голос. — Вы и Сунь-Цзы нанесете мне удар, если я попробую восстановить мое царство. И все равно я сейчас не мог бы этого сделать, потому что в центре внимания должны оставаться Кланы. Пока Катарина дает мне войска и снаряжение, я не могу позволить себе ее низложить.

— Но она может оказаться для Внутренней Сферы большей опасностью, чем Кланы.

Виктор наставил на Томаса палец:

— Поймите вот что: может быть, она угрожает Внутренней Сфере, и все равна она — моя кровь. Еенарод — мой народ. Попытка низвержения ее извне встретит быстрое и страшное возмездие.

Томас нахмурился:

— Я не предлагаю завоевание военной силой, Виктор, хотя понимаю, что вы именно так могли интерпретировать мое замечание. Но я не понимаю другого: если вы не предлагаете совместной операции против нее, зачем выкладываете мне информацию?

Виктор вздохнул, задержав дыхание на выдохе.

— Вы лучше многих других понимаете, что нам сейчас как воздух нужна стабильность, Томас. Вы — якорь здравого смысла в водовороте попыток восстановить Звездную Лигу и сокрушить Кланы. Вы — достойный человек, который пытается верить людям до тех пор, пока они ему не докажут, что им верить нельзя. Мне нужно сохранение вашего стабилизирующего влияния, но я не хочу, чтобы вы стали добычей Катарины. Вы будете с ней действовать, как сочтете нужным, но я хочу, чтобы вы знали: под этой внешностью скрывается женщина, готовая пойти на убийство ради достижения своей цели.

— Понимаю, — кивнул Томас. — Это говорит человек, который скрыл от меня смерть моего сына, который вместо мальчика выставил самозванца, который, быть может, убил родную мать и наверняка организовал удачное покушение на Райана Штайнера.

— Я не стану отрицать, Томас, что не всегда поступал правильно, и у меня на руках есть кровь. Я не всем горжусь, что я сделал, но ответственность принимаю за все. — Виктор сложил руки на груди. — Фокус был в том, чтобы моя кровь не оказалась на чьих-то руках. И это фокус, которым вам тоже стоит овладеть.

— Зачем давать мне уроки, Виктор?

— Потому что я считаю, что могу вам доверять. О Сунь-Цзы я такого не сказал бы. — Виктор мрачно улыбнулся. — Мне придется отбыть с экспедиционным корпусом на войну с Кланами. И когда я вернусь, я хочу, чтобы Внутреннюю Сферу можно было узнать. Если вы будете живы, шансов на это у меня будет больше половины. Если вы падете — вопрос будет состоять в том, стоит ли вообще возвращаться.

XIV

Заповедник «Ледник Зигфрида»

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

13 октября 3058 года

Виктор, голый, если не считать полотенца вокруг бедер, лежал на верхней полке сауны, подложив под голову вместо подушки свернутое полотенце. Закрыв глаза, он стал прислушиваться к проникающему в тело, ощущению тепла, составляя каталог всех своих болей.

Хронологически мне двадцать восемь лет, но ощущаю я себя старше, чем Алессандро когда-либо был.

Боли бывали двух видов. Острые кинжальные боли расходились от ушибов на всем теле и двух особенно сильно порванных мышц. Он думал, что достаточно размялся перед утренним фехтовальным сеансом с Танкредом Сандовалом, но мышцы теперь сообщали, что он ошибся. Синяки остались там, где противник Виктора выигрывал очко. Их обилие разозлило бы Виктора, если бы не то, что большинство очков выиграл сам Танкред. Кай и Хохиро тоже иногда могли его достать, но он доставал их чаще.

Наконец-то нашелся вид спорта, где я могу побеждать.

А ломота во всем теле — это от вчерашних лыж. Болело все — колени, бедра, бока, плечи, спина и вообще намного больше, чем помнилось по кадетским дням в Нагельринге.

Конечно, я тогда был моложе, но ведь не очень намного.

Он атаковал склоны с той же юной бесшабашностью, но, кажется, сегодня склоны победили.

Съезжать было приятно, но подниматься на подъемнике — не очень. Виктор не позволил своим охранникам расчищать ему подъем, а потому стоял в очереди со всем прочим народом. У репортеров была возможность засыпать его вопросами со всех сторон. Когда он не отвечал, голожурналисты начинали задавать вопросы более мерзкие, надеясь спровоцировать ответ.

В юные годы я бы ответил.

Потребовалось все его самообладание, чтобы не реагировать на вопросы и болтать с другими лыжниками, как ни в чем не бывало. Он понимал, что уединения ему не видать, но публичный спектакль тоже совсем не обязателен, Виктор держал себя в руках, был настороже, а досаду срывал на трассе.

И даже сейчас, расслабившись, я настороже.

Противно в сауне ходить с полотенцем, но следует соблюдать осторожность: какой-нибудь репортер мог пробраться и снять его голым.

Даже думать не хочется, какой к этой картинке приделают заголовок.

Виктор глубоко вдохнул, задержал в легких горячий воздух. Было достаточно жарко, чтобы выступил пот. Губы стали солоноватыми, глаза защипало. Положив полотенце одним концом между колен, Виктор другим концом смахнул пот с глаз, провел по груди, собирая испарину, небрежно бросил конец полотенца вниз.

Были в этот день и положительные моменты. Им с Оми удалось покататься вместе по самым простым трассам. Хотя Оми с семьей остановились в одном из гостевых домиков-шале, Виктор почти ее не видел, и катание стало желанной возможностью побыть вместе. Оми, новичок, накинулась на горные лыжи с энтузиазмом и хорошим настроением. Виктор вспомнил, как она падала в снежную пыль, потом вставала с залепленным белым лицом. Она смахивала снег, смеясь, а Виктор не мог вспомнить, видел ли он ее более красивой.

Еще одно: когда он ждал в очереди у подъемника, репортер задал колючий вопрос насчет Оми и его с ней отношений. Виктор не успел обдумать ответ, как какой-то человек воткнул в снег лыжи и палки и подступил к репортеру.

— У вас стыда нет? — зло спросил он. — Достоинства ни капли? У этого человека самая тяжелая работа во всей Внутренней Сфере, а вы к нему пристаете насчет его личной жизни! Так я вам объясню: что он делает в свое свободное время, не касается никого, у кого нейронов хватит хоть на один синапс. Мера человека — не с кем он целуется и не что он говорит, а что он делает. А он выбил Соколов с Ковентри и спас брата леди Оми от Кланов. Последнее — достаточный повод для дружбы, а первое — достаточная причина, чтобы вы от него отстали.

Вдохновенная речь этого человека вызвала аплодисменты и вопли одобрения у публики, а у Виктора — улыбку. Он пытался отблагодарить этого человека, предлагая заплатить за катание, предлагая обед, но тот отказался.

— Послушайте, ваше высочество, если бы не вы и не ваши отец и мать, мы бы все были теперь под Кланами. За предложение бесплатного обеда я вам благодарен, но еще больше благодарен за то, что свободен и сам могу заплатить за свой обед. Вступиться за вас — самое меньшее, что я для вас мог сделать.

Ответ этого человека был Виктору очень по сердцу, потому что подтвердил самую затаенную надежду. В Лиранском Альянсе у него есть поддержка, на которую он сможет опереться в будущем.

Катарина может быть любимицей репортеров и головидения, но люди не всему верят, что говорит головизор. И это хорошо.

Послышался звук открываемой двери, пахнуло ветром. Дверь достаточно быстро закрылась, но холодок пощекотал вспотевшую кожу.

— Можете добавить чуть тепла, чтобы прогнать холод.

— Сумимасен, Виктор-сама. Я не хотела вас морозить. При звуке ее голоса Виктор перевернулся на левый бок, правой рукой подхватив полотенце.

— Оми? Что вы тут…

Оми, с забранными назад черными волосами, с белым полотенцем, в которое завернулась от подмышек до середины бедер, села напротив на нижнюю скамейку. Ее движения были осторожны, точны и в то же время небрежны. Могло даже показаться, что она забыла, где она, будто она у себя, одна, и никто ее не видит.

Оми подняла руки, и тонкие пальцы ослабили узел полотенца. Глядя, как оно медленно падает, Виктор впивал глазами все округлости и тени, появлявшиеся из-под струящейся на скамью ткани. Черный купальник, открывшийся под полотенцем, был высоко вырезан на бедрах, и красный шнур охватывал грудь в нескольких сантиметрах под ключицами. Тонкая материя облегала тело как кожа, натянувшись на плоском животе, когда Оми легла на спину.

Виктор глядел на нее, широко раскрыв глаза. Она всегда казалась ему красивой, чувствительной и чувственной, но раньше они встречались только официально и на отдалении. На лыжных трассах в куртке, шапке, перчатках — это был самый неформальный костюм, в котором Виктор ее видел. И ни этот наряд, ни все, в которых он ее раньше видал, не намекали даже на такую резкую, манящую сексуальность. Длинные ноги, мягкие округлости грудей, совершенные черты лица и первая золотистая испарина на теле — Виктор чувствовал, как в нем нарастает желание.

Он сел, поправил полотенце.

— Оми, что ты здесь делаешь?

— Греюсь в сауне. — Она сложила полотенце и сделала из него подушку. — Мне рекомендовали после лыж идти в сауну — кажется, герцогиня Ким Хасек-Дэвион. Поскольку сауна в нашем доме занята моим отцом, братом и их советниками, я пошла в главное здание. Если ты хочешь, чтобы я ушла…

— Нет-нет! — Виктор поднял руки. — Я просто… э-э… не подумает ли твой отец…

— Мой отец знает, что у меня встреча с тобой. Есть вещи, которые мы должны обсудить.

Виктор приподнял бровь:

— Твой отец знает, что ты со мной здесь, вот так?

— У моего отца очень много дел. Несущественные подробности для него не существенны. — Оми открыла глаза, посмотрела на Виктора. — Расслабься, Виктор.

— При тебе это непросто, Оми. — Виктор потер рукой грудь. — Я… гм… никогда не видал тебя в таком…

— И я тебя тоже, кроме как в мечтах. — Она вспыхнула. — Прости меня, Виктор, что я решила себе это позволить, не посчитавшись с твоими чувствами. Я эгоистка.

— Не надо, Оми, ты ничего плохого не делаешь.

— Я это знаю и в это верю. — Она закрыла глаза и сцепила руки за головой. — После Арк-Рояла, где мы были вместе, я много путешествовала, как требует моя работа помощницы отца. Я объехала весь Синдикат, была на Борее и других мирах. Всегда и всюду я смотрела на других, как они распоряжаются чувствами, которые есть у нас с тобой. Разные обычаи, разные способы проявления нежности, но где бы я ни была, пропасть, которая нас разделяет, относится к тому, что люди называют трагедией.

Несмотря на жар сауны, у Виктора по спине пробежал холодок. То, что они сейчас делали, — парились вдвоем в сауне — на подавляющем большинстве миров Внутренней Сферы сочли бы забавно-странным, но вполне достойным. Были и секты фундаменталистов, которые углядели бы в этом основу для вечного проклятия, но все остальные ничего бы примечательного в этой встрече не увидели.

Только все остальные — не дочь Координатора и не Первый Принц Федеративного Содружества.

Оми продолжала:

— Все время с тех пор, как мы расстались, я помнила, как поцеловала тебя и что ощущала. Я помню, как танцевала с тобой, как твоя рука лежала у меня на спине. Как прижималось мое тело к твоему, как я ощущала твое дыхание на своей шее, вдыхала твой аромат. Я не хотела расставаться с тобой, хотела быть с тобой вечно и готова была отдать часть своей души всего за несколько секунд с тобой.

Слыша ее печальный голос, Виктор хотел вскочить и броситься к ней. Он хотел сесть рядом, разгладить ее губы поцелуями. Он бы так и сделал, если бы не знал, что на этом не остановится. Он хотел ее страстно, но сдаться своим желаниям — это навеки изменит его отношения с Теодором Куритой, Хохиро и Оми, уничтожит дружбу и, быть может, расшатает основы новой Звездной Лига.

— Оми, прошу тебя, умоляю, остановись. — Виктор стиснул кулаки и ударил левой рукой по скамье. Боль дернулась вверх по руке и чуть прояснила мысли. — Поверь мне, когда я говорю тебе, что у нас одни и те же мысли, одни сны и мечты. Я вспоминаю наше время, когда мы были вместе, и вплетаю его в бессчетные фантазии. Я хочу подойти к тебе, коснуться тебя, ощутить тебя рядом со мной, но этого нельзя. Не здесь, не сейчас.

— Я знаю.

— Зачем же ты пришла?

Голубые глаза открылись и сверкнули.

— За новыми воспоминаниями для новых мечтаний.

Виктор прислонился к стене сауны и засмеялся.

— Еще одна причина, по которой я люблю тебя, Оми Курита. Многие люди едва осмеливаются мечтать, а ты планируешь свои мечтания.

— Наши мечтания, Виктор. Если бы это было только для меня, я не была бы так смела.

— Домо оригато, Оми-сама. Я у тебя в долгу — снова. — Виктор широко улыбнулся. — Вот о чем я подумал: если твой отец знает, что у нас с тобой сейчас встреча, что он думает о ее цели?

Спокойствие исчезло с лица Оми.

— Наверное, ты знаешь, что несколько месяцев назад на моего отца было покушение?

Виктор помрачнел.

— Мои источники указывают, что Сабхаш Индрахар исчез из виду, но до нас не доходили даже слухи о покушении на твоего отца.

Оми минуту помолчала.

— Сабхаш Индрахар отдал жизнь, спасая моего отца.

Виктор неловко передернул плечами.

— Преданность Индрахара вашей семье хорошо известна. Его самопожертвование не может быть неожиданностью — а с точки зрения Федерального Содружества это не совсем трагедия; Мы знаем о существовании реакционных элементов, сопротивляющихся новшествам, вводимым твоим отцом в Синдикате, и Индрахар наверняка знал, кто они. Только у них имелись мотивы покушаться на твоего отца, и они должны были быть очень сильны. Как бы там ни было, математика здесь очень проста, если посмотреть с такой точки зрения.

— Проста только для талантливого математика. — Оми села, скрестила ноги. — Мой отец больше чем уверен, что, когда будут обнародованы принятые здесь решения, пойдут слухи. Он подозревает, что выбор Синдиката как плацдарма для наступления превратится в попытку с твоей стороны сделать так, чтобы ответные меры Кланов были направлены против Синдиката, а не твоей сестры.

— Идея новаторская, — вздохнул Виктор. — Я думаю, здешние СМИ ожидают, что я покину Лиранекий Альянс, отобрав у него все войска. То же самое и пресса в Федеративном Содружестве. Они будут пинать меня за использование наших войск для отвоевывания миров Синдиката или побуждать меня захватить эти миры от имени Федерального Содружества. Уверен, твоему отцу эта идея понравилась.

— Он верит, что ты сдержишь слово, Виктор.

— Тогда постарайся, чтобы он не взял с меня слова никогда тебя больше не видеть.

— Я не думаю, что здесь будут проблемы, — улыбнулась Оми. — У отца есть планы, как дать бой реакционным элементам Синдиката, но они потребуют твоего участия.

— Подробности?

— Мне есть чем с тобой поделиться, но не здесь. — Оми потянулась, и сердце Виктора забилось в горле. — Может быть, я тебе объясню за обедом?

— Ты мои мысли прочла. — Виктор кивнул в сторону двери. — Можешь принять душ и переодеться в любой комнате для гостей северо-восточного крыла. Это мне даст время заказать обед — и такой, из которого потом мы сплетем легион воспоминаний.

XV

Квартал Воинов

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

27 октября 3058 года

Опустошенный и слабый, как щенок, Владимир Вард, Хан Волков, поднялся в полусидячее положение и подоткнул подушку между собой и изголовьем кровати. Потянул простыню, подтащив ее через правую ногу, чтобы вытереть струйки пота с лица и груди. Руки тяжело лежали поперек груди, глаза закрывались. Посткоитальный сон тянул в забытье, но Влад пока не хотел поддаваться.

Тело, удовлетворенное и изможденное, отпустило ум странствовать, и Влад поймал себя на том, что размышляет о вещах, о которых никогда не думал. Поскольку размножение в касте воинов Кланов происходит искусственно, связи между совокуплением и продолжением рода нет. Телесное удовольствие — это дар, которым делились между собой друзья, средство прославления и даже форма соревнования, где не было проигравших. Он знал, что у низших каст половые сношения обременены мириадами других значений и оттенков, но никогда много об этом не думал. Он жил, как подобало воину, а все остальное было не важно.

Совокупление среди товарищей — это одно, а любовь — это нечто другое. Любовь предназначалась для низших каст — и для заблудших обитателей Внутренней Сферы, и Влад знал, что они этим словом прикрывают самые различные склонности и привязанности. Воины же ценили дружбу и товарищество, но исключительность, которая, по-видимому, сопутствует любви, породила бы соперничество и ревность. Оба эти чувства разрушительны для военной дисциплины и порядка — качеств, особо чтимых воинами правящей касты.

Влад вспомнил случай, когда одна девушка из его бывшей сиб-группы покаялась, что в кого-то влюбилась. Это переживание страшно ее смутило, и смущение только усилилось оттого, что влюбилась она в связанного — Фелана Келла. Ранна пришла просить совета у Влада, и ее потребность в утешении привела их обоих в постель.

В тот раз он не понял, через что она проходит и почему она стала потом его избегать.

Она стала думать, что изменила Фелану со мной,

Влад понял это потом, даже раньше, чем встретил женщину, которую — как он тогда думал — полюбил, но лишь когда совокупился с другой женщиной, не той, что любил, он до конца понял, что чувствовала Ранна. Он тогда списал ее чувства на ментальную аберрацию, но теперь знал, что это было нечто большее.

В Катрине Штайнер он нашел женщину, которую жаждал. Это оказалось куда больше физической тяги и вожделения, хотя эти компоненты тоже нельзя сбрасывать со счетов. Когда он говорил с ней, находился рядом с ней, то испытывал такое единение духа, какое раньше бывало только с воинами. Он знал, что должен бы ее презирать, поскольку она не воин, но внутренняя сила горела в ней так же ярко, как ив нем. Как будто он нашел какую-то часть самого себя, которой ему недоставало.

Струйка страха, бегущая у него внутри, удивила его.

Боль измены — это страх потерять того, кому изменил.

Он мог выразить эмоцию словами, препарировать ее и анализировать, но не мог почему-то избавиться от ее силы. Он боялся потерять Катрину из-за инцидента, который в Кланах даже не был бы замечен.

Но она воспримет это как измену, и потому я боюсь, что изменил ей. Очень интересно.

Влад посмотрел на вход в ванную. Шум воды в душе прекратился, дверь душевой щелкнула. Послышалось тихое шуршание снимаемого со стойки полотенца, и свет в ванной погас.

Женщина, появившаяся в полумраке комнаты, вытирала полотенцем волосы. На коже длинных ног и цветущих грудей еще поблескивали капельки. Под кожей чуть выступали ребра, мышцы переливались с текучей грацией, пока женщина шла к кровати. Тело вспомнило, как двигалось в такт с ней, и на губах Влада выступила улыбка.

Марта Прайд перебросила полотенце через плечо, откинула назад черные волосы и вытянулась рядом с ним на кровати. Она удовлетворенно вздохнула, положила подбородок на руки и поглядела на Влада.

— Когда ты пригласил меня обсудить положение наших Кланов, ты не этого ожидал, нег?

— Нег. Мне не на что жаловаться, но это не планировалось.

Марта хитро улыбнулась:

— И хорошо. Я думаю, будет лучше, если ты запомнишь; тебя можно захватить врасплох.

— Может, ты и поставила ловушку, Марта Прайд, но у меня создалось впечатление, что я дал не меньше, чем получил. — Влад перевернулся на правый бок и положил голову на руку. — Если бы все неожиданные нападения разрешались таким удовлетворением, я бы сам их искал.

— Разрешение — часть неожиданности. — Марта на миг закрыла глаза. — И эта была очень приятной. Вы, Волки, бываете очень изобретательны.

— А вы, Соколы, очень искусны в использовании традиционных методов. — Влад позволил себе слегка засмеяться. — Разумеется, новости о нашем союзе шокируют наших последователей.

— Не столько их, сколько наших коллег в Большом Совете. — Марта слегка нахмурилась. — Не могу поверить, что никто из них не решился, как полагается, умереть в испытании, чтобы снова считаться хорошим воином.

— Согласен. На меня особое впечатление произвело поведение Ханов Кошек Новой Звезды. Они стары, но оба одерживали сокрушительные победы над противниками.

— Как будто они знали, что другие собираются это сделать раньше. Кошки Новой Звезды давно уже несут чушь насчет своего видения будущего. Я ничему из этого не верю, но предвидение объясняет, почему у них все так хорошо получается.

— Предвидение — или организация. — Влад наморщил лоб. — Подозреваю, что именно так Тани из Ледовых Геллионов выиграл свое состязание. Либо он поставил бой как хореограф, либо Тани самый везучий из всех живущих.

— Я бы поставила на везение, а не на планирование, поскольку Тани никогда не проявлял особой дальновидности. — Марта привстала на локтях. — Он верит в свое счастье и в удачу борьбы за место Ильхана. Он не понял, что твое замечание о необходимости иметь вождя, испытанного на Токкайдо, лишило его шансов. Если дело дойдет до голосования, ты его легко победишь.

— Ты думаешь, я собираюсь стать Ильханом?

— Я думаю, твое избрание было бы преждевременным. — Марта мотнула головой. — Ты еще недостаточно опытен, чтобы быть хорошим Ильханом.

— Согласен.

— Правда?

— Полностью согласен. Я не боюсь взвалить на свои плечи ответственность, но боюсь провала.

Марта минуту подумала, кивнула.

— И ты чувствуешь, что потерпишь неудачу в завоевании Внутренней Сферы?

— Нет, тут даже призрака неудачи нет, — непринужденно улыбнулся Влад. — Неудача, которой я боюсь, — это неудача в предводительстве Кланами. Подумай, как организованы кланы сейчас: Крестоносцы и Охранители, Кланы вторжения и Кланы оседлые. Слабее всех — оседлые Охранители, за ними — Охранители вторжения. Истинная борьба за власть идет между фракциями Крестоносцев, и оседлые крестоносцы решительно настроены выйти вперед. Хотя твоя оценка моих замечаний в Совете была мне приятна, она вряд ли точна.

— Может быть, — пожала плечами Марта. — Я не вижу, как оседлые Крестоносцы и Тани могли бы собрать достаточно сил, чтобы противостоять любому другому кандидату в Ильханы.

— Тани и оседлые Крестоносцы не совсем глупы. Они ведут агитацию среди молодых воинов в оседлых Кланах, чтобы те поддерживали их движение во власть.

Марта серьезно кивнула:

— Да, вот почему такое запаздывание и несоответствие между всеми испытаниями и состязанием за Родовое Имя. Они хотят получить возможность забить Большой Совет молодыми воинами, которые жаждут славы в возобновленном вторжении.

Влад улыбнулся:

— Да. Тот же способ, который использовали мы с Мариаль Радик, чтобы ускорить кризис в Клане Волков. Призрак перемирия мы использовали для того, чтобы напугать людей, будто они никогда уже не смогут себя проявить. Оседлые Крестоносцы используют призрак отлучения от грядущего вторжения — в общем, для той же цели.

Марта прищурилась.

— Это многое объясняет. Я, как и ты, много времени провела на Стране Мечты, наблюдая за состязаниями. Новые воины изливали антиягуарские эмоции ведрами. Тани и другие боятся, что Ягуары возглавят новое вторжение.

— Вполне уместно, поскольку первым Ильханом вторжения был Лео Шоуэрз из Дымчатых Ягуаров.

— Ага, особенно поскольку твои замечания в Большом Совете, кажется, уже короновали Линкольна Озиса как следующего возможного Ильхана.

— Ты это заметила?

— Тебе трудно было бы выразиться более очевидно.

— Спасибо, — Влад провел пальцем поперек простыни, рисуя узоры из складок. — Раскол Кланов означает, что, кто бы ни стал Ильханом — Озис, Тани или кто-то еще, — он возглавит разрозненные силы. Оседлые Крестоносцы ненавидят всех нас за успехи и боятся по той же причине. Охранители не любят Крестоносцев и трижды подумают, прежде чем сделают что-нибудь, способствующее продолжению наших успехов. Дымчатые Ягуары, считая себя самыми сильными среди Крестоносцев вторжения, будут давить на то, чтобы закончить с Синдикатом Дракона и ударить по Терре. Если даже Терру возьмет другой Клан, наличие такого вассала, как Синдикат, заставит считаться с Ягуарами.

— Твой анализ кажется безупречным. — Марта потянулась, зацепив рукой грудь Влада. Снова подперев рукой подбородок, она спросила: — Так какой же курс действий тебе кажется наиболее правильным во всей этой ситуации?

— Должно произойти несколько событий. — Влад поднял палец. — Сначала надо поставить на место Дымчатых Ягуаров. Это мы сделаем, организовав избрание Линкольна Озиса Ильханом. В этом положении он попытается протолкнуть вперед Ягуаров, но ситуация для этого будет мало подходить. Медведи-Призраки — Охранители, и потому не предложат ему базы в случае контрудара Внутренней Сферы. Если Нефритовые Соколы и Волки ничего не будут делать на своем фронте или будут делать очень мало, то Внутренняя Сфера сможет перебросить войска и разобраться с Ягуарами.

— А Кошки Новой Звезды?

— Нам никак не узнать, что они станут делать, но у них с Дымчатыми Ягуарами была стычка, так что, я думаю, они не поддержат войну Озиса. Внутренняя Сфера не может не отреагировать на возобновившиеся враждебные действия, а Дымчатые Ягуары достаточно примитивны по тактике, чтобы потерпеть поражение.

Марта улыбнулась:

— Если наступление Озиса приведет к потере планет, он покажет, что лидер из него никакой.

— Верно. А важнее то, что оседлые Кланы почувствуют себя под угрозой. Это поможет соединить Кланы — единство, которого Озис иметь не будет, потому что оседлые Кланы будут оттеснены от его возобновленного вторжения.

— Как ты себе это представляешь?

— А где они могут вступить в дело? Ни ты, ни я ни одного своего мира им не отдадим. Медведи-Призраки их не пропустят, так что единственный выход для Озиса — предоставить им вектор атаки в своей оккупационной зоне. Этого он не сделает и не позволит им атаковать вне пределов исходных векторов атаки, потому что так они пойдут против зон, которые не оборудованы для отбития атаки.

— Хотя это было бы самое умное.

— Согласен, но для него вторжение — это состязание за приз, а не военная операция, имеющая целью уничтожение Внутренней Сферы. Недостаток дальновидности сказывается в том, что он, вместо того чтобы усиливать Кланы объединением, старается выиграть это состязание, чтобы таким образом приобрести единство и лояльность, которых ему иначе не видать.

Марта кивнула:

— Итак, дав Озису то, что он хочет, мы даем ему самому уничтожить себя и свой Клан.

— Верно. И когда придет время его заменить и выбрать Кланам нового вождя, останется только два кандидата, удовлетворяющие должностным требованиям.

— Ты и я. Влад кивнул:

— Ты и я. Я знаю, кого выбрал бы каждый из нас, но в конечном счете этот выбор не имеет значения.

ѕ Да?

— Да. — Влад холодно улыбнулся. — Когда возобновится истинное завоевание Внутренней Сферы, славы там хватит на каждого из нас, и власти тоже, чтобы удовлетворить даже самые горячечные мечты.

XVI

Культурный центр Капеллы

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

5 ноября 3058 года

Кабинет Сунь-Цзы, выделенный ему в Культурном центре Капеллы, показался Катрине Штайнер слишком темным. Тусклый свет подчеркивал темные тона тика и черного дерева. Точечные прожекторы ярко освещали множество картин на рисовой бумаге, висящие на стенах, изящные нефритовые безделушки на подставках, но их свет падал только на драгоценности, которые он выхватывал из полумрака.

Катрина точно знала, какие эмоции должна была вызывать эта экспозиция.

Человек чувствует некоторую подавленность в окружении такой древней красоты. Эти сокровища — нить, связывающая с Террой, колыбелью всего человечества, и на меня они должны произвести впечатление. Нить, ведущая к Терре, намекает и на легитимность претензий семьи Ляо на лидерство и верховенство в бывшей Звездной Лиге.

Катрина позволила себе улыбнуться.

Но я могу опустошить целые планеты одним росчерком пера, и поразить меня не так-то просто.

Сунь-Цзы встал с кресла. Рычащие тигры, вышитые на его куртке золотого щелка, зашевелились, резные тигры на спинке кресла остались неподвижны. Кресло рядом с ним, предназначенное, очевидно, для Катрины, было украшено столь же искусной резьбой, но не тиграми, а павлинами. Катрина подумала, то ли это некоторое презрение, то ли ей оказывают честь.

Сунь-Цзы навис над ней и протянул руку.

— Я весьма польщен вашим согласием принять мое приглашение.

Катрина коротко пожала его руку, потом сцепила руки на пояснице.

— А вы знаете причины, Канцлер, по которым я могла бы его не принять?

Он улыбнулся и жестом пригласил ее сесть в кресло с павлинами.

— Насколько я помню, вы были несколько раздражены моим завоеванием Борея.

— Завоеванием? — Катрина заставила себя улыбнуться, скрывая резкую вспышку гнева.

Сунь-Цзы предпринял шаги к захвату миров, которые она провозгласила частью своего Лиранского Альянса. Это провозглашение было сделано главным образом в пику ее брату, хотя Борей — это был приз, который она хотела бы удержать. Знаменитые кондотьеры, горцы Борея, сделали этот мир своей родиной, а возможность добавить их к своей армии — вещь очень неплохая.

— Насколько я помню, Канцлер, вы отдали этот мир горцам — мир, который они могли взять и удержать и без вашей Конфедерации. Ваша власть над ними номинальна.

— Да, почти как ваша власть над полковником Келлом и его Гончими.

Катрина села, положила ногу на ногу. Светло-серая юбка чуть приподнялась, открыв серые кожаные сапоги до колен.

— Если бы в жизни не было разочарований, она была бы скучна. Ваше посягательство на Борей было мне не по душе, но едва ли я стала бы считать его достаточным оправданием вражды между нами. На самом деле я чувствую себя у вас в долгу.

Нефритовые глаза Сунь-Цзы стали больше,

— У меня в долгу? И как же я этого добился?

— Мне было приятно ваше нападение на Моргана Келла на первом заседании. В долгосрочной перспективе присутствие Моргана будет полезным, но в тот момент оно было для меня оскорблением, организованным моим братом.

Канцлер кивнул:

— Виктор похож на рыбью кость в горле: мелочь, которую невозможно не замечать, и иногда она бывает смертельной.

— Вижу, вы уже составили о нем мнение, — вздохнула Катрина. — Но от него тоже бывает польза. Фокус в том, чтобы горло, в котором он застрял, не оказалось вашим. Сейчас я думаю, что им подавятся Кланы, — и на здоровье.

Сунь-Цзы нахмурился.

— Вы действительно думаете, что Виктор согласится возглавить экспедиционный корпус?

— Согласится? Он в этом видит смысл своей жизни. Зачем бы иначе он привез с собой Ивонну? Она здесь обучается в ходе работы, чтобы заменять правителя Федеративного Содружества, пока его не будет. — Катрина тихо засмеялась. — Трудной работой было бы удержать Виктора здесь. А если посмотреть в лицо фактам, то лучшей кандидатуры для командующего корпусом не найти.

— Вы так думаете?

— А кто? Вы? — Она засмеялась чуть сильнее. — Прецентор стар, Хохиро Курита — доблестный воин, но история его битв с Кланами не в его пользу. Кай не имеет политического веса, а остальные либо слишком стары, либо не умеют воевать. Нет, командовать будет Виктор. И что бы мы с вами ни делали, этого не изменить.

— Хорошо. — Сунь-Цзы серьезно кивнул, — Мне будет спокойней спать, если ваш брат будет где-то далеко биться с Кланами, а Кай будет с ним.

Катрина откинулась на спинку и посмотрела на Сунь-Цзы полуприщуренными глазами. Тот Сунь-Цзы, с которым ей приходилось иметь дело раньше, был чуть более неуравновешен, чем сидящий напротив человек. Его ненависть к Виктору и Каю была легендарной и порождала десятиминутные гневные тирады посреди самых обыденных разговоров.

Иррациональность — его щит. Зачем он его убрал сейчас, со мной?

— Канцлер, вы меня удивляете. Обычно упоминание моего брата или Кая вызывает у вас апоплексический приступ.

— Тигриные полосы, Архонтесса. Защитная окраска. Мое государство мало, и многие не обращают на него внимания, считая, что я унаследовал фамильное безумие. — Сунь-Цзы пожал плечами. — Если из-за этого меня недооценивают, то у меня есть преимущество перед другими.

— А зачем тогда показывать мне, что вы нас всех дурачите?

— Это рассчитанный риск. Многие принимают вас за легковесную светскую бабочку, которая правит лишь за счет личного обаяния, но я этому не верю.

ѕ Да?

— Да. Будь это правдой, мой дядя ни за что не стал бы на вас работать. А поскольку вы не предприняли серьезных усилий дестабилизировать мое государство, значит, у него нет на вас слишком сильного влияния, то есть у вас больше стали в хребте, чем я раньше думал. — Сунь-Цзы развел руками. — Так что маски носим мы оба, и это делает нас своего рода союзниками.

— Союзниками? Зачем мне считать вас союзником?

— У нас общие враги, Архонтесса. Скажем, ваш брат был бы рад отобрать и мое и ваше государство. Томас Марик тоже враг каждого из нас, и он стравливает нас друг с другом. Вам приходится волноваться, что его государство попадет в руки Изиды и мои. Я должен волноваться, что он на вас женится и произведет на свет наследника обоих ваших государств.

— Томас женится на мне? — Катрина рассмеялась коротким лающим смехом. — Боюсь, этого никогда не случится. Вас беспокоит не мой ребенок, а ребенок его наложницы. Вы знаете, что рано или поздно он появится на свет.

— Да, это будет проблема. — Сунь-Цзы поднял глаза на Катрину. — Конечно, мы могли бы заключить брак с вами, и тогда Томас оказался бы между двух огней.

Замечание Сунь-Цзы застало Катрину врасплох. Она было возмутилась, но подавила презрительный смех, которым ей хотелось ответить на это предложение. Катрина знала, что Сунь-Цзы ее совершенно не привлекает из-за многих лет предубеждения. Обычно отпрыски Максимилиана Ляо — за исключением Кэндис — с детства были безмозглыми чудовищами. Максимилиан пытался отобрать Федерацию Солнц у ее отца, и это уже достаточное основание для ненависти к нему и его потомству. Намекали даже, что Кэндис рождена женой Максимилиана, но все ее родство с Максимилианом этим и кончается. Это были попытки объяснить, почему ее можно иметь в союзниках.

Альянс Катрины и Сунь-Цзы создал бы существенный узел власти во Внутренней Сфере. Он бы дал возможность тут же утихомирить Направление Хаоса и усилить Лиранский Альянс, введя в него больше миров, чем было захвачено Кланами. Томаса Марика этот брак поставил бы в трудное положение, но на войну с противниками у него не хватило бы сил, и пришлось бы к ним приспособиться. Три государства фактически сольются в одно, и можно будет четко провести линию фронта между Катриной и ее братом.

— Наш с вами брак, Сунь-Цзы, принес бы некоторые преимущества, но я не убеждена, что сейчас для этого подходящее время. — Катрина улыбнулась. — В конце концов, вы же помолвлены с Изидой Марик.

— Конечно, и уже больше шести лет. — Сунь-Цзы прошипел этот срок, будто ядом плюнул. — Томас изменил своему слову назначить дату, и помолвка оказалась фальшивой. Свое государство он держит передо мной морковкой, но отгоняет меня палкой. Да, его поддержка моего удара в Полосу Сарна — это был вкус морковки, но на самом деле он никогда не собирался мне ее отдавать.

— А что об этом думает сама морковка?

— Изида? — Сунь-Цзы прищурился. — Полагаю, она еще одна из тех, кто прячется за маской. Я знаю, что Изида честолюбива, но к чему стремится это честолюбие, мне неизвестно. Не думаю, что она вертит отцом, как рука перчаткой, пытаясь устроить поглощение моего государства. Будь это так, мы бы давно женились, а я бы уже погиб при несчастном случае.

Катрина не пыталась даже скрыть удивления.

— Вы думаете, она бы организовала ваше убийство?

— Не забывайте, Томас взошел на трон Лига Свободных Миров благодаря убийству ее отца, Виктор вошел в права наследства тем же способом. И даже вы обязаны вашим положением тому же убийце. Будь Изида моей женой, мои дни были бы сочтены. К счастью, у меня есть страховка: Кали.

— А, она устроит царство террора, чтобы отомстить за вас?

— Трудность с ней и ее приверженцами — в том, чтобы их контролировать. Если спустить их с цепи, они действуют очень умело и неприятно. — Сунь-Цзы мимолетно улыбнулся. — Но вам не стоит думать, что они вам угрожают.

— Нет, конечно, — улыбнулась в ответ Катрина. — Я только что вспомнила, что, если бы мне захотелось вас убить, надо было бы только при этом подделать улики, указывающие на других моих врагов.

— Грубо, но эффективно. Может быть, мне стоит имитировать собственную смерть и воспользоваться тем же методом.

— Пожалуйста, лишь бы это меня не затрагивало. — Катрина сложила пальцы колечком. — Так что же вы хотите от меня, Сунь-Цзы?

— Если не вашей руки, то вашей поддержки в политических советах. — Сунь-Цзы встал во весь рост. — Я хотел бы стать Первым Лордом Звездной Лиги.

Бесстрастное выражение лица Катрины не изменилось.

— Насколько я помню по нашим прежним обсуждениям, мы согласились с ротацией верховного руководителя. Срок — три года. Ваша очередь придет достаточно быстро.

— Я хотел бы быть первым в очереди, — нахмурился Сунь-Цзы. — Я знаю, что эта должность во многом церемониальная — так, как мы ее определили, но я ищу именно престижа. Это будет тонизирующим средством для моего народа — то, что мне нужно, чтобы снова сделать Конфедерацию Капеллы сильной. Вы не знаете, как реагировал мой народ на завоевание миров в Направлении Хаоса. Они снова ощутили свою силу и возможности, перестали быть обломками, которые сломал ваш отец и наказала за это моя мать.

— Когда вы говорите, что хотите снова сделать свою нацию сильной, как вы себе представляете, куда эта сила будет направлена? — Синие глаза Катрины сузились в щелки. — Федеративное Содружество принадлежит мне, Сунь-Цзы. Если вы хоть подумаете о выходе за границу 3025 года, мне придется вас уничтожить.

— Граница 3025 года? — Сунь-Цзы задумался. — Это, кажется, оставляет Сент-Ивский Союз за пределами вашего защитного зонтика.

— Внутренние политические проблемы Конфедерации меня не интересуют. Если вы сможете подавить бунтующую часть своего государства, так тому и быть. Это не моя забота.

— Так я могу рассчитывать на вашу поддержку? Катрина на миг задумалась.

Если я поддержу Сунь-Цзы, Виктор будет возражать против этого предложения всеми фибрами души. Теодор и Томас наверняка поддержат Виктора. Я могу произнести речь о том, что их действия вряд ли целесообразны, учитывая дух единения, который должно породить воссоздание Звездной Лиги. Они все будут пристыжены, а единственным логичным кандидатом на место Первого Лорда останусь я.

— Определенно я могу голосовать за вас, Сунь-Цзы. Я даже могу вас выдвинуть.

— Ваша доброта не знает границ.

ѕ Так и есть, Сунь-Цзы. И не забудьте этого. ѕ Катрина улыбнулась. ѕ Настанет время, когда я попрошу вас вернуть долг доброты, в противном случае маска с вас будет сорвана, глаза вырваны, а от народа вашего останется одно воспоминание.

XVII

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

14 ноября 3058 года

Виктор Дэвион несколько волновался, что Прецентор еще не прибыл на дневное обзорное заседание, где предстояло утвердить план наступления на Дымчатых Ягуаров. Конечно, каждого члена комитета стратегического планирования время от времени отвлекали по делам, но Виктор считал, что окончательное утверждение плана должно бы иметь приоритет перед любым другим вопросом.

Мне лично трудно было бы себе представить, что может быть важнее.

В центре зала зажглась карта границы между Синдикатом и оккупационной зоной Дымчатых Ягуаров. Виктор встал.

— Нам предоставляется возможность в последний раз проверить наш план перед передачей политикам на ратификацию и убедиться, что в нем нет дыр. Если у кого-нибудь есть возражения, прошу высказать их здесь и сейчас, поскольку другого шанса скорректировать план не будет. Прошу всех это понять.

Собравшиеся в зале военные руководители кивнули.

ѕ Хорошо. Я хочу также поблагодарить всех вас и ваших сотрудников за весьма усердную и хорошую работу.

Внутренняя Сфера не видела наступления такого масштаба с тех пор, как Александр Керенский вел Силы Самообороны Звездной Лига против Стефана Амарисана Терре. Эта операция должна удаться, и она удастся, но только благодаря силам, которые мы в нее вложили, — и силам, которые вложат в нее наши люди на поле битвы.

Виктор вышел из-за стола и подошел к плавающей в воздухе голограмме.

— Как уже говорилось, наша операция состоит из пяти этапов наступления. Первый разворачивается боевыми единицами, отмеченными эмблемами ССЗЛ и Синдиката. Первоначальными целями будут пять миров Ягуаров: Хайнер, Порт-Артур, Асгард, Тазаред и Кьямба. Дополнительные войска будут переброшены на миры Кошек Новой Звезды и подготовят плацдарм для второй волны. Да, полковник By? У вас есть вопрос?

By Канг Куо показал на карту:

— Какие у нас гарантии, что войска, переброшенные на миры Кошек Новой Звезды, не встретят сопротивления и не будут уничтожены?

Встал Хохиро:

— Кошки Новой Звезды все еще ведут дискуссии с нашими людьми, но уже сделали предупредительный вызов с открытым указанием количества и качества войск, которые будут защищать эти миры. Это нельзя назвать сопротивлением ни в каком смысле.

By нахмурился:

— Но сражение все же будет?

Фелан наклонился над своим столом:

— В определенном смысле — да. В прошлом, когда между Ханами обсуждался обмен технологиями или мирами, посылался предварительный вызов. Он ведет к сражению, во многом ритуальному — не подстроенному, но почти наверняка с предсказуемым исходом. Это способ сохранить честь и уважить традиции, избегая битвы из-за несущественных вопросов.

Маршал Брайан покачала головой:

— А если они решат нас предать?

— Еще до высадки на планету мы будем знать, соблюдают ли они условия своего вызова, — улыбнулся Фелан. — И можем решить, вступать нам в бой или звать подкрепление.

— А если они решат заманить нас в засаду? — Быстрый вопрос Моргана Хасек-Дэвиона не дал Брайан возможности отпарировать замечание Фелана. — Если они нас заманят и разгромят?

Фелан в ответ на вопрос серьезно кивнул:

— Вы сами понимаете, я не могу дать гарантий, что Кошки Новой Звезды нас не обманут. Но факт тот, что, совершая вероломство подобного рода, они будут действовать полностью и абсолютно против своей психологии. Я скорее поверю, что мы выберем военными целями школы, больницы, церкви и сиротские приюты, чем что Кошки ударят на нас из засады.

Эти причины связаны ссамой их сутью как единиц Кланов. Ударить вот так, из засады, развернуть больше войск, чем предлагалось в вызове, значит стать дезгра — опозоренными. Вероломство такого масштаба, о котором мы говорим, приведет к санкциям против них и возможному Поглощению их другим Кланом. Кошки Новой Звезды недостаточно сильны, чтобы отбить попытку захвата, и потому такое поведение для них контрпродуктивно.

By сел, но спросил:

— А вхождение в соглашение с Внутренней Сферой — это не ставит их в положение дезгра?

— Они не входят в соглашение, поскольку мы захватываем их миры путем завоевания. В этом смысле они честь не теряют и не становятся дезгра. И это хорошо, поскольку возможность бесчестья — одна из тех вещей, которые вызвали бы у них негативную реакцию. Все, что нас попросят сделать для захвата этих миров, надо делать от всей души, иначе мы можем обернуть Кошек Новой Звезды против себя. — Фелан повернул руки ладонями вверх. — Как бы мы ни захватили эти планеты, ход кампании против Кошек Новой Звезды не завоюет им любви остальных Кланов. Может быть только одно: кто-то из них, кого они очень почитают, имел видение, которое подтолкнуло Кошек к такому решению. Для меня это единственное логическое объяснение. Морган кивнул:

— И вы им верите?

Хан Клана Волков кивнул:

— Можете направить на те миры мои войска, хотя я предпочел бы схватку с Ягуарами.

Виктор оглядел собрание:

— Еще вопросы?

Вопросов не было. Виктор кивнул Доку Тревене, и изображение поменялось,

— Второй этап состоит в волне прыжка наружу, на следующую логическую линию миров. Нам надо будет бить либо на миры, которые Ягуары оставят незащищенными, либо на миры, где есть только тыловые части. Кластеры миров с войсками первой линии будут следующими логическими целями. Базироваться мы будем на некоторых мирах Кошек Новой Звезды, а также в кластерах Уолкотт и Броччи, так что у нас будет поддержка, и удар мы сможем нанести более глубокий, чем противник будет ожидать,

Виктор кивнул еще раз, и изображение снова сменилось.

— Третий этап: более глубокий удар в оккупационную зону и ввод в действие резервов, атакующих миры, которые были обойдены на предыдущем этапе. У вас вопрос, сэр Пол Мастерс?

Командор Рыцарей Внутренней Сферы показал на карту:

— Я понимаю, как в свете доктрины энтропийной войны этот план заставит Кланы действовать, и аплодирую ему. Я лишь пока не понимаю, как мы заставим их двигаться туда, куда мы хотим. Будь я командующим Дымчатыми Ягуарами, я бы использовал стратегию Сципиона Африканского против Ганнибала и ударил бы глубоко во Внутреннюю Сферу. Это заставило бы нас реагировать и сняло бы остроту нашего наступления.

— Согласен. Именно поэтому наш стратегический резерв будет готов высадиться там, где высадятся они, и атаковать их. Мы перережем их линии снабжения, а Синдикат предпринял усилия по укреплению своей обороны и сделал миры, которые могут быть захвачены, очень опасными при попытке их удержать. Вспомните, что у Кланов нет Комстара для руководства их мирами, и им очень непросто будет удержать то, что они захватят.

Хохиро кивнул:

— Синдикат вполне понимает, какое бремя может лечь на наш народ, если против нас будет применена эта стратегия. Мы надеемся, что этого не будет, но если да, то долгом каждого гражданина станут сопротивление и стойкость. Люди это знают и согласны на это ради блага Синдиката и Внутренней Сферы.

— Им, быть может, придется выдержать больше, чем мы думали. — Эти слова произнес низкий и мрачный голос Прецентора, вошедшего в зал. — Простите мое опоздание, но меня задержало дело колоссальной важности.

Он поправил повязку на глазу, подошел к столу Федеративного Содружества и подал Доку Тревене голодиск.

— Пожалуйста, вызовите файл XR1.

Виктор повернулся к Прецентору:

— Что это такое?

— Наше спасение или наша гибель, в зависимости от того, чему мы поверим. — Военный Прецентор сделал жест рукой в сторону горящей в центре зала карты. — Дамы и господа, я предлагаю вам Дорогу Исхода.

Виктор поглядел на карту и узнал внизу тот край Внутренней Сферы, где Кланы завоевали клин миров. Из него поднялась цепочка золотых звезд, как бьющая молния выгнувшись к потолку. Она вела к далекой звезде, ярко блистающей.

Принц Федеративного Содружества заморгал.

Они пришли из невозможного далека, они так отличаются от нас поведением и культурой. Чтобы спастись от распада, они выработали собственные традиции и мифологию, вывели свои названия от животных на завоеванных мирах, а символику — от тех звезд, от которых зависит их жизнь. Они превратили себя в военные машины, и теперь нам предлагают путь к одному из миров, который дал им жизнь.

Сложив руки на пояснице, Анастасий Фохт поднял глаза на звездную карту.

— Мои люди работают над поиском соответствия этих звезд фактическим звездам, наблюдаемым астрономами, чтобы можно было определить истинное местоположение путевых станций и пунктов назначения, но это — приблизительная карта маршрута к Охотнице — родной планете Дымчатых Ягуаров. Это колодец, откуда Ягуары черпают силу. И это наша главная цель.

— Отлично! — Шарон Брайан стукнула кулаком по столу. — Забудем о ерунде постепенного наступления и ударим по этой Охотнице.

— Невозможно, — покачал головой Виктор. — Слишком многого мы о ней не знаем. И не знаем, насколько надежна эта информация.

Фохт кивнул:

— Я считаю ее надежной на девяносто девять процентов. Все ошибки я полагаю ненамеренными и легко исправимыми. Не знаю, известно вам или нет, но Комстар некоторое время тому назад начал процесс инфильтрации в Кланы и вот теперь получил эту информацию. Помимо Дороги Исхода, я также получил обновления диспозиции войск Дымчатых Ягуаров во Внутренней Сфере, в том числе таблицы организации и оснащения, схемы снабжения и тому подобное. Нам подали Дымчатых Ягуаров на серебряном блюде.

Виктор сложил руки на груди.

— Эту информацию нам дал один из ваших людей или кто-то другой?

— Источник данных — человек из Клана, завербованный моим агентом.

— Почему он предает свой Клан?

— Банальная фраза, что у каждого есть своя цена, но дело в том, что наш воин продвинулся в своем Клане насколько мог. Ему тридцать, и скоро жизнь его по меркам Кланов пойдет под гору. — Фохт вздохнул. — Он решил, что руководство Дымчатых Ягуаров многое делает неверно и отступилось от истинных намерений Николая Керенского, основателя Кланов. Он считает, что Дымчатые Ягуары — зло, которое должно быть уничтожено.

Виктор вздрогнул.

— Он для Дымчатых Ягуаров — то же самое, что Мир Блейка для Комстара.

— Аналогия неприятная, но верная.

By Канг Куо поднял глаза на Прецентора:

— Какова же цена этого предателя?

— Он просил, чтобы ему дали людей, которых он поведет в бой. Я предложил ему команду моих телохранителей.

— Это невозможно, — с отвращением сказала маршал Брайан, покачав головой. — Если мы хотим пойти по этой цепочке и уничтожить Дымчатых Ягуаров, нельзя иметь в своих рядах человека, который может передумать и нас предать. Удар должен быть совершенно внезапным.

— Я не спрашивал вашего совета, когда делал Тренту это предложение, — холодно ответил Прецентор, — и я не жалею о нем. Предложение сделано и принято. Это было условием получения информации.

Виктор нахмурился в сторону Брайан.

— И не думайте, будто мы собираемся нанести дальний нокаутирующий удар по Дымчатым Ягуарам. У нас есть план, и мы будем его держаться, Знать, где их логово, — полезно, но удар по Охотнице — совсем не та работа, которой нам надо заняться. Рейда не будет.

— Ошибаешься, Виктор, — произнес, вставая, Морган Хасек-Дэвион.

ѕ Что?

— Насчет рейда ошибаешься. — Морган показал на голограмму. — Наш план не изменится в корне из-за этого, и задачи, уже поставленные, должны быть выполнены, но в этой операции был один аспект, который меня беспокоил. Он касается энтропийной модели войны и презентации, которую нам устроил доктор Пондсмит в первый день. Он отметил, что противника надо «ошеломить», чтобы он рассыпался.

— Мы это и сделаем. Мы собираемся ударить крепко, полными группами боевых частей. — Виктор пытался не показать голосом чувства, что его предали, но преуспел лишь частично. — Мы ударим очень крепко.

— Но достаточно ли крепко? — Морган подался вперед, положив руки на стол. — Если проанализировать военное искусство Кланов на самом базовом уровне, то в основе окажется доктрина минимизации потерь.

— Ну ты и загнул, Морган! — рассмеялась маршал Брайан. — Как тебе такое в голову пришло?

— Пришло потому, что я смотрю, с чем мы имеем дело. За счет процесса аукциона Кланы ограничивают потери. Они посылают лишь войска, которые хотят послать. Они играют по правилам, которые хорошо действуют против тех, кто играет по тем же правилам, но эти же правила изолируют Кланы от истинного ужаса войны. Не то чтобы они не были свирепы и беспощадны в войне, но они нашли способ разложить по полочкам ее трагедию.

— Именно так! — Виктор с хлопком свел ладони, — Вот почему мы переносим войну к ним и заставляем их обороняться.

— Согласен, Виктор, но если мы играем по их правилам, то всего лишь делаем эти правила легитимными. Мы поощряем их взгляд на войну как на игру или состязание. Пусть мы выиграем раунд, но они всегда будут готовы начать следующий.

Фохт прищурился:

— Я полагал, маршал Хасек-Дэвион, что именно поэтому мы планировали элиминацию целого Клана.

— Верно, Прецентор, но я не думаю, что мы адекватно себе представляли, что такое эта элиминация. Мне это пришло в голову при напоминании Пола Мастерса о Пунических войнах и Ганнибале. Моя мысль в том,.что следует нанести удар по Охотнице и не оставить камня на камне, как поступил Сципион Африканский с Карфагеном. Мы напомним Кланам о дикости войны и дадим им понять, что не считаем ее игрой. — Морган на миг опустил голову и тут же поднял. — Я вам скажу, что за последние тридцать лет я много видел войны и ненавидел каждый миг ее, но бывают случаи, когда ее надо спустить с цепи полностью, потому что это единственный способ убедить врага, что ты не собираешься ложиться и помирать. Я думаю, что именно такой урок и нужен Кланам, и удар по Охотнице — прекрасный метод его преподать.

Фелан Келл согласно кивнул:

— Пока вы не сказали этого, Морган, я не до конца осознавал этот аспект военной доктрины Кланов — зоны безопасности. Даже когда Клан бывает поглощен, он сохраняет свою идентичность из-за евгенической программы. Наталья Керенская несла в себе струйку крови Клана Отпетых — того Клана, который давно поглотили Волки.

— Хорошо, Фелан, — наморщил брови Виктор, — а что насчет второго утверждения Моргана? Если мы действительно уничтожим Охотницу, потрясет ли это Ягуаров?

Фелан мрачно пожал плечами:

— Я думаю, можно полагать, что наше наступление их ошеломит и вызовет коллапс, но это будет касаться лишь отдельных миров, а не всего Клана. Я знаю, что название уничтоженного Клана, о котором я говорил, в Кланах не произносится. Этот запрет — часть кары агрессору, который начал против них кампанию. Я считаю, что это связано еще и с жестокостью преследования. Безымянный Клан был уничтожен до последнего человека — мужчины, женщины, ребенка. Вряд ли кто-нибудь сохранил об этом приятные воспоминания.

— И поделом! — Пол Мастере вскочил на нога. — Я не хочу даже думать, что вы планируете истребление невинных.

Морган выпрямился.

— Я не думаю, что это необходимо, сэр Пол. Что я считаю необходимым — полностью уничтожить Охотницу в военном аспекте. Превратить ее в аграрный мир, который кормит свое население, но даже следа касты воинов не оставить. Мы уничтожим военные базы — превратим их в дымящиеся кратеры. Единственным напоминанием о войне будут дымящиеся развалины всего, что там было военного.

— А военнопленные? Раненые? Лицо Моргана осталось бесстрастным.

— Если они откажутся от принадлежности к касте воинов, то останутся жить. Если нет, мы будем судить их за преступления против человечества и приведем приговоры в исполнение.

Мастере побледнел:

— Как вы можете это говорить!

— Я могу это говорить, потому что это необходимо сделать. — Морган резко развел руками. — Чего вы ожидали, когда мы согласились и наши правители согласились, что один из Кланов должен погибнуть? Вы что, ожидали, что какой-нибудь законодательный орган Клана изменит название Дымчатых Ягуаров на что-нибудь иное, освободив их от всякой ответственности за то, что они сделали? Вы забыли, что они сделали на Эдо и на Тартл-Бей? Забыли битву за Люсьен? Забыли всех жителей Внутренней Сферы, погибших из-за Кланов?

Мастерс упрямо покачал головой:

— Кровь за кровь — это зло.

— Речь идет не о возмездии, а о сдерживании. — Морган запустил пальцы в длинные волосы. — Мы хотим положить конец вторжению. Мы должны показать Кланам, что умеем драться лучше и эффективнее, чем они. Теперь у нас есть средства это сделать — наступлением здесь и рейдом на Охотницу. Этими двумя действиями мы уничтожим один Клан и дадим пример остальным.

Виктор поднял руку, предупреждая ответную реплику Мастерса:

— Даже если мы согласимся с вами, где взять войска для такого рейда?

Морган улыбнулся.

— Вы поставили меня во главе стратегического резерва, куда входят самые элитные боевые единицы Внутренней Сферы. Я предлагаю взять половину из них и бросить на Охотницу. Точно по этому маршруту мы следовать не сможем, но я уверен, что люди Прецентора способны с помощью информации, которую добыл Исследовательский Корпус и другие экспедиции, направить нас иным путем. Поскольку наши резервные части развертываются в Синдикате, можно воспользоваться их монополией СМИ и давать дезинформацию, которая убедит Кланы, что мы все еще готовимся к бою, когда мы уже будем в пути к Охотнице.

Фохт внимательно посмотрел на Моргана:

— Какие части вы хотели бы взять?

— Свой Первый Катхильский Уланский, Эриданскую легкую кавалерию, Горцев Борея, часть ваших Гвардейцев Комстара, если вы ими поделитесь — предпочтительно десантников, — Одиннадцатый Лиранский Гвардейский маршала Брайан, Второй «Мечей Света», один из полков Кирасиров Мак-Каррона и Второй Пикинерский полк Сент-Ива. — Морган улыбнулся Каю Аллард-Ляо. — Я бы хотел иметь тебя в своих рядах, Кай, но Первый Пикинерский должен быть на виду, чтобы Ягуары с него глаз не спускали.

— Понимаю, — кивнул Кай. — Если меня не будет с Виктором, Кланы заподозрят обман.

Морган досмотрел на Пола Мастерса:

— Еще я хотел бы взять ваших Рыцарей Внутренней Сферы.

— Зачем? Мы не те, кто нужны для поголовной бойни.

— Экспедиционному корпусу тоже нужна совесть. Есть черта, которую я не хочу переходить, и, если вы будете со мной, чтобы ее указать, это будет полезно.

— Я мог бы согласиться на эту роль.

— Я был бы благодарен. — Морган посмотрел на Фелана, сидящего рядом с Виктором. — Я бы попросил вас дать своих людей, но мне кажется, что этот корпус должен состоять из войск только Внутренней Сферы. Я не опасаюсь измены, но…

— Понимаю, — мрачно улыбнулся Фелан, — И мы тоже для Ягуаров вроде удара молнии, и, если мы здесь останемся, их внимание будет привлечено к Внутренней Сфере.

Медленно поднялся Хаакон Магауссон:

— Из моих войск можете взять все, которые вам нужны, маршал Хасек-Дэвион.

— Благодарю вас, принц Хаакон, но я бы предпочел, чтобы ваши войска участвовали в освобождении ваших миров. Оттеснить Кланы за линию перемирия — это достаточно важная работа, и я не решаюсь отбирать у вас силы. Если вы могли бы выделить советников для связи с моим штабом, я был бы очень благодарен.

Виктор тер лицо ладонями, не веря тому, что слышит.

Все наше тщательное планирование опрокинуто сообщением одного предателя из Клана. Лучшие из боевых единиц Внутренней Сферы будут отправлены далеко и прочь от боя ради удара наудачу, который может оказаться промахом. Если он попадет в цель, наша кампания будет наполовину выиграна. Если нет, то цвет вооруженных сил Внутренней Сферы погибнет за сотни световых лет от дома. Мы никогда не узнаем, что с ними случилось, не получим даже вести о том, что они совершили и как погибли,

Он поглядел на двоюродного брата:

— Морган, ты же понимаешь, что эта идея дальнего удара опрометчива.

— Не больше, чем твой план нападения на Кланы у Тайкросса восемь лет назад.

Виктор ощутил пробежавший по спине холодок. Если бы не героизм Кая, много бы нас там полегло,

— У тебя не будет Кая, если дело обернется плохо.

— Значит, если дело обернется плохо, мне остается надеяться, что вы с Каем явитесь с этого конца Дороги Исхода. — Лицо Моргана чуть разгладилось, но тень усталости осталась лежать в уголках глаз. — Это задача, на выполнение которой у нас есть средства, и выгода перевешивает риск. Мы должны это сделать, значит, сделаем.

Виктор огляделся, увидел уважительные и осторожные кивки. Глаза его сузились, но он кивнул вместе с остальными.

— Раз мы должны это сделать, мы это сделаем как следует. — Виктор засучил рукава. — У нас есть двадцать четыре часа для расстановки всех точек над «i» до того, как план будет представлен политикам. Будем надеяться, что для Кланов он окажется столь же неожиданным, как и для нас, — Сделав глубокий вдох, Виктор добавил более трезвым тоном: — Мы должны сделать все, чтобы Дорога Исхода не оказалась дорогой в ад с односторонним движением.

XVIII

Большой бальный зал

Королевский Двор

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

15 ноября 3058 года

Прецентор окончил выступление с изложением плана кампании против Кланов, и Катрина Штайнер откинулась на спинку кресла. Дополнение плана дальним ударом по Охотнице — это молот, способный расплющить Дымчатых Ягуаров о наковальню медленного наступления.

Если он удастся, кампания закончится за два или три года вместо семи или десяти.

Глаза Катрины следили за строчками, возникающими перед ней на экране, но она не вникала в вопросы и возражения Нонди Штайнер относительно операции.

Я вижу здесь руку Виктора, значит, операция, к добру или к худу, осуществима. Уж что-что, а воевать Виктор умеет.

Сама операция, как она была изложена, обещала эффективное достижение целей: уничтожение Дымчатых Ягуаров и окончание войны с Кланами.

А все придирки тут могут быть только мелкими и в основном насчет распределения частей и тактических целей.

План операции показался Катрине одновременно и увлекательным и пугающим. В нем заключалось семечко спасения ее Лиранского Альянса. Когда Дымчатых Ягуаров вытеснят из Внутренней Сферы, следующей фазой будет вытеснение других Кланов с завоеванных ими миров. Экспедиционный корпус обрушится на Медведей-Призраков, а она сможет соединиться с Волками и разгромить Нефритовых Соколов. Такой альянс обойдется Свободной Республике Расалхаг в несколько миров, но Катрина от него станет сильнее, а за такую цену можно послушать хныканье Магнуссона.

А пугал этот план потому, что не было возможности предупредить Влада о цели операции или о ее начале. Не зная, где он находится, она не могла передать сообщение с изложением плана. Наверное, он сейчас на Стране Мечты, родном мире Кланов, но без координат планеты передать гиперсообщение нельзя.

Разве что я могла бы как-то заставить Комстар передать такое сообщение вслепую и забыть, что было сделано.

Забота о Владе заставила ее насторожиться, но она поняла, что на самом деле эта операция мало чем грозит Волкам. Ее цель — уничтожение Дымчатых Ягуаров — явно сыграет Владу на руку. Разве не потому мы встретились, что я появилась на планете Дымчатых Ягуаров, на которую Влад только что совершил налет? Мой враг — его враг, и потому мы друзья,

Устранение Дымчатых Ягуаров как силы, с которой следует считаться, даст Владу подобрать упавшую власть, а от этого повышается вероятность успеха далеких планов Катрины.

Влад может сам о себе позаботиться. Если он не видит, что начнется в ближайшие годы, то слишком глуп, чтобы быть в этом моим партнером.

Катрина закрыла глаза и потерла лоб.

У меня тут есть угрозы более близкие, с которыми надо разобраться.

Она подняла руку и улыбнулась, когда Прецентор дал ей слово.

— Спасибо за подробный доклад, Прецентор. Все выглядит очень продуманным, хотя вы не дали никаких рекомендаций на должность командующих обоими этапами наступления. Я полагаю, что главный удар возглавите вы, но кто будет во главе дальнего удара?

— Я думаю, что на этот вопрос должно ответить данное собрание. — Фохт положил ладони на стол. — Я рекомендую поставить во главе дальнего удара маршала Хасек-Дэвиона. У него большой опыт войны с Кланами и организации подобных операций. Его первая операция, как помним мы, современники, включала дальний удар на мир, находящийся очень далеко от наших боевых порядков. Он выполнил его блестяще, имея меньше времени на планирование и учения, чем есть у нас сейчас.

Катрина склонила голову, слушая характеристики Моргана, и про себя их дополнила.

Если Морган поведет этот экспедиционный корпус, его не будет поблизости, чтобы поддержать Виктора. Одним сторонником Виктора меньше. И есть приличные шансы, что Морган погибнет при операции на Охотнице и команда Виктора ослабеет. Гибель их отца и матери, Галена Кокса, отставка Алекса Мэллори сильно разрушили сеть поддержки Виктора. Остаются только Хохиро, Кай и Оми, но никто из них не близок ему так, как Морган. Убрать его из картины — и Виктор затанцует на канате без страховки.

— А маршал Хасек-Дэвион выразил желание возглавить этот корпус?

Морган встал:

— Я готов, Архонтесса, если не будет назван лучший кандидат.

Теодор Курита, сидевший напротив, улыбнулся Моргану:

— Разве что мой отец встал бы из гроба, а иначе я не вижу никого более подходящего.

Виктор кивнул:

— Чтобы эта работа была сделана как следует, никого лучше Моргана не найти.

Пол Мастере нагнулся и что-то сказал Томасу Марику, тот кивнул и произнес:

— Я считаю этот выбор правильным.

Сунь-Цзы широко развел руками:

— Устранение кинжала от моего горла я только приветствую.

Кэндис Ляо и принц Хаакон Магнуссон тоже согласились на назначение Моргана. Последний голос принадлежал Катрине.

— Любое возражение или особое мнение с моей стороны уже ничего не значили бы. Я только думаю, не будет ли его отсутствие замечено Кланами, и хочу спросить, не лучше ли использовать его опыт в главном ударе.

Фохт улыбнулся.

— У нас есть способы создать впечатление, что маршал Хасек-Дэвион активно присутствует во Внутренней Сфере, так что пусть это вас не беспокоит. А что до того, что мы лишимся его опыта и совета, — я об этом тоже сожалею. И все же я считаю, что человек с его кругозором нужен именно там, где такой кругозор может быть использован на полную мощность.

— Совершенно верно, Прецентор. Я согласна с этим выбором, — изящно улыбнулась Катрина. — И я так поняла, что главные силы возглавите вы?

Фохт сцепил руки на пояснице.

— Это решение тоже должен принять данный совет. Я охотно беру на себя этот долг, но вы не должны забывать, что я уже стар. И хотя я думаю, что сильно замедлил процесс старения, я все же сам уже замедлен. Я буду полностью полагаться на своих подчиненных, как всегда делал. — Он поглядел на Виктора Дэвиона. — Вы должны знать, что я назначу своим заместителем принца Виктора Штайнер-Дэвиона.

Томас Марик подался вперед:

— И принц Дэвион сможет оставить свои многочисленные обязанности? Он возглавляет Федеративное Содружество. И он, конечно же, не может бросить свое государство на все то время, которое потребует кампания.

Виктор прокашлялся и подал голос:

— Я уже принял меры, чтобы организовать управление государством в мое отсутствие. Моя сестра Ивонна останется регентом. Я полностью ей доверяю, как и ее советникам. Конечно, в случае серьезной беды меня можно будет отозвать, но я не думаю, что кто-нибудь сочтет разумным нападать на мое государство, пока я вдали от него буду занят уничтожением Кланов.

Сунь-Цзы похлопал ладонью по экрану компьютера.

— Учитывая масштабы реквизиций техники и людей, которые вы проводите для этой войны, ни у кого из нас не будет сил атаковать ваше государство в ваше отсутствие.

— Приятно слышать, Канцлер, но я считаю вас достаточно изобретательным, чтобы найти способ доставить мне неприятности, если у вас будет такое желание. — Виктор оглядел собрание. — Я более чем охотно соглашаюсь на пост заместителя Прецентора. Во многих отношениях я всем своим предыдущим опытом подготовлен для этой задачи, и, если мне в этой жизни удастся лишь выполнить ее и ничего больше, я умру счастливым.

Катрина оторвалась от рассматривания своих снежно-белых ногтей.

— Я должна лишь повторить слова моего брата. Хотя у нас были в прошлом расхождения, сейчас мы едины: он — тот человек, который лучше всех поможет Прецентору перенести войну на территорию Кланов. Я полностью поддерживаю это решение.

Катрина не стала обращать внимания ни на удивленное лицо Виктора, ни на шипение Нонди. Соображения у нее были простые и верные: чем больше Виктор будет сражаться, тем больше у него шансов погибнуть. Она даже ожидала укола совести, но сама удивилась, что его не было.

Виктор считает, что играет в долгую игру — предвидит будущее и совершает действия, чтобы это будущее было лучшим из возможных. Его проблема в том, что он предвидит лишь гибель Дымчатых Ягуаров. Я же смотрю дальше.

Сунь-Цзы Ляо был счастлив, как собака, которую только что спустили с поводка.

— Да поведет тебя Господь, Виктор. Я голосую за Прецентора и его помощника во главе экспедиционного корпуса.

Теодор Курита кивнул:

— Прецентор и принц Виктор пользуются нашим полным доверием.

Кэндис Ляо улыбнулась:

— Я готова вверить им жизни своих воинов.

Томас Марик и Хаакон Магнуссон также согласились. Фохт склонил голову:

— Я благодарю вас за выражение доверия. Война будет свирепой, кровавой и долгой, но я считаю, что у нас есть возможность победить. Теперь следующий шаг — ратификация плана.

Катрина встала:

— Учитывая, что мы пришли к согласию относительно командования, я бы предложила принять представленный план без голосования.

— Поддерживаю, — сказал Хаакон Магнуссон. Прецентор кивнул:

— Поскольку никто не возражает, план операции против Кланов считается принятым. Так как мы согласились на проект Конституции Звездной Лиги, нам остается только создать окончательные экземпляры Конституции для подписи.

Катрина нахмурилась:

— Я думала, что мы должны выбрать Первого Лорда Звездной Лиги?

Принц Хаакон встал с места.

— Конституция требует, чтобы каждый член Первого Совета служил Первым Лордом в течение трех лет, а очередность определяется жребием.

— Это я знаю, я ее тоже читала, — улыбнулась Катрина. — В Конституции также сказано, что квалифицированным большинством в две трети жеребьевка может быть отменена, и Первым Лордом назначен другой кандидат. Мне кажется, что раз мы восстанавливаем Звездную Лигу специально как основу борьбы с Кланами, то должны проявить достаточную озабоченность в выборе ее предводителя. Выбор лидера по жребию, несомненно, покажется Кланам достаточно небрежным и легкомысленным.

— Архонтесса Катрина очень верно заметила. — Томас Марик постучал по столу согнутым пальцем. — При всей моей надежде, что Звездная Лига окажется не только витриной или средством осуществления военной операции, необходимо соблюдать декорум. Мы согласились восстановить Звездную Лигу ради того, чтобы дать нашим войскам легитимное основание для войны против Кланов.

Катрина села и постаралась сдержать улыбку.

Мы согласились, чтобы мой брат возглавил экспедиционный корпус, и теперь мне нужна гарантия, что каждый видит, чем хорошо его отсутствие. Мне надо дать Виктору показать себя бунтарем и раскольником, и это должно помочь,

— Возможно, Прецентор, поскольку Комстар не имеет в Первом Совете решающего голоса, вы согласитесь председательствовать при выборе Первого Лорда.

— Хорошо. Есть кандидатуры?

Катрина кивнула:

— Я выдвигаю кандидатуру Сунь-Цзы Ляо.

— Что? — Челюсть Виктора отвисла чуть не до пола. — Ты выдвигаешь Сунь-Цзы?

— Да, мой милый брат. — Катрина бросила на него ледяной взгляд, чтобы как следует разозлить. — Он умен и деятелен, он правитель своего государства, как и мы все. Поскольку государство его невелико, оно не будет играть в наступлении столь активной роли, как мое, или твое, или как Синдикат, и вручение ему полномочий Первого Лорда подчеркнет его участие в общих усилиях. Его помолвка с Изидой и связи с Лигой Свободных Миров тоже говорят в пользу его избрания.

Томас Марик медленно кивнул:

— Я поддерживаю это выдвижение. За время знакомства с Сунь-Цзы я успел убедиться, что он вполне обладает умением и способностями, требующимися для его должности.

Тем более что эти требования в основном церемониальные.

Катрина сохранила на лице бесстрастное выражение.

Как бы ни была мала власть его должности, она может быть умножена на ее престиж, и титул Первого Лорда может стать весьма эффективным средством влияния на политику Внутренней Сферы, но лишь в руках того человека, который сможет им воспользоваться.

Оглядев круг собравшихся, Катрина поняла, что выдвижение Сунь-Цзы обречено на провал. Оно должно было собрать большинство в две трети голосов, то есть пять из семи. Виктор, Теодор и Кэндис никогда за Сунь-Цзы не проголосуют. Она сама, Томас и Сунь-Цзы не станут голосовать за Виктора, так что и ему не выиграть.

Из всех нас есть только один кандидат с шансами на выигрыш. Это я.

Поглядев на Виктора, Катрина увидела, как побелели от злости костяшки его сжатых кулаков.

Сунь-Цзы улыбнулся.

— Должен сказать, что считаю себя превосходным кандидатом на эту должность и приложу все усилия, чтобы править мудро и справедливо.

Кэндис прищурилась:

— Твоя мать уже давала такую клятву. Но не сдержала ее.

— Я — не моя мать.

— Жаль. Потому что она мертва.

— Постойте! — Виктор встал с места, подняв руки. — Это ни к чему не приведет.

Катрина улыбнулась, ожидая, что Виктор разразится тирадой.

У него просыпается дар обличителя, когда его заносит. Это хорошо.

Виктор медленно разжал кулаки.

— Что касается меня, то, если Сунь-Цзы устраивает мою сестру, меня он тоже устраивает. Я отдаю ему свой голос.

У Катрины кровь отхлынула от лица. Что такое? Как это может быть? Виктор продолжал:

— Сунь-Цзы Ляо, я доверяю тебе только в тех пределах, до которых могу добросить боевого робота, но у меня, по сути, нет выбора. Либо ты поймешь, какую ответственность налагает на тебя этот пост, и будешь выполнять свой долг на благо Внутренней Сферы, либо ты покинешь его в таких развалинах, что Кланы пройдутся по нас сапогом. Я вырос в ненависти к тебе, и это ничего хорошего не принесло. Думаю, что и тебе тоже ничего не принесла доброго чужая ненависть. Может быть, будет добро от того, что тебя возведут на этот пост. Все, что я знаю, — это то, что тем, кто будет проливать кровь за Внутреннюю Сферу, придется рассчитывать на тебя — что ты дашь нам оружие, снаряжение, провизию. Если ты нас подведешь, мы погибнем первыми, но далеко не последними.

Катрина чуть не задохнулась от ужаса, когда Виктор сел и подмигнул ей.

Он мне подмигнул! У него хватило наглости подмигнуть!

У нее сжались кулаки, ногти впились в ладони.

Он не мог предвидеть этого моего хода, И теперь я должна поддержать Сунь-Цзы, и его выберут Первым Лордом. И пока Виктор будет там биться с Кланами, мне придется ладить с Сунь-Цзы!

Катрина хотела закричать, но вместо этого вежливо кивнула, когда Прецентор попросил ее отдать свой голос. Сунь-Цзы сиял, только что выбранный. Он встал с места, победительно заложил руки за голову и, перед тем как сесть, повернулся к Катрине и уважительно поклонился, а потом расцвел гордой улыбкой.

Будто эта победа вообще что-то значит!

У Катрины сузились глаза.

Ты не получила что хотела, потому бери что дают и поищи другой путь к цели. Есть ли способ каким-то образом навредить Виктору избранием Сунь-Цзы?

Катрина повернулась к брату и улыбнулась.

Первая кровь за тобой, брат мой, но победит тот, кто останется стоять последним, и я не хочу, чтобы это был ты.

XIX

Заповедник «Ледник Зигфрида»

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

16 ноября 3058 года

Виктор Штайнер-Дэвион повернулся, и снежок попал точно ему в лоб, разлетелся по лицу, обливая холодным огнем, Виктор рефлекторно отдернулся от удара, не удержал равновесие, качнулся вправо, попытался устоять на ногах, но они застряли в снегу высотой по колено, и он свалился на бок, ломая наст и вздымая снежную пыль.

Наст захрустел по куртке, послышался счастливый детский смех, и возникло неприятное ощущение лезущего за шиворот снега.

Слева раздался хруст тяжелых шагов.

— Виктор, ты не ушибся?

Принц проморгался правым глазом и поглядел на Кая Аллард-Ляо и мальчишку, выглядывающего из-за ноги Кая.

— Ты не мог бы попросить своего сына выбрать кого-нибудь подходящего ему по росту?

— Он так и сделал.

— Ну, спасибо!

Кай нагнулся и помог Виктору встать.

— Он запустил снежком во внука Моргана, а ты оказался на дороге.

Виктор посмотрел туда, где Морган Хасек-Дэвион играл со своим внуком, Джорджем Хасеком-младшим. Отец Моргана Майкл изменил фамилию на Хасек-Дэвион после женитьбы на тетке Виктора Мари. Когда Майкл оказался предателем и был убит отцом Кая, Морган объявил, что линия Хасек-Дэвион на нем кончается. Теперь у его сына тоже был сын, и линия Хасек получила наследника, чтобы продолжать свое правление в Полосе Капеллы Федеративного Содружества.

Сын Кая, Дэвид Лир, протянул Виктору снежок.

— Прошу вас, сэр, можете им в меня бросить.

Он подождал, пока Виктор взял снежок у него из перчатки, потом побежал по насту. Синий лыжный костюм так его связывал, что мальчик еле передвигался, но, судя по счастливому смеху, он это вряд ли замечал.

Виктор пустил снежок над головой Дэвида. Мальчик, поворачиваясь, попытался следить за его полетом, потерял равновесие и свалился, заливаясь счастливым смехом.

Принц посмотрел на Кая:

— Были ли мы когда-нибудь так беззаботны?

— Быть может, в те времена, когда пылевые облака сгущались в планеты. — Кай вздрогнул, когда Дэвид попытался встать и смешно свалился снова. — И так грациозны.

— Сколько ему? — улыбнулся Виктор.

— Пять с половиной, как Джорджу-младшему.

— Тебя не беспокоит, что после нашего отлета ты его не увидишь? Когда мы вернемся, он будет вдвое старше. — Виктор вздохнул, пустив клуб пара. — Я хочу сказать, что мне легко улетать, потому что у меня нет той ответственности, что у тебя.

Кай покачал головой.

— Да, у тебя нет. Я отвечаю за свою семью, а ты — за миллиарды людей, но я понимаю, что ты не об этом.

— Так что?

— Ничего. — Кай показал в сторону замка, где за стеклянными стенами большого зала виднелись люди. — Ивонна в твое отсутствие будет заботиться о людях и править мудро. Тебя волнует другое.

Виктор кивнул:

— Ага. Например, Катарина.

Кай засмеялся:

— Приятно было видеть ее реакцию, когда ты согласился поддержать Сунь-Цзы. Ей это и в голову не могло прийти.

Принц улыбнулся:

— Да, этого она не ожидала. И самое странное, Кай: когда она его назвала, у меня тут же глаза налились от злости. Я знал, что она использует его, чтобы спровоцировать мою реакцию, и у нее уже начало получаться. И тут я подумал: что же она, собственно, получит, если сделает Сунь-Цзы Первым Лордом?

— Насколько я могу судить, ничего.

— Верно, и потому я решил, что единственный ее мотив — спровоцировать меня на бурную реакцию. — Виктор сунул руку за спину и вытащил ком снега из-за шиворота. — И тут у меня в мозгу все стало становиться по местам. Единственный человек, которому стало бы хуже от моей реакции, — это я сам. Я понял, что Катрина провоцирует меня начать ссору, а потом она снимет свою номинацию и, как миротворец, окажется самым логичным кандидатом на этот пост. И помешать ей я могу, только согласившись на выбор Сунь-Цзы.

— Ты мог бы помешать ее избранию — Координатор и моя мать голосовали бы согласно с тобой, — и предложить вернуться к жребию.

— Конечно, но при этом я мог бы и выиграть. Кай пристально посмотрел на Виктора.

— Ты хочешь сказать, что тебе не нужен пост Первого Лорда Звездной Лиги?

Виктор ответил не сразу:

— Я знаю, что это являлось целью моего отца и целью каждого лидера Внутренней Сферы после распада Звездной Лиги, но я, кажется, никогда этой болезнью не был заражен. Я всегда полагал, что этот пост достанется моему отцу. Потом появились Кланы, и приоритеты изменились. Если выбирать между славой Первого Лорда Звездной Лиги и человека, который победил Кланы, я бы предпочел войти в историю как второй. Все равно пост Первого Лорда во многом церемониальный, а ты знаешь, что от церемоний я не в восторге.

— Знаю. Но не верю, что это причина, почему ты отказался быть сегодня в Таркарде на торжествах по случаю дня рождения Катарины.

— Я послал подарок, — пожал плечами Виктор. — Одну планету.

— Все это хорошо, но на этом торжестве будут праздновать то, что было достигнуто здесь. Еще через пять дней будет подписана конституция, и возродится Звездная Лига. — Кай положил руку на плечо Виктора. — А ты заработал право на поздравление.

— Ты так думаешь? Через полгода, если все пойдет по плану, мы начнем наступление, в котором погибнут сотни тысяч, если не миллионы людей. Будет такая бойня, которая не приснится хоть сколько-нибудь нормальному человеку. — Виктор фыркнул, пустив пар из ноздрей. — И я, предвидя это, буду сегодня праздновать?

— Можешь и будешь, поскольку, присутствуя на празднике, ты усилишь связи, благодаря которым вся операция пройдет более легко и гладко. Сделанные тобой замечания, положительные замечания, разойдутся по разговорам. Они просочатся вниз, и каждый солдат, посылаемый в бой, будет знать, что ты настолько уверен в победе, что позволяешь себе заранее радоваться. Такое поведение, быть может, не поднимет твой дух, но поднимет дух у других.

— Не хочу я туда ехать, Кай, — нахмурился Виктор. — Слушай, родителям ведь трудно найти, кто присмотрит за детьми в их отсутствие? Так вот, я останусь присмотреть за Дэвидом, Джорджем и твоей Мелиссой, пока вы будете развлекаться.

Кай кашлянул:

— Виктор, мне обидно тебе это говорить, но у всех этих детей есть няни и достаточная охрана, и ничего с ними не случится. Осмелюсь также напомнить, что вряд ли ты умеешь менять пеленки. Слишком храбро берешься за незнакомое дело.

— Верно. Я и забыл, насколько велик в этой работе биологический риск. — Виктор покосился на Кая. — Ты ведь не всерьез насчет подъема боевого духа?

— Если ты там будешь, это поднимет боевой дух у меня.

— Почему вдруг?

— Моя жена указала мне, что некая дама будет весьма разочарована, если ты не появишься.

— И ты получил задание гарантировать, чтобы я был?

Кай кивнул.

— Да, черт побери, ты всегда брался за опасные дела, — улыбнулся Виктор. — Что ж, я далек от мысли разочаровывать доктора Лир.

— Спасибо, — улыбнулся Кай. — Так что за планету ты подарил Катарине? Газовый гигант?

— Хорошо бы. Может быть, на следующий год. — Виктор покачал головой. — Нет, маленький безжизненный шарик: холодный, твердый и противный до самого ядра. Как она сама. Надеюсь, ей понравится.

* * *

Виктор так внимательно смотрел на Оми, вальсирующую с отцом, что не заметил приближение этой женщины, пока не ощутил руку у себя на плече. Повернувшись, он радостно улыбнулся:

— Герцогиня Марик! Надеюсь, вы сегодня хорошо веселитесь.

— Называйте меня Изида, — сердечно улыбнулась она. — А можно мне называть вас Виктором?

— Сделайте одолжение.

— Я не хотела заставать вас врасплох. — Она стояла перед Виктором в переливающемся платье без рукавов, подчеркивающем стройность фигуры; каштановые волосы собраны в прическу наверху головы. — Может быть, вы бы избавились от меня, если бы увидели, как я к вам иду, но такая мелочность скорее свойственна вашей сестре Катарине.

Виктор кашлянул в ладонь, чтобы скрыть удивление.

— Прошу прощения, я заметил ваше приближение, но не думал, что вы идете беседовать со мной. Я не заслужил такой любезности от вашей семьи.

Она понимающе кивнула:

— Смерть Джошуа была для нас ударом, но я очень благодарна за все, что вы сделали, чтобы сохранить ему жизнь. Я знаю, что лечение его начал ваш отец, но вы могли прекратить его после перемирия с Кланами. Джошуа уже не был нужен как заложник.

— Это было бы бесчеловечно. Хотя такие слова могут смешно звучать, когда исходят от меня, — учитывая, что было потом. — Виктор нахмурился. — Я не испытывал к нему недоброжелательства — как и ко всей вашей семье и вашему народу.

— Я никогда не знала Джошуа близко, и потому у меня не было с ним эмоциональной связи. Кажется, я считала его стеной между собой и любым видом безумия.

— Простите?

Какая-то печаль заволокла ее лицо.

— Вы знаете, что я была рождена вне свадебного союза, когда Томас — вряд ли я могу думать о нем как об отце — отсутствовал. Обо мне с матерью как следует заботились, но держали в стороне. Меня узаконили лишь после того, как Джошуа поставили диагноз лейкемии, и я оказалась в ситуации, к которой никак не стремилась. Подумайте только: меня сделали ближайшей наследницей трона в стране, где политическое убийство — всего лишь альтернативный способ смены структур власти. Потом меня, как кость, бросили Сунь-Цзы, чтобы дразнить его мечтами о власти, несбыточными мечтами.

Виктор поскреб подбородок, оттянул воротник, ослабляя его.

— Вы меня удивляете, Изида. Впечатление, которое у меня о вас создалось…

— То, которое я произвела, когда стала кокетничать с Каем и Сунь-Цзы и вызвала тот спор? — Она покраснела. — Я тогда была молода, обожала военную форму и знаменитостей, а вы все, юные особы королевской крови, держалисьвместе, были знакомы друг с другом, и я почувствовала, что должна произвести на вас впечатление. И произвела, но не то, что хотела. — Она порывистым движением сжала левую руку Виктора. — И я не хочу, чтобы вы думали, будто я сейчас разыгрываю для вас спектакль. Вполне очевидно, кого вы здесь ждете. Она прекрасна и обаятельна.

Виктор поглядел туда, где вальсировала Оми со своим отцом. У нее было платье того же покроя, что у Изиды, с такой же линией спины и шеи, но черное, с красной оторочкой по подолу, талии, вороту и спине.

Как ее купальный костюм.

— Оми чудесна.

— И я считаю, что вы оба достойны всего того счастья, которое можете обрести вместе, — улыбнулась Изида. — А хотела я только поблагодарить вас за поддержку Сунь-Цзы, за то, что вы сделали его Первым Лордом Звездной Лиги.

Виктор кивнул.

— Но было бы нечестно вам не сказать одну вещь: я голосовал за него, чтобы позлить мою сестру.

— Я это знаю. Ее мысли нелегко прочесть, но нельзя сказать, что невозможно. — Изида выпустила руку Виктора. — Но то, что вы ему сказали, — об ответственности и ненависти — думаю, это до него дошло. Я думаю — нет, знаю, — что он большую часть своей жизни провел, ожидая кого-то, кто его уничтожит. Он думал, что это будет Кай, или вы, или Томас, и отошел со своего пути, чтобы спровоцировать вас, — надеясь пережить ваше нападение и расстроить ваши планы. Он никогда не чувствовал вашего уважения, и, думаю, его возмущало, что Кланы занимают вас больше, чем он.

Виктор сощурился:

— Вы его действительно любите?

Она замолчала, сложив руки на поясе, опустила глаза.

— Надеюсь, что вы не будете из-за этого думать обо мне хуже.

— Совсем нет. На самом деле я вам завидую. Она подняла голову:

— Вы мне — что?

— Завидую. — Виктор потрепал ее по руке. — У вас, по крайней мере, есть шанс оказаться когда-нибудь вместе с тем, кого вы любите. У меня этого нет.

Она мотнула головой:

— У вас не меньше шансов на счастье, чем у меня.

— Значит, мы оба обречены, потому что у меня нет шансов когда-нибудь быть вместе с Оми и жениться на ней.

— Как вы можете такое говорить? Виктор пожал плечами:

— К сожалению, мне это сказать просто. Если бы я собрался жениться на Оми, люди Дракона решили бы, что я их предал. Мой выбор был бы взят под сомнение, в результате вспыхнули бы открытые бунты. Катарина сделала бы все возможное, чтобы подогреть возмущение. Она бы указала, что аппендикс Лайонса — оккупированный Синдикатом по просьбе Комстара и с моего разрешения — служит доказательством, что я собираюсь соединить Синдикат и Федеративное Содружество. Меня бы выставили прихвостнем в этом союзе. Женись на Оми, это был бы полный крах.

— Полный крах — для кого, Виктор? — Карие глаза чуть прищурились, когда Изида показала ими на танцующих. — Когда вы на них смотрите, видите ли вы то же, что и я? Поглядите на Кая с женой, на вашего Моргана Хасек-Дэвиона и его жену, даже на Томаса и Шеррил. Они все счастливы, потому что им есть с кем разделить свою жизнь. Никто не пытается оспорить их выбор, и ни у кого нет права оспаривать этот выбор. Единственный симптом безумия, который вас может постигнуть, — это упустить Оми.

Виктор слышал эти слова, находящие отклик у него в душе.

Как получается, что миллиарды людей пойдут вслед за мной на войну, но восстанут, если я женюсь на той, которую люблю? Если они не доверяют моему суждению в вопросах, касающихся моей личной жизни, если не доверяют мне в осуществлении моей собственной мечты, как они могут доверять мне править собой?

Он поднял глаза и улыбнулся:

— Спасибо.

— За что?

— За указание границы между безумием и здравым рассудком.

— Виктор, я видела, как глубоко несчастна моя мать, потому что не могла быть с тем, кого любила. Я живу в страхе, что Томас или сам Сунь-Цзы разделят меня с ним. То, чего я хочу для себя, я не могу не хотеть для вас и для всех остальных. — Она осторожно улыбнулась. — Боль в сердце, которую вы испытываете, — через нее проходят все люди. И она уравнивает нас всех. Не допустите, чтобы ожидания народа лишили вас человечности.

— Вы правы, я этого не допущу. — Виктор улыбнулся, когда музыка смолкла и подошла Оми с отцом. — С Изидой вы, конечно, знакомы.

— Рада снова видеть вас, герцогиня. Изида широко улыбнулась.

— Вы были великолепны, грациозны. Я бы тоже хотела танцевать, но Сунь-Цзы не любит танцев.

Оми нахмурилась, глядя на Виктора:

— Вы должны были ее пригласить.

Виктор заморгал:

— Я бы так и сделал, но…

— Но он бы думал о вас, Оми, танцуя со мной. — Изида покачала головой. — Он слишком вежлив, чтобы это сказать, но я вижу по глазам. Так что идите и танцуйте вдвоем. А я мысленно буду с вами.

Виктор предложил Оми руку:

— Не окажете ли мне честь?

Оми посмотрела на Изиду:

— Это же неучтиво — оставить вас здесь.

— Нет, это с моей стороны неучтиво торчать и мешать вам радоваться. Прошу вас, забудьте обо мне.

Оми кивнула и пошла за Виктором на паркет.

— Умница эта Изида. — Виктор поглядел в глаза Оми. — Она выросла с тех пор, как мы виделись на Периферии.

— Действительно. — Оми улыбнулась ему сверху вниз. — О чем вы говорили?

— О том и о сем. — Виктор медленно наклонил голову. — Она навела меня на интересные мысли. Интересные для нас обоих.

XX

Зал Ханов

Квартал Воинов

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

19 ноября 3058 года

В задних рядах зала Большого Совета Влад Вард, Хан Волков, откинувшись в кресле и сплетя пальцы, позволил себе намек на улыбку — в основном потому, что знал: это взбесит Хана Аса Тани из Клана Ледовых Геллионов. Влад даже поставил шлем на стол так, чтобы Тани было его хорошо видно.

Он знает, кто загнал нож ему в спину, а теперь пусть посмотрит, кто его поворачивает в ране,

Недели, предшествующие выборам нового Ильхана, Тани усердно сколачивал коалицию оседлых Кланов. Он продолжал побуждать новых и младших воинов давить на своих командиров, чтобы те его поддержали. Влад давал этому движению развиваться, пока оно не набрало инерцию, и тут выступил вперед, чтобы выпустить ему кишки.

Все отлично понимали — благодаря доводам Тани, — что оседлые Кланы и их воины не смогут вступить в битву против Внутренней Сферы, если Тани не победит. Влад, которому требовались испытанные в боях воины, чтобы обновить Клан Волков, позволил ему затевать бесчисленные «войны жатвы», в которых он вызывал на битву различные единицы Клана, в качестве приза требуя себе эту единицу, если его силы выигрывали.

Многие воины поняли, что война с Внутренней Сферой станет реальной, если они соединятся с Волками. Даже если выиграет Тани, поддерживающие его Кланы все равно должны биться за право участвовать в возобновленном Вторжении, и шансы каждого конкретного воина участвовать в бою против Внутренней Сферы заметно уменьшатся.

Как только слух о «войнах жатвы» начал расходиться среди оседлых Кланов, предупреждающие вызовы потоком хлынули в командный центр Волков. Влад отвечал на них, что ничего не может сделать до выборов нового Ильхана, и недвусмысленно намекал, что изменение статус кво ставит под серьезное сомнение участие Волков в новом вторжении. И очень скоро жар движения Тани вьщохся,

Влад поглядел влево и слегка кивнул своему са-Хану, Мариаль Радик.

Пора повернуть еще поглубже.

Невысокая Мариаль встала и сняла шлем, открыв светло-русые волосы.

— Хранитель Закона, я хочу выдвинуть кандидата на пост Ильхана.

Каэль Першо поднял глаза и произнес:

— Твое право, Хан Радик.

— Дабы избавить Хана Тани от неловкости поражения, я предлагаю на пост Ильхана Линкольна Озиса. — Мариаль вытянула руку в сторону темнокожего элементала. — Он был на переднем крае вторжения, он был возведен Дымчатыми Ягуарами в звание Хана за беззаветную храбрость и усердие в боях. Мы считаем, что для элементала редкая удача выиграть Родовое Имя, а Линкольн Озис стал Ханом. Если кто-то и достиг большего среди Кланов вторжения, мне это неизвестно.

Поднялся Северен Леру из Кошек Новой Звезды и поддержал выдвижение, отчего по телу Влада пробежал холодок любопытства.

Леру поддержал и выдвижение Элиаса Кричелла на место Ильхана. Несомненно, его избрание является для них важным кирпичом в фундамент будущего, предвидимого ими для Кланов. Мне от их прозрений нет пользы, но если то, что они видят, мне на руку, нет смысла выступать против.

Хранитель Закона кивнул Линкольну Озису.

— Хан Озис, тебя выдвинули на пост Ильхана. Известна ли тебе какая-либо причина, по которой нельзя допустить твое избрание на этот пост?

Влад улыбнулся шире.

Кому-то не хочется, чтобы повторилась история с ранним низложением Элиаса Кричелла, вот почему к процедуре добавилась эта реплика.

Линкольн Озис медленно встал.

— Мне неизвестны причины, по которым меня нельзя допустить к служению, если я буду избран. — Он сжал кулаки, повернулся и поглядел на Влада ледяными глазами. — Если есть здесь кто-либо, выступающий против меня, прошу таких людей изложить свои возражения незамедлительно.

Влад ничего не сказал.

Получеловек-полумашина, Хранитель Закона нажал на клавиатуре несколько кнопок.

— Имя Линкольна Озиса внесено в номинацию. По этому вопросу каждый из вас проголосует — «да» или «нет». Буде Хан Озис наберет пятьдесят процентов плюс один голос, он победит. Опрашиваю каждого индивидуально.

Першо начал с первых рядов, продвигаясь назад. Озису нужно было набрать больше половины голосов Ханов. Поскольку от каждого из семнадцати Кланов присутствовало два Хана, он станет Ильханом, если наберет восемнадцать голосов — даже меньше, если кто-нибудь из Ханов воздержится. Имея поддержку Дымчатых Ягуаров, Кошек Новой Звезды, Стальных Гадюк и Медведей-Призраков, Озис уже был на полпути к цели — даже если голоса разделятся, он получит нужное большинство, и с самого начала ясно, что коалиция Тани развалилась.

Мариаль Радик отдала свой голос за Озиса, но Влад и Марта Прайд голосовали против. Они обменялись короткими улыбками, потом встали и зааплодировали, когда объявили результат, Озис победил двадцатью двумя голосами против двенадцати — победа внушительная.

Он кажется еще выше, когда выходит вперед.

Элементал подошел к Хранителю Закона, пожал ему руку, потом повернулся к собранию Ханов:

— Выбрав меня, вы поступили мудро. Я — воин, которому знакома победа, и я не забыл, что для нее нужно. Я поведу нас к победе над варварами Внутренней Сферы.

Встал Аса Тани:

— Когда ты говоришь, что поведешь к победе нас, имеешь ли ты в виду перетасовку Кланов вторжения, чтобы мы все смогли принять участие?

Озис помрачнел:

— А что вы сделали, чтобы заслужить это право?

Тани фыркнул:

— В твоих глазах я читаю ответ: «ничего». Воут?

— Тогда зачем ты просишь того, что вы не заслужили?

Влад поднял руку:

— Я полагаю, Ильхан, Хан Тани на самом деле просит, чтобы его Ледовым Геллионам дали время вызвать один из Кланов вторжения и заработать себе право участия в операции.

— Это возможно, если они поторопятся. — Темные глаза Озиса сверкнули. — Я намереваюсь начать наступательную операцию немедленно.

Встала Марта Прайд:

— Ильхан, я понимаю, что твое право — предлагать этому собранию, чтобы мы начали операцию немедленно, но приказ возобновить войну — это не твоя прерогатива.

— Разве Нефритовые Соколы устали от войны, Марта Прайд?

— Ха! — Марта засмеялась, зловеще сверкнув белыми зубами. — Мы так давно воюем с Внутренней Сферой, что не отказались бы поразмяться с силами поменьше. Мне не противна мысль поточить наши когти о любой Клан, желающий отбить какие-нибудь из оккупированных нами миров. Не вижу, почему бы вам не дать таких возможностей другим Кланам, разве что вы боитесь, что Дымчатые Ягуары останутся без плацдармов в возобновленном вторжении.

Отлично сыграно, Марта.

Влад кивнул:

— Я тоже приветствую испытание своего Клана в битве с теми, кто оставался дома. Чем больше мы будем поощрять битвы среди Кланов, тем труднее будет работа Озиса и тем больше времени будет у Внутренней Сферы, чтобы подготовиться к нападению Дымчатых Ягуаров.

Горечь и гнев скривили губы Ильхана, натянули кожу вокруг глаз.

— И сколько времени хотите вы играть в войну? Полгода? Год?

Марта махнула рукой в сторону Тани:

— На этот вопрос, разумеется, должны отвечать бросающие вызов, но ни один достойный чести Клан не потребует на решение подобного вопроса более девяти месяцев.

Тани кивнул:

— Девять месяцев — это нам более чем достаточно, чтобы доказать свое право быть среди Кланов вторжения.

Влад улыбнулся.

— Наверное, Ильхан, ты предпочел бы сам огласить такое решение, чтобы не было чувства, будто тебя к нему вынудили.

Озис потер левый кулак правой рукой.

— Итак, моя рекомендация как Ильхана: ближайшие шесть месяцев каждый Клан использует для планирования и подготовки новой кампании против Внутренней Сферы. Все вызовы, направленные Кланам вторжения, все Испытания Права за обладание коридорами вторжения должны быть произведены в течение трех месяцев от сегодняшнего дня и должны закончиться в течение девяноста дней с момента вызова. Все остальные споры должны быть разобраны Большим Советом, и у Кланов остается три месяца на подготовку к возобновлению Вторжения. — Слова Озиса падали тяжелыми холодными звуками, полные недовольства и злобы. — Это приемлемо?

— Сайла, — кивнул Влад.

Остальные Ханы эхом повторили древнюю клятву, единодушно принимая предложение. Озис склонил голову.

— И да будет так, пока все мы не падем.

Это уж точно. Влад склонил голову, краем глаза заметив кивок Марты Прайд. Падение Линкольна Озиса началось только что.

XXI

Большой бальный зал

Королевский двор

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

21 ноября 3058 года

Вообще-то Виктор не любил помпы и пышной обстановки важных государственных актов, но церемонию подписания Конституции Звездной Лига счел приемлемой, она даже ему понравилась. Почему-то казалось правильным, что воссоздание Звездной Лиги через три столетия после ее распада сопровождается развевающимися знаменами и медными звуками гимна Звездной Лиги, И даже почетный караул при флагах стран-учредительниц нарядили в архаичные, но величественные мундиры ушедшей эпохи.

Виктор смотрел, как его сестра идет к высокому стеклянному столу, где ждали ее подписи восемь экземпляров Конституции. Она была одета в жакет-болеро поверх длинного платья, и то и другое — из сверкающей парчи. Ярко сверкала тиара на ее волосах, вспыхивая всеми цветами радуги. Крылья еще добавить, и получится ангел. Виктор покачал головой.

Ангел Смерти.

Катарина подписала документы по очереди, меняя перья. Подписав один экземпляр, она откладывала перо в сторону и брала новое. Потом перья раздадут помощникам и сторонникам как подлежащие вечному хранению исторические реликвии. Виктор с иронией относился к подобным жестам, но сегодня хотел бы каждую букву своего имени вывести отдельным пером. Хотелось, чтобы памятных реликвий хватило бы каждому воину.

Подписав все экземпляры, Катарина взошла на хрустальную трибуну справа и улыбнулась, несмотря на окружившее ее море слепящего света.

— Сегодня мы пришли сюда, объединив наши усилия, чтобы возродить наивысшее и благороднейшее достижение человечества: Звездную Лигу. Веками велись войны ради этой цели, но возродилась Звездная Лига не в битве, а в мире. Сколько бы я еще ни прожила, что бы еще я ни сделала, вершиной моей жизни будет мой вклад в эту великую работу. Возрождение Звездной Лиги станет вечным памятником тем, кто подписал свое имя на ратификационных грамотах, и тем, ради кого они подписаны. Сегодня воссоздана единая Внутренняя Сфера, и да вселит это страх в сердца наших врагов, где бы они ни были.

Катарина сошла с трибуны и сдвинулась вправо, встав рядом с руководителями государств, уже подписавших Конституцию. Они по очереди пожали ей руку: Прецентор, Томас Марик, Кэндис Ляо, Теодор Курита и Принц Магауссон. Она, сияя во все лицо, заняла место в конце шеренги и раскланялась на громовые аплодисменты, наполнившие бальный зал.

За ней подписывать Конституцию вышел Сунь-Цзы Ляо. Порядок подписей решил жребий, и Виктору выпало счастье быть последним. А значит, я могу сказать что захочу, не боясь, что кто-нибудь обидится и откажется подписывать. Пока что все, сказанное подписавшими Конституцию лидерами, было положительным и духоподъемным, хотя решительно банальным, по мнению Виктора. Только Прецентор сделал замечание, что это всего лишь первый шаг к объединению Внутренней Сферы, — но он мог позволить себе такую вольность, поскольку был победителем при Токкайдо, и его подпись имела ключевое значение, если надо, чтобы Кланы приняли Конституцию всерьез. Виктор в собственном выступлении хотел довести до людей серьезность положения, пусть даже это несколько собьет праздничный настрой.

И к тому же моя бомбочка очень оживит репортеров.

Виктор подавил улыбку, поймав на себе взгляд сестры. Избрание Сунь-Цзы и угроза Моргана Келла дезориентировали ее. Отлично. Даст бог, взаимодействие с Сунь-Цзы в течение ближайших трех лет эту тенденцию усилит.

Место на трибуне занял Сунь-Цзы.

— Величайшая радость и осознание собственной недостойности — вот что испытал я, подписывая Конституцию Звездной Лига. Пока не распался этот союз, он показал нам, что значит быть истинно цивилизованным и истинно человечным. Эти качества были утрачены после падения Звездной Лиги, и мы стали чем-то намного меньшим, чем надлежит нам быть. Ее гибель была нашей гибелью, ее возрождение станет нашим возрождением. Нет слов, чтобы выразить глубочайшую благодарность моим коллегам — лидерам государств Внутренней Сферы, выразить гордость, которую испытываю я, будучи избран Первым Лордом Звездной Лиги. Срок моей власти три года, и мое твердое намерение — дать образец правления, которого будут придерживаться мои наследники. Моя должность для меня — не церемониальная должность, она — символ священного доверия, которое я постараюсь оправдать, отдавая этому все силы. Звездная Лига станет, как я надеюсь, еще лучше к концу моего правления, а с нею — и все человечество.

Виктор ожидал услышать в словах Сунь-Цзы обман или бахвальство. Впрочем, не услышав их, он не удивился. Сунь-Цзы с молоком матери впитал умение скрывать свои намерения и чувства,

В нем есть нечто, чего я даже себе не представлял. Может быть, права Изида, может быть, возложенная на него ответственность переменит его. Не знаю. Могу лишь надеяться, что он не станет чинить препоны нашей кампании.

Виктор подождал, пока Сунь-Цзы займет место в шеренге рядом с Катариной, потом шагнул вперед и подошел к столу, где ждали его экземпляры Трактата. Крышка стола пришлась Виктору под самую грудь, но ему было безразлично, что высота стола подчеркивает недостаток его роста. Если кто-то будет судить о нас, подписавших Конституцию, по росту, то этот «кто-то» будет дураком.

Сняв колпачок с первой ручки, Виктор вывел свой титул. Его радовал скрип пера по пергаменту, нравилось смотреть, как светлеют синие чернила, впитываясь в подложку. Другим пером он вписал свое имя, третьим — второе имя. Еще два пера — и на Трактат легла его фамилия, после чего Виктор взялся за следующий экземпляр.

Он обратил внимание, что Сунь-Цзы и Теодор написали свои имена азбукой Кандзи, а подпись Катарины была похожа на волнистую змею, прерывающуюся каждый раз, когда менялось перо. Почерк у Виктора никогда не был каллиграфическим, но он постарался хотя бы, чтобы имя можно было прочесть, и даже добавил широкий росчерк в конце, подчеркнув свое имя.

Подписав последний экземпляр, Виктор закрыл последнюю ручку и пронес ее на трибуну. Его окатило потоком света — такого яркого, что он просто обжигал, пульсируя жаром. Виктор поднял руку и опустил микрофоны пониже, чтобы можно было в них говорить и — что важнее — смотреть поверх их. Дав себе секунду, чтобы собраться с мыслями, он проглотил слюну и заговорил.

— То, что вы до сих пор слышали, — справедливые суждения о необходимости Звездной Лиги и о том, каким успехом завершилась наша напряженная работа последних шести недель. Конечно, в фундамент нашей работы легли труды основателей первого Содружества Звездной Лиги, но адаптировать документ так, чтобы он действовал и в наши смутные времена, было очень трудно. Все мы и вы, наши помощники, советники и сотрудники, неустанно работали над тем, чтобы создаваемая нами Конституция отвечала современности. Подписание, свидетелями которого вы только что были, — победа каждого жителя Внутренней Сферы, каждого человека в ней и вне ее.

Виктор изо всех сил старался разглядеть за слепящими светильниками лица людей за галереей прессы.

— И точно так же, как мы построили свое здание на фундаменте, заложенном другими, мы должны строить его и дальше, для будущего. Пусть не удивит никого из вас, если я скажу, что Внутренней Сфере грозит враг извне и междоусобица изнутри. Воссоздание Звездной Лиги кладет конец этой междоусобице, той чуме, что терзала нас столетиями. Ныне, в единстве разума и духа, мы обернемся к Кланам и положим конец угрозе, которую они представляют для всех нас.

Но не будем обманывать себя: противостояние Кланам не будет простым и легким. Оно потребует колоссальных усилий от нашего народа — и от тех, кто выйдет на поле боя, и от тех, кто поддержит их в тылу. Мы должны слить все свои силы воедино, ибо, если мы не отбросим захватчиков прочь, никогда нам не избавиться от страха, пронизывающего всю нашу жизнь. — Тут Виктор улыбнулся: — Я знаю, что вы сейчас подумали. Многие полагают так: «Пусть мы достигли соглашения — очень хорошо, но по-настоящему это ничего не меняет». Многие думают, что, даже если мы сможем скоординировать наши действия против Кланов, вне этого настоящего единства среди нас не будет. Я понимаю эти сомнения — мы много видели разных видов лицемерия и имеем право на цинизм. И будь я на вашем месте, я бы думал точно так же.

Но я не на вашем месте, и не только по капризу судьбы, Я был здесь, на Учредительной Конференции, я видел перемену настроения, видел слияние духа. Мы действительно едины, и нас ждет новое, светлое будущее. И мы заставим его прийти.

Виктор помолчал секунду, дав своей улыбке почти погаснуть.

— Но вы с полным правом попросите доказательств такого изменения — доказательств, проявляющихся в делах. Я обещаю вам: вы увидите их, и обещание мое — не пустые слова. И вот первое доказательство — первое из многих, которые вы еще увидите. Отсюда, с Таркарда, я улечу по приглашению Координатора Синдиката Дракона на Люсьен. Там я встречу Новый год, друзья мои и союзники, и буду приветствовать новую эру человечества.

Ошеломленный ропот и возмущение слились в океан аплодисментов. Виктор поднял голову, сохраняя приятное выражение лица, но не давая ему перейти в торжествующее.

Катарина, ты здесь хвасталась, что построила пусковую площадку. И вот я использую ее для взлета.

Он поднял руки, и толпа снова затихла.

— Среди вас есть такие, которые думают, что Дэвион, ступивший на Люсьен, — это признак апокалипсиса, предвестник конца света, то есть Вселенной, как мы ее знаем. Так позвольте вас заверить, что последнее верно. Старая Вселенная, то чрево, где созрели Войны за Наследие, более не существует. Мы решаем сегодня создать для себя — и для вас — новую Вселенную. С вашей поддержкой, при вашем согласии мы разрушим разделяющие нас барьеры и взмоем в светлое будущее, которого еще не знало человечество.

XXII

Заповедник «Ледник Зигфрида»

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

22 ноября 3058 года

Виктор Штайнер-Дэвион сидел на краю массивного дубового стола, за которым когда-то плел нити своего предательства Алессандро Штайнер, и улыбался Моргану Хасек-Дэвиону.

— Давай, открывай подарок. Формально он на Рождество — в основном чтобы быстрее подтолкнуть тебя к твоему приключению,

Морган сел на коричневый кожаный диван и снял ленту с прямоугольной коробки. Он начал разворачивать бумагу, потом улыбнулся, когда прочел этикетку.

— «Глендарри» с черной этикеткой, особые запасы! Виктор, у тебя хороший вкус на виски.

Виктор невинно улыбнулся:

— Нет, на самом деле это охранники Крэнстона знают твой вкус. У них на тебя полное электронное досье, и они знают, что ты любишь принимать на ночь. Они мне и сказали, что это твоя любимая отрава.

Морган негромко засмеялся:

— Ты ничего в этом не понимаешь, если называешь такое виски отравой. Да, я его люблю принимать, но только одну рюмку перед сном.

— И хорошо. Я отправил с тобой ящик этого пойла. Не думаю, что его хватит, но если тебя им перегрузить…

— …Люди начнут гадать, куда это я собираюсь, где его не достать. Я его буду расходовать бережно. — Морган посмотрел на коробку, потом опять на Виктора. — Удивительно, что тебе удалось вытащить из Глендарри целый ящик.

— Это не я. — Принц улыбнулся. — Джерри сказал, что его оперативные работники ржавеют от простоя, и потому для тренировки залезли в погреб Катарины на ее дне рождения. Его люди умеют работать.

— Да уж. — Морган поставил коробку на диван возле себя. — Так, а что еще есть в моем электронном досье?

— Ничего особенного — записи послужного списка и результаты медосмотров. Кстати, поздравляю — ты в отличной форме. Во всем, что интересует докторов, у тебя вполне нормальные показатели даже для человека лет на двадцать моложе. — Виктор кивнул с серьезным видом. — Кампания не будет для тебя легкой, но врачи говорят, что ты к ней более чем готов.

— Надеюсь, что они правы.

— Ты о чем? — нахмурился Виктор. — Ты — единственная подходящая кандидатура для этой операции. У тебя есть опыт, репутация и разум, необходимые для ее проведения.

— Хочется верить, что в этом ты прав, но знаешь, что меня беспокоит? Природа сил коалиции. Мы-то согласились сотрудничать, но я не уверен, что это дошло до всех войск.

— Для того у тебя будет время на учения, Морган, — чтобы они сработались. — Виктор встал со стола и отошел к встроенному бару в углу. — Выпьешь чего-нибудь?

— Воды, если можно. — Морган наклонился вперед, растягивая в руках алую ленту, обернутую вокруг подарка. — Период обучения — это поможет, конечно, но наш переход к Охотнице займет много времени. И будет достаточно возможностей для трений, от которых ничего хорошего.

Виктор вернулся и подал ему стакан с водой.

— Пока руководство выступает единым фронтом, такие вещи будет нетрудно погасить.

— Верно, но есть возможность раскола и в руководстве, если мы не решим некоторые вопросы с самого начала.

— А именно?

— Секретность операций, — скривился Морган. — У нас не хватит сил и средств держать людей Кланов в плену, а освобождать их — значит дать противнику знать, что в его зоны оккупации движутся не обнаруженные ранее крупные силы.

Виктор глотнул минералки из своего стакана и задумался. Необходимость соблюдать секретность означает, что экспедиционный корпус Моргана должен действовать при полном коммуникационном молчании. Ни сам Морган не сможет ничего передать, ни центр не сможет послать ему сообщение. Такие обмены могут быть перехвачены Кланами, и, даже если противник не сможет расшифровать коды, он начнет искать, кому сообщения адресованы. Преждевременное обнаружение корпуса приведет к битве на пути к Охотнице, либо, что еще хуже, Морган и его войска прибудут к укрепленной планете с усиленным гарнизоном.

Поскольку пленных держать невозможно, от них надо избавляться. Одно решение — высаживать их на планеты без средств связи, но если не повезет найти обитаемую и до сих пор не колонизированную планету, то, скорее всего, планеты будут попадаться безжизненные и негостеприимные. Отправлять их на кораблях в центр — это значит рисковать обнаружением кораблей различными средствами, а кроме того — уменьшать боеспособность экспедиционного корпуса.

Другая альтернатива — убивать пленников.

Но если поведение противника не дает оснований дм военного суда и смертного приговора, убийство пленных трудно оправдать. Пусть смерть одного человека может гарантировать безопасность экспедиционного корпуса и победу ради свободы Внутренней Сферы, даже этим невозможно оправдать убийство безоружных.

Виктор встретил взгляд зеленых глаз Моргана.

— И ты думаешь, что сможешь отдать приказ о смерти пленников?

— Мне этого не хочется, но если это будет единственной возможностью, то… ну, я не знаю. Конечно, годных к строевой бойцов, которые дрались против нас, убивать легче, чем калек и детей, но я просто не знаю. Мне кажется, что решать надо будет индивидуально, и я надеюсь, что мне не придется убивать тех, кто не участвовал в сражениях. — Морган покачал головой. — Как, разумно?

— Кажется, единственное разумное, что здесь может быть, — вздохнул Виктор. — Это будет трудное решение, но я знаю, что ты выберешь наилучший вариант из возможных. Вопрос сведется к тому, насколько большому риску ты захочешь подвергнуть своих людей. Если твоя операция провалится, Внутренней Сфере придется куда большей кровью заплатить за то, что ты мог бы сделать.

— Ставки мне ясны, я только не знаю, нравится ли мне игра, в которую мы втягиваемся. — Морган осушил стакан, поставил его на подлокотник дивана. — Я думаю, мне чертовски сильно помогут в принятии такого решения.

Виктор улыбнулся:

— Ага, и мне хочется координировать силы коалиции не больше, чем хотелось бы сгонять в стадо пьяных котов. Отсюда я лечу на Токкайдо, где у нас запланированы совещания по подготовке операции, оттуда на Люсьен для выработки окончательных решений. Отчасти я завидую тебе, что ты будешь далеко от этого хаоса Внутренней Сферы.

— Но я еще буду здесь и увижу реакцию на твой прилет на Люсьен. — Морган покачал головой. — Дэвион прилетает на Люсьен почетным гостем. Не думал, что доживу до такого дня.

— Я тоже. — Виктор чуть нервно рассмеялся. — Легче драться с Кланами, чем ступить на Люсьен.

— Не согласна, — возразила от двери Ивонна. — Простите мое вторжение, но я услышала, что Морган улетает, и зашла попрощаться.

Она подошла к Моргану и обняла его.

— Береги себя, Морган, и отплати им сполна за все несчастья, которые они нам принесли.

Виктор не слыхал, что ответил Морган, но Ивонна отпустила его и вытерла с лица слезу.

— Как бы мне хотелось, чтобы вам туда не нужно было лететь — обоим.

Страх в ее голосе удивил Виктора.

— Мы должны, Ивонна, как и ты должна занять мое место на Новом Авалоне. Я верю в тебя полностью.

— И я, — улыбнулся Морган. — Мы, рыжие, от природы умнее и выносливее прочих.

— Тогда я поседею, как и ты, — Ивонна изо всех сил старалась сохранить на лице бодрое выражение, но у Виктора сердце защемило от осознания, как же она на самом деле молода. — Я к этому не готова, Виктор.

Виктор не успел ответить. Морган положил ей руки на плечи и повернул лицом к себе.

— Никто из нас не готов к тому, что должен делать, Ивонна. А знаешь почему? Потому что единственное, что помогает действовать в таких ситуациях, это опыт. А опыт приобретаешь, решая задачи, которые ставит перед тобой судьба. Мы делаем, что можем, видим, какие допускаем ошибки, и учимся на этих ошибках. Ты достаточно умна, чтобы не допускать тех мелких ошибок, которые на твоем месте сделал бы любой другой.

Ивонна глянула на брата:

— А если то, что Виктор мне доверился, — мелкая ошибка с его стороны?

Морган улыбнулся:

— Виктор один из тех, кто делает очень мало ошибок, — я даже думаю, что на самом деле он рыжий и только красится, чтобы сбить нас с толку.

Виктор потрепал Ивонну по плечу:

— Ты справишься, Ивонна. В твоем возрасте я тоже не был готов к такой работе, но только потому, что считал: быть воином — уже достаточно для всего. На собственном опыте я потом понял, что это не так. Ты умна, ты образованна, у тебя есть советники, которые тебе помогут. Слушай Танкреда, прислушивайся к жене Моргана — Ким. Они помогут тебе править государством стабильно. Она покачала головой:

— Я ничего в этом не понимаю. Виктор улыбнулся:

— А ты подумай, насколько хорошо будет в твоем резюме смотреться должность правительницы Федеративного Содружества! Тебя возьмут в любую юридическую школу, в какую захочешь. А я дам тебе хорошую рекомендацию.

— И я тоже.

Серые глаза Ивонны прищурились.

— А если я решу, что не хочу отдавать тебе трон, когда ты вернешься?

В голове Виктора мелькнул образ Оми.

— Если так случится, я предложу другой вариант, который устроит нас обоих.

— Меня устроит твое быстрое возвращение живым и здоровым, Виктор. И твое, Морган.

Маршал Вооруженных Сил Федеративного Содружества сделал шаг назад и поклонился.

— Твое желание для меня приказ. У Ивонны дрогнули губы.

— Виктор, а что мне делать с Катариной?

В животе у Виктора свернулся ледяной ком, пустив шипы во все стороны.

— Я думаю, Катарина будет какое-то время по уши занята своими делами. Если же нет, обратись к агенту Курайтису из Секретариата Разведки. Он скажет, что делать.

Морган убедительно улыбнулся:

— Да не волнуйся ты насчет своей сестры. Она будет строить планы, как присвоить себе славу побед твоего брата. Такой работе необходимо отдаваться целиком.

Виктор хлопнул их обоих по плечам.

— Что ж, да будет так. В конце концов, если я завоюю Люсьен, то с Кланами вообще будет делать нечего!

XXIII

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

23 ноября 3058 года

Катрина поняла, что должна несколько больше считаться с братом, как бы ни было ей это неприятно. Было время, когда Виктор совершенно не разбирался в политике, но он учится — умение учиться всегда было его величайшим достоинством. Теперь, когда начинается военная кампания, он снова станет солдатом, а это заставит его временно прекратить изучение политики. Учиться политике в такой момент было бы затруднительно даже для него.

Катрина тщательно изучила поведение Виктора во время Конференции и вынуждена была заключить, что постоянно недооценивала брата. С момента, когда его нога ступила на Таркард, он стремился к единственной цели — обрушить войну на Кланы, — никому и ничему не позволяя отвлечь себя от нее.

Такая целеустремленность Катрину не удивила — она всю жизнь знала за ним это качество. Именно его целеустремленность позволяла ей обходить Виктора и ставить брата в ситуации, когда желательные ему решения достигались лишь путем ее вмешательства. Именно так Виктору пришлось посадить ее на трон Лиранского Альянса после смерти матери. Впоследствии государство распалось, но бескровно, и Лиранский Альянс остался под ее управлением,

Но Катрину невероятно удивили два поступка Виктора. Первый — поддержка избрания Сунь-Цзы Первым Лордом. Этим ходом Сунь-Цзы получил легитимность и встал на один уровень с главными деятелями Внутренней Сферы. Его позиция усилилась» и это вполне могло сказаться на балансе сил в Полосе Хаоса, где Сунь-Цзы пытался вернуть себе больше миров, чем когда-то принадлежало Капелле. Катрина не могла себе представить, что Виктор может согласиться на что бы то ни было, что будет стоить ему планет, завоеванных когда-то отцом. Виктор всегда был первым адептом культа Ханса Дэвиона. И то, что он по собственной воле согласился превратить какие-то победы Ханса в поражения, — невероятно.

Если, конечно, не верить трепотне Виктора насчет того, что он долг перед Внутренней Сферой ставит выше интересов своей страны.

Катрина с самого начала знала, что это ложь. Стремление Виктора провести объединённую кампанию для уничтожения Кланов была такой дерзкой заявкой на захват власти, какой Катрина в жизни не видела. Прецентор заявил, что он стар и будет полагаться на Виктора, — то есть, по сути, отдал ему славу за все победы. А брат явно намеревается, разгромив Кланы, вернуться во Внутреннюю Сферу новым воплощением Александра Керенского и занять место во главе Звездной Лига — единственное достойное вернувшегося героя.

В этом свете поддержка Сунь-Цзы была вполне осмысленной. Сунь-Цзы может с одинаковой вероятностью и справиться с ролью, и провалить ее. Учитывая его характер, он наверняка замахнется на большее, чем может, и потерпит крах — как его дядя Тормано когда-то. И тут появляется Виктор, как лучший и самый блестящий возможный глава Звездной Лига, и мантия достается ему.

А он уж ее никогда не отдаст. Благодарные офицеры и солдаты никогда не допустят его свержения. Попытка отколоться от него будет считаться предательством, и

Звездная Лига перестанет быть объединением равных государств. Власть Виктора будет крепнуть, и катастрофа, к которой он ведет Федеративное Содружество, станет судьбой всей Внутренней Сферы.

Второй сюрприз, который Виктор поднес Катрине, — то, что он выбрал регентом Ивонну. Она бы на его месте выбрала их брата Питера, — но он после авантюры на Со-лярисе исчез. Вряд ли Виктор велел его ликвидировать — к убийствам он прибегал лишь под очень сильным давлением со стороны.

Он никогда бы не устранил Района Штайнера, если бы я не настояла, что этот человек должен ответить жизнью за смерть Галена Кокса,

Другой их брат, Артур, все еще учился в Военной Академии на Робинсоне и в регенты не годился. Артур совершенно не умел скрывать своих чувств и предпочтений и обычно плыл по течению. На Робинсоне он наберется антикуритских эмоций, а потому меньше всего Виктор хотел бы, чтобы Артур остался править вместо него, особенно пока он будет на Люсьене. К тому же Артур всегда больше слушается сердца, чем головы, — для человека, исполняющего церемониальную должность, это хорошо, но для имеющего настоящую власть — плохо.

Ивонна — интересный выбор и единственно логичный, поскольку экспедиционный корпус возглавит Морган Хасек-Дэвион. За то время, что они с Катриной не виделись, Ивонна переменилась, но в разговоре с Катриной она придерживалась прежнего тона младшей сестры по отношению к старшей,

Она настолько в себе не уверена, что ею можно будет попытаться вертеть. Ее главенство на Новом Авалоне даст мне больше, чем думает Виктор, Даст мне время разобраться с Келлом до того, как я начну разбираться с ней.

Медленный подъем Катрины от раздражения до гнева был прерван быстрым стуком в дверь, которая тут же открылась, даже раньше, чем Катрина успела ответить. Немедленно острием взлетела злость, и Катрина тут же дала бы ей выход, будь вошедший Тормано Ляо один.

— В чем дело, Тормано?

— Покорнейше прошу прощения, Архонтесса, но я был уверен, вы не допустите, чтобы этой женщине пришлось иметь дело с чиновниками. Ей можете помочь только вы, а время имеет первостепенную важность, с чем и связана моя торопливость. — Тормано отступил в сторону, открывая взгляду Катрины миниатюрную черноволосую женщину, которая тут же густо покраснела и стала прятать глаза. — Это Френсис Йешке.

Тормано произнес это так, будто представлял Катрине очередное воплощение Далай-ламы. Катрина любезно улыбнулась и протянула руку.

— Добро пожаловать, мисс Йешке. Чем я могу вам помочь?

Женщина пожала руку Катрины своей дрожащей рукой.

— Миссис Йешке, ваше высочество. — Тут же на ее симпатичном лице мелькнул ужас, и она быстро добавила: — То есть это не важно — я могу быть и мисс Йешке, потому что его уже нет.

— Вы вдова?

— Я надеюсь, ваше высочество. — У Йешке задрожали губы. — Я не знаю — он работал на Ковентри, и у меня нет от него вестей. Это не важно, потому что он оставил меня и нашего ребенка, и я его понимаю.

Тормано обнял Йешке за плечи и отвел к креслу.

— Френсис пришла к вам по двум причинам, ваше высочество. Первая — она знает, как вы заботитесь о детях с серьезными болезнями. У ее сына Томми лимфома, недифференцированная.

— Ему нужна пересадка костного мозга или он умрет. — Френсис стиснула руки перед грудью. — Отца его нет, а я в доноры не гожусь.

Катрина села радом с ней на диван и погладила женщину по волосам.

— Мы сделаем все, что сможем. — Поверх головы посетительницы Катрина бросила на Тормано взгляд, который мог бы расплавить феррокерамическую броню боевого робота. — Есть ли здесь какие-то обстоятельства, которые требуют моего личного внимания?

— Конечно есть, Архонтесса. — Тормано улыбнулся так самоуверенно и маслянисто, что Катрина решила выдать ему как следует, если он переоценил значение Йешке. — Миссис Йешке по своей инициативе провела некоторое расследование и нашла подходящего донора. Это Джерард Крэнстон, помощник вашего брата.

Катрина нахмурилась. Как ни мало было ей известно о юношеских болезнях, она знала, что найти подходящего донора костного мозга не среди родственников — вещь редчайшая.

— Крэнстона проверили, и в его электронном досье есть такие данные?

— Да. — Френсис подняла глаза. — Я надеялась, что вы его попросите стать донором. Я…

Тормано улыбнулся:

— В поисках донора Френсис выяснила, что она — приемная дочь. Разыскивая родителей, она установила, что ее отец — Андерсон Кокс. У него был роман с ее матерью, и на свет появилась она.

Катрина ощутила пробежавший по спине холодок.

— Я знаю это имя.

Френсис кивнула:

— Андерсон Кокс — отец Галена Кокса. — Она вцепилась в руку Катрины. — Я не знаю, правду ли говорят по головизору и вообще, но я надеялась, что для вас ценна память моего сводного брата, ценна настолько, чтобы вы попытались дать его племяннику шанс выжить.

Катрина пожала руку женщины в ответ, потом подняла глаза на Тормано:

— Я не знала, что у Галена была сводная сестра.

— Очевидно, Гален не знал о похождениях Андерсона. Я посмотрел досье Галена, и выяснилось, что, если бы он не был убит, он был бы идеальным донором для Томми. Таким же идеальным, как Джерард Крэнстон,

Мысль ударила Катрину как молния.

Если Гален Кокс не погиб на Солярисе, если он и есть Джерард Крэнстон…

Мысли побежали наперегонки. Виктор не настолько жесток, чтобы утаитьот нее весть о том, что Гален жив, когда она оплакивала его смерть.

Единственный вариант, когда Виктор поступил бы так, — это если бы он знал, что убившая Галена бомба была презентом от Района Штайнера. Район пытался намекнуть на мою собственную уязвимость, Виктор наверняка считает, что знает о заговоре с целью убийства нашей матери, но, если у него есть доказательство моего соучастия, почему он его до сих пор не обнародовал?

Катрина вздрогнула.

Ясно, что доказательства у него нет, У него есть лишь собственные умозаключения' и настоятельное утверждение Моргана Келла, что я убила Мелиссу, и он думает, что добыть доказательства, изобличающие меня, — это лишь дело времени. Если бы не появилась эта женщина, я бы не знала позиции Виктора в этом деле, знала бы лишь позицию Моргана Келла. Я только что получила предупреждение, которого Виктор не захотел бы мне дать.

Катрина мысленно попыталась совместить лица Галена и Джерарда Крэнстона, но поняла, что почти не видела лица Крэнстона.

Виктор понимал, что я могла бы его узнать, но Крэнстон настолько ему нужен, что Виктор не мог оставить его на Новом Авалоне, и я должна была понять раньше, куда раньше.

Улыбкой прикрыв потрясение, Катрина приподняла лицо Йешке за подбородок, заставляя женщину глядеть себе в глаза.

— Я с радостью сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш сын получил столько костного мозга Джерарда Крэнстона, сколько ему нужно. Ничто меня не остановит, ибо ваш ребенок — это ворота в будущее для этой страны. Мой священный долг — сделать так, чтобы он и Лиранский Альянс жили, и этот долг я выполню любой ценой.

* * *

Когда Френсис Йешке села в воздушное такси и захлопнула дверцу, маска несчастной матери больного ребенка испарилась с ее лица. Она глянула в ледяные глаза водителя в зеркале.

— Задание выполнено. Если бы вы хотели смерти Катрины и Тормано Ляо, они уже были бы мертвы. Тормано был так захвачен моим рассказом, что потащил меня в кабинет Катрины, даже не обыскав.

Агент Курайтис за рулем хмыкнул.

— Конференция закончилась, прошла она без сучка и задоринки, так что все расслабились. Жаль, что нам пришлось упустить такую возможность, но так хотел принц.

Франческа Дженкинс запахнула жакет.

— Я знаю, что вы не можете комментировать, но мне надо кому-то это сказать. Судя по реакции Архонтеесы на мою легенду, этот Джерри Крэнстон и Гален Кокс — одно и то же лицо, или вы хотите, чтобы она так считала. Кокс погиб на Солярисе при взрыве бомбы, предназначенной Катарине. Убийство Райана Штайнера должно было навести всех на мысль, что так с ним расплатились за смерть Кокса. Попытки Райана захватить власть на Острове Скай постоянно отражались Катариной, а до того — Мелиссой, значит, бомбы были предназначены для них обеих. Отсюда очевидное следствие — Мелиссу убил Райан.

— Но ведь действительно очевидное?

— Несомненно. Итак, Катарина теперь думает, что Кокс жив, а это значит, ей придется догадываться, почему брат не сообщил ей, что Кокс уцелел. Отсюда логически следует, что Виктор ей почему-то не доверяет. Конечно, захват Катариной Лиранского Альянса показывает, что доверять ей не следует, хотя это доказательство появилось позже события, которое мы ищем. Но все равно Катарине не удалось бы отколоться, будь Мелисса жива, и отсюда Виктор делает явный вывод, что Катарина замешана в убийстве матери.

Ледяные глаза смотрели на нее из зеркала. У Франчески отвалилась челюсть.

— Архонтесса убила собственную мать?

— Только что твой допуск был повышен до уровня «альфа-один». Теперь выше только те, кто имеют право читать мысли принца.

Франческе вдруг стало очень холодно.

— Мое задание не сводилось к тому, чтобы просветить Катарину?

Курайтис кивнул:

— Когда ты исчезнешь, бросив эту маленькую бомбочку, Катарине придется задуматься, почему Виктор предупреждает ее, что ему известно о ее делах. Мы полагаем, что это заставит ее что-то предпринять, чтобы замести следы…

— …И она покажет нам уязвимые места, о которых мы не знали. Она сама наведет нас на доказательства своего соучастия в убийстве Мелиссы Штайнер.

— На это мы и надеемся. У нас есть какие-то основные следы, и мы их проверим, но будем при этом смотреть, не наведет ли нас Катарина еще на что-нибудь. — Курайтис притормозил у светофора, повернулся и посмотрел на Франческу. — Принц улетает спасать Внутреннюю Сферу от Кланов. А на нас он возложил работу по спасению Внутренней Сферы от его сестры.

Франческа физически почувствовала, как вдавливает ее в сиденье груз ответственности.

— И до его возвращения мы должны сделать то, что должно быть сделано?

— Если нам повезет. — Ледяные глаза Курайтиса прищурились. — Катарина не дура. Открывшиеся перед нами возможности могут легко закрыться, если Катарина доберется до своих целей раньше нас. Если мы не справимся, Лиранским Альянсом будет по-прежнему править убийца, и все шансы за то, что ее жажда власти не утолится, пока она не получит власть над всем.

КНИГА ВТОРАЯ. СУРОВЫЕ КРЕСТОНОСЦЫ

XXIV

Токкайдо

Округ гарнизона Комстара

Свободная Республика Расалхаг

15 декабря 3058 года

Виктор увидел идущие вниз руки Кая и поднырнул под боковой удар его ноги раньше, чем она успела пройти половину пути. Припав на правую ногу, принц пропустил удар над собой и сам выбросил левую ногу вперед. Круговым движением он подцепил Кая под левое колено, дернул — и Кай свалился на спину, на зеленый тренировочный мат.

Он рухнул с громким стуком, но Виктор этого не видел. Он уже отпрыгнул и принял боевую стойку в добрых трех метрах от упавшего. Поверх перчаток он видел лежащего Кая, грудь поверженного бойца ходила вверх-вниз, покрытая потом. Затем Кай поднял голову, улыбнулся и дважды хлопнул по матам, показывая, что сдается.

Виктор медленно опустил руки и впервые заметил, насколько они отяжелели. Болело все тело — ссадины от матов, множественные ушибы, а хуже всего — пульсирующая боль в мизинце левой ноги. Вчера он еще не был сломан, но сегодня — вполне возможно.

Кай выплюнул изо рта защитные загубники и принялся стаскивать с головы шлем.

— То ли я стал медленнее, то ли ты быстрее. Этим ударом я должен был тебя свалить.

Виктор улыбнулся, на миг подумав, что, может, не стоит указывать Каю на его слабости.

— Когда ты устаешь, то перед высоким ударом ногой опускаешь руки для равновесия.

— Вернулась плохая привычка, — передернулся Кай. — Мой отец заметил у меня такую вещь много лет назад и вроде бы вылечил меня от нее.

— Да ладно, вряд ли в настоящем бою кто-нибудь продержится достаточно долго, чтобы видеть твою усталость. — Виктор плюхнулся на маты и стал стаскивать перчатки, потом вынул изо рта защитную резину. — Если бы ты дрался в полную силу, я был бы сейчас лиловый, как герб Марика.

— Еще пару месяцев назад — быть может, но не сейчас. — Кай сел, опершись, потом опустился на локти. — Ты не самый великий в мире боец, но ты быстро двигаешься и соображаешь, то есть предвидишь удар и избегаешь его. Мне уже трудно тебя осилить.

Виктор снял шлем, встряхнул головой, рассыпав пот с волос.

— А если серьезно, мне никогда бы тебя не победить?

Кай пожал плечами:

— Меня? Наверное, нет, потому что я знаю, насколько ты опасен. Размер дает мне преимущество, которым я не собираюсь разбрасываться. А другие, которые побольше, могут тебя недооценить и дать тебе шанс преподнести себе сюрприз.

— Самый большой сюрприз — это что на них посыплется моя охрана.

— Это точно поможет, — улыбнулся Кай. — Ты вот что запомни: если когда-нибудь случится настоящая драка, она будет без правил. Бей противника изо всех сил самым большим предметом, который под руку попадется, и бей до тех пор, пока он не свалится так, что встать не сможет.

— Наверное, эта стратегия поможет и против Кланов. — Виктор поднял глаза и кивнул Прецентору, который только что появился в дверях зала. — Мы тут решили потренироваться, а на самом деле выбиваем друг у друга опилки из голов.

Фохт улыбнулся, засунув пальцы за пояс,

— Завидую вашей молодости и энергии. Не хотелось вас прерывать, но есть пара дел, о которых вам следует знать. Морган Хасек-Дэвион согласился использовать планету Вызов как плацдарм для подготовки и обучения. Его войска уже в пути. Он сообщает, что выступить они смогут не раньше апреля, а вероятнее всего — в июне или в июле.

Принц Федеративного Содружества прищурился:

— Морган всегда очень осторожен в оценках. Если не возникнет серьезных проблем, я думаю, его войска будут готовы в мае или в начале июня. Если рассчитывать на такие сроки, мы можем оказаться способны выступить против Ягуаров, когда Морган начнет свой обходной маневр.

Прецентор кивнул:

— Я согласен с вашей оценкой. Несомненно, между различными группами будут трения, но я надеюсь, что мы их удержим на минимальном уровне. Как бы там ни было, я считаю, что шансы Кланов обнаружить наши действия пренебрежимо малы. Мы выдаем войска Моргана за резерв, и это объясняет, почему они остаются вне учений, а когда они начнут продвижение к Синдикату, это будет вполне естественно счесть выходом на позиции для наступления.

Кай улыбнулся:

— Морган и его люди — это новости второго плана. Все внимание будет привлечено к поездке Виктора на Люсьен.

Виктор почувствовал, как завязывается узел под ложечкой.

— Это будет очень интересно.

Прецентор и Кай улыбнулись, и Виктор понял, что делает шаг в западню. Он заставил себя встать.

— Ладно, выкладывайте, что у вас там, Фохт состроил недоуменную гримасу:

— Виктор, что выкладывать?

— То, о чем вы думаете.

Кай лениво положил ногу на ногу.

— Ну, я думаю, что у тебя меньше энтузиазма, чем должно быть у человека, которому будет показывать свою родную планету Оми Курита. Я думал, ты ее любишь.

— Так и есть.

— И что? — подался вперед Кай.

Виктор начал что-то говорить, остановился. Слишком много мыслей путается в голове.

— Все, что я скажу, будет звучать глупо.

— Слова влюбленного, — улыбнулся Фохт.

— Да что вы знаете… — Виктор замолчал и скрестил руки на груди. — Прошу прощения. Мы много времени провели вместе, решая серьезные проблемы, и я потому думал, что вас знаю, но сейчас понял, что это не так. Я собирался спросить, что вы знаете о любви, и сообразил, что ничего почти о вас не знаю. Судя по тому, что мне известно…

Прецентор положил руки на плечи Виктору:

— Судя по тому, что тебе известно, у меня могло быть много женщин, много романов, и я мог бы отрицать их все. Я прошу прощения, если из-за этого кажется, будто я тебе не доверяю, потому что это не так. В моей жизни мало что было ценного до того, как я стал Анастасиусом Фохтом. Почти все свое предыдущее существование я растратил зря, потому что не обращал внимания на важное. Возвращаясь к теме: я горячо любил одну женщину, но свое честолюбие поставил выше. Я потерял ее и потерял много больше.

— Я не собирался лезть вам в душу.

— Я знаю, — доброжелательно улыбнулся Фохт. — Как я уже сказал, завидую твоей молодости. Случись мне начать все сначала, я бы некоторых ошибок постарался избежать. Но это невозможно, а если я поделюсь своим опытом с тобой, может быть, это удержит тебя от моих ошибочных путей.

Виктор кивнул, поглядел в единственный глаз Фохта.

— Хорошо, тогда скажите, что бы вы чувствовали на моем месте, отправляясь на Люсьен?

— Не мне об этом говорить. — Фохт отступил на шаг и сцепил руки на пояснице. — Я думаю, что я прежде всего разобрался бы в собственных приоритетах. Например: откуда ты знаешь, что любишь Оми?

Вопрос был для Виктора неожиданным.

— Знаю, потому что… ну, просто знаю. Она совсем не такая, как я, и все же она меня понимает. Она может предсказывать мои поступки, а я — ее. И она не только красива, она еще и умна.

— По-моему, это слова влюбленного, — рассмеялся Кай.

Фохт кивнул и скупо улыбнулся:

— Именно так. С семьей ее ты тоже знаком, так что тут особых проблем быть не должно.

— Да, не должно. — Виктор нахмурился. — Сначала была враждебность. Ее отец запретил Оми общаться со мной во время Войны с Кланами, но дед отменил его запрет. Хохиро сперва очень настороженно смотрел на наши отношения, но потом потеплел. Теодор не то чтобы тепло к нам относится, но он и не враждебен. С ее матерью и младшим братом Минору я пока незнаком.

Когда Виктор вспомнил правящую семью Синдиката, ему стал яснее источник собственного беспокойства.

— Чего я на самом деле боюсь, друзья мои, — это как меня встретит народ Люсьена. Я боюсь сконфузить Оми и ее отца. Их культура содержит сотни ограничений, и каждое из них я могу нарушить неверным взглядом, неудачным словом, автоматическим поступком, о котором дома даже не задумываешься.

Кай приподнял бровь:

— Если ты больше волнуешься за нее, чем за себя, то все будет хорошо. Если же ты боишься за себя, то допустишь какую-нибудь ошибку и все испортишь начисто.

— Спасибо, что веришь в меня.

Прецентор поднял руку:

— Виктор, то, что сказал Кай, — очень важно, и следует к нему прислушаться. Тебе надо обдумать две вещи. Первая: в чем цель твоего визита на Люсьен?

— Целей несколько. Одна — отвлечь внимание от Моргана и его обходного удара. Вторая — показать народам Внутренней Сферы, что мы действительно объединились в новую Звездную Лигу. Но есть и третья — показать народу Синдиката, что мы действительно собираемся освободить его угнетенную часть из-под ига Кланов.

— Очень хорошо, — серьезно кивнул Фохт. — Эти цели будут достигнуты самим твоим присутствием на Люсьене. Сомневаться не приходится: каждый, кто увидит тебя на Люсьене, поймет, что старая вражда отброшена прочь, если вообще не похоронена. С твоего прилета туда начнется новая эра.

Виктор это понимал, хотя только на абстрактном уровне.

— Отлично, а второе, над чем я должен подумать?

— Какие чувства вызовет этот визит у населения Синдиката. Тебя этот визит волнует, Виктор, но их он должен взволновать куда больше. Ты приходишь к ним, ты — предводитель страны, которая далеко не так сильно пострадала от Кланов, как они. Сын Теодора был бы мертв, если бы не твои усилия. Ты будешь для них подобен какому-то богу, который пришел посмотреть, стоят ли они того, чтобы ты им помогал.

Виктор поморщился.

— При всем моем уважении, Прецентор, вы здесь несколько перегибаете.

Кай возразил:

— Прецентор прав куда больше, чем ты думаешь. До недавнего времени Синдикат держал свой народ в неведении о многом. В результате контроля над прессой население намного меньше знает о Внутренней Сфере, чем в твоей стране, но на Новом Авалоне или на Таркарде к тебе относятся с огромным уважением, как бы ни поливала тебя желтая пресса. В Синдикате сила славы куда больше, Теодор это знает, и, несомненно, именно потому пригласил тебя прибыть с визитом.

Принц задумался.

Оми рассказывала мне о последнем покушении на Теодора, а это значит, что в Синдикате есть внутренние трения. Может быть, показав своему народу существование более высокой цели, Теодор надеется сгладить эти противоречия. И тогда Прецентор не так уж сильно ошибается.

— Значит, ты думаешь, что жители Люсьена и вообще Синдиката будут больше озабочены тем, чтобы не обидеть меня, чем тем, чтобы я не оскорбил их обычаев?

— Я бы не стал слишком на это полагаться. Им будет приятно, что ты пытаешься соблюдать их традиции, и на некоторые ошибки они посмотрят сквозь пальцы — если, конечно, ты не покажешь себя уж полным варваром. — Фохт кивнул на Каю. — К счастью, с тобой будет Кай, который не даст тебе зарываться. Но главное в том, что они действительно захотят произвести на тебя хорошее впечатление.

Виктор кивнул, расплетя сложенные на груди руки.

— Итак, каковы все-таки шансы, что мне будет грозить опасность?

— Опасность? В каком смысле? — Кай перекатился на колени, встал. — Если окажешься с Оми наедине — да, тогда ты, возможно, пропал.

— Брат, не говори, чего не знаешь. — Виктор вздохнул, вспомнив сауну. — Я имею в виду опасность физическую. На Люсьене есть реакционеры.

Лицо Фохта превратилось в маску серьезности.

— Совсем недавно произошел инцидент, в результате которого экстремистов удалось нейтрализовать. Эта группа опасности не представляет. Вызовут ли протест твои отношения с высокородной Оми — сказать трудно. О них почти никто в Синдикате не знает.

— Какова реакция тех, кто знает?

— Смешанная и осторожная. Некоторые считают, что лучше всего отдать тебе Оми — тем самым обеспечив твою поддержку в войне с Кланами. — Фохт поправил повязку на глазу. — Другие полагают, что это стыд и позор; они готовы верить, что ты оказываешь на Теодора давление, чтобы он отдал тебе дочь в обмен на помощь. Есть небольшая, но влиятельная группа женщин, считающая историю вашей любви весьма романтической и желающая высокородной Оми счастья.

Виктор вздохнул.

— Знаешь, Кай, я вот думаю, что правильно поступил ты. Ты нашел ту женщину, которая была нужна тебе, и не допустил, чтобы что-нибудь могло стоять между тобой и ею.

Кай посмотрел на Виктора странным взглядом.

— Это, Виктор, история, приглаженная для учебников. На самом деле она ненавидела меня всей душой, и лишь после многих месяцев, когда за нами охотились Нефритовые Соколы, она увидела истинного меня. Но и тогда она меня отвергла. Лишь после того, как мой дядя пытался организовать на нее покушение, мы снова соединились.

— Это все мелкие подробности. — Виктор закрыл лицо ладонями, потирая глаза. — Суть в том, что ты мог сосредоточиться на действительно важном, каковы бы ни были обстоятельства. Ты любил ее, она тебя, и теперь вы вместе.

— Но я же не глава правительства.

— Ты наследник трона Сент-Ивского Союза.

— Это не то же самое, Виктор, — покачал головой Кай. — И вообще я собираюсь отречься в пользу моей сестры, Куан Инь. У нее подходящий для этой работы характер и склад ума. Ты же не можешь поступить так, как сделал я.

— А почему нет?

Вопрос ошеломил собеседников Виктора. Кай несколько раз моргнул.

— Ты серьезно?

— Я же принц Федеративного Содружества — кто посмеет мне помешать? — Виктор пожал плечами. — Ты знаешь, я не умру от горя, если перестану быть принцем.

Фохт поглядел на Виктора в упор.

— Человек, который не даст тебе этого сделать, — ты сам, Виктор. Ты — сын Лиса, и ты — человек, которому предназначено разгромить Кланы. В твоей власти не только гарантировать будущее Внутренней Сферы, но и преобразовать ее. Дело не в том, что ты — принц, дело в том, что ты обязан быть принцем. На тебе лежит величайшая ответственность и долг перед Внутренней Сферой. Отречься от этого долга было бы злодеянием, по масштабу равным злодеянию Стефана Амариса, разрушившего первую Внутреннюю Сферу,

Виктора поразил зловещий тон Фохта.

Кай уставился на Прецентора:

— А не слишком ли это круто сказано?

— Отнюдь. — Фохт перевел взгляд с Кая на Виктора. — Для вас всегда величайшим злом были Кланы. Да, вы помните войну 3039 года, но вы тогда были детьми и не могли оценить весь ужас положения, когда одна нация ополчается на другую. А я помню, и я знаю, что, если у руля Федеративного Содружества не будет стоять такой сильный человек, как ты, Виктор, Внутренняя Сфера снова развалится. Ты можешь себе представить, чтобы твоя сестра Катарина не рвалась к месту Первого Лорда Звездной Лиги? Не думаешь ли ты, что Сунь-Цзы успокоится, пока хоть над одним миром, принадлежавшим когда-то Конфедерации Капеллы, будет развеваться флаг Федеративного Содружества? А ты, Кай, не льстишь ли себя надеждой, что Сунь-Цзы не хочет вернуть Сент-Ивский Союз в Конфедерацию Капеллы? Томас Марик не будет ли разорван на части группировками собственной страны и внешними силами или будет вынужден последовать за Сунь-Цзы или твоей сестрой? Я — старый человек; я видел почти целый век конфликтов по вине руководителей, которым не хватало моральных принципов или силы духа, чтобы противостоять соблазну и жадности. В нашей истории, в истории человечества, полно было таких мерзавцев, и в удачных случаях их удавалось не подпускать к власти. Те, кто не пустили их к власти, — сильные и прозорливые лидеры, похожие на таких, какие вы сейчас, а еще больше — на таких, какими вы должны быть. Я от всей души желаю тебе счастья, Виктор, но не ценой отречения от долга. Это было бы гибелью для тебя и для Оми.

Виктор уставился в пол, затем поднял глаза.

— Но невозможно мне, принцу Федеративного Содружества, взять в жены высокородную Оми. Народы наших стран взбунтовались бы.

— Наверное, ты прав, Виктор. Действительно, принц Федеративного Содружества на высокородной Оми жениться не может. — Фохт сощурил глаза. — С другой стороны, не могу себе представить, чтобы спасителю Внутренней Сферы было отказано в том, что даст счастье ему и его возлюбленной. Завоевав будущее для Внутренней Сферы, ты завоюешь будущее для самого себя. И первым шагом к этой победе будет тот, которым ты ступишь на Черный Люсьен.

XXV

Терминал Зецуентай

Космопорт имени Такаши Куршпы

Имперская столица Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

29 декабря 3058 года

С колотящимся у самого горла сердцем принц Виктор Штайнер-Дэвион в дверях шатла класса «Леопард» ждал сигнала выйти в терминал зала прилета космопорта имперской столицы. Хотя чиновники Куриты два дня летали туда-сюда между космопортом и прибывшим кораблем, инструктируя Виктора и Кая, принц чувствовал себя катастрофически неподготовленным,

Наверное, даже в броне робота я бы не чувствовал себя готовым.

Все было организовано так, чтобы прилет Виктора произвел максимальное впечатление. Виктора и Кай учили правильному поведению, обеспечили соответствующим гардеробом и даже помогли разобраться, как эти вещи надевать и носить.

Что вполне уместно.

Виктор посмотрел на стоящего у входа в терминал Кая. Кимоно, складчатые просторные штаны, называемые «хакама», куртка хаори с широкими рукавами, длинными фалдами и надставленными плечами сидели на нем так, будто он родился в этой одежде. Наряд Кая был выполнен из черного шелка с золотой отделкой подола, ворота и кушака — цвета, за которые он сражался на Солярисе. На спине, на груди и на рукавах кимоно и хаори красовались вышитые гербы. Гербом Кая был черный механический кулак, хватающий сверхновую. Диск звезды был заменен красно-синим символом «инь-ян» — гербом Конюшен Кенотафа. Знаменитый герб бывшего чемпиона Соляриса, и его часто изображали на рубашках и куртках по всей Внутренней Сфере.

Одежда Виктора была скроена из темно-зеленого шелка и отделана черным, под стать мундирам Когтей Дракона — личной гвардии Координатора. Однако гербы на одежде не были ни гербами Когтей Дракона, ни бронированным кулаком с солнечным лучом — символом Федеративного Содружества. Вместо них одежду Виктора украшала эмблема, состоящая из призрачной фигуры в белом, окруженная двумя красными драконами, сцепившимися в кольцо.

Эмблема Призраков, соединения, которое я создал для борьбы с Кланами и спасения из их рук Хохиро Куриты там, на Тениенте.

Драконов к гербу добавил Синдикат, отмечая важную роль, которую Призраки сыграли в его истории.

Кто-то дал сигнал, и процессия тронулась в сторону космопорта. Виктору не терпелось его рассмотреть, потому что впервые представлялась возможность сделать это подробно с земли. Спуск шатла в атмосферу отложили до наступления темноты в столице, а когда Виктор спросил зачем, ему ответили, что в целях безопасности, хотя Виктор был убежден, что эта причина — не основная. Кай в разговоре наедине высказал мысль, что еще не все шрамы от нападения Кланов на Люсьен залечены за семь лет, и семью Курита смущает состояние их планеты.

Виктор был уверен, что Кай попал почти в яблочко, но долгий опыт общения с Катариной убедил его, что всегда есть еще один уровень.

Темнота, ведущий к свету туннель, будто мы рождаемся на Люсьен. Первое впечатление у нас будет такое, как захочет Теодор Курита. Мы увидим то, что он решит нам показать, услышим то, что он даст нам услышать, почувствуем то, что он захочет, чтобы мы почувствовали. Должны быть преодолены века недоверия с обеих сторон, и, быть может, поражающего нас зрелища будет для этого достаточно.

А зрелище действительно было поразительным. Протянутый к шаттлу ковер, устилающий трап, сменялся серым в крапинку узором — тем, которым покрыта броня роботов и элементалов Дымчатых Ягуаров. В ковер вплетены птички, причудливые, разных форм и размеров, но все канареечно-желтые. Виктор подумал, что для узора ковра элемент довольно причудливый, потом вспомнил кое-что из мифологии Курита, которую ему излагали.

Желтая птица — единственный опасный враг Дракона. Этот образ привязан к Дымчатым Ягуарам, а мы с Каем попираем его ногами, топчем — и всем станет ясно, что мы пришли уничтожить эту угрозу Дракону.

То, что такая символика действительно производит впечатление на людей, интриговало Виктора и пугало. Цивилизованный его разум воспринимал это как игру на предрассудках невежественного народа, но он знал, что его собственный народ в той же степени поддается внушению.

Полно будет паникеров, которые попытаются представить мою поездку как капитуляцию перед Теодором, и многие настолько им поверят, что придется с этим считаться.

Впереди уже можно было разглядеть зал прилета. Он поднимался на высоту трех этажей, потолок держали тиковые колонны. С потолочных балок свисали, чередуясь, огромные шелковые знамена — зеленые, золотые, черные. Легчайший ветерок колыхал их, внося движение и жизнь в статичную и мертвую декорацию. А отсутствие на знаменах символики означало, что главное здесь — люди, встречающие делегацию.

Шагнув из туннеля, Виктор поравнялся с Каем и поклонился ожидающим хозяевам. И он и Кай поклонились глубоко и уважительно и держали головы склоненными на секунду-другую дольше, чем им было сказано. Стоящие напротив Теодор Курита, Хохиро, Оми и еще двое подождали, потом поклонились в ответ. Теодор не стал склоняться так глубоко, как Виктор, и длился поклон меньше, но Виктор не счел себя оскорбленным.

Планета Теодора, и правила Теодора,

Двух остальных членов семьи Курита Виктор узнал почти сразу. Женщина рядом с Оми была явно ее матерью. О Томое Курите Виктор мало что знал — досье, переданное ему из Секретариата Разведки, было полно ошибок и составлено, очевидно, в основном по сплетням. Твердо было известно лишь, что Теодор познакомился с Томое и женился на ней за десять лет до того, как их союз был обнародован, и что все их дети родились до этого последнего события. Такаши Курита, предыдущий Координатор, не был в восторге от выбора своего сына, но смягчился по отношению к его подруге, когда через много лет выяснилось, что все ее дети оказались верными и разумными.

А второй — это наверняка Минору.

И на него досье разведки до боли неполно. Хрупкого сложения, в очках, великоватых для его лица, Минору казался слишком юным для своих двадцати восьми лет, хотя был всего на два года моложе Оми. В досье предполагалось, что Минору ударился в мистику, уйдя в оккультные ритуалы, которые должны были укрепить его дух. Аналитики разведки предполагали, что таким образом молодой человек выпал из политической жизни Синдиката, но Виктор знал, что это предположение во многом связано с их верой в то, что подобные штудии не могут давать положительного результата. Хотя сам Виктор вполне приветствовал бы научные попытки доказать существование энергии «ки», опыт занятий боевыми искусствами и кендзитсу привел его к мнению, что не все в человеческой натуре может быть измерено наукой.

И пока не наградят Нобелевской премией формулу, описывающую творческие способности, я останусь при своем мнении,

Сопровождаемые с флангов своими гидами, Виктор и Кай сделали десять шагов вперед и опустились на колени в центре зала приема, при этом оба попирали коленями желтую птицу. Виктор сел на пятки и положил руки на бедра ладонями вверх. Подавив искушение обтереть руки, он последовал примеру Кая и сосредоточился на дыхании.

Вначале Теодор Курита подошел к Каю. Хохиро подошел вслед за отцом и опустился на колени у его ног. В руках у него было два меча. Тот, что подлиннее, — катана в черных лакированных ножнах, с золотой крестовиной и гардой у рукояти. Рукоять обернута черным шнуром, петлей свисавшим с гарды. Вакизаши имел длину почти пятьдесят сантиметров — примерно две трети длины катаны.

Теодор взял катану у сына и преподнес Каю. Тот, не говоря ни слова и не поднимая глаз от пола, надел меч под оби на левое бедро. Потом ему был передан вакизаши, и Кай глубоко поклонился Теодору. Координатор, все еще стоя, уважительно вернул поклон и сдвинулся на шаг влево, когда Кай выпрямился.

Оми, семеня, подошла к отцу, оранжевое с коричневым кимоно шелестело, как осенние листья на ветру. Встав на колени, она подала отцу следующие два меча. Оба лезвия были в зеленых лакированных ножнах. Рукояти обернуты зеленым шнуром, крестовина и гарда выполнены из вороненой стали. Они были примерно того же размера, что и врученные Каю, только Виктор решил, что его катана на сантиметр или два длиннее.

Виктор принял катану из рук Теодора и ощутил, как тает время. Тяжесть оружия, гладкость ножен, даже гипнотическое покачивание кисточек на рукояти перенесли Виктора во времена более примитивные, В дуэлях, на которых бились таким оружием, не было удаленности и отстраненности схваток тридцать первого столетия.

Мы можем стилизовать себя под рыцарей в сверкающих доспехах или воинов-самураев, сражающихся за своих сюзеренов, но предки наши знали конфликты куда более дикие и первобытные. То, что боевые роботы часто делают гуманоидными, заставляет нас верить в иллюзию боя, подобного той войне, что знали древние на Терре, но это не так. Таким клинком я бы дрался с врагом, который смотрит мне в глаза, чье дыхание ощущается кожей и чья кровь хлынет на меня.

Хохиро часто говорил Виктору, что воин и его оружие должны стать единым целым, и даже Танкред Сандовал говорил о мече как о продолжении руки бойца, но впервые Виктор ощутил намек на то, что являет собой такое единство.

Воин и его оружие не могут добиться успеха, если они разделены. Оружие становится орудием воли воина, а воин — механизмом, который помогает оружию выполнить его назначение. С этими мечами я вижу, что такое это единство, я понимаю и почитаю его. Целое больше, чем сумма его частей.

Но точно так же Виктор ощутил опасность распространения этой философии на воинов и их роботов.

Поскольку мы отдалены от того, что делаем, отдалены от тех, кого убиваем, единение не делает нас лучше. Чтобы стать единым со своей машиной, воин должен частично пожертвовать своей человечностью. Куском души своей платит он за возможность нести погибель врагам.

И ему стало ясно, что эта потеря — часть того, что изуродовало людей Кланов.

Мы не должны допустить, чтобы та же западня подстерегла нас, когда мы победим Кланы, потому что из этой западни нет освобождения.

Виктор продел катану через оби, потом сделал то же с вакизаши. Глубоко поклонившись — до самого ковра, — он выпрямился. Взгляд его метнулся к Оми, но та не подняла глаз. Так и не поглядев на Виктора, она встала и мелкими шагами вернулась к своему месту рядом с матерью.

Координатор отвернулся от них и прошел туда, где лежал ковер с рычащим свернувшимся драконом. На мгновение сведя ладони, он поглядел вверх и наружу, в просвет между двумя знаменами, обозначавшими границы зала приема. До этого момента Виктор не замечал, что нигде нет голокамер.

Все это записывается и передается, но камеры скрыты, чтобы не испортить церемонию.

Виктор внутренне сжался, представив себе, какое вульгарное зрелище было бы сделано из этой церемонии у него на родине. Полностью поддерживая идею свободной и беспрепятственной передачи информации, он все же вынужден был признать, что бывают моменты, когда некоторый контроль совсем не помешал бы.

Теодор протянул руки к просвету, как отец, приветствующий вернувшийся домой выводок детей.

— Комбан-ва, граждане Синдиката Дракона. Приношу вам свои искренние извинения за то, что вы были вынуждены смотреть эту церемонию полностью, но она настолько важна, что я пожелал полного участия в ней вас всех. Сегодня представитель семьи Дэвион прибыл на Люсьен, безоружный и босой, попирая ногами наших врагов. Как все, вы сейчас видели, ему было даровано дайшо. Эти два меча даны ему как воину величайшей славы и умения, и таким да будем считать его все мы, пока длится его служба здесь, пока длится жизнь его, пока жива память о нем.

Теодор сделал паузу, и Кай успел закончить свой перевод шепотом.

— Он в самом деле это сказал?

Кай кивнул почти незаметно для глаза.

— Некоторые почетные титулы не поддаются переводу, но если я и допустил неточности, то он восхваляет тебя сильнее, чем это прозвучало.

Координатор заговорил снова:

— С ним прибыл спутник величайшего искусства и еще более великой храбрости. Кай Аллард-Ляо — сын воинов и потомок благородных семейств. Он разбил Нефритовых Соколов на Тайкроссе, спас жизнь Виктора Дэвиона на Алайне и преследовал Нефритовых Соколов до тех пор, пока они не объединились с ним и не победили бесчестного врага, ненавидимого ими обоими. Далее в честь памяти своего отца Кай отправился на Солярис, и вновь Аллард стал чемпионом Мира Игры. Этот воин заслужил дайшо и будет чтим среди нас до конца времен.

Эти люди — авангард сил, которые прибывают к нам в Синдикат. Вы увидите их в ближайшие дни. Вы увидите их войска на своих планетах, на совместных учениях с нашими силами как братьев по оружию. Вы увидите их единение под знаменами Звездной Лиги. Мы едины с ними целью и духом.

Координатор на миг склонил голову перед голокамерами и снова поднял глаза.

— Семь лет назад Дымчатые Ягуары обрушились на Люсьен и хотели сокрушить сердце Дракона. И потерпели неудачу, потому что у отцов тех, что сейчас стоят на коленях у меня за спиной, хватило храбрости послать свои войска нам на помощь. Воины, которые сражались от их имени, снова будут здесь, и будет их намного больше. Их цель — наша цель — повернуть вспять колесо истории. Семь лет назад Дымчатые Ягуары принесли войну на Люсьен, а сегодня, через семь лет, мы вернем войну Дымчатым Ягуарам.

Среди вас могут быть такие, кто сочтет наше согласие на помощь бесчестьем, но я говорю вам — это не так. Воин, который отказывается от помощи, предложенной бесплатно, тогда, когда он нуждается в ней, — глупец. На войне глупцы погибают, а с ними погибают их народы. Синдикат Дракона — не народ глупцов. Мы — народ воинов, народ победителей. Настала пора нам вспомнить самим и напомнить нашим врагам, кто мы.

XXVI

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

3 января 3059 года

Наблюдая на экране головизора, как принимают ее брата на Люсьене, Катрина Штайнер решила, что Виктор ее навек разочаровал, хотя ее ожидания и были нереалистичны. Когда Теодор Курита вручил Виктору меч, она надеялась, что брат покажет искусство выхватывания меча и свалит Координатора на месте. Она понимала, что этого не будет, но на какой-то миг подумала, что Виктор вдруг вспомнит о своих корнях и устранит угрозу Федеративному Содружеству и Лиранскому Альянсу со стороны Синдиката.

Следующие передачи, показывающие его первые два дня на Люсьене, равным образом вызывали у нее разочарование за разочарованием. Виктор, казалось, вел себя идеально. Он стоически переносил японский театр и концерты музыки, написанной по системе, которую Катрина сочла пригодной только для записи кошачьих воплей. Показывали, как Виктор пробует различные деликатесы, в том числе рыбу фугу, но повар приготовил ее хорошо, и брата не постигла мучительная смерть.

Все это вполне можно было выдержать, но Виктор вел себя так, будто все это доставляет ему удовольствие. Он много улыбался, даже когда Оми не было рядом, и Катрина знала, что это не улыбка типа «надоели вы мне все до смерти». Возможно, полагала она, он действительно установил некоторую психологическую связь с народом Синдиката — а в основу этой связи вполне могли лечь уважение и почтение этого народа к воинам. Загнанный в смертельную западню Виктор не только выжил, но и процветал.

Катрина махнула рукой Тормано Ляо, которого позвала к себе в кабинет смотреть передачу.

— Пожалуйста, выключите это, мандарин. Еще немного — и у меня кровь начнет выпадать в осадок. Наверняка редакторы Синдиката часы угробили, чтобы смонтировать это позорище.

Тормано направил пульт на головизор и щелкнул кнопкой. Экран потемнел, и Ляо обернулся к Катрине.

— Хоть я и скажу неприятную вещь, Архонтесса, но наш народ верит, что все это — живая запись реальных событий, а не театральная постановка.

— А мне в это трудно поверить. Виктор не мог бы вести себя так естественно без многих репетиций, — фыркнула Катрина, нервным шагом обошла стол и села, отчего Тормано пришлось неестественно повернуться на диване, чтобы не сидеть к ней спиной. — Это все передано нашим головизионщикам государственным головидением Синдиката?

— Частично. На самом деле они дали всем СМИ Внутренней Сферы беспрецедентный доступ к своим голозаписям. Кроме совещаний и встреч, на которых даже у нас были бы запрещены телекамеры, мы записали все. — Тормано пожал плечами. — У нас достаточно материала, чтобы изучить почти все времяпрепровождение Виктора. Если какие-то из этих событий отрепетированы, значит, они спят не больше двух часов в сутки.

— Мне все равно, сколько он там спит. — Голубые глаза Катрины прищурились. — А есть сведения, с кем он спит?

Тормано покачал головой:

— Нет, но сомневаюсь, что здесь от нас что-то скрывают. Диктум Гонориум Синдиката особо подчеркивает ценность Чистоты и Гармонии по сравнению со всем остальным. Оми Курита назначена Хранителем Чести Дома, и ее возвышение на этот пост считается в Синдикате весьма благоприятным признаком. Первым Хранителем, назначенным в 2333 году, также была женщина по имени Оми Курита.

— Да уж, наверняка дракончиков это все очень занимает.

— Прошу вашего прощения, Архонтесса, поскольку мои слова сейчас коснутся сексуальной жизни вашего брата. — Тормано переплел пальцы, положив руки на спинку дивана. — Первая Оми Курита стала составлять кодекс по делам чести после того, как ее сестра была казнена отцом за нарушение Заповедей Чистоты и Гармонии. Кажется, юная Шада Курита выбрала себе в любовники простолюдина и забеременела, отступив тем самым от идеала Чистоты. Отец приказал ей избавиться от плода, но она отказалась, нарушив этим идеал Гармонии. За что и поплатилась жизнью.

— Есть сведения, что сталось с ее любовником?

— Нет, но не думаю, что он пережил дочь Координатора.

— Что ж, тут есть какая-то надежда, если мой братец начнет резвиться. — Катрина возвела глаза к небу. — Насколько широко транслировались эти передачи?

Капелланец улыбнулся:

— Что-то показывали в новостях, но короткими фрагментами. Я попросил сначала весь материал посылать сюда, обещая создать документальную подборку. У нас есть предварительный сценарий, и по нему мы изготовим отредактированные версии для разных районов вашей страны. Кое-какие фразы слегка изменим так, чтобы они напоминали о прошлых зверствах Синдиката, а таким образом будем проталкивать мысль, что Виктор вступает в торговлю с врагом.

— Отлично! — На лице Катрины появилась хитрая улыбка. — И будут версии, подходящие для распространения в Драконовой Полосе Федеративного Содружества?

Тормано помедлил с ответом, и на его лице легко было прочесть смущение.

— Архонтесса, я не включил в наши планы страну вашего брата.

— Я могу понять такое упущение, мандарин Ляо, но ожидаю, что в будущем подобные ошибки не повторятся. — Катрина указала на головизор. — Мой брат отправился завоевывать себе союзников, чтобы вести их против Кланов. На трон Авалона он посадил мою юную сестру, но мы с вами оба знаем, что у нее нет достаточного опыта для надежного управления целой нацией. Подобно тому, как мой брат все еще чувствует ответственность за мое государство, так и я не могу не заботиться о благе его страны. Создание соответствующего документального фильма проинформирует его народ. Информированное население может принять правильное решение относительно своего будущего.

— И вы думаете, что он не усмотрит в этом вмешательства?

— Еще как усмотрит, если сможет поймать меня за руку. Однако я думала, мандарин, что продажа документальных фильмов о моем брате может принести приличную прибыль. Поскольку непосредственную финансовую поддержку вашего движения «Свободная Капелла» с моей стороны сочли бы расколом и поджигательством войны, я подумала, что ваш народ может взяться за производство и распространение такой документальной продукции, а прибыль использовать к нашей общей выгоде.

На лице Тормано медленно расплылась улыбка — он проглотил наживку.

— Как вам, быть может, известно, Архонтесса, мой народ уже действует по аналогичной схеме и распространяет голокассеты, в которых Сунь-Цзы выставлен даже большей опасностью, чем Направление Хаоса.

— Именно успех этого вашего предприятия, мандарин, навел меня на такую мысль. Еще я думаю, что сокращенная версия вашей ленты о Сунь-Цзы, где будет подчеркнуто содействие Виктора его избранию, будет интересно смотреться в вашей зоне Федеративного Содружества.

— Когда?

— У нас есть шесть месяцев. К тому времени Виктор будет погружен в войну. Если действовать правильно, мы сможем дестабилизировать Федеративное Содружество. Оно нам нужно, чтобы финансировать и поддерживать войну против Кланов, а потому пусть пока функционирует. Но когда Виктор вернется домой, тут ему и найдется чем заняться. — Катрина откинулась на спинку кресла и положила ноги на стол. — К тому же после изгнания Кланов на веки вечные Внутренняя Сфера наверняка покажется ему скучной. Мы же не хотим, чтобы вернувшемуся герою оказалось нечего делать?

* * *

Т-корабль «Обезьяний царь»

Станция заправки «Зенит»

Марин

Содружество Марина

Лига Свободных Миров

Сунь-Цзы обдумывал то, что увидел в голопередаче из Синдиката. Прежде всего он отметил, что церемония прибытия была организована безупречно, с огромным вниманием ко всем мелочам. Он знал, что для людей, выросших в культуре, корнями уходящей в Азию и основанной на письменности, где знаки выражают целые слова, а не отдельные звуки, символика не менее важна, чем истинное содержание. Знамения и символы оказывают сильнейшее влияние, и форма окрашивает восприятие чего угодно. Если бы Кай или Виктор хотя бы чихнули во время приветствия, если бы иллюзия, которую пытался создать Теодор, хоть чем-то была бы нарушена, над всеми последующими событиями нависла бы тень катастрофы.

Но приветствие прошло невероятно успешно, и это оказало совсем другое влияние. Куда бы ни направлялись Виктор и Кай, их встречали с энтузиазмом — невероятным, учитывая убогие и оглупляющие условия жизни на Люсьене.

До сих пор я мог бы думать, что обитатели фабрик Люсъена даже не знают о существовании Федеративного Содружества — в школьных учебниках Синдиката никогда не признавалось объединение Лиранского Содружества и Федерации Солнц.

То, что Виктора принимают с восторгом, Сунь-Цзы не тревожило, главным образом потому, что Виктору надо воодушевить людей, если он хочет повести их в битву против Кланов. Прецентор будет руководить операцией в целом, но-главным боевым генералом будет Виктор. Войска будут смотреть ему в рот и бросаться на врага, лишь чтобы заслужить его похвалу. То, что Виктор всегда знает, что делает, и бережет свои войска изо всех сил, тоже не подорвет боевой дух.

А вот то, как на Люсьене принимают Кая, Сунь-Цзы беспокоило, поскольку ставило под сомнение ту презумпцию, которой, как понял Сунь-Цзы, он придерживается, сколько себя помнит. В те времена, когда Ханс Дэвион и другая Катрина Штайнер заключили союз, Максимилиан Ляо — дед Сунь-Цзы — вошел в соглашение с Яношем Мариком и Такаши Куритой, руководителями Лиги Свободных Миров и Синдиката Дракона. Каптейнское соглашение было пактом о взаимной обороне и действовало до сих пор. Сунь-Цзы всегда полагал, что если он выступит против Сент-Ивского Союза, то угроза Федеративному Содружеству со стороны Синдиката будет достаточной, чтобы такое выступление не вызвало вмешательства.

Показанное по головидению подвергало это предположение серьезному сомнению. Пока Сунь-Цзы знал, что у Кая есть сторонники в Синдикате, но лишь потому, что он — Чемпион Соляриса, он даже не задумывался над истинным значением этого факта. Но если Кай действительно популярен, то любое выступление против его родины может встретить в Синдикате отрицательную реакцию.

Хуже того, если роль Кая в будущем разгроме Кланов и спасении Синдиката будет считаться ключевой, драконы могут встретить мою попытку захвата открытой враждебностью.

В дверях каюты появилась Изида Марик.

— Можно войти?

— Конечно, любимая. — Сунь-Цзы щелкнул кнопкой, и головизор погас. — В чем дело?

— Я видела, что ты смотришь трансляцию визита на Люсьен.

— Смотрел.

— И ты увидел в этом какие-то проблемы? Сунь-Цзы кивнул, но тут же спохватился. Изида не была дурой — отнюдь не была, — но ее интересовали совсем не те вещи, которые тревожили его.

— Самые разные. А что увидела ты?

Изида заложила за ухо прядь каштановых волос.

— Принц Виктор пользуется потрясающим успехом. Эти люди его полюбили.

— Как и следовало ожидать, когда Теодор одел его в мундир Когтей Дракона, возвел его в самураи, и теперь все считают, что спасение Люсьена — в руках его и Кая. — Сунь-Цзы пожал плечами. — Конечно, все это к лучшему, поскольку Виктор будет на переднем крае войны с Кланами. Теодор все это устроил, чтобы его войска приняли Виктора с восторгом.

— Именно так, — серьезно кивнула Изида. — И это ключ ко всей проблеме.

— Какой проблеме? Изида нахмурилась.

— Ты не хуже меня знаешь, что от двадцати пяти до тридцати процентов миров Виктора находятся в регионе Полосы Дракона. Семья Сандовал давно опасается Синдиката и резко протестует против любого союза с ним, поскольку считает, что Синдикату верить нельзя. Виктор назначил Танкреда Сандовала одним из советников Ивонны Дэвион, то есть дал огромную власть у себя в правительстве человеку, который будет очень недоволен его действиями.

— Но это глупо со стороны Виктора.

— Особенно в свете того, что наверняка сделает Катарина с гигабайтами головидения, которые ты сейчас смотрел.

— Разумеется. — Сунь-Цзы обвел взглядом спартански обставленную каюту и улыбнулся при мысли о том, как реагировала Катарина на прием, оказанный Виктору. — Она попытается любой его успех использовать для того, чтобы настроить против него Полосу Дракона. Если ей удастся, она сильно повысит напряжение у границ Синдиката. Полоса Дракона станет хорошим барьером против любых действий Синдиката в Сент-Иве, может быть, даже потребует такою внимания, что Федеративное Содружество будет вынуждено убрать войска из Сент-Ивского Союза, оставляя его мне.

Изида кивнула:

— И что ты собираешься с этим делать?

Сунь-Цзы пожал плечами:

— Если Катрина дестабилизирует Федеративное Содружество, мы, я думаю, сумеем воспользоваться ситуацией.

— Что?

Он посмотрел на нее недоуменно:

— Я не понял твоего вопроса.

— Я вижу. — Она положила руки ему на плечи и едва заметно, хотя и сердито, встряхнула. — Ты — Первый Лорд Звездной Лиги. Тебе дается возможность закрепить за собой это место на будущее, а также место в истории. Не можешь ты думать о мелких завоеваниях и интригах, обрекающих на страдания миллионы людей. На тебе такая ответственность, какой никогда раньше не было. То, что сделаешь ты за эти три года, определит будущее Звездной Лиги, а также то, будет ли у тебя шанс снова стать Первым Лордом.

Сунь-Цзы помрачнел:

— Ты предлагаешь, чтобы я упустил шанс выиграть от падения Дэвиона? После всего, что они сделали с моим государством?

— Я не предлагаю ничего подобного. — Она убрала руки, но голос остался резким. — Я предлагаю тебе посмотреть в глаза реальности. Конфедерация Капеллы — самый слабый из пяти Великих Домов Внутренней Сферы, но ты получил политическое равенство с лидерами куда больших народов. Почему? Потому что Конфедерация Капеллы может серьезно ущемить любой другой дом. При этом твое государство исчезнет, но удар, нанесенный другому дому, ослабит его настолько, что тот не сможет сопротивляться внешнему врагу.

— Понимаю, — медленно кивнул Сунь-Цзы.

— Милый, смотри дальше вперед. Если — или когда — Виктор вернется с войны против Кланов, он вернется во главе такой армии, какой никогда еще не видала Внутренняя Сфера. Это будут обученные, умелые войска, неимоверно гордые тем, что они совершили. Они будут верить, что возвращаются во Внутреннюю Сферу, которая не изменилась — по крайней мере, не изменилась к худшему, — пока их не было. Любая авантюра, совершенная в их отсутствие, будет немедленно наказана, и я не думаю, что ты хочешь стать объектом этого наказания.

— В твоих словах есть определенная мудрость.

— Тогда подумай еще вот о чем. Катарина Штайнер за три года и девять месяцев поднялась от великосветской пустышки до владелицы трона одного из пяти Великих Домов Внутренней Сферы. Она явно хотела, чтобы ты проиграл выборы на пост Первого Лорда, вероятно, думая, что сама сможет занять этот пост, утихомирив скандал после твоей номинации. Ты выиграл лишь потому, что Виктор тебя поддержал, чтобы ее разозлить.

— Ты мне хочешь сказать, что ей нельзя доверять.

— Да.

Сунь-Цзы погладил Изиду по щеке.

— Это я и так знаю, любимая. Она полагается на моего дядю и потому ведет себя столь же глупо, сколь вероломно. Но я принимаю к сердцу твои слова. Будучи Первым Лордом, я должен пользоваться властью ради построения будущего, а не чтобы урывать себе куски как временщик.

Она улыбнулась ему, одновременно гордо и нежно.

— Именно так. Звездная Лига — это самое лучшее, что может быть для Внутренней Сферы. — Изида поцеловала его в ладонь. — Направь свою энергию на ее укрепление, и награда твоя будет больше, чем ты можешь себе вообразить.

XXVII

Дворец Святилища Безмятежности

Имперская столица

Люсъен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

5 января 3059 года

Виктор понимал, что должен был устать до изнеможения от этой сумасшедшей недели на Люсьене, но был настолько возбужден, что продолжал действовать на чистой нервной энергии. В перерывах между заседаниями, где составлялись планы и вырабатывалась стратегия, он мотался со своей свитой по всему Люсьену, был на экскурсиях на заводах и полях сражений, посещал кладбища и молился в храмах. Все мероприятия организовывались так, чтобы дать ему понятие об образе жизни Синдиката и его народа, а людям Синдиката помочь узнать его самого.

До нападения Кланов возможность таких экскурсий даже не рассматривалась бы. На оружейных заводах Люсьена Виктору дали беспрецедентный допуск в цеха, выпускающие боевых роботов, ему даже позволили пилотировать «Великого Дракона» на испытательном полигоне. «Великий Дракон» всегда считался пугалом среди роботов для войск Федеративного Содружества, и Виктор, сидя в его кокпите, мог понять почему. Полный комплект ракет дальнего действия и дальнобойный ПИИ давали этому роботу невероятный радиус поражения, а три средних лазера и тяжелая броня шкуры позволяли машине эффективно громить противника в кипении ближнего боя.

Кроме того, Шин Йодама и Хохиро Курита провели Виктора по полям боя, окружавшим имперскую столицу. Они показали, где прошли Кланы через равнины Тайра-кана и почему погибли в холмах долины Кадо-гучи. В интонациях гидов Виктора сквозило напряжение, царившее в тот день семь лет назад. Синдикат и наемные войска Федеративного Содружества сломали хребет объединенному вторжению Дымчатых Ягуаров и Кошек Новой Звезды. Хотя из Кошек Новой Звезды некоторые и прорвались к Люсьену, они успели нанести лишь незначительные повреждения, пока не были уничтожены ударом с воздуха Волчьих Драгунов. Один из боевых роботов Кошек Новой Звезды остался на поле боя, и его взорванные остатки напоминали о том — одном из немногих — случае, когда Внутренняя Сфера нанесла Кланам сокрушительное поражение.

Самой же необычной поездкой оказался визит на могилу Такаши Куриты. Хотя вся декорация соответствовала идеям Куриты о простоте и осмотрительности, она казалась Виктору неправильной. В центре плиты из серого гранита находилась метровая коралловая панель, на которой было вырезано изображение Такаши в традиционных доспехах самурая. У ног его свернулся дракон, и подобно ореолу висела над головой Такаши одна из лун Люсьена. Виктору он слишком напоминал святого.

При взгляде на скромный каменный памятник Виктора наполнили смешанные чувства. Для Дэвионов Такаши Курита всегда был воплощением дьявола. Ханс Дэвион обвинял Такаши в смерти своего брата Иэна. Такаши олицетворял собой угрозу, которой был Синдикат для Федеративного Содружества. Он оставался непреклонен и глух к доводам разума, хотя его сын, Теодор, желал изменений, которые позволили бы нанести поражение Кланам.

Хотя Виктор и понимал, что должен был бы быть оскорблен предложением посетить могилу Такаши, он чувствовал себя в долгу у того, кто здесь похоронен. Теодор Курита был против любой дружбы между Оми и Виктором. Когда Оми просила Виктора взять Призраков и спасти брата с Тениенте, ценой за разрешение обратиться с этой просьбой было обещание порвать все отношения с Виктором. Она согласилась, чтобы спасти брата.

Виктор был готов никогда более не видеть Оми и ничего о ней не слышать, но вмешался Такаши Курита. Как Оми была связана традицией, повелевающей ей повиноваться запрету отца ради Гармонии, так и Теодор был обязан повиноваться своему отцу, когда Такаши снял этот запрет. Виктор понимал, что должен ненавидеть Такаши, человека, всю жизнь бывшего врагом Дэвионов, но этот же человек вознаградил Дэвиона, вознаградив свою внучку за принесенную ею жертву.

Виктор произнес короткую благодарственную молитву над могилой Такаши, а потом дал увести себя во Дворец Святилища Безмятежности. Этот дворец был очередным контрастом Люсьена. Планету покрывали огромные заводы, от них расходились колоссальные города, дающие жилье рабочим. Так велико было загрязнение среды, что планету прозвали Черный Люсьен. Несмотря на все меры по восстановлению экологии, прозвище прилипло, хотя враги, произнося его, имели в виду, что черен не столько Люсьен, сколько души его правителей.

Имперская столица мало походила на остальную планету. Вся ее архитектура тяготела к более ранним, феодальным временам на Терре. Некоторые строения были разобраны по камешку и перевезены на Люсьен, но рядом с ними выросли другие, как грибы возле ствола дерева. Дворец Единства целиком построили из тикового дерева — это было скорее произведение искусства.

Дворец Святилища Безмятежности, расположенный в полудюжине километров от Дворца Единства, оказался не менее величественным. Камень, дерево и черепица сложились в здание, будто взятое прямо из тринадцатого столетия Терры. Его окружала высокая стена, сдерживающая наступление города, будто охраняющая заповедник более спокойной, менее горячечной эпохи. Входя во внешние ворота, Виктор испытал такое чувство, будто погружается в прошлое.

За воротами его встретила Оми. На ней было белое кимоно, украшенное вышитыми розовым лепестками вишни, и это напомнило Виктору наряд, в который она была одета на Арк-Рояле почти четыре года назад. Он вспомнил прогулку в саду, тот вечер, когда поцеловал ее.

Я так хотел схватить ее, унести прочь, чтобы мы могли насладиться нашей любовью, но мы оба знали, что это невозможно.

Она поклонилась:

— Комбан-ва, Дэвион Виктор-сама.

— Комбан-ва, Курита Оми-сама. — Виктор выпрямился и улыбнулся, глядя на нее. — Ты мне напоминаешь тот вечер на Арк-Рояле.

— И ты мне. — Она улыбнулась в ответ. — На тебе то же кимоно, что было тогда. Отличие только в мечах, но это хорошее отличие.

Виктор начал было вынимать катану и вакизаши из-за оби, но Оми прижала его руки к бокам.

— Эти мечи — символ твоего звания, Виктор. Оставить их будет с твоей стороны негармонично, а в подобный вечер это было бы плохо.

Он взял ее за руки и кивнул.

— Что бы ты ни пожелала от меня, Оми, я это выполню.

— Ты оказываешь мне честь таким доверием, Виктор. — Она высвободила левую руку и круговым жестом показала на дворец. — Я буду рада показать тебе мой дом.

Виктор наконец оторвал от нее взгляд и поразился тем, что окружало его. Весь интерьер дворца был выполнен из дуба. Пол покрыт тщательно пригнанными дубовыми плашками, а колонны и потолочные балки незаметно переходили друг в друга в едва различимых на глаз соединениях. Более того, художники, отделывавшие и подгонявшие детали, с величайшей тщательностью следили, чтобы узор волокон сходился и расходился, придавая неподвижному дереву ощущение движения. В этом интерьере была жизнь, был мир. Оми повела Виктора по зданию.

— Семь лет назад на Люсьен напали Кланы. Пятого января случилась битва, продолжавшаяся от самого рассвета до заката и не угасшая даже после темноты. Сражение было страшным и жестоким; оно сохранилось в. памяти тех, кто участвовал в нем. В этот день, пятого января, люди по всему Люсьену возвращаются туда, где были в момент нападения Кланов, чтобы вспомнить, что в этой жизни действительно важно. Мы оплакиваем погибших и благодарим тех, кто остался в живых.

По спине Виктора пробежал холодок.

— Семь лет назад я был на Алайне, дрался с Нефритовыми Соколами, Они знали, что я там, и охотились специально за мной. Меня поймали в ловушку, и тут откуда ни возьмись — Кай. Он разгромил часть сил противника, и я тогда думал, что он при этом погиб.

Виктор поднял руку и вытащил из-под кимоно фигурку — нефритовую обезьянку.

— Кай подарил мне это на Рождество. Это Сун Ху-цзу, обезьяний царь. Кай сказал, что фигурка принесет мне удачу и будет напоминать, чтобы я оставался самим собой. Покидая Алайну, я думал, будто это все, что осталось у меня от Кая, все, что мне напомнит о нем. И я понимаю, зачем вы приходите в этот день сюда для оплакивания и жертвоприношения.

— Я знаю, где ты тогда был, Виктор. — Оми провела его через две двери в сад, где густо росла темная трава, подстриженные кусты и деревья в ароматном цвету. — И здесь, со мной, ты тоже был в тот день и в начале той ночи.

— Здесь? — нахмурился Виктор. — Ты не могла здесь быть, когда Кланы атаковали имперскую столицу. Наверняка твой отец должен был эвакуировать тебя в безопасное место.

— Он пытался, но я осталась здесь. — Она поглядела на выложенный у двери каменный полукруг. — Мой брат сказал, что ты понимаешь начала гири и ниндзе — долга и сочувствия. Мой отец, хотя желал, чтобы я покинула имперскую столицу, не приказал мне эвакуироваться. Я знала, что мой долг — остаться здесь, как и его долг, долг моего брата и деда — защищать имперскую столицу на поле битвы. Люди, сражавшиеся с Кланами, знали, что бьются за свой народ и за свое будущее, но то, что я была здесь, дало им еще что-то конкретное, что надо было защищать. Умереть, защищая народ, — это абстракция, которая не утешает,

Виктор медленно кивнул:

— То же самое говорил мне Гален Кокс, когда мы улетали с Алайны. Он сказал, что Кай пожертвовал собой, спасая меня. И сказал, что у меня перед Каем долг: сделать так, чтобы его жертва не была напрасной.

— И такой же был у меня долг перед моим народом — чтобы люди видели, за что они жертвуют собой. — Оми отступила от Виктора, подняла руки и обернулась. — И потому я была здесь, когда там бушевала битва. Я слышала, как приближается грохот разрывов, когда Кланы теснили наши войска. — Она показала пальцем в небо. — Я видела, как погибали летчики. Я видела, как прорезали воздух шальные вспышки лазера, и все это время ждала, что одна такая найдет меня. — Она обняла себя за плечи, — Никогда за всю мою жизнь мне не было так страшно. И я нашла убежище от страха в мыслях о тебе, Виктор. Я вспомнила наш поцелуй там, на Периферии, чувство безопасности, которое я испытала в твоих руках. Вспомнила время, проведенное с тобой, вспомнила, как мы делили смех и печаль. И решила, что ужас — это неправильная реакция, если я хочу быть достойна тебя и твоей любви.

Виктор протянул к ней руку, притянул Оми к себе и обнял.

— Как жаль, что меня здесь не было, чтобы унять твой страх.

— Но ты был здесь. — Она погладила его по щеке. — А если бы ты был здесь на самом деле, ты бы сидел в роботе, воюя с Кланами. Как бы ни хотелось тебе утешить меня, чувство долга пересилило бы. Тише, не надо, не надо это отрицать, потому что это не вина и не порок. И я понимаю это.

Оми нежно поцеловала его в губы, выскользнула из его объятий и отступила в тень вишни.

— Знаешь ли ты, что я — Хранительница Чести Дома?

Виктор кивнул.

— Ты арбитр в вопросах того, что правильно и что неправильно. — Он прижал руки к груди, пытаясь сохранить на своей коже ее тепло.

— И ты знаешь о двух идеях, которые здесь, в Синдикате, правят всем? — В ее глазах поблескивали отсветы огней, проникающих сквозь шевелящуюся листву, и она казалась похожей на духа, не на земную женщину. — Всем правят Гармония и Чистота. Этим двум идеям внимаем мы.

— Я знаю это.

— Правда? — Она внимательно поглядела на него. ѕ Сегодня — день памяти и траура, но завтра, в день после великой победы, будет большое празднество, но и это празднество содержит Гармонию и Чистоту. Завтра с утра люди будут делать то, что делали семь лет назад. Они выйдут на улицы и вместе будут собирать мусор, чинить сломанные изгороди, подстригать кусты и полоть сорняки; будут делать то, что в их силах, чтобы убрать шрамы дисгармонии и нечистоты, нанесенные Кланами и неназываемыми из нас. Лишь после этого они предадутся веселью.

Виктор поежился. Он знал много людей, которые в праздники занимались домашней работой или уходом за садом, но представить себе такое обязательное общественное действо, как описала Оми, у себя дома…

Хоть наши люди, несомненно, любят Содружество ничуть не меньше, чем эти люди любят свой Синдикат, мы — нация индивидуалистов, а не монолитное общество, объединенное великой философией.

— Хотя мой народ живет не так, как твой, я, побывав здесь, думаю, что многое понимаю из твоих слов. Мне кажется, что содержание важнее формы,

— Так и есть, но у нас имеются собственные способы обращать форму в содержание и наоборот. Милый мой, в Диктум Гонориум полно историй, правил и афоризмов, показывающих, как много у этих вещей оттенков. Например, когда твой отец послал сюда Гончих Келла и Волчьих Драгун для противостояния Кланам, этот акт имел вид дисгармонии. У твоего отца с моим отцом было соглашение о взаимном уважении границ. Твой отец знал, что нам нужна помощь, но он сказал, что не разрешит войскам Федеративного Содружества переступить границу, пока Кланы не будут разбиты.

Оми медленно улыбнулась и отступила в поток света, лившийся в сад из дверей дворца.

— Решением твоего отца было приказать наемникам лететь на Люсьен нам на помощь. Они не были в собственном смысле слова войсками Федеративного Содружества, таким образом, он не нарушил Гармонию, при этом достигнув цели. Точно так же часто считают, что девственность или воздержание служат Чистоте, но и это не так. — Оми раскрыла ладони и подошла ближе. — Если бы это было правдой, в Синдикате не было бы детей. Чистота по смыслу своему связана с верностью и скромностью, выбором должного партнера и сохранением между ними всего, что между ними происходит. — Оми прижалась к Виктору, положив руки ему на плечи. — Виктор, в эту ночь ты будешь моим, как мечтала я семь лет назад. Я дам тебе утешение, которое желала дать тогда, и ты утешишь меня, как мог бы тогда утешить.

Виктор обхватил ее руками за талию и крепко прижал к себе.

— Я хочу этого так, как ты и понять не можешь, Оми, но я не стану причиной дисгармонии, не заставлю тебя ослушаться твоего отца.

— Тише, любовь моя. — Она взяла его лицо в ладони. — Я не могу ослушаться его, сделав то, что не запрещено.

Не запрещено? Но Координатор должен был знать, что такое могло случиться.

— А твой отец знает…

— Он знает то, что хочет знать. — Оми поцеловала Виктора в лоб, в губы. — Этот дворец — мой мир, наш мир. Мы бы породили дисгармонию, отвергнув чистоту чувств, которые разделяем друг с другом. Мое святилище станет сегодня нашим святилищем.

Виктор наклонился поцеловать ее в шею, впивая аромат ее тела, смешанный с ароматом цветущей вишни в один пьянящий запах. Под шелком кимоно было мягкое и теплое, стройное и сильное тело. Оми развязала волосы, и они упали в руки Виктору.

Подняв голову, он поцеловал ее.

— Оми, я люблю тебя.

— И я тебя, Виктор.

ѕ Йе!

Рык, отрицающий их любовь, хлестнул как плеть и оторвал их друг от друга. Виктор обернулся и увидел три фигуры, одетые в черное с головы до ног. Свет отражался от очков ночного видения, бывших у этих людей вместо глаз. У всех трех на спине катаны, и передний выхватил ее с отработанной плавностью. Свет заиграл на бритвенно-остром клинке, и у Виктора пересохло в горле.

В голосе Оми прозвучала резкость, которой Виктор никогда не слышал.

— Что значит это вторжение?

— Мы пришли спасти вас от осквернения этим варваром. — Говоривший указал мечом на грудь Виктора. Их разделяло четыре метра, но Виктор знал, что сейчас его жизнь в руках этого человека. — Вы не станете шлюхой Дэвиона.

Виктор ткнул пальцем в сторону говорившего:

— Как смеете вы ее бесчестить?

— Ха! Ее невозможно обесчестить — она уже обесчестила себя тем, как вела себя с тобой! — Мужчина качнул головой, — Я убью тебя и прослежу, чтобы высокородная Оми совершила самоубийство. Только так может она вернуть себе честь,

— Нет, — твердо покачал головой Виктор. — Она не сделала ничего плохого. Я клянусь в этом своей честью, как самурай.

— Что знаешь ты о чести самурая?

— Я знаю Гармонию, и я знаю Чистоту. — Виктор оглянулся на Оми. — Я знаю, что она чиста и не осквернена. И я знаю, что ее смерть нарушит гармонию Синдиката. А о чести я знаю, что самурай исполняет свой долг как можно лучше, и тогда другие могут выказать ему сочувствие.

Слова «долг» и «сочувствие» Виктор подчеркнул голосом, потом рванул левой рукой ворот кимоно.

— Тебе нужен я, а не она. И я исполню свой долг. Я умру, как должен умирать самурай, если ты исполнишь свой долг и нанесешь единственный чистый удар. Ты скажешь, что услышал ее крики о помощи, когда я пытался учинить над ней насилие. Пусть вас сделают героями, но она пусть останется жива.

— Нет, Виктор, нет! — Оми вцепилась ему в левую руку. — Я не допущу.

— Йе, Омико-сама, я должен так поступить. — Виктор поднял голову, обнажая горло. — Ты согласен?

— Хай! — Предводитель оглянулся на своих людей, обменялся с ними кивками и сделал крадущийся шаг вперед. — Я дам тебе почетную смерть, которой ты не стоишь.

— Я ее заслужу.

Виктор высвободил руку из хватки Оми, шагнул вперед и припал на левое колено. Левую руку он протянул поперек груди, взялся за правый трицепс и склонил голову.

Ну, не выдай, удача.

Под ногами убийцы захрустел гравий. Человек остановился перед Виктором. Когда он поднял меч, Виктор уронил правую руку на рукоять катаны и, вставая, выхватил меч. Удар при выхватывании был не силен, но полоснул по лицу, сбив очки набок. Человек попытался уйти от атаки поворотом, но Виктор движением кисти заставил острие меча описать дугу в сто двадцать градусов. Держа теперь рукоять обеими руками, он ударил катаной сверху и справа, чисто перерубив противнику хребет.

Клинок вышел из тела, плеснув черной струйкой крови на белые камни.

— Бега, Оми, беги! — крикнул Виктор, становясь между Оми и двумя оставшимися убийцами и угрожающе выставив меч.

— Йе, Виктор, я не стану убегать.

В ее голосе слышались страх и решимость, но второй убийца уже прыгнул вперед, и времени убеждать Оми не осталось. Атака наемника была быстрой и яростной, и Виктору пришлось отступать. Он нырял влево и вправо, стараясь заставить убийцу повторить ошибку своего сообщника.

Очки ночного видения резко ограничивают поле зрения. Когда я припал на колено, я в буквальном смысле слова скрылся из глаз противника. Этот, кажется, поумнее своего напарника.

Виктор видел, как за спиной убийцы Оми опустилась на колени возле тела первого нападавшего. Третий убийца склонился на одно колено рядом и рукой трогал шею упавшего, очевидно нащупывая пульс. Больше Виктор ничего не видел, потому что его противник оттеснил его к двери дворца и дальше, в дубовый зал с высоким потолком.

Виктор парировал удар сверху в голову, попытался высвободить клинок и полоснуть противника по животу, но убийца отпрыгнул назад. Хуже того, он левой рукой сорвал с лица очки и бросил их в Виктора, а когда Виктор, уходя, пригнулся, сократил дистанцию.

Виктор блокировал косой удар, ушел от удара сверху и отступил. Клинки звенели, соударяясь, и вибрация лезвия ощущалась в руке. Принц уклонился от выпада, ощутил жгучий режущий удар по ребрам, перепрыгнул дубовые перила, оказавшись в узком коридоре. Удар противника срезал вьющуюся стружку с перил, потом убийца перескочил через перила и стал еще сильнее теснить Виктора.

Принца едва не охватила паника, но Виктор усилием воли отогнал ее прочь. Он сосредоточился на середине корпуса противника, не глядя на руки и ноги, только на сердце и живот. Все остальное он видел лишь боковым зрением, но, глядя на середину тела, он предвидел атаки противника и предугадывал его финты. Виктор сузил свой конус обороны, блокируя выпады, но не позволяя клинку уйти в финте слишком далеко в сторону.

Парировав рубящий удар в левое плечо, Виктор быстро перевел оружие вверх и вокруг, в подобии кругового фехтовального парирования, которое показал ему Танкред Сандовал. Когда острие катаны снова оказалось на одной линии с грудью убийцы, Виктор сделал выпад. Клинок прорезал рубашку убийцы слева, и тот зашипел сквозь зубы. Виктор задел его, хотя всего лишь поцарапал кожу на ребрах.

Внезапно убийца хватил принца боковым ударом левого кулака. У Виктора посыпались искры из глаз, и он начал падать назад. Мир померк на одно мгновение, но в глазах прояснилось, и Виктор понял, что падает. Левый локоть наткнулся на твердое дерево пола на секунду раньше, чем руку пронзила острая боль. Еще через полсекунды он приземлился на спину, как-то сумел не удариться головой, но выпустил из руки меч.

Катана прозвенела по полу, и убийца навис как тень самой Смерти. Подняв катану как кинжал в жертвоприношении, он с силой опустил ее вниз, но Виктор извернулся влево и правой ногой въехал убийце в пах.

Через мгновение после того, как ударили серебряные молнии боли, Виктор почувствовал давление клинка, ломающего ребро справа. Меч прошел насквозь и вонзился в дубовый пол. Из глотки Виктора вырвался крик, и на миг он заглушил даже пылающую боль. Она отступила, и в эту секунду ясности мысли Виктор понял, что ранен серьезно, как никогда.

Полыхнувшая злость на себя скомандовала прекратить хныкать.

Я не буду встречать смерть мяуканьем, как выпоротый котенок!

Только стиснув зубы, чтобы подавить звук, Виктор понял, что уже не издает его. Приподняв голову, он глянул в сторону, мимо торчащего из груди клинка, и увидел скрюченный силуэт нападавшего. Человек катался по земле, зажав руками раздавленные половые органы.

Я не буду подыхать такой дурацкой смертью,

Не разжимая зубов, Виктор поднял руку, схватился за рукоять меча, пригвоздившего его к полу, и потянул влево, насколько хватало сил, но клинок еле шелохнулся. Тут Виктор заметил, что левая рука почти ничего не чувствует, а локоть не хочет работать.

Не важно. Я все равно не останусь приколотым, как жук на булавке!

Он снова потянул меч, потом ударил в крестовину рукояти основанием правой ладони. Меч выскочил из досок пола и сдвинулся в груди. Послышался хруст стали о разломанную кость. Каждая подвижка, любая чуть заметная вибрация вызывали в теле мучительную дрожь. Хотелось остановиться, дать себе хоть секундную передышку, но Виктор знал, что временно поверженный враг ни за что не даст ему такого шанса, и продолжал толкать меч.

Лезвие высвободилось с шипением и бульканьем.

Задето легкое. Очень плохо.

На Виктора черной стеной накатило отчаяние. Он стая подтягивать колени к груди, желая свернуться в шар, остановить боль.

Нет! Меня освободит лишь смерть, а умереть здесь и сейчас я не имею права. Я еще нужен Оми.

Виктор перекатился направо, выровнялся, чтобы подобрать колени под себя. Отбросив меч убийцы, он схватил тот, который уронил секунду назад. По сантиметру подползая вперед, волоча за собой колени, он подобрался к убийце и приставил клинок к его горлу.

— Ты! Глупец! Грязь! — Виктору отчаянно не хватало японских слов, чтобы обругать противника как следует. — Дэвиона убить очень трудно,

Ему хотелось поднять меч и обезглавить убийцу одним ударом, но он знал, что на это у него нет сил. Положив левую руку на обратную сторону клинка возле острия, он наклонился и, давя всем весом, стал пилить. Первый пропил разрезал сонную артерию, и Виктора окатило кровью, залив лицо и грудь. Второй пропил оборвал приглушенные стоны, а третий перерезал хребет. Булькнув, убийца умер в луже собственной крови.

Да и моей к ней немало примешалось.

Опираясь на меч, Виктор поднялся на ноги, но поскользнулся в крови и распростерся поверх своей жертвы. Он пытался остановить падение, упершись левой рукой в пол, но она подломилась, и ее передернуло острой болью. Правое плечо ударилось об пол, но не сильно, и Виктор не выпустил катаны.

Надо идти. Оми по-прежнему в опасности.

Соскользнув с трупа, Виктор пополз. Пополз к стене.

Вставай, Виктор. Тебе надо увеличить мобильность,

И снова он поднялся на ноги и даже улыбнулся слегка, несмотря на рвущую все тело боль. Шатаясь, он сделал шаг вперед, потом другой, и каждый шаг сопровождался неглубоким вдохом, вызывавшим влажный кашель. Голова стала кружиться, и Виктор прислонился к стене, чтобы обрести равновесие.

Иди.

Шипение в груди и огонь в легком не давали забыть, насколько серьезно он ранен.

Слишком много крови теряю.

Виктор прижал локоть к груди, закрывая рану, но из выходного отверстия на спине продолжали вырываться кровавые пузыри.

Времени мало. Ты должен спасти Оми. Времени мало. Иди, иди!

Еще шаг — и Виктор свалился на пол. Самого падения он не заметил, но ощутил жжение в лице, ободранном о дубовый паркет. В зеркальной поверхности пола Виктор увидел свое призрачное отражение и попытался улыбнуться ему.

Всегда мечтал оставить после себя красивый труп.

Края поля зрения начала заливать темнота, но Виктор что-то услышал и заставил себя посмотреть в ту сторону. В дымке дали он увидел силуэт, женщину, которая шла к нему по золотому туннелю света. Он узнал белое кимоно, вышитый цвет вишни, но не мог понять, почему у нее рукава другие. Они от локтя до запястья были смочены темной, густой краснотой, но почему — Виктор не мог понять.

От внезапной ясности он пошатнулся, как от удара в лицо.

Этот гад заставил ее взрезать себе вены. Она тоже мертва.

Из последних сил Виктор попытался улыбнуться ей.

Не бойся, Оми. Мы наконец-то будем вместе. Нашу Гармонию найдем мы в смерти.

Он искал на ее лице ответную улыбку, знак, что она поняла его, согласилась, но темнота накрыла его раньше, чем он мог хоть что-нибудь разглядеть.

XXVIII

Дворец Святилища Безмятежности

Имперская столица

Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

5 января 3059 года

Для Кая Аллард-Ляо этот вечер начался как упражнение в сюрреальности, а дальше события стали развиваться так, как он себе и представить не мог. Они с Прецентором, который прибыл через два дня после Кая и Виктора, были приглашены на традиционный синдикатский обед с Теодором и Хохиро Куритой. Все началось очень обыкновенно, но до Кая быстро дошло, что он сидит за одним столом с Координатором Синдиката Дракона и Анастасиусом Фохтом, человеком, который разгромил Кланы при Токкайдо.

В какой-то момент они меня заметят и выгонят, как щенка.

От Кая не ускользнуло особое значение этой встречи. Он легко мог себе представить, как поколения будущих историков спорят до хрипоты о содержании и важности этого собрания. Действительно, казалось, что в отношениях Теодора и Фохта есть глубинные слои, о которых ему, Каю, ничего не известно, и он хорошо понимал, что события происходят на многих уровнях — даже на таких, существование которых ему и не приснится никогда.

Теодор Курита наклонил голову в направлении Прецентора.

— Создается впечатление, что достигнут прорыв в переговорах с Кошками Новой Звезды. Наши офицеры связи подарили им голозапись церемонии подписания Конституции Звездной Лига, а также факсимильную копию самого документа. На голодиске имелась также запись прибытия Виктора на Люсьен.

Фохт улыбнулся:

— И это произвело впечатление на Кошек Новой Звезды?

— Насколько мы можем судить, образы обеих презентаций совпали с элементами видений, очевидно посетивших Ханов Кошек Новой Звезды. Мы сначала говорили с ними о двух годах и видели уже серьезные подвижки в сторону разрешения нашей проблемы, когда — и если — у кого-нибудь из их Ханов или прославленных воинов случится видение, относящееся к нашей ситуации. — Теодор просиял улыбкой. — Очевидно, увидев Виктора Дэвиона в образе самурая, они поняли, насколько мы искренни в нашем желании создать действенную Звездную Лигу. Как и было предсказано, это вызвало у них что-то вроде кризиса совести. К тому времени, как начнется наше контрвторжение, мы, согласно моим ожиданиям, настолько привлечем их на свою сторону, что можно будет гарантировать их нейтралитет.

Хохиро улыбнулся:

— А если представить себе, что они выступят на нашей стороне…

Кай кивнул:

— Волки Фелана — это уже серьезно, но если к нам присоединится еще один Клан, это будет для Дымчатых Ягуаров тяжелым ударом.

Координатор не успел ничего на это ответить, как быстро вошел чем-то потрясенный слуга и зашептал ему на ухо. У Теодора расширились глаза, и он резко что-то скомандовал слуге, потом Хохиро, настолько быстро, что Кай ни одной команды не разобрал. Теодор тут же поднялся и быстро вышел.

— В чем дело? — нахмурился Кай.

Кланы, что ли, вернулись на Люсьен в годовщину своего поражения? Хохиро встал:

— Что-то случилось. Отец просил меня доставить вас во дворец моей сестры.

Виктор должен был провести этот вечер с Оми.

— Хохиро, что там стряслось?

— Знаю только в общих чертах. Когда приедем, узнаем подробнее.

Фохт и Кай последовали за Хохиро в глайдер и понеслись по затемненным улицам во дворец, который Оми звала своим домом. Когда глайдер подъехал ближе, Кай заметил несущуюся навстречу карету «Скорой». Мелькнули огни мигалки, взвыла сирена — и машина исчезла. Под ложечкой у Кая свернулся холодный ком.

С Виктором что-то случилось. Плохо, очень плохо.

Дворец Святилища Безмятежности окружали чины полиции Люсьена. Они пытались махать руками, отгоняя глайдер, но водитель высунулся, резко что-то сказал, и начальник велел пропустить машину. Глайдер остановился за машинами полиции, дверцы открылись, все трое выпрыгнули и бросились во дворец.

Тут же сердце Кая будто стиснула ледяная рука. Он увидел кровь, много крови, не каплями, но красными реками, текущими по полу. Потом он увидел яркий свет голокамер, снимающих место происшествия. Вслед за Хохиро Кай вошел в дом, потом в сад и тут увидел Теодора, который говорил с кем-то — Кай решил, что это инспектор полиции.

Координатор и полицейский стояли над двумя телами, и Кай заметил, что у одного трупа голова отделена от тела.

Теодор поднял глаза, кивнул инспектору и подошел к Каю.

— Примите мои глубочайшие извинения за этот инцидент. Полной картины я пока не знаю и буду знать, лишь когда поговорю с дочерью. Как мне сказали, она сильно потрясена, но физически невредима. Сейчас ее вместе с Виктором везут в военный госпиталь Дзихен.

— А как Виктор?

— Наши люди делают все, что могут. — Руки Теодора сжались в кулаки. — Насколько сейчас можно заключить, произошло следующее: в этот сад через стену проникли трое человек и напали на Виктора и на мою дочь. Они угрожали убить обоих, и Виктор предложил свою жизнь за жизнь моей дочери. Когда первый убийца к нему приблизился, Виктор припал на одно колено и убил нападавшего ударом паи — с выхватыванием меча. У этого убийцы резаная рана на лице и разрублен позвоночник. — Координатор указал на второе тело: — Пока второй убийца атаковал Виктора, этот вот, третий, остановился посмотреть, что с его сообщником. Моя дочь отрубила ему голову мечом его друга.

Кай вздрогнул. Он хорошо знал Оми и понимал, что у нее хватит силы духа — и физической силы, — чтобы сделать почти все, что ей пришлось бы сделать. И все равно: одним ударом отрубить голову врагу — это задача, перед которой может спасовать даже очень сильная личность. В минуту смертельной опасности человек способен на выдающиеся действия, но редко эти действия связаны с лишением жизни другого человека.

Но если она чувствовала, что смерть угрожает и ей, и Виктору, она могла не колебаться ни секунды.

Прецентор поглядел на дверь, ведущую во дворец.

— Второй убийца преследовал Виктора внутри дворца?

— Хай. — Теодор замялся. — То, что вы сейчас увидите, не слишком красиво. Виктор бился с этим вторым до самого коридора.

Кай молча пошел за Теодором и остановился у входа в коридор. Впереди, вокруг, где суетились эксперты-криминалисты, повсюду была кровь. И как остров в ее океане, посередине лежало тело. От него уходили кровавые следы, и отпечатки окровавленной руки виднелись на одной стене. Даже на потолке засохли мелкие капельки крови, будто кто-то плавал в этом океане и сильно плескался.

— И здесь мы тоже не знаем точно, что произошло, но Виктор был сбит с ног и получил сквозное ранение в грудь в дальнем конце коридора. Осталось отверстие в полу, где вошел клинок, который его пригвоздил. Предположительно в момент ранения Виктор каким-то образом вывел противника из строя. После этого он освободился, убил нападавшего и попытался вернуться в сад. — Теодор показал на ближайшее к нему размазанное пятно. — Он сумел добраться досюда, когда Оми его нашла.

Пока Координатор рассказывал, Кай увидел схватку мысленным взором. Он видел, как его друг, пригвожденный к полу спиной, вытаскивает меч сантиметр за сантиметром, потом убивает своего неудавшегося убийцу. Он слышал отрывистое дыхание Виктора, оскользающегося в собственной крови и упрямо встающего снова. Из кровавой маски лица глядели на него пылающие глаза Виктора, потом его друг рухнул снова, уже окончательно.

Кай опустился на колени — в горле застрял душивший ком. Виктор всегда верил в него, помогал, продвигал. Виктор был другом, который от своих друзей требовал многого, но никогда не жалел наград за их усилия.

Если бы не Виктор, не его поощрение и одобрение, я бы ни за что не был тем, кем я стал. Никогда ни у кого не было друга лучше, но, когда я был ему нужен, меня рядом не оказалось.

Чьи-то руки легли Каю на плечи. Он поднял глаза и увидел стоящего над собой Прецентора.

— Ты ничего не мог сделать, и здесь ты никак не мог оказаться.

— Вы правы, Прецентор, но все равно я чувствую свою вину.

— Вина здесь моя, — прозвучал тяжелый, насыщенный чувством голос Теодора. — Моей дочери не могло прийти в голову, что кто-нибудь захочет причинить вред Виктору или ей. Она была права, поскольку любима моим народом; это мои враги хотели использовать ее и Виктора против меня. Когда она попросила разрешения провести здесь вечер с Виктором, как проводила вечера во время битвы на Люсьене, я позволил ей.

Фохт нахмурился:

— И сегодня здесь не было охраны?

Теодор вскинул голову,

— Я не оставил ее без защиты. Она желала уединения, и с этим желанием я посчитался, но вся местность вокруг патрулировалась. Очевидно, патрули оказались… скомпрометированы.

Он позволил Виктору и Омипровести вечер наедине?

Кай поднялся на ноги.

— Вы доверили безопасность своей дочери Виктору. Теодор кивнул.

— Мне жаль, что таким образом я убедился в правильности своего выбора. Но я и не сомневался в ней.

Кай с Фохтом обменялись понимающими взглядами, потом снова повернулись к Теодору и подходившему инспектору полиции. Инспектор что-то зашептал на ухо Координатору, и Теодор побелел. Он кивнул полицейскому, и тот поспешил к выходу, выкрикивая приказы своим подчиненным.

Теодор махнул рукой, приглашая за собой:

— Пойдемте. Мы едем в госпиталь. Горло

Каю передавил холодный ужас.

— Это Виктор?

— Хай. — Голос Координатора упал до шепота. — Там… там осложнения.

* * *

Виктор оказался где-то, и невозможность понять, где именно, испугала его. Он был будто в прозрачной сфере, окруженной белым туманом, который светился, не давая тепла. Вверху, вовне, вдали виднелся яркий диск, свет, похожий на солнце, когда смотришь на него через облака.

Он отметил, что было очень тихо, и ничто не шевелилось в тумане.

Виктор посмотрел себе на грудь и увидел под правым соском неровную рану шириной сантиметра три. Какая-то очень маленькая, чтобы вызвать такую огромную боль. Вспомнилось, что куда больнее было при выходе меча, чем когда он вошел. И сильнее собственной наготы Виктора удивило смолкнувшее шипение воздуха из проколотого легкого.

Что-то здесь явно неправильно.

— Это вряд ли точно сказано.

Не думая, Виктор повернулся на голос и оказался лицом к лицу с человеком в белой мантии. Лицо он узнал только потому, что видел его на монетах да в старых голозаписях.

— Вы похожи на моего отца.

— Я и есть твой отец, — улыбнулся Ханс Дэвион. — В загробной жизни теряешь малость седины, жирок с талии уходит — и становишься таким, как был в своем зените.

— В загробной жизни? Ханс чуть нахмурился:

— Сын, ты умер. Я пришел забрать тебя с собой.

— Йе! — ворвался в сферу другой голос, грубее и настойчивее, и материализовался еще один человек, одетый в доспехи самурая — красные с головы до ног. Он был чуть пониже отца Виктора, но держался столь же величественно. Вновь прибывший кивнул на Виктора: — Ему предназначено пойти со мной.

— О чем ты говоришь? — Ханс обернулся к самураю гневным лицом. — Это мой сын, которым я горжусь безмерно. Он мой, Такаши. Неудивительно, что ты хочешь его, потому что ты всегда хотел того, что принадлежит мне.

— Ха! Я лишь хотел спасти принадлежащее тебе от твоего неумелого правления, — хитро улыбнулся дед Оми. — Твой сын погиб, защищая жизнь моей внучки. Он бился за ее честь как самурай и смерть встретил тоже как самурай. И ему предназначено быть самураем до конца вечности.

Синие глаза Ханса прищурились.

— Я не хотел вспоминать, как он погиб, но этого никогда не случилось бы, не будь твой народ настолько задавлен, что убийство — единственный оставленный ему способ выразить свое мнение.

У Виктора отвисла челюсть. Он отказывался верить, что мертв. Он знал, как называется то, что с ним сейчас происходит: «предсмертные видения»; но знал также, что ученые считают такие вещи полетом воображения. Свет в пустоте — это отказ органов чувств, отчего остается лишь точечное окошко в мир.

Все это у меня в голове.

Такаши посмотрел на него в упор.

— Нет, Виктор, это все на самом деле. Будь это не так, не будь ты мертв, мы бы не знали, о чем ты думаешь.

Виктор нахмурился.

— Раз это все — мое воображение, то вы вполне можете знать, о чем я думаю, — это я вообразил вашу способность читать мои мысли.

Ханс улыбнулся:

ѕ Я всегда говорил, что он умен.

— И это еще одна причина, почему он решит пойти со мной. — Такаши протянул руку к Виктору. — Ты показал себя настоящим воином. Ты знал великие победы и великие поражения, но всегда стремился к новым высотам, через новые барьеры. И это то, что делает тебя самураем.

— Чушь, Такаши, — это делает его Дэвионом\ — Ханс тоже протянул руку к Виктору. — Идем со мной, сын. Доверься мне, я знаю, что для тебя лучше. Следуй за мной — и увидишь сам.

— Нет.

— Нет? — поразился Ханс.

— Он идет со мной! — просиял Такаши.

— Нет! — тряхнул головой Виктор. — Ни с кем из вас я не пойду.

Ханс сложил руки на груди:

— Одному тебе здесь не пройти.

Такаши согласно кивнул:

— Это не разрешено, никак не разрешено.

— Тогда я вернусь туда, где сам могу прокладывать себе путь.

Оба его собеседника рассмеялись, Ханс ласково улыбнулся.

— Сын, у тебя очень небольшой выбор путей. Ты всю жизнь шел путем Дэвиона, теперь немножко позаигрывал с путем Куриты. Другого выбора у тебя нет.

— Этого не может быть.

— Это так и есть, — улыбнулся Такаши.

Виктор, пораженный их согласием, прижал руку к горлу. Хотя он был наг, рука ощутила прохладную гладкость нефритовой подвески, которую подарил ему Кай.

Сун Ху-цзу. Кай подарил его мне как напоминание: всегда быть самим собой.

Виктор улыбнулся, увидев недовольную гримасу отца.

И я всегда должен быть самим собой.

Он откинул голову назад и засмеялся.

— Всю мою жизнь я держался установленных тобой правил, отец. Много раз говорил я людям, что превзошел бы тебя, если бы они только мне дали, но не люди держали меня. Ты меня держал, отец.

Глаза Ханса сверкнули гневом.

— Я никогда не держал тебя!

— Не ты, но твой образ. — Виктор молящим жестом вытянул руки к отцу. — Ты был мне хорошим отцом, лучше я и желать не мог, но ты страшил меня и подавлял, сильно подавлял. Я в сравнении с тобой — ничто, но лишь потому, что время мое другое, и задачи у меня другие. И каждый раз, когда я собирался сделать что-нибудь, что превзойдет твои деяния, затмит их, я колебался, потому что превзойти тебя — значит принизить твой образ. Когда я вырастал, когда отодвигался от тебя все дальше по времени, по опыту пережитого, все меньше и меньше становилось тебя в моей жизни, а я никогда не хотел тебя терять.

Виктор повернулся к Такаши Курите;

— И то же было с тобой. Ты был неумолимым, неодолимым врагом. Ты был проклятием моего отца, но я не успел испытать себя в борьбе с тобой, потому что ты умер! Твоя смерть ограбила меня, лишила возможности доказать, что я равен тебе и даже превосхожу тебя. Теперь, узнав твоего сына и внука, узнав твою внучку, я стал сильнее и лучше, но ты остался присутствовать, твой призрак выступает из всех стен. Всегда остается вопрос, одобрил бы ты или нет то, что я сделал, что сделал твой сын и твои внуки, и ответа на этот вопрос не будет никогда.

Такаши презрительно отмахнулся от этих слов.

— Твой страх потери, твое желание знать, что мы могли бы подумать, — вот что держит тебя. Трудность не в нас, она в тебе.

— О, с этим я соглашусь, ибо я знаю, почему вижу вас такими, как сейчас. — Виктор показал на отца. — Ты — Ханс Дэвион из легенд, человек, который отхватил половину Конфедерации Капеллы как свадебный подарок для своей невесты. А ты, Такаши Курита, ты — образ на своем надгробье. Ты в том возрасте, когда наследовал своему убитому отцу и начал реформы, чтобы облегчить бремя страданий своего народа. Вы оба здесь в виде тех легенд, которыми вы стали. И я тоже на этом пути. Да, теперь я понял, дело не во мне и не в том, кто я есть. Я — это я, и так оно останется до моей смерти. Через пять, десять, пятнадцать или пятьдесят лет никто не будет знать истинного меня, или тебя, или тебя. Забудется, какие мы были, и будут помнить и судить лишь то, что мы сделали. Оттого, что я жил, — лучше или хуже стала Внутренняя Сфера? Мне хочется думать, что она станет лучше, но для этого я еще многое должен сделать. — Виктор сжал кулаки: — Вот почему я не пойду ни с кем из вас. Я возвращаюсь. Я не стану умирать.

Ханс коротко рассмеялся:

— Это ты хорошо сказал, но ты не знаешь пути обратно.

Виктор снова коснулся нефритового божка.

— Я — нет, но он знает.

Тут рассмеялся Такаши:

— Эта штука тебе не поможет.

— Еще как поможет. — Виктор потер божка и ощутил, что от камня исходит тепло. Обезьянка выросла, отпустила кожаный ремешок, на котором висела у Виктора на шее. — Понимаешь, раз все это — в моем воображении, я могу вообразить, что Сун Ху-цзу меня отсюда выведет. А если я действительно в царстве сверхъестественного и стою у врат смерти — что ж, он обманул Йен-ло-ванга и освободил его народ от власти Царя Мертвых. Так что я и здесь не прогадываю.

Такаши угрюмо кивнул Хансу:

— А он и в самом деле умен.

— Ему это пригодится.

Виктор улыбнулся и взял нефритовую обезьянку за руку.

— Я не могу и не буду беспокоиться о том, что вы подумаете или что скажут другие о моих делах. Я должен остаться верен себе и верен тому, что считаю правильным. Поступить иначе — значит отступиться от самого себя, а это я решительно отказываюсь делать.

* * *

Кай Аллард-Ляо поднял глаза на Виктора. Шея затекла от спанья в кресле, но от более удобного ложа он отказался. Он не хотел покидать Виктора.

Сидевшая по другую сторону кровати Оми поглядела на него и улыбнулась:

— Ты слышал?

Кай кивнул и встал. У Виктора задрожали веки, потом открылись глаза.

— Спокойней, Виктор, времени у тебя много.

Оми взяла Виктора за руки и крепко сжала. У нее по лицу текли слезы, а у Кая у самого застрял ком в горле.

Виктор кашлянул и вздрогнул от боли, потом заставил себя улыбнуться. Грудь его несколько раз поднялась и опустилась, кожа натянулась под бинтами, и принц попытался что-то сказать, но мешала кислородная маска.

— Что? — Кай наклонился поближе.

— Любовь. Платишь. Болью.

Кай стал смеяться.

— Виктор, не надо. Ты был у порога смерти.

— За. — Виктор медленно облизнул потрескавшиеся губы. — Вернулся.

— Да уж. — Кай поглядел на Оми. — Он поправится.

— Хай, — тихо шепнула она. Наклонившись, Оми погладила Виктора по щеке. — Доктора говорят, что скоро ты уже встанешь.

— Отлично. — Голос Виктора стал чуть громче. — Смерть победили. — Взгляд стал острее. — На очереди… Ягуары.

XXIX

Дворец Святилища Безмятежности

Имперская столица

Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

7 января 3059 года

Господи Боже, дай мне силы это вынести.

Виктор Дэвион закрыл глаза, открыл снова и заставил свое тело не так качаться. Прошло двое суток после боя, и он снова оказался в саду, одетый в ту же одежду, опоясанный тем же мечом. Это не было дежа-вю, в основном потому, что растворы и обезболивающие, которыми его накачали, вызывали какое-то чувство отстраненности, зато он почему-то чувствовал себя преступником, вернувшимся на место преступления.

Голос Кая прозвучал прямо в правом ухе — у Виктора был миниатюрный наушник и микрофон.

— Виктор, ты здесь?

Принц приоткрыл рот, чтобы ответить без голоса. Микрофон воспримет звук прямо из евстахиевой трубы, и это очень хорошо, поскольку Виктор был совсем не уверен, что у него хватит дыхания даже на шепот.

— Я здесь, Кай.

— Как ты себя чувствуешь? Не холодно?

На эти два вопроса Виктор сразу ответить не мог. Он был завернут в окровавленное кимоно, и правый бок вместе с правой рукой были голыми. Раны были покрыты очень малыми повязками и окрашены в белый цвет, чтобы крови не было видно. Кимоно скрывало распухший левый локоть. Снимки показали волосяной перелом локтевой кости. Во дворце осталась повязка, которую Виктору полагалось носить — она не подходила к пьесе, что разыгрывалась сейчас в саду.

— Все нормально, Кай. Сколько еще?

— Шестьдесят секунд. Отсчет уже пошел.

— И мы все еще «в запрете Синдиката на вещание»?

— Здесь стоит Прецентор. Через Комстар ничего не пройдет, если ты не дашь зеленый свет. — Голос Кая стал спокойнее. — Он говорит, что, когда мир Блейка начнет передавать информацию, у нас столько будет голозаписей твоих действий, что все их материалы можно будет выставить стопроцентной подделкой.

— Отлично. — Виктор кашлянул, и тело пронизала ниточка боли.

Главной заботой было, чтобы весть о его ранении не просочилась в Федеративное Содружество. Вся Полоса Дракона озвереет и может даже начать военную операцию против Синдиката, чтобы отомстить за принца.

Несколько горячих слепцов могут лишить нас лучшего в истории шанса уничтожить Кланы.

Он также опасался того, как такой вестью может воспользоваться Катарина. Любая слабость с его стороны может дать ей повод заварить кашу. Трудно сказать, как именно она использует его неудачу, но все равно возникнет новая проблема.

Еще одна задача, отвлекающая меня от главной цели.

Этого Виктор допустить не мог, и потому запрет вещания за границы Синдиката был единственным реальным решением. Как ни любил Виктор свободную и открытую прессу, бывают случаи, когда и автократическое устройство Синдиката полезно.

Он тяжело сглотнул, когда в сад вошла Оми. Слева от Виктора огни голокамер осветили ее появление, и от их яркого света ее кимоно казалось светящимся. Что-то неземное появилось в ее красоте, и у Виктора мелькнуло неприятное воспоминание о месте, где он беседовал со своим отцом и ее дедом.

Будто она парит в дверях между нашим миром и потусторонним.

Оми прошла мимо, ничем не показав, что видит его присутствие. Гравий дорожки слегка скрипнул под ее шагами, и кимоно ее чуть слышно зашелестело, когда она опустилась на колени на татами у ног Виктора. Перед ней стоял низенький лаковый столик — чуть больше подноса, — а на нем бутылка саке, чашка, клочок рисовой бумага и острый нож танто. Рукоять ножа обернута белым шнуром, а гарда и крестовина были из литой платины.

Левой рукой Оми взяла бутылку, чуть плеснула в чашку и поставила бутылку на столик. Капля скатилась по стенке бутылки слезой, и у Виктора сжалось сердце. Он хотел остановить ее, отбросить прочь столик и нож, но знал, что это пьесой не предусмотрено.

Оми подняла чашку к губам и осушила ее двумя глотками, потом поставила на стол. Положив руки на бедра ладонями вверх, она обернулась к голокамерам.

— Комбан-ва. Я — Курита Оми. — Она остановилась, сделала глубокий вдох. — Я обращаюсь к вам из Дворца Святилища Безмятежности. Здесь ждала я семь лет назад, пока мой брат, отец и дед бились с Дымчатыми Ягуарами, сокрушая попытку Кланов отобрать у нас Люсьен.

Синхронный перевод Кая давал Виктору смысл слов Оми, но спокойная настойчивость ее голоса не отвечала важности их значения. Она подчеркнула, где была во время нападения Кланов, чтобы установить связь между собой и аудиторией и напомнить, что она была с ними в тот день. Ее интонация говорила людям, что она тоже страшилась и сомневалась, но одолела страх и сомнения и готова была разделить судьбу с воинами, защищавшими планету.

— И здесь, два дня назад, когда я с моим другом, принцем Виктором Дэвионом, вспоминала этот скорбный и торжественный день, три человека сделали то, что не смогли сделать Кланы. Они прокрались безмолвными улицами Люсьена и через стену проникли в мое святилище. Они вошли в этот самый сад. — Оми показала на голокамеры, но подняла руку повыше, чтобы зрители не подумали, что она указывает на них. — Они пришли, чтобы убить меня. — Голос Оми упал до шепота. — Эти люди заявили, будто я нарушила предписания Чистоты и Гармонии. Они назвали меня шлюхой Дэвиона. Они пришли убить меня, и убили бы, ибо в тот вечер здесь я была без защиты. Я бы погибла, не будь здесь Виктора. Он был страшно ранен в этой битве, но сразил убийц, сразил той самой катаной, которую преподнес ему мой отец в день прибытия.

Когда до Виктора дошел перевод лжи Оми, он сумел сохранить бесстрастное лицо. Он знал, что убил лишь двух из троих нападавших. Оми своей рукой подобрала катану первого убийцы и обезглавила его товарища, склонившегося над трупом. Хотя предания самураев полны рассказами о женщинах-воинах и Оми не менее искусна, чем героини этих преданий, ее образ в Синдикате как Хранителя Чести Дома был слишком мягок и утончен для такого деяния. Никто не усомнился бы в ее способности убить нападавшего, но эта реальность противоречила вымыслу, представленному ее народу.

Ради нее и ради меня эта ложь должна стать правдой.

— Виктор, который был моим защитником в эту ночь, стоит здесь как мой кайсяку. Мечом, которым он спас меня от убийц, он сейчас спасет меня от бесчестья. — Оми подняла со стола клочок рисовой бумаги. — Он сделает так, что я почувствую боль лишь сердцем, но не телом. — Оми глядела прямо в голокамеры. — Убийцы сказали, что я нарушила Заповеди Чистоты и Гармонии, и я не могу не предположить, что именно так подумали и вы. Я не могу вынести такое бесчестье, ибо это неправда. Мне больно — так, что не описать словами, — думать, что вы решите, будто я так мало считаюсь с вами, с нашим народом, с нашими традициями, чтобы нарушить Заповеди по личным причинам. Я жила ради нашего Синдиката и продолжать жизнь могла бы лишь ради него. Если я не слуга вам — то я никто и ничто. Я не стану отрицать, что люблю Виктора Дэвиона. Много лет он был моим другом. Он рискнул подвергнуться гневу народа своего, чтобы по моей просьбе спасти моего брата Хохиро из рук Кланов. И всегда Виктор был человеком чести. То, что делили мы сердцем и умом, мы не позволили себе разделить телом. Наша любовь не нарушила Чистоту, она определила Чистоту. — Оми подняла подбородок, обнажая горло, чтобы зрители видели белую кожу, которую сейчас вспорет танто. — Не была наша любовь и дисгармоничной. Я целиком и полностью подчинялась велениям отца моего. Ценой, которой потребовал от меня отец за право просить Виктора о спасении Хохиро, был мой полный отказ от общения и переписки с Виктором. Я повиновалась, хотя каждый день этого запрета уносил частичку моей души. Я пошла на то, чтобы это выдержать, дабы Синдикат не лишился моего брата, чтобы у Дракона остался наследник. Таково было мое место, таково было мое назначение, и я повиновалась ему. Это мой дед, Такаши-сама, снял запрет. Этим он одобрил и поощрил чувства, которые я питала к Виктору. Никто и никогда не сможет сказать, что мой дед позволил бы своей внучке опозорить себя или свой народ. Он знал меня. Он знал, как я поступлю, он знал, что может мне довериться и я никогда не совершу ничего, что покрыло бы мой дом позором. Мой отец понял мудрость своего отца и не восстановил запрет, унаследовав трон Дракона.

Оми опустила руку и взяла танто, обернув рукоять рисовой бумагой. Три сантиметра лезвия остались свободными. Продолжая говорить, она медленно подняла сталь к горлу.

— Стыд, который я испытываю, позор, который я не могу пережить, — в том, что я каким-то образом позволила вам поверить, будто поставила себя выше своего народа. То, что вы можете так подумать, указывает на какой-то недостаток в моем характере. Я не могу его исправить, ибо, если бы могла, зачем было подсылать ко мне убийц? Я всегда старалась представлять ваши надежды, мечты, желания и честь — и не смогла этого. Искупить такой провал можно лишь одним способом.

Виктор заметил едва уловимую дрожь руки Оми, когда она поднесла лезвие к шее. Она приставила острие, и Виктор выхватил катану из ножен. Сомкнув левую руку на рукояти, правой он поднял лезвие. Ему предстояло ударить быстро, обезглавив Оми одним ударом еще до того, как боль от разрезанного горла отразится на лице.

Миллиметр за миллиметром приближалось острие танто. Виктор ждал, рука была как свинцовая, боль в груди стала распространяться, подобно раку. Дрожи в руке Оми, прижавшей острие к коже и чуть вдавившей его, вторил собственный трепет Виктора, отчего лезвие чуть колебалось в воздухе.

В какой-то миг лезвие в руке Оми перестало дрожать, и Виктор понял, что Оми набралась решимости совершить сеппуку. Какой-то голос в душе кричал, что это безумие, но клинок в руке Виктора застыл, и принц был готов исполнить свой долг.

Мой долг — выразить ей сочувствие.

Несмотря на раны и слабость, он знал, что ударит чисто, быстро и сильно. Пусть у него сердце разорвется, но Оми он не подведет.

— Йе!

Крик Теодора от дверей дворца заставил Виктора обернуться. Хотя вмешательство Координатора ожидалось, было записано в сценарии, Виктор думал, что оно случится раньше. И только когда Теодор вышел в сад, когда камень захрустел под его твердыми шагами похоронным маршем, Виктор понял, что и его и Оми увлекла эта драма. Они были готовы сыграть роль до конца.

Мы уже не играли роли, мы проживали их. Теодор мог прервать нас в любой момент, но ждал до тех пор, пока у него не осталось сомнений в нашей искренности и решимости.

Подняв левую руку, Теодор опустил меч Виктора. Потом повернулся и вынул танто из руки Оми, оставив ее сжимать чистый лист белой бумаги. Оглядев лезвие, Координатор с отвращением швырнул его вниз. Танто воткнулся в лаковую поверхность стола, бутылка саке опрокинулась, чашка, вертясь, упала на землю.

— Я — Дракон, и я запрещаю тебе сеппуку на двадцать четыре часа. — Он взмахнул правой рукой, призывая Оми к молчанию. — Тот стыд, который ты возложила на себя, — не твой. Этот стыд, это желание думать худшее о тебе и о Викторе-сама, должен пасть на узколобых людишек, которые привязали себя к прошлому, безвозвратному прошлому. — Теодор развел руками. — Доказательство их глупости — день, в который они на вас напали. Кто из нас может забыть, что в этот день здесь были Кланы? В этот день по Люсьену текли реки крови преданных сынов и дочерей Синдиката. В этот день наемники, присланные Хансом Дэвионом, проливали свою кровь вместе с нами, защищая Люсьен. Этот день был переломным днем вторжения Кланов. Это был день, когда мы доказали, что Кланы можно победить, но считать этот день окончательным поражением Кланов — значит жить в мире фантазии.

Эти люди могут сказать, что это я, мой отец, мои сыновья и дочь живем в мире фантазии, потому что доверились Дэвионам. Давайте рассмотрим эту мысль. Мы с Хансом Дэвионом договорились, что войска Дэвиона не войдут в Синдикат, пока нам грозят Кланы. Ханс Дэвион обошел это соглашение и прислал наемников — единственные имевшиеся в его распоряжении силы, которые могли прилететь на Люсьен без нарушения договора, — чтобы они бились с нами против Кланов. Потом войска Федерального Содружества действительно вошли в Синдикат, но по просьбе моей дочери и с моего разрешения, чтобы спасти ее брата из рук Кланов. У нас не было войск, которые мы могли выделить для этой задачи, но Ханс Дэвион, хотя и сам был осажден, просил своего сына это сделать. Он рискнул своим сыном, чтобы спасти моего.

И теперь Дэвион, здесь, на Люсьене, в этом святилище, которое хранило мою дочь, когда на нашей планете бесчинствовали Кланы, на этом самом месте, в этом саду — Дэвион сразил трех убийц, посланных моим собственным народом убить мою дочь. Дэвион рискнул своей жизнью, пролил свою кровь, чтобы спасти ее, и чуть не погиб сам. Убийце, пронзившему его грудь катаной, Виктор сказал: «Дэвиона убить очень трудно». Истинный воин, не уклоняющийся от долга, который может стоить ему жизни, Виктор Дэвион больше сделал, чтобы сохранить жизнь моей дочери, чем все мы вместе. — Разведенные руки Теодора сжались в кулаки. — Значит, нет доказательств вероломства Дэвионов. С тех пор как напали Кланы, Дэвионы всегда были щитом семьи Курита. Они спасли Хохиро, они спасли Люсьен, и теперь они спасли мою дочь. Они хранили наш Синдикат и вместе с нами противостояли общему врагу.

Эти люди еще скажут, что я чем-то опозорил свою дочь, свою семью и весь Синдикат Дракона, позволив Оми связаться с Виктором Дэвионом. О том, какова была их любовь, вы слышали сейчас из ее уст. Если же ее заявление — недостаточное доказательство чистоты и силы их любви, посмотрите мне за спину. Посмотрите на раны на груди Виктора Дэвиона, на кровь на его кимоно. В его народе говорят, что нет любви выше, чем желание человека положить свою жизнь за другого. У нас доказательство любви — исполнение своего долга, чего бы это человеку ни стоило. Своими деяниями Виктор Дэвион показал по обоим критериям, что он любит мою дочь. Он оказал честь Омико, и она ответила ему тем же, но их чувство долга, их уважение к Чистоте и Гармонии заставило их отказать себе в единении, о котором молили их сердца.

Теодор нагнулся и погладил Оми по щеке.

— Боль в их сердцах — наша вина. Они выполняют свой долг и живут в разлуке, но мы не показали им сочувствия. Легче ли было бы, если бы они не любили друг друга? Конечно, для нас, для всех нас — остальных, было бы легче, потому что мы тогда не были бы вынуждены заглядывать дальше природы того мира, в котором мы выросли. Их чувство было бы немыслимо всего десяток лет назад, но сейчас оно — предвестник будущего и отражение прошлого, когда мы все были едины, как едины сейчас, в составе Звездной Лиги. — Координатор свел руки на пояснице. — И те, кто хотел нанести удар моей дочери, хотели нанести удар по этой основе. Думая, что охраняют наши традиции, они разрушали их. Если у них есть хоть какое-то уважение к нашим путям, к нашей истории, к нашей чести, они должны были сами нести свою ношу, не возлагая ее на женщину, как бы сильна эта женщина ни была.

И пусть не останется несказанным: единственная дисгармония, связанная с Виктором и Оми, — то, что они разлучены. Единственное пятно на чистоте — наш самообман, когда мы отрицаем глубину и красоту их чувств. Больше, чем капель крови он здесь пролил, дал Виктор доказательств, что он достоин моей дочери. Омико доказала, что достойна такой партии, как Виктор. Те, кто будут отрицать истинность моих слов, — беглецы из того времени, которого больше нет. У них один выбор: измениться и работать на новое будущее или умереть вместе с эпохой, которая их породила.

Теодор нагнулся и помог Оми встать. Он смахнул слезы с ее лица и помог ей вернуться во дворец, и тут же погасли огни голокамер. Пройдя мимо Виктора, Теодор и Оми даже не глянули в его сторону. Он понял, насколько они погружены в себя, и не пытался вмешаться. Вложив лезвие в ножны, он смотрел им вслед.

Только когда Кай слегка тронул его за плечо, Виктор понял, что уже не один.

— Спасибо, Кай. И спасибо тебе за перевод.

— Он не слишком удачен. Теодор сочетал очень вежливые термины с весьма вульгарными. Трудно было переключаться.

— И все равно, ты отлично справился. — Виктор вгляделся в белый гравий, тщетно высматривая следы крови от схватки. — Наверное, конечно, какие-то нюансы я упустил.

— Не сомневаюсь — ты же накачан болеутоляющими. Я тоже не уверен, что уловил все, но в речи Теодора были кое-какие сильные намеки. — Кай почесал ладонь. — Он, в сущности, призвал Синдикат к новому национализму. И тебя с Оми он выставил символами этого национализма — гордого и самодостаточного и в то же время воспринимающего помощь и союзников. Он не просил своих соотечественников отказаться от чувства превосходства, но намекнул, что использовать его для оправдания ксенофобии и мании преследования — неправильно.

— Выставил нас «символами»?

— По сути говоря, он воспользовался тобой и твоими чувствами, чтобы показать то лучшее, что несет с собой это новое будущее. Твое счастье будет счастьем нации, и твоя целеустремленность в реализации этого будущего станет целеустремленностью народа. — Кай замялся. — Твое и Оми будущее он использовал как инструмент, чтобы объединить для будущего свой народ.

Виктор заморгал, осознав последствия и неотъемлемый риск того, что сделал Теодор.

— И это получится, как ты думаешь?

— Только время покажет. Виктор кивнул:

— А для этого «покажет» Теодор отвел лишь двадцать четыре часа.

* * *

Через двенадцать часов на ступенях Дворца Единства Теодора Куриты лежали головы трех консервативных политиков. Никто не знал, как они туда попали, но все знали, почему это случилось, и этого было более чем достаточно.

XXX

Дворец Единства Имперская столица

Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

13 мая 3059 года

Виктор Штайнер-Дэвион поглядел на голографический дисплей, медленно вращавшийся в центра стола для заседаний.

— Что ж, кажется, все. Мы готовы выступить, — Он оглядел своих советников. — Осталось что-нибудь на последнюю минуту?

Поднял руку полковник Дэниел Аллард из Гончих Келла, сидевший у дальнего конца стола.

— Я только хочу еще раз уточнить приоритеты для частей, остающихся в резерве второй волны или усиления первой, если ее силы встретятся с более сильным сопротивлением, чем ожидается. Оперативная разведка — это достаточно малые силы, чтобы не беспокоить Дымчатых Ягуаров на планетах до нашего прибытия. Почти все они на мирах первой волны, но роту Раймонда из Когделла вы посылаете на Ямаровку, а туда мы сможем попасть не раньше шести недель после них. Что делать, если придет доклад, что их истребляют? Спасать или нет?

Виктор сощурился.

— Я не стану бросать их на гибель, если будет хоть малейшая возможность их поддержать или выручить, но и кидать войска в мясорубку тоже не собираюсь. Гончие и некоторые другие части первой волны остаются в резерве на случай, если Кошки Новой Звезды передумают и надо будет обороняться от них. Будут они выступать против нас или нет, станет ясно очень скоро. Если они не станут, то у нас будут ресурсы, которые можно будет бросить на Ямаровку или аналогичные цели.

Пусть никто из вас не питает иллюзий: мы будем нести людские потери. Моя цель — минимизировать их, и наша оперативная разведка свяжет какие-то силы противника. Эти силы не будут стрелять в нас на других мирах, и тогда мы достигаем своих целей и пойдем дальше. Надо бить сильно, бить быстро и двигаться дальше — как поступали Кланы, когда нападали на нас. Мы хотим, чтобы они отвечали на наши действия, а не мы на их. Такую войну мы. однажды уже проиграли, и повторять ее не следует.

Прецентор встал с места, которое занимал Виктор в начале брифинга, и заменил его во главе стола. Он улыбнулся Виктору, и принц почувствовал такое удовольствие от выполненной работы, которое со смерти отца не испытывал.

Я был рожден для этой работы, и сейчас посвятил себя ей.

— Благодарю тебя, Виктор, за обзор нашей доктрины и задач. Я не в силах достаточно подчеркнуть, что ключ к нашему успеху — это единство цели и побуждений. Все наши операции — многонациональны, но войска наши все пойдут под знаменем Звездной Лиги. — Прецентор улыбнулся. — Силы маршала Хасек-Дэвиона уже тронулись в свой долгий путь к Охотнице, так что мы во многих смыслах выполняем для них разведывательные задачи. Координатор Курита, вы хотите что-то сказать?

Теодор Курита встал со своего места в середине стола.

— Синдикат Дракона — нация, посвятившая много трудов соблюдению кодекса поведения и чести, который мы называем бусидо, или Путь Воина. Для тех из вас, кто воевал против нас, бусидо — это то, что превращало наших воинов в неумолимых врагов. Пощады не просят и не дают, но деяния героизма, доблести, самопожертвования и храбрости ценятся выше той степени, которую вы сочли бы нормальной.

Координатор посмотрел на Дэна Алларда,

— Полковник Аллард и Гончие Келла имеют большой опыт конфликтов с Синдикатом, но они были в составе тех сил, что пришли нам на помощь, когда Кланы вторглись на Люсьен. Такой ответ дружбой на вражду нам достаточно чужд, и даже сейчас мой народ с трудом может это понять, но совместные усилия для изгнания Кланов с миров Синдиката — за это они весьма благодарны. Короче говоря, пусть они и не поймут, почему вы здесь, но ваши усилия встретят уважение, благодарность и поддержку.

Я лично понимаю ту жертву, которую приносите все вы. Эта жертва приносится ради блага всего человечества, но непосредственную выгоду получит Синдикат. Хоть этого и недостаточно, я предлагаю вам и вашему народу мою благодарность и клянусь, что с этого момента ваши труды и жертвы на благо нашего Синдиката никогда не будут забыты.

Присутствующие лидеры стран по примеру Прецентора встали и зааплодировали словам Координатора. Виктор тоже присоединился, искренне аплодируя как из-за сказанных слов, так и потому, что уже видел, как начал меняться Синдикат.

Мой отец никогда бы не поверил, что это может случиться.

За четыре с половиной месяца после ранения Виктор погрузился в культуру Синдиката. Сначала это погружение было связано с тем, что ему не имелось альтернативы. Его выздоровление считалось для Синдиката делом чести. Принцу выделили покои во Дворце Святилища Безмятежности, приставили круглосуточный уход. Он резко улучшил свое владение японским, поскольку большинство приставленных слуг не говорили ни по-английски, ни по-немецки. Виктору выдали одежду воина Синдиката, кормили его кухней Синдиката, выбирая блюда, которые должны были восстановить гармонию его организма и вылечить раны, нанесенные убийцами.

Даже восстановление физической формы проводилось согласно принятой в Синдикате практике. Виктора обучал личный инструктор Хохиро боя на мечах. Тренеры спецназа заставляли его выполнять восстановительные упражнения, и даже Минору, младший брат Оми, учил его упражнениям, где движения тайцзы-цзюань сочетались с распевами и сложным переплетением пальцев для укрепления духа. Виктор отказался бы от вклада Минору в свое восстановление, если бы не настойчивость в глазах юноши, и еще — Минору сказал, что знает о разговоре Виктора с Такаши Куритой, хотя сам Виктор никому об этом не рассказывал.

Через месяц интенсивного лечения Виктор вернулся к своим обычным обязанностям, В основном они состояли в поездках на различные миры, которые намечались в качестве плацдармов. Войска Синдиката были на острие каждого удара, а силы Федерального Содружества, Комстара и других государств Внутренней Сферы предназначались для подкрепления — и для того, чтобы вся кампания была операцией Звездной Лиги. Такие войска, как Волки Фелана и различные наемники, участвующие в наступлении, все были в первой волне назначены на роль резерва. Им предоставлялась возможность отличиться во второй волне.

Оказалось, что командиры частей и соединений — достаточно прямо указавшие, что прибыли воевать и хотят в бой, — понимали необходимость предоставить Синдикату право идти впереди, если эта необходимость объяснялась в терминах сложной общественной структуры Синдиката.

Сам Виктор все лучше и лучше понимал Синдикат, и потому с военачальниками Синдиката ему стало куда легче общаться. Там, где раньше он отдавал приказ и ждал его выполнения независимо от того, чего там желал нижестоящий командир, теперь он понимал возможные трудности и умел сгладить их раньше, чем они могли превратиться в проблемы. Он умел объяснить своим подчиненным, что важно дать задачу в каждой операции и войскам не из Синдиката, потому что они тоже заботятся о своей чести. Не один сиадикатский военачальник понял, что так поступать мудрее, чем ставить свои войска в положение, когда их надо будет спасать. «Лучше поделиться славой войны, чем жить с позором поражения», — научился говорить Виктор, и эти слова пользовались успехом.

Перемены в умонастроении самого Виктора происходили не без помощи Оми. Она следила за всеми мелочами при его выздоровлении, спокойно настаивая на том, чтобы все делалось так, как надо. Если бы не она, Минору никогда не был бы допущен к Виктору, и медики Федеративного Содружества взяли бы лечение полностью на себя, а не ограничились бы ролью консультантов. Скорее всего, слуги у Виктора были бы двуязычными — во всяком случае, они говорили бы на языке, отличном от японского.

Но Виктор сознавал, что его врастание в культуру Синдиката — вопрос выживания не только его, но и Оми. Теодор сказал своему народу, что Виктор достоин его дочери, но эти слова должны быть подтверждены приемом, который окажет Виктору народ. Если он не сумеет добиться их симпатии, его отвергнут, и Оми действительно будет считаться оскверненной и опозоренной. Чтобы этого не случилось — и чтобы увеличить шансы операции на успех, — Виктор погрузился в жизнь Синдиката.

Когда он еще был слаб, Оми следила за его лечением и проверяла уход за ним. Она помогала на перевязках, следила, чтобы он вовремя принимал лекарства. Еще она следила, чтобы он не пропускал занятий лечебной физкультурой, выбирала для него одежду и руководила приготовлениями к поездкам. Часто Виктору казалось, что Оми находит решение проблемы раньше, чем он сам вообще видит проблему.

Когда он выздоровел, когда срослись кости и зажили раны, барьер, который поставило между ними его ранение, рухнул. Виктор как сейчас помнил ту первую ночь, когда она пришла к нему, скользнув в темноте под одеяло.

Казалось, будто тело ее охвачено огнем, и, когда Оми прижалась к Виктору, тепло стало переливаться в него. Он помнил, как гладил ее тело, кожу, такую гладкую, что ему как-то стыдно стало за свои шрамы на груди и на спине. Поцелуями и лаской Оми показала ему, что они ее не смущают, что ее интересует не кожа, а человек, находящийся внутри нее.

В ту ночь их любовь была тороплива, будто они боялись, что вернутся убийцы, чуть не лишившие их счастья. Неловкости — стиснутые зубы, не туда попавший локоть, неуклюжее колено — вызывали нервный смех и извиняющийся шепот. От таких неловкостей переживание было не таким совершенным, но почему-то более интимным. Совершенство подобало соединению принца Федеративного Содружества и Хранительницы Чести Дома Курита. Неуклюжая, игривая и страстная — такова была любовь двоих людей, и той ночью они и были всего лишь людьми, хотели быть. Титулы не обогащают ощущений и потому были отброшены вместе с простынями в горячке мгновения.

После этого они старались всегда ночевать вместе, как только оказывались в одной солнечной системе. Они искренне наслаждались обществом друг друга, и тяга быть вместе связывалась у них не только с желанием испытывать физическую сторону любви. Простые прикосновения, полуночные поцелуи, шепотом рассказанные сны, даже шутливое перетягивание одеяла раскрывали каждому из них истинную душу другого. И так бывало и тогда, когда они бывали вместе за пределами спальни.

Не раз Виктор ловил себя на том, что говорит или делает что-то такое, что бывало между его родителями в семейном кругу. Он удивлялся, как много живет в нем от отца и матери, и в то же время видел, насколько стал самостоятельной личностью. Он понял, какого поведения хочет от себя добиться, и сделал многое, чтобы изменить себя к лучшему — ради Оми и ради дела своей жизни.

Кто-то хлопнул его по спине. Виктор моргнул и очнулся от мечтаний.

— Прости, Кай, ты что-то сказал?

Друг улыбнулся:

— Я должен был сам понять. Мне знаком этот остекленевший взгляд.

Принц покраснел, радуясь, что в зале совещаний никого не было, кроме него и Кая.

— Я в таком плохом состоянии?

— Я видал и похуже. Виктор прищурился:

— Кажется, я вспоминаю, как ты страдал по одной женщине в Военной Академии Нового Авалона, когда я туда перевелся.

— Верно. Венди Сильвестр. — Кай медленно кивнул. — Она сейчас в Тяжелой Гвардии Дэвиона.

Виктор задумался, потом тоже кивнул:

— Венди Карнер. Несколько лет назад она вышла замуж.

Кай улыбнулся:

— Да, и можешь себе представить — за поэта.

— Тебе это кажется забавным?

— Да нет, я думаю, это отражает перемены в ее мышлении. Ломает семейную традицию, как и твой выбор возлюбленной. — Кай пожал плечами, но улыбаться не перестал. — Я за нее рад так же, как за тебя.

— Отлично. — Виктор нахмурился и опустил глаза. — Тогда, может быть, ты согласишься сделать мне одолжение?

— Скажи только какое.

Виктор пожевал губу и вновь поднял глаза.

— Ты, Морган и вообще почти все в экспедиционном корпусе расстались с любимыми. Мне никогда этого делать не приходилось. Не было никого, кого я любил бы по-настоящему, и теперь я не знаю, что сказать.

— Понимаю. Штампы вроде «завтра я могу погибнуть» верны, но им недостает искренности. Все остальное преуменьшает опасность, а это фальшиво и опошляет страх, который будет испытывать остающийся дома.

— Ты явно это обдумывал.

— Дейдра большая реалистка, так что, общаясь с ней, лучше всего смотреть правде в глаза. — Кай положил руки Виктору на плечи и поглядел прямо в глаза. — Важно одно: поделись с нею тем, что у тебя на сердце. Помни, что у тебя может не быть другой возможности сказать ей, что ты чувствуешь, а то, что ты сейчас скажешь, — может быть, последнее, что она о тебе запомнит. И еще важнее: твои слова будут поддерживать ее в те долгие ночи, когда она будет гадать, жив ли ты или погибаешь на каком-нибудь безвоздушном планетоиде.

— Ты мудрый человек, Кай Аллард-Ляо.

— Знаешь, Виктор, на самом деле нет. — Кай улыбнулся. — Будь я мудр по-настоящему, я бы давно уже придумал способ решить вопрос с Кланами, чтобы нам никогда не надо было расставаться с любимыми.

* * *

В этот вечер Оми ждала Виктора в саду дворца, и вся сцена была залита живым светом сотен свечей. Виктор удивился, увидев ее в саду, поскольку это место было связано с мучительными воспоминаниями.

Счастье, которое мы узнали, родилось в других местах этого дворца.

Она повернулась к нему, услышав хруст его шагов по гравию, и так небрежно смахнула слезу, что Виктор еле заметил это движение.

— Комбан-ва, Виктор-сама.

Он наклонил голову и протянул ей безупречную голубую розу, которую нашел в имперской столице.

— Эта роза должна плакать, ибо ее красота бледнеет рядом с твоей.

Оми улыбнулась, грациозно принимая цветок.

— Ты бесконечно добр.

— Мне стыдно, насколько я отстаю в этом от тебя. — Виктор протянул руку, предупреждая возражение. — Я должен что-то тебе сказать и боюсь, что никогда не смогу этого сделать, если ты не дашь мне говорить, так что, прошу тебя, выслушай мои слова.

Оми кивнула и села на побеленную каменную скамью,

Виктор стал расхаживать по саду, но остановился, потому что хруст камешков под ногами напомнил ему лязг разбитой брони шагающих роботов.

— Оми Курита, я люблю тебя так, как полагал невозможным вообще кого-нибудь любить. Я хотел бы быть поэтом, чтобы писать сонеты для тебя, или художником, чтобы писать для тебя картины. Я воин, я этим горжусь, но поклясться ради тебя сражать врагов — кажется, это неподходящий знак любви, хотя это именно то, что я буду делать. Я буду биться с Кланами, потому что они желают уничтожить тебя и все, что тебе дорого. Этого я не допущу.

Здесь, в этом саду, в ту ночь, я был готов умереть, чтобы спасти тебя. Когда я лежал там, на полу, и увидел тебя в окровавленном кимоно, я подумал, что ты убита, иобрадовался, что мы будем вместе в смерти. Теперь я знаю, что ты значишь для меня больше, чем сама жизнь, и я никогда бы не хотел разлучаться с тобой. Это не то чтобы мы с тобой были половинами единого целого, потому что каждый из нас больше любой половины, а то, что мы составляем с тобой вместе, — это почти невероятно. Я не могу представить себе более совершенной жизни, чем жизнь с тобой. — Виктор глотнул, пытаясь убрать ком из горла. — И насколько я не хочу покидать тебя, настолько я должен это сделать. Я принесу эту жертву, потому что это единственный способ сделать так, чтобы мы никогда не разлучались снова. Прости меня. Не забывай меня, не страшись за меня, и я вернусь.

И снова Оми медленно кивнула, подняла глаза от орошенной слезами розы и улыбнулась.

— Я верю тебе, Виктор, потому что знаю, что ты не солгал бы мне. И я лишь потому могу отпустить тебя, что знаю: ты вернешься.

Она показала розой в сторону дворца.

— Когда я увидела, как ты лежишь там в собственной крови, я почувствовала, как уходит из меня жизнь. У меня оставалась только одна причина жить дальше — проследить, чтобы жил ты. Если бы ты умер, я бы умерла вместе с тобой, и мы были бы едины в смерти. — Оми встала и развела руки в стороны. — В ту ночь я пригласила тебя в этот сад, ибо здесь было мое святилище. Здесь ты сохранил мне жизнь и рассудок во время вторжения Кланов на Люсьен. Здесь, в ту ночь, ты снова спас меня от сил, желавших моей гибели. С тех пор мы оба избегали этого места, потому что оно приобрело оттенок зла. Сегодня, в канун твоего отъезда на величайшую войну за всю историю человечества, я попрошу тебя о маленьком одолжении.

— Все, что ты попросишь, я сделаю.

Оми, перебирая пальцами, медленно развязывала пояс своего кимоно.

— Раньше, чем ты освободишь наши миры от Кланов, помоги мне освободить это место от зловещих воспоминаний, которые не хотят покидать его. Когда ты уедешь, а я буду приходить сюда, я хочу помнить этот сад как место любви и жизни, а не ненависти и смерти. Люби меня здесь, Виктор Дэвион, стань здесь моим святилищем, и я сохраню память об этом до твоего возвращения.

XXXI

Равнина Рагнарока

Асгард

Зона оккупации Дымчатых Ягуаров

27 мая 3059 года

Коммандант Венди Карнер хоть и сидела в бронированном корпусе «Опустошителя», остро чувствовала свою уязвимость. Странно, но это чувство не было связано с открытой позицией ее батальона в предгорьях Убежища Одина, переходящих в равнины Рагнарока. Батальон боевых роботов Тяжелой Гвардии Дэвиона занял эту позицию по вполне конкретным причинам, когда наступила ночь, и Венди знала, что мудрость — или безумие — этого решения будет проверена еще до рассвета.

Чувство уязвимости, как понимала Венди, порождалось тем, что от робота исходил запах нового. Она даже припомнить не могла, чтобы когда-либо была в роботе, где пахло новизной. Начинала обучение она на агроробо-тах, и во всех последующих роботах, от машин Авалонской Военной Академии и до боевых роботов Кланов, ей приходилось воевать в машинах куда старше ее самой. А перед тем как ей выдали этого нового «Опустошителя», она воевала на том самом роботе, который пилотировала ее мать, а до того — бабка во время службы в Тяжелой Гвардии. Венди понимала, что новый — не значит «плохой» и конструкция у этого робота удачная, и все равно не могла привыкнуть к своему «Опустошителю».

Впрочем, несмотря на все предчувствия, Венди нравился этот десятиметровый широкоплечий боевой робот.

Несколько мешало отсутствие у него кистей рук, но, поскольку обе руки-манипуляторы кончались дулами пушек Гаусса, с этим дефектом можно было мириться. По обе стороны груди под самыми средними лазерами у робота имелись протонно-ионные излучатели. Два средних лазера монтировались на голове и точно над хребтом машины, что позволяло стрелять по находящимся сзади целям. Еще робот обладал мощной броней, то есть не только был способен поражать цели на дальнем расстоянии, но и сам мог выдержать интенсивный обстрел.

Венди была более чем уверена, что предстоящая перестрелка не будет продолжительной.

Но недостаток длительности будет искупаться избытком интенсивности.

Вторжение на Асгард удалось произвести с неожиданной легкостью. Четвертый Драгунский полк Ягуаров состоял из единственного кластера фронтовых боевых роботов Кланов. Все силы его состояли из штук шестидесяти боевых роботов, что примерно вдвое превосходило число роботов Тяжелой Гвардии. По всем признанным критериям это означало приблизительное равенство сил. Правила военной науки требуют, чтобы атакующие силы не менее чем втрое превосходили силы обороны — тогда можно достигнуть победы с приемлемыми потерями. По этой причине в силы Звездной Лига, развернутые на Асгарде, входили две боевые единицы масштаба полка — из Синдиката и из Комстара. Третий Прозерпинский Гусарский находился на острие атакующих сил Синдиката, и его поддерживали два батальона Третьего Бенджаменского Регулярного. Их включили в состав сил атаки, поскольку именно этот полк сдал планету Ягуарам и отчаянно рвался отвоевать обратно планету и свою честь. Комстар дал 278-ю дивизию, элитную часть, расквартированную на Расалхаге.

В момент прибытия сил Звездной Лига в систему Асгарда Четвертый Гусарский Кластер Ягуаров стоял в Вернане, самом крупном городе южного континента Асгарда. Таи-са Ангус Мактиг хотел связать их боем именно там, поскольку Третий Регулярный был в 3052 году вытеснен из Вернана в Убежище Одина и потом на равнины. Ягуары предупредили этот шаг, оттянувшись из города в скалистые горы Убежища, Тогда Мактиг развернул силы Гвардии Содружества к югу от горных цепей и пропустил за ними Тяжелую Гвардию Дэвиона, чтобы она заняла южный путь отхода с гор, а силы Синдиката ударили на Ягуаров с востока, по тем самым дорогам, по которым Ягуары гнали Третий Регулярный семь лет тому назад,

— Молот-один, вызывает Дэниел-семь. Венди щелкнула рычажком:

— Говорите, Дэниел-семь,

— Пассивные детекторы обнаружили движение на пути вниз. — Дозорный на миг замолчал. — Противник перемещается в сектор двадцать три — тридцать один.

— Двадцать три — тридцать один, понял вас. Вы отлично справились. Теперь убирайте своих людей у Ягуаров с дороги.

— Есть, командир! — Нескрываемое облегчение слышалось в этом ответе. — Отходим.

— Понял вас, седьмой. И веселее, там сейчас будет горячо. — Венди переключилась на тактическую частоту батальона. — Молот-один — батальону. Приближение противника. Численность и вооружение неизвестны, но враг идет через сектор два-три-три-шесть. Огонь без команды не открывать.

Нажав несколько кнопок на консоли коммуникатора, Венди вызвала полковую артиллерию.

— Говорит Молот-один. Прошу заградительный огонь на сектор двадцать три — тридцать шесть, через минуту. Повторяю, через минуту. Второй залп — через тридцать секунд после первого.

— Понял вас, Молот-один. Будете в очереди первой.

Венди снова переключилась на тактическую частоту батальона.

— Ну, молотки, сейчас мы их поджарим.

Она глянула на голографический экран сенсора, висящий в воздухе у нее перед лицом. На этом экране круговой обзор в триста шестьдесят градусов сжимался в дугу сто шестьдесят. Золотистые полоски по обе стороны изображения обозначали дугу обстрела для направленного вперед оружия. Венди быстро ввела коэффициент увеличения и переключила прибор в режим сумерек, чтобы максимально воспользоваться светом заходящего солнца.

Вдали, далеко за пределами досягаемости ее оружия, появилась группа из восемнадцати боевых роботов. Они несли на себе пятнистую окраску, излюбленную Дымчатыми Ягуарами, но она почти вся уже облезла с брони роботов. Эти машины явно побывали в адской битве, и, если верить полыхавшим у вершин Убежища Одина вспышкам, бой и сейчас яростно там кипел.

Первый батальон не пытался скрывать свое присутствие, даже вызывающе выстроился на холмах на фоне неба, но, когда он запитал свои сенсоры, Ягуары получили недвусмысленное сообщение, что Гвардейцы не собираются торчать здесь простыми наблюдателями. Включить сенсоры — это вызов, подобный тому, который делали древние рыцари Терры, бросая перчатку.

Но здесь была одна проблема: боевые роботы Кланов могли стрелять на таком расстоянии. Удар их не будет сильным, но кое-какой вред принесет и главное — останется безнаказанным, поскольку отстреливаться Гвардия не сможет. Может быть, такое поведение и неспортивно, но Венди давно знала, что насчет честной игры на войне беспокоятся лишь те, кто никогда не видел боя, и таких бедолаг прихлопывают, когда они не могут отстреливаться.

Она включила микрофон.

— Спокойно, ребята. Они до нас доберутся там, где хотим мы.

Используя дальнобойность своего оружия, Ягуары рассыпались цепью и открыли огонь по Гвардейцам. Зеленые полосы когерентного света из больших лазеров прорезали тьму и ударили в корпуса роботов Гвардии. С турелей клановских роботов взлетели ракеты дальнего действия, воздух наполнился дымом и огнем. Две группы ракет попали в «Опустошитель» Венди и разлетелись на броне на груди и на левой лодыжке робота. Он содрогнулся, но повреждений практически не получил.

По радио послышались доклады о повреждениях, но никто серьезно не пострадал. Тяжелая Гвардия Дэвиона воевала на самых больших боевых роботах, и, чтобы свалить такого, нужно куда больше одного рассеянного ракетного залпа.

Похоже, что Дымчатые Ягуары держатся своих традиций чести и бьют по отдельным целям, вместо того чтобы соединить всю свою огневую мощь и свалить кого-нибудь одного из нас.

Венди даже могла бы счесть такой образ действий благородным, если бы он не был еще и глупым и не вызывал бы у нее скорее жалость, чем восхищение.

Она поймала в перекрестье прицела коренастого робота, у которого из массивных рук торчали металлические когти. Компьютер нацеливания не показал захват цели, но сообщил, что взятый в перекрестье робот — «Кодьяк».

Отлично, значит, Ягуары воюют на «Кодьяках». У нас будет опыт борьбы с ними, когда мы пойдем на охоту за Медведями-Призраками.

Первый залп заградительного огня обрушился на Ягуаров, когда они готовились ко второму дальнему залпу по Гвардейцам. Сначала хлопнули два слабеньких взрыва, и потом весь сектор залило красно-золотой пеленой. Казалось, что взорвался сам воздух. Через миг рокочущий рев удара достиг Гвардейцев, и Венди скривилась.

Нельзя так уничтожать людей. Но пусть лучше они погибнут так, чем придут сюда и будут убивать моих солдат. Такой вариант мне почему-то кажется неприемлемым.

Из кипящего дыма вынырнули уцелевшие роботы Кланов, Залп проредил их на треть, выведя из строя более мелкие и уязвимые машины, но тяжелые все еще перли, хромая, в бой. И они шли по пологому подъему туда, где ждали их Гвардейцы. Полыхали в сумерках выстрелы их оружия, и кошмарные силуэты роботов вспыхивали на миг и вновь проваливались во тьму.

— Гвардейцы, огонь!

Венди опустила прицел на контур «Кодьяка». Она не знала, тот ли это, который она уже видела, но ей это было совершенно безразлично. Секунду в середине экрана пульсировала золотая точка, потом Венди дала залп из спаренных пушек Гаусса.

Из дул вырвались два серебристых шара и ударили в «Кодьяка». Оба сверхзвуковых снаряда поразили робота в левый бок. Один стряхнул тонну брони с левой руки, а другой превратил броню левой голени в крошево хлопьев. Пораженный робот завертелся влево от удара, и Венди на миг показалось, что он сейчас свалится, но пилот оказался искусным и удержал свою машину на ногах.

«Кодьяк» ответил залпом большого лазера, смонтированного на груди. Нежно-зеленый луч зашипел, ударив в левую ногу «Опустошителя». Килоджоули энергии выжгли пушистую полосу на броне левого бедра, но все равно нога осталась достаточно защищена, чтобы выдержать еще несколько таких ударов.

А возможности их нанести у тебя не будет.

«Сокольничий» Фреда Мурэна навел оружие на «Кодьяка». «Сокольничий» с виду был как сломанный, потому что его туловище от бедер клонилось вперед, в отличие от прямой стойки «Кодьяка» или «Опустошителя». Мурэн говорил, что это затрудняет противнику попадание. Венди же знала, что выживание этого робота в гораздо большей степени обеспечивала огневая мощь, чем низкий профиль.

Протонно-ионный излучатель, встроенный в левую руку робота, плюнул по «Кодьяку» неровной струей голубой энергии. Будто ударом бича сбило броневые плиты с левой руки «Кодьяка», загорелась трава вокруг, а пушка Гаусса из правой руки «Сокольничего» ударила шаром прямо «Кодьяку» в грудь. Попав туда, где у человека была бы грудина, шар превратил броню робота в щебенку, струей потекшую на землю.

«Кодьяк», подошедший уже на расстояние, где можно было задействовать все его оружие, переключился на «Сокольничего». Венди сочла это бессмысленным, поскольку у «Сокольничего» не было повреждений, а главное — он с такого расстояния не мог нанести «Кодьяку» такого ущерба, как ее «Опустошитель»,

Будто пилот оскорбился, что Тед вмешался в наш бой. Если так, то сейчас он вообще озвереет от обиды.

«Кодьяк» открыл огонь по «Сокольничему» из всего, что могло действовать на такой дистанции, и это была весьма впечатляющая демонстрация огневой мощи. Робот воздел оба кулака, пуская в ход смонтированные в руках средние лазеры. Из четырех стволов три ударили в цель. Три луча прожгли полосу на броне туловища «Сокольничего» от борта до борта. Лучи, пущенные левой рукой, имели точность семьдесят пять процентов и смогли испарить броню «Сокольничего» на левой стороне груди, на руке и на ноге. Ни одно из этих попаданий не пробило брони и не повредило робота всерьез, но потеря стольких броневых плит серьезно нарушила его равновесие. «Сокольничий» закачался и рухнул на левый бок.

— Тед, вставай и убирайся из боя. Гвардейцы, после этого огневого обмена отходим!

Венди начала отводить «Опустошителя» назад, но не сводила перекрестья с «Кодьяка». Серебряный шар правой пушки Гаусса отскочил от груди «Кодьяка», усилив повреждения, нанесенные «Сокольничим». Второй серебристый снаряд ударил прямо в медвежью лапу противника, разметав броню вьюгой керамического серебра. Но пилот-клановец, несмотря на такие разрушения, держал машину на ногах и двигался вперед.

Батальон Венди отступал в полном порядке. Быстро пробежал назад «Сокольничий» Теда, и «Опустошитель» Венди перевалил через гребень на противоположный склон холма. «Сокольничий» на ее глазах развернулся и навел оружие вверх, используя гребень холма как прикрытие.

Они не могут не знать, что мы ждем их в засаде, но есть ли у них иной выбор, кроме атаки?

Клановцы всей массой перли вверх по холму и через гребень. Инерция их была такова, что останавливаться было уже поздно. Если даже они и собирались это сделать, то никак подобного намерения не проявили и просто бросились вперед, несмотря на то, что ждало их за гребнем.

В отличие от войск Синдиката, с которыми Дымчатые Ягуары схватились возле Убежища Одина, силы Федеративного Содружества придерживались доктрины использования всех видов оружия. Боевая сила полка представляла собой не просто полк роботов и служб поддержки; это была боевая единица, действующая в соединении с бронетехникой, пехотой, воздушными силами и артиллерией. Артиллерия уже сильно проредила ряды боевых роботов Кланов, а ВВС снесли с неба штурмовики противника. Сейчас отход боевых роботов заманивал Кланы в долину, которую развернутая бронетехника Федеративного Содружества была готова превратить в Долину Смерти.

Хотя боевые роботы действительно являлись самой мощной системой оружия за всю историю человечества, бронетехника оставалось небесполезной. Сейчас полк тяжелых бронемашин Гвардейцев окопался на обратной стороне холма и был готов открыть огонь. Когда собственные боевые роботы отойдут за их линию, им откроется обстрел почти в упор.

Первыми открыли огонь полдюжины тяжелых танков «Алакорн». На каждом были установлены строенные пушки Гаусса на турелях, и два танка открыли огонь по подбитому «Кодьяку». Первый попал двумя выстрелами, одним разнеся в клочья броню на правой стороне груди робота, а другим распылив ее на правой ноге. Второй «Алакорн» подбил робота еще серьезнее, поскольку его снаряд попал в правый бок «Кодьяка». Остатки брони исчезли, и второй снаряд пробил грудь машины насквозь. Из бока робота вырывался сноп металлических осколков, дым вторичного взрыва показался из дула автоматической пушки на груди «Кодьяка».

И все же «Кодьяк» остался на ногах и в строю.

Венди навела на него пушки Гаусса и выстрелила снова. В «Кодьяка» попал лишь один серебряный шар, но он сорвал остаток брони с правой руки противника, и тут строенные средние лазеры ударили как кинжалы. Один расплавил броню на левом боку, второй выжег часть броневых плит на левой руке, и последний попал в воронку, образовавшуюся на груди робота. Оттуда вырвался клуб перегретого пара, и «Кодьяк» содрогнулся.

Попадание в гироскоп!

Венди смотрела, как неуклюжая машина пытается устоять. Как бы ни был хорош пилот, он ничего не мог сделать без гироскопа, сохраняющего вертикальную стабилизацию робота. «Кодьяк» зашатался, размахивая руками, и свалился. Пилот попытался выставить правую руку, но напряжение, вызванное колоссальным весом машины, вырвало ее из плеча, и отвалившаяся конечность покатилась вниз по склону, а «Кодьяк» рухнул в облаке пыли и жирного черного дыма.

Остальным клановским роботам повезло даже еще меньше. Два штурмовых танка «Зверь» спаренными большими лазерами превратили грудь небольшого робота «Ханкиу» в клуб огня. Даже странно было, что такой легкий боевой робот так долго продержался. Когда зеленые лучи проплавили себе путь через его броню, зеленая же энергия хлынула из всех суставов, за ней повалил дым, и робот остановился, застыл на вершине холма с окутанным дымом туловищем.

Еще один «Кодьяк» столкнулся с разбегу с двумя приземистыми «Проникающими». У роботов Внутренней Сферы было на двоих полдюжины средних импульсных лазеров, и весь гигантский робот Кланов оказался истыкан их смертоносными стрелами. Его броня превратилась в оплавленные куски металла, а один лазер «Проникающего» все сверлил центр огромного робота. Из образовавшейся дыры повалил черный дым, и клановский робот опрокинулся назад.

Венди подала свой «Опустошитель» вперед и оглядела поле битвы. Роботы Кланов были повержены, одни дымились, другие горели, третьи лежали покореженные, порой до неузнаваемости. Поднявшись чуть по холму, Венди нацелила перекрестье на «Кодьяка», который помогла свалить, и выпустила заряд в его левый локоть. Сустав распался, положив конец безуспешным попыткам пшюта поставить машину на ноги.

— Командиры, слушаю ваши доклады.

По докладам выходило, что все роботы противника выведены из строя. Собственные потери батальона были незначительны. Почти все машины лишились только части брони, хотя три из них потеряли конечности, а один пилот погиб — в кокпит угодил снаряд клановской пушки Гаусса. Командир бронетехники сообщил, что его часть сохранила боеспособность, потери составили два танка, раздавленные упавшими роботами.

Венди переключилась на частоту полка:

— Молот-один вызывает базу.

— Докладывайте, Молот-один, — донесся спокойный голос маршала Анны Адельмаро.

— Вошли в соприкосновение с противником и остановили его продвижение. Из Убежища вышли восемнадцать — один-восемь — роботов противника. Все они выведены из строя. Наши потери незначительны.

— Очень хорошо, Карнер. Отлично. Вы верны семейным традициям. Драконы сейчас зачищают Убежище, так что не исключены попытки прорыва отдельных групп. Оставайтесь на месте. Второй батальон направляется для преследования ваших друзей. Трофейные команды вскоре прибудут.

— Есть, маршал. Молот-один, конец связи. — Венди, заметив про себя, что невольно улыбается, переключилась на тактическую частоту батальона. — Внимание, ребята! Занять позицию, выставить дозоры. Приготовиться пропустить наши силы, направляющиеся на преследование противника. Не расслабляться, но гордиться можно. Впервые после Токкайдо Внутренняя Сфера показала Кланам, что пусть они воюют хорошо — мы умеем воевать лучше.

XXXII

Уолкотт

Свободная зона Синдиката Дракона

Зона оккупации Дымчатых Ягуаров

30 мая 3059 года

Виктор протер слезящиеся глаза и снова стал смотреть на голографическое отображение данных, парящее над столом затемненной комнаты для совещаний. Красные и зеленые значки, буквы и цифры играли рождественскими огнями на защитном фоне костюма Прецентора, и Виктор на секунду подумал, что в этом году действительно для Внутренней Сферы Рождество наступило раньше.

Да, мы сосредоточили большие силы всего на пяти мирах, но все равно исход почти невероятный.

Он наклонился над столом, опираясь на руки.

— Если бы мы в имитациях получили такой результат, то сочли бы, что работаем с ложными данными.

Фелан Келл, единственный присутствовавший, кроме Виктора и Прецентора, кивнул.

— Имея подавляющее превосходство, можно справиться с противником быстро — это показал еще твой отец. И мы не учли тот фактор, что драконы изо всех сил рвались надавать Ягуарам по зубам. — Фелан показал на значок, изображавший планету Кьямба. — Здесь Хохиро использовал Первый Кестрельский Гренадерский и Третий Драконский, чтобы удержать хребет Коллинза, а потом его Первый Гениошский и Одиннадцатый Дивизион Гвардии Содружества загнали 362-й Штурмовой Кластер в Болота Гекаты. Ягуары слишком хорошо помнили фокус, который драконы попытались провернуть, когда Синдикату пришлось сдать планету. Лезть в ловушку они не хотели, а потому ушли быстрее, чем надо было, и в плохом виде. Выбить с Коллинза Гренадеров или драконов они не могли и потому оказались на открытом месте, где гениошцы разорвали их в клочья. Прецентор согласно кивнул.

— На Таразеде Седьмой Драгунский Ягуаров попытался прорваться в заповедник Мозаичного Каньона, надеясь заставить нас растянуть силы в лабиринте ущелий. Второй Гениошский оказался намного быстрее, чем драгуны считали возможным, и сильно потрепал их обозы. Третий Донегалский Гвардейский занял позиции, отрезая драгун от заповедника, а тогда Кай со своим Первым Пикинерским полком Сент-Ива соединился с гениошцами и сожрал Ягуаров живьем.

Виктор улыбнулся:

— Еще Кай заставил сдаться соединение боевых роботов, вызвав на бой капитана соединения и победив в единоборстве. Похоже, он привязался к тому «Проникающему», который когда-то пилотировал на Солярисе, и это пошло ему на пользу.

— Неудивительно, что Кай победил, — сказал Фелан. — И неудивительно, что Ягуары устроили бы конкурс за освобождение этого соединения, чтобы оно могло отличиться в бою.

Прецентор нахмурился:

— Не улавливаю ход твоих мыслей, Хан Келл.

— Это просто. На Асгарде мы раздавили Дымчатых Ягуаров, сперва заставив отступать по тому же пути, по которому отступали регулярные войска Бенджамена семь лет назад. На Хайнере Второй Меч Света разгромил Третий Кавалерийский Ягуаров, оставив Первому Регуланскому Гусарскому и вашему Девятому дивизиону подчищать остатки. — Фелан показал на значок в дисплее, изображавший Порт-Артур. — Части Синдиката, направлявшиеся к Порт-Артуру, сопротивления не ожидали, но напоролись на 168-й Кластер, который, судя по докладам, должен был быть еще на Лабрее. Хотя Пятый Меч Света считается слабым, он удержался при Долине Зуавов, пока Семнадцатый Бенджаменский и Второй легион Беги прибыли с Дишера и вышибли Ягуарам мозги.

Виктор приподнял бровь и поглядел на двоюродного брата сквозь дисплей.

— И ты хочешь сказать?..

— Я хочу сказать, что мы застали Дымчатых Ягуаров полностью врасплох. Предварительная информация, которая сейчас к нам поступает, показывает, что они даже не думали об обороне, вообще о возможности нападения на них. На вооружении роботов слишком много пусковых установок и автоматических пушек, это для обороны не годится. Если бы меня спросили, я бы предположил, что они готовились к расширению — быть может, даже возобновлению своего вторжения.

Виктор выпрямился и сложил руки на груди.

— Для этого им был бы нужен новый Ильхан.

— Вполне возможно. — Фелан небрежно улыбнулся. — Я думаю, они его уже выбрали, и полагаю, что он — Дымчатый Ягуар.

Фохт прищурил единственный серый глаз:

— Это догадки или у тебя есть информация от Кланов?

— Вы хотите спросить, не скрываю ли я ее от вас? ѕ Виктор резанул руками воздух: — Фелан, вопрос так не стоит. И Прецентор, и я слишком хорошо тебя для этого знаем. Мы понимаем, что у тебя остались лазутчики среди Волков, и если эта информация пришла от них — тогда она достовернее, чем если ты просто прикидываешь для нас шансы кандидатов. Но к твоим догадкам на эту тему мы тоже отнесемся очень внимательно.

Хан Волков кивнул, будто смягчился, но Виктор чувствовал, что за это еще будет назначена своя цена.

— Что мне достоверно известно — это то, что Ханы вернулись на Страну Мечты, чтобы избрать нового Иль-хана. В то время было всего три реальных кандидата на избрание, и то, что ни один из невторгавшихся Кланов не стал просачиваться во Внутреннюю Сферу, заставляет предположить, что избрание произошло без сюрпризов.

Эти три кандидата — Марта Прайд из Нефритовых Соколов, Влад Вард из Волков и Линкольн Озис из Дымчатых Ягуаров. Я думаю, что избран Озис.

Виктор на минутку задумался.

— Ты считаешь, что Волки и Соколы пока еще недостаточно сильны, чтобы их Ханы могли подняться до поста Ильхана?

— Частично дело в этом. Вторжение началось при правлении Лео Шоуэрза из Дымчатых Ягуаров. После него Ильханом стал Ульрик, но он согласился на Хоккайдское Перемирие и заставил Кланы это принять. Из-за этого Кланы вряд ли выбрали бы Ильханом Волка, а за спиной Влада еще недостаточно опыта, чтобы ему поверили. То, что он убил промежуточного Ильхана из Нефритовых Соколов, тоже не прибавляет ему надежности в глазах других Ханов.

— Он убил Ильхана? — Виктор был потрясен. — Может, стоит познакомить его с моей сестрой.

— Я не знаю, — улыбнулся Фелан, покачав головой, — кого пришлось бы пожалеть в случае подобного союза. Но Влад действительно убил Элиаса Кричелла, сначала убив другого Хана Нефритовых Соколов — Вандервана Хисту. Сейчас старший Хан Клана Нефритовых Соколов — Марта Прайд. У нее прекрасная репутация, но она пострадала от компромисса при Ковентри. Она осмотрительна, разумна и потому захотела бы дать своим Соколам больше времени на восстановление после войны с Волками.

Прецентор потер подбородок.

— Значит, остается Линкольн Озис. Кажется, я с ним незнаком.

— Вряд ли вы его знаете. Он не входил в свиту Лео Шоуэрза. Озис — элементал и стал истинным Ханом после Токкайдо, хотя и до того его называли Ханом.

— Как это может быть? — нахмурился Прецентор. Фелан почесал затылок.

— Дымчатые Ягуары куда легче обращаются со словом «Хан», чем другие Кланы. Часто на время какой-нибудь операции Ханом называют воина, проявившего себя отличным командиром в боевой ситуации. Но Озис, скорее всего, заслужил и этой чести, и своего избрания. Его возвышение — результат большой усердной работы и некоторой достаточно оригинальной тактики. — Хан Волков пожал плечами. — По моей оценке он что-то вроде гения тактики.

— Это не слишком хорошо. — Виктор снова стал разглядывать значки. — Наши планы строились с учетом предположения, что Ягуары более традиционны, чем, скажем, Волки, то есть мы против них сможем действовать гибко. Если командует Озис, это может вызвать серьезные для нас осложнения.

— Виктор, постарайся в следующий раз слушать, что я говорю.

Принц нахмурился:

— Тогда повтори, пожалуйста, помедленнее.

— Я сказал, что Озис — гений тактики. Против нас это не принесет ему особой пользы. — Фелан показал пальцем на Виктора: — Ты разрабатывал стратегию и оперативные детали, но тактические решения оставил для полевых командиров. Почему?

— Потому что пытаться командовать каждым ударом на микроуровне — быстрый и верный путь к поражению. — Виктор вздрогнул. — Ладно, я понял твою мысль. В этой ситуации он вряд ли будет действовать удачно.

Прецентор улыбнулся.

— И его трудности только возрастут, когда мы запустим нашу вторую волну.

— Согласен, — кивнул Фелан. — Учитывая, как удачно пока проходят наши атаки, вы не хотели бы сдвинуть график вперед?

Виктор медленно покачал головой.

— Я бы с радостью, но сейчас этого делать нельзя. Наши операции по подготовке плацдармов и организации снабжения еле успевают, но мы не ожидали, что все пойдет так быстро. Поскольку речь идет о переброске людей и техники за десятки — иногда сотни — световых лет, ускорить операции очень непросто.

— Но я думал… ведь цифры сбора и восстановления трофеев показывают, что мы захватили много техники и боеприпасов Ягуаров. — Фелан свел брови, изучая плавающие в воздухе цифры. — Мы могли бы приставить их к делу.

— Согласен, и мы это делаем. Наши передовые части будут на сто процентов боеспособны, когда начнут выполнять следующие свои задачи, а оставленные гарнизоны будут укреплены оставшимися трофеями. Это значит, что я смогу начать снабжать третью волну раньше, и мы, вероятно, сможем запустить ее прежде намеченного, но это будет, только если вторая волна добьется такого же успеха, как и первая.

Виктор услышал нотку сомнения в собственных словах и пожалел о ней, но знал, что следует умерить свой восторг от успехов первой волны, иначе он стал бы ожидать нереальных результатов в будущем. Его работа требует рассчитывать на худшее и надеяться на лучшее. Организуя первую волну, он так и поступал; так он будет поступать и дальше, с каждой из последующих четырех волн.

Взгляд Фелана затвердел.

— Я понимаю смысл твоих слов, но ты не можешь позволить себе такую зашоренность. Первая волна накрыла пять миров, вторая ударит на восемь — хотя я добавил бы к ним Никрван, Тартл-Бей и Лабрею. Результаты будут различными, но ты должен оценить набранную инерцию. Ты говоришь о том, чтобы ошеломить войска Кланов на тактическом уровне, — но такое ошеломление будет как раз задачей для Озиса. Если же мы продолжим давить и во второй волне захватим миров вдвое больше — вот тут Озис будет в полной растерянности.

Принц сделал длинный вдох сквозь зубы.

— На Никрване в распоряжении противника — только Кластер Временного Гарнизона.

— Полк, идущий на Риукен, готов выступить. — Фелан ткнул большим пальцем на дверь. — Им не терпится пострелять в Ягуаров. Шестой легион Ан-Тинга здесь, на Уолкотте, опыта не приобретет, и полк Красных Копейщиков Сунь-Цзы вполне может их поддержать. Я знаю, что все они — часть твоего резерва, но они возьмут Никр-ван и более того — удержат его при контратаках.

— Могу согласиться. — Виктор прищурился. — Твой анализ не хуже, чем у дока Тревены.

— Док, Рагнар и я кое-какими идеями обменялись. — Хан Волков пожал плечами. — Когда они хотят продать тебе идею, я ее могу красиво упаковать.

— Ладно, а кто берет Тартл-Бей?

— Все три легиона Веги — Второй, Одиннадцатый и Шестнадцатый.

— Все легионы Веги? — нахмурился Виктор.

— Интересно получается, — с увлечением кивнул Прецентор. — На Тартл-Бей Дымчатые Ягуары уничтожили Четырнадцатый легион Веги — Хохиро Курита и Шин Йодама оказались среди немногих уцелевших. Им удалось спастись, вырвавшись из тюрьмы и подняв восстание. Дымчатые Ягуары ответили бомбардировкой планеты, чтобы сровнять с землей ее столицу Эдо. Отбирая Тартл-Бей обратно, легионы вернут и утерянную честь. Их победа также поднимет акции Координатора, поскольку когда-то он командовал Одиннадцатым легионом.

Виктор на своем конце стола ввел в компьютер запрос данных. В воздухе стало вращаться изображение Тартл-Бей, поплыли слова и цифры, но ничто в них не указывало на наличие войск Кланов.

— Похоже, что здесь чисто, но так мы думали и о Порт-Артуре,

— На Порт-Артуре войска находились по другим причинам, — возразил Фелан. — Подозреваю, что Ягуары не оставили гарнизона на Тартл-Бей, поскольку эту планету невозможно было утихомирить. Ее население знало судьбу Эдо. Они знали, что будут мертвы, если Ягуарам этого захочется, так что ничего не теряли, сопротивляясь захватчикам. Чтобы подавить сопротивление, Ягуарам надо было бы перебить там всех до одного, так что они объявили планету усмиренной и отправились дальше. — Фелан почесал шею. — Мы ее возьмем без боя, и не думаю, что Ягуары попытаются ее у нас отбивать. Виктор кивнул.

— Я могу проследить, чтобы ее включили в список целей. Поскольку она была одной из первых захваченных Кланами планет, такое быстрое ее освобождение усилит потрясение противника. Но почему Лабрея? Ты считаешь, что она оставлена без защиты, потому что 168-й Гарнизонный Кластер, встреченный нами на Порт-Артуре, базируется на Лабрее?

Фелан покачал головой:

— Войска на Лабрее есть. И очень хорошие.

— Ты это знаешь или просто логически выводишь? — Прецентор поднял руки. — Спрашиваю с полным уважением.

— Назовем это осведомленной догадкой. — Фелан сложил руки на груди. — Боевые единицы Дымчатых Ягуаров связаны сложной паутиной взаимоотношений. Несколько похоже на то, как спортивные клубы держат сельские команды, снабжающие их новыми игроками, хотя у Ягуаров все наоборот. 168-й — это подшефная единица Шестого Драгунского Ягуаров. Шестой посылает туда увечных воинов, изношенное оборудование и прочее в этом роде. Еще они используют 168-й для вспомогательных услуг: он прибирает за ними или готовит место для их прибытия. На Порт-Артур он прибыл, чтобы приготовить место Шестому Драгунскому для вторжения в Синдикат.

— Так ты полагаешь, что на Лабрее находится Шестой Драгунский? — Виктор вызвал изображение Лабреи и открыл окно данных. — Что тебе о нем известно?

— Прославленная часть, неоднократно клавшая конец конфликту с Волками, — хотя это было задолго до меня. — Фелан мечтательно улыбнулся. — В период вторжения участвовала в завоевании Тарнби, Байсвиля и Ямаровки. Битвы они выигрывали походя — слишком быстро, чтобы заработать на этом славу. В октябре 3050-го бинарий элемен-талов — то есть пятьдесят человек — отобрал у ополчения планету Байсвиль, сделав меньше полусотни выстрелов.

Виктор медленно улыбнулся:

— И командовал элементалами Линкольн Озис?

— Верно. Шестой Драгунский бился и на Токкайдо, в горах Динзу. 299-й и 323-й дивизионы Комстара их изрядно потрепали, но те, кто уцелел, — уцелел лишь потому, что Озису удалось организовать отход. Поражение было для Ягуаров горькой пилюлей, но они сумели ее проглотить, и Озис за свои действия был избран Ханом. С тех пор он много средств тратил на восстановление Шестого Драгунского. Я уверен, что для него это гвоздь программы — лучшее, что есть у Ягуаров. Уничтожение этой боевой части важнее захвата Лабреи.

— Хорошая мысль. — Виктор посмотрел на Прецентора. — Если направим туда Первый Гениошский, Первый Пикинерский Сент-Ивский, мой Десятый Лиранский Гвардейский и ваш 79-й дивизион, этого должно хватить.

— Нет, Виктор, так не выйдет.

Виктор насупился, глядя на Фелана:

— То есть как? Хохиро, Кай и я вместе отрабатывали именно такие операции, а 79-й — из лучших боевых единиц Комстара. Это просто команда мечты, а не экспедиционный корпус.

— Да, но мечта нам там не нужна — это должен быть кошмар. — Голос Фелана стал резче. — Кошмар для Линкольна Озиса.

Прецентор поднял голову:

— Что ты предлагаешь, Хан Келл?

— Отдайте Лабрею мне.

— Что? — уставился Виктор на двоюродного брата. — Все наши операции — комбинированные. Мы выступаем под флагом Звездной Лиги — это доказательство нашей легитимности и нашего права существовать.

— Я знаю и пойду под знаменами Звездной Лиги, но сначала послушайте меня, — Фелан тяжело оперся на стол. — Первое: репутация Озиса связана с Шестым Драгунским. Если его разгромят части Внутренней Сферы, Озис будет обязан отомстить за них и восстановить свою честь. Если его раздавлю я — а я это сделаю, — он будет зол на меня, на Ульрика, на Влада и вообще на всех, кого только сможет обвинить в том, что я напал на его полк. Второе: если я пойду под знаменами Звездной Лиги, это по-настоящему замутит воду. Ударив достаточно сильно, мы наверняка захватим пленных. Потом мы их отпустим и направим в гарнизоны других миров, по крайней мере, дадим связаться с этими мирами. Тогда там возникнут вопросы насчет законности оккупации.

— Причины весомые, но все это достигается и выступлением многонациональных соединений.

— Тогда позвольте мне выложить вам последнюю причину. — Лицо Фелана стало маской гнева. — Шестой Драгунский Дымчатых Ягуаров будет одной из самых упорных боевых частей, с которыми придется драться по эту сторону Охотницы. Разгромить их, не проливая крови, я не могу. Мои люди будут погибать. Мне это надо, чтобы всем доказать: мои воины — часть народа Внутренней Сферы. Если с нами будут войска других наций и они пострадают, скажут, что я использовал их как живой щит. Если же они останутся в стороне от боя, Волков назовут жадными за то, что хотят всей славы для себя, или глупыми за то, что не приняли помощи в тяжелом бою. Мне этого не надо. Это мой шанс сойтись нос к носу с Кланами и сказать им, что мы здесь, а их здесь не будет. И я не хочу, чтобы кто-то при этом стоял у меня на дороге. Эту битву мы выиграем для вас, а потом будем сражаться с вами бок о бок — когда кровью докажем, что достойны доверия.

Виктор бесстрастно посмотрел на своего кузена:

— Какие войска ты против них возьмешь?

— Три Кластера: Четвертый Волчий Штурмовой, Первый Волчий легион и Первый Волчий Ударный Гренадерский. Из них только первый носит то имя, которое было при отлете, — остальные созданы при переформировании моих сил на Арк-Рояле. У тебя в резерве все еще останутся Второй легион и Второй Ударный Гренадерский — они сейчас приданы Гончим Келла.

— Хорошие войска, — кивнул Виктор. — Ладно, Лабрея твоя.

— Правда?

Удивление в голосе Фелана вызвало у Виктора улыбку.

— Ты думал, что я откажу?

— Ну, в общем, да. — Фелан выпрямился. — Когда ты стал планировать нападение совместными силами, я решил было…

— Ты решил, что я хочу присвоить себе всю славу.

— Слишком в тебе много от леопарда, Виктор, чтобы сейчас менять пятна.

— Думаю, ты еще поймешь, Фелан, что у меня голова не так легко кружится. — Виктор потер шрам на груди. — Моя работа — добиться как можно большего результата с как можно меньшими потерями. Ты прав насчет доверия твоим войскам, я это упустил из виду. Больше не упущу. Ударь на Лабрею, разнеси Шестой Драгунский и возвращайся. Здесь для тебя и твоих войск работы хватит.

XXXIII

Долина реки Колодни

Город Колодни

Лабрея

Зона оккупации Дымчатых Ягуаров

29 июня 3059 года

Они вышли не как Дымчатые Ягуары на войну, а как бараны на бойню. С горного гребня Фелану была видна вся долина, до самого устья, где река вливалась в Северное море и раскинулся город Колодни. При вторжении Пятый Регулярный Кластер Ягуаров выбрал эти пологие равнины местом уничтожения Третьего Королевского полка Обороны Лабреи — два батальона бронетехники, отчаянно вставшие между тринарием Кланов и своим родным городом. Зелень планеты начисто залечила шрамы, оставшиеся от той битвы, хотя датчики показывали, что покрытые лозами холмы на самом деле — искореженные металлические корпуса, бывшие когда-то танками.

И теперь Ягуары вернулись сюда погибать. Шестой Драгунский Кластер Ягуаров полностью вошел в долину. Они построились тринариями — три звезды по пяти роботов каждая, — будто Фелан направит каждый из своих кластеров против одного из них. Такая трата личного состава и огневой, мощи имела бы смысл, если бы Драгуны остались в оборонительной позиции, окопались, но они вышли вперед из пологих холмов долины и заняли позицию, подходящую лишь для бравады, но никак не объясняемую никакими нормами военной науки.

Фелан переключил рацию на частоту противника, установленную ранее, когда его войска вломились в систему,

— Говорит Фелан Келл, командующий экспедиционным корпусом Звездной Лиги. Звездный полковник Логан Мун, твое построение совершенно бессмысленно. Зачем ты так облегчаешь нам работу?

В треске помех донесся ответ.

— Командиром этой части меня поставил Ильхан Линкольн Озис. — Голос Логана Муна звучал твердо, но Фелан слышал в его словах деланную уверенность. — Нам предстоит продолжить славную историю Шестого Драгунского.

— Так и выйдет. Эта бойня повторит безумие битвы в горах Динзу.

— Говори, что хочешь, Хан-самозванец, но, пока не началась стрельба, твои слова — пустое хвастовство.

— Не могу поверить, что ты своей волей стремишься к смерти, Мун.

— Не могу поверить, чтобы ты придумал для меня обманный путь пережить эту битву, Келл.

У Келла по спине пробежал холодок.

— Ты чего-нибудь хочешь от меня, Логан Мун? Если мы выйдем на поединок, ты же станешь моим связанным.

— Я могу говорить лишь от имени своего тринария альфа, но для меня это приемлемо.

— А другие тринарии готовы заключить такое же соглашение, если будут побеждены, воут?

— Воут.

— И ты знаешь, что не получишь от нас уступок, если победишь?

В голосе Дымчатого Ягуара прозвучало удивление:

— Вы не дадите нам эвакуироваться с этой планеты?

— Эту планету вы можете покинуть лишь победителями, Волками или трупами. Тебя это не должно удивить. Когда я ворвался в систему, то бросил все, что у меня есть, чтобы захватить этот мир, а ты — все, что у тебя есть, чтобы защитить его. Неужто у Ягуара задрожали коленки?

В голосе Муна прозвучала тяжелая покорность судьбе.

— Я только хотел иметь возможность вернуться на Охотницу, чтобы доложить о твоей смерти.

— Если такова твоя цель, тебе долго придется ждать. — Фелан двинул своего «Гладиатора-альфа» вниз, к дну долины. — Разве что ты сможешь укоротить ожидание.

— Очень постараюсь.

Фелан переключился на командную частоту.

— Ранна Керенская, твоя цель — командир тринария бета. Дерешься за владение тринарием. — Глянувна данные сенсора, Фелан определил, что третий тринарии Ягуаров сформирован из роботов средней величины. — Рагнар, дерешься за тринарии гамма.

Три пары были примерно равны по силам, с некоторым преимуществом в бронирований у Ягуаров. Фелану предстояла схватка с «Даиши», который проглотит его живьем, если он позволит Муну подобраться к себе. Ранна, наследница-победительница Родового Имени Натальи Керенской, выводила свой «Масакари-чарли» на птичьих ножках против «Туркина-бета». Если эти два робота сойдутся на короткой дистанции, Ранне придется очень несладко. Рагнар вполне готов был к бою с ягуарским «Теневым котом» и получит решающее преимущество, если быстро сблизится с противником.

Тройка Волков шеренгой сошла с гребня, но на дне долины разошлась в стороны. Командиры Ягуаров подали свои машины вперед, а их солдаты отошли назад. Хотя шестерка машин будет биться друг с другом, любой другой робот, находящийся поблизости, сильно рискует. Случайность попадания лазерного луча не снижает его поражающей способности.

Фелан включил рацию на частоте противника.

— Во имя Звездной Лиги я сражаюсь с тобой, звездный полковник Логан Мун, за обладание твоим тринарием и планетой Лабрея.

— Я, звездный полковник Логан Мун, Дымчатый Ягуар, принимаю этот вызов. Да будут все свидетели этой дуэли связаны ее исходом, пока звезды не выгорят дотла и не исчезнет память о людях.

Фелан кивнул.

У тебя душа поэта, Логан Мун, я убью тебя, только если ты меня к этому вынудишь.

Мысль эта самому Фелану показалась странной, но не было времени ее додумывать — он уже целился в низкий, на птичьих ногах силуэт «Даиши», который тысячелетия назад появился в развлекательных головизионных передачах, где гладиатор-человек бился с приземистыми ящерами на паучьих ножках. В фантастике такой бой может быть очень занимателен, но сейчас он очень опасен. Преимущество у него, но преимущество — еще не победа. Точка прицеливания запульсировала, и Фелан спустил курок.

Строенные большие импульсные лазеры в левой руке «Гладиатора» наполнили воздух вьюгой стрел зеленой энергии. Броня возле сердца «Даиши» вздулась волдырями, на левой руке и ноге робота броня просто лопнула. «Даиши» покачнулся, но Мун удержал машину на ногах и продолжал идти на сближение с Феланом.

Ягуар выстрелил в ответ из всех видов оружия, которые били на такое расстояние. По левому боку «Гладиатора» скользнули зеленые иглы энергии из большого импульсного лазера «Даиши», срезав половину брони. Еще один импульсный лазер сделал то же с броней на середине корпуса «Гладиатора». Третий импульсный лазер и левая пушка Гаусса промахнулись, и роботу Фелана досталась лишь часть яростного огня «Даиши».

Фелан немедленно бросил робота вправо, защищая бок и получая чуть лучший шанс ударить в левую сторону «Даиши». При этом маневре ему были отлично видны последствия первого столкновения Ранны с «Туркиной». Приземистый, с суставчатыми ногами робот Дымчатых Ягуаров тяжело рухнул на правый бок, хотя черный дым поднимался из середины его корпуса. Повреждений на «Масакари» Ранны Фелан не видел — либо их не было, либо они все пришлись на левую сторону.

Дальше за ней Рагнар сошелся с противником на средней дистанции. Это подставляло его под дальнобойные лазеры «Теневого кота» — факт, подтвержденный тем, что оба эти лазера глубоко прорезали броню на правой руке и ноге «Фенриса». Но повреждения вряд ли замедлили продвижение Рагнара, поскольку четверка его ответных выстрелов попала в цель полностью. Средний импульсный лазер содрал броню с обеих рук «Теневого кота» и начал выжигать внутренние их конструкции. Один из охладителей взорвался облаком желто-зеленого пара. Несмотря на повреждения, оба пилота средних роботов сохраняли равновесие и боеспособность своих машин.

Фелан, маневрируя, пока что сохранял дистанцию между собой и «Даиши», но знал, что это ненадолго. Если двигаться по кругу, он напорется на какую-нибудь кручу, и придется замедлить ход, а это даст «Даиши» возможность приблизиться, А как только он подберется на дистанцию полета ракет ближнего действия, мне конец. Подав туловище своего робота вправо, Фелан нацелил на «Даиши» все свое оружие и выстрелил.

Два больших импульсных лазера осыпали огнем грудь «Даиши», испарив еще часть брони. Второй дождь зеленых стрел сорвал броню на правой ноге ягуарского робота. Четверка средних лазеров повышенной дальнобойности в правой руке «Гладиатора» полыхнула в «Даиши» рубиновыми лучами. Три этих луча расплавили почти всю броню на левой руке робота, а последний сорвал остаток брони с груди «Даиши».

— Страваг! — выругался Фелан, когда волна жара взревела в кокпите.

Выстрел из всего вооружения робота перегрузил системы сброса тепла, загнав индикатор почти в красную зону. Реакция «Гладиатора» на управление замедлилась, и это позволило Даиши частично сократить дистанцию.

Я же знал, что так и будет, когда давал полный залп. И чего бы ему не сидеть в роботе, которого легче убить, в «Кодьяке», например? Почему этому Муну не хватает вежливости свалиться?

Потому что он воин, вот почему.

Фелан собрался, ожидая ответного удара «Даиши». И снова снаряд пушки Гаусса пролетел, шипя, мимо, не нанеся повреждений, за что Фелан был ему глубоко благодарен. Будто чтобы исправить эту ошибку, большой импульсный лазер Муна снова влепил заряд в правый бок «Гладиатора». Луч выжег остатки брони.

Если он еще раз сюда попадет, я свалюсь. И серьезно.

Два других импульсных лазера тоже попали в цель, и, хотя они не углубили повреждений справа, «Гладиатору» все равно досталось. Второй удар лучевых дротиков содрал броню с правой руки. Что более существенно, последний луч пробил дыру в центре туловища робота и пронзил реактор. Почти весь жар тут же хлынул в кокпит Фелана, и на миг вид на поле боя ему закрыл клуб черного дыма.

Борясь с силой гравитации, Фелан сумел сохранить вертикальное положение робота. Этот бегемот постепенно возвращался под его контроль и продолжал увеличивать расстояние между собой и «Даиши». Фелан сначала неуверенно, потом во весь рот улыбнулся. Дым рассеялся, и стало видно, что «Даиши» упал. У него на глазах Мун пытался поднять машину на ноги, но с первой попытки у него это не вышло. Робот снова свалился наземь, рассыпая клочья брони с груди и кокпита. Со второй попытки машину удалось поднять на ноги, но повреждения явно сказались и на пилоте.

Лучше того, за спиной «Даиши» Фелан увидел, что его соратники отлично ведут бой. «Туркина», с которой дралась Ранна, сумела подняться на ноги, но атака Ранны снова повергла ее на землю. Огонь противника разъел участок брони на правой руке «Масакари», но это никак не сказалось на боеспособности робота.

«Теневой кот» дал два выстрела зелеными лучами по «Фенрису» Рагнара, но один ушел выше. Тот, который попал в цель, расплавил остатки брони на правой ноге «Фенриса», оставив ее без защиты, и несколько повредил опорные конструкции и миомерные мышцы. Рагнар ответил огнем четырех импульсных лазеров. Три луча попали в цель и нанесли противнику значительный урон. Один испарил почти всю броню на выдвинутом вперед кокпите «Теневого кота», второй полностью оторвал правую руку робота, при этом взорвался еще один охладитель и сгорел встроенный в оторванную конечность лазер. Последний алый шторм лучевых дротиков сжег броню на правом боку робота, превратив половину его груди в горелые руины.

Пора валить Муна с его роботом. Поскольку Фелану приходилось избегать перегрева, он мог стрелять лишь из двух импульсных лазеров. В групповом бою это было бы катастрофой, но на дуэли вполне приемлемо, если эти два выстрела сделать точно. Наведя перекрестье на сорванную броню над сердцем, Фелан еще чуть помедлил для верности и дал залп.

Обе иглы зеленой энергии ударили сквозь нагрудную броню ягуарского робота, заполнив грудь зеленым огнем. Оттуда повалил дым. Большой робот качнулся, и Фелан понял, что вывел из строя гироскоп, с помощью которого Мун стабилизировал «Даиши». Боевая машина качалась и явно падала, но это не помешало Муну выстрелить из пушки Гаусса.

На этот раз выстрел попал в цель. Серебряный шар ударил в левую руку «Гладиатора», разметав броню тонкими осколками керамики. Было повреждено примерно две трети поверхности конечности, но Фелана это не слишком беспокоило, поскольку «Даиши» снова упал. При падении отлетела последняя броня с его левой руки, что было хорошо, но вряд ли могло оказаться смертельным. Он свалился, но этот робот опасен, насколько бы серьезно ни был поврежден.

«Туркина», с которой дралась Ранна, снова поднялась с земли, но Ранна не дала ей возможности вступить в бой. Молния импульсного лазера Ранны ушла далеко в стороны, но двойная струя спаренных ПИИ прожгла броню над сердцем робота и взорвалась как сверхновая. В струях пара вылетели из дыры элементы конструкций, поджигая траву там, где упали на землю. Повалили клубы черного дыма, пронизанные язычками белого пламени. Полыхнул серебристым огнем еще один взрыв, означающий гибель прыжкового двигателя.

Но «Туркина» ответила залпом спаренных больших лазеров из левой руки. Дождь зеленых стрел вгрызся в броню середины и правого бока «Масакари», но нигде не пробил ее и робота остановить не смог.

«Теневой кот» ударил лазером в левую руку «Фенриса» Рагнара, но взял слишком низко. Тут же вспыхнули кусты, поставив дымовую завесу между дерущимися роботами, но красные стрелы импульсного лазера Рагнара пробили ее и как бритвой срезали броню с обеих ног и середины туловища «Теневого кота». Боевой робот Ягуара остался стоять и повернулся вправо, подставляя выстрелам Рагнара неповрежденный бок.

Для человека, не сомневающегося в собственной гибели, Мун очень здорово дрался. Фелан восхитился, как мастерски Ягуар поставил на ноги свой погибающий «Даиши» и устремился к боевому роботу Волка. К счастью для Фелана, тот самый бугор, который помешал ему маневрировать, теперь на секунду остановил продвижение Муна. Взметнулись большие импульсные лазеры «Даиши», послав в «Гладиатора» заряд зеленого огня.

Задымилась вокруг расплавленная броня — это буря лучей обожгла «Гладиатора». Второй лазер сорвал всю броню с правой руки робота. Серебристый снаряд пушки Гаусса ударил в левую ногу «Гладиатора», сдирая броневые плиты.

Фелан не дал «Гладиатору» остановиться и сумел удержать его вертикально, несмотря на тяжесть полученных ударов. Жар все еще бушевал в кокпите, но все равно левая рука робота уставилась на «Даиши». Только два лазера осталось. Надо попадать.

Сдвоенный вихрь лазерного огня пропахал грудь «Даиши». Первый луч разодрал неповрежденную броню справа, но второй ударил в зияющую дыру посередине. Будто рвотным фонтаном ударил поток раскаленных металлических прутков и шаров, повалил черный дым, пронизанный зелеными вспышками. Голова «Даиши» мотнулась вниз — испарились все несущие конструкции грудного отдела, — и глазам пилота представился огненный водоворот там, где были когда-то реактор, гироскоп и центральный скелет робота. Потеряв равновесие, машина осела вправо и свалилась грудой угловатых конечностей. «Фенрис» Рагнара снова дал залп из всех четырех импульсных лазеров. Летящий поток алой энергии поглотил всю левую руку «Теневого кота», уничтожив второй большой лазер. Еще один залп лазерного огня расплавил броню на груди и левой ноге робота, следующий испарил броневую защиту правого бока.

Но под этим градом немыслимой огненной ярости Ягуар сумел ответить выстрелом из большого лазера. Зеленый луч слизнул броню с левой ноги «Фенриса». Стрелок целил выше, но оплавляющаяся рука стала опадать, и выстрел пришелся туда, где оказался почти безвредным. Будто устыдившись своей незадачи, виновная рука рухнула облаком расплавленных капель, забрызгавших землю.

Безрукий, неспособный нанести удар «Теневой кот» бросился на своего мучителя. Столкновение могло повредить «Фенрис», хотя, как решил Фелан, вряд ли вывело бы его из строя. Не желая рисковать даже в столь малой степени, Рагнар подал робота влево и выстрелил в зияющую пробоину, где когда-то была нагрудная броня «Теневого кота». Тайфун красных стрел пронесся навылет, расплавив все, что было внутри. Струи пара ударили из правой стороны груди, унеся с собой гироскоп робота.

«Теневой кот» рухнул ниц, пропахав коричневую борозду в зеленой земле долины. Из пробоин в руках пошел черный дым, сливаясь с дымом от сгоревшего реактора «Туркины» и застилая небо.

Фелан повел «Гладиатора» туда, где лежал «Даиши». Он включил внешние громкоговорители, не зная, жив ли Мун и работает ли рация у него в кокпите.

— Все кончено, Логан Мун. Твой Кластер и твой мир принадлежат мне. Ты побежден во имя Звездной Лиги, но ты хорошо бился, и я окажу тебе честь по традициям Кланов. Все вы станете связанными, и я позволю вам снова стать воинами при первом же удобном случае.

Слабым голосом, в котором звучала боль, Мун ответил по рации:

— Объясни мне одну вещь, Келл.

— Если это в моих силах.

— Зачем эта фальшивка — Звездная Лига?

— Фальшивка? — Фелан секунду подождал, зная, что остальные Ягуары стараются не пропустить ни одного его слова. — Вторжение во Внутреннюю Сферу, которым предводительствовал Лео Шоуэрз, имело целью восстановление Звездной Лиги. Что ж, эта цель достигнута — не так, как ожидал кто-либо из нас, потому что ни один Клан не завоевал Терру и не добился права владеть Внутренней Сферой. И все же Звездная Лига возникла вновь, согласно хартии, в точности такой же, как исходная хартия ее создания, и ее подписали столько же государств.

— Но эта Звездная Лига, о которой ты говоришь, — это же фарс!

— Ты так думаешь? Если бы Звездная Лига была восстановлена через пять лет после узурпации Амариса, Ильхан Лео Шоуэрз мог бы оправдать свое вторжение?

— Нет, — ответил Мун после паузы.

— Значит, мы согласны, что воссоздание Звездной Лиги — достаточная причина, чтобы вторжение было ненужным, мы только спорим, сколько лет должно пройти. Я лично считаю, что это не важно, важен лишь факт воссоздания. — Фелан пожал плечами. — Можно обсуждать число лет, но доказать преимущества одной цифры перед другой нельзя. Я могу настаивать на пяти минутах, а ты — на пяти столетиях. Ты проиграл в битве, вторжение не оправдано, и продолжать его — преступление не только против законов, но и против всего того, что свято Кланам.

Голос Муна был наполнен душевной мукой.

— Я не знаю, что мне сказать.

— Признай, что ошибался, и пойди навстречу возможности исправить ошибку. — Голос Фелана был намеренно холоден и остер как бритва. — Тебе и твоим людям позволят обратиться к своим сиб-группам и известить о перемене вашего статуса. Потом мы покинем эту планету, и вы отдадите ваши силы и умения той цели, которую преследовал Николай Керенский, создавая Кланы. Вы станете защищать Внутреннюю Сферу от хищных врагов, и это будет величайший долг, какого вы не знали никогда в жизни.

XXXIV

Бьярред

Зона оккупации Кошек Новой Звезды

1 июля 3059 года

Светло-серый шелк кимоно таи-са Катарины Олтион пропускал легкий ветерок вечерней прохлады Бьярреда к коже хозяйки, но Катарина знала, что ветерок найдет там гусиную кожу, а не породит ее. Полностью доверяя вышестоящим — и даже уважая Прецентора и Виктора Дэвиона, — она все же серьезно сомневалась насчет заявления, которое ей было приказано сделать, когда Кошки Новой Звезды спросили о силах, которыми она собирается взять Бьярред.

Если бы требовалось мое самоубийство, Координатор просто попросил бы меня его совершить, а не приказал бы заявлять, что я возьму эту планету в одиночку. Зачем нужно участие в моей гибели Кошек Новой Звезды?

Командир Первого батальона Шестого полка Призраков Синдиката спускалась по трапу с шатла класса «Леопард» к ожидающей группе Кошек Новой Звезды. Этот корабль был самым маленьким из тех, где могли разместиться ее войска, и у него хватило бы огневой мощи разметать в пыль всю комиссию по встрече. Катарина особенно чувствовала свою уязвимость потому, что ей не позволили взять на борт шатла ее боевого робота. Приказы не запрещали ей носить мечи — как символ того, что она воин, — но любое оружие более позднего происхождения запрещалось.

Кошки Новой Звезды оказались представителями различных групп касты воинов. Огромные и массивные элементалы нависали над миниатюрными и большеголовыми пилотами. Во главе группы стояла водитель боевых роботов, женщина более обыкновенного вида и размера. Судя по ее положению в голове группы, она была здесь старшей. Прядь седины в черных волосах Катарина могла бы принять за признак возраста женщины, но, зная обычаи Кланов, она сомневалась, что дело в этом. Скорее, белая прядь являлась генетическим признаком, почетным среди Кошек Новой Звезды, потому что волосы женщины очень хорошо сочетались по цвету с кожаной одеждой Клана с белой, как сияние сверхновой, полосой через левое плечо и грудь.

Остановившись неподалеку от воинов, Катарина поклонилась. Выпрямившись, она представилась согласно точной форме, заданной ей в приказе:

— Я — таи-са Катарина Олтион из Шестого полка Призраков, в настоящий момент приданного Экспедиционному корпусу Звездной Лиги. Я прибыла оспаривать право владения этим миром.

Водитель боевых роботов ответила поклоном на поклон. Когда она выпрямилась, в ее глазах нельзя было прочесть ни интереса, ни злости, ни страха — хотя все это ожидала увидеть Катарина. Женщина-воин была серьезно-почтительна, будто этот ритуал был для нее священным.

— Я — звездный полковник Оливия Драммонд из 289-го Ударного Кластера Кошек Новой Звезды. Мы предвидели твое прибытие, и я пришла ответить на твой вызов. Твое заявление о завоевании этого мира в одиночку произвело на нас впечатление.

— Приказывая мне сделать такое заявление, мои начальники просили меня заверить вас, что в нем нет никакого неуважения.

— Мы не видим признаков неуважения. — Карие глаза Драммонд пристально и открыто смотрели на Катарину. — По твоему вызову мы заключили, что ты — искусный воин. Я предлагаю себя тебе в противники и верю, что ты найдешь во мне равного себе.

Она точно следует написанному сценарию. К сожалению, он скоро кончится.

— У меня нет сомнений, что ты равна мне или превосходишь меня. Но мы должны оговорить между собой равенство, воут?

— Воут.

У Катарины пересохло во рту.

— Такой воин, как ты, знает, что в бою есть только две вещи: умение и случай. Воут?

— Воут.

Голос женщины не дрогнул, в глазах нельзя было прочесть нежелание играть эту роль.

Теперь мы входим в неизвестное.

— Раз мы исключаем умение, остается только случай. — Катарина из кармашка, пришитого к подолу кимоно, достала большую золотую монету. На аверсе у нее был профиль Сунь-Цзы Ляо, нынешнего Первого Лорда Звездной Лиги, а на реверсе — эмблема Сил Обороны Звездной Лига. Римскими цифрами шла по краю надпись с датой Учредительной Конференции. Катарина подняла монету и повернула обеими сторонами, чтобы Кошки Новой Звезды убедились в их различии. — Я предлагаю бросить эту монету, чтобы решить, кому владеть этим миром. Я брошу, ты назовешь сторону, когда монета будет в воздухе. И пусть случай выберет победителя.

Катарина пыталась скрыть дрожь в голосе, но ей это не удалось. Мне сказали, что бояться нечего, но трудно в это поверить, стоя в одиночку на поверхности планеты, завоеванной Кланом,

Если звездный полковник Драммонд и заметила дрожь в голосе Катарины, она никак этого не проявила.

— Это приемлемо. Продолжай.

Катарина положила монету на согнутый большой палец, опустила руку и резко подняла, щелкнув вверх. Монета взлетела в вечернем воздухе, сверкая в лучах огней космопорта. Мелодичный звон золотого диска быстро стих, когда монета взлетела в верхнюю точку своей траектории, пошла вниз, и звон стал нарастать снова.

Кошка Новой Звезды с улыбкой сказала:

— Ребро.

У Катарины отвисла челюсть. Монета упала на землю, отскочила от железобетона, завертелась, упала снова, несколько раз подпрыгнула, быстро закрутилась на ребре и упала кверху гербом.

Сумев закрыть рот, Катарина произнесла:

— Спор разрешен.

Драммонд кивнула и протянула Катарине правую руку.

— Мы побеждены и подчиняемся твоим приказам. Мы надеемся, что ты примешь нас как связанных тобой и дашь нам возможность снова стать воинами, показав себя достойными этого.

Катарина развязала оби своего кимоно и накинула серый шелк на правую руку Кошки. Вынув из ножен ваки-заши, она разрезала эту привязь пополам. Половинки упали на железобетон и чуть зашевелились на поднявшемся ветерке.

— Вы снова воины — все вы, со всеми правами, привилегиями и обязанностями класса воинов. — Катарина улыбнулась и кивнула по очереди всем собравшимся. — В создавшемся положении я не могу выделить войска для гарнизона этой планеты. На вас возлагается обязанность ее охраны во имя Звездной Лиги. Как вам, быть может, известно, другие миры Кошек Новой Звезды также отошли к Звездной Лиге. Вы можете свободно общаться с этими мирами и расквартированными на них войсками, чтобы принять решение о своем будущем. Мой приятный долг — сказать вам: «Добро пожаловать в Звездную Лигу».

— Большое спасибо тебе, таи-са Олтион, — широко улыбнулась звездный полковник Оливия Драммонд. — Очень приятно наконец вернуться домой.

* * *

— Так что вопрос на самом деле один, Ильхан Озис: сколько еще ты намереваешься хранить от нас в тайне наступление Внутренней Сферы? — Влад, стоя в заднем ряду Зала Ханов, развел руками, показывая на всех Ханов, собравшихся на Большой Совет. — Согласно довольно скупым сведениям, которые мне удалось собрать, по различным целям в твоей зоне оккупации нанесены удары, и твои войска наголову разбиты в нескольких битвах. Есть также свидетельства о начале второй волны нападений. Лицо Озиса свело в маску ярости.

— Я скрывал информацию от этого совета не ради обмана!

— Какова же была твоя цель, Ильхан? — спросил Влад без нажима, но достаточно насмешливым тоном, чтобы эти слова разозлили Озиса еще сильнее.

Информация Влада исходила от разведчиков, заброшенных во Внутреннюю Сферу. Небольшие шатлы через зону оккупации Нефритовых Соколов проникали в обитаемые системы Лиранского Альянса, перехватывали как можно больше вещания с планеты и уходили раньше, чем гарнизон планеты успевал среагировать. Иногда они привозили более двенадцати часов записи новостей, в том числе отличные голосъемки битв против Дымчатых Ягуаров.

— Я не хотел поднимать напрасную тревогу и считал, что сначала необходимо определить истинный масштаб и природу этих действий. — Будь у Озиса лазеры вместо глаз, от Влада уже и пепла бы не осталось. — Ситуация сложная, и она, среди прочего, указывает на предательство среди членов этого совета.

Зал наполнился приглушенным гулом голосов, но встала Хан Марта Прайд и перекрыла этот шум.

— Может быть, Ильхан, ты все же расскажешь нам, что происходит?

Злость в голосе Ильхана на миг сменилась страданием.

— В конце мая — начале июня силы Внутренней Сферы — главным образом Синдиката, но усиленные войсками других ее государств, — захватили пять оккупированных нами планет. На Кьямбе, Асгарде, Порт-Артуре, Таразеде и Хайнере наши Кластеры встретились с шестикратным превосходством противника по числу боевых роботов и были вынуждены уступить владение мирами. Рапорты приходили отрывочные, но стало ясно, что против нас выступили элитные части Внутренней Сферы, во многом используя захваченную у нас или разработанную за последние семь лет технологию.

Влад улыбнулся:

— Прости, что перебиваю тебя, Ильхан, но напрашивается один вопрос: твои люди могли отойти или были уничтожены?

Озис задрожал, голос его стал резче.

— Потери были значительны. Я должен признать, что боеготовность войск оказалась недостаточно высокой, но это были тыловые войска.

— И снова прошу прощения, Ильхан. Четыре из этих пяти планет имели гарнизон из боевых частей, в том числе ваш Четвертый Гусарский и Седьмой Гусарский. — Влад озабоченно сдвинул брови. — Если они уничтожены, то угроза весьма серьезна.

— Если ты сдержишь нетерпение и перестанешь перебивать меня, Хан Вард, я смогу более детально сообщить об этих нападениях. — Озис стер капельки слюны в уголках рта. — Помимо этих атак, Внутренняя Сфера послала партизанские отряды на другие миры, чтобы беспокоить и отвлекать наши силы и вводить нас в заблуждение относительно картины их нападения. Вторая волна атак началась через неделю, и мы все еще разбираемся в полученной информации, но ясно одно: в ней участвуют Кошки Новой Звезды!

Северен Леру встал с места, и остальные Ханы повернулись посмотреть на него и на второго Хана Кошек, Люсьена Карнза. Леру спокойно снял лакированный шлем и положил перед собой на стол.

— Я так и думал, что ты попытаешься спихнуть на меня вину за свой провал, Линкольн Озис. Обвинение, разумеется, ложно. — Он повернулся к Марте Прайд. — Скажи мне, Хан Нефритовых Соколов, Ильхан допрашивал тебя или твои гарнизоны, подвергшиеся нападению, нег?

— Нег.

Леру перевел взгляд на Перигарда Залмана.

— А тебя, Хан Стальных Гадюк, он опрашивал, подвергались ли твои миры атаке? Her?

— Heг.

Леру кивнул:

— И Кошек Новой Звезды он тоже не спрашивал, нападали ли на нас. Если бы он спросил — провода расследование дела, как положено Ильхану, — он узнал бы, что в то время как он потерял пять планет, мы потеряли полностью или частично девять миров. Когда это случилось, а от Ильхана не последовало запросов, я был вынужден заключить одно из двух: либо Ильхан не знает об этих нападениях, либо считает их нашим внутренним делом, с которым мой Клан должен справляться самостоятельно.

Поскольку на двух потерянных нами планетах стояли совместные гарнизоны — наши и Дымчатых Ягуаров, — я понял, что первое мое заключение ошибочно. Никоим образом не могло быть, чтобы Дымчатые Ягуары на этих планетах не доложили Ильхану о нападении. Таким образом, пришлось предположить, что нам предоставлено разбираться с нападающими собственными силами. — Взгляд Леру стал острее. — Кроме того, Ильхан не станет отрицать, что я представил ему рапорт о наших потерях, но он не соблаговолил на него ответить.

— Рапорт был неточен!

— Действительно? — Голос Леру слегка заскрипел, выдавая возраст говорящего. — Ты просил уточнений, нег? Ты считал, что я должен иметь более подробную информацию, чем ты получил с утраченных тобой миров, нег?

— Твой рапорт подразумевал то, что было неправдой. ѕ Озис так прищурился, что мог видеть только силуэты — по крайней мере, Влад так подумал. — На Авоне и Карипаре твои войска соединились с войсками Внутренней Сферы для нападения на силы Дымчатых Ягуаров.

Леру покачал головой:

— Даже дошедшие до тебя фрагментарные доклады не могли не сообщить, Ильхан, что Первый Гвардейский Кошек Новой Звезды, а также наши Первый и Третий

Гарнизонные Кластеры теперь называются Первый Звездной Лиги Гвардейский Кошек Новой Звезды и Первый и Третий Звездной Лига Гарнизонные Кластеры, Они были завоеваны Звездной Лигой, когда та захватила нашу часть этих миров.

Когда Леру упомянул Звездную Лигу, среди Ханов снова поднялся говор, и Влад улыбнулся шире. В перехваченных новостях Внутренней Сферы говорилось о восстановлении Звездной Лиги, но Влад считал это демагогическим трюком Внутренней Сферы, направленным на политическое сдерживание Кланов. Ведь Кланы считали, что созданы для единственной цели — возродить Звездную Лигу. Быть может, у. предводителей Внутренней Сферы хватает глупости считать, что таким образом можно укротить Кланы. Влад знал, что никто из Ханов не признает лидерство Внутренней Сферы — особенно такого человека, как невоин Сунь-Цзы Ляо, — но этот шаг показывал, что Внутренняя Сфера теперь знает Кланы куда лучше.

Переход Кошек Новой Звезды на сторону противника можно было бы предвидеть — но лишь после начала нападений. Они отличались от всех остальных Кланов своими мистическими представлениями о природе человека и Вселенной. Влад мог уважать их приверженность древним традициям воинов и почтение к доблести и храбрости, но весь этот спиритический налет его раздражал. Они верят, что существует высшая власть, перед которой они в ответе, а правда в том, что судят нас Кланы, а не какие-то невидимые духи или безмолвное божество. Очевидно, их духи, или призраки, или кто там еще, велели им принять эту фальшивую Звездную Лигу.

Но, судя по реакции Ханов, этот фокус со Звездной Лигой, сопровождаемый сильным наступлением, имел какой-то вес. Секунду или две Влад этому удивлялся, а потом заметил задумчивое лицо Марты Прайд и ее взгляд, направленный мимо него; То, что она хоть на миг задумалась прежде, чем отвергнуть этот фарс, удивило его еще сильнее, и он заставил себя задуматься над последствиями восстановления Звездной Лиги, которая тут же нанесла Кланам серию поражений.

Конечно, он должен был это предвидеть. Фракция Крестоносцев среди Кланов начала наступление на Внутреннюю Сферу. Это Крестоносцы заявили, что государства Внутренней Сферы — нелегитимные и варварские. Они ставили себе целью завоевать Терру и самим восстановить Звездную Лигу. Доказательством их правоты, истинности их целей и справедливости их дела была легкость побед над войсками Внутренней Сферы.

Это убеждение, основанное на результатах битв, выигранных у слабых войск, несло в себе семена обмана и сомнения. Поражение на Хоккайдо было достаточно легко оправдать, потому что Комстар — организация весьма отличная от государств Внутренней Сферы. Можно даже сказать, что из-за влияния, которое Комстар имел по всей Внутренней Сфере, он напоминал прежнюю Звездную Лигу. Воины Комстара могли считаться чистыми и не затронутыми порчей, поразившей более старые государства. И вообще некоторые Кланы выиграли схватки на Хоккайдо, так что это нельзя назвать полным поражением.

Поражения на других мирах, вроде Хайкросса или Уолкотта, могли быть отнесены к невезению. Поражение Дымчатых Ягуаров и Кошек Новой Звезды на Люсьене тоже можно объяснить просто присутствием ренегатов из Кланов — Волчьих Драгун, а также тем, что Люсьен всегда было нелегко взять. Ягуары схватили кусок себе не по зубам, и сделали это в основном из-за того, что Волки взяли Расалхаг, столицу Свободной Республики Расалхаг. Хакие поражения серьезных последствий не имели — просто исключения, объясняемые либо тем, что у войск Внутренней Сферы-нет понятия о чести, либо тем, что им тоже может иногда повезти.

Проблема с нападением Звездной Лига на зоны оккупации Дымчатых Ягуаров и Кошек Новой Звезды в том, что операция была спланирована и выполнялась с точностью, присущей самим Кланам. Это не что иное, как вторжение Внутренней Сферы на территорию Кланов, и Влад теперь мог понять смятение и чувство обреченности, которые ощутили когда-то жители Внутренней Сферы.

Легкость ранних побед подтвердила праведность миссии Крестоносцев, теперешние поражения поставили ее под сомнение. Влад почти чувствовал за выбором целей искусную руку Катрины. Они выступают против Дымчатых Ягуаров, моего врага. Вторжение приносило Владу гораздо больше пользы, чем вреда.

Он поглядел на Марту Прайд:

— Хебе обидно, Марта, что они для атаки выбрали не тебя, воут?

Глаза Марты блеснули, и Влад понял, что попал если не в яблочко, то близко, но Марта постаралась это скрыть, качнув головой:

— Я думаю, после Ковентри они стараются держаться подальше от Нефритовых Соколов.

— Это несомненно.

Марте хотелось огрызнуться, но она не сделала этого и посмотрела на Озиса.

— Это правда, Ильхан? Войска Внутренней Сферы называют себя силами Звездной Лиги?

— Да, но это переплетение лжи. — Озис наклонился вперед, опираясь на кулаки. — У меня уже есть план, как отбить это нападение. Военачальники Внутренней Сферы многому научились в тактике, но стратегическое и оперативное планирование у них оставляют желать лучшего. Их удары направлены на планеты, где им не противостоит никто либо одни тыловые части. Они не нападали на мои лучшие войска, и я не дам им такой возможности. Мы ударим по Синдикату, расширяя коридор вторжения. — Озис поднял руки и развел их в стороны. — Вот возможность, которой все вы ждали. Я готов принимать заявки на задачи вашим войскам, чтобы вы могли совместно со мной уничтожить эту угрозу Кланам.

Влад рассмеялся вслух:

— Ты теперь щедр на возможности, как до сих пор был скуп на информацию. Ты ждал полтора месяца, пока не началась вторая волна и тебя не потребовали к ответу здесь, на совете. И ты все еще не сказал нам всей правды о том, с кем ты схватился. Озис пожал плечами:

— Я думал, что ты в любом случае не пошлешь войска мне на помощь, Хан Вард, и твои протесты для меня не сюрприз.

— Это хорошо, Ильхан, потому с тебя хватит сюрприза, который преподнесла тебе Звездная Лига. — Влад оглядел остальных Ханов. — Линкольн Озис, наш Ильхан, решил сохранить эти атаки втайне и рассматривать их как внутреннее дело Дымчатых Ягуаров. Он не стал привлекать к ним наше внимание даже тогда, когда Кошки Новой Звезды сообщили, что тоже подверглись нападению. А теперь у него есть план, и нас приглашают принять участие. — Влад скривился в гримасе отвращения и позволил себе перейти на рычание: — Я не наемник, которого можно купить. Что предлагает нам Ильхан? Возможность пролить кровь наших солдат, завоевывая миры для Дымчатых Ягуаров. Понятно, почему он считает такое предложение более чем щедрым.

Аса Тани из Ледовых Геллионов ткнул пальцем в сторону Влада:

— Тебе легко говорить, Хан Вард, у тебя ведь уже есть войска во Внутренней Сфере. Для нас же это возможность присоединиться к вторжению.

— Нет, это возможность продать своих солдат за объедки со стола Дымчатых Ягуаров. Он поставит вам задачи, которые растащат вас вокруг Периферии, заставят ударить по Синдикату в десятке мест, чтобы войска Синдиката ушли с планет, принадлежащих Ягуарам. В своих планах он упустил из виду, что на его миры напали войска не только Синдиката. Это коалиция, которая пустила в ход лучшие свои войска. Глупцом надо быть, чтобы полезть в такую кашу.

Марта Прайд серьезно кивнула:

— В словах Хана Волков есть правда. Ильхан назвал это нападение делом Дымчатых Ягуаров, но, когда обстоятельства обернулись против него, он пытается представить это делом всех Кланов. Так поступать некрасиво. Настолько некрасиво, что я выставлю собственные войска как возражение против заявок на помощь Дымчатым Ягуарам. Я заявляю, что любые войска, не входящие сейчас в силы вторжения, могут получить право участия, только победив войска Нефритовых Соколов.

— А я ставлю войска Клана Волков против тех, кто пройдет Нефритовых Соколов. — Влад поклонился в сторону Марты. — И более чем готов принимать вызовы в очередь с Нефритовыми Соколами, если Хан Марта соблаговолит поделиться ими со мной и моими войсками.

— Нефритовые Соколы с удовольствием дадут Волкам возможность разбираться с половиной этих соискателей, — улыбнулась Марта. — Вы слышали, Ханы. Если вы хотите, чтобы ваши войска доказали свое право участвовать во вторжении, пусть покажут свою боеготовность против тех, кто уже бил войска Внутренней Сферы.

— Нет! — как молотом стукнул кулаком по столу Линкольн Озис. — Что вы делаете? Разве вы не видите, какая угроза нависла над нами?

— Я вижу эту угрозу даже яснее, чем ты, Ильхан. — Влад свел руки, соединив концы пальцев. — Ты Ильхан, но ты также Хан Дымчатых Ягуаров. Ты должен был немедленно сообщить нам об этой угрозе, но ты этого не сделал. Приходится предположить, что ты считал, будто справишься с ней сам. Отсюда я вынужден заключить одно из двух: либо ты, как Ильхан, можешь с ней справиться своими силами, либо нет. В последнем случае я считаю, что ты должен признать себя неспособным нести службу Ильхана. Тебе следует уйти в отставку, и будет избран новый Ильхан тебе на замену, избран, чтобы разрешить этот кризис. Эти выводы неизбежны.

Лицо Озиса посерело.

— Ты недооцениваешь угрозу, Влад.

— Отнюдь, Ильхан. Но я не считаю Дымчатых Ягуаров душой Кланов. — Голос Влада стал ледяным. — Внутренняя Сфера может уничтожить Дымчатых Ягуаров, но Кланы — вечны. Мы переживем твои ошибки и злоупотребления, независимо от того, переживешь ли их ты. Твоя единственная надежда уцелеть — если сработает твой план отражения этого наступления. Если нет, то новый Ильхан войдет в твой коридор вторжения и на этот раз будет действовать правильно.

XXXV

Т-корабль «Барбаросса»

Станция подзарядки «Надир»

Уолкотт

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

27 июля 3059 года

Виктор Штайнер-Дэвион еще раз просмотрел данные, плавающие над проектором в середине зала.

— Это не совсем то, чего мы ожидали. Прецентор спокойно покачал головой:

— Сказать, что мы этого не ждали, тоже нельзя. — Он чуть поправил повязку на глазу. — Командир Дымчатых Ягуаров принял меня за Ганнибала, а потому изображает Сципиона Африканского. Напав на пять миров Синдиката, он надеется, что мы отведем войска и будем сражаться за рубежи Синдиката. Мы учитывали такую возможность.

— Верно, и поэтому вторая волна была направлена за миры, с которых Ягуары легко могли нападать на планеты Синдиката. Проникнув за их передовые линии и затруднив снабжение, мы надеялись выманить окруженные силы наружу. Такого удара мы ожидали как реакцию на нашу первую волну, а не на третью. В этом-то и проблема.

Фохт приподнял бровь:

— И какая же это проблема?

Виктор нахмурился:

— Ну, нельзя сказать, что непреодолимая. У нас на этих передовых мирах были три полка гарнизона, когда мы начинали вторую волну. Некоторые из этих сил мы передвинули вперед для осуществления третьей волны — которая фактически затронет и часть планет, намеченных нами для четвертой волны, — и теперь мы можем перемещать войска с передовых планет, которые не были затронуты. Прецентор кивнул:

— И не забывай, что эти миры предвидели вторжение Кланов в течение последних восьми лет. Синдикат построил оборонительные сооружения и обучил население отражать атаки. Если еще учесть, что туда перебрасываются подкрепления, Кланы могут встретиться с огромными трудностями при попытке захвата этих планет. Они ожидают легких боев, как было при предыдущем их вторжении, а не того, что ждет их на самом деле. Они там завязнут надолго, а это значит, мы сумеем ответить такими силами, которых хватит на полное уничтожение войск Кланов.

Принц обдумал слова Фохта. Во время инспекции пограничных планет Синдиката он оценил их боеготовность как весьма высокую. Войска гарнизонов проводили время в постоянных учениях и были укомплектованы как ветеранами, имевшими опыт битвы с Кланами, так и новобранцами, энтузиазм которых служил топливом для проведения в жизнь стратегических планов. Фортификационные сооружения способны выдержать осаду Кланов, и население обучено тактике борьбы с Кланами. Коэффициент выживания для ополчения был ничтожен, но такое обучение превращало каждую планету в укрепленный лагерь, а значит, Кланам нигде на мирах Синдиката не будет покоя.

— Я бы предпочел бить эти части на мирах, которые они держат, но дать им исчезнуть внутри Синдиката — это тоже годится. Я знаю, что мне бы не понравилась выброска на любой такой мир. — Виктор скупо улыбнулся, — Надеюсь, Кланы тоже не придут в восторг.

— Это точно. — Прецентор сцепил руки за спиной. — Кстати, просматривая реестр частей, участвующих в атаке на Шуйлер, я заметил, что Первым батальоном Десятого Лиранского Гвардейского командуешь ты.

— Это же мои Призраки. Разумеется, их поведу я.

— А если я запрещу тебе участвовать в битве? Виктор почувствовал, что у него сам по себе втянулся живот.

— Раз мы включили Десятый Лиранский Гвардейский в штурмовые силы, то я не могу не быть там, Кай поведет Пикинеров, Хохиро будет командовать Первым Гениошским, а Фелан поведет в бой свой Четвертый Волчий Гвардейский. Я должен командовать Призраками.

Фохт покачал головой:

— Нет, не должен. Погоди спорить, сначала ответь

мне: зачем тебе их вести?

— Это мои люди. Я их подбирал, Я с ними учился. Мы вместе спасали Хохиро, Я не хочу, чтобы они шли в бой без меня, я не собираюсь требовать от них идти навстречу опасности и риску, если сам не рискую и не подвергаю себя опасности.

— Виктор, ты уже рисковал собой, твоя храбрость вне сомнения. — Фохт стал серьезнее. — Это трудно — отступить и командовать людьми не из гущи боя. На Токкайдо мне больше всего на свете хотелось влезть в кокпит робота и самому драться с Кланами. Смерть каждого моего солдата — это была смерть, которую я предотвратил бы, если бы был с ними. У меня было чувство, что я бросил своих ребят, отправив их в бой без меня.

— Вот именно. Так и есть. И вы понимаете, что я должен там быть,

— Нет, я понимаю, почему ты думаешь, что должен там быть. — Фохт наклонил голову. — И еще, я полагаю, ты считаешь, что твое непосредственное участие в битве диктуется политическими соображениями. Ты опасаешься, как бы твоя сестра не использовала к своей выгоде то, что ты не был в бою, не рисковал своей жизнью в битве с Кланами.

По спине Виктора пробежал холодок.

— Не стану отрицать, что такое соображение имеет место, но лишь в очень малой степени. — Руки Виктора медленно сжались в кулаки. — Вы достаточно давно наблюдаете политическую кухню Внутренней Сферы. Вы помните, как моя бабка низложила своего дядю Алессандро и заняла пост Архонтессы. Вы наверняка помните фокусы Райана Штайнера, а то и неуклюжие попытки Фредерика Штайнера заниматься политикой. Ему бы следовало оставаться при своем военном деле, потому что политик из него бью никакой.

— Да, я помню. — Здоровый глаз Фохта сощурился. — Но не понимаю, какое отношение к этому имеет твой урок истории.

— Я хочу сказать… — Виктор вздохнул, собрался с мыслями. — Когда я… гм… умер, или думал, что умер, я тогда узнал о себе много нового. Я узнал, что по генетике, склонности, обучению я прежде всего воин. Это моя работа, моя суть и то, что я умею делать хорошо. Я — чистокровный конь, который должен скакать — иначе он подохнет. Это не значит, что я — социопат, который самстарается начинать войны, чтобы прыгнуть в кокпит робота, а потом крушить и убивать все и всех. Я — тот, кто чувствует, что необходимо сделать, и принимает на себя ответственность за сделанное ради сохранения свободы своего народа. Послушайте, вы правы: я знаю, что планирование и расчет — основа всей операции. Мне эта работа нравится, я ею живу и думаю, что делаю ее хорошо.

— Так и есть.

— Но проблема в том, что все это — теория. Мне нужно оказаться на планете, вести собственного робота, погрузиться в реальность войны. Без этого я позволю себе наделать ошибок, на которые я не имею права. — Виктор поглядел на Фохта. — У вас в жизни было достаточно опыта, и вам, быть может, уже не обязательно участвовать в бою. Вы получили закалку, которой нет у меня.

— А если ты при этой закалке погибнешь?

— Прежде всего это будет значить, что я не умею вести войска. — Виктор оперся Ладонями на стол. — И еще: я должен драться сам, чтобы поддерживать уважение ко мне солдат. Посмотрим правде в глаза: у меня не слишком хороший послужной список. Первая часть, которой я командовал, уничтожена на Трелеване. На Тайкроссе мы бы все погибли, если бы Кай не пришел на выручку. На Алайне меня тоже ждала гибель, если бы Кай не спас меня еще раз. И наконец, на Ковентри это даже битвой нельзя было назвать, и там хоть мы и победили, но проиграли по потерям живой силы и техники.

— Кай, Хохиро, Фелан уважают тебя, а войска берут с них пример, — сказал Фохт.

— Это вещь очень непрочная. — Виктор пожал плечами. — Может, это лишь мое воображение, но я кажусь себе самозванцем. У меня масса ответственности, а при этом — масса сомнений. Я будто жду человека, который обвинит меня в обмане и докажет, что я не гожусь для поста, который занимаю. Участие в битве позволит мне доказать, что гожусь. Это понятно?

— Конечно, — улыбнулся Прецентор. — Неужто ты думаешь, что ты первый полководец, которого обуревают такие сомнения? Так бывает со всеми хорошими военачальниками. Думаю, что твой отец мучительно переживал решения, которые ему приходилось принимать, а про твою бабку я точно это знаю. Они знали, когда биться, а когда командовать.

Виктор медленно кивнул.

— И вы говорите, что сейчас для меня время не биться, а командовать?

— Еще не совсем. — Прецентор тепло улыбнулся Виктору. — Я хотел только показать тебе, что ты хочешь биться, а не должен биться. Если бы ты хотел высадиться на Шуйлере, только чтобы пройтись в боевом роботе до ставки Ягуаров и объявить о своей победе, я бы тебя не пустил.

— Вы думаете, я на такое способен?

— Нет, пока ты больше воин, чем политик. — Фохт сложил руки на груди. — Пойди проверь, готовы ли твои войска к выступлению. Я отдам приказы нашему резерву занять позиции на случай контратаки Ягуаров. Когда мы закончим, Ягуары будут знать, что мы воюем всерьез, и начнут перебрасывать войска сюда, оставив Охотницу без прикрытия. Они узнают, что мы тоже изучали стратегию Сципиона Африканского и что у них куда больше общего с карфагенянами, чем они хотят думать.

* * *

Я — Дымчатый Ягуар. Я охотник, а не зверь, на которого охотятся!

Элементал звездный капитан Вулкан Боуэн хотел выкрикнуть это по радио, крадясь через городок Фуун. В свое время в составе 19-го Ударного он видел много планет Внутренней Сферы, но принадлежащая Синдикату планета Матаморос была хуже всех.

Здесь, наверное, живут только по приговору суда — так здесь все бесцветно.

На ней был расквартирован Первый Гвардейский полк Свободных Миров, и 19-му Ударному непросто было его отсюда выбить. Осаде мешали действия партизан ополчения из Фууна, и право решения этой проблемы было выставлено на аукцион. Изначальный конкурс Боуэн не выиграл — победил звездный капитан Джеремия Фури, предложив действовать силами меньше звена. Фури и двое его спутников исчезли в трущобах Фууна, не подав даже сигнала тревоги.

Боуэн и четверка сопровождавших его элементалов нашли исчезнувших на вершине холма в центре города, распятых на косых крестах. Что казалось Боуэну странным и слегка тревожным, это то, что во всем городе они не видели признаков жизни, пока не дошли до центра. И даже на голой земле возле крестов не осталось следов. Будто Фури и его двоих элементалов извлекли из брони и убили какие-то загадочные фантомы.

И тут без предупреждения из ближайших домов обрушился град огня. Тяжелый пулемет и ракета «Инферно» свалили Карсона. Боуэн тут же отдал своим солдатам приказ прорываться вперед и стал поливать из пулемета дом с северной стороны площади. Остальные последовали его примеру и бросились к приземистому кирпичному строению. Внутри их защитят стены, можно будет очистить здание и проутюжить город, подавляя сопротивление.

На пути к зданию Тревор наступил на мину. Она с грохотом взорвалась у него под правой ногой и подбросила Тревора высоко в воздух. Он завертелся колесом и свалился на голову и плечи. Боуэн понимал, что его воин разве что оглушен, но, когда Тревор встал и побежал к дому на западном краю площади, стало ясно, что он потерял ориентировку.

Перекрестный огонь с юга и со второго этажа западного дома разорвал Тревора на части. Мелькнули в воздухе осколки бронекостюма, пули развернули Тревора на месте, сквозь соединения панциря проступила темная жидкость, пытаясь затянуть раны, но разбрызгалась под ударами пуль, открывая находящегося внутри человека. Тревор упал, задергался в судорогах, а пули все били и били в него.

Боуэн первым пробился к северному дому, разрезал пополам одного противника очередью из пулемета, подвешенного к предплечью левой руки, повернулся вправо и выстрелом малого лазера в правой руке превратил другого противника в пылающий факел. Оба свалились возле своего пулемета, прикрытого мешками с песком. Грейс и Адриенна ворвались в дверь вслед за Боуэном и тут же бросились вправо и влево, очищая помещения рядом с главным залом. Боуэн услышал шум над головой, развернулся и пропахал потолок пулеметной очередью. В ответ послышался вопль раненого.

Боуэн успел повернуться вправо и увидел, как просел пол под ногами Адриенны, Он понял, что их заманили в капкан, но Адриенна уже исчезла. Что-то свалилось с потолка в поглотившую ее дыру — Боуэн не успел разглядеть, видно было только, что это нечто металлическое, метра полтора в длину и с виду очень тяжелое. От удара дрогнул фундамент, и стало ясно, что Адриенна даже не замедлила падение предмета.

Боуэн выкрикнул отрывистую команду, и они с Грейс бросились прочь из здания. Боуэн прыгнул через пулеметное гнездо за мешками с песком, но левая нога поскользнулась на внутренностях убитого пулеметчика, прыжок вышел неудачным, нога зацепилась за подоконник, и Боуэн вылетел головой вперед, невольно сделав сальто. Приземлился он на спину.

К счастью для него, этот неуклюжий выход спас ему жизнь.

Грейс выпрыгнула изящно и удачно и тут же стала настороженно осматривать переулок. Сначала она поглядела влево, за спину Боуэна, обошла его и стала поворачиваться вправо. Примерно тогда, когда ее взгляд упал на ржавый глайдер, торчащий справа в переулке, машина и взорвалась.

Оранжевый ореол вспыхнул вокруг Грейс, стал ярко-желтым, ослепительно белым, высветив женщину черным силуэтом. Боуэн видел, как она будто преобразилась в Кошку Новой Звезды — белый пылающий огонь охватил ее левое плечо. Только когда левая рука Грейс, кувыркаясь, пролетела у него над головой, Боуэн понял, что происходит, но уже сам летел по воздуху, бешено вертясь. Снова он рухнул, на этот раз на плечо. Тело дернулось, хрустнула лодыжка, когда нога раздробила кирпич в пыль. Боуэн напрягся в ожидании боли, но силовая броня уже накачивала в кровь лекарства, замораживающие ткани возле раны и повышающие выносливость.

Он выкатился на улицу и изо всех сил попытался встать на нога. Позванивали, отскакивая от брони, винтовочные пули. Иногда вонзался в него луч лазера, но все это оружие предназначалось против незащищенной пехоты и беспокоило Боуэна не больше дождя. Очевидно, местные использовали самое свое тяжелое и лучшее оружие для засады, а бойцы резерва вооружены лишь легким стрелковым оружием. Но они, хотя и не могли убить его на месте, имели возможность сообщить, где он находится, и достаточно задержать, чтобы успеть организовать вторую засаду.

Если я не уйду — погибну.

Боуэн огляделся, но не увидел четкого пути на свободу. Движения на дороге не было ни в одну сторону, но припаркованные вдоль нее машины вполне могли оказаться минами вроде той, что убила Грейс. И надо предполагать, что так оно и есть.

Лучший шанс — идти сквозь дома и убираться из этого района.

Он побрел, хромая, вдоль улицы туда, где в стене ресторана была дыра. Пробираясь через зал, перелезая через столы и разнося в щепки печь лазером, он пытался по радио связаться со штабом 19-го Ударного. Волны помех прорезал ровный и громкий гудок — на всех частотах.

Глушилки. Понятно, почему мы не услышали Фури.

Боуэн вырвался из дома в узкий переулок, идущий с севера на юг. Повернувшись к югу, он увидел лысеющего, тощего старика, входящего в переулок и поднимающего к плечу древнюю аркебузу. Боуэна поразила невероятная отвага этого живого скелета. Старое ружье, заряжающееся с дула, ничего не могло Боуэну сделать, и потому он отсалютовал в тот самый момент, когда старик спустил курок. Боек ударил, посыпая искрами полку, ружье выстрелило, пустив здоровенный клуб белого дыма.

Тяжелый шар ударил Боуэна прямо в грудь и отбросил на пару шагов. Быстрый взгляд на диагностический дисплей показал, что броня не пробита, но выстрел напомнил Боуэну, что броня не предназначена для защиты от сил природы.

Разгони как следует предмет достаточной массы, и он пробьет броню.

Дым рассеялся, и Боуэн увидел, что старик спасается бегством в сторону дома поодаль от переулка. Боуэн погнался за ним, послав несколько быстрых выстрелов вслед убегающему повстанцу. Они не попали в цель, и старик, мелькнув красным кимоно, вбежал в дверь. На миг Боуэн подумал, не подарить ли старику жизнь в награду за храбрость, но быстро опомнился.

Наверное, такие мысли — от лекарств. Он пытался меня убить. Оставить его в живых — значит поощрить других. Он должен умереть.

Боуэн дал две очереди поперек фасада здания, чуть изогнулся вправо и пригнулся, чтобы проскочить в дверь с минимальной потерей скорости. Движущуюся мишень поразить труднее.

Влетев в дверь, Боуэн увидел своего противника прямо перед собой. Тот присел за стеной из мешков с песком высотой по грудь. Старик ухмылялся широкой, почти беззубой ухмылкой, и точно так же, во весь рот, улыбалась сидящая рядом девочка. Боуэн удивился, что они так обрадовались, увидев его, но просто он не сразу узнал устройство, которое они навели на него как оружие.

На двухметровом куске потолочной балки была закреплена рессора глайдера. К ее концам привязан скрученный металлический трос — от кабеля высокого напряжения, — посередине он был оттянут далеко назад и закреплен защелкой. Вдоль балки лежал метровый прут арматуры, с одного конца заточенный, с другого — зазубренный, и зазубренный конец лежал на середине троса. К защелке был приделан длинный рычаг, и Боуэн лишь успел понять, на что смотрит, как старик толкнул рычаг ногой.

Рессора, хотя и не проектировалась как пружина самодельного арбалета, сработала отлично. Импровизированный болт, сделанный из прутка арматуры, вылетел с такой силой, что сумел пробить броню элементала на правом боку. Боуэн чувствовал, как болт рвет ткани тела и вылезает слева через броню, но, лишь услышав мокрый и рвущий звук, он понял, насколько серьезно ранен.

Боуэн попытался рвануться обратно на улицу, но торчащие концы прутка застряли в дверях. Элементал шагнул вперед, сжег арбалет лазером, но людей за ним давно уже не было. Он повернулся, пытаясь найти их взглядом, но подломилась сломанная лодыжка, и Боуэн рухнул на пол, на правый бок, еще глубже вгоняя болт, потом перевалился на спину.

Он тяжело закашлялся и ощутил во рту вкус крови. Подняв глаза, он увидел, что дисплей забрызган кровью. Бронекостюм стал накачивать в организм новые лекарства, замигала лампочка, показывая, что включен маяк для пеленгации.

Но он тоже будет заглушен,

Боуэн хотел испугаться, хотел стряхнуть действие наркотиков, начать выбираться из Фууна, но не было сил. Он хотел встать и перебить все население города, но знал, что это не спасет ему жизнь. Пришла мысль, что люди, которых он убивал во время вторжения, никогда бы не осмелились на него напасть.

Но мы дали им все эти годы, чтобы преодолеть свой страх. Теперь мы расплачиваемся за это.

Боуэн поглядел вверх и увидел, что к нему идет все тот же старик, высоко подняв кувалду. Элементал приказал своей правой руке подняться и испепелить старца, и был уверен, что она это сделала, но точно знать не мог, потому что дисплей разлетелся на мелкие осколки, навеки унесшие с собой сознание Боуэна.

XXXVI

Расселина Мицухама

Шушер

Зона оккупации Дымчатых Ягуаров

13 августа 3059 года

Когда аэрокосмические истребители завершили свой второй и последний налет, Виктор тронул своего птиценогого «Даиши» и направил машину в темное неровное дефиле, ведущее к гребню расселины Мицухама. Членистоногий гигант, которого Виктор назвал «Прометеем», был не самым быстрым из роботов Десятого Лиранского Гвардейского, но обладал солидной ударной мощью и невероятной живучестью. Он был оборудован по технологии Кланов и мог встретить противника на равных.

На Алайне и на Тениенте он сохранил мне жизнь и дал свалить не одного врага,

Виктор знал, что, выходя из дефиле первым, он превращается в мишень, но страха почему-то не было. Боевой порядок Кланов надо было прорвать, и Четвертый Регулярный Ягуаров выделил тринарий для защиты слабого места на расселине. К востоку и западу флангам Четвертого угрожали Тяжелые Гвардейцы Содружества и Первый Гениошский, не давая им маневрировать, а Десятый должен был прорвать клановский центр, опрокинуть противника и обратить в бегство.

Другая боевая часть, Двенадцатый Регулярный Ягуаров, была разбита при фьорде Оласин безжалостным напором Четвертого Волчьего Гвардейского, Первого Пикинерского Сент-Ивского и 91-м дивизионом Гвардейцев Комстара. Обе части Клана были всего лишь тыловыми войсками и потому состояли из роботов первой и второй линии вперемешку. Двенадцатый бился отлично, и Четвертый тоже сопротивлялся отчаянно, когда войска Звездной Лига подошли к расселине.

«Даиши» вошел в дефиле, и навстречу ему поднялся гуманоидный робот, готовый стрелять. Компьютер «Прометея» определил его как «Грендель» — робот средней величины, кое-какой огневой мощью обладающий, но вряд ли способный остановить «Даиши». Разве что ему очень повезет.

«Грендель» поднял левую руку и выстрелил из средних лазеров на внешней стороне предплечья. Один рубиновый луч ушел далеко влево, но второй попал «Даиши» в левое плечо, поджарив броню. Правая рука «Гренделя» описала полукруг, и из нее полыхнул зеленый луч большого лазера. Он ударил робота Виктора в грудь. Расплавленная броня закапала на землю дымящимися лужицами. Средний лазер, закрепленный на гребне головы «Гренделя», тоже пустил луч в «Даиши», испарив броню на правой руке робота, и оставил такой же оплавленный шрам, что и на левой руке.

Не успев подумать, Виктор навел перекрестье прицела на силуэт «Гренделя», одновременно поднимая строенные большие импульсные лазеры правой руки и пушку Гаусса левой. Все импульсные лазеры поразили цель, содрав броню с левой руки, правой ноги и правого бока «Гренделя». Серебряный шар пушки Гаусса пронизал пар от расплавленной брони, сорвал броневые плиты с правой руки «Гренделя», обнажив зазубренные ферротитановые кости.

Несмотря на полученный удар, пилот Клана сумел удержать робота на ногах, и «Грендель» снова навел оружие на «Даиши», Два средних лазера клочьями ободрали броню с левого бока робота Виктора, рубиновый огонь из головы «Гренделя» сжег броню на левой руке, а изумрудный луч большого лазера прорезал броню на правой ноге.

За «Даиши» Виктора появился «Проникающий» Ренни Сандерлина и обрушил на «Гренделя» мощь импульсных лазеров, закрепленных на его туловище. Один луч прошел мимо, но остальные попали в цель. Первый сжевал правую руку «Гренделя», выведя из строя смонтированные в ней большой и малый лазеры. От удара двух других вскипела броня на боках робота. Тот, что ударил в правый борт, испарил остатки брони и расплавил пусковую установку ракет ближнего действия. Остальные два расплавили броню над сердцем «Гренделя» и даже проникли внутрь. Из середины и правого бока робота повалил дым — наверное, был задет реактор.

Виктор, не обращая внимания на падающего «Гренделя», нацелился в «Теневого кота», который возник впереди и уже успел выстрелить. На броне «Кота» виднелись шрамы от атаки истребителей. По размеру и броневой защите «Теневой кот» был примерно равен «Гренделю», но не имел такого тяжелого оружия. Учитывая полученные «Даиши» повреждения, меньший робот мог бы его подбить, но вряд ли вывести из строя.

Виктор напряг пальцы на гашетках джойстиков. В тот самый момент, когда наручные большие лазеры «Теневого кота» ударили в «Даиши», левая рука вражеского робота отлетела в клубах дара под лазерным огнем Виктора. Заряд пушки Гаусса раздробил броню правой руки и сломал плечевой сустав. Два остальных импульсных лазера обрушили град энергетических стрел на левую ногу и правый бок «Теневого кота», сорвав столько брони, что пилот не успел среагировать на внезапное изменение веса машины. «Теневой кот» рухнул ничком, и его заклинило между стеной дефиле и огромным валуном.

Но атака «Теневого кота» оказалась действенной. Оба больших лазера полоснули зелеными лучами поперек груди «Даиши». Один повредил броню над реактором, а другой прорезал остаток брони слева на груди. Последний луч даже поджег часть несущих конструкций, чуть не расплавив пусковую установку ракет РБД, но не вывел «Даиши» из строя.

Дефиле наполнилось ярким серебряным светом, и Ренни выскочил в своем «Проникающем» перед «Даиши» Виктора.

— Пусти меня вперед, Виктор. Мы почти наверху. Виктор закусил губу, чтобы не выругаться.

Ренни прав, я подбит.

Ренни Сандерлин был соседом Виктора по комнате на последнем курсе в Нагельринге, а подружились они еще раньше. Он всегда был готов поддержать Виктора или прикрыть от опасности.

— Понял, Ренни. Прикрою тебе спину.

На гребне расселины им заступил дорогу огромный робот с изрытой броней. Тяжело сбитая гуманоидная «Медуза» имела всего лишь десять метров в высоту, но здесь, в узком проходе, на фоне неба, Виктор смотрел на нее так, как мог бы Давид смотреть на Голиафа. Лишенные кистей руки клановского робота поднялись вперед, и показались два ствола ПИИ, образующие правое предплечье, и дула счетверенных лазеров у запястья левой руки. Это был очень серьезный противник, но Виктор знал, что «Медуза» рухнет — потому что должна рухнуть.

«Медуза» выстрелила первой. Рукотворная молния первого ПИИ сожрала броню на левой стороне груди «Проникающего», второй яростный синий луч растворил броню в середине груди. Алые иглы среднего лазера в левой руке вонзились в броню левой нога робота Содружества, повредив ее, но нигде не пробив насквозь.

Ренни дал ответный залп, и снова пять из шести импульсных лазеров, установленных на его туловище, попали в цель. Под лучами двух из них вскипела броня на левой руке «Медузы», град рубиновых игл осыпал броню ее левой нога, еще один сверкающий луч пустил волдырями броню на правой руке клановского робота, и последний туманом испарил броню с широкой груди «Медузы».

Виктор резко повернулся, наводя на «Медузу» перекрестье прицела. Ливень зеленых дротиков расплескал броню с левой руки и туловища робота, но третий лазер и пушка Гаусса нанесли гораздо более серьезные повреждения, пронзив и без того раненую правую руку. Снаряд пушки Гаусса разнес в пыль почти всю броню на этой руке, а импульсный лазер испарил остатки. Стрелы нерастраченной энергии повредили плечо, лишив робота возможности двигать рукой, и взорвали один из ПИИ, установленных на предплечье.

Несмотря на серьезные раны машины, пилот «Медузы» смог удержать машину на ногах. Два средних лазера его левой руки испепелили броню на правой руке и левом боку «Проникающего». Голубой луч ПИИ прошел мимо, поскольку повреждение плеча ограничило объем движений руки. Зато большой импульсный лазер вгрызся в правый бок «Проникающего», испарив остатки брони и разнеся в осколки один из больших импульсных лазеров, хотя лазер и выстрелил в последний раз, не покоряясь смерти.

И все импульсные лазеры Ренни поразили цель. Ударившая низко тройка содрала броню с обеих ног «Медузы», а от удара второй пары запылала середина туловища. Больше всего повреждений нанес последний, спалив остатки правой руки «Медузы» и выведя из строя последний ПИИ. Покореженная черная конечность рухнула на землю.

Атака Виктора продолжила уничтожение Ягуара. Один импульсный лазер поджарил броню на груди боевого робота, второй испарил последнюю броню на левой руке и вгрызся в миомерные волокна и ферротитановые кости. Третий импульсный лазер оставил без брони правую ногу и перебил ее верхний актуатор, оставив дергаться перерезанные искусственные мышцы. В пробоину, открывшуюся после потери мышцы, влетел шар из пушки Гаусса. Он ударил в середину бедренной кости и взорвал ее.

Гигантский робот с грохотом рухнул на правый бок, перевернулся на спину и остался лежать, глядя в сумеречное небо.

Ренни придержал «Проникающего», чтобы Виктор вышел на гребень одновременно с ним. «Дашии» встал справа от него, прикрывая своим массивным корпусом продырявленную на боку броню «Проникающего» и одновременно прикрываясь машиной Ренни от ударов в поврежденный левый бок. Два великана со сгибающимися назад коленями и наклоненными вперед корпусами, странно они выглядели и грозно — машины, созданные ради смерти.

Слева выскочил малый «Ханкиу» и открыл огонь по «Проникающему». Из его шести средних лазеров четыре, смонтированные в руках, рассыпали броню с левой ноги и руки «Проникающего», импульсные лазеры, смонтированные на груди, стряхнули чешуйки брони с правой руки и левой стороны груди машины Ренни, но серьезных повреждений не нанес ни один.

Ответным огнём «Проникающего» «Ханкиу» был почти разнесен в клочья. Два импульсных лазера содрали броню с обеих сторон груди, еще один убрал броню с правой руки, и стрелы последних двух прожгли броню правой ноги, вгрызаясь в мышцы и синтетические кости. «Ханкиу», впрочем, остался стоять — благодаря искусству и неуместной храбрости пилота.

Справа от Виктора открыл по нему огонь «Перегрин». Этот человекообразный робот отличался плавными закруглениями брони и имел на каждом предплечье площадки, где размещались средние импульсные лазеры. Они плюнули сверкающими рубиновыми кинжалами, вонзившимися в броню правого бока и правой руки «Даиши». К этому добавился зеленый огонь большого лазера, но весь этот огонь повредил только броню.

Принц почти небрежно махнул рукой «Даиши» направо и нажал гашетку. Зеленые лучи расплескались по поверхности «Перегрина», и два из них срезали почти всю броню с ног противника. Это, впрочем, мало что меняло, потому что третий луч ободрал броню на груди «Перегрина», и сквозь оставшийся тонкий ее слой ворвался шар из пушки Гаусса, разрушая несущие конструкции робота. «Перегрин» сложился пополам и упал назад, будто неудачно сделал сальто. Во все стороны полетели осколки брони.

«Проникающий» и «Ханкиу» снова обменялись выстрелами. Весь огонь малого робота опять попал в цель, каплями потекла броня с груди и правой руки «Проникающего», оставив эти органы без защиты. Два лазера испарили оставшиеся листы брони на левой ноге робота и стали жечь внутренние конструкции. Хуже того, последние два лазерных луча пробили грудь «Проникающего» справа, разбив находящиеся там лазеры и разворотив почти все конструкции.

Выстрелы Ренни разорвали «Ханкиу» на куски. Два импульсных лазера всего лишь сорвали броню с правой руки робота, но остальные три породили огненную бурю, и она поглотила правую руку «Ханкиу», правую ногу и всю броню справа на груди. От удара маленький робот закрутился, шлепнулся на невысокий бугор и остался лежать в проточенной дождем ложбинке.

— Ренни, как ты?

— Робот нуждается в ремонте. Джеммер мне голову оторвет, но техники рождены страдать. А со мной все в порядке.

— У меня то же самое. — Виктор вздохнул и понял, что вспотел куда сильнее, чем следовало бы, от жара в кокпите. — Теперь будь повнимательнее.

— Думаю, не придется, Виктор.

— То есть?

«Проникающий» показал рукой в сторону горизонта.

— Мне кажется, это шаттлы, а такую пыль подняли бегущие к ним роботы.

Виктор ввел команду дать увеличение на голографический дисплей. Доклад Ренни оказался точным, но Виктор все еще не мог этому поверить.

— Но это же Клан — Дымчатые Ягуары. Кланы никогда не бегут.

В голосе друга слышался намек на улыбку.

— Никогда не бежали, Виктор, — до сегодняшнего дня.

Виктор покачал головой и поглядел на двух дымящихся роботов, лежащих по обе стороны от него.

— А это просто звено «Омега», оставшееся прикрывать

отход?

— Похоже на то. — Рука «Проникающего» взлетела в салюте, когда остальные гвардейцы подтянулись к вершине и начали занимать рубеж. — Тебе сейчас следует улыбаться, Виктор, улыбаться во весь рот. Мы их сломили. Мы победили.

* * *

Виктор переводил глаза с Прецентора Анастасиуса Фохта на Фелана Келла и обратно, а последние доклады, переданные Комстаром, плыли в воздухе посреди зала совещаний. После битвы у расселины Мицухама прошло уже много часов, и давно уже был захвачен штаб Четвертого Регулярного Кластера Ягуаров в городе Цурара. Виктора знобило, и голова у него кружилась — он решил, что это реакция на поступающие сведения.

— Прецентор, насколько вы верите этим докладам? Фохт на миг отвернулся от стола, потом потер рот рукой.

— Раньше агенты, которые это передают, всегда были надежны. Больше половины докладов вдут от войск Комстара, участвовавших в штурме, так что я считаю, что их данные не хуже наших. Кажется, что на Шварце, Рокланде, Гуду и Гарштедте, как и здесь, на Шуйлере, сопротивление было лишь символическим. Доклады о том, что Дымчатые Ягуары покидают Идлвинд и Ричмонд, кажутся точными, а то, что они разрушили здания своих штабов и главные промышленные объекты планет, означает, что они не хотели отдавать это нам. Я также воспринимаю это как знак, что Ягуары не собираются возвращаться,

Виктор медленно кивнул.

— Мне тоже так кажется, Фелан, что ты об этом думаешь?

Впервые в жизни Виктор увидел своего кузена в замешательстве.

— Это абсолютно беспрецедентная вещь. Когда ты вынудил Марту Прайд отвести войска с Ковентри, это было сделано предложением хиджры. Оно относится только к врагу, которого ты победил в бою. Дать шатлам беспрепятственно покинуть систему — это уже хиджра де-факто. Отход вместо сопротивления или нападения на нас — это нечто неслыханное.

— Есть предположения, почему они это сделали? Фелан пожал плечами — явно этот вопрос был ему неприятен,

— Приходится думать, что Дымчатые Ягуары встретились с более сильной угрозой где-то в другом месте. Может быть, они начали битвы с Кошками Новой Звезды на мирах Кланов, может быть, какой-то Клан угрожает им Поглощением. Это могло заставить Ягуаров оттянуть войска обратно на Охотницу для перегруппировки, переоснащения и ввода в бой. И пусть не будет по этому поводу иллюзий: мы, может, нанесли Ягуарам урон и разгромили несколько хороших боевых единиц, но никоим образом не уничтожили всей их реальной или потенциальной мощи.

Виктор знал, что Фелан прав.

— Ты хочешь сказать, что наш экспедиционный корпус может прибыть на Охотницу и вместо слабо прикрытого мира напороться на все, что осталось у Ягуаров?

— Примерно так, — нахмурился Фелан. — Если их отход не инсценирован.

Прецентор кивнул в сторону Фелана:

— Это ценная мысль. Может быть, они оттянулись назад, чтобы сосредоточить силы на ограниченном числе планет и попытаться дать нам бой там. Это позволит им выбирать поля боя — и выбирать к своей выгоде.

— Но похоже ли это на правду? — Виктор встал с кресла и начал ходить в узком конце зала брифингов. — Такая тактика означала бы, что они предвидят наше наступление и сознательно жертвуют десятки боевых единиц, чтобы внушить нам ложное чувство превосходства. Поскольку мы ведем войну по их правилам, издавая боевой клич и объявляя, какие силы вводим, они могли бы отойти до нашего штурма и достичь тех же целей, сохранив больше живой силы и техники. Более того, если они настолько организованы, они еще на многих мирах поступили бы так, как на Ричмонде и Идлвинде, — разрушили бы промышленность, которая может дать нам жизненно важные средства для нашей кампании. В конце концов, мы только из трофеев можем добавить три полка боевых роботов Клана — не считая Кластера Ягуаров, который ты включил в свой Третий Волчий легион, Фелан.

Фелан согласно кивнул:

— Я должен был предложить им такую возможность, как бы ни был мал шанс на ее осуществление.

— А это заставляет нас предположить немыслимое — преждевременный упадок Дымчатых Ягуаров. — Виктор покачал головой. — Мы за четыре месяца добились того, что планировали сделать за четыре года, и понесли лишь малую часть запланированных потерь. Это, конечно, чудесно, но ставит нас перед другой проблемой,

Прецентор поднял глаза:

— И это?

— Организация экспедиции на Охотницу. Фохт приподнял бровь:

— Она уже в пути.

— Я знаю. — Виктор переплел пальцы и протянул руки к Прецентору. — Если это действительно тотальное отступление, то все войска Ягуаров направляются на Охотницу. Они наверняка будут там раньше Моргана, а это значит, что всех его людей перебьют. Мы не можем передать им предупреждение, потому что не знаем, получат они его или нет, а Ягуары могут его перехватить. Это умножит наши трудности. — Виктор расцепил руки и сжал их в кулаки. — Можно сказать, что мы расширяем наши операции на Периферию, чтобы продолжать действия против Ягуаров. Синдикат способен контролировать распространение информации, и это будет критически важно, поскольку мы не можем допустить утечки в Кланы и на их базовые планеты до того, как достигнем Охотницы.

Прецентор нахмурился:

— Ты понимаешь, что таким образом ты и ведомые тобой войска покинут Внутреннюю Сферу еще минимум на полтора года?

Виктор поднял на него глаза:

— А разве у меня есть выбор?

— Думаю, что да. — Прецентор протянул вперед раскрытые ладони. — На тебе лежит ответственность перед твоим народом. Если тебя не будет, невозможно сказать, что за это время придумает твоя сестра. Поход на Охотницу никогда не входил в наши планы борьбы с Кланами, и ты, таким образом, сильно нарушил бы политическое равновесие во Внутренней Сфере.

— Но если мы этого не сделаем, Моргана и его людей ждет смерть.

— Этого ты не знаешь наверняка, Виктор.

— Но обязан предположить, Прецентор. Фохт непреклонно покачал головой.

— Морган Хасек-Дэвион — человек умный. Если он увидит, что шансы не на его стороне, то будет действовать разумно.

— Мне хочется так думать, но Морган может и вогнать своих людей в такой энтузиазм, что они сочтут невозможное достижимым. Если он решит атаковать во что бы то ни стало и погибнет при попытке, я… — Виктор резко развел руки и свел их снова. — Я не хочу, чтобы он погиб, если я могу этому помешать.

Голос Прецентора, холодный и четкий, упал до шепота:

— Есть вещи, которых ты не можешь предотвратить, Виктор. Ты идешь по опасной тропе, принимаешь решения, о которых потом можешь пожалеть. Принимай их обдуманно.

— Я так и делаю.

— Надеюсь. В твоих словах я слышу эхо своих решений, принятых давным-давно. — Фохт поглядел на закрытую дверь комнаты, потом вскинул голову. — Линия Штайнеров рождает два типа людей. Первый — это воин, которому нет равных. Ты из этой породы. Второй — политический интриган, и это твоя сестра Катарина. В некоторых эти свойства смешиваются, и оба они были сильны у твоей бабки, но такие люди очень редки. Я хочу тебе сказать, Виктор, вот что: ты принимаешь военные решения, пренебрегая их политическими последствиями.

— Все это хорошо, Прецентор, и ваше суждение о моей семье весьма интересно, но оно не имеет отношения к делу.

— Имеет, Виктор. Ты знаешь знаменитую цитату из Сантаяны?

— Те, кто не помнят прошлого, вынуждены его пережить снова.

— Именно так, — серьезно кивнул Фохт. — Я и есть это прошлое, Виктор. Я не могу, и Внутренняя Сфера не может позволить тебе повторить то безумие, что совершил я тридцать лет назад.

— Не понимаю.

— Да, полагаю, что не понимаешь. — Фохт неуверенно улыбнулся и протянул руку Виктору. — Позволь представиться, принц Виктор Штайнер-Дэвион. — Я твой двоюродный брат, если убрать два поколения. Мое имя — Фредерик Штайнер.

У Виктора отвисла челюсть, он откинулся назад и тяжело оперся на стену.

— Это… этого не может быть. Ты погиб в Синдикате Дракона на Дромини-IV. Ты был героем, хотя тебя и послали с Десятым Лиранским Гвардейским на самоубийственное задание за то, что строил предательский заговор с Олдо Лестрейдом. Ты подставил Содружество под удар Синдиката… Нет, ты не можешь быть Фредериком.

— Заверяю тебя, что это я и есть, Виктор, и проверка ДНК это быстро подтвердила бы. Мы с тобой кровно связаны только по женской линии, через нашу прапрабабку, и наши митохондриальные ДНК окажутся идентичны. Можешь сам взять у меня кровь и проследить за выполнением тестов, если хочешь доказательства.

Виктор покачал головой, отлично зная точность тестов ДНК. Именно сравнение ДНК показало, что Томас Марик — самозванец. Он поглядел на Фелана.

— Кажется, тебя не удивило его заявление? Волк покачал головой:

— Одним из заданий, которые я выполнял для Ильхана, было раскрыть секрет личности Прецентора. Хотел бы я, чтобы это было так просто, как взять пробу крови.

— Кто еще знает?

Фохт пожал плечами:

— Теодор Курита, Примас Комстара Мори, может быть, еще несколько человек. Я давно уже не считаю себя той, прежней личностью. Свое новое имя я выбрал потому, что его можно приблизительно перевести как «воин возрожденный», и именно таковым я себя считаю. Свои таланты я посвятил охране безопасности Внутренней Сферы. Я влез в политику, и потому оказался там, где я есть, — вне власти, оторванный от семьи и традиций. Я сумел приспособиться к этой жизни, но, Виктор, не думаю, что ты тоже смог бы сделать это.

Виктор вспомнил свои мысли о том, что можно бы бросить все за право жить на свободе с Оми, и потому покачал головой.

— Ты здесь не прав, как, думаю я, не прав и насчет родовых черт Штайнеров.

— Да?

Фелан улыбнулся и уселся в кресле поудобнее.

— Это интересно.

Виктор оттолкнулся от стены и встал прямо, вытянувшись, насколько мог.

— Ты не более был расположен от рождения быть великим воином, чем моя сестра — стервой и убийцей. Это не наследственные черты, это усвоенное поведение. А умение усваивать — это мы получаем в наследство. Твое искусство воина, твоя способность адаптироваться к новой жизни в Комстаре, твое умение найти путь к победе над Кланами — всему этому ты научился, а учиться — это я тоже умею хорошо.

И вот что я хорошо выучил: я не могу предать доверие тех, кто от меня зависит. А Морган и его люди будут зависеть от меня. Катарине будет что делать с Сунь-Цзы Ляо и Томасом Мариком, так что черт с ней и с ее интригами. Мы выполнили нашу половину операции против Кланов, и теперь есть возможность помочь друзьям закончить со своей половиной работы. Это я и собираюсь сделать. Фохт кивнул:

— Слова воина.

Виктор медленно улыбнулся.

— Катарина, я полагаю, доставит нам неприятности, если ей будет нечего делать: На тот маловероятный случай, если Томас и Сунь-Цзы не дадут ей занятия, я организовал пару мелочей, над которыми ей придется крупно задуматься. Может быть, я скроюсь из ее глаз, но никак не из ее мыслей.

Прецентор рискнул улыбнуться:

— Слова Дэвиона.

— Так и должно быть, потому что моей штайнеров-ской половине необходимо за ближайшие девять месяцев узнать все, что можно, о том, как обучать войска коалиции, чтобы привести Кланы к покорности. — Виктор сощурил глаза. — Нам придется организовать учения, снабжение, ремонт, график доставки, безопасность, отношения с прессой…

Фелан негромко засмеялся.

— Этим я предоставлю заниматься тебе, Виктор. А мне ты скажи только, когда выступать.

Виктор опустил взгляд на ботинки, потом посмотрел в зеленые глаза Фелана.

— Фелан, ты и твои люди должны остаться.

— Что? — поднялся с кресла Фелан. — Я говорил, что мы не поведем тебя на Охотницу или Страну Мечты, но не говорил, что не будем тебя сопровождать.

— Я знаю, и я хотел бы, чтобы вы могли быть с нами. — Виктор угрюмо нахмурился. — Смыслом этой операции было показать Кланам, что Внутренняя Сфера вышвырнет их прочь. Ваше участие было жизненно необходимым, поскольку вы теперь — народ Внутренней Сферы. Кошки Новой Звезды, влившиеся в Силы Обороны Звездной Лиги, тоже принадлежат Внутренней Сфере, но я не буду брать их с собой. И не буду брать связанных из Дымчатых Ягуаров. То, что мы должны сделать в космосе Кланов, должно быть сделано войсками Внутренней Сферы. Можно сражаться их оружием, но надо сражаться, не используя результаты их генетических программ. Только так мы можем доказать, что их превосходство иллюзорно, и будущее, созданное совместно, лучше, чем сформированное враждой. — Виктор заговорил тише: — Есть и еще одна причина, более важная: мне нужно, чтобы ты остался в тылу. Вопреки тому, что я сказал Прецентору, я знаю, что Катарина не устоит перед искушением напакостить, пока меня не будет. Если ты будешь здесь с войсками, предназначенными для очистки планет от остатков Дымчатых Ягуаров, будет сила, которая помешает ей пуститься в слишком опасные авантюры. Мне нужен кто-то, к кому может обратиться Ивонна, если не будет справляться. Не знаю, кто лучше тебя может ее защитить.

— Черт тебя побери, Виктор Дэвион! — Фелан с размаху ударил кулаком по ладони. — Я готов был спорить со всеми твоими доводами, а ты просишь меня остаться и поберечь Ивонну. Черт бы тебя побрал. Ты знаешь, наверное, что из всей вашей породы я лучше всего отношусь к ней.

— Да, мне твоя сестра Кэтилин тоже всегда нравилась больше, чем ты. — Виктор и Фелан пристально поглядели друг другу в глаза, затем оба расхохотались. — Ты мой якорь здесь, Фелан. Сохрани мир до нашего возвращения.

— Ты только постарайся вернуться побыстрее. — Фелан погрозил принцу и Прецентору пальцем. — Если вы двое задумаете удрать, как Керенский, и никогда не вернуться, это вам с рук не сойдет. Я вас найду и притащу обратно в этот бедлам, чтобы вы сами разобрались с его пациентами, которых на меня бросаете.

ЭПИЛОГ

Королевский дворец

Триады

Таркард

Округ Донегала

Лиранский Альянс

1 сентября 3059 года

Катрина Штайнер сама бесконечно поражалась сроей сдержанности, которая была подобна поднятию рекламного щита с прославлением собственного унижения. Она вполне могла бы дать выход эмоциям и разнести вдребезги свой кабинет. Еще ее очень подмывало дать приказ разбомбить горный замок, где жил Виктор во время Учредительной Конференции.

Но ему это было бы на руку.

Две дошедшие до Катрины новости наполняли ее бурей противоречивых эмоций. Первая — намек на ранение Виктора на Люсьене. Катрину бесило, что у нею не хватило достоинства умереть. Его смерть сняла бы целый слой сложностей во Внутренней Сфере. Еще ее крайне злило, что доклад — чистейшие слухи, и нельзя получить ни одного твердого доказательства, что Виктор был ранен, А последние сообщения с театра военных действий в Синдикате указывали, что Виктор блестяще проявил себя на поле боя, но получил легкое ранение, которое может оставить шрамы, — удобное объяснение шрамов от катаны, проткнувшей грудь!

Катрина села за стол и откинулась на белую кожаную спинку кресла.

Ясно, что, если я хочу его смерти, надо самой приказать сделать эту работу.

Опыт Катрины в этой области и был причиной ее тревога по поводу второй новости, представленной ее вниманию. Френсис Йешке бесследно исчезла. Не было сына по имени Томми, не было погибшего на Ковентри мужа, не было записи об ее удочерении или о зачатии Галеном Коксом внебрачного ребенка. Женщина, которая в ноябре так искренне просила помощи, исчезла из виду, и все компьютерные записи, подтверждавшие ее существование, исчезли вместе с ней.

Единственным фактом, оставшимся от этой истории, было любопытное совпадение ДНК Галена Кокса и Джерарда Крэнстона. Они были идентичны. Вероятность подобного совпадения равняется одной четырехмиллиардной. Если этого мало, наложение портретов обоих личностей давало множество точек совпадения. Даже профили голосов совпадали.

Отсюда следовал неизбежный вывод, который возвращал Катрину к стычке с Виктором у могилы матери.

Он чертовски много узнал. Он подослал ко мне эту женщину, потом заставил ее исчезнуть, давая мне понять, что знает о моей роли в гибели нашей матери. У него даже может быть доказательство, но он не хочет пускать его в ход раньше времени, чтобы не расшатывать только что созданную Звездную Лигу. А Йешке он послал ко мне по той самой причине, по которой я бы поступила так же, поменяйся мы с ним ролями. Он хочет мучить меня и заставить бояться его возвращения.

Катрина сухо рассмеялась.

— Твоя ошибка, Виктор, в том, что ты дал мне основание для тревоги и время, чтобы с этим основанием разобраться.

Райан Штайнер мертв, и тем на треть сокращалась группа людей, которые могли знать о ее роли в смерти Мелиссы. Вторым был человек по имени Дэвид Ханау. Она смутно помнила этого крепыша. Он был ее агентом в лагере Райана и служил ей верно. Сейчас он жил с женой на Поулсбо, в собственном имении, радуясь обеспеченной жизни, оплаченной Архонтессой. Катрина не считала, что он представляет опасность, но все же… оставленный след.

Я компенсирую потерю его вдове.

Единственный другой человек, который могчто-то знать, — личный секретарь Райана на момент его смерти. Свен Ньюмарк, беженец с Расалхага, присутствовал в комнате в момент смерти Райана. Различные психи-теоретики, помешавшиеся на заговорах, на основе совпадений, недостаточных знаний и принятия желаемого за действительное выдвинули тезис, что Свен и убил Райана. Ньюмарк, очищенный следствием и судом от всяких подозрений в соучастии, какое-то время выдерживал позорную травлю, потом исчез.

И я не могу рисковать, что он снова появится. Я должна его найти и сделать так, чтобы он никому ни о чем не рассказал.

Катрина улыбнулась про себя.

К счастью, в моем распоряжении для этой цели — ресурсы всего правительства. Когда не станет этого человека, не станет и секиры, которую занес над моей шеей Виктор. И когда будет снято это искусственное ограничение, лишь я сама буду себя ограничивать.

Она свела ладони перед грудью.

— А тогда, милый мой брат, когда ты вернешься домой, мы урегулируем наши разногласия раз и навсегда.

* * *

Курорт Хелспринг

Кресчент-Харбор

Нью-Эксфорд

Оборонительный Рубеж Арк-Раял

Франческа Дженкинс рассматривала идущего Свена Ньюмарка из-под больших темных очков, делая вид, что читает документ, вложенный в карманный ридер. Ньюмарк, высокий и тощий, поднялся с шезлонга, стоящего у борта бассейна, и потянулся. Он выкрасил волосы и брови иссиня-черным, но бледные волоски на теле сохранили свой натуральный цвет. Франческа сочла бы ошибкой, что он не выкрасил и их для маскировки, как поступила она сама, но Ньюмарк под именем Реджинальда Старлинга изображал из себя фрондирующего художника. А контраст цвета волос и две серьги в правом ухе были фирменным знаком бунтаря против общества,

Франческа восхищалась дерзостью выбора личины, которая поставила Ньюмарка в центр общественного внимания, но на самом деле это ставило еще один защитный слой между ним и открытием его истинной личности. Почти все, кто желает скрыться, становятся виртуальными отшельниками — находят себе нору, заползают туда и закидывают вход землей. Но стать человеком на виду — только человеком, имеющим репутацию ненадежного, патологически неспособного сказать правду и постоянно строящего из себя что-то новое, — это значит превратиться в карикатуру. Встань он сейчас и закричи в голос, что он — Свен Ньюмарк, никто не принял бы этого всерьез.

Франческа отвергла бы Старлинга как возможную маску Ньюмарка, если бы не сам факт его искусства. Исследуя материалы по Ньюмарку, она обнаружила статейку в дискожурнале сплетен на Солярисе. Имя Ньюмарка стояло в списке людей, которые отдали свои оригинальные произведения на благотворительный аукцион. Через неделю работы Франческа сумела найти экземпляр каталога аукциона, где продавалась оцифрованная картина Ньюмарка. Не имея ничего больше, с чего можно было бы начать поиск, Франческа велела компьютеру проанализировать все аспекты картины, а потом стала по новостям и базам данных искать похожие работы.

Очень много было совпадений в выборе размера и цвета, темы, средств, даже имени — какой-то фальсификатор сделал серию работ якобы Ньюмарка, на которых голова Райана Штайнера разлеталась от пули убийцы, — но хорошее совпадение было только одно. Совпадали буква «С», которой были подписаны и полотно Ньюмарка, выставленное на аукцион, и все работы Старлинга. После этого

Франческа полностью переключилась на Старлинга — «Стара», как называли его неистовые поклонники, или «Реджи» — так называли его брызгавшие слюной критики.

Этих критиков, впрочем, было немного. Искусство Старлинга стало темной стихией, которая находила отклик у людей, живших у самой границы, томящейся под пятой Кланов. Популярность Старлинга подпрыгнула выше звезд, когда Нефритовые Соколы двинулись на Ковентри, и несколько его полотен были проданы за астрономические суммы. Реджинальд Старлинг сделался видной фигурой Нью-Эксфорда, что говорило больше об отсутствии в городе более ярких людей, чем о личной притягательности таланта. Он, конечно, хороший живописец, но бывал резок и груб, и приглашать его на общественные мероприятия считалось делом рискованным.

Все, что она узнавала о Стерлинге, имело какую-то неясную параллель с чем-то в Ньюмарке, а потому Франческа и Курайтис приехали в Нью-Эксфорд и подобрались к художнику поближе.

Франческа якобы случайно поскользнулась в лужице у ножки шезлонга и упала на спину, постаравшись, чтобы купальный халат при этом распахнулся. Ридер выпал из руки и разлетелся на кусочки рядом с Ньюмарком, отскочившие пластиковые осколки кольнули его в бок.

— Ой!

Ньюмарк сел, и глаза его немедленно прилипли к голой груди Франчески. Потом он моргнул и свесил ноги с шезлонга.

— Вы не ушиблись?

. — Нет, но… осторожно! У вас под ногами осколки пластика, а они острые.

— Ах да. Спасибо. — Ньюмарк повернулся, встав коленями на шезлонг, и начал собирать осколки ридера. Подняв выскочивший диск, он прочитал название. — «Безумие беженца», Брейерс.

— Да, этакое легкое чтение. — Франческа встала на колени и частично запахнула халат. — Извините, что так вышло. Какой-то у меня неудачный год.

Ньюмарк потряс диском:

— Ужасный, если вы считаете «Безумие» легким чтением.

Франческа села на пятки, слегка поправила поясок купального костюма, коснувшись сморщенного шрама на левом бедре.

— Люди из Министерства Размещения мне сказали, что в книге Брейерса говорится насчет эмоциональных проблем перемещенных лиц, Я жила на Цюрихе, но там началась война, и я еле уцелела. — Она показала на шрамы у себя на грудине и на бедре. — А выйдя из больницы, я вернулась к родителям, на Ковентри. Туда ударили Кланы, и я опять бежала. — Она обезоруживающе улыбнулась Ньюмарку. — Я сказала компьютеру, чтобы выбрал мне какое-нибудь место, и вот я здесь.

Ньюмарк протянул ей диск.

— И давно?

— Полгода. Я себе говорю, что выдержу первые полгода, если буду все время думать, будто это уикенд на курорте. Выходные дни для хорошего поведения.

Ньюмарк откинулся в шезлонге и засмеялся:

— Ага! Еще один человек, который здесь живет как по приговору!

Франческа вздохнула:

— Теперь, когда разбился ридер, похоже, меня ждет психушка. Книги — только они поддерживали меня в здравом уме.

Он нахмурился:

— Но у вас же должны быть друзья? Хотя бы по работе.

Она качнула головой, разметав белые волосы по плечам.

— Нет, я самостоятельный исследователь. Составляю библиографии. Если писатель или ученый хочет начать новую книгу, я вылавливаю весь относящийся к делу материал, сортирую, отбраковываю, создаю перекрестные ссылки и составляю библиографию. Работа интересная, и платят хорошо. Особенно верно это стало, когда я узнала, как заставить поисковые механизмы эпохи Звездной Лиги вытаскивать новые данные из сердечников памяти Звездной Лига, которые отключает легион Серой Смерти. Но все равно работа очень одинокая.

— Если хорошо платят, можете купить себе новый ридер.

Франческа поежилась:

— Это же не так, как с настоящей работой. Я получаю небольшой аванс для начала работы, но платят мне, когда я ее сдаю. Сейчас я в середине работы над тремя проектами, и ни у одного конца близко не видно. Нет продукта — нет денег.

— Понимаю, — кивнул Ньюмарк. — У меня то же самое.

— Да? А какая у вас работа?

— Вроде как маляр.

— Нет, правда? — Франческа дружелюбно улыбнулась. — Может, я наняла бы вас перекрасить мою квартиру? Белое, молочное, сливочное — не мои цвета.

— Извините, что я неточно выразился. Я художник. — Ньюмарк сел и протянул ей руку. — Реджинальд Старлинг.

— Очень приятно, я Фиона Дженсен. — Она пожала его руку, потом чуть нагнула голову. — А я должна была знать ваше имя?

Вопрос застал Ньюмарка несколько врасплох, потом он улыбнулся и покачал головой:

— Вероятно, нет.

Франческа добавила в голос энтузиазма.

— А ваши картины выставляются где-нибудь? Их можно посмотреть? — Она смешалась. — То есть здесь, в Кресчент-Харбор? Я люблю живопись, на самом деле люблю, но у меня нет…

Ньюмарк протянул руку и заглушил ее возражения, положив ей палец на губы.

— Вы слишком тяжело работали, как вы сами сказали. — Он внимательно посмотрел на нее, вглядываясь синими глазами. — Вот что, Фиона, я возьму вас сегодня в одну галерею. У меня сегодня вечером открытие выставки, и я не собирался туда показываться — задетые завсегдатаи всегда что-нибудь купят, чтобы иметь кусок художника, который выказал им презрение. Феодализм — бесполезные и бездарные думают, что могут действительно владеть работой гения. Пойдем и повеселимся. Франческа заколебалась:

— Открытие выставки? Я бы хотела пойти, но не знаю, есть ли у меня что надеть,

Ньюмарк рассчитанно улыбнулся:

— Вы, милочка, будете со мной. Что бы вы ни надели, ваш наряд признают идеальным и будут вас восхвалять до небес. — Он просунул руку за ее ухо и отвел волосы в сторону. — Да, малость цвета, чтобы придать вам отталкивающий вид, и все будет отлично.

Франческа осторожно высвободила волосы.

— Я туда пойду как ваш друг или как ваша последняя работа?

Ньюмарк поджал губы, прищурился, потом кивнул:

— Туше, мисс Дженсен. У меня, как и у вас, нет на этом булыжнике ни единого друга. Может быть, пришла пора это изменить.

— Изменить к лучшему, — улыбнулась Франческа. — Я могу быть очень хорошим другом, но для этого мне нужны три вещи: доверие, поддержка и честность. С друзьями нет тайн, кроме общих. Если вас это устроит…

Ньюмарк слегка засмеялся, и Франческа услышала в этом звуке тень облегчения.

— У меня есть тайны, которых вам лучше не знать.

— Позвольте мне самой судить, мой друг. — Она коснулась шрама у себя между грудей. — Человека, пережившего то, что пережила я, мало что может поразить.

— Думайте так и дальше, Фиона, — широко улыбнулся Ньюмарк. — Если мы станем хорошими друзьями, мы эту гипотезу проверим, и проверим жестко. Сегодня для вас начинается новая жизнь в Кресчент-Харбор, Фиона Дженсен, и я обещаю вам, что это будет совсем новая жизнь.

Томас Грессман Охотники Сумерки Кланов — 3 (Боевые роботы — BattleTech)

ПРОЛОГ

Год 3058. После веков войны друг против друга Великие Дома Внутренней Сферы объединили силы, чтобы победить величайшую опасность, которую человечество, когда-либо встречало — вторгшиеся Кланы. Но в этот раз они сделают это как общее войско. И это будет сделано под символом возрождённой Звёздной Лиги.

Когда лидеры Внутренней Сферы собрались на Таркаде, чтобы решить, как они могли бы победить Кланы раз и навсегда, они выработали план перенести войну на миры Кланов и уничтожить один из них полностью. Они выбрали Клан Дымчатых Ягуаров своей целью, как наиболее сильный и ненавистный из Кланов.

Во время составления планов пришла обескураживающая новость: ренегат из клана Ягуаров открыл путь к Клановским мирам, который до этого момента был секретом, охраняемым так тщательно, что даже капитаны прыжковых кораблей знали только путевые станции и транзитные точки, необходимые для их части пути домой из Внутренней Сферы.

Планы неожиданно изменились. Не только против миров оккупированных Кланом Дымчатых Ягуаров будет направлен удар войск Внутренней Сферы направленных под эгидой Звёздной Лиги, но будет послано второе войско на Хантресс, изначальный мир Дымчатых Ягуаров, которое уничтожит его полностью.

Виктор Ян Штайнер Дэвион возглавит Операцию Бульдог — атаку на миры, оккупированные этим кланом во Внутренней Сфере. Маршал Морган Хасек-Дэвион получил командование над второй частью операции, Войском Змей, которое проделает свой путь на Хантресс в обстановке полной секретности.

Морган, корабли и люди его войска будут следовать по Дороге Исхода, по пути через звезды пройденному Александром Керенским, когда тот уводил своих людей из Внутренне й Сферы примерно три столетия назад. Керенский оставил все позади, чтобы сохранить человечество от самого себя. Теперь Морган идёт по пути легендарного полководца, чтобы попытаться спасти человечество от наследия Керенского.

1

Гарнизонное строение Дымчатых Ягуаров

Реега, Бангор Зона Оккупации Клана Дымчатого Ягуара

12 августа 3058 0422 часа.

Таи-и Михаил Риан приостановил своё продвижение вверх по стене, ограждающей гарнизонный комплекс Дымчатых Ягуаров. Причина была проста: в трех метрах выше него массивный Элементал положил клешнеобразную перчатку своего боевого костюма на каменный парапет и всмотрелся в джунгли, покрывающие низкие холмы, насколько мог видеть глаз.

Несмотря на тяжёлые тучи, что закрывали свет звёзд, который прошёл бы легко через тонкую, разреженную атмосферу Бангора, Риан без проблем рассмотрел детали боевой брони Клановского часового. Отклонившись немного, он мог видеть части темно-серого и зеленого на фоне боевых орудий металлическо-серого цвета, хотя светоусиливающая аппаратура встроенная в визор его шлема и отражала все цвета в оттенками серого. Элементал в его горшкообразном шлеме с широким обзорным экраном напоминал Риану демонов, о которых его бабушка часто говорила и называла О-бакемоно. Треугольные пусковые установки ракет малого радиуса действия, возвышающиеся над плечами воина, как свёрнутые крылья, никак не рассеивали этого впечатления. Риан вытряхнул эти мысли из головы, как только взглянул на свой наручный компьютер: 0422 часа. Прямо по графику.

Элементал опирался о парапет, как показалось вечность, мощный противороботный лазер, присоединённый к правой руке его костюма, последовал за его взглядом, усиленным электроникой. Риан опять прижался к стене, не будучи уверенным, было ли это произвольное движение орудия за взглядом часового или тот слышал тихий стальной скрежет, по мере того как Михаил втыкал стальные альпинистские костыли в трещины стены.

Риан взглянул вниз мимо альпинистских крючьев притянутых к его рукам и ногам. Примерно в пяти метрах под ним он мог различить тени шести других членов ЭУКД притаившихся у основания стены в прикрывающем порядке. Взглянув ещё раз на всё ещё всматривающегося в темноту часового, он коснулся языком коммуникатора встроенного в его костюм, разрывая тишину короткими сериями радиосигналов. Два-один-три.

Немедленным ответом тонкий щелчок раздался в воздухе. Лазерный луч, посланный одним из его людей, спрятавшихся в джунглях метрах в ста от стены, пронзил визор Элементала. Когда гигантская фигура отпрянула, только маленькая дырочка была проплавлена в лицевой пластине. Дымок всё ещё поднимался от разрушенного визора, когда Риан уже вскарабкался наверх и пробежал вдоль парапета. Он бросился в тень, стараясь при этом получить полную картину, используя электронно-усиленное зрение.

Всё внутри стен было темно и тихо. Он не мог различить никакого движения. Немного света слабо доносилось до него от низкого деревянного здания по левую руку, строение, которое предварительный брифинг обозначил как бараки. Здания были окружены пятиметровой стеной, которая раньше также принадлежала Синдикату Драконов. Это сооружение, расположенное где-то в трех километрах от планетарной столицы Риеги, когда-то было ремонтной и подзарядной базой для милиции Бангора, но это было до того момента, как пришли Кланы. Кланы. Риан притаился, когда крючья, клацнув, тихо задели за стену. Девятью годами раньше, массивное вторгшееся войско, больше по размеру любого занесённого в анналы военной истории, вошло во Внутреннюю Сферу, принося с собой уровень технологий и разрушений, который люди Внутренней Сферы считали потерянными за века военных пожаров. Сперва, происхождение этих невероятных воинов было неизвестно. Впоследствии, путём контактов и конфликтов правда была открыта.

Мистические потомки армии Звёздной Лиги, что последовала за генералом Керенским за границы известного космоса три века назад. Они прошли через треть Внутренней Сферы, безжалостно уничтожая тех, кто пытался встать у них на пути. Появилось шесть штурмующих Кланов, каждый из которых был назван именем хищника обитающего на их далёких, неизвестных мирах. Кречеты, Стальные Гадюки, Волки, Призрачные Медведи, Коты Новы и Дымчатые Ягуары. Даже среди этих генетически отобранных для войны воинов, Ягуары были наиболее безжалостными и злобными.

Ягуары убивали и прожигали свой путь примерно через треть столь любимого Рианом Синдиката Драконов, в то время как остальные вторгшиеся Кланы отрезали другой гигантский кусок от Внутренней Сферы. Эта лавина была остановлена только тогда, когда КомСтар показал, что является не только секретной организацией сохраняющей технологии уже в течение веков, но и эффективной военной силой, чьи технологии могли сравниться с Клановскими.

Иль Хан Кланов и Прецентор Мартиал из КомСтара согласились перенести решающую битву на планету Токайдо. Если бы Кланы победили, они бы объявили Терру, место рождения человечества, наиболее искомым трофеем своих воинов. Если они проигрывали, они соглашались приостановить вторжение на пятнадцать лет. В течение трех недель кровавых боев, КомСтар победил до сих пор непобедимые Кланы. Но Клановцы все ещё оккупировали миры, которые они заняли ранее, и они не забыли свои собственные цели.

Оби стороны продолжали рейды, нарушая перемирие, и Синдикат наносил любое возможное повреждение врагу и похищал любую технологию, которую они могли бы взять с собой для изучения и разработки. Вот почему Риан и его команда были посланы на Бангор.

Бангор был относительно малозначительной планетой до тех пор, пока туда не пришли Кланы. Сейчас Дымчатые Ягуары использовали старые милицейские строения, как промежуточную станцию для воинов и материалов, направленных для подкрепления в оккупационную зону. Находясь так рядом со столь ценной мишенью, лежащей так близко, руководство Синдиката решило направить отряд командос ЭУКД сделать то, что они делают лучше всего. Элитная Ударная Команда Шесть Драконов (ЭУКД) взяла эту миссию и, как любая команда такого рода, была одним из наиболее высоко тренированных и безжалостных отрядов военных шпионов, саботажников и убийц когда-либо использованных человечеством.

Осмотр строений, проведённый Рианом, показал, что его присутствие не было обнаружено. Секундой позже к нему присоединились шесть других призрачных фигур, подтягивающихся вверх по парапету со слабым шуршанием ткани по камню. Они были куда больше похожи на людей чем Элементал, которого только что убил снайпер из его команды, но только частично. Их тела были затянуты в мешковатую ткань, которая медленно меняла цвет по мере продвижения от тёмной стены к более светлому парапету. Их головы скрывались под шлемами, сделанными из того же пласталя, что и экраны боевых роботов. Хотя визоры их шлемов были темно-красными, человек внутри мог видеть через них. Все, кроме одного из проникших, держали в руках мощные винтовки-карабины Блазера. Чёрный сантиметровый кабель соединял сдвоенный лазер с нейлоновым проводом, тянущимся от креплений каждого боевого костюма. Также было несколько свободных креплений возвращённых в исходное положение.

Остановившись над неподвижным телом, Риан наклонился к пробитому визору и увидел, что лицо под разбитым стеклом принадлежало женщине. Этот факт не ужаснул его. Единственным заключением было лишь то, что потенциальная опасность для его миссии была уничтожена. Убедившись, что одинокий страж мёртв, он указал на остальных из его команды. Он мало сожалел о смерти этого воина. Массивный, генетически выращенный воин убил бы его, если заметил. Воин Ягуар был лишь вражеской единицей — целью, которую необходимо было уничтожить. И снайпер сделал это с тем же волнением, что проявил бы и Риан забирая фишку оппонента в игре гоу.

Он двинулся опять к команде. Без звука они разделились на пары: одна повернула налево, другая направо, в то время как третья — Риан и другой человек нёсший нейлоновый шнур через правое плечо — тихо пошли по направлению к пролёту ступенек, что вели вниз с дорожки парапета. Каждая группа из двух человек имела свою цель, которую необходимо было осуществить на затемнённом пространстве. Один человек остался позади, вооружённый переносным автоматом, а не винтовкой Блазера, он ступил в тень наверху парапета. Из скрытой позиции часовой этой группы смотрел внутрь строений, наблюдая за вражеской активностью.

Ненадолго Риан остановил в своё продвижение по ступенькам, стараясь определить источник тихого звука. Убедившись, что этот звук не представляет опасности для его миссии, призрачные фигуры Риана и его партнёра пересекли большой открытый двор, перебегая из тени в тень. В конце концов, эта пара достигла больших гаражных дверей на противоположной стороне площади. Риан приостановился на мгновение, чтобы подобрать отмычку, перед тем как проникнуть внутрь. Его компаньон следовал вплотную за ним.

Зрелище, которое открылось их глазам, вызывало благоговейный страх. Новые ОмниРоботы штурмового класса, все свежевыкрашенные в светло и темно-серые пятна обычной для Дымчатых Ягуаров окраски, стояли, как казалось, застыв в напряжении, слабо светясь в тусклом свете флуоресцентных панелей, расположенных над их головами.

Боевые роботы были уже века. Ужасные военные машины, различающиеся по размеру от маленьких, быстрых, 20-тонных разведывательных единиц до массивных монстров, весящих по 100-тонн. Неся на себе батареи лазеров, ракетных установок, быстрых автопушек, и перезаряжаемых протонно-ионных орудий, защищённые слоями усиленной стали и композитных материалов, боевые роботы являются непобедимыми машинами смерти. Или... так думали воины Внутренней Сферы.

Роботы, которые использовались Кланами, превосходили технически по всем показателям машины, используемые во Внутренней Сфере. Называемые ОмниРоботами, они могли быть снаряжены под специфические особенности поля битвы или под индивидуальный стиль вождения пилота. Эта возможность в сочетании с их гигантской научной усложнённостью, значила, что два звена роботов, которые Риан и его партнёр рассматривали сейчас, представляли пик военной технологии.

Командос начали свою работу. Они выбрали ближайший робот, 85-тонный монстр названный Масакари воинами Синдиката, впервые встретившими его. Только позже они узнали, что Клановское имя этой машины — Вархаук. В любом случае, массивная машина с её счетверёнными дальнобойными ППИ и тяжёлой броней была шагающим кошмаром, от которого воины Внутренней Сферы никак не могли проснуться.

Тёмные фигуры вскарабкались на торс ОмниРобота, их маскирующие костюмы меняли свой цвет, по мере того как они продвигались. Встав на левое бедро робота, они могли дотянуться до панели доступа, расположенной в его спине. Отодвинув ручную задвижку и открыв панель, они обнаружили пучок проводов, охлаждающих трубок и миомерных мускулов. Риан проверил маленький дисплей данных, встроенный в тыльную поверхность его кисти, набирая несколько команд, прежде чем он получил искомую информацию. Как только он убрал свой датчик от проводов, его помощник передал маленький пакет, закатанный в пластик.

Риан наконец закончил свои вычисления. Взяв коробку у своего товарища, он поместил приспособление внутрь через дыру. Как только он убедился, что объект не затрагивает никаких жизненно важных узлов робота, он использовал зажимы, чтобы присоединить посылку к одному из силовых кабелей, и вытянул свою руку наружу. Быстро сработавшие командос тихо вернули панель на место и двинулись к следующему роботу, человечески выглядевшему роботу — Горгулья. Пятнадцатью минутами позже ночные визитёры уже посетили все десять Клановских роботов. Каждая машина теперь несла на себе диверсионное устройство где-то внутри корпуса. Тихо Риан ввёл новую порцию команд в свой наручный компьютер и кивком головы подал сигнал своему компаньону двигаться за ним.

Также тихо и быстро, как они и пришли, они прошли вдоль стены, пробежав по парапету, спустились вниз по ту сторону стены и растворились в тени.

В пятидесяти метрах в глубине леса они остановились рядом с нависшим стволом раскинувшейся пальмы. Заняв позицию по обоим сторонам дерева, они тщательно наблюдали за лагерем. Вскоре, вторая пара закамуфлированных воинов появилась в поле зрения, выдаваемые только колебанием джунглей вокруг них. Риан приподнял слегка свой подбородок в вопросительном жесте. Один из вновь прибывших кивнул в ответ и растворился в тени этого же дерева.

Через небольшой промежуток времени последняя пара командос, в том числе и часовой вооружённый автоматом, соединилась с их товарищами. Один из них нёс с собой небольшой металлический кейс, зажатый в руке. Риан знал, что ни один из его товарищей не брал его с собой, когда они спустились вниз с парапета для выполнения их установленной цели — порчи коммуникаций этого форта и сенсорного оборудования. Причина, почему содержимое этого кейса было столь важно, что группе пришлось взять его с собой, должна была подождать до тех пор пока его команда не получит разъяснения по выполненной миссии. После того как Риан получил кивок от последней пары, он вскинул большой палец и указал по направлению уводящему от комплекса.

Один за другим люди растворились в тени джунглей. Через пару десятков метров к ним присоединились ещё двое. Один нёс винтовку Блазера в правой руке и держал громоздкий рюкзак в своей свободной руке. Другой боец обладал массивной, тяжёлой лазерной винтовкой. Высокоэнергетический электронный прицел, прикреплённый к оружию, выдавал его назначение — снайперская винтовка. Это было то орудие, которое убрало часового, расхаживавшего по стене.

Риан кивнул в знак признательности своему снайперу и пристроил их к линии своих людей, пара присоединилась к своим товарищам. Быстро и бесшумно команда растворилась в джунглях, сохраняя каждого в поле зрения с помощью сложных сенсорных приспособления, встроенных в их шлемы. Шлемы, визоры, которых были сделаны из тёмного пласталя, были снабжены приборами ночного видения, инфракрасными очками и почти каждым типом сенсоров, что могли быть умещены в их двухкилограммовую массу.

Пять километров и часов позже команда, пробиравшаяся через трудную территорию разросшихся джунглей, прибыла на небольшую расчищенную поляну. Командос быстро распределились, обыскивая периметр в поисках затаившегося неприятеля. Когда никого не было обнаружено, Риан впервые заговорил.

— О`к! тут чисто. Холлис вызывай их сюда.

Связист команды вытянул небольшой набор инструментов из своего рюкзака. Несколькими секундами позже, он соединил компоненты в мощный направленный передатчик. Тогда он произнёс в него несколько быстрых слов микрофон, присоединённый к передатчику.

— Аттис, это Травер. Запрашиваем транспорт.

Нажатием нескольких кнопок это сообщение было сжато в пакет данных, который мог быть отправлен меньше чем за десятую секунды, и послано в разгорающееся небо.

— О`к, — сказал связист, кивая — Теперь мы будем ждать.

Через сорок пять минут окрашенный в серый цвет КР-61 Шаттл Дальнего Радиуса низко пронёсся над вершинами деревьев. Ещё до того, как посадочные опоры коснулись травы на поляне, затянутые в чёрное фигуры выбежали из своих скрытых позиций. Меньше чем за тридцать секунд все восемь пронеслись по площадке и влетели в открытую дверь грузового трюма.

Как только последний попал внутрь, Риан ударил кулаком по кнопке закрывающей люк между трюмом и контрольной палубой.

— Все здесь! Пошёл! Пошёл! Пошёл!

Жёсткий визг наполнил воздух, по мере того как дверь начала закрываться. Перед тем как она полностью захлопнулась, корабль уже немного поднялся. Пилот оторвал корабль от земли. Грохот от двигателей вертикального взлёта заложил уши пассажиров, несмотря на противошумовые наушники встроенные в их шлемы.

Обычно КР-61 использовался для перевозки восьми тонн груза в своём крошечном трюме. Восемь людей и их снаряжение находились в очень стеснённом положении. Шаттл был меньше, чем любой нормальный космический корабль, и его двигатель Питбан 300А делал его быстрее, чем большинство других малых кораблей. Он был выбран как раз из-за этих характеристик.

Как только инерция быстрого разгона отпустила, Таи-и Михаил Риан отпустил крепления на своём костюме и убрал тяжёлый шлем и визор. Повращав головой, он напряг мускулы шеи. Заболевшие мускулы, которым пришлось поддерживать почти двухкилограммовую массу шлема и сенсорной поддержки в течение последних тридцати шести часов, начали расслабляться. Рассматривая узкий грузовой трюм, он почувствовал чувство гордости за шесть мужчин и двух женщин сидевших рядом с ним.

Эти восемь воинов совершили то, что ни один отряд Элитной Ударной Команды Дракона никогда не выполнял. Они сделали прыжок на оккупированный Кланом мир. Парашютная система затяжного прыжка позволила им приземлится незамеченными в нескольких километрах от базы Ягуаров. Оказавшись на земле, они проникли в комплекс Клана, саботировали вражеские сенсоры и коммуникационные антенны, оставили вредные маленькие сюрпризы в основных гироузлах бинария ОмниРоботов, и исчезли снова, все без единого ранения.

Риан улыбнулся про себя, представив шок пилотов из Клана Дымчатых Ягуаров, когда они попытаются запустить их машины. Главный компьютер робота пошлёт сигнал массивному гироскопу, и этот сигнал заставит взорваться небольшие заряды пентаглицирина. Установленные заряды пошлют высокоскоростной взрыв в основание гироскопа, повреждая деликатный инструмент, который помогает роботу сохранять равновесие. Картина падающих роботов вызвала улыбку на лице Риана. Повреждение, хотя и поддающееся ремонту займёт у техников Клана около четырех часов. Однако Риан знал, что они не получили бы этих четырех часов.

Сперва Риан думал, что это глупо просто повредить вражеские ОмниРоботы, а не уничтожить их. Тогда офицер по связи их подразделения разъяснил им цель этой операции. Разведка сообщила, что Ягуары испытывают усовершенствованные версии их стандартных ОмниРоботов в полевых условиях. Было очень желательным взглянуть на эти машины поближе. Так же было известно, что подкрепление пришло из-за Периферии, хотя Бангор и относился к прифронтовым планетам.

Высшие чины командования войсками Дракона решились на двухфазовую операцию. Элитная Ударная Команда Шесть Драконов под руководством Таи-и Риана, вошла в систему Бангора на коммерческом прыжковом корабле. В то время пока корабль перезаряжался, Шаттл команды отделился, заняв место внутри пояса астероидов, занимающего третью орбиту в этой системе. Как только транспортник выпрыгнул из системы, и суматоха улеглась, Шаттл занял позицию для орбитального прыжка команды на планету.

Как только члены команды начали своё долгое падение по направлению к поверхности планеты, Шаттл отступил прочь и спрятался среди астероидов. Оказавшись на земле, команда ЭУКД повредила центральные коммуникации и сенсорные производства в Риеге, месте, где заседало правительство Ягуаров. Они также сделали новые роботы нефункциональными без уничтожения, и ушли, как только начался настоящий рейд.

— Риан-сан? — Голос пилота Шаттла прорвался через мысли Риана. — Вот они, сэр.

Риан протиснулся через узкую дверь на полётную палубу. Через экран корабля он видел причину, по которой Клановцы не получили бы четыре часа, чтобы заменить повреждённые гироскопы. На расстоянии больше, чем в две сотни километров было невозможно выделить отдельные корабли, но он мог видеть огни двигателей четырех Шаттлов класса Леопард направляющихся на поверхность Бангора. Риан не знал, что за соединение было послано, чтобы провести рейд на планете, и это его уже не заботило. Его часть операции закончилась. Он и его команда очистила путь прибытия для атакующего войска на планету безопасно. Они также повредили наиболее мощное оружие защитников. Теперь это зависело от пилотов роботов, этих тяжело и сильно защищённых жокеев, заявляющих, что только они обладают монополией на воинский дух Синдиката Драконов, люди, которые никогда не видели врагов кроме как через защитный экран боевого мостика.

Нет, сказал себе Риан, пока наблюдал, как Шаттлы стремятся к поверхности планеты далеко внизу, если кто-то в Синдикате Драконов и знает, что такое быть воином, так это мужчины и женщины команды ЭУКД.

2

Тактический Командный Центр ЭУКД

Пешт, Военный Округ Пешт

Синдикат Драконов

22 августа 3058 1505 часов.

— Таи-и Риан опишите путь, которым вы проникни внутрь комплекса зданий.

Михаил Риан слегка встряхнул головой не в силах побороть некоторое чувство раздражения. Его команда прошла через разбор миссии с одним офицером разведки, как только КР-61 пришвартовался к прыжковому кораблю Дамаскус. Он повторил все снова второму офицеру, когда корабль остановился на перезарядку в Мальдонадо. Теперь они были здесь, в казармах ЭУКД на Пеште, и их проверял уже третий офицер службы безопасности, на этот раз носящий нашивки Шо-са. Табличка с именем, висевшая над офицерским левым нагрудным карманом, читалась как Лешко, но Риан сомневался, что это было именем, с которым родился этот человек. Офицеры безопасности меняли свои имена также часто, как обычные люди меняют свои носки.

Риан знал, что он связан кодексом долга и должен продолжать отвечать на вопросы до тех пор, пока ад не замёрзнет, но было все-таки сложно понять эту необходимость в подтверждении и переподтверждении фактов. Он и его команда были воинами. Воины высшего класса. Немногие были отобраны для ЭУКД, и ещё меньше могли пережить злобные тренировки. Командос ЭУКД не имели себе равных во Внутренней Сфере и хранились руководством Синдиката только для наиболее важных миссий. Так почему кто-то сомневается в том, что он сказал.

Риан был осторожен и рассудителен относительно подвига совершённого ими на Бангоре. Они проникли во вражеский лагерь, нарушили работу наиболее мощного вражеского оружия и скрылись незамеченными. Тем не менее, он старался сохранять вежливый, формальный тон разговора со своим инквизитором. Он может быть осторожным, он может быть элитным воином, но всё это не освобождает его от беспрекословного подчинения, как и любого солдата Синдиката.

— Мы подошли к строениям с юга, — сказал он, — Сиор и Картер заняли свои позиции на низком пригорке на расстоянии около километра от стены. Моя команда достигла стены в маскирующих костюмах и приготовилась к тому, чтобы взобраться наверх. Элементал остановился отдохнуть прямо над нашей позицией. Младший капрал Сиор выстрелил один раз, нейтрализовав часового. Затем мы взобрались наверх, используя стандартный набор крючьев для восхождения.

Последнее не было, откровенно говоря, правдой. Команда Риана обнаружила, что выпущенные в Синдикате крючья неудобны, выяснилось, что они часто ломаются под весом полностью снаряжённого пехотинца. Вместо их они использовали коммерчески изготовленное снаряжение, предназначенное для гражданских скалолазов и нужд ниндзя. Риан решил умолчать про этот факт, зная, что это вызовет лишь подозрения в отклонении, даже небольшом, от военной политики Синдиката. Миссия была закончена удачно — что хорошего было бы в проявлении критицизма сейчас?

— Оказавшись за стеной, команда разбилась на пары и направилась к уже распределённым целям. Райко и Ву позаботились о системе связи и сенсорных установках, уничтожив антенные конструкции. Холлис и Акида установили ловушки на тех зданиях, что были обозначены на наших планах, как воинские бараки. Танабе и я встроили заряды в роботов. Рядовой Накамура оставался на верху стены, прикрывая комплекс с его лёгким автоматическим пулемётом.

Спрашивающий офицер кивнул, внося заметки в банк данных. — Продолжайте.

— Хай, — Риан запустил руки в свои тонкие, прямые чёрные волосы — Танабе и я поместили четвертькилограммовые заряды в гироскопы роботов, выбранных нашей целью. Детонаторы были присоединены к кабелям, ведущим к нейрошлемам пилотов, как только мы закончили, мы ушли.

— Встретили ли вы сопротивление?

— Кроме Элементала, уничтоженного Капралом Сиор, мы не вступали во взаимодействовали с противником.

— Таи-и, ваш рапорт утверждал, что Старший Сержант Райко и Рядовой Ву принесли с собой захваченный кейс, когда достигли точки сбора отряда. — Лешко посмотрел на Риана, не отрывая глаз от компьютерного монитора. — Почему этот кейс был столь важен, что они не могли оставить его последующим за вами войскам?

— Сер, это известный в военном деле принцип, что ни один план битвы не выдерживает встречи с противником. — Раздражение Риана начало прорываться в его голос. Он был одним из немногих людей не Японского происхождения допущенных к командованию Элитной Ударной Командой Драконов группой Шесть. Он был тщательно обучен тонкостям общества Синдиката, особенно в том, что касалось военного дела. Всё же временами он не выдерживал веса громадной командной структуры командования Синдиката Драконов, хотя обычно прятал своё раздражение под своим непроницаемым спокойствием.

— Во время выполнения своей задачи Райко обнаружил открытый сейф в офисе коммуникационной/сенсорной службы — Риан продолжил, — Он изучил находившееся в сейфе и обнаружил чемоданчик, который содержал, как бумажные, так и электронные версии схем, инструкций по обслуживанию и технических данных по роботам, испортить которые, нам было поручено. Он решил, что кейс слишком ценен, чтобы его оставить.

— Оставь мы его для поисковых групп на земле, они могли бы пропустить его. Так как мы были под действием приказа о соблюдении радиомолчания до тех пор, пока не достигнем посадочного маяка, мы не могли связаться со следующими за нами. Даже если бы мы могли связаться с ними, мы не знали об их тактической и командной ценности. Райко решил, что значимость содержимого чемоданчика перевешивает риск, возрастающий от его захвата. — Риан закончил говорить нетерпеливым взмахом головы.

Шо-са Лешко поднял голову точно на уровень с головой Риана. Да, Риан накричал на вышестоящего офицера, но тот спрашивал о профессиональности оперативника. Каждый из них нарушил тот строгий кодекс военного протокола, что связывал каждого воина Синдиката. В течение нескольких мгновений они смотрели друг на друга. Потом Лешко опустил глаза, как будто просматривая данные на экране переносного компьютера.

— Конечно, вы правы, Таи-и — пробормотал Лешко — Данные, что вы принесли, оказались важными.

— Хай, Шо-са, — Риан перешёл на формальный Японский Синдиката — Сумимасен, мне не следовало повышать голос.

— Шигатага-наи, Риан-сан — Лешко последовал форме, показывая, что высказывания Риана не задели его — Важно, что вы закончили миссию удовлетворительно. Мой доклад так и будет утверждать.

— Аригато — Риан наклонил свою голову в подобии поклона. Однако в душе он не был доволен. «Сохрани меня Дракон от бюрократических дураков». Как и в любом другом случае, когда солдат выражал свои желания, никто не ответил.

Через полтора часа Риан был опять вызван в командный центр. Он шёл по тонкому лезвию истощённости с того времени, когда он и его команда вернулись на Пешт. Путешествие с Бангора заняло больше недели, но большую часть этого времени заняло написание рапортов, ответы на вопросы и тому подобное. После разговора с Лешко, Риан решил, что он закончил разъяснения по этой удачливой, но рутинной миссии его команды. Он только прилёг, когда интерком издал свой тонкий неприятный сигнал.

Гири, долг, требовал, чтобы он немедленно ответил на вызов, но усталость брала своё, отражаясь в его характере и манерах. Он встал, натянул одежду и вызвал лифт до командного центра. Ко времени, когда он достиг массивных стальных дверей, он взял себя в руки и мог спокойно войти в комнату, становящуюся всё более знакомой.

— Таи-и Михаил Риан прибыл по приказу, — отрапортовал он, вскидывая руку в традиционном салюте.

Его салют был принят не Шо-са Лешко ни его заместителем Шо-са Мартин Чизей, оба присутствовали, а Шо-шо Хидеки Ишмару, новым командиром данной программы ЭУКД.

Присутствие Ишмару удивило Риана, заставив насторожиться. Шо-шо занял место лидера ЭУКД после Таи-шо Хохиро Кижури, умершего от руки предателя. Риан знал слухи, ходившие о вовлеченности Кижури в позорное покушение, совершённое на Координатора Теодора Куриту во время празднования дня рождения Координатора несколькими месяцами раньше. Риан знал, что Ишмару имел репутацию превосходного администратора, отличного воина и фанатично преданного дому Куриты. Однако на персональном уровне он был всё ещё неизвестной величиной. Эта неуверенность оставила Риану некоторое чувство насторожённости от присутствия Ишмару.

— Коничии-ва, Таи-и Риан — приветствие Ишмару было холодным и формальным. — Есть ли проблемы?

— Коничии-ва, Шо-шо Ишмару-сама — Риан остановился и поклонился, с трудом вспомнив о необходимости вернуть пожелание хорошего дня командиру. — Нет, Шо-шо, нет никаких проблем.

— Я рад. Это плохо, если возникают проблемы между младшими офицерами и их начальниками, нех? — короткий ответ Ишмару нёс в себе предупреждение, которое Риан не мог не пропустить.

Не дожидаясь ответа, Ишмару продолжил.

— Я понимаю, что ваша команда только что вернулась с поля битвы, но у меня есть важную миссию, что не может ждать. Это исходит от самого Координатора.

Риан почти забылся, но его тренировки победили, и он сохранял каменное лицо, слушая наиболее судьбоносные слова, которые он когда-либо слышал со времён, когда стал одним из членов ЭУКД.

— Вы, Шо-са Чизей и команда Шесть должны прибыть в космопорт в пятнадцать часов. Вы будете взяты на, в некоторой степени, дипломатическую миссию. Ваши люди должны взять кроме обычной униформы ещё и парадную. В силу задач этой миссии вы будете осуществлять прикрытие персональной безопасности для высоко офицера Синдиката. Ваша лояльность Синдикату была в точности установлена, Риан-сан, как ваша, так и вашей команды. Я уверен, вы можете оценить позицию, в которую это помешает вас? Очень малое число команд ЭУКД прошли через недавнюю проверку лояльности нетронутыми. Ваша сделала это. Это делает вас и ваших людей очень ценными для Синдиката. Вы одни из немногих людей, в чьи руки мы можем вручить жизнь и безопасность высших чинов Синдиката.

Риан чувствовал, чтобеспокойство исчезает, и это место занимает чувство гордости за его команду. Вот была возможность для его команды послужить Дракону. Прошло только несколько недель со времени бесчестного покушения на жизнь Координатора, совершённого Таи-шо командиром Хохиро Кижури, поддержанного другими ренегатами из членов ЭУКД и даже некоторыми людьми из личной охраны Координатора. Для Риана и всех остальных мужчин и женщин команды ЭУКД, подозрение тяжким грузом легло на честь. Многие стали служить Дракону ещё более самоотверженно, чтобы их лояльность и служба стёрли пятно позора. Шо-са Ишмару заметил перемены в состоянии Риана и кивнул, говоря.

— Вас встретят по пути другие члены высшего командного состава Синдиката. Когда вы прибудете на конечную точку назначения, вам следует оказать поддержку в экспертизе и планировании специальной военной операции. Как полевой оперативник ваше участие будет очень полезным.

— Хай, Шо-шо, варикамас — Риан опять поклонился, — Могу ли я спросить вас, кого мы будем охранять и куда мы направимся?

— Конечно, Таи-и — Ишмару улыбнулся впервые с тех пор, как Риан вошёл в комнату — Вы будете сопровождать Координатора Теодора Куриту на Таркад.

3

Форт Телемар Кикуя,

Пограничная Область Тамар

Лиранский Альянс

14 декабря 3058 1600 часов.

С её места на обзорной площадке генерал Ариана Винстон наблюдала, как последние группы кадетов Лёгкой Кавалерии Эридана маршировали по серой площади, их униформы подсвечивались лучами позднего вечернего солнца. Она не удержалась и улыбнулась удовлетворённо. Хорошо было вернуться назад на Кикуя и тренировочную базу Лёгкой Кавалерии в Форте Телемар. Также хорошо было от сознания того, что Лёгкая Кавалерия опять была почти на уровне её полной силы в три полных полка после ужасающих потерь, понесённых на Ковентри. Было сложно поверить, как много случилось с тех пор.

Винстон сразу не вернулась в Форт Телемар после Ковентри, а была вызвана на Таркад Архонтом Катриной Штайнером. Там лидеры Внутренней Сферы собрались на Уайттингскую Конференцию, первый большой саммит после Аутрича. Винстон прибыла домой только вчера и была довольна, что её прибытие совпало с церемонией награждения. Она приехала с большими новостями, хотя никто пока не знал о них. Наблюдая за свежими, молодыми лицами проходящими мимо, ей неожиданно показалось, что вся долгая и героическая история Лёгкой Кавалерии Эридана вела к этому дню, этому моменту.

Когда Александр Керенский ушёл из Внутренней Сферы веками раньше, забрав большую часть Оборонительного Войска Звёздной Лиги с собой, Лёгкая Кавалерия осталась позади. Но они никогда не забывали ни своих корней, тянущихся к Звёздной Лиге, ни веры, что однажды Звёздная Лига поднимется из руин. Подразделение было сильно в иллюстрации своей истории, и даже добавило чёрный бордюр на свою эмблему, в символ траура по уходу Генерала Керенского. Каждый член Лёгкой Кавалерии мечтал о дне, когда он или она сможет с гордостью надеть униформу ОВЗД. И теперь новое Оборонительное Войско Звёздной Лиги было возрождено. Они собирались перенести войну в Кланы и вытеснить их из Внутренней Сферы навсегда.

Для Арианы Винстон источник особой гордости был в том, что Маршал Морган Хасек-Дэвион выбрал её, как второго командира секретного войска, что ударит прямо в сердце Кланов — Хантресс, основной мир Клана Дымчатых Ягуаров. Это будет трудно и сложно исполнить, но если кто-либо мог вытянуть это, то это был Морган. Ходили легенды о его решениях на поле, так и о его опытности на высшем уровне командования. Он также был высшим командиром Лёгкой Кавалерии во время войны с Кланами, и Винстон не могла дождаться, чтобы послужить ещё раз с ним.

Как только штандарт Лёгкой Кавалерии, скачущий чёрный конь на золотом фоне, пронесли мимо обзорного стенда она и дюжина офицеров, занимавших маленькую платформу, призвали к вниманию. Почти все как один выбросили вверх и вперёд свои правые руки, приветствуя знамя, за которым они и их предки шли более чем три сотни лет. Знаменосец ответил приветствующим знамя командирам, вскинув его над головой. Древко знамени было покрыто разноцветными лентами, каждая из которых отмечала битву или кампанию, в которой Лёгкая Кавалерия играла свою часть. Большинство из битв были ярко окрашены, но несколько, как одна в честь траура по резне на Сендай, были сделаны из чёрного шелка.

Наиболее недавняя добавка к почестям битв называлась Ковентри, единственное слово, посылающее дрожь по спине Арианы Винстон. Даже мимолётный взгляд на имя этой политой кровью планеты был достаточен, чтобы вызвать воспоминания близких, безкомпромисных боев. Ковентри отметила первую реальную совместную военную инициативу Наследных Государств за ближайшие три столетия. В этой кампании войско, собранное из военных сил каждого из Великих Домов, объединилось, чтобы остановить непрекращающееся продвижение Клана Кречета вглубь Лиранского Альянса.

Полковой оркестр закончил все формальные процедуры старым гимном Звёздной Лиги, что встряхнул сердца всех находившихся здесь. Как только Винстон опустила руку после финального салюта, она почувствовала странное тепло, греющее её сердце. Хотя Лёгкая Кавалерия являлась наёмным отрядом ещё со времён Исхода, она была уверена, что подразделение никогда не теряло веры в мечту о возрождении Звёздной Лиги. Старый гимн никогда особенно не затрагивал ноток её души, но сегодня это оказалось немного по-другому. Ноты этой старой, старой песни, несущиеся по парадной площади. звучали почти грустно, и Винстон неожиданно почувствовала перст судьбы.

Она быстро вытряхнула из головы все эти чувства, говоря себе, что это была только усталость от путешествия по звёздам. Она не собиралась позволить чему-либо испортить этот момент. Если бы её спросили, она бы с трудом решила, что было источником большего возбуждения — миссия сама по себе или историческое решение объединится под символом Звёздной Лиги. Перенос войны в Кланы должен стать великим днём для каждого мужчины, женщины и ребёнка живущего сейчас, нота боли в знакомой мелодии вызвала в ней дрожь, несмотря на необычно тёплый вечер.

Винстон подождала, пока другие офицеры покинут платформу, и повернулась к мужчине, стоявшему рядом с ней во время этой церемонии. — Присоединишься ко мне Скотт? У меня есть бутылка сорокалетнего виски с Нортвинда, что я хранила для особого случая.

— Почему бы нет, спасибо, Генерал. — Скотт Хинесик ответил, отвешивая короткий, формальный поклон, — У нас есть кое-что, что следует отметить. Впервые со времён Четвёртой Войны, Лёгкая Кавалерия вновь дошла до своей полной силы. — Полковник Скотт Хинесик был одним из самых давних друзей Арианы. Он один знал о её слабости к виски, приготовленному шотландцами Нортвинда. Он также был тем человеком, который делал всё, чтобы вернуть три полка в строй Лёгкой Кавалерии Эридана со времён Войны 3039 года.

Винстон последовала за ним вниз по ступенькам подиума. Физически Хинесик был её противоположностью почти во всем. Она была высокой, атлетически сложенной, с хорошей мускулатурой. Хинесик в свою очередь был лёгким, очень тонким человеком, и его кожа была столь же бледна, как темна её. Он остановился в футе от ступенек и повернулся, чтобы подождать, пока она присоединится к нему.

— У тебя есть что-то на уме — сказал он, черты его лица были покрыты дымкой заботы и серьёзности, — И я уверен, это как-то связано с тем сборищем шишек на Таркаде.

Винстон медленно кивнула. Скотт Хинесик знал её так же хорошо, как она знала его. — Ты не многое пропустил, Скотт. Скоро произойдёт кое-что потрясающее и ужасное, и ты это увидишь одним из первых.

Офис Арианы Винстон был больше, чем офис любого из командиров Лёгкой Кавалерии, но походил на них во многом. Стены были покрыты панелями, сделанными из дерева, и на них были помещены полки, наполненные древними книгами, сделанными из бумаги. Также украшал стены герб полков Лёгкой Кавалерии, относящий их к Лёгкой Кавалерии Веллингтона из Англии восемнадцатого века. Стол для проведения заседаний, покрытый голографическими и плоскими экранами, занимал дополнительное место.

Одним из невоенных предметов в комнате была серебрёная картина, что занимала почётное место на столе Винстон. На картине была изображена молодая Ариана, позирующая для камеры со старым человеком, носящим крест луны и звезды Двадцать Первого Ударного Полка на униформе. Несмотря на то, что его кожа была несколько светлее, чем её собственная, фамильное сходство было безошибочным, также как и любовь Арианы к своему отцу. Чарльз Винстон был мёртв уже пять лет. Край рамки был стёрт, показывая, что она часто брала её в руки.

Вдобавок к деревянному столу и стандартным офисным стульям стояла пара резных кресел около каменного камина. Винстон попросила своего помощника развести огонь в камине заранее, так как знала, что, несмотря на тёплую погоду, старые раны Хинесика будут тревожить его. Во время тренировок 3039 года он потерял руку в трагическом инциденте. Хотя Лёгкая Кавалерия дала ему лучшую возможную медицинскую помощь, даже предоставила ему совершеннейший протез, его раны были достаточно серьёзны, чтобы отстранить его от военного дела. Однако его искусство и с трудом завоёванные знания были слишком важны, чтобы потерять, и он был приписан к обучающему составу полка, в конце концов, поставив его во главе кадетского батальона. Винстон знала, что большая часть кредита на перестройку Семьдесят Первого полка, который был полностью уничтожен в Войне 3039 года, пришла от него.

Подчинённые взяли их серо-зеленые плащи, как только они вошли и удалились. Винстон направилась к старинному буфету и взяла оттуда трехгранную бутылку виски. Скотт усмехнулся из своего кресла, которое он только что занял. Он, конечно, узнал черно-золотую марку заявляющую, что содержимое бутылки — Кромарти Чёрный, возможно, лучшее виски, произведённое вне Гор Шотландии.

После того как она разлила виски по стаканам, Винстон села в кресло напротив своего лучшего друга.

Рывок, с которым Хинесик потянулся за стаканом вместе со знанием того, как он любил Лёгкую Кавалерию Эридана, вызывал в Винстон чувство боли. Она знала, что ей придётся сказать своему самому дорогому другу, что ему придётся остаться позади, когда она уйдёт на войну. Она проглотила ещё один глоток ароматного виски, стараясь оттянуть неприятный момент.

— Хороших солдат ты сегодня выпустил из своего училища, — сказала она, -Я видела набранные ими очки в тестах. Некоторые из них заняли довольно высокие места, лучше даже, чем некоторые выпускники академий Сангламора или Неглиринга. После того как Семьдесят Первый попал под молот Клана на Ковентри, они нам нужны.

— Скотт кивнул, глотнув первый раз из своего стакана Чёрного Кромарти, — Эти кадеты пройдут долгий путь до тех пор, пока не вернут нам полную силу, Риа. — Хинесик был одним из немногих людей не из её семьи, кто использовал уменьшительную форму её имени. — Мы почти вернулись до состояния полной комплектации трех боевых полков. И вовремя. Так, как все работали вместе на Ковентри, ты и я будем все ещё живы, чтобы увидеть возрождение Звёздной Лиги.

После этих слов Винстон попыталась заговорить, однако Скотт не замечал этого. Он положительно уцепился за эту идею. Не только Лёгкая Кавалерия Эридана несли память о давно ушедшей Лиге. Для большинства людей Внутренней Сферы это была золотая эра, эра, которую помнили с благоговейным уважением за её легендарный мир, спокойствие, просвещённость и технологическое превосходство.

— Только подумай, — сказал Хинесик, — Сегодня может быть один из последних дней, когда мы играли гимн Звёздной Лиги, как простую церемонию. — Хинесик сделал грациозный жест своим бокалом, — Ко времени, когда будет выпущен следующий класс, мы будем иметь объединённую Внутреннюю Сферу.

— Я надеюсь, ты прав Скотт. Я имею в виду, что это мечта Лёгкой Кавалерии, не так ли? — Винстон держала свой стакан обеими руками и глядела прямо в огонь, играющий прямо в камине. Она знала, что скоро она сообщит полковым командирам о решении на Уайттингской Конференции. Там ей придётся думать, как опытному профессионалу. Но здесь и сейчас, в этот редкий тихий момент, деля напиток с лучшим другом во всем мире, она не могла не выпустить некоторые своих внутренних страхов, и её внутреннее заточение рухнуло.

— Что они сказали, Скотт? Великий и ужасный день? Это может быть тот самый день. Ты сказал, что мы близки до нашей полной силы, с тех пор как мы стольких потеряли на Ковентри. На бумаге это истина. Лёгкая Кавалерия и остаток Экспедиционного Войска Ковентри разбили Клан Кречетов в их собственной игре, но потеряли почти треть своей силы, делая это. И что если бы мы проиграли? Надавили бы Кречеты на Таркад? Было бы перемирие все ещё неприкасаемым? Нет, есть ещё многое в этом мире, что могло бы быть более чем не оптимистическим для неё.

— Дорогая Риа. Хорошо знать, что ты не изменилась, — сказал Хинесик.

— Хорошо я ...

Неожиданно он вновь стал серьёзным

— Слушай Риа. Ты как кошка ходишь вокруг целый день, и я знаю это как-то связано со встречей на Таркаде, но кажется, ты не хочешь говорить об этом. Черт возьми! Я Кавалерист и я имею право знать об этом.

— Ты не прав, Скотт. Я хочу говорить об этом. Вот почему я пригласила тебя. Но сперва, давай соберём остальных командиров полков сюда тоже.

Хинесик встал и пошёл к визофону.

— Что это такое, Риа? — спросил он, простирая руку к кнопкам.

— Просто собери Эда, Санди и Чарли сюда — Винстон сказала ему — Я тогда объясню всё.

Пятнадцатью минутами позже Ариана Винстон предложила всем своим полковым командирам занять места за столом в её офисе. К ней и Скотту Хинесику присоединились полковники Чарльз Антонеску, Эдвин Амис и Сандра Барклай.

— Я знаю, что слухи ходят по этой планете с тех пор, как я приземлился. — Винстон начала в своей характерной деловой манере, — Итак, это время, чтобы установить всё по местам.

— Мы слушаем, Генерал — сказал Антонеску командир элитного 151 полка Лёгкой Кавалерии. Став рекрутом в 3029 году, Антонеску поднялся в ранке до его сегодняшней позиции в 3050. В то время ещё не высохли чернила на контракте Лёгкой Кавалерии с Домом Дэвиона, и Чарльз подтверждал своё назначение в войне против Кланов.

— Хорошо — сказала Винстон сухо. — Как вы все знаете, Виктор Дэвион призвал Внутреннюю Сферу перенести войну в Кланы почти сразу после того, как закончилась кампания на Ковентри. Вот этому и была посвящена Уайттингская Конференция. Все главы государств прибыли туда, как и многие из их лучших военных советников. Как я слышала, это чудо, даже если они виделись с глазу на глаз, но факт в том, что они сделали это. Даже больше, они пришли к общему плану — отважному плану. И Лёгкая Кавалерия Эридана большая часть его.

Все трое её командира внезапно сели прямо. Тревога, конечно, была вызвана этими новостями. Винстон позволила себе лёгкую улыбку, вспомнив своё оцепенение, когда она впервые услышала об этом.

— Мы должны принять участие в специальной операции этого войска — начала она, — Они назвали его Войско Змей. Наши люди должны немедленно начать приготовления к отлёту на мир Дефианс в Федеративном Содружестве. Нам следует быть на месте не позднее, чем пятнадцатого февраля 3059. Оказавшись там, мы примем участие в серии тренировок и интеграционных упражнений с другими частями этого войска.

— Какие другие отряды — спросил Эд Амис, командир Двадцать Первого Ударного отряда. Он все ещё держал в руках незажженную сигару. Вы пытаетесь быть загадочной, Генерал? — Эти два полковника не могли бы стать более разными. Там где Антонеску делал все по книге, Амис был исключительно неординарен. Это не мешало ему быть отличным солдатом, в результате он занял место командира Двадцать Первого ещё во время Войны 3039.

— Нет, Эд, я не пытаюсь быть загадочной. Это самое большое событие из тех, что встречалось нам. Больше даже чем Война с Кланами. Мы собираемся атаковать один из Кланов, борясь на одной стороне с самыми элитными отрядами Внутренней Сферы. Ком Гвардия, Горцы Нортвинда, Рыцари Внутренней Сферы, Лиранская Гвардия, Первый Полк Катильских Улан, Уланы Сент. Ива, Четвёртые Драконы — там будут тысячи из нас. Гигантская флотилия с Морган Хасек-Дэвионом во главе всей этой операции. Морган прямо сейчас уже находится на Дефиансе.

— Дефианс? — задумался Амис, — Что там?

— Немногое. Это задворки Федеративного Содружества и не вызовут большого интереса. Но там есть военное поддерживающее производство, так как ФС время от времени использовало планету для своих военных игр. Наша миссия наивысшей секретности и погружение столь глубоко в территорию Федеративного Содружества скроет наши следы.

Амис выглядел сконфуженным, — Вы сказали, что мы собираемся атаковать Кланы.

— Так и есть. Мы должны ударить их в самое уязвимое место. И для нанесения наибольшего вреда мы будем ударять их, объединившись как Оборонительное Войско новой Звёздной Лиги. Вы уже слышали, что лидеры всех Великих Домов подписали конституцию Звёздной Лиги на Таркаде.

— Мы слышали об этом, но не знали, что это значит на самом деле.

Винстон улыбнулась, — Ну что ж, это значит, что есть новый Лорд Лиги, и его имя — Сун-Цу Ляо.

— Ты шутишь! — сказал Амис, хотя это и не выглядело так, как будто он думал, что это смешно. Он так и не зажёг свою сигару.

Винстон тряхнула головой. — Никаких шуток мои друзья. Глава Лиги меняется каждые три года. Мы не знаем, кто будет следующим.

— Я никогда не буду кланяться этому клоуну, Генерал.

— Может быть, тебе и не придётся, Эд. Наша миссия уведёт нас за границы Внутренней Сферы. Многое может случиться прежде, чем мы вернёмся.

Антонеску вмешался. — Извините, Генерал, но я всё ещё не уверен в том, что вы мне говорите. Мы собираемся стать частью отряда лучших подразделений Внутренней Сферы, как полков самих Домов, так и наёмников. Но будет ли это войском Звёздной Лиги? И мы собираемся атаковать Кланы из Периферии, в то время как Сун-Цу Ляо будет главой новой Звёздной Лиги?

— Это верно в том, что касается размеров миссии, но не положения нашей цели. Мы уходим за Периферию.

Амис присвистнул, когда Винстон повернулась к самому молодому командиру Лёгкой Кавалерии Эридана. — Ты сегодня ужасно тиха, Санди.

Полковник Сандра Барклай, командир недавно возрождённого Семьдесят Первого полка Лёгкой Кавалерии тряхнула головой. — Я? Я всего лишь малый ребёнок в этом деле. Я лишь следую приказам, — сказала она, но её улыбка хранила следы печали. Винстон встретила значительное сопротивление от старых офицеров Лёгкой Кавалерии против возведения Майора Сандры Барклай в ранг командира Семьдесят Первого полка, но долгий бой на Ковентри доказал правоту этого решения.

Барклай превзошла ожидания Винстон во время противостояния Семьдесят Первого и Клана Нефритового Сокола. Это было незадолго до того, как Лёгкая Кавалерия была поймана в ловушку вместе с остальными защитниками Внутренней Сферы в разрушенном городе Лейтнертон, когда Винстон стала замечать, что что-то съедает молодого полковника изнутри. Ко времени, когда всё закончилось, многие из роботов Барклай были уже неподлежащими восстановлению. Казалось, что она обвиняла себя в этих потерях, хотя никто так не думал. Винстон тогда попыталась ей помочь. — Первое Правило военного дела заключается в том, что молодые люди умирают, — сказала она тогда, — И Второе Правило это то, что командир не может изменить Правило Номер Один.

Барклай, как казалось, тогда приняла это сочувствие, но морщины вокруг глаз и усталость в голосе, говорили Ариане, что молодая женщина будет корить себя.

Эд Амис прервал её мысли, голосом полным страха. — Мы всю жизнь ждали новой Звёздной Лиги.

Винстон кивнула. — Всю нашу жизнь, Эд. И полки Лёгкой Кавалерии Эридана мечтали об этом уже почти три столетия. Никто не может сказать, что мы не хранили веру. — Она не могла не чувствовать, что Лёгкая Кавалерия оправдывала бы свою лояльность традициям и цели, чтобы жить и видеть возрождение Звёздной Лиги.

— Это всё на этот час — сказала она, — Есть ещё много всего, но я хочу собрать всех здесь вместе для этого. Сообщите вашим батальонным командирам, что мы будем иметь полный брифинг в комнате для конференций в 0800 утра завтра.

— Генерал, — Антонеску сказал, вставая и взывая к её вниманию, — Здесь только я из моего штаба на Кикуя. Все мои батальонные командиры и большинство моего персонала всё ещё на Могиорд. Никто не знал, что вы назначите брифинг на это время. — Ближайший мир, Могиорд, был другой планетой, которую Лёгкая Кавалерия охраняла на службе Лиранскому Альянсу.

— Я знаю это, Чарльз. Я уже послала приказ. Ваши люди прибудут на борту Буфорда. Могиорд только в одном прыжке отсюда. Они будут здесь, где-то завтрашней ночью. Что-нибудь ещё? — Она увидела, как Антонеску слегка прищурил глаза, как только выяснил, что она начала тянуть нити управления, как только появилась здесь.

В отличие от большинства команд наёмников, служащих различным Наследным государствам Лёгкая Кавалерия Эридана обладала своими собственными прыжковыми кораблями. Буфорд — прыжковый корабль класса Звёздный Лорд был одним из кораблей приписанных к 151 полку Антонеску. С учётом того, что Могиорд находится в нескольких световых годах от планеты Кикуя, путешествие будет моментальным, однако высокоскоростные шаттлы потратят некоторое время на то, чтобы добраться до планеты из прыжковой точки.

— Нет, Генерал, это всё. Спасибо. -Антонеску вернулся на своё место.

Винстон кивнула. — Идите.

Полковники отсалютовали и вышли тихо. Только Скотт Хинесик остался на своём месте.

— Я знаю тебя, Риа. — он откинулся в кресле, говоря это, — Есть ещё что-то, что ты не сказала им.

— Я не сказала им, что Маршалл Морган Хасек-Дэвион лично просил меня быть вторым командиром. И я не сказала им, что Лёгкой Кавалерии Эридана, как одному из немногих подразделений могущих проследить своё наследие от Звёздной Лиги, было предложено помочь установить серию основных правил для новой Звёздной Лиги.

— Давай, Риа. Это не всё. Ты всё ещё держишь что-то у себя на душе... — он бледнел по мере того, как он понимал, что происходит, — Если ты не имеешь в виду...

— Да, Скотт, это то, что я имела в виду. — Винстон вздохнула, пытаясь отложить момент, когда надо будет сказать важные слова, — Ты не пойдёшь с нами.

Хинесик взглянул на неё, как её показалось, этот взгляд длился вечность. — Хорошо, Генерал, — наконец он сказал, борясь за контроль над голосом, который казался столь же ломким, как замороженное железо. — Недавно ты сказала, что случится, что-то удивительное и восхитительное. Ты не лгала.

Молча, Скотт Хинесик встал со своего места и пошёл к двери. Как только дверь захлопнулась за ним, Винстон захотела позвать его назад. Но что бы это дало? Ничего бы не изменилось. Она печально встряхнула головой, зная, как больно будет Хинесику остаться позади, когда она и остальные из Лёгкой Кавалерии Эридана уйдут, чтобы встретить судьбу.

4

Кикуя, Пограничная Область Тамар

Лиранский Альянс

15 декабря 3058 0900 часов

Как Ариана Винстон и предсказывала, высший командный состав и их помощники из 151 полка Лёгкой Кавалерии Чарльза Антонеску прибыли менее, чем через двадцать четыре часа, после окончания встречи в её офисе. Они прилетели на борту Коссака, шаттла, приписанного к прыжковому кораблю Буфорд. Таким образом все командиры Лёгкой Кавалерии собрались на Кикуя.

Шаттлы были абсолютно необходимы для космических путешествий. С распадом Звёздной Лиги секрет создания звёздных кораблей, что могли бы как прыгать меж звёзд, так и путешествовать по самим планетным системам этой звезды, был потерян. Только случайное открытие забытой библиотеки Звёздной Лиги дало лучик надежды страстному желанию возвращения славы этих дней. Последней и, возможно, величайшей находкой этих универсальных хранилищ информации была, так называемая, библиотека Серого Легиона Смерти. С расшифровкой информации принесённой знаменитой (или не знаменитой, в зависимости от того, кто рассказывает об этом) командой наёмников, учёные Внутренней Сферы начали раскрывать секреты, известные их предшественникам. Вдобавок к этому потоку информации КомСтар отбросил свой многовековой обет молчания, открывая то, что они сохранили, по крайней мере, часть их знаний.

Комбинация этих двух событий, вместе с приспособлениями принесёнными последующей поздней победой над Кланами, прошла долгий путь возвращения Внутренней Сферы к тени былой Славы. Однако прошло только шесть лет со времени установления перемирия, и только три десятилетия со дня находки Серого Легиона Смерти. Военные суда и внутрисистемные Прыжковые Корабли строились, но с ужасно малой скоростью. Таким образом, большинство внутрисистемных путешествий осуществлялись шаттлами, массивными космическими кораблями, способными перемещать груз и пассажиров между обжитыми планетами и прыгуном, зависшим в космосе над местным солнцем. Даже в лучшие времена Звёздной Лиги подобные корабли были необходимы, так как ни один Прыжковый Корабль никогда не мог приземляться на поверхность планеты.

Полковник Антонеску встретил своих офицеров в космопорте и кратко пересказал им суть сообщения, данного Генералом Винстон на брифинге днём раньше.

Вскоре после той встречи Форт Телемар, космический порт-столица Брандфордских Высот, и окружающий регион преобразились. Исчезли маленькие группы солдат в униформе Лёгкой Кавалерии, слонявшиеся по тротуарам в Бранфордском центральном торговом районе. На их место пришли пары и тройки вооружённых пехотинцев, носящих медно-жёлтые шлемы с белыми буквами «ВП» (ВП — военная полиция — прим. Переводчика). На основных воротах Форта Телемар появился черно-жёлтый стальной барьер через дорогу. Четверо пехотинцев охраняли этот проверочный пункт.

Как только машина Антонеску встала перед закрытыми воротами, двое пехотинцев шагнули вперёд, взяв свои тяжёлые лазерные винтовки наизготовку и направив их на сидящих в машине. Третий солдат, носящий разделённый бело-зелёный квадрат капрала, обогнул машину слева, его правая рука предостерегающе легла на курок.

— Документы. — Капрал произнёс эти слова, как будто считая, что любой человек в машине может принести неприятности.

Антонеску дёрнул рычаг и мрачно взглянул на молодого человека, перед тем как протянуть документы.

На капрала, казалось, не произвёл впечатления злой взгляд полковника. Несмотря ни на что, он досконально проверил его идентификационную карточку и пропуск. Остаток вспомогательного состава Антонеску едва ли удостоились и взгляда.

— Спасибо, полковник. — Страж вернул бумаги, отступил назад и махнул рукой четвёртому человеку, который остался в сторожке.

Как только барьер поднялся с лёгким гулом электрического мотора, капрал охранник отсалютовал полковнику, тот не ответил, а толкнул своего водителя, который включил фары и тронулся.

— Что происходит? — Майор Гари Рибик встряхнул головой, не веря глазам своим. Риб был командиром Восьмого Разведывательного Батальона.

— Это идея Генерала Винстон, — сказал Антонеску, — Вы заметили? Единственным персоналом Лёгкой Кавалерии в городе были ВП. Все отпуска и вольности отменены, и надолго. Любой, если есть тень подозрения, проходит процедуру проверки. Ни один вне этого комплекса и только немногие внутри знают, что случится вскоре, и мы хотели бы оставить это как есть.

— Так что происходит?

— Майор Рибик, вы узнаете все, что вам надо знать, на завтрашнем совещании. — Сказав это, Чарльз Антонеску откинулся на своём сиденье, закрыв глаза, и начал мягко массировать виски, оставляя Рибика не более удовлетворённым, чем раньше.

Следующим утром Майор Гари Рибик и остальные из высшего командного состава Лёгкой Кавалерии получили свои ответы.

Первым должна была говорить, конечно, Ариана Винстон.

— Джентльмены, то, что я скажу вам здесь не должно выйти за пределы этой комнаты. Как вы все знаете, я только что вернулась с Таркада. Было много слухов и спекуляций по поводу того, что случилось там. Ну что ж, с этого момента уже не будет слухов.

В течение нескольких минут Винстон выделила то, что она узнала на Уайттингской Конференции. Она не делала упор на политических играх, что, конечно, имели место между коронованными особами Внутренней Сферы, а выделяла пункты важные для мужчин и женщин под её командой. Они узнали о плане возродить Звёздную Лигу и о том, что Сун-Цу Ляо будет Первым Лордом Лиги.

Тогда она сказала. — Это не всё. Самая большая новость в том, что армии Внутренней Сферы объединяться, чтобы атаковать и уничтожить один из Кланов так полно, что это шокирует и ужаснёт остальных. Был выбран Клан Дымчатых Ягуаров.

Винстон сделала паузу, чтобы её слова просочились в их души в той абсолютной тишине, что царила в комнате для совещаний. Она позволила тишине провисеть ещё мгновение и продолжила. — Это вторжение в Клан будет проведено под эгидой Оборонительного Войска Звёздной Лиги. Оно будет состоять из двух тщательно скоординированных операций. Операция Бульдог будет возглавлена Виктором Дэвионом — неожиданная атака на миры, оккупированные Кланом Дымчатых Ягуаров. Другая операция будет делом секретного войска под руководством Маршала Морган Хасек-Дэвиона. Лёгкая Кавалерия Эридана будет основным членом второго отряда, который будет включать войска, взятые из всех Наследных Государств, а также Горцев Нортвинда и КомСтар. Мы будем названы резервными частями для первой операции, но это будет лишь дымовая завеса.

Шёпот пронёсся по залу. Хотя никто и не говорил громко, Винстон смогла ощутить возбуждение и гордость, хлещущие из её офицеров.

— Цель этого объединённого войска такова, что Клан не мог бы её представить себе и в самых ужасных ночных кошмарах. Мы начнём удар против планеты, известной как Хантресс, основной мир Дымчатых Ягуаров!

— Боже мой! — Голос Антонеску дрожал и был полон страха. Новости были столь монументальны, что абсолютно правильный полковник оставил военный протокол, прервав командира своим сдавленным возгласом.

— Общие задачи обеих операций будут одинаковыми. — Не смущённая нехарактерным разбродом в рядах её помощников, Винстон продолжила. — Уничтожить вторгшийся Клан Дымчатых Ягуаров.

И опять повисла тишина в комнате для совещаний. Даже обычно невозмутимый Эдвин Амис выглядел ошарашенным. Цель миссии была столь огромна и её конец столь недостижим, что подчинённые Винстон могли недостаточно понять их. Она чувствовала себя почти также впервые. Полковник Чарльз Антонеску прервал тишину.

— Как это возможно? — спросил он, — Никто не знает местоположение Клановских миров. Разве Корпус Исследований, наконец, нашёл, что искал? — Синдикат Драконов был тяжело ударен Клановским вторжением, и Теодор Курита долго настаивал, что путь уничтожить Кланы, заключался в том, чтобы найти и уничтожить их домашние миры. Он активно работал с КомСтар, чтобы открыть маршрут к мирам Кланов.

— Не совсем так, Полковник. Кажется, именно Клановец предоставил нам информацию, необходимую, чтобы составить карту. Верить этому или нет, но Ягуар сдался КомСтар совсем недавно.

Скотт Хинесик потряс головой задумчиво. — Различные отряды могли бы собрать вместе достаточно Прыжковых Кораблей, чтобы осуществить такое, но что случится, когда Клановцы пошлют свои громадины против отряда, атакующего Хантресс? Никто во Внутренней Сфере не имеет Военных Судов для операции такого рода.

— Никто не считая КомСтар, Скотт.

— Что?

— Я всё ещё не знаю всю историю, — сказала Винстон, — но КомСтар, очевидно, сохранил секретную флотилию Военных Судов ещё со времён Исхода.

Теперь настала очередь Хинесика остаться потерявшим речь. Он откинулся на спинку стула, глядя на Ариану, как будто она только что показала ему, что свиньи могут летать.

— Генерал, мы услышали все правильно? — спросила Сандра Барклай. — Вы сказали, что мы собираемся уничтожить весь вторгшийся Клан?

Дымчатые Ягуары считались наиболее кровожадными из Кланов. Как и тот, чьё имя они носили, они пронеслись по Внутренней Сфере, переворачивая миры и воинов с ужасной скоростью и жестокостью. Только Кланы Нефритового Сокола и Волка сравняли или превзошли завоевания Ягуаров. Никто не сравнился с ними в жестокости. Во время вторжения Ягуары подвергли город Эдо в Заливе Черепах массированной бомбардировке с орбиты. Этот город был сровнен с землёй массивными потоками энергии сгенерированной Клановскими Военными Судами. Подобного не случалось во Внутренней Сфере уже века.

Таков план, Санди, — подтвердила Винстон. — Уайттингская Конференция показала, что если мы опрокинем Ягуаров, Клан Крестоносец, это заставит остальные Кланы рассматривать нас по-другому. Не только как новую Звёздную Лигу, но как силу, которую следует не считать варварами, чтобы не быть побеждёнными. Уничтожение Клана поставит нас на один уровень с ними.

Винстон услышала громкий возглас удивления, но не смогла определить, кто из её офицеров издал его.

— И, — продолжила она, — уничтожением Клана Крестоносца мы пошатнём доверие ко всем Крестоносцам. Мы также этим пошлём сообщение всем Кланам. Как они смогут заявлять, что пришли восстановить Звёздную Лигу, если мы уже сделали это? И как они смогут кричать, о своём предназначении сражаться, когда мы уничтожили целый Клан?

— Черт возьми, Генерал, — промолвил Эд Амис. — Я не знаю в точности, что сказать. И я думаю, что ни один из нас не может. Прежде всего, вы стоите здесь и заявляете, что мы уходим, чтобы реформировать Оборонительное Войско Звёздной Лиги и это заставляет меня только радоваться.

— Потом вы говорите, что наша первая работа, как ОВЗЛ это СТЕРЕТЬ Клан. Неужели политики по-настоящему думают, что мы можем сделать это?

— Да, Эд, они так и думают, — промолвила Винстон. — У них есть модель того, что они зовут « война построенная на движении». Я не собираюсь влезать в эти дебри прямо сейчас и здесь, но, отдавая должное тому, что я слышала на Таркаде на военном совещании, это звучит, как будто мы собираемся размолоть войска Ягуаров и потом уничтожить каждую возможность для них вести войну.

— Ух, ты! — сказал Амис, теряя слова.

В течение следующих пятнадцати минут, Ариана Винстон отвечала на вопросы и реагировала на комментарии, большинство которых было связано с выборами и восстановлением Звёздной Лиги или страхом стереть целый Клан. Когда последний из офицеров взял своё слово, она обратилась ко всем опять.

— Как только весь состав подразделения будет вовлечён в операцию, Вооружённые Силы Лиранского Альянса пошлют несколько своих линейных подразделений, заместить нас здесь и на Могиорде. Они прибудут через неделю или две, так что вы джентльмены будете вынуждены ускорить выполнение процедуры принятия замены, равно как и подготовку наших людей к перемещению. Основная идея в том, чтобы переместить их так быстро, как только возможно, и так же тихо. Мы ужасно близки к Клану Нефритового Сокола, особенно здесь на Кикуя. Клановцы могут быть и не столь хороши, как Лисы Пять или Локи, но вы можете поставить свою последнюю С-банкноту на то, что они наблюдают за каждым гарнизоном на Границе. Вспомните Клановского офицера разведки, который сумел уничтожить Рейнджеров Вако в битве на Ковентри.

— Мы отправимся со всей возможной скоростью на планету, известную, как Дефианс в Пограничной Области Крукус Федеративного Содружества. Этот мир сейчас не занят войсками, но там имеются все предприятия необходимые, чтобы войско наших размеров тренировались там. Я догадываюсь, что база в Форте Дефианс была построена, чтобы служить Вооружённым Силам Федеративного Содружества, которые, несомненно, использовали этот мир для военных тренировок.

— Хотя окружающая среда Дефианса не враждебна, она не слишком приятна. В атмосфере находятся средние концентрации серы и её оксидов — достаточно, чтобы требовалось использование респираторов и фильтрующих масок. Официально, мы будем обозначены, как часть резервного войска под командой Морган Хасек-Дэвиона. Так, что если информация о нашем перемещении просочится наружу, перегруппировка на Дефианс и с него будет объяснена, как наше стремление присоединится к основному делу вторжения. Мне сказали, что различные разведывательные службы собираются запустить кампанию по дезинформации, чтобы прикрыть перемещения отрядов и тренировки на Дефиансе. Они также постараются объяснить наше отсутствие, когда мы уже начнём нашу операцию.

Винстон приготовилась к шторму протестов, которые, как она знала, должны будут следовать её следующему заявлению.

— Боевая Группа Шестого Донегальского Охранного Полка переместится сюда в наш гарнизон в Форте Телемар и В Форт Шеннон на Могиорде.

Комната погрузилась в шквал выкрикиваемых возражений. Многие из них были идентичными тем, что произнесла сама Винстон, протестуя, самой Нонди Штайнер маршалу и командующей Вооружёнными Силами Лиранского Альянса. Ответ Маршала был менее, чем вежливым. Сейчас Ариана готовилась дать своим людям тот же ответ. Ответ полностью не удовлетворил её, и не сможет удовлетворить мужчин и женщин под её командованием. Но сначала она собиралась вернуть себе контроль над комнатой для совещаний.

— Молчать! — Выкрикнутые слова пронеслись над шумом пятнадцати голосов, говорящих одновременно. Большинство людей забыли, что Винстон перескочила через цепочку рангов и никогда не слышала муштры сержанта, однако легко могла перекричать их. Её слова пронеслись и как будто переключили выключатель.

— Мне это не нравится, так же как и вам, но это военная организация, а не круг крикунов. Мне дали приказ, и я донесла его до вас. Здесь нет повода для дебатов.

Винстон была удивлена теплом в своём голосе. Она думала, что переложила ответственность за вручённые ей жизни и сохранность родных воинов Лёгкой Кавалерии на тех, кто стоял за ней. Теперь после того, как она отдала приказ, чувство злости опять вернулось.

— Генерал вы отдали приказ, и мы подчинимся ему. — Майор Кент Файрфакс встал на ноги и стоял в суровом внимании. — Но могу ли я напомнить Генералу, что ответственность за жизни и безопасность наших людей лежат полностью на Пятидесятом Тяжёлом Кавалерийском и на Восьмом Разведывательном Батальонах?

— Я знаю это, Кент. — Голос Винстон стал мягче, когда она взглянула на кроваво-красную эмблему пятидесятых на его левом плече. — Но мы нуждаемся во всей Лёгкой Кавалерии, особенно принимая во внимание, что сейчас мы в полной силе. Если мы оставим Пятидесятый и Восьмой Батальоны позади, то мы пойдём в битву без одного ботинка.

— Извините, Генерал, но мне кажется, что мы оставляем наших людей на чужую заботу. Мы не делали такого со времён Сендай.

— Я боюсь этого, Майор. Но так решила Архонтесса. Она также опасается последовавшей за Сендай резни. Она заверила меня, что Шестой Охранный будет очень хорошо заботиться о наших людях. В свою очередь, я заверила её, что так будет лучше для них. — Голос Винстон упал до некоего подобия рычания, когда она произносила последние слова.

Неохотно Файрфакс кивнул.

Майор Хинесик пробормотал из своего угла. — Мой Бог, Риа, надеюсь, что ты права.

5

Зал Рыцарей, Дворец Марика

Атреус, Лига Свободных Миров

15 декабря 3058 1030 часов.

На расстоянии многих световых лет от Кикуя, на планете Атреус в Лиге Свободных Миров разыгрывалась подобная сцена. Зал Рыцарей Дворца Марика был во многом не похож на тёплую, закатанную в дерево комнату для совещаний Форта Телемар. Зал был большим помещением с каменными стенами, сделанным по образу Зала Рыцарей средневекового замка находившегося на Терре. Томас Марик, Капитан-Генерал Лиги Свободных Миров, приказал построить его весной 3055 года. Он основал Рыцарей в 3054, как ответ на то, что он видел, волной варварства, затапливающей Внутреннюю Сферу. Для Марика и для многих других, Рыцари были возрождением Круглого Стола Короля Артура, воплощение идей « правда это сила» и « сила служит правде». Древний кодекс рыцарства был их проводником во всех обстоятельствах.

На главном месте в зале сидел Полковник Пол Мастерс, темноволосый человек сорока лет или около того. Его униформа была лишена любых украшений за исключением одного, креста Рыцарей Внутренней Сферы. Вокруг него сидели его подчинённые Рыцари, воины собранные со всей Внутренней Сферы, связанные одной целью, возрождением рыцарских идей. Из ста пятидесяти мест занимающих Зал, было достаточно много пустых. Большинство из них принадлежало воинам, которые были далеко на миссиях, чьё содержание не допускало их вызова обратно на Атреус. Немногие из тщательно вырезанных, деревянных стульев были заняты только древними стальными шлемами, украшенными чёрными шёлковыми лентами. Это была тихая память о тех, кто не вернулся из битвы и чьи места ещё не были приписаны новым, молодым Рыцарям.

Сидевший справа от Пола Мастерса был старым человеком, седоволосым, с ужасно иссечённым шрамами лицом. Хотя он и занимал второе место в Зале, огонь в его коричневых глазах и атмосфера авторитета, что облекала его, как красная мантия, показывали, что он не был вторым ни для кого из людей, собравшихся в этом зале с каменными стенами. Это был Томас Марик, Капитан-Генерал и правитель Лиги Свободных Миров. Хотя он был Лордом Рыцарей и их главнокомандующим, он грациозно позволил Мастерсу занять место во главе. Присутствие Томаса Марика в этом зале, хотя и не столь редкое, принесло атмосферу торжественности этому собранию.

Когда последний из Рыцарей тихо вошёл в зал, Марик встал на ноги, поднимаясь с лёгкостью и грациозностью, что не выдавала его шестидесяти восьми лет.

— Сэры Рыцари, — начал он медленно и тихо. — К этому времени вы уже все слышали о некоторых из монументальных событий, произошедших на Уайттингской Конференции. Звёздная Лига была возрождена. Новая эра приходит во Внутреннюю Сферу. Первой акцией новой Звёздной Лиги будет удар по величайшей опасности для её будущего существования. Вы, сэры, Рыцари Внутренней Сферы, сыграете свою роль в избавлении нас от этой опасности. — Томас повернулся к человеку слева от него. — Сэр Мастерс?

Поблагодарив Капитана-Генерала, Мастерсвстал, как только Марик сел. Он обвёл взглядом собравшихся воинов, собираясь с мыслями. Он знал, что это большая честь, что Генерал-Капитан позволил ему сообщить новости. Чувство гордости поднялось в груди Мастерса, честная, правильная гордость, рождённая от знания, что Рыцари были включены в атакующее войско, равно как сильное боевое подразделение, так и для того, чтобы служить совестью этого войска.

Он знал, что операция, чьей целью является уничтожение способности противника к ведению войны, будет иметь тенденцию к перешагиванию границ «цивилизованной» войны. То, что однажды может начаться, возможно, не остановится до тех пор, пока мир Дымчатых Ягуаров не превратится в дымящуюся золу, и каждый последний воин Ягуар, равно как каждый гражданский мужчина, как каждая женщина и ребёнок будут лежать мёртвыми. Мастер определил для себя, что это не произойдёт, по крайней мере, до тех пор, пока он ещё дышит и может противостоять этому.

Как только он собрался с мыслями, он начал.

— Рыцари Внутренней Сферы, мы стоим у истоков новой эры. Звёздная Лига была возрождена. Даже сейчас, когда мы говорим, лучшие боевые подразделения Внутренней Сферы собираются для одного мощного, разрушающего удара против величайшего врага человечества, которого мы когда-либо встречали, против Кланов. Нас, Рыцарей Внутренней Сферы, просил наш лорд присоединится к ним в этом походе. Сэры, это тот случай, взять который на себя, мы были рождены, как когда-то Рыцари Круглого Стола Короля Артура посвятили себя поискам легендарного Грааля.

Рыцари внимательно слушали, как Мастерс перечислил события Уайттингской Конференции. Когда он открыл намерение направить всю оборону против Дымчатых Ягуаров, по залу пронёсся тихий гул. Основной мыслью комментариев было слово вовремя.

Ягуары были наиболее ненавидимыми Кланами из вторгшихся во Внутреннюю Сферу. Память о бесчестном уничтожении Эдо, горела адским огнём в душах Рыцарей. Военные действия против тех, кто мог ответить, были вещью, которая не порочила чести воина. Но трусливый удар по гражданским или пленникам и безжалостное, неразборчивое уничтожение невоенных целей было подлостью. Давно Рыцари горели желанием получить шанс, ударить по Кланам, но по политическим мотивам Лига Свободных Миров устранилась от боев во время вторжения Кланов. Для многих из Рыцарей Ягуары уже не были людьми.

— Прямо сейчас, — продолжил Мастерс, — служба безопасности прочёсывает всё вокруг этого Зала, и до тех пор, пока все приготовления не будут закончены. Все присутствующие Рыцари должны взять корабль до Дефианса, находящегося в Федеративном Содружестве, и прибыть не позднее середины февраля. Там мы начнём краткий период тренировок и упражнений по интеграции войск перед выходом на миссию.

— Какова в точности наша миссия? — Сэр Роберт Дунлеави встал, смотря в лицо командиру, как диктовала традиция. — И с кем мы будем связаны?

— То, что я должен сказать вам, не должно покинуть этой комнаты. Рыцари Внутренней Сферы примут участие в далёком рейде против Дымчатых Ягуаров. Мы последуем по маршруту, проложенному для нас КомСтаром. Целью нашего удара будет Хантресс — родной мир Ягуаров.

Мастерс приостановился, тратя мгновения на то, чтобы сверится со своими записями, в то время как гул удивления, нехарактерный для Рыцарей, пронёсся по Залу. Когда бормотание стихло, он продолжил, тщательно выбирая слова.

— Когда мы покинем Внутреннюю Сферу, другой удар, ведомый Принцем Виктором Ян Дэвионом, ударит по оккупационной зоне Клана. В то время, как Принц Виктор схватит врага за горло, мы ударим в спину, напав на его столицу. Мы должны уничтожить все связанные с войной промышленные объекты, и таким образом уничтожить способность Ягуаров предпринимать любые дальнейшие попытки нападения на Внутреннюю Сферу.

— Сэр Мастерс, — вмешался один из Рыцарей. — Это звучит, как будто мы будем атаковать гражданские зоны. Это не может быть правдой.

— Нет, Сэр Анропов, это не правда. — Мастерс знал, что то, что он говорил своему помощнику, было только частично точным и только на половину правдивым. Рыцари не будут атаковать гражданские объекты Хантресса. Но всё-таки вторжение в планетарном масштабе и уничтожение способности к военным действиям культуры, безусловно, приведёт к потерям среди гражданских лиц. — На самом деле, я обсудил эту тему с Маршалом Морган Хасек-Дэвионом, человеком, который будет командовать этой операцией. Я сказал ему, что Рыцари не приданы для этого сорта всеобщего уничтожения, которое эта операция может включать.

— Маршал убедил меня, что он не имел намерения пересечения этой линии, которая ведёт нас ко второму аспекту нашей роли. Это пришло прямо от Маршала. Рыцари Внутренней Сферы должны служить совестью нашего войска.

Другая волна бормотания пронеслась по Залу Рыцарей. Этот фон приглушённых голосов нёс ноту гордости и облегчения. Наконец была цель достойная Рыцарей и идеалов, что неслись ими. Они собирались встретить противника, обладающего заметной силой и сомнительной честью. Рыцари получили задание освобождения Внутренней сферы от безжалостного агрессора и увидят, что это освобождение не сделает их самих изгоями.

— Что касается других подразделений, составляющих наше войско, — произнёс Мастерс над гулом голосов, — Я могу сказать вам, что к нам присоединятся некоторые из знаменитейших воинов из каждого из Наследных государств, также как и две известнейшие команды наёмников Внутренней Сферы.

— Драгуны...

— Нет, Марта, Волчьи Драгуны не присоединятся к нам в этой экспедиции, — сказал Мастерс женщине с Тамаринда. — Я имел в виду Горцев Нортвинда и ещё одно подразделение.

— Мы будем биться бок о бок с одним из последних наследников старой Звёздной Лиги, и новорождённым новой, Лёгкой Кавалерией Эридана.

«Удивительно, как восхитительно это выглядит отсюда!» такова была мысль, что пронеслась в голове Таи-и Михаила Риана, когда он взглянул через передний иллюминатор Тенгу. Пред ним лежала закрытая облаками столица Синдиката Драконов, Люсьен, чёрная жемчужина Дома Куриты. Высокий, тяжёлый облачной покров, завихрялся кое-где, возможно, показывая места штормов. Риан пытался в уме поместить места шторма на карту, но его попытки были неудачны, до тез пор пока он не осознал, что смотрит на планету «сверху вниз». Как только он откорректировал картину в уме, он сумел поместить самый большой фронт над бассейном реки Шайдан.

— Внимание всему персоналу, делается последняя коррекция курса. Поверхность атмосферы через пять минут.

Услышав объявление, произнесённое металлическим голосом, Риан взялся за полированную трубу, что бежала вдоль полимерного иллюминатора. Через этот рельс и подошвы своих ботинок, которые касались пола, он чувствовал заметное дрожание Шаттла класса Нагумо. Люсьен поменял свою позицию по направлению к верху иллюминатора примерно на тридцать градусов, как только Капитан Шаттла Тенгу направил корабль в более благоприятный, «скользящий курс» для вхождения в атмосферу. Манёвр добавил эффект затемнения четверти зелено-белого диска, заставляя высокого офицера ЭУКД наклониться вперёд над поручнем, чтобы увидеть южный полюс планеты.

Пока он стоял там, упираясь головой в верхнюю часть иллюминатора, раздвижная дверь обсерватории отъехала в сторону.

Чувствуя себя весьма по-дурацки, Риан выпрямился. Жгущее ощущение в шее показало ему, что он слегка покраснел. Он был застигнут врасплох, засмотревшись, мечтающим о своём родном мире, как школьник в своём первом полёте. Вернуть спокойствие заняло у него мгновение но, когда Риан повернулся, чтобы встретить вошедшего, он надеялся, что сияние атмосферы скроет его волнение.

Когда он увидел спокойное лицо высокого человека, идущего по коридору, чувства Риана дали ему повод для волнений и страха.

— Коничии-ва, Курита Теодор-сама. — Риан отвесил глубокий и на удивление элегантный поклон, который был труден в условиях свободного падения. — Я только, что собирался уходить.

— Подождите Риан-сан. Пожалуйста, останьтесь. Располагайтесь комфортабельнее. — Теодор Курита вернул поклон, хотя и несравнимый с поклоном Риана. Выпрямляясь, Координатор Синдиката Драконов легко двинулся к окну.

— Спасибо, Тоно, — сказал Риан, направляясь к одному из стульев, покрытых синтетической кожей, прикрученному к палубе около иллюминатора.

В течение долгих мгновений, пока он садился в стул, прикрепляясь к сидению, лёгкими липучками, размещёнными, чтобы человек, занимающий кресло не улетел из него при нулевой или минимальной гравитации. Стараясь не казаться изумлённым, Риан наблюдал за лицом человека, который был телом Дракона, его сердцем и душой, правителем Синдиката Дракона.

Теодор-сама уже не был молодым человеком, но его шестьдесят один год мало сказался на нем. Его лицо было как-то слишком молодым, чтобы сказать с точностью. Только в волосах его было больше седины, чем в тот момент, когда он взошёл на трон Синдиката Дракона. Но была и лёгкость в его шагах и чистый, ясный взгляд. Для Риана казалось, что Координатор излучает силу и неподвластную времени грациозность Самурайского меча. Здесь был человек, которому он и бесчисленное множество других людей вручили свои жизни.

Тонкий, почти невидимый шрам пересекал левую щеку Координатора — наследство от провалившегося покушения, предпринятого менее чем шесть месяцев назад. Память об этой атаке на Теодора Куриту всё ещё разжигала огонь, составленный из равных частей злости и стыда, в душе Риана. Диссиденты из тех, кто ненавидел Координатора за его недавние военные и политические инициативы, предприняли драматическую попытку окончить жизнь Координатора во время празднеств по поводу его юбилея. Факт, что многие из неудавшихся убийц были из команды ЭУКД, делал Риана даже ещё более смущённым и злым. Одна только мысль о том, что люди, которые однажды поклялись, что будут защищать Дракона, и соответственно Координатора, могли бы отвернуться и предать его, наполняла его желанием отомстить.

Риан был одним из миллионов людей, проходивших в тот ужасный полдень по улицам Императорской Столицы. Как счастливо он чувствовал себя, стоя рядом с Местом, где находился Координатор. Он видел, как огромный, белый Сандер, робот класса Омни, повернул свои орудия на трибуну Координатора. Он слышал слова предателя Таи-са Кигури. Он даже видел тесный бой между Координатором с его немногочисленной охраной и людьми, которых он когда-то звал своими товарищами. Несмотря на всё это, не было ничего, что он мог бы сделать, кроме как наблюдать в бессильном ужасе. Риан бы бросился безоружным на помощь обороне Координатора, но предатель Таи-шо Йошида поднял тонкий трансплексовый купол вокруг трибуны, отрезая Координатора от помощи извне.

С того дня внутренняя Служба Охраны очистила нелояльные подразделения, некоторые из которых были «приглашены вперёд», вежливая форма приказа совершить сеппуку — ритуальное самоубийство. Многие из командос ЭУКД были отсеяны подобным образом. Большинство из этих поздних групп просто исчезли. Сам Риан был проверен не менее чем пять раз выжившими агентами Службы Внутренней Охраны, старающимися выявить, какова его лояльность. Когда это всё закончилось, отряд ЭУКД сократился до наименьшего количества групп, когда-либо бывших в нем. Только восемь групп остались в полной боевой готовности. Риан, ставший Таи-и, был теперь одним из лучших полевых агентов. Однако, несмотря на сократившийся состав, они сделали больше, чем могли для поддержки Теодор-сама, Дракона. Вот из-за этой вновь подтверждённой лояльности Риан сопровождал Координатора на Таркад, как часть его охраны.

— Риан-сан... — Теодор вырвался из своих дум. — Михаил...Могу я называть вас по имени?

— Конечно, Тоно...

Координатор прервал его поднятой рукой.

— Просто Теодор, прямо сейчас, — сказал он. — Мы оба солдаты, не так ли? Я бы хотел поговорить с тобой, как с солдатом, а не как Координатор с Таи-и.

— Конечно, Тоно... Теодор. — Риан смутился, отвечая, его душа летела далеко перед его словами. «Координатор хочет разговор мужчины с мужчиной, но почему Я? Почему не Шо-са Иодама? Или не Шо-шо Ишмару? Почему он должен желать говорить со мной?»

— Михаил, как ты относишься к Уайттингской Конференции?

Несущиеся мысли Риана начали неистово колебаться. Немногое из того, что было решено на Конференции, было открыто публике, и по понятным причинам. Единственная информация, которую следовало открыть, была в том, что главы Наследных Государств собрались на Таркаде, чтобы обсудить, как они могли бы поступить с Кланами.

Благодаря новоприобретённой позиции в Элитных Ударных Командах Дракона, Риан ознакомился с информацией, обычно недоступной настоящему Таи-и. Он знал, что он был ненадолго во главе не одной, а даже трех полных боевых команд. Эти ударные группы будут представлять Синдикат в союзном войске, направленном в сердце Клана Дымчатого Ягуара, на их родной мир Хантресс. Команды были посланы, равно как за их подходящие для войска умения, и из-за того, что Синдикат не мог выделить никаких фронтовых подразделений из фазы операции во Внутренней Сфере. Шо-шо Ишмару уже рассказал ему многое.

То, что его спросили дать консультацию самому Дракону, было делом совсем другого рода.

— Тоно, я верю, что лидеры Внутренней Сферы сделали мудрое решение в своих планах заставить Кланы перейти к обороне.

— Это не то, о чем я спрашивал тебя, Михаил. Я хочу простого, прямого ответа. Никакой политики, просто руби с плеча...

— Хорошо, Тоно. — Мгновение Риан собирал свои мысли в некое подобие порядка. — Я думаю, идея глубокого удара против родного мира Клана звучит, как стратегически продуманный шаг. Ударяя по вражескому дому, мы выведем его из равновесия. Это даст ему знать, что он не в безопасности, где бы он ни был, ни на фронте, ни в своей кровати дома.

— Ударяя по его тылу, мы заставим его оттянуть свои фронтовые части, встретить нашу атаку. Это, несомненно, облегчит другую часть нашей операции.

— История несёт примеры того, как уничтожение тыла боевых частей, в частности его гражданских зон, плохо отражалось на вражеской морали.

По мере того, как он говорил, Риан начал расслабляться. Внезапно, он понял, что более не поучает Дракона, а советуется со старшим офицером, человеком командовавшим группами в поле, встречавшим смерть в руках врага. Наклонившись в кресле, он положил локти на колени.

— Однако с тактической стороны, это будет ночной кошмар Хачимана. — Сказал он, упоминая древнего японского бога войны.

Теодор Курита моргнул от неожиданности этих слов, но не вмешался в его речь. — Это войско будет собрано из примерно восьми полков, ни дать не взять. Каждое из них пришло из различных Наследных Государств. До тех пор пока не появились Кланы, большинство этих людей пытались убить друг друга. Теперь ожидается, что они сработаются вместе, как никогда ранее не случалось, чтобы атаковать общего врага.

— Теперь, возьмём КомСтар. Да, я знаю, что они победили Кланы на Токайдо, но большинство обычных солдат не доверяют им. Почему они хранили свои армии в секрете так долго? Почему они не выступили раньше против Кланов? Мы все знаем их «официальные ответы», но разве «официальные причины» являются «реальными причинами»?

— Теперь, чтобы только завершить это ознакомление, мы имеем Лёгкую Кавалерию Эридана и Нортвиндских Горцев. Наёмники. Нанятые солдаты, которые борются ни за что кроме денег. Я уже слышал все эти истории о Лёгкой Кавалерии, что они « последнее наследие Звёздной Лиги», но я не верю им, как и многие другие. Почему они никогда даже не пытались присоединиться к одному из Великих Домов? Я уверен, что я уважал бы их куда сильнее, если бы они служили Дэвиону, или Штайнеру, или даже Марику, а не бились за того, кто даст больше денег.

— Так что же мы имеем? Что-то вроде восьми полных полков, каждый со своей собственной стратегией и тактической доктриной, различным вооружением, снаряжением, методами. Даже перепрограммирование каждого идентификационного устройства займёт недели. Фохт и другие предполагают, что эта свора различных подразделений, глубоко различных отрядов соединится в эффективное ударное войско за время нескольких месяцев тренировок? Не похоже.

— Дальше, эта группа воинов выйдет на миссию, которая займёт, Бог знает сколько, времени только, чтобы добраться до цели, ударит технологически и, возможно, численно превосходящего противника, уничтожая его военную, промышленную и научную базу, вредя его морали. Тогда, предположив, что войско доживёт до этого времени, ему придётся удерживаться против, несомненных, попыток вредить и контратаковать каждого Клановца, которого Керенский только мог занести туда.

— Одна из целей нашей миссии, как я понял их, это принести в дом Кланам идею о том, что война это не игра, ни ритуализированная серия вызовов. Если получится, мы должны показать миру Клана все ужасы войны. Я понимаю это и даже согласен с этим. Один из древних Генералов сказал « Война для меча, что меч для рукояти». Вот то, что нам должны были сказать о визите Клана Дымчатых Ягуаров, и это хорошо. Если кто-то собирается биться в войне, ничто не должно быть забытым, ни одна цель не должна выйти за рамки. Кто-то должен ударить первым и без сожаления.

— Но в то же время мы сказали, что должны избегать ненужных потерь гражданских лиц. Мне даже сказали, что Рыцари Внутренней Сферы присоединятся к нам, чтобы удостоверится, что неразборчивое уничтожение возможно «не вовлечённых» невоенных членов Клана не произойдёт.

— Но что случится. Когда реальность войны столкнётся с высоким моральным уровнем Рыцарей? Какому пути они последуют? Шоссе победы или дорожка жалости?

— Прошу прощения Координатора, но это кажется кругами Дьявола.

Неожиданно ужасная мысль пронеслась в душе Риана. Он только что поделился грубым, прямым солдатским мнением, во всей его многоцветной красе, с одним из сильнейших людей Внутренней Сферы. С человеком, который был его господином до самой смерти. Дёрнувшись, он принял ровную, напряжённую позу, предписанную сложной системой правил общества Синдиката.

Теодор стоял тихо, наблюдая Риана с нечитаемым выражением лица. Потом улыбка исказила его губы, и он взорвался тихим смехом.

— Я просил честного ответа. Я думаю, это научит меня быть аккуратным с тем, что я спрашиваю.

— Если это вас успокоит, Таи-и, я думал также, когда я впервые услышал этот план, правда, в более дипломатичной форме. Прецентор Мартиал заверил меня, что остальные Кланы очень медленно предоставят помощь другим Кланам, если вообще сделают это. Он сказал мне, что это имеет связь с их странным кодексом чести. Кланы, в целом, не будут вмешиваться в то, что касается только одного отдельного Клана, или если это дела между двумя отдельными Кланами.

— Вспомни, Кланы Волка и Нефритового Сокола перенесли долгую и выматывающую войну. «Испытание Поглощения», так Прецентор Мартиал назвал это. Ни один из других Кланов не вмешался в это дело, которое было в точности сварой между двумя Кланами. Добавь к этому «невмешательству» то, что когда Клан Ягуара стал столь безжалостным в своей внешней и внутренней политике, что остальные Кланы начали рассматривать их, как что-то испорченное, и я не думаю, что нам придётся сильно беспокоится о решении других Кланов вмешаться.

— Я, как и ты, беспокоился о проблемах, связанных со смешиванием различных групп, которые были до этого смертельными врагами. Теперь, обсудив это тщательно с Принцем Виктором, Прецентором Мартиалом и другими, я верю, это смешение как раз то, что необходимо для успеха нашей операции.

— Это и особые таланты некоторых моих друзей.

Риан не был уверен, должен ли он спросить, но сделал это.

— Что вы имеете в виду, Тоно? Якудза?

Координатор вежливо улыбнулся, встряхивая головой.

— В своё время ты поймёшь.

6

Космопорт Брандфордских Высот

Кикуя, Пограничная Область Тамар

Лиранский Альянс

05 Января 3059 1330 часов.

Низкие серые облака великолепно подходили к тусклому настроению Арианы Винстон, когда она смотрела, как второй из пары массивных Шаттлов класса Мамонт замедлялся, чтобы остановиться на посадочной площадке Пятнадцать космопорта Брандфордских Высот. Путешествие, всего в несколько километров, из Форта Телемар до планетарной столицы не заняло у неё много времени, она прибыла почти вовремя, чтобы наблюдать посадку этих громадных судов.

Посадочные Шаттлы несли символ Чёрных Лебедей, дешёвой транспортной кампании, что прибыла сюда вся, благодаря контракту Транспортной Компании Белый Лебедь, заключённому со Стражей. Несмотря на то, что сейчас была середина местной весны, температура только достигла восемнадцати градусов Цельсия. После потепления, случившегося двумя неделями раньше, что сделало выпуск кадетов ещё как-то переносимым, погода испортилась, перешла в серию холодных, дождливых дней. Дурацкая погода только портила обычно хорошее настроение Винстон.

Медленно, осторожно ненормально большие корабли зависли. Казалось, что они балансировали на перевёрнутой пирамиде серебряного огня и разбегавшегося волнами дыма, когда могучие двигатели старались оставить пятидесяти тысячетонное чудовище наверху. Постепенно корабль начал двигаться по направлению к укреплённой сталью феррокретовой площадке посадочного поля.

Термин площадка был чем-то неверным, как это показалось бы, чтобы описать пересечённую местность, на которую садились корабли. В некоторых старых космопортах это так и было. Кольца из феррокрета, некоторые почти по три сотни метров в диаметре и двадцать в высоту, были построены в космопортах на Терре, Марсе, Новой Земле и других планетах, во время первых дней исследования космоса. Эти сооружения были способны принять даже самые большие корабли класса Мамонт. Здесь, на Кикуя, посадочная площадка была не более, чем широкой зоной с покрытием и установленными в различных точках лазерными отслеживателями, разработанными службой технической поддержки для Лёгкой Кавалерии Эридана, снабжающими пилота знанием точной высоты, направления и скорости. Это помогало производить посадочные манёвры. Лазерное наведение были особенно необходимо пилотам больших сферообразных или эллипсовидных кораблей, так как кабины размещались обычно на верху этих громадин. С этой точки край корабля блокировал зону обзора пилота, заставляя его положиться на инструменты и навигационную поддержку, чтобы провести безопасную посадку.

Когда последний корабль коснулся земли и дым от их двигателей рассеивался на холодном ветру, Винстон почувствовала необычайное облегчение в груди. Она поняла, что задерживала дыхание, когда наблюдала за этим невероятным аэродинамическим спектаклем, когда громадное стальное яйцо летит по воздуху и садится нетронутым на феррокретовую посадочную площадку.

— Уух! — Её дыхание вырвалось в некотором удивительном подобии выдоха, смешанного со смехом. Она весело встряхнула головой. В течение нескольких секунд она смотрела через стекло передней стены галереи, восстанавливая дыхание. Тихо она засмеялась оттого, что ей стало страшно от сцены, которую она наблюдала сотни раз перед этим.

Как только удалённый Шаттл начал открывать двери своих грузовых отсеков — это показывалось на плоском телевизоре, дисплей которого располагался в северном конце наблюдательной галереи, — она смогла увидеть фигуры тяжёлых и штурмовых роботов, выгружающихся из затемнённых ниш корабля. Мониторы были необходимы, чтобы заметить хоть какую-нибудь кроме гигантских деталей севшего корабля, потому что посадочное поле Пятнадцать находилось на расстоянии нескольких километров от здания космопорта. На такой дистанции, в эту дурацкую погоду Винстон могла различить движение боевых десятиметровых машин невооружённым глазом, но не могла определить ни цвет, ни даже тип ни одной из них.

Стук шагов по пустой галерее оповестил о пришедшем, до того как он заговорил. Винстон слишком хорошо знала, кто это. Офицер по связи Вооружённых Сил Лиранского Альянса тревожил её уже дюжину раз в этот день, информируя её о каждой малой детали приземления и операции по выгрузке. Старательно она игнорировала его присутствие, изучая неинтересный вид на Космопорт Брандфорда.

— Извините, Генерал.

Пусть он подождёт. Сказала Винстон сама себе Это не профессионально, не по военному, даже не вежливо, но этот маленький тедди начинает меня раздражать.

— Генерал Винстон? — пауза. — Мэм?

Винстон посмотрела на офицера ВСЛА, как будто она только что его заметила.

— О, Генерал Йолар. Я не слышала, как вы вошли. — Её ложь казалась достаточно правдоподобной.

— Прошу прощения за вторжение, Генерал...

Так почему же ты всё ещё здесь, Ты, маленькая надоедливая зубная боль?

— ... Я только хотел сообщить вам, что последние корабли, несущие мои отряды только что коснулись земли, и мы будем готовы встать в строй в течение нескольких часов.

Винстон кивнула и повернулась к окну. Даже уродливая погода была лучше, чем разговор с этим бараном.

Йолар прибыл целую неделю назад с особой группой Донегальской Стражи. В течение нескольких первых часов он был сносим. К концу дня его постоянное присутствие начало раздражать, сперва Полковника Антонеску, потом и Полковника Барклая. К моменту, когда тридцать часов его присутствия истекло, даже хорошо воспитанный Эдвин Амис уже хотел вытащить его на посадочную площадку, подготовленную для посадки Шаттла. Дело было даже не в его гнусавом голосе, становящемся ещё хуже от холодного вида, что он напустил на себя, как только прибыл на планету. Дело было в его безусловной военной некомпетенции. Он был политическим офицером, чисто и просто. Реальный командир Шестой Стражи, Маршал Сеамис Киннел, сказал Винстон, что Йолар был белой вороной и для него, когда сводный брат генерала, Кларенсе Астра III, Князь Пулсбо, придержал это место, чтобы выкинуть Йолара из дворца.

Офицеры-политики были наказанием профессиональных солдат в течение всей истории венных действий. Чаще всего они были некомпетентными дураками с большей долей воображения, чем мозгов. Как правило, они были неспособны к принятию каких-либо реальных решений на поле боя, кроме доблестной, великолепной атаки прямо на пушки врага и в геройскую могилу. Конечно, не такие офицеры заканчивали свою жизнь в таких могилах, всегда это были люди под их командой.

Из всех таких офицеров, которых она знала, Лейтенант-Генерал Хирам Йолар не был на самом дне листа, но Винстон могла с трудом вспомнить кого-нибудь ниже в этом длинном списке. Она была уверена, что должны быть люди менее компетентные и более надоедливые, она просто не могла вспомнить о них прямо в этот момент.

Йолар все ещё стоял позади неё. Она слышала, как он переминался с ноги на ногу, как маленький мальчик, желающий спросить свою мать о чем-то.

— В чем дело, Генерал? — Винстон даже не повернулась.

— Искренне говоря, Ариана, эта операция меня удивляет. — Использование её имени разозлило её ещё больше, но она с трудом решила, что лучше пропустить это. — Шестая Стража это хорошее подразделение, не столь опытное как ваше, но хорошее. Мой вопрос вот в чем: Почему мы замещаем элитное, закалённое в битвах подразделение на Командную Единицу полную относительно неопытных рекрутов? Я имею это в виду, что это не звучит здраво, не так ли?

Винстон закатила глаза в удивлении, радуясь, что она стояла спиной к Полковнику. Долгое время она не отвечала. Когда она услышала, что Полковник набирает дыхание, чтобы повторить свой вопрос, она повернулась к нему лицом.

— Мы все имеем свои приказы, Полковник. Свободны. — Винстон сделала неопределённое движение рукой, которое могло бы быть интерпретировано как салют, и повернулась назад к окну.

Его любопытство осталось неудовлетворённым, Йолар оставался на том месте, где он был ещё несколько секунд. Винстон почти слышала скрип шестерён, вращающихся в его голове, когда он решал, стоит ли нажать на неё дальше, чтобы она объяснила эти необычные явления или нет. Она продолжала смотреть в окно, притворяясь потерянной в мыслях. К её удаче он таки ушёл из галереи.

В течение некоторого времени Винстон оставалась около окна, наблюдая за площадью. Большинство роботов Шестой Стражи были уже выгружены из своих коконов и направлялись по направлению к сборной точке. На мониторах она могла различить уже и отдельных роботов, и их типы.

Пара резких гудков прозвучали из её наручного хронометра. Взгляд на этот инструмент сказал ей, что если она оставит космопорт прямо сейчас, то успеет в Форт Телемар к вечерней мессе. Бросив прощальный взгляд, она отвернулась от залитого дождём окна и покинула галерею.

Итак, если только я доберусь до моей машины, перед тем как ...

— Генерал Винстон.

— Черт! Ну что теперь? — Её злость слетела, когда она повернулась, чтобы встретить того, кто только что произнёс её имя.

— Старушка, Риа. — голос Скотта Хинесика звучал немного испугано. — Я только хотел сказать тебе, что Антонеску сообщает, что Сто Пятьдесят Первая уже заканчивает погрузку и готовится покинуть Кикуя.

— Ой, Скотт. Прости меня. — Винстон прикоснулась к плечу своего друга. — Я думала, что это Йолар. Он был внутри и вне галереи весь день, тревожа меня каждой миленькой деталькой и проблемой выгрузки Шестых.

— Я не знаю, делает ли моё настроение лучше или нет мысль о том, что меня приняли за Йолара. — Хинесик принял своё любимое экстравагантное выражение лица. — Кроме того, я только что видел его бегущим под дождём и направляющимся к посадочной площадке. Может быть, один из Стражей наступит на него.

Винстон засмеялась через силу.

— Скотт ты же сейчас говоришь об одном из наших союзников. Где ты был целый день?

Хинесик встряхнул свой тяжёлый серый плащ. Тонкие брызги дождевой воды разлетелись во все стороны.

— На контрольной башне в основном. Казалось, что ты хотела побыть одной. И, после того как я увидел, что Йолар входит в галерею в третий раз, я подумал, что ты не захочешь, чтобы были какие-нибудь свидетели, когда ты его убьёшь. — Хинесик захихикал, но была и нота неуверенности за его смехом. Он приостановился, а потом последовал поток слов. — Генерал Винстон, я прошу разрешения принять участие в боевой миссии.

Неожиданная серьёзность в его тоне удивила её.

— Что ты сказал?

— Риа, Лёгкая Кавалерия уходит на войну. Я не хочу остаться позади.

Винстон знала, что это ломало его сердце. Это также сломало бы её, но она сделала единственное правильное из того, что могла.

— Скотт, ты знаешь, что все небоевые члены отряда должны остаться в Форте Телемар, чтобы облегчить переход между лёгкой Кавалерией и Шестой Стражей. — Винстон положила руку на плечо друга и мягко улыбнулась. — Ты командир тренировочного центра. Ты, а никто другой, лучше всего подходишь для этой работы.

— Вспомни, что Лёгкая Кавалерия понесёт потери в этой миссии. Нет сомнений в этом. Ты нужен мне прямо здесь, выполняя то, что ты делаешь лучше всего — тренировка рекрутов. Когда мы вернёмся, мы будем нуждаться в каждом, на кого мы сможем положиться. Я рассчитываю на тебя, Скотт. Нет никого ещё, на кого я могла бы положить их обучение прямо сейчас.

— Я все это знаю, Риа. Но это могло бы быть моим последним шансом пилотировать робота. Я набрал восемьдесят семь на моем последнем симуляторном тесте. Это приемлемо — время, точность и вождение. Я могу выдержать это.

— Скотт, я видела твои результаты. Я знаю, что ты способен сделать это. Но Лёгкая Кавалерия нуждается в тебе здесь. — Винстон подступила близко к Хинесику и понизила голос. — Мне нужен опытный боевой офицер здесь, на планете, чтобы командовать кадетами.

— Почему? — Хинесик заметил беспокойство в её голосе. — Ты не ожидаешь никаких проблем с Шестыми?

— Ожидаю? — Винстон встряхнула головой. — Нет, но Файрфакс был прав. Я не могу оставить безопасность наших людей на чужаков. Я хочу, чтобы ты был здесь, чтобы защитить их, в случае чего.

— Хорошо, Генерал. И спасибо. — В голосе Хинесика появилась пауза.

Она вернула салют, формально корректный до миллиметра, все это время улыбаясь своему другу.

С последним взглядом на роботов Стражи, Винстон повернулась и вышла под дождь.

7

Джерсевилл

Дефианс, Пограничная Область Крукус

Федеративное Содружество

27 Января 3059 1415 часов.

— Невероятно. — Единственное слово, выдохнутое, как будто это было проклятье, несло с собой смысла больше чем тысячи богохульств. — Как кто-то может жить здесь?

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — отозвался таможенник. — Я побывал на семнадцати планетах, с тех пор как был нанят Министерством Коммерции, и этот мир наиболее уродливый, жаркий, самый вонючий из всех, что я когда-либо видел, все вокруг тут гадко.

Кажугай Хатсуми ухмыльнулся вежливо в ответ на лёгкий юмор служащего, когда получал назад свой паспорт от клерка.

— И что же вы сотворили, чтобы получить назначение в этот цветущий сад?

— Сделал? Я не ДЕЛАЛ ничего. Вот в чем вся проблема. Я тогда был на Новом Сиртисе. Я планировал остаться там до тех пор, пока не выйду на пенсию. Только два года до этого момента и всё, когда этот маленький тощий парнишка подошёл ко мне и предложил полмиллиона С-банкнот, чтобы я позволил нескольким ящикам пройти через таможню неисследованными. Сперва, я его отослал. Потом я подумал об этом, понимаешь? Я имею в виду полмиллиона. Я тянул лямку на Дом Дэвиона в течение двадцати трех лет, и что я могу показать после этого? Увольнение, половинная пенсия, и два счета в банке, так что я решил, чем я рискую? Я позволил ящикам пройти через таможню.

Как любой Пехотинец древности, этот таможенный инспектор был рад рассказать о своих бедах любому, кто слушал бы.

— Как бы то ни было, но я получил свою наличность и подумал, что это конец истории. Позже выяснилось, там было полно стволов и бомб для террористов Ляо. Когда они взорвали ту фабрику роботов в 49, началось расследование, и Лисы Пять отследили взрывчатку вплоть до моего участия в этом деле. Кому-то пришлось взять на себя вину, и я получил это. Приостановка, проверки, понижение в звании на все девять ярдов. Тогда, когда я попытался подняться вновь, большой босс выслал меня сюда. И здесь я останусь на следующие четыре месяца, двенадцать дней, два часа и пятнадцать минут. После этого принц Виктор может целовать мои следы.

Хатсуми вновь засмеялся, чтобы скрыть дрожь, которая пробежала по его спине. «Лисы Пять» — распространённое название агентов М15, противотеррористического отряда Отдела Военной Разведки Дома Дэвиона. До сих пор агенты безопасности Дэвиона выработали сеть безопасности, так тщательно сделанную, что ни Хатсуми, ни один из его товарищей не мог проникнуть через неё. Ни один скрытый оперативник, не важно как хорошо скрытый и тренированный, не мог каждый раз быть в безопасности.

Подняв свой багаж, Хатсуми направился к основной двери космопорта. Но не прошёл он и трех шагов, как таможенник окликнул его.

— Сынок! В случае если тебе, конечно, не нравится дышать оксидами серы, то тебе лучше надеть респиратор.

Он оскалился в глуповатой усмешке, надевая пирамидное устройство, сделанное в основном из резины и метала, доставая его из кармана полевого жилета ВСФС.

— Я что-то задумался. Спасибо.

Таможенник махнул рукой и повернулся к газете, которую он читал в тот момент, когда Хатсуми вошёл в комнату.

Внутри двойных дверей здания, сделанных по принципу воздушного шлюза, стояла легко сложенная женщина, облачённая в жакет и куртку обычного фасона. Её простой внешний вид смягчался только несколько восточными чертами лица. Респираторная маска коммерческого типа болталась под её подбородком, держась только за шейную лямку. Её глаза мигнули, когда она распознала приближение Хатсуми.

— Готов? — она повернулась к двери. — И что с твоим багажом?

— Это всё, остальное прибудет через несколько дней.

Румико Фокс пожала плечами, покрывая маской свой нос и рот, и вошла во шлюз. Хатсуми последовал за ней.

Только несколько секунд потребовалось внешним дверям, чтобы распахнутся. Дефианс страдал из-за лёгкой пыли в атмосфере, как и предупреждал таможенник, но давление подходило под рамки необходимого для человеческого выживания. Хатсуми был доволен и этим. Он знал всё об использовании силовых костюмов и других устройств для выживания в неблагоприятных условиях, но не любил ограничения при их использовании.

Старый седан Гиенах, которому исполнилось уже пять лет, был припаркован в дюжине метров от дверей. Фокс прошла прямо к машине и заняла место водителя, не тратя слов попусту. Хатсуми молча последовал её примеру. После того, как он оставил свою кладь на заднем сиденье, он уселся рядом с молчаливой женщиной.

Фокс тронула стартер машины, извлекая из её внутренностей не тихий рык хорошо отлаженного двигателя внутреннего сгорания, а стучащий, механический скрип.

— Это загрязнение, — сказала она, обращаясь к ветровому стеклу, её голос звучал глухо из-под маски. — Примеси в воздухе приводят к тому, что горение идёт грубо. Большинство машин здесь электрические, даже тяжёлые тягачи.

Не говоря больше ни слова, она тронулась с обочины.

Путь в Джерсевилл занял сорок минут. За это время Фокс ни разу не заговорила, оставляя Хатсуми изучать виды Дефианса. По мере того как менялся вид за окном, он не становился более обнадёживающим. Длинная череда скоростных трасс, прямых как луч лазера, протянутая через скалистое плоскогорье. Там и здесь низкие кусты стягивались около обочины, давая повод для сомнения в том, могли ли рептилии или другая жизнь приспособится к убийственной атмосфере.

Из базы данных, которую он просмотрел во время путешествия, Хатсуми знал, что основной космопорт планеты находился в месте, где космические пионеры совершили первую посадку. Плоскогорье, вклинившееся между Грушевидным Морем на востоке и Горой Чёрной Кости Дьявола на западе, было бы наиболее богатой фермерской областью Внутренней Сферы, если бы не испорченная атмосфера. Хотя содержание серы не было столь велико, чтобы предотвратить рост растений, и даже их цветение на вулканической почве, но оно было достаточным, чтобы проникнуть в плоды, что приводило к тому, что любые продукты, выращенные на Дефиансе, имели неприятные, гнилой вкус. Ирония заключалась в том, что вулканы, снабжающие эту планету плодороднейшей почвой, делали её бесполезной.

Нельзя было сказать, что Дефианс не имел экономической ценности. Планета была богата минеральными запасами. Почти постоянные извержения, что отмечали раннюю жизнь планеты, принесли многие редкие элементы наверх, в кору молодой планеты. Трансурановые элементы были особенно распространенны в и сейчас извергающихся вулканах Чёрной Кости Дьявола.

Джерсевилл сам по себе был только частично более интересным, для просмотра. Большое скопление маленьких домов, магазинов и офисных зданий прицепились к подножию гряды Чёрной Кости, они были первым пунктом поселенцев, назвавших это место по имени одного из основателей, Малькольма Джерси. Поселенцы, большинство из которых были золотоискателями, пришли ещё во времена Звёздной Лиги. Они пришли в поисках минеральных богатств. Многие нашли их. В течение лет сотни маленьких, независимых шахт были поглощены большими корпорациями, до тех пор, пока практически большая часть планеты не была выкуплена компанией Солнечные Металлы Лимитед, которая продала всё это семье Дэвиона в 2748.

Неожиданно Фокс бросила машину к подъезду напротив маленького дома для одной семьи, в северном районе Джерсевилла. Неотличимый от любых его соседей дом был мал, с пластиковой обшивкой, сделанной так, чтобы выглядеть как дерево. Единственной вещью, которая отличала дом от его братьев на тысячах цивилизованных мирах, был большой шлюз, что красовался вместо передней двери.

Хатсуми вылез из машины, захватив сумку и направившись вверх по дорожке. У двери ему пришлось остановиться, чтобы позволить Фокс ввести правильный код доступа.

Также молчаливо, как и прежде, женщина нажала кажущуюся случайной серию кнопок на десятицифровой клавиатуре. Дверь ответила ей несколькими сильными гудками, прежде чем распахнулась.

Целая минута заняла у воздушного шлюза домашней модели, чтобы пройти необходимый цикл. Эта история повторялась везде: больше и быстрее значило более дорого. Дизайнеры дома хотели, чтобы он стоил дешевле. Таким образом, когда внутренняя дверь начала отползать в сторону и Хатсуми снял свою респираторную маску, он всё ещё мог ощущать запах тухлых яиц из-за оксидов серы.

— Кажугай! — Вопль приветствия сопровождался шутливым тоном. Хатсуми поднял глаза, чтобы увидеть маленького, мощно сложенного молодого человека, поднимающегося из кресла. Он, как и Фокс, был одет в вещи распространённого покроя.

— Хонда Тан. Хорошо видеть вас снова.

— Буревестник сказал мне, что я буду работать со старым другом, но я и не подозревал, что он имел в виду тебя. — Тан выбросил руки вокруг Хатсуми в достойном медведя объятии.

Человек, которого Тан звал Буревестником, был джонином, лидером клана ниндзя Янтарных Камней. Хатсуми знал многое о репутации Буревестника, как и любой из его клана. Во время дней предшествующих Четвёртой Войне за Наследие, как полевой оперативник, Буревестник проник в казармы Четвёртых Рейнджеров Скай, ограбил комнату безопасности и исчез незамеченным, оставив после себя только беспорядок и маленькую кошку. Позже, как чинин или лидер ячейки, он приказал убить шумного репортёра, что раскрывал давно скрытые секреты ниндзя в своих статьях.

Ниндзя. Хатсуми задумался над этим словом и то, чем это стало для всей Внутренней Сферы. Грубо переведённое это слово значило «Дух Кошки». Ниндзя были прямыми наследниками тех самых ниндзя — секретного общества шпионов и убийц феодальной Японии. Как и их предшественники ниндзя подняли уровень сбора информации, саботажа и убийства на уровень искусства. Всю свою жизнь они тренировались, обучались и практиковались в своих умениях. Воин работал бы всю свою жизнь, превращая себя в великолепное оружие, оружие, что могло бы быть использовано в одной единственной миссии.

Было много легенд о Духе Кошки. Говорили, что они могли проходить через стены, дышать под водой, просачиваться в землю и становиться невидимыми пособственной воле. Некоторые из наиболее отдалённых от жизни историй говорили, что ниндзя служили самой Смерти или могущественным некромантам, что могли убивать взглядом.

Когда, наконец, он освободился из объятий, Тан кивнул на Фокс. — Я вижу, ты уже встретил нашу разговорчивую Румико.

Женщина взглянула на Тана, но не произнесла ни слова.

Тан, невозмутимо, сверкнул улыбкой в ответ.

Хатсуми чувствовал удовольствие от того, что он видел Хонду Тана вновь. Они были вдвоём на многих операциях, включая операцию прикрытия против ненавистных Дымчатых Ягуаров.

— Ты можешь узнать всю команду прямо сейчас. — Тан взял своего друга за руку и провёл его в кухню. Там сидел за столом красивый молодой человек, нависший над пучком проводов и круглых дощечек, держа паяльник в левой руке. Маленький, завёрнутый в пропитанную пластиком бумагу, свёрток он держал на коленях. Небольшой кусочек коробки, что был виден Хатсуми, был достаточен, чтобы прочитать название: «Упаковка Взрывчатки М26А1».

— Безопасно ли хранить всё это оборудование здесь, около этого паяльника? — Тренировки Хатсуми включали только ограниченный курс по работе со взрывчаткой, и он использовал все, связанное с нею, с большим страхом и уважением.

— Я не знаю, — пробормотал Тан. — Это Сендай Киежи наш постоянный эксперт по взрывчатке. — Киежи, это Хатсуми, командир нашей группы.

Сендай взглянул на него, кивнул и вновь вернулся к работе.

— Безопасно ли для тебя держать взрывчатку на коленях, когда ты работаешь с паяльником в руках? — повторил свой вопрос человеку разрушения.

— Да, — ответил Сендай. Закончив соединение, над которым он работал, он откинулся назад и бросил взрывчатку Хатсуми. — Это выпущенная у Дэвиона С-8. В основном это циклонит в сочетании с некоторыми стабилизирующими добавками. Упаковка полностью стабильна до тех пор, пока она не будет инициирована с помощью детонатора. В этот момент она даёт вам взрыв хорошей скорости, примерно шестьдесят восемь тысяч сантиметров в секунду.

Эта пластиковая взрывчатка не гнулась и была покрыта зелено-серыми пятнами, нанесёнными на бумагу. Хатсуми знал, что это вещество может быть применено для любого типа операций. Может быть применена сама собой или размазана по объекту, который следовало уничтожить. Может быть переработана для направленного взрыва или растянута в цепь, чтобы получить разрывную бомбу. Дополненная детонатором с небольшой задержкой, взрывчатка может быть соединена вместе во взрыв пакетом и вставлена в уязвимое колено или локоть Боевого Робота. Только пентаглицерин был более мощным взрывчатым веществом.

Возвращая блок на стол, он попросил Сендай быть поосторожнее.

— Взрыв перед стартом нашей миссии, я думаю, не будет работать на нас.

— Извините, что спрашиваю, — сказал Тан, протягивая командиру группы чашку чая, налитого из чайника, который подогревался на столе ещё до того, как Хатсуми прибыл. — В чем будет состоять наша миссия?

Хатсуми попробовал чай, кивнул, благодаря, перед ответом.

— Мы должны связаться со Вторым Дивизионом КомГвардии, выступая как вспомогательный персонал, приданный их второму батальону.

— Меня заверили, что Вторые прибудут на Дефианс в течение нескольких недель. Места для нас уже были предварительно установлены. Когда они прибудут, мы явимся в старое Здание Милиции на западе от Джерсевилла, чтобы занять наши места. Мы должны остаться со Вторыми до тех пор, пока наши наниматели не соединятся с нами. Как только произойдёт контакт, мы будем получать все особые приказы через агента.

— Все это хорошо. — Секретность их миссии, казалось, не произвела впечатления на Тана. — Что я хочу знать, так это в чем будет характерная особенность нашей миссии?

— Я не знаю, Тан-сан. Я сказал вам все, что я знаю. С кланом Янтарных Камней связались не на прямую, а через представителей нашего клиента. Клиент, который, как мне сказали, очень важен, настаивает на том, что не должно быть никакой связи между ним и нашей группой. Нам следует быть со Вторыми и ждать контакта. — Хатсуми выпил ещё чая. — Кроме того, ожидание жертвы это большая часть того, что называется ниндзя.

Когда Хатсуми передавал инструкции своим людям, пара Шаттлов класса Оверлорд коснулась земли в космопорте.

Ещё до того как струи дыма от посадочных двигателей рассеялся, маленькая, персональная лестница спустилась на покрытие. Тонкий, черноволосый человек, носящий офицерскую униформу ВСФС, прошёл вниз по металлу трапа; чёрная маска покрывала его лицо. Ни чина, ни знака подразделения не находилось на его куртке. Большая сумка, висевшая через его левое плечо, была также лишена всяческих пометок. Перед тем, как его нога покинула трап, зелёный транспорт, несущий символ солнца и кулака Федеративного Содружества, подкатил к остановке на краю посадочной площадки. Водитель, как и прибывший, был одет в зелено-коричневые одежды Вооружённых Сил Федеративного Содружества. Единственная, узкая белая полоска на его погонах показывала, что он является пилотом космического истребителя и обладает рангом капитана.

Выпрыгнув из машины, водитель транспорта подтянулся вверх по трапу.

— Полковник Мастерс? Я Робин Пенник, МИРО, — он произнёс сокращение названия Министерства Информации, Разведки и Операций. — Меня послали, чтобы я поприветствовал вас и ваших помощников. Если вы последуете за мной, сэр, мы пройдём в офис таможни и сделаем всё для выгрузки ваших роботов и оборудования.

Командир Рыцарей Внутренней Сферы хмыкнул в ответ, насколько позволяла защита респиратора. Тем временем командный состав Мастерса и несколькие его водители роботов уже также спустились вниз, на поле. Справа он мог слышать громкий скрип, тяжело нагруженной гидравлики, когда двери отсека трюма для роботов начали медленно расползаться в стороны.

— Все в порядке, Мистер Пенник, — сказал Мастерс, указывая на машину на воздушной подушке. — После вас.

Пенник вскочил внутрь, офицеры Рыцарей подтягивались внутрь вслед за ним. Тогда Пенник включил фары транспорта и тронулся от посадочной площадки. Выжимая из машины все, что возможно, он послал её вокруг тающих, грязных, маленьких кусков льда. Как раз перед прибытием Рыцарей северо-восточный ветер поразил основной космопорт Дефианса. В то время как неожиданная метель была необычной для обычно тёплой погоды Джерсевилла, тонкая плёнка снега и льда, что покрывала большую часть космопорта и близлежащего города была сравнима с условиями, в которых Рыцари покинули Атреус несколько недель назад.

В течение гонки до офиса таможни, офицеры Рыцарей с интересом смотрели вокруг. Майор Сэр Гайнард, один из командиров батальонов Мастерса, спросил Пенника о том, когда прибудут остальные подразделения.

Пенник полуповернулся для ответа, и Мастерс сделал все для того, чтобы не вцепиться в руль. — Ваши Рыцари первое боевое подразделение из прибывших сюда, хотя Маршал Морган Хасек-Дэвион и его личные помощники здесь уже некоторое время. Он прибыл вскоре после окончания Уайттингской Конференции. — Пенник позволил себе отнюдь не унылую ухмылку на губах. — Наверное, это хорошо быть двоюродным братом Принца Федеративного Содружества.

— Что вы имеете в виду? — спросил Мастерс. Открытое окно машины на воздушной подушке заставило его прикрыть глаза из-за встречного ветра. Если он собирался вести машину, как маньяк, Пенник должен был бы выбрать незакрытую машину или хотя бы снабдить нас шлемами.

— Что я имею в виду? — засмеялся Пенник опять. — Я имею в виду, что он добрался сюда менее чем через неделю после окончания конференции. Мне сказали, что Принц Виктор установил командную цепь прыжковых кораблей, чтобы привезти Моргана прямо сюда.

Мастерс кивнул. Прыжковые корабли могли перемещаться мгновенно между звёздными системами, но путешествие замедлялось тем фактом, что перезарядка двигателей типа Керни-Фушидо занимала примерно неделю. Иногда, в редких случаях, может быть установлена так называемая командная цепь. Это дорогой метод путешествия между прыжковыми кораблями установленными в каждой системе по пути следования. Каждый корабль сделал бы единственный прыжок, тогда важный пассажир или груз выгружались бы, обычно простым отсоединением Шаттла, который шёл к следующему в цепи звёздному кораблю.

— В любом случае, мы предполагаем, что командос ЭУКД прибудут в течение нескольких дней. Горцы Нортвинда, Команды Лисы и Ком Гвардия уже в пути. Я предполагаю, что они будут в системе к концу недели. Большинство офицеров, в том числе и Лёгкой Кавалерии Эридана, будут здесь, по крайней мере, через четырнадцать дней.

— И все они собираются прибыть сюда в Джерсевилл?

— Да, сэр. Это единственный космопорт Дефианса.

Мастерс повернул голову, чтобы взглянуть на мужчину. Пенник откинулся в своём сиденье, как будто он не имел ничего, о чем надо бы беспокоится.

— Вы уверены, что это хорошая идея привести такое количество подразделений сюда, в единственный порт.

— Конечно, сэр. — Пенник казался уставшим. — Я здесь с пор Уайттингского соглашения, как часть основной команды. Когда было решено использовать Дефианс для тренировок, в МИРО начали работу. Мы использовали слухи, чтобы распространить идею о том, что мы собираемся присоединиться к военным тренировкам здесь. Этот мир использовался для этого и раньше. Это только часть того, почему Дефианс был выбран, как точка сбора. Это и то, что этот мир тёмный угол сам по себе. Слухи, что мы распространяем, заключаются в том, что КомСтар, ВСФС и группа наёмников разрабатывают план по возвращению Терры от Блэйкистов.

— Простите от кого? — Мастерс никогда не слышал этого имени раньше.

— Блэйкисты. Слово Блейка. — Пенник засмеялся. — В любом случае мы говорим местным одну историю, а другим агенты разносят другие слухи. Эффект в целом в том, что никто вне Дефианса не знает, что будет происходить. Чем больше смущения здесь, тем лучше. Вот почему мы одели вас в одежду воинов Федеративного Содружества, чтобы слухи вскипели ещё больше.

— Ну да, — раздражённо согласился Мастерс, когда машина остановилась напротив офиса таможни. — До тех пор, пока смятение стоит вне этих стен.

8

Форт Дефианс

Дефианс, Пограничная Область Крукус

Федеративное Содружество

18 Февраля 3059 1740 часов.

Где они, черт возьми? Полковник Эдвин Амис проверял основной и вспомогательный мониторы, изучая кокпит своего Ориона ON1-M. Он знал, что где-то меж холодных пустынных холмов тренировочной площади Форта Дефианс прятались два тринария Галактики Вторжения КомГвардии. Под присмотром Морган Хасек-Дэвиона различные подразделения Войска Змей теперь включились в многомесячный период упражнений для интеграции их в единое, слитое целое.

Галактика Вторжения была превосходна в умении запутывать следы. Через некоторое время после того, как Кланы были остановлены на Токайдо, Анастасиус Фохт организовал специальное подразделение Ком Гвардии, экипированное комплектующими, захваченными у Кланов, обученное Клановской тактике. Составленное как подразделение Клана подобного размера, оно было названо Галактика Вторжения. Миссия её заключалась в том, чтобы бить Кланы по их правилам, используя их вооружение и их тактику против них. Вот почему Галактика служила для тренировок и отдельных подразделений экспедиционного войска и всего войска.

Вот как Ком Гвардия и Лёгкая Кавалерия Эридана пришли к тому, что стали искать друг друга на низких, крутых холмах и плоскогорьях, подходяще названных Равнины Печали. Амис сузил глаза, смотря через коренастые, поросшие кустарником заросли вокруг него, ища признаки жизни.

У Войска путешествие заняло на несколько дней меньше, чем было запланировано, чтобы собраться на Дефиансе. Командный состав немедленно бросил группы в серию тренировок и интеграционных упражнений. Первые из этих упражнений заканчивались победами «Клана», когда сперва Лиранская Гвардия и Полк Рейдеров Сент. Ива встретились с Галактикой Вторжения. Теперь была очередь Лёгкой Кавалерии Эридана.

Морган Хасек-Дэвион составлял полный план тренировок, и полковник Амис знал, что миссия не будет простой прогулкой, но он начал удивляться, не послал ли Маршал Галактику Вторжения неверным путём по полю битвы. В течение нескольких часов, военные маневрировали, ища тактического преимущества. Лёгкая Кавалерия Эридана руководствовалась её доктриной манёвренной войны, взращённой на опыте Ковентри, запускать контратаки против Кланов. В стоячем бою Кавалеристы имели бы мало шансов против технологически более превосходящих Кланов. Так наёмники выбрали быстрый бой, запуская быстрые атаки типа, ударил-отошёл, прикрытые воздушными ударами и действиями артиллерии. Не встреча с Галактикой Вторжения в боях один на один, как любили воины Клана, а скорость, манёвренность и массированный огонь помогут им преодолеть врага.

Галактика Вторжения была объявлена частью Клана Дымчатых Ягуаров. Их роботы, многие из которых на самом деле были Клановскими ОмниРоботами, захваченными на Токайдо, были покрашены в размытые, серо-зеленые пятна обычные для машин этого Клана. Подразделение КомСтара было как скала, на которую должно опираться острие экспедиционного войска. Названные ОПВОР, как Оппозиционное Войско, некоторые части пехоты Ком Гвардии, были снаряжены последними моделями боевой брони, которая была окрашена, чтобы походить на броню Клановских Элементалов. Подобные технологии использовались уже века для тренировки солдат, начиная с лёгких визуальных модификаторов, сделанных из бронестекла и персональных образцов, сделанных ещё старой Армией Америки во время последних годов Двадцатого века. Эти навесные панели, присоединённые к дружеским машинам, повторяли, по крайней мере, грубые очертания вражеского снаряжения.

Однако все косметические превращения на КомСтаровских роботах ничего не значили в данный момент. Не было ни одного признака присутствия Ком Гвардии в этом месте уже в течение девятнадцати минут.

Амис скривился, читая сведения. Три из четырех разведывательных команд сообщили «нет радости» древняя фраза, говорящая, что нет и признака присутствия врага. Последняя команда, ведомая молодым лейтенантом, с неправдоподобным именем Тюбан Кайн, ещё не отозвалась.

Жёлтое солнце Дефианса, окрашенное в уродливо оранжевый цвет серой, содержащейся в атмосфере, было уже низко в небе. Амис знал, что если его группы вскоре не засекут Ком Гвардию, то Лёгкая Кавалерия может быть втянута в ночной бой. Даже хуже, если они провалятся в поиске роботов ОПВОРа, его любимый Двадцать Первый Полк будет замучен не слишком хорошими шутками со стороны тех подразделений, что уже встретили Ком Гвардию в тренировочной битве.

Все в порядке, сказал Амис себе. Мы должны сделать что-нибудь.

— Нищий Один, это Стена. Двигайтесь на запад. Доносчик Четыре не отозвался, и я боюсь, что эти люди трясины взяли их.

— Стена, Нищий Один. Будет исполнено. — Капитан Мартин Иззат сделал паузу. — Контакт! Контакт! Нищий Один нашёл много целей, пятьдесят или больше, движутся в нашу сторону. Сенсоры показывают, что контактеры враждебны. Я вижу, по крайней мере, пять штурмовых роботов. Нищий Один требует приказа.

— Нищий Один, Стена. Начинайте, когда цели попадут в радиус действия. Замедлите их, Марти. Дайте нам время, чтобы привести Ударный отряд в готовность. — Набирая команду, Амис вызвал ранее записанное сообщение, добавил несколько строк данных и нажал кнопку «Отправить». Система связи послала сжатый сигнал в пучке, длящемся не более десятой секунды. Возвращаясь к тактическому командованию своим полком, Амис послал приказы командирам батальонов.

В одну секунду все подразделение — выше сотни роботов, помогающие танки, бронированная пехота — вспахали землю, начиная в движение. Прошли сотню метров, потом ещё три сотни. Полк набрал уже почти полную скорость, когда Капитан Иззат сообщил Амису, что Седьмое звено вступило во взаимодействие со врагом.

— Стена, Нищий Один. Нищий вступил во взаимодействие. Нищий Один насчитал тридцать боевых роботов, по крайней мере, восемь штурмовых. Вражеское войско имеет много Элементалов.

— Босс, вам бы лучше поспешить.

— Держись, Марти, — Амис ответил, стараясь удержать свою 75 тонную машину от падения. — Помощь в пути.

Поддельная битва разыгрывалась в километре от него. Ведомые Амисом части вступили в контакт с Галактикой Вторжения, но битва не выстраивалась в соответствии с планом. Амис надеялся, что Галактика пойдёт давить на наёмников, в то время как они начнут отступление с боем. Тогда, когда роботы ОПВОРа были бы разобщены и уязвимы, основная часть его полка сомкнулась бы на флангах. К несчастью, Ком Гвардия не поддавалась. Вместо того, чтобы выпустить вперёд свои лёгкие, быстрые роботы перед более тяжёлыми, медленными штурмовыми частями, Гвардия оставалась вместе. Вес атакующих частей был слишком велик для одного отдельного подразделения. Отряд Иззат бежал назад в беспорядке, разрываемый на куски.

Наконец отслеживающая система его Ориона показала маленькие красные треугольники на основном радаре. Компьютер отследил все значки и совместил полученные данные со своим архивом. Ближайшим «плохим парнем» был 40 тонный Гермес II. На максимальном увеличении Амис видел, как человекоподобный гигант замедлил свой бег. Клуб дыма вырвался из его груди. Первый не успел рассеяться, когда второй плевок серо-голубых вспышек вырвался в воздух.

Тогда Амис услышал голос одного из его людей. — Я подбит... основная система отключилась, переключа... — Слова не показывали страха молодого солдата, что произнёс их. Это напомнило Амису картину, которую он видел сотни раз во время реальной битвы за свою карьеру профессионального солдата. Иногда, встречая неизбежность смерти, приходит спокойствие. Психологи говорят, что это происходит от ощущения. Я умру, и я не могу ничего сделать, чтобы предотвратить это, так зачем волноваться?

Амис называл этих писак, что продвигали эту теорию, дураками. Никто, он верил, из профессиональных водителей роботов не сидит просто, ожидая смерти. Он делает все, что может, чтобы предотвратить трагедию или, по крайней мере, чтобы захватить несколько врагов с собой.

Голубое пятно, представлявшее Валькирию рядового Генри Стано на тактическом мониторе Полковника, мигнуло и исчезло.

Несколькими секундами позже внешние микрофоны Ориона уловили тонкий свист приближающихся артиллеристских снарядов. Выстрел прошёл в сотне метров от цели.

— Паладин, это Стена. В грязь! — Амис проинформировал батарею, что снаряды упали в поле его зрения. — Вверх тридцать, право семьдесят пять, огонь на поражение.

Вновь свист приходящих снарядов наполнил кокпит. В этот раз тактический дисплей робота вспыхнул красным, когда компьютер отследил траекторию зарядов с чувствительными алыми боеголовками.

Четыре заряда легли почти прямо на позицию КомГвардии. Несмотря на взрыв от детонации сорока килограмм взрывчатки на снаряд, Амис слышал тонкий щелчок. Струи тонкого, грязного дыма поднялись над поверженными телами Клановских роботов. Двое из агрессоров вспыхнули и исчезли с экрана Амиса. Где-то рядом находились рефери, выбранные из Катильских Улан, вооружённые «оружием бога». Ручной лазер использовался, чтобы показать, какой робот был выбит ударом артиллерии.

Амис видел поднимающийся дым. Интересно, подумал он. Это новое оборудование, которое принесли Уланы, позволяет дыму подняться выше, чем обычно. Взгляд на сенсоры сказал наёмнику, что заряды также несли тонкую металлическую пыль, которая, будучи подожжённой горящим фосфором, заволакивала вражеские сенсоры. Было много надежд, что И-дым, как называли эти снаряды, даст боевым подразделениям Внутренней Сферы преимущество над превосходящими сенсорами Кланов и их зондовым оборудованием.

Амису нравилось старое выражение «Если вы можете видеть их, то вы можете и выстрелить в них». Даже то, что он знал, что сейчас век радаров, инфракрасных и множества других электронных сенсоров, не меняло значения фразы.

— Лом, это Стена, — обратился Амис к своему полку, который, как показывал прибор для измерения расстояния, находился в пятистах метрах от него. — Беглый огонь! Засеките их и расшевелите!

Останавливая своего робота, Амис тронул рукоять прицеливания, аккуратно наводя пересечение нитей прицела его размещённой на плече ракетной установки на несчастное пятно красок, которое его компьютер обозначил, как робот КомСтара/Ягуаров Локи. С прикосновением к триггеру, закодированное лазерное сообщение от его отслеживающей и нацеливающей системы понеслось к компьютеру робота ОПВОРа. На экране вражеская машина замерла, получая симулированные повреждения. Его система предположила, что робот КомГвардии получил серьёзное повреждение в правую руку и торс.

Система, которую бьющиеся в этой битве использовали, была устаревшей. Каждая вовлечённая машина была снабжена специальными низкоэнергетическими лазерами, которые излучали не мегаджоули когерентного света, а закодированные импульсы. Если одна из этих «пуль» света попадала на полевую машину, экипированную специальной принимающей аппаратурой, компьютер робота или танка брал повреждение себе на заметку и записывал степень повреждения. Как только повреждение на одной из систем превысит выносливость этого компонента, компьютер выключится. Чтобы добавить реализм битве, пушки и ракеты могли бы быть снабжены холостыми патронами, что извергали бы дым и пламя, каждый раз, когда орудие стреляло. Данная система, называемая МВСЛВ или Множественная Встроенная Система Лазерного Взаимодействия, использовалась со второй половины двадцатого века.

Разгоняя свою тяжеловесную гору металла до бега, Амис сократил дистанцию, в то время, как его противник все ещё был дезориентирован. Краткий взгляд на тактический дисплей показал, что «Ягуары» подались назад под начальным ударом Лёгкой Кавалерии, но теперь начали восстанавливать строй. Три вражеских робота вышли из строя, но такое же число из его собственного войска погасло на его мониторе. Ещё два лёгких робота Кавалерии вспыхнули и погибли. Полдюжины «Элементалов» погибли, когда Джагермех из звена Стокдале начал поливать их позиции смоделированным компьютером огнём автопушки.

Агрессор казался большим на мониторе. Не пытаясь распознать модель или класс машины, Амис нажал пальцем на триггер, выбрал другое оружие и снова выстрелил. Двадцать ракет вылетели из труб, чтобы раскроить вражескую броню. Дым вырвался из бока Ориона, когда струя огня автопушки выела воронку на роботе ОПВОРа.

Враг немного замедлился, но все же медленно повернулся, чтобы встретить выстрелы Амиса. Теперь, имея шанс рассмотреть своего оппонента, Амис осознал, что его целью стал старый КомСтаровский Кинг Краб изменённый, чтобы напоминать Дайши. В этом случае эта стотонная машина смерти превосходила Орион и по оружию, и по броне, и по классу. Кланер поднял руки. Ксеноновые вспышки вылетели из коробкообразных излучателей видимой формы Дайши. Компьютер Амиса сказал, что броня на его торсе и ногах была снесена, но не пробита. Четыре струи виртуального огня автопушек заставили его робота пошатнуться. Теперь его повреждения стали куда более критическими.

Душ из симулированных ракет покинул плечо Ориона, за которым последовала двойная вспышка лазерного света и туча разрывных, бронебойных снарядов.

Дайши был повреждён, но не достаточно сильно, чтобы предотвратить огонь по роботу Амиса.

Углом глаза наёмник увидел, как большая тёмная тень двинулась вперёд. Лазурная молния, сгенерированная его компьютером, осветила его кокпит, когда Майор Эвелина Эйчер, второй офицер в его командовании, поразила напавшего из протонно-ионного излучателя её Геркулеса.

Огромный штурмовой робот покачнулся, смоделированная компьютером потеря тонны брони повлияла на его баланс. Другой выстрел из оружия Эйчер, представленный огнём из пушки, поверг вражеского робота на землю.

Как только он восстановил контроль над своим вращающимся роботом, первая мысль Амиса была о его подразделении. Один взгляд на тактический экран раскрыл всю историю. Большинство лёгких роботов или погибли, или были тяжело повреждены. Его подразделение было разбито на куски.

В течение секунды он наблюдал за монитором. Ругательство сорвалось с его губ. С сожалением Амис тронул передатчик.

— Стена Лому, Стена Лому. — он произносил слова отчётливо, поднимая голос немного выше чем обычно так, что это было бы слышно и понято даже в шуме битвы. — Сигнал: Х-луч, Танго, Отель. Я повторяю, Х-луч, Танго, Отель. Выходите из боя и отступайте.

Остатки роботов Лёгкой Кавалерии начали отдаляться от преследователей. Несколько, капитан Иззат среди них, шли позади, из-за поражения ног, смоделированного компьютером. Только две повреждённые машины из них вернулись на сборную точку, но ни одна из них не была машиной Иззат. Робот Капитана ввязался в битву и был уничтожен Риокеном КомГвардии.

Перед тем, как последний из отступавших вернулся в точку сбора голос Генерала Винстон протрещал в командной линии.

— Лом это Гвоздь. Сигнал Шесть. Ромео Танго Браво. Это сигнал Шесть, вернуться на базу.

Тремя четвертями часа позже Винстон и Полковник Пол Мастерс ждали в офисе командиров Лёгкой Кавалерии прибытия лидеров тренировок. В углу мрачной комнаты сидел командир всего экспедиционного войска. Маршал Морган Хасек-Дэвион. Морган прибыл тихо, без фанфар ещё до того как многие из подразделений покинули свои гарнизонные миры. Занимая должность главы войска он занимался полным контролем над тренировками, планировал боевые упражнения и проводил разбор боя после первых интеграционных упражнений.

Морган был одним из наиболее опытных боевых командиров в Вооружённых Силах Федеративного Содружества, если не всей Внутренней Сферы. Он начал свою карьеру тридцать лет назад, как командир звена в Тяжёлой Гвардии Дэвиона, быстро поднимаясь по служебной лестнице до 3049, когда он был назначен главнокомандующим армиями Федеративного Содружества.

Даже в пятьдесят три года он не был кабинетным пилотом. Прекрасный и воодушевляющий лидер для людей, его репутация за быстрое принятие решений и врождённая сообразительность сделали его одним из лучших командиров на поле боя, когда-либо пилотировавших робота. Подобное сочетание сделало его идеальным для командования операцией экспедиционного войска. С течением лет его красные волосы стали становиться седыми и морщины от забот и беспокойств появились на его лбу. Но зеленые глаза, светившиеся на том самом лбу, все ещё блистали и были столь же чётки, как хорошо заточенное лезвие; он все ещё поддерживал себя в хорошей, подтянутой форме.

Морган знал, как многие видели его: жёсткий, компетентный, сострадательный воин. Он тихо посмеялся про себя, когда эти мысли прошли в его голове. «Если бы они знали этого парня, которого я вижу каждый день в зеркале».

Он не имел никаких иллюзий о своей неспособности совершить ошибки или что-то плохое, зная, что он склонён делать те же ошибки, что и все остальные. Он знал, что когда ОН делал ошибки, то ему не приходилось платить. Его ошибки могли бы стоить жизни его людям. Эта мысль могла бы лишить его равновесия, если бы не то, что он был рождён вести людей. Однако были времена, когда он предпочёл бы уйти со своей любимой Ким и прожить свои дни, как уволившийся джентльмен со своей семьёй на Новом Сиртисе, не делая ничего, кроме наблюдения за тем, как растут его дети.

Он не сделал этого, потому что никогда бы не покинул Принца Ханса Дэвиона и, позже, его сына Виктора во время нужды. Эти мгновения казались столь необходимыми последние тридцать лет.

Полковник Эдвин Амис и Деми-Прецентор Регис Гранди, командир Ком Гвардии, прибыли вместе. Как только Амис поставил свой робот в боксы Форта Дефианса, Морган мог бы слышать раздражение в голосе Полковника из командного центра, где он наблюдал за переговорами обоих сторон. Морган узнал в сообщениях Амиса после битвы истощение и разочарование, что столь часто сопровождали неожиданное поражение. За сорок пять минут, в течение которых воины вели своих роботов двадцать или около того километров с места тренировки до основного завода роботов, депрессия Амиса пропала, оставляя Полковника в его обычном оптимистическом настроении. Амис и Гранди обсуждали столкновение, когда они проходили через раздвижные двери комнаты для брифингов.

— Полковник Амис, — начал Морган без предисловий. — Мне сказали, что Двадцать Первый Ударный один из лучших полков во Внутренней Сфере. Что случилось здесь? — Он улыбнулся, лишая свои слова любых следов обиды.

— Я не полностью уверен, сэр. — Амис встряхнул головой, очищая её от картины смерти своего подразделения вокруг него. — Я бился с Кланами раньше, Полк Полковника Барклай бился с ними на Ковентри, давая им так хорошо прикурить, как только мог. Нет абсолютно ни одной причины, почему Двадцать Первый не должен был бы выбить начинку из Ком Гвардии. Без обид. — Последнее предложение было направлено Деми-Прецентору Гранди.

— Да никаких, — заверил его Гранди. — Также как я ненавижу это, я должен признать, что и я ожидал понести тяжёлые потери. Степень нашего успеха удивила меня.

— Так что же случилось? Почему каждое подразделение, которое мы посылаем в поле выступает столь плохо против наших ОПВОРовских Кланеров? — Морган зафиксировал свой прицельный, зеленоглазый взгляд на каждом из командиров по очереди.

Перед тем как кто-либо из командиров мог бы ответить, Пол Мастерс произнёс. — Сэр, мне кажется, у меня есть один возможный ответ.

— Мы проводили тренировки в течение нескольких недель. В каждом конкретном случае мы выделяли один из наших отрядов, чтобы он играл роль Клановского подразделения. Потом мы назначали другому атаковать «Клановцев». Проблема не в том, что мы не можем побить Клановцев. Проблема в том, что мы не можем побить их, когда они используют тактику Внутренней Сферы.

Несколько секунд Амис смотрел, не понимая, на командиров Рыцарей, потом понимание пришло.

— Продолжайте, Полковник Мастерс, — сказал Морган.

— Смотрите, в каждом из испытаний мы просили наших Клановцев ОПВОРа защищать данную им позицию. Это имело смысл, потому что настоящие Клановцы будут защищаться, когда операция пойдёт по своему пути дальше.

— Проблема в том, что мы делали внешние изменения на роботах ОПВОРа и программировали компьютеры, чтобы изобразить превосходящую дальность действия оружия и большую мощность их оружия, но мы не делали инструкций для «красной команды», чтобы они бились в соответствии с доктриной Кланов. Я имею в виду, что они сильны в защите. Они наклоняют головы и разряжают все прямо в вас, прямо как по настоящему. Когда им приходится защищаться, они захватывают дело. Я имею в виду, что мы по настоящему не знаем, что Кланы будут делать, если их заставят защищаться? У нас есть что-то вроде модели, основанной на том, что случилось на Ковентри. Но это была лишь стычка, из которой мы не можем по настоящему извлечь никаких выводов.

— В каждом случае, ОПВОР зарывались в землю, а не встречали атакующих лицом к лицу или им приходилось заставлять «голубую команду» маневрировать до тех пор, пока они не разъединятся и будут неспособны помогать друг другу.

— В любом случае то, что делало ОПВОР, было не Клановским.

Командиры сидели тихо в течение долгого времени, обдумывая точку зрения командира Рыцарей. Через некоторое время Морган заговорил.

— Итак, Полковник Мастерс, как вы предполагаете преодолеть эту проблему?

— Давайте попробуем назначить следующее упражнение на завтра. Мои Рыцари возьмут на себя роль Клана. — Он проконсультировался с командной консолью. — Семьдесят Первая Лёгкая Кавалерия ещё не работала. Давайте дадим им задачу быть атакующими.

— Мои помощники и я попытаемся построить предположительную модель поведения наших Клановцев в ответ на изменения в доктрине.

9

Надирная Прыжковая Точка

Дефианс, Пограничная Область Крукус

Федеративное Содружество

18 Февраля 3059 0955 часов.

Шаттл Бизан класса Ахилесс содрогнулся от импульса двух стошестидесяти тонных аэрокосмических истребителей, покинувших угольное ушко отверстия корпуса корабля. Бизан, имевший обтекаемую форму, был кораблём штурмового класса, некоторого рода промежуточное звено между Шаттлом, несущим роботов, и тяжёлым истребителем. Большинство кораблей такого типа были меньше, быстрее и были более манёвренными, чем неуклюжие суда для перевозки роботов. Однако, как и каждый другой Шаттл штурмовые корабли зависели от Прыжковых Кораблей, которые перемещали их из системы в систему. Только недавно давно забытая технология, необходимая для построения Кораблей Войны, боевых судов, способных к прыжкам между звёздами, была вновь открыта.

Михаил Риан наблюдал за действом на мониторе, встроенном в переднюю стену войскового трюма, находящегося на одну палубу ниже командного мостика Бизана. Из его позиции в боевом такси НЛ-42 он наблюдал, как дельтообразные истребители СЛ-25Р Слайер, каждый из которых весил по восемьдесят тонн, вычерчивали вокруг лёгкие арки, чтобы занять место в стандартной позиции «ножницы». Двигатели истребителей сверкали белым, когда они уходили от позиции Бизана в прыжковой точке. Где-то впереди, примерно в двух сотнях километров отсюда, Алькмар, Прыжковый Корабль класса Захватчик, лежал на геосинхронной орбите вокруг Резистанса, третьей планеты из восьми системы Дефианса.

На таком расстоянии было невозможно различить Алькмар на фоне украшенной звёздами черноты. Компьютер Бизана поместил красную звезду на экране монитора. Иконка была обозначена, как ТШВ-1741, как Транспорт-Шаттл-Внутризвездный. Будь это Корабль Войны, система Бизана друг-враг очертила бы эту икону, как красный клин. Шаттлы были помечены, как протянутые U-образные лезвия, а истребители как тонкие кинжалы.

Сперва, Риану вся эта система показалась беспорядочной. Но, после того как он поработал близко с капитаном Бизана, он быстро впитал информацию. Теперь он мог, взглянув, сказать, что их конвой истребителей, кодовое имя Стрела Один и Два, был уже на полпути к цели. Ни один Шаттл не отошёл от Алькмара, и ни одного судна больше не присутствовало в их секторе.

Упражнение было разработано совместно Маршалом Хасек-Дэвионом и Прецентором Алайн Бересиком, капитаном корабля КомГвардии, приписанным, чтобы командовать корабельным имуществом войска. Командос ЭУКД Риана было приказано захватить Прыжковый Корабль неповреждённым или, по крайней мере, настолько неповреждённым, насколько возможно. План Риана призывал Слайеров сделать несколько быстрых атак против Алькмара, разрушая двигатели. В то время, как защищающиеся будут заняты с истребителями, Бизан ляжет на параллельный курс и запустит пару НЛ-42 боевых такси. Каждое из этих малых судов несло специально тренированную и экипированную абордажную команду, чьей целью будет штурмовать и захватить Прыжковый Корабль. Чтобы увеличить шансы на достижение незамеченными и на стыковку с большим кораблём, кораблям ЭУКД были приданы плащи смерти, не отражающие, чёрные, поглощающие радарное излучение покраски. Абордаж звёздного корабля был лишь частью тех специальных операций, для которых и тренировали командос ЭУКД.

Риан оглядел отсек и мужчин и женщин под его командой. Кроме его постоянной команды из десяти человек, собранной здесь, сейчас он руководил полным отделением ЭУКД из тридцати других высоко-тренированных командос. Если вспомогательный персонал, приписанный к подразделению (включая команду Бизана), принять в расчёт, то всего под командой Риана было шестьдесят пять человек. Вышестоящее начальство посчитало, что было бы неправильно обычному Таи-и командовать подобным большим числом опытного персонала, так что они продвинули его в ранг Шо-са. Риан протестовал против нового чина, боясь, что повышение повлияет на сплочённость коллектива его собственной команды, в то время как, казалось, появилось бы недоверие и других групп под его руководством. Культура Синдиката говорила, что всегда должна быть дистанция между офицером и солдатами. Команды ЭУКД, напротив, пренебрегали этим правилом, работая на уровне схожем с хорошо сложившейся семьёй. Повышение и увеличение авторитета, что шло за ним, могло разрушить близость, которая столь важна для правильного функционирования групп специальных войск. Риан пытался доказать, что он не рад этому чину и что его место было с его командой. Шо-шо Хидеки Ишмару срезал все его протесты, указав, что приказ пришёл прямо от Координатора.

С чувством гордости Риан встряхнул плечами, чувствуя, как будто он мог по правде ощутить вес зелено-яблочного меча ичи, изображённого на плечах его костюма.

Он был горд видеть, что его повышение не встало между ним и его людьми, как он боялся. Несмотря ни на что, повышение его в чине стало новым источником гордости для Команды Шесть. Они, казалось, чувствовали всю меру гордости и уважения, оказанного им, с тех пор как командир всего отделения ЭУКД был выбран из их числа.

Каждый из десяти пехотинцев, вошедших в забитый трюм боевого такси НЛ-42, были одеты в одинаковые чёрные силовые костюмы, недавно разработанные Институтом Технологии Империи. Похожие на лёгкие разведывательные бронекостюмы, применяемые Серым Легионом Смерти, костюм был создан с помощью Элитной Ударной Команды Дракона. Они были сделаны из компактного экзоскелета, покрытого кевларом и передовыми бронепластинами. Полностью он был способен противостоять враждебной окружающей среде и напичкан столь многими сенсорами, что только один шлем требовал своего собственного руководства по использованию. Внешняя поверхность была обработана тем же самым камуфляжем, что и обычные костюмы для проникновения ЭУКД. Как обычно, мощный прыжковый двигатель завершал набор. Для этой операции прыжковый пакет был замещён на специально переделанный набор для маневрирования.

— Стрела подтверждает атаку, сэр, — капитан Бизана говорил спокойным профессиональным голосом, который поразил Риана. — Предполагается, что Яри будет на станции через три минуты.

— Отлично. — Риан ответил на рапорт пилота через встроенную переговорную систему брони. Яри было кодовое имя Шаттла класса Леопард, приписанного транспортировать команду ЭУКД Четыре впоследствии на Алькмар. Команде Четыре было назначено захватить двигатели. Риан взглянул на хронометр, встроенный в стену над монитором. Он показывал 0957. Приказы их миссии вызывали их на рандеву с судном целью в 1000 часов. Они шли прямо по расписанию. Переключив каналы, он проинформировал остаток команды. — Три минуты.

— Три минуты, — слова прозвучали в наушниках радио Риана, когда каждый закованный в броню солдат повторил, подтверждая предупреждение.

— Помните, быстро и сильно, — предупредил он. — Без заигрывания. Плохой парень высовывает голову, вы сносите её. Мы не ищем пленников в этот раз. Поняли?

Серия возгласов ДА, сэр и Хай, подтвердили, что Команда Шесть поняла их миссию.

Бизан вздрогнул несильно, принимая симулированное повреждение от ПИИ Алькмара.

Повернувшись слегка в своём кресле, чтобы лучше видеть мониторы, Риан наблюдал, как один из Слайеров, все ещё помеченный только иконкой друг-враг, вращался вокруг Алькмара. Он знал, что пилоты были из лучших рядов КомСтара, но испытывал недоверие к воинам когда-то секретной организации.

Секунды текли медленно, отмечаемые только росчерками, помеченными компьютерами, делающими удары по вооружению Шаттла. Короткое сообщение от пилота Бизана прозвучало в его ушах. Он отослал его дальше своим людям.

— Тридцать секунд.

Ещё до того, как предупреждение достигло последнего пехотинца ЭУКД, Риан откинулся в своём сиденье, когда Чи-и Якоб Гримм запустил двигатели НЛ-42.

Боевое такси было выстреляно из трюма Бизана, и понеслось в сужающийся проход между штурмовым кораблём и Алькмаром. Мониторы почернели, когда потерялся контакт с Бизаном. Его заместило картинка, полученная собственными камерами такси.

Впервые Риан понял, как огромен Прыжковый Корабль класса Захватчик. Длиннее чем высота многих высоких зданий он весил невероятно много 152,000 тонн. Даже при всем его фантастическом размере Алькмар был все ещё много меньше, чем любой легчайший Корабль Войны.

И они ожидают, что мы сможем захватить это? Недоверчивая мысль пронеслась в его голове.

— Крюк. Стыковка через десять секунд. Приготовьтесь, Шо-са, — вызов пилота вывел Риана из его заторможенного состояния.

Такси, до этого момента мягко парившее в космосе, сильно рухнуло на поверхность Алькмара.

— Захват! — голос Гримма проскрежетал в ушах Риана. — Пошли!

Ещё до того как Риан смог повторить команду, рядовой Ву открыл дверь такси и выпрыгнул на внешнюю поверхность корабля. Тихая вспышка света сказала ему, что его человек только что взорвал один из воздушных шлюзов цели, используя симулированный заряд взрывчатки.

Если защитники Алькмара пропустили прибытие команды, теперь они, конечно, знали, что они на борту теперь.

— Пошли! Пошли! Пошли! — прокричал Риан на тактической частоте своего подразделения. Быстрое нажатие на встроенный в костюм контрольный щиток переключило каналы. — Ронин Один начал операцию.

— Принято, Ронин Один, — пришло подтверждение. — Знайте Ронин Два уже на борту. — Офицер КомСтара, назначенный на помощь им в этой операции, казалось, вжился в условия операции.

— Принято. — Сказал Риан, вытягивая себя через открытую дверь корабля.

Опытный пилот посадил их в пяти метрах от переднего, основного шлюза Прыжкового Корабля. Используя приспособления для маневрирования в открытом космосе, командос пролетали открытое пространство, устремляясь к открытому отсеку. Только внутри разрушенного воздушного шлюза плавало «тело» одного из оборонявшихся. Маленькая красная лампочка мигала на его шлеме. Когда рядовой Ву проник через открытый шлюз, оказалось, что этот пехотинец ВСФС начал противостоять проникшим. Ву, используя низкоэнергетический лазер, прикреплённый к правой руке его костюма вместо обычной винтовки Блазера, сделал единственный выстрел. Пехотинец был «убит» лучом когерентного света. Его Снаряжение Лазерной Симуляции Сражения прервало энергию для его оружия ивыключило движения. Если бы Риан не носил шлем, он бы также услышал гудок, что провозглашал смерть врага.

— Выдвигайтесь. — Вместо ответа на приказ лидера члены ЭУКД двинулись прочь из шлюза.

Следуя планам, вложенным в компьютеры костюмов, команда направилась на мостик Алькмара. Ронин Два также использовал подобную методику, чтобы добраться к двигателям корабля.

— Контакт! — вскрикнул Ву, его фраза прервалась на середине слова.

— Шо-са, — отозвался Сержант Райко, — мы встретили врага. Ву убит.

Не нуждаясь офицера, чтобы идти вперёд, командос Шестой Команды ЭУКД бросились в бой. Капрал Холлис взвёл и бросил парализующую гранату. Взрыв очистил коридор. До того как враг мог опомниться, командос понеслись вперёд. Туча лазерных лучей пересекалась в закрытом пространстве. Несколько из пехотинцев «умерли», не успев сделать и выстрел.

Тень движения привлекла внимание Риана. Быстро он повернулся, выбрасывая свою правую руку. Как только оружие в его руке включилось, сияющая нить прицела изображённая на шлеме Риана установилась на центре торса защищающегося пехотинца. Риан нажал на спусковой крючок. Ничего не произошло. Тихий звук прозвучал в его ушах. Шо-са Михаил Риан был «убит в битве».

Ощущение гравитации было дезориентирующим, когда Риан вплыл через дверь гравитационной палубы Алькмара. Уже присутствовали в помещении Капитан КомСтара и приземистый блондин, носящий знаки Полковника ВСФС.

— Присаживайтесь Шо-са. — капитан указал на пустой стул. Казалось, что его обременяла эта встреча. — Я бы хотел знать ваше мнение о сегодняшней операции.

Как только он занял место, Риан быстро отметил, что капитан имел маленькую золотую звезду, присоединённую к воротнику его униформы, заявлявшую о том, что он пилот истребителя. Пара золотых крыльев, красовавшаяся на его левом плече, сказала Риану, что офицер считался в КомСтар героем.

Образ Полковника Федеративного Содружества куда менее восхитил его. Мужчина носил красный диск медали Доблести. Однажды он был награждён за действия против Содружества Дракона, наиболее вероятно в Войну 3039.

Эта так называемая Война была, на самом деле, немногим большим, чем кровавое столкновение на границе. Ханс Дэвион запустил серию атак на миры, принадлежащие Синдикату в попытке сокрушить врага всей своей жизни и отнять планеты, потерянные во время Четвёртой Войны за Наследие. Хотя нападение имело некоторый начальный успех, контрудар, ведомый Теодором Куритой, заставил атаку захлебнуться. Война закончилась в течение шести месяцев, и только несколько миров поменяли своих хозяев. Риан чувствовал гордость, когда в его памяти всплывало нападение на Лиранский Командный Пост на Веге. Атака остановила Лиранскую фазу операции и оставила Нонди Штайнер серьёзно раненой.

Хотя рябь отвращения и прошла по его спине, когда он посмотрел на офицера Дэвиона, но он заставил себя подавить её. С трудом он заставил себя сесть за стол с этим человеком, поместившим свой компьютер на стол перед ним.

— Миссия была удачной так, как она шла, — Риан взъерошил рукой свои волосы, мечтая о ванной перед встречей. Боевой костюм Риана был вершиной искусства, но всегда оставлял его вспотевшим.

— Пожалуйста, продолжайте, Шо-са.

— Шесть минут занял запуск боевых такси, стыковка их с Алькмаром и взрыв шлюзов. Моя команда заняла мостик через девять минут после проникновения. — Нотка гордости проявилась в этой фразе. — У Пятой команды захват инженерных сооружений занял двенадцать. Мы понесли шестьдесят процентов потерь, включая Таи-и Аширо и меня. Я проверил компьютерные записи. — Риан взглянул на компьютер. — Бизан принял четыре удара на броню от орудий обороны Алькмара. Не было реальной опасности того, что она будет пробита, но повреждения были существенны. Один из Слайеров был повреждён, равно как боевое такси команды Пять.

— Мы отрядили двадцать из наших сорока командос на захват единственного корабля. Мы получили судно, но потеряли двенадцать человек в процессе. Если бы мы использовали эту тактику против Корабля Войны, то мы бы потеряли всю команду.

— У вас есть какие-нибудь предположения, Шо-са? — Капитан Алькмара слегка улыбнулся, давая Риану впечатление, что он сам пришёл к этому заключению.

— Ничего твёрдого ещё, — признался Риан, — мне бы хотелось видеть много путей доставки большой абордажной команды за меньшее количество времени. Шесть минут более чем достаточно для Корабля Войны, чтобы отправить Бизан и НЛ-42 прямо в ад. Я бы увеличил прикрытие истребителями для эскорта штурмового Шаттла до пяти пар. И я бы порекомендовал даже не пытаться захватить Корабль Войны до тех пор, пока не останется другого шанса.

— Это все? — Впервые заговорил Полковник Федеративного Содружества.

— Да, Полковник, — Риан закрыл свой настольный компьютер, щёлкнув крышкой. — На этот момент.

— Хорошо, Шо-са. — Офицер ВСФС положил свои локти на стол. — Я открою вам несколько наших секретов.

— Это не первая наша тренировка против Клановского Прыжкового Корабля, которую мы проводим. ВСФС проводили притворные бои абордажных команд в течение шести месяцев, всегда с похожими результатами. Мы можем захватить любой корабль неповреждённым, но мы несём непомерные потери в это время. Если мы пытаемся захватить Корабль Войны, то мы вручаем им свои головы.

— Как и вы, мы решили, что нам необходимы большие, более мощные транспорты для абордажных команд. Проблема с кораблями, такими как, например, класса Ганнибал в недостаточном числе трюмов для малых кораблей и малом количестве принадлежностей для захвата. Если использовать большие корабли, то им приходится ложится на одну сторону цели, в то время, как пехота пересечёт промежуток, используя принадлежности для маневрирования. Все это время враг использует свою защиту, расстреливая штурмовой корабль и абордажную партию и, в основном, делая жизнь жалкой.

— Наши доки в Новом Сиртисе и на Атреусе работают над адаптацией трюмов для боевых роботов некоторых больших штурмовых кораблей, чтобы служить площадками для запуска такси. Если мы преодолеем некоторые конструкторские проблемы, то мы будем иметь несколько переоборудованных кораблей в составе нашего войска.

— Я бы не слишком волновался, — Полковник Федеративного Содружества улыбался, отпуская Риана. — Никто из нас не собирается захватывать ни один из Кораблей Войны.

Риан повернулся, чтобы уйти, но не смог удержаться от того, чтобы пробормотать что-то на Японском.

— Что он сказал? — он услышал, как спросил офицер Федеративного Содружества.

Капитан Алькмара хихикнул. — Это старая поговорка, Полковник. Грубо переводя, это значит «запоминаются последние слова».

Риан открыл дверь.

* * *

— Бака! — Риан выругался на офицера Федеративного Содружества за его глупость, когда он ворвался на галерею, ведущую на пассажирскую палубу Алькмара.

— Что-то не так? — как и можно было предсказать, Ральф Картер был первым, кто заметил прибытие Риана. Шестое чувство этого человека сделало его естественным выбором, чтобы служить наблюдателем для Ло Сиора, снайпера команды.

— Чёртовы офицеры Дэвиона. — короткая фраза Риана сказала собравшимся воинам больше, чем часовое обсуждение. — Он имел наглость критиковать наше выполнение упражнения.

Старший Сержант Райко, чувствуя состояние своего командира, стоял, вздыхая так, как только мог старший ещё некомиссионированный офицер.

— Ну что ж никто не сомневается, что вам пришлось тяжело. — Райко усмехнулся, показывая, что не собирается никого обидеть. — Старший офицер, возможно один из лучших в наших командах, идёт отвешивать поклоны в бой и получает полный разряд лазера от рядового пехотинца. — Старший Сержант использовал тот отеческий тон, распространённый для каждого сержанта, сроднившегося с офицером.

— Когда вы будете слушать меня, Шо-са? Сержанты принадлежат битве. Офицеры только направляют.

Злость Риана испарилась, только столкнувшись с шутками Райко.

В течение секунды он смотрел на своего старшего товарища. В любой другой военной части Синдиката Драконов подобное обращение к офицеру со стороны подчинённого было бы оскорблением. Хотя команды ЭУКД пережили чистку, они были, возможно, наиболее лояльными элементами Вооружённых Сил Синдиката Дракона и обращались более свободно с традициями Синдиката, несмотря на их чины; дружба, которой не могло бы быть нигде в армии Куриты, процветала в среде ЭУКД.

— Ух. — Риан встряхнул голову, развлеченный этой шуткой Сержанта, которой уже был не один век.

Картер прервал разговор. — Так что вы сказали им, сэр?

— Я рассказал им то, что случилось. — сказал Риан, — они послали взвод выполнять работу роты. Вы знаете, что они сказали мне? — раздражение проникло в его голос, — Они сказали, не беспокоится об этом. Нам, возможно, никогда не придётся атаковать Корабли Войны вообще.

Картер закатил глаза. — Интересно я оплатил страховку моей жизни?

— Если бы я был на твоём месте, то проверил бы это как можно скорее, — произнёс странный голос из галереи.

Риан повернулся, чтобы встретить высокого, мускулистого мужчину коротко остриженного, одетого в униформу пехоты Дэвиона, проходившего через дверной проем. Когда он выпрямился, Риан увидел голубые эполеты пехотного офицера, прикреплённые к его плечам. Особенно захватила его внимание чёрная маска лисы, приколотая к его воротнику. Именная табличка на его груди гласила «Фуентес». Дрожь недоверия и враждебности пронеслась в душе Риана, когда он узнал эмблему на воротнике.

— Мы ещё не встречались, Шо-са. — Фуентес наклонил голову в подобии того, что могло бы быть названо поклоном. — Я Лейтенант Мигель Фуентес. Я был назначен командовать пехотинцами в сегодняшнем бою. Я просто хотел прийти и поздравить вас и ваших людей с победой. Жаль, что вы не «дожили» до момента, чтобы увидеть это, сэр.

— Так это были ваши люди, Лейтенант? — Риан боролся со своей раненой гордостью, решая пропустить мимо шутку про его «смерть».

— Да, сэр, это были они. И они были сильно удивлены тем, что получили пинок от Драконов, прошу простить мой скверный Французский.

Риан успел отложить своё недоверие к пехотинцу Дэвиона достаточно далеко, чтобы рассмеяться. — Я вижу. Вы не совсем пехотинцы Дэвиона, не так ли?

— Да, сэр. — Фуентес тронул свой значок. — Ваши ребята разбили Четвёртую Команду Лис.

Те из команды Риана, кто слышали тихое признание, открыли рты от удивления. Люди, с которыми они бились и которых победили, были членами элитных командос М16 Федеративного Содружества. «Бешеные Лисы» имели репутацию, превосходящую даже Элитные Ударные Команды Дракона.

— Послушайте, Шо-са. — Фуентес дошёл до Риана, и было ясно, что у него было что-то ещё кроме поздравлений на уме. — Мы должны поговорить. Ваша операция закончилась с пятидесятьюпятью процентами потерь? Это, кажется, соответствует стандартам.

— Несколько лет назад моей команде пришлось захватывать Шаттл, что был занят Командос Смерти Ляо во время той резни на Маршруте Хаос. Мы уничтожили их, но понесли большие потери.

— Между нами, мы имеем лучших солдат и офицеров со всей Внутренней Сферы. Капитан Монтьяр, это командир моей роты, думает, что это могла бы быть хорошая идея для нас всех сложить усилия и выдвинуть какую-нибудь альтернативу штурму на боевых такси.

Несколько секунд Риан молчал, борясь со сложным ответом. Только несколько месяцев назад он убил бы Лейтенанта Фуентес без секунды промедления. Этот человек был из М16, и М16 была врагом.

НЕТ, напомнил Риан себе. Кланы являются сейчас врагами.

— Отлично, Лейтенант. — Рефлексивно Риан начал поклон, но, поймав себя на этом, протянул ему руку. — Будет приятно работать с вами, а не против вас.

10

Форт Дефианс

Дефианс, Пограничная Область Крукус

Федеративное Содружество

22 Февраля 3059 0615 часов.

— Смирно! — Мастер Сержант Кэрол Кол выкрикнул команду, когда стальные двери комнаты для совещаний начали разъезжаться в стороны.

Офицеры Рыцарей Внутренней Сферы вскочили на ноги, выказывая уважение своему командиру.

— Садитесь. — Полковник Пол Мастерс позволил своим офицерам сесть обратно. Большинство из них держали большие чашки кофе или чая перед собой. Он завидовал своим людям за обладание этим маленьким удовольствием. Прошло только несколько дней с тех пор, как он бросил вызов Лёгкой Кавалерии Эридана, и теперь он проводил каждую минуту, просматривая стенограммы разборов тренировок, боевые записи и персональные упоминания воинов, бившихся с Кланами. Используя эти данные, он и его люди совместили их вместе в то, что, как они верили, будет точной моделью поведения Дымчатых Ягуаров в случае неожиданной атаки.

Мастерс провёл большинство ночей, планируя часть работы его полка в предстоящей операции, и уже чувствовал эффект недосыпания. Он знал основные слабости Рыцарей и не сильно боялся, что они не смогут выполнить план, который он разработал. Его заботила Лёгкая Кавалерия Эридана. Если они будут играть, как он ожидает, то его план сработает. Если эти бешеные наёмники выкинут один из тех трюков, за которые они были так известны, его тщательно построенная стратегия пропадёт. Мастерс знал, что это только упражнение, разработанное, чтобы познакомить членов войска друг с другом и приготовить их к встрече и преодолению высоко-агрессивной Клановской тактики. Однако это был не тот случай, который он хотел бы потерять.

Рыцари были уникальны во Внутренней Сфере. Они были боевым войском, построенным не только на силе, но и на идеале, говорившем, что человек должен биться, убивать и даже умирать, не теряя человечности. Мастерс рассматривал эту тренировку, как способ подтверждения этой теории перед людьми экспедиционного войска и, таким образом, всей Внутренней Сферы.

Отложив в сторону свои мысли, Мастерс оторвал голову от созерцания стола, вставляя чип с данными в нужный слот, и начал брифинг без предисловий.

— Джентльмены, сегодня мы будем играть роль Дымчатых Ягуаров в боевом упражнении. — Голографическая карта вырастала перед Рыцарями, когда он говорил. — Это Высокогорья Кроссмолина, участок сегодняшней операции.

Как только Мастерс перешёл к частностям операции, техник Ком Стара, приписанный к Рыцарям, начал манипулировать контрольным пультом голопроэктора, заставляя различные части голограммы медленно вращаться. Он показал часть горного региона, находящегося в двух десятках километров от строений Форта Дефианс, отделённый от него линией высоких, скалистых холмов, помеченных, как Горы Кроссмолина.

— Мы, как Дымчатые Ягуары, будем защищать покинутый добывающий завод Базантапур около Дарома. — Он указал на пятнышко в центре высокогорий, скалистых и лишённых растительности. — Нашим врагом будет семьдесят первый Полк Лёгкой Кавалерии Эридана. — Голос Мастерса был спокоен и уравновешен. Он говорил ясно и медленно, удостоверяясь, что каждый из его командиров понял, что, в точности, от него ожидалось.

— Мы будем высаживать наши батальоны. Первый займёт центр, примерно в одном километре к югу от зданий. Сэр Гайнард, Второй должен высадится вдоль этого оврага на востоке, и Третий, это вы, Дём Яника, позади этой линии холмов на западе.

По мере того, как он выкладывал детали его плана, тонкая трехмерная картинка шахты и распределения роботов возникала на карте. Территория вокруг шахт беспокоила Мастерса. Беспорядочно окрашенные тени показывали грубую землю, которая снизит скорость машин, двигающихся по ней, ограничивая его способность к ответу на возможные движения людей Лёгкой Кавалерии.

— Лёгкая Кавалерия должна будет добираться до наших позиций через ущелье Лаурелтона. Это самый лёгкий путь на высокогорные равнины. — Ущелье появилось, как узкая щель, через которую легла красная сантиметровая линия предположительного появления Лёгкой Кавалерии. — Однако я бы не рассчитывал на это. Полковник Барклай не дура. Её полк встретил Нефритовых Соколов на Ковентри и бился с ними насмерть. Она, вероятно, пошлёт отряд с фланга через Тель Бурнас и ударит Третий с тыла. — Красная стрелка протянулась с западного края карты, через серию низких, покатых холмов до линии роботов Рыцарей, собравшихся там.

— Нам придётся быть готовыми к ответу на любую тактику, которую они используют против нас. Теперь запомните, сегодня мы не Рыцари Внутренней Сферы, мы Дымчатые Ягуары, один из наиболее агрессивных Кланов. Ничего в их доктрине не имеет и следа защиты. Даже, встретившись с агрессором, Ягуары атакуют. Итак, чтобы сделать это упражнение настолько правдоподобным, насколько это возможно, вам приказывается сближаться с линиями Лёгкой Кавалерии, как только заметите их.

— Вопросы? — Мастерс оглядел комнату.

— Да, сэр Мастерс, — сер Прача Сени, командир из батальона Яника и хронический шутник, поднял руку. — Должны ли мы следовать Клановским правилам Вызова?

Многие из Рыцарей быстро усмехнулись, услышав вопрос Сени. Кланы обычно предпочитали систему битвы, которая ставила персональную славу над всем. Их кодекс чести требовал воинов Клана вызывать каждого оппонента один на один до тех пор, пока тот не будет уничтожен. Если воин избирал своей целью больше чем один робот Клана или враг вмешивался в их битву, тогда все ставки забывались, и воины Клана могли атаковать любого врага в пределах видимости.

— Только до тех пор, пока Лёгкая Кавалерия не нарушает их. Кто-то ещё? Нет? — Мастерс хлопнул руками и сложил ладони вместе в жесте нетерпеливого ожидания. — Это все. Проверка снаряжения через тридцать минут. Свободны.

Теперь сказал Мастерс себе и у меня есть время для кофе.

На другой стороне сооружений Ариана Винстон заканчивала свою встречу с офицерами Семьдесят Первого. В течение всей встречи её тон был наполнен тихим профессионализмом, смешанным с опасением.

— Это будет стандартная высадка. Одиннадцатый Разведывательный выдвинется впереди колонны, проводя патрулирование, чтобы засечь Рыцарей. Когда вы установите контакт, ударьте их и уходите, сохраняя расстояние. Если я знаю Мастерса наполовину так хорошо, как я думаю, он заставит Рыцарей отвечать так, как ответили бы Ягуары — атаковать. Держите их вовлечёнными в погоню, но не смешивайтесь, не вступайте в ближний бой. Двигайтесь. Вытяните их, разъярите их. Когда они выйдут, Восемьдесят Второй батальон выбьет их. Я хочу, чтобы Семнадцатый Разведывательный остался в резерве, чтобы перехватывать убегающих.

— Вопросы?

Винстон оглядела комнату для брифинга. Её взгляд остановился на командире Семьдесят Первого, Сандре Барклай. Сандра наклонилась вперёд, её руки покоились на столе перед ней. Побелевшие костяшки пальцев и морщины вокруг глаз и рта поведали Винстон, что что-то не так. Барклай всегда казалась неуверенной в себе со времён кровавой осады Лейтнертона на Ковентри, и Винстон надеялась, что тренировки на планете Дефианс помогут встряхнуть её и вывести из этого состояния.

Вопрос вернул внимание Винстон назад к встрече.

— Простите, Капитан Авилла, повторите ещё раз?

— Есть ли прогресс с приведением боевых машин в рабочее состояние в этом супе из протухших яиц, который они зовут атмосферой? — повторил офицер из команды Восемьдесят Первого. — Мне бы хотелось знать, буду ли я иметь батальон поддержки или только пеших солдат.

— Капитан Зикк, это ваша часть.

Телемах Зикк Младший был, как и Винстон, Кавалеристом во втором поколении. Молодой человек с непроизносимым именем начал карьеру, как водитель бронированного транспорта в пехотной роте его отца. Когда Капитан Зикк Старший уволился в 3045 его сын «унаследовал» командование «Королевскими Булавками».

— Ну что ж, Генерал Мэм, техники все ещё бьются с фильтрационной системой для двигателей внутреннего сгорания. Все, что связано со сгоранием в порядке. Это значит, что Визарды и Максимсы ограничены примерно до пятидесяти процентов выпуска энергии. Можно довести эти транспорты на воздушной подушке до семидесяти пяти процентов, если придётся, но удвоятся отказы. Это также значит удвоенное время для обслуживания.

Винстон смежила веки, плохая привычка, выработанная под стрессом от командования. Неожиданно она сознательно заставила себя остановиться, кладя руки в карманы перед тем, как ответить на рассуждения Капитана.

— Хорошо Капитан, продолжайте также. Пусть ваши техники напишут мне отчёт. Я оглашу его на следующей встрече командного состава.

Винстон вытянула руки из карманов. Она только что поймала себя на том, что играла с пустой обоймой пистолета, которую она носила с собой для удачи. Другая плохая привычка.

Эти вынужденные жесты сказали ей, как сильно была она взволнована. Не только предстоящим упражнением, а всем Войском Змей. Лёгкая Кавалерия была большим, чем боевое подразделение под ей командой, они были её семьёй. Теперь, сильнее чем прежде, она чувствовала великий груз службы. Приходится любить армию, чтобы быть хорошим солдатом. И чтобы быть хорошим командиром, приходится желать, чтобы люди, которых ты любишь, попадали в ситуацию, когда кто-то из них мог умереть. Она, конечно, посылала людей в битву и раньше, зная, что они могут и не вернуться. Даже во время тёмных и ужасных дней кампании на Ковентри, которая казалась уничтожением Семьдесят Первого Полка, она была под охраной знания, что Лёгкая Кавалерия, как войско, выживёт. Эта операция была другой. Провал значил полное уничтожение подразделения. Даже если экспедиционное войско преуспеет в уничтожении Дымчатых Ягуаров, не было гарантий, что, в конце концов, Лёгкая Кавалерия выживет.

— О`кей, если нет больше ничего, приготовьте своих людей и будьте на точке сбора через час.

— Свободны.

11

Высокогорья Кроссмолина

Дефианс, Пограничная Область Крукус

Федеративное Содружество

22 февраля 3059 0845 часов

— Смотрите, Босс! — Голос Капрала Пенелопы Грини кратко прозвучал по каналам связи — Гладиатор от тебя на «девяти часах».

Капитан Стенлей Крозетти, вывернул ручку управления, как будто думая, что поворот его собственного тела ускорит, кажущееся миллиметровым вращение торса его Горбуна. По мере того, как машина продолжала своё вращение, он мог видеть Зевса Рыцарей, который был переделан боевыми компьютерами и визуальными модификаторами, чтобы походить на Гладиатора Дымчатых Ягуаров. Пламя изверглось из квадратного ствола автопушки, установленной, как базука, на плече робота. Смоделированные бронебойные снаряды, несущие также и взрывчатку, провели яркую светящуюся линию через бедра агрессора. Даже эта громадная боевая машина, разработанная для ближнего боя, не смогла перенести давления, которое могло быть произведено могучей пушкой Крозетти. Броня взорвалась и испарилась, оставляя врага с незащищённым низом торса.

Ветеран нескольких кампаний, Крозетти был впечатлен реализмом картины, генерируемой компьютерными программами тренировочного боя. Его долгий опыт боев, однако, не помогал ему против Рыцарей.

Его рота, в соответствии с планом, продвигалась вперёд. Они засекли Рыцарей в нескольких километрах к западу от покинутой шахты Базантапур. Вместо ухода в плотную оборону, роботы ОПВОРа понеслись за ним. Ко времени, когда он вытянул свою роту назад туда, где, как он думал, будет защита Холмов Тель Бурнас, он потерял все Разведывательное и половину Ударного Звена.

Ответ Рыцарей на его продвижение был столь силён, что Крозетти почувствовал краткое чувство де-жа-вю, направляясь назад в тот раскалённый ад битвы, как на Ковентри. Эта кампания поставила его во главе Рубак, так звали Третью Разведывательную Роту. Капитан Р.С. Гутъяр, его предыдущий командир, был убит Гаусс снарядом от Бешеной Кошки Кречетов. Во время очень краткого периода перестройки Генерал Винстон назначила Крозетти на место командира Третьего по запросу Полковника Барклай.

Гладиатор поднял свою левую руку. Ярчайшая вспышка проглянула из короткого дула, что замещало левую руку машины.

Горбун Крозетти пошатнулся под смоделированным зарядом 125 килограммовой чушки металла, разогнанной до сверхзвуковой скорости. Виртуальный снаряд пушки Гаусса «снёс» укреплённую сталь левой ноги 50-тонного робота. Перед тем, как Крозетти смог вернуть контроль над соей падающей машиной, этот Кланер закончил разрушения другим ударом из своего оружия. Программа стычки решила, что машина Крозетти не смогла перенести давления и её нога была отсечена на середине бедра. Машина замерла, как только компьютер решил, что Крозетти был бы без сознания после падения робота.

Через своё все ещё активное радио Крозетти мог слышать, как капрал Гринни выкрикнула.

— Босс упал! Рубаки Один и Два, формируйтесь вокруг меня и отступайте к Фазовой Линии Тамарак.

В четырех километрах от этого места Генерал Ариана Винстон устроилась в безопасности в кокпите своего робота, повернувшись, насколько это позволяло командное кресло, чтобы взглянуть на фигуру пассажира, скрытого нейрошлемом. Являясь командным роботом всей Лёгкой Кавалерии, её Циклоп был дополнен командной консолью. Обычно это место занимал техник для связи и работы с сенсорами. Сегодня это место занимал, никто иной, как Морган Хасек-Дэвион.

Морган знал Винстон по репутации её в военной жизни. Дружба стала более тесной, когда он созвал несколько подразделений на Судеты в начале вторжения Кланов. Во время этого стратегического заседания они стали признавать проницательность и честность друг друга. Тогда, когда время и место нахождения позволяли, они обменивались персональными сообщениями, вырабатывая то, что начиналось, как профессиональная точность в дружбе на дальнем расстоянии. Морган вряд ли думал дважды перед выбором Винстон вторым командиром для этой долгой экспедиции. Преданность Лёгкой Кавалерии традициям Звёздной Лиги только украшала этот союз.

Сегодня Морган решил «прокатиться» с ней, чтобы рассмотреть упражнения этого дня.

— Они приближаются. — Сказала она по внутренней системе связи.

Морган наклонил свой нейрошлем, подтверждая полученную информацию. Он наблюдал за удалёнными полями, где Рыцари, выражая нехарактерную им ярость, уничтожали Третью Разведывательную Роту, как будто те были не сильнее невооружённых АгроРоботов. Битва развивалась в соответствии с планом, который предусматривал нахождение Одиннадцатым Разведывательным Батальоном Рыцарей и вытягивание их прочь от шахты. План начал рушиться, когда Рыцари, по интерпретации Клановской тактики, сделанной Полковником Мастерсом, разметали Одиннадцатый на куски.

Трижды с того момента, как был сделан первый выстрел, Винстон приходилось сперва подгонять, а потом командовать её группам стоять. Морган знал, как трудно было воинам оставаться на приготовленных позициях, в то время как их товарищи умирали только в нескольких километрах от них. Он и сам испытал это чувство беспомощного гнева в 3039 и позже, во время безнадёжных первых дней войны с Кланами. Даже сейчас часть его рвалась перехватить у Винстон контроль над 90-тонным командным роботом и ударить, чтобы спасти этих мужчин и женщин, которых разрывали на куски за следующим гребнем. Он знал, что это только симуляция, но не мог избежать желания принять участие в действе. Скрипение ремней безопасности, которое слышалось от переднего сидения кокпита, сказало Моргану, что Винстон испытывала те же чувства.

— Лёгкой Кавалерии стоять, — голос Винстон по радио, казалось, был обращён скорее к ней самой, а не остальному полку. — Пусть враг подойдёт поближе.

— Золотой Три, Золотой Один. Уитворф справа. Он нацеливается на тебя.

Сэр Август Манжини повернул своего Энфорсера, чтобы встретить цель лицом и принять грудью полный залп управляемых ракет. Множественные разрывы на правой руке и торсе заставили красно-серебряного робота пошатнуться. С искусством, рождённым долгой практикой, Манжини вернул контроль над 50-тонной машиной. Гладко, почти надменно Рыцарь навёл перекрестие прицела на центр масс зеленого, высокого робота Лёгкой Кавалерии и выстрелил.

Для Капрала Гринни, бьющейся в попытках выровнять своего повреждённого, перегретого Уитворфа, результат соединённого огня лазера и ударов автопушки был губителен. Смоделированный взрыв, вызванный ударом лазера в бортовой отсек со снарядами, распотрошил её робота. В тот же миг компьютер отключил машину, и раздражающе вежливый, сгенерированный компьютером голос сообщил ей, что она была убита.

— Спасибо за развлечение, — прорычала Гринни, тяня ручку, чтобы открыть люк. Даже отравленный воздух Высокогорий Кроссмолина казался классным и освежающим после ужасного жара её кокпита. Через открытый люк она видела, как Вульверин Рыцарей добивал последнего из роботов Третьего Разведывательного.

— Ну что ж, Генерал, — сказала Гринни своему командиру, находящемуся вдалеке. — Сейчас вы решаете все.

Вот они! — Предупреждающий возглас был тем же самым, что повторяли солдаты с начала времён.

Ариана Винстон так и не поняла, кто подал это предупреждение. У неё никогда не хватало времени, чтобы узнать это. Не раньше, чем тревога прозвучала по коммуникационным каналам полка, каждый сенсор в кокпитах зажёгся предупреждением.

В полукилометре оттуда разбитые остатки Одиннадцатого Разведывательного батальона просочились через расщелину в гребне холма. Винстон могла видеть, что только меньше половины из тридцати шести роботов батальона выжило в битве и во время отхода.

Она тронула радио.

— Всем подразделениям. Это Танцор. — Использование кодового имени гарантировало, что не произойдёт путаницы в том, кто отдаёт приказ. — Пусть Глаз Сокола покинет зону поражения перед тем, как мы начнём стрельбу. Когда я скажу, разорвите их.

Секунды тихо текли. Хромающие роботы Одиннадцатого медленно пересекали открытое пространство между самым восточным гребнем Тель Бурнас и позицией Восемьдесят Второй Тяжёлой Кавалерии.

Неожиданно смоделированный компьютером взрыв сотряс хромающего Райфлмена Лёгкой Кавалерии. Винстон вздрогнула от неожиданной гибели этого робота. В тот же миг её дисплей показал дюжину или более красных квадратов напротив неё. Каждая иконка была снабжена надписью ЦЕЛЬ и строкой, предназначенной для идентификации типа робота или транспорта, который был отображён. Большинство воинов, знала Винстон, пренебрегали описанием и даже перепрограммировали дисплеи, чтобы отключить индикаторы. Будучи полевым командиром, она думала, что знать истинную натуру врага всегда благоразумно. Теперь ей хотелось отключить систему. Так много вражеских роботов пересекли срез холма, что её монитор стал слишком захламлён информацией, чтобы показывать что-то полезное. Она ввела команду, приказывая компьютеру показывать информацию только по ближайшей цели. Дисплей немедленно очистился, оставляя только единственный подписанный значок. Метка ДРГФЛ идентифицировала ведущего робота ОПВОРа, как 40-тонного Дрэгонфлая.

Индикатор расстояния показывал семьсот пятьдесят метров до него. Медленно враг приближался. Морган, казалось, наслаждаясь ролью техника по сенсорам у Винстон, озвучивал расстояние до цели с заднего сидения. — Семьсот метров. Шестьсот пятьдесят.

Со своей стороны, Винстон была рада предоставить ему заниматься информацией, приходящей через продвинутую систему связи и сенсоров Циклопа. То, что он был за спиной, как помощник по сенсорам, делало её работу много проще. Морган с его богатым тактическим опытом был способен определить, какая информация была ей необходима, и что могло быть пропущено. Они никогда не бились на одной стороне на поле боя, но она неожиданно почувствовала родственную связь, что возникала между солдатами только под огнём.

— Шесть сотен, в радиусе действия ЛРМ. — Морган, по мнению Арианы, принял тот ровный тон голоса, что был характерен для всех сенсорных операторов. — Пять пятьдесят. Пятьсот метров. Со скоростью, как он приближается, его зонды засекут нас примерно через тридцать секунд.

— Спасибо, Маршал. Вы знаете, я уже делала это, — проворчала Винстон с долей хорошего юмора в голосе. Переключив коммуникатор, она послала сообщение своим группам. — Орёл это Танцор, открыть огонь.

По этому приказу каждый воин в Восемьдесят Втором Тяжёлом батальоне Кавалерии, кодовое имя которого было Орёл, нажал на спусковой крючок оружия, стреляя по целям, что были в радиусе попадания.

На экране Винстон иконка ДРГФЛ мигнула и исчезла, как только пять роботов Лёгкой Кавалерии направили огонь на Цикаду, переделанную, чтобы походить на Дрэгонфлая.

Вводя другую команду, она вызвала свой собственный прицельный дисплей. Сгенерированная компьютером картина показывала только те цели, что были в радиусе 660 метров, радиусе действия её пушки Гаусса.

В течение нескольких минут она осматривала поле боя, потом остановила свой взгляд на иконке робота ОПВОР Пуме. Она надавила на триггер, используя большой палец, переключила на другое орудие и выстрелила опять.

Со звуком удара грома, смоделированный снаряд Гаусса врезался в Пуму. Секундой позже десять ракет дальнего радиуса действия попали в цель, довершая картину разрушения, начатую попаданием из пушки Гаусса.

Дисплей Винстон сказал ей, что робот ОПВОРа был сильно повреждён. Второй выстрел из пушки Гаусса добил его.

— Генерал, от тебя на девять! — послышался взволнованный возглас Моргана из дальнего конца кокпита Циклопа.

— Вижу! — отозвалась Винстон.

Поворачивая своего робота на девяносто градусов, чтобы встретить врага на «девяти часах», она искала псевдо-ОмниРобота, засечённого Морганом. Пересечение прицельных нитей установилось на иконке, обозначенной КЛДБРН. С заднего места Морган прокричал. — Каулдрон-Борн. Новый тяжёлый у Ягуаров. КомСтар выпустил их на нас.

Винстон не ответила.

На самом деле Ком Гвардия, разработавшая компьютерную программу, что позволяла проведение полноценной военной битвы, вела Лёгкую Кавалерию и все остальное войско через все ужасы боя.

Включение новых ОмниРоботов, увиденных впервые во время провалившегося вторжения Кланов на столицу Синдиката Драконов Люсьен, показывало всю серьёзность, с которой проводились тренировки.

Рыцарь/Клановец, казалось, не замечал закамуфлированного робота Винстон, спрятавшегося в засаде позади стены деревьев. Настолько тщательно, насколько могла Винстон установила прицел на колено птицеподобного робота. Нежным прикосновением она нажала триггер дважды, повторяя приказ своего предыдущего залпа.

Удар сгенерированного компьютером сверхзвукового снаряда Гаусса прибыл, конечно, раньше медленных ракет. Компьютер показал, что повреждения от каждого выстрела должны были придти в 65-тонного ОмниРобота, названного в честь неуничтожимых монстров Ирландской мифологии. Как и давший ему это имя, Каулдрон-Борн перенёс удар и повернулся, чтобы встретить нападающего.

— Поторопись, он наводит орудия. — Несмотря на все годы боевого опыта, предупреждение Моргана звучало, как будто какой-то зелёный рекрут встретил своего первого врага, полный возбуждения, страха и предвкушения битвы. Ей показалось, что он тяжко переносил тот факт, что пропускал бой в кабине её робота.

Даже когда Винстон направила роботу ОПВОР второй подарок огня пушки Гаусса и ракет, Каулдрон-Борн вернул похожий залп, добавив очередь из автопушки, чтобы сравнять шансы.

Винстон почувствовала удивление, когда не могла победить своего врага. Её Циклоп перевешивал робота Клана на двадцать пять тонн, и она обладала лучшей позицией на поле боя, психологическим преимуществом первой крови. Неожиданно оказалось, что Рыцарь не был один. Второй робот, этот обозначенный МДКТ-Д, встал рядом с Каулдрон-Борном.

Разделив огонь, она выбила ещё один кратер на броне Каулдрон-Борна, в то же время, послав ракеты в Бешеную Кошку.

Оба робота Рыцаря/Клановца нацелили свои орудия и выстрелили.

— Танцор, Танцор, это Клык. Повторяю, враг отступает в беспорядке, каковы ваши приказы? Приём. — Майор Рон Дженкинс переключил частоты.

— Бесполезно Полковник Барклай. Я не могу дотянуться до Танцора.

Сандра Барклай прикусила свою верхнюю губу.

— Хорошо, Рон. — сказала она наконец. Соединившись с основной тактической частотой Лёгкой Кавалерии, она послала широкий пучок сигнала. — Всем подразделениям, всем подразделениям, это Фантом. Танцор отключился. Я принимаю командование. Мы позволим врагу отступить. Всем подразделениям на позицию Альфа. Дайте мне сведения о потерях, как можно быстрее. Они могут решить перегруппироваться и ударить снова.

— Майор Дженкинс пошлите кого-нибудь из вашего быстрого звена, чтобы выяснить, что случилось с Танцором.

Генерал, да где же вы. Барклай наклонилась в её командном кресле, изучая тактический дисплей. Не было ни одного признака Циклопа Винстон. Могло быть множество причин этого. Могла отключиться её система коммуникаций или компьютер. Её робот мог перегреться и выключиться.

Заставляя себя расслабиться, Барклай откинулась, отпуская ручки управления и снимая перчатки, чтобы облегчить судороги, идущие через её руки и кисти. Она продолжала изучать тактический дисплей, так что ей не приходилось глядеть на руки. Она не нуждалась в этом. Это повторялось во время каждой тренировочной битвы после Лейтнертона. Её, когда-то твёрдые руки, тряслись как осенние листья.

Десятью минутами позже, коммуникатор Барклай ожил.

— Всем станциям, всем станциям, это Контроль. — Голос адепта Ком Гвардии был чист и силён. — Всем станциям, Код Семь. Упражнение выполнено. Возвращайтесь на базу.

— Контроль, это Фантом. Сообщение получено и распознано.

Глядя на свои руки, она видела, что постоянная дрожь перешла в редкие судороги.

— Фантом, это Клык.

— Да, продолжай, Рон. Что вы выяснили?

— Вам это понравится, — рассмеялся Дженкинс. — Генерал начала играть с несколькими из самых тяжёлых Клановцев и получила свою голову в подарок. Буквально говоря.

— Придержите-ка язык, Майор, — появился голос Винстон в линии связи, она придерживалась своего обычного сильного, ясного тона. — У меня есть открытая вакансия в роте на обеспечение кухни. Вы бы желали командовать звеном картофельной кожуры?

— Рада, что вы вернулись, Генерал. — Барклай надеялась, что металлический эффект от радио скроет дрожь в её голосе. — Что случилось?

В кокпите своего Циклопа Винстон обменялась взглядом с пожавшим плечами Морганом. Он также уловил необычную дрожь в сообщении Барклай.

— Майор Дженкинс был прав. — Винстон попыталась скрыть своё беспокойство за самокритичным смехом. Её удалось то, в чем провалилась Барклай. — Мы пытались вынести несколько плохих парней. Компьютер сказал, что мне пробили спину, но, по крайней мере, я лучше, чем наш наблюдатель.

— Как это мэм? — Голос Барклай был серьёзен, как будто она забыла о чёрном юморе Винстон.

— Лёгкая Кавалерия Эридана сожалеет о том, что Маршал Морган Хасек-Дэвион погиб. Он был убит в битве, встретив врага лицом.

— Что? — удивление Барклай развеселило её командиров.

— Так и есть, Полковник. Мне кажется, он играл с политиками слишком долго. Он забыл о бдительности.

Морган засмеялся от укола Винстон. — Простите, Генерал. Я думаю, что мне надо было больше времени для подготовки. Я буду более осторожен в следующий раз.

— Кроме того, будет нехорошо умереть до того, как мы начнём наше дело.

12

Форт Дефианс

Дефианс, Пограничная Область Крукус

Федеративное Содружество

25 Апреля 3059 1025 часов

Офицерская комната для брифингов в Форте Дефианс была столь же однообразна и скучна, как и остальная база. Стены, когда-то покрашенные в приятный песочный цвет, потускнели, краска окислилась и стала тоскливо-горчичной. Около потолка стена стала черно-коричневой, потемневшей с годами от дыма и сажи. Утреннее солнце, проникающее через грязные стекла, не делало ничего, чтобы ослабить загрязнённость этого места. Единственным ярким пятном в комнате был кусок материи, повешенный на стену за трибуной. Даже этот чистый кусок выглядел, как похоронное покрывало в хладном склепе.

Морган Хасек-Дэвион подался вперёд в своём стуле, обозревая зал. Он мог бы сказать, что собравшиеся здесь командиры подразделений чувствовали себя подавленными подобным окружением. В то же время он мог чувствовать атмосферу ожидания, что преобладала над депрессией, охватившей комнату. Он сам чувствовал этот противоречивый дух. Отдельные подразделения, из которых было составлено войско, были готовы к битве настолько, насколько это было возможно. Они были готовы ещё до прибытия на Дефианс, иначе бы лидеры Уайттингской Конференции никогда бы не выбрали их для этой миссии. Это знание давало ему чувство уверенности, что и три месяца полных тренировок и интеграционных упражнений, которые войско только что прошло, были достаточны. Но его уверенность затемнялась беспокойством, лежащим довольно глубоко в его душе, что экспедиционное войско, в целом, все ещё не готово начать эту миссию.

Морган, хотя и стремился к финальной схватке с Кланами, знал, что существует черта безнадёжности, окружающая эту миссию, знал это, несмотря на то, что он был одним из тех, кто выдвинул эту идею на Уайттингской Конференции. Хотя Виктор Дэвион, сперва, был не согласен, Морган знал, что это правильный шаг, несмотря на риск и трудности. Он знал, что как только такое решение делалось, то единственный верный путь это идти вперёд, разрешая проблемы, когда те поднимаются, и беспокоиться о каждом крупинке чьей-то воли и смелости, чтобы не потерять своё собственное сердце. Он принял на себя задачу превращения восьми полков, составленных из одиннадцати подразделений, выбранных по всей Внутренней Сфере, в единое, смертельное оружие. И он никогда не оглядывался. Тренировки и интеграционные упражнения прошли долгий путь к выполнению их цели, и если даже были какие-то места, которые нужно было бы доработать то... что ж, всегда есть такие проблемы.

Время, выделенное для этой части Операции Змей шло своим путём. Теперь не было времени, чтобы впадать в сомнения и страхи. Они двигались по расписанию, и Морган знал, что он должен продвигаться на полной скорости вперёд и верить, что они выполнят достаточно за предоставленное время. Он осмотрел комнату и собравшихсякомандиров, тихо оценивая их.

Эндрю Редбурн, командир Первого Полка Катильских Улан, ссутулился в своём кресле отсутствующе глядя на блок данных, лежащий перед ним на столе. Эндрю был одним из самых старых друзей Моргана. Они были вместе со времён Четвёртой Войны за Наследие, когда Уланы были сформированы из фрагментов трех боевых подразделений Дэвионов.

Присутствие Эндрю Редбурна на этой операции было удобно для Моргана. Он был одним из лучших солдат, которых Морган когда-либо встречал, постоянный, упорный, столь же лояльный Дому Дэвиона, как и сам Морган. Хотя ответственности Моргана, как командира ВСФС держали их вместе все недавние годы, это никак не замутнило их дружбу. Энди был всегда рядом со словами поддержки, сухим юмором или злым выговором, если чувствовал, что это необходимо. Они сблизились на Катиле и были близки как братья.

Почувствовав взгляд Моргана на себе, Редбурн, улыбнувшись, поднял большие пальцы рук вверх.

Его взгляд прошёл дальше к Маршалу Шарон Брайон, лидеру Одиннадцатой Лиранской Гвардии, стойко стоявшей за Катерину, та вызывающе вернула ему взгляд. Следующим был Пол Мастерс, всегда правильный командир Рыцарей Внутренней сферы Томаса Марика. Полковник Мастерс не глядел вокруг, разговаривая с Майором Маркусом Поллингом, командиром Первого Батальона Вторых Улан Сент. Ива.

Мастерс и Рыцари были включены в экспедиционное войско по нескольким причинам, наиболее важная была в том, что они имели подразделение размером с полк, перевооружённое, со своими собственными судами, в числе которых были несколько Шаттлов и Прыжковый Корабль Берланд. Вторая, но не менее важная, причина для включения Рыцарей была в их высоком моральном кодексе. Когда впервые было предложено послать экспедиционное войско по долгому, окольному маршруту, чтобы ударить по миру Дымчатых Ягуаров Хантрессу, Морган просил Рыцарей быть «совестью» этого войска. Он никогда не сомневался, что Мастерс примет свою работу серьёзно и что этот человек может быстро стать болью в голове, когда дело будет касаться моментов военного несоответствия, таких как взаимодействие с перемещёнными гражданскими Клана и содержание заключённых.

Напротив Мастерса и Поллинга сидел Оверст Карл Слейпнесс, чьи Четвёртые Драконы были сокращены до батальона, когда Кланы опрокинули Свободную Республику Рассалхаг восемь лет назад. Задумавшись, Оверст глядел угрюмо на чашку кофе, покоящуюся между его ладонями.

Взрыв смеха вырвал приковал внимание Моргана к дальнему углу комнаты, где Капитан Роджер Монтьяр из Лис Пять обменивался шутками с командиром ЭУКД Рианом. Для Моргана это казалось самой странной дружбой из всех, что появилась между командирами подразделений за это краткое время на Дефиансе. Монтьяр и его две команды «Бешеных Лис» убил бы Риана или любого из его тридцати командос ЭУКД, если бы они встретились где-то до Уайттингской Конференции. Теперь лидеры специальных войск смеялись вместе, как близкие друзья.

Морган, как и большинство командного состава, слышал об инциденте в Джерсевилл, где группы ЭУКД на отдыхе, несмотря на униформу ВСФС, данную им для маскировки, были вызваны на драку большим числом местных шахтёров. Ему сказали, что нападение не имело никакого дела с тем, что они были «Драконами», а с тем, что они, очевидно, «увели» несколько девушек у шахтёров. Хотя и в меньшинстве члены ЭУКД хорошо стояли за себя, до тех пор, пока ещё несколько друзей шахтёров не присоединилось к схватке. С этого момента, по «неофициальной» истории, полдюжины или примерно столько Бешеных Лис встряли в бой на стороне командос Синдиката. К тому времени, когда прибыли местные авторитеты, потасовка закончилась, а солдат уже никто не видел. Этот инцидент, казалось, установил дружбу между Бешеными Лисами и членами ЭУКД.

Морган меньше всего желал, чтобы Монтьяр принимал Риана по внешним данным. Ему всегда было неуютно рядом с усердием любых военных, и холодные, безжалостные убийцы из Элитной Ударной Команды Дракона были, возможно, наиболее бешеными из фанатиков. Присутствие офицера ЭУКД не могло не повлиять на желание Моргана ринуться в драку.

Ну что ж, кажется, Монтьяр верит ему, — думал Морган, перекосившись. Я надеюсь, что то, что они зовут дружбой, забудется в битве.

Их тихий смех привлёк внимание Полковника Самуэля Кингстона. Из всех командиров подразделений, приписанных к экспедиционному войску, Морган верил ему меньше всего. Ни Кингстон, ни его Полк групп Капеллана, Легионеры, не сделали ничего, чтобы заслужить вражду Моргана. Он знал, что это всего лишь предубеждение, оставшееся со старых дней Четвёртой Войны за Наследие.

Только наёмники казались спокойными и непринуждёнными. Ариана Винстон болтала с тремя офицерами, командирами трех полков Лёгкой Кавалерии Эридана. Иногда Полковник Уилльям МакЛеод добавлял свой рокочущий бас к их голосам, хвастаясь успехами своего полка Горцев Нортвинда.

Кроме МакЛеода присутствовал Майор Лорен Жаффрей, командир недавно сформированных Гусар Нортвинда. Подразделение было собрано, чтобы бить Кланы, вскоре после того, как Жаффрей столкнулся с Дымчатыми Ягуарами на Вейсайде V — одном из миров Периферии. Морган знал, что большинство снаряжения Гусар было приобретено полком наёмников во время этой экспедиции. Опыт, приобретённый за эту кампанию был столь же важен, как и захваченные ОмниРоботы. Гусары хорошо применили свои знания во время тренировок. От них и Галактики Вторжения Войско Змей узнало многое о Кланах и Дымчатых Ягуарах в частности.

Как бы ни подозревал Морган Кингстона, это чувство надо было умножать в пять раз, когда дело касалось Жаффрея. Хотя Жаффрей никогда не давал Моргану никаких поводов для сомнения в нем, но этот человек был однажды Смертником-Командос Дома Ляо, одним из воинов фанатиков, отдавших свои жизни Канцлеру Конфедерации Капеллана. В душе Моргана это ставило Жаффрея на один уровень с Михаилом Рианом, безжалостный, холодный как камень убийца. Полковник МакЛеод персонально поручился за Жаффрея и за его лояльность Горцам и экспедиционному войску. Морган надеялся, что тот был прав.

Двери комнаты для брифингов разъехались пропуская Деми-Прецентора Региса Гранди, командующего офицера Второго Дивизиона Ком Гвардии. — Простите за опоздание, — пробормотал он, — я задержался на встрече с моим техническим персоналом.

Как командир Экспедиционного Войска Змей, Морган не сомневался, что мужчины и женщины под его командованием будут подчиняться его приказам в битве, когда придёт время. Его беспокоил долгий путь к войне. Трент, воин, перебежчик от Дымчатых Ягуаров, превращённый КомСтаром в информатора, сообщивший экспедиционному войску навигационную информацию, необходимую для того, чтобы добраться до мира Дымчатых Ягуаров, сказал, что путешествие займёт примерно год.

Сам по себе Морган стремился к тому, что станет наиболее важной миссией в его карьере. Однако была и специальная радость в его сердце. За годы службы Дому Дэвиона и Федеративному Содружеству в роли обычного офицера много чаще чем однажды он ставил свою жизнь на край, бросаясь в то, что Эндрю Редбурн называл «безумными, невозможными глупостями». Но после продвижения до главы Вооружённых Сил Федеративного Содружества, все удобные случаи, чтобы встретить врага лицом в битве робот-на-робот, улетучились. Теперь, наконец, ему улыбнулась возможность ещё раз оседлать сотни тонн стали, и это предчувствие наполняло его волнением и радостью, которые известны только воинам.

Многое случилось за год, — думал Морган. Но ничего не начнётся до тех пор, пока мы не начнём.

— Хорошо, — начал он, взглянув, чтобы удостовериться во внимании каждого. — Начнём. Рапорты по положению. Полковник Мастерс?

— Рыцари готовы к походу, сэр. — Сказал Мастерс уверенно.

— Если бы Лёгкая Кавалерия была бы также готова, — вздохнула Генерал Винстон, — несколько из наших роботов были повреждены во время тренировок, особенно во время этой первоклассной свалки с Рыцарями. Шесть наших лёгких роботов слегли с повреждениями коленей и ног. Поверхность в Тель Бурнас была много более грубой, чем показывали карты. Некоторые из Одиннадцатого Разведывательного были повреждены довольно сильно. Большая часть ремонта почти закончена.

— Наша самая большая проблема это Лучник Йонга. Когда компьютер отключил системы робота во время последних упражнений, эта чертовина не заблокировала ноги. Так, 70-тонный робот воткнулся головой в большую кучу булыжников. Йонг в порядке, только порезы и сломанный нос. Проблема в роботе. Падение оторвало двигающую балку левого колена почти наполовину. Повреждение столь серьёзно, что мы не смогли наладить это прямо там. Нам пришлось тащить его в ремонтные помещения на плато. Когда техники попытались провести ремонт, они не смогли освободить балку от крепления. Нам пришлось снять все левое коленное сочленение. Это значит снятие всей брони на этой ноге, отрезание приспособлений и креплений, вставка новых. Ничего из этого не является особенно трудным, только тяжёлая, физическая работа.

— Основная проблема заставить ногу двигаться. Наши техники, кажется, так и не смогли подвести энергию к ноге. Они уже проверили три набора активаторов и полностью перебрали энергетическое снаряжение, но они все ещё не могут обнаружить проблему. Я дала им два дня на поиск. Если они не смогут сделать это, то придётся заменить всю ногу или оставить робот позади.

Морган кивнул, записывая данные в свой компьютер, лежащий на столе перед ним.

— Угу, — он просмотрел записи. — У нас есть запасные ноги для Лучников?

Винстон проверила свой собственный переносной компьютер. — Не на планете. Ближайший гарнизон ВСФС достаточно большой, чтобы обладать запчастями, которые нам нужны, это пост Милиции Пограничной Области Крукус на Тсамме. Если мы пошлём им сообщение по гиперсвязи, то мы получим замену через неделю.

— Слишком долго. — Морган оторвал взгляд от своего компьютера. — Любое оборудование, которое не будет готово к первому мая, должно быть погружено на транспорт и доделано в пути. То, что не может быть перемещено, будет оставлено. Я дам указания на подбор нового робота из гарнизона ВСФС где-нибудь по пути.

Винстон неуютно заёрзала в своём кресле. Лёгкая Кавалерия обладала репутацией одного из наиболее эффективных, надёжных войск во Внутренней Сфере. Поломка ноги на Лучнике Йонга не была чьей-то ошибкой. Но это не делало легче её обязанность сказать Моргану, что подразделение не готово на сто процентов начать операцию.

— Не беспокойтесь, сэр. Мы будем готовы к моменту, когда эти шарики начнут подниматься, даже если нам придётся затаскивать робот Йонга на борт.

— Ну-ну. — Ответил Морган с ноткой шутливого скептицизма.

— Полковник МакЛеод?

Командир Горцев Нортвинда бросил взгляд на Ариану Винстон. Со времени их прибытия на Дефианс отряды наёмников были вовлечены в дружеское соревнование. Морган знал, что несколько тысяч С-банкнот поменяли хозяев в результате ставок на результаты боев, в которых участвовали наёмники. Эндрю Редбурн выиграл две сотни С-банкнот, поставив на Лёгкую Кавалерию Эридана в последней тренировке. Единственный комментарий, который Морган позволил себе, заключался в том, что он был рад, что Эндрю не поставил против него.

— Ну что ж, Маршал. Горцы сейчас пережёвывают кусочек. Мы будем готовы проглотить его, как только вы скажете.

— Я буду расценивать это как «готовы», — сказал Морган под аккомпанемент смеха от других офицеров. Шотландский акцент МакЛеода и других Горцев был объектов многих шуток со времени их прибытия.

— Мне придётся сказать, как и Генерал Винстон, сэр. — Шо-са Риан вмешался, не будучи спрошенным. — Все специальные команды могли бы использовать немного больше времени, как для того, чтобы выработать более интегрированную тактику, так и для того, чтобы выработать доверие. Я знаю, что это происходит по-другому для вас водителей, но для нас, ребят из специальных отрядов, доверие приходит с трудом. Нам приходится рассчитывать на безусловность друг друга, особенно в поле битвы. Нам придётся узнавать, что другие думают, не спрашивая.

Морган поднял руку, чтобы остановить поток слов офицера ЭУКД. — Я знаю, о чем вы говорите, Майор, но у нас просто нет времени, которое потребуется на построение подобного рода интегрированности.

— Да, сэр, я знаю это, но...

— Никаких НО, майор Риан. Мне надо просто знать, готовы ли ваши люди.

— Стратегически мне придётся сказать да. — Риан приостановился, беспокойно взмахнув руками, показывая то, насколько он расстроен. — Тактически? Нет. Мы могли бы использовать больше времени для получения большей слаженности.

— Простите, Майор, но вы слышали, что я сказал Генералу Винстон. Все ремонты и муштра должны будут быть закончены в пути. У вас будет достаточно времени для интеграции, в то время когда мы будем на нашем пути к цели. Вы сможете проводить упражнения по захвату на стоянках в перезарядочных точках, первое мая остаётся датой отбытия.

— Да, сэр.

Морган кивнул и продолжил. Одного за другим он опросил всех командиров подразделений, узнавая степень их готовности. Каждый заверял его, что их подразделения будут готовы погрузиться, когда придёт время, и каждый говорил о своём желании увеличить время для практики. Наконец Морган взглянул прямо на командира Ком Гвардии.

— Деми-Прецентор Гранди, что с Гвардией.

Гранди проверил свои записи перед тем, как начал говорить.

— Второй Дивизион будет готов к первому числу. Я вчера получил сообщение от Прецентора Мартиала. Маршал Хасек-Дэвион, сэр, вы уже знаете содержание этого послания. Я бы хотел информировать других командиров.

Морган кивнул. — Продолжайте, Деми-Прецентор. Но только первую часть. — Морган остановился, усмешка появилась в углу его рта. — Я бы хотел сказать им остальное сам.

Гранди улыбнулся в ответ.

— Прецентор Мартиал сообщил мне, что добавочные Прыжковые Корабли, необходимые для транспортировки этого экспедиционного войска, прибудут примерно двадцать седьмого числа этого месяца. Основа этого флота будет состоять из судов КомСтар, под командой Прецентора Алайн Бересика. Флот должен будет включать КВС Невидимая Истина, последний боевой крейсер класса Камерон, о котором известно, что он сохранился во Внутренней Сфере.

Шум удивлённого бормотания пронёсся по комнате. Генерал Винстон, чья Лёгкая Кавалерия обладала одним из самых больших флотов прыжковых Кораблей независимых от каких-либо Наследных государств, уставилась, открыв рот.

Было известно, что КомСтар имел в течение веков маленький флот Кораблей Войны оставленный со времён Звёздной Лиги, спрятанный среди многих необитаемых систем Внутренней Сферы. Но никто и не представлял, что эта организация смогла сохранить один из самых мощных, когда-либо построенных, Кораблей Войны.

Гранди подождал, пока бормотание смолкнет, перед тем как продолжить.

— Федеративное содружество согласилось послать два Корвета класса Фокс, в то время как Синдикат Драконов выделил один из их своих новейших Фрегатов класса Куиши, а именно Харуну, экспедиционному Войску.

Эндрю Редбурн удивился этому последнему сообщению. — Я думал, что Синдикат имеет только семь кораблей класса Куиши, — произнёс он Моргану. — Я не помню этого имени в отчётах разведки.

— Как и я, — ответил Морган. — Когда Теодор сказал мне, что он посылает один из своих новейших Фрегатов, я думал, что он имеет в виду «Победу на Волкотте». Когда я сказал ему это, он напомнил мне об их программе Феникс. Кто мог догадываться, что они строили Корабли Войны в секрете столь долго, чтобы послать их с новыми наземными подразделениями?

Вновь Деми-Прецентору Гранди пришлось остановить брифинг до тех пор, пока взволнованные разговоры утихнут. Морган чувствовал тонкие побеги затруднения, но он также был рад, что теперь после всех кампаний и битв, которые он видел, он все ещё мог чувствовать страх и возбуждение перед началом операции.

Перед тем, как Гранди мог продолжить сообщение, тихий смех пронёсся по залу. Полковник Кингстон взглянул, встретив вопросительный взгляд Моргана.

— По крайней мере, мы сможем ответить Ягуарам за Залив Черепах, — ответил он, тень удовлетворения блеснула в его тёмных глазах. — Теперь у нас есть Корабли Войны. Если нам придётся, то мы сравняем планету.

— Нет, мы не будем, — сказал Пол Мастерс сквозь зубы. -До тех пор пока мои Рыцари часть Войска.

— Сэр Мастерс прав. — Морган поднял свою правую руку, вытянув указательный палец, заставляя Кингстона замолчать. — Мы НЕ будем использовать орудия флота, чтобы сравнять Хантресс. Если бы мы сделали это, то мы не лучше Ягуаров.

— Я должен согласиться с Маршалом, — добавил Деми-Прецентор Гранди. — Помните, леди и джентльмены, что удача этой миссии зависти от скорости и секретности, а не от грубой огневой силы. — Гранди приостановился, сверяясь с записями. — Те подразделения, обладающие своими собственными Прыжковыми Кораблями, как Рыцари и Лёгкая Кавалерия Эридана, как ожидается, понесут также Шаттлы с другими боевыми группами от других подразделений.

— Прецентор Мартиал обязал меня послать его пожелания удачи и хорошей скорости.

Гранди сел в тишине, когда другие командиры обдумывали полученное сообщение.

Секундой позже Морган встал и прочистил горло, перед тем как начать. Он осознавал важность сообщения, которое он должен был сделать, и был, честно говоря, немного напуган им.

— Как вы знаете, есть и вторая половина сообщения. По соглашению различных глав государств, представленных этим войском, всем офицерам и рядовым этого экспедиционного войска будут выданы новые униформы.

— Леди и джентльмены, члены нашего войска будут первыми за почти три сотни лет, кто будет носить униформу Звёздной Лиги.

Вторая волна взволнованного бормотания пронеслась по комнате для брифингов.

Никто в этой комнате не был так приятно удивлён, как командиры Эридана. Полковник Амис вынул сигару изо рта. Винстон, перекошенная огромной улыбкой, наклонилась к Полковнику Антонеску, чьи руки застыли на середине строки его компьютера.

— Мне бы хотелось видеть лицо Скотта, когда мы скажем ему.

Антонеску тонко улыбнулся. Полковник Хинесик был одним из самых стойких бойцов за возвращение к Звёздной Лиге. Только Сандра Барклай не выказывала никакой реакции, сцепив руки на столе перед собой.

Когда волнение утихло, Морган продолжил.

— Так как КомСтар доставляет нам униформу, тут есть приписка здесь от Прецентора Мартиала Фохта. Он сказал, что сожалеет, что эти новые костюмы не будут технологически равны прежним. — Первоначальные униформы эры Звёздной Лиги были изготовлены с использованием той самой потерянной технологии, что и роботы золотой эры. Нейрошлемы были легче и более эффективны. Пехотные, броневые костюмы предоставляли солдатам большую степень защиты при меньшем весе. Даже шлемы, добытые при раскопках, были вершиной технологии, снабжены голосовой коммуникацией и анти-лазерным покрытием. Даже имея библиотеку Серого Легиона Смерти и технологию, добытую у Кланов, разработчики во Внутренней Сфере не смогли повторить подобное продвинутое оборудование.

— Все получат новые звания Звёздной Лиги эквивалентные тем, что они сейчас занимают. Весь персонал будет носить крест Звёздной Лиги, вдобавок к нашивке Наследного государства и/или подразделения. Все роботы, истребители, корабли и другие транспорты будут иметь крест Звёздной Лиги на себе, вдобавок к первоначальным отметкам.

— Наконец весь персонал и оборудование будет носить знак, разработанный для нашего экспедиционного войска.

С этим Морган повернулся и убрал белый лист, прикреплённый к стене, скрывавший большой, нарисованный крест. Он показывал чёрную змею, открывшую свои ядовитые зубы, готовую к броску, обвившуюся вокруг звезды Камерона.

13

Форт Дефианс

Дефианс, Пограничная Область Крукус

Федеративное Содружество

25 апреля 3059 1350 часов

Десятью минутами позже того момента, как Морган распустил совещание, пехотный сержант Ком Гвардии хлопнул Кажугай Хатсуми по плечу.

— Хей! Ты Сейда? — перекричал солдат шум в ремонтном отсеке. Лидер ниндзя, отвечая в соответствие с его легендой, кивнул. Мужчина указал большим пальцем над плечом. — Там тебе звонок в офисе Дежурного.

Не дожидаясь ответа, солдат ушёл в направлении офиса. Хатсуми последовал несколькими секундами позже. Хотя его тренировали, чтобы он мог управлять почти всеми типами машин от мотоциклов до Боевых Роботов, но одно устройство, которое его инструкторы оставили незамеченным, это был экзокостюм. В роли техника Ком Гвардии Хатсуми был приписан для работы в отсеке роботов. Он заряжал кассеты с боеприпасами в автопушку ЛБ 10-Х Чемпиона, когда пришёл вызов. Эта работа требовала использования тяжёлого экзокостюма. Приспособиться к неподдающимся, медленным, неуклюжим движениям «мини-Робота» было основной задачей для любого, кто был обучен ходить тихой, лёгкой походкой охотящейся кошки.

Хатсуми чувствовал волнение, выключая электрическую ячейку экзокостюма. Было не сложно вжиться в роль ассистента техника, которую его работодатель обеспечил для него. Вне рабочего времени он собрал некоторую ценную информацию по ежедневным целям Ком Гвардии, но все ещё пытался выяснить природу основной цели своей миссии. Его тренировки защитили от волнений на подобную тему, однако, предварительные наблюдения, насколько возможно точные, могли бы повлиять на то, как он и его команда ответят, когда придёт время выполнить поручение.

Заглушить машину заняло у Хатсуми несколько минут, следуя многочисленным шагам инструкции по безопасности. Ко времени, когда он достиг тонкостенного сооружения офиса Дежурного с задней стороны феррокретового строения, звонящий уже ждал некоторое время.

Адепт Ком Гвардии, низкий, тонкий человек с лицом, покрытым шрамами, казалось, болезненно переносил обязанности Дежурного, считая её растратой его ценных талантов. Он взглянул на Хатсуми и указал на телефон.

— Четвёртая Линия. — Голос Адепта был уверен и тяжёл. — Голос только, так что используй трубку. Ты ведь знаешь, что тебе не разрешены личные звонки отсюда, не так ли?

— Да, сэр. — Хатсуми поклонился. — Я сожалею. Это больше не повторится.

Офицер Ком Гвардии хмыкнул и отвернулся к своей консоли.

— Да?

Метель серого снега покрыла монитор. Хатсуми видел маленькую красную лампочку, показывающую, что видео информация была недоступна из точки разговора. Трубка, должно быть, была сделана ещё до последней Войны за Наследие. Звуковой канал был полон статики, шипел и трещал от каждого звука, издаваемого говорившим.

— Хатсуми? Приготовьте своих людей. Время начать вашу миссию, — голос говорившего был неузнаваем, но Хатсуми подозревал, что тот и хотел этого.

— Да? — Ровный голос не выдал неожиданное напряжение.

— У меня также есть сообщение от твоего друга с Пиакока. Он сказал передать тебе «тот путешествует быстрее, кто идёт один».

— Ясно. — Тон Хатсуми был спокойным и ровным. Перед тем, как он покинул свой дом в мире Синдиката Пиакоке, его «джонин» дал Хатсуми простую кодовую фразу, строчку из древней поэмы Киплинга. Предложение, произнесённого, как от друга, служило, чтобы подтвердить, что говорящий и есть его связной. — Спасибо за звонок.

Повесив трубку на рычаг, ещё раз поблагодарил Адепта, который даже не ответил. Ниндзя прошёл прогулочным шагом вокруг отсека для роботов, не поворачиваясь назад. Его знание человеческой натуры говорило, что Гвардеец, столь впечатленный своей ощутимой важностью, уже забыл о присутствии низкоразрядного рабочего, которому пришёл неразрешённый звонок. Если бы Хатсуми торопился или выказывал признаки волнения, то привлёк бы ненужное внимание к себе. Он прогуливался, как будто собирался назад на своё рабочее место.

Как только он оказался вне пределов зрения Дежурного, он поменял курс, направляясь к одному из многих боковых входов ангара. В пяти сотнях метрах впереди был основной шит коммуникаций Гвардии. Как только Хатсуми вошёл, Адепт по коммуникациям встал, уже открывая рот.

— Я ищу Адепта Киплинга. Мне сказали, что он здесь, — заговорил Хатсуми первым, предупреждая вопрос мужчины. Имя было тем, которое ему поручили сказать.

Рот офицера захлопнулся, и он смотрел непонимающе в течение секунды. — Простите. Я не знаю никого с этим именем.

— Ух. Извините за беспокойство. — Хатсуми уже ушёл до того, как офицер смог заговорить. Никто из четырех людей в коммуникационном центре не отреагировал на короткий визит, кроме одного. Хонда Тане, носящий треугольную заплатку с символом Z Послушника Техника Ком Гвардии, выдал себя только тем, что слегка сузил глаза, услышав имя поэта.

Ещё дважды Хатсуми повторял шараду, однажды в больнице базы, где Румико Фокс служила в морге, и снова в хранилище боеприпасов для Киежи Сендай. Хотя он никогда прямо не обращался к членам своей команды, для каждого из них сообщение было ясно.

Двадцать минут спустя вызова в офис Дежурного, Хатсуми уже боролся с собой, ещё раз, заковывая себя в ненавистный экзокостюм.

Тремя часами позже Хатсуми наклонился над кучей различного оборудования. Хотя база Дефианс и была довольно большой, но она была забита почти под завязку от того, что не три полка, как было спроектировано первоначально, размещались там, а девять. Так что команде ниндзя пришлось долго искать неиспользуемую кладовку, в которой должны были бы быть части для производства боеприпасов аэрокосмических истребителей. Каждый из «Духа Кошки» выбрал угол для себя и теперь был занят полной проверкой его или её багажа.

Как командир, Хатсуми имел наименее тяжёлую экипировку. Он нёс свой маскировочный костюм и персональное оружие, но не больше. Его ролью было наблюдать и направлять трех специалистов команды, а не вступать в прямое столкновение. Однако, как ниндзя, он мог полностью принять пост любого другого, если бы один из них был убит или небоеспособен. Основную часть оборудования Хатсуми составлял настольный компьютер, похожий на те, которыми обладали большинство полевых командиров. Его был немного отличался тем, что нёс много больше памяти, чем большинство других. Оптические чипы памяти прибора содержали информацию о каждом полке, приписанном к экспедиционному войску и о командующих офицерах этих полков. Информация была собрана через агентов Клана Янтарных Камней, и дополнена собственными наблюдениями Хатсуми.

Хонда Тан стоял на коленях в центре приводящей в замешательство кучи электронных устройств, ночных прицелов и записывающих устройств, достаточных для превращения любого места в пункт разведки. Это было тем багажом, с которым Хатсуми был знаком больше всего, уже использовав большую часть из этого, за время своей долгой карьеры полевого агента. Маленький, чёрного пластика гриб, гудевший тихо около единственной двери склада, был одной из игрушек Тана. Устройство содержало определитель жучков и некоторое количество защитных сенсоров. Если бы кто-то вошёл в комнату, машина выдала бы мягкий гудок, давая ниндзя предупреждение за несколько секунд до этого — и несколько секунд будет более чем достаточно для тренированных агентов, чтобы приготовить ответ. Аппарат также генерировал электронное облако небольшого радиуса, которое заблокирует любые сенсоры, направленные на кладовку. Хотя было непохоже, что наблюдение за местом нахождения ниндзя могло бы быть, Хатсуми прожил достаточно долго, чтобы выработать здоровую дозу паранойи, когда дело касалось безопасности.

Румико Фокс также молча и неулыбчиво, как и всегда, сидела за единственным столом в кладовке. Аккуратно, убийца распаковывала, изучала и перемещала различные трубки, бутылки и коробки. Каждая, из которых содержала один из наркотиков или ядов, которые она стала предпочитать за свою карьеру профессионального киллера. Хатсуми знал, что не все вещества в этих бутылках были смертельны. Некоторые, как, например, вещество называемое «слезы дракона», были мощнейшими наркотиками. «Слезы» имели огромную психическую активность, которая после применения в течение нескольких дней вызвала бы постоянное и необратимое помешательство жертвы. Хатсуми подавил внутреннюю дрожь, глядя на то, как работает Фокс. Женщина была довольно мила, даже красива, но холодная пустота в её глазах напомнила ему змею.

Большой алюминиевый кейс, лежащий открытым на полу рядом с ней, напомнил Хатсуми, что не все убийства Фокс были тихими, принесёнными смертельными ядами. Разобранная Минолта 9000, продвинутая снайперская система, лежала в отделениях-формах. Плоский чёрный приклад высокотехнологичной винтовки, казалось, поглощал рассеянный свет осветительных ламп комнаты, придавая оружию холодный, зловещий вид. Хатсуми знал, что эта винтовка, как и все огнестрельное оружие, была только вещью, сложным механизмом из стали и пластика, без своей собственной воли. Однако эта самая природа и давала ему ощущение, что винтовка наблюдала за ним, ожидая шанса найти признаки жизни, через холодный, безжизненный глаз электронного прицела.

Хатсуми вздрогнул вновь, когда заметил схожесть между линзами объектива и светло-коричневыми глазами Фокс. Хатсуми не имел иллюзий о том кто и что он такое. Он понимал, что ниндзя считались безжалостными шпионами и убийцами, рассматривались как оттолкнутые «нормальным» обществом. Он принимал это как факт. Но было что-то в Румико Фокс, что ставило её много дальше за границу цивилизованной морали.

С трудом он отвёл глаза от убийцы и её смертельных игрушек, повернув их в угол, где сидели остальные члены команды.

Сендай наклонился напротив дальней стены комнаты, счастливо улыбаясь и бормоча какой-то мотив, когда накладывал заряды, ловушки и несколько направленных мин в большую нейлоновую сумку. Эксперт по взрывчатке складывал взрывчатку различных размеров, от упаковок размером не больше чем стеклянный стакан и до тяжёлых разрушительных устройств, весящих до десяти килограмм. Отдельный алюминиевый кейс, снабжённый замком для отпечатков пальцев, нёс детонаторы.

Замок был запрограммирован на большие пальцы правых рук каждого члена команды. Никто больше не мог открыть его, не уничтожив замок. Подобная попытка могла бы, возможно, заставить сдетонировать один или все детонаторы, уничтожая кейс и, скорее всего, и взломщика. Сендай тщательно объяснил, что кейс и сумка, несущая взрывчатку будет храниться в отдельных отделениях на борту, на каком бы судне члены команды бы не были размещены, делая вероятность инцидента минимальной.

Когда каждый закончил осмотр собственного багажа, он поменялся с командиром и повторил осмотр. Хотя каждый из них был специалистом в одной области, каждый ниндзя получал степень пересечённых знаний, достаточных, чтобы познакомить их с оборудованием, используемым другими агентами.

Переход был повторён ещё дважды, до тех пор, пока каждый оперативник осмотрел снаряжение, несомое всеми его партнёрами. Когда это закончилось, они начали работать над общим снаряжением команды. Каждое оружие было разобрано, очищено, проверено и вновь собрано. Каждый костюм был осмотрен. Каждый коммуникатор был проверен.

Наконец, как и можно было предположить, Хонда Тан разорвал тишину.

— Кажугай, кто наша цель?

— Прости, Хонда, я ещё не знаю. — Хатсуми раскрыл руки в жесте невиновности, когда признался в своём невежестве относительно цели миссии. — Мне сказали, что с нами, возможно, будут связываться по принципу шаг-за-шагом. Эта ступень состоит в том, чтобы приготовиться к погрузке на Шаттл.

— Помните, мы должны раствориться среди них, держаться вдали от проблем и быть готовыми ударить, когда придёт время.

В течение секунд Тан обдумывал ответ лидера. — Это все?

— Все. — Хатсуми заметил, что Фокс и Сендай прекратили работу, чтобы послушать разговор. Каждый из агентов ниндзя, включая самого Хатсуми, испытывал любопытство о своей миссии. К несчастью лидер команды знал о цели не больше, чем остальные. — Я не буду спекулировать на природе нашего задания. Что я скажу, так это, что задача нашей миссии должна быть очень важна и клиент весьма силён, чтобы создать подобную завесу секретности вокруг нашего похода.

— Все в порядке, полковник. Я здесь. — Морган Хасек-Дэвион вернул салют командующим офицерам Нортвиндским Горцам, когда вышел из своего автомобиля. — Почему вы хотели видеть нас?

Следуя последним предварительным плановым совещаниям, Полковник Уилльям МакЛеод послал сообщение в казармы Моргана, персонально приглашая его присутствовать на маленькой церемонии, которая должна была произойти в секции Форта, приписанной к Горцам Нортвинда. Приглашение МакЛеода особенно устанавливало, что Морган должен встретиться с ним перед дверьми основного ангара роботов Горцев в семнадцать часов. Ко времени, когда Морган прибыл, жёлтое солнце Дефианса уже спустилось довольно низко над горизонтом так, что оно сияло прямо на двери ангара, омывая серые бетонные стены жёлто-оранжевым светом, вызванным примесями в атмосфере Дефианса.

— Великая примета, сэр. — Произнёс МакЛеод.

Хотя Морган знал, что МакЛеод не мог видеть его лица под чёрной респираторной маской, покрывающей его лицо, он был уверен, что командующий Горцами опознал выражение его глаз, когда тот вернул Моргану взгляд. Поднимая маленький, ручной коммуникатор к маске, МакЛеод произнёс несколько быстрых слов, прозвучавшие для Моргана как. — Альба гу брагх. — МакЛеод повернулся к Моргану и перевёл. — Шотландия на веки.

Мгновением позже послышался скребущий шум, который был столь знаком Моргану, что ему не было нужды поворачиваться и видеть, как открывается пятнадцатиметровая дверь, чтобы опознать его. На двадцати пяти метрах движение дверей могло быть замечено только по дрожанию феррокрета под подмётками.

Сенсация, последовавшая за этим, была весьма ярка. На расстоянии броска камня визг сервомускулов и активаторов пронзил наполненный серой воздух и встряхнул сердце Моргана как зов рога. Тяжёлый звук шагов марширующих Боевых Роботов встряхнул землю.

Солнечный свет отразился от брони монстроподобной гуманоидной фигуры, движущейся из затенённого ангара на феррокретовую площадку.

Это был Горец. Эта мысль пронзила мозг Моргана как удар молнии.

Громадный штурмовой робот с квадратной головой и бочкообразным торсом был первоначально разработан для Оборонительного Войска Звёздной Лиги. Встроенная в кисти рук Пушка Гаусса, лазеры и установки для запуска ракет делали Горца одним из наиболее популярных дизайнов давно прошедшей эры. 90-тонный монстр был одним из немногих штурмовых роботов, способных совершать прыжки, покрывая девяносто метров в один приём. К несчастью чертежи были потеряны в хаосе, последовавшем за падением Звёздной Лиги и Уходом армады Керенского. Только недавно с открытием библиотеки Серого Легиона Смерти и раскрытием военного потенциала КомСтара пришло возрождение Горца.

Даже более шокирующей для Моргана была сложная картина из зелёных и голубых полос, украшающая бронированный торс. Когда-то называемая шотландкой, в других странах, картина была также стара, как и термин Горец. Крест на правом плече робота развеял все сомнения Моргана, которые могли у него появиться по поводу его принадлежности. Зелено-голубой плед и серебряный крест принадлежали только одному подразделению, Королевской Чёрной Страже.

Следом за Горцем шла рота тяжёлых и штурмовых роботов, каждый из которых был окрашен в подобные цвета. Большинство машин были стандартными роботами Внутренней Сферы, но некоторые из них были воссозданными старыми моделями, разработанными во времена Звёздной Лиги. Морган распознавал грубые очертания плеч вооружённого ПИИ Громилы и Чёрного Рыцаря.

— Это Королевская Чёрная Стража. Или, по крайней мере то, что мы сохранили из них. — Ответил МакЛеод на вопросительный взгляд Моргана.

— Мне казалось, что они были уничтожены, когда Стефан Амарис захватил трон Звёздной Лиги.

— Так и было, сэр. Так и было. — Нотка злости прокралась в голос МакЛеода, когда тот начал свой рассказ. — Большинство из них были вырезаны в дворце гвардией Узурпатора. Они, когда вырвались из этой ловушки, старались удержать Драгун Амариса, надеясь позволить Ричарду Камерону, первому Лорду, сбежать. Несчастные не знали, что он уже умер от руки Узурпатора. В конце концов, Амарис использовал ядерное оружие против них. Насколько я знаю, никто из Чёрной Стражи не выжил в тот день.

— Тогда как...?

— Много времени спустя несколько Горцев начали верить, что они все ещё часть армии Звёздной Лиги. Поймите, что все Горцы считали себя хранителями идеалов Звёздной Лиги. Эти люди верили, что они были частью Оборонительного Войска Звёздной Лиги. Это стало наваждением для них. Они сформировали то, что они именовали Королевской Чёрной Стражей. Большинство офицеров Горцев знало об этом секретном обществе в наших рядах. Некоторые из них даже были членами Чёрной стражи.

— Их целью все эти века было возрождение Звёздной Лиги. Теперь, когда это случилось, они решили открыть себя. Я понимаю Нейла Кампбелла, их лидера, которого вы вскоре встретите, он встретил своего рода дилемму. Некоторые из Стражи хотели пойти прямо на Сиан и поклясться в верности Сун-Цу в тот момент, когда они услышали о главе Звёздной Лиги. Ведь Королевская Чёрная Стража всегда была персональной стражей Первого Лорда, и Канцлер Ляо стал первым Лордом. Капитан Кампбелл провёл несколько переговоров и убедил их остаться с горцами до тех пор, пока эта миссия не завершится, тогда у них будет что показать Первому Лорду.

По мере того, как МакЛеод выкладывал историю Чёрной Стражи, Морган чувствовал гордость в своём сердце. Он знал историю Чёрной Стражи — каждый воин, когда-либо посещавший военную академию, знал. Только, возможно, гордость пришла не от знания, что он брал такое престижное подразделение, как Чёрная Стража, в битву, а от чести, оказанной ему МакЛеодом. Морган был первым офицером не-Горцем, который узнал о существовании ещё одного звена, связывающего их с давно ушедшей золотой эрой Звёздной Лиги.

Одетые в шотландку роботы выстроились в линию бок о бок с Горцем в центре. Морган видел, как маленький люк для входа/выхода на боку квадратной головы робота открылся и мощно сложенный молодой человек выпрыгнул на бронированное плечо машины. Быстро и ловко спустил вниз узкую лестницу, которую он достал из специального отделения на плече машины. По мере того, как он шёл по дорожке Морган отметил, что этот Горец был немногим ниже его самого, несмотря на то, что каменные, развитые мускулы молодого человека делали его, как казалось, немного выше.

— Маршал Морган Хасек-Дэвион, — начал МакЛеод чинно. — Могу ли я представить Капитана Нейла Кампбелла, командира роты Королевской Чёрной Стражи?

Кампбелл отдал честь, и Морган ответил ему не менее чётким салютом.

— Капитан, я счастлив, что вы с нами, — сказал он. — С Лёгкой Кавалерией Эридана, Горцами Нортвинда и теперь вашей Чёрной Стражей Оборонительное Войско Звёздной Лиги теперь по настоящему собрано здесь.

14

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Зенитная Прыжковая точка, Дефианс

Пограничная Область Крукус

Федеративное Содружество

01 мая 3059 0800 часов

— Командующий на Палубе.

Фраза, относящаяся к первым организованным плаваниям по голубой воде Терры, пронеслась по мостику. Инстинктивно Морган выпрямился и оглянулся, ища офицера, чьё прибытие было провозглашено. Потом, чувствуя себя немного по-дурацки, он понял, что офицер Ком Гвардии, выкрикнувший команду, имел в виду его.

Как командир Экспедиционного Войска Змей, войска, которое стало частью вновь организованного Оборонительного Войска Звёздной Лиги, Морган сохранил свой титул Маршала, а не принял старый чин ОВЗЛ Командующего Генерала. Все подразделения под его командованием также сохранили свои первоначальные командные структуры, причём Морган производил все приказы на уровне операции. Команды шли из офиса Моргана к командирам отдельных подразделений и дальше по командной цепочке. Однако Морган знал, что истинное превращение экспедиционного войска в единую армию заняло бы куда больше времени, чем эдикт коронованных глав Наследных Государств. Многие офицеры и люди различных подразделений все ещё рассматривали себя, частью военной машины их собственных Наследных Государств. Потребуется много работы, аргументов, компромиссов и доверия для них, чтобы стать одной армией. Без интеграции экспедиционное войско развалится в битве, и Ягуары съедят их живьём.

У меня был год, чтобы поработать над этим, произнёс Морган себе, вступая на мостик боевого крейсера. Между тем в данное время другие вещи были даже более важными. Проблема такая, как отправка его огромного войска из системы Дефианса, когда они начали свой долгий путь чрез звезды.

Мостик Невидимой Истины не был похож на те, которые Морган видел до этого. Будучи солдатом большую часть своей взрослой жизни, он был на мостиках каждых типов Прыжковых Кораблей. Ему даже была дана привилегия путешествовать по прототипу корвета класса Фокс, в то время как он все ещё строился в вервях Галакса.

Истина отличалась от всех других. Там, где транспортный корабль должен был бы иметь четыре или пять станций на мостике и корвет не больше десяти, Истина несла пятнадцать консолей для персонала мостика. Центр просторной контрольной палубы был занят голотанком высокого разрешения. Морган уже видел подобные устройства прежде, но всегда меньших размеров. Трехмерная сгенерированная лазером картина экспедиционного войска, его кораблей, совершающих вращение в космосе вокруг солнца Дефианса, была шести метров в диаметре. Окружая приподнятую платформу танка, находились много меньших экранов и трехмерных мониторов, отображающих все что угодно от тактической ситуации в данный момент до статуса прыжкового паруса. Вторая батарея панелей инструментов бежала вокруг стен мостика. Эти были оккупированы техниками КомСтара, исполняющими свои повседневные обязанности от мониторинга радио эфира до проведения Шаттлов Ком Гвардии до их стыковочных узлов.

В центре голотанка стояла довольно невпечатляющая фигура. Его лёгкое сложение, рост и тонкие, когда-то коричневые, теперь уже седыеволосы создавали впечатление низкоуровневого клерка, а не командира одного из наиболее могучего когда-либо созданного флота боевых кораблей.

При крике старшины человек отвернулся от картины Лиранского корабля Монолит и спустился по краткому пролёту ступенек, ведущих в танк.

— Маршал, добро пожаловать на борт КВС Невидимая Истина. — Серебряная звезда, прикреплённая к правому плечу белого прыжкового костюма, была симметрична звезде Камерона на левом. — Простите, что я не встретил вас лично, но я был немного занят здесь.

— Все в порядке, Командор Бересик. Я... — Морган так и не закончил свою фразу.

— Прецентор, ух, Командор, — техник Ком Гвардии запутался в изменённых чинах. — Этот Кабот вызывает опять.

Бересик немедленно забыл о Моргане, повернувшись ответить. — Ты сказал Маршаллу Брайон, что я не хочу слышать более извинений. — Огрызнулся Бересик на расстроенного техника. — Нет, лучше я сам скажу ей об этом.

Морган оставил Командора Бересика заниматься организацией столь большого флота в единое целое для приготовления к прыжку из системы. Морган поднялся по ступенькам на платформу к голотанку. Вблизи голографическая модель системы Дефианс была столь же смущающая, как и при виде через всю комнату. Тонкие прыжковые корабли, застывшие вниз носом над единственной звездой Дефианса. Маленькие точки света, представляющие Шаттлы и аэрокосмические истребители, двигались между миниатюрными звёздными кораблями. Каждая сгенерированная лазером точка была помечена коротким цифровым и буквенным кодом, который идентифицировал судно. Заняло несколько дней, последовавших за окончанием предварительного брифинга, чтобы собрать роботов экспедиционного войска, установки и солдат, не считая техников и вспомогательный персонал и погрузить их на транспорты, которые они будут занимать на долгом пути к Хантрессу. Каждый Прыжковый Корабль и Шаттл лежал перед ним на легко дрожащей миниатюре. Одна из этих картинок, подписанная ЛС0057-КБТ, была подсвечена легко сияющим облаком. Кабот.

Морган оглядывал контрольные пульты, до тех пор, пока не заметил один, подписанный «Контроль Голотанка». Техник сидящий за этим пультом имел белый квадрат с зелёными углами, прикреплённый к его правому плечу, и именную табличку «Даум».

— Мистер Даум. — Техник взглянул вверх, отвечая на зов командующего офицера. — Могу ли я увидеть карту половины Внутренней Сферы, включая Оккупационную Зону Кланов?

Техник нажал несколько клавиш, перед тем как взглянуть. — Вертикально или горизонтально.

— Вертикально, пожалуйста, и поместите Терру внизу экрана.

— Да, сэр.

Ещё несколько щелчков послышались от пульта контроля танка, и картина системы Дефианс исчезла, чтобы её заместила плоская картина сердца Внутренней Сферы.

— Оттяните немного назад, чтобы я сумел увидеть Дефианс.

Техник, приняв команду, и изображение сместилось. Не спрашивая, Сеаман Даум подсветил Дефианс красным на золотом поле Федеративного Содружества.

В течение долгих секунд Морган изучал голографическую карту, теребя подбородок правой рукой. Глазами он отслеживал маршрут своего войска. От Дефианса они должны были идти в систему Уелдон. Оттуда прыгать на Висент, Тсамма и Пальмира. Серия прыжков, покрывающих по тридцать световых лет максимум, которые мог преодолевать Прыжковый Корабль от звезды к звезде, скоро отправит экспедиционное войско через Федеративное Содружество во Внешние миры Альянса Периферии. К концу июня экспедиционное войско должно выйти из Периферии, направляясь в неисследованный космос. Из-за времени, необходимого для перезарядки двигателей прыжковых кораблей, они едва-едва успеют выполнить это.

По мере того, как он изучал запланированный для экспедиционного войска маршрут выхода из Внутренней Сферы, Морган начал ощущать груз ответственности, лёгший на его плечи. До этого момента все тренировки, интеграционные упражнения, встречи, стратегические заседания, все это было только проектом, чем-то, что будет выполнено в своё время. Теперь это БЫЛ тот самый момент. Через некоторое время Моргана попросят дать команду запустить наиболее важную военную операцию со времён Исхода.

Боже мой, ИСХОД Мысль пронеслась в его голове как звон колокола. Каким-то путём это никогда по-настоящему не встречало его до этого момента. Путь Исхода был тем самым маршрутом, которым Керенский увёл Кланы из Внутренней Сферы, и Экспедиционное Войско последует почти этой дороге через космос. Он и эти тысячи воинов, вспомогающего персонала и команды кораблей отследят маршрут, который прошёл Керенский почти три сотни лет назад.

Морган вздрогнул, представив, что происходило века назад в контрольном центре Гордости МакКенна, боевого корабля, нёсшего Генерала Александра Керенского через туман времени и мифов. Что чувствовал Керенский, и как он смотрел через экран на чёрную пустоту впереди? Боялся ли он за мужчин и женщин, находящихся под его командованием? Ожидал ли он возвращения? Переживал ли он потерю того единственного дома, который он когда-либо знал? Эти вопросы задавались тысячи раз историками, писателями, политическими комментаторами и обычными людьми, но не было удовлетворительного ответа. До этого момента.

В то время, как Морган стоял в центре голотанка Невидимой Истины, вспышка озарения встряхнула его. Он переживал в точности то, что должен был ощущать Керенский так давно. Страх и возбуждение, сожаление и гордость, потерю и ужас; это были те самые эмоции, что текли через Генерала, когда тот стоял на краю неизвестности, имея только примерную карту, запрограммированную в навигационных системах корабля. Чувство страха и восхищения овладевали Моргана, по мере того как он обозревал прошлое. Керенский оставил все позади, чтобы спасти человечество от самого себя. Теперь Морган должен был последовать шагам легендарного Керенского, пытаясь спасти человечество от наследия Генерала.

— Любуетесь нашей маленькой игрушкой?

Морган подпрыгнул, ощущая, что его сердце тоже подпрыгнуло до самого горла, когда его мысли вернулись к реальности. В течение короткого момента он даже не был полностью уверен, где он находится.

— Что?

— Я спросил нравится ли вам наша новая игрушка. — Командор Бересик присоединился к Моргану в голотанке.

— Очень. — Встряхнув головой, чтобы избавиться от картин давно ушедшего прошлого, Морган отвернулся от карты и встретил Бересика. — Я и не подозревал, что Ком Гвардия обладает кораблями подобного класса.

Бересик усмехнулся, выглядя гордым отцом. — Насколько нам известно, а известно нам многое, Невидимая Истина является последним кораблём этого типа. Однажды мы имели два Камерона: Леди Сандра и Электа. Ранние миссии Корпуса Исследователей нашли их законсервированными на мирах глубокой Периферии. Мы до конца не уверены, почему флотилия Исхода оставила два превосходных боевых крейсера, но они были там.

Морган послал Командору насмешливый взгляд, но не сказал ни чего. Бересик также пропустил выражение глаз Маршалла «это-не-вся-история» или не озаботился, верит ли Морган ему или нет. Мужчина просто продолжал рассказывать.

— Как только корабли оказались в наших руках мы переименовали их в Невидимую Истину и Звёздный Меч. За годы, века, ветров и слез было слишком много для этих старых девушек. КомСтар решил разобрать Звёздный Меч, чтобы сохранить Истину.

По мере того как Бересик описывал разборку гордого старого корабля, чтобы сохранить его брата в боеспособном состоянии, туманное, мечтательное выражение пронеслось по его лицу. Морган никогда по настоящему и не думал о том, как полна боли может быть потеря корабля для моряка. Он неожиданно понял, что их путешествие через неисследованный космос к Хантрессу будет для него чужой землёй. На поверхности планеты Морган был в своей среде. Его малейший приказ мог привести большие армии в движение, мог нарушить баланс между поражением и победой. Но он не был космонавтом. На борту Невидимой Истины, несмотря на то командир он экспедиционного войска или нет, он будет зачастую не большим, чем обычный пассажир.

— Я слышал, что вы говорили с Брайон минуту назад, — произнёс Морган. — В чем её проблема?

— Ах, — тон Бересика выдал его раздражение Маршалом Лирана. — Она все ещё бесится от того, что Шаттлы Сент. Ива находятся на её прыжковом Корабле.

Морган фыркнул. Шарон Брайон была фанатичным членом фракции Катрины Штайнер. Во время планирования операции она не раз заявляла, что ни одно подразделение не лояльное Штайнеру не будет транспортироваться на борту судов Лирана. С тех пор, как Договор Сент. Ива был установлен в основном усилиями дяди Моргана, Принца Ханса Дэвиона, Брайон считала группы Сент. Ива пешками Федеративного Содружества. В её воображении они были не многим лучше шпионов.

Морган, Бересик и другие пытались заставить её увидеть свет, но бесполезно. Наконец Моргану пришлось испытать свой авторитет, приказав Брайон принять Вторых Улан Сент. Ива, как пассажиров на борту её кораблей. Брайон согласилась неохотно. Подобные аргументы замедляли погрузку, которая уже продолжалась три дня с момента последней предварительной встречи.

— Какие-нибудь ещё проблемы?

— Множество. Хотите в алфавитном или хронологическом порядке? — Бересик подавил удивление Моргана. — Послушайте, сэр, любая операция подобного размера будет иметь проблемы, множество проблем, но ничего из того, что не может быть выполнено. Я бы не беспокоился слишком сильно. Мы выпрыгнем из системы вовремя.

Морган знал, что он мог бы все ещё волноваться, несмотря на то, что это было бы бесполезно. Он был тем, кто должен отдать приказ к прыжку, но все остальное было не в его руках. С этого момента и до тех пор, пока они не достигнут Хантресс, его жизнь очень, очень изменится.

Командор Бересик был верен своему слову. Уже через три часа последний Шаттл, Леопард, приписанный к контингенту Республики Рассалхаг, Четвёртым Драконам, пристыковался к Прыжковому кораблю КомСтара Астуриасу, последнему носителю, который должен был сделать это.

По команде Бересика техник корабля открыл коммуникационный канал.

— Всем командам это Волчок. Сообщить о готовности.

Один за другим начиная с командного корабля Лёгкой Кавалерии Эридана, Геттисбурга, корабли флотилии сообщили о готовности. Каждое сообщение было вариацией на тему «Все работы завершены, мы готовы к прыжку».

Как только последнее судно отозвалось, Бересик повернулся к Моргану. В соответствии с важностью момента Прецентор, ставший Командором, весь обратился во внимание, отсалютовал и произнёс, — Все сообщения станций получены, готовы, сэр.

Морган глубоко вздохнул и задержал дыхание на секунду, выдохнул и кивнул один раз.

— Ну что ж пора вступить на наш путь.

Команда Моргана была почти вопросом. Бересик был более чёток.

Он отдал другой салют и начал выкрикивать команды в стиле более подходящем капитану парусного фрегата прошедшей эпохи. Левой рукой, сжимая поручень, идущий вокруг голотанка, Бересик выдавал свои команды.

— Всем командам: инициировать прыжковые процедуры. Мистер Хивлан вводите курс в навигационный компьютер, Мистер Нг, запускайте К-Ф двигатель.

Напряжение повисло в воздухе. Напряжённые мужчины и женщины сидели неподвижно за своими консолями. Морган видел, что сияющая испарина появилась на высоком лбу Бересика. Как можно незаметнее он потянулся, чтобы вытереть свою собственную бровь. Вернувшись, его рука была мокра от пота, который он вытер о брюки своей униформы.

Точные команды давались и повторялись, по мере того, как различные системы включались в работу. Некоторые из ответов накладывались друг на друга, когда матросы готовили корабль к прыжку, из-за чего приходилось повторять сообщения.

— Курс проложен и введён.

— К-Ф двигатели заряжены и работают, сэр.

Наконец главный офицер Истины отвернулся от его контрольной панели, повернулся к Бересику и отсалютовал

— Сэр, все системы работают. Корабль готов к прыжку.

— Включить сирену.

В ответ на приказ Командора грубый звон пронёсся через Корабль Войны. Ещё дважды клаксон терзал уши пассажиров и команды корабля.

В миниатюрном мире голотанка пятно огня вспыхнуло и исчезло меньше чем за секунду, заставляя глаз видеть эту картину ещё несколько мгновений. Ещё больше точек засияли на карте, по мере того, как могущественные компьютеры Невидимой Истины переводили электромагнитные импульсы отправляющихся Прыжковых Кораблей в видимый свет на дисплее.

— Маршал, мы готовы к прыжку, — сказал Бересик.

Морган опять кивнул и с дрожью в голосе, появившейся впервые со времени прибытия на Невидимую Истину, произнёс единственное слово. — Прыжок.

— Да, сэр. Прыжок, — повторил Бересик. Поворачиваясь к главному инженеру, он приказал. — Мистер Нг, активируете активатор поля. Прыжок.

— Активатор активен, Капитан. — Маленький человек с приятными азиатскими чертами послал свои пальцы в пляс над контрольной панелью. — Прыжок через пять... четыре... три... два... один... Прыжок!

Последний возглас Нг смазался, как будто произнесённый магнитофоном, внезапно лишённым энергии. Активатор поля, массивная система электроники и сложной механики, спрятанная в корпусе Истины, оттянула энергию от двигателей корабля и сфокусировала её через двигатель Керни-Фушидо, превратила её в расширяющееся поле энергии, которое вскоре поглотило корабль. В поле электромагнитной и тахионной радиации ворота закрылись, когда Корабль Войны материализовался в надирной прыжковой точке системы назначения примерно в тридцати световых годах оттуда.

Чувства Моргана быстро пришли в себя, отбрасывая дезориентирующий эффект от проноса через пустоту между звёздами. Голотанк все ещё мигал, яркими красными вспышками, объявляя прибытие остальной части экспедиционного войска.

ЕГО экспедиционное войско. Впервые со времени, когда саммит выбрал его для этой опасной миссии, громадность этой работы обрушилась на него. Пятьдесят пять тысяч мужчин и женщин, больше тысячи роботов, аэрокосмических истребителей и бронированных машин, тридцать четыре Шаттла и тридцать звёздных кораблей под его командой. Но не размер войска потрясал его, а миссия, которую они взяли на себя. Он вёл одну из самых больших военных операций со времён падения Звёздной Лиги, чтобы запустить атаку на мир врага, который перевернул половину Синдиката Дракона, так же легко, как человек переворачивает ковёр.

Здесь, среди самых дальних звёзд Периферии, когда-либо нанесённых на карту, они будут одни, отрезаны от дома, поддержки и пополнений. Удача или падение, ответственность будет только его.

В нескольких километрах от этого места на борту Прыжкового Корабля класса Захватчик Церка Полковник Сандра Барклай не имела нужды в увёртках. Она находилась на одной из гравитационных палуб корабля Церка на встрече с командным составом полка, когда прозвучал предупреждающий клаксон. Она была чувствительна к болезненным ощущениям от прыжка с первого раза, как попала в космос, и никогда не преодолевала свою чувствительность к этой экстрафизической аномалии.

Многие доктора верили, что Дезориентационный Синдром Перемещения, обычно просто называемый прыжковым синдромом, был неким сортом психоматической реакции на прерывистый и полностью ненатуральный процесс мгновенного перемещения на тридцать световых лет. Большинство людей чувствовали моментальный дискомфорт, как пребывание на экскаваторе, сделавшем неожиданную и быструю остановку. Даже обычно здоровые люди, которые никогда не страдали от болезней при движении, могли неожиданно оказаться больными, когда корабли, на борту которых они находились, проносились через гиперкосмос

Немногие, Сандра Барклай среди них, были подвержены болезненной и часто ослабляющим спазмам в животе, ослепляющим головным болям и глубоко сидящей, раскалённой боли в суставах в течение тридцати минут после прыжка. Обычно эти симптомы могли контролироваться или, по крайней мере, облегчены медикаментами. Хирург полка прописал синтетический аналог меклизина, который снижал эффект прыжкового синдрома Барклай к уровню, испытываемому большинством других людей, которые страдали от этого состояния. Будучи благодарной облегчению симптомов, она в то же время ненавидела сухость во рту и сонливость, что сопровождала облегчение.

Несмотря на медикаменты, в момент, когда Церка появилась на Уелдоне, волна слабости ударила Барклай, её обычно красивый цвет лица стал серым, когда кровь отхлынула от головы. Странная икота перехватила её дыхание, заставляя ей прерваться на середине предложения.

— Полковник? — Темно-коричневые глаза Капитана Даниеля Умсонта были полны беспокойства.

— Я в порядке, Ден. — Барклай сделала несколько глубоких вдохов, её правая рука сжалась напротив живота. — Давайте сделаем перерыв, О`кей?

Не дожидаясь ответа, Барклай отставила стул и быстро покинула комнату. На не держащих ногах она прошла по прямой к ближайшему выходу.

Брови Умсонта сошлись вместе, а его лицо выражало озабоченность, когда он наблюдал, как его товарищ удаляется.

— Она будет в порядке, Ден. — Капитан Бриан Форнал, главный хирург полка, положил ладонь на руку Умсонта. — Дезориентационный Синдром Перемещения.

Умсонт немного расслабился. Он был с Лёгкой Кавалерией уже восемь лет, последние три года, как адъютант Полковника Барклай. Но, все это время он никогда не был рядом с ней во время гиперпрыжка. В целях военной вежливости она всегда тщательно хранила подчинённых от беспокойства о дезориентации.

Через несколько секунд Барклай вернулась к встрече. Её походка выправилась, и даже немного краски вернулось к её лицу, но все ещё была видна усталость вокруг её голубых глаз.

— Простите, парни. — Её голос был крепок и чист, но слышалась в нем нотка смущения. — Мне кажется, что такое может случиться и с лучшими из нас.

— Оу, забудьте, полковник. — Катя Луккен, командир Одиннадцатого Батальона, отбросила в сторону извинения Барклай. — Следующий раз держитесь в стороне от тяжёлых вещей. Похмелье и гиперкосмос это плохая комбинация.

Барклай тонко улыбнулась на попытку Луккен смягчить обстановку, принимая её попытки отвлечь внимание от её состояния.

— Правильно, Босс, — вмешался Даллас Белл, добавляя свою собственную часть юмора висельников к общей смеси. — Слушайте Майора Луккен, она знает, о чем говорит.

Луккен скривилась и кинула пустой пластиковый стаканчик из-под кофе в офицера бронированной пехоты, который легко уклонился от безвредной ракеты.

— Все в порядке. — Барклай подавила желание рассмеяться от шалостей её подчинённых, зная, что каждый из них вёл себя, как кадет первогодка, чтобы отвлечь её от её собственного дискомфорта. — Ну, наконец, можем мы вернуться к делам?

До того, как встреча могла продолжиться, гулкий гудок пронёсся по гравитационной палубе. Секундой позже Капрал Уфко, её техник по связи, протянул Барклай коммуникационную трубку.

— Это Генерал Винстон.

— Генерал? Барклай.

— Как держитесь, Полковник? — Металлический отзвук в наушниках придавал деловому тону Винстон пугающее, чужое звучание.

— Нормально, Генерал. — Барклай снова начинала чувствовать себя, как обычно. — Что-то не так?

— Нет, полковник, все в порядке. Я желаю, чтобы вы собрали информацию по своему полку, показывающую, кто из них подвержен прыжковой болезни. — Винстон сделала паузу, что создало у Барклай впечатление, что она просматривает какие-то данные. Я знаю, что это только первый прыжок из многих, но я бы хотела отследить, как много из ваших людей выбывают из строя, как только мы прыгаем. Это не влияет сейчас, но я уверена, что повлияет в будущем. Я бы предпочла не ждать до тех пор, пока мы впрыгнем в центр боевой флотилии Клана, чтобы выяснить, что половина пилотов истребителей недееспособны.

— Хорошо, Генерал. Я направлю моих подчинённых на это дело. — Живот Барклай сделал медленный прыжок в ответ на напоминание о прыжковом синдроме.

— Хорошо. — Генерал Винстон помедлила секунду. — И как ТВОИ дела, Санди?

— Не столь плохо, мэм. Я слегка поборолась с зеленой тошнотой, но прихожу в себя.

— Хорошо, — повторила Винстон. — Ты одна из офицеров, которых я боюсь потерять, когда события начнут разогреваться. Приготовьте рапорт как можно скорее, полковник. Винстон связь закончила.

Коммуникационная линия отключилась.

Барклай вздохнула, передавая трубку назад своему технику. Возвращаясь за стол она тяжело упала на свой стул и начала объяснять запрос Генерала своему персоналу.

Приказ приготовить список персонала подверженного прыжковому синдрому пришёл на самом деле не от Арианы Винстон. Он был подписан Морганом Хасек-Дэвионом. Когда он получил конечный рапорт четырьмя часами позже, он узнал, что меньше чем два процента солдат под его командованием были подвержены побочным явлениям от прыжка.

Сидя в большом стуле с синтетической обивкой за рабочим столом Командора Бересика, Морган использовал электронную ручку, чтобы поставить свою подпись в низу компьютерного экрана, отображающего сообщение.

— Ну что ж Алайн, что вы думаете?

Бересик, также видевший рапорт, усмехнулся. — Два процента? Это не так и плохо. Среднее количество основного населения подвержено где-то на девять пятнадцать процентов, так что у нас довольно хорошее положение.

Командор проверил свою копию данных, которую его помощники собрали из различных рапортов, полученных им.

— Оказалось, что основная сфера действия Дезориентационного Синдрома проявляется среди техников и вспомогательного персонала. Наименее вероятно, что под удар попали команды кораблей и пилоты истребителей. Наверное, это связано тем, что они воины.

Если бы пришло из какого-нибудь другого источника, то это утверждение звучало бы бездушным и самохвалящим. Из того, что Морган знал о Алайне Бересике, этот человек не имел и грамма самомнения о своём собственном теле. Бересик имел в виду то, что заставляет некоторых людей желать заковать себя в двадцать или больше тонн бронированной стали, или высокоскоростного истребителя, или в подавляющий психику Прыжковый Корабль и выложить и машину, и себя на предел того, что она позволит, даже если это значит смерть. Каждый знал высокомерно ступающих Воинов или пилотов истребителей из бесчисленных сериалов и голошоу. Само собой разумеется, что были некоторые воины, которые подходили под этот стереотип, но ни они, ни их самомнение не переживали их первой большой битвы. Большинство профессиональных воинов независимо от того, пилотируют они БоевогоРобота, истребитель или ползут по грязи, были вежливыми, тихими мужчинами и женщинами, с точной самооценкой и настоящим ощущением собственной смертности.

Бересик предположил, что чтобы то ни двигало такими людьми рисковать их жизнями в битве, это, возможно, и был тот самый фактор что предохранял их от эффектов Дезориентационного Синдрома Перемещения. Конечно, эта теория не отвечала на вопрос, почему некоторые солдаты, как Полковник Барклай, страдали более сильно, чем обычный человек.

Хорошо, Командор, мы задержимся здесь и сделаем нормальную перезарядочную остановку. Это даст нам время для полной перезарядки прыжковых двигателей и даст парням восстановиться, — произнёс Морган, возвращаясь к рапорту.

— Отлично, — кивнул, соглашаясь, Бересик. — Я бы не стремился и сам отложить это. Двойные прыжки, быстрая зарядка, горячая загрузка — все это плохо для движков. Эта миссия довольно рискованная даже без нагрузки движков.

Один из лидеров, не имевший список здоровья своего войска, возможно, был наиболее обеспокоен. Пятьдесят процентов из его подразделения были полностью подвержены прыжкам. Хотя они восстанавливались также быстро, как и любой член экспедиционного войска, Румико Фокс и Киежи Сендай были слишком важны для успеха миссии Кажугай Хатсуми, чтобы пропустить их болезнь слишком легко. Эффект от потери Фокс и Сендай для команды умножался от факта, что вся команда не была приписана к одному кораблю. По причинам, известным лучше всего их нанимателю, он был погружён на борт Невидимой Истины, в то время как остаток его команды был приписан к Банбриджу. Хатсуми пожал плечами и проклял тех, кто разделил его команду, послав их в низшие круги Христианского ада за их глупость.

Используя медикаменты которые были под рукой, вместе с теми, что они могли собрать в медицинских блоках, ниндзя лечили своих больных товарищей, насколько могли хорошо. Хатсуми думал о своей миссии все время. Если бы они должны были быть призваны на их миссию сразу после прыжка или хуже, двойного прыжка, двое из ниндзя были бы небоеспособны, делая их работу более сложной.

15

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Надирная Прыжковая Точка, Пайярито

Пограничная Область Драконис

Федеративное Содружество

29 Июня 3059 1525 часов.

Динамик, встроенный в стол Моргана Хасек-Дэвиона, издал тонкий гудок. Он распознал сигнал с краткой вспышкой раздражения.

— Сэр, все команды сообщают о готовности и отсутствии проблем. — Морган отдал приказ, чтобы ему сообщали о статусе готовности флота, каждый раз, когда они впрыгивали в новую систему. Восемь недель заняло у Экспедиционного Войска Змей пробраться до окраины Федеративного Содружества. За это время рутинные сообщения стали надоедливо повторяющимися. Монотонность начала раздражать Моргана. Он не ответил на сообщение, не считая пробормотанного «ух-хум» перед тем, как вернулся к груде бумажной работы перед ним.

Являясь солдатом всю свою взрослую жизнь, Морган был убеждён в том, что армия двигается не на желудке, как говорит поговорка, а на его бумажной работе. Хотя бумаги были в основном замещены настольными компьютерами и оптическими чипами, архаичный термин остался. Морган был удивлён количеством ловушек, которые он встретил, даже предусматривая размер и раздроблённость экспедиционного войска. Недели, прошедшие со времени ухода из Дефианса, были заняты чтением сообщений, посланных различными командирами подразделений и написанием собственных рапортов.

Есть моменты, когда я думаю, что я не многим больше высокооплачиваемого клерка. Печально фыркнул Морган от своих мыслей.

Тыловые клерки, бывшие основой каждой армии со времён Ганнибала, настаивали на том, чтобы были сохранены точные записи о количестве и типе поставок, времени потраченном на перезарядку прыжковых двигателей, о том, какие подразделения прошли симуляции боев, в какое время и каков итог этих виртуальных битв. Он знал, что была своего рода причина, стоящая за запросами о невозможно подробных деталях, но ему ещё придётся увидеть это.

Для среднего члена экспедиционного войска, который не был завален такой горой бумаг, чтобы занять его/её время, препятствия создавались командирами миссии, чтобы сохранить солдат и космонавтов, пилотов и водителей роботов занятыми во время долгого пути на войну. Большинство Прыжковых Кораблей обладали грузовым доком, переделанным в своего сорта высоко технологический тренировочный центр, наполненный новейшими площадками боевых симуляторов.

Морган был удивлён уровнем реализма, предоставляемым этими симуляторами. Разработанные во вторую половину двадцатого столетия, частично для военных, но в большинстве для развлекательных целей, каждая площадка размером с кокпит была связана с центральным компьютером и могла быть перенацелена для симулирования любого типа боевого робота или аэрокосмического истребителя, используемого в данное время армиями различных Наследных Государств. Также существовали программы способные воспроизводить функции ОмниРоботов, захваченных Внутренней Сферой. До двух дюжин таких площадок могут быть связанны в один узел. Это позволяло боевым симуляциям проходить на полковом уровне.

Во время первого запуска, использующего симуляторы — произведения искусства, Морган, пилотируя сгенерированную компьютером модель его захваченного Дайши, вышел против Эндрю Редбурна в его Атласе. Каждый робот весили по сто тонн, хотя Дайши и обладал большей огневой силой. Эндрю бился холодно, вдумчиво, как всегда и делал. Он заставлял Моргана много работать над тем, чтобы провести каждый удар. Ко времени, как Морган превратил штурмового робота его друга в электронный мусор, он весь покрылся потом. Спазмы появились в его руках и ногах от управления реалистичными контроллерами робота.

Морган сыграл много симулированных боев против Редбурна и разбивал его также часто, как и не мог сделать это. Однако уровень реализма, обеспеченный тренажёрами, вызывал в нем острую боль от превращения робота его друга в дымящуюся железяку. Он выдохнул расслабляясь, когда увидел, что Редбурн, его каштановые волосы, слипшиеся от пота, показались из тренажёра, стоявшего рядом с ним.

— Я рад, что мы на одной стороне, Морган. — Произнёс Морган, весело кивая и улыбаясь приветливо. — Я бы никогда не хотел биться с тобой по-настоящему.

Морган отсалютовал в ответ на комплимент. — Ах, Эндрю, ты так добр к старому человеку. — Морган широко улыбнулся. В пятьдесят три он был всего лишь на год старше, чем его друг, и эффект от времени и страшно опасная профессия уже отыгрались на нем.

— Ну, ты НЕ НАСТОЛЬКО стар. — Гримаса Редбурна расширялась до тех пор, пока она не стала грозить дойти до его ушей. — Но я просто БЫЛ добр к тебе. Мммф.

Всякие дальнейшие насмешки, которые Редбурн мог бы посвятить своему другу, были прерваны броском полотенца Моргана, летевшего прямо в его лицо.

Небольшая, менее сложная версия тренажёров была установлена в большинстве комнат отдыха всех семи Кораблей Войны экспедиционного войска. Эти простые машины могли быть использованы для игры в больше чем две сотни компьютерных игр, включая коммерческую версию битв роботов. Понятно, что это была наименее используемая из всех симуляторных программ.

Все было сделано, чтобы сохранить мужчин и женщин экспедиционного войска занятыми. Был установлен жёсткий тренировочный график, включавший тренировочные битвы роботов. Сержанты и капралы спорили и иногда даже ставили на исход этих битв. Каждый, отсек, не занятый необходимыми предметами, был наполнен чипами и твёрдыми копиями книг. Громадная библиотека видео и трехмерных шоу, включая записи последнего сезона игр на Солярисе, была доступна для свободного персонала.

В то время, как корабли экспедиционного войска заряжались, они были способны подбирать новости или развлекательные программы с населённых планет под ними. Морган был удивлён, видя глубину и степень дезинформационной кампании, начавшейся Министерством Разведки и Информации. В отличие от Синдиката Дракона, который держал средства массовой информации, как часть правительства, Федеративное Содружество имело свободную, цивилизованную прессу. Морган знал, что свободная пресса зачастую была проклятием военных, но она также могла быть и полезным инструментом.

Основываясь на этих сообщениях, Морган вычислил, что МИРО выдавало достаточно информации, чтобы заставить прессу подозревать о сенсациях. В свою очередь тщательно размещённые и проработанные агенты занимались «утечками» информации для СМИ, сообщая им то, что они действительно хотели слышать.

Основным направлением сообщений был слух о том, что подразделения Моргана были созваны на Дефианс для тренировок. Как только они будут закончены, они будут перемещены на «неприкрытую позицию», и приготовятся поддержать коалиционное войско, пробивающееся в тот момент через оккупационную зону Клана Дымчатых Ягуаров.

То, что Морган считал бриллиантовым шагом офицеров по дезинформации МИРО, заключалось в том, что различные новостные агентства получали информацию со всего Федеративного Содружества. «Надёжные источники» заявляли, что видели экспедиционное войско везде от Альдебарана до Брокен Уилл. Некоторые из этих сообщений были истинны, большинство нет. Тщательно составленные и во время выпущенные сообщения приходившие из Министерства разожгли лавину копирования этих рапортов. Последние наблюдения, казалось, заявляли, что видели экспедиционное войско, лежащим в надирной прыжковой точке системы Ниалит на границе между Федеративным Содружеством и Тауирианским Договором, настолько далеко от их сегодняшней позиции, насколько это возможно.

По крайней мере, компания по дезинформации продвигается хорошо, подумал Морган.

Чтобы сохранить неизвестность вокруг настоящего местонахождения экспедиционного войска, Уайттингская Конференция постановила перекрыть всю обратную связь. Ни один человек в Экспедиционном Войске Змей не мог писать или получать письма, отсылать или принимать сообщения по гиперсвязи или проводить какие-нибудь кроме обычных связей с внешним миром. Морган лично знал, по крайней мере, один случай, когда подобные контакты должны были бы быть разрешены. Молодой танкист из Рейдеров Сент. Ива получил личное сообщение о том, что его отец погиб. Из-за соображений безопасности это сообщение не было доставлено, скрытность была соблюдена.

Ещё две жертвы этой кровавой войны. Проклинал себя Морган. Истина и сострадание.

Каждый вовлечённый в планирование Экспедиционного Войска Змей знал, что в первые месяцы миссии, длящейся год, величайшим врагом будет скука. После нескольких минут беспорядочного стучания по клавиатуре Морган подписался, с трудом надавил кнопку сохранения и отставил свой стул от стола.

Закончу эти сообщения позже, сказал он себе, оправляя свою зеленую униформу. В отличие от костюма, который он носил, будучи офицером ВСФС, эта новая униформа обходилась без длинных жакетов. Несмотря на тот факт, что он носил эту форму уже несколько недель, он все ещё чувствовал себя несколько странно, надевая одеяния, разработанные для легендарной армии Звёздной Лиги.

Выходя из офиса в коридор, окружающий казармы офицеров (к которым он был приписан, как командир экспедиционного войска), Морган тихо проклял недостаток гравитации. Из всех аспектов космического путешествия он ненавидел больше всего продолжительные периоды невесомости, которые были неотвратимы для пассажиров на коммерческих и военных транспортных судах. Средний Прыжковый Корабль мог сгенерировать достаточно вращения, используя двигатели для поддержания стационарного состояния, чтобы ориентировать себя над солнцем системы и чтобы сохранять эту позицию, в то время как прыжковый парус собирает энергию, чтобы зарядить массивные двигатели Керни-Фушидо. Корабль Войны, с его большими, более мощными манёвренными двигателями мог создать достаточно высокую скорость вращения, чтобы создать иллюзию гравитации, но это сжигало так много топлива, что делало вызванную ускорением гравитацию непрактичной.

Конечно, пассажиры и команда транспортных кораблей могли использовать магнитные ботинки, чтобы перемещаться по кораблю с достаточной лёгкостью, но подобные приспособления не давали впечатления гравитации. Морган мог припомнить много случаев, когда он огибал углы на борту Прыжкового Корабля или Шаттла, только чтобы столкнуться головой с другим пассажиром, который шёл с другого направления по стене или потолку. Также были и физические эффекты от продолжительного воздействия невесомости. Чтобы бороться с потерей мускульной силы, нервной атрофией и декальцификацией костей большинство больших кораблей обладали так называемыми гравитационными палубами. Эти большие, похожие на пончик секции вращались вокруг центральной структуры корабля с достаточной скоростью, предоставляя своего рода центробежную гравитацию. Позволяя каждому члену команды и пассажиру проводить некоторое время в неделю на этих палубах, чтобы использовать пункты по восстановлению, находящиеся на этих палубах, болезненные эффекты от долгой нулевой гравитации можно избежать, или, по крайней мере, уменьшить.

Как только Морган достиг эскалатора в тупиковом конце коридора, двери лифта открылись, позволяя паре офицеров КомСтара войти. Каждый прикоснулся к брови, повернув ладонь наружу в салюте, использовавшимся Стражей (и давно ушедшим войском Звёздной Лиги). К этому Морган так ещё и не привык — получать салют от каждого в поле зрения, включая Ком Гвардейцев, которые хранили себя так долго вдалеке от других военных Внутренней Сферы. В последний момент он ответил на салют и прошёл на эскалатор. Откинувшись на стену, он надеялся, что Ком Гвардейцы не подумали, что он затягивал ответ до того времени, как окажется почти вне поля зрения. Даже после всех этих недель в транспорте, он все ещё пытался приспособиться к странности ситуации.

Нажимая кнопку, которая пошлёт лифт на мостик, Морган откинулся к стене машины. Ненадолго он закрыл глаза, вспоминая приятные думы о домашнем очаге и доме. Слишком часто его карьера отрывала его от того, что он считал наиболее дорогим. Сейчас он уходил, только на небесах известно, на сколько месяцев или годов. Займёт примерно год, чтобы добраться до Хантресса, но они не знали, как долго они будут там, борясь ли с Ягуарами или ожидая Виктора и прибытия вспомогательного войска. Ни один план битвы не переживает контакта с врагом, гласила древняя пословица. Морган тихо усмехнулся. Иногда он не переживает контакта даже с твоими собственными отрядами.

Может быть, Ким была права, может быть, он становился слишком стар для подобной работы. В моменты меланхолии он сомневался, увидит ли он Ким снова.

Лифт достиг места своего назначения.

— Каков наш статус, Мистер Руиз?

— Вечер, сэр. — Офицер Ком Гвардии приветствовал его, не отворачиваясь от консоли перед ним. — Все команды готовы. Мы разворачиваем парус. Зарядка должна начаться в течение часа.

— Очень хорошо, Мистер Руиз. Командор в его комнате?

— Нет, сэр. Командор Бересик оставил мостик десять минут назад. Он сказал, что хотел бы поесть что-нибудь, горячий душ и пару часов сна. — Наконец Руиз взглянул вверх, читая выражение лица Моргана. — Мне кажется, у него это не получиться. Должен ли я позвать его назад на мостик?

Морган проходил через нематерьяльные картины голотанка, прибора, хранившего что-то загадочное в себе. Он резко остановился и встряхнул головой.

— Нет, Лейтенант, оставьте его. Я уверен, что он может отдохнуть. Просто удостоверьтесь, чтобы послать кого-нибудь напомнить ему о встрече персонала.

— Да, сэр. — Руиз набрал в компьютере мостика сообщение.

В течение некоторого времени Морган стоял в центре голотанка, наблюдая, как тонкие звёздные корабли дрейфовали в космосе. Потом с тяжёлой усмешкой он покинул мостик.

16

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Надирная Прыжковая Точка, Пайярито

Пограничная Область Драконис

Федеративное Содружество

29 Июня 3059 1825 часов

В первый раз с тех пор, как Экспедиционное Войско Змей покинуло Дефианс, весь командный состав был созван вместе для брифинга. В тот момент, как корабль остановился на краю Внутренней Сферы, Морган чувствовал, что пришло время закрепить последние детали их миссии: цели, тактику и так далее. Он знал, что все его командиры были знакомы с этими факторами, но он хотел прояснить все это перед тем, как окончательно оставить Внутреннюю Сферу и границы известного космоса.

Две вещи все ещё были неспокойны в душе Моргана. Первая из них стала сверлить даже до того, как весь командный состав занял их места.

— Сэр, думали ли вы ещё об орбитальной бомбардировке? — Как и можно было ожидать, именно Полковник Самуэль Кингстон поднял этот вопрос. Командир полка Конфедерации Капеллана, который нёс его имя, был одним из самых громких сторонников использования могучего оружия военной флотилии, чтобы «смягчить защитников перед посылкой наземных отрядов».

Морган испытывал тихую неприязнь к офицеру Ляо. Сперва, он отставил свои чувства в сторону, считая, что они не что иное, как продукт всей жизни проведённой, взирая через дисплей робота на врага, носящего цвета Конфедерации Капеллана. Но течение времени и близость заставила его узнать характер людей, Морган ощущал, что выработал интенсивное чувство недоверия к темноволосому командиру Легиона Кингстона.

Кингстон был великолепным полевым командиром и тактиком. Он сумел интегрировать своё войско и себя с остальным Экспедиционным Войском почти без изъянов. Однако было что-то тихонько раздражающее в поведении этого человека по отношению к безопасности гражданских людей врага. Морган пытался объяснить это недостатком опыта Капеллянина в обращении с разрушающей силой космического оружия. Но после просмотра нескольких часов свидетельства, записанного одним счастливчиком, сумевшим избежать огненного шторма, уничтожившего город Эдо, в заливе Черепах, его позиция стала ещё более бессердечной и кровожадной.

Делая все ещё хуже, Командор Бересик, Майор Михаил Риан и даже Генерал Винстон различно и не раз предлагали идеи о предшествующем посадке основного войска бомбовом ударе.

— Нет, Полковник. — Наконец произнёс Морган. — Я не уделял этому ни единой мысли, потому что я думал, что мы уже решили эту проблему. Я видел видео, вынесенное из Залива Черепах КомСтар. — Глаза Бересика немного раскрылись, когда Морган бесцеремонно сослался на службу разведки КомСтар. Она не делилась подобной информацией так легко и дружелюбно.

— Я видел горящие дома, — продолжил Морган. — Разрушение, всеобщее уничтожение. Я не буду ответственен за подобного рода варварство и это, леди и джентльмены, все.

Несколько секунд Морган обводил своим ровным взглядом каждого присутствующего офицера, позволяя им вызвать его решение. Когда никто не возразил ему, он кивнул и продолжил.

— Все в порядке. Наша миссия, как вы знаете, зависит в основном от невидимости и секретности, и от скорости. Фаза операции Внутренней Сферы начнётся примерно в то же время, как мы начнём нашу миссию. Нашим объектом является дом Дымчатых Ягуаров, известный как Хантресс.

— Наш план операции призывает нас пройти путь в пространство Кланов через долгий, окружной путь. На этом пути мы должны избегать основных линий снабжения и коммуникаций Кланов. Большинство звёздных систем, через которые мы пройдём, классифицированы, как необитаемые Корпусом Исследователей. — Морган приостановился ненадолго, чтобы немного усмехнуться. — Большинство из них не указаны на навигационных картах. Даже карты, добытые иззаписей старой Звёздной Лиги, показывают только ближайшие к ним.

— Мы планируем быть в системе Хантресса не позже, чем к середине февраля. Как только мы выйдем из гиперкосмоса мы начнём штурм.

Вновь Морган сделал паузу. В этот раз не было юмора в его молчании, когда он осматривал его командный состав. Следующее не было тем, что он хотел сказать. Глубоко вздохнув, он продолжил.

— Так, как безопасность должна быть важнейшим пунктом беспокойства, саммит решил проделать этот внедорожный путь. Но опасность контакта с Кланами все же существует. Таким образом любым войскам Клана, встреченным до прибытия на Хантресс, не будет позволено скрыться. Они должны быть или захвачены, или аннигилированы.

Тишина повисла в комнате. Некоторое время никто не мог говорить. Наконец Сэр Пол Мастерс нарушил тишину.

— Повторите это, сэр, — произнёс он, глядя на Моргана. — Я должно быть ослышался.

— Простите, Полковник Мастерс, но это так и должно быть. Мы не можем позволить ни одному Клановцу уйти, чтобы предупредить врага о нашем присутствии. — Морган ожидал, что Командир Рыцарей будет возражать каждый раз, как они будут касаться тактики «обожжённой земли», но сейчас Морган касался принципов, лежащих слишком далеко от рыцарского пути.

— Я понимаю требования безопасности, — произнёс Мастерс, глубоко вдыхая. — Я не понимаю, военной необходимости не брать пленных, особенно в этом случае. Если мы начнём с уничтожения вражеского войска без жалости или остановки, то мы рискуем стать варварами в глазах Кланов. — Он тряхнул головой, не веря этому.

— Я должна согласиться с Сэром Мастерсом. — Маршал Шарон Брайон оставалась в упрямом, формальном внимании, произнося это. — Вы говорите о солдатах, которым мы вбивали Аресские Конвенции в головы с первого дня, как они надели униформы. Если вы прикажете им безжалостно уничтожить все вражеское войско, вы уничтожите мораль этого экспедиционного войска. Вероятно, вы закончите с мятежом на руках. Боже мой, они солдаты, а не убийцы. — Она, казалось, испытывала боль.

— Есть ещё кое-что, над чем необходимо поработать. — Оверст Карл Слейпнесс из Четвёртых Драконов заговорил перед тем, как Брайон вернулась на своё место. — Если вы дадите приказ группам уничтожить сражающееся вражеское войско, вы приблизитесь к потере контроля над своими солдатами. Это не раз случалось в истории. Когда армия освобождается от части ограничений, наложенных на него общественным приличием, ничто больше её не сдерживает. Если вы говорите вашим солдатам не брать пленных и не оставлять выживших, вы вскоре получите бесчинствующую толпу, а не армию.

— Хорошо.

Морган не смог определить, кто пробормотал этот комментарий, но это напрягло границы его темперамента. Перед тем, как он прорычал ответ, Полковник Уилльям МакЛеод из Горцев Нортвинда уже вступил в обсуждение.

— Есть ещё кое-что, что нам следует рассмотреть. Мы будем действовать далеко за линиями врага, одни и без поддержки. Теперь, если мы будем позволять им уйти и предупредить их сторонников, каждый воин Ягуар, не вовлечённый в операцию, будет охотиться на нас.

— И ещё один пункт. Морган-сама. — Майор Риан принял формальный, почти напыщенный тон, который мог бы использоваться в Синдикате Драконов при обращении к вышестоящему лицу на чувствительную тему.

— Мы принимаем, что любой Клановец, которого мы будем брать в плен, будет пытаться убежать. Это то, что вы или я сделали бы, будучи захваченными в плен. Но Кланы часто делают связанных из захваченных врагов, и эти связанные считают себя членами нового Клана. Мы уже делали подобное с ними во Внутренней Сфере. Я бы не сильно беспокоился о побеге.

— Есть, однако, одна основная проблема с понятием о взятии связанных и пленных. Это экспедиционное войско обладает внушительными, но ограниченными ресурсами. Большинство Клановцев никогда бы не желали сдаться. Их захватывают после нанесения таких тяжких ран что, они не могут больше противостоять. Нам придётся предоставить медицинскую помощь и комфорт, как это требуется по Конвенциям. Мы также ограничены в количестве пищи и свежей воды, доступной этому экспедиционному войску. Я знаю, что план операции требует от нас возобновлять воду из всех возможных источников, которые мы можем встретить на пути, но остаётся проблема пищи. Если нам придётся драться, и мы решим обеспечить им плен, я предполагаю, что нам придётся, есть полевые рационы до конца операции.

— Как только экспедиционное войско пересечёт границу, мы не можем ничего оставлять. Мы должны будем быть готовы выложиться полностью, или мы могли бы лучше остаться дома.

— Насколько я ненавижу необходимость принять это, сэр, мне приходится согласиться с Майором Рианом. — Во время разговора Капитан Роджер Монтьяр теребил маленькую, чёрную маску лисы, приколотую к воротнику. — Мы не можем позволить Клановцам уйти и предупредить их боссов, и мы просто не имеем ресурсов, чтобы заботиться о пленных, которые не имеют достаточной стратегической или тактической важности.

Брайон начала возражать, но Монтьяр оборвал её.

— Я не оправдываю всеобщее убийство беспомощных пленных и невооружённых гражданских, но политика ДОЛЖНА быть установлена.

Брайон опять вскочила на ноги, яростно крича на лидера Команды Лис. Монтьяр также поднялся, наклонившись над столом, приблизив своё лицо к её насколько это было возможно. Ладони его сжались в кулаки. Мастерс встал перед Брайон в то время, как Кингстон принял сторону Монтьяра. Когда Эндрю Редбурн добавил свой тенор к шуму, для Моргана это стало уже слишком. Он приказал ссорящимся офицерам вернуться на места, но безуспешно.

Стчуииии! Пронизывающий свист вернул внимание кричащих офицеров к главе стола, где Морган как раз вынимал пальцы изо рта.

— Я сказал, замолчите и садитесь.

Командиры, замолчавшие от удивления, тихо вернулись на свои места. Мастерс вернулся последним. Он посмотрел на Моргана взглядом, который, как казалось, говорил «Это ещё не всё». Рядом с Морганом во главе стола Командор Бересик слегка теребил своё левое ухо. Как будто он ожидал, что свист Моргана как-то повредил его барабанные перепонки.

— Боже мой, достаточно! — Обычно Морган медленно поддавался гневу, но прямо сейчас он чувствовал, что готов перекричать снова всех командиров и начать сначала.

— Я командир этой кровавой экспедиции. Когда я делаю кровавое решение, Я ожидаю, что оно будет выполнено достаточно кроваво.

— Теперь, Капитан Монтьяр, вы хотите, чтобы наша политика была установлена, отлично, так пусть это так и будет. Так что второе, никаким войскам Клана не будет позволено исчезнуть с поля боя ни на земле, ни в космосе. Если воины Клана останутся беспомощными или пожелают сдаться, они будут взяты в плен. Если они пожелают стать связанными, что ж это хорошо. В другом случае, с ними будут обходиться в соответствии с Аресскими Конвенциями, предусматривающими сдачу и заботу о пленных во время военных действий. Мы сможем предоставить заботу для них из захваченных ресурсов. Это то немногое, что мы можем сделать.

Морган уставился на комнату и командиров подразделений, ожидая, что они вызовут его решение. Ловя взгляды каждого офицера в свою очередь, он читал одно и тоже в разных степенях интенсивности. Никто не счастливы от этого, но вы командир, и мы будем подчиняться вашим директивам.

— Хорошо, это решено. Вернёмся к делам. Рапорты о готовности. Маршал Брайон?

Брайон встала, нелюбовь к приказам Моргана ясно виднелась на её лице. Но она была слишком хорошим солдатом, чтобы позволить своим персональным чувствам мешать работе.

— Одиннадцатая Гвардия Лирана на ста процентах готовности. — Брайон начала свой рапорт, говоря отчётливо и ясно, иногда поглядывая в записи, отображённые на экране настольного компьютера.

Один за другим каждый лидер отчитался, давая детальный рапорт о состоянии их подразделений. Генерал Винстон сообщила, что проблема связанная с коленом Лучника Сержант Майора Йонга не может быть разрешена. Во время дрейфа в системе Тсамма пара Шаттлов класса Леопард отправилась к Военной Базе Пограничной Области Крукус на этой планете. Там они подняли на борт пять новых роботов взамен пяти повреждённых, поломанный Лучник Йонга был среди них. Военные чины Крукуса не были рады обмену новых роботов на старых, но подпись Моргана на приказе сделала его неоспоримым. В конце концов, Милиция пошла на сделку. Из пяти роботов выбранных из списков экспедиционного войска, три были тяжёлыми, один средний и один лёгкий. В обмен Милиция вернула два тяжёлых и два средних робота, а также тридцатитонную Пантеру.

ПСМ Йонг по контракту Лёгкой кавалерии получил один из самых тяжёлых, 65-тонную Катапульту. В то время, как она несла меньше брони, чем его тяжёлая ракетная платформа, новая КПЛТ-С3 претерпела расширенную перезарядку. Теперь птицеподобный робот уже не нёс квадратную установку ракет дальнего радиуса действия Холли. Вместо неё была установлена массивная Мобильная Батарея Люксор. Хотя она и была ограниченна пятью упаковками боеприпасов, Йонг не слишком жаловался. Система Эрроу IV была много более точной, чем старая пятнадцатизарядная установка, установленная по первоначальному дизайну Катапульты. При использовании указательной системы, такой как Оборудование для Захвата Цели встроенной в большое число лёгких роботов, точечное попадание больших ракет может быть доведено до максимальной степени. Если он когда-либо ввяжется в ближний бой, недостаток рук будет ощутим, но четыре лазера, встроенные в торс робота, будут хранить многих агрессоров вдали.

Йонг жаловался немного о снижении веса, но Ариана Винстон знала Полкового Сержант Майора достаточно хорошо, чтобы распознать, что недовольство это только прикрытие для его удовлетворения.

Наконец рапорты о статусе подошли к концу. Все командиры были готовы начать миссию.

— Спасибо, Оверст. — Морган встал, как только Слейпнесс сел. — Хорошо, парни, это все. Мы выпрыгнем отсюда, как только двигатели перезарядятся.

— Три часа, — тихо произнёс Командор Бересик со своего места.

— Хорошо, три часа до прыжка. Свободны.

Один за другим командиры выходили из комнаты для брифинга, до тех пор, как только Бересик, Ариана Винстон и Морган остались одни.

— Сэр, — начала Винстон, как только лидеры оказались вне пределов слышимости. — Я знаю, вы сделали свой выбор, но лучше бы вы подумали подольше и посильнее о беспощадной политике. У меня есть солдаты, которые являются потомками выживших после резни в Кентари и Сендай. Они не полюбят идею о уничтожении каждого уцелевшего.

До того, как Морган смог ответить Ариана вышла в коридор и ушла.

— Ну что ж, Командор, и вы хотите пережевать меня тоже?

— Нет необходимости, — произнёс Бересик. — Помните, я командую Кораблём Войны. Это значит, что как только я начинаю бой с врагом, я должен уничтожить его. Мы деперсонализируем вещи, говоря себе, что это только корабль, или истребитель, или робот. Мы говорим себе, что уничтожаем машины, а не пилотов или команду. Но только до тех пор, как не начинаешь обыскивать поле боя в поисках уцелевших, а их нет, в этот момент ты понимаешь, как много жизней ты губишь вместе с кораблём, большая часть команды гибнет вместе с ним.

— Мммммм... — только и произнёс Морган.

— Хорошо, сэр. — Бересик встал, — Мне бы лучше вернуться назад на мостик. Увидимся вскоре.

По мере того, как дверь в его каюту открывалась, Кажугай Хатсуми обежал помещение глазами больше по привычке, вкоренившееся, культивированной и развитой в течение долгих лет тренировок, чем от боязни настоящей атаки. Прошло уже почти четыре часа с тех пор, как он помог укрепить Шаттл Оверста Слейпнесса в доке на средней оси Банбриджа. Теперь возвращаясь с вахты, Хатсуми устал, как собака. Он и не имел никакого представления о том, как много работы должно быть сделано на Прыжковом Корабле. В его роли опытного космонавта, он был призван сопровождать главного техника, когда она пробиралась через узкие проходы, окружающие корабельный прыжковый двигатель Керни-Фушидо.

Гигантский веретенообразный сердечник двигателя, составляющий большую часть корпуса Монолита, нуждался в очень тщательной проверке до и после каждого прыжка. Это была жаркая, потная, грязная работа, одна из тех, что на большинстве других судов обычно была зарезервирована для наказаний. На борту корабля КомСтар, однако, члены команды были приписаны к этой работе, по мере того, как их имена появлялись в цикле расписания вахт. С тех пор, как он стал обычным, способным космонавтом, Хатсуми пришлось сопровождать каждого техника, нося его тяжёлые инструменты и проверяя снаряжение, чтобы он мог двигаться более свободно в наводящем клаустрофобию пространстве двигательных отсеков. Хатсуми не ревновал техника за свободу перемещения. Он нуждался в том, чтобы не испытывать затруднений, чтобы суметь застыть между массивными катушками и силовыми головками, где было гораздо горячее и грязнее, чем в тесных проходах. К тому времени, как они тщательно проверяли каждый компонент К-Ф двигателей, прыжковый техник был покрыт ещё более плотным слоем грязи и пота, чем Хатсуми.

После того, как он освободился от своей мерзкой униформы, Хатсуми дотянулся до своего ящичка, чтобы достать чистую форму. Со дна плоского, крестообразного ящика послышался тонкий, почти неуловимый гул. Неожиданно Хатсуми перестал чувствовать усталость. Ища вслепую в своих скудных вещах, сваленных под его койкой, он нашёл пластиковую коробку, площадью шесть сантиметров и толщиной в один. Приспособление было схожим во внешнем виде с теми, что существовали столетия. Это могло принять только сообщения от одного, единственного передатчика, работающего на очень узкой, очень редкой волне. Даже при всем при этом, сообщение должно быть сжато в пульс правильной длины или приёмник не примет его.

Дотронувшись до маленькой кнопки на верхней грани прибора, он заглушил сигнал. Другим прикосновением он вызвал единственное слово на тонкий экран прибора.

«Мандрейк».

Третье прикосновение очистило экран. Зашифрованное слово имело смысл только для лидера ниндзя. Оно сказало ему, время для их миссии пришло, и они должны быть готовы начать по приказу.

В тот момент, как Хатсуми помещал своё устройство обратно, Морган получил своё собственное сообщение.

— Сэр, — Командор Бересик подошёл к нему и встал рядом с ним около основного иллюминатора Истины. — Все команды сообщают о полной зарядке и готовности.

— Отлично, Командор. — Было что-то в этой короткой фразе, какое-то чувство, которое Бересик не смог определить. Возможно, это была необычность момента. До этого места экспедиционное войско вело операцию глубоко в дружеской территории. Теперь пришло время сделать первый прыжок из Внутренней Сферы. Они начинали пересекать Периферию. Но со времени начала вторжения Кланов Периферия стала опасным местом для путешествий. Возродилось количество пиратских банд и жестокость их рейдов. Уже произошли события с поддельными Рыцарями и их так называемым «Звёздным Лордом». Возможно, именно это и волновало Моргана.

Чтобы ни волновало Маршала, он быстро встряхнулся, и когда вновь заговорил, то это вновь был тот самый твёрдый, сильный голос, к которому привык Бересик, заставляя его усомниться в том, а была ли слабость в голосе Моргана.

— Офицер по связи, дайте мне чистый канал для связи с флотом.

Техник принял команду Моргана. В течение нескольких секунд Морган подтянулся, как будто он собирался сказать несколько торжественных слов по поводу монументальности происходящего. Это исказило простоту сообщения.

— Кавалерист всем командам, внимание к приказу. Начать прыжковую процедуру, сейчас, сейчас, сейчас.

Морган отступил назад от коммуникационной панели, положив руку на плечо техника в молчаливом жесте благодарности за помощь. Бересик отметил простой жест Моргана с восхищением. Это была та маленькая вещь, наподобие признания старания подчинённых, что отмечала хорошего командира, того, чьи группы, если необходимо, пойдут в пасть хищнику.

Пока рука Моргана возвращалась назад, Бересик уже начал выкрикивать приказы, которые начнут последовательность событий, направленных на перенос Невидимой Истины из реального космоса через небытие гиперкосмоса в систему, которая была не более чем точкой света, видневшейся через экран корабля.

— Зафиксировать курс в компьютере.

— Так точно, зафиксировать курс, сэр. Курс проложен и записан.

— Зарядить двигатели.

— Двигатели заряжаются. Двигатели заряжены и готовы. Готовы к прыжку.

— Включите сирену и прыгайте.

Как только клаксон пронёсся по кораблю, Морган и Командор Бересик, стоя по разным сторонам основного иллюминатора, наблюдали, как Росток, корвет класса Фокс, несущий эмблему кулак-и-солнце Федеративного Содружества на борту, исчез из поля зрения, первый Корабль Войны внутренней Сферы, направляющийся, чтобы нести войну в Кланы.

17

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Зенитная Прыжковая Точка, Промежуточная точка Джунипер

Глубокая Периферия

19 Июля 3059 2045 часов

Трижды процесс переноса Невидимой Истины через физическую аномалию, называемую гиперкосмосом, был повторён на медленном пути Экспедиционного Войска по территории Периферии, известной, как Альянс Внешних Миров. Альянс, как и дюжина подобных ему образований, составлял внешнее кольцо Внутренней Сферы. В отличие от больших Наследных Государств, государства Периферии были в основном неисследованными областями, занятыми авантюристами, пиратами и подлецами. Зажатый между внешним кольцом Синдиката Дракона и Федеративным Содружеством, Альянс судорожно цеплялся за существование. Если бы не увеличивающаяся помощь от более сильных соседей, изоляция и хищные бандиты отправили бы Альянс в агонию много десятилетий назад.

Заняло почти три недели, чтобы Экспедиционное войско проделало свой путь по территории Альянса, избегая систем с большим населением из-за страха инцидентов или, вполне обосновано, предательства. Было хорошо известно, что вторгшиеся Кланы, наконец, сделали несколько шагов по установлению своих собственных агентов разведки, называемых «Наблюдатели». Шпионили ли Кланы в Альянсе или нет, не было известно. Однако Морган Хасек-Дэвион считал, что необходимо избегать ненужных контактов.

В течение нескольких секунд, как Росток исчез из системы Альянса Альфератс, Лейтенант Капитан Фат Нг, главный инженер Невидимой Истины, отрапортовал. — Двигатели он-лайн, готовы прыгать.

— Сэр? — Бересик взглянул на Моргана, доверяя ему командование кораблём на секунду.

Морган кивнул. — Прыжок.

— Так точно, сэр. Прыжок.

Морган знал, что промежутка между слова и не было, по крайней мере, об этом свидетельствовала сирена, пробежавшая по кораблю. Когда Капитан Нг задействовал гигантские двигатели Керни-Фушидо, он почувствовал быстрое, но ощутимое, чувство, пробежавшее по его телу, как будто он прошёл через электростатическое поле. Его зрение замутилось, и звуки хаоса мостика обрушились на дезориентированного человека. Неожиданный, сверкающий цвет и шум взорвался прямо там, поглощая его. Свет и звук, казалось, атаковали его грудь и голову. Ощущения были, как от катапультирования из горящего робота в сумашедшую мечту карнавального клоуна. На секунду показалось, что его разум скоро отключится от перегрузки ощущений.

Потом, так же внезапно, как и началось, штурм на его сознание закончился. Только память о безымянных цветах и лёгкий гул остались глубоко в его голове.

Мигая от световых вспышек, Морган оглядел навигационный дисплей Истины. Строчка цифр и букв сказала ему, что Корабль Войны вышел из гиперкосмоса в правильной точке.

— Основная готовность.

Командор Бересик повторил команду Моргана. Усиленный, металлический голос пробежал по кораблю.

— Основная готовность. Основная готовность. Всем командам занять свои места.

Вновь мостик наполнился звуками и движениями. В этот раз хаос был привычным. По мере того, как каждая секция отзывалась, офицер на мостике подтверждал рапорт, и оживал зелёный индикатор на доске статуса корабля. Как только все индикаторы в отделении загорались зелёным, офицер, ответственный за отделение сигнализировал о готовности.

— Все огневые станции заряжены и готовы.

— Инженеры готовы.

— Доки сообщают, все истребители готовы, и становятся на запуск.

И так литания шла до тех пор, пока Капитан Джошуа Грейстон, исполнительный офицер Истины, перекрикнул гул голосов.

— Командор, все станции приведены в готовность.

Бересик повернулся к офицерам мостика.

— Сенсорные операторы сообщают о всех контактах.

— Сэр, мы засекли только тех, кто принадлежит экспедиционному войску.

— Навигатор, — обратился Бересик к другому технику. — Какова наша позиция?

Офицер проверил несколько цифр, ни одна из которых ничего не говорила Моргану. Он мог видеть с помощью экрана монитора, что флот вышел из гиперкосмоса где-то на внешнем кольце Альянса Внешних Миров у единственной звезды класса М, не имеющей обитаемых планет.

Бересик прервал изучение Моргана звёздной карты.

— Сэр, мы прямо на месте, точно во время. Все команды сообщают о готовности, проблем нет. Нет сенсорных контактов. Я пустил приказ отойти от основной готовности и начать процесс перезарядки.

На противоположном конце 839-метровой Истины начинался сложный танец людей и машин.

В ответ на серию команд, мощные двигатели корабля вышли в режим готовности. Медленно, массивное судно начало вращаться вокруг головы, до тех пор, пока нос не направился прямо на лежащую внизу звезду. Дюзы заработали вторично, заставляя корабль остановиться. Таким образом, двигатели могли быть использованы изредка только, чтобы сохранять положение боевого крейсера.

Не раньше, чем Истина закончила ориентировать себя, сложная система сервомоторов, миомерных мускулов и гидравлических систем начали выдвигать прыжковый парус корабля.

Для новичка термин «прыжковый парус» может быть смущающим. На самом деле никакой не парус, а огромный диск был сложной машиной. Зажатый между тонкими слоями пластика и проволочной паутины лежал чувствительный коллектор, разработанный для сбора солнечной энергии, которая может быть превращена через специально разработанные проводники в энергию для двигателей корабля.

Диаметром примерно в полтора километра, но толщиной только в несколько миллиметров парус истины был чрезмерно деликатным. Развёртка высокотехнологичной паутины была работой не для дураков и торопыг. Хотя многие Прыжковые Корабли теперь снаряжались литиевыми батареями, которые могли бы быть использованы для предоставления энергии для одного прыжка, повреждение парусу может иметь смертельное последствие, особенно для кораблей работающих в одиночку в пустоте между необжитыми системами. Повреждённый парус отрежет способность корабля перезаряжать двигатели. Если парус уничтожается, прыжковый двигатель может быть только перезаряжён вытягиванием энергии от массивных ядерных двигателей корабля.

Этот процесс, в то время как является настолько же эффективным, как и перезарядка парусом, имеет свою собственную очередь проблем. Если энергия от двигателей корабля посылается слишком быстро в прыжковые двигатели, деликатные системы Керни-Фушидо могут быть необратимо повреждены. Капитаны звёздных кораблей, как известно, использовали так называемую «быструю зарядку», особенно в опасных ситуациях, но большинство предпочитали полагаться на более безопасный метод перезарядки двигателей, используя прыжковый парус. Мысль о том, чтобы быть пойманным с разряженными двигателями и сильно повреждённым парусом сама достаточно сильна, чтобы вызвать самые тяжёлые ночные кошмары у космонавтов.

Прошло девятнадцать минут с команды Бересика начать перезарядку двигателей Истины, как вернулся рапорт. — Парус выгружен. Зарядка началась.

Морган посмотрел через мостик на очевидно расслабившегося Бересика. Не будучи космонавтов сам по себе, он не беспокоился так сильно о повреждении паруса, как это делал Командор.

— Я действительно не хочу увеличивать ваши проблемы Командор, но может быть лучше подумать о запуске БАРКАП. Морган улыбнулся, указывая на голографическое представление экспедиционного войска, летящего над огромной массой солнца, распустив хвосты, как гигантские рыбы.

Бересик скривился в ответ и отдал приказ к первичному полётному контрольному центру. Несколькими палубами ниже, в помещении по морской традиции называемом «Полётный», Аэрокосмический Контроль (получивший имя «Воздушный Босс») приказал паре истребителей Истины взлететь.

В течение нескольких секунд два больших аэрокосмических истребителя Буревестник покинули корпус Корабля Войны с помощью корабельной катапульты. Минутой позже вторая пара истребителей была запущена.

Потенциально сильная смесь лазеров и ракет Буревестников делала их логичным выбором для Заградительного Боевого Аэро Патруля. Хотя ни Морган, ни Командор Бересик не ожидали контакта с вражескими войсками, но всегда существовала такая возможность. Если появятся какие-нибудь агрессоры, скорее всего это будут пираты, которые скорее побегут, чем нападут на такой большой флот. Но контакт с Кланами был возможен. Настоящая позиция флота была близка к линии перемирия, и никто не был полностью уверен, как применяется эта линия к зонам вне Внутренней Сферы.

Тонкие иконки, представляющие истребители, появились в голотанке. По мере того, как другие корабли экспедиционного войска запускали своё собственное прикрытие истребителями, появлялось большее количество точек. Наконец двадцать истребителей описывали бесконечные петли вокруг кораблей, которые они были приписаны защищать.

Система была названа промежуточной точкой Джунипер во время фазы планирования операции. Она была неотличима от тысяч таких же в зоне известного космоса и миллионов за человеческой сферой. Звезды М4 и необитаемых планет было слишком мало для привлечения поселенцев.

Именно звезда М4 беспокоила Командора Бересика. Из-за капризов физики, вовлечённых в двигатель Керни-Фушидо, понадобится не менее 205 часов, чтобы прыжковый парус собрал, переработал и сохранил достаточно солнечного излучения, чтобы зарядить энергией прыжковые двигатели флота для следующего перехода через гиперкосмос. Это значило, что флот должен был лежать в дрейфе восемь с половиной дней.

До этой перезарядочной остановки никто не уделял большого внимания времени, в течение которого флот затаится, собирая солнечную энергию, чтобы перезарядить К-Ф двигатели. Теперь на необитаемых просторах Периферии, с опасностью нападения пиратов — или, возможно, даже Клановского рейда — волнение среди офицеров и людей Экспедиционного Войска Змей начало возрастать.

Сперва, эффект был скрыт. Расслабленность и неспособность сконцентрироваться были легко преодолены укороченной вахтой и дополнительным временем, выделенным для проведения на гравитационных палубах корабля. Но, по мере того как шли часы, поднимался и уровень стресса.

До того, как срединная точка зарядочного процесса была достигнута, Капитана Д.С. Стокдайл, капеллана Лёгкой Кавалерии Эридана, уже трижды просили поговорить с пехотинцами, которые запутались в оскорблениях. Последний случай, вызванный несогласием о результате боевой симуляции битвы роботов, бросил двух ветеранов в рукопашную. Стокдайлу при помощи Сержант Майора Йонга пришлось вмешаться в драку до того, как они могли нанести друг другу серьёзные повреждения.

Даже офицеры не имели иммунитета к возрастающему волнению на корабле. Однажды во время смены стражи, Морган попросил Командора Бересика проверить смену расписания для пилотов, летающих на БАРКАП. Как Морган ни старался объяснить свою озабоченность беспокойством о готовности и усталости этих, сильно переработавших авиаторов, Бересик зарычал, спрашивая его, почему он не беспокоится так же сильно о команде корабля.

На борту Бернлада, Прыжкового Корабля класса Звёздный Лорд, принадлежавшем Рыцарям Внутренней Сферы, Пол Мастерс провёл пятнадцать минут, отчитывая своих персональных техников за невыполнение запланированных работ над его Фениксом, которые, как он считал, должны были бы быть сделаны. Когда главный техник Рыцарей услышал, что Мастерс отчитывает техников, он увёл Полковника вниз и задал ему самому весьма хлёсткие упрёки. Во время этой брани, достойной сапожника, техник стал столь разгневанным, что Мастерс забоялся физической атаки.

Эти спровоцированные напряжённостью инциденты стали во весь рост за тридцать часов до того, как флоту пришлось выпрыгнуть из системы.

Пара ШЛ-17Р Шилон, принадлежащих Третьему Ударному Батальону Лёгкой Кавалерии Эридана как раз завершила долгий патрульный виток вокруг Эрриксона, Прыжкового Корабля класса Захватчик, приписанного к Первым Катильским Уланам. По мере того, как они начали выполнять внутренний разворот из патруля, Офицер Леопард Харпул заметил блик на сенсорах там, где его не должно было быть.

— Безумный, у меня неизвестный здесь. — Известный, как «Ёж» за его непослушные, колючие волосы Харпул сообщил о контакте лидеру звена, передавая радиус и принимая надлежащую военную манеру речи. — Он на три-три-семь, метка шестнадцать. Три-девять-ноль и приближается.

Лейтенант «Безумный Стив» Тиммонс, командир звена, взглянул на дисплей. Пятно было слегка выше его плоскости движения на десяти часах. Дисплей сказал ему, что неизвестный был примерно в 300 километрах от него. Сложенная скорость бродяги и его звена значила, что они попадут в его поле зрения через несколько секунд.

По мере того, как Тиммонс наблюдал за дисплеем, яркий след разделился, неожиданно становясь двойным. Ни один из них не показывал Определителя Враг Друг.

— Я взял его, Лео. Плотный захват через минуту.

Тиммонс нажал команду, высылая мощный, закодированный пучок микроволновой энергии. Клёкот запросника должен был бы указать дружественное судно. И на этот раз не было ответа.

— Отрицательный ОВД ответ. Засечён и заряжён, Ёж, вступаем в бой. — Переключая каналы, Тиммонс послал короткое сообщение «Воздушному Боссу» на борт Невидимой Истины.

— Площадка, Площадка, это Эхо Пять. Два бродяги, возможно, бандиты, на один-шесть-семь, метка сорок-пять. Эхо Пять и Шесть начинают.

— Я его засёк. — Произнёс Харпул ещё до того, как Тиммонс закончил свой рапорт. — Компьютер определил их, как Клановские ОмниИстребители, возможно Сабутаи. Восемьдесят процентов вероятности. Цель засечена.

— Ёж, стой... — прокричал Тиммонс, опоздав на полсекунды.

— Ракеты ушли.

По мере того, как крик Харпула нёсся по линии связи, двадцать ракет большого радиуса действия Шигунга покинули срезанный нос Шилоны. В вакууме космоса не было огня от запуска, как это было бы в богатой кислородом атмосфере. Только яркая точка, показанная отслеживающей системой истребителя, спроэцировалась на головной дисплей Тиммонса, помечая путь ракет.

В трех сотнях километров от этого места, сгенерированный компьютером голос прозвучал в ушах Лейтенанта Ричарда Норгана. — Ракеты запущены. Предпринимаем противоракетный манёвр.

Будучи опытным боевым пилотом Норган не нуждался в подобном напоминании. Он заметил след ракет на своём дисплее долей секунды раньше и уже давил на правую педаль. Норган потянул рукоять вправо и вперёд с такой силой, что побоялся сломать его. Левой рукой он перевёл ускорение на полный вперёд.

Мгновенно 75-тонный истребитель откликнулся, падая во вращение вокруг борта.

— Площадка, Площадка, Сьерра Девять под огнём! — прокричал Норган в коммуникатор. Его манёвр отклонения почти сработал. Только три приближающиеся ракеты врезались в фюзеляж его Молота. Разворачиваясь в свою очередь, Норган навёл массивную Императорскую автопушку на атакующего. Цель была вне досягаемости, но это долго не продлится. Ещё несколько секунд на такой скорости и он выпустит шторм разрывных, бронебойных снарядов, способных обезвредить почти любого оппонента, кроме самых тяжёлых, за одну очередь.

— Смутно через гнев от неспровоцированной атаки Норган слышал крики аэрокосмического контроля. Воздушный Босс, казалось, приказывал ему прекратить атаку.

Ещё недолго, смущённый Норган продолжал сближаться с атакующим истребителем, его пальцы застыли над триггером.

— Черт, Сьерра Девять, Я сказал отставить атаку! Твоя цель это друг, я говорю; твоя цель друг. Подтвердить!

Тряхнув головой, Норган отключил орудия корабля.

— Площадка, Сьерра Девять подтверждает, цель дружественная. Прекращаю атаку, но если этот сын лося выстрелит ещё хоть раз, я его отправлю прямо в ад.

Воздушный Босс не ответил на угрозу Норгана. Он был слишком занят, подавляя бунт Офицера Харпула.

— Мне не важно, что твои сенсоры сказали тебе! Ты нарушил все правила вступления в бой! Теперь убирайся оттуда, я говорю, прямо сейчас!

Харпул пытался протестовать, но Босс не принимал его.

— Мне плевать, кто ты, Кавалерист, Ком Гвардеец или кровавый Король Кашмира. Ты чуть не развязал самую большую перестрелку по эту сторону Токайдо. У тебя приказ, Мистер, и если ты не появишься в моем офисе в течение получаса, ты будешь счастлив, если хоть когда-нибудь ещё сядешь в истребитель. Понял?

Фыркнув от отвращения, Командир Франк Казева стряхнул свои наушники и отбросил их на коммуникационную панель, отрезая мрачный голос Харпула.

— Денни, соедини меня с мостиком.

Часом позже, Харпул и Тиммонс стояли в напряжённом внимании в офисе Воздушного Босса. Казева прохаживался взад вперёд перед ними. На твёрдых стульях с прямой спинкой, выстроившихся вдоль стены, сидели Ариана Винстон, Командор Бересик и Морган Хасек-Дэвион. Присутствие трех главных офицеров сказало пилотам, что они попали в очень глубокую передрягу.

— Хорошо, ребята, — голос Казева был угрожающе спокоен. — Ну и как вы дошли до того, чтобы атаковать Молота Ком Гвардии?

— Сэр, это была моя ошибка, — начал Лейтенант Тиммонс. — Я был ведущим в звене. Это на мне лежит ответственность за то, чтобы быть уверенным в природе контакта перед вступлением в бой.

— Это всего лишь слова, Лейтенант, и вы знаете это. — Казева сделал неожиданный разворот, его лицо оказалось в десяти сантиметрах от лица Тиммонса. — Этот герой был слишком быстр с триггером, слишком быстр для его первого убийства. Не так ли, Харпул?

— Нет, сэр, — ответил Ёж, с трудом поднимая глаза, чтобы посмотреть на Босса. — Компьютер дал восемьдесят процентов вероятности, что эти цели были Сабутаи. Не было ответа по ОДВ, и мы сближались слишком быстро, чтобы дать им шансы проникнуть мимо нас.

— Так что вы отбросили Правила Столкновения и сделали все по-своему, не так ли?

— Ну... нет, сэр. Видите ли...

— Вам приходилось читать напечатанные правила, Мистер Харпул? Вы читали то место, где написано, что в случае неопределённого контакта, пилоты должны провести визуальный контакт с неизвестными перед столкновением?

— Да, сэр, но...

— Тогда кто вы, Харпул, предатель или дурак? — Казева взглянул на молодого офицера, его лицо обратилось в маску гнева. Когда он заговорил вновь, его голос был ровным, его эмоции вернулись под контроль.

— Вы, джентльмены, списаны на землю до дальнейшего решения. В ближайшее время, я хочу, чтобы вы принесли мне переписанную от руки копию Правил Столкновения и рисунки каждого типа истребителя и Шаттла в нашем экспедиционном войске. Когда вы покончите с этим, вы можете принести мне изображения всех типов Клановских ОмниИстребителей. Как только я удостоверюсь, что больше не будет повторения подобного «несчастного инцидента», тогда, может быть, только может быть, я рассмотрю ваше возвращение в статус пилотов.

Казева вопросительно посмотрел на старших офицеров перед ним, молча спрашивая, могут ли они добавить что-то ещё. Хотя ни один из трех не ответил, Босс знал, что Ариана Винстон подберёт какую-нибудь специальную работу для пилотов, когда те вернутся на борт их судна.

— Отлично, убирайтесь с глаз моих долой.

Тиммонс и Харпул отсалютовали, взмахнув руками над головой, и покинули офис.

Винстон села, глядя на закрытую дверь. Потом, усмехнувшись, она поднялась на ноги, тряся головой.

— Спасибо за то, что не был слишком груб с ними, Босс.

— Я бы отпустил их, — сказал Казева, тяжело садясь за стол. — Молоты ужасно похожи на Клановские Сабутаи, даже на сканерах. Они почти того же размера, той же массы, почти той же конфигурации. Потом, когда я получил данные об осмотре Сьерры Девять, я почти решил отпустить их. Но неработающий датчик ещё не причина для нарушения Правил.

Когда Сьерра Девять вернулась на базу Алькмара, техники обнаружили, что транслятор Молота не работал. Сплав защиты такого нежного инструмента сгорел вскоре после старта. Без помощи этого электронного идентификационного устройства, у Звена Эхо не было пути определить неизвестный след сенсора, кроме как проведя визуальный контакт. В большинстве случаев, ко времени, когда истребитель мог видеть другой, определение другого уже было бы налажено либо огнём пушек, либо путём голосового контакта.

— Хорошо, Я рада, что вы не отпустили их, — ответила Винстон. — Нам повезло в этот раз. Следующий раз, мне бы пришлось покупать Ком Гвардии несколько новых истребителей.

— Я думал о том же, — сморщился Босс, — только это МНЕ пришлось бы покупать.

На следующий день, когда Тиммонс и Харпул, работали над рисунками, корабли Экспедиционного Войска Змей свернули паруса и прыгнули.

18

Бухта Озера Пресноводное

Система Мерибах

Глубокая Периферия

16 Ноября 3059 0815 часов.

Глаза Капитана Хелен Ламус быстро пробежали по россыпи огней контроля, датчиков и дисплеев перед ней, переключаясь между датчиком высоты, высотоизмерительным радаром и индикатором скорости. Другие дисплеи сказали ей, что она боролась с довольно мягким, боковым ветром скоростью в пятнадцать километров в час и гравитацией немногим больше, чем на Терре. Несмотря на то, что она была опытным пилотом Ком Гвардии, имеющим более тысячи часов на Шаттле класса Мул, Ламус пришлось отпустить управление, чтобы вытереть руки о штанину оливкового лётного костюма. Ко времени, как она вернула управление, лёгкая плёнка пота опять начала появляться. Приземление сферического Шаттла на незнакомую планету без помощи посадочного маяка было всегда рискованным предприятием, одним из тех, что всегда заставляли её желудок делать сальто.

Одна самая большая проблема для большой операции такой, как Экспедиционное Войско Змей, заключалась в недостатке свежей воды. Прошло почти четыре месяца с тех пор, как экспедиционное войско выпрыгнуло за границу Альянса Внешних Миров. Долгое путешествие истощило запасы воды до такого уровня, что Морган Хасек-Дэвион решил, как он это определил, «остановиться для питья».

Основываясь на разведанных, предоставленных КомСтаром и Корпусом Исследователей, они знали, что существовало несколько систем вдоль проведённого маршрута экспедиционного войска, где свежая вода могла быть найдена в избытке. Морган и Бересик решили, что, где только возможно, команды будут посланы для обновления водных запасов войска. Вот почему пара Шаттлов класса Мул были специально снабжены громадными ёмкостями для хранения воды, высокоскоростными насосами и системами для фильтрации — всем необходимым для сбора и очистки воды из местных источников.

Наконец красный индикатор высоты начал мигать. Мул был менее чем в ста метрах над поверхностью земли. Ламус сжала губы, наблюдая, как падают цифры. Семьдесят пять метров... пятьдесят... двадцать пять... десять... корабль тряхнуло, когда он пришёл в контакт с землёй. Четыре массивные посадочные ноги выдвинулись из ниш, распределяя вес покоящегося 11,000 тонного судна на поверхности планеты. Когда высотомер показал ноль, Ламус позволила себе выдохнуть воздух, который она сдерживала в долгий период напряжения.

— Фацет, это Барлейкорн. Приземлились.

Когда контроль полёта на борту Антрима подтвердил, что судно Ламус достигло поверхности планеты в сохранности, пилот начала освобождаться от привязей командного кресла.

Много ниже её, в грузовом трюме Мула, техники КомСтара освобождали сложную серию нейлоновых тросов. Эти уже не были предназначены для удержания пассажиров на их местах. Крепёж был слишком большой для этого. Эти крепежи, вместе с магнитными зажимами, охраняли три М-1537 первичных двигателя. Каждое из этих устройств, способное нести десять тонн снаряжения, было почти полностью нагружено запутанной грудой помп, фильтров, труб и соединительных устройств. Каждое также имело подъёмный кран, достаточно мощный, чтобы перемещать груз вдвое больший, чем вместимость машины.

Насколько бы ни были большими эти машины, но они занимали только часть грузового трюма Мула. Остаток был занят титановым хранилищем.

Наконец освободившись от привязи, Капитан Ламус выглянула через иллюминатор мостика. Второй Мул приземлился в двух сотнях метров к югу от её позиции. К западу, насколько она могла видеть, виднелась синяя вода. Знающие люди говорили, что это озеро, размером с море в иных мирах, было самым большим источником свежей воды в этой звёздной системе Далёкой Периферии. Прозванное «Пресноводным» в экспедиционном войске, озеро было окружено линией грубых, скалистых мысов на севере. На юге и востоке земля была более нежной, серия низких, покатых холмов. Командный состав определил для посадочной зоны самый западный край озера, из-за почти гладкой поверхности в этом месте, которая тянулась почти на несколько километров перед тем, как перейти в лёгкий лес. В трех километрах дальше на запад разнообразный лес уступал наступлению различнейших дубов и кленов. В трех сотнях метров к северу, югу и западу от посадочной площадки Ламус с трудом могла различить закамуфлированные фигуры Боевых Роботов. Подтянув семикратный бинокль из ближайшего к ней кресла, Ламус просканировала боевые машины. Примерно в километре от неё детали были уже не различимы. Она знала из своего брифинга, что если бы она переключилась на видимый режим, то увидела бы, что роботы были раскрашены с изображением чёрной лошади и голубой луны Двадцать Первого Ударного Полка ЛёгкойКавалерии Эридана. Огромная, яйцеобразная громада Шаттла класса Оверлорд устрашающе виднелась вдали, только в километре от её много меньшего Мула. Ламус знала, что массивное судно, как и роботы, принадлежало Кавалерии. Оверлорд был способен переносить полный батальон Боевых Роботов вместе с их вспомогательной пехотой и истребителями. Пехота Лёгкой Кавалерии была назначена Морган Хасек-Дэвионом для обеспечения безопасности водозаборочной группы.

Воины, назначенные в эскорт отрядам фуражистов, рассматривали возможность оставить границы их кораблей почти, как награду от их офицеров. Полную меру отчаяния, если не саму клаустрофобию встречали Воины, заточенные на долгие месяцы на борту корабля; шли слухи, что среди полков очередь на охрану фуражистских групп могла быть всем, о чем только мог мечтать человек. Одна из наиболее возмутительных и неправдивых историй говорила о том, что член Четвёртых Драконов сменил новый ДжагерМех на старую модель Джавелинна и шанс получить твёрдую землю под ногами.

* * *

Также как и Капитан Ламус фокусировала свой бинокль на удалённых роботах, Майор Пол Кальвин вводил команды, которые поднимут сенсоры и отслеживающую систему Матабуши Сентинеля, встроенную в голову его Виктора, до полного пятидесятикратного увеличения света. Он мог получить большую мощность от комбинированных радарных сенсоров, но разрешение картинки смазалось бы. Компьютеры, которые переводили соединённый радио— и лазерные данные в видимую картину, не могли подбирать точные детали цели. Результат был зернистым и оттенён в серых тонах. С системой видимого увеличения он, по крайней мере, мог видеть цвета.

Батальон Кальвина, прозванный «Убийцы Драконов» был назначен на обеспечение безопасности водной команды. С тремя ротами, Седьмой и Четвёртой роботизированной и Двадцать Пятой Тяжёлой Штурмовой, защитить Шаттлы от любого врага меньшего, чем полный батальон тяжёлых роботов, будет легко. Это была довольно стандартная высадка с лёгкими разведывательными элементами, расположенными в нескольких километрах от посадочной зоны, в то время как остаток его подразделения формировал основную линию обороны. Два воздушных звена оставались на борту Шаттла Оверлорд, доставившем их на поверхность планеты.

Как только сенсор прояснился, Кальвин смог увидеть приземистые фигуры водозаборников, ползущих к краю воды. Генерал Винстон сказала, что, вероятно, наполнение и очистка воды для каждого Мула займёт от двенадцати до шестнадцати часов. Это было большим временем — слишком долго Воину придётся сидеть в горячем, сжатом пространстве кокпита.

Майор Кальвин всю свою жизнь был Кавалеристом, был «взращён в седле», как называл афоризм рождённых в отрядах наёмников. Хотя Двадцать первый Ударный Полк, родное подразделение для Кальвиновских Убийц Дракона, был все ещё частью Лёгкой Кавалерии Эридана и получал приказы от Генерала Винстон, он был не столь рад возрождённой Звёздной Лиге. Структура Лёгкой Кавалерии и командная цепь остались в неприкосновенности, с приказами, исходящими от Маршала Хасек-Дэвиона через Генерала Винстон. Было что-то не так в этой миссии, что-то неуловимое, что вызывало недоверие Майора Кальвина, почти как мысль о том, что Лёгкая Кавалерия Эридана может потерять своё единство под прикрытием знамени Звёздной Лиги.

— Лейтенант Витина, — обратился Кальвин к своему адъютанту. — Как только техники установят и запустят своё оборудование, мы начнём распределять группы. Это займёт много времени, и я не хочу, чтобы кто-то из ребят отключился из-за тепла, пока наполняются танкеры.

— Да сэр. — Витина ответила, повернув своего Аполлона лицом к роботу командира весьма человеческим жестом. — Я проверю, как это выполняется.

— Спасибо, Тони.

Как только лидирующая установка М-1537 наполовину зарылась в песок у берега, Техник КомСтар Ферро Мачак выпрыгнул из кабины, утопая по голень в неуловимой почве. Мачак, имевший сложение медведя, легко вспрыгнул на ложе транспортёра, используя громадный, витой трос, как некоторого рода лестницу.

Приподняв метровую головку фильтра, Мачак нежно опустил её на землю за транспортом. Другие адепты и послушники возились над машиной, выгружая помпы и насосы, работая, как хорошо смазанная машина.

Осторожно спрыгнув на землю, Мачак легко приподнял семидесятикилограммовую головку фильтра и понёс её к краю воды. Другая пара техников стаскивала двадцатисантиметровую трубу с ложа транспортёра, в то время как третья группа использовала мощный кран, чтобы выгрузить насос.

Теория была достаточно проста. Головка фильтра и примерно двадцать метров присоединённой трубы спускалась в озеро. Оттуда линия бежала к насосу на берегу, и, наконец, к Шаттлу, где происходил основной процесс очистки. Даже с использованием высокоскоростных насосов и фильтров собрать достаточно воды, чтобы наполнить громадные танкеры, займёт большую часть дня.

Мачак кивнул с удовольствием, увидев, что помпы начали своё быстрое гудение. Солнце пригревало, и воздух был чистым и свежим. Лучше всего то, что он получил целый день на планете с реальной, приятной Блейку, гравитацией, а не несколько часов в неделю, в течение которых ему было позволено находится в надоевшем, вращающемся помещении гравитационной палубы корабля, чтобы бороться с эффектами продолжительного пребывания в состоянии свободного падения. Насколько это касалось Адепта Мачак, все было правильным в этом мире.

* * *

В десяти километрах от этого места Рядовой Алан Ваукс пребывал в несколько ином настроении, чем Адепт Мачак. Ваукс был членом 1172 тренировочного отделения. Он подписал свой контракт с Лёгкой Кавалерией Эридана, как только закончил школу. В отличие от обычных кадетов Лёгкой Кавалерии, Ваукс прошёл через основные базовые тренировки с отметками, достаточно хорошими для признания его пилотом робота. Его оценки пошли вверх после высшей школы, где он показал особый талант на спасательных работах. К несчастью, как только он закончил своё обучение, его счастливая звезда зашла. Дважды Капитан Холмс ловил его на том, что его не было на посту. Тогда Полковой Сержант-Майор Йонг перемолвился с ним несколькими словами, которые, казалось, укрепили его. К несчастью Экспедиционное Войско Змей было собрано до того, как офицеры Лёгкой Кавалерии смогли проверить его подготовку.

Неожиданно ожила его линия связи.

— Всем подразделениям, всем подразделениям, это Дракон Один. С насосов сообщили, что все системы запущены.

— Отлично, Майор. — Ваукс был достаточно умен, чтобы отключить передатчик перед тем, как начать ворчать. — И вот все, что нам придётся делать, это сидеть здесь до конца дня, в то время как техники занимаются своей работой. Братья, как я ненавижу стояние на посту!

— Отлично, слушайте. — В линии связи появился голос Сержанта Кемпка. — Мы на стандартном расписании. Карасия ты первый, Вест, второй, Ваукс, третий. Я займусь патрулированием.

Хор голосов прозвучал на тактическом канале звена.

— Я не хочу этого слышать. — Металлический эффект в голосе Кемпка сделал его даже более сухим, чем обычно. — Это приказ, и это нам следует делать. Правильно?

Они ответили. — Да, сержант, — только с несколько меньшим энтузиазмом.

— И ещё одно. Оставайтесь настороже. Путь ваши сканеры работают, но не забывайте о вашей «Модели 0 Марке первой». Кемпка использовал старое шутливое солдатское название глаз. — То, что мы не в пространстве Кланов, ещё не значит, что здесь нет врагов.

19

Бухта Озера Пресноводное

Система Мерибах

Глубокая Периферия

16 Ноября 3059 1730 часов.

Девятью часами позже яркое сияние утреннего солнца обернулось надоедливым, серым дождём. Это не было столь плохо для Воинов, которые сидели в сухих, хотя и удобных кокпитах. Для команд по сбору воды условия были ужасными.

Никто не рассчитывал на то, что кажущаяся столь чистой голубая вода, которую они назвали Озером Пресноводным, была на самом деле столь полна очень тонкой соли, которая забила головки фильтра так сильно, что их пришлось вынимать, отсоединять от насосов, очищать, снова присоединять и помещать в озеро каждые три часа. Весь процесс занимал целый час. Миссия, которая должна была бы занять двенадцать часов, казалось, грозила растянуться на пятнадцать или больше.

Алан Ваукс сидел в кокпите своего Фаерстартера, ворча про себя о погоде, жаре, миссии и жизни в целом. Молодой воин не осознавал, как удачлив он был. Одной из наиболее часто забываемых деталей ФС9 серии роботов был входной/выходной люк. Там, где на большинстве Роботов люк или отъезжал горизонтально, или поворачивался на петлях, люк Фаерстартера приподнимался немного, как двери автобуса. В условиях дождя, который обычно не давал открыть люк робота, люк Фаерстартера мог быть зафиксирован в приподнятом положении, предоставляя пилоту немного свежего воздуха.

Кокпит Ваукса был плотно закрыт. Забыл ли он об этой встроенной возможности или никто не сказал ему об этом, было не важно. Нелепость, которая усиливала его дискомфорт, возможно, спасла ему жизнь.

Новичок сидел, закинув ноги на пульт, слушая, как дождь бьётся в стекло, но вдруг сирена наполнила его кокпит. Зажёгся темно-красный значок ЦЕЛЬ. С секундной задержкой его дисплей перешёл от состояния ожидания в активный режим.

До того, как он смог перевести ошеломлённый взгляд от мигающего предупреждающего огня, другая автоматизированная система перешла в режим он-лайн. Рвущий, высокий рёв пронёсся через тела деревьев, в которых он прятался, когда антиракетная система его робота вступила в перебранку струёй одетых в сталь снарядов, выпускаемых со скоростью свыше трехсот тысяч зарядов в минуту. Скрежетание затихло, когда оружие на секунду приостановилось, запоминая цель, потом наведённый радаром пулемёт выпустил новое облако пуль.

Не больше чем в двадцати метрах от его робота снаряды сбили большую часть из потока ракет, падавших с неба. Взрывы звучали, как от серии ужасных петард, взорвавшихся в воздухе. Шрапнель пробежала по броне Фаерстартера, за ней последовали три тяжёлых взрыва боеголовок, когда ракеты, не уничтоженные антиракетной системой, врезались в его робот. Если бы его люк не был опущен, стальные осколки прошли бы через отверстие, проходя через весь кокпит и пилота.

— Дракон! Дракон! Это Уголь Один-Четыре. Меня атакуют! — кричал Ваукс в линию связи, в то же время ища ногами педали.

— Успокойся, Четвёртый. — Неприятный голос Кемпка никогда не звучал так сладко. — Просто скажи, что случилось.

— Ух, у меня четыре, нет шесть, черт, десять контактов, все направляются на мою позицию. — Ваукс боролся против поднимающегося страха. Симуляторные бои и полевые упражнения не могли приготовить к шоку от звуков боеголовок, разносящих броню, взрываясь на внешних пластинах твоего робота. Заставляя себя собраться, Ваукс прочитал информацию, бегущую по дисплею. — Да, десять контактов, две группы по шесть и четыре робота. Лидирующая группа, кажется, является четырьмя лёгкими и средними. Группа два похожа на двух тяжёлых. Самый большой сигнал ДМА оценивается примерно в шестьдесят тон. Нет сигналов ОДВ. — Быстро проглядев сенсорную панель, Ваукс подтвердил, что Детектор Магнитных Аномалий Фаерстартера правильно обсчитал массу металла, приближающуюся к его позиции.

— Отлично, Четвёртый, просто замри. — Ваукс смог расслышать громовые шаги продвигающихся роботов за чёткими приказами Кемпка. — Оставь свои зонды включёнными. Если плохие парни покажутся, ты их взорвёшь, слышишь? Помощь на пути.

— Хорошо, Сержант.

Знание, что остаток его звена движется, чтобы помочь ему, сыграло, как неожиданный приток смелости зеленому новичку. Его сканеры показали, что лидирующий вражеский робот является старой моделью Валькирии 3025 года. Снаряжённый встроенной ракетной установкой Серии-07 Опустошитель, это, возможно, был тот самый робот, который промахнулся первым залпом ракет. Если так, то что-то здесь было не совсем так. Валькирия несла двенадцать перезарядок для десятитрубной ракетной установки, однако пилот не выстрелил во второй раз. Первый залп был выпущен почти с шести сотен метров, примерно максимум для эффективного огня стандартных РДЛ. Возможно, пилот хотел сблизиться перед вторичной попыткой.

Ваукс наблюдал за тем, как дальномер отсчитывал дистанцию между его Фаерстартером и лидирующей вражеской машиной. Ещё три вражеских робота были обозначены и идентифицированы на доске тактической ситуации. Первым был 40-тонный Убийца, стандартного дизайна Внутренней Сферы. Он возглавлял пару, которая вызвала дрожь в спине Ваукса. Меньше чем в четырех сотнях метров от него, быстро приближались искажённые, горбатые фигуры двух Клановских ОмниРоботов.

Его Военная Книга подписала ближайшую машину, как Пуму-Б. Вторая была определена, как Уллер. Оба были лёгкими машинами. Ваукс был уверен, что он смог бы связать одного из этих роботов боем, но в свалке четверо-на-одного его 35-тонный робот долго не протянул бы.

— Сержант, Я не хочу торопить вас, но здесь ситуация становится весьма безобразным.

По мере того, как он произносил эти слова, Валькирия остановилась. Пламя вырвалось из его торса, когда десять ракет покинули свои пусковые трубы. Противоракетная система обороны ожила, снося половину ракет из неба. Большинство из оставшихся не долетели, выбивая облака земли, камней и огненных вспышек в дымных облаках. Несколько ракет нашли свою цель, выбивая кратеры на ногах Фаерстартера. Вауксу пришлось бороться с управлением, чтобы сохранить робота в вертикальном положении.

Индикатор расстояния мигнул на двух-семидесяти, почти максимальном расстоянии для лазеров его робота. Обрабатывая огневое наведение, Ваукс набросил оранжевые прицельные линии на центр масс Пумы. Равномерная пульсация кольца показала, что цель захвачена. Нажимая триггеры, Ваукс послал пару лазерных лучей в торс противника. Тепло прилило к кокпиту, но было быстро рассеяно охладителями робота.

Агрессор приостановился, поражённый. Броня разлетелась на его бравом локтевом суставе под горячей лаской почти невидимого лазерного огня.

Теперь Уллер встал рядом с Пумой.

— Это не честно, разрази тебя гром! — закричал Ваукс на врага. Что-то внутри его взорвалось. Страх дал выход его гневу. Несмотря на приказы сохранять позицию, молодой солдат двинул контрольную ручку вперёд и послал Фаерстартера в бешеный бег. Оба атакующие открыли огонь по нему, сделав несколько попаданий, но не сумев остановить разогнавшегося робота.

— Направляясь на ближащего робота, Ваукс наклонил плечи машины, как игрок в футбол, прорывающийся через линию обороны. На скорости примерно девяносто километров в час, Фаерстартер врезался в корпус Уллера. Клановский робот вскинул руки, бесполезно пытаясь сохранить равновесие, но гравитация выиграла. Со звуком, напоминающим удар молнии, 30-тонная боевая машина упала на землю, тяжко опускаясь на правый бок.

Ваукс не видел падения. Удар заставил его Фаерстартера вращаться. Гироскоп робота протестующе выл все время, как он боролся за сохранение равновесия; он сделал пируэт, практически случайно, оказавшись в тридцати метрах от Пумы.

На таком расстоянии 35-тонный робот послал когерентные лучи в повреждённую броню его робота. Поток трассеров пронёсся через воздух в метре от его кокпита. Быстрая серия лазерных импульсов добавила мегаджоули энергии к разрушению его брони.

Когда Ваукс восстановил свой баланс, появились глубокие, дымящиеся воронки на его броне, защищающей его правый бок и ногу.

Борясь с гневом, Ваукс разрядил все своё оружие в одном разрушительном залпе.

Неожиданно его робот затрясся, когда тепло помешало контрольным цепям. Ужасно вежливый, сгенерированный компьютером голос посетовал ему, что отключение реактора неминуемо. Ваукс предпринял попытку отложить это, надеясь, что охладители понизят температуру в теле робота да того, как компьютер начнёт отключение.

Однако, ничто из этого не касалось оппонента Ваукса. Три пятна горящего топлива омыли Пуму. Машина была уже разогрета во время атаки, и пилоту пришлось катапультироваться из стремительно перегревающейся машины.

Первый. Сказал себе Ваукс, когда неожиданно оказавшаяся без пилота Пума рухнула на землю. Но я все ещё в этом мире боли.

Двойной удар подтвердил его понимание ситуации, когда пара ракет ближнего радиуса действия поразила уже повреждённый торс Фаерстартера. Убийца вступил в бой.

— Черт, Кемпка, где вы? — заорал Ваукс по линии связи.

— Успокойся, парень. Мы уже здесь.

Немедленно небо наполнилось перевитыми дымчатыми следами, когда пять залпов ракет ближнего радиуса действия унеслись в сторону вражеских линий. Валькирия тяжело упала и так и не встала. Убийца повернулся и начал отступать.

— Я же сказал тебе стоять, Ваукс.

— Так точно, Сержант. Простите.

— Отложим это. Ты способен биться?

— Мой правый бок поджарился, но я в порядке.

— Хорошо. — В тайне Карлот Кемпка была горда неопытным пилотом. Он вышел против четырех вражеских машин, остановил их атаку, и в то же время принёс первую смерть, хотя и нарушил приказы, чтобы сделать это. — Посмотрим, если ты сможешь делать то, что тебе говорят в этот раз.

— Отходим. Тяжёлые уже на пути, так что не дадим себя убить до того, как они доберутся сюда, О`кей?

До того, как второе звено смогло начать отступление, Джавелин Оливера Веста зашатался и упал, дым вырывался из кратеров на плохо бронированной спине робота. Уллер, повреждённый, но не уничтоженный бешеным ударом Ваукса, встал обратно на ноги. Машина, окрашенная в чёрный, красный и серый цвет Клана Кошек Сверхновой, сразила оппонента, выпустив волну лазерного, пушечного и ракетного огня в спину ничего не подозревающего робота Лёгкой Кавалерии.

Это предательское нападение было последней актом отчаяния и подлости. До того как сбитый робот Веста упокоился в грязной траве, его напарники, развернувшись, превратили Уллера в дымящуюся рухлядь.

Было мало времени для анализа или празднования победы. Даже до того, как контуженный и раненый Оливер Вест выбрался из неработающего робота, панель ЦЕЛЬ Кемпка, вспыхнув, ожила вновь.

— Дракон, Дракон это Уголь Один-Один. Вспышка. — Голос Сержанта Кемпка был громким и твёрдым в динамиках нейрошлема Майора Кальвина. — Решётка: Джульет Семь два-шесть-девять. Уголь Один встретил лидирующие вражеские силы, включая двух ОмниРоботов Клана Кошек Суперновой. Сенсоры показывают, что ещё больше бандитов находятся поблизости. Уголь Один-Один перерезал вражеские коммуникации. Мы отходим на вашу позицию.

— Уголь Один-Один, повторите все после слов «лидирующие вражеские силы». — Половина рапорта Сержанта о ситуации была потеряна в буре помех.

— Повторяю: Уголь Один вступил в битву и уничтожил лидирующие вражеские силы, включая двух ОмниРоботов Клана: одну Пуму и одного Уллера. Сенсоры показывают десять или больше бандитов, направляющихся на нашу позицию. Уголь Один отходит к вашей позиции.

— Принято, Уголь Один. — Мысли Кальвина понеслись с бешеной скоростью. Если вторгшиеся были Кошками Сверхновой, то вся операция могла быть сорвана до того, как все встанет на рельсы. Он знал из докладов разведки, что все Кланы были вовлечены в некоторой степени в охоту и уничтожение пиратов Периферии, которые все ещё существовали вокруг Внутренней Сферы. Эти же рапорты приносили непроверенные слухи о бывших Клановских воинах, павших из-за каких-то просчётов, которые были выкинуты в Периферию, чтобы самим стать бандитами.

— Уголь Один, отходите по направлению к ПЗ, но избегайте контакта с врагом. Мне не хочется упустить их.

— Шторм помех прервал ответ Кемпка, вновь заставляя Майора Кальвина просить повторить.

— Я сказала, что мы их и не потеряем, — произнесла Кемпка, — Мы пролили достаточно их крови и они жаждут нашей.

Тридцатью минутами позже битва была закончена. Как только Майор Кальвин услышал, что по разведывательному звену открыт огонь, он приказал водной партии возвращаться на борт Шаттлов. Оставляя Седьмую роту батальона для защиты Шаттлов, он послал остаток Четвёртого и Двадцать первого через тонкий, редкий лес, идущий по берегу Озера Пресноводное.

Кто бы их ни атаковал, они не были Клановцами. Как только Двадцать первый подошёл, они пронеслись прямо в центр вражеского войска, представлявшего собой кучу старых роботов, смешанных с несколькими модернизированными. Самым большим из них был новый Куикдроу.

Бой был коротким и точным, почти классическая битва роботов в миниатюре. Разведывательное звено Лёгкой Кавалерии встретило лидирующую четвёрку врага, провело небольшую рекогносцировку и уничтожило их. Потом, обе стороны бросили своих тяжёлых в пекло основных событий. Лёгкая Кавалерия потеряла только двух лёгких и один средний робот. Вторгшиеся были полностью уничтожены. Из шестнадцати роботов, которые вступили в бой, никто не скрылся. Большинство было вынесено в первые же минуты боя. Несколько, как Куикдроу, прожили на миг дольше.

Теперь, когда пехотная поддержка подбирала немногих нападавших, катапультировавшихся из разбитых роботов, техники КомСтара продолжили свою миссию по сбору и очистке воды для Экспедиционного Войска Змей.

Скручиваясь в своём сиденье, Кальвин открыл свой люк, выбрался наружу на плечо робота, чтобы посмотреть на операции по зачистке. Солдаты, одетые в темно-оливковую, с коричневыми включениями униформу Лёгкой Кавалерии Эридана, двигались между разбитыми машинами. Там и тут он мог видеть фигуры, одетые только в шорты и майки, поднявшие руки, ведомые несколькими пехотинцами.

— Дракон Один, это Пехотинец Лидер.

Пробравшись через люк, Майор вырвал наушник из его места рядом с командным креслом.

— Продолжай, Лидер, — ответил он, прижимая микрофон к губам, а не укрепляя наушники, надев на пропотевшие волосы.

— Босс, у нас проблема. Эти парни — пираты. Они сказали, что у них есть база примерно в тридцати километрах к западу отсюда.

— Ох, круто. — Тон Кальвина не оставлял никакого сомнения в важности новости. — Слушай, Джед, убедись, что твои люди подобрали всех плохих парней. Я собираюсь рассмотреть это.

До того, как лидер пехоты смог ответить, предупреждающий крик прозвучал в линии связи.

— Один живой здесь!

Кальвин перебросил себя в командное кресло, где тактический дисплей показывал активный робот, направляющийся в деревья на дальней стороне поля.

— Кто-нибудь поймайте его! — Какая ни прозвучала ярость в его голосе, но она была сделана для эффективности. Три робота Лёгкой Кавалерии, все из Разведывательного Звена, Четвёртой роты, бросились в деревья за отступающим бандитом.

— Хорошо, парни, разошлись. Используйте сканеры и найдите этого сукинового сына. Мы никак не можем позволить ему сбежать. — Голос Сержанта Кемпка был тяжёл и зол. Робот бандита, новая модель Дженнера, сильно изношенный, но все ещё несущий отметки Десятого Регулярного Полка Пешта, пронёсся стрелой мимо её Равена, в то время как она стояла в изумлённом ступоре. Во время битвы её повреждённый робот был выдвинут вперёд, чтобы наблюдать за появлением пополнения врага около основного тела войска Лёгкой Кавалерии. Когда никого больше не ожидалось, её звено было возвращено на сторожевой пост. Они только покидали основную зону битвы, направляясь назад к Шаттлам, когда неожиданно ожила бандитская машина.

Её сканеры показывали, что она была выключена. Она посчитала, что неподвижный робот был разбит. Когда уродливая, птицеподобная машина вернулась к жизни, она была столь удивлена, что даже не выстрелила. Рядовой Ваукс отреагировал первым, поливая спину отступающего робота огнём лазеров, выкрикивая в то же время тревогу.

Кемпка виртуозно двигала свой Равен через деревья, тщательно выбирая маршрут. Деревья были не столь плотны, но земля была покрыта большими камнями и упавшими стволами, что делало путь опасным. Её робот, со своими тонкими, загибающимися назад ногами, был особенно уязвим в коленях и голени. Она не хотела быть подбитой во время ловли врага на незнакомой территории.

— Уголь Один-Один, Это Второй. Я думаю, мы засекли его. — Шёпот Карасия прозвучал в линии связи так тихо, как будто он боялся, что враг мог услышать его.

— Второй, где ты?

Ответа не было.

Потом страшно громкий в насыщенном влагой лесу пронёсся гром от пусковой установки ракет, за которым последовал быстрый разрыв боеголовок напротив брони.

— Мать моя! — Карасия уже кричал. — Этот парень призрак!

— Второй, какого черта происходит?

— Я промахнулся, босс, — Карасия замолк. — Я засёк его фигуру в прицеле, Я навёл ракеты и промазал.

Кемпка кивнула для себя. Ракеты малого радиуса действия робота Карасия были наполнены сложной электроникой для огневого контроля, которые сигнализировали о засечении цели чётким, гудком. Как только система запоминала цель, промахи были весьма редки.

— Хорошо, Второй, держись за ним.

Сержант изучала свой тактический дисплей. Робот Карасия был на юг и немного на восток от неё. Если бы пират пытался скрыться, он, вероятно, направлялся бы прямо на базу, которая, как было известно, находилась на западе. Этот парень был умен. Он не хотел вести вражеское войско прямо в своё укрытие. Это значило, что он, возможно, повернёт. Но куда, север или юг?

— Второй, — наконец произнесла она. — Продолжай направляться на запад, следи, если сможешь засечь его. Четвёртый, прикрой фланг, если он попытается обойти нас. Я собираюсь на юг. Продолжаем радио контакт. Сообщите, если засечёте его. Мы не должны дать ему скрыться.

Кемпка переключила свой передатчик в режим ожидания, повернула переключатель на электронной начинке своего Равена, являвшейся произведением искусства, включая помехи. Наконец она приостановилась, закрепляя колени робота и подключая внешние микрофоны.

Это была та техника, которую она пыталась внедрить в своих звеньевых годами. Вся высокотехничная электроника во всем мире не могла сравниться с «Глазным Яблоком, Модель 0 Марка 1», с которым каждый воин появлялся на свет. Было что-то в ощущениях, данных человеку Богом, которые позволяли ему подмечать нечто большее, что лучшие сенсоры не могли заметить.

Это был тот самый случай. Он был там. Дженнер имел зелено-серый камуфляж, не совсем совпадавший с фоном. Кемпка увидела его на пять секунд раньше, чем он. Это было все, что ей было нужно.

С особой заботой она чётко поместила прицельные линии Равена на голове бандитского робота. Запоминая цель, она, нажала на триггер.

Шесть ракет малого радиуса действия оставили свои трубы с вспышкой и поющим рёвом, который отмечал эту систему. В то же время пара лазерных лучей пронеслись по короткой дистанции, чтобы нанести повреждения вражеской броне. Дженнер зашатался под комбинированным огнём. Поражённый, но не обезвреженный робот, покрытый камуфляжем, повернулся, чтобы встретить своего обидчика. Кемпка услышала щелчок ракет, занявших место в пусковых трубах. На этот раз это была не лёгкая цель. Она быстро нажала на спусковой крючок.

Два залпа ракет пересеклись в центре узкого промежутка, за чем последовало сотрясение воздуха, перегретого мегаджоулями световой энергии, от лазерного огня.

Голова Кемпка затряслась, когда три боеголовки взорвались на носу её птицеподобного Равена. Янтарные предупреждающие огни засияли, когда лазеры бандита прошили уже повреждённую броню её ноги, превращаю активатор в пар.

Враг пострадал сильнее. Уже повреждённый неожиданной атакой Сержанта Кемпка Дженнер пошатнулся, припав на колено.

Робот бандита так никогда и не получил шанса встать. Вырываясь из дымного леса за спиной Дженнера, появился Коммандо Карасия. Поднимая правую руку, Кавалериец убедился, что его ракетная система запомнила цель. Потом на минимальном расстоянии он запустил смертельный залп бронебойных боеголовок в плохо бронированную спину Дженнера. Даже через взрывы боеголовок внешние микрофоны Кемпка уловили грохот, с которым гироскоп врага развалился на части внутри робота.

Дженнер зашатался на ослабших ногах. Вспышка и дым появились из плоской головы, когда пилот катапультировался на столбе пламени. Его робот грохнулся на лесную поверхность, как подпиленное дерево. Бандит приземлился в нескольких метрах оттуда.

— Отлично, это все. — Низкий звук внешних динамиков Равена придал голосу Кемпка нереальный, почти демонический оттенок. — Заложи руки за голову и иди в сторону озера. Даже не думай о побеге, или я размажу тебя.

Очевидно, смирившись, бандит кивнул и поднял руку.

Битва у Озера Пресноводное была закончена.

20

Бухта Озера Пресноводное

Система Мерибах

Глубокая периферия

16 Ноября 3059 1855 часов.

— Дракон Один, это Уголь Один-Один. Мы взяли его.

— Принято, Один-Один.

Майор Кальвин помассировал виски, отодвигая микрофон от губ. Захват отступающего пирата командой Кемпка оставил только один аспект из тех, что обещали стать большой головной болью. В соответствии с показаниями тех немногих заключённых, которые желали и могли говорить, роботы, совершившие рейд, были только частью настоящей силы пиратского войска. Предположительно, они были секретной частью, оставленной лидером пиратов позади, в то время, как он повёл большую группу захвата против такой же банды, находящейся в двух прыжках от этого места. Пленные сказали, что войско не должно вернуться, по крайней мере, неделю. Это предоставит множество времени для завершения перезарядки двигателей кораблей экспедиционного войска и прыжка из системы. Они смогли бы даже собрать достаточно воды, которой хватило бы до конца операции, если будут внимательны.

Что больше всего беспокоило Майора Кальвина, так это присутствие незамеченного вражеского войска менее чем в дне пути от уязвимых Шаттлов и команды техников, которых он был приписан защищать.

Потерев шею мозолистой рукой, Кальвин выдавил решение, которое вынашивал.

— Внимание всем подразделениям, это Дракон Один. Мы сворачиваем операцию до поступления дальнейших инструкций от Командующего. Водосборочная команда, у вас тридцать минут, чтобы вернуть людей и столько оборудования, сколько сможете обратно на корабли. Будьте готовы к немедленному старту. Убийцы Драконов, выстройте периметр в два-ноль-ноль метров. Нам следует держать ПЗ до тех пор, пока не услышим обратного. Дракон Один, закончил.

Переключив каналы, Кальвин связался с Капитаном Гасконом, находящимся на борту Гусара.

— Майк, приготовься провести сообщение до Площадки, сможешь?

Несколькими секундами позже линия связи была готова. Кальвин тщательно продумал то, что хотел сказать. С учётом того, что Невидимая Истина занимала позицию в зенитной точке звезды, понадобиться примерно десять минут на то, чтобы сигнал достиг флагмана экспедиционного войска. Истинной двусторонней беседы невозможно было провести, поэтому каждая часть разговора должна была быть тщательно продумана.

Тронув запись робота, Кальвин начал говорить.

В нескольких предложениях он выложил встреченную водной командой ситуацию, подчеркнул детали стычки с пиратами и информацию, полученную от пленных.

Выключая запись, Воин ввёл команду, которая послала сообщение на коммуникационную панель Гусара. Оттуда оно было послано прямо в облачное небо.

Достаточно долго не было ответа. Майор Кальвин начал думать дошло ли его сообщение. Потом пришёл ответ.

— Дракон Один, вам следует поднять Барлейкорн. Попав на орбиту, Барлейкорну следует оставаться там до дальнейших приказов. — Кальвин кивнул про себя. Он уже приказал командам по сбору воды погрузиться на борт их Шаттлов. Не много времени займёт подготовка Мулов к старту. Как только они попадут на орбиту, они смогут легко приземлиться снова, восстановить рабочие детали или, если будет необходимо, быстро уйти к флоту.

— Как только Барлейкорн будет в безопасности, Дракону следует начать операцию по поиску, чтобы обезопасить посадочную зону и найти базу пиратов.

— Принято, Командир, будет исполнено, — Кальвин подтвердил инструкции Моргана. — Какие инструкции будут по пленным?

— Дракон, — пришёл ответ через несколько минут. — Поместите пленных под охрану Барлейкорна Один. Они будут направлены на Площадку для опроса.

— Принято, Командир, будет исполнено. — Кальвин знал, что «опрос» был лишь названием «допроса». Будучи солдатом, он понимал причины, которые ставили разведку на первое место в военном искусстве. Это не значило, что ему придётся любить мужчин и женщин, которые собирали информацию. В большинстве случаев эти офицеры даже не были солдатами. В отличии от разведывательных групп, которые были более многоцелевыми и вносили прямой вклад на поле боя, разведчики были в основном гражданскими, которые ходили вокруг вражеских объектов, проникая в военные структуры, промышленность и политические центры, чтобы красть, покупать или подтасовывать информацию, которую желали. Какой бы вклад они ни делали, их влияние на обычных рядовых было в основном незаметно. Когда все шло правильно. Если часть плохой или устаревшей информации проникала к планировщикам миссий или полевым командирам, операция могла пасть до того, как начаться. Цена в жизнях и материалах была обычно высока.

Прерывая связь с флагманом, Кальвин вызвал оперативную частоту, чтобы донести приказы Моргана до своей команды.

Пятнадцатью минутами позже, Мулы, несущие техников КомСтара и семь захваченных пиратов, вместе с пехотным отрядом из Седьмой роты, поднялись в облаках дыма и грязи. Когда бело-оранжевое пламя огней Шаттлов растаяло в небе, Кальвин призвал команду к готовности.

— Отлично, ребята. Если закончили махать им ручкой, то у нас есть ещё работа, которая должна быть сделана. Кемпка возьмите своё звено на северо-запад и начните стандартный патрульный обход.

Несколько позже, когда разведывательный отряд Пятого Ударного Батальона Лёгкой Кавалерии Эридана обыскивал леса у Бухты Озера Пресноводное, высокоскоростной Шаттл с Антрима состыковался с Невидимой Истиной. На борту было полдюжины подавленно выглядевших мужчин и женщин, одетых в удивляющую смесь униформ, камуфляжа и гражданской одежды. Большинство были заляпаны пятнами свернувшейся крови, показывавшей, что они сдались не так легко. Также их отличали глаза, полные страха, весьма распространённые у всех военнопленных.

В маленьком шлюзе их встретила команда людей, надевших закамуфлированную броню и шлемы пехотинцев Звёздной Лиги. Быстро связанные пленные были проведены из шлюза в лифт. Секундой позже захваченные были проведены через затемнённые коридоры в тесные, три метра площадью камеры. Они вряд ли получили много времени на приспособление к новому окружению, когда второй, меньший отряд вооружённых людей, вошёл в зону.

— Де Ванзиано. — Один из безлицых людей без преамбул выкрикнул имя. — Антоний Де Ванзиано.

Устало выглядящий пират, чья усталость только подчёркивалась безразличием, вышел к оконцу камеры. — Это я. Что надо?

Человек, носивший разделённый, двухцветный квадрат-нашивку капрала, чётко показал на дверь камеры. Двое из его людей ступили вперёд, открыли помещение, вытаскивая пирата в коридор, и захлопнули её с такой силой, что двоим товарищам Де Ванзиано пришлось отпрыгнуть назад, чтобы не быть ударенными тяжёлой стальной панелью, когда та пошла назад.

— Теперь слушайте, вы, поедатели грязи, — начал ругаться пленный, когда пехотинцы захлопнули металлические наручники на его запястьях. Вам бы лучше сказать мне, где я и кто вы.

Пехотинцы не показывали и признака, что слышали злых, насыщенных бранью угроз, которые продолжали выкрикивать их заключённые. Они просто препроводили ругающегося пирата в неприметную комнату, находящуюся прямо за тюремным блоком.

За плоским металлическим столом сидели двое молчаливых людей, одетых в оливково-зеленые жакеты. Один имел чёрную маску лисы на воротнике, придававшую ему безразличный вид по отношению к захваченным. Когда Де Ванзиано повернул свой взгляд ко второму человеку в комнате, его обычное безразличие застряло у него в горле. Там, украшая воротник жакета офицера, сияла тонкая золотая пластинка, имевшую греческую букву Ро.

— Отлично, Мистер Де Ванзиано, вы отлично поняли, кто и что мы есть. — Адепт разведки кивнул, поднявшись на ноги. — Отлично. С тех пор, как мы поняли друг друга так хорошо, возможно, вы бы хотели рассказать нам все, что мы захотим знать, без того, чтобы мы обращались к более неприятным методам?

Двумя палубами выше в основном офисе Моргана, Маршал смотрел через стол с тонкой улыбкой.

— Вам не кажется, что он играет роль «Великого Инквизитора» слишком хорошо?

— Лишь чуть-чуть. — Деми Прецентор Гранди усмехнулся. — Но это как раз то, что наш Мистер Де Ванзиано ожидает. Для него не хватает только старых одеяний Тьеполо. Ах, это и так хорошо. Если бы Адепт Тобин надел эти робы, я боюсь, что он закончил бы казнью пленных за оскорбление коронованной особы.

Поворачиваясь к монитору, который давал чёткую картинку комнаты для допросов, Гранди напомнил Моргану, что Тобин был одним из лучших офицеров разведки в этом деле.

Процесс дознания был надоедлив. Тобин, профессионал каждой частицей, никогда не поднимал голоса. Тихий, уравновешенный тон Адепта напомнил Моргану больше министра, обсуждающего закон, а не высокоопытного офицера разведки.

Сидя за столом в позиции, которая сразу придавала атмосферу авторитета., Тобин начал допрос с очень простых вопросов: полное имя, ранг и служебный номер. Продолжив, Тобин переключился на вопросы военной важности. Вопросы повторялись. Каждый раз он, спрашивая информацию, произносил вопросы немного по-другому, тщательно подбирал слова, скрывая и слова и вопрос. Не меняя ровный, почти симпатизирующий тон, Адепт Тобин проверял каждое сказанное утверждение, утверждая, что была сказана ложь, что команде по разведке известно много большее чем сказал заключённый. За весь допрос Капитан Монтьяр не произнёс ни слова. Он просто отставил стул от стены, полуприкрыл глаза, глядя на край стола.

Постепенно, незаметно, Де Ванзиано, начавший разговор в сердитой безразличности, начал смиряться под взглядом командирских глаз. Менее чем через час после начала допроса, Адепт Тобин окончил разговор.

После того, как стража увела заключённого, Тобин взглянул в спрятанную камеру.

— Это многое, сэр. — Он удовлетворённо улыбнулся. — Мы пройдёмся по записям и поговорим ещё с несколькими из них до того как делать заключения, но сейчас, возможно, будет безопасным начать снова сбор воды. Я не думаю, что этот парень лгал мне.

Тремя часами позже Тобин и Монтьяр отчитывались в офисе Моргана, где они представляли найденное Ариане Винстон и Эндрю Редбурну, также как и Маршалу. После того, как Морган узнал, что разведывательная команда закончила сбор информации, он послал за остальными офицерами.

В соответствии с информацией, полученной агентами разведки, пиратская банда состояла из ста человек. Большей частью они были беженцами из старых «бандитских королевств» тех, что были уничтожены, когда Кланы перевернули Периферию. Эти пираты, сумевшие сбежать от основного удара Кланов и последующих подразделений соламы, посланных, чтобы охотиться на них, прошли через Периферию, собирая силы до тех пор, пока не осели на необитаемой планете, которую они назвали Элеутера. Оттуда они начали кампанию по запугиванию и воровству. Как-то пираты избегали до этих пор обнаружения и захвата. Они смогли выжить, ударяя по беженцам и другим пиратским бандам. Позже они смогли начать атаковать планеты Периферии, Внутренней Сферы и занятые Кланами миры.

Предположительно бандиты имели войско из тридцати трех роботов, большей частью устаревшие машины. Некоторые воины имели более новые машины, снабжённые новейшими техническими системами. Некоторым даже удалось захватить Клановские ОмниРоботы, подтверждение этого пришло, когда Пума и Уллер были уничтожены секретом Лёгкой Кавалерии Эридана. По словам заключённых, остаток их войска был далеко на рейде. Было ещё несколько пиратов на их базе, некоторого рода охранное войско. Они также сообщили, что пираты держали много пленных, большей частью беженцев, которых они использовали, как рабов. Остаток вражеского войска не должен был вернуться в течение двух недель.

— Насколько вы уверены в этой информации? — Морган тронул настольный компьютер, отражавший рапорт Тобина.

— Настолько, насколько я могу быть, сэр. — Тобин раскинул руки.

— Никогда нельзя быть уверенным на сто процентов в том, что получено от пленных, но я могу отдать руку на отсечение в этом случае.

— ГСА подтверждает заключения, сэр. — Монтьяр делал пассы над соседним компьютером. Он не был задействован в допросе Тобина, но наблюдал за экраном Голосового Стресс Анализатора, присоединённого к нижней стороне стола. Жидкокристаллический экран показывал серию пиков, которые мало что говорили Моргану. Однако он знал, что офицеры М15 понимали данные. Линии показывали базовый уровень стресса, отражённый в виде тонких колебаний голоса, неуловимые ухом человека. Вторая серия линий показывала второй, повышенный уровень стресса, вызванный вопросом Тобина. В соответствии с Капитаном Монтьяром это высокотехнологическое устройство показало, что каждый раз допрошаемый говорил правду, насколько он её понимал.

— Спасибо, джентльмены, это все. — Морган подождал до тех пор, пока дверь не закрылась за офицерами, потом заговорил снова. — Так что теперь?

— Ну что ж Морган, — Эндрю Редбурн откинулся на стуле, делая долгий глоток чая из чашки, стоявшей перед ним. — Ну, вот пуля и столкнулась с костью, не так ли?

— Что ты имеешь в виду, Эндрю?

— Я имею в виду, что мы не можем просто пройти мимо этого, или можем? Нам придётся послать кого-нибудь, чтобы уничтожить пиратов и освободить пленных, правильно? Я имею в виду Лёгкую Кавалерию Эридана, так как они на планете сейчас.

— Так и я вижу это, — тон Моргана говорил, что он не был уверен в том, куда заведут рассуждения Редбурна, но направление ему не нравилось.

— Хорошо, сэр, — продолжил Редбурн. — До тех пор, как вы не призовёте к «безжалостности», и я знаю, что вы не сделаете этого, вы закончите это дело с кучей пленных на руках. Теперь, у нас толпапиратов прямо здесь, не совсем подходящий тип людей, с которыми придётся иметь дело. Я не думаю, что они согласятся стать связанными, если вы понимаете, что я имею в виду. Редбурн сделал гримасу, которая показала Моргану, что это не дело Эндрю решать что делать.

Ариана Винстон встала и прошлась по комнате. — Мы не можем выделить судов, чтобы вернуть их назад во Внутреннюю Сферу, — произнесла она. — И мы не можем оставить их здесь. Если их подберут Клановцы, только Бог знает, как много повреждений они нанесут нам, не выстрелив себе в рот вовремя.

— Хотя я и думаю, что, возможно, пираты могут принимать нас за Корпус Исследователей. — Её губы скривила усмешка. — Особенно, если мы скажем им, кто мы.

Она остановилась на мгновение и задумалась. — Однако даже в этом случае какой-нибудь офицер Клана сможет экстраполировать размер войска, покопавшись в мозгах пиратов. Я имею в виду, что пираты видели Х роботов и Y Шаттлов. Клановцы могут и не получить совсем правильную цифру, но могут и сделать хорошее предположение. И помните, роботы, которых пираты действительно видели, несли обозначения Лёгкой Кавалерии Эридана и Звёздной Лиги. Одним из первых вопросов будет «Какие обозначения несли эти роботы?» Если пираты вспомнят достаточно, чтобы сказать им, Клановцы поймут, что Лёгкая Кавалерия не вернулась назад на Кикуя и Могиорд. Бог только знает, что они смогут вытянуть из этой информации.

— И каковы твои предположения, Маршал? — Редбурн поставил свою чашку назад на стол.

— Я думаю, что мы дадим им выбор, — произнёс Морган. Они могут вписаться в пехотные отряды или куда-то ещё. Или они могут быть закрыты в бриге до тех пор, как операция закончиться, тогда они будут возвращены в цивилизованные области.

— Могу ли я напомнить, что из всех причин, по которым мы наткнулись на этих бедолаг, первая это недостаток воды? — Регис Гранди вмешался в разговор. — Это экспедиционное войско ограничено в запасах воды и пищи. Мы не можем делить её с лишними ртами, особенно, если они не будут делать большего, чем сидеть взаперти.

— Настолько неприятна, насколько неприятно решение, наша политика может быть выражена как «присоединиться или умереть».

Мгновенно оба Редбурн и Винстон оказались на ногах.

— Я не допущу убийство беззащитных пленных, — прорычал Редбурн. Ярость его удивила Моргана. За многие годы, что Морган знал Эндрю Редбурна, его друг превратился из вспыльчивого юнца, который однажды угрожал ударить Барона Лиранского Содружества в челюсть, в спокойного, уравновешенного командира. Одна вещь, которая не изменилась, была чувством честной игры и сострадания. Идея об убийстве беспомощных людей взъярила его.

— Вновь, позвольте мне напомнить вам, что эти «беспомощные пленные» — пираты, — Гранди откинулся назад. — Они ответственны, по их собственному признанию, в один Блейк знает, скольких убийствах.

— А вы, сэр, используете специальные аргументы, чтобы доказать аморальную точку зрения, — прокричала Винстон, её руки сжались в кулаки, она наклонилась над столом, смотря в лицо Гранди.

— Боже, женщина, кто вы думаете я такой? Амарис? Гитлер? — Гранди вскочил на ноги, гнев окрасил его лицо бардовым. — Я не хочу убивать этих людей, но что нам следует делать с ними? Мы не можем просто оставить их здесь. Когда Кланы найдут их, как вы думаете, будут ли у них проблемы с допросом пиратов? Эти грязные крысы выдадут нас только, чтобы спасти свои жизни. Потом что? Я скажу вам. Потом Клановцы сядут нам на хвост и убьют каждого в экспедиционном войске, вот что.

— Хватит, Полковник! — Злой рык Моргана заставил замолчать бранящихся офицеров. — Во имя крови Господней, я устал от этого. Так как Вы, офицеры, не можете согласиться хоть в чем-нибудь, я скажу вам, что произойдёт.

Морган сжал кулаки. — Генерал Винстон, ваши люди на планете должны засечь и уничтожить пиратскую базу. Все следы пребывания экспедиционного войска на планете должны быть стёрты. Пираты, взятые в плен во время штурма, получат возможность присоединиться к экспедиционному войску, в роли рабочих. Те, кто откажется от присоединения, будут осуждены военным судом и наказаны.

Редбурн начал протестовать, но гневный взгляд от его друга и командира заморозил возражения в горле.

— Это все. Распущены.

— Сэр, я доведу ваши инструкции до людей на планете. — Голос Арианы Винстон был холоден и формален. Она покинула комнату без салюта, даже не глядя на командующего офицера. Гранди быстро последовал за ней, но Эндрю задержался ненадолго.

— Послушай, Морган, — произнёс он, голос был тих и спокоен, когда он опустился в кресло напротив стола его друга. — Я поддержу твои решения. Ты знаешь это. Так же поступит остаток Улан. Я никогда не скажу ничего против тебя публично. Но подумай тщательно о том, что ты хочешь сделать.

— Тебе известно, что ЭУКД и Команда Лис не будут иметь проблем с твоим решением. Иногда я удивляюсь, имеют ли душу эти люди. Группа Капеллана также не доставит проблем. Я не слишком уверен в КомСтар, Уланах или Драконах. Конечно, ты знаешь, что Маршал Брайон и Лиранская Гвардия будут в качестве балласта. Возможно, она обвинит тебя в варварской казни пленных или в подобном бреде. На самом деле Катерина будет использовать это против своего брата. Но это тоже не то, что беспокоит меня.

Редбурн наклонился вперёд, кладя локти на стол. — Тебе придётся быть весьма аккуратным с Рыцарями и наёмниками. МакЛеод и Горцы весьма прагматичны, но ты слышал, как отреагировала Винстон, а она много более уравновешена, чем Мастерс. Я могу гарантировать, что никто из них не будет слишком рад казни заключённых.

— Если мы скажем Мастерсу о военном суде, он настоит на своём присутствии или, спаси нас Господь, даже на защите пиратов. Нам придётся делать все самим. — Морган понял, что Редбурн предполагал, что они отстранят Мастерса и других Командиров от процедуры суда.

— Теперь, факт, что они пираты может, МОЖЕТ, облегчить дело в этот раз, но как только это путешествие придёт к Клановцам, которые не захотят стать связанными, появятся проблемы.

Утомлённо Морган наклонился на стол, спрятав лицо в ладонях. Прищурив глаза, он оглядел своего друга.

— Хорошо, Эндрю, что ты предлагаешь в качестве альтернативы?

— Главари должны быть наказаны, конечно. Что касается остальных, те, кто откажутся присоединиться могут быть заперты в трюме до тех пор, как следующий прыжок принесёт нас в систему с обитаемыми планетами. Тогда они будут высажены.

Морган устало кивнул.

— Хорошо, так долго, сколько это соглашение не будет влиять на наш график, пусть это будет так.

21

Бухта озера Пресноводное

Система Мерибах

Глубокая периферия

17 Ноября 3059 1630 часов.

— Талон Один? Хатчлинг Один. На позиции, жду приказов. — Лейтенант Чарльз Эмрис говорил тихо и отчётливо во встроенный в шлем микрофон. Короткий всплеск помех закончил сообщение.

Эмрис и его взвод из двенадцати бронированных пехотинцев Лёгкой Кавалерии заняли место на значительном искусственном пространстве. Кто бы изначально ни очистил землю, которую теперь занимала пиратская база, бандиты были менее заботливыми в поддержании чистоты периметра. Плотная стена кустов и травы росла на краю базы, предоставляя пехотинцам такое хорошее прикрытие, которое они только могли желать. Эмрис сам прижался к земле, насколько позволял силовой костюм, под прикрытием кустов. Обладая камуфляжем костюма и тщательно подобранным укрытием, Эмрис знал, что стал практически невидимым с расстояния больше четырех метров.

Он также знал, что в нескольких километрах к востоку Боевые Роботы Пятого Ударного Батальона Лёгкой Кавалерии Эридана ждали его сообщения. Разведка была одной из задач, приписанных отряду бронированных пехотинцев Лёгкой Кавалерии. Силовые костюмы, применяемые членами отряда, не были во всем подобны так называемым «медвежьим костюмам», используемым Элементалами Кланов. Бронированная кожа была тоньше, и на костюмах отсутствовала тяжёлая противоРоботная ракетная установка и автоматическая медицинская установка их Клановских коллег. Однако, уровень защиты, способность к обороне и мобильность, обеспечиваемая стандартным силовым костюмом, была прорывом над тем уровнем, что имелся у регулярных пехотных войск Внутренней Сферы.

План операции был прост, по крайней мере, в теории. Бронированная пехота исследует местность и пиратскую базу и сообщит назад Капитану Мартину Иззату, командиру Двадцать Пятого Батальона Седьмого Полка Роботов. Как только сканирование объекта будет завершено, Роботы при их поддержке выдвинутся вперёд, чтобы захватить базу. Эрмис боялся, что другой офицер на поле будет похож на того парня, которого звали Мёрфи, чьи законы нервировали солдат с начала времён.

Используя информацию, доставленную немногими заключёнными, желающими сотрудничать, отёл разведки экспедиционного войска собрал грубую модель пиратской базы. Но когда Эмрис и его отряд, наконец, достигли места, упомянутого захваченными пиратами, он понял, что звать расшатанные хижины и ржавые металлические здания базой значило давать ей много больше доверия, чем следовало бы. Пиратские поселения выглядели больше как лагерь беженцев, которые создавала Лёгкая Кавалерия Эридана после кровавой битвы за Ковентри.

— Хатчлинг Один, вы можете дать удалённое изображение?

В ответ на запрос офицера, Лейтенант Эмрис активировал видео передатчик, встроенный в его коммуникатор дальнего радиуса действия. Система послала кодированный сигнал назад к ожидающим роботам, чьи компьютеры преобразовали сигнал в картинку на один из многих экранов кокпита.

Как может сражаться человек таким образом? — Удивился Эмрис. — Будучи окружённым компьютерными экранами и сиянием огней? Управлять костюмом все же не так сложно, как роботом.

Картинка, которую он передавал, состояла из полуразрушенных руин, собравшихся вокруг широко открытого пространства. В центре этой «городской площади» стояло полдюжины покрытых полосами ржавчины Роботов, тяжелейшим из них был 65 — тонный ДжагерМех, всё ещё несущий на себе пятна серого и чёрного городского камуфляжа.

Эмрис провёл камерой по кругу, приостанавливаясь на маленькой кучке женщин, возникших у входа в одну из хижин. Их рваные одежды могли раньше быть любого цвета, но сейчас они были заляпаны красным, цветом местной глины. Женщина несла пластиковую канистру, её задача осложнялась железными цепями, болтавшимися на её лодыжках.

Его любопытство о содержимом тюка, перешло в гнев, когда он понял, что пираты использовали женщин в роли рабов. Гнев исчез, когда он увидел, куда она тащит свою ношу.

— Хатчлинг Один, отходите. — Голос Капитана Иззата проскрежетал в ушах Эмриса. — Они направляются к тебе.

— Я не могу, Талон. — Голос Эмриса упал до шёпота, хотя женщина не могла бы услышать его через тяжело бронированный костюм. — Мы двинемся и они нас, без сомнения, засекут. Лучше атаковать сейчас и верить в нашу удачу.

— Хорошо, Хатчлинг, твой ход. Действуй, как описал, но опасайся потерь среди гражданских, О`кей.?

— Принято.

Эмрис довёл приказ до команды. Он знал, что большинство людей, эти женщины тоже, видели только то, что хотели видеть. При удаче они бы прошли мимо зелено-коричневых пехотинцев, не заметив ничего в кустах.

К несчастью ни удача, ни каприз мр. Мёрфи не были на его стороне.

Женщина, склонившаяся под тяжестью ноши, была приятна на вид и могла бы быть довольно красивой (трудно сказать под слоями грязи), неожиданно распрямилась, бросая свой груз. До того, как кто-нибудь из её уставших партнёрш сумел произнести хоть слово, она закричала и побежала к зданиям. Или попыталась. Она сделала три шага до того, как упасть на землю под ударом перчатки.

Эрмис думал, что падение выбьет воздух из её лёгких, но её даже ещё более громкий крик ужаса и тревоги доказал, что он был не прав.

— Медведи! Медведи! В лесу Медведи! — Женщина кричала в ту сторону, откуда пришла, ошибочно приняв бронированную пехоту Лёгкой Кавалерии за Клановских Элементалов. «Медведи» было сленговым названием, первоначально данным Элементалам во время вторжения Кланов. Перед сходством силовых костюмов Внутренней Сферы и боевой броней Кланов факт ошибки был понятен.

Эмрис выдал такую брань, что заставила бы покраснеть моряка. — Это случилось. Талон Один, мы были обнаружены. Хатчлинг выдвигается.

Двенадцать бронированных пехотинцев Первого Бронированного Пехотного отряда понеслись к зданиям.

Трое человек, одетых в чёрное и грязную броню вышли из той же двери, что и женщина. В руках каждого лежало оружие. Лидирующий бандит на самом деле сумел вскинуть оружие до того, как команда Эмриса сумела отреагировать. Язык пламени длиной в тридцать сантиметров вырвался из ствола штурмовой винтовки. Эмрис почувствовал в своей броне, как металлическая пуля выбила выемку, татуировку на укреплённой стальной оболочке. Видя, что его малое орудие было бесполезно против ночного кошмара, приближающегося все ближе, пират начал нащупывать огневой крючок гранатомёта, зажатого между штурмовой винтовкой Когио-Рейерсон-Тоширо.

Эмрис знал, что в то время как осколки маловероятно могли проникнуть через броню, полкилограмма взрывчатки, выстрелянные из гранатомёта, могли опрокинуть его костюм. Он вскинул свою левую, закованную в броню руку вверх и, убедившись, что рядом не было людей непричастных на другой стороне тонкой стены, выстрелил струю пулемётного огня. Пули прошли через пиратов, вращая безжизненные тела в жутком танце. За пиратами стена была практически дезинтегрированна.

Проносясь мимо все ещё дёргающихся тел, лейтенант вломился в дверь. Комната выглядела, как бойня. Шесть мужчин и две женщины, раздетые в различной степени, лежали вповалку на полу. Пятеро из них растянулись бесформенно, как только мёртвые могли лежать. Другие, запятнанные кровью, корчились от боли и шока ранений. Напротив дальней стены собралась маленькая кучка выживших, страх превратил их лица в маску смерти.

— Черт! — выругался Эмрис. Он остановился на долю секунды, прикидывая, успеет ли он исцелить раненых и обезопасить живущих. Конечно, он не мог оставить потенциальных врагов за собой.

Решение исчезло из его рук с чётким щелчком выстрелянной ракеты.

— Хатчлинг Один-Четыре. — Крик нёс ноту удивления и страха, которая не могла быть полностью скрыта металлическим качеством коммуникационной системы. — Вражеские роботы быстро приближаются. — Пауза, вероятно, в то время, как Пехотинец Кроу сделал выстрел из лазера в приближающегося врага. — Я определил троих средних. Один Блекджек, один Центурион и один Дервиш.

Включая внешний микрофон, Эмрис выкрикнул приказ испуганному рядовому. — Оставайся там. Если ты покинешь это здание, тебя убьют.

У тебя так же есть хороший шанс умереть, если ты останешься там. Мысль сама впрыгнула в его голову. Он заставил себя забыть о ней. Время для взаимных обвинений прошло. Прямо сейчас у него была работа, которую надо было делать.

Гром молнии, практически заглушённый шумопоглощающими системами костюма, встряхнул землю, когда струя заряженных частиц вонзилась в землю меньше чем в пяти метрах от того здания, откуда выскочил Эмрис. Долгие секунды он пытался сфокусироваться на том, что теперь он смотрел вверх на возвышающихся над зданиями громил. Потом удар от близкого промаха бросил его на спину.

Желая, чтобы его губы начали двигаться, Эмрис поднялся на ноги.

— Эл-тии, ты в порядке, тебе нужна медицинская помощь? — Безликая фигура силового костюма Сержанта Гриннелла возникла в стекле его шлема.

— Нет, — с его помощью Эмрис поднялся на ноги. — Нет, Сержант. Я в порядке.

— Отлично. Хотя я бы не пытался стрелять из твоих орудий. Дуло забито грязью.

— Дьявол. — Эмрис постучал по стволу пулемёта когтем костюма. — Что-нибудь хорошее?

— Нет. Ты, наверное, хорошо, падая, вонзил его в землю.

— Ааах! — Эмрис произнёс нечленораздельный рык раздражения. — Хорошо, Сержант, веди людей. Я останусь здесь и попытаюсь скоординироваться. Может быть, когда наземные зачищики придут, я смогу с их помощью прочистить эту пушку.

Эмрис чувствовал взгляд Гриннелла на себе даже через тяжело бронированное стекло, которое носил каждый из них. Не говоря ни слова, сержант повернулся, указал на развалины того, что когда-то было наземной машиной. Лейтенант упал на бронированное колено перед дымящимся, скрученным металлом.

В отличие от старших братьев его костюм не обладал свободным местом для тактического дисплея. Из того, что он мог определить по коротким, искажённым статикой сообщениям, его команда сумела уничтожить один робот, 20-тонный Локуст, почти до того, как пираты узнали об атаке. Некоторые бандиты были захвачены вдалеке от машин и сдались, когда пехотинцы Второго отряда ворвались в их бараки. Другим вражеским пилотам удалось пробраться к роботам до того, как атакующие сумели отрезать их. Теперь пираты втянули их в близкий бой. Взвод бронированной пехоты превосходил любых пеших воинов, но даже их тяжёлые бронекостюмы не могли долго продержаться против Боевых Роботов. Он нуждался в Седьмой Роте, чтобы освободить своих тяжело прижатых пехотинцев.

— Талон Один, это Хатчлинг Один-Один, — прокричал Эмрис в микрофон передатчика. — Где черт носит твоих ребят?

— Остынь, Один-Один. — Тонкий Ново Сирийский акцент Иззата смягчался в наушниках. — Кавалерия на подходе.

Рота Иззата начала сближаться с пиратской базой ещё до того, как стихло эхо первого выстрела пулемёта Эмриса. Первой на сцене появилась Валькирия Рядового Генри Стано. Зелёный новобранец, пылающий возбуждением от первого столкновения, вырвался вперёд основного тела Седьмой Роты Роботов. Несколько секунд Стано обменивался лазерным и ракетным огнём с пиратским Дервишем. Потом, разрушительный залп из ПИИ поймал его робота прямо под бронированные ребра. Желая встретить новую цель лицом, Стано сделал ошибку. Поворачиваясь, чтобы вступить в бой с Гриффином, который атаковал его фланк, он открыл свою тонкую спину повреждённому, но все ещё активному Дервишу. Броня Валькирии разлетелась под безжалостным ракетным залпом двадцати четырех ракет малого и дальнего радиуса действия и двумя лазерными молниями. Зашатавшись от полученного Стано начал жестоко бороться с управлением, стараясь сохранить робота на ногах. Когда панели корпуса Валькирии отлетели в сторону, нервы молодого воина дрогнули.

Веря, что ему остались только секунды жизни, Стано нажал черно-жёлтую кнопку катапультирования.

Недолгий, ужасный момент ничего не происходило. Потом молодой пилот был выброшен в небо из обречённой машины.

Взводный Сержант Стано, Виллис Рексер, влетел на поле, как раз в тот момент, когда мальчишка упал на землю. Падение, должно быть, шокировало новичка, потому что он не делал попыток выбраться из спасательного кресла или, встав на ноги, уйти от быстро разгорающейся битвы вокруг его. Щелчки пушки отвлекли внимание сержанта от его павшего рядового.

Дервиш вырастал в мониторе Рексера. Пара ракет малого радиуса действия выстрелила мимо его плеч, чтобы взорваться среди деревьев леса. Сержант ответил тремя лазерными лучами. Как только остаток его звена подошёл к схватке, Рексер сблизился с оппонентом и вскоре превратил его 55-тонную машину в дымящуюся рухлядь.

— Площадка, это Талон Один. — Система связи Невидимой Истины щёлкнула, как только распаковала короткий пакет сигнала, посланный офицером Лёгкой Кавалерии, руководящим атакой на пиратскую базу. — Рапорт о Статусе: Объект под охраной. Талон имеет пять раненых, один убитый. Три робота повреждены, но ремонтируемы, один под сомнением. Семь врагов уничтожены. Пятнадцать военнопленных захвачены. — Капитан Иззат приостановился на секунду. — Сорок пять беженцев освобождены и находятся у нас. Сэр, здесь ужасно. Пираты использовали беженцев из зоны оккупации Клана, как рабов. Большинство из них слабы, больны... Мы делаем для них все возможное, но я не знаю, будет ли это достаточным.

Не все пленные пиратов были ранены или стояли на пороге смерти из-за отсутствия лечения. Но Капитан Иззат был солдатом на этом месте, один из тех, кто привык видеть хорошее обхождение с пленными. Так ужасен был для него вид условий жизни пленных, что он сделал непреднамеренное преувеличение. По правде, только немногие из пленных были на пороге смерти от ран или надругательств и только один или двое из них, вероятно, умрут, несмотря на медицинскую помощь. Иззат выражал своё расстройство о том, что некоторые из них нуждались в полном медицинском боксе, а все что он имел это несколько боевых медиков.

Морган взглянул на Редбурна и Винстон, которые собрались на мостике Невидимой Истины, чтобы следить за развитием битвы. Лицо Редбурна было непроницаемым, но вокруг тёмных глаз Винстон виднелась усталость.

— Отлично, Талон Один, — произнёс Морган. — Позаботьтесь о нуждах беженцев. Охраняйте пленных и приготовьте их к переводу на флагман.

Морган чувствовал взгляд Винстон, буравящий его затылок, когда он отдавал следующий приказ.

— Капитан Иззат, удостоверьтесь, что вы задокументировали все, что видели и сделали в этом месте для возможного использования в полевом суде против пиратов.

Заняло примерно двадцать минут, чтобы сообщение и ответ прошли между флагманом и удалённой планетой. За это время и Морган, и Ариана Винстон тщательно остерегались темы самих пиратов, говоря об обращении с беженцами и лечении их.

— Повторите снова?

Морган повторил приказ и ещё двадцатью минутами спустя получил подтверждение от офицера Лёгкой Кавалерии. Возвращая наушники технику, он заставил себя повернуться к Винстон.

— Отлично, Маршал, — произнесла она, её голос был грубым, — похоже, вы получили-таки основания для трибунала против них.

До того, как Морган смог ответить, она отдала злой салют, повернулась на каблуках и выбежала с мостика.

Несколькими часами позже, Гусар пристыковался ко второму доку Невидимой Истины. Когда туннель доступа был готов, пятнадцать подавленно выглядевших пиратов были проведены в огромный грузовой трюм угрюмым пехотинцем Лёгкой Кавалерии. Как только команда безопасности Ком Гвардии приняла военнопленных, наёмник вернулся на свой корабль, который тут же отстыковался. За время всей операции никто из Кавалеристов не произнёс ни слова больше абсолютно необходимого. Предстоящая судьба захваченных пиратов была известна всему кораблю. Пехотинцы Эридана с их глубоко врождённой традицией порядочного и справедливого обращения с пленными были, как понятно, злы при мыслях о казни военнопленных. Факт, что эти пленные были бандитами — немногим хуже, чем обычные преступники — казался им несильно влияющим на суть дела.

Несколько дней заняло у Моргана закончить расспросы захваченных пиратов. Так велика была задача, что Эндрю Редбурн и Регис Гранди были позваны помочь им. Обычно, являясь вторым после Моргана офицером, Ариана Винстон должна была бы принять часть работы. Но она отказала. Вскоре после того, как она оставила Невидимую Истину, отправившись на командный корабль Лёгкой Кавалерии Эридана Геттисбург, он послала сообщение объясняющее причину её отказа.

— При любых других обстоятельствах, и если бы это был кто-то другой, а не вы, — произнесла она сквозь сжатые зубы, — я бы приказала моим людям не подчиняться вашим приказам. Но мы являемся Лёгкой Кавалерией Эридана, и это имя значит ещё кое-что. Мы согласились принять участие в операции. Так как вы командир экспедиционного войска, мы будем следовать вашим инструкциям в военной части дела до последней буквы. Однако, мы не будем иметь никакого участия в наказании заключённых.

Морган пытался успокоить Винстон, проинформировав о плане Редбурна не казнить пиратов, невиновных в убийствах. Все, чего он добился своими попытками, уложилось в короткую фразу.

— Вы, думаете, это меняет дело? — произнесла она, потом разорвав связь, даже не ожидая ответа.

Военный трибунал был проведён за два дня. Гранди, Редбурн и Командор Бересик составляли трибунал, четверо пиратов были признанны в пиратстве, воровстве, убийствах и других преступлениях. За это трибунал вынес им приговор — смерть.

Скоро и без фанфар преступники были казнены, и их тела были выброшены в космос. Остальные пираты, повинные в меньших преступлениях должны были быть высажены на планету. В некоторой степени это было более жестокое предложение, чем то, что получили их главари. Эти люди будут высажены на необитаемую планету со снаряжением и ресурсами необходимыми как раз для того, чтобы постараться выжить. Если им удастся выжить в глуши, то это случится через тяжёлую работу и старание.

В то время, как процедуры шли своим путём, Ариана Винстон только один раз связывалась с флагманом, в этом коммюнике она просила, чтобы Лёгкая Кавалерия была освобождена от обязанностей по поддержанию безопасности команд по сбору воды. Её гнев явно проступал за формально спокойными словами, Винстон объяснила, что она не хотела бы, чтобы её люди встречались с напоминаниями о том, что произошло на борту флагмана.

В попытках заключить мир с ней, Морган согласился заместить группы Лёгкой Кавалерии Первым Полком Катильских Улан.

Позже в этот день он вызвал Эндрю Редбурна в свой флагманский офис. В первый раз с начала операции Редбурн заметил, каким усталым стало лицо его друга.

— Скажи мне кое-что, Энди. Что, как ты думаешь, на самом деле съедает Винстон?

Редбурн откинулся в своём кресле, несколько секунд формулируя ответ.

— Хорошо, я не могу ничего сказать точно. Я могу только догадываться. Мне бы пришлось выложить это рядом с причинами, по которым Лёгкая Кавалерия была выбрана для этой миссии. Они плотно связаны с прошлым, весь свой путь от Звёздной Лиги.

— Вы когда-нибудь приглядывались к их группам? Я имею в виду, действительно близко? Их Пятнадцатый Батальон носит красную ленту, чтобы напоминать себе о резне в Сендай, помните? Две тысячи гражданских, мужчин, женщин и детей, были убиты Йюмиро Куритой.

— Теперь, вот вы, просите их провести казнь пленных. Я не говорю, что мы делаем это неправильно, но подумайте об этом именно так. Прожив всю свою жизнь в традициях, которые требуют защиты гражданских и военнопленных, это сложно отложить в сторону, даже для пиратов, даже для кучки настоящих сволочей, которые должны умереть.

Редбурн наклонился вперёд и произнёс, — Возможно, она успокоится вскоре. Сейчас я бы оставил её в покое.

Принципиальный уход Винстон не был концом проблем, которые пришлось встретить Моргану во время трибунала и казни пиратских лидеров. Вскоре после разговора с Редбурном к нему пришёл Пол Мастерс.

— Маршал Хасек-Дэвион, — начал он без промедления. — Правдивы ли слухи? Правда ли вы казнили пленных?

Храни меня бог от идеалистов. Морган отложил свои мысли в сторону, поворачиваясь к нему.

— Да, Полковник Мастерс. Я действительно приказал казнить пленных. Эти люди были лидерами пиратской банды, которая жила на рабах, захваченных в Оккупационной Зоне Кланов. Они были осуждены в убийстве и пиратстве военным судом, и казнены в соответствии с кодексом военного правосудия. Остальные пираты, виновные в меньших преступлениях будут высажены в следующей подходящей необитаемой системе.

Мастерс приостановился, поражённый прямотой ответа. Он не долго молчал.

— Сэр, я понимаю тот факт, что это военная операция. Я также понимаю тот факт, что вы командующий этой военной операции. Ваше право на полевой суд тоже вне сомнения.

— Я не прошу сомневаться в процессе суда. Я не сомневаюсь, что услышанное было ужасным и приговор справедлив. Но, сэр, я должен опротестовать тот факт, что основной командный состав не был информирован об этой процедуре до той поры, как она завершилась. Действие со столь далеко текущими последствиями должно было включать присутствие ВСЕХ подразделений, включённых в экспедиционное войско.

— Маршал Хасек-Дэвион, со всем моим уважением, я должен предупредить Вас, сэр, и наиболее строго, чтобы Вы не предпринимали любых дальнейших действий без, по крайней мере, формального совещания со всеми командирами подразделений под вашим руководством.

— Это совместная попытка, — произнёс неподвижно Морган. — Мы ждём вашего сотрудничества.

22

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Безымянная Звёздная Система

Глубокая Периферия

15 декабря 3059 1810 часов

Восприятие Моргана вернулось в норму, когда Невидимая Истина вырвалась из гиперкосмоса. Экспедиционное войско прошло четыре прыжка, сто двадцать световых лет от системы Мерибах названной так Корпусом Исследователей, которые впервые открыли её. Мерибах, как знал Морган, было названием из Библии. Это было то место, где Моисей извлёк воду из скалы. Как и многие места в Старом Завете, Мерибах имел и другое название, Массах. Эти слова значили «Ссора» и «Испытание». Он также знал, что из-за того, что Моисей провалил своё испытание в Мерибах, ему было запрещён вход в обещанную землю.

Слово ссора не точно передавало его с Арианой Винстон отношения, но обещанное Редбурном примирение заняло больше, чем «совсем немного». На самом деле прошли почти две полные недели. Она тщательно избегала Моргана кроме случаев важных дискуссий о готовности подразделений, переменного расписания истребителей и других военных вещей, но даже эти отношения были натянуты.

Хотя среди командного состава были люди, которые считали уход Винстон обидой из-за болезненного характера, но Морган считал по-другому. Вполне понятно, что она была зла — не из-за осуждённых и казнённых Морганом пиратов: она понимала необходимость военного правосудия. Её гнев был результатом сорока семи лет жизни с принципами гуманного обхождения с пленными Лёгкой Кавалерии, которые столкнулись с реалиями новой эры современной войны, в которой единственной истиной было «убей или убьют тебя». Морган тоже чувствовал тяжесть некоторых из этих сомнений. Даже в свете возрождённой Звёздной Лиги и того, что это обещало, тяжкие реалии тотальной войны должны быть встречены. Инцидент в Мерибах был просто первым тестом политики экспедиционного войска «присоединись или умри»— политики, которую никто до конца не понимал до тех пор, как пришло время применить её.

Морган делал все возможные попытки возродить дружеские отношения, которые у него были с Винстон, но безуспешно. Она просто игнорировала любые утверждения или вопросы, которые не были прямо связанны с операцией экспедиционного войска.

Потом, одним утром две недели назад, Морган сделал замечание о плохом качестве кофе, принесённого командному составу на брифинг.

— Должно быть грузчики смешали кофе и уголь, — произнесла Винстон, как будто ничего не произошло между ними. Потом она сделала второй глоток густой, чёрной жидкости, встряхнулась и отставила чашку в сторону. — Фуу. На второй взгляд кажется, что уголь был бы вкуснее, чем это.

Это было не многим, но после двух недель натянутых отношений, и это было началом. Морган боялся, что инцидент в Мерибах раскрыл пропасть между ним и Винстон. Это было бы плохо и для миссии, и для самого Моргана.

Любые другие продвижение были прерваны голосом офицера связи Истины, пронёсшимся по мостику.

— Сер, Рейнджер сообщает о контакте с несколькими неопознанными кораблями. Капитан Уинслоу ждёт инструкций.

— Что? — Удивление захватило Моргана, при внезапном звуке тревоги. — Покажите мне.

В ответ на его команду четыре тонких картинки зажглись огнём, в то время как они плыли над полом голотанка.

— Вы можете определить?

— Нет, сэр. — Сенсорный техник вводил команды так быстро, как только мог, пытаясь получить большее разрешение от сканнеров Истины. — Ближайшее дружеское судно это Рейнджер. Капитан Уинслоу сообщает, что не может определить их.

— Проклятие, — выругался Морган. — Общую тревогу. Огневые команды на посты. Приготовиться к запуску истребителей.

Звук тревоги звучащий каждый раз, когда экспедиционное войско входило в новую систему, стал рутинной мерой. Но на этот раз все было по-другому. Клаксон ещё не начал звучать, когда пошли первые рапорты от огневых станций. Каким-то образом мужчины и женщины войска почувствовали, что эта тревога является настоящей. Командор Бересик сообщил, что «все станции готовы» через четыре минуты, что составило полные пятнадцать секунд превышения предыдущего рекорда.

— Маршал, — позвал техник связи. — Рейнджер сообщает положительную идентификацию целей. Сейчас классифицируем эти суда, как бандитов.

Идентификационные коды, плавающие рядом с картинками вражеских судов, мигнули и изменились. Самая большая из картинок, теперь точно Корабль Войны, несла метку КНГРСС.

— Сэр, Рейнджер идентифицирует бандитов, как один фрегат класса Конгресс, два разрушителя класса Смерч и один транспорт класса Захватчик. Рейнджер все ещё далеко от целей, чтобы получить сведения о принадлежности к конкретному Клану. Капитан Уинслоу сообщает, что бандиты могут пытаться свернуть паруса, чтобы выпрыгнуть.

— Хорошо. Командор Бересик, это ваша работа. Передаю вам командование, сэр. -Произнёс Морган. — Я попытаюсь не мешаться под ногами.

Бересик кивнул и начал отдавать приказы.

— Командор принял командование. Россток остаётся с транспортами. Всем другим Кораблям Войны, начать сближение с бандитами на высоком ускорении. Транспорты отсоединят свою приписанную Флотилию Защитных Шаттлов. ФЗШ займёт место в формации с Кораблями Войны.

— Давайте зададим им, мальчики и девочки.

Майор Михаил Риан дотронулся до маленькой, болезненной ссадины на голове, прямо над линией волос. Когда поднялась тревога, он спал в своей койке на борту Харуны. Заметавшись спросонья, он попытался выбраться из койки. К счастью его ранг давал ему право на частную каюту и его сосед, главный орудийный офицер Харуны, был на задании. Ремни заплелись за колени Риана, превращая грациозный прыжок в беспорядоченное вращение. Его металлический стул прекратил падение ударом в череп.

Вспотев, как отвергнутая куртизанка, он отругал себя, с трудом сопротивляясь желанию потратить несколько секунд на приведение всего в порядок. Наконец он выскочил из комнаты, и одновременно доставая свой «прыжковый костюм» из шкафа, стоящего рядом с выходом. Необутый, одетый только в короткие шорты он пробежал по коридору, чтобы поймать лифт, который доставит его вниз, к боевым станциям.

К тому моменту, как лифт раскрыл двери на Палубу Десять фрегата, Риан уже одел свой оливковый костюм, борясь с одеждой в тесном пространстве кабины. Он был все ещё бос, когда бежал через коридор во второй грузовой трюм Харуны. Пространство было подсвечено несколькими флуоресцентными лампами, встроенными в потолок в дюжине метров над головой.

— Комбан ва, майор, — произнесла Ганжин Карлотта Сиор, наблюдавшая его впечатляющий, если не величественный вход.

— Скажи как дела Билл. Что происходит?

Таи-и Уилльям Калп, беловолосый, голубоглазый лидер Команды Пять, как раз переключал интерком трюма в режим ожидания, когда прибыл Риан.

— Нам приказали «боевым станциям: загрузка», Майор. — Урождённый Стернверда, планеты захваченной Кланом Медведя, Калп устрашающе ухмыльнулся, что было особенно усиленно слабым освещением. — Они сказали мне, что они попали во флотилию Клана, и Бересик двигается на сближение. ОТО также сказал, что вам необходимо отчитаться, как только прибудете сюда.

Риан прошёл мимо подчинённого и включил коммуникатор.

— Мостик, Тактический Офицер.

— Командир, это Майор Риан. Что вы от нас хотите?

— Шо-са, — произнёс Лейтенант-Командир Масаширо Кобайаши. Офицер по Тактическим Операциям был старым офицером ВССД. Он отверг идею о перемене давно устоявшейся системы рангов для целей коалиционного войска или возрождённой Звёздной Лиги. — Приготовьте ваши команды к погрузке на борт Бизана. Вам следует приготовиться к запуску абордажной операции.

— Принято. — Риан улыбался, разрывая связь. Кобайаши был ограниченным формалистом, который считал Элитные Ударные Команды Дракона необходимым злом, стоящим лишь на одну ступень выше грязных, бесчестных ниндзя. Риан наслаждался дёрганьем командной цепи, когда только появлялась возможность. Его удовлетворение виднелось на лице, когда он повернулся к членам своего отряда.

— Отлично, одевайтесь.

Тридцать командос понеслись через трюм. Одновременно со своей командой Риан достиг старого квадратного модуля, где ждал его персональный техник по боевому костюму Симон Низимура. Сперва, идея иметь своего приписанного техника показалась Риану странной. Но когда он впервые попытался влезть в свой Кейдж костюм без помощи техника, он познал ценность помощи эксперта.

С полным отсутствием заботы о приличиях или стеснительности Риан стянул прыжковый костюм. Он знал, что мужчины и женщины из его команды были профессионалами, которые считали ниже своего достоинства рассматривать друг друга, когда они готовятся к битве. Один из техников, первоначально приписанный к команде был перемещён только через день работы. Он сделал несколько плоских замечаний о притягательной специалистке по связи Команды Пять. Капитану Йосуке [DN1] пришлось оттаскивать трех членов команды от несчастного техника, чтобы они не убили его. Техник был отослан домой с позором, тяжёлый гипс обездвижил его руку.

Единственной вещью, которую сделал Риан, это было отступить в тень, когда он менял короткие шорты на тонкий серый костюм. Тесно прилегающая одежда была модифицированной версией охлаждающего жилета пилота робота. Тяжёлая одежда содержала тысячи маленьких трубочек, которые несли некий вариант охладителя, используемого для защиты пилота от генерируемого тепла во время работы робота в битве. Костюм, который включал капюшон, перчатки и ботинки, также нёс усложнённую сенсорную систему, которая переносит движения и боевые команды в компьютер боевого костюма. Система также оценивала физическое состояние оператора. Компьютер мог бы регулировать при необходимости скорость и количество охладителя, который тёк через костюм, выделять обезболивающие, стимуляторы или антибиотики из маленькой аптечки, встроенной в скелет брони.

Как только он удостоверился, что нательный костюм не будет морщиться в локтях и коленях, вокруг рук или шеи, как это происходило в прошлых тренировках, Риан вцепился в стальную балку, встроенную в люк костюма примерно в двух метрах над палубой. Используя этот поручень, он просунул ноги в нижнюю часть усиленной боевой брони. Композитные материалы и сталь всегда были холодными, когда он проникал в костюм, но быстро нагревались, как только система костюма передавала данные о его теле в компьютер брони.

Как только ступни Риана были захвачены тяжёлыми ботинками, Низимура шагнул вперёд, чтобы помочь ему, приладить грудную панель. Как только он присоединял части брони, техник проверял соединения, удостоверяясь, что все швы, трубки и замки правильно соединились.

Риан не торопил этот процесс. Однажды во время тренировок на Дефиансе пехотинец из Команды Четыре пропустил некоторые процессы проверки. Левая рука не принимала нужного захвата ружья, а сам Рядовой Кии получил полную дозу зловонного газа, когда шов пропустил течь в середине столкновения с Лиранской Стражей.

Когда последний кусок брони был помещён на место, Низимура достал пучок проводов, тянущихся от аппарата, прикреплённого на его левом запястье. Вставляя металлические штекеры в гнёзда на внешней структуре брони, Низимура начал быструю диагностику и калибровку систем брони. Как только техник удрал медузообразный пучок проводов, Риан использовал полностью работающие руки костюма, чтобы присоединить специально модифицированную винтовку Блазера к крюку, встроенному в правое плечо брони. Следующая калибровка показала, что оружие было правильно направленно целеуказующими сенсорами и дисплеем.

Остальные члены команды будут вооружены винтовками Блазера, измельчителями и другими малыми руками. Рядовой Тежи Накамура, специалист команды по вооружению, нёс тяжёлый Императорский гранатомёт. Карлотта Сиор была единственной, кто была не рада Кейдж костюму. Являясь снайпером команды, она считала, что неуклюжая броня мешала точности. Сиор даже заставила техников модифицировать винтовку Минолта 9000, чтобы лучше работать с руками костюма. В тренировках Ло удалось выбить двадцать три из двадцати пяти мишеней размером с человека, находящихся на расстоянии километра, используя улучшенную прицельную систему костюма. Сегодня она будет вооружена винтовкой Блазера.

Каждый в отряде будет иметь специально модифицированный вибро-меч, присоединённый к каркасу костюма. Хотя оружие могло бы выглядеть глупо или архаично на арене современных битв, пехотинцы ЭУКД знали лучше. Во время командных операций против Вторжения Кланов, которые были столь секретны, что детали ещё только будут разглашены, каждый член команды убил по крайней мере по одному Элементалу этим высокотехнологичным мечом. Шли слухи, что Элементалы опасались вибро-меча больше, чем Пушки Гаусса.

Многие из уже вооружённых воинов несли неуклюжие сумки, присоединённые к костюму в грузовых точках. Некоторые, как Рядовой Акида из Команды Шесть Риана нёс сумку, загруженную бронебойными зарядами. Взводный Капрал Ринг из Команды Пять нёс маленький, мощный плазменный резак.

Риан дотронулся до встроенного в шлем коммуникатора.

— Проверка связи, Команда Шесть?

— Шесть-Два на связи.

— Шесть-Три здесь.

— Шесть-Четыре готовы.

Риан также проверил лидеров Четвёртой и Пятой команд, чтобы быть уверенным, что все воины под его командованием готовы к выполнению миссии.

— Отлично, слушайте приказ. — Тихо проговорил Риан. — Нашей задачей является подготовка к абордажной операции. Нам передали инструкции погрузиться на борт Бизана и быть готовыми к запуску.

— Мы не закончим до тех пор, как судно, являющееся нашей целью не будет обезврежено. Основной флот боевых кораблей будет пытаться запутать врага, пока мы не дойдём до него, и прикрывать команды пока мы не достигнем радиуса захвата. В это время Харуна доставит нас как можно ближе к цели. Потом штурмовой корабль и боевые такси проделают остаток пути. И вот тогда все будет зависеть от нас.

— Что-нибудь известно о цели? —вмешался Капитан Йосуке.

— Нет, нет ещё. — В голосе Риана было слышно беспокойство. — Если это транспорт или Шаттл, то все нормально. Если они ожидают, что мы захватим Корабль Войны ... будет во что поиграть.

* * *

— Что вы сказали? — Звёздный Полковник Алонсо закричал на рыжеволосую женщину, сидящую за основной сенсорной контрольной панелью.

Алонсо был образцом воина Клана Призрачных Медведей, высокий мускулистый человек. Он был горд своей силой, устойчивостью и выдержкой, черты которые его Клан почитал в громадном хищнике — тотеме, водящемся на Стране Мечты, чьё имя они носили.

— Звёздный Полковник, большое число неопределённых кораблей возникает из гиперкосмоса, зона один-шесть-пять, Марка пять-два.

— Идентифицируйте.

— Сенсоры показывают шесть Кораблей Войны, включая один боевой крейсер класса Камерон, три разрушителя, два Эссекса и один класса Лола. Остальные корабли неизвестного класса. — Оператор нажала несколько кнопок. — Остальные нарушители, как кажется, являются транспортниками, включая несколько прыжковых кораблей класса Монолит и Звёздный Лорд.

— Кто они?

— Неизвестно, Звёздный полковник. — Техник работал за своей консолью с бешеным темпом, чтобы усилить разрешение сенсоров. — Нарушители не передают распознаваемых транспортных идентификационных кодов, и они все ещё далеко для детального сканирования. Если бы я делала догадки, я бы сказала, что нарушители являются потенциальными врагами.

Алонсо зажал свой подбородок правой рукой, как будто обдумывая сложный рапорт. Его маленькая флотилия, которая транспортировала гражданских людей Клана во Внутреннюю Сферу, была довольно далеко от основных линий связи между Зоной Оккупации Кланов и домашними мирами. Маршрут конвоя был выбран специально из-за удалённости запланированных прыжковых точек.

Возможно, что вторгшиеся корабли были Кошками Сверхновой или Дымчатыми Ягуарами, переводящими свои армии во Внутреннюю Сферу, чтобы разделаться с рейдами, запущенными Синдикатом Дракона.

Однако, существующие приказы запрещали полагаться на подобную возможность и Алонсо не достиг бы ранга Звёздного Полковника, если бы ни подчинялся приказам.

— Оператор, проверьте показания.

Секунды текли, и черноволосый офицер наблюдал, как пальцы техника порхают над инструментом.

— Сканирование подтверждено. Один Камерон, одна Лола и два Эссекса. Сканирование также предполагает, что один из неизвестных подходит под предоставленные Стражей данные о фрегате класса Куиши из Синдиката Дракона.

— Что? — Алонсо знал, что Стража, Клановская версия разведывательной организации, получила ограниченные данные о новейших военных разработках Внутренней Сферы. Он просто не мог поверить, что один из новых Кораблей Войны мог быть здесь, так далеко от Внутренней Сферы.

— Огненный Клык сообщает, что лидирующее вражеское судно, имеет знак Ком Гвардии... — слова застряли в горле оператора.

— Что такое? — оливковая кожа Алонсо стала красной, когда кровь прилила к щекам и лбу.

— Звёздный Полковник... — Техник помедлил, возможно, боясь вызвать взрыв легендарного темперамента Алонсо. — Огненный Клык сообщает, что лидирующее судно врага, Лола, несёт метку Ком Гвардии и Оборонительного Войска Звёздной Лиги.

— ПОВТОРИ ЭТО ЕЩЁ РАЗ... уставился Алонсо на техника.

— Звёздный Полковник, все вторгшиеся корабли несут знак Оборонительного Войска Звёздной Лиги.

— Этого не может быть. Нет никакой Звёздной Лиги. Терра ещё не пала. Это трюк. Грязный, кощунственный трюк этих варваров из Внутренней Сферы. — С гневом произнёс Алонсо.

— Звёздный Полковник, — вольнорожденный техник подал голос. — Вражеский Командир на связи. Он призывает нас сдаться.

— Какого дьявола...

Повинуясь короткому жесту Алонсо, техник направил входящее сообщение в голотанк мостика Сияющего Когтя. Появилось изображение высокого, развитого человека, одетого в униформу Генерала Звёздной Лиги. Алонсо сперва сфокусировался на униформе. Четыре тонких золотых трубки красовались на левом плече пиджака. Большое количество нашивок и наград занимали грудь, включая сияющий Брильянтовый Солнечный Взрыв. Над этими отвратительными непристойностями, которые, как считал Алонсо, деградируют истинного воина, верхом бесстыдства была серебряная Звезда Камерона.

Наконец, Алонсо охватил взглядом остаток униформы человека. Зеленые глаза сияли на гордом, сильном и красивом лице. Рыжие волосы были сильно пробиты сединой.

— Внимание, всем Клановым Кораблям, Я, Маршал Морган Хасек-Дэвион, командир Экспедиционного Войска Змей Звёздной Лиги. Пусть это будет моя Заявка. — Чувствовалась гордость в сильном, чистом голосе. — Я буду атаковать ваши суда и вас самих. Мы будем действовать всеми кораблями кроме одного Корабля Войны. Я объявляю изорлой любой корабль, ставший неспособным к полёту или бою, и объявляю его пассажиров и команду связанными. Какие войска вы поставите на защиту?

Странная сила присутствия этого человека заставила Алонсо застыть на секунду. Это было, как будто он смотрел через магическое окно назад, через три сотни лет, и видел одного из предков Клана, которых они всегда старались повторить. Потом, разум очистился от подобной глупости, заместив её горящим гневом. Если эти сураты захотели поиграть в Звёздную Лигу, пускай играют. Они получат все наихудшее за это притворство.

— Я Звёздный Полковник Алонсо Жильмуар из Клана Призрачных Медведей. Я не признаю вашего заявления о Звёздной Лиге. — Алонсо почувствовал удовлетворение, называя этого Моргана Хасек-Дэвиона лжецом. — Я принимаю вашу Заявку. Я буду защищать мой флот всем, чем я располагаю.

Алонсо провёл пальцами по горлу, приказывая технику оборвать связь. До того, как картинка в голотанке исчезла, Алонсо начал выкрикивать приказы голосом, наполненным яростью.

— Послать всем командам. Боевым станциям. Всем Кораблям Войны следует закончить сворачивание прыжковых парусов, если это можно сделать быстро. Если нет, то им следует отрезать парус. Они будут подобраны позже. Как только флот освободится для манёвра, начать сближение с врагом.

Это не хорошо, не по Клановски. Именно злого медведя ловят в ловушку охотники. Я должен совладать с гневом. Алонсо приостановился, глубоко вдохнув, чтобы очистить мысли и собраться. Постепенно действие гнева начало уменьшаться.

— Звёздный Полковник, не должны ли мы послать Зимний Ветер назад на Аркадию? Следует послать весть Ханам.

Алонсо поднял взгляд на говорившего матроса.

— Нег! Они назвали изорлой все наши корабли в этом бою. Мы уничтожим этих кощунственных суратов, которые прикрылись именем Звёздной Лиги. Потом, как только мы смоем грязь от их присутствия, мы вернёмся назад на Аркадию и к каждому Клановцу и Клану с триумфом.

До того, как Алонсо закончил речь, дюжина голосов возникла на мостике Клыка. Приказы посылались другим кораблям флотилии. Воинов созывали на битву. Звёздный Полковник Алонсо обозревал хаос на мостике и удовлетворённо кивнул. Хотя и не все члены его команды были из касты Воинов, в этот момент каждый во флотилии готовился к битве.

Глядя на голографическое представление Кораблей Войны Внутренней Сферы, по мере того, как они совершали своё медленное, величественное движение через холодный, безжизненный космос, разделяющий два флота, незнакомый холод пробежал по его спине. Вместе с ним пришло осознание того, что Звёздный Полковник Алонсо должен был начать первую битву новой фазы войны.

Его губы двигались, когда он тихо цитировал строчки из предания:

Нет никого сильнее, никого безжалостней,

Чем Призрачный Медведь.

Никто не может выстоять против него.

Мы знаем то, что должно быть истиной:

Призрачный Медведь побеждает всех.

Стихи застыли на его губах. По какой-то непонятной причине звучащие, мощные слова оставили горький вкус на его языке. Неожиданная атака сомнений была так нехарактерна, так удивительна, что строчки, как казалось, звучали пустыми, как скорлупа.

Неожиданно, Алонсо почувствовал ощущение, которого он никогда не знал за свою короткую, кровавую жизнь Воина Клана.

Это чувство было страхом.

23

КВС Рейнджер

Безымянная Звёздная Система

Глубокая Периферия

15 Декабря 3059 1810 часов.

Капитан Мерсия Уинслоу стояла около своей командной консоли на борту Рейнджера, держась рукой за поручень, присоединённый к стальной оболочке панели. На экране мостика она могла легко выделить квартет открытых белых кругов, которые нацеливающая и отслеживающая система Корабля Войны отобразила, чтобы представить неизвестных контактеров. Если цели были бы определены, как враги, иконки автоматически переключились бы на красные треугольники.

Рейнджер вышел из гиперкосмоса через тридцать секунд после флагманского корабля, но был первым, кто заметил неидентифицированные суда. Поскольку она находилась ближе всех к ним, ей было приказано сблизиться с неизвестными кораблями. Уинслоу, как и все в экспедиционном войске знала, что это были враги. Экспедиционное войско прошло шесть сотен световых лет от дальнего края Альянса Внешних Миров. Кроме малых прыжковых кораблей класса Скаут, пилотируемых Корпусом Исследователей, ни одно судно Внутренней Сферы никогда не проникала так глубоко в неизведанную часть космоса со времён Исхода. Однако сейчас экспедиционному войску пришлось следовать процедурам, разработанным во время тренировок, предшествовавших их отлёту, процедурам отточенным до боевой остроты с каждым удачным прыжком на вражескую территорию.

Когда поступил приказ сближаться с неизвестными, Уинслоу приказала команде своего Разрушителя класса Лола III занять места на боевых станциях. Немедленно слабый голубой свет заменил белый, распространяемый верхними панелями. Уинслоу знала, что смена света была предназначена для того, чтобы сделать легче операторам сенсоров и орудий находить мелкие детали на их дисплеях.

Она также знала, что действительная причина уходила корнями к первой глобальной войне на Терре. В ранние дни морских боев примитивные субмарины, ведомые враждующими нациями, могли, по выбору, начинать атаки ночью. В те дни, корабли использовали мягкий красный свет, чтобы позволить глазам капитана приспособиться к тусклому свету поверхности до того, как смотреть в перископ. В позднюю часть двадцатого столетия было обнаружено, что голубой свет был лучше для глаз матросов. Уинслоу подозревала, что настоящей причиной того, что она получала головную боль от напряжённых глаз, было то, что военные планировщики и кораблестроители были весьма ограничены. Если традиция говорила о голубых огнях, когда звучит тревога, тогда голубые огни должны гореть.

По мере того, как её глаза приспосабливались к изменению света, низкий, сексуальный женский голос прозвучал по кораблю.

— Основная тревога, Основная тревога. Всем занять свои места. Это не учения. Тревога. Тревога.

Голубой свет меньше надоедал Уинслоу, чем генерированный компьютером голос. Она знала, что годы исследований показывали, что члены команды, мужчины и женщины уделяли больше внимания такому женскому голосу, чем точному, сильному мужскому, популярному благодаря бесчисленному количеству тривидео и голодрам. Это не останавливало её от ощущения раздражения от предположений о качествах несуществующей женщины.

Это была странная затерянная ревность, говорила она себе снова и снова. Уинслоу была хорошо выглядящей женщиной на взгляд любого человека. Молодая, хорошо сложенная, с длинными каштановыми волосами, собранными в тугой пучок у основания шеи. Она выглядела скорее как актриса в низко-бюджетном головиде, играющая роль флотского офицера, чем гениальным стратегом. Нет, Мерсия Уинслоу не любила фантомную соблазнительность, потому что это была война, и война была серьёзным делом.

Одно за другим различные отделения докладывали о готовности, используя тот же стиль, что был слышан во все века войн кораблей.

— Офицер по вооружению сообщает, что все станции заряжены и готовы.

— Инженеры сообщают, что все станции готовы.

Так это шло до тех пор, пока её исполнительный офицер, Джексон Росс, не произнёс, — Все отделения сообщают о готовности, Капитан.

— Отлично, Мр. Росс. — Уинслоу показала на мигающие белые круги. — Задействуйте маневровые двигатели. Сближаться на огневой радиус с целями.

— Капитан. — Это был голос главного малого офицера, управляющего сенсорными панелями. — Я считаю, что неизвестные являются одним прыжковым кораблём класса Захватчик и тремя Кораблями Войны: два Смерча и один Конгресс. Все несут знак Клана Призрачного Медведя. Цели сворачивают прыжковые паруса. Выглядит, как будто они собираются убежать.

— Или сблизиться для боя, — вставил Росс от своей станции.

— Мр. Хельд достаточно ли мы близко для визуального контакта.

— Да сэр, — ответил главный по сенсорам. — Сейчас будет на экране.

— Капитан, лидирующий Смерч отрезал свои паруса. Все три Корабля Войны повернули на перехват. Я думаю, что они хотят вступит в бой.

— Что с Захватчиком?

— Все ещё сворачивает парус. — Хельд даже не оторвал глаз от дисплея. — Хей, я заметил всплеск энергии в двигательном отсеке. Я думаю, что они пытаются прогреть прыжковый двигатель. Капитан, они пытаются убежать.

Уинслоу слегка нахмурилась от этой новости. Если врагу удастся подать энергию от двигателей к гиперпространственным установкам, корабль мог выпрыгнуть из системы до того, как Рейнджер смог бы сблизиться на эффективное огневое расстояние. С другой стороны если техники, работающие в горячем, тесном пространстве инженерной комнаты прыжкового корабля, не будут особенно аккуратными, то они могут нанести серьёзное повреждение прыжковым двигателям. Смогут они это сделать или нет, зависит целиком от искусства техников и от того, как много энергии они смогли собрать с помощью паруса.

Уинслоу слегка поворачивалась до тех пор, пока Лейтенант Фонтаназза, офицер по системам вооружения, не стала видна углом глаза.

— Мр. Фонтаназза, зафиксируйте Белых Акул на корабль класса Захватчик. Мы не должны дать ему скрыться.

— Да, сэр. — Пальцы офицера Ком Гвардии пронеслись над контрольной панелью. Как и Уинслоу, Фонтаназза была женщиной. Флотская традиция, подкреплённая веками боев на голубой воде Терры, диктовала, что все офицеры, невзирая на возраст, должны именоваться, Мистер.

— Сэр, — произнесла Фонтаназза, закончив расчёт. — Ракетный контроль сообщает, что только один ракетный порт будет способен засечь цель.

— Хорошо. — Процедила Уинслоу слова сквозь зубы. — Зафиксируйте Акулу на цель. Штурман, влево на пятнадцать градусов. Контроль запуска, приготовьтесь к запуску истребителей. Орудийная команда, приготовьтесь к работе, когда орудия смогут достичь цели.

— Мр. Хельд расстояние до цели?

— Сорок-семь-ноль километров, сближаемся.

— Мр. Фонтаназза огонь Акулой, когда будет достигнут оптимальный рубеж для хорошего попадания. Потом перезарядка и огонь по усмотрению. Орудия будут свободны на трехстах шестидесяти километрах.

— Мне не важно, что ваши инструменты показывают. Я хочу, чтобы эти двигатели зарядились, немедленно!

Звёздный Капитан Гектор был бледен. Его тонкие, белые волосы, казалось, взорвались гневом вокруг сияющих глаз. Прошло почти пятнадцать минут, с тех пор, как Урсус сообщил о первых следах электромагнитного импульса и инфракрасной вспышки, которая сопровождала прибытие прыжкового корабля. С тех пор, Гектор кричал на инженерный состав, в основном состоящий из вольнорожденных техников, заставляя их привести двигатели Зимнего Ветра в рабочий режим. Он не имел доказательств, что приближающиеся суда были врагами, но ни один капитан корабля, заслуженно несущий это имя, не любил быть пойманным в беспомощном положении, с полузаряженными двигателями другим приближающимся кораблём неизвестного происхождения и, возможно, с враждебными намерениями. Иногда случалось, что Корабли Войны одного Клана объявляли об Испытании Владения против судов, принадлежащих другому Клану. Не часто, но достаточно, чтобы заставить хорошего капитана бояться возможной угрозы судну.

Звёздный Капитан жил в соответствии со своим именем, обращаясь со своими подчинёнными на грани брани. Он не мог похвастать, что понимает работу корабля класса Захватчик. Все, что он знал, заключалось в том, что прыжковые двигатели должны быть полностью заряжены до того, как сделать попытку покинуть систему. Он понимал, что, используя прыжковый паруса Ветра, двигатели достигнут минимального используемого заряда за пять часов, но неопознанные вражеские корабли возникли менее чем в шести сотнях километров от группы из четырех судов. Хотя его корабль и не был Кораблём Войны, он до боли желал схватиться с врагом. Только понимание, что ему было поручена безопасность пассажиров и груза Зимнего Ветра, смиряло страсть Гектора к битве.

Зимний Ветер был отправлен транспортировать три Шаттла, каждый из которых нёс вольнорожденных гражданских, перемещаемых на планеты Оккупационной Зоны Призрачного Медведя. Он имел несколько Элементалов на борту, просто потому что военная доктрина Клана требовала присутствия группы безопасности на всех звёздных кораблях, являются ли они боевыми судами или нет. Из трех Шаттлов, два были транспортами. Третьим Шаттлом был корабль класса Палаш, загруженный Ударной Звездой Омни Роботов разного веса.

Три Корабля Войны были назначены защищать гражданский груз. Флагман Сияющий Коготь, фрегат класса Конгресс был самым тяжёлым во флотилии. Пара разрушителей класса Смерч, Огненный Клык и Урсус, завершали маленькую флотилию. Флотилию, которая была сейчас под атакой.

— Звёздный Капитан, ближайший неизвестный корабль, теперь обозначен, как разрушитель класса Лола III. — Чувствовалась нотка ужаса в голосе техника. — Обозначения показывают, что это корабль Ком Гвардии.

— Что? Здесь? — Гектор набросился на человека, практически ударяя его о панель, стремясь увидеть врага. — Этого не может быть. Эти сураты из Внутренней Сферы не имеют Кораблей Войны, по крайней мере, не этого класса. Ты должно быть ошибся. Проверь свои инструменты.

Картина, отображённая на маленьком экране, выдала ложь слов Гектора. Приближающееся судно было все ещё далеко, чтобы даже мощные сенсоры Ветра подобрали мелкие детали. Но круг со звездой, чьи лучи били из него, был достаточно чёток. С трудом Гектор заставил себя признать это, но заключения были неумолимы. Вторгшиеся не могли быть никем, кроме как кораблями войска вторжения Внутренней Сферы.

Гектор откинулся на свою командную панель, нажимая кнопку внутреннего интеркома. — Орудийной команде по местам. Зарядить орудия точечной защиты. Элементалам приготовиться, нас могут попытаться захватить.

Ответы были потеряны в предупреждающем крике техника.

— Звёздный Капитан, я засёк радар огневого контроля. Они захватили нас своими ракетами.

— Расстояние до цели три сотни километров. — Прокричал Хельд из своей станции на борту Рейнджера. Потом более тихо. — Капитан, он привёл свои двигатели в режим готовности.

— Вот оно. Мы не можем ждать. — Мерсия Уинслоу повернула лицо к офицеру по вооружению. — Мр. Фонтаназза подтвердите захват ракет и стреляйте.

Три секунды протекли, пока Фонтаназза проверяла свои инструменты.

— Захват подтверждён ... ракета ушла.

Рейнджер тихонько тряхануло, когда сорокатонная ракета покинула пусковую трубу.

Впервые почти за две сотни лет Корабль Войны Внутренней Сферы вновь выстрелил из своих орудий.

— Запуск, запуск, запуск! Враг запустил ракету! Ракета нацелена и приближается!

— Орудийный офицер! Статус Протонно-Ионных Излучателей? — Гектору не нужен был панический крик оператора, он видел вспышку от запуска сам.

— ПИИ заряжены и готовы, Звёздный Капитан, — пришёл ответ сзади.

— Нацеливайтесь на ракету и огонь, когда она приблизится.

Воин Клана Призрачного Медведя знал, что Протонно-Ионные Излучатели Ветра были просто большими версиями тех орудий, что ставились на ОмниРоботы, бывшие в его подчинении. Они были предназначены для перехвата астероидов и других подобных космических объектов, которые могли пробить относительно тонкую кожу прыжкового корабля. По сравнению с астероидом ракета была довольно маленьким объектом. ПИИ в своих больших, неуклюжих башнях не имели шансов удачного поражения ракеты. Однако другой альтернативой было просто ждать ужасного удара массивного убийцы кораблей. Сидеть тихо, готовясь к смерти, было не по Клановски.

— Огонь из орудий. — Матрос Адин провозгласил со своего места. — ПИИ промахнулись. Перезарядка.

До того, как Гектор мог ответить на приговор, ракета Белая Акула ударилась в борт Зимнего Ветра немногим ниже командного мостика. Оружие, созданное для проникания через несколько слоёв закалённой брони перед взрывом, прошло через тонкую кожу корабля, пробивая огромную дыру. Долей секунды позже боеголовка детонировала.

Восемь тысяч килограммов высокомощной взрывчатки снесли большую часть тонкой брони Ветра. Прыжковый Корабль затрясло от взрыва. Звёздного Капитан выбросило на палубу, под аккомпанемент треска костей, когда его левое плечо сместилось под тяжестью его тела.

— Вольняги!! — Гектор вопил от гнева, вставая на ноги, игнорируя боль от бездействующей руки. — Рапорт о повреждениях...

Приказ остался незаконченным, когда три лазерных луча пронесли свою энергию через дыру, проделанную ракетой.

Вновь, казалось, Ветер застыл от боли и удивления. Громкий металлический скрежет пронёсся по кораблю.

— Во имя Керенского, что это было? — Гектор уже просто кричал на главного инженера.

Техник, рождённый вернорожденным, но провалившийся на экзамене, повернулся к воину, шок, страх и боль виднелись глубоко в его лице.

— Простите Звёздный Капитан. Мы потеряли и инициатор поля, и контроллер двигателя. Мы не можем начать прыжковую последовательность. Зимний Ветер мёртв.

— Айе, — проскрипел Гектор зубами. Физическая боль от ран ничего не значила по сравнению с позором поражения. — Всем станциям: приготовиться к возможному захвату.

24

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Безымянная Звёздная Система

Глубокая Периферия

15 Декабря 3059 1825 часов.

Морган Хасек-Дэвион с удивлением смотрел на то, как голотанк Невидимой Истины показывал открывающееся сражение в трехмерном пространстве и реальном времени. Лидирующее судно экспедиционного войска было почти в трех сотнях километров от Клановского судна класса Захватчик, когда картина мигнула. Несколько маленьких вспышек подсветили стрелообразный голографический профиль судна. Буквенно-цифровая строка, которая мало говорила Моргану, поменялась. Цифра, которая быстро поднималась от восьмидесяти одного до ста, неожиданно упала до нуля.

— Сообщение от Рейнджера, — выкрикнул техник, ответственный за коммуникации. — Капитан Уинслоу сообщает, что вражеский прыжковый корабль был атакован и обезврежен. — Показания, которые так захватили Моргана, были величиной заряда двигателя корабля Клана в процентах. Удары ракеты и лазерного огня понизили эти показания до нуля. Этот корабль больше никогда не прыгнет снова.

Аплодисменты пробежали по мостику Невидимой Истины. Командор Бересик быстро утихомирил их.

— Молчание на палубе! — прикрикнул он. — Это одно убийство, джентльмены. Могу ли я напомнить вам, что есть ещё три Корабля Войны рядом. Бой не закончен.

Порядок восстановился, команда мостика повернулась к мерцающим, светящимся мониторам. Улыбаясь уголками рта от удовлетворения, Бересик наклонился к Моргану.

— Честно говоря, — он прошептал. — Я бы тоже хотел похлопать.

— Я тоже, Командор. Я тоже. — Сказал Морган.

Распрямившись, Бересик засветился от гордости.

— Мистер Кууте, сообщение на Харуну. — Командор послал ряд инструкций, которые были записаны, сжаты и отправлены на боевой корабль Синдиката через безопасный лазерный коммуникационный канал. Будучи переведённым на обычный язык, сообщение было простым. — Пристыковаться и захватить врага.

Подчиняясь сообщению, отображённому в виде иероглифов и Западных букв на основном экране Харуны, Капитан Рандольф ДеМойзе подтвердил приказ. Командор Бересик даже ещё не закончил передачу приказа сближаться с разрушенным прыжковым кораблём Клана, когда фрегат класса Куиши неожиданно ускорился по направлению к обезвреженному Захватчику.

— Всем батареям, готовность, — выкрикнул ДеМойзе. В его голосе слышался звон, звон стальных клинков, столкнувшихся в первый раз; прекрасный, безжалостный, смертельный звук. — Этот прыжковый корабль довольно жирный приз, я не думаю, что Клановцы собираются позволить нам свободно подобрать его.

— Капитан, вражеский разрушитель двигается на перерез. Корабельная книга идентификации называет его Смерчем.

ДеМойзе проверил монитор, встроенный в его командную консоль. Детальная программа определения, предоставленная Корпусом Исследователей, показывала, что дизайн судна, пытающегося поместить себя между Харуной и разрушенным кораблём, был создан во времена Звёздной Лиги и первоначально разработан для быстрых атак. Тяжело вооружённый и хорошо бронированный он весил почти на сто тысяч тон меньше его Куиши. Разрушитель, обладающий тяжёлыми флотскими лазерами, автопушками и Пушками Гаусса дал бы легко вооружённой Харуне хороший, тяжёлый бой. Единственным ярким пятном в данный перед ним было отсутствие поддержки Шаттлов у Смерча. Из-за отсутствия Шаттлов и свободного место только для двух звеньев истребителей, разрушитель не мог создать оборонительного экрана. Харуна могла обладать поддержкой четырех Шаттлов и полного полка из восемнадцати истребителей. Силы будут примерно равны, но ДеМойзе верил в команду и корабль.

В шестидесяти километрах впереди Харуны Рейнджер снова создавал историю. После выстрелов, которые поразили первый корабль, Капитан Мерсия Уинслоу приказала изменить курс на тридцать градусов. Через несколько секунд Рейнджер направился прямо на Клановский Корабль Войны.

— Капитан, — произнесла возбуждённо Лоррейн Фонтаназза. Её голос хранил гордость от первой запущенной ею атаки и первой поражённой цели кампании. — Расстояние до Конгресса теперь два-восемь-ноль километров. Это в радиусе действия ракет.

— Отлично, Мр. Фонтаназза, — приняла сообщение Уинслоу. — Сравните наведение и стреляйте.

— Ракеты наведены... Одна ушла... Вторая. — По мере того, как Фонтаназза объявляла запуск каждой ракеты, палуба под ногами Уинслоу сильно вибрировала от энергии, необходимой для доставления сорока тонн стали и взрывчатки через громадное расстояние до цели. — Ракеты нацелились и приближаются.

Экран Рейнджера давал впечатление, что команда мостика смотрела через нос разрушителя. На самом деле мостик был глубоко внутри бронированного корпуса Корабля Войны. Экран, встроенный в стену мостика, противоположную лифтам, показывал тактическую картину, генерированную мощной отслеживающей системой Дельта Трак-VII корабля.

Уинслоу уставилась, почти не дыша, на то, как пара генерированных компьютером голубых стрелок направляются по направлению к красной иконке, отмечающей отдалённый Конгресс. Когда клинообразные символы достигли цели и поравнялись с ней, Лейтенант Хельд сообщил о попаданиях. Секундой позже он показал, что тонкая носовая броня Конгресса получила некоторое повреждение, подобное тому, что получил транспортный прыжковый корабль. Фрегат нёс в десять раз больше броневой защиты, чем более лёгкий прыжковый корабль. Потребовалось бы больше чем пара ракет Белая Акула, чтобы нанести серьёзное повреждение массивному боевому судну.

Неожиданно новые отметки появились вокруг Клановского Корабля Войны.

— Капитан, враг отсоединил Шаттлы, я думаю, что оба являются кораблями класса Юнион-С.

— Спасибо, Мр. Хельд. Мр. Фонтаназза направьте передние лазерные батареи на Шаттлы. Как только ракеты перезарядятся, бейте Конгресс снова. — Уинслоу вернулась к своей командной консоли, где проверила новые данные. — Мр. Хельд, расстояние до цели?

— Расстояние до Конгресса сейчас два-ноль-ноль километров, расстояние до Шаттлов один-пять-ноль километров.

Уинслоу повернулась, чётко указывая на высокого, впечатлительно сложенного офицера, чёрная кожа которого и шрамы на лице говорили о том, что он однажды был дворянином Клана Дулолур Алькора на Острове Скай, перед тем как присоединиться к Ком Гвардии.

— Мр. М`База запускайте истребители.

— Слушаюсь, Капитан, — ответил офицер полётного контроля Рейнджера. Поворачиваясь к своей контрольной панели, М`База передал приказ глубоким, басом. — Внимание, всем истребителям, запуск. Пошёл. Пошёл. Пошёл.

Несколькими палубами ниже, укреплённая ферро-карбидная дверь трюма разделилась на четыре части, каждая из которых ушла в бронированную оболочку корпуса. Как только электромагнитные замки, сохраняющие порт открытым встали на своё место, пространство разгонного отсека заполнилось тихой вспышкой тяжело бронированного ГТХА-500 выброшенного в безграничную тьму космоса. Скоро второй истребитель Готха вылетел из оболочки Рейнджера, присоединяясь к своему ведущему, когда тот направился к наступающим Юнионам. В короткий промежуток времени ещё четыре пары аэрокосмических истребителей приняли ускорение с перегрузкой в несколько Г по направлению к Клановским Шаттлам.

— Барсук, это Верзила. — прокричал Лейтенант Дональд Сандовал своему ведомому. — Я собираюсь пройтись мимо носа этого бандита. Попытаюсь убедить его убраться.

— Прямо за тобой, Тии-Тии. — Элмер «Барсук» Сарти, которые получил свою кличку за природный клок белых волос в его чёрной шевелюре, испытывал огромное наслаждение. Он заключил контракт с Ком Гвардией на три недели позже срока, необходимого, чтобы принять участие в столкновении на Токайдо. Учитывая действие перемирия, он боялся, что никогда не получит своего шанса лететь в бой против Кланов.

Действия Сандовала подсветили предохранительные лампочки истребителя, когда он выжал из него полную мощность. Направляясь прямо на плоский нос Юниона, он выпустил двойной залп ракет дальнего радиуса действия. Показалось, что Шаттл вздрогнул. Потом, как закалённый на ринге боксёр, стряхивает хилые шлёпки взбешённого ребёнка, так и большой сферический корабль снова пошёл вперёд.

Лазерные импульсы пронеслись мимо левого крыла Сандовала, когда он направил Готха по траектории тяжёлого S-образного манёвра. Воздух ударил в ноги его антиперегрузочного костюма, когда компьютер корабля постарался удержать кровь пилота в его голове и груди. Только несколько ракет Шаттла из выпущенной очереди не потеряли цель, ударившись в тонкую ферроалюминиевую броню левого, прямого крыла Готха.

Когда Сандовал уменьшил отдачу, выводя истребитель из его вращающейся полупетли, он увидел вилкообразный истребитель Барсука, продолжающего атаку на повреждённый ракетами нос Юниона. Отчётливо на фоне черноты космоса Верзила увидел огонь из жерла пушки Гаусса. Готха Сарти сотряснулся, когда громадный кусок никелево-железного снаряда врезался в его бронированное брюхо. Ракеты и лазерные импульсы подсветили фюзеляж и крылья истребителя.

— Барсук, уходи влево! — Закричал Верзила в линию связи. — Я прикрою тебя.

Медленно, слишком медленно повреждённый истребитель приподнял своё крыло. Что-то было неправильно.

— Дон, я ...

Сарти так и не закончил своего крика. Второй сверкающий шар врезался в уже повреждённую броню Готха. Ферроалюминиевые осколки вылетели из раны. Лучи немыслимого света осветили погибающий корабль. Линия связи Готха взорвались, передавая разрушение её, как человеческий крик боли. По крайней мере, так объяснил себе Сандовал этот ужасный крик. Разрушенный истребитель понёсся прочь без контроля, грязный пар вырывался из остатков брони.

Пылая гневом, Сандовал бросил корабль в петлю Шанделла. Манёвр был столь быстр, столь сложен, что каркас ГТХА-500 заскрипел протестуя. Зрение пилота затуманилось, сузилось, когда его антиперегрузочный костюм сжался, борясь с центробежной силой разворота. Когда его взор очистился, Сандовал увидел огромный, плоский нос Шаттла, вырастающего перед ним. Передёрнув руль и джойстик, он навёл прицел Готха на светящиеся кратеры в броне Кланера, оставленные его последней атакой. Тепло проникло в кокпит, когда Верзила выпустил убийственный залп из всего вооружения истребителя.

Лейтенант М`База выкрикнул, — Капитан, наши истребители связали боем лидирующий Шаттл.

— Отлично, Мр. М`База. — Уинслоу постаралась сохранить нейтральный тон отвлечённого интереса. Ей не удалось. Возбуждение и страх проявились в её голосе.

— Мр. Фонтаназза, наведите передние лазерные батареи на атакованного Юниона. Начинайте огонь, когда будете готовы.

По контрасту с заворачивающими спирали, ударяющими истребителями громадный Корабль Войны казался громадным и величественным. Очередь когерентного света щёлкнула и замерцала с носа Рейнджера, разрушая броню Шаттла так же легко, как молот разбивает кристалл. Юнион пытался ответить, но Рейнджер был построен, чтобы противостоять большему давлению, чем меньший корабль мог оказать. Клановский Шаттл медленно разрушался. Огонь сиял сквозь зияющие остатки брони.

— Ракета запущена! — Голос Командира Хельда молнией пронёсся по мостику, заглушая шум, заполнивший контрольную палубу Рейнджера. — Они засекли нас.

— Ускорение вбок. Вниз на пятнадцать.

Продуктом долгих тренировок и внедрённой привычки, стало подтверждение пилота команды, показывающее, что он понимает команду и выполняет её.

Палуба покачнулась, когда Рейнджер отвернулся медленно от первоначального курса. В отсутствии точечной защиты, разрушитель мог только надеяться, что точное маневрирование собьёт наводку ракеты и поможет избежать столкновения с разгоняющимся демоном разрушения. Эта тактика провалилась.

Пятидесяти тонная ракета ударилась в корму Рейнджера в третью ракетную батарею.

Детонация двенадцати тонн взрывчатки была ужасающа. Уинслоу была сбита с ног, с трудом удержавшись от падения на палубу, поймав угол командной консоли свободной рукой.

Именно Тимоти Росс первым восстановился после удара.

Вытирая кровь, текущую с разбитого носа, он прокричал, — Сообщение о повреждениях! — Его голос прорезался через крики страха и тревоги, как ПИИ через конструкционный пластик.

— Контроль повреждений сообщает о попадании в боковую броню. Пробоины нет, но у нас там чёртова трещина.

По мере того, как Уинслоу выкрикивала приказы, о возвращении Рейнджера на курс перехвата, мигание монитора привлекло её взгляд. Там, выплывая из верхнего угла экрана, появился разрушитель класса Эссекс, Звёздный Свет, принадлежащий Ком Гвардии. Когда Звёздный Свет проходил мимо Рейнджера, его странный, отодвинутый назад нос, казалось, омывался огнём. Восемь массивных флотских автопушек, современный эквивалент быстродейственной двойной пушки давно не существующих морских боев Терры, несла смерть Кораблю Войны Клана.

Тяжёлые снаряды выбивали светящиеся метки на флангах и спине Конгресса. Если бы не ужасное разрушение, сверкающие огни и выглядящие как конфетти осколки разбитой брони, что вылетали в космос, можно было бы расценить за прекрасный вид.

На борту Сверкающего Когтя не было ничего из того, что могло бы быть расценено прекрасным. Атака проделала несколько пробоин в оболочке фрегата. Многие из команды корабля погибли, их тела были выброшены в космос, когда атмосфера из этих секций вырвалась наружу. Быстро аварийные двери встали на место. Эти меры, назначенные спасти жизни, унесли по крайней мере одну жизнь. Техник по контролю за повреждениями, потерявший долю секунды на то, чтобы среагировать, двинулся в дверной проем и потерял свои ноги, когда дверь опустилась.

Смелым, отчаянным движением Звёздный Полковник Алонсо приказал Когтю поворачиваться. Вырабатывая все вращение, которое могло быть обеспечено двигателями, семисотметровое судно двинулось между сходящимися кораблями Внутренней Сферы. Когда Коготь шёл между врагами, которые поворачивались в бесполезных попытках последовать манёвру, Алонсо выкрикнул приказ.

— Всем бортовым орудиям, беглый огонь.

Лазерный, автопушечный и ракетный огонь понёсся с узких флангов Когтя. Бронебойные снаряды разрушили носовую часть Эссекса, вызывая дрожь в 600,000 -тонном корпусе. Лола III пережила залп лучше. Повреждения, нанесённые её ракетами и пушками Эссекса, заклинили некоторые боковые орудия Когтя.

В полуреальном, миниатюрном мире голотанка Алонсо удовлетворённо кивнул. Его безрассудный гамбит окупился. Разрушитель Эссекс был повреждён ужасным залпом и, казалось, ему потребуется время на восстановление. Лола, более быстрая и мощная не смогла побороть собственную инерцию. Неспособная достаточно быстро повернуться, чтобы последовать за Когтем, Лола теперь пыталась завершить поворот, чтобы ввести в дело боковые орудия. Алонсо тихо улыбнулся. Пусть эти сураты из Внутренней Сферы попытаются.

— Пилот, быстро вверх, сорок.

Человек, вскинувшись в кресле, подтвердил приказ. Он продвинул рычаг дальше ограничителя, который ограничивал движение, ручка была сдвинута от центрального положения, пилот повернул гигантский Корабль Войны в сильный левый крен, в то же время вытягивая руль на себя.

Стандартные процедуры Клана Призрачного Медведя говорили, что максимальный верхний угол для фрегата класса Конгресс был равен тридцати пяти градусам. Больше этого и капитан рисковал бы нанести повреждение массивной, но хрупкой спине корабля, его позвоночнику-каркасу. К счастью, дизайнеры корабля были не его командирами. Алонсо знал, что Коготь мог вынести угол вплоть до пятидесяти пяти градусов до того момента, как вызванное инерцией напряжение начнёт вызывать структурные повреждения.

Как только корабль повернулся на сто тридцать пять градусов, Алонсо приказал пилоту смягчить поворот до стандартного.

— Контроль высоты, вращение один-восемьдесят.

Величественно фрегат вращался вокруг своей большей оси. Манёвр выбросил Коготь из вращения над, впереди и слегка справа от вражеской Лолы, которая своей сравнительно неповреждённой стороной встречала разрушитель. Эссекс был где-то вне плоскости Конгресса, возможно, все ещё зализывал раны.

— Вольнорожденные скоты! Посмотрите на это!!

Крик послышался от главного офицера по вооружениям. Отвлекаясь от Лолы. Алонсо повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть ужасный спектакль, когда боевой крейсер класса Камерон вступил в битву.

* * *

— Всем орудийным станциям, беглый огонь, я повторяю беглый огонь.

В нескольких сотнях километров от правого борта Невидимой Истины плоская, прямоугольная масса разрушителя класса Смерч находилась на конце залпа огня ПИИ и автопушек. До того, как Командор Бересик передал приказ «беглый огонь» каждый артиллерист на борту громадного боевого Крейсера уже поймал в прицел много меньшее вражеское судно. Мощная противокорабельная ракета Кит Убийца врезалась в оболочку Клановского корабля, но тяжело бронированный Корабль Войны стряхнул с себя повреждение, отвечая своим собственным взрывом лазерного и пушечного огня.

— Капитан, повреждения минимальны, — озвучил техник показания дисплеев с мостика, где находился монитор состояния корабля. Бересик махнул рукой, подтверждая, что услышал эти слова.

— Командор, Харуна сближается с транспортным кораблём.

Бересик кивнул. Он был слишком занят своей собственной битвой.

Однако это не остановило продвижение Харуны к разрушенному кораблю.

Морган, не имевший подобных ограничений, был захвачен сценой, разыгрывавшейся в миниатюре голотанком Невидимой Истины. На одной стороне боевой арены Рейнджер начал грациозный балет с Клановским Конгрессом. Как оказалось, одно или оба тонких судна вспыхивали, когда по ним делалось попадание. Звёздный Свет, казалось, восстанавливается от нанесённых Клановским фрегатом ударов и вращается вокруг оси, чтобы вновь вступить в бой. Немного впереди иконки, представляющей Невидимую Истину и Смерча, раскрашенного в голубо-серые цвета Клана Призрачного Медведя, Харуна, ведомая массивными двигателями Терада, пронеслась мимо второго вражеского Смерча. Клановский Смерч бесполезно пытался противопоставить себя между Харуной и разрушенным Захватчиком. В свою очередь Корабль Войны Клана был перехвачен Антримом и парой Авенджеров, штурмовыми Шаттлами.

Несмотря на удивление, Морган боролся с растущим чувством испуга. В Мерибах он был заперт в прыжковом корабле, вращающемся вокруг звезды системы, неспособный присоединиться к Воинам в штурме пиратской базы. Теперь в этом первом столкновении флота с Кланами он был полностью вне своего поля деятельности, земной человек среди команды звёздного корабля. Даже его доступ к голотанку был лимитирован Командором Бересиком и тактическим офицером истины, которые нуждались в этом инструменте больше него.

Это сводило с ума. Он был здесь, один из наиболее опытных воинов, офицер Внутренней Сферы, заперт в битве, в которой он не мог оказать никакой помощи кроме моральной поддержки.

— Капитан, Смерч в радиусе действия ПИИ.

— Отлично. Попросите его убраться с нашего пути. — Спокойствие Рандольфа ДеМойзе начало разрушаться от потока возбуждения, адреналина и страха.

Несколькими палубами выше его головы катушки супертяжелых флотских ПИИ Харуны загорелись с интенсивностью молнии. Сверкающий пучок энергии вылетел через фокусирующую часть орудия, ударяясь в броневую защиту батареи ракет Смерча. Не устрашившись взрыва энергии, разрушитель, принадлежащий Клану, ответил на атаку фрегата копьями лазерного света.

— Истребители! Шесть-два, нет, десять.

— Вижу их, — основной орудийный офицер Харуны ответил с холодностью, которой не чувствовал в своих подчинённых. Перекинув некоторые выключатели, он привёл в рабочий режим точечную защиту Харуны. Ракеты дальнего радиуса действия, похожие на те, что использовались Боевыми Роботами, но способные ударять цели на более дальней дистанции потянулись, чтобы достичьприближающиеся истребители. Тонкий аппарат содрогнулся от взрыва, но быстро восстановился только для того, чтобы прекратить своё существование после попадания пары лазерных лучей. Когда вращающиеся Клановские истребители, наконец, определённые компьютером Харуны, как Визиготы, продолжили атаку, серия малых импульсных лазеров и многоствольных автопушек выкинули струи смерти на их путь. Ещё два ОмниИстребителя были сведены до состояния металлолома, но остальные завертелись за спиной Харуны, оставляя прорезанную и разрушенную броню на своём пути.

Пилот одного из Визигот должно быть заметил длинный, клинообразный силуэт Бизана, покоящегося под передним причальным кольцом Харуны. Как и его ведомый, пилот бросил свой корабль в быстрый поворот. На секунду Визигот был на спине, причём пилот смотрел вверх через свою кабину на тёмную громаду боевого корабля. Потом Визигот выпрямился, вибрируя от отдачи тяжёлой автопушки, встроенной в его нос, которая посылала цепочку снарядов в Харуну. Прямолинейное движение ОмниИстребителя провело взрывы через широкую спину Харуны и в носовую броню пристыкованного штурмового корабля. Лазеры и ракеты малого радиуса действия расширили разрушение.

— Кровавая... Черт... — просипел главный орудийный офицер Бизана через стиснутые зубы. Разозлившись, он переключил управление, что подчинило все орудия корабля его панели, ветеран войны с Кланами зафиксировал прицел Шаттла на двигателе отступающего истребителя. Секунду он медлил, ожидая, пока компьютер выдаст наилучшее прицельное решение, потом выстрелил.

Два тяжёлых снаряда пушки Гаусса врезались в фюзеляж Визигота под хвостовое оперение. Ракетные и пушечные выстрелы, последовавшие за ними, закончили дело. Визигот был дезинтегрирован до того, как у пилота появился шанс катапультироваться.

Ещё больше лазерного и ПИИ огня поразило переднюю структуру Харуны. Большой корабль затрясся под ударами тяжёлых снарядов Клана. Один сверхзвуковой снаряд Гаусса ударил в броню, защищающую передний боковой пусковой трюм. Структурно повреждение было лёгким, но взрыв испугал пусковую команду. Один молодой ассистент техника запаниковал и побежал по направлению к третьему спасательному отделению. Не сумев остановить его, младший офицер Третьего Класса Джек Пьёт, подчинил испуганную молодость хорошо рассчитанным ударом, который сломал челюсть техника.

На контрольной палубе Капитан ДеМойзе продолжил прямой огонь по Клановому Кораблю Войны. Несколько раз он рассчитывал манёвры Харуны так, чтобы задействовать мощные боковые орудия. Однажды он даже открыл рот, чтобы отдать приказ. Он не договорил. Опытный офицер, он знал, что единственный шанс, который они имели захватить Захватчика неповреждённым, заключался в доставке команд ЭУКД на судно до того, как Клановцы получат шанс пробиться в кабины и проходы.

Другой залп орудий встряхнул Харуну.

— Капитан, мы так больше не выдержим.

До того, как Рандольф ДеМойзе смог ответить, мгновенный, голубой диск выстрела прошёл по экрану. Сперва ДеМойзе подумал, что истребитель, запущенный другим кораблём экспедиционного войска прибыл, чтобы принять участие в бою, разгоревшемся вокруг его корабля. Потом он осознал, что если бы это был на самом деле лёгкий истребитель Класса Дрозд, то пилот должен был бы подойти так близко к сенсорной антенне Харуны, что снёс бы её. Нет, это было что-то ещё.

Транспортный код, отображённый рядом с иконкой судна, сказал правду, как и разряд огня от этого судна, направленный на Смерч. Новоприбывший оказался штурмовым Шаттлом, Авенджером. Когда странно построенный корабль прошёл мимо к нему присоединился другой такого же типа.

До того, как ДеМойзе сумел ответить на это непредвиденное развитие событий, судьба дала ему ещё одну карту.

— Харуна, это Антрим, — слова были прерывисты и слишком громки, но звучали более сладко, чем любая музыка, которой ДеМойзе когда-либо наслаждался. — Мы позаботимся об этом Смерче. Вы прорывайтесь через их линию и хватайте этот прыжковый корабль.

Из правого угла экрана показался корвет класса Фокс, буквы АНТРМ сияли рядом с тактической иконкой.

— Отлично, — прорычал ДеМойзе. Он выкрикнул, — Пилот, прямо на прыжковый корабль. Полный вперёд.

Секундой позже, Лейтенант Кобайаши сообщил в формальном, чётком тоне. — Капитан, мы прошли через линию обороны врага.

— Отлично. — Капитан ответил также формально, но менее бесстрастно. — Сообщите Бизану, чтобы он приготовился к прорыву.

25

Корабль Войны Синдиката Дракона

Безымянная Звёздная Система

Глубокая Периферия

15 Декабря 3059 1840 часов

Гигантская, невидимая рука вжала Майора Михаила Риана в его кресло. Если бы он был облачён в старый, чёрный бронированный прыжковый костюм, так любимый индустрией головидения, изображавшей в нем всех членов Ударной Команды Синдиката Дракона, он бы получил сильные ушибы, так как защитный материал кушетки не смог бы предотвратить удар рамы сидения по его спине. Риан потерял счёт операциям, из которых он вышел, покрытый странными горизонтальными синяками, вызванными неожиданными, толчкообразными ускорениями Шаттлов, отделяющихся от несущего судна.

Слабая дрожь беспокойства, смешанная с весёлостью, пробежала по его спине. Он и его команда бились против Кланов дюжину раз до этого, и каждый раз они выходили из сражений со сравнительно малыми потерями. В этот раз атака была немного другой. Не только из-за идеи штурма звёздного корабля, хотя и она несла свои собственные проблемы. Люди Риана были натренированы, чтобы биться с применением любого возможного оборудования, и он был уверен, что они бы вполне оправдали себя. Это было связано с чем-то ещё, с чем-то более важным, что вызывало непривычную дрожь в теле.

Это была гордость, Гордость, от мысли о том, что он бился за что-то большее, чем он сам, большее, чем Синдикат Дракона, хотя Риан чувствовал, что служит Дракону, как никогда до этого. Он и его люди принимали участие в большом наступлении не для обогащения или для какой-то полумистической цели, такой как возрождение Звёздной Лиги. Они собирались в битву против величайшей опасности, которую только встречало человечество, собирались в битву, чтобы уничтожить врага.

Михаил тихонько улыбался.

После атаки истребителей ДеМойзе быстро переговорил с Майором Рианом и Капитаном Бизана, Маэдой Джи. ДеМойзе предпочёл бы провести Корабль Войны вдоль обезвреженного Клановца. Возможно, используя корпус Харуны, чтобы защитить маленькое боевое такси, когда оно будет проходить опасный промежуток до цели. Командор Бересик приказал по-другому. Учитывая Смерч и его истребители, висящие на хвосте Харуны, командор флота приказал Капитану Харуны запустить Бизан с расстояния тысячи километров, чтобы потом повернуться назад и уничтожить Клановский разрушитель.

Оттягивая запуск так долго, как только мог, ДеМойзе донесла Бизан почти до минимальной дистанции, перед тем как дать приказ на отрыв. К этому времени огневая мощь ближней обороны Харуны, соединённая с лёгкими орудиями Шаттлов сбила почти все Клановские истребители.

На маленьком мостике Бизана, предназначенном для четырех человек. Джи сильно надавила на контрольную ручку, в то же время, приказывая двигателям «полный вперёд». Белый огонь засиял с кинжаловидного сопла двигателя корабля. Разгоняясь с ускорением истребителя, судно класса Ахиллес покинуло прикрытие Харуны менее чем за три секунды.

— Рик, как далеко мы находимся?

— Восемь-пять километров, быстро сближаемся. — Ричард Суле, главный техник корабля по сенсорам, секунду изучал свой дисплей. — Таи-и... Капитан, я вижу огни двигателей вдоль стыковочного модуля атакуемого корабля. Я думаю, плохие парни отбрасывают свои Шаттлы. Выглядят как Юнионы. Интересно, почему они не запускают и третий номер?

Джи уделила дисплею сенсоров дальнего радиуса действия быстрый взгляд. Менее чем в сотне километров, сканеры Бизана обладали достаточным разрешением, чтобы засечь прямоугольные бруски Шаттлов, все ещё державшихся близко к спицеобразному корпусу Захватчика.

— Я не знаю, Рик. Прямо сейчас, я думаю, мы должны радоваться, что они придерживают его.

Кровь, заляпавшая короткие белые волосы Звёздного Капитана Гектора, практически прекратила течь из уродливой раны, открывшейся на его голове от удара о командную консоль. Секундами раньше атака неизвестного вражеского фрегата встряхнула Зимний Ветер, как детскую игрушку. Взрыв швырнул Гектора на палубу, причём его голова пришлась на угол контрольной панели.

— Повтори? — голос Гектора был наполнен вызовом и угрозой.

— Звёздный Капитан, Ледяная Стрела не смогла запуститься. Ремонтные команды уже работают, но они не верят, что смогут освободить её вовремя. Они говорят, что стыковочное кольцо было погнуто последним ударом.

— Вольняги. — прорычал Гектор меж сжатых зубов.

— Звёздный Капитан, без Ледяной Стрелы, чтобы помочь прикрыть наш корабль, я думаю, мы можем сделать немногое, чтобы предотвратить вражескую атаку на нас, абордаж или уничтожение по его на то желанию. — Не будь он вернорожденным, исполнительный офицер Ветра съёжился бы от идеи о преподнесении подобного рапорта Гектору.

— Да будет так, — было единственным ответом звёздного Капитана.

— Смотрите. Они окружают нас, пытаются зайти с флангов.

— Вижу их, Лейтенант, — ответила Маэда Джи на предостерегающий крик Суле.

Быстрее чем их формы и размеры могли позволить предположить, большие Шаттлы класса Юнион выросли перед Бизаном. В бою один на один броня Юниона и тяжёлое вооружение сделали бы его больше чем ровней Ахиллесу, но для штурмового корабля более важна превосходящая скорость и манёвренность. Встреча сразу с двумя большими сферическими кораблями оставила Бизан в худшем положении.

— Капитан взял на себя передние орудия. — Вмешиваясь в управление, Джи перевела огневой контроль всех передних орудий Шаттла на свою панель. Сделав осторожное движение шлемом управления Бизана, она постаралась навести разрушительные передние орудия судна на лидирующее Клановское судно.

Клановец приближался прямо на них, направляясь на Бизан, как будто намеревался обрушиться прямо на Шаттл. В ответ Джи переместила джойстик и ручку газа, проталкивая узкий корабль по долгой арке вокруг пути лидирующего Юниона, в то же время, отводя свой корабль от второго Юниона. Тот пытался последовать за манёвром, но проворный Бизан легко уклонился. Разряды автопушек и лазерные лучи выжгли маленькие кратеры на крыльях Бизана, когда он пролетал мимо носа Клановца.

Неожиданно, Джи срезала Бизан в быстрый пирует. Конструкции корабля застонали, когда она развернулась, как собака гонящаяся за своим хвостом. Теперь, перед ней высилась сферическая громада Клановского Юниона. Джи положила указательный палец правой руки на спусковой крючок контрольной ручки. Давление вниз и вправо переместило прицел на центр массы большого Шаттла.

Четыре штриха тихих молний врезались в бронированный бок Юниона. Броня затряслась и отлетела в сторону под сильным взрывом тяжёлых снарядов Гаусса. Снаряды автопушки и боеголовки ракет соединились, чтобы закончить разрушение. Юнион заколыхался, тонкие струи пара испарялись через глубокие повреждения брони.

— Хорошо, запускайте истребители. — Приказала Джи. — Может быть, они смогут оттянуть немного жара от нас, хоть ненадолго.

Секундой позже в соответствии с приказом Джи корпус Бизана, весящий четыре тысячи пятьсот тонн, затряся, когда пара усовершенствованных истребителей СЛ-15Р Слайер покинули пусковые шахты. Резко поворачиваясь, восьмидесятитонные дельтаобразные атакующие корабли пронеслись через пространство между Бизаном и повреждённым Юнионом.

— Майор Риан. — Прозвучал голос Джи по линии связи. — Приготовьтесь. Вы собираемся развернуться для следующего захода. Как только мы окажемся на позиции, мы выкинем ваше такси. — Линия умерла до того, как Риан смог сказать что-нибудь.

— По мере того, как Бизан поворачивался на вектор приближения, пара серых истребителей Турк вылетели из повреждённого корпуса Юниона. Маэда Джи с ужасом и удивлением наблюдала за тем, как черно-красный Ф-700А Ривер, запущенный с Харуны, чтобы помочь Бизану достигнуть обезвреженного Клановца, прошёл прямо перед носом лидирующего Клановского истребителя. Призрачному Медведю даже не пришлось маневрировать, чтобы сделать выстрел.

Сдвоенные огни шедших по спирали ракет пропороли фюзеляж Ривера, за ними последовали очереди лазерного огня. Куритянин пытался уйти в сторону, но сверкающих никелевый шар врезался в хвост Ф-700`го, отрывая броню от каркаса. Обычно потеря хвостового элемента не повлияла бы на аэрокосмический истребитель, до тех пор, как он не попытался бы войти в атмосферу. Если бы любой другой корабль, а не Ривер, это было бы так. Инженеры Марика, разработавшие и улучшившие версию Ф-700Р заместили старое выхлопное отверстие двигателя Ривера на специально разработанные сопла. Эти дюзы были связаны с тем же самым контролем, который двигал стабилизаторы корабля, подкрылки и другие контрольные устройства для полёта в атмосфере. Контрольная связь, не уничтоженная залпом истребителя Турк-А, отказалась считать, что корабль работает в состоянии свободного падения и что второй руль все ещё работает. Упрямая электронная начинка также заблокировала изменение направления управляемых дюз корабля.

Джи могла представить, как проклинал пилот Синдиката инженеров Марика, которые переоснащали Ривер, когда второй залп ракет и снаряд Гаусса, прошли до сердца его истребителя. Когда корабль был мёртв, пилот Ривера катапультировался. Джи понадеялась, что маленькая спасательная капсула будет найдена в ужасной, пустой темноте.

— Звёздный Капитан, Шаттл класса Ахиллес направляется на нас, три-два-ноль, зона один.

Гектор, истощивший запас проклятий, уставился на тонкую, кинжалообразную иконку, тихо приближающуюся к его разрушенному кораблю. ПИИ орудия Ветра старались вовсю, чтобы замедлить или отвернуть вражеский корабль, но Ахиллес переносил повреждения, как будто потоки заряженных частиц были не сильнее струй воды.

Изображение штурмового корабля, казалось, слилось с Ветром, когда меньшее судно прошло за прыжковый корабль. Долей секунды позже корпус корабля отозвался глубоким, пустым громом. Вольнорожденная команда удивлённо вскрикнула, когда второй по рангу после Гектора офицер сообщил, что пара маленьких боевых транспортов зацепилась за Зимний Ветер. Несколькими ударами сердца позже исполнительный офицер сообщил, что пехота Внутренней Сферы рвалась на борт.

Гектор просто кивнул и вспомнил старую пословицу. — Это хороший день, чтобы умереть.

— Мы здесь, Майор! — прокричала Джи по линии связи.

Риан был обрезан на середине его ответа о том, что он слышал сообщение.

Со скоростью более шестисот километров в час, Бизан направился прямо на плоский нос и секцию мостика Клановского корабля. Когда компьютеры Бизана сказали, что наступил оптимальный момент, Джи приказала боевым такси НЛ-42, которые покоились в маленьком трюме Шаттла, взлетать.

Насколько ухабистой была отстыковка Бизана от Харуны, настолько мало сравнений можно было провести с ударом, перенесённым ими в момент, когда Риан и его команда, сидевшие в стальном боевом такси, были выброшены из бронированного трюма Бизана.

— Держитесь, Майор! — прокричал Якоб Гримм с командной палубы. На скорости, от которой сворачиваются внутренности в животе, маленькое боевое такси шло через девяностоградусный разворот до тех пор, пока не полетело практически задом наперёд. Гримм выстрелил маневровыми двигателями, значительно снижая скорость судна. Двухсоттонное судно затряслось, когда мощные двигатели заработали, чтобы преодолеть инерцию, созданную высокой скоростью Бизана по направлению вдоль спины корабля Клана. За секунды малое судно замедлилось практически до остановки. Гримм потянул ручку назад, снижая вращение корабля до нуля, выравнивая в то же время корабль на уровне воздушного люка атакуемого транспортного прыжкового корабля.

— Отстрелить захваты.

Удар, скорее почувствованный, чем услышанный отметил запуск пары движимых ракетами цилиндров. Хотя они и не были оружием, снаряды несли начинку столь же опасную для Зимнего Ветра, как и любая взрывоопасная боеголовка. В нескольких метрах от оболочки Клановского корабля, малая радарная установка включила мощные электромагнитные захваты.

— Захваты установлены. Канаты подтягиваются. — Стрелок Мате Эрин Хоей откинулась от своей орудийной панели. Магнитные захваты были присоединены к НЛ-42 с помощью высокопрочного, стального кабеля. По мере того, как мощные моторы, встроенные в нижнюю часть такси, начали подтягивать кабель, такси начало выравниваться относительно оболочки корабля. Гримм потратил ещё немного топлива, чтобы предотвратить толчок при столкновении, который в первых тренировках заставил командос ЭУКД упасть на металлический пол трюма. В этот раз — результат долгой практики на Дефиансе и в то время, как флот перезаряжался на прыжковых точках, — Гримм не совершил почти никакого столкновения с поверхностью брони.

— Заблокировать канаты! — приказал Гримм, потом, переключившись на канал Риана, добавил, — Мы приземлились и закрепились. Вперёд!

26

Боевое Такси НЛ-42

Безымянная Звёздная Система

Глубокая Периферия

15 Декабря 3059 1850 часов.

Ещё до того, как пилот возбуждённо закричал, Питер Ву распахнул люк такси и выпрыгнул на корпус корабля. Рядовые Накамура и Акида быстро последовали за ним, причём последний нёс большую нейлоновую сумку. Секундой позже корпус такси затрясся от ударной волны, генерированной взрывом пяти килограмм пентаглицирина, упакованного в высокоэффективный заряд, разнёсший замок шлюза. Как только дверь раскрылась, Риан через подошвы своих ботинок почувствовал второй и третий взрывы. Через открытый люк НЛ-42 он видел, как Ву первым опустил свои ноги в открытый шлюз.

— Вход чист. — Голос молодого командос был наполнен адреналином и радостью битвы.

— Хорошо! Пошёл! Пошёл! Пошёл! Ронин Один проник внутрь. — Остаток штурмовой группы присоединился к Ву внутри шлюза до того, как бронированные ступни Риана дотронулись до оболочки прыгуна. Там члены группы могли использовать более щадящие методы для открывания люков. Оставив свою сумку с взрывчаткой в стороне, Акида просто вырвал панель доступа, используя увеличенную силу Кейдж костюма, и замкнул провода напрямую, чтобы открыть двери.

Команда ЭУДК вырвалась из шлюза в коридор, лежащий за ним, где их встретил лазерный огонь. Отделение сил безопасности Клановского корабля собралось в зоне отдыха команды корабля, близлежащей к шлюзу. Пять бронированных Элементалов начали атаку на вторгшихся командос.

— Чикшо! — выругался Риан, когда очередь из автоматического оружия выбила линию вмятин на грудной панели его Кейдж костюма. Неожиданность и интенсивность атаки Элементалов застала его неподготовленным. Он ожидал сопротивление, но Клановцы, казалось, были движимы гневом, а не целью защитить свой корабль.

Кашира Райко отчаянно выпустил дюжину выстрелов в противостоящего Элементала до того, как громадный воин опрокинулся на палубу. Воин Клана упал менее, чем в метре от позиции Райко. Карлотта Сиор и Ральф Картер, действуя, как единая пара рук, пробили торсовую броню второго Клановца высокоточным лазерным огнём. Только комбинированный огонь двух штурмовых винтовок Блазера, работающих в быстром режиме, отбросил массивного пехотинца, перед тем, как он смог сделать третий выстрел. Когда они проверили поверженных воинов, члены ЭУДК увидели, что чёрная плёнка, которая характеризовала реакцию их костюмов на травму, начала заполнять раны. Элементалы, которые, как считал Риан, были мертвы или, по крайней мере, без чувств, начали с трудом подниматься. Он прикончил Клановцев точным выстрелом в голову.

Перед лицом неожиданной, непредвиденной жестокости ответа ударной группы, оставшиеся Элементалы заняли оборону в открытых дверях казармы для команды. Риану и его людям пришлось силой выбивать их оттуда. Дважды лазерные лучи промелькнули неприятно близко, когда он направлял штурм. Учёные, разработавшие Кейдж костюм, пытались уверить его, что броня не могла быть повреждена большей частью персонального оружия, но Риан знал правду. Не было такой брони, которая была бы абсолютно надёжна против всех малых орудий. Отчаянный бой в Столице Империи во время вторжения Клана Дымчатого Ягуара на Люсьен доказал это. Это было доказано снова, прямо перед ним, когда другого Элементала метнуло на переборку, его броня была разметена бронебойной, детонирующей гранатой из гранатомёта, доверенного Тежи Накамура.

Риан был рад, что Элементалы были ограничены использованием противопехотного вооружения, а не более мощными орудиями предназначенными борьбе с Роботами, которые их костюмы были назначены нести. Малые лазеры, тяжёлые пулемёты или огнемёты имеют большой шанс повредить одну или больше жизненную систему Прыжкового Корабля. Ракеты малого радиуса действия, обычно расположенные в треугольных наплечных установках были также бесполезны. Большие, бронебойные ракеты могли бы проникнуть через тонкую броню корабля, создавая пробоины в оболочке.

Члены ЭУДК были также ограничены в выборе вооружения. Тежи Накамура достаточно громко выражал своё желание взять с собой одну из новых, переносных Пушек Гаусса, до тех пор, как Риан не указал на эффекты взрывной декомпрессии.

Последний Элементал бросился в бешенную атаку, как берсеркер. Старший Сержант Райко показал, почему он прожил достаточно долго и стал одним из наиболее старых офицеров в программе ЭУДК. Даже стеснённый броней Кейдж костюма, Райко завертелся, как волчок. Тонкий гул наполнил воздух, за ним последовал неприятный скрежет. Обезглавленный Элементал упал в агонии на пол. Сержант закончил свой грациозное, почти танцевальное движение в конечной позиции, причём он держал мелко дрожащий вибромеч над головой, лезвием параллельно палубе.

— Вы закончили, Сержант?

Видя, что его оппонент был мёртв, Райко расслабился, кивнул своему командиру, медленно возвращая лезвие в ножны.

— Закончил.

Риан усмехнулся под своей бронированной маской. — Отлично, двигаемся дальше.

Быстро, следуя плану, отображённому на навигационной системе костюма, ударная команда выдвинулась к мостику. Только однажды во время этого короткого пути, они вступили в бой с группой безопасности Клана.

Атака оставила рядового Ральфа Картера, заботиться о своей правой ноге, пробитой фрагментами оболочки его брони. Не имеющий брони член команды корабля открыл огонь по командос, находясь под прикрытием полуоткрытого люка. Не беспокоясь, какое повреждение он мог нанести своему кораблю, Клановец выпустил очередь из пяти выстрелов карабина по продвигающимся командос. Три мини-ракеты взорвались на Кейдж костюме Картера. Хотя боевая броня была разработана для остановки всех, кроме самых тяжёлых атак, многослойная броня, пластик и керамическая броня не смогла полностью обезвредить высокоскоростные взрывчатые снаряды.

Картер вскрикнул от удивления и боли в ноге, сломавшейся под ним. Питер Ву, назначенный на оборону команды, направил очередь огня из винтовки Блазера, но тот спрятался за тяжело бронированным покрытием люка. Когда Ву и Капрал Холлис побежали вперёд, чтобы вступить в бой с Клановцем на близкой дистанции, он захлопнул люк перед их бронированными лицами.

— Черт! Он закрыл его, — прорычал Ву, тяня дверь на себя со всей своей повышенной костюмом силой.

— Не беспокойся, Питер, — сказал Кеничи Акида, усмехаясь и доставая уже упакованную взрывчатку из сумки. — Я не забыл принести ключи.

Карлотта Сиор не обращала внимания на сцену, разыгравшуюся перед закрытой дверью. Она стояла на коленях рядом с повреждённым костюмом Картера.

— Генки дес, Ло — прорычал Картер, больше от смущения, чем от боли. — Я в порядке. Он просто проперчил меня вот и все.

— Больше, чем просто поранил, парень, — шокировано, с ужасом Сиор смотрела на миниатюрные кратеры в броне ноги Картера. — У тебя хватает больших дырок в костюме. Слава Господу, что весь корабль не был декомпрессирован, иначе тебя бы размазало внутри костюма уже сейчас.

— Я говорю тебе, Я в порядке, Ло. — Картер откинул руки своего партнёра в сторону и схватился за ногу. — Аптечка уже заботится о ране, и если ты поставишь заплатки из брони поверх этих дырок, я буду в полном порядке.

До того, как Сиор смогла ответить, крик «Ложись», — прозвучал по линии связи.

Тремя секундами позже отчётливый удар, достаточно громкий, чтобы быть услышанным через тонкий шлем костюма, отозвался в проходе. Ву и Холлис прыгнули внутрь через разбитый люк, поднимаясь на ноги за пределами двери. В то время, как они оглядывали комнату, их оружие следовало за взглядами, но пехотинцы не видели никаких признаков этого Клановца ни живого, ни мёртвого.

Картер выдал поток ругани, призывая проклятия на голову ранившего его и его семьи, забывая притом, что сидевший в засаде, как все вернорожденные Клановцы, не имел настоящих родителей или семьи, кроме его или её братьев в сибко группе, все они были развиты по одной евгенической программе. Успокаиваясь, голос Картера упал до слабого шипения.

— Хорошо, это просто значит, что я получил шанс убить этого нищего.

Сиор приостановила свои попытки приладить самодельную заплатку на костюм Картера.

— Ральф, я никогда не видела тебя таким.

— Ты никогда не видела меня подстреленным раньше. Когда кто-то посылает свои пули в меня, я считаю это персональным оскорблением. Это одна из моих ошибок.

— Картер, ты в порядке, сможешь оставаться с нами? — голос Риана был наполнен беспокойством сразу из-за состояния раненого товарища и положения их миссии.

— Да, босс. Я буду в порядке. — Картер показал на новый чёрный квадрат заплатки из высокопрочной композиционной брони, которую его партнёр приладил к костюму. — Но только до тех пор, пока эти плохие парни не станут целиться в эту отметину.

Риан кивнул, забывая на секунду, что его шлем и лицевая пластина скроют жест.

— Хорошо, двигаемся. Ву, займи эту точку.

Команда ЭУДК прошла только несколько дюжин метров, когда линия связи шлема Риана зашипела от входящего сообщения.

— Ронин Один, это Ронин Два. Основная цель захвачена. Потери лёгкие. Ронин Два двигается к вторичной цели.

Короткое, зашифрованное сообщение значило, Ронин Два, состоящий из команд Четыре и Пять ЭУДК, сумел захватить инженерное пространство корабля, не понеся при этом серьёзных потерь, и теперь они двигались к стыковочным модулям штурмовых Шаттлов корабля. Риан подтвердил рапорт, добавив, что он и его команда были двумя палубами ниже мостика, ИХ основной цели.

Десятью минутами позже, Риан передал своё собственное сообщение «цель захвачена». Основная масса сил безопасности Элементалов заняла оборонительную позицию в зоне безопасности прямо за мостиком корабля. Бой был коротким, жестоким и кровавым. Три Элементала, включая одного, чья броня была украшена двойной золотой полоской Звёздного Капитана, были убиты во время начального штурма. Двое умерли в близком бою, который последовал за этим. Оставшиеся трое были тяжело ранены.

Команда Риана тоже не осталась неповреждённой. Кеничи Акида был серьёзно ранен, когда Элементал схватил его Кейдж костюм своей рукой, ударяя о переборку и воткнув руку с боевым крюком в центральную часть костюма командос. До того, как Клановец сумел закончить работу, Райко отсек обе массивные руки Элементала безжалостным ударом вибромеча. Акида упал на палубу, корчась в агонии, когда Старший Сержант послал Клановца к великому Керенскому лично, ударом столь мощным, что слегка светящийся кончик меча вышел из спины врага. Франк Холлис держался за пару сломанных рёбер, повреждённых, когда Элементал самый большой из всех кого он когда-либо видел, ударом руки в спину кинул его на переборку. Если бы не защита костюма, Холлис, скорее всего, был бы мёртв. Именно из-за удара весь воздух покинул его лёгкие. Он восстановился как раз вовремя, чтобы пробить пару глубоких, дымящихся дыр в броне нападающего.

Когда Команда ЭУДК Шесть прорвалась через дверь на мостик корабля, их встретила сцена хаоса и разрушения. Элементалы продали свои жизни дорого и к тому же дали время команде мостика, чтобы уничтожить каждую панель, дисплей, пульт и сенсор, до которых они только могли дотянуться.

Когда Питер Ву открывал закрытую дверь, член команды поднял тяжёлое ружьё. Мощный лазерный луч сбил правое плечо Ву, оставляя глубокий шрам в броне и лёгкий ожог руки. Они обменялись ещё несколько выстрелами с этим небронированным Призрачным Медведем, перед тем, как большой беловолосый Клановец, с заляпанными кровью волосами, вернул контроль над своей командой.

Секунду Звёздный Капитан Гектор обозревал пустые, невыразительные маски бронированных пехотинцев, которые ворвались на мостик. Он не мог не вспомнить, как много страха посеяли однажды Клановцы в сердцах варваров Внутренней Сферы. И теперь эти вольняги превзошли его, но он не боялся их. Он видел лицо битвы и смерти до этого, жил с этим всю свою жизнь. Нет. Он чувствовал только стыд, что потерял ценную команду, отдал этим варварам. Он был вооружён знанием, что он и его команда мостика испортила каждый бит данных в компьютерах корабля, всё, что сураты из Внутренней Сферы могли бы сочти ценным. Делая всё что могли, Гектор и его команда разбили оборудование мостика до того, как враги открыли дверь.

Он понимал, что уничтожение дорогих, точных систем расценивалось бы как расточительство по стандартам Клана. Однако Зимний Ветер был мёртв. Хуже, корабль был захвачен варварами. Повреждая каждую систему мостика и убивая содержимое компьютеров, Гектор удостоверивался, что техники Внутренней Сферы не смогут использовать жизненно важные данные против Кланов. Он позволил себе лёгкий смешок при этой мысли.

Делая глубокий вздох, он шагнул вперёд, высоко держа голову, выставив руки в жесте мира.

— Я Звёздный Капитан Гектор из Клана Призрачного Медведя. В соответствии с вашей заявкой я сдаю вам моё судно и становлюсь к вам на службу в роли связанного.

По мере того, как Михаил Риан проталкивался через группу своих подчинённых, он чувствовал сильное чувство гордости за выполнение миссии. Он сдержал свой долг перед Драконом так, как никогда не делал до этого. Он и его люди захватили Прыжковый Корабль Клана, понеся только лёгкие потери.

Дотронувшись до кнопки, он поднял лицевую панель своего шлема. — Сэр, — произнёс он Клановцу, который, как казалось, являлся капитаном корабля. — Я майор Михаил Риан, Элитная Команда Дракона Шесть. — Риан почти запинался, произнося слова. Морган-сама передал инструкции, что любые захваченные Клановцы должны быть взяты, как связанные, но эти формальные слова были тяжелы для воина, привыкшего убивать, а не захватывать врага. — Я объявляю вас и ваш корабль изорлой. Вы являетесь собственностью Звёздной Лиги и Экспедиционного Войска Змей.

До того, как Риан или Клановец смогли заговорить снова, Райко вмешался.

— Сэр? Миссия.

Риан покраснел немного. В возбуждении от захвата своей цели и неожиданной необходимости иметь дело с захваченным офицером Клана, он почти забыл о том, где он находится.

— Хай. Старший Сержант, вы и Холлис остаётесь здесь, чтобы присматривать за пленными. Остальные...

— Ронин Один, это Ронин Два. — неожиданный голос по линии связи заставил Риана прервать инструкции.

— Два, это Один, продолжайте.

— Ронин Один, Ронин Два захватил вторичный объект. Сэр, нам нужен медицинский эвакуатор. Мы понесли потери. Некоторые весьма плохи.

— Второй. Оставайтесь в доке. Я свяжусь с Бизаном, чтобы он подобрал раненых.

27

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Безымянная Звёздная Система

Глубокая периферия

15 Декабря 3059 1925 часов.

Морган начинал чувствовать себя зрителем, наблюдая битву, разгорающуюся вокруг него, отображаемую в миниатюре с малейшими деталями голотанком Невидимой Истины. Хотя он знал, что мужчины и женщины боролись за жизни на кораблях, представленных невещественными миражами, плавающими вокруг него, он чувствовал себя, как будто он стоял в тумане грандиозной голографической игры. Он часто слушал слова критиков, что война становится спором, разыгрываемым на компьютерах, генералами, которые ценили жизни своих людей не больше, чем сумму электронных нулей и единиц, разбросанных вокруг детьми, играющими в Бессмертного Воина. Морган никогда по-настоящему не верил обвинениям тех, кого он называл толпой, вопящей о «мире-любой-ценой-так-долго-пока-МНЕ-не-придётся-платить-за-него». Но здесь, стоя в середине голографического изображения битвы, внося в неё только своё присутствие, он задумывался, не могли ли быть эти критики быть в чем-то правыми. Он боялся, что дни честных боев прошли. Они умерли жестокой и шумной смертью века назад.

Ну что ж, мушкеты и пушки, заряжаемые ядрами, ушли, их заместили лазеры и ПИИ. С ними ушли последние остатки романтики, изображение «тонкой красной линии» и бой за великую Идею.

Морган зло тряхнул головой. «Соберись, отбрось это. У тебя все ещё есть работа, которую необходимо сделать», сказал он себе, хотя и не имел представления о том, в чем заключалось его дело прямо сейчас.

Наблюдая за холодным, смертоносным танцем Кораблей Войны и истребителей через электронный дисплей голотанка Невидимой Истины он ощущал странное, чувство оторванности, отделенности, которую он не любил. Было слишком просто смотреть на изображение боевых судов и видеть в них простые объекты. Было слишком легко забыть, что там были люди на борту этих кораблей, представленных тонкими, мигающими картинками, мужчины и женщины, за которых ОН нёс ответственность.

Вновь горящее чувство замешательства поселилось в его сердце. Он был воином всю свою жизнь, воином привыкшим брать поводья битвы в свои руки. Теперь, здесь, на борту самого мощного Корабля Войны, когда-либо построенного человеком, он был не более чем зрителем.

Несколько раз Морган открывал рот, чтобы отдать приказ или высказать мнение, но закрывал его, слова застывали непроизнесенными. Он был полностью не в своей области. Его обширные тактические знания, собранные за долгие года боев и командования, были построены на наземных действиях Роботов. В битве между громадными кораблями, все это было бесполезно.

Кратко он рассмотрел возможность покинуть мостик, оставляя управление битвой в, безусловно, способных руках Командора Бересика.

Нет, черт подери, — зло он сказал себе, когда замешательство достигло предела в его мыслях. Я все ещё командир этого экспедиционного войска, моё место здесь.

Возвращая своё внимание вновь на поле боя, он наблюдал, как Клановский Смерч завращался вокруг своей большой оси, подставляя Невидимой Истине относительно неповреждённый борт. Корабль Войны вступил в близкий бой, который одновременно напоминал и грациозный вальс, и грубую рукопашную. Клановский Смерч, обладая превосходящей скоростью и манёвренностью, танцевал вокруг огромного боевого крейсера, укалывая шкуру Истины с помощью орудий, лучше подходящих для уничтожения истребителей, чем для атаки флагманского корабля. Канониры Истины делали все, что могли, чтобы отвечать на залпы ракет и лазерного огня, но капитан Клановского корабля умудрялся избегать самых сильных атак крейсера.

Дважды Истине удалось сделать ужасный по своей разрушительности бортовой залп по вращающемуся разрушителю, но тяжёлая броня Смерча притупляла большую часть повреждений. Это было похоже на битву кота и медведя. Кот был быстрым, более злым, но медведь сильнее и ему нужен только один хороший удар.

— Он опять поворачивается! — прокричал тактический офицер Истины. — Пушки ведут огонь.

На втором мониторе Морган видел мгновенные вспышки, появившиеся на борту Клановского Корабля Войны.

Один из членов команды даже успел сострить о чем-то до того, как залп снарядов автопушек ударился в бок Истины.

Броня затряслась. Невидимая Истина колыхнулась от взрыва снарядов. Истина ответила на атаку залпом ПИИ.

Поток высокоэнергетичных протонов врезался в броню разрушителя, как паяльная лампа. Корабль затрясся под ударом, как будто не сумев перенести огонь, разрушающий его ферро-карбидную кожу. Тонкая броня удержалась, но дымящийся кратер, появившийся рядом с вторичной системой сенсоров, сказал, как тяжело он был поражён.

— Пилот, двадцать градусов по правому борту. Всем орудиям, огонь по наводке! — прокричал Бересик. Секундой позже пара серых ракет покинула внешнюю оболочку Истины, освобождаясь от пусковых рельс. Шестнадцать долгих секунд Морган наблюдал, как огни двигателей ракет прожигали свой путь через пространство между Невидимой Истиной и Клановским разрушителем. Потом, появился краткий взрыв яркий, как огонь спички. Потом пропал.

— Ракета номер один перехвачена и уничтожена, — сообщил офицер ракетного контроля. Ударом сердца позже ярчайший огненный шар засиял в пространстве, расширяясь до тех пор, пока, как показалось, не заполнил весь вражеский корабль.

— Номер два, прямое попадание.

До того, как Смерч смог оправиться от эффекта взрыва боеголовки ракеты, огненный шторм частиц, лазерного и пушечного огня ворвался в оболочку. Броня разлеталась кусками, равными по размеру большой машине.

— Сенсоры показывает огромное повреждение цели. — отрапортовал техник по сенсорам.

— Выведите это на экран, — скомандовал Бересик. Как только оператор выполнил приказ, Бересик встал со своего места.

Броня Клановского Корабля войны была пробита. Застывшее облако кристаллов льда вылетало из глубоких дырок, достигающих пространства для персонала. Миниатюрные молнии, вылетавшие из разорванных силовых установок, играли на краях громадных шрамов в оболочке. И по всему шестисотметровому корпусу огни горели через разбитые иллюминаторы и пробоины. Все это выглядело, как будто, разрушитель поглощал себя в смертных муках.

— О мой Бог. — Шёпот Морган казался молитвой о ужасающем корабле.

Без контроля Клановский Смерч заваливался на правый борт, кувыркаясь в то же время через голову.

Бересик переключил что-то на своей командной консоли.

— Смерч, это Корабль Войны Звёздной Лиги Невидимая Истина. Покидайте ваше судно. Мы подберём выживших.

Ответа не было.

— Смерч, нет времени для вашего Клановского героизма. Ваш корабль мёртв, позвольте нам подобрать выживших... Смерч, вы слышите? — Ругаясь, Бересик опустил свой кулак на панель, включая громкую связь. — Этот дьявол, кровавая Клановская сволочь. Он не отвечает даже, чтобы спасти свою команду.

— Командор, наша система связи вышла из строя, — прокричал вдруг матрос.

— Что?

— Сэр, эта последняя атака ударила по основным коммуникационным устройствам, сорвала подчистую антенны. Ремонтные бригады говорят, что смогут починить это, но им придётся подождать до тех пор, как мы выйдем из битвы.

— Черт. — Вновь Бересик ударил кулаком по консоли. — Воздушный босс, запускайте Шаттлы Целостность и Честь. Целостности следует быть рядом с Истиной, чтобы играть роль передатчика сообщений. Честь будет собирать выживших.

Казалось, прошло много времени до тех пор, как Шаттл класса Юнион, принадлежащий Истине, был отделен от стыковочных колец и ещё больше до того, как был установлен лазерный коммуникационный канал между передаточным кораблём и его партнёром. Такая система была медленной и неуклюжей, но, используя коммуникационные системы дальнего радиуса действия Целостности, Бересик мог поддерживать контакт с остатком Экспедиционного Войска.

Сумев понять, но, не сумев привнести что-нибудь в деликатный процесс сравнивания скоростей и направления между 900, 000 -тонным Кораблём Войны и Шаттлом, весящим менее чем один процент от этого, Морган обратил своё внимание, испытывая некоторого рода удивление, на умирающий Смерч.

Честь двигалась почти с самой малой скоростью по направлению к горящему разрушителю. В нескольких точках вдоль флангов и спинных частей корабля, Морган видел тонкие спасательные лодки, отчаливающие прочь, их уход подсвечивал огонь пожирающего себя корабля. Он насчитал шесть маленьких спасательных кораблей. Он знал из своего опыта на борту Невидимой Истины, что спасательные шлюпки обычно несли только полдюжины пассажиров, хотя десять и могли бы вместиться на борт, если выжившие надеялись, что их скоро подберут.

«Шестьдесят человек». Морган опустил голову в ужасе. « Шестьдесят из скольких? Бересик говорил мне, что вдвое больше на борту одного Рейнджера».

Осторожно Честь пробиралась через расширяющееся поле вращающейся брони, разбитых структурный частей и другого мусора. Дважды она полностью останавливалась, чтобы спасательная шлюпка вплыла в пустой отсек для истребителей. Смелостью было то, что Шаттл шёл в пяти сотнях метров от повреждённого Клановского Смерча. Конечно, Капитан Чести знал, что горящий разрушитель мог взорваться в любую секунду. Однако он держал свой корабль близко к разрушенному Кораблю Войны, в то время как шлюпки сделали ещё по два захода каждая.

Потом, после того, что показалось Моргану вечностью, Честь ушла от Клановского разрушителя, Морган почувствовал странную усталость в груди. Он понял, что задерживал дыхание, желая Шаттлу благополучно уйти от Корабля Войны.

— Сообщение с Чести, Командор, — произнёс техник. — Капитан Зеко сообщает о девяносто шести спасённых со Смерча, включая и Капитана. Некоторые сильно ранены. Выжившие сообщили, что имя корабля было Урсус.

— Отлично. Пусть их переведут к нам на борт. — Сказал Бересик. — Поместите раненых в госпиталь и заприте остальных в четвёртом грузовом трюме.

Морган наблюдал за тем, как призрачное изображение Харуны мигнуло, когда взрыв огня автопушек возник на её боку. Его ограниченные знания флотских боев говорили ему, что фрегат Синдиката был в основном кораблём защиты от истребителей. Большая часть оружия была разработана для противостояния атакам малых кораблей, а не для обмена ударами с другим кораблём такого класса. Только факт, что к нейприсоединилась пара штурмовых кораблей, спас Харуну от получения очень серьёзных повреждений.

По мере того, как он наблюдал, массивный фрегат качнулся, пересекаясь с оппонентом. Несмотря на своё собственное разочарование от неспособности присоединиться прямо к бою, Морган не мог не восхититься тому, как Капитан ДеМойзе управлял кораблём. Вспышка зажгла экран, когда один Авенджер, разогнался, начиная свою атаку против боковой стороны Смерча, усеянной батареями орудий. Разрушитель, должно быть, видел, как диск Шаттла начал движение, потому что он направил огонь ПИИ и лазеров прямо в атакующий корабль. Уже повреждённая броня разлетелась, разрушаясь под мегаджоулями энергии лазерных пушек разрушителя. Авенджер пролетел мимо Клановского корабля, чудом избежав столкновения.

— Командор, Хаинан сообщает о серьёзных повреждениях всех основных систем, Капитан Чхо мёртв, орудийная система мертва. Лейтенант Киндиг приказывает оставить корабль.

Морган почувствовал острую боль, когда голографическое отображение штурмового Шаттла класса Авенджер, мигнув, превратилось в серую тень. По мере того, как сенсоры Истины отслеживают разрушенное судно, голотанк будет продолжать показывать его положение. Довольно скоро спасательные команды прибудут туда, надеясь подобрать выживших с Хаинан.

Картинка Смерча мигнула, когда Харуна протрясла его до основания бортовым залпом.

— Он не продержится долго, — сказал Бересик, показывая на Клановский Корабль Войны и уделяя секунду Моргану. — Смотрите, Харуна повторяет свой ход. Через пару секунд она сотрёт Клановца.

Очевидно, Клановец понял это тоже.

— Неизвестный Звёздный Корабль, это Звёздный Капитан Манфред Снука, командир разрушителя Огненный Клык. — Голосовое сообщение раздалось из громкоговорителей Истины. — Мой корабль больше не может эффективно биться. В соответствии с вашей заявкой я прекращаю битву. Моя команда и я являемся вашими связанными.

— О-Очень хорошо, Звёздный Капитан. — Моргану показалось, что ДеМойзе был не готов к такому заявлению. — Заглушите двигатели и орудия. Приготовьтесь к прибытию абордажной команды.

— Будет как вы сказали. — Усталость, смешанная с несломленной гордостью, окрасила его ответ. — Мой корабль и я теперь ваши, как изорла.

Когда коммуникационный канал прервался, тихий смешок застрял у Моргана в горле.

— Что смешного, сэр? — спросил Бересик, смущение проступило на его лице.

— Хорошо, Алайн, — Морган повернулся к позабавившему его офицеру. — Вы не уверены, что Координатор позволит им оставить этот корабль, не так ли? Не говоря уж о команде.

— Ну что ж, сэр. — Бересик ответно улыбнулся. — Бусидо действительно позволяет брать добычу. Оно также позволяет оставлять пленных в роли слуг. Но, что-то мне говорит, что Теодор Курита собирается просить Огненный Клык, как его долю.

— Кровавый Ад! — Мерсия Уинслоу сжала зубы, когда серия взрывов потрясла Рейнджер. — Этот Клановский подонок не собирается сдаваться. Мр. Хельд, Вы можете подвести нас под него?

— Я пытаюсь, Капитан. Он просто немного быстр для нас.

На самом деле Конгресс был даже немного медленнее, чем старый разрушитель класса Лола. Громадный опыт его команды давал иллюзию скорости. Уинслоу и её команда были натренированы так хорошо, как только можно в Ком Гвардии, прошли обучение даже в полностью правдоподобной контрольной комнате, устроенной в тренировочном комплексе глубоко под Горами Ордерс. Но не было замены боевому опыту. Клановцы бились друг с другом в течение многих лет и изучили детали звёздных боев в настоящих схватках. Уинслоу и её команда учились прямо сейчас.

Неожиданно, Конгресс выстрелил из всех своих боковых орудий, что заставило горбатый корабль медленно повернуться. Огонь автопушек вырывался из огневых отсеков, выбрасывая облака снарядов через пустоту космоса. Бессознательно Уинслоу мигнула, приготовившись к новому взрыву. Потом она поняла, что Клановец стрелял не в Рейнджера.

Там, выдвигаясь с правого борта фрегата, появился изношенный силуэт Звёздного Света. Разрушитель Класса Эссекс, наконец, провёл ремонт повреждений, нанесённых бортовым залпом Клановца. Огонь вырывался с носа и передней брони Звёздного Света даже, когда автопушки Клана покрыли броню дымящимися кратерами. Ракеты покинули свои пусковые установки, прибавляя разрушения, к уже нанесённым внешней оболочке Конгресса.

Используя преимущество того, что корабль Клана был временно занят Звёздным Светом, Уинслоу приказала своему кораблю двигаться прямо под фрегат. Менее чем в сорока километрах от него, каждое орудие в боковой батарее Рейнджера выстрелило в нижнюю четверть врага.

Сенсоры показали, что враг получил серьёзные повреждения брони, но мало открыли информации о том, какие системы могли быть повреждены внутри судна.

— Полный назад.

В ответ на возбуждённую команду Уинслоу пилот Рейнджера опустил руку на свою контрольную панель. Со скоростью, способной заставить флотского офицера времён голубой воды стать зелёным от зависти, массивные двигатели корабля перешли от «полного вперёд» к режиму «полному назад». Рейнджер затрясся, когда квартет внутрипланетных двигателей Роллс ЛеФей остановили корабль прямо под корпусом фрегата.

— Мр. Фонтаназза, ещё удар! — прокричала Уинслоу.

— Капитан, его орудия отключаются.

— Отставить. — Уинслоу чётко махнула рукой офицеру по вооружению, как раз вовремя успев отложить залп по Конгрессу.

— Он связывается с нами.

— Командующему офицеру разрушителя Лола III Звёздной Лиги. Я, Звёздный Полковник Алонсо Жильмуар из Клана Призрачных Медведей, Капитан Корабля Войны Сияющий Коготь. Мой корабль был обезврежен. В соответствии с заявкой вашего командира я приношу себя и своих людей, как связанных, вам и вашему Клану.

— Звёздный Полковник, это Капитан разрушителя Рейнджер Мерсия Уинслоу. — Ответила Уинслоу, используя стиль речи Клановского офицера. — Я принимаю вашу сдачу и заявляю, что с вами и вашими людьми будут хорошо обходится. Оставайтесь на месте до прибытия призовой команды.

Уинслоу взмахнула рукой, сигнализируя технику оборвать связь. Глубоко вдохнув, она задержала воздух на несколько секунд, потом выпустила его единым долгим выдохом. Чувствуя усталость в шее, она тяжело повернула голову, массируя сведённые мускулы.

— Свяжите меня с флагманом.

— Ну что ж, Маршал, наши потери были малы, много меньше, чем я ожидал, — произнёс Командор Бересик, сверяясь с записями, отображёнными на настольном компьютере.

Несколько часов прошло с тех пор, как последнее судно Клана было захвачено Экспедиционным Войском Змей. За это время команды Кораблей Войны Внутренней Сферы делали все, что могли, что вернуть свои суда в строй. Как только ремонт начался, Морган созвал встречу всего командного состава, которая должна была состояться в комнате для брифингов Невидимой Истины. Первой темой в повестке дня была та, которую Морган ненавидел больше всего — подсчёт потерь и повреждений. Являясь командиром флотских ресурсов экспедиционного войска, Командор Бересик взвалил ответственность за эту часть на себя.

— Семь аэрокосмических истребителей, четыре из которых принадлежат Ком Гвардии, или были уничтожены, или повреждены так, что ремонт невозможен. Из них три пилота уцелели, хотя Лейтенант Бхарие потерял правую руку, — начал Бересик.

— Один Шаттл класса Авенджер был уничтожен в бою с Огненным Когтем. Половина команды спаслась, но большинство из них ранены. Капитан Чхо потерян, сообщалось о его смерти. Наши полные потери: двадцать шесть мертвы, тридцать два ранены, четыре потеряны. Я не думаю, что мы сможем найти кого-нибудь из пропавших живыми.

Бересик приостановился, давая Моргану время оценить удивительно низкий уровень потерь.

— Потери кораблей были немного тяжелее. Как я сказал, мы потеряли семь аэрокосмических истребителей и один штурмовой корабль. Именно последний заботит меня сильнее всего. К счастью, там не было сил специального назначения на борту. В следующий раз мы можем и не быть так удачливы. Харуна, Звёздный Свет и Рейнджер получили тяжёлые повреждения, в основном по броне. Это не может быть отремонтировано в поле. Звёздный Свет потерял свой второй ПИИ после удара ракеты. Это не может быть отремонтировано в полевых условиях. У нас есть хорошие заплатки. Инженеры сказали мне, что они планируют поставить большую броневую заплатку над повреждённым местом. Как вы знаете, Невидимая Истина потеряла основную коммуникационную антенну. Прямо сейчас нам удаётся сохранять связь с остатками войска через промежуточный корабль. Мы вернёмся в эфир через несколько часов.

— Что с кораблями Клана? — впервые заговорила Ариана Винстон. Являясь вторым человеком в командовании, её присутствие на встрече было необходимо, хотя она чувствовала себя неудобно, наблюдая битву с безопасного расстояния с борта Геттисбурга.

— Прыжковый Корабль Захватчик можно вычеркнуть. Его инициатор поля выглядит как кусок современного искусства. — Бересик улыбнулся. — Кажется, что капитан Уинслоу поняла мой приказ отнять у корабля возможность делать прыжки слишком буквально.

— Огненный Клык является наименее повреждённым из Кораблей Клана. Он потерял несколько орудийных доков, и обе батареи автопушек. Основная проблема в прыжковом парусе. В нем дыра размером с Монтану. Мы можем попытаться починить его, но я не уверен в результатах.

— А что если использовать паруса, которые они отбросили перед битвой? — Предложил Пол Мастерс. — Или один из парусов транспортника.

— Может быть, — кивнул Бересик. — Другой Смерч, Урсус, отрезал паруса, и, может быть, один ещё дрейфует рядом. Никто не сообщал о нахождении его во время битвы. Проблема в том, что каждый корабль разработан для использования прыжкового паруса определённого размера. Меньше, чем этот и вы никогда не получите хорошего заряда, чтобы прыгнуть. Больше, и вы не сможете свернуть его. Придётся или ремонтировать парус Огненного Клыка или искать парус Урсуса.

— А что с Конгрессом?

— С ним все много хуже. Его часть по правому борту весьма хорошо разбита. Один из стыковочных отсеков разлетелся на части. Потеряна большая часть задних и боковых орудий, маневровые двигатели по правому боку весьма покорёжены. Чтобы завершить все это, скажу, что броня выглядит, как кусок сыра.

— Сколько времени займёт устранение неисправностей.

Бересик несколько раз нажал клавиши своего компьютера, потом сказал. — Пятьдесят два часа, принимая, что все пойдёт хорошо и больше Клановцев не появится.

— Что с перспективами?

— Я бы сказал пятьдесят на пятьдесят. Огненный Клык и все наши суда определённо могут быть отремонтированы. Сияющий Коготь? Ваше предположение также хорошо, как и моё. И, как я сказал, транспортник может быть отправлен на кладбище.

— Хорошей новостью является то, что мы захватили дюжину ОмниИстребителей относительно неповреждёнными. Нам также удалось взять несколько повреждённых Юнионов-С и неповреждённый Шаттл класса Палаш.

— Я хотел спросить о нем. — Морган положил свои локти на стол. — Почему они не запустили этот Шаттл?

— Они не могли, — усмехнулся Бересик. — Это одна из редких вещей. Ракета, которая пробила оболочку Зимнего Ветра, повредила стыковочный модуль. Они не могли заставить разжаться стыковочные замки, так зажало их. Займёт примерно двадцать часов, чтобы только освободить его.

— Есть ещё кое-что, — вмешался Майор Риан. Он объяснил, что в то время как они обеспечивали безопасность Клановского корабля, Команда Пять проникла в пойманный Палаш. В его отсеках для Роботов, солдаты специальных воск обнаружили Звезду новых ОмниРоботов. Грузовой Трюм Шаттла был занят несколькими тоннами необходимых частей, включая боеприпасы для автопушек и ракетных установок.

— Хммм, это могло бы быть бонусом. — Морган посмотрел на Эндрю Редбурна. — Что ты думаешь Эндрю?

— Да, это так. — Редбурн слегка скривил губы в довольной усмешке. — Я пошлю техников работать над этим, как только эти Роботы будут переведены на наши корабли.

— Подождите, Морган, — зло вскричала Маршал Брайон. — Почему эти ОмниРоботы должны быть приписаны к Катильским Уланам, а не к другому подразделению? Я не видела, чтобы кто-нибудь из них захватывал Клановские Корабли Войны.

— Ну что касается этого вопроса, Маршал Брайон, — произнёс Редбурн, — я не видел и никого из вашей Лиранской Гвардии там.

Морган увидел, как алая краска поползла вверх по шее Лиранского офицера, и вмешался. Он информировал Брайон, что ОмниРоботы не были автоматически приписаны ни Уланам, ни кому-то ещё. — Я просто хочу, чтобы их проверили, я верю, что мои собственные техники сделают работу правильно. У вас есть проблемы, Шарон? Кроме того, если говорить о том, кто на самом деле захватил Роботов, то Майор Риан имел бы первую команду ЭУДК экипированную Роботами. Не так ли Майор?

— Ну что ж... — Риан понизил голос, оставляя у командного состава странное впечатление от улыбки я-знаю-то-что-вы-не-знаете.

— Ну и что это значит? — Потребовала Брайон.

— Давайте-ка, вернёмся к делам. — Морган слегка пристукнул кулаком правой руки по столу. — Мы можем отложить игры в кошки-мышки на потом, правильно?

— Прямо сейчас у нас есть большая проблема, чем та, что связана с тем, кто получит Звезду Клановских роботов и как много времени займёт ремонт. В результате битвы мы сейчас... обладаем, я думаю это правильное слово, приблизительно тремя сотнями связанных. Большая часть из них техники, учёные и рабочие. Только несколько дюжин из них являются воинами. Вопрос в том, что нам делать с ними?

— Больше, чем это Маршал, — тихо произнёс Бересик, боясь реакции тех из командного состава, кто противостоял идее о взятии пленных. — Записи, взятые на Огненном Клыке, показывают, что это была переброска персонала. Там находилась почти тысяча гражданских Клана Призрачных Медведей на борту Зимнего Ветра и тех двух Юнионов.

Комната взорвалась удивлёнными вздохами и восклицаниями.

— Если я понимаю культуру Клана правильно, Клановские гражданские не подходят под клятву-связь, — объяснил Морган. — Но те, кто дал слово, будут держаться его, как будто они являются воинами. Они бы скорее умерли, чем нарушили слово. И я уверен, что они скорее станут нашими связанными, чем встретят ещё более страшную судьбу в глубоком космосе.

— Простите, Маршал, но я бы не дал и крысы за это. — Капитан Монтьяр выбросил свои руки в жесте отказа. — Клятва или нет, я просто не могу довериться Клановцу.

— Я тоже, — согласился Риан.

Пол Мастерс, все ещё переживающий факт, что с ним не проконсультировались о судьбе лидеров пиратской банды, быстро высказал своё мнение. — Те, кто даст нам клятву, не будут опозорены. Я говорю, мы примем их.

— Это правильно, Сэр Мастерс, — вмешалась Ариана Винстон. — Но что с остальными? Что будет с техниками и гражданскими? Я хочу знать, что с ними случится, до того, как мы пойдём дальше.

Морган устало тряхнул головой. — Генерал Редбурн и я разработали крайние меры, — произнёс он. — Мы надеялись, что это никогда не пригодится, или, по крайней мере, до тех пор, пока мы не обсудим её с вами. Мы планируем задержать пленных, которые не захотят работать с нами, до тех пор, пока не впрыгнем в следующую систему с обитаемыми планетами. Там их переместят на Шаттлы и высадят на землю.

— Хорошо, Генерал, — Винстон тяжело кивнула. — Я принимаю это.

— Простите, Маршал, — отрезал Монтьяр. — Но я не вижу мудрости в сохранении врага, который пытался убить тебя, и в том, чтобы сделать из него доверенного слугу.

До того, как Монтьяр смог продолжить, Мастерс, разозлившись, вскочил на ноги. — Бешеная Лиса? Ух! Это хорошее описание. — Неожиданно Мастерс сделал бросок. Никто из командиров не смог среагировать, когда Рыцарь бросил тяжёлый автоматический пистолет Ругана на стол напротив Монтьяра. Пистолет лежал там, сияя в рассеянном свете, идущем от панелей на потолке. — Если вы столь озабочены желанием видеть их мёртвыми, почему бы вам не сделать это самому?

На несколько секунд разозлённый взгляд Монтьяра метался между Мастерсом и его пистолетом.

— Проклятье, хватит. — Морган заорал, вскакивая на ноги. Схватив оружие, он вынул пятнадцатизарядный магазин, передёрнул затвор, чтобы достать патрон из ствола и толкнул по столу пушку назад владельцу с силой достаточной, чтобы заставить Рыцаря ловить его.

— Мы уже говорили об этом. Как вы думаете, что это? Общество Кровавой Церкви? Я командир этой ВОЕННОЙ операции. ВЫ являетесь моими ПОДЧИНЁННЫМИ. Вы БУДЕТЕ подчиняться моим решениям, или я подведу большую часть из вас под военный трибунал.

— Эти Клановцы соединены клятвой с экспедиционным войском, и мы будем обходиться с ними соответственно. Кто-то из вас не хочет, чтобы они работали на ваших судах или с роботами? Отлично, вам не придётся их терпеть. Если придётся, я припишу все три сотни из них к моему персональному техническому составу. С теми, кто не захочет быть частью этого экспедиционного войска, будут обращаться в соответствии с Аресскими Конвенциями. Мы будем задерживать их до тех пор, пока не достигнем обитаемой системы, где их высадят.

— Это... все.

— Теперь, убирайтесь с глаз моих долой.

Морган тяжело опустился в кресло, не отвечая на салюты и прощания уходящих командиров. Вскоре остался только Алайн Бересик.

— Хорошо, Маршал, — произнёс Бересик, открывая карман своего прыжкового костюма. — Всё выглядит, как будто экспедиционное войско впервые выиграло битву в этой войне.

Кивнув, Морган устало откинулся в кресле, принимая и попытку изменить тему, и предложенную победную сигару.

— Да, Командор, мы выиграли прелестную битву, но нам улыбнулась удача. В следующий раз, когда мы скрестим мечи с Кланом, удача может и не встать на нашей стороне.

28

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Глубокая Периферия

16 Декабря 3059 1000 часов.

Пятнадцать часов спустя первого основного сражения Экспедиционного Войска Змей работа по ремонту повреждённых в бою кораблей, наконец, началась. Сэр Пол Мастерс и Полковник Самуэль Кингстон отстаивали точку зрения, что необходимо немедленно покинуть эту звёздную систему. Офицер Капеллана рекомендовал вернуться в последнюю точку, посещённую экспедиционным войском. Несмотря на всё нежелание соглашаться с Ляолистом, Моргану пришлось признать, что в словах Кингстона была доля истины. Он считал, что они уже раз встретили корабли Клана в этой системе, а потому не следует рисковать. Войско победило только потому, что, как он сказал, они «свалились на Клановцев».

Командор Бересик уверил командный состав, что, назначив неповреждённый Росток и Эмеральд на несение стражи, а также, запустив истребители в качестве прикрытия, они бы получили достаточно времени, чтобы или выпрыгнуть из системы, или приготовиться к бою.

Самый большой приоритет был предоставлен работам по поиску прыжкового паруса Урсуса. Несмотря на его громадный размер, было очень сложно обнаружить полимерный диск. Будучи толщиной только в несколько миллиметров, сделанный из абсолютно чёрного, поглощающего энергию материала, парус не проявлялся на сканерах. Требовался детальный визуальный поиск и большая доля удачи, чтобы засечь дрейфующий парус. К счастью, нежная материя не получила больших повреждений. Парус был доставлен обратно к флоту. И облачённые в рабочие силовые костюмы инженеры начали присоединять его к захваченному Огненному Клыку.

За время поиска прыжкового паруса были обнаружены остатки двух потерянных истребителей КомСтар. Один был столь сильно повреждён, что спасательной команде пришлось срезать корпус лазерным лучом, чтобы открыть кабину. Как и предполагалось, пилот был мёртв и также сильно повреждён, как и его Рапира. На втором истребителе было видно только несколько шрамов. Когда спасатели открыли люк, они увидели, что тело пилота было неповреждено, не считая маленькой, глубокой раны на левой ноге. Как показал осмотр тела, тонкий кусок стали, не больше ногтя большого пальца, пробил костюм, вошёл в тело, повредив бедренную артерию женщины-пилота. Данные о полёте показывали, что она пыталась вернуться на Рейнджер, когда потеряла сознание от потери крови. Очевидно, что враг решил, что дрейфующий Хеллкет больше не представляет опасности, и Лейтенант Деби Петрилло умерла от потери крови.

Не было обнаружено никаких следов остальных истребителей, потерянных в этой «Трафальгарской Битве», как стали называть её члены экспедиционного войска. Спасатели сдались через двадцать часов, считая, что корабли или были разбиты так, что превратились в нераспознаваемые куски стали, или уничтоженные истребители просто вышли за границы поиска.

Единственное событие осветило этот серый и разочаровывающий поиск. «Барсук» Сарти, тяжело раненый в битве, был спасён среди остатков Шаттла Клана. Молодого пилота, потерявшего сознание, получившего ожоги второй и третьей степени, вытянули из спасательной капсулы. Он катапультировался из разрушенного истребителя Готха за секунду до того, как ракета дальнего радиуса действия детонировала, окончательно разрушая его корабль. Сарти оказался вдвойне удачлив. Когда спасатели открыли модуль, они увидели, что заряда системы жизнеобеспечения капсулы оставалось менее чем на пять минут.

На борту Зимнего Ветра некоторые из связанных, только что отдавших своё слово служить экспедиционному войску, получали инструкции помочь командам, пытающимся освободить относительно неповреждённый Палаш из повреждённого стыковочного кольца. Оболочка корабля была повреждена разрушительной атакой Рейнджера и некоторые из шлюзов были повреждены во время боев за обладание Прыжковым Кораблём, оставивших большие зоны корабля без атмосферы. В некоторых местах, ремонтные команды размещали заплаты из стали над местами, где находились пробоины, позволяя все ещё работающей системе жизнеобеспечения корабля вновь установить там безопасную атмосферу. Стыковочный отсек Шаттлов как раз и был одной из таких зон.

— Это бесполезно, — объяснил техник Клана Леннокс, отходя от открытой панели, давшей ему доступ к механизму замка. — Стыковочный модуль так сильно повреждён, что придётся срезать его снаружи.

— Проклятие, — Леннокс знал, что это сказал Мастер Тех, Филипп Бра. Являясь членом низшей касты Клана, Леннокс в своё время слышал множество оскорблений, большая часть которых предназначалась подчинённым. Почти все Клановские эпитеты основывались на жёстком классовом разделении и генетической программе, в то время как используемые варварами из Внутренней Сферы проклятья, казалось, происходили от всего чего только можно, начиная от религии и до всеобщих понятий. На самом деле, казалось, что некоторые из этих грубиянов, настоящих варваров используют проклятия в каждом предложении, как будто они не знали других слов.

Бра вытянул чёрную пластиковую коробочку из одного из карманов своего жилета. Леннокс уже узнал, что это устройство было коммуникатором дальнего радиуса действия, возможно, связанный с какого-то рода сетью. Мастер Тех переключил что-то и произнёс несколько тихих слов. Несколько минут он обменивался сообщениями с человеком на другом конце линии. Вскоре, изобразив на лице отвращение, он положил устройство обратно в карман.

— Слушайте. — Бра говорил достаточно громко, чтобы остаток команды слышал его. — Они собираются послать ремонтную команду наружу, чтобы отрезать Палаш от этого чертового крепления. Нам необходимо двигаться вниз, чтобы помочь остальным техникам с добытыми устройствами.

Ещё до того, как Бра закончил говорить, Леннокс потянул воротник своего костюма. Схожее с боевыми костюмами пехоты, тонкое одеяние было специально разработано для использования техниками на борту боевых кораблей. Маленькое устройство жизнеобеспечения и лёгкий шлем позволяли техникам работать в неблагоприятных условиях, варьирующихся от энергонасыщенных и радиационно-опасных зон до вакуума. Единственным недостатком был короткий срок службы системы жизнеобеспечения, потом требовалось её перезаряжать. Однако костюмы были отлично сделаны для Внутренней Сферы. Они, безусловно, были лучше, чем имеющиеся в Кланах. Оборудование для работы в экстремальных условиях, принадлежащее Кланам, находилось на уровне, соответствующем тому, который был достигнут Внутренней Сферой ещё пятьдесят лет назад, возможно, именно потому, что только низшая каста Клана использовала такое оборудование.

Углом глаза Леннокс заметил мощные фигуры пехотинцев Внутренней Сферы. Для него мало что значило, что они несли на груди крест Лиранского Содружества и странно оформленную звезду Дома Камерон. Он чувствовал удивление от того, что командиры Внутренней Сферы не могли принять клятву связанного, как нерушимую. Леннокс, как и все, кто дал клятву, теперь считал себя частью экспедиционного войска, может быть, частью нового Клана. Многие связанные обижались на то, что их клятве не верили. Другие, Леннокс был среди них, просто говорили себе, что им придётся работать ещё более усердно, чтобы доказать свою преданность и полезность новому Клану.

Как только последний техник показал, что его костюм загерметизирован, ремонтная бригада пошла на выход, пробираясь через узкие переходы между стыковочным доком и модулем инженеров. Хотя они сначала пропускали ноги в люк, а потом уже протискивались дальше, но они необязательно двигались вниз. В отличие от больших Кораблей Войны транспортное судно не могло генерировать ускорение больше чем 0,2 Г, необходимого для поддержания постоянного положения корабля. В состоянии свободного падения верх и низ были относительными. По традиции, относящейся ещё к Исходу, движение вперёд в космосе или на корабле всегда называлось подниматься, и движение назад — опускаться.

Провода всех размеров, видов и цветов тянулись от одной переборки помещения для двигателей к другой, вились по потолку и выглядывали из палубы. Каждый пучок или прядь были недавно отрезаны призовой бригадой, которая высвобождала ценные компоненты из их креплений.

В одном углу тускло освещённой комнаты команда связанных работала бок о бок со своими товарищами из Внутренней Сферы, чтобы освободить массивный конвертер энергии из его тяжёлых стальных креплений. Большой кусок поликарбона, стали и сплавов выглядел, как громадный трансформатор, разработанный для превращения электрической энергии, созданной парусами, в энергию, которую смогли бы использовать двигатели Керни-Фушидо корабля. Не будь Зимний Ветер в состоянии падения, составные части двигателя весили бы больше трех тонн. Потребовались бы блоки и лебёдки для его перемещения. Леннокс удивлённо наблюдал, как пять человек легко приподняли громадный кусок стали из его коробки.

Предупреждающий крик, моментально сменившийся воплями боли, пронзил гвалт, поднявшийся при работе трех призовых бригад, собравшихся в одном месте. К несчастью, оба техника из Внутренней Сферы и их связанный забыли один основной принцип. Хотя объект при нулевой гравитации не обладал весом, но он сохранил массу. Когда конвертер начал высвобождаться из креплений, его угол задел за качающуюся петлю кабеля. Со скоростью примерно три метра в секунду, преобразователь заряда повернулся вокруг виновного кабеля, поймав техника КомСтар между своей тушей и переборкой комнаты. Массивный кусок пластика и металла придавил его, разрушая обе ноги, расплющивая их. Металл завизжал, когда удар о переборку начал изгибать его.

Бросив рычаг другой техник КомСтар, вцепился в преобразователь заряда за торчащий кусок кабеля. Крича другим, чтобы они приготовились остановить конвертер, когда тот пойдёт обратно, он упёрся ногами в пустое крепление и попытался отодвинуть массивный аппарат от раненого товарища.

— Нет! — заорал Леннокс, проносясь по комнате. Схватив техника за плечи, он оттолкнул вынужденного спасателя от преобразователя.

Рука падающего техника поймала поручень, идущий по переборке, что остановило его падение. Ярость залила краской его лицо, он вытянул маленький револьвер из кармана, присоединённого к его рабочему комбинезону.

— Ты, продажная Клановская скотина. — Человек рычал, поднимая свой тупорылый пистолет на уровень груди Леннокса.

— Если вы двинете конвертер, вы убьёте его. — Леннокс не дал себе вздрогнуть, невзирая на вид чёрного дула пистолета. — Возможно, что этот преобразователь то малое, что ещё сохраняет его от смертельной потери крови.

Несколько долгих секунд техник держал свой дьявольский пистолет, нацеленным на грудь связанного. Потом, тряхнув головой и моргнув, он опустил его. Пехотинцы рванулись вперёд, чтобы взять его из ослабевшей руки.

Леннокс сменил стойку, которую принял перед возможным боем, позволяя себе свободно зависнуть. Он был благодарен своему костюму. Он скрыл то, что его руки тряслись, когда он расслабился. Секундой позже спасательная команда, в состав которой входил хирург, ворвалась в помещение и начала освобождать пойманного техника.

— Вот, возьми, сынок. — Офицер Лирана, стоявший над Ленноксом и протягивавший ему фляжку, которой можно было пользоваться при нулевой гравитации, был, возможно, на три или четыре стандартных года моложе, чем уставший связанный. Гнусавый голос этого человека нисколько не скрывал восхищения в его голосе. — Это была ужаснейшая вещь, которую я когда-либо видел.

— Я не мог позволить ему сдвинуть этот преобразователь. — Вода в пластиковой бутылке была горячей, но для Леннокса она была слаще вина. — Ноги человека были сильно повреждены, и, возможно, артерии были также перебиты. Если так, то конвертер играл роль жгута. Если бы другим техникам удалось сдвинуть аппарат, их друг умер бы от потери крови за доли секунды.

Возвратив фляжку, Леннокс продолжил своё наблюдение. Спасательная команда, поместив пару жгутов на ноги раненого человека, сняла массивный преобразователь заряда с зажатых конечностей. Раненый техник, который теперь свободно плавал в воздухе и был в тот момент без сознания, закричав, неожиданно очнулся. Милосердно крик оборвался, когда он вновь ослабел и лишился чувств.

Когда пострадавшего техника унесли в специальных спасательных носилках, в которых поддерживалось определённое давление, главный медик подошла к Ленноксу.

— Вы тот самый человек, который не позволил снять машину с его ног?

— Афф, — ответил Леннокс, потупив глаза в знак уважения.

— Отличная работа, — произнесла женщина, восхищение и облегчение смешалось в её голосе. — Вы, возможно, сохранили ему жизнь.

На борту Огненного Клыка ремонт проходил много медленнее, частично из-за того, что разрушитель получил более серьёзные повреждения, чем транспортный корабль. Самая большая причина для замедления работ проснулась сразу после почти смертельного инцидента, произошедшего на борту Зимнего Ветра. Не желая больше рисковать жизнями техников, Морган, по совету Командора Бересика, приказал, чтобы любые дальнейшие ремонтные работы, подразумевающие перенос основных корабельных компонентов, должны проводиться людьми, облачёнными в силовые костюмы. Ни он, ни Командор Бересик не верили, что использование неуклюжих костюмов предотвратит ВСЕ инциденты. Они просто надеялись, что материал и сила костюмов снизят серьёзность последствий произошедших ошибок.

Так и случилось. Несколько раз за время ремонта работников облачённых в броню придавливало оборудованием. Самой серьёзной раной, среди полученных в этот день, стал сломанный нос, пострадавший, когда стальная балка ударила пехотинца Лёгкой Кавалерии прямо по лицевой панели. Если бы он не был облачён в броню, он мог бы увернуться. С другой стороны его могло бы убить на месте. Рядовой Вансе Девис сказал, что выбрал бы сломанный нос, а не пятьдесят на пятьдесят вероятности, что его голову размажет по стене куском металла.

Во многих случаях члены Экспедиционного Войска Змей были удивлены неожиданно высоким уровнем сотрудничества со стороны персонала захваченных кораблей. Некоторые из «варваров техников», как они в шутку называли сами себя, с начала подозревали своих связанных в возможном саботаже и поломке жизненно важных систем, до которых они только смогут дотянуться. Эти страхи испарились, когда история о спасении Ленноксом техника распространилась по флоту. К тому времени, как сплетня вернулась к бывшему технику Клана, она звучала, как будто он в одиночку вручную снял конвертер с уже мёртвого техника и потом прикосновением руки вернул человека к жизни. Когда Леннокс попытался объяснить настоящее положение вещей, его грубо поправили.

— Нет, нет. Парень, который рассказал мне об этом, имеет друга, чей командир звена втюрился в одну из медсестёр, которая была в той спасательной команде. Я тебе говорю, это так и случилось на самом деле.

— Привыкай, Леннокс, — сказал один из техников КомСтар, похлопывая его по плечу, жест дружбы принятый во Внутренней Сфере уже начал немного надоедать Ленноксу. — Ты герой.

— Маршал, я получил предварительный рапорт ремонтных бригад.

Морган оторвался от дисплея своего терминала. Командор Бересик тяжело сел на стул, расположенный напротив стола командующего.

— Угу. — Прошло почти шестьдесят часов с того момента, как последний воин Клана был взят под охрану. Вряд ли Моргану удалось поспать больше шести часов за это время.

— Работы выполнены примерно на восемьдесят пять процентов. Предполагается, что последние куски брони будут закреплены к завтрашнему утру.

— Угу.

— В соответствии с вашим приказом Огненный Клык приписан к Команде Лис Три. Как вы и предсказывали, Маршал Брайон начала ворчать по этому поводу. Наконец то удалось отцепить Палаш от стыковочного кольца. Он состыковался с Харуной два часа назад. С тех пор члены ЭУКД и некоторые связанные работают над тем, чтобы освободить и перепрограммировать Клановских роботов для наших целей.

— Секундочку. Члены Команды Дракона работают с роботами?

— Да, сэр. Оказалось, что Риан и его люди захватили с собой некоторые отличные взломщики кодов. Он сказал, что, возможно, ОмниРоботы будут готовы к перепрограммированию в девять утра.

— Ах вот как? — Морган фыркнул, развеселившись. — Напомните мне, чтобы я держал Майора Риана и его головорезов подальше от моего Дайши.

— Вашего Дайши? — засмеялся в ответ Бересик. — А что мне делать с моим боевым крейсером? Только подумайте, что они могли бы сделать, если бы им пришла такая мысль в голову.

Они вместе наслаждались этой шуткой некоторое время. Потом Морган вновь стал серьёзным.

— Что с этим техником, как его имя? Фалкони?

— Файлони. Возможно, он выживет. Я сам говорил с доктором. Он сказал, что у парня восемьдесят процентов или около того. Дело в том, что он, скорее всего, потеряет ноги.

Морган откинулся в кресле, встряхивая головой.

— Да, сэр, вот ещё что. Доктор Йоши сказала, что жизнь ему спас связанный. Говорят, что он ударил техника КомСтар, который хотел приподнять преобразователь с повреждённых ног несчастного. Йоши сказала, что если бы они позволили ему сделать это, то Файлони умер бы от потери крови, и никто бы ему не мог помочь.

— Отлично, Алайн. Спасибо. — Морган наклонился вперёд и взглянул на дисплей, потом снова откинулся назад, рукой протирая глаза. — Я приостановлю работу и встречусь с Файлони, как только смогу. Сейчас мне хочется увидеть этого связанного. Как его имя?

— Леннокс, — ответил Бересик. — Главный Техник Леннокс. Вы хотите, чтобы я послал за ним прямо сейчас?

— Нет. Завтрашний день уже почти наступил.

— Хорошо, Маршал. — Бересик отдал честь, вставая на ноги. Когда дверь офиса отъехала в сторону, он повернулся к Моргану, который все ещё сидел за столом.

— Знаете, Маршал, возможно, вам тоже нужен отдых.

— Как это?

— Ну что ж, вы же уже спите. Уже дважды вы обратились ко мне по имени. — Бересик усмехнулся, облокотившись о косяк двери. — Следите за собой. Это плохо сказывается на дисциплине.

Морган устало усмехнулся.

— Спокойной ночи... Алайн.

— Спокойной ночи, Морган.

Верный своему слову, двадцатью четырьмя часами позже момента, когда он покинул офис Моргана, Бересик сообщил собравшемуся на заседание командному составу, что последние ремонтные работы были выполнены, и флот готов к началу накопления энергии в прыжковых двигателях.

— Хорошо, — вмешался Майор Маркус Полинг, командир Улан Сент. Ива. — Мы сидели здесь почти три дня, в то время как наши флотские играли в Мистер-Закрепи-Это с кучкой разрушенных кораблей. Мы должны были уже выпрыгнуть отсюда и оставить разрушенное Клановцам или вытолкнуть их к звезде.

— Сядьте, Майор. — Морган начинал терять терпение, когда дело касалось болезненных разногласий в командном составе. — Сидение здесь на открытом месте напрягло всех нас, так что давайте не будем пытаться сделать все ещё хуже, ладно?

Полинг смущённо склонил голову, желая избежать другого взрыва драчливого темперамента Моргана.

— Хорошо, Теперь о новом расписании для кораблей. Палаш...

— Стилет.

— Как?

— Стилет. Так теперь его именует новая команда, — объяснил Бересик. — Они думают, что ему нужно новое имя.

— Ну хорошо, — усмехнулся Морган. — Стилет был приписан к Харуне. Пока мы оставим ОмниРоботов там, где они и находятся, если это вас не обидит, Маршал Брайон.

Брайон кивнула, соглашаясь. По крайней мере, военные машины Клана не были приписаны Уланам.

— Мы все вместе собрали добровольную команду на Огненный... Как его команда теперь называет корабль, Командор?

— Огненный Клык, сэр. — Бересик широко улыбнулся. — В конце концов, это его имя.

Морган впервые за все эти дни искренне засмеялся.

— Отлично, Огненный Клык, — сказал он делая усиление на имени судна, — был снабжён командой добровольцев и теми связанными, которым мы верим больше всего. Мы также решили приписать Команду Лис Пять к этому кораблю в качестве службы безопасности. Так, как корабль не может нести Шаттлы и обладает необходимой командой, мы назначим его для защиты флота. Если мы опять попадём в бой, корабль останется рядом с транспортными Прыжковыми Кораблями и будет противостоять тем врагам, которые просочатся мимо Кораблей Войны.

— Сэр, это то, о чем я хотел поговорить с вами — связанные, — вмешался Оверст Слейпнесс. Слейпнесс был рождён в Свободной Республике Рассалхаг, штате отделившемся от Синдиката Дракона в 3034, но от него осталось лишь семь миров уже через восемнадцать лет после отделения из-за вторжения Кланов. Страдания его семьи и народа в руках захватчиков оставило у Оверста глубокую ненависть к Клановцам любой касты. — Многие мои люди все ещё помнят наши счета с Призрачным Медведем. Как вы можете просить их верить тем самым воинам, которые вырезали Туле, Радиже и Кемптен?

— Как я уже сказал, Оверст, если вы не хотите видеть связанных в вашем подразделении, то вам не придётся брать их.

— Я не это имел в виду. — Слейпнесс остановил свой взгляд на Моргане. — Само присутствие Клановцев в нашем экспедиционном войске беспокоит меня. Да, я знаю, что вы верите клятвам, их обещаниям верно служить «Клану Змей». Я понимаю. Но это не значит, что я согласен с вами.

— Так что нам делать, Оверст? Убить их? — Дрожь в голосе Моргана выдала его усталость.

— Нет, конечно, нет. Я думаю, что мы должны высадить всех их.

— Нет, сэр. Я не собираюсь делать этого. Они дали своё слово служить экспедиционному войску, «Клану Змей», как они зовут нас, и я дал им МОЁ слово, что с ними будут обращаться, как со связанными и в соответствии с Аресскими Конвенциями. Связанные остаются.

— Очень хорошо, Маршал, — кивнул командир из Рассалхага. Он высказал свою точку зрения, и теперь пришло время исполнять приказы вышестоящего командира. — Я уважительно прошу удалить весь Клановский персонал из нашей Таблицы Организации и Снаряжения.

— Хорошо, Оверст. Я не могу сказать, что обвиняю вас.

Черт возьми. Первый раз за эти дни я почти смог закрыть глаза, и вот какой-то дурак стучит в мою дверь.

Морган встал со своей койки. Взгляд в маленькое зеркало над стальной раковиной, как оказалось, был основной ошибкой. Его вид был ужасен. Чёрные подтёки под красными глазами выделялись на бледной коже его лица. Трехдневная щетина окрашивала его подбородок в чёрный цвет.

Морган мотнул головой, увидев отражение, потом тихо засмеялся. Он подумал о том, что сказала бы его жена, Ким, увидев его таким. Мысль о ней согрела его, но и причинила боль. Когда ещё он сможет увидеть её снова?

Стук, который разбудил его после тридцати минут сна, прозвучал вновь, оторвав его внимание от зеркала. Морган брызнул холодной водой на лицо, вытер его досуха полотенцем и прошёл в офис, закрыв дверь ванной комнаты за собой.

— Входите, позвал он. — Его сиплый голос напомнил ему ворону, которая поселилась на дереве за окном его спальни в доме отца на Новом Сиртисе.

Дверь отъехала в сторону, открывая взору тонкого человека, облачённого в заляпанный оливковый комбинезон. Два тонких нейлоновых шнура обвивали его запястье.

— Связанный Леннокс, сообщает о прибытие, как было приказано. Звёздный... э-э, Маршал.

Секунду Морган непонимающе смотрел на гостя, потом вспомнил.

— Ах, да, Леннокс, входи, садись. — Одной рукой Морган показал на стул, стоящий напротив его стола, в то время как другой, пытался поправить воротник своей униформы. — Я действительно хотел видеть вас. Командор Бересик рассказал мне, что вы сделали вчера. Довольно страшная история.

— Это моя обязанность, Маршал.

— Может быть, — сказал Морган мягко. — Может быть. Я думаю, что это было что-то большее. Вы спасли жизнь человека и рисковали своей, чтобы сделать это. Я не знаю, как принято в Клане, но в моем мире такое требует признания.

— Никакого признания не требуется, Маршал, — ответил Леннокс. — Этот человек является опытным техником. Было бы расточительством позволить ему умереть. — Мерцание проявилось в его глазах. — Я понимаю, он станет калекой, квиафф? Он потеряет ноги?

— Похоже на то. — Морган увидел симпатию в глазах Леннокса. — Не беспокойтесь. Доктора стабилизировали его состояние, подлатали его как только могли, и когда мы вернёмся домой, он получит самые лучшие протезы.

— Но сейчас мне хотелось бы сделать кое-что. — Маленький нож голубой сталитускло засиял в руке Моргана. — Вытяни правую руку.

Послушно Леннокс вытянул вперёд кисть. Короткое лезвие чисто срезало тонкий нейлон.

— Я не знаю, какие должны быть сказаны сейчас слова, если они были в вашем Клане, — произнёс Морган, вставляя нож в скрытые ножны. — Ты больше не связанный. Ты свободен. Я перевожу тебя в свой персональный технический состав.

Сперва, Леннокс не ответил. Он уставился на разрезанные шнуры, лежащие на палубе. Потирая кисть, он поглядел через стол на усталого, улыбающегося человека.

— Маршал, я не знаю, как благодарить вас.

— Просто не подведи меня, парень. Не подведи.

Закончить зарядку последнего прыжкового Корабля заняло ещё девять дней. Измотанный событиями прошедших ночей, Командор Бересик облокотился на поручень, окружающий голотанк Невидимой Истины.

— Командор, — мягко сказал Офицер Палубы. — Парус собран на шестьдесят процентов. Остаток флота будет готов к прыжку через час или около того. Почему бы вам не отдохнуть немного, сэр? Похоже вам это необходимо, сэр.

Бересик повернулся к человеку, бывшему Деми-прецентором, который сейчас носил пару зелёных полосок и серебряную звезду майора. Черноволосый офицер выглядел озабоченно.

— Хорошо, Мистер Карабин, мостик ваш. Вызывайте меня, если выскочит что-нибудь большое; в другом случае меня не следует тревожить восемь часов.

— Да, сэр. — Карабин с трудом скрыл своё облегчение. — Доброй ночи, сэр.

— Доброго дня, Майор. — Бересик показал на часы. Они показывали время в виде зелёных цифр: пятнадцать тридцать восемь — три тридцать восемь пополудни.

— Правильно. Хорошего сна, сэр.

Командор улыбнулся и ушёл.

Через девяносто минут последнее судно, которому оставалось свернуть парус, Буфорд, корабль класса Звёздный Лорд, принадлежащий Лёгкой Кавалерии, сообщил о готовности к прыжку.

Майор Миклос Карабин стоял в центре голотанка.

— Мистер Рит, — обратился он к прыжковому инженеру. — Унесите нас отсюда.

— Так точно, сэр. Прыжковые двигатели готовы. Начинаем последовательность.

Первый из двух предупреждающих сигналов прозвучал по Невидимой Истине. Секундой позже, более грубый звук просигналил, что корабль готов к переносу через гиперкосмос.

— Сэр, я у меня цел... явлен.. — Сперва ясный голос оператора сенсоров, затих и задрожал, когда Двигатели Керни-Фушидо разгорелись в глубине громадного бронированного корпуса Корабля Войны, прожгли дыру во вселенной и пронесли корабль через неё в пустоту гиперкосмоса. Когда Истина вновь появилась в надире следующей путевой точки флота, выкрикнутые слова, казалось, продолжили свой бег. — ...сяогн... иближающиеся Прыжковые Корабли.

— Повтори. — Карабин задрожал, когда его тело освобождалось от боли в животе — эффекта гиперпрыжка.

— Сэр, мне кажется, я видел ЭМП/тахионные огни приближающихся прыжковых Кораблей, когда мы уходили из системы, — произнёс техник. — Если это было на самом деле, есть хороший шанс, что кто-то знает о нас.

— Проиграй назад запись.

Карабин смотрел через плечо техника, оператор в этот момент проиграл последние секунды записей сенсоров Корабля Войны. Большая часть сенсоров не показывала графическое отображение зоны, которую они перекрывали. Обычно данные состояли из «водопада дисплеев», показывая яркие пятна в местах, где проявлялись контакты. Не являясь настолько знакомым с этой системой, как Сержант Маргарет Калп, Майор опознал широкий белый пучок, как электромагнитный импульс, созданный Прыжковым Кораблём. След проявился только за несколько секунд до того, как отключился экран, перегруженный собственным излучением Истины. Когда он очистился вновь, боевой крейсер уже очутился в новой точке пространства.

— Какова вероятность того, что это отражение наших двигателей? — Бровь офицера исказилась, когда он попытался обдумать мимолётный контакт.

— Возможно, но я не думаю так, сэр. — Калп вновь повторил короткую запись. — Мы обменивались записями с другими кораблями все последние месяцы, включая записи сенсоров наших собственных кораблей. Я уже видел ЭМП роспись нашего корабля с каждой возможной точки, и это не то.

Калп знал все о сенсорах. О нем говорили, что он был лучшим.

Карабин напрягся, заведя руки за спину, и распрямился до щелчка в позвоночнике. Временами казалось, что он провёл на ногах слишком много.

— Хорошо. Я сделаю запись об этом. Я не думаю, что нам придётся беспокоится об этом. Мы ушли до того, как он появился в системе. Даже если это был Клановец, он не сможет отследить нас. Никто не может проследить за кораблём через гиперкосмос, даже Кланы.

Возвращаясь к наблюдательному месту на мостике, Карабин упал в жёсткое, даже некомфортабельное кресло. Несколько минут он работал с клавиатурой командной консоли станции. Введённая запись была короткой. «Незадолго до прыжка был зафиксирован аномальный ЭМП сигнал. По результатам сканирования никаких выводов сделано не было». Он подписал сообщение световым пером и отправил запись в память компьютера.

Отодвинувшись от консоли, Карабин побродил вокруг контрольной палубы, заглядывая через плечи техников, до того, как занял позицию в центре мостика. Через десять минут наблюдения за миниатюрными кораблями, плывущими в воздухе над палубой, он забыл об инциденте.

29

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Экспедиционное Войско Змей

Глубокая периферия

30 Декабря 3058 1600 часов.

Морган Хасек-Дэвион стоял, облокотившись на закрытый люк третьего грузового трюма Невидимой Истины. По обоим сторонам трехметрового чёрного стального люка стояли безликие громады бронированных пехотинцев. Хотя большие воины и не обладали внушительной мощью своих противников из Клана, появление двухметровых фигур смущало взгляд.

Пленённые члены Клана, которые были погружены в огромный грузовой трюм, как казалось, совершенно не боялись закованных в броню пехотинцев. За те две недели, в течение которых эти люди были вынужденными гостями экспедиционного войска, не было изменений в холодной, каменной решимости тех, кто отказался дать клятву верности.

— Теперь слушайте, это последний раз, когда я обращаюсь к вам. — Усиленный голос Моргана эхом разнёсся по стальному трюму. — Если вы хотите дать свою клятву верности экспедиционному войску, делайте это сейчас.

Он опустил маленький, ручной микрофон и подождал. Группа Воинов заволновалась, но никто из Клановцев не сдвинулся с места. Он ожидал подобного, но чувствовал себя обязанным дать заключённым последний шанс.

— Хорошо, — кивнул Морган, ощущая боль от этого жеста. — Вы заслужили объяснения того, что произойдёт с вами. Вы будете помещены на борт Шаттлов и отправитесь внутрь звёздной системы. Там вас высадят в наиболее подходящем для выживания месте, которое мы только сможем найти. Мы обеспечим вас всеми теми продуктами, инструментами и материалами, которыми сможем. Вам не будут даны устройства связи или оружие, кроме топоров и ножей.

— Если экспедиционное войско закончит свою миссию, я пошлю кого-нибудь забрать вас. Как вы будете выживать до этого момента, зависит от вас. Мне действительно жалко, что приходится делать это, но обстоятельства не дают мне выбора. Удачи.

Отворачиваясь от застывших лиц, Морган передал микрофон в руки бывшего офицера Ком Гвардии, который начал зачитывать инструкции.

— Слушайте. Когда будет названо ваше имя, проходите к выходу. Если будете сотрудничать, то все пройдёт мягко и быстро. Если нет... — Голос офицера оборвался. Он взглянул на команду облачённых в броню пехотинцев. Все в трюме поняли, что он имел в виду.

— Черт, как я ненавижу это, — выдохнул Морган, подходя к Ариане Винстон, которая наблюдала за событиями все это время. — Это ведь кровавая расправа. Неужели они не видят этого.

— Я думаю, видят. — Ответила Винстон, поправляя свой короткий зелёный пиджак. — Они выбрали изгнание, а не помощь нам, варварам из Внутренней Сферы, в завоевании родных миров их Кланов. Основываясь на том, что они знают, они догадываются, что мы собираемся на Страну Мечты или Аркадию, но не на Хантресс. Помогли бы вы им, если бы они собирались вторгнуться на Новый Сиртис или Катиль?

— Нет, я думаю, нет. — Произнёс Морган, потом кивнул. — Это просто бесполезная трата.

— Да, это так, но вы ничего не можете сделать с этим. Они не будут обвинять вас в этом. Воины могли бы, но гражданские не будут ненавидеть вас за то, что вы не убили их. Пойдём.

Морган отдал салют лейтенанту, командующему отделением бронированной пехоты, и открыл запор люка. Поворачивающиеся петли открывающейся двери громко прозвучали на весь трюм, заставив офицера повторить имена тех, кто отказался от службы экспедиционному войску. Ступив в люк, Морган оглянулся на людей, идущих к другому выходу из трюма. Сцена болезненно напоминала ему старые фотографии, которые он однажды видел, на которых невинные гражданские погружались на борт вагонов из-за того, что один безумный человек считал их опасными для расовой чистоты.

Милостивый Боже, я думал, что мы ушли от этого, уводя врага в места, где мы могли бы забыть о нем. Я не забуду.

Люк наконец захлопнулся, отрезая его от пленённых в бою людей.

На борту нескольких самых больших кораблей экспедиционного войска происходили подобные сцены с меньшей или большей долей сострадания. На борту Бернлада, Прыжкового Корабля Рыцарей, по настоянию Полковника Пола Мастерса большая часть Клановских Гражданских была оставлена, Майор Сэр Гайнард был назначен во главу погрузочного процесса. В соответствии с пожеланиями его командиров он делал все возможное, чтобы оградить своё подразделение от этого ужаса. Противоположное этому по характеру событие прошло на борту Сияющего Когтя. Пленные были помещены на борт Шаттла в соответствии с алфавитным порядком, без оглядки на чин, позицию или семейные связи. Пехотинцы Лирана желали отделаться от этой работы как можно быстрее.

Невзирая на то, каким образом было закончено задание, последний Клановец, пилот аэрокосмического истребителя Воарт, занял своё место на полу нижнего грузового трюма Шаттла Лансер класса Оверлорд, принадлежащего Лёгкой Кавалерии, через три часа после начала операции. Несколько самых больших Шаттлов, приписанных к войску, было необходимо для того, чтобы предоставить место всем Клановцам, которые не дали клятву верности. Было бы возможно завершить операцию, используя меньшее количество кораблей, но это требовало бы сделать несколько челночных переходов. Командный состав настоял на том, чтобы операция была закончена так быстро, как только возможно. При использовании больших транспортных кораблей, таких как Лансер, миссия могла бы быть закончена насколько возможно быстрее.

К несчастью для Клановцев, заточенных в пустом трюме Шаттла (как можно быстрее( значило четырнадцать дней пути. Стража и вспомогательный персонал, приписанный к кораблям, делали все возможное, чтобы сделать путешествие более переносимым. Насколько бы большими ни были трюмы корабля, они никогда не были предназначены для использования в роли помещений для пассажиров. Команда кораблей пыталась обеспечить их одеялами, матрасами и подушками, но их не хватало для всех. Пища состояла в основном из боевых рационов, заставляя добрый сердцем персонал делиться всем, что у них было с пленными. По сравнению с их нынешним состоянием большая часть заключённых считала, что выгрузка на планету спасёт их холодного, наполненного эхом ада грузового трюма.

Их целью был четвёртый мир восьмипланетной системы. Для обозначения его Командор Бересик использовал слово (Лии Шоре(, используя название порта Терры времён парусного плавания, из которого невозможно было скрыться. Имя подразумевало неприятное место безнадёжности и отчаяния.

На самом деле, когда команда Лансера, посмотрела на вечернее солнце, бросила первый взгляд на зеленые леса и нежные, пологие холмы, они оставили жалость к Клановцам. Военнопленные должны были основать новую колонию на прекрасной, приятной планете, в то время как Кавалеристы собирались начать атаку на миры врага, находясь так далеко от дома. Когда эта мысль укрепилась в их уме, улыбки и шутки отпали. Матросы из Внутренней Сферы, казалось, начинали злиться на пленных, считая, что Клановцы оставались на планете-саде, в то время как они сами собирались рисковать жизнью.

Несколькими часами после того, как Шаттл приземлился, Клановцы и те немногие припасы, которые могли были быть им выделены, были выгружены. Команда Лансера приготовила его к запуску. Без пожеланий удачи или шуток капитан корабля запустил двигатели, приподнимая стальное яйцо в небо на серебряном острие пламени. Когда громадный Шаттл оторвался от поверхности, остальные транспортники последовали за ним.

Наблюдая за тем, как земля исчезала под облаками, Лейтенант Салли Гутер, капитан Лансера, услышал наполненный гневом голос, проклинающий Призрачного Медведя и эту планету, и в то же время второй, другой.

— Ну что ж счастливо оставаться. Надеюсь, они все выберутся оттуда.

— Отставить, — приказал Гутер, не видя, кто говорит, но борясь с желанием согласиться с этими словами.

Флот уже покинул гравитационный колодец Лии Шоре, когда двери большой комнаты для брифингов Невидимой Истины распахнулись перед Генералом Винстон и её полковыми командирами.

— Хорошо, — произнесла она, устало садясь в своё привычное кресло. — Они на пути назад.

Морган уже сидевший во главе стола, кивнул и потянулся за чаем.

На другом конце комнаты Полковник Амис осторожно пригубил от чашки полной чёрного кофе.

— Наслаждайтесь этим сколько сможете, Полковник. — Морган натянуто улыбнулся. — Этот кофе последний из настоящего запаса. После этого, нам придётся обходится соей.

— Маршал, я бы хотел перевестись обратно во Внутреннюю Сферу. Это становится слишком тяжёлым. Мало того, что у нас заканчивается кофе. Этим утром я обнаружил, что у меня осталась только одна коробка сигар.

— Спасибо Господу, — произнесла Сандра Барклай.

— В чем дело, Санди? Ты не переносишь аромата настоящего табака?

— Переношу, не волнуйся, Эд, — улыбнулась Барклай, добавляя сахар в чай. — Но знаешь ли ты кого-нибудь, у кого был бы настоящий табак?

— Я уверен, Полковник Амис не знает ни одного обладателя хорошего табака, — вмешался Антонеску. — Он не узнал бы хороший табак даже, если бы он рос в кокпите его Боевого Робота. Он курил эти грязные огрызки канатов так долго, что они отравили его мозги, убили вкусовые сосочки на языке.

Винстон взглянула на Моргана, когда тот принимал чашку кофе от Полковника Амиса. Командир Лёгкой Кавалерии беспокоилась за свой командный состав. Чем дальше от Внутренней Сферы забиралось войско, тем более натянутыми, как ей казалось, становились отношения между командирами подразделений.

Битва на Озере Пресноводном и атака на пиратскую базу должно быть сняли некоторые противоречия, но высадка заключённых повысила степень стресса, который доставался каждому офицеру. Она боялась, что столкновение с флотом Клана Призрачного Медведя и оставление военнопленных на ненаселенной планете только углубят разрыв, но, как оказывалось, происходило обратное. Единственным объяснением неожиданного поворота событий было то, что они, по крайней мере, наконец-то вступили в бой и победили противника.

Полковникам Лёгкой Кавалерии пришлось изменить прицел своих шуток, когда прибыли лидеры других подразделений, составляющих Экспедиционное Войско. Данная встреча должна была быть последней плановой сессией перед проникновением Войска на территорию Клана.

— Ну что, парни, садитесь, — Моргану пришлось повторить свои слова несколько раз до того, как нему удалось призвать командиров к порядку. — Нам надо многое сделать и мы никогда не сможем этого, если не начнём.

Морган тихо засмеялся, наблюдая, как офицеры искали свои места. Никаких особенных кресел не было приписано ни одному офицеру кроме него самого, Командора Бересика и Генерала Винстон. Когда прибывали командиры ещё на первое заседание на Дефиансе, они садились туда, куда хотели. Эндрю Редбурн занял место рядом с Арианой Винстон, самое ближнее к Моргану место. Шарон Брайон, казалось нежелающая сидеть, где придётся, заняла место рядом с Командором Бересиком, и так далее до Оверста Слейпнесса и Майора Поллинга из Улан Сент. Ива, занявших место на дальнем конце стола.

— Мне не кажется, что вы изменили своё решение о Заявке? — произнёс Пол Мастерс, начиная обсуждение.

— Нет, не изменил, Сэр Мастерс. — Морган сжал ладони и откинулся на спинку кресла, раздражение появилось в его голосе. — Мы уже говорили не раз, что Дымчатые Ягуары не будут больше чтить Заявку от внутренней Сферы. Они обожглись дважды на Синдикате Дракона: однажды на Уолкотте и потом снова на Люсьене. Мне кажется, что они, наконец, выучили ту старую поговорку.

— Поговорку?

— Обмани меня раз, стыдно тебе, — произнёс Вильям МакЛеод, командир подразделения Горцев. — Обмани меня во второй раз, стыдно мне.

Пол Мастерс озадачился, — Так мы собираемся бить их, используя все, что мы имеем?

— Это как раз то, что нам надо сейчас обсудить. — Морган пододвинул стул к столу, водрузив на крышку стола локти. — Вспомните, основная идея заключается в том, чтобы ударить по Ягуарам как можно сильнее. Мы хотим уничтожить возможность продолжения войны. Это значит уничтожение их заводов, тренировочных комплексов, командной и контрольной структуры, всего.

— Вы говорите о выжженной земле, сэр, — произнёс, ужаснувшись, Мастерс.

— Ну не о выжженной. Ни коем образом не о выжженной. — Морган почувствовал, как Ариана Винстон заёрзала на кресле рядом с ним, когда он остановил взгляд на Поле Марстерсе. — Нам надо провести атаку на военные и индустриальные цели. Мы сделаем все, чтобы избежать любых потерь среди гражданских лиц.

— Так значит это вычёркивает орбитальную бомбардировку?

— Да, Маршал Брайон, орбитальная бомбардировка однозначно не применяется.

— Простите, Маршал. — Поднял руку Алайн Бересик. — Мы всегда знали, что есть возможность использования артиллеристских батарей Кораблей Войны для тактической поддержки, так же как и стратегической бомбардировки. За прошедшие дни я изучил захваченные записи с Зимнего Ветра и те, которые остались в компьютере Огненного Клыка. Клановцы сумели стереть большую часть информацию основных дисков Ветра, но не добрались до отключённых от сети резервов. Компьютер Клыка был неповрежден, когда мы захватили его. Я считаю, что в этих машинах достаточно информации, чтобы позволить применять нам огонь для поддержки. Я бы предложил выдвижение Огненного Клыка в систему, может быть до второй или третьей планеты, чтобы провести испытания.

— Не знаю, Командор, — с трудом произнёс Морган. — Огонь из нескольких орудий по пустой планете это одно. Вызов тактической поддержки орбитальных кораблей это другое. Будет много труднее направить прямой залп с кораблей, чем с установленной на земле батареи. Я имею ввиду, что никто во всей Внутренней Сфере не делал этого уже двести лет. У нас даже нет навыков по обозначению целей и корректированию огня.

— Мне это известно, сэр. — Бересик постарался оправдать свою теорию. — Мои подчинённые уже сейчас работают над протоколами прямого огня. Давайте остановимся на такой точке зрения, что огонь не будет открыт до тех пор, пока мы не будем абсолютно уверены в попадании.

Некоторое время Морган застыл, положив локти на стол, играя с электронной ручкой, в то время как обдумывал своё решение.

— Хорошо, Командор, — наконец произнёс он. — У нас будет достаточно промежуточных прыжков до того момента, как мы достигнем пространства Кланов. Проводите свои тесты и приносите результаты. Мне требуется полное рассмотрение результатов и с орбиты и с планеты, когда вы будете испытывать свою теорию. Если вы не сможете контролировать удар в радиусе более тридцати метров, то так дело не пойдёт. Понятно?

— Так точно, сэр, — отозвался Бересик. — Увидите, Маршал, вы не будете разочарованы.

— Угу. — Голос Моргана не звучал переубеждённым. — Ещё одно условие, Командор. Мы говорим о тактическом огне, не о бомбардировке. Мы будем стрелять, если будет стоять выбор между этим и потерей части экспедиционного войска. Понятно?

— Так точно, сэр. — Хорошее настроение Бересика не испортилось от серьёзных ограничений, наложенных Морганом на него. В тайне ото всех Бересик был недоволен своей ролью в экспедиционном войске. Он думал, что не сможет внести прямой вклад в миссию за исключением таких битв, как при Трафальгаре. Теперь, находясь перед возможностью нанесения прямого массивного огневого удара по боевой зоне, Командор Бересик был счастлив.

Морган прочистил горло, готовясь к тому, чтобы перейти к следующей теме, когда Майор Риан встал со своего места.

— Маршал, — начал он. — Я просматривал данные, предоставленные агентом Прецентора Фохта, Трентом. Я считаю, что мне удалось установить те цели, которые должны быть атакованы в первую очередь экспедиционным войском.

Риан сделал паузу, глядя на Моргана, ожидая разрешения продолжить. Когда Маршал кивнул, Командир ЭУКД передал чип с данными офицеру, присутствовавшему в комнате. Тот взял его и вставил в отверстие маленького, мощного компьютера, стоявшего в углу комнаты. Он являлся кроме всего прочего и меньшей копией голотанка Невидимой Истины.

Карта планеты Хантресс появилась в воздухе над столом. Хантресс был миром чрезвычайных крайностей, массивные шапки льда на полюсах, сияющие пустыни и тонкие полосы экваториальных джунглей. Только два континента светились зелёным на фоне голубых морей Санграм и Дхундх. Больший, незатейливо названный Ягуар Прайм, был домом для всех человеческих поселений планеты. Пять больших городов располагались рядом с горами и прятались в джунглях. На одной из гор к югу от Лутеры, столицы планеты, виднелось маленькое изображение зеленой птицы, схватившей своими когтями длинный меч. Легенда карты показала, что эти укрепления назывались Гнездо Кречета и являлись единственным анклавом Кречетов вне миров Кречета и оккупационной зоны.

Пятно белого света пульсировало рядом с Лутерой. Риан сказал что-то офицеру, работавшему с компьютером, и карта, первоначально имевшая размер только метр в диаметре, расширилась до тех пор, пока на ней не осталась только зона окружающая Лутеру. Яркая белая окружность была также видна и находилась только в нескольких километрах от города.

— Как вы знаете, — произнёс Риан, — существует много сказок о спрятанных базах Звёздной Лиги способных противостоять вторгающемуся флоту. Годами мы считали это сказками. Ни одной такой базы не было обнаружено. Леди и джентльмены, вы прямо сейчас смотрите на одну из них.

Ошеломлённая тишина заполнила комнату. Морган первым взял себя в руки. — Продолжайте, Майор.

Риан продолжил, — Как известно большинству из вас, эти системы космической защиты были первоначально спроектированы для защиты Терры. Теория заключалась в том, чтобы компьютерная система засекала и перехватывала все приближающиеся корабли. Если они не передавали правильный код Определения-Друг-Враг, то система запускала дроны, управляемые с расстояния, для уничтожения захватчика. Первоначально эти дроны были мощными роботизированными кораблями. К несчастью, или к счастью для нас, в зависимости от точки зрения, эти дроны, построенные на базе крейсеров, были слишком сложны и дороги, чтобы создавать их в большом количестве. Последующие системы снабжались все меньшими и меньшими дронами до тех пор, пока последняя версия ни была снабжена автоматизированным кораблём, обладавшим мощью сравнимой с Шаттлом Класса Оверлорд. Некоторые из этих систем даже запускали корабли «самоубийцы» — быстрые, способные к ведению боя роботы бомбы, разработанные для взрыва ядерных боеголовок под боком противника. Некоторые из них должны были врезаться в противника перед взрывом своего подарка. Большая часть систем космической обороны, или Систем Рейгана, как их называли, были деактивированы в 2750 году. Информация, предоставленная КомСтар и Корпусом Исследователей, приводит меня к мысли, что нам встретилась работающая система последнего типа.

— Что? — Командор Бересик вскочил на ноги. — Вы говорите, что я веду флот в систему, защищаемую Системой Рейгана.

— Нет, Командор. — Морган положил руку на плечо Бересика, заметив его напряжённые мускулы, и заставил его сесть обратно в кресло. — Я думаю, что Риан говорит о том, что у него есть план, как предотвратить прыжок прямо в зубы космической обороны Хантресса. Не так ли, Майор Риан?

— Да, сэр. — Риан попросил исполнительного офицера вывести следующую картинку. — Как вы можете видеть из этой карты, предполагаемое расположение Космической Системы Обороны находится прямо за этим большим пиком, Горой Сзабо. В соответствии с информацией полученной от перебежчика Трента, там нет большого количества стражи. Расспросы Трента показывают, что Ягуары считают возможность ударов по своим мирам нулевой.

— Вот что я предлагаю: выделить Харуну на эту миссию. Мы войдём через пиратскую точку, в то время как остаток флота возникнет в нормальной прыжковой точке. Будет проведена быстрая атака на контрольный центр, обезвреживание последнего и отступление в горы рядом с Лутерой.

— Подумайте, может быть следует послать также Команду Лис в то же время для удара по базам С-3, расположению сенсоров и базам аэрокосмических истребителей вокруг зоны атаки. Кто знает? Может нам повезёт, и мы поймаем парочку высокопоставленных офицеров Клана.

Морган сцепил пальцы, обдумывая предложение командира ЭУКД.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я думаю, что план Майора Риана имеет смысл. Я сомневаюсь, делать ли это, но сперва ваши комментарии.

— Маршал, этот план по обезвреживанию КСО хорош, — произнёс Пол Мастерс, — Также и идея об уничтожении Командных, Контрольных и Сенсорных баз. Меня беспокоит хладнокровное убийство ничего неподозревающих людей, лидеров Клана или нет.

После заявления командира Рыцарей Майор Риан пробормотал Бака.

Морган бросил на него злой взгляд. Называя Мастерса дураком он нарушал правила общения военных, даже если Риан говорил на японском. Риан смущённо опустил глаза.

Слово взял Командор Бересик, — Я рекомендую проведение этой операции, только внеся некоторые поправки.

Полчаса командный состав обсуждал хорошие и плохие черты плана лидера ЭУКД, до тех пор, пока Морган не сделал финальное заявление.

— Майор Риан я хочу, чтобы вы и Капитан Монтьяр продолжили и спланировали вашу операцию. Предоставьте мне лист потенциальных целей и их важность; таблицы времени, силы и оборудования, все. Самый высокий приоритет должен быть отдан обнаружению и уничтожению Системы Рейгана. После этого вы можете поражать любые цели.

— Если офицеры Клана окажутся на одной из станций, я не собираюсь запрещать вам стрелять в них, но ваши команды направляются туда не для того, чтобы охотиться. Это ясно? Капитан Монтьяр, это относится и к Команде Лис тоже.

Офицеры войск специального назначения посмотрели через стол друг на друга, потом на Моргана. Их лица говорили о том, что их, невинных, как будто заподозрили в чем-то плохом.

Морган слегка тряхнул головой и улыбнулся, но взгляд, которым он взглянул на них не оставил сомнений в том, что он сказал то, что имел в виду.

Ариана Винстон попросила исполнительного офицера вернуть на экран голографическую карту всего Хантресса.

— Единственная вещь, которая беспокоит меня, Маршал, так это упомянутые Майором Рианом три или четыре дня. Я понимаю, что обнаружить и проникнуть на Космическую систему Обороны может занять много времени, но даже если и не так, то две вещи все-таки меня беспокоят. Первое, команды одни уйдут на планету прохлаждаться в то время, когда мы останемся здесь. Второе, Ягуары получат предупреждение о том, что что-то вскоре произойдёт. Возможно, у них не будет достаточно времени, чтобы вызвать подкрепления со Страны Мечты, или откуда-то ещё, но все же они смогут позвать на помощь или выработать совместный план защиты.

— Моё предложение заключается в том, чтобы идти дальше и запустить более массированные удары. Направить их на КСО, С-3 базы и так далее. В идеале силы роботов будут на полпути к планете до того, как наши группы установят бомбы или что они там планируют сделать. Атаки, согласованные с нашим штурмом без сомнения выведут Ягуар из равновесия и предотвратят организованную защиту.

Некоторое время она изучала сияющую карту. — Я действительно согласна с Майором в одной точке. Первое приземление должно проходить вне Лутеры, на этой окружающей территории. Взгляните, это же природное посадочное поле. Можно сбросить роботов, приземлить Шаттлы. Да мы даже сможем посадить истребители, если придётся. И чтобы завершить это все скажу, что там у них находится «внешние лазеры освещения». — Винстон засмеялась от идеи о лазерах прожигающих небо над столицей планеты. В то время, как они были предназначены для того, чтобы чтить героев, которым Ягуары выстроили массивные монументы, лазеры также могли быть отличными посадочными маяками во время штормов, в облачной атмосфере Хантресса.

Полковник МакЛеод встал и прошёл вокруг стола, не отрывая взгляда от слегка вращающегося глобуса. — Знаете, Маршал, я думаю, что каждому подразделению войска должна быть назначена собственная зона операции. Таким образом, мы сможем ударить максимальное число объектов, в то же время, растягивая силы Ягуаров. Он приостановился и ещё раз внимательно изучил карту. Удовлетворённо кивнув, МакЛеод выпрямился.

— Наш человек, Трент, говорит, что в городе Пахн находится некоторый завод по производству Роботов. Я бы хотел взять туда своих горцев и порезвиться там. Я думаю, мы сможем выбить Ягуаров оттуда. Может быть тех, которые противостояли бы в противном случае нашей посадке.

— Я уверен, мои горцы могут выдержать против Ягуаров, по крайней мере, несколько недель. Особенно, если это будет битва типа — подбежал-выстрелил. — МакЛеод искоса взглянул на Моргана. — Почти так, как мы сделали ваших парней на Нортвинде несколько лет назад, а, Маршал?

Морган тихонько улыбнулся уколу, потом тряхнул головой. — Полковник вы же знаете, что я ничего не знал о той операции. Если бы знал, то Нортвинд принадлежал бы Федеративному Содружеству.

МакЛеод кивнул, но не ответил на улыбку. Штурм, предпринятый на его родную планету Нортвинд, все ещё мог дать о себе знать.

После нескольких часов планирования, обсуждения, рассмотрения и споров командный состав получил грубый план операции. После всего Морган просмотрел несколько дюжин страниц записей, которые он сделал за долгое заседание.

— Отлично, но хватит на сегодня, — сказал он, указывая на хронометр, висящий над компьютером. Яркие зеленые цифры показывали, что они провели в этой комнате десять часов. Груды грязных чашек из под кофе, пластиковых тарелок и полусъеденных сэндвичей соревновалась за место на столе с распечатанными картами, компьютерами и чипами с данными.

— Я бы хотел, чтобы вы просмотрели ваши индивидуальные фазы операции и попытались сгладить к утру все грубые грани. Мы снова встретимся завтра в восемь ноль ноль и попытаемся превратить этого монстра во что-то работающее.

— Спасибо, можете расходиться.

Сопровождаемые хором пожеланий спокойной ночи различные командиры покидали комнату для брифингов, расходясь по коридорам к своим Шаттлам, которые перенесут их обратно на их Прыжковые Корабли.

30

Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Экспедиционное Войско Змей

Глубокая Периферия

02 Января 3060 2200 часов.

Морган вернулся назад в своё кресло, наблюдая, как офицеры покидают помещение до тех пор, пока только Эндрю Редбурн и Командор Бересик ни остались в комнате.

— Мы сделали многое сегодня, — произнёс Редбурн, закрывая крышку своего компьютера. Командный состав провёл последние два дня, выравнивая последние детали плана вторжения. Наконец они остановились на основной картине боевого плана.

— Больше, чем я ожидал, — согласился Морган. — Если мы сможем сделать ещё что-нибудь сегодня утром, мы могли бы получить рабочий план ещё до того, как я уйду на пенсию.

— Пенсию? Вы не можете уволиться, сэр, — произнёс Редбурн со смешком. — Вы ещё слишком молоды. Вы разве не знаете, что Дэвион не может уволиться до тех пор, пока ему не стукнет сотня и два года?

— Дело не в годах, Эндрю, — Морган вздохнул, устраиваясь в кресле. Казалось, что у него спина уже закоченела. — Дело в расстоянии.

Когда три офицера прошли вниз по коридору, соединяющему основной мостик Истины с комнатой для брифингов, их испугал неожиданный свист открывающихся дверей лифта. Пара молодых, развитых людей вышли оттуда, на их одежде все ещё находился круг и белая греческая буква Q, которая раньше обозначала команду кораблей Ком Гвардии. Молодые люди застыли, вытянувшись. Самый молодой в этой паре, отличавшийся слегка выдающимися вперёд зубами, выкинул вверх руку в жесте, который, как он надеялся, был чётким салютом. Движение было столь стремительно, что отточенный жест уважения обратился ударом в лицо.

До того, как алый цвет поднялся от шеи молодого человека до его ушей, Морган полностью остановился, изобразив на лице полное спокойствие, и торжественно вернул салют.

— Вольно, — произнёс он, опуская правую руку. — Как твоё имя... сынок?

— Послушник.. э-э, Рядовой Франк Серемент, Маршал, сэр. — Он взял протянутую руку, как будто Морган предлагал ему трон Федеративного Содружества.

— А твоё?

— Рядовой Стивен Кальп.

— Рад встретиться с вами, джентльмены. — Морган также встряхнул руку Кальпа. — Продолжайте свою работу.

Мгновение, молодые люди не двигались. Потом одновременно они отсалютовали снова, в этот раз выполнив жест, не причиняя вреда друг другу, и пошли вниз по коридору, явно довольные собой.

— Знаете, Морган, — вздохнул Редбурн. — Это делает вас хорошим командиром. Вы заботитесь о своих людях.

Теперь настала очередь Моргана слегка покраснеть. — Не трогай меня, Эндрю. — Улыбка на его губах выдавала ложь в его голосе. Поворачиваясь к Бересику, он закатил глаза. — Скажите, Командор, что бы ВЫ сделали с подчинёнными, которые настаивают на смущении вас перед публикой?

— Ну что ж, Командор, — Командор взглянул на Редбурна. — Есть там один воздушный люк на том конце мостика...

— Хах, я бы не смог сделать это. Будут вопросы.

— Да, но я могу поручиться за вас. Вы даже не были на борту Истины, когда Генерал Редбурн прошёл в помещение для спасательных шлюпок без скафандра. — Бересик засмеялся. — Сложные штуки, эти шлюзы. Нажми одну неверную кнопку и ууишш! Вот ты и снаружи.

— Маршал, — Произнёс Редбурн придурковатым голосом. — Вы же не выбросите меня в космос. Правда?

— Только если ты начнёшь снова выставлять меня перед Верховным Советом.

Бересик начал смеяться вместе с офицерами Федерального Содружества. Очевидно, что сказанное было давней шуткой, ходившей между ними. То, что сказал Редбурн, было правдой. Морган был хорошим командиром, потому что он действительно заботился о своих людях; его подчинённых и членах каждого подразделения в экспедиционном войске. Бересик видел это снова и снова: командир, который любил своих людей, но понимал, что для того, чтобы быть хорошим солдатом, ему, возможно, придётся приказать некоторым из них умереть. Командиры знали, что первым правилом военных действий являлся факт, что молодые люди умирают, и даже когда они умирают в битве, спланированной командиром, командир принимает это на свой счёт. Способность удержать баланс между любовью и состраданием к людям, необходимым для того, чтобы уверить их, что они не потеряны и бесполезны, и силой, необходимой для того, чтобы сохранить здравомыслие в тумане смерти и разрушения, делала из человека хорошего командира.

Когда двери на мостик Невидимой Истины распахнулись, Морган слегка приостановился. Пока они оставались в коридоре, простом, с тускло серо-голубыми переборками, он забыл, где он был, и что ему надо было сделать. Как только он вступил на контрольную палубу со всеми её сенсорами, орудийными станциями и мощным голотанком реальность вернулась. Угрюмая маска закалённого офицера вернулась на место.

С ней вернулась усталость вокруг глаз, которую Эндрю никогда до этого не замечал.

Морган пересёк мостик, направляясь не в голотанк, как желал, а к основному экрану. Там, все величие вселенной было отображено алмазами на чёрном вельвете пустоты.

Здесь и там, Редбурн видел яркое сияние и тени кораблей флота, когда свет безымянных, бесчисленных звёзд ловился и отображался ими. Три офицера молча уставились на сцену перед ними, каждый был потерян в его частных раздумьях.

Как далеко мы зашли. Мысли Редбурна эхом прозвучали в его голове. Из Райских Садов к звёздам, двадцать тысяч лет истории человечества вели нас к этой точке.

Неожиданно, глубокий вдох покинул губы Моргана. Оторвавшись от раздумий, Редбурн повернулся, чтобы увидеть, как его друг тяжело облокотился об узкий поручень, окружающий экран, его глаза были закрыты, голова опущена.

— Морган?

— Ох, прости, Эндрю. Я не хотел беспокоить тебя, — сказал Морган мягко, поднимая лицо, чтобы взглянуть в экран ещё раз. — Я просто устал.

— Уух, — он снова вздохнул. — Мы могли бы отдохнуть, но я не думаю, что это получится до конца этого дела.

Отстранённый взгляд проник в глаза Моргана, когда он выпрямился, запустив руку в волосы. Потом, казалось, он вернулся назад на секунду, усталая улыбка появилась в уголках его рта.

— Я в порядке, Эндрю. — Подняв голову, чтобы увидеть Бересика, Морган указал на экран. — Почему бы вам двоим не отдохнуть? Вы оба много работали последние дни, я думаю, мне просто хочется постоять здесь и посмотреть на звезды.

Бересик пожелал Моргану хорошей ночи кивком, формальным поклоном, но Редбурн задержался на секунду. — Вы уверены, что вы в порядке?

— Я буду в порядке, Эндрю. Я буду в порядке. — Морган положил руку на плечо друга и повёл его по направлению к дверям мостика. — Не беспокойся обо мне, друг. Мы уже видели все это, и нам придётся пройти через это.

Когда двери открылись, Морган повернулся назад к экрану. Редбурн приостановился и секунду понаблюдал за ним. Впервые в своей жизни он понял цену, которую заплатил его друг за служение своему народу. Черты обеспокоенности проникли глубоко в его лице. Как большая часть солдат своего поколения, Морган обладал загаром на лице и руках даже после месяцев изоляции на борту кораблей. Постоянный загар был наследием слишком многих часов проведённых на солнце, и на парадах, и в битвах. Однако его спина была пряма, его шаги были уверены и сильны, его зеленые глаза чисты и ярки, как и в день, когда они впервые встретились тридцать лет назад.

Кратко, Редбурн рассмотрел возможность повернуться к другу, но любовь и уважение, которое он чувствовал, не дали ему сделать этого. Пожелав Моргану тихой, доброй ночи, Эндрю Редбурн ступил в коридор и направился в кровать.

Морган стоял перед экраном, смотря на сияющие звезды. Его мысли охватывали все. Он думал об отце, ушедшем тридцать лет назад. Он думал о Ким, снова думая о том, как много пройдёт до того момента, как он вновь её встретит. Он думал о миссии, лежащей перед ним, и удивлялся, когда ещё раз увидит свой дом.

Офицер на мостике Ком Гвардии уже несколько раз смотрел на Моргана, который облокотился на экран.

Неожиданно Морган выпрямился и поймал взгляд офицера. Он мог видеть, что он почти дотянулся до кнопки, обозначенной «Основные Казармы».

Поняв, что он смотрел на офицера слишком долго, Морган глуповато улыбнулся. Прочитав именную табличку на правой груди человека, он обратился к нему по имени.

— Хорошей ночи, Мистер Фрей.

— Хорошей ночи, сэр.

Не произнося лишних слов, Морган поправил свой пиджак и вышел с мостика, ощущая новую весну в своих шагах.

За время короткого пути назад в свой кабинет, Морган никого не встретил. Сейчас была середина вахты и большая часть незанятого персонала Невидимой Истины или спала, или расслаблялась в одной из комнат для отдыха боевого крейсера. По пути он был рад одиночеству. Время размышлений у экрана мостика заставило его почувствовать себя расслабленным и освежённым, каким он не был уже много дней. Встреча с кем-нибудь, с кем ему пришлось бы заговорить, нарушила бы тихий, похожий на мечту покой в его сердце.

Ещё не достигнув своих помещений, он ввёл в центральный компьютер запрос разбудить его в 0600.

Я буду в порядке, чтобы встать рано, сказал он себе. Может быть, я смогу сделать что-то до встречи командного состава. Он тихо засмеялся от своих мыслей. Морган ненавидел стационарные тренажёры, установленные в комнате отдыха офицеров, предпочитая пробежать по первому грузовому трюму Истины.

Перекинув свой пиджак через крюк, присоединённый к задней части двери его спальни, он осмотрелся вокруг в поисках ключа к ночному столику, стоящему к его койке, наконец, поднимаясь со связкой трубочек и крючков. Открывая нижнее, закрытое отделение ночного столика, он вынул большой, голубой стали автоматический пистолет Кольт из кобуры, чтобы достать трехгранную бутылку наполовину полную дорогой, янтарной жидкости. Золотая этикетка заявляла, что содержимое является Гленгаррской Чёрной Меткой, Специального Резерва. Хотя некоторые, Полковник МакЛеод среди них, могли бы не согласиться с этой точкой, но Морган считал, что уроженцы Гленгарри производили самое лучшее виски вне Гор Шотландии.

Маленькая рюмка виски на ночь была его слабостью. Он привык к этому, чтобы облегчить боль, приходящую со временем. Это было тем самым, что он не мог отринуть даже при влиянии гравитации в четверть нормальной. Морган присоединил прибор к бутылке. Поворот крана позволил сжатому газу, пройдя из маленького картриджа через трубки в бутылку, выдавить золотую жидкость через вторую сеть трубок, которые перенесли виски в пластиковую ёмкость. Когда она наполнилась, Морган закрыл её и убрал систему переноса из бутылки.

С глубоким вздохом удовлетворения он откинулся на койке, даже не сняв ботинки. Его стюард из Ком Гвардии часто ругал его за привычку лежать на постели не только полностью одетым, но и в ботинках. Полированнаясинтетическая одежда, как говорил стюард, оставляла чёрные черты на простынях, хотя Морган никогда не мог различить их.

Зажав носик пластиковой груши в зубах, Морган сделал глоток жидкости. Закрывая глаза, он вращал её на языке, чувствую дымный, йодированный вкус, привнесённый солоду медленным огнём, над которым его выдерживали. Долгую секунду медленным глотком Морган опустошил грушу, которую потом аккуратно положил в шкафчик вместе с системой для переноса жидкости.

Расслабившись на кровати, он почувствовал лёгкую горечь во рту и на языке. Сильный же напиток варят на Гленгарри.

Когда он закрывал глаза, лёгкий, вежливый стук прозвучал от двери.

Я знал, что все было слишком хорошо, чтобы так длилось дальше, — подумал Морган садясь.

Или попытался. Что-то было неправильно. Его руки отказались подчиняться. Собирая всю свою волю, Морган попытался сдвинуть ноги с койки, но ему не удалось. Слабость в его груди, как будто тонкая лента медленно затягивалась вокруг его торса.

Борясь с грубыми гранями паники, он попытался позвать на помощь. Только тихий, рычащий звук покинул его губы.

Когда его взгляд начал затуманиваться, его мысли метались между женой и семьёй, которых он оставил позади, и миссией, которую он оставлял незавершённой.

Чернота захлестнула его, оставляя только яркое пятно в центре его зрения. Потом и оно исчезло.

31

Боевой Крейсер КВС Невидимая истина

Экспедиционное Войско Змей

Глубокая Периферия

03 Января 3060 0845 часов.

— Пускай он поспит, — говорил кому-то Эндрю Редбурн, когда Ариана Винстон вошла в конференц зал. — Вчера был долгий день. Мы можем сделать кое-что и без него.

— Морган?

— Да. — Редбурн повернулся к ней. — Он действительно был разбит вчера. Я никогда не помню, чтобы он выглядел так обеспокоено. Вы являетесь вторым командиром после Моргана, Генерал. Как насчёт того, чтобы провести эту встречу?

— Хорошо, — согласилась Винстон. — Но это может показаться немного странным, как будто я готовлю переворот или что-то ещё.

Один за другим остальные члены командного состава включались в работу, некоторые запускали настольные компьютеры, другие держали чашки соевого кофе, плохого кофе, заменяющего обычный в военных рационах. Большинство выглядели, как будто им не пришлось много спать этой ночью. Винстон чувствовала себя столь же устало, сколь они сами выглядели. Она и её полковые командиры провели несколько часов после окончания встречи на Невидимой Истине в разработках своей фазы операции по штурму родного мира Ягуаров, назначенной Лёгкой Кавалерии. В результате и Эдвин Амис, и Сандра Барклай получили чёрные бляшки под глазами, командир Двадцать Первого полка весь зарос щетиной. Только Чарльз Антонеску не выглядел столь измотанным, казался свежим, как будто он наслаждался десятью часами сна вместо четырех, которые на самом деле он урвал у работы. Винстон по вполне понятным причинам избегала взглядов в зеркало до того, как покинула Геттисбург. Она знала, что выглядела ничуть не лучше остального командного состава.

По крайней мере, у меня не будет чёрных кругов под глазами, сказала она себе, благодарная тому, что её тёмная кожа скрывала некоторые признаки усталости.

Несмотря на то, что усталость заставила командиров ограничить количество шуток и болтовни, которые обычно отличали встречи командного состава, Винстон не скоро смогла призвать заседание к порядку.

— Где Морган? — спросила Маршал Шарон Брайон.

— Маршал Хасек-Дэвион отсутствует, — быстро проговорила Винстон, опережая любой ответ Редбурна. — Являясь исполнительным офицером этого войска, я буду вести сегодняшнюю встречу до тех пор, пока он не присоединится к нам. — Чёткие нотки в голосе Винстон бросали вызов любому, кто мог бы противостоять ей.

Брайон не решилась давить дальше.

— Когда мы прервались прошлой ночью, я считаю, что Маршал Хасек-Дэвион просил нас проверить планы для наших индивидуальных фаз операций. Майор Риан, ваши люди пойдут первыми, так что начнём-ка с вас. Начнём.

Риан встал на ноги.

— Как мы обсуждали вчера, моя команда будет идти на несколько дней впереди основного штурмового войска. — Риан обрисовал операцию, которую заседание разработало для его людей за вчерашний день. Он объяснил изменения, внесённые им и его помощниками, чтобы сделать план более работоспособным и более выполнимым.

— Начнём с проникновения на планету, как и обсуждали. Харуна впрыгнет в систему в зенитной точке. Я бы предпочёл использовать пиратскую точку, но наши карты звёздной системы не достаточно точны. Мы будем использовать опознавательные коды, предоставленные Трентом, и маскироваться под корабли Клана. Наш первоначальный план требовал использования Бизана. Но так как мы захватили Шаттлы клана, мы могли бы использовать и их. Стилет будет отсоединён и пройдёт к планете. После выгрузки команд Шаттл приземлится в оговорённой точке на Лунной Равнине Абисмала. Харуна пройдёт через стандартную процедуру перезарядки и выпрыгнет из системы.

Риан отвечал на вопросы, относящиеся к целям команд особого назначения, расписанию и процедурам операции, до тех пор, пока командный состав не удовлетворился планом. Ко времени, когда он занял своё место, первая часть штурма планеты Хантресс, названная кодовым именем «Шагающий тигр», была абсолютно не похожа на свою первоначальную версию. Ариана могла бы сказать, что Риан не привык к «тесному» планированию операций, но принял порядок работы без колебаний. Ей было интересно знать, держит ли он сейчас просто хорошее лицо, а сам просто проведёт операцию по-своему, или нет.

Так продолжалось несколько часов. Каждый командир представлял свой отлаженный план операции и терпел, пока командный состав превращал его во что-то ещё. Несколько раз за заседание Винстон заметила, что Редбурн посматривает на дверь.

Она знала, что он ждёт Моргана. Она сама не могла остановить свои взгляды, отыскивающие дверь. Где он мог быть?

Когда встреча подходила к своей середине, дверь конференц зала откатилась в сторону, открывая человека, облачённого в прыжковый костюм младшего исполнительного офицера. Единственная голубая лента на рубашке показывала, что он стюард. Тихо он обошёл стол, прокравшись за спиной полковника Самуэля Кингстона, представлявшего роль его подразделения в операции. Достигнув Винстон, стюард наклонился к ней и возбуждённо зашептал ей на ухо.

Повернувшись в кресле, Винстон уставилась на молодого человека, забыв о документах, которые изучала до этого. Они выпали из её пальцев и заплясали вокруг неё в условиях почти нулевой гравитации.

— Генерал, вы в порядке? — спросил Бересик.

— Да, Командор, — ответила Винстон, собирая отпечатанные листы, выскользнувшие из её пальцев. — Не могли бы вы продолжить заседание до тех пор, пока я не вернусь?

Не дожидаясь ответа, она быстро встала и вышла из комнаты, стюард шёл за ней шаг в шаг.

Когда она уходила, Винстон услышала, что Командор Бересик попытался смягчить ситуацию шуткой. — Ну а кому захочется поуправлять, когда уйду я?

В кабине лифта, Винстон повернулась к стюарду.

— Вы уверены? — прошептала она, как будто не хотела, чтобы кто-нибудь услышал ответ.

— Да, мэм, — голос стюарда был также тих. — Похоже, это случилось вчера ночью.

Винстон протиснулась в узкую щель, когда двери ещё только начали открываться, и пронеслась по коридору. Заворачивая за угол, она увидела пару пехотинцев Ком Гвардии, стоящих перед дверью комнаты Моргана.

Игловые винтовки Роринекс покоились в их руках, они смотрели в обе стороны по коридору, как будто были готовы немедленно открыть огонь на любой неожиданный звук.

Проходя через открытые двери, Винстон игнорировала взгляды пехотинцев. Офис выглядел, как всегда; чистый, но неопрятный. Пачки распечаток и чипов с данными покрывали рабочий стол. Персональный компьютер Моргана стоял нетронутый у стены. Неуместно свежая чашка кофе дымилась рядом с ним, приготовленная автоматической машиной.

Сцена в комнате Моргана напомнила ей детективные сериалы. Главный офицер медик Невидимой Истины, Капитан Джоель Донати, стоял рядом с Маршалом, с болью взирая на закрытое простыней тело. Глядя на Винстон, он только несколько раз мигнул и покачал головой.

— Как он умер, Доктор?

— Я не уверен, Генерал. — Опять тряхнул он головой. — Похоже, его сердце не выдержало.

— Не знала, что у него были проблемы с сердцем, — сказала Винстон.

— Я тоже, я тоже. — Донати пожал плечами, с трудом сохраняя отстранённый профессиональный подход. — Так зачастую и получается... — Его голос дрогнул. Он прочистил горло и произнёс, — Некоторые скрытые пороки неожиданно проявляются и вот, вы уже ушли. — Он ещё раз тряхнул головой, не желая встречаться с Винстон глазами. — Это просто случается и все.

— Хорошо... Черт. — Ариана чувствовала, как будто она должна была сказать что-то ещё, но её мысли были заняты. Она пыталась думать о том, что будет дальше. — Я предполагаю, что его необходимо отправить в морг. Мне придётся сказать командному составу.

Она оглядела комнату. Комната была настолько же чиста, насколько захламлён офис. Каждый предмет был на своём месте. Теперь, присутствие человека, который занимал её, начинало меркнуть. Было похоже, что это ничейная комната. Ужас начал подниматься в ней. Боль и чувство потери было также велико, как в тот день, когда умер её отец.

Взяв себя в руки, Винстон обхватила плечи и покинула спальню, пропуская вперёд пару облачённых в белое медиков. Что-то знакомое в человеке, несущем один конец носилок, попалось ей на глаза. Должно быть, он почувствовал этот взгляд. Он повернулся к ней. Слеза упала из почти закрытых глаз стюарда, но в них не появилось узнавания. Возможно, она видела его, когда посещала флагман. Извиняясь, она наклонила голову, повернула за угол и пошла к лифту.

Неожиданно, Генерал Ариана Винстон кивнула головой, в поклоне уважения и извинения. Впервые в своей карьере Кажугай Хатсуми был выбит из равновесия.

При перемещении персонала после битвы при Трафальгаре, лидер ниндзя получил приказ, переведший его в ряды медицинского персонала корабля Невидимая Истина. Сообщение говорило, что его миссия заключается в том, чтобы быть готовым, и ему укажут цель, как только флот покинет зону боевых действий. Они провели в системе меньше трех часов, когда длинное закодированное сообщение было послано ему. Переводя сообщение, он увидел, что его миссия на самом деле имела большую важность. Потребовалось все его искусство, чтобы сохранять лживую личину медбрата КомСтар, которая была создана для него. К счастью, изучение характеров и психологии, которое являлось частью его обучения, было достаточно, чтобы он попал сюда. Когда Капитан Донати позвал за носилками в каюту Маршала Хасек-Дэвиона, Хатсуми был тем самым стюардом, которого назначили на это дело.

Недолго он боялся, что Винстон узнала в нем техника, который обслуживал её Циклопа на Дефиансе, но потом, как показалось, она так и не вспомнила его.

— Давай, Йии, — сказал Капрал Леланд Ньювелл, обращаясь к Хатсуми по его новому имени, и толкнув его носилками. — Давай-ка, закончим это.

* * *

Ариана Винстон чувствовала себя, как будто не могла больше думать. Вернувшись в зал заседаний, она хотела только сделать то, что было необходимо и сделать это быстро. Она прислонилась к переборке рядом с дверью, секунду собираясь и приводя мысли в порядок. Глубоко вздохнув, она вошла в комнату.

Шок, отпечатавшийся на её лице, предал её.

Командор Бересик, первый увидевший её, вскочил на ноги.

— Генерал, что случилось? — спросил он.

Механически войдя в комнату, Винстон упала на стул, откинулась на его металлическую спинку.

— Пожалуйста, внимание. — Её голос был сильным, но слова застревали в горле. Наконец, она смогла произнести. — Поздно ночью, Маршал Морган Хасек-Дэвион умер от неожиданного сердечного приступа.

Кто-то смотрел недоверчиво.

Пол Мастерс наклонил голову, зашептав молитву.

— Главный Офицер Медицинской Службы Донати сказал, что Морган, должно быть, имел скрытый дефект, который неожиданно показал себя, приведя к смерти. Это вся информация, которой я обладаю на данный момент.

Все командиры застыли ошеломлённые новостью, до тех пор, пока Пол Мастерс не произнёс то, что думали все.

— Что теперь, Генерал?

Её голова поднялась. Она взглянула на Рыцаря горящим взглядом. Непривычно твёрдым голосом она произнесла — Что теперь? Мы продолжаем миссию. Вот что. Это военная операция, мы не должны поворачивать назад из-за того, что у нашего лидера случился сердечный приступ.

Винстон смотрела на командиров, как будто вызывая их оспорить её решение. Потом так же быстро, как и пришёл, гнев покинул её. Она чувствовала болезненную усталость. Она не хотела ничего иного кроме возвращения на Геттисбург в каюту, но она знала, что ей придётся продолжать.

— Являясь вторым офицером, я принимаю пост главы экспедиционного войска. Командор Бересик, я переведу свой штаб на флагман, как только будет готово помещение для меня. Генерал Редбурн, вы будете моим исполнительным офицером. Вы также можете сохранить командование Катильскими Уланами или передать этот пост кому-нибудь из подчинённых, как вам хочется. Просто скажите, кто это будет. Я, в свою очередь, решу кто будет командовать Лёгкой Кавалерией Эридана. Все остальные остаются на своих постах.

— Я хочу остановить это заседание до тринадцати утра. Также я хочу, чтобы вы вернулись к своим командам и информировали ваших людей о смерти Маршала. Это все. Разойтись.

Командиры покинули комнату, каждый из них выражал соболезнования Эндрю Редбурну, который знал Моргана дольше остальных. Ариана Винстон пыталась не смотреть на Редбурна, которого поглотил шок. Неудача была настоящей, Морган был одним из самых близких его друзей, но было что-то ещё в глазах Редбурна, какая-то сила, сила хищника.

Когда Самуэль Кингстон покинул комнату, закрыв за собой дверь, Редбурн взглянул на Винстон. Его лицо все ещё отображало боль, но под ней скрывался твёрдый кремень.

— Генерал Винстон, я знал Моргана большую часть моей жизни. Я знал его лучше кого-либо в этом экспедиционном войске, может быть лучше Ким.

— Я знаю, Эндрю. Я понима...

— Нет, мэм, вы не понимаете. — Отрезал он. — Сразу после Уайттингской Конференции Виктор Дэвион заставил его сделать сделал полное физическое обследование: кровь, уровень стресса, проблемы. Виктор сказал, что хотел быть уверенным в готовности Моргана к этой миссии. Я не думаю, что он действительно беспокоился за здоровье Моргана. Он просто хотел быть уверенным.

— И? — Винстон неожиданно почувствовала, как будто холодная металлическая рука сжала её желудок.

— Доктор сказал, что он здоров как бык.

— Эндрю, на что ты намекаешь?

Редбурн приостановился на секунду, его зеленые глаза встретились с её. — Я считаю, что Моргана убили.

Винстон почувствовала, как кровь отхлынула от её лица. Долгое время она смотрела на Редбурна.

— Генерал, вы слышали меня? Я сказал...

Она обрезала его фразу злым жестом. — Пойдём, — коротко произнесла она.

Редбурн быстро встал на ноги и последовал за ней из комнаты. Пылая холодной яростью, Винстон прошла к лифту и нажала кнопку вызова. Когда открылись двери, она указала ему на кабину.

Редбурн кивнул и подчинился. Несколькими минутами позже она втолкнула его в маленький кабинет, который она использовала на борту флагмана. По иронии судьбы этот офис находился прямо напротив каюты Моргана.

Когда Редбурн вошёл в офис Винстон, она приказала ему садиться. Когда тот начал присаживаться в кресло, на которое она указала, Ариана закрыла старомодный механический замок на двери.

— Теперь, Генерал Редбурн... — Обсидиановый взгляд Винстон не дрожал. Не могли бы вы повторить то, что вы сказали мне?

— Да, мэм. Я сказал, что я боюсь, что Морган был убит. Генерал, Морган прошёл полное медицинское обследование сразу после Конференции. Доктора говорили, что он прошёл его легче, чем некоторые двадцатилетние парни. Я проверял. Моя работа как раз и состоит в том, чтобы проверять. Не было никаких сообщений о проблемах с сердцем. Так что, если Донати думает о сердце, но у Маршала не было с ним проблем, то что это значит?

Винстон смотрела мимо него в пустоту. Она чувствовала смерть и холод. Потом, она дотянулась до стола и включила корабельный интерком. Ей пришлось попросить техника соединить её с третьим доком, где находился Капитан Роджер Монтьяр, готовясь к переходу обратно на Огненный Клык. Без предисловий она спросила его, находится ли у Команды Лис системы слежения. Убедившись в их наличии, она приказала Монтьяру приготовить их и принести прямо в её офис.

— Генерал, в чем дело? — смущение Монтьяра было очевидно, несмотря на металлические помехи интеркома.

— Не сейчас, Капитан. Вы узнаете, когда доберётесь сюда.

Разорвав соединение, она ввела другую команду.

— Медблок.

— Доктор Донати? Это Генерал Винстон. С рапортом в мой кабинет, немедленно.

Не дожидаясь ответа, Винстон выключила коммуникатор и откинулась в кресле.

Сидение там и ожидание прибытия офицеров, показалось одним из самых долгих периодов жизни Арианы. Как ни тяжело это было принять, поверить, но Морган был мёртв. Молчаливые слезы зрели внутри её, но она не могла позволить себе их прямо сейчас. Сперва, она должна выяснить, что случилось на самом деле.

Глядя через стол на Редбурна, она увидела, что он тоже старался сохранить спокойствие.

Звонок двери офиса прозвенел. Винстон и Редбурна оба вскочили, уставившись на неё. Она встала и отперла замок.

Винстон ожидала, что Доктор Донати прибудет первым, считая, что Монтьяру придётся послать или на Огненный Коготь или на Антрим за электронной системой слежения. Но она ошибалась. Видя её удивление, Монтьяр объяснил, что выработал привычку носить портативный сканер/подавитель на каждую встречу командного состава.

— Возможно, это паранойя, но никогда не знаешь, кто может следить за тобой.

— Капитан, Я хочу, чтобы вы проверили этот офис на наличие жучков, — произнесла Винстон.

— Поиск жучков? Почему? — Остановленный взглядом Генерала Монтьяр пожал плечами и вынул тонкую, шесть на десять сантиметров чёрную пластиковую коробочку из своей нейлоновой сумки. Введя несколько команд, он прошёл по офису, проводя устройством по стенам, решёткам вентиляции, мебели и даже кофейным автоматам.

На середине его работы, его прервал звонок двери. Когда дверь открылась, вошёл Доктор Донати. Винстон увидела, что он сжал губы, как будто увидев Монтьяра в кабинете, он раздумал говорить то, что хотел. Вместо этого он сел на край кушетки Винстон, пока Монтьяр заканчивал сканирование.

Оглядев инструмент в последний раз, он выключил устройство. Вынув маленький, серого пластика гриб из чемодана, он установил его в центре стола Винстон. По прикосновению к нему, низкий, свистящий шум наполнил комнату.

— Вот. Это прикроет наши голоса, пока мы не будем шуметь, — произнёс он. — Если мы будем говорить громко, подавитель исказит все, что мы сказали. Он также заглушит любые необнаруженные жучки. — Монтьяр поднял кейс и повернулся, чтобы уйти.

— Подождите минуту, Капитан. — сказала Винстон. — Это касается вас тоже.

Монтьяр пожал плечами и поставил кейс на место.

Донати выпрямился , заложив руки за спину и произнёс, — Итак, Генерал, в чем дело?

Винстон посмотрела прямо на Редбурна. — Эндрю?

Поднимаясь на ноги так, чтобы видеть лица пришедших, Редбурн аккуратно повторил все, что сказал ранее Винстон. Когда он закончил, Монтьяр задумчиво кивнул. Донати, хотя и слегка шокированный поведанным ему, быстро опомнился и пообещал начать вскрытие как можно быстрее.

— Хорошо, Доктор, — сказала Винстон. — Не могли бы вы провести это под прикрытием какой-нибудь бюрократической процедуры, как например, «стандартная процедура при необычной смерти»?

— Конечно. Я глава медицинской службы этого экспедиционного войска. Если я говорю, что вскрытие должно быть сделано, то кто спросит меня о причинах?

— Это не тот вопрос, о котором вам надо беспокоиться, — вмешался Монтьяр. — Это дело охраны, правда, Генерал? Если это было убийство, есть громадный шанс, что убийца будет наблюдать за тем, что мы делаем. Он не может уйти далеко. Да и куда он денется? Проблема в том, что нам необходимо ясное доказательство, когда мы поймаем этого сукиного сына.

— Правильно, капитан, — угрюмо сказала Винстон. — Киллеру может и не удастся скрыться, но нам необходимо поймать его и доказать, что именно он сделал это. Так что я не хочу, чтобы это покинуло комнату.

— Что с другими командирами? — спросил Редбурн. — Следует ли сказать им?

Вновь Монтьяр ответил за Винстон. — А что если другие командиры стояли за этим убийством?

— Правильно. — Винстон мягко посмотрела на Донати. — Доктор, у вас есть достаточно людей, которым вы можете доверять, чтобы они помогли вам с вскрытием?

— Да, мэм, — кивая, сказал он. — Почти все мои люди являются старыми членами КомСтар. Их учили держать рот на замке.

— Хорошо, — сказала Винстон. — Вам лучше пойти и начать работу. Капитан Монтьяр, я считаю, что вы не захватили ещё и оборудование следователя с собой?

— Некоторое, Не много.

— Ну что ж, возьмите, что у вас есть, и пошлите за остальным. — Винстон встала со своего стула и произнесла. — Генерал Редбурн и я собираемся взглянуть на квартиру Морган Хасек-Дэвиона. Мы встретим вас там.

— О`кей. — Монтьяр был уже на пути к двери. — Будьте осторожны. Ничего не трогайте. Я не хочу, чтобы вы уничтожили улики.

За короткое время, прошедшее со смерти Моргана, его каюта стала выглядеть, как музей, который, хотя и воссоздавал его дом, не сохранил его характера. Неприятный запах ударил им в нос, его источника они не могли обнаружить, пока Винстон не вспомнила, о чашке соевого кофе, которую она заметила ранее. Нагревающая пластина не была выключена, и коричневая жидкость выкипела на плиту. Сморщившись, она выключила нагреватель.

Редбурн и Винстон прошли по офису, открывая столы и шкафы с помощью пишущих ручек, чтобы не повредить возможные отпечатки пальцев. Не зная, что делать дальше, они оставили компьютер Монтьяру.

Перейдя в спальню Моргана, Редбурн использовал свою ручку, чтобы открыть ночной столик.

Генерал, вам лучше подойти сюда.

Винстон закрыла шкафчик, который изучала, и прошла через дверь.

— Вы что-то нашли? — спросила она.

— Это как раз то, что я не нашёл, — сказал Редбурн горько. — Морган имел новоприобретённую привычку, которой не мог отказать, хотя Ким и ненавидела её. Каждый вечер он выпивает маленький стакан скотча перед тем, как идти спать. — Редбурн не заметил, что говорит о своём друге, как будто он все ещё жив.

— Он хранил бутылку Гленгаррской Чёрной Метки в ночном столике, стоящем рядом с его койкой. Прошлым вечером он предлагал мне выпить. Ему пришлось открыть новую бутылку. Но сейчас в столике только одна неоткрытая бутылка — никаких признаков открытой. Морган пил не столь много, чтобы опустошить полную бутылку за два дня.

— Есть кое-что ещё. Он использовал это устройство, чтобы можно было пить даже в условиях нулевой гравитации. Требуется специальная система для того, чтобы наполнить пластиковую грушу. Система-то здесь, но груша исчезла.

— Какая груша?

Столь неожиданным был третий голос, что Редбурн с ужасом уставился, а Винстон упав на колено, повернулась к двери, направив на неё лазерный пистолет, который достала из плечевой кобуры. Она опустила оружие, как только убедилась, что перед ней стоит Роджер Монтьяр.

— Капитан, если я не нужна вам, то ...

— Простите, Генерал. — Извинился за неожиданное появление Монтьяр. — А теперь, какая груша?

Редбурн повторил свою историю о единственной плохой привычке Моргана.

Монтьяр на секунду задумался. — Вы трогали бутылку или систему для перекачки жидкости?

— Нет, — ответил Редбурн.

— Хорошо, — кивнул Монтьяр, его голос стал профессионально отстранённым. — Если вы не трогали их, я, может быть, смогу снять какие-нибудь отпечатки.

Офицер специальных войск начал работать, покрывая их специальным веществом, собирая образцы и изучая все в поле зрения. За час он обыскал спальню и офис. Компьютер он отставил в сторону, объяснив, что он сам не очень хорошо знает компьютеры. Монтьяр пообещал, что позволит техникам КомСтар поработать с его памятью позже, причём Винстон, Редбурн и он сам будут присутствовать при этом.

Кроме открытия факта, что бутылка и пластиковая груша исчезли, обыск квартиры Моргана оказался безрезультатным.

Поворачиваясь к двери, чтобы покинуть каюту, Винстон заметила, что Редбурн отстал от неё. Она тоже остановилась и взглянула на него. Несколько секунд он стоял в дверях, глядя на пустую каюту. Отворачиваясь, он тряхнул головой, мигая, чтобы очистить глаза. Не стесняясь слез, которые потекли по его лицу, он повернулся к своему командиру.

Винстон с болью кивнула.

— Он был последним из старого порядка вещей, — произнесла она. — Мы никогда не увидим подобных ему.

Томас ГРЕССМАН ТЕНИ ВОЙНЫ Сумерки Кланов — 6 (Боевые роботы — BattleTech)

ПОСВЯЩАЕТСЯ БРЕНДЕ

Еще раз хочу поблагодарить всех тех, кто потратил кучу времени и сил на то, чтобы помочь мне в создании романа. Отдельное спасибо Донне Ипполито, которая поддерживала мое творческое горение и заставляла меня быть лучше, чем я есть на самом деле. Выражаю огромную признательность множеству моих друзей, имена которых, к сожалению, я не смогу перечислить, — за знания о вещах поистине тайных и магических. Все ошибки и неточности, которые вы найдете в книге, исходят только от меня. Еще раз спасибо Бренде за ее долготерпение. И как всегда — благодарю Тебя, Господь.

ПРОЛОГ

На дворе год 3060-й. Особый Отряд Змеи, представляющий собой армию Вторжения, направлен силами Внутренней Сферы на родину Клана Дымчатого Ягуара — планету Охотница. Миссия Отряда состоит в достижении двух целей: атаковать и захватить планету Охотница и разрушить военные мощности Клана. Наконец, преодолев огромные расстояния и пройдя через множество испытаний, Особый Отряд почти через год прибывает на Охотницу.

Но незадолго перед тем, как Особый Отряд приземлился на Охотнице, командир отряда, маршал Морган Хассек-Дэвион, был предательски убит. Командование Отрядом перешло к генералу Ариане Уинстон, командиру отряда наемников Легкой Кавалерии Эридани. Под ее умелым руководством Змея совершает вошедшую в учебники истории победоносную высадку на планете, а затем в боях завоевывает родину Клана. Против всяких ожиданий и прогнозов похоже, что операция по завоеванию мира Клана пройдет как по маслу. Все складывается исключительно удачно для Особого Отряда. Но…

Но, как обычно бывает при военных операциях, события вдруг принимают совсем другой оборот, и ни один командир не в состоянии их предвидеть. Пока что войска Внутренней Сферы полностью контролируют планету, но Уинстон опасается, что гарнизон Ягуаров успел послать просьбу о помощи прежде, чем Особый Отряд захватил Охотницу.

И теперь, когда армия генерала Уинстон вполне успешно справляется со второй половиной задачи — уничтожением военных активов Ягуаров, никто из враждующих сторон не подозревает, какие страшные испытания ждут их впереди…

I

Великая Палата Совета, Зал Ханов

Воинская казарма, Страна Мечты

Кластер Керенского, Пространство Кланов

13 марта 3060 г.

Ильхан Линкольн Озис обвел взглядом древний зал. Его лицо закрывала тяжелая серебряная маска, инкрустированная мозаикой из оникса, поэтому никто из присутствующих не мог увидеть его лица. То, как горделиво и уверенно он держался, его манеры, поведение — все обличало в нем сильного духом воина. Никому и в голову не могло прийти, насколько ненавистна была ему мысль о том поступке, который он вскоре вынужден будет совершить.

В зале совета собрались соратники Озиса, Ханы всех Кланов. Как только Озис занял свое место, большинство Ханов сняли с себя церемониальные маски. Лишь Владимир Уорд из Клана Волка и Марта Прайд из Клана Нефритового Сокола демонстративно не сняли масок, будто бросая почти неприкрытый вызов Хану всех Ханов.

«Пустяки, перестань беспокоиться, — утешал себя Озис. — Как только я возьму дело в свои руки, я быстро разберусь с этими двумя жалкими неудачниками. Незаметно, каплю за каплей я высосу силы из этих жалких недоносков, а потом возьму и их жизни».

Озис выпрямился и расправил плечи. Со стороны могло показаться, что он проглотил стальную линейку. Шаг уверенный, спина абсолютно прямая — Озис пересек зал и подошел к своему месту, трону Ильхана. Он спокойно поднялся на возвышение — огромный, мускулистый, всем своим обликом олицетворяющий высшие достижения целевой программы генной инженерии, которая его создала. Конечно, такую махину надо было постоянно держать под контролем и управлять ею деликатно, особенно в кровопролитном сражении — ведь элементал был создан и обучен воевать. Удивительно, но Озис, и так отличающийся гигантским ростом, казался еще выше без утяжеленных боевых доспехов. Тело — гора подвижных мускулов, — блестящая эбеновая кожа, вкрадчивость в движениях придавали ему сходство с опасным, хищным животным.

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы бросить на каждого из находящихся в зале Ханов оценивающий холодный взгляд — ничего особенного, набор сверхтонких линз, радужка сапфирового оттенка. Система тонких выпукло-вогнутых линз, помещенных в прорезях маски Озиса, копировала ледяные синие глаза Дымчатого Ягуара, давая возможность носителю маски использовать хитрые телескопические эффекты. Иногда Озису казалось, что маска позволяла ему заглядывать в душу любого из Ханов. И сейчас ему очень не нравилось то, что он видел.

Великая Палата Совета была средоточием политической власти Клана. Именно здесь когда-то было принято решение вторгнуться во Внутреннюю Сферу. Эхо многократно повторило клятву. Тонкий аромат столетий и воинственный дух беспредельной мощи, казалось, пропитали самые стены залы. Ханы всех Кланов расселись за массивными широкими столами, накрытыми мраморными столешницами. Первоначально, согласно традиции, таких столов и гранитных сидений было двадцать — по числу представителей каждого из Кланов.

Над каждым из столов к стене были прикреплены древние тяжелые знамена с гербами Ханов — представителей Кланов. Похоже, среди чернорабочих еще оставались мастера на все руки — несмотря на древность, шитье гербов не расползлось и нитки не потеряли цвета. Ниже уровня знамен и на ступеньку пониже гранитного трона располагались сиденья попроще — это были места Саханов. Полированные столешницы из красного дерева одновременно являлись мониторами: столы изнутри были нашпигованы датчиками и соединены между собой сетью проводов.

Но сегодня было занято только шестнадцать мест. Три отсутствующих Клана

— Обездоленные, Мангуст и Баррок — были поглощены большими, гораздо более могущественными Кланами. Четвертый же, Безымянный Клан, был стерт с лица земли во время кровавого Суда Уничтожения. Он поплатился за безудержное стремление к абсолютной власти. Да, те Кланы упорно боролись за выживание и проиграли в этой войне. Их гранитные кресла оставались пустыми в течение долгого времени как мрачное напоминание выжившим о том, какую высокую цену иногда приходится платить за свои ошибки и слабости. И действительно, Клан Баррок совсем недавно влился в Клан Звездного Ужа, в самый разгар подготовки к новому вторжению во Внутреннюю Сферу.

Озис с трудом смог подавить острый приступ ярости, когда заметил в зале Северена Леру и Люсьена Камса — соответственно Хана и Сахана Клана Кошек Новой Звезды. Причин для гнева было предостаточно: не секрет, что многие неприятности Дымчатых Ягуаров начались еще два года назад, когда центр Клана

— лучшая и ярчайшая звезда Тау-галактики — был уничтожен. Конечно, там не обошлось без отрядов Кошек Новой Звезды, обитавших на планете Дикий Кот Сигма-галактики. Теперь поползли слухи, что Кошки покорно складывают оружие к ногам войск вторжения Внутренней Сферы с якобы искренним желанием мира и дружбы. Озис слегка презирал их за эти очевидные проявления слабости, опять же — не пристало воинам так безоговорочно верить предзнаменованиям и снам. Дурацкая мистика!

Кстати, даже спустя долгое время после того, как галактика Тау была побеждена Кошками Новой Звезды, Озис был уверен, что Кошек отличают хорошо замаскированные лживость и двуличность.

— Ничего, Котики, дойдет очередь и до вас, — угрожающе прошептал Озис.

Непосредственно напротив единственного входа в зал располагался еще один стол. Когда-то здесь был посвящен в звание Великого Мастера Каэль Першоу.

Собравшиеся услышали тихое рычание, доносившееся из-под маски Озиса. Нарочито медленно снимая с лица серебряную личину, он почувствовал, как щеки заливает краской горячего гнева: Влад и Марта проделывали то же самое! Словно издеваясь над ним, не спеша, священнодействуя, они положили на стол свои волшебные маски. Пришлось сжать волю в кулак, но Озис сумел не показать своей ярости и внешне невозмутимо опустился на трон.

«До поры до времени, мои ребятки, только до поры до времени».

— Ханы Кланов! Вы слышите меня? — прозвучал в тишине голос Великого Мастера. — Я Каэль Першоу, и я исполняю обязанности Хранителя Закона на время Великого Совета. По условиям Военного Кодекса, принятого Николаем Керенским, я созвал вас на секретное совещание. Наше государство живет по законам военного времени — значит, все вопросы должны разрешаться в соответствии с установлениями Военного Кодекса.

— Сайла! — в унисон ответил торжественный хор голосов.

Першоу повернулся к Озису и сделал приглашающий жест рукой: ваша очередь выступать. Озис медленно поднялся. Он сравнивал себя с хищником перед броском: вот так же спокойно намечает жертву, выжидает, выбирает время, чтобы атаковать наверняка….

— Друзья мои! — Низкий, рыкающий голос Озиса разнесся под сводами зала. Он гордился тем, что тембр его голоса и манера речи мгновенно давали понять окружающим, что он из Клана Дымчатого Ягуара. — Друзья, я прибыл к вам с очень серьезными новостями. Всем вам известно, что Внутренняя Сфера, пользуясь прикрытием Звездной Лиги, напала на наши подразделения в Зоне Оккупации. Причем произошло нападение без всякой отсрочки, которую мог бы вызвать Суд по процессу упразднения Клана Баррок. Нет! И теперь мы вновь объявляем неверным: наш Крестовый поход начинается! Мы должны предупредить новое нападение Внутренней Сферы! — Озис помолчал и презрительно погрозил пальцем собравшимся: — А каковы будут последствия? Не спорю, вначале Сфера одержала несколько маленьких побед. Но я ручаюсь, друзья мои, клянусь вам, что Дымчатые Ягуары, как и положено диким зверям, изготовятся к прыжку — а затем вырвут горло своим мучителям! Вот когда они почувствуют гнев Ягуара! Они принесут себя в жертву на алтарь нашей высочайшей гордыни! Священное знамя Звездной Лиги затрепещет над Террой в ту долгожданную секунду, когда нога хотя бы одного из потомков Керенского ступит на землю. Мы поставим на место этих неотесанных варваров! Глупцы, они имеют наглость претендовать на трон Звездной Лиги! Неслыханно!..

Но, друзья мои, внезапно для Кланов возникла новая угроза. До этой минуты я молчал — мне нужны были прямые подтверждения правдивости слухов. Сегодня я их получил. Новость, которую вы услышите, грозит серьезным бедствием не только для Клана Ягуаров — она касается всех вас. Сообщение, за правдивость которого я ручаюсь, звучит так: штурмовой отряд, направленный со Звезды Камерона Звездной Лиги, поступает в распоряжение Верховного Командующего. Они уже высадились на Охотнице.

И даже сейчас варвары имеют наглость атаковать мою родину, центр Клана Дымчатого Ягуара. По последним сводкам, негодяи захватили укрепление горы Шабо и наше генетическое хранилище. Вы помните хоть один подобный случай за всю бесконечную историю Кланов?! Один из наших древних миров уже завоеван какими-то паршивыми вольнягами! Подумать только! Наследие многих тысяч лучших воинов оказалось в руках каких-то варваров из Внутренней Сферы!

Великие Ханы, я призываю вас грудью встать на защиту своего Ильхана! Основная военная мощь армии Ягуара находится сейчас во Внутренней Сфере. Мы сделаем все, чтобы сохранить законные завоевания! Здесь и сейчас, в Стране Мечты, у меня под командованием остается только отряд элементалов, воинов из Логова Ягуара. В моем распоряжении также боевой тринарий Кешика. И это все. Основная часть моей армии осталась в Зоне Оккупации. Мне пришлось пожертвовать большей частью моих военно-морских запасных сил ради того, чтобы сберечь завоевания Клана. Все, что у нас осталось, — мой личный корабль «Проносящийся Туман».

Я собрал вас здесь, друзья мои, чтобы попросить вас о помощи. Поддержите меня, давайте объединим наши усилия в справедливой борьбе против подлых захватчиков! Я прошу от вас немногого — несколько военных соединений помогут освободить мою родину. Нет, о чем я говорю! Они сделают гораздо больше — мы кровью смоем оскорбление, нанесенное Клану Дымчатого Ягуара. Они ответят и за оскорбление Кланов в целом!

Линкольн Озис с трудом подавил дрожь отвращения, произнося призыв о помощи, — ему было тошно от мысли, что в его родной мир вторгнутся союзнические войска Внутренней Сферы. Он глубоко презирал идею предстать перед Великим Советом Ханов других Кланов с просьбами о союзнической поддержке, но другого выхода не было. Ради защиты Охотницы можно было пойти и не на такое. Он знал, что войска двух галактик стоят гарнизоном на планете

— и эти воины в сражении окажутся бесполезнее даже соламы, когда-то отличных воинов, потерпевших оглушительное поражение и давно списанных на жалкую пенсию. Они не смогли проявить себя на передовой — чего же от них ждать в бою? Правда, подарком судьбы оказалось присутствие в головных штурмовых отрядах нескольких сибов — вернорожденных, но нечистокровных воинов, отбракованных во время тестовых испытаний. Тем не менее линия фронта Охотницы защищалась воинами гораздо надежнее, нежели всеми роботами, вместе взятыми. Военные соединения гарнизонов были укомплектованы устаревшими боевыми машинами, малопригодными уже настолько, что роботы Внутренней Сферы дали им презрительное наименование изорла. Кадеты, командиры и объединенная солама практически не имели ни малейшего шанса отразить нападение. Ему, черт побери, жизненно необходима помощь Кланов, чтобы отвоевать Охотницу. Он должен ее получить!

В зале повисла напряженная тишина. Ее нарушил тихий, низкий голос Северена Леру, Хана Кошек Новой Звезды. Казалось, он просто размышляет вслух:

— Да, все идет так, как было предсказано. Ягуар должен пройти сквозь огонь. Но возродится ли он вновь? Не знаю…

— Не нужны мне ваши предсказания будущего, — прорычал Озис. — Мне нужна только ваша военная сила!

— Ильхан, правильно ли мы вас понимаем? Вы говорите о том, что Внутренняя Сфера, эти выскочки-варвары каким-то образом нашли возможность овладеть Охотницей? Они захватили мир Кластера Керенского? — Хан Медведей-Призраков Бьорн Йоргенссон говорил нарочито медленно, растягивая слова. — Этого не может быть. Ни один из знающих о Дороге Исхода, ни один из капитанов звездолетов, которые доставляют нас во Внутреннюю Сферу, а потом благополучно выводят за ее пределы, — повторяю, ни один из них не знает всех тайн этого пути. И вы хотите убедить нас, что Внутренняя Сфера подобрала ключ к так тщательно скрывавшейся тайне?

— Нам всем прекрасно известно, что Лига Государств Наследников пришла к следующему выводу: объединив усилия, они смогли бы отвоевать часть отнятой у них территории. Они объединились под Стягом Звездной Лиги, но в свое время будут сурово наказаны за этот союз. Как же мы можем поверить в ваш абсурдный рассказ о вторжении на Охотницу?

— Это верно, Хан Бьорн Йоргенссон. — Марта Прайд заговорила, не глядя в сторону Йоргенссона. Она пристально смотрела на Озиса выразительными ярко-зелеными глазами, очерчивая пальцами пустые глазницы безжизненной маски Сокола. В ее голосе все очевиднее слышались нотки удовольствия. — Вам всем прекрасно известно, что еще задолго до начала Крестового похода Ильхан Лео Шоуэрс подарил Нефритовым Соколам право на владение частью Охотницы. Он разрешил нам ввести туда небольшой гарнизон и открыть исследовательскую станцию. Я говорю об Соколином Гнезде в Восточных Горах.

Марта опустила руку в нагрудный карман униформы, и ее лицо исказила недобрая усмешка. Когда она вынула руку из кармашка, на ее ладони лежал крошечный чип. Вставив чип в устройство для чтения, вмонтированное в панель стола, Марта коснулась пальцами пульта управления, и глубокий баритон заполнил пространство зала.

— Хан Марта Прайд, — произнес голос. — Я, звездный полковник Николай Исаза, приветствую вас. Я нахожусь в Орлином Гнезде планеты Охотница. Мой Хан, у нас плохие новости. Восемь стандартных дней назад силы военного флота совершили гиперпространственный прыжок и произвели посадку. Вначале мы не смогли идентифицировать прибывших, тем более что полагали, будто имеем дело с кораблями Клана, которые следуют в Зону Оккупации либо покидают ее. Вам прекрасно известно, что Дымчатые Ягуары в последнее время посылали сотни кораблей в свои владения во Внутренней Сфере и за ее пределами.

Озис не мог прийти в себя от изумления. Конечно, он знал о Соколином Гнезде. Он не знал лишь одного — что эта маленькая база Соколов отслеживала все передвижения галактических кораблей его Клана. Его провели как мальчишку! Озис сузил глаза, не отводя пристального взгляда от лица Марты Прайд. Что известно этим Нефритовым Соколам? Что еще они сумели разнюхать на крошечной полоске земли на Охотнице? К сожалению, приходилось терпеливо ждать новых откровений.

— Нам потребовалось несколько часов, — продолжал голос, — чтобы безошибочно идентифицировать прибившие на Охотницу корабли. Только когда мы смогли перехватить и расшифровать переговоры между кораблями Дымчатого Ягуара,находящимися в точках гиперпространственного скачка Охотницы, и галактическим командиром Руссо Хауэллом, ведущим передачу из командного центра, мы убедились, что не ошиблись. Мой Хан, появившийся на Охотнице военный флот прибыл из Внутренней Сферы. Согласно сообщениям наших лучших аналитиков и проверенным сведениям, флот состоит не менее чем из пяти военных кораблей и десяти транспортных прыгунов, хотя, вероятно, кораблей может оказаться несколько больше. Вы знаете, что наша аналитическая база и приборы средств обнаружения противника довольно несовершенны. Но безотносительно к составу военного флота все мы понимаем, что достаточно внедрить в систему по крайней мере сорок боевых истребителей или военных шаттлов.

На Охотницу совершено массированное нападение сил Внутренней Сферы. Радиоперехваты свидетельствуют о том, что командующим сил вторжения является генерал Ариана Уинстон, Клан Легкой Кавалерии Эридани. Мы засекли радиопереговоры между Катильскими Уланами, Гвардией Комстара и Лиранской Стражей.

В данный момент нападение на Орлиное Гнездо еще не было совершено, но наши сенсоры засекли группу вооруженных воинов, укрывшуюся в камнях на северной стороне по периметру наших укреплений. Мы предполагаем, что это — разведчики Внутренней Сферы. Их миссия — наблюдать за ходом развития событий.

Похоже, в ближайшее время станция не подвергнется нападению, и мы будем выжидать. Наша стратегия — не вмешиваться в происходящее, особенно если атакующие будут принадлежать к Клану Дымчатого Ягуара. Прошу проинструктировать меня относительно дальнейших действий. Преданный вам звездный полковник Николай Исаза, Орлиное Гнездо, Охотница.

Зал Совета потрясенно молчал. Затем тишину внезапно разорвал хор голосов, в котором были различимы проклятия, крики протеста; тайное совещание, похоже, готово было перерасти в общую потасовку. Яростные споры и вопли взаимных обвинений внезапно прорезал угрожающий лай Линна Маккенны, Хана Снежных Воронов:

— Хан Марта Прайд, когда вы узнали об этом?

— Почему вы только теперь вынесли это дело на обсуждение Совета? — выкрикнул Хан Ян Хаукер из Клана Алмазной Акулы.

— Вы же знаете, всю армию не могли транспортировать на планету жалкие пятнадцать межгалактических кораблей! Что с боеготовностью вашего гарнизона, Ильхан? Вы обязаны были отразить нападение! К чему вы клоните? Вы хотите убедить нас, что без нашей помощи и поддержки Охотница погибнет? — требовательно спросил Бьорн Йоргенссон.

Озис вздрогнул, услышав оценку боеготовности его гарнизона из уст Хана Медведей-Призраков. Он прикладывал все мыслимые усилия, чтобы сохранить в тайне численность и вооруженность своих людей — до последнего момента. Если бы только другие Ханы знали, что Охотницу охраняют всего лишь простые солдаты — солама, по меркам Клана, плохо вооруженные, вышедшие на пенсию воины… Если бы они узнали! Он бы рисковал быть осужденным Судом Владения. Конечно, Озис знал и то, что армия под командованием Ханг Меты находится на пути к Охотнице. Знать бы только, где флот находится сейчас! Он сам отдал приказ Мете, чтобы она оставила свою изрядно потрепанную армию в Зоне Оккупации. Пусть они отдохнут, подремонтируются, а затем возвратятся под ее командованием на Охотницу для переукомплектации. Эту важнейшую информацию он не собирался сообщать союзникам.

Настало время расплатиться сполна. Цена тайны была очень высока. Пришла пора платить.

— У Ледяных Хелионов ограниченные силы, Ильхан, — перебил Аса Тани, Хан Клана. Слова его звучали подобно злобному, лающему стаккато тотема его Клана. — Что будет, если мы поддержим вас, а варвары окажутся во много раз сильнее, чем вы ожидали? Что, если они захватят Гектор или любой другой из наших миров? Нет, наших сил достаточно только для самозащиты. У нас нет ресурсов для наступления на варваров. Да и, по правде говоря, зачем нам проливать кровь за Дымчатых Ягуаров? Пусть они сами отвоевывают свою родину!

По залу прошел одобрительный ропот: Ханы менее могущественных Кланов согласно закивали головами.

— Ильхан, — усмехнулась Марта Прайд, — вы говорите так, будто потеря Охотницы уже предрешена. Да есть ли в вас хоть капля веры в мощь своего Клана? Возможно, другой Суд Поглощения для вас в порядке вещей.

— А я согласен с Ханом Аса Тани, — встал Перигард Залман из Клана Стальной Гадюки. — Дымчатые Ягуары — один из Кланов Вторжения. Поэтому они должны быть достаточно сильны для того, чтобы обойтись без нашей помощи. Они могут защитить себя без участия других Кланов. Да и с какой стати я буду ослаблять свои войска? Ради защиты другого Клана? Опять же до сего дня Внутренняя Сфера преследовала только Клан Дымчатого Ягуара. Подумайте, если мы потратим впустую наши силы, отвоевывая Охотницу, сколько времени нам понадобится на то, чтобы вырастить новые поколения профессиональных, вышколенных воинов для возобновления Крестового похода? Мы уже однажды попали в такую ловушку и долго восстанавливали силы — помните, когда Звездные Ужи въехали в рай на белом коне за наш счет. И что, мы должны снова поплатиться за свой альтруизм, должны помочь Дымчатым Ягуарам только потому, что у них нет сил и умения защитить свои владения?

— Неправда, что нападению подверглись только Дымчатые Ягуары. — Озис почти рычал. — Кошки Новой Звезды тоже потеряли несколько миров в Зоне Оккупации.

— Вы правы, Ильхан. — Голос Северена Леру звучал совершенно спокойно. — Но наши потери не сравнятся с вашими. Мы предвидели, что может случиться с нами.

И мы изменили будущее. Как говорили древние, тростник, который не умеет гнуться, будет сломан. Вам понятен намек?

Из присутствующих только Влад Уорд сидел с отсутствующим выражением лица, задумчиво поглаживая изуродованную челюсть.

— К порядку! Призываю к порядку! — закричал Озис. — Ханы, требую соблюдения правил этикета!

Шум постепенно смолк.

— Это все, что я хотел вам сказать. — Озис уже хрипел. — Только что вам подтвердили то, что я не солгал. Вы слышали абсолютно независимое свидетельство. Настало время действовать сообща. Поймите, если мы сейчас не уничтожим агрессора, не остановим вторжение, все погибнет. Покончив с Охотницей, они уничтожат и ваши миры. Доверьтесь мне, дайте мне вашу военную мощь, вашу силу! Я говорю о военных активах — я знаю, что на них вы не экономите. Нет, мне не нужна ваша персональная охрана, ваши великолепно обученные воинские кадры. Я прошу у вас только силы — и с вашей помощью я сотру варваров в порошок. Честь Кланов поднимется на невиданную высоту. Только предоставьте мне свою мощь…

— Очаровательный спич, Ильхан, — казалось, Влад Уорд с трудом сдерживает презрительную усмешку, — только где доказательства, что варвары реально обладают такой неслыханной мощью? Что в их планы действительно входит пожрать не только Охотницу, но и наши миры? Я отлично знаю силы Ягуара, которыми он располагает на Охотнице. Воин Соколов вроде бы доложил, что варвары прибыли на сорока шаттлах? Если предположить, что эти сведения абсолютно точны, скажите, сколько же роботов они могли перебросить на Охотницу в своих корабликах? Не больше пяти сотен, Ильхан! А вы плачетесь перед нами, что ваш гарнизон на Охотнице не сможет отразить нападение пяти жалких полков войск Внутренней Сферы? Ха, да во время Крестового похода Ягуары, имея численность в два раза меньшую против нынешней, всего за один день справились с многочисленной армией варваров!

Хан Йоргенссон приподнялся.

— Пожалуй, я не могу согласиться ни с оценкой мощи сил вторжения, которую дал нам уважаемый Хан Владимир Уорд, ни с предположениями о боевых возможностях гарнизона Охотницы. Я доверяю словам командира Соколов, который сейчас находится на Охотнице. Нет, этот конфликт затрагивает только Внутреннюю Сферу и Клан Дымчатых Ягуаров. Мы здесь ни при чем. Считаю, остальным Кланам незачем вмешиваться в противоборство. Давайте дадим Ягуарам возможность с честью отстоять отечество в открытом бою. Ягуары победят — а я в этом уверен, — ну что ж, честь им и слава! Если же войска Внутренней Сферы захватят Охотницу, что совершенно невероятно, то, возможно, Линкольн Озис просто перестанет быть Ильханом Кланов. Все просто.

— Да вы что, с ума все посходили?! — завопил Озис, подлетев к Йоргенссону. — Вы что, не видите, что мы все, все в опасности?!

— А мне кажется, что опасность угрожает только вашей родине, дружок, — парировала Марта Прайд. — Большинству из нас никакие ваши враги не угрожают.

— Ильхан, — голос Северена Леру был абсолютно бесстрастен, — мы выносим эту проблему на рассмотрение нашего совещания. Вы связаны присягой чести, и вы обязаны начать голосование.

— Великолепно, друзья мои. — Озис угрожающе поднялся с кресла. Он распрямился и обвел пристальным взглядом тех, на кого еще недавно возлагал такие надежды. Он решил подчиниться любому принятому Советом решению. Именно так должны вести себя вернорожденные воины, а он был одним из них. И тогда он осознал, что не примет от этих мерзавцев помощи, даже если они проголосуют за то, чтобы поддержать его. — Начинаем голосование!

Озис сердито плюхнулся в кресло, в то время как Каэль Першоу встал, чтобы занять свое место.

— Я, Хранитель Закона, объявляю начало голосования. — Голос Першоу был глубок и торжественен. — У каждого из вас есть право сказать «да» — если вы согласны помочь Дымчатым Ягуарам в защите Охотницы. Если вы против помощи Ягуарам — отвечайте «нет».

— Хан Алмазных Акул Ян Хаукер, ваше слово.

— Я отвечаю «нет», Великий Мастер. Так же ответила Сахан Барбара Сеннет.

— Хан Клана Медведей-Призраков, что скажете вы?

— Медведи-Призраки отвечают «нет», Великий Мастер. — Бьорн Йоргенссон поднялся во весь свой великанский рост.

Его поддержала и Алета Кабрински.

Так, один за другим, проголосовали все предводители Кланов. Лишь Дымчатые Ягуары не имели права принимать участие в голосовании. Каждый отказ отдавался в ушах Озиса похоронным звоном. Он не мог поверить в происходящее: все тридцать членов Великого Совета единодушно отказались от предоставления хоть самой малой помощи Охотнице.

— Великолепно, друзья мои. — Озис поднялся, дрожа от ярости, когда последний из Ханов ответил «нет». — Я полечу на Охотницу один. Я возьму с собой лишь охрану. Я собственноручно уничтожу этих грязных вольняг, которые посмели осквернить мою родину. Они умоются кровью, я обещаю! А затем… А затем я вернусь сюда!

Выкрикнув последние слова, Ильхан Линкольн Озис схватил со стола серебряную маску и выскочил из залы, не дожидаясь решения Совета.

II

Сектор Война

Около центра города Лутера, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Кланов

14 марта 3060 г.

— Боже милосердный! — Генерал Ариана Уинстон содрогнулась, потрясенная открывшимся зрелищем. — И мы хотели показать Ягуарам истинное лицо войны! Да знали ли мы сами, насколько оно ужасно?!

Она стояла среди почерневших руин когда-то строгих зданий из серого камня — в них размещались правительственные органы Клана Дымчатого Ягуара. Впрочем, согласно поступающим на командирский пульт сведениям о прошлом Лутеры, столице планеты Охотница, там и до войны не было особых достопримечательностей. Но то, что Особый Отряд Змеи сделал с Лутерой сейчас… После налетов авиации весь военный и правительственный сектор был буквально стерт с лица земли. Лутера превратилась в город-призрак. Большинство военных баз и хранилищ были сожжены. Обрушившиеся стены зданий покрывал толстый слой сажи и пепла, сквозь который пустыми глазницами зияли лишенные стекол оконные провалы. Ариану поражало то, что, несмотря на бомбежки, стены некоторых домов не обрушились полностью — она объясняла себе этот феномен твердостью материалов и мощным фундаментом спроектированного Кланом военного города. Хотя с наблюдательного пункта она не могла в полной мере оценить масштаб разрушений, генерал Уинстон прекрасно знала, что урон, нанесенный ее войсками центральному космическому порту, расположенному на юге Лутеры, был намного значительнее, чем следы бомбежек города. Оно и понятно — космопорт представлял собой исключительно военную постройку и потому являлся целью номер один для атаки.

Конференция Уиттинга определила три первоочередные цели для Отряда Особого Назначения, которым командовала Ариана. Самая насущная задача — тотальное уничтожение всех военных мощностей Клана Дымчатого Ягуара, защищавшего Охотницу. Это первая цель. Вторая — выполнив задачу, отряды Внутренней Сферы должны были раз и навсегда пресечь возможности Клана Ягуара развязать войну в будущем. Качественно и как можно более оперативно закончить выполнение этих двух задач — в этом состояла третья составляющая их миссии. После чего Отряд Змеи должен был незамедлительно возвратиться домой — иного пути у него не было. Они не имели права проиграть Ягуарам. Пусть наконец зарвавшийся Клан образумится и поймет, что война — страшная штука. Они-то думают, что война — просто полоса препятствий, ряд испытаний, своеобразная игра! Вообще, ритуальные «игры в войну» были главной из черт культуры Клана.

Уинстон отлично знала старую добрую пословицу: «Хорошо, что война настолько ужасна, что мы должны дорасти до того, чтобы полюбить ее». Афористичность мышления была одной из основных черт воинов Клана Легкой Кавалерии Эридани, и Ариана очень ценила эту особенность. К сожалению, другие Кланы, похоже, утратили традиционную нестандартность подхода к проблемам. И поэтому воины других Кланов чуть ли не с детства питали нежность ко всему примитивному, простому, уродливому, чего Кавалерия Эридани как раз и старалась избежать любой ценой.

Ариана сама взвалила на себя обязанность проинспектировать самый центр столицы Клана Ягуара. Как командующему, ей нужно было удостовериться, что все распоряжения Конференции неукоснительно выполнены. Но она боялась признаться себе, что истинной причиной ее высадки в самом сердце уродливого серого города было обыкновенное любопытство.

Уинстон прослужила в наемниках всю свою сознательную жизнь. За долгие годы службы она принимала участие в сотнях крупных военных кампаний. Конечно, чаще всего им приходилось сталкиваться с врагом, чья психология практически не отличалась от психологии воинов ее Клана. Ну, иногда проявлялись некоторые культурные различия, но они были сбалансированы некоторой общностью военной и житейской структуры Кланов. Она наблюдала за врагами — как они жили, где работали… Главное — враг стремился встать на защиту самых обычных человеческих ценностей, тех же, что и у Легкой Кавалерии Эридани. И опять же, враг в бою управлял боевыми роботами, принятыми на вооружение собственным Кланом Арианы.

В битвах с этими Кланами не действовали никакие из общепринятых правил и обязательств. Лишь единицы из обитателей Внутренней Сферы хоть раз в жизни видели родной мир Клана. А те немногие, кто, подобно Фелану Келлу, какое-то время жили в Кланах, очень скупо и невнятно делились сведениями о тамошней жизни. Для Уинстон, как и для остальных мужчин и женщин Особого Отряда Змеи, произошло первое близкое знакомство с обществом, оставшимся в тылу непримиримых завоевателей Внутренней Сферы.

Ариане Уинстон доводилось видеть города, спроектированные так строго и академично. Много городов посетила она на планетах иных миров — и города эти походили на Лутеру. И все же они пленяли какой-то неяркой, изысканной элегантностью. А что она видела здесь, на Охотнице? Лутера, как и остальные крупные города планеты, поражала каким-то спартанским минимализмом, неестественной резкостью черт: все без исключения здания серого цвета с непрозрачными окнами, они, как роботы в шеренге, держали равнение вдоль узких улиц. Казалось, эти угрюмые улицы были вычерчены лучом лазера — настолько они были прямы.

Лишь Сектор Воина являл собой приятное разнообразие на фоне мрачного, лишенного воображения скелета города. Там вдоль широких проспектов протянулись вереницы изысканных колоннад в позднеримском стиле. Самый широкий и самый величественный из проспектов Сектора, как лазерный луч, тянулся к северному краю города и заканчивался огромным круглым фонтаном, воздвигнутым в память генерала Александра Керенского.

Еще бы — Керенский был последним великим военачальником Звездной Лиги. О подвигах этого легендарного человека складывались легенды. Одно из преданий было посвящено Исходу: почти три сотни лет назад Керенский благополучно вывел армаду Звездной Лиги из Внутренней Сферы в надежде спасти лучшую часть человечества от гибели. После полного приключений путешествия через обширные неисследованные пространства космоса армада открыла множество пригодных для жилья планет и основала несколько колоний. А после смерти генерала его сын Николай продолжил дело отца и превратил в конце концов армаду в структуру — прообраз Кланов.

Уинстон, зевая, сделала несколько кругов вокруг фонтана. Она находилась в самом центре Поля Героев. Статуи боевых роботов, теперь лежащие в руинах, устилали площадь обломками. Каждая скульптура была воздвигнута в честь какого-либо воинского подвига Клана Ягуара. Еще совсем недавно здесь проводились торжественные парады, а теперь… Ариана вздохнула.

Сразу за фонтаном, у подножия горы Шабо, притулилась низкая массивная пирамида. Это монументальное здание являлось не чем иным, как генетическим хранилищем Клана Дымчатого Ягуара. В нем хранились кровь и генетический материал вернорожденных отважных воинов Клана.

Уинстон шагала по пустым улицам, поражаясь масштабам разрушений, которые ее войска причинили Сектору Воина. Ее отряды стремились прежде всего захватить боевые машины Ягуаров, затем проникнуть в исследовательский центр

— войскам Особого Отряда Змеи необходимо было понять психологию Клана. Получить хоть какие-то зацепки, которые могли бы сослужить пользу, проанализировать приемы, которые можно было бы применить против прежних владельцев. И вот уже на планету прибыли инженеры — разобраться в механизмах, проникнуть в святая святых технологий Ягуаров и этим окончательно уничтожить мятежный Клан…

Порыв ветра бросил ей в лицо серую пыль разрушенного здания. Ариане казалось, что ее черная кожа, ее короткие вьющиеся волосы — все пропиталось горячим, пленительным запахом победы. Ветер запорошил ее глаза золой сгоревшего города. Да, ее отряды действовали более чем эффективно! Что невозможно было спасти, подлежало уничтожению. Таков закон войны….

Уинстон обвела взглядом площадь. Она заметила низко летящий «Буран» — транспортный корабль с эмблемой Легкой Кавалерии Эридани. Знак на крыле был выполнен в виде кроваво-красной цифры 50 в черном прямоугольнике — значит, он приписан к Пятидесятому тяжелому кавалерийскому батальону. Закованный в броню пехотинец, пристроившийся на открытой площадке корабля, поймал взгляд Арианы и небрежно козырнул ей.

После взятия Лутеры майор Кент Фэйрфакс, командующий Пятидесятым батальоном, разместил отряды пехоты в городе: они должны были исполнять обязанности военной полиции. Фэйрфакс рассудил, что нескольких десятков его воинов вполне достаточно, чтобы защитить гражданское население Клана Ягуара от произвола Особого Отряда Змеи. Необходимо было свести к минимуму все возникающие разногласия между Ягуарами и их новыми, пусть и временными, хозяевами.

Конечно, Уинстон просто посмеялась бы над любым другим офицером, дерзнувшим обратиться к ней с подобным предложением. Но Пятидесятый тяжелый батальон, в народе получивший прозвище «Кровавая половина», всегда брал на себя защиту тылового населения, особенно гражданских лиц. И надо сказать, отлично справлялся — когда воины батальона несли стражу, Ариана могла голову дать на отсечение, что ни один гражданский житель Лутеры не будет обижен или несправедливо наказан. Для Арианы это был вопрос психологического комфорта — она не могла забыть страшного предсказания Пола Мастерса о том, что в одно мгновение воины Особого Отряда Змеи могут превратиться в бунтующую толпу, стоит им лишь почувствовать ослабление жесткого контроля. Да воины и сами держали себя буквально в черном теле. Даже в наш век боевых роботов и звездолетов концепция тотальной войны оставалась абсолютно непонятной для большинства простых солдат — и, как оказывалось, к лучшему.

Пройдя немного вниз по улице, Уинстон наткнулась на красноречивое напоминание о том, что столица Ягуаров являлась оккупированным враждебной силой городом. Серо-зеленый десятиметровый «Сторож» стоял, подобно древней вышке, прямо посреди дороги. Казалось, даже запятнанные сажей фасады зданий Клана включая тот, в котором до недавнего времени размещалось вторичное командование планетой и центр контроля, с негодованием уставились на легкого робота Легкой Кавалерии. Боевой исполин был предусмотрительно установлен в самом центре площади: вдруг кто-то из Ягуаров попытается выкрасть техническую аппаратуру!

О, боевые роботы были признанными королями поля битвы! К тому же они являли собой образцы традиционной военной мудрости: целых двенадцать метров высотой, вес под сотню тонн — каждый из роботов к тому же мог нести на себе столько брони и вооружения, сколько вряд ли вытянул бы батальон обычных боевых танков. До нашествия Кланов с их продвинутой технологией инженеры Внутренней Сферы не сомневались, что роботы станут решающим словом в развитии военной технологии. Как они ошиблись!

Когда захватчики позорно покинули центральные области Периферии, они принесли оттуда совершенные военные механизмы, казалось сошедшие с древних страниц научно-фантастических книг. Их машины гораздо быстрее передвигались, в сражении не знали себе равных, а главное, один робот мог вынести во много раз более суровые тяготы и испытания, чем любые два из его коллег Внутренней Сферы. Эти машины получили название роботов Кланов, омнироботов. Они были сконструированы так, что любой из этих механизмов мог быть снабжен подходящим для определенной специфической миссии набором оружия и боеприпасов. В бою, казалось, их невозможно остановить. Известно, что эти уникальные машины создавались с одной тайной целью.

Кланы не скрывали, что главная задача и смысл их борьбы — захват Терры, колыбели всего человечества. Кланы уже строили далеко идущие планы, пунктом первым которых значилось новое учреждение, вернее, возрождение Звездной Лига, что автоматически вело к наступлению рая на земле. Воины с трепетом слушали легенду о Камелоте короля Артура и ждали начала нового мифического времени без войн. Как обычно, простые люди жаждали пожить в эпоху процветания, мира и торжества высоких технологий.

Лишь вмешательство Комстара, тайной полумифической организации хранителей древнего технического знания, спасло секретную армию роботов-гигантов. Не зря, похоже, ходили слухи, что Комстару удалось овладеть давно потерянными технологиями Звездной Лиги — результат был налицо. Вторжение Кланов во Внутреннюю Сферу было остановлено, правда, лишь на какое-то время.

Семь лет дожидалось человечество того момента, когда лидеры Внутренней Сферы, вопреки ожиданиям, наконец объединились с тем, чтобы преобразовать Звездную Лигу и объявить беспощадную войну мятежным Кланам. Союз лидеров возглавил некий Трент — никто не знал об этой темной лошадке ничего, кроме имени и вероятной связи с Кланом Дымчатого Ягуара — шептались, что он был их ставленником. Он обладал огромными связями и возможностями: все данные КОМ, интеллектуального отделения Комстара, поступали прямо к нему. Ему не пришлось долго уговаривать лидеров самых крупных домов устроить парочку мощных выступлений против Кланов. С какой целью? Начать с тотального уничтожения какого-то одного крупного Клана, чтобы остальным неповадно было и чтобы наконец-то до них дошло: войска Внутренней Сферы, представляющие собой как бы мантию самой Звездной Лиги, — залог выживания оставшихся Кланов.

Первой в серии ударов, нанесенных Кланам, шла операция под кодовым названием «Бульдог». Она преследовала цель вывести Клан Дымчатого Ягуара из Синдиката Дракона, в то время как Отряд Особого Назначения Змеи, не привлекая к себе внимания, обошел бы Ягуаров с флангов, тихонько пробрался в их родное логово и… И никогда больше Ягуары не смогут ни развязать войну, ни принять участие в битвах — военная мощь их будет полностью уничтожена.

И теперь, поскольку Ариана Уинстон оказалась на площади и любовалась высоким, с хорошей осанкой человекоподобным роботом, она невольно размышляла о ходе операции «Бульдог». Ведь время, расстояние и необходимость держать операцию в тайне разрушало контакт между Отрядом Змеи и коллегами-наблюдателями из Внутренней Сферы. Конечно, если предположить, что события разворачивались согласно плану «Бульдог», осуществляемому под руководством принца Виктора Штайнер-Дэвиона, Ягуары уже должны были быть изгнаны из основного ядра Синдиката. Почему-то Уинстон глубоко сомневалась в том, что это удалось. Ясно же, что война никогда не происходит точно по плану!

Из состояния тихой задумчивости ее вывел настойчивый зуммер, запевший в левом ухе. Она буквально подпрыгнула от этого назойливого напоминания о суровом настоящем и почувствовала, как краснеет от смущения. Ее, боевого генерала, напугал какой-то шум! Она обвела взглядом площадь, надеясь, что никто не заметил ее оплошности, быстро сняла микрофон, закрепленный на шлеме, и поднесла его к губам:

— Уинстон.

— Генерал, на связи центр управления. У меня есть сообщение от полковника. — Голос в наушнике звучал удивительно отчетливо. Ариана привыкла, что эфир наполнен множеством шумов и часто невозможно разобрать то, что говорят с коммутатора. — Он попросил, чтобы я сообщил вам — демонтаж тренировочного оборудования в Нью-Андери практически закончен.

— Подтверждаю, центр, — отозвалась Ариана. — Сколько ему потребуется времени, чтобы закончить демонтаж?

— Около двенадцати часов. Полковник также сообщил, что большая часть его поврежденных в бою роботов уже в строю и он через пару дней примет участие в сражении.

Уинстон тихонько хмыкнула, затем спросила:

— Пришли какие-либо сообщения о подпольной или партизанской деятельности в тылах нашей армии?

— Оставайтесь на связи, — ответил голос. — Я проверю. Несколько томительных минут в ее ухе слышалось только тревожное шуршание эфира. Уинстон уже начала думать, что с оператором произошла какая-то беда, когда в наушнике опять зазвучал его оживленный голос:

— Генерал, все зоны проведения операции рапортуют: все спокойно. Объединенное командование выставило пикеты, улицы патрулируются в строгом соответствии с вашим приказом. Похоже, наши дела обстоят просто великолепно!

Короткий доклад почему-то заставил болезненно сжаться сердце Арианы. Она почувствовала накопившееся за весь день дикое напряжение.

— Напомните командирам, что множество воинов Клана, включая галактического командующего Руссо Хоуэлла — командира гарнизона Охотницы — до сих пор не найдены. И мы не знаем, успел ли гарнизон Охотницы послать своим сигнал о помощи. Поэтому я требую быстроты и качества исполнения моих приказов. Я не желаю, чтобы подпольные отряды или партизанские соединения Ягуаров затянули нас в трясину междоусобной войны и в конце концов сомкнули когти на нашем горле.

Если держать путь на юго-запад, через добрую сотню километров вы наверняка попадете во двор сталелитейного завода под городом Майер. И там вы сможете наблюдать весьма занятную картину: генерал Эндрю Редберн, командующий Катильскими Уланами и исполняющий обязанности заместителя генерала Арианы Уинстон, в полном молчании и одиночестве устроился на гигантской когтистой ступне черного «Даиши». Весящий целую тонну массивный робот не принадлежал к машинам Внутренней Сферы, о чем свидетельствовала его окраска: золотая окантовка деталей корпуса, яркими полосами выделявшаяся на угольно-черном фоне. «Даиши» являлся одним из самых тяжелых омнироботов, и вот теперь он был захвачен в бою между силами Клана и Объединенного Содружества Наций. Правда, Редберн никогда не сражался на «Даиши», чье название с японского переводится как «Большая Смерть». «Атлас» генерала Эндрю разбился, неудачно упав с платформы космолета Катильских Улан. Его наскоро починили и выдали войну-федералу, отличному водителю, который лишился своей машины еще в первые минуты нападения на Охотницу. Изначально же огромный, похожий на птицу «Даиши» принадлежал маршалу Армий Объединенного Содружества Моргану Хассек-Дэвиону.

В самом начале именно Морган являлся командиром Особого Отряда Змеи. Ему доверили руководство Отрядом, потому что он зарекомендовал себя как блестящий стратег и превосходный тактик. В бою ему не было равных — о таких говорят, что он удачлив, как дьявол. Надо добавить, что Морган приходился кузеном принцу Объединенного Содружества Виктору Штайнер-Дэвиону, а также был лучшим и старейшим другом Редберна.

Морган сплотил, объединил и привел под свое начало лидеров различных военных группировок и соединений. К каждому он нашел «ключик», с каждым работал и сражался бок о бок в разных локальных конфликтах, и так продолжалось до тех пор, пока эти соединения не превратились в одну силу — Особый Отряд Змеи. Он продолжал выполнять свои задачи и во время первого столкновения с Кланами: военно-морское сражение против армии Клана Медведей-Призраков состоялось в безымянной звездной системе, позже получившей от воинов Отряда прозвище Трафальгар. Ему удавалось успешно разрешать внутренние проблемы, вспыхивающие в среде месяцами томящихся в космических кораблях воинов, и так он завоевал восхищение и уважение пятидесяти пяти тысяч мужчин и женщин, которыми он мудро командовал.

И нашелся человек, невзлюбивший Моргана. Вскоре после Трафальгарского триумфа некий Лукас Пенроз проник в маршальскую каюту на борту корабля «Невидимая Правда» и подсыпал смертельный быстродействующий яд в бутылку любимого виски Моргана. Понятно, что, пригубив виски, Морган умер на месте, не успев понять даже, что с ним произошло.

Известие о смерти лучшего друга поразило Редберна в самое сердце. Конечно, он должен был давно научиться стойко переносить потери и не обращать внимания на разъедающую душу давнюю печаль. Ведь он был воином! И в пылу сражения, и на планерках, и во время принятия решения по любой из сотни проблем, которые день ото дня возникают у каждого старшего военного офицера, Редберн запирал эмоции в темный чулан. Но стоило ему оказаться одному, его вновь захлестывали тяжелые волны печали.

Редберн главным образом сожалел о двух вещах, которые он не успел сделать: первая — ему не довелось попрощаться с Морганом, а вторая — он не мог собственноручно найти и казнить убийцу друга.

В равной степени удача и усердие — необходимые составляющие любого успешного исследования — позволили аналитикам Змеи обнаружить ошибки в действиях Пенроза. Эти несоответствия позволили генералу Уинстон, коммодору флота Комстара Алану Березику и майору Майклу Райану, командующему элитными ударными силами Дома Дракона, посланными на подмогу Змее, ответить на вопрос о мотивах Пенроза.

Очевидно, поняв, что его обнаружили, Пенроз убил охрану Моргана и попытался сбежать. Никто не мог понять его действий. Ведь если Пенроз был профессиональным наемным убийцей, он никогда не поднял бы такого шума. Он выработал бы логичный план отступления. Райану оставалось предположить, что Пенроз, будучи действительно профессионалом, настолько был уверен в своем прикрытии и алиби, что просто не нуждался в проработанном плане отступления.

Если забыть про мотивы, то ситуация сложилась такая: Пенроз попытался принудить Ариану Уинстон предоставить ему межпланетный прыгун. Ее он собирался взять в заложницы и благополучно смотаться из лап правосудия. План потерпел фиаско, так как, по счастью, удача улыбнулась Ариане. Она раскусила, что угрозы Пенроза — чистый блеф, но сделала вид, что приняла его условия. И вот в полете, когда ей удалось вызвать убийцу на первую палубу «Невидимой Правды», она спровоцировала ссору, выхватила пистолет и уложила Пенроза одним метким выстрелом.

Нет, Редберн не завидовал удаче Арианы — она с блеском использовала возможность покарать убийцу. Он просто жалел, что не оказался на ее месте. Уничтожение человека, убившего его лучшего друга, по крайней мере, расставило бы в этом деде почти все точки над i. Почти, потому что так и осталось неясным, кто нанял Пенроза и почему. От мертвых невозможно добиться ответа… Конспирация после смерти Пенроза была нарушена, и пресса Внутренней Сферы не один день давала броские материалы на тему убийства Моргана. Журналисты строили рискованные догадки, и Редберн стал опасаться, что кто-нибудь из борзописцев попытается обвинить принца Виктора в заказе убийства кузена.

Редберн даже мысленно фыркнул, подумав о такой нелепице. Морган искренне любил Виктора, и тот отвечал ему взаимностью. У Виктора причин убить Моргана было ничуть не больше, чем у самого Редберна.

Отдаленный гул вывел его из размышлений. Редберн вскочил с обитого металлическими пластинами кресла, испугавшись, что Ягуары начали внезапную контратаку, но тут же расслабился. Мощный столб маслянисто-черного дыма, поднимающегося со стороны загородных сталелитейных заводов, позволил определить источник шума. Группе тяжелых боевых роботов дали приказ разрушить завод до основания вместе со всем оборудованием, и, похоже, роботы самозабвенно выполняли задание. Гиганты вовсю работали лазерами и протонными распылителями, и резкий звук, даже больше ощутимый, чем слышимый уху, говорил о том, что команда разрушения трудится над уничтожением огромного бессемеровского конвертера с жидким металлом.

Еще до начала полноценного процесса уничтожения техники на планете Редберн, подобно большинству командиров Отряда Змеи, не задумывался, что же в действительности значил приказ разрушить все военные мощности планеты Охотница. Как не допустить развязывания Ягуарами новых войн? Оказывается, недостаточно сровнять с землей военные базы, центры командования, сжечь обучающее оборудование, взорвать заводы… Ведь вся промышленность, которая могла бы использоваться, чтобы поддержать, восстановить, наладить работу любого из перечисленных сооружений, тоже должна быть погребена под слоем пепла! А значит, специальные сталелитейные заводы, химические, водоочистительные сооружения и даже фабрики, производящие пластмассу, необходимо было разрушить.

Инженеры Особого Отряда успели исчерпать не только все взрывчатые вещества, привезенные с собой, но и те, что сохранились на складах Ягуаров, и тем не менее их катастрофически не хватало. Чтобы облегчить уничтожение тяжелой промышленности планеты, Уинстон отдала водителям боевых роботов приказ использовать оружие с повышенным энергетическим потенциалом. Пустили в ход и баллистическое оружие, и самоходную артиллерию, и пусковые ракетные установки. Понятно, что ущерб от взрывчатки высокого класса был намного крупнее, чем от энергетического оружия точечного, избирательного действия, да вот незадача — таких боеприпасов на планету было доставлено крайне мало и их было очень нелегко экономить. Дошло до того, что кое-где пехотинцам давали в руку кувалду или огнемет и посылали стирать в порошок более податливые части оборудования.

Конечно, не обошлось и без протестов — мол, солдаты Особого Отряда должны быть настоящими воинами, а не вести себя подобно безмозглым вандалам… Покричали и успокоились, а приказ генерала в конце концов был выполнен.

III

Черные Джунгли Шикари, к востоку от Пан-сити,

Охотница

Кластер Керенского, Пространство Кланов

15 марта 3060 г.

— Клянусь светлым именем Александра Керенского, ты тупоголовая идиотка!

— разразился проклятиями командир галактики Руссо Хауэлл. — Ты что, хочешь сказать, что варвары разрушают Пан-сити?

— Именно это я и хочу сказать, командующий. — Женщина-воин, блондинка в форме, на воротнике которой вспыхивали красным и зеленым знаки отличия звездного командира, отступила на шаг. Похоже, ее не удивила эта вспышка ярости. — Я все видела своими глазами. Варвары демонтируют фабричный комплекс. Похоже, они хотят транспортировать его в разобранном виде во Внутреннюю Сферу. Если они не смогут совершить отправку немедленно, они складируют части в крупном ангаре. Мне кажется, они будут уничтожать все, что не смогут увезти с собой.

Несмотря на то что она принадлежала к группе техников соламы, Тоня являлась звездным командиром и высоко ставила честь воина. Позор и хамство она переносила с трудом. В круг ее обязанностей входило выполнение задач любой степени сложности. Она без звука исполняла любые приказы, выкладываясь по полной. Сейчас, в команде Хауэлла, она приняла командование над изрядно потрепанным разведотрядом, причем прямо в какой-то сотне метров от дымящихся развалин фабричного комплекса.

Она наблюдала за тем, как тяжело вооруженные пехотинцы в камуфляже, слегка разбавленном полосами унылого марона вперемежку с серой клетчатой материей, исполняли роли техников из рабочей касты. Они тащили куски и части оборудования фабричного комплекса с огороженной территории фабрики. Спасательным и ремонтным командам преграждали дорогу изрешеченные выстрелами, искореженные пламенем побежденные громадины боевых роботов. Выглядящие как гигантские двуногие муравьи, техники с ухватками каннибалов отрывали еще пригодные к эксплуатации части и детали расстрелянных боевых машин: этим уже не помочь, так восстановить другие.

Тоня познакомилась с процессом раздевания поврежденных роботов не далее как двадцать часов назад. Ее боевое разбитое «Копье», в котором она выполняла разведывательную миссию в Пан-сити, было сделано по устаревшему проекту Внутренней Сферы. Потом, правда, механизм был модернизирован в годы затишья, наступившие после великого Крестового похода за освобождение Терры. Она страшно гордилась тогда участием в походе — еще бы, ведь она была воином Шестого драгунского полка! Она приняла участие в ужасной мясорубке при Ямаровке, когда боевые роботы Драгун прорвали оборону машин Внутренней Сферы

— счет шел на минуты. Она была среди воинов, десантировавшихся из шаттла в гущу сражения на проклятом богами Токкайдо. Ее серьезно ранили в той битве, но, даже чувствуя, что умирает, она не ждала слов утешения или надежды от боевых товарищей — их воспитали так, что они, гордо подняв голову, шли отдавать жизни за будущую посмертную славу. Так и ее кровь осталась на плитах тоннеля Диньжу на Токкайдо… Она уцелела в том сражении, она выжила, а значит, по мнению Клана, проявила в бою не все лучшие воинские качества. Хороший воин — мертвый воин. Вернувшихся с Токкайдо живыми немногочисленных воинов Шестого драгунского встречали в Клане с нескрываемым презрением. Их, как и Тоню, отправили в соламу, что автоматически влекло за собой перевод на Охотницу. Там такие, как она, почти бесполезные инвалиды, должны были доживать остатки дней в позорном забвении.

В славные дни боевой юности Тоня гордилась тем, что ей доверили управление «Лесным Волком» — одним из самых мощных омнироботов Ягуара. Но теперь здесь, на Охотнице, ей приходилось довольствоваться управлением какой-то затрапезной машиной Внутренней Сферы, взятой в качестве изорлы, трофея, у Синдиката Дракона, то есть у варваров, которых она мечтала победить в суровом бою. Большего позора и неуважения невозможно было и вообразить! Управлять тридцатитонной устаревшей машиной врага, которую, правда, отремонтировали и подновили, используя последние технологические достижения Синдиката! Что может быть плачевнее… Тоня вздохнула, вспомнив своего «Лесного Волка». По сравнению с ним «Копье» выглядело просто детской игрушкой.

Когда варвары предприняли первое внезапное нападение на Охотницу, логовище Ягуара, Тоня пришла в восторг: она вообразила, что проведенные в праздности десять лет позора она с лихвой компенсирует в первом же бою, размалывая захватчиков в порошок ногами своего бронированного робота. Но воинская удача вновь повернулась к ней спиной. В первом же столкновении с воинами Внутренней Сферы ее «Копье» сразу было выведено из строя. Оно попало под перекрестный огонь из автоматического орудия и ПИИ. Снаряд разорвался буквально в центре корпуса «Копья», разрушив питающую машину электростанцию. Тоне пришлось спасаться бегством из гибнущего робота. К тому же ее опять ранили, и получилось, что она непозволительно для воина рано покинула поле битвы. И пока она нашла в себе силы, чтобы, истекая кровью, вернуться в пункт сбора бойцов, сражение уже закончилось и поступил приказ отступить.

Вслед за этим губительным для Ягуаров сражением нескольких раненных в бою пилотов, потерявших в бою машины, привлекли к неожиданной работе. Командование решило, что наименее поврежденные машины следует разобрать на запчасти и собрать из них хотя бы пару-тройку полностью пригодных для битвы боевых единиц. Тоню назначили управлять одним из таких роботов. На живую нитку слепленный из уцелевших частей трех машин Внутренней Сферы, ее новый боевой аппарат базировался на основе бронированного корпуса сорокатонного «Гермеса-2», хотя многие жизненно важные узлы механизма, включая скорострельную сверхтяжелую пушку, вмонтированную в грудь робота, механики явно позаимствовали у других машин. Конечно, в результате робот-гибрид было трудноуправляем и к тому же основательно хромал на правую ногу.

Пусть так, но все же это был настоящий боевой робот, а она, как в старые добрые времена, занимала место на его капитанском мостике!.. Когда командир галактики Руссо Хауэлл отдал приказ, чтобы она немедленно взяла разведывательный пилотируемый аппарат «Звезда» и проследила действия захватчиков в районе Пан-сити, она испытала почти юношеский восторг перед близкой битвой! Казалось, кровь быстрее бежит по венам — и она провела в приподнятом состоянии духа весь день. С утра до позднего вечера она наблюдала за действиями захватчиков. Наконец, глубоко за полночь, ее «Звезда» приземлилась на площадке перед бивуаком Ягуара.

— Давай показывай, как расположены их посты! — Хауэлл грубо ткнул ей в руки монитор с голографической картой местности.

— Вооруженная охрана, пехотинцы, охраняютсвое соединение здесь, здесь и здесь. — Тоня указала на пятна различной конфигурации, разбросанные по периметру фабричного комплекса. — У захватчиков в распоряжении девять прекрасно укомплектованных боевых роботов, которые, похоже, полностью готовы к бою и могут идти в атаку по первому приказу. Кроме того, там дислоцируется едва ли не целый кластер боеспособных машин. Похоже на то, что для защиты фабрики привлекли чуть ли не все галактики.

— Вольнорожденная, — прошипел с издевательской усмешкой Хауэлл, — можно ли полагаться на твои сведения? Я надеялся совершить вылазку на эту чертову фабрику. Нам нужны боеприпасы и топливо, которые позволят продолжать борьбу. Мы — всего лишь на расстоянии одного прыжка от Страны Мечты! Быть такого не может, чтобы никто не знал, что Охотница захвачена! Мы должны продержаться до прибытия подкреплений.

— Командир галактики, — Тоня осторожно опустила монитор на поверхность стола, — я вас правильно поняла, вы задумали совершить вылазку?

Она быстро нажала несколько кнопок на пульте сбоку монитора и пододвинула устройство к Хауэллу.

— Этот отряд захватчиков, кажется, принадлежит к Горцам Нортвинда. Они приземлились на военных челноках и оставили летательные аппараты на расстоянии пяти километров от фабричного комплекса. Возможно, они не хотели подвергать их опасности, если мы вдруг решимся на контратаку. Я понимаю, сил у нас немного, но три тринария боеспособных роботов и элементалов все же в нашем распоряжении есть. Я предлагаю разделить наши силы и начать атаку одновременно в двух направлениях. Первый, малочисленный отряд должен атаковать их звездолеты. Таким образом, мы оттянули бы далеко от фабрики часть их боевых роботов. А большая сила наших войск двинулась бы в атаку на оставшихся на фабрике варваров. Фактор внезапности помог бы нам быстро смять их оборону, уничтожить живую силу и, главное, захватить необходимую нам технику и оборудование.

В комнате повисло гнетущее молчание. Хауэлл не отрывал взгляд от мерцающего экрана монитора. Губы его беззвучно шевелились, а пальцы нервно барабанили по пластинам бронежилета. Похоже, он мысленно вычислял расстояния, прикидывал время, пути возможного продвижения отрядов… Наконец он поднял голову

— Отлично. Звездный командир Тоня, ваш план принят. — Хауэлл махнул рукой стоящим в глубине залы офицерам соламы, чтобы они подошли ближе к монитору. — Звездный капитан Сайрус, вы будете возглавлять диверсионное нападение на зону погрузки Горцев. Я выделю вам один боеспособный тринарий. Ваша задача — разоружить посты охраны варваров, выставленные ими вокруг стоянки челноков, а затем расправиться и с летательными аппаратами. Крушите их, поджигайте, делайте что угодно, только не дайте им подняться в воздух! Если же нам удастся к тому же уничтожить некоторые из кораблей вольнорожденных — отлично! У Горцев должно сложиться впечатление, что целью нашего нападения является только стоянка их звездолетов. Потерять все боевые корабли — что может быть ужаснее? — Хауэлл усмехнулся. — Я уверен, что тем самым мы вынудим их совершить ряд глупых поступков: они тут же оттянут от фабрики большую часть боевого корпуса, начнут спешно перебрасывать войска в сторону звездолетов. И фабрика практически будет не защищена! — Хауэлл выключил экран монитора. — Я возглавлю основную часть атакующих сил и беру два боевых тринария. Звездный командир Тоня, вы поведете наш отряд.

Тоня почувствовала, что ее буквально распирает от почти забытого чувства гордости. Подумать только! Командир галактики не только одобрил ее план, причем полностью, но и включил ее в передовой отряд, от которого зависела судьба операции!

— Как только Горцы начнут контрнаступление на ваш отряд в зоне приземления их звездолетов, капитан, в игру вступим мы, — продолжил Хауэлл.

— Когда оборудование окажется в наших руках, мы привлечем техников, элементалов, соберем части демонтированных боевых роботов, тут же загрузим всю технику, детали, вооружение, части оборудования в транспорт, который остался на фабрике, и быстро ретируемся. Мы захватим с собой всю материальную часть, которую только сможем увезти. Остальное уничтожим на месте. — Хауэлл поднялся в полный рост, стряхнул с униформы черную пыль и обвел взглядом столпившихся вокруг него воинов. — Обращаюсь ко всем! Помните, мы идем в рейд за оборудованием. У нас катастрофически мало артиллерийских снарядов, кончаются боеприпасы для ракетных установок. Вы вправе использовать только ваше личное лазерное оружие и протонно-электронные пушки, насколько позволят запасы энергии. Экономьте силы, баллистические ракеты, применяйте в особых случаях. Следите за датчиками высокой температуры…. Теперь, пожалуй, все. Поднимайте своих вояк, через полчаса мы выступаем.

Тоня, как и все офицеры вокруг, решительно козырнула и твердым шагом вышла из залы. Настал праздник и на ее улице! Вот теперь она сполна отомстит варварам за все поражения и неудачи. Может быть, не полностью, но в большей степени она реабилитирует себя в глазах Клана, вычеркнет из памяти эти ужасные годы презрения и боли… Ее снова начнут ценить, уважать, и позорное клеймо соламы, подобное Каиновой печати, навсегда будет стерто с ее шлема. Теперь честь будет восстановлена!

Со своего наблюдательного пункта — дерева, увитого виноградной лозой, — Тоня следила за перемещением четверки не самых крупных боевых роботов. Они явно осуществляли патрулирование фабричного комплекса Пан-сити по периметру строения вдоль перекореженного и местами поваленного ограждения фабрики. На расстоянии в три сотни метров от нее, чуть дальше, эти высокие человекоподобные механизмы неспешно несли службу, медленно перемещаясь вдоль ограждения. Казалось, что эти бронированные гиганты вышли подышать свежим ночным воздухом. Вся остальная видимая часть площади была тиха и темна. Как показывали тактические разработки, лучшим временем для неожиданного нападения был период между тремя и пятью часами утра. Именно тогда физиологическая и умственная активность среднего человека находилась в низшей точке биологической фазы.

Тоня поднесла к глазам хронограф, укрепленный на ее «Гермесе-2». Циферблат замигал бледно-зеленым: 03.56.

Через несколько минут… В этот момент звездный капитан Сайрус поднимает своих воинов в атаку, а затем…

Внезапно огни, тускло горящие по внутреннему периметру фабричного комплекса, ярко вспыхнули. Завыла сирена. На мерцающем черно-зеленом экране монитора Тоня видела, как заметались фигуры мужчин и женщин. Со стороны их беготня казалась бестолковой, но Тоня догадалась, что электростанция захватчиков, похоже, вырабатывала так много энергии, что боевые роботы просто перегрелись и были близки к гибели, о чем и свидетельствовали мигающие над ангаром черные огни. Тоню уже охватило нетерпение, но она продолжала наблюдение и не меняла позиции. Все же ясно: согласно приказу Хауэлла, атака начинается только по его команде.

Группа военных машин Внутренней Сферы спешно покидала территорию станции, и земля содрогалась под ударами их мощных ног. Роботы явно держали курс на восток, к стоянке звездолетов.

В ухе Тони раздалось шипение и запел тоненький зуммер. Сообщение от Руссо Хауэлла!

— Внимание, приготовиться! Звездный капитан, — Хауэлл вышел на связь на защищенной от прослушивания частоте, которую обеспечивала лазерная связь, — дайте им время, чтобы они ушли достаточно далеко.

Прежде чем Тоня успела ответить, Хауэлл прервал связь.

Эхо быстрого топота гигантских ног роботов уже растворилось в ночи, а приказа атаковать все не поступало. Около дюжины роботов можно было разглядеть на всей территории комплекса. Тоня уже заранее наметила цель — стоящую к ней ближе остальных уродливую криворукую машину, названную проектировщиками из Внутренней Сферы «Витвортом». Он и станет первой ее целью!

Она переводила взгляд с тактического дисплея, отображавшего положение машин врага, на хронограф. Томительно тянулись минуты, а приказа о наступлении все не поступало! Тоня щелкнула джойстиками, управляющими движением робота, проверила приборы наведения на цель, вытерла испарину, выступившую на грубом нейлоне охлаждающего жилета…

— Звездный капитан Тоня, в атаку! — Долгожданный приказ Хауэлла был настолько внезапен, что Тоня подпрыгнула.

— Есть, командир галактики!

Ударом кулака Тоня привела в действие механизм наведения на цель. Немедленно на главном экране поползли пересекающиеся ярко-красные полосы. Легкий щелчок левым джойстиком — и сетка наведения на цель переместилась и замерла на квадратном туловище «Витворта». Тоня задержала дыхание, давая компьютеру дополнительные пять секунд на корректировку системы наведения, и затем плавно нажала на спуск.

Трехметровое копье пламени вылетело из груди «Гермеса-2», и в тот же самый момент на плечах робота заработали скорострельные пушки. Длинный оранжевый поток трассеров буквально вспорол живот «Витворта».

Казалось, джунгли вокруг буквально пылали от взрывов. Копья лазерных разрядов и извивающиеся вспышки неровных молний, которые выплевывали протонные пушки, прошивали темноту и вонзались в машины Горцев.

Тоня издала радостный вопль: «Витворт» зашатался после ее внезапной, неожиданной атаки, но впечатление, что он вот-вот рухнет, оказалось мнимым — сорокатонный механизм мог выдержать и не такое нападение. В шуме битвы Тоня различала звуки, как если бы по снарядам в обойме ее скорострельной пушки легонько ударяли молоточком — это был сигнал ее орудия «Супер-император» о том, что он вот-вот вновь будет готов к стрельбе. И правда — на индикаторе проверки статуса оружия вспыхнула зеленая лампочка — значит, скорострельная бронебойная пушка вновь готова к стрельбе. Она навела орудие на туловище дымящегося робота Горцев, который медленно начал разворачиваться лицом к нежданному врагу. Небольшие управляемые снаряды вылетели из ствола орудия и вонзились в броню «Витворта», пробив его левое плечо и живот. Отверстия в тяжелой броне машины задымились. Похоже, противник уже был не в состоянии пустить в ход ракетные пусковые установки…»

Нет, Тоня ошиблась! Враг не собирался сдаваться — теперь он не был застигнут врасплох, и водитель «Витворта», похоже, без колебаний решил принять участие в поединке. Острый звоночек зуммера запел в Тонином ухе, сигнализируя, что противник навел орудия на ее многострадального «Гермееа-2». Струя бело-желтого пламени вырвалась из мощных квадратных пусковых установок на плечах «Витворта», а вслед за ней роем стремительных ос вылетели ракеты дальнего действия. На стареньком «Гермесе», конечно, отсутствовала эта умная и хитрая система управления дальнобойным оружием «Артемис-4» — и Тоня невольно зажмурилась, когда ракеты врага с какой-то первобытной яростью взревели в ночном воздухе.

Сегодня фортуна явно улыбалась звездному капитану Тоне: один ракетный залп расшвырял куски металла и комья земли в нескольких метрах за спиной ее робота, второй же залп отчасти достиг цели: парочка ракет ударила в ногу ее «Гермеса-2» и, конечно, повредила тонкую броню, защищающую лодыжку робота.

Рыча, подобно разгневанному ягуару, Тоня выпрыгнула из-за увитого плющом дерева и яростно атаковала робота Горцев. И тут же туловище «Гермеса» сотряслось от двойного залпа ракет: Тоня почувствовала, что одна разорвалась на уровне груди, а вторая повредила ногу робота. В то же время огненное копье когерентного света пролетело так близко около ее кабины, что она без труда могла бы зажечь от пламени свечу. Меньше чем за сотню метров от машины врага Тоня приказала «Гермесу» остановиться. Заставив его поднять руки, она со звериной яростью начала палить по «Витворту» из лазерных пушек: пульсирующие огни пламени выжигали и углубляли пробоины от снарядов в броне врага.

Прежде чем варвар успел оправиться от неожиданности, Тоня направила в искореженный торс робота мощный поток лазерной энергии, усугубив повреждения на теле врага третьим залпом из скорострельных пушек. Так она практически израсходовала всю серьезную огневую мощь своего потрепанного «Гермеса-2». Струя расплавленного огня, вырвавшаяся напоследок из огнемета в левой руке робота, окутала голову «Витворта» едким оранжевым облаком. Окруженный клубами черного маслянистого дыма, «Витворт» отступил, а Тоня даже через охлаждающий жилет всей кожей ощутила страшный, проникающий в кабину жар.

Конечно, каждый уважающий себя воин Ягуара прекрасно знал, что пламя наносит гораздо меньше реального ущерба врагу, чем хороший ракетный залп, и предельная работа генератора энергии, вырабатывающего ресурсы для огнемета, оборачивается боком для боевой машины. Зато огнемет служил прекрасным психологическим средством запугивания врага: после струи из огнемета противнику казалось, что его потроха уже поджариваются в аду.

Шлем на голове «Витворта» поднялся, и Тоня увидела в ночном небе яркую звезду кресла-катапульты — это пилот Горцев покидал своего агонизирующего робота. Тонина уловка сработала! У нее за плечами был оплаченный потом и кровью боевой опыт, который говорил о том, что напугать противника вначале можно стрельбой из орудий и ракетными залпами. Когда машина врага повреждена и он пытается обороняться, нужно буквально броситься на него и с близкого расстояния дать очередь из огнемета — в конце концов, пилот в кабине робота

— обыкновенный человек. И, как и у всех людей, в его крови живет животный страх перед силой огня.

Тоня обвела глазами поле сражения. Все воины Ягуара успели обезоружить машины-охранники Горцев, находящиеся в пределах фабрики. Самые пронырливые элементалы и наиболее смышленые водители демонтированных роботов уже грузили на транспортные средства Горцев Северного Ветра жизненно необходимое топливо, запчасти и аппаратуру. Несколько роботов Ягуаров с оборудованием уже шагали в сторону джунглей под защиту темного, почти первобытного леса.

Кровь Тони бурлила, сердце пело от радости — она победила! В азарте охоты она кружила по периметру фабрики, надеясь найти нового противника.

Двумя часами позже Тоня спускалась вниз по подвесной металлической лесенке, висящей вдоль туловища ее «Гермеса». Не обращая внимания на боль в содранных о жесткую сталь ладонях, она торопилась наконец спуститься из кабины робота на землю. Она была готова петь от восторга — ведь она вновь стала воином! Независимо от того, что случилось с ней много лет назад, она доказала, что по-прежнему идет по пути воина! Теперь о ней не будут шептаться: «Она ничего не стоит как воин» — просто потому, что милосердные боги войны позволили ей дожить до такого солидного возраста… Да, ей уже почти сорок, но ведь именно ее звезда возглавила успешный набег на лагерь врага, и врага хитрого и сильного! Более того — спланировала и реализовала эту победоносную атаку тоже она!

Топливо, оборудование и комплектующие, захваченные во время нападения на лагерь варваров, позволят войску командира галактики Руссо Хауэлла продолжать сражаться до прибытия подкрепления. Да даже если подкрепление запоздает и Тоня погибнет в очередном бою, она умрет совершенно счастливой — ведь она была и осталась воином. Пусть никто не узнает о ее маленьком подвиге — главное, она вернула себе доброе имя.

Зато внутри фабричного комплекса Пан-сити в то же утро не было заметно и тени боевого задора. Полковник Уильям Маклеод, командующий Горцами Нортвинда, в молчании прохаживался среди обломков боевых машин и мрачно рассматривал оставшихся в живых воинов. Капитан Оран Джонс отошел в тень полуразрушенной стены и оттуда с неприязнью наблюдал за перемещениями покрасневшего от ярости полковника. К тому же Маклеод откровенно игнорировал младшего офицера. Он оставил Джонса ночью за главного в Третьем батальоне роботов, в то время как остальная часть полка была брошена на защиту боевых кораблей. И только полк спешно покинул фабрику, как Дымчатые Ягуары самым подлым образом ударили гораздо большей силой по фабричному комплексу, чем — для маскировки — по месту стоянки кораблей!

Конечно, стоило Маклеоду только узнать об убийственном нападении на фабрику, он тут же отдал приказ половине Третьего батальона немедленно возвращаться и усилить оборону Джонса. Но пока подкрепление прибыло, битва уже была кончена. А вскоре и Ягуары, якобы атаковавшие стоянку летательных аппаратов, внезапно ретировались и растворились в ночном воздухе.

Как бы то ни было, совсем небольшие повреждения были нанесены как кораблям, так и роботам роты Джонса. Хм, небольшой урон… Смотря с чем сравнивать, конечно. Маклеод склонялся даже к тому, чтобы развернуть армию и устроить настоящее преследование наглецов, а еще лучше — сейчас же вырезать весь гарнизон мятежной Охотницы. Когда же полковник полностью осознал, что случилось на фабрике за время его отсутствия, ярость воина Горцев выплеснулась наружу. На красочном, изобилующем метафорами гэльском языке он поклялся задать капитану Джонсу хорошую порку.

— Тогда прочисти мозги, глупец, — ревел Маклеод в лицо Джонса, в то время как тот немигающим взглядом уставился в какую-то невидимую точку над переносицей командира. Обычно такими сосредоточенными рисуют молодых вояк на их первых военных парадах. — Вы позволяете этим ублюдкам совать свои проклятые руки в наши многострадальные запасы, красть у нас оборудование и топливо, черт их дери! Вы ввязались в эту чертову партизанскую войну и ведете ее уже больше месяца! Вы, черт побери, не можете справиться с ними в течение целого месяца! Во имя всего святого, чем же вы думаете, дьявол вас забери?!

— Полковник, сэр, я… — пробовал оправдаться Джонс, но Маклеод тут же пресек все попытки:

— Заткни рот, малец. Будешь говорить, когда я разрешу.

— Хммм, полковник, — откуда-то из предрассветных сумерек до Маклеода донесся звук тихого вежливого голоса.

— Что еще, капитан Кэмпбелл? — рявкнул Маклеод.

Капитан Нил Кэмпбелл, крепко скроенный рыжеволосый командующий Королевской Черной Ротой разведчиков Горцев, вступил в полосу света.

— Сэр, извините, что подслушал, но я не мог не вмешаться. Поймите, что вы взвалили на парня непосильную задачу. В конце концов, часть наших воинов оказалась в выгодном положении под покровом ночи — они преследовали тех ублюдков, которые вызывали нас на бой из джунглей.

— Что? — прошипел Маклеод.

Кэмпбелл многозначительно покачал головой, как будто он не слышал никакого вопроса:

— Знаете, мы все действовали так же, как он. Капитан ухмыльнулся, отдал честь, развернулся и пошел, насвистывая песенку «Небесная лодка».

Джонс посмотрел на внезапно побагровевшее лицо полковника и испугался, что того сейчас хватит удар.

— Маааать вашу, — прорычал Маклеод, топнул ногой и быстро зашагал к корпусу фабрики, оставив Джонса стоящим по стойке «смирно» около разрушенной стены. Слишком уж красноречиво капитан Кэмпбелл дал понять полковнику, что диверсионное нападение Ягуаров застало полк врасплох. Маклеод действовал, конечно, без затей, как свойственно туповатому вояке: он отдал приказ защищать корабли любой ценой. В результате он отвел большую часть воинов слишком далеко от их основной базы, дав возможность Ягуарам почти беспрепятственно напасть на фабричный комплекс.

Маклеоду потребовалось несколько минут, чтобы снова взять эмоции под контроль. Почувствовав, что приходит в себя, полковник энергично потряс головой и грустно рассмеялся. Он твердым шагом вернулся к капитану Джонсу и спокойно встретил его настороженный взгляд.

— Капитан Кэмпбелл был абсолютно прав, — сказал полковник. — Ягуары здорово одурачили нас этой ночью. Примите мои извинения, капитан.

— Нет, сэр, — ответил Джонс, пожимая протянутую руку Маклеода. — Не за что извиняться. Как вы верно сказали, мы все попались на удочку.

— Верно. Хорошо, что я уверен в одном. — Полковник снова тряхнул головой. — Я уверен, что это были не последние Ягуары на планете. Мы еще встретимся с ними.

IV

Командный пост Легкой Кавалерии Эридани

Гора Шабо, Лутера, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Кланов

15 марта 3060 г.

— Очень хорошо, слушаюсь, полковник. — Генерал Ариана Уинстон повесила наушники на спинку стула и устало положила голову на руки, опирающиеся на монитор передвижной радиостанции. Сообщение Маклеода о внезапном нападении Ягуаров на фабрику, захваченную Горцами, было очень тревожным само по себе. Теперь бесполезно твердить, что она не обратила внимания на дурные предчувствия, отмахивалась от них… Поздно. Ведь несколько дней назад, когда Охотница была официально объявлена безопасной планетой, Ариана сама отдала приказ офицерам, находящимся под ее началом, прилагать максимум усилий к поимке и захвату еще не обнаруженных командиров поверженного клана. И ведь тела нескольких предводителей Ягуаров так и не были найдены ни среди мертвых и похороненных, ни среди рабов — Особый Отряд Змеи возродил древний институт почти бесплатной рабочей силы.

Ариана понимала, что после любой военной схватки всегда обнаруживается, что некоторое количество солдат и офицеров проходят под грифом «пропавшие без вести». Но то, что добрый десяток офицеров клана Ягуара числится в списках пропавших, сильно обеспокоило ее. Не секрет, что именно воины Клана Дымчатого Ягуара считались наиболее агрессивными и живучими. Нет, сдача позиций, отступление, на которое купился Особый Отряд, — все это были ловкие приманки, но отнюдь не часть военной доктрины Клана. Ариана не могла побороть охватившее ее зловещее предчувствие затяжной гражданской войны. Она представила себе, как некоторые из офицеров отводят оставшихся в живых воинов Клана в дикую, не исследованную Отрядом местность. Наверняка у них достаточно оружия, техники и провианта, чтобы начать крупномасштабную партизанскую кампанию против отряда Змеи. Особенно теперь, после истории с фабрикой… По крайней мере, на месте Ягуаров Ариана стала бы действовать именно так.

Неожиданная логичность такого предположения сильно обеспокоила ее. Если эта мысль пришла в голову ей, то почему бы… Ягуары, как, впрочем, и все другие Кланы, были приверженцами открытой наступательной стратегии. Все, что Ариане когда-либо доводилось слышать об их тактических ходах на поле боя, свидетельствовало о том, что партизанский тип войны Кланы откровенно презирали. Наоборот — они были приверженцами тактики молниеносного нападения или агрессивной открытой обороны. Но теперь факты говорили об обратном — Ягуары совершили ночной набег на захваченную базу. Они пошли на вылазку не ради освобождения своей территории, нет! Ягуары поставили себе цель завладеть оборудованием и техникой, которые позволят им бороться дальше. Ладно бы это, но ведь они использовали диверсионные приемы, вводящие в заблуждение уловки, которые, как полагала Ариана, должны быть неизвестны Кланам.

«Большинство отрядов, базировавшихся на планете, — солама, — размышляла Уинстон. — Возможно, положение изгоев так или иначе раскрепощает мышление воинов и дает возможность творчески подходить к разработке военной тактики…»

За этой мыслью тут же последовала новая. За счет чего они рассчитывают выстоять? Они сомневаются в том, что мы здесь останемся? Неужели они могут всерьез думать, что победят? Или они надеются, что уцелевшая кучка сброда, несколько оставшихся в живых офицеров и раненых вояк, управляющая какими-то устаревшими машинами, выгонит нас с планеты? Бред! Да что у них есть кроме оборудования, украденного из Внутренней Сферы? О чем они думают?..

Или… Нет, что-то тут не то. Должен быть какой-то секрет. Наглость, самолюбие, вызывающее упрямство, дикая гордыня? Непохоже. Черт, как бы мне хотелось ошибаться, но у меня ужасное предчувствие, что они хотят продержаться до прибытия подкрепления. В донесениях радиоперехвата черным по белому написано, что Ягуары не посылали сигнал о помощи. Но где гарантии?…

— Капрал! — Ариана стремительно поднесла ко рту микрофон, присоединенный к пульту передвижного радио. — Горячая линия! Мне необходимо немедленно связаться со всеми командирами боевых частей!

— Слушаюсь, генерал!

Ариана услышала, как техник, чертыхаясь, начал крутить ручки и стучать по кнопкам, чтобы подключиться к радиосети Особого Отряда. Конечно, какой тип связи ни используй, есть вероятность, что противник может перехватить сообщение и с большой выгодой для себя использовать полученные сведения. Риск был велик, но пойти на него стоило. Кстати говоря, даже если у Ягуаров работали отличные перехватчики и дешифраторы, можно было пустить для них заведомую «липу» и повернуть ситуацию в свою пользу…

После того как техник несколько минут поколдовал над пультом управления и побубнил что-то в установленные на пульте сверхчувствительные микрофоны, Ариана увидела, что на пульте перед ней зажглись зеленые индикаторы: коммуникационная сеть приведена в действие, все полковые командиры находятся на связи и ожидают указаний генерала.

— Внимание всем соединениям, говорит Балерина. Возможно, вам уже известно, что сегодня на рассвете Данди подвергся нападению войск Сьерра Джез. Силы Джез — приблизительно воинский батальон.

В сообщении, выходящем в эфир, Ариана применяла стандартную систему шифров Особого Отряда. К тому же она чувствовала необходимость кодировать любые имена и названия там, где только возможно. Если бы Ягуары действительно обладали возможностью для перехвата и дешифровки сообщений, отсутствие или неясность имен собственных, может быть, могла бы ввести их в заблуждение. А может быть, наоборот, они бы догадались, кто скрывается под кодовыми именами… Ариана уж точно бы догадалась… Таким образом, Ариана была Балериной, Маклеод проходил как Данди, а Дымчатые Ягуары стали Сьеррой Джез.

— Итак, мой приказ таков, — продолжила Уинстон. — Все команды немедленно принимают местные меры безопасности. Поясняю: все предшествующие распоряжения относительно объектов и цели миссии должны быть доведены до конца немедленно, насколько позволяют возможности и соображения безопасности. Все командующие округами получили инструкции постоянно патрулировать свои участки. Военный патруль обязан обнаружить, задержать, а в крайнем случае и уничтожить любые силы неприятия, которые могли уцелеть во время начала вторжения на Охотницу. Командиры, жду ответа и подтверждения.

— Балерина, на связи Лев. — Генерал Катильских Улан Эндрю Редберн отозвался первым. — Лев подтверждает и подчиняется приказу.

— Балерина, Паладин на связи. Даю подтверждение. Обязуюсь следовать указаниям. — Имя Паладин носил полковник Рыцарей Внутренней Сферы Пол Мастерс.

Ариана почувствовала в его голосе отчетливую нотку неприязни. Полковника никогда не устраивало то, что Ариана назвала «последней задачей нашей миссии». Он был против решения, принятого новым Советом Звездной Лиги на последней конференции, о том, что вся промышленность и все ресурсы Охотницы, которые могли быть использованы Ягуарами для восстановления военной мощи, должны быть стерты в порошок.

Верховные правители выдвигали веские доводы против предложенного на конференции в Таркарде курса и предлагали перенести работу совета в Дефианс, где базировался и обучался Особый Отряд, а затем и на Охотницу, где этот план находил свое воплощение. В конце концов, Мастерс должен был подчиниться, сдаться. Разрушение военной машины Ягуаров являлось частью его миссии, он был связан словом чести и обязан был честно сделать свою работу. Даже тот факт, что одним из главных распоряжений верховных правителей был приказ любым путем предупреждать несчастные случаи среди гражданского населения Ягуаров, уже облегчал совесть Мастерса. Он подчинился директивам Совета.

Остальные командиры подтвердили выполнение приказа. Последней откликнулась маршал Шэрон Брайан, под началом которой находился Одиннадцатый полк Лиранской Стражи. Формально она все еще являлась начальником Стражи, но тяжелейший перелом руки, который она получила в последнем бою — взорвавшийся склад боеприпасов повредил ее «Баньши», и ей пришлось выбираться из гибнущей машины, — привел к тому, что реальное командование перешло в руки подчиненного Шэрон, полковника Тимоти Риса.

Рис был способным командиром, во многом не уступающим Брайен, но он обладал ярко выраженной чертой характера, которая успокаивала Ариану Уинстон и дико раздражала Шэрон Брайан. Будучи страшным патриотом Лиры, Рис тем не менее не испытывал таких верноподданнических чувств к монархии Штайнера, как его начальница.

Брайан кратко отозвалась:

— Вызов принят, Балерина, прием.

В наушниках Арианы повисла тишина. Уинстон заговорила вновь.

— Всем постам, говорит Балерина. Все в порядке, приступайте к выполнению. — Ариана улыбнулась. — Домашняя работа должна быть сделана на пять с плюсом и как можно скорее. Жду от вас сообщений о ходе действий. Немного везения, и вскоре мы полностью разгромим военную махину Ягуаров к чертовой матери, а потом… Уйдем отсюда прежде, чем любое их подкрепление пожалует на Охотницу. Конец связи.

Стаскивая наушники, Ариана пригладила волосы и выглянула в открытую дверь передвижного фургона. «Господи, если возможно, если такое только возможно, пусть у нас все получится без нового кровопролития. Хватит борьбы!»

Ариана подняла глаза вверх и прошептала:

— Господи, надеюсь, я была права.

V

Флагманское судно «Корат», галактика Дельта

Прыжковая тонка зенита, система Охотницы

Кластер Керенского, Пространство Кланов

19 марта 3060 г.

Искаженные время и пространство, казалось, заставляли прочную палубу уходить из-под ног командира галактики Ханг Меты. Ей казалось, что пол изгибается стальной лентой Мебиуса, не имеющей начала и конца, лица и изнанки… Мощный вал света и звука, затопивший глаза и уши, был мощнее залпов артиллерийского огня, под которым Ханг Мете приходилось не раз оказываться. Нет, то, что происходило с ней сейчас, будоражило все ее чувства. Все началось так резко, что она не успела приготовиться, сильная физическая дурнота неожиданно отступила, оставив где-то в глубине живота мутящее ощущение тошноты.

Мета решила не обращать внимания на неестественную затрудненность дыхания — ведь это нормальное последствие гиперпространственного скачка, и принялась пристально следить за голотанком, который навис над мостиком «Кората». Призрачные очертания воздушного флота Дымчатых Ягуаров постепенно растворялись, в то время как другие звездные корабли обретали все более яркие очертания в прыжковой точке зенита Охотницы. Насколько Мете было известно, «Корат», крейсер класса «Освободитель», был самым крупным военным кораблем Клана, который скрылся от войск Внутренней Сферы, вторгшихся в Зону Оккупации Дымчатого Ягуара.

— Вольнорожденный, — ругнулась она, причем ее отношение к вольнягам было скорее вызвано плохим самочувствием, нежели гневом в адрес конкретного человека.

Те, кого презрительно именовали суратами — низменные, неблагородные существа, — объединились под традиционным знаменем и вынудили Клан, ее Клан, отступить из Внутренней Сферы. Мета пережила это и тем не менее не могла до конца постичь происшедшее. И все же ей приносило некоторое удовлетворение понимание того, что галактика Дельта — ее галактика, что Облачные Рейнджеры оказались одним из немногих подразделений Дымчатых Ягуаров, рискнувших пойти в контрнаступление против варваров Внутренней Сферы. Замешательство было вызвано наскоро запланированной контратакой, во время которой она со своим тринарием Дельта должна была совершить немыслимый, смертельный номер: высадиться на Пеште. Вместо этого она вместе с Девятнадцатым кластером была захвачена в плен на Матаморосе. Пленившие их сталкеры казнили каждого десятого из пленников… Только благодаря неслыханной удаче она избежала смерти от рук вольнорожденных из Внутренней Сферы и сбежала из плена.

Варвары создали союз, альянс, объединивший мелкие, находящиеся в вечной вражде между собой государства. Они превратились в единую мощную силу, обуреваемую жаждой мести. Они спланировали, организовали и начали решающее наступление на Зону Оккупации Дымчатого Ягуара. Они стерли в порошок гордость ее Клана подобно урагану, на корню губящему посевы. В конечном счете, Ильхан Линкольн Озис отдал разрозненным остаткам войск приказ отступить. Они должны были возвратиться на Охотницу, где намеревались реорганизовать армию, заново вооружить ее, укрепить боевой дух и подготовить воинов к возвращению в Зону Оккупации. Только мысль о том, что она возвращается в Кластер Керенского по приказу Ильхана, спасало растерзанную в клочья воинскую гордость Ханг Меты.

Самым оскорбительным в той возне, которая разворачивалась на глазах Ягуаров, было то, что войска Внутренней Сферы во всеуслышание заявляли и постоянно подчеркивали, что они действуют под знаменем объединенной Звездной Лиги. Само сознание того, что какие-то грязные вольняги провозгласили себя членами священной Звездной Лиги, наполняло сердце Меты неослабевающей яростью. Костер гнева, пылающий в ее груди, можно было погасить только кровью врагов.

Она до сих пор дрожала от отвращения, вспоминая дикарей, сражавшихся с ними на Матаморосе, где ее звезда была разбита и уничтожена отрядами Синдиката Дракона. На их форме соседствовала эмблема Камерона с мерзким грязным значком Драконов Куриты!

Дракон. Она помнила, как один за другим роботы ее отряда проваливались в трусливо расставленные Ночными Сталкерами западни и ловушки. Боль в правой руке и ребрах досталась ей в наследство от угольно-черного «Хатамото-Чи», «Властителя Земли», который для начала выпустил залп из ПИИ, а затем ударил струей пламени в корпус ее вечно нуждающегося в ремонте «Лесного Волка»… Затем «Властитель» подошел настолько близко, что несколькими ударами мощных рук разнес кокпит буквально в щепки. Неслыханной удачей было то, что Мета пережила гибель верного робота, и то, что по какому-то чудесному стечению обстоятельств она больше не попадала в подобные переделки. Главным чудом было, конечно, появление на поле битвы отступающего под натиском врага отделения элементалов — они нашли ее и вытащили из-под обломков. Она выжила.

Ее искалеченная правая рука все еще была закована в толстую пластиковую лангету, ожоги второй степени и сломанные ребра почти зажили, но о том, что ее дух полностью излечен, командир галактики Ханг Мета сказать с уверенностью не могла. После разгрома на Матаморосе она уже была не в состоянии присоединиться к воинам, осаждавшим Пешт. Многие из них с честью погибли в бою, в то время как она, раненая, беспомощная, лежала на больничной койке… Сердце воина Клана Ягуара Меты начинало неистово биться, стоило ей представить, что она получила шанс вернуться во Внутреннюю Сферу. Ей дали возможность отыскать того трусливого выкормыша Синдиката, вольнягу, который ранил ее, и она наконец смоет пятно позора кровью сурата!

Варвары не были удовлетворены ближайшим осмотром разрушений, которые они причинили Облачным Рейнджерам. Даже когда разрозненные остатки ее тринария спешно покидали проклятую систему Матамороса, им пришлось предельно торопиться совершить межгалактический прыжок до того, как их настигнут космические истребители Синдиката. Тогда ей пришлось пережить одно из самых ужасных унижений: три корабля из ее драгоценных шаттлов и разрушитель «Гриффин» были стерты в пыль флотом боевых кораблей Внутренней Сферы. Мета до сих пор не могла оправиться от неожиданности произошедшего; она вновь и вновь переживала чудовищную абсурдность ситуации, забывая даже о собственных страданиях, смягченных болеутоляющим… Ее флот был атакован гигантской, не поддающейся исчислению военной армадой, а ведь Мета была уверена — во всей Внутренней Сфере не набралось бы даже половины такого количества кораблей.

Гибели удалось избежать всего лишь нескольким ее судам — «Корату», двум «Винсентам МК-42», «Рипперу» и «Азову», да еще спаслось небольшое количество транспортных прыгунов… Конечно, Мета считала себя родившейся в сорочке — ей с частью команды удалось выйти из боя без потерь.

— Ничего, мы исправим положение, — пообещала себе Мета. — Придет время, и Облачные Рейнджеры вновь обретут полную силу. И вот тогда… Тогда мы возвратимся во Внутреннюю Сферу и заставим этих грязных вольняг почувствовать всю горечь поражения.

Воины, находящиеся в данный момент под ее руководством, были собраны из разбитых частей воинских соединений. Некоторые из них, кто служил во Второй гвардии Ягуара или 267-м Кластере, пришли из передовой галактики, похожей на Дельту. Другие, оставшиеся в живых воины 17-го и 143-го Кластеров Гарнизона, были менее закаленными в боях и надежными — их перебросили под начало Меты из Зоны Оккупации после перемирия на Токкайдо.

Ханг Мета вошла в контакт с Ильханом сразу же после того, как ее армия прибыла в Пространство Кланов. Она мысленно представила себе, как с гордостью изложит факты, освещающие ее воинские качества с самой лучшей стороны: ведь она собрала под своим началом разрозненные остатки оккупационной армии Ягуара, и в течение девятимесячного пути ей удалось сколотить из этих окруженцев единое боевое целое, спаять их в ударную силу! Линкольн Озис холодно оборвал ее хвастливый рапорт где-то на середине. Она все еще отказывалась верить услышанному.

— Командир галактики Ханг Мета, — произнес Ильхан, — вы меняете курс и летите прямо к Охотнице. Я получил сообщение флота вторжения Внутренней Сферы, из которого следует, что именно сейчас идет атака на родину Ягуаров. Вы направитесь к Охотнице и сотрете захватчиков с лица земли. Ни один из этих грязных суратов не должен выжить!

Мета прекрасно понимала, что Ильхан не может лгать, и уж тем более не мог он ошибаться в отношении такой невероятной вещи, как вторжение войск Внутренней Сферы на Охотницу. Тем не менее у нее не укладывалось в голове, как случилось, что вольнорожденные варвары, не будучи обнаруженными, смогли проникнуть в Кластер Керенского? Как им удалось собрать сил достаточно для того, чтобы вторгнуться в один из миров Кластера?

Она разглядывала на мониторе крохотные точки своих транспортных кораблей: они медленно перемещались по экрану, выбирая наиболее выгодную позицию для перезарядки прыжковых двигателей. С растущим раздражением Ханг Мета заметила, что один из транспортников явно стоит на месте. Она увеличила изображение. Да, этот Т-корабль почему-то не принимал участия в маневре: его гигантский парус из иссиня-черного металла, похожий на огромный зонтик, не был активирован и развернут в сторону местного солнца — ведь паруса и были нужны для того, чтобы поглощать и накапливать электромагнитное излучение ближайшей звезды, а затем совершить гиперпространственный прыжок.

— Что-то здесь не так. — Потрясенная догадкой, Мета вздрогнула. — Ведь это не один из наших кораблей! Немедленно увеличить то судно! — Она ткнула пальцем в корабль на экране, который сейчас был размером с грецкий орех. Голографическое изображение тут же начало увеличиваться, и корабль через несколько секунд обрел размер внушительного кулака. Точно! Корабль в форме наперстка явно не был одним из военных судов ее флота, совершивших прыжок к Охотнице. Он вообще не походил на корабль Клана Дымчатого Ягуара.

— Командир галактики, анализ изображения, проведенный компьютером, показал, что один из военных кораблей не принадлежит флоту Клана. — Оператор в испуге уставился на полыхающее гневом лицо Меты. — Выводы из проведенного анализа: это судно — корвет класса «Лиса» Объединенного Содружества Наций.

Мета старалась держать себя в руках. Она во все глаза смотрела на возникший из пустоты «Летучий Голландец», паривший всего в полутора километрах над местом перехода. Бок короткого бочкообразного судна украшала высокомерная эмблема, знак принадлежности к Объединенному Содружеству: сжатый кулак, грозящий потоку золотых солнечных лучей. Под эмблемой воплощенной дерзости и силы красовалось слово «Антрим». На несколько минут Мета лишилась дара речи — настолько она была ошеломлена своим открытием. Здесь, в самом логове Дымчатых Ягуаров, вдруг обнаружился военный корабль Внутренней Сферы!

Да, Ильхан говорил истинную правду! Абсурдность происходящего поразила ее подобно залпу из гауссовой пушки. Варвары нашли дорогу к Охотнице!

— Командир галактики, компьютер подтверждает, что обнаруженное судно является корветом класса «Лиса». Его двигатели, похоже, уже занялись преобразованием энергии, и я думаю, что системы вооружения «Лисы» полностью готовы к бою. В данную минуту наши сканеры засекли по крайней мере восемь вторгшихся на нашу территорию судов, половина из которых может являться военными кораблями. — Голос техника затих.

— Больше, гораздо больше. — Мета крутанулась в командирском кресле и впилась взглядом в побледневшее лицо техника-оператора. — А это что?

— Командир галактики, на борту ближайшего к нам корабля я вижу знаки как Объединенного Содружества, так и Звезды Камерона. Вот она, армия защитников Звездной Лиги!

— Это невозможно! — Звук голоса Меты напоминал скорее шипение Стальной Гадюки, нежели лай Ягуара.

— Командир галактики, мы перехватили сообщение, присланное по классу «земля — воздух». Очень хорошая слышимость. — Молодая женщина, обслуживающая узел связи, внимательно склонилась над пультом, поглядывая на экран дисплея.

— Да, передача идет с Охотницы.

— Я хочу слышать ее.

Женщина-техник тут же нажала какие-то кнопки на панели управления связью. Грубый голос, казавшийся еще неприятнее от пронзительного треска и шума, вызванных помехами на линии связи, на высокой ноте ворвался в рубку командующего:

— …ал Уинстон просила вас проинформировать, что Легкая Кавалерия Эридани практически закончила восстановление роботов.

Легкая Кавалерия Эридани! Конечно, Мета слышала это название, как и любой воин Клана. Она знала отличительную особенность — они обожали хвастаться приверженностью идеалам Звездной Лиги. Почти три столетия назад их командующие отказались присоединиться к войскам Исхода, мотивируя свой отказ тем, что они должны остаться, дабы стать живыми и полноправными хранителями традиций Лиги. С точки зрения воина Клана,решение Легкой Кавалерии не участвовать в движении Исхода было циничной изменой. Ведь они отказались пойти под начало законного главнокомандующего, который выводил войска из Внутренней Сферы с тем, чтобы спасти оставшееся человечество. На фоне древнего предательства особенно вопиюще звучали нынешние призывы Легкой Кавалерии блюсти и поддерживать традиции Звездной Лиги. Трудно было вообразить более серьезное оскорбление в отношении Кланов, и невозможно было терпеть завуалированное глумление над светлой памятью великого Александра Керенского, возглавившего Исход! По мнению Меты, только профессиональные гладиаторы, наемные вояки, сражавшиеся и умиравшие на потеху эстетствующей толпе на Солярисе-7, заслуживали большего презрения, чем эта Кавалерия Эридани.

Да, если Легкая Кавалерия Эридани действительно оказалась на Охотнице, если сообщение не было дикой ошибкой или галлюцинацией, то это означало лишь одно: Внутренняя Сфера так или иначе сумела изучить маршрут Дороги Исхода — и впала в окончательную ересь. Прикрываясь знаменем Звездной Лиги, с презрением к окружающим и ненавистью в сердце, Особый Отряд совершил длинный переход через пустыни космических пространств, благополучно миновал черные дыры и напал на Охотницу.

Очевидность происходящего не вызывала сомнений. Из перехваченного с поверхности планеты и присланного на военный корабль Внутренней Сферы сообщения следовало, что надо было смириться с происшедшим. Раз передающая станция преспокойно находится в точке прыжка и сообщения даже не шифруются, значит, войска Внутренней Сферы действительно оккупировали Охотницу. Ильхан был прав. Более того, войска Сферы напали на родину Ягуара, на ее родину!

Неутоленная жажда мести, горящая в сердце Меты с тех времен, как ее любимая галактика Дельта была фактически стерта с лица земли воинами Внутренней Сферы, вспыхнула в душе с новой силой. Ее душил гнев, но прежде, чем она успела произнести хоть слово приказа, она услышала возбужденный крик главного техника-оператора связи:

— Командир галактики, мои приборы диагностировали мощный энергетический выброс, сосредоточенный в районе двигательного отсека вражеского военного корабля. Я думаю, он привел в действие маневренные механизмы. А теперь он заряжает прыжковые двигатели… Системы вооружения и пусковые устройства приведены в боевую готовность. Сканеры дальнего действия обнаружили тепловые следы двигателей, вероятно принадлежащих другим вражеским кораблям. Наши приборы сообщают, что мы можем продержаться не более чем против десяти кораблей захватчиков!

— Проклятые вольняги! — Мета яростно обернулась к своему помощнику Самнеру Озису. — Сколько боеспособных роботов имеется на борту нашего флота?

Озис, молодой человек с отталкивающей внешностью — у него на голове росли тоненькие, словно присыпанные пеплом волосы, отлично гармонировавшие с трупным цветом лица, — подошел к командирскому пульту. Половина лица его была вдобавок изуродована шрамом, полученным в бою со Штурмовым Отрядом Дэвиона. Он задумчиво почесал подживающую розовую кожу на правой щеке и приступил к докладу:

— Командир галактики, у нас на борту находится армия, сила которой эквивалентна двум галактическим армиям. — Озис махнул рукой сидящему в кабине оператору, и ненавистное изображение боевых кораблей Объединенного Содружества исчезло. Теперь все пространство экрана было занято списком боевого резерва флота. — Учитывая все силы, в нашем распоряжении находится сейчас не более трехсот — максимум трехсот сорока полностью готовых к бою роботов… Ну, и еще мы располагаем ротой элементалов. Я еще не посчитал аэрокосмические истребители. Звездный полковник Дюран рапортует, что у него на борту имеется пятьдесят боевых истребителей, готовых к вылету.

— Да, вполне достаточно для атаки. — Мета решительно поднялась с кресла. — Передайте немедленно всем Т-кораблям: срочно подготовить к вылету все шаттлы. Шаттлы начнут первую атаку и надерут этим подонкам задницу! Установка — громить все соединения врага. Вступать в бой, драться! Атаковать их военные корабли, уничтожать флот противника. Если только возможно, взорвите их транспортные Т-корабли. Я не хочу оставлять этим ублюдкам ни малейшего шанса для спасения! — Мета перевела дыхание. — Техник Пейк, соедините меня со звездным полковником Полом Муном.

— Слушаюсь, командир галактики. — На экране монитора перед Метой возникло голографическое изображение полковника Муна. Он стоял подбоченясь, сложив на груди огромные мускулистые руки, и смотрел прямо ей в глаза так, словно был хищным хитрым котом, а Ханг Мета — его добычей.

Мун чувствовал себя в зоне перехода «Спадающего Шторма» как рыба в воде. Ханг Мета да и многие офицеры наземной армии ощущали себя совершенно больными, оказавшись на борту космического прыгуна или шаттла. Офицеры, привыкшие сражаться в кабинах боевых роботов на поверхности планеты, со стыдом признавались, что испытывают недостаток элементарных технических знаний о космической арене боя. В результате оказывалось, что водители боевых роботов испытывали дискомфорт на борту военных шаттлов — впрочем, пилоты воздушной флотилии тоже чувствовали себя не в своей тарелке, попав в кокпит боевого робота. Мун являлся исключением из правила: он уважал членов экипажа боевых кораблей и считал их способными высококлассными воинами.

Мун стоял на капитанском мостике «Спадающего Шторма», когда «Корат» с шаттлом на борту совершил гиперпространственный прыжок в систему Охотницы. Он видел, как в рубке высветились данные о пути и ходе следования «Кората», переданные с борта Т-корабля. Мета, конечно, не настолько залечила свои раны, чтобы взять на себя основную часть наземной операции на Охотнице, рассуждал Мун. Он считал себя одним из самых опытных боевых командиров, прошедших огонь и воду, и понимал, что Мета именно к нему обратится с приказом возглавить нападение на варваров и вернуть Ягуарам родину.

Ханг Мета давно зарекомендовала себя как умный военачальник и превосходный водитель боевого робота. Но восхищение Муна ее военными достижениями все же уравновешивалось знанием о том, что она не смогла проявить себя как вернорожденный воин до конца — она провалялась в госпитале во время блистательного сражения галактики Дельта, в котором отличился Мун.

— Гм-гм. — Фырканье Меты всегда сигнализировало подчиненным, что ей в голову пришла какая-то необычная идея. — Я вижу, вы снова на капитанском мостике, полковник Пол Мун. Очень хорошо. Хотя меня одолевают сомнения относительно вашего здоровья — ведь медтехники наверняка не дали вам «добро» на командование в ближайшем сражении.

Услышав насмешливый голос, Мун обернулся и бросил угрюмый взгляд на крошечный жидкокристаллический дисплей камеры, укрепленной под потолком кабинета. Мета наверняка заметила его недовольную гримасу! Мун отлично понял причину ее замечания на тему здоровья: если у Меты правая рука до сих пор была обездвижена специальной повязкой, то больную левую ногу Муна вот уже два месяца поддерживала тяжелая металлическая скоба. Она служила ему постоянным напоминанием о той смертельной битве, когда он, раненый, оказался в руках подлого предателя по имени Трент. Осколок ракеты ближнего действия, выпущенный меткой рукой изменника из кабины «Рожденного в Котле», раздробил его коленную чашечку. Мун упал на землю, истекая кровью. С трудом, почти теряя сознание, ему удалось разорвать спрятанный в кармане формы медицинский пакет и наложить жгут на сломанную в нескольких местах ногу. Проваливаясь в спасительную темноту обморока, Мун подумал, что ногу наверняка не спасти.

Муна подобрали на поле боя и срочно перебросили на Хинер, базу галактики Дельты. Ногу действительно пришлось ампутировать чуть выше колена, но не зря Клан Ягуара уделял повышенное внимание развитию и совершенствованию медицинских технологий. В госпитале на Муне испробовали новый, длинный и болезненный, процесс «наращивания» ампутированной конечности. Интересно, что такая операция лучше удавалась с частями тела воина-элементала, чем обычного человека; простым воинам, лишившимся конечности, медики вживляли особые протезы, а вот с тканями элементала можно было поэкспериментировать. После двухгодичного курса процедур у Муна буквально выросла новая нога. Конечно, Мун опасался, что уже не сможет, как прежде, сломя голову бежать в атаку, — хотя нога превосходно действовала и почти не отличалась от старой, он до сих пор носил специальную скрепляющую шину и подобрал особый комплект брони. Да, трогательная забота о здоровье и боеспособности элементалов — воинов, рожденных благодаря особым целевым программам генетического отбора, отличала Клан Ягуара. Последние два месяца Мун проходил в клинике реабилитационный курс. На исходе второго месяца он почувствовал: еще несколько дней, проведенных в стерильной чистоте и тишине больничных палат, — и он сойдет с ума. В течение этих двух месяцев он был вынужден иметь дело только с врачами, которые принадлежали к низшей касте, и Мун мучительно размышлял, сможет ли он занять вновь по праву принадлежащее ему место воина…

Теперь эта металлическая фигурная скоба, скрепляющая ногу, служила Муну постоянным напоминанием о его довольно шатком положении в воинской касте… Хотя о чем говорить? Воин рождается для битвы и в ней погибает. Таков закон. Мун был уверен, что в сражении он будет драться как истинный Ягуар, полноправный член

Клана. Он не даст поводов усомниться в собственной полноценности. Но такой долгий период бездействия… Иногда Муну казалось, что он буквально идет по лезвию ножа. Один неверный шаг, еще одна полоса затишья — и он сорвется.

Хотя однажды Мун бросил вызов своре докторишек и медтехников. Это случилось во время остановки Т-корабля в одной из безымянных, затерянных в космосе систем на Дороге Исхода: кораблю нужна была дополнительная подзарядка для прыжка. Тогда-то Мета и объявила Испытание Владения, чтобы назначить новых командиров галактик. Пол Мун погрозил кулаком в сторону собравшихся что-то возразить врачей, облачился в свои покалеченные в боях доспехи, подтвердил в поединке статус истинного воина Клана Ягуара и завоевал право носить звание звездного полковника.

— Верно, верно, командир галактики, — прошипел Мун. — Ну ничего, скоро все изменится. У нас каждый воин будет на счету, когда мы вступим в битву с этими грязными вольнягами, очистим от них Охотницу и погоним подольше от нашей родины этих ублюдков. Я добьюсь, чтобы меня поставили во главе моего Кластера, и тогда пусть эти медики-вольняги вякают про опасности для здоровья все, что пожелают. Да кто их будет тогда слушать?

Мун злобно хихикнул.

— Хорошо, звездный полковник. Я приказываю вам возглавить команду контратаки. Мы сами устроим вторжение. Обдумайте и тщательно спланируйте нападение, Пол Мун. Бейте врага везде, где удастся его обнаружить. Вы обязаны уничтожить всех захватчиков. Понимаете, всех! Вы не выполните свою миссию, если уцелеет хоть один варвар, хоть одна боевая машина! — Голос Меты постепенно становился громче и пронзительнее. — Ни один из этих паразитов-вольняг, посмевших топтать нашу родину, не должен остаться в живых. — Мета уже кричала. — Я хочу, чтобы они сдохли! Сдохли все! Я хочу увидеть головы их командиров, насаженные на пики! Я хочу держать в руках пепел, оставшийся от сожжения их поганых тел, и развеять его по ветру! Я хочу, чтобы даже память об их семени навсегда была стерта из генетических хранилищ Вселенной!

— Вас понял, командир галактики. — Мун отвесил монитору почтительный полупоклон, не обращая внимания на мешающую скобу на левом бедре. — Будет исполнено.

Мун властно махнул технику, чтобы тот разъединил связь. Немедленно мрачное лицо Ханг Меты исчезло с экрана монитора и сменилось голографическим изображением боевого флота Клана. На мониторе хорошо просматривались точки, обозначающие аэрокосмические истребители, стремительно отделяющиеся от крупных военных Т-кораблей. Мгновенно открывались шлюзы двигательных отсеков, и шаттлы сразу брали курс на Внутреннюю Сферу.

Мун удовлетворенно кивнул. Похоже, его звездный час наконец наступил. Он возглавляет военную кампанию против этих ублюдков варваров, посмевших бросить вызов Ягуару и пробраться в его логовище! После того как он с наслаждением омоет руки в крови врагов, его имя, имя звездного полковника Пола Муна, спасителя Охотницы, с благоговением будут произносить потомки. Его имя войдет в пантеон великих наряду с именами Франклина Озиса, первого Хана Дымчатых Ягуаров, да что там Озиса! Может быть, и самого Керенского…

Впервые за долгое время Мун радостно улыбнулся, но лучше было бы никому не видеть этой страшной улыбки…

VI

Боевой крейсер «Невидимая Правда»

Прыжковая точка зенита, система Охотницы

Кластер Керенского, Пространство Кланов

19 марта 3060 г.

— Рулевой, вызываю вас! — Ален Березик отдавал команды размеренно и спокойно. — Офицеры, зарядить оружие! Капитан, каково состояние нашего корабля?

— Коммодор, у нас в распоряжении восемь истребителей в составе боевого воздушного патруля, — отозвался офицер с мостика управления «Невидимой Правдой», Статус капитана корабля накладывал на человека огромную ответственность. Он должен был наблюдать за всеми перемещениями истребителей и одновременно осуществлять полный контроль над действиями и боеготовностью боевого воздушного патруля флота. — Готовность на счет «пять». «Антрим» и «Рейнджер» в полной готовности. Ждем указаний. Докладываю: полное крыло истребителей будет развернуто в течение двадцати минут. Ударное звено истребителей откроет огонь по врагу через четверть часа.

— Хорошо. — Березик не скрывал удовлетворения. Понятно, что восемь космических истребителей не смогут нанести большого ущерба и сильных повреждений врагу, как это мог бы сделать крейсер Клана, но зато они нанесут внезапный удар и зажмут врага в клещи. Готовность на счет «пять» означала, что с начала отсчета все пилоты приготовились к катапультированию с Т-корабля, проверили оружие и скоро произойдет запуск боевых истребителей. Вот уж они хорошенько испортят врагу аппетит!

Команда «Невидимой Правды» начала работать в режиме сверхактивности после того, как приборы обнаружили мощный электромагнитный импульс в одной из близкорасположенных точек пространства. Импульс, очевидно, предвещал появление Т-кораблей. Но вот чьи это были прыгуны? На то, чтобы идентифицировать их, требовалось некоторое время, хотя никто не сомневался, что это корабли Клана. Как только цели возникли на экране мониторов, техника почти мгновенно идентифицировала их как вражеские суда. Теперь требовалось не больше шести минут, чтобы очистить поле сражения. До начала решающей битвы оставались секунды. Ожидание схватки было, пожалуй, самым любимым временем Алана.

— Связь! — Березик ударил кулаком по пульту. — Пошлите гиперимпульсное сообщение генералу Уинстон: «Прибывают вражеские звездолеты. „Невидимая Правда“ обнаружила по крайней мере уже три военных корабля и три транспортника. Проведенный анализ показывает, что транспортные корабли загружены под завязку. Мы попытаемся увести их от места сражения. Предлагаю в полной боевой готовности встретить незваных гостей. Дайте отмашку о начале боевых действий. Отбой». Передал сообщение? — Березик тронул техника за плечо.

— Есть, сэр!

— Отлично.

Техник склонился над кнопками пульта, а Березик неожиданно поймал себя на том, что он улыбается. Он испытывал неожиданное чувство дежа вю — и в этот момент он всем сердцем сочувствовал звездному полковнику Гилмору Алонсо, ныне отстраненному от командования Медведями-Призраками. Его сместили после того, как он посмел выступить против Березика в первом сражении Отряда Змеи с Кланами. И хотя сражение произошло всего четыре месяца назад, для Березика оно казалось столь же далеким, едва ли не мифическим, как случившееся в незапамятные времена. И тогда и теперь Березик докажет верность идеалам Клана!..

— Установить связь со всеми транспортными судами!

— Есть! Готово, сэр.

— Всем транспортным командам, на связи «Королевский Двор»! — Березик привык шифровать все названия, и «Невидимая Правда» обозначалась этим кодовым именем. — Все транспортные суда, на борту которых находятся шаттлы! Вы должны пополнить запас энергии, а затем совершить пространственный прыжок. Место запланированного сбора — точка Альфа. Вы должны оставаться в точке Альфа до тех пор, пока не поступит новый приказ. По истечении семидесяти двух часов, если приказ от вышестоящего командира так и не поступит, я приказываю вам взять на себя ответственность за управление флотом. Желаю удачи. «Королевский Двор». Конец связи.

С трудом сдерживая в руках дрожь нетерпения, Березик пристально уставился в экран монитора, по которому плыли миниатюрные голографические изображения боевых кораблей. Самый большой военный корабль Клана был идентифицирован мощным компьютером «Правды» как крейсер класса «Освободитель». Крейсер был построен по старому проекту класса «Аватар», но сильно модифицирован. Согласно информации, доставленной агентами из миссии исследовательского корпуса, «Освободитель», по существу, представлял собой модернизированного «Аватара» с более эффективным и дальнобойным вооружением и более прочной феррокарбидной броней. Хотя исследователи не смогли предоставить более полную информацию о крейсере противника, Березик знал, что на борту «Освободителя» наверняка находятся тяжелые военно-морские пушки, способные оставить глубокие отметины на мощной броне «Правды».

Хотя более легкое вооружение «Правды» смогло бы, конечно, дать достойный отпор шаттлам и сбить атакующие истребители, но, похоже, во время такого боя сама «Невидимая Правда» успела бы получить почти смертельную порцию бронебойных ракет. Конечно, смертельно опасный «Освободитель» должен быть первой целью. А дальше? Посмотрим… Более мелкие вражеские суда тоже были достаточно устаревшими. Корвет «Винсент МК-42» был прежде всего патрульным кораблем, который довольно часто использовался во время внезапных стремительных набегов. Хорош он был и для выполнения боевых миссий, где нужна была маневренность и скорость. Он мог поражать слабозащищенные цели. В крупном же сражении против огромных, хорошо вооруженных военных кораблей у «Винсента» не оставалось ни малейшего шанса на легкую победу. Нет, Березик не собирался совсем снимать со счетов эти патрульные суда, и, раз они могли нанести даже небольшой ущерб, надо было держать в поле зрения этот корвет. Не хотелось из-за какой-то дурацкой оплошности подвергать опасности «Невидимую Правду». Итак, в голове Березика сложился интересный план.

— Всем боевым кораблям, на связи «Королевский Двор». Наш флот разделяется на две части и громит врага с двух сторон. «Старлайт», «Изумруд» и «Огненный Клык» под командой «Правды» возглавят нападение. «Антрим», «Харуна» и «Рейнджер» пойдут следом…

Пока Березик отдавал приказы, техник в операторской кабине добросовестно крутил ручки пульта управления мониторами, чтобы передать командирам всех кораблей графическое трехмерное изображение плана построения кораблей, который развивал Березик.

— Первый отряд, обладающий большей ударной силой и огневой мощью, должен приблизиться к врагу на максимально близкое расстояние с целью нарушить его боевой порядок. Строй распадется, каждый выберет цель и будет сражаться один на один. Хочу еще раз напомнить вам, что на борту «Освободителя» установлена очень мощная ракетная система. Пушки, главным образом, сосредоточены в районе носа и кормы. Постарайтесь выстоять под огнем орудий «Освободителя», если такое возможно.

Второй отряд прикрывает наши тылы и подстраховывает нас, пока мы не ввязались в бой. Широким охватом вы закрываете наши фланги и не даете противнику обойти нас сзади. Когда настоящий бой начнется, вы прорываетесь в тылы врага в обход основного сражения и нападаете на его шаттлы. Ваша задача будет состоять в том, чтобы нанести как можно больший вред. Вы можете брать шаттлы на абордаж и захватывать команду. — Березик усмехнулся, вспомнив сказки о морских пиратах. — Главное — вы должны уничтожить транспортные корабли, не дать им возможность покинуть эту систему.

На мгновение Березик сделал паузу, давая возможность слушающим его командирам полностью зафиксировать последовательность действий и сделать пометки в картах. Конечно, он говорил быстро, но дорога была каждая минута. Он еще секунду поколебался, прежде чем отдать следующую порцию распоряжений.

— Если вам удалось вывести из строя орудия и ходовые двигатели транспортника, вы предлагаете ему сдаться. Если враг отказывается опустить флаг, я наделяю вас полномочиями совершить стыковку с кораблем противника. Да, если они капитулируют или же вы берете судно штурмом, первое, что вы должны сделать, — заблокировать двигательный отсек, чтобы корабль не успел совершить прыжок. Затем вы должны освободить имеющихся на судне заключенных и обращаться с ними в соответствии с Аресскими соглашениями.

Помните, господа, мы больше не обладаем ни отрядами разведчиков-элементалов, ни командой «Лисы», которые могли бы подстраховать нас на случай захвата корабля. Вы полностью можете полагаться только на морских пехотинцев.

Поскольку мы полностью берем на себя основной вражеский флот, капитаны кораблей берут на себя мелкие истребители или сражаются с шаттлами — на ваше усмотрение. Штурмовые истребители должны укреплять успешный ход нашей атаки, в то время как другие истребители оттягивают на себя внимание недобитого врага. Наши шаттлы будут также отражать нападения противника, если таковые произойдут, или идти в атаку, или, как вариант, участвовать в пленении вражеских кораблей. Ждите особых распоряжений и действуйте в соответствии с ними.

Я закончил, господа. Жаль, у нас слишком мало времени, чтобы разработать более детальный и продуманный план. Ничего лучше из того, что у нас имеется, наскоро не слепишь… Удачи! «Королевский Двор», конец связи.

Прежде чем Березик закончил говорить, оператор вывел на экран монитора унылую красную вспышку размером с детский кулачок — она показывала место, где «Бэнбридж», шаттл Комгвардии класса «Монолит», совершил прыжок из системы Охотницы. Понятно, что галактическая точка сбора была понятием довольно абстрактным и представляла собой в реальности ниточку звездных точек-координат на мониторе компьютера. Стало ясно, что большой транспортник будет дожидаться прибытия остальных судов флота Внутренней Сферы, если, конечно, хоть одно из этих суденышек сможет уцелеть или спастись бегством после сражения с Дымчатыми Ягуарами.

— Командир галактики, наши детекторы обнаружили мощные энергетические выбросы в технических секциях транспортных прыгунов Внутренней Сферы. Я полагаю, они пытаются привести в действие пусковые двигатели Керни-Фушиды в готовность, с тем чтобы совершить гиперкосмический прыжок. — Старший техник на «Корате», обслуживающий сенсорные приборы, был опытным и высококлассным профессионалом. К его спокойному голосу стоило прислушаться.

— Что с военными кораблями? — требовательно спросила Мета. По ее мнению, предельное внимание надо было уделять военным судам, а вовсе не каким-то там транспортникам. Что такое транспортники? В сражении им отводится лишь одна роль — выпустить из своих недр роботов, а затем принять их обратно. Военные же корабли служили для вернорожденного воина единственным домом, броней, оружием, а зачастую и могилой. Без боевых судов, прикрывающих прыгунов, Т-корабли могли спокойно превратиться в дымящуюся груду развалин.

— В ходовой части военных кораблей мы тоже зафиксировали энергетические выбросы, — ответил техник. — Но они несоизмеримы по силе с наблюдаемыми на Т-ко-раблях. Датчики также обнаруживают, что двигатели всех вражеских боевых судов наращивают обороты. Зеленые вспышки… Минуту… Да, датчики подтверждают, что вражеские корабли начинают движение в нашу сторону, желая обойти нас с флангов. Кажется, они готовятся к атаке.

— Хорошо. — Мета удивилась, насколько ее голос напоминал агрессивное рычание ягуара. — Немедленно связаться с «Риппером» и «Азовом». Они должны подойти к противнику настолько близко, насколько возможно. При малейшем признаке того, что военный корабль включил двигатели для осуществления скачка, немедленно атакуйте судно! Корветы должны причинить этим ублюдкам максимум вреда. Я не хочу, чтобы от нас ушел хоть один военный корабль.

За считанные минуты противники покрыли разделявшее их расстояние. На несколько минут Мета покинула капитанский мостик, доверив управление и контроль над начинающимся сражением в космосе звездному полковнику Кларинде Стайлс. Сама Мета наблюдала за происходящими на поверхности Охотницы событиями на экране монитора. Там, похоже, продолжалась война с этими проклятыми варварами из Внутренней Сферы. С командирского кресла Мета могла одновременно и следить за Охотницей, и восхищаться великолепным зрелищем, которое являли собой два военных флота, идущих на смертельное сближение.

Командующий флотом Внутренней Сферы разделил армию на две части: первый отряд с большим числом кораблей возглавлял боевой крейсер класса «Камерон». Ханг Мета знала, что судно, напоминающее по форме кирпич, было очень сильным и опасным противником — на крейсере были установлены особые военно-морские лазерные пушки, залп из которых часто оказывался для соперника смертельным. Прибавьте протонные излучатели, мощный ракетный комплекс ближнего и дальнего действия… «Камерон» был воистину кораблем-убийцей, а «Освободитель» скорее разрабатывался как судно-защитник, корабль для транспортировки воинов. Однако тяжелые орудия «Кората» все же могли причинить значительный ущерб ведущему кораблю, особенно предварительно уничтожив боевых истребителей сопровождения…

Вторая, меньшая группа кораблей привлекла внимание Меты и заинтересовала ее. Датчики «Кората» определили тип ведущего судна, и Мета поняла, что с таким кораблем она никогда еще не имела дела. Это был фрегат класса «Кюсю». Построенный Синдикатом Дракона, он считался, пожалуй, одним из самых прогрессивных проектов Внутренней Сферы. Эх, вот если бы взорвать его, а еще лучше захватить, позволила себе помечтать Мета. Вот тогда ее жажда мести была бы отчасти удовлетворена!

Она отдала приказания членам экипажа, стоящим за пределами ее командного мостика. Командирское место было ее полем боя во время общей битвы, ее личным пространством, куда не допускался ни один из членов экипажа.

— Свяжитесь с «Риппером». Если удастся, пусть «Риппер» ляжет на курс «Кюсю». Покалечьте корабль, но не уничтожайте! Я хочу, чтобы «Кюсю» оказался в наших руках.

Помощник козырнул и со всех ног умчался передавать приказ.

— Командир галактики, «Азов» сообщает, что он находится в зоне возможного обстрела возглавляющего группу вражеского корабля, — прибыло сообщение с пункта связи. — Это корабль класса «Эссекс» из Комгвардии.

— Отлично! — В голосе Меты звучало мрачное удовлетворение. Ей показалось, она чувствует волнующий запах крови. — Сообщение «Азову». Открыть огонь!

VII

Боевой крейсер «Невидимая Правда»

Прыжковая точка зенита, система Охотницы

Кластер Керенского, Пространство Кланов

19 марта 3060 г.

— Черт, черт, черт!

«Невидимая Правда» яростно вздрогнула, поскольку целая очередь боевых снарядов с высокой пробивной способностью вонзилась в бок судна. Бормоча проклятия, Алан Березик вцепился в медные поручни, окружающие капитанский мостик. Он больно ударился грудью о перила в тот момент, когда «Невидимая Правда» вздрогнула под обстрелом вражеского «Освободителя», и теперь, чертыхаясь и кашляя, пытался восстановить дыхание.

«Правда» получила только легкие повреждения, поскольку она пряталась за корпусом корвета класса «Винсент». Использование боевого крейсера для сражения с патрульными кораблями, по мнению Березика, по нелепости было аналогично стрельбе по бабочкам из гауссовой пушки. Он относил корветы к категории судов типа «Изумруд» и «Старлайт», то есть к классу «Эссекс». «Изумруд» находился настолько близко к ведущему кораблю Ягуаров, что спокойно попадал в зону обстрела.

Нет, конечно, наблюдатели могли бы по-разному оценивать ход сражения, и любое мнение было бы предвзятым. Березик был уверен, что надо придерживаться выбранной линии и этим предвзятым мнениям не доверять. Ведь слишком часто блистательный, а то и попросту удачливый главнокомандующий попадал в отличные условия, которые давали ему возможность выдвинуть ошеломляющий план победоносного сражения. У него ни малейшего желания дать возможность Ягуарам уйти с победой.

По приказу Березика «Старлайт», корабль-аналог «Изумруда», прошел над кормой «Винсента» и выпустил широкий веер ракет прямо в бок корабля. Взрыв разнес в клочки тонкую броню корвета, полностью уничтожив защиту прыжковых пусковых двигателей. Но «Винсент» все еще не вступил в борьбу.

Корабль каким-то немыслимым образом описал напряженную дугу под углом 45 градусов по отношению к находящемуся рядом крупному кораблю врага. «Винсент» проделал маневр столь ловко, что коммодор Березик даже щелкнул от удовольствия языком, поразившись профессионализму и ловкости вражеского штурмана. Трассы от выстрелов пушек ближнего боя и яркие лучи лазеров вырывались из-под крыльев и пушечных отсеков «Винсента». Более прочная броня «Старлайта» треснула под ударами снарядов и начала плавиться, превращаясь в ошметки пылающего шлака. Буквально через секунду из носа клановского корвета вырвалась пара сине-белых сигнальных ракет.

— Запуск ракет. — Голос техника, следящего за показаниями датчиков, был отчетливо слышен даже сквозь плотный гул голосов и шум оборудования на капитанском мостике «Правды». — Похоже, ракеты преследуют «Изумруд»!

И действительно, как стремительные невидимые осы, которых возможно было разглядеть только благодаря пламенеющим жалам, спрятанным в хвосте, ракеты хлестнули поврежденный «Винсент» и скользнули за «Изумрудом». Видно было, что корабль Внутренней Сферы наклонился набок — видно, рулевой пытался развернуть корабль так, чтобы ракеты имели минимальную возможную площадь поражения. Маневр закончился неудачей.

Относительно легкие снаряды «Барракуда» впились прямо в бок «Изумруда» над второй оружейной палубой. Слава богу, сравнительно небольшие бронебойные боеголовки причинили небольшой ущерб. В отчаянном стремлении уйти из зоны обстрела «Барракуд» «Изумруд» развернулся в сторону второго «Винсента».

Корвет Клана дал бортовой залп, который причинил «Изумруду» гораздо более серьезные разрушения. Наверное, корабль впервые попал под такую плотную стену огня. Особый Отряд Змеи никогда еще не встречал мощного сопротивления Ягуаров. Теперь же, при отсутствии базы, портовых сооружений, контроля за системами поврежденного корабля, команда была не в состоянии произвести эффективный ремонт разбитого судна. Похоже, превратив корабль в самолет-истребитель, техники поленились добросовестно закрыть тяжелой броней ракетные порты и крепления пушек, и теперь в корпусе зияли жуткие дыры.

Эффект оказался просто невероятным. Тонкие листы брони, почти заплаты, были разорваны в клочья под воздействием мощных орудий кораблей Клана. Из сопла «Изумруда» мощным потоком поднимался сине-белый поток жара от перегоревших двигателей. Пар, тут же превращающийся в лед, сочился из отверстий в корпусе, обозначая места разгерметизации. Ни у кого из тех, кто с «Невидимой Правды» наблюдал за агонией «Изумруда», не оставалось сомнений, что корабль уже никогда не примет участия в бою.

Видимо, разгоряченный местью, «Старлайт» начал крутиться на месте подобно собаке, охотящейся за своим хвостом, и, улучив момент, в долю секунды нанес удар с близкого расстояния. Копья лазеров и огонь пушек тугим потоком вошли в корму первого «Винсента», прожгли насквозь его техническую секцию, разрушая переборки корабля и испепеляя людей жаром смертоносных лучей.

Маленький кораблик задрожал и дал резкий крен на нос — верный признак того, что контроль над управлением судна был потерян. Структура корабля нарушилась, корпус начал искривляться, изгибаясь так, словно корабль слал прощальный поклон врагам. Потом на мгновение корабль застыл неподвижно. Березик даже подумал, что повреждения, причиненные небольшому корвету, не так велики, как ему вначале показалось. И тут тихая яркая вспышка огня расцвела между дырявыми листами обшивки корпуса судна. Толстые секции феррокарбидной брони слетели с бортов как чешуя, как куски высохшей грязи с ботинок утомленного солдата… Секунду казалось, что «Винсент» сам себя пожирает. Оранжевый огонь вырывался из всех переборок в корпусе и тут же рассеивался в ледяной атмосфере. Целая нить беззвучных вспышек пробежала по корпусу гибнущего корабля.

Это пылал склад боеприпасов «Винсента». Березик был потрясен тем, как быстро погиб вражеский корабль. Всего лишь мгновение назад перед ним был гордый боевой корабль — и через минуту он превратился в дрейфующую в просторах космоса кучку тлеющего барахла! Березик подумал, удалось ли хоть кому-то из членов команды выжить. Спасательные операции должны были начаться чуть позже…

В это время на борту «Саймуса Озиса», оставшегося целым после гибели «Винсента», звездный капитан Руффо проклинал корабль Внутренней Сферы, который разбил его напарника в клочья. Он понимал, что его корвет отнюдь не предназначался для сражений с военными кораблями. Но в его сердце не было и тени жалости к ужасной судьбе своего корабля и экипажа. Руффо, как и все воины Клана Ягуара, до сих пор не мог оправиться от позора — варварам удалось с такой легкостью практически захватить планету!

— Рулевой, проблемы по правому борту. Откройте пушечные порты и нацельте орудия на «Эссекс».

— Афф, звездный капитан. — Здоровяк рулевой только хрюкал, выкручивая руль управления портами налево до отказа.

«Саймус Озис» резко повернулся воздухе и нацелился на маленький корвет.

— Огонь, да поживее! Палите из всех орудий! — Но вряд ли в данном случае команда Руффо была необходима. Стрелки Ягуаров уже взяли на мушку порты мощных военно-морских орудий «Винсента» и направили лазерные излучатели прямо на кабину пилотов в носовой части вражеского корабля.

— Орудия левого борта — огонь! — кричал техник на другом конце капитанского мостика.

И снова более легкие орудия корвета причинили лишь небольшой ущерб вражескому кораблю. «Эссекс» ответил ударом на удар, он вел себя с яростью и бездумностью рассвирепевшего кота. Три автоорудия и две ракетные установки дали залп такой силы, что вся броня левого борта «Саймуса Озиса» разлетелась буквально в щепки. Руффо бросил тоскливый взгляд на крошечные суда, проплывающие над капитанским мостиком. И тут он чуть не свалился от удара, нанесенного коварным «Эссексом».

— Капитан! — кричал техник. — Наши двигатели вышли из строя. Мы превратились в космический труп.

— Так! — Руффо распрямился. — Мы еще повоюем. Где «Эссекс»? Жалкие вольняга!

Прежде чем кто-либо из команды успел ответить, Руффо узнал ответ на свой вопрос, даже не покидая капитанского мостика. Вражеский корабль шел прямо на них в лобовую атаку, непреклонный, как сама судьба.

— Вся задница разбита!

Кирпичеподобная форма уже изрядно потрепанного «Винсента» заполняла собой весь гигантский жидкокристаллический экран, установленный на борту «Старлайта».

— Капитан, наши средства управления выведены из строя!

— Боже мой, мы собираемся драться?! Столкновение на скорости звука! Наша последняя атака! — Чтобы устоять на ногах, капитан Стэн О'Малли схватился за прочную металлическую решетку.

По тому, с какой силой его побелевшие пальцы обхватили вибрирующие прутья, можно было догадаться, какая дикая тряска охватила разваливающийся корабль. В носовой части «Старлайта» практически не осталось целого места, а проклятый «Винсент» теперь вовсю трудился над их левым бортом — по вибрации стен и колебаниям капитанского мостика О'Малли понимал, что корабль протянет совсем недолго. Удар, и ограждения капитанского мостика начали рушиться под ногами. О'Малли отчаянно сжимал прутья решетки. Стальные переборки с визгом и шипением плавились, корабль был полон жуткими звуками скрежета металла и свистящим пением огненных струй — еще бы, «Старлайт» не был предназначен для таких отчаянных сражений! Глубокий рокочущий звук удара потряс и без того разваливающийся корабль — «Старлайт» и «Винсент» столкнулись в воздухе.

«Должно быть, взорвался склад боеприпасов» — эта мысль молнией пронеслась в голове О'Малли, в то время как он изо всех сил пытался не сорваться вниз с разбитого капитанского мостика.

— Полная задница, — громко констатировал О'Малли.

— Капитан, судно не слушается руля, — откликнулся штурман.

О'Малли понял, что можно забыть подленькие мысли о спасении. Теперь оно уже невозможно. «Старлайт» был сильно поврежден, но все же не настолько, как его корабль-напарник, во время первого нападения Особого Отряда на Охотницу. Тогда многие из поврежденных систем корабля были худо-бедно восстановлены, но броню, конечно, следовало заменить полностью. Борта судна Клана, которые в других стычках не давали поводов для тревоги, сейчас были разорваны в клочья…

С трудом передвигаясь, вцепившись в перила, по краю разрушенного командирского мостика к пульту управления, О'Малли наконец добрался до работающей системы контроля и склонился над датчиками, дающими полное представление о состоянии судна. Что же случилось? Рулевая и машинные части полностью вышли из строя, а три верхние палубы глубоко застряли в изуродованном боку корабля противника.

Корабль агонизировал. Его сотряс еще один приступ дрожи, сопровождавшийся очень громким треском и глухими ударами по корпусу.

— Сэр! — Техник, отвечающий за ликвидацию повреждений капитанского мостика, обреченно козырнул. — Возникли неконтролируемые загорания на всех палубах. Целостность корпуса составляет приблизительно тридцать пять процентов. Я считаю, мы должны покинуть судно.

О'Малли вновь поглядел на экран монитора. С каждой секундой все большее число отсеков и отделений судна сигнализировало о полном выходе из строя. Похоже, очень высоки были и человеческие потери.

— Ничего не поделаешь, — с тяжелым вздохом прошептал О'Малли. — Мы покидаем судно.

Прежде чем приказ покинуть агонизирующее судно был услышан, корабль потряс последний взрыв, уничтоживший «Старлайт».

— Матерь Божья!

Коммодор Березик так никогда и не узнал, из чьего горла вырвался приглушенный возглас. Коммодор был полностью поглощен незабываемым зрелищем: два военных корабля, подобно гигантской белой шаровой молнии, висели в пространстве-космоса, навсегда спаянные в агонии общей гибели. Звук мощнейшего взрыва потряс шаттлы, окружившие столкнувшиеся корабли, и в то же мгновение от кораблей не осталось ничего, кроме летящих во все стороны пылающих обломков. Видимо, в отсеках кораблей взорвались топливные баки, и два взрыва, слившись в один, разорвали суда в клочья.

На мгновение забывшийся, зачарованный величественной гибелью «Старлайта» и его врага из Клана Ягуара, большой «Освободитель» быстро оправился от потрясения и послал в бок «Правды» мощный ракетный залп, окутавший большой боевой крейсер огнем наподобие гигантского торнадо. Похоже, прочная броня «Правды» выдержала удар. Березик прекрасно понимал, что из всех кораблей Клана именно он занимает сейчас самую удобную позицию для обстрела вражеских судов. Он проклинал сломанные ребра, боль в которых мешала ему сосредоточиться.

— Где он?

— Коммодор, цель — угол тридцать девять градусов, отметка сорок пять, идет на правый борт.

Березик мгновенно высветил на экране монитора призрачный образ «Освободителя», корабля Клана. Вражеское судно пыталось пройти прямо над судном, видимо желая слева направо раскроить выстрелами штурманскую кабину. «Освободитель» слегка кренился на правый борт и задирал нос, набирая высоту и пристраиваясь над боевым крейсером.

— Руль на правый борт, тридцать градусов, повернуть еще на пятнадцать!

— скомандовал Березик. — Офицер, орудия к стрельбе, открыть огонь!

В центре капитанского мостика, носящего также название «шахта управления», молодая женщина отчаянно выкручивала рулевое колесо «Правды», которое медленно поворачивалось в правую сторону, в то же время отводя назад массивные рычага управления. Нет, конечно, технология управления военными кораблями достигла таких технических высот, что можно было преспокойно нажать несколько кнопок, и корабль лег бы на запланированный курс, но боевой опыт со всей очевидностью доказывал, что штурман, захваченный азартом битвы, в волнении мог ошибиться и нажать не на ту кнопку. И тогда судно выполнило бы совершенно другой маневр и, вероятнее всего, погибло бы.

Рули, или штурвалы управления судном, были, несомненно, более надежны и не допускали возможности случайной ошибки в маневре. Проектировщики судна намеренно свели компьютерное управление судном в шахту управления. В любом случае рулевой просто физически был не в состоянии повернуть штурвал сильнее, нежели это было заложено в конструкцию устройства управления кораблем. Нет, конечно, в теории рулевой, обладающий недюжинной физической силой, мог повернуть штурвал на целых 90 градусов, но Березик за долгие годы командования разными кораблями только несколько раз видел члена команды, у которого достало бы силы рывком вывернуть штурвал на 60 — 65 градусов. Когда требовался тридцатиградусный поворот, сильный рулевой обычно повисал на штурвале всей массой.

Первый помощник капитана, полустоя, полуприсев, с трудом втиснулся на узкое кресло, которое располагалось немного сзади и справа от рулевого управления. Он был известен на корабле невоздержанностью на язык и хамским отношением к подчиненным, и теперь офицер вполголоса бормотал то ругательства, то слова поддержки в адрес рулевого. Причем в потоке его ругательств Березику удалось разобрать проклятия и в адрес Клана, и в адрессобственных офицеров, и скабрезные намеки на незаконное происхождение рулевого. Интересно, что молодая женщина достаточно уверенно удерживала руль на отметке 30 градусов во многом благодаря виртуозной брани. Второй индикатор показал, что длинный, почти в километр длиной, военный корабль собирается под углом в 15 градусов подрезать их на предполагаемом маршруте.

Боевые самострельные установки «Правды» замигали зелеными огоньками, сигнализируя, что поймали цель — бок разворачивающегося «Освободителя». В тот же момент пусковые установки «Правды» выплюнули в бок вражеского судна порцию бронебойных ракет стального цвета. В ответ грянули два залпа бортовых пушек. С невероятной силой подобно пылающим молниям эти концентрированные потоки энергии взрезали бок «Правды», круша бронированные пластины корпуса; правая ведущая пушка «Правды» превратилась в кусок кипящего железа.

— Пушка номер два выведена из строя! — крикнул офицер, оторвав голову от пульта управления. — У нас прямое попадание в стрелковую башню. Мы выслали спасательные команды, но надежды обнаружить живых почти нет. Пока датчики, анализирующие степень разрушения корпуса корабля, сигнализируют, что повреждения незначительны. Мы живы, но сколько мы продержимся под таким массированным обстрелом?

Березик поспешил покинуть капитанский мостик. Как командир, он должен был включить дисплей и провести анализ целостности судна. Ему ужасно не хотелось, чтобы команда «Невидимой Правды» узнала их истинное положение. А крейсер был поврежден очень серьезно.

Он сразу оценил картинку на мониторе: оранжевые пятна расплывались на всем протяжении обрисовывающей силуэт крейсера черной линии — они показывали участки, где обшивка крейсера была серьезно повреждена выстрелами с «Освободителя». Секции и участки корабля, поврежденные менее серьезно, анализирующее устройство обозначало пятнами зеленого или янтарного цвета. Березик с радостью увидел, что некоторые секции судна вообще не помечены — значит, вражеский огонь до них не добрался. И, к счастью, совсем не было ярких красных пятен, которые могли сигнализировать о том, что секция судна разрушена полностью.

Березик, конечно, понимал, что «Освободитель» находится далеко не в лучшей военной форме — ему здорово досталось от «Правды». Силы их практически равны. Четверть часа корабли кружили вокруг друг друга, выбирая выгодную позицию, чтобы немедленно пустить в ход бортовые батареи. Только дважды за эти пятнадцать минут мощные орудия «Правды» смогли дать залп, достигший цели. Наконец судно Клана сумело тремя меткими залпами пробить левый бок крейсера, и тяжело раненная «Правда» вздрогнула, как человек, предчувствующий скорую гибель.

— Сэр, он полностью меняет курс! — раздался возбужденный крик техника от пульта слежения за датчиками.

— Отказывает рулевое управление! Предельную мощность на двигатели задней части корабля!

Рулевой изо всей силы тянул на себя рычаги управления, удерживая штурвал и прокручивая его влево. Постепенно «Правда» стала поворачиваться на правый бок. Палуба заходила под ногами Березика. Мощнейшие двигатели судна, весившего — легко сказать! — целые 859 тысяч тонн, видимо, работали на предельных, недопустимых оборотах. Корабль, подобно грузовому составу, который на полном ходу вдруг начинают переводить на другой путь, ревел, кренился и все-таки набирал обороты. Сможет ли корабль разогнаться, или мощности не хватит и он остановится на полпути? Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем Березик получил ответ на невысказанный вопрос: судно сотряс мощный толчок. Это могло означать только одно — отказ двигателей… Все же построено судно было, мягко говоря, не вчера, а система охлаждения двигателей была совсем древней — их начали делать почти тысячу лет назад, и, конечно, двигатели не выдержали такого напряжения. Березик почувствовал, что корабль стремительно замедляет ход, останавливается, а затем начинает возвратное движение.

Нарушение работы двигателей привело к изменению силового поля внутри корабля — гравитация ослабла, и члены экипажа корабля выплыли бы из кресел в воздух, если бы их не удерживали противоперегрузочные ремни. Березик снова перебрался на капитанский мостик, поскольку его магнитные ботинки лучше всего срабатывали на металлическом покрытии.

— Орудия правого борта нацелены на корабль противника. — Боевой офицер оторвал взгляд от окуляров прицела. Да, азартная игра шла не на жизнь, а на смерть.

Новый приказ Березика уже был излишним:

— Огонь!

Одновременный залп орудий, лазерных пушек и ППС, как сноп молний из кулака Зевса-громовержца, вылетел из установок на флангах «Камерона», раскрошив корму и часть правого борта «Освободителя». В ответ последовал чуть менее мощный огневой залп.

— Коммодор, у нас довольно сильно поврежден правый борт и все секции по правой стороне корабля. — В голосе техника звучала тревога. — Я предлагаю отступить с места сражения и произвести быстрый ремонт поврежденной части.

Березик даже не взглянул в сторону техника. Он гневно ударил по пульту:

— Что показывают сенсорные датчики? Насколько серьезно поврежден корабль Клана?

— Датчики показывают, что он получил серьезные повреждения: у «Освободителя» разбит правый борт. Возможно, орудия выведены из строя… — Техник на минуту замолчал, а затем воскликнул: — Коммодор, он вращается!

Жадно впившись в экран монитора, Березик увидел голографическое изображение военного корабля Клана с длинным носом-жалом, которое, как игла Кощея из яйца, торчало из вершины конусообразного корпуса судна. Теперь конус, вращаясь вокруг своей оси, перемещался так, чтобы подставить «Правде» неповрежденный бок судна. Это была обычная военная тактика для сражений в космосе. При этом команда судна, соответственно, также переходила в неповрежденные части корабля.

— Ха, отлично! — Березик хмыкнул. — Похоже, что они все-таки предпочитают остаться и доиграть с нами этот увлекательный поединок. Мы принимаем вызов. Контроль управления, курс один-восемьдесят. Что с двигателями? Включите запасные! Полный вперед! Если он собирается снова начать атаку, мы покажем ему, как мало он теперь стоит.

Запустили запасные двигатели, и неповоротливый массивный крейсер медленно, нехотя начал поворачиваться вокруг своей оси против часовой стрелки. Березик почувствовал легкую тошноту, желудок ухнул вниз, заложило уши. В тот же момент на судне восстановилась привычная земная гравитация — двигатели заработали.

— Он все еще рядом с нами, звездный коммодор Стайлс. — Техник, относящийся к низшей касте, выкрикнул сообщение из рубки напротив капитанского моста, куда были выведены экраны сенсорных датчиков. — Он повернулся вокруг своей оси и снова возобновил движение!

— Вольняги, мать их! — прошипела Кларинда.

— Похоже, он поражен не настолько тяжело, как нам показалось вначале, — мягко произнес младший офицер, опасаясь гнева Кларинды Стайлс.

Несмотря на то что прошло несколько месяцев с момента, как флот Ягуара совершил гиперпрыжок за пределы Внутренней Сферы, Стайлс до сих пор кипела от ярости и возмущения при мысли о том, что тогда им пришлось позорно отступить. Теперь, когда Ягуары обнаружили флот Внутренней Сферы, преспокойно выплывший в прыжковой точке поблизости от ее родины, Кларинда почувствовала, что на ее кровоточащие душевные раны сыплют соль крупного помола. Она была щепетильна в вопросах воинской чести, и новое оскорбление требовало немедленной сатисфакции.

Командир галактики Ханг Мета, на самом деле являющаяся командиром лишь номинально, возглавила команду роботов и отбыла на боевом шаттле по направлению к Охотнице громить врага на земле. Перед началом операции она возложила полномочия галактического командира на плечи Кларинды, отдав ей приказ любым способом уничтожить флот Внутренней Сферы. Задачка была из трудных, но выполнимых. Еще бы каплю везения — а уж командиры судов горели жаждой праведной мести, и ярость без страха гнала их в бой. В самом начале головокружительного сражения «Корату» удалось ловко прошмыгнуть прямо под носом корабля класса «Эссекс», палящего из всех пушек. «Корат», более мелкий и верткий, тем не менее был покрыт боевыми шрамами, оставшимися от прошлых сражений, но ферроволоконная броня его была прочна и закалена в битвах. Выстрелом всего одной пушки правого борта «Корату» удалось вспороть броню кормовой части вражеского корабля. «Эссекс» тут же лег в дрейф, оставляя за собой дымную полосу. Да, эта громадина стала первой жертвой корабля Клана!

Для Кларинды Стайлс эта победа была вдвойне приятна, ведь на борту «Эссекса» сверкала эмблема ненавистной Комгвардии да еще и Звезда Камерона. Первая победа вселила в ее сердце надежду. Уничтожение нескольких кораблей Внутренней Сферы должно было искупить хотя бы часть позора, испытанного Кланом в битве при Токкайдо. У Кларинды появилась надежда, что Дымчатые Ягуары смогут уже сегодня нанести поражение всему военному флоту Сферы!

Но вот с момента, когда «Винсент МК-42» и корвет класса «Азов» были буквально растерзаны в клочья другим «Эссексом», Кларинда впервые усомнилась в исходе битвы.

Теперь, когда они в стремительном боевом танце сошлись с судном Комгвардии «Камерон», вера Стайлс в непобедимость ее небольшого флота полностью развеялась. Все, что она могла сделать в данный момент, — с честью погибнуть на поле битвы, как подобает воину, и утащить с собой в могилу как можно больше врагов.

— Разверните судно, нырнем под его корму! — Стайлс орала, тряся рулевого за плечо.

— Я пробую, полковник! — Голос паренька-рулевого дрожал от страха и напряжения.

— Не пробуй, а делай, твою мать! — проревела Стайлс. Отчаянно, всей грудью навалившись на штурвал, юнец проявлял чудеса силы, пытаясь повернуть штурвал управления «Коратом» влево до упора. В то же самое время он дергал рычаг на себя, чтобы затормозить движение корабля вперед. В результате «Корат» разворачивался медленно и неуклюже, и его вращение вокруг оси сложно было назвать изящным. Остов крейсера протестующе стонал и скрипел, поскольку такой поворот отнюдь не входил в расчеты проектировщиков корабля. Существовал большой риск, что предел жесткости несущих конструкций уже дошел до критической точки. Но, как ни странно, скрепы поврежденного судна еще выдерживали нагрузки. Вражеское судно попыталось воспроизвести маневр «Кората», но ему это плохо удалось — видимо, оно не развило достаточной скорости. «Освободитель» скользнул за кормой большого военного крейсера на расстоянии всего пары километров.

— Батареи правого борта, огонь! — Приказ Стайлс скорее напоминал торжествующий рык свирепого ягуара.

Из орудийных жерл вырвались потоки энергии невероятной, сокрушающей силы, и ракеты вспороли прочную броню врага. Большой корабль Внутренней Сферы вздрогнул и предпринял попытку ответного нападения. «Камерон» выпустил по «Корату» пару ракет ближнего действия с бронебойными боеголовками, но все они не достигли цели — поврежденный «Корат» ушел из-под обстрела. Звездный коммодор Кларинда Стайлс издала торжествующий вопль. Еще один выстрел с правого борта — и корабль Комгвардии будет окончательно разрушен.

И вдруг какая-то сила швырнула Кларинду на пол, она потеряла сознание и, когда пришла в себя, поняла, что лежит на спине, а над ней склонился встревоженный техник. Из разорванной артерии на левой руке толчками бежала кровь, а жжение в лице вызвало в памяти ощущение, будто ее покусали свирепые осы.

— Коммодор, вы…

Стайлс грубо хлопнула по протянутой руке офицера.

— Я в полном порядке, — прорычала она, резко вскакивая на ноги. Вся униформа, закрывающая левую половину тела, была разорвана в клочья. Кровь сочилась сквозь добрую дюжину ран в левом боку и свободно текла из глубокой раны в левом бицепсе.

— Наложите мне повязку, скорее, пока я не истекла кровью, — набросилась Кларинда на врача, примчавшегося на мостик. Врач, принадлежащий к низшей касте, с виноватым поклоном торопливо начал бинтовать ей руку. Капитанский мостик был объят хаосом и почти погрузился в темноту — сигнальные огни аварийного освещения горели только над люками выходов и станцией, где находились спасательные шлюпки. Поток удушливого дыма поднимался от пульта управления. Раздавался тоскливый скрежет металла — перерубленные провода пульта управления болтались в воздухе, изредка соприкасаясь и разбрызгивая снопы искр. Связки проводов дымились на настиле опустевшей металлической палубы.

— Кто из Кластера Керенского нанес нам этот удар?

Второй офицер указал на уцелевший экран, показывающий разрушенный правый борт потерявшего управление «Кората». Да, чуть в стороне и правее корабля висел корабль класса «Вихрь». Ошибиться было невозможно: он имел форму стрелы с тупым наконечником, причем на носу корабля отчетливо выделялось большое пятно темно-серой краски. Команда, очевидно, закрасила эмблему прежних хозяев, но нетрудно было догадаться, кто союзник этих ублюдков. Дрожь отвращения прошла по телу Стайлс. Эти варвары ничем не отличались от презираемой касты обыкновенных бандитов — ради мелкой выгоды они всегда норовили стянуть то, что плохо лежит. А то и нагло отобрать силой… Теперь Кларинда заметила на боку вражеского судна мерзкую эмблему — на грязно-сером черная, грубо намалеванная змея, обвившаяся вокруг звезды — конечно же Звезда Камерона, главная эмблема Звездной Лиги.

Огненное копье стремительно вырвалось из носовой части «Вихря», сопровождаемое пучком плоского, почти не имеющего цвета излучения гауссовой пушки. Снаряды вновь вонзились в потрепанную броню правого бока крейсера. «Корат» задрожал под напором смертоносных ударов; от борта откололся массивный кусок брони из ферроникелевого сплава, обнажая внутренность судна.

— Коммодор! — Раненый офицер контроля за состоянием корабля задыхался от боли в сломанных ребрах. — Все основные секции корабля разрушены. Все боевые орудия правого борта судна вышли из строя. Многие из членов команды тяжело ранены. Коммодор, мы должны сдаться или погибнуть.

— Нет! Ты, вонючий вольняга, заткнись! — Стайлс смачно плюнула прямо в лицо техника — она могла себе это позволить, ведь он был человеком низшей касты. — Мы не сдадимся в плен этим подонкам. Если мы сдадимся, то потеряем Охотницу. Я не позволю этим гадам топтать мою родину грязными лапами! Я буду драться с ними до последнего дыхания!

— Но, коммодор, мы лишимся и судна и жизней, если…

Стайлс не дала технику закончить фразы, нанеся ему мощный удар в живот. Тот ударился о пульт управления, заляпанный пятнами крови.

— Да, если уж мы погибаем, то погибаем с честью, — кричала Кларинда. — А теперь вы все возвращайтесь по местам, иначе я сама убью вас!

Отвернувшись от позеленевшего от страха техника, Стайлс поднялась на капитанский мостик.

— Расстреливайте боезапас! Стреляйте! Если нам суждено погибнуть, то мы утащим с собой по крайней мере одного из этих вольняг!

Секундой позже «Корат» сильно тряхнуло. Началась агония. Он потерял управление и трепыхался, как рыба, выброшенная на берег. Два вражеских корабля из Внутренней Сферы дали два залпа по гибнущему судну. Шаровая молния вырвалась из разбитой шахты корабля и взорвалась прямо в капитанской рубке. Сила взрыва отбросила Стайлс на перила ограждения мостика. Ее истекающее кровью тело ударилось о металл с такой силой, что она ощутила себя тряпичной куклой, которую злой ребенок с размаху ударил о стену. Стайлс услышала страшный хруст позвоночника и поняла, что он сломан. Но прежде, чем ее тело сползло на пол мостика, она долгую секунду, в тишине и пустоте, плыла в воздухе, выше палубы, над своим телом… Через несколько секунд она открыла глаза и увидела, что лежит на палубе и тело ее согнуто под каким-то немыслимым, неестественным углом.

— Я должна чувствовать боль, — изумилась Стайлс, — но я не чувствую ее!

Прежде чем ее угасающее сознание смогло до конца постичь эту тайну, пушка Гаусса прошила корабль в нескольких метрах над ее головой. В бесконечной пустоте, которая навсегда остается в памяти жертв несчастных случаев и катастроф, время исчезает и часы останавливают ход, Стайлс действительно увидела свою смерть. Огромный металлический шар разбил переборки моста и снес голову спешившего ей на помощь офицера. И в момент, когда обезглавленное тело верного воина опустилось на металл палубы, душа Клариссы Стайлс покинула погибший корабль.

Коммодор Березик наблюдал затем, как деформируется «Освободитель» Клана, и эта страшная картина вызывала болезненный интерес, смешанный с ужасом. Огневая мощь «Невидимой Правды» и «Огненного Клыка» совместными усилиями превратила когда-то мощное боевое судно в бесполезный кусок металла. Внезапность нападения и мгновенное разрушение корабля вызвали у Березика печальное предчувствие, что вряд ли кому-то из команды корабля Клана удалось покинуть судно живым.

— Коммодор, сообщение от «Рейнджера». Генерал Уинслоу рапортует: два прыгуна Клана сильно повреждены, один полностью уничтожен. Таким образом, они лишились трех военных кораблей. «Старлайт» ушел. — Связной на мгновение замолчал и тряхнул головой. — Откровенно смылся. Командир «Изумруда», капитан Коул, сообщает, что на корабле пожар и повреждения корпуса составляют девяносто пять процентов. Он считает, если отогнать судно в док и потратить на ремонт пару месяцев, «Изумруд» снова сможет участвовать в сражениях, но гарантий, конечно, никаких. Он отдал команде приказ покинуть судно. Наши шаттлы, «Честь» и «Целостность», готовы отправиться на помощь команде «Изумруда». «Антрим» придется собирать буквально по частям — он сделал все, чтобы уменьшить число шаттлов Клана. Капитан Де Салас сообщил, что судну причинен тяжелый ущерб. Он почти уверен, что его корвет вообще не подлежит восстановлению. «Огненный Клык» до сих пор ведет бой с парой вражеских корабликов. Капитан Джонс рапортует, что победа в данном случае — вопрос времени. «Рейнджер» поврежден, но все еще годен для боевых действий. От остальных военных кораблей я пока не получил сообщений. Но я знаю, что все наши корабли благополучно выскочили.

— Стоп! Подождите! — Березик прервал доклад исполнительного офицера. — «Рейнджер» доложил, что три прыгуна Клана разрушены либо захвачены. А что с оставшимися двумя?

— Капитан Уинслоу докладывает, что два оставшихся — «Звездный Бог» и «Монолит» — немедленно совершили гиперпространственный прыжок и оказались вне досягаемости. Должно быть, на этих судах стоят литиевые батареи.

— Проклятье! — Холод змеей скользнул по спине Березика. — Мы понятия не имеем, куда они направились и каким путем воспользовались. Держу пари, что эти проклятые прыгуны отправились на помощь Охотнице! Передайте сообщение генералу Уинстон. Рапортуйте, что мы выиграли сражение. Донесения о потерях и повреждениях поступят позже. Уведомьте ее, что мы не смогли остановить все шаттлы Клана от прорыва в систему Охотницы. Пусть она готовится вскоре принять у себя дорогих гостей. Не думаю, что им придется по душе то, с чем они столкнутся на своей планете благодаря стараниям Уинстон. Да, скажите ей, что по крайней мере два прыгуна Клана ретировались в систему Охотницы прежде, чем мы смогли их остановить. Ягуары могут подогнать в течение недели достаточно серьезное подкрепление. И вот тогда Бог нам в помощь!

VIII

Командный пост Легкой Кавалерии Эридани

Гора Шабо, Лутера, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

26 марта 3060 г.

Ариана Уинстон сидела на верхней ступеньке лестницы, ведущей в передвижной штаб Легкой Кавалерии Эридани, не отводя глаз от темно-синего сланца утреннего неба. Оставался час до восхода местного солнца, и это время на военном языке носило название «начала утренних навигационных сумерек», или НУНС. Над землей разливался первый ранний утренний свет, который позволял разглядеть предметы, находившиеся недалеко от наблюдателя. Они были видны не очень хорошо, но достаточно для того, чтобы идентифицировать их по очертаниям.

Глаза Арианы пытливо вглядывались в темный свод небес: они, подобно поисковым радарам, выискивали в синеве купола следы тоненьких алых полос, которые обычно оставляли шаттлы с боевыми роботами на борту, входя в атмосферу. Темно-красные разводы на небе должны были безошибочно сигнализировать о том, что силы Дымчатого Ягуара приближаются к планете. Не более чем в дюжине метров от открытой двери передвижной станции застыл ее «Циклоп». Робот был полностью восстановлен, склад боеприпасов пополнен, а вооружение модернизировано. Азарт первой стычки прошел, и теперь «Циклоп» неподвижно стоял, подобно послушной вышколенной лошади, в ожидании, когда рука хозяина вновь поведет его в битву.

Особый Отряд Змеи, который оккупировал Охотницу, не имел ни малейшего представления о том, когда Ягуары могут прибыть на планету.

Центральная планетарная сенсорная сеть, с помощью которой Дымчатые Ягуары без труда обнаруживали прибытие на планету сил Внутренней Сферы, была частично разрушена мощным ударом, обрушившимся на планету. Она попала в руки войск Сферы, и теперь умная машина работала против тех, кто создал и эксплуатировал ее.

Сеть связанных между собой поисковых радаров, тепловых и магнитных сканеров составляла костяк охранной системы планеты Охотница. Незадолго перед тем, как она получила значительные повреждения, умная система позволила Ягуарам обнаружить и с точностью установить место прибытия прыгунов и шаттлов Внутренней Сферы. Если система идентифицировала цель как враждебную, те же самые датчики позволяли Ягуарам брать незваных гостей на прицел и расстреливать прибывающие суда дальнобойными пушками системы Риган.

Как только стал ясен исход сражения и борьба в космосе подошла к финалу, Уинстон вызвала нескольких техников и толковых офицеров Комгвардии с тем, чтобы они попытались восстановить сеть датчиков на Охотнице. Оказалось, что, к сожалению, многое будет невозможно восстановить и спасти. Пришлось бы заново монтировать совершенно новые датчики, заменять вышедшие из строя, налаживать работу сенсоров, а на это у Особого Отряда не было времени. В итоге система была восстановлена на скорую руку в самом общем виде — в руках Отряда Внутренней Сферы находились датчики с чрезвычайно коротким диапазоном частот. Они могли обнаружить и распознать военный объект, когда тот входил в верхние слои атмосферы Охотницы. Неисправные датчики дальнего действия могли в хорошие времена обнаружить появление прыгунов, что было задачей не из легких. И именно эти датчики дальнего и среднего радиуса действия теперь наотрез отказывались служить врагам своих прежних владельцев Ягуаров.

Согласно оценке Березика, отряд поддержки Ягуаров, размещенный в шаттлах, состоял из довольно большого отряда клановцев и элементалов. Когда они могут появиться? Может быть, даже сегодня. Хотя нет, отряд поддержки — неверное название для этих несчастных. Скорее, они просто беженцы.

Потребовалось несколько дней, чтобы собрать и допросить тех немногих из Клана Дымчатого Ягуара, кто уцелел в страшном сражении в прыжковой точке зенита. Если верить показаниям пленников, шаттлы успели захватить разрозненные части сил Ягуара, выведенные из Внутренней Сферы в результате операции «Бульдог».

Израненные пленники тем не менее вели себя агрессивно и не повиновались победителям. Потребовалось пойти на разного рода уловки, чтобы лейтенант Тобин, главный разведчик Березика, смог вытянуть из заключенных нужную информацию. Пришлось применить и детектор лжи. И что же? Уинстон вспомнила, как долго ей пришло биться над Полом Мастерсом, прежде чем он дал правдивые сведения. Теперь ее гораздо больше волновала другая проблема. Согласно вполне объективным прогнозам Тобина, флот Ягуара нес эквивалент двух галактик. Нет, конечно, Тобин делал поправку на преувеличения, всегда свойственные пленникам в оценке сил своей армии, на свой скептицизм, на то, что информация плохо проверена и т. д. И хотя прибывающие на шаттлах войска до сражения представляли собой боевую силу как минимум пяти галактик, две галактики — очень серьезно. Надо учесть, что в них поровну входили как зрелые бойцы с передовой, так и техники из гарнизонных Кластеров, но в течение месяцев путешествия на шаттлах они вполне могли пройти на кораблях полный курс военной выучки да еще и восстановить поврежденное оборудование, а то и отработать курс редких приемов, действующих в условиях разной силы тяжести.

Конечно, это было всего лишь предположением, но сделанное Тобином заключение выглядело предельно логичным. Даже если Ягуары не ожидали неприятностей на родине, командующие Клана наверняка укомплектовали спасательные отряды по полной выкладке. Им предстояло вмешаться в возможные стычки, до сих пор происходящие в рамках операции «Бульдог». По крайней мере Ариана поступила бы на их месте именно так.

С другой же стороны, Особый Отряд Змеи не имел возможности получить подкрепление после первого вторжения на Охотницу. Исследовательский Корпус представил выкладки, что все Кланы имели законспирированные военные базы в глубокой периферии.

Если так, то Дымчатые Ягуары могли мобилизовать запасные части, размещенные в пространстве Дороги Исхода или в других родных местах Клана, но такое предположение никак невозможно было проверить. Сведения, имевшиеся на этот счет в разведбазе Сферы, были, мягко говоря, отрывочными и неточными. Конечно, пока войска Внутренней Сферы пребывали в эйфории относительно численного превосходства над Ягуарами, но Клан удерживал технологическое преимущество. Да, в таком случае исход сражения был неясен.

— Нет, Ягуары сейчас в критической ситуации, — поправила себя Уинстон.

— Они же Дымчатые Ягуары! Ах, как гордо звучит! Они непременно пойдут в наступление, а в скорости и внезапности атаки их невозможно превзойти. Конечно, они еще не оправились от того мощного пинка, которым их вышвырнули из Внутренней Сферы, но теперь они грудью встанут на защиту родины. Для них эта битва будет часом мести, судным днем, и моральное преимущество окажется на их стороне.

В течение самого короткого времени Ариане придется выстроить линию изощренной защиты — так, чтобы победа осталась за Особым Отрядом. Уинстон уже разработала хитрый план, в соответствии с которым она расположила отряды в предполагаемом месте высадки Ягуаров. Она славилась как мастер тактических ходов и уловок, и пока ее способности не давали сбоя. Больше всего она боялась, что Ягуары раскусят ее боевую тактику и направят ее же уловки против нее самой. Именно поэтому она, после раздумий, решила разделить Особый Отряд на две большие группы, а не рассредоточить войска просто по всей поверхности планеты. Итак, Комгвардия и Уланы Второго полка Сент-Ива были посланы в качестве подкрепления Легкой Кавалерии Эридани в Лутеру. Ведь гора Шабо, на которой горделиво высился огромный Ягуар — символ Клана, где пронизывал пространство космоса теперь погашенный мощный лазер, где находились Зал Охотников и генетическое хранилище, всегда являлась священным местом для Ягуаров. Вот они-то наверняка и станут первой целью для атаки Клана.

Второй отряд составляли Катильские Уланы с приданными Горцами Нортвинда, а также Рыцари Внутренней Сферы под командованием Эндрю Редберна. Они заняли позиции в районе озера Озис на юго-западной границе основной части континента. Редберн пользовался большим доверием Арианы Уинстон. Она знала, что никто лучше него не сможет расправиться с Ягуарами, и он ухватится за любую возможность, чтобы остановить их. Но если события будут разворачиваться слишком стремительно и перевес окажется на стороне Ягуаров, то Дхуанские горы, Дхуанское болото и джунгли Шикари дадут Редберну возможность укрыться и развернуть против Ягуаров партизанскую кампанию.

Более мелкие соединения, к которым относился Четвертый отряд Дракона, легионеры Кингстона и остатки разбитой Лиранской Гвардии, были транспортированы в отдаленный лагерь на континенте Ужасный. Оттуда при малейшем признаке опасности один из них или все разом могли в любой момент быть переправлены на поле боя, чтобы обеспечить поддержку Отряду там, где возникнет такая необходимость.

Остальные команды, их обучение и недовольство майора Райана по этому поводу Уинстон предпочитала игнорировать: они с трудом могли принимать участие в битве роботов, которая, как Уинстон и предполагала, решит исход сражения. Она приказала, чтобы Райан держал своих людей в резерве до тех пор, пока не появится цель, достойная внимания.

Команда Бешеных Лис осталась в укрытии около Восточных Гор — они следили за Гнездом Сокола. Все же Уинстон не очень доверяла утверждению Трента, что Нефритовые Соколы не будут активно вмешиваться в происходящее: вдруг они решат, что нужно взять сторону Дымчатого Ягуара? Уж слишком долго Ариана была солдатом, чтобы полностью доверять показаниям разведки.

Значительно ухудшил душевное состояние солдат Особого Отряда Змеи коммодор Березик: он сообщил, что во время воздушной атаки Ягуаров были разрушены «Старлайт» и «Изумруд», а корвет «Антрим» получил настолько серьезные повреждения, что восстановить его будет не под силу. Таким образом, под началом Березика оставались только четыре полностью боеспособных военных корабля, которые могли защитить Отряд. А если Клан соберет силы, чтобы атаковать Особый Отряд Змеи, то им вряд ли удастся уцелеть.

В соответствии с полученным заданием приложить максимум усилий к тому, чтобы защитить флот, вернее, самый уязвимый и важный транспорт — Т-корабли, Березик назначил пилотам место сбора в определенном пункте, лежащем вне системы Охотницы. Его миссия состояла в том, чтобы проследить за их сохранностью, а отозвать корабли прямо сейчас было невозможно — ведь вопрос прибытия войск Ягуара из Внутренней Сферы оставался открытым. Только чрезвычайнейшие обстоятельства — например, выбор между отзывом прыгунов и полной потерей Отряда — могли оправдать возвращение сла-бозащищенного транспорта назад, в систему Охотницы.

Конечно, могла возникнуть потребность срочно эвакуировать наземные войска с Охотницы, но это привело бы к появлению более серьезных проблем.

«Невидимая Правда», крейсер класса «Камерон», и фрегат «Рейнджер» класса «Конгресс» установили у себя только по два стыковочных воротника каждый. Фрегат «Кюсю» класса «Харуна» в порядке союзнической помощи прибыл из Синдиката Дракона. Он обладал четырьмя мощными магнитными кольцами, необходимыми для того, чтобы превратить простой шаттл в космический прыгун. Захваченный корабль класса «Вихрь», переименованный в «Огненный Клык» и переданный в руки новых владельцев, испытывал недостаток и стыковочных воротников, без которых была невозможна заправка в космосе, и запасных частей в целом.

Если бы Особый Отряд отказался, например, от всех боевых роботов, оставив лишь транспортные средства, оружие и боеприпасы, тогда — если бы возникла необходимость, конечно! — представлялось возможным собрать весь отряд на борту восьми самых крупных шаттлов с тем, чтобы доставить их в ожидающие прыжка Т-корабли.

Уинстон считала такой выход наихудшим по двум причинам. Получалось, что Ягуары останутся на планете почти с шестью полками совершенно новехоньких и боеспособных механизмов, правда, с небольшой горкой боеприпасов и запасных частей. Такая добыча, доставшаяся им от Особого Отряда Змеи, вероятно, была бы для Ягуаров недостаточной, чтобы возобновить вторжение во Внутреннюю Сферу, но она могла обеспечить Клан отличными материальными ресурсами до тех пор, пока они не реанимируют военные отрасли промышленности на Охотнице.

Если Отряд отступит и уничтожит оборудование и роботов, все равно квалифицированный техник одной левой может восстановить боевого робота — лишь бы под рукой оказались части других, пусть даже изуродованные, взорванные, потерявшие товарный вид. А ведь каста техников Дымчатого Ягуара, как известно, — одна из лучших: в ней можно найти самых квалифицированных и находчивых механиков во всей Вселенной!

«Представим себе, что они способны восстановить хотя бы одного робота из трех, — думала Ариана. — Это даст Ягуарам три боевых полка, вернее, три галактики, как они любят их называть. Значит, если они принудят нас к отступлению, мы не должны оставить после себя абсолютно ничего, что они могли бы найти, спасти, отремонтировать и снова ввести в бой».

Еще одна небольшая группа войск Внутренней Сферы была отозвана к Лутере. Используя безопасную одностороннюю связь, Уинстон отозвала команду ниндзя обратно на командный пост. Она будет ждать до тех пор, пока не получит подтверждение их возвращения.

У Арианы имелся в запасе еще один вариант. Можно было вернуть обратно прыгуны и забрать Особый Отряд с Охотницы. У Ягуаров уже не осталось никаких военных кораблей, которые могли бы помешать подобной эвакуации, и большинство отрядов, находившихся под ее командованием десять лет назад во время вторжения Кланов, именно так и поступили. Хотя такая эвакуация была достаточно трудна, даже опасна, главное — она не была невозможной. Некоторые из ее подчиненных командиров, среди которых были буяны наподобие командира Лиранской Гвардии маршала Шэрон Брайан и полковника Комгвардии Региса Гранди, решительно выступали за подобные действия. Большая часть тяжелой промышленности Ягуаров разрушена или сильно повреждена. Почему бы не счесть миссию выполненной и не смотаться?

Уинстон рассмотрела это предложение и отвергла затею по двум причинам. Во-первых, к тому времени, когда Ягуары вернутся на планету, Особый Отряд Змеи должен будет вступить в бой. Во-вторых, что и являлось главным аргументом, миссия Особого Отряда Змеи и задача, которую преследовала аналогичная операция во Внутренней Сфере под кодовым названием «Бульдог», совпадали. Их цель заключалась в том, чтобы уничтожить весь Клан полностью — не часть, не подавляющее большинство Ягуаров, но всех Ягуаров. Силы Клана, погибшие на Охотнице, представляли не только главную часть боевых сил Ягуара, но даже лучшую часть правящей военной касты. Но только часть… Поэтому покинуть Охотницу сейчас — значит работа сделана лишь наполовину. Уинстон всегда доводила начатое дело до конца, не собиралась она отказываться от своего принципа и теперь.

Она подняла голову к светлеющим небесам и нахмурилась. Миновало семь дней с тех пор, как два транспортных прыгуна Ягуаров скрылись от военных кораблей Березика, выпрыгнули из системы Охотницы и исчезли в неизвестном направлении. Березик предполагал, что Ягуары наверняка вернутся к Охотнице через неделю с тем, чтобы доставить на планету действительно серьезное подкрепление.

В прояснении этого пункта от заключенных никакой помощи ждать не приходилось. Любой, даже самый неопытный техник из низшей касты хранил полное молчание — никто из пленных Ягуаров не говорил, куда могли бы исчезнуть прыгуны. Даже знаток приемов развязывания языка Тобин, обладавший навыками опытного следователя, не мог ни уговорить, ни запугать, ни извлечь иным путем никакой информации о прыгунах.

— Генерал…

Уинстон стремительно вскочила на ноги, услышав шепот в темноте. Ее рука автоматически скользнула к маузеру, спрятанному на правом бедре. Она пыталась разглядеть во мраке того, кто обращался к ней.

— Генерал Уинстон, — до ее слуха снова донесся вкрадчивый голос, — у меня есть для вас сообщение. Друг просил передать вам: «Если не победа, то месть».

Она напрягалась, вспоминая систему кодирования слов Милтона, с которой ее когда-то познакомил Морган. Рука перестала сжимать рукоять пистолета.

— Где вы?

Аспидно-черное на фоне серой тени пятно у ног ее «Циклопа» пошло рябью, как вода от брошенного в нее камешка. Черная тень отделилась от ног робота и бесшумно скользнула в ее сторону. Холодная дрожь прошла по спине Арианы. В течение короткого мига она испытала ощущение, будто сама Смерть пришла за ней.

— Охайе дзеймас. — Фигура по-японски пожелала Ариане мелодичным голосом доброго утра, склонившись перед ней в ритуальном поклоне. — Я Касугэ Хацуми, глава отряда некеками. Я ждала, когда вы останетесь одна, чтобы передать вам поручение. Могло оказаться, что наше присутствие придется не по душе остальным командирам. Мы готовы выполнять ваши приказы.

Уинстон кивнула в подтверждение, что поняла ее, все еще слишком ошеломленная внезапным появлением неуловимых некеками, чтобы говорить.

— Я хотела поблагодарить вас за оправдание одного человека… — Хацуми помедлила и продолжала говорить едва слышно, казалось, она вот-вот замолчит:

— За оправдание Джулии Дэвис, убийцы Морган-сама. Я уверена, вы предположили, будто она — один из моих агентов.

— Генерал Уинстон? — Оклик донесся из темного провала двери, ведущей в фургон радиостанции.

— Ждите здесь, — шепнула Ариана Хацуми, дотронувшись до ее плеча. — Ну что там? — крикнула она в открытую дверь грузовика.

— Генерал, радары поиска обнаружили огромный отряд кораблей. Он движется в нашем направлении. Мы имеем визуальное подтверждение их присутствия. Практически все корабли являются шаттлами Клана. Мы выпустили против них пять истребителей, остальные ждут вашего приказа.

— Хорошо, началось. — Уинстон почувствовала, как закипела кровь в жилах

— ей передавалось волнение стоящего перед ней воина. Он трепетал в предвкушении битвы! — Выпускайте истребители и возложите на них функцию перехвата. Они должны находиться вне атмосферы до тех пор, пока корабли Клана не попадут в радиус их действия. Бить без пощады, рвать им глотки, сбивать без всякой жалости! Приказ один — уничтожить как можно больше Ягуаров. Оставьте наши корабли нападения на земле под надежным прикрытием. Мы знаем, что не способны удержать Ягуаров в космосе, часть кораблей непременно приземлится. Зато мы сможем многих из них сбить. Я хочу, чтобы наша воздушная мощь превратилась в наземную — как только войска Клана высадятся на планете. Уведомьте генерала Редберна, хотя я уверена, что он знает о прибытии Ягуаров. Вызовите остальных командующих. Я хочу провести быстрый тактический брифинг. Минут пятнадцать у нас еще есть. Идите же!

На командном посту в мгновение ока закипела неуемная суета. Уинстон спрыгнула с лестницы на землю и огляделась. Хацуми нигде не было.

— Ариана-сама, моя команда в вашем распоряжении, — вновь прозвучал тихий голос за ее спиной. — Вызовите нас, когда сочтете нужным. Мы будем рядом.

Наступила тишина.

— Черт меня дери, — едва слышно прошептала Уинстон. — Как я хочу, чтобы до этого дело так и не дошло!

На расстоянии пяти километров от захваченной Лутеры, рядом с гигантскими конструкциями, напоминающими туристические палатки, — военными бараками пилотов Легкой Кавалерии Эридани, в тишине хрипло запел деловитый рожок. Мужчины и женщины стремительно вскакивали на ноги, отбрасывая в сторону игральные карты, книги, расплескивая недопитый кофе… Другие спрыгивали с коек, стремительно выпутываясь из тонких полушерстяных одеял, в которые они завернулись перед сном. На всей площади импровизированного летного поля техники взбирались на крылья «Корсаров», «Трансгрессоров», «Стуков» — знаменитых аэрокосмических истребителей. Системы жизнеобеспечения в идеальном состоянии, оружие готово к бою, топливные баки залиты до отказа

— проверка всех систем прошла за минуту, пока пилоты по приставным стальным лестницам карабкались в кабины самолетов.

В отличие от боевых роботов наземной армии и сил пехоты, контингент воздушных истребителей Легкой Кавалерии прошел через ад вторжения практически без потерь. Вся авиация Дымчатых Ягуаров, имевшаяся к начальному моменту нападения на планету, была уничтожена. Несколько уцелевших истребителей рискнули подняться в воздух и предприняли попытку защитить аэродромы — попытка с треском провалилась. Они были беспощадно расстреляны и, подобно подбитым птицам, падали с небес на пылавшую землю. Множество легких и средних истребителей Легкой Кавалерии тоже было сбито, уничтожена часть их тяжелого флота, но все же большая часть их межгалактических кораблей осталась неповрежденной.

Штурмуя лесенку, ведущую в кабину его «СЛ-17Р Шилон», унтер-офицер Леонард Харпул буквально на секунду задержался для того, чтобы протереть тряпочкой изображение мультяшного дикобразика, с бесконечной любовью и осторожностью нарисованное на фюзеляже его истребителя. Такая «носовая живопись» вначале была для молодого летчика лишь источником раздражения. Вопреки распространенному мнению, большинство летчиков-истребителей не могло выбрать для себя лестные клички и прозвища — ими награждали новичков или командиры эскадрилий, или «старики». Поэтому большинство кличек были довольно нелестными для их обладателей. Харпула, например, прозвали Дикобразом из-за непослушного ежика черных волос с неровными, рваными концами. В конечном счете, с прозвищем он смирился и даже попросил местного художника-техника нарисовать забавного дикобраза на носу самолета.

— Тед, браток, кинь-ка мне дозу! — крикнул Харпул технику самолета, удобно устраиваясь в пилотском кресле.

— Прибывающие — в квадрате один-девять-семь, четыреста километров. Они еще не вошли в атмосферу планеты, но это — вопрос времени, — заревел в ответ техник.

У сержанта Теда Мело были все основания кричать, даже при том, что связь была неплохой и информация передавалась в наушники в шлемах пилотов. Звук работающих двигателей был настолько мощным и проникающим, что мог немедленно оглушить любого. Наушники не спасали от рева двигателей. Корабль, подобно всем легким истребителям, был спрятан в собранном на скорую руку ангаре, обложенном по бокам мешками с песком. Мешки были необходимы, чтобы хотя бы отчасти заглушить шум и свист двигателей истребителей.

— Нажать кнопку «один» для включения управления воздушным контролем! Ваши топливные баки полны, уровень максимальный. Следите за лазером средней дальности, установленным на побережье. Он быстро берет цель.

— Понял! — завопил Харпул в подтверждение.

Мело приветственно помахал «своему» пилоту и спрыгнул с истребителя на землю. Харпул тут же нажал кнопку управления, и лестница с лязгом втянулась в кабину «Шилона». Бросив через лобовое стекло взгляд наземлю, Харпул увидел другого техника, стоящего рядом с Мело. Он высоко поднимал руку, в кулаке которой были зажаты красные нейлоновые ленты, одновременно оттопыривая большие пальцы обеих рук — мол, «все тип-топ». Красные ленты символизировали одну из жизненно важных систем корабля, которую техническая команда проверила и нашла полностью исправной. Если бы одна из систем вышла из строя и не прошла осмотр техников, от нее невозможно было бы отделить эту индикаторную красную ленту, и, соответственно, пересчитав ленты и обнаружив их некомплектность, истребителю запретили бы вылет. Харпул в ответ помахал техникам и сделал древний жест — «удачи, хорошей охоты».

Повышая мощность двигателя «Шилона», пилот неспешно вывел корабль из ангара и выкатил его на взлетную полосу. Разбег, несколько секунд — и самолет, подобно камню из пращи, устремился в небо.

— Дикобраз, Дикарь на связи. Отлично, что ты с нами. — Дикарь было прозвищем лейтенанта Стива Тиммонса, командира крыла Харпула.

— Жаль, босс. — Харпул усмехнулся в наглухо закрытом шлеме. — У меня были все козыри на руках. Только хотел сделать ход. И никто ведь не успел ответить…

— Да, и где они теперь? — издевательски-шутливо отозвался Тиммонс. Он прекрасно знал, что любовь Харпула к картам никогда не сможет перебить страстной любви молодого летчика к полетам.

— Не волнуйся, Дикарь. Джек по пять.

— Хорошо, будешь следить за восьмерками и тузами.

Тиммонс намекал на «руку мертвеца» — карты, которые легендарный героический летчик сжимал в руке, круша хвосты самолетов врага. Конечно, ни Тиммонс, ни Харпул в действительности не думали, что восьмерки и тузы приносят несчастье, но ведь летчики-истребители всегда суеверны. Зачем лишний раз испытывать судьбу?

— Эскадрилья Эхо, говорит Земля. Подтверждаю ваш маршрут один-шесть-девять, база ангелов плюс пятьдесят. Ваш сигнал к началу — «Кутеж».

— Эхо пять и шесть, подтверждаем. — Тиммонс ответил, чтобы слышал Харпул. — Дикобраз, получил сообщение?

— Получил.

— Хорошо, ну что, начнем «Кутеж».

«Кутеж», подобно многим традиционным авиационным терминам, был древним сленговым словом. Когда пилоту говорили, что поступил сигнал «Кутеж», это означало, что необходимо немедленно разогнать двигатели на полную мощность, чтобы самолет практически мгновенно достиг сверхзвуковой скорости. Всем пилотам была также ясна загадочная инструкция наземного диспетчера — он дал наводку на юго-восток, где были обнаружены прибывающие воздушные суда Ягуаров. Высота, данная в «ангелах», то есть сотнях метров над землей, выражалась со знаком плюс или минус. Высота никогда не передавалась по радио в нешифрованном виде из-за опасности вражеского радиоперехвата. Сегодня база составляла двадцать тысяч метров. «База плюс пятьдесят» сигнализировала, что враг в двадцати пяти тысячах метров над землей. Стало понятно, что Ягуары уже проникли в атмосферу Охотницы. Надо было немедленно приступать к действиям.

Харпул с силой повел рычаг управления на себя, выжимая из своего истребителя максимальную скорость и почти входя в штопор. Двигатель, расположенный позади пилотской кабины, натужно взревел — дополнительное топливо мгновенно распылялось и сгорало. Длинные языки оранжевого и синего пламени рвались из реактивного сопла истребителя, толкая корабль вперед. Судно качалось и мелко дрожало, поскольку звуковой барьер был практически преодолен. Затем оно слегка вздрогнуло еще раз и выровнялось — истребитель перешел на сверхзвуковую скорость. Еще несколько секунд — и Харпул увидел далекие светящиеся звездочки в верхних слоях атмосферы.

Ну-ка, ну-ка, секундочку… Звезды-то движутся!

— Талли-хо, — завопил в радиомикрофон Харпул. — Я получил визуальный контакт с кораблями Клана! — Харпул быстро взглянул на показания датчиков в кабине. Они подтверждали его слова. — Силы вторжения несут родной сигнал «ноль-один-пять», база ангелов плюс сорок пять.

— Есть, Дикобраз, — отозвался Тиммонс. — Выбери-ка хороший жирненький шаттл и сделай его!

— Вас понял, Дикарь. Я словил «Палаш» в ноль-один-семь, марка двадцать, диапазон тридцать пять, — отозвался Харпул. — Похоже, мы на его «пятерке». Попробую легко просвинговать через его «шестерку».

— Давай, Дикобраз, помни, ничто не дается легко.

Истребитель Тиммонса легко вырвался вперед, вильнув слегка вправо, чтобы занять положение «шесть часов» прямо напротив истребителя Клана, а вернее сказать, зайти в хвост кирпично-красного судна. Харпул следовал за ведущим своего крыла.

— Я сделал его! — Голос Тиммонса звучал очень странно, как-то механически, без выражения, будто он зачитывал сводку новостей. — Ракеты заблокированы… Ракеты ушли.

Двадцать ракет дальнего действия вылетели из пусковой установки, расположенной на носу сверхзвукового истребителя, сопровождаемые тремя лазерными лучами сверхмощного действия. Они были совершенно незаметны в темных верхних слоях атмосферы Охотницы, но зато становились различимыми в местах пересечения с дымными хвостами летящих ракет.

Тиммонс повел истребитель вправо, слегка теряя в высоте, чтобы расчистить дорогу для Харпула. Харпул и сам жаждал послать пару ракет и пострелять из лазера в уже горящую хвостовую секцию поврежденного «Палаша». «Палаш» огрызнулся ракетами ближнего действия и пульсирующим лучом лазера.

Большинство ракет истребителя Клана прошли буквально в сантиметрах от кабины Дикобраза. Харпул позже утверждал, что ракеты прошли настолько близко от стекла его кабины, что он смог разглядеть штамп на боеголовках «Сделано на Охотнице». Лазер Ягуара повредил жесткую броню Шилона в районе отсека управления.

В тот же момент Харпул сделал головокружительную бочку и торопливо нажал на гашетку, выпустив залп ракет ближнего действия в корабль Ягуаров. Хотя ни одна из них не достигла цели, похоже, близость разрыва боеголовок заставила стрелка Клана вздрогнуть и отпустить на мгновение гашетку. Поток лазерного излучения бесцельно вырвался из пушки врага, показывая, что стрелок потерял цель.

Чувствуя нарастающее напряжение, вызванное ненавистью к армии вторжения, шаттлы которой явно желали сбить его с курса и грозили гибелью, Харпул бросил «Ши-лон» в мертвую петлю, наводя прицелы орудий на брюхо уже изрядно потрепанного «Палаша». Одновременный ракетный и лазерный залп вспорол броню Ягуара и разорвал ее на мелкие металлические клочья. Похоже, технический отсек шаттла был порядком разбит. Судно Клана заметно бросило в сторону, но оно тут же выровнялось, слегка покачиваясь и кренясь набок, как боец, получивший смертельное ранение. На сей раз стрелок Ягуаров прицелился получше, и большая часть ракет ближнего действия поразила кованый плоский корпус Дикобраза, укрепленный пластинами армированной стали. Выстрел из лазера взрезал часть тоненькой брони, защищающей кабину пилота.

Теперь вздрогнул уже Харпул. Хлопок, как от удара палкой, тут же кинул самолет на левый бок и вниз. Отказывала левая педаль управления — она не реагировала на команды. Харпул бросил истребитель влево, вписываясь в разворот, позволявший при удачном выстреле вывести из строя оружие наглого Ягуара, поразившего его истребитель. Стремительно снижаясь, он заметил мощную яркую вспышку, полыхнувшую прямо около его кабины, на расстоянии не больше пятидесяти метров. И тут, словно бумеранг, рядом с ним пронесся истребитель с легкоузнаваемым рисунком на носу корабля — на Харпула с картинки глянул огромный мужик с яростно выпученными безумными глазами. Сомнений в отношении пилота истребителя у Харпула не оставалось.

Дикарь Стив Тиммонс сделал разворот, постепенно снижаясь над «Палашом». Изящный скользящий маневр занял не более секунды — как раз столько, чтобы Харпул успел выйти из петли и перезарядить лазеры. Дым и полосы света потянулись из-под крыльев и носа «Шилона». Ракеты и выстрелы лазера достигли цели — прочный слой брони «Палаша» прогибался и плавился, дым валил от защитных плат корпуса шаттла, прикрывающих жизненно важные системы обеспечения корабля. Одна из ракет Тиммонса, должно быть, поразила главные двигатели, поскольку сигнальные ракеты по корпусу массивного судна вспыхнули в последний раз и погасли.

Похожее на кирпич судно, казалось, боролось, чтобы выровнять нос в последнем усилии и набрать высоту — напрасно. Большие, почти квадратные пробоины зияли в корпусе корабля. Пять роботов Клана, напоминающие гигантских парашютистов, выпрыгнули из гибнущего шаттла. Харпул знал, что роботы часто десантировались со значительной высоты, но тут чутье подсказало ему, что воины просто бегут с гибнущего судна. Как только пилоты покинули шаттл, Дикобраз заметил, как пара средних истребителей «Транзит», украшенных почетной эмблемой Девятого разведывательного батальона, бросилась на перехват вражеских роботов.

— Дикобраз, ты как?! — Напряженный голос Тиммонса выдавал беспокойство.

— Нормально, Дикарь! Немного пожеван, но жив.

— Ну и ладушки, давай-ка вернемся к ним. Мы все еще в деле…

Устроившись в кресле позади технических мониторов, на которых отображался ход воздушной битвы, бушевавшей в небе, Ариана Уинстон наблюдала за тем, как ее истребители прилагали все усилия к тому, чтобы сбить вражеские шаттлы. Она знала, что расстановка сил явно в пользу Ягуаров: мощные бронированные шаттлы прокладывали дорогу сквозь отряды перехватчиков и освобождались от боевого груза прежде, чем слабовооруженные истребители могли догнать и перехватить скрывшиеся в плотной атмосфере тяжелые шаттлы. Иногда то здесь, то там на экране вспыхивал красный след, оставленный прибывшим, но сбитым ее пилотами кораблем. Да, эти красные следы мелькали гораздо реже, чем того хотелось Ариане. Похоже, большая часть шаттлов Ягуаров вела себя так, как если бы истребители были какими-то безобидными моськами, старающимися тяпнуть за ногу. Иногда на экране вспыхивал синий след, оставленный кораблем, и сердце Арианы сжималось от острой печали — еще один пилот Легкой Кавалерии Эридани простился с жизнью.

— Генерал, поступает радиоинформация! — вскрикнул техник-связист. — Да, очень ясная передача. Говорит командующий Ягуаров. Он просит связать его с командующим войсками Внутренней Сферы на Охотнице.

— Выведите изображение, — приказала Уинстон, ткнув в маленький монитор передвижного компьютера.

Воздух над монитором на мгновение стал похож на маленькое северное сияние — компьютерная система перевела поступающее с генераторов связи высокочастотное изображение в лазерную картинку на панели стола. Тут же на метровом экране замерцало изображение высокого человека с сердитым и высокомерным выражением лица. В течение довольно долгого времени ни человек, ни Ариана не произнесли ни слова. Они лишь холодно рассматривали друг друга.

Первое, что заметила Уинстон, пристально глядя на командира Ягуаров, — пустое, лишенное всяких переживаний и эмоций лицо. Было ощущение, что она смотрит в глаза не человеку — мертвой восковой кукле. Глаза клановца были холодными, погасшими, как у акул-людоедов. Высокомерная глумливая усмешка чуть искривила его тонкие губы. Тут же проявившиеся глубокие линии, отмечающие носогубные складки, подсказали Ариане, что это обычное для него выражение. Волосы клановца были очень коротко, практически под ноль, острижены, как это было характерно для воинов Ягуара. Сквозь них просвечивали темные, насыщенные сине-серые узоры введенных под кожу нервных имплантантов. Она и раньше из заслуживающих доверия источников знала, что только самый отважный, наиболее опрометчивый из воинов соглашался на подобную операцию — внедрение в структуру мозга человека нервного интерфейса, превращающего воина в нечто среднее между человеком и машиной. Довольно часто внедрение искусственного интеллекта вызывало различные формы психоза, а иногда операция приводила к смертельному исходу. Похоже, этот воин с честью выдержал все испытания.

Серая униформа воина с алой эмблемой Дымчатого Ягуара на груди и красно-золотыми знаками отличия подчеркивала то обстоятельство, что вражеский воин был неестественно огромен — возможно, его рост был около двух метров, а весил он, вероятно, около полутора сотен килограммов. Нет, не оставалось никаких сомнений в том, что вражеский главнокомандующий — не кто иной, как элементал.

— Я звездный полковник Пол Мун. — Слова элементала, казалось, насквозь пропитаны ядом, настолько велико было его презрение к той, кому он адресовал свою речь. — Я командующий сил Клана Дымчатого Ягуара, прибыл сюда с миссией изгнать варваров Внутренней Сферы с нашей родины. Кто вы? И по какому праву вы находитесь здесь, нося священные знаки отличия Звездной Лиги?

— Я генерал Легкой Кавалерии Эридани Ариана Уинстон, командир Особого Отряда Змеи Звездной Лиги. — Уинстон тщательно подбирала слова, стремясь достичь максимального эффекта. — Мы прибыли в этот крошечный уродливый мирок не с целью его захвата — с целью полного уничтожения антигуманного общества, называемого Дымчатыми Ягуарами.

Мун издал отвратительный короткий смешок.

— А, значит. Суд Уничтожения, да? Отлично. Я бросаю вам вызов и предлагаю встретиться на равнине к западу от Лутеры. Приходите туда вместе со своей солдатней, и тогда посмотрим, кто кого уничтожит.

— Сделка заключена и вызов принят, звездный полковник, — ответила Уинстон, намеренно использовав формулу вызова, вид краткой речи членов Клана, произносящейся перед сражением. В вызове оговаривается, какие силы будут участвовать в битве, место сражения, оружие и приз победителя. Это была одна из тех выродившихся форм ведения войны, которую объединенные силы операции «Бульдог» и Особого Отряда Змеи мечтали полностью искоренить. Механистическая оценка жизни воинов сводила жестокую суть войны к игре в солдатики, извращала суть военных действий, поэтому Уинстон на дух не переносила идею вызова. — А не кажется вам, что за нами остается право выбрать место сражения?

— Это никакой не вызов. — Мун сделал шаг назад и скрестил руки на груди. — Я вернорожденный из клана Дымчатого Ягуара. Вы какая-то вольняга из Внутренней Сферы. Между нами не может быть равенства и, соответственно, я не могу кинуть вызов. Вы со своими грязными недоумками никогда не сможете заключить честную сделку, поэтому благородный вызов — не для вас. Нет, генерал, наплевать мне на ваш жалкий вызов. Что ж, собирайте силы и давайте померимся ими на равнине к западу от Лутеры. Вас, я думаю, удовлетворит тот факт, что вы сдохнете, сражаясь на той самой земле, которую столько лет оскверняли своими грязными ногами? Ну, вы хоть будете довольствоваться радостью сознания того, что ваши кости будут гнить в месте, слишком для них хорошем. Мне же, во всяком случае, дадут награду за победу над вами и вашими грязными суратами, которая случится в тени горы Шабо и большого каменного Ягуара нашего Клана.

Уинстон отвернулась от монитора и обвела взглядом свою команду: полковники Сандра Барклай, Эд Амис, Чарльз Антонеску как раз напряженно вглядывались в изображение на компьютере, медленно приближаясь к экрану. В отдалении стояли полковник второго дивизиона Комгвардии Регис Гранди и майор Маркус Полинг, командир Сент-Ивского отделения. По выражению их лиц Ариана сразу поняла, что их задело горделивое хвастовство Муна. Не слыша от подчиненных возражений, Ариана пожала плечами.

— Очень хорошо, майор Мун. Равнина так равнина. — Лицо Муна непроизвольно исказила гневная усмешка, и Ариана хихикнула про себя — ведь она намеренно неправильно выговорила его воинское звание. Среди Кланов вошло в традицию обращаться даже к врагам, используя полное имя человека и перечисляя его воинские регалии. — Я могу узнать, с какими силами вы собираетесь выступить против нас?

Ответа не последовало. Мун обрубил связь.

— Да, это так. Они прибывают на планету, — сказала Ариана, отвернувшись от погасшего экрана. — У нас совсем немного времени. Полковник Гранди, сколько воинов Комгвардии боеспособны? Процентов восемьдесят?

— Да, генерал, — кивнул Гранди. — Большинство потерь понесли танкисты и пехота. Отряд роботов поврежден в незначительной степени.

— Хорошо. Мы сосредоточиваемся вот на этой линии, соединяющей восток и запад. Полковник Гранди, вы — в центре. — Уинстон махнула офицерам, чтобы они подошли ближе. После ее слов на мониторе появилась карта окрестностей Лутеры. Синий прямоугольник, отмеченный знаком Комгвардии, мерцал в полях приблизительно в пяти километрах к западу от города. — Эд, я хочу, чтобы твой Двадцать первый полк переместился на правый фланг Комгвардии. Майор Полинг, ваши уланы займут левый фланг. Сэнди, Чарльз, Семьдесят первый и Сто пятьдесят первый расположатся здесь и здесь. — Уинстон указала область к северу от главной линии сражения. — Вы будете дожидаться команды позади главной линии сражения. Чарльз на востоке, а ты, Сэнди, на западе. Вы в резерве. Вы не должны позволять бойцам отходить от лагеря более чем на пару километров. По приказу отправьте их на двенадцать километров в ту сторону, где Ягуары попробуют прорвать нашу линию. Вы — отряд мгновенного реагирования, будьте в полной готовности. Вы оба должны быть готовы отразить атаки, если те последуют с флангов, либо же укрепить и усилить генеральную линию сражения, если возникнет необходимость. Поместите артиллерийские орудия позади главной линии удара, то есть между собой. Пушки будут в состоянии и отсюда нанести урон вражеским отрядам, а иначе мы не сможем переориентировать их на ближний бой, если враг прорвется с северо-востока или северо-запада.

— Генерал, каков приказ относительно моих людей? — Майкл Райан осведомился подчеркнуто холодно, недобро глядя на Ариану — Мы можем выдвинуться в арьергард линии сражения и лежать в укрытии, поджидая появления врага. Мы можем позволить противнику обойти нас незамеченными, а затем ударить его с тыла или прямо в центр зоны его приземления,

— Ваше предложение не лишено смысла, но, к сожалению, майор, я не могу этого позволить. — Уинстон властно остановила попытку Райана протестовать. — У вас, кажется, восемь убитых и пять раненых после атаки на командный центр. А ведь это сорок три процента несчастных случаев среди бойцов. Ваша эффективность понизилась на семнадцать. Я не могу сейчас рисковать вашими бойцами.

— Тай-шо, Уинстон-сама. — Райан произнес это по-японски с неестественными модуляциями голоса, свойственными воинам Синдиката Дракона. Голос и выражение лица майора свидетельствовали о его яростном желании протестовать против приказов Арианы. — Вы правы, когда говорите, что у меня только семнадцать процентов эффективности, но…

— Никаких «но», майор. Я не могу рисковать одним из наиболее полезных мне отрядов и потерять его в самоубийственной атаке. Мне станут необходимы ваши люди в том случае, если нам придется ввязаться в партизанскую войну. Я хочу, чтобы вы со своим отрядом прикрыли саму гору Шабо. Это первая наша цель, и, вероятно, гора окажется первым объектом, который Ягуары попытаются отвоевать. Никто из моих людей не сдается в плен, забудьте о милосердной борьбе и человеколюбии. Ваши разведывательные команды — лучшее, что у нас есть на сегодняшний день.

Райан с горделивой улыбкой победителя выпрямил спину и раздулся от гордости.

— Хай, вакаримас, тай-шо, Уинстон-сама. Мы выполним ваши приказы. Аригато.

Уинстон улыбнулась про себя, мысленно порадовавшись тому, что ей удалось так представить свои распоряжения, что они показались Райану и его команде гораздо более почетными и значимыми, чем были на самом деле.

«Неудивительно, что все это сводило Моргана с ума», — подумала Ариана, вытирая слезящиеся глаза. И в тот же момент бездонная глубина открылась ей. Наступил тот самый момент, для которого и жил маршал Морган Хассек-Дэвион. Отчаянное сопротивление подавляющему численным превосходством врагу! Та самая ситуация, в которой он так часто превращал кажущееся неизбежным поражение в ослепительную, сияющую победу! Он всегда находил хитрую уловку, которой не мог предугадать самый смекалистый противник…

«Господи, Морган, ну почему ты дал себя убить?! Как ты мне сейчас нужен!» — продолжала размышлять Ари-ана, отогнав от себя печальные мысли.

— Мы окажемся перед необходимостью двигаться быстро, — сказала она, — но все раненые как Клана, так и Внутренней Сферы должны быть переведены в генетическое хранилище. Да, это может порадовать Клан и воодушевить его, ну и плевать. Но тогда они не смогут напасть на хранилище и открыть военные действия в этом районе. Они станут беречь раненых от того, что называется «сопутствующими разрушениями». Есть вопросы? Нет? Отлично. Начинайте работать в соответствии с полученными приказами.

IX

Равнины Лутеры, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

26 марта 3060 г.

— Быстрее, вы, жалкие сураты. — Звездный полковник Мун презрительно цедил слова сквозь плотное сжатые зубы, не желая пользоваться специальным каналом связи. Конечно, одно дело — проклинать варваров из Внутренней Сферы и совсем другое — издеваться над своими же соратниками, так неприлично медленно покидавшими шаттлы.

Не все воины, оказавшиеся под его командованием, представляли собой остатки разбитых гарнизонных кластеров. Кое-кто из них принадлежал к передовым отрядам, отброшенным мирами, за завоевание которых они платили кровью. Как же его выводило из себя то, что они, гордость Дымчатых Ягуаров, получили пинок под зад от мирка, который когда-то законно завоевали в поединке с более слабым врагом! Слабенькие, бесхребетные войска Внтренней Сферы! Чтобы, видимо, еще и усугубить оскорбление, эти вонючие сураты имели нахальство провозгласить, что они напали на его Клан под знаменем возрожденной Звездной Лиги!

Неуважение и несправедливость ситуации вызывали у Муна приступы бешеной ярости. И поскольку ужасные раны не дали ему возможности принять активное участие в борьбе за Хинер, в том бою его Кластер, Третий кавалерийский полк Ягуара, был разгромлен. Сам он уцелел благодаря заботам медтехников, которые вынесли его с поля боя, а затем в прямом смысле подняли на ноги, вырастив ему новую ногу. Через долгие недели болезненного, но вселяющего надежду процесса, бесконечных месяцев восстановления и физиотерапии Мун пронес ощущение выхода за пределы возможностей, данных эле-менталу. Он выполнял все указания врачей и одновременно как мог измывался над своими спасителями. Конечно, новая нога уступала в силе и надежности настоящей, иногда судорога острой боли пробегала по всей левой половине его тела — но это была хорошая боль. Это был тот самый упоительный вид боли, который позволяет воину почувствовать себя живым, а своих врагов — мертвыми.

Те мямлящие что-то про воздержание от борьбы медтехники пытались не давать ему выходить на поле боя — мол, нога его недостаточно окрепла, чтобы выдержать нагрузку сражения, но он просто отвел медиков в сторону, и, когда они не поняли слов, слегка сдавил им горло железной ягуарьей хваткой — будут знать, как лезть не в свое дело! Его нога была столь же сильна, как обычно, и никакие слюнтяи из низшей касты не смогут помешать ему участвовать в борьбе с погаными суратами Внутренней Сферы, захватившими его родину.

Со своего наблюдательного пункта в тени шаттла класса «Оверлорд-С» Мун отчаянно жестикулировал, обращаясь к несчастному деформированному омнироботу «Буревестник». Он, словно пританцовывая, неуклюже пытался выбраться из дверей ангара. На выступе пилотской кабины, будто прорезанная острой бритвой, алела старомодная надпись, гласившая: «Робот принадлежит к немногим уцелевшим из Девятнацатого Кластера». Мун знал, что пилотом пятидесятипятитонной машины является совсем зеленый юнец, присланный на Охотницу на замену погибшему всего за восемь месяцев до того, как Внутренняя Сфера начала предательское вероломное вторжение в Зону Оккупации Дымчатого Ягуара.

«Слава Богу, что мы не предприняли попытку высадить десант и сразу начать бой, — горько размышлял Мун. — С такими идиотами, которые попадают в наши гарнизоны, не приходится удивляться, что мы потеряли Зону Оккупации».

Наконец пилоту удалось выровнять машину, и робот благополучно покинул ангар. Как только упрямая машина сошла со ската, остальные роботы стройными рядами двинулись следом. Стремительно шагая к гигантскому человекоподобному «Призывателю», второму тяжелому роботу отряда, Мун прикидывал возможные варианты начала сражения. Он быстро вскарабкался в пилотскую кабину по огромной холодной ноге робота — в броню были вмонтированы ступеньки. «Призыватели» конструировались специально для воинов-элементалов, поэтому Мун в пилотской кабине чувствовал себя комфортно.

Вслед за «Призывателем» вышагивали еще четыре таких же крупных робота-пехотинца. Мун устроился на капитанском мостике, придирчиво окинул взглядом панели управления, потянулся в кресле, встал и вышел на узкий балкончик перед люком кабины. Он высокомерно оглядел стоящих перед ним роботов, хлопнул рукой по цилиндрической пусковой ракетной установке, располагающейся в выступе левого плеча робота.

— Пора, — громко произнес Мун по общевойсковому каналу связи. — Настало время отвоевать нашу родину. Галактика, вперед!

В ту же минуту все девяносто шесть боевых роботов начали движение. Мун впился глазами в экраны мониторов, на которых высвечивались довольно скудные данные, собранные наспех силами разведки. Понятно, что воины Внутренней Сферы заняли линию сражения, протянувшуюся в нескольких километрах к западу от Лутеры, приблизительно посередине между столицей Ягуара и горной грядой Когтей Ягуара на западе. Эта область была практически равнинной — впечатление портили только гряды низких холмов, поросших чахлой растительностью и засохшими стволами деревьев.

Большая часть воинов, поджидающих Ягуаров на месте битвы, принадлежала к Легкой Кавалерии Эридани. Мун едва ли не со школьной скамьи помнил, что Кавалерия враждовала с Нефритовыми Соколами в течение всех первых лет Крестового похода. Затем Кавалерия опять воевала с Соколами во время их дурацкого нападения на Лиранский Альянс на Ковентри, Кавалерия считалась поставщиком лучших воинов в войска Внутренней Сферы, и они даже имели наглость утверждать, что их генетическое наследие восходит ко временам Звездной Лиги.

Мун даже фыркнул, с отвращением подумав, что кто-то верит этим бредням. Ха, да если бы воины, которые сражались под знаменами Легкой Кавалерии Эридани, действительно прослеживали родословную от достопамятной Звездной Лиги, они бы никогда так позорно не свернули с истинного пути воина Подумать только — они сражались за деньги! Жалкие наемники! Мун был уверен, что наглые негодяи, вызвавшие их на бой под видом воинов Легкой Кавалерии, на самом деле — не больше чем кучка грязных вольняг, возомнивших о себе невесть что. Бросили вызов, подумать только!

Остальную часть армии, ожидавшую Клан Ягуара на месте сражения, составляли воины Комгвардии и Сент-Ивского Союза. Мун по опыту знал, что в Комгвардии служили отличные воины, да и механизмы, которые шли в сражение, ничуть не уступали роботам Ягуара.

Однако обслуживание роботов и недостатки в программах обеспечения пилотов машин оставляли желать лучшего… Что касается войск Сент-Ива, с ними дела обстояли довольно туманно, хотя Мун посмеивался над тем, что такое крохотное государство в состоянии производить стоящих воинов.

Между тем «Призыватель» плавной походкой покрывал расстояние между войсками Ягуара и расположением отрядов Внутренней Сферы. Судя по тряске, скорость робот набрал приличную, и Мун подумал, что буквально через несколько минут окажется в пределах зоны артобстрела вражеских роботов. Мун удовлетворенно хмыкнул — несмотря на презрение, которое его бойцы наверняка ощущали, они беспрекословно ему повиновались. Итак, скоро они войдут в прямое столкновение с противником…

Разведчики доложили, что враг распределил войска вдоль всей линии сражения, оставив в резерве два крупных отряда. Мун решил не раздумывая прорывать линию и брать хитрый резерв за горло — в соответствии с лучшими традициями своего Клана. Слова гимна «Воспоминание» вдруг всплыли в его сознании:

Помните Франклина Озиса,

Отца нашего Клана.

Три силы даровал он нам:

Прыжок Ягуара, сбивающий наземь врага,

Когти Ягуара, рвущие сердце врага,

Вкус Ягуара к горячей крови врага.

— Кластер Альфа, — Мун включил переговорник для связи с войсками, — мы будем на самом острие атаки. Мы превратимся в того скачущего Ягуара, который в прыжке повергает врага в пыль. Кластер Браво, вы будете нашими когтями. Вы последуете за нами по пятам, и как только мы прорвем вражескую линию, вы пройдете вслед за нами, чтобы вырвать сердце врага — уничтожить резервные отряды. Никакого милосердия к врагам! Мы должны стереть врага в порошок, рассеять по ветру, как пыль, растоптать ногами! А теперь стройтесь по линии сражения! В атаку!

Первая галактика моментально рванулась вперед, стараясь сохранить строй. Кластер Альфа формировался из выживших бойцов передовых фронтовых отрядов, разбитых в боях. Кластер был укомплектован исключительно омнироботами, причем среди них были и совсем новые модели, недавно прошедшие полевые испытания. Группе Браво придали несколько меньшее количество железных гигантов, и большая часть воинов Кластера пилотировала менее универсальные, порядком устаревшие машины второго ряда, типичные для вооружения заурядных гарнизонных отрядов. Но когда они мчались в битву, почуяв запах крови врага, Муну казалось, что роботы развивают такую скорость и мощь, что они превращаются в неуправляемых хищников. Хищников, без отдыха преследующих врага до тех пор, пока он не ощутит на зубах вкус вражеской плоти…

— Связь, — прозвучал в ушах Муна голос радиста. — Альфа один-один вошла в визуальный контакт с врагом. Звезда Альфа-один перемещается, чтобы вызвать врага на бой.

Внезапно голос смолк, и в наступившей тишине Мун ясно расслышал какие-то далекие вопли и вой.

— Что происходит?! — заревел Мун в переговорник. Никакого ответа. Его воины молчали. Только далекий вой, внезапно оборванный рядом жутких взрывов. Мун повернулся к экрану. В местах бомбежки, где артиллерийские снаряды рвали на части землю, в воздухе распускались большие грязно-серые цветы — облака пыли, земли и обломков. Повалили густые белые тучи фосфорного дыма, почти полностью закрывавшие расположение вражеских войск. Нет, это не преграда для его роботов! Многие из омнироботов были снабжены специальными сенсорными датчиками, способными «вычислить» расположение врага даже через сплошную пелену дыма.

— Включить активный поиск! — приказал Мун. Вместо подтверждения полученного приказа в наушниках шлемофона он услышал лишь шум, потрескивание и далекий свист.

Новый залп орудий, а затем серия взрывов прогремела прямо в центре линии наступления Ягуаров, выводя из строя передовой отряд сил Муна. Сквозь визг и шум Мун неожиданно почувствовал совсем близкий звук разрыва, а вслед за тем что-то с силой ударило в броню его «Призывателя» и с громким унылым звоном упало к ногам робота. На мгновение Мун решил, что броня или пробита осколком бронебойного снаряда, или прошита мощной очередью. Нет, снаряд попал в робота рикошетом, не повредив броню. Мун подумал, что, вероятно, ему придется оставить маневренный, но все же медлительный механизм и пойти на врага, будучи защищенным лишь доспехами. Закованной в броню рукой Мун быстро повернул рукоять мощного лазера, прожигающую броню роботов, а затем стал крутить ручки радионастройки. Бесполезно! Эфир был наполнен сухим треском, будто от лопающихся стручков. Датчики, прикрепленные к шлему Муна, бездействовали, экраны мониторов погасли.

«Вырубили связь. — Мун с проклятиями пнул ногой бесполезный пульт. — Артиллерия вырубила систему связи. Не сделано ли это для того, чтобы трусливые сураты сумели извлечь пользу для себя?»

— Второе заграждение Вилли Пита поспело вовремя и установлено над целью, генерал, — доложил Кип Дуглас с места второго пилота в «Циклопе» Арианы Уинстон. В голосе Кипа сквозили нотки удивления. Он всегда считал, что «легкие пушечки» не могли бы сыграть пять партий подряд и послать дымовые шашки точно в цель, даже если бы стрелки приложили к тому немалые усилия. Они мазали мимо даже в случае, если бы каждому из наводчиков пообещали бы пару холодного пива и недельку расслабона в Магистрате Канопуса.

На сей раз артиллеристы, к восторгу Кипа, опровергли его нехорошие предположения. Две дымовые завесы как результат удачного попадания точно в цель спецснарядов накрыли вражескую армию. Горящий белый фосфор, которому присвоили кодовое название «Вилли Пит», вызвал появление мощнейшей завесы плотного тяжелого дыма, который мало того что закрыл дневной свет — он дезактивировал тепловые датчики боевых роботов. Роботы ослепли. Каждый снаряд был снабжен шестью маленькими датчиками, выполнявшими роль глушителей при соприкосновении с металлом, — эта умная система выведения из строя приборов связи была похожа на системы контроля «Артемис» и «Бигль». Раз воины Клана до сих пор не прошли через дымовые завесы, они оставались полностью слепыми и глухими на поле боя. Снаряды действовали эффективно, ничего не скажешь!

— Хорошо! — Уинстон усмехнулась. — Соедините меня с командой огневой поддержки.

— Я здесь, генерал. — Руководитель группы огневой поддержки отозвался спустя мгновение.

— Капитан Джонс, разведчики говорят, что ваши орудия наведены на цель.

— Уинстон знала, что ее главный артиллерист уже слышал сообщение, но ей хотелось иметь твердые гарантии, что он выполнит приказ. — Переходите в ближний бой, пускайте в дело УАБ и добавьте огоньку для пущего эффекта.

— Сигнал понят, генерал. Улучшенные артиллерийские боеприпасы и огонь.

— Уинстон показалось, что она услышала смешок артиллериста. — Мы уже в пути.

Вой и разрывы артиллерийских снарядов ударили в барабанные перепонки Муна, как только «Призыватель», на котором он упорно шел сквозь дымовую завесу, вступил в полосу чистого воздуха. Да, безусловно, дымовой экран задержал продвижение войск Клана, но отнюдь не настолько, как надеялись эти трусливые сураты. Ведь его воины принадлежали к Клану Ягуаров — и этим было сказано все. Их никогда бы не удержал какой-то там дурацкий горящий фосфор.

Черные уродливые цветы распустились в воздухе в дюжине метров над головами роботов — пушки лупили вовсю. И на сей раз это были не дымовые шашки или боеголовки с глушителями — нет, на сей раз снаряды несли груз смерти. Боеголовки УАБ были установлены таким образом, чтобы разрываться немного выше цели, а цель поражали сотни разрывных осколков. Настоящий смертельный дождь накрыл передовые отряды Муна.

Один из роботов, «Туманная Рысь», все еще несущая на борту маркировку давно разгромленного Шестого Кластера, внезапно повалилась лицом вниз — обе ее ноги-опоры были рассечены в районе коленных чашек специальными режущими броню снарядами. Пара черных рваных отверстий зияла в теле другого ведущего робота. Снопы искр, расцветшие на теле «Ястреба Войны», указывали места в броне, где бронебойные снаряды пробили платы корпуса. Правда, большинство машин все же пережили огненный шторм, получив лишь незначительные повреждения. Для элементалов, управляющих толстокожими «Ястребами Войны», эта атака закончилась печально. Двое роботов остались на поле обездвиженными

— их водители были убиты наповал. Один из «Ястребов» был серьезно ранен и слепо кружил по полю под артиллерийским огнем.

Мун яростно взвыл.

— Действуйте независимо! — ревел он. — Все боевые единицы, вперед на врага! Сокрушите его к чертовой матери с его артиллерией! Отряды, вперед, без страха!

Подобно разгневанному берсерку, «Призыватель» стремительно рванулся вперед. Еще одна волна артобстрела накрыла сеющим смерть и разрушение крылом отряды Муна. Другая модель робота, недавно поставленная на поток под именем «Лисенок», скрылась в столбе дыма и пламени. Когда роботу удалось выбраться из огненного кокона, его броня оказалась изодранной в клочья, и казалось чудом, как разбитая машина продолжает двигаться вперед — пилот, очевидно, расхрабрился и нашел в себе силы продолжать атаку. Другим повезло гораздо меньше. «Гадюка» лежала на боку, силясь встать и опереться на оторванную снарядом ногу. Части тел и куски брони мертвой пехоты элементалов устилали землю, напоминая вышелушенные стручки акации.

— Мочите их! — вопила Уинстон в микрофон нейрошлема.

— Будет сделано, генерал, — отозвался капитан Джонс. — Они уже вошли в зону опасной близости к нашим войскам.

— Так открывайте огонь!

— Немного терпения…

Со своего наблюдательного пункта в центре формирования Двадцать первого полка Уинстон не могла слышать удары и треск лопающейся под массированными ударами батарей артиллерии брони, но до нее внятно доносился высокий тонкий свист, который производили летящие снаряды, проходящие над головой. На мониторе в низкочастотном диапазоне она видела быстро перемещающиеся тени — силуэты роботов Клана, торопящихся накрыть передовые позиции Легкой Кавалерии.

Тон воющих артиллерийских снарядов внезапно изменился. Ариана настороженно взглянула на монитор: на экране снаряды выглядели тонкими красными трассами, явно снизившими высоту. Теперь они лупили практически по передней линии нападающего Клана Ягуара. И вновь хлопки белых разрядов возникли над головами вражеского авангарда. Ариана представила, как на машины льется огненный дождь боеприпасов. Похоже, на передовой вовсю горели легкие роботы Ягуаров и гибли элементалы.

Капитан Джонс отлично знал свое дело. Чуть сдвинуть наводку орудий — и снаряды начали бы разрываться среди войск Легкой Кавалерии.

Слева от командного пункта Ариана заметила закрытые камуфлированной тканью механизмы Комгвардии. Роботы явно ожидали первой же команды, чтобы встрепенуться и пойти в бой против Ягуаров. Еще дальше на восток, за пределом прямой видимости, находились двадцать девять уцелевших в боях роботов Сент-Ивских Улан. А вот прямо на нее наступали Дымчатые Ягуары.

С диким шумом и скрежетом, напоминающим шумы древней фабрики, Ягуары врезались в линию Легкой Кавалерии. Чаще всего робот Ягуаров всей тяжестью наваливался на более легкую машину Сферы, круша кабину водителя. Многие из вольнорожденных пилотов пытались добить пилотов противника, выпрыгивавших из кабин, объятых пламенем: проигравшему — смерть.

Ягуары, казалось, обезумели от ярости. Они сражались как помешанные. Огромный робот «Медуза» начал наступать на серо-зеленого «Центуриона». Слегка приостановившись, «Медуза» испустила длинный сноп огня и выплюнула в тело «Центуриона» порцию снарядов из автопушки. Внутри корпуса боевого робота Легкой Кавалерии Эридани что-то загудело — броня на груди робота была расплавлена взрывом в упор, — а потом раздался мощный взрыв. Похоже, в груди «Центуриона» сдетонировали заряженные реактивные снаряды. Поскольку панели из бронебойного пластика, защищающие кабину пилота, были объяты пламенем, «Медуза» качнула массивной короткой правой рукой и с силой толкнула беззащитный уже механизм на колени. Выстрел из лазерного орудия по поверженному «Центуриону» довершил работу.

Взбешенная таким хладнокровным убийством, Уинстон дернула рычаги управления «Циклопом» с такой силой, что ей показалось, будто эти металлические и пластмассовые рукояти должны сломаться в ее руках. Девяностотонная машина тут же развила скорость едва ли не в шестьдесят пять километров в час и стремительно побежала вперед. И прежде, чем «Медуза» Ягуаров успела распрямиться над трупом поверженного робота Легкой Кавалерии, Уинстон дала из автоорудия залп прямо по его тонкой, прикрывающей спину, броне. Сверкнувшая круглая ракета гауссовой пушки дополнила картину ущерба. Гигантский робот зашатался, сделав неуверенный шаг вперед. Чуть замешкавшись, он все же восстановил равновесие и повернулся лицом к нападающему.

Уинстон увидела отвратительную усмешку, созданную прямоугольным бронированным устройством вентиляционных люков чуть ниже двух глаз — смотровых щелей. Уродство робота подчеркивалось намалеванным техником прямо на броне головы искривленным ртом. Раскрывшийся люк пушки тяжелого автоорудия немедленно уставился в живот робота Арианы. Из жерла вырвался сноп огня, а вслед за ним и дыма. Похоже, прицел был сбит — большая часть трассирующих снарядов прошла мимо туловища «Циклопа» и взорвалась в вязкой глине равнины. Несколько снарядов все же угодили в живот и в бок бронированной машины, поскольку воин Ягуаров, явно почуяв, что терять уже нечего, пошел прямо на Ариану, стреляя в упор.

Уинстон кровожадно усмехнулась — мощный железо-никелевый сплав было очень непросто пробить. Она дождалась, когда появится возможность перезарядить пушку

Гаусса, а затем включила лазерные установки. Уродливая серая «Медуза» дрогнула под огненным залпом невероятной силы. Двойной удар лазерной молнии достиг цели — клановец зашатался. И тут Уинстон заметила, что стреляет по корпусу уродливого робота Ягуаров не одна она — позади нее «Оправдатель» и «Зевс» с эмблемой Двадцать первого полка на броне поливали «Медузу» яростным огнем. Плиты из бронебойного пластика, прикрывающие голову робота, задымились, и «Медуза» всей тяжестью ударилась оземь. Пилот так и не выбрался из разрушенной кабины.

— Вот так, — шепнула Уинстон. — Пилоты Клана идут до конца.

Пока силы Внутренней Сферы сводили сражение к серии героических поединков один на один, своеобразной дуэли, воины Клана также придерживались правил чести, которые запрещало одному воину одновременно атаковать больше, нежели одну цель. Но как только несколько машин Сферы или взвод пехоты нападали на одного робота Ягуаров или старались прикончить одного элементала, сражение тут же превращалось в бойню без правил. Все бились против всех.

Сражение становилось жестоким, беспощадным смертоубийством — без возможности получить или даровать пощаду врагу. После первого безумно напряженного поединка с «Медузой» Уинстон медленно начала приходить в себя. Она вернулась в тыл с основной линии сражения и потребовала информацию о ходе битвы. Кип Дуглас собирал и фильтровал сообщения совсех концов поля боя. Да, новости были, мягко говоря, не очень: Ягуары вклинились и смяли оборонительную линию объединенных сил Внутренней Сферы, частично ее разорвав. Все резервные части были брошены в драку, чтобы остановить движение Ягуаров.

Вторая же волна наступления роботов Ягуаров формировалась за пределами территории артобстрела — клановцы так близко подошли к артиллерийским батареям, что невозможно было поразить их ряды без того, чтобы не зацепить своих. Воины Клана, похоже, догадывались об этом и тянули время, соблюдая осторожность и заботливо перетасовывая воинов для заключительной атаки. А все же у Уинстон была припрятана в рукаве пара превосходных тузов!

— Фантом, Жандарм, это — Балерина. Враг формирует вторую атакующую волну. Обойдите их фланги и придавитека их!

— Жандарм, выполняю. — Полковник Чарльз Антонеску ответил в характерной короткой, отрывистой манере.

— Балерина? Фантом, — донесся голос Сандры Барклай, командующей Семьдесят первым полком. — Мы движемся к цели.

Неестественно игривая легкость тона Барклай неприятно кольнула Ариану — ей очень не понравился настрой Сандры, но у нее не было ни малейшей возможности анализировать сейчас оттенки речи подчиненной. В этот момент «Бешеный Кот» Ягуаров, по телу которого стекали ручейки маслянистой желто-зеленой жидкости из разрушенного охлаждающего агрегата, повернулся всем корпусом к ее «Циклопу». Раздался выстрел, и бело-голубое пламя лазера прошила уязвимую броню на животе робота Арианы.

Ругнувшись, Уинтон немедленно установила сетку прицела скорострельной пушки чуть выше центра тяжести изрядно потрепанного «Кота». Мягко нажав на гашетки, она первым делом включила лазер ближнего действия и послала пару острых светящихся копий прямо в центр тяжести робота — лепесткоподобную структуру на броне торса клановца. Кусок феррокерамической брони с тяжелым шлепком отделился от брюха и верхней части бедра «Бешеного Кота», разбившись в полете о тяжелую броню ноги робота, а снаряд, посланный Арианой из гиперзвуковой пушки, отрикошетил от тела куда-то вбок.

Несколько минут «Бешеный Кот» и «Циклоп» исполняли вокруг друг друга какой-то древний фантастический танец — каждый старался улучить мгновение поудачнее и получить реальное преимущество перед соперником. Похоже, оба робота были довольно сильно повреждены. Красные огоньки замигали и в кабине пилота Ягуара, и в кабине Уинстон, предупреждая о серьезном нарушении целостности брони. Уинстон стиснула зубы: она понимала, что если «Кот» находится на волосок от гибели, то абсолютно то же самое можно сказать и о ней.

Сделав обманное движение, она прервала эту азартную игру и в прыжке бросила свой «Циклоп» влево, затем стремительно перепрыгнула вправо, войдя в мертвую зону врага. Она увидела, что глубокие рваные прорехи в броне «Кота» изуродовали тело и левый бок машины Ягуаров. Две из них были настолько глубоки, что через дыры в броне Ариана видела, как работают механизмы робота. Отведя бронированный кулак «Циклопа» назад для замаха, она всей тяжестью обрушила удар на кабину врага.

Ариана увидела, как мощные стальные пальцы ее «Циклопа» проходят во внутренности робота через большие прорехи в туловище и голове Ягуара. С треском рушились осколки металлических плит. Уинстон почти физически чувствовала усилие, которое требовалось «Циклопу», чтобы поднять руку еще раз. Она быстро сжала и вновь разжала стальной кулак. Пальцы повиновались — и тогда она одним рывком металлической руки потянулась к трубам с хладагентом, уже слегка пробитым снарядами, и с силой разорвала все же действующий трубопровод. Для робота это означало мгновенную смерть — «Бешеный Кот» задрожал, как человек, наповал сраженный лихорадкой, а затем медленно, словно в бреду, опустился на враз ослабевшие колени. В тот же момент, как семидесятипятитонный клановец опустился на землю, из открывшегося люка кабины взлетело вверх кресло-катапульта с уцелевшим пилотом.

Уинстон обвела взглядом поле боя: всюду, насколько хватало взгляда, поле устилали тела поврежденных механизмов и трупы убитых. Кое-где шевелились раненые. Да, Ягуары отступили, но и у Сферы уже не осталось сил для преследования.

— Генерал! — закричал Кип Дуглас с места второго пилота за ее спиной. Все сражение он собирал и анализировал тактические данные, которые Ариана получала выведенными на монитор только благодаря усилиям молодого человека.

— У меня сообщение от командующих войсками севера. Враг в беспорядке отступает. Похоже, они возвращаются обратно к шаттлам.

— Хорошо, Кип. — В голосе Уинстон слышались одновременно усталость воина и радость победителя. Отвечая, она подключила электростанцию робота к резервному источнику питания и обследовала ноги машины. — Сообщение всем командующим. Отступить на исходные позиции. Пришлите мне сводки потерь как можно быстрее. Вызовите техников выйти на линию обороны и произвести необходимый ремонт машин. Вызовите полковника Барклай. Выделите несколько человек, чтобы они в отдалении следовали за отступающими частями Ягуаров. Не вступать с ними в стычки без крайней необходимости. Я только хочу быть в курсе того, что собираются предпринять Ягуары. Да, Кип, и еще попытайтесь узнать, как обстоят дела на нашем южном фронте.

— Слушаюсь, генерал. (Уинстон почувствовала, как устал Дуглас.) Что-нибудь еще?

— Да, Кип. — Ариана спустилась с капитанского мостика и с трудом сняла с головы тяжелый нейрошлем, поводя затекшими плечами. Пот потоками струился по ее лицу, заливал глаза. — Хорошая работа.

Для звездного полковника Пола Муна наступившие после сражения неподвижность и полная апатия, казалось, являлись предвестником скорой гибели Клана. Он с трудом вылез из кабины разбитого и изувеченного «Призывателя» и спустился на землю. Не закрывая глаз, он наблюдал за тем, как его воины в беспорядке бегут с поля боя. Да, быть побежденными этими грязными трусливыми суратами, и где?! В тени священной горы Шабо! Это выглядело как зловещее предзнаменование. Внутренняя Сфера разрушит мощь его Клана.

— По крайней мере, я умру и уже этого не увижу. — Злобный смешок Муна перешел в приступ мучительного кашля. Когда горловой спазм прошел, он увидел тонкую ниточку крови, бегущую по внутренней части щитка его шлема. Встроенная в броню медицинская аптечка была в сохранности и полна болеутоляющих и стимуляторов. Но вряд ли они пригодятся ему… Зияющая рана на горле, из которой при каждом ударе сердца била кровь, не давала шансов остаться в живых.

Снаряд разорвался прямо над его кабиной. Осколок прорезал броню боевой рубки и разрезал ему правое плечо, зацепив горло. Система жизнеобеспечения элементала была серьезно повреждена, специальная броня разрушена, в том числе приказала долго жить и система связи с войсками.

И теперь, лежа на поле боя, Мун смутно осознавал, что его сознание дрейфует в пространстве между миром живых и миром забвения и что оно медленно перемещается в сторону последнего. Боль не отпускала — даже сквозь пелену забытья Мун чувствовал, как реактивный разрывной снаряд пропорол мускулы его плеча и спины, разворотив защитную броню. Он не замечал, что пытается кричать от невыносимой боли — и легкие разрываются от чудовищной пытки. И все же боль можно было терпеть — ведь вмонтированные в броню анальгетики при повреждении тела элементала автоматически впрыскивались под кожу раненого воина, и теперь Мун чувствовал, что наркотики не дают измученной душе покинуть отказывающееся служить тело. Он был ранен слишком серьезно, чтобы регенерирующая система, вшитая в ткань костюма, смогла начать действовать. Мун знал, что умирает. Он чувствовал кровь, стягивающую кожу на щеке, — она текла из ранки на голове. Особенно сильно кровь текла из разорванной спины и плеча. Да, похоже, ему суждено умереть от простой кровопотери…

— Смотри, один вроде двигается.

Муну показалось, что голос говорящего доносится откуда-то с дальнего конца узкой металлической трубы.

Голова в шлеме оказалась в поле зрения Муна. Человек в коричнево-зеленой камуфляжной форме и защитного цвета шлеме, через смотровую щель которого Мун заметил лицо воина какого-то странного оливкового цвета, явно не принадлежал к воинам или техникам Клана. То же самое можно было сказать, заметив черную Звезду Камерона, прикрепленную к воротнику человека.

— Да он и вправду живой, только на ладан дышит… Санитар! — Человек разогнулся и махнул кому-то невидимому, подзывая его поближе.

— Я не приму вашу помощь. — Мун попытался, как обычно, прорычать ответ, но обнаружил, что распухший язык повинуется ему с трудом. Тут же горлом пошла кровь, Мун почувствовал боль в сломанной челюсти и отсутствие нескольких зубов. Ему пришлось напрячь все силы, чтобы его поняли.

— Ну, хочешь или не хочешь, сынок, — ответил пехотинец, — а помощь мы тебе все же окажем.

— Нет. — Мун силился приподняться и оттолкнуть рукой в когтистой перчатке своего спасителя. Солдат спокойно уклонился от слабенького тычка Муна. — Я лучше умру здесь, чем позволю каким-то поганым суратам распоряжаться моей жизнью. Я лучше умру…

Мун закрыл глаза и провалился в бездонную черноту.

— Разве он…

— Нет, Сарг, он жив. — Санитар из Комгвардии возился с замками поврежденного шлема, защищающего голову элементала. — Просто сознание потерял. Но он долго не протянет, если мы немедленно не довезем его до объединенного госпиталя.

— Хмммм, — задумался сержант. — А воинский медальон при нем?

— Посмотрим. — Санитар снял с кровоточащей шеи Муна идентифицирующий элементала диск.

— Мун, — прочел санитар, стирая ладонью кровь с металла. — Звездный полковник Пол Мун.

X

Боевой крейсер «Невидимая Правда»

Прыжковая точка зенита, система Охотницы

Кластер Керенского, Пространство Клана

26 марта 3060 г.

— Коммодор, посмотрите! — Встревоженный крик разнесся по капитанскому мостику «Невидимой Правды» подобно звону вечевого колокола.

Коммодор Березик рванулся к монитору вовремя — он успел увидеть ярко-красную вспышку, отделяющуюся от боевого крейсера на главном мониторе.

— Что это было? — Березик ощутил внезапный холод внизу живота, как если бы он проваливался в глубокую яму. — Ну-ка, дайте повтор.

Повтор показал еще раз ту же маленькую красную точку, но теперь на более мелком мониторе техника-оператора. Точка стала расти и увеличиваться в размерах, пока не превратилась в судно размером с небольшую монету. Потом она ярко вспыхнула и исчезла с экрана.

— Это могло быть…

— Да, Коммодор, вы не ошиблись. — Оператор ответил на невысказанный вопрос Березика. — Это была вспышка, отмечающая гиперпространственный скачок Т-корабля. Приборы зарегистрировали крупный корабль. Боевой корабль, вероятно — крейсер или линейное судно.

Не дожидаясь приказа Березика, оператор вывел на экран графическое изображение системы Охотницы. Первоначальная диаграмма приходила на пульт Особого Отряда, побывав в руках Трента, а затем увеличивалась и корректировалась собственными системами наблюдения Отряда Змеи. На диаграмме вспышка помещалась на внешнем крае второй из семи занятых орбит системы, расположенных чуть дальше, чем в одном биллионе километров от центральной звезды. Та орбита как раз и была занята планетой Охотница.

— Мистер Энг. — Березик обратился к ведущему навигатору. — Достаточно ли точны наши вычисления и система наводки для того, чтобы осуществить в высшей степени точный прыжок в место, не выведенное на карте?

— А, вы говорите о пиратской прыжковой точке? — хихикнул маленький человечек с раскосыми глазами. — Не факт. Вы же знаете, даже с нашими картами данных тут сложненько было собраться. Чтобы совершить такой прыжок, нужна сверхточная карта, которая указывала бы каждую скалу или камень в этой системе. В противном случае беды вам не миновать.

— Дьявол! — Березик с силой ударил кулаком по металлической окантовке пульта. — Оператор, войдите в систему и дайте максимальное увеличение. Я хочу знать, кто прыгнул. Мистер Энг, ложитесь на курс в сторону охотницы. Коммо, подготовьте сообщение генералу Уинстон: «Неизвестный прыгун, возможно

— военный корабль, появится в системе Охотницы в течение промежутка от тринадцати до двадцати восьми часов через пиратскую точку. Прыгун, вероятно, настроен враждебно. Повторяю: вероятно, враждебно. «Невидимая Правда» ложится на курс в сторону Охотницы, чтобы исследовать гостя и по возможности перехватить его. Соблюдайте все возможные предосторожности. Удачи». Как только вы отправите сообщение, приведите в боеготовность оставшуюся часть флота, хотя, думаю, уже все знают об этом.

— Коммодор, следуем назначенным курсом, — доложил Энг.

— Включить маневренные двигатели на полную. — Березик постарался подавить нехорошие предчувствия. — В путь!

На капитанском мостике боевого крейсера «Проносящийся Туман», относившегося к классу «Черный Лев», в задумчивости стоял Ильхан Линкольн Озис. Он смотрел в гигантский иллюминатор, впившись глазами в планету, находившуюся чуть ниже корабля. Хотя Охотница была его родным домом, охваченный волнением окружающий ее мир постепенно становился для Озиса источником постоянного беспокойства.

Сначала пришли тревожные сообщения относительно Руссо Хауэлла и его дурацкого поведения в отношении некоторых вольняг. Начали даже муссироваться слухи, что Хауэлл пал жертвой дикой болезни, фактически неслыханной среди воинов, — склонностью к алкоголю. Ну, тут уж любой вправе делать все, что захочет. А затем и вовсе пришли панические слухи о том, что Внутренняя Сфера объединилась под знаменем Звездной Лиги и прошла сквозь Зону Оккупации Клана Ягуара, возвращая Лиге те миры, которые были покорены Ягуарами во время Крестового похода. Сначала эти байки показались Озису просто анекдотическими, если бы не подтверждения истинности основной части рассказов, достигавшие ушей Озиса с редким постоянством. Да, каждый день разведка подтверждала, что еще одна, и еще система потеряны для Ягуаров — они отошли к «возрожденной Звездной Лиге».

Когда эти сообщения только начали поступать, Озис отверг помощь остальных Кланов. Он хвастался, что как Дымчатым Ягуарам удалось в свое время захватить эти миры во время Крестового похода, так и сейчас они легко отвоюют их обратно силой.

Потом, две недели назад, еще одно отчаянное радиосообщение легло на его стол — и это был крик о помощи, причем от кого! От самого Руссо Хауэлла собственной персоной! Сообщение гласило, что Охотница была внезапно атакована объединенными силами Звездной Лиги. Сначала Озис отказался поверить этому, но когда прибыло второе сообщение, подтверждающее истинность первого, то Озис больше не мог отрицать правду. Да, войска Внутренней Сферы действительно приземлились на Охотнице.

Именно тогда он пошел в Зал Совета, прося о помощи ханов других Кланов

— он требовал, чтобы ему помогли вернуть Охотницу, но эти негодяи отреклись от него. В приступе ярости он бежал из Палаты Совета, а затем провел несколько дней, собирая все военные силы, какие он только мог собрать. Его персональная охрана, состоящая из пяти высококлассных боевых роботов и десяти превосходных элементалов, влилась в командный тринарий Дымчатого Ягуара. Названный Логовом Ягуара, этот отряд включал в себя пятнадцать элитных боевых роботов, оборудованных и вооруженных по последнему слову техники. Десять единиц самых вышколенных элементалов и десять космических истребителей завершали перечисление входящих в команду сил тринария. Шруд Кешик, заместитель командира тринария Дымчатого Ягуара, получил еще вдобавок отряд воинов, находившихся под началом Сахана Брэндона Хауэлла.

Да, он был все еще способен сражаться с такой маленькой армией под своим началом! Озис назначил нескольких не настолько старых еще воинов, чтобы рассматривать их как бесполезных солама, отлично зарекомендовавших себя в битвах, тренерами по подготовке консультантов и офицеров связи в Стране Мечты. Двадцать три человека из них получили почетный шанс еще раз поучаствовать в битве в качестве пилота роботов. Чтобы подольститься к старым воякам, подчеркнуть их храбрость и преданность делу Клана, Озис назвал их отряд Сердцем Ягуара.

Таким образом, Ильхан Линкольн Озис прыгнул в систему Охотницы, чтобы отвоевать родной дом Ягуаров, всего лишь со ста восьмьюдесятью семью воинами, находящимися в отряде. «Проносящийся Туман» и был тем самым судном, которое должно было доставить смешанный отряд на место сражения. Какое-то время он даже всерьез обдумывал идею повернуть орудия своего мощного корабля против сил Внутренней Сферы и расстрелять их корабли, но потом отказался от этой мысли. Он же видел, как «Саблезубый Кот», более легкий корабль класса «Эссекс», разбомбил столицу Эдо в заливе Черепах… Нет, ему совсем не хотелось увидеть Охотницу, превратившуюся в горстку пепла в сжатом кулаке. Вот теперь он с отрядом воинов из-под земли достанет и уничтожит захватчиков!

— Ильхан! — Голос капитана «Тумана» прервал размышления Озиса. — Мы находимся на геостационарной орбите над Лутерой. Некоторое время мне казалось, что происходит сражение на равнине, к западу от города, но теперь, похоже, оно заканчивается. Да, наблюдатели фиксируют широкомасштабную битву, продолжающуюся в области гор Дхуан. Радиомаяк сигнализирует, что части наших сил, покинувших зону оккупации, сейчас отступают под натиском мощного корпуса войск Внутренней Сферы, включающих в себя Катильских Улан и рыцарей Внутренней Сферы. Какие будут указания, сэр?

Озис не мог ответить немедленно — ему понадобилось время, чтобы переварить сообщение офицера. Потом он заговорил:

— Сахан Брэндон Хауэлл, тринарий под командой Шруда Кешика и Сердце Ягуара двинутся в сторону гор Дхуан. Возьмите для усиления отряд воинов Логова Ягуара. Мы им устроим такую заваруху, что из Лутеры эти трусливые варвары сами драпанут, только пятки засверкают. Тогда я, Линкольн Озис, наконец-то получу заслуженную славу освободителя столицы нашей родины от врага. Вы, капитан, будете следить за тем, чтобы «Проносящийся Туман» оставался на стационарной орбите и был готов открыть поддерживающий наш отряд огонь, если возникнет необходимость.

Не проронив больше ни слова, Озис стукнул ногой по металлическому настилу так, что магниты на ботинке чуть не сломались, развернулся и сошел с мостика боевого крейсера.

— Синяя Сойка-шесть, здесь Лев. Генерал, они возвращаются.

Крик отвлек внимание Эндрю Редберна от карты на экране монитора, которую он пристально рассматривал. Уланы наряду с Рыцарями Внутренней Сферы и Горцами Нортвинда все еще находились в первых рядах на боевой позиции, и Редберн был спокоен за своих бойцов: в сражении они вели себя как настоящие берсерки. Противостоять им в бою было практически невозможно — все три раза, пока воины Клана Ягуара штурмовали позиции Редберна, Ягуарам так и не удалось прорвать их оборону и они вынуждены были откатиться назад.

Из этого закономерно следовало, что наибольшие потери при атаке Ягуаров опять же несли именно его отважные воины: в рапортах о потерях больше всего убитых оказывалось среди его людей; он терял наибольшее количество боеприпасов и ценных машин.

Редберн понял, что так больше продолжаться не может. Он решил заменить более легкие и подвижные машины, получающие увечья на поле сражения, на роботов классом посолиднее. Он отдал предпочтение машинам чуть более тяжелым, медлительным, зато и приспособленным как для открытого боя, так и для нужд разведки. И только он затеял эти перемены, как после страшной битвы с Ягуарами численность находящихся под его началом почти трех полков уменьшилась практически наполовину! И этим дело могло не закончиться — разведчики донесли, что Ягуары готовятся к новой атаке.

Испытывая давно забытое детское чувство тяжелой утраты, с замиранием сердца Редберн вглядывался в фигурки на экране монитора, приближающиеся к его позициям. Он не мог узнать, какие части Ягуаров пошли в наступление, но в том, что это были они, не приходилось сомневаться.

Он попытался, смирив гордыню, попросить поддержки отряда генерала Уинстон, но она ответила, что части, находящиеся под ее началом, тоже приняли на себя мощный удар Клана и потеряли в людях и технике никак не меньше пятидесяти процентов. Правда, она пообещала, что, если в течение двух часов Ягуары не начнут наступления на ее позиции, она сможет поддержать Редберна Четвертым взводом Дракона. Хотя тут же поправилась. Главная задача

— не ждать подкрепления со стороны Драконов, а самим контролировать зону вероятной посадки шаттлов. Тем более что очень немногие Драконы находились в хорошей боевой форме — их легкие прыгучие роботы уже по большей части подлежали списанию. Таким образом, Редберн мог надеяться только на свои силы в предстоящей битве с Ягуарами. Он сам будет отвечать за все.

— Сколько их и где они? — спросил Редберн солдата разведки.

— Трудно дать точные координаты, — ответил разведчик. — Они продвигаются через заросли и продираются сквозь кусты севернее ваших позиций

— где-то, скажем, в расстоянии восьми скачков. Могу предположить, что на нас наступает отряд, состоящий примерно из сорока роботов и пятидесяти, максимум шестидесяти элементалов. Подождите минутку.

Редберн затаил дыхание, ожидая нового сообщения разведчика. Когда разведчик вновь заговорил, генерал не поверил собственным ушам.

— Я вижу сорок новехоньких боевых роботов Клана, тяжелые машины класса «Разрушитель», а также пятьдесят элементалов. Ни одной царапины на броне! Должно быть, они прибыли сюда из какого-нибудь чудного санатория… Да, генерал, все они отмечены двумя различными типами маркировок. Таких я раньше не видел. Вот послушайте — у одних на груди красуется изображение Дымчатого Ягуара в золотой шестиконечной звезде. А вот такую символику я уже видел в учебниках по воинскому искусству…

— Ладно, не тяни кота за хвост! — гаркнул на разведчика Редберн. Еще чего — играть в угадайки с какими-то салагами… Сейчас не до того.

— Слушаюсь, сэр! Другой тип маркировки изображает Дымчатого Ягуара, выпрыгивающего из белого тумана.

Редберн почувствовал холодок опасности, разлившийся где-то в районе живота. Вот попали… Разведчик между тем бодро продолжал:

— Генерал, я вижу Шруда Кешика, личного охранника Сахана Брэндона Хауэлла.

Редберн резко мотнул головой:

— Понял. Синяя Сойка-шесть, продолжать наблюдение и сообщать обо всех передвижениях врага. Лев, конец связи.

Он покрутил ручку на пульте управления, чтобы настроиться на частоту командного канала. Это удалось далеко не сразу — хотя он с прибытия на Охотницу пилотировал «Даиши», робота, раньше принадлежавшего Моргану, ему все же требовалось некоторое время, чтобы правильно выставить настройки. Он отлично ориентировался в боевых системах омнироботов, но все же некоторые из функций были ему недостаточно знакомы. У него возникало ощущение, что тень Моргана стоит за его спиной и критически, но вполне одобрительно щурится, наблюдая за его неуверенными действиями из тесной кабины пилота.

— Данди, Паладин, говорит Лев. — Редберну удалось наконец выйти на связь с полковниками Маклеодом и Мастерсом. — Только что получил сообщение от одного из разведчиков моих Улан. Он говорит, что на нас идут сорок тяжелых боевых роботов, предназначенных для нападения, с приданным им отрядом элементалов. Они движутся на наши позиции с северо-востока. Я окажусь первым на их пути… Если, конечно, они не изменят курс. Разведчик сообщил, что роботы принадлежат к личному отряду охраны Сахана.

— Лев, повторите! — В голосе Мастерса звучало плохо скрытое недоверие.

— Паладин, здесь нет ошибки. Я доверяю своей разведке. Раз уж они говорят, что это — Брэндон Хауэлл, значит, так оно и есть. — Редберн замолк на минуту, пытаясь найти оптимальное решение и с честью ответить на новый вызов судьбы. Конечно, твердой уверенности в том, что Дымчатые Ягуары собрали огромные силы в подчиненных им мирах, не было, и приходилось принять во внимание сценарий с не самой хорошей концовкой.

— Итак, внимание, — произнес Редберн наконец. — Если Сахан действительно приземлился на Охотнице, можно допустить, что он привел с собой отряд, равный целой галактике. Мы будем удерживать наши нынешние позиции. Если же мы их потеряем и отступим, вы оба знаете, где находятся первичная и вторичная точка сбора. Если нас оттеснят, мы отступим в сторону болот и затеем партизанскую кампанию. — Редберн горько усмехнулся. — Я не знаю, сколько времени понадобится отряду Сахана, чтобы приблизиться к нам на расстояние выстрела, и потому приказываю вам сделать следующее. Немедленно привлечь всех техников к ремонту и починке неисправных роботов. Если у вас остались в запасе вибромины — сейчас самое время их использовать. Сделайте так, чтобы пехотинцы заложили их в траншеи на расстоянии приблизительно в километр впереди ваших позиций. Пошлите роботов обследовать дебри — вдруг там есть развалины, могущие послужить укрытием в бою? Немедленно погрузите всех раненых, кто может передвигаться, на борт вашего шаттла. Пехотинцы, если придет нужда, смогут отступить на транспортных машинах… Мне жаль, господа, что мои приказы носят несколько отрывочный характер, но это лучший план, какой я смог придумать.

— Э, парень, без проблем! — Голос Маклеода звучал почти радостно. — Есть одна вещь, которую Горцы выучили наизусть: сила — в наших ногах.

Через полчаса Брэндон Хауэлл начал атаку.

В течение предельно короткого промежутка времени Редберн успел выстроить свои силы и перегруппировать их вдоль линии сражения. Он развернул Улан на крайнем северном фланге линии войск Внутренней Сферы, а рыцарей Внутренней Сферы построил на правом. Справа он разместил и Горцев Нортвинда, которых с флангов прикрывали воины отряда Черных Королевских Дозорных. Что он мог успеть еще? Абсолютно не было времени, чтобы выстраивать сложный многоходовый план сражения, к тому же он не был так одарен, как Морган — только Морган владел даром ловить дикие, опрометчивые, но невероятно успешные планы, буквально витавшие в воздухе.

Мысль о врожденном чутье Моргана и его способностях в ведении сражения отозвалась болезненным эхом в сердце Редберна. Он с усилием отогнал от себя воспоминания. Ничего, время для печали и писания мемуаров наступит позже, а пока… Сейчас он находится на капитанском мостике своего гениального друга, и вот-вот должно начаться сражение, которое он обязан выиграть. Все же, утешил себя Редберн, он достаточно долго дружил с Морганом, чтобы по крайней мере некоторая часть тактического гения и практических навыков друга перешла к нему. Редберн поклялся, что не покроет сегодня память Моргана позором — нет, он должен выиграть сражение!

Первым признаком, известившим о приходе отрядов Ягуаров, явились полоски слабых красных следов высокой температуры, оставленные на мониторах сканеров дальнего действия. Увеличивая мощность изображения и приближая объекты с помощью рычагов настройки, он увидел около двадцати крупных силуэтов боевых роботов. Редберн даже благодарно улыбнулся, подумав о технологиях Клана Ягуара — насколько они теперь пригодились и как ловко обернулись против своих же хозяев! Конечно, если бы он сейчас находился не в кабине «Даиши», а на капитанском мостике «Пса Войны», он бы никогда не заметил появления роботов, пока они не возникли бы всего в сотне метров от него. Включив декодер лазерного сигнала, Редберн спокойно рассматривал местность и подсчитывал численность врага.

Минуты, казалось, превращались в нескончаемые часы. Вражеские машины подползали ближе и ближе. Редберн отдал приказ, чтобы пилоты максимально снизили мощность потребления энергии — это давало шанс не быть обнаруженными тепловыми датчиками Ягуаров до последнего момента. А еще лучше, если бы Ягуары наткнулись на хитрое минное поле, почти полностью закрывающее фронт Редберна.

— Лев, говорит Паладин, — донесся голос Пола Мастерса. Слышимость благодаря спикеру, вмонтированному в нейрошлем Мастерса, должна была быть превосходной, но Редберн с трудом слышал полковника. Было похоже, что он почти шепчет, опасаясь, чтобы враг не подслушал. — Видим движение по всему фронту. Похоже, Сахан Хауэлл пытается собрать все силы в единый кулак и нанести удар.

— Сигнал понял, Паладин, — отозвался Редберн. А что можно было добавить? — Что слышно у Маклеода?

— Ничего, Лев. Я не слышал ни звука от Данди. — Мастер намеренно подчеркнул кодовое имя командующего Горцами. Редберн услышал в его голосе упрек — в эфире нельзя использовать реальные имена! Конечно, маловероятно, чтобы в данной момент враг, занятый наступлением, с помощью направленных лазерных приборов пытался перехватить и расшифровать их переговоры, но все же… Опасность была, а вот переговоры по прямым полевым аппаратам связи или через лазерный сигнал оставались практически безопасны. Однако необходимо было подстраховываться, и Редберн ощутил укол раскаяния.

— Я вне зоны действия прямой связи с Данди, — ответил он. — Если свяжетесь с ним, сообщите, чтобы ждал сигнала, а затем шел в наступление на фланги Ягуаров. Поняли меня?

— Сигнал принят. Понятно.

Прежде чем Редберн прервал связь, глубокий перекатывающийся звук далекого взрыва разнесся над полем битвы. Бело-желтая вспышка осветила монитор теплового лазера «Даиши». Редберн успел переключить ручки настройки вовремя — он увидел, что «Пума» Ягуаров делает последний шаг и со всего размаху падает лицом вниз — ее поврежденная миной нога разорвалась в районе лодыжки. Мгновенно, одна за другой, удачно сработали еще четыре вибромины, причинив роботам, которые имели неосторожность наступить на них, повреждения различной тяжести.

Красота действия этих вибромин, к сожалению, являлась также частью связанной с их использованием проблемы. Проблема заключалась в том, что взрывчатое вещество детонировало, только когда робот определенного веса наступал на место, где была закопана мина. А вот если тяжелый механизм проходил буквально в нескольких метрах сбоку от мины, она преспокойно молчала.

Медленно, не торопясь, Редберн перенес оранжевую сетку прицела на самого близкого робота врага. Им оказался «Локи», гигант с квадратными плечами. На мониторах «Даиши» было заметно, как меняется, сокращаясь, расстояние до противника: девятьсот метров, восемьсот пятьдесят, восемьсот… Еще несколько шагов, и Ягуары окажутся в зоне обстрела.

Индикатор расстояний высветил цифру «семьсот пятьдесят метров» — максимально эффективное расстояние для работы лазеров дальнего действия «Даиши». Редберн нажал кнопку пускового механизма, выпуская мощный двойной энергетический поток в сторону врага. Невидимые даже в свете тусклого послеполуденного солнца, лазерные лучи, выпущенные «Даиши», прожгли грудь и бедра «Локи».

На мгновение робот Ягуаров остановился, как будто его испугало внезапное нападение. В этот момент, похоже, его поисковые системы нащупали местоположение Редберна. И тут началось! Редберн забыл обо всем на свете, когда увидел, как внезапно, словно по команде стартового пистолета, эти сорок мощных роботов устремились вперед. Они понеслись практически одновременно, с ужасающей скоростью приближаясь к позициям войск Внутренней Сферы. Толпясь, но не сбивая друг друга, они преодолевали пространство до линии обороны Редберна.

Водитель «Локи» тоже не терял времени даром: не сбавляя шага, он явно заряжал лазерные пушки дальнего действия. Надо сказать, что диапазон поражения лазеров Ягуаров был значительно шире, чем у войск Сферы. Раздался свист, и шар белой молнии, описав дугу, ударил в лодыжки «Даиши», уничтожив краску и сильно погнув броню. Редберн быстро перезарядил лазеры, но не стал дожидаться, когда температура понизится до оптимальной, — промедление могло стоить жизни. Да, высокая температура на мостике, вызванная перегревом лазеров, уже не давала дышать. Пот заливал лицо. А что будет дальше? Большие лазеры прожгли в броне «Локи» глубокие раны, но враг не сдавался.

Редберн понял, что надо набраться терпения и все же дождаться, когда температура придет в норму, перегрев грозил полной гибелью системе вооружения и управления. Дождавшись зеленого сигнала на датчике монитора, Редберн с яростью дал залп из всех видов вооружения. Он поразил цель — сквозь заливающий глаза пот Редберн увидел, как залп вырвал у «Локи» едва ли не половину груди, но тот все еще оставался на ногах.

Поскольку большинство роботов Клана оказались в зоне действия оружия Внутренней Сферы, Уланы открыли по ним яростный огонь, причем лупили по наступающему врагу чем придется — из автоматических пушек, поливали из лазеров, били по мощной броне из дальнобойных орудий.

Неожиданно до ушей Редберна донесся дикий рев, который издавал «Локи»,

— мощный бронебойный снаряд ударил в левое колено робота и буквально разорвал его на части. Наконец-то машина Клана была повреждена серьезно! Робот на глазах изумленного Редберна выполнил необычный маневр — наклон-поворот, чтобы удержать равновесие. Похоже, вражеский пилот был великолепно обучен и не один год управлял своей машиной — в противном случае ему не удалось бы выполнить такой отчаянный шаг и остаться в вертикальном положении.

Не успел робот Ягуаров восстановить равновесие с помощью тяжелых угловатых ручищ, как ему в спину выстрелил «Горбун», прибывший Редберну на помощь. И жестоко поплатился: робот Клана, явно наплевав на высокую температуру лазеров, нанес залп из протонной установки прямо в центр груди «Горбуна». Потрепанный в сражении на позиции Улан, «Горбун» пошатнулся и рухнул навзничь. Его гироскоп был взорван искусственной молнией…

Редберн мстительно навел сетку прицела на корпус «Локи» вновь, заметив, что волны горячего воздуха мерцают и дрожат вокруг открытых сливов робота Ягуаров. Он выстрелил. Он чувствовал, что его дыхание стало таким же обжигающим, как воздух в пилотской кабине. Выстрелы из двух больших лазеров, поддержанные орудийным залпом, не пропали даром. Полуподломившаяся правая нога робота не выдержала, робот бессильно закачался и наконец упал. За секунду до взрыва Редберн заметил, что пилот катапультировался.

У Редберна совершенно не было времени, чтобы наблюдать за ленивым полетом вражеского парашюта, потому что к месту падения товарища подбежали «Масакари» и «Гладиатор». Оба робота практически одновременно нацелили ощетинившиеся стволами лазеров и пушек мелкого калибра руки в тело «Даиши».

«Драться с обоими? Где-то здесь один из моих мальчуганов, надеюсь, он даст им прикурить…»

Редберн совершенно не был удивлен тем, что на него одновременно нападали два вражеских робота. По правилам Клана, нападение двух машин на одного противника запрещалось. Но при одном условии — если сам враг нападал не больше чем на одну цель или же несколько врагов атаковали робота Клана. Если же правила с чьей-либо стороны нарушались, дуэль превращалась в беспорядочную бойню всех против всех. В данном случае нарушил правила Редберн — к нему на помощь пришел «Горбун». Что ж, надо платить по счетам!

Понимая, что важно опередить врага, Редберн постарался нанести упреждающий удар и развернул орудия «Даиши» против Ягуаров. Первый же залп погнул их прочные защитные доспехи — и только. Парочка, кружившаяся вокруг Редберна, всего лишь сделала секундную паузу и вновь начала сближаться с ним. Все ракеты довольно кучно легли вокруг «Даищи», не задев его брони. Светящийся след выстрела из гауссовой пушки слабой ртутной полосой протянулся из левой деформированной руки «Гладиатора» к туловищу Редберна. Броня робота Редберна треснула.

— Великий Боже! — Редберн изо всей силы стиснул зубы, не давая упасть качающемуся роботу. — Ну и монстр! Еще один такой удар, и мне конец!

Краем глаза Редберн заметил, что уже три робота Улан с трудом держатся на ногах под ураганным огнем роботов Клана, а бедный модернизированный «Торопыга» уже валяется с располосованной грудью — склад боеприпасов в центре его груди сдетонировал и рванул под беспощадным огнем Ягуаров.

— Отступать! — закричал Редберн в переговорное устройство, одновременно нажимая кнопки на пульте передатчика. — Говорит Лев. Повторяю, всем отрядам Змеи отступать!

Не дожидаясь подтверждения выполнения приказа, он начал выводить «Даиши» из низких зарослей, служивших неплохим укрытием, куда его загнали преследователи. Сохраняя оптимальную температуру, Редберн экономно стрелял из автопушки в гнавшихся за ним врагов. Впрочем, они, похоже, развлекались и особо не спешили, так как понимали, что далеко жертва не уйдет. Они то били ему в спину из тяжелых лазеров дальнего действия, то меняли их на средние. Они играли с ним в древнюю игру, принятую в незапамятные времена на Диком Западе: конвойный стрелял беглецу по пяткам по принципу «шаг влево — шаг вправо», а потом преспокойно добивал испуганного преступника метким выстрелом в спину.

Сколько бы еще смог продержаться Эндрю Редберн, одному богу известно. Ему казалось, что преследование растянулось на час. Он вилял, отпрыгивал в сторону, оборачивался, сам торопливо стрелял в бегущих за ним роботов Ягуаров. И вдруг в какой-то момент роботы начали отставать! Они остановились! Редберн даже потом так и не смог ответить на вопрос, почему они прекратили преследование. Возможно, машины Ягуаров сильно перегрелись, учитывая свирепость их атаки и затраченную на них энергию, и в итоге просто вынуждены были остановиться, отказавшись от преследования.

Поскольку он оказался со своим «Даиши» довольно далеко от поля битвы, Редберном овладевали два противоположных желания.

Его сердце пылало жаждой новой битвы: он мечтал получить возможность провести рекогносцировку своего потрепанного войска и мощным контрнаступлением разбить Дымчатых Ягуаров. Его физически мутило от ненавистной мысли о том, что он вынужден отступить, бросить позиции! Так он оставил за врагом место битвы. Дух Редберна не хотел смиряться с проигранным сражением — и вместе с тем внятно говорил о том, что для того, чтобы спасти остатки армии, необходимо уйти с поля битвы.

Вторым чувством, переполняющим сердце Редберна, являлась любовь. Желание защищать и заботиться о своих солдатах, которая свойственна любому хорошему командиру, а еще — беспокойство за судьбу вверенных ему отрядов. Он отлично понимал: прикажи он сейчас вернуться на боевые позиции, драться до последнего вздоха, огромное большинство воинов беспрекословно повиновалось бы ему. Пошли бы за ним, зная, что в этом огненном аду их ждет лишь смерть. И он осознавал, что такой приказ эквивалентен убийству. Он стал бы убийцей своих же воинов. А Дымчатые Ягуары просто продолжали бы сражаться и вышли победителями.

И тем не менее, хотя нет более неприятного чувства, чем тяжесть на душе побежденного воина, вынужденного бежать с поля боя, Эндрю Редберн твердо знал — бегство было их единственным путем к спасению. Он не сомневался, что спас людей для того, чтобы взять реванш несколькими днями позже.

В пункте общего сбора, на восточном краю топей Дхуан, Редберн воочию убедился в той высокой цене, которую заплатили его воины в этой схватке. Как ни странно, несмотря на то что первый удар пришелся на них, Горцы Нортвинда более-менее уцелели и понесли небольшие потери. Маклеод выставил шестьдесят пять уцелевших роботов по периметру места сбора, чтобы обеспечить надежную защиту.

Когда же до пункта сбора с трудом, медленно, прихрамывая, добрались рыцари Внутренней Сферы, Редберн был в шоке. Все легкие роботы были сильно повреждены, приблизительно половина пилотов были серьезно ранены. Шестьдесят пять машин, закованных в отделанные золотыми пластинами доспехи, теперь выглядели как бродяжки, выбравшиеся из помойной ямы, — золото покрылось слоем пепла, сажи и грязи. У многих зияли огромные раны, через которые вылезали наружу связки разноцветных проводов и серые волокна искореженного металла. Желто-зеленая жидкость, словно кровь, стекала из высокотемпературных резервуаров и охлаждающих агрегатов. Короче говоря, рыцари сейчас безумно напоминали своих средневековых тезок, возвращающихся домой с проигранной битвы. И все же, разбитые, в грязи, рыцари сохраняли упрямый и даже горделивый вид.

Катильские Уланы Редберна пострадали в сражении больше остальных. Только сорок шесть раненых роботов, но вполне способных передвигаться, смогли выйти с поля битвы, избежать преследования Ягуаров и как-то дохромать до места общего сбора. Остальная же часть их соратников — мужчин и женщин, с которыми Редберн жил и боролся бок о бок с тех пор, как во время Четвертой войны был сформирован его боевой отряд, полегла на поле битвы. Они были или мертвы, или взяты в плен Ягуарами.

Редберн ощущал страх и тоску. Та печаль, которую он почувствовал после смерти Моргана, печаль, которую, как ему казалось, он смог преодолеть, с удвоенной силой вновь вернулась к нему. И на сей раз он чувствовал горе от потери не просто одного друга, а трех десятков мужчин и женщин, погибших, раненых или захваченных в плен. Удивительно — он испытывал сейчас такое же страшное чувство потери, как тогда, когда держал остывающую руку лучшего друга, исподтишка убитого расчетливым наемником. А ведь смерть Улан, происходившая отнюдь не на его глазах, была не менее реальна!

Редберн также знал, что некоторые из отсутствующих здесь воинов наверняка катапультировались из машин и, вероятно, избежали захвата. Может быть, сейчас они находятся на дороге к месту сбора… Но Редберн больше не мог медлить; не мог дать воинам возможность добраться до своих — Ягуары прижали их отделение настолько плотно и так долго преследовали, что он опасался, что они могут появиться здесь в любой момент.

Ощущая, фигурально выражаясь, в животе тот самый узел, который Александр Великий так и не смог разрубить, он подключился к командному каналу.

— Лев обращается ко всем отрядам. — Горло Редберна сжал спазм. — Всем командам начать движение. Мы отступаем в сторону топей.

Медленно, с затаенной болью, потерпевшие поражения войска сил Внутренней Сферы нестройной хромающей колонной отходили в сторону глубокого вонючего болота, называемого Дхуанскими топями. Редберн надеялся, что Ягуары откажутся от преследования отряда в гиблых топях и чахлыхкустарниках, где воины Клана тут же лишились всех преимуществ в скорости и вооружении.

Сидя в кабине разбитого «Даиши», измученный, несчастный Редберн следил за тем, как за ним плетутся разбитые и истерзанные роботы Улан. Он молился только об одном — чтобы он оказался прав.

XI

Орлиное Гнезде Сокола, Восточные Горы

Охотница

Кластер Керенского, Пространство Кланов

26 марта 3060 г.

Капитан Роджер Монтжар осторожно подтянулся и, стараясь быть максимально незаметным, выглянул из-за каменной гряды — это был его скрытый пост наблюдения в скалах Восточных Гор. Конечно, место было страшно неудобным, потому что приходилось вытягивать шею и высовываться из укрытия очень аккуратно. Но альтернативы не было — высунешься чуть подальше, и останешься навсегда лежать за этими камнями с пробитой метким выстрелом башкой.

В течение последних двух недель отряды Бешеной Лисы скрывались в этих, мягко говоря, неудобных скалистых расщелинах, стоически перенося дождь, холод, пронизывающий ветер, и все никак не могли засечь хоть малейшие признаки движения в лагере Нефритового Сокола, который располагался на вершине горы. Люди Монтжара смогли сделать несколько выстрелов только тогда, когда Дымчатые Ягуары мощным прыжком накрыли отряд сержанта Крамера. Генри надеялся, что его люди благополучно выскочили из западни. Его приказы сводились к следующему: держать строгую тишину в радиоэфире до тех пор, пока не появятся явные признаки, что Соколы собираются прийти на помощь Ягуарам. Или до тех пор, пока Лисы не войдут в соприкосновение с основным Отрядом Змеи. До настоящего времени ни одно из условий выполнено не было. У Монтжара с каждым днем крепло подозрение, что Особый Отряд вообще забыл об их существовании.

Нет, конечно, он знал, что это не так, но все же смутное чувство тревоги не давало ему покоя. Благодаря довольно обрывочному сообщению, которое им удалось перехватить, они узнали, что начало операции по уничтожению Ягуаров — высадка на планету, захват боевой техники, формирование отрядов наступления — прошло довольно гладко и не случилось ничего неожиданного. Особый Отряд произвел рекогносцировку, успел уничтожить несколько военных фабрик Клана и практически лишил врага способности впредь угрожать войной другим свободным мирам. Все шло в соответствии с планом, но вот потом… После того как цель вторжения была фактически достигнута, случилось что-то непредвиденное.

Хорошенько обмозговав ситуацию и воспользовавшись еще парой радиоперехватов, Монтжар стал догадываться, что на Охотницу прибыл один, а возможно, и два отряда поддержки Клана. В распоряжении этих отрядов имелись тяжелые боевые роботы, и сражения принесли Ягуарам некоторый успех. Некоторый — потому что генерал Уинстон, похоже, выиграла кровавую битву где-то в районе Лутеры, в то время как Редберн с его людьми вынужден был отступить в топи Дхуан.

Монтжару ничего не оставалось, как тихонько проклинать свою «удачу». Он сидит в этих каменных лабиринтах с великолепно обученными воинами, одними из самых лучших на Охотнице, и что они делают? Сидят в засаде и наблюдают за противником, укрывшись за скалами. Он уже в течение долгого времени разглядывал, как невооруженные, без доспехов солдаты внутри крепости спокойненько живут себе и ни о чем не тужат. Будто и нет войны. Монтжар даже испугался при мысли, что среди его людей может начаться бунт и они попытаются дезертировать, сдаться. Сколько еще здесь торчать?..

И вдруг примерно за час до заката, на исходе четырнадцатого дня мытарств, что-то изменилось.

Он по-прежнему сидел на корточках перед постом команды Лисы, почти скрывшись в широком и глубоком отверстии в скалистом теле горы, когда к нему бесшумно подполз его разведчик. Наблюдательный пост номер два зафиксировал движение внутри Гнезда Сокола, активное движение. Монтжару потребовалось около десяти минут, чтобы проползти сотню метров до каменной ниши, где разместилась его разведывательная команда. Когда он очутился среди разведчиков, его внезапно отпустила вся та дикая боль и усталость, что скопилась за две недели игры в прятки в этих высоких, скалистых, иссушенных зноем горах. Костяк отряда Нефритового Сокола, казалось, сосредоточился на пятачке за высоким металлическим забором, отделяющим базу от остального мира.

В течение нескольких минут Монтжар оставался в том же неудобном положении; шея у него ныла, он мог позволить себе высунуться из-за валуна всего на пару сантиметров, чтобы левым глазом изучить картинку происходящего. Он тщательно пересчитал живую силу противника, которая попадала в поле его зрения. Чтобы не осталось сомнений, пересчитал их снова, затем в третий раз. Каждый раз число совпадало: итак, на площадке собрались десять бронированных элементалов и пятьдесят пехотинцев в полной боевой выкладке, правда, без бронежилетов. Ага, если Соколы реально собирались поддержать Дымчатых Ягуаров, эта поддержка будет чисто символической. Уж если пятнадцать его лучших воинов не смогли остановить наступление Клана, то что уж говорить об этих!..

— Нет, у вас на посту есть более мощное оружие… Следи за ними во все глаза, рядовой. — Монтжар хлопнул по спине мускулистого рыжеволосого паренька, уставившегося на Отряды Сокола.

— Будет сделано, босс. — Юный разведчик усмехнулся, но ни на секунду не отвел взгляда от цели, теперь плохо видной в сгущающихся сумерках. — Буду извещать вас обо всех перемещениях наших соседей.

Обратный путь занял лишь несколько минут. На сей раз Монтжар торопился так, что исцарапал все руки об острые выступы камней. Он торопился так, что практически скатился со склона под ноги своей команды и тут же потянулся к наушникам.

— Балерина, Балерина, это Рино, вспышка, фургон. — Монтжар выговаривал каждое слово медленно и четко, выстраивая текст чрезвычайно срочного сообщения точно по военному уставу. — Рино обнаружил движение внутри цели. Мы заметили один-ноль эхо с пять-ноль небронированными пехотинцами — это поддержка. Цель еще не покинула пределов периметра, но похоже на то, что они собираются это сделать. Рино продолжает наблюдение. Жду инструкций.

Монтжар знал, что Ариана Уинстон легко поймет его загадочное сообщение и сразу догадается, что Нефритовые Соколы собрали все силы гарнизона, которые включают в себя десять бронированных элементалов и пятьдесят пехотинцев, пока находящихся внутри Гнезда. Пока ничто не говорило о том, что Соколы собираются выступить, оставив на базе часть состава, но Монтжар с грустью решил, что они не отважатся бросить Гнездо без сильной охраны.

— Рино на связи, — донесся из наушника хриплый мужской голос. — Балерина вне игры. Мы пробуем поставить защиту. Включаем реле.

Пошли томительные секунды. Монтжар буравил глазами несчастный радиоприемник, моля, чтобы зловещий красный глаз погас и зажегся зеленый, свидетельствующий о возобновлении связи. Вдруг красная лампочка потухла, раздался треск и радио ожило.

— Рино, Балерина на связи. — Звук постоянно пропадал, был неровным, и голос почти заглушался сильным треском и шумами, как если бы были включены радиоглушилки. — Балерина не способна послать вам помощь. Балерина и Лев сейчас в стесненных обстоятельствах. Весь резерв группы Майка Браво необходимо командировать на передовую. Держитесь на своих позициях и продолжайте наблюдение. Если Лисы оставляют цель, действуйте по своему усмотрению. Помните одно — пока они не начали стрелять, вы не имеете права открыться. Если Лисы попытаются смыться, определите, куда и с какой скоростью они направятся.

— Балерина, это Рино. Вас понял. — Монтжар сам удивился той горечи, которая прозвучала в его коротком ответе. Он понял, что все резервные силы Особого Отряда роботов брошены на передовую, основную линию сражения и что тяжелые роботы Змеи сильно пострадали в заварухе. Впрочем, как и люди. Это отнюдь не облегчало его миссию. — Сигнал принят, Балерина. Рино подчиняется. Конец связи.

— Что она сказала, босс? — Капрал Ричардсон увидел выражение лица командира и вздрогнул. — Настолько плохо?

— Настолько плохо, Тим. — Монтжар горько покачал головой. — Приказывают оставаться на позициях и продолжать наблюдение. Действовать по усмотрению, но огонь первыми не открывать.

— Да-а-а-а…

Прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, вечерний воздух разорвал воющий звук снаряда, выпущенного из портативной установки.

Монтжар рухнул на колени и осторожно высунул голову из-за укрытия, окружающего пост. В нескольких сотнях метров вправо и чуть южнее своего укрытия он увидел яркую полосу шлейфа, оставленного в вечереющем небе залпом твердотопливных ракет, которые вылетели из-за гряды валунов, погруженных во тьму. Снаряды уверенно понеслись в сторону Нефритовых Соколов и разорвались в нескольких метрах от выстроившихся в шеренгу элементалов, окутав их облаком жидкого огня.

Далеко не мальчик в военном деле, Монтжар знал, что такие ракеты с зажигательной смесью были отличным оружием против роботов. Они были разработаны с таким расчетом, чтобы не уничтожить робота прямым попаданием в его туловище, но вынудить пилота робота либо катапультироваться, либо заживо сгореть в кабине бронированной машины. Эффект, который производили эти ракеты в отношении элементалов и пехоты, был еще ужаснее. Горящий напалм окутал фигуру одного из элементалов и подобрался к нескольким пехотинцам, которые мгновенно превратились в живые факелы. Конечно, элементал под защитой брони хоть как-то мог перетерпеть липкий адский огонь, но у незащищенных пехотинцев такой возможности уже не было. Они погибали в геенне огненной, горели заживо, пока чей-то милосердный выстрел из автомата не пресекал их мучения.

Прежде чем пехотинцы упали замертво на каменистую почву внутри Соколиного Гнезда, несколько элементалов пришли в себя и начали поливать окрестности из огнеметов и лазерных пушек.

Хотя никакой команды не поступило, боевики Монтжара бешено отреагировали на выстрелы врага. Несколько ракетных залпов вспыхнуло в темноте, и стоящий впереди отряда воин-элементал загорелся и едва устоял на ногах. Боеголовки явно пробили его доспехи. Тут же запылал один из боевых роботов. У Монтжара волосы на голове зашевелились от ужаса, когда он увидел, что огромный мощный элементал упал на землю и на его груди разорвался целый склад бронебойных ракет. Тут же его собратья присоединились к драке — некоторые из них спешно заряжали лазеры, прыгая по каменистому склону, другие поливали окружающую темноту струями лазерных вспышек. Лишенные защитной брони пехотинцы, будучи более осмотрительными и не менее отважными, тут же заняли оборону, используя все возможные укрытия, которые только смогли найти. Они неистово палили в окружающий мрак из лазерных пушек дальнего действия.

Монтжар утешал себя тем, что они никак не могут увидеть его спрятавшихся в укрытии и одетых в камуфляж Бешеных Лис. Пехотинцы Соколов, вероятнее всего, стреляли наугад, а может, пробовали нащупать цель по отблескам вспышек на стволах орудий монтжаровских боевиков.

Монтжар проклинал все на свете. Один из его людей нарушил дисциплину и посмел без приказа начать стрельбу. Таким образом, нейтралитет между ними и Нефритовыми Соколами был очень некстати нарушен.

Длинная автоматная очередь прошила вершину скалы, за которой прятался наблюдательный пункт. Командир боевиков инстинктивно пригнул голову, прекрасно понимая, что уловка бесполезна. Если бы один из этих стальных великанов точно навел приборы на цель, отдавая себе отчет, кто скрывается за камнями, он был бы мертв прежде, чем узнал об этом. Он должен был остаться в живых. И вдруг среди рева орудийного огня до слуха Монтжара донесся звук, которого он совершенно не ожидал услышать. Это был усиленный динамиками голос командующего Соколами, требующий, чтобы его люди прекратили стрельбу.

До конца не поняв, почему он тоже так поступил, Монтжар закричал:

— Прекратить огонь! Прекратить огонь! Все Рино, немедленно прекратить огонь!

Выстрелы становились реже, и наконец перестрелка медленно угасла. В течение томительных минут в наступившей тишине две враждующие стороны стояли друг против друга в опускающейся на горы ночи и смотрели друг на друга сквозь мрак. В наступившей тишине Монтжар уловил слабый металлический скрип, который приближался через поле к его командному пункту. До боли в глазах вглядываясь во тьму, Монтжар наконец сообразил включить фонарь, укрепленный на шлеме, и в свете прожекторов он увидел элементам без всяких знаков отличия на броне.

Мощный воин, результат элитного генного проектирования, поднял щиток брони, закрывающей его лицо, очевидно, в жесте доверия.

Только по голосу Монтжар смог определить, что элементал — женщина. Ее богатый обертонами глубокий альт громко прозвучал в сумерках:

— Я звездный капитан Гития, Клан Нефритовых Соколов. Кто командует воинами, напавшими на меня?

— Я. — Монтжар распрямился в полный рост, ощущая себя грузным и неуклюжим рядом с этим высоким изящным существом, стоящим перед ним. — Я — капитан Третьего отряда Бешеной Лисы Роджер Монтжар.

Гития смерила его холодным взгядом.

— Почему вы открыли огонь по моим войскам без предварительного вызова, исподтишка?

Сознание Монтжара отказывалось верить услышанному. Как?! Никогда он не слышал, чтобы Нефритовые Соколы не то что покинули поле боя — чтобы они обратились к кому-то с просьбой о прекращении огня! Нет, должно было случиться нечто экстраординарное, чтобы такое произошло!

— Мой воин открыл огонь без команды, — начал объяснять Монтжар, отстегивая шлем и обнажая голову. — Если только он остался в живых, он будет примерно наказан.

— Ага, — издевательски отозвалась Гития. В ее голосе звучало столько ненависти и гнева, что Монтжар содрогнулся, как от удара. — Хан Марта Прайд проинструктировала меня, чтобы я любой ценой избегала конфликта с вашими силами на Охотнице. Если на нас нападут первыми, мы должны защищаться, но как можно скорее прекратить бой, не погрешив против правил чести.

Возможно, ваши лидеры чувствуют, что они имеют полное право устроить Суд Уничтожения над Дымчатыми Ягуарами. Но поймите, капитан Роджер Монтжар, я воин Клана Нефритового Сокола. Я обязана выполнять приказы Хана. И если вы снова атакуете мою базу, я решу, что вы расширяете возможности вашего Суда Уничтожения и включаете в него Нефритового Сокола. Я вам обещаю — после вашей смерти, которая наступит очень скоро, вы не успеете пожалеть об этом решении.

Не говоря ни слова больше, Гития опустила на лицо защитный щиток и гордо удалилась в сторону лагеря Сокола.

Отвесив ей в спину вежливый удивленный поклон, Монтжар живо махнул рукой одному из разведчиков.

— Сержант Босворт, — обратился он к старшему из команды, — кто устроил этот ад?

— Рядовой Лебель, сэр, — откликнулся Босворт.

— Пришли его на командный пост. Хочу ему сказать пару слов.

— Не могу, сэр. Он мертв. — Босворт устало вздохнул. — Он был убит первым же ответным залпом.

— Вы думаете, Соколы знали об этом? — Голос Монтжара звучал так же измученно.

— Сэр?..

— Вы думаете, Соколы знали о том, что они убили Лебеля? Капитан сказала мне, что они прекратили огонь, как только их честь была восстановлена. По крайней мере что-то в этом роде… Может быть, она подразумевала именно это? Лебель убил пару ее воинов, они в отместку убили его. Уверен, что они не сомневались в исходе игры.

— Может быть, капитан. — Босворт стащил с головы шлем и пригладил серые жесткие волосы. — Никогда я не понимал этих вояк из Кланов.

XII

Командный пост Легкой Кавалерии Эридани

Гора Шабо, Лутера Охотница

Кластер Керенского, Пространство Кланов

27 марта 3060 г.

Далеко впереди, на значительном расстоянии от своего наблюдательного поста, генерал Уинстон видела покров тяжелого дыма, устилающий равнины Лутеры, — отсюда он казался тяжелым серо-синим одеялом, простершимся до самого горизонта. Со дня страшной битвы так и не прошло ни одного дождя, который мог бы погасить местами вспыхивающий на месте сражения огонь; не налетел даже ветер, чтобы развеять напоминающий о недавней бойне тяжелый дым. Темнота, стремительно опустившаяся на землю, скрыла следы ужасной катастрофы, совсем недавно происшедшей на плоской широкой равнине, запертой в треугольнике моря, гор и реки. Прерия ограничивалась на северо-востоке солеными водами Дхуанского моря, Черной Рекой Шикари на юге и зубчатыми пиками гор Когти Ягуара на западе.

Покачиваясь на удобном стуле в расположении своего лагеря с чашкой кофе в руке, Ариана Уинстон наблюдала за тем, как на небе со стороны запада восходит жаркое желтое солнце Охотницы. Ягуары вынуждены были покинуть поле боя и уйти с равнины — отряды Арианы погнали их на юго-восток от Лутеры. Сент-Ивские Уланы, поддержанные шестым батальоном Легкой Кавалерии, ринулись в погоню за Ягуарами. Они надеялись загнать Ягуаров в реку и там расстрелять их по частям, когда они попробуют переправиться. Не тут-то было! Арьергард отступающих открыл такой плотный огонь по преследователям, что силам Внутренней Сферы пришлось их оставить в покое и возвратиться в лагерь. Сражение было закончено, Легкая Кавалерия и Комгвардия вновь заняли первоначальные позиции вокруг Лутеры. Уинстон вместе со своим штабом опять обосновалась на командном посту в Поле Героев, в тени горы Шабо.

Уинстон считала сражение безусловно выигранным. Во-первых, у них в руках осталась столица планеты с космодромом, а главное, что даже более важно, гора Шабо — символическое сердце Клана Ягуаров с теперь уже разрушенным центром управления и связи Клана на вершине, а также неповрежденное генетическое хранилище. Это ли не полная победа Внутренней Сферы!

Легкая Кавалерия Эридани в тот день проявила себя с самой лучшей стороны. Хотя Комгвардия и Уланы достойно участвовали в битве, все же Легкая Кавалерия вынесла главный удар атакующих войск Ягуаров и выстояла, да и после они дрались с врагом не на жизнь, а на смерть. Многие из разрушенных, разбитых роботов, покореженными останками устилавших поле боя, когда-то принадлежали ее бригаде… Правда, Ариану утешала и давала право спокойно дышать мысль о том, что большинство пилотов боевых роботов, которые вели эти машины в битву, все же смогли спастись и катапультироваться из гибнущих механизмов. Но те немногие, кто не избежал смерти, лежали на совести Уинстон тяжким грузом.

Нет, в это время краски горя или сожаления еще не успели раскрасить холст ее сознания в унылый цвет. Это придет позже. Она размышляла о потере ценных боевых роботов, о гибели обученных пилотов-мастеров, управлявших ими. Потери в живой силе и боевой технике — вот что волновало ее. Цифры, данные, факты. Ладно, Легкая Кавалерия может восстановить хоть часть роботов, подремонтировать тех, кто остался на ногах. Может быть, собрать из частей оставшихся на поле битвы механизмов, брошенных отступающими Ягуарами, новые? Все равно этого казалось слишком мало, нужна была новая техника. Как же много воинов полегло в сражении! Что же касается Ягуаров, то они находились в ничуть не лучшей форме. Их машины, вроде бы немного более мощные, так же были восприимчивы к внутреннему ущербу, как и машины Внутренней Сферы. К тому же воины Клана начали сражение с меньшим количеством роботов. И разведчики, и подсчеты военных потерь в один голос свидетельствовали, что Ягуары понесли очень тяжелые потери. Несколько легких и средних омнироботов были сильно повреждены артиллерийским огнем. Опять же в сражении чуть не врукопашную, когда Ягуары попытались вклиниться в ряды войск Внутренней Сферы, погибли элементалы и еще несколько машин… Нет, в результате соотношение сил осталось приблизительно таким, как и перед началом сражения,

— с перевесом в сторону Сферы…

— Генерал… — Шепот за плечом резко вывел Уинстон из задумчивости.

Все еще чувствуя бурление в крови, вызванное недавней битвой, Уинстон подскочила на стуле, выронив из рук чашку с недопитым кофе. Чашка с печальным звоном разбилась о камни, которые во множестве валялись на Поле Героев. Пластмассовый стул с грохотом последовал за чашкой, перевернувшись в воздухе. Уинстон тут же присела на одно колено и с боевым криком выхватила тяжелый автоматический маузер, который она обычно носила на правом бедре и держала его на взводе. Огромное черное дуло уставилось прямо в центр лба потрясенного рядового Элиаса Грау из службы безопасности.

— Солдат, — прорычала Ариана, опуская дуло маузера, — ты что, не знаешь, что выбрал самый удачный путь, чтобы получить пулю в лоб?!

— Извините, мэм, — промямлил напуганный Грау. — Полковник Амис послал меня за вами. Несколько разведчиков сообщили о приближении врага.

Грау еще не успел закончить рапорт, а Уинстон уже вскочила и почти бегом, не разбирая дороги, бросилась в направлении передвижного фургона штаба.

— Говори, Эд, — задыхаясь, проговорила она, влетев из сумерек в затемненную передвижную станцию, где испускали слабое сияние экраны мониторов и тихо жужжали терминалы связи.

Полковник Эдвин Амис, колоритный командир Двадцать первого полка, поднял на нее усталый взгляд.

— Босс, у нас пара разведчиков. Они определили, что вот здесь движется огромный отряд, очень напоминающий ударную группу роботов Клана. — Амис попыхивал сигарой, тыча в монитор толстым пальцем. — После сегодняшней заварушки, сдается мне, остался как раз этот отряд. Думаю, они планируют устроить ночную атаку.

Уинстон припала к мониторам на пульте, которые в трехмерном изображении воспроизводили область последнего контакта с врагом. Крошечная синяя точечка легкого танка «Бигль» мерцала тихим светом между двумя горными хребтами, в дюжине километров южнее позиции войск Внутренней Сферы. Несколько больших отметок в форме ярко-красных боевых роботов медленно перемещались в сторону наблюдательного пункта разведчиков. Они и представляли медленно продвигающиеся вперед силы Клана.

— О'кей. — Уинстон глубоко вдохнула, а затем с шумом выдохнула воздух. Ситуация для нее прояснилась. Мозг работал абсолютно четко. — Эд, вперед на осмотр вашего отряда. Мы выстраиваем боевую линию к югу от города. Легкая Кавалерия Эридани находится в лучшей форме — и в техническом отношении, и в плане боевого настроя. Сделайте так, чтобы полковник Регис Гранди перевел Комгвардию в район космопорта. Если нам вдруг придется оставить Лутеру, он должен поджечь космопорт и отступить. Аналогичным образом Сент-Ивские Уланы должны выстроиться на Поле Героев. Они, конечно, находятся в самой плохой форме. Пускай остаются в резерве. Оставим небольшой тактический запас. Если даже Ягуары в темноте промахнут мимо наших основных сил, Уланам придется взять на себя задачу продержаться до подхода нашей основной массы войск. Приказ майорам Райану и Полинг: лечить раненых, заботиться о техниках и обслуживающем персонале. А теперь действуй, Эд.

Амис испустил короткий радостный возглас и выпрыгнул из штабного фургона. Уинстон улыбнулась, услышав в темноте его жизнерадостный баритон:

— Нога в стремя, народ!

Эта древняя фраза будоражила кровь солдат Легкой Кавалерии Эридани и бойцы в ответ издали восторженный рев. Пилоты роботов тут же полезли в кабины по стальным креплениям корпуса. Все разговоры были прерваны на полуслове. Наполовину съеденные продовольственные пайки мгновенно были брошены на землю и забыты. Один стрелок мощного танка, как Ариана узнала позже, в момент, когда прозвучал сигнал сбора, находился в гальюне. Он натянул на себя брюки и, даже не давая себе труда застегнуть их, нырнул в башенку «Дрилсона», не завершив важного процесса.

Амис был способным, испытанным в боях полевым командиром, к тому же проницательным тактиком. Уинстон доверила ему командование тремя полками Легкой Кавалерии Эридани, которые лишь он с присущей ему жесткой хваткой мог развернуть и поставить в самой выгодной позиции.

Бросив последний взгляд на монитор, Уинстон увидела около него техника

— именно он отвечал за мобильную связь.

— Проверьте связь в моем «Циклопе», — приказала Уинстон. Не успел техник кивнуть в знак согласия, как она развернулась и быстрым шагом вышла из фургона.

Где-то в темноте неожиданно заработала автопушка. Ее рев постепенно повысился до оглушительного, резкого стаккато, а затем наступила полная тишина. Уинстон сидела в кабине огромного человекообразного «Циклопа» и сердито вглядывалась в дисплеи тактических мониторов. Происходило что-то странное, но она никак не могла понять что. Ее разведчики вели продвигающиеся отряды Дымчатых Ягуаров почти до самой Лутеры, И вот теперь, в одно мгновение, связь с группой разведчиков полностью прекратилась.

Уинстон вела за собой отряд боевых роботов средней тяжести, приписанных к Шестому батальону. Их поддерживала следующая чуть в отдалении команда бронированных пехотинцев, устремившихся в ночь, чтобы обнаружить малейшие следы близкого присутствия ставшего внезапно неуловимым врага. Ни малейшего следа Ягуаров! Ничего! Нет, хотя роботы батальона наткнулись на чадящие громадины четырех сожженных легких танков, преследовавших после битвы воинов Клана.

— Черт возьми, что происходит? — прошипела Уинстон.

— Извините, генерал. — Она услышала ответ Гэри Рибика, одного из командующих батальоном полковника Антонеску. — Один из моих мальчишек решил, что увидел машину Клана, но мы там ничего не обнаружили.

«Держать себя в руках, мы слишком нервничаем», — подумала Ариана. Она наполовину повернулась к своему помощнику и приказала Кипу Дугласу переключить прибор на частоту Комгвардии.

— Полковник Гранди, есть движение на вашем фронте?

— Нет, мэм. — Гранди явно был в замешательстве, — Ни словечка, ни движения с тех пор, как ваши разведчики потеряли след Ягуаров. Я уж начал подумывать, не выдумали мы их сами?

— Ха, я бы тоже так подумала, если бы не двенадцать наших мертвых солдат и четыре сгоревших танка. — Голос Уинстон неприятно задрожал. — В противном случае я бы согласилась с вами, полковник.

— Да, мэм. — Гранди подчеркнуто любезно ответил на упрек. — Каковы ваши распоряжения?

Уинстон на мгновение задумалась, но не успела она произнести и слова, Гранди вновь заговорил, причем в его голосе явственно звучали гнев и возбуждение:

— Генерал, совершено нападение на Комгвардию! Повторяю, нас атакуют! По грубым прикидкам, на нас напала сотня роботов. Они теснят нас очень трудно удерживать позиции. Я вижу, они хотят принудить нас отойти от космопорта. Я нуждаюсь в подкреплении! Немедленно!

— Проклятье! — ругнулась Уинстон. — Да, полковник, слышу вас. Держитесь, пока можете. Высылаю подкрепление. Если вас оттеснят от космопорта, взорвите его.

Щелкая тумблерами переключения каналов, Уинстон выкрикивала приказы:

— Внимание всем рейнджерам, Балерина на связи. Враг обходит нас с фланга и атакует космопорт. Комгвардия держится, но враг значительно превосходит в силе. Мы идем на помощь. Магьяр, двигай Сто пятьдесят первый в сторону космопорта, выдели Комгвардии свой резерв.

— Магьяр подтверждает сообщение, генерал. Мы в пути, — отозвался полковник Антонеску.

— Стоунволл, — продолжала Уинстон. — Ваш полк выполнит крутой поворот вправо и двинется в направлении правого фланга Ягуаров. Сэнди, мне жаль огорчать вас, но вы окажетесь перед необходимостью вытянуть боевые линии, чтобы прикрыть позиции Двадцать первого полка вашими людьми. Сможете выполнить?

— Да, генерал.

Хотя Барклай ответила без колебаний, Уинстон уловила легкую запинку в ее голосе.

— Хорошо! — рявкнула Уинстон, хотя отлично понимала, что все уже куда как нехорошо. — Выступаем!

Командир галактики Ханг Мета заметила движущуюся вспышку с левого бока. Повернув большого неповоротливого «Рожденного в Котле», она переместила влево прицел дальнобойных пушек и лазерной установки, вмонтированной в левую руку ее боевого друга. Сине-золотой человекоподобный робот неспешно выступил из-под рифленого металлического навеса станции, находящейся рядом с космопортом Лутера, на черное гудроновое шоссе. Военная программа компьютера Меты идентифицировала машину как «Спартанца», старую модель Звездной Лиги, устаревшую уже добрых триста лет назад. Похоже, робот, стоящий прямо перед ней, был одним из уцелевших мехов такого класса.

После того как ее объединенные силы обнаружили и сожгли четыре мелких танка, которые послали захватчики с целью проследить передвижения ее воинов, Мета неожиданно приняла смелое, нехарактерное для Клана решение. С целью запутать и смутить предупрежденного об их приходе и хорошо вооруженного врага, она повернула колонну резко на юг. Они переправились через мелкую мутную Черную Реку Шикари к югу от Лутеры. Форсированный марш в полной тьме и еще один переход вброд через реку — в этой части очень глубокую и широкую. Вода доходила роботам до бедра. Так ее войска вышли на восточную границу города.

Она намеревалась двигаться прямо на Лутеру. Принимая во внимание многочисленные сообщения союзников из низших каст, которым удалось покинуть зону оккупации Внутренней Сферы, Мета нашла подтверждение своим догадкам: захватчики прилагают все усилия, чтобы не допустить сражения в пределах городских стен. Нет, только на подступах к городу, в открытом поле! Другие информировали ее о том, что варвары во главе с презренными наемниками из Легкой Кавалерии Эридани стремились уничтожить только военные активы. Господи, как же они, должно быть, ослабели, если могут разрушать только военную технику врага! Будь Мета на их месте, она бы не задумываясь стала уничтожать противника везде, где только можно.

Помимо основной атаки на варваров, захвативших Лутеру, командир галактики Ханг Мета постепенно приводила в движение второй план, который и должен был принести ей и ее воинам вечную славу и почет.

«Уничтожить эту машину почти позорно, — думала Мета, с презрением разглядывая ящикоподобного неуклюжего робота. — Это, возможно, последний робот такого типа…»

Она сердито отогнала от себя глупую мысль, ругая себя за недопустимую для воина слабость и чувствительность. Недаром у Ягуаров издавна была в ходу пословица: «Тот, кто цепляется за прошлое, прошлому и принадлежит», в которую Мета с детства поверила всем сердцем.

Словно в подтверждение древней мудрости, монитор ее «Рожденного в Котле» тут же выдал информацию о противнике: вражеский механизм прекрасно функционировал в пределах расширенного диапазона — с установками для запуска РДЦ и большими импульсными лазерами у него все было в порядке. Отлично! Медленно, с оттягом, проникнутая высокомерным сознанием того, что ее машина является одним из самых совершенных роботов, когда-либо сконструированных ее Кланом, Мета повела на себя ручки управления, переводя сетку прицела на округлую голову робота противника.

А между тем роботу Комгвардии пришлось совсем несладко: в левой половине груди потрескивали поврежденные провода высокой энергии. И не успела Мета даже сообразить, что происходит, как оттуда вырвался мощный поток заряженных частиц из плазменного орудия и порвал на куски левую голень ее «Рожденного в Котле». Укрепленная гиперволокном стальная броня таяла и разрушалась под воздействием невероятной тепловой и кинетической энергии протонной пушки врага.

Мета быстро восстановила равновесие. Пара голубых полос, сопровождаемых залпом большого лазера, вырвалась из стволов ее орудий.

«Спартанец» покачнулся, будто эта стремительная молния и яркий свет взрезали его толстую броню до самого нутра. Но нет — пилот быстро пришел в себя и решил ответить. Еще один залп ПИИ вонзился в «Рожденного в Котле», оторвав несколько крупных полос брони от мощного корпуса машины. Она ответила варвару двумя залпами высокоэнергетической пушки. Поток частиц прожег дыру в стене укрытия над головой робота. Пульсирующая нить лазера нащупала одно из самых уязвимых мест противника — колено — и вонзилась в тяжелую сталь коленной чашечки. Тут же Мета почувствовала резкий тепловой скачок, наступивший в результате перегрева оружия. Нет, так нельзя, нужно держать оптимальную температуру в границах допустимого.

Впрочем, Мете не о чем было беспокоиться: в затяжной дуэли преимущество оказывалось на ее стороне. Большая часть оружия ее «Рожденного в Котле» была рассчитана на поражение цели на расстоянии приблизительно в семь сотен метров. Расширенный диапазон ПИИ «Спартанца» с трудом дотягивал и до шестисот пятидесяти, но не более того. Это вооружение создавалось для ближнего боя. Очевидно, пилоту Комгвардии это тоже было известно.

Опасаясь, что сейчас на него рухнет простреленный Метой навес, «Спартанец» одним прыжком выскочил из укрытия. Может быть, он собрался бежать? Забыв о возможности перегрева и отказа техники, Мета дала по «Спартанцу» одновременный залп из двух ПИИ, поддержав атаку невероятным двойным выстрелом из тяжелых лазерных пушек, установленных на плечах «Рожденного в Котле». Пот тек по ее пылающим щекам.

Все четыре выстрела достигли цели. «Спартанец» согнулся пополам, как человек, которого в драке пнули ногой в живот, выстрелы лазерной пушки и взрывы ракет порвали его туловище почти пополам. Другой, более слабый, лазер взрезал уже поврежденное левое колено «Спартанца». Последний удар ракеты ближнего действия в грудь робота Комгвардии произвел ужасающий эффект: в машине сдетонировали боеприпасы, и сердцевина машины в синей броне разорвалась на тысячи осколков. Пилот не катапультировался.

Хоть полковник Чарльз Антонеску, двигавшийся вместе со своими людьми в сторону космопорта, и не понял значения ярко-оранжевой вспышки, он все же на секунду замедлил шаг. Хиленький «Стервятник» попытался встать на их пути, но концентрированный одновременный залп почти всей его команды превратил робота Ягуаров в кучку дымящегося пепла, прежде чем бедный «Стервятник» успел сделать хоть выстрел.

Теперь на перехват их отряда бросилось довольно большое количество омнироботов при поддержке менее универсальных, но не менее опасных «второсортных» машин. Сердито потрясая в воздухе гигантскими стальными руками своего «Геркулеса», Антонеску испустил пронзительный крик: «Взять их!» — и вместе с полком ринулся в бой. И хотя его Черные Кони были изрядно потрепаны предыдущими сражениями, они представляли собой все еще довольно мощную силу. Они влетели в строй Ягуаров, разрушив таким образом тщательно спланированное командиром галактики Метой нападение так, как молоток разбивает фарфоровую вазу.

Воинам Клана пришлось отвернуться от нынешних противников, сил Комгвардии, чтобы грудью встретить нового и потенциально коварного противника, угрожающего им на фланге. Антонеску взял на прицел небольшую группу элементалов и одним залпом из сдвоенной автоматической пушки и огнем крупного лазера накрыл врага облаком огня и дыма. Когда дым слегка рассеялся, Антонеску увидел, что два неповоротливых бронированных пехотинца лежат в пыли мертвыми. Их однополчане неуклонно продолжали рваться вперед. Ракеты заскрежетали по броне, прикрывающей торс и ноги «Геркулеса».

Выстрел протонной пушки превратил третьего элементала в пылающий кусок металла и обугленной плоти. Четвертый генетически спроектированный солдат не стал дожидаться выстрела, а совершил высокий и довольно изящный прыжок почти через голову «Геркулеса». Унылый глухой стук по обшивке корпуса его робота сказал Антонеску, что элементал сумел ухватиться за один из выступов на теле его семидесятитонного робота и начал разрушать обшивку. Мерцающий дисплей, на экране которого высвечивались оценки повреждений конструктивных узлов робота, проинформировал Антонеску о том, что элементам, используя невероятную силу, оторвал тонкие щитки, закрывающие спину «Геркулеса».

Неприятное предчувствие охватило Антонеску. Он понимал, что ущерб, нанесенный ему одним-единственным элементалом, сорвавшим бронированными когтями листы обшивки со спины робота, может оказаться смертельным. В отчаянии он развернул стволы задних лазерных установок, которые и были установлены на случай, если роботу придется обороняться от роящихся за спиной элементалов. Двойной взрыв когерентного света почти не достиг цели: Ягуар продолжал с упорством какого-то гигантского насекомого вгрызаться в бронированную плоть «Геркулеса».

— Держитесь, полковник! — прозвучал голос в наушниках.

Языки белого жаркого пламени лизнули кабину Антонеску и скользнули по спине «Геркулеса». От второй волны огня по спине и лицу Антонеску потекли струйки пота. Индикатор повреждений заговорщически подмигнул ему и остался гореть.

Повернув многострадального «Геркулеса» на сто восемьдесят градусов, Антонеску буквально нос к носу столкнулся с «Вулканом» сержанта Макси Хоупа. Правая рука его робота заканчивалась не кистью, а стволом мощного огнемета, из которого до сих пор вилась струйка маслянисто-черного дыма. Огнем он буквально выжег элементала со спины робота Антонеску.

— Мерси, сержант. — Антонеску попытался улыбнуться, с трудом восстановив дыхание в душной атмосфере кабины.

— Не за что, полковник. — Антонеску догадался, что Хоуп усмехнулся. — Жаль, пришлось слегка поджарить вашего робота.

— Без проблем, сержант. Перекрасите мне его после того, как кончится война.

— И я так думаю. — Хоуп козырнул правой рукой «Вулкана». — Похоже, Ягуары выходят из пике.

А Дымчатые Ягуары действительно вышли на тропу войны, причем они действовали так слаженно, что враг никак не ожидал подобного от этих прямолинейных солдафонов. Клану удалось практически вытеснить силы Комгвардии из района космопорта. Затем, зажатые между юго-западной окраиной Лутеры и космопортом, войска Комстара окопались и перешли к активной обороне.

Когда полк Легкой Кавалерии Эридани вклинился в левый фланг войска Клана, сил у нападающих было достаточно для того, чтобы разрушить формирование Ягуаров и отогнать клановцев на север подальше от космопорта. Командира галактики Ханг Мету взбесило, что воины ее Клана отступают перед врагом. Но она была настоящим воином и не собиралась так просто отказаться от победы. У нее в запасе была вторая спасительная комбинация.

Поскольку выжившие воины галактики Дельта все же добрались до космопорта, одному тринарию, составленному из самых легких и одновременно самых быстроходных из машин Ягуаров, поручили особое задание. Они должны были устремиться к горе Шабо — символическому сердцу своего Клана. Каждому Ягуару невыносимой казалась одна только мысль, лишь намек на то, что грязные бесчестные варвары пачкают грязными лапами священный Зал Охотников и Поле Героев. Вот она, психология воина: возможность отвоевать обратно эти святые места, а особенно генетическое хранилище, находящееся у подножия горы, поможет забыть о том унижении и позоре, которое испытал каждый воин Ягуаров, наблюдая за действиями варваров на Охотнице.

У Меты не было времени тщательно продумать план нападения, в то время как ее отряды совершали долгий изматывающий марш с переправами через Черную Реку Шикари. Она пыталась сделать так, чтобы отряды варваров начали уничтожать себя сами. Она ликовала бы, видя резню этих ублюдков, пятнающих ее родину, между собой, но чувство долга диктовало, что она должна оставить уловки и атаковать главную линию варваров. Как только самые сильные воины врага были бы мертвы, она сразу могла бы двинуться на гору Шабо.

В ответ на угрозу с фланга порядком потрепанные Уланы Сент-Ива предприняли контратаку. Через короткое время Уланы, сократившиеся до двадцати четырех измочаленных в сражении роботов и горстки обычных пехотинцев, остановили войско Ягуара только западнее города. Когда основная масса армии Ягуаров двинулась назад и напала на Легкую Кавалерию Эридани, Ягуары совершенно случайно напоролись на фланг приведенных в боевую готовность Улан. Уланы, не ожидавшие нападения огромных сил противника, сломали строй и бежали.

Как часто случается в сумятице боя, повальное отступление Улан Сент-Ива повлекло общее бегство сил Внутренней Сферы. Сначала Комгвардия пыталась противостоять бегущим и держать оборону, но вскоре ее оттеснили к Лутере, где мужественный отряд был полностью разбит. Как только целостность боевого порядка была нарушена, мораль дала трещину, и элитные войска Комстара позорно отступили. Даже отборные части Легкой Кавалерии Эридани отступали с поля боя в беспорядке. Гордость переполняла сердце командира галактики Ханг Меты. Она не могла поверить в то, что ее разбитая, потрепанная в боях армия смогла совершить такое.

Ее воины, пылающие жаждой мести, горящие желанием умыться кровью врага, неистово кинулись вслед отступающим воинам Внутренней Сферы. Мета по собственному опыту знала, что такая погоня не всегда кончается благополучно для преследователя: бывает, беглецы объединяются и дают жесткий отпор. В прежние времена, конечно, она бы предостерегла воинов от ловушек, но первая благословила их на преследование и охоту на проклятых варваров. Она и сама присоединилась бы к охотникам, чтобы наказать и убить, растерзать тех, кто осквернил ее родину своим присутствием.

Но после ошеломляющего поражения на Хоккайдо, отторжения Клана из Зоны Оккупации, Ханг Мета твердо усвоила урок. Вольняги из Внутренней Сферы не могут вести себя как благородные воины. Она знает, кто они есть на самом деле и за кого их надо держать — за бесчестных бандитов и убийц. Нет, она больше не поверит этим стравагам, как бы они ни симулировали паническое отступление… Вдруг они пытаются заманить ее воинов в подлую предательскую западню?!.

Ударив кулаком по кнопке на коммуникаторе, Мета рявкнула приказ по каналу связи с командирами:

— Внимание, всем Ягуарам. Прекратить преследование. Повторяю, прекратить преследование! — Слова с трудом выходили из горла, но она нутром чувствовала, что должна их произнести. — Враг полностью разбит и отступает. Мы позволим ему отойти. На сегодня наша цель достигнута. Мы отогнали варваров от Лутеры. Наша столица и Зал Охотников вновь в наших руках.

XIII

Лагерь Легкой Кавалерии Эридани

Гора Шабо, Лутера

Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

27 марта 3060 г.

Генералу Ариане Уинстон потребовался почти час, чтобы сплотить отступающие отряды.

К тому времени Уланы были рассеяны к чертовой матери и в беспорядке отступали через равнины Лутеры. Комгвардия, правда, все еще представляла собой сплоченный отряд, располагавшийся к северо-западу от города. Только Легкая Кавалерия Эридани в силу того, что не она приняла на себя самый мощный удар противника, понесла минимальные потери и была наиболее боеспособна. Оставались еще два отряда, судьба которых сильно волновала генерала Уинстон.

Поскольку наемники оставили поле боя под космопортом, Уинстон передала командование отряда полковнику Амису.

— Я должна провернуть одно дельце, Эд, — сообщила Ариана своему заместителю. — Я не могу отдать приказ по радио. В эфир выходить предельно опасно, поэтому я возьму с собой небольшой отряд — надо оказаться в одном славненьком местечке неподалеку. Собирайте основные силы и направляйтесь в пункт сбора. Если мы не вернемся в течение двух часов, вы принимаете команду армией на себя.

— Я понял, генерал. — Амис кивнул, показывая, что он догадался о намерениях Уинстон. — Все решим, когда вернетесь.

Для небольшой «прогулки» Уинстон взяла в сопровождение десять роботов и два легких танка. Они на приличной скорости обогнули город с запада и не останавливаясь направились к Полю Героев. Конечно, Уинстон обнаружила там то, что и ожидала увидеть, — большинство воинов Особого Отряда Змеи уже покинули Поле и выдвинулись в сторону пункта сбора. Ее приятно порадовала сноровка и быстрота обслуживающего персонала: техники отлично справились со своей работой и помогли боевым машинам практически без потерь отойти в тыл, не оставив врагу и железки.

Девяностотонная бронированная махина робота генерала Уинстон шагала прямо по разбросанным металлическим останкам боевых роботов через Поле, остановившись только тогда, когда перед ней в сумраке возникла гигантская пирамидальная структура — знаменитое генетическое хранилище Дымчатых Ягуаров. Прибор ночного видения, без которого уже невозможно было разглядеть хоть что-то в наступившей темноте, четко показал обрисовавшуюся в проеме дверей хранилища темную, закованную в броню фигуру. Воин явно заметил Ариану и, присев на одно колено, поднял руку с автоматической пушкой. Дуло пушки смотрело прямо в голову «Циклопа» Арианы.

— Спокойно, солдат. — Ариана поспешила воспользоваться громкоговорителем. — Это генерал Уинстон.

Несколько мгновений почти невидимая в сумраке фигура явно колебалась, сомневаясь, верить ли или открыть огонь. Прибор ночного видения фиксировал движения воина: он снял палец с кнопки пусковой установки, а затем и вовсе опустил руку с бронебойной пушкой в руке. Сделав успокаивающий жест левой рукой, правой он поднял щиток особо прочного шлема, закрывающего голову, и Ариана с изумлением увидела, что вояка оказался не кем иным, как майором элитного отряда Дракона Майклом Райаном.

Уинстон щелкнула управляемым на расстоянии замком коленей «Циклопа» и проворно начала спуск вниз по металлической лесенке девятиметрового робота. Ей показалось, что спуск отнял последние силы, и она раздраженно гаркнула на Райана:

— Майор, какого дьявола вы тут делаете? И почему на страже оказались именно вы?

Райан растерянно заморгал.

— Гоменасаи, — по-японски пробормотал он и поклонился ей так низко, насколько ему позволяла тяжелая броня. — Мне жаль, Уинстон-сама, я плохо понял ваш приказ. Вы проинструктировали меня так: оставайтесь здесь и защищайте раненых. Я и мои люди в точности выполнили ваш приказ. Сейчас я несу вахту у хранилища, потому что у меня осталось мало людей, и всем приходится туго. Мы установили очередность, в которой заступаем на пост. Сейчас мой черед нести караул.

Уинстон почувствовала раскаяние. С деликатностью и изяществом Райан напомнил ей, что он выполнял ее последние распоряжения, которые от нее же получил. А между прочим, остальная часть северной армии, практически не дожидаясь приказа, покинула поле сражения.

— Нет, майор. — Уинстон печально улыбнулась и провела рукой по посеревшим от пыли коротким волосам. — Это я должна извиниться перед вами. Я не должна была кричать на вас.

— Шигатаганаи, — ответил Райан. — Не важно, Уинстон кивнула, показывая, что специфический обмен любезностями закончен.

— Майор, я хочу, чтобы вы собрали всех ваших людей, способных передвигаться, роботов, пригодных для боя, и выдвинулись в сторону пункта сбора.

Райан молча кивнул и тут же исчез в темноте пирамиды.

Когда-то генетический склад представлял собой внушительную структуру, разработанную с целью напомнить любому, что он находится на священной земле Клана. Сама величественная форма высокой пирамиды заставляла замереть сердце входящего в святое место. Интерьер пирамиды поражал воображение: пещеристые стены были выложены удивительным, в прожилках, камнем. Казалось, стены дышали. Полы покрывали силуэты бегущих ягуаров из серого, черного и белого мрамора. Стены верхних этажей были облицованы плиткой из угольно-черного гранита. Множество клейм покрывали отполированные каменные стены залов — они располагались в строгом порядке и образовывали загадочные ряды и группы. На каждом клейме было написано какое-то имя, а под ним — длинная вереница букв и цифр, представлявшая собой, похоже, какой-то код. Из доклада разведки Уинстон знала, что в стенах за клеймами хранится «дар», который каждый воин считал долгом чести вручить своему Клану, — генетический материал. Здесь было собрано генетическое наследие всех вернорожденных героев Клана Ягуара. Ариана осознала, что находится в самом сердце Клана, прикасается к его душе, созерцает чудеса генной инженерии и высший расцвет программ размножения воинов.

Теперь хранилище служило полевым госпиталем северной армии. Ариана всю жизнь была солдатом, и ей казалось, что нет ни одного отталкивающего или просто неопрятного лик; войны, с которым она не успела познакомиться и смириться. Да, война — совсем не праздник, у победы, как и у поражения, есть своя изнанка. Такой оборотной стороной войны, которую Ариана слишком хорошо знала и которая до сих пор заставляла в спазме сжиматься горло, и был военно-полевой госпиталь.

Раненые и умирающие лежат на холодных каменных плитах пола, завернутые в одеяла; под голову в качестве подушки им дают или их же собственные гидроизоляционные жакеты, или вещмешки, набитые тряпками. Некоторые из них находятся в спасительном забытьи, большая часть бодрствует. Многие из тех, кто пока еще в сознании, переносят страшную боль молча вплоть до самой агонии, мужественно сдерживая стоны. Некоторым колют морфий, другие болеутоляющие — и они в горячечном бреду издают сдавленные, тихие стоны, забыв, что они солдаты. Солдат дерется, сжав зубы, и умирает без единого стона. Молчание — Валгалла воина… А тяжелый зловонный воздух, по которому даже слепой поймет, что он очутился в военном госпитале! Кажется, что в легкие попадает ужасная смесь воздуха, запаха крови, вони антисептиков и будоражащего аромата ужаса. Ягуары специально разработали такую систему освещения залов, чтобы вызвать у посетителей благоговейный страх, — помещения были погружены в темно-красную полутьму. Сейчас здесь установили мощные прожекторы, разогнавшие тревожные полутени резким, ярким светом.

Присутствие суетящегося медицинского персонала Особого Отряда развеивало суровое очарование главной палаты хранилища — около входа в пирамиду врачи устроили своеобразный сортировочный пункт. Кровь пятнала плиты пола, и казалось; что раненые лежат на темно-красном мраморе, испещренном прожилками уныло-рыжего цвета. Уинстон с тоской подумала, что санитары госпиталя не один раз предпринимали попытки отмыть пол, да где там! Она вздрогнула, вспомнив предание, услышанное еще в детстве: пятно крови на месте убийства всегда вновь выступает на прежнем месте — и пусть хозяин дома трет его, моет, отскабливает… Оно все равно появится опять!

— Доктор Фойл! — во весь голос закричала Ариана.

— Тише, черт возьми! — прошипел маленький сутулый человечек в запятнанной кровью зеленой рубахе, напяленной прямо поверх камуфляжного френча. — Здесь раненые, не надо их беспокоить!

— Мне жаль, доктор, но придется их побеспокоить. — Уинстон чуть понизила голос, но продолжала говорить в прежнем властном тоне: — Нам пришлось отступить, мы оставили город. Ягуары движутся сюда. Я приказываю, чтобы вы подготовили раненых к эвакуации и как можно скорее покинули хранилище.

— Нет, мэм. — Фойл как ни в чем не бывало повертел головой, разминая затекшие мускулы шеи. — Многие из раненых не в состоянии передвигаться, а я их здесь не оставлю. Они находятся под моей защитой, и я их не брошу. — Доктор выставил вперед правую руку, предупреждая возражения Уинстон. — Вы бы не бросили своего поврежденного, покалеченного боевого робота на поле сражения? Вот и я не собираюсь бросать ни одного пациента. Это не обсуждается.

— Из любви к Богу… — начала Уинстон.

— Нет, генерал, из любви к человеку, — возразил Фойл. — Некоторые из этих бедолаг все равно умрут, независимо от наших усилий. Все, что я могу сделать для них, — облегчить умирание, скрасить их последние минуты. Но многие могут выжить, если получат соответствующую помощь, которая, как вы понимаете, заключается отнюдь не в том, чтобы позволить им подпрыгивать на полке санитарной машины по перепаханному полю. Вы приказываете мне перебазировать госпиталь — значит, я возьму этих раненых с собой. Вероятнее всего, многие из них умрут в мучениях, не выдержав долгой тряски. Умрут также и те, кого мы могли бы спасти здесь… Остальным придется перенести муки тяжелого пути…

Уинстон молчала, не отводя взгляда от лица смуглого темноволосого хирурга. Наконец, понимая, что Фойл прав, она неохотно махнула рукой.

— Хорошо, — скрипнула зубами Ариана. — Мне казалось, вы спятили, но я согласна. Оставайтесь. Вы хоть отдаете себе отчет, что с вами и ранеными сделают Ягуары, когда обнаружат, для чего вы использовали их священное хранилище?!

— Я знаю, генерал, — печально улыбнулся Фойл. — Но я больных не оставлю.

— Генерал, я тоже хотел бы остаться. — Высокий коренастый человек с темно-каштановыми волосами и густыми усами сделал к ним несколько шагов. Его защитный френч был немного чище, чем у хирурга. Огромный серебряный крест болтался на его худой шее. — Да, доктор Фойл прав. Многие из этих бедняг все же умрут. И мое место — рядом с ними. Возможно, я смогу сделать для них что-то хорошее прежде, чем они испустят дух.

Уинстон оставалось только печально закрыть глаза и обреченно кивнуть. Она знала, что спорить с капитаном Стокдейлом, полковым священником, абсолютно бессмысленно, особенно если спор касается души. Он уже объяснил однажды распределение ролей. «Ваше дело, — сказал он Ариане, — выигрывать сражения, мое — выигрывать души». Ложе умирающего было полем битвы Стокдейла.

— Да, — вздохнула Ариана, — вы двое можете остаться. Возьмите людей, которые могли бы помочь лежачим раненым. Мы оставим вам максимум провианта и оружия. Остальные отправляются со мной. Немедленно!

Меньше чем через час хранилище, превращенное в госпиталь, опустело — все раненые Особого Отряда Внутренней Сферы покинули его стены. Остались только тяжелораненые, Фойл, Стокдейл и несколько санитаров. Там же лежали и безнадежные воины Ягуаров. У воинов Клана были возможности лечить своих раненых, не прибегая к помощи медиков Особого Отряда.

Устало опустившись в кресло пилота боевого робота, Уинстон проводила взглядом крошечную транспортную колонну, ползущую на запад в сторону пункта сбора.

— Генерал? — Кип Дуглас, второй пилот и по совместительству оператор связи, тронул ее за плечо.

— Я в порядке, Кип, — ответила Ариана. — Мне очень хочется верить, что я только что не подписала им смертный приговор.

XIV

Южный армейский командный пост

Топи Дхуан, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

28 марта 3060 г.

В течение двух дней разрушенные остатки южной армии пробирались через обширные, зловонные и грязные топи Дхуан. Если Эндрю Редберн и видел когда-либо подобное страшное беспорядочное отступление, то, сколько ни пытался, не мог вспомнить, когда и где. Да, он отлично знал рассказы еще из древней истории — там говорилось о солдатах, участвовавших в военных стычках в Юго-Восточной Азии. Дело, кажется, происходило в конце двадцатого столетия, и они были вынуждены отступить в болота в надежде развязать успешную партизанскую войну. Он видел старые пленки, восстановленные с помощью сверхсовременных технологий, где молодые бойцы в оливково-серых униформах пробирались через мутные болотные окна. Вода доходила им до подбородка, а они с трудом несли над головой винтовки, чтобы не замочить порох.

Ужасающие истории, сухо изложенные на страницах военных книг, ни в какое сравнение не шли с тем, что сейчас видел Редберн. Мерзкое гнилое болото буквально впитало в себя его армию, как только они оставили линию сражения.

Сердце у него болело и ныло, и он ничего не мог с этим поделать. Он позорно отступил с поля боя. Господи, впервые за всю его военную карьеру Редберн был вынуж ден отдать приказ, чтобы его люди капитулировали! И мысль об унижении, о перенесенном позоре пылала, подобно ядовитому белому фосфору, в груди Эндрю, разъедая душу.

Разбитые, покалеченные выстрелами роботы армии, проигравшей сражение, хромали вперед по тропинке через вязкую болотную грязь. Сначала отступление было вполне организованным. Боевые отряды, в соответствии с его приказами, делали короткие броски вперед и затем патрулировали зону движения остальных сил, в случае чего готовые прикрыть боевых товарищей. Но Ягуары не дремали. Пользуясь техническим преимуществом, воины Клана на новеньких, необстрелянных машинах буквально дышали в спину отступающей армии Внутренней Сферы. Они подошли очень близко; к тому же две звезды бомбардировщиков Ягуаров внезапно повисли прямо над основной группировкой Особого Отряда, пробирающейся через болота. Похоже, они собирались обстрелять отступавших. И это стало сигналом к общему повальному бегству.

Редберн не мог сказать, кто первый поднял панику. Он даже не знал, из какой части были эти воины. Он ясно увидел, как «Гермес-2» в одиночку рванул куда-то вбок на немыслимой для вязких болот скорости. Тут сдали нервы у пилота второго робота, затем скрылись в болотах уже трое… И скоро вся отступающая армия была охвачена самой настоящей паникой. Мастерс, Маклеод, он сам делал попытки остановить повальное безумие, что-то кричали и другие офицеры — все напрасно. Река впавшей в истерию армии просто понесла их с собой.

К тому времени, когда они наконец смогли восстановить относительный контроль над ситуацией, армия была деморализована, разбита и рассеяна к чертовой матери в зловонных топях Дхуан. По некоторым сообщениям, часть Горцев Нортвинда сумела отойти к подножию скалистых Дхуанских гор к югу от озера Озис. Редберн, правда, сомневался в правдивости, а главное, точности сообщения. Ведь эти горы лежат не меньше чем в двухстах километрах к юго-западу от позиций Горцев, которые они занимали перед боем. Нет, вряд ли силы Внутренней Сферы могли совершить такой марш-бросок и не напороться на расположения воинственных Ягуаров.

Не успел Редберн и глазом моргнуть, как почти половина южной армии была уничтожена, значительно повреждена техника, а люди рассеяны по болоту. Редберн знал, что он и только он один несет на себе груз ответственности за позорное поражение. Как только несколько машин врага просочились за линию обороны Внутренней Сферы, так практически сразу часть роботов его армии была оттеснена глубоко в болота. И теперь, когда они присоединились к отступающим, это немного подняло моральный дух Редберна. Возможно, он потерял не так много людей и техники, как боялся. Его оптимизм быстро иссяк, после того как дюжина потерянных в болотах воинов воссоединилась с основной группой и отставшие перестали появляться.

— Лев, это Данди, — вышел на связь Маклеод. Конечно, была вероятность, что разговоры могут прослушиваться, поэтому приходилось осторожничать. — У нас, похоже, назревают кое-какие проблемы.

— Данди, это Лев, двигайтесь вперед. — Редберну показалось, что он не смог скрыть охватившего его уныния и безысходности.

Господи, надеюсь, что все не так плохо, как я думаю… Маклеод, казалось, не заметил его расстроенного голоса:

— Генерал, ну-ка послушайте вот это.

Голос наемника в наушниках быстро сменился какой-то статистической выкладкой, рапортом, причем неживой, какой-то металлический оттенок голоса заставил Редберна предположить, что это аудиозапись.

— Данди-один, это Бродяга-шесть. — Голос был очень молодым и прямо-таки вибрировал от страха. — У меня движение, сильное движение. Мы… в… гр…

На этом запись оборвалась. В наушниках вновь зазвучал голос Маклеода.

— Генерал, речь идет об одном из моих арьергардов. Передача оборвалась в самом начале, и мы не можем снова ее воспроизвести. Если он находился там, где должен был быть, то это место располагается примерно в двух прыжках к юго-востоку от моей нынешней позиции, — объяснял Маклеод. — Я могу остановить и развернуть свои полки, сформировать что-то похожее на оборонительную линию сражения. Если Ягуары прервали связь с Бродягой и накрыли его, они должны скоро быть здесь.

Звездный полковник Важер проклинал мерзкую жирную грязь, которая, казалось, высасывала всю энергию и из людей, и из роботов, которыми они управляли. Каждый плещущий водой, чавкающий болотным илом шаг давался с большим трудом. Он чертыхался, проклиная и болото, и отряды Внутренней Сферы

— мерзких, трусливых вольняг. Он проклинал даже самого Сахана Брэнду Хауэлл, которая отдала приказ опытным немолодым воинам Сердца Ягуара преследовать врага в зловонных топях Дхуан. Сама-то Хауэлл с личной охраной находится в сухом чистеньком лагере на востоке!

Важеру было бы вполне достаточно загнать врага в болото и не преследовать по пятам — какой смысл? Все равно они должны были либо выйти из болота и сдаться, либо сдохнуть от голода. Он отлично знал, что на этих болотах растут всего два-три вида съедобных растений, а никаких животных и в помине не найти. Скорее, можно было отравиться ядовитыми растениями или самим попасть на зуб какому-нибудь местному кровожадному существу. Захватчики непременно бы вышли из болот сами, уж поверьте! Но Хауэлл, видите ли, не хотелось проявить хоть каплю терпения. Она приказала, чтобы Важер откопал врага хоть из-под земли и уничтожил его. Как преданный воин Ягуара, Важер не мог не повиноваться.

Да, само движение через эти грязные болота уже было нелегким подвигом. Буквально через каждую дюжину метров или он, или кто-то из его соратников по оружию вынужден был останавливаться и освобождать ноги роботов от комьев налипшей грязи. Уже дважды его «Бешеный Пес» так глубоко застревал в трясине, что потребовалось совместное усилие, чтобы освободить шестидесятитонный механизм. Болотное разнотравье, виноградные лозы, корни мангровых деревьев делали путь абсолютно непроходимым. Поддержание порядка в отряде потихоньку превращалось в кошмар.

Они весь день преследовали буквально по пятам отступающие отряды Внутренней Сферы. К вечеру Ягуары незаметно потеряли след. Похоже, вражеское командование получило какие-то приказания относительно разгромленных отрядов вскоре после их безрассудного бегства с поля боя. Похоже, противнику удалось объединить и дисциплинировать свои силы и начать действовать в соответствии с неким планом. Теперь преследовать их стало сложнее.

Важер отдал разведчикам приказ порыскать в окрестностях, надеясь таким образом обнаружить следы варваров. В течение долгих часов от них не приходило ни одного сообщения. И вот теперь, когда он совсем было собрался отказаться от дальнейших поисков, сообщение поступило:

— Звездный полковник, это звездный капитан Рохан. Мы вошли в контакт с Горцами Нортвинда.

Дальше последовала серия координат, из которой следовало, что враг находится в нескольких километрах к югу от позиций Важера. Важер, как оказалось, практически обошел их.

— Отличная работа, капитан, — бодро отозвался Важер. — Сбор всем отрядам. Ориентировка на отряд капитана Рохана. Нападайте и уничтожайте врага, где бы он ни находился.

Не оглядываясь, чтобы проверить, следуют ли за ним однополчане, Важер без промедления повернул своего грузного робота на юг.

— Смотри-ка, Кен, у тебя Ягуары за спиной в секторе девять.

Кенси Грей в то же мгновение отклонил корпус «Головореза» влево — вовремя, чтобы выстрелить из автоорудия. Заикающаяся очередь выстрелов вырвалась из скорострельного пулемета, скрытого в закругленном серебряном гребне на плече исполина. Выругавшись на родном гэльском наречии, молодой Горец послал во вражескую военную машину еще один заряд ракет ближнего действия, дополнив выстрелом из лазера, установленного на левом запястье «Головореза».

Ярчайшая вспышка, словно молния, ударила «Черного Ястреба» Клана в скругленное оплечье, расплавив броню и вынудив ссутулившегося робота сделать шаг назад. Небольшая изящная машина быстро оправилась от удара и, разбрызгивая грязь, быстро пошла в сторону «Головореза».

Грей дал по роботу еще один залп, с острым сожалением подумав, что лазеры не успеют перезарядиться. Все же он рискнул, и след выстрела из лазера крупного калибра огненной дугой перелетел через холмистое, испещренное следами ног роботов поле боя. Что там с ракетными установками? Грей бросил взгляд на дисплей, потом судорожно принялся нажимать кнопки на пульте управления. Унылый звон металла, донесшийся из недр пусковой установки, подтвердил страшное предположение — зажим искал ракету, но не находил. Грей расстрелял все ракеты, и этот металлический звук прозвенел для него подобно молотку судьи после объявления смертного приговора.

Во время бесконечно длинного отвратительного отступления через болота рядовой Кенси Грей вместе с Черным отрядом Горцев Нортвинда занимал позицию в арьергарде. Их отряд оказался одним из немногих, не поддавшихся панике. Черный отряд и несколько рыцарей Внутренней Сферы отстали, чтобы задержать Ягуаров настолько, насколько это вообще возможно. Когда прибыл приказ отступать, на позиции остались лишь три робота Горцев. Они были готовы отдать жизни ради спасения товарищей. А уж те за них отомстят!

Поскольку они шли в арьергарде, то Дымчатые Ягуары наткнулись именно на них. И теперь им оставался только один выход — Горцы решили продать свои жизни как можно дороже, пока к ним на помощь не придут регулярные части. Грей засмеялся, поймав частоту радиоволны врага, и в эфир полетел его жизнерадостный, бодрый голос:

— Давайте, вы, малыши, убогие помоечные котята! Идите к папочке и посмотрите, как настоящие мужики расправляются с врагами!

«Черный Ястреб» яростно прыгал и чуть ли не шипел, как взбешенный мартовский кот, — похоже, наглая речь Грея не на шутку задела противника.

Грей ликовал в предвкушении битвы, его грудь раздирали странные чувства, которых он прежде не испытывал. Предчувствие смерти? Посмотрим! Он бодро обстрелял робота Ягуаров из пусковой установки ракет ближнего действия, благо она уже загрузилась новой порцией. Сверкающие дуги выстрелов описали полукруг и разорвались у основания веретенообразных тонких ног робота, а одна из ракет попала в согнутое туловище противника. Робот Клана покачнулся, но устоял и двинулся прямо на него. Он не просто шел, он бежал — и Грею ничего не оставалось, как броситься наутек. Воин Ягуара выстрелил в спину «Головорезу», и тот, споткнувшись, упал. Падение было страшным. Ягуар в мгновение ока подскочил к упавшему роботу и попытался пнуть его корпус гигантской грязной ступней. Грей успел закрыться левой рукой, подставив врагу под удар локоть — ладонью он закрыл кабину пилота. Броня на руке тут же лопнула и буквально порвалась, стала расползаться по частям, потому что робот Клана изо всей силы дал пару пинков по выставленной в защите руке. Третий мощный удар странной птицеподобной ступни и вовсе произвел страшный эффект — металлический каркас руки сломался в середине бицепса и отломился со страшным скрежетом, а оторванная часть вместе с кистью робота улетела далеко в болото.

— Что, бездарный вольняга? — В наушниках Грея раздался насмешливый хохот Дымчатого Ягуара. — Теперь я покажу тебе, как настоящий воин расправляется с врагами!

«Черный Ястреб» высоко вскинул тяжелые ручищи. Грей с необъяснимым спокойствием наблюдал, как разверстая утроба скорострельной пушки и зев лазера медленно направляются на его кабину.

Но смертельный выстрел так и не прозвучал.

Вспышка лазера — и струя синего огня разорвалась прямо под ногами робота Ягуаров, превратив сырую грязную землю в не менее грязный пар. Грей заревел, как разъяренный демон, и вскочил на ноги. Пинок его «Головореза» пришелся прямо по одной из зияющих ран на тощей левой ноге робота Клана. Хотя «Головорез» не успел полностью разогнуться и ударить в полную силу, удар вышел отменным и предельно точным. Приземистый «Черный Ястреб» зашатался и, как подкошенный, свалился в грязь.

Борясь одновременно с отказывающим управлением, скользкой липкой грязью и не желая мириться с отсутствием левой руки, Грей опустил «Головореза» на одно колено. Единственным мощным ударом он направил правый кулак «Головореза» с вмонтированными в запястья крупнокалиберными лазерами прямо в кабину врага. Удар снес прочное стекло кабины. Задыхаясь от гнева, вызванного только что пережитой смертельной опасностью, Грей не задумываясь нажал на гашетку.

Хотя у него не было времени и возможности точно прицелиться, это не имело никакого значения. Бешеный огонь установки смел в пилотской кабине все живое. Кабина «Черного Ястреба» тут же запылала изнутри — зрелище было притягательным. Казалось, что после удара молнии на разрушенном мостике пилота полыхает красный цветок. «Да, — с удовлетворением подумал Грей, — этому пилоту уже не суждено пополнить генетическим материалом знаменитое хранилище Ягуаров. Нет, такого никогда не случится — теперь частичка славного генофонда рассеивается в вонючем воздухе топей Дхуан…»

Грей заметил, как из темноты на него надвинулся темный силуэт. Он немедленно вытащил кулак с глазницами стволов из разбитой кабины. Дымящиеся стволы автоматической пушки он тут же направил в бочкообразное тело подошедшего. А, так это свой, «Воин-Гурон»!

— Что, мальчик, закончил? — Голос полковника Маклеода звучал словно из другой галактики.

— Да, сэр. — Грей судорожно тряс головой, пытаясь избавиться от пятен красного тумана, застившего глаза. — Да, сэр, закончил.

— Хороший мальчуган, ведь ты и не собирался сначала убивать его? — Голос Маклеода стал ближе, но звучал он холодно и глухо. — Да уж, эту железяку вряд ли можно использовать иначе как дубинку.

Грей посмотрел на правую руку, куда указывал полковник: кулак робота с вмонтированной в него пушкой был полностью раздроблен почти до локтя.

— Черт побери, вам крупно повезло, что эта дура не разнесла вас на части, — заметил Маклеод. — А теперь поднимайтесь на ноги и вперед — прикрывать наш фланг.

Всего в двух километрах отсюда Эндрю Редберн изо всех сил старался разобраться в ходе сражения. Ягуары, очевидно, все-таки столкнулись с арьергардом Горцев и теперь двинули против них значительные силы. Еще через десять минут самый северный пост Катильских Улан вышел на связь с Редберном: на них тоже было совершено нападение. Итак, Редберн оказался меж двух огней. Что оставалось делать в этой ловушке? В отчаянной попытке изменить расклад сил он отдал приказ Уланам совершить рывок на север — удержать фланг. Он быстро связался с полковником Маклеодом, причем выяснилось, что полковник, не дожидаясь его приказа, уже бросил оставшиеся силы против наступающего врага.

Редберн вышел на связь с остальными командирами:

— Полковник Мастерс, что у вас происходит?

— Лев, это Паладин. У нас все чисто, — отозвался Мастерс.

— Полковник, я думаю, теперь мы можем обходиться без кодовых имен. Ягуары прекрасно знают, с кем они воюют, — раздраженно гаркнул Редберн. — Выдвигайте ваши силы на север и немного заберите на запад. Я хочу, чтобы вы заняли позицию, в которой вы могли бы поддержать силы Маклеода или Улан, если Ягуары пойдут в прямую атаку.

— Сигнал принят, генерал. — Редберн почувствовал, что голос Мастерса звучит, мягко говоря, не очень оптимистично. К тому же, должно быть, Редберн задел чувство собственного достоинства, свойственное войнам, предложив отказаться от кодовых имен.

— Лев, это Тигр-два. Ягуары теснят нас с левого фланга, боюсь, нам очень скоро потребуется ваша помощь, иначе мы начнем отступать. — Тигром-два являлся капитан, командовавший Вторым батальоном Улан. После смерти майора Кертиса в первых битвах вторжения этот исполнительный офицер занял его место.

— Держитесь, Тигр-два. Что-нибудь придумаю. — Редберн переключил канал.

— Полковник Мастерс, думаю, вам имеет смысл поспешить, иначе я потеряю левый фланг.

Неприветливость, звучавшая в голосе Мастерса, исчезла как по мановению волшебной палочки.

Редберн сидел в кресле «Даиши» и с тревогой наблюдал за ходом сражения на экранах мониторов. Насколько позволяла небольшая разрешающая способность портативного компьютера, Редберн высчитал, что рыцари находились приблизительно в трех километрах к югу от линии обороны Улан. При обычных обстоятельствах такое расстояние можно было считать незначительным. Даже тяжелый малоподвижный робот мог покрыть это расстояние за пять минут. Принимая во внимание сволочную натуру рыцарей и их умение предавать в последний момент, а также вести вероломные переговоры, Редберн решил, что ему придется увеличить время вероятного прибытия на поле битвы по крайней мере дважды. Десять минут на то, чтобы войти в игру, и еще десять минут на саму битву. Как он заметил, Ягуары умудрялись вводить в сражение все новых и новых боевых роботов. Уланы пытались опереться в бою на крошечный резерв, чтобы укрепить и удлинить линию сражения, но сил было явно недостаточно. Вскоре Ягуары двинули вперед левый фланг, и армия наступающих постепенно превратилась в сжимающее противника кольцо.

— Копье Улан, за мной! — закричал Редберн, поймав радиочастоту Улан. В тот же самый момент он заставил «Даиши» перейти на стремительный бег и вышел еще раз на связь с Мастерсом. — Мастерс, быстрее! Ягуары атаковали мой фланг!

— Еще пара минут, генерал. — Голос Мастерса звучал так, что стало ясно

— его робот тоже несется по кочкам пересеченной местности.

Только сумасшедший может заставить робота бежать через вязкое болото. Но если он действительно сумасшедший, думал Редберн, стиснув зубы и с трудом дергая рычаги управления, то это отличный тип безумия.

Приземистая металлическая фигура вдруг отделилась от дерева и шагнула к нему навстречу. Немедленно ударив по тормозам, Редберн заставил «Даиши» автоматически проскользить по липкой грязи еще несколько метров вперед, а сам навел сетку прицела на камуфлированную грудь незнакомца. Но нажимать на спусковой крючок Редберн не спешил. И точно — ведь эта высокая тощая фигура не могла быть не чем иным, как «Торопыгой», обычной боевой машиной Катильских Улан.

— Что здесь происходит? — Редберн сделал несколько шагов вперед.

— Генерал, мы отступаем, выстоять невозможно! — бодро отрапортовал водитель робота. — Ягуары подошли и прорвали нашу оборону. Мы вынуждены отступить, чтобы не попасть в окружение.

— Где проходит линия фронта? — устало спросил Редберн, уже не доверяя картинке на дисплее.

— Сэр, это и есть передняя линия.

Редберн хмуро оглядел окутанные туманом болота. На севере, насколько в тумане возможно было разглядеть, медленно ковылял по кочкам разбитый «Вальщик». Юг был абсолютно пуст.

— Слушай, — заорал Редберн по переговорнику «Даиши». — Мы на фланге. Если Ягуары попытаются полностью окружить нас, нас элементарно зажмут в тиски, и мы тут ляжем. Копье Улан выстроится на этой линии. Дайте мне диапазон действия метров в тридцать и не позволяйте ни одному ублюдку пробраться мимо вас.

— Сэр, они уже идут! — закричал пилот «Торопыга». Из тумана материализовалось целое копье роботов

Клана. Двое из них были довольно новыми, хотя уже успевшими побывать в переделках и ремонте, остальные же казались откровенным старьем.

Редберн направил стволы орудий «Даиши» в грудь шагавшего впереди робота

— тощего, нескладного «Бешеного Кота». На секунду задержал дыхание, резко выдохнул и нажал пусковые кнопки. Сноп смертельного огня полетел в корпус вражеской машины.

Редберн с изумлением увидел, что на его выстрел «Кот» отреагировал так, будто о его грудь ударилась детская хлопушка с конфетти. Две пусковые ракетные установки, укрепленные на покатых плечах робота, выплюнули залп ракет дальнего действия. Две из них подняли фонтаны грязи прямо под ногами «Даиши». А вот четыре остальные попали в цель. Боеголовки с титановым сплавом разорвали в клочья броню на правом боку и торсе робота, оставив огромные дымящиеся пробоины в броне. Надавив большим пальцем на кнопку, которую солдаты часто именовали «шалуном», Редберн привел в боеготовность крайние верхние пушки и установил программу максимальной поражающей силы.

Дым и пламя взметнулись от поднятых запястий «Даиши». Трассеры реактивных снарядов прочертили оранжево-красный след в тусклом застоявшемся воздухе. Взрывы повредили тело и плечо «Бешеного Кота», но основная часть снарядов, не задев корпус, разорвались в болоте, окатив робота грязью, но не причинив вреда. Редберн предпринял повторную попытку, решив добавить к выстрелам из пушки пару хороших залпов из тяжелого лазера.

И вот теперь-то «Бешеному Коту» пришлось худо! Видимо, робот довольно сильно пострадал еще во вчерашнем сражении, и потому левая рука «Кота», к удивлению и радости Редберна, разломилась в плече и с отвратительным чавканьем погрузилась в болотную жижу. Но еще прежде, чем рука отделилась от тела, Редберн увидел, как сложились пополам распорки безопасности, оберегающие водителя робота. Редберн ожидал, что вражеский пилот вот-вот катапультируется, но этого не произошло. Усеянный обломками навес над разрушенной пилотской кабиной заставил Редберна вздохнуть о храбром воине, принявшем смерть на боевом посту.

Где-то на периферии обозримого пространства Редберн уловил движение — на него шел робот какой-то странной округлой формы. Быстро развернув корпус «Даиши», он навел прицел на центр тяжести массивного «Нобори-нина», или «Знаменосца», как его называли сами Ягуары. И опять он помедлил нажимать на курок. Он остановил руку, потому что заметил на левом плече робота эмблему рыцаря Внутренней Сферы — он узнал ее, да и как можно ошибиться? Из озера поднимается рука, держащая меч.

— А, вот вы как приветствуете друзей, генерал? — Из наушников раздался смех Пола Мастерса.

— Да, вот так я приветствую друзей, когда они управляют вражеской машиной, — парировал Редберн. Оказывается, Мастерс захватил «Знаменосца» после того, как в сражении под Нью-Андери его собственная «Наковальня» была разбита в пух и прах.

— Что, поговорим с ними, генерал?

— Да, думаю, вы правы. — Редберн заговорщически усмехнулся. — Сейчас мы устроим Ягуарам несколько маленьких приятных сюрпризов.

XV

Бивуак Легкой Кавалерии Эридани

Предгорья Когтей Ягуара, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

28 марта 3060 г.

Ариана Уинстон осторожно массировала огромную болезненную шишку на лбу — неслабое наследство воина Дымчатого Ягуара, который принял ее «Циклопа» за боксерскую грушу. Она откинулась в кресле и тяжело вздохнула, чувствуя, что ее силы на пределе. Ягуары, предприняв еще одну атаку прямо перед рассветом, откатились назад… И Ягуары, и отряды Внутренней Сферы понесли умеренные потери. Один из воинов Клана, управлявший «Адской Гончей», нес на броне эмблему Рейнджера галактики Дельта, и именно он прорвался через оборону Легкой Кавалерии, чтобы с тыла напасть на резервное соединение роботов Сферы. Специально ли, случайно, но получилось так, что первым, на кого нарвался наглый Ягуар, оказался «Циклоп» генерала Уинстон.

Проклятый безумец еще на бегу навел на нее стволы крупных лазеров, откуда вырвались зеленоватые огненные струи, очень гармонично сочетавшиеся с тонами грязно-изумрудного пейзажа. Но Ариане было не до красот — она пыталась остановить безумный натиск выстрелами из гауссовой пушки и прицельным лазерным огнем в торс «Адской Гончей», но враг упорно рвался врукопашную, видимо не думая о том, что может погибнуть сам.

Робот Клана в немыслимом прыжке взвился в воздух в тот момент, когда Уинстон перезаряжала гауссову пушку.

Она не успела привести оружие в боевую готовность, когда «Адская Гончая» приземлилась, с силой толкнув робота Арианы в левое плечо. Ее «Циклоп» чуть не в обнимку с вражеским роботом покатился на землю. Ягуар вскочил на ноги первым и нанес страшный удар бронированной ступней по голове ее «Циклопа». Тут же «Адская Гончая» отскочила в сторону, готовясь нанести второй мощный пинок. И пришел бы конец славному командиру галактики, но тут на помощь подоспел полковой сержант Стивен Янг, который четырьмя меткими выстрелами из лазера сорвал тонкую броню со спины клановского робота. Боеприпасы «Адской Гончей» сдетонировали, раздался мощный взрыв, уничтоживший машину и унесший жизнь храброго, но глупого воина Ягуаров.

«Так постоянно происходит с момента прибытия подкреплений Ягуаров, — размышляла Ариана. — Они нас ненавидят, а мы продолжаем уничтожать их родину…»

Она потягивала горячий крепкий кофе, который полевая кухня наконец доставила в термосах на поле боя. «Неудивительно, что Ягуары кажутся нам сумасшедшими».

После неудачного для обеих сторон ночного нападения враждующие группировки покинули поле битвы. Ягуары отступили к Лутере, в то время как Легкая Кавалерия Эридани, Комгвардия и Сент-Ивские Уланы повернули обратно на запад. Северная армия также весь день двигалась в западном направлении, разбив палаточный лагерь только после наступления сумерек. Армия заняла оборонительную позицию в предгорном районе Когтей Ягуара — горных пиков, возвышавшихся с западной стороны столицы. Во время отступления из Лутеры большинство раненых Внутренней Сферы были спешно загружены в бронированный транспорт, в опустевшие отсеки для боеприпасов, в личные автомобили обитателей планеты, захваченные войсками Сферы… Раненые отступали вместе с боевыми отрядами и испытывали фактически те же тяготы, что и здоровые воины. Горло Уинстон перехватывало, когда она представляла себе, какие муки должны были перенести несчастные солдаты, трясясь в обитых железом машинах по разбитым дорогам! Бывают ли худшие пытки?

Да, бывают! Уинстон прошиб холодный пот, когда она подумала об агонизирующих в госпитале воинах. Им пришлось отступить и оставить умирающих на милость врага. Да, тот удивительный хирург и часть медперсонала клана Легкой Кавалерии остались с ранеными, чтобы облегчить их страдания. Там же находился и полковой священник Стокдейл… Когда-то, в далеком прошлом, Ягуары обращались с ранеными и медиками вполне по-человечески, не апеллируя к Аресским соглашениям.

В обычных обстоятельствах, оставляя на милость врага тяжело раненных воинов, их товарищи испытывали угрызения совести и ощущали свою вину перед братьями по оружию, хотя могли быть уверены, что враг, в соответствии с правилами ведения войны, поступит с ранеными вполне гуманно. Но теперь они оказались в совсем иной ситуации. Внутренняя Сфера вторглась на родину Ягуаров. Хуже всего то, что вторжение проходило под знаменами Звездной Лиги

— а уж подобное Клан не мог расценить иначе, чем богохульство. Так что обстоятельства отметали правила цивилизованного поведения.

Уинстон считала маленьким чудом, что отступающие войска сил Внутренней Сферы до сих пор не обнаружили никаких следов врага в течение всего изнурительного, изматывающего отхода с боевых позиций. Ее люди пали духом, но, возможно, и Ягуары пострадали не менее сильно. К сожалению, на таком предположении невозможно было строить серьезные расчеты.

Большая часть легких роботов Легкой Кавалерии пострадала в первых стычках с Ягуарами еще во время приземления Войск Вторжений на равнину Лутеры. В распоряжении Уинстон оставались тяжелые танки, которые она выслала на разведку и патрулирование местности к югу и на восток от Лутеры. Она понимала, что у Ягуаров было вполне достаточно времени, чтобы подготовиться к ответному удару… Местное время — три часа ночи. Патрули отправились на разведку почти пять часов, назад, и до сих пор от них не поступило ни одного сообщения.

Уинстон с отвращением глотала кофейную муть, затем раздраженно поставила изящную стальную чашку на командный пульт. Она сконфуженно улыбнулась при мысли о том, что, независимо от того, что происходит на поле битвы, ее ординарцы всегда позаботятся о том, чтобы палатка была удобно поставлена и на столе дымилась чашка кофе. Время от времени она ненавидела льготы, которые предоставлялись ей как командующему офицеру высшего ранга. Ведь для тех, кто находился под ее началом, самые мелкие удобства — просторная палатка, мягкая постель, услуги ординарца — казались немыслимой роскошью. Она помнила свои ощущения, будучи солдатом, и зависть ее не стихала даже потом, когда она сама начала подниматься по воинской лестнице. Однажды, помнится, отец отвел ее в сторону и в резких выражениях запретил ей выступать против высших офицеров.

— Конечно, у них есть ординарцы, которые о них заботятся, — рычал на нее отец. — Но эти офицеры также заботятся и о вас. Ты что, хочешь, чтобы они сами ставили палатки и грели еду вместо того, чтобы разрабатывать блестящие планы сражений, которые могут спасти ваши жизни?!

Ариана не забыла отцовский урок. Наверное, эти слова стали последним отцовским наставлением перед тем, как он умер.

Выйдя из палатки и вдохнув холодный ночной воздух, Ариана подняла воротник плотного серо-зеленого полевого кителя. Тишина, висевшая над лагерем Легкой Кавалерии, пугала. Неслышно веселого дружеского трепа, грубых подшучиваний, солдатских песен. Слышался лишь треск веток, сгорающих в маленьких походных кострах, почти не защищавших от ночного холода, да тихие стоны раненых. Шумы и шорохи только подчеркивали зловещее молчание лагеря. Никогда еще она не видела, чтобы лагерь был так тих и уныл.

— Генерал?! — Техник связи, подпрыгивая от холода и пытаясь унять сбившееся от бега дыхание, остановился около Арианы. Мальчик был вызывающе молод, и Уинстон вспомнила, что вроде бы его она видела в первых рядах гордо марширующих выпускников школы кадетов. Да, это было чуть больше года назад. Теперь этот год казался вечностью. Юнец остановился, его правая рука потянулась к пилотке, чтобы отдать честь, но остановилась на полпути — инструкции запрещали отдавать честь старшим на поле боя, ведь никто не знал, не наблюдают ли откуда-нибудь за ними ушлые вражеские снайперы. — Генерал, мы наконец установили контакт с разведчиками. — Мальчик задыхался от усердия, а его дыхание клубами поднималось изо рта в ночной воздух. — Разведчик номер четыре на линии!

Уинстон пробормотала слова благодарности и, чуть не сбив с ног юного техника, помчалась в сторону передвижного фургона штаба. Он находился на расстоянии где-то двадцати метров; она преодолела дистанцию за две-три секунды.

Перепрыгивая через ступеньки, Ариана влетела в фургон.

— Отлично, ребята, что у нас?

— Генерал, разведчик четыре на связи. — Старший техник ткнул рукой в электронную карту, которая отображала положение соединенных сил отдельной яркой точкой, ярко выделяющейся на темно-зеленом фоне поля.

— Дайте мне поговорить с ним. Каково его кодовое имя? — спрашивала Уинстон, одновременно надевая наушники и втыкая проводки в пульт.

— Должно быть, Шайен-четыре.

— Отлично, подключайте. — Уинстон подождала, пока техник, повертев ручки, ободряюще кивнул ей, затем произнесла в микрофон: — Шайен-четыре, Балерина на связи. Отвечайте.

— Балерина, это Шайен-четыре. Вилко. Ситреп. Сетка: Майк Альфа девять-пять-четыре-семь.

Уинстон посмотрела на электронную карту. Местонахождение разведчика обозначено справа от цели, в одиннадцати километрах к северо-востоку от лагеря северной армии. Передача, которую вел разведчик, была прерывиста, но парень говорил очень медленно, чтобы удостовериться в том, что его верно поняли. Сообщение, конечно, шифровалось из-за опасности радиоперехвата.

— Мы в укрытии, образованном рельефом местности, приблизительно в пяти сотнях метров к юго-востоку от их позиций. Похоже на то, что Сьерра Джез пытается заночевать в цехах металлообрабатывающего завода. Я насчитал около ста пятидесяти Оскаров Майксов и одну сотню Эхо.

— Ну-ка повтори со слов «металлообрабатывающий завод». — Уинстон сомневалась, правильно ли она расшифровала сообщение.

— Повторяю, я насчитал около ста пятидесяти, один-пять-ноль, боевых роботов и один-ноль-ноль элементалов. Половина Оскаров Майксов выглядит так, словно они только что вернулись с парада или сошли со сборочной линии. На их броне ни царапинки. Будьте на связи.

Через мгновение голос разведчика зазвучал снова:

— Генерал, я положительно идентифицировал новые машины. Согласно военной книге, они принадлежат к тринарию Логова Ягуара, их командир — Хан Линкольн Озис.

— Балерина повторяет, Шайен-четыре. Как выглядят Сьерра Джез? — Уинстон намеренно прервала сообщение разведчика, переспросив его, — пусть еще раз проговорит все вслух, а то как бы не вышло ошибки. Надо проверить, правильный ли след взят.

— Похоже, они проводят косметический ремонт поврежденных роботов, — сказал он. — Они накладывают металлические листы на поврежденные участки брони, снимая уцелевшие части оборудования с совершенно разбитых роботов, чтобы восстановить менее изуродованные в сражениях. Я предполагаю, что у Ягуаров практически нет целых боевых роботов и мало запчастей к ним. Я не вижу боеприпасов, которые они загружали бы, техники суетятся, пытаясь заменить баллистическое оружие мелкими лазерами и ракетными установками. Повторяю, мне кажется, что у Ягуаров практически нет боеприпасов. Я обрисовал ситуацию так, как мы ее видим отсюда. Может быть, нам выдвинуться поближе и проверить? — В голосе разведчика звучало явное нежелание предпринять вылазку в пасть Ягуарам. Уинстон подумала секунду.

— Отрицательно, Шайен-четыре. Оставайтесь там, где вы находитесь, пока не возникнет угроза для жизни. Каждые полчаса передавайте сведения о состоянии Ягуаров. Если вы увидите нечто похожее на то, что они собираются выступать, я хочу, чтобы вы со своей командой немедленно покинули засаду. Обойдемся без геройства! Вам ясно?

— Сигнал принят, Балерина. Не беспокойтесь. — В голосе разведчика звучали нотки удивления и, похоже, облегчения. — Выходить на связь каждые полчаса. Шайен-четыре, вас понял.

— Быстроногий! — Ариана шагнула к молоденькому солдату, стоящему у открытой двери командного фургона. — Сбегай и приведи ко мне командиров Легкой Кавалерии Эридани, полковника Гранди и майора Полинга. Я хочу немедленно видеть их.

Пехотинец тщательно повторил приказ, чтобы генерал убедилась, что он все запомнил правильно, и, дождавшись кивка Арианы, со всех ног бросился в ночную темноту.

У нее было немного времени до прибытия подчиненных, и Ариана решила проверить силы, которыми она располагала. Итак, начальное вторжение и последующая борьба уменьшили северную армию, как она теперь называлась, на шестьдесят процентов. Самые большие потери понесли легкие боевые роботы и небронированные взводы пехоты. Прибавьте к этому, что легкие быстроходные танки Легкой Кавалерии практически в полном составе выбыли из игры. Странно, но большинству пехотинцев, принадлежавших к отрядам Комгвардии и Легкой Кавалерии, удалось уцелеть.

Боеприпасов хватало с избытком, что само по себе было удивительно, если принять во внимание, в каких страшных, жестоких сражениях пришлось принять участие северной армии и другим войсковым соединениям! С другой стороны, продовольствие, амуниция, медикаменты явно нуждались в пополнении. Конечно, о дефиците пока говорить было рано, но он мог возникнуть, если бы Ягуарам удалось втянуть отряды Внутренней Сферы в длительную военную кампанию.

Другой вопрос, не дававший ей покоя с тех самых пор, когда они узнали о прибытии подкреплений Ягуаров, сейчас стал особенно актуальным. Разведчик сообщил, что новоприбывшими, «словно сошедшими с конвейера» роботами командовал сам Хан Дымчатых Ягуаров. Два прыгуна Клана покинули систему Охотницы, вероятно подзарядив батареи от мощного литиевого источника. Куда они исчезли и когда вернутся с воинами и роботами Клана, чтобы стереть Особый Отряд Змеи с лица земли?

Будем рассуждать так: если бы Кланы послали на Охотницу подкрепление, смогла ли Змея отозвать собственных прыгунов и исчезнуть или же войска Внутренней Сферы без всякой жалости отловили бы их на пути к прыгунам и расстреляли на месте? Могла ли она сама вызвать транспортные корабли, зная, что военно-морской флот Особого Отряда не настолько силен, чтобы противостоять мстительным Дымчатым Ягуарам? Смогли бы они защитить невооруженные прыгуны? Вряд ли. Какой вариант можно рассмотреть? Разбитые силы Особого Отряда могли быть эвакуированы с Охотницы на боевых шаттлах и оставлены на базе континента Ужасный. Но тогда пришлось бы оставить на планете всю технику и оборудование, а этого Ариана допустить не могла — вот была бы богатая пожива Ягуарам!

— Что случилось, генерал? — Эдвин Амис твердым шагом вошел в командный фургон. Пожалуй, третий раз за все годы, что Ариана его знала, она видела Амиса без его непременной сигары. Неужели он бросил курить?

— Заходи, Эд. Садись. Хочу с тобой кое-что обсудить, пока не пришли остальные.

Уинстон не пришлось ждать — Чарльз Антонеску, выглядящий, как всегда, заправским щеголем, и смотрящаяся на его фоне особенно измученной Сандра Барклай поднялись по ступенькам передвижного боевого штаба буквально через пару секунд после Амиса, занявшего самое удобное кресло. Регис Гранди и Маркус Полинг прибыли еще через минуту. Уинстон взяла на заметку резвого посыльного и мысленно пообещала объявить ему персональную благодарность.

Быстро, не тратя слов попусту, Уинстон обрисовала присутствующим ситуацию в лагере Ягуаров, опираясь на сообщение разведчика. Не успела она закончить краткий доклад, полковник Регис Гранди предложил немедленно начать массированную атаку на Дымчатых Ягуаров.

— Они находятся всего-то приблизительно в двух часах пути к востоку от наших позиций. Если выступить прямо сейчас, то сможем напасть на них в темноте. Мы непременно застанем их врасплох.

— Я согласен с полковником Гранди, — приподнялся с кресла Амис. — У Ягуаров, как я понял, практически нет боеприпасов, многие роботы в плачевном состоянии, а большинство элементалов убито или повреждено. Если выступить прямо сейчас, мы возьмем их тепленькими.

— А если мы ошиблись в расчетах? — подала голос Сандра Барклай. — Если мы развернемся и двинемся на врага, путь займет больше двух часов. Не забывайте, эта планета вращается с востока на запад, ведь так? — Она оглядела притихших вояк. — Если мы начнем нападение в пять утра, крайний срок — в пять тридцать, наши парни ослепнут от яркого солнечного света еще до того, как битва будет окончена.

Уинстон искоса наблюдала за Барклай, но та, похоже, ничего не замечала. Уинстон обратила внимание, что во время этой краткой речи Сандра так яростно сжимала кулаки, что костяшки пальцев побелели, что выдавало сильное волнение. Предложения Барклай всегда были золотой серединой между безрассудно смелыми идеями Амиса и осторожным упорством, с которым Антонеску излагал свои взгляды.

Но сейчас с Сандрой явно что-то произошло. Уинстон впервые заметила изменения в поведении Барклай после высадки отряда Легкой Кавалерии на Охотнице, хотя тогда она зарекомендовала себя с самой лучшей стороны.

Очевидно, уже тогда не все было в порядке. Перед началом кампании Ковентри Уинстон решила передать отряд Легкой Кавалерии под командование Барклай, ведь ей самой пришлось покинуть пост. И наверное, после той кровопролитной операции в Барклай и произошла какая-то трудноуловимая перемена. Уинстон не могла подобрать этому изменению имя, но оно определенно случилось. И теперь, в свете реакции Сандры на отчаянную ситуацию, в которой все они оказались, Уинстон даже начала задаваться вопросом, не ошиблась ли она в выборе преемника. На несколько мгновений она потеряла нить обсуждения, размышляя о том, как поступить с офицером, находящимся на грани нервного срыва.

Она не могла, конечно, отстранить Барклай от участия в сражении. Такой шаг произвел бы неблагоприятное впечатление на офицеров: показалось бы, что Уинстон не доверяет ей командование на поле битвы под ураганным огнем, а значит, сомневается в ее командирских качествах… Нет, не надо обострять проблему. С другой стороны, если Уинстон включит отряды Барклай в заявку на участие в наступающем сражении, Барклай может, не дай бог, или потерять сознание, или просто все бросить и оставить своих солдат без командира… неизвестно, чего от нее можно ожидать…

— Ладно, мы сделаем вот что, — наконец произнесла Уинстон. — Чарльз, вы вместе со Сто пятьдесят первым выдвинетесь на юг. Вы будете нашей маскирующей силой, отвлекающей внимание врага. Горы прикроют наш левый фланг. Полковник Гранди, вы и полковник Амис образуете основную ударную группу. Вы получите в свое распоряжение самое большое количество тяжелых роботов, находящихся в боеспособном состоянии. Сэнди, Семьдесят первый базируется на расстоянии трех прыжков позади главной ударной колонны. Вы должны быть готовы в любую минуту нанести удар с фланга, либо усилить основную линию атаки, либо же держать проход открытым для Двадцать первого полка и Комгвардии в случае, если они впопыхах наделают ошибок… Майор Полинг, вы выбыли из игры — я так понимаю, что в вашем распоряжении осталось меньше половины средних и тяжелых роботов? Вы остаетесь здесь и будете охранять нашу лагерную стоянку. Помните, майор, на вашей совести — наши раненые и наш провиант. Не подведи меня, сынок.

— Не подведу, генерал. — Полинг устало улыбнулся.

— Мы должны действовать стремительно — мгновенная атака, силовой вариант, — продолжала Уинстон. — Короче говоря, никаких вылазок и попыток взять пленных. Мы должны причинить максимум вреда, убивать без жалости, напугать, пронестись как вихрь — и назад. Мы с вами пережили такие времена, когда стояли буквально на краешке пропасти и в любой момент были готовы сорваться. Мы хватались ногтями за эти комья осыпающейся земли — и оставались в живых. Так и должно быть. Воин обязан смириться с неизбежной опасностью и выполнить свой долг. Это очень трудно, я знаю. Ягуары изрядно потрепаны, но разведчики докладывают, что Клан получил свежее подкрепление — отборные отряды охраны. Поэтому мы не можем позволить себе расслабиться. Мы, возможно, и разобьем их, но это будет очень серьезным испытанием для всех нас. Не ждите легкой прогулки. Короче говоря, мы вернемся или со щитом, или на щите, и никак иначе. Теперь все, держитесь.

Часом позже Уинстон опять сидела в пилотском кресле разбитого и изуродованного «Циклопа». Кип Дуглас, ее помощник, удобно пристроился позади Арианы и теперь что-то мурлыкал себе под нос, посматривая через щелки полузакрытых глаз на приборные панели. Время от времени Уинстон чудилось, что его фальшивое пение потихоньку переходит в откровенный храп. Как только до нее донесся особенно очевидный всхрап, Уинстон окликнула помощника. Дуглас усмехнулся и энергично потер затылок.

— Да, генерал, — протянул он, — вот вы выполняете самую важную часть задачи — вести это чудовище через препятствия. А какое задание у меня? Сидеть в кресле позади вас и слушать радио. Очень быстро надоедает, знаете ли. — Зловредный огонек вспыхнул в глазах Кипа, и только теперь она поняла природу странных ощущений в левой ноге — оказывается, он развлекался тем, что пытался щипать ее за ногу! Ничего себе наглость!

Но в общем-то Кип Дуглас был прав. Смотреть, а тем более слушать было абсолютно нечего. Уинстон приказала, чтобы армия двигалась максимально тихо и насколько возможно быстро, пользуясь только приборами ночного слежения, которыми оснащены кабины пилотов. Главное — соблюдать полную тишину радиоэфира. Конечно, Ягуары уже перехватили радиопередачу Шайена-четыре, отчасти раскрывшую их местоположение. Даже если они не успели засечь, откуда велась передача разведчика Внутренней Сферы, они наверняка знали, что Особому Отряду известно местонахождение их лагеря. И теперь любой радиоперехват разговоров между отрядами Внутренней Сферы мог раскрыть Ягуарам все карты, и в таком случае вместо нападения на спящий лагерь Ягуаров северная армия лицом к лицу столкнулась бы с до зубов вооруженным разъяренным врагом.

Вот в чем заключался парадокс современной войны: в последней половине двадцатого столетия широкое применение получило развитие технологий, связанных с созданием приборов и аппаратов инфракрасного излучения. Армии получили в руки мощнейшее средство для ведения военных действий ночью — приборы ночного видения. Однако офицеры, признавая большое будущее за этими хитрыми приборами, тем не менее почему-то предпочитали бороться с врагом по старинке, при дневном свете. Теперь, когда появились так называемые «старлайты», отражатели звездного света, куда эффективнее любых прожекторов, когда на вооружение были приняты приборы, работающие с ультразвуком и тепловым излучением, для водителя боевого робота день и ночь уравнялись в правах. А все-таки большинство сражений разворачивалось в течение светового дня и при относительно приличной погоде. Уинстон предполагала, что истоки этой традиции кроются в извечном страхе человека перед тьмой.

— Хорошо, пусть все идет как идет, — прошептала Ариана, слушая возобновившееся мерное похрапывание Кипа. — Сегодня ночью Ягуары ужаснутся. Они не знают, какая смерть подстерегает их в темноте.

Командир галактики Ханг Мета не могла уснуть. В последней битве она получила сильные ожога — расплавленный металл ее несчастного разбитого «Рожденного в Котле» сжег кожу на левом запястье и предплечье. Страшные волдыри и пузыри на обожженных участках не давали спать. Стоило неудачно повернуться и задеть руку, как Мета с чертыханьем вспоминала рассказы о средневековых пытках огнем. Странно, обычно она не обращала внимания на боль, но в ее сегодняшнем настроении эта боль казалась еще одной вражеской проделкой, целью которой было нанести ей оскорбление и вывести из себя.

Мета с отвращением отбросила край тонкого одеяла, накрывавшего ее походную кровать, и вышла из надувной палатки на свежий воздух. Где-то на востоке лежала Лутера. В любую другую, какие случались раньше, Мета могла бы увидеть унылый ярко-красный свет уличных фонарей города, отражающийся от низко висящих дождевых облаков, как плотными одеялами укрывавших небо. Но только не сегодня, не в эту ночь. Огни города были погашены варварами, а защитники покинули город. Светомаскировка объяснялась просто — освещенный город как на ладошке лежал бы перед аэрокосмическими истребителями, представляя собой отличную цель.

После длинного изматывающего сражения с силами Внутренней Сферы и неудачной ночной атаки Мета направила часть своего войска на север и восток

— прямо через холмистые равнины в сторону лагеря. Бивуак разбили на территории старого металлообрабатывающего завода. Похоже, что враг тоже разбил лагерь где-то на западе. Разведчики Меты еще не добыли точных сведений о местоположении отрядов Внутренней Сферы, но она вполне могла предположить, где приблизительно находится стоянка противника. Очевидно, эти сураты обосновались у подножия Когтей Ягуара, километрах в пятнадцати к западу. «Утром, — подумала Мета, — надо непременно выпустить элементалов, которые раскрыли бы местоположение захватчиков и в два счета стерли бы их в порошок».

Нет, не только ожоги прогоняли сон. Гнев, возмущение, сожаление жгли ее сердце томительным огнем. Вначале сураты Внутренней Сферы объединились, да еще имели наглость утверждать, что объединение произошло под знаменем Звездной Лиги. Но на этом негодяи не остановились. Они бросили все средства на то, чтобы потеснить воинов Клана, а затем и вовсе изгнать их из Зоны Оккупации. И даже этого показалось им мало! Когда она привела остатки своего гордого Клана, изрядно потрепанные в сражениях, назад, в мир Клана, что они нашли? Огромный флот кораблей Внутренней Сферы, отряды варваров, напавших на родину Ягуаров! Мало того — они снова провозгласили, что действуют под эгидой Звездной Лиги! Ее объединенные силы приземлились на Охотнице, попав в самую гущу резни, устроенной этими грязными вольнягами на родине Ягуаров.

Когда Ханы других Кланов узнали, причем, заметьте, в деталях, о тех оскорблениях и нападках, которые перенесли Ягуары, они отказались действовать! Никогда прежде Мета не слышала ничего подобного за всю долгую историю Кланов! Варвары стремятся истребить, уничтожить отдельный Клан, а другие малодушно отказываются помочь, вынуждая Ильхана и Сахана Брэнду Хауэлл отправить два неповрежденных тринария, принадлежащих Дымчатому Ягуару, обратно на Охотницу для защиты родины. Мета готова была поклясться, что, если Ягуар переживет ужасное испытание, она бросит каждому из этих жеманничающих хитрых трусов вызов и сойдется с ними в поединке в Круге Равных. Первой она, пожалуй, уничтожит лицемерку Марту Прайд, а потом заставит каждого смыть позорную ошибку кровью…

Внезапно откуда-то из центра лагеря донесся крик. Ханг Мета вышла из сладких грез о кровавой испепеляющей мести. Молодой водитель робота подбежал к ней и остановился в полуметре, торопливо козырнув.

— Что случилось? — рявкнула Мета.

— Командир галактики, — пилот облегченно вздохнул, — вы здесь! Я не нашел вас в палатке. Ильхан приказал найти вас. — Юноша всеми способами подчеркивал важность сообщения: и жестикуляцией, и изменением тона речи. — Наши разведчики засекли большую группу войск Внутренней Сферы. Роботы движутся вот здесь. Ильхан считает, что они и есть атакующий отряд. Он отдал приказ всем воинам подтянуться к своим подразделениям. Мы должны быть готовыми к атаке по первому приказу.

— Отлично! — отрывисто отозвалась Мета. Вот оно, начинается!

Она побежала через лагерь прямо к дороге, на которой находилась стоянка боевых роботов. Там ее дожидался подремонтированный и приведенный в божеский вид «Рожденный в Котле». У техников хватило запчастей, материала и сноровки, чтобы преобразовать изящный птицеобразный механизм из первичной модели в разновидность Бета-варианта. Теперь у «Рожденного в Котле» не было гауссовой пушки и ракетных установок дальнего действия, которые быстро перегревались и требовали довольно долгой подзарядки, подновленный робот был оснащен только энергетическим оружием, освобождавшим водителя от забот о боеприпасах.

Выхватив из рук техника хладожилет, Мета стремительно стала натягивать его на себя, не обращая внимания на пузыри, краснеющие на руке. Конечно, грубая ткань жилета разорвала многие пузыри, и жидкость соломенного цвета сразу же едким потоком хлынула по руке из открывшихся ран. Мета не обратила на это никакого внимания. Она была воином, и радость сражения уже бушевала в крови, заставляя забыть обо всем.

Ханг Мета быстро вскарабкалась по тоненькой подвесной лестнице, которая была прикреплена к выступу чуть пониже пилотской кабины. Прыгнув в низкое кресло контроля управления роботом, она выдернула нейрошлем из проема, образованного ее креслом и местом второго пилота. Прилаживая хитрое устройство на голове, она стремительно пробежалась по клавиатуре пальцами, возвращая систему управления роботом к жизни.

— Проверка системы, — гаркнула Мета во встроенный микрофон нейрошлема.

— Командир галактики Ханг Мета.

— Голос соответствует голосу командира галактики Ханг Мета, — раздался из динамика механический сухой голос. — Установление подлинности.

— Мои зубы на горле врага, — прорычала Мета, произнося кодовую фразу, которая запускала управление «Рожденным в Котле».

— Идентификация прошла успешно.

Не успел замолкнуть голос электронного устройства, как кабина робота пробудилась к жизни. Мету, главным образом, интересовали сейчас две вещи — тактический монитор оценки ситуации и монитор, показывающий уровень повреждений робота. Согласно последней выкладке данных о состоянии робота, техники поработали отлично — им удалось почти полностью восстановить броню тяжелого боевого гиганта, которой в последнем сражении с захватчиками был нанесен немалый ущерб.

На экране тактического монитора высветились крошечные красные точечки, приближающиеся к лагерю Ягуаров. Передовой отряд противника находился не более чем в километре. Мета знала, что трансляция изображения в верхнем левом углу дисплея, отражающая продвижение противника, шла по безопасному каналу связи от одного из легких роботов, которые Ильхан в большом количестве разместил вокруг временного лагеря. Светлая голова у Линкольна Озиса — ведь предсказывал он, что сураты Внутренней Сферы предпримут попытку напасть под покровом ночи! Как он был прав!

— Звезда-один, сгруппироваться вокруг меня, — приказала Мета, открыв канал связи.

Немедленно три боевых робота и один разбитый «Галахад» сформировали небольшой отряд, во главе которого двигался ее «Рожденный в Котле». Только один из них являлся членом ее Звезды уже давно — все остальные ее соратники давно гнили на полях битвы Зоны Оккупации.

— Выдвигаемся! — Выплюнув команду, Мета резко повела вперед рычаги управления, медленно переводя робота на плавный небыстрый бег. Ее воины следовали за ней по пятам.

— Всем Ягуарам, с вами Линкольн Озис. — Глубокий голос Ильхана был превосходно слышен по каналу внутренней связи. — Тщательно выбирайте цели. Ждите, пока я не дам команду открыть огонь, затем стреляйте. Не тратьте впустую ни единого выстрела. Помните, сегодня вы деретесь не просто за славу. На карту поставлено гораздо большее — выживание нашего Клана.

Мета нажала кнопку, запускающую механизм активного исследования состояния робота. Вообще-то устройство было предназначено в основном для обнаружения спрятавшегося или находящегося в покое противника, когда же нужно было засечь движущуюся или перемещающуюся цель, оно работало хуже. Мета терпеть не могла, когда техника работала не на полную катушку. На жидкокристаллическом дисплее Мета увидела призрачный тепловой силуэт огромного робота Внутренней Сферы. Она сфокусировала прицел на переливающейся цветной капле и уверенно взяла цель на мушку. Единственным выстрелом она бы могла вывести из строя обе пушки дальнего действия вражеского робота. Конечно, такой выстрел был бы опасен для системы управления, так как резко поднял бы температуру ее машины до критического уровня, зато возникший дисбаланс довольно быстро мог быть доведен системой до разумного предела в минимальные сроки.

Терпеливо, так терпеливо, как это может делать только ягуар, сидящий в засаде и поджидающий добычу, Мета не отрываясь следила за все увеличивающимся на экране силуэтом врага. Дважды она легонько, одним движением корректировала сетку прицела, направляя линию атаки на центр тяжести робота. Вдруг изображение дрогнуло. Серия чисел, промелькнувших на мониторе, означала, что цель наконец идентифицирована. Это был «Орион», одна из самых старых моделей Внутренней Сферы.

— Идите-ка ко мне, и я спляшу на ваших костях, — громко пообещала Мета.

Вдруг залп ракет дальнего действия разорвал облачное ночное небо, озарив его оранжево-красным ярким заревом. И еще один залп полыхнул, а за ним еще, и так несколько залпов окрасили небо, пока не меньше дюжины ракет не вспыхнули в воздухе и погасли.

Мета еще раз взглянула на экран, где горело пятно цели, и поняла, что «Орион» вошел в зону действия ее пушек дальнего действия. Она погладила спусковой механизм и…

Жар разом затопил ее кабину, как только из жерла тяжелых орудий вылетели огненные лучи. В течение нескольких мгновений раскаленным воздухом невозможно было дышать, но расположенный где-то под ногами насос уже качал струи хладагента по шлангам системы охлаждения «Рожденного в Котле». Конечно, в таких ситуациях хладожилет был просто незаменим. Дыхание Меты выровнялось.

На мониторе она увидела, что «Орион» закачался, получив двойной ракетный удар в живот. Интересно, что большинство проектировщиков роботов, будь то инженеры Клана или Внутренней Сферы, вычерчивая планы новых машин, никогда на задумывались об эстетической стороне. Но сейчас Мете пришло в голову, что механизм Внутренней Сферы настолько ужасен и отталкивающе уродлив потому, что таким он и был задуман. Корпус в форме ящика или нескладной коробки, пара жирных коротких ног и кабина-голова прямо посередине между непропорциональными сутулыми плечами. В левую руку вмонтирована пусковая ракетная установка цилиндрической формы, в то время как правая заканчивается лазерной пушкой. Над правым плечом «Ориона» торчал блок с пушками автоорудия, и теперь, как заметила Мета, стволы пушек неуклонно поворачивались в сторону ее кабины.

Ага, похоже, пилот сейчас нажмет на пуск. Точно — поток снарядов, выпушенных пушкой «Ориона», светло-желтыми полосами высветился на мониторе «Рожденного в Котле». Ах ты, щенок! Робот задрожал от выстрела гауссовой пушки, разорвавшей грудь вражеского механизма. Мета исступленно закричала и тут же нажала гашетку дальнобойного пулемета с бронебойными патронами. Панель контроля состояния среды в кабине внезапно окуталась паром — всплеск высокой температуры в кабине мог печально закончиться. Выругавшись, Мета ударила кулаком по панели, испуганно мигающей красными огоньками, сигнализируя о том, что температура близка к критической, опасно! В азарте боя она вонзила в уже изрядно поврежденного робота стрелы тяжелых крупнокалиберных лазеров.

«Орион» зашатался, упал на одно колено подобно боксеру, только что пропустившему мощный ошеломляющий удар. Мета, издав нечленораздельный вопль радости, помчалась вперед, дергая ручки управления. Испытывая одно желание — убивать, она в несколько прыжков покрыла отделяющее ее от врага расстояние. Справа от нее страшный взрыв разорвал темноту — похоже, склад боеприпасов в одном из роботов сдетонировал, и искореженный робот перевернулся вверх дном. Принадлежал ли он к машинам врага или Клану Дымчатого Ягуара, Мета не знала, да ее это мало интересовало в данный момент. Ею владела только дикая жажда сражения и убийства.

Увидев приближающегося противника, «Орион» довольно резво поднялся на ноги и дал по роботу Меты очередь из лазеров и орудий ближнего боя. Компьютер тут же высветил на мониторе уровень повреждения брони, но Мета не обратила никакого внимания на загоревшийся красный сигнал опасности. Она сочла эти повреждения незначительными для тяжелого робота. А вот «Ориону» досталось гораздо серьезнее — пульсирующий поток лазерной энергии настиг цель. Температура опять поднялась до критической точки, но это уже не имело значения. Выстрел из левого лазера воспламенил изрядно поврежденную броню на груди «Ориона», а затем заряды скорострельной пушки оставили на его торсе ряд глубоких отметин, словно от уколов огромной раскаленной иглой. Большая машина зашаталась, как пьянчужка, вышедшая из бара на свежий воздух, и упала лицом вниз как подкошенная.

Мета издала радостный клич и заметалась по полю битвы в поисках нового противника. Вот он! Одинокий «Асассин», робот-убийца, — стоял над упавшей машиной Ягуаров, изуродованной «Гадюкой». Мета навела расположенные с правого бока пушки на корпус вражеского робота, дождалась, пока температурные датчики не показали, что орудие готово к бою, и выстрелила.

Заряд ударил врага в левую ногу, переломив ее, словно гнилую палку. «Асассин» споткнулся, словно паралитик, и повалился на землю. Пилот, должно быть, был так ошеломлен неожиданным нападением, что не сделал даже попытки вновь попытаться подняться. «Асассин» беспомощно валялся на земле.

Три мощных взрыва заставили «Рожденного в Котле» закачаться. Мета развернула машину и обнаружила, что перед ней находится не один противник, а целых три. Она включила внешнее переговорное устройство и яростно выкрикнула в него ритуальную формулу, которая регулировала правила поведения воинов Клана в бою: «Один против одного!» Да, эти варвары снова нарушили правила ведения цивилизованной войны.

Прежде, чем она успела совместить линию прицела и вывести его на линию трусливой троицы, один из вражеских роботов, «Баллиста», броня которого носила глубокие отметины предыдущего сражения, выполнил неуклюжий, но быстрый поворот и большими прыжками понесся с поля боя.

Второй, а вслед за ним и третий робот врага дали деру в окружающую поле ночь, да так, что только пятки засверкали. Мета огляделась — то же самое происходило по всей линии фронта. Враги стремительно бежали. Войска Внутренней Сферы отступали.

Гнев Меты сменился отвращением. Она сразу ссутулилась в пропитанном потом водительском кресле, губы ее кривила презрительная усмешка. Мета раздраженно выругалась. Господи, эти убогие трусы даже не осмелились закончить сражение, которое сами же и развязали! И пока последние отступающие враги растворялись в темноте ночи, Мета дала себе торжественную клятву. Она пообещала отступающим подонкам, что выследит их, настигнет, где бы они ни были, и заставит кровью расплатиться за их наглость и трусость.

XVI

Аэрокосмический военный истребитель «Виски»

Над горой Дхуан, Охотница

Кластер Керенского, Место Клана

29 марта 3060 г.

Дежурный офицер Леонард Харпул по прозвищу Дикобраз бросил взгляд на электронное табло времени в окошке маленького датчика, одновременно служившего своеобразным антирадаром и приемником. Пульт находился чуть ниже правого колена Харпула. Леонард хмыкнул: датчик утверждал, что в радиусе примерно шестьдесят километров нет ни одного самолета, только на земле работают радиостанции с большим диапазоном.

Нет, конечно, была вероятность, что парочка вражеских самолетов болталась где-то в воздухе совсем рядом с ними, но пилоты отключили излучающие сенсоры и теперь летят в прямом смысле куда глаза глядят, как подсказывают им чутье и компас. Да, фактически такое случалось — и враг появлялся неожиданно, буквально перед кабиной пилота. В эскадрилью Харпула входили пять кораблей сопровождения, принадлежащих Легкой Кавалерии Эридани. Эта космическая группа, патрулировавшая воздушное пространство спереди и позади него, соблюдала строгое молчание в эфире — чтобы их самих не удалось засечь ни с земли, ни с воздуха.

Продолжая визуальное знакомство с показаниями приборов, Дикобраз зафиксировал взгляд на располагавшихся в центре пульта управления трех многофункциональных дисплеях. Тонкая светлая ниточка вычерчивала курс их эскадрильи, указывая конечный пункт прибытия. Эта область располагалась на обширных пространствах к востоку от топей Дхуан — холмистая местность, безобидная на первый взгляд, куда северной армии под командованием Редберна пришлось отойти. Дымчатые Ягуары уже один раз атаковали обороняющиеся в топях отряды Внутренней Сферы. Миссия эскадрильи Дикобраза была достаточно проста: предотвратить вторую атаку Ягуаров еще до того, как они начнут действовать слишком активно. Он знал, что севернее и западнее его курса над областью сосредоточения временных военных сил Ягуаров висело целых пять эскадрилий. Каждый из пилотов намертво затвердил задачу: любой ценой, чего бы это ни стоило, воспрепятствовать Ягуарам совершить прорыв и нападение на южную армию Внутренней Сферы.

Подобно большинству космических сил, имевшихся в распоряжении Особого Отряда Змеи, восемьдесят пятый полк истребителей Легкой Кавалерии был направлен на континент Ужасный с тем, чтобы любым способом воспрепятствовать приземлению войск Клана Дымчатого Ягуара, спешащих на помощь своим. Дважды полк отзывали на континент Ягуар Прайм. Перед полком стояли три главные задачи.

Во-первых, нельзя было допустить проникновения на Охотницу второй волны прыгунов Клана. Только позже Дикобраз с горечью обнаружил, что на борту тех судов, на которые они нападали без особого успеха, находился весь цвет Клана

— Хан Дымчатых Ягуаров Линкольн Озис с Саханом Брендой Хауэлл. Несмотря на то что истребители Внутренней Сферы делали все возможное, чтобы сбить прыгунов или нанести им максимальный урон, пока они не успели оставить на Охотнице смертельно опасный груз — боевых роботов и их высококлассных водителей, Ягуарам удалось практически без потерь осуществить высадку.

Да уж, эта кампания оказалась самой сложной и непредсказуемой из всех, в которых когда-либо участвовал

Харпул. Казалось, Ягуарами овладели древние демоны битвы. Они сражались с такой безоглядной свирепой яростью, какой ему не доводилось видеть прежде, особенно в воздушных боях. Пилоты Ягуаров какими-то невероятными маневрами заставляли противника «расчищать проход» для приземляющихся шаттлов, разбивали их эскадрильи и, уже после благополучного приземления кораблей, навязывали истребителям Внутренней Сферы жестокие поединки в воздухе. Ведущий эскадрильи Харпула капитан Стаси Ворлисс даже пыталась разделить самолеты на две группы, чтобы одна отвлекала на себя внимание вражеских истребителей, а другая в это время атаковала крупные шаттлы. Подобная тактика увенчалась довольно сомнительным успехом — потерей четырех незаменимых в сражении истребителей и жизнью трех великолепных пилотов. Четвертый пилот успел катапультироваться из горящей машины и проделал довольно опасный путь в сторону линий южной армии, где его следы и потерялись.

Во-вторых, отряд Харпула должен был с воздуха поддерживать армию генерала Редберна, из последних сил противостоящую натиску Ягуаров. Бомбы и ракеты истребителей Легкой Кавалерии да стрельба из лазерных пушек, откровенно говоря, всего лишь попортили Ягуарам кровь, но отнюдь не остановили их победоносной атаки. Теперь эскадрилью отозвали на новые позиции, чтобы, как выразился командир крыла истребителей, «еще раз сходить войной на этих проклятых Ягуаров».

Полет в бурной атмосфере Охотницы был откровенным вызовом враждебным небесам. «СЛ-17» представлял собой изящный, послушный малейшему движению пилота самолет с широкими крыльями и мощным двигателем, но все его преимущества становились сомнительными в непредсказуемой атмосфере планеты. Низкая облачность, резкие порывы ветра, частые дожди… Обычно в миссиях подобного рода Харпул включал автопилот, и истребитель прекрасно летел сам по себе. Но из-за неожиданных порывов ветра, перепадов давления, нисходящих воздушных потоков, образующих настоящие бури, Харпулу пришлось отказаться от применения автопилотов. Настоящие асы, входившие в эскадрилью Харпула, могли избежать многих погодных ловушек, с которыми машина не справилась бы.

Глядя сквозь стекло кабины «Шилона», он видел под собой, далеко внизу, темный серо-зеленый океан растительности. Отсюда, с высоты три тысячи метров, топи Дхуан напоминали прохладную затененную лощину, какие иногда встречаются в чаще леса. Но Леонард Харпул отлично знал, что первое впечатление обманчиво. Он сам вырос в прибрежных кварталах на западном берегу Могиородского океана. Вокруг домов, сколько он помнил, тянулись пустыри и соляные болота, уродливые, мерзкие, вонючие, кишащие ядовитыми москитами и коварными крокодилами. Он был уверен, что на Охотнице болота вряд ли отличаются от тех, которые он так хорошо изучил в детстве.

Под широкими крыльями его «Шилона» было укреплено множество самого разнообразного вооружения типа «воздух-земля». Ракета высочайшей поражающей способности «Артемис-4» заняла два отсека изогнутого крыла истребителя, в то время как через центр фюзеляжа проходила длинная узкая труба — отсек, содержащий компьютерный механизм наведения на цель последней модели. «Артемис-4» класса «воздух-земля» на самом деле была вариантом модернизированного тяжелого бронебойного оружия, установленного на ряде боевых роботов и наземной техники.

Эти ракеты находили цель с помощью особого механизма наведения, причем изюминка крылась в том, что ракета могла находиться не на борту истребителя, а совсем в другом месте и подчинялась команде с воздуха. Система «Артемис», помимо набора обычных бомб, содержала ракеты высокой поражающей способности с твердотопливным двигателем и мощной боеголовкой. Учитывая точное и мгновенное наведение на цель, ракеты «Артемис» могли свободно поразить противника, находящегося на расстоянии свыше двух с половиной километров. К сожалению, у системы был один недостаток — механизм наведения давал погрешность сорок-пятьдесят метров, поэтому мелкую цель поразить было весьма сложно. Приходилось поддерживать ракетный удар бомбами с бомбардировщика, зависшего на орбите над целью, — тогда была гарантия, что смертельный груз найдет адресата.

Харпул проверил по карте курс самолета. Узкий мерцающий курсор медленно скользил по экрану монитора, постепенно приближаясь к точке, обозначающей цель вылета. Если, конечно, офицеры из аналитического отдела все рассчитали правильно, послав истребители на поддержку Редберна в этот квадрат, то основная часть южной армии Дымчатого Ягуара должна сейчас располагаться где-то под ним. Легким щелчком указательного пальца по кнопке Харпул переключил систему управления «Шилоном» в активный боевой режим и выставил ракеты по системе «воздух-земля».

Ага, начинается! Тут же с правой стороны многофункционального дисплея загорелась сетка прицеливания. Более десятка ярко-зеленых точек недозрелыми перчинками медленно катились по экрану монитора — движущиеся цели. Харпул щелчком тумблера привел механизм прицеливания в действие, выбирая самую близкую к нему зелененькую точку — вот и первая жертва! Маленький квадратик механизма сфокусировался на точке и начал медленно сжиматься вокруг нее. Высветились цифры, обозначающие расстояние до цели и координаты местоположения. Низкий гул в наушниках подтвердил пилоту, что механизм наведения нашел цель и полностью активизирован. Системы идентификации «Шилона» автоматически послали запрос, но ответа не получили. Конечно, вероятнее всего, эта наземная боевая единица была врагом. А вдруг, подумал Харпул, она принадлежит дружественным нам силам, просто декодер «друг или враг», позволяющий идентифицировать боевую машину, у нее поврежден или просто отключен? Нет, о таких вещах лучше не думать и в подобные сложности не вдаваться… На войне как на войне!

— Звено «Виски» на месте! — раздался в наушниках голос Дикаря Тиммонса, друга Харпула и сегодняшнего ведущего эскадрильи. Он повторил сообщение несколько раз, чтобы остальные пилоты могли убедиться, что они находятся прямо над целью. — Начинаем атаку!

В полукилометре впереди «Шилона» Харпула и чуть правее его истребитель Тиммонса резко упал на правое крыло, практически перед носом Дикобраза, и пошел на снижение, готовясь к атаке. Харпул проделал тот же самый маневр полутора секундами позже.

Даже если принять во внимание, что Ягуары перехватили радиопереговоры летчиков, теперь это не имело значения. Электронная система наведения истребителя Харпула экранировалась настолько сильным электромагнитным полем, что при всем желании ни один самый хорошо оснащенный робот Ягуаров не смог бы засечь их нынешнее местоположение.

Харпул уставился на индикатор цели, ожидая, пока низкий гул в наушниках не сменится резким, пронзительным звуком — сигналом того, что пушки приведены в полную боеготовность. Слабое, почти неощутимое прикосновение к рычагу регулировки прицела, выравнивание руля — квадрат прицеливания в центре панели замерцал призрачным светом.

Когда система точно выбрала цель и квадратик на мониторе охватил ее иллюзорным мерцанием, Харпул, поморщившись от визгливого звука в наушниках, задержал дыхание. Как пловец перед прыжком в воду, он мгновение помедлил, а затем плавным жестом привел в действие пусковой механизм.

Большая ракета «Артемис-4» покинула гнездо в брюхе «Шилона», а спустяполсекунды загорелось твердое топливо. Стремительно выскользнув из-под изогнутого крыла истребителя, ракета мгновенно достигла максимальной скорости и начала стремительно приближаться к земле. Ориентируясь на источник энергии, каким представлялся для ракеты вражеский боевой робот, она, подобно карающему персту судьбы, неуклонно сближалась с мишенью.

Ровно через пять секунд ракета достигла цели с поистине разрушительными для последней последствиями. Боеголовка с силой ударила «Тора», боевого робота, принадлежащего Сердцу Ягуара, в левую сторону груди. Правда, взрыв оказался не настолько разрушительным, чтобы полностью уничтожить броню мощной боевой машины, но тем не менее «Тор» закачался и лишь каким-то невероятным усилием удержался на вибрирующих ногах.

В кабине истребителя, паря над войском Ягуаров, Дикобраз Харпул довольно ухмыльнулся за затемненными стеклами гермошлема — он почувствовал, что его выстрел достиг цели.

Решив не терять времени даром, он сразу же выбрал на мониторе другую мерцающую точку, обозначающую противника, и послал ракету в нового робота Дымчатых Ягуаров.

— «Виски» один-два — Винчестер АГМ. — Он вышел на связь, когда последняя стрела покинула свое убежище под крылом самолета. Вооруженный тяжелыми боеприпасами класса «воздух-земля», его «Шилон» был гораздо маневреннее, хотя в течение нескольких следующих секунд эта маневренность не принесла Харпулу особой пользы. Он знал, что должен идти постоянным курсом и держать прицельную сетку на противнике, чтобы «Артемис-4» могла в любой момент настичь добычу. Обратив внимание на показания сенсоров, регулирующих местоположение самолета относительно цели и заданного курса, он удивился: оказывается, Тиммонс уже отстрелялся и повернул на север, выходя из области полета.

Внезапно рядом с крылом его истребителя промелькнули алые лазерные вспышки, а вслед за ними воздух сотряс белый разряд искусственной молнии. Да, похоже, Ягуары засекли его и начали мстить. Ракета дальнего действия разорвалась прямо в плоском брюхе «Шилона», сжигая пустое ракетохранилище и пробив гигантскую дыру в толстой броне истребителя. Истребитель дернулся, штурвал управления чуть не вырвался из рук Харпула, старавшегося сохранить неповрежденной так необходимую теперь систему лазерной защиты.

— Дайте мне всего секунду, — прошипел Харпул, стуча зубами и пытаясь побороть приступ желания немедленно, любым маневром вывести самолет из-под вражеского огня.

Огненное зарево вдруг поднялось над реденьким невзрачным леском под крыльями истребителя — так вот где скрывались решившиеся на столь неожиданное нападение Ягуары! «Шилон» сильно качнуло, истребитель пошел вверх, и тут что-то массивное ударило в нос самолета. На экране поиска цели квадратик давно погас, но, может быть, потому, что большая часть ракет была расстреляна или потому, что система наведения все еще оставалась в норме, это не сильно заботило Харпула. Больше всего его радовало то, что корабль с помощью универсальной системы «Артемис-4», благослови ее Керенский, шел по заданному курсу и был способен отражать атаки врага.

Дикобраз дернул джойстик на панели управления самолетом назад и вправо, включил полное ускорение и вдавил правую педаль рулевого управления. Истребитель немедленно среагировал, войдя в восходящее вращение, а затем описал изящную мертвую петлю. В глазах помутилось — перегрузки были так высоки, что он испугался. Потеря сознания в такой момент — верная смерть. Костюм пилота, предохраняющий от перепадов давления и закрывающий все тело, зашипел и немедленно начал надуваться, потому что воздух наполнил микропоры скафандра, заставляя кровь нормально циркулировать в теле.

Когда светло-серое начищенное брюхо истребителя оказалось над пилотской кабиной, самолет повис под углом в восемьдесят, а затем и девяносто градусов к земле. Через стекло кабины Харпул увидел где-то под собой столбы черного коптящего дыма — его ракеты достойно выполнили смертельную миссию.

Орудийный огонь, который изрядно покалечил его «Шилона», внезапно прекратился. Вернее, яркие трассы снарядов и лазерных лучей все еще бороздили воздух, но уже в полукилометре от того места, где Харпул был недавно. Видимо, его маневр оказался столь резким и неожиданным, что Ягуары просто потеряли цель, хотя, быть может, ненадолго.

Пара снежно-белых, как лебеди, больших «Стуков» пошла в атаку слева от Дикобраза. Харпул наконец выровнял истребитель, лег на правое крыло и еще раз внимательно посмотрел на атакующие истребители. Когда в связке шли именно два истребителя, атака оказывалась наиболее результативной, но в то же время и самой опасной. Первая пара истребителей обычно заставала противника врасплох. Третья и все последующие пары располагали временем, чтобы засечь батареи врага и избежать попадания под их выстрелы. Но вторая двойка не имела абсолютно никаких преимуществ. Истребители еще не знали, где базируется враг, а он был готов к встрече…

Ведущий истребитель, которым управлял дежурный офицер Гарри Квинт, заслуженный ветеран эпохи Вторжения, словно голубь-мироносец, тихо, но упорно летел прямо к центру армии Клана. Военный груз Квинта представлял собой четыре «гладкие хитрюги» — стандартные бомбы универсального назначения, оставляющие гигантские дыры в любом объекте атаки. Но прежде, чем он успел сбросить разрушительный груз, блестящий кусок никеля вонзился в белоснежное брюхо «Стука». Огромный истребитель затрясся от смертельного удара. А затем на небе вспыхнула полоса разрывов, и «Стук», казалось, вот-вот вырвется из-под обстрела, если бы не одна из пылающих частиц ракеты, фейерверком расцветавших в воздухе и стремительно падающих на землю. Видимо, эта горящая частица оказалась не чем иным, как снарядом гауссовой пушки. Похоже, снаряд пробил топливный бак, а может, сдетонировали бомбы под фюзеляжем «Стука»… Сложно сказать, почему это произошло, но «Стук» немедленно вспыхнул ярким факелом и, кувыркаясь и разваливаясь на части в воздухе, начал падать. И корабль, и его пилот погибли.

Похоже было, что никто из пилотов даже не обратил внимания на ужасную гибель приятеля — истребители тут же перестроились и продолжили атаку. Но Дикобраз Харпул знал, что это не так, — потеря товарища, боевого друга переживается летчиком-истребителем не менее глубоко, чем любым другим солдатом. Просто в самый разгар сражения было не до скорби по ушедшему другу. Оставшиеся в живых пилоты отряда «Виски» должны были дождаться момента, когда они смогут по-настоящему оплакать потерю.

XVII

Лагерь Дымчатого Ягуара

Равнины Лутеры, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

29 марта 3060 г.

Тоненькие струйки едкого дыма поднимались к небу от тонн искореженной стали, превратившейся в металлолом. Совсем недавно на поле бились внушающие ужас боевые роботы, а теперь ничто в бесформенной куче металла, чернеющей в слабом предутреннем свете, рассеянном плотными серыми облаками, не могло напомнить мощные военные машины.

Линкольн Озис, Ильхан Кланов, вернулся с совещания временного штаба. Помещения эти когда-то предназначались для закрытых ныне хранилищ, и теперь Ягуары использовали их как укрытия, на всякий случай прикрывающие тылы. В нарушение всех традиций Клана Озис все еще официально являлся Ханом Ягуаров при том, что он недавно был избран Ильханом. Объединенный Совет Клана Ягуара, на котором назначался новый Хан, не успел состояться. Ну что ж, когда совет вернорожденных воинов будет созван, ему придется передать титул Сахану Брэнде Хауэлл. Но пока Ягуары все еще нуждались в Хане, и, конечно, этим Ханом оставался Линкольн Озис.

Озис невероятно устал. Почти целые сутки он провел, в деталях планируя наступление, которое поможет раз и навсегда избавиться от проклятых варваров Внутренней Сферы. Да и бог с ней, с усталостью, — она ничто перед чувством величавой гордости, согревающей его сердце воина.

В эту великую ночь он сам повел преданных ему воинов в жестокую ночную атаку на захватчиков, нанес врагу ошеломляющее, убийственное поражение, вынудил их отступить и позорно бежать с поля боя. Эти презренные трусы, жалкие вольняги, в который раз показали истинное лицо!

Рядом с ним шагала командир галактики Ханг Мета с таким же высокомерным выражением гордости на ее широком оливково-темном лице. Воины Меты хорошо показали себя в бою. Да, именно не отлично, но вполне достойно… Существенному количеству варваров вообще удалось избежать участия в битве. Озис, конечно, предпочел бы, чтобы оправдалась поговорка «Хороший враг — мертвый враг». Лежали бы все они сейчас, эти трусливые вольнорожденные, здесь славным рядком… Но раз уж так не получилось, захватчиков необходимо выследить и уничтожить. Этот план Озис решил возложить на плечи командира галактики Ханг Меты — сам он собирался взять на себя гораздо более важное и ответственное задание.

— Командир галактики, — начал Озис без всякой преамбулы по старой привычке, — я оставлю вас на час. Я возвращаюсь в Лутеру. Меня проинформировали, что наши техники, уцелевшие в сражении или позорно не участвовавшие в нем, вторично заняли наш командный центр, восстановили по крайней мере какие-то средства контроля и управления городом, привели в порядок коммуникации… Короче говоря, есть возможность взять управление в свои руки. Я буду находиться в центре управления, чтобы принять на себя командование военной кампанией. Мы должны как можно скорее освободить наш мир от варваров. Здесь же, на севере, я наделяю вас, Ханг Мета, всеми полномочиями, касающимися боевых действий против сил Внутренней Сферы. Добивайте этих ублюдков как можно скорее. Не подведите меня, Командующий!

— Ильхан, будьте уверены, я не подведу вас, — с улыбкой пообещала Мета.

— Я в землю закопаю этих несчастных стравагов. Если надо, я расправлюсь с ними сама, голыми руками. И я принесу вам на блюде их трусливые сердца.

Озис спокойно кивал, слушая яростные клятвы своей подчиненной.

— Эти трусы укрылись в районе Когтей Ягуара, — продолжала Мета, поощряемая одобрительными кивками хана. — Их не так-то легко обнаружить. Многие из наших космических истребителей были уничтожены в Зоне Оккупации. Уцелело очень мало самолетов, но и они были повреждены варварами, когда мы десантировались на Охотницу. Я уже отдала приказ нескольким звездам легких роботов разведки, чтобы они выследили врага. Командиры ручались, что они обнаружат этих суратов не далее как сегодня. А тогда я подниму основной отряд воинов, костяк армии, и выбью из этих жалких варваров их трусливые душонки.

Озис снова благосклонно кивнул.

— Не подведите меня, командир галактики, — повторил он.

Ильхан резко развернулся и энергично зашагал в сторону уцелевшего бронетранспортера, который должен был доставить его в Лутеру.

В мобильном военном фургоне Легкой Кавалерии Эридани настроение присутствующих было таким же тягостным и угрюмым, как серое, в облаках, предутреннее небо. Ариана Уинстон мрачно глотала остывший кофе. На лицах Маркуса Полинга и полковника Региса Гранди, ссутулившихся на низких стульях у дверей, читалось отчаяние, горе, опустошенность… Ни один из командиров не хотел первым нарушать тягостную тишину, повисшую в штабном фургоне.

На пульте управления лежал отчет, подводящий итоги военных действий прошедшей ночи. В верхнем углу документа выделялся набранный крупными буквами пугающе огромный список потерь.

— Ну что, господа, время подводить итоги, — наконец подала голос Уинстон. — Три формирования потеряли более половины состава, то есть, если обобщить, наша армия сократилась как минимум на треть. Легкая Кавалерия лишилась девяноста шести первоклассных боевых роботов. Погибло два ведущих офицера, в том числе полковник Двадцать первого полка Амис, Многие ранены или пропали без вести. Майор Райан и команды разведчиков после кровопролитного сражения были выбиты из Лутеры. Он потерял пять боевых роботов, восемь пехотинцев ранены. Что с Комгвардией? Похоже, у них осталось около пятидесяти боеспособных роботов. Майор Полинг, сколько Улан Сент-Ивского Союза осталось под вашим началом?

— Двадцать один, — пробормотал Полинг. — И приблизительно тридцать пехотинцев.

— Эндрю Редберн сообщает, что южная армия находится приблизительно в таком же состоянии. — Уинстон достала из-за пазухи бумагу. — В более приличном положении находятся Катильские Уланы. Сто сорок роботов готовы вступить в сражение и находятся в отличной форме. У Горцев и Рыцарей дела обстоят похуже — у них большие потери, много погибших… Южная армия осталась фактически с одним боевым полком боевых машин, все еще способных бороться.

В ушах Уинстон до сих пор звучал механический бесчувственный голос офицера Дэвиона, когда тот зачитывал отчет о действиях, последовавших после последнего нападения Ягуаров на южную армию.

— Нам отвесили неслабую пощечину, — сказал Редберн. — Так или иначе, войска Сьерры Джез сумели обойти наши позиции прежде, чем мы обнаружили противника. Хотя, по правде говоря, я думаю, что они были растеряны не меньше нас.

— Что у вас с боеприпасами и технической базой? — Уинстон задала вопрос, который ей совсем не хотелось задавать и на который не хотелось отвечать Редберну.

— Не так плохо. — Полковник намеренно пользовался шифром, потому что до сих пор было неясно, воспользовались ли Дымчатые Ягуары возможностями радиоперехвата. Может быть, они давно подключились к коммуникациям Особого Отряда и даже подобрали шифры, как знать… В любом случае лучше быть осторожнее, особенно в такой ситуации. — Есть вещи, годные к употреблению, а есть и те, что нам не нужны. Мне бы парочку настоящих, толстых сочных бифштексов, фейерверки, пару новых соленоидов да две аспиринки размером с шаттл. Но в целом у нас все хорошо.

Ариана прекрасно понимала, что за строками бодрого скупого сообщения скрывается горькая правда о том, что южная армия сильно потрепана, практически лишена продовольствия, боеприпасов, запчастей и медикаментов.

— Да, еще одно, — добавил Редберн. — Те пареньки с крылышками, которых вы послали нам на подмогу, кажется, действительно сильно насолили Ягуарам и остановили их движение. Наши разведчики сообщили, что Ягуары отступили почти к самому краю топей. Думаю, что они там отсиживаются, зализывая раны, и пытаются придумать, как действовать дальше.

— Наши лучшие аналитики, которые, как вы знаете, отнюдь не оптимисты, уверены, что Ягуары находятся в существенно лучшей боевой форме, нежели мы.

— Уинстон поняла, что она говорила практически на автопилоте, в деталях вспоминая разговор с Редберном. — С чем мы, вероятнее всего, столкнемся? С двумя вооруженными соединениями Клана, выставившими авангард тяжелых боевых роботов и более легкие машины прикрытия. Согласно сообщениям разведчиков и выводам аналитиков, после того как мы потерпели сокрушительное поражение этой ночью, мы столкнемся с целой галактикой, к которой присоединятся уцелевшие войска Ягуаров, изгнанные из Внутренней Сферы. — Голос Уинстон был горек и жесток, когда она опять заговорила об убийственном ночном набеге на вновь захваченные Ягуарами ремонтные ангары, — Есть подтверждение, что вчера вечером мы столкнулись с большей частью отряда личной охраны Ильхана. У меня на руках видеозапись с мониторов камер роботов Легкой Кавалерии, и там ясно видны абсолютно новые, с иголочки, тяжелые роботы последней марки, десяток наступательных машин, и на всех маркировка Логова Ягуара. Делаем заключение: Хан Озис прибыл на Охотницу, сейчас он здесь и привел с собой полную галактику боевых роботов.

Редберн не может дать точные сведения по вражеским отрядам, с которыми он столкнулся на юте. Болото настолько топкое и запутанное, что не дает возможности провести эффективную разведку. Большинство разрушенных во вчерашнем сражении роботов просто утонуло в проклятом болоте, прежде чем их успели спасти или обнаружить. Редберн считает, что его противник растерян и разобщен, полковник переносит на противника собственные проблемы. Он уверен, что они будут держаться и продолжать битву до тех пор, пока у них остается хоть один робот. — Уинстон мрачно усмехнулась. — Редберн говорит, что, если надо, они будут бросать во врага камни, если не останется снарядов. А теперь, господа, хочу услышать ваше мнение.

Гранди начал первым:

— Да, генерал, у Комгвардии достаточно боеприпасов для еще одного хорошенького сражения. Но замечу, что у нас действует только лазерное и протонное оружие, да и многие из моих роботов не приспособлены к войне на болотах. Возможно, наша военная кампания еще не окончена. Мы можем снять запчасти с наиболее поврежденных роботов и подремонтировать годные к битве. Объединим наши силы, тем более что у нас хватит сил и оружия принять участие хотя бы в одной битве. Победа или поражение, но, если оценки наши аналитиков верны, мы вынуждены будем перейти к обороне. Нас уже отбросили в горы. Я предлагаю воспользоваться преимуществом такой ситуации.

— Что вы предлагаете, полковник?

— Я предлагаю уйти как можно дальше в горы, — ответил Гранди. — Мы находим безопасную зону высадки и ожидаем прибытия отрядов из Конфедерации Капеллы и Расалхага. Предложим Редберну сделать то же самое и развернуть Лиранскую Гвардию. Я знаю, что наше оборудование и вооружение сократилось практически наполовину во время первоначального вторжения, но у нас была пара неделек относительного покоя, чтобы передохнуть, подремонтироваться и пополнить боезапас.

— Генерал Уинстон, — перебил Полине — Боюсь, что даже с таким подкреплением мы не сможем сделать большего, чем вести партизанскую войну и обороняться. Я считаю, надо связаться с флотом. Вызвать в систему парочку военных кораблей и взорвать Ягуаров с воздуха! — Он выставил вперед ладони, предупреждая протест Уинстон. — Я знаю, что вы и слышать не хотите об орбитальной бомбардировке, но это, возможно, единственный наш путь, благодаря которому мы выживем.

— Ну это не так-то легко, — снова вступил в разговор Гранди. — У нас же нет на руках точных координат местоположения флота. С тех пор как мы вынуждены были оставить Лутеру, мы даже не знаем своего точного местоположения. Нет, конечно, мы можем послать сообщение флоту, но ведь любой Ягуар или их союзник услышит и перехватит его. Даже если нам удастся выйти на связь с коммодором Березиком, единственное, что он сможет сделать,

— совершить бомбардировку области, обозначенной какими-то координатами. Но у нас нет возможности назвать точные координаты! Все наши навигационные приборы остались в Лутере. Не знаю, уцелела ли хоть одна группа толковых связистов-координаторов у Редберна. Мы могли бы координировать и направлять огонь с воздуха самостоятельно, но это довольно непредсказуемо и опасно. Мы не можем быть уверены, что наши выстрелы абсолютно точно поразят цель. Согласитесь, малюсенькая ошибка, крохотная погрешность — и мы можем спалить ко всем чертям собственные позиции.

Нет, нам остается только нейтрализовать противника плотной бомбежкой.

Все это время Ариана Уинстон молчала, оценивая ситуацию. Повисшая в фургоне тишина уплотнилась настолько, что, казалось, стало неимоверно трудно дышать.

— Отлично, — наконец произнесла Ариана. Ей ужасно не нравилось решение, которое она вынуждена была принять. — Мы развернем войска, воспользовавшись предложенным запасным резервом. Полковник Гранди, вызовите флот. Если вам удастся связаться с Березиком, попросите, чтобы он как можно скорее переместил в систему Охотницы «Невидимую Правду» и «Огненный Клык». При необходимости мы сможем вызвать плотный огонь и сконцентрировать его на расположении отрядов врага в небольшой области болот. Но я ни за что не позволю вести массированные военные бомбардировки почти вслепую — это грозит нам потерей всего Особого Отряда.

Ариана с горечью подумала: «Сомневаюсь, что корабли прибудут вовремя и сделают больше, нежели просто испортят Ягуарам празднование победы, если мы одновременно не нанесем им мощного поражения здесь, на земле».

— Генерал, — торжественно выступил вперед Гранди. — Если мы не победим Ягуаров в следующей битве и если Редберну не удастся остановить их продвижение на востоке, нам будет жизненно необходимо присутствие этих судов в системе Охотницы. Потому что Особому Отряду придется с Охотницы эвакуироваться…

— Полковник Гранди, а вам известно, как опасна эвакуация под сильным огнем противника? — спросила Уинстон. Недобрый огонек зажегся в глубине ее темных глаз. — Я однажды оказалась в такой ситуации, и не дай мне бог оказаться в ней снова. Представьте: приземлятся наши шаттлы, и каждый вражеский воин сочтет своим долгом оказаться в зоне их приземления. Шаттлы совершат посадку и будут находиться на земле до тех пор, пока мы не доставим раненых и технический персонал. После мы начнем грузить на шаттлы наши боевые отряды. Если взять самый неприятный сценарий, по нему наши суда все время будут находиться под яростным обстрелом. И нам очень повезет, если хотя бы половина из них вообще оторвется от земли. Мы не знаем, сколько истребителей доставили сюда воинов Ильхана. Наша космическая авиация понесла тяжелые потери. Экран для шаттлов, вероятно, будет слишком тонок. Единственное, что нас оправдывает, — у нас слишком большие потери. Вспомните, когда подкрепление Клана совершило прыжок, мы отозвали наши транспортные корабли с тем, чтобы в любой момент иметь возможность послать за ними. А теперь мы никак не можем послать за ними, и бесполезно ждать, что они прибудут вовремя, чтобы нас забрать отсюда. Нет, мы окажемся перед необходимостью использовать для эвакуации военные корабли. Хорошо еще, что мы сможем использовать прыгунов для эвакуации наземных войск. Но как? Поэтому, господа, я думаю так: если мы не одолеем Ягуаров на земле, Особый Отряд Змеи прекращает существование.

— Генерал! — Мальчик-техник подбежал к открытым дверям фургона. — Простите, что прервал вас, но вы должны это услышать.

Техник быстро нажал несколько кнопок на панели управления, и из громкоговорителей на крыше фургона раздался размытый помехами голос:

— …ольн Озис приказывает выдвигать войска на север. Мы полагаем, что вражеские силы предпримут попытку соединиться. Галактика Дельта будет продолжать гнать варваров на севере.

— Откуда поступило сообщение? — вскинула голову Уинстон.

— Генерал, не можем сказать точнее, но мы думаем, что оно получено из Лутеры. — Техник пожал плечами. — Думаю, Ягуары опять развернули центр управления в столице.

— Хорошо, господа, каждый из вас получил приказы, — резко выдохнула Уинстон, ловя на себе удивленные взгляды подчиненных. Она знала, что совещание не должно обрываться так резко, да и не в ее характере было комкать важную часть встречи, но теперь ею овладела новая идея, и Ариане необходимо было полное уединение, чтобы реализовать свой план.

Недоумевающие Гранди и Полинг отдали честь и покинули командный фургон. Как только они ушли, Уинстон тут же обратилась к техникам и продиктовала ряд приказов;

— Маршалу Брайен. Приказываю немедленно развернуть гвардию, чтобы укрепить южную армию. Четвертый полк Драконов и Легионеры направляются на север, чтобы поддержать нас там. Попытайтесь найти и связаться с нашим флотом, передайте коммодору Березику, пусть немедленно перемещает корабли в систему Охотницы. Они должны быть готовы в любую минуту обеспечить нас либо огневой поддержкой, либо эвакуировать наши наземные войска.

Ариана на секунду задумалась, затем кивнула, подтверждая распоряжения, и направилась к двери.

Пятью минутами позже молодой человек, носящий униформу механика Легкой Кавалерии Эридани, приоткрыл полог ее палатки. Уинстон совершенно не удивило то, что Касугэ Хацуми одет теперь в серо-зеленый костюм прыгуна. От кого только она не слышала об этих таинственных некеками! Она не сомневалась, что Хацуми мог явиться в любом обличье — хоть в золотой маске и кожаном плаще Хана Клана Волка.

— У меня для вас есть важное задание, — спокойно произнесла Ариана. — Дымчатым Ягуарам, по крайней мере в большой степени, удалось восстановить линии коммуникаций центра связи и управления в Лутере. Если они выйдут на связь, то смогут посылать радиосообщения, то есть тут же вызовут подкрепления.

Ариана знала, что этот человек, как и воины, которых он представлял, не нуждались ни в каких объяснениях. Они были отлично вышколены и обучены, чтобы принимать любое задание, не задавая лишних вопросов. Даже если задание грозило стать последним в их жизни. Но Уинстон привыкла обосновывать все распоряжения и приказы: любому психологу известен факт, что люди гораздо активнее и качественнее исполняют их, понимая, чем они продиктованы и с какой целью им надо что-либо сделать. А посему Уинстон вырабатывала стиль общения с подчиненными, не упуская из вида этот важный фактор.

— Вы со своим отрядом должны пробраться в Лутеру и уничтожить оборудование. Скажите, что вам потребуется для операции, и я вам все немедленно предоставлю.

— У нас все есть, — кратко отозвался Касугэ Хацуми.

— И еще одно. Наши аналитики считают, что Линкольн Озис, Хан Дымчатых Ягуаров, сейчас находится на Охотнице…

— И вы хотите увидеть его мертвым, — спокойно закончил ее мысль Хацуми.

— Ну нет, я не хочу видеть его труп. — Усталость Уинстон как рукой сняло. — Я просто информирую вас о том, что, вероятно, он недалеко, а значит, что его сопровождает усиленная охрана. Вам не нужно, слышите, я повторяю, вам совсем не нужно охотиться именно на него. Мы сражаемся под знаменами Звездной Лиги. Убийство вражеского политического лидера вряд ли послужит во благо. Нам сложнее станет узаконить наши требования в отношении других Кланов. Он воин, и убить его в сражении — совершенно другое дело. А вот хладнокровное убийство исподтишка… — Уинстон брезгливо поморщилась.

Хацуми натянуто поклонился.

— Сумимасен, Уинстон Ариана-сама. Пожалуйста, простите меня. Я неправильно понял ваши намерения. Мы уничтожим оборудование, как вы приказали.

Не успела Уинстон ответить, Хацуми отвесил поклон и неуловимо, как чеширский кот, растворился за пологом палатки.

XVIII

Бивуак Легкой Кавалерии Эридани

Предгорья Когтей Ягуара, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

29 марта 3060 г.

Огромный, уродливый робот «Медуза», которого можно было узнать издалека по отвратительно искривленному ротовому отверстию в шлеме, выплыл из тонкого тумана, замутнившего смотровой экран Сандры Барклай. Похожий на неуклюжий толстый скелет с косой в руке, боевой робот Клана медленно, словно замахиваясь, поднял изуродованную правую руку и дал отчаянный залп из лазерной пушки прямо в брюхо ее «Цербера». От корпуса робота тут же отлетела пластина брони весом в добрую тонну. Чувствуя, что щеки ее горят, как в лихорадке, Барклай яростно рванула джойстики, управляющие укрепленными прямо над запястьями «Цербера» гауссовыми пушками. Сандра Барклай пошла в наступление.

Массивные куски ферроникелевого сплава, быстро набирая ускорение, развили скорость света и, направленные лучами мощных электромагнитов, как два сверкающих металлических рельса, слабыми серебристыми полосами растворились в чахлом сиротливом лесу, расстилающемся перед ее взором. Оба снаряда с силой ударили в грудь «Медузы», закрытую прочнейшей мощной броней, но не смогли пробить ее. Тяжелые металлические шары просто оставили глубокие белые вмятины на зеленой броне робота, чуть покорежив нагрудный щиток монстра.

Войска Клана уже две недели осаждали наскоро поставленные защитные укрепления Легкой Кавалерии, снова и снова пытаясь пробить оборону и вклиниться в тылы сил Внутренней Сферы. И каждый раз их атаки заканчивались неудачей. Но каждое неудачное нападение, каждая отбитая атака стоила жизней пилотов, отважных пехотинцев, уничтоженных роботов и боеприпасов. С каждым разом атаки Клана становились все слабее, но и моральный уровень и сила духа Легкой Кавалерии неуклонно падали. И наконец роботы и элементалы Клана пошли в последнюю смертельную атаку, чтобы пробить оборону Легкой Кавалерии Эридани.

Отряды Барклай держались красиво, но они уже не могли сдерживать натиск врага. Семьдесят первый полк был практически разбит и морально сломлен. Разбитые и изуродованные роботы вновь попадали в зону обстрела врага. Воины Клана брали превосходящей силой и мощным оружием. Пехотинцы и танкисты гибли десятками, не успев сделать ни одного выстрела. Сандре Барклай казалось, что твердо стоит на позициях только ее отряд. Остальная же часть войска находилась на грани отступления, а вернее, просто панического бегства.

В такой момент и появился металлический гигант, наводящий на нее лазерную пушку. Целая батарея больших лазеров пришла в действие, и их лучи прошили броню «Боевого Молота» капитана Даниэля Умсонта. И вот совсем новенький, только из цеха, механизм, самый интересный проект года с броней цвета выдержанного вина, уже валялся на земле. Темнокожий воин пытался выбраться из разрушенной кабины горящего робота, но Ягуар выпустил в него разрывной снаряд, предназначенный для уничтожения пехоты. Смертоносный огонь вырвался из автоматического орудия, закрепленного на левой лодыжке «Медузы», и снаряд попал точнехонько в беднягу Умсонта. Его тело было буквально разорвано в клочья; изуродованное тело наполовину свесилось из узкой кабины «Боевого Молота», и маслянистый красный огонь уже заплясал на ткани его охлаждающего жилета. Барклай закричала от гнева и ярости, к которым примешивался ужас от осознания того, насколько равнодушно и жестоко воин Клана расправился с ее солдатом. Она быстро навела гауссовы пушки, находившиеся в плечевых отсеках «Цербера», на ухмыляющегося монстра и дала по нему несколько залпов. Тяжелые снаряды, похоже, только раззадорили «Медузу», и уродливый робот Клана повернулся к ней, оказавшись лицом к лицу.

На мгновение враг сделал эффектную паузу, дав ей достаточно времени, чтобы понять весь ужас ситуации. Видимо, какой-то техник Клана, большой шутник, раскрасил голову «Медузы» так, что подобие лица походило на отвратительную голову Горгоны. В греческих мифах ее часто именовали Горгульей — один взгляд ее несущих смерть глаз превращал человека в камень. В честь такого чудовища Клан назвал ужасного боевого восьмидесятитонного робота, незаменимого в атаке. Рот жуткого существа был прорисован почти во всю нижнюю половину лица прямо по линии решеток охлаждающих вентилей. Во рту сверкали белые клыки, капли алой крови с которых стекали на бронированную грудь робота. И чем дольше смотрела Сандра на вражеского робота, тем сильнее ей казалось, что лицо Горгульи, словно живое, ухмыляется от гнева и отвращения.

«Медуза» не спеша подняла левую руку. Толстый короткий оружейный ствол заменял кисть. Дуло орудия теперь было нацелено прямо ей в лицо, и она, застыв на месте, могла только смотреть, как разверстая утроба пушки словно обрастает рядом острых окровавленных клыков… Орудийный огонь — и смерть…

С диким криком Сандра Барклай проснулась и в панике уставилась на голые стены походной палатки. Из-за прочных нейлоновых стен до нее доносились обычные шумы военного лагеря. Она начала приходить в себя: конечно, она на Охотнице, в бивуаке Легкой Кавалерии Эридани, а вовсе не в Ковентри, осажденной столице Летнертона. Ее враги теперь совсем не Нефритовые Соколы, а Дымчатые Ягуары.

Стон вырвался из пересохшего горла. Сердце бешено колотилось.

«Это ломка». Барклай была наслышана о необратимых изменениях психики воинов, выдержавших десятки смертельных битв. В какой-то момент с ними начинает происходить то, чему врачи и психиатры за последние годы придумали множество названий: синдром улитки, синдром боевой усталости, рабочее истощение, посттравматический синдром воздействия перегрузок, да мало ли что еще…

Барклай никому и никогда не рассказывала об этих ужасающих видениях и снах, которые взрывали границы ее здравого смысла. Начались они, пожалуй, во время последних, самых кровавых сражений за пределами Летнертона, в Лиранском Содружестве мира Ковентри. Именно тогда «Медуза» Нефритового Сокола прорвала оборону отряда Сандры, целенаправленно перейдя линию фронта. У клановца было задание расправиться с ней.

Воин Сокола попробовал стереть ее в порошок выстрелом из пушки в левой руке своего робота, но что-то не заладилось: рука беспорядочно дергалась и дрожала, но отказывалась подняться по команде пилота. И прежде, чем воин Клана успел направить батарею лазеров, спрятанную в правой руке, на ее «Цербера», Барклай уверенным одновременным залпом из большого лазера и гауссовых пушек превратила «Медузу» в бесполезную груду железа.

Казалось бы, она победила и вопрос закрыт. Но через несколько дней после напряженной дуэли с «Медузой» она поймала себя на том, что вновь проигрывает в уме сценарий короткого сражения. Ролик навязчиво крутился в голове, как флюгер на яростном ветру, и конца-края не было этому видению. С течением времени воспоминание превратилось в ночной кошмар, причем сон повторялся с завидным постоянством, на разные лады изменяя то, что случилось, а главное, что могло бы случиться, если бы… И вот прошло почти два года, а она по-прежнему с криком пробуждается от бредового сна, в котором значительно изменилась концовка. Она не успевает выстрелить, и вражеская «Медуза» несколькими выстрелами расправляется с отрядом Барклай, а напоследок убивает ее саму.

Она сразу же решила, что не стоит никому говорить об этих кошмарах, — сначала потому, что испугалась. Вдруг врачи или еще кто-нибудь из командования отстранит ее от участия в битве? Сочтут, что она не справляется… А вот потом видения стали навязчивыми настолько, что она побоялась, что полковые хирурги просто отправят ее с глаз подальше, положат в больничку, поставят на учет, как выражались в давние времена, дадут ей белый билет. Кому она будет нужна? Правда, могут еще послать в реабилитационную группу, но это тоже не бог весть что. Теперь, когда Особый Отряд Змеи занял мир Клана, видение не отпускало ее даже днем, а стоило закрыть глаза и задремать, перед ее взором возникало зловеще ухмыляющееся лицо «Медузы». Память о реальном событии никак не хотела становиться пассивной, как выражаются эти докторишки. Сандра ждала, что вот-вот все повторится наяву.

«Нет, не может быть, что я примитивно боюсь, что я трушу, — думала Барклай. — Ни разу в жизни я не уклонилась от битвы».

Но стоило закрыть глаза, как в воспаленный мозг лезла новая мысль, с каждым разом становящаяся все реальнее и стройнее.

«Я скоро умру. Я умираю. Я сдохну на этих уродливых скалах, и я ничем не могу предотвратить то, что случится. — Но тут же Сандра мучительно упрекала себя: — Хватит, Барклай! Ты же профессиональный вояка. Тебе платят за то, чтобы ты честно сражалась. Не потворствуй глупым бредням! Возьми себя в руки!»

Сандра Барклай сидела на узкой койке, вытянувшись в струну. Она понимала, что оба голоса, звучавшие в голове, были отражением ее собственных страхов и комплексов. И все же ее настораживало, что в голосе «оппонента», призывающего ее не трусить и взяться за себя всерьез, звучит какая-то странная насмешка. Может быть, она не заметила, что в сражении, случившемся на болотах почти два года назад, потеряла рассудок?

Сон, прерванный кошмарным видением, не шел к ней. Барклай со вздохом отбросила оливково-серое тонкое походное одеяло и опустила на пол длинные изящные ноги. Натянула ботинки, накинула на плечи полевую куртку и, слегка пошатываясь, вышла из палатки. Начинался восход солнца.

«Может быть, прогулка и глоток холодного воздуха прочистят мне мозги»,

— утешила себя Сандра.

К этому времени тусклое солнце Охотницы повисло в самой высокой точке, и теперь его нельзя было увидеть. Тонкие серые облака, еще с раннего утра крадущиеся по небу, постепенно собирались в плотные тяжелые тучи, скорее черные, чем серые.

Барклай поплотнее запахнула китель — ощутимо холодало. Обыкновенный земной градусник Цельсия, еще с утра показывавший тринадцать градусов, решительно остановился на восьми. Короче говоря, угрюмый, ненастный день полностью соответствовал ее внутреннему состоянию.

Набег, совершенный прошлой ночью на укрывшихся на фабрике Ягуаров и на их лагерь, завершился полной катастрофой. Так или иначе, но проклятые Ягуары все же пронюхали, что готовится нападение, и встретили войска Сферы во всеоружии. Конечно, воины Клана находились в более выгодном положении — отлично вооруженные, отдохнувшие, уверенные в себе, — и они использовали свои преимущества на полную катушку. Они бросились в контратаку еще до того, как кто-либо из солдат отрядов Внутренней Сферы успел нажать на курок. Несколько боевых роботов Легкой Кавалерии вообще вышли из строя в первые минуты сражения. Хотя полк Барклай был оставлен в арьергарде в нескольких километрах позади главной линии сражения, у нее перед глазами стояла картина взорванных чадящих машин Сферы, попавших под беспощадный огонь войск Клана.

Худшим же во всей ситуации, пожалуй, было исчезновение Эда Амиса. Он, как говорится, пропал без вести. Его заместитель, майор Эвелин Эйчер, клялась, что сама наблюдала, как «Орион» Амиса лицом к лицу сошелся с «Рожденным в Котле» Дымчатого Ягуара. Эйчер твердила, что Амис остался в живых, что он успел катапультироваться в тот самый момент, когда кабина пилота запылала, а «Рожденный в Котле» отвернулся, выбирая новую жертву. Но оставалось неизвестно, пережил ли полковник это сражение…

После исчезновения Амиса из опытных полковых командиров Легкой Кавалерии остались только Чарльз Антонеску да Ариана Уинстон. Несмотря на огненное крещение на Ковентри, Барклай даже мысленно не решалась внести свое имя в этот список — у нее начинали дико дрожать руки, как только она садилась в кресло пилота. Как, черт возьми, можно назвать воина, у которого трясутся руки, стоит ему оказаться на мостике боевого робота?! То-то и оно… Причем руки так же предательски дрожали, даже если предстояло провести простое обновление системы безопасности, не то что бой…

Снова Сандра почувствовала дыхание смерти на пересохших губах, опять смерть, подобно призраку, напомнила о своем неумолимом присутствии. Сандра Барклай знала, что новый бой станет ее последним сражением. Она обязательно погибнет. И никакая прогулка не могла исцелить ее от навязчивого ночного кошмара…

— Они уже здесь, полковник Барклай! — подбежал задыхающийся от волнения адъютант. — Перед нами большое вражеское формирование! Генерал Уинстон приказала бросить все силы на передовую. Похоже, они наступают!

— А что пикеты? Почему от них не поступило предупреждения?! — рявкнула Сандра на младшего офицера.

— Не могу знать, полковник. — Парень пожал плечами. — Я думаю, что они столкнулись с врагом прежде, чем успели нас предупредить о наступлении. Мы поняли, что Ягуары рядом, когда услышали скрежет их машин, перемещающихся по периметру нашего лагеря.

Барклай почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Чтобы скрыть страх, она деловито козырнула адъютанту, повернулась и быстрым шагом направилась к своему роботу. Отгоняя от себя мысли о смерти, перерастающие в навязчивую фобию, она энергично взбиралась по приставной лестнице, укрепленной рядом с входом в кабину робота. Запрыгнув в узенькое уютное кресло пилота, Барклай стянула с себя кожаную униформу и облачилась в тяжелый большой охлаждающий жилет.

Холодные капли дождя уныло барабанили по броне «Цербера», их звук сводил Сандру с ума. Она проверила, плотно ли захлопнут люк, и уставилась на картину, открывшуюся из смотрового окна кабины. Хотя прочное армированное стекло смотровой щели было залито грязным дождем, Сандра увидела сутулые серые фигуры роботов Клана, стремительно приближающиеся к позициям Легкой Кавалерии. В животе начались какие-то корчи и спазмы, и Сандра с ужасом подумала, что ее сейчас непременно вырвет. Нельзя обращать внимание на глупые страхи, на отчаянный страх смерти, ведь она все еще является полноценным боевым полковником Семьдесят первого полка Легкой Кавалерии, и она никогда не позволит своим солдатам, вернее соратникам, боевым товарищам, пойти в сражение без нее.

Зажав нервы в кулак и стиснув зубы, она схватила нейрошлем и начала прилаживать его на голову, даже не успев пристегнуться в кресле пилота. В этот момент одна из вражеских машин выпустила целый сноп огня. Парой секунд позже взрывы ракет ближнего действия качнули почву под ногами ее машины. Унылый рев рвущихся над землей боеголовок в какой-то момент растаял в оглушительном громовом раскате — яростная молния рассекла небо, как будто издеваясь над маленькими металлическими машинами с их игрушечными огоньками, испещрившими скалистое поле битвы.

Проклиная медлительность, с которой запускался центральный компьютер робота, Барклай пыталась ускорить процедуру активизации оружия. Уже дважды «Цербер» содрогался от близкого попадания вражеских ракет, и наконец противник подошел к Сандре совсем близко. Врагом оказался высокий, изящный «Грендель», одна из последних разработок Ягуаров. Времени прицелиться не было, и Сандра вывела руки «Цербера» на одну линию с грудью вражеского робота, с силой дернув рукоять спускового механизма. Тяжелые твердые сгустки, выплюнутые сдвоенной винтовкой Гаусса, с хлюпаньем разбились об узкую грудь «Гренделя». Куски армированной ферроволоконной брони с глухим стуком ударились о рябую от дождя почву. Из корпуса «Цербера» вылетели четыре стрелы пульсирующей лазерной энергии и тоже попали в цель. «Грендель» зашатался, обнажая раны, которые оставили лазерные стрелы на правой ноге робота, в боку и плече.

Видно, не сильно напуганный, а скорее разозленный поспешными, но удачными выстрелами Барклай, «Грендель» дал ответный залп. Лазерные вспышки пропороли воздух над головой «Цербера», чуть задев жесткую сталь кабины, но не причинили почти никакого вреда. Барклай вздрогнула от мощного, режущего глаза излучения и, зажмурившись, ответила ударом на удар — лазеры, укрепленные в кулаках «Цербера», опять выплюнули поток огненных стрел. Сканер показал высокую степень повреждений, нанесенных вражескому роботу, — сильно повреждена броня и почти пробита грудь. Дождевая вода, стекающая по телу«Гренделя», шипела и стремительно испарялась, попадая в рваные раны на обжигающе горячей броне.

В кабине робота Барклай незаметно начала подниматься температура, потому что противники перешли к стремительному танцу-поединку. Они кружили друг вокруг друга, обмениваясь выстрелами и выискивая наиболее подходящий момент для решающего удара. Воин Клана периодически давал залпы ракет ближнего радиуса действия из установки на груди робота. Противоракетная антирадарная установка Барклай не подкачала — больше половины ракет врага система уничтожала в воздухе, не давая причинить «Церберу» вреда. Тяжелый снаряд гауссовой пушки расколол наконец ферроволоконную броню на тонкой правой руке «Гренделя», обнажив внутренние сочленения. Почти оторванная кисть безжизненно повисла вдоль тела робота, держась только на уцелевшей соединительной ткани. Желто-зеленый хладагент хлестал из обрубленной руки подобно крови, неожиданно изменившей цвет, смешиваясь с потоками дождя.

Робот Клана все еще пытался бороться, но ему удалось всего лишь на несколько минут отсрочить свою гибель. Барклай удачным выстрелом из лазера разрушила гироскоп робота Ягуаров. Кабина пилота запылала, и в тот же момент яркая катапульта, описывая плавную дугу, начала снижаться над размокшей от дождя землей. Не успел пилот приземлиться, как автоматная очередь сразила его наповал. Обессиленное тело упало в грязь. Барклай так и не успела понять, кто выстрелил в беззащитного человека. Ей очень хотелось верить, что пилот был убит случайной очередью, что эта расправа не являлась дикой выходкой распаленного сражением ее воина.

Едкий дождь стучал о доспехи предводителей Ягуаров и Легкой Кавалерии, смывая боевую раскраску с железных тел роботов. Люди сражались, умирая и убивая друг друга, а грохот орудийных залпов и крики умирающих тонули в громовых раскатах и блеске ярких молний.

Постепенно, пядь за пядью, Легкая Кавалерия начала сдавать позиции. По всему фронту войска Эридани, отстреливаясь, медленно отступали назад. Уцелевшие артиллерийские батареи яростно обстреливали наступающих Ягуаров в тщетной надежде остановить их движение. Дождь и ветер постепенно разогнали дымовую завесу, наполовину скрывающую поле битвы. Радиочастоты рвались от просьб о подкреплении с земли или с воздуха, о дополнительной поддержке, которой так и не суждено было поспеть на помощь. Призывы на помощь не были услышаны, и Легкая Кавалерия так и не дождалась отрядов подкрепления.

Сандру Барклай одолевало отчаяние. Вновь вокруг нее гибли солдаты. Семьдесят первый полк Легкой Кавалерии планомерно уничтожался не знающим пощады противником, и она была бессильна остановить эту дикую, безобразную бойню. Ей казалось, что ночной кошмар превратился в страшную реальность. Сандра сняла руки с пульта управления оружием робота и сидела не двигаясь, смотря в узкую бойницу смотровой щели на приближающихся роботов Дымчатого Ягуара. Она ждала скорой смерти, она молила о ее приходе…

Внезапно высокая коренастая фигура материализовалась из дождевой пелены почти прямо перед ней. Ужас прошил ее сердце, она скорчилась от острой боли. «Медуза»! Боевой робот того же самого класса, как тот, едва не прервавший нить ее жизни на Ковентри! Штурмовой человекоподобный робот, казалось, мрачно усмехался — такое выражение лица конструкторы придали ею черепообразной голове. Да, она ждала именно его появления!

Что-то произошло. Место тягостной унылой пустоты вдруг занял яростный боевой задор. Пожар запылал в измученной груди Сандры. Машина Клана предстала перед ней в роли баньши, вестника смерти, выносящего последний приговор, и Сандра Барклай остро осознала, что она хочет жить. Тогда необходимо, чтобы сам баньши умер, исчез! Вопя от ярости, Барклай вскинула обе руки с гауссовыми пушками, послав огненные шары в тело «Медузы». Робот Клана, казалось, даже не обратил внимания на нападение. Он неспешно поднял короткие руки-обрубки и выпустил струю расплавленного огня, потонувшую в ослепительном блеске молний и грохоте дождя.

Выкрикивая проклятия «Медузе» и всему Клану Дымчатых Ягуаров, призывая на голову ненавистной машины все проклятия ада, Барклай привела в действие имеющееся в арсенале оружие, в прямом смысле дав залп из всех батарей. Жар, затопивший кабину, не давал дышать, гоня в легкие обжигающий воздух. На пульте управления вспыхнули красным и оранжевым индикаторы предупреждения о перегреве, высвечивая на экране степень поражения ее робота, но Сандра не замечала ничего. Неистовый гнев нашел выход в смертельной дуэли с «Медузой», шедшей ей навстречу, неся смерть и разрушение.

Снаряды из орудия ближнего боя врага прошли по касательной, ощутимо задев голову «Цербера», и тотчас смотровую щель избороздила сетка мелких трещин. В ушах Сандры стоял оглушительный звон от взорвавшихся от удара о тонкую броню кабины боеголовок с пустой полостью внутри.

Разъяренная нападением, которое смахивало на откровенное убийство, осознавая, что находится в шаге от гибели, Барклай гневно и бессвязно ругалась и, не целясь, давила на гашетки, а снаряды один за другим достигали цели.

«Медуза» пыталась уйти с траектории выстрелов, стремясь избежать ее яростного натиска. Доля секунды — и ее стремительный девяностопятитонный робот всем корпусом ударился бы о корпус врага, но в последний момент Барклай заставила стального хищника остановиться. Мощные запястья «Цербера» вцепились в плечи «Медузы», стремясь удержать падающего робота. Тяжелые кулаки со всего размаху ударили в грудь врага, и гигант зашатался на подгибающихся стальных ногах. Металл визжал, скрипел и гнулся под напором мощного тела «Цербера», вражеский пилот пытался удержать робота на ногах. В конце концов, видимо решив, что если погибать, так уж вместе, он, уже валясь на землю, выпустил в «Цербера» длинную очередь из крупнокалиберного автомата. Разрывы снарядов сорвали тонкую броню с правой ноги «Цербера», раздробив металлическую несущую конструкцию опоры и разорвав соединительные ткани механизма. Нога вышла из строя, но Барклай, похоже, уже не обратила на это никакого внимания.

Бронированные чудовища снова сошлись в смертельной схватке. Удар металлических тел друг о друга был настолько силен, что Барклай показалось, будто она бьется с врагом без доспехов, один на один. Всем своим существом она чувствовала боль, которую испытывала ее боевая машина; В последнем усилии, собрав в кулак всю ненависть к врагу, она нанесла полуоторванной, с разорванной ферроволоконной броней рукой удар, целясь в тонкое стекло кабины вражеского пилота. С «Медузой» было покончено.

Ошеломленная, задыхающаяся Барклай, стирая заливавший глаза пот, не заметила очертаний квадратной сутулой фигуры, в орудийном дыму обходившей ее справа. Неожиданно залп тяжелых лазеров пробил бронированные ребра «Цербера». Огромная машина судорожно зашаталась. Барклай тщетно пыталась справиться с управлением. Орудийный выстрел прошил ребра, а метко пущенная ракета окончательно оторвала поврежденную «Медузой» ногу. Этого было достаточно.

Руки Барклай скользнули к основанию сидения и нащупали желто-черную ткань парашюта катапульты. Рев пламени, визг плавящегося металла и дикий жар со всех сторон окружали ее кресло. Это был конец. В какой-то момент она почувствовала, будто невидимый гигант дал машине мощный пинок и она летит в пропасть. Она рванула ручку катапульты на себя и, кувыркнувшись через голову, вместе с пилотским креслом пулей вылетела в открывшийся в крышке кабины люк. Краем меркнущего сознания она заметила пилота в кабине «Гренделя», наводящего лазерный прицел на только что покинутую ею кабину, и мир померк.

Земля раскрыла жесткие объятия. Сандра почувствовала удар страшной силы, эхом отозвавшийся в спине, — похоже, кокон катапульты приземлился не слишком удачно. Открыв глаза, Сандра Барклай осознала, что она все еще жива и холодный дождь равнодушно смывает пот с ее опаленного лица. Она попробовала приподняться, и тут же судорога боли прошила спину. После долгих усилий, помогая себе ослабевшими руками, она наконец села и отстегнула парашютные стропы.

«Масакари» Ягуаров, так беспощадно расправившийся с ее «Цербером», отвернулся, чтобы найти новую жертву.

Дрожа, Сандра поднялась на непослушные ноги и медленно захромала в тыл. Мир и спокойствие, которые царили в ее душе, уже не удивляли полковника Сандру Барклай. Она осознала, что наконец избавилась от смертельного проклятия.

XIX

Командный центр Дымчатого Ягуара

Лутера, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

29 марта 3060 г.

— Ильхан, у меня сообщение от командира галактики Ханг Меты! — закричал техник, высунувшись из двери недавно восстановленного центра связи.

Линкольн Озис продолжал обводить комнату неспешным взглядом, делая вид, что он ничего не слышал. Зал носил явные следы недавнего вторжения варваров, которые полностью разрушили или нанесли непоправимый вред ценному оборудованию. Дым и сажа запятнали когда-то светло-серые стены, раскрасив их в уродливые грязно-зеленые цвета. Особенно вызывающе и отталкивающе выглядели на этом фоне черные пятна и металлические штыри, как руки прокаженных, торчащие из взорванных панелей пультов управления и консолей мониторов, безжалостно изуродованных наглыми захватчиками. В воздухе витали едкие запахи дыма и горелой пластмассы. Ха, дыма! Да это настоящая нестерпимая вонь — даже открытые настежь окна, наполнявшие зал озоновым ароматом свежести и недавно прошедшего дождя, не могли развеять ужасный запах смерти и пожара.

У противоположной стены, привалившись к ней, стоял Руссо Хауэлл. Лицо его носило очевидные следы затяжного алкоголизма и начинающегося безумия. В тот последний вечер, когда Озис повел войска в мощную контратаку против армии Внутренней Сферы, Хауэлл вывел остатки своих людей из джунглей Шикари, откуда они совершали вылазки против захватчиков. Внезапный сильный натиск отряда Хауэлла, атака на правый фланг варваров превратила организованное отступление войск Внутренней Сферы в паническое бегство.

Безусловно, простить Хауэллу то, что он дал проклятым варварам на растерзание Охотницу, было невозможно, но Линкольн Озис был строг, но справедлив. Он был обязан дать человеку еще один шанс. И он дал ему такую возможность. Как только на Охотнице прогремел призыв к борьбе с захватчиками, Хауэлл немедленно откликнулся и, кажется, даже на время излечился от овладевшего им безумия, чтобы подняться на священную борьбу, забыв о прошлых разногласиях.

Линкольн Озис с отвращением скривил тонкие губы, пересекая диспетчерскую. Его движения подняли новую волну пыли, гари и жутких едких запахов, наполнявших комнату. Особенно Озису был противен один острый запах, который складывался из сочетания запаха расплавленного металла, обугленного дерева, жженой бумаги и вытопленной до состояния тягучей жидкости пластмассы.

— Я хочу слышать. — Озис чувствовал нарастающую волну гнева против вандалов Внутренней Сферы, которые нанесли столько невосполнимых потерь его родине, миру Клана. Одним из главных преступлений захватчиков было, конечно, разрушение голографических генераторов, находившихся во вторичном командном центре. Таким образом, он был лишен возможности наблюдать за происходившим, ограничиваясь только радиопереговорами с офицерами, дерущимися с врагом на передовой.

— Мои поздравления, Ильхан. — Голос Меты выражал крайнюю степень усталости. — У меня для вас как хорошие, так и плохие новости. Три часа назад моя армия напала на остатки армии Внутренней Сферы, укрывшиеся в Когтях Ягуара. Мы следовали прямо по их следам. Многое из техники, боеприпасов и легких машин оказалось в наших руках, так же как и большинство их раненых. Мы убили много пехотинцев, а также захватили никак не меньше двадцати легких, средних и штурмовых роботов, большинство из которых принадлежало к Семьдесят первому полку Легкой Кавалерии. Захватчики снова в бегах. Плохая новость — к несчастью, мы сами потеряли много боевых машин и сейчас отступили.

Уверена, что захватчики находятся на пределе возможностей. У них закончилось продовольствие, оружие, медикаменты и запчасти для машин. Многие их роботы не успели применить баллистическое оружие в недавнем сражении. Большинство из них даже не было отремонтировано и восстановлено после событий этой ночи. Надо дать им небольшого тычка, и тогда мы сможем окончательно стереть проклятых захватчиков с лица земли. Нам нужно небольшое подкрепление, чтобы полностью прогнать варваров,

— Командир галактики, — злобно прошипел Озис. — У меня нет отрядов, чтобы послать вам подкрепление. А если бы они и были? Я дал под ваше начало целый трина-рий боевых машин, и что вы сделали? Вы стерли варваров в порошок, вы уничтожили их? Нет, теперь вы скулите и просите о подмоге, которую я просто не в состоянии дать вам.

— Звездный капитан Гарет, замещающий командира Сердца Ягуара, сообщил мне, что звездный командир Вагер мертв. Его убили Катильские Уланы. Гарет просит прислать еще один отряд, чтобы выбить остатки скрывающихся в болотах варваров. Хуже всего то, что наши сенсоры обнаружили две группы кораблей Внутренней Сферы, которые, очевидно, отсиживались на континенте Ужасный. Они снялись с якоря и на всех парах движутся к Ягуару Прайм. Расчет их курса заставляет предположить, что они держат путь к топям Дхуан и Когтям Ягуара.

— Так, мне остается одно, — мрачно проговорил Озис. — Я должен вернуться в Страну Мечты и вновь просить Ханов, чтобы они вмешались в эту войну, приняв нашу сторону. Возможно, мне удастся убедить хотя бы некоторых из них, что это затрагивает и их интересы, но у меня есть большие сомнения. Вот что, командир галактики, слушайте меня внимательно. Я постоянно буду на связи и постараюсь как можно чаще напоминать вам о вашем патриотическом и воинском долге. Найдите и уничтожьте захватчиков Внутренней Сферы. Или умрите с оружием в руках. Но клянусь, Ханг Мета, если к моменту моего возвращения вы останетесь живы и не выполните свою миссию, вы ответите по полной программе за предательство.

Не дожидаясь ответа Меты, Озис сердито ударил по пульту связи и крикнул технику, чтобы тот закрыл канал связи.

— Что вы намереваетесь делать, Ильхан? — спросил звездный капитан Звезды Маддокс, капитан личной охраны Ильхана.

— Я буду делать то, что обещал. — Озис помотал головой и с шумом выдохнул разъедающий легкие воздух. В его голосе звучала угроза. Он показался Маддоксу похожим на готового выскочить из засады охотящегося на дичь ягуара. — Я вернусь в Страну Мечты и буду просить о помощи. Я сделаю все, что от меня зависит. Пойдемка, дружище Маддокс.

Всего несколькими этажами ниже разворачивалась похожая сцена, правда, человек, который мерил шагами пол, был похож, скорее, на охотящегося за мышью кота.

Касугэ Хацуми с командой некеками скользнул в город диковинным невидимкой, скрывшимся под покровом темноты, которую нес надвигающийся ливень. Он гнал случайных прохожих по домам, что было только на руку отряду хитрых ниндзя. Хацуми и его команда уже неплохо были знакомы с городом — когда-то они здорово рискнули, проникнув в сердце Ягуаров, чтобы уничтожить командный центр. Впоследствии Ягуары попытались перебраться на «запасной аэродром», в резервное укрытие, которое также было выведено из строя ненеками по приказу генерала Уинстон, требовавшей уничтожить все военные ресурсы Дымчатого Ягуара.

Возможно, сначала Хацуми со своей командой вели себя слишком консервативно. Пытаясь ни на йоту не отклоняться от приказа свести к минимуму несчастные случаи среди мирного населения, а также не трогать имущество граждан, некеками просто разрушали важнейшие части оборудования вместо того, чтобы взрывать все здание целиком, как это любил делать Кеджи Сендаи. Теперь надо было действовать по-другому. Сейчас команда Хацуми имела дело с настоящими солдатами, которые понятия не имели о принятых среди некеками способах ведения войны.

Первый же охранник, на котором не было даже бронежилета, нашел легкую безболезненную смерть прямо у единственной двери фабрики. Лис Румико тихонько выплюнула короткий изящный дротик из специальной трубочки прямо в глаз караульщика. Концентрированный яд моллюска убил его прежде, чем он ощутил жало. Если бы какой-то случайный прохожий стал свидетелем убийства, то он мог бы поклясться, что видел, как четверка темных горбатых теней, загадочным образом устранив охранника, проскользнула в здание.

Подобие горба создавали рюкзаки, надетые на каждом некеками. Тяжелые пакеты изначально не являлись частью необходимого некеками инвентаря. Смертельные устройства ниндзя занимали гораздо меньше места. В рюкзаках же хранилось взятое снаряжение со складов Легкой Кавалерии Эридани. Каждый пакет был набит десятикилограммовыми блоками пентаглицерина.

Некеками беспрепятственно скользнули в здание, спустились вниз по коридору и ступили на почерневшую от сажи лестницу. На цыпочках, мягко ступая по каменному, отдающемуся на любое громкое движение эхом полу, они двигались вниз по шахте в подвалы, где находились вспомогательные службы. Один за другим они проникли в подземную часть здания, и тут…

— Эй, вы что думаете… ох… — Парень из низшей рабочей касты, находившийся на посту в подземном зале, заметил появление команды призраков. Но только он собрался воспрепятствовать их проникновению в святая святых Клана, как тяжелая сталь сюрикена уже торчала из его горла.

Не удостоив быстро начинающий коченеть труп ни единым взглядом, ниндзя принялись за работу. Под руководством опытного Кеджи Сендаи они разбросали содержимое рюкзаков — порошок, похожий на соль, — по всему периметру огромной подвальной комнаты. Хацуми казалось, что этот подвальный зал вполне мог подойти под эту операцию, впрочем, как и любой соседний, но тут уж он полностью доверялся чутью и острому глазу своего главного эксперта-подрывника. Раз он уверен, что ключевые узлы находятся именно здесь, — что ж, так тому и быть.

Работа спорилась. Сендаи быстро разматывал огромную катушку со шнуром темно-зеленого цвета, находившуюся в рюкзаке у него за плечами. Шнур был похож на измочаленную бельевую веревку, грязную и неприятно пахнущую, но Хацуми отлично знал, что это — один из самых качественных бикфордовых шнуров, какие только существовали в природе. Теперь Сендаи возился с детонатором, как обычно фальшиво мурлыча веселенькую песенку. Хацуми с интересом наблюдал за действиями подчиненного — скорее, он был похож на заботливого садовника, натягивающего проволоку для цветников, чем на холодного убийцу-профессионала. Меньше чем за пять минут Сендаи управился со своей смертоносной работой. Каждый отсек ранцев некеками был теперь подсоединен шнуром к отдельному мини-детонатору. Как только устройство будет активизировано, у команды останется совсем немного времени, чтобы оставить здание и удалиться от него на безопасное расстояние, пока не прогремела серия мощнейших взрывов.

— Готово. — Сендаи наконец поднял голову. — Эх, жаль, слишком мало у нас времени в запасе, а то мы могли бы им такое устроить… — Он сокрушенно поцокал языком. — Какая задержка нас устроит?

— Пять минут, — прикинув возможные варианты развития событий, ответил Хацуми. — Выставим больше — нас могут обнаружить, меньше — можем не успеть убраться из здания…

— Хай, учитель, пять минут. — Сендаи взял устройство и внимательно посмотрел на Хацуми. Тот в ответ уверенно кивнул, и Сендаи осторожно вытянул из взрывателя маленькую пластмассовую булавочку.

Команда некеками быстрыми шагами направилась к лестнице, стараясь производить как можно меньше шума. Касугэ Хацуми шел впереди. Он тихонько высунулся из-за двери и оглядел лестничную клетку. Вроде бы никого. Единственное зарешеченное окно бросало рассеянный свет на ступени; Хацуми подкрался к нему и несколько секунд вслушивался в тишину, стараясь уловить звуки возможного присутствия врага. Из-за поворота, который делал коридор, в поле зрения воинов попадала лишь малая его часть, и та была тиха и темна. Медленно распахнув двери, Хацуми проскользнул в коридор, за ним последовали остальные.

Хлопок — и по темному длинному переходу прокатилось эхо, будто бы от пролетевшей ракеты. Некеками застыли на месте, тут же приняв боевую позу. Что это?! Дальний конец коридора осветился: открылись входные ворота, пропустив группу воинов. И теперь им навстречу высокомерно, неспешно шагали освещенные неровным светом пять огромных фигур. Наемные убийцы словно приросли к полу: в человеке, идущем позади группы, они узнали… Нет, невозможно, и тем не менее это было правдой — им навстречу шагал сам Линкольн Озис, темнокожий элементал огромного роста, поигрывая развитой мускулатурой, с презрительной улыбкой на тонких губах!

Хацуми пришел в себя первым. Звездочка из острой стали, казалось, материализовалась в воздухе сама по себе. Ее смертельный полет закончился, как только она вонзилась в грудь идущего впереди воина Ягуара. Короткие, в форме разнообразно заточенных клинышков сюрикены, конечно, не могли задеть жизненно важных органов врага. Тут был иной расчет: каждый из лучиков звезды, каждая грань дротика были смазаны концентрированным нейротоксичным ядом, крошечной капли которого было вполне достаточно, чтобы остановить сердце человека прежде, чем он почувствует боль от раны.

Еще три смертельные блестящие игрушки просвистели в воздухе, и каждая попала точно в цель — три воина лежали на полу, не успев даже понять, что они уже мертвы, а орудие убийства невинно сверкало в груди, животе или горле охранников Озиса.

Краем глаза Хацуми успел уловить едва заметное движение напарника. В изящном зверином броске он буквально поймал правое запястье Лисы Румико прежде, чем она успела метнуть отравленный сюрикен в не защищенное доспехами горло Хана Дымчатого Ягуара.

— Нет, — крикнул Хацуми. — Нет!

— Очень глупо, малыш, — с издевкой прохрипел Озис, озадаченно и вместе с тем насмешливо ухмыльнувшись. — Вы должны были дать ей возможность меня убить!

— Ты умрешь, Линкольн Озис, — спокойно и холодно ответил Хацуми тем тоном, которым он обычно говорил с янином, вождем некеками. — Но ты умрешь в соответствии с уважаемыми тобой законами. Я — воин Янтарных Скал клана некеками. Я бросаю вызов тебе, Хан Дымчатых Ягуаров, и приглашаю тебя на Суд Обиды — ты ответишь за действия против Синдиката Дракона. Встретимся в Круге Равных!

Озис насмешливо захохотал.

— Ты, бесчестный наемник, киллер, поганый шпион, ты смеешь вызывать меня, Линкольна Озиса, на поединок в Круге Равных? Нет, малыш, слишком много чести для тебя будет сдохнуть на моих руках.

— О, неужели Линкольн Озис боится одного маленького человечка? — Хацуми в совершенстве овладел искусством манипулировать голосом так, чтобы сочетанием слов и особой интонации добиться нужного эффекта.

— Так, значит, слухи не врут? Значит, бывает, что Ханы Дымчатого Ягуара получают власть благодаря таланту убивать из-за угла, доносить, давать взятки и вылизывать грязные ботинки?! Да, вижу, это правда, что нынешний Хан пришел к власти явно не через победы в благородных боях! — По лицу Озиса Хацуми понял, что использование техники доша — вызова неконтролируемых эмоций у противника — успешно сработало. — Да, похоже, так и есть. Хан Дымчатых Ягуаров — обыкновенный трус.

— А, значит, ты так, поганый вольняга?! — гневно заревел Озис. — Хочешь сдохнуть от моего удара — что ж, какое мне дело? Только я отказываюсь от права выбора оружия для Испытания. Выбирай, крыса! Выбирай оружие, какое захочешь. Плевать мне на это, потому что в любом случае умрешь ты!

— А ты разве не знаешь, Линкольн Озис, что все некеками уже давно мертвецы?

Кисть Хацуми плавно скользнула по правому плечу, и откуда-то из-за спины он вдруг извлек шиноби-катану в тонких деревянных ножнах. Стальной меч был короче виброкатаны, которой обычно вооружены полицейские и охранники, и у него более жесткое прямое лезвие. Химическим способом зачерненная сталь лезвия не отражала света, не бликуя в свете тусклых ламп даже яркой полосой по краю режущей поверхности. В отличие от обычной катаны самурая, меч некеками был не настолько заточен и остер как бритва — скорее, край напоминал зазубренное лезвие мачете. Широкая квадратная гарда могла использоваться как крюк, которым можно было зацепить противника. Если бы человеку взбрело в голову просто помахать таким мечом, он вполне мог лишиться пальцев — настолько своенравно он вел себя в нетренированной руке.

Хацуми бросил взгляд на Хонду Тан, выразительно прикоснувшись к маске, закрывавшей лицо. Сендаи кивнул. Тан выхватил собственный меч из точно таких же деревянных ножен и протянул его Хацуми. Небрежным движением кинув ею под ноги Озису, Хацуми застыл в насмешливо-почтительном полупоклоне.

— Хонда, ты с остальными возвращаешься к генералу Уинстон. Я догоню вас, как только освобожусь.

На мгновение Хацуми показалось, что Хонда собирается возразить, но он промолчал, а затем кивнул Хацуми:

— Есть.

Коротким взмахом руки Хацуми попрощался с Таном, Лисой и Кеджи Сендаи, которые тут же бесшумно растворились в темноте коридора.

— Где же будет наш Круг Равных, малыш? — Ирония и презрение слышались в вопросе Озиса, в то время как он нагибался за мечом и освобождал его от ножен, со стуком упавших на каменные плиты пола.

— Прямо здесь, — ответил Хацуми. Не тратя слов, он незамедлительно принял самую удобную позу — некеками называли ее сеган-но-кам. Ноги на ширине плеч, правая чуть впереди, меч на уровне талии лезвием наружу. Пожалуй, эта позиция одинаково выгодна и при защите, и при нападении.

Озис продемонстрировал, что ему японские военные хитрости тоже не чужды, и зеркально скопировал боевую позу Хацуми.

Несколько мгновений, несколько биений сердца они оставались в тех же самых позах. Врагов разделяло всего несколько метров. Они с ненавистью глядели друг другу в глаза, но Хацуми оказался в более выгодном положении: маска на лице Кацугэ не давала Озису возможности в полной мере увидеть гамму переживаний и прочитать мысли противника. Элементал же был как на ладони — гнев и ярость полыхали в его взгляде.

Хацуми первым нанес удар. Коротким стремительным выпадом он подбил позаимствованный Озисом меч вверх и вбок, выводя его с траектории возможного удара. Пытаясь перехватить запястье врага, Хацуми хлестнул лезвием по выдвинутому вперед правому колену Хана. Озис успел описать мечом полукруг, освобождаясь от захвата, и отпарировал удар снизу. Сталь зазвенела о сталь, когда Озис поймал жало меча Хацуми у самой гарды и теперь, извиваясь всем корпусом, пытался ударить противника в пах его же собственным оружием.

Хацуми вывернулся и скользнул назад, уходя от удара. Он сделал обманное движение в сторону и едва заметно замахнулся — шиноби-катана описала в воздухе тускло блеснувшую дугу, траектория которой плавно прервалась в самом центре груди Озиса. Озис тут же парировал удар, ответив выпадом, рассекшим кожу на голове Хацуми.

Лезвия мечей пели мелодию смерти, сталь звенела о сталь — враги были равны по ловкости и силе, и пока с небольшими потерями им удавалось парировать яростные атаки. Теперь Хацуми нанес ответный удар и неглубоко ранил Озиса в висок.

В два прыжка приблизившись в Озису вплотную, Хацуми вложил всю силу и ударил рукоятью прямо в лицо Ильхана. Страшный хруст подтвердил, что Хацуми сломал по крайней мере пару зубов врага. Ошеломленный ударом элементал тем не менее нашел в себе силы, почти не целясь, ответить таким же ударом. У Хацуми перед глазами разорвался настоящий фейерверк, когда железный кулак Озиса раздробил его левую скулу.

Наступил момент короткой передышки. Оба бойца сделали шаг назад, тряся головой, пытаясь прийти в себя и восстановиться. Озис почувствовал себя лучше первым и, не тратя времени, бросился с мечом на Хацуми, целясь в грудь. Хацуми успел уклониться — правда, уже без особой мягкости и грациозности, зато достаточно эффективно. Он успел закрыть грудь, но получил довольно глубокий порез бицепса левой руки.

Озис шел в уверенное нападение, обрушив целый град безжалостных ударов на стремительно теряющего силы противника. Хацуми каким-то чудом, инстинктивно удавалось парировать большинство ударов, сталь яростно звенела, слышалось тяжелое дыхание противников. Более чувствуя, нежели видя возможность для контратаки, Хацуми в какой-то момент сделал выпад. Он не промахнулся — лезвие ударилось о лобовую кость Озиса, а затем вошло чуть выше, разрезая кожу на голове. Удар и кровь, тут же залившая глаза и лицо, почти полностью ошеломили элементала. Он продолжал обороняться, но чувствовалось, что он нетвердо стоит на ногах, ощущая боль от вторгшегося глубоко в плоть смертельного металла. Хацуми чувствовал, что наступил перелом в ходе боя: если сейчас окончательно измотать врага, заставить совершить его хоть одну крошечную ошибку, то он выйдет победителем. Всего одну маленькую оплошность, которая станет для Озиса фатальной… И Озис совершил ее!

Каким-то сверхчеловеческим усилием пытаясь отклонить мощный хлесткий удар, направленный в шею, Озис попытался отвести меч Хацуми вверх. Лезвия высекали искры, пыль и мелкая крошка летела от исполосованных ударами стен… Отбивая удар Хацуми, Озис слишком далеко отвел левую ногу, заняв неустойчивое положение. Именно такая мелочь могла решить исход поединка, особенно когда в нем принимает участие отлично обученный некеками.

Край шиноби-катаны описал тусклый полукруг в тени разрушенного коридора и, подобно карающей руке судьбы, глубоко вонзился в левое бедро Озиса. Здание потряс страшный крик — так кричат, должно быть, животные на бойне под не знающим пощады тесаком мясника. Хацуми изо всей силы надавил на рукоять, прокручивая лезвие в глубокой ране с тем, чтобы расширить ее.

Озис, падая, выпустил из рук меч Тана. В отчаянной попытке остановить кровотечение он прижал руки к страшной ране. Нога практически была отрезана от тела — только благодаря мощным мускулам она не совсем отделилась от туловища, и кровь била фонтаном. Хацуми не мог с уверенностью сказать, задета ли главная артерия, но, судя по потоку крови, заливающему плиты пола, это было так.

Вероятно, он еще не осознает, что сейчас…

Хацуми сделал неслышный шаг вперед, держа в руке меч, с которого капала на пол кровь Озиса. Сейчас любые слова были излишни. Банальны. Впустую.

Медленно поднимая меч, Хацуми отступил чуть назад, чтобы сделать мощный замах. Оставалось последнее — отделить голову предводителя Ягуаров от отказывающегося служить тела. Но прежде, чем Хацуми успел опустить меч, Озис вдруг выпустил изуродованную ногу и откатился от места, где стоял Хацуми.

Хацуми внутренне усмехнулся, наблюдая за предсмертной борьбой врага, и сделал несколько легких шагов в сторону лежащего Озиса. Элементал в луже крови валялся лицом вниз, и, пожалуй, не требовалось даже сильного замаха, чтобы нанести последний удар. Ничего страшного, что ему придется бить в спину противника, не увидев его лица. Не привыкать! Большинство тех, кого победил Хацуми, погибли именно так. И прежде, чем Хацуми опустил меч на голову лежащего, Озис резко перевернулся на спину, одновременно уходя с траектории удара, и, подобно стремительной змее, рука Ягуара выбросила вперед смертельный стальной клык.

Меч Тана пробил ребро, прочертив длинную рваную рану в боку Хацуми прежде, чем лезвие наткнулось на кости и проникло глубоко под ребра. Странная боль, подобная уколам тысяч игл, разорвала грудь Хацуми. Дыхание, казалось, режет легкие, как острое лезвие…

Издавая утробное звериное рычание, Озис, вытянув руку с мечом, задыхаясь сам от боли и радости, прокручивал лезвие в груди наколотого на его меч Хацуми.

Хацуми почувствовал, будто лезвие проникло прямо в сердце. Внезапно все тело налилось дикой, нечеловеческой усталостью, руки безвольно опустились. Меч, еще недавно весивший чуть меньше килограмма и казавшийся слишком легким для его руки, тянул к земле. Как будто якорь, брошенный в глубины вод, тащил его ко дну. Дно… Он последний раз вздохнул и осел на плиты пола. Серый туман, потом — вечная чернота…

Линкольн Озис наконец вытащил меч из огромной раны в груди некеками, позволив телу Хацуми в непристойно-отталкивающей позе навсегда упокоиться в углу полуразрушенного коридора. Озис пытался привстать, но тут же валился на пол, словно пьяный. Он боялся, что потеряет сознание прежде, чем сможет перевязать рану. Изо всех сил не давая себя убаюкать мыслями об отдыхе, покое, блаженном забвении, элементал с трудом разорвал лезвием меча несостоявшегося убийцы ткань одежды, вырезав из нее некое подобие широкой повязки. Пока он перетягивал изуродованную ногу, ему казалось, что не останется сил даже пошевелить пальцем. Наконец Озис откинулся к стене, с трудом переводя дыхание. Дважды он попытался подняться на ноги, используя как стальную опору жесткое лезвие меча, но напрасно. Оба раза он потерпел неудачу, вновь тяжело сползая по стене на залитый кровью пол.

«Наверное, я умираю? Подыхаю здесь, беспомощный, лишенный родины, среди тел преданных воинов?! Так вот она — судьба Ягуара! Такова участь всех Кланов? Быть убитыми, уничтоженными руками грязных вольняг да наемных убийц? Неужели все кончено?»

Озис чувствовал, что глаза его закрываются, он проваливается в забытье. Уже почти без сознания, он завалился на бок, почти упав головой на тело человека, который явился, чтобы прервать нить его жизни…

— Ильхан! — Панический вопль разнесся по коридору, а вслед за тем по плитам пола простучали пять пар тяжелых ног — звезда охранников-элементалов бежала на помощь командиру.

— Он что?..

— Он жив. — Командир звезды склонился над телом Озиса. — Но недолго же он останется в живых, если мы немедленно не доставим его в госпиталь. Каспар, быстро ищи аптечку! Ранкин, поищи, остался ли хоть хоть один завалящий автомобиль на ходу? Мы немедленно должны доставить Ильхана в больницу.

Линкольн Озис открыл затуманенные смертной мукой глаза и сквозь пелену увидел лицо воина-элементала, бережно поднимавшего его с плит пола.

— Не беспокойтесь, мой Хан, — успокаивающе проговорил элементал. — Я — командир пункта Ягадис. Мы вылечим ваши раны.

— Как, — Озис зашелся в приступе кашля, — как вы узнали?

— Мы ничего не знали, Ильхан, — ответил элементал. — Мы всего лишь звезда безопасности, охраняющая эту фабрику. То, что мы вас обнаружили, — фантастическая удача, перст судьбы.

Озис глубоко вздохнул, с трудом удержавшись от стона, и вновь провалился в забытье. Волна ледянящего душу страха накрыла стоящего перед телом Озиса элемен-тала. Ведь это был Ильхан Кланов! Если, избави бог, жизнь покинет его тело прежде, чем он приложит все усилия к спасению своего Хана, что же станет с Дымчатыми Ягуарами? Что случится с Кланами?

— Командир, мы нашли транспортное средство, уцелевшее в сражении. Военный транспорт.

Элементал, услышав сообщение, немедленно стащил с себя тяжелую броню, которая помешала бы ему вести мощный вездеход. Потом Ягадис максимально бережно поднял Хана на руки и осторожно понес кровоточащее тело на улицу. Аккуратно уложив Ильхана на заднее открытое сиденье грузовика и сев рядом, он махнул водителю, чтобы тот занял место за рулем транспортника на воздушной подушке.

Водитель ловко запрыгнул в машину, нажал педаль акселератора, и бронированный грузовичок взвыл так, как, наверное, не вопят на матче яростные болельщики.

— Держитесь, мой Хан, мы уже на пути к госпиталю, — прошептал Ягадис. — Только держитесь!

Минутой позже страшный удар эхом отдался над огромной равниной — ни повторных взрывов, ни пожара — совершенно ничего. Только один мощный взрыв, а потом — жуткая, гнетущая тишина. Стоя в тени уродливого серого здания в нескольких кварталах от фабрики, Хонда Тан бесстрастно смотрел в направлении теперь уже лежащего в руинах командного центра. Кеджи Сендаи был настоящим асом своего дела, и у Тана не оставалось никаких сомнений, что центр управления превращен в развалины дымящегося щебня. И никаких сомнений у Тана не было по поводу того, что произошло с их командиром и другом — его тело покоится сейчас где-то под обломками кирпичной кладки и обрушившихся бетонных балок.

Нет, Тан не стал понапрасну тратить жизненную энергию на слезы и причитания. Печаль в таких случаях неуместна — ведь Касугэ Хацуми был настоящим некеками. Всю свою сознательную жизнь он носил смерть, как принято говорить у ниндзя, в кармане. То, что Хацуми сказал Линкольну Озису, было истинной правдой — некеками считали себя умершими с того самого момента, как закончилось их обучение. Некоторые из некеками даже открывали похоронные конторы, лично устраивая церемонии. Для некеками смерть действительно была долгожданным другом.

Почтительно кивнув Лисе Румико, Тан сообщил приказ погибшего командира

— принять командование на себя; и три призрачные тени вскоре покинули Лутеру.

XX

Место дислокации северной армии

Когти Ягуара, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

29 марта 3060 г.

Яркие пятна солнечного света легли на мрачную стену серой отвесной скалы, за которой лежал, распластавшись на камнях в укрытии, майор Майкл Райан. Он был защищен не только естественными укрытиями — электронные детекторы, вживленные в ткань его брони, также не давали теплового и радиационного фона. Здесь их вряд ли обнаружат! Прорехи в низко летящих облаках унылого пасмурного мира иногда давали возможность узкому солнечному лучику осветить происходящее на земле. А что там сейчас происходит? Вот лежат в примитивном укрытии в скалах еще четверо из элитной штурмовой группы Дракона, приданной Особому Отряду Змеи для вторжения на Охотницу. При мысли о том, как плачевно заканчивается вторжение, Райан почувствовал, что его глаза увлажнились. Подумать только! Он прибыл в этот неприветливый угрюмый мир с тридцатью воинами. А теперь их осталось всего пять, включая его самого! Еще четверо бойцов тоже были относительно в порядке — в смысле живы, но легко ранены. Они находились в лагере Особого Отряда, располагавшемся в нескольких километрах от места засады. Слава богу, раны их были не настолько серьезны, чтобы надолго оказаться в полевой больнице северной армии. Да, им крупно повезло, это двойная удача. Войска Внутренней Сферы не могли позволить себе выхаживать тяжелораненых. Их пришлось бы перетаскивать с места на место, ведь Особый Отряд вынужден теперь разбивать базовый лагерь, затем сворачивать его вновь, постоянно вступая в схватки с Дымчатыми Ягуарами. Во-вторых, те тяжелораненые, кого угораздило попасть в полевой госпиталь, находились теперь в руках Ягуаров.

После неожиданного нападения Дымчатых Ягуаров большинство оборудования, мощностей, много боеприпасов и, что самое ужасное, медперсонал и лекарства оказались в руках врага. Это если не думать о том, сколько раненых и умирающих оказалось в плену… Ведь отряды Внутренней Сферы должны были покинуть Лутеру двумя днями раньше, после того как вывезут всех раненых… Райан опасался, что Ягуары, разгневанные вторжением армии Внутренней Сферы на их родину, быстренько, без суда и следствия, что называется, просто расстреляют тяжелораненых и умирающих, а заодно и медперсонал, ухаживающий за ними.

Все остальные его бойцы были мертвы. Что ж, они погибли на боевом посту

— ведь они жили с одной целью: отстаивать интересы Дракона, вернее, Синдиката Дракона, который возглавлял координатор Теодор Курита. И эта мысль вселяла гордость и уверенность в завтрашнем дне в тех, кто остался дома.

Большинство погибших в сражении воинов все еще лежат там, где их настигла костлявая рука смерти. Вряд ли Дымчатые Ягуары справят по ним похоронные обряды, тем более Райан прекрасно знал, что у многих из них не было никакой семьи. Конечно, это не являлось обязательным условием для занятия некой ступени, но, похоже, дело обстояло именно так. Когда нет детей, племянников, тетушек и прочая, некому будет горевать о смерти этих храбрых воинов. У большинства людей Райана не было близких — никто не будет носить траур, жаловаться начальству и изводить письмами сослуживцев. Он отдавал себе отчет в том, что верхушка Синдиката не сохранит в памяти имена тех отважных мужчин и женщин, которые сражались, проливали кровь, а потом и умерли на какой-то далекой неведомой Охотнице, чтобы сам Синдикат продолжал жить. Райана эти мысли совсем не ожесточили — ведь существовал путь гири, служения, путь обязательств по отношению к Синдикату. А шо-са Майкл Райан бережно хранил в памяти каждое из имен. Он знал все имена погибших и пытался восстановить в памяти их лица. И всю жизнь, длинна ли она окажется, коротка ли, он пронесет с собой память об этих людях, а значит, они будут живы, пока Майкл Райан помнит о них.

Вопреки тому, что генерал Ариана Уинстон называла своим лучшим решением, она разрешила солдатам установить пост наблюдения и прослушивания в самой узкой части горного прохода, где северная армия оказалась после позорного разгрома. Райан доказал ей, что уникальные разведывательные таланты его солдат пропадают впустую, вынуждая их не принимать полноценного участия в военных действиях, в то время как боевые роботы, бронемашины и обычная штурмовая пехота воюет с Кланами.

Как только Ариана дала разрешение, Райан посвятил генерала в свои планы.

— Мы выдвинемся на расстояние примерно в пять прыжков и установим ряд постов наблюдения за дорогой. Ягуары обязательно воспользуются ею. Это ведь единственный путь через горы, и ни один наш разведчик не обнаружил иной тропы, нег? — Он ткнул указательным пальцем в слабо светящийся экран на мониторе Уинстон. — Если мы будем должным образом следить за всем, что происходит на участке, мы обязательно увидим врага намного раньше, чем он засечет наше присутствие.

— Ну да, гммм, — согласилась Уинстон. — Учитывая ландшафт и среднюю скорость перемещения роботов по пересеченной местности, мы получим фору приблизительно в полчаса.

— Гораздо больше, генерал, — возразил Райан. — У моих людей на руках две полностью функционирующие пусковые ракетные установки. Опять же, я знаю, что у вашей Легкой Кавалерии Эридани в распоряжении, как минимум, три установки «Артемис-4», если говорить отех, что входят в боекомплект боевых роботов. К тому же у вас есть два танка «Чаппараль», оборудованных теми же установками. Подозреваю, что и у Комгвардии найдется пара-тройка таких же усовершенствованных машин. Как я понимаю, боеприпасы, прилагающиеся к «Артемис-4», — очень неплохая вещица. Я говорю о самонаводящихся управляемых ракетах. Так вот, я со своими людьми с точностью до сантиметра назову вам координаты целей для этих ракет. Вы знаете, что воины Кланов — не самые умелые артиллеристы, и они предпочитают не иметь дело с разными там ракетными установками. Впрочем, это известный военный принцип — те войска, у которых нет противовоздушных средств обороны, подвергаются наиболее плотному артиллерийскому огню; так же происходит и с машинами и с людьми…

Уинстон тщательно взвесила предложение Райана. Наблюдая затем, как меняется выражение ее лица, Райан мог догадаться, в какой момент она колеблется и не решается согласиться с майором.

Конечно, все необходимо взвесить. Если план сработает, то атака Ягуаров захлебнется, даже не успев начаться. Они потеряют живую силу, опытных водителей, машины, а главное — так лелеемые ими боеприпасы! Ягуары потеряют массу времени, дабы заменить запасными деталями разбитые части уцелевших машин. Им потребуется масса времени и сил… Такой поворот, конечно, резко снизит боевой дух, боеготовность врага, начнется ропот, дезертирство…

С другой стороны, в традиции Кланов было расценивать артиллерийскую подготовку как поступок трусов, не решающихся напрямую ввязаться в сражение. Если Особый Отряд внезапно обрушит на наступающих Ягуаров залпы радиоуправляемых снарядов, существовала большая вероятность того, что Ягуары просто залягут, спрячутся и переждут шквальный огонь. А если так случится, разъяренные воины Клана набросятся на Райана и его отряд. И уж тогда никто из разведчиков в живых не останется…

Да, в работе командира самое сложное — взвесить все потенциальные возможности и принять единственно верное решение. На совесть тяжелым грузом лягут все воины, погибшие в сражении…

— Ну хорошо, майор, — произнесла наконец Уинстон. — Идите вперед, разворачивайте людей. Берите ракетные установки, но даже и думать забудьте о том, чтобы самим палить по Ягуарам, разве что у вас будет в целости устройство наведения или предельно точные расчеты нашей армейской команды. Все ясно?

— Хай, Уинстон-сама. — Райан отвесил почтительный поклон. — Я вас понял.

— Отлично, — кивнула Уинстон. — Теперь последнее: если ваш отряд окажется в опасности, то есть будет обнаружен и подвергнут обстрелу, считайте, что все ставки в нашей игре аннулируются. Уж если вы поступаете так, как считаете нужным, необходимо гарантировать безопасность и выживание вашей команды.

— Хай, — опять повторил Райан, отвесив еще один поклон. Он прекрасно знал, что Уинстон поняла: его ребята — разведчики, воины особой породы. Они очень независимы и инициативны и поэтому часто изменяют первоначальный план, подстраиваясь под меняющийся ход сражения. Планируют они свои шаги сами, не дожидаясь приказов начальства. Но строгая преданность Райана кодексу бусидо не позволила бы ему никогда в жизни нарушить только что полученные приказы. И еще Райан понимал, что Уинстон — слишком хороший командующий, чтобы подрезать крылья ее способности реагировать на текущую ситуацию, а ведь генеральное сражение и было всегда самой непредсказуемой вещью.

Яркий лучик местного солнца на мгновение вспыхнул и тут же спрятался в облаках. Серые угрюмые облака вновь сомкнулись на небе, не пропуская солнечного света.

Наблюдение за узенькой полосой пустынной горной дороги на мрачной планете под проливным дождем — возможно, самое утомительное и тягостное дело из тех, которые можно доверить воину. Крохотный темный закуток, откуда видна только уходящая вдаль темная, — почти черная полоска дороги, так быстро повергает наблюдателя в уныние и апатию, что через какое-то время мимо может прошагать хоть целый полковой оркестр с боевыми маршами — и останется незамеченным. Чтобы не допустить притупления внимания у своих людей, Райан менял наблюдателей на посту через каждые пятнадцать минут. Он принципиально настоял на том, что сам, как и все, будет нести вахту в узкой горной расщелине.

Пока все было спокойно, но в какой-то момент он уловил краем глаза движение где-то на периферии экрана прибора ночного видения — что-то дернулось в том месте дороги, где начинался крутой поворот, наполовину скрытый выщербленными скалами. Райан немедленно приблизил и укрупнил изображение участка: да, теперь четко просматривалась каждая маленькая лужица, каждая тень кустарника… А вот и причина движения! Огромная черная птица, похожая на ворону, только в два раза крупнее, приземлилась на придорожном валуне и увлеченно долбила клювом по какому-то предмету, напоминавшему большой орех или улитку.

Осознав, что объект не представляет собой никакой опасности, Райан испытал удивление и облегчение: птица была первой местной формой жизни с момента их прибытия на Охотницу! Нет, возможно, на планете водились другие живые существа, но он не обращал на них внимания, Райан, успокоившись, снял четырехкратное приближение на приборе, и сразу же поле зрения расширилось, вбирая в себя большой участок дороги. Стали снова видны нагромождения камней, склоны, грязная земля на уходящей за поворот дороге… А это еще что?! В самом центре расширившегося поля экрана он, вздрогнув, увидел черно-серый, под цвет скал, пятнистый «Риокен»! Уродливый робот Клана вступил в область, которую Райан обязан был четко контролировать, пока он наблюдал за проклятой птичкой! Позади «Риокена» просматривались очертания еще нескольких роботов.

Быстро настроив радиоканал на необходимую частоту, Райан взволнованно проговорил в микрофон, прикрепленный к шлему:

— Команда, готовность номер один, — а затем вышел на связь с командным армейским постом, где должна была находиться Ариана Уинстон. — Балерина, это командир Кобры. Кобра вошла в контакт с врагом. По крайней мере одна звезда Оскаров Майкс движется по дороге в сторону моей позиции. Они приблизительно на расстоянии пять-ноль-ноль метров западнее моего местоположения. Не могу рассмотреть маркировку — слишком темно. Силы врага состоят исключительно из Оскаров Майке. Эхо за это время не попадало в поле зрения. Командир Кобры ждет дальнейших указаний.

— Командир Кобры, это Орел. Балерина не может выйти на связь, — отозвался полковник Комгвардии Регис Гранди. — Оставайтесь на месте. Я передам ваш рапорт Балерине и подключу ее канал связи. Продолжайте наблюдение, будьте на связи.

— Хай. Орел, вакаримас. Наблюдать и докладывать. Кобра остается на связи.

К тому времени, когда Райан доложился начальству, сержант Райко опустился рядом с ним в неудобную каменную нишу. В то же время оставшаяся часть его крохотной команды занимала заранее выбранные позиции. Обычно каждый рядовой разведчик, идущий на задание, был вооружен легким противопехотным оружием, скрытым в металлической рукавице костюма. Для этой миссии отряду пришлось взять на вооружение более мощное оружие, способное сокрушить тяжелого робота, — в правые предплечья легких доспехов, или боевого костюма, как его называли, были вмонтированы мини-лазеры высокой поражающей способности. Как настоящие разведчики, люди Райана не забыли захватить с собой взрывчатку и мины — они всегда должны были быть под рукой. Если вражеские роботы подберутся достаточно близко, гранаты, мгновенно выхваченные из рюкзаков, могут разнести в клочья уязвимые колени и лодыжки механизмов. Такой взрыв был способен не просто нанести вред вражеской машине, но и полностью вывести ее из строя — ну куда годится робот с оторванной напрочь ногой?

Рядовой Джинджиро Мицуги, последний оставшийся в живых из всей Четвертой Команды, был вооружен тяжелой портативной пусковой ракетной установкой ближнего радиуса действия. Боеголовки начинены адской зажигательной смесью. У сержанта Райко под рукой было, наверное, гораздо более опасное оружие из всего, доставленного командами Вторжения на Охотницу, — портативный десигнатор.

Райко, закаленный в боях ветеран, не собирался тратить слова впустую. Вместо этого он сразу же расположил прорезь прицела десигнатора так, что она совпала с ближайшей к нему вражеской машиной. Пока приказа открыть огонь не поступало, а рисковать, раскрыв свое местоположение, тоже не имело смысла — и Райко не активизировал уникальное оружие.

Райан, затаив дыхание, наблюдал за тем, как «Риокен» осторожно двигался по дороге. Пилот Ягуаров искусно управлял машиной — она грациозно покачивала широкими бедрами, почти как кокетливая женщина, и медленно шла вперед. Казалось, пилот осторожничает, предчувствуя какой-то подвох.

«Возможно, воины Клана все-таки догадались, — думал Райан. — Нет, не думаю, чтобы они узнали наши планы слишком быстро, иначе у нас будут большие проблемы…»

— Командир Кобры, Балерина на связи, — наконец послышался в наушнике голос Уинстон. — Доложите обстановку.

— Балерина, на связи командир Кобры. Тактическая ситуация пока без изменений. Кобра по-прежнему видит по крайней мере одну звезду средних Оскаров Майке. Эха все еще нет.

Райан слово в слово повторил предыдущий доклад, подтверждая, что перед ним действительно находятся пять боевых роботов без всякой поддержки воинов-эле-менталов.

— Враг, похоже, до сих пор нас не обнаружил. Мое предположение — это разведывательный отряд Ягуаров. Я думаю, что их не стоит трогать до тех пор, пока они на нас не наткнутся. Если мы откроем огонь сейчас, то другие отряды Ягуаров тут же ринутся на подмогу, или же они просто обойдут наш пост и будут искать другой путь в горы.

— Балерина согласна, командир Кобры, — после минутного раздумья ответила Уинстон. — Дайте возможность этой мелочи проплыть мимо вас невредимой. Ждите более крупного улова.

— Вас понял, Балерина. Конец связи.

— Что она сказала? — спросил Райко.

— Она сказала, «ждите крупную рыбу», — хихикнув, ответил Райан. Он до сих пор не мог привыкнуть к манере офицеров, не принадлежащих к Синдикату Дракона, отдавать приказы.

— Ну что ж, — согласился Райко, — именно так все и будет.

Райан кивнул. Ему очень хотелось надеяться, что защитная система костюмов его маленького отряда не даст сбоя и будет защищать их от врага достаточно долгое время. Время, за которое в сеть приплывет та самая большая рыба.

Надо сказать, что Райану не пришлось ждать очень долго. Прошло, наверное, минут десять с того момента, как мимо них медленно, осторожно прошла звезда разведчиков Ягуаров, не обнаружив замаскированный наблюдательный пост Райана. И вот в дальнем конце извилистой дороги появились несколько фигур крупных роботов. Первый из идущих выглядел как человек — голову заменяла низкая квадратная кабина, похожая на нее квадратная же лазерная установка крепилась на его правом плече, а равновесие достигалось благодаря огромной линзе прожектора, громоздившейся на левом. Райану потребовалось секунд десять, чтобы идентифицировать вражескую машину

— это был «Локи», «Бог Обмана». Позади него четко просматривались более крупные штурмовые роботы. Кстати, кроме них там явственно виднелись легкие боевые бронемашины, а за ними двигались темные маленькие фигурки, напоминавшие очеловеченных демонических насекомых. Сходство усиливалось тем, что они то шли по земле, то неожиданно цеплялись за поручни на бортах броневиков и какое-то время двигались с ними вместе, то вновь пробегали чуть ли не под ногами гигантских собратьев по оружию.

— Балерина, на связи командир Кобры. Большая рыба плывет в сети. Оценка косяка — тридцать голов, то есть три-ноль Оскаров Майке. На сей раз Эхо поддерживают их.

— Сигнал принят, командир Кобры, — немедленно откликнулась Уинстон. — Вы можете оценить их внешний вид?

— Да, Балерина. Большинство роботов в довольно хорошем состоянии. У некоторых — незакрашенные заплаты на броне. Предполагаю, что они были наскоро и недавно восстановлены.

— Отлично, Кобра. — Уинстон немного помолчала. — Сколько времени потребуется врагу, чтобы войти в зону поражения десигнатора?

Райан передал вопрос сержанту.

— Возглавляющие колонну уже находятся в зоне, — ответил Райко. — Правда, это максимальная дистанция.

Райан передал ответ генералу.

— Отлично, Кобра. Выберите славного жирненького робота и ждите сигнала, чтобы начать игру, — ответила Уинстон. — Даю вам возможность самому решить, когда открывать огонь.

В тот же момент Райан услышал долгий вой и звук взрывающегося снаряда, выпущенного первой большой установкой «Артемис-4». Ракета разорвалась на подлете к земле. Он почти мог видеть стремительную яркую полосу, оставленную ракетой в воздухе и отраженную рефлектором на плече головного робота Ягуаров. Яркий цветок взрыва расцвел в центре груди «Локи». Огромный робот пошатнулся и упал на одно колено — взрывчатая боеголовка вырвала едва ли не добрую тонну армированной стали прямо из груди робота, разрушив поддерживающий его костяк. Вторая ракета с воем ударила в корпус второго робота, бросив «Стервятника» лицом вниз прямо на каменные острия скал.

Прежде чем Ягуары успели прийти в себя, еще две ракеты, выпущенные Райко, взорвались в гуще вражеского отряда. Одна, правда, разорвалась буквально в шаге от тропинки, окатив Ягуаров брызгами грязи и щебня, зато вторая настигла уже сильно пострадавшего «Локи», мгновенно превратив машину в дымящуюся груду железа. Райан был потрясен разрушительной мощью ракет «Артемис-4». Две крупные ракеты серьезно повредили боевого робота. Райко, пристроившись рядом, срочно менял координаты прицела на дисплее «Артемис», перемещая десигнатор чуть вперед и вбок от тропинки. Он азартно выцеливал новую жертву.

Вдруг мощный взрыв, явно произведенный ракетой дальнего действия, потряс землю в нескольких шагах от укрытия Райана. Он приподнялся и увидел подраненного «Стервятника» с почерневшей дырой в левой груди, стремительно штурмующего холм. Позади него, жестикулируя, стоял еще один «Локи».

«Вероятно, он тут командует», — промелькнуло в голове Райана.

— Так, давай-ка по нему, — закричал он Райко, который и так, словно читая мысли, уже направлял тяжелую пушку десигнатора в сторону размахивающего руками робота.

— Цель найдена. — Райан услышал голос из центра управления и координации огня. — Мочите их!

В двух с половиной километрах к западу от позиций Райана размещался центр управления и координации огня, которым командовал капитан Легкой Кавалерии — он передавал данные кластеру роботов и транспортных машин, стоявших в дюжине метров от преобразованного в огневой центр лагеря. Первоначально лагерь был задуман для тренингов обычных пехотинцев да водителей бронетранспортеров, но теперь его пришлось срочно трансформировать в передвижной центр управления и координации огня. Это было практически все, что осталось от северной армии. Остальные погибли или попали в плен вместе с артиллерийскими частями во время ужасной ночной операции в предгорьях Когтей Ягуара.

Почти немедленно две «Катапульты» включили легкие батареи и поддержали выстрелами «Артемис-4». Ракетная установка «Чаппараль», установленная на танке Легкой Кавалерии Эридани, откликнулась секундой позже. Три управляемые ракеты с шипением распороли облачное небо.

Райан судорожно попытался всем телом вжаться в крохотное укрытие, отчаянно стараясь как можно глубже зарыться в землю и спастись от лазерного и орудийного шквала, который жег вокруг него землю и скалы. Шрапнель с визгом вонзилась в броню, защищающую живот Райко. Сержант зашатался. Райан услышал в наушниках болезненный стон — похоже, кусок металла прошил броню насквозь и вошел в тело сержанта. Тем не менее Райко устоял на ногах и, стараясь не стонать, опять навел прицел тяжелого механизма на грудь «Локи».

Райан одним прыжком вскочил на ноги. Выпрямив правую руку, он навел дуло противопехотного лазера, вмонтированного над правой рукавицей, в самый центр темной серой массы роботов Ягуаров. Когда перекрестье цели загорелось на экране золотым цветом, он активизировал оружие, плавным жестом послав интенсивный поток смертельного невидимого света в гущу врага.

Робот Клана, «Бешеный Кот», отреагировал на его атаку так, словно Райан попал не в его корпус, а в мешок безответных бобов. Совершенно не обращая внимания на раны от маленького лазера, прожегшего дыру в его левой ноге и корпусе, «Бешеный Кот», распрямившись, выбросил вперед левую руку. Райану показалось, что короткая кисть, на которой вместо пальцев грозно сверкала шестиствольная лазерная пушка, смотрит прямо ему в лицо. Если робот Клана нажмет на гашетку, ничто в мире не спасет Райана…

И вдруг вновь Райан услышал прямо над головой резкий звук, словно от рвущейся парусины, — тяжелые ракеты «Артемис-4» безошибочно неслись к цели. Три из них разбились о корпус «Локи», который, казалось, руководил сражением. Еще две оторвали ногу изрядно потрепанному в боях «Нобори-нину». Оба боевых робота Клана упали и больше не подавали признаков жизни.

Этот пятикратно увеличенный взрыв, должно быть, на секунду отвлек внимание пилота «Бешеного Кота». Райан поспешил воспользоваться моментом и нырнул обратно в неглубокое укрытие. В то же мгновение слепящий свет и жар ураганом пронеслись прямо над его головой, опалив верхушку шлема. И тут он увидел рядом со своим лицом закованные в броню ноги сержанта Райко; отчаянным рывком он попытался втащить его в безопасное укрытие. К ужасу Райана, только нижняя часть тела кувыркнулась на дно скалистой пещеры — тело выше пояса было напрочь сожжено лазером проклятого «Бешеного Кота».

Вскрикнув, Райан конвульсивно оттолкнул в дальний угол пещеры то, что совсем недавно было его другом и надежным напарником. Его тошнило от вида того, во что может превратить лазер человеческую плоть. Что лазер воина Клана сделал с его другом…

Майор Майкл Райан выскочил из укрытия, пылая жаждой мести. Он сжигал, распылял плоть врагов убийственным лазерным лучом, он прыгал, прятался, уворачивался от ответных выстрелов. В левой руке он крепко сжимал холщовый зеленый мешок. Вдруг он заметил, что два пылающих оранжевым трассера протянулись от корпуса боевого робота в его сторону — явно тот собирался всерьез разобраться с обидчиком. Взрывы разорвали землю буквально в шаге впереди и позади него, но ни один не достиг цели. Пульсирующий поток лазерной энергии вспорол землю прямо под его ногами, превратив в пар дождевые лужи. Взрывная волна сбила Райана с ног, и он, нелепо перекувыркнувшись в воздухе, свалился на камни. Уже в полете он почувствовал, даже услышал, как что-то страшно хрустнуло в его левом колене.

С проклятиями он снова попытался подняться на ноги. Гнев и адреналин помогали Райану не чувствовать дикой боли в поврежденном колене. Он сделал короткий разбег, сгруппировался и прыгнул. Коротенькие крылья-стабилизаторы за спиной, вмонтированные в прыжковый рюкзак, скорректировали его мощный короткий прыжок. С грохотом, отозвавшимся болью во всем теле, Райан приземлился на левую ногу «Бешеного Кота».

Вот тогда и пригодилась зеленая сумка: зацепившись правой рукой за броню ноги семидесятипятитонного робота, левой Райан вытянул кусок бикфордова шнура и крепко, в несколько витков, привязал сумку к зазору между броней верхней и нижней частей ноги. Он поджег шнур и тут же спрыгнул с верхней части ступни «Бешеного Кота» на землю. Взрыватель вытащен, и ничто на свете не спасет робота от страшной гибели.

Как только ноги Райана коснулись земли, тело его, вплоть до шеи, прошила дикая, немыслимая боль. Казалось, позвоночник раскрошен в щепки, и тело не слушается его. Тем не менее каким-то немыслимым усилием ему удалось подавить приступ тошноты, и, изо всех сил сопротивляясь черноте, которая норовила поглотить его сознание, он вновь активизировал реактивный прыжковый ускоритель и отпрыгнул как можно дальше от готового взлететь на воздух «Бешеного Кота». Сейчас жизнь казалась майору Райану гораздо важнее боли в разбитом колене. Когда он приземлился, раненая нога подвернулась, и он тяжело свалился на землю.

Позади себя он услышал мощный гулкий взрыв. Извергая проклятия и кусая губы от боли, он наблюдал за тем, как «Бешеный Кот» пытался как-то поправить почти оторванную левую ногу. Он силился повернуться, чтобы отыскать своего мучителя, но похоже, на одной ноге «Коту» было не устоять. Он зашатался, правая нога согнулась в колене, и с разрывающим барабанные перепонки воем «Кот» грохнулся на землю.

Райан лежал на спине в самом сердце поля боя, из последних сил стараясь не провалиться в обморок.

Позади он слышал, как по скалистой горной тропе спускались три боевых робота Клана. От брони одного из них валили густые клубы черного дыма. Остатки боевого порядка Ягуаров проходили через место сражения, не обращая никакого внимания на изувеченных, разбитых товарищей.

— Командир Кобры вызывает кого-нибудь из отряда Кобры, — прошептал, задыхаясь, Райан в микрофон, вмонтированный в шлем. — Я ранен, но пока жив. Кто-нибудь дайте мне штаб связи.

Никакого ответа.

XXI

Место дислокации северной армии

Когти Ягуара, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

29 марта 3060 г.

— Командир Кобры вызывает кого-нибудь из отряда Кобры. Я ранен, но пока жив. Кто-нибудь дайте мне штаб связи.

Ариана Уинстон оторвала взгляд от экрана, встретившись глазами с полковником Регисом Гранди. Ни один из офицеров не решался говорить, пока из левого репродуктора, заглушенный потрескиваниями, доносился голос майора Райана.

— Кто-нибудь из Кобры, это командир. Дайте мне ситреп.

Снова никакого ответа.

— Балерина, это командир Кобры. Генерал, со стыдом рапортую, что Кобра не смогла остановить врага. Я наблюдаю по крайней мере тридцать, то есть три-ноль Оскаров Майксов с приданными Эхо. Они обходят наши позиции и двигаются по дороге в сторону ваших укреплений. — Райан на секунду замолчал.

— Генерал, мой печальный долг доложить вам, что с Коброй покончено. Боюсь, что я единственный уцелевший. Я буду рапортовать вам о происходящем до тех пор, пока у меня хватит сил.

Лицо Уинстон, разом постаревшее, испещренное морщинками — следствием постоянного напряжения и тревоги, превратилось в каменную маску.

— Вас поняла, Кобра, — ответила она. И добавила по-японски: — Аригато. Саенара.

— И это все?! — рявкнул Гранди. — Спасибо и прощайте?! Вы что, не собирайтесь выслать ему медпомощь? Возможно, кто-то из его людей мог остаться в живых. Вы даже не хотите попробовать помочь ему?!

— Полковник Гранди, — прошипела Уинстон сквозь плотно сжатые зубы. — Вы что, думаете, что я просто не хочу послать ему подмогу? Во время этой кампании я потеряла слишком много боевых друзей и однополчан. Вы думаете, я не оплакала каждого из них?! Надо платить свою цену за то, что ты солдат, и еще большую, когда ты являешься командиром.

— Простите, генерал, я не хотел…

— Конечно, вы не хотели. — Уинстон резко распрямилась, вспышка гнева мгновенно прошла. — Давайте-ка обратим лучше внимание на Ягуаров.

Уинстон внимательно разглядывала голографическое изображение Когтей Ягуара. Удивительно, насколько точной была полученна от агента Трента информация относительно Лутеры, Пан-сити, Баджеры и других крупных городов и областей вокруг них, настолько же смутным было представление Особого Отряда относительно отдаленных областей Охотницы. Информация о них была скудна и отрывочна в лучшем случае, и поэтому Особый Отряд Змеи скорее мог полагаться на карты, найденные в старом атласе, нежели на якобы точные военные карты.

Инженеры и аналитики Внутренней Сферы пробовали составлять, по крайней мере частично, планы основных областей, где проходили военные действия, пользуясь данными довольно плохих съемок. Снимки делались с орбитальных станций, курсировавших над Охотницей на разной высоте, и вот эти-то голографические и фотографические изображения обрабатывались компьютерами Особого Отряда. Плюс аэрокосмическая съемка высокой разрешающей способности

— она давала основу для составления карт крупного масштаба. К сожалению, даже с использованием новейших данных самый удобный масштаб, который Особый Отряд был способен вывести на экран, был приблизительно один к пятидесяти тысячам. Масштаб гражданских дорожных карт, безусловно, неплох, но и не столь хорош, как один к двадцати четырем — масштаб военной карты. Да, нечего и говорить, с составлением карт они дали маху. Карты, например, четко показывали, что вот здесь проходит дорога, здесь находится комплекс зданий — но в реальности они уже не существовали. Устаревшая, неточная информация… При отступлении к Когтям Ягуара северная армия была остановлена широкой пропастью, через которую был переброшен тонкий мостик из стальных, обитых деревом листов. Глубина ущелья была приблизительно сто пятьдесят метров, но его окружали такие отвесные скалы, что ни один самый опытный альпинист не предпринял бы самоубийственной попытки штурмовать их склоны. Уинстон дала приказ колонне войск остановиться, пока инженеры проверят сохранность моста.

Их донесение утешало слабо, впрочем, с какой стороны посмотреть… Военный инженер уверял ее, что мост точно выдержит большую часть транспортных средств Отряда — грузовиков, бронетранспортеров, машин пехоты, но только в том случае, если они будут перебираться по мосту колонной по одному. Он сомневался, выдержат ли опоры что-то более тяжелое, чем легкие боевые роботы. Сначала оценка показалась ей вполне успокаивающей, но потом Ариана поняла, что большинство ее легких и средних роботов, весящих меньше, чем обычные транспортные средства, были разбиты и брошены во время страшной кровавой стычки в космопорте Лутеры, а оставшиеся добиты во время ночной атаки, которую провели Ягуары, изгнав их с фабрики.

Ариана собрала командиров на совещание, чтобы скорректировать планы. Имеющие прыжковые ускорители роботы могли преодолеть каньон и поставить защитный периметр на другой стороне ущелья. Самым тяжелым штурмовым машинам пришлось бы вернуться назад и выстроиться в защитную линию на тот случай, если Дымчатые Ягуары пустятся в погоню и нагонят отступающую колонну. Раненые, медперсонал и службы поддержки должны были перебраться на тот берег первыми в сопровождении танков и пусковых ракетных установок. А уж тогда тяжелые роботы на свой страх и риск пересекут эту страшную пропасть. Девяностотонный «Циклоп» Арианы Уинстон должен был идти по мосту одним из последних.

Как ни странно, но древняя переправа выдержала. Уинстон знала, что до конца жизни в страшных снах она будет вспоминать, как перемычки моста стонали, скрипели и дрожали под стальными ногами ее робота, когда она дошла до середины.

Решив раз и навсегда избавиться от преследования Ягуаров, Уинстон отдала инженерам приказ заминировать мост — операция, возможно, потребует каких-то жертв, но зато они себя полностью оправдают. Игра стоила свеч. Пакеты со взрывчаткой были связаны так, чтобы вызвать последовательную серию взрывов с помощью управляемого на расстоянии сенсора, связанного со старым проверенным детонатором. Задача стояла так: мост должен взлететь на воздух, как только первый вражеский робот дойдет до его середины.

Через час после того, как хрупкий, дышащий на ладан мостик остался позади отступающей армии, из арьергарда пришло сообщение, что до них долетел слабый звук взрыва, эхом отозвавшийся в горах. Уинстон пришла в хорошее расположение духа. Если взрывчатка сдетонировала, это означает одно — еще один враг отправился на небеса, прямиком к Керенскому, а главное, мост превратился в груду щебня, покоящуюся теперь на дне ущелья. Насколько Ариана представляла, теперь единственный оставшийся для преследования путь был для Ягуаров закрыт.

Но, черт возьми, как же получилось, что Ягуары нашли обходной путь?! А они нашли, это факт. Ведь через три часа после того, как мост взлетел на воздух, им удалось уничтожить команду майора Райана. Господи, сколько же еще разных тропинок, не обозначенных на картах, скрывается в этих горах?

— Люди Райана находились в пяти прыжках вот отсюда, — произнесла Уинстон, указывая на точку на голографической карте, меняя джойстиками ракурс показа. Тут же маленькие пересекающиеся стрелочки отметили местоположение разведывательного отряда приблизительно в десяти сантиметрах от значка, указывающего расположение северной армии. — У полковника Антонеску под началом те роботы, что оставались от Легкой Кавалерии, то есть приблизительно шестьдесят средних, тяжелых и штурмовых машин. Они заняли оборону на пересечении дорог, приблизительно здесь.

Тут же на экране появилось другое изображение: отряд тяжелых роботов проявился в двух километрах к северо-востоку от точки, обозначающей штаб.

— Учитывая крейсерскую скорость роботов, развиваемую ими на пересеченной местности, они окажутся на месте за десять минут до того, как Ягуары разорвут линию обороны. У майора Полинга под началом приблизительно два копья роботов, так что мы можем вернуть Улан Сент-Ива защищать лагерь. Сколько у нас осталось боеспособных солдат в Комгвардии?

— Тридцать один, — ответил Гранди. — Это учитывая всех роботов, даже тех, которых мы наскоро подлатали, заварив дыры тонкими листами там, где не могли установить броню. Они вооружены автоорудиями, пусковыми ракетными установками, но вот снарядов очень мало. Да, их точно тридцать один.

— Хорошо, — после недолгого раздумья произнесла Уинстон. — Оставьте самых потрепанных, не оснащенных боеприпасами роботов майору Полингу. Сколько это нам даст?

— Девятнадцать.

— Ну и хорошо. Мы с оставшейся Комгвардией выдвигаемся, чтобы поддержать Легкую Кавалерию. Я не ожидаю никакой поддержки, но, как видите, все наши планы сильно корректируются с тех пор, как мы высадились на этой богом забытой планетке. Будьте в полной боеготовности на тот случай, если вы нам понадобитесь.

У нас не так много времени, да и жизни не хватит, чтобы продолжать запутанные маневры. Мы сейчас играем в своеобразную лотерею. Если Ягуары будут значительно превосходить нас в силе, нам придется отступить как раз на ваши позиции. Если это вдруг случится, уж постарайтесь не пострелять своих, ладно?

Гранди криво улыбнулся и кивнул.

Уинстон подошла к технику, укомплектовывавшему передвижной пункт связи.

— Сообщите полковнику Антонеску, что Ягуары прошли пост Кобры. Предупредите, что, возможно, они появятся на его позициях через десять минут и что мы с полковником Гранди уже идем на помощь.

— Вас понял, командный центр, — отозвался полковник Чарльз Антонеску. — Сообщите генералу Уинстон, что я развернул моих людей и, возможно, мы вынудим Ягуаров повернуть.

— Сигнал принят, Магьяр, — ответил связист, назвав Антонеску кодовым именем. — Я передам ваше сообщение Балерине.

Антонеску настроил коммуникатор на прием. Высокие скалистые горы создавали настоящие мертвые зоны радиоприема, а также изобиловали местами, где радиоволны проходили с сильными искажениями. Командный пункт Антонеску был расположен таким образом, что он постоянно имел возможность быть на связи благодаря технике передвижного фургона северной армии. Тот факт, что центр связи пообещал передать генералу его рапорт, говорил о том, что она находилась в пути и вне зоны прямой радиопередачи.

Отряд полковника Антонеску был развернут в двух километрах северо-восточнее армейского лагеря так, чтобы оказаться на пути Дымчатого Ягуара — армия Клана по-прежнему продолжала планомерное преследование отступающих отрядов Внутренней Сферы. В его отряде насчитывалось шестьдесят роботов, и он выстроил их так, чтобы они полукругом охватывали дорогу, по которой непременно должны пройти Ягуары. Заботясь о сохранности живой силы, Антонеску расставил копья своих воинов на незначительном расстоянии друг от друга — он стремился сохранить боеспособную структуру везде, где только было возможно, действуя таким образом, чтобы уцелевшие воины уже разбитых копий присоединялись к копьям товарищей. Отдельные воины также должны были влиться в боеспособные потрепанные врагом отряды.

Оставшиеся в живых солдаты Пятого полка отошли на полкилометра вниз по дороге. Они выполняли функцию пикетов и должны были первыми встретить врага, предупредив о приближении Ягуаров к основной линии обороны. Пока царило полное затишье, никаких следов врага не было обнаружено.

Антонеску внимательно осмотрел боевое оружие, буквально загромоздившее кабину его боевого робота. Странно, но враг по-прежнему не давал знать о себе. Пикеты развернуты в каких-то пяти сотнях метрах перед главной линией сражения, и от них не поступало никаких сообщений. Очень странно… Полковнику было известно, что Ягуары уже преодолели одно препятствие, ухитрившись обойти взорванный мост. Теперь полковник мучительно размышлял, не удалось ли хитрым клановцам найти какие-то обходные тропы, чтобы неожиданно ударить по тылам северной армии.

— Магьяр вызывает Первого Валета. Есть движение на вашем участке?

— Ответ отрицательный, Магьяр. — Лейтенант Джозеф Мьел, проходящий под кодовым именем Первый Валет, немедленно откликнулся. Именно он командовал отрядами пикетов. — Ни малейшего движения по периметру нашего участка. Может, нам выдвинуться немного вперед? Вероятно, тогда мы войдем в контакт с врагом.

— Не стоит, Первый Валет, — резко ответил Антонеску. — Оставайтесь на прежнем месте. Думаю, что совсем скоро вы увидите Ягуаров.

Полковник Антонеску уже слышал сообщение развед-отряда майора Райана. Он уже знал, что Ягуарам удалось с минимальными потерями пройти мимо его засады. Но ведь прежде они непременно должны были столкнуться с пикетами Первого Валета! Нет, что-то здесь не то…

Антонеску решился осуществить то, что генерал Уинстон называла командной инициативой, и после короткого размышления связался с одним из командиров развед-отряда.

— Буря Один, приказываю развернуться по линии обороны в сторону нашего лагеря и немного приблизиться, — распорядился Антонеску. — Уделите особое внимание всему, что хотя бы отдаленно напоминает следы боевых роботов. Не пропустите ни малейшего следа, пусть даже он будет оставлен горным козлом, — немедленно докладывайте обо всех обнаруженных признаках присутствия врага. У меня ужасное предчувствие, что Ягуары могут зайти к нам с флангов.

— Магьяр, Буря Один подтверждает получение приказа, — отозвался Джек Грэй, командир отряда Серой Бури, входящего в Восьмой батальон Шестой армии.

— Двигаться в сторону лагеря, искать возможные обходные пути. Серая Буря выполняет приказ.

Восемь побывавших в передряге роботов с отремонтированным «Ночным Небом» во главе немедленно отступили с линии обороны Легкой Кавалерии и медленно направились в сторону тыла.

Несколькими мгновениями позже, как только отделение разведки скрылось за поворотом дороги, по горам прокатился звук мощного взрыва, а вслед за ним скалы содрогнулись от задыхающихся пушечных залпов — пам-пам-пам — и разрывов снарядов.

— Магьяр, Магьяр, вызывает Первый Валет! — Голос Мьела скорее походил на отчаянный вопль. — Отряд Валета вошел в контакт с роботами врага! Оценка силы — двадцать машин, немного больше, в смысле два-ноль. Элементалов в поле зрения не обнаружено. Мы принимаем бой!

Антонеску повторил полученные данные о противнике. Нет, никакой ошибки! Полковник Легкой Кавалерии пристально смотрел на экран дисплея: устройство пришло в действие и теперь рисовало крошечные красные треугольники на тактической карте местности. Маленький мощный компьютер использовал данные от подсоединенных к нему передатчиков роботов Антонеску, мгновенно считывал и обрабатывал информацию, выводя ее на дисплей полковника. Каждый алый треугольник обозначал вражеского робота. Синими кружочками были отмечены роботы союзников. Пока синие кружочки по численности значительно превосходили красные квадратики, соотношение составляло приблизительно три к одному.

Хотя Антонеску понимал, что его численное превосходство отнюдь не является гарантом победы. Кланы были гораздо лучше оснащены, нежели отряды Внутренней Сферы. Дымчатые Ягуары не знали себе равных в наступательных действиях, к тому же они сражались за родину. Так что, принимая в расчет все тонкости, превосходство было на стороне Ягуаров…

«У нас есть одно важное преимущество, — размышлял Антонеску. — Им придется атаковать нас, взбираясь вверх по склону горы, и здесь нам окажет огромную поддержку наша огневая мощь».

Приглушенные звуки боя и скрежет и рев орудийного огня довольно долго разносились по горам, незаметно приближаясь к линии обороны. Теперь тактическое превосходство Ягуаров понемногу становилось очевидным, и шум битвы постепенно отдалялся и затихал. Лейтенант Мьел, похоже, действовал в соответствии с полученным приказом. Пикеты не имели физической возможности остановить Ягуаров, могли лишь ослабить мощь их атаки. Как только солдаты Мьела почувствовали, что борьба принимает слишком жаркий характер, они попытались скоординировать действия и организованно отступить на основную линию фронта, к отрядам Легкой Кавалерии. Крошечные синие кружочки, медленно пересекающие экран дисплея Антонеску, показали полковнику, что пока все идет по плану.

— Магьяр обращается ко всем командирам Легкой Кавалерии, — спокойно произнес он. — Будьте в полной боеготовности, Ягуары приближаются к нашим позициям. Не расстреляйте по ошибке наши пикеты — они идут на воссоединение с вами.

Он переключил переговорное устройство на другую частоту. Теперь он говорил по каналу главнокомандующего.

— Магьяр вызывает Балерину. Враг разбил мои пикеты. Они отходят в сторону основной линии сражения. — Антонеску постарался вкратце обрисовать тактическую ситуацию генералу Уинстон.

Голос Арианы перекрыл радиопомехи:

— Хорошо, Магьяр. Балерина и Орел спешат к вам с подкреплением. Вы нуждаетесь в немедленной поддержке?

— Ответ отрицательный, Балерина, — ответил Антонеску. Поглядывая на экран дисплея, он заметил, что пикет его роботов уже влился в передовые части линии обороны. — Неплохо было бы, конечно, чем-нибудь прикрыть спину…

— Вас поняла, Магьяр. — Голос Уинстон звучал неровно, она задыхалась, словно говорила на бегу. Он знал, что такое прерывистое дыхание свойственно пилотам роботов, когда их боевая машина большими шагами несется по пересеченной местности. Похоже, робот Уинстон сейчас стремительно приближался к его формированиям. Антонеску не ошибся, так как Ариана добавила: — Мы идем на помощь.

Теперь со своих позиций в центре армии Легкой Кавалерии полковник Антонеску мог видеть головную колонну роботов Ягуара. Уродливо выглядящий «Горбун» с квадратными портами автоорудий на плечах выступил на поворот дороги. И немедленно вслед за этим залп лазерной пушки прошил броню устаревшей, но весьма добротной машины Внутренней Сферы. Бедняга «Горбун», зашатавшись, рухнул на колени, как боксер, пропустивший мощный нокаут. Но, подобно опытному боксеру, робот снова поднялся на ноги, приготовившись к защите.

Примерно в трехстах метрах от линии обороны Внутренней Сферы появились первые вражеские машины с оружием большого радиуса действия — Антонеску понял это по тому, что в последовавшей атаке один из роботов, вскинув вверх сначала правую, а затем и левую руку, послал в самую гущу формирования Легкой Кавалерии мощный залп из бронебойной пушки. Антонеску даже показалось, что воин Клана стрелял почти не целясь — просто с целью напугать, сбить их с толку, но вдруг увидел, что изящный «Торопыга» Легкой Кавалерии, как подкошенный, с грохотом упал на скалы. Двойной орудийный выстрел напрочь снес тяжелую ногу робота и разворотил его живот. Пилот, похоже, был или убит, или настолько ошеломлен неожиданным нападением, что даже не предпринял попытки катапультироваться.

Все больше роботов Клана появлялось из-за поворота дороги, пытаясь в буквальном смысле слова протаранить оборону Легкой Кавалерии. Теперь уже и намека не было на то, что враг соблюдает им самим же установленные строгие правила ведения честного боя. Залп, который выпустил один из роботов по несчастному «Горбуну» Внутренней Сферы, тут же поддержал другой воин Ягуаров, напав на «Горбуна» сзади. Всем известно, что в дуэли роботов всегда участвуют двое и вмешательство третьего абсолютно исключено до тех пор, пока в живых не останется только один. Любая объединенная атака на одну машину Клана расценивалась как нарушение правил и вызывала общую бойню.

Антонеску взял на прицел самого крупного робота из всех, находившихся в поле зрения, — сутулого «Масакари». Утолщенная левая рука робота, которая, скорее, походила на клешню, и правая, заканчивающаяся орудийным стволом, подсказали Антонеску, что этот штурмовой робот был, наверное, создан очень давно как один из вариантов боевой машины. Аккуратно манипулируя джойстиками, вмонтированными в подлокотники его «Геркулеса», полковник осторожно установил алый голографический круг оптического прицела прямо в центр квадратной груди робота. На пульте высветилась надпись «готов», и Антонеску плавно нажал на кнопку пускового механизма.

Направленный поток сверхскоростных протонных частиц вырвался из жерла установки, укрепленной на плечевом поясе «Геркулеса». Слепящая вспышка разрыва высветилась на плоской груди вражеской машины, немного ниже кабины пилота. Взрыв и воздействие сверхвысокой температуры вырвали из груди робота не меньше тонны брони.

Скользящим движением направив рукоятку джойстика вперед и от себя, Антонеску активизировал другой тип оружия и на сей раз решил прикончить боевого робота Ягуаров залпом из тяжелой автопушки. Снаряды, взрываясь при соприкосновении с броней, оставляли на ней глубокие дымящиеся воронки.

«Масакари» качнулся назад и вправо. Видимо, снаряды изрядно повредили его тяжелую броню, добравшись до внутренностей машины. Тем не менее робот почти мгновенно восстановил равновесие и повернулся, оказавшись лицом к лицу с легким роботом Антонеску. Два мощных луча когерентного света вырвались из раструба руки «Масакари», в то время как на его груди заработала пушка ближнего действия. Правый кулак,оканчивающийся дулом пулемета, тоже пришел в действие. Конечно, даже прочнейшая ферроволоконная броня не сумела полностью защитить живот и ноги «Геркулеса» — слишком мощной была разрушительная энергия тройного выстрела. Броня крошилась и покрывалась глубокими трещинами, но благодаря прочному каркасу из особого вида волокна она хотя бы не отлетала от корпуса целыми пластинами, как это свойственно обыкновенной броне из армированной стали.

Отважный полковник, справившись с управлением, вновь навел курсор прицела в центр почерневшей борозды на поврежденной груди вражеского робота. Удар по кнопке спускового механизма — и сверкающий луч убийственной энергии прошил корпус «Масакари». Вслед за ним Антонеску выпустил очередь из автомата, целясь в колени робота. К Антонеску бросился на помощь «Кузнечик»

— робот из отряда Легкой Кавалерии, который помог полковнику, дав тройной залп из тяжелых лазеров. Тут же фигуру «Масакари» окутало плотным туманом — это плавился металл доспехов, превращая жидкость хладагента в газообразную субстанцию, паром стекавшую по разбитому туловищу робота.

Однако «Масакари» не собирался сдаваться: он попытался ответить на предательское, по меркам Клана, одновременное нападение двух машин достойными выстрелами. Копье лазерного света полетело прямо в пилотскую кабину Антонеску, в то время как выстрел из пушки на правом плече клановского робота разбил прочную броню на животе «Кузнечика». Но прежде, чем воин Ягуара успел дать еще один залп, третий робот Легкой Кавалерии, изрядно потрепанный «Чемпион», прямым попаданием ракеты окончательно разбил истерзанный корпус «Масакари», пытаясь добить врага одновременно отчаянными залпами из скорострельных пушек и прожигающим лазерным огнем. Огромный робот Ягуаров зашатался в агонии, а затем рухнул на левый бок. Черный дым и маслянистая зеленая жидкость окутали упавшую фигуру. Антонеску с интересом наблюдал за пилотом, который с трудом выкарабкался из запасного люка в спине машины и скатился вниз по дымящейся броне навсегда погибшей машины.

Секундой позже Антонеску бросил взгляд на экран дисплея. Картинка свидетельствовала, что порядка двадцати роботов Клана по-прежнему в хорошей форме и готовы штурмовать линию обороны Внутренней Сферы. Странно, но на экране не было видно ни одного элементала. Проверяя себя, полковник даже бросил взгляд на поле боя через смотровую щель — нет, никаких элементалов. А где же остальные боевые роботы Клана? И главное, куда делись сопровождавшие роботов элементалы?

XXII

Боевой тринарий галактики Дельта

Когти Ягуара, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

29 марта 3060 г.

Командир галактики Ханг Мета тихонько чертыхалась, проклиная шум, производимый ее изрядно поредевшим тринарием, продвигающимся по узкому проходу между скалами параллельно главной дороге через Клыки Ягуара. Гравий и обломки камней нещадно скрипели и гремели под мощными ногами ее роботов и элементалов. Броня, наскоро выкрашенная под цвет скал, делала невозможным проход через узкие расщелины сразу двух тяжелых роботов — им приходилось идти след в след, к тому же их неповоротливые туловища то и дело задевали за скалы. В такие моменты обломки скал и огромные камни неожиданно срывались и с грохотом падали в пропасть. Правда, Мета сильно сомневалась, услышит ли враг этот грохот. Но ей совсем не хотелось рисковать мастерски разработанным планом.

Хотя разведчики, которым она дала жесткий приказ идти по следу отступающей армии Внутренней Сферы, уверяли ее, что варвары встали объединенным лагерем в долине, скрытой между горными перевалами, и что к ним легко подобраться, используя скалистый рельеф, Мета не желала, чтобы какие-то поганые сураты совершенно случайно обнаружили ее отряд.

Она мрачно улыбнулась. Конечно, кое-кто мог назвать ее действия неподобающими для воина Клана — плевать!

Мета разработала план, в соответствии с которым войска ее несчастной, разоренной наглыми варварами галактики добились того, что вражеское войско скрылось в горах. Они сосредоточили силы в одном месте, эти жалкие вольняги, а в это время Мета неожиданно нападет на них. Мета ударила в тыл, в самое слабое место противника. Вообще она заметила, что во время отступления противника от Лутеры и их стремительного бегства в предгорья, где они сейчас и прятались, воины Сферы обнаружили необъяснимую, странную тенденцию рисковать не только боевыми машинами, но и жизнями водителей, чтобы защитить раненых, техников, обслугу… Для Меты такое поведение служило очевидным признаком полнейшей слабости. Пожалуй, только раненые заслуживали заботы. Они, по крайней мере, могли еще восстановить силы и с оружием в руках встать в строй буквально на следующий день. Техники же, повара, вся эта жалкая обслуга второго эшелона принадлежала к гораздо менее уважаемой низшей касте. Вот уж они совсем не заслуживали ни заботы, ни уважения! Воин не мог совершить более страшной, более оскорбительной глупости, чем отдать собственную кровь за жизнь тех, кто не имел никаких воинских талантов, навыков выживания, пользы от размножения в конце концов! И вот эта-то глупость могла стоить жизни войску Внутренней Сферы.

Итак, Ягуары бросились в атаку на войска Внутренней Сферы, вынуждая их выставить всех роботов и бросить в бой все наличествующие силы. А когда внимание бойцов Сферы будет полностью захвачено битвой, Ханг Мета тихонько, без лишнего шума, с небольшим штурмовым отрядом вклинится прямо в слабый незащищенный тыл противника. Какого сопротивления можно ждать от этих тыловых крыс? Она сможет захватить техников, медперсонал, короче говоря, всю необходимую обслугу. Проникнет на склад запасных частей роботов, овладеет боеприпасами, продовольствием, лекарствами… А то, что не представляет особой ценности, можно будет просто сжечь. В конце концов, не так важно взять в плен потрепанные боями части врага, хотя артиллерийские активы были бы не лишними. Нет, Мета прекрасно «понимала психологию воина — когда погибают или попадают в плен люди из тыловых служб армии, это резко снижает боевой дух противника. Это бьет по морали врага, убивая всякое желание продолжать затянувшуюся военную кампанию.

Правда, можно предположить, что воины Сферы не вчера на свет родились и оставили патрули, охраняющие тыл. Так всегда поступал ее собственный Клан. Ягуары выбирали на такую роль солама — отслуживших свое воинов, уже непригодных для участия в жестоких сражениях. Варвары же Внутренней Сферы, как подсказывал ей опыт, на роль охраны тыла наверняка выберут или зеленых юнцов, которые еще и крови-то как следует не нюхали, или же, наоборот, отряды, специально обученные для выполнения подобного рода задач. А может быть, принимая во внимание то, как сильно потрепана армия врага, охрану могли укомплектовать легко раненными бойцами — их ранения были слишком тяжелы, чтобы они могли принимать участие в основном сражении, но достаточно легки для того, чтобы обойтись без госпитализации. В любом случае сила, защищающая тылы врага, вряд ли представляет реальную угрозу для ее штурмового отряда.

— Командир галактики, на связи Арита, — произнес в ухе вкрадчивый голос. Арита, командир отряда разведчиков, получил приказ не нарушать тишину эфира до тех пор, пока отряд не окажется у цели. — Я достиг конца прохода. Мне видна часть вражеского лагеря. Я насчитал девятнадцать роботов и нескольких пехотинцев. На броне роботов маркировка «Уланы Сент-Ива». Все роботы относятся к тяжелым машинам, видно, что они уже побывали в сражении. Пока непохоже, чтобы они заметили наше появление, они не догадываются о нашем присутствии. По моему скромному мнению, мы должны легко разбить этих жалких суратов.

— Спасибо, командир, — ответила Мета. — Оставайтесь на месте и продолжайте наблюдение. Не нападайте до тех пор, пока остальные силы не покинут лагерь.

— Слушаюсь, командир галактики.

Мета задумалась над докладом Ариты. Итак, тылы врага охраняли девятнадцать тяжелых боевых роботов. У нее же под началом имелось десять тяжелых боевых роботов и две роты элементалов. Если оценки Ариты были точны, то преимущество — фактор неожиданности — было явно на стороне Ханг Меты. Еще несколько мгновений Ханг Мета сомневалась, сработает ли ее план внезапного появления в тылу врага.

Ее «Рожденный в Котле» покачнулся — левая нога птицеподобной машины поскользнулась на обломке скалы. Она с проклятиями восстановила равновесие, сделала еще один неуверенный шаг, и тут замигали кнопки на главном пульте управления. Осветился экран дисплея, на котором крохотные геометрические фигурки обозначали силы врага и войско ее союзников. Они располагались на светло-зеленом поле, обрамленном более темными грязно-зелеными контурными линиями.

— Внимание всем бойцам, — гаркнула Мета в микрофон нейрошлема. — Мы достигли цели. Проверьте дисплеи тактического обзора. Оцените диспозицию противника. Мы войдем в лагерь с юга. Когда мы расчистим вход, звезда Коммандо будет крушить левую сторону лагеря, а звезда Браво займется правой стороной. Мы должны уничтожить врага максимально быстро и без потерь. Разрушьте боевые машины и расстреляйте пехоту. Если удасться захватить состав с продовольствием и техникой — отлично, отбуксируйте его из лагеря. Если не сможем, все взорвать. Таков приказ.

Мета привела ноги своей машины в действие, и большой робот немедленно покинул укрытие, стремительно набирая скорость около пятидесяти километров в час. Вражеский «Егерь» сразу заметил ее и попытался помешать. Его бочкообразное туловище искривилось, когда пилот заставил машину поднять длинные мощные руки, кисти которых традиционно заканчивались длинными стволами реактивных орудий. Легкий робот варваров с тонким подвыванием начал плеваться в «Рожденного в Котле» залпами из пушки. Теперь дело обстояло похуже — «Егерь» пустил в ход одну из пяти бронебойных установок, находившихся на оснащении знаменитой машины. Мета вздрогнула — с неистовой яростью, пролетев какие-то шестьсот метров, каракатицы жидкого пламени прожгли слой брони в боку и левой руке ее робота.

«Он не задействовал главный тип оружия, — тут же успокоила себя Мета. — Вероятно, они так же стеснены в боеприпасах, как и мы».

Она приблизилась к варвару еще на три шага.

«Рожденный в Котле» был переоборудован и подлатан после ночного нападения на варваров, когда они заняли ремонтную полевую станцию Ягуаров на равнинах Лутеры. Боеприпасы расходовались со страшной скоростью, когда в бою было задействовано баллистическое оружие. После того сражения некоторые типы снарядов полностью закончились. Предполагая такое развитие событий, перед этим прорывом Мета распорядилась, чтобы техники изменили конфигурацию ее шестипятидесятитонного робота, превратив его в Бета-вариант, на борту которого оставалось только энергетическое оружие.

Залп из сдвоенной лазерной установки прогремел эхом в горах, выстрелив двумя искусственными молниями, пролетевшими через усыпанное камнями поле боя и ударившими «Егеря» в ногу и нижнюю часть торса. Броня под воздействием тепловой и кинетической энергии тут же задымилась и начала плавиться. Выстрел из протонной пушки дополнил картину разрушения: левая голень «Егеря» обнажилась, расплавленный металл потек на землю, давая Мете возможность увидеть спрятанную прежде под броней мускулатуру и кости машины. Энергетические кабели, местами разорванные, подобно змеям, обвивали разбитую мускулатуру и все еще поддерживали порванные мышцы ноги.

Варвар не остался в долгу: каждое из его легких автоорудий ближнего радиуса действия выплюнуло порцию смертоносного металла, добавив к этому залп лазерных дротиков, вылетевших из недр лазерной установки, укрепленной на туловище. Несмотря на всю ярость атаки, робот не добился ничего: прочная броня «Рожденного в Котле» сумела выдержать нападение.

Мета поглядел на индикатор, который показывал, что внутри корпуса машины расширяется область повышенной температуры, но, пожалуй, это было не так страшно — надо только дать возможность системе охлаждения заработать в полную силу. Ни к чему так быстро перегревать систему лазеров. Мета вздохнула и выключила лазеры, ожидая, когда температура источника вернется к норме. Удачно, что вражеский робот на какое-то время отвлекся, загорелась зеленая лампочка, и Мета тут же послала в бок «Егеря» две невообразимо мощные стрелы-ракеты, ярко вспыхнувшие в раскаленном воздухе. Тяжелая броня противника практически стала шлаком, а на левой стороне груди робота появилась еще одна зияющая воронка.

На пульте кабины «Рожденного в Котле» засветился ярким светом термодатчик. А это означает, что ей удалось повредить систему внутренних двигателей варвара. Изображение «Егеря» на экране стало гораздо интенсивнее, чем прежде, — значит, вражеская машина стремительно перегревалась. Тонкая струйка пота проникла сквозь абсорбирующую ткань нейрошлема, прикрывающую лоб, и скатилась по щеке. Но и в ее роботе тоже начинает повышаться температура! Правда, учитывая, что у нее в полном порядке двигатель и вполне сносно работает система охлаждения, вражеский пилот может только позавидовать ей… Наверняка он живьем жарится в своей кабине…

Вражеский робот снова дал залп, и энергетические протонные сгустки мелкого калибра с визгом отскочили от сверхпрочной брони робота Клана.

Пора кончать эту игру, сказала про себя Мета. Переведя ручку сцепления, она дала мощный залп из сдвоенной лазерной пушки. Правая рука неловкого «Егеря» попала в самый центр взрыва и почти отделилась от туловища. Следующий выстрел прожег огромную дыру в туловище робота. Из раны начала хлестать жидкость, потоки высокой температуры раскаленным воздухом вырывались из дыры, превращая двигатель в груду бесполезного металлолома. Огоньки на спинной панели «Меха-Егеря» тут же погасли; похоже, сдетонировали остатки боеприпасов или произошел сильный перегрев системы.

Внезапно локальный, но сильный взрыв разворотил грудь «Егеря», а из кабины пилота через отверстия в платах вырвались наружу языки пламени. Плотно вжавшись в кресло, водитель Внутренней Сферы немедленно катапультировался, освободившись от умирающей машины.

Мета отвернулась от чадящего остова, выискивая новую жертву. В поле ее зрения оказался «Черный Рыцарь» в темно-зеленом камуфляже, перешагнувший через пылающий корпус «Егеря». На ходу он вскинул руку, наставив на кабину Меты ствол ракетной установки. В тот же момент поток высокозаряженных частиц вырвался из орудия Меты в сторону вражеского робота, упреждая его выстрел. Умная электроника, которой была напичкана кабина «Рожденного в Котле», сообщила Мете, что температура слишком высока и двигатели не справляются с нагрузкой. Нужно хотя бы десять секунд, чтобы система пришла в норму. Но этих нескольких секунд вполне хватило «Черному рыцарю». Лазер его зафиксировался на ноге «Рожденного в Котле». Мощный раскаленный поток обрушился на левую ногу робота Меты, превращая металл в лаву, с шипеньем стекавшую на землю.

Мета понимала, что «Черный Рыцарь» является несравненно более опасным противником, чем «Егерь». Во-первых, он был на десять тонн тяжелее ее шестидесятипятитонного «Рожденного в Котле», во-вторых, его броня была прочнее, а загрузка систем оружия более быстрой и эффективной. Хотя «Егерь» не смог причинить серьезных повреждений ее машине, тем не менее «Рожденному в Котле» в поединке досталось. Огонь «Егеря» повредил ноги и корпус ее детища. И вот теперь эти повреждения начинали сказываться…

Уже не обращая внимания на недопустимое повышение температуры, она навела курсор выбора цели на широкую грудь «Рыцаря», включила пусковой механизм, выбрала большой лазер и нажала на кнопку. Сверкающий стремительный поток частиц вырвался из ее руки и, пульсируя, устремился к груди «Черного Рыцаря». Стрелы огня тускло пылали на фоне унылого пасмурного неба.

«Черный Рыцарь» зашатался, когда два мощных заряда ударили его в центр покрытой броней грудной клетки. Во все стороны полетели искры. Большие лазеры внезапно ожили в опустившихся было руках врага. Внезапно Мета ощутила, что «Рожденный в Котле» перестает подчиняться командам — похоже, из-за слишком высокой температуры отказывали системы управления машиной.

В течение нескольких минут пара роботов, сблизившись и опасаясь открыть огонь, кружились, пытаясь воспользоваться ошибкой противника и совершить бросок. Пока никто не мог получить преимущества. В ход пошли лазеры и пусковые установки — противники использовали их, чтобы отбивать и наносить удары. Со стороны их схватка напоминала поединок каратистов, который все же слишком быстро закончился. Технологическое превосходство боевого оружия Клана решило исход поединка. Молния лазерного огня разрезала защитное стекло кабины «Рыцаря». Когерентный свет, слишком мощный и интенсивный для тонкой брони водительской кабины, мгновенно превратил в кипящий пар не меньше полутонны брони, закрывающей голову робота. Когда дым и пар немного рассеялись, Мета увидела, что выше шеи «Рыцаря» не было абсолютно ничего. Голова исчезла!

Еще пару секунд машина сохраняла вертикальное положение, напоминая пустые рыцарские доспехи, висящие на крюке в богом забытом музее, а затем, как подкошенная, рухнула на спину, с шумом ударившись о каменистую почву. Мета не заметила ни звездочки катапульты, ни раскрытого парашюта, мелькнувшего в воздухе. Значит, пилот сгорел в кабине, его тело в мгновение ока было выпарено мощной энергией ее тяжелых пульсирующих лазеров. Но теперь было совершенно неважно, успел ли варвар спастись или поджарился в своей кабине. Он был врагом ее Клана, но теперь он не способен принести Ягуарам вреда. Если бы он спасся, он стал бы рабом Клана, а раз не сумел… Ну что ж, это не играет никакой роли.

— Командир галактики, на связи звездный командир Моррисон. Мы захватили тыловой состав с техникой. — Голос воина с трудом пробивался сквозь потрескивания радиоэфира. — Какие будут приказания?

— Отлично, звездный командир. Ждите инструкций. — Мета переключила канал, — Звездный капитан Девлин, на связи командир галактики Ханг Мета. Что там у вас?

Девлин был одним из воинов, который прибыл с ней из Внутренней Сферы, и теперь на него была возложена честь возглавить лобовую атаку на линию защиты Внутренней Сферы.

— Командир галактики, — запыхавшись, ответил Девлин, — мы давим на врага по мере сил, но он практически не поддается прессингу. Очень упрямый народ! Мы потеряли три боевых робота и три автотранспорта. Если мы еще поднажмем, думаю, нам удастся прорвать линию их обороны.

— Выждите пять минут, — приказала Мета, — а затем усильте давление настолько, насколько возможно. Разорвите линию обороны и заставьте их бежать. Убивайте всех! Можете не беспокоиться об изорле и о пленных. Уничтожьте как можно больше этих свиней вольняг, вы меня поняли?!

Как только Девлин подтвердил приказ, Мета вновь переключила кнопки связи. Звездный командир Моррисон немедленно ответил на вызов.

— Звездный командир, — произнесла Мета, — возьмите с собой технику и боеприпасы, сколько сможете унести. Немедленно взорвите все оставшееся. Технический персонал врага, который может нам пригодиться, уведите в качестве пленных. Остальных пустите в расход.

— Есть, командир галактики.

Конечно, Мете было хорошо известно, что расстрелы пленных часто являлись обоюдоострым мечом для победителей: они могли как полностью деморализовать врага, сломить его сопротивление, так и сплотить его в армию мстителей. Но теперь Мета не боялась риска. Если враг уже морально сломлен, то теперь самое время нанести ему финальное сокрушительное поражение. Если же убийство соратников пробудит в стравагах жажду мести и борьбы — что ж, тем блистательнее будет великолепная победа!

XXIII

Лагерь Легкой Кавалерии Эридани

Когти Ягуара, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

30 марта 3060 г.

Ариана Уинстон была предельно истощена — физически, морально и даже эмоционально. Не осталось никаких чувств и мыслей. Она с трудом держала голову прямо, чтобы сосредоточиться на слабо мерцающем мониторе. Прошло уже почти шестнадцать часов с того момента, как Дымчатые Ягуары неожиданно напали на отряды северной армии. Легкая Кавалерия Эридани и Комгвардия отбросили нападавших назад, но ценой каких тяжелых потерь! Ягуары, оставившие в стороне очевидную военную мудрость, свойственную, как считала генерал Уинстон, доктрине Клана, явили свою силу во всем блеске.

Основная часть войска Ягуаров задействовала все мыслимые силы, готовясь к нападению на позиции Внутренней Сферы. Их натиск был приостановлен только с помощью управляемых ракет «Артемис-4». И пока войска Ягуаров отвлекли внимание сил Внутренней Сферы и навязали им бой с переменным успехом — ведь на стороне войск Сферы было численное преимущество, а на стороне Клана — техническое, маленький отряд, состоящий из элементалов и боевых роботов, просто-напросто обошел линию обороны Особого Отряда! Они воспользовались узенькими горными тропами, конечно же не обозначенными ни на одной карте Внутренней Сферы, проникли в тыл и нанесли удар. Последствия были ужасны: Уланы Сент-Ива были практически стерты с лица земли. Технику, оборудование, запчасти, которые Ягуары не смогли унести с собой, они уничтожили.

Осуществив кровавую миссию, убийцы преспокойно ретировались с места побоища, снова воспользовавшись тайными горными тропами. И на всем пути следования они оставляли искореженные механизмы и трупы людей. В то же самое время армия Ягуара, ведущая кровопролитный бой с силами Особого Отряда, внезапно свернула нападение и стремительно отступила.

Уинстон с дрожью вспомнила вид разоренного лагеря, куда возвратились потрепанные в сражении воины. Сожженные громадины боевых роботов, как взорванные башни, высились, прислоненные к скалам, либо тлели на земле в узкой долине, которая еще совсем недавно служила тыловым лагерем Внутренней Сферы. Оборудование и техника, которые Ягуары оказались не в состоянии унести или использовать, была сложена в кучи и догорала. Огонь все еще пылал, когда измученные бойцы вернулись в лагерь с поля битвы. Палатки, командный фургон, полевые кухни — все было взорвано и сожжено.

Большой передвижной грузовик штаба исчез. Очевидно, Ягуары посчитали его ценным приобретением и отогнали на свои позиции. Наверняка тот, кто это сделал, получит награду…

Но ужаснее всего были десятки убитых. Мертвые лежали на земле в тех позах, в которых их настигла безжалостная смерть. У некоторых погибших глаза были открыты; они пристально смотрели ввысь, в безжалостное серое небо. Другие выглядели спящими. На телах многих из них виднелись жуткие раны — плоть была иссечена шрапнелью, прошита автоматными очередями или пробита орудийным снарядом. Выражение ужаса и страдания, запечатлевшееся на многих лицах, говорило о том, что люди умирали в мучениях. В кусках сгоревшей плоти, что валялись на месте побоища, вообще невозможно было распознать человеческое тело. Видимо, бедняги приняли лютую смерть в огне лазерной пушки либо в потоке протонных частиц, которые превращали плоть в небольшой почерневший сгусток материи.

И еще дикое зловоние… Тяжелый влажный воздух был насыщен резким запахом аммиака, вытекшего топлива, раскаленного металла, сожженной пластмассы, а главное — сладковатым ароматом смерти.

Среди убитых оказался и майор Маркус Полинг. Свидетели рассказывали, что он пытался организовать остатки разбитых Улан на защиту грузового состава, но нападение Ягуаров было слишком внезапным и слишком стремительным. Арьергард был в мгновение ока разбит. Майор Полинг был вынужден катапультироваться из горящего «Цезаря», иначе он бы поджарился в своей кабине. Полинг уже был над самой землей на спасательном парашюте, но вдруг очередь с земли буквально прошила беззащитное тело майора пополам. Стрелял один из элементалов Ягуара, участвовавших в набеге на лагерь, и он даже не дал себе труда добить раненого. Полинг был жив, когда в разрушенный лагерь вошли отряды северной армии, но умер через час, не приходя в сознание.

Через несколько часов после окончания сражения произошло единственное за весь ужасный день хорошее событие. Майор Майкл Райан в сопровождении одного разведчика каким-то чудесным образом дохромал до лагеря северной армии. Они были ранены в той стычке, когда Ягуары с боем прорвались через засаду, служившую одновременно артиллерийским постом. Райан и его воин были единственными уцелевшими из трех Элитных Штурмовых Отрядов Дракона, входивших в Особый Отряд Змеи.

У генерала Уинстон не оставалось возможностей выбора: необходимо было увести северную армию как можно глубже в горы Когтей Ягуара. Уже перевалило далеко за полночь, когда они перевалили через невысокую узкую гору и очутились на довольно большом плоском плато. Там измученные воины встали лагерем.

Уинстон обвела взглядом небольшой палаточный лагерь. Битва с Ягуарами обошлась им слишком дорого. Непомерная цена! Ариана разглядывала красноречиво свидетельствующих о бренности жизни разбитых роботов и измученных солдат, заснувших прямо на голой земле. Наверное, самым ужасным напоминанием о сегодняшнем поражении оказался разбитый «Победитель», по печальной иронии судьбы единственная функционирующая машина Сент-Ивских Улан. Горстка уцелевших водителей, потерявших в бою машины, должна была присоединиться к пехоте на случай нового сражения. Да какое там сражение?! Как долго сможет продержаться северная армия? Уинстон опасалась, что счет идет на часы. У них не осталось боеприпасов для пусковых ракетных установок, патронов для пулеметов… Все запчасти, оборудование, которое они доставили на Охотницу, были полностью израсходованы или уничтожены. Почти все боеспособные боевые роботы лишились по крайней мере одной выбитой в бою системы, и техники Внутренней Сферы были не в состоянии восстановить их в боевых условиях.

Единственное, что хоть немного могло утешить Ариану и что согревало ее душу, — ее любимой Легкой Кавалерии Эридани досталось гораздо меньше, нежели другим боевым соединениям. Приблизительно половина боевых роботов была способна принять участие в сражении. Печалило другое — сознание Арианы отравляла мысль о судьбе двух полковых командиров. Они выбыли из борьбы: полковник Эдвин Амис пропал без вести во время утреннего набега на лагерь Ягуара. При подобных обстоятельствах Сандра Барклай сильно повредила спину, когда ей пришлось катапультироваться из «Цербера». Очевидно, Чарльз Антонеску просто пропал и не давал о себе знать, но Ариане хотелось верить, что он теперь собирает воинов разбитого отряда Легкой Кавалерии, чтобы дать отпор врагу.

Краткие, прерывающиеся сообщения заставили Уинстон поверить в то, что южная армия под командованием Эндрю Редберна до сих пор держится против наступающих сил Ягуаров. Обе армии были изрядно обессилены во время утреннего сражения. Четвертый полк Дракона и легионеры Кингстона совершили высадку на северо-западном крае топей Дхуан, не встретив никакого сопротивления. Затем, похоже, они соединились с отрядом Редберна и скрылись в дебрях запутанных джунглей Шикари.

— Удачи, — так закончил Редберн последний рапорт более семи часов назад. — Ягуары потеряют впустую кучу времени, начав за нами охоту в джунглях. Мы же форсированным маршем пройдем через болота и попытаемся соединиться с вашей северной армией. Особо надеяться не на что, но зато мы можем очень дорого продать нашу жизнь. И этого достаточно, чтобы напомнить Кланам, что война — совсем не игра. В конце концов, затем мы и прибыли на эту богом забытую планету: победить или потерять все.

Легкая Кавалерия Эридани на рассвете получила подкрепление: к ним присоединились остатки Одиннадцатой Лиранской Гвардии. Несмотря на сломанную руку, маршал Шэрон Брайан настояла на том, чтобы лично руководить действиями гвардии.

— Если Особый Отряд будет разбит окончательно, — сказала она Уинстон, шагнув в армейскую штабную палатку, — мое место — рядом с моими солдатами, а не в госпитале на больничной койке.

Прибытие Гвардии немного подняло настроение Уинстон. Ведь это новые запчасти, запасы продовольствия, боеприпасов, медикаментов, амуниции! И все это богатство было доставлено транспортными челноками Гвардии! Уинстон знала, что если только войска Клана дадут им небольшую передышку, совсем немного времени, они смогут хотя бы частично восполнить страшные потери, понесенные в последние дни.

Уинстон осознавала, что потеря техники — ничто перед тем, сколько горя принесла гибель ее преданных воинов. Когда Ягуары захватили тыловой состав с оборудованием и медикаментами, большинство медперсонала вместе с ранеными или были взяты в плен, или расстреляны на месте. Воспоминание об этом ужасе вызывало у Арианы новый приступ отчаяния. Она, подобно каждому солдату Клана Легкой Кавалерии, была воспитана в традициях заботы о родных, ухода за немощными, беспомощными и ранеными. И теперь ей не удалось этого сделать!

Сделав усилие над собой, Ариана стряхнула с себя груз печали и горя. Она не собиралась ни на кого перекладывать ответственность за происшедшее, она знала, что придет момент до конца осознать страшную горечь потерь… Но только не теперь! Она обязана взять себя в руки, дела не ждут.

Маленький передвижной командный пост базировался прямо под нависающим куском гигантской скалы, скрывая его от постороннего глаза. Темно-зеленый водонепроницаемый брезент закрывал крохотный радиопередатчик в углу палатки. Пара складных стульев да разборный металлический стол завершали по-спартански лаконичное внутреннее убранство штаба. Рядом прохаживались легко раненные пехотинцы — Ариана использовала их в роли курьеров.

Вынуждая себя сконцентрироваться, она пристально вглядывалась в карту, находящуюся перед ней. До тех пор, пока передвижной фургон связи не оказался в руках врага, Ариана не представляла, насколько помогали ей данные аэрокосмической фотосъемки и голографические карты местности.

«Хватит, остановись, — приказала себе Ариана. — Отставить все переживания! До тех пор, пока я не выполню то, что должна. Когда все закончится, тогда можно будет вдоволь казнить себя и сокрушаться о потерях. А теперь нужно делать свою работу!»

Уинстон еще раз внимательно посмотрела на крохотный экран размером с записную книжку, на котором разворачивалась топографическая карта гор, называемых Когтями Ягуара. Самые дальние уголки памяти сохранили данные, сообщенные ей Трентом, бывшим воином Клана, который теперь работал на Особый Отряд. Вся информация умещалась теперь в одном уцелевшем файле — там же были собраны карты, составленные на основании данных из военных и коммерческих источников. Большинство карт было составлено на основании сведений Трента.

Согласно этим картам, северная армия практически пересекла горную гряду Когтей Ягуара. В нескольких километрах к югу от нынешних позиций лежал северный берег моря Освобождения, самого крупного из внутренних озер Охотницы. Вокруг простирались запутанные, охватывающие собой почти половину пространства континента Джунгли Шикари. Если бы им удалось сделать длинный переход через открытое пространство, обогнув море Освобождения, измученный боями Особый Отряд легко мог затеряться в дремучем лесу.

Какое-то время Ариана просчитывала варианты отзыва челноков, доставивших на планету подкрепление, с тем чтобы они переместили Особый Отряд на континент Ужасный. Ягуары напрасно бы тратили силы и время на поиски войска, которое давно покинуло Когти Ягуара…

— Генерал. — Голос Кипа Дугласа оторвал ее от размышлений. Молодой помощник-связист сумел каким-то образом спасти передатчик из кабины робота. С потерей передвижного мобильного грузовика мощная система связи, находившаяся на «Циклопе», — передатчик «Ольмстед» 840-й модели остался единственным связующим звеном между силами земли и военно-воздушным флотом, находящимся на орбите Охотницы.

— Генерал, — снова повторил Дуглас, наконец завладев вниманием Арианы.

— На связи коммодор Березик. Он очень взволнован и хочет как можно скорее поговорить с вами.

Уинстон отрегулировала полевые наушники и нацепила их на голову. Если Дуглас не догадается покинуть кабину, ей придется вести переговоры в присутствии молодого офицера. Ну какие уж тут секреты…

— Хорошо, Кип, соедините меня с ним. Радиосигнал был слаб и прерывист, звук постоянно пропадал. Узел связи, располагавшийся на «Циклопе», не предназначался для того, чтобы заменять более мощные установки передвижной радиостанции.

— Балерина, Королевский Двор на связи. — Голос Березика, в котором явственно слышалось волнение, постоянно перебивался шипением и помехами на линии. — Мы только что засекли мощные электронно-магнитные импульсы в прыжковой точке зенита. Согласно показаниям сканеров дальнего действия, там происходят всплески энергии, количеством около двадцати…

Внезапно в наушниках стало тихо. Уинстон с тоской подумала, не прервали ли связь искусственным путем. Но тут снова зазвучал голос Березика:

— У нас нет возможности добраться до «Рейнджера», как и до любого другого корабля, оставшегося в точке прыжка. Мы до сих пор не знаем, получили ли они наше сообщение. Возможно, получили, но почему-то не могут нам ответить. Я даже не уверен, находятся ли они до сих пор в системе Охотницы. Когда мы отделили от остальных кораблей «Невидимую Правду» и «Огненный Клык», чтобы они ожидали распоряжений, находясь в системе, я возложил командование на капитана Уинслоу. Он должен был либо обеспечить нас огневой поддержкой, либо в крайнем случае эвакуировать Особый Отряд. Его миссия заключалась в том, чтобы выпрыгнуть из системы в случае, если корабли подвергнутся нападению превосходящими силами противника. Примерно двадцать кораблей могут, как я полагаю, являться такой превосходящей силой.

Я буду пытаться установить контакт с «Рейнджером» и его эскадрой, а тем временем начну выдвигать «Невидимую Правду» и «Огненный Клык» на позиции перехвата прибывающих судов. Мы не сможем остановить их, но хотя бы значительно сократим их численность. Я доложу, как только появятся новые данные. Удачи, Ариана. Конец связи.

Холодная дрожь пробежала по спине Арианы, когда в наушниках повисла тишина.

— Кип, вы на линии? — спросила она.

— Да, я все еще здесь, генерал.

— Оставайтесь на связи. Сообщайте мне любую поступившую информацию немедленно. Вы поняли?

— Вас понял, генерал. — Голос Дугласа был лишен каких бы то ни было эмоций.

Уинстон подумала, не является ли безжизненность голоса ее подчиненного следствием помех на линии, странным эффектом системы связи либо же сообщение относительно прибывающего в систему Охотницы мощного флота наконец-то уничтожило вечную придурковатую веселость адъютанта.

Ариана в раздумье побарабанила ногтями по столу, затем кликнула курьера.

— Соберите всех командиров, — приказала она молодому пехотинцу Комгвардии. — И попросите их поспешить.

Прежде чем курьер помчался выполнять свою миссию, Уинстон снова взглянула на панель миниатюрного компьютера, где мерцала карта местности. В течение нескольких минут она мучительно пыталась выстроить план сражения, который позволил бы Особому Отряду продолжить борьбу против превосходящего по численности врага — а в том, что на помощь Ягуарам спешит вражеский флот, у Уинстон не оставалось никаких сомнений. Весь накопленный за долгие годы военный опыт, знания, здравый смысл, никогда не изменявшие ей в трудную минуту, — все было забыто. Теперь ею владели полное, безграничное отчаяние и тоска.

Когда командиры вошли в палатку, они увидели Ариану, которая невидящими глазами уставилась в полевую карту.

— Генерал Уинстон, вам плохо? — Чарльз Антонеску осторожно вытащил электронный дисплей из ее безжизненных рук. Он пристально смотрел на ее пустое, лишенное всякого выражения лицо.

— Нет, нет, Чарльз, я в порядке, — подняла голову Ариана, стараясь, чтобы в голосе звучала хоть нотка уверенности. — Я только что получила сообщение от коммодора Березика. Они засекли энергетические сгустки в точке зенита, свидетельствующие о прибытии в систему крупного флота межпланетных прыгунов. Он не может пока связаться с «Рейнджером», но сделает все, что в его силах, чтобы остановить вторжение. Теперь настало время решать, какие шага мы можем предпринять. Мы не можем победить, но не имеем права сдаться. Мне нужны свежие идеи, ребята, нужны немедленно!

Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, в ее наушнике зазвучал голос Кипа Дугласа.

— Генерал, только что получено донесение от наших пикетов. (Уинстон показалось, что Кип находится буквально на грани истерики.) Огромная армия Ягуаров движется в нашу сторону. Пикеты попытаются остановить их, но они не продержатся долго.

— Понятно. — Лицо Арианы после сообщения Дугласа превратилось в застывшую маску боли и отчаяния. — Соберите всех, кого только возможно. Мы выступаем им навстречу. Я устала спасаться бегством. Сегодня все должно решиться — мы или они.

Она обернулась к молодому технику связи:

— Попытайтесь связаться с генералом Редберном. Доложите ему нашу ситуацию. Он не должен предпринимать никаких попыток соединиться с нами, пока не получит приказа от меня лично. Если мы не сможем удержать Ягуаров, не будет никакого смысла соединяться с его отрядами.

Как только техник начал передавать сообщение, Ариана тут же выскочила из командной палатки. Всего лишь в нескольких метрах печально возвышался ее «Циклоп». Наплевав на все правила приличия, она немедленно скинула с себя камуфлированную куртку, штаны и рубашку и тут же облачилась в боевой костюм пилота. Вокруг все пришло в движение: оставшиеся в живых водители боевых роботов готовились к битве. Пока она застегивала тугой воротник, усталость начала потихоньку отступать, сменяясь мрачной уверенностью.

«Что ж, если Ягуары хотят погибнуть здесь, в горах, — размышляла Ариана, — я предоставлю им эту возможность».

Она начала стремительно взбираться по раскачивающейся под ногами подвесной металлической лесенке на правое плечо робота и спрыгнула в кабину через открытый люк.

— Генерал, мы готовы к бою, — доложил Кип Дуглас, как только она устроилась в кресле командира. — У вас в распоряжении полный магазин снарядов для винтовки Гаусса, но лазеры ближнего боя действуют с большой задержкой и очень слабы — не забудьте. Осталось немного ракет.

— Поняла, — ответила Ариана, натягивая на голову нейрошлем. Ее пальцы стремительно пробежались по кнопкам пульта управления, пробуждая «Циклопа» к жизни. Ноги девяностотонного бегемота ожили, машина пришла в движение.

— Где сейчас находятся Ягуары? — повернулась она к Кипу.

— Приблизительно в пяти прыжках отсюда, — ответил Дуглас. — Но еще достаточно далеко, чтобы наткнуться на наши пикеты. Стрельба из укрытия еще не началась. Кажется мне, что они попытаются нас основательно пощипать прежде, чем начнется сражение. Они хотят испытать наши силы.

— А, они хотят знать нашу силу, — протянула Уинстон. — Что ж, мы им ее покажем!

XXIV

Место дислокации северной армии

Когти Ягуара, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

30 марта 3060 г.

Десятью минутами позже Уинстон привела «Циклопа» к тому самому месту чуть ниже по склону горы, где предыдущей ночью проходила ее разбитая армия. Передовой отряд стремительно поднялся на гору, сократив расстояние между лагерем и пикетами. И тут Ягуары пошли в атаку. Ее сторожевой робот, двигавшийся впереди, оказался в сужающемся проходе, где и решено было принять бой: с одной стороны их закрывали от Ягуаров скалистые склоны и груды валунов, с другой проход был свободен. Ягуары не могли сунуться вперед без того, чтобы не угодить под огонь солдат Внутренней Сферы. Но тем не менее они упорно лезли вперед. Вражеские роботы один за другим упорно шли на импровизированные укрепления Особого Отряда. Воины Ягуаров вели себя как берсерки, опьяненные запахом свежей крови.

Несмотря на выгодную оборонительную позицию, пикеты Внутренней Сферы уже потеряли двух роботов Комгвардии, уничтоженных во время мощной атаки Ягуара. Передовой робот Ягуаров, «Нобори-Нин», с видом триумфатора несущий на броне эмблему Логова Ягуара, вступил в тесный проход. И здесь он быстро потерял победоносный вид: «Геркулес», робот Легкой Кавалерии, выступил на противоположный конец коридора и в упор расстрелял из крупнокалиберной пушки и лазерного оружия довольно потрепанного робота. Тот с грохотом свалился на камни.

«Геркулес», поддерживаемый пехотой, тут же ринулся в узкий проход, стремясь занять позиции, потерянные побежденной Комгвардией. Легкая Кавалерия поливала Ягуаров мощным автоматным огнем, заставляя тех отступить. Но два робота Легкой Кавалерии уже были срублены бронебойными снарядами, выпущенными из более мощных пушек Клана. В тот самый момент, когда поверженные машины сползали на каменный пол прохода, их место тут же заняли еще два робота Комгвардии во главе с поврежденным «Победителем» Сент-Ивских Улан.

Минуты превращались в часы, а роботы один за другим падали на камни в убийственном сражении за овладение проходом.

Большинство машин, принимавших участие в кровавой битве, относилось к тяжелому, или штурмовому, классу. И роботы Внутренней Сферы, и машины Дымчатого Ягуара имели множество тяжелых поломок и поврежедений, и Потому запас прочности машин был практически исчерпан. В результате тяжелые роботы, способные противостоять огненному смерчу вражеской атаки, были выведены из строя почти так же быстро, как это бывало со средними и легкими машинами.

Яркий взрыв осветил фигуру робота Внутренней Сферы — «Сталкера». Наверняка в корпусе под мощным огнем врага сдетонировали ракеты. Мощный взрыв потряс стены прохода. Краем сознания Ариана отметила, что пилот не успел покинуть машину — значит, на ее совести еще один мертвец.

Смутное чувство вины шевельнулось в ее груди. Толкая ручку управления вперед до упора, она пошла на подмогу «Кузнечику» Легкой Кавалерии, который пытался занять оборонительную позицию в центре перехода. Арианачувствовала, что ее с головой накрыла волна необузданной ярости. Она в исступлении поймала в перекрестье прицела туловище изрядно измочаленного и разбитого вражеского «Тора». Ударив ладонью по кнопке пуска, она наблюдала, как десяток ракет, выпущенный ее рукой, взрезает задымленный воздух и с визгом поражает торс и правую ногу робота Ягуара. Меткий выстрел из гауссовой пушки дополнил картину разрушения: металлические пластины разошлись на груди «Тора», но Ягуар не собирался сдаваться. Он ответил залпом из крупнокалиберной пушки, который сорвал броню с правой половины груди «Циклопа». Бедняга почти сразу потерял около тонны армированной брони, что, конечно, привело к разбалансировке системы управления машиной. Пилот Клана, похоже, почувствовал растерянность Уинстон и бросил «Тора» в яростную атаку.

Забыв о предупреждениях Дугласа относительно перегрева и боеприпасов, Уинстон немедленно разбила корпус «Тора» залпом бронебойных ракет. Многие из них не достигли цели, взорвавшись в придорожных камнях, разбросав осколки в разные стороны. У Ягуара, очевидно, было повреждено левое бедро, но он настойчиво шел вперед. Ариана бешено нажимала на кнопки панели контроля, успев перезарядить одновременно гауссову пушку. Настало время устроить противнику хорошую взбучку! Железно-никелевый снаряд вонзился в правую руку «Тора» и разорвался в районе локтя, обнажив скрепленные проводами мускулы и миомерные волокна переплетений. Рука безжизненно повисла, поток искр стремительно побежал по оголившимся проводам.

Это не остановило неистового робота Клана. Одним прыжком приблизившись к «Циклопу», он схватил робота Уинстон левой рукой и изо всей силы толкнул прямо на острые камни стены. Закрепленный в задней части кабины переносной модуль связи с громким треском раскололся: он оказался зажатым между головой упавшего робота и скалами прохода.

Зубы Арианы лязгнули, когда воин Клана нанес ей страшный удар. Сильный металлический привкус во рту сказал Уинстон, что рот полон крови — вероятно, она прикусила язык. Боли она не ощущала. В центре прицела она видела голову водителя, направляющего дула лазерных орудий прямо на кабину ее робота. С криком ярости и отчаяния она выбросила вперед руки своего верного «Циклопа», активизировав средние лазеры, находящиеся в запястьях. Еще один снаряд из гауссовой пушки оставил огромную дыру в туловище «Тора».

Робот зашатался, он не рассчитывал на такое яростное сопротивление. Уинстон попыталась поднять «Циклопа» на ноги, но джойстики управления машиной уже не повиновались ее пальцам.

«Не думала, что все закончится так» — такой была последняя мысль Уинстон. Она еще успела поразиться своему спокойствию. И в этот момент пилот «Тора» выстрелил.

Полковник Чарльз Антонеску вступил в смертоносный проход на «Геркулесе» в тот самый момент, когда изрядно потрепанный «Тор» яростно расстреливал серо-зеленого «Циклопа» голубым огнем лазеров ближнего боя. У Антонеску перехватило дыхание; волна боли и ужаса с головой накрыла его. Казалось, что в сердце вошел ледяной, остро заточенный клинок.

И тогда холодная спокойная ярость овладела всем его существом. Глаза застилала кроваво-красная пелена. Он навел перекрестье прицела прямо на сердце «Тора» и нажал спуск. Искусственная молния немедленно нашла цель: броня «Тора» плавилась и крошилась под смертельным прикосновением убийственного лазерного луча. Огромная машина свалилась на землю, но Антонеску считал, что он недостаточно отомстил воину Клана. Он продолжал поливать упавшего робота огнем из лазеров и автоорудий, пока серо-черный «Тор» не превратился в груду пылающего металлолома.

— Полковник! Чарльз! — Голос, раздавшийся в наушниках сквозь шипение эфира, казалось, доносился откуда-то из других пространств. — Чарльз, какого дьявола ты делаешь?!

Антонеску тут же заставил «Геркулеса» развернуться и оказался лицом к лицу с «Проникающим», которым управлял майор Восьмого батальона Грей Рибик. Еще мгновение, и полковник в припадке ярости разрядил бы пушку в живот подчиненного, но он успел взять себя в руки. Антонеску судорожно заморгал, пытаясь рассеять кровавую пелену, по-прежнему мешавшую видеть. В пределах видимости он не смог обнаружить ни одного вражеского робота — те, что еще стояли на ногах, в беспорядке отступали.

Лихорадочное желание убивать все живое покинуло его так же внезапно, как и пришло, оставив только дикую усталость и опустошение.

— Майор Рибик, — произнес Антонеску, почти не слыша собственного голоса. Казалось, он находится в безвоздушном пространстве, — передайте бригаде, что генерал Уинстон погибла.

Прежде чем Рибик успел хоть что-нибудь ответить, в наушниках Антонеску зазвучал жизнерадостный голос:

— Балерина, командный центр на связи. Балерина, это командный центр. Отвечайте.

— Командный центр, на связи Магьяр, — отозвался Антонеску. — Генерал Уинстон мертва. Я принимаю командование. Что вы хотите сообщить?

На том конце провода замолчали. Антонеску знал, что его простое сообщение о смерти генерала Уинстон покажется кому-то бессердечным и жестоким, но на поле боя солдату не до эмоций. Осознание утраты придет гораздо позже.

— Командный центр, Магьяр на связи, — повторил Антонеску. — Что вы хотите сообщить?

— Полковник, на связи коммодор Березик. Он хочет услышать генерала Уинстон.

— Переключите на меня. — Дрожь пробежала по спине Антонеску. Он-то знал, что именно Березик обнаружил в прыжковой точке зенита прибывающий флот Т-кораблей и с высокой степенью вероятности идентифицировал его как вражеский. Полковник стоял рядом с Уинстон, когда Березик обещал немедленно уведомить ее о том, чей же флот спешит на помощь. Теперь звонок Березика прозвучал в ушах полковника Чарльза Антонеску похоронным колокольным звоном на могиле Особого Отряда Змеи.

— Королевский двор, Магьяр на связи, — еще раз повторил Антонеску, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — Я возглавляю командование северной армией. Что вы хотите сообщить?

После минутной заминки Березик ответил:

— Полковник, на связи Березик. — В его голосе звучали странно оптимистичные ноты, от чего Антонеску облегченно вздохнул.

— Прибывающие корабли принадлежат к Особому Отряду Бульдога, — продолжал Березик. — Я нахожусь на связи с принцем Виктором Штайнер-Дэвионом и с Военным Регентом. Они просили передать вам: «Отличная работа, оставайтесь у руля. Мы скоро будем».

Антонеску так и застыл перед пультом связи с открытым ртом.

— Очистить эфир, — наконец придя в себя, гаркнул он. — Королевский двор, повторите сообщение еще раз!

Березик слово в слово повторил сказанное.

Антонеску тяжело вздохнул и опустил голову. Невзирая на все препоны, Особый Отряд Бульдога смог преодолеть безнадежно долгий путь до системы Охотницы и оказался около нее в тот самый переломный момент, когда разбитый Особый Отряд Змеи, казалось, находился на волоске от неминуемой гибели. Нет, это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, неправдоподобно удачным приключением с благополучным концом. За исключением того, что все происходило в действительности и они опоздали, чтобы спасти генерала Уинстон.

— Сообщение принцу Виктору. Магьяр слушается и подчиняется. Конец связи.

Дрожащими руками Антонеску расстегнул замки нейрошлема и стянул его с головы. Кровавые пятна перестали маячить перед глазазми, но он по-прежнему видел все происходящее словно в тумане. Он посмотрел на склон обагренной кровью горы и на тела роботов, загромождавшие проход. Да, здесь полегла целая бригада роботов Легкой Кавалерии…

— Мне так жаль, Ариана, — прошептал он. — Как жаль, что я не успел тебе помочь. Как жаль… — Он не успел закончить фразу, потому что горло сжал спазм горя, и слезы хлынули из его глаз.

Десятью днями позже сражение на Охотнице было закончено.

С прибытием на планету свежих боевых отрядов Дымчатые Ягуары были поставлены перед выбором — сдаться или принять смерть в блистательном сражении. Только немногие нашли в себе силы сложить оружие. Наиболее ревностные приверженцы военных традиций Клана предпочли сохранить гордость и умереть с оружием в руках. Они продали жизнь так дорого, насколько было возможно. Прибывшие на планету свежие отряды Внутренней Сферы быстро разбили Ягуаров, не понеся практически никаких потерь.

Поскольку Эндрю Редберну довелось уже однажды стоять на аллее Героев в тени разрушенных триумфальных статуй, он пришел сюда еще раз. Он надеялся, что когда-нибудь так же увековечат память Особого Отряда Змеи.

Из восьми полков, высадившихся на эту пропитанную кровью землю планеты, уцелела ничтожная часть. Сотни мужчин и женщин, которые оставили свои дела и мысли о собственной безопасности, проделали длинный путь, чтобы попасть в неизвестную галактику и принять участие в войне на богом забытой планете. Теперь они нашли последний приют в обагренной кровью земле далекого мира, и они отдали свои жизни, взяв взамен жизни врага. Тысячи воинов страдали от страшных ран, их плоть, их растерзанные кости тоже были брошены на безжалостный алтарь войны. Страдания других раненых были незримы для мира — помутненный рассудок, смятенный дух, болезненное сознание, суицидальные комплексы — господи, да невозможно перечислить все жертвы.

Редберн знал, что многие люди будут задаваться вопросом «зачем», когда минуют годы и пролетят десятилетия. Что совершил Особый Отряд Змеи?

Пристально глядя на аллеи Поля Героев, он смотрел на юг, в сторону Лутеры. Сердце города осталось практически незатронутым ужасной бойней, бушевавшей в северной части — многие события разворачивались именно там, между серыми домами на прямых узких улицах. Всего лишь несколько городских строений, обладающих военной ценностью, были взорваны и разрушены. В самом центре города высились красноречивые руины командного центра Дымчатого Ягуара.

Словно бы предчувствуя скорую смерть, Уинстон оставила пакет инструкций для Редберна так же, как в свое время для нее сделал это Морган. Из этих бумаг он узнал, как планировались последние операции, и нашел список бойцов, приданных Особому Отряду Змеи. Никто не получал рапорта от некеками о степени успешности проведенной ими операции. Редберну было известно, что разрушенное здание в центры Лутеры свидетельствовало о том, что команда некеками с честью выполнила последнюю миссию, но остался ли в живых хоть один из секретных агентов? Этого, к сожалению, уже никто не узнает.

Взятые в плен вновь прибывшими отрядами Внутренней Сферы воины Ягуара показывали, что Линкольн Озис был очень тяжело ранен в Поединке Чести с воином Внутренней Сферы, который вышел на бой с мечом в руках. Воин Внутренней Сферы погиб, а тяжело раненного Озиса переправили на Страну Мечты. Согласно опять-таки рассказам заключенных, его судно совершило прыжок из системы Охотницы за пять часов до прибытия Особого Отряда Бульдога.

Пленные сообщили охране, что галактический командующий Ханг Мета мертва. Она, очевидно, воспользовалась редко применяемым в обрядовой практике Клана ритуалом очищения. Она не смогла перенести необходимость подчиняться тем, кого считала ублюдками и грязными варварами, а потому попросила одного из подчиненных выстрелить ей в висок. Это и была особая форма ритуального самоубийства или убийства, если хотите. Надо сказать, что очень немногие из офицеров Клана в ранге звездного капитана и выше сдались в плен, чтобы стать рабами, — большинство из них боролись до конца или же воспользовались обрядом очищения, если выбора не оставалось.

Первый гарнизонный галактический командующий Руссо Хауэлл так и не был найден. Возможно, он находился в здании, когда оно взлетело на воздух. Тело не было обнаружено. Кое-кто из гражданского населения Лутеры утверждал, что они видели, как офицер Ягуара выскочил из здания за несколько секунд до того, как прогремел мощный взрыв. Редберн не особенно доверял этим россказням. Будь пропавший офицером Внутренней Сферы, его наверняка бы искали в течение не меньше чем двадцати лет.

Правда, для Легкой Кавалерии Эридани во мраке тяжелых последствий военной кампании блеснула и искорка радости. Без вести пропавший полковник Эдвин Амис был найден в одной из военных госпиталей Клана. Катапультировавшись из разрушенного робота, Амис всеми способами пытался избежать плена. Он отстреливался от воинов Клана, буквально наводнявших поле боя, до последнего заряда. Когда его загнала в угол звезда элементалов, он попытался прорваться через них, уповая на везение и лазерный пистолет. Один из бронированных воинов повалил его на землю, оглушил дубиной и взял в плен, пока тот был без сознания.

Когда Чарльз Антонеску и Сандра Барклай уверились, что полковник Амис действительно жив, они тут же запрыгнули в командный джип и помчались в больницу, где, по их сведениям, и находился полковник. Когда Антонеску и все еще страдающая от болей в разбитой спине Барклай ворвались в палату, они обнаружили своего товарища сидящим на больничной кровати. Толстый слой бинтов укутывал голову Амиса, и, вопреки всем больничным запретам, из его рта торчала маленькая изящная сигара.

Несколько минут офицеры Легкой Кавалерии недоверчиво смотрели на Амиса. Первой пришла в себя Сандра.

— Будь ты проклят, Эд, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Мы же решили, что ты погиб. Значит, мы сражались по горло в крови, а где в это время был ты? Заседал в чистенькой славной больничке, попыхивая сигарой?! Да тебя застрелить мало!

— Ну-ну, Сэнди, — улыбаясь, парировал Амис. — Кто смог бы меня заменить, если бы ты так поступила? Где вы найдете другого такого Чарльза? Да ладно, ты только подумай, какая унылая жизнь настала бы, не будь в ней меня!

— Ба, — фыркнула Барклай и отвернулась, давая Антонеску возможность высказаться.

После страшной дуэли с «Медузой» в поведении Сандры Барклай кое-что изменилось. Исчезли взгляды исподлобья, белеющие суставы пальцев, тревожность — все это ушло без следа. Теперь их сменила участливая теплота и дружелюбие. Она понимала, что уже не была таким не знающим страха и упрека офицером, каким считала себя до битвы при Ковентри, но уже была на пути к тому, чтобы снова стать прежней.

Барклай вздрогнула, ощутив бесконечную пустоту при мысли о том, что генерала Уинстон уже нет с ними. Она подняла глаза к больничному потолку и спокойно произнесла:

— Не беспокойтесь обо мне, генерал. Теперь я в полном порядке.

И краешком сознания она словно услышала ответ Уинстон:

— Да, полковник, я знаю.

Пристально оглядывая руины разрушенного города, Эндрю Редберн неожиданно почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Он стремительно обернулся и с изумлением воззрился на троих мужчин, стоящих, на почтительном расстоянии.

— Извините, Эндрю, нам не хотелось вас беспокоить, — проговорил принц Виктор Штайнер-Дэвион.

Редберн расправил плечи и отдал честь:

— Нет, ваше высочество, все в порядке. Я просто немного задумался.

— Вы думали сейчас о тех, кто не может разделить с вами эту победу? — тихо произнес Анастасиус Фохт. — И вспоминаете всех, кого вы потеряли…

— Да, Военный Регент, столько людей сложили головы на этой земле… Боролись, голодали, истекали кровью — все они как могли приближали великий день победы. Некоторые из моих товарищей похоронены вон там. — Редберн указал на длинные ровные ряды белых стальных столбов; на привинченных к торцу памятников табличках значились имена и фамилии погибших воинов Клана Дымчатого Ягуара и Особого Отряда Змеи. — Непримиримые враги лежат в одной земле… А сколько доблестных воинов погибло в сражениях за бесчисленные миры в течение почти трехсот лет! Теперь же все эти славные воины, мужчины и женщины, повторили тот же самый путь…

— Да, Редберн-сан, — произнес третий из стоявших перед ним мужчин, Хохиро Курита. — Они действительно похоронены здесь, в земле Охотницы, но на самом деле они не умерли. Они будут живы до тех пор, пока живет дело, за которое они сражались и умирали. До тех пор, пока люди будут бороться за свободу и мирную жизнь, память о погибших пребудет в наших сердцах. Мы будем помнить о них — мучениках, патриотах, бесстрашных воинах…

Острая печаль и горечь утраты с новой силой навалилась на Редберна.

— Ваше высочество, извините мои настроения. Я должен как можно скорее сообщить, что Морган…

— Морган мертв, — закончил за Редберна фразу принц Виктор. — Я представлял что-то подобное, когда мы с вами разговаривали перед отправкой Особого Отряда на Охотницу. Он был рисковым воякой. Жаль, что мы не прибыли немного раньше…

Редберн с удивлением посмотрел на принца:

— Я не знал, прилетите ли вы вообще.

— Клянусь Богом, — воскликнул Виктор, — возможно, если бы немного поторопились, наш славный Морган был бы жив…

— Разве вам никто не сказал о… — запнулся Редберн.

— Не сказал о чем? — Виктор, очевидно, ничего не знал о случившемся.

— Ваше высочество, вы не знаете, что Морган… — голос Редберна прерывался от волнения, — Морган не был убит в сражении. Он был убит в своей постели, на борту корабля «Невидимая Правда», когда мы еще только подлетали к Охотнице.

Когда Редберн рассказал в деталях о смерти Моргана и последовавших за этим событиях, лицо принца Виктора сначала побледнело, а затем пошло красными пятнами. Глаза засветились гневом и печалью. В какой-то момент Редберн даже испугался, не сказал ли он лишнего. Но принц Федеративного Содружества быстро пришел в себя, на лице появилась обычная доброжелательная улыбка. И только ясные синие глаза выдавали бушевавшие в его груди чувства. Да, судьба послала ему новые испытания…

— С местью мы подождем, — произнес Виктор. — Значит, мы еще не покончили со всеми делами. Линкольн Озис сбежал, а с ним — отряд воинов. Наша задача — выследить их и уничтожить.

После слов принца воцарилось молчание. Четверо мужчин безмолвно, думая о чем-то своем, смотрели на разрушенные статуи, на тела, подготовленные к погребению, на могильщиков, роющих новые ямы… Над Лутерой висел едкий, тяжелый дым.

— Вот он, подлинный ужас войны, — сказал себе Редберн. — Цена человеческой жизни.

Гудок клаксонов двух автомобилей на воздушной подушке, почти неслышно прошуршавших мимо погруженных в раздумья мужчин, разрушил затянувшееся молчание. Машины притормозили, и Редберн с радостным изумлением узнал пассажиров: Чарльз Антонеску, Сандра Барклай, Пол Мастерс, еще несколько командиров, участвовавших в военной кампании на Охотнице. Для каждого из них у Виктора Дэвиона, Охиры Куриты и Военного Регента нашлось несколько теплых слов поздравления, утешения и благодарности.

— Знаете, я собирался провести встречу всех полевых командиров с тем, чтобы получить полный отчет, но… — Виктор обвел пристальным взглядом всех офицеров Особого Отряда Змеи. — Но я думаю, что с этим вполне можно подождать до завтра, а может, и до послезавтра…

Дэвион с горькой улыбкой повернулся к Чарльзу Антонеску:

— Полковник, мне действительно очень жаль. Если бы мы только прилетели на несколько часов раньше… — Он замолчал, прекрасно понимая, что слова бессмысленны. — Но вы должны знать, что я хочу забрать тело генерала Уинстон назад, во Внутреннюю Сферу. Она полетит с нами на родину. Мы организуем похороны государственного масштаба со всеми военными почестями. Ей и Моргану.

— Нет, ваше высочество. — Антонеску отрицательно покачал головой. — Большое спасибо за заботу, но не делайте этого. У Легкой Кавалерии Эридани есть древняя традиция хоронить своих воинов в той земле, за которую они сражались и на которой погибли. Мы похороним генерала Уинстон рядом с ее бойцами в земле Охотницы. Я думаю, что лучшего приюта, нежели земля, освященная нашей кровью, невозможно найти.

Виктор утвердительно кивнул. Традиции Легкой Кавалерии Эридани брали свое начало со времен Звездной Лиги. Антонеску был прав — незачем их нарушать.

— Да, ваше высочество. — Полковник Маклеод, пряча улыбку, обратился к принцу. — Я уверен, вы знаете, что когда-то Легкая Кавалерия Эридани была боевой единицей Звездной Лиги. И Горцы Нортвинда также были прочно связаны с этим Звездным Союзом и его министерством финансов, ведь так?

— Конечно, я знаю, полковник, — осторожно ответил Виктор. — Именно поэтому они вошли в состав Особого Отряда. А к чему вы клоните?

На суровом лице Маклеода появилась торжествующая улыбка.

— Как же, ваше высочество, — ответил он. — Я бы хотел обсудить одну маленькую проблему: кто нам заплатит за триста лет верной службы?

ЭПИЛОГ

Военный госпиталь для пленных

Лутера, Охотница

Кластер Керенского, Пространство Клана

09 апреля 3060 г.

Сознание медленно возвращалось к звездному полковнику Полу Муну. Он не знал, как долго находился в беспамятстве. Он чувствовал лишь, что неловко лежит на животе, а левая рука находится в каких-то растяжках и вытянута в сторону. Он ощущал стягивающие кожу на лице швы и зуд глубоких ран на лбу и лице. Да, похоже, лицо было забинтовано, хотя на глазах повязки не было. Тупая пульсирующая боль в спине говорила о том, что медтехники после сражения под Лутерой постоянно накачивали его обезболивающими. Странно, но правая рука совершенно не болела. Хотя, сосредоточивая на ней внимание, он чувствовал легкие булавочные уколы и покалывание в мышцах. Полковник попробовал согнуть правую руку, но ничего не вышло. В его одурманенной болеутоляющими препаратами голове мелькнула мысль, что он просто лежит на правой руке всем телом, а нерадивые врачи этого не замечают, вот она ему и не повинуется.

Наконец Мун смог чуть-чуть, всего на несколько сантиметров, приподнять голову с тонкой больничной подушки — и осознал весь ужас происшедшего. Ни правой руки, ни плеча, ни части мускулов груди просто не было.

И тут на него обрушились воспоминания: черный дождь снарядов, под которым он пал в борьбе с захватчиками. Его ранило в спину, осколком почти оторвало руку, глубокая рваная рана на груди тоскливо ныла.

Мун уронил голову на подушку и закрыл глаза.

«Почему мне не позволили умереть? Какой дурацкий выверт судьбы вынудил меня жалким калекой доживать никчемную жизнь?»

Он прекрасно понимал, что медики не возьмутся за хлопотную и трудоемкую операцию выращивания новой руки. Он знал, что Дымчатым Ягуарам будет наплевать на воина, который уже второй раз получил настолько серьезные ранения, что любое лечение бесполезно. Он больше никому не нужен. Никто не будет тратить впустую драгоценные материалы и привлекать к работе прославленных медиков, чтобы восстановить отсутствующие органы…

— Добрый день, звездный полковник. — Голос был знаком Муну, но ему никак не удавалось угадать, кому он принадлежит. Он с трудом открыл глаза.

— Вы?!

— Я. — Человек с изуродованными шрамами лицом, одетый в оливково-серую униформу пилота робота Звездной Лиги стоял около его постели.

— Что за дьявольская уловка?! Как вам удалось избежать гибели, грязный предатель? Или я брежу, или это волшебство? Вы стоите здесь, в форме воина Звездной Лиги? — прошипел Мун. — Я думал, что вы предатель. Нет, лучше бы вы были мертвы… Может, это бред, вероятно, вы и вправду мертвы? — Его голос звучал так, словно доносился из-за стеклянной перегородки. — Вы пришли, чтобы издеваться надо мной?

— Издеваться, звездный полковник Мун? — переспросил Трент. — Ах да, я слышал, что это право победителей — злорадствовать над побежденными. Нет, я пришел не за этим. Мне незачем радоваться гибели Охотницы. И уж тем более я не могу радоваться поражению своего Клана. Знаете, зрелище родины, лежащей в руинах, не доставляет мне радости. Хотя вы отчасти правы — мне приятно видеть поверженным личного врага, который пытался меня уничтожить, как равного, как воина Дымчатого Ягуара… когда-то.

Трент тряхнул головой и снова заговорил:

— Почему вы так меня ненавидите? Из-за того, что я был среди воинов, сражавшихся на Токкайдо и оставшихся в живых? Или за то, что я якобы предал свой Клан? Подумайте, полковник! Вы сами — один из тех, кто проиграл битву за Охотницу и тем не менее остался в живых. Вы предали свой Клан, вы, а не я. Вы поступили гораздо хуже — вы стали рабом варваров Внутренней Сферы, вторгшихся на вашу родину и уничтоживших ваш Клан.

— Ты — вольнорожденный ублюдок, ты грязный предатель, — прошептал с ненавистью Мун, отлично сознавая, что Трент прав. — Если в твоих поганых венах течет хотя бы капля крови Дымчатого Ягуара, ты поможешь мне провести обряд очищения. Освободи меня от позора! Убей меня!

Трент, захохотав, тряхнул волосами.

— Очищение? Убить вас? Ну уж нет, звездный полковник Пол Мун. С чего вы взяли, что я стану помогать вам избежать позора, хотя сам до конца жизни буду нести свой крест?! Нет, вы будете жить долго. Ваша жизнь будет несчастной, никому не нужной. Она будет отравлена сознанием того, что вы оказались плохим воином. Да, кстати, Пол Мун. — Голос Трента зазвучал громче. Он ткнул искривленным тонким пальцем почти в лицо опешившего Муна. — Вы сами — кузнец всех своих несчастий. Вы наверняка задавались вопросом, кто же показал Дорогу Исхода войскам Внутренней Сферы? Это сделал я. Вы ломаете голову, как я узнал эту страшную тайну? Я понял маршрут во время того долгого рейса на Охотницу, в который вы меня послали. Если бы не ваша слепая, глупая ненависть, если бы не ваша неприязнь не только ко мне, а ко всему моему поколению, Охотница до сих пор была бы девственно чиста, а Клан Дымчатого Ягуара был самым сильным, самым гордым из всех Кланов. Вы сами, Пол Мун, стали причиной своих несчастий и погубили свой Клан.

Трент, не дожидаясь ответа полковника, развернулся и вышел из палаты.

Глядя на его удаляющуюся спину, спину человека, которого он ненавидел так мучительно и так долго, Пол Мун почувствовал страшную усталость и опустошение. Теперь нечем было гордиться, не о чем вспоминать… Он чувствовал себя выброшенной на помойку вещью, отслужившей свой срок.

Ведь все, что сказал Трент, было правдой

Майкл А. Стэкпол Принц хаоса

1

Ставка командования экспедиционных сил Звёздной Лиги

Лутера, Хантресс

Скопление Керенского, пространство кланов

9 апреля 3060 г.

Принц Виктор Ян Штайнер-Дэвион медленно поднимался по ступенькам невысокого помоста на южном краю Поля Героев на краю Лутеры. Отчасти он делал это из уважения к мужчинам и женщинам, которые следовали за ним, отчасти из-за нежелания опережать их, пока они поднимались. Истинные победители на Хантрессе, командиры экспедиционного войска «Змея». Они пришли на Хантресс и разгромили Дымчатых Ягуаров, нанеся им такой огромный урон, что Линкольн Озис, хан Дымчатых Ягуаров и ильхан всех кланов, бежал с планеты ещё до того, как Виктор и его войско прибыли в систему.

Прибытие Виктора закрепило победу. Его войска высадились и очистили территорию от оставшегося незначительного сопротивления клана на Хантрессе. Экспедиционное войско «Змея» было послано полностью уничтожить касту воинов Дымчатых Ягуаров, они должны были стереть любую крупицу свидетельства их существования, и, за исключением нескольких уцелевших монументов и воинов, которые бежали из системы вместе с Линкольном Озисом, экспедиционное войско безупречно выполнило свою миссию.

Но победа досталось нелегко, за неё пришлось заплатить страшную цену, и тяжесть потерь тоже замедляла шаг Виктора. Ариана Уинстон, командир бригады наемников «Эриданская Лёгкая Кавалерия», погибла вместе с лучшей частью своих людей. Бесчисленное множество людей погибло, которых Виктор никогда не видел, и ещё меньше имел шансов узнать. И среди них был Морган Хасек-Дэвион, двоюродный брат и дорогой друг, человек, который взял на себя большую часть обязанностей после смерти отца Виктора. Морган возглавил «Змею», но погиб от руки предателя, прежде чем корабли достигли Хантресс.

Виктор шагнул на последнюю ступеньку и повернулся спиной к строю воинов, стоящему напротив помоста. Когда каждый из командиров экспедиционного войска присоединялся к нему, он благодарил каждого, выражая сочувствие их потерям и восхищение действиями их людей. Виктор упоминал подробности битв, через которые прошли их воины, чтобы они поняли, что он изучил все доклады, переданные ему при подлете дропшипа.Я хорошо знаю, через что вы прошли, и я ценю это больше, чем вы можете представить.

Когда последний из командиров, Эндрю Редбёрн, разорвал рукопожатие и захромал к предназначенному для него стулу, Виктор повернулся и зашагал к установленному посреди помоста микрофону. Был пасмурный и сырой день, и слабый бриз колыхал знамена и флаги полков, которые висели на разбитых статуях, окружающих груды изломанного камня, которые раньше были местом для парадов и праздников. Он взял паузу, опустив микрофон на удобную для него высоту, затем оглядел подразделения, выстроившиеся перед ним.

Перед отлетом экспедиционное войско «Змея» могло бы полностью заполнить площадь, шеренга за шеренгой жаждущих битвы воинов с горящими глазами. Теперь, после многих свирепых битв, подобных которым не видели, с тех пор как боевые мехи шесть веков назад вступили на поле сражения, «Змеи» занимали меньше трети площади. Передние шеренги состояли из перебинтованных раненых, лежащих в кроватях, доставленных сюда из госпиталя, сидящих в креслах-каталках или опирающихся на костыли.

За ними стояли воины, которые не получили физических ран, но и им досталось не меньше. Некоторые из них, казалось, качались от дыхания ветра, как будто они могли упасть в каждый миг от истощения. Распознать их униформу можно было только благодаря тому, что воины одного подразделения стояли вместе. Это позволило Виктору свести воедино и представить себе, как их полное обмундирование могло выглядеть в лучшие дни. Немало солдат надели элементы формы Дымчатых Ягуаров, добавив к своим комбинезонам военные трофеи.

Виктор начал говорить, но осекся; у него сдавило горло. Он на мгновенье опустил взгляд, принуждая себя дышать через нос. Наконец он сцепил руки за спиной и снова посмотрел на выстроившихся воинов.

– Слова не могут выразить, что вы здесь совершили, и они также не могут высказать вам мою благодарность. Вы сделали то, что никогда ещё никто не делал, и так как вы сделали это, никому больше не придется делать что-то подобное. Ваши дети и дети детей не будут бояться Дымчатых Ягуаров, как мы боялись их, они не будут ненавидеть, как мы ненавидели их, они не будут убивать, как мы убивали их. Вашими усилиями это бедствие теперь в прошлом. Ваше мужество, самоотверженность, решимость никогда не будут забыты, и всегда будет прославляться.

Виктор раскинул руки.

– Ваша миссия была страшна, и я знаю, что вы видели и делали кошмарные вещи. Эта война, которую вы вели, война, которую остальные из нас вели во Внутренней Сфере, навсегда останется с нами. Эту память мы не сможем разделить с теми, кто не был здесь, кто не смотрел в битве смерти в лицо, кто не видел гибель друзей. У них нет такой системы ценностей, чтобы понять нас. Это не их вина, что они не могут понять, но это памятник вашему духу, всему, что вы пережили, и не сдались. Мы потребовали от вас выполнить долг для Звёздной Лиги, для Внутренней Сферы, подобный которому никто никого не должен заставлять. Вы приняли этот приказ, как ваш долг, и за это вы войдете в историю. Даже мы, сражавшиеся, за возврашение обратно части Внутренней Сферы, не можем в полной мере понять, что вы здесь пережили.

Принц указал на разные места, где были видны мехи, патрулирующие периметр.

– Я могу сказать вам, что каждый из тех, кто пришел со мной, гордится вами больше, чем вы можете себе представить, мы гордимся тем, что можем перенять вашу ношу, так что вы можете наслаждаться передышкой, которая досталась вам так дорого. Экспедиционное войско «Змея», ваша миссия выполнена.

Скудные аплодисменты послышались из строя, затем стали разрастаться, отражаясь эхом от зданий и горы на севере, когда командиры позади Виктора присоединились к овации. Виктор отступил от микрофона и полуобернулся назад, так что он мог видеть солдат и офицеров одновременно. Он тоже зааплодировал. Когда строй затих, Виктор смахнул неожиданную слёзу и еще раз приблизился к микрофону.

– Выполнив задачу, вы заплатили страшную цену. Как и все вы, я знал и любил многих, кто погиб здесь или по пути сюда. Вы, выжившие, не должны чувствовать вину перед павшими, вы должны прожить свои жизни и превратить в реальность мечты погибших товарищей. Вы уже успешно осуществили одну мечту; разгромили Дымчатых Ягуаров, и вторую, вновь зажегши дух, который сделал Звёздную Лигу сильной, защищющей все человечество от несчастий.

Если бы Морган Хасек-Дэвион стоял здесь, я знаю, его сердце было полно гордости за всех вас. Но ему было бы очень больно, и я думаю, так же было бы очень больно вашим павшим друзьям, если вы позволите их смертям стать грузом, сковывающим вас. Делая это, вы отвергаете жертву, которую они принесли, жертву, которая позволит вам жить свободными – именно это они хотели для вас. Примите их гордость за вас, выживших, и присоедините её к своей гордости за победу и займите принадлежащие вам по праву место в истории Внутренней Сферы как герои, которыми вы все являетесь.

Виктор позволил тени улыбки коснуться губ.

– Когда вас послали сюда, вы получили приказ стереть каждый след воинской касты и культуры Дымчатого Ягуара. Вы это сделали, за одним исключением.

Он указал на север, и все повернулись, взглянув на гору Шабо. Там над генетическим хранилищем клана, на юго-восточном склоне горы был вырезан гигантский дымчатый ягуар. Если бы работа не была так замечательна, и животное не была бы настолько впечатляющим, Виктор оценил бы его как вульгарного.Какое счастье, что Катерина не может это видеть, иначе у неё возникла бы пара идей. Я могу представить себе, как она приказывает придать луне сходство с собой.

Виктор достал пульт дистанционного управления из кармана френча, затем повернулся, поманив к себе генерала Эндрю Редбёрна. Слегка прихрамывая из-за несгибающейся правой ноги, командир первого полка Катильских улан зашагал вперед. Его карие глаза гордо сверкали, но когда он приблизился, Виктор смог увидеть следы слёз на его щеках. Редбёрн безмолвно кивнул, получив устройство от Виктора и включил. Его большой палец завис над светящейся красной кнопкой в середине черной коробочки.

Виктор улыбнулся.

– Это сооружение – последний след воинской традиции Дымчатого Ягуара, оставшийся на этой скале, не считая обломков мехов, которые вы оставили повсюду. – Он сделал паузу, когда смех прокатился по строю. – Последнее, что вам осталось сделать; уничтожить это. Обратный отсчет с трех.

– Три, два, один...

Редбёрн большим пальцем с такой силой нажал на кнопку, что чуть не сломал пульт.

Через секунду серия взрывов потрясла горный склон. Виктор увидел яркие вспышки и серые фонтаны пыли, взлетающие в воздух за секунду до того, как раздался грохот. Очередь разрушительных взрывов протянулась вдоль монумента, от когтей до затылка. Последний и самый большой заряд был размещен в голове, и, когда он взорвался, осколки головы ягуара разбросало по склону. Лавина камней с грохотом обрушилась вниз со склона горы за генетическим хранилищем, но не задев его. Серое облако, как дух, поднялось вверх над местом, где раньше был каменный ягуар.

Стихийное ликование раздалось среди воинов «Змеи», и Виктор обнаружил, что потрясает кулаками в воздухе, смеется и ликует вместе со всеми. Хотя он не сражался здесь, на Хантрессе, но он помог прогнать Дымчатых Ягуаров из Внутренней Сферы. Уничтожение этого монумента было так символично и означало успешный конец жестокого похода.

И возвещает начало другого.

Он в последний раз занял своё место у микрофона. Он подождал, пока «Змеи» снова не успокоятся, и снова заговорил.

– Два задания еще остались, которые я должен сообщить, и я уверен, вы исполните их так же добросовестно. Во-первых: помните, мы сражались против воинов Дымчатого Ягуара, не против всех людей. Вы уничтожили воинов и освободили тех, кого они так долго подавляли. Не ведите дальше войну, а дайте их людям случай присоединяться к вам, присоединиться к Звёздной Лиге. Возрождение Звёдной Лиги было целью кланов, и теперь они достигли этого. Признайте этот факт и этих людей.

Второе, что я хочу от вас, и конечно будет ещё тяжелее: нужно ждать. Вы устранили угрозу одного клана, но мы, последовавшие за вами, должны продолжить полет к Стране Мечты и остановить угрозу всех кланов. Следуя вашему примеру и вашей победе, нас ничто не остановит. Когда мы закончим то, что вы начали так умело, мы вернемся сюда, и вместе мы вернемся во Внутреннюю Сферу, триумфаторами!

Виктор отдал честь, повернулся и снова отсалютовал перед командирами. Как один, командиры экспедиционного войска ответили на его приветствие, затем Виктор подошел к каждому и пожал им руку. Когда он закончил, офицеры покинули сцену и сошли вниз к своим подразделениям.

Оставшись в одиночестве на помосте, Виктор оглядел скопление людей.Мы потребовали столь многое от них, и они это дали так самоотверженно. Теперь мои люди и я должны отправиться на СтрануМечты и быть готовымипринести такую же жертву, какую принесли они. Дрожь пробежала по его спине.Мы победим, потому что мы должны победить, но не окажется ли цена такой же высокой или она будет ещё выше?

2

Ставка командования экспедиционных сил Звёздной Лиги

Лутера, Хантресс

Скопление Керенского, пространство кланов

9 апреля 3060 г.

– Итак, что у нас?

Виктор Дэвион оперся на спинку кресла во главе стола в комнате заседаний. Он не хотел садиться, так как кресло было сделано для элементала, и он утонул бы в нём. Все кресла были отделаны синтетическим мехом дымчатого ягуара, и Виктор не сомневался, что они так или иначе попадут во Внутреннюю Сферу в качестве сувениров.С тем маленьким числом людей и машин, которые вернутся, дропшипы будут забиты этим хламом.

Он посмотрел на светловолосого, бородатого мужчину по правую руку от него.

– Джерри?

Джерард Крэнстон неуверенно улыбнулся и посмотрел на экран ноутпьютера.

– Что касается убийства Моргана, мы имеем...

– Нет. – Виктор отрицательно покачал головой. – Смерть Моргана может подождать. Дайте сначала военные данные.

Крэнстон помедлил одно мгновение, затем нажал на клавишу своего ноутпьютера.

– О’кей. Из приблизительно десяти полков, бывших в экспедиционном войске «Змея», осталось около двух, и то эти данные завышены. Мораль подразделений улучшилась, но не является совсем уж хорошей. Они прошли через испытания и рады, что всё закончилось. Я не вижу смысла брать их с собой на Страну Мечты.

Слева от Виктора наморщил лоб Кай Аллард-Ляо, темноволосый мужчина, явно азиатского происхождения, несмотря на серый цвет глаз.

– Значит, решено – мы летим на Страну Мечты?

Виктор нервно передернул плечами.

– Мы можем обсудить это сейчас. Всё равно, решим мы лететь или нет, но группа «Змея» не будет сопровождать нас.

На другом конце стола Эндрю Редбёрн подался вперед. На его покрытый морщинами лоб упал медно-красный вихор, прорезанный белыми прядями.

– Я знаю, что наши люди измотаны, но они вполне готовы сражаться.

Принц торжественно кивнул.

– Никто не оспаривает их способность сражаться, их мужество или лояльность. Как я уже говорил на параде: ваши люди сделали свою работу. Мне понадобитесь вы, генерал, а также некоторые из ваших улан. Есть кое-что, чему я научился на Ковентри, я не думаю, что этот трюк ещё раз сработает, в основном потому что ситуация совсем другая, но ваше присутствие, возможно, поможет делу.

Виктор снова посмотрел на Крэнстона.

– Какая ситуация с трофеями?

– Оборудование разбросано по всей планете и сложено на складах. Если стандартные правила контрибуции остаются в силе, то отдельные военные части смогут очень усилиться, посадив пилотов в захваченные машины.

Регент по военным вопросам КомСтара Анастасий Фохт, сидевший рядом с Крэнстоном, откашлялся.

– Мои люди составляют полный список наличествующих материальных ресурсов и соотносят его с необходимостью оборудования наших подразделений технологией кланов. Мы могли бы обойтись менее чем пятью процентами имеющихся в распоряжении средств, достигнув полной боеспособности. Я бы в первую очередь снабдил машинами клана четвертый полк Драконов, чтобы сравнять их с остальными подразделениями, которые пришли с нами. Исходя из этого, я не вижу большой необходимости в трофеях.

– Ещё у кого-то остались вопросы? – Взгляд Виктора прошел мимо Кая к черноволосому и темноглазому мужчине слева от него. – Хохиро, как твои люди?

– Мы находимся, как ты бы сказал, в зените. – Хохиро разрушил широкой улыбкой впечатление японской загадочности, которое он время от времени охотно напускал на себя. – Здесь наши люди нанесли врагу сильный удар, и мы радуемся тому, что сделаем еще.

– Так же, как все мы. – Виктор задумчиво сморщил на одно мгновение лоб. – Порядок, я предложил бы следующий образ действий насчет трофеев: все войска могут воспользоваться всем, что они захватили для полного восстановления плюс десять процентов. Всё, что превышает лимит, пройдет в общий фонд на продажу. Выручка пойдет в фонд для семей выживших и раненых в этой резне. Также дайте подразделениям пополнить свои трофеи со складов. Я хочу, чтобы они восстановили свои подразделения, пока мы летим на Страну Мечты. Это займет их делом и если дела у нас пойдут плохо, они могут нам понадобиться.

Крэнстон кивнул.

– Я подготовлю приказы и разошлю их.

– Хорошо. – Виктор выпрямился и скрестил руки. – Теперь вернемся к разговору о путешествии на Страну Мечты.

Кай слегка улыбнулся.

– У тебя это звучит как прогулка. Мы же говорим о вторжении на родной мир кланов.

Хохиро поднял руку.

– А мы можем с уверенностью сказать, что точно знаем, где находится Страна Мечты?

Крэнстон напечатал запрос в ноутпьютер.

– Несколько независимых источников указывают на определенную солнечную систему не слишком далеко отсюда, в одном прыжке, и обсерватория на борту «Барбароссы» сообщает о наличии планет. Как минимум одна из них кажется пригодной для обитания, и некоторыепризнаки указывают на то, что Страна Мечты это сухой мир. Мы не имеем никаких данных о местоположении корабля, на котором ильхан сбежал с Хантресс, но можем с некоторой уверенностью предположить, что он отбыл на Страну Мечты. Если же нет, то он сам себя лишил политической власти, что означает, что мы можем больше о нём не беспокоиться.

Взгляд Редбёрна похолодел.

– Он остается Дымчатым Ягуаром-воином. Он должен умереть. Он и все, кто сопровождают его.

Решительность в голосе Редбёрна заставила живот Виктора судорожно сжаться.Мы послали войско «Змея» сюда, чтобы уничтожить воинов, но они позволили спастись Линкольну Озисуи его личной охране. Виктор знал, что он и его люди должны довести до конца эту работу. Но мысль казнить человека, который был вынужден сдать родной мир, смущала его.Сбежав, он показал, что больше не воин.

Военный регент кивнул.

– Возражение генерала Редбёрна обоснованно. Из моего опыта общения с кланами я могу заключить, что наша единственная возможность состоит в том, чтобы полететь на Страну Мечты и вызвать их на Испытание Отказа от вторжения.

Кай положил обе руки на стол.

– Мы могли бы отправиться туда и вызвать их на Испытание или ждать здесь, пока они не пошлют делегацию сюда. Возможно, они попросят о мире. Это бы выбило их из седла, если бы им пришлось прибыть на захваченную планету.

Виктор кивнул.

– Ты прав, Кай, но мы все знаем, что кланы не являются единым целым. Капитуляция Дымчатых Ягуаров не связывает другие кланы. Мы можем решить, летим ли мы на Страну Мечты, или выжидаем, что они сделают, но важно, что нам надо действовать быстро, чтобы подчеркнуть связь между их поражением здесь и вызовом там.

– Виктор, ты не ответил на один момент в аргументе Кая, – заметил Хохиро. – Я не боюсь лететь на Страну Мечты, но гораздо проще защищать мир от вторжения, чем самому нападать.

Виктор кивнул.

– Я собираюсь потребовать при нашем прибытии сафкон.

Кай замигал.

– А ты разрешил бы им высаживать подразделения на Новом Авалоне, если они вежливо попросят об этом?

– Нет, но я также не воображаю, что мои воины являются триумфом евгенических программ, что делает их «хомо сапиенс парабеллум». Учитывая их чувство чести, я ставлю на то, что они позволят нам высадиться. – Виктор пожал плечами. – Всё, что я могу сделать – спросить их, и если они откажут, нам придется пробиваться с боем, и будет крайне трудно.

Эндрю Редбёрн откинулся назад на спинку кресла.

– Я считаю, что нужно лететь на Страну Мечты, прежде чем они придут сюда. Чем больше времени мы даем им, тем больше времени у них есть для подготовки в обороне или сбора войск. Нет смысла позволить им подготовиться.

Крэнстон посмотрел поверх ноутпьютера.

– Кроме того, надо принять всерьёз вопрос, появится вообще эта делегация. Если кланы считают, что это проблема только Дымчатых Ягуаров и ильхана, они могут решить, что это не имеет к ним никакого отношения. Нам придется самим позаботиться о том, чтобы все они прочувствовали последствия нашей атаки.

– Правильно. В то время как мы побеждаем один клан, другие не считают, что они тоже могут проиграть. – Кай кивнул регенту по военным вопросам. – Несмотря на доказательства их смертности на Токкайдо.

Фохт поправил правой рукой глазную повязку.

– С Токкайдо прошло восемь лет. У кланов это полтора поколения генетических воинов. С их точки зрения Токкайдо уже история и не более того. Мы должны нанести удар на Страну Мечты как можно скорее.

Принц улыбнулся.

– Я согласен. Мы должны лететь немедленно. Здесь, на Хантрессе, мы вели такую войну, которая практически не известна кланам. Их способ ведения войны навсегда строго ограничил наносимый ущерб, так как их предки слишком хорошо знали ужасы тотальной войны. Они ритуализировали ведение войны, избежав обычных последствий. Мы здесь доказали, что мы можем выигрывать наш способ войны. Теперь мы должны нанести удар по Стране Мечты, сразиться по их правилам и показать им, что мы можем нанести им всем поражение, действуя по их правилам.

Редбёрн ухмыльнулся.

– К рассвету я и моя рота будем готовы к отлету.

– Хорошо. – Виктор свел вместе брови. – Генерал Редбёрн, что нам известно о Линкольне Озисе и его отлёте отсюда?

Редбёрн почесал короткую седую бороду, затем наклонился вперед и поставил локти на стол.

– Имеются отдельные свидетельства его эвакуации. Элементалы вытащили его примерно за одну минуту до взрыва здания командного центра Ягуаров. Как мы установили, группа некеками совершила диверсию, а их командир вызвал Озиса на поединок на мечах.

Кай поражено заморгал.

– Некеками?

Редбёрн кивнул.

– Я тоже ничего не знал об их присутствии, пока не просмотрел документы генерала Уинстон после её смерти. По-видимому, она так же не знала о них, пока не изучила документы Моргана. Они были подарком Моргану от Теодора Куриты. Во всяком случае, так это выглядит.

Виктор кивнул.

– Я не удивлен. Духи кота могли быть очень полезны. Если я правильно понял, им не удалось убить Озиса.

– После того, как вызов был совершен, остаток группы отошел и не стал ждать исхода дуэли, и мы не можем определенно сказать, что произошло. Командир некеками больше не появлялся, и мы не смогли идентифицировать его тело. Озис мог быть тяжело ранен, и корабль взлетел вскоре после диверсии. Он может быть мёртв, но этих элементалов нелегко убить.

Виктор посмотрел через стол на Кая.

– Я слышал об этом.

– Чтобы элементал стал ильханом, он должен быть лучше всех, – застенчиво улыбнулся Кай. – Все элементалы, с которыми я познакомился, были хорошими бойцами, но чтобы быть избранным ханом, и затем ильханом, он должен быть воистину впечатляющ. Я, во всяком случае, не поверил бы в его смерть, пока не увижу его тело собственными глазами и не всажу в него несколько килоджоулей энергии.

– Будем исходить из того, что он ещё жив, и находится либо на Стране Мечты, либо в бегах. – Виктор скрестил руки на груди. – Регент по военным вопросам, у вас есть соображения, как его бы приняли там, раненого и с потерянной родной планетой его клана?

Фохт подумал с секунду.

– Факт, что он вообще здесь был, примечателен. Обычно ильхан дистанцируется от сражений отдельного клана, но Озис, кажется, занимался только проблемами Дымчатых Ягуаров. Так как других кланов здесь не было, легко можно заключить, что вся эта война считается проблемой только Дымчатых Ягуаров. Не подлежит сомнению, что Дымчатые Ягуары использовали фактор власти, что ослабляет их политически. Всё же он остается ильханом до тех пор, пока не умрет или не сложит полномочия, разве только его вызовут на Испытание Отказа.

Кай посмотрел на Фохта:

– Есть ли возможность, что Яги могли скрыть события здесь от остальных кланов?

– Это возможно, но было бы тяжело утаить события во Внутренней Сфере, особенно после того, как некоторые из Нова Котов присоединились к Звёздной Лиге. – Фохт встряхнул головой. – Мы определяли местонахождение кораблей кланов в разведывательных полетах в наших системах, и я уверен, они перехватили множество передач с известиями о наших победах. Я не буду предполагать, что они ничего не знают, и что противники Ягуаров уже не спросили Озиса о неудачах его клана.

Виктор скривился.

– Если он слаб физически и политически, мы вряд ли можем рассчитывать на то, что добьемся настоящего мира, победив его и остатки Дымчатых Ягуаров, которые остались на Стране Мечты. Нам придется вызвать все кланы, и ждать, кто ответит на вызов.

Крэнстон вздохнул.

– О, это будет весело. Нам придется разобраться со всеми заявками на битву от кланов и от тех, кто будет сражаться на нашей стороне.

– Ты о чем, Джерри?

– Я имею в виду, ваше высочество, что вы должны решить, кто против кого будет сражаться. Я уверен, полки Расальхага будут требовать возможности сразиться против Волков и победить. Хохиро захочет иметь противником Дымчатых Ягуаров и так далее.

Виктор потер подбородок.

– Я вообще не думал об этом. Мы должны разделить наши подразделения против их соперников таким образом, чтобы иметь наилучшие шансы выиграть.

– Джерри прав, – сказал Хохиро. – Я хотел бы сразиться против Дымчатых Ягуаров, но если Озис поведёт их, он должен будет выступить против тебя. Главнокомандующий против главнокомандующего.

Виктор пораженно посмотрел на Хохиро.

– Я не знаю, мой друг, что меня больше всего удивляет: то, что ты готов предоставить мне Дымчатых Ягуаров, или представляешь, что я достаточно сумасшедший, чтобы выступить против элементала.

– Виктор, я не считаю тебя дураком, но мы знаем, как важны для кланов формальности.

– И будучи уроженцем Синдиката Драконов, ты считаешь, что форма так же важна, как содержание.

Хохиро засмеялся.

– Рассматривай мою чувствительность в таких нюансах в качестве основания для моего предложения.

Виктор скептически поднял бровь.

– Кроме того, ты уже однажды сражался против Дымчатых Ягуаров и видел элементалов вблизи, не так ли?

– Виктор, последние семь месяцев нашего полета ты получал жёсткую тренировку в рукопашной. – Хохиро раскинул руки. – Я не считаю тебя достаточно сумасшедшим, чтобы выйти против Озиса в поединке один на один, но если ты выйдешь, он будет удивлен, как трудно тебя убить.

Крэнстон задумчиво посмотрел вверх.

– Я позабочусь, чтобы вы получили пистолет, прежде чем сядете в меха.

Кай постучал костяшками пальцев по столу.

– Проследите, чтобы это былбольшой пистолет, и добавьте пару запасных обойм.

Виктор поднял руки.

– Короче, мы делим шкуру неубитого ягуара. Могу ли я считать, что мы решили как можно скорее отправиться на Страну Мечты?

После того, как все присутствующие кивнули головами в ответ, Виктор продолжил.

– Тогда мы должны погрузить наши войска и лететь назад к прыжковым кораблям. Я передам Полу Мастерсу командование силами здесь, на Хантрессе. Генерал Редбёрн, вы сопровождаете меня на «Барбароссе».В общем, у нас всё.

Кай сморщил лоб.

– А что с убийством Моргана?

Виктор застыл, и гусиная кожа разбежалась по всему телу.Я слышал слухи; это Синдикат постарался или Катерина. Я лично думаю последнее, но это надо доказать. Этого мы здесь не можем.

– Если мы на Стране Мечты победим... после того, как мы сделаем дело на Стране Мечты... нам предстоит долгий полет домой. Вот когда мы сможем заняться убийством Моргана, и когда мы вернемся домой, то позаботимся о том, чтобы виновные получили наказание.

3

Зал ханов, квартал воинов

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

10 апреля 3060 г.

Хан Волков Владимир Уорд подождал, пока ильхан Линкольн Озис не прохромает на свое место во главе Большого Совета в Зале Ханов, прежде чем начать действовать. С высоко поднятой головой, скрытой под эмалированным шлемом, изображающего рычащую голову волка, он встал со своего места в дальнем конце зала и двинулся к центральному коридору, делящему пополам амфитеатр. Он прошагал от верхнего ряда столов к нижнему и уселся за одно из двух пустых мест под стягом Дымчатого Ягуара. Когда он снял шлем и поставил его на стол, который принадлежал раньше ильхану, сахан Влада Мэриэлл Радик проскользнула на другое свободное место.

Угольные глаза Линкольна Озиса яростно сверкали. Его тёмная кожа была пепельного оттенка, и горящие глаза, казалось, были единственно живыми на лице. Влад слышал истории, как тяжело был ранен Озис на Хантресс. Хромота и свежий шрам на лбу были самыми очевидными символами его ранений.И когда он улыбнется, можно увидеть, что он потерял несколько зубов, хотя я сомневаюсь, что он будет сегодня улыбаться.

Каэль Першо, изувеченный кусок человека, соединенный с машиной, занял свое место чуть впереди и ниже ильхана.

– Я – хранитель закона. Я созываю это собрание по закону военного времени, как положил Николай Керенский. Поскольку мы находимся в состоянии войны, все вопросы надлежит решать в соответствии с этими правилами и положениями.

– Сейла, – ответили собравшиеся ханы хором.

Лицо Озиса напряглось:

– Хан Уорд, как понимать, что ты занимаешь место Дымчатых Ягуаров здесь, на Большом Совете?

Влад медленно растянул рот в улыбке.

– Как я понимаю, ильхан, на Совете нет ханов Дымчатых Ягуаров и нет Дымчатых Ягуаров, чтобы избрать новых. Вы и горстка ваших воинов сбежали с Хантресс ещё до прибытия туда подкрепления из Внутренней Сферы, если сообщения не ошибаются. Из тех воинов, которые бежали с вами, только восемь имеют родовое имя. Ваш клан фактически мертв.

Голос Влада звучал с ледяным оттенком, но никто из ханов не запротестовал. Напротив, они все неподвижно сидели в церемониальных одеждах и ждали реакции Озиса.Они хотят знать, что происходит, особенно те, кто никогда не сталкивались с войсками Внутренней Сферы. Нападение на родной мир клана было самым последним, чего кто-нибудь ожидал.

Ильхан сжал кулаки, но это осталось единственным его движением. Он медлил, и в этот момент Влад увидел больше слабости, чем когда-нибудь у Дымчатого Ягуара.Его дух подорван, если не сломлен. Потеряв родину, лучше умереть.

Линкольн Озис медленно выдохнул.

– Да, Хантресс пала.

Слова повисли в воздухе, тяжелые как смрад смерти над полем сражения.

– И яотступил от Хантресс, так как я потерял сознание от ран и воины, которые охраняли меня, решили, что должное лечение моих ран я могу получить только здесь, на Стране Мечты. Когда мы покидали систему, положение было не безнадёжным, и мы ожидали, что вторгшиеся будут разбиты в течение одной недели. Я полностью доверял командирам на месте, и хан Руссо Хауэлл остался, чтобы руководить операцией. Если бы я знал о прилетающих подкреплениях Внутренней Сферы, я бы остался и вел наши силы к победе.

Аса Тэни, рыжий пилот клана Ледовых Хеллионов, снял шлем. Он положил руку на морду похожего на ласку создания, выполняюшее функцию забрала. Было очевидно, что он пытался принять героическую позу.

– Ильхан, когда вы говорите «наши силы», вы подразумеваете Дымчатых Ягуаров или все кланы?

Плечи Озиса немного вздрогнули от этого вопроса.

– Да, мои собратья ханы, я хорошо помню дискуссии, которые мы вели насчет агрессии Внутренней Сферы. Нападение против Дымчатых Ягуаров стало возможно благодаря политическим маневрам здесь, в этой палате, дело представили так, что это внутреннее дело Дымчатых Ягуаров. Это явно попытка ханов Волка уничтожить Дымчатых Ягуаров, но теперь даже вы должны понять, как велика эта опасность. Родная планета захвачена, разграблена, разрушена. Воины клана убиты. Все мы уязвимы против ярости этой возрожденной Звёздной Лиги. Даже если вы не хотели объединиться раньше, теперь вы должны это сделать, мы должны теперь сформировать единый фронт, который будет действовать до тех пор, пока эта опасность не будет уничтожена.

Влад захлопал, подчеркнуто медленно, с издевательским одобрением.

– Браво, ильхан. Я не подозревал, что вы способны к такой страсти, я ошибался.

Линкольн Озис яростно оскалил зубы.

– Ты насмехаешься над опасностью!

– Нет! – зазвенел позади всех голос хана Нефритовых Соколов Марты Прайд. – Хан Владимир Уорд насмехается над вашим анализом опасности. – Она встала и раскинула руки жестом, охватывающим всё собрание. – Мы все слышали риторику Внутренней Сферы. Мы знаем, что эта новая Звёздная Лига решила атаковатьодин клан. Они не так глупы, чтобы думать, что смогут разгромить нас всех, и так же мы не так глупы, чтобы поверить, что они планируют разгромить всех нас.

– Однако ты не имеешь представления, что они натворили на Хантрессе, Марта Прайд, – прервал ее Линкольн Озис. – Их целью было уничтожить Дымчатых Ягуаров, и они вели войну не только против наших воинов. Они вели войну против нашей культуры. Мы долго держали обе действительности войны в равновесии: её возможности к разрушению и способность формировать воина. Мы ограничиваем влияние, которое имеет война, на наше общество, но они не делают ничего подобного. Они уничтожили воинов, оборудование, памятники. Всё, что имело какое-либо отношение к касте воинов, не ушло от разрушения.Это то, что предстоит нам всем, и если не внушает вам никакого страха, то ваш клан будет терпеть гораздо худшее, чем вы можете себе представить.

Эхо слов ильхана звучало еще некоторое время в Большом Совете зала ханов, так как страх, который он разбудил у его слушателей, заставил повторить их шепотом. Даже Влад почувствовал, как его внутренности судорожно сжимаются, больше от отвращения, чем от страха.Как они могли опуститься так низко, вести тотальную войну против всего народа? Даже животные не падают так низко. Внутренняя Сфера пыталась доказать нам, что мы не лучше их, но теперь она стряхивает с себя последние остатки цивилизации. Наша ошибка была не в том, что мы начали операцию, а в том, что вести войну против них надо было решительно и быстро, как только мы могли, чтобы уничтожить этот новый бич человечества.

Хан Аса Тэни поджал губы, затем опустил взгляд.

– Что вы предлагаете, ильхан?

– Я предлагаю, чтобы мы стянули в данный момент вооруженные силы, которые прогонят Звёздную Лигу от Хантресс и снова вторгнутся во Внутреннюю Сферу.

Когда другие ханы взорвались в ликовании, Влад выпрыгнул из-за стола и бросился в свободное пространство между столами ханов и возвышением ильхана. Он размахивал обеими руками, требуя тишины, и ликование утихло. Когда снова воцарилось спокойствие, он упер руки в бедра и медленно мотнул головой.

– Вы не должны дать безумию ильхана заразить вас. – Влад насмешливо посмотрел на Линкольна Озиса. – Экспедиционный корпус, даже если мы вызовем гарнизоны из домашних миров, прибудет слишком поздно, чтобы сделать что-нибудь против подразделений Звёздной Лиги. Подумайте об этом ханы, думайте сами, а не как Дымчатые Ягуары. Предположим, вы успешно организовали эту большую операцию и были достаточно удачливы, чтобы закрепиться на планете вовремя, завершив освобождение. Неужели вы будете находиться так далеко от дома? Их линии снабжения невероятно растянуты, и Хантресс для них не то место, которое они будут защищать, и мы удерживаем намного больше миров во Внутренней Сфере, против которых они могут обратить свою мощь. Они не останутся на Хантрессе. – Влад скрестил руки на груди. – Они придут сюда.

Ян Хокер, светловолосый хан Алмазных Акул, снял шлем с характерным спинным плавником.

– Невозможно! Они не решатся на это!

– Нет? – Влад посмотрел наверх на Марту Прайд. – Ты встречалась с этим Виктором Дэвионом. Он осмелится на это?

Смех Марты был тихим и зловещим.

– Решится ли Виктор Дэвион прийти? Он уже направляется сюда, я уверена в этом. На Ковентри он и регент по военным вопросам КомСтара знали достаточно о нас и нашей культуре, чтобы использовать знания для достижения своих целей. Что ильхан напомнил нам, так это то, что они точно знают о нашем пути и что они используют эти знания против нас.

Ян Хокер нетерпеливо поморщился.

– Что ты несешь, Прайд?

– Кое-что, что я думаю, очевидно, даже кому-то вроде тебя, хан Ян Хокер. Наш путь ограждает нас от страхов войны. Если мое подразделение получит приказ, я уверена, что буду участвовать в честном бою. И даже если я погибну, я знаю, что мое генетическое наследие переживет меня. Мы создали искусственную среду, в которой ужасы войны не могут коснуться нас. Правители Звёздной Лиги знают это, и их действия на Хантрессе были направлены на то, чтобы дать нам знать, что мы больше не в безопасности среди наших обычаев.

Аса Тэни выглядел пораженным.

– Он не посмеет придти сюда и натворить здесь на Стране Мечты то же, что на Хантрессе.

Влад засмеялся.

– Успокойся, Ледовой Хеллион. Здесь есть кому защитить тебя.

– Я не нуждаюсь в твоей защите, Волк!

– Тогда ты будешь биться, когда он прибудет? – Влад медленно повел головой. – Твоя кровь кипит? Сначала вспомни, прежде чем ты вызовешься на дело, в котором можешь погибнуть, что Виктор Дэвион не опустошил Хантресс. Он послал подчиненных сделать это. Он отправил их, чтобы послать нам сообщение. Когда он придет, то пошлет другое сообщение. На Хантресс они разгромили одного из нас своим способом. Когда они придут, то, как заметила хан Марта Прайд, будут использовать наши обычаи против нас, чтобы разгромить нас. И это будет их ошибкой.

Ухмылка медленно расползалась по лицу Влада.

– Мы отправились на их планету Токайдо, и многие из нас познали там поражение. Теперь они прийдут на нашу планету, и здесь они узнают поражение. – Его голос заполнил весь зал и, как только он закончил, Влад почувствовал как гордость и энтузиазм начали зарождаться среди большинства ханов.Те, кто не воевал во Внутренней Сфере, жаждут сражения. А те, кто воевал во Внутренней Сфере, возможно, уже видели этот день в самых ужасных кошмарах.

Хан Духов Крови Карианна Шмитт стукнула кулаком по столу. Она была необычно высокой для мехвоина, и её белокурые волосы падали ниже плеч красных комбинезона и накидки.

– Мы разгромимэту так называемую Звёздную Лигу. Но я спрашиваю себя, подходит ли наш нынешний ильхан для битвы. Возможно, мы должны прекратить его полномочия и выбрать на его место хана Волков?

– Нет!

Влад Уорд и Линкольн Озис обменялись удивленными взглядами, когда их решительный протест против этого предложения прозвучал одновременно. Горящий взгляд Озиса обдал Влада чистой злобой, которую тот встретил с ледяным спокойствием. Влад первый отвел взгляд и сложил руки на груди.

– Я не буду в этом участвовать. Дымчатый Ягуар начал крестовый поход против Внутренней Сферы. Нужно позволить Дымчатому Ягуару защитить поход или дать ему погибнуть. Когда начнется новый крестовый поход, тогда будет время избрать нового ильхана.

Озис оперся руками на стол перед своим сиденьем и тяжело наклонился вперед.

– Именно так, как сказал хан Уорд. Не время делать другой выбор. Мы стоим перед тяжелым испытанием. Я видел, что они натворили на Хантрессе, и не допущу, чтобы это случилось здесь. Мы должны защитить нашу честь, нашу культуру, нашу сущность. Я могу и буду хранить нас и наши традиции.

Или умрешь. Влад не изменил выражения лица.

– Должны ли мы атаковать их, как только они прибудут, ильхан, или мы даруем им сафкон?

Озис выпрямился и поднял голову.

– На Токкайдо нам предоставили сафкон. Можем ли мы дать им меньше?

Аса Тэни с горящими глазами широко выбросил руки.

– Мы не можем позволить им высадиться беспрепятственно. Наши пилоты сметут их с неба.

Лёгкое весельё слышалось в голосе Марты Прайд.

– Так хочется быть первым, хан Тэни. Мы превосходим их на земле, но наши пилоты всегда были примерно равны им.

– У тебя никогда не было пилотов Ледовых Хеллионов, хан Прайд, квинег?

– Нег, хан Тэни, но ваши пилоты никогда не впечатляли меня. – Замечание Марты вызвало взрыв смеха у других ханов. – Нет, наши победы должны добываться на земле. Атаковав их в космосе и в атмосфере, мы позволим им уничтожать наши аэрокосмические силы, без возможности нам выстрелить в их наземные войска.

Улыбка разбила ледяную маску лица хана Карианны Шмитт.

– Позволим им прийти сюда. Кто из нас не встречался с ними прежде, преподадут им урок, который вы были не в состоянии преподать.

– Смелые слова для того, кто ещё не получил права выступить против Звёздной Лиги. – Влад бросил на нее один уничтожающий взгляд.

Хан Духов Крови сделала вид, что не заметила и быстро отвела взгляд.

– Уже одно твоё самомнение дает мне это право, хан Волка. Если нам надо получить или завоевать это право, мы это сделаем. Если они идут сюда победить нас, они должны победить всех нас.

Глухое рычание поднималось из горла Линкольна Озиса.

– Разгромить всех нас и спасти клан предателей. Что скажете вы, Нова Коты? Будете ли вы бороться за кланы?

Старые ханы Нова Котов, Северен Леру и Лукиан Карнз медленно сняли шлемы. Бесчисленные складки избороздили кожу их лиц, и Влад вздрогнул, разглядывая обоих стариков. В любом другом клане они давно ушли бы в отставку и побыстрее умерли, но среди Нова Котов их долголетие и мудрость при толковании предзнаменований и знаков позволило им сохранить свои места.И эти видения убедили их, что новая Звёздная Лига – это исполнение заветной цели кланов, так что их воинские части после символической битвы становились частью новых сил Лиги.

Леру взял слово. Его голос зазвучал неожиданно сильно для его возраста.

– Берегитесь, ильхан. Необдуманное обращение с понятием «предатель» – это ловушка, в которую ты сам можешь попасть. Нашим призванием было сохранить идеалы Звёздной Лиги, которой мы обязаны нашим возникновением. В последнее время это было определено так, что мы должны вернуться во Внутреннюю Сферу, свергнуть недостойных и поставить нас на их место, чтобы воссоздать заново Звёздную Лигу. Мы это сделали, хотя мы не Звёздная Лига. Наши действия всегда были и сейчас соответствуют целям кланов.

– Как ты можешь это говорить, после того, как ваши воины нападали на моих?

– В самом деле? – Взгляд Северена Леру был холоден. – Подразделения, которые воевали против твоих людей, были побеждены, связаны и снова получили статус воинов. Мы всегда обращали захваченные войска, чтобы использовать их на такой манер. Как уже отметила хан Прайд: Звёздная Лига знает наши обычаи и использует их против нас.

Леру поднял костлявую, скрюченную руку, успокаивая Озиса и других ханов.

– Однако, на суть вашего вопроса нельзя ответить здесь и сейчас. Вы хотите знать, будем ли мы биться за Страну Мечты и сохранение нашего образа жизни. Конечно, мы будем.

Озис наморщил лоб.

– Ты только что ответил на вопрос, о котором сказал, что не можешь ответить.

– Ах, но я не сказал, будем ли мы сражаться за кланы или против них. – Леру оглядел остальных ханов. – Звёздная Лига пришла как наш враг. Вопрос не в том, можем ли мы сопротивляться ей, адолжны ли мы это делать.

Влад решительно мотнул головой.

– Ты не прав, хан Нова Котов. Может быть это для тебя вопрос, но не для меня. Мы можем не только сопротивляться ей, мы должны это сделать. Единственный благородный след Звёздной Лиги, который существует, это кланы. Мы рождены, как последние истинные и верные члены Звёздной Лиги. Для нас позволить этому узурпатору и притворщику уничтожить нас, всего лишь завершение уничтожения Звёздной Лиги, которое началось много лет назад.

Так что, когда Виктор Дэвион прибудет, он встретит сопротивление, и каждый, который верен нашей миссии, встанет рядом со мной, чтобы сразиться с ним.

4

Дропшип «Барбаросса»

В подлете к Стране Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

12 апреля 3060 г.

Бросок элементала швырнул Виктора через добрую половину грузового отсека. Виктор успел развернуться в полете, чтобы приземлиться на левое плечо и перекатиться, но он слишком быстро попытался встать на ноги. Кай Аллард-Ляо поймал его, прежде чем он ударился о переборку, помог восстановить равновесие, и слегка подтолкнул назад к центру помещения.

– Давай, Виктор. Она всего лишь девушка.

Виктор пронзил друга сердитым взглядом.

– Женщина, да уж действительно женщина!

Элементал ждала в центре грузового отсека; ноги широко расставлены, колени согнуты, руки вытянуты и готовы схватить его. Тиарет Невверсан обтягивало трико защитного цвета, без рукавов, которое было чуть светлее её кожи. Коричневые волосы на голове были сбриты, только с затылка свисала короткая коса с вплетенной красной лентой. Её голубые глаза не вязались с внешностью, которая свидетельствовала об африканских предках с Терры, тем не менее, отражая жажду жизни в её теле.

Когда Виктор кружил вокруг неё, ему стало ясно, что он, наверное, лишился разума. Она была выше его на пятьдесят пять сантиметров и тяжелее минимум на сорок пять килограммов. У неё были длинные руки и она с рождения обучалась рукопашному бою. Хотя Виктор провел месяцы, совершенствуя свои боевые навыки во время долгого путешествия на Хантресс, он ничего не мог противопоставить ей.И ещё: она моложе меня на семь лет.

Он метнулся к ней, поднырнул под мощный удар огромной руки и повернулся на левой ноге. Он попытался сделать ей заднюю подножку правой ногой, намериваясь свалить её, но с таким же успехом он мог попытаться сделать подножку меху, потому что она даже не шелохнулась.

Стальные руки схватили его сзади за шею и швырнули его влево. Он кружился и катился, скользил по палубе до ног Хохиро Куриты. Там Виктор на мгновенье сел, затем покачал головой.

– Если такие забавы вы, ребята, планируете на мой тридцатый день рождения, я не хочу быть рядом с вами на мой сороковой.

Хохиро помог ему встать на ноги.

– Кай и я решили сделать это, чтобы у тебя был шанс дожить до сорокового дня рождения. Теперь сконцентрируйся и давай по новой.

С такими друзьями как эти…

Виктор сжал кулаки и поднял руки, и увидел, что Тиарет тоже выпрямилась и подняла свои кулаки. Она встала в левую стойку и левой рукой медленно поманила Виктора к себе.

– Подходи, принц Виктор, я покажу тебе, почему много воинов уходит в отставку в твоем возрасте.

Виктор застонал.

– Я уже иду. – В гимнастических туфлях, шортах и свободной майке без рукавов, он чувствовал себя почти голым перед ней.Биться внутри боевого мехапротив кланов определенно, куда менее болезненно, чем так. Он остановился вне её досягаемости, и, вспомнив комментарий Хохиро, попытался сконцентрироваться.

Именно в этот момент Тиарет атаковала.

Виктор отклонил голову влево, от её прямого удара левой рукой, летящего ему в голову. В ту же самую долю секунды он заметил правый кулак, летящий по дуге, намеревающийся проломить ему лоб до самого затылка. Не раздумывая, он начал разворачиваться влево и внезапно выбросил правую руку. Этим выпадом Виктор захватил её запястье и отвел кулак далеко в сторону. То, что он был в пределах досягаемости её рук, и его голова всё ещё была цела, явно было успехом.

Повернувшись на правой ноге, он ударил левой ногой назад, попав Тиарет в живот. Чувство было такое, словно он пнул ферроволоконную бронеплиту, но, по меньшей мере, его противница запыхтела. Она крутнулась, вырвав руку из его хватки. Всего один недолгий миг Виктор успел порадоваться своей небольшой победе. Затем ему стало ясно, что он ни увидел, ни услышал, как она ударилась о пол.

Левой ногой она провела подсечку, выбив ноги из-под него. Виктор упал на палубу, приземлившись на руки, но прежде чем он смог подняться, она схватила его за пояс и перевернула на спину. Сев на его живот, она улыбнулась ему, руками прижимая его запястья к полу.

– Не плохо, принц Виктор, но также и не особенно хорошо. – Капля пота повисла на кончике её носа и упала ему на лоб.

Виктор сморщил лицо.

– Я не смог бы сдвинуть тебя даже пентаглицериновым зарядом, не так ли?

Она встряхнула головой, и дождь соленых капель заморосил на него.

– И даже атомная бомба не помогла бы тебе против моего генетического отца. – Тиарет откинулась назад. Затем она встала и помогла Виктору подняться с палубы. – Пожалуйста, запомни это.

Виктор кивнул. Мягкость её последнего замечания поразила его. Тиарет Невверсан возглавила пойнт элементалов, ищущих убежища в канализации Лутеры вместе с сибгруппой около пятидесяти детей, которым едва исполнилось десять лет. Элементалы опасались, что дети будут убиты, в стремлении Звёздной Лиги уничтожить всё, что имело отношение к Дымчатым Ягуарам, и отказывались сдаться, пока не получили гарантии от командующего войсками Звёздной Лиги, что этого не случится.

Вопреки желанию командования экспедиционного корпуса, Виктор встретился с Тиарет и заверил её в безопасности для детей. Когда дети вышли из канализации, элементалы заметили, что пятерых не хватает. Виктор сразу объявил розыск и отправился на поиски вместе с нею. Когда, наконец, они нашли детей, они прятались в тайнике, вход в который был слишком тесен для Тиарет. Виктор прополз внутрь и помог выйти детям наружу. На поверхности она сдалась ему. Виктор сделал её связанной, затем сразу освободил и пригласил служить в войсках Звёздной Лиги.

После этого он узнал, что она была биологической дочерью Линкольна Озиса. Она немного знала своего генетического отца из-за принципа создания сибгруппы. В соответствии с пожеланиями домов родовых имен, ученые клана соединяли в своих лабораториях сперму и яйцеклетки, чтобы создать идеальных воинов. Кровь Озисов и Невверсанов хорошо сочеталась в Тиарет, позволив ей выиграть родовое имя, будучи в звании звёздного капитана.

Если бы ДымчатыеЯгуарыимели будущее, она могла бы стать ханом.

– Я запомню этот урок, Тиарет. Я хорошо его запомню.

Регент по военным вопросам, который стоял позади импровизированной площадки для упражнений, вышел вперед. По какой-то причине он сменил похожий на форму комбинезон, который он раньше предпочитал, на белую хламиду КомСтара. Он бросил Тиарет и Виктору толстые полотенца.

– Значит, Виктор, тебя не прельщает идея присоединиться к Линкольну Озису в Круге Равных?

Виктор начал вытирать лицо полотенцем, дав себе время подумать, прежде чем ответить.

– Как Тиарет легко продемонстрировала, я неподходящий противник для невооруженного элементала, но мы получили сведения, что Линкольн Озис был серьёзно ранен. Он может вызвать меня из-за бравады, и мой отказ сразиться с ослабленным противником могут использовать, чтобы обвинить меня в трусости.

Кай оттолкнулся от перегородки, к которой он прислонился.

– Однако твою готовность сразиться и его очевидную слабость могут оценить еще хуже.

– Хорошее возражение, Кай.

Военный регент поднял палец.

– Успех или неудача в поединке с Линкольном Озисом не имеют значения. Основа его власти уничтожена. Правда, нам придется заняться им, так как он всё ещё является ильханом, но наша задача показать остальным кланам, что они не могут продолжать свою борьбу против нас. – Он посмотрел на Тиарет. – Простите меня, но поражение и смерть вашего отца являются всего лишь побочными нюансами нашей битвы на Стране Мечты.

Тиарет Невверсан пожала плечами.

– Будучи ильханом, Линкольн Озис вел себя так, словно он все еще хан Дымчатых Ягуаров. Как следствие, он не служил ни кланам, ни Дымчатому Ягуару. Мы все сражались в соответствии с нашими приказами, и наше поражение не является причиной для радости, но без настоящего руководства шансов на победу не было.

Принц стянул промокшую майку и обтерся, потом перекинул полотенце через правое плечо. Концы с двух сторон скрыли шрамы от меча, которые он получил на Люсьене.Это, кажется, было так давно и так далеко отсюда.

– Теперь мы летим к планете, и кланы знают, что мы придем. Сколько осталось до начала торможения? Три дня? До этого мы можем рассчитывать на то, что не встретимся с космическими силами обороны?

Анастасий Фохт покачал головой.

– Вряд ли. С тех пор, как мы вышли в зенитной прыжковой точке местного солнца, для аэрокосмических сил до самой Страны Мечты нет никакой возможности перехватить нас. Если мы встретим сопротивление, это будет уже внутри планетарной системы.

Джерри Крэнстон вошел без предупреждения через люк грузового отсека.

– Ваше высочество, мы только что имели радиоконтакт со Страной Мечты. Только данные, ни звука, ни картинки. Сообщение пришло за подписью Марты Прайд. От имени Большого Совета ханов и из уважения к любезности КомСтара на Токкайдо нам предоставили сафкон. Мы можем беспрепятственно высаживаться. Они хотят встретить вас через шесть дней, чтобы обсудить условия битвы на Стране Мечты.

Виктор вскинул голову и быстро засмеялся лающим смехом. Улыбаясь, он, взглянул на спутников:

– Так, дамы и господа,вот это подарок ко дню рождения!

Спортивный центр имени Керенского

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

18 апреля 3060 г.

Ховеркар Виктора медленно опустился на землю, и дрожь пробежала по корпусу. Дверь с резким шипением откинулась наверх, и прежде чем Виктор освободился от сдерживающих его ремней безопасности, Тиарет успела выскочить наружу. Другие командиры выразили определенное опасение, что она назначила себя его телохранителем, однако военный регент убедил их, что её присутствие имеет большое значение, особенно в переговорах, которые начнутся этим утром.

Виктор медленно выдохнул, и последовал за Фохтом и Редбёрном из ховеркара. Зеленый газон простирался перед ним, и небо было безоблачно. Далеко на юге он видел черную ленту гряды гор, между вершинами которой небо было ещё фиолетовое, но повсюду утреннее солнце уже прогнало остатки ночи, осветив все вокруг.

Свыше дюжины палаток, больших и маленьких находилось на поле перед ними. Они различались цветами и конструкцией, но все выглядели неяркими и практичными, несмотря на знамена кланов, развевающиеся на верхушках палаток. Он узнал некоторые из гербов: Волк, Нефритовый Сокол, Призрачный Медведь. Но единственный признак Дымчатого Ягуара, который он мог заметить, был над самой маленькой палаткой, которая находилась ближе всех, под штандартом с шестью звездами, предположительно это был знак отличия ильхана.

Виктор дернул за манжеты куртки. Он выбрал для встречи комбинезон, который мехвоины одевают поверх шорт и хладожилетов между битвами. Его форма была штайнеровских светло-голубого и серого цветов 10-го полка Лиранской гвардии, подразделения, которым он командовал. Поверх он накинул тёмно-синюю суконную куртку с эмблемой сил обороны Звёздной Лиги и их знаками различия.

Эндрю Редбёрн надел чёрную с золотым форму Катильских улан, на груди слева блестела эмблема СОЗЛ. Регент по военным вопросам облачился в одежды КомСтара и добавил к золотой звезде ордена на груди эмблему СОЗЛ на левом плече. Тиарет носила темно-синий комбинезон СОЗЛ, который она удерживала на узкой талии ремнем с пряжкой Дымчатых Ягуаров.

Четверка неспешно направилась к палатке ильхана, ступая по гравиевой дорожке, которая выглядела недавно выложенной по земле. У входа в палатку стоял караул из четырех элементалов в полной броне. Два элементала слева были из кланов Призрачного Медведя и Волка, что можно было легко определить по белой и серой раскраске их брони. Справа стояли Нефритовый Сокол и элементал из клана, которого Виктор не смог определить. Схема раскраски содержала белый и голубой цвета, подходящие для зимних битв, но на знаках отличия был нарисован незнакомый хищник.

– Тиарет, кто это в белом справа с краю? Какой клан?

Её ответ источал презрение.

– Ледовой Хеллион. Пока война идёт на словах, они чрезвычайно смелы.

– Надо будет запомнить.

Виктор высоко поднял голову, проходя через караул элементалов. Он остановился через несколько шагов внутри палатки. Он сразу узнал Марту Прайд, высокого, темноволосого хана Нефритовых Соколов. Рядом с нею стоял низкорослый, огненноволосый мужчина, Виктор решил, что это Ледовой Хеллион. С двух сторон письменного стола в середине палатки стояли мужчина с изуродованным шрамом лицом в одежде клана Волка и самый старший, белокурый мужчина в белой одежде и белой, отделанной бледно-серыми когтями меховой накидке,по-видимому, Призрачный Медведь.

Ильхан гибко встал со своего места за письменным столом, и выглядел в своем комбинезоне так же внушительно, как два элементала в броне за ним. Под чёрной кожей цвета эбенового дерева играли мышцы. Виктор не видел никаких следов неуверенности или слабости.Если он в самом деле был тяжело ранен, я не могу ничего увидеть, кроме шрама на лбу. Если после тренировки с Тиарет в нем еще осталась какая-либо фантазия насчет поединка с Линкольном Озисом, она внезапно умерла в этот момент.

Виктор сделал один шаг и протянул руку.

– Я Виктор Ян Штайнер-Дэвион, главнокомандующий экспедиционного войска Звёздной Лиги.

Озис широко раскрыл глаза.

– Ты Виктор? Вряд ли. Ты такой… маленький.

Голубые в серую крапинку глаза принца сузились.

– Твоя недооценка сил Внутренней Сферы привела тебя в это место, ильхан. Почему вы продолжаете свою безумную тактику?

Озис казался шокированным. Ледовой Хеллион налился краской и дрожал от ярости, однако трое остальных ханов куда лучше скрыли свою реакцию. Только на лице у Марты Прайд Виктор заметил намек на улыбку.

Ильхан сжал кулаки.

– Безумен здесь ты, Виктор.

Виктор усмехнулся: ильхан отказался назвать его по фамилии, потому что право обладать родовым именем было высочайшей честью среди кланов.Обращаясь ко мне так фамильярно, он пытается оскорбить меня, но имя не способно вместить всё то презрение, которое он хочет продемонстрировать.

– Тогда мне, пожалуй, лучше всего вернуться на Хантресс? Там я буду чувствовать себя в безопасности. Там не осталось никого, кого надо бояться.

Теперь даже хан Волков позволил себе ухмылку, копию мелькающей на лице Марты Прайд. Хан клана Призрачного Медведя выступил вперед на полшага.

– Я Бьёрн Йоргенссон из Призрачных Медведей. Я считаю, что этот обмен любезностями бесцелен и не соответствует намерениям, которые свели нас здесь. Виктор Дэвион, тебе и твоим войскам был дан сафкон, и мы собрались здесь, чтобы договориться о условиях битвы. Нам следует начать.

– Я согласен, хан Йоргенссон. – Виктор развернулся вполоборота, и указал на трио, стоящее у него за спиной. – Я хотел бы представить вам моих адъютантов. Капитан Тиарет Невверсан, в прошлом Дымчатый Ягуар. Генерал Эндрю Редбёрн, командир первого полка Катильских улан и командующий операции на Хантрессе, в её конечной фазе. И Анастасий Фохт, регент по военным вопросам КомСтара, победитель на Токкайдо и автор перемирия, которого мы добились у второго ильхана вашего вторжения. – Принц снова повернулся лицом к ханам. – Перемирие было необходимо, но оно скоро закончится, поэтому мы проделали весь этот путь. Мы вызываем вас на Испытание Отказа от вторжения. Если мы победим, вы откажетесь от любых нападений на Внутреннюю Сферу.

Озис сложил руки на массивной груди.

– А если мы победим вас?

– Вы не победите.

Хан Волков хитро улыбнулся.

– То, что ты нам предлагаешь, вряд ли можно назвать сделкой, Виктор Дэвион. Мыдолжны получить награду, если выиграем.

Виктор кивнул.

– Если вы победите, военный регент готов освободить вас от оговоренного с Ульриком Керенским перемирия. Вы снова сможете атаковать Внутреннюю Сферу.

Ледовой Хеллион хищно рассмеялся.

– Если мы выиграем, ты отдашь нам Терру.

Виктор хмыкнул. Двумя годами ранее «Слово Блейка», отколовшаяся от КомСтара реакционная группа, вырвало Терру из-под контроля КомСтара. «Слово Блейка» смешали мистицизм и паранойю, что делает фанатичных последователей способными на любые опасные и безумные действия. Ябыл бы рад отдать им Терру,и любой другой мир «Слова Блейка», но, к сожалению, они мне не принадлежат.

– Нет, Терру вы не получите. – Он медленно покачал головой. – Мы пришли сразиться за мир. Вы бьетесь за противоположное, за войну. Вы выиграете, вы получите столько войны, сколько хотите, во Внутренней Сфере и здесь.

Йоргенссон наполовину прикрыл веками голубые глаза.

– Какой статус будут иметь планеты, которые мы захватили во Внутренней Сфере, если вы победите?

– Если мы победим, я больше не вижу смысла в состоянии войны, которое существует между нами. – Виктор тщательно взвешивал свои слова. – Я не могу обещать вам, что могущественные люди не попытаются повлиять на Звёздную Лигу, чтобы изгнать вас с оккупированных миров. Или что богатые люди не наймут наемников, чтобы освободить планеты. Экономическая интеграция планет кланов во Внутреннюю Сферу будет более продуктивна, чем война, и я предполагаю, что это вполне вероятно.

Марта Прайд вопросительно выгнула бровь, глянув на Виктора.

– Ты считаешь, твой народ устал от войны?

– На это я надеюсь от всего сердца. – Виктор обвел пристальным взглядом лица людей перед ним. – Вы основали вашу культуру на войне, и на необходимости готовиться к ней. Мы сражаемся, если вынуждены, но мы предпочитаем избегать войны. Тем не менее, если мы вынуждены вести войну, мы можем быстро приспособиться. Это первая экспедиция к вашим родным планетам. Может быть, последняя. Так будет, если бы это зависело от меня.

Такова ситуация. Мы вызываем вас на Испытание Отказа против вторжения. Позвольте нам узнать, чем вы защищаетесь, и мы будем противостоять вам с равноценными силами. – Виктор снова посмотрел по очереди на каждого хана. – Здесь, на Стране Мечты, будет принято решение. Лучшие воины победят, и участь человечества решится.

5

Зал ханов, квартал воинов

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

18 апреля 3060 г.

Влад повернулся на своём месте в Великой палате Совета, когда Аса Тэни взорвался яростью. Лицо низкорослого хана налилось кровью и стало темнее его волос, создавая впечатление, что волосы стали струями крови, бьющих из головы. Его кулак неожиданно громко грохнул о доску стола.

– Мы не можем позволить себе быть обманутыми этим Испытанием Отказа. Войска Внутренней Сферы – этой суррогатной Звёздной Лиги – не имеют права обращать наши традиции против нас!

Лукиан Карнз из клана Нова Котов возразил:

– Хан Тэни, вы забываете, что с начала вторжения мы бросали вызов войскам Внутренней Сферы, и на Токкайдо мы участвовали в подобном испытании. Отказаться соблюдать вызов сейчас значит опуститься до уловок и оказаться недостойными.

– Недостойными? Это они недостойны. – Тэни ткнул пальцем на запад, где высадились войска Внутренней Сферы. – Вас не было там, хан Карнз, когда этот Виктор выступал перед нами. Он насмехался над ильханом. Он насмехался над нами. Его язык был набит сокращениями, и он взял с собой связанную из генетического наследия Линкольна Озиса. Она вестник того, что с нами будет, если мы примем этот вызов.

Влад утробно расхохотался.

– Она будет вестником, только если мы проиграем, хан Тэни.

Тэни тряхнул головой:

– Этого никогда не случится.

– Если не случится, хан Тэни, – спросил Бьёрн Йоргенссон, – почему же ты так обеспокоен последствиями поражения? Твои протесты выглядят неуместными. Разве ты не хочешь сражаться?

– Не нужно сомневаться в моей смелости, хан Йоргенссон. Мои Хеллионы и я будем сражаться.

Влад едва сдержал улыбку. И почему мне кажется, что твоё аэрокрыло будет первым снято с заявки, Аса Тэни?

Каэль Першо призвал к тишине:

– Отчёт ильхана о договоренностях с Внутренней Сферой на переговорах не был вынесен на голосование. Чтобы отклонить вызов, не становясь дезгра, Великому Совету необходимо простое большинство голосов «против».

Тэни поднял руку:

– Я требую голосования.

Призрачный Медведь Йоргенссон кивнул.

– Я поддерживаю требование.

Влад игнорировал гул голосов вокруг него. Кланы давно раскололись на два политических лагеря. Хранители считали, что их истинная миссия заключается в том, чтобы быть защитниками для Внутренней Сферы, ожидая в своем добровольном изгнании, пока кризис не призовет их назад спасти миры, которые породили их. Крестоносцы знали истину и считали, что их судьба завоевать Внутреннюю Сферу и возглавить всё человечество. До недавнего времени Волки были твердым кланом-хранителем, но Фелан Келл отобрал хранителей и увел их во Внутреннюю Сферу, оставив только ядро ярых крестоносцев.

Оглядев зал, Влад мысленно разделил кланы по их политическому уклону. Из шестнадцати присутствующих кланов, включая Дымчатых Ягуаров, хотя Линкольн Озис был единственным Ягуаром в зале, семь были хранителями. Оставшиеся девять кланов были крестоносцами, хотя их могло бы быть десять, если бы недавно Звёздные Ужи не завершили поглощение клана Баррока. Это дает крестоносцам необходимые голоса, чтобы отклонить вызов.

Влад почувствовал, как ледяной озноб пробежал вниз по спине. Условия, сформулированные в вызове, не были неожиданными, и для его клана последствия были бы далеко не катастрофическими. Волки вторглись глубоко во Внутреннюю Сферу. Их владения превосходили владения других кланов.Если наступит мир, и мы не сможем атаковать Внутреннюю Сферу, другие кланы могут испытывать искушение напасть на Волков. Мы ещё недостаточно сильны, чтобы не принимать в расчет возможные нападения. Голосуя против вызова, можно было бы договориться о новых условиях, или если же Внутренняя Сфера всё же решит продолжить войну, Волки имели бы оккупационные зоны Нефритовых Соколов и Призрачных Медведей в качестве буфера против атак.

С другой стороны, мир работал на него и его людей. Его тайный союз с Катриной Штайнер-Дэвион и ее Лиранским Альянсом означал, что оккупационная зона Нефритовых Соколов будет зажата между его молотом и наковальней Катрин. Волки могли бы обрушиться на Соколов, уничтожив ненавистного врага и помочь лиранцам вернуть собственные планеты. Формализация его союза с Катриной объединила бы Волков с Внутренней Сферой, и обеспечила ему более мощную базу для наступления. И это позволило бы выгнать Фелана Келла и его Волков-предателей из их убежища.

Прежде, чем Влад принял решение, как он будет голосовать, Каэль Першо заговорил:

– Старшие ханы голосуют за свой клан. Так как ильхан по-прежнему является старшим ханом Дымчатых Ягуаров, он будет голосовать за них. Я буду считать ваши голоса, кланы.

Голосование началось, как и предполагал Влад. Духи Крови и Огненные Мандриллы, оба крестоносцы, голосовали «против». Они были уравновешены Облачными Кобрами и Алмазными Акулами, которые решили поддержать вызов. Настала очередь голосовать Призрачным Медведям, еще одному клану-крестоносцу.

Каэль Першо взглянул на Бьёрна Йоргенссона:

– Какова воля Призрачных Медведей?

Морщины собрались вокруг глаз Йоргенссона.

– Отказаться от вызова значит отвергнуть все наши традиции. Призрачный Медведь голосует за испытание.

Влад недоверчиво заморгал. Если вызов будет принят, Призрачные Медведи теряют больше всех. Хоть они теперь являются самым сильным из кланов вторжения, без зоны оккупации Дымчатых Ягуаров, они будут граничить с Синдикатом Драконов. Фанатичные куритяне, без сомнения, продолжат попытки отбить свои миры, оставляя Призрачных Медведей уязвимыми. Наверняка у них есть какой-нибудь трюк в запасе.

Голосование продолжилось, разделившись среди крестоносцев и хранителей, оставив за Владом последний голос. Так как хранители из-за отступничества Призрачного Медведя получили восемь голосов, вызов уже не мог быть отвергнут. Как только Першо призвал его к голосованию, Влад улыбнулся.

– Клан Волка воздерживается.

Мэриэлл Радик бросила на него быстрый взгляд, но Влад отмахнулся от ее немого вопроса. Зачем отдавать ничего не решающий голос, когда своими неожиданными действиями я могу посеять хаос и неуверенность.

Линкольн Озис поднялся со своего места ильхана.

– Вызов остается в силе. Теперь мы должны решить, кто будет сражаться.

– Мы все должны сражаться, – произнес Тэни, вставая.

Марта Прайд усмехнулась с верхнего ряда:

– Только те, кто добился права сражаться, должны сражаться.

– Хан Прайд права, – с кивком согласился ильхан, – Сражаться следует первым четырем кланам вторжения, конечно...

– Извините, ильхан. – Бьёрн Йоргенссон медленно поднялся из-за стола. – Призрачные Медведи не желают участвовать в этой битве.

– Что? – Озис бросил на него хмурый, недовольный взгляд – Как ты можешь отказаться от такой чести?

– Как вы можете называть это честью? – подался вперед Йоргенссон, – Мы в течение веков создавали воинов. Мы улучшили наши способности и оружие и даже прибегли к изменению основной структуры человеческой культуры, чтобы создать боевые идеалы в наших людях. Когда мы впервые вторглись во Внутреннюю Сферу, наши победы, наши легкие победы подтверждали то, что мы долго считали истиной: мы физически, интеллектуально и морально превосходили тех, кто остался позади.

Ты ильхан, стоишь здесь раненый, твой клан разгромлен, изгнан из родного мира без надежды на возращение. Ты видишь, как твои потомки служат твоему врагу. Мы все видели, как Фелан, воин Внутренней Сферы, поднялся от связанного до хана Волков. И то и другое показало лживость того, что, как мы полагали, было истиной. Разгромив вас, с одним из них, занимавшего высокий пост среди нас, разве они не показали, что наше превосходство было иллюзией?

Влад посмотрел на Йоргенссона.

– Вы забыли о наших победах, хан Йоргенссон.

– Нет, хан Уорд, я не забыл. Они ярко горят в моей памяти, так же как и картины наших поражений. На Токкайдо КомСтар показал нашу уязвимость в продолжительных сражениях. С тех пор все наши усилия терпели неудачу. Кампания на Хантрессе показала, что даже здесь, в нашей цитадели, мы уязвимы. Наша мнимая непобедимость – заблуждение, как и наше превосходство.

Правда стала ясна для нас. Как крестоносцы, мы голосовали за вторжение, потому что это, несомненно, была наша судьба, и наши легкие победы в начале подтверждали это. Наши поражения подорвали нашу уверенность в судьбе. После долгих размышлений, Призрачные Медведи решили подвергнуть сомнению наши взгляды на философию крестоносцев, и теперь мы считаем себя хранителями, так мы можем избежать самообмана, который привел кланы к этому состоянию. Теперь мы стоим с нашими собратьями-хранителями отдельно от крестоносцев, так что они могут защищать вторжение, которое они породили, и которое, вероятно, уничтожит их. Тем не менее, мужайтесь, ильхан. Я уверен, что не будет отбоя от кланов, желающих занять наше место.

Дрожь била Влада. Призрачные Медведи очень сильно изменились. На них стоит обратить пристальное внимание, особенно с их владениями рядом с моими в оккупационной зоне.

Озис с недоверием смотрел на Йоргенссона, затем медленно потряс головой.

– Ещё есть те, кто не желает сражаться против Внутренней Сферы?

Как и ожидалось, остальные ханы-хранители ответили на вопрос ильхана утвердительно. В задней части палаты поднялся Северен Леру.

– Нова Коты аплодируют Призрачным Медведям и другим хранителям, которые оказались достаточно мудрыми, чтобы найти что-то другое, чем кровь, которая завершит их жизни. Пролейте на одну каплю больше крови Внутренней Сферы, и вы навсегда приговорите себя. Это ваш шанс вернуться назад к человечеству. Мы отделились для того, чтобы нас не использовали в ссорах Внутренней Сферы, и мы объединили их против нас. Не позволяйте себе стать жертвой их единства.

Тэни громко рассмеялся.

– Мы не станем их жертвой. Мы разорвем их.

Леру зашипел:

– Придерживайтесь этого курса, Аса Тэни, и вы пойдете по пути более дьявольскому, чем вы можете себе представить. Рана зажила. Снова вскройте ее, и болезни, вызванные нагноением, уничтожат вас. Нельзя позволить вам это сделать.

Ледовой Хеллион с презрением обратился к хану Нова Котов.

– Твои мозги с возрастом атрофировались, хан Леру. Мы пойдем и сразимся с Внутренней Сферой. Мы разобьем их, затем мы обратим свой взор на тебя и твой клан. Твои дни сочтены.

– Я знаю это, Аса Тэни, но я также знаю, как закончат они. – Тяжело вздохнул Северен Леру и ссутулился, – Твой выбор принуждает меня.

– Я уверен, – Тэни повернулся лицом к ильхану, – Ясно, что хранители и их род не желают сражаться. Пусть будет так. Восемь кланов-крестоносцев будут защищать кланы и нашу честь.

Озис кивнул.

– Семь кланов сражались на Токайдо, восемь будет сражаться здесь. Дымчатый Ягуар, Ледовой Хеллион, Нефритовый Сокол, Дух Крови, Огненный Мандрилл, Звёздный Уж, Адские Лошади и Волки. На наших плечах лежит судьба Внутренней Сферы.

Влад кивнул.

– Мы защитим, ильхан. С чем мы будем защищать?

Ильхан с тревогой передернул плечами.

– Они заявили, что выступят с равными силами, подразделение на подразделение. Из воинов моего клана остались только элементалы, которые вывезли меня с Хантресс и мой личный бинарий охраны здесь на Стране Мечты.

– Это хорошо для вас, ильхан, – улыбка Асы Тэни стала еще шире, – остальные из нас могут вызвать дополнительные войска из наших миров.

– Зачем тебе нужно больше, чем подразделение охраны? – Марта Прайд посмотрела на рыжеволосого Ледового Хеллиона сверху вниз, – Я не вижу причин требовать больше чем бинарий для того, чтобы разбить любое подразделение Внутренней Сферы. Боевые мехи правят на поле войны с момента первого сражения шесть веков назад и решали исход таких же важных битв, как и эта. Для того, чтобы разгромить Внутреннюю Сферу нам не нужно ничего больше.

Влад негромко поддержал слова Марты.

– Хан Прайд права. Некомпетентный командир проиграет так же легко с кластером, как и с бинарием. Хороший командир победит, невзирая на то, какое количество войск он использует. Каждому из нас следует подготовить по бинарию, и выбрать место сражения.

Тэни уставился на Влада.

– И что тогда? Перед лицом величайшей угрозы, которою кланы еще не знали, ты хочешь ослабить нас?

Влад рассмеялся

– Мне кажется, Аса Тэни, это единственная угроза, с которой столкнулись Ледовые Хеллионы с начала вторжения. Если я и боюсь за кланы, так это из-за твоего участия, а не из-за размера твоего вклада в наш успех.

– Ты заплатишь за свое безрассудство, хан Уорд!

– Я заплачу? – глаза Влада сузились, – Я дрался против Внутренней Сферы и разбил их, Ледовой Хеллион. Когда ты сделаешь то же самое, вот тогда можешь прийти ко мне и говорить о расплате. До тех пор твои пустые угрозы не пугают меня. Если выживешь в следующей битве, приходи ко мне.

Линкольн Озис стукнул кулаком по столу.

– Достаточно этих споров. Вы хуже сибов! Определитесь со своими силами и предоставьте их Каэлю Першо. Он сообщит их нашим противникам. Подготовьте себя и своих людей к этой битве. Мы не можем позволить себе проиграть.

6

Штаб-квартира экспедиционных сил Звёздной Лиги

Николаевский Брод, Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

19 апреля 3060 г.

Виктор закрыл глаза, в которые словно насыпали песок, и откинул назад голову. Плечи окаменели, и он чувствовал себя, словно невероятно тяжелая плита легла на мозг. Он снова открыл глаза и заставил себя сфокусировать взгляд. В центре палатки, в середине П-образно расставленных столов, за которыми сидели его советники, светилось голографическое изображение южного континента Страны Мечты. Серия из восьми звёзд мигала на карте, каждая отмечала место, выбранное защищающимися кланами для битвы.

– Спасибо вам всем, что снова собрались. Я знаю, что вы не выспались, но меня заинтересовал ваш анализ присланных данных. Сейчас нам предстоит решить, кто против кого выступит и какими силами.

Регент по военным вопросам подался вперед со своего места в дальнем конце правой «палочки» П-образного стола.

– Данные показывают, что мы столкнемся с бинарием мехов от каждого участвующего клана, за двумя исключениями. Ледовые Хеллионы добавили пойнт аэрокосмических истребителей, но полагаю, это связано с тем, что один из их ханов, Аса Тэни, пилот. Адские Кони включили в свою заявку звезду бронетехники взамен звезды мехов. Думаю, это связано с тем, что они традиционно используют бронетехнику, а вовсе не с их желанием выказать презрение к нам.

– Наша рота из двенадцати мехов примерно равна их бинарию из десяти мехов, верно?

Фохт кивнул Виктору:

– Правильно. Учитывая полученную информацию, наши силы по огневой мощи приблизительно равны, даже принимая в расчет новые мехи, которые мы никогда раньше не видели в бою. Данные полные и я не вижу настоящих сюрпризов.

Кай нахмурился:

– Похоже, Дымчатые Ягуары заменили один мех пойнтом элементалов.

Виктор почесал шею.

– Озис элементал. В этом есть смысл.

– Ваше высочество, если вы позволите, то у меня есть просьба, – Женщина сидевшая по левую руку от Фохта, смотрела на Виктора горящими зелёными глазами, – Я бы хотела, чтобы Вы позволили третьему полку Драконов Свободной Республики Расальхаг сразиться с Волками. Ни один клан не сделал больше, чтобы уничтожить нашу нацию.

– Я ценю ваше желание встретиться с Волками, оверст Дальстром, но мы не можем себе позволить выбирать партнеров, словно мы на танцах.

Джоан Дальстром вскинула голову.

– Но вы будете сражаться с Дымчатыми Ягуарами, не так ли? Вы, наш командир, против ильхана?

Хохиро Курита нахмурившись, посмотрел на неё.

– Есть здесь кто-нибудь, кто имеет больше прав на битву с Дымчатыми Ягуарами, чем Виктор?

– Я думаю, у вас есть, Курита-сан, – с уверенностью кивнула Дальстром – Вы были их пленником, Люсьен был атакован ими, и они создали свою империю из вашей нации.

Хохиро чуть улыбнулся, его голос стал тише и доверительнее.

– Хай, всё это так, но я пришел сюда не как Хохиро Курита из Синдиката Драконов. Я здесь нахожусь как Хохиро Курита из экспедиционного войска Звёздной Лиги. Если я позволю моим личным желаниям конфликтовать с моим долгом, то спровоцирую хаос и раздор в войсках, с которыми мы пришли сюда. Мы – объединенные вооруженные силы, в которых мы должны вносить свои усилия в общее дело. Я не требую никаких привилегий и не жду их.

Джоан Дальстром мгновенье пожевала нижнюю губу и кивнула.

– Я пересмотрела свою точку зрения. Пожалуйста, ваше высочество, забудьте мою просьбу. Используйте моих людей, где сочтёте нужным.

Виктор успокаивающе улыбнулся ей.

– Спасибо, оверст, за сотрудничество. Я надеюсь, мы сможем без помех принять решения, так что у нас будет время спланировать наши атаки. У меня есть несколько идей и если вы позволите мне, я хотел бы узнать ваше мнение о них. Джерри, пожалуйста, увеличь место, выбранное Волками.

Джерард Крэнстон нажал на кнопку на своём ноутпьютере, и изображение сместилось, показав район с практически ровной местностью, несколько холмистую.

– Это район Кальм, который Волки выбрали для защиты.

Виктор указал рукой на изображение.

– Как вы можете видеть, это открытая местность, что позволяет им использовать дальнобойное оружие. Я бы хотел бросить против них быстрое подразделение, которое они не видели прежде и которое сможет разбить их. Кай, я полагаю, ты можешь взять роту из своего полка Сент-Ивских пикинеров, чтобы сделать это.

Серые глаза Кая заблестели.

– Ты хочешь, чтобы я занялся Волками?

– По правде, говоря, я хочу, чтобы ты занялся Владом Уордом, так как пикинеры не встречались с Волками прежде, я спорю, он недооценит вас. Честно говоря, это битва будет самой тяжелой.

– Ничего того, что я не видел на Солярисе. – пожал плечами Кай.

– Я тоже так думаю. – Виктор помедлил. Волки, вероятно, будут самым сильным противником в битвах. Я посылаю лучшего друга на смерть. – Ты готов выполнить это задание?

– Виктор, если ты знаешь, где мои люди и я послужат лучше, мы будем там, – еле заметная улыбка натянула уголок рта Кая, – Ты помнишь, на Арк-Ройяле, Фелан и я уничтожили друг друга в битве на симуляторе? Фелан дрался с этим Владом. Я не против узнать, насколько он в действительности хорош.

– Будем, надеяться, не так хорош, как Фелан. – Виктор посмотрел на Хохиро, – Джерри, увеличь район Нигде.

Изображение изменилось с холмистой местности на изломанный пейзаж с ущельями, заросшими низким кустарником и лесами из кривых деревьев.

– Хохиро, этот район для защиты выбрали Духи Крови. Это настоящий лабиринт из ущелий и холмов, заросших лесом. Я не знаю, почему они выбрали это место, ведь оно полностью сводит на нет их преимущество в дальнобойности. Твой первый полк Генёса очень хорошо адаптируется к новым ситуациям. Я хотел бы, чтобы ты сразился с Духами Крови.

Хохиро уверенно кивнул.

– Это напоминает мне историю из феодальной Японии, в которой бандит был знаменит своим владением кусари-гама– утяжеленным серпом, с прикрепленной к ручке цепью. Он притягивал своих противников цепью, затем добивал их серпом. Много самураев пытались закончить его карьеру, но он победил их всех, пока один мудрый человек не заманил его в бамбуковый лес. Если Духи Крови так глупы, чтобы связывать сами себя, мы их с радостью уничтожим.

– Хорошо. Тогда они твои.

Появилось следующее изображение местности. Проектор показывал горную область с озером в центре. Виктор не мог сказать, то ли он смотрит на разбитые останки старого вулкана или же просто на гору, которую тысячелетиями атаковала природа, так что обломки камней и валуны усеяли ландшафт.

– Это гора Жалоба, которую защищают Нефритовые Соколы. Мы знаем, что их войска довольно сильны, благодаря обучению, которое они провели на Ковентри. Личные дела, добавленные к данным Соколов, показывают, что все воины, выставленные против нас, служили на Ковентри, включая Марту Прайд. Я хочу, чтобы ими занялось первоклассное подразделение. Я думаю, военный регент, использовать ваш 394-й дивизион.

– Я проинформирую регента Харвисона, чтобы он подготовил своих людей, – кивнул Фохт.

Прежде чем Виктор смог продолжить совещание, снаружи палатки, в которой находился он и штаб, послышались крики. Полотнище приоткрылось, и Тиарет, согнувшись, просунула голову внутрь.

– Простите, ваше высочество, но возникла ситуация, которая требует вашего внимания. Вашего и военного регента.

Виктор посмотрел на Фохта и вздохнул.

– Хорошо, мы вернемся через минуту-две. После вас, Анастасий.

Мужчины покинули палатку и последовали за Тиарет через лагерь СОЗЛ. Она повела их в импровизированный центр задержания и открыла дверь. Виктор вошел первым и увидел троих мужчин, сидящих на скамье – двух, очень спокойных, и третьего, до крайности взволнованного. Их окружали четверо охранников с парализующими дубинками.

Виктор нахмурился.

– Нам не нужны неприятности, не так ли?

Спокойные мужчины кивнули. Третий, одетый в униформу КомСтара, нахмурившись, кивнул с некоторой задержкой. Виктор смутно припомнил, что видел этого мужчину в окружении военного регента, но не смог вспомнить его имя.

– Очень хорошо. Отличная работа, господа. Оставьте нас наедине с вашими подопечными. Тиарет, ты можешь остаться. – Виктор дал охранникам пройти и повернулся к двум старым джентльменам. – Я Виктор Дэвион. Как я предполагаю, вы Нова Коты.

Оба встали.

– Я Северен Леру, а это Лукиан Карнз. Мы ханы Нова Котов.

– Я, ах, не думал, что кланы позволяют таким почтенным личностям находиться у власти, – прищурился Виктор.

– Не все кланы одинаковы, Виктор, – прикрыл глаза Леру, – Нова Коты, как вы уже знаете, отличаются. Вы видели, как мы вели себя с возрожденной Звёздной Лигой.

Принц медленно кивнул. Нова Коты удерживали миры, которые раньше принадлежали Синдикату Драконов и неожиданно вступили в переговоры с Синдикатом относительно этих планет. Хотя Виктор не все понимал касательно Нова Котов, ему сказали, что они склонны верить знамениям и пророчествам и поступать соответственно. У одного из ханов было видение, которое убедило их, что сопротивление Звёздной Лиге ошибочно, так что подразделения Нова Котов переходили на сторону Внутренней Сферы едва только начинались первые выстрелы.

– Что я могу для вас сделать?

Прежде чем Леруа смог ответить, третий мужчина вскочил.

– Они хотят, чтобы вы сделали для них то, что было обещано мне и забыто.

Виктор повернулся, чтобы рассмотреть его, игнорируя шрамы, исказившие его лицо.

– Что было вам обещано? Напомните мне.

– Я Трент. Я был Дымчатым Ягуаром. Я дал вам Дорогу Исхода. – Голос мужчины стал тише и расстроенным. – Если бы не я, вас бы здесь не было, никого. Я показал вам путь к Хантресс, взамен на обещание регента по военным вопросам дать мне подразделение, чтобы я мог показать Дымчатым Ягуарам ошибочность пути. Он обещал мне, что я смогу сражаться с людьми, которые предали видение Керенского.

Трент бросил взгляд на Нова Котов.

– Я шел через лагерь и натолкнулся на этих двоих. Они сказали, что вы решаете, кто будет сражаться против кланов, и что я не фигурировал в ваших рассуждениях.

Виктор не отвел глаз, встретившись с пылающим ненавистью взглядом Трента.

– Я не знаю, откуда им это известно, но это так. Они правы, я не брал вас в расчет в моих планах.

С лица Трента сбежали все краски. Он повернулся к военному регенту.

– Но вы обещали.

– Я обещал, – кивнул Фохт.

Виктор пронзил Трента безжалостным взглядом.

– И большинство его убедительных доводов, не имело значения, потому что ваши рассуждения и его рассуждения это не мои рассуждения. Мои рассуждения нацелены на то, чтобы остановить войну, которая затронула триллионы людей. Ваша мелочная вендетта ничего для меня не значит. Я только что объяснил представителям наций, что я не собираюсь позволять им выбирать, с каким кланом они будут сражаться, только потому, что они чувствуют, что они должны или обижены этим кланом.

Я прошу прощения у военного регента за то, что аннулировал обещание, которое он дал вам, но я не извиняюсь за то, что отказываю вам в том, чего вы хотите. Вы предали своих людей. Вы сказали, это потому что они сбились с пути Керенского, но причины ничего для меня не значат. Разве вы не видели, что произошло на Хантрессе? Вы были там. Вы не видели того, что вы там устроили? Неужели этого недостаточно? Неужели теперь настолько важно убить кого-то самому?

– Да

– Тогда мне вас жаль.

– Вы не понимаете, что значит быть в клане, быть воином.

– Нет, мистер Трент, – ответил Виктор и ткнул дрожащим пальцем в собеседника. – Вы не понимаете, что путь клана закончен. Вы отомстили – ваши Дымчатые Ягуары получили урок, от которого они никогда не оправятся. Для вас также всё закончилось.

Принц наблюдал, как ярость и разочарование исказили лицо его визави. В некоторой степени ему было жалко Трента. У человека был план, который представлялся ему важным, но в сравнении с силами, которые были направлены в экспедицию на Страну Мечты и важность результата, его желания были несущественны. Кроме того, он предал своих людей и, невзирая на причины и мотивы, Виктор знал, он никогда не сможет верить ему. Предатели не имеют друзей, потому что они оказались способны отвернуться от них.

Северен Леру положил руку на плечо Виктора.

– Принц Виктор, пожалуйста. Хан Карнз и я пришли с важной миссией. У нас есть бинарий, который может... который должен сражаться на вашей стороне против кланов. Мы должны сразиться с Ледовыми Хеллионами. Если мы не будем противостоять им на леднике Лёд, произойдёт катастрофа, и вы никогда не узнаете мира.

Виктор потер бровь.

– Вы, наверное, не слышали, что я ответил ему?

– Нет, принц Виктор, я слышал, но это не имеет отношения к данной ситуации. – Северен Леру нахмурился. – Это путь, который будет, путь который должен быть. Я видел это. Вы должны сделать этот выбор, если хотите мира. Если мы не будем драться с Ледовыми Хеллионами, они разгромят твои войска, и война будет продолжаться далее без остановки.

Принц закрыл глаза. Двумя годами раньше он со скептическим смехом отнесся бы к рассказам о видениях. Но за последние два года он видел, как Нова Коты приняли Звёздную Лигу из-за одного из этих видений. И я встречался с моим умершим отцом и сказал ему, что я найду свой путь в этом мире. Он знал, у него нет права принять их предложение, основываясь на их видении, но твердая уверенность в голосе Северена поразила его. Факт что ханы Нова Котов не выглядели удивленными открытием того, что Трент предал кланы, и не избегали его, добавил вес их аргументам.

Он посмотрел на регента по военным вопросам.

– Мы доверяли им во Внутренней Сфере и с гордостью приняли их войска в силы обороны Звёздной Лиги. Следует ли доверять им сейчас?

Подумав мгновенье, военный регент кивнул.

– Если они верят, что, присоединившись к нам, они встанут между войной и миром, я предпочту чтобы они сражались на нашей стороне.

Виктор кивнул, затем повернулся к ханам Нова Котов.

– Я принимаю ваше предложение, Вы будете сражаться с Ледовыми Хеллионами.

– Что? Ты совсем не знаешь чести, Виктор Дэвион? – Трент сделал полшага вперед, его руки со скрюченными пальцами потянулись к горлу Виктора. Прежде чем Виктор успел среагировать или Тиарет смогла схватить Трента, неожиданный сильный удар Северена Леру опрокинул Трента на землю. Старый хан Нова Котов сел на грудь Трента, выбив из него дух, и схватил его правое запястье. Вокруг запястья он повязал шнурок, извлеченный из кармана.

– Ну вот, Трент, теперь ты мой связанный. Ты принадлежишь Нова Котам. – Леру выпрямился, и позволил шнурку соскользнуть с запястья. – Теперь я принимаю тебя воином в наш клан. Если хочешь, ты можешь присоединиться к нам в битве против Ледовых Хеллионов.

Трент кашлял и тер красную отметину на щеке.

– Ледовые Хеллионы? Я буду сражаться с ними за вас.

– Хорошо, отправляйся в штаб галактики «Альфа». Они ждут тебя. – Леру посмотрел на военного регента – У вас нет возражений?

– Он будет хорошо сражаться за вас – Фохт помог Тренту подняться на ноги. – Иди Трент, теперь ты получил то, что хотел. Закончи то, что начал.

Трент покинул палатку и Виктор повернулся к Леру.

– Значит у предателя есть друг. Вы не должны были этого делать.

– Его роль во всем этом была предсказана. – Старик улыбнулся. – Он только тогда узнает покой, когда погибнет как воин.

– Я думаю это можно отнести к большинству из нас – улыбнулся Виктор.

– Да, но некоторые отказывают им в оправдании. – рот Леру скривился в шутливой улыбке – У Трента есть оправдание. Это действительно был единственный путь для него. Знать будущее полезно, когда можно предотвратить бедствие, но знать, что кто-то умрет и допускать это, утомляет.

Лукиан Карнз похлопал Леру по плечу.

– Это его бремя: видеть так много и мое: видеть так мало. Что я действительно вижу, так это то, что Нова Коты вручают себя Звёздной Лиге. Мы выделили бинарий для этой битвы, а остальные останутся под вашим командованием, Виктор. Когда будете использовать их, делайте это мудро.

Виктор вздрогнул.

– Я всегда поступаю так.

– Мы знаем. – Карнз кивнул. – Это еще одна причина, по которой мы пришли. Вы добьетесь успеха, Виктор Дэвион, не без боли и несчастий, но настойчивость – ваша сила. Всегда помните это, и вы оправдаете свое имя.

7

Командный центр КомСтара, гора Жалоба

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

23 апреля 3060 г.

Со шлемом интерактивной виртуальной реальности на голове, Анастасий Фохт чувствовал себя погребенным в командном центре у подножия горы Жалоба. Костюм ИВР плотно обтягивал его тело и даже слегка нагревал его, как в кокпите боевого меха. Когда компьютер, к которому подключилось его ИВР снаряжение, ввел данные, искусственный мир вокруг него посветлел, и перед ним появилось медленно вращающееся кольцо изображений.

Дотянувшись правой рукой, которая в имитируемом мире выглядела без перчатки, он схватил кольцо, и прокрутил его вокруг себя, пока не нашел изображение, которое искал. Фохт выбрал картинку и оно, увеличившись, заполнило окружающую его синюю пустоту. Немедленно появились данные, полученные от «Блэк Найта» регента Харвисона. Гиростабилизаторы, крепящие камеру, позволяли дать на удивление плавную картинку, пока мех, громыхая, топал к горе Жалоба.

Изображение поля боя, которое Фохт видел во время инструктажа, представляло собой аэрофотосъемку, сделанную с востока. Если бы он сейчас посмотрел оттуда, то возможно, увидел бы дюжину мехов КомСтара, пробирающихся через последний холм к подножью горы. Путь с запада был единственной возможностью пройти к горе, и Фохт был уверен, что не упустит Марту Прайд. КомСтар атаковал снизу вверх в попытке выбить Нефритовых Соколов с занимаемой позиции, и, скорее всего, битва будет нелегкой.

На мгновение Фохт пожалел, что он не с Харвисоном, пристегнутым в кокпите меха. Всю жизнь ему казалось, чтобыть мехвоином – апогей человеческого существования. Чтобы принадлежать к элите из элиты, нужно было мужество и готовность принимать большую ответственность. Одиночный боевой мех обладал мощью, чтобы сравнять здания с землей – на войне он был непреклонным и почти непобедимым противником, до тех пор, пока не встречал другие боевые машины высотой десять метров. Боевые мехи были яростными, механическими воплощениям Смерти, объединенными в легионы боевых машин, ведомыми самыми лучшими воинами, которых могла создать нация.

На мгновение он задался вопросом, не являлся ли его отказ присоединиться к подразделению проявлением трусости. Этот призрак всегда скрывался на задворках разума каждого воина, чаще всего глубоко похороненный под традициями и честью, но иногда он вырывался из этой могилы. В этот момент каждый начинал терзаться сомнениями, пришло ли его время, предназначен ли по его душу следующий выстрел или лазерный луч. Подобный страх казался иррациональным, но Фохт понимал, что этот страх был рациональным аспектом бытия воина. Мы с готовностью оказываемся в положении, когда можем погибнуть, защищая тех, кто не способен защитить себя сам. И хотя это противоречит инстинкту самосохранения, мы все же идем на это. Страх напоминает нам, что мы поступаем безрассудно.

Он исследовал побережье озера, пытаясь отыскать хоть один мех, размещенный для противостояния прибывающему подразделению КомСтара, но ничего не увидел. «Блэк Найт» Харвисона был оборудован активным зондом, который позволял обнаруживать спрятанные мехи, но и он ничего не фиксировал. Фохта это не удивило. Он сам установил бы свои машины подальше от озера, чтобы избежать преждевременных потерь.Времени достаточно, они выдвинутся вперед, когда мы подойдем на расстояние выстрела.

Фохт обнаружил, что не испытывает страха. Он принял решение остаться, не смотря на желание быть на поле боя. Хотя ему было восемьдесят семь, он всё ещё был более чем способен пилотировать боевой мех. Он продолжал тренировки и получал на тестовых испытаниях результаты, которые позволяли ему оставаться в реестре активных пилотов КомСтара, но он знал, что его результат ближе к необходимому минимуму, чем к высоким оценкам, которые он прежде получал. Снижение его навыков было естественным и являлось результатом старения, в итоге он остался далеко позади лучших воинов, которых мог выставить КомСтар.

И лучшими были Харвисон и его люди. Они добровольно вызвались быть частью роты, посланной против Нефритовых Соколов. Никто из них не питал иллюзий, насколько трудным будет сражение. Поскольку кланы сражались за свою жизнь, среде них, возможно, будут раненые и даже убитые. И всё же они вызвались добровольцами.

Фохт оценил метод, которым Харвисон укомплектовал свою роту. Мехи сочетали оружие дальнего и ближнего радиуса действия, таким образом, они способны вступить в бой с клановцами, как только они появятся. Все мехи были человекоподобными, так что когда они рассыпались веером вокруг «Блэк Найта», используя укрытия, предоставляемые гранитными валунами и выступами, они были очень похожи на роту бронепехоты. Великолепные в своей белой раскраске с золотой эмблемой КомСтара на левой части груди и тёмно-синей полосой экспедиционных сил Звёздной Лиги вокруг рук и ног, мехи двигались вверх по горному склону. Несмотря на потерю «Блэк Найта» из-за отказа силового привода бедра в самом начале марша к горе, сила КомСтара оставалась впечатляющей.

Фохт заметил тень движения на гребне. Пять клановских мехов, все раскрашенные в ярко-зелёные цвета Нефритовых Соколов, появились на экране. Он почувствовал, как внутренности сковал холод, это появилась первая линия защиты. Все пять мехов – «Блэк Хок», две «Туркины» и два «Блэк Ланнера» – имели очень низкий силуэт с птичьими ногами, повернутыми назад. Мех мог приподняться для выстрела в противника и присесть, сводя к минимуму урон от ответных выстрелов.

Пилот «Блэк Хока» выбрал своей целью «Блэк Найт» Харвисона. Все шесть средних лазеров повышенной дальности, встроенные в правое запястье, открыли огонь, но выстрелы пошли ниже, выжигая борозду на золотом лугу в десяти метрах от комстаровского меха. Один из лазеров в другой руке послал луч рубинового света в голову «Блэк Найта». Диагностические иконки в углу экрана, отображающие голову меха, покраснели, но статус пилота остался зеленым.

Харвисон выстрелил в ответ из пушки-проектора частиц, встроенной в правую руку «Найта» и большого лазера в правой части груди. Зеленый луч большого лазера прошел выше, а кобальтовый луч ППЧ попал в центр торса кланового меха. Полурасплавленные пластины брони потекли вниз, оставив покрытый черной сажей шрам на груди «Блэк Хока».

Одна из «Туркин» направила оружие на «Грим Рипер». Средний лазер в левом боку «Туркины» испарил броню с центра массивной груди «Грим Рипера». Сдвоенные большие лазеры в правой руке меха, нацелившись на врага, испарили часть брони на обеих руках. Один импульсный лазер с левой руки клановца пробил мимо, но другой послал град зеленых энергетических стрел, изгрызших броню правого бедра «Грим Рипера».

Комстаровский мех затрясся от попаданий, но пилот удержал машину. Он даже сумел ответить. Пусковая установка РДД, встроенная в правую часть груди меха, выпустила залп ракет дальнего действия, которые понеслись к «Туркине». Большинство из них сорвали броню с правого плеча меха, а две ракеты обгрызли броню с левой руки. Большой лазер «Грим Рипера» с шипением сжёг броню на левой груди кланового меха, расплавленные ферро-керамические ручьи потекли вниз по торсу.

Еще один боевой мех КомСтара, широкоплечий, твердолобый «Экскалибур» выбрал своей целью ту же «Туркину». Рой выпущенных им РДД обрушился на левую часть груди «Туркины», взрывая уже ослабленную броню. Винтовка Гаусса в правой руке «Экскалибура» извергла серебристый снаряд в мех клана. Шар врезался в левое бедро «Туркины», расколов броневые плиты, но бедро все равно осталось защищенным.

Второй «Экскалибур» избрал своей целью маленького, приземистого, птиценогого «Блэк Ланнера». Снаряд из винтовки Гаусса комстаровского пилота ударил в горный гребень перед клановым мехом, и ушел выше цели. Рой РДД обрушился, срывая броню, на левую часть груди и правую ногу «Блэк Ланнера», но не нанесли серьезных повреждений. Еще один комстаровский мех, тяжелый «Шутист», направил правую руку на «Блэк Ланнера» и выстрелил из большого лазера в руке. Зеленый луч прорезал броню на правой руке клановского меха, оставив черный дым подниматься из почерневшей борозды.

«Блэк Ланнер» выстрелил в ответ в первого мучителя, «Экскалибура». ППЧ из правой руки «Ланнера» послал лазурную молнию из синтезированного света, вонзившуюся в левую часть торса «Экскалибура». Броня разлетелась в разные стороны и обнажила покрытый черной сажей опорный скелет левого бока меха.

Второй «Блэк Ланнер» Нефритовых Соколов попал под огонь трех комстаровских мехов. Цилиндрический «Спартанец» направил ППЧ в левой части груди на маленького меха и выстрелил. Синяя молния сорвала листы брони с левой стороны груди «Блэк Ланнера». Второй «Спартанец» также использовал ППЧ против меха клана, сорвав такое же количество брони с правой стороны груди «Блэк Ланнер». Второй «Шутист» роты выстрелил из большого лазера в Нефритового Сокола, но взял низко, поджигая траву тлеющим пламенем.

«Блэк Ланнер» отреагировал на атаки, взяв «Шутист», на прицел средними лазерами повышенной дальности. Из пяти лучей только три попали в цель. Два луча заставили броню с правого бока комстаровского меха вспучиться пузырями, третий оставил отвратительный шрам поперек левой голени. Пилот «Шутиста» удержал мех на ногах, и Фохт понял что оба «Блэк Ланнера» имели различные боевые конфигурации.

Последний клановый мех, массивная «Туркина», обрушила свой гнев на второго комстаровского «Грим Рипера». Сдвоенные большие импульсные лазеры послали шторм лазерных игл по груди и правой руке «Грим Рипера», превращая броню в маслянистый черный туман. Из двух больших лазеров увеличенной дальности, находящихся в правой руке «Туркины», попал только один. Выстрел сжег еще больше брони с груди комстаровского меха. Торсовый средний лазер пронзил рубиновым лучом правую ногу врага, превратив броневые плиты в поток густой керамической массы.

«Грим Рипер» дуплетом выстрелил в ответ из установок РДД и большого лазера. Ракеты обрушились на броню рук «Туркины» и вырвали кусок из груди. Большой лазер послал луч в правую руку меха, который, пройдя сквозь броню,оставил серповидную рану, спалив зеленую краску.

Второй комстаровский «Блэк Найт» выстрелил в «Туркину», но ППЧ и один из больших лазеров промахнулись. Второй зеленый луч срезал броню на груди «Туркины», увеличивая повреждения, нанесенные ракетами. «Туркина» осталась на месте и не пыталась отступить, не смотря на повреждения, словно пилот чувствовал только презрение к попыткам пилотов КомСтара убить его.

Как только мехи заново принялись обмениваться выстрелами, чувство страха поползло по спине Фохта. Хотя его люди в первом раунде сражались на равных, они столкнулись только с половиной сил Нефритовых Соколов. Пилоты КомСтара обстреляли противника, но два меха получили серьезные повреждения, оставив пилотов в большой опасности.

Военный регент на мгновенье нахмурился. Командир Нефритовых Соколов не использовала скорость «Блэк Ланнеров» для очевидных фланговых ударов по подразделению КомСтара. Он на миг задумался, почему и холодный страх затопил его живот. Ей не нужно это преимущество. Она застала нас в невыгодной позиции и предпочитает сражаться, отказавшись от форы, чтобы доказать свое превосходство.

Фохт решил связаться с Харвисоном, но остановил себя, прежде чем открыл радиочастоту. Он хотел посоветовать мехвоину крепче упереться, но повреждение головы «Блэк Найта» Харвисона были настолько серьезны, что еще одно попадание уничтожит кокпит, убив мехвоина и оставив подразделение без командира. Он должен это знать, но его мех продолжает атаковать.

Военный регент сдержался. Я доверил сражение Харвисону, сейчас это его бой. Он знает что делает, и сконцентрированный огонь кажется эффективным. Хотя, будет ли он достаточно эффективным?

«Блэк Найт» Харвисона пристрелялся по «Блэк Хоку». ППЧ ударил в центр груди кланового меха, и снес почти всю броню. Энерголуч большого лазера был поглощен немедленно испарившейся броней на правой руке «Блэк Хока», уменьшив её защиту наполовину.

«Блэк Хок» со своей стороны снова открыл огонь по «Блэк Найту» из средних лазеров. На этот раз выстрелили все шесть лазеров в левой руке меха, и только один в правой. Красный луч из правой руки снова прошел ниже, подтвердив подозрения Фохта о серьезном сбое, в то время как пять лучей из левой достигли своей цели. Три из них совместно сорвали последние остатки брони на правой руке «Блэк Найт», под излучением двух оставшихся растаяля броня в центре и на левой стороне груди меха.

Виртуальный мир Фохта закружился. Он поборол головокружение, затем протянул руку и выбрал другой источник данных, передаваемых со второго «Блэк Найта» подразделения. Справа он мог видеть дымящуюся фигуру лежащего на земле меха Харвисона. Вокруг меха вспыхивали маленькие огни горящей травы от горячих осколков брони, и боевой колосс напоминал средневекового рыцаря, отправившегося в последний путь. Мех Харвисона не двигал ни руками, ни ногами, но Фохт знал, что пилот еще жив, но падение в десятиметровом боевом мехе ещё не приносило пользы ни одному пилоту.

Первая «Туркина» клана снова выстрелила в «Грим Рипер», который она атаковала ранее. Сдвоенные импульсные лазеры поразили мех, усеяв центр и правую сторону груди зелеными вспышками. Пара больших лазеров попала в правую ногу «Грим Рипера», прожгли остатки брони, и принялись за волокна миомерных мускулов, приводиаших мех в движение. Средний лазер правого бока «Туркины» воткнул луч в правый бок «Рипера», оставив там совсем тонкий слой брони.

Как раз в тот момент, когда «Туркина» осуществила успешную атаку, «Грим Рипер» дал ответный залп. Рой РДД из пусковой установки на груди помчался на серебистых струях к цели. Ракеты разрушили броню от середины меха до правого бока, нанеся повреждения аналогичные тем, что раньше были нанесены бедру. Большой лазер «Грим Рипера» добавил к разрушениям на правой части груди «Туркины» изрядную толику, оставив броню на торсе меха изорванной в лохмотья на обоих боках. Все же, несмотря на нанесенные врагу повреждения, пилот «Грим Рипера» не смог удержать мех на ногах. Он грохнулся на землю позади «Блэк Найта».

«Экскалибур» снова набросился на «Туркину», послав снаряд из винтовки Гаусса в левую руку вражеского меха, превратив броню в пыль. Выпущенные РДД усеяли правую руку и бок «Туркины», перемалывая броню, но нигде не проломив её насквозь. Невзирая на везение, мех клана достаточно разбалансировало, чтобы он упал, скрывшись за гребнем холма.

Первый «Блэк Ланнер» клана продолжал непрерывно стрелять в «Экскалибур», который атаковал его раньше. Его первый импульсный лазер послал поток алых энергетических стрел в зияющие дыры в броне левой части груди меха, плавя внутренние структуры. ППЧ окончательно испарил броню на правой стороне корпуса комстаровского меха, затем второй импульсный лазер прошел сквозь серьезно поврежденную броню к внутренней структуре меха. Густой поток черного дыма забил из всех брешей, сказав Фохту, что защита двигателя «Экскалибура» повреждена, пришла в негодность система отвода тепла, и мех стал почти небоеспособен. И все же, не смотря на сильный обстрел «Экскалибура», пилот удержал мех на ногах и вернул должок «Блэк Ланнеру».

Винтовка Гаусса вбила снаряд в левый бок «Блэк Ланнера», сокрушив броню и серьезно деформировав внутреннюю структуру. Шквал РДД исполосовал броню на левой ноге меха, вокруг сердца и нанес большие повреждения незащищенному левому боку. «Блэк Ланнер» содрогнулся от атаки «Экскалибура», но не упал.

«Шутист» который объединился с «Экскалибуром» против «Блэк Ланнера», внес свою лепту. Большой лазер выстрелил зеленым лучом по правому бедру кланового меха, тяжелая автопушка извергла из левой части груди «Экскалибура» поток снарядов из обедненного урана, который рассеял остатки брони на правом бедре. Их ярость не ослабевала, они разорвали миомерные мускулы в голени меха, и всё же пилот умудрялся держать мех на ногах.

Второй клановский «Блэк Ланнер» снова выстрелил в «Шутиста» из средних лазеров. Во второй атаке, на ближней дистанции, четыре из пяти выстрелов попали в цель. Два луча испарили еще больше брони с левой ноги, в то время как третий оставил уродливую борозду на правом бедре меха. Последний луч попал в центр груди меха и прошел внутрь. Столб черного дыма начал пробиваться из отверстия, отмечая еще одно повреждение реактора.

Пилот «Шутиста» бился так, словно он и не подозревал о том, как серьёзно поврежден его мех. Его большой лазер пронзил лучом правое бедро «Блэк Ланнера», покрыв черным нагаром броню. Тяжелая автопушка поразила туда же, сорвав остатки брони и принявшись за кости и миомеры.

Два «Спартанца» набросились на «Блэк Ланнера». Мехи дуэтом выстрелили из ППЧ. Одна голубая молния заиграла на груди меха, изжаривая всю броню, которой касались всполохи. Второй синий луч сорвал большую часть брони с руки «Блэк Ланнера». Если бы один из них был достаточно удачлив, чтобы поразить правую ногу меха, они бы сожгли её, но, штурмуя холм, редко удается вести точную стрельбу.

Наконец, «Туркина» направила свое оружие на «Грим Рипер», который атаковал её в первой стычке. Большие импульсные лазеры сожгли последние остатки брони над сердцем комстаровского меха и принялись за правый бок. Большие лазеры из правой руки послали лучи в правую ногу «Грим Рипера», срезав всю броню, и начали жечь искусственные мускулы. Средний лазер ушел «в молоко», и пилоту «Грим Рипера» удалось удержать мех от падения.

«Блэк Найт», транслирующий картинку Фохту, принялся за «Туркину». Оба больших лазера попали в цель, закачивая килоджоули энергии в броню левой руки и правой ноги «Туркина». ППЧ «Блэк Найта» разорвал броню в зубчатую рану вдоль нетронутого правого бедра «Туркины», водопад жидкой брони залил нижнюю часть ноги.

Гуманоидный «Квикдроу» был единственным мехом из роты КомСтара, который еще не вступил в бой. Его оружие было рассчитано для ближнего боя, и он наконец-то подошел достаточно близко, чтобы вести эффективный огонь по силам клана. Он выстрелил из четырех средних лазеров в «Туркину», но попали только три. Два оплавили броню на левой ноге меха, третий чиркнул по груди.

«Грим Рипер» разрядился в «Туркину». Большой лазер промахнулся мимо цели, послав зеленый луч в склон горы за озером. Большинство РДД прошли мимо, но те, что попали, расцвели взрывами на броне левой ноги и бока меха. Тяжело бронированная «Туркина» осталась непокорной и на ногах. Хотя её броня была повреждена, но способность убивать не пострадала.

Фохт тряхнул головой, у него во рту пересохло. Они подбили два моих меха и сильно повредили остальные. Мы повредили два их меха и подбили один. Пока сражение для Марты складывается удачно, и когда она введет резерв… Он содрогнулся.Я могу только надеяться, что другие достигнут большего успеха в своем бою.

8

Штаб-квартира первого полка Сент-Ивских пикинеров, округ Кальм

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

23 апреля 3060 г.

Кай Аллард-Ляо позволил себе улыбнуться, когда он вошел в ангар и увидел боевой мех, который он будет пилотировать в битве с Волками. Во Внутренней Сфере его называли «Рёкэн», но ему было также известно, что Волки звали его «Стормкроу». Учитывая, что его подразделение использовало боевых мехов «Рэйвен», которые были так же быстры, как и мех кланов, он полагал, что клановское название «Стормкроу» также неплохо. (Игра слов: рэйвен – ворон, стормкроу – буревестник – прим. пер.). Мех имел сужающийся цилиндрический кокпит, установленный на птичьи ноги, и руки, которые несли его системы вооружения. Левая рука не имела кисти и заканчивалась дулом тяжёлой автопушки, а во вздутом предплечии правой были смонтированы шесть средних лазеров повышенной дальности.

Полковник Адель Цанг, женщина сорока лет, командующая пикинерами, подошла и встала позади него, изучая мех. Она приняла командование, когда её предшественница, Каролина Сенг получила повышение, став военным советником Кэндайс Ляо, и вернулась на Сент-Ив. Она скрестила руки на хладожилете и медленно покачала головой.

– И всё же я не думаю, что это благоразумно, ваше высочество.

Кай искоса посмотрел на нее.

– Не думаю, что в бою будут проблемы с управлением захваченным клановским мехом, полковник. Я его полностью проверил.

– Так точно, сэр, я не сомневаюсь в этом. Я говорю о раскраске, которую вы приказали сделать. Мы будем сражаться на зеленом поле, а ваш «Рёкэн» раскрашен как призрак. Он будет выделяться.

Кай кивнул, задумавшись на мгновенье, затем улыбнулся ей.

– Причина, по которой я приказал покрасить мех в белый цвет с красно-синим символом инь-ян в том, что это цвета моей конюшни «Ценотаф», на Солярисе. Это цвета, которые я носил, когда стал чемпионом Соляриса.

– Я знаю, ваше высочество.

– Кай, пожалуйста. Я уже говорил, чтобы ты меня так звала, – он вздохнул. – Хоть моя мать и является правителем Сент-Ивского пакта, здесь я не правитель, а просто воин.

– Воин, который раскрасил свой мех, чтобы стать большой мишенью. – Цанг нахмурилась, её карие глаза сузились. – Вы не думаете, что Влад станет охотиться за вами?

– О, я хочу, чтобы он охотился за мной. И я хочу разозлить его своей дерзостью, так раскрасив меха. Если он знает о Солярисе, это должно привести его в бешенство. Значит, он будет преследовать меня и только меня. Я хорошо подойду к «Мэд Кэту», так что вы разберетесь с его людьми.

Полковник нахмурилась еще сильнее:

– Хорошо подходите к «Мэд Кэту»! Как вы это посчитали? Масса его омнимеха на двадцать тонн больше вашего, он лучше бронирован и имеет кучу оружия. Его мех будет немногим медленнее вашего, но полагаю, стрелять он будет без промаха.

Улыбка Кая слегка потускнела.

– Ваш анализ безупречен, но автопушка будет более эффективна, если я буду вблизи него. Я буду кружить вокруг него, и он падет, получив хороший удар. Цель этого боя – выбить Волков с равнины Кальм, и кто будет владеть этой равниной, тот и победит в нашей маленькой войне. Пока я занимаю всё внимание их командира, я надеюсь, вы займетесь остальными.

– Мы это сделаем. – Цанг отсалютовала Каю, – Хорошей охоты, Кай.

– И вам, полковник. По машинам.

Кай вернул салют и взобрался на подъемник. Он прошел по мостику, его шаги отдавались металлическим эхом. Достигнув «Стормкроу», он проскользнул в верхний люк и запер его, затем уселся в командное кресло. Он закрепил ремень на коленях, затем ремни безопасности, которые скрещивались на груди. Ремни удобно расположились поверх хладожилета. Хорошо. Они удержат меня на месте.

Из кармана на левой стороне хладожилета он вынул пару пластиковых трубочек и воткнул их металлические концы в разъемы в командном кресле. Поскольку термоядерный реактор и оружие меха производили огромное количество тепла, пилоты в кокпите надевали минимум одежды, какой только был возможен, и все надевали хладожилет. Из одежды помимо хладожилета он надел ботинки на шнуровке, которые доходили до середины голени и тонкую пару шорт. Он знал, что к концу битвы он будет измучен и весь облит потом, но хладожилет не даст ему заживо свариться в собственном соку.

С полки выше и позади головы, он подцепил нейрошлем и надел его. Тяжёлый шлем лег на плечи хладожилета и Кай почувствовал знакомую боль в плечах. Он затянул ремень на подбородке, заставляя шлем удобно сидеть на голове. Нейродатчики, встроенные в шлем, улавливали чувство равновесия пилота, чтобы оно управляло гироскопом меха, чтобы передвигаться и восстанавливать равновесие после разрушительных повреждений, полученных в битве.

Кай отщелкнул выступ в правом подлокотнике командного кресла и вынул четыре маленькие дискообразные пластины и четыре провода. Он снял липкую защитную пленку с пластин-биосеноров и прикрепил их на бедра и плечи. Зажав один конец проводов металлической кнопкой в середине каждого белого круга, он просунул провода сквозь петли в хладожилете и подключил их к нейрошлему под горлом. Датчики на его руках и ногах в дальнейшем помогут в управлении равновесием меха.

Кай закрыл крышку отсека, вытянул руку и нажал на кнопку запуска. Механический голос затрещал в наушниках шлема.

– Запрос на код авторизации.

Боевые мехи, внушающие страх военные машины, были оснащены устройствами защиты, которые не позволяли несанкционированно управлять ими. Первой была простая проверка голоса.

– Кай Аллард-Ляо, экспедиционное войско Звёздной Лиги. Код 413256.

– Полученный голос совпадает. Запрос на личную авторизацию.

Каждый пилот задавал код для личной авторизации, гарантируя таким образом, что никто не сможет воспользоваться мехом. Некоторые пилоты записывали простенькие бессмыслицы, полагая, что их сложно будет сломать, в то время как другие записывали семейные девизы или воинственные фразы. Кай всегда был склонен к мыслям, которые установят надлежащее настроение перед сражением, в котором он будет участвовать.

Он прочистил горло.

– Пытаться навлекает неудачу. Делать – путь к победе.

Грохот встряхнул «Стормкроу», как только термоядерный реактор ожил. Ожили различные мониторы, расположенные по всему кокпиту и по ним побежали потоки данных. Монитор вооружения сообщил, что все шесть лазеров заряжены и готовы к стрельбе. Тяжелая ультра-автопушка полностью готова к стрельбе, и казалось, что с подачей боеприпасов проблем не будет. Мониторы температуры успокаивающе показывали синим, что перегрева нигде нет.

Боевой голографический дисплей появился перед ним. Он ужал обзор в 360 градусов до 160 градусов, отметив золотыми линиями переднюю огневую арку его оружия. Золотое перекрестие прицела перемещалось по полупрозрачному дисплею, подчиняясь его манипуляциям с джойстиком, встроенному в правый подлокотник командного кресла. Когда он навел перекрестье на один из мехов пикинеров, компьютер высветил мигающую золотую точку в центре перекрестья, сигнализируя о захвате цели.

Он переключился на тактическую частоту подразделения на коммуникационном устройстве.

– Полковник Цанг, это Кай. Я готов к выходу. Вы собрались? Волки ждут.

«Стормкроу-Б» Кая и два птицеподобных «Рэйвена» сформировали авангард подразделения Сент-Ива. Помимо того, что они были быстрее чем «Пилладжеры», «Катафракты» и «Блэкджеки», которые составляли основной костяк роты, «Рэйвены» были оснащены большим количеством электроники, которая позволяла с легкостью обнаруживать противника и также глушила некоторые из их сложных систем управления огнем. Округ Кальм представлял собой слегка холмистую местность с редкими островками деревьев, по-настоящему не позволяющие спрятать мехи, но система радиоэлектронного противодействия, установленная на «Рэйвенах», давала некоторую защиту от засад.

Кай не стал набирать предельную скорость у «Стормкроу», поскольку не хотел опережать мехи, движущиеся следом. Полковник Цанг пилотировала один из массивных «Пилладжеров», три таких меха были развернуты в соединение во второй линии, их пушки Гаусса могли дать разрушительный залп. Глыбоподобные «Катафракты» и длинноногие «Блэкджеки» из третьей линии имели большую скорость и полный набор оружия дальнего радиуса действия, которое хорошо подходило для сражения с Волками.

Один из «Рэйвенов» помчался к маленькому островку деревьев недалеко от гребня длинного холма. Кай заметил, что темно-зеленый с черным камуфляж пикинеров хорошо скрывал «Рэйвена», но щелчком пальца он мог переключить голографический дисплей на инфракрасный или магнитнорезонансный режим, и мех будет выделяться на фоне пейзажа как неоновая реклама. А я делаю это и в видимом свете.

Радио зашуршало, когда пилот«Рэйвена» начал доклад:

– Есть визуальный контакт. Десять клановцев. Один «Мэд Кэт», два «Мэн О’Вара», три «Фенриса» и четыре «Новы».

За исключением «Мэд Кэта» и «Мэн О’Варов», клановские мехи были меньше и быстрее. Не смотря на недостаток вооружения, по сравнению с пикинерами, их скорость делала их трудной мишенью. Кажется, этот Волк верен своему тёзке и послал против нас силы, которые будут сражаться в стае. Кай сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Но как поведет себя стая без вожака?

Подразделение Сент-Ива двигалось вперед, и при виде этого мехи клана начали перестраиваться. «Мэн О’Вары» вышли вперед, а «Мэд Кэт» немного приотстал. Кай знал, что это не проявление страха, это было приглашение. «Мэн О’Вары» начали обмениваться пристрелочными выстрелами с «Пилладжерами», стреляя мимо его «Стормкроу». Они позволяют мне пройти, несомненно, это приказ Влада.

Кай пинком педали увеличил скорость «Стормкроу» и направился к Владу. Он заложил петлю вправо, приближаясь к одному из грубо построенных, большеголовых «Мэн О’Варов». Клановец не стрелял в него, но как только Кай прошел мимо, он развернул торс «Стормкроу» влево и навел автопушку на клановца. Большой золотой язык пламени вырвался из ствола орудия. Ураган снарядов из обедненного урана обрушился на правый бок и руку меха. Выстрелы не полностью сорвали броню с этих мест «Мэн О’Вара», но любой выстрел пикинеров без проблем пройдет сквозь оставшуюся броню.

На лице Кая появилась мрачная улыбка. Это должно привести Влада в бешенство. Он дает мне безопасный проход, а я стреляю в одного из его людей. Он видит в этом великую битву между добром и злом, но я знаю, что это просто война за территорию. Он ищет чести, я же просто хочу выбить его людей из некоторого определяемого компьютером поля.

Выйдя из тени «Мэн О’Вара», Кай приготовился к первому выстрелу Влада. Квадратные пусковые установки РДД на плечах «Мэд Кэта» расцвели огнем, когда сдвоенный залп полетел в сторону Кая. Спаренные большой и средний лазеры, установленные в правой руке, прошли мимо и едва не попали в «Мэн О’Вара», в которого ранее стрелял Кай. Средний лазер с левой руки прочертил дорожку полурасплавленной брони с правого бока «Стормкроу». Ракеты усыпали взрывами конечности меха, пробуя на прочность броню, но её не пробили.

Кай поборол сотрясения, которые у «Стормкроу» вызвали попадания РДД и навел перекрестье прицела на перед корпуса «Мэд Кэта». Он выстрелил пятью средними лазерами, но попал только тремя. Два резанули броню на птицеподобных ногах меха, а третий лазер оплавил броню в правом боку. Мы получили схожие повреждения, фактик, который наверняка сделает его слишком самоуверенным.

Он улыбнулся.

– Пришло время стереть ему улыбку с лица.

Удерживая у «Стормкроу» максимальную скорость, он начал кружить вокруг «Мэд Кэта» Влада, подбираясь к нему поближе. Влад развернул боевую машину, продолжая отслеживать спиральный курс Кая, так что пришлось заложить спираль еще круче. Он знает, что для меня приблизиться – сумасшествие, и теперь всё идет не так, как он планировал. Планирование в кланах и заявки по возможности исключают из войны большинство случайностей, так что они отчасти не очень хорошо справляются с хаосом.

Подойдя на расстояние для стрельбы прямой наводкой, Кай навел перекрестье прицела на «Мэд Кэта» и выстрелил очередью из ультра-автопушки. Мерцающие вспышки бросали тени на торс «Мэд Кэта», которые заметались, когда выстрел из автопушки изрешетил броню на левой ноге меха. Пушка приподнялась, послав второй залп в правый бок клановца. Этот выстрел уничтожил остатки брони и обрушился на внутреннюю структуру, но не задел ничего серьёзного.

Два средних лазера в правой руке «Стормкроу» сверкнули. Один рубиновый луч вонзился в правую руку, выпаривая листы брони. Второй луч хлестнул по правой ноге, разжижая защиту.

Влад контратаковал яростно и без промедления. Большой и средний лазеры послали красный и зеленый лучи в правый бок «Стормкроу». Тревожные сирены взревели в кокпите Кая, как только лазеры проплавили остатки брони и принялись за структуру меха. Кай взглянул на монитор и увидел, что правый бок окрашен в красный цвет, но важные системы были не повреждены, он знал, что ему очень повезло.

Лазерные выстрелы из левой руки «Мэд Кэта» полоснули по правой руке его меха, рассеяв всю броню, и прожгли конечность. Несмотря на огромную мощь лучей, они не повредили оружие установленное в руке. Следующий выстрел оторвет руку, но он еще должен попасть, а я не собираюсь давать ему этот шанс.

Кай боролся с управлением и смог удержать мех в вертикальном положении. Этот маневр был слишком близко, но Влад этого не ожидал. Кай улыбнулся, когда выстрел его меха прошел мимо «Мэд Кэта», и попал в место позади изначального расположения клановцев. Есть еще масса других приемов, которых он не ждёт, и если это его займет, полковник Цанг добудет для нас победу.

9

Командный центр первого полка Генёса, округ Нигде

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

23 апреля 3060 г.

Хохиро Курита, одетый в черное шелковое кимоно, с вышитыми на правом рукаве золотыми звездами, шел через строй мехов, сохраняя шаг, даже, несмотря на впадины, оставленные ногами мехов на земле. Он не спеша обходил лужи, хотя видел, что одиннадцать воинов ждали его, собравшись в круг. Лучи солнца пробивались сквозь рваные облака и согревали его, но он знал, что это тепло было прелюдией тому аду, который настанет в кокпите его меха во время битвы.

Он прошел к восточному краю круга и опустился на колени перед низким лакированным столиком. Чувствуя, как солнце согревает спину, он порадовался, что отложил церемонию на час после рассвета. Если бы они начали прямо на рассвете, как хотел его заместитель, воины, с которыми он собирался идти в битву, смогли бы видеть его только как силуэт на всходящем солнце. Это было бы очень символично, но Хохиро знал, что им не нужно мифических предзнаменований, чтобы подтолкнуть к решительным действиям.

Это была уступка его адъютанту, чтобы он сел с востока, на которую он пошел только после того, когда адъютант согласился рассадить всех вокруг стола, вместо того, чтобы рассаживать их в два ряда. Если бы только Син мог быть здесь в качестве моего адъютанта. Он бы не участвовал в этих играх. Хохиро отказался от своего возвеличивания среди воинов, которых возглавлял, особенно здесь на Стране Мечты, отправляясь в битву против Духов Крови.

Хохиро положил руки на бедра и улыбнулся, пока воины кланялись. Они кланялись глубоко и из уважения к нему долго оставались в поклоне. Он поклонился в ответ, не так глубоко как они, но удерживал его так же долго. Он хотел выразить им уважение и внести некоторую торжественность в их встречу.

Он выпрямился.

– Сегодня хороший день для встречи с врагом. Облака на небе не для того, чтобы защищать нас от солнца, а чтобы скрыть солнце от нас. Оно бы ревновало к блеску, который мы покажем на поле боя. Когда воины соберутся , чтобы рассказать истории о выигранных битвах, они будут наслаждаться величием своих побед, но кто-нибудь скажет «Да, но если бы мы были в Нигде, сражаясь с Духами Крови».

Хохиро протянул руку и взял кувшин с сакэ со стола справа от себя. Кувшин был покрыт черным лаком, украшенный золотыми звездами, как и маленькие чашки, которые он наполнил. Он наливал в них дважды, заполнив частично, он мгновенье колебался, затем наливал вдвое больше. При этом он избегал наполнять чашку в четыре движения. Так как японское слово «shi» имеет два значения – «четыре» и «смерть», проявляя заботу, он избегал вызвать дурное предзнаменование.

Он поставил кувшин на место.

– Я знаю, что среди вас есть те, кому жаль, что мы не сражаемся с Дымчатыми Ягуарами, но я должен спросить: почему? Разве мы не нанесли им поражение на Уолкотте? Разве мы не разбили их на Люсьене? Разве мы не изгнали их из пространства Синдиката и опустошили их родной мир Хантресс? Сразиться с ними сейчас все равно, что охотиться на врага, который слишком слаб, чтобы представлять собой угрозу.

Хохиро поднял чашку и маленькими глотками выпил сакэ. Крепкий напиток обжег горло по пути вниз. Он поставил чашку назад и подождал, пока его пилоты выпьют, после чего продолжил.

– Мы получили нового противника. Этим выбором Виктор Дэвион оказал нам честь, потому что эти Духи Крови внушают большие опасения. Из тех кланов, которые не участвовали во вторжении, они самые воинственные. Они будут движущей силой для продолжения вторжения.

Он подождал пока смысл этой мысли дойдет до всех.

– Наша задача, заключается в том, чтобы разбить их силу и сокрушить их решимость. Нанеся им поражение, мы обескровим мечты остальных о завоевании. Виктор Дэвион и другие сражаются, чтобы навсегда похоронить прошлое, мы же сражаемся, чтобы защитить будущее.

Первый полк Генёса – легендарное подразделение. Мой дед приказал создать его, позволив великим воинам вновь обрести себя. Здесь и сейчас, мы вновь обретем честь Синдиката и поручимся, что все, кто пострадал от нашествия кланов, могут больше не чувствовать страха перед будущим. Это наша миссия, это наша судьба. Духи Крови ждут нас в зарослях и ущельях, спрятавшись среди холмов и долин. Мы – элита Синдиката, и мы, как хищники, вспугнем их и убьем.

Хохиро накрыл ладонью чашку и улыбнулся.

– Оставьте сакэ не допитым. Когда мы вернемся, то допьем его, наслаждаясь историями из нашей битвы, зная, что другие воины жалеют, что не пили с нами, сражались с нами и победили с нами.

«Даиси» Хохиро носил серую схему раскраски полка Генёса, с гербом Синдиката Драконов на правом бедре и черным цунами с золотым гребнем звезд на левом боку. Омнимех несся вперед на птичьих ногах, с треском ломая поваленные деревья, когда наступал на них ногой. Обе руки заканчивались квинтетом оружейных стволов, а на левом плече подобно горбу бугрилась квадратная пусковая установка РДД. Хотя вооружение больше подходило для битвы на дальней дистанции, большие и средние лазеры плюс автопушка позволяли нанести серьезные повреждения в ближнем бою, который предлагал округ Нигде.

Хохиро нисколько не сомневался, что Духи Крови ждут, что его люди начнут разбиваться на все меньшие и меньшие группы, так чтобы они смогли попасть в ловушку. Они судят о нас по тому, что говорили ранние доклады – мы не готовы к клановому стилю сражения. Даже победа над Дымчатыми Ягуарами ничего не значит, так как разгром этого клана ясно показывает им его ничтожность.

Наследник трона Синдиката Драконов улыбнулся. Они узнают, что мы более дисциплинированы и более чем готовы к встрече с ними. Факт, что он знал так же мало о Духах Крови, как они о нем, немного беспокоил его, но его люди сражались и одержали верх над кланами, которые выиграли право на вторжение. Если же Духи Крови были бы так же хороши, он бы уже вступил с ними в бой и победил бы их во Внутренней Сфере.

Перед его мехом был второй и последний негуманоидный мех в его группе из пяти машин, «Дрэгон Файр». Руки меха были практически в рудиментарном состоянии и заканчивались винтовкой Гаусса и автопушкой, которые занимали большую часть рук. Трио лазеров было встроено в торс и в голову, но значительную часть места занимала установка РЭБ. Установка могла блокировать способность врага концентрировать огонь.

По флангам «Даиси» шли два «Но-Дати». Человекоподобные мехи были специальным проектом Синдиката; их левая рука заканчивалась дулом ППЧ. В правой руке находилась четырехметровая катана, спроектированная для использования в ближнем бою. Несмотря на то, что Хохиро никогда не был большим сторонником физического сражения между боевыми мехами, «Но-Дати» были спроектированы как воплощения настоящих самураев и должны были воодушевлять в битве.

Последний мех из его свиты был аналогично спроектирован как воплощение своего названия. «Акума» – «Черт» – определенно нечто дьявольское было в его голове и левой руке заканчивающейся дулом ППЧ. Подобно «Но-Дати» он также нес систему ракет среднего радиуса действия, которая стреляла во врага неуправляемыми ракетами. Хотя РСД были менее точными, чем РДД, но за счет своего меньшего размера их можно было зарядить и запустить намного больше. Поскольку сражение с Духами Крови будет проходить на ближней дистанции, РСД становились даже более эффективными.

Мехи двигались через глубокое ущелье, заросшее кустарником и поваленными деревьями. Хотя ущелье, очевидно, было образовано сезонными дождями, сейчас только маленький ручеек бежал по центру. Деревья, растущие вверх по склону, образовывали зеленый навес, скрадывающий солнечный свет, оттого все вокруг казалось безмятежным и мирным. Хохиро оглядывался по сторонам, пытаясь запомнить местность, поскольку он знал, что в любую секунду битва преобразит это место из приюта для живых во владение смерти.

С севера по склону цепью двигались три клановских меха, раскрашенных в кроваво-красный цвет с черными полосами. На голографическом дисплее он увидел еще один мех Духов Крови, спускающейся в ущелье позади его позиции, и еще пять мехов перевалили через вершину холма на юге. Возвышаясь над мехами Синдиката, машины клана выглядели величественно, и когда их оружие качнулось в сторону его подразделения, Хохиро почувствовал укол страха.

Первый из «Кингфишеров» на северном склоне нацелился на «Даиси» Хохиро. Тяжелая автопушка, которая завершала правое предплечье «Кингфишера» выплюнула огонь и снаряды, которые взорвались в центре торса «Даиси», разбив треть защиты. Пустые гильзы, дымясь, посыпались из выбрасывателя автопушки на землю. Хохиро сражался с управлением своего шатающегося великана, пытаясь выстоять под ужасающей атакой «Кингфишера».

Большой и средний лазеры в левой руке«Кингфишера» выбросили энергожала в корпус «Даиси». Зеленый луч плавил броню на передней части меха, пока красный луч сжигал герб Синдиката на правом бедре «Даиси». Еще один ярко-красный луч лазера из правого бока «Кингфишера» прожарил броню на правой руке омнимеха. Дисплей повреждений показал Хохиро повреждения груди его меха как средние, а потери брони в других местах оценил как незначительные.

«Бэттл Кобра», блокирующая выход из ущелья, направила оружие на «Акуму». ППЧ в правой руке прошел мимо, зато ППЧ из левой руки лишенного шеи боевого меха попал точно в цель. Отклонившийся луч попал в покрытое листвой дерево, обдав все вокруг горящими щепками, в то время как второй луч пронзил грудь «Акумы». Мех закачался, сообщив Хохиро, что гироскоп поврежден. Но пилот удержал машину на ногах.

«Кроссбоу» на южном склоне выбрал своей целью ближайший к нему «Но-Дати». Руки меха клана были без кистей, вместо них его руки заканчивались цилиндрическими контейнерами предплечий, несущих кольцо ракетных портов, окружающие дуло среднего импульсного лазера. Лучевое оружие полыхнуло залпом энергетических стрел, которые вонзились в броню на груди и левой ноги цели. Установки РДД выпустили два роя ракет, которые поразили правый бок и левую ногу «Но-Дати», но ни одна из атак так и не пробила броню. Установки ракет ближнего действия, также установленные в наручных коконах, дали полный залп, усыпав взрывами всю грудь «Но-Дати».

Другой «Кингфишер» с северного склона атаковал второго «Но-Дати». Два луча искусственных молний вспороли рваные борозды на броне правой ноги и левой руки синдикатовского меха. Рубиновые лучи из рук меха полоснули по лицу и левой стороне груди «Но-Дати», сорвав большую часть брони, защищающей пилота. Последняя пара средних лазеров, установленных в центре торса «Кингфишера», хлестнули по груди и правому боку «Но-Дати», оплавив броню.

Последний мех Духов Крови, огромная, устрашающая машина, также не имеющая кистей рук, обрушилась на «Дрэгон Файр». Хохиро никогда прежде не видел эту машину, но благодаря данным, полученных от кланов, его компьютер идентифицировал мех как «Блад Кайт». Сверкнули зеленые лучи больших лазеров, установленных в голове, груди и левой руке «Блад Кайта». Один из них промахнулся, за секунду превратив валявшееся бревно в золу, но два других луча вздули пузырями броню на левой ноге и правой руке «Дрэгон Файра». Установки РДД, установленные на обоих плечах «Блад Кайта», извергли пламя. Ракеты обрушились вниз по склону на «Дрэгон Файр», разрушая броню на ногах, правой руке и груди меха.

«Акума» поднял левую руку и навел ствол ППЧ на «Бэттл Кобру», атаковавшую его. Кобальтовое копье погрузилось в правое бедро кланового меха, срезав более половины брони, прикрывающей конечность. Автопушка, установленая в правой части груди «Акумы», извергла огонь. Снаряды прочертили линию разрывов на левой руке «Бэттл Кобры», оставив после себя пробитые фрагменты брони. Затем установка РСД извергла фонтан огня и дыма. Примерно половина неуправляемых ракет не попала в цель, посеяв огонь и взрывы по склонам ущелья позади меха. Те же ракеты, которые попали, разбили броню на правой руке и боку «Бэттл Кобры».

«Но-Дати», который попал под огонь «Кроссбоу» на южном склоне, обратил внимание на своего мучителя. Контейнеры РСД на каждом плече послали отрывистые потоки ракет в «Кроссбоу». Они обрушились на грудь, правый бок и левую руку, но так и не смогли пробить броню. Три ракеты сдетонировали об куполовидную голову меха и отломили декоративное бронированное ухо. Красный луч лазера «Но-Дати» прошел ниже, но установки РБД усыпали попаданиями правую сторону, ногу и руку «Кроссбоу».

Хохиро дернул правой рукой, чтобы навести перекрестье прицела на контур «Кингфишера», который атаковал его мех. Теперь ты почувстуешь на своей шкуре, как сражаются в Синдикате. Как только золотая точка запульсировала в центре голографического экрана, он напряг пальцы на спусковых кнопках.

Все большие лазеры, встроенные в руки «Даиси», выстрелили, сжигая броню на правой руке и боку «Кингфишера». Только одна из двух автопушек поразила цель, прочертив выстрелом цепочку кратеров через всю грудь меха. Четыре импульсных лазера открыли прерывистый огонь по цели. Они расплавили броню на левом боку, груди, правой ноге и руке «Кингфишера». Хотя Хохиро и не удалось попасть ни в одну из пробоин брони на клановском мехе, он значительно уменьшил его защиту.

«Но-Дати» с северной стороны боевого порядка также нацелился на «Кингфишера», который атаковал Хохиро. РСД усеяли мех Духов Крови, поразив его с обоих боков, левую ногу и в центр груди. Один из выстрелов пробил броню, выпустив завиток черного дыма из угловатой груди меха. Установленный в голове «Но-Дати» средний лазер испарил еще больше брони с правого бока цели. РБД уничтожили еще броню на груди и левом боку «Кингфишера», раскидав отломанные листы подобно игральным картам.

«Дрэгон Файр» освободил мощь своего арсенала на избитого «Кингфишера». Серебристый снаряд винтовки Гаусса сорвал остатки брони, прикрывающие левое плечо меха и отбросил прочь. Автопушка в правой руке со свирепостью разорвала в клочья свою коллегу у кланового меха. На мгновенье большой лазер «Дрэгон Файра» на мгновение соединил груди обоих мехов, и расплавленная броня потекла по животу «Кингфишера». Сдвоенные импульсные лазеры послали алые энергетические стрелы в клановый мех, еще больше сжигая броню с правого бока и глубоко вгрызаясь в обнаженную левую сторону.

Хохиро с изумлением наблюдал, как «Кингфишер» получал повреждения. Не успел моргнуть глазом, как новенький мех превратился в ветхую развалину, окутанную серыми испарениями брони. Вокруг него тлели деревья и кустарники, подожженные ракетами и лазерами. Мех клана вздрогнул и завалился на спину.

Даже при том, что «Но-Дати»на южном фланге так же упал лицом вперед на землю, Хохиро грубо рассмеялся. Дракон становиться сильнее, когда не позволяет себе отвлекаться и не разделяет свои усилия. Он улыбнулся.

– Против кланов, мои друзья, очень просто объединить усилия и результат.

10

Кровавый бассейн, округ Лешенька

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

23 апреля 3060

При первоначальном изучении округа Лешенька Виктор предположил, что Дымчатые Ягуары, должно быть, надеются на битву типа «разделяй и властвуй», которую, похоже, Духи Крови тоже хотели навязать людям Хохиро. Кровавый бассейн получил свое название из-за цвета скал, которые имели высокое содержание железа. Что делало бессмысленным использование магнитно-резонансного сканирования, а из-за сильной жары в засушливых районах, также и инфракрасное сканирование.

Хотя сейчас в районе была засуха, каньоны и склоны скал, вероятно, были образованы тысячелетними дождями и реками. Немногие из растений выжили в таких условиях и относились либо к лишайникам, находящихся в тени, либо к скоплениям суккулентов с большими листьями, которые удерживают как можно больше воды. Внешняя температура уже заставила охладители «Даиси» Виктора работать под большей нагрузкой, чем того требовал марш к полю боя. Не думаю, что они выбрали это район, чтобы попытаться перегреть наши мехи. По крайней мере, я надеюсь, что нет.

Виктор прекрасно себя чувствовал в окружении роты, которую он вел в бой. Ядро подразделения составили воины десятого полка Лиранской гвардии – его «Призраки». В течение многих лет все они тренировались антиклановой тактике, и отличились в сражениях против Дымчатых Ягуаров как до, так и во время контрнаступления. Он сам подбирал людей для операции и был обрадован, что никто не отказался от его приглашения.

Одино копьё в его роте составили воины первого полка Катильских улан, но они отличались только гербом: золотой лев на левой груди мехов, так как все мехи были раскрашены в темно-синий цвет экспедиционных сил Звёздной Лиги. Эндрю Редбёрн возглавил четырех улан и вместе с двумя людьми Виктора прикрывал тыл формирования.

Единственный посторонний в группе Виктора был включен по политическим причинам. Даная Центрела прибывла из государства Периферии Магистрат Канопуса. Она подала прошение присоединиться к одному из подразделений против кланов, и после изучения её записей, Виктор принял ее. Он отдал ей «Фальконер», который был больше всего похож на «Баньши», мех, который она обычно пилотировала. Она была значимым добавлением к его подразделению, и если она хорошо проявит себя на поле боя, то сможет стать героем для Магистрата.

И шипом в заднице Сун-Цзы. Хотя внимание Виктора в течение путешествия к домашним мирам кланов было направлено на то, чтобы спасти войска на Хантрессе и положить конец вторжению кланов, но время от времени он пытался представить, что происходит во Внутренней Сфере. Сун-Цзы Ляо был выбран Первым Лордом Звёздной Лиги, и Виктор был абсолютно уверен, что это не помешает ему совершать злодеяния. Лучше это, чем хаос. Обладая расположением Данаи и возможностью объединить её людей для сопротивления влиянию Сун-Цзы, помогло бы после их возвращения.

Если мы вернемся. Узкая лощина, сквозь которую двигались люди Виктора, расширилась, открыв долину, окруженную со всех сторон взлетающими вверх утесами, на фоне которых боевые мехи казались карликами. На мгновенье Виктор представил поток воды, придавший извилистые формы скалам, протекая через долину. Мы все были бы сметены в один миг, природа снова напоминает человеку, насколько незначительны все наши надежды, желания и ненависть.

Дымчатые Ягуары выстроились поперек долины приблизительно в две трети длины долины от их места. Виктор насчитал только девять боевых мехов, и немного увеличил разрешение визуального сканера. Голографический экран усилил и увеличил детали, позволив ему разглядеть элементалов, ждущих вокруг клановых мехов. Ничего удивительно. В конце концов, Озис элементал.

Виктор бросил взгляд на вспомогательный монитор, после чего включил радио.

– По крайне мере, насколько я могу отсюда судить, наиболее опасно выглядят «Колдрон-Борн», «Масакари» и три «Стормкроу». Начните с них.

Голос Редбёрна послышался из наушников.

– Принято. Полагаю, наша первоначальная цель «Колдрон-Борн». В зависимости от действий остальных мы будем её корректировать.

«Фальконер» Данаи вырвался вперед и указал левой рукой с ППЧ на одинокий силуэт на вершине небольшой скалы.

– Одинокий элементал, Виктор. Думаешь, это ильхан?

– Может быть, но давайте не будем считать его главной целью. Не стоит растрачивать артиллерийские выстрелы, и, прихлопнув его, мы можем просто разозлить их.

Виктор дважды проверил статус вооружения своего меха.

– Все системы в норме. Пошли.

«Призраки» двинулись на восток, а два маленьких, бочкообразных механаправились по кривой на юг. «Шакалы» полагались на скорость, чтобы обезопасить себя, и на ППЧ, установленную в правом плече, которая делала их опасными. Оба несли противоракетную систему и маленькую установку РБД, но именно ППЧ была главным калибром. Хотя они и не представляли серьёзной угрозы, но если им удастся зайти в тыл формирования клана, то они могли бы внескти вклад в нейтрализацию нескольких Дымчатых Ягуаров.

Три человекообразных «Ханкю» клана выдвинулись на юг, чтобы удлинить строй клана и усложнить для «Шакалов» обход с фланга. Стивен Эпплгарт пустил рысью своего квадратного, птиценогого «Пенетратора» по следам «Шакалов». Спаренные большие лазеры, которые нес его мех, могли обеспечить огневую поддержку маленьким мехам на дальней дистанции, и если к тому времени «Ханкю» не разбегутся, то батарея импульсных лазеров «Пенетратора» окажется для них разрушительной.

Фланговые маневры оставили «Даиси» Виктора, «Фальконер» Данаи и широкоплечего «Девастатора» в качестве ядра передовой линии войск Внутренней Сферы. Четыре «Лонгбоу» Редбёрна и две «Ракшасы» составили вторую линию. Маневры в строю клана выдвинули «Колдрон-Борн» и «Масакари» вперед, а меньшие по размеру «Стормкроу» и «Нова» повернули на север.

Пока они маневрировали, Виктор мог видеть, что сражение перешло в начальную стадию. Удар с севера обрушился бы на его левый фланг, вынудив его развернуть войска с юга. Люди Редбёрна отстали бы и оказались бы беззащитными перед атакой «Стормкроу» и «Новы». Если самые тяжелые клановские мехи направятся на юго-запад, они смогут разделить «Шакалов» и «Пенетратор» с правым крылом, используя «Ханкю» чтобы занять правое крыло. Северное подразделение попыталось бы войти в тыл его формирования и разбить группу Редбёрна.

Это может произойти, если все пойдет так, как они запланировали, но как очень давно заметил фон Мольтке, ни один план не переживает встречи с врагом. Виктор скромно улыбнулся. Будем надеяться, что на сей раз это не относится ко мне.

Дымчатые Ягуары с успехом использовали превосходство своего оружия в дальнобойности, сделав первый залп прежде, чем войска Внутренней Сферы вышли на огневой рубеж. Оба «Стормкроу» выстрелили большими лазерами в группу Редбёрна, поджарив броню на «Ракшасе» и одном из «Лонгбоу». «Колдрон-Борн» попал только одним из двух больших лазеров, срезав часть брони у «Даиси» Виктора.

Виктор глянул на повреждения на мониторе и рассмеялся.

– Бывало и хуже, Прометей, и скоро настанет наш черед.

Войска сблизились, и золотая точка замигала в центре перекрестья прицела Виктора, когда он навел его на цель. Он позволил перекрестью задержаться на секунду на низком, насекомоподобном профиле «Колдрон-Борна», затем переместил его на идущего справа «Масакари». Точка запульсировала и он выстрелил из винтовки Гаусса, которой заканчивалось левое предплечье меха и из трех больших лазеров, встроенных в правую руку.

Только два из четырех выстрелов попали в цель, когда он вступил в перестрелку с целью, находящейся в удалении. Серебристый снаряд винтовки Гаусса сбил больше половины брони с левой руки птиценогого «Масакари». Зеленые лазерные стрелы импульсного лазера выжгли броню на правом боку, уничтожив нарисованного серо-черного ягуара. Ни одно из двух повреждений не было серьезным, но еще один снаряд из винтовки Гаусса попал в левую руку, так что она могла оторваться, что стоило бы клановому меху двух ППЧ.

«Масакари» открыл ответный огонь из трех ППЧ. Два луча из поврежденной левой руки прошли мимо, но единственный луч из правой руки оставил отметину на левом боку «Даиси». Дымящиеся пластины брони, подобно мертвой коже, падали на землю по следу Виктора.

«Колдрон-Борн» тоже выстрелил в «Даиси». Только большой лазер из правой руки попал в цель. Луч испарил броню с левой руки Прометея, нанеся повреждения, аналогичные тем, что раньше получила левая рука. Виктор понял из предыдущих атак «Колдрон-Борна» и «Масакари», что Дымчатые Ягуары, очевидно, оказались от любых понятий чести, поддерживающих их традицию одного воина биться со своим противником.

Или они решили отказать мне в такой чести, или они полагают: раз я здесь, то должен здесь умереть. Он пожал плечами. Не имеет значения. Просто будет намного легче сделать, то, что мы собирались.

Он включил радио.

– Генерал Редбёрн, можете открывать огонь.

«Лонгбоу», которыми командовал Энди Редбёрн, были почти гуманоидной формы, по крайней мере, с ног до плеч и головы, но на руках сходство заканчивалось. Вместо полноценных манипуляторов, которые были у большинства других мехов, «Лонгбоу» несли только массивные цилиндрические контейнеры, предназначенные для установок РДД. «Ракшасы» с их выступающим вперед торсом и птичьими ногами, ничем не походили на «Лонгбоу», за исключением того, что на их плечах находились квадратные установки РДД, и они несли большие лазеры, подобные тому, что был встроен в грудь «Лонгбоу».

Волны прибывающих ракет обрушили заградительный огонь на «Колдрон-Борн». Клановый мех дергался вверх-вниз с каждым ударом роя ракет. Зеленые лучи больших лазеров прорезались сквозь пыль и дым, и, испарив броню, принялись за миомеры в левой ноге и руке кланового меха. Когда рассеялись клубы дыма, окружающие мех, нетронутой осталось только броня, покрывающая грудь, броня с рук и левой ноги была полностью сорвана.

Даная Центрелла открыла огонь по «Масакари» из своего оружия. Серебряное пятно пронеслось от винтовки Гаусса до пробитой брони в центре груди кланового меха. ППЧ в руке её меха послал луч синего огня в правый бок «Масакари», удвоив повреждения, нанесенные ранее Виктором. Что было важно, пилот «Масакари» не смог противостоять разрушительному физическому эффекту выстрелов Данаи. Клановый мех грохнулся на левую руку, обронив броню при падении.

«Девастатор» слева от Виктора, не стал добавлять свой залп в убийство «Масакари» или «Колдрон-Борна», вместо этого нацелившись на одного из «Стормкроу», наступающих с севера. Винтовки Гаусса в каждой руке выплюнули серебристые снаряды, которые пронеслись через ярко-красный ландшафт и врезались в левую руку «Стормкроу». Первый разрушил броню, а второй снес конечность. Когда рука упала на землю, тяжелая автопушка, находившаяся в ней, взорвалась, разбрасывая снаряды. Сдвоенные ППЧ, установленные в торсе «Девастатора», выстрелили кобальтовыми молниями в правый бок и левую ногу «Стормкроу», слизав броню.

Виктор включил радио.

– Отличная стрельба, Джерри. «Девастатор» хорошая замена твоему старому меху, не так ли?

– Жалоб нет, босс.

Выглядевший как механический неоперившейся птенец, мечущийся по гнезду, «Масакари» поднялся на ноги и послал три выстрела из ППЧ в «Фальконер» Данаи. Два сорвали броню с обеих рук, а третий нашел мертвую точку в груди «Фальконера». Виктор видел, как её мех тряхнуло, и он стал заваливаться на одну сторону. Он знал, что мех упадет, но Даная боролась с управлением и выстрелила прежде, чем «Фальконер» врезался в землю.

Выстрел из винтовки Гаусса Данаи ободрал левый бок «Масакари», разбрасывая осколки брони по своему следу. Удар из ППЧ угодил в центр кланового меха, повторив выстрел, который свалил её «Фальконера». Клановый мех так же дрогнул и снова упал на землю в ливне своих фрагментов брони.

«Колдрон-Борн» выстрелил в «Даиси» Виктора. Большие лазеры поразили его Прометея в грудь и правый бок, средний лазер пронзил красным лучом уже поврежденный правый бок. Нападение клановца уменьшило количество брони на этой стороне почти на две трети, и все же, несмотря на потерю тонны брони, Виктор удержал мех на ногах.

Второй ракетно-лазерный залп от людей Редбёрна нанес удар по «Колдрон-Борну». Взрыв за взрывом расцветали подобно цветам по всему меху. Черный дым прорвался сквозь серую дымку, окружающую мех. Зеленые лазерные стрелы пронзили клубы дыма и еще больше взрывов разукрасили дым световыми пятнами. Останки меха, в большинстве неузнаваемые, рассыпались по земле, за некоторыми тянулись миомерные волокна мускулов. Когда пыль осела, Виктор смог разобрать то, что казалось, было кокпитом и тонкую металлическую сетку, соединяющую кокпит с тем, что вероятно, было ногой, но остальные части «Колдрон-Борна» представляли собой обломки и черные пятна на земле.

Дрожь пронзила Виктора. Очень легко было представить себя на месте этого пилота. Я знаю, что это безумие, но клановцы принимают и лелеют этот образ жизни. Они должны понимать, что они проиграли, но тогда ничего не имеет значения. Он взял себя в руки и навел оружие на одного из «Стормкроу» с севера. Мы все согласились на Таркаде, что Дымчатые Ягуары должны умереть. Пришло время мне закончить работу, тяжесть которой до этого момента несло так много людей.

Винтовка Гаусса Виктора вбила снаряд в правую руку «Стормкроу», разбив вдребезги большую часть брони с конечности. Его большие импульсные лазеры разбросали выстрелы по груди и правому боку маленького меха. Одна стрела пробила броню над сердцем меха, в остальные попали в бок, соскоблив все броню и поджигая внутреннюю структуру. Черный дым повалил из груди и из бока, желтовато-зелёная жидкость потекла из правого бедра.

«Девастатор» Джерри Крэнстона выстрелил по своей цели. Снаряды из винтовки Гаусса врезались в левые ногу и бок, уничтожив броню в местах попадания. Попадание в бок даже вмяло вовнутрь структуру меха. Только один выстрел из ППЧ достиг цели, но лазурная молния угодила в голову «Стормкроу». Броня взорвалась, и щиток над кокпитом разорвало на части. Черный дым потянулся из места, где сидел пилот, когда «Стормкроу» упал вперед и заскользил по земле, расшвыривая камни, прежде чем остановился.

Виктор безмолвно смотрел на темную, дымящую кабину, в которой когда-то сидел клановец. У него во рту появился кислый привкус, но не от страха. Отвратительно. Этот воин не должен был умереть, никто не должен умирать. Это всё безумие. Здесь и сейчас безумие, которым было вторжение кланов, будет остановлено.

11

Командный центр КомCтара, Гора Жалоба

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

23 Апреля 3060

Хан Марта Прайд поудобней уселась в кокпите «Саммонера», и включила рацию.

– Вторая звезда, мы выступаем. У каждого есть своя цель. Удачной охоты.

Как только её звезда подтвердила приказ, она бросила свой гуманоидный мех вперед, как раз тогда, когда первая «Туркина» пала.

Её голубые глаза сузились от этого зрелища. Её люди получили больше повреждений, чем она ожидала, но данные на вспомогательном мониторе показывали, что подразделение КомСтара было изранено. Все её мехи сохранили боеспособность, и что более важно, повреждения нанесенные мехам КомСтара, заставили их растянуться вдоль склона. Её вторая звезда вступит с ними в бой и разобьет их, послав их кувыркаться назад к равнине, где они сдадутся.

Марта подвела «Саммонер» к краю склона, остановившись позади «Новы» её сахана Саманты Клис. Она сразу же навела золотое перекрестье прицела на голографическом экране на одного из широкоплечих «Экскалибуров» в поле. В центре перекрестья вспыхнула точка, и Марта нажала на спуск, задействовав все три системы вооружения «Саммонера». Автопушка уничтожила броню на правой ноге, и РДД сняли защиту с середины цели и правой руки. Ракет в цель могло попасть и больше, но антиракетная система «Экскалибура» сбила часть из них. ППЧ послала кобальтовый скальпель глубоко в правый бок «Экскалибура», лишив его всей брони и взявшись за структуру меха.

Часть Марты понимала, что такая разрушительная атака на этот неповрежденный мех, была бы более губительной против одного из поврежденных мехов. Атака, которая просто обстреляла её цель, могла вывести другой мех из битвы. Силы КомСтара продемонстрировали, что не испытывают сомнений, атакуя несколькими воинами одного противника, чтобы нанести больше повреждений.

Она отказалась участвовать в таком варварстве. Нефритовые Соколы всегда гордились собой в дуэли, состязании равных. Пилоты КомСтара, не важно насколько опытные, никогда не сравнятся с её Нефритовыми Соколами. Объединиться против них означало бы навести на мысль, что так или иначе они внушают страх. Они одержали над нами верх на Токкайдо, но мы победим их здесь, восстановив нашу честь. У нас нет причин бояться их. Множественная атака, может подходить для Волков или других, но не для нас.

«Экскалибур» выстрелил в ответ по «Саммонеру» Марты, поразив её прохладной реакцией пилота на повреждения, полученные его мехом. Его РДД осыпали броню на правой ноге и середине «Саммонера», подтолкнув мех. Серебряное размытое пятно, выпущенное винтовкой Гаусса, врезалось в левую руку «Саммонера», развернув гигантскую машину вокруг оси. Марта боролась с управлением, удерживая «Саммонер» на ногах, и добившись этого только после того, как сделала несколько шагов назад.

Упавший «Блэк Найт» поднялся на ноги и обменялся выстрелами с «Новой» Клис. Комстаровский пилот послал два выстрела из больших лазеров и заряд из ППЧ. ППЧ испарил броню с левого плеча «Новы», а один из больших лазеров – броню на левом боку. Луч из второго большого лазера пробился сквозь остатки брони на груди меха и принялся выедать внутреннюю структуру.

Клис удержала мех на ногах и открыла ответный огонь, снова доверив левой руке меха сделать большинство выстрелов. Единственный выстрел из среднего лазера правой руки снова промахнулся. Марта была уверена, что Клис спустит шкуру со старшего её команды техов. Все шесть лазеров с левой руки попали в цель. Два соскоблили более половины брони на левой руке меха, еще по одному оставили отметины на каждой ноге «Блэк Найта», отразав броню большими листами. Тем не менее, последние два выстрела нанесли максимальный урон, уничтожив остатки брони на левом боку меха, и принявшись за внутренности. На этот раз комстаровский мех устоял, несмотря на ужасные повреждения, нанесенные Клис.

Первая «Туркина» и «Грим Рипер» стояли друг перед другом, одновременно поднявшись на ноги, и возобновили свою битву. Рой ракет «Грим Рипера» взвился и накрыл приземистую «Туркину» огнем. Броня взорвалась на обоих боках, и на правой руке откололся огромный кусок брони. Луч большого лазера прорезал остатки брони на конечности, контейнер поглотителя тепла и наполовину расплавил миомерные мускулы, управляющие рукой.

«Туркина» нацелилась на «Грим Рипера» и использовала все оружие. Спаренные импульсные лазеры послали шторм лазерных игл, просверливших тонкую броню на груди «Грим Рипера». Они испарили остатки брони, прожгли внутренние поддерживающие структуры и защиту двигателя. Один из больших лазеров расплавив остатки брони на правой руке «Грим Рипера», принялся за миомерные мышцы, пока второй большой лазер вместе со средним импульсным лазером полностью выпотрошили внутренности «Грим Рипера», разрушив мех и выбив двигатель сквозь спину.

Оставшиеся оружие срезало еще больше брони, но эти повреждения ничего не значили, поскольку комстаровский мех рухнул на землю. Лицевую пластину меха отбросило наружу в потоке огня, когда пилот катапультировался. Пилот быстро скорректировал курс кресла катапульты, и, заложив дугу, направился назад по направлению к удаленной штаб-квартире КомСтара.

Марта переключила голографический экран в инфракрасный режим, и прикрыла глаза, когда другой комстаровский «Экскалибур» атаковал самый поврежденный клановский «Блэк Ланнер». Попадания в двигатель должны были увеличить температуру в «Экскалибуре», но он поднял правую руку и навел винтовку Гаусса на «Блэк Ланнер». В этот момент «Блэк Ланнер» выстрелил в ответ.

Серебряный снаряд «Экскалибура» врезался в незащищенную правую ногу «Блэк Ланнера», расколов ферротитановую конечность и отделив её чуть выше коленного сустава. Нижняя половина ноги наклонилась к озеру, в то время как мех упал на правый бок.

Выстрел «Блэк Ланнера» в «Экскалибур» оказался столь же разрушительным. ППЧ сжег почти всю защиту в центре торса, а один из двух импульсных лазеров сжег броню с правой руки. Красные иглы из второго импульсного лазера прошли сквозь зияющую дыру в правом боку «Экскалибура» и расплавили всё немногое, что осталось от внутренней структуры. Правая рука «Экскалибура» отвалилось вместе с винтовкой Гаусса. Температура снова подскочила и «Экскалибур» замер на месте. Черный дым повалил из меха, пилот катапультировался за наносекунды до того, как лишенный защиты двигатель взорвался, поглотив верхнюю половину меха в мутном золотом шаре, который когда-то был, породившем его, ядерной реакцией.

«Найт Гир» из звезды Марты нацелился на нетронутого «Шутиста», пустив в ход всё имеющееся оружие. Два больших лазера, которые составляли правое предплечье меха, залили лучами «Шутиста». Один срезал броню, чиркнув по торсу крупного меха, пока другой разрушал броню на его голове. Ливень искр с кокпита сигнализировал об отказе некоторых систем или чего-нибудь еще, но мех не упал. Две маленькие автопушки выбили броню на руках «Шутиста». Ярко-красные лучи средних лазеров «Найт Гира» попали как раз тогда, когда «Шутист» выстрелил из своего оружия. Один из средних лазеров испарил еще больше брони с правой руки меха, а второй средний лазер окатил голову меха кровавым лучом, который уничтожил структуру кокпита и пилота, стерев обоих за одну ужасную секунду.

Обезглавленный мех рухнул на землю, но перед этим его последние выстрелы попали в цель. «Шутист» не целился в «Найт Гир», который убил его, он выбрал мишенью «Туркину», которая далеко продвинулась без царапин на броне. Огонь автопушки вспорол снизу вверх левую руку меха, соскоблив почти всю броню, оставив на конечности только тонкий слой. Большой лазер погибающего меха удалил еще больше брони с середины «Туркины», а два импульсных лазера сожгли броню с левого бока и полностью снесли остатки брони с левой руки меха. Последние из алых стрел вгрызлись в структуру скелета «Туркины», но пилот выдержал нападение.

Другие противники «Туркины» тоже обратили свой огонь на неё. «Грим Рипер» выстрелил всем, что у него было, по меху Нефритовых Соколов. РДД усыпали ноги, разорвав пятнистую броню на левой, и левом боку. Большой лазер в правой руке вспыхнул, обласкав незащищенную структуру левой руки жгучим лучом. Миомеры задымились и ферро-титановые кости начали пылать тусклым оранжевым светом. Красные стрелы импульсного лазера усыпали «Туркину», пронзая грудь меха. Черный дым начал валить из отверстий и прыжок температуры сообщили Марте, что двигатель «Туркины» поврежден.

«Блэк Найт», который ранее атаковал «Туркину», снова сфокусировал оружие на внушительном мехе клана. Он выстрелил из двух больших лазеров, большого и среднего импульсных лазеров, установленных в правой руке. Большие лазеры удалили броню с правой руки и левого бока меха. Огненные зеленые копья из большого импульсного лазера, установленного в груди «Блэк Найта» отгрызли еще больше брони с левого бока. Меньший импульсный лазер выстрелил красные стрелы в левый бок, уничтожив остатки брони и принявшись за структуру «Туркины».

Когда четвертый комстаровский мех отправил «подарочек» в «Туркину», а пилот «Туркины» открыл огонь по «Грим Риперу», Марта поразилась спокойствию пилота, получающего такие повреждения. «Туркина» не дрогнула даже на сантиметр, несмотря на обстрел, под который она попала. Хотя броня на левой стороне тела была сильно фрагментирована и сорвана, пилот не сделал попыток отступить или прикрыть эту сторону. Этот пилот, Аримас, был пленен на Ковентри и просил присоединиться к этой звезде, чтобы, он мог очистить себя от такого унижения. Он Мальтус, и если он переживет битву, я надавлю на глав его Дома, чтобы разрешить ему бороться за имя крови.

Комстаровский «Квикдроу» выстрелил из всех четырех средних лазеров по «Туркине». Один промазал, второй закоптил гарью ещё больше брони на груди меха. Оставшиеся прорезали когерентным светом остатки брони на правой руке, отрезали плечевое соединение, отправив руку «Туркины» с двумя большими лазерами на землю. Пилот успешно справился с востновлением баланса после потери конечности и, хотя его мех покрывала только видимость брони, «Туркина» казалась непобедимой.

Один из больших лазеров выпустил огненный вал прерывистых зеленых игл, которые содрали остатки брони с правой руки «Грим Рипера» и расплавили плечевой сустав. Еще один лазер добавил больше огня в беззащитную правую ногу, удалив мускулы и скелет, оставив остов изорванным в клочья. Один из больших лазеров промахнулся, а другой отсек правую руку. Средний импульсный лазер послал ярко-красный град, который разрушил правую ногу, пока второй средний импульсный лазер перемолол большинство внутренних структур, поддерживающих конечности. «Грим Рипер» потеряв правую половину тела, развернулся вокруг своей оси и грохнулся на землю лицом вниз, заперев пилота в кокпите.

Другой «Найт Гир» устремился к нетронутому «Блэк Найту» и открыл огонь. Винтовки Гаусса, встроенные в каждую руку, выплюнули серебрянные снаряды, врезавшиеся в «Блэк Найта». Один снаряд раздробил броню на правом боку, другой – уничтожил более половины брони на правой руке. Комстаровский мех удержался на ногах, но атака заставила отступить его на несколько шагов назад.

Второй «Саммонер» из звезды Марты нацелился на «Квикдроу». Тяжелая ультра-автопушка дала два залпа. Первый прошел сквозь броню на правом боку «Квикдроу». Серебристый взрыв с всплеском зеленого дыма возвестили о смерти прыжковых двигателей и гибели поглотителя тепла. Другой поток снарядов сорвал всю броню с правой руки меха и едва не отделил руку. Большой лазер, выстрелив из правой руки «Саммонера», завершил работу, полностью отрезав правую руку «Квикдроу».

Последний «Блэк Ланнер» снова обменялся выстрелами с тем же «Шутистом» с начала битвы. Пилот попал всеми пятью средними лазерами. Один срезал броню с правой руки «Шутиста», второй сосредоточился на правой ноге. Два лазера попали в правый бок и пробурили броню, испарив охладитель. Последний лазер сжег броню на левой руке меха.

«Шутист» устоял и дал такой же эффективный залп, какой получил от клановца. Автопушка прострочила огнем по левой ноге, сорвав практически всю броню, за исключением нескольких фрагментов. Импульсный лазер прикончил остатки брони на левом боку меха, второй сжег последнюю защиту левой руки, перекрутив мускулы и кости. Большой лазер нанес самое тяжелое повреждение, снеся лишенную брони правую ногу. Луч когерентного света рассеивал всё, к чему прикасался, ампутировав конечность при попадании. «Блэк Ланнер» дрогнул и упал на землю.

Пара комстаровских «Спартанцев» открыли огонь по последнему не участвовавшем в бою клановому меху, третьему по счету «Саммонеру» в звезде Марты. Первый «Спартанец» поразил цель из всего лучевого оружия. ППЧ и импульсный лазер разжижили броню на левом боку меха, пока второй импульсный лазер прожигал линию черных точек вдоль левой руки. Последний импульсный лазер сконцентрировал огонь рядом с правым бедром «Саммонера», но не смог пробиться сквозь броню.

Второй «Спартанец» также использовал всё лучевое оружие. Импульсный лазер срезал прилично брони на левой ноге, остальные два заставили пузыриться броню в середине торса меха. Лазурная молния ППЧ пронзила левую руку меха, сбив броню коптящими плитами на землю. Что было важно, жестокость двойного удара свалила «Саммонер», но прежде он ответил огнем по одному из своих мучителей.

Раненый «Саммонер» был оборудован ракетами дальнего и ближнего радиуса действия, которыми он и вдарил по одному из «Спартанецев». Ракеты усыпали комстаровский мех, разрушив большую часть брони на правой руке и левом боку, пять ракет попали в голову и проломили броню. «Спартанец», шатаясь, отступил на шаг, но устоял.

С неохотным уважением, Марта поймала «Экскалибур» в перекрестье прицела и снова нажала на спусковой триггер. Залп РДД потерял большинство ракет из-за противоракетной обороны «Экскалибура», но пять ракет, которым удалось пройти сквозь оборону, снесли остатки брони с правой ноги комстаровского меха и принялись за кости. Марта выругалась, когда снаряды её автопушки врезались в левый бок меха, а искусственная молния ППЧ наэлектризовала правую ногу меха. Миомерные мускулы воспламенились и кости раскалились добела за секунду до того, как исчезли в облаке дыма.

Пока одноногий «Экскалибур» падал, пилот выстрелил из РДД и винтовки Гаусса. Серебристый снаряд пронесся мимо кокпита Марты, промахнувшись всего на несколько сантиметров, но её «Саммонер» поймал все РДД на грудь. Волна жара обдала ее, как только одна из ракет пробила броню и попала в двигатель. Монитор температуры показал, что температура в её мехе подскочила до красной зоны, поглотители тепла заработали, рассеивая как можно больше жара.

Саманта Клис в своей «Нове» накачала еще больше огня в своего «Блэк Найта». Большинство лазерных выстрелов были выпущены из средних лазеров с левой руки, но, наконец один из лазеров на правой руке попал в цель. Семь средних лазеров послали полную фалангу лазерных копий, жаждущих пронзить «Блэк Найт». Они сорвали остатки брони с правой ноги и дополнительно сожгли броню на левой руке, но ключевое повреждение нанесли те лазеры, что поразили «Блэк Найт» в грудь. Левый бок лишился всех опорных конструкций, послав кувыркающуюся руку на землю, броня на груди была пробита, и двигатель поврежден, в результате контур меха стал пылать на ИК-сенсоре.

Пилот «Блэк Найта» отважно сопротивлялся, выстрелив из оружия, которое Клис ещё не уничтожила. ППЧ в правой руке расплавил остатки брони на левой руке «Новы», затем превратил верхний силовой привод руки в пузырящуюся черную массу. Последняя броня на правой руке меха улетучилась под действием зеленого луча большого лазера, но атака даже не покачнула «Нову».

Побитая «Туркина» Аримаса нацелилась на «Шутиста», который победил «Блэк Ланнера». Большие импульсные лазеры в левой руке «Туркины» сняли броню, чиркнув по торсу наискосок через грудь и правому боку. Два средних лазера на правом и левом боках ободрали броню с ног «Шутиста», импульсные лазеры обрушили стрелы на голову меха и грудь.

Пилот «Шутиста» заслужил уважение Марты, когда мех остался на ногах и ответил на огонь Аримаса. Тяжелая автопкушка и импульсный лазер впились в броню правой ноги меха, большой лазер обрушился на оставшуюся руку «Туркины», окутав её огнем. Последний лазер вгрызся в броню на правом боку «Туркина», опалив единственную нетронутую эмблему с соколом на теле меха.

И всё же он не сдается! Марту охватил трепет. Аримас истинный Нефритовый Сокол.

Марта посмотрела на индикатор состояния и покачала головой. У нее было три нетронутых меха против одного «Спартанца» на стороне КомСтара. Даже если мех Аримаса считать уничтоженным – хотя у него по-прежнему есть оружие для стрельбы – она потеряла только три меха по сравнению с пятью, которых потерял КомСтар. И из тех, что остались, два серьезно повреждены и у троих имеются проблемы.

Исход битвы не вызывал сомнений. Часть её хотела усилить натиск и полностью сокрушить лёгкую роту КомСтара, но другая её часть не видела в этом чести. Их цель была захватить у нас озеро, и их атака была отбита. Их полное уничтожение будет тем, что я сделала бы с бандитами, но эти люди не бандиты. Хотя они не клан, они знают как сражаться.

Улыбка скривила её тонкие губы. Она переключила радио на широковещательную частоту.

– КомСтар, битва окончена. Мы позволим вам отвести войска и считайте вашу честь незатронутой.

Статические разряды послышались в наушниках её шлема, после чего усталый голос ответил ей.

– Я регент Харвисон. Вы победили нас справедливо и убедительно. Мы отступим и считаем, ваша честь увеличилась за счет вашего великодушия.

– Условия услышаны и приняты, регент.

Марта переключила радио на собственную тактическую частоту.

– Соколы, уходим. Они уходят домой и мы успешно отстояли своё.

12

Зона обороны клана Волка, округ Кальм

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

23 апреля 3060 г.

Кто эта наглая тварь? Рык Влада эхом отдавался внутри его нейрошлема, пока он смотрел как «Стормкроу» промчался мимо него и прочь к своим силам. Его вспомогательные мониторы показывали предполагаемые повреждения этого меха пикинеров – правая рука была почти потеряна, и весь бок был готов отвалиться. Он начал разворачивать своего «Тимбер Вульфа», чтобы проследить полет «Стормкроу», но, поскольку он развернулся, остальная часть поля битвы переместилась к краям его голографического дисплея.

Влад знал, что его «Тимбер Вульфу» был причинен урон, такой же сильный, как и повреждения, полученные «Стормкроу». Ещё один выстрел из автопушки мог оторвать левую ногу или сокрушить правую сторону его меха и уничтожить вместе с ней руку. В отличие от «Стормкроу», у Влада не было нетронутой стороны, чтобы подставить врагу. Если он попытается защитить правую сторону, он подставит под удар левую ногу и наоборот. Просто не было никакого простого решения, как вести себя со «Стормкроу».

– Проклятие на тебя, Линкольн Озис, что потерял Хантресс и что отдал его сокровища этим паразитам.

Дела на поле битвы шли несколько хуже, чем он ожидал. Его лёгкие мехи были, несомненно, быстрее, чем машины пикинеров, но большая защита у противника означала, что требуется больше времени, чтобы убить их. В то время, как скорость его мехов делала их трудными мишенями, пилотов пикинеров, казалось, выбрали за их меткость. Он уже имел одну «Нову» лежащей на земле, и несколько других мехов с повреждениями. Большинство из оставшихся сдерживали собственных противников, что было не совсем хорошо для него.

Он начал раздавать приказы, но «Стормкроу» выполнил небольшой изящный разворот и вернулся, нацелившись к правой стороне «Тимбер Вульфа». Влад развернул свой мех спиной к остальному полю боя, и навел перекрестье прицела на меньший мех. Точка запульсировала в центре прицела и Влад нажал на спусковые кнопки.

Пусковые установки РДД извергли дым и огонь. Ракеты увили «Стормкроу» взрывами, сбив броню с левой руки, левого бока, середины торса и даже окатили огнем открытую дыру на правом боку. Как раз когда «Стормкроу» открыл ответный огонь в «Тимбер Вульфа», Влад выстрелил одним из двух больших лазеров, разрезав правый бок, разрушив его и швырнув руку через поле битвы.

Три лазера «Стормкроу» выстрелили прежде, чем мех потерял конечность. Ярко–красные лучи резанули по правой руке и ноге «Тимбер Вульфа», а третий луч вонзился в незащищенный правый бок. Он расплавил большинство поддерживающих структур, и волна тепла, которая ворвалась в кокпит, сказала Владу, что его реактор потерял часть защиты. Автопушка «Стормкроу» выпустила еще одну двойную очередь. Первая сорвала едва ли не каждый кусочек брони с левой руки «Тимбер Вульфа». Вторая очередь забарабанила по броне в центре меха и прошла сквозь неё, оставив внутренние повреждения. «Тимбер Вульф» задрожал и споткнулся, после чего начал падать.

Попадание в гироскоп! «Тимбер Вульф» рухнул на правую руку и плюхнулся на брюхо. Тело Влада забилось в страховочных ремнях и в искрах, пронзивших кабину. Его охватила паника, когда он увидел, как очертания «Стормкроу» нарисовались за насыпью, в которую при падении уткнулся носом «Тимбер Вульф». Один удачный выстрел по кокпиту и я мертв.

Он услышал завывание автопушки «Стормкроу» и почувствовал, как она располосовала броню на спине его меха. Скрежещущий звук послышался позади кокпита, и мониторы сообщили о серьезном повреждении скелетной структуры «Тимбер Вульфа». Он подобрался в ожидании второго взрыва, но когда его не произошло, он увидел свой шанс и попытался поднять мех на ноги. Поврежденный гироскоп сопротивлялся ему и «Тимбер Вульф» рухнул на правый бок.

– Я не собираюсь умирать в грязи!

Влад буквально взвился на дыбы перед пультом и заставил «Тимбер Вульфа» подняться почти одной силой воли. Грязь спала с купола кокпита, когда мех выпрямился, обнаружив побитый и дымящийся «Стормкроу», стоящим прямо напротив него. Единственное оставшееся оружие «Стормкроу», автопушка, качнулось в направлении «Тимбер Вульфа» и в тот же самый момент Влад пустил в ход свое оружие вместе с врагом.

Большой лазер в левой руке «Тимбер Вульфа» обжег броню на правой ноге меха пикинеров, спаренный средний лазер сжег броню с середины торса. Большой лазер из правой руки прошел мимо, там, где должен был бы быть правый бок меха, а красный луч из среднего лазера с этой руки расплавил еще больше брони с правой ноги «Стормкроу».

Двойная очередь из автопушки врезалась в середину груди «Тимбер Вульфа» с достаточной силой, чтобы взметнуть кокпит ввысь. Снаряды из обедненного урана уничтожили остатки передней брони, затем разрезали остатки внутренних поддерживающих структур. Влад услышал отчаянный крик измученного металла позади кокпита, затем все его приборы умерли. Сквозь купол он увидел небо, затем землю и снова небо, зрительно подтверждая, что его внутренности уже сообщили ему; его кокпит оторвался и свободно вращается в воздухе.

Броня треснула и купол кокпита рассыпался, когда он первый раз ударился об землю. Резкий удар вдавил Влада глубоко в кресло пилота. Он врезался в один из подлокотников, сломав ребро, когда кокпит закувыркался слева направо, затем несколько раз подпрыгнул и покатился, пока не остановился на боку во впадине, покрытой травой.

Влад освободился от ремней безопасности и выскользнул из разбитого купола. Он карабкался прочь от разбитой обшивки, которая защитила его, по низкому склону, помогая себе руками. Он сорвал нейрошлем и отбросил его, затем бросился на живот, наблюдая за битвой. Холодная трава передала ему мороз, холод усиленный тем, что он увидел.

Один из «Пилладжеров» продолжал обстреливать «Гаргулью», которая уже потеряла правую руку и бок, и левая рука повисла на тонкой нити миомерных волокон. Дым, валящий из вскрытого правого бока «Гаргульи», указывал на повреждение двигателя. У «Пилладжера» были значительные повреждения брони, но Влад не смог увидеть ни одной пробоины.

Два снаряда винтовки Гаусса «Пилладжера» разбили броню на левой ноге «Гаргульи», и вспороли миомерные волокна, покрывающие бедро. Большой лазер, установленный в правой руке «Пилладжера», ампутировал левую руку кланового меха, затем расплавил некоторые боковые структуры и сокрушил защиту на термоядерном двигателе, его сердце. После этого три из четырех средних лазеров «Пилладжера» проткнули клановый мех красными стрелами. Одна из стрел, попав в середину, вызвала искрящийся взрыв. Золотой огонь забил из обоих разрушенных боков, и пилот катапультировался на долю секунды раньше, чем взрыв реактора поглотил кабину.

Влад грудью почувствовал, как от взрыва содрогнулась земля. Этот мех погиб, не захватив с собой своего врага. Он потерпел неудачу, как и я.

В другом месте дымящиеся мехи с обеих сторон преследовали друг друга на поле битвы. «Стормкроу», который подбил его «Тимбер Вульфа», нацелился на вторую «Гаргулью» Волков. Мех уже получил повреждения в дуэли с «Пилладжером», так что когда двойной выстрел «Стормкроу» поразил его в ноги, тонкая как яичная скорлупа, броня испарилась, позволив снарядам прогрызться сквозь миомерные мускулы. Снаряды обрезали одну ногу у колена и вывернули другую настолько сильно в суставе, что «Гаргулья» крутнулась вокруг оси и упала на спину.

Тем не менее, прежде чем упасть, пилот «Гаргульи» сделал выстрел из ППЧ, который ударил «Пилладжера» в голову. В мгновенье ока вся броня испарилась, и кокпит взорвался. «Пилладжер» опрокинулся на спину, оставляя за собой дым, тянущийся оттуда, где была голова.

Один из «Катафрактов» пикинеров упал, вместе со вторым «Пилладжером», двумя «Блэкджеками» и одним из «Рэйвенов». «Айс Ферреты» и «Новы» отступили для перегруппировки, осторожно держа дистанцию от «Стормкроу», оставшегося «Пилладжера» и «Блэкджеков». Используя свое превосходство в скорости, черные мехи клана Волка могли организовать клюющие атаки против больших мехов Внутренней Сферы, но сделать правильный выбор порознь займет много времени.

Пикинеры, наоборот, выстроились так, чтобы их зоны поражения перекрывались, позволив им сконцентрировать свои атаки на общей цели. Любой волчий мех, который решится подойти слишком близко, оказался бы перед опустошительной смесью лучей и снарядов винтовок Гаусса, которые могли бы в мгновенье превратить его в шлак и обломки. Поскольку мехи пикинеров были слишком медлительными, любая попытка рассеять Волков оставит нападающий мех уязвимым для любых стремительных атак, которые Волки хотели использовать.

Влад встал и поднес руку к глазам, чтобы прикрыть их от солнца. Он заметил приготовления к атаке у пикинеров, которые внезапно прекратились. Мехи Внутренней Сферы держались вместе в плотном строю и двигались по кругу около центра поля сражения. Волки могли кружить вокруг них, но любая агрессия или ошибка с любой стороны закончататся катастрофой для стороны, сделавшей первый ход.

Один из «Айс Ферретов» нарушил строй и побежал туда, где стоял Влад. Гуманоидный мех встал на одно колено и пилот включил внешние динамики.

– Мой хан, мы в тупике.

Влад медленно кивнул

– И мне так кажется.

– Вольнорожденные отбросы предложили нам перемирие. Они говорят, мы не потеряли поле, но и не контролируем его. Они предлагают ничью. – Презрение в голосе пилота боролось с нотками разочарования. – Дайте приказ, мы нападем и разобьем их.

У Влада на скулах заиграли желваки. Часть его хотела отдать этот приказ, чтобы его воины уничтожили пикинеров. Он не хотел оставлить никаких следов от этих пикинеров, и он знал, что его люди, пойдут на все, чтобы уничтожить их, даже если атака будет самоубийственной. Храбрость здесь гарантировала бы использование генетического материала воина в программе размножения клана, давая им бессмертие, на которое каждый имел право.

Влад набрал воздух в легкие, чтобы дать команду к атаке, но остановился. Ненависть к пикинерам на самом деле была яростью на самого себя. Подразделение, которое он собрал, подходило для битвы против врага, которого кланы держали в страхе. Если бы его воины оказались перед войсками из Расальхага или Лиранского Альянса, они бы разорвали бы их по отдельности. Эти войска Внутренней Сферы прежде видели кланы в действии и узнали страх перед ними.

Но эти Сент–Ивские пикинеры не знают Волков. Они, конечно, встречались с кланами прежде, но с Дымчатыми Ягуарами. Пикинеры никогда не были разбиты кланами. Все, что они знали о кланах, было победоносным. Теперь они противостояли противнику, которого они превосходили в вооружении и тоннаже, и они же предлагали ничью.

Ничья и есть. Влад посмотрел на кокпит «Айс Феррета».

– Скажи их командиру, ничья принимается. И предай мои поздравления пилоту «Стормкроу».

– Вы уверены, мой хан, квинег?

– Я кажусь неуверенным, звёздный капитан? – хан сердито фыркнул. – Этот пилот напомнил мне кое о чём, что спасет наш клан. Убить его или остатки вас в бессмысленной битве ничего не изменит. Передай сообщение немедленно.

Подул легкий бриз, закружив дым, поднимающийся от разбитых мехов. Влад почувствовал запах горящего пластика, смешенного с запахом тлеющей травы и сморщил нос. Лицевая пластина на последней побежденной «Гаргулье» поднялась и пилот выскочила наружу. Она начала бежать к нему, затем перешла на шаг, когда огляделась и увидела, что она больше не находится посередине поля боя.

Пилот «Айс Феррета» снова заговорил.

– Сообщение отправлено, и получен ответ, мой хан. Пилот «Стормкроу» также передает вам свои поздравления.

– Кто он?

– Это Кай Аллард–Ляо.

Влад медленно кивнул. Он смутно припоминал это имя со времен вторжения. Этот Кай ускользнул от гарнизонного подразделения Нефритовых Соколов, после работал вместе с ними, чтобы победить силы КомСтара на той планете. По всем параметрам он мог бы стать прекрасным связанным, но вместо этого Нефритовые Соколы приняли его как союзника.

– Для них он выиграл планету. – Влад улыбнулся. – Нам он дал спасение.

Он пристально посмотрел через поле на дымящийся «Стормкроу» и позволил себе рассмеяться.

– И если бы он это узнал, он бы пришел сюда и закончил работу, которую оставил сегодня на поле боя незавершенной.

13

Ущелье Колдрилл, округ Нигде

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

23 апреля 3060

Радость хана Карианны Шмитт при виде, как синдикатовский «Но-Дати» упал лицом в грязный поток на дне ущелья, умерла, когда «Кингфишер» слева от неё упал назад. Явное удивление таким исходом поглотило её восторг, затем гнев сменил удивление. Синдикатовские мехи были атакованы благородно, каждый Дух Крови вступил в бой с одним, но три врага повернули своё оружие против одного противника. Такой трусливый акт заставил её кровь похолодеть, выкристаллизовав желание увидеть всех их перед собой мёртвыми.

Тем не менее, она знала, что её гнев не просто рожден трусливым поступком Синдиката. Она ожидала что-то подобное от людей, которые объединились, чтобы создать фальшивую Звёздную Лигу в тщетных надеждах, что это заставит кланы отречься от своей миссии – захватить Внутреннюю Сферу. Войска Синдиката, несомненно, опозорили себя – даже на Стране Мечты она слышала о том, как преступники и кто-нибудь, кто мог пилотировать мех, были сделаны воинами. Навалиться на одну цель, этого действительно следовало ожидать.

Её холодную ярость питал тот факт, что они не выбрали её в качестве первостепенной цели. Джейсон Келлер, пилот упавшего «Кингфишера», был компетентным воином, но он был никем по сравнению с ней. И когда она поняла, что было нелепо ожидать, что Синдикат проникнется, что она, верховный командующий Духов Крови, соблаговолила сражаться против них, она решила, что они заплатят за наглость немедленного не опознания её как их наиболее смертельного врага.

На западе «Бэттл Кобра» и «Акума» обменялись выстрелами. Снова один из ППЧ «Бэттл Кобры» не попал в цель, превратив в пепел еще одно дерево. Синий луч, который попал, повредил броню на правой ноге большего меха.Несмотря на шипящий водопад из дымящихся бронепластин, когда они стекали, образуя поток, на ноге «Акумы» осталось достаточно защиты.

Серый «Акума» атаковал «Бэттл Кобру» из всех систем вооружения, которые он имел, за исключением ППЧ. Средний импульсныйий лазер исколол грудь «Бэттл Кобры» полудюжиной рубиновых стрел. Красный луч из лазера в правой руке оставил глубокие следы по всей груди кланового меха. Очередь из автопушки «Акумы» разбила остатки хрупкой брони на правом боку, обрушив фрагменты брони на землю. РСД прикончили остатки брони на правой руке меха и сорвали обнаженные миомерные мускулы. Другие снаряды обрушились на левое бедро и бок «Бэттл Кобры», превратив броню в искристый поток пыли.

РБД «Акумы» закончили то, что начало первое оружие. Черный дым клубился сквозь большие трещины в броне над сердцем меха. На левой руке исчезли остатки брони, и взорвавшиеся РБД сорвали защиту в районе кокпита «Бэттл Кобры». Наконец, одна из ракет отхватила правую руку меха, зашвырнув её чернеющий скелет с искрящиймся остатком заряда ППЧ назад из поля зрения.

Через ущелье «Кроссбоу» обрушил огонь на «Но-Дати», взбирающийся на холм перед собой. Все РБД «Кроссбоу» сомкнулись на цели и выдолбили броню с руки, ног и особенно с уже поврежденного правого бока «Но-Дати». Рой РДД отколол броню с левого бока и середины, но не смог пробить броню. Сдвоенные импульсные лазеры обстреляли броню с правой руки меха и пронзили правый бок, расплавив внутреннюю структуру «Но-Дати».

Сдвоенные установки РСД в плечах «Но-Дати» извергли огонь и дым. Ракеты пронеслись по направлению к «Кроссбоу», взорвавшись в носообразной груди. Большинство уничтожили только броню, но по крайне мере одна прошла сквозь броню, запустив подымающийся усик черного дыма. Остальные набросились на левые ногу, руку и правый бок, сократив броню. Левая рука «Акумы» поднялась, и ППЧ метнул лазурную молнию, которая пробежала по левой ноге «Кроссбоу», от лодыжки до колена, лишив ногу брони.

«Кроссбоу» пнул правой ногой «Но-Дати», схватив его левой рукой. Плоская нога меха врезалась в левую руку меха Синдиката, едва не уничтожив последнюю броню на конечности. «Но-Дати» повернулся направо, уменьшая повреждения от удара, затем описал мечом окружность и ударил мех клана под правое колено. Осколки брони разлетелись от глубоко вонзившегося лезвия. Пилот «Кроссбоу» попытался отставить левую ногу меха назад, чтобы удержать равновесие машины, но пятка пропахала борозду в грунте и не нашла опоры. «Кроссбоу» качнулся влево и рухнул на землю.

Грязь прилипла к «Кингфишеру» Джейсона Келлера, когда мех снова поднялся на ноги. Ветки и листья, прилипшие к нему, превратили мех в некоего первобытного монстра. «Кингфишер» снова повернулся к «Даиси» и выстрелил, но Карианна знала, помимо проблем с двигателем, что-то ещё было неисправно, когда Келлер не использовал автопушку.

Она, должно быть, повреждена или её заклинило после первого выстрела. Без неё мех не представляет какой-нибудь серьёзной угрозы.

Несмотря на её оценку, «Кингфишер» обстрелял «Даиси» из лучевого оружия. Касание большого лазера испарило броню с правой ноги «Даиси». Квартет средних лазеров усеял лучами грудь синдикатовского меха, почти полностью лишив защиты, а также рассеяв броню на левой части груди и правой руке. Пилот «Даиси» сохранил контроль над мехом, и не сделал даже шага назад, несмотря на опустошение, вызванное атакой Келлера.

«Даиси» в ответ набросился на «Кингфишера» с удвоенной силой. Большие лазеры синдикатовского меха всадили зеленые стрелы в правую ногу «Кингфишера» и пробили броню на правом боку. Пламя вырвалось из автопушек, когда они прошлись снарядами от правой ноги до правого бока. Зеленый пар вырвался, сообщая об уничтожении поглотителя тепла, и нерасстрелянные снаряды для автопушки посыпались через дыру в броне. Квартет импульсных лазеров прогулялся по правому боку и уничтожил остатки брони на правой руке «Кингфишера». Два послали свои энергетические лучи в широкую грудь меха, испарив столько брони, что оставшаяся была не толще листика.

Поднявшийся «Но-Дати» навел свое оружие на звероподобного «Кингфишера». Изогнутая линия голубой энергии ППЧ заструилась по правой руке меха, оставляя съежившиеся, дымящиеся переплетения металлических стержней. Контейнеры РСД отхаркнули огонь и ракеты, усыпав клановый мех дюжинами взрывов. Правая рука меха исчезла в распространяяющейся серии огненных взрывов, поглощающих правый бок «Кингфишера» и остатки брони над его сердцем. Обломки структуры меха посыпались из пустой середины, и новые взрывы поглотили левую сторону груди меха.

Карианна полагала, что это свидетельство навыков Келлера как пилота, когда его мех остался стоять на ногах, но она знала, что боевая эффективность меха была недалеко от завершения. После этого сражения, даже если он погибнет здесь, его потомство будет высоко ценить.

Еще один «Кингфишер» начал разрушать «Но-Дати». Пара лучей ППЧ удалили все броню с груди и левого бока меньшего меха. «Кингфишер» нанес удар по сидикатовскому меху из квартета средних лазеров. Две красные стрелы уничтожили броню на правой ноге и обожгли миомеры, оставшиеся без защиты. Третий луч ободрал еще больше брони с правого бока меха, но четвертый луч пробил броню в центре груди «Но-Дати». Установка РБД в груди извергла густой черный дым. Невероятно, «Но-Дати» не упал, а начал взбираться по склону ущелья.

Часть Карианны не хотела верить в то, что она видела. Она знала: кланы создают воинов, превосходящих всё, что предложит Внутренняя Сфера, исходя из навыков и способностей, таланта и генетического состава, и её воины оправдывали свое превосходство. Хотя подразделение Внутренней Сферы обладало омнимехами, каждый пилотировал тот, кто чётко знал, как им пользоваться, они стали равны по силам с кланом. Все рассказы, что она слышала, все анализы битв которые она выполнила, показывали, что они разобьют их, когда встретятся лицом к лицу, но сейчас один из них, в продырявленном мехе, нёсся прямо на них.

Она подавила вспышку паники в животе, наводя золотое перекрестье прицела на «Дрэгон Файр». Её большие лазеры прошлись по левой стороне синдикатовского меха, резко поднявшись к его голове. Броня плавилась на левой руке и боку «Дрэгон Файра», стекала ручейками с кокпита. Жара заполнила кокпит, когда она выпустила две стаи РДД. Они сорвали ещё больше брони с левой руки меха и усугубили повреждения левого бока, но так и не поразили голову «Дрэгон Файра» и не убили пилота.

Тем не менее, Карианна с некоторым удовольствием отметила, что ее атака привлекла внимание пилота «Дрэгон Файра». Приземистый мех развернул свое оружие на её «Блад Кайт». Автопушка содрала броню с правого бедра, выстрел из винтовки Гаусса отрикошетил от груди «Блад Кайта». Большой лазер «Дрэгон Файра» оставил ужасный шрам на левом предплечье, наполовину расплавленная броня медленно потекла вниз у локтя, каплями падая на землю. Малые импульсные лазеры, вооружение «Дрэгон Файра», послали ливень красных стрел, которые обгрызли броню с каждого бока «Блад Кайта».

«Кингфишер» Келлера еще раз выстрелил из большого лазера в «Даиси», на этот раз попав в правую ногу. Трио средних лазеров блеснуло, поразив омнимех, но тоже только уничтожили броню на левой ноге и левой руке. С броней на груди в лохмотьях он стреляет по конечностям. Наверное, его линия, в конце концов, не такая уж сильная.

Атакующий «Но-Дати» нацелил свое оружие на «Кингфишер» Келлера. Огневой вал из РСД окружил огнем клановый мех, разрушив левую сторону груди. Левая рука упала на землю и покатилась вниз по склону по направлению к ручью. Холодная голубая молния из ППЧ «Но-Дати» пробилась сквозь зияющую дыру в левом боку меха и заиграла дугой по структуре меха. Клановый мех вздрогнул, нетронутый кокпит откинулся назад, как будто пилот подставлял горло меха, так что оно могло быть перерезано мечом «Но-Дати». Прежде чем «Но-Дати» смог нанести этот удар, мех Духа Крови затрясся и упал назад, сломав деревья при падении.

Другой «Кингфишер» отомстил за разрушение Келлера. Синие лучи хлестнули по рукам «Но-Дати», содрав броню с правой руки и оставив незащищенной левую. Усик молнии, порхающий по левой руке расплавил верхний набор миомерных мускулов управляющих рукой и разбил установку РБД в предплечье. Средние лазеры «Кингфишера» испарили левую руку синдикатовского меха, затем один принялся за левый бок, в то время как остальные глубоко вонзились в лишенную брони грудь.

И выше понимания Карианны, «Но-Дати» не упал и продолжал взбираться по склону.

На западе «Бэттл Кобра» поразила «Акуму» стрелой из ППЧ, расплавив броню на левой ноге синдикатовского меха, но пилот Внутренней Сферы сместил прицел с меха, который атаковал его. Когда плечо демоноподобного меха повернулось по направлению к её «Блад Кайту», Карианна поняла, что она его новая цель.

Установка РСД выплюнула стаю ракет, которые, поразив её мех, заставили его содрогнуться. Её монитор показывал, что броня была срезана с левого и правого боков, груди, когда второй удар поразил «Блад Кайт». Завыла предупреждающая сирена и Карианна, шатаясь, отступила на полшага, что бы восстановить баланс. Попадание в гироскоп. Этого не может быть.

Два лазера, один непрерывным лучом, другой прерывистой серией стрел, хлестали «Блад Кайт». Импульсный лазер вонзился в броню на правой руке меха, в то время как луч сделал разрез на правом бедре. Автопушка «Акумы» выпустила еще один убийственный выстрел в грудь «Блад Кайта», затем рой РБД по спирали понесся в военную машину Духов Крови. Они сокрушили броню по всему меху, включая все более и более уязвимую броню по центру торса.

«Дрэгон Файр» который был ее противником в течении битвы, снова навел на неё оружие. Снаряды из обедненного урана, выпущенные из автопушки, разрушили броню на правом предплечье «Блад Кайта». Жёлто-зелёный дым повалил, когда снаряд из винтовки Гаусса сокрушил остатки брони на левой руке меха и уничтожил поглотитель тепла. Большой лазер «Дрэгон Файра» ушел влево, а стрелы одного из импульсных лазеров затанцевали на правом боку кланового меха. Оставшийся импульсный лазер всадил иглы в голову «Блад Кайта», рассверливая броню на кокпите.

Карианна невольно закричала, когда рубиновый луч поднял температуру в кокпите, и ужас, который она пыталась подавить ранее, бросился струей желудочной кислоты в рот. Нет, я Дух Крови! Я не знаю страха!

«Даиси» поднял свое оружие и навел его на «Блад Кайт». Одна из автопушек пробилась сквозь остатки брони на правом боку, взорвав поглотитель тепла. Остальные снесли броневые пластины с правой ноги. Спаренные большие лазеры вонзили лучи в тонкую броню, оставшуюся на груди и зияющую дыру в правом боку, расплавив внутренние структуры «Блад Кайта». Четыре импульсных лазера «Даиси» облили энергией грудь «Кайта», уничтожив то немногое, что еще осталось от правого бока меха. Правая рука «Блад Кайта» отвалилась, захватив с собой поглотители тепла и ракетные установки.

Толчок от потери правой стороны меха разбалансировал всю машину. Карианна боролась с управлением, пытаясь удержать «Блад Кайт» на ногах и сражаться, но с поврежденным гироскопом не было способа, которым она могла совершить этот подвиг. Мех оступился, накренился вправо и шлепнулся лицом вперед. Он скатился с холма, покрыв грязью кокпит, и погребая хана Карианну Шмитт в горячей темной дыре, где у неё будет много времени обдумать, как она сильно недооценила воинов Внутренней Сферы.

14

Кровавый бассейн, округ Лешенька

Страна Мечты

Скопление Керенского, пространство кланов

23 апреля 3060

Справа от Виктора «Фальконер» Данаи Центреллы изо всех сил пытался снова встать на ноги. Только когда мех снова упал на землю, Виктор понял, что она получила попадание в гироскоп, в результате управление над машиной было похоже на владение пьяным своим телом. Пластины брони с левых ноги и руки «Фальконера» отвалились во время падения. Вторая неудачная попытка нанесла броне еще больше повреждений.

«Масакари» выпрямился и обрушился на раненый «Фальконер». Виктор начал разворачивать Прометея, переводя клановый мех в зону поражения своего оружия, но не смог опередить залп клановца. Трио лучей ППЧ вырвались, сдирая броню с лежащего меха. Одна адская синяя стрела полностью растопила левую руку, второй луч пронзил остаток брони на груди меха, извергнувшей поток черного как ночь дыма.

Третий шнур связал правую руку «Масакари» и голову «Фальконера». Щупальца кобальтовой энергии окутали кокпит, черные линии вгрызлись в расплавленную броню. Листы феррокерамики исчезали подобно песку в потоке, и в этом потоке Виктор не мог ничего разглядеть. За мгновение все чувства Данаи Центреллы навсегда успокоились.

Внутри Виктора воцарился холод. Он не очень хорошо знал Данаю – они только разговаривали друг с другом до того, когда она пришла к нему с просьбой дать ей сразиться против Дымчатых Ягуаров. Он вспоминал её сияющие янтарные глаза, пухлогубый рот и улыбку, когда он удовлетворил её просьбу. Они оба знали, что могут погибнуть в битве, но никто из них не хотел признавать размеры риска.Мы обманываем себя, полагая, что мы бессмертны, потому что думать иначе будит страх на поле боя.

Виктор на своем дисплее совместил золотое перекрестье прицела с «Масакари» и потянул за спусковой крючок на джойстике. Винтовка Гаусса всадила шар в остатки брони в центре, сорвала её и буквально вбила снаряд в пролом, разбивая внутреннюю структуру. Импульсный лазер послал стрелы вслед снаряду, сорвав защиту двигателя. Другие импульсные лазеры сбили остатки брони на левом боку и принялись плавить защиту двигателя.

Две стаи РБД по спирали полетели к «Масакари». Первая полудюжина усеяла взрывами левую сторону меха, разорвав миомерные мускулы в незащищенной левой руке и сбив броню с левого бедра. Столько же прошло сквозь зияющие дыры в груди «Масакари» и уничтожили остатки скелета. Кокпит подбросило вперед, когда руки отвалились и весь мех осел влево, его выгоревшая середина вытекла на землю подобно ртути.

«Девастатор» Крэнстона нацелился на одинокую «Нову» на северном фланге. Спаренные винтовки Гаусса взблеснули, послав оба снаряда вспороть грудь меха клана. Стрела ППЧ угодила туда же следом за ними, расплавив то немногое, что они оставили нетронутым. Лицевую пластину кокпита откинуло взрывом, когда пилот катапультировался, и тут же расцвела неконтролируемая реакция ядерного двигателя. Верхняя половина кланового меха исчезла в ярком светящемся шаре плазмы, оставив две нетронутые ноги валяться среди красных скал.

Заградительный огонь из ракет и лазеров, который уничтожил «Колдрон-Борн», сейчас наносил удары по двум последним «Стормкроу». «Ракшасы» сбили «Стормкроу», который ранее повредил Виктор, а «Лонгбоу» объединились, атакуя не тронутого Дымчатого Ягуара. На ближней дистанции их огонь становился намного точнее, покрыв «Стормкроу» цепочками взрывов. Мех клана раскачивался из стороны в сторону, когда на него обрушивалась новая волна или его пронзали лазеры, наконец он дымящийся развалиной рухнул на землю. «Ракшасы» пронзали «Стормкроу» своими большими и импульсными лазерами, пробивая броню торса и боков, разрезая внутренности меха. Тот рухнул на грудь и перевернулся, оставшись лежать вверх тормашками, с ногами, опирающимися на тонкий столб красного камня.

На юге «Пенетратор» Эпплгарта и два «Шакала» потрепали «Ханкю». Один «Шакал» потерял руку, а другой выглядел поврежденным, но губительный огонь «Пенетратора» разрушил грудь одного кланового меха и отрезал одну ногу другому. «Шакалы» преследовали третьего и наверняка сразили его, потому что тот лежал на земле и из спины валил дым.

Виктор развернул «Даиси» туда, где стоял Озис и начал пересекать поле битвы. Он увидел элементалов Дымчатых Ягуаров, идущих ему наперерез.

– Генерал Редбёрн, вижу приближающихся элементалов. Вы не возражали бы рассеять их?

Еще один залп мехов-ракетоносцев перечеркнул ландшафт. Виктор видел, как маленькие бронированные фигуры вырисовывались на фоне взрывов или разлетались в стороны. Некоторые из них неудачно приземлились и остались лежать, другие испарились. Некоторые всё же поднялись, их броня была разбита, но их дух остался несломленным. Те, кто был в состоянии, двинулись по направлению к его меху длинными прыгающими шагами.

Из высокого кокпита «Даиси», с приближающейся остальной частью подразделения, элементалы выглядели, как игрушечные солдаты, ждущие, когда дети раздавят их ногами. Виктор отказался от таких мыслей. Они живые люди, и они заслуживают шанс спасти свои жизни.

Виктор переключил коммуникационное устройство на внешние динамики «Даиси».

– Немедленно остановитесь, и вас не убьют.

Элементалы продолжали приближаться. Один из них запустил две РБД из наплечной установки, но противоракетная система омнимеха сбила их в воздухе.

– Остановитесь немедленно, – Виктор позволил голосу смягчиться – Сражение окончено. Пожалуйста. Вы больше не Дымчатые Ягуары. Примите это. Остановитесь, сейчас же.

Эпплегарт выстрелил из двух больших лазеров вдоль линии между элементалами и Прометеем, замедлив их наступление. Виктор бросил «Даиси» вперед, широко раздвинув руки. Элементалы ушли с его пути, разделившись перед ним, и позволив ему двинуться туда, где ждал ильхан.

Озис спрыгнул со своей наблюдательной вышки и неловко приземлился, явно оберегая левую ногу. Прихрамывая, он двинулся вниз по склону навстречу «Даиси», и остановился, широко раздвинув руки.

– Это так вы приходите, чтобы встретиться со мной, Виктор Дэвион? Вы захватили нашу технологию, подражаете как обезъяна нашему пути, и теперь вы пришли, что бы прихлопнуть меня подобно жуку, которого вы обнаружили в своем саду? Это и есть, то зачем вы пришли?

Виктор прищурился

– Чего ты, конце концов, ожидал? Кланы жили в изоляции три столетия, улучшая боевые и военные технологии, в то время как Внутренняя Сфера почти отбросила себя назад в каменный век. Когда вы решили, что пришло время для вашего пришествия, чтобы потребовать принадлежащее вам по праву, от чего ушли ваши предки, что вы собирались делать? Вернуть Терру и послать нам всем уведомление о выселении? Вы думали, мы не будем сопротивляться?

– Ты не только глуп, Виктор, ты ещё и вульгарен.

– О да, действительно вульгарный, потому что использую сокращения. Вульгарный, потому что не сражаюсь на войне способом, которым вы любите сражаться, – ноздри Виктора раздулись, – Вульгарный, потому что я нахожу вас глупыми и ограниченными, теми кто отделил себя от смертности и войны.

Озис раскрыл клешню на левой руке боевой брони и тут же захлопнул.

– Ты говоришь о смертности и войне, но ты на самом деле ничего об этом не знаешь. Я – Линкольн Озис. Я могу проследить свою линию крови до Чариссы Озис, одной из тех, кто покинул Внутреннюю Сферу вместе с генералом Керенским. Ее дочь, Терриса, сражалась вместе с Николаем Керенским и учреждала Кланы. Из её чресл появились воины и ханы, которые принесли славу Дымчатым Ягуарам. Мы линия известная среди кланов своей храбростью. Поколение за поколением мы улучшались. Предок Лео Шоуэрса был Озис, и Лео Шоуэрс был ильханом, который положил начало нашему возвращению.

Шов появился вокруг грудной пластины и шеи на броне Озиса. Он вытянул вверх клешню и с её помощью освободился от шлема и передней панели бронекостюма. Он упал на землю перед ним, открыв голову ильхана и мускулистую черную грудь.

– Я был рожден воином, Виктор, я не боюсь ничего и никого. Только через подвиги и тактическое превосходство я могу повести моих людей к победе. Ты видел, как легко уничтожить элементала, когда мехи господствуют на поле боя – представь как трудно подняться чтобы командовать среди них.

Озис вытянул левую руку, позволив бронированному рукаву упасть на землю. Он легко вынул правую руку из брони, уронив малый лазер, увенчивающий правую руку. Человек согнул руки и ссутулил грудь, оторвал броню на боках и позволил установке РБД грохнуться на землю.

– Ты знаешь, как я завоевал свое родовое имя, Виктор? Я встретился и разбил мехвоина, такого как ты, в поединке. Удача была со мной, потому что мои первые битвы были с равным противником, но только не последний раунд. Чтобы выиграть это имя крови, стать Озисом, я должен был уничтожить мехвоина, который, как и ты, сидел, спрятавшись в кокпите боевого меха. Мы сражались на территории, не отличающейся от этой, на Хантрессе. Он думал подкрасться ко мне, но я подкрался к нему. Я спрыгнул с обрыва и приземлился на его «Эддер». Он мог слышать меня, копающегося в его мехи и уничтожающего его, и не мог ничего сделать, чтобы остановить меня. Он это понял, выполз из кокпита и попытался убить меня. Он потерпел неудачу, и от его генетического наследия избавились.

Глаза Виктора сощурились.

– Ты убил человека, который явно был побежден? Зачем?

– Он хотел умереть. Он знал, что потерпит неудачу, знал, что не такого сорта материал Дом Озиса хотел бы предать будущим поколениям.

Ильхан сел на контейнер с ракетной установкой и стянул броню с ног. Одетый только в шорты, Озис стоял и не делал попыток спрятать ужасную рану на левой ноге. Виктор включил увеличение на голографическом дисплеи и отчетливо увидел швы. И кровь течет из раны.

Озис раскрыл руки.

– Я последний из Дымчатых Ягуаров, Виктор Дэвион. Я вызываю тебя сейчас встретиться со мной, один на один. Встреться со мною и заслужи честь, которую ты хочешь. Только трус не встретится со мной. Иди ко мне, Виктор, и я вмиг научу тебя вещам, которые люди изучают все жизнь.

Голос Джерри Крэнстона отразился в шлеме Виктора.

– Даже не мечтай об этом Виктор. Его дочь надрала тебе задницу. Черт, вспомни Треллван, я надрал тебе задницу.

– Сообщение принято, Джерри. – Виктор покачал головой – Что заставляет тебя думать, Линкольн Озис, что я хочу выучить уроки, которые ты можешь дать.

Рот Озиса медленно открылся и его плечи поникли.

– Ты воин, квиафф? Как я. Наше дело – смерть. Здесь я предлагаю тебе шанс встретить смерть и увидеть, кого из нас она затребует.

Виктор избавился от страховочных ремней, и нажал на кнопку, открывающую кокпит «Даиси».

– Виктор, что ты делаешь?

– Спокойно, Джери. Я знаю что делаю.

– А ты не хотел бы поделиться со мной своим решением?

– Я же просил тебя довериться мне

Виктор сбросил шлем и не услышал ответ Джери на его просьбу. Он выбрался из кресла и развязал ремешки, удерживающие маленькую веревочную лестницу у края кокпита. Он выбросил её, позволив ей размотаться до земли. Виктор повернулся, собираясь спуститься, и увидел солнечный свет, отразившийся от гарды катаны, которую ему дали по прибытии на Люсьен. Мрачно улыбнувшись, он отстегнул её от скобки, которая удерживала меч у кресла пилота, и взял меч с собой.

Озис скрестил руки на груди и впился в него взглядом.

– Даже этот меч не помешает мне убить тебя.

– Я принес его не по это причине. – Виктор просунул меч за пояс для оружия, поместив лезвие в надлежащее место на левом бедре. Его пальцы потянулись к застежкам на хладожилете. Он отстегнул их и сбросил с плеч громоздкий предмет одежды. Его одутловатая белая грудь составляла абсолютный контраст телосложению Озиса и добилась презрительного взгляда от элементала.

Виктор фыркнул и провел левой рукой по двойному шраму на своей груди.

– Я хотел, чтобы ты увидел это. Катана, очень похожая на эту, располосовала мою грудь. Почему? Потому что кто-то думал, что в силу своего рождения я был его врагом. Он думал, что само мое существование в некотором смысле загрязняло мир, который существовал в его воображении. Способ, которым он смотрел на вещи, способ которым его хозяин смотрел на вещи, требовал моей смерти, и этот человек пришел, чтобы забрать мою жизнь.

– Очевидно, он потерпел неудачу.

– Да, я убил его этим мечом, который теперь ношу. Его дали мне в порядке учтивости, чтобы сделать заявление, но в ночь, когда я убил своего убийцу, я заслужил право носить его.

Виктор нахмурился.

– И в ту ночь, когда я убил его, я также умер. Я почувствовал касание смерти, но я вернулся. Я вернулся с одной особой целью в голове – разгромить вас и положить конец вашему вторжению.

Озис высокомерно отмахнулся от замечаний.

Это история может напугать Нова Кота, но не Дымчатого Ягуара. Убей меня, если осмелишься.

– Нет

– Нет?

Виктор покачал головой.

– Нет. Здесь было слишком много убийств, и ты должен знать это.

– Что ты имеешь в виду?

Виктор большим пальцем указал на поле битвы позади него.

– Мехи, которые ты послал против нас. Ты, должен был знать, что силы были неадекватны. Не было способа, которым они смогли бы остановить меня или любого из сил Внутренней Сферы. Ты, должно быть, думал, что, сохранив некоторых из своих воинов, избавишь их от унижения.

Озис тяжело сглотнул и опустил взгляд.

– Ты ошибаешься. – Мгновение он колебался, – Они были всем, что у меня осталось.

Капелька холодного пота побежала по спине Виктора. Мы действительно разбили их.

– Ты остался. Твои пилоты здесь.

– Вы уничтожите их, способом, которым вы уничтожили остальных Дымчатых Ягуаров.

– Да мы уничтожили все следы твоего клана, но это не значит, что люди погибут. Ты можешь думать о нас как о второсортных, но мы не убийцы.

Озис медленно опустился на колени, его рот открылся, но не издал не звука. Его глаза забегали взад и вперед, будто он смотрел на события из вторжения, проходящие перед ним. Его руки, сжатые в кулаки, медленно расслабились.

– Что, во имя Керенского, мы сделали?

Боль в его голосе сдавила сердце Виктора.

– Вы пытались воспитать в людях способность к войне, а в итоге воспитали глупость, которая позволяет нам думать, что может состояться последняя битва, достигнута последняя победа, и что тогда будет мир.

На лице Озиса появилась слабая улыбка.

– Но это было стимулом вашего крестового похода сюда, квиафф?

– Ирония не задела меня, но по крайней мере, я хочу остановиться.

Голос ильхана слегка смягчился.

– Ты знаешь, что это никогда не произойдет.

– С остановленным вторжением, по крайней мере, некоторые люди узнают мир.

Озис поднял подбородок и посмотрел на Виктора.

– Я никогда не буду твоим связанным.

– Я не хочу делать тебя своим связанным.

– Я закончил, Виктор Дэвион. Возьми свой меч. Убей меня.

– Нет. Мы не убийцы.

Озис обратился к нему.

– Пожалуйста, как один воин другого. Мои люди были уничтожены. Не дай мне пережить их.

– Нет, – глаза Виктора сузились. – Ты проиграл. Ты знаешь это. Все кончено. Для меня убить тебя теперь, было бы убийством. Я не буду делать этого. Твоя награда – жизнь. Воинов Дымчатого Ягуара больше нет, но это все же не значит, что ты не можешь жить.

– Воин не может жить, если он больше не воин.

– Значит, тогда ты оказался перед лицом новой битвы, живя в другом, отличном от воина качестве. – Виктор отвернулся от ильхана. – Последний воин Дымчатого Ягуара умер сегодня здесь.

Хотя он слышал шарканье босых ног об скалу и видел тень, нависшую над ним, Виктор почувствовал движение Озиса, прежде чем сигналы чувств достигли разума. Принц рефлекторно развернулся на правой ноге. Катана бесшумно выскользнула из ножен и золотой солнечный свет пронесся по заточенному краю, когда лезвие достигло высшей точки дуги. Без раздумий Виктор хлестнул клинком. На секунду лезвие встретило сопротивление, затем освободилось.

Виктор стоял, солнце Страны Мечты грело его спину, и смотрел в безжизненные глаза Линкольна Озиса. Кровь ильхана капала с лезвия катаны, образуя маленький ручей, следующий по пути вниз со скалы, туда, где покоилась голова Дымчатого Ягуара.

Принц медленно тряхнул головой, поразившись вкусу слез на губах.

– Вторжение началось с Дымчатого Ягуара, и теперь оно закончилось вместе с ним. Последний Дымчатый Ягуар умер сегодня здесь. Пусть покоится с миром.

15

Зал ханов, квартал воинов,

Страна Мечты,

Скопление Керенского, пространство кланов

25 апреля 3060 г.

Принц Виктор Ян Штайнер-Дэвион в ожидании нервно постукивал ногой. Щелчки отражались от верха и низа коридора снаружи зала Великого Совета подобно тиканью бомбы с часовым механизмом. Он улыбнулся, зная то, что он скажет ханам кланов, несомненно взорвется среди них подобно бомбе. Только надеюсь, что этот заряд разрушит ключевые структуры, не заставив всё это рухнуть.

Битва в Испытании Отказа прошла успешно для Внутренней Сферы. Ничья между Волками и Сент-Ивскими пикинерами удивила Виктора, когда он впервые услышал об этом, но просмотр головидов с оружейных камер и боевых «чёрных ящиков» показали, что дела могли очень легко пойти намного хуже для Внутренней Сферы. Каждый, кто просмотрел «разбор полетов», уважали Кая, что держал битву под контролем и нейтрализовал мощное оружие Волков. Кай с его обычной скромностью, приписывал успех своей удаче. Виктор сказал ему: «Да, лучше быть удачливым, чем умелым, но ты очень удачливый и первоклассный пилот, которого очень трудно побить».

Победа Нефритовых Соколов над КомСтаром разочаровала всех, но Соколы выбрали великолепный оборонительный рубеж, выгодно разместили мехи и использовали тактику, которая позволила максимизировать их поражающую способность и минимизировать потери. Виктор и другие советники сказали Фохту, что ни одно подразделений прибывших из Внутренней Сферы не смогло бы победить в этой битве. Несмотря на эти заверения, поражение, казалось, надломило регента по военным вопросам, который впервые за все годы, что Виктор знал его, выглядел утомленным.

Еще одна победа клана произошла в битве между Звёздными Ужами и первым полком гвардии Лиги Свободных Миров. Гвардия вступила на болотистую местность, чтобы сразиться со Звёздными Ужами и с излишним энтузиазмом отреагировали, первыми наткнувшись на пару легких мехов и пойнт элементалов, которые они приняли за разведывательное подразделение основных сил клана. На самом деле они были приманкой. Когда гвардия начала окружать лёгкие цели, Звёздные Ужи обрушились на их правый фланг. Одному копью гвардии удалось сбежать, но все мехи были повреждены, и пять пилотов погибло.

Внутренняя Сфера выиграла остальные битвы. Нова Коты одержали верх над Ледовыми Хеллионами. Хан Северен Леруа сбил «Визигот»Асы Тэни. Оба хана Нова Котов взяли на себя главный удар и были убиты, но никто из Нова Котов не выглядел расстроенным. Насколько Виктор смог понять, Нова Коты смотрели на смерть своих лидеров, как на точку перехода для их клана, и гибель – только кусочки в огромной головоломке, которая дает им утешение и направление.

Красные Копьеносцы Капелланской Конфедерации просто разбили Огненных Мандриллов. Этот клан, пока полностью находящийся под контролем крестоносцев, имел политические группы, включающие хранителей, что вызвало несогласованные действия их бинария. Используя тактику, которая подходила больше Наполеону, чем Сун-Цзы, Копьеносцы сумели удержать одну звезду, пока громили другую, затем они разделались с тем, что осталось от второй звезды. Только победа Виктора над Дымчатыми Ягуарами привела к большему разгрому противостоящего клана, но командующий Красных Копьеносцев мудро позволил оставшимся Мандриллам сдаться и конфисковал все мехи на боле боя.

Возможно, самое большое и конечно, самое приятное удивление; третий полк Драконов Свободной Республики Расальхаг разбил Адских Лошадей. Клан развернул бронированный транспортные средства и танки, пехоту для поддержки своих мехов, и вначале вынудил Драконов отступить. Адские Лошади попытались воспользоваться своим преимуществом, когда оверст Дальстром сплотила свои войска. Её решительные приказы вдохновили её людей и заставили их двигаться. Точность их выстрелов поражала, это выглядело, словно у неё была целая рота Каев Алардов-Ляо, сражающихся за нее. Их опустошительный огонь остановил наступление Адских Лошадей и отбросил их. Пока Драконы держали удар, они добились своей цели и даже сдержали отчаянную последнюю попытку клановцев отбить поле боя.

Виктор сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Из восьми битв они выиграли пять, которые дали им победу в Испытании Отказа. Вторжение окончено. В течении последних одиннадцати лет он ждал, когда наступит этот день, но не представлял, что он окажется здесь, диктуя условия мира. Оглядываясь в прошлое, он полагал, что эта роль достанется его отцу, или Моргану Хасек-Дэвиону, или Такаси Курите.

Я здесь, тридцатилетний человек, возглавивший крупнейшую военную операцию, которую видела Внутренняя Сфера с момента падения старой Звёздной Лиги. В мои годы Александр Великий стал королем Македонии и распространил империю по большей части известного мира. Я выгнал захватчиков со всех миров, выследил их в их убежище и разгромил их. Я, подобно Александру, на вершине? Если я умру через три года, после меня останутся мои великие победы?

Дверь в зал Великого Совета открылась, элементал без брони посмотрел на Виктора и кивнул. Виктор одернул кромки свого кителя сил обороны Звёздной Лиги, и, шагнув через дверь, направился к высокой скамье. Напротив неё сидел уродливый человек – казалось, у него было больше металла, чем плоти, который уставился на него. Виктор проигнорировал ядовитый взгляд и поднялся по ступенькам к скамье. Оказавшись там, он развернулся лицом к собранию и помедлил.

Сам зал был великолепен. Ряды амфитеатра, столы и сиденья из черного гранита с белыми прожилками. Красные подушки лежали на скамьях для ханов, и Виктор мог видеть их через прорехи среди собравшихся лидеров кланов. Знамя с гербом клана нависало над соответствующим местом, и Виктор насчитал четырнадцать. Он дважды проверил и не нашел ни Дымчатых Ягуаров, ни Нова Котов.

Виктор уперся руками в холодную каменную поверхность высокой скамьи. Все ханы Кланов надели свои церемониальные одежды и спрятали свои лица за декоративными, покрытыми эмалью масками. Маски выглядели по-настоящему внушительными, но Виктор нашел их хрупкими и обманчивыми. Он не сомневался, многие из ханов надели маски, чтобы скрыть свой страх.

– Я приношу вам поздравления от Первого Лорда Звёздной Лиги, и я благодарю вас, что приняли меня здесь. Мне сказали, что я первый не-клановец, кто обращается к собравшимся ханам, и, несмотря на обстоятельства, я считаю это честью. В течение более чем десятилетия, я учился бояться вас, и теперь, когда вижу вас всех, я знаю, это собрание – источник, из которого кланы черпают свою силу.

Виктор говорил потише, вынуждая ханов слушать его внимательно. Он видел, как несколько ханов заерзали на своих местах и посчитал это как уменьшение напряженности, но не видя их лиц, он затруднялся понять их. Их культура чужда мне. Могу я доверять тому, как я думаю, что вижу?

– Как вы знаете, неделю назад экспедиционные силы Звёздной Лиги вызвали вашего ильхана на Испытание Отказа относительно вторжения во Внутреннюю Сферу. Два дня назад мы сражались против восьми кланов-крестоносцев. Мы проиграли двум, добились ничьи с одним и разгромили пять. Ваше вторжение окончено.

Он сделал паузу, чтобы комментарий повис на мгновенье, затем продолжил:

– Среди вас есть те, кто считают, что это Испытание Отказа, имеет большее значение, чем только ваше вторжение. Оно выглядит как испытание вашей культуры, ваших путей, вашей истории и вашего права продолжить жить способом которым вы живете. Это никогда не было среди наших намерений прибыть сюда, бросить вызов или нанести поражение вашим войскам. Мы прибыли сюда не навязывать вам наш образ жизни, а остановить вас от попыток навязать нам ваш образ жизни.

Хан клана Волка встал и снял свой шлем

– Вы успешно навязали новый образ жизни Дымчатым Ягуарам.

– Ваш выпад, хан Влад, хорош, но мимо цели. Мы знали, когда пришли за вами, что единственный способ, чтобы вы воспринимали нас серьезно, был, если мы сможем сделать то, что только кланы делали прежде: уничтожить клан, стереть его уникальность. Мы выбрали Дымчатых Ягуаров, и мы перенесли войну на Хантресс. Я уверен, все вы знаете, какие жестокие вещи творились там. – Принц на секунду опустил взгляд, – Ваш образ жизни скрыл от вас реальность войны, и нам нужно было напомнить вам об этом – способ ваших атак на наши миры принес ваш образ к нам домой. Тем не менее, факт остается фактом: мы не хотим менять тот образ жизни, которым вы хотите жить.

Вторжение закончено, но не наши контакты и наше будущее. В то время как есть бесчисленное количество людей во Внутренней Сфере, которые научились ненавидеть вас, мы не собираемся вести войну против вас – по крайне мере не как Звёздная Лига. Как Звёздная Лига мы хотели бы пригласить вас назад во Внутреннюю Сферу, позволить вашим людям и нам узнать друг друга. У нас есть то, что предложить вам, как и у вас есть то, что предложить нам. Под этой защитой мира, есть много новых возможностей. Мы приглашаем вас, чтобы исследовать их.

– Вы приглашаете нас на нашу смерть, Виктор Дэвион. – Влад переместился от своего стола в первом ряду на открытое пространство перед высокой скамьей, – В битве против войск Сент-Ива я понял, что сделал ошибку. Я позволил вашему Каю Алларду-Ляо подойти слишком близко ко мне, и при этом я позволил себе пострадать. Когда я выполз из разбитого кокпита своего меха и наблюдал сражение моих войск, я понял, что моя ошибка была маленьким кусочком большой ошибки, которую все мы совершили.

Влад обращался ко всем ханам, но пальцем указывал на Виктора.

– Внутренняя Сфера – рассадник недовольства от которого спасла нас наша изоляция. Они больны, а мы были чисты и здоровы, прежде чем мы вторглись к ним. Наша продолжительная связь с ними принесла нам вред, она ослабила нас. Она позволила им победить нас. И даже теперь, этим приглашением Внутренняя Сфера стремится поглотить нас.

Бьёрн Йоргенссон из клана Призрачных Медведей встал и снял свой шлем.

– Это бьёт по мне, хан Влад, что ваша оценка приглашения принца Дэвиона является неправильной. Он не просил нас отказаться от того, кто мы есть.

– Нет, ещё нет, но это последует. – Влад покачал головой, – У этих людей есть планета, где битвы демонстрируют для развлечений.

Виктор улыбнулся.

– И чемпион этого мира один из тех, кто устранил тебя из битвы. Ты не можешь порочить качество воинов Соляриса и подобных ему.

– Неважно, Виктор, и совсем не то, что я имею в виду. – Влад раскрыл руки к остальным ханам, – Эти люди используют как зрелище сражения, где гибнут люди, не для того, чтобы доказать кто достоин передать свой генетический потенциал, а за деньги. Они продают мыло и печенья, сладкую воду и косметику. Они высмеивают то, что мы делаем, они высмеивают то, что определяет нас, и они превратят нас в клоунов.

Вы все знаете историю Внутренней Сферы, особенно начиная с Исхода великого Керенского. Волчьи Драгуны были посланы к ним, чтобы установить, какими людьми они стали, и как они были наняты? Как наемники. Они сражались и проливали свою кровь как представители своих нанимателей, и это будет нашей судьбой. Наша технология будет продана тому, кто предложит больше, наша культура станет источником для моды. Кланы станут профессиональными спортсменами, товары будут проданы, а наши традиции будут запятнаны.

Страсть в голосе Влада удивила Виктора. Он всегда видел кланы, как непримиримых воинов, и все же здесь был человек, один из их главных воинов, который по-настоящему опасался, что его образ жизни может исчезнуть. Хотя, Виктор научился бояться кланов, он также уважал их и действительно не желал увидеть, как их образ жизни исчезнет. Хуже всего, что он мог видеть, что всё то, что Влад пророчил, осуществится.

Принц наклонился вперед, поддерживая себя руками.

– Ханы кланов, опасения Волка основаны на ложном предположении – предположении, что я здесь диктую условия мира. Одно из преимуществ ваших методов ведения войны состоит в том, что мне просто не нужно диктовать условия. Мы заключили сделку и сражались за прекращение военных действий. Мы в мире. Мое приглашение вам является просто приглашением одного соседа другому. Как вы решите реагировать на это приглашение, будет вашим собственным решением.

Тем не менее, я должен отметить, что любой дальнейший авантюризм с вашей стороны, встретит стремительное и разрушительное возмездие. Достаточно крови пролилось здесь и на Хантрессе, чтобы удовлетворить фантазии любого воина. Как напоминание этого, Звёздная Лига объявляет территории на Хантрессе, окружающие Лутеру и Гору Шабо открытой и нейтральной зоной, сохранив их для выживших, которые пожелают жить в мире на этой планете. Часть города будет восстановлена, но не всё. Мы хотим, чтобы шрамы остались на месте, так что бы никто не смог заблуждаться о последствиях повторного выступления против Звёздной Лиги. Мы сохраним владение генетическим хранилищем в этой области, его функциональность и не разрушим его. Мы также, конечно, пошлем туда посла, чтобы занять резиденцию и облегчить любые контакты, которые вы пожелаете иметь со Звёздной Лигой.

Хан Йоргенссон кивнул.

– Говоря, по крайней мере, за половину моих братьев, мы высоко ценим суждение Звёздной Лиги. Всем нам открыли глаза. Вследствие ваших побед, вопрос о вторжении закрыт. Все здесь присутствующие связаны Испытанием Отказа.

Влад холодно рассмеялся.

– Не так быстро, хан Призрачных Медведей. Вы вспомните, что Волки воздержались от голосования, и мы не были побеждены Внутренней Сферой. Этот вопрос не связывает нас.

Принц Виктор сощурил глаза.

– Если пожелаете хан Волка, я соберу мои войска в Свободной Республике Расальхаг и мы можем выгнать вас из Внутренней Сферы.

– Я совершенно уверен, Виктор, что такое занятие всецело займет вас, но я воин и я не заинтересован в ваших развлечениях. Не волнуйтесь, я всё ещё связан перемирием на Токкайдо. Я не хочу пересекать границу, прежде чем пройдут семь оставшихся лет. Ты можешь собрать своих воинов и атаковать меня сейчас, но я сомневаюсь, что Звёздная Лига поддержит эту игру.

Что-то в голосе Влада заставило содрогнуться Виктора. Поскольку его войска отправились к домашним мирам кланов тайно, чтобы спасти другое войско, посланное с секретной миссией, они не имелиникаких контактов со Внутренней Сферой в течении многих месяцев. Фактически, если их усилия по дезинформации оставались в силе, даже Первый Лорд Звёздной Лиги не знал точно, где они находятся и что делают.

С другой стороны, кланы могли получить новости из Внутренней Сферы и передать их на Страну Мечты. Виктор давно знал о прибывающих в систему кораблях кланов, ловящих много информации, сколько хватало хранилищ данных, и сбегали, доставляя её для анализа. Может он знать что-то о событиях во Внутренней Сфере, о которых я ничего не знаю? Виктор увидел намек на самодовольную улыбку на лице Влада. Может быть. Но что?

– Может быть, вы правы, хан Волка. Семь лет могут показаться многим вечностью, но для меня это мгновенье ока. Если вы решите прийти к нам через семь лет или раньше, я буду готов к вашему приходу.

– Если я решу прийти за тобой, Виктор Дэвион, ты никогда не догадаешься, когда или почему, и ты будешь сожалеть всю оставшуюся вечность, что снова меня увидел. – Влад повернулся и посмотрел на остальных ханов – Вы выбрали быть связаными этим Испытанием. Пусть будет так. Мои Волки и я оставим вас вашей судьбе. Мы останемся верными видению Керенского и однажды, когда я получу Терру, вы придете ко мне и будите просить прощение за свою робость.

Он протянул руку и схватил свой шлем со стола, затем повернулся и гордо прошествовал на выход из зала. Женщина, сахан Волков последовала за ним, под взглядами других ханов. Только хан Призрачного Медведя открыл лицо, и на нем Виктор видел разнообразие противоречивых эмоций. Ужас и веселье, казалось, так или иначе уравновешивались, и Виктор нашел это более страшным, чем одна из противоположностей.

Йорегенссон тихо заговорил.

– Волки или часть из них, так или иначе, известны своей изменчивостью.

Виктор кивнул.

– Эту черту характера они разделяют с другими кланами, или я могу посадить моих людей в их корабли и готовиться к долгому путешествию домой?

Йорегенссон улыбнулся.

– Нет никакой необходимости в угрозах, тонкостях или в чем-нибудь еще, принц Дэвион. Вы бросили нам вызов и победили. Этого достаточно. Вы хотели мир, вы его получили.

– Нет, мои ханы, – сказал Виктор и улыбнулся, – мы получили мир. Это, правда, совсем небольшая разница, но я уверен, вы со временем её оцените.

16

Ставка командования экспедиционных сил Звёздной Лиги,

Анклав Лутера, Хантресс,

Скопление Керенского, пространство кланов

18 июля 3060 г.

С Тиарет Неверсан, тенью следующей позади него, Виктор шагал по улицам Лутеры с рыцарем Внутренней Сферы сэром Полом Мастерсом. На Хантрессе начиналась осень, листья на нескольких оставшихся лиственных деревьях начали окрашиваться золотым и красным. Не считая опавших листьев, улицы города были чистыми и на удивление пустыми под серым небом.

Виктор изучал высокого мужчину.

– Вы проделали здесь большую работу, сэр Пол.

– Я радовался шансу помочь отстроить кое-что из того, что мы уничтожили. – Блондин с голубыми глазами слегка нахмурился. – Я понимаю, почему вы оставили часть руин как памятники, но так много было разрушено. Здесь есть так много того, что мы могли сделать.

Принц посмотрел в прореху в городском ландшафте, где раньше стоял командный центр Дымчатых Ягуаров. Перед ней лежали здания, которые были наполовину разрушены, когда здание штаб квартиры просело и обрушилось на парадную площадь.

– Я согласен, вероятно, вы могли сделать больше. Тем не менее, я не хочу, чтобы это делали. Как вам хорошо известно, люди – существа способные блокировать свои наихудшие страхи и воспоминания. Даже смотреть на что-то, подобное этому становится обыденным. Я хочу оставить вещи как они есть, чтобы люди, живущие здесь и люди которые придут в наш анклав, всегда имели напоминания. Даже если это неудобно – проехаться по заваленной улице или сидеть в ресторане и смотреть на руины. Я не хочу, чтобы они смогли забыть.

– После всего, что мы здесь сделали, вы думаете, они забудут? – голос Мастерса источал презрительное недоверие – Их образ жизни был полностью и радикально изменен. Прежде чем мы пришли сюда, низшие касты жили, чтобы служить и снабжать воинов. Когда они могли пользоваться благами цивилизации, они были в рабстве у воинов. Теперь они освободились из этой тюрьмы. Если мы дадим им шанс, то они восстановят свое общество, отражающее их свободу.

– Возможно, – Вспышка гнева промелькнула на лице Виктора, – Затем снова, они смогут найти себе свободу повторить ошибки, которые совершили их предки.

Мастерс покачал головой.

– Вы не знаете этих людей, принц Виктор.

Виктор вскинул голову.

– Возможно нет, но я знаю людей.

– Что вы подразумеваете под этим?

– Давайте предположим, что ваша оценка правильна, – Виктор смотрел вниз по улице, где несколько детей играли на ступеньках кирпичных домов. – Если эти дети вырастут и выучат урок, которому мы научили их родители, они будут избегать войны, и мы не столкнемся когда-либо с ними как с проблемой.

Мастерс кивнул и сошел с бордюра, чтобы пересечь улицу.

– Мы введем программы на местах, что бы обучить всех детей здесь в духе Внутренней Сферы, так что они снова почувствуют связь с историей, от которой отказались их предки. Они начнут думать о себе как о части нас. Мы научим их, что подлинная миссия Керенского, воссоздание Звёздной Лиги, была достигнута и они ответственны за неё.

– Это хорошо, и я уверен этот план, в конце концов, принесет плоды. – Виктор пожал плечами, – Тем не менее, давайте взглянем на их родителей, на взрослых. Они знают только один образ жизни, и мы радикально изменили его. Теперь вместо выполнения работы, которая в основном поддерживало военное сообщество, они оказываются перед необходимостью измениться для более открытой экономики. Некоторые не будут приспосабливаться, некоторые не смогут приспособиться. Они будут ядром реакционного элемента, который будет тосковать по прежним дням и прежнему пути, я знаю это, я это видел. Это чувство позволило моей сестре Катерине отделить Лиранский Альянс от Федеративного Содружества.

Если я прав, и мы смягчим и удалим жестокие следы войны, они могут обмануть себя, полагая, что это было заблуждение. – Виктор указал на север – Мы получили целое хранилище генетического материала их воинов, который только и ждет, чтобы быть использованным.

– Мы не можем уничтожить хранилище.

– Я знаю и согласен, мы не можем его уничтожить, не разъярив остальные кланы и не дав им новый предлог пойти на нас войной. Мы оставим хранилище на месте, и для некоторых людей оно будет священным Граалем, которым их страдания могут быть умиротворены.

Пол Мастерс кивнул на женщину в окне, наблюдающую за ними, идущими по улице.

– Я не думаю, что ваша оценка этих людей правильна, принц Виктор. В то время как вы помогали вашим войскам восстановиться, занимались нашими раненными, стабилизировавшимися для отправки домой, я близко работал с обычными людьми на Хантрессе. Ученая и торговая касты очень опытны и особенно хорошо приспособились к отсутствию воинов.

– Никогда опытные люди не пополняют ряды революции, сэр Пол. Интеллектуал может возглавить их, но именно желание изменений обычного человека питает их.

– Если я могу сделать замечание, ваше высочество, это звучит, словно вы рассматриваете ваших граждан как соперников вашей власти.

Виктор рассмеялся.

– Едва ли. Они моя сила, но вы знаете, так же как и я, что большая политическая игра, которая определяет курс Внутренней Сферы, на самом деле затрагивает их совсем чуть-чуть. Когда планета сменяет владельца, очень часто единственным отличием является уведомление граждан об изменение налоговых форм или новое лицо на деньгах. Я люблю своих людей, ради них я оказался здесь, чтобы удостовериться, что они будут в безопасноти от угрозы кланов.

Мастерс наполовину прикрыл глаза.

– Но это не единственная причина, по которой вы здесь.

– Нет? – Виктор остановился и подобрал мяч, с которым играли дети. Он легким броском по дуге послал мяч обратно, – Теперь мой черед: что вы имеете в виду?

– Вы воин. Вы живете, что бы создавать войну.

– Что? – принц нахмурился – Я надеялся, что опыт Ковентри убедит вас в обратном.

– Ваше попустительство тактики, используемое оперативной группой «Змея», повлияло на мое мнение.

– А, понимаю – голубые с серыми прожилками глаза Виктора сузились, – Сэр Пол, Рыцари Внутренней Сферы были сформированы вокруг вас. Вы и ваши воины смотрите на войну сквозь очки джентльменства. Вы пытаетесь совершить много благородных вещей, вы можете пощадить, когда попросят и держать войну так далеко, насколько возможно, чтобы она не касалась невоинов.

– Согласен.

– Вы хотите сохранить войну честной, но правда в том, что война, какая угодно, совсем не честная. Хорошо принять вызов от врага, который был разбит, увидеть, что он проигрывает и отступает, так и не взять его жизнь. – Виктор потряс головой – Это милая фантазия, но немногие, если такие вообще есть, будут тратить время в хаосе войны, чтобы думать о том, что будет логичным и заслуживающем уважения. Если бы каждый так поступал, во-первых, они бы не вовлекли себя в войну.

Мастерс замкнулся

– Вы полагаете, мы глупцы?

– Ничуть. Я полагаю, что ваша позиция означает, что вы свысока смотрите на тех, кто не цепляется за строгий набор рекомендаций, который вы возложили на себя. – Виктор развел руки – Я горжусь тем, что мы остановили вторжение. Я совсем не горжусь тем, что мы сделали, что бы остановить его.

Пол Мастерс издал короткий смешок.

– Слышать такое от человека, который спустился со своего меха и обезглавил мечом ильхана.

Виктор от этого выпада остановился.

– Ты не был там и не знаешь, что произошло.

– Ну хватит, принц Виктор, ваших летописцев легион. Я видел инцидент из головида оружейной камеры. Озис стоит на коленях. Вы отворачиваетесь от него. Он поднимается, а вы взмахиваете и отрубаете его голову. Ваше искусство фехтования безупречно. – Мастерс остановился и повернулся лицом к Виктору. – Вы отрицаете, что это произошло?

– Вы видели головид?

Виктор вздрогнул. Один из «Шакалов» заснял его противостояние с Озисом на головид, но без звука и расстояние было слишком большим даже для человека, способного читать по губам, разобрать, что было сказано. Очень легко для кого-то увидеть свидетельство и трактовать события точно так же как и Мастерс.

Виктор понизил голос, добавив ледяных интонаций:

– Если вы склонны думать худшее обо мне, по какой-то причине, тогда то, что я скажу, не имеет значения. Линкольн Озис, стоя там на коленях, понял какой ошибкой было вторжение. Он просил меня убить его, потому что не хотел жить, если он не может больше быть воином. Я отказался. Я сказал, что убив его стану убийцей. Я отвернулся. Он поднялся, что бы напасть на меня, снова приняв роль воина, так как он хотел умереть воином. Я не сожалею, что защитил себя, но я сожалею, что он должен был умереть.

Мастерс выслушал без реакции.

– Я представляю, как эта история будет хорошо смотреться в ваших мемуарах о вторжении кланов. Это будет очень правдоподобный сборник рассказов. Если они сделают головид, я уверен, это будет наиболее разъясняющая сцена.

Виктор заставил себя не сжать кулаки.

– Если я решу написать мемуары, вы будете их корректировать. Вы, кажется, сказали, что вы думаете, что я сделал все это для самовозвеличивания.

– Нет, я думаю, ваши мотивы были чисты в начале, или настолько чисты насколько, вы смогли достигнуть. – Высокий мужчина пожал плечами. – Всё же вы политическое животное, принц Виктор. Вы должны видеть преимущества возвращения домой, как победителя кланов.

Виктор снова двинулся.

– Конечно, я вижу. Это не значит, что я хочу это использовать.

– Серьёзно? Вы не собираетесь пользоваться своей новой властью и престижем, чтобы воссоединить свое государство?

Принц вздохнул.

– Как? Я не могу сделать это без войны, и по правде сказать, в этот момент я несколько устал от войны. Что я действительно хочу прямо сейчас, так это отправиться домой, увидеть друзей и ничего не делать.

Мастерс покачал головой.

– Этого не случится.

– Нет?

– Нет. Вы должны заняться делом о смерти Моргана Хасек-Дэвиона, помните?

– Вы имеете в виду его убийство.

– Действительно, его убийство. – Мастерс окинул Виктора уклончивым взглядом. – На кого возложите вину?

Они завернули за угол, и, спустившись на несколько ступенек, оказались в зеленой долине два квартала длиной и один шириной. Линия за линией простых белых мемориальных камней стояли подобно солддатам на параде. Совершенная белизна на зеленом фоне заставила Виктора сделать паузу. Кладбище выглядело очень умиротворенным, и оно находилось ниже уровня улиц, делая его более способствующим к созерцанию.

– Гнев падет на виновного. – Виктор покачал головой, – Я действительно не думал об этом.

– Но у вас будет долгий путь домой.

– Неужели, – Виктор тщательно изучал его – Вы считаете, что у моего предложения были скрытые мотивы?

– Ваше предложение? – Гнев залил лицо Мастерса. – Как я могу отказаться от чести быть назначенным губернатором анклава Звёздной Лиги и первым послом в кланы?

– Я выбрал вас, сэр Пол, потому что я думаю, что ваша воинская философия дает вам понимание кланов, которое позволит вам быть очень результативным, особенно сейчас, в течение этого трудного начального периода.

– И это не помешает мне вернуться во Внутреннюю Сферу, что бы рассказать мои впечатления об этой темной истории.

Виктор окинул Мастерсона внимательным взглядом.

– Вы можете отправить любое сообщение, которое вы хотите, назад вместе с нами.

– Но никакого прямого контакта с Внутренней Сферой, пока вы не передадите сообщение, извещающее о вашем возвращении отсюда?

Виктор кивнул.

– Я помню, сэр Пол, что это вы предположили, что здесь могут быть районы сопротивления Дымчатого Ягуара на мирах между этим местом и Внутренней Сферой. Из-за этого предположения наше возвращение будет медленным и при радиомолчании. Мы проверим наиболее вероятные планеты и разберемся с любыми проблемами, с которыми мы встретимся. И разобравшись с проблемой, которую мы обнаружим, мы приведем дополнительные дропшипы и прыжковые корабли, так мы сможем отправить всех выживших назад на Хантресс.

Я на самом деле не убийца с кровавыми руками, сэр Пол. Вам может, не нравятся вещи, которые я делаю или которые я делал, но я делал только то, что казалось необходимым.

– Простите меня, принц Виктор, но я думаю, вы поклоняетесь смерти.

– Не понимаю?

– Если вы не поклоняетесь, почему вы везете мертвеца с собой назад во Внутреннюю Сферу? – Мастерс махнул рукой в сторону кладбища, – Морган Хасек-Дэвион должен лежать здесь со своими людьми.

Виктор нахмурился.

– Если бы вы хоть немного любили Моргана, мне было бы трудно предствавить, что вы хотели бы оставить его в этом месте.

Мастерс собрался ответить, но Виктор его прервал.

–Кроме того, сэр Пол, я забираю его домой, чтобы у его семьи была возможность оплакать его. Вы предали своих мертвых земле здесь и многие другие подразделения сделали то же самое.

– Включая первых Катильских улан Моргана.

– Действительно, но Морган отличается.

– Он был убит, а без тела доказать это будет политически трудно, не так ли?

Виктор сложил руки на груди.

– Снова вы приписываете мне мотивы, которых у меня нет. Я любил своего кузена, и я люблю его семью. Я забираю его домой для героических похорон. Это не попытка принизить жертвы, принесенные всеми здесь, начиная с генерала Уинстон и заканчивая последним погибшим солдатом.

Но, смотрите, если вы хотите вернуться во Внутреннюю Сферу, и рассказать всем, насколько ужасной была эта война, мы более чем приветствуем, чтобы вы уехали с нами сегодня вечером. Если вы не хотите наблюдать за работой, которую вы начали здесь, я найду кого-нибудь ещё. Вы можете не доверять мне, сэр Пол, но я доверяю вам. Я доверяю вам сделать всё, что вы считаете нужным, чтобы нормализовать наши отношения с кланами, и заложить основы для продолжительных и дружественных отношений между нами. Я не думаю, что здесь есть кто–то, кто сможет сделать эту работу лучше, чем вы, вот почему я прошу, что бы ее сделали вы.

Мастерс выгнул бровь.

– Даже вы?

Виктор посмотрел ему прямо в глаза.

– Конечно же, нет.

Мастерс мигнул.

– Не ужели?

– Действительно. – Виктор изучал лицо своего визави. – Я знаю свои пределы. Вы можете считать, что я держу себя выше человечества, что я считаю себя законом над собой, но это просто неправда. Я такой же, как и все другие – человек, которому была дана работа, и теперь настало время идти дальше. У меня есть обязанности в другом месте, которые требуют, чтобы я прибыл как можно быстрее, но я должен быть уверен, что эта работа будет сделана правильно. И это означает, что я оставляю ответственного, вдумчивого и компетентного человека руководить этой частью Хантресс. Это вы.

Мастерс нахмурился.

– Как раз тогда, когда я думаю, что понял вас, вы делаете что-нибудь, что заставляет изменить мнение.

– Это потому что я меняюсь. Вся эта экспедиция изменила нас всех. – Виктор пожал плечами. – И так же, как и вы, я надеюсь, что эти изменения к лучшему.

– Я вижу. – Мастерс медленно кивнул – Тогда хорошо. Я останусь здесь управлять Хантресс для вас. Передайте им, чтобы они прислали посла мне на замену – дипломатия это дело, в котором слишком мало рыцарства.

Виктор улыбнулся.

– Один древний земной ученый муж однажды дал определение дипломатии как искусство сказать «Хорошая собака», в то время, как вы ищите большой камень (Diplomacy is the art of saying 'Nice doggie' until you can find a rock. Will Rogers US humorist & showman 1879 – 1935 – «Дипломатия это искусство сказать „Милый песик“, в то время как пытаетесь найти камень» – прим. пер.). Я надеюсь, вы убедитесь, что дипломатия будет немного лучше, чем война.

– Я уверен в этом. – Мастерс улыбнулся и протянул Виктору руку. – Спокойной поездки домой и удостоверись, что кого бы они ни послали сюда, он будет иметь ласковый голос и запас больших камней.

17

Галерея современного искусства и кафе, Кресцент-Харбор

Нью–Эксфорд

Оборонительный рубеж Арк–Ройял

15 августа 3060 г.

Франческа Дженкинс почувствовала, что её сердце перестало биться, когда она вошла в галерею и заметила Реджинальда Старлинга. Высокий худощавый мужчина покрасил волосы и брови в яркий, неестественный алый цвет, ногти были наращены и покрашены в ужасный оттенок кроваво-красного цвета. Когда она подошла ближе, она увидела намёк на зубной имплантат в виде клыка, удлинивший его собственные зубы и кроваво-красные контактные линзы, которые спрятали его естественные голубые глаза. Его черные одежды, бросались в глаза своей консервативностью и строгостью, подчеркивая, насколько стройным он был и, определенно, превращали его в порождение ночи.

Она слышала, что он взял этот образ восставшего из мертвых, и восхищалась его способностью улавливать дух времени в Лиранском Альянсе. Ошеломляющие победы, которых добились силы обороны Звёздной Лиги против Ягуаров в Синдикате, удивили всех и подняли дух. То, что все думали, будет долгой и трудной войной, оказалось легкой победой, которую сначала приветствовали с большой радостью.

Затем СОЗЛ отправились на Периферию разобраться с сопротивлением Дымчатых Ягуаров, и сообщили, что продвижение стало менее быстрым. Люди тогда задались вопросом, не поспешен ли их ранний оптимизм. Нефритовые Соколы оставались на границе Лиранского Альянса и даже при том, что Соколы не пересекли область Арк–Ройялского оборонительного рубежа, завтра всегда могут объявить нападение. Люди начали думать, что кланы не настолько разбиты, как любила сообщать Звёздная Лига, и они ждали, что клановцы восстанут из могилы и снова принесут разрушения.

Старлинг посмотрел поверх прически холодного синего цвета невысокой клиентки и сложил руки на груди, когда увидел Франческу. Его дикая усмешка расширилась, позволив ей лучше разглядеть зубы. Он немедленно обошел женщину, с которой разговаривал и зашагал к ней.

– Ах, Фиона, ты видение.

– Ты слишком добр, Редж. – Франческа осторожно улыбнулась. Она решила надеть красное, расшитое блесками платье без рукавов, ниспадающее до середины бедра. Платье имело высокий ворот, который был плотно застегнут на горле, но изящный ромбовидный разрез бежал от впадинки на её горле до пупка, открывая мягкие изгибы её груди и демонстрируя шрам от пулевого ранения как раз ниже её грудины. Этот шрам всегда восхищал Старлинга и она знала, как представить его в выгодном свете, возбуждая мужчину.

– Я так рад, что ты пришла.

Рука Франчески скользнула под его руку.

– Ты, Редж? Я была удивлена, когда получила приглашение на это открытие. Я проигнорировала другие, предположив, что ты хотел позлорадствовать.

– Хорошо, что ты не пошла к другим, потому что я буду злорадствовать. – Старлинг повел ее в глубь галереи, мимо ресторана в меленькую комнатку. – Твой уход сначала привел меня в ярость, но затем после раздумий я нашел тебя вдохновляющей.

– Ты? Как так?

Редж вынул свою руку и широко развел ими.

– Очень вдохновляющей, моя дорогая. Эта работа полностью посвящена тебе.

Франческа оглядела комнату и тяжело сглотнула, чтобы вернуть сердце в надлежащее место. Картины в комнате были разных размеров, но все разделяли стиль и цветовую схему. Старлинг использовал довольно примитивный и импрессионистский стиль, рисуя их, положившись на палитру, состоящую по большей части из черного и зеленого цветов с красным в качестве контрастного цвета. Она узнала части собственного тела в большинстве изображений, включая шрамы на груди и на бедре. Её лицо, когда оно появлялось полностью, было абстрактным и огромным по сравнению с другими фигурами, как будто она была в некоторой степени сверхбожеством, постоянно осведомленным, что делали другие фигуры.

Картины имели заголовки вроде «Честность I», «Доверие IV» и «Нет секретов VIII». Она быстро сделала несколько расчетов в уме, и полагая, что Старлинг не лгал по поводу номеров картин, он сделал приблизительно две дюжины картин за три месяца с момента их разрыва, темп который превышал для него все ожидания.

Она посмотрела на него, широко раскрытыв глаза.

– Я не знаю что сказать

– Тебе не нужно ничего говорить, моя дорогая – Старлинг бросил злобный взгляд на покупателя, который вошел в меленькую комнатку, но человек быстро выскочил – Ты никогда от меня не слышала этого прежде, но я сожалею и благодарен тебе.

– Редж, с тобой все в порядке?

Мужчина откинул голову и рассмеялся.

– Ты помнишь, когда мы первый раз встретились?

– На минеральном источнике? Да. Ты взял меня той ночью на открытие как это.

– Да. Ты сказала мне на первой встрече – что твоё условие дружбы не иметь секретов от друзей. Ты говорила, что если я не смогу выдержать это, то, наверное, мы не будем друзьями. Я думал, что смогу, и мы начали запутываться.

Она протянула руку и погладила его щеку.

– Мы стали любовниками.

– Мы стали. Я разделил близость с тобой, не думаю, что я когда-либо разделял что-то подобное, и это пугало меня. Именно поэтому у меня была связь с той моделью, которую я рисовал. Когда ты узнала, твоя реакция частично была такой, какой я ожидал и хотел.

– Ты хотел, чтобы я бросила тебя. – Фиона позволила легкой улыбке коснуться её губ. – И я сделала, что ты хотел.

– Да, дорогая, но не по причине, которой я ожидал. Я думал ты бросишь меня, потому что я изменил тебе. Ты сказала мне, что проблемой была не моя измена, а факт, что я солгал об этом. – Редж встряхнул головой – После того как ты оставила меня, я долгое время сидел и думал. Я хотел, что бы ты пришла к открытию, так чтобы я смог бы оскорбить тебя, но затем я понял, что сделал ошибку. Ты действовала открыто и установила простые правила для нашей дружбы. Я нарушил эти правила и заплатил последствиями.

Он усмехнулся и указал на дверной проем, за которым ходили ярко одетые покупатели.

– Ты не походишь на них, Фиона. Они приходят сюда, что бы получить частичку меня, как будто простые деньги могут купить мой дух и заставить меня быть лояльным. Если я выйду туда и начну оскорблять их, они будут ловить каждое слово. Это знак престижа, что я соблаговолил поносить их. Если я откажусь продать им картину, сказав, что их дом не достоин её, то они найдут агента, который купит её; так они могут сказать что обманули меня, не зная, что агент купит ее по вздутой цене.

– Что ты говоришь, Редж? – Франческа оглядела комнату – Ты собираешься продать частички меня этим людям?

– Ну, да конечно. – Редж шаловливо улыбнулся, затем шагнул к маленькой картине изображавшей человеческое сердце в зеленом цвете, окруженное черным с тонкими красными трещинками в нем. – Но эта представляет моё сердце, завидующее миру, который ты знаешь. Эта картина «Нет Секретов X» для тебя. Этот кусочек меня, который не имеет цены, хотя я надеюсь с её помощью вернуть нашу дружбу.

Франческа внимательнее рассмотрела картину, повернулась, и пристав на цыпочки, поцеловала его в губы.

– Будем рассматривать это как аванс, не так ли?

Редж улыбнулся.

– Сделка лучше, чем я ожидал.

– О, ты заплатишь, Редж. Ты дорого заплатишь. – Она улыбнулась ему. – Но я думаю, пришло время тебе сделать так, чтобы твои покупатели заплатили намного дороже.

– Несомненно, моя дорогая. – Редж склонился и поцеловал её, – Возможно, я продам картины в этой комнате с успехом и секретом от каждого покупателя. Это должно быть забавно.

– И ты поделишься секретами со мной?

С удовольствием, Фиона Дженсен, действительно с большим удовольствием.

Франческа была представлена мистеру Арчи, владельцу галереи – мужчина старательно пытался выглядеть моложе, чем был, и лебезил перед ней – затем присутствовала на церемонии исправления таблички, гласившей «Нет Секретов X», чтобы прочитать «Из частной коллекции Фионы Дженсен». После, когда всё было сказано и сделано, владелец галереи стал настаивать на том, чтобы назвать её именем какой-то абсурдный кофейный напиток, который она с честью вытерпела только потому, что он, как ни странно, на вкус был не так уж плох, несмотря на то, что в нем было только двадцать процентов кофе. Она слушала Старлинга, давшего краткую лекцию о серии картин под названием «Полное разоблачение» в комнате, связывающего их создание с требованием от правительства рассказать всем что на самом деле происходит на войне с кланами. Меньше чем через пять минут Старлинг превратил обладание частью его работ с инвестиций в политический процесс, взвинтив цены и поощрив оживленную торговлю.

Она отказалась присоединиться к Реджу и мистеру Арчи на поздний обед, но пообещала, что найдет другое время обсудить возможность подписания гравюр из серии работ «Полное Разоблачение» вместе с Реджем. Она знала, что предложение было отчасти попыткой Реджа дать ей денег и связать её еще ближе с ним.

Для неё это было замечательно. Её миссия состояла в том, чтобы подобраться как можно ближе к нему и узнать все его секреты. Узнав многие из них еще до встречи со Стерлингом, она могла оценить свой успех. До сих пор успех был небольшой.

Реджинальд Старлинг на самом деле был Свен Ньюмарк, бывший секретарь Риана Штайнера. Риан Штайнер и Катерина Штайнер, нынешний правитель Лиранского Альянса, сговорились убить Мелису Штайнер–Дэвион, мать Катерины и предыдущего правителя Федеративного Содружества. Катерина подстроила все так, что казалось, будто это её брат Виктор убил Мелису, затем воспользовалась результатами гражданских беспорядков, разделив Федеративное Содружество пополам.

Свен Ньюмарк выпал из поля зрения вскоре после убийства Риана Штайнера. Различные и разнообразные эксперты указали на факт, что Ньюмарк был наедине с Рианом во время его смерти. Поскольку старший мужчина умер от огнестрельной раны в голову, самопровозглашенные эксперты намекали, что Ньюмарк на самом деле был убийцей, а не какой–то снайпер, стрелявший с расстояния в полкилометра, как говорили официальные отчеты. Исчезновение Ньюмарка имело много смысла, учитывая как сильно любили Риана в некоторых кварталах, и только после огромной тяжелой работы Франческа смогла разыскать его на Нью-Эксфорде.

Ньюмарк, насколько она знала, был единственным человеком, который мог связать Катерину с заговором об убийстве Мелиссы Штайнер-Дэвион. Даже убийца, который выполнил заказ – который, насколько было известно Франческе, никогда не проваливался – не мог знать связи между матерью и дочерью в этом случае. Если Ньюмарк сможет связать Катерину со смертью её матери, она станет известна как женщина, убившая собственную мать и одну из наиболее любимых фигур во Внутренней Сфере. И если новости когда-нибудь вылезут наружу, дни Катерины у власти, несомненно, будут сочтены.

Франческа вернулась в свои апартаменты, проверив признаки тайного проникновения. Она потянула брелок из зажима и использовала фонарик, прикрепленный к нему, чтобы обеспечить достаточно света для выбора подходящего ключа. Затем, когда она приготовилась вставить ключ в замочную скважину, она на секунду нажала на кнопку фонарика, который развернул ультрафиолетовый луч, охвативший пол напротив ее двери.

Одинокая цепочка шагов, оставленная туфлями на высоком каблуке, которые она носила, озарились на секунду фиолетовым цветом, затем исчезли, когда она выключила свет. Ковер у её двери был обильно усыпан пылью с порошком, который прилипал к подошве туфель и светился в ультрафиолетовом свете. Любой, кто вошел и вышел из апартаментов оставил бы следы или размазал бы их, скрыв также и её следы.

Она открыла дверь и вошла вовнутрь, закрыв за собой дверь. Включив свет, она провела быструю визуальную проверку комнаты, обращая внимание, была ли груда дисков с независимыми публикациями правильно выстроена на краю кофейного столика, или стоял ли стул в конце обеденного стола в пролежинах на ковре, или же стоят ли ножки на два сантиметра от них, как она их оставила, когда уходила.

Все выглядело в порядке, так что она отправилась в спальню, сбросив туфли и выскользнув из платья. Она повесила его, надела теплый махровый халат и уселась за компьютер. Включила его, сделав аппаратный сброс, затем прервала стандартный процесс инициализации. Она вызвала программу «Скрамбл», которая, если была бы загружена после стандартного процесса инициализации, заполнила бы экран детской головоломкой.

В нынешнем виде она позволяла ей зашифровать и расшифровать сообщения. Она напечатала короткое сообщение. «Контакт установлен. Цель восприимчивая. Миссия снова близка к цели». Она ещё раз быстро пробежала глазами сообщение, после чего позволила программе зашифровать его.

Схема шифрования функционировала двумя способами. Первой вещью, которую она делала, было вытаскивание из памяти содержания книг и поиск каждого слова сообщения в книге. Эти слова превращались в код из трех чисел указывающих на страницу, параграф и номер слова. Например, слово «Контакт» было найдено на странице семьдесят семь, во втором параграфе, пятое слово, составив код 77-2-5 в зашифрованном сообщении.

Вторая половина шифрования работала точно так же, но была разработана, чтобы работать с прикрытием Франчески. Она сказала Ньюмарку, что была исследователем, который собирал библиографии для ученых, занимающихся исследованиями. Программа «Скрамбл» сортировала с помощью указателей бесчисленные тома, ища схожие ссылки по предмету, который мог быть выражен в терминах издания, тома и номера страницы. Каждое закодированное слово сообщения тогда было бы представлено ссылкой на книгу и даже если часть из них найти и прочитать, они образовали некий конечный смысл. Индексы поиска были высокотехничными, так что даже если дешифровщики просмотрели ссылки, они не получили бы ключа, что они означают.

Ссылки затем были упакованы в простое электронное письмо, которое ушло на любое из дюжины прикрытий личности агента Франчески, используемых для получения данных, для Курайтиса. Прикрытие личности выбиралось так, чтобы не противоречить характеру данных, использованных для создания ссылок. Точно так же сообщения, приходившие к Франческе, содержали бы ссылки на цены билетов в путешествия, или другие данные, которые могли быть выражены числами, программа разделяла их и представляла в виде сообщения. Все сообщения были короткими, чтобы минимизировать вероятность расшифровки их другими, и книги из которых были выбраны слова, менялись по регулярному расписанию.

Франческа послала сообщение, затем откинулась на спинку и улыбнулась. Когда она впервые приехала на Нью-Эксфорд, было нетрудно подружиться и соблазнить Ньюмарка, но стать достаточно близкой для него, и завоевать его доверие, было намного труднее. Как раз, когда она думала, что добилась некоторого успеха, он предал её. Она испытывала желание вернуть его, но в последний момент решила, что отвергнуть его сработает лучше. Когда каждый любил его в лицо и презирал за его спиной, и он это знал, иметь кого-то, кто любит его в сердце и как бы ненавидит его на поверхности было противоречием, а Реджинальд Старлинг жил в противоречиях.

Как секретный оперативник в Секретариате Разведки Федеративного Содружества, Франческа Дженкинс знала: её миссия была жизненно важной, и скорость выполнения миссии играла важную роль. Начальным этапом операции было дать Катерине узнать, что брат знает об её участии в смерти Мелиссы. Этот ход предназначался для того, чтобы встревожить Катерину и был эффективным, но он также предназначался для того, чтобы Катерина захотела бы связать все свободные концы, которые могли непосредственно впутать её. Свен Ньюмарк был таким свободным концом и даже, хотя Франческа использовала компьютерные вирусы, чтобы уничтожить информацию, которая вела к Реджинальду Старлингу, она знала, что её коллеги из лиранской разведки будут не сильно отставать от нее.

Она потянулась, выключив компьютер, положила халат поперек спинки кровати, и забралась под одеяло.

– Всё-таки не имеет значения, как близко они сейчас. Я ближе и скоро, совсем скоро, я получу информацию, за которой приехала.

18

Дропшип «Жозефина», надирная станция подзарядки

Скай, остров Скай

Лиранский Альянс

30 сентября 3060 г.

Архонт Катрина Штайнер изучала голографическое изображение Внутренней Сферы и на мгновенье позволила себе насладиться предвкушением правления всем этим. Было, она признавалась себе, несколько препятствий, чтобы добиться всюду власти, но препятствия предназначались для того, чтобы быть преодоленными. И я их преодолею.

Первой преградой между ней и успехом был её брат Виктор. Хотя никто во Внутренней Сфере еще не узнал об успехе его удара по домашним мирам кланов, Катрина уже знала всё, что произошло в течение годового отсутствия её брата во Внутренней Сфере. Маленький автомат вот кто он; пришел, увидел, победил. Черт возьми этого Линкольна Озиса, дюжина чертей за то, что не свернул Виктору голову, когда у него был шанс.

Её информация поступила от Волков, переданная через сеть шпионов, которые к её восхищению, выведали из Арк-Рояльского оборонительного рубежа. Она знала, Келлы будут взбешены, если узнают, что шпионы Волков скрываются среди их людей, и она намеревается наказать их этим фактом, когда однажды сокрушит их ничтожное маленькое государство. Келлы долго играли на своей связи с семейством Штайнеров, но это была связь только по браку и Катрина твёрдо решила, что они тоже будут уничтожены.

Она встала из-за рабочего стола и провела пальцами по своим длинным золотым волосам. Они струились подобно шёлковым занавескам и мягко ниспадали на белый свитер. Белая шерстяная юбка и белые кожаные ботинки завершали наряд, который был скроен по неясным военным линиям. Юбка была совершенно непрактична, когда отсутствие ускорения делало судно невесомым, но всякий раз, когда она собиралась быть замеченной в такое время, она одевалась соответственно.

Она обогнула стол, изучая облако световых точек, которые составляли карту Внутренней Сферы. Будучи предупреждённой о том, что брат возвращается победителем, она продолжила выполнение плана, который начала почти сразу после его отправления на Периферию. До сих пор результаты были потрясающи успешны. Так что, когда и если Виктор вернётся, сюрприз, который она приготовила, будет, несомненно, ошеломляющим, с его точки зрения.

И самым восхитительным от меня. Катрина холодно улыбнулась и сфокусировалась на других государствах Внутренней Сферы. Большая красная область на карте, зажатая между Федеративным Содружеством Виктора и завоеваниями кланов была Синдикатом Драконов. Когда-то величайший противник её народа, в текущий момент это было незначительным соображением. Военные достижения прошлого года, несомненно, освободили большинство миров, которые кланы захватили у Синдиката, но процесс повторной интеграции их в режим Куриты не будет легким. Люди, которые сформировали ячейки сопротивления, чтобы отбросить кланы, будут иметь проблемы с восстановлением гражданской власти, не избранной из своих рядов. И репрессивная политика Синдиката сократила некоторые свободы, которые люди завоевали в своей борьбе против кланов.

Ниже её государства, вся очерченная оттенками темно-фиолетового цвета, лежала Лига Свободных Миров. Это государство всегда было что-то вроде слабака, прежде всего из-за междоусобной войны между членами семьи Марик, которая неоднократно разрывала их государство. Эта война взяла свою дань, и к счастью для Лиги, уничтожила большую часть претендентов на трон. Томас Марик, текущий правитель, пережил покушение, и его жена, Шерил Халас, родила ему сына Яноса четыре месяца назад. Это укрепило его наследование, но оставило его узаконенную дочь Изиду отнюдь не таким влиятельным игроком как прежде. Не то, чтобы она была чем-то большим, чем приз, удерживающий Сун-Цзы Ляо в узде.

Новообретённая солидарность Лиги Свободных Миров преподнесла Катрине небольшую проблему, поскольку это было сильное государство, не разоренное кланами. До свадьбы Томаса с женщиной из семейства Халас, он присматривался к связи с Катриной. Это конечно, было выгодно ему и даже ей, так как войска Лиги могли поддержать её собственные войска в случае возобновления наступления кланов. Решение Внутренней Сферы атаковать кланы уменьшило безотлагательность такого объединения, и возможность ушла в прошлое.

В результате, Томас должен был подумать о том, сколько будет стоить взять силой, то, что он надеялся получить, женившись на Катрине. Его войска не переместились к моей границе, но я думаю, он будет осторожен, пока Виктор далеко. Томас слишком верит в неприкосновенность Звёздной Лиги, так что он ничего не сделает, что бы разрушить ее.

Только не Сун-Цзы Ляо, текущий Первый Лорд Звёздной Лиги и канцлер Капелланской Конфедерации. Его избрание произошло по подстрекательству её брата. Катрина предложила капелланца на этот пост, полагая, что бурные протесты брата против Сун-Цзы будут достаточно абсурдны, что никто не проголосует в поддержку Виктора на последующих выборах. Это оставило бы её единственным логичным компромиссным кандидатом, и она неохотно согласилась бы служить на этом посту. Вместо того, чтобы заглотить наживку, Виктор поддержал Сун-Цзы. Это его ошибка, что капелланский проныра оказался у власти.

Сун-Цзы Ляо хорошо использовал свою власть. Он усилил операции на спорных территориях, так же как и в области, более известной как марка Хаоса. Его продвижение в марке Хаоса было полностью остановлено, но он был чрезвычайно успешен в укрощении миров на спорных территориях. Ни Катрина, ни Томас не возражали, потому что авантюризм Сун-Цзы получил точку приложения. Его стремление вернуть потерянные ранее Капеллой миры продолжало связывать его ресурсы, что требовалось Катрине.

Её первый шаг был против брата. Когда она уничтожит Виктора, опрокинуть Сун-Цзы будет просто. Она не была уверена: завоюет она его государство или просто предложит выйти за неё замуж, и поглотит его. Война была бы слишком дорогой, но и моя свадьба тоже.

Разобравшись с Сун-Цзы, Томас Марик будет нейтрализован. Проблема с Лигой была в том, что внешняя угроза объединяла её, так что она не могла рассматривать прямое военное завоевание Лиги. Нет, я предложу Томасу объединение государств, почти как мой отец заключил альянс с моей бабушкой. Я могу пообещать отдать мою первую дочь за его сына Яноса, скрепив будущую сделку. Это может хорошо сработать.

Пластина проектора головида на столе зажужжала. Она вернулась к своему креслу и нажала на кнопку. Звёздное поле исчезло, сменившись неподвижным кадром головы и плечей мужчины в униформе. Под изображением была надпись, идентифицирующая его, указывающая, когда сообщение было послано, какие станции передали его, когда оно было получено шифровальной комнатой корабля и когда оно было расшифровано и передано ей. Она небрежно бросила взгляд на всю эту информацию, затем села в кресла и воспользовалась пультом управления, что бы начать проигрывать сообщение.

– Выше высочество, у меня есть известия об операции «Фрай». У нас есть след. Он появился из обычного изучения антиправительственной активности. Человек, который полагают, является целью, привлек внимание, сделав антиправительственные замечания на открытии художественной выставки. Он призывал к полному разоблачению фактов относительно войны с кланами и других дел, включая убийство вашей матери. Мы нашли каталог выставки и теперь находимся в процессе анализа работ, что бы определить их подрывное содержание. Я разрешил наблюдение и скрытое проникновение, если этого потребует дальнейшее изучение текущих работ. Полковник Лентард, конец связи.

Когда индикатор конца сообщения замигал в верхнем правом углу, Катрина остановила изображение и медленно потрясла головой. Операция «Фрай» имела только одну цель – убить Свена Ньюмарка. Ньюмарк был единственным, кто мог связать её с убийством матери. Другой человек, который был на службе Риана и помогал спланировать смерть Мелиссы, погиб от несчастногослучая в Пульсбо в апреле. Она даже послала написанное от руки соболезнование вдове.

Используя пульт, она начала записывать ответ сотруднику разведки.

– Полковник Лентард, я ценю ваше сообщение относительно операции «Фрай», и следует направить все усилия, чтобы выяснить, является ли ваш человек нашей целью. Тем не менее, примите во внимание, что он не является угрозой для антиправительственной активности, а преступником, который владеет материалами весьма щепетильного характера. Рассматривайте его, если хотите, носителем чумы. Чем дольше он остается в живых, тем больше вреда он может принести. Если вы уверены в вашей идентификации, устраните его. Немедленно. Архонт Катрина Штайнер, конец связи.

Она нажала другую кнопку на пульте, отправив сообщение назад Лентарду, затем с грохотом швырнула пульт на стол. Она полагала, что есть смысл в том, что Лентард хотел быть осторожным там, где гражданская свобода была под угрозой, и Катрина оценила его осторожность. В этом было различие между Лентардом и, скажем, убийцей, который убил ее мать. Убийца создал бомбу, которая убила Мелиссу, но также лишил жизни других людей, включая жену Могана Келла Саломею. Она также покалечила Моргана Келла и сделала его смертельным врагом Катрины. Если бы он только использовал немного больше взрывчатки, я бы сейчас была избавлена от Келлов.

Катрина вздохнула, зная, что была не совсем права. Ей всегда нравилась Кейтлин Келл и она считала её другом. Наивной, но другом. Кейтлин была настроена против нее Морганом, и собственная перемена Моргана в отношениях произошла под влиянием Виктора. И хотя смерть Моргана от взрыва бомбы, который убил её мать, могла устранить эту проблему, Морган также помогал держать под контролем Фелана Келла, недавно вернувшегося из кланов и притащившего с собой огромный кусок клана Волка.

Она погладила горло и легко вспомнила ощущение хватки Фелана на нём в прошлом году. Катрина призналась себе, что перешла границы, угрожая Моргану Келлу, когда они последний раз встречались. Фелан тоже был там и очень ясно дал понять, что если он или его отец умрут, она получит планету, кишащую Волками, которые насладились бы её уничтожением. К счастью для нее, Гончие Келла и Волки Фелана отправились в Синдикат Драконов сражаться с Дымчатыми Ягуарами, которые не позволяли им добраться до её головы. Также это не позволяло им догадаться, чем она была занята.

Келлы представляли для неё интересную проблему. Их оборонительный рубеж Арк–Роял был, по существу, автономным районом в пределах ее Лиранского Альянса. В то время как Гончие и Волки ушли сражаться с Ягуарами, Келлы наняли подразделения наемников как «Легион Восходящего Солнца», «Группа дубль-вэ» и «Дикая Группа», чтобы держать Нефритовых Соколов на их стороне границы. Эти наемники были конечно, недостаточно сильны, чтобы угрожать её государству, но достаточно упрямыми, что она не могла не видеть предполагаемые потери при попытке завоевать ОРАР.

Исполнение её первоначального плана пришлось пересмотреть в свете поразительных успехов на границе Синдиката. Волки Фелана поглотили достаточно сил Дымчатых Ягуаров, фактически сделавшись ещё сильнее, чем прежде, так что не следовало предоставлять им благовидного предлога для возвращения домой и её свержения. Она также знала, Морган никогда не будет действовать против неё, пока не согласует действия с Виктором, таким образом, всё, что она сделает, предотвращая действия брата, также оградит её от Келлов.

Что возвращало ее к операции «Фрай». Единственным по-настоящему слабым местом было возможное обвинение в смерти её матери. Открытие таких фактов могло повлиять на общественное мнение против нее и подготовить почву для народного восстания, которое лишит её власти. Учитывая, насколько сильно люди любили мою мать, мне будут отрывать конечность за конечностью. Я не хочу и не позволю такому случиться.

Она дотронулась до тонкого золотого браслета на правом запястье и улыбнулась. Моё секретное оружие. Почти так же, как Морган и Виктор ненавидели мысль, что она убила свою мать, они будут даже больше шокированы тем, что она тайно отправилась в пространство кланов и вступила в союз с Владом Уордом из Волков. Взаимная ненависть Катрины и Влада к Фелану Келлу укрепила связь между ними – связь, рожденную сильным физическим влечением.

С Владом, готовым ударить по Лиранскому Альянсу – он был явно уверен, что пересечь оккупационную зону Нефритовых Соколов не представит проблему для его войск – любой шаг Келлов, чтобы свергнуть её, воздастся уничтожением ОРАР. Это вовлекло бы их в сражение против их старых врагов, ослабив их, пока Катрина будет собирать лояльных солдат, чтобы оказать сопротивление их предательской атаке. Простое бряцание саблями Волков или Нефритовых Соколов могло предотвратить действия Келлов и предоставить ей достаточно времени, что бы уничтожить их.

Катрина улыбнулась.

– Так, полковник Лентард, вы имеете дело со Свеном Ньюмарком и устраняете эту проблему для меня, а я буду иметь дело с Виктором. Когда он вернется домой, он получит неприятный сюрприз, ожидающий его, но для меня не будет никаких неожиданностей. И это как раз то, что я хочу. – Она хлопнула в ладоши. – О, дорогой брат, ты добился так много для Внутренней Сферы, только сам потерял всё. Кто-то действительно должен пожалеть героя, который прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как тускнеют его победы.

19

Дропшип «Барбаросса»

Зона приземления Альфа Танго III, безымянный астероид

Глубокий космос

1 ноября 3060 г.

Виктор Дэвион смотрел на изображение Кая Алларда-Ляо на экране головида в своем кабинете.

– Принято, Кай. Ни одна из других команд также не сообщила о контактах. Похоже, здесь нет спрятавшихся Ягов.

– Вероятно да, Виктор, но я хочу взять свое копьё в долину приблизительно в полутора километрах к северу отсюда. Содержание железа в скалах дает мне странные данные. Вероятно, ничего нет, но стоит проверить.

– Согласен. Будь осторожен и сообщи прямо мне, если что-нибудь обнаружишь.

Улыбка Кая, в значительной степени скрытая нейрошлемом, отразилась в его глазах.

– Будет исполнено, Виктор. Кай Аллард-Ляо связь закончил.

Изображение поблекло, и Виктор бросил взгляд на троицу в его кабинете.

– Похоже, что других возможных убежищ найти не удастся.

Тиарет отвернулась от внешней точки обзора дропшипа.

– Я не думаю, что кто-нибудь из моих старых собратьев выбрал бы это место в качестве убежища. Поисковые команды обнаружили некоторые признаки древних попыток горных разработок, вероятно, начатых людьми Керенского, когда они первый раз бежали из Внутренней Сферы.

Астероид, на который она смотрела, вряд ли был гостеприимным. Холодный и бесплодный, единственный признак, что он, возможно, был местом, где убегающие Дымчатые Ягуары могли найти прибежище, был тонкий слой атмосферы, ветра которой раздували пыль. Ямы, которые они исследовали, не имели признаков недавней жизни, и Виктор подозревал, что долина Кая окажется так же пустой.

Эндрю Редбёрн медленно кивнул, соглашаясь.

– Этот вид скалы, на которой каждый получит приговор.

Военный регент поправил повязку на глазу.

– Это может выглядеть приемлемо для того, кто спасается бегством, опасаясь за свою жизнь, но кланы никогда не производили впечатления тех, кто спасается бегством.

– Нет, и наш анализ их записей и отчетов битв, показал, что мы вычислили почти всех воинов Дымчатого Ягуара. Разница незначительная. Я думаю, наша миссия завершена. – Виктор вздохнул. – Но, как ни сильно я хотел быть дома сегодня, мы продолжим искать вероятные места.

– Не оставив астероиды неперевернутыми, вроде этого? – Редбёрн улыбнулся. – Жаль, что мы не можем заняться расследованием убийства Моргана.

Виктор нашел диск с данными на столе.

– Я прочитал предварительный отчет, который был собран, и ваши замечания к нему, Эндрю. Я думаю, вы сделали все, что могли, учитывая имеющиеся у вас ресурсы. Мы здесь обеспечены не лучше – я не взял с собой целую судебно-криминальную команду – но я хочу пробежаться по деталям, потому что кое-что в заключении, к которому вы пришли, меня беспокоит. Я также думаю, что нам нужно понять, какую историю подать остальной части оперативного соединения, так чтобы к моменту, когда мы доберемся до Внутренней Сферы, эта история не взорвалась как бомба.

Рэдберн нахмурился, его карие глаза затвердели.

– Заключение является объективным и законченым, ваше высочество. Ваша дорогая сестра Катерина убила Моргана.

Холодный озноб охватил Виктора. Он знал, его сестра стояла за убийством их матери, так что было не трудно представить её участие в заговоре смерти Моргана. Часть его очень сильно хотела верить, что она сделала это, но некоторые детали просто не совпадали с его мнением.

– Поверьте мне, Эндрю. Я хотел бы принять ваше заключение как истину, но у меня нет явных улик или, в данном случае, бутылочки с ядом фугу, который подлили в стаканчик шотландского виски Моргана на ночь. – Виктор помедлил. Я подарил тот ящик «Гленгарри Блэк Лейбл», из особых запасов Моргану на Рождество, так что он мог взять его с собой. Интересно, убийца знал это? Интересно, моя сестра знала это и потребовала использовать это против него? – Кто бы ни стоял за этим, он позаботился не оставить следов ведущих к ней или ему.

Виктор сел назад в кресло.

– Эндрю, пожалуйста, поправь меня, где я не прав, я так понял ваш отчет. Морган имел привычку вечером выпивать скотч, перед тем как лечь спать. Этой ночью он наливает скотч из бутылки, в которую был подмешан токсин рыбы из семейства иглобрюхов – сильнодействующий, и из-за культурных особенностей указывающий на удар из Синдиката. Было установлено, что было использовано весьма специфическое оборудование для взлома замков, чтобы получить код к двери Моргана, впустив убийцу.

Редбёрн поднял руку.

– Я разговаривал с техом, который взламывал несколько замков на Хантрессе. Я ему сказал, что тип устройства, который он использовал, был, вероятно таким же, что использовал убийца, чтобы проникнуть в комнату Моргана. Он не согласился. Тех сказал, что шпионы имеют в своём распоряжении последнее слово техники, но с учетом времени и доступа, убийца, будучи членом корабля, скорее всего, вскрыл замок и закрепил на нем маленький граббер комбинаций. Когда электрические импульсы от цифровой клавиатуры, набирающей комбинацию, передавались на механизм замка, маленькое устройство, которое не больше чипа, всего лишь батарейка и несколько проводков, просто перехватило и записало их. Убийца вернулся, вынул чип, вставил его в считывающие устройство и получил комбинацию. С подходящим адаптером, он мог воспользоваться любым из имеющихся тридео проигрывателей, другие члены команды должны были увидеть комбинацию.

– Я рад, что вы сказали об этом, Эндрю. – Виктор улыбнулся – Я думаю, также убийца мог сделать некоторую трансформацию кода и вывести только комбинацию Моргана, а, вставив другой чип, получить любой доступ, который он хотел. Согласно отчету, никто не проверял эту версию.

Регент по военным вопросам нахмурился.

– Я поставлю людям задачу перепроверить этот вариант. Я должен сказать, я весьма доволен, что у вас уже есть работа, ваше высочество, потому что мне не нравится та непринужденность, с которой вы находите дыры в безопасности.

Выктор улыбнулся.

– Проведите свою жизнь, пытаясь сбежать от своих охранников, и вы выучите несколько трюков.

Тиарет сцепила пальцы, затем вытянула руки, вывернув ладони наружу, и хрустнула суставами.

– У вас не получится легко от меня отделаться, принц Виктор.

– Нет, полагаю, что больше не буду. – Принц вздохнул. – Убийца ввел яд в скотч, Морган выпил его, лёг и умер. Последующие поиски на корабле не выявили яда иди специального устройства для взлома кода к каюте. Тем не менее, проверка личных дел выявила несколько человек, которые имели темное прошлое перед своей вербовкой и присоединением к КомСтару. Одним из них был человек по имени Лукас Пенроз. Когда они попытались привести его на допрос, он убил своих конвоиров и почти убил генерала Уинстон перед тем, что она выстрелила в него.

Фохт наклонился вперед в кресле.

– Тщательно изучив отчет генерала Уинстона о разглагольствованиях Пенроза, он, кажется, указал, что по его возвращению во Внутреннюю Сферу он сможет избежать обвинения в убийстве, потому что один из великих домов стоит за убийством.

Редбёрн ударил кулаком по подлокотнику кресла.

– Лиранский Альянс. Все улики указывают в этом направлении, включая сообщение Арианы.

– Да, сообщение. – Виктор откинулся на спинку кресла. – Генерал Уинстон получила звонок от некеками по имени Талисен…

Тиарет нахмурилась.

– Некеками?

По-японски значит «духи котов», – ответил ей Редбёрн. – Они составляют элитное и очень секретное подразделение убийц. Очевидно, Теодор Курита послал их и сказал о них Моргану. Генерал Уинстон узнала о них, только когда открыла сейф Моргана и прочитала его содержимое после смерти Моргана. Я узнал о них так же, когда я принял дела после неё.

– Правильно, даже я не знал о них, пока вы не упомянули о них на Хантрессе. – Виктор колебался – Интересно, послал ли Теодор ещё кого-нибудь с нами? Я полагаю, мне нужно будет спросить Хохиро об этом. Так или иначе, этот Талисен сказал Уинстон, что Пенроз был агентом «Локи», который участвовал в «мокрых делах» для Федеративного Содружества и Лиранского Альянса. Талисен идентифицировал парня, потому что знал о нем во Внутренней Сфере. Он также попросил об освобождении из-под охраны другого подозреваемого, которая кажется, была членом его команды – это заключение было выведено из факта, что у него не было других причин желать её освобождения.

Фохт посмотрел на принца.

– Вы, кажется, не придаете большого значения утверждению Талисена. Думаете, он лгал?

Виктор беспокойно пожал плечами.

– Не совсем, но я думаю, была сказана не вся правда. Во-первых, идентификация была сделана только после смерти Пенроза, и Талисен сказал, что Пенроз работал один, что достаточно, чтобы отложить будущее расследование, а текущее расследование уже поймало одного из его людей. Кроме того, идентификация Пенроза как агента «Локи» взваливала убийство на Катерину, снимая давление с войск Синдиката. Талисен использовал доверие Моргана и Уинстон к нему и его миссии, чтобы освободить члена собственной команды и положить конец расследованию, которое могло разобщить оперативное соединение.

Я думаю, что Пенроз, вероятно был агентом «Локи» в той или иной степени. Я думаю, он действительно работал один. Вопрос, на кого.

Элементал скрестила руки на груди.

– Вы сказали, что он работал на «Локи». Это ответ на ваш вопрос, квиафф?

– Не совсем, – Виктор сложил руки, кончиками пальцев вместе. – Слушайте, я готов допустить, что Катерина желала смерти Моргана Хасек-Дэвиона, по причине, что Морган поддерживал меня и вел за собой всю марку Капеллы Федеративного Содружества, и никакой иной. Без него я…

Голос Виктора подвел его, ком встал у него в горле. Он закрыл глаза, вспоминая всё время, что он и Морган провели вместе. Морган был наставником и другом, старшим братом и горячим верноподданным. Он заставлял меня сталкиваться с решениями, которые я не хотел принимать, и он заставлял меня упорно трудиться. Если бы не он, я не сформировал бы «Призраков», и Хохиро погиб бы на Тентиенте. Без Моргана я бы не согласился, что оперативному соединению следует отправиться на Хантресс. Я, возможно, возглавил бы людей, которые победили кланы, но Морган сделал эту победу возможной.

– Черт, я буду скучать по нему. – Ноздри Виктора раздулись на секунду, затем он надавил руками на поверхность стола. – Убийство Моргана изолировало меня, и Катерина вполне способна, манипулируя общественным мнением, представить так, будто я убил Моргана, чтобы удержаться от необходимости делить лавры победителя с кем-нибудь. На самом деле, я жду этого.

Фохт кивнул.

– Она ядовитая змея, твоя сестра.

– Согласен, – сердито прорычал Редбёрн, – и всё больше причин, чтобы отдать её под суд за убийство Моргана.

– Возможно, моя сестра ядовита, но она не глупа.

Тиарет медленно кивнула.

– Ах, я вижу проблему. Очень хитро.

Редбёрн откинулся назад и нахмурился.

– О чём ты говоришь?

– Это просто, генерал Эндрю. Выбор времени убийства совсем неправилен. – Тиарет опустила кулаки на бёдра. – Вы все сказали, что эта Катерина имеет достаточный мотив, чтобы хотеть смерти Моргана, но она также имела мотив, чтобы оставить его в живых. Он возглавил оперативное соединение, которое нанесло удар прямо в сердце Ягуаров. Его ценность как соперника принца Виктора возрастает, после того как он достигнет успеха. Если он добьется успеха, это также снимет напряженность с её государства. Если она намеревалась убить Моргана, ей следовало убить его после атаки на Хантресс, не раньше. Убив его раньше, значит подвергнуть опасности успех этой атаки. Не пренебрегайте намерениями, генерал.

– Никто не пренебрегает. Генерал Уинстон сделала всю тяжелую работу. Я был там, в конце концов. – Эндрю Редбёрн правой рукой пригладил бороду. – У меня были ответы, так что я не видел мотива. Но, тогда, я должен спросить, кто хотел смерти Моргана перед атакой на Хантресс?

Принц сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.

– Это то, что я хотел сказать. Посмотрим на действие на двух уровнях. Первое, уничтожить Моргана и вызвать трение между частями нашего соединения. Это очевидно, предназначалось для того, чтобы уменьшить нашу эффективность как боевой единицы и подвергнуть опасности успех атаки. Кто-то извлекает из этого выгоду, исключая кланы, или кто-то, из того, что кланы представляют угрозу для нас. На втором уровне, использовать агента Локи, значит весьма очевидно бросить подозрения на мою сестру. Это увеличит напряженность между моим и её государствами, которым могут воспользоваться другие.

Военный регент потер рукой лоб.

– Даже Сун-Цзы Ляо не может быть настолько безумен. Кроме того, я не верю, что «Маскировка» могла успешно внедрить спящего агента в «Локи», который затем незаметно проскользнул на службу в КомСтар. Невозможно.

– Я согласен. Сун-Цзы извлек бы в некоторой степени выгоду, но быть Первым Лордом Звёздной Лиги, когда кланы проиграют намного более выгодно для него. – Виктор покачал головой. – Я знаю, я не делал этого, я уверен, Теодор Курита не делал, и у Томаса Марика не было причин. Пока Марик извлекает прибыль из продажи мехов и снаряжения всем во Внутренней Сфере, его философия ненавидит войну. Он желает конца кланам так же как любой из нас. Я бы исключил его.

Редбёрн нахмурился.

– Остается не так уж много. Ни одному из государств Периферии невыгодно, и как Капелланская Конфедерация, они не смогли бы внедрить кого-то так глубоко.

Фохт покачал головой.

– В «Локи» может быть. В КомСтар никогда.

Виктор посмотрел на него.

– Для меня это тоже было камнем преткновения. По правде говоря, я не думаю что «Локи» могли внедрить кого-нибудь в КомСтар. Я знаю, мой отец часто пытался, но это никогда не срабатывало. Даже с ересью после Токкайдо, я не думаю что усилия «Локи» прошли бы незамеченными. Фактически, есть только одна организация во Внутренней Сфере, которая могла выполнить внедрение.

Лицо Фохта побледнело.

– Слово Блейка.

– Согласен.

«Слово Блейка», фракция КомСтара отделилась, когда регент по военным вопросам и нынешняя примас Шарилар Мори секуляризовали организацию. Блейкисты цеплялись за религиозность, которая долгое время управляла КомСтаром. Виктор подозревал, что «Слово Блейка» имело много «спящих» агентов в КомСтаре, и что многие из собственного персонала безопасности КомСтара были внедрены в «Слово Блейка», чтобы следить за ним. Несмотря на усилия КомСтара следить за отколовшейся группой, блейкисты недавно преуспели, тайно атаковав и захватив Терру у КомСтара.

Элементал почесала сзади шею.

– Это «Слово Блейка», почему оно извлекло бы выгоду из продолжения войны?

Фохт устало пожал плечами.

– Блейкисты имеют связи в Лиге Свободных Миров и могли бы извлечь выгоду из военной экономики, но это делает их гораздо более бесчувственными, чем я думал. Они также всё ещё верят, что война уничтожит цивилизацию, и что видение Джерома Блейка о возрождении человечества через «Слово Блейка» является вопросом судьбы. Продлевая войну и сея разногласие среди врагов, они приближают крах цивилизации. Как и большинство заблуждающихся культов, когда апокалипсис, который они пророчили, не произошел, они предпринимают действия, которые намного более опасны, чем кто-нибудь мог вообразить.

Виктор посмотрел на Эндрю Редбёрна.

– Теперь ты можешь видеть, Эндрю, почему я не могу обвинить мою сестру в смерти Моргана, хотя я хотел бы. Так как у нас нет явных улик, чтобы уличить её, нет цели, даже при слухах об её участии. И если за этим стоят блейкисты, то прекращение разногласий в наших возвращающихся силах расстроит их.

– Я могу видеть это, ваше высочество, и я согласен. – Бровь Редбёрна изогнулась в беспокойстве. – Но что мы скажем о Пенрозе? Каждый знает, что он сделал. Теперь мы только ждем, почему.

Виктор позволил себе осторожную улыбку.

– Вернемся к войне 3039 года, первый полк Катильских улан провели несколько сражений на Квентине, затем отступил, и Синдикат захватил планету. Оказывается Пенроз был с Квентина – или будет, как только изменят его файлы – и там потерял мать, отца и остальную часть семейства. Он обвенил Моргана Хасек-Дэвиона в смерти своей семьи и собирался отомстить. Он отправился в Лиранскую половину Содружества, и, будучи сиротой, был принят в «Локи». Он надеялся подобраться ближе к Моргану вскоре после этого, но вторжение кланов отчасти уничтожило эти планы. Он оставил надежду, покинул службу, присоединился к КомСтару, и когда его удача улыбнулась ему, был назначен в оперативное соединение. Там его обучение пригодилось, и он смог отомстить.

Элементал улыбнулась.

– Я никогда раньше не слышала лжи, сочиненной более гладко.

Фохт рассмеялся.

Это также объясняет, почему он хотел впутать Синдикат в убийство, так как это было их война, которая убила его родителей. Это будет работать, и наши файлы будут скорректированы, чтобы отразить его личность, краткая справка представит его параноиком, но который стал не сейчас, не из-за кланов и так далее.

Принц посмотрел на Фохта.

– Это может обрушить немало гнева на КомСтар в связи со смертью Моргана.

– Этот шторм мы выдержим.

Виктор посмотрел на Редбёрна и Тиарет.

– Какие-нибудь возражения против этой истории?

Тиарет покачала головой, а Редбёрн колебался.

– Вы не собираетесь бросить добраться до сути тайны, только потому, что у вас есть прикрывающая история, не так ли?

Виктор тяжело сглотнул ком, который снова встал в его горле.

– У вас есть мое слово, Эндрю, что смерть Моргана не останется неотомщенной. Когда мы найдем того, кто это сделал и доберемся до него, если хотите нажать на курок, вы сделаете это.

– Пистолет, ваше высочество? – Редбёрн улыбнулся. – Я предпочитаю воспользоваться ножом. Тупым ножом, так, чтобы сделать это медленно.

– Я это запомню. – Виктор улыбнулся. – Я сделаю заявление для оперативного соединения, таким образом, мы можем избежать проблем и, надеюсь, что это история полностью распространится к моменту, когда доберемся домой. Я думаю, новости о нашем успехе должны быть самой важной новостью, которую мы принесем, и я не хочу, чтобы что-нибудь бросило тень на нее.

20

Кресцент-Харбор, Нью-Эксфорд

Оборонительный рубеж Арк–Ройял

27 ноября 3060 г.

Франческе Дженкинс хотелось смеяться над паранойей Реджа Старлинга, но его паранойя спасла ей жизнь. После закрытия выставки, успешно продав всё, кроме двух старых картин и «Нет Секретов X», пришло время стать ей владелицей его подарка. Хотя Редж бывал в её квартире раньше, и провел больше чем несколько ночей там, он тщательно изучал её новыми глазами, когда осознал, что это будет дом картины его работы. Он настоял, чтобы она установила охранную систему, и разделил с ней стоимость работ, взяв её половину стоимости из денег, заработанных от продажи гравюр.

Что показалось ей забавным, так это то, что она знала больше об охранных устройствах, чем команда электриков, которых нашел Редж чтобы подключить её квартиру. Они установили маленькие магнитные замки на окна, но она знала, они могут быть отключены с помощью простого электромагнита, который оставит цепь замкнутой, в то время как окно будет открыто. Новый замок, который они установили на входную дверь, требовал специального ключа с микрочипом, но такие замки пали жертвой относительно сложного, но доступного кодогенератора случайных ключей или в трудную минуту – пятикилограммовой кувалды. Они соединили всё с её телефонной линией, но надрез двух проводов в распределительной коробке подвала исключит любые тревожные звонки в местную полицию.

Самое странное устройство оплатил Редж, и оно спасло её. Беспокоясь о краже «Нет Секретов X», он приказал установить на сигнализацию триггер, который рабочие называли «вилы дьявола». Крюк, который удерживал картину, имел два зубца, хорошо изолированные и прикрепленные к стене через пластиковую изолирующую прокладку. Задняя часть прокладки была прикреплена набором проводов, которые управляли охранной системой. Фактически провод на картине замыкал цепь, так что пока картина висела на месте, сигнализация не срабатывала. Если же картину перемещали, сигнализация звонила в местную полицию.

Тем не менее, этого было недостаточно для Реджа. Он подсоединил к проводам дополнительное устройство, которое делало низкочастотную радиопередачу в пределах непосредственной видимости, которая включила бы вибрирующий сенсор в великолепных часах из золота и платины, которые он дал Франческе. Он настоял, чтобы она носила их всё время, так что если грабители ворвутся, пока она спит, кража картины разбудит её и позволит ей внимательно разглядеть воров, так что их можно будет задержать позже.

Франческа полагала, что она просто схватит пистолет и выстрелит в грабителей, но она никогда не говорила этого Реджу, так как он полагал, что она терпеть не может оружие и насилие. Это, конечно, было следствием её истории прикрытия. Она часто размышляла, какой будет его реакция, если он узнает, кем она была на самом деле, но внутри она не сомневалась. То, что я агент секретариата разведки, просто оправдает всю его паранойю.

Его реакция будет вспыльчивой и, наверное, даже самоубийственной, поэтому она никогда не давала ему никаких намеков об её истинной цели на Нью-Эксфорде. Она ползала в мире Рэджа, сторонясь новостей из Внутренней Сферы в пользу микромира, которым было общество Нью-Эксфорда. Она находила его таким же непрочным, как и Внутреннюю Сферу, но чересчур комичным, особенно с Реджем и его эксцентричными, вызывающие любопытство проделками. Она находила, что Редж был воплощением хаоса, и даже восхищалась его способностью манипулировать теми, кто стремился им управлять.

Хотя часть её оставалось скрытой за личностью Фионы Дженсен, ей действительно нравился Редж Старлинг. Франческа находила забавным, что ей могла нравиться личность, которую принял Ньюмарк, в то время как ему явно нравилась личность, которую приняла она, но в то же время их истинные личности были смертельными врагами. Всё же ей казалось, что Свен Ньюмарк почти полностью перевоплотился в Реджа Старлинга и что Редж Старлинг верил в то, что Ньюмарк был просто еще одной вымышленной личиной, которую он для себя выдумал.

Солнце почти село, раскрасив небо ярко-синим, наряду с этим добавив в облака розового. Она любовалась небом, пока шла от места, парковки своего ховеркара к дому и квартире. Она нашла небо великолепным, но она знала, Редж будет ругаться на такое клише использования цветов.

– В конце концов, природа всего лишь оправдание посредственности, чтобы не развиваться. Они стремятся запечатлеть реальность, а я стремлюсь создавать её, – объяснял он. Она обвинила его в заблуждениях божественности. Редж ответил: – Как творец, Бог перехвален. Он работал шесть дней и с тех пор сделал немного. Приписывая ему всё это, было бы равносильно приписыванию моего гения человеку, который смешивает мои краски.

Она покачала головой и улыбнулась, и почувствовала, как завибрировали её часы. Улыбка застыла у неё на лице, но она продолжала двигаться через улицу к подъезду её здания. Она набрала секретный код, позволивший ей войти, затем помедлила, дав двери закрыться за собой. Она ничего не увидела позади себя в маленькой декоративной крышке ее почтового ящика, и поднялась по лестнице. Она могла подняться на лифте в вестибюле на третий этаж, но было слишком легко кому-нибудь установить что-нибудь в элементы управления, который замедлит или остановит лифт, не позволив получить доступ на этаж.

Франческа опустила правую руку в сумочку и достала ключи, которые она переложила в левую руку. Снова погрузив руку в кожаную сумочку, она вынула тонкий, маленький черный нидлер – пистолет, который стрелял пластиковыми стрелами вместо пуль. Его нельзя было использовать для стрельбы сквозь дверь или стены, но он мог доставить неприятности любому, в кого она выстрелит.

Она достигла лестничной площадки третьего этажа и бросила быстрый взгляд сквозь маленькое стеклянное окно. Она увидела свою входную дверь, но она была закрыта, и ничего ей не показалось странным. Она повернула дверную ручку и приоткрыла дверь буквально на волосок. Она искала какую-нибудь нить моноволокна или проводов, которые могли быть связаны с сигнализацией или взрывным устройством, но ничего не увидела. Она приоткрыла дверь немного больше, дважды проверила всё, что видела раньше, затем открыла дверь ровно настолько, чтобы смогла проскользнуть.

Франческа отпустила дверь, которая закрылась позади нее. Она знала, что, вероятно, слишком остро отреагировала потому что, по всей вероятности грабители ворвались, не для того, чтобы украсть «Нет секретов X». Факт, что часы вибрировали, доказывал, что картину потревожили. На Нью-Эксфорде она не была кем-то важным, её связь с Реджем Старлингом была единственным, чем она могла гордиться. Тип воров, который погнался бы за этой картиной был недостаточно искушенным, чтобы прикрыть дверь на лестничной клетке.

С другой стороны, сигнализация сработала, но полиции нет, что означает: они перерезали мою телефонную линию. Они не совсем любители. Это означало, что они также давно ушли из её жилища. Это заключение должно было успокоить её, но когда она подошла ближе к своей двери, она почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом.

Она пересекла коридор напротив своей двери, затем низко присела у правой стены. Напротив нее за стеной находилась толстый, дубовый шкаф, который обеспечил бы ей небольшую защиту против любого, стреляющего сквозь стену. Она использовала свой фонарик, чтобы проверить наличие порошка и обнаружила только свои следы. Однако, они были смазаны кем-то, кто прошелся по ним и отсутствие выходящих следов означал что вор все еще находился в квартире либо выбрался через окно.

Франческа сбросила туфли. Хотя у них был маленький каблук, в них было бы трудно вбежать, и ее тренировки по боевым искусствам не включали балансирования на высоком каблуке в момент удара ногой. Её пальцы почувствовали ворс ковра снаружи её двери, когда она достигла его и, звеня ключами, вставила ключ в замок и отперла дверной засов. Она повернула ручку двери, позволив ей широко распахнуться.

Всё ещё приседая, она быстро обогнула угол и прижалась спиной к шкафу. Дверь, оттолкнувшись от стены, захлопнулась за её спиной, отсекая свет из коридора. Она ждала, сдерживая дыхание, и прислушивалась к любому звуку непрошенных гостей. Она ничего не услышала, так что она провела ультрафиолетовым светом по ковру и увидела квартет следов, идущих внутрь. По типу обуви и ее размеру она предположила, что двое мужчин вошли в квартиру.

Она погасила свет и положила фонарик вместе с ключами на ковер. Потянувшись к верхней поверхности шкафа, пошарила в правом углу. Она всегда оставляла банкноту в двадцать кронеров на шкафу, зная, что вор взял бы ее. Если бы сигнализация не сработала, пропавшая банкнота скажет ей прямо у двери, что в её квартиру вломились.

Если банкнота была на месте, это означало бы, что двое мужчин тайно обыскали её апартаменты. Они не тронули бы денег, но сработала сигнализация, о которой они не знали. Конечно, если они хотели проникнуть в квартиру и сделать это похожим на простое ограбление...

Франческа начала продвигаться по узкому коридору, держа нидлер нацеленным вглубь квартиры. Гостиная занимала всю правую сторону квартиры. Ближе к двери находилась маленькая кухня, и за ней была дверь в её спальню. Продвигаясь по квартире, она наткнулась на одну из диванных подушек, которая была выпотрошена и брошена на пол. Она убрала её с дороги и обнаружила несколько дисков с независимыми изданиями, разбросанными под ней.

Она медленно выпрямилась, и развернувшись, потянулась, чтобы включить кухонный свет. В желтом освещении она увидела, что вся квартира была перевернута. Все было раскидано, компьютер валялся в камине, над которым под неестественным углом висела картина «Нет Секретов X».Она закончила быстрый осмотр остальной части жилища и поняла, что находится одна.

Франческа дважды проверила дверь, подняла ключи и заперла замок, затем начала более тщательный обыск квартиры. Груда дисков её персонального компьютера была украдена, так же как и драгоценности. Она проверила остатки компьютера и обнаружила, что из него был вырван жесткий диск. Она осмотрела клавиатуру и, хотя корпус был разбит, специальный чип, который позволял ей шифровать и расшифровывать сообщения, остался неповрежденным. Без него не была способа, которым кто-нибудь смог восстановить и взломать сообщения.

Помимо нескольких небольших ценностей, которые могли быть легко спрятаны, воры не взяли ничего. На самом деле она была удивлена, что они не добавили к своей добыче «Нет Секретов X», и уходя, оставили её как знак презрения. Она сразу поняла, что это были не воры, которые обокрали её жилище, а кем-то нанятые агенты. Любой на Нью-Эксфорде потребовал, что бы его агенты добыли картину Старлинга, что означает, что эти люди не местные.

Дрожь охватила Франческу. Лиранская разведка, вероятно «Локи». Они не знают кто я, но компьютерное оборудование, которое они взяли, говорит о том, что они полагают, что у меня есть информация, необходимая им. Информация, которая у меня может быть, будет или о Редже или от Реджа. У неё во рту появился кислый привкус. Она немедленно развернулась и проверила телефон, но линия оставалась мертвой.

Она бросила последний взгляд на квартиру, взяла клавиатуру и «Нет Секретов X». Она запихнула их, и кое-какую одежду в нейлоновую сумку, которую оставила у двери. Затем подошла к окну в спальне, открыла левую сторону штор и потянула за веревки жалюзи так, чтобы основание жалюзи на левой стороне под углом поднялось кверху. Это странная конфигурация позволит Курайтису узнать, что она оставила свое жилье и скрывается. Они встретились бы на запасной явке и не раньше следующего вечера.

Франческа с ридикюльчиком и нейлоновой сумкой покинула квартиру и спустилась по лестнице. Она вышла из жилого дома, осмотрелась, и быстро направилась к своему ховеркару. Бросив сумку в багажник, рванула с тротуара.

Она начала двигаться якобы бесцельно и постоянно проверяла в зеркало заднего вида признаки того, что кто-нибудь преследует ее. Не заметив никакого преследования, повернула руль и сразу направилась к студии Реджа Старлинга, надеясь, что она не опоздала.

Когда она увидела открытую дверь, она поняла, что опоздала.

Вынув пистолет, Франческа вошла в студию. Редж владел старой ремонтной мастерской ховеркаров и превратил офисы в задней части в квартиру. Ремонтные отсеки в большей степени остались нетронутыми и были покрыты краской, которая была распылена и разбрызгана. У основания стен лежали полотна, все как следует натянуты и большинство покрытых краской полотен расставлены в ряды. Она вспомнила, что просмотрела их однажды утром, прежде чем проснулся Редж. Когда он нашел ее смотрящую на них, он назвал их своим «пенсионным фондом». Он сказал, что когда-нибудь продаст их за целое состояние, потом отправиться на какой-нибудь тихий тропический мир отдыхать.

Теперь этого не будет. Франческа быстро прошла через студию к квартире. Нижний этаж, на котором находились маленькая кухня, ванная и спальня для гостей, был пуст, но подвергся тщательному обыску. Она поднялась по лестнице к его личной квартире. Поднявшись на последнюю ступеньку, она услышала звук льющейся в ванной воды. Прошла через спальню к ванной и замерла у дверного проема.

Редж настоял на том, что бы ванна была сделана в белом мраморе, и он содержал её в безупречной чистоте. Он всегда говорил, что это его убежище от красок и цвета. Она была довольно большой, с двойной раковиной и огромными зеркалами, душевой кабинкой и огромной ванной, подходящей для купания и расслабления. Редж любил проводить время в ванной и закончил остаток своей жизни в ней.

И комната больше не была абсолютно белой.

Полностью одетый Редж Старлинг сидел в ванне, полной розовой воды. Его запястья были перерезаны, и всё было забрызгано его кровью. На зеркале кровью было написано «Я сожалею. Я сделал это. Я убил Риана. Теперь я должен умереть».

Франческа внезапно упала у дверного косяка.

– Ох, Редж, она добралась до тебя. И я была так близко. Этот последний секрет, который ты знал о смерти Мелиссы… Я знаю, что я бы скоро получила бы его от тебя. А теперь…

Она собиралась сказать, что никогда не знала, но что-то в его выражении лица остановило её. Он умер с намеком на улыбку на лице. Он, должно быть, сконцентрировался, так трудно было суметь сделать это. Но потом, это стало легче. Они были здесь, чтобы заставить замолчать Свена Ньюмарка, но они убили Реджа Старлинга. А Редж Старлинг никогда никому не позволял, чтобы что-нибудь закончилось на нем.

Она пересекла ванную и присела поцеловать его в лоб.

– Ты можешь быть увереным, что кто бы ни преследовал тебя, ему не победить. Это было тайной и теперь я знаю её. И между нами, Редж Старлинг, она не победит.

21

Галерея современного искусства и кафе, Кресцент-Харбор

Нью-Эксфорд

Оборонительный рубеж Арк–Ройял

27 ноября 3060 г.

Суровое выражение на лице Франчески расплавило обычную фальшивую улыбку мистера Арчи. Маленький человечек с зачесанными назад темными волосами и тоненькими усиками раскинул руки, приветствуя её, и выпятив губы для воздушного поцелуя, но остановился. Его карие глаза расширились, когда она подошла ближе, и пара покупателей заметила его удивление.

Франческа проигнорировала их.

– Ваш офис, Арчи.

Её рык заставил расшириться его глаза ещё больше, и вызвал загадочные улыбки на лицах сотрудников и постоянных покупателей, кто услышал. Мистер Арчи правил в своей галерее как самопровозглашенный судья всего, что было художественным и нет, на Нью-Эксфорде. Он не позволял такой фамильярности никому, кроме Реджа Старлинга, и Франческа рискованно напирала на свою связь со Старлингом.

Мистер Арчи фыркнул и полуприкрыл глаза.

– Я боюсь, у меня есть вещи, которые я должен здесь решить.

– Это не просьба. – С нейлоновым рюкзаком за плечами, Франческа прошла мимо, задев его, и начала подниматься по красной чугунной круговой лестнице, которая вела в офис галереи.

Коротышка схватил её за руку.

– Ты не можешь…

В глазах Франчески полыхнула ярость.

– Сейчас, Арч.

Её шаги одиноко отзывались эхом от ступенек, когда она почти оказалась наверху, тогда услышала, что мистер Арчи последовал за ней. Она достигла офиса раньше его, и уже скользнула за стол, как он догнал ее. Свет от единственной настольной лампы обеспечивал светом всю загроможденную комнату. Каждая ровная поверхность была заставлена маленькими остатками скульптур, многие из поверхностей были образованы холстами, сложенными у стены.

– Фиона Дженсен, я не понимаю, что вы делаете…

Франческа отсоединила клавиатуру от компьютера на столе и кинула ее мистеру Арчи. Он поймал клавиатуру и прижал к груди словно девственница, поднимающая лист, чтобы защитить свою честь. Франческа подсоединила свою клавиатуру к машине и включила ее.

Пока машина загружалась, она бросила взгляд поверх монитора на раскрасневшегося владельца галереи.

– Возьмите один из этих листов агента, который вы подписываете, чтобы уполномочить вас продавать картины художника, выставляющегося здесь.

– Что? Почему?

– Вы собираетесь навсегда стать агентом Старлинга.

Мужчина заморгал.

– Что? Как это может быть?

– Я собираюсь подделать его подпись, затем вы подпишите договор, а я засвидетельствую.

– Но это мошенничество …

Она нажала кнопку перезагрузки и снова перевела машину в режим загрузки.

– Возьмите себя в руки. Редж мертв.

Клавиатура грохнулась, отвалившиеся клавиши разлетелись по полу.

– Мертв? Как? – Глаза мистера Арчи широко раскрылись, – Вы убили его…

– Нет, но я знаю кто, и я могу доказать вам что не делала этого.

Лицо владельца приняло выражение самодовольного превосходства.

– Ах, и как вы собираетесь сделать это?

– Вам будут рассказывать, что Редж Старлинг совершил самоубийство.

– Он достаточно часто говорил об этом.

– Верно, я знаю, но помните, что он сказал. Помните, он сказал, как он хотел уйти.

Мистер Арчи заботливо улыбнулся.

– Всегда шоумен. Редж сказал, что он хотел бы шагнуть на встречу скоростному ховертраку, одному из тех белых ховертраков, которые курсируют по улицам, продавая мороженое детям.

– Верно. Он хотел показать кровь, чтобы детям было что запомнить. – Франческа помедлила, сцена в ванной снова возникла перед её глазами. – Редж разрезал запястья, написал сообщение на зеркале своей кровью, и сел в теплую ванну, чтобы умереть.

Мистер Арчи затрепетал.

– Ох, нет, не Редж. Это так … так Элвис умер вванной. Кто бы ни сделал это, возможно также разбросал вокруг пончики и экземпляры «Ежемесячника современного наемника». Нет, это не в духе Реджа.

Глаза коротышки стали жесткими.

– И вы, вы инсценировали бы это так, чтобы произвести большую сенсацию. Не то, чтобы я обвинял вас, что вы желали убить его. Мы все желали.

– Да, но не в последнее время. – Она взглянула на экран компьютера, затем снова на мистера Арчи, – Вы видите это соглашение агента, не так ли?

Он нахмурился:

– Никто не поверит, что он подписал его.

– Это не так, потому что подпись будет соответствовать более чем половине сертификатов подлинности и подписей на гравюрах, которые вы продали. – Франческа улыбнулась назло себе. – Редж считал, что это была замечательная шутка; он подписывался моим именем, а я подписывалась его. Мы практиковались, пока не научились в совершенстве подделывать подписи друг друга. Если кто-нибудь решится оспорить его, соглашение пройдет освидетельствование у экспертов.

В глазах мистера Арчи заполыхала жадность.

– И что вы хотите, чтобы я сделал?

– Мелочь, по сравнению со сделкой, которую мы уже совершили. Мне, возможно, будет нужна небольшая помощь, но все деньги ваши. На самом деле, я сомневаюсь, что вы увидите меня еще раз, после того, как я выйду отсюда.

– О, это прискорбно. – Лживая симпатия в голосе мистера Арчи не ускользнула от Франчески.

– Одна вещь, мне нужно, что бы это ни было, то, что Редж дал вам на хранение, на случай его смерти.

Мистер Арчи снова мигнул, затем правой рукой коснулся уголка рта.

– В шоке я забыл. Да, одну минуточку. – Он украдкой подошел к углу комнаты и встал на колени перед старым сейфом. – Я положил это сюда.

Пока владелец галереи корпел над сейфом, Франческа зашифровала короткое сообщение Курайтису. Поскольку у неё больше не было доступа к книгам на её жестком диске, программа шифрования использовала файлы справки программного обеспечения, установленного на компьютере. Она набрала несколько адресов прикрытия Курайтиса и отправила сообщения. Если он вскоре получит сообщение, здорово. Если нет, я встречусь с ним завтра.

Она выключила компьютер и отсоединила клавиатуру, когда мистер Арчи повернулся и передал ей пластиковый конверт. Она вскрыла его и в руку выпал ключ от депозитной ячейки и записка. Ключ имел клеймо банка, и она решила, что это был филиал, в котором она и Редж открыли счет, чтобы управлять капиталом, полученным от продажи гравюр.

Записка была написана неразборчивым подчерком Реджа.

Фиона, любимая,

Никаких слез и никаких секретов. Ты держишь ключ к моему последнему секрету, и теперь ты одна знаешь что это, оно позволит тебе заставить людей заплатить за то, что было передано тебе. Ты мой друг и теперь моя последняя работа. Устрой большое представление, крошка.

С любовью,

Редж

Франческа вздохнула.

– Ты не разочаровал меня, Редж.

– Хорошие новости? – Мистер Арчи помедлил и мельком взглянул. – Я имею ввиду, учитывая обстоятельства …

– Лучшее из того, что можно ожидать. – Франческа показала ключ, – Теперь я должна дождаться завтрашнего открытия банка и закончить дела. Но я не могу пойти домой.

Взгляд мистера Арчи неожиданно стал твердым и самодовольный вид, который он носил подобно плоти, исчез.

– Вы спуститесь вниз, мы что-нибудь перекусим, затем я подыщу вам какое-нибудь жильё.

– Спасибо, но всё что связано с Реджем, может быть немного опасным.

Коротышка отмахнулся от её возражений.

– Моя дорогая Фиона, я снабжаю произведениями искусства элиту этого мира. Половина высших руководителей имеют убежища, которые они используют для тайных встреч, и я видел их все. Я сделаю пару звонков, и мы найдем вам место для ночлега. По крайней мере, это я могу сделать.

Франческа улыбнулась.

– Спасибо. Я уверена Редж также был бы вам благодарен.

– И разрушил свой образ? – мистер Арчи покачал головой, направившись с ней к двери. – Немного рановато делать святого из Реджа Старлинга, Фиона. Это будет. Я позабочусь об этом, но думаю, не так скоро.

Во время обеда, который они ели в задней кабинке, чтобы избежать подслушивания, но все могли увидеть их вместе, к мистеру Арчи частично вернулось его язвительность. Редж мог спокойно отвергнуть любого, в то время как мистер Арчи должен был собирать картины, чтобы делать продажи. Арчи самому приходилось обхаживать клиентов и тех, кто желал оказаться в его основном списке для специальных продаж и открытий. Он знал немногое о местных явлениях и движениях и разделял развлечение Реджа во вскрытии недостатков и слабостей богатых.

Он выполнил обещание найти Франческе место для ночлега. Она провела спокойную ночь в милой стерильной корпоративной квартире, рано проснулась и отправилась в отделение главного банка Нью-Эксфорда в центре города. Она показала ключ от депозитной ячейки помощнику менеджера, который проводил ее к хранилищу и сверил её подпись в журнале регистрации. Её не удивило, что у банка уже была цифровая копия ее подписи в файле для ячейки, и она поняла, взглянув, что Редж подделал её.

Помощник менеджера провел её в хранилище, и они вместе открыли ячейку. Франческа вынула длинный тонкий металлический ящик из хранилища и забрала ее в уединенную комнату для просмотра. Она осторожно открыла ящик и в удивлении подняла бровь, увидев содержимое.

– Ох, Редж, ты действительно складывал все свои секреты сюда, не так ли?

Часть пространства в ящике занимало 100,000 крон в десяти пачках банкнот по 100 крон. Это была незначительная сумма денег, но вполне достаточная, чтобы выбраться с Нью-Эксфорда на другую планету, если Реджу понадобится бежать. В дополнение к деньгам, в ящике находились три комплекта официальных документов. Два были на имя Свена Ньюмарка – одно выпущено Свободной Республикой Расальхаг, а другое Федеративным Содружеством. Третий комплект была на имя Стефана Кресеку и был выпущено в Лиге Свободных Миров. Франческа не могла сказать на первый взгляд, но она была уверена: документы Лиги являлись подделкой. Хотя, очень хорошей подделкой.

Редж хранил копии заметок с хорошими отзывами о его работах и маленький перочинный нож с его инициалами. Она взяла нож из серебра высокой пробы и улыбнулась. Она подарила ему этот нож, а позже он заявил, что потерял его. Он не хотел, чтобы я знала, что он может быть сентиментальным. Совсем не тот образ, который он хотел.

Последней вещью в ящике был ключ с прикрепленной биркой с адресом. Он был без сообщения, но это её не удивило. Записка, которая привела её сюда, сказала всё, что Редж хотел сказать. Даже при том, что он рассчитывал, что она будет его инструментом возмездия, он не хотел делать работу слишком легкой. Даже теперь он хочет, чтобы я оказалась достойной его доверия.

Она положила в карман ключ и нож, засунула деньги в сумочку. Закрыла ящик и вернув его помощнику менеджера, забрала свой ключ и покинула банк. Адрес на бирке ключа находился в нескольких кварталах, по направлению к берегу залива Кресцент, так что она перебежала через улицу, уклонившись от пары ховеркаров, и направилась туда.

Здание по этому адресу было известно в Кресцент-Харборе как «Постамент». Оно очень сильно напоминало зубчатую стрелу молнии, замороженную в сером граните и вытолкнутую наружу из центра земли. Камень был отполирован до зеркального блеска и окна расположились в беспорядке. Ночью эти светящиеся окна, казалось, колебались в небе. «Сигнал бедствия азбукой Морзе от Солнца», так Редж однажды прокомментировал ей зрелище, когда они смотрели на здание после наступления темноты.

Она вошла в вестибюль и остановилась у справочной здания. Она ввела некоторые параметры поиска и сделала три попытки, прежде чем нашла что ей было нужно. «Марк Ньюсон и Партнеры, Лимитед», имели офис на двадцать пятом этаже. Франческа зашла в лифт, выбрав тот, который обслуживал средние этажи, и начала подъем. Название фирмы явно указывало на Свена Ньюмарка, но не так очевидно, чтобы кто-нибудь мог установить связь, если не был уверен, что это был именно он. Поднимаясь наверх, Франческа надеялась, что Редж проявил сообразительность при оплате арендой платы и получении арендного договора, потому что электронный платеж мог связать Реджа Старлинга и фирму; и агенты «Локи», которые его убили, несомненно, проверили все его связи, когда они пришли обыскивать её квартиру.

Лифт тихо остановился на двадцать пятом этаже. Она обнаружив, что офисы «Ньюсон» находятся в западной части здания, подумала, что офисы будут иметь замечательный вид на гавань. Офис в здании, которое он ненавидел, давал ему вид на нечто, что он считал годным только как предмет для художественной школы – «фабрики изготовления голодающих художников». Только изучение на контрастах, не так ли Редж?

Она открыла офис и успокоилась фактом, что воздух в комнате казался спертым. Тонкий слой пыли накопился на столе секретаря рядом с дверью. Франческа закрыла за собой дверь, затем направилась прямиком к наполовину открытому кабинету с табличкой «Марк Ньюсон». Она проскользнула вовнутрь комнаты и остановилась на секунду; вид гавани действительно захватывал дух.

Огромный офисный стол красного дерева стоял таким образом, что любой сидящий за ним в кожаном кресле всегда оказывался спиной к виду гавани. Это было типично для Реджа, но это позволило Франческе сфокусироваться на картинах, висящих на стене напротив стола. Выполненные в красных и черных цветах с намеком на зеленый, она опознала как что-то из серии «Правдивость». Остальные картины на стенах, за исключением одной, представляли собой кучу вложений на старость и не расходились с ужасным дизайном. Они выглядели почти идеально подходящими для этого места.

Еще одна картина в комнате определенно прекрасно сочеталась с офисом. Она была выполнена в ярких тонах, используя импрессионистскую технику точечного пунктира, где все было создано из сверхтщательно расставленных цветных точек. Не ней был изображен вид гавани Кресцент, который возможно был нарисован кем-то смотревшим из окна этого офиса.

Картина гавани сразу же привлекла ее внимание. Даже прежде, чем она оказалась на расстоянии двух метров от неё, она знала, что Редж не рисовал ее. Подойдя ближе, она постучала по ней ногтем и услышала отчетливый звук. Картина была нарисована на картоне из прессованного древесного волокна, материал, который Редж использовал только для создания надежной упаковки для некоторых из своих полотен. Рама, несмотря на то, что великолепно подходила для картины, представляла собой тот сорт вещей, которые заставляли Реджа стискивать зубы всякий раз, когда кто-нибудь хлопал одной по другой из его картин.

В итоге, этот простой вид гавани был тем, что послужило причиной того, что Редж приходил в ярость, если видел его. Еще одно противоречие, Редж. Поставив сумочку на стол, Франческа сняла картину со стены и осмотрела её сзади. На раме была маленькая этикетка местного магазина рам, который Редж ненавидел, но на самой картине сзади ничего не было. Это показалось ей странным, так как однажды Редж заглянул на «выставку-продажу голодных художников» когда услышал, что некоторые из работ напоминали его стиль, он устроил показ, перевернув несколько картин, и самоуверенно небрежным жестом указал на цену на задней части картины рядом с инвентарным номером. Как он объяснил, фирмы имели сотни художников, вымучивающих из себя снова и снова одни и те же картины, чтобы просто позволить каждому стать владельцем копии оригинальной работы, обычно висящей в дешёвых мотелях.

Она отогнула один угол рамы на столе и дернула вниз, с треском оторвав его. Взглянув на край картины, она обнаружила, что полотно фактически толще чем должно, и состоит из двух прессованных картонок. Она сняла остатки рамы, раскрыла широкое лезвие перочинного ножика Реджа и воткнула в клей, соединяющий два слоя вместе. Она выковыряла ножом углубление, воткнула глубже лезвие и повернула.

Два слоя разделились с глухим треском. Задний слой отскочил, открыв два осторожно выдолбленных круговых углубления. По одному компакт-диску было запечатано под пластиковой мембраной в каждом отверстии. Хотя они не были подписаны, она не сомневалась, что они содержат записи, которые связали бы Катерину Штайнер со смертью матери.

– Мы возьмем это, – сказал первый из двух агентов «Локи», входя в кабинет. Оба были одеты в черные деловые костюмы, но натянули вязаные шапочки, чтобы скрыть свои лица. Первый мужчина протянул руку в перчатке к ней. Его партнер, скользнув влево и оказавшись перед окном, держал её под прицелом довольно уродливого пистолета.

Франческа позволила рту открыться в удивлении.

– Слушайте, вы можете взять что хотите. Я только хочу картины. Редж сказал, они мои.

– Отдай нам только диски.

Она повернулась к своей сумочке.

– Слушайте, у меня есть деньги.

– Диски, – голос мужчины стал еще тверже. – Не нужно создавать больше проблем, чем оно того стоит, мисс Дженсен.

– Откуда вы меня знаете? Как вы нашли меня?

Лидер закатил глаза и кивнул своему партнеру. Второй мужчина засунул руку в карман и достал цилиндр, который он начал навинчивать на ствол пистолета.

Сейчас или никогда. Франческа метнула картон в главного агента «Локи» и прыгнула через стол, зацепив левой рукой сумочку. Она услышала быстрый кашель и почувствовала, как осколки, выбитые из стола, впились в ее ноги, но она уже упала ниже прочной поверхности стола. Она сильно ударилась об пол, перекатилась на спину и выхватила нидлер из сумочки.

Она не побеспокоилась подняться для стрельбы, вместо этого выстрелив по ногам главного из-под стола. Она услышала, как он вскрикнул, и увидела, как он упал грудью на ковер. Еще два выстрела искромсали его маску и рубашку, но его тело закрыло ей вид второго мужчины. Она сидела на корточках, ожидая любого признака его присутствия, но ничего не слышала и не видела кроме слабого вздоха.

Затем запах паленой плоти ударил ей в нос. Она фыркнула, пытаясь избавиться от него, после чего сказала:

– Чисто.

– Я вхожу.

Франческа встала на ноги и улыбнулась, когда Курайтис вошел в комнату с лазерным пистолетом в правой руке. Высокий и мускулистый, с черными как смоль волосами и холодными синими глазами, агент разведки глянул на неё, затем опустился на одно колено и проверил пульс на шее у мужчины в которого она выстрелила. Второй бандит лежал на полу, его пиджак всё ещё тлел от выстрела, который поджарил его сердце и лёгкие.

– Они мертвы.

Она кивнула.

– Спасибо, что спас. Где они сели мне на хвост?

– В банке. Компьютерный чек, вероятно, показал, что у Старлинга там был ящик. Ты получила и опустошила его, опередив их. Они опознали тебя, когда ты выходила и последовали за тобой. Я шел следом за ними. Дай мне свой пистолет.

Она бросила ему нидлер, который он вложил в руки мужчины, убитого лазером, снял с него маску и перчатки. Лазер оказался в руках мужчины, которого она убила, и он сохранил маску и перчатки. Создастся впечатление ограбления, которое было прервано. Франческа знала, что из-за пуль в столе, следов её крови из ран от маленьких осколков, обман раскроется при тщательном обследовании, но местная полиция вряд ли будет проводить тщательный осмотр.

Курайтис поднял картон с дисками.

– Ты думаешь, это они?

Она кивнула.

– Редж знал: этот день настанет, и он планировал нанести ответный удар из могилы по тем, кто убил его. Я уверена, что этот материал будет взрывоопасным.

Курайтис улыбнулся, она первый раз видела, чтобы он это сделал.

– Хорошо. В свете последних выходок Катерины, чем больше взрыв, тем лучше.

22

Космопорт памяти Такаси Куриты

Имперский город, Люсьен

Военный округ Пешт, Синдикат Драконов

15 марта 3061 г.

Хотя он знал, что это был торжественный момент, Виктор Дэвион не смог сдержать улыбку. Он ожидал вместе с Каем Аллардом-Ляо, Хохиро Куритой, военным регентом и генералом Эндрю Редбёрном когда передвижной помост подъедет к выходному люку дропшипа «Тенгу». Обычный прозрачный купол на транспортном средстве был снят, оставив платформу открытой. Когда транспорт приблизился, он увидел стоящего на нем Теодора Куриту вместе с различными высокопоставленными чиновниками и своей дочерью, Оми.

Хотя её вид наполнил его радостью, было замечательно просто вернуться из миров кланов и наконец-то приземлиться на планету Внутренней Сферы. Его оперативное соединение выступило из пространства Синдиката по направлению к звёздному скоплению Керенского, и вернулась во Внутреннюю Сферу. Вначале они остановились на Ричмонде, и им приказали немедленно отправиться со всем должным вниманием и поспешностью на Люсьен. Их также попросили сохранять полное радиомолчание.

Запрос едва не вызвал вспышку мятежа среди некоторых отрядов лиран, Лиги и капелланцев, но Виктор быстро подавил его, указав, что в то время, как они охотились за оставшимися Дымчатыми Ягуарами и по пути нашли нескольких, Призрачные Медведи или Волки или другой клан, возможно продвинулись во Внутренней Сфере. Если это, правда, то сохранение их возвращения в секрете было бы сильным оружием. Виктор сказал, что он бы воздержался от отправки сообщений домой и так как ни у кого нет таких неотложных причин, как у него, что бы связаться с их столицами, он ожидает, что они сохранят спокойствие.

Страх, что произошло что-то ужасное во время его отсутствия, охватил его и лишил его аппетита на время путешествия к Люсьену. Затем, когда флот прыгнул к зарядной станции в надире, Теодор Курита лично обратился к оперативному соединению и заверил их, что ничего не произошло. Он сказал, что люди Синдиката хотели воздать должное вернувшимся героям первыми и лучше всех, и запрос на радиомолчание был его собственным решением. Он просил, чтобы они соблюдали тишину пока не достигнут Люсьена. После их приема, они получат все услуги правительства Синдиката в свое распоряжение.

Виктор покачал головой. Просьба продолжить сохранять тишину вызвала бы ворчание, но обещанная вечеринка, казалось, подавила большинство жалоб. Большинство людей в оперативном соединении просто хотели почувствовать под ногами землю и почти девяносто процентов из них некогда не предполагали, что земля будет на Люсьене, так что они были в игре. В течение восьмидневной поездки от точки подзарядки, люсьенский контроль аэрокосмическимих полететов обозначил посадочные площадки, маршрут и время, и предвкушение возросло во флоте.

«Тенгу», дропшип класса «Леопард», был первым, кому разрешили приземлиться, и список его пассажиров был сформирован крайне тщательно. Виктор хорошо помнил церемонию, сопровождавшую его первое прибытие, так что выбор пяти лучших воинов из оперативного соединения, кто ступит на Люсьен произвел на него прекрасное впечатление. Из того, что он видел в планах приземления остальных, он понял, что талант Куриты в символизме и церемониях продвинулся к их возвращению.

Люк, зашипев, открылся, когда передвижной помост соприкоснулся с обшивкой корабля. Хохиро появился первым, великолепный в черной униформе первого полна Генёса, правый рукав украшали рассыпанные золотые звезды. Хохиро носил два меча на манер воинов дома Куриты. Он остановился у края помоста и отвесил низкий поклон своему отцу, и Теодор, одетый в простой черный костюм ответил поклоном и почтительно задержал его.

Мужчины одновременно выпрямились, рот Теодора сжался в подобии улыбки. Он сдавил сына в объятиях, и Виктор услышал отдаленные приветствия. Затем Хохиро продолжил свой путь к ряду чиновников, кланяясь и обмениваясь рукопожатиями пока он шел.

Эндрю Редбёрн шел следующим и решительно поклоинлся. По пути вниз Редберн утверждал, что ад замерзнет, когда он ступит на Люсьен, но его прибытие прошло без каких-нибудь сверхъестественных фанфар. Он и Теодор обменялись поклонами, затем пожали руки. Координатор Синдиката что-то прошептал на ухо Эндрю, что вызвало улыбку на лице Редбёрна, после чего он тоже зашагал к ряду чиновников.

Кай шел следом, он тоже носил два меча. Мечи были подарком от координатора во время первого прибытия Кая на Люсьен. Теодор тепло приветствовал Кая и также прошептал ему сообщение. Кай отступил на шаг и снова поклонился координатору, и отодвинулся, позволив регенту по военным вопросам ступить на помост. Фохт снова облачился в простую одежду адепта КомСтара, но по его осанке и четкому поклону безошибочно угадывалось его военное прошлое.

Виктор сглотнул кислый привкус, поднявшийся из желудка, и удостоверился, что мечи должным образом, помещены за пояс. Он напустил на себя торжественный вид и последовал за военным регентом к помосту. Он остановился там же, где Хохиро Курита, и поклонился Теодору. Снова выпрямившись, он стоял неподвижно и безмолвно, пока Теодор возвращал ему любезность низким и продолжительным поклоном, затем они шагнули навстречу друг другу и обменялись рукопожатиями.

Теодор улыбнулся и заговорил по-английски.

– Прошло столько времени с момента, когда вы ушли. Вы не знаете как я рад вашему возвращению.

Виктор улыбнулся и ответил на японском:

– Все мы просто счастливы быть здесь. Спасибо вам, что приняли нас.

Глаза координатора расширились.

– Вы продолжали учиться, пока отсутствовали.

– Ваш сын был прекрасным наставником.

– Навыки сэнсея могут быть измерены достижениями его учеников. – Теодор положил правую руку на плечо Виктора. – Ты хочешь встретиться с нашими друзьями, так что можешь занять свое место в ряду. Твое место следом за моей дочерью.

– Домо аригато.

– Я тоже был солдатом, Виктор.

Принц спустился к линии чиновников, кланяясь, пожимая руки и обмениваясь любезностями, пока не подошел к Оми. Он низко поклонился ей, затем принял её поклон. Не говоря ни слова – но улавливая всё, что мог сообщить её взгляд – Виктор занял свое место около нее.

Передвижной помост отъехал от дропшипа и медленно, по окружности, направился к зданию терминала. Как только они выехали из тени дропшипа, Виктор получил шанс впервые увидеть толпу в космопорте. Люди выстроились у окон и на крышах, и сдерживались временными заборами и специальными отрядами полиции. Портальный транспорт двигался по направлению к высокой платформе, позади которой ожидал парк лимузинов с откидным верхом. Несколько маленьких платформ ощетинились камерами головидов из информационного агентства Синдиката, и Виктор был уверен, что их возвращение транслировалось по всему Синдикату. Как только передвижной помост подъехал и остановился у платформы, фонари ожили и залили платформу светом.

Теодор ступил на возвышающуюся платформу первым, и толпа взревела в одобрении. Остальные чиновники последовали за ним и встали у заднего края платформы. Хохиро возглавил ряд, который стоял позади его отца, с Оми, сохраняющей свое место у правой руки Виктора. Когда каждый из них заходил на платформу, новое приветствие отзывалось эхом в наступающих сумерках.

Координатор подошел к микрофону и развел руки.

– Ликуйте люди, настал день, который мы так ждали. Более полутора лет назад началось освобождение наших планет от кланов. Эти люди пришли сюда, и возглавляемые ими отважные войска избавили нашу нацию от Дымчатых Ягуаров. Затем эти храбрые воины выследили Дымчатых Ягуаров в их логовище, где уже играло со смертью второе оперативное соединение. Вместе они прикончили Ягуаров и разгромили объединенные силы кланов. Благодаря их усилиям, нам больше никогда не придется бояться тирании под гнетом кланов.

Аплодисменты внезапно прорвались и обрушились на них. Виктор покраснел. Он гордился тем, что он и его люди сделали, но обычно все похвалы расточали на солдат и командиров, которые сражались ради него. Искренняя оценка, которую выражал народ Синдиката, поразила его. Я знаю, мы сделали это для них, но так легко было забыть об этом во время войны. Разум, вероятно, не может измерить влияние, которое наша победа оказала на триллионы людей и я не знаю, как справиться с их благодарностью.

Координатор снова поднял руки, и аплодисменты медленно затихли.

– Народ Люсьена, я хочу, чтобы вы взглянули на небо. Над собой вы увидите перемещающиеся созвездия, подобно звездам двигающиеся на небе и становящиеся ярче. Эти звезды – дропшипы, которые везут к нам воинов-победителей, которые спасли наше государство и наши дома. Было время, когда движение звёзд, как эти, возвещало бы катастрофу, вторжение, от которого мы никогда бы не оправились. Теперь это возвращение друзей, хороших друзей, которые все стали героями. Я вручаю их вашей заботе. Вы можете радушно принять их и показать им всю глубину понимания их жертвы от вашего имени.

Вместе со всеми Виктор поднял голову и увидел свод, полный ярких падающих звёзд. Множество дропшипов начало свой спуск на Люсьен. Несколько от каждой нации направлялись непосредственно к Имперскому городу, но большинство из остальных будут разбросаны вокруг больших городов планеты. Войска Синдиката приземлялись в сельскохозяйственных районах, вследствие простого предположения, что большинству столичных округов было бы легче найти общий язык с людьми других наций.

Теодор торжественно кивнул к толпе и камерам головидения.

– Люсьен, это не менее великий день, когда Дымчатые Ягуары и Нова Коты были разгромлены здесь. Радуйтесь всем вашим сердцем. Вы выполнили свой долг, и эти воины выполнили свой. Эта победа, которую мы разделяем, и будем праздновать вместе.

Еще один взрыв аплодисментов загремел в груди Виктора, когда координатор отвернулся от микрофона. Он махнул всем в сторону лестницы в конце платформы, и они спустились к ховеркарам. Хохиро и Теодору указали на первый автомобиль, военному регенту, Каю и Эндрю Редбёрну на второй. Оми и Виктору достался третий лимузин, и только они уселись, мотор взревел и водитель отправился за первыми двумя транспортными средствами.

Виктор улыбнулся Оми, нежно прикоснувшись к руке пальцем.

– Я так сильно скучал по тебе.

На мгновенье она опустила взгляд, затем поймала его палец между своими двумя.

– Мой сад разросся. Так много слёз оросили его. Ты отсутствовал целую жизнь, и я уверена, для тебя казалось подобно нескольким жизням. Всё что я должна была делать, это ждать.

– Мы оба ждали. Просто у меня было много вещей, занимавших ум.

Она рассматривала его лицо внимательным взглядом голубых глаз.

– Ты очень любезен, приравнивая то, что делала я, с тем, что делал ты. Твоя задача была намного более важна, чем моя. Так многое из того, что я вынесла, хотела бы разделить с тобой, но я не могу и не буду.

Виктор слегка сдвинул брови.

– Почему нет?

– Ты бы подумал обо мне, что я слабая. Я бы унизила себя в твоих глазах.

Виктор сплел свои пальцы с её.

– Ты никогда не заставишь меня думать о тебе плохо, Омико. Не зная, что ты ждешь меня, я бы никогда не закончил свою работу.

– Ты не можешь знать радость, которой наполнили меня твои слова. – Она подарила ему быструю улыбку. – Позже мы сможем больше поговорить об этом, и я покажу тебе глубину моего счастья от твоего возвращения.

Принц кивнул.

– Я тоже наслаждаюсь шансом показать тебе, как я счастлив снова быть с тобой.

– Но сейчас мы должны быть теми, кто мы есть для народа. – Оми отвела от него взгляд, когда лимузин проехал через ворота аэропорта, и подняла правую руку для приветствия.

Виктор посмотрел налево и широко открыл рот. Улицы Имперского Города были переполнены людьми. Транспаранты свисали из окон и были натянуты поперек улиц. Большинство было написано японскими символами, но на многих также были добавлены английские и немецкие надписи. Он мог прочитать очень мало иероглифов, и нашел переводы искренними, но некорректными. Даже при том, чувство воодушевления их создателей было очевидно.

Даже без символов, радость на лицах не могла вести в заблуждение. Люди, сотни тысяч людей, молодые и старые, богатые и бедные, благородные и крестьяне, выстроились вдоль улицы и приветствовали. Многие надели широкие белые ленты на голову с выведенными на них чернильными иероглифами, другие надели униформу, покроем напоминающую ту, что носили его десятый полк Лиранской гвардии, комгвардия или другое подразделение из оперативного соединения. Дети стояли на бордюрах тротуара и салютовали, или махали руками, сидя на плечах своих родителей.

Толпа поклонилась и выпрямилась, когда лимузины проехали. Некоторые люди держали тонкие свечи, другие целые факелы, и это открытое пламя осветило процессию. Сигнальные ракеты взмыли в небо и взорвались яркими цветами, вспышки камер головидов искрились подобно звездам в толпе.

Снова реакция удивила Виктора. Он участвовал в парадах в связи с различными государственными поводами, больше, чем мог вспомнить. Будучи ребенком, он ненавидел их, потому что его руки уставали от маханий. Достигнув зрелости, он понял необходимость быть увиденным, улыбался и приветствовал других, но это всегда казалось ему чем-то вроде игры. Однако здесь излучаемая настоящая любовь и благодарность возбуждали его и заставили улыбаться и приветствовать всех, надеясь, что каждый, кого он видел, решит, что он приветствует именно его или её.

Виктор потерял счет времени в поездке от космопорта до Дворца Единства. Путешествие казалось, длилось вечность, но также казалось, прошло очень быстро. Он мог сказать, по боли в плечах, что он махал весьма немало, все же он действительно не чувствовал усталости. Он опустил руки, когда ховерлимузин проскользнул сквозь ворота, выпрыгнул, когда транспорт остановился, и предложил свою руку Оми, чтобы помочь ей выйти.

Почти тотчас же её рука выскользнула из его ладони, и она опустила взгляд. Виктор повернулся и увидел приближающегося координатора.

– Это был настоящий прием, Теодор-сама.

– Я рад, что сумел впечатлить вас. – Лицо Теодора было немного хмурым, – Есть вещи, которые мы должны обсудить – нет, не о моей дочери и тебе – но здесь есть люди, которых вы должны сначала увидеть. Омико, не проводишь ли Виктора к ним?

– Как вы пожелаете, отец.

Виктор предложил Оми руку, и она взяла её, положив левую руку на сгиб его правой.

– На что намекает твой отец?

– Доверься мне, Виктор и доверься моему отцу. – Она остановилась в тени входа и привлекла его ближе. – Ты помнишь приветствия толпы?

– Только что? Как я могу забыть их?

– Хорошо, ты никогда не должен забывать их. – Она улыбнулась и поцеловала его в нос, – И помнишь, как мы были вместе последний раз в моем саду?

Виктор улыбнулся.

– Очень хорошо, моя любовь.

– Хорошо.

Она снова направилась к входу в Дворец Единства.

– Что я пропустил, Омико?

– Ничего, Виктор. Доверься мне.

Оми провела его сквозь дверной проем, и сердца Виктора подпрыгнуло. В прихожей, которая подчеркивала её рост, стояла его сестра Ивонна и слегка улыбалась ему. На ней было красное кимоно, которое было на несколько оттенков темнее, чем её волосы, вышитое тиграми, такими же серыми как и ее глаза. Она было двинулась к нему, но заколебалась.

Виктор улыбнулся Оми и выпустил её руку. Он бросился к сестре и крепко обнял её.

– Ивонна, ты здесь! Это здорово!

– Я тоже рада тебя видеть, Виктор. Я так боялась.

– Что? – Её голос дрожал, что удивило его. Он немного отступил и изучал ее лицо. Красные, заплаканные глаза – она плакала. – В чем дело, Ивонна? Почему тебя не было в космопорте?

Его сестра напряглась и выскользнула из его объятий. Она сложила руки на животе и отвела глаза.

– Я не хотела испортить твое возвращение домой.

– А? – Он нахмурился, – Как ты могла это сделать?

– Разве ты не видишь, Виктор? – Слёзы потекли по ее щёкам. – Я потеряла твое государство.

23

Кабинет первой принцессы

Новый Авалон

Марка Красис, Федеративное Содружество

15 марта 3061 г

Катрина смотрела на поднимающийся поток пузырьков в своем шампанском. Она восхищалась, как свет янтарной жидкости и бокал для шампанского объединились, чтобы сжать мир, на который она смотрела на просвет. Медленно вращая бокал в изящных пальцах левой руки, она позволила ему захватить всё, что когда-то было кабинетом Виктора. Она улыбнулась, осознав, что теперь она держала всё, что когда-то принадлежало брату, на ладони.

Она отпила глоток и улыбнулась. Сухое, такое же сухое, как вкус пыли во рту Виктора. Откинувшись на спинку кресла, которое служило Виктору и их отцу, Хэнсу Дэвиону, Катрина позволила себе маленький гортанный смешок. Он не удивилась шагу Теодора принять оперативное соединение на Люсьене для героического приветствия – в конце концов, это был поступок в духе Куриты. Там Теодор мог обрушить на Виктора новости о том, как он потерял всё.

Но координатор сделает это сам или позволит Ивонне самой искупить свои грехи? Катрина снова сделала глоток, смакуя слабый фруктовый аромат шампанского, и как лопающиеся пузырьки щекочут горло. Она знала, Ивонна наслаждалась бы сейчас шампанским – собственно, это она положила его в хранилище. Жаль, что у неё сейчас нет причин для празднования.

Ивонна сбежала из Федеративного Содружества вскоре после нового года, но напряжение сохранялось и в её отсутствие. Катрина знала, что Ивонна пострадает от перехода, но первая принцесса надеялась, что младшая сестра внемлет доводам. В конце концов, я сделала это для пользы нашего народа и людей Внутренней Сферы.

Катрина вздохнула. С самого начала она знала, что её брат Виктор будет мало пригоден как правитель народа. Будучи ребенком, меленький Виктор был очень правильным, маленький солдат сияющий от похвалы их отца. Имея выбор, Виктор одевался бы в униформу различных подразделений Федеративного Содружества, присланных в подарок. Она понимала, почему военные любили его: его рождение совпало с окончанием четвёртой войны за Наследие, в которой их отец поглотил более половины Капеланской Конфедерации. Виктор, родившийся наследник Хэнса Дэвиона, с этим именем стал олицетворением их огромного успеха.

Она опустила бокал и обвела взглядом кабинет, который не изменился в её памяти. Виктор не тронул его после смерти их отца. Фактически, в этом кресле у Хэнса Дэвиона случился сердечный приступ. Виктор, в самом деле, был сформирован их отцом – ещё более лживым – в то, что он стал. Виктор, несомненно, был человеком, подходящим для разборки с кланами, но то, что он был орудием, означало, что он никогда не сможет быть хорошим правителем. Конфликт для него влечет кровь и боль.

Катрина снова улыбнулась, едва удержавшись от радостного крика. Когда она начала соперничать с братом за власть, она узнала, что общественное мнение так же хорошо, как реальный факт, колеблет умы многих. Она нанесла Виктору роковой удар на территории Лиранского Альянса, позволив мнению представить, будто слух, что он убил Мелиссу Штайнер-Дэвион, был правдой. Катрина легко вошла в роль наследницы своей матери и завоевала сердца народа матери. Когда она отделила Лиранский Альянс от Федеративного Содружества, люди объявили это шаг не изменой, но спасением.

Её манипуляции со СМИ показали ей способ для уничтожения Виктора. Пока он всё ещё находился у власти на Новом Авалоне, её усилия медленно продвигались, и предназначались для того, чтобы доставить ему внутренние неприятности, но с его решением уничтожить кланы, она смогла использовать наивность Ивонны в своих дальнейших планах. Всё было так пугающе просто.

Правители, которые должны править нациями, охватывающими сотни световых лет, не имеют времени, что бы поговорить с каждым жителем, чтобы узнать, что они хотят и что им нужно. Причина, по которой снова возникла феодальная система, заключалось в необходимости прямого местного управления мирами. Знать, управляющая этими мирами, была ответственна перед центральным правительством, и рассчитывала на помощь от этого правительства, но они были так же бессильны самостоятельно голосовать за целую планету.

Обратитесь в фирмы, занимающиеся изучением общественного мнения, которые проводят исследования. Большинство таких фирм проводят опросы, задавая ряд вопросов, включая отдельный раздел для мнений о каком бы то ни было продукте, который спонсировал данное анкетирование. Бизнес получал полезные данные относительно своей потребительской базы, с политическими и моральными опросами населения в качестве побочного продукта процесса.

Через различные фирмы-прикрытия Катрина спонсировала множество опросов. Вопросы в них подавались под таким углом, чтобы выявить определенные ответы. Вместо того, чтобы спросить «Это хорошо, что принц Виктор возглавил экспедиционное соединение Звёздной Лиги?», опрашиваемых людей спрашивали «Управление принца Виктора экспедиционным соединением Звёздной Лиги отвлекает его от возможности рассматривать домашние проблемы»? Все, кроме самых стойких милитаристов, должны были ответить на последний вопрос «да», приводя к результатам опросов которые показывали, что более восьмидесяти процентов населения считают, что Виктор отвлечен своей деятельностью в Звёздной Лиги от своих обязанностей правителя.

Когда Виктор и его армия покинули Периферию, Катерина усилила свою активность. Вопросы стали более намекающими, и недовольство правлением Ивонны начало повышаться. Чтобы усилить недовольство, Катрина выпустила и распространила множество документальных фильмов о войне с кланами, исходе Керенского, крахе первой Звёздной Лиги, рассвете новой. В этих историях Виктора сравнивали с Александром Керенским. Они представили Виктора в наиболее ярком свете, но также играли на страхе, что он оставит Внутреннюю Сферу, так же, как Керенский. Еще хуже, кланы были продуктом изгнания Керенского, оставив людей задаваться вопросом, какого монстра произведет кампания Виктора.

В марке Дракона истории о войне с кланами упирали на успехи Виктора в спасении Хохиро Куриты и освобождении миров Синдиката – не принимая во внимание освобождение миров Лиранского Альянса, которые он всё ещё номинально считал своими. Люди марки Дракона долго боялись Синдиката, и действия Виктора от имени последнего начали поляризовать население.

И дорогой Артур был славным помощником. Её младший брат был студентом в военной академии на Робинсоне, столице марки Дракона. Старательный и способный военный, Артур был флюгером, который указывал в направлении сильного ветра, который в данном случае был создан правителями марки, которые боялись, что их государство теперь будет проглочено Синдикатом, которому больше не угрожают кланы. Артур заверял, что он не позволит этому случиться, бессознательно выставляя себя в качестве точки для сплочения тех, кто думал, что Виктор оставил их.

Артуром было легко манипулировать. Пара коротких сообщений ему, поощряющих и хвалящих его за мудрые решения местных проблем, гарантировали, что он будет придерживаться этого курса. Играть Ивонной было не настолько легко, в значительной степени потому, что Танкред Сандовал оказался проницательным советником. Сандовал был политическим хранителем Ивонны, уводящим её от ловушек, расставленных Катриной. С ним на месте советника, её завоевание Нового Авалона было бы невозможно.

К счастью для нее, семья Сандовал правила маркой Дракона. Поскольку этот пограничный регион стал всё более и более беспокойным, Танкред вернулся домой на Робинсон как личный представитель Ивонны, чтобы сгладить положение дел. Артур и Танкред имели множество прямых конфронтаций, в которых Танкред продемонстрировал Артуру, что не нужно полагаться больше на сердце, чем разум. Это должно было уладить ситуацию, но Танкред не учел привлекательности Артура для людей марки. Опросы вскоре показали, что Танкред получил славу задиры в перепалках с Артуром, и возможности Танкреда быть эффективным представителем Ивонны были подрезаны.

Третья и финальная фаза тайной войны Катрины с Федеративным Содружеством умерла, когда она узнала о неизбежном и победном возвращении Виктора. С огромными взятками, заплаченными сотрудникам компании по опросу общественного мнения и мелким бюрократам, Катрина подготовила данные, посылаемые на Новый Авалон, чтобы показать растущие волнения. Эти данные просочились назад на планеты, и несколько подстрекателей, разбросанные тут и там, получающие помощь и поддержку движения Сун-Цзы «Свободный Тихонов», были в состоянии организовать демонстрации, которые обеспечили превосходные головиды – доказательство широко распространенной неудовлетворенности в Федеративном Содружестве.

Трудное положение Ивонны было очевидно в её личных переговорах с Катриной. Катрина, в свою очередь, подкинула маленькие идеи, которые Ивонна могла использовать для завоевания поддержки. Эти стратегии произвели немедленный и положительный результат – снова благодаря манипуляции с опросами. К сожалению для Ивонны, гранты, идущие на одну планету для решения проблемы, заставляли другие планеты задаваться вопросом, почему они не получили свою долю помощи центрального правительства, усугубляя проблемы с которыми Ивонне приходилось иметь дело.

Неожиданно опросы начали показывать возрастающие чувства к Катрине. Она закрепила их, совершив поездку по приграничным мирам, принося свою поддержку из Лиранского Альянса, который был намного ближе к мирам, подобным Аддикс и Хелен, чем Новый Авалон. Радостная толпа приветствовала её, и голооператоры использовали цитаты в новостях. Изображение ребенка, взобравшегося на колени Катрины и сказавшего: «Вы красивая. Я хочу, чтобы вы были нашим правителем» было настолько приторно, чтобы кровь выпала в осадок, но оно получило широкое распространение и внимание по всему Федеративному Содружеству.

К середине октября дебаты были умело подведены и свелись к простому вопросу, который задавали в барах и на политических шоу головида. «Если Виктор погиб», продолжился: «разве Катрина не является наследником трона Федеративного Содружества?». В конце концов, Ивонна была всего лишь регентом, и было ясно, что она не доросла да такой задачи.

И каждый знал, что Виктор погиб где-то за пределами Периферии, им казалось, что Ивонна ведет Федеративное Содружество к краху, и её сестра должна возглавить их.

Дебаты довели Ивонну до отчаяния. К середине ноября она послала Катрине сообщение с просьбой приехать и вступить во владение вместо неё. Катринасогласилась и приняла узды правления как раз вовремя, чтобы председательствовать на праздничных торжествах. Она сделала реверансы Ивонне, и похвалила сестру за отважные усилия в такое тяжелое время, но все вздохнули с облегчением, зная, что у руля государства снова опытный правитель.

Катрина провела период медового месяца с людьми с хорошим толком. Опросы показали полное доверие, и Катрина начала реформы, которые позволили ей произвести впечатление более отзывчивой к людям. Она послала Ивонну на Робинсон, чтобы уверить людей марки Дракона, что она не оставит их, и не была удивлена, узнав что Ивонна и Танкред исчезли и позднее обнаружились на Люсьене.

Она выпила еще шампанского и снова осмотрела кабинет.

– Так много старого дерева и кожи. Я обновлю его.

Громкий стук в одну из дубовых дверей вывел ее из состояния мечтательности. Она оглянулась и увидела старого, крепкого мужчину явно азиатского происхождения, склонившего голову и входящего в её кабинет.

– Вам что-нибудь нужно, мандарин Ляо? Вы пришли испортить мне настроение или мне следует быть великодушной и предложить вам шампанского?

Тормано Ляо внимательно изучал ее своими голубыми глазами.

– Я не уверен, что то, что я должен сказать, вызовет или нет у вас недовольство, ваше высочество.

Она пожала плечами.

– Тогда сначала присоединяйтесь ко мне с шампанским. У нас будет тост о новообретенной свободной жизни моего брата. Теперь у него будет вся жизнь, чтобы проводить со своей любовницей из драков.

Тормано налил шампанского себе в бокал, чокнулся с ней и выпил.

– Превосходно, как всегда, ваше высочество.

– Конечно. Я заслуживаю лучшего. – Она сжала бокал двумя руками – Что вы хотите сказать мне?

– Мне придется оставить свой пост у вас на службе, ваше высочество.

– Любопытно. Объясните, пожалуйста.

Старший Ляо поставил бокал на место и сцепил руки за спиной.

– Мой племянник, будучи Первым Лордом Звёздной Лиги, использовал подразделения сил обороны Звёздной Лиги, чтобы оккупировать Сент-Ивский пакт, государство моей сестры. Как вы знаете, там произошли сражения, которые прошли неудачно для людей моей сестры. Кроме того, Сун-Цзы добился победы на спорных территориях, вернув миры, которые ваш отец освободил перед вашим рождением. У меня есть друзья на этих мирах.

– Я знаю, мандарин. – Катрина спокойно улыбнулась. – Как я помню, я вознаградила вашу лояльность, направив собственные средства некоторым из ваших освободительных ячеек. «Движение за Свободную Капеллу», кажется, так называется.

– Да, ваше высочество. Вы были более чем щедры. Тем не менее, в такое время лидер необходим так же, как и деньги. Пока Касандра и Куан-Ин Аллард-Ляо делают все, что они могут, чтобы противостоять своему кузену Сун-Цзы, там необходим лидер.

– И вы хотите занять это место?

– Да. – Тормано сжал ладони напротив своей груди – Я не самый способный воин, но у меня есть опыт, который отсутствует у моих племянниц.

– И у вас есть жажда власти, которую они не разделяют. – Катрина издала легкий смешок и с притворной улыбкой взглянула на удивление на лице Тормано. – Ну хватит, Тормано, мы оба знаем что вы хотите поместить свою задницу на Небесный Трон на Сиане.

– Я с удовольствием приму свой долг как Ляо.

– Я знаю, что вы примете, но есть вещи, которые вам следует обдумать, что может помочь вам оказаться там быстрее, чем вы ожидаете. Во-первых: прямо сейчас Кай находиться на Люсьене и узнает о тяжелом положении Сент-Ивского пакта. Я думаю, что он займет место лидера, к которому вы стремитесь.

Тормано удивленно замигал, затем улыбнулся.

– Кай лучше всего подходит на эту роль, да.

– Второй и наиболее весомый фактор, который тем не менее нужно учитывать: правление Сун-Цзы в качестве Первого Лорда Звёздной Лиги закончится в ноябре. На второй Уайтингской Конференции, которую я приму через восемь месяцев, мы выберем нового Первого Лорда, и я хочу быть избранной.

Тормано нахмурился.

– В этом никоим образом нельзя быть уверенным.

– О, я так не думаю. Я получу голос Сун-Цзы, угрожая его государству полным уничтожением, если он не отдаст голос мне. С тех пор как маленький Янос Марик стал наследником Томаса Марика – и я полагаю женщина Халас снова беременна – фиктивная помолвка Сун-Цзы и Изиды Марик ничего не значит. У него нет убежища, так что он отдаст свой голос мне. Также Томас будет моим, чтобы сохранить дружеские отношения со мной и чтобы я держала Сун-Цзы сосредоточенным на Федеративном Содружестве, а не на внутренней политике Лиги.

– Теодор Курита выступит против вас.

– Не важно, один его голос против шести. Я куплю голос Свободной Республики Расальхаг с помощью торговых соглашений и завоюю вашу сестру, обеспечив больше помощи её войскам. – Катрина протянула бокал Тормано, чтобы он снова наполнил его. – И самое важное, нет жизнеспособного кандидата, способного выступить против меня. Теодор был бы логическим выбором, но он всё ещё извлекает выгоду из победы над кланами на своих мирах. Он не может позволить себе отвлекаться.

Тормано снова наполнил её бокал, затем вернул бутылку в серебряное ведерко со льдом, стоящее на столе.

– А ваш брат, который был бы логичным выбором, не имеет веса, так как не имеет государства.

– Точно.

Тормано осторожно кивнул.

– И когда вы станете Первым Лордом Звёздной Лиги вы уберете войска СОЗЛ из Сент-Ивского пакта.

– Используя вас, мандарин, как моего личного посланника, чтобы держать под контролем прекращение огня и вывод войск.

Тормано улыбнулся и поднял свой бокал с шампанским.

– Тогда тост за вас, ваше высочество. Мудрость и успех во всех делах.

– Спасибо, мандарин Ляо. – Она коснулась своим бокал его и сочла получившийся звон счастливой музыкой. – Нашим лояльным друзьям достанутся награды, нашим врагам скитаться в безызвестности.

24

Дворец Единства

Имперский город, Люсьен

Военный округ Пешт, Синдикат Драконов

16 марта 3061 г.

Виктор сидел, вжавшись в кресло в комнате для совещаний координатора, уставившись на проекционную звёздную карту, которая отображала Внутреннюю Сферу. Золотой цвет рассекал карту от края до края, обозначая объединение его государства с Лиранским Альянсом Катерины. Зелёный цвет Капелланской Конфедерации наложился на Сент-Ивский пакт. Марка Хаоса ещё больше разбилась на куски, но Конфедерация к тому же поглотила ещё больше миров на спорных территориях.

Оцепеневший, он смотрел через ромбовидный черный стол на координатора.

– Все время, пока меня не было, я допускал, что Катерина и Сун-Цзы предпринимут шаги. Я думал, что предусмотрел, что с ними делать, но я никогда не ожидал такого...

Теодор тряхнул головой.

– Никто не ожидал такого. Ваша сестра была очень хитра.

Виктор закрыл глаза и обхватил себя руками. Признание Ивонны о потери Федеративного Содружества ошеломило его, а её отчет, как это произошло, противоречил логике. Не было причин, по которой его люди должны были начать ненавидеть Ивонну в течение года. Когда он покинул Внутреннюю Сферу, она действовала просто великолепно. Узнать, что за год народные массы решили, что он погиб, сражаясь с кланами, и что они хотели Катерину на троне, поразило его.

Это сокрушило Ивонну. Она сломалась, когда рассказала, что случилось, словно она держалась только до тех пор, пока не сообщит ему. Он слушал её, обнимал и гладил её волосы. Униформой вытер слезы и сказал ей, что всё в порядке. Он сказал, что это не было её ошибкой, потому что даже прежде чем Теодор сообщил ему, он мог видеть руку Катерины во всем, что случилось.

Когда явился Теодор забрать Виктора на совещание, Оми взяла на себя заботу об Ивонне. Она и Танкред поселились во дворце Святилища Безмятежности Оми. Молчаливым поклоном Оми уверила его, что позаботится о Ивонне, так что он уехал с координатором, чтобы быстро войти в курс о текущих событиях во Внутренней Сфере.

Виктор снова открыл глаза.

– Все это через манипуляцию общественным мнением. Я знал, что она хороша, но не настолько.

Теодор устало кивнул.

– Мы тоже не имели понятия, и возможно, не заметили бы, что она делала, если бы не две вещи. Первое, у нас был спящий агент в Федеративном Содружестве, который полностью самостоятельно начал интересоваться экологическими публикациями на своем мире. Он собрал маленькую группу, которая организовывала протесты, доставляя незначительные неприятности государству, но он стал известен как оппозиционер. К нему обратились люди и предложили ему финансирование, чтобы усилить его протесты. Он согласился и принял от них указания относительно выбора времени событий и особого уклона в протестах. Они перешли от общих проблем до открыто антиивонновских. Человек посчитал эти изменения достаточно серьёзными, чтобы нарушить прикрытие и сообщить нам.

Принц кивнул.

– Вы вернули его?

– Скоро.

– Хорошо. Если он столкнется с какими-нибудь неприятностями, я приложу все усилия, чтобы помочь. – Быстрый смешок сотряс Виктора. – Я полагаю, что это сообщение точно стоило агента, и было закодировано. Какова была вторая вещь, которая помогла вам?

– Наше сравнение экономических данных на планетарном уровне с переданными результатами опросов от ваших людей. Мы обратили внимание на расхождение, что сообщали СМИ и правительство о том, что дела идут хуже, чем люди думают. По-видимому, каждый, кто слышал новости о том, как плохо стали обстоять дела под правлением Ивонны, полагал, что если они преуспевают, то они оказываются в меньшинстве. У них не было причин встать и сказать друзьям, что их жизнь просто замечательна. Они были счастливы и просто сохраняли спокойствие, чтобы не казалось, что они злорадствуют.

– Непохоже на Катерину. – Виктор покачал головой – Ивонна сказала, что Катерина отправила большинство моих личных вещей сюда. Это так?

Теодор бросил взгляд на стол.

– Они во дворце моей дочери. – Он помедлил мгновенье. – Возможно, лучше будет, если я скажу это здесь, в помещении, защищенном от прослушивания, но я предлагаю тебе гостеприимство на Люсьене так долго, как пожелаешь или будет необходимо. Я не знаю, какие у тебя планы на будущее. Эти новости, конечно, могли оказаться ударом, но было бы лучше не совершать поспешных действий.

– Нет, никакой спешки. – Виктор вздохнул – Я думал, что Катерина может попробовать предпринять какие-нибудь военные действия, поэтому я оставил Фелана, чтобы ей что-нибудь не взбрело в голову. Оказалось, она воспользовалась способом, который не дал ему что-то сделать.

Теодор улыбнулся.

– Хан Келл интересовался организацией кампании по смещению вашей сестры, но я обратил его внимание на тот факт, что он не может этого сделать. Хуже, чем появление кораблей Синдиката возле Нового Авалона, было бы появление кораблей клана. Я сказал ему, что следует подождать вашего возвращения, прежде чем начинать действия. Если вы хотите отвоевать ваше государство, его Волки и мои воины будут рады пойти с вами.

– Я ценю это больше, чем вы можете предположить, Теодор, и я сказал Фелану то же самое, но я не знаю. – Виктор развел руки и посмотрел на них. – С одной стороны я знаю, что моя сестра убила мою мать и систематически делала всё, что могла, чтобы подкопаться под меня. Она дьявол и оставить её на троне, вероятно, приведет бесчисленным проблемам в будущем. Кажется, естественным обратиться за помощью, чтобы пойти войной и остановить её правление.

С другой стороны, я только что провел два года вовлеченным в самое опасное сражение, которое я видел в своей карьере. Воспользовавшись мечом, который вы вручили мне, когда я впервые прибыл сюда, я обезглавил ильхана кланов. Если его кровь окажется последней на моих руках, я буду очень счастлив.

– Я был бы счастлив за вас, Виктор, если бы думал что это возможно. – Теодор печально покачал головой – Тем не менее, война не единственный выбор. В ноябре члены Звёздной Лиги встретятся на второй Уайтингской Конференции обсудить поводы для беспокойства и избрать нового Первого Лорда. Между прочим, в конституцию Звёздной Лиги были внесены изменения, позволяющие выбрать Первого Лорда простым большинством.

– Интересно, но с тех пор осталось только шесть государств, которые могут голосовать: КапКон, ФедСод, Лига, пакт, Синдикат и Свободная Республика Расальхаг, любое большинство голосов автоматически требует две трети голосов. Кто внес поправку?

– Томас Марик, и поправка была принята единогласно. – Координатор скромно улыбнулся. – Всем нам было очевидно, что выборы Сун-Цзы произошли, потому что вы сделали нечто, что ваша сестра не ожидала. Никто не хочет, чтобы выбор следующего Первого Лорда определял жребий, так что простое большинство, казалось, имеет смысл.

– И если счёт окажется равным, КомСтар будет присуждать победу.

– Точно, хотя в то время, когда было семь государств, которые могли голосовать, их вклад не был учитываемым фактором. – Старший мужчина улыбнулся – У меня были надежды, что вы станете следующим Первым Лордом.

Виктор кивнул.

– Вы знаете, глубоко внутри я полагаю, тоже надеялся, что буду. Теперь, кажется, что это было давно и очень далеко.

– На Уайтингской встрече я намериваюсь поднять вопрос об узурпации Катериной вашего трона. Я уверен, она заявит, что это внутреннее политическое дело – почти как заявил Сун-Цзы, когда встал вопрос о Сент-Ивском пакте. Я сомневаюсь, что смогу чего–нибудь от неё добиться. Я знаю, она хочет стать Первым Лордом, и она не может позволить вам быть во главе государства, потому что тогда вас в мгновенье изберут раньше неё.

– Приятно слышать, но вы правы, на конференции у нас не будет никакого веса. – Он хихикнул. – Я думаю, что даже не буду приглашен. Я подозреваю, что Сун-Цзы тут же, как услышит, что я вернулся, пошлет мне письмо с благодарностями и освободит меня от обязанностей командующего, и, конечно, Катерина не назначит меня главнокомандующим силами обороны Звёздной Лиги, когда будет избрана.

Голова Теодора поднялась.

– Вы не кажетесь особо опечаленным такой перспективой.

– Нет, полагаю, нет. – Виктор пожал плечами – Я знаю, что я эмоционально не реагирую в данный момент, и чертовски устал, но если я в своей жизни больше не буду отдавать приказы, я буду счастлив. Фактически, это довольно забавно, потому что в последнем разговоре с ильханом, он просил меня убить его, потому что, как он сказал, воин не может жить, перестав быть воином. Для него быть воином было врожденным, это была его судьба, и мы сражались, чтобы доказать кланам, что война – это выбор и её следует отклонять всякий раз, когда возможно.

Здесь и сейчас у меня есть шанс сделать этот выбор. Я отправился с лучшими воинами Внутренней Сферы. Мы разбили кланы. Я сделал свою работу и теперь легко могу уйти в тень.

Виктор подался вперед, оперевшись локтями на стол

– И, Теодор, поверьте мне, я не говорю ничего такого, очерняющего воинскую традицию Синдиката. Я уважаю, и достаточно уверен, что понимаю её. Одна из вещей, которую я усвоил: иногда воин оставляет свое призвание, чтобы принять новое. Он вступает в монастырь, так же, как сделал Ёринага Курита.

– Или как ваш Морган Келл.

– Верно.

– Всё же они оба вернулись на путь воина, когда потребовалось.

Молодой человек улыбнулся.

– Возможно, я сделаю так же.

– Что вы собираетесь делать вместо того, чтобы сражаться?

– Ну, вы предложили мне гостеприимство вашего мира и у Оми есть сад, который нуждается в присмотре. – Виктор на мгновенье склонил голову. – Кажется странным, что я собираюсь возиться в саду, создавая жизнь, вместо посева новых разрушений.

– Не странно и определенно наиболее благородно. – Теодор также облокотился на стол. – Этот выбор, перед которым вы оказались, – у меня никогда не было такого шанса. Вы никогда не встречались с моим отцом, но он был очень похож на вашего. Он вынудил меня стать наследником, которым он хотел, потому что я был его единственным ребенком, и потому, что он знал: его государство находилось в трудном положении. У него не было влияния вашей матери, смягчяющей его.

Зная моего отца, и зная вашего, я думаю, они задались бы вопросом об этом выборе, о котором вы говорите, но они уважали бы его. Война слишком ужасная вещь, чтобы походить на хобби или призвание. Даже то, что вы понимаете, что есть выбор, шанс выбрать что-то другое характеризует вас как очень особенного человека.

– Домо аригато. – Виктор потянулся и прикрыл зевок рукой. – Простите меня, но сегодня был очень тяжелый день.

– В самом деле, – координатор встал и направился к двери комнаты брифинга, – я вызову водителя, который отвезет вас во дворец Оми.

– И опять спасибо. – Виктор улыбнулся Теодору. – Я никогда не благодарил вас, что позволили Оми и мне быть вместе. Из-за вашего желания, мы остались жить раздельно. Фактически, – Виктор рассмеялся, – я когда-то обдумывал идею отречься, так, чтобы политика больше не могла разделять нас.

Координатор улыбнулся.

– Изначально я был против вашего союза из-за напряженности между нашими государствами, но я всегда допускал, что если между вами существовала любовь, она победит.

– Ваша дочь всегда подчинялась вашей воле.

– Я знаю. – Теодор в дверях махнул Виктору и вышел в коридор. – Я не знаю, известно ли вам об этом, но я женился на своей жене тайно, против воли моего отца. Мне приятно, что Оми нашла способ сочетать независимость духа и преданность долгу.

– Она особенная женщина. Она единственная, кого я когда-либо любил и единственная, кого я могу представить любимой.

– В таком случае спасибо, Виктор. Я теперь уверен в будущем моей дочери. – Координатор отвесил краткий поклон – Я пришлю за вами водителя. Спокойной ночи. Приятного отдыха.

Виктор вернул поклон и проследил, как Теодор ушел. Когда стих звук шагов, Виктор внезапно осознал что он впервые остался один. Это вызвало улыбку, но она быстро исчезла, когда по спине пробежала дрожь. Я действительно один. Я потерял государство.

Образ Оми, ждущей его, отогнал эту дрожь, взамен пришло странное чувство. Он развернулся и посмотрел в кляксу темноты слева от себя. Он сощурился и с уверенностью почувствовал, что там ничего нет, но никак не мог избавиться от ощущения, что за ним наблюдают. Только когда он подумал, что увидел сквозь тень угол, где сходились стены, часть тьмы отделилась и шагнула на свет.

– Комба-ва, сэнсей. – Виктор поклонился мужчине. – Я удивился вашему отсутствию.

Минору Курита вернул поклон. Хотя он на самом деле был на несколько сантиметров выше Виктора, его худощавое строение, большая голова и толстые очки производили впечатление, что он меньше принца. Если бы Виктору показали его фотографию и спросили, смог бы он в драке надрать ему задницу, он бы без раздумий ответил: «да, несомненно».

Но головид не может передать силу в этом теле. Перед своим первым визитом на Люсьен Виктор мало знал о младшем брате Оми. Файлы секретариата разведки описывали и его как мистика, он не был игроком во властных структурах Синдиката. Отношение Виктора к Минору изменилось после его ранения, когда молодой Курита работал с ним, чтобы вдохновить и исцелить его. В то время режим терапии Виктора состоял из упражнений тайцзы-цюань которые помогали усилить его тело, Минору дополнял их мантрами и другими эзотерическими упражнениями, предназначенных укрепить его жизненную силу. Хотя первоначально скептический, Виктор восстановился быстрее, чем предсказывали его собственные доктора, придав определенный вес терапии Минору.

– Хорошо снова видеть тебя, Виктор. – Минору слегка улыбнулся ему. – Я находился поблизости, но не хотел, чтобы меня видели. Хорошо, что ты увидел меня сейчас.

– Я не видел вас. Я почувствовал, что был замечен.

– Еще более полезный навык для совершенства. – Младший Курита засунул руки в рукава красной одежды, которую он носил. – Вы продолжали свои занятия. Это радует меня.

– Я рад. Вы укрепили меня.

– Нет, я только показал, как ты можешь обрести силу.

Виктор с благодарностью кивнул.

– Без вашей помощи я бы не оправился от ран, так что я признателен. Если есть что-нибудь, чем я могу отблагодарить вас...

– Есть.

– Назовите это, хотя в моем нынешнем состоянии, я думаю, вы найдете, что моя щедрость имеет очень маленькие пределы.

– То, что я хочу, у тебя есть. – Минору поднял руку и поправил очки. – Ты убил ильхана с помощью меча. Расскажите мне об ударе.

– Удар?

Глаза Виктора сузились. Смерть ильхана была главной темой в новостях о возвращении оперативного соединения, словно вся злоба кланов была заключена в одном человеке и была уничтожена с его смертью. Виктор вспоминал, снимая слои памяти. Он не думал о своей битве с Озисом долгое время. Почему нет?

Он поднял глаза.

– Я был в мехе и Озис вызвал меня встретиться с ним на равных. Он предложил мне познакомиться со смертью. Я оставил меха и взял с собой катану. Я сказал ему, что я не собираюсь сражаться с ним, что я был убит прежде, и что я умер, и я не хочу больше убийств. Я сказал ему, что он проиграл, и я увидел в его глазах, что он понял, что весь крестовый поход был безумием. После того как он осознал это, он попросил меня убить его.

– И тогда вы ударили его, даровав ему почётную смерть?

Виктор покачал головой.

– Нет. Он больше не был воином. У него не было чести и права просить об этом. Он знал это, но как бы то ни было, он попытался. Он сказал мне, что воин не может жить иначе, как воин, но я ответил ему, что его наказанием будет жить иначе, не как воин. Затем я повернулся к нему спиной и направился к своему меху.

Я услышал скрип его ног на камнях, увидел, как его тень накрыла меня, но даже перед этим я знал, что он бросился на меня. – Виктор почувствовал, что его сердце заколотилось, и дыхание участилось. – Я развернулся, вытащил катану и рубанул, не раздумывая. Я едва помню удар. Я помню, как солнце обжигало мою спину, как я смотрю на его голову, вижу, как его кровь пытается снова связать тело и голову.

Он сфокусировал взгляд на Минору.

– Сожалею, но мне больше нечего рассказывать.

– Ты рассказал мне достаточно. – Минору склонил голову. – Послушай меня, Виктор. Ты оружие огромной силы. Ты уничтожил нашего врага и подобно острому мечу был возвращен в ножны. Тебе может нравиться эта безопасная темнота, и ты это заслужил. Для человека, который имел всё, как ты, ничего не иметь – единственный подарок, оставшийся у тебя.

Виктор улыбнулся.

– Я не думал об этом в таком ключе. Вы самый добрый из всех.

Правая рука Минору выскользнула из левого рукава, его указательный палец был поднят вверх.

– Другие говорили с тобой о ниндзё– чувстве сострадания. Я говорю с тобой о гири – требование долга. Сейчас ты можешь оставаться в ножнах, но так будет не всегда. Долг позовёт тебя, и ты отзовёшься.

Холод пробежал по спине Виктора. Слова Минору, хоть и были сказаны спокойно, имели вес поступи меха. Как будто говорю с ханами Нова Котов.

– Я не могу сказать, что точно понял, что вы имеете в виду…

– Понимание удел будущего, Виктор. – Минору взглянул за его спину и отступил в темноту.

Теодор вышел из–за угла коридора с женщиной, одетой в униформу «Отомо», его подразделения телохранителей.

– Виктор, это тай–и Лейни Шимацу. Она проводит вас к дому моей дочери. Вы можете доверять ей, так же, как вы доверяете своему телохранителю-Дымчатому Ягуару.

Вектор быстро поклонился женщине.

– Тогда я в хороших руках.

Она поклонилась в ответ, и ничего не сказав, направилась к холлу дворца, дав ему и Теодору последний раз побыть наедине.

Координатор покачал головой.

– Прошу прощения, что задержал вас так долго на совещании и сейчас, заставил ждать меня, пока я приведу Лейни.

– Нет проблем, Теодор. – Виктор улыбнулся – Сегодня мне пришлось много думать и я думаю, всё только начинается.

25

Дом Мусаси

Имперский город, Люсьен

Военный округ Пешт, Синдикат Драконов

2 апреля 3061 г.

Хотя ношение униформы было частью его повседневной жизни, сколько он себя помнил, Виктор сейчас чувствовал себя неловко в форме, которая сегодня была на нём. Она, казалось, совсем не подходила ему. Он хотел сбросить её, как змея сбрасывает кожу, и он осознавал эту аналогию со смешанными чувствами. Да он вырос из униформы, и было бы хорошо избавиться от неё, но всё же он чувствовал себя как рептилия, испытывающая зуд изменений. Некоторые будут считать это предательством, и я не могу сказать, что они неправы.

Виктор ступил в центр маленькой сцены в доме Мусаси. Яркий свет от голокамер мешал ему видеть зрителей, и он различал только силуэты, но он и так знал, кто здесь. Он мог видеть их униформу, когда он входили – офицеры или военнослужащие от каждого подразделения, входящего в оперативное соединение, так же как и командующие, национальным контингентом. Хотя униформа различалась, все воины пришили нашивку сил обороны Звёздной Лиги на плечо и серии петлиц под ней, означающие битвы, в которых они приняли участие во время войны против кланов.

За две недели, прошедших с момента его прибытия, Виктор пытался избежать всего похожего на обязанности и к счастью, никто не пытался потревожить его. Жена Кая с детьми прибыла на Люсьен приветствовать возвращение Кая, и Теодор предоставил им один из семейных загородных дворцов на маленьком острове на южном полушарии. Виктор проводил время с Ивонной и был рад видеть, какой поддержкой стал для неё Танкред. Она попыталась снова извиниться, и он принял их, хотя был уверен, что придётся принимать её извинения, пока Ивонна сама не начнет верить, что она действительно прощена.

Большую часть своего времени он проводил с Оми, и она была для него восхитительным бальзамом и тоником. Их физическая близость привела Виктора в себя и снова сделала его способным чувствовать. Она вернула его в реальность, которая была приятной и радостной и так противоположна войне, как это было возможно. Он провел последние два с половиной года в постоянных сражениях, в центре войны, и приятное присутствие Оми, её сладкий аромат и полуночный шепот вернули его в мир, в котором в центр не ставилось убийство.

Её забота об его потребностях подразумевала, что она знает, что ему понадобится во всех областях его жизни. Пока он не решил одеться для речи, которую он произнесет, он не видел ни одной из своих униформ. Его еда простиралась от мирской и очень стандартной провизии Федеративного Содружества до экзотических блюд, которые полностью его удовлетворяли, когда он чувствовал себя в настроении. Оми нигде нельзя было заметить, когда он хотел побыть один, и появлялась, когда он не мог оставаться один.

Он не сомневался, что она действительно была его второй половинкой, его частью, которая отсутствовала всю его жизнь, и без которой он умрет. Он начал убеждаться в этом когда, работая в саду, он уколол об розу палец. Оми, читавшая в нескольких шагах на скамье, немедленно оторвалась от книги, хотя он не вскрикнул, не отдернул руку, не подал какой-либо другой звук о своей ране. Она кошачьей походкой направилась к нему, неся носовой платок перевязать ранку и поцеловать его палец, чтобы прогнать боль.

На следующее утро он проснулся и обнаружил лежащие одеяния для него, подходящие для садоводства, включая пару перчаток.

Шли дни, внимание Виктора усилилось, и он знал, что должен произнести речь. Теперь, когда он вышел на подиум и подогнал высоту микрофона, все разнообразные версии речи пронеслись у него в голове. Не было способа лучше сказать то, что он собирался сообщить. Некоторые фразы казались напыщенными, другие слащавыми. Он хотел нечто, что передало бы, что он чувствует, воинам, которых он возглавлял без каких-либо оговорок. Сейчас ситуация слишком напряженная, что бы допустить какие-либо недоразумения.

– Мои поздравления всем вам, как присутствующим в этом зрительном зале так всем находящимся на Люсьене и на орбите. Прошу прощения за то, что прерываю ваш отдых, в котором вы нуждаетесь, который вы заслуживаете, и вы его заработали. Два с половиной года назад правители Звёздной Лиги санкционировали нашу войну против Дымчатых Ягуаров, и все мы предсказывали, что добиться победы займет годы. Да мы сказали годы, во множественном числе, но никто из нас не ожидал, что это займет только два года. – Виктор широко улыбнулся. – Знай я, как хорошо вы будете сражаться, я предложил бы, что мы планировали бы на несколько месяцев и на их меньшее количество.

Легкий смех прокатился по залу, и Виктор представил пивные кружки и чашки сакэ, поднимаемые по всему Люсьену.

– Я уверен, все вы знаете, что Федеративное Содружество подверглось изменениям в руководстве во время наших битв против кланов. Моя сестра Катерина, была приглашена взять на себя управление Федеративным Содружеством на благо граждан. Она заняла пост в декабре прошлого года и, кажется, не склоняется к мысли уступить своё место. То же самое поздравительное сообщение для нас всех, полученное от неё на Люсьене пришло и мне, но с большинством моего личного имущества. Очевидно, она сдает мои комнаты на Новом Авалоне, так что если кому-нибудь из вас нужно место для жилья, вид замечательный...

Ещё больше смеха разнеслось по залу, и на лице Виктора появилась улыбка, которая он знал, приведёт его сестру в бешенство. Он позволил смеху стихнуть и затем продолжил.

– За прошедшие две недели я слышал от многих... – Он помедлил мгновенье, позволив комку в горле рассосаться. – От подразделений Федеративного Содружества и других, что вы готовы сражаться рядом со мной, чтобы свергнуть её. Ваша готовность отправиться назад в ад, из которого мы все вернулись, ради моего имени, тронуло меня больше, чем вы можете себе представить. То, что вы снова доверили мне свои жизни, является самой высокой похвалой, которую я могу вообразить. Я полагал, что невозможно гордиться вами ещё больше, я рад удостовериться в ошибке.

Виктор поднял подбородок, растягивая горло.

– Я полагаю, ваша вера в меня священна и это вынуждает меня принять трудное решение. Это решение очень простое: имею ли я право принести войну во Внутреннюю Сферу, вовлекать вас и ваших любимых, граждан бессчетного числа миров в кровавую вакханалию, которая вернет мне руководство разрушенного государства? Ответ очевиден: у меня нет такого права.

Некоторые будут утверждать, что я обязан вернуть престол, но я не соглашусь. Моя и наша обязанность охранять безопасность людей. По этой причине мы сражались с кланами, и наше отношение к этой обязанности было тем, почему мы победили кланы. Пойти войной против моей сестры сейчас означает сделать бесполезным всё, что мы сделали для сохранения мира во Внутренней Сфере. Я не сделаю этого по отношению к вам или памяти тех, кого мы любили и кто погиб в этой войне.

Виктор взял стакан воды с возвышения и немного отпил, чтобы ослабить сухость во рту.

– Мой мандат возглавлять вас закончился, как только мы снова достигли Внутренней Сферы. Я знаю, вы все скоро получите приказы вернуться домой, увидите свои семьи и друзей, я очень рад, что у вас есть такая возможность. Я знаю, некоторые из вас жалеют, что я лишился такой же радости, но это не так. За прошедшие два года вы были моей семьей. Знание того, что вы вернулись домой, означает, что я обретаю радость возвращения домой от всех и каждого из вас. Моя личная боль растворится в океане вашего счастья.

Он посмотрел прямо в голокамеру в конце зала.

– Так как наша миссия подошла к концу, я подал прошение об отставке Первому Лорду. Я сделал это отчасти, потому что устал от войны, но по большей части из-за вас всех. Солдат никогда не может надеяться иметь большего скопления храбрых мужчин и женщин под своей командой. Это было для меня особой честью и подлинной привилегией служить с вами. Я желаю вам всем мира, удачи и безопасного путешествия домой. Вы герои войны с кланами, никогда не забывайте этого, что бы ни случилось. Вы добились будущего для Внутренней Сферы. Теперь будущее принадлежит вам, чтобы созидать и жить. Идите, живите, будьте счастливы. Это мой последний приказ всем вам, и я надеюсь, вы его исполните.

Аплодисменты, торжественные и уважительные, прокатились по залу. Виктор спустился с подиума и когда снова посмотрел на зал, он увидел, как все солдаты поднялись на ноги. Ком встал в его горле, и он почувствовал, как сдавило грудь. Его пятки щелкнули, когда он встал по стойке «смирно», и правая рука взметнулась, отдавая честь. Мгновенно аплодисменты прекратились, когда собравшиеся солдаты, в ответ, как один отдали честь.

Виктор поклонился им, и ушел за кулисы сцены. Он незаметно вышел через боковую дверь в ожидающий его ховерлимузин, в котором он ожидал обнаружить только своего водителя и Тиарет Невверсан. К своему удивлению, он обнаружил ещё троих, также ожидающих его, двух он сразу же узнал. Сидевший рядом с Джерри Крэнстоном был Курайтис, агент, которого он послал двумя годами раньше найти доказательства против своей сестры. Рядом с Курайтисом, напротив Виктора сидела миниатюрная женщина, которая выглядела неясно знакомой.

Виктор подался вперед, на его лице заиграла широкая улыбка, и протянул Курайтису руку.

– Рад снова видеть тебя.

– И вас, ваше высочество.

– Как ты оказался здесь?

– Мы оказались здесь.

Джерри Крэнстон рассмеялся над неразговорчивым ответом Курайтиса.

– Они прибыли на грузовом корабле, который приземлился два дня назад. Они не могли найти способ связаться с вами, так что Курайтис разыскал меня в Кубето и я привел его сюда. Затем я, черт знает сколько времени, уговаривал Тиарет позволить нам дождаться тебя здесь.

Виктор улыбнулся

– Видишь, Курайтис, чтобы заменить тебя, мне пришлось взять кого-нибудь из кланов. Ты должен гордиться.

– Должно быть, хороший выбор. Посмотрим.

– Джерри покачал головой.

Никто из них не уверен, что другой является подходящим телохранителем для тебя. Они собираются найти додзё и решить свои разногласия.

Виктор кивнул в сторону молодой девушки сидящей напротив него.

– Курайтис, кто она?

– Франческа Дженкинс.

Это имя вспыхнуло в памяти Виктора. Дженкинс вначале была спящим агентом Лиги Свободных Миров в Федеративном Содружестве. Она была источником информации, который позволил Томасу Марику узнать, что его сын Джошуа, который находился на лечении от лейкемии на Новом Аволоне, умер. Впоследствии она сама почти погибла, предотвратив покушение на двойника, которого Виктор посадил на место Джошуа. Курайтис и остальные успешно перевербовали Дженкинс в верного агента ФедСода и она была направлена по следу Свена Ньюмарка.

Виктор пожал ей руку.

– Это удовольствие для меня, миссис Дженкинс.

– Для меня не меньшее, ваше высочество

Принц расстегнул форменный френч и откинулся на спинку сиденья, когда мотор лимузина включился и транспорт поднялся на воздушной подушке.

– Что вы раскопали?

Курайтис взглянул на Франческу, так что она начала свой доклад.

– Мы нашли Свена Ньюмарка под личностью Реджинальда Старлинга, авангардного, неоготического художника на Нью-Эксфорде. Я помогала ему и в течение четырнадцати месяцев сумела добиться его доверия. Я хотела, чтобы он отдал мне свои дневники и записи о своей службе с Рианом Штайнером по собственной воле, и я полагаю, он отдал бы, но агенты «Локи», работающие на вашу сестру, нашли и убили его.

Редж принял предосторожности, он был параноиком, с серьёзным основанием. После его смерти я нашла два диска, полные информации. Один содержал обширную библиотеку книг, а другой казалось, был дампом информации с какого-то ноутпьютера, который он использовал, работая с Рианом. Я отделила то что, по моему мнению, было его дневниками, и обнаружила, что они были зашифрованы.

Виктор кивнул.

– Вы смогли расшифровать их?

Франческа покраснела.

– В конце концов. Я смогла бы сделать это быстрее, поскольку Редж дал мне ключ к своему шифру, но я не подумала сразу. Он зашифровал дневники, используя почти не взламываемый шифр, который сопоставляет слову в сообщении страницу/параграф/слово, указанные в другой книге. Если у вас нет подходящей книги, вы не сможете сломать код.

– Это старый способ, ваше высочество, который мы часто используем. – Крэнстон улыбнулся – Как она сказала, без ключевой книги вы не сможете сломать код.

– Но, Франческа, вы сказали, что Ньюмарк оставил после себя диск полный книг, так что ключ должен быть одной из них, верно?

– Да, ваше высочество, я также подумала об этом. – Она на секунду взглянула на свои руки – Я пропустила его закодированные дневники через каждый том из библиотеки на диске и получила тарабарщину. Ничто не имело смысла. Я не могла понять, почему это не работает. Я подумала, может Редж вошел в файлы книг и сам перемешал страницы, чтобы зашифровать ключевую книгу на один или другой уровень, так что я села и начала читать книги, чтобы увидеть, имеет ли это смысл. Я даже приобрела копии книг в другом месте, чтобы сравнить их, но компьютерное сравнение показало, что тексты полностью совпадают.

Виктор выгнул бровь.

– Они идентичны?

– Да, ваше высочество, тексты были идентичны, а книги нет. Хотя у меня было две копии некоторых книг в компьютере в целях сравнения, и тексты соответствовали, а параметры самих книг нет. Книги на диске Реджа были или длиннее или короче, и часто имели большие поля на страницах.

– Почему?

– Количество страниц в книге иллюзия, ваше высочество. Длина зависит от размера гарнитуры и того, пропорционален ли шрифт или нет. Буквально такое же количество слов может быть расположено на любом количестве страниц, делая толстую книгу тоньше или короткую длиннее.

Это заставило меня задуматься, и я начала пересматривать диск с дампом памяти. Я извлекла различные шрифты, которые были у Реджа на диске, и обнаружила один, называющийся «Нет Секретов». Редж подарил мне картину называющуюся «Нет Секретов X», которая, как я считала, была десятой картиной в серии с таким названием, но это также могло быть указанием использовать шрифт «Нет Секретов» с десятым кеглем, чтобы переформатировать ключи шифрования. Я сделала это и запустила дешифровку и теперь у нас есть всё.

– Всё?

Джерри Крэнстон кивнул.

– Ньюмарк был хорош. Он хранил полные записи с ключами к кодовым названиям, которые они использовали, чтобы обмануть подслушивающие устройства. У него имелся детально описанный план убийства вашей матери и способ оплаты за него. Он полностью соответствует тому, что мы узнали пять лет назад. Ньюмарк приказал Сергею Чоу послать убийцу архонта, и оплата была устроена благодаря вашей сестре. Чоу купил ничего не стоящие заболоченные территории, затем корпорация купила их у него за вздутую цену, затем передала землю правительству Федеративного Содружества, чтобы сделать природным заповедником. Корпорация получила налоговые вычеты за этот дар, и генеральному директору было пожаловано дворянство и дарован земельный участок под строительство по указанию Катерины.

– Мы взяли её, мы наконец взяли её. – Виктор старался сдержать удивление, затем нахмурился – Но с мёртвым Ньюмарком, она будет утверждать, что мы сфабриковали эти доказательства. И без государства за моей спиной я даже не могу поднять этот вопрос перед правителями Звёздной Лиги.

Он с сожалением улыбнулся.

– Чёрт, я даже больше не плачу вам жалованье. В действительности вы работаете на неё.

Курайтис покачал головой.

– Считаете, что у вас есть монополия на отставки, не так ли?

Глаза Франчески сузились.

– Я не буду работать на женщину, которая убила свою мать и приказала убить моего друга Реджа Старлинга. Агент Курайтис и я обсудили, что мы можем предпринять, чтобы добыть больше доказательств против вашей сестры. Мы может, не смогли взять её за убийство вашей матери, но мы можем собрать доказательства о её попытках заставить замолчать свои связи. Помехи осуществления правосудия не выглядят такими большими, в этом случае этого может быть достаточно, чтобы свалить её.

Принц откинулся в кресле и потер рукой подбородок.

– Часть меня хочет умыть руки от всех этих проблем, но она убила мою мать. Мы единственные, кто знает это достоверно, ну за исключением моей сестры. Если вы собираетесь следить за ней, следует быть осторожными. Когда вы соберете достаточно доказательств, мы можем потребовать уйти или угрожать предать огласке. Вам потребуется приманка – вы же не собираетесь ловить её на крыше с винтовкой, не так ли?

– Нет, ваше высочество. – Франческа покачала головой – Ваша сестра, она любит сложные интриги и тому подобное. У нас есть для неё драгоценный камень. Мы будем сохранять соотношение сил и получим так много доказательств против неё, сколько сможем. Когда мы возьмем её с поличным, мы предоставим всё это вам, и вы сможете решить, что делать.

– Хорошо, это сработает – Виктор осторожно улыбнулся – Джерри, у меня сейчас есть деньги или что-нибудь, чтобы помочь им?

Франческа решительно покачала головой.

– Не беспокойтесь, ваше высочество. Редж оставил мне достаточно, чтобы поймать его убийцу или, по крайней мере, начать. Мы возьмем деньги, когда они нам понадобятся по ходу задания.

Джери улыбнулся.

– Сохраняйте квитанции.

Курайтис впился в него взглядом.

– Там, куда мы собираемся отправиться, и что мы будем делать, не оставит никаких квитанций.

Виктор наклонился вперед.

– Тогда будьте осторожны.

Франческа взглянула на Курайтиса, затем подарила Виктору улыбку.

– Мы будем, ваше высочество, словно сами наши жизни зависят от этого.

26

Дворец Святилища Безмятежности

Имперский город, Люсьен

Военный округ Пешт, Синдикат Драконов

16 апреля 3061 г.

Виктор Дэвион медленно выпрямился, прижимая одетую в перчатку руку к спине. Он на секунду позволил мышцам спины потянуться и наслаждался болью, которая медленно исчезала. Затем отклонился назад и раздвинул ноги, поднимаясь и опускаясь на носках. Его бедра воспротивились, и он отступил на шаг назад, раскидывая белые мраморные камушки позади себя.

Улыбнувшись, он стянул печатку с правой руки и протянул ее Каю.

– Приятный сюрприз.

– Я тоже рад тебя видеть. – Кай большим пальцем указал на отступающую фигуру Тиарет. – Кто-тоздорово подбил ей глаз. Твоя работа?

Виктор покачал головой.

– Курайтис. Они решили определить лучшего в пяти раундах, и это был его лучший удар.

– О. Как долго он пробудет в госпитале?

– Она была с ним помягче. Он ушел, прихрамывая. – Виктор закинул назад свою большую соломенную шляпу и позволил ей висеть на плечах, удерживаемой шнуром на его горле. – Как провел время на Комадоришима? Оми сказала, в это время года там красиво.

– Было замечательно. Если ты не обращаешь внимания на минимум техники, легко поверить, что ты отдыхал в феодальной Японии пару тысячелетий назад. – Кай нахмурился. – Кроме света и некоторого действительно необходимого оборудования, там совсем нет электроники. Я полагаю, именно поэтому ты не звонил мне, прежде чем подал в отставку. Фактически я не знал об этом, пока не вернулся в Имперский Город. Там нет никаких приемников или проигрывателей головидения.

Боль в голосе Кая глубоко ранила Виктора.

– Я хотел поговорить с тобой об этом, Кай, но я не хотел портить время, которое ты проводил с Дейдрой, Дэвидом и Мелиссой. Между прочим, как они?

– Прекрасно, Виктор. Спасибо что спросил. Не меняй тему.

– Верно, прости. – Виктор поманил Кая немного глубже в сад, к каменной скамейке и подождал, пока его друг не присел, прежде чем продолжить: – Кай, я знаю тебя. Я знаю, ты бы предложил очень хорошие и очень убедительные аргументы, почему мне не следует уходить в отставку. Я бы выслушал бы их все и взвесил бы их и твой последний комментарий имел бы наибольший вес. Ты бы сказал мне: «Виктор, что бы ты не решил, я поддержу тебя».

Кай нахмурился, затем потянулся к низко весящей над ним ветке дерева и сорвал розовый цветок вишни.

– Как ты можешь быть так уверен, что я не отговорю тебя?

– Что ты мог сказать, Кай? Если я попытаюсь остаться в качестве главы СОЗЛ, Сун-Цзы просто уволит меня. Главнокомандующий СОЗЛ служит с согласия Первого Лорда. Я был лишен власти, которая вызывала у Сун-Цзы безмерный трепет и Катерина теперь с ним. Лояльность СОЗЛ было бы разделена и движение, позволившее бы мне выкинуть Катерину с Нового Авалона взяло бы их собственные жизни. Чёрт, уже есть слухи о людях заверяющих в своей верности к Артуру, если он решит выступить против неё.

– Но ты, Виктор, уходишь? – Кай вращал розовый цветок между пальцами – Я не понимаю.

– Разве ты тоже не уходил из вооруженных сил, Кай? – губы Виктор скривились в усмешке – Я кажется, припоминаю ты был чемпионом Соляриса, не так ли?

Кай помрачнел.

– Дейдра сказала, что ты укажешь на это.

– Умная женщина твоя жена – Виктор вздохнул и сел рядом с Каем. – Слушай мой друг, меня выкинули из дома, лишили власти и знаешь что? Я не думаю, что когда-либо чувствовал себя лучше. Бремя сняли с моих плеч. Я могу быть здесь, с Оми и у меня нет миллиардов людей, думающих, что я собираюсь отдать их планеты Теодору как часть выкупа за Оми.

Он дотронулся до рубашки хлопчатобумажного комбинезона.

– Садоводство оказалось немного более сложным, чем я думал. Моя спина и ноги страдают больше, чем в мехе, но это другое.

Он встал и потащил Кая к вскопанному участку земли в саду.

– Там, ты видишь, те маленькие зеленые ростки. Эти цветы. Настурции, я думаю, мой японский становится намного лучше, но некоторые технические термины все еще не даются мне. Но смотри, я посадил эти цветы и они проросли.

– Это здорово, Виктор, но ты слишком талантлив в своём деле, чтобы остаться здесь в качестве садовника.

– Кай, ты не понял суть – Виктор посмотрел в серые глаза Кая. – Это первый раз, когда я делаю что-нибудь по настоящему полезное. Я имею в виду, у тебя есть Дэвид и Мелисса как твой вклад в движение жизни во вселенной. Однажды, возможно, у меня и Оми будут дети, но прямо сейчас я рассматриваю это. Я работаю своими руками. Я делаю всё то, что делают все люди, которые смотрят на меня как на лидера. До тех пор, пока у меня не появилась грязь под ногтями, я по-настоящему не понимал, как был изолирован.

Он порылся в кармане и вынул горсть мятых банкнот иен Синдиката.

– Ты можешь предположить, когда я последний раз носил с собой деньги? Я думаю, до выпуска из Найджелринга. Я не знаю, сколько стоит молоко или капуста или мясо или что-то ещё. Проблемы людей, которыми я правил, настолько чужды мне, насколько мои способы помочь им.

– Но Виктор, у тебя были другие проблемы, очень серьезные проблемы, с которыми ты должен был иметь дело – Кай положил руки на плечи Виктора. – Да, ты можешь принижать себя до уровня, на котором твое беспокойство о цене на молоко или рис или капусту становятся основной проблемой, но очень немногие люди могут поднять себя до уровня, на котором они могут иметь дело с судьбой нации. Вот для чего тебя готовили.

Не сделай ошибки, Виктор. Я думаю, если ты захочешь, станешь чертовски хорошим садовником. С твоим упорством, я не сомневаюсь, ты вырастишь самые прекрасные розы Внутренней Сферы или орхидеи или что-то ещё, что ты хочешь выращивать. Не будет никого, кто остановит тебя. Фактически единственный человек, который может остановить тебя – это ты.

– Я знаю – Виктор опустил взгляд – Минору рассказал мне кое-какие любопытные вещи в мою первую ночь здесь. Он говорил о том, что я был оружием и что прямо сейчас меня убрали в ножны. Я полагаю, Кай, мне нужно некоторое время побыть в ножнах.

Кай убрал руки с плеч принца.

– Я не понимаю этого, Виктор. Я не знаю, есть ли на это время.

– Я знаю. – Виктор выдохнул сквозь зубы – Если бы я все еще был отвечал за Федеративное Содружество, Сун-Цзы не оккупировал бы пакт. Данные, которые мы получаем, отрывочны, но я полагаю, события накаляются.

Кай кивнул.

– Да.

– Ты отправляешься туда сражаться

– Ещё не решил. – Кай скрестил на груди руки – Я надеюсь, кое-что решится перед Таркадом. Когда я возвращался в Имперский город, я получил приглашение на вторую Уайтингскую конференцию. Дейдра, Дэвид и Мелисса тоже приглашены.

– Неделю назад прибыли приглашения для Теодора, его жены Томое, Оми и Хохиро. Ивонна и Танкред также были приглашены.

– Ничего для тебя?

– Ты, должно быть, шутишь. – Виктор улыбнулся. – Минору и я будем «жить в одиночестве» в то время как вы уедете.

– Звучит как шутка.

– Ты не знаешь Минору – Виктор покачал головой. – Фактически я думал отправиться в Командоришима на время конференции. Если я не отправлюсь, я подсяду на любые входящие новости, и я знаю, Катерина собирается всё это подтасовать. Меня просто вырвет.

На лице Кая появилась вредная усмешка.

– Пока Катерина вдали от Нового Авалона, тебе следует убедить Фелана и его Волков помочь вернуть его назад.

– Сейчас это мысль. – Принц пожал плечами. – К сожалению, Катерина пригласила Фелана, его сестру и их отца на конференцию. Я думаю, Морган фактически собирался жениться на Кэндейс, прежде чем это случилось, но я полагаю что Катерина придерживается старого изречения: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе».

– Тогда она делает ошибку, позволив тебе находиться так далеко.

– Может быть, мой друг, может быть. – Виктор снова протянул Каю руку – Пожалуйста, передай мои наилучшее пожелания, каждому кого увидишь там, и кто будет спрашивать, если ты не направишься после нее прямо на Сент–Ив, дай мне знать как все прошло.

– Я буду твоими глазами и ушами, Виктор.

– Спасибо, друг. – Он повел Кая обратно к дворцу. – Да, убедись, чтобы Сун-Цзы поблагодарили за его письмо.

– Что?

– Да, ты не видел его. Я повесил его в рамку. – Виктор повел Кая в маленький коридор, где заключенное в рамку послание висело на стене. – КомСтар сообщает, что он послал мне нечто более официальное, на бумаге Звёздной Лиги и всё такое, но это повесили, пока не прибудет реальный документ.

Кай взглянул на документ ближе.

– С большим нежеланием, Виктор Дэвион, Я Сун-Цзы, Ляо Первый Лорд Звёздной Лиги и канцлер Капелланской Конфедерации, принимаю вашу отставку из сил обороны Звёздной Лиги. Учитывая вашу службу, я присылаю вам эти искреннее пожелания за всё, что вы сделали. – С отвисшей челюстью он повернулся и посмотрел на Виктора – Что это? Это все что ты получил, за то, что надрал задницу кланам?

– Лучше всего это читать на английском. На немецком это звучит немного грустно.

Кай посмотрел на китайский перевод.

– Ты не читал на китайском, не так ли?

– Нет.

– Хорошо. Тебе бы не понравилось.

– Неудивительно – Виктор вздохнул – Вот почему садоводство кажется хорошей альтернативой.

– Да, я полагаю что да. – Кай выпрямился – Хорошо, я могу обещать тебе одну вещь, когда отправлюсь на Уайтингскую конференцию, что правители объявят тебя настоящую благодарность. Это позор и я не буду терпеть этого.

– Осторожней, Кай. Ты не хотел связываться с политикой.

– Нет, я просто хочу, чтобы другие думали, что они не хотят, чтобы я связывался. Есть разница.

– Политически заклейменный.

– Я хорошо у тебя учился, Виктор. – Кай широко улыбнулся Виктору. – И если окажется, что мне понадобится некоторое озеленение на Сент–Иве?..

– Я не знаю, собираюсь ли я когда-нибудь вернуться на этот путь, Кай. Увидим. – Виктор похлопал его по спине. – Никаких обещаний, мой друг, но если я приеду, я возьму с собой омнимех и мы вычистим несколько важных акров.

27

Большой бальный зал, Королевский дворец

Триада

Таркад-сити, Таркад

Округ Донегол, Федеративное Содружество

1 ноября 3061 г.

Кай Аллард-Ляо благодарно улыбнулся жене, когда она тайком разгладила складку на его пиджаке в центре битком набитого танцевального зала.

– Спасибо. Просто еще одна вещь, к которой надо привыкнуть.

Дейдра Лир улыбнулась в ответ.

– Действительно, Ты мне больше нравишься в деловом костюме, чем в униформе. Он более изыскан, больше тебе подходит.

– Я надеюсь, ты права. – Он немного нахмурился. – У тебя не было проблем с моим поведением, не так ли? С тех пор как я знаю тебя, я хотел избежать политики и здесь я постепенно начинаю ей заниматься. Дела становятся хуже, я ребенок в лесу по сравнению с волками, скрывающимися здесь.

Голубые глаза Дейдры вспыхнули.

– Кай, есть две вещи, которые являются константами, если говорить о тебе. Первое: ты всегда делаешь всё возможное, чтобы помочь другим. Я убедилась в этом на собственном опыте и даже, хотя эта тенденция заставляет тебя делать вещи, которые ты делать не хочешь, ты своими действиями продвигаешься вперед. Ты предпочитаешь сам быть несчастным, чем чтобы кто-нибудь был несчастным и это очень хорошее качество в лидере.

– Но Дейдра ты говоришь это, словно...

Она прижала палец к его губам.

– Я не закончила, мой дорогой. Вторая вещь заключается в том, что ты всегда превосходишь всех в том, что делаешь. Принц Виктор может очень хорошо и быстро учиться, но ты многое постигаешь интуитивно, и твои способности к обучению совсем не исчезли. Твои враги не будут знать, что поразит их.

Кай потер лоб рукой.

– Но сейчас так много всего изменилось, так много событий произошло. Виктор лишился власти, Сун-Цзы оккупировал Сент-Ивский пакт и мы ведем там войну в открытую. – Он вздохнул – Я даже слышал слух о том, что военный регент может уйти в отставку.

– Но не все изменения плохи, Кай, и изменения означают, что есть место для тебя, чтобы продвинуться вперед и утвердиться. – Дейдра погладила его руку – Я хочу то, что хочешь ты, любовь моя, и я знаю, ты хочешь то, что лучше для твоих людей и друзей. Ты найдешь способ добиться этого. Ты привыкнешь к роли государственного деятеля.

– Я приложу все усилия, что бы ты гордилась мной.

– Ты всегда это делаешь. – Дейдра подмигнула ему, и её улыбка стала шире, когда высокий, черноволосый мужчина в серой кожаной одежде клана Волка приблизился к ним, – хан Келл, это честь.

Фелан Келл открыто улыбнулся.

– И для меня, доктор Лир. Кай, рад видеть тебя вернувшимся со Страны Мечты. Из того, что я слышал, ты преподал Владу хороший урок.

Кай, осознавая неловкость жены, кивнул.

– Он был умелым противником. Я могу прислать тебе отснятый голокамерой материал битвы.

– Уже есть, с точки обзора Влада. – Зелёные глаза Фелана сверкали. – Он имеет своих агентов, я своих. Вы пилотировали «Стормкроу» и побили его. Это без сомнения, подвиг.

– Увы, мы не победили Волков, но добились ничьи.

Кожаные одежды Фелана заскрипели, когда он пожал плечами.

– Я не смог воспрепятствовать Катерине взять государство Виктора, таким образом, никто из нас не смог сделать для него то, о чем он просил нас сделать. Конечно моя неудача больше.

Кай выгнул бровь.

– Но что ты мог сделать? Если бы взял все свои войска и завоевал Новый Авалон, ты бы поставил всё Федеративное Содружество на сторону Катерины. Есть достаточно людей во Внутренней Сфере, которые считают ваше отступничество от Волков обманом, чтобы вы своими действиями могли начать новую войну.

Боль вспыхнула в глазах Фелана и усталость появилась в его голосе.

– Ты конечно, прав, я говорил это себе каждый день с момента, когда Катерина сместила Ивонну. Фактически, мне необходимо извиниться перед Ивонной за то, что подвел её. Вы её не видели?

Кай покачал головой.

– Я полагаю, она здесь, – предположила Дейдра. – Я её тоже не видела, но я думаю, что Катерина устроила её в старом замке, который Виктор использовал как убежище три года назад. Я уверена, это подняло её настроение. Когда я последний раз видела её на Люсьене, она впала в сильную депрессию.

– Плохо – Взгляд Фелана расфокусировался, затем он сощурил глаза. – Катерине есть многое за что ответить. Часть меня надеется, что Виктор вернется и сбросит её, но я полагаю, что нет.

Кай медленно кивнул.

– Последний раз я разговаривал с ним в апреле. Я думаю, тогда он просто устал от войны. Я не могу винить его. Я даже немного завидую ему.

Фелан вздрогнул.

– Но стать садовником? Бороться с тлями? Я не знаю. Я думал, Виктор сделан из теста покрепче.

– Я думаю, что вы найдете, хан Келл, что Виктор все же сделан из твердого теста. – Оми Курита легонько коснулась плеча Волка и скользнула в круг между ним и Дейдрой – Простите, что прерываю вас, но у меня для вас всех поздравление от Виктора. Он хотел, чтобы вы вспоминали его, и сказал, что сожалеет, что не сможет быть здесь.

– Спасибо леди Оми, – Кай кивнул ей, – вы передайте ему наши наилучшие пожелания. В сущности, как только вы соберетесь возвращаться на Люсьен, у меня есть несколько вещей, которые я хотел бы послать Виктору.

– С удовольствием сделаю это для вас.

Фелан сверху вниз посмотрел на Оми.

– Вы сказали, что Виктор все же сохранил свою суть, но он оставил своих людей.

– Нет, хан Келл, я сказала, что Виктор сделан из твердого теста. Прямо сейчас он переключил свое внимание. Он занимается садоводством и всю жизнь, с той же энергией и страстью, которая у него была для войны. Он тот же человек, что вы помните, но теперь он живет жизнью, в некоторой степени очень богатой, которой он никогда не жил прежде.

Кай кивнул.

– Тоже самое он сказал мне. Фелан, ты никогда не был изолирован от обычных людей, в то время как твой отец правил Арк-Ройялом, ты рос с «Гончими Келла». Твоя карьера не была одной из привилегий и как я помню, ты приложил все усилия, уклоняясь от всех атрибутов привилегий, которые могли быть предоставлены тебе как кузену Виктора. И затем, когда ты был захвачен кланами, ты был связанным, который добился своим способом поста хана. Ты заработал уважение, которое имеешь. Виктор рожден с привилегиями, он никогда не имел шанса столкнуться с вызовами, который был у тебя. У него не было обычной жизни.

– Сейчас чертовски хорошее время, что бы искать обычной жизни. – Фелан покачал головой. – Никакого неуважения не подразумевается, но я ожидал от Виктора большего. Я знаю, что это для него трудное время, но ему следовало быть здесь.

– Ему следует, хан Келл? – Голубые глаза Дейдры превратились в щелочки. – Он не имеет здесь веса. Для него приехать и быть выставленным означало бы ужасную потерю престижа. И вы допускаете вопрос, чувствует ли он, что имеет право разорвать свое государство на части в гражданской войне.

– Хорошие замечания, доктор, но я слышал, что гражданская война, так или иначе, назревает. – Фелан скрестил руки на груди.

– Артур провоцирует неприятности в марке Дракона и различные миры, которые отказались признать захват власти Катериной, оказались перед серьезными нехватками импортируемых товаров. Катерина, кажется, не заинтересована в использовании войск для поддержания порядка, но она вызовет перебои с продовольствием и разрушит экономику, чтобы поставить восставшие планеты на колени.

Оми протянула руку и положила её на руку Фелана.

– Я бы была очень признательна вам за информацию об этих мирах, так чтобы я могла сообщить это Виктору.

Глаза Фелана сузились.

– Так вас тоже не устраивает Виктор в качестве садовника.

– Я не говорила этого, хан Келл. – Голос Оми стих до шепота – В моей культуре воин прославляется за то, что упражняется во многих других искусствах. Садоводство, поэзия, рисование, все они приемлемы.

Фелан закатил глаза.

– Я помню, как прочел кое-что из поэзии Виктора. Если он настолько же садовник, насколько был поэтом, то надеюсь, у вас есть кто-то, кто убирается после него.

На лице Оми на мгновенье появилась улыбка.

– Хай, хан Келл, сады не страдают. Тем не менее, Виктор уходит. Когда я с моим отцом уезжала сюда, Виктор путешествовал на Командоришиму. Направляясь туда чтобы уединиться от мира и от этого периода.

– Там очень тихо. Дейдра и я очень насладились временем проведенным там.

– Да, но каждый отправляется туда поразмыслить о будущем или насладиться покоем, но не спрятаться от мира. – Оми подняла глаза, и Кай почувствовал электричество во взгляде её голубых глаз. – Лев в Викторе дремлет, но важно, что кто-то разбудит его.

Круг снова расширился, когда регент по военным вопросам присоединился к ним.

– Вы обнаружите, леди Оми, что лев спит, но сон его чуток. По вашему совету я посетил Виктора в Командоришима после вашего отбытия. Хотя он утверждает, что не интересуется, что происходит здесь, он очень много расспрашивал меня и попросил впоследствии сообщить о том, как всё прошло.

Кай поднял руку на уровне плеча.

– Он просил меня также рассказать ему об этом в апреле.

– Ваше беспокойство о Викторе понятно, леди Оми. – Фохт снисходительно улыбнулся. – Правда, что он устал сражаться, но, что более важно, его обязанности по отношению к Звёздной Лиге и Федеративному Содружеству закончились в тоже самое время. По существу, он потерял импульс к жизни и впервые получил шанс отдохнуть. Я полагаю, ему надо позволить отдохнуть.

Фелан осторожно улыбнулся.

– Вы сказали это, словно вы тоже нуждаетесь в отдыхе.

Фохт с хриплым хохотом откинул голову назад.

– А, слухи о моей воображаемой отставке уже начали циркулировать. Я думаю, вы обнаружите, что у военного регента все же много работы, которую нужно сделать, особенно сейчас, когда Виктор оставил публичную жизнь.

Хан Волка нахмурился.

– Я никогда не думал, что у вас есть склонность к политике, особенно в половине Солнечной Федерации Федеративного Содружества.

Фохт поправил повязку на глазу.

– КомСтар все еще сохраняет значительное имущество в каждом государстве Внутренней Сферы, за исключением Лиги. Более того, так как мы способствуем коммуникации, мы узнаем о множестве трудностей и не были бы людьми, если мы не страдали с людьми различных миров. Очевидно, как было сделано тридцать лет назад, запрет связи может использоваться для поощрения согласия в гуманитарных усилиях от имени граждан. В случае такого запрета, защита передающих станций КомСтара будет жизненно важной. Мы не нацелены на завоевание, но придерживаемся оборонительного положения. Кроме того, мы все задаемся вопросом, что сделают Волки, когда перемирие закончится. У военного регента слишком много дел, чтобы занять его.

Кай улыбнулся.

– Теперь, когда у нас только шесть правителей в Звёздной Лиге, вас могут вызвать распутывать узлы, что станет ещё одной вашей обязанностью.

– Я думаю, что предпочёл бы битву.

– Это битва, военный регент, просто с более тонким оружием – Кай рассмеялся – Хотя я бы предпочел сражаться в кокпите меха, чем в костюме.

– Действительно. – Фохт наклонил голову. – Прошу простить меня, но я вижу одного из моих помощников, разыскивающего меня.

Кай проследил за взглядом регента по военным вопросам и увидел облаченного в робу с надетым на голову капюшоном послушника КомСтара. Я думаю, красный означает регента. Он пожал плечами. Я полагаю, это не те вещи, на которых я теперь должен концентрироваться.

Когда он повернулся обратно, он увидел, что Фохт ушел, но красивая молодая женщина с длинными коричневыми волосами и карими глазами присоединилась к ним. Она обняла Оми, после чего улыбнулась всем остальным.

– Надеюсь, я ничего не прерываю. – Она печально опустила глаза. – Герцог Аллард-Ляо, я хочу выразить вам мое глубокое сожаление положением дел в Сент-Иве. Я очень пыталась убедить Сун-Цзы, что он делает – разрушительно и глупо, но он не слушал меня. Я знаю, наверное, это звучит фальшиво, но…

Боль в её голосе показалась ему искренней, так что Кай ободряюще улыбнулся ей.

– Изида, я благодарен вам, за использование вашего влияния на моего кузена, и я так же глубоко сожалею, что он не прислушался к вашему совету.

Изида Марик кивнула, её губы сжались в тонкую линию.

– Спасибо, Я, ах, ну, в общем, спасибо.

Дейдра потянулась и взяла руку молодой женщины в свои.

– Что это, дорогая?

Изис смахнула одинокую слезу.

– Простите, я, ах, я просто, ах, немного смущаюсь. Сун-Цзы был сдержанным и становился все более холодным. И у моего отца родился новый сын, законный ребенок, так что моя ценность во вселенной исчезла.

Кай изо всех сил пытался скрыть своё удивление, наблюдая за Изидой в таком положении. Он не очень хорошо знал её, но она всегда казалась спокойной и невозмутимой.

Оми положила руку на плечо Изиды.

– Вы никогда не производили на меня впечатления человека пытающегося самоутвердится за счет других. Вы были достаточно сильны, чтобы вынести Хустейнг. У вас есть сила и достоинство, даже если ваша роль политического козыря закончилось.

– Но Оми, я не была подготовлена к этой роли, в отличии от вас.

Фелан улыбнулся ей.

– Но вы достаточно умны, чтобы самостоятельно научиться.

Дейдра закатила глаза.

– Я думаю, Фелан, вы не поняли её точку зрения. Роль которой вы хотели, Изида– это быть правой рукой Сун-Цзы. Вы всё ещё любите его, не так ли?

Изида безмолвно кивнула.

Фелан начал что-то говорить, но Кай толкнул его в плечо.

– Не надо. Я думаю, это выше нашего понимания.

Дейдра посмотрела на Кая строгим взглядом.

– Верно. Вам, мальчики, следует пойти проветриться или еще что-нибудь – просто попробуйте не начать какой-нибудь войны.

Фелан изогнул бровь.

– Сейчас, в чём здесь шутка?

Кай потянул Фелана прочь, когда трио женщин отступило в один из углов большого зала для танцев.

– Позволь им поговорить с Изидой. Я сочувствую ей, потому что знаю, мой кузен может быть очень отвратительным и вероятно, избавиться от нее теперь, когда у Томас есть сын, который без сомнения унаследует его место. Сун-Цзы может сделать лучше, по крайне мере он так думает.

– Лучше? – Фелан мигнул – Катерина?

– Было бы неплохо. Они заслуживают друг друга. – Кай улыбнулся, когда решил, что брак будет измеряться не в годовщинах, а в наносекундах. – Нет, я думаю, Периферия или, возможно, Ивонна.

– Ивонна? – Фелан нахмурился – Я думаю, Сун-Цзы будет умнее, чтобы снова заманивать себя государством, как сделал Томас. Сейчас, с, одним из государств Периферии, это может сработать. Бескровно расширить свое государство, угрожая при этом ФедСоду или Лиге. Так как события в Сент-Иве не идут хорошо, ему, возможно, нужно сделать это.

– Хорошо, независимо от того что он собирается делать, по крайне мере это не будет от лица Первого Лорда Звёздной Лиги. – Кай покачал головой – Пройдет пятнадцать лет, прежде чем он сможет занять этот пост.

– Интересно, сколько людей из присутствующих будут живы через пятнадцать лет? – Вопрос Волка прозвучал мрачно. – Кай, ты собираешься отправиться сражаться на Сент-Ив?

– Я еще не знаю. Я собираюсь делать все что необходимо, что бы сохранить свободу родины. Прямо сейчас моя мать считает, что лучше использовать меня здесь, так что я здесь.

– Здесь лучше было бы также использовать Виктора. – Фелан вздохнул. – С другой стороны, если Сун-Цзы захватит Сент-Ив, а Катерина решит уничтожить оборонительный рубеж Арк-Ройял, возможно мы должны будем отправиться на Люсьен и помочь Виктору в его войне против тлей.

– Я надеюсь, мой друг, – сказал Кай, кладя руку на плечо Фелана, – до этого никогда не дойдет.

28

Королевский дворец, Триада

Таркад-сити, Таркад

Округ Донегол, Федеративное Содружество

3 ноября 3061 г.

Кай вздохнул. Возможно, всё это закончится войной с тлями. Сун-Цзы в качестве Первого Лорда Звёздной Лиги председательствовал на собрании правителей и определял детали различных церемоний, окружающих собрание. Для этого на первой сессии встречи Совета он настоял на полном представлении всех делегатов и их советников, которое создало часы утомительных официальных представлений.

Зал совета выглядел почти так же, как Кай помнил его тремя годами ранее. Большой зал танцев, в котором находился приветственный прием, снова преобразился в зал собрания. Длинная лестница вниз, на которую входил каждый делегат, находилась за спиной подиума спикера. Справа от него стоял стол для Капелланской Конфедерации, справа от этого стола стоял еще один для Синдиката Драконов. Следующим шла Лига Свободных Миров, и прямо напротив подиума стоял стол Федеративного Содружества. Стол Сент-Ива находился по диагонали напротив стола Капелланской Конфедерации, установленный непосредственно справа от Катерины, затем Свободная Республика Расальхаг и наконец, слева от подиума, КомСтар.

На первой встрече КомСтар и Расальхаг делили стол, теперь Расальхаг занимает стол, который предназначался для Федеративного СодружестваВиктора. Кай взглянул налево на Катерину, сидящую за своим столом, её лицо хранило безмятежное выражение, только глаза были очень холодными. Ивонна сидела позади неё и выглядела так, будто находилась за миллион световых лет отсюда. Кай пожалел, что Дейдры с ним нет, она могла бы сказать, накачала ли Катерина Ивонну наркотиками и представляет как часть шоу.

Так как Сент-Ив считался одним из самых маленьких государств во Внутренней Сфере Кай, его мать, Морган Келл и Фелан были объявлены первыми и должны были выдержать череду других делегатов входящих в комнату. Морган Келл был официально признан в качестве советника Кэндайс Ляо, так же как и Фелан. Оборонительный рубеж Арк-Ройял, возможно и был государством сам по себе. Но Катерина игнорировала факт, что Морган не хотел иметь с ней дел. Она всё ещё объявляла его как часть своего государства. Если бы Морган объявил о своей полной независимости, Катерине пришлось бы бороться, чтобы удержать его в подчинении, ослабив лиранскую половину Федеративного Содружества и позволив Нефритовым Соколам заполнить военный вакуум.

За ними шли Свободная Республика Расальхаг, затем КомСтар и Синдикат. Лига Свободных Миров следовала за Катериной – хотя здесь, в своем государстве она называла себя Катрин. Кали Ляо, тёмно-рыжий лидер смертельного культа тагов, вела вниз делегацию Капелланской Конфедерации, после чего все ждали появление Сун-Цзы.

Перед ним появились члены полка Чёрной Стражи, новой личной охраны Первого Лорда. Они заняли позиции на лестнице, пока волна едва скрытого потрясения пронзила зал. Так вот где они были. Нам следует знать, принимая во внимание кто и что они, что независимо от того, кто занимает пост Первого Лорда, они будут на его стороне.

Следующим прибыл Сун-Цзы. Он был великолепен в золотом китайском пиджаке, расшитом черными тиграми на груди и рукавах. Ткань из золота почти пылала, и выражение на лице Катерины продемонстрировало её мысль, что спектакль был настолько показным, что превратился в абсурд, но Кай понял, чего он добивался на самом деле. Золотой был цветом, запрещенным всем, кроме императора в Древнем Китае. Люди Капелланской Конфедерации увидят его, возглавляющего равных, как император. Это шоу для них, не для нас.

Кай улыбнулся, довольный тем, что его пиджак также напоминавший древнеазиатский стиль, был сшит из красной ткани и украшен вышитыми золотыми драконами. В Китае императоры представлялись драконами. Пиджак, который его мать дала ему, чтобы тонко намекнуть Сун-Цзы, что Кай готов соперничать с ним в качестве наследника за трон Ляо. В то же время это было последнее, что Каю хотелось, он знал, что это был давно испытываемый Сун-Цзы страх и делал все, что могло расстроить его, что было полезно для блага пакта.

Сержант Чёрной Стражи с церемониальным оружием громким и четким голосом объявил Сун-Цзы.

– Господа и леди, Я представляю вам его превосходительство, герцога Кастровиа, великого герцога Сиана, канцлера Капелланской Конфедерации, Первого Лорда Звёздной Лиги и победителя кланов, Сун-Цзы Ляо.

Победителя кланов? Кай обменялся взглядами с Хохиро и задрожал. Да, он был Первым Лордом, когда кланы были разбиты, но он не сделал ничего, чтобы помочь этому делу. Он почувствовал, как гнев начал расти в нём, эта фраза всё ещё звенела в его ушах. Обычно он подавлял в себе гнев, но не на этот раз, позволяя ему нарастать внутри себя.

Сун-Цзы спускался медленной походкой, выглядя величественным и спокойным, словно он был выше любых мирских полетических забот собрания. Его чёрные как смоль волосы были зачесаны назад и золотой свет вспыхивал на них с каждым шагом. Его нефритовые глаза оставались сфокусированными на точке позади Катерины. Наконец он достиг пола, каблуки его ботинок громко щелкнули об паркет, затем он поднялся по ступенькам на возвешение подиума и наклонился вперед, как будто он нес ношу которая сломила бы меньшего человека.

– Мы приветствуем всех на этой трёхлетней встрече Совета Лордов – на второй Уайтингской конференции. Мы благодарим архонта и первую принцессу Катрину Штайнер за её любезность снова принять нас. Её готовность организовать эти встречи говорит о её большой заинтересованности в будущем Внутренней Сферы. Её вклад в стабильность и безопасность нас всех не может быть недооценен или проигнорирован.

Это замечание могло быть воспринято двояко. Кай посмотрел в сторону Катерины и увидел, как зарделись её щеки. И она поняла подтекст. Сун-Цзы предупреждает нас, что её алчная жажда власти может поглотить нас?

Первый Лорд продолжал.

– Есть множество вопросов, которые мы должны обсудить но сначала мы сообщим вам о состоянии Внутренней Сферы, если вы позволите нам. Как вам всем известно, наши войска успешно разгромили кланы на Хантрессе и Стране Мечты. Мы не выбрали ни одного человека или нацию для особой похвалы, поскольку эта была поистине объединенное усилие, которое принесло нам свободу от угнетения. Эта победа, победа всех нас. В то время как мы являемся победителями в течении нашего занимания поста Первого Лорда, это действительно победа всех нас. Без ваших усилий наша победа никогда бы не произошла.

Правая рука Кая сжалась в кулак. Он продолжает повторять слова «победа» и «победный», он издевательски дразнит Виктора.

– Кроме того, мы многого достигли за время нашего правления. Мы подавили бандитизм и продвигали торговлю. Мы следили за возвращением наших воинов и их размещением в нашем обществе. Мы начали обмен дипломатами, который позволил нам расширить наши контакты с кланами и облегчить их интеграцию в наше общество. Эти успехи, хотя и могут казаться скудными, являются нашим наследием. Мы желаем нашему приемнику настолько много удачи, насколько возможно.

– Тем самым я объявляю повестку дня этой сессии Совета.

В тот момент, когда Сун-Цзы обводил взглядом зал, Кай медленно поднялся со своего места.

– Я прошу предоставить мне слово, Первый Лорд.

– Великая Герцогиня Ляо, пожалуйста, сообщите своему советнику, что вы являетесь выбранным представителем Договора.

Мать Кая, Кэндайс встала на его сторону.

– Прекращайте свои игры, Сун-Цзы. Вы знаете, кем является мой сын, и что он имеет право говорить здесь. Если вы не хотите, чтобы ваша сестра говорила от лица вашего государства, это не является причиной чтобы вы могли предположить, что я не доверяю своему сыну.

Сун-цзы сохранил на лице безразличие, несмотря на язвительный тон слов Кэндайс.

– Очень хорошо, великая герцогиня, на сей раз я позволю ему говорить. Кай Аллард-Ляо, вам предоставляется слово.

Кай тяжело сглотнул и позволил своему гневу медленно влиться в свою речь.

– Господа и леди, я стою перед вами, один из воинов, которые покинули Внутреннюю Сферу, как послы Звёздной Лиги. Я был там и сражался, чтобы разгромить кланы. Я был одним из многих, которым вы отдали приказ, и я был рад его выполнить. Я думал, как и те, кто сражался вместе со мной, что мы сражаемся за то, чтобы сохранить Внутреннюю Сферу той, которую мы знали и любили.

Кай приподнял подбородок, удерживая силу голоса, не позволяя нервозности заставить себя говорить слишком быстро.

– За время моего отсутствия произошли изменения, и я уверен, эти изменения будут причиной последующих обсуждений здесь. Однако, изменение, которое я нахожу наиболее тревожным, так это полное отсутствие уважения, проявленное Первым Лордом Внутренней Сферы.

Сун-Цзы демонстративно фыркнул.

– О чём вы говорите?

Кай оглядел зал, заглядывая в глаза всем лидерам Внутренней Сферы.

– О чем я говорю, Сун-Цзы, так это о позорном послании, которое ты послал принцу Виктору Штайнер-Дэвиону. Вернувшемуся, нанеся поражение кланам во главе армии, которая сделала бы для него что угодно, он выбрал уйти в отставку со своего поста, вместо того чтобы использовать его в качестве оплота, что позволило бы ему вернуть свое государство и даже сместить тебя с поста, который ты сейчас занимаешь. Он достиг того, что никто другой не смог, уничтожил кланы и удержался от того, чтобы принести войну во Внутреннюю Сферу, а ты послал ему поспешно сформулированное сообщение с благодарностью.

– Никакой спешки при написании того сообщения не было.

– И также ни одной мысли. Как там было написано? «Учитывая вашу службу, я предоставляю вам эти искренние пожелания за всё, что вы сделали».

Первый Лорд один раз кивнул.

– Это звучит подходяще для английского перевода. Оригинал на китайском был более церемониальным.

Кай рассмеялся над ним.

– Прости меня, Сун-Цзы, но я читал оригинал на китайском. Та версия содержала нюансы, который не способен передать английский, и которые звучали даже более оскорбительно, чем на английском. По этой причине я вношу предложение здесь и сейчас обязать Первого Лорда Звёздной Лиги сделать и передать благодарственное послание принцу Виктору Штайнер-Дэвиону, которое не будет оскорбительным.

– Составить такое послание займет время – Сун-Цзы вяло взмахнул рукой. – У нас есть более неотложные дела.

Теодор Курита встал.

– Неужели, Первый Лорд? Я чувствую что мелочный характер сообщения, посланного принцу Виктору был не достоин его и поста Первого Лорда. Мне хотелось бы увидеть новое сообщение, посланное ему, и пусть его увидят все войска, которые сопровождали его, чтобы они знали, что Звёздная Лига ценит их службу. Я не думаю, что этот вопрос может быть так ненароком пропущен. Я присоединяюсь к предложению пакта.

Кай кивнул Теодору.

– И, Первый Лорд, я взял на себя смелость составить для вас сообщение, чтобы вы могли прочитать. Если позволите: Я Сун-Цзы Ляо, Первый Лорд Звёздной Лиги, говорю от Лица всех правителей Звёздной Лиги, сим благодарю вас, принц Виктор Ян Штайнер-Дэвион за лидерство и мужество, проявленное вами в руководстве нашими войсками на Стране Мечты и устранении угрозы кланов для Внутренней Сферы. Все мы осознаём огромную личную жертву, которая явилась результатом вашего успеха и приветствуем вашу самоотверженность в выполнении задачи, которую мы поставили перед вами. Без того, что вы достигли, Звёздная Лига не имела бы будущего. Вам направляется огромная благодарность людей Внутренней Сферы и пожеланий долгой жизни и счастья, которые вы помогли предоставить всем нам.

Кислое выражение на лице Сун-Цзы сказало Каю, что он удачно подобрал формулировку этого послания, что Сун-Цзы будет задыхаться на каждом втором слоге. Хорошо, он заслуживает наказания за то, что сделал. Я знаю, что это не успокоит раны Виктора, но научит Сун-Цзы не быть таким высокомерным, когда у его врагов остались друзья.

Сун-Цзы нахмурился.

– Вы не можете говорить серьезно. Мы никогда не прочли бы такое сентиментально-слащавое послание.

Катерина вскочила на ноги.

– Вы прочтёте его, если мы решим, что это послание вы будете читать. Регент по военным вопросам, готов ли КомСтар немедленно передать это сообщение моему брату?

Фохт кивнул.

– Такое важное сообщение мы доставим на Люсьен в течение дня. Мы с удовольствием сделаем это.

Катерина посмотрела на Кая.

– Если мой коллега из Сент-Ивского пакта был бы так любезен внести поправки в свой текст, который он только что произнес, включив в него нас, я бы потребовала голосования.

– Уже исправлено.

– Мой голос будет вторым. – Катерина улыбнулась. – Есть ли необходимость в каком-нибудь обсуждении?

Принц Хаакон Магнуссон от Расальхага встал.

– Я только хотел бы сказать, что одобрение этого предложения с любыми разногласиями может плохо показать нас. Я бы просил, чтобы мы одобрили это послание.

Ноздри Сун-Цзы расширились, глаза закатились.

– Не вижу протеста, предложение прошло.

Теодор улыбнулся.

– Я не вижу причин для задержки, чтобы Первый Лорд мог записать сообщение. Я считаю, не следует тянуть с этим.

Магнуссон поддержал предложение, и оно прошло.

Кай сел назад, все остальные встали и направились к выходу из зала. Его мать развернулась в кресле и улыбнулась ему.

– Твоя первая политическая битва, и ты всё сделал правильно.

Он повернулся налево и посмотрел на неё.

– Это была лёгкая битва, мама. Остальные грядущие битвы будут труднее.

– Ты научился ходить, позже ты сможешь бегать.

– Но достаточно ли быстро бегать, чтобы спасти пакт?

Кэндайс устало пожала плечами.

– Ты сможешь, не так ли?

Катрина подавила улыбку, когда Сун-Цзы ворвался в её кабинет. Его золотой пиджак казался слишком ярким в белоснежной комнате, но он не шёл ни в какое сравнение с гневом, исходящим от его владельца. Он ожидал возвеличения и торжества, а вместо этого его выпорол кузен.

– Чем обязана вашему посещению, Сун-Цзы?

Первый Лорд поднял левую руку, его указательный палец готовился указать на неё, но удержался от того, чтобы ткнуть в её направлении. Он подавил дрожь в руке, затем пронзил её злобным взглядом.

– Я думал, вы были моим союзником. Вы что-то хотели от меня, но приняли участие в моем унижении. У меня все ещё стынет кровь от формулировки того послания, оно такое сентиментальное, и оно направится вашему брату, которого вы оскорбляете. Как вы можете?

– Как я припоминаю, Сун-Цзы, я послала вам сообщение в котором говорилось, что я думаю, было бы хорошей традицией для действующего Первого Лорда выдвигать себе замену. Ответ, который я получила от вас, был запоздалым и уклончивым. – Она взяла платиновый нож для бумаги и покрутила его над промокашкой на столе. – Я воздержалась от отправки своих войск и активов участвовать в конфликте в Сент-Иве, и я удержала Джорджа Хасека от отправки его собственных войск или нанимания наемников. Я ещё не согласилась со своими военными советниками, предлагающими объявить о возвращении подразделений ВСФС в марку Капеллы или использовать их для оккупации планет, которых вы хотите в марке Хаоса. И после всего того, что я для вас сделала, я получила оскорбления в вашей вступительной речи.

Лицо Сун-Цзы оставалось невыразительным.

– Оскорбления? Я похвалил вас.

– Ха! Вы дразнили меня своими комментариями о стабильности и безопасности.

Первый Лорд на мгновенье застыл, его взгляд был направлен вдаль.

– Ах, я понял, как вы могли подумать так. Я прошу у вас прощения, архонт, но английский не мой родной язык.

– Черт тебя побери, Сун-Цзы, но я не собираюсь мириться с этим. – Катрина направила на него нож для бумаги. – Еще подразните меня, думая, что я слишком глупа, чтобы поверить, что вы не знали, что делаете, и я похороню ваше государство. Я думаю, вам стоит помнить, что я сумела отобрать Федеративное Содружество у своего брата, а вы даже не можете вырвать пакт Сент-Ив у своей тётки. Я могу гарантировать, что этого никогда не случится.

– Но вы готовы не вмешиваться, если я предложу вас в качестве Первого Лорда, моего преемника? – Сун-Цзу постучал пальцем по подбородку. – Томас проголосует за вас, и возможно, Магнуссон. Один за мир и один за обещание помочь восстановить его экономику и укрепить государство. Теодор будет против вас, как и Кэндайс. Для победы вам нужен мой голос.

– Нет Сун-Цзы, тебе нужно проголосовать за меня, чтобы выиграть свою маленькую войну. – Взгляд Катрин стал твердым – Если вы не будете со мной, я дам Кэндайс кое-что, и я обещаю, вам не понравится факт, что я вообще с ней работаю. Голосуете за меня, и что касается меня, Сент-Ив – внутреннее дело Капеллы. Голосуете против меня, снова оскорбите меня, и вы обнаружите, я могу быть очень страстной и посветившей себя правам угнетенных людей. Я дочь своего отца и я могу легко представить завершение его мечты о завоевание вашего государства.

Катрина сладко улыбнулась.

– Ваш выбор, Сун-Цзы. Делайте его быстро.

Капелланец любезно поклонился.

– Я льщу себя надеждой, что ваше пребывание в качестве Первого Лорда окажется настолько же для вас полезным, насколько для меня.

– О, я уверена так и будет. – Катрина слегка рассмеялась. – Действительно, исключительно полезным.

29

Дом Ченггонг,консульство Сент-Ивского пакта

Таркад-сити, Таркад

Округ Донегол, Федеративное Содружество

5 ноября 3061 г.

Когда он взглянул на неё, сидящую в большом кожаном кресле за столом консула, Кай впервые задумался о том, что его мать стала старой. Её серые глаза все еще горели тем же огнем, и в длинных черных волосах не появились седые пряди, но плечи опустились, и движения немного замедлились. После семидесяти трех лет и множества ранений, вынесенных из сражений мехов, имев дело с раком и пережив покушение, небольшие ухудшения следовало ожидать, но она с легкостью вынесла всё.

Её терзает покорение государства. Кай надел на лицо улыбку и перевел взгляд на её брата Тормано. Будучи на восемь лет её младше, Тормано выглядел старше, седина покрыла его голову. Он также заметно пополнел, не став толстым, и его различные страдания оставили морщины, параллельные бровям, в уголках глаз и вкруг уголков рта. Его подчинение Катериной также мучает его.

Кай наклонился, положив локти на колени.

– Я думал мы получили от Сун-Цзы большую уступку вчера. Он сказал, что убрал все подразделения СОЗЛ, которые он разместил в пакте.

Кэндайс кивнула.

– Да, он заменил их своими войсками, так что он будет проливать кровь своих людей. К несчастью, они будут проливать кровь наших людей.

Тормано откинулся в кресле.

– По крайней мере у нас есть поддержка Синдиката и Республики, поддерживающих ваше предложение, Кэндайс.

– Правда, это создает интересный сценарий для сегодняшнего голосования на выборах нового Первого Лорда. Твоя хозяйка, без сомнения будет выдвинута и поддерживаться Сун-Цзы.

– Она будет, – Кай кивнул – Катерина выступила в поддержку твоего предложения, и казалось, разозлила этим Сун-Цзу.

На лице Тормано появилась бледная улыбка.

– Конечно, она получит, убеждение Сун-Цзу отвести войска было морковкой, которую она протягивала мне и твоей матери за поддержку пактом её кандидатуры. Факт, что Сун-Цзы предвидел этот ход и убрал войска, означает, что у неё больше ничего нет, чтобы предложить нам без военной поддержки.

Кэндайс сложила руки вместе, кончик пальца к кончику.

– Конечно, она этого не сделает, так как она позиционирует себя как образец мира. Пока её государства только прошли войну против кланов. Она уже предложила мне убежище в Федеративном Содружестве, но я скорее сбегу и найду убежище на Арк-Ройяле. Поскольку она не может предложить нам ничего существенного, она пообещала Сун-Цзы не вмешиваться в его маленькую войну. Вы слышали вчерашнюю речь: что это только внутреннее политическое дело Капелланской Конфедерации.

Кай раскинул руки.

– Хорошо, я не могу позволить Сун-Цзы захватить пакт. Удобный момент, который мы упускаем здесь, Я возьму первый полк Пикинеров Сент-Ива и мы дадим ему столько войны, сколько он сможет удержать.

– Ты не будешь, одинок, племянник. – Тормано выпрямился – Как только конференция закончится, я оставлю свой пост у Катрины и примусь активно управлять движением «Свободная Капелла». Я возьму своего наследника с собой – в его жизни настало время руководить. У нас есть возможности доставить неприятности Сун-Цзы. Что более важно, я знаю секреты, которые дают мне рычаги воздействия на Катерину. Она, возможно, не будет активно поддерживать нас, но будет закрывать глаза на любую поддержку, которую мы получим из части её государства. В пределах марки Капеллы есть огромное число беженцев, которые дадут деньги и добровольцев, чтобы помочь нам.

Кэндайс сидела в кресле, застыв на мгновенье, её глаза закрылись.

– Большую часть трех лет я беспокоилась о твоей безопасности вдали от дома, Кай, и теперь ты вернулся невредимым, только чтобы снова ринуться в опасность. И ты, брат, я долго боялась твоей связи с этой штайнеровской ведьмой, которая могла для тебя плохо кончиться. И теперь эта война может плохо закончиться для нас. Мы могли бы сдаться, спасти себя и наших людей от мук этой войны.

– Позволить им подчиниться капризам Сун-Цзы и безумию Кали? – Тормано торжественно покачал головой. – Ты и я, Кэндайс, избежали безумия, творившегося в государстве нашего отца, и того, что творила Романо, когда унаследовала его. Наша свобода имела цену, и теперь нужно оплатить счет. Пришло время нам платить.

Кэндайс улыбнулась, показывая зубы в хищной усмешке, которую Кай часто видел раньше.

– Я думаю точно так же, Тормано. Это счет палача, и по нему заплатят сполна кровью, но нам есть, чем платить. Теперь надо только узнать, какую цену Сун-Цзы сочтет чрезмерной.

Королевский суд, Триады

Таркад-сити, Таркад

Катрина сидела на диване в своем кабинете напротив Томаса Марика. На столе перед ней был выставлен серебряный кофейный сервиз и две фарфоровые чашки. Сами чашки были штайнерского синего цвета со старым гербом – бронированный кулак.

– Это любимые чашки моей бабушки. Вы кладете сахар в кофе, да?

Томас кивнул, тяжелые шрамы на правой стороне его лица неестественно изогнулись. Катрина приложила усилия, чтобы отвести от шрамов взгляд – они отталкивали ее, но в тоже время зачаровывали. Иметь такие ужасные шрамы, смотреть каждое утро в зеркало и видеть свою смертность, выгравированную на своей плоти. Я никогда не смогла бы вынести этого.

Она положила кусочек сахара в его чашку, налила поверх него густого черного кофе. Она предложила ему чашку с ложкой, и он размешал кофе. Свой собственный кофе она приготовила со сливками и двумя кусочками сахара – делая все возможное, чтобы его вкус был похож на что угодно, только не кофе. Она ненавидела этот напиток, но ей сказали, что Томас наслаждается им, так что она подыгрывала ему.

Откинувшись на диване, она скрестила ноги.

– Мне не хотелось бы быть грубой, но наше вечернее заседание начнется через пару часов и мы будем выбирать нового Первого Лорда Звёздной Лиги.

Томас улыбнулся половиной лица.

– Вы хотели узнать будете ли вы новым Первым Лордом или я?

– Вы очень проницательны.

– Дайте мне увидеть, произведет ли в других случаях моя проницательность на вас впечатление. – Томас сделал маленький глоток кофе, после чего поставил чашку с блюдцем на левое колено. – Вы хотите стать Первым Лордом по двум определенным причинам: ни ваш отец ни брат не достигли этой цели в жизни.

Катрина позволила себе маленький смешок.

– Неудачи в прошлом не имеют ко мне отношения. У меня есть всё от моего брата, что я хотела. Мое желание быть Первым Лордом исходит от моего намерения помочь Внутренней Сфере в период, который будет волнующим и формирующим временем. Мир с кланами начнет процветание, подобного которому мы не видели. Заводы, которые выпускали оружие, теперь будут производить потребительские товары, и у кланов появиться прожорливый аппетит на них. Установление торговли принесет пользу Внутренней Сфере, и я намериваюсь координировать и развивать эту торговлю.

– Я приветствую ваше видение. – Томас мгновение внимательно изучал ее. – Сможете ли вы набрать голоса, которые вам нужны? То, что Сун-Цзы убрал войска СОЗЛ из пакта, означает, что вы не можете использовать их вывод для получения голоса Кэндайс.

– Я знаю, но, несмотря на это Сун-Цзы мой, и вчера у меня была долгая беседа с принцем Магнуссоном. Его ничтожное государство нуждается в большой поддержке, и я от лица Федеративного Содружества буду счастлива проявить внимание к нуждам его государства взамен его поддержки.

– Этот даст вам большинство голосов, если вы заручитесь моим голосом. – Томас кивнул. – Что вы дадите мне за мою поддержку?

Катрина улыбнулась и кивнула.

– Прямой вопрос, очень хорошо. Что я могу сделать для вас, так это отвлечь внимание Сун-Цзы.

– Блестящий цветной объект может сделать это.

– Его сестру, возможно, но не Сун-Цзы. Война с пактом отвлечёт его амбиции и я могу затянуть эту войну на годы.

– Я приму это и еще одну вещь.

– И что бы это было?

Томас поставил чашку на стол, затем, поправив брюки, положил правую ногу на левую и откинулся назад.

– Это торговля принесет больше пользы лиранской половине вашей империи. Я хочу привилегированный статус государству, низкие тарифы, льготные налоги на перевозку и все необходимое, чтобы дать мне равные шансы в торговле с кланами. Я не сомневаюсь, что буду вторым после ваших усилий, но я не буду третьим или четвертым. Это приемлемо?

– Превосходно. – Катрина протянула руку с чашкой и с щелчком поставила ее напротив его чашки. – Я верю, Томас Марик, у нас общее дело.

Королевский суд, Триады

Таркад-сити, Таркад

Кай медленно улыбнулся, пока техники КомСтара устанавливали голопроектор в углу позади стола Капелланской Конфедерации, справа от подиума. Сун-Цзы, стоящий за подиумом и пытавшийся позаботиться о множестве мелких процедурных вопросов, бросил взгляд поверх рабочих. Кай полагал, что его раздражение уменьшится, когда одетые в красные робы с капюшонами на головах служители сообщат, что они закончили.

Один из безымянных техников подошел и что-то прошептал в ухо регента по военным вопросам. Фохт встал и кивнул Сун-Цзы.

– Если Первый Лорд позволит?

Сун-Цзу позволил намеку на любезную улыбку вспыхнуть на лице.

– Пожалуйста, регент по военным вопросам, не будем задерживаться, у нас есть важная работа, которую надо сделать сегодня.

– Ценю вашу снисходительность. – Фохт сложил руки за спиной и оглядел делегатов. – Два дня назад вы проголосовали, чтобы Первый Лорд записал и передал на Люсьен сообщение с благодарностью и похвалой принцу Виктору Дэвиону. Сообщение достигло его в Командоришима и он записал ответ, который он хотел передать вам.

Фохт кивнул теху, стоящему у проектора, и он нажал на кнопку запуска сообщения. Белая стена статических помех вспыхнула на мгновенье в воздухе, затем её залил цвет и превратился в изображение Виктора, стоящего в зале дворца на Комондоришима. Хотя проектор показывал Виктора в полный рост, он казался Каю очень маленьким. Иллюзия, вызванная расстоянием.

Костюм не красил Виктора. Он не носил рубашки, и его комбинезон имел только одну лямку, которая закреплялась спереди. Отогнувшийся угол давал всем прекрасный вид на шрам от меча под его правым соском. Комбинезон был покрыт на коленях коркой грязи, и садовые перчатки, которые он медленно стянул, были испачканы не меньше. Его брови были перевязаны рваным куском ткани, и грязь пачкала его нос и левую щеку.

Виктор осторожно улыбнулся.

– Я получил ваше послание, и я им глубоко тронут. Огромная честь вести храбрых людей против самой серьезной угрозы, которую знала Внутренняя Сфера со времен, наверное Стефана Амариса. Именно их усилия, их жертвы приблизили этот день. Мне просто повезло, что они позволили мне вести их.

Голокамера приблизила лицо Виктора.

– Я хотел бы также пожелать вам долгой жизни и счастья, которые вы послали мне. Есть аспекты моей новой жизни, которыми я очень наслаждаюсь, и Таркад теперь кажется далекой сказочной страной. Доверие, которые вы продемонстрировали мне в послании, я возвращаю Вам. Я доверяю вам вести Звёздную Лигу в будущее, которое будет хорошим для вех нас.

Камера откатилась назад.

– Так что еще раз огромное вам спасибо. Я надеюсь, что подобное послание будет отправлено моим войскам, чтобы они тоже могли знать, как много их усилия значат для Звёздной Лиги и будущего. Если вы когда-либо решите, что я могу в будущем послужить, вы знаете, где найти меня.

Распечатка комстаровских данных маршрута сообщения прокручивалось по сообщению, пока оно затухало, послушник нажал другую кнопку, и картинка погасла окончательно.

Сун-Цзу, который даже не взглянул на сообщение за все время, пока оно шло, улыбнулся.

– Хорошо, это конечно, стоило нарушения нашего графика. Если это является желанием этого тела, то я запишу и разошлю подразделениям, участвовавших во вторжении, дополнительное поздравительное сообщение и пошлю его с благодарностями Виктора и его ответом на него.

Хаакон Магнуссон тяжело навалился на стол.

– Возможно, Первый Лорд, это работа для вашего приемника. Нам не хотелось бы, чтобы это сообщение казалось последним деянием уходящего Первого Лорда. Это может его немного запятнать.

– Я подчиняюсь, вышей прихоти, Магнуссон. – Сун-Цзы выпрямился во весь рост. – Кажется, настало время начать выставлять кандидатов на пост Первого Лорда. Мне хотелось бы начать то, что, я надеюсь, станет традицией в Звёздной Лиге, уходящему Первому Лорду назначать своего приемника. К предстоящему окончанию срока, я хотел бы назвать имя женщины, которая с самого начала оказала жизненно важную поддержку Звёздной Лиги. Она приютила нас три года назад на первой Уайтингской конференции, и она приняла нас снова в этот раз. Нельзя отрицать ни её мудрость, ни её сострадание к людям. Она услышала крики многих и сделала всё, что в её власти чтобы предложить им поддержку. В качестве Первого Лорда Звёздной Лиги я уверен, она продолжит в той же манере, донося до наших народов подлинную сущность Звёздной Лиги и множество выгод всем нам.

Я выдвигаю Катрину Штайнер из Федеративного Содружества.

Катрина медленно поднялась, надев на лицо маску удивления.

– Первый Лорд, вы оказали мне честь. Я была бы рада служить в качестве вашего приемника. Я буду счастлива, если окажусь хотя бы наполовину успешной как вы, то я совершу великие дела от нашего имени.

Сун-Цзы улыбнулся.

– Кто-нибудь ещё?

Томас Марик поднял руку.

– Это честь для меня поддержать предложение.

– Очень хорошо. – Первый Лорд тяжело облокотился на подиум. – Конституция Звёздой Лиги обязывает нас голосовать за этого кандидата и она может победить простым большинством. В случае равного счета, КомСтар даст решающий голос. Если она не будет избрана, мы примем следующие назначение. Теперь я начну подсчитывать голоса делегатов.

Сун-Цзу начал справа, со своей сестры, голосующей в поддержку Катерины. Теодор голосовал против, затем Томас за. Катрина голосовала за себя, Кэндайс против нее. Все внимание переключилось на Хаакона Магнуссона из Свободной Республики Расальхаг.

Принц Магнуссон бросил на Катерину взгляд, затем покачал головой.

– Свободная Республика Расальхаг голосует против.

Кай уловил вспышку гнева в холодных голубых глазах Катерины, затем она медленно опустилась в свое кресло. Она, должно быть, думала, что договорилась с Магнуссоном. Он сотворил себе врага, что означает, что Теодор заключил с ним какую-то сделку.

Сун-Цзы посмотрел на военного регента.

– Мы в тупике. Ваш голос решающий.

Фохт медленно встал и выпрямился. Его белые одежды не могли спрятать ни военной выправки, ни его возраста.

– Возможно, это самое важное голосование, которое когда-либо будет проходить в истории Звёздной Лиги. Оно определит наше будущее и приведет в движение множество вещей. Мне восемьдесят семь лет и шансы что я буду жив, чтобы увидеть, как созреют плоды этого голосования ничтожны. По этой причине я решил оставить мой пост в качестве регента по военным вопросам КомСтара, и сделать так чтобы мой преемник отдал мой голос.

Что? У Кая отвисла челюсть. Он взглянул на Хохиро и увидел, что он и все остальные в делегации Синдиката одинаково удивлены заявлением Фохта. Катрина наморщила лоб, а Томас Марик прикрыл рот рукой. Хаакон Магнуссон, казалось, открыто веселился, а взгляд Кали Ляо казался достаточным, чтобы заставить военного регента воспламениться.

Сун-Цзы сохранил самообладание.

– Ваше заявление не было неожиданностью, регент по военным вопросам. Вы выбрали мелодраматический момент, чтобы сделать его. Ваш преемник здесь?

– Несомненно, Первый Лорд. – Фохт кивнул в сторону послушника с лицом, спрятанным под капюшоном, и стоящего за голопроектором. – Я представляю вам нового регента по военным вопросам КомСтара.

Когда новый регент по военным вопросам снял капюшон, на его лице сияла широкая улыбка.

– В этом вопросе, – сказал Виктор Дэвион, – КомСтар голосует против Катерины.

30

Королевский дворец, Триады

Таркад-сити, Таркад

Округ Донегол, Федеративное Содружество

5 ноября 3061 г

Когда заседание Совета Лордов закончилось, Виктор обошел стол КомСтара и прошел открытое пространство к делегации Синдиката. Он протянул руку Теодору.

– Поздравляю с избранием Первым Лордом Звёздной Лиги.

Теодор улыбнулся.

– Спасибо, что так быстро приняли на себя руководство силами обороны Звёздной Лиги.

– Это назначение честь для меня. – Виктор вытянул правую руку и погладил руку Оми. – Прошу у вас всех прощение за то, что обманул вас.

Подошел Кай и пожал руку Виктора.

– Я рад тебя видеть здесь Виктор, но как ты оказался здесь? Даже командная цепочка не могла доставить тебя сюда с Люсьена в ответ на наше послание.

– Ты прав. На самом деле я оказался здесь раньше вас всех. – Он вздрогнул и почувствовал, как сжался живот. – Когда военный регент приехал ко мне на Командоришиму, я уже был готов начать беспокоиться о своем уходе из жизни. Часть причин, по которым я отправился туда, были в том, чтобы оказаться подальше от внешних атрибутов моей прошлой жизни, чтобы не тосковать об этом. Когда военный регент появился, у нас произошел долгий разговор. Хохиро, ты, Кай и я задавались вопросом, не готовит ли он одного из нас себе на замену. Мы думали об этом, и считали подходящей кандидитурой человека, который будет иметь дело с кланами. Мы были правы, он искал, но он смотрел дальше этого.

Виктор почувствовал, как руки Фохта легли ему на плечи.

– Я искал кого-то, кто воплотит дух нового КомСтара. Когда мы секуляризовали организацию, мы подошли так близко, как только можно, чтобы стать похожими на старые СОЗЛ. Мы были силой, которая могла быть использована, чтобы вмешиваться в опасные ситуации – возможно, миротворцами, но воины должны сражаться, когда возникнет угроза подобная кланам. С преобразованием Звёздной Лиги и воссозданием СОЗЛ, мы получили параллельную организацию. Я хотел кого-нибудь с взглядами и навыками, необходимыми чтобы возглавить нейтральную силу и использовать её для поддержки стабильности во Внутренней Сфере. Любой из вас трёх был подходящим кандидатом, но только Виктор был свободен от обязательств.

Хохиро улыбнулся.

– И он был лучшим выбором.

– Спасибо, Хохиро. – Виктор кашлянул в кулак. – Военный регент обрисовал мне свои планы на будущее, и я принял предложение заменить его. Кай, так как ты сказал, что ты проследишь, чтобы новое письмо с благодарностями было послано мне, мы записали начало и конец послания на Комадоришима. Середину, которая касается текста, я записал вчера в резиденции КомСтара. Всё это соединили вместе и проиграли сегодня.

Оми посмотрела на него.

– А послание, которое я отправила тебе?

– Перенаправлено КомСтаром, ко мне. КомСтар также держал для меня цепочку на непредвиденные случаи, так что я мог дать своевременные комментарии на события, произошедшие на Люсьене, о которых вы думали, что я знаю.

Новый регент по военным вопросам на секунду опустил взгляд. – Я не хотел обманывать вас, но мне нужно было обмануть свою сестру.

– Ты не обманул меня, Виктор. – Хлесткий голос Катерины развернул его из тени Фохта. Его сестра, одетая во всё белое, стояла с красным от ярости лицом. – Я знаю твою игру, и не позволю тебе победить. Что моё, то моё, и ты никогда этого не получишь.

Глаза Виктора сузились.

– Я скажу это только один раз, Катерина. Поверь, и действуй в соответствии с этим. Игнорируй на свой страх и риск. Теперь я регент по военным вопросам КомСтара. Моя миссия – следить, чтобы Звёздная Лига процветала и делала всё, что может для всего человечество. Пока ты не делаешь ничего, что пересекается с моей миссией, между нами нет ссоры. Однако, если ты решишь сделать свои проблемы моими проблемами, то тебе не понравятся мои решения. Я ясно выразился?

– Кристально ясно, Виктор. – Ноздри Катерины расширились. – У тебя есть неделя, чтобы покинуть мой Таркад, и месяц, чтобы уехать из моего государства. Не возвращайся без приглашения. – Со вспышкой золотых волос она развернулась на каблуках и вышла.

Виктор повернулся назад к своим друзьям.

– Я думаю, однажды она плохо кончит.

– Лучше раньше, чем позже. – Фелан Келл и его отец расширили круг людей в центре бального зала. – Я с нетерпением жду возможности станцевать на её могиле.

Виктор вздохнул.

– Как бы то ни было, есть несколько неотложных дел. – Он повернулся к Каю. – Как командующий СОЗЛ я не могу отправить войска на защиту Сент-Ива, пока Совет не проголосует за это. Тем не менее, я могу послать туда подразделения для маневров, и у них будет право защищаться. Возможно, ты сможешь сказать мне, какие места хорошо подойдут для тренировок.

Кай улыбнулся.

– Ты получишь нужную информацию, прежде чем покинешь Таркад.

– Хорошо. Морган, нуждается ли оборонительный рубеж Арк-Ройял в какой-нибудь поддержке?

Старший Келл, его густая борода почти полностью побелела, отрицательно покачал головой.

– Не сейчас, но я был бы рад обменяться офицерами связи, так чтобы мы могли разработать процедуру координации действий в будущем. Нам следует подготовиться к гневу вашей сестры, не стоит сейчас провоцировать её.

– Верно. – Виктор задумчиво кивнул и улыбнулся. – Таким образом, закончилась эра кланов. Давайте наедятся, что будущее Звёздной Лиги будет безоблачным.

Бреммертон, Упано

Оборонительный рубеж Арк-Ройял

Франческа Дженкинс замерла в дверном проеме заполненного дымом паба, чтобы глазам привыкли к тусклому свету. «Любовница архонта», как назывался этот паб, мерцал свечами в красных шарах на каждом столе, предоставляя навигационные маяки, которые позволили ей пробраться сквозь переполненный общий зал. Она заставила себя озираться не больше, чем ожидал бы её контакт. Она надеялась увидеть где-нибудь в зале Курайтиса, но из-за тусклого света и его способности растворяться почти везде, куда он направлялся, она не смогла его найти.

Её цель, с другой стороны, возможно, была бы очерчена даже в неоне. Человек был тучен, и не только в том смысле, что его живот вываливался из-за пояса. Он сумел боком втиснуться в кабинку, а жир по его бокам скатился на крышку стола, словно стол впился ему глубоко в грудь. Мужчина носил свободную рубашку, которая возможно, однажды была белой, но пятена цветов радуги украсили её повсюду. Рукава были закатаны до середины предплечий, демонстрируя руки с толстыми пальцами, которые выглядели крошечными, поскольку всё остальное было больше.

Он поднял кружку пива и выпил залпом, облизав толстые губы, всё же не словив каплю, которая пробежала по его небритой щетине и скатилась в расщелину, отмечающую первый из многих его подбородков. Он поставил кружку и заметил Франческу, попытавшись сесть прямо, одновременно расчесывая рукой тонкие пряди белых волос на лоснящийся голове.

Франческа остановилась у края стола.

– Вы художник, известный как Валерий?

Мужчина слегка кивнул головой и махнул ей на скамью напротив него.

– Я. В Вашем сообщение говорилось, что вас заинтересовали некоторые из моих работ?

– Действительно, я интересуюсь. – Франческа смахнула со скамьи крошки и скользнула на неё, сев напротив него. – Я припоминаю, что видела некоторые из ваших работ на Нью-Эксфорде около года назад.

– Да, мои картины были там на выставке. – Мужчина пожал плечами, словно это было обычным делом. – Нью-Эксфорд все же надоел мне. Я решил приехать сюда в Упано. Этот мир более вдохновляющий.

Она огляделась и осторожно кивнула.

– Я это понимаю. Значит у вас много работы здесь? Наводненной комиссионными вознаграждениями.

– О, конечно. Бреммертон возможно, так не выглядит, но здесь высокий спрос на картины.

– Я понимаю, Валерий. – Франческа добавила в голос резкости. – Я видела большую часть ваших работ на улицах. Вряд ли можно сказать, что ховеркары попали в аварию, вы хорошо подбираете краски.

Свиные глазки мужчины расширились.

– Вы оскорбляете меня мадам. Я не собираюсь это выслушивать.

Франческа надавила каблуком на верхнюю из его скрещенных ног, фиксируя их вместе.

– Вы никуда не уйдете, Валерий, и пришло время обсудить кое-что конфиденциально между нами. Во-первых, я знаю, что вы Валерий Симонс и вы покинули Нью-Эксфорд, потому что Реджинальд Старлинг хотел обвинить вас в подделке пары его картин. Он сделал бы это, если бы не нашел ужасно забавным то, что вы смогли обмануть покупателей. Ваши подделки его работ были лучшими, что он видел, и могли легко сойти за подлинные.

Симонс вздрогнул и нахмурился.

– Должен ли я считать это комплиментом?

– Можете считать комплиментом, а можете просто прелюдией.

– Как насчет того и другого?

– Даже лучше. – Франческа подарила ему улыбку. – У меня есть для вас предложение. Я собираюсь предложить вам пять тысяч крон за каждого Старлинга, которого вы создадите из новой серии. Серия будет состоять из изучения принцессы-архонтессы Катрины, но называться серия будет «Кровавая Принцесса». Вы закончите дюжину картин в направлениях которые я продиктую Вам.

Симонс покачал головой.

– Вы знаете, что Старлинг мертв. Никто не поверит, что он нарисовал эти картины.

– О, они поверят, Вал. – Франческа улыбнулась. В действительности нужно, чтобы поверил только один человек, и это сама архонтесса. – Я знала Реджа Старлинга и могу подделать документы его почерком, которые пройдут проверку. Более того, я также знаю агента по его искусству, и я могу гарантировать, он подтвердит подлинность работы.

Карие глаза Симонса сузились.

– Вы продадите работы за огромные деньги. Я хочу процент.

Франческа покачала головой.

– Проценты за искусство? Мы здесь не играем в игры, Симонс. Сделайте работу, о которой Вас просят, и будите щедро вознаграждены. Если вы не будете делать этого, я просто найду кого-нибудь еще, а вы будете жить со знанием того, что упустили шанс сделать деньги и одурачить лучших экспертов по искусству Внутренней Сферы.

– Что, даже одурачить экспертов по искусству, а?

– Да, тех самых экспертов, которые называли ваши работы банальными и неинтересными.

– Ох, да, их. – Симонс задумался на мгновенье, затем залпом выпил остатки пива, забрызгав маленькие усики на его пухлых щеках. – Хорошо, я в деле. Деньги вперед.

– Пять сейчас, четыре по доставке каждой из первых пяти картин.

– Договорились – Симонс начал трудный процесс по выскальзыванию из кабинки. – У вас есть студия, или мне нужно её найти?

– Проспект Ист-Грейстоун двадцать семь – сорок, второй этаж. – Франческа подавила улыбку, когда Симонс вздрогнул. – Будьте там завтра утром в десять. Все что вам нужно, будет там, включая ваши деньги. Нам нужна ваша лучшая работа.

– Вы их получите.

– Хорошо. Вы собираетесь обмануть людей на высоких должностях.

– Не беспокойтесь. – Симонс погладил себя по груди. – Когда они увидят их, они будут думать, что Редж Старлинг жив и хорошо себя чувствует.

– Это именно то, что нам нужно, мистер Симонс. – Франческа широко улыбнулась. – Именно то, что нам нужно.

Королевский дворец, Триады

Таркад-сити, Таркад

15 декабря 3061

Человек называвший себя Харисоном Хардингом с благодарностью кивнул принцессе-архонту, садясь в кресло напротив дивана белой кожи в её кабинете. На столе между ними стоял кофейный сервиз и две чашки. Она потянулась налить, но он закрыл рукой чашку.

– Нет, спасибо.

– Не доверяете мне, мистер Хардинг?

Мужчина улыбнулся.

– Я предпочитаю избегать кофеина, и я знаю, что вы ненавидите кофе, так что я не хотел бы, чтобы вы чувствовали себя обязанной присоединиться ко мне.

Катерина откинулась назад на диване и подтянула к себе ноги.

– Это обо мне знают немногие. Как вы узнали об этом?

– Исследовал.

– Для работы?

– Личный интерес. Были бы вы объектом задания, мы бы не вели эту беседу. – Он потянулся и схватил небольшое печенье с маленькой тарелки на серебряном подносе. – Миндальное.

Катрина улыбнулась.

– Маскирует запах цианида.

– Странная идея. – Он откусил кусочек печенья, разжевал и проглотил. – Вкусно, но не отравлено.

– Вы уверены?

– Вполне. Если бы вы хотели моей смерти, вы бы не пригласили меня сюда и не делали бы это сами с помощью сладостей. Во-первых, вы не могли быть уверены, что я умру без сопротивления. Для меня было бы достаточно разбить блюдце и полоснуть вас по горлу частью китайского фарфора вашей бабушки.

Рука Катрины прикрыла горло.

– А какая вторая причина?"

Он улыбнулся.

– Вы бы представили бы меня перед судом за убийство вашей матери и заставили меня сознаться, что ваш брат нанял меня.

Катрина кивнула.

– Очень хорошо. Вы впечатлили меня так же, как и ваша работа. Риан Штайнер был вашей работой, а бегство было великолепным. А последующее убийство всего правительства на Цюрихе, внушает уважение.

– Вы слишком добры.

– Вряд ли. – Её голубые глаза сузились. – С тех пор у вас был перерыв.

– Вы можете думать все, что вам хочется, это не имеет для меня значения. Достаточно сказать, что денег, которые заплатили мне за смерть вашей матери, было достаточно, чтобы позволить мне проводить свое время как мне хочется. – Он откусил ещё печенья. – Я решил ответить на ваш вызов, потому что я считаю нашу предыдущую совместную работу очень стоящей и очень провоцирующей. Никто не вспоминает о смерти Риана или о падении правительства на Цюрихе, но смерть вашей матери они никогда не забудут.

Катрина медленно кивнула.

– Эту смерть они также никогда не забудут. Я уверена, что вы слышали о новом посте моего брата. Он специально выбрал присоедининение к КомСтару, чтобы унизить меня и помешать мне по праву занять свое место Первого Лорда Звёздной Лиги. В прошлом месяце он сделал меня посмешищем здесь на Таркаде и по всей Внутренней Сфере. Никто не смеет так поступать со мной – никто и остаться безнаказанным. Он заплатит.

– Несомненно. – Мужчина стряхнул с брючины крошки. – Но сколько платите вы?

– Сорок миллионов крон.

Ему стоило определенных усилий сохранить спокойствие. Это было намного больше, чем ему когда-либо платили, и вдвое больше, чем ему принесла смерть Мелиссы.

– Интересное предложение, но времена изменились. Шестьдесят.

– Пятьдесят пять, и заканчиваем торговаться. – Катрина вытянула манильский конверт из-под серебряного подноса и протянула его ему. – Мы заключили сделку?

– Плата устраивает, архонт. – Он открыл конверт, извлек статическую голограмму, взглянул на нее и улыбнулся. – И работа выполнима.

– Отлично. – Голос Катрины стал таким же холодным, как и её глаза. – Виктор заплатит.

– Действительно заплатит, архонтесса. – Мужчина засунул голограмму в конверт. – Согласно вашему желанию, Оми Курита умрет.

Роберт Торстон Соколиная заря Сумерки Кланов — 8 (Боевые роботы — BattleTech)

ПРОЛОГ

Помещения Клана Стальных Гадюк

Зал Ханов Окрестности Катюши

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

28 декабря 3059 года

Натали Брин частенько сидела здесь, в Зале Ханов, на планете Страна Мечты, в полной темноте.

Когда-то она была одной из тех, кто дал название этому месту… но как все изменилось с тех пор!.. Восемь лет прошло с Токкайдо, после поражения в той кровавой битве… На этой планете она могла чувствовать себя только парией.

Ханы не слагают полномочий. Они погибают в бою, как и подобает настоящим воинам. Когда-то она правила Кланом Стальных Гадюк, а теперь… теперь лишь служила в качестве внештатного, так сказать, советника своего преемника, Перигарда Залмана. Натали предпочла бы изгнание, ссылку, заточение — все, что угодно, но нет, она торчала здесь, в жалком кабинетишке в том крыле Зала Ханов, которое занимали Стальные Гадюки.

Когда она (довольно редко) появлялась здесь, к ней относились с положенным по статусу уважением, но все равно Натали чувствовала себя в известной степени отщепенкой. Она знала, что среди Гадюк многие с большим удовольствием выбросили бы её на какую-нибудь свалку — к примеру, отправили бы в солама, — а уж представители других Кланов, само собой, считали её просто опозоренной и совершенно потерявшей свою честь.

Перед тем как выключить свет, Натали писала мемуары. Воины Кланов не часто занимаются подобного рода литературной деятельностью, но такое все же бывало. Обычно эти воспоминания представляли собой описания битв и походов и предназначались прежде всего для молодых офицеров, которые могли бы ознакомиться с опытом старших товарищей и не повторять впредь их ошибок в плане боевой подготовки и управления войсками на полях сражений.

Брин подала голосовую команду на выключение света потому, что её снова — уже в который раз! — одолели горестные мысли и тяжкие воспоминания о тех непростительных ошибках, которые она допустила на посту Хана, — о том, как она оставалась безучастным наблюдателем в момент, когда Стальным Гадюкам предложили сохранить свой статус, вместо того чтобы занять по праву полагающееся им место в первом эшелоне вторжения сил Кланов… о том, как и она, и остальные воины ликовали, когда Ильхан наконец-то ввёл их в дело…

А затем наступил кошмар Токкайдо. Опьянённые первыми победами, Стальные Гадюки и в страшном сне не могли предположить того, что с ними произошло в том проклятом месте, которое кто-то с мрачной иронией обозначил как Чёртова Баня…

Да, это были мрачные времена. Однако потом стало ещё хуже. Натали Брин подала в отставку, но сколько раз она впоследствии спрашивала у самой себя, не стоило ли пренебречь условностями и ложными понятиями стыда и пойти дальше — с гордо поднятой головой…

Тогда она думала, что с её уходом хоть немного уменьшится тяжесть позора, которую несли Стальные Гадюки после своего отступления с Токкайдо.

Впрочем, вполне возможно, что так оно и получилось — с её помощью. После того как новый Хан возглавил Стальных Гадюк, Клан отвоевал несколько обитаемых миров у Нефритовых Соколов.

Натали вздрогнула при одной мысли о том, что могло бы случиться с Гадюками, не отдай она в самый критический момент бойни на Токкайдо своим войскам приказ отступать. Она сохранила ядро Клана, но ей понадобились все силы, чтобы найти мужество и уйти в отставку. Вместо того чтобы с честью погибнуть на поле брани, Натали пришлось прозябать в полном небрежении и неизвестности…

Однако Клан Стальных Гадюк был сохранён, а что такое проблемы одного человека, пусть даже и бывшего Хана, в сравнении с существованием всего Клана? Ничто. Да и вообще, слишком поздно сожалеть и печалиться — после драки, как известно, кулаками не машут.

В дверь постучали. Натали с удивлением оглянулась на звук, немного помедлила и сказала:

— Войдите, Хан Залман.

Дверь отворилась, и на пороге появился действительно Хан Залман собственной персоной — высокий и стройный, как всегда.

— Откуда вы узнали, что это я, Хан Натали? — спросил он добродушно.

Залман продолжал так обращаться к Брин и после её отставки, а она не сильно противилась.

— А сюда больше никто не ходит, — сказала Натали. — Разве ещё только этот ваш Сахан, хотя он, собственно, один тоже не появляется. Так что, сами понимаете, я не могу ошибиться, на любой стук отзываясь: «Войдите, Хан Залман!»

Залман споткнулся о невысокий порог.

— Ч-черт… Почему вы сидите в темноте, Хан Натали? — несколько раздражённо произнёс он.

— Болят глаза… — слегка виновато произнесла Брин и скомандовала: — Свет!

Яркий свет залил помещение. Залман невольно скорчил гримасу, зажмурившись.

— Что же привело вас сюда в столь поздний час, Хан Залман? — вежливо спросила Натали.

— Да опять эти Нефритовые Соколы, черт бы их побрал, — пробурчал Залман, все ещё морща своё некрасивое лицо.

Брин тоже поморщилась.

— Соколы, — произнесла она задумчиво. — Муха в нашем супе. Гвоздь в…

Она со злостью хлопнула ладонью по подлокотнику и продолжала:

— Ещё со времён досточтимого Хана Мерсера существует это бельмо на нашем глазу! Мало мы их били!..

Залман выпрямился во весь свой огромный рост.

— Именно так, — сказал он. — Вы совершенно правы. Кстати, теперь Хан Соколов, Марта Прайд, собирается политическим путём добиться того, чего не удалось на поле честной битвы. Она опять высказывает претензии по поводу совместного использования пространства вторжения!

Он коротко рассмеялся.

— Можно подумать, она ненавидела бы нас меньше, если бы мы не опередили Соколов в то время, как они совершали нападение на Ковентри!..

Натали Брин улыбнулась своей широкой, слегка саркастической улыбкой, которая была, пожалуй, единственной привлекательной чертой на её, в общем-то, не очень симпатичном лице — с хищными, какими-то ястребиными чертами, бледными глазами и кожей и светлыми волосами.

— Соколы в своём репертуаре, — проговорила она. — Интриги, интрижки и происки, как всегда. И погеройствовать любят, и поскулить тоже не забывают. Однако ничего у них не выйдет, даже если принимать во внимание выпендрёж и изворотливость этой самой Марты Прайд.

Залман хмыкнул:

— Забавно от вас слышать такое. Они сами нас называют надменными…

— И это верно, воут? И все же скажите мне, Перигард, что именно у Соколов на уме?

— Сейчас они вовсю хвалятся своими победами в Испытаниях Сбора. У Марты Прайд хватает наглости в открытую издеваться над нами перед Большим Советом! — неприязненно сказал Залман. — Видите ли, мы стали якобы слабы, наши воины разбегаются во все стороны в поисках более надёжного покровительства в других Кланах, надеясь поучаствовать в новом вторжении… Марта Прайд считает подобную ситуацию достаточным основанием для того, чтобы совсем удалить нас из пространства вторжения.

Натали Брин не могла скрыть своего удивления:

— Но так ведь никто не поступает, это против обычаев Кланов! Никогда бы не подумала, что эта Марта может пользоваться подобными подлыми приёмчиками… Вот ведь героиня какая выискалась!

Перигард Залман хмыкнул:

— В принципе она не производит впечатления подлого человека, однако из сведений, полученных нашей разведкой, явствует, что Соколы ведут какую-то достаточно тёмную игру. Наш мир, Джабука, находится в пространстве рядом с Террой, что может в недалёком будущем сделать нас объектом агрессии со стороны этой гнусной Звёздной Лиги — особенно сейчас, когда она изгнала Клан Ягуаров за пределы Внутренней Сферы. Так что, пока мы не узнаем толком, что именно замышляют эти вольняги, не желал бы войны между Гадюками и Соколами из-за оккупированных миров. Я пришёл сюда просить вас о помощи, Натали.

— Я, как всегда, к вашим услугам, — сдержанно наклонила голову Брин.

Если бы только Залман мог догадаться, как тяжело ей было произнести эти слова, как трудно было быть вежливой с человеком, который был когда-то её Саханом и практически служил мальчиком на побегушках!..

— Мне нужен повод, чтобы вызвать Марту Прайд и заставить её подобной угрозой хотя бы временно отказаться от своих планов, чтобы дать нам время хорошенько подготовиться к войне, — сказал Залман.

— Правильно, — одобрительно кивнула Натали.

— Однако в нынешней ситуации, когда все Кланы готовятся к решительной схватке с войсками Внутренней Сферы, подобные вызовы не поощряются, — продолжал Перигард Залман. — Мне нужен повод более весомый, нежели прежние раздоры между нашими двумя Кланами. Когда вторжение возобновится, мне бы не хотелось опасаться того, что Соколы вонзят нам нож в спину.

Натали согласно кивнула. Миры, принадлежащие различным Кланам в оккупационной зоне, были настолько беспорядочно разбросаны, что междоусобицы, возникшие на подобной почве, могли бы серьёзно ослабить военную мощь Стальных Гадюк.

— Кстати, ведь Марта Прайд произошла из той же сиб-группы, что и прославленный герой Клана Нефритового Сокола, Эйден Прайд, воут? — спросила она.

— Воут, — кивнул Залман.

— И все-таки слава его кажется дутой, — задумчиво проговорила Натали.

— В битве на Токкайдо он проявил себя неплохо, не спорю. Я сама была там и хорошо помню эту мясорубку…

Перигард Залман согласно кивнул, а Натали спросила себя, думает ли он о том же самом, что и она: ведь Натали Брин и Эйден Прайд участвовали в одной и той же битве, сражались, можно сказать, плечом к плечу, но Прайд погиб — и стал героем, а Натали выжила — и была вынуждена уйти в позорную отставку..

Конечно, если Залман и думал подобным образом, то все равно ни за что не высказал бы подобные мысли вслух, и Брин это хорошо понимала.

Основное различие между прежним и новым Ханами заключалось в том, что Залман не видел ничего зазорного в том, чтобы плести политические интриги, если того требовали интересы Клана. Конечно, он был настоящим воином и презирал поступающих нечестно, однако, очевидно, полагал, что цель вполне оправдывает средства.

— Я кое-что знаю про этого Эйдена Прайда, — снова заговорила Натали. — Я повнимательнее познакомилась с его биографией… и вы знаете, обнаружила там много тёмных и сомнительных страниц. К примеру, он потерпел неудачу в своём Испытании Места, когда был курсантом, его перехитрила, кстати, не кто иная, как Марта Прайд, а потом Эйден вторично участвовал в Испытании — под чужим именем, представляете себе?

— Очень интересно, — задумчиво пробормотал Перигард.

— Ещё бы, — саркастически заметила Натали. — Вам не мешало бы знать об этом раньше. Но, так или иначе, Эйден Прайд действительно, выдав каким-то образом себя за вольнягу, участвовал во втором Испытании. Он стал воином, но только подумайте, как мерзко выглядит этот поступок. Невероятно, чтобы вернорожденный пал столь низко, что решился, пусть ненадолго, пусть даже только в мыслях, выдать себя за вольнорожденного!..

Перигард задумчиво кивнул.

— Но это ещё не все, — продолжала Натали. — В дальнейшем Эйден Прайд продолжал выдавать себя за вольнягу!

— Немыслимо, — пробормотал Залман.

— Тем не менее это именно так. Он получал назначения как вольнорожденный, общался по жизни исключительно с вольнягами и объявил, что он вернорожденный, только после какого-то героического поступка,совершённого где-то у черта на куличках. Спрашивается, зачем он это сделал? Да затем, чтобы иметь возможность участвовать в состязании за родовое имя!

Перигард отметил про себя, что Натали просто-таки разозлилась не на шутку.

— Родовое имя!.. — снова воскликнула она. — Да как можно вообще представить, чтобы обладатель подобной биографии мог на это претендовать?! Признайтесь, Хан Залман, что вас и самого просто тошнит от всех этих гнусностей!..

Однако Перигард лишь неопределённо пожал плечами и что-то неразборчиво пробормотал. Было очевидно, что пятна в биографии Эйдена Прайда не вызывают у него никакого отвращения.

— А может такое случиться, что его просто оболгали? — спросил Залман, глядя куда-то в сторону.

— Конечно, может быть и такое, — неприязненно произнесла Натали, — однако слишком часто Нефритовым Соколам удаётся подобным образом оправдываться и отбеливаться… то есть обелять себя и отводить обвинения в изначальной порочности. Тем не менее Эйден Прайд получил родовое имя — в то время как другие не препятствовали ему нарушать все и всяческие правила чести. Не отрицаю, что некоторые из его, с позволения сказать, деяний, были достаточно героическими, однако везде чувствовался и чувствуется некий запашок. Вольняга — он и есть вольняга, а посему почёт, который оказывают ему Соколы, выглядит просто издевательством над традициями Кланов.

Перигард снова задумчиво кивнул.

Натали внезапно засомневалась: а соглашается ли Хан с её словами? В конце концов, любой воин из любого Клана просто мечтал бы иметь хотя бы толику славы, подобной той, что была у Эйдена Прайда, — будь он хоть дважды Соколом, трижды вольнягой или кем-нибудь ещё.

— Эйден Прайд изначально безрассуден, — снова заговорила Брин. — Он всегда был склонён к совершению опрометчивых, необдуманных поступков, и то, что его предприятия заканчивались удачно, свидетельствует лишь о счастливом стечении обстоятельств, но никак не о его выдающихся качествах. Кроме того, все знают, что Прайд готов рискнуть жизнью ради достижения необходимого результата — не важно какого. Теперь получается, что и у Марты Прайд из одной с ним сиб-группы проявляются те же качества, то есть она ведёт себя достаточно безрассудно и готова свернуть себе шею ради достижения цели. Вы, кстати, не слышали последнюю новость?

Залман отрицательно покачал головой.

— Она разрешила вольняге бороться за родовое имя! — воскликнула Натали. — Марта опирается на тот факт, что соискатель — отпрыск этого самого Эйдена Прайда и некой вернорожденной, пожелавшей иметь вольнорожденного ребёнка.

Натали смолкла и глубоко вздохнула, явно пытаясь совладать со своими эмоциями.

— Не могу представить себе, — снова заговорила она, — чтобы вернорожденная, хоть и лишённая возможности заниматься воинской подготовкой, да ещё и низведённая в низшую касту, могла бы даже подумать о том, чтобы родить ребёнка… тем более — свободнорождённого.

Перигард Залман поморщился. Действительно, настоящему воину было противно даже подумать о таком — не то что сказать вслух.

— …И вот теперь вольняга-недоносок может стать имеющим родовое имя воином Клана Нефритового Сокола! Если, являясь Ханом Клана Нефритового Сокола, Марта Прайд ломает подобную комедию, то она сильно рискует, подражая почитаемому ею Эйдену Прайду. Это её слабое место, и вы можете воспользоваться ситуацией, Перигард. Понимаете меня?

— Кажется, понимаю, — задумчиво произнёс Залман.

— Попробуйте уязвить Марту на Большом Совете, — с лёгкой усмешкой сказала Натали. — Побольше сарказма, насмешливости, недомолвок, недоговоренностей и намёков — и она моментально взбесится. Мне кажется, вам стоит всячески педалировать тему невозможности получения родового имени для вольнорожденного, стараясь при этом подчеркнуть негативную роль, которую играют в этом вопросе Марта и её Клан. Я думаю, что изрядная доля насмешки, граничащей с прямым оскорблением, неминуемо заставит Хана Соколов потерять голову и бросить вам вызов.

Залман почесал в затылке, потом довольно усмехнулся.

— Я так и знал, что вы дадите мне хороший совет, — сказал он. — Собственно, я потому сюда и пришёл, что был уверен: Натали Брин найдёт выход из любого, самого затруднительного положения!..

Натали холодно посмотрела на него.

— Вы хотите сказать, Залман, что вы обратились ко мне только потому, что считаете меня экспертом по тёмным делишкам? — ледяным тоном произнесла она. — Вы что, думаете, если я один раз оступилась, так теперь перестала понимать, где истинный путь воина, а где предательство и бесчестье? Так, что ли?

Перигард Залман и ухом не повёл в ответ на гневную отповедь Натали. Даже плечами не пожал, рукой не махнул и вообще, кажется, думал о чем-то своём, о ханском.

Натали внезапно поняла, что Залман весь мыслями в недалёком будущем, когда ему уже не надо будет ни с кем советоваться, бродить по тёмным коридорам в поисках доброго слова и свежей идеи.

Когда Перигард, небрежно кивнув, вышел за дверь, Натали отрывисто скомандовала освещению выключиться и долго сидела в темноте, раздумывая о том, кто она, собственно, теперь и какое место в иерархии Клана будет занимать в совсем недалёком будущем.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ РОДНЫЕ МИРЫ

I

Помещения Клана Нефритового Сокола

Зал Ханов Окрестности Катюши

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

31 декабря 3059 года

— Жеребец! Это вы! Кого-кого, а вас я меньше всего ожидала увидеть сегодня вечером, — сказала Хан Марта Прайд, увидав появившегося на пороге её кабинета вышеупомянутого Жеребца. — Пришли поздравить меня с Новым годом?

Движением руки она пригласила его войти.

— Вы сами сказали, что хотите со мной поговорить, — произнёс Жеребец, закрывая за собой дверь. — Так вот я и подумал, что именно вечером вы будете свободны.

— Верно, — кивнула Марта. — В праздники вокруг меня вьётся не очень-то много народу. Люди предпочитают веселиться подальше от начальства… ну да ладно. Кстати, я не видела вас с тех самых пор, как вы вернулись с Хантресса, так ведь? Да? А это событие случилось, соответственно, месяца три или даже четыре назад. Я права?

— Я вернулся в августе, — спокойно сказал Жеребец. Марта покачала головой:

— Так давно? И чем же, позвольте спросить, вы занимались все это время?

Она улыбалась, но собеседник сразу обратил внимание на её ненормально прямую спину и чересчур жёсткий взгляд.

Жеребец украдкой осмотрелся. Кабинет Марты Прайд был невелик для офиса Хана, строг в оформлении и даже аскетичен. Стандартная, довольно дешёвая мебель, унылый рабочий стол и ещё более унылые стульчики, на стенах — уже даже не унылые, а просто тоскливые эстампики…

После паузы Марта жестом пригласила Жеребца сесть, и тот, вздохнув про себя, опустился на безнадёжное сиденьице — при более близком рассмотрении и стульчиком-то его назвать было практически нельзя. Создавалось впечатление, что жёсткая деревянная конструкция изначально задумывалась совсем не для того, чтобы на ней размещался человеческий зад.

Марта тем временем ухватила аналогичное сиденье, уселась на него и направила ухо в сторону Жеребца. Тому ничего не оставалось делать, как повести разговор.

— Во исполнение вашего распоряжения, — начал он, — численный состав моего тринария восстановлен. Количество боевых машин, материальная часть, личный состав — все находится на том уровне, каковой имелся до событий на Хантрессе…

— Я ознакомилась с вашим рапортом, — перебила его Марта. — На Хантрессе вы действительно попали в непростую ситуацию… Этот Руссо Хауэлл, должно быть, совсем спятил, откалывая подобные безобразные штучки… Однако, что отрадно, вы вели себя как по-настоящему верный воин Клана Нефритового Сокола…

Жеребец поднял бровь.

— Верный или вернорожденный? — уточнил он. Марта Прайд нетерпеливо махнула рукой:

— Не нужно этого сарказма, Жеребец. Не стоит снова заводить бодягу по поводу всяких там вернорожденных, вольнорожденных, невольнорожденных… Сарказм — действительно не лучшая ваша черта. В конце концов, либо вы выбираете путь Клана, либо катитесь ко всем чертям во Внутреннюю Сферу — выбирайте. Мне совершенно недосуг обсуждать проблемы развития генетики. Я могу сказать только, что, по общепринятым понятиям, вы — вольнорожденный, а следовательно, генетически человек второго сорта. Однако, — она подняла палец, — вы являетесь воином, по своему мастерству не уступающим любому вернорожденному, и вполне заслужили и моё уважение, и уважение любого из Нефритовых Соколов.

Жеребец усмехнулся краешком губ:

— Но все же я, как вы выразились, генетически… Марта скрипнула зубами и довольно сильно треснула его кулаком по коленке.

— Довольно! — сказала она очень решительно, в то время как Жеребец едва сдержал ругательство — рука у Марты Прайд была достаточно тяжёлой. — Не будем об этом сейчас, а поговорим попозже, и тогда, вполне может статься, ваш вопрос будет решён раз и навсегда… но ещё раз повторяю: довольно! Клан Нефритового Сокола занят сегодня другими делами. Какова готовность вашего тринария?

— Подготовка к боевым действиям идёт полным ходом…

— Отлично. Вряд ли мне нужно напоминать о том, что восстановление боеспособности наших вооружённых сил является моей главной задачей с самого момента вступления в должность Хана. Аттестация новых воинов на Ковентри и серьёзные успехи в Испытании Сбора в значительной степени способствовали восстановлению воинской мощи нашего Клана. Только Снежные Вороны были вынуждены отдать нам целых два кластера, а ведь мы проводили отбор воинов у Огненных Мандрилов, Ледяных Гелионов и Звёздных Ужей… Теперь же, когда Дымчатых Ягуаров изгнали за пределы Внутренней Сферы, Клан Нефритового Сокола вновь занимает ведущее положение среди всех Кланов!

— Так и должно быть, — кивнул Жеребец.

Клан Дымчатого Ягуара резко усилился после того, как Волки и Соколы чуть было не перебили друг друга, однако теперь они сами опозорены и изгнаны из Внутренней Сферы. Линкольн Озис все ещё был Ильханом, но он стоял во главе Клана, который находился практически на грани уничтожения.

Марта внимательно рассматривала Жеребца, обратив на него взор своих непроницаемо-льдистых голубых глаз.

— Я внимательно наблюдаю за деятельностью нашей торговой касты, — сказала она. — Для нас жизненно необходимо в кратчайшие сроки провести модернизацию парка боевых машин, заменить устаревшие модели роботов на новейшие разработки… Это — одна из наиглавнейших задач на сегодняшний момент. Новое вторжение во Внутреннюю Сферу сильно задержалось, но сейчас почти все готово. Не сомневайтесь: ваш тринарий занимает особое место в моих планах относительно ведения боевых действий.

При этих словах Жеребец не смог сдержать торжествующей улыбки. Марта заметила это.

— Не могу дождаться, мой Хан, когда наступит день сражения, — сказал Жеребец, — но ведь наверняка найдутся те, кто попытается оспорить ваше решение, воут?

— Конечно, — спокойно сказала Марта, но при этом глаза её опасно блеснули. — Однако пришло время перемен. Мы, Соколы, свято чтим традиции Кланов, но сейчас наступил такой момент, когда мы либо будем вести себя более гибко и победим, либо погрязнем в косности и догматизме и просто погибнем. Перед лицом тяжких испытаний я верю, что у воинов нашего Клана достаточно сил для того, чтобы выжить.

Жеребец невольно подумал о том, как сильно Марта Прайд изменилась после Ковентри и особенно после того, как стала Ханом.

— Поговаривают, что Стальные Гадюки готовятся доставить нам некоторые неприятности, — осторожно сказал он.

Марта презрительно усмехнулась:

— Гадюки — они и есть гадюки, чего с них взять… Жеребец неопределённо улыбнулся и вспомнил о том, что привело его сюда в столь поздний час.

— Ещё один спорный момент, — сказал он. — Многих раздражает известие о том, что пилот Диана будет участвовать в состязании за родовое имя, воут?

Марта кивнула.

— Именно. Перигард Залман лично воспротивился этому, как, впрочем, и некоторые другие Ханы. Однако последнее слово в решении этого вопроса принадлежит мне. Но не будем об этом сейчас. От вас мне нужно только одно — готовность вашего тринария к боевым действиям в любой момент.

— В любую секунду готовы служить своему Клану и своему Хану, — отчеканил Жеребец.

Марта посмотрела на него с любопытством и благосклонно кивнула. Видя такое дело, Жеребец решился:

— С вашего позволения, мой Хан, я хочу поговорить с вами об одном деле.

Марта резко вскинула на него глаза, потом секунду подумала и сделала знак продолжать. Жеребец перевёл дух и продолжил:

— У меня есть маленькая просьба, мой Хан…

Он сделал паузу, выдерживая взор льдистых очей начальницы Соколов.

Пауза затянулась. Наконец Марта, видимо, насмотрелась на него и сказала:

— Продолжайте.

— Я хотел бы… если это только возможно… получить назначение на Айронхолд, чтобы принять участие в подготовке пилота боевого робота Дианы. Это не имеет никакого отношения к теме вольно и вернорожденных, о чем мы с вами только что…

Подняв ладонь, Марта сделала ему знак замолчать.

— Понимаю, — с лёгкой усмешкой сказала она. — Поскольку вы были ближайшим, так сказать, сподвижником Эйдена Прайда, то у вас появилось совершенно естественное желание помочь Диане… Насколько я помню, вы находились в группе подготовки Эйдена в тот момент, когда он завоевал родовое имя. Я удовлетворю вашу просьбу… однако немного потерпите. Вполне возможно, что мне понадобится ваша помощь именно здесь, на Стране Мечты. Не могу сейчас все сказать, но…

— Всегда к вашим услугам, мой Хан. Марта улыбнулась:

— Вы ведёте себя как-то… по-рыцарски, что ли? Да, именно по-рыцарски, Жеребец. Мне очень приятно, честно.

Жеребец слегка подёргал себя за бородку. Обычно он так делал, когда был доволен чем-то и пытался это скрыть.

И тут вдруг на улице, откуда-то со стороны парка, окружавшего комплекс зданий Зала Ханов, затрещали выстрелы, потом грохнуло несколько торопливых разрывов. Жеребец резко вскочил, повернувшись лицом к входной двери и заслонив собой Марту Прайд.

Внезапно Марта рассмеялась, потом встала, подошла к Жеребцу и положила ему руку на плечо.

— Пока нет нужды в таких действиях, — почти ласково сказала она. — Однако, Жеребец, я права: есть в вас что-то такое рыцарское… Похоже, вы действительно преданы своему Хану.

За окном снова затрещали торопливые хлопки. Жеребец напрягся и посмотрел на Марту. Та улыбалась, в глазах её мерцали весёлые искорки.

— Вы забыли, что сегодня новогодняя ночь, — сказала Марта по-прежнему с улыбкой — Наступил, если верить всеобщему календарю, три тысячи шестидесятый год… Кстати, календарь — это, пожалуй, единственное, о чем мы договорились с Внутренней Сферой. Только представьте себе. Жеребец, за тысячу световых лет отсюда люди тоже празднуют Новый год. Действительно, пора заглянуть в будущее.

Жеребец слегка пожал плечами.

— Я не нахожу особого удовольствия в том, чтобы напряжённо думать о будущем, — сдержанно сказал он. — Хотя, если подумать, без будущего действительно не обойтись — как, впрочем, и без прошлого.

Марта слегка сжала его плечо — Жеребец даже немного растерялся. Проявление подобных, пусть и незначительных, знаков внимания и расположения встречалось довольно редко среди вернорожденных, а для Хана это был просто-таки вопиющий моветон.

— Мы с вами похоже мыслим, Жеребец, — сказала Марта. — Однако, к большому сожалению, я просто обязана думать о будущем — хотя бы для того, чтобы предотвратить агрессивные действия со стороны других, более предусмотрительных Ханов. Честно говоря, иногда я предпочла бы оказаться в чистом поле лицом к лицу с десятком боевых роботов, нежели с таким же количеством Ханов на Большом Совете. Но сейчас речь не об этом. Спасибо вам за вашу преданность, дорогой Жеребец, и… впрочем, мы успеем ещё побеседовать. В следующий раз.

После этого Жеребцу не оставалось ничего другого, как раскланяться и отправиться восвояси.

* * *

Даже после того, как Жеребец ушёл, Марта ощущала его присутствие в своём кабинете.

Мысленно возвращаясь к состоявшемуся разговору, она внезапно поняла, что больше не смотрит на Жеребца как на простого вольнорожденного. Нет, теперь он был для неё настоящим воином и даже более того — товарищем Эйдена Прайда.

Однако сейчас, как ни парадоксально, Марте от Жеребца требовалось именно наличие у того статуса вольно-рождённого — как в плане личном, так и в политическом…

В некоторых Кланах, в том числе и в Клане Нефритового Сокола, вольнорожденным позволяли становиться воинами, и ничего особо страшного никто в этом не видел. Правда, таких воинов все равно не выпускали на первый план, они оставались где-то на задворках — в тылу, максимум во вспомогательных войсках. Однако времена действительно изменились, и теперь Марта хорошо понимала, что сегодня на счёту каждый опытный воин, кто бы он ни был по рождению.

Саманта Клис, её Сахан, была откровенно против того, чтобы вольняг допускали к активному участию в делах Клана, довольно мягко, но настойчиво указывая на то, что Марта, в конце концов, просто рискует своим положением, однако та была уверена, что в нынешние времена особая брезгливость ни к чему.

Времена были действительно, как никогда, тяжёлые. Марта уже аттестовала многих молодых воинов, собирала бойцов в других Кланах — посредством испытаний — и проводила состязания за право иметь родовое имя для тех, кого она хотела назначить на высшие командные посты.

Однако по-настоящему сильная армия жизненно нуждалась в опытных бойцах и командирах, и какая, в конце концов, была разница — естественным путём родился в своё время сильный, закалённый в боях, обладающий прекрасным тактическим чутьём офицер или же он был выращен в пробирке? Марта была уверена, что перед лицом опасности, угрожающей самому существованию Клана, все те, кто уверенной поступью идёт по пути воина, равны — в том случае, если их преданность не оставляет места для сомнений.

Момент настал — Нефритовые Соколы были сильны, как никогда, их Клан был готов стать во главе нового великого похода, в результате которого Терра наконец будет выхвачена из неправых рук, в которых находилась долгие столетия.

Марта улыбнулась своим думам. В последнее время в голову ей все чаще и чаще приходили мысли, слегка пугавшие её саму.

В принципе, Марта Прайд никогда не видела себя в роли того нового Мессии, который объединит все Кланы и возглавит великое нашествие. Однако сейчас она ясно понимала, что практически каждое её действие, даже совершённое ещё до момента вступления в должность Хана Нефритовых Соколов, было направлено на достижение единственной цели, и целью этой было возрождение величия Клана… Нет, не возрождение, а восхождение на новую ступень — скоро, совсем скоро Нефритовые Соколы с нею во главе достигнут небывалых высот воинской славы, весть о её воинах разнесётся по всей Вселенной, и горе тому недоумку, который будет противиться их волевой поступи!..

Да, только сейчас, во время новогоднего салюта, Марта Прайд осознала, какое место она должна занять по праву. Путь по дороге истинного воина, по дороге настоящей славы — вот что её ждёт… и ожидало всегда, ещё с тех времён, когда она бок о бок училась с самим Эйденом Прайдом.

Однако то время ушло.

II

Учебный центр сиб-группы 111

Лес Керенского

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

3 января 3060 года

— Перестань надо мной смеяться, — прорычала Наяд.

— Я вовсе не над тобой смеюсь, — спокойно произнёс Энди. — Собственно, я вообще не смеюсь, а просто улыбаюсь.

— Ты лжёшь, страваг!

— Ничего я не лгу, и, кстати, ты сама страваг… да и дура к тому же, — по-прежнему спокойно отозвался Энди.

— Ты обзываешь меня… я что, по-твоему, страваг?! — ахнула Наяд.

— Ну да, ты и есть страваг… и вообще, ты первая начала обзываться.

— Ты опять обозвал меня! Все слышали?

Наяд повернулась, обращаясь к остальным членам сиб-группы, большинство из которых, вымотавшись на утренней тренировке, пластом валялись на своих койках.

Идания, ближайшая подруга Наяд, вяло махнула в её сторону рукой:

— Эй вы, двое, достали уже, перестаньте орать…

— Идания, вольняга, сволочь!.. — вне себя завопила Наяд.

Это был довольно рискованный ход. Идания, которая только что валялась без сил и без единой кровинки на усталом донельзя личике, в долю секунды оказалась на ногах — точнее, на одной ноге, потому что носок второй уже находился на полпути к разгорячённой физиономии подружки.

Однако Энди успел перехватить девушку за талию.

— Идания, извини, но с ней буду драться я, — заявил он.

— Нет, я! — прохрипела Идания, бешено вращая глазами и пытаясь пнуть подружку

Остальные члены сиб-группы вяло заворчали, явно не желая принимать участия в очередной дурацкой разборке.

Каким-то образом Энди все же удалось успокоить Иданию, и та отступила

Повернувшись к Наяд, мальчик посмотрел прямо в злые серые глаза противницы

Глаза эти, кстати, были почти точной копией его собственных — как, впрочем, и у остальных членов сиб-группы, очень и очень похожих друг на друга.

— Ну что, Наяд, — произнёс Энди, — выйдем раз на раз, я и ты?

Произнеся эту немудрёную тираду, он широко, с удовольствием улыбнулся. Надо сказать, что Наяд просто ненавидела его постоянно улыбающуюся рожу — и вообще, как можно улыбаться сейчас, когда они будут биться в Круге Равных?

Сама Наяд просто не умела улыбаться. В те времена, когда она только что, несмышлёнышем, появилась, так сказать, из канистры, на её лице, вполне вероятно, и замечалась улыбка, однако это было довольно давно и, скорее всего, неправда. Девочка смутно помнила какую-то старуху, которая без особого энтузиазма ухаживала за ней, эта сиб-нянька только следила за тем, чтобы у ребёнка были сухие штанишки, каша в животе и поменьше синяков на теле — вот и вся забота.

Будущих воинов рано забрали у сиб-няньки и перевели в учебный центр, где они находились под наблюдением сурового сиб-родителя Октавиана, бывшего воина, который состарился и коротал время, оставшееся до похода в могилу, обучая сиб-группу.

В обязанности сиб-родителя входило совершенствование физических навыков будущих воинов и обучение их азам социальной ориентации — то есть Октавиан давал понять членам сиб-группы, кто они такие есть, что такое Клан и каковы права и обязанности вернорожденного.

Через определённое время сиб-группа поступала в ведение сокольничих, которые учили уже не элементарным навыкам, а тонкостям ремесла профессионального убийцы…

Наяд скрипнула зубами. Кроме всего прочего, в Энди её раздражало ещё и то, что юноша был на целый сантиметр выше её. Сама Наяд с рождения стремилась быть лидером во всем, и это ей вполне удавалось. Но вот что касается физических данных… Девочку приводило в бешенство, если кто-то был выше её, шире в плечах и так далее.

К примеру, Дэниел был крупнее Наяд, Надя опережала её на спринтерских дистанциях, а Эдриан с гораздо большим изяществом обращался с холодным оружием. Но все равно Наяд первенствовала в большинстве воинских дисциплин, стремилась совершенствоваться и дальше и надеялась, что в конце концов станет самым великим воином за всю историю Кланов — а иначе зачем вообще стоило появляться на свет?..

Лицом друг к другу — точнее, враг к врагу — Наяд и Энди вступили в Круг Равных. С лица мальчика не только не сходила насмешливая ухмылка, но он ещё обнаглел настолько, что отвесил издевательский поклон.

Стоявшая за пределами Круга Идания, которая единственная из всей сиб-группы пришла посмотреть на поединок, не выдержала и рассмеялась. Наяд бросила в её сторону злобный взгляд.

— Я займусь тобой попозже, вольняга! — крикнула она.

Как известно, среди членов касты воинов слово вольняга являлось самым сильным оскорблением. Вольнягами называли вольнорожденных представителей Клана, то есть появившихся на свет естественным путём. Все вернорожденные, такие как Наяд и члены её сиб-группы, просто презирали тех, кто не был продуктом деятельности выдающихся генных инженеров Клана.

Хотя Наяд и знала, что без вольнорожденных в жизни не обойтись (должен же кто-то убирать, строить, ухаживать — одним словом, работать), она все равно относилась к ним с большей брезгливостью, чем, скажем, к болотным жабам. Вернорожденные — это да, люди, высшая ступень эволюционной лестницы, а вольняги — это так, пыль. Грязь, одним словом.

Энди, не поднимая головы после своего поклона, внезапно бросился вперёд. Подобное поведение привело Наяд, которая всегда и всюду атаковала первой, в дикое бешенство. Мальчик, очевидно, это понимал, и его опережающий удар имел целью именно разозлить соперницу.

Однако в чем-то Энди просчитался, потому что ему не удалось попасть в Наяд. Девочка увернулась от его кулака, уйдя резко влево, а потом, развернувшись вокруг собственной оси, сильно ударила его ногой по спине.

Против ожидания, приём оказался не только эффектным, но и эффективным: Энди рухнул лицом вниз. Наяд моментально вскочила ему на спину.

Чаще всего подобные поединки на этом и заканчивались: стальной захват, удушающий или болевой приём — и все, сопротивление бесполезно. Однако сейчас номер, что называется, не прошёл: Энди оказался сильнее, чем думала Наяд.

Неожиданным резким движением он сбросил девочку со спины. Наяд совершенно не ожидала этого и кубарем покатилась по земле, в довершение всего крепко приложившись затылком о довольно крупный булыжник.

Что за ерунда, — удивилась Наяд, — только что площадка была совершенно чистой…

Девочка подняла глаза и внезапно увидела смеющееся лицо Идании, которая стояла на границе Круга.

Так вот оно что!.. Эта вольняга специально подбросила булыжник… Ладно, потом разберёмся и с тобой, — мелькнула у Наяд злобная мысль, но хорошенько планы мести она обдумывать не стала, потому как заметила бросившегося на неё Энди.

Стоя на одном колене, она снова резко повернулась (что поделать, любила девчонка изящные боевые развороты!) и локтем со всего размаху заехала бедному Энди прямо в нос. Противник неожиданно закатил глаза, ручьём хлынула кровь, и Энди повалился в пыль

С торжествующим воплем Наяд выпрямилась. Она радовалась лишь долю секунды: Энди открыл глаза, коротким движением ухватил девочку за лодыжки и опрокинул её навзничь, моментально навалившись на Наяд сверху.

Он дышал ей прямо в лицо, с торжествующей улыбкой вдавливая девочку в пыль, однако Наяд, которой дикая ярость придала просто нечеловеческую силу, ухитрилась выбраться из этого предосудительного положения, врезав Энди обеими руками по ушам — не очень, правда, сильно.

Она вскочила на ноги, намереваясь ударить уже всерьёз и на этом закончить бой — Энди стоял на коленях, вполоборота к ней, шея открыта, — но тут вдруг раздался властный голос:

— Прекратите, дети!

Наяд обернулась на голос.

Это оказался Октавиан

У всех троих находившихся на площадке членов сиб-группы мгновенно повысился уровень адреналина.

Дети!..

Да как он только посмел!

Так называли только вольняг, а они… Ужас!

Наяд оскалилась, Энди зарычал, Идания приняла боевую стойку.

Однако и Октавиан не мешкал. Внезапно он оказался совсем рядом, между Наяд и Энди, и, словно клещами, ухватил девочку за воротник рубашки, а её соперника — за плечо.

Вообще-то в сиб-группе побаивались Октавиана. При достаточно субтильном телосложении он обладал недюжинной физической силой, а на его лице, покрытом страшными шрамами, как два стальных гвоздя, сидели два глаза — если Октавиан смотрел на кого-то, то казалось, будто гвозди эти протыкают насквозь.

У Наяд иногда возникала самонадеянная мысль вызвать наставника на поединок, но сейчас она поняла, что эта самая мысль была просто глупой. В пальцах Октавиана чувствовалась такая сила, что ей стало немного даже не по себе.

Тем не менее она громко сказала:

— Вы зашли слишком далеко, Октавиан! Никто не имеет права входить в Круг Равных, пока идёт поединок!

Октавиан улыбнулся, но уж совсем не так, как Энди, — никакого веселья: будто акула разинула пасть.

— Ты пока не воин, Наяд. Вы все — дети, и не забывайте об этом никогда!

Теперь он обращался уже ко всем членам сиб-группы, которые повылезали из казармы на звук его голоса

— Можете это называть Кругом Равных, — презрительно улыбаясь, сказал Октавиан, — если вам так хочется поиграться…

Он замолчал и с нескрываемой насмешкой обвёл взглядом серьёзные лица.

— Но это не есть настоящий Круг Равных и никогда им не будет! — крикнул Октавиан. — По крайней мере, до тех пор, пока вы находитесь под моей опекой. Перейдёте на более высокую ступень подготовки — пожалуйста, калечьте друг друга, отрывайте руки и ноги, сворачивайте шеи, но не сейчас! Из-за чего началась потасовка? — спросил он властно.

Наяд насупилась.

— Он надо мной смеялся, — сказала она угрюмо и посмотрела на Энди.

— И всего-то?

— Да! — с вызовом выкрикнула Наяд.

— Расточительно, — покачал головой Октавиан. — Всем вернуться в казарму. Отдыхать.

Члены сиб-группы потянулись в казарму. Октавиан поднял руку, останавливая Наяд.

Когда они остались одни, Октавиан испытующе посмотрел на неё и медленно произнёс:

— Итак, драка началась просто из-за того, что кто-то улыбнулся, воут?

— Ут.

— Глупо, Наяд, — покачал головой Октавиан. — Ты считаешь себя воином раньше времени. Ты пока в сиб-группе, и до Испытания Места остаёшься просто ребёнком. Можешь идти.

Наяд повернулась и пошла в сторону казармы. Октавиан сказал ей в спину:

— Ты ощущаешь себя воином раньше времени, Наяд, но, надеюсь, ты им станешь.

Девочка замедлила шаг, когда наставник спокойно повернулся и пошёл прочь, она, ускорив шаг, направилась в сторону полосы препятствий — там же находились и силовые тренажёры.

Когда Наяд в сто сорок первый раз подтягивалась на перекладине, она уловила в кустах неподалёку какое-то движение и почувствовала пристальный взгляд. Не меняя ритма упражнений, она внимательно наблюдала за возможным соглядатаем.

Через некоторое время у Наяд уже не осталось сомнений, что за ней следят. Девочка невольно призадумалась. В чем, интересно, дело? Кому понадобилось устанавливать за ней наблюдение? Вопросы, вопросы…

Закончив свои экзерсисы, Наяд устало опустилась на скамеечку и принялась составлять план ответных действий.

III

Учебный центр сиб-группы 111

Лес Керенского

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

3 января 3060 года

Спрятавшись за цветущими кустами, Пери наблюдала за девочкой, выполнявшей гимнастические упражнения по ту сторону проволочного заграждения.

Хотя ребёнку было явно не больше шести-семи лет, девочка была выше ростом, чем обычно полагалось в её возрасте, и являла собой прямо-таки яркий образчик отличного физического состояния. Упругие мускулы играли на стройном теле, когда она с изяществом и грациозностью выполняла свой акробатический минимум.

Девочка выглядела точно так же, как и любой другой сиб-ребёнок на начальной ступени подготовки, за которой следовало обучение на более высокой ступени курсанта. Но внешне особенности девочки перестали что-либо значить, когда Пери внимательнее всмотрелась в её лицо. Черты этого лица сильно напоминали ей кого-то, с кем Пери была знакома, когда сама была ребёнком…

Ах да, ну конечно! Девочка была точной копией Эйдена Прайда, каким он был в ту пору. Это было не просто сходство или одинаковость черт — нет, именно копия… Если бы Пери не отдавала себе отчёта в происходящем, то подумала бы, что видит перед собой самого Эйдена, маленького мальчика, заново созданного, готового опять сразиться с окружающим миром.

Даже то, как девочка выполняла упражнения — быстро, собранно и чётко, гордая осанка, стремительные движения, — все напоминало Пери погибшего героя Эйдена Прайда…

Пери расхотелось смотреть в её сторону.

* * *

Она прибыла в учебный центр, чтобы разузнать что-нибудь о некоем секретном генетическом проекте, зародившемся в недрах касты учёных.

Хотя Пери и сама принадлежала к этой касте и даже занимала достаточно высокое положение в её иерархии, однако она мало что знала о секретных программах — да к тому же находилась постоянно на периферии последних исследований в этой области не только в переносном, но и в прямом смысле: Пери работала на далёкой научной станции Клана Нефритового Сокола, которая располагалась аж на Охотнице, то есть на родной планете Дымчатых Ягуаров.

Именно там она случайно обнаружила, что генетический материал Эйдена Прайда имеется не только в её лабораторных хранилищах, но и, что было совсем невероятно, в секретном фонде генов Лутеры, города, в котором хозяйничали Ягуары. Интересно было и то, что данные сведения Пери передал вольнорожденный товарищ Эйдена, некий Жеребец.

В поисках ответа на вопрос, каким образом и кем персонально генетический материал прославленного воина распространяется за пределами Клана Нефритового Сокола, Пери отправилась на Айронхолд, в Айронходд-Сити, где располагались представительства руководящего звена учёной касты Соколов во главе с главным учёным Клана, маленьким, похожим на хорька Этьеном Бальзаком.

Однако расследование, предпринятое Пери, скоро зашло в тупик. Бюрократы не желали ей помогать, а по официальным данным, никакие секретные работы с генетическим материалом Эйдена Прайда не ведутся и никогда не велись, а если бы и велись, пояснили Пери ведущие научники, то это не её ума дело.

Пери ухватилась за ниточку и стала выпытывать, чьего же это ума дело, но никто ей на этот вопрос отвечать уже не собирался.

Тогда Пери попыталась добиться аудиенции у Этьена Бальзака, но очень скоро оказалось, что самый главный (и, очевидно, самый умный) учёный, во-первых, чрезвычайно занят, причём постоянно, днём и ночью, а во-вторых, он страдает кучей всевозможных болячек, что делает встречу с ним не просто проблематичной, но и вовсе невероятной.

Когда же Пери ухитрилась отловить умника со знаменитой фамилией во время его утреннего моциона, то Бальзак, не мудрствуя лукаво, просто убежал от неё, прокричав на ходу, что когда-нибудь они обязательно встретятся…

Короче, ничего у Пери не получалось, а посему она пребывала в перманентно мрачном расположении духа.

* * *

Сидя у грязной барной стойки в полутёмном кабачке, который располагался на задворках рабочего района, она угрюмо потягивала какой-то довольно крепкий, но весьма ароматный коктейль. Как ни странно, лучшую выпивку подавали именно в таких заведениях, а не там, где собирались представители воинской касты, — тем, очевидно, было все равно, что коктейль, что автопушка — лишь бы с ног валило.

Отдавшись во власть невесёлых мыслей и вкусного пойла, Пери не сразу заметила, что кто-то уселся на табурет рядом с ней.

Некоторое время Пери вяло осознавала, что сосед её — мужчина, вероятно, пожилой, судя по лёгкому, какому-то старческому запаху. Ну и фиг с ним.

— Э-э! Да вы пьёте тот коктейль, что обычно подают воинам! — неожиданно громко произнёс мужчина.

Пери мутновато посмотрела на непрошеного собеседника.

— Я и была когда-то воином, — вяло сказала она. — Точнее, без пяти минут воином. Меня исключили за неуспеваемость. Не повезло вот.

Она уже начала чувствовать на себе действие коктейля.

— Повезло, хочешь сказать. В воинах мало человеческого. Вся эта суровость и военная муштра.

— Я бы не заходила дальше этого, приятель. Я уважаю воинов, и вам следовало бы.

— Ты — вернорожденная, а я нет.

Опьянев, Пери не обратила внимания на его усечённую манеру речи, столь обычную для вольнорожденных.

— Забавно, — внезапно сказал старик. — В этом освещении… точнее, при отсутствии оного, ты напоминаешь мне кого-то, с кем я был когда-то знаком, даже хорошо знаком, да.

— Ну и не смотрите на меня, тогда перестанет казаться, — равнодушно сказала Пери.

От коктейля незаметно для себя она сделалась неприлично язвительной.

— О'кей. Но ты напоминаешь одного героя. Подумал, может, тебе небезынтересно будет узнать об этом.

— Героя?

— Ну да, был такой герой. Звали его Эйден Прайд. Я уверен, что ты…

Пери пришлось оторвать взгляд от своего коктейля и посмотреть на собеседника.

Перед ней и в самом деле стоял старик. Морщины на его лице наползали одна на другую. В какой-то момент из-за внезапно нахлынувшего отвращения Пери чуть не стошнило. Хотя вернорожденные обычно именно так и реагируют на состарившихся, здесь было что-то действительно старое, под стать солама. Этот человек выглядел древним, словно вытащенная из неведомого саркофага мумия… И все же лицо его почему-то казалось знакомым.

— Вы знали Эйдена Прайда? — спросила Пери.

— Да, — кивнул старик. — И теперь я понимаю, почему ты напоминаешь мне его. Ты из той же сиб-группы, что и он. Тебя зовут Пери, и, если не ошибаюсь, я видел тебя последний раз на планете Токаша, когда мы, то есть я и командир Джоанна, захватили в плен этого шалопая Эйдена Прайда, чтобы отправить его обратно на Айронхолд…

— Вы были тем самым недоумком со страваг? — воскликнула Пери.

— Да. Токаша. Сколько воды утекло!

Пери поражённо рассматривала этого древнего старика. Черты лица… Да!

— Вы… вы — Номад?!

— Поздравляю! — усмехнулся старик. — Ну и память у тебя.

— Я принадлежу к касте учёных… Мы систематизируем, распределяем по классам, делаем дефиниции. Я помню всех, с кем когда-либо была знакома… Я помню свою злость, когда вы с этой Джоанной просто выбили у меня почву из-под ног. Кстати, я слышала, будто вы померли.

— Мало ли что болтают… — хмыкнул старик.

* * *

Весь следующий за этим час Пери и Номад предавались воспоминаниям об Эйдене Прайде, рассказывали друг другу о себе, как это часто бывает с людьми, встретившимися снова после большого промежутка времени.

Пери узнала, что Номада уволили с его поста в бригаде инженеров боевых роботов, когда артрит, столь распространённый среди тех, кто специализируется на ремонте боевых машин, сделал его руки непригодными к работе. Скоро выяснилось, что ещё многое он не способен делать из-за искалеченных суставов. Потом Номада перевели в уборщики.

— Даже больными руками можно убирать мусор, — невесело усмехнулся старик.

— Это слишком расточительно по отношению к вашим талантам.

— Ну, не знаю…

Поговорили ещё. Потом Номад поинтересовался, зачем Пери рыщет по городским закоулкам, и она неожиданно рассказала все — может быть, под действием опьянения, но все равно, ей приятно было вылить ушат грязи на Бальзака.

Когда Пери заговорила о секретных программах, Номад с понимающим видом кивнул.

Пери пристально посмотрела на него.

— Вам что-то известно, Номад.

— Мне всегда что-нибудь известно. Этим я и интересен.

— Оставьте свои заумные реплики, а лучше расскажите, — слегка рассердилась Пери.

Номад в своей деловитой манере, но местами приукрашивая события, описал ей лагерь, расположенный в далёкой глуши, где заправляли представители касты учёных.

По слухам, территория лагеря тщательно охранялась какими-то уголовниками, которые выдавали себя за воинов и были одеты в военную форму какой-то прошлой эпохи. Поговаривали, что охранники действительно являлись представителями касты уголовников, которых захватили в плен и поставили на службу к Бальзаку в качестве элитной охраны.

— Большинство обходит это место стороной, — добавил Номад. — Среди простого люда ходят рассказы о призраках, гоблинах, ну, как обычно.

— Ну, вам-то известно поболее того…

— Само собой. Я слышал, что Бальзак и его прихвостни наносят туда постоянные визиты и с особым интересом наблюдают за ходом реализации проекта. Мне известно много, но я не знаю, в чем суть работ.

Вскоре оказалось, что Пери и Номад оприходовали слишком много коктейлей и были уже не в состоянии связно общаться.

Пери на какое-то мгновение отключилась, а когда подняла голову с барной стойки, то обнаружила, что Номад исчез. Она даже подумала, а не почудился ли старик ей во сне — особенно после того, как попыталась навести справки о Намаде среди уборщиков, где никто не имел о нем ни малейшего представления.

Однако Номад сообщил Пери достаточно, чтобы она сумела отыскать лагерь и пробраться мимо кордона охраны сюда, в самое логово…

* * *

Пока Пери предавалась воспоминаниям, девочка закончила упражнения и скрылась за зданием казармы.

Ничего интересного не происходило, но тут Пери послышался сзади какой-то шорох. Не успела она повернуться, как её хлопнули по плечу.

Пери резко обернулась и увидела ту самую девочку. У неё прямо перехватило дыхание, когда она увидела, насколько вблизи ребёнок похож на Эйдена Прайда.

— У тебя такой удивлённый вид, — сказала девочка.

— Ну да…

— А почему? — живо спросила девочка.

Пери не хотела ничего говорить по поводу всяких похожестей, поэтому сказала,, сделав преувеличенно испуганные глаза:

— Ты так незаметно подкралась, прямо ужас какой-то!..

Ребёнок посмотрел Пери прямо в лицо.

— Лжёшь, — уверенно сказала девочка. — Впрочем, все равно. Ты испугалась из-за того, что я захватила тебя в плен.

Хотя Пери понимала, что могла бы легко убежать от этого ребёнка, любопытство заставило её остаться на месте.

— Ты собираешься выдать меня и получить что-нибудь в награду?

Девочка пожала плечами.

— Не сейчас Ты похожа на меня Почему? Не отвечаешь? Ты — мой пленник, шпион-страваг. И если понадобится, я буду пытать тебя. Идём со мной

— Зачем куда-то идти? — улыбнулась Пери. — Ты вполне можешь допросить меня и здесь.

— Ага, — хмыкнула девочка. — Пока ты ищешь способ улизнуть? Нет уж, шпион страваг, у меня припасено местечко скрытое. Пошли туда. Поднимайся.

Пери показалась удачной мысль принять игру этой девочки.

Даже если ребёнок отведёт её ккому-нибудь из приспешников Бальзака, для Пери не составит труда, с её положением в касте учёных, выпутаться из любой переделки, предоставив удовлетворительные объяснения. Худшее, что могло произойти, — это возвращение в Айрон-холд и выговор от начальства.

Девочка провела Пери сквозь какие-то кусты к той части ограды, где она без труда смогла приподнять один сегмент, позволивший обеим проникнуть в лагерь.

— Давно уже вывела из строя сигнализацию, — пояснила девочка — Я спец в таких делах. Можно тайком выбираться наружу Думаю, что когда-нибудь увижу что-нибудь этакое… А зовут меня Наяд.

— Пери.

— Ты красивая, Пери. Вроде меня.

Лазейка была маленькой, но Пери все-таки протиснулась сквозь узкую щель и проследовала за Наяд до ближайшего здания — это оказалась заброшенная казарма.

— Заходи, — скомандовала Наяд, показывая на дверь. — Скоро я должна возвращаться, так что надо говорить быстро. Так что колись, шпион-страваг, и, может быть, я тебя не выдам!

IV

Учебный центр сиб-группы 111

Лес Керенского

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

3 января 3060 года

Пери не была внутри казармы с той самой поры, как несколько лет назад сама была курсантом. Последний раз это случилось тогда, когда она была исключена из процесса подготовки перед поспешным вылетом с Айронхолда на планету Нефритовых Соколов, Токаша, где она работала на практике в касте учёных.

Закончив практику, Пери стала полноправным членом касты и даже получила лабораторное имя Уотсон. Надо сказать, что фамилии учёных раздражали воинов. Фамилии самих представителей воинской касты — родовые имена — были довольно немногочисленны и завоёвывались посредством состязаний, где победитель должен был одолеть тридцать двух воинов в серии последовательных поединков. Воинам было не по нраву то, что высокопоставленным учёным так легко присуждались фамилии, хотя те и старались не употреблять их за пределами своей касты, а сами фамилии не имели особого веса с точки зрения традиций.

Первоначально родовые имена были именами тех, кто бежал вместе с Александром Керенским из Внешней Сферы. Когда Николай Керенский создал Кланы и выдвинул концепцию родовых имён, которые могли носить, только лучшие из воинов, представлялось вполне логичным, чтобы эти фамилии вели своё происхождение от самых преданных Николаю и при этом выдающихся людей. Учёные же заимствовали свои фамилии у знаменитых в истории Терры деятелей науки, хотя бывало иначе — яркий пример тому нынешний Генерал-Учёный Бальзак.

Пери слышала, что Этьен выбрал себе это имя, так как ему показалось, что некий древний автор препарировал человеческое общество с дотошностью и профессионализмом настоящего естествоиспытателя. Поскольку она и до этого считала Бальзака напыщенным глупцом, подобный слух вовсе её не удивил.

Невольно зажмурившись, Пери переступила порог и сразу ощутила привычный запах казарменного пота. Открыв глаза, она увидела запустение, свидетельствующее о том, что здание было, давно заброшено.

Пери предположила, что оно не используется — ввиду генеральной перестройки, которая, как она слышала, проводилась во всех лагерях ускоренной подготовки Айронхолда как составная часть интенсификации учебного процесса, призванного пополнить выходящими из его стен новобранцами испытывающие нехватку личного состава силы вторжения — перед броском во Внутреннюю Сферу.

Кроме бойцов, которых готовили лагеря ускоренной подготовки, войска получали пополнение и таким образом: на Стране Мечты проводились так называемые Войны Сбора, после которых воины из частей, не принимавших участия в первоначальном вторжении, но победивших в процессе Испытаний, получали возможность присоединиться к какому-нибудь подразделению одного из Кланов.

Пери также слышала, что бывалые воины осуждали подобные нововведения, утверждая, что в целом процесс подготовки курсантов стал слишком прост. По слухам, высшее командование стремилось к тому, чтобы все большее число курсантов получало номинальную квалификацию и чтобы некоторые правила, касающиеся подготовки, были упрощены.

Что из слухов соответствовало действительности, а что было основано на проявлении традиционного недовольства ветеранов новыми порядками, Пери не уяснила. Однако на самом деле все обстояло так, что в то время, как возрос масштаб военных приготовлений, все увеличивающееся число курсантов успешно проходило Испытания Места.

Офицеры-наставники утверждали, что новые методы подготовки способствуют выявлению лучших качеств курсантов. Вскоре Кланы возобновят вторжение, и на этот раз они полны решимости победить.

Эти деревянные стены, должно быть, насквозь пропитаны солдатским потом, — подумала Пери, проходя дальше по коридору и очутившись в большом зале. — Припоминаю, что в казармах, где проходили подготовку мы с Эйденом Прайдом, пахло тонна так же. Да, с Эйденом. И ещё с Мартой Прайд. Что сказал бы ты о ней теперь, Эйден? Тебя не стало задолго до того, как она сделалась Ханом Нефритовых Соколов, но мы, наверно, уже тогда понимали, что таково её предназначение. Но хватит. Не хочу о ней вспоминать. Когда мы были курсантами, Марта отвернулась от тебя, а ты простил её. Эта дурацкая философия, оправдывающая любой поступок, совершённый во имя Клана!..

Марта и Эйден проводили свои Испытания одновременно. Марта, движимая честолюбивым желанием получить чин звёздного командира в войсках Клана, одолела двух боевых роботов, один из которых пилотировал Эйден.

Что ж, все это — лишь грязь под ногой боевой машины. Марта — Хан, я — в касте учёных, а Эйдена больше нет. Тем или иным способом мы все послужили Клану, а двое и до сих пор служат. Да и память об Эйдене все ещё приносит пользу Клану. Молодые воины почитают героя. Но, Эйден, если бы ты и Марта узнали, как смеются над традициями Клана учёные в частных разговорах, то, наверное, вы взяли бы в руки оружие и устроили небольшую кровавую баньку… Или же вы просто отмахнулись бы от такой ерунды? И в самом деле, какая разница, что там думает низшая каста? Да, пожалуй, это более вероятно…

Наяд слегка подтолкнула Пери в спину.

— Не останавливайся, шпион-страваг, — сказала она строго.

Улыбнувшись, Пери ускорила шаг и окинула взглядом помещение. Перевёрнутые, покрытые ржавчиной кровати. Пара тонких матрацев, искромсанных явно специально. И пыль, целые груды пыли.

Пери удивилась, почему почувствовала в первую очередь не её, а запах пота.

Наяд отыскала уцелевшую кровать и поставила её на ножки.

— Садись сюда, отродье вольняга, — важно сказала девочка.

— Не уверена, что есть смысл спорить, но я — вернорожденная, и мне знакомы такие казармы, как эта, получше, чем тебе, птенчик, — сказала Пери в ответ.

Наяд явно удивилась, но не решилась выставить напоказ свои эмоции. Пошарив рукой, она подобрала ветхий матрац и кинула его на кровать.

Повинуясь комически-властному жесту девочки, Пери уселась. От матраца воняло потом ещё сильнее.

Пери положила правую ладонь на его поверхность, проводя кончиками пальцев по грубой ткани. Она отчётливо помнила это ощущение все годы, прошедшие с той поры, как сама была курсантом.

По странной случайности Наяд поставила кровать примерно в том же месте, где стояла собственная койка Пери в её тогдашней казарме. Помещение, рассматриваемое с этой точки, показалось ей несколько более знакомым. Прищурив глаза, женщина вызвала перед своим мысленным взором нечёткую картинку: вот она сама сидит на такой же койке, оторвав взгляд от какого-то учебника, преисполненная курсантской важности: она мечтает о том великом дне, когда окажется на поле брани; подняв голову, молодая Пери видит остальных, тоже погруженных в зубрёжку: вот Эйден, со страстью в глазах и морщинками на лбу — он явно озадачен тем, что только что прочёл; вот Рена (которая погибнет в период подготовки после ухода Пери) двигает челюстью из стороны в сторону, пока читает; а это Бретт, на которого материал явно наводит скуку; вот Марта, которая смотрит в книжку спокойно и с присущей ей поразительной уверенностью.

На мгновение Пери захотелось, чтобы эта комната превратилась в машину времени и перенесла её обратно в те годы, предоставив ещё один шанс, — впрочем, нет, даже зная столько, сколько она знает теперь, у неё никогда не будет необходимых для настоящего воина качеств. Пери была без пяти минут воином, она умела многое, но всегда почему-то упускала из виду какую-нибудь мелочь, реагировала на долю секунды медленнее, чем необходимо, получая нагоняй от сокольничего Джоанны и неодобрительные взгляды со стороны главного наставника Тера Рошака, весьма придирчивого офицера…

— Что ты здесь делаешь, шпион-страваг?

— Я принадлежу к касте учёных. Наяд удивлённо подняла брови:

— Тогда зачем шпионить? Разве нельзя было пройти через главные ворота?

— Я бы не смогла пройти по своим документам. Возможно, ты не знаешь, но и ты, и твоя сиб-группа засекречены.

— Я знаю, — ответила Наяд, но по её смущённому виду Пери поняла, что девочка солгала.

— Тогда ответь мне, в чем суть секретного проекта, птенчик, так как я почему-то пропустила этот момент в своих исследованиях.

— Не называй меня птенчиком.

— Это совсем не обидное слово, деточка.

— И деточкой тоже, страваг!

— Скажи мне, в чем смысл проводящихся здесь исследований, — повторила Пери.

— Это тайна, поэтому нельзя говорить.

— А знаешь ли, милая, что ты генетически связана с героем Нефритовых Соколов по имени Эйден Прайд?

— Разумеется.

На этот раз трудно было сказать, говорит ли Наяд правду или просто поддакивает.

— А удивишься ли ты, когда узнаешь, что я — из той же сиб-группы, что и Эйден?

Во взгляде Наяд снова промелькнула растерянность. Потом там словно забрезжил свет.

— Ну, конечно. Вот почему ты так похожа на нас.

— И следовательно?..

— Нельзя говорить. Тайна.

Диана решила зайти с другой стороны:

— От какого замечательного воина Нефритового Сокола ведётся твоя матрилинеальная генетическая ветвь?

Совсем растерявшись, Наяд посмотрела налево, потом направо, потом снова на Пери.

— Не твоё дело, шпион-страваг, — буркнула она.

— Позволь сказать, что я думаю по этому поводу. В твоих генетических материалах не прослеживается никакой матрилинеальной ветви. И ты, и члены твоей сиб-группы целиком получены из генов Эйдена Прайда. Не знаю точно, как и почему подобное случилось, но это что-то вроде варианта партеногенеза, а такие вещи идут вразрез с дорогами Клана…

Пери замолчала, увидев полное смятение в глазах ребёнка.

— Ты следуешь за ходом моих мыслей, Наяд?

— Разумеется, да, — соврала девочка не без раздражения в голосе.

Упрямство Наяд казалось Пери забавным и сильно напоминало ей Эйдена.

Пери зашла дальше того, что мог понять ребёнок. Наяд только таращилась на неё, разинув рот. Но, даже если девочка ничего и не понимала, Пери было ясно, что не следует сообщать ей больше того, что уже было сказано. Наяд могла оказаться достаточно смышлёной, чтобы навести на нужный след кого-то, кто сумел бы расспросить девочку об этом разговоре.

Хотелось бы разузнать у неё побольше… Не понимаю я все-таки, зачем они продолжают эти эксперименты, зачем работают с генами. Понятно, что Клан хочет создать поколение воинов, которые будут превосходить всех и вся во Вселенной, но все-таки… В конце концов, уже целые столетия мы занимаемся тем же самым — препарируем, изучаем и скрещиваем, пытаясь создать самых искусных, самых бесстрашных и верных солдат, каких только можно придумать. Но результаты пока не оправдывают затрат. Сколько бы мы ни бились, суперчеловека не получилось, только человек — просто человек… Едва удаётся избавиться от одних недостатков, как тут же проявляются другие. Мы не можем убрать из генотипа склонность к излишнему насилию, поменяв его на чувство юмора, или ликвидировать сладострастие, заменив его преданностью воинскому долгу. Уравновешенность страстей! — вот в чем вопрос. Иногда из целой сиб-группы выходят одни моральные уроды, которым не место в касте воинов. Да, в нашем Клане — самые лучшие воины среди всех, но ведь они могли получиться ещё лучше…

Как учёного меня возмущает не собственно возня Бальзака и его присных вокруг их дурацких секретных программ. В конце концов, все работы ведутся в рамках закона, так что черт с ними. Мне вот только совсем не нравится, что и учёные других Кланов получили доступ к результатам деятельности лабораторий Нефритовых Соколов вообще и к генетическому материалу Эйдена Прайда в частности. Если все учёные всех Кланов будут обмениваться между собой разработками в области генной инженерии, что из этого выйдет? Кто явится из пробирки в очередной раз? Сокол, скрещённый с Волком? Уже было… Со временем генофонд Кланов может просто разрушиться. Но я не могу сказать об этом Наяд.

Вдалеке послышались детские голоса. Наяд подняла голову.

— Все. Пора на тренировку. Октавиан очень не любит, когда кто-нибудь опаздывает. Кстати, тебя, наверное, придётся отвести к нему, шпион-страваг. Уж он-то по-настоящему вредный…

Пери сделала вид, что полностью покорилась своей нелёгкой шпионьей участи. Однако ей стало понятно, что пора отсюда уходить. Все-таки ей было необходимо вернуться в Айронхолд-Сити и выяснить все, что можно, об этой странной сиб-группе.

Пери поднялась с места. Быстро оглядевшись, она вспомнила свой заключительный день в такой же, как эта, казарме…

Джоанна разбудила её посреди ночи и сообщила, что для Пери курс воинской подготовки окончен и что учебный центр даст ей новое назначение.

Голос Джоанны, обычно с гневными или, по крайней мере, суровыми интонациями, был непривычно мягок, когда она сообщала Пери, что она станет практиканткой в касте учёных. Для исключённого из процесса воина, как сказала Джоанна, это лучшее назначение, и то, что Пери выбрали, говорит только в её пользу.

Расстроенная и раздосадованная, но понимавшая, что решение наставников было верным и что она не обладает необходимыми воинскими качествами, Пери пролежала в постели до тех пор, пока свет зари, пробивавшийся сквозь щели в стенах казармы, не позволил ей собрать вещи перед отъездом.

Согласно традиции, исключённый курсант должен был уехать незаметно, шагнув украдкой в ночь, да ей и не хотелось демонстрировать последствия своего провала четвёрке курсантов — таких же, как и она, членов сиб-группы, с которыми Пери провела все своё детство и с которыми теперь уже больше, как она ошибочно полагала, никогда не увидится.

Только она собралась оглянуться перед уходом, как из другого конца казармы раздался сонный голос.

Это был Эйден.

— Кто там?.. Пери, ты, что ли?

— Я уезжаю. Говори, пожалуйста, тише. Не хочу выставлять напоказ своё унижение перед остальными.

— Это не унижение, это…

— Знаю, просто составная часть всей этой дурацкой благородной цели, к которой мы все стремимся. Только теперь я в этом не участвую.

Пери не хотелось ни с кем делиться вслух своими мыслями, но они с Эйденом всегда были близки. Не так, как с Мартой Прайд, но все же…

— Представь себе, каково это — столько времени провести в группе подготовки только для того, чтобы потом вылететь. Тебе говорят — все, мол, гуляй, теперь твоё место в другой касте. Но ведь я не принадлежу ни к какой другой касте! Везде и всюду люди, посмотрев на меня, подумают о том, что я когда-то проходила воинскую подготовку. Это как клеймо на лбу. Я воин и всегда буду им. Всегда!

Для Пери, говорившей редко, а если и говорившей, то кратко, это была целая речь. Но, вглядываясь в озабоченное лицо Эйдена, она почувствовала себя легче.

Он спросил, куда её направили, и Пери ответила, что в касту учёных. Эйден заметил, что это звучит весомо, и какое-то время они беседовали на тему перспектив развития генной инженерии и о том, что члены их сиб-группы, несмотря на общие источники генетического материала, обнаруживают такие различия в способностях и характере.

Непонятным образом этот разговор породил в Пери потребность разобраться в том, как же получаются такие воины, как Эйден, и такие неудачницы, как она сама…

* * *

Наяд жестом велела Пери выходить первой из казармы. Этот ребёнок был таким уверенным в себе.

И все же Наяд была всего лишь ребёнком, так что Пери наверняка не стоило большого труда убежать от неё.

Только она решилась действовать, как чья-то узкая фигура заслонила собой свет в дверном проёме.

— Что ещё такое здесь происходит? — рявкнул вновь-пришедший.

Наяд резко обернулась.

Не вспышка ли досады промелькнула на её лице?..

— Октавиан! Я… э… только что захватила в плен этого шпиона-стравага!..

Октавиан от души рассмеялся и шагнул внутрь казармы.

— Вы, дети, все не перестаёте играть в глупые игры… Он отодвинул Наяд в сторону и подошёл к Пери. Стоя перед ней, он не казался таким уж внушительным. Но Пери была начеку. Октавиан был когда-то воином, и с ним шутить явно не стоило.

— Так, значит, вы — шпион? — осведомился Октавиан.

Пери пожала плечами:

— Я тут гуляла в окрестностях и случайно повстречала Наяд. Конечно, я не шпион и даже не шпионка. Я принадлежу к касте учёных и имею полное право осматривать заведения подобного рода.

— Каста учёных? — переспросил Октавиан. — Что-то не припомню, чтобы вы когда-либо наносили нам визит, и имени вашего я тоже не знаю. Его нет в списке тех, кому разрешён доступ в этот лагерь. Итак, как же вы сюда проникли?

Пери взглянула на Наяд, которая выглядела несколько встревоженной. Она предположила, что ребёнку не хотелось, чтобы узнали о лазейке в заборе.

— Я прошла через главные ворота, — сказала Пери.

— Охрана не позволила бы вам…

— Ну и спрашивайте со своей охраны. Никто не попытался остановить меня у главного входа. Я просто прошла мимо.

— Это невозможно!

Пери поднялась и сделала вид, что поправляет постель, положив руки на края матраца.

— Тем не менее перед входом только что не лежала ковровая дорожка, — спокойно сказала она.

— Вы лжёте.

Теперь Пери стояла к Октавиану спиной. По-видимому, это не понравилось наставнику настолько, что он с силой сжал её плечо.

Пери поняла, что ей необходимо действовать быстро и решительно.

— Я учёный, — произнесла она, придав голосу столько церемонности, насколько была способна. — Вам не следует так грубо со мной обращаться, хотя вы и были когда-то воином.

Её блеф, видимо, прошёл. Октавиан убрал руку.

До того как он успел хоть что-то предпринять, Пери подняла матрац и, держа его в руках, резко повернулась, ударив Октавиана в живот. Он отлетел назад.

Спасибо ещё, — подумала она, — что настоящие воины спят на таких жёстких лежбищах!..

Пока Октавиан распрямлялся, Пери вызвала в памяти отчётливые воспоминания о курсах рукопашного боя. Резко размахнувшись, она неожиданно ударила его открытой ладонью по горлу, затем согнулась и двинула головой в живот.

Пери испытывала соблазн нанести и третий удар, но решила не выпендриваться и с наивозможной скоростью метнулась к выходу.

Наяд попыталась преградить ей дорогу, но Пери откинула её локтем. Девочка ударилась головой о стену, и на несколько мгновений у неё все поплыло перед глазами.

Когда Октавиан отдышался, а в голове у Наяд немного прояснилось, они вдвоём бросились вслед за непрошеной гостьей.

Беглянка находилась уже по другую сторону заграждения и довольно прытко бежала по склону холма. Она, видимо, протиснулась сквозь сделанную Наяд щель, которую теперь наверняка обнаружат, но сейчас Наяд по этому поводу не волновалась — поломку забора спишут на диверсанта, да и сама девочка вполне могла отломать ещё одну секцию заграждения для того, чтобы и в дальнейшем беспрепятственно шастать по окрестностям.

Октавиан какое-то время был вне себя от ярости, явно взбешённый тем, что позволил Пери скрыться. А вот Наяд была отчего-то рада её побегу. Девочка была в восторге от того, что кто-то осмелился навалять по шее самому Октавиану. Теперь у неё был новый герой…

А Пери, оставив позади холм и миновав охранный кордон, тоже испытывала радость — ей удалось применить на деле свои навыки воина, которые она считала давно забытыми.

Она бегом преодолела лес, окружавший лагерь, и сделала это так быстро, как у неё давно уже не получалось…

V

Зал Собраний Большого Совета

Зал Ханов

Окрестности Катюши

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

17 января 3060 года

Порою даже тогда, когда вы готовы к схватке, пути к отступлению уже отрезаны и глубоко в горле кипит ярость, на какое-то мгновение становится страшно.

Хан Клана Нефритовых Соколов Марта Прайд прочувствовала подобное в тот момент, когда облачённый в парадные одежды Хан Клана Стальных Гадюк Перигард Залман встал со своего места и направил колючий взгляд глубоко посаженных глаз на верхний ярус, где находилась Марта.

Никогда ещё высеченная из гранита скамья, на которой сидела Хан Нефритовых Соколов, не казалась ей такой жёсткой и неудобной. Никогда ещё большой, отделанный мрамором стол не был таким ледяным. Даже знамя и то выглядело как-то зловеще — стяг, обозначающий Клан Нефритового Сокола, с патетическим по замыслу стилизованным изображением летящей птицы.

Никогда ещё Марте так сильно не хотелось протянуть руку и снова надеть красиво расписанную эмалью маску Хана, которая скрыла бы игравшие на её лице чувства…

Непривычно громкий гул, царивший в зале, казалось, ещё более усиливался акустикой этого просторного помещения, которое предназначалось для собраний Ханов. С откровенной неприязнью разглядывая резко очерченные черты некрасивого лица Хана Стальных Гадюк, Марта захотела, чтобы он тоже надел маску и перестал раздражать её видом своей гнусной физиономии.

Я знаю, что замышляет Залман, — подумала она. — Я даже знаю, что он скажет. Представляя это выступление, я продумывала ответные реплики. Наверное, в этом и состоит судьба политика, но мой гнев постоянно находился у меня внутри и сегодня он вспыхнет искренне. Я так обозлена в данную минуту, что могла бы не слушать, как того требует обычай, речь этого савраши Стальных Гадюк, а сразу обрушилась бы на него. Но обычай требует терпеливо ждать, пока этот отвратительный мерзавец делает свои лживые заявления.

Сидевшая рядом с Мартой Сахан Саманта Клис беспокойно ёрзала на своём месте. Нервозность Саманты была её главной, и притом неприятной, чертой. Эта женщина могла бы прошагать, не останавливаясь, отсюда до Внутренней Сферы…

В отличие от Марты, Саманта не обладала запоминающимся обликом. Марта поймала себя на том, что раз за разом посматривает на неё, просто чтобы напомнить себе, как Сахан выглядит.

Среднего роста и телосложения, Саманта весила несколько больше, чем было нужно, на взгляд обычных людей, но вполне нормально для воина. У неё были сильные руки и мускулистые ноги — ноги, которые сообщали её движению по дорогам Кланов просто бешеный темп.

Голова Саманты тоже была велика: на ней в беспорядке размещались коротко остриженные каштановые волосы: впрочем, цвет волос для этой женщины не имел особого значения — в конце концов, она не собиралась охмурять кавалеров, размахивая пышными кудрями перед их носом.

Лицо Сахана Саманты Клис находилось в полной гармонии со всем остальным её обликом, то есть тоже было никаким. Оно не было изуродовано жуткими боевыми шрамами, но его и не отметила печать страшной красоты. Скорее здесь было что-то кулинарно-постное. Так себе. Блинолицая Сахан Клис.

Однако у блинолицей Саманты все-таки имелась изюминка — лучистые светло-карие глаза. Это была та главная особенность её внешнего облика, которая запоминалась людьми. Клис в этом сильно походила на Марту.

Чаще всего в глазах Саманты сквозила притягательная нежность, и только те, чьи поступки и высказывания вызывали у неё немедленный гнев, знали, насколько огненным может сделаться её взор.

Вспышки гнева у Саманты были редки, но уж если подобное случалось… Буря, ураган, смерч, тайфун, торнадо — вот что видели перед собой полные ужаса подчинённые и все те, кому не посчастливилось попасться под горячую руку в роковой момент!..

Кроме того, всем была известна её отвага пилота боевого робота, умение воевать. Саманта прошла через Войну Отказа и в течение десяти лет занимала пост командира галактики Гирфалкона. То, что именно её выбрали на должность Сахана, было вполне логичным, когда Марта Прайд неожиданно оказалась в роли Хана. Марта была очень довольна, что Саманта Клис работает с ней в одной упряжке. Они вместе воевали на Ковентри и продолжали поддерживать друг друга во всех важных вопросах…

Перед тем как заговорить, Перигард Залман окинул взглядом тёмное, с полукружиями ярусов, просторное помещение. Этот большой зал был построен так, чтобы вместить сорок Ханов, но теперь их число сократилось до тридцати двух. Сегодня все были в сборе.

Её взгляд проследовал к центру скупо освещённого помещения, где на вращающемся подиуме стоял Каэль Першоу — необычный образчик искусства протезирования. Рядом находился Ильхан, элементал Линкольн Озис, который сделал знак Першоу начинать.

Энигматичный Першоу был когда-то воином, а теперь исполнял обязанности Хранителя Закона в Большом Совете. Хотя он и не видел сражений, начиная с ранних этапов вторжения, но все-таки сохранял за собой звание звёздного полковника и пользовался уважением среди Ханов.

Старый воин, имевший искусственные конечности и маску, скрывавшую невосстановимо изуродованное лицо, возглавлял также Вахту, секретную службу Клана Нефритового Сокола. Хотя Марта и считала шпионаж занятием бесчестным и недостойным настоящего воина, она, став Ханом, пришла к пониманию ценности скрупулёзно собираемых Першоу разведывательных данных, в особенности тогда, когда её коллеги-Ханы занимались интриганством, более свойственным планетам Внутренней Сферы, нежели родным мирам Кланов.

На увечья Першоу нельзя было смотреть без эмоций. Три глубоких шрама шли от края полумаски по щеке и исчезали в волосах.

Перигард произнёс ритуальную формулу, испросив разрешения Хранителя Закона предоставить ему трибуну. Разрешение было дано сдержанным взмахом металлической руки Першоу.

— Ильхан Озис; Хранитель Закона Першоу, мои коллеги-Ханы, — заговорил Залман. — Я обращаюсь к вам сегодня, в гневе и горечи, негодуя и протестуя против нанесения позорного пятна на наследие Керенского, против постыдного явления в истории Кланов, против попрания тех идеалов, за которые Кланы, невзирая на все имеющиеся между нами разногласия, единодушно ратуют…

Саманта наклонилась к Марте и прошептала:

— Первый снаряд готов к запуску.

Марта кивнула и на какое-то мгновение ощутила на себе всю тяжесть церемониальных одеяний, в которые Ханы должны облачаться на собрании Совета. Она была готова продать свою боевую машину за одну возможность быть одетой в удобный камуфляж перед надвигающейся атакой.

— Я буду говорить без обиняков, — продолжил Перигард. — Вопрос, который я намереваюсь поднять, касается решения Хана Нефритовых Соколов позволить вольнорожденному воину бороться за прославленное и почитаемое родовое имя — Прайд. Вы все помните героизм Эйдена Прайда в битве при Токкайдо. Все Кланы восславили подвиги этого великого воина Нефритовых Соколов и с похвальным единодушием приветствовали помещение генетических материалов Эйдена Прайда в хранилище генов Клана Нефритового Сокола. Эта награда за беспредельное мужество не имеет аналогов, но совершенно соответствует титаническому значению подвигов этого доблестного воина…

— Он без ума от своего краснобайства, воут? — прошептала Саманта.

Марта знала, что ещё один из недостатков Саманты заключался в том, что она не выносила подобных собраний, да и вообще всякого рода официоза. Стальные Гадюки были, так же как и Дымчатые Ягуары, непреклонными адептами пути и убеждений Кланов и превосходили Ягуаров в том, что касалось вызывающего раздражение упорства.

Залман сделал небольшую паузу и бросил взгляд в сторону Марты. Эта явная уловка была предпринята для того, чтобы вызвать у неё желание прервать выступающего, перебить выкриками с места и вообще повести себя политически некорректно. Любое проявление несдержанности получило бы неодобрение со стороны Хранителя Закона, поскольку Залман попросил слова и его нельзя было прерывать, пока он не закончил.

Марта твёрдо решила не попадаться в ловушку, хотя Залман верно угадал её желание потопать ногами и вообще устроить громкий шум.

Каждая частичка её существа понуждала Марту перескочить через отделанный мрамором стол и налететь на Хана Стальных Гадюк подобно могучему соколу…

Нелепая мысль. В этом жутком одеянии я едва ли сумела бы забраться на стол, не то что перепрыгнуть через него.

Залман, по-видимому, разглядел в решительно сомкнутой линии рта Марты, что она не взорвётся, и потому с лёгким вздохом продолжил.

Распахнув объятия, словно бы призывая всех Ханов в свои союзники, он произнёс с патетическим надрывом:

— Я прошу, чтобы Большой Совет осудил Хана Марту Прайд за нарушение ею обычаев Кланов, поскольку она позволила вольнорожденному воину, пилоту боевого робота Диане, состязаться за родовое имя!..

Последовавшие за этим вопли со стороны как Ханов-Хранителей, так и Крестоносцев, указывали на то, что большинство скорее одобряло, нежели было против предложения Залмана.

Саманта вскочила и заорала во всю силу многолитровых лёгких. Её голос был отчётливо слышен сквозь крики собравшихся Ханов:

— Страваги! Это право Клана Нефритового Сокола… Марта схватила Саманту за руку и притянула её обратно на место.

Саманта, горя глазами, нагнулась к Марте и спросила:

— Почему вы это сделали?

— Вы собирались сказать, что единственный способ, посредством которого любой другой Клан мог бы отменить наше решение в отношении Дианы, — это вызвать нас на Испытание?

— Разумеется, собиралась. Так оно и есть.

— Но именно теперь этого не стоит делать! Они хотят, чтобы мы вызвали их первыми, это же очевидно! Нет, мы должны выждать время.

Марта знала, что день сражения со Стальными Гадюками непременно настанет, но это произойдёт на поле настоящей битвы, а не в Круге Равных. И только тогда, когда все будет полностью готово.

Когда волнение улеглось, слово взял Хранитель Закона Першоу. Он говорил суконным языком, а голос был почти бестелесным, поскольку звук шёл из какого-то механического устройства, помещённого внутри его горла.

Першоу спросил, не желает ли Хан Залман уступить трибуну кому-нибудь из других Ханов, которые в этот момент наперебой рвались выступать. Перигард кивнул и, гордо подняв голову, сошёл с трибуны.

Марта спокойно сидела и слушала, как один за другим Ханы выражали либо резкое неприятие её идеи о возможности допущения вольнорожденных к состязаниям, либо поддержку её стремления усилить Нефритовых Соколов любыми средствами, традиционными или нетрадиционными.

Единственным Ханом, не принявшим участия в диспуте, был Влад Уорд из Клана Волка. Марта не совсем понимала, почему он отмалчивается, но потом догадалась, что Влад, вероятно, чувствовал себя столь же уязвимым в этом вопросе.

Много лет назад вассал Внутренней Сферы по имени Фелан Келл завоевал родовое имя, несмотря на вольнорожденный статус. Этот вассал не только сделался Феланом Уордом, но и Ханом Клана Волка. И вот Фелан Уорд возвратился во Внутреннюю Сферу, став предателем в глазах Клана из-за того, что внёс раскол в лагерь Волков, уведя с собой стольких воинов, что это едва не уничтожило Клан.

Владу Уорду потребовалось пойти на большие уступки в плане нейтрализации своих противников, чтобы вернуть Клану Волков его прежнее положение. Он не мог позволить себе сделаться объектом нападок за явную поддержку заявки Дианы на получение родового имени. И все же Влад имел для Марты немаловажное значение как в политическом отношении, в качестве её временного союзника, так и на личном фронте — он был её любовником. Они редко вступали в связь, да и то только тогда, когда, как подозревала Марта, это было каким-то образом выгодно Владу с дипломатической, так сказать, стороны.

Она не возражала против такой неопределённости и даже находила некоторое удовольствие в том, что пыталась понять, какой же именно политический мотив её непостоянный поклонник преследует за своим желанием встретиться и покувыркаться в койке.

Хорошо, наверное, что Влад сейчас помалкивает. С таким другом, как он, как говорится в старой терранской поговорке, не будет недостатка во врагах. А у меня их и так слишком много, да и кто сказал, что у Хана лёгкая работа?

Тем временем так называемая дискуссия между Ханами приобрела настолько сумбурный характер, что Октавиан сделал знак Першоу прекратить прения, что тот и сделал, широко взмахнув своей механической рукой и едва не уронив при этом кого-то из зазевавшихся.

После этого Першоу и Октавиан о чем-то зашептались. Першоу посмотрел на Марту и отчётливо произнёс своим клацающим голосом:

— Не желает ли достопочтенный Хан Нефритовых Соколов высказаться?

Марта кивнула и встала.

— Разбейте их, мой Хан, — шепнула Саманта.

— Я действительно одобрила заявку пилота Дианы на получение родового имени, — громко сказала Марта. — Её кандидатура была по всем правилам выставлена звёздным полковником Дома Прайда. Я выслушала доводы различных сторон и решила вопрос в пользу соискателя.

Это, однако, было не совсем правдой. Марта сама устроила так, чтобы Равил Прайд выставил Диану. Он было заупрямился, но Хан в случае необходимости умеет оказать давление. Диана настойчиво доказывала своё право на соискание родового имени, приводя в свою пользу веские аргументы. В конце концов, она была дочерью знаменитого Эйдена Прайда, чьё имя Залман так ловко ввернул во время своего выступления.

На Ковентри Марта использовала воинов, только что вышедших из сиб-группы и ещё не прошедших Испытаний. Это не согласовывалось с традициями Кланов, но Марта знала одно: она должна восстановить силы Соколов, чтобы Клан не попал под Поглощение. Если она однажды уже нарушила одно правило, что могло ей помешать нарушить остальные?

Марта Прайд знала не хуже других, что вольнорожденные не имеют права бороться за родовое имя, но сегодня соискательница не была обычной вольнягой. Однажды допустив мысль, что претензии Дианы могут заслуживать внимания, Марта решила, что игра стоит свеч. Каким бы ни был конечный результат, было ясно, что воин с потенциалом и амбициозностью, подобными тем, что имелись у этой девушки, навряд ли скоро появится.

Ещё на Ковентри Марта приняла решение в пользу Дианы. Она даже пошла на то, что силой заставила Равиля Прайда выставить девушку на состязания. Зайдя так далеко, Марта не собиралась идти на попятную, даже сейчас, стоя перед Большим Советом Ханов.

Тем не менее, несмотря на все её достоинства, я не верю в окончательный успех. Эта Диана так похожа на Эйдена Прайда, что всем очевидно — у неё немалая толика героических генов, но все же вряд ли я поверю, что какая-то вольнорожденная из Нефритовых Соколов сможет завоевать родовое имя. Когда она потерпит неудачу, весь этот шум вокруг моих предложений постепенно стихнет. Если же, что весьма маловероятно, девица достигнет желаемого, тогда никто не посмеет указывать мне, что делать и чего не делать, когда я буду возрождать величие Клана Нефритового Сокола, даже если это будет означать отход от пути Кланов.

— Как Хан Нефритовых Соколов, я пользуюсь правом определять стратегический курс моего Клана, — заговорила Марта, вперив взгляд в собравшихся. — Особенно в военное время, когда многие решения продиктованы требованиями текущего момента. Сегодня сложилась именно такая ситуация. Я полностью отдаю себе отчёт в этом. Сожалею, что некоторые из моих коллег-Ханов выражают неодобрение моим действиям, но традиция Кланов всегда разрешала каждому Клану в отдельности самостоятельно определять для себя направления развития.

Я признательна всем вам за вашу искренность, но Нефритовый Сокол поднимается в небо в гордом одиночестве, рассчитывая только на свой ум, силу и бесстрашие. И пусть никто не указывает, куда ему лететь, когда и как. И да будет так!.. Таким образом, я не отступаюсь от своего решения, которое позволяет этой родственнице Эйдена Прайда участвовать в состязании за родовое имя. Хорошо известно, что некоторые Кланы не допускают воль-норожденных в свои воинские формирования. Однако Нефритовыми Соколами признается полезность вольнорожденных, со знанием дела внедрённых в боевые подразделения. У нас даже есть свои вольнорожденные герои. Ценность вольнорожденных воинов была доказана — особенно во время вторжения во Внутреннюю Сферу. Я не скажу ничего более. На планете Айронхолд состязания за родовое имя идут уже полным ходом. Приглашаю вас всех отправиться туда, и, возможно, вы увидите желаемое — унижение вольнорожденного… а может быть, и нет. Благодарю вас, Хранитель Закона, за возможность обратиться к Совету.

Марта села на своё место и обвела гордым взглядом присутствующих. Ханы начали возбуждённо переговариваться, большинству явно не понравилась решительность её речи.

Тут по знаку Озиса, повторенному Хранителем Закона, прения были временно приостановлены.

Когда Першоу объявил, что дальнейшей дискуссии не последует, Перигард Залман принялся о чем-то оживлённо переговариваться со своим Саханом, внушительного вида широкоплечим Бреттом Эндрюсом. Эндрюс, видимо, настаивал на том, чтобы Залман снова вышел на трибуну, но Перигард отрицательно качал головой. Ильхан недвусмысленно дал понять, что намерен блокировать любое дальнейшее вмешательство в ход собрания и задавить в зародыше интриганские поползновения со стороны Хана Стальных Гадюк.

— Совет переходит к следующим пунктам повестки дня, — объявил Хранитель Закона. — Обсуждаем проблемы Испытания Сбора и вопросы, которые касаются заключительного этапа подготовки к возобновлению вторжения во Внутреннюю Сферу.

Заседание продолжалось. Сахан Саманта прямо извертелась от скуки на своей каменной скамеечке, а Марта не без удовольствия рассматривала на экране своего вделанного в стол компьютера бегущую информационную строку. Согласно последним данным, среди всего прочего имелись свидетельства о серьёзном провале Стальных Гадюк в Войнах Сбора.

VI

Соколиные Пещеры

Окрестности посёлка Фальконпит

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

28 января 3060 года

Диана предполагала, что внутри знаменитой пещеры будет прохладно, но никак не думала, что до такой степени. Дикий холод, казалось, пронизывал её насквозь. Диане даже показалось, будто она — ледяная статуя, от которой откалывают кусочки любознательные туристы.

Соколиные Пещеры были туристической достопримечательностью Клана Нефритового Сокола. Правда, нельзя сказать, что они привлекали толпы экскурсантов: Диане с Джоанной повстречались всего несколько человек, пока они шли по длинным тёмным туннелям, освещённым факелами, расставленными на таком расстоянии друг от друга, чтобы путешественник только не погрузился в кромешную тьму.

Диана испытывала не свойственную ей неуверенность, осторожно ступая по неровному дну туннеля, с разбросанными по нему камнями и неожиданными неглубокими ямами.

— Так вот как ты представляешь себе отдых после напряжённых тренировок, — раздался голос шедшей позади Джоанны.

Наставница долгое время шла молча, что было совсем не похоже на неё, пока они с трудом продвигались по туннелю, следуя указателям под факелами, которые показывали путь к центру — знаменитой Пещере Огненного Сокола.

Огненный Сокол был не только самой большой пещерой в этой огромной, запутанной, как лабиринт, системе каверн, но и, как утверждали, самой интересной. Диане потребовалось несколько часов, чтобы уговорить Джоанну, равнодушную ко всем красотам природы, сопровождать её сюда.

— Им следовало бы выдать нам собственные факелы, — проворчала наставница.

— Я прочла в брошюре, что освещение должно тщательно нормироваться для того, чтобы сохранить здешний микроклимат…

— Все это штучки для вольнорожденных, — фыркнула Джоанна. — Вернорожденные не нуждаются ни в каком нормировании.

— Вы забываете, что я тоже вольнорожденная. Остановившись, Джоанна несколько мгновений свирепо разглядывала Диану.

— Я никогда не забуду об этом, соплячка!

Диана решила не отвечать. Можно было запросто оказаться втянутой в бесплодные споры с Джоанной по поводу проблемы первородства.

Иногда она ведёт себя невероятно глупо, — подумала Диана. С другой стороны, не много нашлось бы вернорожденных, которые энергично жаловались на нахальство вольняг и при этом поддерживали с ними тесный контакт, если не дружбу — как, например, Джоанна с Дианой и Жеребцом.

Кстати, Джоанну редко видели в обществе вернорожденных. Видимо, из-за её преклонного возраста полноценные воины чурались наставницы.

Диана решила переменить тему:

— Разве на вас не производит впечатление чудо Айронхолда?

— Честно говоря, нет. Всего лишь очень темно, сыро и тесно. Я предпочитаю открытое пространство, свежий воздух, яркий свет.

— Свет? С вашим-то мрачным характером?

— Снаружи я могу громко крикнуть. Здесь я боюсь, что от малейшего шороха начнут падать камни.

— Да от одной вашей злобности может произойти любой силы камнепад…

— Издеваешься?

— Я не хотела вас обидеть.

Джоанна хмыкнула. Ей не хотелось рассказывать Диане правду о том, что это или любое другое замкнутое пространство очень сильно напоминает ей о том самом поиске на Туаткроссе…

В своём первом походе Джоанна стала непосредственным участником самого крупного и унизительного поражения Гвардии Сокола, когда её в своём боевом роботе завалило многотонной грудой камней. Джоанну до сих пор мучили кошмары, в которых она оказывалась пойманной в ловушку в кабине пилота и пыталась выбраться из неё…

В своём втором походе она воевала отлично и одержалапобеду над знаменитым воином Клана Волка Наташей Керенской, известной во всех Кланах под прозвищем Чёрная Вдова. Благодаря этой победе Джоанна была занесена в летопись Клана Нефритового Сокола. Но она помнила только то, как её снова заклинило в кокпите боевого робота и Чёрная Вдова была готова в любую секунду добить её.

Несмотря на то что Джоанне удалось не только выжить, но и победить в схватке с Чёрной Вдовой, она до сих пор с содроганием вспоминала, как не могла выбраться из искалеченных останков боевой машины, а вокруг громоздились отвесные стенки глубокого каньона…

Для Джоанны чувство пойманности постоянно сопровождало любую её экскурсию по геологическим достопримечательностям, и она могла бы совсем без таких походов обойтись. Когда она шла по тёмным туннелям, ей казалось, будто она опять находится в одном из своих кошмаров, хотя здесь стены не были высокими, это был не Туаткросс и на неё не нападал никакой робот.

— Посмотрите на это, — раздался голос Дианы, когда они в очередной раз повернули и на них внезапно обрушился яркий свет, отбрасываемый несколькими настенными факелами.

— Просто захватывает дух, воут?

Джоанна не ответила. Она боролась с собой, пытаясь не поддаться впечатлению, которое вызывалось изощрённой и пёстрой вязью сталактитовых отложений, оставленных водой, которая вытравила в толще земли и этот туннель, и всю систему Соколиных Пешер.

Свет играл на пёстрой поверхности сталактитов и, мерцая, образовывал абстрактные узоры — вдобавок к тем, что уже были созданы эрозией. Сами сталактиты разнились по форме и толщине. Впечатление было такое, будто лёд застыл на склоне скалы — только лёд таял бы под лучами солнца, постоянно меняясь, а здесь сталактиты были постоянным фактором, который остался от прошлых геологических эпох, — они существовали здесь для того, чтобы сегодняшние туристы останавливались и восторженно глазели.

Диана, кстати, так и поступала, а вот Джоанна поглядывала с явной неохотой.

— Только представьте себе, — сказала Диана, — что эти сосульки висели здесь ещё задолго до того, как наши предшественники прибыли в пространство Кланов из Внутренней Сферы. Века, тысячелетия…

— А здесь ничего не менялось. Совсем ничего. Мне все же больше по нраву наша не такая уж длинная жизнь, проходящая в борьбе…

— Чтобы хныкать по этому поводу ежедневно.

— Саркастическая страваг. Ладно, пошли дальше. Мне не терпится вернуться к тренировкам и гонять тебя до тех пор, пока пот не разъест твоё собственное тело.

Следуя указателям, они направились в Пещеру Огненного Сокола.

Поначалу, когда женщины только вышли из темноты, трепещущие отблески пламени и огромные размеры самой пещеры сбили их с толку. Факелы были расставлены в отдельных точках невероятно высоких стен — высоких до такой степени, что потолок различался только как огромная тень, нависшая над общей картиной. Сам свет, отражаясь от сталактитов, сталагмитов и прочих геологических изысков, создавал огромное абстрактное полотно, в котором можно на короткий миг увидеть любую картинку в зависимости от желания наблюдателя. Видение могло быть кошмаром, или чудным пейзажем, или воспоминанием о далёком предке…

По пещере бродила масса народу. Люди прохаживались по аккуратно размеченным дорожкам, которые вели к огромному озеру в самом центре каверны. Диана прочла в брошюре, что озеро называется Стикс, хотя это название подходило скорее реке, чем озеру.

В брошюре, кроме всего прочего, сообщалось, что в озере находилось больше нефти, нежели воды, — нефти необычного вида, какая встречалась только на Айронхолде. Её нельзя было использовать в качестве источника топлива или смазочного материала.

Но у этой нефти имелось одно странное свойство — изредка над поверхностью маслянистой лужи выстреливались вверх гейзероподобные вспышки пламени, вызываемые, по всей видимости, каким-то внутренним горением или интенсивным тепловыделением где-то глубоко под землёй. Некоторые учёные изучали это явление, но не смогли продвинуться дальше построения гипотез. Никто не захотел углубляться в исследования, а поскольку нефть эта никого толком не интересовала в плане практического применения, то учёные вскорости охладели к феномену и перестали обращать на него внимание.

Почему-то, несмотря на наличие источников открытого огня, в пещере не чувствовалось тепла. Было даже холоднее, чем в туннелях, и у женщин возникло неприятное ощущение, будто дует постоянный холодный ветерок.

— Надо поторапливаться, — пробормотала Джоанна. — Чем раньше мы уберёмся отсюда снова в тепло, тем скорее у меня улучшится настроение.

— А как же насчёт того поединка в холодную погоду, о котором вы рассказывали?

— Есть большая разница в том, где тебя настигла стужа в кокпите боевой машины или во время прогулки по дурацким пещерам. Не припоминаю, чтобы когда-нибудь мои ноги превратились в ледышку внутри кабины пилота робота, — сварливо сказала Джоанна.

Диана улыбнулась и пошла по одной из дорожек.

Не было смысла обращать внимание на Джоанну с её жалобами. Диана давно поняла, что наставнице очень приятно быть сердитой и ворчать по любому поводу. Так зачем же лишать её этого удовольствия?

— А здесь народу побольше, — заметила Диана, когда они вышли на дорожку.

Её поверхность оказалась твёрже, чем показалось девушке — вероятно, дорожку утоптали тысячи туристов, посещавших эту пещеру.

— Наверное, это в ещё большей степени приманка для праздных зевак, чем я считала ещё минуту назад, — сказала Диана.

— Ты сама приманка для туристов, — буркнула вдруг Джоанна.

Время от времени она выдавала что-нибудь в этом роде. Часто Диана даже не удосуживалась спорить с ней, но эта реплика показалась уж слишком вызывающей.

— Приманка для туристов? О чем это вы?

— Наверное, лучше будет сказать — цирковое шоу или зрелище. Я никогда не видела таких состязаний за родовое имя, как эти. Возможно, подобное происходит из-за необходимости проводить их в таком количестве…

Диана поняла, что наставница имеет в виду Потери среди воинов с родовым именем во время вторжения во Внутреннюю Сферу были столь велики, что много родовых имён сделалось теперь легкодоступно, из-за недоукомплектованности боевых подразделений Клана появилась необходимость в том, чтобы больше мест было бы занято воинами с родовым именем.

— Да, цирк, — продолжила Джоанна, — особенно со всеми этими сопутствующими аттракционами. Во время проведения состязаний за родовое имя всегда устраиваются какие-нибудь ярмарки, а иногда разыгрываются сценки из истории Кланов, временами даже очень неплохие. Но на этот раз ощущение такое, будто полпланеты этих вольнорожденных идиотов понаехало в Айронходд-Сити только затем, чтобы извлечь для себя выгоду из состязаний. То есть я хочу сказать, Диана, что я вижу больше погони за наживой и алчности, нежели удали и мастерства. Иногда состязания за родовое имя кажутся сопутствующим аттракционом, а сопутствующий аттракцион — гвоздём программы. Да тут ещё и ты…

— Я? О чем это вы?

— Ты — один из этих аттракционов. Зрелище. Вольнорожденная, на полном серьёзе сражающаяся за родовое имя. Ты один из курьёзов побочного представления, что-то противоестественное, по своей природе ущербное…

Диана даже растерялась.

— Я-то думала, что вы поддерживаете моё участие в состязаниях, Джоанна, — пролепетала она. — Ещё на Ковентри…

— Постой. Я поддерживаю тебя. Но не потому, что ты — вольнорожденная, а потому, что Хан согласился с доводами относительно твоей генетической правомочности как дочери Эйдена Прайда. Мне не нравится, что ты — не вернорожденная, но я знаю тебя как воина, и ты хорошо зарекомендовала себя в этом качестве. Я едва ли понимаю саму себя, но в мире, в котором я должна была стать солама, но все же продолжаю оставаться воином, дочь Эйдена Прайда имеет право стремиться получить родовое имя. Не жди от меня дальнейших объяснений. Если бы у меня были чёткие мотивы, я бы изложила их.

Джоанна впервые затронула эту тему с тех пор, как они вылетели с Ковентри. Все то время, пока женщины находились на Айронхолде, их беседы в основном были посвящены вопросам подготовки и поддержания физической формы. Джоанна была готова злиться на все подряд, и притом без разбора, но она довольно долго избегала разговоров на предмет правомочности притязаний Дианы.

— Что ж, может быть, сейчас я и приманка для туристов, но посмотрим, что будет потом, — сказала Диана.

— Посмотрим, — хмыкнула Джоанна. — По моему мнению, Марта Прайд дала, возможно, своим врагам козырь в руки, одобрив твои претензии. Любой неверный шаг, и…

— Да, да, Джоанна. Все это я понимаю и думаю об этом каждый день. С этой мыслью я отхожу ко сну.

Женщины молча пошли дальше.

Наконец они подошли к огороженной площадке, с которой открывался вид сверху на огненное озеро. Небольшие таблички на подставках повествовали об истории пещер. Диана начала читать, Джоанна не стала.

Большинство табличек просто пересказывали то, о чем девушка уже прочла в брошюре. И все же озеро, наблюдаемое с такого близкого расстояния, произвело на Диану сильное впечатление.

Она подскочила на месте, как и большинство туристов, когда длинная струя пламени взметнулась вверх в непосредственной близости от берега озера. За одним столбом пламени тотчас же взвился другой.

Один из туристов, маленький толстенький человечек на коротеньких ножках, видимо, так был напуган неожиданной вспышкой, что сильно толкнул Джоанну Та тоже не удержалась и подалась назад, а толстяк вообще упал на землю. Джоанна было восстановила равновесие, но зацепилась об одну из подставок и тоже свалилась.

Диана с трудом сдерживала смех, видя, как Джоанна распласталась на земле.

Наставница вскочила на ноги, исподлобья оглядываясь, чтобы увидеть, как много людей лицезрело её неуклюжее падение. Диана заметила, что многие из туристов и в самом деле обратили внимание на эксцесс и пытались сдержать веселье, но тщетно. Ай-яй-яй, — подумала Диана, видя, как заливается краской гнева лицо Джоанны.

— Вам смешно, да? — закричала Джоанна.

Однако она подала руку упавшему человечку. Тот поднялся, лепеча жалкие извинения. Джоанна кивнула и с презрением оттолкнула толстячка. Он споткнулся и снова упал.

— Что ж, смейтесь же! — крикнула Джоанна. — Но запомните: я выйду из этого дурацкого места, оставаясь вернорожденным воином. И завтра я все ещё буду вернорожденным воином, а вы все останетесь мерзким сбродом вольняг! Запомните это, сволочи!

Опомнившись, она зашагала прочь от озера по дорожке, указатель которой обозначал направление к выходу.

Какое-то мгновение Диана смотрела вслед Джоанне, не зная, последовать ли за ней или же остаться. Девушке здесь нравилось, и она была бы не прочь задержаться ещё ненадолго, чтобы полюбоваться на великолепие пещеры.

В то же время Диана была вне себя из-за того, что Джоанне, которая до мозга костей была вернорожденным воином, было безразлично, что все высказывания насчёт вольнорожденных также относятся и к ней.

* * *

Диана бросила взгляд на ошеломлённых туристов, которые и в самом деле все были вольнорожденными. В каком-то смысле девушка была одной из них — несмотря на то, что её вступление в ряды воинов несколько лет тому назад отдалило её от товарищей по несчастью рождения.

Диана, более чем когда-либо, чувствовала свою чужеродность среди Нефритовых Соколов. Не являясь ни вернорожденным воином, ни вольнорожденной другой касты, она была чем-то противоестественным, как правильно заметила Джоанна, чем-то вроде курьёза побочного представления.

Диана не могла легко смешаться с этой толпой и чувствовать себя в ней комфортно. Не могла она и находиться среди воинов, не замечая при этом, что её товарищи видят в ней вольнягу, несмотря на её, возможно, значительные воинские подвиги. Это была её жизнь, но жизнь, которую она могла бы изменить, завоевав родовое имя.

Но могло ли родовое имя избавить её от чувства отчуждённости как среди верно, так и вольнорожденных? Загадка, загадка такая же неразрешимая, как и эти языки пламени, выскакивающие из озёрных глубин.

Ещё один столб огня взметнулся вверх в нескольких шагах от девушки. Диана пожала плечами и направилась вслед за Джоанной, которая своим быстрым шагом уже одолела половину длинной дорожки. Невзирая на отличную физическую форму — результат интенсивных и безжалостных тренировок под началом Джоанны, — Диане было непросто нагнать её.

VII

Помещения Клана Нефритового Сокола

Зал Ханов

Окрестности Катюши

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

30 января 3060 года

Раздался осторожный стук в дверь личных покоев Марты Прайд.

Единственный, кто мог стучать в дверь подобным образом, — это помощник Хана Марты Роннел. Сама Марта уже несколько часов подряд работала за своей видавшей виды конторкой.

— Войдите, — сказала она.

Роннел, высокий мужчина с военной выправкой, вошёл в апартаменты. Выражение его лица вполне соответствовало выполняемым обязанностям — в глазах имелось столько же эмоций, сколько в окошечках калькулятора.

— Да, Роннел?

— К вам Сахан Клис.

— Я приму её у себя в течение часа, — думая о своём, сказала Марта и снова обратилась к бумагам.

Роннел, однако, продолжал топтаться на месте.

— Что ещё, Роннел?

— Сахан просит личной аудиенции.

— А здесь что, для личных дел не хватит места? Пусть войдёт.

— Слушаюсь, мой Хан.

Марта покачала головой. Все-таки у служащих должно быть хоть минимальное чувство юмора.

Марта со вздохом встала из-за стола, потянулась и подошла к зеркалу.

Сегодня Хан Соколов была одета в зеленого цвета прыжковый комбинезон, обычную форму офицера не при исполнении. Все было чисто, отутюжено, стрелочки, начищенные сапоги и прочее. Одним словом, нормально.

Удостоверившись, что воротничок застегнут, а на сапогах нет ни пятнышка, Марта смахнула пылинку с вышитого на правой стороне груди парящего сокола — это была эмблема Хана.

В целом костюм её был выполнен в строгом стиле и не имел излишеств, которые позволяли себе Ханы других Кланов — ни тебе орлиных (в данном случае — соколиных) перьев, ни волчьих зубов, ни собачьих хвостов. Марта всегда предпочитала лаконичность.

Кстати, она заметила, что с тех пор, как стала Ханом, у других офицеров Клана на одежде заметно поубавилось ненужных украшений. Это, впрочем, её вполне устраивало.

Осмотрев одежду и оставшись довольной увиденным, Марта подумала, что мысли у неё и так прекрасны, а посему стала изучать своё лицо.

Да, лицо немного подкачало. Нет, холодные, как раз впору для начальника, голубые глаза, волевой подбородок, высокий лоб — все это присутствовало, но…

Самое неприятное для воина Клана — это неизбежный процесс старения. Никто не хочет становиться беспомощным солама, никому не нужным и всеми презираемым. А Марта, которой было уже хорошо за сорок, с недавних пор стала обнаруживать лишние морщинки…

Правда, пластическая хирургия не была под запретом, но Хан Соколов считала, что делать всякие там подтяжки — это не для воина.

Марта вздохнула. Что ж, чему быть — того не миновать.

Чтобы немного успокоиться, она поиграла мускулами, пощупала бицепсы и сурово нахмурилась. Немного полегчало. Не такая она уж и старая. Кулак-то ещё — о-го-го.

Марта отвернулась от зеркала и окинула взглядом помещение. Н-да, пора звать прислугу. В конце концов, пыль стирать — совершенно не ханское дело.

Вообще же, если бы обстановку личных апартаментов Хана Марты Прайд увидали древние спартанцы, то они остались бы довольны. Ничего лишнего — картинки на стенах, шторочки, вазочки и прочее Марта не терпела органически.

Довольно жёсткая и узкая койка, рабочее место с вычислителем и полочками для носителей информации, древний принтер со стопкой бумаги — вот и все примечательные детали помещения. Красиво и сдержанно.

Стук в дверь вернул Марту к действительности.

На этот раз не царапались, а стучали без дураков.

Марта улыбнулась и сказала:

— Войдите.

Дверь распахнулась, и в апартаменты стремительно вошла Саманта Клис.

Пройдя чуть ли не строевым шагом до середины комнаты, она замерла по стойке «смирно». Марта опять улыбнулась и сказала:

— Вольно.

Саманта Клис расслабила мышцы и сменила каменное выражение лица на более естественное.

Марта очень ценила своего Сахана. Эта женщина была настолько близка к идеалу воина, насколько это вообще возможно. На её примере можно было демонстрировать все преимущества, которые давала Кланам реализация генетических программ.

— Роннел доложил, что вы просили личной аудиенции, — сказала Марта. — Что случилось? Вас что-то беспокоит?

— Прения в Большом Совете! — без обиняков заявила Саманта. — Наглость Стальных Гадюк переходит все пределы! Почему вы не обращаете на это внимания и почему, кстати, не дали мне высказаться?

— Затевается что-то серьёзное, — задумчиво сказала Марта. — Гадюки неспроста стали такими агрессивными. Обратите внимание, они всячески стараются дискредитировать наш Клан, провоцируют нас непонятно на что и вообще ведут себя омерзительно до такой степени, что это становится странным. Впрочем, быть может, это секрет полишинеля: намечается вторжение во Внутреннюю Сферу, и, похоже, Гадюки не прочь в единственном числе занять оккупационные зоны других Кланов, а единственные, кто в этом может им помешать, — это мы, Нефритовые Соколы. Так что, вполне возможно, Гадюки желают загрызть нас до смерти.

Саманта хмыкнула.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — сказала она.

— Конечно. Не будем, однако, забывать и о Внутренней Сфере. Их войска в любой момент могут нанести превентивный удар. Что они там себе думают — неизвестно: даже Першоу и вся мощная агентура, оперативники Стражи, не смогли узнать, каковы планы противника Единственное, в чем можно совершенно не сомневаться, так это в его бесчестности. Мы должны быть готовы к любому повороту событий.

— Мы, кстати, не можем быть уверены и в честности Гадюк, — заметила Саманта. — Что, если они переметнутся в стан врага, подобно Кошкам Новой Звезды?

Марта согласно кивнула:

— Это точно, они могут.

— С ума сойти! — воскликнула Саманта.

— А чего от них ещё ждать? Это ж Гадюки. Но они тоже должны быть осмотрительны — для Внутренней Сферы все Кланы на одно лицо, и Перигард Залман со своими молодцами, если попадётся им на дороге, может и схлопотать по первое число.

Марта вздохнула:

— Ладно, Саманта, пора переходить к более срочным делам.

Саманта кивнула:

— Понимаю, проблемы перевооружения и перестройки в армии…

— Именно. Я вижу, что вы порядком подустали от кабинетной работы и чужой болтовни на сессиях Высшего Совета. Что, если вам посетить с инспекторской поездкой некоторые наши основные военные базы и крупные центры оборонной промышленности, к примеру Айронхолд? Вы на месте могли бы проконтролировать процесс подготовки к войне — в конце концов, вторжение во Внутреннюю Сферу не за горами, и я верю, что Клан Нефритового Сокола вступит в эту войну во всеоружии и займёт подобающее место в истории Вселенной!

— Да, мой Хан! — с нескрываемым энтузиазмом отозвалась Саманта.

Марта посмотрела на неё и сказала:

— Если же Гадюки захотят войны, то они её получат — но на наших условиях, воут?

— Ут.

Марта снова внимательно поглядела на Саманту и сказала:

— Я вижу, что вас беспокоит что-то ещё. Выкладывайте.

— Хан Марта, у меня вызывают тревогу испытания за родовое имя, по поводу которого Хан Стальных Гадюк так много говорит в Совете. Состязания на Айронхолде могут иметь огромное значение для нашего Клана, и, находясь на этой планете, я проконтролировала бы сам процесс.

— Согласна, но думаю, что вам нужно… Саманта подняла руку:

— Простите, мой Хан. Мне известна формальная сторона вопроса. Однако я не думаю, что все должно быть выражено на бумаге.

— Хорошо, говорите.

Саманта некоторое время молча ходила по комнате, потом потёрла лоб и начала:

— Воин Нефритовых Соколов, пилот боевого робота Диана, примет участие в Аттестации. Будучи вольнорожденной, она считает себя юридически правомочной, как дочь Эйдена Прайда, состязаться за родовое имя. Её мать, — Саманта невольно поморщилась при этом слове, — Пери, из касты учёных, когда-то находилась с вами в одной сиб-группе, но была вынуждена прервать подготовку, воут?

Марта кивнула.

— Притязания Дианы основаны на том, что оба её родителя — воины, созданные по генетической программе. Как известно, незапланированные рождения в основном случайны, зачастую воин-отец даже не подозревает, что у него есть дети…

Марта снова кивнула.

— Эйден Прайд действительно узнал о том, что у него есть дочь, только незадолго до своей трагической гибели, — сказала она.

— Воины не нуждаются в напоминании о своих бесполезных порождениях, — раздражённо проговорила Саманта. — Единственные дети, достойные того, чтобы о них вообще говорили, появляются на свет в сиб-группах, сразу по сто штук. Если же ребёнок появляется так называемым естественным образом, то это есть напрасная трата людских ресурсов и сил, которые могли бы быть применены на пользу Клана другим, более рациональным образом. Тем более что всем известно: дитя, зачатое произвольно, имеет произвольный же характер генной комбинации, то есть с большой долей вероятности может вырасти в урода или в слабака, а в сиб-группах такое невозможно, там гены находятся под строгим присмотром. И вообще, если бы не существовало необходимости пополнения низших каст, то сама возможность вольного рождения была бы давным-давно ликвидирована, воут?

Марта слегка улыбнулась.

— Ваши доводы в той же степени разумны, в какой и прогрессивны, — сказала она. — В то же время в своих рассуждениях вы строго следуете непогрешимой традиции Кланов.

— Я полагаю, что этот Равиль Прайд выставил Диану на состязания по вашему указанию, воут? — напрямик спросила Саманта.

— Ут, Саманта. Вы хотите, чтобы я дала вам отчёт в своих действиях по данному вопросу? — с лёгкой улыбкой спросила Марта.

Саманта перестала расхаживать по апартаментам

— Мне хотелось бы узнать только одно: почему, стоя перед выбором — поддержать притязания Дианы или нет, вы все-таки выбрали первое?

Марта ничего не ответила.

Пауза затягивалась. Саманта снова принялась бродить взад-вперёд по помещению.

Марта вздохнула, подошла к окну, отодвинула портьеру и некоторое время смотрела на улицу.

Под окнами раскинулся роскошный парк, полный экзотических деревьев, в зелени которых утопали родо-именные часовни — по одной у крыла, принадлежавшего каждому из Кланов, — хранившие в себе образцы генетических материалов, что использовались в евгенической программе.

Деревья и кусты были залиты ярким солнечным светом, скрывая очертания города, находившегося в отдалении.

— Официальные доводы, приведённые мною в оправдание заявки Дианы на участие в состязаниях, — заговорила Марта, — заключаются в том, что я считаю необходимым проверить её генетическую состоятельность в деле. Вы знаете, Саманта, в каком состоянии находится сегодня наш Клан. Наши потери в воинах чрезвычайно велики: после вооружённых конфликтов с Волками и особенно с войсками Внутренней Сферы на Ковентри Клан Нефритового Сокола испытывает острейшую нехватку квалифицированных пилотов боевых роботов. Ситуацией пытаются воспользоваться представители других Кланов — вы сами присутствовали на заседаниях Большого Совета и совершенно справедливо недовольны царящей там вакханалией.. Тем не менее Нефритовые Соколы ещё достаточно сильны. Примером могут послужить Испытания Сбора…

Марта замолчала и посмотрела в окно. Солнце поднималось все выше.

Хан Нефритовых Соколов заговорила снова:

— Разве не мы захватили целых два кластера у Снежных Воронов и такое количество бойцов у других Кланов, что можно собрать третий? Мы! А вот Стальные Гадюки остались на бобах, и это является главной причиной, по которой они столь агрессивно ведут себя на Большом Совете, стремясь во что бы то ни стало потеснить нас на всех фронтах — как в плане политическом, так и военном.

— Согласна, — кивнула Саманта.

— Вы должны вернуться во Внутреннюю Сферу, обладая оптимальным количеством подготовленных воинов. Проще говоря, необходимо собрать всех, кого только возможно. Особенно это касается элитной части наших сил, солдат экстра-класса. Необходимость наличия в их составе аттестованных воинов — это и есть та причина, по которой я поддерживаю заявку пилота Дианы. Конечно, мало кто верит, что ей удастся завоевать родовое имя, однако мне интересно узнать, чем все закончится.

Марта умолкла на секунду, потом продолжила, будто бы нехотя:

— Есть ещё одна причина… скажем так, личного характера.

Задёрнув портьеру, Марта отвернулась от окна.

Саманта продолжала бесцельно бродить по апартаментам. Сейчас она ходила кругами, что, очевидно, выражало высшую степень внимания.

— Говоря о личных причинах, мне придётся упомянуть об Эйдене Прайде и наших с ним отношениях, — сказала Марта. — Факты его биографии, о которой повествует Предание, приобрели для воинов нашего Клана характер мифа. После того как он потерпел неудачу в испытании места, где я была соперником Эйдена и одержала над ним победу…

— Которая позволила вам получить, насколько я помню, чин звёздного командира, — вставила Саманта.

— Это несущественно, по крайней мере, сейчас… Саманта, казалось, совсем не обратила внимания на раздражённый тон Хана. Марта продолжала:

— После того как Эйден потерпел неудачу, его перевели в трудовую касту, но и там он продолжал оставаться воином, каким был всегда — по определению. Кажется, я всегда понимала это — даже в тот момент, когда Эйден оказался побеждённым и все, казалось, отвернулись от него, и я в том числе. В сиб-группе мы были товарищами, но после победы над Эйденом я стала относиться к нему с презрением. Но это всего-навсего Путь Кланов…

Марта снова ненадолго умолкла.

Саманта, продолжая расхаживать по комнате, посматривала на неё с любопытством.

— Я понимала, что Эйден вряд ли когда-нибудь свыкнется с особенностями своего нового положения, но думала, что его энергия и способность приспособиться к существованию в любых условиях помогут ему снискать уважение среди членов низшей касты… Вместо этого, как вы можете знать из Предания, он сбежал и вновь появился уже под именем Йорг. В осуществлении этого дерзкого плана Эйдену помог главный наставник — Тёр Рошак. Эйден Прайд получил второй шанс добиться своей цели — на этот раз под видом вольнорожденного.

— Вольняга… — пробормотала Саманта.

Это слово, которое на сленге обозначало собственно вольнорожденных, употреблялось среди воинов Кланов в качестве ругательства.

Марта поняла, что для Саманты, ортодокса по натуре, подобные факты биографии героя были просто шоком.

Тем не менее она продолжала:

— Снова став воином, пусть и в новом качестве, Эйден дал слово Теру Рошаку держать в тайне обстоятельства своего перерождения. Однако через несколько лет он был вынужден нарушить свою клятву. Поднялась волна энергичных протестов против участия Эйдена в Аттестации в качестве вернорожденного. Он сражался и победил в Испытании Отказа, потом подал заявку на участие в Большой Свалке. Он одолел всех в этой самой Свалке, а затем завоевал и родовое имя — при обстоятельствах довольно примечательных.

Марта говорила задумчиво, устремив взгляд куда-то вдаль.

— Все дело в том, что если бы противник Эйдена не настаивал бы на схватке до смерти одного из участников, то все бы закончилось для нашего героя плачевно: поражение и полное забвение. Однако ему удалось победить врага, и он стал полноправным воином с родовым именем, потом, как вы, наверное, знаете, командиром боевой части, где служили бойцы с такой же, скажем так, подмоченной репутацией — то есть Гвардии Сокола. Эйдену удалось укрепить дисциплину во вверенном ему подразделении, а потом его гвардейцы и вовсе прославились — после известного поединка пилота Джоанны с Натальей Керенской, знаменитой Чёрной Вдовой. Однако к этому времени сам Эйден уже погиб на Токкайдо. Все знают, как он, прикрывая отход своих гвардейцев, сражался с превосходящими силами врага, не имея практически никаких шансов…

Тут Марта невесело усмехнулась.

— Некоторая ирония заключается в том, — сказала она, — что одной из тех, кого ценой своей жизни спас Эйден Прайд, была эта самая Диана.

Саманта перестала бегать по апартаментам, остановилась и, глядя на Марту, довольно спокойно сказала:

— Чрезвычайно интересно, Хан Марта. Многое из того, что вы рассказали, я слышу впервые.

— Я заговорила об этом только потому, что, на мой взгляд, притязания Дианы на получение родового имени вполне обоснованны. Согласитесь, в некоем глубинном смысле подобная ситуация имеет много общего с судьбой Эйдена Прайда.

— Как же вы можете их сравнивать? — удивилась Саманта.

— Если есть хоть какой-то шанс, что Диана, будучи, так сказать, отпрыском Эйдена Прайда, — тут Марта невольно улыбнулась, видя, как Саманту буквально перекосило при слове отпрыск, — повторяю, отпрыском отважного и находчивого Эйдена Прайда, сможет все-таки завоевать родовое имя, то я, рискуя вызвать негодование со стороны остальных членов Клана, буду всячески поддерживать притязания этой девушки. Ещё раз скажу и о том, что я вовсе не уверена в победе Дианы, однако стоит только вспомнить Эйдена и его тягу к преодолению самых невероятных препятствий, как… короче, вам должно быть понятно, Сахан Саманта, почему я иду в данном вопросе против мнения большинства и оказываю давление на Равиля Прайда — с тем чтобы он выступил официальным поручителем Дианы. Он против, но все же он — здравый политик и в конце концов согласится с моим мнением, так же как и вы, воут?

На какое-то мгновение Марте показалось, что Сахан будет возражать, но Саманта буркнула: «Ут» — и продолжила свои хождения по апартаментам.

— Многие воины нашего Клана недовольны вашим решением, как и многие из Ханов, — глянув искоса на Марту, проговорила Саманта.

Марта тяжело вздохнула:

— К сожалению, это именно так… Но я надеюсь, что мне удастся преодолеть сопротивление противников моей линии. Но в этом мне понадобится ваша помощь, Сахан Саманта.

— Я всегда к вашим услугам, мой Хан.

Произнеся последнюю фразу, Саманта ускорилась до такой степени, что Марта испугалась, не прошибёт ли её заместительница лбом стену.

Однако Сахан успела затормозить.

Испытующе посмотрев на Марту, она неожиданно заявила:

— Должна сказать, что вся эта суета на заседаниях Совета начинает мне порядком надоедать. Все-таки, как мне кажется, подковерная возня не для Нефритовых Соколов. Мы начинаем походить на этих страважьих недоумков из Внутренней Сферы… Кстати, вы лично, Марта Прайд, тоже хороши. Похоже, интриги занимают все большее место в вашем сознании. Когда вы с Ханом Клана Волка, Владом Уордом…

— А ну-ка помолчите, Саманта, — сказала Марта негромко, но таким железным голосом, что Сахан заткнулась на полуслове. — Есть определённые границы, которых не стоит переходить. Ещё пара высказываний в таком духе — и в следующий раз мы можем встретиться в Круге Равных. Но вы должны понимать, что нам с вами крайне важно оставаться в дружеских отношениях, воут?

Саманта немного подумала и кивнула, потом снова принялась выписывать круги и более сложные траектории по апартаментам.

— Во всяком случае, — сказала она довольно спокойно, — в самой моей природе лежит стремление быть полезной своему Клану, а посиделки в Совете вынуждают меня чувствовать себя полной и никому не нужной дурой. Пожалуй, слетать с инспекторской проверкой на военный завод или научную базу было бы для меня лучшим применением. Ну а оказавшись на Айронхолде, я действительно смогу контролировать ход состязаний за родовое имя…

Она остановилась и выжидающе посмотрела на Марту. Та какое-то мгновение собиралась с мыслями, потом сказала:

— Ещё один момент, Сахан Саманта. Я хотела бы попросить вашего содействия в решении деликатного вопроса. Мать Дианы, некая Пери, из касты учёных, появилась на Айронхолде. Она утверждает, что находится там для того, чтобы поддержать Диану, однако все что-то разнюхивает и выискивает. Я слышала, что эта Пери задаёт лишние вопросы по поводу некоторых секретных проектов, которые разрабатываются кастой учёных. Кстати, я давно заметила, что наши учёные чересчур скрытны. Они больше поглощены своими собственными, причём не совсем понятными даже для руководства заботами, нежели выполнением задач, стоящих перед Кланом, что… Саманта перебила её:

— Меня всегда удивляло, что и вы, и другие Ханы позволяете касте учёных быть практически неподконтрольными. Мне представляется, что…

— Знаю, что вы хотите сказать, Саманта, и отчасти с вами согласна. Необходимо ослабить стремление наших учёных к закрытости. В самом деле, нельзя допустить, чтобы кто-то создавал Клан внутри Клана. Как мне стало известно, в последнее время в реализации генетических программ произошёл настоящий прорыв, и для Нефритовых Соколов жизненно необходимо поставить процесс под контроль. На данный момент мне нужен, чтобы изменить создавшуюся ситуацию…

— Собственно, вам как Хану он и не нужен.

— Вы не совсем правы, повод все же нужен… Надо быть справедливой, Саманта. Мы рассчитываем на то, что генетические исследования, проводимые кастой учёных, обеспечат нас ещё более могучими воинами. Я намереваюсь сделать Нефритовых Соколов самым могущественным из всех Кланов.

Саманта остановилась на полдороге к стене и повернулась к Марте:

— В этом мы едины, мой Хан. Мы знаем, что Соколы — истинные хранители заветов Керенского, благодаря чему нашему Клану удаётся преодолевать любые препятствия и трудности.

Марта согласно кивнула.

— Да, Саманта, — сказала она. — Нас не остановить. Мы — Нефритовые Соколы.

Саманта повернулась, чтобы уйти. Вздохнув, Марта вновь уселась за конторку, с тоской глядя на огромную груду лежащих перед ней бумаг и носителей информации.

* * *

Возвращаясь от Марты по коридору, Саманта Клис спрашивала себя, не переборщила ли она в беседе с Ханом Мартой.

Саманта стала Саханом, она сделала замечательную карьеру, но все же считала достижения Марты более значительными. Иногда она сомневалась, а можно ли ей вообще что-либо говорить в присутствии такого грозного воина, как Марта Прайд.

В принципе, Саманта никогда не стремилась к её теперешней высокой должности. Для неё это была всего лишь очередная ступенька карьеры, полностью поставленной на службу ценностям Клана.

Могла бы я быть Ханом Нефритовых Соколов? — размышляла Саманта. — Наверное, все-таки нет. Но если бы я стала им, то постаралась бы служить Клану так же умело и решительно, как это делает Марта. Только бы она не увлекалась политиканством. Это единственное, что меня беспокоит.

VIII

Зал Собраний Большого Совета

Зал Ханов

Окрестности Катюши

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

31 января 3060 года

Перигард Залман, стоя на пороге Зала Собраний Большого Совета, внимательно разглядывал вместительное помещение.

Как правило, Перигард одним из первых являлся на Собрание Совета, и этот день не был исключением.

Сегодня Хан Стальных Гадюк был, как никогда, уверен в себе. Настал момент, когда он доберётся до этой Марты Прайд!..

* * *

Получасом раньше он навестил Натали Брин в её небольшом кабинете. По пути туда Залман испытал привычный неожиданный спазм, сильную головную боль, вызванную резким переходом от яркого дневного света к мрачной темноте Зала Ханов.

Боль все ещё пульсировала, раскалывая голову на части, когда Перигард остановился перед дверью Натали Брин. Как обычно, он вежливо постучался.

Как обычно, из-за массивной двери послышалось столь же вежливое приглашение войти.

Переступив порог и оказавшись в затемнённом помещении, Перигард Залман поздоровался и сразу же заговорил о деле.

— Эту Марту Прайд ничем не проймёшь, — сказал он с плохо скрытым неудовольствием. — Она словно ледяное изваяние Терпения. Я её провоцирую — она остаётся спокойной… Если кто и выходит из себя, так это только я.

Натали с пониманием кивнула.

— Она действует вам на нервы, воут?

— Воут, и ещё какой…

— Марта Прайд стала Ханом уже после моей отставки, но когда-то давно я немного была знакома с ней… Могу себе представить, какое она может вызывать раздражение.

Залман описал свои действия, имевшие целью спровоцировать Марту.

— Такое впечатление, будто она видит меня насквозь.

— Ничего не скажешь, Марта по-настоящему опытный политик.

— Для политика она слишком много ноет. Натали Брин рассмеялась:

— Действительно, такова её тактика. Отвергай, а потом делай то, что отвергаешь.

Залман покачал головой:

— Это не совсем соответствует пути Кланов.

— Может, и так, а может, это просто одна из тех вещей, которые ты обязан делать, будучи Ханом. Кстати, быть может, вместо того чтобы упорно критиковать дело с родовым именем, вам стоило бы заговорить о Жеребце и его воинском подразделении?

Залман удивился:

— Но это означало бы предать огласке сведения, собранные нашей разведкой, и засветить источники…

Натали пожала плечами:

— Выбирать вам, Хан Перигард Залман. Не могу предложить ничего лучшего. Упорство — вот ключ к успеху.

Все воины — тоже люди, даже Ханы. Где-то же у неё должно быть слабое место, и я уверена, что вы его найдёте…

* * *

После обсуждения дальнейшей стратегии и тактики поведения на Совете Перигард Залман вышел из кабинета Натали Брин.

Тут он с удивлением обнаружил, что его головная боль утихла. Испытывая к Натали благодарность за её веру в него, Залман очень надеялся на то, что она права…

— Простите, почтённый Хан, — раздался голос позади него, и до Залмана дошло, что он стоит, перегородив проход.

Повернувшись, чтобы дать дорогу, он обнаружил, что эти слова были произнесены той самой особой, которая так сильно занимала его мысли.

Марта Прайд, чтоб её…

Хан Соколов вежливо кивнула, проходя мимо него, и направилась к своей скамье. Залман почувствовал себя слегка уязвлённым. Её вежливость была какой-то уж слишком нарочитой.

Усевшись на своё место рядом с Бреттом Эндрюсом, Перигард заметил, что Марта Прайд сидит одна в секторе Клана Нефритового Сокола. Он вспомнил, что в последней разведсводке говорилось о том, что Сахан Саманта Клис проводила инспекцию на военных заводах.

Марта выглядела очень высокой, даже когда сидела. Она держала спину так прямо, словно ей казалось вообще неудобным сидеть на стуле. Вообще-то в этом не было ничего необычного для воина, который чувствует себя комфортно только в кабине пилота своего боевого робота.

Когда Хранитель Клятвы и Ильхан вошли в помещение Зала Собраний, Ханы надели свои маски и совершили ритуальные действия, предваряющие все собрания. После этого началась собственно работа сессии.

Большинство Ханов маски свои сняли. Пошли обычные прения.

Сегодня в основном разговор шёл вокруг нюансов заключительного этапа подготовки к вторжению во Внутреннюю Сферу. Порой речи выступавших были занудными и скучными, и даже обычно энергичный Сахан Клана Стальных Гадюк Бретт Эндрюс, казалось, вот-вот уснёт.

И тут со своего места поднялся Перигард Залман, жестом прерывая нудное блеяние Азы Тэйни, Хана Ледяных Гелионов.

— Мы становимся похожи на муравьёв, которые спорят на берегу огромной, по их понятиям, лужи — обойти ли океан по берегу или пуститься напрямки, рискуя потонуть по пути на ту сторону…

Залман не без удовлетворения заметил, как Марта Прайд и несколько других Ханов рассерженно повскакали со своих мест.

Хранитель Клятвы жестом дал возможность высказаться именно Марте:

— Высокочтимый Хан Стальных Гадюк показывает неуважение ко всем присутствующим здесь своим совершенно недопустимым, уничижительным сопоставлением Ханов с муравьями… Возможно, ему следовало бы посвятить некоторую часть драгоценного для него времени урокам образной речи!..

Она говорит так, будто выучила слова наизусть, подумал Залман озлобленно. Типичный ответ — как раз такой, какие он ненавидел.

Вдруг он понял, как воспользоваться создавшейся ситуацией. Возможно, как и предполагала Натали Брин, удастся спровоцировать Марту, если напасть на неё исподтишка.

— Меня не удивляет, что вы высказываете недовольство по поводу моей образной речи, — ядовито сказал Залман. — Замечания вроде этого — пустая трата времени Ханов, собравшихся в этом зале, всего лишь расточительность, так свойственная Клану Нефритового Сокола.

Перигард Залман знал, что в то время, как все Кланы с отвращением относились к любому расточительству — времени, идей, ресурсов, — Нефритовые Соколы были чересчур беспечны в этом вопросе, в чем их нередко укоряли.

Разумеется, Марта Прайд не могла так просто пропустить мимо ушей подобное заявление.

— Нам свойственна расточительность?! Хан Стальных Гадюк должен отказаться от своего заявления. Я даже требую этого.

Есть!..

Марта, похоже, попалась! Всего-то-навсего потребовалось пустить малюсенькую шпильку, затрагивающую честь Клана.

Перигард Залман почувствовал, как у него участился пульс, однако он изо всех сил постарался говорить спокойно:

— Стальные Гадюки никогда не лгут, и я не откажусь от своих слов.

— В этом зале нельзя говорить голословно. Хан Перигард Залман, вы должны обосновывать свои утверждения, воут?

— Ут.

— Я жду доказательств.

Марта Прайд выглядела очень уверенной в себе. Она явно не сомневалась в том, что всего лишь выступает в защиту репутации своего Клана по пустяковому поводу.

Залман внутренне возликовал.

Сейчас Хан Нефритовых Соколов угодит в ловушку!..

— Вы растрачиваете впустую воинские ресурсы, Хан Марта. Воины погибают больше вследствиенеправильности политики вашего Клана, чем от недостатка отваги. Этот героизм куплен дорогой ценой. Вот оно, расточительство в чистом виде!

Огонь, сверкнувший в ледяном взоре Марты Прайд, испугал Перигарда Залмана до такой степени, что он покраснел от стыда.

Остальные Ханы невольно повскакали со своих мест, словно предводители Соколов и Гадюк уже находились в своих боевых роботах, вцепившись в рычаги, и оставалась секунда до того момента, как прогремит первый залп.

— Мне кажется, что уважаемый Хан Стальных Гадюк немного помешался, — хрустальным голосом произнесла Марта. — Пожалуйста, уйдите с трибуны, Хан Залман.

— Ничего я не помешался! — запальчиво воскликнул Хан Гадюк. — Своей политикой в отношении вольнорожденных руководство Нефритовых Соколов подрывает самые устои Кланов!

Марта сделала такое движение, будто собиралась прямо с трибуны прыгнуть на Перигарда.

Хан Гадюк, который ещё не вполне оправился от чуть было не спалившего его взгляда, невольно дёрнулся, словно пытаясь уклониться от стремительного соколиного броска.

В зале раздались смешки.

Это было уже чересчур.

Перигард Залман чувствовал, что проигрывает по всем статьям, причём на своём поле: ведь именно он, следуя советам Натали Брин, пытался вывести Марту из свойственного ей состояния презрительного спокойствия, а оказалось, что сам практически потерял лицо.

Эх, зачем он только снял маску…

Марта, которая с лёгкой улыбкой наблюдала за переживаниями Хана Стальных Гадюк, села на своё место.

Но Перигард не зря был Ханом Клана, воины которого славились не столько силой духа, сколько изворотливостью ума.

Он собрался с мыслями и пропитался ядом.

— Неудивительно, что уважаемая Хан Марта Прайд столь трепетно относится к самой идее выдвижения вольнорожденных на руководящие посты. Ведь практически все герои Клана Нефритового Сокола имеют изъяны в генетической карте, что приводило к поступкам неадекватным и вообще порочащим идею пути Кланов… Всем известный Эйден Прайд, к примеру, имеет немало пятен в своей биографии — похоже, что он вообще в душе мечтал быть вольнягой. Да и сама Хан Марта, похоже, заражена вольняжьим…

— Завтра, в Круге Равных, вы сможете продолжить свою речь — конечно, в том случае, если сумеете это сделать после того, как я вырву ваше сердце! — сказала Марта, не вставая с места.

Она говорила негромко, но в мертвящей тишине, которая повисла в зале после первых слов Перигарда, все было очень хорошо слышно.

Страваг! Он добился своего… Сколько раз я говорила себе, что нельзя поддаваться на гадючьи провокации, и вот на тебе — в самый ответственный момент, когда решается судьба Соколов… Нет, это непростительно.

В зале висела тишина, тяжёлая, как кулак боевого робота, готовый вот-вот обрушиться на врага и раздавить его в лепёшку.

И тут поднялся Ильхан.

С высоты своего огромного роста чернокожий элементал оглядел присутствующих Ханов, которые невольно ёжились под его взглядом — пусть даже и не знали за собой ничего дурного. Ну а если кто-то знал…

Потом Линкольн Озис заговорил:

— Вызов, сделанный Ханом Мартой Прайд, услышан. Все по правилам. Однако, уважаемые Ханы, хочу заметить, что поединок между двумя воинами — это одно дело, а вот схватка, да ещё по такому поводу, руководителей двух не самых последних Кланов — совсем другое. Многие помнят, как в схожей ситуации столкнулись интересы двух бойцов подобного ранга и чем все закончилось…

Тут присутствующие обратили внимание на Влада, не просто одолевшего самого Ильхана Элиаса Кричела в Испытании, но и вообще убившего его. Влад самодовольно оглядывал зал.

— Достаточно того, — продолжал Озис, — что, разговаривая здесь, мы имеем возможность столь резко расходиться во взглядах. Мне бы не хотелось видеть, как Ханы истребляют друг друга. Мы олицетворяем собою мощь Кланов, всех Кланов… Я также не одобряю того, что этот конкретный спор разрешится посредством Испытания.

Хотя все это может иметь далеко идущие последствия, особенно в вопросе участия вольнорожденных в состязаниях за родовое имя, я считаю, что поединок между представителями противоборствующих сторон удовлетворит всех. Поединок чести между двумя боевыми роботами, если почтённые Ханы не возражают, воут?

И Марта Прайд, и Перигард Залман выразили своё согласие.

— Прекрасно, — заключил Озис. — Согласно обычаю, Ханы должны выбрать воинов, которые бы представляли их Кланы в этом поединке чести. Хранитель Закона, совершите соответствующий церемониал…

Каэль Першоу предоставил обоим Ханам возможность воспользоваться шуркаем — клановым обрядом прощения, позволяющим обвиняемой стороне признать свою неправоту и согласиться с решением, которое вынес бы Большой Совет. Возможность воспользоваться шуркаем была дана и тому, и другому Ханам, поскольку в споре оба нанесли друг другу оскорбления.

Марта подумала, не намекает ли хитрый глава Стражи, что обоим Ханам разрешат пойти на попятную. Однако Залман отверг это предположение столь же решительно, как и Марта.

Хранитель Закона дал возможность Марте повторить её вызов формальным образом и изложить свои аргументы. Перигарду Запману также было разрешено представить свои доводы. Он кратко пересказал все то, о чем с таким жаром говорил только совсем недавно.

— Когда-то давно, — произнёс Першоу, — воина, представлявшего своего вождя, было принято называть защитником. В данной ситуации я желаю возродить это наименование. Как сторона, которой брошен вызов, Хан Перигард Залман, вы можете первым назвать своего защитника.

Залман откашлялся и веско произнёс:

— Я разочарую многих замечательных воинов, которые, уверен, горят желанием сразиться с любым из Нефритовых Соколов… Я выбираю звёздного полковника Ивана Синклера, великого героя Испытания Владения, в котором велась борьба с Нефритовыми Соколами за право оккупировать Туаткросс во время вторжения. Звёздный полковник проявил ещё больший героизм при захвате Высот Шрёдера — решающей битве, после которой Девятый Федеральный, потерпев сокрушительное поражение, позорно бежал с поля боя.

Союзники Залмана согласно закивали, очевидно, довольные его дальновидностью — тем, что он выставил в качестве защитника воина-героя, уже однажды одолевшего Нефритовых Соколов в честном поединке.

Залман с удовлетворением отметил, что Марта сильнее сжала губы — явный признак того, что на неё произвёл впечатление этот выбор.

— Как бросившая вызов сторона, Хан Марта Прайд, вы теперь можете назвать своего защитника.

Марта поднялась со своего места, глубоко вздохнула и заговорила:

— Что ж… конечно, нелегко выбрать из такого обилия доблестных воинов Клана Нефритового Сокола, но я заметила, что Хан Залман выбрал бойца, наиболее подходящего для данной ситуации. Мне следует поступить так же. Поскольку речь идёт об оценке вольнорожденного воина, я назначаю одного из самых стойких и мужественных воинов, рождённых во чреве Нефритового Сокола, солдата, чьё упорство и мастерство снискали ему уважение среди членов нашего Клана… Итак, я выбираю звёздного капитана Жеребца!..

Марта не предполагала, что её заявление вызовет такой гвалт. Наверное, хорошо, что Саманты Клис нет здесь. Она, пожалуй, оказалась бы в одном ряду с протестующими.

Да и не одна она, многие воины Нефритового Сокола в этом пункте будут против меня. Риск есть, но я хочу на него пойти. Жеребец — замечательный воин, пусть даже и вольнорожденный. Он поставит точку в этом деле.

Ожидая, когда стихнет оглушительный шум, Марта не сводила пристального взгляда с Перигарда Залмана. Ей было приятно видеть явные признаки замешательства на его лице.

В затеянной Залманом шахматной партии Марта уже сделала шах, и Жеребцу оставалось только поставить мат…

Она почувствовала чьё-то присутствие у себя за спиной. Повернув голову, Марта увидела подле себя странно улыбавшегося Влада.

— Поздравляю! — произнёс он. — Вы только что стали самым ненавистным Ханом из всех.

— Жеребец победит, — надменно сказала Марта.

— В таком случае, — хмыкнул Влад, — вы станете и самым ненавистным воином из всех.

— И это согласуется с вашей политической линией, Влад?

Влад слегка вздрогнул, как и всегда, когда её колкости слишком задевали его. Марта подозревала, что Владу всегда хотелось считать себя во всем первым, даже в личных отношениях между ними.

— Допустить наличие в моих действиях политического подтекста значило бы слишком переоценить меня, Марта. Если б подобный подтекст и имелся, неприязни к вам уж точно не обнаружилось бы… В принципе, я поддерживаю вас. Вы обычно поступаете правильно, и, в данный момент, полагаю, унижение Стальных Гадюк могло бы сыграть на руку нам обоим.

Марта пожала плечами и направилась к своему месту, оставив в одиночестве все так же загадочно улыбавшегося Влада.

IX

Арена головида

Воинский сектор

Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

2 февраля 3060 года

Когда Диана смотрела на головидео схватки боевых роботов, она иногда чувствовала такое раздражение, что ей хотелось сунуть руку внутрь экрана и — как это она делала в своих нечастых шахматных партиях с Жеребцом, когда проигрывала, — переставить все фигурки по своему вкусу. Однако, философски подумала Диана, нельзя ни изменить историю, ни манипулировать чужими машинами и жизнями — это, к сожалению, вовсе не шахматные фигурки.

Здесь записана последняя битва за родовое имя моего отца… Да, мне хотелось бы, чтобы он по-другому маневрировал, атаковал, действовал более решительно, без оглядки и сомнений, подобно настоящему герою. Собственно говоря, он ведь и был героем — Великим героем Эйденом Прайдом. Прокрутим-ка её ещё разок.

Диана перезапустила программу головида и снова стала наблюдать за тем, как маленькие кораблики садятся на Ри, луну Айронхолда. Сперва экран казался бесконечно глубоким, с медленно вращающейся луной посередине, планетой позади неё, а за планетой — солнцем и звёздами.

Т-корабль вышел из-за луны. От него отделились и начали снижение два боевых робота — казалось, слишком медленно, но с учётом точности записывающих кристаллов, спуск скорее всего воспроизводился в реальном времени. Эйден был в «Разрушителе», а его противник, Мегаза — в «Бешеном Псе». Оба боевых робота приземлились на Ри в разных точках так, чтобы их пилоты находились вне пределов визуального контакта.

Понажимав на кнопки, Диана переместила картинку в ту точку поверхности спутника, где голографический Эйден, расположившийся в кабине голографического же «Разрушителя», ждал своего соперника.

В реальном времени обоим пилотам был дан час на адаптацию к силе тяжести Ри, но бегущая строка в углу экрана сообщила, что это время было купировано в записи. Картинка внезапно дёрнулась, и боевой робот Эйдена исчез, моментально появившись в совсем другом месте. Он, наверное, переместился туда в реальном времени. Что там говорила Джоанна?.. Да, якобы Эйден Прайд никогда до этого не вёл боя в условиях малой гравитации, и инженер, обслуживавший его боевую машину, незнакомый с требованиями, предъявляемыми к технике слабым притяжением, не знал толком, как настроить основные параметры систем наведения и управления.

Джоанна и Жеребец, наставники Прайда, тоже не знали, как поступить. Они лишь сверялись со справочниками и уповали на удачу.

Бой начался.

«Разрушитель» Эйдена подпрыгнул и очень медленно опустился на землю, при этом странно дёрнувшись. Конечно, из-за относительно слабой гравитации все движения замедляются…

Интересно, что он чувствовал в тот момент… Не представляю, что это такое — перемещаться в массивном боевом роботе почти в невесомости. Был ли Эйден испуган или же возобладало его знаменитое хладнокровие? Ох, как бы мне хотелось это знать! Наверное, я не должна была бы проявлять к этому делу подобный интерес только из-за того, что Эйден был моим отцом, но ничего не могу с собой поделать…

Как всегда недовольная параметрами настройки головида, Диана изменила перспективу так, что боевой робот Эйдена Прайда несколько увеличился в размерах, в то время как дальний план сократился. Из-за этого девушка пропустила момент появления «Бешеного Пса» Мегазы. Она увидела лишь возникшие вдруг словно ниоткуда вспышки лазеров, полетевшие в направлении боевого робота её отца ещё до того момента, как он сумел принять меры предосторожности.

Вспышки исчезли из поля видимости, словно бы поглощённые кожухом головида. Последовал немедленный ответ со стороны «Разрушителя». Веер РБД сошёл с направляющих и полетел в направлении «Бешеного Пса», появившегося в углу экрана.

Ракеты прошли выше, не задев корпуса робота противника, — видимо, Эйден не совсем точно перенастроил баллистические характеристики управляемых ракет, не адаптировал их к условиям малой гравитации.

РБД упали чуть позади «Бешеного Пса», недалеко от края экрана головида. Результатом были взрывы, обрезанные краями экрана — так, что получились только половинки фонтанов пыли и камня.

Внезапно Диана почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

Её ощущения были обострены до предела. В последнее время девушку не раз оскорбляли, не однажды она получала и прямые вызовы на поединок от вернорожденных, негодовавших по поводу соискания ею родового имени. Все это заставило Диану быть постоянно начеку.

Сейчас девушка решила было остановить воспроизведение голограммы схватки и обернуться, но вместо этого продолжила наблюдение за бегающими по экрану головида крошечными боевыми роботами.

«Бешеный Пёс» решительно наступал, ведя непрерывный огонь. Из-за малой гравитации он казался довольно подвижным, чего об этой машине нельзя было сказать в обычных условиях. Крошечные, едва различимые на экране кусочки брони отлетали от «Разрушителя», в то время как «Бешеный Пёс» раз за разом бил в цель. Один из снарядов угодил «Разрушителю» прямо в плечо, и из-за малой гравитации машину сильно отбросило назад, развернув вокруг оси. Робот сразу стал уязвимым — он почти повернулся к противнику спиной.

Диана чуть было не закричала: берегись! Однако она вспомнила, что смотрит только записанную голограмму боя, который уже закончился много лет назад…

Девушка вздрогнула, услышав чей-то злобный шёпот сзади, прямо у собственного уха:

— Ах ты, грязная вольняга…

Быстро обернувшись, Диана едва не столкнулась с мясистым, но довольно низкорослым воином из Клана Нефритового Сокола. От него изрядно несло дешёвой водкой и жареным луком. Впрочем, «несло» — слишком слабое слово: от бравого вояки воняло до такой степени, что Диану, обладавшую достаточно тонким обонянием, чуть не стошнило.

Глаза достойного представителя воинского сословия, и в трезвом-то состоянии не выражавшие особых признаков осмысленности, были безобразно затуманены алкоголем. На небритой, само собой, физиономии, имелись полоски грязи — там, где боец вытирал после трапезы рот руками.

Судя по нашивке на рукаве его комбинезона, воин был водителем боевого робота 109 Кластера — известного своим буйным поведением подразделения звёздного полковника Шу-ли.

Джоанна пару раз упоминала в разговоре об этом самом подразделении. Из-за того, что солдат держали в родных мирах и они не участвовали вместе со всеми остальными боевыми частями во вторжении, бойцы были довольно сильно обозлены. Сам Шу-ли слыл военачальником свирепого нрава, иногда применявшим телесные наказания в крайних формах.

В итоге, как сказала Джоанна, воины этой части, по крайней мере вернорожденные, были по определению задиристы, постоянно лезли то на рожон, а то и просто в банальную драку. Сам Шу-ли был известен тем, что смотрел сквозь пальцы на подчас не соответствующие моральным нормам Клана поступки и проступки своих подчинённых, очевидно, считая, что, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы поточнее исполняло приказы на поле боя и вообще умело набить морду кому угодно.

Вызванный на ковёр к начальству, Шу-ли, чьи внушительные габариты и значительный голос на всех производили должное впечатление, заявил, что его воины сражаются тем лучше, чем чаще дерутся в ситуациях вне боя — то есть в кабаках, а то и просто в тёмном переулке. Так как его подчинённые в реальной боевой обстановке не раз добивались невероятных успехов, действуя именно по принципу «а вот я вам всем сейчас морду набью», что на поле боя, где друг за другом, плюясь огнём и швыряясь ракетами, гонялись стотонные боевые роботы, выглядело довольно жутко, но для победителей очень приятно, Шу-ли отделался выговором. Благодаря своим прекрасным боевым качествам и доказанной на деле ценности 109-го Кластера звёздный полковник удержался на своём посту, а его головорезов не разогнали, и они продолжали буянить, где только можно.

— Перед тем как спросить вас, что же вы имели в виду, уважаемый пилот боевого робота, — проговорила спокойно Диана, продолжая краем глаза наблюдать за записью боя с участием её отца — ей особенно нравился тот эпизод, когда Эйден появился из облака пыли, созданного яростной ракетной атакой Мегазы, — я бы посоветовала вам подумать ещё раз, поскольку вы явно не в лучшей форме и заслуживаете ещё более сильного эпитета, нежели тот, что содержался в только что произнесённой вами реплике.

Пилот озадаченно таращился: было почти слышно, как напряжённо скрипят его мозги. Ну да, это тебе не водку хлестать. Сухой, колкий, но достаточно вежливый тон, как поняла Диана, давал ей определённую выгоду, о которой нападавшие даже и не подозревали.

Слова помогали выиграть время и хорошенько продумать следующие высказывания — или хотя бы позволяли атаковать из более выгодного положения.

Было совершенно очевидно, что пилот наклюкался до такой степени, что уже с трудом различал окружающие предметы. Он то прищуривался, то выпучивал глаза, потом попытался что-то сказать, но послышалось только невнятное бульканье.

— Может, порассуждаем? — предложила вежливо Диана.

В данный момент она хотела только одного — наблюдать за ходом сражения на экране, а этот пьяный придурок ей сильно мешал.

Тут нога голографического «Разрушителя» тяжело опустилась на поверхность луны и треснула в колене. Отломавшаяся часть мягко шлёпнулась на грунт, а робот Эйдена, потеряв равновесие, начал неумолимо падать и свалился в канаву, совсем не видную с установленной Дианой точки обзора.

Пьяный водитель боевого робота опять забулькал, потом нашёл нужные слова и, собравшись с силами, повторил, на сей раз громче:

— Грязная вольняга!..

Взглянув мельком на пилота, Диана попыталась сдержать его, вытянув одну руку открытой ладонью в сторону вояки, а другой перемещая изображение в головиде. Девушка передвинула картинку к тому месту, с которого она, подобно боевому роботу Мегазы, упиралась взглядом прямо в лежащего в канаве «Разрушителя».

Да, именно тогда Мегаза и совершил ошибку. Он мог бы объявить себя победителем в схватке и получить родовое имя, но ранее в соглашении, под которым подписались все воины, дошедшие до финальной стадии состязаний, он поклялся, что схватка не закончится, пока не будет убит самозванец Эйден, вольняга в душе, осквернивший всю традицию тем, что состязался за родовое имя. Если бы Мегаза в тот момент объявил о своей победе, Эйден был бы спасён, а клятва — не выполнена.

— Грязная вольняга! — упрямо повторил удачно найденные слова пьянчуга и сильно толкнул Диану.

Девушка нажала на «паузу» и, повернувшись к бравому воину, быстро ударила его слева в скулу. Она улыбалась, невзирая на боль в костяшках, глядя на то, как её обидчик неуклюже громыхнулся на пол.

Нажав «плей», чтобы снова запустить запись, Диана максимально увеличила изображение: канава, перед которой стоял «Бешеный Пёс», заполнила более половины экрана. Некоторые аналитики, разбирая эту часть поединка, указывали, что родовое имя Эйдена было запятнано тем, что ему был предоставлен ещё один шанс приверженностью Мегазы данной им клятве. Они отмечали, что Эйден находился в совершенно беспомощном положении: он не мог ни катапультироваться в безвоздушное пространство над Ри, ни исправить своего робота, ни поднять его. Мегазе оставалось только выстрелить из любого оставшегося оружия по лежащему в канаве «Разрушителю», и с Эйденом было бы покончено.

Однако Мегаза медлил, и, видимо, по одной только причине: он упивался своей победой. Диана напряглась, ожидая, что её отец выстрелит по врагу, но внезапно девушку грубо схватили за плечи и рывком оттащили от экрана головида.

Диана задела рукой кнопку повтора, и вся запись пошла по новой. Тут девушка поняла, что пропустила кульминационный момент — триумф отца, и моментально разъярилась.

Схвативший её тоже был пилотом 109-го Кластера — Диана мельком заметила это, пока летела в руки другого воина Шу-ли, женщины, которая поймала её за шею и бросила обратно — прямо в экран головида, на котором голографические фигурки роботов снова опускались на поверхность Ри.

Диана ударилась о головид с такой силой, что, если бы аппарат не был привинчен к полу, он наверняка бы опрокинулся.

Нападавшие явно оправдывали репутацию воинов Шу-ли, сильных и жестоких в драке. Их лица расплывались в жутких гримасах, а отточенные движения ясно указывали на то, что бойцы имели немалый опыт столкновений подобного рода.

Рука Дианы задела панель управления головида, нажав кнопку ускоренного воспроизведения. Боевые роботы задвигались проворнее, словно бы воспользовавшись преимуществами слабой гравитации.

Тут воин-мужчина схватил Диану за правую руку и дёрнул её к себе. Нечаянно вдохнув при приближении к его лицу, девушка поняла, что и этот нарезался, хотя и не до положения риз. Глаза его были яснее и от этого ещё омерзительнее. Вояка имел вид человека, который не получал удовлетворения, если каждый день не калечил или не убивал кого-нибудь.

Поскольку воины редко пили сверх меры, Диана поняла, что его опьянение играет ей на руку. А вот женщина-пилот двигалась чётко, из чего явствовало, что она вовсе не была пьяна.

Глянув ей в лицо, Диана невольно вздрогнула: таких страшилищ она ещё не видывала. Неровная кожа, грубые черты лица, пакля вместо волос и оттопыренные сверх всякой меры уши вызывали чувство, весьма похожее на омерзение.

Диана мельком вспомнила, как Жеребец когда-то давно говорил ей, что в ДНК воинов Клана не закладывается программа красоты, хотя зачастую они и обладали замечательными внешними данными. Сама Диана была вполне равнодушна к красоте — и своей собственной, и любого другого воина. Но дама, свирепо таращившаяся из-за плеча своего соплеменника, была просто чем-то из ряда вон выходящим.

— Вольнягам-выродкам не место в аренах головида воинов Клана, — произнёс мужчина, растягивая слова и несколько невнятно. — Мы позволяем тебе уйти отсюда без унижения… так что иди.

Он отпустил девушку: в это время страшненькая дамулька зашла сбоку, и оба теперь стояли перед Дианой.

— Я — воин Клана, — ровным голосом произнесла Диана, поправляя помятый мундир.

Она заметила, что их одежда была неряшлива — грязная, разодранная: несомненно, повреждения в костюмах произошли в затеянных ранее драках.

— Я, как и вы, — Нефритовый Сокол.

— Мы знаем, кто ты такая. Грязная вольняга, имеющая наглость состязаться за родовое имя с воинами куда более достойными. Ты не имеешь права на родовое имя. Ты не…

— Я поняла вас, — очень спокойно перебила Диана.

— Ты уйдёшь сама или нам тебя выкинуть?

— Прежде чем что-либо сделать, я хотела бы узнать имена вернорожденных, требующих от меня выполнения субординации.

Парочка переглянулась и, по всей видимости, решила исполнить её просьбу.

Тем временем пьяный, первым напавший на Диану, в несколько приёмов поднялся с пола и решил присоединиться к беседе, для пущего просветления потряхивая головой. Впрочем, как подумала девушка, этот боец даже в лучшей своей форме не представлял особой угрозы.

— Селор Мальтус.

— Джанора Мальтус.

— А ваш не вполне адекватный приятель?

— Р… бл… эк… дриго.

Натискавшийся, очевидно, понял, что его не вполне расслышали, и повторил, собрав все силы:

— Р-родриго! Диана подняла брови:

— Как, без родового имени?

— Его состязания за родовое имя начнутся завтра. Диана вежливо улыбнулась покачивавшемуся воину.

— Кажется, он в самой подходящей форме для этого, — заметила она. — Жаль, что он не в моей группе. Я была бы рада, если бы он попался мне первым, тогда я бы заранее знала, что хотя бы одна победа у меня уже в кармане.

Девушка оглянулась через плечо. Ускоренный поединок между Эйденом и Мегазой близился к завершению. Если дело и дальше будет идти в таком темпе, то крошечный «Бешеный Пёс» вот-вот прострелит ногу «Разрушителю». Диане надо было торопиться. Селор явно намеревался перейти к более решительным действиям.

И девушка решила поторопить события. Схватив за мятые воротники Селора правой, а Джанору — левой рукой, она рванула обоих воинов на себя, потом дальше — сперва Селора, потом Джанору. Застигнутые врасплох, оба не оказали никакого сопротивления.

Отпустив пилотов, Диана быстро повернулась и увидела, как оба воина врезались в экран головида, оба под неудобным углом. Джанора шлёпнулась на пол, Диана заметила, что её ступня была странно повёрнута, возможно, вывихнута. Селор, ростом повыше, отскочил от боковины, отгораживающей экран, потерял равновесие и упал спиной прямо в поле экрана головида — туда, где на краю канавы стоял «Бешеный Пёс» в ожидании того, чтобы быть уничтоженным последним залпом Эйдена.

Голова «Бешеного Пса» показалась на животе Селора. Крошечные обломки кабины робота Мегазы полетели словно бы из внутренностей Мальтуса, потом на короткое мгновение появилась голограмма самого Мегазы — за секунду перед тем, как вслед за роботом тоже разлететься в клочья в вакууме над Ри.

Диана плюнула с досады. Опять пропустила концовку! Что за незадача такая…

Девушка почувствовала движение Родриго, приготовилась, ударила его локтем в живот и направила вслед за товарищами в экран головида. Она почувствовала ещё чьё-то приближение — служащих Арены головида, явно не желавших, чтобы дорогостоящее оборудование поломали пьяные идиоты.

Чтобы их успокоить, Диана вытащила Родриго и Селора из головида, между делом лягнув зашевелившуюся было Джанору прямо в её несимпатичное лицо. Перешагнув через бесчувственного Селора, девушка бросила взгляд на с трудом что-либо понимавшего Родриго.

— Удачи в завтрашней схватке за родовое имя, — кокетливо улыбнулась ему Диана.

— У… эк… удачи?..

— Она вам понадобится. У вас столько же шансов завоевать родовое имя, сколько у меня — узнать, что я — вернорожденная. Я подумала было прикончить вас, уважаемый пилот, но, говорят, в наших войсках не хватает пушечного мяса.

Родриго попытался встать и атаковать Диану, но она отпихнула его ногой и направилась к выходу из Арены головида. У самой двери девушке внезапно преградил путь воин в нестроевой форме Нефритового Сокола. Хоть он и улыбался, это не обязательно была улыбка друга.

Диана вздохнула.

Это начинает порядком надоедать. Неужели нужно постоянно тратить силы на всякое вернорожденное ничтожество, желающее сделать мне вызов?

Молодой человек, по-видимому, прочёл эти мысли на её лице, потому как поднял руки ладонями вверх и спокойно произнёс:

— Никакого вызова, вольнорожденная. Скорее восхищение. Вы держались молодцом. Эти трое, кого вы только что размазали по стенке, просто отвратительные типы.

Юноша был примерно одинакового роста с Дианой, но плотнее и шире в плечах. Она посмотрела прямо в приветливые глаза незнакомого воина. Его кожа была гладкой, и он выглядел совсем юным.

Диана, прищурившись, посмотрела на незнакомца.

— В общем-то, спасибо, — сказала она. — Но вам-то какое до этого дело?

Незнакомец пожал плечами.

— Никакого, насколько могу судить. Как и вы, я здесь развлекаюсь у головидов.

— Развлекаюсь — забавное слово для этого. Он прищурил глаза.

— Ну, вообще-то, как и вы, я просматривал записи классических поединков, чтобы что-нибудь почерпнуть из них для себя. Наверное, вы — та самая знаменитая Диана, воут?

Девушка удивлённо подняла брови:

— Не знаю уж, кто там знаменит, но меня действительно зовут Дианой.

— О, вы, без сомнения, знамениты. Во всяком случае — скандально известны. Все мы должны глубоко презирать вас — вольнорожденного стравага, пытающегося отнять у нас то, чего мы заслуживаем.

— Мы?..

— Я тоже состязаюсь за родовое имя. За то же, что и вы. В том же самом состязании.

— И вы хотите сказать, что не ненавидите меня?

— Вовсе нет. Я убедился в том, что вы — замечательный воин, хоть и вольнорожденный. По-моему, пусть победит сильнейший. И меня не интересует ваше происхождение.

— Это что-то настолько исключительное, что я сомневаюсь, говорите ли вы правду.

— Полегче, воин. В данный момент меня все устраивает, но это не значит, что я не могу выйти из себя. Но я не склонён обманывать, уверяю вас.

— Поверю. Пока что. Как вас зовут, воин? — Лейф.

— Впервые слышу это имя.

— Ну, ведь знаете, как это происходит в яслях. Сиб-няньки заимствуют имена откуда ни попадя, из мифологии, к примеру, или из реестров клановских героев. Не знаю, откуда взялось имя Лейф… Кстати, не желаете прогуляться? Здесь так душно, да и я не прочь подышать свежим воздухом.

— Что ж… ведите, Лейф.

Как обычно бывает в лагерях подготовки, создаваемых только на время состязаний за родовое имя, на улице было грязно. Хотя воины и считали выбрасывание отходов на мостовую ненужным расточительством, им было недосуг заботиться об их утилизации, особенно когда нужно было сосредоточить все усилия на подготовке. Вследствие этого, улица казалось очень замусоренной. Объедки, бумажки, железяки, прочий вонючий и невонючий хлам игриво кувыркался в лунном свете. Мусора было не так уж много, но впечатление захламлённости создавалось его многообразием.

Диана и пилот шли не спеша. Видимо, Лейф подстроился под неширокий шаг девушки. В драке она потянула мышцу ноги и шла, слегка прихрамывая.

Время от времени молодой пилот искоса поглядывал на Диану, но, видимо, не хотел первым начинать разговор. Они поравнялись с каким-то переулком, и Диана повернула голову, привлечённая доносившимися оттуда звуками.

В тёмном переулке происходило энергичное совокупление, которым со всем упоением страсти занимались некий воин со своей дамой — вполне возможно, тоже принадлежавшей к воинской касте. Глядя на занятую делом парочку, Диану в очередной раз поразило, как странно и совсем не по-воински это выглядит со стороны.

Как и всегда, девушка задалась вопросом, отчего сама она не испытывала особой нужды в посещении тёмных переулков — с продолжением. Конечно, она была вольнорожденной и не могла так запросто подойти к вернорожденному Неписаный свод правил не поощрял первого шага со стороны вольнорожденных, разрешая его сделать имеющей более высокий статус стороне.

А с другими вольнорожденными Диана сама совершенно не хотела ходить по тёмным переулкам… и вообще, подумала она недовольно, у настоящих воинов и других, более важных дел хватает. Настроение у неё неизвестно почему слегка испортилось. Не радовал даже лунный свет.

Когда они миновали злополучный переулок, девушка повернула голову к Лейфу, который чему-то улыбался.

— По какому поводу эта улыбка, шурат? — раздражённа спросила Диана.

Лейф моментально перестал улыбаться, лицо его на мгновение напряглось, но тут же снова прояснилось.

— Так, ничего особенного, — ответил он. — Просто странно ведь прогуливаться по улице с воином, который спустя несколько дней может оказаться твоим противником.

— Вы намерены дойти до финала?

— Разумеется.

— В таком случае вам предстоит биться со мной, и мне будет жаль вынудить испытать позор быть побеждённым вольнорожденным воином такого замечательного юношу, как вы.

Из-за резкой боли в ноге Диана чуть было не упала. Хоть и понимая то, что ей нужно осмотреть ногу, она почему-то не хотела ещё расставаться с новым знакомым.

— Вы уверены в себе. В этом вам не отказать, — произнёс Лейф.

— А разве вы не уверены в себе?

— В высшей степени. Мне бы очень не хотелось нанести вам поражение. Но чему быть, того не миновать.

Диана засмеялась и сказала:

— Вы мне нравитесь, воин.

— А вы — мне, воин.

Они шли какое-то время дальше, часто останавливались и смеялись.

Наконец Лейф тронул Диану за руку и произнёс:

— Та драка, возле головида… Она была жестокой. Я бы пришёл на помощь, но с самого начала было ясно, что вы владеете ситуацией. Вы упрямы, это точно.

Диана пожала плечами:

— Я училась у хорошего наставника, ярости которой хватило бы на дюжину таких, как мы. Звёздный командир Джоанна, может, слышали о такой?

— Победитель Чёрной Вдовы, воут?

— Ут. Она готовит меня к аттестации — если, конечно, она вообще когда-либо состоится со всеми этими задержками. Джоанна перед состязаниями за родовое имя выжимает из меня три пота… Думаю, что мне больше не нужны тренировки. Я, кажется, уже много недель, как готова к схватке.

Как только Диана и Джоанна прибыли на Айронхолд, на девушку посыпались вызовы от многих воинов, разгневанных тем, что в состязании примет участие вольнорожденная. Но и Глава Дома Прайда, Риза Прайд, и главы других домов сразу пресекли любые официальные Испытания на том основании, что это слишком расточительная трата воинского материала — тем более в тот момент, когда Кланы пытаются объединиться для нового вторжения.

Как сказала Риза Прайд, сам исход состязания за родовое имя покажет, насколько обоснованны притязания Дианы. Никто не хочет ненужных жертв.

И все же и без официальных Испытаний было много стычек вроде той, что имела место только что.

— Кажется, я видел вашу наставницу сегодня утром, — заметил Лейф. — У неё был такой вид, будто она готова проглотить с десяток воинов перед завтраком.

— Если она выглядела именно так, то это была Джоанна, — усмехнулась девушка.

Когда они подошли к казармам, Диана сообщила Лейфу, что Джоанна запланировала особо раннюю тренировку в искусстве владения кнутом, где Диана не была сильна. Лейф сказал, что у него тоже рано утром занятия.

В казарме девушка пересказала часть своей беседы с Лейфом скептически улыбавшейся Джоанне.

— Разве ты не видишь, куда он клонил со своим дружелюбием и всей этой ерундой — мол, ничего страшного, что ты — вольнорожденная? Этот молодой, да ранний пытался сбить тебя с толку. Он узнал, что ты плохо владеешь кнутом, воут? Пустяк, поскольку вряд ли этот вид оружия станут применять в схватках с тобой. И все-таки этот твой Лейф мог бы использовать полученные сведения против тебя, подвернись случай использовать кнут… Это же элементарно — проникни в мысли противника и выведай его слабые стороны. Так что выкинь этого Лейфа из головы и держись от него подальше.

— Вы заблуждаетесь на его счёт, Джоанна, — возразила Диана.

Сморщенное лицо Джоанны, само по себе вызывающее отвращение у молодых воинов, с неприязнью относящихся к любым признакам старения как к ступеньке, приближающей их к солама, совсем скорчилось в сердитую гримасу неодобрения.

— Послушай меня, Диана. У тебя одна цель — завоевать родовое имя. Я буду готовить тебя, как только могу, а могу я немало, но, в конце концов, ты одна будешь сидеть в кабине боевого робота, и тебе просто необходимо победить противника. Я не позволю думать о чем-либо, что могло бы отвлечь от цели. Забудь, что говорил этот Лейф. Ты должна забыть все, что он сказал, воут!

— Ут, — ответила Диана, все-таки уверенная в том, что Лейф был честным парнем.

Девушка не забыла о беседе с Лейфом, несмотря на все увещевания Джоанны, хотя прошло немало времени, прежде чем она снова встретилась с юношей.

X

Западный Рубец

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

4 февраля 3060 года

Западный Рубец, названный так из-за своего расположения на реке Рубец, был поселением, обитатели которого со своими семействами работали в столице, Катюше, большей частью как представители служебных каст разных Кланов. В Катюше Кланы встречались в атмосфере нейтрального города, чтобы осуществлять общее управление Кланами, вести торговлю и иногда отвлекаться от дел, валяя дурака и развлекаясь на досуге.

Необычность Западного Рубца и его соседа, Восточного Рубца, расположенного по другую сторону широкой реки несколькими километрами южнее, заключалась в том, что там принадлежность человека к какому-либо из Кланов не имела особого значения. Приезжая в столицу для выполнения возложенных на них обязанностей, люди как бы находились в рамках своих Кланов, но в Западном Рубце они широко контактировали друг с другом и сообща участвовали в местном самоуправлении.

В Западном Рубце вернорожденные, особенно воины, чувствовали себя не в своей тарелке. Им не по нраву было наблюдать, как уничтожаются барьеры между Кланами в нейтральных зонах, и потому они избегали появляться в обоих поселениях.

Как и повсеместно в Кланах, Западный Рубец застраивался вокруг городской площади, с расположенным на ней рынком, от которой расходились подобно лучам главные улицы. На территории рынка Западного Рубца располагалась закусочная на открытом воздухе, в которой незадолго до того, как нескольким поселянам предстояло погибнуть, помощник Марты Прайд, Роннел, сидел в компании местных жителей. Это были главным образом члены семей воинов или те, кто в данный момент был свободен от обязанностей.

Роннел, у которого не было родных, часто замечал, что семья — ещё одно из тех слов, которые вызывают у вернорожденных отвращение.

Он перенял многие из воинских предрассудков, но все же со странной приязнью к самой идее семьи. Однако Роннел без колебаний предпочитал службу жизни с вольными.

Марта предоставила Роннелу отгул. Он не любил выходных, ему вообще не нравилось праздное времяпрепровождение, всякие там посиделки за рюмкой. Собственно, он вообще не любил пить. Но вот что Роннелу на самом деле нравилось — так это просто молча сидеть, наблюдая за поселянами. Находясь в их обществе, он, однако, редко заводил разговор. Отчасти это происходило из-за того, что Роннел предпочитал общение с воинами всем остальным видам общения, отчасти же потому, что он вообще говорил мало, да и то загадками.

Роннел был нечастым гостем в Рубце, поэтому горожане не знали, кто такой этот высокий, представительного вида служащий с холодными глазами. Отсутствие особых отличительных черт было Роннелу на руку, потому что окружающие легко забывали о его присутствии. Этим он был ещё более полезен Марте, частенько осведомлявшейся у него о настроениях среди различных невоинских каст.

Потягивая слабенький коктейль, Роннел прислушивался к беседе служащих, сидевших за соседним столиком. В городе только и разговоров было о том, что Марта Прайд выставила от своего Клана вольнягу — против вернорожденного воина, да ещё и настоящего героя, от Стальных Гадюк. Разговоров прибавилось, когда стало известно, что поединок проходит всего в нескольких километрах от посёлка.

Роннел, желая услышать чужое мнение, скрывал свою причастность к событиям. А он мог бы рассказать окружающим, что Прайды всегда шли на риск, и именно это и восхищало его в Эйдене, и именно поэтому он был счастлив служить Марте.

С другой стороны, Роннел отдавал себе отчёт в том, что Клан Нефритового Сокола, его Клан, слишком часто подвергал своих воинов опасности, неся слишком большие потери на войне, страдая именно от этой самой отваги, которой он так восхищался.

Один из поселян, учёный по имени Флют, беседовал с некой Сюзанной, чья должность в служебной касте у Огненных Мандрилов Роннелу была неизвестна. Сюзанна считала, что Марта сделала смелый шаг, в то время как Флют называл его безрассудным.

— Доверять такое важное дело вольнорожденным — слишком большой риск.

— Прости, но я как-то считала тебя тоже одним из нас, то есть вольнорожденным, — возразила Сюзанна.

— Да не в этом дело. А что, если этот Жеребец проиграет, и тогда Хан Нефритовых Соколов подаст в отставку?

— Марта Прайд, кажется, не из тех, кто отступает…

Эта дискуссия явно готова была перерасти в спор, может, даже и в потасовку, но в этот момент прибежал какой-то человек и, задыхаясь, сообщил, что дуэль защитников Гадюк и Соколов переместилась совсем близко к Западному Рубцу.

Кабачок моментально опустел, поскольку поселяне, падкие до всего, что могло бы скрасить однообразие будней посёлка, побежали к этому новому зрелищу, оставив Роннела на какое-то время одного допивать невкусное пойло.

Дохлебав коктейль, Роннел поднялся со своего места и направился за всеми к окраине посёлка, чтобы самому понаблюдать за занимательным зрелищем.

Напор, с которым воды реки Рубец проносились мимо ступнёй «Разрушителя» Жеребца, ясно ощущался даже в кабине пилота.

Жеребец направил своего робота в реку, поскольку «Разрушитель» нагрелся до опасного уровня и машину срочно требовалось охладить. Поединок шёл так долго, что пилот уже начал ощущать сильную усталость.

Его ноги и ноги робота были, по сути, одним целым, и Жеребец с большим трудом передвигался против бурного течения. Если бы он расслабился хоть на мгновение, то «Разрушитель» мог запросто рухнуть в воду — и на этом бы все закончилось: победа и почёт — Стальным Гадюкам, позор — Жеребцу и всем вольнорожденным.

Впереди «Буревестник» упрямого звёздного полковника Стальных Гадюк Ивана Синклера без особого труда преодолевал бушующий поток. Впрочем, Жеребец ясно видел, что его атака нанесла больший ущерб противнику, чем он предполагал.

Как часто бывает со слишком смелыми пилотами роботов, Синклер получил больше повреждений, нежели нанёс сам, — а действовал он так потому, что отвага, противопоставляемая мастерству, может одним удачным попаданием решить исход поединка. Жеребец заметил, что корпус «Буревестника» потерял несколько бронеплит. Отлично.

Бросив взгляд на вспомогательный дисплей, Жеребец подумал, что, скорее всего, он иошибся в своей оценке того, чьему боевому роботу было нанесено больше повреждений.

Правая рука «Разрушителя» плохо функционировала, лазеры были практически разряжены. Малый лазер был уничтожен особо удачным выстрелом Синклера. Осталось не так много РБД… Да, автопушка и РБД причинили наибольший ущерб корпусу «Буревестника».

Синклер был едва ли в лучшем состоянии. Однако, несмотря на значительные повреждения корпуса машины, у него оставалось больше ракет, а лазеры все ещё представляли серьёзную угрозу для Жеребца.

Да, наверное, просто так вот стоять и ждать, пока я не потону в реке или же Синклер опять не откроет огонь, — никудышная перспектива. Надо двигаться к берегу.

Но одно дело — подумать, а совсем другое — сделать. Подняв ногу робота, Жеребец шагнул к берегу, и тут же ступня машины провалилась в омут.

«Разрушитель» наклонился вперёд и наверняка бы упал, но Жеребцу удалось переставить правую ногу робота и вновь обрести равновесие. На этот раз машина стояла твёрдо. Двигаясь так шаг за шагом, Жеребец нащупал верный путь и пошёл быстрее.

Синклер несколько отдалился: он шёл к берегу другой дорогой. Разумный ход с его стороны, поскольку вести огонь, стоя на твёрдом фунте, куда эффективнее, нежели болтаться, как щепка, в стремительно несущемся потоке.

Сперва боевой робот Жеребца несколько увяз в мягком и глубоком прибрежном иле, но он все-таки приноровился и скоро, миновав илистую часть берега, выбрался на сушу и повернулся к Синклеру. Непонятно почему, но «Буревестник» Синклера не шёл к нему навстречу. Звёздный полковник Клана Гадюк пустил своего боевого робота бегом по широкой дуге вокруг Жеребца. Только миновав «Разрушителя», он начал разворачивать свою машину лицом к противнику.

Жеребец с трудом повернул робота к Синклеру. «Буревестник» врага стоял на самой границе небольшого посёлка. Глянув краем глаза на электронную карту, Жеребец увидел, что это — Западный Рубец. Понимая, что любая попытка прервать такой поединок могла быть роковой, он все же вызвал Синклера по рации.

Когда Жеребец услыхал звёздного полковника, он отметил холодность и невозмутимость тона, а ещё то, что в голосе врага не было и намёка на усталость. Неприятно было слышать, что твой соперник нисколько не запыхался после долгого и ожесточённого боя. Сам Жеребец говорил с трудом, глотая воздух и пытаясь отдышаться.

— Я настоятельно прошу провести перестановку наших боевых роботов, звёздный полковник Синклер. На линии огня находятся жилые дома. Мы не имеем права подвергать население опасности.

В ответ Синклер лишь рассмеялся. Жеребец невольно поёжился. Пожалуй, это было слишком. Даже для воина Клана, даже для Гадюки.

Впрочем, воины Клана Стальных Гадюк давно были известны своим безразличием к окружающим, намного более сильным, чем у вернорожденных других Кланов, а Синклер, видимо, являлся верным солдатом своего, так сказать, тотема.

— Мой противник испытывает угрызения совести при мысли о гибели нескольких зевак, воут? — с ледяной насмешливостью произнёс Синклер.

Во время переговоров он не обращался к Жеребцу по имени или званию. Синклер даже не обзывал его «вольнягой». Следуя правилам воинской учтивости, он использовал фразы типа «мой противник» или «коллега-воин».

— Конечно, мирное население совершенно ни при чем, — убеждающе сказал Жеребец.

— А вот мне плевать, — усмехнулся Синклер в микрофон. — Конечно, я не буду специально расстреливать этих обормотов, это было бы пустой тратой боеприпасов, но если кого-то случайно и угрохаю, то — пусть. К тому же перестановка была бы моему противнику на руку, позволив выиграть время… Нет уж, я останусь на том же месте. Если несколько здешних жителей и подохнет, то ничего страшного не случится. И вообще, они всего лишь вольняги. А ты — сам грязный вольняга. Вот и думай о них.

Если Синклер хотел разъярить Жеребца, то эффект превзошёл все его ожидания.

Дикая ярость забурлила в теле Жеребца, кровь стремительно побежала по жилам — куда там какой-то речке…

Он пустил «Разрушителя» бегом прямо на «Буревестника». Синклер принялся стрелять в Жеребца изо всего имевшегося у него оружия. Лучи лазера пронзили пространство над ярко-зелёным полем. В большинстве своём они попали в цель, и клочья сорванной брони полетели во все стороны. Ракета, пущенная «Буревестником», едва не угодила прямо в кокпит, но Жеребец вовремя увернулся.

Где-то на периферии сознания, глубже своей ярости, Жеребец осознавал, что может подвести Марту Прайд и навлечь позор на них обоих, на Клан и на всю касту вольнорожденных. Другая часть его рассудка говорила ему, что вернорожденные воины с негодованием относились к лобовой атаке противника с использованием корпуса своего боевого робота, и сама мысль о таком нападении могла бы привести Синклера в бешенство, отчего он потерял бы способность к трезвой оценке. Это было бы опасным и для Жеребца, поскольку он оказался бы уязвимым вблизи для сохранившего больше огневой мощи «Буревестника».

Жеребец увидел, как жители Западного Рубца выбегают из посёлка, чтобы лучше видеть детали схватки. Люди казались совсем крошечными… Как они могли быть так безрассудны!.. Подвергать себя такой опасности — как будто Синклер был прав и жизни здешних обитателей гроша ломаного не стоили.

Однако для Жеребца человеческая жизнь имела цену. Перед ним были люди. Да, как и он сам, низкого происхождения. Да, потеря нескольких была бы малозначимой для Клана — словно фишки на карте, сбитые небрежным движением руки… Да, другие вольнорожденные приветствовали безрассудство своих товарищей. И все же их гибель была бы расточительной тратой людских ресурсов, и Жеребец не мог этого допустить.

Остановив «Разрушителя», он поскорее настроил прыжковый двигатель так, чтобы приземлиться после прыжка позади «Буревестника» и сразу же атаковать его с тыла, вынудив отойти подальше от посёлка. Вне сектора боя поселяне были бы в безопасности. Если же они окажутся в нем, то смогут полагаться только на удачу…

Жеребец уже собрался прыгнуть, и тут на экране монитора замигала тревожная красная метка. Прыжковый двигатель был выведен из строя в результате попадания ракеты Синклера.

Робот не мог прыгать.

Все ругательства, выученные ещё ребёнком, пронеслись бешеным потоком в голове Жеребца. Он разозлился ещё сильнее после серии точных выстрелов, которые произвёл противник.

Под градом снарядов «Разрушитель» зашатался. Его левая нога была сильно повреждена. Ладно-ладно, — подумал Жеребец вне себя от злости. — Победа все равно будет за мной…

Новая порция обывателей высыпала на окраину посёлка. Синклер сделал шаг назад и вбок — поближе к поселянам. Жеребцу стал ясен этот тактический ход. Страваг хотел намеренно поставить Жеребца перед выбором — либо продолжать наступление, подвергнув людей опасности, либо пожертвовать исходом поединка, пытаясь защитить их.

Тем временем Синклер продолжал яростно обстреливать машину Жеребца. Самое ужасное в попытке управлять повреждённым боевым роботом заключается в том, что воин, до конца борясь за победу, понимает, что машина может до неё и не дотянуть.

Пилоту необходимо найти в себе силы, чтобы заставить повреждённого «Разрушителя» продолжать двигаться. Каждый шаг давался Жеребцу с великим трудом, но все же он, пусть и медленно, вёл своего боевого робота прямо на Синклера.

Жеребец не стрелял. Его лазеры совсем отказали после очередного залпа Синклера. Жеребец видел, что его возможности атаковать сводились к использованию автопушки и РБД, и он не хотел применять их, пока не подошёл совсем близко.

Невзирая на душившую его ярость, он выжидал нужный момент, неотрывно следя за показаниями монитора, на котором постоянно меняющиеся кривые показывали вероятность попадания в каждую конкретную секунду. И Жеребец едва не упустил этот момент. Луч лазера, пущенный Синклером, прошёл совсем близко от ракетных направляющих «Разрушителя». Надо было поскорее начать стрелять самому, иначе будет поздно…

Однако сначала Жеребец навёл автопушку на повреждённый участок корпуса «Буревестника» и нажал на гашетку. Ему надо было только попасть в нужное место — и он попал.

Бронеплиты на корпусе робота противника треснули и разошлись, из внутренностей машины повалил густой дым. «Буревестник» отпрянул назад и зашатался — очевидно, один из снарядов угодил в гироскоп.

Жеребец мог бы окончательно добить «Буревестника», если бы второй очередью сумел точно попасть между треснувших бронеплит, но не успел он навести автопушку, как Синклер бросился вперёд.

Жеребец быстро выпустил половину своих РБД по нижней части «Буревестника». Первый залп угодил по левой ноге чуть выше ступни робота, а второй попал по правому колену.

Из пробоин вылезли наружу рваные куски миомерного волокна. «Буревестник» накренился ещё больше. Жеребец понимал, что Синклер — пилот слишком опытный, и действительно, он не дал упасть своему разбитому роботу. Пришлось выпустить по нему оставшуюся часть ракет.

Первый веер ракет поразил повреждённую левую ногу «Буревестника» туда, куда Жеребец и целился, — прямо в коленный сустав. Однако совсем неожиданно правая нога «Буревестника» начала подгибаться ещё раньше выстрелов, и снаряды попали выше, чем было нужно — в бедро боевой машины.

Жеребец увидел, что левая нога робота врага вот-вот сломается и многотонный «Буревестник» начнёт падать прямо на зевак. Однако из-за попадания в правое бедро «Буревестник» двинулся в обратном направлении.

Действия Синклера не были направлены против поселян. Это была просто отчаянная попытка удержать боевого робота в прямостоящем положении столько времени, сколько потребуется для того, чтобы успеть выпустить весь оставшийся у него боезаряд по ставшему вдруг уязвимым «Разрушителю».

Эта попытка не увенчалась успехом. Жеребец стал стрелять из автопушки, пытаясь отогнать «Буревестника» подальше от мирных жителей. Один из снарядов, видимо, окончательно разбил гороскоп машины врага, потому что «Буревестник» заглох и начал падать на поселян.

Жеребец не успел осознать, что победил в схватке, и пустил «Разрушителя» бегом к «Буревестнику». Если бы он сумел добежать до противника вовремя, до того, как чужой робот, выпустив последний, отчаянный залп куда-то вверх, начал заваливаться на спину, то он смог бы оттолкнуть машину врага таким образом, чтобы тот упал в сторону, не на поселян, которые только теперь, осознав грозящую им опасность, бросились врассыпную… но нет, слишком много повреждений в бою получил «Разрушитель», чересчур уменьшилась его скорость… а впрочем, времени все равно бы не хватило.

Жеребец словно во сне наблюдал за тем, как Синклер, катапультировавшись из своей кабины, летит по странной траектории над поселянами к плоской крыше какого-то здания на самой окраине посёлка, как искалеченный «Буревестник», жутко скрежеща изуродованными бронеплитами, ужасающе медленно валится прямо на толпу вопящих от ужаса людей…

После того как Жеребец остановил «Разрушителя», машинально при этом отметив про себя, что Синклер так мастерски рассчитал свои последние выстрелы, что ему осталось всего-то ничего, чтобы окончательно уничтожить робота, он выбрался из боевой машины и побежал к обломкам «Буревестника», чтобы попытаться спасти хоть кого-то…

Те, кого ему удалось высвободить, все равно не выжили. Роннел, остававшийся на окраине города, прибежал на помощь. Но и он никого не спас.

Роннел, чувствуя болезненную тошноту, увидел исковерканные, перемешанные друг с другом части тел Флюта и Сюзанны — поселян из разных Кланов, обнявшихся в последний раз. В какой-то момент Жеребец посмотрел в сторону Роннела с выражением смеси горечи и гнева во взгляде. Роннел разглядел в его лице то, что чувствовал сам.

Позже, когда Роннел шёл куда глаза глядят по улицам Западного Рубца в мрачном расположении духа и с полными слез глазами, он набрёл на драку в одном из переулков.

Сперва ему показалось, что это просто уличная потасовка, обычный пьяный мордобой, но потом неожиданно узнал в одном из дерущихся Жеребца. На его противнике болтались, как сумел разглядеть Роннел, изодранные лохмотья, которые ещё недавно были формой пилота боевого робота Клана Стальных Гадюк.

Роннела осенило: точно, это был соперник Жеребца в поединке.

Как там бишь его звали? Синклер?

Синклер был уже явно без сознания, но Жеребцу было все равно. Он поднимал врага с земли, прислонял его к стене, бил, снова бил, потом Синклер падал, а Жеребец поднимал его опять и бил заново — как куклу, как тряпку, как кусок мяса…

У Роннела на какое-то мгновение мелькнуло сильное желание помочь Жеребцу, но он быстро понял, что помощь, тем более такому специалисту и тем более от клерка касты служащих, совершенно не требуется. Роннел лишь продолжал смотреть, пока Жеребец не свалился с ног без сил, и теперь оба воина выглядели немногим лучше, чем оставленные ими на поле боя боевые роботы.

* * *

— Говорят, что Синклер не очень скоро вернётся к исполнению своих обязанностей, — сказала Марта Прайд, внимательно разглядывая Жеребца.

На вольнорожденном воине был новенький, с иголочки, мундир. Сам он держался очень прямо, на тщательно выглаженных брюках имелись бритвенно-острые стрелочки.

После памятного боя прошла уже неделя, часть которой Жеребец провёл в медицинском центре, где ему залечивали раны. В официальном отчёте о поединке они значились как полученные в бою, но Марта знала, что травмы были результатом той драки, которую Сокол устроил с Синклером уже после дуэли роботов. Несколько ссадин на его левой щеке были покрыты засохшей коркой.

— Жалею, что не прикончил его, — бесстрастно проговорил Жеребец.

Марта согласно кивнула.

— Понимаю. Я и сама бы с удовольствием его замочила.

У Жеребца глаза полезли на лоб.

— Вы чем-то удивлены, Жеребец?

— Я не предполагал, что поддержка Ханом вольнорожденных, несущих службу в боевых частях, доходит до такой степени, чтобы сочувствовать гибели нескольких поселян…

Марта вздрогнула. Жеребец умел заглянуть в суть дела. Из-за этого он, являясь замечательным воином, ставшим для неё верным соратником, был одним из самых невозможных людей, с кем ей когда-либо приходилось сталкиваться… Хотя и не таким невозможным, каким порою бывал Эйден Прайд.

— Не пытайтесь выставить меня этаким образчиком жалостливости, Жеребец. Я не сомневаюсь в превосходстве созданной по генетической программе касты воинов, но это не значит, что я не собираюсь использовать вольнорожденных с наибольшей пользой для Клана и что я не сожалею о гибели вольнорожденных поселян и поломке оборудования. Не принимайте прагматизм за, как вы выразились, сочувствие.

— Вы говорите, что сожалеете о гибели полезных служащих… А получилось так, что никто из погибших не принадлежал Клану Нефритового Сокола. Вся ирония в том, что больше всего погибших было из числа Стальных Гадюк.

— Я поняла, Жеребец. Полагаю, лучше было бы на какое-то время удалить вас отсюда. Дайте мне воспользоваться плодами вашей победы. Я устроила вам перевод на Айронхолд. Вы отправитесь туда завтра рано утром — об этом вы, собственно, и просили. Будете участвовать в подготовке пилота боевого робота Дианы к схваткам за родовое имя, воут?

— Ут, мой Хан.

Жеребец повернулся к выходу.

— Жеребец? — Да?

— Клан гордится вашей победой. Почему такая кислая мина?

— Мне бы очень хотелось разделить радость и гордость, но воспоминания об изуродованных телах мирных…

— Довольно! — по-настоящему рассердилась Марта. — Больше при мне не упоминайте об этом!

— Да, мой Хан.

После того как Жеребец вышел, Марта Прайд какое-то время сидела, довольно тупо разглядывая закрывшуюся за ним дверь.

Несколькими часами ранее ей встретился Влад Уорд. Он поздравил Марту с победой Соколов, отметив, что сегодня Гадюкам досталось по заслугам.

— Однако на этом война не закончена, — добавил он. — Гадюки теперь постараются прижать Нефритовых Соколов к стенке. Перигарду Залману некуда отступать. Только тот факт, что Кланы под завязку заняты заключительной стадией подготовки к новому вторжению, препятствует открытому выступлению Гадюк против вас… да ещё, пожалуй, то, что Ильхан склонён к мирному разрешению конфликтов между Ханами. Однако после того, как мы опрокинем войска Внутренней Сферы, вам придётся столкнуться с Гадюками в открытом бою.

— Я понимаю, — кивнула Марта. — Жду и даже готовлюсь к этому.

— Ваше понимание рецептов политической кухни растёт с каждой минутой, Марта Прайд, — насмешливо поклонился Влад. — Эдак мне скоро придётся действовать с оглядкой…

— Именно это я вам и советую, Влад Уорд, — мило улыбнулась Марта.

В ответ Влад улыбнулся ей так, что его покрытое шрамами лицо приняло совершенно волчий вид.

— Послушайте, Марта. Возможно, из-за этой победы вы и не станете самым ненавистным из всех Ханов. С другой стороны, именно благодаря своему триумфу вы вполне можете навлечь на себя неприятности.

Марта подождала, пока он уйдёт, и тихо сказала самой себе: Однако благодаря этой победе я, возможно, двигаюсь к тому, чтобы стать самым могущественным из всех Ханов…

XI

Тренировочный Полигон No17

Воинский Сектор

Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

13 февраля 3060 года

Джоанна внезапно открыла глаза. Ей приснилось что-то связанное с войной.

Джоанна часто видела во сне эпизоды боевых столкновений. Сегодня она хотя бы не воевала с Чёрной Вдовой… И на том спасибо.

Она заснула прямо в одежде, что в последнее время с ней часто случалось. Доведённая до изнеможения, Джоанна обычно не находила столько сил, чтобы ещё и переодеваться на ночь.

Бросив взгляд на хронометр, всегда оставляемый ею на ночном столике, Джоанна увидела, что было уже шесть утра. Действительно, за окном занимался серый рассвет Айронхолда.

Джоанна резко поднялась с кровати. Обычно она вставала в четыре и уже через полчаса была на тренировочном полигоне вместе с Дианой. Сегодня же она проспала, в первый раз за очень много лет…

Уже подходя к двери, Джоанна подумала, что нельзя появляться на публике в настолько измятой одежде. Она поспешно вытащила свой последний чистый оставшийся комплект из выдвижного ящика.

Наставница оглядела комнату. Привычный кавардак. Такой же царил во всех предоставляемых ей на протяжении долгой военной карьеры апартаментах. Ну и что?

Наспех одевшись, Джоанна подобрала все свои грязные шмотки, валявшиеся повсюду на полу, на комоде и конторке, а потом, выбегая из комнаты, бросила бельё в корзину, из которой его позже заберёт служащая. К вечеру все будет возвращено — в чистом, выглаженном и аккуратно сложенном стопкой на её койке виде. На какое-то время чистое бельё окажется единственной опрятной деталью здешней обстановки.

Джоанна нашла Диану на тренировочном полигоне. Девушка заканчивала свои упражнения в стрельбе. Она вела огонь из спортивной лазерной винтовки.

Луч. Ещё луч. Как с одобрением отметила Джоанна, кучность была неплохая — она увидела показания телемонитора, регистрирующего попадания. Из-за плохого зрения наставница не могла разглядеть что-либо на самой мишени.

— Почему ты не разбудила меня? — спросила девушку, по своему обыкновению, сердито.

— Я старалась вовсю, — ответила Диана, — но, поверьте, вы дрыхли как бревно, храпели, словно простуженный шурат, и выглядели такой измождённой, что я подумала, что вам не мешало бы ещё часок-другой поспать.

— Возмутительно! Ты что, намекаешь, что я не в состоянии тягаться с тобой, что я слишком стара?! — моментально взъелась Джоанна.

— Да ни на что я не намекаю! — стала оправдываться Диана. — Однако только старый конь борозды не испортит…

Джоанна понимала, что следовало бы рассердиться на реплику девушки, но вместо этого ей было почему-то смешно.

Что это такое со мной? — удивилась она, а вслух проворчала:

— Ну а ты делаешь успехи, по крайней мере, в одном — высокомерии.

Диана улыбнулась:

— А я училась у хорошего наставника.

— Думай не о том, как бы сострить, а о мишени… Диана повернулась к наставнице:

— Я прекрасно подготовлена, Джоанна. Если бы не все эти задержки, продержавшие нас в родных мирах дольше, чем следовало, я бы уже прошла Аттестацию и летела бы сейчас на какой-нибудь из наших форпостов во Внутренней Сфере. Вместо этого я только и делаю, что изо дня в день тренируюсь. Мне не нужны больше тренировки. Мне нужен бой, чтобы не забыть совсем, что это такое.

— Понимаю. Говорят, что твоё Испытание начнётся совсем скоро, что это вопрос нескольких дней.

— Так говорят вот уже…

— Постой, — перебила её неожиданно Джоанна. — Посмотри-ка, кто к нам идёт… Риза Прайд!

Звёздный полковник Риза Прайд являлась уже несколько лет Главой Дома Прайда и, кстати, была Главой Дома ещё тогда, когда Эйден Прайд боролся за родовое имя.

Хотя Риза Прайд всегда была довольно миниатюрна, Джоанна отметила, что она выглядела ещё более хрупкой, чем когда-либо, и более худой, но все такой же деловитой.

— Ваше состязание начнётся через неделю, — без предисловий заговорила Риза, подойдя к женщинам. — Его начало было сдвинуто ввиду прибытия на Айронхолд Сахана Саманты Клис, которая приезжает для инспекции предприятий оборонной отрасли. Она появится в Айронхолд-Сити на следующей неделе и, кстати, уже изъявила желание присутствовать на состязании за родовое имя. Саманта Клис подчеркнула, что её особенно интересуют те поединки, в которых примет участие пилот боевого робота Диана. Так что имейте это в виду.

Джоанна почувствовала, что Диана улыбнулась, но не хотела этого видеть и потому не стала оборачиваться. Кроме того, было и ещё на что посмотреть.

Поверх правого плеча Ризы она увидела чью-то бегущую в их сторону фигуру. Сперва Джоанна заподозрила бегуна в дурных намерениях, но потом подумала, что вряд ли кто-нибудь стал бы набрасываться посередь бела дня на такое важное лицо, как Риза Прайд.

Тут она узнала коротконогого Равиля Прайда.

— Большая Свалка начнётся ровно через неделю, так что ваша первая схватка пройдёт двумя днями позже. Все ясно, воут? — тем временем говорила Риза.

— Ясно, ут, — ответила Диана почти радостно.

— Глава Дома Прайда, можно у вас кое о чем спросить? — подала голос наставница.

— Разумеется, Джоанна.

Джоанна посмотрела Ризе Прайд в глаза. В них сквозила сильная усталость, словно Риза была даже ещё более измождённой, чем сама Джоанна.

— Эти сведения обычно поступают из официальных источников. Как правило, их не сообщает лично Глава Дома.

Риза Прайд нахмурилась и вздохнула:

— Вы правы. Я здесь по другой причине. Видите ли, я предвижу возникновение целой волны протестов из-за того, что один из Ханов присутствует на схватке Дианы за родовое имя. Как вы знаете, многие воины и так воспринимают её участие в состязании как личное оскорбление. Вот почему я строго-настрого запретила поединки чести. Хотя мне сложно предотвратить вызовы, сделанные в частном порядке…

Многозначительный взгляд, брошенный Ризой на Диану, говорил о том, что она знает о драке вокруг головида.

— Присутствие Сахана лишь подольёт масла в огонь. Вы знаете, что я с самого начала противилась этому. Я подала официальный протест на имя Хана, который был отвергнут. У меня нет другого выбора, как только согласиться с решением Марты Прайд и проследить за тем, чтобы испытания велись достойно и честно. Другие, однако, не столь стремятся к сотрудничеству. Я пришла сюда, чтобы дать вам совет действовать с очень большой осмотрительностью. Ничто не должно омрачить само состязание, что бы ни делали или говорили другие. Уверена, Хан Марта сказала бы вам то же самое. Вы понимаете, воут?

— Полностью. Я даю слово как офицер Клана Нефритового Сокола, что прослежу за тем, чтобы ничто из сказанного или сделанного нами не навлекло позора на наш Клан, — твёрдо сказала Джоанна.

На лбу Ризы Прайд обозначились складки.

— Видимо, мне придётся поверить вашему слову, хотя тут присутствует некая двойственность. Кто может сказать, в чем позор и что может навлечь его? Но я полагаюсь на вас, звёздный командир Джоанна. Ваш послужной список воина и проявленный вами героизм во второй битве на Туаткроссе завоевали мои симпатии. Постарайтесь не переборщить с выполнением своего обещания.

— Постараюсь, Глава Дома Прайда!

Джоанна, как всегда, была очарована официальностью речи Ризы Прайд и в очередной раз задалась вопросом, позволяет ли та себе хоть иногда какую-нибудь непринуждённость, неформальный тон при общении с другими воинами. Как было известно Джоанне, Риза Прайд посвятила свою жизнь Дому Прайда…

Когда Риза собралась уже уходить, до женщин добежал-таки Равиль Прайд. Рядом с маленькой Ризой Равиль не выглядел таким уж коротышкой, хотя все же и уступал ей несколько сантиметров.

— Я вижу, Риза Прайд, что вы опередили меня с известием, воут? — с лёгкой улыбкой спросил он.

— Ут. Простите, но мне надо идти, ждут дела.

— Конечно.

Риза Прайд ушла. Джоанна отметила, что по тому, как она двигалась, никак нельзя было заключить, будто её ждут неотложные заботы.

Равиль Прайд долго рассматривал то Джоанну, то Диану и наконец изрёк:

— Что ж, стяг поднят, воут?

В его голосе был сарказм, который Джоанне было трудно истолковать. Правда, любые попытки Равиля съязвить всегда казались ей маловразумительными. Большинство из сказанного им было понятно только одному Равилю. А уж его юмор… Кстати, в его поступках, по мнению Джоанны, тоже не хватало осмысленности. Однако на Туаткроссе Равиль зарекомендовал себя прекрасным воином, преданным Клану Нефритового Сокола. Он обладал как стратегическим умом, так и тонким тактическим чутьём, храбро сражался и был честен, так что Джоанна давно перестала желать ему дурного.

— Полагаю, стяг поднят, — сказала наставница. Равиль повернулся к Диане.

— Как мне убедить вас отказаться от погони за родовым именем? — внезапно произнёс он.

— Что вы такое говорите, — громко оборвала его Джоанна. — Ведь вы же её попечитель! Попечителю не подобает высказываться в таком тоне!

— Джоанна, — вступила в разговор Диана, — все в порядке. Равиль Прайд без особого желания выставил мою кандидатуру, и я могу с этим смириться. В голосе Равиля я слышу осуждение, как вижу его и во взглядах окружающих. Мне бы пришлось провести довольно много поединков из-за этого, если бы Риза Прайд не наложила на них запрет.

— Я ни за что не выставил бы вас при обычных обстоятельствах и сожалею, что в этом возникла необходимость. Мне нельзя отказаться от попечительства. Однако вы, Диана, можете взять самоотвод, и я прошу вас это сделать.

— Шурат! — воскликнула поражённая Джоанна. — Какой же после этого вы Нефритовый Сокол?! Воины Клана должны быть верны своему слову!

— Вы прослушали, звёздный командир, — мягко сказал Равиль. — Я не собираюсь препятствовать Диане в данный момент. Я просто-напросто считаю, что было бы лучше, если бы она поняла, что сам факт преследования ею своей цели позорит наш Клан.

— Это же трусость, — перебила Джоанна.

— Трусость? Возможно… с определённых позиций. Но об этом скоро забудут. Как только Диана снимет свою кандидатуру, кто-нибудь заменит её и испытания продолжатся. Большинство смотрело бы на её отказ как на достойный шаг.

— Я имела в виду, что трус — это вы, Равиль Прайд! Равиль прыгнул на Джоанну, стараясь попасть более рослой женщине в лицо. Он промахнулся, а Джоанна, развернувшись, ударила его локтем в подбородок.

Наставница попала не очень точно — Равиль не упал без сознания, а отскочил в сторону и присел, готовый к следующей атаке. Но тут между ними встала Диана.

— Прекратите! Риза Прайд ещё даже не ушла с полигона, а вы оба нарушаете её указ. В данную минуту это было бы недостойно, воут?

Оба воина расслабились. Внешней стороной ладони Равиль Прайд потёр подбородок в том месте, куда попала Джоанна.

— Должна заметить вам, звёздный полковник, — спокойно произнесла Диана, — что ничто не заставит меня отказаться от, как вы выразились, преследования своей цели — получения родового имени. Полагаю, вы это понимаете, воут?

— Ут, — кивнул Равиль. — Я просто хочу указать на то, что вы совершенно не осознаете размеров вреда, который вы можете нанести не только себе самой, но и Клану в целом. Это не просто забавное приключение. Победите вы или нет, но уже сам факт вашего участия в этих состязаниях серьёзно подрывает устои Нефритовых Соколов, и я опасаюсь, как может повлиять на остальные Кланы то, что мы позволяем подобным образом ослаблять наши родовые ветви.

Равиль Прайд повернулся и зашагал прочь.

Оба гостя вынудили рассерженную Джоанну увеличить интенсивность тренировок в тот день, а Диану выкладываться ещё больше.

К тому времени, когда они возвратились в казармы, Диана совершенно обессилела и некоторое время даже не замечала знакомую фигуру, стоящую в расслабленной позе у дверей.

— Вы обе точно задняя часть шурата, — заметил весело Жеребец.

Подбежав к Жеребцу, Диана, смеясь, бросилась ему на шею.

Трудно было сказать, кто из троих присутствующих был сильнее шокирован подобным поступком. Хотя некоторые воины иногда и бывают импульсивны, подобные проявления эмоций были редкостью для Нефритовых Соколов.

Жеребец явно чувствовал себя неловко в крепких объятиях Дианы; Джоанна негодовала по поводу отвратительного действия, которое могло иметь место только среди вольнорожденных; Диана, понимавшая, что очень рада встрече с Жеребцом после столь долгого его отсутствия, была сама поражена тем, что так всецело отдалась внезапному порыву.

Диана расцепила руки и неловко попятилась назад.

Жеребец ухмыльнулся.

Диана улыбнулась ему в ответ.

Вольнорожденные, — с отвращением и почему-то лёгкой грустью подумала Джоанна.

Весь следующий час Жеребец красочно описывал свои многочисленные приключения, случившиеся с момента их последней встречи. Его рассказ приободрил Диану, избавил её от излишней нервозности, которую она испытывала последнее время.

Не важно, был ли рассказ Жеребца достоверен во всех подробностях или же воин кое-что присочинил — она реагировала на самое главное. В продолжение повествования Диана задала Жеребцу несколько вопросов, и ему пришлось заново пересказать самые захватывающие моменты.

Джоанна, со своей стороны, беспощадно критиковала действия Жеребца, указывая на то, что ему следовало делать в том или ином эпизоде. Жеребцу удавалось подчинять внимание Дианы, одновременно отбиваясь от нападок Джоанны с тем же мастерством, с каким он пилотировал боевых роботов.

Когда Жеребец маленько подустал, женщины тоже рассказали о своём житьё-бытьё в последние дни.

— В основном мы занимались тем, что чего-то ждали, — сказала Диана. — А ещё Джоанна сдирала с меня три шкуры и сгоняла семь потов.

Жеребец посмотрел на наставницу:

— В это нетрудно поверить. Джоанна только хмыкнула. Жеребец повернулся к девушке:

— Что ж, Диана, теперь тренировки станут ещё более невыносимыми. Марта Прайд включила меня в состав твоей группы подготовки.

Диана просияла от счастья, а Джоанна немного разозлилась, однако тут же подумала, что досадовать по пустякам не осталось времени, нужно сделать ещё массу дел и вообще надо поддерживать боевой настрой Дианы.

Вдобавок ко всему в последнее время тренировки стали утомлять Джоанну, хотя она сама ни за что в этом не призналась бы. Её ноги болели, и тем сильнее, чем упрямее она отказывала себе в отдыхе. Иногда Джоанна плохо различала предметы вблизи и тогда ориентировалась по размытым очертаниям. Другой раз она понимала, что должна сделать передышку и остановиться, и тогда пробегала ещё пару километров сверх нормы…

Даже ей было ясно, что так приходит старость. Однако, говорила себе Джоанна, стиснув зубы, не время поддаваться этому — ни теперь, ни когда-либо ещё…

XII

Башня Нефритового Сокола

Воинский Сектор

Айронхолд-Сити

Кластер Керенского

Пространство Кланов

13 февраля 3060 года

Формальности утомляли Саманту Клис.

После того как она встретилась с высшими военными чинами Айронхолда и посетила с инспекционной поездкой завод боеприпасов, а потом побывала на экскурсии по Айронхолд-Сити, Саманта была рада оказаться наконец одной в своих покоях в Башне Сокола.

Она чувствовала себя такой измученной, словно только что провела бой с тремя «Бешеными Псами» на краю пропасти, и устала до такой степени, что ей недоставало сил возненавидеть предоставленное ей помещение.

Наверное, они считают размещение на верхушке высоченной башни, одной из самых здоровенных во всем Кластере Керенского, учтивым обхождением с Саханом. Поставили парочку роскошных кресел, прибили на стену несколько картинок с омнироботами… по их мнению, таким манером мне оказано своего рода почтение. Ну-ну. Наличие гнутых табуреток и кровати с деревянными ножками, вырезанными в форме сплетённых друг с другом соколов, летящих, нападающих, сидящих, подъедающих, должно создать для меня уютную обстановку. Что ж, намерение доброе, спасибо, но мне лучше обитается в помещениях с простой мебелью, жёсткой койкой и незастеленным полом, по которому можно легко ходить…

Саманта принялась расхаживать взад-вперёд, словно измеряя полезную площадь помещения. Но ей было все равно, где гулять. Сахану нужно поразмыслить по поводу заявки Дианы на получение родового имени.

Задачка была не из лёгких. Саманта подумала, что веселее изучать процесс коллиматорности субтраншейных конвейерных линий по производству дефлаграторов для выстрелов к гиперорбитальным электродистанционным снарядным ускорителям, снабжённым допплеровскими измерителями скольжения и сноса и демпфератором колебаний, нежели ломать себе голову над такими проблемами.

Саманта вышагивала по помещению в своей обычной беспорядочной манере, то есть просто ходила взад-вперёд. Когда это ей наскучило, она прошлась до двери и шагала какое-то время до неё и обратно. Траектория изменилась ещё раз, когда она добрела до стены, на которой висели, немного криво, картинки с омнироботами. Дотронувшись до стены кончиками пальцев, она круто повернулась и дошагала до того места противоположной стены, где была вешалка для одежды.

Саманта дотронулась до одного из крючков кончиками пальцев, оттолкнулась, опять повернулась и пошла обратно к стенке с роботами. Она не могла ходить по одной и той же схеме, а постоянно должна была менять направление, длину шага, темп. Тяжёлое, одним словом, занятие.

Тут в дверь громко постучали. Саманта обрадовалась неожиданному развлечению и пошла открывать.

На пороге стоял пилот боевого робота Грелев, которого назначили ей в помощники. Воин был высок, смуглолиц и темноволос, на губах играла едва заметная улыбка, хотя его густой бас звучал солидно и деловито.

— Звёздный полковник Равиль Прайд здесь. Вы вызывали его.

— Он быстро прибежал. Хороший знак, воут?

По огоньку в глазах Грелева было видно: ему приятно, что Сахан интересуется его мнением.

— Ут, мой Хан.

— Приведите этого звёздного полковника сюда, пожалуйста.

— Сию минуту.

Саманта глубоко вздохнула. Хотя она и просматривала досье этого самого звёздного полковника, но, увидев его воочию, сильно удивилась: столь малый рост был нехарактерен для Нефритовых Соколов, обычно рослых и крупных воинов.

Этот коротышка был звёздным полковником, хотя и выглядел так, будто только что появился из канистры в своей сиб-группе. Несмотря на довольно правильные черты почти детского личика, он напомнил Саманте какого-то зверька, кого-то из грызунов.

Однако во всех донесениях отмечалось, что Равиль Прайд — прекрасный офицер, ответственный и знающий своё дело.

Войдя в комнату, Равиль со знанием дела стал её осматривать — словно рассчитывал когда-нибудь здесь поселиться. Даже взгляд, которым он удостоил Сахана, был в какой-то степени властным.

Саманте этот Равиль Прайд сразу же резко не понравился. Она подумала, что не ей одной он внушает инстинктивную неприязнь.

Быстро покончив с формальностями, они заговорили о деле. Ни Саманта, ни Равиль Прайд явно не были большими охотниками до лишних разговоров.

— Звёздный полковник, — заговорила Клис, — мне непонятно, почему вы находитесь здесь, на Айронхолде, когда ваши гвардейцы все еше дислоцируются во Внутренней Сфере.

— Я нахожусь здесь в качестве попечителя водителя боевого робота Дианы из Гвардии Сокола, которая будет состязаться за родовое имя генетической ветви Прайда. Мне, кстати, не терпится возвратиться к своим обязанностям, как только вся эта суета закончится. Бездействие утомительно для солдата, что, без сомнения, хорошо известно столь замечательному воину, как вы.

— Я пропущу мимо ушей вашу последнюю реплику. Лесть — штука нехорошая.

— Это не лесть, а всего лишь констатация факта.

Хотя Равиль Прайд и ел Саманту глазами, она не могла прочесть в них, что же все-таки хотел сказать звёздный полковник на самом деле.

— Поручителю вовсе не обязательно присутствовать на испытании, звёздный полковник.

— Это не связано напрямую с обычаями Кланов, — ответил он неуверенно, — но, как мне кажется, моё поведение оправданно.

Саманта кивнула:

— Одна из задач моего пребывания на Айронхолде — следить за ходом схваток за родовое имя по поручению Марты Прайд. Я очень хотела бы услышать ваше мнение по поводу предстоящих состязаний, высказанное со всей прямотой.

Равиль прокашлялся перед тем, как заговорить:

— Я посчитал, что в моих собственных интересах было бы присутствовать на этих состязаниях. Полагаю, вам известны все обстоятельства дела…

Саманта кивком попросила его продолжать.

— То, что я выставил вольнорожденного воина для схватки за родовое имя, в конечном итоге может бросить тень на меня и моё руководящее положение. Мне, возможно, будут вменять в вину это как глупость. И все же Хан…

— Я бы посоветовала вам быть поосторожнее в своих выражениях по отношению к Хану Марте Прайд.

— Вы просили прямоты.

В голосе Равиля Прайда послышались нотки гнева.

— Хорошо, звёздный полковник, прямоты.

— Я только хотел сказать, что я выставил Диану по настоянию Хана. Тогда же я письменно выразил своё несогласие.

— Да, мне попадалась отметка об этом. Я знаю, что Хан Марта Прайд довольна вашей лояльностью и оказываемым содействием.

— Мне представляется, что я должен отстаивать здесь и свои интересы. Я надеюсь когда-нибудь занять более высокое положение в иерархии Клана…

— Это очевидно, звёздный полковник. Похвальное стремление.

Равиль явно не мог понять, что имела в виду Саманта.

— Заявка Дианы могла бы помешать моему продвижению, поэтому я желаю быть в курсе того, что здесь происходит, — произнёс он несколько неуверенно.

— Если бы я участвовала в принятии данного решения, я бы убедила эту Диану даже не помышлять о родовом имени.

Равиль Прайд хмыкнул.

— Вы не знаете пилота боевого робота Диану, — пояснил он. — Она упряма, как…

— Как звёздный полковник Равиль Прайд, да и Саманта хотела придать беседе более дружеский, неформальный характер, но её попытки не достигали цели. Равилю Прайду явно не понравилось такое сравнение.

— Она упряма, вот и все, — вяло заключил он.

— Звёздный полковник, почему, по вашему мнению, для Дианы её статус вольнорожденной не закрыл доступа к состязаниям?

— Полагаю, что сведения были неверно истолкованы. Хан Марта, видимо, считает, что наследственность Дианы как дочери Эйдена Прайда делает её какой-то особенной. Я не согласен с этим, но её поддерживает Хан и тут как-то замешана эта ужасная звёздный командир Джоанна. Говорю вам, Сахан Саманта, Джоанна…

— Я бы посоветовала вам, звёздный полковник, воздерживаться от выражения своей неприязни к этому воину при мне, — холодно сказала Саманта. — Выходите со своими претензиями в Круг Равных, именно для этой цели он и служит. Копить гнев, не давая ему выхода, — это…

— Вы не поймёте, что такое гнев, пока не встретитесь со звёздным командиром Джоанной.

Равиль Прайд не дрогнул. А вот Саманта начала ёрзать. Она ощутила потребность походить, подойти опять к той стене с кривой картинкой и поправить её, наконец. Вместо этого Саманта была вынуждена оставаться неподвижной.

— Что касается заявки Дианы… Все пойдёт своим чередом, и ни я, ни Хан Марта не можем что-либо изменить, даже если бы захотели.

Равиль Прайд ударил кулаком одной руки по открытой ладони другой.

— Стальные Гадюки постоянно упрекают наш Клан в том, что мы потворствуем притязаниям вольнорожденных. По меньшей мере один раз случилось, что вольняга завоевал родовое имя, но ни один истинный представитель Клана не может этого допустить вторично! Лично я считаю, что необходимо наложить официальный запрет на то, чтобы вольнорожденные могли претендовать на родовое имя. Тогда у нас не будет самонадеянных шуратов, стремящихся возвыситься над своей кастой!

Даже у меня более либеральные взгляды, чем у этого узколобого, ограниченного звёздного полковника. Но, хоть он и узколоб, его убеждения могут стать мнением большинства. Да, этот Равиль просто неумолим. Конечно, его послужной список достоин восхищения — в особенности если принять во внимание героические деяния во второй битве за Туаткросс. Но он не внушает доверия, во всяком случае, мне. Керенский не допустит, чтобы Равиль Прайд стал Ханом Соколов. Я сама не честолюбива, но, чем бы ни пришлось мне заниматься, придётся не пропускать вперёд этого недоноска. Вы в моем списке шуратов, Равиль Прайд. Навсегда.

Отпустив Равиля, Саманта наблюдала, как он проворно вышел из кабинета.

Через мгновение дверь снова отворилась, и вошёл Грелев, спрашивая, нет ли для него ещё каких-нибудь поручений.

Саманта попросила позвать к ней звёздного командира Джоанну.

Ожидая её прихода, Сахан размышляла о своей беседе с Равилем Прайдом.

Пообщавшись с этим звёздным полковником, я снова испытываю давнюю неприязнь ко всем воинам-мужчинам. Я-то думала, что справилась сэтим.

Одно время Саманта не выносила никого из мужчин Клана Нефритового Сокола. Она вела себя вызывающе, грубила напропалую всем и вся, нередко дерзила даже старшим офицерам — если они были мужчинами.

Подобная манера поведения конечно же мешала её карьере. Потерпев поражение в Испытании от своей коллеги, женщины-воина, Саманта все-таки прислушалась к сопернице, которая утверждала, что она проиграла из-за отсутствия выдержки. Победительница сказала, что эмоции окрашивали все поступки Саманты.

Эти слова подействовали на Саманту, и она долго вырабатывала в себе выдержку и умение управлять эмоциями.

Благодаря усиленной работе над собой Саманта стала прекрасным офицером: со временем её даже назначили командиром галактики. Но теперь, когда Клис столкнулась с таким субъектом, как Равиль Прайд, её прежнее неприятие мужчин вновь проснулось.

Грелев впустил Джоанну, которая всем своим видом показывала, что без особой охоты явилась на эту встречу.

Приветствовав Саманту, как того требовал устав, она встала навытяжку, ожидая, пока не заговорит Сахан.

Саманта жестом разрешила Джоанне стать «вольно», но даже в этой позе наставница явно чувствовала себя скованно.

Саманта предложила ей сесть, чтобы им было легче беседовать, но Джоанна отказалась и осталась стоять, поставив стул перед собой и опираясь рукой на его спинку. В дальнейшем она использовала стул то как точку опоры, то как объект для наказания — когда в моменты душевного волнения стучала по нему кулаком.

Джоанну конечно же считали вспыльчивой — и не без оснований. Она вспыхивала мгновенно и из-за самого безобидного вопроса.

— Не считаете ли вы, что оказываете плохую услугу Клану, оставаясь воином в то время, как перешли рубеж возраста солама? — осторожно спросила Саманта.

Глаза Джоанны сверкнули:

— Я служу Клану.

— Но когда звёздный полковник Равиль Прайд хотел перевести вас в родные миры, вы протестовали…

— И сейчас протестую. Я — воин, и все тут. Я была наставницей Марты Прайд и не собираюсь расшаркиваться ни перед ней, ни перед вами. Вы не можете подвергнуть сомнению мой кодекс, и вы знаете это. Если вы попытаетесь перевести меня теперь, я стану протестовать, более того…

— Тише, тише… Мы не сомневаемся в вашей отваге или преданности, звёздный командир Джоанна, — сказала Саманта с большей выдержкой, чем сама могла в себе предположить. — В этом, так сказать, деликатном вопросе вы, как тренер пилота боевого робота Дианы, взяли на себя большую ответственность.

— Вы считаете моё участие в группе подготовки Дианы недопустимым из-за моего возраста?

— Меня не интересует ваш возраст, звёздный командир, но кто-нибудь может посчитать, что тот факт, что герой Клана является тренером, вредит заявке этого воина.

— Посмотрите мой кодекс, прежде чем утверждать такое. Мой рейтинг офицера, отвечающего за подготовку сиб-групп, служит достаточным доказательством моей способности готовить любых воинов — как вольно, так и вернорожденных.

Саманта вздохнула:

— Речь идёт не о ваших способностях. Я имею в виду сегодняшнюю взрывоопасную ситуацию, все эти стычки и вызовы на Испытания Отказа.

— Стычки? Ну и что?

Да, эта Джоанна могла довести до белого каления даже самого терпеливого из слушателей, а Саманта такой себя не считала.

— Звёздный командир, не хотите ли вы этим сказать, что беспорядки, инициируемые вами и вашей командой во время нынешнего вашего пребывания на Айронхолде, способствуют достижению высокой цели?

— Наверное, это я и хотела сказать.

— Объяснитесь, пожалуйста.

Джоанна ухватилась обеими руками за спинку стула, явно пытаясь говорить спокойно:

— Когда я была сокольничим, то всегда была с воспитанниками жёсткой, наказывала их сильнее, чем они того заслуживали, воздерживалась от похвалы, не скупилась на порицания и считала, что день прошёл зря, если хотя бы у одного курсанта было расквашено лицо. Теперь для меня пилот боевого робота — это что-то… то есть кто-то вроде одного из тех курсантов. Я намереваюсь сделать жизнь Дианы с каждым днём все более и более невыносимой. Я хочу, чтобы она не была подвержена никаким слабостям, всегда была готова перерезать горло, если это нужно для победы.

Саманта согласно кивнула:

— Описываемые вами методы воспитания необходимы, даже достойны восхищения. Я просто никогда не слышала, чтобы о них так открыто говорили.

Джоанна говорила без умолку ещё с минуту и напоследок заключила:

— Так что, сами понимаете, я не могу сожалеть по поводу устроенного на Айронхолде шума. У нас есть цель — родовое имя. Если кого-то покалечат или даже убьют на пути к этой цели, то это для меня совсем не важно.

— Не важно? — переспросила Саманта, которая теперь уже сама разозлилась. — Даже если этот «кто-то» вернорожденный, а ваша подопечная — вольнорожденная?

Ярость внезапно оставила Джоанну. Её серые глаза словно замёрзли, а вид стал даже более угрожающим, чем когда она гневно кричала.

Джоанна заговорила отстранённым, ещё более холодным, чем её глаза, голосом:

— Я — Нефритовый Сокол. Я воспитывалась в сиб-группе среди настоящих воинов, которых обучали науке убивать ещё до того, как они стали курсантами. Хотя многие не смогли пройти весь курс подготовки, часть из них успешно выдержала Испытания Места. Не в пример мне, большинство завоёвывало родовое имя в состязаниях обычно с первой попытки…

Хотя Джоанна и сохраняла отстраненность, Саманте почудилось, будто её голос слегка задрожал, стал прерывистым от волнения, так что она едва не запнулась.

Саманта внезапно представила себе, каково приходилось все эти годы Джоанне — воину без родового имени и без возможности со славою погибнуть на поле брани…

Задумавшись, она пропустила следующую часть монолога Джоанны и стала слушать, когда Джоанна произнесла чуточку громче:

— Хоть вы и Сахан, но не имеете права утверждать, что из-за моей поддержки вольнорожденного воина можно поставить под сомнение мою преданность Клану или всем вернорожденным. Я просто-напросто считаю, что в тот момент, когда нам нужны все наши лучшие воины, для пользы дела вполне допустимо разрешить любому испытанному в деле бойцу, невзирая на его происхождение, дать право на соискание родового имени.

— Неплохо аргументировано, звёздный командир. Я приму это к сведению. Вы свободны.

Беседа была прервана столь неожиданно, что на лице Джоанны проступило удивление, но она, отсалютовав, с достоинством повернулась кругом и вышла вон из комнаты.

После того как Джоанна закрыла за собой дверь, Саманта успокоилась не сразу.

Она действительно способна довести кого угодно. С другой стороны, её чувства схожи с теми, что я испытывала в начале своего пути. Страваг! Джоанна — воин, каким могла бы стать и я, если не изменила бы решительно свою карьеру. Не очень-то приятная мысль…

Саманта снова принялась вышагивать — до двери и обратно, к единственному в комнате окну.

Если бы мы были какими-нибудь Дымчатыми Ягуарами или Стальными Гадюками, такой проблемы попросту бы не существовало. Эти Кланы не допускают вольнорожденных в ряды воинов. Наверно, это более разумная политика… но я не хотела бы быть ни Ягуаром, ни Гадюкой. Как сказала Джоанна, я — Нефритовый Сокол до мозга костей. Мы допускаем вольнорожденных в воинскую касту и выигрываем от того, что используем их на должностях, где другие используют вернорожденных. Мы поставили себя перед дилеммой: как быть с волънорожденными, являющимися вольнорожденными экстра-класса? В основной своей массе наши вольнорожденные находятся совсем не в тех условиях, чтобы претендовать на родовое имя. Но Эйден Прайд был героем, и его дочь — воин не только с выдающимся кодексом, но и с безупречной генетикой. Если бы только не обстоятельства самого её рождения!.. И все-таки она вольнорожденная, сколько бы героического ни было в её крови или в её чёртовом кодексе. Как правильно сказала Марта, Диана подрывает устои нашего Клана уже тем, что открыла для вольняг перспективу завоевания родового имени.

Саманта перестала бродить по комнате. Она остановилась у единственного окна и посмотрела на улицу. Ничего интересного там не обнаружив, она снова повернулась и принялась опять ходить взад-вперёд по толстому ковру.

Эта Джоанна — наша совесть, воин в чистом виде, способный ответить на вызов сразу и без колебаний. Такими мы хотели бы считать себя, но не всегда ими являемся. Никаких тайн, недомолвок, ухищрений. Если кто-то и может привести пилота боевого робота к родовому имени, так это звёздный командир Джоанна. И что-то во мне говорит, вопреки доводам рассудка, что она этого добьётся. Может быть, Марта в конце концов убедила меня. Я отчасти смотрю на ситуацию с Дианой как на эксперимент, и мне не терпится узнать его результаты…

Саманта снова остановилась и окинула взглядом комнату. Обстановка все же смущала её. Но она почувствовала себя комфортнее после того, как подошла к неровно висящей картинке с омнироботом и наконец поправила её.

XIII

Штаб-квартира Нефритовых Соколов Воинский Сектор Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

19 февраля 3060 года

— Входи, но будь готов к тому, что тебе отстрелят ноги за то, что помешал, — грубо рявкнул Равиль Прайд.

Саманта улыбнулась, перед тем как войти. Звёздный полковник конечно же не ожидал визита со стороны Сахана. Да и кто бы ожидал такого!

Увидев, что это Саманта, Равиль слегка покраснел, но не засуетился, а просто встал и сухо пояснил:

— Я ждал подчинённого.

— Мой долг, звёздный полковник Равиль Прайд, сообщить вам, что Марта Прайд, как старший член Дома Прайда, назначает вас исполняющим обязанности Главы Дома Прайда на период проведения Аттестации. В данный момент высшие офицеры на Айронхолде отсутствуют — они задействованы в крайне важных военных мероприятиях. Вы же здесь, по вашему собственному признанию, для того, чтобы наблюдать за состязаниями за родовое имя в качестве заинтересованного лица. У вас нет других обязанностей по службе, которые могут помешать вам работать на этой должности. Кроме того, вы — командир Гвардии Сокола, так что выбор, что вполне естественно, пал на вас Звёздный полковник Равиль Прайд, вы будете находиться на посту Главы Дома Прайда до момента официальных выборов, которые состоятся тогда, когда появится возможность собрать кворум из представителей Дома Прайда.

— Главы Дома?.. — воскликнул Равиль Прайд вне себя от удивления. — Но ведь Риза Прайд…

— Риза Прайд скончалась, — спокойно сказала Саманта. — Большую Свалку придётся отложить ещё на несколько дней. Поскольку было и так уже много задержек, вам необходимо незамедлительно приступить к своим обязанностям. Кроме того, вам также надлежит как можно быстрее детально ознакомиться со своими функциями Хранителя Клятвы… Впрочем, вы известны своей способностью схватывать все на лету. Хан Марта Прайд желает, чтобы Испытания за родовое имя возобновились, как только вы будете готовы. Естественно, вы отвечаете за все аспекты проведения Испытаний.

Саманта замолчала, давая понять, что теперь Равиль можно задавать вопросы.

— Риза Прайд была убита? На неё покушались или она лишилась жизни в поединке чести?

Саманта невесело улыбнулась:

— Риза Прайд просто умерла. Такое бывает… Медэксперт сказал что-то насчёт остановки сердца. Редкий, конечно, случай, но воины уходят из жизни не только на полях сражений.

— Но у Ризы Прайд не было недомоганий, — продолжал гнуть своё Равиль Прайд. — Наверное, кто-нибудь пожелал ей дурного.

— Врачи уверяли меня, что был произведён тщательный осмотр, — терпеливо сказала Саманта. — Не обнаружено ничего такого, что может навести на мысль о насильственной смерти — ни внутренних, ни внешних повреждений. Ризы Прайд просто не стало. Остановилось сердце. Чему вы улыбаетесь, Равиль Прайд?

— Я улыбался?.. Это не нарочно. Я просто подумал, как стыдно сейчас, наверное, Ризе Прайд — где бы она ни находилась. Если есть что-то после жизни, она, наверное, ругается последними словами.

— После жизни? Кого заботит то, что после жизни? Здесь и сейчас — вот что самое важное. Необходимо на должном уровне провести состязания за родовое имя. Через час вы получите должностные инструкции Главы Дома. Позаботьтесь, пожалуйста, о ритуальных одеяниях и ознакомьтесь с церемонией подбрасывания монеты на Аттестации… Я дала указания моему помощнику Грелеву проследить за тем, чтобы все было сделано надлежащим образом. Он также появится здесь через час.

— Мне не нужен помощник. Я сам… Саманта Клис холодно посмотрела на Равиля.

— Вы примете Грелева учтиво и с благодарностью, воут? — с нажимом сказала она.

— Ут.

Саманта повернулась и вышла вон, не попрощавшись.

* * *

Возвращаясь обратно к Башне Нефритового Сокола по широкому бульвару, разделяющему Айронхолд-Сити надвое, Саманта заметила, что прохожие показывали на неё рукой или украдкой кивали в её сторону, признав Сахана Клана Нефритового Сокола.

Потом она перестала обращать внимание на окружающих, сосредоточившись на своих мыслях.

Интересно, что будет дальше? Наверное, последуют какие-то важные события. Как правильно сказал Равиль Прайд, воины не уходят из жизни в своей постели, хотя Риза Прайд ушла из жизни, сидя за столом…

Саманту вызвали в кабинет Ризы Прайд после того, как произошло несчастье. Сахан видела труп, смотрела на ушедшую от них пожилую женщину… нет, все же воина.

Какой безмятежный у неё был вид! Да, именно безмятежный, а вовсе не печальный, как подумал бы Равиль Прайд. Казалось, будто Риза просто устала и опустила голову, чтобы вздремнуть. Возможно, она так и не успела заметить, что ушла из жизни не по-воински. Вряд ли Риза вообще когда-либо задумывалась об этом. И для чего нужно что-то после жизни? Достаточно самой жизни. Воины погибают до того, как выиграно сражение, вожди гибнут до того, как достигнута их цель, Ханы сгорают в горниле, в котором выковываются будущие поколения… Что, в конце концов, вообще может быть для воинов важным после жизни?..

* * *

Грелев вручил Равилю Прайду довольно увесистую папку.

— Что это? — спросил Равиль недовольно.

— Должностные инструкции Главы Дома Прайда, — бесстрастно ответил Грелев.

Было заметно, что Равиль неприятно удивлён.

— Это нужно прочесть целиком?

— Я отметил нужные места. Вы можете прочесть остальное на досуге.

Равиль усмехнулся:

— На досуге?

— Я помогу вам. Все-таки я специалист в области тонкостей дипломатического протокола

— Специалист? — хмыкнул Равиль. — А вы высокого мнения о своих способностях.

— Я так же хорошо составляю распорядок дня высших должностных лиц, как и владею навыками ведения боя.

Равиль посмотрел в лицо собеседнику.

— Вы мне не нравитесь, Грелев, и я не нуждаюсь в вашей помощи.

— Распоряжение Сахана, звёздный полковник, — по-прежнему бесстрастно сообщил Грелев.

— Не путайтесь у меня под ногами!

— Я буду тих и незаметен… — Грелев сделал паузу, — после того, как составлю для вас расписание и покажу, что и где вам искать в руководстве…

— Да замолчите же, Грелев! Мне, видимо, от вас не отвертеться, но наши отношения могут прерваться — после того, как вас может и не стать.

— Кого-то из нас двоих, сэр, — абсолютно хладнокровно заявил Грелев.

Сперва Равиль был разозлён фактом неуважения к начальству, но потом рассмеялся:

— Да, неважное начало для знакомства, Грелев, воут? — Ут.

* * *

— …Ещё одна задержка, и, даю слово, я брошу все и вернусь в строй обычным, всем довольным воином, пусть и без родового имени!..

Диана дико злилась, что состязания были отложены ещё на несколько дней Джоанна, видя, что боевой настрой Дианы слабеет, дала себе слово гонять её ещё сильнее.

Возможно, было бы лучше, если бы Диана могла выплеснуть свою злость, просто подравшись с кем-нибудь или же схватившись в поединке в Круге Равных. Но Сахан Клис утвердила запрет, наложенный на подобные вещи прежней Главой Дома.

На встрече, состоявшейся днём ранее, Саманта Клис дала понять, что за поведением Дианы будут пристально наблюдать. Джоанне было мало дела до Саманты. И без того немало воинов среди Нефритовых Соколов, которых Джоанна презирала, так что незначительная неприязнь к какому-то облечённому властью лицу не играла большой роли.

Возвращаясь от Сахана, Диана ворчала по поводу того, что ей придётся всю жизнь так и провести в ожидании начала своего состязания. Они действительно ждали уже много месяцев, пока шли предварительные бои. Из-за обилия свободных родовых имён здесь, на Стране Мечты, да и в других местах тоже, стало проводиться просто непомерное количество схваток. На планету стекались целые полчища всяких торгашей и просто тех, кто желал извлечь для себя хоть какую-то выгоду из состязаний.

Джоанну тоже злили проволочки. Они подтачивали силы Дианы, делали её раздражительной, мешали сосредоточиться на тренировках. То, что Жеребец присоединился к группе подготовки две недели назад, не исправило положения дел.

Сегодня на тренировочном полигоне Джоанне пришлось просто наорать на Диану, чтобы заставить её выполнить простейшие задания. В симуляторе девушка дважды потерпела поражение от более слабых противников — а с таким проницательным, опытным и хорошо подготовленным пилотом боевого робота, как Диана, подобное случалось исключительно редко.

Она и в самом деле была готова хорошо. Во время курса тренировок Джоанна использовала весь свой многолетний опыт сокольничего. Она ни для кого не создавала таких ужасных условий, как для Дианы, — даже для курсантов, которых сильно ненавидела.

Кстати, в последнее время Диана… как бы это сказать точнее… стала вызывать у Джоанны определённую симпатию, что ли. Конечно, возможно, симпатия — слишком уж сильное слово. Мог ли вообще кто-то понравиться Джоанне? Неизвестно…

Но вот Диана ей почти нравилась. Иногда Джоанна задавалась вопросом: нравился ли ей Эйден Прайд? Он был, конечно, интересен. Но вот нравиться ей — это уже было чересчур.

Хотя… странно, но из всех тех коротких связей, в которые она вступала с разными Нефритовыми Соколами за все эти годы, ей вспоминались лишь несколько ночей, проведённых с Эйденом, когда он был ещё курсантом. Джоанна заставляла Эйдена приходить к ней против его воли. Он сопротивлялся, это было для неё очевидно и стало частью самого процесса совокупления. Какое-то мгновение перед наступлением оргазма Джоанне даже начинал нравиться сам процесс, помогавший ей снять напряжение…

Теперь Диана никак не могла оставить свои угрозы выйти из состязания за родовое имя. Это все больше и больше начинало действовать Джоанне на нервы.

— Только попробуй бросить все сейчас! Можешь догадаться, что с тобой потом будет! — пригрозила Джоанна с редким для неё спокойствием.

— Вы меня прикончите, — усмехнулась девушка.

— Как пить дать, Диана.

— Борьба с вами создала бы для меня хоть какой-то стимул. Все это ожидание, без настоящего боя, странно воздействует на мой ум… Я не могу сосредоточиться, в голове все путается, хочется просто пойти куда-то и… не знаю… постучать кулаками в дерево, попинать бетонную плиту, сделать что-то с кем-то.

Джоанна кивнула:

— Мне знакомо это чувство, Диана. Я живу с ним большую часть своей воинской карьеры.

— Снова оскорбляете? Намекаете на то, что я становлюсь такой же, как вы?

Джоанна пожала плечами:

— Как хочешь, так и думай.

— Для вас это было бы почётно — ну, если бы я была такой, как вы?

— Едва ли.

— Никто не может быть таким, как звёздный командир Джоанна, — послышался чей-то голос.

Обе женщины обернулись и увидели прислонившегося к двери небритого коренастого Жеребца.

— Чтобы быть такой, как она, Диана, тебе необходимо долго и нудно выращивать у себя ядовитые зубы, — насмешливо сказал он.

— Знаю. Я просто немного раздосадована. Больше всего меня делает раздражительной ожидание, а тут ещё эта Джоанна, которая заставляет вкалывать до седьмого пота!

Жеребец бросил взгляд на Джоанну.

— Чему-чему, а этому я верю легко. Джоанна нахмурила брови. Жеребец улыбался.

— Сахан назначил Равиля Прайда Главой Дома Прайда, — сообщила Джоанна после долгой паузы.

Жеребец вытаращил глаза:

— Равиль Прайд — Глава Дома?! То есть… А как же Риза Прайд?

— Ризы Прайд не стало. Ушла из жизни естественным путём, вот такие дела.

— То есть вот так просто взяла, да и ушла из жизни… Не в бою, не после драки или аварии?

— Просто умерла, — повторила Джоанна. — Заснула и не проснулась.

— Наверное, так бывает… Но я думал, что только солама уходят из жизни естественным образом, да и то редко.

— Вольнорожденные умирают в своих постелях, насколько мне известно.

— Да, конечно, но я имел в виду только воинов… Жеребец выглядел очень озабоченным.

— Наверное, теперь нам не обойтись без ещё одной войны, — задумчиво сказал он.

— Неплохая идея. Ну так и начните её, Жеребец. Джоанна, которая испытывала к Ризе Прайд такую сильную симпатию, на какую только была способна, вспомнила, что Глава Дома выглядела особенно усталой во время своего визита на тренировочный полигон, и тут же задалась вопросом, не было ли это как-то связано с последующими событиями. Помолчав, Жеребец спросил:

— Равиль Прайд будет председательствовать на состязаниях? В том числе и с участием Дианы?

— Да.

— Трудно себе представить…

— Трудно.

— Надеюсь, ничего особенного не случится…

— Чего особенного?

Жеребец с мрачным видом пожал плечами:

— Не знаю, но чего-то не очень хорошего.

— Перестаньте недоговаривать, вы же знаете, что я не выношу этого. Особенно когда нам угрожает опасность.

— Опасность?.. Какая?

— Не знаю. Наверное, мне во всем теперь видятся мрачные предзнаменования.

* * *

Известие о кончине Ризы Прайд быстро разнеслось по всему Айронхолду.

Нефритовые Соколы всех каст удивлялись тому, как вообще могло произойти, что воин ушёл из жизни естественным путём. Однако народ согласился с тем, что иногда медицина Кланов была бессильна против тяжёлой болезни, или просто организм не выдерживал, или ещё по какой-то естественной причине человек оказывался в могиле.

Подвыпивший Номад, сидя в баре сектора служащих, с ухмылкой думал о нелепости этой кончины. Саманта, которая плохо знала Ризу Прайд, досадовала на несвоевременность её ухода из жизни. Находившаяся на Стране Мечты Марта Прайд вообще плохо помнила Ризу.

После ухода Саманты Равиль Прайд подумал о том, что, несмотря на все свои амбиции и честолюбие, он все-таки чувствовал себя на новом посту не в своей тарелке. И все из-за того, что занял он его в результате кончины Ризы Прайд.

Это не могло считаться его личной заслугой — подобный путь наверх был сильно похож на окольную дорогу. Сахан сказала Равилю, что ему недолго предстояло занимать этот пост, и он искренне надеялся, что это так.

Только один день многие нет-нет, да и вспоминали о том, что Ризы Прайд не стало, а уже назавтра все о ней почти забыли. Даже Равиль Прайд был слишком занят, чтобы задумываться о том, благодаря кому он, собственно, оказался на этом сулящем только одни хлопоты новом посту.

XIV

Центр образования и научных исследований

Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

19 февраля 3060 года

Этьен Бальзак никогда не повышал голоса. Собственно, начальнику касты учёных Клана Нефритового Сокола и не нужно было этим заниматься. За него это могли сделать подчинённые.

Когда Бальзак нагнулся поближе к Пери Уотсон, ей показалось, будто от него донёсся едва заметный душок, слабый запах химикатов.

— Эти дети — не ваша забота, так же как и любой другой проект, к которому вы не откомандированы.

Бальзак раздался вширь ещё сильнее с момента их последней встречи и стал бледнее обычного — возможно, потому, что редко выходил из Центра образования и научных исследований. Большую часть времени Бальзак проводил в своём рабочем кабинете или в своей квартире неподалёку от него, изучая проекты, над осуществлением которых трудилась каста учёных, одновременно изыскивая дополнительные возможности для упрочения своей власти.

— При всем к вам уважении, я все же считаю, что это моя забота, — сказала Пери. — Генетические материалы Эйдена Прайда не должны использоваться не по назначению, и я полагаю…

— Довольно, Пери Уотсон. Не понимаю, почему вам везде мерещатся заговоры. Учёные разных Кланов не взаимодействуют друг с другом по целому ряду секретных проектов. Мы мало контактируем. Да и то только с целью обмена полезной информацией на открытых симпозиумах. Все наши открытия, которые могут быть полезными для всех Кланов, доступны всем. Учёные Нефритового Сокола работают на благо детей Керенского. Вот и все. Кстати, я понимаю ваше молчание как акт неповиновения.

Он относится к своему руководящему положению слишком серьёзно, — подумала Пери. — Даже его кабинет отражает это. Все на своём месте. Письменные принадлежности, расположенные в строгом порядке. На стене соответствующие моменту исторические голограммы. Мебель, больше отвечающая аскетическим запросам воинов…

— Это не есть неповиновение, Генерал-Учёный. Если бы я не была преданной моему Клану научной единицей, то не сидела бы здесь. Как учёный я желаю продолжать служить Соколу. В данный момент я без работы, провожу собственные изыскания, поэтому официально прошу начальство приписать меня к Учебному Центру сиб-группы 111.

Бальзак отвернулся, возвращаясь к своей аккуратной полированной конторке.

— В просьбе отказано. Вы свободны.

Пери отметила про себя агрессивность тона Бальзака. Этот человек был слишком напыщенным, чтобы не сказать больше.

— Какое задание вы бы предложили?

— Вам известны соответствующие каналы. Воспользуйтесь ими.

— Я думала, что…

— Вы ошиблись, — отрезал Бальзак. — Повторяю, вы свободны. Если мне придётся повторить это ещё раз, то вы будете выпровожены в сопровождении охраны, Пери Уотсон.

— Хорошо, — ответила Пери, понимая, что у неё нет другого выбора.

После того как она ушла, Бальзак долго о чем-то думал, невидящим взглядом уставившись на картину, где была изображена битва при Токкайдо.

Замысел художника состоял в том, чтобы передать напряжение последних мгновений битвы с участием Эйдена Прайда, — той самой битвы, после которой он получил официальный статус героя Клана Нефритового Сокола.

Бальзак сомневался в том, что все выглядело именно так, как это изобразил художник — Эйден Прайд в своём «Лесном Волке», лупящий в белый свет как в копеечку голубыми лучами лазеров и окружённый штабелями поломанных вражеских боевых роботов, выглядел довольно глупо.

Что-то в его «Лесном Волке» было преувеличенным. Машина была чуточку выше и немножечко шире, чем нужно, и вообще…

Ну что же, такова авторская концепция, решил Бальзак и, включив переговорное устройство, вызвал начальника своей охраны Олана.

Высокий и худой Олан стоял по стойке «вольно» перед Бальзаком. Даже в накрахмаленной строевой форме внешний вид этого человека не внушал доверия. Что ж, он действительно какое-то время был бандитом.

— Вам надо будет провести ещё один акт нейтрализации, Олан. Я хотел бы, чтобы вы выбрали для этого двоих самых лучших ваших людей.

Олан кивнул. Обычно он помалкивал, а если и говорил, то очень кратко.

— Объект? — спросил он.

— Пери Уотсон.

— Та, что только что вышла…

— Да. Но запомните: ни я, ни каста учёных вообще не должна быть замешана в этом деле. Я думаю, что исполнителям не стоит брать с собой документы — на тот случай, если что-нибудь пойдёт не так.

— Естественно.

— Готовьтесь тщательно, но выполняйте поскорее.

— Слушаюсь.

— Можете идти.

Олан молча поклонился и вышел.

Пару секунд Бальзак сожалел о необходимости произвести эту нейтрализацию, но вскоре возвратился к своим обычным служебным обязанностям — тщательной экспертизе научных работ и встречам с учёными, работающими над различными проектами. Погружение в работу было для него лучшим средством избавиться от нежелательных мыслей, и к концу дня он совсем позабыл о Пери Уотсон.

Умение расставлять все по полочкам было главным коньком Главного Учёного, помогло ему посредством подковерной борьбы добиться своего поста и помогало жить дальше.

Мало кому из его предшественников удавалось оставаться пожизненно на этом посту. Бальзак давно понял, что в касте учёных добиться успеха можно только интригами, и в этом ему теперь не было равных — настолько, что едва ли кто-нибудь когда-нибудь мог уличить его в нечестности.

И все же эта Пери Уотсон раскусила его, и, когда Бальзак это понял, женщине был вынесен приговор.

XV

Арена схваток за родовое имя

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

26 февраля 3060 года

Джоанна не находила себе места, наблюдая за концовкой Большой Свалки.

Хоть ей было и не очень интересно, но что поделать — Большая Свалка была начальным этапом состязаний за родовое имя Дома Прайда. Существовала вероятность, что Диана могла встретиться в бою на одном из этапов с победителем Свалки. А Джоанна считала, что чем больше знаешь о возможных соперниках, тем лучше.

В основном Большая Свалка не соответствовала своему громкому названию — по крайней мере, на намётанный глаз Джоанны. Как бывшему сокольничему ей с первого взгляда были видны все недостатки дерущихся — словно бы у боевого робота, бронированной машины с его конечностями и чем-то вроде головы, имелся язык телодвижений — такой же, как и у пилотирующего его воина.

В этой поражающей неряшливостью Большой Свалке Джоанна видела только слабую подготовку, дурные привычки, полузабытые навыки да сборище пилотов боевых роботов, которые, хотя и были, наверное, отважными воинами в реальном сражении, теряли весь свой боевой запал и выглядели вяло и неуверенно в ограниченном рамками правил состязании.

Наверное, большего и не следовало от них ожидать.

В этой свалке — уже с маленькой буквы — Джоанна не могла даже выделить победителя. Воин, оставшийся последним из всех, кто состязался, непременно вылетал в следующем туре.

Рядом с Джоанной в то время, когда из всей Большой Свалки осталось лишь четверо участников, стоял Равиль Прайд. С момента своего назначения Главой Дома Прайдов Равиль выглядел ещё угрюмее и беспокойнее, чем обычно.

Джоанна почувствовала на себе его пристальный взгляд, хоть и не смотрела в его сторону. Ей было интересно, что же Равиль увидел: старческое лицо под седыми волосами… и все, наверное.

Воины — из тех, что помоложе, — часто не скрывали своего отвращения к возрасту Джоанны, и ей пришлось преподать нескольким таким соплякам болезненный для них урок.

И все же, по мнению большинства, она редко проявляла свой возраст в манере ходить или держаться, так что Джоанне обычно давали намного меньше, чем на самом деле.

Статус героя, победителя легенды Клана Волка Наташи Керенской, значительно поднял реноме Джоанны в глазах молодых воинов, и она даже слышала, что были и такие, кто основал нечто вроде кружка её тайных почитателей. Трудно было понять такое, и она думала, что это, скорее всего, были тоже какие-нибудь отверженные воины.

Внезапно до Джоанны дошло, что Равиль только что что-то сказал ей.

— Простите, Хранитель Клятвы, я отвлеклась.

Ей нравилось называть его по должности: от этого маленький хорёк делался ещё беспокойнее.

Равиль посмотрел на неё с неудовольствием.

— Я только заметил, — терпеливо сказал он, — что воинам, которые ковыряются в этой свалке, совсем не помешал бы ваш курс ускоренной подготовки.

— Я не занималась подготовкой сиб-групп вот уже лет десять, — слегка удивилась Джоанна.

Равиль кивнул.

— Знаю, но, как я заметил, на Айронхолде вы довольно знамениты — как сокольничий и герой войны.

— Это почётно для меня, Хранитель Клятвы.

Снова переключив внимание на Свалку, Джоанна принялась наблюдать за тем, как два финалиста неуклюже топчутся в своих боевых роботах, словно бы понимая, что совсем не важно, кто победит.

Она опять подумала о своём ненормальном положении среди воинов. Джоанна доказала всем, что являлась лучшей среди неаттестованных воинов, и сейчас очень хотела, чтобы состязания поскорее закончились и она смогла бы возвратиться в своё боевое звено.

Марта Прайд пообещала Джоанне, что, если она возвратится в родные миры для подготовки Дианы, то не потеряет своей должности боевого офицера в оккупационных войсках Нефритового Сокола. Ей было обещано, что её не переведут в звено солама в родных мирах, но с каждым днём, проведённым вдали от передовой, беспокойство Джоанны росло — тем более что Равиль Прайд был здесь, на Айронхолде.

Равиль очень хотел выжить Джоанну из Гвардии Сокола, которой он руководил, и не скрывал этого. Не прояви Джоанна себя с наилучшей стороны во второй битве за Туаткросс, её давно бы выслали куда подальше, на какую-нибудь отдалённую жалкую планетку.

— Ну вот и все, — внезапно сказал Равиль.

Джоанна поняла, что просмотрела весь финал Большой Свалки. Проигравшего воина уже уносили на носилках. Насколько было видно Джоанне, нога бойца была серьёзно повреждена, а живот распорот так, что вывалились сизые внутренности.

Наставница не могла отделаться от мысли, насколько это было уродливее, чем внутренности боевого робота, где все было красиво и эстетично.

— Что скажете, Джоанна?

— Неважное выступление. Эти воины недостойны служить Клану Нефритового Сокола.

Равиль кивнул:

— Вполне с вами согласен. Надеюсь, что с этого момента будет поинтереснее.

Джоанна недоумевала. Неужели тщательно спланированная евгеническая программа Клана имела результатом все более и более слабые генерации воинов? Доказательство стояло перед ней: Равиль Прайд — своего рода генетическая мутация среди Соколов. В нем смешались гены Сокола и Волка.

Конечно, Равиль был довольно храбрым воином, но что-то в нем было не так, присутствовала некоторая испорченность. Какой-то он был не такой…

Правда, остальные этого как будто и не замечали.

Почему же все реже встречались эйдены прайды и все чаще такие вот равили? Несколько лет назад глава Стражи, Каэль Першоу, поручил Джоанне расследовать некие злоупотребления в области генетики, обнаруженные его тайной агентурой. Джоанне удалось выяснить, что каста учёных постоянно проводит незаконные опыты, иногда даже скрещивая гены представителей разных Кланов.

Наставница пришла к выводу, что слишком много было потеряно воинов в дорогостоящих и опустошительных войнах во время вторжения во Внутреннюю Сферу. Армия была ослаблена. Странные танцы вокруг генетических программ не играли роли.

Диана не была бы допущена к состязаниям, если бы не нехватка подходящих воинов. На взгляд Джоанны, и нынешняя ситуация была драматичной. Если бы она в своё время столкнулась с таким составом участников в состязаниях, путь к родовому имени был бы для неё лёгкой прогулкой. Джоанна вполне заслуживала родовое имя, и никто это не знал лучше её самой.

Но сейчас речь не об этом. Самое главное теперь — остаться воином и возвратиться на поле боя. Я использую свой шанс, когда вторжение возобновится.

Равиль Прайд продолжал что-то бубнить, но Джоанна не слушала его.

— Мне нужно идти и поздравлять победителя Большой Свалки. Хотя это было настолько неприглядное зрелище, что слова наверняка застрянут у меня в горле… — произнёс Глава Дома и ушёл.

Когда он скрылся, к Джоанне подошёл Жеребец.

— Интересные слухи, — сказал он. — Говорят, что на Стране Мечты Марта Прайд проводит учебные бои, имитирующие вторжение во Внутреннюю Сферу. Учения призваны устранить ошибки, допущенные во время первой нашей атаки. Марта, как говорят, гоняет своих бойцов до изнеможения — как мы не даём послаблений Диане. Да, ещё Саманту Клис непременно вскоре отзовут.

— Я не стану скучать по ней, — пожала плечами Джоанна.

Сейчас ей хотелось только поскорее убраться отсюда и заняться тренировками Дианы всерьёз, доведя её до пика формы, — ведь схватки за родовое имя наконец-то начались.

Если в скором времени Кланы не предпримут что-нибудь серьёзное во внешней политике — вроде широкомасштабного вторжения в пределы Внутренней Сферы, — то кто-нибудь может снова попытаться перевести её в звено солама. Но в планы Джоанны совершенно не входило стать солама: с гораздо большим желанием она погибла бы в бою на передовой.

— Завтра поединок, в котором участвует Диана. У нас есть ещё остаток дня, чтобы задать ей как следует перцу…

XVI

Рыночная площадь Гирфалкон

Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

27 февраля 3060 года

Обычно на знаменитом рынке Гирфалкона все было тихо и спокойно — торговцы выставляли свои товары, покупатели спокойно занимались своим шопингом, совершенно уверенные в высоком качестве товара. Но когда в городе стали проводиться схватки за родовое имя, появились какие-то левые торговцы с товаром не всегда хорошего качества.

В итоге между конкурентами вспыхивали стихийные потасовки. Как правило, их устраивали торговцы-аборигены, которые нападали на кого-то из чужаков с желанием набить морду и уничтожить нелицензированные товары.

Пришлые появлялись на рынке со своими телохранителями — как подозревали, телохранители эти были из касты уголовников, поскольку куда-то пропадали при одном появлении блюстителей порядка.

Пери вряд ли знала об этом, когда перебирала пальцами платочки из газа, разложенные торговцем на прилавке. Узор приглянувшегося ей платка был неказист, но строчка была плотной, и трудно было сказать, где один цвет нити переходил в другой.

Продавец начал было называть ей цену, но она положила ткань и быстро отошла. Пери не столько хотелось что-нибудь купить, сколько нравилось бродить по рынку

Это успокаивало её, и она с удовольствием внимала звукам, запахам, ярким краскам, которых имелось в совершённом избытке.

Пери остановилась у лавочки, где торговали мебелью из дерева, выполненной под старину, и долго разглядывала дубовый стол, который она с удовольствием поставила бы у себя в кабинете. Только теперь у неё не было кабинета.

Имея в виду враждебное отношение к ней Этьена Бальзака и стремление касты учёных удалять своих несговорчивых и непокорных членов на самые задворки периферии, Пери понимала, что не было смысла засматриваться на такую изящную вещь, как этот стол. Ходили слухи, что Бальзак снова был готов заслать её куда-нибудь подальше от Айронхолда с новым назначением. Да и стол был ей не по карману. Дубы были очень давно привезены с далёкой Терры и считались редкостью в мирах Кланов.

Чтобы не ввязываться в торг с продавцом, Пери выглянула из тёмной лавки на ярко освещённую улицу. Привыкнув к свету, она увидела чью-то фигуру, показавшуюся ей смутно знакомой.

Пери шагнула ближе к порогу лавки и прищурилась.

Это была её дочь, Диана, задумчиво изучавшая прилавок с разложенным на нем оружием странного вида.

Пери было известно, что Диана состязается на Айронхолде за родовое имя, и поэтому она решила не беспокоить её своим присутствием. Она помнила Диану плаксивым и всем недовольным ребёнком, а потом смышлёной любознательной девочкой, которой Пери прочила карьеру учёного, однако слишком сильно дали о себе знать гены Эйдена Прайда.

Тем не менее как мать Дианы, даже несмотря на то, что её вернорожденность не способствовала проявлению глубоких материнских чувств, Пери гордилась успехами Дианы, в чьём характере, как в зеркале, отражался героизм её отца. Пери восхищалась смелостью Дианы и была рада тому, каким замечательным воином стала её дочь, но все же ей было неловко при мысли о том, что вольнорожденная претендует на родовое имя. Она испытывала довольно противоречивые чувства по этому вопросу, считая, что Диане не следовало бы состязаться, хотя и желала ей победы.

Пери сочла за лучшее не видеться со своей дочерью, пока шли состязания. Она так и простояла в тёмной лавке, пока Диана наконец не ушла, со знанием дела выторговав у продавца оружия нож с ручкой из слоновой кости.

Как давно это было, когда они получали друг от друга весточки? Все эти годы мать и дочь посылали друг другу сообщения, столь же холодные и безучастные, как экран, на котором они высвечивались. Диана обычно выглядела замечательно — высокая, сильная и красивая. Огонёк в её взоре был точно таким же, какой светился в глазах её отца. Этот огонёк был всегда, вопреки всему — горечи, подавленности, отчаянию, даже в самые тяжёлые моменты жизни он горел — лучик света в беспросветной темени.

Хватит думать об этом. Слишком много глупой сентиментальности, всякой нежности и так называемой доброты. Чувства вообще таят в себе большую опасность…

Вдоволь нагулявшись по рынку, Пери захотела вернуться в свой номер в гостинице, которую каста учёных содержала для своих командированных членов или официальных гостей. Там у неё была крошечная комнатёнка: Пери попросила дать ей самый маленький номер из имевшихся, и кастелянша постаралась в точности исполнить её просьбу.

Отойдя на три-четыре квартала от рынка, она поняла, что пропустила нужный поворот и зашла не туда. Дойдя до угла перекрёстка, Пери осмотрелась по сторонам. Совершенно незнакомые ей улицы имели унылый вид; она не помнила, чтобы когда-нибудь бывала в этой части Айронхолд-Сити.

— Вы заблудились, воут, — раздался чей-то низкий и довольно мягкий голос позади неё.

Вздрогнув от неожиданности, Пери обернулась и увидела высокого худого человека, одетого в мундир воина Клана Нефритового Сокола. Его лицо было безучастным, а глаза до неприятности светлые, какие-то бледные и жутко пустые. Воин был из тех мужчин, что постоянно кажутся небритыми.

— Что-то мне незнаком этот сектор, — ответила Пери.

— Это товарные склады. А что вам нужно?

— Гостиница касты учёных.

— А, это тут недалеко.

— Вы не могли бы объяснить, как туда найти дорогу?

— Я провожу вас туда.

Воин внезапно тронулся с места, потом, на перекрёстке, свернул направо. Пери чуть приотстала от него, так как она была не готова к стремительности его шага и тому, что он даже не оглянулся, чтобы посмотреть, идёт ли она за ним. Она чуть ли не бегом пустилась за воином вдогонку, а тот даже и не взглянул в её сторону.

Различив на его рукаве нашивку — пикирующего сокола, Пери спросила:

— Вы из Гвардии Сокола? Я слышала, что Равиль назначен Главой Дома, но мне казалось, что Гвардейцы Сокола все ещё дислоцируются во Внутренней Сфере…

— Совершенно верно, — ответил воин, даже не удостоив её взглядом.

— Вы участвуете в состязаниях?

— Состязаниях?.. А, ну да, конечно, участвую.

То, как он это сказал, навело Пери на мысль, что он не понимает, о чем она говорит.

— Вы случайно не из команды пилота боевых роботов Дианы?

— Дианы? Какой Дианы?.. Ах, Дианы! Да, я из её команды.

— А что вы думаете насчёт самого факта выставления ею заявки на соискание родового имени?

— А это меня не касается.

Не совсем типичная реакция для вернорожденного воина Сокола. Тот мог бы быть или за, или против Дианы, но такое безразличие казалось странным.

— Не считаете ли вы, подобно некоторым, что она ещё не доросла до того, чтобы стать воином с родовым именем…

— Это меня тоже не касается. Пери остановилась.

— Конечно, это вас не касается, ведь вы не понимаете, о чем я говорю.

— К гостинице — сюда, — бросил воин, сворачивая в переулок, ранее не замеченный ею.

Пери какое-то мгновение колебалась, но любопытство заставило её последовать за ним.

— Вы не знаете, кто такая Диана, воут? — спросила она, заходя в переулок.

Мужчина продолжал идти впереди, не обращая на неё никакого внимания.

— Не важно, — ответил он на ходу.

— На вас мундир Гвардии Сокола, но вы не Гвардеец Сокола, воут?

— Не важно, — повторил воин и обернулся.

Хотя в переулке было темно, Пери все-таки разглядела его сжатые в кулаки руки. Позади неизвестного воина из темноты появились ещё два человека, и, если она не ошибалась, на них тоже были мундиры Нефритового Сокола.

Пери попятилась назад, споткнулась и, ткнувшись спиной в стену, с трудом сумела удержаться на ногах. Первый воин схватил её за плечи и приподнял над землёй. От него сильно пахло чем-то, чем воняло и в штаб-квартире Этьена Бальзака. Какое-то мгновение Пери всматривалась в глаза воина, но они были совершенно пусты.

После этого он бросил женщину в сторону своих товарищей, и те стали избивать её.

Пери били очень долго и жестоко, пока она наконец не потеряла сознание от боли.

XVII

Медицинский центр Элизабет Хейзен

Госпиталь

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

28 февраля 3060 года

— Диана, она, может быть, не придёт в себя ещё много дней, может быть, даже недель, — проговорила Джоанна непривычно тихим голосом — вероятно, оттого, что в госпитале не разрешалось разговаривать громко. — Может быть, она вообще в коме.

Диана даже не обернулась в её сторону, продолжая стоять рядом с восстановительной капсулой, где тело Пери словно висело в воздухе, хотя и было ясно видно, что от запястий, шеи, затылка и груди отходили датчики и гибкие шланги, подсоединённые к оборудованию, совмещающему в себе блоки диагностики и снабжения лекарствами.

Все это выглядело жутковато: переплетённые друг с другом трубки различной толщины, которые извивались, скользили, висели и опоясывали многострадальное тело Пери, словно раздувшиеся от злости змеи, стремящиеся высосать её всю досуха… хотя и было понятно, что без них женщина не сможет прожить ни минуты.

Хотя на Пери и был просторный больничный халат, скрывавший тело почти целиком, на её руках, ногах и лице все ещё виднелись темно-синие, багровые и чёрные-синяки и ушибы, оставшиеся после того нападения. Медицинский персонал удивлялся тому, как женщина вообще выжила после такого.

Однако Пери хоть и медленно, но верно шла на поправку с момента её помещения в прозрачную капсулу.

Глядя на беспомощно повисшее между небом и землёй — точнее, полом и потолком — неподвижное тело, Джоанна с запоздалым лёгким раскаянием подумала о том, что за столько лет ни разу не вспомнила о Пери.

Когда они встретились в последний раз, Пери уже давно была исключена из той самой сиб-группы, что произвела Эйдена и Марту…

Эйден сбежал с Айронхолда, и Тёр Рошак послал Джоанну вместе со странноватым инженером по имени Номад за ним в погоню. Они в конце концов нашли его вместе с Пери на научной станции, на планете Токаша. К тому моменту, хотя ни Эйден, ни Джоанна об этом даже и не подозревали, уже была зачата Диана. Она родилась спустя несколько месяцев…

Джоанна почувствовала тошноту. Ей становилось прямо-таки дурно при мысли о естественных родах.

— Диана, завтра твоё первое испытание за родовое имя. Околачиваться здесь не…

— Замолчите, Джоанна.

В любой другой момент наставница должным образом отреагировала бы на подобную дерзость, но тут в ней заговорил инстинкт бывшего сокольничего, и она решила быть снисходительнее к чувствам девушки. Джоанне не хотелось, чтобы что-нибудь как-нибудь не так сказалось на боевом задоре Дианы, столь необходимом ей для борьбы за родовое имя.

Ну что тут сказать? В самом начале я не верила, что у неё что-нибудь получится. Да, я понимала, что, как у воина Нефритового Сокола и дочери Эйдена Прайда, у Дианы есть все необходимые качества для того, чтобы как следует сражаться. Неистовость, которой не всякий воин Клана может похвастать… Жеребец говорил, что в истории Терры были Кланы, которые назывались варварскими, славившиеся своей жестокостью, дикостью, умением не только продырявить шкуру ножом, но вслед за этим… а то и до того содрать её. В бою Диана именно такова — она истинный варвар, но не вернорожденный, а это серьёзный недостаток… Сначала я думала, что вольнорожденность будет для неё серьёзным препятствием, а вот теперь этот факт представляется сильной стороной. Диана способна победить, в этом я сейчас не сомневаюсь… если только она не станет постоянно крутиться у постели своей матери.

Джоанна недоумевала: что же могла чувствовать Диана здесь, в реабилитационной палате медицинского центра? Озабоченность состоянием этой искалеченной женщины, помещённой внутрь медкапсулы?..

Словно бы отвечая на этот невысказанный вопрос, Диана вдруг заговорила:

— Я не виделась с нею… с моей матерью, уже давно. Что она делает на этой планете? Зачем она здесь? Мы так редко выходим на связь друг с другом… Почему она не пришла повидаться со мной? Мой путь к завоеванию родового имени — это что-то значит для неё? Разве ей не хотелось бы поддержать свою дочь?

Джоанна отвернулась в негодовании, причину которого она не могла объяснить.

— Я — вернорожденная, — сказала она. — Я не знаю, как ведут себя матери и о чем они думают.

Диана тихо рассмеялась:

— Конечно… Вернорожденная, вольнорожденная… Вольняга. «Вольняга»!..

От внимания Джоанны не ускользнуло то, с какой разной интонацией оба раза было произнесено это слово. В первом случае оно было тем, как обычно вернорожденные называют вольнорожденных, а во втором — самым обидным ругательством в касте воинов. В каком-то смысле эти слова определяли самое Диану: что-то среднее между представлением о том, что она являлась все-таки квазивернорожденной от двух вернорожденных родителей и жила, мыслила и сражалась точно так же, как и любой воин, появившийся из канистры… и тем, кем она была на самом деле — свободнорождённой из чрева матери, то есть вольнягой.

Размышляя об этом, Джоанна не могла не смотреть на тело, находящееся в медкапсуле. Именно из этого тела и появилась на свет Диана. Чьи-то руки, наверное, помогали облегчить ход родов: какая-нибудь вольнорожденная-служащая заботилась о новорождённом, смывала с него кровь и какашки; чьи-то руки держали младенца со своего рода непонятной вольнорожденной нежностью — перед тем как отдать его в объятия матери…

При одном воспоминании о том немногом, что ей было известно о вольных рождениях, Джоанна мысленно мигом нарисовала себе картину этого процесса в том виде, как она сама его понимала — в гротескном виде, сплошные чудища и зеленые кошмары. Моментально по её телу прокатилась сильная волна отвращения, и ей сразу же захотелось поскорее убраться из этого медицинского учреждения.

Сделав шаг по направлению к выходу, Джоанна остановилась: Диану нельзя было оставлять одну. Конечно, не в силу каких-то там товарищеских отношений, а просто потому, что наставница не могла позволить девушке проиграть в завтрашней схватке. Сколько трудов было потрачено, сколько пота пролито в жёстких, а порой и жестоких тренировках!

Джоанна почувствовала, что Диану необходимо увести отсюда, направить все её мысли к заветной цели — завоеванию родового имени.

И тут наставница поняла природу своих противоречивых чувств, испытываемых к Диане. Девушка, возможно, завоюет родовое имя, то есть сделает то, что не получилось в своё время у Джоанны… Все, пора быть твёрдой.

— Так. Уходим, Диана, здесь совершенно нечего больше делать.

— Я хочу поговорить с…

— Нет. Ни в коем случае. Если потребуется, я схвачу тебя за шиворот и силком поволоку отсюда. Здесь не место!..

— Ладно, хорошо. Иду. Вы правы, здесь нечего делать. Это просто женщина, лежащая в медкапсуле, и она больше ничего не значит для меня. Совсем ничего, — странно спокойным голосом повторила Диана и прошла мимо наставницы к выходу. — Её боль меня совершенно не касается, — произнесла Диана, словно в трансе.

Потом она повернулась к Джоанне, посмотрела на неё и добавила:

— Но я желаю ей всего самого хорошего.

Джоанна последовала за ней, в замешательстве покачивая головой. Она с горечью подумала, что ей ни за что не понять этого странного вольно-вернорожденного воина…

* * *

После того как они вышли, Пери открыла глаза.

Она пришла в себя несколько мгновений назад и слышала концовку разговора между Джоанной и Дианой.

Я могла бы открыть глаза, могла дать знать Диане, что пришла в себя… Почему я этого не сделала? Мне понравилось то, что я услышала. Её слова — слова вернорожденного воина. Так говорил Эйден Прайд в решительную минуту.

Пери не помнила нападения, в результате которого она попала в эту медкапсулу.

Внутри прозрачного пузыря практически ничего не ощущалось, так что Пери даже и не подозревала о той боли, которую могла почувствовать вне его, — боли, о которой говорила Диана. Женщина лишь смутно помнила, как заблудилась… и ещё она запомнила воина Нефритового Сокола, который на самом деле таковым не являлся и который вроде бы помогал ей… Но, как бы Пери дальше ни напрягалась, подробности все равно ускользали от неё.

Стоит ли мне пытаться увидеться с дочерью когда-либо ещё? Не знаю. Но я буду наблюдать за тем, как она сражается за родовое имя… и как она завоюет его.

XVIII

Тренировочная зона No 14 Нефритовых Соколов

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

1 марта 3060 года

Саманта Клис наблюдала, как на экране головида Диана играючи расправлялась со своим первым соперником в схватке за родовое имя.

В противники девушке достался звёздный командир Этан, боец опытный, умелый и беспощадный. Однако Диана, к определённому удовольствию с интересом наблюдавшей за поединком Саманты, не стушевалась, сразу навязав противнику свой темп боя.

Местом для проведения схватки Этан выбрал горное плато, и теперь боевые роботы, «Нова» Дианы и «Бешеный Пёс» её противника, гонялись друг за другом в заоблачных высях.

Пока что они не сблизились друг с другом на дистанцию, которая позволила бы вести эффективный огонь, и их передвижения напоминали осторожный шахматный дебют. Но вот взревели прыжковые двигатели «Бешеного Пса», аппарат взвился в воздух и начал стремительно сокращать разделявшее машины расстояние, намереваясь приземлиться за спиной «Новы».

Однако и Диана не зевала.

Спрятавшись почти целиком за выступом скалы — так, что были видны лишь голова робота и направляющие РБД, — Диана встретила врага в полёте ракетным залпом.

«Бешеному Псу» просто повезло: попавшие прямо в центр корпуса заряды не развернули его, не опрокинули на камни, а лишь затормозили прыжок.

Этан не мог изменить направления полёта, поскольку двигатели дали сбой. Он жёстко приземлился со своим аппаратом прямо перед наставленными на него лазерами «Новы».

Диана могла разрезать противника хоть пополам, хоть наискосок, хоть ещё как: у неё хватало времени на то, чтобы прицеливаться не спеша, будто в тире. Однако она медлила, и Саманта не смогла сдержать досадливого восклицания.

Что ты делаешь, глупая девчонка? Он же как на ладони! Стреляй немедленно!..

Выстрел. Ещё выстрел.

Почему-то Диана не задействовала лазеры, а пустила в ход автопушку. Для «Бешеного Пса» с его мощной противоснарядной броней это было спасением…

Как оказалось, временным.

Снаряды, ударив в грудь робота, не пробили прочный корпус, однако от полученного толчка «Бешеный Пёс» сделал шаг назад, потом ещё один и оказался на самом краю пропасти.

Он стал падать, медленно, очень медленно…

Все!

И тут Саманта не поверила своим глазам: Диана вывела своего робота из-за скалы и бросилась на противника.

Что бы это значило?..

Ответ пришёл через секунду: Этан катапультировался, но неудачно, парашют не раскрылся, и теперь он летел вниз с многометровой высоты, а Диана, подведя своего робота к самому краю плато, вытянула руку «Новы», ловя звёздного командира, как кетчер ловит мяч.

Ей это удалось, но противник повёл себя странно, ни за что не желая крепко держаться за протянутую ему в прямом и переносном смысле руку.

Сперва Саманта не поняла, в чем дело, потом её осенило.

Этан не хотел, чтобы его спасла вольняга.

XIХ

Тренировочный полигон No14

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

1 марта 3060 года

Выпрыгнув из коптера и помахав рукой в знак благодарности пилоту, Диана услышала стремительный топот спешившей к ней Джоанны. Точно рассчитав своё движение, девушка повернулась лицом к наставнице как раз в тот момент, когда та открыла рот, собираясь окликнуть её по имени.

Диана заговорила первой с весёлым огоньком в глазах:

— Вы хотите что-то сказать мне, Джоанна?

— Ты просто стравагски права в этом, курсант. Джоанна частенько величала девушку курсантом, когда бывала особенно обозлена.

— Победив, ты выглядишь такой довольной этим своим никчёмным и никому не нужным актом героизма. Что за представление ты разыгрывала там и для кого?

Подошедший к ним Жеребец широко улыбался.

— Ни для кого, — ответила Диана. — Точнее, для себя самой. Я не обдумывала ничего заранее, а просто действовала по…

— Ты правильно делала, что не обдумывала!

— Он неплохо сражался. Я победила — зачем было давать ему свалиться с обрыва вместе со своим роботом?

— Мне наплевать на этого савраши! Не понимаю, почему ты считала иначе. Он только и делал, что с самого начала боя поносил тебя почём зря. Ну и пусть бы гибель этого придурка стала последним оскорблением с его стороны! Тебе не приходило в голову, Диана, что ты слишком рискуешь? Все что угодно могло бы произойти внутри пилотской кабины. Он мог искалечить тебя, ты могла зацепиться ногой за какие-нибудь обломки, да и мало ли чего! Свалилась бы с обрыва вместе с этим идиотом и его «Бешеным Псом» ко всем чертям, вот было бы интересно! Твой следующий противник мог плакать от счастья, что такая дура сэкономила ему время!

Джоанна некоторое время сердито сопела, потом добавила тоном ниже:

— Слишком большой риск, Диана, не красит настоящего воина.

— Да уж, Диана, — вставил Жеребец, — продолжай действовать в том же духе, и тебя, возможно, начнут сравнивать с твоим отцом.

Диана засмеялась, Джоанна сердито повернулась к Жеребцу:

— Вы одобряете её глупый героизм?

— Как сказать, — ответил Жеребец. — Но даже вы назвали это героизмом.

— Нет, я назвала это неоправданным риском! Пусть бы этот страваг разбился вместе со своим роботом!

— Нехорошо так говорить, Джоанна. Он бы погиб бесполезно, а мы, Нефритовые Соколы, осуждаем расточительную трату воинских ресурсов. И не будем забывать о том, что Диана ответила достойно на попытку соперника оскорбить её, унизив его самого тем, что спасла ему жизнь. Я приветствую это, Диана.

Джоанна возмущённо всплеснула руками:

— Да ну вас обоих! Вольнорожденная солидарность. Смотри, не забудь то, что я говорила тебе о глупом риске!

— Джоанна, — проговорила Диана, — не заложено ли в самой природе риска то, что ты не можешь знать заранее, глупый он или нет? Я хочу сказать…

— Мне до шурата то, что ты хочешь сказать. Смотри, чтоб у тебя не вошло в привычку вытаскивать вражеских пилотов из их кабин, воут?

— Ничего. Я буду поступать так, как сочту нужным.

— Жеребец прав, ты точно как Эйден Прайд. Хоть это радует.

Джоанна повернулась и сердито зашагала прочь. Диана посмотрела на Жеребца.

— Вы в самом деле думаете, что я похожа на своего отца? — спросила она.

— Да, — кивнул Жеребец. — Если посмотреть с определённых позиций, то в его действиях на Токкайдо было мало продуманного, но благодаря этому Эйден был признан героем. Героизм зависит от наличия риска.

— Это слишком сложно для меня, — призналась Диана.

— Для меня тоже, — рассмеялся Жеребец.

Они догнали Джоанну и втроём покинули тренировочную площадку.

Сперва они шли молча, затем Жеребец принялся анализировать техническую сторону боя Дианы. Джоанна, чей гнев заметно поубавился, охотно присоединилась к его критике действий девушки.

* * *

В комплексе казарм было полно народу.

Каждое состязание за родовое имя привлекало множество зрителей, а у Дианы аудитория была, пожалуй, вдвое больше обычной.

Это сборище едва ли было благожелательным к ней. Ещё до того, как Диана смогла расслышать что-либо из выкриков толпы, она поняла, что люди довольно взвинчены: сплошные воздетые кулаки, оскорбительные жесты и злобные гримасы. Когда ей с Джоанной и Жеребцом в гуле голосов постепенно стали различимы отдельные слова, оказалось, что народ чуть ли не хором вопит «вольняга!»

Угроз физической расправы практически не было, поскольку закон гласил, что воины, участвующие в состязаниях, не должны подвергаться совсем уж агрессивным нападкам. Это правило было установлено уже давно — ещё тогда, когда проводилось много схваток за родовое имя, помимо официальных испытаний.

Кроме того, толпу сдерживало приличное количество дюжих секьюрити, которые при малейшем нарушении правил поведения пускали в ход силу, против чего воины не особо протестовали, поскольку синяки все же украшают мужчин. Впрочем, Диана сомневалась, что блюстители порядка смогли что-то сделать, если бы толпа таких размеров перешла к решительным действиям.

Несмотря на то что, согласно Кодексу Воина, необходимо было отвечать на любой серьёзный вызов, сделанный воинам, участвующим в состязаниях за родовое имя, обычаем предписывалось не реагировать на выпады зрителей, так что Диана и двое её товарищей спокойно прошли мимо вопящей и яростно жестикулирующей толпы, не обращая на неё никакого внимания.

Неподалёку от своей казармы Диана разглядела какого-то стоящего в расслабленной позе смутно знакомого человека, который явно поджидал её.

Сперва она не сразу сообразила, кто это, но потом вспомнила памятную драку вокруг головида. Точно, Лейф. При свете дня он оказался моложе, чем в ночь их знакомства.

Подойдя к Лейфу, Диана приветливо улыбнулась. Хорошо, — подумала она, — что рядом нет Джоанны.

Наставница вместе с Жеребцом ушли наблюдать за починкой её робота.

— Вы неплохо сражались, — сказал Лейф, улыбаясь. — Я смотрел по головиду.

— Надеюсь, болели за меня? Он улыбнулся ещё шире:

— Ну, болеть за вас в Зале головида, пожалуй, было довольно опасно, но я втайне приветствовал вашу победу.

— Вас не шокировало то, что я вытащила звёздного командира из кокпита его робота?

— Нет. Вряд ли я сам пошёл бы на подобный риск, но я восхищаюсь вашей смелостью. Это было очень… как бы это правильнее сказать… по-верному.

Услышав такое, Диана рассмеялась:

— Это что, такая шутка?

— Это вовсе не шутка. Мне кажется, я поддерживаю ваши притязания, если можно так выразиться Я не хочу, чтобы вы победили, но это не потому, что вы формально вольнорожденная, а потому, что сам намереваюсь заполучить это родовое имя.

— Я смотрела по головиду запись вашего поединка в первом туре. Неплохой бой, хоть и коротковатый.

— Я не трачу время впустую.

— Да уж, не тратите.

— Видите ли, жребий развёл нас так, что мы, наверное, встретимся только в финальной схватке, воут?

— Это приходило мне на ум. Это же замечательно — завоевать родовое имя в борьбе с достойным противником! Мне нравится.

— Вы весьма учтивы для воина Клана Нефритового Сокола.

— Наверное, своего рода генетическое отклонение. Я избавлюсь как можно скорее от него, — серьёзно сказала Диана.

— Избавьтесь, а я постараюсь быть достаточно вежливым, когда одержу над вами победу, — улыбнулся ей на прощание Лейф.

Проходя мимо Дианы, он слегка пожал её запястье.

Девушка пристально смотрела ему вслед. Лейф не оглянулся.

Диана все ещё ощущала его прикосновение. Воины так редко случайно касаются друг друга. Что же за человек этот Лейф? Ох уж эти тёмные переулки…

XX

Помещения Клана Нефритового Сокола

Зал Ханов

Окрестности Катюши

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

6 марта 3060 года

Марта негодовала. Хотя, в принципе, чего ещё можно было ожидать от сборища Ханов, подобного последнему заседанию?

Ей очень хотелось плюнуть на все, сложить с себя полномочия Хана Клана Нефритового Сокола, залезть в кокпит боевого робота и передавить всех своих врагов.

Да, получалось, что с каждым шагом, сделанным вверх по лестнице, ведущей в кресло Хана, она теряла что-то, чего уже никогда не вернуть. Превратившись из курсанта в воина, она испортила свои отношения с Эйденом Прайдом. На первом своём офицерском посту Марта почувствовала, что отдаляется от простых воинов. Ситуация ухудшалась после каждого увеличения числа звёздочек на погонах, и вот теперь, когда она взобралась на самую верхушку пирамиды военной субординации, рядом не осталось никого, кому можно верить просто так, по-человечески, — кругом одни враги, недоброжелатели, завистники, а из друзей — одни подчинённые.

Но ведь я сама этого хотела! Я отвергала дружбу, руководствуясь только своими идеалами и, чего там скрывать, честолюбивыми планами, я была нетерпима к любым проявлениям человеческой слабости, не жалея ни себя, ни других…

Марта хотела было поговорить с Владом, но тот, как назло, уехал куда-то по своим ханским делам. Саманта же все ещё пребывала на Айронхолде. В последнем её донесении оттуда имелось много хвалебных слов в адрес Дианы по поводу её победы в первом туре состязаний. Кстати, скоро схватки за родовое имя завершатся, и тогда шуму на сессиях Совета Ханов станет поменьше…

Марта понимала, насколько важно оставаться и дальше хладнокровной. После того, как Жеребец затоптал Синклера, Стальные Гадюкой в Совете стали вести себя очень агрессивно. Марта грешным делом думала, что после такого афронта, что произошёл с одним из их лучших воинов, приспешники Залмана будут помалкивать, но изрядно ошиблась.

Они просто изменили стиль. По наущению Перигарда Залмана его Сахан, Бретт Эндрюс, постоянно лез на трибуну и всячески осмеивал, издевался и злобно шипел по поводу заявки, сделанной Дианой.

Когда же Диана вышла победительницей в схватках первого тура, Эндрюс огорошил всех, заявив, что нужно отменить результаты поединков и вообще начать Испытание заново, с новым составом соискателей, безо всяких там вольняг, потому как им, вольнягам, нельзя иметь родовое имя в принципе, а не то будет как с Феланом Уордом, который, хоть имя и завоевал, все равно — как был вольнягой, так им и остался: мало того, что вёл себя нехорошо и свернул с пути Керенского, так ещё и медоточивыми речами внёс смятение в умы непутёвых воинов Клана Волка и увёл половину из них не куда-нибудь, а — подумать только! — во Внутреннюю Сферу!..

Пока Бретт шипел и исходил ядом на трибуне (он мог говорить часами), Марта взвешивала в уме аргументы против него. Набиралось мало.

Пожалуй, только факт победы Жеребца над Синклером говорил в пользу воинской доблести вольнорожденных. Да и то, если задуматься, фактик-то был слабоватый… Таким Бретта не побьёшь, слишком много у него сторонников среди Ханов.

Сейчас, сидя в своём кабинете, Марта поняла, что крайне утомлена.

Вообще-то она хотела немногого: усиления влияния Нефритовых Соколов во внутриклановской политике, возрождения их былой военной мощи — пора уже возвращаться во Внутреннюю Сферу, довершить начатое дело… да и Гадюкам давно надо показать, кто в доме хозяин, а то чересчур они стали зарываться…

Марта в совершённой усталости откинулась на спинку стула, закрыла глаза и надавила на веки пальцами, наблюдая за тем, как по всей вселенной разбежались весёлые зеленые огоньки.

Ох и устала я, ну и устала… Ничего, придёт день, и я всем покажу, что такое Хан Клана Нефритовых Соколов. Вы все, Ханишки других кланишек, ещё поползаете у моих ног…

Тут дверь в её покои отворилась, и появился помощник Марты, который принёс известие о том, что Диана победила ещё в одной схватке, на этот раз заломав какого-то «Вестника Ада» где-то чуть ли не в пустыне.

Марта обрадовалась известию и попросила срочно доставить головидовую запись поединка.

XXI

Казармы при тренировочном полигоне

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

12 марта 3060 года

— Интересно, Жеребец, а вот вы думали, что Диана сможет пройти до самого финала? — спросила Джоанна.

— Да, конечно!

— А серьёзно?

— Серьёзно предполагал… То есть поймите меня правильно. Я знаю, что генетика — великая штука, и если бы я сам участвовал в этих состязаниях, то ни за что бы не победил…

Джоанна с сомнением посмотрела на него:

— Мне почему-то думается по-другому.

— Тогда почему же вы сомневаетесь в возможностях Дианы?

— Да в ней-то я как раз не сомневаюсь. Просто обстоятельства складываются совершенно не в её пользу. Ещё стаканчик?

Жеребец помотал головой:

— Нет, хватит с меня, пожалуй. Кстати, я вообще думаю, что это не лучшая идея — напиваться в ночь перед…

— Да ладно! Я, к примеру, могу хоть сейчас нарезаться в зюзю, а потом встану в шесть утра и проведу три-четыре боя в Круге Равных! Запросто!

Жеребец иронично покосился на Джоанну.

— Конечно-конечно. Я в этом не сомневаюсь. Но поговорим все же о Диане. Отчего вы столь невысокого мнения о её возможностях?

Джоанна посмотрела куда-то в сторону и нехотя сказала:

— Почему же невысокого… Просто я уже давно привыкла считать, что мне в ученики достаётся самый негодный материал, из которого только ценой напряжения всех усилий можно что-то сделать, не надеясь при этом на положительный результат изначально…

Жеребец внимательно посмотрел на неё и нерешительно произнёс:

— Я, конечно, не сокольничий, но мне кажется, что в данном случае было бы вполне уместно надеяться на то, что Диана дойдёт до финала…

— Если бы я так думала, то могла бы что-то упустить в подготовке.

Джоанна встала со своего места и отправилась смешивать себе очередной коктейль.

На низком столике имелось три бутылки, а также куча объедков и предметы, которые к еде отношения не имели — обычный для Джоанны кавардак.

— Странно, — заметил Жеребец, — но вы, наверное, правы. Ваш пессимизм породил в Диане спортивную злость, наличие которой ей здорово помогает.

Джоанна повернулась к нему и отхлебнула из стакана. Видимо, коктейль получился крепким, потому что Жеребец заметил, как она передёрнулась.

— Что-то не пойму я вас в последнее время, Жеребец, — сказала Джоанна, хлебнув ещё разок. — Пожалуй, я сказала бы, что с Хантресса вы вернулись каким-то другим.

Жеребец помолчал, потом нехотя произнёс:

— Наверное, вы правы. Там я впервые понял, что могу оказаться побеждённым…

Джоанна снова приложилась к стакану.

— Вздор. Кстати, а что вы там говорили по поводу моего… как это… да, пессимизма?

— Ну… я имел в виду, что вы, поставив все с ног на голову, тем не менее парадоксальным образом добились желаемого результата, — пояснил Жеребец.

Джоанна засмеялась, плеснув при этом своим коктейлем на пол. Жеребец заметил, что глаза у неё слегка осоловели.

— Предположив, что у Дианы нет практически никаких шансов, Джоанна, вы все-таки довели её до финальной схватки. Кстати, мне понравилось, что она выбрала местом поединка пещеры

На этот раз Джоанна приложилась к стакану как следует.

— Да неужто? А мне эти самые пещеры совершенно не нравятся. Диана выбрала их сама, практически вопреки моему желанию.

— А чем вам не угодили эти пещеры? Вы действительно согласны с теми, кто говорит, что подобное место не годится для проведения поединка?

Джоанна фыркнула:

— Да плевать мне на чужие мнения. Просто в этих пещерах совершенно негде развернуться роботу. Сплошные туннели, переходы и прочее. А если нет свободы манёвра, то это уже не поединок, а неизвестно что.

Жеребец чуть было не напомнил Джоанне о её собственных победах на Туаткроссе как раз в схожей ситуации, но вовремя прикусил язык. Действительно, там ведь были какие-то завалы и обвалы…

— Мне все же кажется, что идея по поводу пещер вполне удачна, — сказал он. — Особенно если вспомнить, какое негодование этот выбор вызвал у Равиля Прайда…

* * *

Равиль Прайд действительно был вне себя от злости. Как Глава Дома, он должен был выступать в качестве Хранителя Клятвы на Церемонии Подбрасывания Монеты, когда воин, чья монетка вываливалась первой из гравитационной воронки, которая называлась Колодцем Воли, получал право выбирать место для поединка.

Равиля просто взбесила та улыбка, с которой Диана, чья монетка выпала второй, вслед за своим соперником назвала в качестве точки рандеву Соколиные Пещеры.

Закрывшись в своих личных апартаментах, Равиль Прайд вспоминал эту улыбку и весь эпизод в целом.

Надо сказать, что выбор Дианы вызвал открытое негодование со стороны почти всех присутствовавших на церемонии. Действительно, ведь Соколиные Пещеры являлись одной из самых известных достопримечательностей Айронхолда, если и не совсем туристской меккой, то чем-то в этом роде. Схватка же многотонных боевых роботов, вооружённых по последнему слову истребительной техники, могла вполне уничтожить подземный пещерный комплекс на корню — в самом прямом смысле.

Пока присутствовавшие на церемонии всячески выражали своё негодование, Диана улыбалась, ничуть не обескураженная такой реакцией.

Когда шум немного утих, она невозмутимо спросила:

— Роботы пролезут в пещеру, воут?

— Ут, — нехотя ответил Равиль Прайд.

— И я могу выбрать любой участок суши на этой планете, если только рядом не будет людских поселений? — продолжала допытываться Диана.

— Да хоть на луну летите! — в сердцах ляпнул Равиль, не подумав, и тут же прикусил язык: ай-ай-ай, надо же было так подставиться! Получилась прямая аллюзия к известному повторному поединку за родовое имя Эйдена Прайда, который, как известно, проводился именно на местной луне, то есть на Ри. Какой афронт!..

В глазах Дианы запрыгали весёлые чёртики.

— На луну не полечу, — милостиво сказала она, — а вот в пещеры полезу! Я выбираю Соколиные Пещеры!

Равиль почувствовал, что готов провалиться сквозь землю. Сейчас он больше, чем когда-либо, ощущал свой маленький рост — особенно по сравнению со статной Дианой.

Однако Равиль отдавал себе отчёт в том, что эта вольняга кругом права. Более того, он почувствовал невольное уважение — девушка вела себя так, как только мог мечтать любой воин Клана Нефритового Сокола.

Равиль Прайд ощутил, как по спине у него побежали здоровенные мурашки — он понял, что Диана находится буквально в одном шаге от того, чтобы получить родовое имя.

После томительной паузы он смог наконец произнести:

— Хорошо. В конце концов, эти Соколиные Пещеры привлекают внимание практически одних только вольнорожденных, так что если они и будут разрушены, то ничего страшного не случится.

Однако эта жалкая попытка уязвить Диану вызвала у девушки лишь презрительную улыбку.

* * *

Грелев докладывал Равилю о том, что по Айронхолд-Сити прокатилась волна протестов по поводу выбора места финального поединка за родовое имя. Люди были очень сердиты на Диану.

— Практически никто не возражал бы против того, чтобы вольнорождеиная соискательница свернула себе шею на пути к своей цели, — говорил Грелев, как всегда, размеренно и чётко, и, как всегда, Равиля мороз продрал от его манеры вещать.

— Мне казалось, что уже один факт, что она вольнорожденная, должен вызывать возмущение, — буркнул он.

— И это тоже, — согласился Грелев.

Закончив доклад, он не спеша удалился, оставив Равиля наедине с его невесёлыми мыслями.

Да, девчонка оказалась куда более прыткой, чем я предполагал. Какое упорство, какая уверенность в себе! Все-таки у неё есть масса качеств, присущих не просто войну, а войну достойному. Не заметил я этого вовремя, проглядел. И все же… если она и впрямь завоюет родовое имя, не знаю, как я переживу это.

И тут в голове у расстроенного донельзя Равиля начал созревать мрачный план…

* * *

Хотя у Джоанны язык заплетался все сильнее, речь её оставалась пока понятной.

— Вы видели реакцию Дианы на мои слова по поводу этого Лейфа?.. Она знает его, они встречались раньше, и Диана считает его… как бы это сказать… порядочным парнем. Мне это очень не нравится.

Жеребец кивнул:

— Я с вами согласен. Чем меньше знаешь о своём противнике, тем лучше.

— Если Диана будет видеть в этом Лейфе друга, то вполне возможно, что в решающий момент у неё дрогнет рука, она не сможет нанести удар и просто проиграет!

— Ну, — сказал Жеребец, — если Диана и впрямь рассчитывает получить родовое имя, то ей следует вести себя так, как это подобает настоящему воину — со всеми вытекающими последствиями.

Джоанна досадливо поморщилась:

— Да хватит уже ваших книжностей…

— Это не книжности, а мой собственный опыт. Я считаю, что воин всегда должен оставаться воином, то есть он будет убивать при любых обстоятельствах. Если бы, к примеру, Эйден Прайд встал у меня на пути и препятствовал исполнению долга, я убил бы его, вот и все!

— А не громко ли сказано, Жеребец? Если Диана стала спасать этого недоумка, которого не только не знала толком, а вообще подверглась его оскорблениям, что она будет делать с Лейфом, при взгляде на которого у неё, похоже, все тает внутри? Её чувства и эмоции её же и погубят!

— Не могу согласиться. Эти самые чувства и эмоции — её лучшее оружие. Вспомните её отца — никогда не мог жить спокойно.

— Да уж, — задумчиво сказала Джоанна. — На кого-кого, а на отца она точно похожа.

Она вылила в себя остатки коктейля и поморщилась.

— Что-то я совсем заговорилась. Утомили вы меня, Жеребец. Общаться с вами — все равно что драться с тремя роботами сразу. Все, я иду спать.

Спихнув с кровати кучу каких-то посторонних предметов, она ткнулась лицом в подушку и мгновенно уснула.

Жеребец осторожно укрыл её одеялом.

Пора и мне на боковую. Завтра Диана либо докажет всем, что она настоящий воин, либо продемонстрирует, что она — только вольняга, недостойная родового имени. Интересно, а что сегодня сказал бы Эйден? Об отцовских чувствах говорить не будем, он узнал о существовании Дианы за несколько минут до своей гибели. Зато мне кажется, что она понравилась бы Эйдену как воин. Да, он понимал вольнорожденных как никто из вернорожденных… и все же внутри себя он всегда оставался вернорожденным. Что ж, мне трудно понять все это. Лучше уж вернуться к естественному неприятию вернорожденных… Страваг, пора идти в люльку.

Придя к себе в номер, Жеребец воспроизвёл Джоаннино падение на кровать, хотя его постель была аккуратнее, с простынями и одеялами, заправленными по-военному.

XXII

Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

13 марта 3060 года

Сидя за барной стойкой в замызганной таверне, или закусочной, или забегаловке — ему было все равно, как называлось эта припрыжка, — Номад пил что-то из высокого бокала.

Что за пойло присутствовало в его посуде, Номаду тоже было безразлично. Он пил не для того, чтобы получить удовольствие, а просто забыться, хоть секунду не думать о том, что старость не то что наступила, а уже и заканчивается. Пора в колумбарий.

С вялым интересом Номад наблюдал за разворачивающимися на экране маленького головида событиями. Там, в сердце Соколиных Пещер, начинался финальный поединок за родовое имя.

— Посмотри, — бормотал он, ни к кому особенно не обращаясь, — эта «Нова» водит «Лайнера» за нос… Для меня роботы все равно что живые — у них есть нос, руки, плечи… Вот эти как раз нос к носу и сошлись…

Он пихнул локтем своего спящего собеседника, который издал что-то вроде кряканья, воспринятого Номадом как согласие. Его вполне устраивал такой собеседник.

Поскольку сиденье рядом с ним было занято уснувшим пьяным, она подошла к стойке, окружавшей поле головида, и стащила бесчувственного человека с табурета.

Тот вроде бы пытался пробудиться, но потом отказался от этой затеи и с удовольствием рухнул на пол. Двое служащих трудовой касты подтащили пьянчужку к противоположной стене и там аккуратно положили.

Пери села на табурет. Номад бросил на неё затуманенный взгляд.

— А, это ты, — произнёс он.

— Ну да, я, — подтвердила Пери.

— И как ты меня нашла?

— Я знала, что если возникнет необходимость найти вас, то припрыжка — лучшее место для поисков.

— Обижаешь меня, воут?

— Да нет, я…

— Давай-давай, продолжай обижать. Это, в сущности, лучшее из всего, что ты могла бы мне предложить.

— Как там поединок?

— Самое интересное вот-вот начнётся. Пришла поболеть за дочь?

— Вы — один из немногих, кому можно говорить со мной так…

Номад вяло кивнул и переключил своё внимание на головид.

Пери заказала коктейль, но, отпив совсем немного, почувствовала стремительное головокружение, сопровождавшееся сильной болью в груди, и поняла, что ей нельзя пить совсем.

Она поставила бокал на стойку, прямо между двумя липкими лужицами, и уставилась на небольшой голоэкран.

* * *

Пери, убежавшая из больницы, нашла Номада в закусочной.

XXIII

Соколиные Пещеры

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

13 марта 3060 года

«Нова» Дианы уже находилась в большой пещере. На крошечной картинке в углу экрана головида виднелось изображение «Чёрного Лайнера», который пока что не выбрался из туннелей. Робот Дианы поворачивался всем корпусом, словно бы пилот пытался оценить потенциал пещеры как возможной площадки для схватки.

— Какое ужасное место, — заметила Пери.

— Это главная туристическая достопримечательность Айронхолда.

— Не думаю, что она когда-либо придётся мне по нраву. Посмотрите, это словно репортаж из преисподней… Огненные гейзеры, какая пакость… и что это там течёт по стенам?

— Потоки, водопады, всякое такое. Иногда тоже воспламеняются. Но в основном искрятся. Из-за этого даже горят озера.

— Мне не знакомы подобные геологические явления.

— Такое встречается только на Айронхолде. Этим мы уникальны.

— Несмотря на уникальность, это какое-то гнусное место…

— Твоя дочь сама его выбрала.

— Да перестаньте называть её моей дочерью! Зовите её по имени.

Номад попытался посмотреть на Пери повнимательнее.

— У тебя нездоровый вид, — сказал он.

— Я… я и была нездорова.

— Да нет, пожалуй, здесь что-то другое…

— Меня избили. Номад поднял брови.

— Не думал, что ты такая крепкая. Видать, поколотили не на шутку.

— Именно.

— Ты только что вздрогнула. Что-то прихватило?

— Да, прихватило.

— Тебе бы нужно полежать в больнице.

— Только что сбежала оттуда.

— Возвращайся обратно.

— Вернусь. Только попозже. Номад покачал головой.

— Ты точно из сиб-группы Прайда. И ты — дура, — убеждённо сказал он.

Пери хотела что-то ответить, но в этот момент голографическое изображение робота Лейфа появилось из туннеля. Робот вовсю палил из лазеров. «Нова» Дианы немедленно огрызнулась ответным огнём.

Заманить Лейфа в пещеру Огненного Сокола было не так уж сложно. Диана заранее ознакомилась с картой всей системы Соколиных Пещер, проведя над ней пару часов рано утром, и теперь свободно ориентировалась в туннелях.

Она двигалась по направлению к Лейфу, с тем чтобы свернуть, как бы ему показалось, в ранее не замеченный туннель. Диана чувствовала, что владеет ситуацией — если только в планы Лейфа не входило быть заманенным в эту пещеру, в которой стелился туман, и вспыхивало пламя, и нефть лилась потоками, скапливаясь в озёрах с названиями вроде Стикса.

Перед тем как войти в пещеру Огненного Сокола, Диана расположила своего боевого робота в опасной близости с туннелем, в котором аппарат Лейфа медленно преодолевал довольно длинный и крутой спуск. В какой-то момент, стоя на пересечении двух туннелей, она различила вдалеке огромную тень, отброшенную «Чёрным Лайнером».

Диана могла бы выпустить заряд ПИИ по ногам вражескогр робота и почти наверняка попала бы, возможно, даже уничтожила бымашину противника. Но она не могла себе это позволить. Диана не имела права стрелять по ничего не ожидавшему противнику даже ради достижения родового имени.

А все эти нехорошие слухи, которые ходили вокруг её отца. Слишком многим казались сомнительными его способы ведения боя… Сейчас Диана не могла позволить себе даже малейшую нечестность. Сделал бы Эйден Прайд этот выстрел? Джоанна, наверное, сказала бы, что да.

В огромной пещере Огненного Сокола Диана поджидала противника. Её система слежения потеряла «Чёрного Лайнера»: нормальному прохождению радиоволн слишком мешали геологические процессы.

Диана ожидала, что Лейф появится из центрального туннеля, и поэтому была застигнута врасплох, когда «Чёрный Ланнер» выбежал из прохода справа от неё, ведя огонь из ПИИ правой руки и лазера — левой.

Хотя эта атака и застала Диану в какой-то степени врасплох, но цели своей её противник достиг не до конца. «Нова» получила несколько незначительных попаданий, кусок брони, отколовшись от корпуса машины, упал в озеро Стикс, пустив вверх большой фонтан маслянистой жидкости. Позади Дианы от стены откололось несколько больших кусков породы, которые запрыгали по дну пещеры.

Диана ответила интенсивной стрельбой, сконцентрировавшись на левом среднем импульсном лазере корпуса машины врага, одновременно двинув свою «Нову» навстречу «Чёрному Лайнеру».

Саманта пихнула Грелева в бок и заметила:

— Обратите внимание, как красиво кусочки истории этой планеты падают в воду.

— Извините, Сахан Саманта, это всего-навсего камни. И вообще, посмотрите на ситуацию под таким углом: через много сотен лет неизвестные археологи, роясь на свалке погибшей цивилизации, откапывают это озеро, находят попавший в него кусок брони и долго ломают голову над тем, что же это такое может быть и зачем какие-то чудаки бросили артефакт в воду. Забавно, правда?..

Несмотря на то что схватка между боевыми роботами была в полном разгаре, Саманта оторвала взгляд от экрана и, подняв брови, посмотрела на Грелева.

— Вы хотите сказать, что Кланы исчезнут, просто канув в Лету?

Офицер пожал плечами:

— Ничто не вечно под Луной, воут?

— Я посоветовала бы вам держать эту мысль при себе, — строго сказала Саманта. — Кому-нибудь она может показаться изменнической. Кланы были, есть и будут существовать вечно, запомните это!

* * *

Сидя в неосвещённой закусочной Айронхолд-Сити, Пери поняла, что не может спокойно наблюдать за ходом поединка, когда начался сам бой. Она судорожно ловила ртом воздух при каждом попадании снаряда по корпусу «Новы», чувствовала, как радостно подпрыгивает сердце, когда лазерные лучи полосовали «Чёрного Лайнера»…

— Ты в порядке? — спросил Номад.

— Да, конечно, почему вы спрашиваете?

— Теперь у тебя совсем нездоровый вид.

Она судорожно глотнула воздух, когда голубая вспышка ПИИ «Чёрного Лайнера» прошла в непосредственной близости от кокпита «Новы».

Робот Дианы все время делал маленькие шажки в сторону, вынуждая Лейфа в ответ также перемещаться.

Лейф превосходно управлял своим боевым роботом. Да и могло ли быть иначе — он ведь, как и Диана, тоже воин Нефритового Сокола, хорошо подготовленный и упрямый. Единственное, но существенное различие между ними заключалось только в вопросе происхождения. Вольняга — самое пренебрежительное прозвище, даже ругательство среди воинов Кланов…

Кто-то когда-то сказал, что из-за одного-единственного слова целые горы могут быть сдвинуты с места. Похоже, что вольняга и было именно таким словом…

Несмотря на огромные размеры пещеры Огненного Сокола, в тот момент, когда в ней оказалось сразу два дерущихся друг с другом боевых робота, она показалась не такой уж и большой. Диана рассчитывала вести поединок на дальней дистанции с использованием лазеров и ПИИ. На деле схватка сразу перешла в ближний бой.

Диана резко отвернула корпус своего робота, уклоняясь от летящего прямо в неё потока заряженных электронов и элементарных частиц. Кабину закачало от удара.

Вольняга… — пробормотала она. Потом засмеялась над собой: — Кто бы уж говорил, то есть думал…

Ещё одно попадание — и машину дёрнуло в другую сторону. На какое-то мгновение у Дианы закружилась голова, но она не потеряла управления роботом. Зная, что позади нет препятствий, девушка передвинула свою боевую машину немного назад, с каждым шагом слегка отклоняясь вбок, чтобы помешать Лейфу точно прицелиться.

Внезапно в переговорном устройстве послышался громкий, отчётливый голос Лейфа:

— Отступаешь?

— Просто меняю позицию, страваг.

Звук, раздавшийся в её наушниках, сильно напоминал вздох. Пилоту не часто приходится слышать вздохи на боевой частоте.

— Страваг, да? — переспросил Лейф. — Неужели нам нужно бросаться оскорблениями просто потому, что мы в данный момент соперники? Но мы ведь друзья, Диана.

Его голос был таким тёплым, таким дружелюбным…

И тут Диана словно бы услышала голос Джоанны на боевой частоте:

Прекрати сейчас же, бестолковая! Разве ты не видишь, что у него на уме? Он использует такую тактику с самого начала вашего знакомства. Я не удивлюсь, если окажется, что сама встреча подстроена этим Лейфом и он предвидел возможность того, что ты можешь быть его соперником в финальной схватке за родовое имя!.. Это никакая не дружба. Это уловка, грязная уловка!..

Диана настолько явственно слышала Джоанну, что не сразу поняла, в чем дело.

Да нет же, черт возьми, это мой собственный голос велит мне собраться. Не важно, кто находится в пилотской кабине «Чёрного Ланнера». Кто бы это ни был, он хочет приготовить из меня десерт… Мы боремся за победу в состязании. Честный он воин или только притворяется, но он стремится получить родовое имя — так же как и я.

Но есть разница. Мне имя необходимо.

Диана повторяла эту фразу постоянно, как заклинание, и, стряхнув с себя остатки дурноты, развернула своего боевого робота, чтобы встретиться с «Чёрным Лайнером» лицом к лицу.

* * *

Джоанна и Жеребец наблюдали за схваткой на общественной головидовой арене.

Они были словно шпионами в стане врага. Среди массы людей, пытавшихся любыми средствами занять такие места, с которых лучше всего было наблюдать головидовую трансляцию, мало кто поддерживал Диану.

Джоанна пролезла на нужное ей место, распихивая локтями тех, кто стоял у неё на пути. Удивительно, но даже те, кто готов был повздорить с обидчицей, отступали, видя её горящие гневом глаза. Жеребец недоумевал, зачем Джоанна вообще брала на себя труд залезать во время боя в кокпит боевого робота. Один её свирепый взгляд заставил бы броситься в бегство любую, хоть и стотонную, махину.

Джоанна сказала Жеребцу через плечо:

— Думаю, Диана забыла большинство из того, чему я её учила. Она сражается с этим Лейфом, приняв его условия боя. Посмотрите, как она пятится… Что за черт! Если она не завоюет родовое имя, я сверну ей башку!

— Убей её, Лейф! Размажь её по стенкам! — завопил рядом с ней какой-то воин, и сделал это совершенно напрасно: коротко размахнувшись, Джоанна отправила его на пол ударом в челюсть.

Жеребец улыбнулся на мгновение, затем нахмурился, увидев на экране головида, что у Дианы большие неприятности.

Лейфу удалось серьёзно повредить левую руку «Новы», и он продолжал, неумолимо двигаясь вперёд, методично обстреливать робота Дианы, стремясь, видимо, загнать противника в угол.

Управляя повреждённой конечностью своей машины, Диана чувствовала себя так, будто поднимает свою собственную израненную, ноющую от боли руку. Однако, стиснув зубы, она продолжала вести заградительный огонь из ПИИ по роботу Лейфа.

Поединок продолжался с переменным успехом, и тут Диане удался хороший выстрел: импульс ожёг корпус «Чёрного Лайнера», и один из лазеров машины противника перестал функционировать.

Тем временем Диана поняла, что не было никакого смысла топтаться на одном месте и биться всю ночь напролёт: в скором времени температура в двигателях обоих боевых роботов достигнет критической отметки, и победителем станет не тот, кто более умело ведёт бой, а тот, у кого машина крепче.

Диана повернула своего робота налево.

Лейф в ответ шагнул направо, и его машина оказалась точно на линии огня.

* * *

— Красивый бой, — заметил Грелев. — Обломки, падающие и тут и там, искры от водопадов, пламя пылающего озера…

— И часто вы судите о бое с эстетических позиций, Грелев? — спросила Саманта.

Тот пожал плечами:

— Я просто наблюдаю. Развлекаюсь, если хотите.

— Ну а мне все это не очень-то нравится. Именно такое невыразительное зрелище и можно было ожидать, учитывая выбор места для поединка. Открытое пространство, Грелев, — вот где воин может показать себя во всей красе!

— Стало быть, вы не поддерживаете эту вольнорожденную, воут?

— Не в этом дело. Я ни на чьей стороне. Я просто комментирую техническую, так сказать, сторону вопроса, вот и все.

— А мне нравится. Просто классный бой. По мне, они оба не так уж плохи. Посмотрите, как эта Диана заставляет отойти соперника к озеру… как оно там называется? Ах да, Стикс. Она явно что-то задумала.

— Хорошо бы, если так.

* * *

— Она совсем неплоха, твоя Диана, — заговорил Номад. — Её мастерство впечатляет. Она сильно напоминает мне…

Он осёкся, взглянув на Пери. На её лбу выступила испарина, а взор затуманился.

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Номад. — У тебя вид…

— Я в порядке. Наверное… наверное, я просто чуток перебрала.

Как и большинство людей, частенько напивавшихся вдрызг, Номад обычно был в курсе того, сколько употребил его собеседник. Он понимал, что Пери едва притронулась к стоявшему перед ней коктейлю.

— Может, тебе лучше… — начал было он.

— Отстаньте! Я должна досмотреть до конца.

Пери чуть покачнулась на табурете, Номад заметил это и стал больше внимания уделять ей, а не голограмме схватки.

Хотя «Нова» потеряла значительное количество брони, Диана не ослабляла напора атаки, невзирая на полученные машиной повреждения. Это был шанс завоевать родовое имя. И она была готова даже погибнуть ради достижения своей цели.

Поэтому Диану не заботило, сколько раз Лейф попал по её боевому роботу, не волновал усиливавшийся нагрев машины. Теперь ей было ясно, что, если на карту поставлено так много, осторожность и тщательно продуманная стратегия только мешают. Быть может, никто и никогда не завоёвывал родовое имя, руководствуясь в поступках одной логикой. Её отец, Эйден Прайд, уж точно так не поступал…

Каждый выпускаемый Дианой залп, каждый лазерный луч попадали куда-то в «Чёрного Лайнера». Ответный огонь Лейфа был достаточно эффективным, но тактическая обстановка благоприятствовала Диане. Её боевой робот наступал на «Чёрного Лайнера», который под натиском атаки вынужден был пятиться назад.

Вблизи «Чёрного Лайнера» из озера выплеснулся особенно высокий фонтан пламени, высотою почти по локоть боевого робота. Попавший в стену позади него залп ПИИ вызвал целый водопад неприятного вида жидкости, ещё более тёмной по цвету, чем в Стиксе, где нефть была разбавлена подземными водами.

Чёрный поток, в котором преобладала нефть, разбивался в мельчайшие брызги о пол пещеры, образуя ручеёк, который потёк к Стиксу и довольно быстро добрался до озера. Диана увидела, что ещё немного — и озеро выйдет из берегов.

Хотя ей трудно было управлять левой рукой машины, девушка все ещё могла стрелять из ПИИ. Со значительным усилием приподняв излучатель чуть выше, Диана повела огонь по левой руке «Чёрного Лайнера».

Тут она почувствовала, что рука «Новы» непроизвольно опускается. Излучатель заклинило. В этот момент Диана увидела, что водопад, струившийся со стены пещеры, внезапно загорелся. Пламя пробежало по нефтяному ручейку и за пару секунд достигло поверхности Стикса.

Из озера вырвался огромный столб пламени. Огненные блики, играя на обшивке «Чёрного Лайнера», создавали поражающую своей грандиозностью картину.

— Вот бестолочь! — гневно закричала Джоанна. Большинство зрителей на арене головида молчали, и её крик отдался эхом в просторном зале. Часть из наблюдавших за ходом поединка повернулась, чтобы посмотреть на неё, в большинстве своём не сомневаясь, что Джоанна на их стороне.

— Что вы хотели сказать? — спросил Жеребец мягко.

— Она так погубит и себя и его. Эти чёртовы Прайды! Они…

— Вы относите к ним и Диану? Полагаете, она близка к тому, чтобы завоевать это родовое имя?

— Конечно, близка. Но оно будет принадлежать ей всего лишь несколько мгновений, если она не будет вести себя осторожнее. Так недолго и погибнуть в обнимку с заслуженно завоёванным трофеем!

— Дрожишь, — проговорил Номад, дотронувшись до руки Пери.

Он не видел последних эпизодов схватки, неотрывно наблюдая за её белым как полотно лицом.

— Я в порядке. Продержусь, — слабым голосом сказала Пери. — Поединок в любую минуту может завершиться. Диана… Диана… Не понимаю, в чем дело? Почему она там? Что происходит?..

— Успокойся, держись за мою руку. Я отведу тебя куда-нибудь, где тебе окажут помощь.

— Не прикасайся ко мне своими противными морщинистыми руками, солама.. Я останусь здесь…

— Я не солама. Просто вольнорожденный старик.

— Кому, черт возьми, до этого есть дело? Смотрите, Диана атакует! Тот, другой… её соперник, что с ним?

* * *

Это родовое имя — моё, черт возьми! Оно будет моим!

Единственный действующий лазер боевого робота Лейфа все ещё мог стрелять, но навести его толком на цель пилот уже не мог. Повреждённая конечность робота двигалась с трудом — видимо, Диана серьёзно повредила машину противника.

ПИИ левой руки «Новы» отказал, но излучатель правой пока работал исправно, как и лазеры, установленные на корпусе. Сосредоточив огонь всех оставшихся в её распоряжении стволов на правой руке «Чёрного Ланнера», Диана быстро обездвижила конечность, после чего включила передатчик:

— Пилот боевого робота Лейф, вы побеждены. Ваш робот не в состоянии продолжать поединок. Сдаётесь, воут?

— Нег, — раздался спокойный голос. — По правилам, вы должны добить меня. Давайте, сделайте это.

Казалось, будто пламя охватило Стикс целиком. Горящая нефть выплеснулась из берегов, расплываясь по пещере. Вскоре она соберётся вокруг ступнёй «Чёрного Ланнера»…

* * *

— Что происходит? — спросила Пери отупело.

— Диана победила, — сказал Номад. — Её соперник не может ничего сделать, он безоружен. Правда, он может пойти врукопашную… но не станет же воин Клана Нефритового Сокола пытаться завоёвывать родовое имя таким способом!

— Вы уверены, что она победила?

— Уверен.

— Мне нужно возвращаться.

— Возвращаться куда?

— В больницу. Мне кажется…

Не договорив, Пери издала слабый стон и без сознания свалилась с табурета на пол.

Проклиная свои годы, Номад встал со своего места и опустился на колени рядом с женщиной.

Пери тяжело дышала, судорожно глотая воздух.

Наверное, ей отбили внутренности, — подумал Номад.

Никто не обратил на них внимания. Большинство находившихся в баре людей сосредоточенно наблюдали за состязанием, и большая часть зрителей выглядела более пьяной, чем Номад.

Что ж, придётся одному, — подумал он и, наклонившись, довольно ловко поднял Пери на руки, что его самого просто удивило.

Выйдя из закусочной и сделав несколько шагов, Номад подумал, что один все-таки он не справится: идти было достаточно далеко.

Номад все же прошёл несколько кварталов, что потребовало большого напряжения сил, пока под весом Пери его дряхлые руки не онемели и старик не опустился на землю.

На улице не было ни души. Дыхание Пери становилось все слабее и слабее. Он не мог оставить её здесь так погибать! Во имя Керенского. Во имя Прайда!

Номад начал подниматься. Тут Пери зашевелилась и открыла глаза.

— Что мы здесь делаем? — слабо удивилась она.

— Ты потеряла сознание. Видимо, ты не совсем здорова.

Пери вздрогнула:

— Знаю. Нужно добраться до больницы.

— Вот я и пытаюсь… добраться до неё. Это не так просто, когда ты — старая кляча, уж поверь.

— Я попробую идти сама.

Она попыталась встать на ноги, но тут же снова рухнула на землю.

— Моя очередь, — произнёс Номад и подхватил Пери. Её глаза вновь подёрнулись дымкой.

Перед тем как снова впасть в беспамятство, Пери прошептала:

— Диана… она победила?

— Полагаю, да.

— «Полагаю» — этого недостаточно… Отнесите меня обратно…

— Она победила, — сказал Номад, слегка поморщившись. — Теперь она — Диана Прайд.

— Я счастлива… не понимаю почему, — проговорила Пери и закрыла глаза.

Номад нёс её по улице, шагая все быстрее, его сердце забилось как бы с новой силой. Мысленно перенесясь к тому времени, когда он был инженером Эйдена Прайда, Номад позабыл о тяжести своей ноши.

* * *

— Лейф, я отойду назад, чтобы вы смогли отвести своего робота подальше от огня.

Языки пламени плескались все выше и выше.

— Может, это и неплохая идея, — хмыкнул Лейф, — но, к несчастью, моя машина не может передвигаться. Понимаете ли, ноги робота были выведены из строя ещё до того, как вы отстрелили ему оставшуюся руку… Так что, Диана, поздравляю вас с получением родового имени.

— Тогда катапультируйтесь, — взволнованно сказала девушка. — Вы, конечно, можете удариться о потолок, но стоит рискнуть!

— Простите, — почти виновато сказал Лейф. — Механизм заклинило. Шансов никаких.

— Вылезайте из кабины. Я подведу «Нову» поближе. И вы сможете добраться по её руке до кокпита…

— Чтобы вы унизили меня, как и того спасённого вами воина?

— При чем здесь унижение? Я спасла солдата для дальнейших битв.

Диана услышала, как Лейф скептически хмыкнул:

— Ах да, ведь это же расточительно… я и забыл. Не должно пропасть без толку ни гайки, ни шурупа… ни робота. И воин тоже оприходован?

Внезапно «Чёрный Ланнер» начал крениться набок, нависая прямо над пылающей поверхностью Стикса.

— Уходите, Диана, — раздался спокойный голос пилота «Лайнера».

— Лейф! — отчаянно крикнула девушка. — Делайте же что-нибудь! Разве вы хотите погибнуть — вот так, ни за что?

Из наушников донёсся смешок:

— Почему же ни за что… Это даже почётно. Все-таки поединок за родовое имя.

— Вы желаете погибнуть именно как жертва вольняги?

— Вы воин, Диана. Вы заслужили себе родовое имя. Диана уже была готова двинуть «Нову» в отчаянной попытке спасти Лейфа, но тут «Чёрный Ланнер» начал падать.

Она думала услышать по рации предсмертный вопль Лейфа, но он не закричал.

* * *

Однако многие считали, что поединок за родовое имя завершился почти анекдотически.

«Чёрный Ланнер» не смог сгореть или потонуть с достоинством, полагающимся в подобных случаях. Сложившись в пояснице и почему-то заведя руки за спину, он не спеша повалился кабиной вперёд прямо в центр огненного озера, при падении сбив пламя. Головид услужливо демонстрировал всем желающим следующую картинку: согнувшийся пополам боевой робот торчит задницей кверху посреди огромной пещеры. Уже на следующий день карикатуристы сполна использовали представившуюся возможность и вполне поиздевались над погибшей машиной…

* * *

Саманта с отвращением отвернулась от картинки головида и принялась расхаживать по комнате.

Грелев, поняв, что её чувства воина страшно оскорблены столь неэстетичным, с точки зрения солдата, зрелищем, тотчас же выключил головид. Изображение пещеры Огненного Сокола исчезло, потрескивая статическими разрядами.

Грелев, редко испытывавший затруднения при выборе выражений, не нашёлся, что сказать. Он хоть и не считал себя человеком особо изысканного вкуса, но подобное показалось ему совершенно неприличным.

Тут в дверь постучали.

— Кто там? — крикнул Грелев.

— Послание для Сахана, — послышался приглушённый голос.

Грелев открыл дверь и принял конверт из рук курьера.

— Прочтите, — попросила Саманта.

Грелев вскрыл конверт и вынул оттуда половинку листа бумаги.

— Сахан, послание зашифровано.

Перестав бродить без толку по комнате, Саманта взяла у него бумагу и какое-то время изучала её. Потом она внезапно побагровела, скомкала и отшвырнула прочь письмо.

— Грязные страваги! — со злостью выкрикнула она.

— Кто? — удивился Грелев.

— Подонки из Внутренней Сферы! Их войска вторглись в пространство Кланов! Они атаковали Дымчатых Ягуаров на Охотнице.

— Грязные страваги, — повторил Грелев ошеломлённо.

— Очевидно, в этой войне наступает новая фаза, — более спокойно сказала Саманта. — Не знаю, каков будет наш ответ, но Кланы более боеспособны, чем кому-то это может показаться. Я поняла это по пути сюда.

Она посмотрела на своего офицера:

— Идёмте со мной, Грелев. Нам необходимо готовиться к отлёту с Айронхолда. Мне нужно возвращаться на Страну Мечты.

Саманта подошла к двери, потом оглянулась и задумчиво посмотрела на пустой экран головида.

— Сейчас нам нужны все настоящие воины, — произнесла она. — Истинные солдаты вроде неё.

Она кивнула на немой экран, помедлила и твёрдо произнесла:

— Да, такие, как Диана Прайд.

После этого Саманта вышла из комнаты.

XXIV

Аэродром

Недалеко от Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

13 марта 3060 года

Диана выпрыгнула из ховеркрафта, перенёсшего её обратно в Айронхолд-Сити.

Её встречала большая, но странно притихшая толпа. Люди выглядели так, будто пришли на похороны.

Наверное, это вернорожденные. Явились, чтобы освистать меня и оскорбить. Ну и ладно! Если потребуется, я буду сражаться с ними, хоть со всеми сразу…

Но не все встречавшие были вернорожденными. Группа вольнорожденных откуда-то из середины толпы принялась приветствовать её.

Вообще-то обычно вольнорожденным было наплевать на итоги состязаний за родовое имя, но сегодня они болели за свою.

После первой робкой волны приветствий к ним присоединились остальные вольнорожденные, и отдельные одобрительные возгласы и аплодисменты переросли в овацию, в шуме которой потонули отдельные выкрики недовольных исходом соревнований вернорожденных.

Диана не обращала внимания ни на своих фанатов, ни на болельщиков противной стороны. Её просто раздражал излишний шум. Она принялась продираться сквозь толпу. С другой стороны к ней пробирались Джоанна и Жеребец.

Джоанна крикнула ещё издалека:

— Ну и бой ты провела, Диана! Чему я только тебя учила?! Почему ты не воспользовалась нашими стандартными заготовками?..

Добравшись до Дианы, Джоанна встала, преградив ей путь.

— И что же, Джоанна? — вяло поинтересовалась девушка.

— Да вот, черт возьми, теперь у тебя есть родовое имя, ничтожная страваг! Поздравляю!

И тут произошло невероятное. Жеребец, наблюдавший за этой сценкой, позже утверждал, что все видел собственными глазами.

Джоанна обняла Диану!

Правда, объятие получилось кратким, но все-таки это было именно объятие.

— Хотя, конечно, я сделала бы все совсем не так, — продолжила Джоанна, отстраняясь.

— Сказано воином, не сумевшим завоевать родовое имя, — суховато заметил Жеребец.

На мгновение глаза Джоанны гневно вспыхнули, потом она поняла, что Жеребец просто подтрунивает над ней, и расслабилась.

Повернувшись к Диане, Жеребец негромко сказал:

— По глазам вижу, что ты очень расстроена. Диана грустно кивнула:

— Он не должен был погибнуть. Я хотела спасти его. Я предложила…

— Что ж теперь поделаешь… Воин сделал свой выбор. В старину капитаны шли на дно вместе со своими кораблями, солдаты подрывали себя, не желая сдаться в плен, воины, которые были окружены, сражались до тех пор, пока не был убит последний из них, — сказал Жеребец, пожав плечами.

— Понимаю. То, о чем вы говорите, так благородно… Но вот что благородного в такой бессмысленной гибели?

— С определённых позиций это было.

— Посмотрите-ка, кто к нам идёт, — перебила их Джоанна. — Точнее, что. Гусак хренов.

Жеребец и Диана посмотрели туда, куда ткнула пальцем Джоанна.

То, как Равиль Прайд приближался, выглядело и в самом деле комически.

Он шёл вальяжно, размахивая руками, с чрезвычайно высокомерным видом. Равиль все ещё был одет в церемониальную одежду Хранителя Клятвы, состоявшую из длинной пелерины, украшенной разноцветными соколиными перьями. Поскольку Прайд был малого роста, то пелерина волочилась по земле, поднимая за собою пыль.

Заговорил Равиль только тогда, когда остановился перед Дианой и дал всем полюбоваться собой.

Хотя его ботфорты имели не по уставу высокий каблук, он все равно был на несколько сантиметров ниже Дианы.

— Пилот боевого робота Диана, — начал он весьма официально. — Мой долг сообщить вам о том, что в процессе нелёгких испытаний вы завоевали родовое имя Прайд и отныне вас надлежит называть Диана Прайд!

Джоанна слегка нахмурилась. Такие речи обычно произносятся позже, на официальных церемониях. Почему Равиль Прайд делает это именно сейчас? Неужели он настолько бестолков, что даже не удосужился ознакомиться с формальностями этикета?

Ну и ладно. Риза Прайд умерла, да здравствует Равиль Прайд!

Джоанна тотчас же подивилась нелепости своей мысли. Она отметила про себя, насколько воспроизведённая ею избитая фраза звучала странно применительно к воинам, не стремившимся и не надеявшимся прожить долго. Хотя, конечно, жить столько, сколько Джоанна, оставаясь при этом воином, было вещью необычной для Кланов…

— Я принимаю родовое имя, полностью осознавая оказываемую мне Кланом честь, — чётко произнесла Диана.

Это была традиционная формула, которую она давным-давно выучила наизусть…

Равиль Прайд по идее должен был произнести в ответ что-то по поводу того, что, дескать, воин заслужил такую честь в борьбе, а теперь он с почётом вступает в ряды родоименитых воинов… ну и так далее. Вместо этого он почему-то не сказал ни слова и молчал довольно долго, впившись взглядом в лицо девушки. Затем он тихо проговорил:

— Это чёрный день для всего Клана Нефритового Сокола, поскольку вольнорожденная запятнала родовое имя, завоевав его в самом гнусном поединке из когда-либо виденных мною. Диана Прайд, я обвиняю вас в том, что вы навлекли позор на родовое имя Прайд и… — пауза, выдержанная им, была явно заготовлена заранее, возможно, для большего пафоса, — и… — он возвысил голос на последних словах: -…Диана Прайд, я вызываю вас на Испытание Отказа по вопросу этой недостойной победы в схватке за родовое имя — имя, славу которому стяжали столько поколений Прайдов и которое не имеет права носить вольнорожденный! Я хочу раз и навсегда доказать, что вольнягам нет места среди настоящих воинов!

Вызов был столь неожиданным и беспрецедентным, что те, кто стоял неподалёку и слышал Равиля, изумлённо затихли. Те же немногие, кто знал, что Равиль Прайд — официальный поручитель Дианы, вообще находились в шоке.

Послышался ропот, постепенно охвативший всю толпу. Часть народа была возмущена дерзостью Равиля, часть была довольна тем, что он, может быть, устранит эту выскочку или хотя бы лишит её теперь уже запятнанного родового имени.

Джоанна шагнула к Равилю, но Жеребец удержал её за руку, шепнув ей, чтобы она молчала.

Диана смерила неказистого Равиля взглядом и спокойно ответила:

— Я принимаю ваш вызов, звёздный полковник. Мне будет приятно одолеть вас в Испытании.

Равиль злобно посмотрел на неё. На секунду Джоанне почудилось, что в его глазах мелькнуло что-то вроде восхищения.

Интересно, что ему так понравилось, — подумала она. — Дерзость Дианы, столь характерная для воинов Нефритового Сокола, или по-военному лаконичный ответ?

— Что ж, очень хорошо. Сейчас не время и не место для дальнейших объяснений. Наш поединок состоится в Главном Штабе Нефритовых Соколов, воут?

— Ут.

— Вам придётся взять свой вызов назад, Хранитель Клятвы, — совершенно неожиданно раздался чей-то голос.

Все обернулись и увидели Грелева, пилота боевого робота, приставленного Саханом к Равилю Прайду.

Грелев никогда не нравился Равилю, и его лицо побагровело от бешенства.

Равиль резко повернулся к надменному молодому воину. Из-под пелерины взметнулось облачко пыли.

— Как смеете вы указывать мне, что… — зашипел Равиль, скрежеща зубами.

Грелев слегка улыбнулся и снова перебил его:

— Таково распоряжение Сахана Саманты Клис. Я только что получил от неё депешу с требованием для вас и всех остальных офицеров высшего ранга явиться на совещание в Башню Нефритового Сокола.

— А в чем, собственно, дело? — сердито спросил Равиль.

— Вас проинформируют об этом, звёздный полковник.

Равиль Прайд без лишних слов поплёлся вслед за Грелевым, бросая через плечо злобные взгляды на Диану.

Толпа начала медленно расходиться, пока наконец Джоанна, Диана и Жеребец не остались совершенно одни посреди взлётной полосы.

— Интересно, в чем там дело? — спросил Жеребец.

— Не вам, вольнорожденным, интересоваться подобными вещами, — сердито ответила Джоанна. — Пойдём, Диана. Я знаю, как помочь тебе одолеть Равиля Прайда. Я один раз это уже сделала, не так ли?

— Я бы сразилась с ним прямо сейчас, — пробурчала Диана.

— Ну да, ну да… И потеряла бы своё родовое имя в кратчайший срок, птенчик.

Следующие несколько часов прошли в обсуждении того, как же Диане поступить с неожиданным вызовом Равиля Прайда, но это время было потрачено впустую.

На следующий день было объявлено, что все вызовы, Испытания и дальнейшие состязания за родовое имя приостановлены Саханом ввиду неожиданного нападения войск Внутренней Сферы на Хантресс, родной мир Клана Дымчатых Ягуаров. Жеребец был особенно потрясён этим фактом, ведь он совсем недавно вернулся оттуда.

Жеребец много думал о Сентании Бухалин, войне-солама, с которой он подружился на Хантрессе, и о своём извечном противнике — галактическом командире Дымчатых Ягуаров Руссо Хауэлле.

XXV

Медицинский центр Элизабет Хейзен

Госпиталь

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

19 марта 3060 года

Для Пери это был один из тех моментов, когда действительность и сон настолько переплетаются друг с другом, что становится трудно отличить явь от небытия — впрочем, обычно сновидения были интереснее и красочнее. Иногда это было даже забавно: Номад в пилотской кабине «Новы», управляющийся с рычагами, словно заправский воин, его маленькая стариковская голова, выглядевшая, впрочем, довольно нелепо внутри нейрошлема. Диана, нападающая на Этьена Бальзака, ломающая ему руки и ноги. Наяд, стоящая на груди Пери и возвещающая криком всему миру, что она победила в схватке за родовое имя — да, Наяд Прайд… Джоанна, поющая волнующие гимны в церковном хоре.

На самом интересном месте Пери внезапно проснулась, и действительность оказалась ещё более занятной, чем сновидения.

Рядом с её койкой стоял Номад и держал её руку. Пери тотчас высвободилась. Это никак не подействовало на Номада. Его старческое лицо оставалось таким же безучастным, а в глазах сквозило едва заметное пренебрежение ко всему окружающему.

— Непонятно как, но ты все-таки выжила, — заговорил Номад. — Теперь дела пойдут на поправку.

Пери нахмурилась и посмотрела на него.

— Кажется, я что-то припоминаю, — пробормотала она. — Это были вы, да? Вы перенесли меня сюда?

— И что с того?

— Вы хоть иногда говорите по-нормальному?

— Редко.

Пери положила голову обратно на подушку и закрыла глаза, однако тут же открыла их вновь, испугавшись, что заснёт.

— Родовое имя… Диана действительно завоевала его или мне все привиделось во сне?

— Она завоевала его. Теперь Диана настоящий герой для вольнорожденных. Все о ней только и говорят. Вернорожденные восприняли её победу без особого энтузиазма, но и они смирились с тем, что есть… кроме разве что Равиля Прайда. Он вызвал Диану на Испытание Отказа.

— Схватка уже была проведена?

— Нет. Помешало вторжение.

— Вторжение?..

Номад рассказал Пери, что войска Внутренней Сферы вторглись в родные миры Кланов, и на Охотнице шли ожесточённые бои.

— Ханы остальных Кланов проголосовали против своего участия в отражении этого нападения. Пусть, мол, Дымчатые Ягуары сами защищают своё пространство.

— А насколько велики силы вторжения Внутренней Сферы? Неужели другие Кланы не боятся оказаться следующей их мишенью?

— Кто знает… Говорят, что все Кланы до единого уверены, что смогут дать отпор любому врагу в случае нападения извне…

Номад пожал плечами, явно не желая сообщать больше того, что уже сказал.

— Диана приходила сюда? — спросила Пери.

— Один раз. Она выглядела очень озабоченной. Наверное, из-за объявленной мобилизации…

— Мобилизации? Я так поняла, что воюют только Дымчатые Ягуары.

— Хотя Хан Марта Прайд согласна с тем, что Дымчатые Ягуары должны воевать в одиночку, она распорядилась о частичной мобилизации. Ударные подразделения должны доукомплектоваться до штатов военного времени. Для резервистов третьей очереди проводятся форсированные военные сборы, нынче должны состояться штабные игры на картах и так далее. Состязания за родовое имя приостановлены. Вызовы и поединки чести строго-настрого запрещены. Каждый воин у Марты на счёту. Многие верняги нервничают из-за этого — как, например, Равиль Прайд, который явно точит зуб на твою дочку. Так или иначе, Марта, видимо, хочет, чтобы Соколы были готовы к войне.

Пери кивнула. Она вышла из той же сиб-группы, что и Хан Соколов, и очень хорошо её помнила.

Марта Прайд наравне с Эйденом была лучшим воином среди курсантов, но всегда было такое ощущение, будто она что-то скрывает. Судя по всему, с годами она не переменилась.

— Марта Прайд может стать… нет, обязательно станет спасением для Нефритовых Соколов.

— Спасением? Странное слово, — слегка удивился Номад. — Но я всегда считал учёных чудаковатыми.

Пери хотела что-то сказать, но её веки сомкнулись, и она уснула. Сновидений было много, но уже не таких ярких, как прежде.

Когда Пери проснулась, Номад уже ушёл. Он, видимо, убедился в том, что ей лучше, и больше не приходил в медцентр.

Пери подумала о Диане и спросила себя, следует ли ей попытаться как-нибудь встретиться с ней, просто хотя бы, чтобы поздравить с победой. Нет, Диана сама идёт к предначертанному ей неизведанному, обладая теперь родовым именем Нефритовых Соколов. И не нуждается более в её, Пери, поддержке.

Женщина решила, что не будет разыскивать Диану, и принялась думать о Бальзаке, о том, что можно было бы сделать в отношении его.

XXVI

Помещения Клана Нефритового Сокола

Зал Ханов

Окрестности Катюши

Страна Мечты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

6 мая 3060 года

Все получилось совсем не так, как того ожидала Марта Прайд.

Вместо того чтобы быть изгнанными из родных миров, силы вторжения Внутренней Сферы разбили наголову Дымчатых Ягуаров на Хантрессе. Уничтожение войск целого Клана было делом неслыханным, на памяти Кланов такое произошло только один раз. И то, что жуткий разгром учинил враг, которого Кланы считали намного слабее себя, было совершенно возмутительно.

Затем Виктор Штайнер-Дэвион отправился на Страну Мечты и вызвал все Кланы на Испытание Отказа, которое раз и навсегда решило бы вопрос о вторжении.

Медведи-Призраки отказались участвовать в Испытании, Крестоносцы приняли вызов, а Клан Кошек Новой Звезды перешёл на сторону врага. Каждый из восьми Кланов должен был сражаться в отдельном Испытании.

Схватки проводились в горах, на равнинах и в долинах Страны Мечты, и все было кончено в один день. У горы Жалоба Марта со своими Соколами разбила силы Комстара. Эта победа была особенно приятной — как месть за кошмар на Токкайдо восьмилетней давности.

Если у кого-нибудь ещё были сомнения в том, способны ли Соколы удержать своё, то после горы Жалоба от них не осталось и следа. Звёздные Ужи были единственным из других Кланов, кто победил в своём Испытании, а Волки свели схватку с малоизвестными Копьеносцами Сент-Ива вничью. В остальных поединках верх взяли представители Внутренней Сферы — всего 5 побед из 8.

Это было немыслимо. Крестоносцы потерпели поражение, и не где-нибудь, а у себя, на Стране Мечты, и подобный исход был не менее ошеломляющим, чем унижение Дымчатых Ягуаров и их родного мира. Среди Кланов царило полное смятение, и Марта не переставала удивляться тому, как быстро изменилась вся её вселенная.

Больше не было Ильхана, Хранители заправляли Большим Советом, и вторжение во Внутреннюю Сферу закончилось, так и не начавшись толком.

Ягуары были полностью уничтожены, Медведи-Призраки присоединились к Внутренней Сфере, а Кошки Новой Звезды попросту сбежали.

Тут же разразилась масса вооружённых конфликтов по поводу оказавшихся бесхозными владений, из-за которых там и сям постоянно вспыхивали Испытания, исход которых, в свою очередь, порождал все новые и новые Испытания, но уже Места.

Кланы опять находились в состоянии войны — на этот раз, похоже, надолго.

Нефритовые Соколы очутились в самой гуще событий.

Когда поползли слухи, что Медведи-Призраки собираются отдать Токашу Алмазным Акулам, Марта тотчас же пошла в атаку, как и Скорпионы-Голиафы.

Акулы отступили, но это не отбило желания у Адских Коней от участия в столкновении.

В другом месте Соколы бились с Волками за Эдем, а Алмазные Акулы — с Гелионами за Барселлу…

Все кругом погрузилось в кровавый хаос, но Марта Прайд чувствовала себя вполне комфортно — ведь она столько месяцев провела практически взаперти, участвуя в сессиях Большого Совета.

Впрочем, сегодня она была несколько задумчива. Возможно, сказывалась погода — моросил неприятный мелкий дождь, небо совсем затянуло тучами. Конденсируясь, влага оседала на стенах помещения и каплями скатывалась вниз, медленно и печально.

Хотя у Марты скопилась масса неотложных дел, она позволила себе немного расслабиться — то есть предаться воспоминаниям и размышлениям, как и положено бывалому солдату.

Невольно она вспомнила, как через два дня после поединков на Стране Мечты в Большом Совете объявился Виктор Дэвион.

После нескольких высокопарных фраз по поводу того, что различные народы должны больше знать друг о друге, он нагло заявил, что двери его насквозь фальшивой свежеобразованной Звёздной Лиги всегда будут распахнуты для Кланов.

Интересно, неужели в руководстве Внутренней Сферы и впрямь сидят такие идиоты, которые могут верить, что посредством учреждения нескольких наспех сколоченных альянсов и глупой болтовни Виктора Дэвиона можно изменить ход истории? Ежу понятно, что только последователи великого Керенского могут возродить Звёздную Лигу!

После всяких речей со своего места вскочил Влад и заявил, что, поскольку Волки воздержались от участия в голосовании, они не связаны Испытанием Отказа. Потом он предостерёг Ханов от сотрудничества с представителями Внутренней Сферы, поскольку это напрямую повредит целостности традиций Кланов.

Поклявшись оставаться верным учению Керенского, он повернулся и вышел вон из зала.

Марта не могла не восхищаться им, полностью соглашаясь с его словами.

Виктор мог думать, что Внутренняя Сфера усмирила Кланы, но он ошибался. Нефритовые Соколы ни за что не вступят ни в какую Звёздную лже-Лигу.

Не откажется она и от своей уверенности в том, что однажды Нефритовые Соколы захватят Терру и всю Внешнюю Сферу заодно — во имя великого Керенского!..

Эти страваги хотели преподать урок Кланам, уничтожив один из них целиком, без остатка, со всеми его вооружёнными силами. Линкольн Озис погиб от руки Виктора Дэвиона… Однако всего этого враг достиг путём хитрости и обмана — а иначе как ещё могли во Внутренней Сфере получить сведения о родных мирах Кланов!..

Да, измена и предательство. Этот мерзавец Виктор Дэвион обратил клановые обычаи ведения поединка против нас же. Только так он мог надеяться на победу. Внешне это выглядит достойно, но на самом деле — сплошное надувательство!

Марта подумала тогда, что Виктор совершает огромную ошибку. Ведь Внутренняя Сфера не может всерьёз надеяться на то, что победит в Испытании Отказа — даже в ограниченном формате схваток. У Кланов более подготовленные воины, техника намного лучше, а уж что касается морального духа!..

Теперь же Марта понимала, что подвоха следовало ожидать изначально.

Так бы и схватила этого маленького шурата за горло, так бы и выдавила из него всю мерзкую сущность!

Пальцы Марты помимо её воли скрючились, как будто вожделенное горло было совсем близко и оставалось только сжать покрепче…

Тут вдруг она услышала чьё-то деликатное покашливание.

Проворно спрятав руки, Марта посмотрела в сторону двери и увидела там маявшегося в ожидании разрешения заговорить Роннела.

— К вам Сахан Саманта Клис, мой Хан, — прошелестел он, сделав вид, что не заметил дактильных экзерсисов начальницы.

— Пусть войдёт.

Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Не помогло — лицо Виктора Дэвиона продолжало маячить перед ней. Вот сволочь!

Открылась дверь, и на пороге появилась Саманта.

К удивлению Марты, она хоть и не стала садиться в кресло для посетителей, но и бегать в обычной для неё манере тоже вроде бы не собиралась.

— Вызывали, мой Хан?

Марта заметила, что Саманта выглядит довольно усталой. Круги под глазами, морщинки на лбу…

— Вызывала, Сахан. Надо обсудить кучу важных и не терпящих отлагательства вопросов. Вторжение провалилось, но, как вы понимаете, это совершенно не значит, что мы не вернёмся во Внутреннюю Сферу…

Саманта кивнула.

— Разумеется, мы не должны останавливаться на полпути, — сказала она.

— Об этом я и говорю. Но ведь мы не можем в одиночку осуществить новое вторжение. Пройдёт немало времени, прежде чем Кланы смогут это сделать. Так что будем решать вопросы более злободневные — к примеру, как нам вернуть своё пространствовторжения и избавиться от соседства с Гадюкой.

Саманта нахмурилась.

— Стальные Гадюки и так слишком долго испытывали наше терпение, воут? Для нас пощёчиной явился тот факт, что они назначили Бретта Эндрюса своим Саханом. У них в Клане все недоумки, но этого Бретта я просто презираю!

Марта согласно покивала.

— Однако в вашем отчёте, Саманта, говорится, что мы ещё не вполне готовы к ведению боевых действий. Поэтому сейчас нужно наивозможным образом форсировать темпы подготовки личного состава и парка боевых роботов. Кроме того, сами понимаете, необходим тщательно разработанный план боевых действий. Как показали последние события, командир обязан думать — думать, а не только лазером махать. Мы учтём урок, преподанный войсками Внутренней Сферы, и перехитрим Стальных Гадюк, переиграем их на их же поле.

— Не слишком ли вы осторожны, мой Хан? Марта не рассердилась на неё за несогласие.

— Нет, Саманта. Битва не за горами. Она будет нелёгкой, но мы победим. А сейчас нам пора точить когти Сокола.

Они приютись обсуждать план боевых действий. Их голоса становились все громче и громче, лица пылали воодушевлением, и в конце концов Марта разошлась настолько, что пнула ногой конторку, очень довольная тем, что лежавшие на ней бумаги в совершённом беспорядке разлетелись по всей комнате.

XXVII

Центр образования и научных исследований

Айронхолд-Сити

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

7 мая 3060 года

Сидя в напряжённом ожидании в приёмной Этьена Бальзака, Пери перебирала в памяти детали своей последней встречи с Мартой Прайд, которая состоялась несколькими днями раньше.

После того как Саманта Клис побеседовала с Пери на Айронхолде, Сахан вызвала её на Страну Мечты, где представила Марте Прайд.

Вскоре Хан пригласила Пери на персональную беседу.

Выражение лица Марты Прайд, суровое и даже жестокое, заметно смягчилось, когда она увидела вошедшую в её кабинет женщину.

Это поразило Пери: она не могла припомнить ни одного случая, когда Марта высказывала бы в отношении её хоть какие-то признаки дружелюбия.

— Присаживайтесь, Пери, — улыбаясь, сказала Хан Нефритовых Соколов.

Пери последовала приглашению, отметив про себя, что Марта, обращаясь к ней, опустила лаб-имя. Воины не терпели, что кто-то, кроме них, имеет фамилии.

Тем временем Марта встала из-за своей конторки. Пери невольно поразилась её высокому росту и статной фигуре, ощутив, что перед нею действительно Хан.

— Сколько времени прошло, Пери, воут? — ласково проговорила Марта.

— Ут.

— Мы почти не встречались все эти годы…

— Вовсе не встречались, — поправила Пери.

— Однако я все время наблюдала за вами…

Пери вытаращила глаза. Зачем это воину-ристару, а тем более Хану, интересоваться какой-то учёной дамой, мелким чиновником? Чудеса, да и только.

Марта повспоминала немного, потом похвалила доклад Пери о некоторых аспектах использования РДД в ограниченно выгодных боевых условиях, затем заговорила о победе Дианы в состязаниях за родовое имя.

Речь Хана текла плавным ручейком, но внезапно Марта умолкла и внимательно посмотрела на, так сказать, собеседницу.

— Что-нибудь не так, милая Пери?

— Мой Хан, вы все время почему-то называете Диану моей дочерью…

Марта удивилась:

— А разве вы отрицаете это?

— Нет, мой Хан. Я… как бы это сказать… чувствую себя неловко. Биологически Диана действительно моя дочь, но ведь я-то сама — вернорожденная, если вы забыли, и поэтому не могу испытывать к ней известные своей сентиментальностью материнские чувства. Кроме того, у меня всегда была масса интересной работы в касте учёных и на ребёнка оставалось не так уж много времени.

— То есть вы хотите сказать, что с Дианой не были особенно близки.

— Наверное… Понимаете, она стремилась к общению со мной, а я была рада, что Диана стала воином. Ну и, конечно, мне было приятно, что ей удалось завоевать родовое имя…

Пери замолчала, увидев, что Марта насмешливо улыбается.

— Вам было приятно? — усмехнулась Хан. — Вы встали с больничной койки, прошли половину Айронхолд-Сити, чуть не погибнув при этом, и все же пытались досмотреть головидовую трансляцию финального поединка дочери до конца… и говорите, что вам было приятно?..

— Вы знаете об этом?..

— Я — Хан и должна знать все о своих подчинённых.

— Ну… может быть. Но все-таки я считаю, что наши с Дианой жизненные дороги разошлись. Мы уже давно не виделись.

— Но ведь ваша дочь навещала вас в госпитале.

— Вам и об этом известно?.. Марта развела руками.

— Я — Хан, воут?

— Ут… Ну приходила она, ну и что? Обычный жест вежливости.

Повисла неловкая пауза.

Марта подошла к Пери и первой нарушила молчание:

— Сахан Клис проинформировала меня по вопросу проводимых кастой учёных и обнаруженных вами секретных генетических экспериментов, — сказала она, и Пери поняла, что разговор наконец-то зашёл о деле. — По правде говоря, это не первое такое донесение, дошедшее до меня. Мы провели собственное расследование, и его результаты придают большую весомость вашим утверждениям. В одной из сводок фигурировала одна наша общая знакомая — звёздный командир Джоанна. Факты, касающиеся её, служат подтверждением вашей мысли о том, что в этих таинственных исследованиях участвуют учёные разных Кланов. Образованное ими тайное сообщество столь грандиозно по масштабам, так глубоко пустило свои корни, что мы практически ничего не можем сделать…

— Ничего?

— Пери, эта организация настолько сильна, что могла бы сформироваться в ещё один Клан. У них даже есть свои наёмники — в основном выходцы из каст уголовников, используемые учёными в качестве телохранителей, а иногда, как в случае с вами, — наёмных убийц.

— Вы хотите сказать, что те, кто напал на меня в тёмном переулке, были наёмными убийцами?

— Несомненно.

— Как же вы об этом узнали?

— Кое-что мне сообщил Каэль Першоу и оперативники его Стражи. Першоу научился взламывать какие угодно базы данных, выуживать информацию из любого обладающего ею недоумка. Я не одобряю, а Сахан так и вообще презирает шпионскую деятельность, но боюсь, что нам не обойтись без службы безопасности… Как бы там ни было, Першоу не только сообщил мне о произведённом на вас нападении, но и назвал имена нападавших. Главного из них зовут Олан, он известен в касте уголовников под кличкой «Беспощадный Святой».

— Святой? Ничего себе!..

— Уж не знаю, откуда пошло это прозвище.

— Что ж, надеюсь, его прикончат когда-нибудь… Да я и сама бы его убила, если бы не одно «но»: мои воспоминания о том вечере сплошь покрыты туманом. Не помню, как он выглядел, но рада, что теперь знаю его имя…

— В моих силах устранить этого Олана, но, даже будучи Ханом, я провожу черту под убийством в любой форме.

Пери внезапно почувствовала усталость — последствия того нападения давали о себе знать. Хоть её и подлечили, у неё так и остался нервный тик и боли в позвоночнике — вероятно, уже на всю жизнь.

— А можно ли что-нибудь предпринять в отношении Бальзака и его наёмников?

— Сейчас — едва ли… может быть, попозже. Теперь, когда Кланы чуть ли не открыто конфликтуют между собой, у учёных появились более широкие возможности для вступления в тайный сговор. Полагаю, они расширят масштабы своей деятельности, если будут уверены, что за ними не наблюдают. Этого нельзя допустить, и именно по этой причине я прошу вас, Пери, взяться за выполнение задания, которое может оказать неоценимую услугу Клану Нефритового Сокола.

Пери была буквально как громом поражена словами Марты Прайд: она думала, что просто доложит о себе и пойдёт потихоньку восвояси, и уж никак не предполагала, что Хан отнесётся к ней настолько серьёзно.

Марта тем временем продолжала:

— Возможно, вам придётся нарушить данную вами при вступлении в касту клятву. Мне самой не нравится просить вас об этом, но впервые появилась возможность послать в качестве своего агента человека, занимающего высокое положение в мирке, созданном учёными, и я не могу упустить её.

— Шпионить?.. Навряд ли я способна…

— Позвольте мне сказать, — перебила Саманта. Марта кивнула:

— У вас всегда есть право высказаться, Сахан. Саманта встала с места и принялась своеобычно расхаживать между столом и дверью кабинета.

— Мне много известно о вас, Пери. Я даже детально изучила ваш курсантский кодекс. Пусть вы и не закончили всего процесса подготовки, но ведь в душе вернорожденный всегда остаётся настоящим воином! Вы нужны нам как солдат на поле битвы, чтобы выполнить боевое задание по приказу вашего Хана. Я считаю, что преданность Хану и Клану важнее лояльности своей касте. Мне также представляется, что само это задание, особенно если подойти к нему с позиции воина, освобождает вас от верности второстепенным клятвам. К тому же, если мы не предпримем определённых мер по отношению к этому тайному сообществу, то преступные эксперименты в области генетических программ будут проводиться и дальше, поэтому любая собранная нами информация об этих секретных проектах важна для всех Кланов.

Пери прищурилась:

— Все это слишком сложно для меня, но я согласна с вами в том, что благо Клана важнее приверженности касте.

— Стало быть, вы согласны помочь нам в этом, — подвела итог Марта. — Во имя Клана.

— И ради вас, Марта Прайд… Но я ведь не совсем в чести у Бальзака и его учёных. Что же я могу сделать в такой ситуации?

— Вернуть благосклонность главного учёного, — ответила Саманта. — Для фанатика нет ничего приятнее, чем возвращение блудной дочери.

— Но ведь именно он организовал покушение на меня!

— Ну и похвалите его за это при первой возможности. Вскоре Пери возвратилась на Айронхолд, и вот теперь она сидела в напряжённом ожидании перед дверью кабинета Генерал-Учёного.

* * *

Этьен Бальзак выглядел очень довольным «обращением» Пери.

— Я рад, что вы пришли на встречу ко мне, — резюмировал он ближе к завершению беседы. — Мне представлялось, что по глупой случайности мы теряем для себя в вашем лице один из лучших умов, что сверкают среди учёных Клана Нефритового Сокола. Попросив о новом назначении, вы демонстрируете истинную преданность касте.

— Учёные занимаются поисками ответов, и поэтому иногда я задаю вопросы. Но моя преданность не должна ставиться под сомнение, — с трудом выдавила Пери Уотсон.

Бальзак удовлетворённо улыбнулся:

— Генерал-Учёный, у меня к вам одна просьба…

— Говорите, Пери Уотсон, — благосклонно кивнул Бальзак.

— Вы уже знаете, что мне известно о той сиб-группе в Лесу Керенского, что я произошла из одной сиб-группы с Эйденом Прайдом… Как мне кажется, я могла бы оказаться весьма полезной в работе над проектом с генетическим материалом нашего героя. Я также смогла бы возобновить мои старые исследования в области генетики — это ведь моя специализация. Нынешние эксперименты являются продолжением того, чем я занималась в начале своей карьеры. Уверена, что смогу принести пользу, работая на станции в Лесу Керенского. Я официально прошу, чтобы меня направили туда.

Бальзак нахмурился, довольно долго о чем-то думал и наконец произнёс:

— Хорошо. Ваша логика мне понятна. Я удовлетворю вашу просьбу.

Отпустив Пери, Бальзак вызвал Олана, начальника своей охраны.

Высокий, худой Олан, как обычно, стоял по стойке «смирно» с совершенно безучастным видом.

Пока Бальзак говорил, его руки находились в постоянном движении, перекладывая бумаги из одной и без того аккуратной стопки в другую.

— Пери Уотсон, чьё устранение вам и вашим сотрудникам не удалось осуществить, получила назначение в Учебный Центр сиб-группы в Лесу Керенского.

— Прикажете ликвидировать её там? Бальзак отрицательно покачал головой.

— Пока нет. Пери, так сказать, повинилась, и мы должны проверить, насколько она искрения.

— А почему бы просто не убрать её — и дело с концом?

— Вы все ещё мыслите как бандит, — сердито сказал Бальзак. — Это же разбазаривание кадров. Никто не позволит. Пери Уотсон — ценный научный инструмент, и, полагаю, мы сможем с пользой для дела применять её способности, особенно в экспериментах в Учебном Центре сиб-группы… Кстати, можно представить нападение на неё как уличное хулиганство, но повторение подобного инцидента могло бы привлечь излишнее внимание. Если у нас появятся основания убрать Пери, мы это сделаем, но ни в коем случае не здесь, а вот Учебный Центр — лучшее место. Внедрите двух своих людей в тамошнюю службу охраны, пусть последят за её поведением.

— Уже сделано, Генерал-Учёный. Если они заметят за ней что-нибудь подозрительное, я отправлюсь туда и сам разделаюсь с ней.

— Она уже видела вас, так что при встрече узнает. Олан усмехнулся:

— Не думаю. Она прошла мимо меня в коридоре, явно не узнав.

— И все-таки постарайтесь пока не попадаться ей на глаза… Как обычно, если понадобитесь, я вас вызову. Идите.

— Слушаюсь.

После того как Олан удалился, Бальзак долго сидел в задумчивости, барабаня пальцами по столу. Потом он, по своему обыкновению, начисто забыл о Пери и обратился к следующему пункту своей повестки дня.

Именно это умение раскладывать все по полочкам, рассчитывать время, силы и варианты событий до мелочей и способствовало его стремительному взлёту от мелкого чиновника до руководителя всей касты Учёных.

XXVIII

Помещения Клана Стальных Гадюк

Зал Ханов

Окрестности Катюши

Страна Менты

Кластер Керенского

Пространство Кланов

8 мая 3060 года

— Сейчас самое время уничтожить Клан Соколов, — произнесла Натали Брин тихо, но её голос все равно эхом прошёлся по неосвещённому помещению.

Залман кивнул и понял, что она не смогла бы разглядеть кивка в темноте.

— Да, Хан Натали, — сказал он вслух. — Именно это мы и пришли обсудить.

В голосе Натали, доносившемся из темноты, было что-то жутковатое, почти потустороннее.

— Пространство вторжения — вот где должен произойти бой. Мы долго следили за Мартой Прайд. Все её мысли как на ладони: она наверняка готовится выступить против нас, но Гадюки должны нанести удар первыми. Нужно усилить наше военное присутствие во Внутренней Сфере и тем самым застигнуть Соколов врасплох.

— Нынче Марта возомнила о себе неизвестно что, — послышался из темноты голос третьего участника беседы — Бретта Эндрюса. — Совсем потеряла голову после победы над войсками Внутренней Сферы. Но сегодня она по уши в делах: боевые части Соколов ещё недостаточно готовы к войне.

— Да, — подтвердила Натали, хоть один раз, да согласившись с Эндрюсом. — Соколы хорошо смотрятся на бумаге, но мы можем одолеть их. Действительно, многие их подразделения все ещё недоукомплектованы, что бы там ни фигурировало в отчётах. Наши методы подготовки — самые правильные и жёсткие во всех Кланах, никакая шваль из вольняг не испоганит наши боевые части… Соколам нас не остановить — если, конечно, мы все тщательно спланируем. Необходимо увеличить численность наших сил в пространстве вторжения, затем ударить с быстротой настоящей Гадюки. Мы можем захватить сразу несколько миров одновременно, так что Соколы и сообразить не успеют, в чем же дело.

— У Каэльа Першоу лучшая Стража из всех Кланов — кроме разве что Волков, — возразил Эндрюс. — Они моментально заметят значительное перемещение войск или любое другое изменение наших обычных процедур.

— Безусловно, так и случится, если мы не предпримем определённых мер осторожности. Необходимо замаскировать наши приготовления. К примеру, военные корабли можно выдать за обычные транспортные суда… Итак, во-первых, мы увеличим количество войск, посылаемых во Внутреннюю Сферу, что наверняка привлечёт внимание Стражи. Они будут потирать руки, довольные тем, что раскрыли тайные планы Стальных Гадюк, и больше нигде не будут ожидать подвоха, — сказала Натали с плохо скрываемым презрением, затем продолжила деловым тоном: — Одновременно с этим мы значительно увеличим число кораблей, используемых нашей торговой кастой. Конечно, придётся заняться подтасовкой статистических данных нашего грузооборота — главного источника информации для Першоу. Полагая, что ему известно, что замышляют Гадюки, он вряд ли обратит на это внимание.

Натали тихо рассмеялась:

— Эти дополнительные шаттлы будут перебрасывать войска во Внутреннюю Сферу. Нам придётся задействовать самые большие корабли. Это ослабит нас здесь, но зато кардинальным образом увеличит число наших воинов и запасов продовольствия, которые мы сможем послать на театр военных действий. Мы не сможем скрывать обман долго, но в данный момент счёт времени идёт на часы. Когда Прайд и его Стража осознают свою ошибку, будет уже слишком поздно.

— Нет, не годится, — фыркнул Эндрюс. — Вы же знаете, насколько щепетильны воины в вопросах честности поединка. Они будут возмущены тем, что участвуют в подобных махинациях.

— Вздор. Наши Гадюки горят желанием сразиться с Нефритовыми Соколами! Они будут рады застигнуть их врасплох! Как вы считаете, Хан Залман?

— В вашем плане есть рациональное зерно, Хан Натали, — отозвался Перигард. — Согласно статистике, Соколы количественно превосходят нас, но Марте предстоит заполнить ещё много пустых ячеек и ещё больше сделать для того, чтобы все её новые соединения образовали монолитную армию. Как правильно заметил Бретт, Хан Соколов по уши занята вопросами доукомплектования боевых частей у себя дома и пока навряд ли выступит против нас. У Гадюк же достаточно воинов, чтобы одолеть противника.

— Я предлагаю выступить незамедлительно. Сейчас самое время… Как мне кажется, имеет смысл послать в бой галактику Дельта, — сказала Натали.

Бретт Эндрюс издал горлом неопределённый звук, который Залман интерпретировал как неодобрение.

Он разделял озабоченность своего Сахана, но ведь Стальные Гадюки славятся не только умением незаметно подкрадываться, но и жалить… Гадюка проползает по джунглям так, что не шелохнутся ни листок, ни веточка, ни травинка, а потом — прыжок, удар, противник повержен!..

— Бретт, — произнёс Перигард. — Мне хотелось бы, чтобы вы незамедлительно занялись расчётами материально-технической базы развёртывания войск в пространстве вторжения. В этом деле вам окажется весьма полезной Натали Брин. Её недавний Доклад о положении на наших военных базах представляет значительный интерес.

Немного помолчав, Бретт тихо произнёс:

— Я сделаю все то, о чем вы просите, мой Хан. Гражданские волнения в оккупированных мирах не давали нам довершить начатое после Войны Отказа.

— Отлично. Я знал, что могу рассчитывать на вас. Ваш Четвёртый Гвардейский отвоевал нам несколько миров у Соколов. У них теперь есть все основания бояться вас.

Обсудив стратегию и тактику, Залман с Бреттом по заведённому обычаю попрощались с Натали Брин.

Пока они шли по коридору, Бретт издал что-то вроде рычания.

Залман посмотрел на него:

— Сахан, вы рычите с того самого момента, как мы пришли сюда. Может, все-таки скажете, что же вас беспокоит?

Эндрюс бросил на него косой взгляд и на секунду остановился в нерешительности. Постояв на месте, он махнул рукой и догнал не замедлившего шагов Залмана.

— Меня беспокоят, — сказал он, — не знаю, как сказать это точнее… эти узы, что ли, которые связывают вас с Натали Брин. Хоть она и бывший Хан, я все равно не понимаю, почему при любом удобном и неудобном случае вы бежите к ней за советом

— Я много лет был её Саханом, — спокойно сказал Перигард Залман, — и убедился в способностях Натали Брин тщательно анализировать ситуацию — как политического, так и военного характера. Я уважаю её так глубоко и так давно, что совсем избавился от чувства, что должен склоняться перед её авторитетом.

— Именно об этом я и веду речь! Простите меня за прямоту, но с ней вы ведёте себя будто ученик в присутствии учителя. Однако вы сами теперь учитель. Натали Брин находилась у кормила власти в прошлом. Кстати, к примеру, когда у вольняг учитель отходит от дел, его место занимает ученик, и он не бежит каждый раз к своему бывшему учителю, если гвоздь пошёл вкось.

Залман остановился и, положив руку на плечо Бретта, спросил:

— Что ещё вы знаете о жизни вольняг?

— Признаться, не очень многое, но это не важно. Я считаю неправильным, что, приблизив к себе Натали Брин, вы консультируетесь с ней по всем ключевым вопросам. Она больше не Хан, и это не случайно! Натали потерпела провал, признала свои ошибки и подала в отставку. Вам следовало бы сделать из этого определённые выводы и удалить её, так сказать, на вольные хлеба.

Залман улыбнулся:

— Полагаю, вы и в вопросе вольных хлебов не очень-то большой знаток. Отстранение от дел было бы для Натали гибельным. Она является одним из лучших известных мне военных стратегов. Я использую её точно так же, как и любой другой ценный инструмент — таким же, к слову сказать, манером, как я использую вас, Бретт Эндрюс. Вы — искра, необходимая для того, чтобы зажечь в сердцах Стальных Гадюк пламя воинской доблести. Мне нужна ваша прямота, ваша злость. Точно так же я нуждаюсь в хладнокровии Натали Брин…

— Чтобы спалить и заморозить всех врагов одновременно? — усмехнулся Эндрюс.

Залман тоже улыбнулся:

— Что-то вроде того. Таким образом, я извлекаю пользу и из вас обоих, и из кого угодно ещё — для того, чтобы утвердить превосходство Стальных Гадюк. Клан — это все, воут?

Эндрюс кивнул и повторил традиционную фразу Стальных Гадюк:

— Клан — это все, мой Хан. И все же я предостерёг бы моего Хана от опасности, исходящей от вмешательства в наши дела Хана бывшего…

— Ну и в чем же вы видите эту опасность?

— Быть может, когда-нибудь ей вновь захочется стать Ханом.

— Натали Брин знает, что это невозможно.

— Хотел бы я, чтобы это было именно так…

Когда они продолжили свой путь, Перигард Залман почувствовал, что не убедил Бретта Эндрюса, а, наоборот, только увеличил пропасть непонимания между ними. Ему теперь придётся держать с Саханом ухо востро: честолюбивый Бретт Эндрюс способен на что угодно…

* * *

Сидя в своём кабинете, Натали Брин несколько минут размышляла о Бретте Эндрюсе, потом решила, что ей по силам справиться с любой гадостью, которую он мог устроить на её пути.

Хотя, собственно, и идти-то ей особенно некуда… Впрочем, не совсем так. У Натали было желание снова оказаться в кабине пилота боевого робота.

Для того чтобы смыть с себя позор провала, отставки с поста Хана было недостаточно. Имелся только один верный способ — привести своего робота к героической победе войск Клана.

Натали знала, что Перигард Залман исполнит практически любую её разумную просьбу. Теперь ей было что попросить…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ КОРИДОР ВТОРЖЕНИЯ

XXIX

Шаттл «Группа Туркины»

Курс на систему Бенсингер

Оккупационная зона Нефритовых Соколов — Стальных Гадюк

4 июня 3061 года

Прошло уже много месяцев с тех пор, как Марта Прайд покинула Страну Мечты.

Она давно не пребывала в таком хорошем расположении духа. В предвкушении ожидающихся сражений Марта чувствовала себя прекрасно. На шаттле не было собраний Большого Совета и всякой бюрократической возни, уже не надо было следить за ходом военных приготовлений для того, чтобы быть готовыми дать бой Стальным Гадюкам на Бенсингере…

Марта находилась в предвкушении настоящего сражения. Стальные Гадюки слишком долго были даже не соринкой, а просто-таки бревном в глазу у Нефритовых Соколов. Теперь же настало время истребить этих гадов…

Необходимо упрочить положение Клана во Внутренней Сфере, а это значит, что Гадюкам придётся убраться оттуда. Марта вместе с передовыми частями флота уже находилась на пути во Внутреннюю Сферу, когда Гадюки неожиданно нанесли удар по нескольким мирам Соколов в пространстве вторжения. Это произошло два месяца назад.

Успех первой волны этой атаки Гадюк был ошеломляющим. Как было видно из донесений, враг без особого груда захватил цепочку планет, образовав нечто вроде клина с началом в Толанде, идущего вдоль границы с Волками вплоть до самого Кворелла.

Поскольку в тыловых частях Соколов оснащённость боевыми роботами оказалась недостаточной, а планетарные укрепления были довольно слабыми, бои велись хоть и ожесточённо, но недолго. Марта, впрочем, давно ожидала нападения со стороны Гадюк и заранее приняла меры предосторожности на случай непредвиденных обстоятельств — с тем чтобы сохранить большую часть своих солдат. Поскольку сохранить за собой все территории представлялось невозможным, оставшиеся боеспособными части занялись тактической перегруппировкой, отходя в другие миры Нефритовых Соколов.

Почти сразу вслед за этим Гадюки предприняли вторую волну атак, пытаясь затянуть петлю на горле ещё семи пограничных миров. План был хорош, но в него вкралась роковая ошибка: посчитав, что они уже уничтожили все способные к сопротивлению войска Соколов, Стальные Гадюки оставили слабо защищённым внутренний сектор пространства. Вот там-то Соколы и преподнесут противнику сюрприз, при поддержке Волков внезапно атаковав его…

Влад предоставил Марте свободный коридор для полёта, так что флот Соколов появился во внешнем секторе пространства вторжения совершенно неожиданно для врага.

Если не считать лёгкой, но обычной перед боем нервозности, Марта чувствовала себя очень уверенно. Это так здорово — идти в атаку!.. По правде говоря, она никогда ничего другого не хотела от жизни, как только служить Клану в качестве воина и однажды с честью пасть в бою. В этом для Марты Прайд и заключался путь Клана.

Будучи курсантом, она думала, что пойдёт на все, лишь бы только достичь своей цели. Какой она была упрямой тогда… Размышляя о своей курсантской поре, Марта обычно вспоминала Испытание Места, в котором она не только одолела одного робота, что было необходимо для аттестации, но и победила другого — того, которым управлял Эйден…

Позже он сильно бранился, не понимая, почему она набросилась именно на него. Однако даже сама Марта не совсем понимала мотивы собственного поведения — ни тогда, ни теперь. Это был поступок воина, и она сделала бы то же самое снова. Так ей было нужно, даже предначертано…

Свалив двух роботов, Марта получила звание звёздного командира. Потом её карьера быстро пошла в гору.

С первых дней движения по служебной лестнице будущий Хан Соколов постоянно развивала в себе необходимые для военачальника качества. Ей вспомнился гневный взгляд Эйдена, брошенный после того поражения, когда она прошла мимо него, не сказав ни слова. Тогда Марте на какое-то мгновение захотелось обернуться и сказать ему что-нибудь, но что-то помешало ей это сделать.

Она была молода, только что стала воином, а Эйдена перевели в трудовую касту. Марта и до сей поры чувствовала себя неуютно, если ей приходилось сталкиваться с другими кастами — в особенности с вольнягами. Ей было интересно, что сказал бы Перигард Залман, узнай он об этом.

В каком-то смысле Марта так и осталась навсегда только что аттестованным воином, который помышляет лишь об одном — служении Клану. Все её поступки как воина, все решения, принимаемые ею на посту Хана, имели отношение не только к ней одной: Марта никогда в мыслях не отделяла себя от Клана.

Набившая оскомину фраза «Я — Нефритовый Сокол» очень подходила для определения личности Марты Прайд. И все же, пока она продвигалась вверх по служебной лестнице, начиная с самых низов и до поста Хана, ей пришлось пересмотреть многие свои взгляды, научиться принимать решения, идти на компромисс. Приходилось считаться с оппонентами, преодолевать трудности — и Марта делала это.

Теперь она разделается со Стальными Гадюками. Хоть противник и надеялся на то, что застигает Соколов врасплох, он сам вырыл себе яму, предоставив Марте время для подготовки ответного удара. Столько веков Гадюки вредили Нефритовым Соколам… Но теперь все переменится — раз и навсегда.

* * *

На борту другого шаттла, «Блю Джессес», Саманта Клис в своей каюте вела беседу с Грелевом.

Она поняла, настолько успокаивающе действует на неё присутствие этого немногословного, уверенного в себе офицера, уже давно — практически с того самого момента, когда его назначили к ней в помощники на Айронхолде.

Саманта была сильно возбуждена и, как обычно в таких случаях, бродила взад-вперёд по помещению.

— Надо отдать Гадюкам должное, — говорила она. — План их был дерзок и смел, а одновременная атака нескольких наших миров спланирована превосходно…

— Кажется, они напали на тринадцать планет? — спросил Грелев. — Что ж, они не суеверны, эти Гадюки.

— Они, по крайней мере, не Кошки Новой Звезды. Гадюки, наверное, даже и не утруждали себя подсчётами.

— В таком случае это число станет для них несчастливым — когда мы нанесём ответный удар, воут?

— Это решать Хану, — суховато сказала Саманта.

— У вас есть какие-то сомнения?

— Стратегия есть стратегия, и я действую в согласии с ней.

— Но сомнения все же есть? — настойчиво спросил Грелев.

— Скорее опасения. Гадюки обскакали нас в зоне оккупации, благодаря чему значительно упрочили своё положение. Мы в изначально невыгодных условиях, хотя это и преодолимо. Мы — Нефритовые Соколы и можем справиться с любыми трудностями — тем более под руководством Хана, у которого такой характер, как у Марты Прайд.

Саманта сосредоточенно шагала по своей крошечной каюте.

— На Стране Мечты было покончено с единством Кланов, но я считаю, что именно Нефритовые Соколы станут паладинами нашей идеи. И сегодня Марта Прайд ведёт в крестовый поход.

Грелев недоумевающе посмотрел на неё

— В каком смысле? — спросил он.

— В давние времена настоящий крестоносец готов был сделать все ради поставленной цели, — пояснила Саманта. — Крестоносец мог отправиться куда угодно, где, по его предположению, находилась цель поисков. При этом он убивал всех, кто становился на его пути. Целые города уничтожались, целые страны перестали существовать, святыни втаптывались в пыль под сапогами ревностных паладинов, кровь текла таким потоком, что не могла впитаться в землю, — вот что такое настоящий крестовый поход… Марта Прайд поставила себе задачу возродить могущество Клана Нефритового Сокола, и она это сделает. Она уничтожит Гадюк — по крайней мере, в пространстве вторжения — с той же безжалостностью, с какой Внутренняя Сфера разбила Дымчатых Ягуаров!

— Пленных не бери. Уничтожай посевы и оставляй после себя руины, — задумчиво произнёс Грелев.

— Что-то вроде этого, — кивнула Саманта. — В данный момент Гадюки имеют тактическое преимущество и считают, что близки к тому, чтобы захватить всю оккупационную зону целиком. Ничего этого у них не выйдет — во всяком случае, пока с нами дерзкий гений Марты Прайд. Я тоже крестоносец. Я верю в нашего Хана, и я убеждена, что мы добьёмся своего, даже если пока обстоятельства складываются не в нашу пользу. Смелость Марты Прайд — вот в чем наше преимущество, Грелев.

Грелев согласно кивнул:

— Мы последуем за ней без колебаний.

— Да, — сказала Саманта. — Посмотрите — благодаря тупой самонадеянности Стальных Гадюк мы смогли прошмыгнуть мимо их основных баз без особого шума. Противник не подозревает, что мы уже в пути, он не ждёт от нас ответных действий… Гадюки и не догадываются, что Влад Уорд предоставил нам для полёта коридор безопасности через Зону Волка… Меньше чем через двадцать часов мы устроим баню этим Гадюкам на Персистенсе, пока Хан возглавляет атаку на Бенсингер. Имея эти миры в качестве опорных пунктов вторжения, мы можем победным вихрем пронестись через все пространство, оккупированное противником, ударив по нему на Вальдорфе, Зотермеере, Судетах и в других местах.

— Вы уверены, Сахан Саманта, что…

— Разумеется, уверена. Нам не раз приходилось туго после Войны Отказа, но теперь мы на подъёме. Уверяю вас, мы победим.

XXX

Шаттл «Раптор»

Курс на систему Бенсингер

Оккупационная зона Нефритовых Соколов — Стальных Гадюк

4 июня 3061 года

Джоанна со страстным нетерпением ожидала того момента, когда бросится в бой.

Сомнения и тревога не оставляли её. Каждую ночь Джоанне снились кошмары, в которых её обвиняли в том, что она обманом пробралась на корабль, направляющийся к театру боевых действий, а Марта Прайд нарушила своё обещание допустить её к участию во вторжении в качестве воина.

Конечно, когда воин становится таким старым, как Джоанна, и вмешательство со стороны самого Хана не гарантирует ему сохранения воинского статуса.

Даже после того, как она обошла своих более молодых конкурентов в деле подготовки, Джоанна все равно продолжала видеть подобные сны и все ещё опасалась, что может оказаться не у дел.

У Жеребца всегда наготове была шутка по поводу того, что Джоанна вполне может перейти в Клан Кошек Новой Звезды, у которых преклонный возраст давал даже какие-то преимущества.

— Вы могли бы даже сделаться Ханом у этих самых Кошек, — скупо смеялся он.

Однако когда Кошки перешли на сторону войск Внутренней Сферы, Жеребец сразу перестал шутить на эту тему.

Эта кампания — возможно, мой последний шанс, — думала Джоанна, лёжа на своей койке. Ей было нипочём, что её обиталище больше подошло бы для проживания в нем крыс, нежели человека. Чего она не могла переносить, так это того, что её койка была сплошь усеяна неразорвавшимися минами. — Слишком сильно ноют руки и ноги, слишком болит голова из-за шума помех в наушниках нейрошлема… Если бы я была разумным человеком, то давно подала бы в отставку, но я не умею мыслить здраво. Пусть у меня ноет каждая мышца, пусть кровь течёт по жилам с перебоями, пусть голова раскалывается от боли — я все равно буду продолжать сражаться.

Она вспомнила, что когда-то Равиль Прайд пытался назначить её сиб-нянькой в сиб-ясли для пестования нововыведенной сиб-группы. Только вмешательство Каэльа спасло её от подобной участи.

Но на этот раз я покажу, на что я способна, так что они и не посмеют сместить меня. А если попытаются, то им придётся привязать меня к корпусу шаттла…

* * *

Жеребец стоял, задрав голову, у гигантских ступнёй своего «Разрушителя», принайтованного внутри ангара боевых роботов шаттла «Звёздная Птица».

Ему очень нравилось разглядывать свою боевую машину. Аппарат, особенно если смотреть на него с такой точки, выглядел таким грозным и мощным, что даже у Жеребца перехватывало дух.

Жеребец наблюдал, как воины его тринария снуют по коридорам шаттла. Чувствовалось, что настроение у бойцов самое что ни на есть подходящее, все готовы к бою, всем не терпится доказать, что их не совсем обычное подразделение способно оправдать доверие Хана.

Жеребец мало бывал в своих апартаментах за последние шесть месяцев, предпочитая находиться вместе со всеми остальными воинами, которых Марта называла Иррегулярными Частями Хана.

Подразделение целиком состояло из вольнорожденных бойцов, большинство из которых сражалось вместе с Жеребцом ещё на Хантрессе. Это были воины, которых в обычных боевых звеньях подвергали определённой дискриминации или направляли в тыловые и вспомогательные службы. Теперь же все изменилось.

— Звёздный капитан?..

Марта временно присвоила Жеребцу звание звёздного капитана, приказав отправиться на форпост Фалькон Эйри, чтобы прояснить тамошнюю обстановку.

После того как Хан Нефритовых Соколов решила создать это необычное подразделение, Жеребец сражался в Испытании, чтобы сохранить за собой этот чин. Он без труда победил и теперь ощущал прилив гордости, понимая, что вольнорожденные чрезвычайно редко — если только это вообще когда-либо происходило — получали чин звёздного капитана.

— Звёздный капитан?.. — снова услышал Жеребец и обернулся.

Его окликнула Пиджин, командир одной из звёзд его тринария. Этой миловидной и на вид довольно слабой женщине гораздо чаще, чем другим воинам, приходилось доказывать свои бойцовские качества в деле.

— Да, звёздный командир?

— Вы сегодня такой задумчивый, что, мне кажется, вам не помешало бы пообщаться с кем-нибудь.

Пиджин все больше и больше делалась неофициальным заместителем Жеребца с момента образования Иррегулярных Частей. Приветливая и проницательная, она стала ценным приобретением для него.

— Я думал о том, Пиджин, что нам ни в коем случае нельзя ударить в грязь лицом в готовящихся сражениях. С нас спросу больше, чем с любого обычного подразделения. Даю руку на отсечение, что вернорожденные не оставят без внимания ни одной малейшей нашей оплошности, любое неудачное действие солдат Иррегулярных Частей в бою будет сопровождаться грандиозным криком. Правда, после того, как Хан официальным указом определила задачи нашей части в этой кампании, недоброжелатели заметно поутихли, но, боюсь, только на время.

— Но у нас есть отличная возможность показать себя, воут?

— Ут.

— После того как Диана завоевала родовое имя, язвительных выпадов и колкостей в наш адрес стало явно меньше…

— Точно.

— И они так и будут помалкивать, если только мы не оступимся. Тогда они не отцепятся от нас, как изоляция с миомерного волокна.

— Диана сама в том же положении, Жеребец. Она ведь совсем недавно завоевала родовое имя. Бесспорно, это большое достижение, но зато сейчас за всеми её действиями будут пристально следить глаза злопыхателей.

— Понимаю… хотя она уже успела хорошо зарекомендовать себя в боевых действиях, все будет словно в первый раз…

Они замолчали, глядя вверх, на сверкающего в лучах прожекторов «Разрушителя».

— Вы когда-нибудь жалели о том, что вы — вольнорожденный? — внезапно спросила Пиджин.

Жеребец удивился:

— Как можно жалеть об этом? Это ведь данность, я такой есть с рождения, воут?

— Ут. — Пиджин отвела взгляд от робота. — Наверное…

Ещё один воин, рвущийся в бой, исходил злобой в этот момент, сидя в своей холодной каюте на «Рапторе».

Равиль Прайд пытался с помощью крепкого коктейля избавиться от назойливых, беспокоящих его мыслей, но ничего не помогало. Он был довольно безразличен к выпивке, и сейчас алкоголь лишь усиливал раздражение.

Мой вызов по поводу родового имени Дианы не будет теперь иметь никаких последствий. На её стороне Марта Прайд. К тому же дело может принять совсем другой оборот, если эта чёртова Диана отличится в бою… Припомнят мне этот вызов. Мой статус ристара может улетучиться как дым, и я стану самым обычным воином, каких много… Нет, этого я не смогу перенести. Уж лучше погибнуть в бою.

Мало кто из воинов Нефритового Сокола отличался болезненным честолюбием, но Равиль Прайд был не из их числа. Это отклонение, возможно, проистекало из-за внесения генов Клана Волка в его сиб-группу. Для Волков в гораздо большей степени, чем для Нефритовых Соколов, было свойственно отклоняться от прямого пути.

И все же Равиль понимал, что должен смириться с подобным поворотом событий. Если бы у него появилась возможность чем-нибудь насолить Диане, но не в бою, где все должны быть заодно, он бы непременно подстроил какую-нибудь гадость. Если же такой возможности не представится и Равилю не удастся занять более высокое положение в Клане, то делать все равно будет нечего…

* * *

Сидя в одной из орудийных турелей точечной обороны — вспомогательной артустановки, которая являлась боевой единицей на тот случай, если вдруг откажет основная система управления огнём «Раптора», — Диана предавалась примерно тем же мыслям, что и Жеребец с Пиджин.

Девушка смотрела на мерцающие звезды, на пугающую бездонную черноту Космоса, ощущая себя именно тем, чем являлась в тот момент — одиноким воином в крошечном отсеке маленького корабля, который в необъятности огромного пространства казался чем-то абсолютно незначительным и несовершенным…

Диана закрыла глаза, таким манером отгородившись от вечной необъятности вселенной. В маленьком отсеке царил адский холод — не было нужды обогревать его, если не велись боевые действия: впрочем, воину, селившемуся в каюте, обычно было не до личного комфорта и во время проведения огневого контакта.

Я словно бы чувствую, как мой отец, великий Эйден Прайд, смотрит на меня из какого-то места этой стравагской вселенной, где обитают души героев…

Диана снова открыла глаза: вселенная по-прежнему пребывала в величественной и насмешливой немоте.

Теперь, когда у меня есть родовое имя, многие смотрят на меня как на наследницу героизма Эйдена. Сколько места занимал героизм в твоей жизни, отец?

Она совсем недавно стала мысленно обращаться к нему «отец».

…Сколько места в твоей жизни по времени? Я имею в виду, что ты ведь большую часть своей военной карьеры провёл в тылу, выполнял второстепенную работу или нёс службу в карауле… Ты проявил героизм именно в том бою, где ты был вынужден раскрыть свой вернорожденный статус. Ты довольно смело вёл себя во время победной схватки за родовое имя, быстро и чётко принимал решения в битве за Токкайдо, отличился храбростью в последние несколько минут на Туаткроссе… Может, есть ещё пара-другая эпизодов, не приходящих сейчас на ум. Если сложить время всех этих героических деяний, сколько бы это получилось? Несколько часов? Может, меньше часа? Сколько у меня такого времени? Неожиданно Диана увидела, как в космической беспросветной темноте вспыхнула звезда. Ей подумалось: не весточка ли это от её отца? Нет, наверное, просто случайное небесное явление, а то и вовсе обман зрения…

XXXI

Учебный центр сиб-группы 111

Лес Керенского

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

27 июня 3061 года

Голос Наяд был настойчивым и резким.

— Расскажи мне ещё об этой войне, — потребовала она.

— Я уже рассказала то немногое, что сама знала, — пожала плечами Пери. — Из района боевых действий сюда просачивается не так много сведений, Наяд. Идут ожесточённые бои. Войска Соколов, ведомые Ханом, отвоевали несколько планет. Гадюки былизастигнуты врасплох внезапным появлением наших свежих сил на Бенсингер и Персистенс. Соколы напали молниеносно и без особого труда захватили эти миры. Тыловые части, оставленные там Стальными Гадюками, оказались деморализованы неожиданной атакой и не смогли отразить натиск наших ребят. Победа была лёгкой, а потери минимальны…

Пери обвела взглядом заброшенную казарму, куда они с Наяд пришли поговорить.

Наяд единственная из всех членов сиб-группы удостаивала Пери своим вниманием. Остальные активно противились присутствию ещё одного учёного, пытавшегося разобрать их по винтикам…

После нескольких посещений казармы Пери поставила здесь на место койки и подмела пол. Весь мусор был выброшен в находившийся неподалёку утилизатор отходов.

— А потом, — с нетерпением спросила Наяд, — ну же, Пери, что было потом?

— Потом Хан отвоевала столицу территории Судеты, и это было сокрушительным ударом для Гадюк. Поскольку все наши основные базы остались в целости и сохранности, захват Судетов явился не только фактом завоевания планетарной системы, но и обозначил преимущество в стратегической инициативе. Потери Соколов там были несколько большими, чем раньше, но в целом относительно приемлемыми… Кстати, говорят, что воинское подразделение, составленное из вольнорожденных — Иррегулярные Части Хана, — будет участвовать в следующей заявке. Многих воинов это, кажется, пугает, но я знакома с командиром Иррегулярных Частей и знаю, что было бы ошибкой недооценивать их. Вот, пожалуй, и все, что я могу вспомнить из содержания донесений, поступивших в главный штаб Учебного Центра. Подробностей очень мало. Вообще информация доходит до нас в последнюю очередь, Наяд.

— Вы хотите сказать, что мы никому не интересны?

— Да нет, не в этом дело. Просто Центр засекречен, и все, что поступает сюда, тщательно фильтруется… Кстати, Наяд, поменьше усечений в речи, воут?

Наяд, которая терпеть не могла критики в свой адрес, нахмурилась.

— Как хочу, так и буду говорить, во всяком случае, при вас.

— Но не при Октавиане, воут?

— Само собой. Он же сдерёт с меня шкуру.

— Как и положено нормальному сиб-родителю, — слегка улыбнулась Пери.

— Страваг! Как бы мне хотелось попасть на эту войну!..

— Успокойся, придёт твой черёд…

— Когда я стану воином, наверное, кругом будет сплошной мир, — печально сказала девочка. — Я хочу туда сейчас.

Пери улыбнулась.

Она ещё такая маленькая… и такая серьёзная.

Не помню, каким был Эйден Прайд в её возрасте, но наверняка примерно таким же — воинственным и патетичным. Другие дети тоже постоянно напоминают мне его, но больше всех все же Наяд.

— Мне пора идти, — сказала девочка. — Октавиан и без того зол на меня за то, что я сломала руку Дании.

— Понятное дело, — согласилась Пери. — Но ещё ведь рано. У нас есть несколько минут.

— Мне нужно сперва кое-куда сходить.

Не тратя времени на дальнейшие объяснения, Наяд тут же повернулась и отправилась восвояси, помахав на прощанье рукой.

Впрочем, Пери была даже рада, что девочка ушла так быстро. У неё самой были ещё кое-какие дела.

Охрана уже успела привыкнуть к Пери, и сейчас она хотела просмотреть некоторые досье, пока учёные обедали в столовой, а в кабинетах никого не было. Пери уже трижды делала тайные вылазки и знала график работы.

* * *

Наяд стояла в тени и наблюдала за проходившей мимо Пери.

Выслеживать её было легче, чем любого другого из тех, кто работал в Учебном Центре. Труднее всего было следить за Октавианом. Он и сам признавался, что у него на затылке имеются глаза, хотя Наяд никогда их там не видела. Ничто из происходящего на территории Центра не могло пройти мимо его внимания.

Девочка и раньше замечала, что Пери, мало общавшаяся с коллегами, порою вела себя странно. Наяд видела, как она снова зашла в главный корпус, где была замечена неделю назад.

Она такая любопытная. Но она красива, красивее всех тех, с кем я когда-либо встречалась. Да, всех, хотя я не многих-то видела. И ещё Пери — вылитая я, только постарше, конечно…

* * *

Пери постепенно собирала сведения о проекте, над которым работали в Учебном Центре. Однако, поскольку Марта была далеко, на войне, она никому не могла их передать.

А вдруг с Мартой что-то случилось? Если её убьют в этой кампании, кому ещё известно о моем задании? Да, Саманте Клис… Возможно ли то, что и она погибнет? Очень даже возможно. В таком случае я здорово застряла здесь — лазутчик, которому не на кого работать… Но я все равно буду противодействовать Этьену Бальзаку.

Колм Харви, немногословный генетик, был главной рабочей лошадкой коллектива, работавшего в Учебном Центре. В его распоряжении имелась подсобка в зале собраний, где за столом красного дерева заседали учёные, обсуждая результаты своих исследований по данной сиб-группе.

Пери не допускалась на эти собрания. Бальзак предоставил ей лишь частичный доступ к материалам проекта — как он пояснил, в качестве временной меры, которая будет скоро отменена. Он словно догадывался об истинной причине, заставившей Пери попроситься сюда на работу.

Ограничение права доступа означало, что ей необходимо было бы объяснить своё присутствие в любом неположенном месте — как, например, здесь, в подсобке. Харви почти не оставлял на своём столе чего-нибудь такого, что помогло бы понять, над чем он работает.

Впрочем, деятельность этого Харви не так уж интересовала Пери. Предметом большей части его исследований было изучение поведения членов сиб-группы, что имело косвенное отношение к цели её поисков. Она искала то, что было скрыто за этими исследованиями.

Пери включила компьютер, стоящий на столе у Харви. Она понимала, что залезать без спросу в чужой вычислитель — дело очень рискованное, и, если кто-нибудь застанет её за этим занятием, будет плохо. На этот случай у Пери был припрятан небольшой ножичек с длинным лезвием.

Доступ в компьютерную сеть Центра можно было получить, введя пароль. Пери удалось просмотреть несколько файлов других учёных, взломав их пароли, но пока что ей не попалось ничего интересного.

Однако она заметила, что Харви часто бывал рассеянным — забывал о назначенных встречах, опаздывал на совещания, нередко был невнимательным в процессе работы. Такому, как он, нужен был бы легко запоминающийся пароль.

Пери попробовала ввести «Харви». Потом «Колм». Безрезультатно. Имя с фамилией не сработали…

Она попробовала имена членов сиб-группы. Доступа дано не было. Пери пыталась ввести все имена задом наперёд, потом названия и номера строений Центра, самые распространённые в Кланах слова…

Ничего не вышло.

Пери откинулась на спинку вращающегося стула Харви и начала перебирать в памяти лаб-имена, которые давались учёным.

Харви… Что это за имя — Харви? Жаль, что я недостаточно внимания уделяла изучению истории терранской науки. Харви — что-то знакомое… это было давно, да… нечто, связанное с анатомией. Кажется.

Может быть, «кости»?..

Пери набрала слово «кости». Отказ доступа.

Она попробовала все названия отдельных костей, которые только помнила. Ничего.

А может, части тела?..

Пери поспешно набирала на клавиатуре названия основных частей тела. Опять мимо.

Нет, что-то другое. Что же изучал этот Харви? Систему кровообращения? Попробую слово «кровь».

Пери выстукала слово «кровь».

Пароль сработал, и экран усеялся ярлычками.

Я оказалась права. Харви ввёл легко запоминающийся пароль. Впрочем, не было причин мудрить. Откуда бы здесь взяться шпионам?

Почти сразу же Пери отыскала и просмотрела несколько нужных файлов. В большинстве своём они не сильно отличались от уже виденных ею.

Да, общая база данных… программы… игрушки… герои… фильмы… по… ай-яй-яй… презентации…

Ничего нового. Почти у всех в машинах такое. Но Пери не могла поверить, чтобы рассеянный Харви не оставил ничего важного. В его файлах должно было найтись что-то, что она искала.

И вдруг, совсем неожиданно, она натолкнулась на любопытный файл, скромно озаглавленный «Планирование».

Длинный, многостраничный и зашифрованный файл, с множеством отсылок к другим файлам.

Внимание Пери сразу привлекло то, что этот документ пришёл лично от Генерал-Учёного. Быстро пролистав его до конца, она нашла сообщение, что нельзя распечатывать этот файл, а после прочтения уничтожить.

Возможно, последнее указание и было излишним для Харви, который по своей рассеянности все равно все бы постирал. Пери давно поняла, что опасно давать учёному инструкцию или указание, которое он мог понять буквально.

В Учебном Центре учёные не были особенно озадачены информационной безопасностью, поэтому такой человек, как Харви, не сильно боялся того, что кто-то залезет без спроса в его компьютер и начнёт читать секретные материалы.

Кроме того, способ шифровки файла был довольно хитроумным, что могло напугать обычного шпиона, однако Пери была знакома с большинством методов шифрования, которые применялись в учёной касте.

Подобный вид шифра ей уже встречался раньше. Пери быстро вскрыла файл. Единственной трудностью была слишком уж большая длина файла. Она пролистала его так быстро, как только могла, натыкаясь на какие-то маловразумительные таблицы, графики и статистические сводки, которые, впрочем, явно указывали на то, что засекреченная сиб-фуппа Учебного Центра была лишь одной из многих, где занимались аналогичными экспериментами.

Местоположение других групп не уточнялось, но, видимо, они имелись во многих мирах Кланов. Стало быть, этот проект — межклановый.

Возможно, имеется достаточно большое количество подготовительных баз, спрятанных в уединённых уголках различных планет, и в их деятельности принимают участие все или почти все Кланы. Очевидно, применяемые для осуществления проектов генетические материалы заимствуются из разных источников, так что Эйден — не единственный герой, чьи генетические материалы были использованы. Но если моя догадка верна, элитный генофонд может быть использован в других секретных проектах, реализуемых кастой учёных.

Почти два года назад, когда Пери перевели на базу Фалькон Эйри, что на Хантрессе, она обнаружила, что копии генетических материалов Эйдена Прайда хранились в лабораториях Дымчатых Ягуаров, в их столице Лутере. Ужасно было узнать, что материалы, которые являются генетическим достоянием Нефритовых Соколов, лежат на полке у учёных другого Клана!..

Вскоре после этого Пери покинула Фалькон Эйри и начала собственное расследование, которое вела и поныне. Она спрашивала себя, что же происходило с генетическими материалами Эйдена Прайда, пока той планетой владела Внутренняя Сфера…

Теперь же на владение Хантрессом претендовали Соколы, но Пери становилось дурно при одной мысли о том, что внутрисферное отродье могло хотя бы даже просто прикасаться к генам Эйдена!.. Вот к чему приводит закрытость её касты.

Просмотрев файл дальше, Пери прочла сноску, по всей видимости сделанную лично Бальзаком, из которой следовало, что вышедший из сиб-групп «материал» не должен был пополнять ряды воинов Кланов.

Генетически совершённые солдаты будут верно служить касте учёных.

Весь личный состав наставников-воинов, участвующих в их подготовке, подлежит ликвидации, а боевые части — отправке к месту назначения, о котором не говорилось в послании.

Бальзак формирует свою собственную преторианскую гвардию, настоящий Клан учёных, освобождающий их от статуса касты. Как бы он назвал свой Клан? Хитрые Лаб-Крысы? Самое ужасное, что это может сработать. Что я могу сделать?.. Все, пора уходить, а то становится опасно.

Наяд наблюдала за Пери, выходящей из главного корпуса. В следующий раз ей придётся проследовать за ней прямо в лабораторию.

Девочка услышала, как кто-то её зовёт. Голос Идании…

Наяд поняла, что опаздывает на занятие по воинской истории, а за такое Октавиан запросто и убить может.

XXXII

Даймон-Бин

Окрестности города Даймон

Оккупационная зона Нефритовых Соколов — Стальных Гадюк

Вальдорф V

1 июля 3061 года

Небоскрёбы — вещь не совсем обычная для жителей Пространства Кланов, где здания редко имеют больше пяти-шести этажей.

Определено, что высота строений, возводимых в родных мирах Кланов, не может превышать высоты статуй соответствующих героев, чьи подвиги воспеты в Предании каждого конкретного Клана. Правило выполнялось практически неукоснительно.

Зато уж в чем инженеры родных миров отводили душу — так это в размерах этих самых героев, то есть их изваяний. Некоторые из них были видны за много десятков километров, а также и из космоса.

Поэтому, когда Диана со своим боевым роботом появилась на пляже города Дайтон, она была искренне потрясена габаритами видневшихся вдалеке обломков разрушенных в ходе войны строений.

Девушка как-то очень резко почувствовала беспросветное уныние открывшейся её взору картины.

Как все это неправильно… Такая красота, такое величие — и все напрасно…

Подразделения Нефритовых Соколов высадились на планете два дня назад с твёрдым намерением раз и навсегда покончить с многолетним противостоянием, которое существовало между ними и Стальными Гадюками.

Высадка прошла не совсем удачно: Соколам не удалось сохранить компактность десанта.

Часть боевых роботов, а именно Туркина Кешик с Первым Кластером и Седьмой Кластер с Соколиными Гусарами, оказалась отрезана от Гвардии Сокола и Иррегулярных Частей Хана. Хотя их и разделяло всего несколько километров, но по разным причинам они не могли соединиться.

Сейчас роботы Нефритовых Соколов с двух сторон подходили к Даймону, чтобы, объединившись, нанести решающий удар по силам планетарной обороны Гадюк.

Диана в сотый раз проверяла рабочие системы своего робота.

Все было в порядке: многопетлевой реактор мягко взрыкивал, переполнившись под завязку ядерным горючим, энергично вращались датчики сканеров, настойчиво прощупывая окрестности в поисках затаившегося врага, температура энергетических систем не превышала нормы…

Робот рвался в бой. Диана это чувствовала.

* * *

Жеребец вместе со своим тринарием вошёл в город.

Даймон встретил их неприветливо.

Со стороны моря внезапно налетела буря: небо мгновенно затянулось чёрными тучами, хлестнули тугие струи ледяного дождя, затопившего все вокруг и превратившего улицы города в непролазное болото.

Боевые роботы Соколов шли по колено в грязи. Теперь они выглядели просто как остатки разбитой наголову армии: иссечённые лазерными лучами в многочисленных схватках, потрёпанные и неоднократно чинённые, машины смотрелись жутко.

Внезапно из-за стены падающей с неба воды показались боевые роботы Гадюк.

Прикинув их количество, Жеребец крякнул от удивления: противник атаковал в количестве не менее галактики.

Ничего себе! Хан Гадюк посылает целую орду своих нукеров, чтобы одолеть жалкую горстку вольняг?! Нет, это неспроста…

Резкий порыв ветра дёрнул его «Разрушителя» в сторону. Пока Жеребец восстанавливал равновесие машины, нарушив при этом строй, в его наушниках раздался предостерегающий крик.

Жеребец глянул на тактический дисплей.

Гадюки атаковали сзади.

«Чёрный Ланнер» воина по имени Белло подвергся нападению со стороны вражеского «Ханкиу». Противник нещадно кромсал лазерными лучами спину не успевшего развернуться аппарата Соколов.

Не раздумывая ни секунды, Жеребец развернул своего «Разрушителя» и, почти не целясь, выпустил веер РБД. Залп оказался удачным: с вражеского робота, словно листья с дерева, посыпались куски бронеплит.

«Ханкиу», однако, тоже не растерялся: моментально включив прыжковые двигатели, он взвился в воздух, перемахнул через крышу ближайшего строения и был таков.

— Не преследовать противника! — рявкнул Жеребец, увидев, что кто-то из Соколов пытается пуститься в погоню за убежавшим врагом. — Возможно, это ловушка!.. Держать строй!

— Отступаем, командир?

— Отступаем?! Да вы что! Держать строй, говорю! Вперёд!

Тринарий вольнорожденных, сомкнув ряды боевых аппаратов, двинулся навстречу неизвестности.

* * *

Со злостью дёргая рычаги боевого робота, Джоанна двигалась по направлению к городу, ругая все и вся: погоду, грязь, дождь, проклятый радикулит, а пуще всего этого идиота, противного гусака, сквалыгу и сволочь Равиля Прайда.

Именно об этом я и мечтала всю свою жизнь — топать по грязи, лицезрея афедроны ржавого робота этого коротышки! Надо же было ему напроситься командовать моим отрядом…

Два часа назад Равиль Прайд погнался за вражеским роботом, догнал его, уничтожил, но при этом умудрился заблудиться в дюнах на побережье.

Поблизости оказалась только Джоанна со своим звеном, и приблудившийся к ним звёздный полковник, будучи старшим по званию, принял командование.

Этот страваг просто помешался на власти… Он совсем не знает этой местности, не имеет опыта боев в городских условиях, он даже не способен толком управлять своими войсками, и он пускается в погоню за какой-то своей абсолютно безумной целью — имея наглость рисковать людьми ради собственных идиотских интересов!..

Равиль Прайд вывел своих воинов на разбитое шоссе, ведущее в город.

Впереди по курсу виднелись остатки городских ворот, которые некогда были гордостью Даймона, а теперь представляли собой груду некрасивых обломков, которые к тому же надо было осторожно обходить. Полыхающие на другом конце города жёлто-голубые зарницы указывали на то, что там шёл ожесточённый бой — кто-то вовсю палил из лазеров.

— Был же приказ не открывать огня до нашего появления! — сердито закричал по рации Равиль. — Чёртовы вольняги! Ни в чем нельзя на них положиться! Мы же ради них стараемся!..

Джоанна посетовала на своё место в строю — как раз позади драгоценной задницы Равиля Прайда, защищённой броней «Лесного Волка», — и от души обругала этого самодовольного гусака, то есть своего командира.

* * *

Диана наблюдала за продвижением тринария Жеребца по вспомогательному дисплею. Их группы находились на расстоянии примерно полукилометра друг от друга.

Диана провела свою «Нову» через остатки городских ворот и тут же попала под перекрёстный обстрел сразу трех боевых роботов противника.

* * *

Жеребец тоже следил за действиями Дианы и заметил грозившую ей опасность раньше её самой. Приказав своим бойцам ускорить ход, он повёл их на выручку девушке.

Обходя один из завалов, он успел увидеть едва заметное движение, отражённое в чудом уцелевших окнах полуразрушенной стены.

Когда «Ханкиу» противника, запрыгнув на стену, собрался обстрелять Белло, Жеребец был уже готов и моментально открыл огонь.

Веер РБД угодил прямо в середину корпуса машины врага. «Ханкиу» с жутким лязгом и грохотом повалился вниз. Пока он падал, Жеребец успел выпустить по Гадюке ещё несколько снарядов из автопушки.

Робот противника опрокинулся и замер неподвижно. Стало понятно, что, если пилот и жив, то уж его машина Соколам больше не соперник.

В наушниках раздался возбуждённый голос Пиджин:

— Я знала, что вы классный стрелок, Жеребец! Как же ловко вы его срезали!..

— Подумаешь, большое дело, — пробурчал Жеребец.

— Да вот подумаешь!..

Тут Жеребец увидел на мониторе бокового обзора, что Диане приходится туго, и быстро направил своего «Разрушителя» в её сторону.

Ему пришлось применить все своё искусство пилота, чтобы не свалиться на усеявших все окружающее пространство обломках разрушенных домов, пока он стремглав нёсся на выручку Диане.

В это время её «Нову» жестоко обстреливали сразу с трех сторон. Диана пыталась отбиваться, но здоровенная каменная стена, в которую упёрся спиной её робот, вдруг треснула, огромный кусок её сместился и намертво зажал правое плечо машины.

Положение казалось безвыходным: Гадюки приближались, чтобы в упор расстрелять практически беспомощного робота.

Внезапно Диана почувствовала, как под ногами её аппарата дрогнула земля. Она было подумала, что сейчас вся злополучная стена напрочь рухнет, придавив её обломками, но потом обратила внимание на то, что и Гадюки перестали атаковать.

Жеребец увидел, как робот Дианы зашатался, и тут же сам почувствовал, что его машину затрясло, кидая в разные стороны. Он с трудом удержал робота в равновесии, ощущая, как собственные внутренности прыгают вверх и вниз.

— Что это такое?! — услышал Жеребец крик Пиджин. — Взорвались артиллерийские склады?..

— Нет! — крикнул он в ответ. — Подземный толчок! Землетрясение, правда, лёгкое!

— Ничего себе! Если это лёгкое, то хотела бы я знать…

Новый толчок, гораздо сильнее прежнего, заставил её умолкнуть на полуслове.

Боевых роботов — и Соколов, и Гадюк — раскидало в разные стороны, словно это были не многотонные стальные гиганты, а пластмассовые солдатики.

«Вестника Ада» Пиджин швырнуло о чудом сохранившийся кусок стены с такой силой, что только камни полетели в разные стороны: все-таки машина была не лёгкой игрушкой. Стена рассыпалась.

Жеребец чувствовал, что его робот теряет равновесие. Снова тряхнуло с такой силой, что он на секунду потерял нейроконтакт со своей машиной.

Жеребец пришёл в себя как раз вовремя: «Разрушитель» уже собирался аккуратно шмякнуться лицом вниз, прямо в россыпь булыжников. Пилот с огромным трудом выправил накренившуюся машину и быстро посмотрел на экраны сканеров.

По меньшей мере один из роботов его тринария лежал без движения — у Жеребца не было времени разбираться, какой именно. Глядя на дисплей тактической обстановки, он увидел, что большая часть зданий вокруг разрушена практически до основания. Визуальный обзор был чрезвычайно затруднён: огромное облако пыли повисло в воздухе, камни, мелкие и не очень, градом сыпались из поднебесья. Один из достаточно крупных булыжников чувствительно заехал по кабине «Разрушителя».

Далее Жеребец углядел, что робот Дианы, высвободившись из ловушки, которую устроила ему покосившаяся, а теперь совсем рухнувшая стена, хоть и был повреждён — из пробоины в его левом плече шёл сизый дымок, — но вовсе не собирался сдаваться: он пер напролом, с какой-то прямо-таки безумной отвагой атакуя сразу троих соперников.

У Жеребца чуть глаза на лоб не вылезли, когда он увидел, как лихая Диана лупит из всех стволов по трём роботам одновременно. Но уже совсем он обалдел, когда заметил на одном из гадючьих аппаратов иссечённую лазерными лучами командирскую эмблему.

* * *

Первый подземный толчок не затронул «Разрушителя» Джоанны, зато второй чуть его не опрокинул.

Наставница пыталась восстановить равновесие машины, но чувствовала, что ей этого не удаётся сделать и робот вот-вот повалится на идущего впереди «Лесного Волка» Равиля Прайда.

С остервенением, которое было столь свойственно для неё, Джоанна схватилась за рычаги. Ей удалось, сделав шаг вперёд и вбок, избежать столкновения с роботом Равиля, но она попала под град сыпавшихся с неба обломков.

«Лесной Волк» тоже споткнулся, но быстро выправился. Равиль прокричал по радио какую-то неразборчивую фразу, которую Джоанна поняла как приказ двигаться в сторону побережья.

Этот мне Равиль Прайд!Командир хренов!..

Тем не менее, будучи солдатом дисциплинированным, Джоанна направила свою машину по направлению к морю.

* * *

Ни один из роботов группы, в которой до землетрясения находилась Диана, не мог ей толком помочь.

Её «Разрушитель» вырвался вперёд ещё до катаклизма, а когда над полем боя поднялась пылевая туча, посыпались обломки и «небо свернулось, подобно свитку», все просто потерялись. Роботы Соколов бродили в потёмках по побережью, натыкаясь друг на друга, как слепые щенки.

Когда «Буревестник» Гадюк зашёл Диане в спину, намереваясь прикончить её, девушка каким-то чудом успела развернуть свою машину и открыть огонь из ПИИ. Залп не причинил противнику особого вреда, но сбил с толку пилота, он замешкался, и тут откуда-то из-за пылевой завесы выскочил «Разрушитель» Жеребца и в упор всадил в «Буревестника» залп из всех своих стволов.

Машину Гадюк и так плохо было видно, а тут она и вовсе потерялась в облаке вырывавшегося изо всех щелей дыма и ливня разлетавшихся во все стороны кусков сорванной брони.

«Буревестник» застопорил ход и стал разгораться, а его пилот катапультировался, вылетев из аппарата в сторону побережья, где можно было упасть помягче.

Осиротевший робот немного постоял, а потом, продолжая дымить, печально повалился на землю.

Диана включила рацию:

— Спасибо, Жеребец.

— Всегда пожалуйста.

— Эй, вольняги, может, хватит расшаркиваться друг перед другом?..

Неожиданный выпад привёл обоих воинов в замешательство. Диана посмотрела на идентификатор. Ах, ну конечно, Равиль Прайд, как же о нем забыли…

— Этих чёртовых Гадюк здесь стравагова туча! Посмотрите вокруг — их много, слишком много…

* * *

Жеребец посмотрел на свой тактический дисплей.

Равиль Прайд был совершенно прав. Гадюки прямо валом валили отовсюду, словно настоящие змеи повыползали из неприметных щелей и мусорных куч… И где они только могли до этого прятаться?

— Это ловушка! — закричал Равиль Прайд. — Нас специально заманили сюда!

— Пожалуй, это действительно западня, — задумчиво проговорил Жеребец, подсчитывая красные огоньки на идентификаторе. Один, два, пять… десять…

— А вы-то почему так в этом уверены, вольняга? — раздражённо спросил Равиль.

Жеребец хмыкнул:

— Вы не заметили опознавательные знаки на их машинах?

— Каким образом?! Из-за этой пыли я своих рук не вижу, не то что какие-то там знаки!..

Было слышно, как Равиль скрежещет зубами от злости.

— Полагаю, вы-то сами видели, с кем дерётесь… Хотя, собственно, какое это имеет значение?

— А вот, представьте себе, большое, звёздный полковник. Роботы, атакующие нас, из числа машин Кешика. Вам это не кажется странным — никто из Соколов не сталкивался с ними в бою, и вдруг, совершенно неожиданно, мы попадаем в ловушку, устроенную воинами Кешика, воут? — не без сарказма спросил Жеребец.

— Что за тон, грязный вы вольняга?! — завопил Равиль Прайд. — И вообще, это просто чушь собачья! С какой стати Хану Стальных Гадюк с его Кешиком устраивать здесь засаду для жалких двух звеньев, состоящих почти целиком из вольняг?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — признался Жеребец. — Однако я уверен, что мы столкнулись с тщательно организованной засадой, а для кого она предназначалась, сейчас не так уж и важно. Главное — то, что нам придётся драться среди развалин со значительно превосходящими нас силами противника.

Равиль все-таки был неплохим командиром. Звёздный полковник был способен соображать быстро.

— Действительно, — сказал он. — В городе нам делать абсолютно нечего. Загонят в угол и перебьют, как куропаток. Надо идти в сторону побережья.

Получив приказ, пилоты боевых роботов Клана Нефритового Сокола быстро перестроились и, оторвавшись от противника, направились по направлению к Даймон-Бич.

XXXIII

Гадючья Долина

Вальдорф V

Оккупационная зона Нефритовых Соколов — Стальных Гадюк

1 июля 3061 года

Марта Прайд чувствовала себя так, будто она неслась в стремительном речном потоке.

Невыносимо приятное возбуждение, охватывавшее её во время сражения, экстатические вспышки, разрывающие её после каждой, пусть и незначительной победы, сменяли друг друга с такой калейдоскопической быстротой, что ей было нелегко проследить за всеми деталями проводившейся боевой операции. Буквально только что галактика, ведомая Самантой Клис, просто растоптала несколько тринариев противника на дальнем конце Гадючьей Долины.

И все же мудрым решением было поставить Саманту командиром галактики Гирфалкона. Она знает этих бойцов уже лет десять и на этом посту гораздо полезнее, чем просто в качестве моего заместителя.

Марта была довольна тем фактом, что битва за Вальдорф переросла в полномасштабное сражение. Соколы уже выбили противника из захваченных им в самом начале кампании миров. Практически везде сопротивление Гадюк было плохо организовано, а их воины дрались с явной неохотой.

Получилось так, что на Вальдорфе столкнулись наиболее боеспособные части обеих сторон. Поэтому ничего удивительного не было в том, что именно здесь и должно разыграться решающее сражение, которое окажет влияние на исход всей войны. Солдаты Клана Нефритового Сокола сейчас готовы на все ради победы…

Марта задалась вопросом, каково моральное состояние Стальных Гадюк. Смогут ли они тоже поставить на карту решительно все? Вряд ли… Но все же сопротивление врага было достаточно упорным, и Соколы не могли пробиться к Кешику.

Очевидно, Гадюки ждут, когда же я совершу какую-нибудь роковую для себя ошибку. Тогда-то на сцену и выступит Хан Залман.

Марта презрительно улыбнулась.

Однако долгонько же ему придётся ждать…

Тем временем бои стали приобретать ожесточённый характер. Соколы бились, не жалея сил. Здесь, в долине, Гадюки несли большие потери, но не отдавали просто так ни пяди земли. Марта видела вокруг себя десятки повреждённых, подбитых, сожжённых боевых роботов.

На связь вышла Саманта:

— Необходимо усилить давление на противника, Хан Марта. Хотя мы постепенно и выдавливаем Гадюк с занимаемых ими позиций, наши потери слишком велики. Нам удалось разбить их Второй Гвардейский полк и потеснить Четырехсотый Атакующий кластер, но и моих ребят полегло немало. Конечно, мы все-таки захватим этот мир, но если в ближайшее время не наступит окончательный перелом, то наша победа будет пирровой. Кстати, как дела на вашем участке долины?

— Да пока ничего. Первый и Четвёртый Гвардейские полки противника бежали, однако им удалось сохранить основные силы. Вы ещё не встретились с Кешиком?

— Нет. А вы?

— Тоже нет. Но все закончится только тогда, когда мы одолеем Хана Залмана. Мы должны собрать наши силы в единый кулак. Пока Первый и Четвёртый Гвардейские полки Гадюк отступают, нам нужно разбить их — до того момента, как они соединятся с остальными их подразделениями и особенно с Залманом.

— Согласна, — ответила Саманта.

— Что с теми частями, между которыми вклинились Гадюки?

— С ними потерян всякий контакт. Однако уверена, что они сражаются достойно — даже ваши иррегулярники…

— Не говорите так пренебрежительно о моих Иррегулярных Частях, Саманта. Это все закалённые в боях воины.

— А я ничего такого и не имела в виду…

— Ладно. Что мешает нашим подразделениям соединиться?

— В настоящий момент на севере долины идут ожесточённые бои. Мой Первый кластер Поражающего Сокола и Соколиные Гусары галактики Гамма заблокированы в ущелье. Увин Бухалин докладывает, что наши части несут потери. У Гадюк появился какой-то супербоец, который без разбору бросается на наших и крушит всех подряд. Я направляюсь туда.

Марта вывела на экран тактического дисплея карту местности.

— Так. Я ближе к району схватки. Встретимся там.

— Но…

Марта выключила рацию, чтобы не тратить время на бесполезные споры.

Наверное, ей нужно было остаться со своей частью, но она так соскучилась по своим боевым мультиоргиастическим переживаниям… Нет, пора подраться.

* * *

Марта быстро достигла района боевых действий, где Кластер Поражающего и Гусары хоть и доблестно сражались, но уже начали подаваться под натиском противника.

Сейчас боевые роботы Соколов пытались вырваться из ущелья, но все их атаки отражались Гадюками.

Марта обнаружила того архигероя Стальных Гадюк, о котором говорила Саманта, в самом центре сражения. Пилот вражеского «Арбалета» был действительно настоящим мастером: он добивал выстрелами в упор «Бешеного Пса», от которого в разные стороны летели куски бронеплит, успевая одновременно вести огонь сразу по нескольким машинам Соколов и не позволяя им прийти на помощь товарищу.

Марта вышла на связь по общему каналу:

— Здесь Хан Нефритовых Соколов Марта Прайд. Я хочу говорить с пилотом «Арбалета» Стальных Гадюк.

Ответом было лишь потрескивание статики на открытом канале.

— Что ж, отлично. Не хочешь говорить — не надо… Я вызываю пилота «Арбалета» на поединок один на один. Войска проигравшей стороны отходят с этого участка боя.

Быть может, воин Гадюк и подумал, что условия, предложенные Мартой, были не очень, ведь Соколы явно проигрывали, однако вызовом со стороны Хана никак нельзя было пренебречь.

— Итак, пилот Гадюк, вы принимаете вызов?

Тот не ответил, но отошёл от «Бешеного Пса», пальнув в него напоследок из пушки, и двинулся в сторону свободной площадки, разворачиваясь по направлению к «Разрушителю» Марты.

Стрельба и топот многотонных роботов постепенно стихали. Пилоты боевых машин готовились посмотреть на захватывающее зрелище.

— Вижу вас, мой Хан, — раздался голос Саманты. — Что тут происходит?

Марта объяснила.

В голосе Сахана послышалось неодобрение:

— Я думаю, что вы поступаете опрометчиво, подобным образом рискуя накануне победы. Позвольте мне вместо вас принять участие в поединке.

Марта невольно улыбнулась.

— Вы что, сомневаетесь во мне? Я — Хан Нефритовых Соколов, и я не могу отступать.

Она выключила рацию и двинула своего «Разрушителя» навстречу «Арбалету».

* * *

Это был очень долгий бой. С самого его начала стало понятно, что он войдёт в историю обоих Кланов.

Где-то в середине схватки внезапно дрогнула земля: начиналось землетрясение. Эпицентр его находился в Даймоне, слышался грохот разрушающихся там зданий.

…Первой атаковала Марта. Двинув своего робота вперёд, она выпустила веер РДД, одновременно ведя сосредоточенный огонь по корпусу машины противника из автопушки. Вражеский пилот проявил завидное хладнокровие, обстреляв Марту своими РДД, сопряжёнными с новейшей системой управления огнём Артемида-IV.

Довольно долго противники вели бой на дальней дистанции, аккуратно выпуская скупые очереди снарядов и ракет и умело при этом маневрируя.

Наконец Марта не выдержала.

— К черту, — пробормотала она. — Все равно машина греется…

Она включила форсаж и понеслась на врага, стреляя изо всех стволов. Пилот «Арбалета» был застигнут врасплох лихой атакой Марты и пропустил пару ненужных ракет, но довольно быстро оправился и потопал навстречу «Разрушителю».

Оба пилота наплевали на тактику и просто лупили по врагу всем, что у них было. Скоро двойная очередь снарядов из автопушки, направленная Мартой в уже ранее повреждённый участок брони на корпусе «Арбалета», задела гирокомпас: робот Гадюк замедлил свои ставшие беспорядочными движения, потом, получив ещё пару снарядов прямо в кокпит, внезапно замер: что-то случилось с пилотом.

На этом бой и завершился.

Постояв немного, «Арбалет» с мучительным скрежетом повалился на землю. Поскольку пилот не катапультировался, было понятно, что он либо ранен, либо и вовсе убит.

Возвышаясь над поверженным противником, Марта через внешние динамики предложила пилоту Гадюк выйти и сдаться. Ответа не последовало.

Тогда она включила рацию и повторила предложение — с тем же результатом.

— Вы мужественно сражались против Соколов и их Хана, — сказала Марта. — Я хочу знать, как ваше имя… Я прослежу за тем, чтобы оно было занесено в Предание вашего Клана. Как говорили воины друг другу в старину: Приветствую тебя, враг мой!

Однако её враг молчал напрочь. Раздосадованная Марта собиралась уже выбраться из кабины своего аппарата и обследовать внутренности робота противника, но тут ожила рация и Саманта сообщила, что в нескольких километрах к югу произошло ещё одно боестолкновение и что пора бы поспешить в ту сторону.

XXXIV

Даймон-Бич

Неподалёку от города Даймон

Вальдорф V

Оккупационная зона Нефритовых Соколов — Стальных Гадюк

1 июля 3061 года

Даймон продолжал гореть. Звуки взрывов заглушали тяжёлую поступь боевых роботов Клана Гадюк, теснивших Нефритовых Соколов к Даймон-Бич.

Буря немного утихла и перешла в неприятный мелкий дождь. Волнение на море не ослабевало, волны с диким рёвом накатывались на берег. Шум прибоя был слышен даже в городе «Лесной Волк» Равиля Прайда неуверенно бродил по песку, пытаясь собрать уцелевших соратников. Но Жеребец заметил, что удача ему не улыбалась.

Порой он выглядит совершеннейшим идиотом, но храбрости ему не занимать. Поглядите-ка на него! Он готов кинуться на этих чёртовых Гадюк в одиночку.

— Нас слишком мало, — раздался в наушниках голос Джоанны.

— Я заметил, — огрызнулся Жеребец. — Добро пожаловать на пляж, Джоанна.

— Избавь меня от своих вольняжных шуточек, Жеребец.

— Джоанна, это Диана. Сколько Соколов в строю?

— Не могу сказать. Гадюки разделили нас. Моя звезда уцелела. Из Стражи с нами только Равиль Прайд вы и те, кто идёт с вами.

— Моя звезда уничтожена. — После знаменательной победы Дианы в бою за Родовое Имя она заслужила звание звёздного командира, хотя Равиль Прайд присвоил ей его без особого энтузиазма. — Нас всего трое, и с нами несколько человек из других соединений. Уцелел только тринарий Жеребца.

— Похоже, наши дела плохи. Нам некуда идти.

— Не совсем так, Джоанна, — поправил её Жеребец. — Перед нами море.

— Если ты хочешь вместе со своим роботом нырнуть, не смею задерживать. Кокпит зальёт в считанные минуты. Впрочем, может быть, ты и выживешь, Жеребец, ты ведь неплохо плаваешь. Но остальные плавать не умеют.

— Согласен. Я видел, как ты плаваешь. На мелководье это ещё куда ни шло, но в открытом море тебе долго не продержаться. А кроме того, надо учитывать твой возраст. Ты просто не…

— Заткнись, Жеребец. Я продержусь. Я куда толковее тебя.

— Ты толковее кого угодно, Джо…

— Послушайте, вы двое, прекратите пререкаться! — вмешалась в разговор Диана. — Вы ведёте себя как женатые вольнорожденные, проведшие вместе пятьдесят лет!

Продолжить свою гневную тираду она не смогла, так как оба воина начали бурно выражать своё возмущение. Когда крики в наушниках стихли, Диана сказала:

— В любом случае Гадюки двинутся через ворота. Равиль Прайд наконец сумел взять себя в руки и начал командовать уцелевшими воинами. Несколько роботов подтянулись к нему и образовали вполне боеспособное соединение.

Когда роботы Гадюк подошли ближе, все услышали голос Равиля:

— Похоже, ты был прав, Жеребец. Это машины Кешика.

В наушниках послышались возбуждённые голоса. Почему нужно сражаться с соединением Кешика? А если удастся победить, то не бросится ли на них сам Хан Стальных Гадюк?

— Заткнитесь, вольнорожденные! — заорал Равиль. — Если бы я знал ответы, я бы вам все сказал. Единственное, что я знаю, так это то, что нам противостоят роботы Кешика из Клана Стальных Гадюк и что они собираются драться. Лично я не собираюсь обманывать их ожидания!

Битва происходила, как в замедленной съёмке. Туман ограничивал поле зрения пилотов, и водители боевых роботов долго прицеливались, прежде чем открыть огонь. Пара роботов вообще столкнулась в тумане, и теперь они комично размахивали огромными руками, пытаясь сохранить равновесие. Никто из пилотов не мог воспользоваться ситуацией, чтобы нанести противнику серьёзный урон.

Внезапно Жеребец услышал в наушниках знакомый вражеский голос.

— Звёздный капитан Жеребец — о, как поганит мой язык это чудовищное имя! — я вызываю тебя на бой!

— Иван Синклер?

Жеребец сознательно не назвал Синклера звёздным полковником. То, что он опустил звание, было ужасным оскорблением для любого воина, но, зная, что Синклер на дух не переносит вольнорожденных, Жеребец просто не мог поступить иначе.

— Да, это звёздный полковник Иван Синклер! И на этот раз твои вольнорожденные штучки тебе не помогут! У нас есть личные счёты, и мы должны сразиться один на один. Встретимся в двух километрах к северу. На этот раз я намерен тебя убить. Принимаешь ли ты вызов, звёздный капитан Жеребец?

Синклер обращался к Жеребцу по званию, но в его устах оно звучало оскорбительно.

— Сначала я должен закончить эту битву, Синклер. Я не покину своих товарищей только потому, что…

— Убей его, Жеребец, — вмешалась Джоанна. — Ты должен сразиться с ним прямо сейчас. Иди, куда он тебя зовёт.

— Я согласна, Жеребец, — поддержала её Диана. — Иди.

— Что ж, Синклер, — сказал Жеребец, — я следую за тобой.

— Я полагаюсь на честь Клана и надеюсь, что ты не станешь стрелять мне в спину, звёздный капитан.

Уходя с поля битвы, Жеребец был поражён тем, какое количество Гадюк выползает на пляж. Нефритовым Соколам нелегко будет справиться с таким серьёзным противником.

Робот Жеребца вошёл в узкую длинную долину, идущую от моря. Синклер выбрал хорошее место для сражения. Здесь роботы не могли отступить ни вправо, ни влево, да и использовать прыжковые двигатели было небезопасно, так как скалы нависали над расщелиной, в которой укрылся «Буревестник» Синклера.

— Не знаю, какой огневой мощью ты располагаешь, Жеребец, — спокойно сказал Синклер. — Предлагаю обычную дуэль. Надеюсь, мне удастся сбросить тебя в море.

— Начинай, Синклер. Целься лучше!

Синклер уже был готов. Огонь из его лазеров поразил грудь и ноги «Разрушителя» Жеребца. Жеребец мгновенно ответил. Несколько минут туман, окутывавший обоих роботов, пронизывали алые лучи. Дымка, искажала цвета. Постороннему наблюдателю сюрреалистическая картина сражения могла бы даже показаться красивой.

Роботы медленно сближались. На каждый выстрел Синклера следовал ответный залп Жеребца. Так продолжалось до тех пор, пока лазер Синклера не поразил правую руку «Разрушителя». Жеребец отчаянно пытался привести в действие лазеры, расположенные на этой руке, но все его усилия остались безуспешными.

Вопреки обычаям Стальных Гадюк, Синклер прекратил атаку, хотя мог закрепить достигнутый успех.

— Я позволяю тебе отступить, звёздный капитан, — раздался в наушниках ядовитый голос Синклера.

— Ты сказал, что это бой до смерти.

— Мне не хотелось бы этого признавать, но ты — достойныйсоперник, Жеребец, и я готов…

— Страваг! Я не принимаю твоего милосердия, Синклер!

— Что ж, быть посему!

Единственным оружием, оставшимся у «Разрушителя», была автоматическая пушка, закреплённая на левой руке. Проверяя снаряжение ещё до битвы, Жеребец заметил в ней неисправность и предпочёл не использовать её в бою. Теперь же ему больше ничего не оставалось… Поскольку Жеребец ни разу не использовал эту пушку, он был уверен, что Синклер считает его безоружным и намеревается просто столкнуть в море.

Жеребец незаметным движением осторожно поднял левую руку «Разрушителя». Времени у него не оставалось. Он выстрелил.

Время словно замедлилось. Жеребцу казалось, что взрыв никогда не прозвучит. Но вот раздался чудовищный грохот, и кокпит робота Синклера окутал чёрный дым. Мгновение спустя Синклер выбрался из кабины и начал быстро спускаться на землю.

Жеребец вздохнул. Проверка всех систем показала, что последний залп окончательно вывел его «Разрушителя» из строя. Теперь он остался абсолютно безоружным. Он заглушил системы, вылез из кабины и стал спускаться. Воины встретились между своими боевыми машинами. Синклер с отвращением смотрел на Жеребца. Жеребец сардонически ухмыльнулся:

— Вы не лишены способностей, звёздный капитан. Не могу этого не признать.

— Ваши способности, звёздный полковник Синклер, также вызывают у меня уважение.

— Я не собираюсь уважать тебя, сукин ты сын! Синклер бросился на Жеребца и с силой ударил его в лицо. На полковнике были тяжёлые металлические перчатки, так что удар получился ощутимым.

Но Жеребец знал толк в кулачном бою и отреагировал мгновенно. Оба противника были измотаны долгим сражением. Рукопашный бой пошёл без правил. Они просто молотили друг друга изо всех сил. Иногда кому-то из них удавалось провести хитрую комбинацию, порой они схватывались в клинче, и тогда Синклер сыпал проклятиями по поводу вольнорожденного происхождения Жеребца.

Когда силы окончательно оставили их, они бросили своих роботов в лощине. Гораздо позже было обнаружено, что жестокие порывы ветра и новые подземные толчки повалили «Буревестника» и «Разрушителя». Робот Синклера упал в море и был смыт приливной волной, а «Разрушитель» опрокинулся на спину и зацепился за прибрежные скалы.

Жеребец и Синклер выбрались на берег. Время от времени они бросали друг на друга осторожные взгляды, чтобы убедиться, что противник не собирается снова атаковать.

Когда они уже подходили к позициям, Синклер крикнул:

— Мы ещё встретимся, вольнорожденный!

К огорчению полковника, Жеребец не ответил.

XXXV

Даймон-Бич

Неподалёку от города Даймон

Вальдорф V

Оккупационная зона Нефритовых Соколов — Стальных Гадюк

1 июля 3061 года

Дым, шум, подземные толчки, падающие повсюду боевые роботы — да, такой была Битва на Даймон-Бич, как её назовут потом.

Из-за густого тумана было нелегко что-либо разглядеть в округе, хотя большинство пилотов боевых роботов полагалось не на оптику, а на радары, сонары и сканеры. Впрочем, недурно было бы иногда не слишком доверяться электронике, а посмотреть на поле боя собственными глазами. Но сейчас все водители боевых машин, чьи роботы ещё стояли на своих двоих и даже могли передвигаться, прекрасно понимали, что наступает ночь и обзор окрестностей можно доверить только приборам.

Было очень сложно передвигаться по полю боя — повсюду валялись искорёженные, сожжённые, разбитые остовы боевых машин, многих из которых уже напрочь занесло песком. И сам-то по себе песок был не очень удачной поверхностью для движения многотонной машины, но спотыкаться о своих же роботов, поверженных противником, было вдвойне досадно.

Вскоре выяснилось, что в строю остались лишь пять боеспособных роботов Нефритовых Соколов — «Нова» Дианы, «Разрушитель» Джоанны, «Лесной Волк» Равиля, а также «Вестник Ада» и «Чёрный Ланнер» двух воинов из иррегулярных частей — звёздного командира Пиджин и отважно сражавшегося Белло.

Вдвое превосходящие их числом роботы Гадюк атаковали с фронта и флангов, постепенно окружая Соколов, которые, попав под перекрёстный огонь, оказались в критическом положении.

— Отходим! — прокричал в микрофон Равиль Прайд, который теперь оказался старшим по званию среди уцелевших пилотов Соколов.

— Но позади только море! — отозвалась Джоанна.

— Там мы и займём оборону!..

Соколы, которые стремились вести схватку с противником один на один, оказались не готовы к той ситуации, что сложилась на поле боя. Всякие красивости, рыцарские поединки и прочее сейчас никого не интересовали. Главным было одно — уничтожить врага, а каким образом и какой ценой это было бы достигнуто, никого не интересовало.

Позади пятёрки роботов Нефритовых Соколов бушевало море, а перед ними возвышались десять боевых машин Клана Стальной Гадюки.

Ситуация становилась скверной.

Внезапно по радио раздался сильный мужской голос:

— Ну что, пернатые, допрыгались? Ещё один шаг — и вы никогда не выплывете из этого моря! Неужели вы, гнусные трусы, так называемые Соколы, и впрямь думали, что вам сойдёт с рук то, что вы принимаете в ряды настоящих воинов всякий сброд и даже позволяете разному вольняжьему отродью иметь родовое имя?! Ха! Пока звёздный полковник Иван Синклер разделывает на мелкие части вашего выродка-вольнягу, звёздного капитана Жеребца, я хочу убить в честном поединке одного из ваших солдат, тех, кто осквернил родовое имя Эйдена Прайда!

Тембр и интонации бросившего вызов были что надо — у Дианы даже мороз по коже пошёл.

Тем не менее она сердито тряхнула головой и спросила в микрофон, повысив голос:

— Кто вы и кто дал вам право обвинять в бесчестии воинов Клана Нефритового Сокола?! Назовитесь сейчас же!

В её наушниках раздался прямо-таки сатанинский хохот.

— Кто дал мне право?! Ты ещё возмущаешься, страваг? Право у меня одно, как и у любого воина Керенского, — это право силы!.. Я докажу, что грязная вольняга не может носить родовое имя, которое она опорочила! Здесь и сейчас будет бой — Испытание Отказа. А кто я такой… какая тебе разница, страваг, чья рука отправит тебя в преисподнюю?! Впрочем, неужели ты не поняла до сих пор, с кем имеешь дело? — перемежая смех зубовным скрежетом, произнёс Перигард Залман.

Видимо, чтобы сделать его выступление более весомым, все десять роботов Гадюк начали швыряться ракетами и палить из лазеров. Правда, никуда толком не попали.

Однако Гадюки тут же поправили прицел, и, пока Диана замешкалась, ошеломлённая известием, что Хан Перигард Залман явился специально по её душу, удачно пущенная ракета ближнего действия угодила прямо в бедро робота Джоанны.

Наставница так и не поняла, от кого ей досталось. Тут же её «Разрушителя» накрыл второй ракетный залп, в разные стороны полетели куски брони и стеклопластика кабины.

Джоанна почувствовала, как её обдало ледяным ветром. Робот начал терять равновесие.

Прыжковый двигатель «Разрушителя» был выведен из строя ещё раньше, и теперь машина оказалась практически беспомощна. Джоанна стала поспешно отстёгивать привязные ремни.

Она чувствовала, что у неё осталось очень мало времени: робот был серьёзно повреждён, сквозь щели в кокпите просачивалась мелкая пыль и дым… Джоанна смутно слышала голос Дианы, которая что-то кричала на боевой частоте, и продолжала ползти к люку.

Тем временем Пиджин и Белло вели интенсивный огонь по противнику, вызвав лёгкую панику в стане врага. Им удалось подбить двух боевых роботов, но цена за успех оказалась высокой.

Горящая «Нова» Гадюк рухнула под ноги «Чёрному Лайнеру» Белло. Пиджин, чей «Вестник Ада» стоял ближе к песчаной насыпи, первой почувствовала, что земля под ногами содрогнулась.

Внезапно дрожь земли обрела конкретный смысл: ноги «Вестника Ада» заскользили по песчаному склону, и Пиджин поняла, что край песчаной насыпи начинает обваливаться.

Ей все-таки удалось сделать шаг вперёд, но тут её робот наступил на плечо лежащего «Горбуна» и потерял равновесие. Масса песка продолжала своё поступательное движение к морю, и «Вестник Ада» повалился лицом вниз.

Пиджин отчаянно пыталась удержать свою машину от падения в море, она слышала, как Диана кричит что-то по рации ей и Джоанне…

* * *

Равиль Прайд понимал, что долго ему не продержаться.

Он уже потратил почти весь свой боекомплект, а его «Лесной Волк» нагрелся практически до критической отметки — что, впрочем, не имело особого значения, поскольку вести бой возможности уже почти не осталось.

Хотя Равиль и ненавидел эту вольнягу Диану из-за того, что она заполучила родовое имя, все же в большей степени он был взбешён тем, что Хан Стальных Гадюк осмелился осуждать Соколов. Действительно, да какое его гадючье дело?!

Пренебрегши всякой осторожностью, Равиль бросился в атаку на стоявших прямо перед ним роботов Клана Стальной Гадюки, стремясь нанести им как можно больший урон оставшимися у него зарядами ПИИ.

Не пожелав никому сообщать о своих намерениях, он пустил бегом своего «Лесного Волка». Хотя из-за перегрева робот Равиля не мог бежать быстро, он все же кое-как, ковыляя, затрусил вперёд.

Воспользовавшись фактором неожиданности, Равиль нанёс значительные повреждения стоявшему у него на пути «Арбалету», который, отчаянно дымя, едва не упал на «Волка». Видимо, одно из попаданий Равиля было очень удачным.

Миновав шеренгу роботов Гадюк, Равиль понял, что его машина нагрелась ещё больше, но подумал, что ещё успеет сбегать разок в море, охладится там и потом использует остатки боекомплекта. Нужно было только двигаться по направлению к городским воротам, чтобы суметь развернуться в зыбком и ненадёжном песке.

Он слышал краем уха, что Диана что-то говорит по рации, но так был увлечён битвой, что не осознал смысла её слов. Однако Равиль все же заметил, как дрогнула земля, в тот момент, когда возобновлял атаку на Гадюк.

Диана не знала, куда двинуть свою «Нову», видя, как «Вестник Ада» сползает к бушующему морю слева от неё, а справа «Разрушитель» Джоанны валится набок на краю песчаной насыпи, а впереди Равиль бежит в свою безумную атаку… Белло не мог помочь Пиджин, поскольку его «Чёрный Ланнер» вёл ожесточённую перестрелку с «Буревестником».

Диана чувствовала свою ответственность за них всех. Только её робот имел возможность для манёвра, и, благодаря своему мастерству, девушке удавалось отбивать атаки врага. Даже подземный толчок не особенно смутил её, поскольку «Нова» не потеряла равновесия и, что ещё важнее, Диана продолжала контролировать ход разыгрывающейся вокруг неё драмы.

Пиджин подняла руки своего «Вестника Ада», чтобы они, врезавшись в песок, затормозили сползание машины вниз. Руки робота с массивными ПИИ прорезали в песке глубокие колеи, приостановив движение боевого аппарата к воде.

«Вестник Ада» замер на месте, его ноги неуклюже свесились с края песчаной насыпи, и тут все его системы полностью отказали.

— Ты в порядке, Пиджин? — прокричал Белло по рации.

— Все отлично, хоть меня и подбили. А ты?

— Может, продержусь ещё с полминуты, никак не больше… зато я только что разделался с «Буревестником»!

Пиджин хотела было ответить, но из-за подземного толчка её «Вестник Ада» пришёл в движение, сместившись ещё чуть-чуть, и она поняла, что пора выбираться из кабины.

* * *

Джоанна дёргала за рычаг люка, но тщетно: его плотно заклинило. Проклиная все на свете, она быстро повернулась и полезла вверх, к отверстию, которое проделал выстрел вражеского робота в лицевой плите кокпита.

В это самое время из-за подземного толчка «Разрушитель» потерял равновесие и начал падать, тем самым затруднив продвижение Джоанны. Она встала на сиденье пилота, чтобы, оттолкнувшись, выбраться наверх.

Стоя на спинке кресла, она подобралась к неровному краю дыры. В лицо ей больно ударило песком. Уцепившись за края и сдирая руки в кровь, Джоанна полезла вверх.

* * *

Равиль Прайд, возможно, и преодолел бы строй роботов Гадюк, но один воин в «Арбалете» был начеку и выпустил снаряд прямо в и без того уже изрядно развороченный корпус «Лесного Волка» и тем самым окончательно вывел его из строя. Подземный толчок довершил дело, и робот неуклюже рухнул на песок.

Равиль успел заметить, что два боевых робота Гадюк направляются к нему, желая добить поверженного противника.

* * *

Диана видела на главном мониторе, как «Разрушитель» Джоанны свалился с песчаной насыпи и полетел левым боком прямо в бушевавшее внизу море.

Диана ничем не могла помочь наставнице. Джоанна всегда хотела погибнуть в бою.

Снова переключившись на битву, девушка увидела, как «Лесной Волк» Равиля Прайда рухнул на песок с грохотом, которого было не различить за рёвом моря, воем ветра, шумом боя и гулом стихавших подземных толчков. Диана поняла, что из всех боелых роботов Клана Нефритового Сокола на ногах остались только её «Нова» и «Чёрный Ланнер» Белло.

Два робота противника в упор расстреливали лежащего «Лесного Волка» Равиля Прайда. Это было против правил Кланов, но это была война до победного конца, и поэтому вероломству Стальных Гадюк не следовало удивляться.

— Белло!

— Здесь, звёздный командир.

— Вперёд, выручайте звёздного полковника!

— Нег, звёздный командир. Выведен из строя, ничего не работает — не могу ни стрелять, ни двигаться, стараюсь только не казаться лёгкой добычей…

— Удачи, Белло! — крикнула Диана, двинув вперёд свою «Нову».

Она шла на помощь презиравшему её звёздному полковнику, собираясь одолеть Хана, который хотел убить её.

* * *

Джоанна почти выбралась из боевого робота, когда его падение внезапно ускорилось.

Когда она уже просунула ногу в дыру, проделанную снарядом, «Разрушитель» рухнул наземь. Джоанну бросило назад в кабину, и она ударилась головой о жёсткое сиденье. Из-за резкой боли в голове и теле наставница чуть было не потеряла сознание, и уж наверное бы потеряла, если бы не понимала, что этого нельзя делать ни в коем случае.

Левая половина её тела онемела полностью, но Джоанна все же пока могла передвигаться. Ей удалось встать, хотя левая нога готова была подкоситься.

Стоять было совсем непросто — из-за волн, которые слегка раскачивали лежавшего на боку робота. Джоанне нужно было действовать быстрее, так как машина могла в любой момент опрокинуться и упасть вниз лицом, тогда из кабины никак нельзя было бы выбраться.

Сначала она с большим трудом подобралась к краю дыры. Рванувшись с такой силой, какой она не проявляла с тех пор, как была сокольничим, Джоанна выбросила тело наружу и какое-то время лежала на корпусе робота, совершенно обессиленная.

Она не могла двигаться больше при помощи рук и, медленно, с натугой ползя вперёд, наконец скатилась со своего боевого робота прямо на мокрый песок. Отползши от «Разрушителя» подальше и опершись спиной о твёрдый отвес песчаной насыпи, Джоанна словно в тумане видела, как её робота стало постепенно относить волнами в бурное море. Наставница потеряла сознание ещё до того, как «Разрушитель», в последний раз тихонько булькнув, печально скрылся под водой.

* * *

Диане несколькими залпами ПИИ удалось отогнать наседавших на Равиля Прайда боевых роботов Гадюк.

Она остановила свою машину рядом с лежавшим «Лесным Волком».

— Вы живы, Равиль? — спросила Диана, обозревая местность и видя, что все шесть оставшихся Гадюк обратили все своё внимание на неё.

— Жив. Что там происходит?

— Не знаю. Моя «Нова» — последний из оставшихся на ногах боевых роботов Нефритовых Соколов, и я совсем не собираюсь сдаваться.

— Сколько роботов у противника?

— Шесть, вместе с Перигардом Залманом.

— Слишком много, особенно учитывая то, что им дан особый приказ уничтожить тебя. Уходи.

— Послушайте! Ваш робот подбит, Джоанна, наверное, тонет в море, Пиджин никак не хочет оставить своего боевого робота, висящего над водой, а Белло, хоть пока ещё стоит, — беспомощная мишень для любой машины Гадюк, пожелай они добить его. Я не только отвлекаю на себя огонь противника. Есть вероятность, что и остальным удастся спастись — в том числе и вам, звёздный полковник. Так что лучше вы уходите.

В наушниках раздался грустный голос Равиля:

— Хотел бы, да не получается, вольнорожденная. Вся приборная доска целиком соскочила с креплений и придавила меня, так что я не могу пошевелиться. Мне понадобится по крайней мере несколько минут, чтобы выбраться из кабины.

— Без проблем. Вы там постарайтесь, а уж я вас как-нибудь прикрою.

— Это же безумие!

— Возможно. Извините, занята: по мне стреляют. По «Нове» лупил что есть мочи «Ханкиу».

— Подумаешь, «Ханкиу»… — пробормотала Диана, и одним импульсом лазера ей удалось развернуть машину противника вокруг его оси. Ещё вспышка, попадание в левое колено — и нога «Ханкиу» подогнулась.

Он упал на колено и накренился влево, пытаясь правой ногой зацепиться за песок. Диана поняла, что ещё несколько минут по меньшей мере «Ханкиу» не будет представлять собой угрозы.

Стоя рядом с поверженным «Лесным Волком» и не обращая внимания на ворчание Равиля Прайда, которое перемежалось ругательствами в её собственный адрес, Диана продолжала вести бой с пятью оставшимися роботами врага. Поворачивая корпус «Новы» в оптимальном темпе, она достаточно спокойно отбивалась от несколько беспорядочных наскоков Гадюк.

Диане показалось немного странным, что нельзя было определить, каким именно роботом управляет Перигард Залман.

Девушка старалась больше стрелять из ПИИ правой руки робота, поскольку эта конечность была уже повреждена и неизвестно, через какое время она окончательно выйдет из строя.

Яркая голубая вспышка — и кокпит «Боевой Кобры» разнесло в клочья. Машина, словно налетев на стену, со скрежетом остановилась. Руки её беспомощно повисли.

Диана продолжала методично двигаться вокруг лежащего «Лесного Волка», защищая его корпусом своей машины от обстрела оставшихся в строю четырех роботов противника.

Что же это я делаю? Ведь Равиль дал слово вызвать меня на поединок. Он оскорблён тем, что я завоевала родовое имя. Ну и подох бы здесь, зачем мне его спасать? Да, я забыла… если я помогу ему, то он вряд ли будет счастлив, что помощь ему оказала вольнорожденная. Равиль, Лейф… ну почему эти верняги не хотят даже жизнь свою спасти, если в этом им помогают вольнорожденные?!

Ей не удалось додумать до конца, потому что сразу несколько снарядов одновременно попали в корпус «Новы», разорвавшись с жутким грохотом. Робот чуть было не упал, и то, что при этом он наверняка бы раздавил «Лесного Волка», не осталось незамеченным Дианой.

Вдобавок оказалось, что прямым попаданием повреждена система внешнего наблюдения. На экране обзорного дисплея мерцали только серые полосы: Диана не могла определить местонахождение роботов противника.

Что ж, придётся действовать в пределах визуального контакта.

Диана протёрла прозрачную лицевую плиту кокпита, надеясь, что хоть что-то будет видно.

Наступала ночь.

Впрочем, и до её наступления вокруг почти ничего не было видно: туман постоянно сгущался. Вражеские роботы мелькали, подобно теням на потолке заброшенной деревенской бани.

Когда Диана начала стрелять по теням, она не могла не вспомнить обстоятельства гибели Эйдена Прайда. Тогда тоже была ночь, и у героя отказали бортовые системы робота, почти закончился боекомплект…

Тогда Эйден тоже защищал упавшего товарища, вступив в неравную схватку с превосходящими силами Комстара. А Диана и была тем самым упавшим товарищем… а вот сейчас Равиль Прайд, который её ненавидит, лежит, совершенно беспомощный, у её ног, она же теперь пытается его спасти…

Эйден Прайд в той схватке уничтожил больше роботов противника, он обладал гораздо большим мастерством, чем она, но все же Диана являлась дочерью героя, и ей было на кого равняться…

Ещё один робот противника, «Арбалет», неосторожно подставился, и Диана ловко срезала его огнём из ПИИ правой руки своей машины. Аппарат противника вышел из боя, но Диана не сразу заметила это, одна продолжала отбиваться от остальных Гадюк, поглощённая одной мыслью: Эйден погиб так же…

Но нет, она не может умирать сейчас, ведь буквально только что ею завоёвано родовое имя и надо так много сделать для того, чтобы прославить его!..

Внезапно Диана обнаружила, что три оставшихся робота Гадюк прекратили атаку и начали медленно отходить. В совершённом недоумении она вызвала на связь Равиля Прайда.

— Вы видите?! — воскликнула она. — Гадюки отступают! Их трое против одного, а они бегут! Да что такое могло случиться, они же воины Клана?!

— Откуда мне знать, что им там под хвост попало? — озлобленно ответил Равиль.

Потом, попыхтев немного, он добавил тоном ниже: — Впрочем, они побежали после того, как был подбит их «Арбалет». Получается, что… да нет, не может быть… В эфире повисла напряжённая пауза. Диана не выдержала:

— Что получается? Говорите скорее!

— Боюсь ошибиться, — медленно произнёс Равиль, — но, похоже, тебе удалось не только успешно вести бой одной против шестерых роботов противника, уничтожив при этом три из них, но и… Невероятно!.. Неужели… Нет, скорее всего, так оно и есть: ты укокошила Перигарда Залмана. Вот стравагова вольняга!

Диана молчала, совершенно ошеломлённая услышанным.

Неужели это правда?..

Это просто невероятно: приняв бой при абсолютно невыгодных для себя условиях, спасая жизнь своему врагу, сражаясь одна против шести, она умудрилась не только не погибнуть, но и чудесным образом трансформировать катастрофу в триумф, побив при этом самого Хана Клана Стальных Гадюк!.. Просто невероятно!..

— Именно поэтому они побежали, — словно отвечая на её мысли, сказал Равиль Прайд. — Поражение Залмана выбило Гадюк из колеи настолько, что они совершенно растерялись. Похоже, битва за эту планету завершена, впрочем, как и война.

XXXVI

Даймон-Бин

Неподалёку от города Даймон

Валъдорф V

Оккупационная зона Нефритовых Соколов — Стальных Гадюк

1 июля 3061 года

После внезапного отступления Стальных Гадюк Марта и Саманта без труда выбили клин, разделявший между собой соединения Сокола.

Поскольку они не владели всей информацией о происходящем, им было трудно понять, что же окончательно сломило Стальных Гадюк, но в то же время у Хана и её заместителя имелось предчувствие, что ответ будет найден на Даймон-Бич.

Тотчас же они обе вместе с Туркина Кешиком и Первым Кластером Призывающего Сокола направились туда.

Постепенно на экранах мониторов вырисовывалась картина бескомпромиссной и беспощадной битвы. Одинокая «Нова» все ещё нависала над распростёртым «Лесным Волком», словно бы охраняя его, а повсюду вокруг лежали поверженные боевые роботы Стальных Гадюк — много, очень много…

Пока Марта и остальные шли по берегу моря, показания их сенсоров порою искажались под влиянием непогоды, но все же удалось определить, что этот одинокий боевой робот Соколов принадлежал Диане Прайд, а подбитый «Лесной Волк» — Равилю Прайду.

— Я вызвала Диану на связь, — доложила по радио Саманта. — Я спросила, нет ли у неё какого-нибудь объяснения внезапному отступлению Стальных Гадюк…

— И таковое имеется?

— О да, — хмыкнула Сахан.

— Какое же?

— Диана сообщила, что успешно отбивалась от превосходящих сил противника, а потом ей удалось одолеть Перигарда Залмана в поединке один на один! Представьте себе!.. Сама мысль о том, что их Хан проиграл бой вольняге, оказалась невыносимой для вернорожденных Гадюк, и они попросту сбежали!

И тут наконец разрядилась пружина всего того напряжения, под спудом которого находилась Марта в продолжение всей битвы за Вальдорф: она захохотала.

Вообще Марта Прайд смеялась очень редко, и сейчас смех подействовал на неё расслабляюще.

Все!.. Нефритовые Соколы сломили, сокрушили, растоптали Стальных Гадюк. Хан Перигард Залман потерпел унизительное для себя поражение, проиграв бой вольнорожденной… Кстати, если бы Залман не хотел того, чтобы его войска были полностью уничтожены, то он должен был вовремя остановиться. Марта предложила бы ему почётную форму отступления — «хегира», хотя, конечно, позор проигранного сражения все равно бы неотступно следовал по пятам за Гадюками.

Итак, война завершилась безоговорочной победой Клана Нефритового Сокола, и основной вклад в дело принадлежал только что аттестованному вольнорожденному воину.

Многим представителям Кланов придётся теперь пересмотреть свои взгляды касательно тех, кого они презрительно величают вольнягами…

И на лице Хана Марты Прайд появилась лёгкая улыбка.

* * *

Саманта случайно подслушала по рации короткий диалог между Дианой и Равилем Прайдом.

— Почему ты спасла меня? — спросил Равиль.

— Я — воин, и это мой долг. Воут?

— Но у тебя ведь не было почти никаких шансов…

— Как не устаёт постоянно повторять звёздный командир Джоанна, я — Нефритовый Сокол. Воут?

Затем пошли помехи, и разговор стал трудноразличим.

Саманта пыталась связаться с Дианой ещё раз, но ответа не последовало. Потом Сахан увидела, как Диана спустилась с «Новы» вниз, на землю, и помчалась бегом в сторону песчаной насыпи, которая начала разрушаться под воздействием прилива.

* * *

Марта проследила за тем, чтобы несколько бойцов помогли Равилю выбраться из пилотской кабины его аппарата, а остальных послала на выручку тем воинам, что находились в двух других боевых машинах Соколов — один робот просто стоял без движения, а другой вообще свешивался с размываемой песчаной насыпи, готовый в любой момент свалиться вниз, в море.

Оба пилота были спасены, а готовый вот-вот упасть в воду «Вестник Ада» отбуксирован в безопасное место.

Хотя сквозь прозрачную лицевую плиту кокпита Марта не могла различить всех деталей картины разрушений, царящих на поле брани, она могла составить себе определённое представление по мутным силуэтам и схематическим отметкам, которые плыли на экранах радаров и сканеров.

Весь берег в пределах обзора был усеян повреждёнными, подбитыми и уничтоженными боевыми роботами обеих противоборствующих сторон. Машины лежали в разнообразных неестественных позах, их постепенно засыпало песком. Ещё большее количество аппаратов уже скрылось под стремительно наносимыми барханами.

Марта понимала, что эта победа внесла весомый вклад в общий разгром Гадюк на Вальдорфе. Свершения её воинов здесь, на Даймон-Бич, и особенно победа Дианы над Ханом Стальных Гадюк наверняка будут удостоены нескольких строк в Предании.

Страваг, — подумала она, — да вся вальдорфская кампания займёт целую главу в священном списке!

Если Марта и сомневалась в правильности некоторых принятых ею за последние несколько лет решений, то теперь эти сомнения были полностью развеяны. Факт изгнания Гадюк из коридора вторжения доказал, что к гордым Соколам вернулась их былая слава, и это лишний раз подтверждало правильность всего того, что делала Марта на посту Хана.

Порою она вынуждена была искать собственный путь — если не могли помочь азбучные истины — и все продолжала двигаться строго по пути Кланов…

Тут Марта тоже заметила бегущую по берегу моря Диану и очень удивилась, гадая, что бы это могло значить. В Предании конечно же не будет обойдён стороной героизм этого вольнорожденного воина с родовым именем. Как и её отец до неё, Диана, видимо, тоже будет увековечена в Предании Нефритового Сокола. И о том, что она дочь Эйдена Прайда, не забудут упомянуть.

Марта подумала о том, что сказал бы Эйден, если бы присутствовал сейчас здесь.

Нет, довольно об этом, хватит об Эйдене… Он не может быть больше моей второй совестью.

После, когда Марта Прайд узнала о победе Жеребца над Иваном Синклером и героических деяниях всего его тринария вольнорожденных, Иррегулярных Частей Хана, она поняла, что все их победы, включая и победу Дианы над Ханом Залманом, полностью сокрушили доводы Стальных Гадюк относительно воинской неполноценности вольнорожденных.

Споры по поводу вольнорожденных велись и на собраниях Совета, и на поле боя, но теперь никто не сможет больше поднимать этот вопрос. Не скоро кто-нибудь из Ханов осмелится высказывать сомнения по поводу участия вольнорожденных воинов в боевых действиях, которые вели Нефритовые Соколы!..

* * *

Оказавшись на побережье, Жеребец испытал такое же потрясение от увиденного, что ранее испытала и Марта Прайд. Но он видел все совсем близко, до него доносился горьковатый запах гари…

Позади Жеребца Иван Синклер, чертыхнувшись, побежал к своему раненому товарищу, лежащему рядом со своим «Арбалетом». В свете, отбрасываемом на песок боевым прожектором робота Саманты, Жеребец разглядел бегущую по дюнам к обрыву Диану. Посмотрев направо, он увидел, что волны прибоя были очень большими, и оглушавший его рёв вызывался именно ударами разбивающихся о берег гигантских масс воды.

Тогда Жеребец пустился бегом вслед за Дианой.

* * *

Диана бежала вниз по песчаному склону.

Волны подобрались к лежавшей ничком Джоанне и обдавали её пеной.

И тут Диана увидела, что наставницу постепенно начинает сносить в море… вот уже беспомощное тело закачалось на волнах.

Вспомнив все, чему её учили на занятиях по плаванию в курсантской школе, девушка, ни секунды не раздумывая, с разбегу бросилась в бушующие волны.

Диану тут же обожгло так, что она чуть было не закричала: вода оказалась ледяной. Стараясь не обращать внимания ни на это обстоятельство, ни на то, что её руки и ноги на удивление слушались плохо, Диана энергично поплыла в ту сторону, где, как ей показалось, среди белых барашков морской пены виднелась голова наставницы.

Сильный прибой мешал ей плыть, все время норовя отбросить назад, но Диана боролась изо всех сил, и вот она наконец добралась до Джоанны.

Девушка попыталась было ухватить наставницу за воротник, и это ей почти удалось, но тут произошло то, что частенько случается в подобных ситуациях: Джоанна, доселе безучастная, внезапно словно очнулась, запаниковала и принялась отбиваться.

Раздумывать было некогда, и Диана, мысленно даже не извинившись, сильно ударила наставницу в челюсть. Джоанна обмякла и перестала сопротивляться.

Ухватив её покрепче, Диана повернула к берегу и тут с ужасающей ясностью поняла, что у неё может не хватить сил туда добраться.

Волна накрыла её с головой, чуть было не утопив. Отчаянно отплёвываясь, Диана, продолжая удерживать наставницу мёртвой хваткой, упорно продвигалась вперёд, но уже совсем скоро наступил момент, когда она поняла: все. Ещё пара секунд, несколько гребков, и точно — все…

Как во сне, Диана видела, что кто-то, уверенно раздвигая мощными взмахами рук бушующие волны, продвигается к ней — все ближе и ближе… Это Жеребец! Вот он подхватил обеих женщин, а берег все ближе… полоса прибоя… берег… песок… берег. И можно дышать.

* * *

Марта Прайд довольно улыбнулась, видя, что спасательный рейд закончился удачно.

Было бы жаль потерять эту старую каргу.

Тут она заметила одну неприятную вещь: тело Джоанны было как-то неестественно скручено. Очевидно, наставница получила достаточно серьёзные переломы.

Марта тут же распорядилась, чтобы на берег послали медиков со всем необходимым.

Потом она снова занялась осмотром поля боя.

XXXVII

Мобильный Штаб Нефритовых Соколов

Гадючья Долина

Вальдорф V

Оккупационная зона

Нефритовых Соколов — Стальных Гадюк

2 июля 3061 года

После знаменательной победы над Стальными Гадюками Марта Прайд могла бы чувствовать себя совершенно счастливой, если бы не одно маленькое «но».

Предстояло решить ещё один вопрос, и не очень-то приятный. Обстоятельства всерьёз складывались так, что возникала возможность её отставки с поста Хана.

Речь шла об упрямом пилоте «Арбалета», робота, которого она одолела в поединке днём раньше.

Возвратившись на поле боя, туда, где покалеченный «Арбалет» все ещё валялся в небрежении среди прочих обломков боевых аппаратов, Марта поняла, что его пилота никто не удосужился выудить из стальной скорлупы: очевидно, никому не было никакого дела до потерпевших поражение.

Марта взобралась на боевую машину и с трудом распахнула люк кокпита.

— Эй!.. — крикнула она в темноту. — Есть тут кто живой?

Тишина.

— Эй, Гадюка… то есть воин Клана Стальных Гадюк, ты меня слышишь?..

Снова никакого ответа.

Марта почувствовала себя несколько неуверенно.

— Отзовитесь, коли живы… Если вы ранены, вам окажут квалифицированную медицинскую помощь! Кроме того, могу предложить отдельную каюту и сытный завтрак, если вы голодны…

Раздался короткий смешок. Марта приободрилась.

— Давай-давай, вылезай. Сражение проиграно. Единственный шанс — сдаться на милость победителя!

Она подождала ещё немного, потом сказала решительно:

— Ну ладно, тогда я сама пойду к вам!

— Если вы попытаетесь это сделать, я убью вас! — немедленно раздался грубый женский голос.

Марта, которая держала руку на кобуре пистолета, усмехнулась: Как же, ищи дурака. Так я к тебе и полезла.

— Если вы не можете выбраться самостоятельно, я пошлю за техниками, и они разрежут кабину лазером!

— Никого не надо. Я ранена легко и вполне могу двигаться. Вот дождусь темноты — и уйду.

Голос замуровавшейся дамы показался Марте знакомым.

Она покопалась в памяти, ничего не вспомнила и спросила:

— Кто вы, воин Стальных Гадюк? Снова смешок.

— Удивительно, как это вы меня не узнали. Мы с вами знакомы достаточно коротко, хоть и давно не общались…

— Натали Брин!..

Новый смешок подтвердил правильность догадки Марты.

— Я и не знала, что вы в действующей армии Гадюк…

— Мало кто знает об этом. Я находилась в личной охране Хана, на связь по открытому каналу не выходила… Вы хорошо дрались против меня, Марта Прайд. Мне остаётся только радоваться тому, что меня одолел столь замечательный воин, да к тому же ещё и Хан. Но все равно стыдно. Так и буду, наверное, сидеть в моей бедной жестянке, пока не сдохну.

— Придётся вытащить вас оттуда силой.

— Нет уж, не надо… Сама выйду. Только попозже. Поставьте какого-нибудь бодигарда возле моего робота да велите ему отвести меня к вам, когда я вылезу. Только пусть это будет настоящий воин, из вернорожденных, а не какой-нибудь вольняга, которых у вас в Клане расплодилось видимо-невидимо.

Марта понимала, что именно она, а не Натали, должна диктовать условия, но все же после недолгих раздумий решила согласиться.

Ханы должны уважать коллег по должности, — подумала она, — пусть даже и бывших. Даже тех, кто является врагами.

* * *

Пока Марта дожидалась появления Натали Брин в своём мобильном штабе, она все время думала над тем, как бы сделать так, чтобы и не обидеть бывшую Ханшу и самой не слишком унижаться.

Марта почувствовала, что ей стало трудно дышать — таким влажным да ещё полным гари и отвратительного запаха сожжённых полимеров был воздух, ещё не очистившийся от миазмов вчерашней битвы.

Натали, щурясь, вошла в палатку.

— Вам мешает свет, Натали Брин?

— Да, глаза режет…

Марта приглушила освещение.

— Вы знаете, Марта Прайд, а ведь у нас с вами много общего, — неожиданно сказала Натали. — Вот только вы — Хан действующий, а я — бывший, да к тому же опозоренный…

Марта заметила, что в её тоне не было ни капли жалости к себе.

— Может статься, Натали, вам покажется странным, но я вовсе не считаю вас опозоренной, — сказала она. — Как Хан Стальных Гадюк, вы отдали в своё время своим войскам приказ отступать с Токкайдо, но, если бы вы не приняли подобного решения, Гадюки могли быть полностью уничтожены. А ведь после Токкайдо ваш Клан, сохранив ядро армии, быстро восстановил свои силы… Перигард Залман — вот кто по-настоящему опозорен.

Натали метнула в неё молниеносный взор и чрезвычайно сухо сказала:

— Я бы попросила вас воздержаться от комментариев любых действий Стальных Гадюк, Хан Марта, хоть вы и победитель.

Марта почувствовала, что в ней закипает гнев. Однако она была не просто воином, а Ханом и поэтому не могла себе позволить поддаться первому порыву.

— Моё право сделать вас своим вассалом, воут?

— Ут. И мой долг согласиться с вашим желанием.

ЭПИЛОГ

Учебный Центр сиб-группы 111

Лес Керенского

Айронхолд

Кластер Керенского

Пространство Кланов

18 апреля 3062 года

Вернувшись в Учебный Центр после долгого отсутствия, Пери испытывала странные чувства.

Когда-то её здесь чуть не убили, и поэтому вполне естественно, что она чувствовала себя здесь не очень-то уютно.

Последние девять месяцев жизни Пери выдались весьма напряжёнными. На её сообщения о том, что вытворяет каста учёных, Хан Марта Прайд отреагировала мгновенно и весьма решительно…

Марта также внимательно следила и за тем, что происходит на Стране Мечты. Этьен Бальзак делал все возможное и невозможное, чтобы блокировать эдикты Хана. Пери тогда скрывалась в секторе техников. Она пыталась найти Номада, но у неё ничего не вышло — следы старика совершенно затерялись…

Марта проинформировала Пери, что остановить учёных в их погоне за совершенством воинов просто невозможно, поскольку точно неизвестно, какие именно Кланы занимаются изысканиями в данной области.

Впрочем, зловещую фигуру Бальзака, который прибрал к рукам власть не только в касте учёных, но и оказывал большое влияние на жизнь многих Кланов, удалось убрать.

Марта предложила должность Генерал-Учёного Пери, но та отказалась, понимая, что не справится с затаившимися в недрах касты последователями Бальзака, и этот пост достался некой Ренате Салк, а сама Пери попросила, чтобы её направили на работу в памятный для неё Учебный Центр.

* * *

Звёздный командир Джоанна без особой радости встретила Пери, когда та появилась в расположении сиб-группы. Молодёжь заправляла койки под сердитым взглядом достойной наставницы.

Одна нога у Джоанны была ампутирована, и она не очень-то ловко передвигалась по территории некогда секретного лагеря.

— Небось за глаза меня зовут Хромоножкой, — сердито говорила она Пери. — Не завидую я тому, от кого услышу что-нибудь в этом роде…

— Как ты, Джоанна? Наставница невесело усмехнулась:

— Да как всегда — злая я, но не уйду от вас. Слава Керенскому, хоть в солама не попала…

* * *

— Это мать Дианы Прайд, — шептали друг дружке члены сиб-группы. — Говорят, она и Эйдена Прайда знала…

— Но она же просто учёный, а вовсе не воин! — возражали скептики.

И непременно кто-то говорил:

— Ну и пусть! А все равно она мне нравится… Невысказанной оставалась одна фраза: появится ли когда-нибудь среди нас ещё один Эйден Прайд?..

* * *

— Только не Эйден!.. — прорычала Джоанна, скрипнув протезом. — От него всегда были только одни неприятности!

Глядя на наставницу, Пери сначала засмеялась, а потом разразилась потоком громких сердитых слов, истинное значение которых вряд ли кто-то из членов сиб-группы сможет узнать за ближайшие годы.

Майкл Стэкпол Смертоносное наследство Кровь Керенского-1 (Боевые роботы — BattleTech)

Чарльзу Джеймсу, благодаря которому я познал неведомые дали великой и необъятной Вселенной и изведал счастье творчества — наивысшую меру успеха.

Автор благодарит за вклад в создание этой книги: Лиз Дэнфорт — за внимание, с которым она часть за частью выслушивала всю книгу; Ричи Мейнхардт — за помощь в осуществлении задуманного; Росса Бэбкока, Донна Ипполито и Джордана Вайсмана — за содействие в работе над стилем и английским языком; и наконец, Брайана Фарго — за понимание, с которым он дождался завершения книги, несмотря на множество других планов.

Следующая цель нашествия кланов — Терра, колыбель человечества

ПРОЛОГ

Недосягаемая,

Свободная Республика Тихонов

16 августа 3030 г.

Наташа Керенская без стука решительно вошла в кабинет полковника Джеймса Вульфа. Она протянула ему для ознакомления донесение, отпечатанное на желтом листке, но выражение лица полковника, смотревшего как бы сквозь нее и бумагу, не изменилось. Он сидел за столом, на котором царил беспорядок, отклонившись в кресле, сжав руки и стиснув кончики пальцев. И только его дыхание говорило ей, что он жив.

Солдаты ее подразделений могут поклясться, что, резкая и прямолинейная, она никогда не сдерживала свои эмоции, во сейчас, когда она положила сообщение на стол, ее голос был мягок и дружелюбен.

— Джеймс, я думаю, тебе следует ознакомиться с этим немедленно. Сообщение поступило за подписью маршала Ардана Зордека. По предложению Хэнса Дэвиона Республика Тихонов добровольно и полностью предоставила нам право собственности на Недосягаемую.

Новость вызвала оживление на лице Вульфа. Несмотря на небольшой рост, его фигура излучала силу. И все же долгие годы почти непрерывных войн взяли свое. Седина тронула некогда темные волосы, а морщины вокруг глаз и на лбу свидетельствовали о тяжком бремени ответственности, возложенной на него. Грядущие невзгоды словно давили на его плечи, но блеск серых глаз не оставлял сомнений, что вызов судьбы он встретит достойно.

Полковник улыбнулся Черной Вдове:

— Благодарю, Наташа. Новость действительно долгожданная.

Она бросила быстрый взгляд в окно рядом со столом полковника Вульфа.

— Я думала, что нам потребуется больше усилий, чтобы получить эту планету. Я полагала, что Хэнс Дэвион предпочтет оставить ее себе, поскольку он знал, что мы хотим получить ее.

Вульф пожал плечами:

— Дэвион хорошо понимает, что Недосягаемая была когда-то Миром Воинов. Он знает, что армия Звездной Лиги обычно проводила здесь боевые учения и отсюда стащили далеко еще не всю боевую технику, хотя прошло уже триста лет с тех пор, как генерал Керенский и его боевые подразделения навсегда покинули Внутреннюю Сферу.

Когда Наташа Керенская повернулась лицом к полковнику, отблески заходящего солнца сверкнули в ее волосах.

— Ты думаешь, что Дэвиону точно известно, сколько боевой техники осталось тут? Он наверняка приказал Алларду отправить своих паршивых агентов разнюхать, что же нам достанется.

Командир Драгун Вульфа как-то загадочно улыбнулся.

— Хэнс вполне достоин своего прозвища Хитрый Лис. Аллард потребовал, чтобы технический отчет составили мы, сказав, что не может сейчас послать агента на Недосягаемую. Он наверняка предполагал, что мы утаим кое-какую информацию, но я не думаю, что это его беспокоило. Он рад тому, что наше присутствие здесь позволяет предотвращать локальные восстания и неповиновение со стороны Лиги Свободных Миров. Мы отослали Алларду отчет, которого вполне хватит, чтобы успокоить любое недовольство, вызванное тем, что нам даром достанется некогда брошенная, а теперь подобранная военная техника.

Когда полковник упомянул дорогостоящее вооружение, оставшееся после заката эры Звездной Лиги, на полных губах Керенской появилась легкая улыбка, но в ее голосе слышалось беспокойство.

— А как быть с нашими выводами? Хватит ли оставшейся техники для наших потребностей?

Вульф покачал головой, и его пальцы сжались снова.

— Похоже, компьютеры и оборудование, которые не были спрятаны, уже давно расхищены, но я не думаю, что кто-то чужой даже догадывается, сколько же всякой всячины осталось здесь под землей. Мы захватили оборудование, необходимое для ремонта и производства боевых роботов. Впрочем, трудно сказать, достаточно ли этого для выполнения нашей миссии.

Она явно была раздражена.

— Ты все еще не можешь порвать с мыслью, что мы исполняем какую-то миссию, не так ли? Мы выполнили все, что ОНИ от нас требовали. И теперь нам следует побеспокоиться о своем здоровье, сохранить наше вооружение боеспособным на сто процентов и затем ударить по этим подонкам!

Вспышка раздражения Черной Вдовы вызвала у Вульфа улыбку и досаду на самого себя.

— Наташа, — сказал он быстро, — так было бы лучше, но ты же знаешь, что я не могу согласиться с этим. Знаешь ты и то, что другие не смогут остановить ИХ. Мы не можем нарушить долг, который на нас возложен.

Наташа склонилась над столом.

— Джеймс, я же знаю, что это невозможно. Последние двадцать пять лет мы сражались за каждый Великий Дом во Внутренней Сфере, но также мы воевали и против каждого Дома. Мы знаем их сильные и слабые стороны. Мы знаем, что это безнадежно...

Вульф резко встал и начал расхаживать по комнате.

— Это небезнадежно, Наташа. Некоторые из них подают надежду. У нас есть с чего начать. Ее резкий смех заставил его замолкнуть.

— Ты что, проморгал последние два года, Джеймс? Два года войны, которые все изменили, включая нас самих. Конфедерация Капеллана почти распалась. Синдикат Драконов потерпел сокрушительное поражение, потеряв дюжину планет и первоклассных союзов. Война разметала Лиранское Содружество, я уж не говорю о гибели Фредерика Штайнера и о потере его Десятого Лиранского полка во время самоубийственной атаки на Дромини-4. А Лига Свободных Миров так погрязла в бюрократизме, что они даже не смогли организовать оборону против боевых подразделений Свободной Республики Тихонов. И мы оба знаем, что провинция Андурия намерена отделиться без особых хлопот уже к концу года. Возможно, Хэнс Дэвион и неплохо организовал эту войну, и его Федеративное Содружество одержало грандиозную победу, но он до основания разрушил свою экономику, и его люди опасаются, что Ком-Стар может захватить реальную власть. Короче, дружище, объединение государств, образовавшихся после распада Зведной Лиги, лишено всякого смысла.

Ее задиристый тон вызвал блеск в глазах Вульфа.

— Да, все так, как ты сказала, Наташа. Но не упустила ли ты более важные факторы, касающиеся нас? Государства, образовавшиеся после распада Звездной Лиги, возможно, и пребывают в ужасном состоянии, что же касается военных, то ситуация не столь плачевна. Гончие Келла сохранили в ходе войны отличную, форму, так же как и Эриданский полк легкой кавалерии. Я согласен, что их не хватит, чтобы сделать все, но для начала вполне достаточно.

Наташа присела на край стола Вульфа и пристально посмотрела на него.

— Ты что, задумал доставить их сюда для подготовки? Ты же поставишь под угрозу нашу безопасность! — Неожиданно она хлопнула себя по лбу ладонью. — Да ведь ты УЖЕ запланировал сделать это. Именно поэтому Морган Келл несется сюда на своем межзвездном «прыгуне». Ты что, спятил? Как далеко он сейчас?

Вульф встал во весь рост.

— Морган Келл знает, что я доверял и доверяю ему. Черная Вдова от изумления разинула рот.

— Ты рассказал ему о...

Коренастый полковник покачал головой:

— Нет, я не сказал Моргану все, но полагаю, что он догадался. Он наш друг, и я решил помочь ему. Да к тому же он опытный и смелый вояка. И хотя я не планировал, чтобы Гончие Келла прибыли сюда для обучения, но уверен, Моргана можно склонить, чтобы он подготовил свои боевые части, которые придут на помощь нам, когда наступит время. Более того, я думаю, что он позволит нам обучить группу его воинов, но так, чтобы мы не подвергли опасности себя, если эти знания будут переданы чужакам.

Ее передернуло.

— Не хватает еще услышать от тебя, что ты собираешься пригласить Ком-Стар организовать на Недосягаемой информационный центр связи.

Такое предположение вызвало у Вульфа только улыбку.

— Исключено. Возможно, Ком-Стар хорошо наладил межзвездную связь во Внутренней Сфере, но их хваленый пацифизм околел вместе с примасом Джулианом Теполом. Новый примас, Миндо Уотерли, агрессивна и опасна. Она уже вынудила Дэвиона разрешить ей разместить боевые машины в гарнизонах Ком-Стара в качестве условия для снятия запрета на связь, наложенного на Федеративное Содружество. Я не позволю навязать нам такие условия.

Наташа рассмеялась:

— Ха, благодарю Бога, сохранившего все же твой разум. — Она утомленно вздохнула. — Посмотри на нас. Мы воюем здесь уже двадцать пять лет. Нам пора бы уйти в отставку, не заботясь о подготовке других к войне, которой, может, и не будет. Эту задачу надо поставить перед напористыми щенками.

Джеймс положил руку на плечо Наташи.

— Я согласен с тобой, но существует проблема. Молодежь выросла в Государствах-Наследниках. Пятнадцать лет тому назад мы оставили многих из них в Лиге Свободных Миров и еще больше потеряли два года тому назад во время бегства из Синдиката Драконов. А выжившие не были воспитаны в наших традициях. Едва ли они понимают, какие мы разные. Ведь сейчас среди нас появились даже отступники. Необходимо и их заставить пройти подготовку и принять наши идеи. Но для такого обучения наставниками могут быть только те из нас, кто выжил, пройдя через испытания всех этих лет.

Черная Вдова покачала головой:

— Конечно же ты прав. И ОНИ поступили мудро, поручив тебе, а не мне руководить этой безумной миссией. — Она вскинула голову, вызывающе выставив подбородок. — Если же они явятся — а я надеюсь, что это случится раньше, чем я состарюсь настолько, что уже не смогу управлять боевым роботом, — то нам будет что ИМ ответить. А уж я постараюсь расквитаться с ними за все.

Вульф отступил назад, скрестив руки на груди.

— Да, ОНИ явятся, и наверняка раньше, чем мы думаем. Но если я правильно понял, и до тебя наконец-то это дошло. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Если мы не будем стойко и доблестно сражаться, то другим уже не останется времени на подготовку. А это значит, что только что завершившаяся Четвертая война за Наследие покажется лишь прелюдией перед концом Рода Человеческого.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЕНЬ ЗВЕРЯ

I

Стортолар-Сити,

Ганцбург, провинция Радштадт,

Свободная Республика Расалхаг

19 мая 3049 г.

Фелан Келл с напускной беззаботностью вошел в задымленную пивную. Его не покидало чувство, свойственное шпиону, который долгие годы провел среди врагов. «В первый раз за эту ночь я пожалел о том, что нарушил запрет Джека Танга и отправился на поиски. Когда-нибудь до меня наконец дойдет, что он отдает распоряжения не ради красного словца». Молодой наемник прищурился, всматриваясь во мглу, но даже не подумал снять зеркальные солнцезащитные очки. «Может, я и сглупил, когда слинял из резервации, но снимать маскировку не собираюсь, и уж тем более здесь. Ну давай, Тира, появись».

Кто-то прикоснулся к его руке. Фелан мгновенно повернулся и едва не выскочил из собственной шкуры, когда увидел униформу Ганцбургских Ястребов. Мелькнула мысль, что путь из Алт-Ингара придется прокладывать себе кулаками. Затем он заметил, что в униформу одета женщина. Напряжение на его лице сменила улыбка, которая тут же исчезла, когда он встретился с ее яростным взглядом.

— Ты что, спятил? — прошипела она голосом, ледяным, как северный ветер, завывающий на улицах Стортолар-Сити. Она резко толкнула Фелана от двери в темную кабинку позади него. — Какого черта ты шляешься за пределами резервации?

Фелан протиснул свое длинное и тощее тело в затемненный угол.

— Аника, где она? Я должен поговорить с ней.

— Не знаю и знать не желаю, — устало ответила Аника Дженсен. — А ты возвращайся в резервацию, Фелан. Здесь ты только нарвешься на неприятности.

Фелан снял очки и прицепил их у горла на вороте свитера, который носил под черной курткой с капюшоном.

— Я ищу ее. Если ты думаешь, что мне влепят, когда поймают за пределами квартала наемников, подожди и увидишь, что случится, если я не разыщу Тиру этой ночью!

Вдруг Аника обеими руками схватила сжатый правый кулак Фелана.

— Черт тебя побери, Фелан! Не перечь мне. Ты же помнишь, что я полностью поддержала ваши отношения. Не глупи и не разочаровывай меня. — Она топнула с досады. — Мне следовало предвидеть, что ничего не выйдет...

Фелан расслабил кулак, но напряжение в теле осталось.

— Не надо, Ника. Я думал, что ты не испытываешь к наемникам той ненависти, с которой к ним относятся по всей Республике.

— Так было. — Ее светло-голубые глаза встретились с зелеными глазами Фелана, и он не выдержал. — Вы, Гончие Келла, находясь в Стортолар-Сити, умудрились-таки развеять миф, который мы так бережно хранили.

Фелан с сарказмом улыбнулся:

— Миф, который вам столь дорог, подобен утопающему.

Ника стиснула правую руку, вонзая ногти в его запястье.

— Надо же! А твой поступок вообще вынуждает меня задуматься, должна ли я дать тебе этот шанс. Каждый раз, как только я соглашаюсь с тобой, ты наносишь мне коварный удар в спину. Я этого не заслужила, и ты это знаешь.

Фелан потупил взор, скользнув по буквам, выцарапанным на лакированной поверхности стола.

— Ты права, Ника. — Он поднял глаза. — Озлобленность Гончих обострилась именно сейчас, когда завершилось обучение. Ты же знаешь, что эти проклятые торгаши превратили нашу жизнь в запретной зоне в сущий ад, а группы горожан, патрулирующих зону, только и выискивают любой повод, чтобы проломить наемнику череп.

Аника поморщилась, кивнув в знак согласия.

— Все это мне нравится не больше, чем тебе. Но ты же видишь, что Расалхаг — молодая нация, мы боролись столетия, отвоевывая независимость у Синдиката Драконов. Даже тогда, когда мы думали, что добились ее — получив от Синдиката благословение пинком под зад, — нас вынудили сражаться с вероломными ордами Синдиката в Ронинских войнах. Многие наемники предали нас, сославшись на юридические формальности контрактов. Все это оставило горькие чувства. А когда нам пришлось почти сразу же вернуться и нанять еще больше людей, чтобы пополнить ряды бойцов, павших за налгу свободу, так местные жители просто возненавидели наемников. Чему уж тут удивляться?

— Да я не удивляюсь, — сказал Фелан, сверкнув озорно глазами. — Куда уж там, ведь нас так ненавидят в армии Республики Расалхаг, что я просто-таки испытываю чувство гордости, ведь ты и Тира — мои друзья. Хотя вы и служите военными летчицами...

Аника ухмыльнулась:

— Кто-то ведь должен был обучить таких головорезов, как вы, хоть каким-то правилам поведения...

Фелан провел рукой по густым темным волосам.

— Так где же все-таки она? Аника холодно огрызнулась:

— Я же сказала, что не знаю.

Глаза молодого наемника сощурились.

— А как насчет второй половины твоего ответа? Ника, тебя не беспокоит, куда она пропала? — Фелан на мгновение прикусил нижнюю губу. — Готов поспорить, ты здесь сама высматриваешь ее, не так ли?

Аника жестко взглянула на Фелана.

— Да, меня беспокоит ее исчезновение! Она летчица, командир экипажа и моя подруга. Но ты промазал, не угадав, почему я этой ночью здесь. По правде сказать, я пришла, чтобы отыскать тебя. — Она указала на его куртку и зеркальные солнцезащитные очки. — Ты и в самом деле решил, что, надев куртку солдата местной обороны и эти очки, замаскировался? Придумал бы что-нибудь покруче!

Ее замечание задело его, вызвав злость и досаду. «Того и гляди, все скоро станут так думать».

— Да, я, пожалуй, не особенно умен, лейтенант Дженсен.

Аника тяжело хлопнула кулаком по столу. Она быстро оглянулась посмотреть, не обратил ли кто-нибудь на них внимание.

— Неужели? — прошипела она. — Я частенько забывала, что ты всего лишь восемнадцатилетний юнец, потому что ты действовал более зрело.

Взор Фелана устремился вдаль.

— Служба в компании наемников не слишком-то позволяла быть юнцом. — «Особенно если твой отец — живая легенда, а кузина — наследница престола, Федеративного Содружества, каждый относится к тебе, словно ты чем-то отличаешься от него». — Не велика радость быть юнцом.

— Теперь не лучшее время пенять на прошлое, — ответила Аника. — Ты моментально превращаешься из умного и понятливого в тупого и занудливого. Неудивительно, что тебя вышвырнули из Найджелринга, как только подвернулась возможность.

Фелан резко вскинул голову, но не произнес ни слова. «Как ты можешь? А я-то думал, что мы друзья». Он пристально посмотрел на Анику. Ей он больше не доверял. Фелан хотел незаметно прошмыгнуть из кабинки, снова водрузив очки на нос.

Аника вцепилась в его запястье, пытаясь развернуть лицом к себе.

— Послушай, Фелан... Он грубо оборвал ее:

— Нет, Ника, ты слушай. Я не знаю, что Тира наговорила тебе о моем уходе из академии и о заключении Комиссии Чести. Я поступил так, как считал нужным, а эти кретины из академии предпочли наплевать на мои поступки и их положительные результаты. Пусть так, но и я не нуждаюсь ни в них, ни в твоем покровительстве и попытках вмешиваться в мою жизнь!

Фелан был в ярости, но ни на мгновение не утратил контроля над собой.

— Одно я знаю точно: не важно, почему Тира выложила тебе все, я уверен, что она не поступила бы так, если бы знала, как ты воспользуешься этой информацией. Ты не оправдала ее доверия. — Он выпрямился во весь рост и застегнул «молнию» на черной куртке до самого горла. — Передай ей, что я ее разыскиваю, или как хочешь, можешь ничего не говорить.

Фелан успокоился и осознал, куда идет, лишь оказавшись в квартале от Алт-Ингара, направляясь прочь от резервации наемников. «Проклятье, Фелан, ты окончательно разругался с ней. А ведь Ника — единственная, кто не сказал Тире, что только сумасшедшая станет встречаться с тобой, когда всплыло, кто же ты есть и что собой представляешь. Может, она просто пытается удержать тебя от куда больших неприятностей? Ее выпад, возможно, и был перебором, но это единственный способ достать тебя».

От холода он ссутулил плечи, вытащил из кармана перчатки и надел их. Всматриваясь в оранжевые и золотистые отблески ближайшего к Ганцбургу спутника, Фелан покачал головой.

— Да уж, — сказал он безмолвной Вселенной, проплывавшей над ним во тьме пустоты, — сматываться из резервации было глупо. Если меня упекут в местную тюрягу, то я не выберусь, пока «Луг» не покинет эту мерзкую землю, отправившись на свидание с «Кукамулусом». Проторчать здесь до возвращения нашего транспортного корабля с Периферии — эта перспектива меня совсем не привлекает.

Фыркнув, Фелан выдохнул две струйки пара. «Это лишь еще один пример твоей непокорности. Джек Танг открутит тебе башку за самоволку. Почему же ты так одинок? Неужели судьба? Со временем коллеги станут твоими друзьями так же, как это случилось с Тирой. Время все расставляет по своим местам. В этом все дело. Ты же вечно спешишь делать то, что считаешь необходимым. А это значит, что отвечаешь только перед самим собой, и именно здесь сокрыты причины многих твоих неудач. Привычка вляпываться в неурядицы отталкивает от тебя большинство людей. Ни один здравомыслящий человек не станет жонглировать заряженным оружием».

Когда Фелан пересек припорошенную снегом улицу, вымощенную булыжником, и направился к окраине Стортолар-Сити, на голографическом экране на стене какого-то здания ожила реклама, явив миру лицо мужчины с серебристой копной волос и седой бородой. Он был облачен в военный мундир и излучал волю и жизненную силу. С самоуверенной улыбкой он взирал на пустынную улицу, но кривой шрам, обезобразивший лицо через левую глазницу вниз, теряясь в бороде, придавал улыбке зловещий оттенок.

Выражение лица стало еще более зловещим, когда он заговорил. В нижней части экрана побежала строка с переводом. И хотя Фелан не мог прочитать текст, написанный на шведяпоне — грубой мешанине из шведского и японского языков, — диалекте, на котором в основном общались люди на этой планете, он знал, что главнокомандующий обращается с призывом к единению, которое позволит создать еще более могущественный союз.

«Проще трепаться, чем делать, — с горечью подумал Фелан, слушая приглушенные звуки воззвания. — Не так просто отказаться от личной выгоды во имя какой-то там большой цели! Неужели людям наплевать на мотивы лидеров? Неужели они не соображают сами? Что делать человеку, когда преданность великой цели противоречит его личным интересам?»

Пока звучал призыв, можно было увидеть, что выступавший сидит в кресле-каталке для инвалидов. Когда картинка постепенно погасла, Фелан покачал головой. Тор Мираборг никогда не упустит случай напомнить людям, что потерял способность передвигать ноги, когда сражался за их свободу. Фелан нахмурился. Пар от дыхания скрыл его лицо за полупрозрачной завесой. Тор Мираборг никогда не позволит людям забыть, что был ранен из-за предательства наемников.

Голос Мираборга эхом отозвался в воспоминаниях Фелана о первой встрече с ганцбургским владыкой. Тогда он прибыл на Ганцбург на шаттле с капитаном Эллом Вилсоном, чтобы просить у Мираборга жидкий гелий, необходимый для ремонта «Ку». Капитан надеялся, что если захватит с собой сына легендарного водителя боевого робота, то это поможет ему во время визита к верховному и могущественному. Решил воспользоваться мной как хорошим ледоколом. «О, Морган Келл — твой отец?» Элл Вилсон надеялся получить жидкий гелий для дозаправки одного из баков космического «прыгуна», но не учел всех сложностей в отношениях с Железным Ярлом.

Фелан сплюнул в сугроб. «Подумать только, но Тор отреагировал так, будто мы налетчики с Периферии — Гончие Келла, пушечное мясо. Он с какой-то затаенной обидой отнесся ко мне, словно заслуги моего папаши умаляли его храбрость. Да и я повел себя не лучшим образом, ощетинившись, как будто он оскорбил моих предков. Это не способствовало делу».

Фелан пристально посмотрел на владыку, суровое лицо которого появилось на голографическом экране, расположенном ниже по улице. «Почему же ты все-таки не дал нам этот „охладитель“? Этим бы все и закончилось. Сделай ты так, и ничего бы не случилось. — В его груди что-то тревожно сжалось, когда он пересек заснеженную улицу, подходя к кирпичным строениям. — Я не встретил Тиру, и Гончие Келла отвалят мочить бандитов на Периферию, вместо того чтобы торчать здесь еще три месяца».

Фелан вошел в узкий переулок и засунул руки в перчатках поглубже в карманы, пряча их от холодных порывов ветра. Он продолжал идти. «А можно ли было сделать все как-то проще?»

Звезды вспыхнули, превратившись в мерцающие голубые и золотистые искры. Кто-то невидимый справа с размаху врезал кулаком по левой щеке Фелана. Хлесткий удар резко развернул голову вправо и опрокинул его навзничь на улицу. Сбитый ударом, Фелан, падая, безуспешно хватался за воздух. Нога поскользнулась на обледенелой земле, припорошенной снегом, и он тяжело рухнул на дорогу.

Снежинки таяли на саднящем лице. Быстро оперевшись на руки, он потряс головой, приходя в чувство. «Бог мой, так сильно меня не били с... той кровавой драки с Блейком. Такую оплеуху я еще никогда не пропускал. Прямо в морду».

Он пытался сосредоточиться на боевых приемах, но сильный пинок ногой в живот опрокинул его навзничь. Фелан крутанулся на бок, как вдруг спазм тошноты захлестнул нутро, и его мучительно вырвало. Нападавший издевательски гоготал над конвульсиями Фелана.

Снег хрустнул под ботинками незнакомца, приблизившегося для очередного удара. Сгруппировавшись на правом боку, Фелан подсек его голень, опрокидывая мордой вниз. И прежде чем тот успел среагировать, Фелан перевернулся на спину и резко заехал слева каблуком ему куда-то в пах. Хруста не раздалось, но резкий вскрик ярости и боли свидетельствовал, что недруг ранен.

Покачиваясь, Фелан встал на ноги, сплюнул на землю и тыльной стороной правой руки вытер губы. «Ну, падла, теперь-то я тебя вижу. Давай подползай». Из-за боли в животе слова звучали кратко и отрывисто. Он слегка присел, понизив центр тяжести, и сжал кулаки.

Сбитый нападавший корчился на земле, но из темноты на Фелана двинулись типы, фигуры которых едва выделялись на фоне домов. Сердце замерло. «Четверо, пятеро, нет... шестеро. На этот раз ты влип по-настоящему. Если даже они не прикончат тебя сразу, то уж капитан Вилсон и лейтенант Танг тебя точно добьют. Сосредоточься, Фелан, или ты — труп».

Кто-то грязно выругался:

— Ты, вонючий наймит, хочешь хапать наши денежки и трахать наших баб?! Не хватает нам здесь только такой мрази!

Фелан сорвал очки и отбросил назад. «Они знают о Тире. Дело дрянь, Гончий Келла, стоит только расслабиться на минутку-другую, и толпа тут же оборзеет и набросится на тебя». На мгновение он пригнул голову и расслабил руки, словно вовсе и не было первой стычки. Тени приближались. Закаленный многолетними потасовками, Фелан приметил, кто из нападавших опасней и сильнее других. «Вот эти трое. Если завалить их первыми, то других удастся разогнать».

Наемник осторожно скользнул на полшага вправо и со всей силы резко ткнул кулаком в ближнего, разнеся нос нападавшему, голова которого откинулась назад и вправо. Чужака мотнуло в сторону, и он повалился, сбивая с ног второго. Фелан развернулся на правой ноге спиной к бреши, образовавшейся в кольце нападавших, и резко саданул левым кулаком, целясь в глотку третьему.

Откашливаясь и отхаркиваясь, тот завалился, но это не смутило остальных. В центре пригнулся плотно сбитый коренастый крепыш с бычьей шеей. Фелан врезал ему коленом, но тот лишь навалился на него всей тяжестью. Обхватив, он сковывал и удерживал Фелана на месте, пока остальные смыкали кольцо, чтобы добить его.

Фелан отчаянно дубасил по голове и плечам вцепившегося в него мужика. Гончий Келла нырял и увертывался изо всех сил, но скованное тело, утратив быстроту передвижения, превратилось в легкую мишень для кулаков нападавших. Толстая подкладка меховой куртки с капюшоном и свитер под ней не дали его костям треснуть, но мощные удары отзывались глухими толчками на желудке, почках и легких.

Наконец тяжелый удар предплечьем в голову разорвал захват и отшвырнул державшего его борца в сторону. Келл резко развернулся так, чтобы чужак, ковыляя, перекрыл подход другому нападавшему. Улучив мгновение, Фелан обернулся и оказался лицом к лицу с приближавшимся справа. Два хлестких удара пришлись тому в грудь, а резкий апперкот снизу опрокинул с ног навзничь.

Когда тот рухнул, как подрубленный, на мгновение у Фелана мелькнула надежда, что ему удастся выкрутиться из заварухи. Но, едва он бросил взгляд на место схватки, надежды испарились. «Проклятье, ублюдок, который заехал мне первым, уже очухался. Где он?»

Тень первого мелькнула в свете огней, заслонив на мгновение улицу. Его правый кулак пронесся по дуге слева от лица Фелана, который успел заметить удар и пригнулся. Он хотел повернуться и ответить коротким прямым тычком в ребра, но левая нога предательски скользнула на ледышке, и он плюхнулся наземь, ударившись копчиком.

Острая боль впилась в позвоночник и разорвалась в мозгу. Задницу будто разнесло в клочья. Нестерпимая боль подавила все ощущения. Ног он не чувствовал. Время словно замедлило ход, когда вожак саданул в правый глаз Фелану, опрокинув его на дорогу.

Келл рухнул как мертвый. На мгновение образ мира рассыпался и померк, но моментально вспыхнул вновь, воскресив болезненные воспоминания, когда чьи-то когти вцепились ему в волосы, заставив сесть. А свободной рукой вожак неторопливо и задумчиво нацепил солнцезащитные очки Фелана.

Догадка пронеслась на задворках сознания: «Я знаю тебя... Этот шрам на твоей морде и приплюснутый нос... ты... ты...» Он мучительно пытался вспомнить имя, но тщетно. Сознание заблокировала нестерпимая боль, раскалывавшая все тело.

Незнакомец издал низкий, сдавленный, гортанный рык.

— Тебе конец, выродок. На тебя объявлен розыск. Ты никогда не был достоин Тиры.

Услышав донесшийся издали пронзительный вой сирен, Фелан захохотал. Вожак мельком взглянул в ту сторону и загоготал, вторя наемнику.

Его кулак замелькал снова и снова...

II

Найджелринг, Таркад, округ Донегал,

Лиранское Содружество

15 мая 3049 г.

Виктор Штайнер-Дэвион прислонился спиной к стене комендантского зала, отстраняясь от водоворота снующих выпускников академии. С едва заметной улыбкой на губах он наблюдал за ними, одинаково одетыми в опрятные серые мундиры с лампасами небесно-голубого цвета. Они знакомили друг друга со своими родителями, братьями, сестрами и гостями, исполненные чувства гордости за родных и близких. «Забавно видеть, как мы меняемся, когда нас навещают члены семьи и друзья, которые не обучались в академии. Замкнутый мир Найджелринга с его внутренней субординацией растворился в нахлынувшей реальности».

Виктор приподнял белокурую голову и широко улыбнулся вошедшему товарищу, который едва протиснулся в дверной проем комендантского зала. Подняв руку, Виктор помахал ему:

— Ренни, ты снова здесь?

Рослый и широкоплечий Ренард Сандерлин ответил на приветствие Виктора улыбкой и кивком. Повернувшись, он пропустил в комнату еще трех человек. Затем размашистым шагом стремительно подошел к Виктору. Обхватив своей массивной ладонью его руку, он тепло пожал ее.

— Здорово, Виктор, рад тебя здесь видеть. В ресторане было просто столпотворение.

Виктор отмахнулся от отговорки и быстрым движением схватил Ренни за рукав, повернув здоровяка так, чтобы видеть эмблему подразделения, недавно пришитую на плече мундира. На золотистом фоне черной нитью была вышита оскалившаяся в рыке морда гривастого льва, взгляд которого словно впивался в смотрящего на него. Виктор улыбнулся, вторя другу.

— Бог мой, тебя повысили в звании до улана. Великолепно, Ренни, поздравляю!

Замешательство, вызванное энтузиазмом Виктора, усилилось, когда Ренни, оглянувшись, посмотрел на троицу, которая вслед за ним пересекла комнату. С трудом сдерживая себя, он разжал рукопожатие Виктора и повернулся еще больше влево.

— Куда же делась моя воспитанность? Виктор, познакомься с моими родителями, Албертом и Надин Сандерлин...

Виктор отпустил руку их сына и рукопожатием по очереди приветствовал их.

— Я чрезвычайно рад встрече с вами.

Алберт Сандерлин был одет в новый темный деловой костюм. Дэвион определил это по тому, как стесненно чувствовал себя в нем отец Ренни. Надин Сандерлин носила атласное вечернее платье темно-синего цвета, подчеркивавшее ее стройную фигуру. «Думаю, Ренни в полном порядке. Мать заставила его отца купить новый костюм, затем заказала себе платье. По-видимому, она же пришила нашивку улана на мундир Ренни».

Улыбаясь, Виктор обратился к красивенькой молодой женщине, которая завершала группу:

— А вы — Ребекка Валдек. Я узнал вас по голограмме, стоящей на столике Ренни, хотя должен признать, что голограмма не позволяет оценить вас по достоинству. Виктор взял протянутую ручку Ребекки и, слегка поклонившись, поцеловал ее. Ее платье из пурпурного шелка, пожалуй, вышло из моды год тому назад, но на ней оно выглядело оригинально и элегантно.

Матушка Ренни учтиво улыбнулась.

— Виктор... — нерешительно произнесла она, ожидая, что Ренни подскажет фамилию своего товарища.

Ренни мельком сурово взглянул на мать, но довольное выражение лица друга расслабило его.

— Матушка, это Виктор Дэвион, мой сосед по комнате. — На мгновение он заколебался и добавил более мягко: — Принц Виктор Ян Штайнер-Дэвион.

Виктор заметил, как напряглась Надин Сандерлин и затем склонилась в реверансе. Он наклонился, мягко прикоснувшись к ее плечу.

— Пожалуйста, не стоит, — произнес он, и его щеки покрыл румянец. Он указал на золотистую тесьму, окаймлявшую галуном плечо Ренни, и затем на такую же у себя на плече. — Этот прием устроен для тех из нас, кому посчастливилось попасть в пять процентов лучших выпускников класса. Благодарю Создателя, что здесь я среди равных, и желал бы, чтобы ко мне относились так же, как к моим друзьям.

Надин Сандерлин прижала ладонь к губам.

— Извините меня, ваше высочество, мне следовало бы узнать вас из новостей, демонстрирующихся по головизору. Но вы выглядите совсем не таким... я хочу сказать... — В замешательстве она снова осеклась.

Виктор подбодрил ее улыбкой.

— Я знаю, что на экране головизора я выгляжу более высоким. — Он ухмыльнулся. — Я сочувствовал операторам, большинство из которых ростом с вашего сына. Режиссеры приказывали им снимать меня с очень низких углов, чтобы я казался выше. Мой рост — один метр шестьдесят сантиметров, а это значит, что точка съемки должна находиться очень низко.

Виктор бросил взгляд на Ренни и хлопнул тыльной стороной руки по груди товарища.

— Конечно, подобрать мне подходящий мундир легче, чем такому гиганту, как ваш сын.

Ухмылка оживила чопорное лицо Алберта Сандерлина.

— Вы должны понять, ваше высочество... Дэвион приподнял руку.

— Пожалуйста, называйте меня Виктор. Сандерлин быстро кивнул.

— Виктор, мы не были вполне уверены, не приукрасил ли чуток Ренард, когда на посланном голодиске сообщил нам о том, что в прошлом году стал вашим соседом по комнате здесь, в Найджелринге. — Он вскинул свои мозолистые руки, как бы протестуя. — Нет, мы не заподозрили Ренни в обмане, но подумали, что он немного преувеличил. Даже когда в своих посланиях он говорил о «Викторе, своем товарище по комнате», это все звучало как-то...

— Понимаю, мистер Сандерлин. — Виктор тепло улыбнулся. — Если кто-то из кадетов и не сообщил о том, что является моим товарищем по комнате, то уж, по крайней мере, утверждал, что обучается в том же классе. — Он повернулся к Рення. — Что касается Ренни, то мы стали друзьями, когда он пожалел меня и помог мне в познании криофизики и астронавигации три года тому назад. В самом деле, если бы не ваш сын, то я бы отсутствовал на этом приеме.

Ренни нервно облизнул губы.

— Что за ерунда, Вик. Вот если бы ты не замолвил за меня словечко своей кузине, то меня бы не приняли в Первый полк катилских улан.

Виктор пожал плечами:

— Я только и сказал-то Моргану, что ему не хватает новоиспеченных выпускников из Найджелринга, с тех пор как его закончила сама Катрин Штайнер. Если бы ты не соответствовал, то не стал бы Львом. — Принц Федеративного Содружества вновь обратил свое внимание на гостей Ренни. — Ну, хватит друг друга восхвалять. Ренни очень обрадовался, когда получил весточку, что вы сможете прибыть на выпускную церемонию. И как угорелый начал носиться по коридорам общежития, завывая как дикарь, когда узнал, что вы тоже прибудете, Ребекка.

Девушка, светлые волосы которой были чуть темнее, чем у Виктора, застенчиво кивнула.

— Когда мистер Сандерлин предложил мне отправиться в Таркад на церемонию окончания обучения Ренни, я не могла отказаться. — Она сжимала простой серебряный перстенек на пальце левой руки. — Мы не виделись с того дня, когда Рен отправился в академию.

Алберт гордо улыбался.

— Последние два года были очень хорошие урожаи. Надин и я обещали друг другу попутешествовать, прежде чем умрем, вот мы и решили сделать это сейчас и повидать Ренни на церемонии окончания академии.

Голос Алберта Сандерлина смолк, когда к уединенной группе подошел другой кадет с семьей.

— Мама, папа и я хотели бы представиться вам, принц Виктор. Дон Фернандо Окуендо Рамирес со своей супругой Ленорой.

Улыбка на лице Виктора стала натянутой. Но голос, который мгновения тому назад был тихим и крайне дружелюбным, остался тем не менее приветливым.

— Я чрезвычайно рад встретиться с вами. — Он приподнял голову, распрямляя спину, и оценивающе взглянул на родителей кадета. Дон Фернандо согнулся в поясе, прежде чем протянул руку принцу. Виктор учтиво ее потряс, затем выждал реверанс Леноры, прежде чем взять ее ручку и легко прикоснуться губами. — Наш сын Чиро так много рассказал нам о вас, ваше высочество.

Легким кивком головы Виктор ответил на комплимент Леноры.

— Уверен, что это так, донна Ленора. Для меня было радостью встретиться с вами. Надеюсь, что прием вам понравился.

Напускная улыбка оставалась на лице Виктора ровно столько, сколько понадобилось знатной чете, чтобы понять, что они могут откланяться, и приняла более искреннее выражение, когда он снова обернулся к Сандерлинам.

Когда Чиро и его родители удалились, Ренни сдавленно пробурчал:

— Вик, хотел бы я знать, что наш герой Чиро наговорил своей родне. Ты думаешь, он упомянул о том, как ты разогнал его боевое подразделение во время тактических учений в прошлом году?

Подражая голосу только что удалившегося кадета, Виктор заговорил фальцетом, как Чиро:

— Мамочка, прошлой весной во время классных занятий принц и я ввели в бой против друг друга свои подразделения. Не могу сказать, что я привел Виктора в замешательство, но исход оказался самым непредсказуемым. — И уже своим голосом Виктор добавил: — Действительно, он не удивил меня, но я никогда не предполагал, что победа окажется столь быстрой.

Ребекка обернулась через плечо на Чиро и неодобрительно сказала.

— Его манера говорить вызвала у меня опасения. В какое подразделение он будет распределен?

Виктор и Ренни не сговариваясь улыбнулись.

— Мы ведем переговоры о том, чтобы он получил распределение в личную охрану Романе Ляо или в шайку бандитов с Периферии, — хохотнул Виктор.

Ренни толкнул локтем товарища:

— Призраки и чистильщики.

Виктор посмотрел в сторону главного входа. Несколько мужчин и женщин поодиночке и парами входили в помещение. Они радушно улыбались и, казалось, без определенной цели слонялись в толпе, настороженно скользя глазами по комнате. «Ренни навесил ярлыки — точнее не придумаешь. Прибыла передовая группа охраны».

Виктор заметил вопросительные взгляды на лицах гостей, приглашенных Ренни.

— Не беспокойтесь, миссис Сандерлин, Ренни и я потратили определенное время, ускользая от агентов службы безопасности, призванных меня охранять. Он обнаруживает их даже лучше меня. — Он мельком взглянул на дверкой проем позади себя. — То, что их так много, означает, что мои родители недалеко отсюда.

В лице Алберта Сандерлина что-то изменилось.

— Ну что ж, было очень приятно с вами познакомиться, Виктор.

Ой обратился к сыну:

— Пойдем, Ренард, нам необходимо... э-э... немного проветриться.

Виктор поднял руку.

— Нет, пожалуйста, не уходите. Надин слегка качнула головой.

— Ваше высочество, мы простые фермеры с Реджеки... — Она посмотрела на Чиро Окуендо и его родителей, толкавшихся поблизости. — В нас нет ничего особенного...

Гнев, вызванный волнением, сверкнул в глазах Виктора.

— Вы не правы, миссис Сандерлин. Вы родители человека, которого я с гордостью называю другом, и это уже выделяет вас. Между друзьями и их семьями нет субординации. Вы проделали этот трудный путь, чтобы увидеть сына — выпускника академии и то, что осталось от Внутренней Сферы. Вы выдержали очень долгое путешествие, а мне хорошо знакомы физические перегрузки, возникающие во время гиперпространственного прыжка из одной звездной системы в другую. Вы назвали это своим «единственным путешествием за всю жизнь», так пусть же оно запомнится вам не только этим. — Виктор опустил глаза и понизил голос. — Окажите мне честь представить вас моим родителям.

Алберт Сандерлин поощряюще пожал руку жены и с молчаливым одобрением качнул головой, соглашаясь с Виктором. Когда же Дэвион снова обратил свое внимание на дверной проем, общий шепот заполнил помещение. Он почувствовал учащенное сердцебиение и горячий комок в горле.

Первой появилась его матушка, опиравшаяся на руку коменданта Найджелринга, высокая и по-девичьи стройная Мелисса Штайнер-Дэвион, истинный возраст которой выдавала только зрелая грациозность движений. Голубая мантия, чуть более темная, чем голубая отделка на мундира кадетов, была укорочена по молодежной моде. Шелковистый материал, с разрезом по диагонали до колена, открывал стройную ножку и обнажал плечо правой руки. Колье из бриллиантов и сапфиров и серьги из жемчуга гармонировали с оттенком мантии. Ее светлые волосы, зачесанные вверх, обрамляла простая платиновая корона.

За ней вошел принц Хэнс Дэвион в сопровождении жены коменданта. В парадном мундире темно-синего цвета, который носила Тяжелая гвардия Дэвиона, Хэнс Дэвион выглядел высоким и статным. С годами яркий цвет его волос несколько потускнел, особенно на висках и затылке, а на лице появились глубокие морщины, но никому бы и в голову не пришло ошибочно принять отметины времени за признаки дряхлости. Блеск голубых глаз принца излучал уверенность и мощь, которые подобно электрическому разряду пронзали собравшихся в зале.

Виктор почувствовал, как растворился болезненный комок в горле, и широко улыбнулся. «Как же давно я вас не видел! — Он вцепился в кромки своего выходного костюма. — Надеюсь, вы гордитесь мной».

Оторвавшись от руки коменданта, Мелисса величественно прошествовала по залу к своему сыну. И пока она приближалась, Виктор вспомнил о своей усопшей бабушке, Катрин Штайнер. «Манеры и серые глаза матери так похожи на бабушкины. — Воспоминания о бабушке улетучились, когда Мелисса подошла ближе. Радость встречи заставила Виктора снова улыбнуться. — И все-таки моя мать неподражаема».

— Приветствую вас, матушка, — произнес он, целуя ее в щеку и тепло обнимая. Затем он повернулся, чтобы приветствовать отца. Их руки встретились в твердом рукопожатии, и Мелисса отступила, когда отец и сын заключили друг друга в объятия, похлопывая по плечам.

Виктор обернулся к Ренни и его родным.

— Отец, мама, я с большой радостью представляю вам кадета Ренарда Сандерлина, его родителей Алберта и Надин и его давнюю знакомую Ребекку Валдек. — Виктор улыбнулся, избежав оплошности, прежде допущенной Ренни. — Это мои родители, принц Хэнс Дэвион и архон-тесса Мелисса Штайнер-Дэвион.

Хэнс тотчас поцеловал руку Надин Сандерлин.

— Насколько я понимаю, нам следует поблагодарить вашего сына за успехи Виктора в особо сложных разделах математики, которые преподавали здесь. — Хэнс тепло улыбался. — Если бы Ренард был в Альбионе вместе со мной, то, глядишь, и я закончил бы академию лучшим слушателем в классе.

Онемевшая от страха Надин кивала и улыбалась, и по ходу взаимных приветствий никто не обратил внимания на ее молчание. Ренни молодцевато отдал честь принцу, на что Хэнс отреагировал столь же щеголевато, прежде чем пожать ему руку. Мелисса тотчас завоевала Ребекку и Надин, высказав комплименты по поводу одеяний, в которые те были облачены, что, впрочем, вернуло Надин дар речи, и она ответила комплиментом на комплимент.

Ненавязчиво фланируя среди участников приема, охрана отгородила королевскую чету от Чиро Окуендо и его родни, отжав тех к стене, но не воспрепятствовала еще троим присутствующим присоединиться к Виктору и его родителям. Первым из этих людей оказался высокий и широкоплечий мужчина, волосы которого с медным оттенком были столь длинны, что скрывали не только золотые маршальские эполеты на черном мундире, но и делали мало заметными дюжину орденских планок на левой стороне его груди. Державшаяся за его руку дама была одета в черное с золотом платье, поразительно контрастировавшее с ее яркими волосами.

Улыбаясь, Виктор поприветствовал обоих и затем повернулся, чтобы представить их остальным.

— Ренни, твоим новым командиром будет маршал армии Морган Хайсек-Дэвион, познакомься с ним и его супругой, герцогиней Ким Хайсек-Дэвион.

Виктор позволил Ренни представить своих родных, а сам повернулся к третьему новоприбывшему. Остановившись от Виктора на расстоянии, которое тот определил как допустимое, стройный мужчина дружелюбно улыбался, глядя на молодого Дэвиона. И только веселые морщинки, разбегавшиеся из уголков его глаз с миндалевидным разрезом, да редкие пряди седины в черных как смоль волосах намекали на его истинный возраст. Он протянул правую руку Виктору, но его левая рука, облаченная в перчатку, оставалась неподвижной.

— Поздравляю, ваше высочество, с успешным окончанием академии.

Виктор крепко пожал руку гостя.

— Благодарю вас, Аллард.

Джастин Аллард прищурил карие глаза.

— Думаю, что вы осознаете, что никто и никогда прежде не одерживал победу на учениях, моделируемых на тренажере в Ла-Манча.

Виктор повел бровью.

— Но до меня дошли слухи о том, что ваш сын вырвал победу у него во время заключительных экзаменов в Ново-Авалонской военной академии. И действительно, новости об успехах Кая побудили меня попытаться принять свое решение.

Выражение мягкого удивления распространилось по лицу Джастина, прежде чем он овладел собой.

— Неплохо работает ваша разведсеть из слухов, Виктор. Мне придется заняться утечкамив системе обеспечения безопасности в НАВА.

Молодой человек покачал головой.

— Уверяю вас, нет оснований для тревоги. Просто впредь не подпускайте моего брата Питера близко к дипломатической тусовке Гермеса. — Виктор на мгновение заколебался. — И все же, закончил ли Кай академию столь же хорошо? Я имею в виду, были ли соблюдены условия соревновательности?

Джастин кивнул, полностью утаить свои чувства он не мог.

— Все в порядке. Я хотел бы быть там, но долг призвал меня быть здесь.

В голосе Джастина Виктор не услышал враждебности, лишь рассказ о положении вещей.

— Сможет ли прибыть матушка Кая? Боль мелькнула в темных глазах секретаря разведслужбы.

— Боюсь, государственные дела задержат ее отбытие со Святого Ива. Но когда Кай освоится в новой должности, мы посетим его. По всей видимости, я не вернусь на Новый Авалон до следующей весны, впрочем, договориться о поездке будет легко.

Брови Виктора вскинулись.

— Какая еще поездка? Я полагал, что Кай присоединится к тяжелым гвардейцам, которые размещены в Новом Авалоне. Во всяком случае, таковыми были его планы в том году, когда я был посланником в НАВА. Я знаю, что у него были достаточно хорошие оценки, чтобы рассчитывать на это.

Мастер шпионажа на службе Хэнса Дэвиона по-отечески покровительственно улыбнулся, реагируя на последнее замечание Виктора.

— Да, его оценки были отменными, но он передумал. О своем решении он сказал мне две недели тому назад, когда я встретился с ним, прежде чем отправиться сюда. Он распределен в Десятый Лиранский полк. Кай просил меня поздравить вас от его имени и выразить благодарность за ваше участие в том совместном деле, во время пребывания в НАВА.

Виктор кивнул, улыбнувшись, когда вспомнил Кая Алларда.

— До конца этой недели, я запишу на голодиске послание, и мы можем устроить так, чтобы к прибытию Кая в подразделение оно дожидалось его. — Виктор повернулся и представил Джастина каждому гостю из своего ближайшего окружения. Затем, как и остальные, он взял бокал с шампанским с серебряного подноса, который разносила прислуга.

Разговоры в зале смолкли, когда принц Хэнс Дэвион повернулся ко всем присутствующим и поднял бокал.

— Я рад предложить тост за собравшихся здесь наших сыновей и дочерей, братьев и сестер, друзей и товарищей. — Он бросил полный гордости взгляд на Виктора и Ренни и затем снова посмотрел на собравшихся. — Им принадлежит будущее государств, образовавшихся после распада Звездной Лиги, и мы благодарим судьбу за то, что они достойны нести столь грандиозную ответственность.

Виктор выпил шампанское, но не смог насладиться его вкусом. «Всей душой, отец, я осознаю твою правоту и готов принять бремя ответственности, возложенной на меня от рождения. — Он тяжело сглотнул. — И я испытываю благоговение перед грядущим днем, когда миллиарды жизней будут зависеть от моего решения и единственная ошибка может оказаться роковой».

III

Побережье океана Эсмеральда,

Новый Авалон, окрестности Круциса,

Федеративное Содружество

19 мая 3049 г.

Кай Аллард почувствовал, как замерло его сердце, когда он отсоединил регулятор гидролизатора. Он покачивался на волнах, скользивших мелкой рябью по теплой океанской глади, и, влекомый ими, еще долго не снимал ласты и не откидывал водолазную маску на затылок. «Бессмысленно откладывать этот разговор, Кай. Совершенно ясно, что она знает. — Он слизал с губ острый рассол океанских вод. — Ты не можешь сейчас уйти».

Бредя в воде к темному песчанному берегу, где она ждала его, он сдернул гидролизатор, тяжесть которого все еще угнетала. Волны то подталкивали его к берегу, то пытались утащить на глубину, но никакая сила не была способна одолеть в этой борьбе его гибкую фигуру. Когда Кай подошел так близко, что различил красноту вокруг глаз девушки, на какое-то мгновение у него мелькнула шальная мысль отдаться на волю отлива, позволив унести себя в океанские глубины, где не останется никаких невзгод.

«Нет, — сказал он себе решительно, — самоубийство — не твой выбор, Кай Аллард-Ляо. Ты покроешь позором родителей. А этого ты не должен делать никогда».

Лучи солнца заискрились в кристалликах черного песка, и они заблестели, как звезды. Кай бросил гидролизатор в песок рядом с полотенцем, которое выложил раньше, и отправил за ним маску и ласты. Стряхнув рукой воду с густых черных волос, он повернулся. Ее мундир — эту форму все кадеты НАВА надели на выпускной вечер — смотрелся слишком уж утепленным для пляжа, а брюки намочили приливные волны.

— Ты давно здесь, Венди? — Кай постарался, чтобы голос звучал нейтрально. Девушка пристально посмотрела на него, подняв глаза, однако ее взгляд поник и слезы закапали на песок.

— Думаю, что нет.

— Печаль в ее голосе резанула Кая, но он знал, что его слова не помогут ей. Чувствуя свою беспомощность и неуклюжесть, он просто ждал и наблюдал, как Венди Силвестр боролась с собой, превращая эмоции в слова.

Наконец она подняла голову и откинула со щек влажные от слез пряди светлых, как солома, волос.

— Я пытаюсь разобраться, почему ты так поступил, но, как только я все расставляю по своим местам, стараясь понять, почему же ты не сказал мне об этом, все снова рассыпается. — Она разжала руки и снова с силой сжала их в кулаки. — Я не понимаю. Ведь все складывалось отлично.

Она посмотрела на него, приняв его молчание за несогласие с ее словами.

— Я много раз повторяла тебе, что меня не беспокоит то, что ты на пару лет моложе меня. Это не имеет значения. Вообще. Я думала, ты все понял. — Она замолчала и посмотрела на водную гладь океана, возвращая сознание Кая к звукам волн, бьющимся о берег. Подняв глаза снова на него, она произнесла: — Я думала, что хоть что-то значу для тебя.

Кай едва заметно вздохнул, ощутив, как соленый воздух наполняет легкие, но не смог посмотреть ей в глаза.

— Ты важна для меня. Ты имеешь огромное значение для меня — больше, чем кто-либо еще.

Он глубоко вздохнул. «Почему же ты этого не видишь, Венди? Если не сейчас, то мне бы все равно пришлось закрутить гайки позднее».

— Я люблю тебя.

— Да ну? Ты как-то странно демонстрируешь это. Я рассказывала тебе о традициях моей семьи. Мои отец и мать и все мои предки с обеих сторон, насколько мне известно, принадлежали к Тяжелой гвардии Дэвиона. Я выросла в атмосфере традиций Тяжелой гвардии и всегда мечтала влиться в ее ряды.

Наконец Кай встретился с ней взглядом.

— Я знаю и уважаю традиции твоей семьи в большей мере, чем тебе известно.

Венди покачала головой. Прохладный ветерок, пришедший с океанских просторов, откинул волосы с ее лица и зашелестел в траве у нее за спиной.

— Кай, ты говоришь одно, но поступаешь по-другому. Разве ты не понимаешь, что я хотела того же и для тебя?

В ожидании ответа она заколебалась, но, не получив его, продолжила:

— Может, ты думал, что я хотела, чтобы ты принял назначение в полк тяжелых гвардейцев вместе со мной, поскольку традицией семейства Силвестров была служба супружеских пар в гвардии? Да, это правда. Я не отрицаю, но я хотела, чтобы ты вступил в этот полк совсем по другим причинам.

Кай начал было говорить, но она вскинула руку, прервав его:

— Кай, я видела, как ты возмужал за последний год. Ты был последователен и тверд, даже когда твои планы не встречали поддержки Виктора, ты был своим самым серьезным критиком.

Венди присела на корточки и подобрала прибитый к берегу кусок плывуна.

— Ты никогда особо не распространялся о своей семье, но мне известно, что у вас все было не просто. Твой отец находится в полном распоряжении принца Хэнса. Я встречалась с твоим отцом и знаю, что он не равнодушный человек, но он кажется таким замкнутым и подозрительным. Все это хорошо для человека, возглавляющего секретариат разведслужбы, но для его детей — это просто сущий ад.

Выражение лица Кая стало холодным. «Ошибаешься, Венди. Мой отец — это человек, который всю жизнь был вынужден лгать во имя своей нации, это человек, который специально овладел искусством отделять правду от лжи, но от своих детей он ничего не скрывал. Потому что знал, что в любой момент может погибнуть — чего стоят только происки сестры моей матери, Романо Ляо! Он как-то по-особенному позволил нам знать о тех чувствах и надеждах, которые возлагал на каждого из нас. Пожалуй, из-за службы он не всегда мог быть рядом с нами, но будь спокойна, мы никогда не чувствовали себя заброшенными и нежеланными».

Венди снова встала, держа обеими руками небольшую серую палочку.

— Твоя мать стоит во главе суверенной нации, которой руководит, в основном находясь в Новом Авалоне и имея возможность быть с твоим отцом. Но независимо от того, сколько летних месяцев вы провели вместе на Святом Иве, должно быть, иногда вам было тяжело.

Что-то в ее взгляде просило его поговорить с ней, но он не мог. «Я не утверждаю, что жил в обычной семье, но кто скажет, что такое нормальная жизнь? Я вырос, точно зная, что мои родители любили меня и хотели дать мне любую возможность добиться успеха в жизни. — Кай проглотил комок, подступивший к горлу. — Они всегда учили меня, что не существует недостижимых целей».

— Бог мой, Кай, ну скажи хоть что-нибудь. — Венди резким движением разломила пополам кусочек плывуна. — Романо Ляо все время пытается убить твоих родителей или родственников. Дэн Аллард где-то далеко гоняется за Гончими Келла, а тетя Рива получила Нобелевскую премию за труды по нейрокибернетике! Все они обладают большой властью, но никто из них не смог отвлечься на некоторое время и прибыть сюда, чтобы поздравить тебя с завершением обучения в академии. Почему они так относятся к тебе?

Венди опустилась на колени и сердито отшвырнула кусочки разломанного дерева.

— Проклятье! Я говорила, что не позволю себе этого. — Она посмотрела на него. — Я хотела только, чтобы ты влился в ряды тяжелых гвардейцев и стал частью моей семьи. Я хотела, чтобы ты попал туда, где бы мог чувствовать себя уверенно и безопасно. Я была так счастлива в тот день, когда мы заполнили запросы на распределение и вместе выбрали Тяжелую гвардию. — Она опустила голову, позволив волосам скрыть ее лицо. — Но сегодня в списке распределений я увидела, что приписана к тяжелым гвардейцам, а ты — к Десятому Лиранскому полку. — Она выпалила название подразделения в составе Содружества, словно выплюнула горький яд. — Вы размещаетесь на Острове Скаи. Что же я такое натворила, чтобы загнать тебя в такую даль?

Кай покачал головой.

— Ты здесь ни при чем.

Она порывисто схватилась за голову.

— Тогда почему ты изменил свое решение? Кай колебался, его сердце колотилось.

— Даже если бы я не поменял место распределения, мы все равно не служили бы вместе. Гнев запульсировал в венах на ее лбу.

— О чем ты говоришь? Ты был пятым в классе. Твои оценки гарантировали тебе выбор места распределения, и я видела твое имя в списке гвардейцев. — Тяжелая гвардия — таким был твой первый выбор!

Приступ ее гнева хлестнул по нему, подобно волнам, накатывавшим на берег.

— Даже если бы я не изменил свой первый выбор, то мы все равно не служили бы вместе, — повторил он шепотом.

Когда на лице Венди мелькнула догадка понимания того, что он хотел сказать, Кай продолжал монотонно бубнить как автомат:

— Отец повстречался со мной и поздравил с распределением, прежде чем он получил разрешение от принца Дэвиона присутствовать на выпускном приеме и обеспечивать безопасность Виктора. Когда я просмотрел список выпускников, распределенных в Тяжелую гвардию, то твое имя стояло первым в резерве.

Он отвернулся, когда она закрыла лицо руками. «Кай, подожди мгновение. Пусть она возьмет себя в руки», — подумал он. Но он лгал себе. Если кому-то и требовалось время, чтобы овладеть разыгравшимися эмоциями, то этим человеком был он сам, но он принудил себя поверить, что все сработает как следует.

Голос Венди был едва слышим среди звуков океанских птиц, паривших над побережьем.

— Ты сделал это для меня? Ты отказался от лучшего назначения в вооруженных силах Федеративного Содружества ради меня?

— Этот полк — твой дом, Венди.

«Именно мои действия на маневрах в Ла-Манча внесли сумятицу в шкалах оценок. В противном случае ты бы получила оценки, позволившие тебе беспрепятственно и убедительно быть зачисленной в Гвардию». Кай повысил голос, который был исполнен уверенности, ранее никогда не ведомой ему.

— Семья Силвестров служила в Тяжелой гвардии еще до падения Звездной Лиги. Я никогда бы не смог претендовать на твое место в этом полку.

— Но если я не смогла заслужить это распределение сама, значит...

Кай вскинулся, позволив гневу воспылать в своих темных глазах и наполнить голос.

— Не неси чепуху. Каждый год в полку появляются вакансии — мы оба это знаем. Мы также знаем, что твои оценки и результаты на экзаменах были лучше, чем у выпускников НАВА, влившихся в это подразделение в прошлом году. Ты мечтала о Тяжелой Гвардии, сколько себя помнишь. Лишить тебя такой возможности было бы преступлением.

— Но почему ты выбрал распределение в гарнизон в такой глуши? — спросила Венди. — Почему тебя не оставили здесь, в Новом Авалоне?

Кай отвернулся.

— Других вакансий не было, — солгал он. Она потянулась и положила свою руку на его.

— Я не поверю тебе, пока ты не посмотришь мне в глаза и не повторишь сказанное.

Он избегал ее пристального взгляда.

— Поверь, Венди, это правда.

«Так будет лучше всего, традиция вашей семьи сочетаться браком с кем-то из тяжелых гвардейцев. Ты же выросла с мечтами об этом. Возможно, сначала проблем не будет, но раньше или позже они появятся. А если и нет, то тебя начнет угнетать сам факт, что ты обязана мне своим положением в Гвардии. Я не знаю, как мы сможем выдержать такое напряжение. Лучше всего для нас расстаться и сохранить наши счастливые воспоминания».

Она сняла свою руку.

— Вижу. — Она распрямилась и отряхнула песок с брюк. — Так это или не так? — Кай кивнул. Венди повторила его кивок. — Хорошо, пусть это останется с тобой, Кай Аллард. Где-то в глубине души ты ужасно напуган. Я не знаю, чего ты боишься, ведь ты был таким выдающимся и трудолюбивым. Я надеялась, что вместе мы одолеем твоих демонов, но твой выбор лишил нас такой возможности. — Она приблизилась и поцеловала его в щеку. — Что бы там ни было, я желаю тебе самой большой удачи, но больше всего я надеюсь, что ты вскроешь свой страх и одолеешь его. А до тех пор будешь ли ты по-настоящему счастлив? Прощай, Кай. Я всегда буду любить тебя.

Как зачарованный, Кай смотрел на брызги от зеленоватых волн, бившихся о влажный темный берег. Он отчаянно желал обернуться и броситься за ней, чтобы возвратить ее и все объяснить, но не сдвинулся с места. «Она бы пыталась решить проблему и не смогла, но ее попытки не прекратились бы никогда и уничтожили бы ее. Сейчас ее уход и обретение равновесия — лучшее, что она может сделать. Самое лучшее».

Опустившись на одно колено, Кай поднял две половинки плывуна, которые Венди отшвырнула на берег. Он попытался соединить их вместе, но обломленные концы, размякшие в воде, больше не соединялись. В гневе он с силой прижал их вместе, но один конец треснул и, соскользнув, вонзился в его левую руку.

— Проклятье! — Кай выдернул щепку из ладони и стал сосать ранку. Горечь крови наполнила рот. — Как можно быть таким кретином?

Он опустился на песок и лег на спину.

— Почему ты не смогла понять, что все, что ты желала мне, уничтожит меня? Ты хотела, чтобы я стал тяжелым гвардейцем. Ты хотела пригласить меня в свою семью, чтобы я стал гордиться ее традициями и подтвердил ее честь. — Он потряс головой. — Почему ты не смогла увидеть, что это приведет к краху карточного домика под названием Кай Аллард-Ляо?

Кай положил руку на берег, чтобы набегавшие волны омывали рану на ладони. Обращаясь лишь к кружившим над ним чайкам, Кай позволил боли в ладони заглушить боль в душе.

— Ты сказала, что надеешься, будто я обнаружу свой подспудный страх. Но я же знаю его. Я знаю его с тех самых пор, когда до меня дошло, что же на самом деле означает имя Аллард-Ляо. Ты боялась, что у меня нет семьи, нет места, где можно бросить якорь. Правда же в том, что у меня есть два якоря, тяжесть которых тянет меня на дно.

Соленая океанская вода, омывавшая его руку, обжигала ее, подобно огню, но Кай сознательно поборол импульсивный порыв отдернуть руку. Он упивался болью и тем, что одержал над собой небольшую победу.

— Я уже слишком многое пережил и не знаю, выдержу ли еще. Моя мать великолепно управляла боевым роботом и стала военачальницей прежде, чем приступила к исполнению обязанностей в правительстве Конфедерации Капеллана. Ей удалось выжить в сумасшедшем доме, которым являлся Канцлерский дворец на Сиане, и покинуть его, когда условия стали невыносимыми. Ее люди, народ Объединения Святого Ива, решили последовать за ней, когда она вышла из Конфедерации — многие миллиарды из них отважились вынести невзгоды возможной гражданской войны из-за любви и веры в нее. — Кай тяжко сглотнул. — А мой отец, уже герой войны, отмеченный множеством наград, согласился предпринять невероятно опасную разведывательную миссию — искалечившую его плоть и душу — во Дворец Капеллана. Прежде чем попасть туда, он отправился на Солярис, Мир Игр, и показал себя лучшим водителем боевого робота, хотя был искалечен в прошлой бойне. При дворе Максимилиана Ляо отец стал доверенным советником, что позволило ему пресечь все ответные удары Ляо, направленные против Федеративного Содружества, в то время как оно поглотило половину Конфедерации. Затем отец возвратился в Новый Авалон, и принц Хэнс Дэвион провозгласил его героем.

Кай прикусил нижнюю губу, чтобы прекратить дрожь.

— Вот поэтому-то я не мог присоединиться к тяжелым гвардейцам. Мне уже столько пришлось пережить. Мои родители — да благословит их Создатель — гордятся всем, что я делаю, и я боялся разочаровать их. Но проблема в том, что я знаю: в будущем я подведу их. — Он бросил взгляд на свою проколотую руку. — Каким-то образом однажды я не оправдаю их надежды. Я просто не хочу, чтобы ты опозорилась вместе со мной.

Кай обернулся в надежде: может, Венди возвратилась и нечаянно услышала его. Но вместо ее улыбающегося лица, понимающего и сочувствующего, он лишь увидел длинную цепочку следов, исчезавших в дали побережья. Волны уже смыли ближайшие следы и старались стереть оставшиеся свидетельства ее присутствия.

Кай решительно кивнул. «Так лучше, Кай. В Лиранском Содружестве ты будешь одинок, ты можешь быть самим собой, и если споткнешься и упадешь, то никто, кроме тебя, не пострадает».

IV

Стортолар-Сити, Ганцбург,

Провинция Радштадт,

Свободная Республика Расалхаг

20 мая 3049 г.

Губы Тиры скривились от страха, когда стражники распахнули дверь и втолкнули Фелана Келла — полунагого и босого — в покои владыки Тора Мираборга. Прихрамывая, наемник ступил несколько раз, но цепи сковывали его размашистый шаг. Со стоном он пытался распрямиться, но чрезмерно короткие цепи, соединявшие оковы на руках и ногах, лязгнув, натянулись, не давая ему разогнуть спину.

Тира ужаснулась при виде парня, которого любила. «Боже, Фелан, что они с тобой сделали?» Десятки кроваво-фиолетовых синяков обезобразили его мускулистую грудь. Глазницы представляли собой два черных пятна, а левый глаз превратился почти в сплошную опухоль. Скованный цепями, Фелан ступал, медленно покачиваясь, а маска непокорности на лице скрывала от мучителей всю меру его страданий.

Когда он увидел ее, маска исчезла, открыв агонию и страх в его глазах. На мгновение он потерял самообладание, но достаточно быстро овладел собой и грузно опустился на обтянутую красноватой кожей скамью у стены.

Один из охранников вскинул руку, готовясь ударить его в голову, но, прежде чем успел, Тира рявкнула на него:

— Не сметь!

Стражник замер с дрожащей рукой и уставился на нее.

— Освободи его!

Охранник выпрямился и, криво осклабившись, посмотрел на напарника.

— Я не обязан выполнять ваши приказы, капитан. — Он нагло ухмылялся. — Я служу в Министерстве исправительных учреждений и не подчиняюсь вашему командованию.

Тира злобно уставилась на него.

— Ты что, серьезно решил удостовериться, как быстро я договорюсь о твоем переводе? — Она перевела взгляд на другого стражника, ухмылка которого исчезла, не успев появиться. — Тебя это тоже касается. Ну же, освободи его. — Она улыбнулась. — И отдай ему свою куртку.

Второй охранник напрягся, но не выдержал ее холодного взгляда и расстегнул заклепки на своей куртке из шерсти серого цвета. Пока один опустился на колени, освобождая Фелана от цепей, другой набросил свою куртку на плечи наемника. Уставившись в пустоту, Келл натянул куртку поплотнее, но не просунул руки в ее рукава.

Мановением руки Тира приказала стражникам удалиться. Те заколебались и посмотрели на дверь, ведущую в покои владыки. Рассеянный свет ламп в приемной отбрасывал красноватые отблески на ее длинные волосы цвета бронзы.

— Ничего не случится. Оставьте нас.

Когда дверь, лязгнув, затворилась за ними, она подошла к скамье и присела рядом с Феланом. Подчиняясь порыву, она было потянулась к нему, но заколебалась.

— Я хочу обнять тебя, но боюсь причинить боль.

Улыбка появилась на губах Фелана, но кровавые опухоли вокруг глаз скрыли всякую тень радости.

— Ты не можешь причинить мне боль, Тира, вот только поосторожней с моими ребрами. Я люблю обниматься, но этим костоломам неведома человеческая доброта.

— Костоломами не рождаются. — Она усмехнулась и прижалась к нему. — Они выросли в помойных ямах, полных отбросами, нечистотами и испражнениями.

Стараясь не причинить боль, Тира нежно обнимала его и свободной рукой поглаживала его волосы. Спустя некоторое время она отклонилась и приподняла его лицо, всматриваясь в уцелевший глаз.

— Как же это случилось? Он пожал плечами:

— Я ушел из резервации и нарвался на стаю парней. Они знали о нас и о том, что я просил тебя присоединиться к Гончим Келла. Им это не понравилось. Громила со шрамом на левой щеке, который он получил в Академии Радштадта, устроил маленькую встречу.

Тира заметила, как что-то блеснуло в малахитовой глуби правого глаза Фелана. «Ты сказал о шраме, полученном в Академии Радштадта, но ты ведь знаешь, как большинство людей называют его. Шрам Мираборга, подобный одному из шрамов владыки. Многие наши воины носят его как символ решимости пожертвовать собой, подобно ему, во имя нации». Тира провела рукой по щеке Фелана.

— Готова поспорить, что это был высокий блондин. По всей видимости, Хансон Куусик. Прошлой ночью он где-то шлялся и, кажется, утром был очень доволен собой.

Фелан устало кивнул:

— Думаю, что я запомнил его с той первой встречи в Лиайзоне, когда посетил вашу базу.

— Тебе следовало сказать мне об этом. Келл вздохнул:

— Какая от этого польза? Чего стоит мое слово против его на суде, состоящем из таких же, как он? Они что, поверят наемнику, выступающему против военного летчика? — С трудом Фелан улыбнулся своей неповторимой улыбкой. — Кроме того, я прикинул, что встречусь с ним и сведу счеты, когда мы вернемся с Периферии.

Тира вздрогнула, когда Фелан сказал «мы». Его уцелевший глаз закрылся, и он отвернулся от нее.

— Боюсь, что я ошибся, когда сказал, что ты не можешь причинить мне боль. — Он понурил голову. — Ты не придешь?

Тира опустила глаза. «Как мне сказать тебе об этом?»

— Я горжусь и польщена тем, что тебе удалось добиться для меня места среди Гончих Келла...

— Ха, не думаешь ли ты, что мое слово оказалось решающим и тебе сделали это предложение? — перебил ее Фелан. — Я предложил капитану Вилсону присмотреться к тебе, и ему понравилось то, что он увидел. Я не офицер, а то, что у меня такой отец, лишь усложняет все дела. — Впрочем, как и то, что он узнал о наших с тобой отношениях — ведь мог подумать, что мы обстряпываем дельце на двоих. Несмотря ни на что, он сделал тебе предложение.

Тира кивнула и провела правой рукой вверх-вниз по согнутой спине Фелана.

— Знаю, любимый, знаю. — Нахлынувшие эмоции заставили ее смолкнуть. — Все, о чем мы говорили, правда. Мои способности не востребуются полностью здесь, среди курсантов Школы боевых летчиков Ганцбурга. Но не из-за этого я не могу смириться с мыслью стать наемником...

— Ты не можешь, Тира? Ты действительно не можешь принять положение наемника?

Над этим вопросом она частенько и глубоко задумывалась с тех пор, как познакомилась с Феланом, но все еще затруднялась ответить на него.

— Я думаю, что могла бы, — она продолжала поглаживать ему спину, — вопреки предубеждению, с которым выросла. Даже теперь все эти легенды о Волчьих Драгунах, Гончих Келла и Сером Легионе Смерти воздействуют магически. Независимо от подозрительности и недоверия, с которыми многие люди относятся к наемникам, некоторые подразделения все еще овеяны аурой благородных изгнанников.

Фелан осторожно потер левый глаз.

— Вот это и придает мне больше уверенности. Я с ненавистью смотрел, как здешний люд относится к наемникам, которых не любит.

Тира пропустила замечание Фелана.

— Дело не в том, что я не могу смириться с мыслью быть наемником. Дело в том, что я стану человеком без рода и племени, и с этой мыслью я не могу жить дальше.

Фелан нахмурился.

— О чем ты говоришь? Я родился на Арк-Ройяле. Я гражданин Лиранского Содружества. Я присягал на верность...

Голубые глаза Тиры сощурились.

— Так ли? Фелан, за те три месяца, что Гончие Келла отсиживаются на Ганцбурге, я познала твои дух и плоть. И думаю, что ты присягал на верность, но не всем нациям. Ты же сам мне много рассказывал о том, как долго скитался по жизни. С тех пор как ты родился, Гончие были на службе в Федеративном Содружестве, в Лиране и в Объединении Святого Ива. На Недосягаемой — планете, служащей военной базой Драгунам, — ты провел больше времени, чем на Арк-Ройяле. Да, ты присягал на верность, но скорее своей семье и друзьям, а не родине.

— Что ж здесь плохого? — тихо спросил Фелан. Тира взяла его левую кисть в свои руки и сжала ее.

— Само по себе ничего. Но это может доставлять тебе неприятности. Из-за этого тебя выгнали из Найджелринга...

Фелан помрачнел.

— Ив результате могу потерять тебя я.

Тира обняла Фелана за плечи и снова повернула к себе лицом.

— Да, но не вследствие того, о чем ты думаешь. Я больше не могу закрывать глаза на то, что являюсь расалхагианкой, а ты не можешь игнорировать то, что являешься Гончим Келла. Мы оба накрепко привязаны к нашим корням и прошлому, потому что сотканы из них и они дают нам чувство справедливости, ощущение правильности или ошибочности происходящего.

Из кармана своей летной куртки серебристого цвета она достала завернутый в бумагу предмет и, положив его на левую ладонь Фелана, накрыла своими пальцами.

— Ты заставил меня задуматься над многими проблемами, Фелан, и за это я так сильно признательна тебе, что ты даже не догадываешься об этом. — Она тяжело вздохнула. — Прошлой ночью ты не смог найти меня потому, что я пошла в дом отца, чтобы закончить работу, предназначенную для тебя.

Фелан медленно развернул бумагу и замер, когда предмет оказался на его открытой ладони. Отлитая из серебра пряжка ремня была выполнена в форме головы пса — герба полка Гончих Келла. Морда пса была инкрустирована ониксом, а малахит придавал глазам гончей оттенок свирепости и хладнокровия.

Фелан от удивления открыл рот.

— Отлично, Тира, какая красота. Как я могу... Она прикоснулась пальчиком к его губам и быстро поцеловала.

— Я знаю, что зеленый цвет глаз пса не совпадает с цветами герба вашего полка, но я выбрала малахит, потому что он точно соответствует цвету твоих глаз. Я сделала так, чтобы он подходил к ремню автомата, ведь тебе нравится носить оружие на боку, когда ты водишь боевой робот. Я хочу, чтобы он служил твоим талисманом, предохраняя от невзгод.

Фелан сгреб Тиру медвежьей хваткой, прижав к себе так сильно, что она ощутила дрожь напряжения в его теле. Обеими руками она гладила его спину и затем освободилась от объятий. — Нам лучше пройти в кабинет отца и вместе поговорить с ним.

Стискивая пряжку ремня в правой руке, словно черпая от нее силу, Фелан упруго встал.

— Что бы ни произошло, знай, что я останусь верен тебе. — Он покачал головой. — Думаю, напрасно мы не доверяли тем, кто утверждал, что ничего путного, кроме несчастья, не выйдет, если наемник и дочь Свободной Республики Расалхаг попытаются соединиться. Тира по-доброму улыбнулась.

— Но ведь нам удалось... целых три месяца. Поблагодарим же судьбу за это. Фелан снова рассмеялся.

— Мы бросили вызов судьбе, не так ли?

Тира подмигнула, взяла его за левую руку и повела в кабинет владыки. Сидевший за массивным столом из красного дерева Тор Мираборг даже не поднял голову, когда они вошли. Его серый китель, отделанный золотым кантом, соответствовал по цвету его волосам и бороде, за исключением темных усов, свисавших по обе стороны рта. Темные глаза Мираборга сияли, когда он закрыл папку, которую просматривал, и положил ее на монитор, стоявший в углу стола. Когда он поднял взгляд на Фелана и Тиру, державших друг друга за руки, его обезображенное шрамом лицо выразило откровенный гнев.

— Надеюсь, наши услуги пришлись тебе по вкусу, Келл. — Сарказм звучал в глухом, низком голосе Мираборга.

Фелан распрямился, будто вовсе не испытывал боли.

— Обслуживание в помещении у вас хуже, чем на воздухе, но дополнительный массаж просто великолепен. Мне также понравилось обучение тараканьим бегам.

Мираборг вскинул голову.

— Вот как? Не поделишься опытом? Фелан рассмеялся.

— Это не трудно. Прежде всего, надо быть проворней тараканов.

Колкость наемника попала в цель. В глазах Мираборга вспыхнула злоба.

— Осторожней, герр Келл, как бы кто-нибудь по ошибке не принял тебя за таракана. Здесь ведь частенько наступают на тараканов и давят их!

Мираборг откатился от стола, и стало видно, что он сидит в инвалидной коляске. Этот вид обезоружил Фелана, из уст которого чуть было не сорвалась ответная жесткая и язвительная колкость. Впрочем, Тира и владыка прочитали все в его глазах. «Нет, Фелан, не говори это...»

Глаза Мираборга сузились, превратившись в черные бойницы на ощерившемся лице.

— Твоя правда, Келл. Я не могу наступить и раздавить, но я лишился этой возможности по вине таких, как ты! Не я приглашал наемников защищать нас от ублюдков с Периферии, и я не приветствую ваше присутствие на моей планете!

— Ха! — Взрыв смеха Фелана эхом отразился от стеклянной стены за спиной Мираборга. — Да, ты объявил на нас охоту. Здесь, на своей планете, ты преследуешь и изводишь нас. Ты бы мог дать нам жидкий гелий, который был нужен для двигателей «Кукамулуса», когда мы во второй раз появились в системе твоей звезды и нам потребовалось дозаправить корабль. Я стоял здесь, в этом кабинете, когда капитан Вилсон обратился к тебе с просьбой, но ты ответил, что не можешь дать нам гелий, потому что это стратегический запас, — даже когда мы предложили заплатить за него и возместить его!

Грудь Мираборга заколебалась от возмущения.

— Да кто ты такой, чтобы требовать от меня ответ? Ты запятнал себя неуважением к авторитетам и безответственными поступками. Тебя вышвырнули из Найджелринга за нарушение долга. Чаще, чем кто-либо еще в твоем подразделении, ты нарушал комендантский час и карантинные ограничения, существующие на этой планете.

Сцепив пальцы рук, Мираборг отклонился назад.

— Я рад; что тебе понравилось обучаться тараканьим бегам, Келл, у тебя будет много времени заняться этим. Фелан рассмеялся в лицо Мираборгу.

— Мы улетаем сегодня. Владыка покачал головой:

— Гончие Келл а улетают сегодня, но без тебя. Ты будешь задержан и отдан под суд.

— Нет! — Голос Тиры взорвался в кабинете, заставив вздрогнуть обоих мужчин. — Нет, ты не предашь Фелана суду.

В голосе Мираборга слышалось недовольство:

— Как ты посмела говорить со мной в таком тоне? Глубоко вздохнув, Тира приблизилась к человеку в инвалидной коляске.

— Отец, я пытаюсь удержать тебя от поступка, который опозорит тебя и Ганцбург.

На скулах Мираборга заиграли желваки.

— Что еще может опозорить меня в большей мере, чем собственная дочь, трахающаяся с одним из тех мерзавцев, которые изуродовали меня?

Голова Мираборга откинулась назад, когда Тира дала ему пощечину. Она стояла, глядя на отца пристальным взглядом. «Как же ты мог? Как ты мог подумать, что я способна умышленно причинить тебе страдания?!» Она отвернулась и отошла от него, мгновенно осознав, что Фелан сделал несколько шагов к ней. И хотя она отчаянно желала ощутить себя в его объятиях, но взмахом руки отстранила его.

Голос отца — уже менее строгий и решительный — донесся до нее:

— Извини, Тира, я действительно виноват. Я не подумал.

Внутри ее словно прорвало плотину, но ей каким-то образом удалось сдержать поток нахлынувших чувств.

— Фелан, пожалуйста, оставь нас.

Она не старалась сдержать напряжение в голосе.

Тон отца также балансировал на грани срыва.

— Да, Келл, покинь нас. Обвинения против тебя будут сняты, — произнес он, протянув руку к выдвижному ящику стола. — Ах да, похоже, это твоя вещица. — Что-то металлическое загромыхало, скользя, по столу. Тира обернулась на звук и увидела солнцезащитные очки Фелана, которые докатились до монитора и замерли.

Фелан судорожно сжал кулаки.

— Ты, ублюдок! Подонки, напавшие на меня, забрали их у меня прошлой ночью. Ты знаешь, кто это был.

Мираборг бесстрастно покачал головой, притворно отрицая обвинение.

— Я ничего не знал об этом. Один добропорядочный гражданин обратился ко мне, пожелав удостовериться, не оставил ли ты чего-нибудь после себя здесь, на Ганцбурге. — Он швырнул очки Фелану.

Фелан бросил взгляд на Тиру и покачал головой.

— Нет, Мираборг, оставь их у себя. Трофеи достаются победителю. Этот раунд выиграл ты, но однажды я вернусь за ними.

Мираборг хмыкнул:

— Ну-ну, давай.

Наемник отвернулся и положил руки на плечи Тиры.

— Жаль, что все вышло таким образом, но я никогда не пожалею о том, что было между нами. — Он поцеловал ее в лоб и ушел.

Когда дверь захлопнулась за Феланом, ее отец холодно улыбнулся:

— Теперь все может вернуться на круги своя. Несмотря на боль и страдания, голос Тиры остался ровным.

— Я так не думаю, отец. — Она ощутила чувство глубокого облегчения, так как знала, что делает это для себя, а не с целью причинить ему боль. — Я уеду с Ганцбурга.

— Что? — Он с ужасом бросил взгляд на дверь. — Я думал... Ты не можешь уйти с ним, Тира. Я не позволю. Как ты можешь так поступить со мной?

С каждым словом отец словно уменьшался у нее на глазах. «Ты так долго жил с ненавистью, отец, что она стала частью тебя самого, подобно тому как вещества в крови руководят нашим сознанием».

— Не волнуйся, отец, великий Мираборг не проиграл в противоборстве силы воли какому-то там наемнику. Я не вступаю в ряды Гончих Келла, хотя их предложение оказалось для меня большим искушением. Я твоя дочь до мозга костей и не поступлю так.

Глаза Мираборга сузились.

— Если бы это было так, дочка, то прежде всего ты не стала бы связываться с ним.

Она пристально смотрела на него с недоверием.

— Ты что, все еще не понял? Я встретила Фелана в Алт-Ингаре в ту ночь, когда там давал представление Ларе Пеконин. Мы ничего не знали друг о друге. А если бы знали, то наши предубеждения с самого начала превратили бы нас в злейших врагов. Какой наемник позволил бы себе увлечься дочерью ганцбургского Железного Ярла? И уж тем более это относится к Фелану! Мы беседовали с Феланом о музыке, о конструировании синтезаторов и многих других проблемах, о которых я, выросшая здесь, на Ганцбурге, не имела ни малейшего представления. В ту ночь я только узнала его имя, но часто думала о нем, пока мы не встретились снова.

Только спустя две недели, когда Гончих Келла официально представили в Школе боевых летчиков, я узнала, кем он действительно является. Никто из нас не предполагал, что события примут такой оборот, но мы и не пытались избегать друг друга. Когда капитан Вилсон сделал мне предложение вступить в ряды Гончих Келла, я знала, что не смогу принять его. Но у меня возникло сильнейшее желание покинуть Ганцбург.

Лицо ее отца побагровело.

— Почему? Я же всегда старался, чтобы тебе было хорошо.

Тира сочувственно посмотрела на отца.

— Да, отец, ты делал все, что мог, особенно после смерти мамы. Ты был любящим и заботливым, но ты изменился.

Мираборг погладил стальное кресло, служившее ему постаментом.

— Мне требовалась адаптация после инцидента. Тира кивнула:

— Знаю, но это было только началом изменений. Ты стал более строгим, авторитарным и требовательным.

— Кто-то ведь должен нести ответственность? — Он повернулся, всматриваясь в стеклянную стену позади себя. — Независимость принесла хаос. После ухода администрации Куриты каждый слабоумный утопист норовит выделить себе кусок нации и провозгласить себя императором до гробовой доски. — Движением левой руки он обвел панораму Стортолар-Сити. — Здесь постоянно не хватает продовольствия и поднимаются бунты. Я должен предпринимать соответствующие меры.

— Я понимаю, отец. Я помню, как гордилась тобой, когда однажды утром ты уходил, сказав, что восстановишь порядок. Ты объединил людей, поверивших в тебя, и изменил общественный строй...

Мираборг съежился и произнес:

— Но...

— Да, но... — повторила Тира. — Ты стал символом. Народ воспринимал тебя как вождя и принимал твои заботы и тревоги. Они стали ненавидеть наемников, потому что думали, что ты их ненавидишь. Нет, не отводи взгляд. Я все помню, отец. Я помню, что ты не винил всех наемников в своих ранениях, а однажды ты даже сказал мне, что капитан Вилсон был прав, выслав Линчевателя, когда истек срок его контракта. Один раз в жизни ты признал-таки этот факт. — Тира покачала головой. — Ты достаточно хитер, чтобы понимать, что вождь должен прислушиваться к своему народу, но ты позволил их чувствам и впечатлениям влиять на твои. Из-за их ненависти к наемникам твое недоброжелательное отношение к ним, казалось, усугубилось. Ты стал главным поборником необходимости приносить жертвы во имя нашей неокрепшей нации и стал образцом для всякого, кто был горд последовать твоему примеру. К сожалению, ты получал удовольствие от того, что этот символ извратили. — Она указала на рубец на левой щеке его лица. — Молодые парни и девушки обезображивали свои лица, чтобы походить на тебя, и заявляли о своем желании пожертвовать собой подобно тебе во имя Ганцбурга. — Правой рукой она смахнула слезу со своей безупречно красивой левой щеки. — Я не сделала этого, потому что надеялась, что ты и так знал, как сильно я люблю нашу планету и нашу нацию и поэтому не нуждаюсь в показухе.

Когда Тор Мираборг медленно кивнул, над ним воцарилась атмосфера поражения. «Я предвидел это». Он развернулся на инвалидной коляске лицом к дочери.

— Сейчас ты сказала, что уезжаешь. Как посмотрят люди на то, что моя дочь сбежала от меня?

— Не бойся, отец. Ты будешь гордиться мной. — Она распрямилась. — Я обратилась с просьбой, которую удовлетворили, о переводе в Первый драгунский полк Расалхага.

Некое подобие улыбки мелькнуло на губах ее отца.

— Почетная гвардия принца... Тира торжественно кивнула.

— Продвижение по службе, которым ты можешь гордиться. И вновь ты пожертвовал частью своей жизни во имя лучшего блага Свободной Республики Расалхаг. Аника Дженсен отправляется вместе со мной. — Она бросила взгляд на зеркальные солнцезащитные очки, лежащие на его столе. — Догадываюсь, что ты поставишь на мое место Хансена Куусика.

Тор Мираборг посмотрел на очки и стыдливо опустил глаза.

— Ты когда-нибудь вернешься домой?

«Твой дом там, где твое сердце», — подумала Тира и вздрогнула, осознав, что больше не считает Ганцбург своим домом.

— Не знаю. Мне надо о многом подумать и многое увидеть. Возможно, когда-нибудь ты поймешь.

Она ждала, что скажет отец, но эмоции, отразившиеся на его лице, говорили сами за себя. Он пристально посмотрел на дочь, затем закрыл глаза и развернул инвалидную коляску так, чтобы она не увидела его слез.

Сжигая последний мост, связывавший ее с Ганцбургом, дочь Железного Ярла покинула планету, на которой родилась.

V

Эдо, Залив Черепах, округ Пешт,

Синдикат Драконов

1 июня 3049 г.

Тай-и Шин Йодама сорвал с плеча вещевой мешок и швырнул на железную койку-развалюху, пружины которой визгливо заскрипели, словно протестуя. Кашира Кендзи Йамашима тревожно поднял глаза.

— Сумимасен, Йодама-сан, — произнес он. — Тай-и Бафорд предпочитал койку... — Он дернул плечами, демонстрируя неприязнь к прежнему хозяину комнаты со стенами пепельного цвета. — Если желаете, я достану для вас подходящий матрас.

Шин улыбнулся про себя и слегка поклонился.

— Да, татами, пожалуйста, Йамашима-сан. Когда мои остальные вещи выгрузят с «шаттла», ты проследишь, чтобы их принесли сюда?

Йамашима склонил свою седеющую голову.

— Хай. Вы позволите презренному слуге распаковать ваш багаж?

Шин улыбнулся. «Твоя вежливая манера говорить услаждает мой слух, словно музыка, после стольких недель, проведенных на независимом транспортном корабле, с которым я прибыл сюда». Шин заметил, что на мизинцах парня не хватало нескольких фаланг, а на желтой коже у горла красовалась разноцветная татуировка змеиной головы. «А что ожидать от него?»

— В этом нет необходимости, — ответил Шин, — но я признателен тебе за заботу. Вещи будут распакованы позже.

Бросив взгляд в зеркало размером во всю длину двери, он распрямился, пытаясь сбросить груз усталости, оставленный недельным полетом к Заливу Черепах от точки входа в систему звезды после гиперпространственного прыжка. Под глазами легли легкие тени, впрочем малозаметные для посторонних. Пальцами, как гребнем, он провел по черным, коротко стриженным волосам и улыбнулся, посмотрев на Йамашиму:

— Думаю, мне следует засвидетельствовать свое почтение.

Йамашима улыбался, подобнонаставнику, который доволен учеником, хорошо выучившим урок.

— Тай-са Тарукито Ниро просил вас присоединиться к нему, когда вы обустроитесь. Пока вы будете у него, я договорюсь, чтобы вас принял Старейший.

Шин вопросительно вскинул голову:

— Старейший?

Йамашима заговорил и осекся. Его темные глаза метнулись с холеных рук Шина на лацкан черного кителя.

— Извините, тай-и. Я осмелился воспользоваться слухами вместо знания. И невольно оскорбил вас. Шин принял глубокий поклон сержанта.

— Вы не нанесли мне оскорбление, Йамашима-сан. Вы не допустили ошибку. Я не был осведомлен, что воины якудзы в Эдо используют этот титул для своего господина. — Йамашима выпрямился с явным выражением облегчения на морщинистом лице. — Таким образом, после того, как ты отведешь меня к тай-са, — продолжил с улыбкой Шин, — пожалуйста, согласуй мой визит к оябуну.

Шин Йодама вошел в кабинет тай-са Тарукито Ниро и сел на колени на татами, прежде чем прикрыть откатывающуюся дверную загородку. Полупрозрачные панели из покрытого лаком пергамента — особенно с северной стороны напротив двери — пропускали достаточно света, чтобы в комнате было светло. «Он содержит свое убежище незахламленным и скромным. Здесь он черпает силу. Я чувствую это».

Шин первым поклонился Тарукито Ниро. Командир Шина был едва ли старше двадцати пяти лет, но тай-са не позволял тщеславию возобладать над собой. Он не красил свои крапчатые волосы в черный цвет, как делали иные, и коротко стригся, выбривая виски для лучшего контакта с рецепторами нейрошлема своего боевого робота. Его темные глаза открыто и бесстрастно встретились со взглядом Шина. Затем он опустил глаза, чтобы подчиненный не подумал, что он плохо воспитан. И хотя тай-са не улыбался, Шин инстинктивно ощутил, что тому понравилась глубина его поклона и проявленное таким образом уважение. Ответный поклон Тарукито был исполнен строгости и грациозности.

Шин поклонился другому мужчине, который находился в комнате. Шина несколько смутило, что парень, который был явно моложе его, имел более высокое звание. «Он присутствует здесь только потому, что является моим непосредственным командиром. Я думал, что реформы покончили с практикой присвоения первого офицерского звания исключительно на основе принадлежности к аристократии. Не хватало только еще, чтобы этот юнец отдавал мне приказы!» Несмотря на дурные предчувствия, Шину было приятно видеть, с каким тактом и уважением поклонился молодой парень в ответ на его приветствие.

Голос Тарукито звучал глухо и был исполнен силы и самообладания.

— Полагаю, путешествие в нашу звездную систему не было слишком тяжелым для вас.

— Нет, тай-са. Пилот попался очень опытный и в сложнейших условиях проскочил из одной звездной системы в другую, как сквозь игольное ушко.

— Хорошо. — Тарукито повернулся и небрежным жестом привлек внимание Шина к другому парню. — Извините, что сразу не представил вас друг другу, не больно-то я воспитан. Это твой непосредственный командир, шо-са Хосиро Курита.

Сердце Шина рванулось к глотке, и ему совершенно не удалось скрыть удивление на лице. «Старший сын Теодора Куриты! На голограммах, которые я видел, он выглядит совсем другим». Шин снова склонился в поклоне, но на этот раз более глубоком и продолжительном.

— Извините, Курита-сама. Мне следовало узнать вас. Хосиро склонился в ответном поклоне, на его лице появилась улыбка.

— Неудивительно, что вы меня не узнали, Йодама-сан. В большинстве своем официальные голограммы сделаны много лет тому назад и не обновлялись в интересах безопасности.

И хотя улыбка сохранилась на лице Хосиро, своим взглядом и голосом он перевел разговор на более серьезную тему:

— Я должен сообщить, что хотя являюсь вашим командиром, тем не менее буду приветствовать всякий совет и помощь с вашей стороны. Вы мастерски управляете боевым роботом, и я надеюсь, что вы поделитесь со мной своим огромным боевым опытом. Шин склонил голову.

— Вы оказываете мне честь, шо-са, но я не заслуживаю такой похвалы. В конце концов, я только на два года старше вас и не имел чести пройти обучение в Академии Сян-Дзяна.

Улыбаясь, Тарукито Ниро открыл папку, лежавшую на низком столике, покрытом черным лаком.

— Отсутствие у вас формального образования в некотором смысле можно расценить как положительное качество, Йодама. Оширо напомнил мне очень кстати, что вы уже целых двенадцать лет совершенствуете мастерство воина. А это значит, что вы являетесь просто кладезем знаний и боевого мастерства.

Шин кивнул.

— Вы снова оказываете мне честь, но думаю, что не всю информацию в моем досье следует воспринимать буквально. Да, я осиротел во время сражения на Марине в 3028 году. В тот год мне исполнилось всего семь лет. Я был среди тех, кто спасся бегством во время наступления частей Штайнера, и только благодаря чистой случайности меня подобрал и спрятал отряд партизан. Мне удалось засунуть сумку со взрывчаткой и взорвать мост, известный как брод Павлюка, лишь благодаря своему маленькому росту, который позволил пролезть по дренажной трубе.

Хосиро едва заметно покачал головой.

— Никто из нас не переоценивает значения твоих поступков на Марике, ведь мы понимали, что, хотя тебе и пришлось проявить смелость и ловкость, они скорее свидетельствовали о твоей способности выполнять приказы. Куда большее впечатление на нас произвел организованный тобой во время Ронинских войн налет на опорный пункт отрядов перебежчиков, окопавшихся на Надже. Атака боевых роботов, подготовленная и осуществленная командиром, которому только что исполнилось восемнадцать лет, оказалась в высшей степени успешной.

— Вы снова хвалите меня лишь за то, что мне подфартило. — Шин почувствовал, как его щеки покрывает румянец смущения.

— Когда ренегаты-перебежчики из-за ненависти к нам попытались уничтожить центр боевой подготовки, моим долгом перед соотечественниками и теми, кто оказал нам честь стать воинами, сражающимися на боевых роботах, было возглавить роту кадетов и организовать оборону.

Если бы изменники знали территорию нашей базы так же хорошо, как мы, и у них не отказало вооружение на боевых роботах, то я бы не стоял сейчас здесь и не беседовал с вами.

Неожиданно Шин вздрогнул, словно от удара, когда вспомнил, как «Центурион» навел свое скорострельное орудие на башню его «Пантеры». «Если бы его пушка не заглохла, я был бы мертв».

Несколько мгновений Тарукито наблюдал за ним и затем медленно склонил голову.

— После стольких лет боевой службы среди заносчивых вояк, стремящихся лишь к личной славе, твоя скромность как свежа, так и недооценена. Боевой путь, который ты прошел после Наджа, достоин подражания. Я хочу, чтобы ты возглавил командование ротой Хайо.

Хосиро кивнул в знак согласия с тем, что Тарукито по достоинству оценил заслуги Шина.

— Мы хотим, чтобы боевой путь этой роты был таким же славным, как у вас, Йодама-сан. Надеюсь, что вы поделитесь со мной не только боевым опытом и знаниями, но и удачей.

Шин поклонился.

— Я отдам весь мой опыт служению вам. Тарукито широко улыбнулся.

— Теперь мы можем больше не опасаться. — Он дважды хлопнул в ладоши. — Я пригласил вас сюда на чай, так давайте приступим к чаепитию. После этого, тай-и Шин Йодама, вы объедете Эдо и получите возможность ближе познакомиться с вашим новым домом.

Кольца вокруг планеты Залив Черепах были словно выгравированы в ночном небе от горизонта до горизонта. По мере наступления сумерек планета все больше затеняла кольца, дальние области которых еще сверкали в его лучах малиново-багряно-золотистыми отблесками. И хотя Шину уже довелось наблюдать это сияние с борта шаттла во время посадки на планету, все же игра цвета, увиденная с поверхности планеты, совершенно отличалась от вида из космоса.

Шин остолбенел, глазея, как турист. «Эта планета, пожалуй, самая красивая из тех, на которых мне довелось жить. Надеюсь, я никогда не утрачу чувства восхищения, вызванного столь величественной панорамой».

Спустя несколько мгновений, переложив неоткупоренную бутылку сакэ из левой руки в правую, Шин двинулся дальше по холмистой местности Эдо, внимательно вглядываясь в уличные указатели. Вся тяжелая промышленность планеты располагалась в космосе. Добыча полезных ископаемых и переработка их в полуфабрикаты осуществлялась на астероидах, составлявших кольца вокруг планеты. Поэтому город Эдо казался приятным, безмятежным и свободным от крупных промышленных комплексов. Он вспомнил слова оябуна, сказанные на Марике: «Мы — цивилизация и, следовательно, должны жить цивилизованно. Моему оябуну понравилось бы это место».

Следуя по дороге, Шин спустился с холма и подошел к темным воротам. До него донеслось гудение электронного оборудования, но ничто и никто не помешал ему войти. Дорога поворачивала налево и поднималась на холм. Свернув за угол, он увидел, куда попал.

Здание по стилю напоминало замки, которые возводили в Японии пятнадцать столетий тому назад. Стены из массивных каменных блоков образовывали основание пагоды высотой в семь этажей. Каждый верхний этаж занимал чуть меньшую площадь, чем под ним, конусообразно сужаясь по форме и изящно дополняя красоту естественных линий холма. Карниз каждого этажа загибался по углам, являя миру свирепые морды драконов, пристальный взгляд которых был устремлен вниз на приближавшегося воина — водителя боевого робота. Под карнизами сквозь ставни-шоджи виднелись свечи, мягкое мерцание которых вырисовывало замысловатые извивы деревянных поручней, обрамлявших балкон каждого этажа.

Вглядываясь в строение, Шин искренне улыбался. «Кольца, парившие среди звезд, и стволы двух сосен, росших с каждой стороны замка, великолепно гармонировали с ним. Архитектор гениально воспользовался художественными достоинствами природного ландшафта». По ступеням он поднялся на просторный ровный внутренний дворик перед башней, бесшумно пересек деревянный мостик над речкой, выложенной из белых камней, и приблизился к входу.

Двое мужчин склонились в поклоне, когда он вошел в прихожую. Шин ответил поклоном и снял свои бутсы. Один из мужчин унес бутылку сакэ. Шин нахмурился, но взгляд оставшегося дал ему понять, что рисовую водку перельют из бутылки в кувшин и предложат, когда наступит время. «Если они ее отравят, то не станут пить вместе со мной».

Шин вытащил черные тапочки из ниши над местом, где поставил бутсы, и надел их. В полном молчании он последовал по дому за слугой, изумляясь красоте места. «Однажды когда-нибудь я стану жить во дворце, похожем на этот».

Красочно расписанные шоджи отделяли помещения от коридоров. Меблировка некоторых комнат была вполне современной и включала все необходимое: от столиков и кушеток до головизоров и даже столов с голографическими играми. Отдыхавшие в комнате молодые парни выпивали и громко хохотали.

Только один мрачный субъект не принимал участия в общем веселье. Он был без рубашки, и Шин дважды взглянул на него, чтобы абсолютно точно убедиться в том, что происходит. Парень старался держаться стойко, хотя его лицо выражало желание завопить, и он так бы и поступил, если бы в комнате не присутствовали такие же, как он. На левой стороне его груди был вытатуирован черный дракон, обвивший тело от плеча к талии и далее вокруг — мелькнула догадка у Шина — к позвоночнику на спине. Хвост дракона скользил по руке парня ниже локтя.

«Это первый этап нанесения татуировки старинным методом, используя краску и иглы из бамбука. Если парень думает, что ему сейчас очень больно, пусть дождется, когда дракона начнут расцвечивать, вдыхая в него жизнь». Шин ухмыльнулся и кивнул, приветствуя парня, который, казалось, испытал краткое отдохновение от боли. «Он, должно быть, чем-то отличился перед своим оябуном, если тот позволил ему нанести татуировку».

Ведомый проводником, Шин поднялся по ступеням лестницы из кедра и остановился перед следующими шоджи. Проводник отодвинул их в сторону и подождал, пока Шин прошел в зал, снова задвинул и безмолвно удалился.

Шин опустился на колени и поклонился единственному человеку, находившемуся в помещении.

— Благодарю вас за приглашение. Я безмерно признателен за предоставленную возможность нанести вам визит.

Сидя на коленях, Шин выпрямился, но не посмел посмотреть на того, к кому обращался.

— Я — Шин Йодама, рожденный на Марике в семнадцатый год правления Такаси Куриты.

Сидевший напротив него сухой, как тростник, старик вежливо поклонился, сохраняя бесстрастность.

— От имени Риюгава-Гуми я, Риоши Тойама, приветствую тебя на Заливе Черепах в Эдо. — Едва заметным скользящим движением левой руки он притронулся к шелковому кимоно серого цвета и обнажил левую сторону тела. — Я удостоился ее при посвящении в клан Речного Дракона в первый год правления Такаси Куриты.

Татуировка оябуна походила на ту, что Шин увидел на теле молодого парня этажом ниже, но была исполнена с мастерством, присущим другой эпохе. Даже рубец от пули на животе не исказил утонченную изысканность образа, ожившего сорок пять лет тому назад. Дракон вздымался и припадал, вторя дыханию старика, и, казалось, готовился к броску. Шин мог бы поспорить, что слышит, как зверь шуршит чешуей и царапает когтями о ребра старика.

Шин заставил себя оторвать взгляд.

— Извините, Тойама-сама. Я неотесан и знаком лишь с этикетом черни. Дракон красив, но его мощь исходит от вас.

Тойама безмолвно одернул кимоно и снова затянул пояс, затем выжидающе посмотрел на Шина.

— Вижу, все пальцы у тебя целы. Шин склонил голову.

— Мой учитель закрывал глаза на мои ошибки.

— Ты не носишь на лацкане знак принадлежности к роду.

— Извините, Тойама-сама, но командующий гарнизоном, из которого я прибыл, запретил нам носить гербы наших семей.

Тойама улыбнулся и склонил голову.

— Тай-са Ниро и я достигли взаимопонимания в этом. Однако в Эдо ты должен носить эмблему принадлежности к нам. Я дарую тебе ее, если ты докажешь, что являешься Шином Йодамой.

Шин распрямился и снял куртку. Аккуратно свернув, он положил ее на татами справа от себя, прежде чем расстегнул пуговицы рубашки. И подобно тому, как поступил ранее глава Риюгава-Гуми, Шин обнажил левую сторону груди.

— Я, Шин Йодама, принадлежу клану Курои-Кири из Марика.

— Черная Мгла! — В шепоте старика мелькнул благоговейный страх. — Я слышал, но не верил...

Татуировка на теле Шина покрывала всю левую половину торса и руку почти до запястья. Выполненный в традиционном стиле рисунок являл собой грозовую тучу. Золотистые блики и линии рождали образ клубящегося облака, переливавшегося многообразными оттенками цвета и линий. И хотя золотистый цвет в основном принадлежал облаку, он в то же время сохранял отстраненность. Изогнутые и порой словно обрывающиеся линии скользили по ровным мышцам на груди, животе и руке Шина, подчеркивая его мужскую стать и как бы превращая его в нечто совсем иное и не от мира сего.

Тойама глубоко поклонился.

— Это правда. Ты являешься Шином Йодамой, и ты — бусо-сенши. — Улыбка торжества осенила лицо старика. — Именно мне выпала честь оказать тебе прием.

Шин поклонился в ответ, наслаждаясь почтением, которое звучало в голосе Тойамы. «Бусо-сенши — воин, мастерски управляющий боевым роботом, я — часть выгодной сделки, которую заключили Якудза и Теодор Курита, стремящийся спасти Синдикат Драконов. Благодаря участию в войне Курои-Кири мы удостоились чести служить у якудзы в качестве водителей боевых роботов. Я один из тех — единственный, кто сражается во имя большего, чем честь».

Резко хлопнув в ладоши, Тойама прервал размышления Шина:

— Пойдем, Йодама-сан, нам подобает выпить твое сакэ, а затем я покажу никчемным юнцам, служащим у меня, на кого похож настоящий якудза. Теперь ты один из нас, один из Риюгава-Гуми. Спрашивай все, что тебе нужно. Ты тот, на кого возлагает надежды Дракон, и мы не позволим надежде умереть.

VI

Триада, Таркад-Сити, Таркад,

Округ Донегал, Лиранское Содружество

20 июня 3049 г.

— Трелл? — Виктор Штайнер-Дэвион придал лицу мрачное выражение. — Какое мне дело до того, что Ган-джи-но-Канрей Теодор Курита отправил старшего сына служить на Атрею и разболтал об этом Изиде Марик? Не понимаю, почему из-за этого меня ссылают в такую глушь! — Улыбки на лицах слушавших его людей лишь углубляли его мрачное настроение. — Я хочу служить на границе с Синдикатом или, еще лучше, на границе с Конфедерацией Капеллана. Я хочу служить в гарнизоне, где смогу участвовать в реальном деле!

Морган Хайсек-Дэвион повел бровью:

— Виктор, на твою долю хватит дел. Виктор рассмеялся с иронией:

— Да уж, бандиты с Периферии и случайный рейд отряда каких-нибудь кретинов из Расалхага, жаждущих показать свою крутизну. На Трелле не было тревоги со дня формирования Волчьих Драгун... — Он взглянул на Джастина Алларда. — Гончие Келла отправили одну роту из второго полка разобраться с бандитами прямо здесь. А мне придется лишь без толку прохлаждаться.

Джастин Аллард бросил взгляд на принца Хэнса Дэвиона и позволил себе улыбнуться.

— Я вижу, вы ознакомились с докладами из подразделений, с оценкой их сил.

— Вы чертовски правы, Джастин. — Виктор указал на висевшую на стене комнаты карту с владениями государств, образовавшихся после распада Звездной Лиги. — Я знаю, что мы должны предпринять, и, кажется, догадываюсь, что готовит против нас Синдикат Драконов. Нам не нужны боевые части здесь, в тылу. Черта с два!

Отряд молодых скаутов сможет оборонять этот район от любых налетчиков с Периферии.

Виктор резко ткнул пальцем в границу между Островом Скаи, входившим в состав Федеративного Содружества, и военным округом Диерон, находившимся под контролем Синдиката.

— Вот здесь-то я и нужен. Мы все знаем, что конфликт между Синдикатом и нашими частями разразится в этом районе. Джастин, вы разместили на Скондии Десятый Лиранский полк. Я читал доклады, сообщавшие о том, что Кай получил назначение туда. А вы, Морган, насколько мне известно, через шесть месяцев должны перебросить Первый батальон улан на Остров Скаи. Так почему же меня оставили здесь? Проклятье, я прошел подготовку водителя боевого робота и хочу отправиться туда, где могу действовать. Оскорбительно то, что меня отправляют в заброшенный гарнизон в какой-то глуши только потому, что Теодор Курита поступил так со своим сыном.

Хэнс Дэвион покачал головой:

— Ох уж эта запальчивость молодости!

Виктор бросил на отца и Джастина Алларда испепеляющий взгляд, затем повернулся к кузену, словно умаляя его:

— Я и не ждал, что эти бонзы поймут меня, но ты же должен, Морган. Ты же помнишь, что значит использовать в деле все, чему научился.

Морган медленно кивнул и уперся руками в бока.

— Да, кузен, я хорошо помню, что значит быть молодым и нетерпеливым. — Он бросил взгляд на Хэнса. — Но я также помню, как твой отец сдерживал меня, пока не пробил мой час.

Виктор вздрогнул. «Твоя жизнь овеяна заслугами Первой бригады улан — „Львов Дэвиона“. Я почти забыл, как долго ты дожидался своего часа. На твоем лице я вижу сочувствие мне и одобрение замысла моего отца.

Со смирением на лице Виктор снял с вешалки и натянул на себя куртку.

— Почему так важно отослать меня в Трелл? — Он вскинул руку, предвосхищая немедленный ответ. — Избавьте меня от разъяснений относительно заслуг Двенадцатой дивизии гвардейцев Донегала. Я просмотрел досье. Однажды, когда подвернется случай, мы уж как-нибудь повоюем, и противник подвернется достаточно крутым, чтобы разогнать нас.

Голубые глаза Хэнса Дэвиона сощурились.

— Надеюсь, сын, ты вполне отдаешь себе отчет, что схватки с Синдикатом Драконов никогда не были легкими. В прошлом нам достаточно было понять, что в их культуре считается честью и позором и как сочетаются долг и сострадание, чтобы предвидеть их вероятные действия и ответные реакции. В прошлом — почти пятнадцать лет тому назад — для каждого нашего боевого рейда мы могли просчитать их ответные атаки и контрудары. Их части предпринимали самоубийственные и глупые наступления лишь во имя исполнения честолюбивого долга перед своими семьями. Много раз их вожаки, потерпевшие поражение от превосходящих сил, кончали жизнь самоубийством, потому что не могли вынести позор поражения, даже когда не были непосредственно виновны. Мы считали подобное безрассудством и пользовались этим, успешно предвидя их действия.

Принц встал с кресла в шаге от Виктора и пристально посмотрел на карту.

— Более двадцати лет тому назад Такаси Курита приказал сформировать два новых подразделения боевых роботов: Джениоши и Рюкен. Джениоши являлся элитной частью, приблизительно равной усиленному батальону. Воины-водители были лучшими среди лучших и приученными воспринимать честь как нечто большее, чем долг перед старшими. Их личная слава становилась славой боевой части, а слава боевой части становилась славой Синдиката. Под руководством Йоринаги Куриты — великолепного водителя боевого робота — члены Джениоши сражались скорее как единая часть, чем как отдельные солдаты, стремящиеся к личной славе. И стали смертельно опасны.

Взгляд Хэнса сфокусировался где-то за пределами карты.

— Рюкен представлял собой соединение, в состав которого входили несколько полков. Их сформировали по образу и подобию Волчьих Драгун и тренировали по их методике боевой подготовки, добившись хорошей согласованности действий в бою. Они обучились взаимной поддержке и овладели тактикой, став грозными врагами. В 3028 году, когда они встретились со своими наставниками на планете с очень подходящим названием — Мир Невзгод, — между ними произошла жесточайшая битва. В отличие от Джениоши, Рюкен еще не был достаточно подготовлен как боевое соединение для участия в Четвертой войне за Наследие, когда она разразилась. В конце войны остатки Джениоши присягнули Теодору Курите. — Принц повернулся к сыну. — Джениоши чувствовали, что отец Теодора недолюбливал и не уважал их погибшего командира. Несколько воинов из Джениоши даже переметнулись к Гончим Келла. Это случилось в то время, когда Теодор привлек к себе остатки Рюкена, которые также потеряли в боях командира. Он быстро организовал подготовку батальонов, собранных из выживших воинов Джениоши и Рюкен. Не без труда, но ему удалось привлечь парней из якудзы. И хотя его отец приказал расформировать и распустить Рюкен и Джениоши, Теодору удалось сколотить великолепные вооруженные силы.

Джастин прочистил глотку.

— На деле оказалось, что расформирование двух элитных частей лишь способствовало распространению новой философии, а не опровергло ее, как надеялся Такаси. В то время как сторонники старых традиций учинили несколько восстаний — и во многом ответственны за так называемые Ронинские войны, когда Расалхаг добился независимости, — новая и более эффективная военная доктрина Теодора одержала верх.

Виктор жевал нижнюю губу.

— Именно эта доктрина позволила Теодору отбросить нас в 3039 году?

Хэнс заколебался, вопрос словно обжег его.

— На деле она подтолкнула нас к полному пересмотру нашей военной стратегии, необходимость в которой давно назрела. Однако более важным оказалось число роботов, стоявших на вооружении Синдиката. Теодор сосредоточил невероятно большое количество оружия, несмотря на то что отец рассматривал его как угрозу и прибегал ко всяким мерам, даже пытался добиться прекращения производства запчастей и боеприпасов.

Виктор неодобрительно высказался:

— Это глупо. Он отрезал свой нос назло лицу. Морган бросил взгляд на хронометр и распрямил складку на выходной куртке бело-золотистого цвета.

— Вот так же думали и мы, Виктор, но, как говорится, если б знали, не шагали. Теодор заставил с собой считаться. И с тех пор мы пристально следим друг за другом.

Хэнс приблизился и поправил золотистый эполет на левом плече Виктора.

— Когда шесть месяцев тому назад Теодор отправил своего сына в Залив Черепах и Четырнадцатый легион Веги, я почувствовал, что он посылает нам сигнал. Во-первых, мы опасались, что сосредоточение сил в том районе заставит нас укреплять границу Расалхага, что политически неоправданно...

Виктор заметил, как выражение неприязни скользнуло по лицу отца. «Наверняка Риан Штайнер опять сует нос не в свои дела. Он всего лишь троюродный брат моей матери и такой же родственник, как Фелан Келл, — но довольно опасен как претендент по прямой линии на трон архонта».

Странная догадка пронзила Виктора, вызвав у него улыбку. «Интересно, не из-за этих ли владений, отторгнутых у целого поколения троюродных братьев, возникли распри? Фелана вышибли из Найджелринга, а Риан сочетался браком с Морашей Келсуа, чтобы фундамент своей власти усилить ее притязаниями на трон Тамарского пакта. Когда половина пакта — очень жирный кусок — отошла к Свободной Республике Расалхаг, отцу стало сложно сосредоточить боевые части в этом районе, по-прежнему отказывая просьбам Риана вступить в войну с целью возвратить владения своей жены».

Виктор поднял глаза.

— Если я правильно понял, Теодор не отправлял солдат и не поставлял снаряжение для частей своего сына? Джастин осторожно кивнул.

— По данным разведки, он этого не делал. Все выглядит так, будто поставки в этот гарнизон необходимы для возмещения материальных потерь, вызванных борьбой с бандитами, и не более того.

Виктор отступил от отца и вцепился в обшлаги своего френча.

— Таким образом, вы отправляете меня туда, мягко намекая Теодору, что ответите ему? Хэнс кивнул.

— Ты и Хосиро Курита, вы оба хорошо справляетесь со своими обязанностями. Посредством «утечки информации» нам любезно позволили ознакомиться с результатами Хосиро в Сян-Дзяне — они великолепны. А мы аналогично разрешили Теодору заглянуть в твои данные. Если он пожелает устроить разборку со мной, то нанесет удар на Острове Скаи. Но если захочет отложить конфликт до будущих поколений, то...

— ...его сын нападет на меня.

— Голубые глаза Виктора сузились, безотчетно скопировав выражение сосредоточенности на лице отца. «Анализ ситуации превосходен, что я и ожидал от этой троицы. Вызов будет брошен, насколько позволяет мне судить все то, что я знаю о Теодоре Курите».

— А что думаешь ты, отец? Хочешь ли ты, чтобы в разборке участвовал твой наследник?

Хэнс откинул голову и расхохотался, а двое советников обменялись веселыми взглядами.

— Твоя правда. Он еще по-джентльменски спрашивает. — Улыбка исчезла с лица Хэнса, когда он положил руки на плечи Виктора. — Еще до твоего рождения я участвовал в войне, после которой пришлось долго и тяжело залечивать раны. Спустя десять лет, когда я решил атаковать Синдикат Драконов, то, по-видимому, допустил ошибку и в чем-то даже благодарю Теодора за то, что он показал, какую именно. — Принц взглянул на лицо сына. — В свое время кое-кто считал меня гениальным военачальником, но, кажется, этот титул пора передавать новому поколению. В Четвертой войне за Наследие моя тактика срабатывала, поскольку удары наносились по слабым местам в обороне противника, который прозевал их. Но уже через десять лет, в войне 3039 года, Теодор Курита обнаружил изъяны в моей тактике и воспользовался ими самым жестоким образом. Правда и то, что для народа мы подсластили горький рассказ о случившемся, играя словами, создав видимость патовой ситуации. Но собравшиеся здесь знают, как мы все были шокированы тем, что Курите удалось повернуть вспять объединенные армии Федеративного Содружества.

Хэнс тяжело вздохнул.

— Мое время планировать и побеждать в войнах проходит, и наступает время Моргана и твое. — Тень улыбки скользнула в уголках губ принца. — Бремя войн ляжет на плечи твоего поколения, и, взойдя на престол, ты сможешь решать, в какое время, в каком месте и стоит ли вообще наносить удар. Если тебе удастся воссоединить Государства-Наследники и создать заново Звездную Лигу, я смогу испытать глубокое удовлетворение. А если ты никогда не вступишь в войну, то буду просто гордиться тобой.

Морган снова посмотрел на хронометр.

— Уже позднее время, друзья. Я согласен с вами в том, что эта дискуссия, возможно, более интересна, чем банкет, устраиваемый архонтом по случаю награждения медалями «За освобождение», но я также полагаю, что разговор такого рода лучше вести в переговорной, надежно защищенной от прослушивания.

Хэнс встал и начал приводить в порядок свой китель.

— Единственная проблема заключается в том, что, мотаясь по банкетам и сомнительным культурным мероприятиям то на Новом Авалоне, то на Таркаде, очень устаешь. — Он подмигнул Виктору. — Но если мы станем их пропускать, то твоя матушка потребует доставить ей ваши головы.

Виктор показал на дверь:

— Тогда пошли. — Он обернулся к отцу. — Ты полагаешь, что и на Трелле мне придется участвовать в подобных мероприятиях?

Хэнс качнул головой.

— Там? Сомневаюсь.

Виктор засмеялся и закрыл за ними дверь.

— В конце концов, нет худа без добра...

VII

База «Стойкая», Скондия,

Остров Скаи, Лиранское Содружество

30 июля 3049 г.

Зевнув, Кай Аллард прикрыл рот кулаком.

— Я здесь, сержант, что стряслось?

Низкорослый увалень вздрогнул от неожиданности.

— Ого, лейтенант, я не ждал вас сейчас. Думал, вы придете позже. Наверняка захотите чуток вздремнуть после полета на «Аргусе».

Кай покачал головой:

— Это не проблема. Помотаешься с мое туда-сюда и научишься спать на шаттлах, даже во время тряски при вхождении в плотные слои атмосферы.

Шаттлы не могли осуществлять межзвездные перелеты и служили для доставки пассажиров и грузов с планет на «прыгуны». «Прыгуны», оснащенные двигателем Керни-Фушиды, были способны «свертывать» вокруг себя пространство и мгновенно, словно «прыжком», перемещаться в другую звездную систему на расстояние до тридцати световых лет. Полетное время от планеты до «прыгуна», находившегося в точке, подходящей для прыжка, различалось в зависимости от типа звезды, но никто не считал эти путешествия приятными или располагающими к отдыху.

Сержант бросил взгляд на свой наручный компьютер.

— Пока есть время, надо бы осмотреть роботы, не отвалилось ли что-нибудь от тряски. Хотя они были прочно закреплены... — Он полуобернулся к похожим на пещеры отсекам для боевых роботов — самому грозному вооружению, когда-либо созданному человеком. Кай пошел с ним.

Когда Кай ступил внутрь отсека, по его спине пробежала дрожь. Над ним вздыбились боевые машины высотой от девяти до двенадцати метров. Бело-голубой камуфляж, предназначенный для маскировки на покрытых льдом просторах Скондии, как бы округлял острые кромки поверхностей, и все же Кай подумал, что боевой робот кажется от этого еще более хладнокровным и безжалостным. Внешним видом некоторые из них напоминали гигантские человеческие фигуры, закованные в бронированные латы. Другие походили на страшных животных или ужасных насекомых.

Третья категория роботов выглядела не менее устрашающе. Большинство из них перемещалось на «птичьих лапах», впрочем, сходство с живыми существами на этом заканчивалось. Приземистые; коренастые тела с короткими крыльями щетинились жерлами лазеров и реактивных установок. Самым грозным из них считался «Мародер», согнувшийся и выставивший вперед, как кулаки, две батареи лазеров РБД. Поверх выступавшего торса размещалась винтовка Гаусса — орудие, благодаря которому «Мародера» считали самым смертоносным из когда-либо созданных боевых роботов.

Кай на ходу скинул рубашку и натянул хладожилет. Коренастый крепыш остановился так резко, что Кай едва не протаранил его.

— Этот, не так ли, лейтенант? Тот самый «Йен-ло-йонг»?

Кай важно кивнул:

— Тот самый «Йен-ло-йонг».

Стоявший перед ними робот класса «Центурион» не был столь огромен, как другие машины, напоминавшие своим видом человека. Благодаря стройным линиям он казался живым, однако дуло реактивной пушки на месте правой конечности не позволяло принять его за живое существо. Его «голову» украшал гребень, напоминавший гребень на шлемах древних римлян. Кай и сержант знали, что он был не просто украшением. Напичканный тысячами сенсорных датчиков, он служил глазами и ушами гигантской боевой машины.

Маскировка «Йен-ло-йонга» отличалась от камуфляжа цвета снега и льда других роботов. Прежде он находился на планете Кестрел — родовом владении Аллардов. Подобно оперению сокола, он был раскрашен в крапчатый темно-коричневый цвет с синеватыми отливами на груди. Над левой половиной груди вздыбился гребень полиции Кестрела, обрамленный черным узором.

Низкорослый сержант чуть вздрогнул.

— Вы знаете, я видел его в самом первом бою.

— Ты был на Солярисе двадцать лет тому назад? — с улыбкой недоумения спросил Кай. Крепыш покачал головой:

— Ну что вы, там я не был. Я смотрел фильм «Боевой робот против Питера Армстронга», когда его впервые показали. В то время я служил в гарнизоне на Кор-Кароли и помню, что видел «Грифона» Армстронга. Кажется, он называл его «Марс».

— «Аре», — мягко поправил его Кай.

— Да, «Аре». — Сержант виновато пожал плечами. — Фу ты, всегда путаю имена древних богов! «Йен-ло-йонг» — тоже небось из богов?

— Китайский бог царства смерти, — прошептал Кай. — Правитель девяти адов. Сержант широко заулыбался.

— Ах, так. Вот почему голофильмы того боя были разрекламированы как «Битва богов». Теперь-то мне ясно. Я поставил на вашего отца, потому что другие парни играли против на очень выгодных для меня условиях. Когда ваш папаша разделался с Армстронгом, я изрядно нажился. Получил вдвойне, ведь он прибил Армстронга.

Задор коротышки раздражал Кая. «Я помню время, когда тайком просмотрел голофильм с тем боем и начал хвастаться, что мой отец убил человека. Пожалуй, тогда мне было лет шесть, и я как-то сослался на голофильм, чтобы испугать парня из школы в одной из тех стычек, которые начинались с хвастовства „мой отец может искалечить твоего“. Парень так расстроился, что его пришлось отослать из школы домой. В ту ночь отец очень долго беседовал со мной. И когда, сидя рядом, мы вместе смотрели тот фильм, я почувствовал его дрожь. Он поведал мне, что ощутил, когда взорвалась броня на груди робота Армстронга. Отец хотел заставить пилота катапультироваться и избежать гибели, но когда огонь охватил командирскую кабину и языки пламени вырвались на двадцать метров, сердце отца сжалось. „Убить человека не так легко, и никогда не стоит это делать“, — сказал он мне. Я был слишком мал, чтобы полностью понять все, но с того дня многое познал и ничего не забыл. По своей сути убийство является провалом всех других методов воздействия. Если иногда убийство является единственно возможным способом защитить себя, то это все равно не оправдывает убийцу».

Сержант похлопал по опоре «Йен-ло-йонга» с такой любовью, с которой другой, возможно, относится к любимой собаке или лошади.

— Я никогда не думал, что когда-нибудь увижу этого малыша так близко. — Он обернулся к Каю. — Если вы не возражаете, я лично позабочусь о вашем боевом роботе. Конечно, вы понимаете, став как бы вашим техником.

Кай ответил на улыбку сержанта, отвлекшись от своих мрачных мыслей и чувств.

— Буду рад, если ты позаботишься о нем. — Кай бросил взгляд на «Центурион». — И уверен, что и он не станет возражать.

Техник кивнул и снова погладил робота по стопе.

— Не беспокойтесь, сэр. Старина Марти Рамбл и «Йен-ло-йонг» станут закадычными дружками. У меня он забегает как новенький. — Он повернулся, чтобы закрепить трап, спускавшийся из командирской башни «Центуриона» до пола. — Первым делом поднимитесь и посмотрите, на что он способен. Я пойду на вышку целеуказания. Оповестите меня, когда будете готовы действовать.

Кай быстро поднялся по лестнице. Из командирской рубки он рукой подал знак Рамблу отойти и щелкнул по переключателю втягивания лестницы, которая заскользила, наматываясь на барабан, расположенный под платформой кабины робота. Лобовое стекло скользнуло вниз и защелкнулось в держателе. В плотно закрытой кабине изменилось давление, и Кай ощутил, как заложило уши.

Прежде чем опуститься в командирское кресло, Кай снял длинные шерстяные брюки, оставшись в шортах. Прохладный воздух с легким шипением задул снизу вверх по ногам. Он щелкнул переключателем стартера атомного реактора, расположенного в груди робота, и ощутил дуновение теплого воздуха, поступавшего в кабину. Он хорошо знал, что скоро в кабине наступит такая жара, что нечем станет дышать.

Закрепив ремни безопасности, он вынул из небольшого карманчика с левой стороны хладожилета шнур питания и защелкнул в муфте на левой стороне командирского кресла. Полсекунды потребовалось, чтобы привыкнуть к ощущению, словно по телу поползли миллионы червей, когда в жилете начал медленно циркулировать терморегуляционный раствор. Он улыбнулся, вспомнив фразу инструктора: «Холодные ласки червей лучше жарких объятий огня».

Открыв панель с правой стороны командирского кресла, Кай вытащил четыре коротких кабеля и блестящую бумажную ленту. Он содрал с бумаги подушечки-липучки биосенсоров и прицепил по одной к бедрам и предплечьям. Круглые концы кабелей он подсоединил к четырем подушечкам биосенсоров, а штепсельные концы протянул вверх сквозь петли в хладожилете, сцепив вместе и оставив свободно болтаться у горла.

Потянувшись вверх за голову, Кай достал из ящичка над командирским креслом нейрошлем. Шлем надевался таким образом, что его основная тяжесть ложилась на наплечники жилета. Кай повернул шлем, подгоняя так, чтобы кольцо встроенных в шлем нейросенсоров удобно прижалось к черепу. Пришлось чуть-чуть повозиться, но он добился своего. «Придется снова стричь волосы...»

Он вставил концы биосенсоров в четыре гнезда на шлеме у горла. Для проверки он пару раз повернул голову и убедился, что гексагональная лицевая пластинка шлема располагалась прямо по центру. Он затянул велкроновые петлицы, которые удерживали шлем на месте. Подготовившись к следующему шагу, вытянув руку, он прикоснулся к ярко светящейся кнопке на пульте управления.

В нейрошлеме раздался синтезированный голос компьютера:

— «Йен-ло-йонг» слушает. Кто вышел на связь с правителем девяти адов?

— На связи Кай Аллард-Ляо.

Мгновение в наушниках стояла тишина, прежде, чем компьютер ответил:

— Голос соответствует образцу. Каков непреложный закон?

Кай тяжело сглотнул:

— Честь матери и отца.

— Допуск подтверждаю. Кай Аллард-Ляо, помни, что родители гордятся тобой.

Кай отпрянул назад в кресле, едва следя за тем, как ожили, засветившись, мониторы боевой машины и компьютер привел в готовность все системы вооружений. «В программе компьютера не было таких напоминаний!» Он припомнил, что отец захотел «еще разочек» забраться в командирскую кабину, когда они встретились перед тем, как старший Аллард отправился на церемонию по случаю окончания Виктором академии. «Мне следовало догадаться, что он что-то задумал, когда настоял на том, чтобы самому отвести „Йен-ло-йонга“ на шаттл, который доставил меня сюда. С тех пор я не был в нем».

Горло перехватило. «Он разрешил мне взять с собой „Йен-ло-йонга“ и использовать его во время службы — дьявольский подарок. Но здесь сокрыто... что-то еще». Срывающимся голосом Кай прошептал клятву:

— Я не обману твою веру в меня... Никогда! Он включил радио:

— «Центурион» вызывает пост целеуказания. Как слышно? Прием.

Рамбл ответил, словно запыхавшись:

— Слышу вас, лейтенант. К целеуказанию готов. Вы все запустили?

— Все системы запущены.

— Порядок. Развернитесь по курсу ноль-восемьдесят, двигайтесь в направлении на юг. Для начала просто пройдитесь шагом, затем прибавьте до средней скорости. Цели для орудийной стрельбы не очень сложные. Главным образом остатки от стальных конструкций, напичканные сенсорными датчиками: Они появятся на экранах мониторов.

— Понял. — Кай нажал на две кнопки, расположенные справа на пульте управления. — Посылаю результаты проверки блоков питания — механики и артиллерии, соответственно.

В голосе Рамбла послышалось недоумение:

— А это можно сделать?

— Да. Эту программу специалисты использовали на Солярисе специально для слежения за действиями роботов в бою. Благодаря ей они делали ставки, зная о внутренних повреждениях, невидимых для остальных зрителей. Включаю питание.

На втором мониторе у Кая стремительно замелькали данные. Он наблюдал за ними достаточно долго, чтобы убедиться, что посылает информацию с необходимой частотой. Затем он вызвал другую программу, которая вывела на монитор результаты компьютерной проверки «Йен-ло-йонга». Компьютер сообщил, что три системы вооружений задействованы и приведены в готовность. Модификация робота, включавшая замену скорострельной автоматической пушки «Буйной» в правой руке на более тяжелое скорострельное орудие «Понтиак-1000» и увеличение веса «Центуриона», вызвали необходимость снять с вооружения установку для запуска ракет дальнего радиуса действия и отсек для боекомплекта, располагавшиеся в груди робота.

Боекомплект для скорострельного орудия находился в правой части груди. «Йен-ло-йонг» мог также похвастаться двумя лазерами средней мощности, один из которых красовался впереди, а другой находился сзади по центру торса машины.

Чувство равновесия Кая через нейрошлем передавалось непосредственно в компьютер, позволяя сотворенному из металла пятидесятитонному гиганту передвигаться вперед и с забавной живостью производить развороты. Компьютер мгновенно переводил микроэлектрические сигналы в большие движения, посылая импульсы, сокращавшие и расширявшие миомерные мышцы конечностей. Многие годы тренировок позволяли Каю почти без усилий управлять смертоносной громадиной.

Размашистым шагом «Центурион» уверенно и спокойно вышел из отсека, но Кай подмечал малейшие недочеты, ругая себя за них. Он не собирался прощать себе двухмесячный перерыв в тренировках и усталость из-за перелета на Скондию и стремился все делать наилучшим образом.

«Сосредоточься же, Кай! Твой отец управлял „Йен-ло-йонгом“, как будто тренировался каждый день последние двадцать лет. Он вошел в „Аргус“, словно был членомэлитарной команды строевиков. А ты небрежен и медлителен. Давай же старайся».

Правой рукой Кай щелкнул по кнопке на пульте управления. В метре от его лица засветился экран, который показывал круговую панораму обстановки вокруг «Центуриона». Бледные линии обозначали фронтальный, левый, правый и тыловой сектора для ведения огня, а в центре экрана виднелось золотистое перекрестие прицела.

Кроме того, на экране высвечивались данные и индикаторы с крайне важной информацией о температурном режиме. Он мог смотреть и сквозь лобовое стекло кабины «Центуриона», однако обзор дальше десяти метров несколько искажался. Экран показывал внешнюю картину, немного увеличивая изображение, как бывает, когда смотришь в слабый бинокль. Компьютерная программа переводила в цифры поступавшие извне данные, увеличивала ключевые детали и присваивала опознанным объектам имена. Сейчас она выдала значки, предупреждавшие о приближении к огневому рубежу, и опознала промелькнувший истребитель как дружеский — вылетевший с базы на маневры шестидесятипятитонный «Люцифер».

Кай включил рацию:

— Вызываю на связь. Собираюсь выжать из «Йен-ло-йонга» максимальную скорость.

Не дожидаясь подтверждения от ПЦ, Кай наклонил робот вперед и начал давить на газ. Гигантские металлические опоры тяжко ступили на заснеженную землю, с хрустом давя ледяную корку раннего зимнего снега и разбрызгивая грязь. Когда скорость машины стала максимальной для движения по грунтовой поверхности и равнялась почти шестидесятипяти километрам в час, Кай почувствовал, что его сердце заколотилось. «После двух месяцев простоя ощущения грандиозные».

Сквозь треск в наушниках раздался голос Рамбла:

— «Центурион», все системы в норме. По моим данным, осталось пятнадцать секунд до огневого рубежа. На экране появятся не рисованные картинки, а только магнитно-резонансные или инфракрасные. С именами для всех трех. Помни. Удачи.

Кай опустил руки на кнопки управления, расположенные в поручнях командирского кресла. Правой рукой он наводил перекрестия прицелов скорострельной пушки и переднего лазера, а левой работал кормовым лазером. Кнопка под большим пальцем правой руки служила курком скорострельной пушки, а указательные пальцы, лежавшие на обеих рукоятках, управляли стрельбой из лазеров.

Пронзительные звуки ревуна возвестили о том, что он пересек огневой рубеж. Зайцы бросились врассыпную из небольшой деревянной хижины, которую компьютер обозначил как средний танк «Гоблин». Кай навел перекрестие прицела на спроецированный образ, на мгновение позволив ему осветиться золотистым ореолом, и вдавил большим пальцем спусковую кнопку.

С грохотом скорострельная пушка изрыгнула поток частиц обедненного урана. Пронесясь над холмом, они ворвались в хижину. Взрыв разнес вдребезги дверь, крыша взметнулась облаком кусков кровельной дранки, которые отлетали на припорошенную снегом вершину холма. Несколько мгновений шаткая конструкция еще простояла, хотя казалась распиленной по центру невидимой циркулярной пилой. И пока Кай пытался удержать взметнувшийся вверх ствол скорострельной пушки, ураган из металла разнес в пыль остатки хибары.

Тотчас же поблизости слева компьютер нарисовал ржавый скелет изогнувшейся и покосившейся буровой вышки, присвоив ей имя «Валькирия». Кай перенес перекрестие прицела, накрыв ее, и выстрелил не целясь из установленного на груди боевого робота лазера средней мощности. Луч рубинового цвета ударил низко, превращая снег в крупные облачка горячего пара. Поднимаясь, они образовали плотное белое облако, зависшее над заброшенной башней, загородив Каю обзор.

Левой рукой Кай переключил дисплей с режима визуального восприятия на магнитно-резонансный. Экран перевел обычные визуальные образы в векторно-графическую картину местности. Еще полсекунды буровая вышка сохраняла свой вид, а затем компьютер трансформировал ее в силуэт легкого робота.

Кай резко навел перекрестие прицела и снова привел в действие спусковой механизм скорострельного орудия. На экране он видел переплетения стальной конструкции, вспыхнувшие и развалившиеся под градом снарядов, выпущенных из тяжелого орудия. Компьютер оценил характер урона, нанесенного «Валькирии», и показал, как куски брони разлетаются из груди робота. «Валькирия» содрогнулась. На мониторе исходных данных замелькали точные параметры нанесенных ей ужасных разрушений.

Медленно осев на «землю», компьютерное изображение «Валькирии» разрушилось, имитируя гибель реального боевого робота такого типа. Затем компьютер смоделировал нападение еще нескольких вражеских объектов. Не задумываясь, Кай устремлялся к огневому рубежу и палил по целям. Но когда датчики контроля температурного режима изменили цвет индикаторов с синего на зеленый, а затем на желтый, он на время прекратил стрельбу из скорострельной пушки и сосредоточился на лазерах. Так как их поражающая мощь была меньше — а передний лазер временами бил чуть ниже цели, — то «боевая техника противника» несла меньшие потери.

Отменно «повоевав» — пот градом катился с него, — Кай громко расхохотался:

— Такое ощущение, будто я восстал из могилы. Потрясающее чувство!

Рамбл разделял возбуждение Кая.

— Иисус, Мария и Иосиф, просто не верится, что стал свидетелем этой кровавой мясорубки. Отношение скорости к точности поражения целей у вас только на двадцать пунктов ниже основного рекорда — даже с учетом сбитого прицела переднего лазера!

Кай широко улыбался.

— Благодарю, мистер Рамбл.

Он хотел было что-то еще добавить, но радость в голосе отозвалась призрачным эхом в мыслях. «Кай, ведь все было так просто, потому что цели не вели ответный огонь. Ты всего лишь отличился в игре и не более. Единственный промах, один неверный шаг в бою — и ты станешь очень миленьким и свеженьким трупом».

Кай поостыл.

— Мы должны выверить цели и калибровку переднего лазера. Я же не могу пропускать мимо себя цель, а затем добивать ее задним лазером...

Рамбл сконфузился.

— Но вы же сделали это после выполнения стандартного маневра, увернувшись от огня Мастера Саванны с корабля на воздушной подушке. Ведь это самая крутая цель на нашем тренажере, а вы срезали ее чисто.

— Грязная и тупая работа. Такими показушными трюками напичкан голофильм «Бессмертный воин». — Спохватившись, Кай заговорил без гнева. «Это не его промах. Тебе подфартило, и ты унес ноги, а он лишь комментирует твои действия».

Кай старался сохранить веселье в голосе, хотя больше не ощущал радостного удовлетворения собой.

— Сержант, надо помнить о главном и о том, к чему мы готовимся. Давайте оставим киношную показуху для вояк на Солярисе и фильмов.

— Да, сэр.

— И давайте забудем, что имеем дело с «Йен-ло-йонгом» и о моих хороших результатах в этом тренировочном бою. Меня вполне устроит, если мы не станем преувеличивать роль моего отца. Я не хочу, чтобы какой-нибудь идиот, возомнивший себя героем, бросил мне вызов сразиться в тренировочном бою, лишь бы доказать, какой он крутой.

— Понял. Встретимся в отсеке для роботов, бокс 1ФОО.

— Принято.

Кай выключил рацию, развернул «Центурион» и направился на базу. «Всегда будь осторожен, Кай, и сохраняй контроль. Отец вложил в программу робота напоминание о том, что родители гордятся тобой. Постарайся ничего не менять».

VIII

Сектор 313 Альфа, Стенания Сизифа,

Горная Гряда, Оберон

13 августа 3049 г.

— «Второй» докладывает «Вожаку Гончих». Связь хорошая. — Фелан увеличил картинку на экране компьютера своего «Волкодава». — Кении Риан вообразил, что может тягаться с нами! Пора кончать с этой ерундой.

Лейтенант Джексон Танг ответил мгновенно:

— Продублируй, «Второй». Получил подтверждение?

— Ответ утвердительный, «Вожак». — «Проклятье, Джек, я же знаю, что груды железа в этой горе зло подшучивают над нашими датчиками». — У меня появилась визуальная картинка около тысячи магнето. По шумовому фону я определил «Саранчу» и «Грифона». Их золотистый внешний контур и красные эмблемы выделяются на фоне гор. Хочешь, я подсчитаю поры на рожах водил?

Танг отреагировал мирно:

— «Второй», ответ отрицательный. Хорошо поработал. Я засек твою позицию. Пошарь-ка вверху в нашем направлении.

Фелан бросил взгляд на экран вспомогательного монитора, на который компьютер вывел диаграмму звездной системы в радиусе десяти тысяч километров от позиции Фелана. Почти в самом верху экрана он заметил бледно-зеленый символ «прыгуна», а это значило, что астероиды, находившиеся между Стенаниями Сизифа и кораблем, мешали установить связь с уланами Танга на четырех боевых роботах. Впрочем, бледно-красный символ, обозначивший последнюю позицию капитана Вилсона и двух других уланов, также указывал на отсутствие связи.

— «Вожак Гончих», мне что, торчать здесь, пока не восстановим связь с базой, или двигаться вперед? Я прошел еще метров пятьсот. — Фелан сбросил полученную информацию в базу данных, чтобы компьютер передал их дальше «Черному Джеку» Танга.

— «Второй», подожди. Данные поступают с помехами. Давай держаться вместе. Не хочу, чтобы на тебя набросились, как на Ганцбурге. Я за грядой гор позади тебя. Трей и Кэт подтягиваются слева.

Молодой наемник нахмурился. «Пожалуй, я заслужил это».

— Принято, «Вожак».

Фелан вытер потные ладони о хладожилет. Правая рука прикоснулась к холодному металлу ременной пряжки, которую подарила ему Тира. Он улыбнулся и поправил на правом бедре «маузер» и сигнальный пистолет «Грей М-43». Он знал, что если модуль командирской кабины будет взломан, то ему удастся продержаться недолго. Среди холодных скал этой планеты кислорода хватает, лишь чтобы потихоньку ржавели горы, а он или задохнется, или замерзнет, если не придут на подмогу. «И если даже удастся выдернуть замерзшими пальцами пистолет, толку не много. Но все-таки с ним почему-то чувствуешь себя спокойней. Может, привычка вызывает такое чувство. Прикреплять эти штуки ремнями — единственная нормальная операция из всей процедуры подготовки к бою».

«Кукамулус» достиг пиратской точки в системе планеты Горная Гряда. Так как гравитационное поле массивных звезд искривляло пространство вокруг них, возможности «прыгунов» проникать в звездные системы ограничивались «безопасным» расстоянием, которое зависило от размеров и энергетического потенциала звезды. Большинство «прыгунов» появлялось в точках для прыжка — зенит или надир, расположенных непосредственно над полюсами звезды. Они являлись наиболее пригодными пунктами для развертывания систем корабля, накапливавших солнечную энергию для подзарядки двигателей Керни-Фушиды, благодаря которым корабль совершал гиперпространственный прыжок. Пока производилась подзарядка «прыгуна», шаттлы совершали длительные перелеты от точки для прыжка к планете — пункту назначения.

Пиратские точки для прыжка располагались на безопасном расстоянии от звезды. Их рассчитывали так, чтобы они находились вблизи или на плоскости ее орбиты. Это позволяло «прыгуну» располагаться значительно ближе к планетам, входившим в систему звезды, но подвергало корабль огромному риску во время прыжка. Пиратские точки вычислялись предельно точно из-за большого количества вещества, находившегося вокруг и внутри планетарной системы. Чтобы ввести корабль в пиратскую точку в планетарной системе, подобной Горной Гряде, которая состояла в основном из астероидов, капитану «прыгуна» следовало быть либо гением, либо чокнутым.

Таким и был капитан «Кукамулуса» Янош Вандермеер. Он вписал свой «Ку» вплотную к Горе — гигантскому астероиду, давшему название всей системе. Его атмосфера была пригодна для жизни, и хотя воду приходилось добывать на ледяных глыбах в поясе астероидов, Гора считалась приятным местечком. Ублюдки из банды Кении Риана только-только приспособили астероид под свою базу, и Гончие Келла надеялись застать их врасплох, вплотную подобравшись на «Ку».

Когда корабль проник в систему астероида и просканировал Гору в первый раз, засечь чьи-то переговоры в эфире не удалось. Вандермеер немедленно приказал прослушать окружающие районы и перехватил радиообмен, донесшийся с нескольких сторон астероидного пояса. Капитан Вилсон развернул свои подразделения и медленно начал прочесывать астероиды, которые могли бы служить бандитам тайным пристанищем.

«И мы вышли на Стенания Сизифа. Пять часов корячились, взбираясь и спускаясь по горам, напичканным железом, и, хвала Всевышнему, кое-кого застукали». Фелан кисло взглянул на экран и снова увеличил картинку.

— Матерь Божия! Джек, тьфу ты, «Вожак Гончих», ублюдки Риана улепетывают от кого-то. Вижу, как они перестреливаются с кем-то, используя лазеры, а по ним палят из лазеров и запустили ракету дальнего радиуса действия.

Фелан увидел, как над долиной, ныряя и увертываясь среди красноватых вершин, неслась небольшая, похожая на птицу «Саранча». Большие скачки, вызванные малым притяжением астероида, придавали ее поступи особую неуклюжесть. Холмы позади и вокруг несущегося робота вздымались от взрывов. Скользящий заградительный огонь, диагональю пересекавший склон холма, оттеснял «Саранчу». Неожиданно в ущелье между горных склонов появился еще один боевой робот.

Фелан сурово насупил брови, пока компьютер напряженно пытался опознать новую боевую машину. Сначала он ошибочно идентифицировал ее как «Катапульту», но тут же изменил название. «Как у „Мародера“, выгнутый вперед горб, торс лежит на птичьих ногах. Как у „Катапульты“, на крыльях есть установки для запуска дальнобойных ракет, оружие на груди. Я никогда прежде не видел такой плоской эмблемы серого цвета, или... что за дьявольщина? Кто же это?»

Незнакомый робот резво вскинул оба тупорылых орудия, пронзив рубиновыми лучами лазеров правый бок «Саранчи». Первый луч превратил броню на торсе «Саранчи» в расплав, который, дымясь, закапал на поверхность астероида, оголяя скелет и нутро робота.

Второй луч вонзился в образовавшуюся брешь. Его раскаленное прикосновение воспламенило хранившийся в груди боекомплект автоматической пушки и разворотило гироскопы «Саранчи». Машина согнулась под своей тяжестью вправо, споткнулась и покатилась по склону холма. Безудержное падение завершилось резким столкновением с огромным валуном цвета запекшейся крови.

Еще трое роботов бандитов Риана выскочили из своих укрытий и понеслись, пересекая долину, в направлении к засаде Фелана. Двое из них, «Грифон» и «Пантера», походившие на человека, бросками устремлялись от укрытия к укрытию. Оба пилота, используя прыжковые движки, стремительно пересекли холмистое пространство. Разрозненные дюны были не настолько высоки, чтобы служить защитой, но достаточны, чтобы мешать продвижению. Группу замыкал третий робот, напоминавший своим видом фигуру человека. Вместо рук ему служили двуствольные орудия. Он был крупнее «Грифона» и «Пантеры», не использовал прыжковые движки и поэтому передвигался значительно медленнее их. Фелан ощутил панику пилота, когда тот направил «Стрелка» вниз по склону горы и обнаружил, что окружен.

— «Вожак Гончих», продолжай передвигаться к полю боя. Нам кто-то помогает загонять этих крыс.

— Кто... что? — В голосе Джека звучало недоумение. Фелан пожал плечами и двинулся из укрытия.

— Не могу определить наших помощников, но они в километре от нас гонят к нам Риана. Танг хохотнул:

— Враг моих врагов — мой друг?

Фелан увидел, как внизу на краю равнины появился «Черный Джек» багрового цвета. Руки человекоподобного, с бочкообразной грудью робота Танга ощетинились жерлами автоматических пушек, а ствол среднего лазера был прикреплен сбоку предплечья. Командир уланов, пригнув своего робота, незаметно приближался от края равнины к позиции Риана.

С противоположной от Танга стороны на поле боя выдвинулись еще два незнакомых робота. И на этот раз компьютер Фелана заколебался, опознавая их. Он назвал их «Палицами» по типу их шасси, но дополнительное вооружение по типу «Мародера» позволяло отнести их и к этому классу. Оба робота надвигались на захваченного в кольцо «Стрелка».

Компьютер «Грифона» Риана отметил приближение «Черного Джека» Танга. Фелан скрытно дал лейтенанту предупредительный сигнал и затем развернул свою машину, выходя из завала горных пород, за которым скрывался. Открыто выйдя в эфир, он бросил вызов главарю бандитов.

— Здесь вас избавят от активного контроля над рождаемостью. Мы те, кого вы считаете неспособными победить вас. Ну же, покажите, оправдан ли естественный отбор.

Фелан видел, как «Грифон» повернулся к нему и на мгновение замер. «Волкодав», которым управлял Фелан, имел необычный силуэт, и заставлял большинство врагов призадуматься, с кем они связались. Ствол большого лазера завершал правый кулак робота, а на его багряной груди треугольником выделялись жерла средних лазеров. Однако наиболее грозно смотрелись голова и командирская рубка, внешний вид которых подчеркивал и усиливал впечатление смертельного ужаса, возникавшего при виде беспощадного «Волкодава».

Головная часть не только дополняла образ, но и выполняла определенные функции. Выступавшие вперед орудия и два смотровых окна наряду с взметнувшимися треугольными сенсорными панелями по обе стороны делали «Волкодава» похожим на пса. Фелан придал образу еще большее сходство и разрисовал «морду» так, что создавалось впечатление, будто боевая машина ощерилась в злобном рыке, оскалив белые клыки. Расположенные под рисунком алюминиевые пластины усиливали впечатление собачьего оскала даже на изображениях, появлявшихся на экране при магнитном сканировании и в инфракрасном диапазоне.

Робот. Фелана двинулся вниз по склону холма, когда «Черный Джек» Танга выскочил из укрытия и поднял обе руки. Спаренные автоматические пушки изрыгнули огненную очередь по бандитской «Пантере». Компьютер Фелана засек дистанцию между «Черным Джеком» и «Пантерой» в восемьсот метров — максимальную дальность эффективной стрельбы, которую мог вести Танг. Несмотря на всю сложность задачи, Танг одним из выстрелов поразил цель, сокрушив броню над сердцем «Пантеры».

Не сбрасывая скорость, Фелан прокладывал себе путь по разбросанным на равнине обломкам пород. Он заметил, что Риан, казалось, стремился скорее улизнуть от преследовавших его роботов, чем уклониться от столкновения с Гончими Келла. «Тем хуже для тебя...» С каждым прыжком «Грифон» все ближе приближался к Фелану.

Когда расстояние между ними сократилось до шестисот метров, Фелан остановил своего робота и посадил его на корточки за валуном размером с дом, последним из тех, что отделяли его от ровной долины. «Еще один прыжок — и ты мой. Большой лазер бьет максимум на пятьсот метров, но я, как и Джек, могу поражать цель на максимальной дистанции. Давай же, Кении Риан! Пора с тобой кончать».

Управляя рукояткой наведения, Фелан опустил визир прицела на широкую грудь «Грифона». В центре перекрестия мерцала красная точка. Большим пальцем правой руки Фелан вдавил кнопку и ощутил, как по командирской кабине прокатилась волна жара, когда большой лазер выплеснул пучок когерентного света.

Светящийся луч вонзился в левое плечо «Грифона», разметав дымящиеся ошметки полурасплавленной керамической брони. Словно не насытившись пожиранием бронированной плоти, смертоносная энергия луча вспорола миомерные мышцы предплечья, которые разлетелись будто клочья мяса, выдранные неведомой тварью. Наконец добравшись до плечевой кости из ферротитана, луч раскалил ее добела, продолжая плавить миомерные мышцы.

В последнюю секунду в тщетной попытке избежать разгрома Риан включил прыжковые двигатели. От резкого рывка покореженная рука опасно вывихнулась, со скрежетом сломав металлическую кость, и тяжелая конечность отлетела в сторону. Неожиданно потеряв равновесие, «Грифон» пошатнулся, как пьяный акробат, и рухнул, врезавшись в землю правым плечом. Искрясь и теряя куски брони, однорукий робот судорожно корчился на равнине, пытаясь встать, пока Риан не отключил прыжковые двигатели.

Фелан пристально наблюдал за агонией «Грифона». «Мой лазер не мог уделать его так сильно! Слишком серьезные повреждения! Похоже, его хорошенько потрепали те парни. — Фелан перевел обзор на „Пантеру“ Танга, которая сцепилась с кем-то. — Вот это да! На ней места живого не осталось, но больше всего досталось ногам и рукам».

Холодный озноб пробежал по спине Фелана, когда он осознал всю схожесть ужасных повреждений. «Либо те парни чудовищно жестоки, либо они стреляют лучше любого из сражающихся на стороне Джеймса Вульфа и моего отца».

Словно прочитав его мысли, три незнакомых робота двинулись вперед. Уложивший «Саранчу» приблизился и замер в девятистах метрах от «Пантеры», вскинув оба ствола. Два лазерных луча вырвались и вонзились в бедра робота. Жалкие остатки брони на «бедрах» бандитской машины исчезли в облаках пара. Миомерные мышцы превратились в жижу, вскипавшую и испарявшуюся при соприкосновении с титановомагниевыми «костями». Лазеры с хирургической точностью срезали ноги «Пантеры». Безногий робот грохнулся плашмя на спину и лежал бездыханным в облаках пыли, поднятых падением и оседавших, покрывая его красным саваном.

— Проклятье! Ты видел это, Фелан? — Обычно спокойный голос Танга дрогнул, выдав его тревогу.

Фелан уставился в компьютер, который определил дистанцию и характер поражения, нанесенного «Пантере». «Большой лазер бил с семисот метров! Охренеть можно! Да он максимум бьет на четыреста пятьдесят». Он включил канал шифросвязи с «Вожаком Гончих».

— Джек, мне это дерьмо не по нутру. Пусть Трей и Кэт сюда не суются. Боже Всевышний, посмотри, как они раздолбали «Стрелка»!

Парочка роботов, атаковавших последнюю действующую машину бандитов, одновременно залпом выпустили ракеты ближнего боя и рявкнули двуствольными реактивными пушками. Ракеты настигли загнанного «Стрелка». Он содрогнулся от взрывов, разворотивших его броню. Водителю чудом удалось справиться с управлением и удержать «Стрелка» на широких плоских ступнях.

Фелан вдруг понял, что уже сам надеется на чудо, позволившее бы «Стрелку» одолеть врагов или хотя бы уйти от них.

Но серые роботы не оставили бандиту даже шанса. Искрящиеся разрывы снарядов изрешетили стволы его орудий, когда один из неведомых воинов прошелся по ним очередью из скорострельной пушки и размозжил правое плечо «Стрелка». Взрыв разметал в стороны осколки брони, подбросив и отшвырнув руку. Кувыркаясь в воздухе, она перелетела через холмы и рухнула наземь.

Второй таинственный робот прошил очередью из скорострельной пушки брюхо «Стрелка». Реактивные снаряды высекли кривые шрамы в его бронированной плоти, и тут же второй залп скорострельной пушки яростным огнем разнес в клочья уже покалеченное левое плечо «Стрелка». Он срезал слой за слоем остатки брони и подвижные элементы с легкостью тесака, шинковавшего огурец. Левая рука «Стрелка» качнулась, обвисла и судорожно задергалась на беспомощных цепях приводов и ремнях передач скорострельной пушки. Поворачиваясь то вперед, то назад, рука болталась как никчемная безделушка — жалкое подобие некогда грозного оружия, разрушительной мощью которого по праву гордился «Стрелок».

Два робота, которые повергли «Стрелка», направили свои орудия на «Черного Джека», заметив его внизу на равнине. Страх вскипел в кишках Фелана.

— Джек! Сваливай отсюда к дьяволу.

«Волкодав» рванулся вперед. «Шевелись, Джек! Черт знает, что у них на уме!»

— Отходи и ты, Фелан! — В хриплом голосе Танга слышалась ярость. — Проклятье, выполни мой приказ хотя бы раз!

— Оставить тебя подыхать здесь? Шевелись, Джек! Ну!

Пока взводили орудия, еле двигающийся «Стрелок» запустил в обоих из средних лазеров. «Серые» разворачивались. В тот же миг Танг врубил реактивные двигатели, отправив своего робота в разреженную атмосферу. Атака «Стрелка» застала таинственных незнакомцев врасплох и несколько отвлекла от цели. И все же, несмотря на помеху, большое расстояние до цели и прыжок Танга, одному из них удалось открыть огонь из двух скорострельных орудий. Снаряды, начиненные обедненным ураном, зацепили сзади левую ногу «Черного Джека». Броня отскочила и посыпалась, словно яичная скорлупа, а не тонны бронированной керамики. Серебристая струя ионов вонзилась сзади в бедро «Черного Джека», заставив робота медленно вращаться.

— Разверни правый движок, Джек! Слабое притяжение и разреженная атмосфера позволят тебе унести ноги. Попутного ветра!

«Он справится, если второй робот не откроет по нему огонь!» Прорываясь из окружения, Фелан развернулся к серому роботу, которого увидел первым. Наведя на него большой лазер «Волкодава», он нажал на гашетки, но расстояние превысило дистанцию эффективной стрельбы и не позволило поразить цель.

Первый робот серого цвета выпустил две дальнобойные ракеты по медленно вращавшемуся «Черному Джеку». Со скоростью, десятикратно превышавшей скорость подбитой машины, смертоносные снаряды понеслись к нему. Золотисто-алое пламя от взрывов охватило обе ноги, и затем серебряный венец разорвал огненный шар пополам. Когда померкло сияние «одуревших» от взрывов прыжковых двигателей, задравших вверх ноги «Черного Джека», робот все еще беспомощно махал руками в воздухе, не желая кувыркаться через голову назад.

Не желая видеть, как рухнул на землю робот Джека, Фелан пытался отвернуться, но не смог отвести взгляд от экрана. Первой тяжело грохнулась нога, глубоко взрыхлив почву планеты. От резкого удара робот крутанулся в обратную сторону и разнес лицо об отвал ржавых горных пород. Вращаясь, рваные ошметки брони разлетелись в стороны. Оторванную куполообразную голову «Черного Джека» подбросило до середины холма, а его торс кувыркнулся и неуклюже согнулся. Хранившийся в груди робота боекомплект скорострельной пушки сдетонировал, разнеся в клочья нечеловеческую плоть «Черного Джека».

Фелан заставил своего робота резво отскочить вправо. Спаренные лазеры первого незнакомца выжгли параллельные трассы там, где он только что стоял, превратив железную руду в раскаленную кашу. «Дьявольское отродье, ты же промазал! А я то уж думал, ты непобедим».

Он понимал, что совершает самоубийство, но продолжал действовать без оглядки. Осознание ужасной опасности, исходившей от неведомых врагов, заставило его включить систему архивации записей боевых данных и создать канал синхронной связи для трансляции в широком диапазоне частот данных с поля боя. Часть энергопитания, предназначенного для среднего лазера, прикрывавшего тыл «Волкодава», он переключил на канал радиосвязи, максимально усилив ее.

— Трей, Кэт и кто там еще! Чертовски надеюсь, что меня слышат. Сматывайтесь. Эти данные намного важнее, чем смерть ради мести за нас.

Фелан наклонил левое плечо «Волкодава», как бы готовясь нырнуть в ту сторону, но затем еще резче отпрянул вправо. Стоявший перед ним незнакомый робот послал два лазерных залпа, шипя пронзивших сектор пространства, куда Фелан, казалось, готовился ступить.

— А ты все чаще мажешь, дружок, скоро задымишься от жара. — Фелан оценил температурные режимы своей машины, которые достигли опасной желтой зоны. — Ты можешь вздрючить любого, потому что вооружился до зубов, не за счет ли снижения толщины брони? Лупишь ты отменно, посмотрим, как держишь удар!

Индикаторы контроля дистанции высветили триста пятьдесят метров, которые стремительно сокращались. Фелан прочно уперся правой ступней «Волкодава», а левую отставил дальше влево на ширину двух шагов и стремительно рванулся прямо к цели. Неведомый враг не собирался мазать в третий раз и раздвинул руки своего робота в стороны. Это позволяло использовать одно из орудий, куда бы ни двигался Фелан, уклоняясь от центральной оси.

Когда два вражеских лазера вспыхнули позади него с обеих сторон, Фелан рассмеялся, предвкушая победу, и навел прицел прямо на выступавший клюв таинственного врага. Резко опустив палец на кнопку управления большим лазером, он напряг пальцы на «курке» средних лазеров. «Ты попался!»

Большой лазер замолотил по левому боку вражеского робота, срезая броню. На какое-то мгновение у Фелана мелькнула надежда, что он пробил его металлическую шкуру. Но когда средние лазеры изрешетили левую руку и ногу робота, оставляя рубиновое сито вмятин, его сердце замерло. «Да он весь бронирован! Не может быть... Он же перегружен тяжелым оружием, и его броня должна быть толщиной с бумагу. Рехнуться можно!»

Серый робот развернул два подвесных орудия и навел на «Волкодава». В мгновение ока броня на широкой груди «Волкодава» превратилась в пар, не выдержав удвоенной мощи лазеров. Едва компьютер Фелана успел выдать данные о повреждениях на экран вспомогательного монитора, как вдруг четыре средних лазера вражеского робота пронзили боевую машину Келла.

Волны жара, вызванного световым излучением, вихрем пронеслись по командирской кабине «Волкодава», когда лазеры разрушили магнитные защитные оболочки, контролировавшие термоядерную энергетическую установку. На пульте управления словно радуга засияли индикаторы аварийной сигнализации, а аварийная сирена взвыла, будто смертельно раненный зверь. «Неизбежен взрыв реактора, — громогласно произнес компьютер, — катапультируйся, катапультируйся!»

Правой рукой Фелан хлопнул по большой прямоугольной кнопке. Внизу раздались два взрыва, которые подбросили командирское кресло, и он ощутил, как от сильной встряски кишки превратились в ноющее желе. Невидимая рука глубоко вдавила его тело в кресло, откинув назад голову в шлеме к набивному упору. Вторя реву аварийной сирены, грохот заполнил командирскую кабину, и спасательный модуль рванул на свободу из обреченного «Волкодава».

Правой стопой Фелан давил на педали у основания командирского кресла, увеличивая тягу движка с правой стороны головы «Волкодава», который придал ускорение, вышвырнув вверх и влево спасательный отсек. Он двигался так в течение трех секунд, а затем включил левый движок, стремясь взлететь как можно выше.

Внизу, на астероиде, безголовый «Волкодав» продолжал неуклюже двигаться вперед. Скелет робота виднелся сквозь языки пламени, бушевавшие в его груди. Разъяренный сноп серебристой плазмы вырвался на свободу из корпуса двигателя и обхватил торс «Волкодава». В ослепительной вспышке серебристого пламени тело оторвалось от ног, которые отлетели и покатились по коричнево-желтой равнине.

Фелан боролся с ударной волной от взрыва термоядерного двигателя, которая жестоко крутанула голову «Волкодава» и перевернула орудие. Она также вызвала преждевременный выброс парашюта спасательного отсека, который не смог как следует раскрыться в разряженной атмосфере и запутался, когда отсек кувыркался, лениво повторяя гибельные движения.

Фелан отдернул ногу с педалей тяги и, нажав на кнопку, заставил включиться гироскопы. Унылый ландшафт астероида заполнил вид в иллюминаторах. Внезапно мощный искровой разряд дугой проскочил над пультом управления. Контрольные индикаторы и мониторы вспыхнули и погасли, испустив облачка едкого белого дыма. Густой дымке не удалось скрыть вид астероида, размеры которого становились все больше и больше. Вдавив с силой педали тяговых движков, Фелан приготовился к столкновению. «Надеюсь, что вырубились только мониторы, а не движки. Они не должны подвести!»

Фелану Келлу не суждено было узнать, чем завершилась его борьба. Когда отделяемый отсек в третий раз отскочил от поверхности астероида, наемника дернуло и один из ремней безопасности оборвался. Сбитый наполовину с командирского кресла, он был беспомощен. И когда отсек в четвертый раз стукнуло о землю, Фелана ударило о пульт управления так, что нейрошлем разлетелся вдребезги. И мрак сомкнулся над Келлом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОГТИ ЗВЕРЯ

IX

Военный лагерь Первого Круга Ком-Стара,

Остров Хилтон-Хид, Северная Америка, Терра

15 сентября 3049 г.

Миндо Уотерли, примас Ком-Стара, протянула руку вошедшему:

— Да пребудет с вами благословенный Блейк, военный регент!

Рослый мужчина преклонил колени столь же решительно, как обычно приветствовал других воинов. Затем он пожал протянутую ему руку, позволив ее пальцам обхватить свой указательный палец, и, приподняв, коснулся их губами.

— Благодарю, примас, — молвил он, распрямившись.

— Желаю вам того же.

Ее поразила блестящая выправка и мощь его плоти, неподвластные бремени лет и ран, оставленных долгой службой. Обрамлявшая голову черная повязка стягивала ниспадавшие седые пряди волос и скрывала пустоту правой глазницы. Словно намекая на возраст мужчины, его левый глаз излучал мудрость старого ворона, однако у Миндо возникло ощущение, что внутренняя умиротворенность, пронизавшая его осанку, не соответствовала этому впечатлению.

«Боюсь, что годы службы в должности примаса состарили меня куда больше, чем должность военного регента — тебя». Казалось, ее тело наполнила выматывающая душу свинцовая тяжесть, а каждый вдох приходилось делать в безвоздушном пространстве. «Твоя сила — в спокойствии. Дарована ли она тебе годами, проведенными в монастыре Синдиката, или ты накопил ее, следуя тайным практикам Ком-Стара?»

Миндо заставила себя улыбнуться, когда просунула правую руку в левый рукав.

— Прежде чем мы начнем, я хочу поздравить вас. Военный регент смутился:

— Поздравить меня?

— Сегодня вам исполняется семьдесят восемь лет. Неплохое достижение, Анастасий Фохт.

Фохт скрестил руки на груди, как бы поежившись от холода.

— Положим, что так. Мой день рождения — это... это скорее часть моей прежней жизни, и мне трудно привыкнуть к этому. Действительно, я считаю началом своей жизни переход в другую веру. — Он улыбнулся уголками губ. — Благодаря этому мне кажется, что я втрое моложе.

Скрывая зависть под маской дружелюбия, примас произнесла:

— Святой Блейк и вправду благословил вас. Военный регент признательно склонился в реверансе, но его широкая улыбка исчезла.

— Я прибыл сразу, как только мой штаб завершил предварительное изучение присланных вами материалов. Орбитальному кораблю пришлось изменить направление входа в плотные слои атмосферы, обходя стороной сильный шторм в заливе, в противном случае я прибыл бы раньше.

— Меня эти данные встревожили, а вас?

— Меня тоже, госпожа примас. И даже более того. Донесения о боях на Периферии показались мне странными.

Брови Миндо изогнулись.

— Ясное дело. Если бы я не посчитала необычными сообщения, полученные нашим центром на Верзанди, я бы не отправила вам копии и не вызвала бы сюда. Я уж постаралась выполнить свой долг перед Гончими Келла и потратить как можно больше их же денег, чтобы передать это донесение на их базу.

Фохт разжал руки.

— Бои на Периферии, особенно в зоне Конфедерации Оберона, вообще-то ничем особым не выделялись. Войны бандформирований где-то на дальних рубежах обычно позволяли людям знать, где противник споткнулся или расквасил нос наемникам, отправив их восвояси. В своих донесениях они редко сообщали о раненых и убитых или потерях боевых роботов, но уж в исходе боя редко приходилось сомневаться, поскольку сторона, потерпевшая поражение, не стремилась рекламировать свою слабость.

Регент начал расхаживать вперед и назад, взметая и отбрасывая длинными ногами белую мантию.

— В данном случае мы ничего не услышали от Кенни Риана, а это значит, что он не вышел победителем в схватке с Гончими Келла. Ничто, кроме смерти, не помешало бы ему хвастливо растрезвонить о своей победе. Гончие Келла признали поражение, но отрицают, что потерпели его от банды Риана. И это звучит правдиво, вопреки факту, что Гончие послали охотиться за бандитами только одну роту. Даже без Моргана Келла, во главе с его племянником Кристианом, Дэном Аллардом или Акирой Брахе Гончие вполне бы справились с группировкой бандитов.

Миндо почувствовала, что начинает раздражаться.

— Регент, в вашем анализе упущены некоторые более очевидные ответы на эту загадку. Мог ли капитан Вилсон солгать, чтобы скрыть гибель Фелана Келла? Безусловно, смерть сына вызвала бы ярость у Моргана Келла.

Фохт сощурил левый глаз, как бы припоминая что-то давно забытое.

— Это правда, и я бы не хотел иметь дело с разъяренным Морганом Келлом, независимо от обстоятельств. Я бы согласился с вашим разъяснением, если бы оно основывалось на данных синхронной записи боя, которые не были включены ими в сообщение, переданное нами по их просьбе.

Миндо кивнула и отбросила локон за левое ухо.

— Я не была водителем боевого робота и, видимо, не понимаю то значение, которое вы придаете этой информации.

Фохт снисходительно улыбнулся.

— Уникальны не только эти данные, внимания заслуживает и сам факт передачи их по радиосвязи. Для полного текущего контроля за состоянием всех систем каждый боевой робот оснащен аппаратурой синхронной записи всех данных, поступающих от сенсорных датчиков во время боевых действий. Если обеспечена сохранность записей, то после боя можно их заново просмотреть. Например, находясь в тренажере, водитель может увидеть на своих мониторах и системах вооружений в точности все, что происходило во время боя.

Военный регент сжал кисти рук.

— Келл совершил отчаянный поступок. Передавая данные по этому каналу, он понимал, что их могут получить как друзья, так и враги. Связь была отвратительной скорее из-за электромагнитных помех, характерных для Стенаний Сизифа, а не вследствие сбоев в аппаратуре в момент передачи.

Безотчетный ужас всколыхнулся в глубине подсознания Уотерли, но она все еще не осознавала его истоков.

— Итак, щенок Моргана Келла не унаследовал стальные нервы своего папаши и струхнул... Взмахом руки Фохт прервал ее:

— Фелан, возможно, и не ровня отцу, но, судя по записи боя, с нервишками у него все в порядке. Он оценил полную неординарность противника и понял, что не сможет избежать стычки с ним. Его радиопослание подобно предсмертному воплю обреченного на гибель, который взывает к выжившим.

Регент хлопнул в ладоши:

— Компьютер, восстанови голограмму первого боевого робота, зафиксированного Келлом. Проанализируй и покажи в масштабе один к десяти.

Безмолвно повинуясь приказу, компьютер реконструировал голограмму монстра, своим обликом напоминавшего нечто среднее между «Катапультой» и «Мародером», который переломил хребет «Саранче» и свернул голову «Волкодаву» Фелана Келла. Даже высотой в один метр робот выглядел устрашающе. «Он источает ненависть». Дрожь пробежала по спине Миндо, натужно старавшейся скрыть чувство отвращения, появившееся на лице.

Впрочем, регент уставился вовсе не на нее. Словно волк, крадущийся к добыче, он медленно обошел голограмму, рывками переводя взгляд и высматривая изъяны в конструкции. Не обнаружив их, он криво ухмыльнулся и кивнул, исполненный восхищения и уважения.

— Госпожа примас, я назвал бы эту модель «Бешеным Котом».

Как и «Катапульта», этот боевой робот горделиво нес две установки для запуска ракет дальнего радиуса действия, по одной с обеих сторон выпяченного вперед торса. Он двигался на птичьих ногах то вприпрыжку, то вприсядку, впрочем, водитель, кажется, хорошо приноровился к такой поступи. Неплохое достижение, если учесть слабую силу притяжения астероида. Стандартное вооружение «Катапульты» дополняют две системы навесного оружия, как у «Мародера». Большие лазеры были расположены выше средних лазеров. Вооружение завершали два средних лазера, по одному с каждой стороны торса, и две автоматические пушки, размещающиеся по центру. Да уж, впечатление что надо.

«Имея армию таких боевых роботов, мы быстро воплотили бы в жизнь мечту Блейка об объединенном человечестве». Сквозь голограмму Миндо пристально посмотрела на Фохта.

— Я прикажу нашим спецам модифицировать наши «Катапульты» в соответствии с этой моделью.

Брови регента взметнулись, выдав на мгновение вспышку гнева, которая тотчас утихла, словно погашенная волевым усилием.

— Боюсь, это невозможно. На записи боя вы видели, что Фелан Келл атаковал боевой робот противника, но не смог повредить его. Создав машину, оснащенную таким оружием, нам не удастся защитить ее как следует броней. С другой стороны, если мы обеспечим необходимую броневую защиту, боевой робот не сможет передвигаться из-за недостаточной мощи энергетической установки. Короче говоря, либо этот робот оснащен невероятно легкой, но прочной броней, либо его реактор превосходит по своим возможностям все, что мы можем противопоставить.

Миндо помрачнела. «Новая технология в руках чужаков, а не Ком-Стара!»

— Ужасно! — Фохт мрачно кивнул в знак согласия. — Дела плохи. Новые роботы поражали цели с дистанций, превышающих в три, а то и в четыре раза возможности наших систем вооружений. Судя по всему, системы охлаждения у них просто превосходны или их водители способны переносить ужасную жару, вызванную интенсивным огнем, в котором изжарился бы любой воин Государств-Наследников.

Миндо жевала нижнюю губу, силясь прекратить ее дрожь.

— Что за чертовщина? Военный регент пожал плечами:

— Судя по всему, их роботы превосходят все известные нам технологии. Перед тем как отправиться к вам, я и мои эксперты ломали голову над вопросом: где созданы эти машины и кто их водит?

Примас полуприкрыла свои черные глаза.

— Неужто армия Керенского вернулась за нашими душами?

Регент по военным вопросам глубоко вздохнул, прежде чем ответить:

— Это одна из самых распространенных гипотез, но некоторые поверхностные наблюдения противоречат ей. Конструкция неведомых роботов совершенно отличается от боевой техники армии Звездной Лиги, которая покинула Внутреннюю Сферу триста лет тому назад. Отступая, люди Керенского захватили с собой обслуживающий персонал, но не взяли исследователей и промышленное оборудование.

— А много ли нам известно? Если учесть, сколько интеллигентов вырезали перед Первой войной за Наследие, то можем ли мы с уверенностью определить, кто погиб в войне, а кто сгинул до нее?

Фохт склонил голову перед повелительницей.

— Ваш довод весом, госпожа примас. Тем не менее существуют другие причины, которые также заставляютусомниться в том, что гипотеза об армии Керенского является решением этой загадки. Например, эмблемы на загадочных роботах не похожи на какие-либо из известных подразделений Звездной Лиги. Но важнее всего то, что посланные за Керенским разведотряды, несмотря на тщательный поиск, потеряли его следы на расстоянии в сто тридцать световых лет от границ Периферии. Генерал Керенский и его люди надолго изгнаны отсюда.

Миндо вскинула голову:

— И все же вам не следует с такой легкостью отвергать возможность возвращения людей Керенского. Фохт покачал головой:

— Если у вас возникло впечатление, что мы легко исключили версию возвращения вооруженных сил Звездной Лиги, то мне следует извиниться. Нет, наш анализ был долгим и тщательным, и все же мы отвергли этот вариант. Госпожа примас, учтите, что «возвращение» стало жупелом, которым размахивают все, кому не лень, истолковывая появление любого необычного отряда во владениях Государств-Наследников. Например, Волчьи Драгуны были последними в длинном ряду тех, кому навесили ярлык посланцев Керенского. А сколько масла подлило в огонь прозвище Черной Вдовы. Пусть так, но Драгуны — и все их предшественники — имели на вооружении боевые роботы, конструкция и тактико-технические данные которых восходят ко временам Звездной Лиги. Кроме того, мы не получали сведений, что люди Керенского владеют информацией или средствами для создания новых боевых машин, подобных этим.

— Я знаю. — Миндо сцепила руки на уровне талии, стараясь казаться невозмутимой. — Так какое же объяснение предпочли вы?

Регент на мгновение заколебался.

— Большинство версий тривиальны и касаются либо отрядов бандитов с Периферии, совершающих набеги на заброшенные исследовательские станции канувшей в Лету Звездной Лиги, либо являются очередной байкой про одну «забытую колонию». И все же никто из них не обладает технологиями, превосходящими технический уровень эры Звездной Лиги. Необходимо получить дополнительную информацию, которая подтвердит какую-то из версий. Но я уверен, что мы не должны исключать возможность столкновения с нелюдьми.

«Невозможно!» Миндо содрогнулась при мысли о другой разумной расе. Мысль эта потрясала сами основы ее представлений о реальности. Ее учили тому, что человечество является венцом эволюционного развития и предназначено править звездами. Конечно же Ком-Стар волею судеб возглавит человечество и осуществит предназначение. В своих мыслях она упорно отрицала саму возможность существования других разумных существ во Вселенной, но если таковые и были, то их следовало уничтожить.

Миндо свирепо уставилась на Фохта.

— Почему нелюди используют боевые роботы, удивительно похожие на наши?

Мимолетная улыбка военного регента встревожила ее.

— Ответ и прост и ужасен. Эта раса достигла высшего эволюционного развития — она целенаправленно манипулирует генами. Они быстро и эффективно приспосабливаются. Они формируются в соответствии со средой обитания и затем изменяют ее, расширяя выбранную нишу.

Прежде чем она смогла высказать возражения, Фохт продолжил разъяснения:

— Давайте вспомним о протонариях с планеты Гэмбир, относящейся к владениям Дэвиона. Эти многоклеточные твари впитывают и усваивают генетический материал из поглощаемой пищи. Испытывая недостаток в еде, они пожирают растения и вырабатывают хлоропласты и таким образом производят для себя пищу. Когда Гэмбир вывели на орбиту, между планетой и солнцем образовалось облако пыли и протонарии пожирали гнилостные бактерии, питавшиеся погибшими растениями.

— Если вы помните, сорок лет тому назад протонарии пользовались большим спросом, как новинка. Их разводили в аквариумах и кормили растворами с бактериями, которые имели гены разной расцветки, включая и светящиеся. В результате емкость с протонариями наполнялась разноцветной кружащейся массой, которая могла даже светиться в темноте.

Миндо тревожно насупила брови.

— Регент, вы говорите о простейших организмах, которые при всем желании не способны управлять боевыми роботами.

Быстрым кивком Фохт выказал свое согласие.

— Госпожа примас, представьте существо более высокого уровня, способное производить более сложные генетические ассимиляции. Достаточно ему добыть генетический материал человека, и оно примет наш облик. И если оно способно сознательно манипулировать своим развитием, то, естественно, сможет увеличить до предела свой новый потенциал.

Миндо содрогнулась:

— Проклятье Блейка! Как Керенский смог овладеть этим?!

Регент скорбно поник головой, словно печалясь о безвременной кончине выдающегося военного стратега.

— Как бы абсурдно это ни выглядело, но нам не следует игнорировать возможность, что Керенский и его люди где-то сделали остановку на планете, породившей этих тварей, которые и покончили с ними. До нас же не доходили сведения о Керенском или его людях, а это попросту может означать, что с ними все кончено.

В его голосе звучала боль, а взгляд добрых глаз устремился куда-то вдаль.

— Нападения можно ожидать откуда угодно. По-моему, самое ужасное происходит, когда нас предают те, кого мы любим. Представляю себе, как одна из этих тварей раскапывает могилу и пожирает истлевшие останки. Проходит неделя, а может, месяц или год — черт его знает, как долго это длится, — и тварь принимает облик человека, ДНК которого сожрала.

Руки Миндо повисли по бокам и сжались в кулаки.

— Эти существа могут быть дружелюбно приняты оставшимися родственниками. Даже если они ничего не вспомнят о прошлой жизни, само их появление будет воспринято как чудо.

— Хуже того, — продолжив регент. — В облике детей их могут принимать в семьи. Они получат воспитание и образование, как люди. Способность к приспособлению наделяет их повышенной степенью выживаемости. Способности переносить жару в боевом роботе и манипулировать своим генетическим кодом позволят им стать лучшими водителями роботов, быстро поступить на службу в вооруженные силы и в какой-то момент развязать войну против человеческой расы.

Он указал на голограмму «Бешеного Кота»: Они совершили технологический прорыв, увеличив мощность двигательной установки и одновременно уменьшив ее размеры. Модифицировав системы оружия, они достигли превосходства в огневой мощи боевых роботов и уничтожили народ Керенского в сражениях за каждую планету. Похоже, это геноцид.

— Почему они явились сюда? — настойчиво спросила Миндо. — Почему они не позволили Керенскому возвратиться?

Фохт пожал плечами:

— Причин множество, но две напрашиваются, не сходя с места. Благодаря своим действиям они стали подобны людям. Они устремились сюда, потому что наши планеты больше подходят для жизни человека и мы обладаем всем, что составляет культуру человека.

Являясь порождением военной организации, они, по-видимому, агрессивны и настроены воинственно, а значит, их следует уважать и опасаться. Кроме того, их дисциплина почти соответствует воинскому кодексу бусидо, которому следуют в Синдикате Драконов. Я также готов предположить, что бахвальство, пьянство и азартные игры для них почти священны. Царит культ чести и долга, а это значит, что они не подготовлены к хитрости и изворотливости.

Миндо медленно перевела дух, тщетно пытаясь избавиться от напряжения в теле.

— Мы должны разузнать, чего они хотят, и определить, способны ли они добиться этого. Фохт приободрился:

— Я готов отправиться в любое время.

— Нет. Вы слишком ценны для Ком-Стара.

— Позволю себе не согласиться с вами, госпожа примас. — Регент осторожно улыбнулся. — Мои младшие офицеры более чем способны обучать и натаскивать ваших бойцов. Я готов также предположить, что в случае если эта самая абсурдная версия окажется верной, то сам факт, что вы отправили в качестве посланца представителя высшего военного руководства Ком-Стара, будет воспринят как знак огромного уважения. И возможно, они разоткровенничаются, что позволит нам повлиять на них. Если же правда окажется незамысловатой, то я осмелюсь предположить, что дружеские отношения с Ком-Старом еще никому не помешали.

Поколебавшись, Миндо кивнула в знак согласия:

— Прекрасно. Отправляйтесь на Периферию без промедления.

Анастасий Фохт повернулся, чтобы удалиться, но Миндо остановила его:

— Регент, вы упомянули две возможные причины, по которым нелюди заявятся к Государствам-Наследникам, но изложили только одну. А какова вторая?

Она заметила, как Фохт вздрогнул всем телом от отвращения, когда обернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

— Именно по этой причине Гончие Келла никогда не найдут останки Фелана Келла и бандитов Риана. — Он сглотнул подступивший к горлу комок. — Их гонит нужда. Нелюди хотят до предела развить свой потенциал, а для этого требуется свежий корм. Они устремились сюда, чтобы снять урожай человечины.

X

Борт шаттла «Дьявольский остров»

Местоположение неизвестно

Дата неизвестна

Фелан Келл попытался сопротивляться двум верзилам, силой усаживавшим его в кресле. «Дьявольщина, откуда только берутся такие бугаи?» Он никогда не считал себя особо крутым и сильным, но так грубо обращаться с собой он не позволял никому с раннего детства. Напрягаясь, Фелан старался высвободить запястья из лап громил, но не мог. «Кажется, моя возня доставляет им одно удовольствие. Они рады помериться силой».

Небрежно втолкнув его в металлическое кресло с высокой спинкой, они защелкнули наручники, приковав его запястья, стянули ремнями предплечья и связали ноги. Оба действовали со сноровкой врачей, заботливо ухаживающих за пациентом. Закончив приготовления, дылды удалились, прикрыв за собой дверь.

Фелан решил не испытывать прочность пут. «Синтетические ремни тянутся, но не рвутся. Да и как избавишься от металлических наручников?! Глупо попусту тратить силы».

Он быстро оглядел ничем не примечательное помещение. Комната размером три на три метра и кресло, привернутое болтами к полу, были покрашены в ровный серый цвет. Углубленные лампы над головой мерцали мягким светом, которого вполне хватало, чтобы Фелан мог видеть на идеальных поверхностях свое отражение. Он сидел лицом к зеркальной доске, расположенной по центру стены.

Фелан ухмыльнулся: «Цвет, как в моем кубрике, и такой же коридор. Парни, смастерившие этот приют для непокорных водителей роботов, лишены воображения. Все же было бы неплохо выбраться из этой камеры. Проведешь здесь месячишко, разговаривая с собой, и рехнешься».

Он взглянул на правый кулак. Запястье опоясывал браслет, сплетенный из белой синтетической нити. Мягкий материал не раздражал кожу и был стянут ровно на столько, чтобы не вызывать физический дискомфорт. И тем не менее он не нравился Фелану.

Скрытый на потолке громкоговоритель ожил:

— Приступаем к записи первого допроса заключенного 1509491. Объект мужского пола, по-видимому, оправился от легких ранений, полученных при захвате.

Слушая бесстрастный, словно на медосмотре, голос, Фелан ощутил, как по его спине пробежали мурашки. «Ранения?» Он почувствовал боль между лопатками, но вспышка затаившейся злости отвлекла его внимание. «Должно быть, меня контузило. Я не помню, что произошло после того, как катапультировался из „Рычащего“. Полная пустота. Даже не почувствовал ранения».

Ослепительно яркий луч прожектора внезапно вспыхнул и предательски осветил Фелана с головы до пят. Мужской, как будто автоматический голос проскрипел числа и слова:

— 1509491, назовите свое имя.

Голос заколебался и затем повторил требование:

— 1509491, назовите свое имя. — И хотя он произнес слова, как прежде, его тон едва заметно изменился с нейтрального на более враждебный.

Фелан пристально посмотрел в отражение своих глаз.

— Фелан Патрик Келл.

В голосе мелькнуло раздражение:

— Ложь вам не поможет.

Фелан откинулся на спинку стула, но голову наклонил вперед, щадя глаза. Он уже чувствовал жар от света, опалившего копну его черных волос.

— Меня зовут Фелан Патрик Келл.

— Очень хорошо. — Голос был исполнен уверенности в том, что он по-прежнему лжет, и не сулил ничего, кроме зловещих последствий. Впрочем, допрос продолжался. — Где твой кодекс?

Из-под полуопущенных ресниц Фелан смотрел на свое отражение.

— Мой кодекс?

— Где твой кодекс?

Молодой наемник насупился.

— Какой еще кодекс?

— Хитрость не поможет тебе. Мы будем спрашивать, пока не добьемся, чего хотим.

Фелан напрягся, пытаясь освободить руки.

— Я не знаю, о чем вы треплетесь.

— Кто твой отец?

Тон Фелана смягчился:

— Полковник Морган Келл. Морган Финн Келл.

— Кто твоя мать?

— Саломея Уорд Келл.

Другой голос, явно мужской, раздался в динамике:

— Имеет ли твоя мать отношение к капитану Майклу Уорду из вооруженных сил Звездной Лиги? — Во втором голосе слышалось больше сочувствия, и Фелан сразу захотел дать ответ, который понравился бы ему.

«Не спеши, Фелан, осторожней. Плохой и хороший следователи — обычный прием, используемый на допросе». Он уставился в стекло перед собой.

— Да, с обеих сторон семьи. Ее отец и мать были дальними родственниками.

Резкий голос раздраженно задал вопрос:

— Тебе знакомо имя Джейл?

Раздражение резкого голоса передалось Фелану.

— Черт его знает! — И только он пробурчал ответ, как что-то промелькнуло на задворках его памяти. — Стоп! Джейл был сыном Майкла Уорда. Поговаривали, что он занял должность отца и отправился вместе с генералом Керенским.

В следующем вопросе, который задал приятный голос, казалось, звучало уже любопытство:

— Ты в этом уверен?

Фелан пожал плечами, насколько позволили путы:

— Уверен, если вообще можно доверять легендам о давнем прошлом семьи. Все это где-то записано, и я никогда не старался запомнить.

И вновь раздался раздраженный голос:

— Где твой кодекс?

Фелан процедил сквозь зубы:

— Какой еще кодекс?

В ответ голоса замолкли. Динамик заглох. На мгновение безотчетный страх, от которого он, казалось, уже избавился, словно пущенная стрела пронзил Фелана. «Возьми себя в руки! Ты так долго был в одиночном заключении, что любой контакт кажется удачей». Он поднял глаза на свое отражение. Проще простого запрограммировать компьютер на эти вопросы и ответы.

Фелан ухмыльнулся и слегка хихикнул. Черт возьми! Да тебе было только двенадцать, когда ты смастерил синтезатор, реагирующий на звук. Когда мать приоткрывала дверь комнаты, чтобы ночью проверить тебя, поворачивались петли и синтезатор издавал сонливые звуки посапывания, которые убеждали ее в том, что ты спишь. Ты морочил ей голову по крайней мере неделю, пока обучался игре в покер в офицерской общаге для старых холостяков.

Он снова бросил взгляд на серебристое зеркало. «Ничего в этих голосах не указывает на то, что они принадлежат людям. И особенно раздраженный голос. Если это голос человека, то его хозяин очень некоммуникабелен».

И снова в скрытом динамике послышался треск, и раздался приятный голос:

— Извините за задержку. Буду рад, если наш первый разговор окажется дружелюбным.

— По-вашему, это возможно?

— Уверен.

— Великолепно.

Фелан услышал в динамике какие-то щелчки — «Стук клавиш на клавиатуре?» — прежде чем раздался следующий вопрос:

— Ты действительно ничего не знаешь о кодексе?

Фелан покачал головой:

— Не имею ни малейшего представления. Даже не припомню, слышал ли я вообще о нем.

— Кодекс является расшифровкой твоего генетического кода. Он очень важен.

Фелан прикусил нижнюю губу.

— Я еще не знаю, что такое кодекс, но у меня есть какой-то генотип. То есть каждый в роте наемников имеет его. Мы используем его для идентификации людей в случае гибели. Но вся информация хранится в штаб-квартире.

— Интересно. — Голос, кажется, благодарил Фелана за откровенный ответ. — Ты упомянул, что служишь в роте наемников. Какой именно?

Фелан качнулся на стуле назад.

— Гончие Келла.

«Вот те на! Кто не знает о Гончих Келла?!»

— Я служу во Втором полку.

Приятный голос дрогнул от недоверия:

— Два полка? Банда наемников состоит из двух полков?

Безотчетный страх вгрызся в кишки Фелана. «От этой новости его голос зазвучал неуверенно и обеспокоенно. Но ведь Гончие имеют второй полк последние девять лет. Катрин Штайнер завещала после смерти сформировать на ее деньги второй полк Гончих. А денежек было в достатке. В подлиннике завещания, который передал моему отцу и его брату Артур Лювон, муж Катрин, сообщалось о том, как они сформировали первый полк Гончих Келла. Благодаря деньгам Катрин Гончих стало вдвое больше, и мы получили столько финансовой свободы, сколько никогда прежде не имели».

Он посмотрел в зеркало и, насколько позволяли обстоятельства, постарался сохранить расслабленное и дружелюбное выражение лица. За личиной бесстрастия в его сознании уже вовсю заработали фильтры, не позволявшие разболтать данные, которыми можно злоупотребить. Пока же он не смог определить характер угрозы, исходившей от тех, кто его пленил. Сначала он думал, что схвачен и стал пленником одной из сторон, участвующих в междоусобице на Периферии. Но теперь он усомнился в этом.

Приятный голос восстановил самообладание.

— Ты сказал, что служил в банде наемников в составе двух полков. Эти полки состоят из боевых роботов?

Фелан серьезно кивнул, не обращая внимания на холодный пот, струящийся по спине:

— Да. Знаю, что мы — одно из самых малочисленных подразделений наемников. Но недостаток количества компенсировался качеством.

Он слушал биение своего сердца, ожидая увидеть, какой эффект эта ложь произведет на допрашивающего.

— И эти подразделения являются наемными по своей сути? Они не принадлежат Лорду? — В голосе звучало сомнение, сквозь которое слышалась настойчивость и что-то еще.

«Осторожно, Фелан. От этого ответа многое зависит». Молодой наемник тяжко сглотнул.

— Прежде всего наемники принадлежат тому, кто их нанял. Но, — добавил он быстро, — многие наемники не примут предложение от титулованных особ, которых считают неразборчивыми в средствах. Многим не нравится выступать в роли надсмотрщиков или полицейских. Наемники предпочитают участвовать в войнах, и в этом их суть.

И снова раздался резкий голос, исполненный торжества:

— А преследование бандитов разве не является делом полицейских?

Надменный тон вопроса кольнул Фелана.

— Судя по вопросу, преследование бандитов у вас почему-то не в почете. Но тогда почему вы там гнались за ними? — Фелан ухмыльнулся. — По крайней мере, когда мы с товарищем готовились атаковать врагов, наши силы были равны. Без вашего вмешательства схватка была бы честной.

Зеркало дрогнуло, как будто кто-то глухо ударил по нему с обратной стороны. Фелан вскинул голову и широко улыбнулся невидимым следователям. «Если вы так реагируете на подобную незначительную словесную колкость, подождите, когда я вставлю вам по первое число».

Приятный голос продолжил допрос. По смягчившемуся тону Фелан понял, что добился некоторого уважения, осадив хозяина резкого голоса. И хотя тот больше не задавал вопросов, по некоторым формулировкам в них наемник понял, что Вспыльчивый — так окрестил его мысленно Фелан — все еще находится в комнате и слушает допрос. Фелан прибегал к обороне каждый раз, когда задавался враждебный вопрос, что случалось достаточно часто, и почти не проговаривался.

Склонившись на стуле с высокой спинкой, мужчина средних лет, опираясь локтем левой руки на подлокотник, теребил седые усы и козлиную бородку. Его голубые глаза напряженно следили за строками текста, появлявшимися на терминале передачи данных. Желтый свет, исходивший от монитора, играл золотистыми отблесками в его коротких волосах. Он просмотрел до конца поступившую информацию и, нажав правой рукой на клавишу, выключил терминал.

Когда он поднял глаза, то другой мужчина, находившийся в комнате, обратил на него свое внимание. Едва заметным движением правой руки он позволил седому расслабиться.

— Звездный командующий, эта информация наиболее интересна. Большая часть разведданных, полученных нами от обитателей Периферии, является полнейшей чушью, основанной на слухах столетней давности, домыслах и иллюзиях. С другой стороны, этот Фелан Келл достаточно осведомлен. И разумен, чтобы скрывать это, — сказал тот.

Командующий кивнул, соглашаясь. В комнате с приглушенным освещением его темно-серая форма казалась черной, и маленькие красные звездочки на воротнике оставались незаметными, пока не вспыхивали рубиновым цветом.

— Совершенно верно, Хан. По оценке врачей, восстановивших его от повреждений, ему от восемнадцати до двадцати трех лет. Это подтверждает его признание в том, что ему восемнадцать. Судя по записи стычки, когда его захватили, он довольно неплохо управляет боевым роботом.

Высокий мужчина задумчиво кивнул, снова погладив левой рукой бородку.

— Почему его имя совпадает с названием подразделения наемников? Он что, сын полка?

Звездный командующий пожал плечами:

— Нет, Хан. Маловероятно, чтобы сын полка так быстро получил это имя. Мне кажется, что он имеет отношение к роду, которому принадлежит эта боевая часть. Более того, можно предположить, что он в немилости и поэтому отправлен служить на Периферию. Возможно, как и мы, Гончие Келла проводят обучение личного состава, заставляя его охотиться за всяким сбродом.

— Возможно, Командующий Звезд, очень возможно. Старший улыбнулся:

— Не налагайте взыскания на Влада и Кэри за их действия во время допроса. Вспышки Влада были неудачными, но они отвлекли на себя гнев этого Фелана. Пусть Влад останется в группе, исследующей этот объект. Удивление, которое вызвал у Кэри наемник, заставило его насторожиться. А это значит, что он владеет информацией, которую считает важной. И это ценно.

— Продолжать ли им допрос в таком же духе? Какое-то мгновение Командующий не реагировал и затем медленно кивнул:

— Афф. Пусть следующий месяц потрудятся без посторонней помощи. Пока шаттл «Орион» вернется сюда, удастся собрать достаточно данных об областях, информацию о которых он не хочет выдавать. А потом опытные ребята помогут нам, и Фелан Келл выложит все, что знает.

XI

Штаб-квартира Двенадцатого Донегалского гвардейского полка,

Трелл 1, округ Тамар, Лиранское Содружество

19 октября 3049 г.

Комендант Виктор Штайнер-Дэвион поставил снимок с изображением семьи на угол стола. Снимок был сделан, когда семья в последний раз собралась вместе, за полтора года до того, как он покинул Ново-Авалонскую военную академию и возвратился в Найджелринг. Виктор, его отец и неуклюжий брат Питер стояли в заднем ряду. Его мать сидела впереди Хэнса, справа от нее — Катрин, а слева — Артур. В ногах у нее расположилась малышка Ивонна. Поставив портрет по центру между монитором и лампой, прикрепленной с правой стороны стола, Виктор откинулся на спинку стула и оценивающе посмотрел на результат.

Насупив брови, он наклонился вперед и отодвинул снимок на другую сторону стола, сделанного из орехового дерева. «Этот снимок намекает на то, что я стал командовать батальоном благодаря своему положению. Ренни и другие выпускники класса, стали лейтенантами и командирами подразделений улан. Я же назначен комендантом и осуществляю надзор над целым батальоном. Жаль, но я знаю, что справился бы с такой ответственностью, если бы мне представилась возможность».

Негромкий стук в дверь вернул его к реальности. Он быстро повернул снимок оборотной стороной к двери и разгладил свой френч.

— Войдите.

В кабинет вошел стройный рыжеволосый мужчина и, щелкнув каблуками, живо отдал Виктору честь.

— Сэр, докладывает капитан Гален Кокс.

Виктор быстро встал, ругая себя за то, что не сделал это до того, как Кокс вошел в кабинет, и решительно ответил на приветствие. Он обратил внимание на голубые глаза капитана, которые быстро обшарили все помещение, но лицо Кокса не выдало его мысли. Протянув руку, Виктор тепло поздоровался с визитером.

— Рад встрече с вами, капитан Кокс. Меня зовут Виктор Штайнер-Дэвион.

Кокс ответил на приветствие Виктора крепким рукопожатием. Виктору понравилось, что оно было не сильным, как у соперников, а по-товарищески доброжелательным. «Не старается показать, что сильнее меня, и не желает выслуживаться. Хорошо. Это мне нравится».

Подав знак рукой, Виктор пригласил Кокса занять одно из двух желтых кожаных кресел, стоявших напротив стола, но капитан отказался.

— Чем могу быть вам полезен? — спросил Виктор.

— Комендант, докладываю, что на меня возложена обязанность быть вашим адъютантом.

Губы Виктора сжались в тонкую линию.

— Капитан, не сочтите мои слова за оскорбление, порицание или впечатление, которые вы произвели. Но я уже сказал генерал-лейтенанту Хоксворту о том, что не хочу иметь адъютанта. — Сквозь открытую дверь Виктор показал на другие кабинеты комендатуры, располагавшиеся дальше по коридору. — Как и другие, я буду служащим.

Кокс слегка кивнул, но Виктор понял, что тот не согласился с ним.

— Извините, сэр, но комендант не чета другим.

— Капитан, сам факт моего рождения не делает меня отличным от других. Я не хочу иметь адъютанта только потому, что являюсь сыном архонта. Вы меня понимаете?

Склонив белокурую голову, капитан снова отдал честь и повернулся. На мгновение Виктор подумал, что победил — и это удивило его, — но когда посмотрел на Кокса, приблизившегося к двери кабинета, улыбнулся про себя. «Теперь мы в разных окопах».

Кокс снова открыто оценил Виктора.

— Комендант, разрешите говорить откровенно? Виктор протянул руки ладонями вверх.

— Конечно, мистер Кокс.

— Сказав о вашем отличии от других, я не имел в виду ваше происхождение. Если к каждому в вооруженных силах Федеративного Содружества, в ком течет голубая кровь, приставить по офицеру, то офицерский корпус увеличился бы вдвое, а его эффективность снизилась бы на порядок. Для вашего сведения, генерал-лейтенант Хоксворт не имеет никакого отношения к моему присутствию здесь. Он с уважением отнесся к вашему пожеланию и довел его до сведения остальных офицеров. Виктор наклонился над столом.

— Если вас приставил ко мне не генерал и мое происхождение здесь ни при чем, то что же, к дьяволу, происходит?

Кокс улыбнулся еще шире.

— В качестве вашего адъютанта меня выбрали офицеры полка.

— Что? — Виктор грузно осел в кресле. — С каких это пор в армии завелась демократия?

— С тех пор, как батальоном стали командовать офицеры, только что закончившие академию. — Кокс посмотрел серьезно. И его улыбка исчезла. — Людям, окопавшимся в Таркаде, служба на Периферии кажется смехотворной. Черт, и вы, вероятно, тоже не хотели получить назначение сюда. Точно так же, как и большинство офицеров этой части. Большинство наших командиров уланов, как и вы, только что закончили обучение, и полны энтузиазма. Для них это распределение является шансом продемонстрировать свои возможности, и таким образом добиться более привлекательного назначения, скажем, охранять границу с Синдикатом или завоевать парочку Свободных Миров.

Виктор почувствовал, что покраснел, когда вспомнил, как противился этому назначению.

Кокс подошел к креслу, сесть в которое Виктор предложил ему раньше, но шагнул за него и оперся на спинку.

— Лейтенантов легко встряхнуть. Мы вступим в бой с бандитами или налетчиками из Расалхага и бросим их в атаку. Если они не отрезвеют или упадут в обморок в первой перестрелке, мы отдадим приказы и они выполнят их. Первый бой всегда бывает тяжелым для них и обычно еще более тяжелым для мужчин и женщин, которыми они командуют, но они выживают, если слушают и выполняют, что им говорят. Так сказать, естественный отбор по Дарвину в условиях боевых действий. — Кокс прямо встретил пристальный взгляд Виктора. — С другой стороны, вы командуете батальоном. На поле боя вам предстоит командовать тридцатью пятью боевыми роботами. В случае замешательства и беспорядка, если вы не сможете осуществлять руководство, люди погибнут. — Кокс пожал плечами. — Люди не хотят умирать, поэтому-то я и здесь.

Виктор с трудом пришел в себя.

— А если я издам приказ и освобожу вас от должности моего адъютанта?

Кокс снова ухмыльнулся:

— Думаю, что такой приказ затеряется в электронном шуме, царящем вокруг.

Посмотрев вверх, Виктор почувствовал, что гримаса Кокса, словно зараза, передается ему. «Хочется разозлиться и оскорбиться, но это только подтверждает, что мне нужен адъютант, которого они мне навязали. Я разделяю озабоченность полка и, более того, могу понять их нежелание послать в бой необстрелянного командира. Я должен заслужить их уважение, и если хочу, чтобы со мной считались, то должен начать сейчас».

На мгновение он прикусил нижнюю губу.

— Таким образом, я приклеен к вам, нравится мне это или нет. Не так ли, капитан? — Кокс ухмылялся вовсю. — Тогда пусть мне это нравится. — Виктор встал и резко протянул руку. — Приятно иметь такого адъютанта, как вы, капитан Кокс.

Кокс снова сильно потряс его руку:

— Рад быть с вами, ваше высочество.

Виктор отмахнулся от выраженного им почтения:

— Капитан, это армия. Обращайтесь ко мне по званию или просто Виктор.

— Слушаюсь, сэр комендант. Виктор снова уселся в кресло.

— Почему в мои адъютанты выбрали именно вас, мистер Кокс? — Он заметил, что в глазах Кокса промелькнула необычная искра, которую капитан затушил, прежде чем Виктор успел понять, в чем дело. Хотя, возможно, догадался. — Ведь это не был приказ?

Кокс небрежно пожал плечами:

— Я так не думаю, но даже если и так, то это была бы самая большая тайна на базе. Я получил эту должность, потому что вызвался сам.

Виктор поднял брови.

— Вы добровольно вызвались помогать мне? Почему вы так поступили?

Кокс напрягся в кресле.

— Хорошо, я расскажу. Когда до нас дошла новость, что вы прибудете и примете командование над Комендантским батальоном Сикса, многие начали роптать. Вы знаете, как это происходит — один парень говорит с другим, а тот с кем-то еще. Самое неожиданное, что все началось с небольшого раздражения, а вылилось в кризис. Это напоминает байку про водителя боевого робота, которому потребовалось одолжить гаечный ключ для силового привода, чтобы отремонтировать робота. Идя на склад, он попал под ливень с ураганом, к тому же уверил себя, что кладовщик не даст ему ключ. Чем больше он об этом думал, тем больше заводился. Наконец, подойдя к складу и увидев кладовщика, он выкрикнул: «Да пошел ты к черту со своим гаечным ключом!» Виктор слегка хмыкнул:

— Пошел к черту со своим гаечным ключом! Давным-давно мой троюродный брат Морган Хайсек-Дэвион рассказал мне этот анекдот. Я все понял. Они превратили меня в чудовище, жаждущее расправиться со всеми.

— Но только после того, как вы превратите эту боевую часть в стадо льстецов-жополизов и прихлебателей, — произнес Кокс с дьявольским блеском в глазах. Виктор вздрогнул, но Кокс продолжил: — Как бы то ни было, я решил, что ситуация выходит из-под контроля, и просмотрел файлы с данными о вашей учебе и службе. Экзаменационные оценки еще никого не защитили от лазерного луча, но ваши смотрелись достаточно хорошо, чтобы несколько отклонить его. Я представил себе, если вы воспользуетесь случаем и реализуете весь этот потенциал, то кое-кому придется смягчить свой пыл. — Он встал во весь рост. — Меня зовут Гален Кинжал.

«Этот Гален Кокс значит для меня больше, чем я думал». Виктор улыбнулся и в первый раз с тех пор, как прибыл в Найджелринг, почувствовал, что с его плеч спала небольшая часть бремени.

— Благодарю, Гален. Постараюсь оправдать ваше доверие.

— Не сомневаюсь, комендант, — произнес светловолосый капитан, встав, чтобы удалиться. — Помните, я просмотрел файл с данными на вас? Надеюсь, что те из нас, кто остался, смогут стать вашими соратниками.

XII

Местоположение неизвестно

Дата неизвестна

Фелан Келл пытался сфокусировать взгляд, но огромный диск лампы, горевшей над столом, к которому он был привязан ремнями, оглушал обжигающими лучами, проникавшими прямо в мозг. Свет мешал разглядеть нескольких человек, стоявших вокруг и склонившихся над ним. Он был не в силах припомнить какие-то подробности или их количество. Впитав как губка химические препараты, которыми его нашпиговали, мозг начал давать сбои.

— Назови свое имя.

От резкого голоса вспыхнули слабые воспоминания, но Фелан еще не утратил волю к сопротивлению. Он отвечал, едва ворочая языком: — Фелан Патрик Келл.

— Фелан, ты знаешь, что означает имя, которое ты назвал? Не кивай. Говори. Скажи нам, что оно значит и почему ты носишь его.

— Мое имя исходит от кельтов и означает «волк» или «храбрый, как волк». — Нахмурив брови, он пытался припомнить, как объяснили ему родители выбор имени. — Феланом звали друга моих родителей, а Патриком был погибший дядя. — Теряя самоконтроль, он пробурчал: — Я Келл, потому что я такой.

Голова Фелана пошла кругом. «Они хорошо напичкали меня. Они не должны узнать, что знаю я...» Пытаясь собраться с силами или хотя бы восстановить логику в мыслях, он исчерпал остатки неповиновения и стал беззащитен.

— Фелан, ты был в Расалхаге. Сколько полков имеет на вооружении Расалхаг? Всего, включая наемников.

Услышав в новом голосе нотки уважения, Фелан про себя назвал его обладателя Исповедником. «А тот, другой, Вспыльчивый».

Фелан сосредоточился, вложив в ответ всю свою ненависть к Тору Мираборгу:

— У них на вооружении шестнадцать полков и несколько рот наемников, но они служат по большей части независимым Лордам.

В голосе Вспыльчивого звучало негодование:

— Так что же, ты врал раньше?

Ярость Вспыльчивого нравилась Фелану больше, чем наркотики, которыми напичкали его бренную плоть. Он ликующе улыбнулся:

— Дурачить вас — одно удовольствие.

Голос Исповедника отсек Вспыльчивого:

— Фелан, сколько полков имеет Синдикат Драконов?

Печаль встрепенулась в глубине Фелана, на сердце стало тяжело.

— Не знаю. В голосе Исповедника звучали нотки утешения.

— Но ты можешь предположить. Возможно, вы обсуждали этот вопрос во время подготовки.

Фелан судорожно вздрогнул, словно ударили по оголенному нерву.

— Нет, никакой подготовки. Ненавижу академию.

— Не думай об академии. Как ты оцениваешь мощь Синдиката? Я думаю, у тебя есть идеи. Поделись ими со мной. Что ты думаешь о них?

Фелан постарался чуть приподняться навстречу силуэту того, кого окрестил Исповедником, но ремень, перетянувший голову, не позволил. Тогда он подмигнул в направлении голоса и хрипло прошептал:

— По официальным данным, Драконы имеют сто линейных частей. Но они провели реорганизацию вооруженных сил Синдиката, соблюдая строжайшие меры предосторожности, поэтому трудно быть полностью уверенным, что у них происходит. Мой отец тоже говорил, что благодаря методам подготовки, заимствованным у Генеся и Рюкен, вооруженные силы Синдиката стали лучше сражаться.

— Понятно. — Исповедник вторил ему, также понизив тон. — Но если войска Синдиката так хороши, то почему они не захватили Расалхаг?

Молодой водитель робота как смог пожал плечами.

— Когда Расалхаг стал независимым, Теодор Курита сражался за Республику против своих же частей, предавших его. Не знаю почему. Спроси его самого.

— А как насчет Лиранского Содружества? Что у них на вооружении?

Фелан смущенно поежился от вопроса Исповедника. «Лиранское Содружество — мой дом!»

— Я не знаю.

Фелан услышал новый голос, раздавшийся за пределами круга света.

— Сэр, реакция скачкообразная на максимуме шкалы. Он замыкается.

— Что с уровнем кровяного давления?

— Семьдесят пять процентов.

— Дожми до восьмидесяти и засеки время, я продержу его пятнадцать минут. — Приказные нотки в голосе Исповедника исчезли, когда он снова обратился к арестанту: — Фелан, здесь мы все друзья. Сколько полков в составе Лиранского Содружества?

Фелан почувствовал себя, как будто уменьшился до размеров микрона и вознесся в небеса. Шнур от наручников показался алмазом, вонзившимся в его плоть. Он увидел, как скручиваются ленты, которые когда-то были его ногами, они скручивались и скручивались, пока не завязались в узел и боль не вспыхнула в его бедрах. Его шея вытянулась, а голова отвалилась и покатилась к ногам, шмякнувшись об пол и брызнув, как перезрелый плод.

Исповедник резко приказал:

— Сбрось уровень кровяного давления до семидесяти семи процентов. Его организм не сопротивляется, так как не развит химоиммунитет. У него сильная воля, и больше ничего.

Кто-то щелкнул пальцами. Звук, подобно орудийному залпу, отдался в ушах Фелана, но голос Вспыльчивого тотчас перекрыл его:

— Скажи мне, Фелан, что произошло с тобой в Найджелринге?

Фелан мгновенно воспротивился:

— Нет!

— Очухался! — выругался парень, следивший во время допроса за мониторами.

— Что, снова скачки выше крыши?

— Пожалуй.

— Серия щелкающих звуков раздалась со стороны аппаратуры.

— Нет, проблема не в технике. Циклограмма полностью зашкалила, это не просто всплески. На этот вопрос он реагирует так сильно, как будто из него вытряхивают душу.

Голос Исповедника привлек его внимание:

— Лига Свободных Миров имеет вооруженные силы. Сколько у нее полков? Фелан закрыл глаза.

— Кажется, семьдесят. Андурианцы потеряли большую часть своих подразделений, когда отделились, в войне с Конфедерацией Капеллана и потом, когда Томас Марик принял их обратно в Лигу. Марик все еще вынужден держать там войска, чтобы сохранить мир.

— А Федеративное Содружество... Сколько полков у них?

Фелан нахмурился. «Они хотят узнать о моем доме!»

— Сэр, сопротивление нарастает. Он увязал Федеративное Содружество с Лираном.

Исповедник заговорил спокойным скрипучим голосом, но Фелану казалось, что тот вынимал из ножен тесак.

— Если ты не можешь рассказать о Федеративном Содружестве, то нам придется задавать вопросы о Найджелринге.

— Нет! Нет, нет, нет, нет, нет... — Слова бессмысленно срывались с губ Фелана, многократно отражаясь в сознании под сводами его черепа. — Нет, нет, нет, не это. — Стыд пылал на его щеках, затем его словно в лихорадке охватила ярость и из глаз покатились слезы. «Федеративное Содружество слишком могущественно, чтобы кто-то осмелился ударить по нему».

— Вооруженные силы Федеративного Содружества включают сто три полка.

— Он все еще сопротивляется.

В голосе Исповедника звучало разочарование:

— Сто три полка и...

Фелан пытался удержаться от ответа, но плотина, которую он старался возвести, дала трещины.

— Дэвион и Штайнер объединили свои боевые части.

— Хорошо, очень хорошо, Фелан. — Кто-то ободряюще похлопал по его ноге. — Продолжай сотрудничать с нами — и скоро все завершится. Сколько полков имеют вооруженные силы Лиранского Содружества?

Наемник напрягся всем телом. Он старался утаить информацию, но голос в его голове нашептывал обольстительные аргументы, которые, как ржавчина, разъедали его намерения. «А что вообще лиранцы сделали для тебя, Фелан? Они унизили тебя и вышвырнули из Найджелринга. Вспомни, сколько раз ты клялся отомстить, если хватит силы. У тебя нет силы, но у них она есть. Тебе лишь надо рассказать им, что они хотят узнать, и ты избавишься от позора».

Фелан чувствовал, словно миллион огненных муравьев набросились на его плоть, пожирая ее. В своем мозгу он пытался отыскать информацию о количестве боевых частей Лиранского Содружества, но вместо этого опрометчиво бросился в рассуждения о том, почему он не может предать Содружество. «Мои отец и мать были фанатично преданы роду Штайнеров. Виктор Штайнер-Дэвион — мой троюродный брат. Предать Содружество — означает предать их, предать всех, кого я люблю. Я не могу!»

Голос Исповедника стал резким:

— Доведи его до восьмидесяти и затем сразу сбрось.

В его словах наемник услышал угрозу и пытался собрать все силы, чтобы воспротивиться действию препаратов, но ему никогда бы это не удалось. Он почувствовал дрожь в ступнях и понял, что волна началась в миллионах клеток, из которых они состояли. Она поднялась выше колен, усилилась и устремилась в бедра. Он увидел, как все тело заколыхалось на многоцветном ветру. Когда мощь волны стала совершенно невыносимой, она неожиданно взорвалась огненными брызгами в его мозгу.

Когда стих вопль агонизирующего Фелана, Исповедник повторил вопрос:

— Сколько полков насчитывает Лиранское Содружество?

Сопротивляясь, Фелан боролся, но горло и язык уже не повиновались ему.

— Сто пятьдесят три полка. Лояльность шестидесяти пяти, принадлежащих Острову Скаи и Тамару, сомнительна, так как архонт запретил им пытаться отбить у Расалхага миры бывшего Тамарского пакта.

Его плоть корчилась в судорогах, а грудь сотрясалась от рыданий, но ничто не избавило его от пут и мучителей. Вспыльчивый дьявольски хмыкнул, подчеркивая и передразнивая строгий голос Исповедника.

— Очень хорошо, Фелан. А сейчас мы все начнем с начала и проверим каждую цифру. Сотрудничай с нами и не вынуждай нас причинять тебе боль...

XIII

Скондия, Остров Скаи,

Лиранское Содружество

31 декабря 3049 г.

Обливаясь потом, Кай Аллард уперся руками в бедра и поднял лицо к небу. «Эти холмы и в самом деле действуют на меня странно. До сих пор не пойму, почему я решил пробежаться. — Он рассмеялся про себя. — Ведь на Скондии бег не удовольствие, это наказание!» Краем своей рубашки красного цвета Кай вытер пот с лица.

Он увидел ее в первый раз, когда расправил рубашку. Темные волосы едва касались плеч, на которые была накинута серая майка большого размера. Ее длинные ноги обтягивали серые спортивные брюки с узорами, напоминающими стебли травы. Опершись правой пяткой на парковую скамейку, она наклонялась, ухватившись за носок ноги, и старалась прикоснуться носом к коленке.

Распрямившись, она поймала на себе взгляд наблюдавшего за ней Кая и, кажется, смутилась. Потом улыбнулась, ноее голубые глаза остались настороженными, как у кошки. Приблизив руки к груди, закрыв эмблему Института Наук Нового Авалона, украшавшую спортивный костюм, она начала вращать корпусом в талии.

— Привет.

— Извините, что побеспокоил вас, — сказал Кай. — Не предполагал, что встречу здесь кого-нибудь рано утром. — Он бросил взгляд на покрытую туманом зеленую долину, по которой только что бежал. — Здесь созданы прекрасные условия для обучения, но трудно сказать, сколько человек воспользовались ими.

Он сделал полшага вперед и заметил, что она слегка отступила назад. Он кивнул на коричневую сумку, лежавшую у ее конца скамьи.

— Не бросите мне сумку? Мне нужно полотенце.

Она прервала молчание, когда швырнула сумку Каю, высоко подбросив ее.

— Какой результат вы показали? Кай хмыкнул:

— Не понял.

Она улыбнулась, и Кай тотчас решил, что ему это очень нравится.

— Ваша майка... такие давали во время Двадцать пятых Ново-Авалонских соревнований по бегу на десять тысяч метров. Какой результат вы показали?

Кай вытащил из сумки белое полотенце и вытер лицо.

— Я финишировал пятнадцатым.

Она подняла на скамью другую ногу и начала выполнять упражнения на растяжку.

— По месту или времени? — В ее вопросе не было ни вызова, ни скепсиса, и это тоже понравилось Каю.

«Она еще не решила, лжец я или товарищ по бегу, которому можно доверять».

— Место. Мое время было 43,35. Мог бы пробежать и лучше, но сдох к концу гонки. Она слегка рассмеялась:

— Холм, Разбивающий Сердца! Кай рассмеялся, вторя ей:

— Вы знаете? Участвовали в этой гонке? Ее темные волосы метнулись вперед-назад, когда она покачала головой.

— Нет, не в гонке, а только прокладывала курс. От меня не много толку в соревнованиях. — Она выпрямилась. — Тот холм — просто убийца. Он находится в парке Мир Дэвиона в полутора километрах от финиша. Но после холма это расстояние может показаться световым годом.

Кай повесил полотенце на шею и поднял одну ногу на скамью. Капелька пота скатилась с носа, когда он нагнулся вперед, растягивая подколенное сухожилие.

— Вы правы. Этот холм — сущая смерть. И все же, пробегая по парку, я одолел подъем мемориала Серебристого Орла.

— Как там? — Она явно вздрогнула. — Этот памятник вселяет ужас. Разорванная собака испытывает страшную боль в лапах пантеры. Меня это угнетает. — Ее лицо скривилось от отвращения. — Такая жестокость! Не понимаю, почему такой памятник поставили в Парке Мира.

Кай поменял ногу и нагнулся вперед, пока не почувствовал боль в мышцах бедра. «Я помню, как дядя Дэн привел меня в парк и объяснил, что собака представляет Гончих Келла, спасающих Мелиссу Штайнер из западни Куриты. Патрик Келл пожертвовал собой, обеспечив Мелиссе побег. Памятник поставили в парке как напоминание людям о том, что большой успех требует больших жертв».

Кай посмотрел на нее.

— Я понимаю вас, но не согласен с вами. Думаю, что ребенок, которого защищает собака, канат, поднимающийся в небо и символизирующий неминуемое спасение ребенка, — производят благоприятное впечатление. — Он удержался и не стал хвастаться связью своей семьи с этим памятником. — Во время гонки я чувствовал себя разодранным, как эта собака, но заставил себя бежать, так как знал, что не погибну и должен добежать до финиша, показав результат, на который способен.

— Я вас понимаю. Она стянула с себя спортивный костюм, оставив лишь майку, плотно обтягивавшую тело. На ее обнаженных руках отчетливо выделялись мышцы, а подтянутый живот говорил о том, что она была опытной бегуньей. Она отбросила одежду на скамейку.

— Здесь спокойно?

Повернувшись кругом, Кай наклонился к скамье, растягивая ахиллесово сухожилие и икроножные мышцы правой ноги.

— Для вас или костюма?

— Костюма. — Кай слегка ухмыльнулся.

— Не беспокойтесь. Криминальные элементы посчитают ниже своего достоинства трогать его. Температура окружающей среды нулевая, и они сейчас охотятся за вещами из более толстого материала. Спортивный костюм ИННА не стоит того, чтобы попадать в тюрьму, размещенную вон на том серебристом шарике над нами.

Она проследила за его взглядом, устремленным на луну, парившую меж двух неровных горных вершин вблизи горизонта.

— Побег оттуда потребует больше сил, чем изготовление лазерного пистолета из куска натриевой соли. — Она обернулась к Каю. — Как они называют ее?

Кай встретился прямо с ее взглядом.

— Преступники называют ее Последняя Любовница, а местные жители просто Справедливость. Она хмыкнула:

— Так неприветливо... Кай рассмеялся:

— Без шуток.

Она многозначительно покачала головой:

— Без шуток. — Мгновение она наблюдала за ним, затем одобрительно кивнула. — Не многие после занятий могут растягиваться так, как хотели бы. У вас хорошо получается.

— Не хочу стать согбенным стариком. Она сочувственно кивнула.

— А что, есть семейная предрасположенность? Как поживают ваши старики?

Улыбка осталась на лице Кая, но он стал стремительно перебирать в голове ближайших родственников. «Дедушка Аллард в порядке. Широко известно, что у него редкая, неизлечимая форма болезни Арцгеймера. Но именно поэтому никто не станет пытаться похитить его и выудить у него информацию. Долгие годы он прослужил в Службе внешней разведки и поэтому мог бы стать важным источником для вражеских агентов. Отец моей матери спятил задолго до своей смерти. Наслушавшись рассказов о его делишках и насмотревшись на то, что вытворяла Романо Ляо — я все еще не могу свыкнуться с мыслью, что она моя тетка. Романо — явная шизофреничка, она готова на все, лишь бы извести мою мать. Надеюсь, что я — больше Аллард, чем Ляо. Иначе это было бы слишком печально».

— Один старик мертв, а у других нет проблем. Я просто не хочу ничего оставлять на волю случая. — Он снова вытер лицо полотенцем и засунул его в сумку. — Желаю радости в беге. Через пять поворотов наткнетесь на тропинку, ведущую к подножию холма, приятную и вполне безопасную. За ней находится склон, из-за которого Холм, Разбивающий Сердца и выглядит как трасса для скоростного спуска.

Недоверие чувствовалось в ее голосе:

— А потом?

— Старший брат этого холма.

— Спасибо за предупреждение, — бросила она через плечо, направляясь по беговой тропе. Кай наблюдал за ней, пока ее силуэт не пропал из вида, затем шлепнул себя ладонью правой руки по лбу! «Идиот: судя по всему, она здесь недавно и еще мало кого знает, а ты даже не додумался спросить, как ее зовут, и тем более не договорился о встрече сегодня вечером».

Он бросил взгляд на ее смятую куртку и пожалел о том, что не захватил ручку и бумагу, чтобы оставить записку. Немного раздосадованный на себя, он пошел в сторону военного городка, где располагался небольшой домик, в котором Кай жил вдвоем с другим лейтенантом, служившим в гвардии. Остановившись на вершине холма, он осмотрел окрестности в поисках девушки, но тщетно. Покинув благоприятное для наблюдения место, он вернулся домой, ругая себя за бестолковость и нерасторопность.

— Кровь Блейка, Кай!

Беван Пелоци, одеяние которого состояло лишь из полотенца, обернутого вокруг тонкой талии, глухо колотил по дверному косяку. Из душевой все еще валил пар. Глухой голос Бевана немногим отличался от журчания воды, постоянно капавшей из крана:

— Как ты мог упустить такую женщину? Кай бросил на светловолосого товарища, с которым делил жилье, испепеляющий взгляд.

— По ней как-то не было заметно, что она хочет продолжить знакомство.

— Это всегда так сначала.

— Мне бы твой огромный опыт общения с женщинами, Беван. Дай мне только шанс, и я подтянусь.

Завитки влажных волос, свисавшие на лоб Бевана, не скрывали его насупленных бровей.

— Я всегда мечтал о такой девушке...

— И поэтому на твоем лице улыбка, — саркастически заметил Кай, — и румянец на коже...

— Какой наблюдательный парень! — Беван скорчил рожу. — Почему, к дьяволу, ты не вернулся сюда, не написал записку, не отправился в парк и не оставил ее там? Воспользовался бы моим аэромобилем. Ты же знаешь, где я храню ключи.

Кай отвернулся от зеркала и поднял бровь.

— Дорогой друг, я конечно же думал об этом все утро. — Кай бросил взгляд в пустой ящик рядом со столом. — Я бы сделал все в точности, как ты советуешь, если бы гостья, которая приходила к тебе вчера вечером, уже не забрала твои ключи, чтобы пойти и закупить всю ту дрянь, которой утром напичкала омлет.

Беван беспомощно пожал плечами.

— Не думаешь ли ты, что я не оценил по достоинству твою помощь в поглощении этой дряни? — Он хлопнул рукой по подтянутому животу. — Почему женщины хотят откормить меня?

— По-видимому, они хотят, чтобы ты настолько сбавил скорость, чтобы они успевали подцепить тебя. Пелоци расцвел в улыбке, как подсолнечник.

— Так много женщин, так мало времени...

Кай отвернулся к зеркалу. «Так много женщин, так мало выдержки...» Он одернул воротничок своего зеленого френча и застегнул его.

— Беван, он смотрится ровно? Пелоци закрыл левый глаз и кивнул:

— Не переводи разговор на другую тему, Кай. Как долго ты будешь отсутствовать?

— Что ты имеешь в виду? Сколько времени я проведу с кузеном Памелы, чтобы ты смог побыть с ней наедине?

Беван пропустил колкость и тоскливо уставился в пространство.

— Памела! Эта девчонка действительно понимала толк в...

— Стряпне? — вставил Кай, невинно улыбаясь.

Он отошел от зеркала и сел на край своей кровати. Резко открыв красный с золотым кантом ящичек, он взял одну из серебряных шпор, лежавших на подушечке из красного бархата. Шпора имела простую V-образную форму с шипом без колесика.

— По крайней мере, Памела не нашпиговывала специями омлет, — философски заметил он, закрепляя черной кожаной лентой шпору на каблуке левого ботинка.

Прислонившись к дверному косяку, Беван сморщил нос.

— И это говорит воин, надевающий на свои ботинки шпоры.

Кай пропустил мимо ушей ответный выпад.

— Почему ты перестал с ней встречаться? Беван пожал плечами:

— Она стала меня раздражать. Думаю, что ты все равно нравился ей больше, чем я.

— Неудивительно. — Кай засунул концы брюк в отвороты своих черных ботинок. — Я уделял ей больше внимания, чем ты.

— Да уж. Я был приятно смущен, когда ты снял ее на головид в день ее рождения, а я совершенно забыл об этом. — Беван покачал головой. — Удивительно, почему ты не пригласил ее, когда мы разошлись. Я бы не стал возражать.

Кай встал и осмотрел себя в зеркале.

— Толку не было бы все равно — и ты здесь ни при чем.

Кай пристально смотрел в зеркало, но видел только длинную череду следов вдоль темного песочного пляжа.

Словно прочитав мысли Кая, Беван понимающе улыбнулся:

— Ха, я же знаю о твоих делишках с... э-э... как ее звали?

Лицо Кая осталось безразличным, а глаза — устремленными вдаль.

— Венди. Венди Силвестр. Беван, извиняясь, потупил взор.

— Да, правильно, Венди. Я знаю, чем все закончилось и что ты винишь за все себя, но не надо сокрушаться об этом всю жизнь. Надо же однажды начать жить. Девушка, которую ты повстречал сегодня, может оказаться предвестницей.

Кай пожал плечами:

— Если она и была знамением, то я уже его прозевал. Беван широко раскрыл руки и вознес их к небесам.

— Кай, в море так много разных рыбок! Ты прекрасный офицер, у которого в жилах струится столько благородной крови, что тебя пригласил на прием комендант, в то время как мы, простолюдины, должны позаботиться о себе сами в новогодний сочельник. Тысячи женщин мечтают оказаться рядом или в постели с тобой. Так дай же им этот шанс! — Прежде чем Кай смог ответить, Беван продолжал: — Знаю, что ты собираешься сказать, но суть в том, Кай, что ты должен только раскрыться и дать себе жить. Дьявол, так сегодня и начни.

«Дай себе жить». Что-то глубоко сокрытое в этой фразе резануло Кая. «Почему ты проводишь жизнь, избегая чего-то, если думаешь, что это плохо обернется? Ты поладил с Памелой, потому что она была с Беваном, а значит, на тебя никто не оказывал воздействия. Ты что, не можешь набраться храбрости? Дай себе жить».

— Так и порешим. С 1 января 3050 года Кай Аллард-Ляо даст себе жить.

— Когда он протянул руку Бевану, ужасный шепот раздался внутри его: «Надеюсь, что карающие Боги не заметили твою дерзость. А если заметили, то ты пожнешь плоды, которые вполне заслуживает безрассудство».

— Да, сэр, мне кажется, что в последний раз мы виделись три года тому назад. — Кай улыбался, пожимая руку генерал-лейтенанта Эндрю Рэдберна. — Припоминаю, что это было на вечеринке, устраиваемой тетей Ривой и дядей Робертом. Мне было приятно увидеть вас и Майшу. — Он посмотрел вокруг. — Она здесь? Эндрю покачал головой:

— Нет, но она передает вам свои самые искренние пожелания. Она попросила меня поблагодарить вас за голограмму, касающуюся ее последней книги...

Низкий голос и открытая улыбка Эндрю Рэдберна напомнили Каю о том, как генерал-лейтенант — тогда еще майор из Первого полка катилских улан — доставил свою семью на Кестрел, чтобы присутствовать на свадьбе Дэна Алларда. Он посчитал своим долгом собрать вместе всех присутствовавших детей, чтобы они не крутились под ногами во время приготовлений. Кай припомнил с нежностью великолепные соревнования по борьбе, когда Виктор Дэвион, Фелан Келл, сын Эндрю Телос и он сам были волками, напавшими на медведя, которым был Эндрю, — по-настоящему, с ревом, рыком и шутливыми, но тяжелыми хлопками со всех сторон.

— Я помню каждое слово, — произнес Кай. — Она и Джей Митчелл являются единственными историками, способными вести репортажи о сражениях. Книга «Свобода оплачена кровью» действительно рассказывает правду о битве Расалхага с вероломными отрядами Куриты во время Ронинских войн. Описание тактических действий, предпринятых в ходе битвы, читается вполне логично, и, оценивая события на Ганцбурге, она правильно возлагает вину поровну и на наемников, и на политиков. Книга мне очень понравилась, и я хотел ей об этом сказать.

Эндрю улыбнулся. Медали и ордена сверкали на его широкой груди. Он был одет в темный мундир уланов.

— Твое сообщение поступило сразу после того, как книга получила отвратительные отзывы рецензентов. Так что твои комментарии пришлись в самый подходящий момент.

— Тогда я вдвойне рад, что написал ей. Пожалуй, Майша — единственная, кто ведет хроники всех сражений, в которых я участвовал. Я знаю, что историю пишут победители, и иметь на своей стороне симпатизирующего историка вообще-то совсем не вредно.

— Вы позволите?

Кай вздрогнул, когда услышал голос и почувствовал легкое прикосновение к своему плечу. Он повернулся и встретился взглядом с темно-голубыми глазами женщины, которую повстречал утром. «Возможно, Беван был прав, возможно, она — предзнаменование!»

На ней было черное вечернее платье, на лифе которого эбеновыми блестками была вышита вспыхнувшая звезда, сверкавшая отблесками света, когда женщина двигалась. Нить жемчуга вокруг шеи гармонировала с серьгами, голубизна которых дополняла цвет ее глаз и темных волос.

— Вы забыли свою сумку, — сказала она с озорной улыбкой.

— Сумку? — единственное, что Кай мог сказать. Она прикоснулась к его руке:

— Вашу сумку. В которой было полотенце. Вы оставили ее на скамейке. После пробежки я подождала некоторое время, думая, что вы, возможно, вернетесь за ней. Не зная ваше имя, я не могла позвонить вам. Я взяла ее домой и собиралась завтра выйти рано на пробежку, чтобы возвратить ее вам.

Кай чувствовал, как зарделись его щеки, и, повернувшись снова к Эндрю, увидел на его лице широкую улыбку.

— Мы встретились сегодня утром, генерал. На пробежке. Я бы представил вас, но я... Эндрю подмигнул женщине:

— Не надо. Доктор Лир прибыла сегодня вместе с нами. Ее переводят в Десятый лиранский полк, и я встретил ее по пути в Скондию. Приятно снова видеть вас, доктор.

Она кивнула.

— И мне тоже, генерал. Эндрю бросил взгляд на Кая.

— Позвольте мне представить вас друг другу. Лейтенант, это доктор Дейра Лир.

Кай взял ее руку и, подняв, прикоснулся губами.

— Очень рад познакомиться с вами официально.

— Доктор Лир, это лейтенант Кай Аллард-Ляо.

Ее улыбка застыла, затем исчезла, оставив тонкую бескровную полоску губ на лице. Она моргнула раз или два, словно подыскивая слова, которых не находила, затем резко повернулась и исчезла в толпе.

Кай остолбенел, а Эндрю озабоченно нахмурил брови. Они посмотрели друг на друга и вдаль, подобно друзьям, которым только что явился призрак и которые не поверили своим глазам. Волосы на затылке Кая встали дыбом, а он все пытался хоть мельком увидеть Дейру в толпе, но круговерть вечеринки всецело поглотила ее.

Кай почесал затылок:

— Что бы это все значило? Эндрю задумчиво покачал головой:

— Не имею представления. Я знаю, что она стала доктором, потому что ее отец был водителем боевого робота и погиб в бою, когда она была ребенком. Ей не нравится насилие, хотя она упомянула, что обладает черным поясом в айкидо.

Кай кивнул:

— Неудивительно. Айкидо учит использовать энергию противника против него же. Это высшее мастерство в искусстве самозащиты без оружия. Вы не причиняете боль врагу. Он причиняет ее себе сам.

— По-видимому, она не поняла, что ты водитель боевого робота, — предположил Эндрю. — Но затем определила это по твоему мундиру. Может, она не испытывает нежных чувств к аристократам — бывает и такое.

Кай прикусил нижнюю губу.

— Может быть.

«Что бы там ни было, это причинило ей боль, сильную боль. Не достаточно ли того, что своей жизнью я оправдываю доброе имя семьи? Сейчас я должен бороться против чего-то, что сделал кто-то другой. Какой толк позволять себе жить в удовольствие, если тут же лопается это удовольствие, как мыльный пузырь, отбрасывая брызги тебе в лицо?»

На следующее утро Кай нашел свою сумку на скамейке, но Дейры поблизости не было. Он поискал в сумке записку или иной знак, оставленный ею, но ничего не обнаружил. Он тяжело опустился на скамью. «Если Беван прав и она явилась как предзнаменование, то 3050 год будет очень плохим».

XIV

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

Погасшая звезда, Периферия

15 января 3050 г.

Кислый запах пропитанных потом простынь ударил в ноздри Фелана Келла, мучительно пытавшегося отыскать тропинку к реальности в кромешном мраке, затмившем его разум. Тысячи вопросов, сотни раз заданных множеством неведомых голосов на разный лад, все еще звучали эхом в его мозгу. Контрапунктом слышался один голос, отвечавший снова и снова и в итоге выдававший правдивую информацию, которой от него добивались. Фелан узнал собственный голос.

«Боже милостивый, нет, я не мог выдать им все! Я предал всех и все, что имело хоть какое-то значение!» Живот свело, и Фелана вырвало. То ли от отвращения к самому себе, то ли от ломки, вызванной наркотиками, которыми его накачали. Потный и трясущийся, он судорожно хватал губами воздух, лежа на нарах, и тупо таращился во мрак камеры. «И то, что меня напичкали наркотиками, не меняет дела. Я — предатель, и этим все сказано».

Свет пробился через щели, заставив Фелана закрыть глаза. Но свет все равно проник сквозь веки, вогнав в мозг иглы мучительной боли. Мысли едва шевелились, и когда Фелан наконец решил поднять руку, чтобы прикрыть глаза, дверь уже закрылась и кто-то резко перевернул его на спину. Чья-то рука схватила его левое запястье, ловко развернув предплечье, рывком вытянула его руку, и что-то острое вонзилось в вену у локтя.

Химическое вещество, заструившись по телу, всколыхнуло, как грязную муть, воспоминания, оставшиеся от сотен допросов. Когда стихли голоса и вопросы, Фелан почувствовал удар, волной прокатившийся по телу. Глаза как по команде резко открылись, красноречиво свидетельствуя о мгновенной передаче импульсов между мозгом и телом, а не по заданным маршрутам, как в последние два месяца. Он повернул запястье и вцепился в того, кто его держал.

Рука резким рубящим движением ударила в центр его предплечья, вызвав онемение внутреннего сухожилия, затем обхватила большой палец его руки и сбросила ее с легкостью ребенка, отрывающего кожицу лимона. Фелан подумал: «Тело послушно мне, но силы не вернулись». Он разжал обе руки, позволив им мягко опуститься на матрас.

— Правильное решение. — Голос принадлежал женщине, но почему-то это его не удивило. Голос был хриплым, что разумелось само собой, и бесстрастным, как реакция на атаку Фелана.

Она подняла его руку и положила, прикрыв ему глаза.

— Я медленно увеличу яркость света. Не открывай глаза, препарат, который я ввела тебе, расширяет зрачки.

Весь потолок засветился, последовательно меняя цвет от бездонно черного до серого и затем ярко-белого, осветив каждый угол небольшой камеры. Фелан прищурил глаза, жадно впитывая все детали окружающей обстановки, по мере того, как они освещались светом. Его койка была едва ли не единственным убранством маленькой камеры. Заметив располагавшийся напротив люка умывальник, он тотчас определил по его конструкции, что тот предназначался для использования в условиях нулевой гравитации. А это значит, что я все еще на «прыгуне». В углу напротив люка Фелан рассмотрел скомканное серое шерстяное одеяло, и чувствительные боли в спине напомнили о многих ночах, которые он провел завернутым в него, как ребенок.

Фелан поднял глаза на женщину и повернулся так, чтобы хорошенько рассмотреть ее. Какое-то мгновение он затруднялся распознать в холеной красотке, возвышавшейся над ним, образ силача, сформировавшийся в его сознании исключительно на основе ее силы, когда она запросто ворочала его перед этим. Ее светлые волосы были очень коротко подстрижены и зачесаны за уши. И хотя ее лицо было серьезным, чуть вздернутый носик придавал ему выражение удивления.

На ней был комбинезон темно-синего цвета. Украшения отсутствовали, за исключением единственной сережки в левом ухе. Выполненная в виде звезды, она была покрыта эмалью цвета свежей крови. Четыре вершины восьмиконечной звезды были одинаковы, а южный конец был в четыре раза длиннее других, придавая ей форму кинжала. Когда она двинулась к двери, Фелан заметил, что рисунок на плечах униформы напоминает орнамент сережки.

Она прицепила пульт управления светом к карману костюма и скрестила руки на груди.

— Следовало ожидать.

Фелан свесил ноги с края койки и сел. Волна тошноты снова нахлынула на него, и он ухватился за край койки, чтобы не свалиться. Потряс головой, чтобы слегка очухаться, но стало лишь муторней. Осталось только дожидаться, когда головокружение пройдет. Наконец он осторожно повернул голову и посмотрел на нее.

— А что вы ожидали увидеть?

Сиплый и глухой звук голоса удивил его. «Что с моим голосом? Скрежещет, как бритва». Он вздрогнул, когда на поверхность его рассудка всплыли воспоминания об ужасных галлюцинациях, загнавших его с койки в угол. «Должно быть, я часами истошно вопил...»

Раздражение вспыхнуло на ее лице.

— Я не могу отвести тебя в таком виде к Хану. Тебе следует привести себя в приличный вид. — Она нахмурила брови. — Кстати, я должна сопроводить тебя. Хвала Хану, но почему он поручил это мне? — Она наморщила нос, но затем, кажется, решила сделать все должным образом. — Другим это не понравится, но это их проблема, нег? Пойдем.

Фелан неуверенно встал на ноги, пошатнулся и отступил к противоположной стене камеры. Ощутив позвоночником прохладу металла, он с трудом удержался. Тошнота подкатила к самому горлу. Опершись ладонями о стену, он распрямился.

— Где я? Кто ты? Черт побери, куда ты меня ведешь? — Он скрестил руки на груди. — Отвечай, или я вообще не сдвинусь с места.

От удивления она вскинула брови и ухмыльнулась уголками губ.

— Фелан Келл, на твои вопросы ответит Хан, если пожелает. Ты пойдешь к нему, а моя обязанность доставить тебя туда. Я понимаю, после всего, что с тобой случилось, ты хочешь проявить независимость. Ее у тебя нет. Спроси себя: пойдешь ли ты сам или хочешь, чтобы я потащила тебя?

Фелан открыл было рот, чтобы ответить колкостью на колкость, но остановился. «Ты слаб, котенок, а она сильна, как тигрица». Его плечи поникли.

— Значит, ты советуешь мне пойти по доброй воле, не то я жестоко пожалею? — Она кивнула, и он сделал шаркающий шаг. — Веди.

Не произнеся ни слова, она пропустила его через дверь и повела по коридору. Прохладный и чистый, он был хорошо освещен. Фелан заметил, что все камеры в коридоре были открыты. С удивлением он подумал о том, что либо он был единственным заключенным, Либо ошибся относительно своего положения. Он огляделся в поисках хоть какого-то намека, подсказавшего бы, куда он попал, но увидел лишь треугольный щит с тремя звеньями цепи, нарисованными на верхней кромке.

Их значение ускользнуло от него, пока они не достигли другого отрезка коридора, изгибавшегося, как ступица колеса. Другие коридоры расходились как спицы колеса, и на входе в каждый из них Фелан также видел щиты с нарисованными символами. Кроме щита с цепью он обратил внимание на щит с шестиугольной схемой, щит с небольшой красной звездой и щит с бороздчатым шаром. Женщина провела Фелана в коридор с последним символом.

«Символы! Щиты являются просто знаками, показывающими, что можно отыскать по ходу коридора». Фелан улыбнулся себе, радуясь тому, что начал шевелить мозгами логически, а не от случая к случаю. «Не ясно, что значит шестиугольник, но готов поспорить, что цепи означают тюрьму. Интересно, что такое красная звезда и разноцветный шар?»

Фелан быстро проник в тайну бело-синего шара, двигаясь в глубь коридора. В желудке заурчало, когда он почувствовал запах еды. Справа от него несколько дверных проходов украшали щиты с волнистыми линиями, похожими на спагетти, которые он просто обожал. «Одному Богу известно, что означают эти символы, но мой нос говорит, что здесь повсюду жратва. Если в коридорах с символом шар есть помещение для еды, то, возможно, он обозначает жилые помещения или службы быта».

Пока они шли по коридору, в голову Фелану пришла другая догадка. Если все эти двери с замысловатыми символами ведут в командирскую рубку, то это, по-видимому, довольно большое помещение. Тогда на борту этого «прыгуна» много людей. А следовательно, он относится к классу больших кораблей — типа «Бегемота».

Пройдя еще немного, женщина, которая его вела, остановилась перед левой дверью, которая тут же втянулась вверх в стену. Фелан заметил щит и V-образный символ с большим шаром в центре и двумя шарами поменьше у каждого рога. Он шагнул в помещение и обошел перегородку, отшатнувшись от яркого света, отражавшегося от покрытых белой плиткой стен и серебристых металлических зеркал. «Куда же меня занесло?»

Две из трех персон, находившихся в помещении, посмотрели на него так, будто он прервал тайный ритуал. Фелан почувствовал, как по спине поползли мурашки. Впрочем, неприятное чувство более чем соответствовало тому удивлению, с которым он разглядывал место, где ему определенно не собирались оказывать почтение. «Я привык к такому на Ганцбурге. Но здесь меня даже не принимают за человека».

Трое присутствующих выглядели так странно, что Фелан усомнился, люди ли они. В стороне от них он увидел обнаженную женщину, сидевшую на узкой скамье, которая глубоко прогнулась по центру не потому, что женщина была толстой — хотя Фелан готов был биться об заклад, что она весила не меньше ста пятидесяти килограммов, — а потому, что она была гигантом! Бледная плоть покрывала толстые мышцы, и Фелан осознал, что физически она намного превосходила любого силача из Гончих Келла, которые в свободное время любили потренироваться с тяжеленными штангами. «Ее плечи были намного шире, чем у любого из этих верзил! Ее рост два метра тридцать сантиметров, не меньше».

Женщина посмотрела через плечо на Фелана холодными карими глазами. Он изучал ее, словно хищник, оценивавший, хватит ли сил убить эту добычу. Она же просто продолжала заплетать длинную косу красного цвета, змеившуюся с ее затылка. «Я бы не возражал вообще никогда с ней не встречаться. Где же они найдут боевой робот, годный для такой громадины?»

Ближайший к Фелану мужчина выглядел так же необычно. Вместе с амазонкой их можно было сравнить с тремя людьми обычных размеров. Копна желтых волос еще больше увеличивала и без того крупную голову, и его обнаженное тело казалось слишком маленьким, чтобы носить ее. Впрочем, хорошо развитая мускулатура выдавала силу и мощь, скрываемые его небольшим ростом.

Мужчина даже не обернулся, чтобы взглянуть на Фелана, а рассматривал его выпуклыми зелеными глазами в зеркале.

Когда Фелан сцепился взглядом с третьим персонажем, находившимся в комнате, ему показалось, будто он вонзил палец в розетку электросети. Его темные глаза пылали откровенной ненавистью. «Черт побери, какая муха его укусила?» На нем была длинная голубая рубаха навыпуск. Фелану показалось, что они с ним были почти одного роста. «Волосы у нас одного цвета, но у него они растут треугольным выступом на лбу. Если бы не они и не его карие глаза, мы бы смотрелись как братья».

Средний мужчина перевел взгляд выцветших глаз на женщину, которая привела Фелана.

— Уведи его отсюда. Отведи в общую камеру. Она покачала головой:

— Heг. Его приказано доставить к Хану, и до того надо привести в порядок. Амазонка бросила взгляд.

— Но не здесь же, Ранна?

Ранна причесала тонкими пальцами волосы белого цвета:

— Да, Эвента, здесь. Он должен быть изолирован от других. — Она бросила взгляд на Фелана. — Не думаешь ли ты, что я отведу его в свою комнату, чтобы привести в порядок, нег?

— Конечно нет, Командир Звезд, — усмехнулся кареглазый. — Отведи его на кухню. Там есть ванны для мытья овощей. А впрочем, делай что хочешь. Мне безразлично. Я занят здесь.

Голос мужчины вызвал у Фелана какие-то неясные воспоминания. Когда тот стал заправлять свою темно-синюю рубаху в брюки, Фелан заметил на его запястье блеск серебра, и ярость вспыхнула в нем.

— Эй, ты, это же моя ременная пряжка! — Наемник протянул руку к волчьей морде из оникса и малахита, которую Тира сделала для него.

Фелан не заметил ни одного удара, но услышал и ощутил их на себе. Первый удар пришелся в голову над левым виском, развернув ее. Резкий удар слева в живот заставил его скрючиться и выдохнуть воздух. Ноги стали ватными. Завершающий удар в левое ухо отправил его прямо в направлении ряда шкафчиков, стоявших в раздевалке. Фелан ударился об них и отлетел на пол.

— Влад!

В голове звенело, и он едва расслышал имя, которое выкрикнула Ранна. Голова шла кругом, а в груди не хватало воздуха. Он пытался вдохнуть, но легкие не действовали. Потрясенный, он понял, почему не может дышать, и запаниковал.

— Воздух! Мне нужен воздух!

Низкорослый блондин встал на колени рядом и перевернул его на спину. Он ухватился за пояс шорт, которые носил Фелан, и приподнял его, заставив прогнуть спину. Немного драгоценного воздуха просочилось в легкие наемника. Продолжая поднимать и опускать корчившегося Фелана, он уважительно посматривал на непокорного врага и неодобрительно — на кареглазого.

Яростный, как грозовая туча, Влад выпалил:

— Не пялься на меня так, Кари! — Он перевел взгляд на спутницу Фелана. — И ты, Ранна! Я не позволю, чтобы этот недочеловек разговаривал со мной таким тоном, и не испытываю к нему симпатию. Эта пряжка моя! — Он ткнул в Фелана пальцем. — Он стал моей добычей, и пряжка принадлежит мне по праву. Это самое меньшее, что я заслужил, если учесть необычное поведение Хана.

Ранна вскинула подбородок.

— Ты ведешь себя неподобающе, Влад. Хан не часто заявляет о своем праве на то, что добыли его люди, и все же это его право поступить именно так. Твой поступок позорит твою сиб-группу. Ты был рожден для большего.

Щеки Влада покраснели от язвительного упрека Ранны. Он уставился на нее и затем резко опустил глаза. Не проронив ни слова, он обошел Кэри и покинул помещение. Когда дверь автоматически захлопнулась за ним, Кэри и Ранна переглянулись.

Легкие Фелана едва работали, но он почувствовал облегчение. Он пристально посмотрел на дверь и сплюнул волосы и грязь, набившиеся в рот. «Голос! Тот, кого они зовут Владом, был одним из тех, кто меня допрашивал. Это голос Вспыльчивого». Фелану ужасно хотелось вцепиться в глотку парню, который отколошматил его, но вызванная слабостью дрожь в руках и ногах не оставляла иллюзий на счет собственной боеспособности. «Меня накачивали всякой дрянью на протяжении недель, а может, месяцев и держали в тесной камере, где невозможно даже размяться. Был бы я в форме, то, может, смог бы что-нибудь сделать, но, проклятье, он так быстро двигается и больно бьет».

Кэри повернулся, взяв Фелана под правую руку, а Ранна ухватила левую. Они подняли его на ноги и посадили на скамью. Эвента встала, с отвращением посмотрев на Фелана, и прошагала в глубь помещения. Наемник уселся поустойчивей, поднял глаза и уставился на незнакомца в зеркале.

Отросшая борода имела рыжеватый оттенок, весьма далекий от цвета его черных как смоль волос. Волосы, которые он всегда носил немного длиннее, чем другие водители боевых роботов, превратились в густой спутанный ком. Пожалуй, если бы не заплывший левый глаз и тонкая струйка крови, сочившаяся по шее из мочки уха, размозженного последним ударом Влада, то он не узнал бы себя.

Кэри перевел взгляд с отражения Фелана на Ранну и снова в зеркало.

— Ты полагаешь, его можно привести в порядок?

— Прошу тебя, покажи свое мастерство, как ты сделал на командирских экзаменах.

Левая рука Ранны взметнулась с такой быстротой, что Фелан заметил только ее неясные очертания, когда она поразила шею коротышки. Кэри вскинул правую руку, пытаясь отбить удар в сторону, но промазал. Она рассмеялась:

— Медленно реагируешь, Кэри. Я могла бы тебя сейчас убить, квиафф? Но пожалела тебя.

Низкорослый парень покачал головой: — Подожди до следующего раза, когда увидишь меня, Командир Звезд. Я обязан тебе жизнью. Поскольку я такой маленький, то надеюсь, что небольшой услуги будет достаточно, чтобы отработать этот долг, квиафф?

— Афф. — Она утомленно улыбнулась. — Так будешь мыть и стричь?

Фелан почувствовал себя оскорбленным. «Если бы я здесь не стоял, то подумал бы, что они говорят не обо мне, а о мытье грязной посуды».

— Извините, но раньше меня считали способным помыться самостоятельно.

Большеглазый мужчина улыбнулся:

— Представляю! А ты моешься лучше, чем защищаешься?

Из глотки наемника послышался глухой ропот недовольства.

— Пожалуй, я чаще практиковался в мытье, чем в побоях.

Ранна и Кэри улыбнулись вместе.

— Хорошо, у тебя есть достоинство, — сказала она и, повернувшись к Кэри, спросила: — Поможешь? Ради сиб-группы?

Он тяжело вздохнул:

— Афф. Мы воспользуемся твоими запасами, ножницами и бритвой.

— Идет.

Фелан покачал головой:

— Почему-то у меня возникло ощущение, что вам было бы лучше отнести меня в прачечную — или что тут у вас на корабле? — и засунуть в стиральную машину. — Увидев, как просветлели их лица, он поднял руки. — Честно, мне бы не хотелось вас затруднять. Пойдемте-ка простирнемся.

Натянув коричневато-зеленую одежду, которую достала для него Ранна, пока Кэри стриг ему волосы, Фелан провел левой рукой по свежевыбритому лицу. «Рад, что сбрили бороду, она меня очень старит». Неожиданно перед его глазами всплыл образ бородатого лица отца, и уныние нахлынуло на него. «Как долго я в плену? Должно быть, они думают, что я мертв. Мне надо как-то передать им весточку. Когда надо, вокруг не сыщешь ни одного сотрудника Ком-Стара!»

Прижавшись спиной к задней стенке турболифта, Фелан наблюдал за вспышками цифр, мелькавшими по мере того, как кабина уносила Ранну и его на нос корабля. Наемник удивился множеству палуб, каждая из которых была отмечена своим щитом с нарисованным символом. «Двадцать палуб обслуживаются только этим лифтом. Чтобы попасть на верхнюю дюжину палуб, судя по всему, необходимо набрать определенный код. Если лифты на этом корабле работают, как лифты на других шаттлах, и не перемещаются по всей длине корабля, чтобы не вызывать турбулентность и потери воздуха, то размеры этого корабля действительно огромные». В сознании Фелана мелькнула мысль, что этот корабль может быть больше «Бегемота», но он тут же отбросил ее как маловероятную.

Лифт замедлил ход и остановился. Когда Ранна набирала последовательность цифр на панели с кнопками, при каждом нажатии раздавался мелодичный звук. Когда, скользнув, открылась дверь, Ранна вытолкнула Фелана из кабины. Прокладывая путь по коридору, Ранна двигалась с такой быстротой, что у Келла было не много времени разглядеть окружающую обстановку. Наконец Ранна остановилась перед дверью, на которой был нарисован щит с необычной эмблемой. В центре него красовался силуэт волчьей головы, удивительно похожей на украшение на гербовом щите Гончих Келла и ременную пряжку, которую сделала для него Тира. Под ней был ряд из пяти красных звезд, похожих на орнамент серьги Равны. Она встала по стойке «смирно», и Фелан, паясничая, принял то же положение, когда дверь открылась.

— Пожалуйста, войдите, — сказал высокий, стройный мужчина с коротко стриженными седыми волосами, жестом пригласив их в комнату — радушно, но без особого энтузиазма. Он едва заметно улыбался, но Фелана это не успокоило. Что-то мелькнуло в выражении лица хозяина комнаты, когда его взгляд скользнул по заплывшему левому глазу и пятну засохшей крови на ухе Фелана, но он ничего не сказал.

Фелан проследовал за Равной в комнату, и дверь, скрипнув, закрылась за ними. Почти у самой двери Ранна, козырнув правой рукой, приветствовала Хана. Он элегантно ответил на приветствие и искренне улыбнулся ей.

— Полагаю, ты не думала, что тебя попросят привести этого парня сюда.

Она пожала плечами, что вполне выдало некоторое чувство обиды.

— Если сейчас от меня не требуют исполнения непосредственных обязанностей, то пора, видимо, подумать о новых.

Хан благосклонно принял объяснение и обратился к Фелану:

— Ты выглядишь одновременно и лучше и хуже, чем когда я видел тебя в последний раз.

Фелан вежливо улыбался, пока его рассудок судорожно пытался распознать в голосе Хана какой-либо из голосов, допрашивавших его.

— Я стал неповоротливым. Белесые брови Хана изогнулись.

— В таком случае не ошибся ли Влад, когда доложил, что был вынужден атаковать тебя?

Фелан поднял голову и внимательно стал изучать Хана.

«Меня опять позвали только для того, чтобы проверять и интриговать? Что, разве его люди еще не все выкачали из меня, когда я был одурманен наркотиками?»

— Не будь я столь неповоротливым, я бы не стал выводить его из себя или уклонился бы от его кулаков.

Голубые глаза Хана сузились, затем его лицо прояснилось, и он жестом пригласил Фелана пройти в гостиную.

— Извини. В последние месяцы тебе достаточно много задавали вопросов, квиафф? А я заставил тебя стоять в фойе по стойке «смирно», словно наложил взыскание. Проходи и познакомься с моим гостем.

Повинуясь приглашению хозяина, Фелан двинулся вперед, обратив внимание на великолепный дизайн апартаментов Хана. Сначала меблировка комнат показалась Фелану скромной, но затем он обратил внимание на качество каждой вещи, как будто Хан стремился заполнить пространство жилого помещения только самыми изысканными вещами. Фелан предположил, что убранство и меблировка комнат, по-видимому, явились результатом долгого процесса тщательного отбора каждого предмета.

Темно-серый ковер и утепленные стены ярко-бордового цвета создавали атмосферу, благоприятную для занятий наукой. Скрытые в потолке лампы излучали желтый свет, освещая столы и полки из стекла и серой стали. Софа и пара кресел выглядели удобными, но отличались цветом и дизайном. На полках стояли несколько сувениров и две-три голографические книги, но Фелан не смог определить, какие именно.

Единственное украшение на стене висело над софой. Это был щит, украшенный гербом, напоминающим эмблему на дверях. Единственное отличие состояло в том, что над головой волка отсутствовали звезды. На месте звезд Фелан увидел маленький квадрат, который был прикреплен к щиту только в одной точке. Приблизившись, он сделал другое поразительное открытие. «Дьявол, значок выглядит так, будто он вырезан из брони боевого робота!»

Размышления Фелана о красоте и предназначении предмета мгновенно улетучились, когда другой гость Хана повернулся от одной из полок, содержимое которой просматривал.

— Приветствую тебя, Фелан Келл. Пожалуй, сообщения о твоей гибели оказались чрезмерно преувеличены.

Несмотря на потрясение, молодой наемник мгновенно узнал этого человека по алой ленте на его белой мантии. «Тысяча чертей, что делает здесь регент Ком-Стара?» Ошеломленный, Фелан глазел на седого старика, затем пришел в себя.

— Да будет с вами мир Блейка, регент...

Регент поправил повязку на правом глазу, затем искоса посмотрел здоровым глазом на наемника.

— Да, теперь вижу. Ты — Келл.

Что-то в словах регента насторожило Фелана.

— Вы знаете моего отца?

Регент заколебался на мгновение, и Фелан почувствовал, как тот «проглотил» слова, пришедшие ему на ум первыми.

— Знаю ли я его? Нет, мы незнакомы. По роду моей деятельности я как военный регент изучал информацию о нем и проникся уважением к нему. Я даже встречался с ним много лет тому назад, но сомневаюсь, чтобы он помнил обо мне или о нашей встрече.

Фелан хотел было спросить официального представителя Ком-Стара, может ли он передать весточку родителям о том, что жив, но вынужден был смолкнуть, когда в комнату вошел Хан. Добродушно улыбаясь, Хан распростер объятия, приветствуя гостей:

— Позвольте мне представить вас друг другу официально. Фелан Келл, это Анастасий Фохт, военный регент вашего Ком-Стара. Регент, это Фелан Келл.

Молодой наемник приветствовал Фохта кивком головы и затем выжидающе посмотрел на Хана. Их взгляды встретились.

— Позволь мне представиться тебе. Я — Ульрик Керенский, Хан Волков. Посланный моим кланом, передовой отряд захватил тебя и доставил сюда, на борт «прыгуна» «Дикий Волк».

Новость о том, что он находится на борту «прыгуна», потрясла Келла даже больше, чем прежние попытки оценить размеры корабля, который онпринял за шаттл. «Прыгун!» Невозможно! «Прыгун» представляет собой всего лишь переходный модуль, водруженный на двигатель Керни-Фушиды. Может, у них имеется площадка для посадки шаттлов? «Ку» тоже имеет такие платформы, но больше ничего. А этот «прыгун» имеет платформы и условия для проживания большого количества людей. Ух ты, Фелан, да это явно хуже, чем небольшая облава с потасовкой на «Таркаде».

Быстро придя в себя, Фелан хотел было протянуть Хану руку, но почувствовал, что Ульрик не примет такое приветствие — скорее вследствие формальности, чем из-за недоверия или неприязни.

— Сэр, могу ли я сообщить семье о том, что я еще жив? Сообщение не будет содержать какие-либо военные разведданные. Допрос и первый бой свидетельствуют со всей очевидностью для меня, что вы вторглись на Периферию как захватчики. Я просто не хочу, чтобы мои родители страдали.

Ульрик кивнул, но Фохт возразил:

— Сожалею, герр Келл, но даже с разрешения Хана я не смогу передать такое сообщение. Примас Ком-Стара направила меня к этим необыкновенным людям в качестве посланника. По своей сути моя миссия является дипломатической, и я не могу перевозить туда и сюда какие-либо сообщения независимо от их содержания. — Регент улыбнулся и вполоборота повернулся к Хану: — Хан показал мне записи твоего боя с их передовым отрядом. Как ты видел, их военная технология и подготовка производят глубокое впечатление.

Слова Фохта погасили надежду, вспыхнувшую в его сердце. В горле запершило, когда он кивнул, соглашаясь с объяснением регента.

— Действительно производят впечатление. — Он вскинул голову. — Мне никогда раньше не доводилось сталкиваться с организацией, в которой солдат докладывает о том, что совершил нападение.

Ульрик ухмыльнулся:

— Если бы ты повредил чужое имущество, ты бы сказал об этом владельцу, нег?

Не расслышав как следует вопрос, Келл кивнул:

— Да, но... Постойте... имущество? Лицо Ульрика осталось спокойным, как будто не произошло ничего необычного.

— Взяв тебя в плен, Влад заслужил право владеть тобой. Как Хан, я воспользовался исключительным правом.

Ужас, появившийся на лице Фелана, доказал, что он ничего не понял. Тогда Хан схватил правое запястье Фелана и показал на браслет из шнура:

— Попросту говоря, Фелан Келл, ты принадлежишь мне.

XV

Орбитальное пространство, Туле,

Свободная Республика Расалхаг

7 марта 3050 г.

Тира Мираборг бросила взгляд на вспомогательный монитор командирской кабины, на экране которого виднелись небольшой знак, показывавший мертвую точку ее истребителя-перехватчика «Шилоны», и векторно-графическая сфера, медленно вращавшаяся вокруг корабля. Поблизости от корабля светились три маленьких треугольника с символами, указывавшими на положение ведомого и еще двух пилотов ее звена. По курсу в манящей дали неподвижно сияло огромное светило.

Она улыбалась, едва ощущая у уголков губ небольшое давление от подушечек нейрошлема. «Скоро мы будем дома. Вернемся на борт „Хвастуна“ и рванем в другую систему. В общем-то я знала, что служба в роте почетного караула по большей части состоит в сопровождении официальных лиц и других протокольных мероприятиях, но не предполагала, что придется охранять министра обороны во время его длительных вояжей на периферийные звездные системы, подвергшиеся нападению бандитов».

В наушниках шлема раздался голос Аники Дженсен, обращавшейся к ней:

— Капитан, ничего подозрительного не обнаружено.

Повернув голову вправо, Тира увидела «Шилону» Аники, несущуюся параллельным курсом. Форма крыльев корабля позволяла ему наряду с несколькими другими аэрокосмическими истребителями-перехватчиками вести боевые действия как в атмосфере, так и в глубоком космосе. Пилотировавших «Шилоны» летчиков относили к особому классу и прозвали «бумерангами».

«А все потому, дочка, — пояснил как-то Тире ее первый инструктор, — что пилоты „Шилон“ всегда возвращаются назад после задания».

«Еще бы, ведь Ком-Стар никогда не теряет донесений». Тира включила радиосвязь.

— Принято, «Валькирия-2». Отбой. Что у тебя, Люнгвист?

— Чисто, как ясным днем после уик-энда! — рассмеялся Свен Люнгвист. — «Валькирия-4» докладывает, что все спокойно. Он наблюдает за нашей шестеркой. Мимо нас никто не прошмыгнет.

— Принято, «Третий».

Тира прикоснулась пальцем к значку шаттла на экране вспомогательного монитора. Мгновением позже в центре экрана вместо ее корабля появился шаттл, и значки, указавшие на сфере позицию, которую будет занимать ее звено в восемь часов. Наряду с выводом на экран ее монитора данных, поступивших с сенсорных датчиков «Хвастуна», компьютер включил прямой канал связи с кораблем базирования звена.

— Звено Валькирий докладывает, что путь свободен.

— Понял вас, командир Валькирий. К ужину ждем вас дома.

Мужской голос оператора, наблюдавшего за действиями звена, прозвучал чуть тише:

— Тира, еда здесь совершенно не похожа на то, что пришлось есть два дня назад в Соволе. Не пренебрегай моим приглашением.

Прежде чем Тира смогла ответить, в эфире раздался голос Аники:

— Лейтенант Твит, будьте добры, не отвлекайтесь! Мы находимся в зоне действий неприятеля.

Тира слышала, как Твит согласился с замечанием Аники, и радиосвязь смолкла. Она молча поблагодарила Анику, но внутри снова начало свербить очень уж знакомое чувство досады и злости. Она старалась не позволять мыслям свернуть на наезженную колею неприятных воспоминаний. «Ты сделала свой выбор. Вот и все. Ты отказалась от предложения Фелана и добровольно поступила на службу в эту роту, потому что так было лучше во всех отношениях. В Ганцбурге оставаться было нельзя, это уж точно».

На пульте управления радиосвязью вспыхнула красная лампа, и она автоматически включила его. Словно прочитав ее мысли, Аника вышла на связь с ней на частоте, которую они использовали только для личных разговоров.

— Тира, не надо постоянно терзать себя. Твоей вины в этом нет. Чему суждено случиться, то и происходит. Тира кивнула и бросила взгляд на «Шилону» Аники.

— Знаю, что ты права, Ника. Даже если бы я поступила на службу к Гончим Келла, я ничего не смогла бы сделать, чтобы Фелан не погиб. Часть, в которой он служил, не имела аэрокосмического прикрытия. Меня бы там просто не было.

— Скорее всего, так и было бы. — В голосе Аники эхом отозвалось то ли облегчение, то ли раздражение.

Тира снова посмотрела на данные сенсорного сканирования, поступившие с «Хвастуна». Все было чисто. В течение всего этого «визита вежливости» она надеялась столкнуться с рейдом пиратов, которые убили Фелана, и отомстить им в бою. «Глупо. Ты так думаешь, потому что хочешь умереть».

— Спасибо, Ника. Я возвращаюсь. Когда доберемся до «Хвастуна», напомни мне, чтобы я преподала Твиту урок, объяснив значение слова «нет».

— Принято.

Тира заметила, как на экране сканера появилось что-то новое. На внешней кромке обзора возникли четыре меленьких красных треугольника. Компьютер контроля театра военных действий подключил второй монитор и начал высвечивать разнообразные силуэты и профили всевозможных аэрокосмических истребителей-перехватчиков и шаттлов, сравнивая их с поступившими данными. Компьютер попеременно показывал модели «Штуки» и «Корсара», но не мог прийти к окончательному решению.

Тира прикоснулась к метке, обозначавшей ее корабль, и сканирующий компьютер произвел возврат в режим использования приборов своего корабля. Уменьшив диапазон сканирования, он вывел для нее данные о вооружении незнакомцев, которые совершенно неожиданно оказались весьма внушительными. Она переключила радиосвязь на управляющую частоту шаттлов, оставив тактический канал связи со звеном в режиме ввода данных.

— Звено Валькирий вызывает на связь «Хвастуна». У нас на экране появились четыре НАКа. — Она снова посмотрела на монитор. — Они приближаются к вам по курсу, который может выглядеть как тепловой след от нас, но мои приборы засекли их. Подтвердите.

Тира увеличила силу курсовой тяги с правой стороны своего корабля, разворачиваясь влево и удаляясь от корабля Аники. Она заметила, как один из четырех кораблей, следовавших за звеном, в точности повторил ее маневр. «Кем бы они там ни были, но действуют они хорошо! Довольно сложно выдавать себя за инфракрасный след аэрокосмического истребителя-перехватчика, проходящего через облако гелия».

На запрос Тиры ответил Твит, но, в отличие от предыдущего сеанса связи, его голос звучал настороженно:

— Вас понял, Валькирии. Только что мы получили с большими помехами какое-то сообщение, переданное с Туле. Пока не ясно, что это было, но, вероятно, связано с враждебными действиями на этой планете.

— Вас понял, «Хвастун». Нам заняться парнями, сидящими у нас на хвосте? Они преследуют нас на удалении около тысячи километров.

— Отставить, Валькирии. Курс к «прыгуну» в точке надира открыт. Просто следите за ними.

Твит отвечал медленно с паузами между словами, и Тира поняла, что оператор следит за множеством данных, поступающих к нему из других источников. Она бросила взгляд на вспомогательный монитор и увидела, что четыре неопознанных аэрокосмических корабля разделились и увеличили скорость. «Они хотят нас догнать!»

— Слушай меня, «Хвастун», нас атакуют, и мы собираемся открыть огонь. «Валькирия-2» следует со мной. «Валькирия-3» и «Валькирия-4» парой двигаются по курсу 256 градусов и замыкают цепь. Удачи.

— Успеха, — ответил Люнгвист.

Тира включила двигатели малой тяги, направив реактивную струю таким образом, чтобы выполнить плавный разворот корабля вокруг кончика левого крыла. И хотя в космосе не нужно было беспокоиться о трении и турбулентности, все же сила инерции воздействовала на нее и корабль. Давление в скафандре увеличилось, не позволив крови отхлынуть от головы, когда она пришпорила своего аэрокосмического коня, но она знала, что даже скафандр не спасет ее от временной потери сознания, если маневр произвести слишком быстро.

Взяв новый курс, мчась в обратном направлении сквозь пространство, которое только что патрулировала, Тира включила все системы вооружений. Компьютер вывел изображение «Шилоны» на экран главного монитора, и при подключении каждого орудия оно начинало светиться.

— Выдвинуть и проверить пусковую установку ракет дальнего радиуса действия, — бормотала она. — Выдвинуть и проверить тяжелый лазер. Проверить средние лазеры, установленные на крыльях. Пусковая установка ракеты среднего радиуса действия заднего сектора заряжена и приведена в боеготовность.

На экране ее шлема, появилось изображение красной прицельной метки, за которой она следила правым глазом, когда поворачивала голову. Подлокотники кресла медленно повернулись на девяносто градусов, показав спусковые кнопки всех систем вооружений. «Держи прицел на цели в пространстве или на сенсорном экране и бей их в клочья».

Как и тяжело ступающие по земле боевые роботы, аэрокосмические истребители-перехватчики полагались на данные, поступавшие на голографический экран. Но в то время как воины — водители боевых роботов ориентировались только на двухмерном поле боевых действий, пилотам истребителей-перехватчиков приходилось иметь дело с врагами в трехмерном театре. Голографические экраны образовывали сферу, в центр которой указывала носовая часть истребителя-перехватчика. Когда золотистое кольцо вспыхивало по окружности всего экрана, пилот знал, что компьютер обнаружил и зафиксировал цель, появившуюся с кормы.

Тиру тревожило то, что ее компьютеру все еще не удалось определить, к какому классу — «Корсарам» или «Штукам» — относились корабли, навстречу которым они неслись. «Штука» представляла собой истребитель-перехватчик с тяжелой броней, оснащенный всеми системами оружия, которые имел и ее корабль, но в большем количестве. «Корсар» же, хотя и был меньше вооружен и легче бронирован, обладал более совершенной системой управления, благодаря которой слыл неуловимым противником. «И если я смогу попасть ему в корму, то он уязвим».

— Твой компьютер не страдает шизофренией? — спросила Аника, по-видимому столкнувшись с той же проблемой.

Тира попыталась ответить уверенно:

— Да, что-то определенно протухло в его куцых силиконовых мозгах. — Она почувствовала, как по спине пробежала дрожь. — Рассчитываю на «Штук», а молю о «Корсарах».

— Вас понял.

Секунду на линии связи слышались лишь атмосферные помехи, затем снова раздался голос Аники:

— Какого дьявола здесь ищут истребители-перехватчики Дэвиона? Я что, прослушала объявление войны? Что, принц Хэнс Дэвион снова женился или что-то еще стряслось?

Тира знала о том, что «Штуки» и «Корсары» были основными военно-космическими кораблями Федеративного Содружества, но что-то подсказывало ей, что эти истребители-перехватчики появились не оттуда. И прежде чем она успела ответить Анике, ожив, засветился ее пульт управления и в кабине пронзительно зазвучал сигнал тревоги.

— Меня засек вражеский радар! Быстро влево и вверх! — громко вскрикнула Тира.

Она завалила «Шилону» на крыло влево, и ее плечо прижало к левой стороне кабины. Падая, ее истребитель-перехватчик проскользнул прямо под кораблем Аники. Их отделяли какие-то двадцать пять метров. Едва компьютер изменил данные, поступавшие от сенсорных датчиков, наложив оба изображения, Тира включила тяговые двигатели по направлению вправо. «Шилона» качнулась влево и пронеслась там, где только что был корабль Аники, которая, в свою очередь, выполнила аналогичный вираж, умчавшись вверх — вправо от Тиры.

Сигналы тревоги потухли. «Хорошо. Они приходят в замешательство, когда наши силуэты соединяются и затем разъединяются». Правым кулаком она ударила по компьютеру целеуказания. «Почему, черт побери, они засекли меня радарами, а мне не удалось это? Мой компьютер подставил меня в неподходящее время».

Она посмотрела на вспомогательный монитор, опустив взглядом перекрестие прицела на сканированный образ ведущего вражеского корабля. В мгновение ока она навела на него ракеты дальнего действия и замерла в ожидании, когда в центре перекрестия засветится точка, подтвердив захват цели сенсорными датчиками. Но вместо точки она видела лишь убегающие цифры метража, отсчитывавшие расстояние, отделявшее цель от рубежа эффективной стрельбы РДД. «Что? Их радары захватили меня на расстоянии, в три раза большем дистанции открытия эффективного огня. Да кто же эти парни, черт побери?»

Она вышла на связь.

— «Валькирия-3», неопознанные корабли противника, возможно, оснащены усовершенствованными системами наведения и захвата цели. Советую быть начеку.

Ответ Люнгвиста прозвучал сквозь вой сирен, предупреждавших о том, что его корабль захвачен радаром противника.

— Вас понял. Занят тем же, «Валькирия-1». — Его голос звучал невнятно. Стремясь сбросить захват радара, он на огромной скорости бросил своего «Убийцу» выполнять маневр. — Нет, проклятье! Аааа...

Шипящий треск ворвался в наушники, прервав радиосвязь. Но прежде чем она успела осознать, что случилось с Люнгвистом, компьютер сообщил, что захватил цель. Указательным пальцем правой руки она нажала на спуск. Расположенная под кабиной пусковая установка изрыгнула скорострельной очередью десятка два РДД. Они понеслись вдаль, и уже через мгновение сияние их реактивных двигателей едва ли отличалось от блеска звезд. Несколько взрывов превратили свет в пустоту. «Попала!»

Тира не сомневалась, что уничтожила врага одним залпом. Подтверждение поступило быстро, когда оба аэрокосмических истребителя-перехватчика взорвались. Мгновенно прекратились сомнения компьютера, который так и не смог остановить свой выбор ни на «Штуке», ни на «Корсаре». Вместо этого на вспомогательном мониторе возник цифровой облик корабля, с которым она вступила в бой.

Контуры корабля определенно напоминали «Штуку». Прямоугольный фюзеляж и короткие, словно обрубленные, крылья, несущие тяжелые орудия, принадлежали, вне всякого сомнения, ей. Располагавшиеся под куполообразной кабиной передние стабилизаторы придавали аэрокосмическому истребителю-перехватчику дополнительную устойчивость при полетах в атмосфере. Незначительные изменения контуров орудийных подвесок на крыльях тем не менее указывали на то, что они несли даже больше орудий, чем стандартный комплект сдвоенных тяжелых лазеров.

Ее порадовало то, что в носовой части «Штуки» броня была разрушена, а в том месте, где, по данным компьютера, находилась пусковая установка ракет ближнего радиуса действия, зиял пролом со следами от огневого воздействия. «Хорошо! В скоротечном бою, который я предпочитаю вести, эту тварь можно уничтожить лазерами. Хотя она не только до зубов вооружена, но, судя по виду сбоку, имеет больше брони».

Самым странным показалось то, что на картинке виднелся герб корабля. На первый взгляд Тире показалось, что он похож на полярного медведя на фоне черной луны. «Нет, это не так. У медведей не может быть по шесть лап. И почему в центре луны расположена белая звезда?»

Она резко начала поворачивать «Шилону» по S-образной траектории, устремившись вверх и вправо, а затем развернула корабль назад на сто восемьдесят градусов. Она старалась захватить в перекрестие прицела вражеский истребитель-перехватчик, но тот выполнил аналогичный маневр, и их корабли оказались снова прямо напротив друг друга. Понимая, что сокращение дистанции ведения боя дает преимущество ее противнику, оснащенному оружием большего радиуса действия, Тира позволила «Шилоне» продолжать скользить вправо. Затем она бросила корабль вверх и развернулась, выполнив полную «бочку» и мертвую петлю вокруг линии атаки противника.

Когда сканеры доложили о том, что противник резко скапотировал и скатился в иммельман, она привела в полную боевую готовность другое орудие. «Фантастический и очень рискованный пилотаж. Небось одурел от перегрузок, которые только что испытал». Она посмотрела на метку корабля, оказавшегося сзади нее, и, когда ободок кругового экрана засветился золотистым цветом, ударила по кнопке большим пальцем левой руки. «Настал миг расплаты».

Четыре ракеты среднего радиуса действия устремились по прямой к цели, поразив вражеский истребитель-перехватчик, когда он завершил выполнение «бочки». Разрывы ракет прошлись по носовой части и командирской кабине корабля. Компьютер, фиксировавший данные о бое, показал Тире картинку врага с зияющими дырами в броне и пробоинами в колпаке кабины.

Пилот среагировал на атаку только после некоторого замешательства. А в это время корабль продолжал заваливаться, так что ему пришлось увеличить тягу, чтобы снизиться и уйти вправо. Тира рывком завалила свой истребитель-перехватчик на левое крыло и затем рычагами управления наклоном подняла нос корабля. Во время выполнения маневра ее тело до боли вдавило в кресло, но она выдержала перегрузки. Увеличив силу тяги правого крыла, она заставила «Шилону» вращаться назад и вниз, пикируя, словно сокол, на удиравшего корабля-охотника.

Разноцветные шары заблестели, танцуя, перед ее глазами, когда она снова задрала вое «Шилоне». «Я пикирую по более крутой траектории, чем он. Ну давай же, попади в прицел...» Она вдавила левую ступню, увеличив тягу этого крыла, и вывела корабль из пике, развернувшись на пятнадцать градусов. «Держи его! Держи его!» «Шилона» скользила за рейдером словно по натянутой между ними струне. «Сейчас!»

Тира открыла огонь по врагу из всех носовых орудий, а он, в свою очередь, стрелял из среднего лазера, прикрывавшего его корму. Алый луч света полоснул по броне, оставив темный рубец на правом борту «Шилоны». Компьютер контроля за боем изменил положение корабля Тиры, однако аварийная сирена не взвыла, а огни не засветились. «Здоровье в полном порядке».

Установленный на носу корабля большой лазер всадил килоджоули энергии в истребитель противника. Багровый луч с силой ударил по фюзеляжу. Массированной атаке подверглось сопло заднего двигателя тяги. Расположенный на левом крыле «Шилоны» средний лазер помог расплавить и заглушить его. Тотчас вражеский перехватчик отшвырнуло влево. Другой средний лазер «Шилоны» срезал бронированные пластины с правого крыла аэрокосмического истребителя, расплавив лунно-медвежью эмблему на его поверхности. Впрочем, разрушений на деле оказалось побольше.

Перехватчик Тиры взмыл вверх и влево, неумолимо преследуя врага. «С отключенным соплом левой тяги пилоту будет нелегко выполнять правый поворот. Я добью его!»

Едва она успела навести орудия на цель для неотвратимого удара, как кабину заполнил пронзительный вой сирены: «Наведена ракета среднего радиуса действия!» Обеими ступнями она вдавила педали, и корабль с силой рванулся вперед. Ее вдавило в кресло, и она промазала мимо цели, но попыталась еще раз выполнить «полубочку», стремясь увильнуть с направления атаки. Но только «Шилона» подчинилась команде, как ведомый рейдера всадил в нее три ракеты ближнего радиуса действия.

Одна из них попала в левое крыло. Корабль вздрогнул от взрыва, разметавшего осколки брони «Шилоны», но инерция, приданная ему взрывом, лишь помогла ей выполнить задуманный маневр. Оставшиеся ракеты с грохотом врезались в двигатель на корме «Шилоны». Компьютер понизил на семь процентов мощность двигателя, а на главном мониторе на схеме «Шилоны» замерцали два маленьких значка.

Безмолвную подсказку компьютера подтвердила волна Жара, прокатившаяся по кабине. «Великолепно. Я теряю скорость из-за повреждения двигателя, и скоро эта малышка изжарит меня. Впрочем, если рейдер снова наведет на меня орудия, то беспокоиться об этом уже не придется».

— Ника, где ты?

— Целюсь в него. Сдай влево. Три, два, один... ракеты и лазеры, огонь!

Едва Тира завалила «Шилону» влево, как в том месте пронеслись снаряды, пущенные истребителем Аники. Несясь по спирали сквозь пространство, Тира заметила, что перехватчик, который преследовала Ника, содрогнулся от серии взрывов. Выравнивая свой корабль, Тира быстро поздравила по радиосвязи ведомую, затем посмотрела на экран и нашла того, за кем охотилась. Сбавив ход, она сделала залп из установки РБД, расположенной на корме.

Ракеты прошли мимо цели, но заставили пилота шарахнуться влево в неистовой попытке ускользнуть от них. Он проскочил в каких-то тридцати метрах над левым крылом корабля Тиры. Пилот явно с презрением кивнул ей и взмыл вверх. «И это дерьмо еще кивает мне!»

Тира отклонила корабль немного вправо, придав ему максимальное ускорение. Не стесненная условиями атмосферы, «Шилона» развернулась вокруг вертикальной оси. Тиру бросило вперед на ремнях безопасности и к левой стороне кабины. Истребители продолжали нестись вперед в одном направлении, как вдруг корабль Тиры развернул все орудия на врага.

Штурмовик быстро опрокинул свой корабль на левое крыло и газанул соплами днища, пытаясь отвалить прочь. Система целенаведения на корабле Тиры захватила новый источник теплового излучения, и в перекрестии прицела вспыхнула точка. Не раздумывая, Тира выстрелила из всех трех передних лазеров. От прикосновения их лучей испарилась броня, и наполовину расплавленные закрылки испустили амидные облачка ионизированных выхлопов. Адские стрелы вонзились в самую плоть корабля, но в первые мгновения Тира не была уверена, повредили ли они вообще хоть что-то.

Нос штурмовика продолжал двигаться вперед, как будто атаки и не было вовсе. Как и прежде, неукротимая струя силы тяги рвалась через переднее сопло и давила на раскаленные лазерами стабилизаторы корпуса, деформируя их. Форсажный двигатель на днище кормовой части корабля толкал его вперед, а двигатель на носу толкал в сторону. И, словно не выдержавшая жар восковая модель, истребитель начал гнуться по центру, и затем его носовая часть отломилась прямо за кабиной пилота. Обе половинки с грохотом сдвинулись, круша кабину, как яичную скорлупу, и закружились, как скомканный кулек из покореженного металла и расплавленной брони.

— «Валькирия-2» вызывает «Валькирию-1». Я освободилась. Где ты?

Тира с тревогой посмотрела на сканер. Он зафиксировал два вражеских и три дружеских корабля, включая и ее, но испарения от нахлынувшего жара, клубившиеся в кабине, мешали различить идентификационные метки значков.

— Кого мы потеряли?

Но прежде чем Аника ответила, другой вражеский корабль исчез в небытии.

— Извини, капитан. Надо было сосредоточиться. У меня немного поврежден движок малой тяги, но я перебьюсь.

— Докладывает «Валькирия-4». Моя цель выходит из боя. — Голос Карла Ними звучал бесстрастно. — Свен упустил ее в первой перестрелке. У него разнесло кабину, и он погиб.

Тира почувствовала подступивший к горлу комок.

— Проклятье! Он был хорошим парнем. А как ты?

— У меня утечка топлива, но до «Хвастуна», пожалуй, смогу добраться. Я определил обратный курс. Если не смогу поднять корабль и причалить самостоятельно, буду признателен, если ты свяжешься и вызовешь для меня спасательную команду.

— Тебя поняла. — Тира взглянула на эмблему с черной луной и шестилапым медведем, застывшими на вспомогательном мониторе. — Кто знает, какому отряду бандитов принадлежит этот герб?

Радуясь тому, что осталась в живых, Аника выкрикнула:

— Какая разница? Они гибнут, как и всякие бандиты. Кто бы они ни были, мы бьем их так же, как бьем всех других.

Тира почувствовала, как во рту пересохло. «Новые бандиты в новеньких машинах? Думаю, над нами нависла смертельная угроза».

XVI

На озаренном лучами рассвета небосклоне жирными черными прядями висел дым. Йодама пристально всматривался в линию горизонта. Пот градом катился по его лицу, но вовсе не из-за жара, исходившего от реакторной установки его «Феникса». «Первый батальон, должно быть, ведет бой не на жизнь, а на смерть. Нефтехимический завод в огне, а это значит, что их отбросили к последнему рубежу обороны». С тяжелым чувством обреченности, он погнал боевого робота вперед.

Солнечный круг взошел над низкими холмами между передовыми позициями уланов Шина и последней стоянкой Первого батальона. Инфракрасный сканер озарился ярким огнем, и Шин переключил сенсорные датчики на визуальный режим. Но прежде чем компьютер успел сработать, вспышка магнитного сканирования заставила его нажать на кнопку и переключить сканеры снова, на режим фиксации магнитных аномалий. На фоне ландшафта, выполненного в режиме векторной графики, компьютер нарисовал человеческие фигуры, видневшиеся как средь бела дня.

Шин неотрывно смотрел на дисплей. «Еще одна загадка. Они сдали этот фланг пехоте, экипированной в обмундирование из металла, рассеивающего инфракрасное излучение!» Шин вышел на связь с Хосиро Куритой.

— Шо-са, магнитный сканер зафиксировал пехоту в пятистах метрах. Нас опередили. — Он переключил канал с данными от сенсорных датчиков на «Великого Дракона» Хосиро.

— Ты уверен, тай-и? — Голос Хосиро был спокоен, несмотря на всю опасность положения. — Проверь увеличение сканера. Может, это роботы?

— Увеличение в порядке, шо-са. Готов спорить, что пехотинцы вооружены зажигательными ракетами класса «Инферно», и их послали перехватить нас. Эти ракеты, выпущенные из переносных установок, взрываются, разбрызгивая огненные струи желеобразного топлива, которое облепляет робота, словно пылающий мед. Они превращают его в легкую мишень для снарядов, реагирующих на тепловые источники, и настолько повышают температуру внутри его, что воин-водитель попросту сгорает в своей машине.

— Думаю, что ты прав. — Хосиро остался уверенным. — Я отведу остатки подразделения в южном направлении, пока ты с уланами будешь рассеивать пехотинцев. Присоединяйся к нам как можно быстрее, но будь осмотрительным. Кто знает, какие еще сюрпризы приготовили для нас эти рейдеры.

— Хай, — ответил Шин, по-прежнему испытывая чувство тревоги, которое ощутил во время первого инструктажа в штабе, узнав о нападении рейдеров на Залив Черепах. Штурмовики неожиданно появились в «пиратской точке», оказавшись значительно ближе к планете, чем большинство астронавигаторов, прокладывавших курс своих кораблей. Они явно стремились использовать при нападении фактор внезапности, но команда, проводившая на кольцах горные работы, заметила приближавшиеся шаттлы я передала на планету экстренное предупреждение об опасности.

Однако это предупреждение лишь на несколько минут опередило сообщение, отправленное самими штурмовиками. Они называли себя Дымчатыми Ягуарами, но никакая из банд с Периферии прежде не имела такого названия. Они хотели знать, сколько боевых частей защищает планету, и спокойно отнеслись к информации о том, что им противостоит Четырнадцатый легион Веги. Затем рейдеры доложили о своих целях и заявили, что атакуют только двумя группами. Шин не знал, что такое группа, но их боевые роботы разметали в пух и прах первый батальон.

Он связался по радио с остатками уланов:

— Наконечник Стрелы, включи магнитное сканирование и передвигайся на северо-восток. Мы собираемся атаковать этих пехотинцев и отбросить их. Осторожней. Возможно, у них есть адские штуки.

Когда его парни подтвердили получение приказа, Шин развернул своего «Феникса», двинувшись на левый фланг батальона. Массивные прыжковые двигатели, выглядевшие как пара сложенных крыльев, висели по бокам боевого робота одиннадцатиметровой высоты. В правой кисти боевая машина держала похожий на пистолет большой лазер, а к каждой руке были прикреплены средние лазеры и автоматические пулеметы 50-го калибра, предназначенные для борьбы с пет хотой.

Управляя рукоятками, расположенными по обе стороны командирского кресла, Шин навел перекрестия прицелов орудий на двух затаившихся рейдеров. «Не люблю смотреть, как роботы воюют с пехотинцами, но я не могу допустить, чтобы мои парни живьем изжарились в машинах. Если парочку из них прибить, то, может, остальные драпанут». Тяжело сглотнув, Шин нажал на спусковую кнопку. Пулеметная очередь, знакомо забарабанив, отозвалась эхом в командирской кабине.

Трассирующие снаряды ушли широкими белыми полосами к целям, скрытые низким кустарником. Магнитное сканирование оценило обе очереди как прямые попадания, изменив положение меток-целей с вертикального на горизонтальное. Однако Шин был почти уверен, что несколько блестящих трассирующих снарядов отлетели в разные стороны, словно срикошетив. «Не может быть! Наверняка попали в скалы за их спинами или еще куда-нибудь. Снаряд 50-го калибра прошьет любой бронежилет на человеке».

Вопреки его ожиданиям, другие цели, пылавшие на тактическом дисплее как огненные мотыльки, не шелохнулись и не драпанули. Он развернул перекрестия прицелов, наведя на две другие метки, обозначавшие человеческие фигурки, и вдавил спусковые кнопки. Пули унеслись к целям, одна из которых, кажется, отскочила в сторону от пронесшихся мимо снарядов. Быстрыми прыжками метка стала пересекать компьютерный ландшафт, подобно прыгуну, совершающему тройной прыжок.

Остолбенев, Шин снова бросил взгляд на первые две цели, в которые попал. Обе, как ни в чем не бывало, словно газели скакали по полю боя. С дурным предчувствием, посетившим его ранее, он увеличил визуальную картинку. «Помилуй меня Дракон! Да что же это за твари?»

Они выглядели как люди в обмундировании, но крапчатая серая и черная плоть, а также необычная толщина броневых пластин на телах подчеркивали их крайнюю чужеродность. Шей и вовсе не было, а головы выглядели как шишки, выступавшие из плеч, опоясанных грудными ремнями. Перед мордой механической твари маячил темный V-образный экран. Толстые цилиндрические структуры дополняли предплечья, но явно служили не только для их усиления. Правая рука заканчивалась дулом лазера, в то время как под левым предплечьем красовался ствол пулемета. На кисти левой руки имелся только большой и два необычно толстых пальца, а стопы выглядели как раздвоенные вздутия, приваренные к ногам небольшого существа.

И только когда двуствольная ранцевая пусковая установка изрыгнула огонь, отправив ракету в «Феникс», до Шина дошло, что он смотрит на пехотный бронекостюм, а не на живое существо. Ракета взорвалась, ударившись о левую половину груди «Феникса» и разметав осколки брони. Робот содрогнулся от удара, но Шин едва ли заметил встряску, всецело сосредоточившись на другом.

Не раздумывая, он поймал бронированную фигуру в перекрестие прицела и выстрелил из среднего лазера. Ярко-красный луч поразил цель, прожег броню и отбросил тварь назад. Фигурка кувыркнулась несколько раз. Оказавшиеся на ее пути трава и кустарник вспыхнули пламенем. Уткнувшись головой в землю, фигурка замерла. Отсоединившаяся пусковая ракетная установка прокувыркалась еще несколько метров.

— Острие Стрелы, будь осторожней. Это не обычные пехотинцы.

— Вас понял, тай-и, — ответил Аришига Шимацу из кабины своей «Зажигалки». — Пулеметы, кажется, лишь вызывают у них улыбки.

Лучом среднего лазера Шин прошил другую фигурку.

— Хоть лазеры действуют на них...

Во рту у него пересохло. Первый пехотинец, которого он сразил пулеметной очередью и добил лазером, поднялся-таки на ноги. Серые и черные, как у ягуара, пятна сгорели, оголив металл там, где броня частично расплавилась и вытекла, но сама фигура двигалась без особого труда. Опустившись на одно колено, она вытянула правую руку и выпустила в «Феникса» лазерный луч, который сжег напрочь часть брони на голове робота.

Не веря своим глазам, Шин навел в сторону маленького человечка большой лазер и вдавил палец в спусковую кнопку. Алый луч с силой ударил по металлической оболочке гуманоида, всадив в него килоджоули энергии. Тварь заколыхалась как образ, на который смотрят сквозь водную рябь, и затем исчезла, полностью уничтоженная ужасным лучом.

Дымящаяся воронка, зиявшая там, где только что стояла фигура, ни о чем не сказала Шину. «Мне пришлось использовать против этой твари тяжелый лазер, но не осталось никаких свидетельств, что я ее уничтожил! Она ведь могла отпрыгнуть в сторону. Дьявол, а стояла ли она там вообще?!» Шин заметил, что компьютер вывел на монитор состояния боевой машины сведения о нанесенном ущербе. «Этой твари хоть бы что, а у меня повреждения!»

Неожиданно на вершину холма один за другим выскочили маленькие пехотинцы, окружая боевые порядки уланов Шина. Штурмовики перемещались прыжками, что затрудняло стрельбу по ним. Кольцо сужалось. Пока Шин прицеливался в одного из них и стрелял из лазеров, двое или трое других безнаказанно вели по его роботу огонь. Ситуация все ухудшалась. Многочисленные выбоины покрыли боевую машину Шина подобно укусам блохи, а его попытки попасть в нападавших были так же безуспешны, как бывает, когда сильным ударом хочешь прихлопнуть это крошечное насекомое.

— Йодама, помоги!

Шин резво развернул «Феникса» на голос Харунобу Мори. Пехотинцы карабкались по «Саранче» Мори, словно муравьи, вознамерившиеся завалить кран. Одна из ног «Саранчи» согнулась, не выдержав губительных атак. И две фигурки в броне прицепились к другой ноге, всаживая раз за разом огненные лучи из лазеров на правых руках в бедренный сустав робота. Три пехотинца свободными руками молотили по нему, взламывая и стягивая с «Саранчи» пластины брони.

Шин прошелся пулеметной очередью по пехотинцам. Пули не могли пробить броню, но их кинетическая сила позволила сбить нескольких нападавших. Одна из фигур каким-то образом повисла на уцелевшей ноге боевого робота, и пули проделали дыру в ранце, где раньше располагалась пусковая ракетная установка. Раздался взрыв, посыпались искры, пехотинец беспомощно сорвался на землю. Мори раздавил его, наступив ногой боевого робота.

Неожиданно обзор Шину заслонила какая-то фигура. Вцепившись одной лапой в голову «Феникса», штурмовик навел лазер на лобовое стекло и нажал на спуск. Красный луч начал медленно пожирать поляризованное стекло, а штурмовик стал долбить бронированной головой по нему, стремясь проломить.

Шин вдавил обеими ступнями педали прыжковых двигателей. Пламя вырвалось из сопел, оторвав сорокапятитонный боевой робот от земли. Когда он устремился в небесную высь, фигура соскользнула, освободив обзор. Внизу простиралось поле боя, который продолжался и за холмом. На мгновение Шин испытал потрясение от увиденного. Лучше бы он по-прежнему ничего не видел.

Пехотинцы возобновили штурм «Саранчи». Из выжженных в теле робота дыр шел дым. «Стингер» Малколма Йесуги был повержен. Дюжина штурмовиков неистово разрывала его на части. Шимацу на своей «Зажигалке» двинулся на помощь Йесуге, чтобы освободить его от врагов, но полдюжины блох в броне вгрызлись в него, не обращая внимания на огненный душ ионовых струй.

За холмом горел разбитый в пух и прах Четырнадцатый легион Веги. Как и предполагал Шин, нефтеперегонный завод был объят пламенем. Из развороченных цистерн струились потоки пылающей жидкости. Первый батальон явно в отчаянии пошел на этот шаг, надеясь, что ни один боевой робот не сможет преодолеть реки огня без перегрева. Они полагали, что огненный ров защитит их с фланга и направит атаку в район, который был значительно лучше защищен. Но останки поверженных механических конструкций поведали о другом.

«Каким-то образом штурмовики преодолели огненные реки и ударили по незащищенному флангу!» Шин пристально вглядывался в боевых роботов штурмовиков, но не смог распознать их. Он взглянул на вспомогательный монитор. Компьютер безуспешно пытался правильно определить тип боевых роботов, находившихся на вооружении штурмовиков, поочередно показывая некоторые из возможных вариантов. Снова глянув на ужасающую картину, Шин увидел, как из пламени появился один из роботов нападавших. По его ногам стекали ручейки горящей нефти.

Штурмовики — около дюжины боевых роботов — продолжали наступление. Они отбросили остатки Первого батальона в боевые порядки Второго батальона и затем с максимальной дистанции открыли огонь по подкреплению Куриты. Увидев, как два робота пали в первой же перестрелке, Шин пережил ужас: ему показалось, что одним из них оказался «Великий Дракон» Хосиро Куриты.

И снова бронированная фигура, словно злобный призрак, рывком навалилась на лобовое стекло и продолжила его долбить. И опять Шин надавил на педали, стремясь газануть еще выше и надеясь скинуть эту тварь. Взрыв на спине робота сопровождался предупреждением, вспыхнувшим на мониторе состояния. Из левого прыжкового двигателя что-то выскочило. Под действием правого движка робот стал лениво заваливаться в пируэт.

«Проклятье! Наверное, еще один пехотинец разрушал движки!» У Шина невольно сперло дыхание, когда фигура на лобовом стекле с удвоенной силой начала колотить головой. «Подняться до двухсот пятидесяти метров и стремительно упасть! Если я не разобьюсь, то уж он-то должен!»

Шин хлопнул кулаком по кнопке катапультирования. Взрывные замки вокруг лобового стекла сработали в унисон, отшвырнув его в сторону. В облаке осколков стекла непрошеный гость крутанулся вверх и прочь. На мгновение Шин поверил, что избавился от своего мучителя.

Вися на одной руке, бронированный штурмовик снова качнулся вниз, стукнувшись закованной в сталь головой о край кабины. Фигура подскочила вверх-вниз, подобно разъяренной обезьяне. Кажется, она пыталась что-то сказать, но рев аварийных клаксонов в кабине заглушил все звуки. Тварь подняла правую руку и навела лазер на Шина, красноречиво и доходчиво демонстрируя свои намерения.

Расположенные по бокам командирского кресла катапультные ракеты взревели, наполнив сферическую кабину пламенем. Сила инерции вжала Шина в толстую обивку кресла, когда ракеты выбросили его на свободу из обреченного на погибель «Феникса». Он неуправляемо вращался, видимо, от столкновения со штурмовиком в момент катапультирования из боевого робота. Что-то жидкое и вязкое стекало по его бедрам. Предсмертный выстрел штурмовика не прошел мимо цели.

Заработавшие гироскопы прекратили дикую пляску кресла. Воспользовавшись ножными педалями, Шин развернул его и направил вниз, на небольшой луг приблизительно в пятистах метрах от того места, где пехотинцы продолжали остервенело рвать на части его уланов. Замедлив падение, он приземлился и увидел, как на землю грохнулся его «Феникс».

Во время катапультирования головная часть робота опрокинулась назад, он медленно перевернулся вверх ногами и приземлился на голову. Тело раздавило кабину, как пустую скорлупу. Затем удар пришелся на плечи. Руки по инерции вывернулись наружу, сжатые кулаки врезались в землю, а сильные ноги вонзились в торс. Когда ноги разрушили реактор, пламя брызнуло из всех трещин «Феникса». Останки робота взорвались, усеяв поле боя гигантскими осколками полурасплавленной керамики от брони и острыми обломками ферротитанового скелета.

Боевые роботы благодаря своим размерам легко выдержали взрыв. Обломки «Феникса» обрушились на них, причинив вред не больший, чем летний ливень. Низкорослые штурмовики, впрочем, пострадали от осколков брони вдвое больше их. Куски скелета робота пронзали пехотинцев. Даже те, кто устоял под ураганом осколков, пали жертвами ударной волны от взрыва. Она сорвала их с роботов, которых они облепили.

Шин приземлил командирское кресло и освободился от ремней, удерживавших его. Он снял нейрошлем и посмотрел вниз, чтобы оценить серьезность ранений, которые нанес ему штурмовик последним выстрелом. «Я не чувствую боль, но вижу кровь. А это плохо».

Он был прав. Рана была ужасной. Неизлечимой. Кровь залила нижнюю часть хладожилета, ноги и бутсы. Над ним кружились, жужжа, черные мухи. Он был так шокирован, что даже не встал, чтобы отогнать их.

К счастью, кровь была не его. Неуверенно Шин взял покрытую броней левую руку и приподнял ее, держа за запястье. Ровный металл на ощупь был теплым и похожим на плоть. Пальцы все еще сжимали небольшой кусок прокладки с облицовки «Феникса». Легкая вмятина в верху руки была местом, куда пришелся удар переднего края командирского кресла в момент катапультирования. Большой кусок брони, предназначавшийся для защиты головы и плеч этой твари, а также широкая грудная пластина были пусты. Не взглянув внутрь на ошметки кровоточащей плоти, Шин отшвырнул руку в высокую, по-летнему зеленую траву и встал из кресла.

Ухватившись заоткидное сиденье кресла, он рывком оторвал его. За ним в плоских упаковках хранились спасательный комплект, лесной маскировочный костюм, пистолет с ремнем, несколько обойм с боеприпасами и цилиндрический двухатомный насос для очистки воды. Он выложил их на сиденье и стянул с себя хладожилет и окровавленные шорты. Пучками травы он постарался оттереть кровь и надел камуфляжный костюм. Прицепив к нему водяной насос, он натянул на плечи ранец и закрепил ремнем на запястье пистолет.

Приготовившись отправиться в путь, он протянул руку и вытащил из углубления в командирском кресле свой Катана. Меч, длина которого вместе с рукояткой была чуть больше метра, весил не более двух килограммов. Деревянные ножны, покрытые темным лаком, не были разукрашены, но Шин знал, что в ультрафиолетовых лучах выступит багряная каллиграфическая надпись, которая поведает о том, что меч принадлежит члену Курои-Кири. Шин не был выпускником одной из военных академий и поэтому не носил меч вакизаши. Мне дано право носить один меч, но как заметил мой оябун: «Два меча — для показа. Сражаться лучше одним».

Держа в правой руке меч в ножнах, Шин отошел от командирского кресла и почти сразу споткнулся об отброшенную руку пехотинца. Опустившись на одно колено, он повернул ее. «Странно. Вся конечность стала холодной! Возникло ощущение, будто броня самостоятельно охлаждается. Внутри все покрылось радужной оболочкой. Какое-то темное липкое вещество образовало мембрану. Все напоминало действие жгута, прекращающего кровотечение из руки, как будто броня создавала защиту, позволявшую потом восстановить оторванную конечность... Невозможно! Но что-то такое я уже видел сегодня. Значит...»

Шин резко повернулся и встал, когда за спиной раздался звук шуршащей травы. Вырванный из ножен Катана блеснул и описал сверкающую серебристую дугу сверху вниз. Среагировав в последнюю секунду на необычный рост врага, Шин скользнул мечом и вогнал лезвие в плечо, взметнув розовые брызги. Штурмовик отшатнулся назад, потерял равновесие из-за отрубленной руки и неуклюже грохнулся на спину.

Горечь обожгла глотку Шина. Темная как деготь субстанция, которую он видел на обрубке руки, покрыла тонкой пленкой оголенное мясо штурмовика, и кровь едва сочилась по краям раны. Новые струи темной жидкости подкачивались из части шлема, оставшейся на своем месте. Они стекали по лицу и голове штурмовика, наполняя рану и препятствуя кровотечению. Шин услышал свист и увидел, как внезапно струя чистой жидкости выплеснулась в воздух. Штурмовик застонал и улыбнулся, как сумасшедший. Глаза и зубы застыли в бешенстве на темном лице, покрытом каплями. Он перевернулся на ноги.

Шин опустил меч и наставил пистолет. В отличие от большинства соотечественников, он предпочитал тяжелое оружие с сильным боем, а не легкий малокалиберный револьвер. Твердо держа пистолет в левой руке, он навел его на незащищенную левую сторону груди врага и дважды нажал на спусковой крючок.

Обе пули попали в цель. Штурмовик резко развернулся вполоборота, но не остановился. Шин приподнял оружие, целясь в незащищенный глаз. Казалось, что зрачок увеличился до размеров блюдца. Видимо, система защиты накачала штурмовика обезболивающими. «Кем бы этот парень ни был, он не испытывает боль. Чертовски надеюсь, что его тело функционирует, как у нас».

Первый выстрел в голову бросил штурмовика на колени, но пришлось разрядить всю обойму, чтобы добить его. Даже несмотря на такие тяжелые раны, система жизнеобеспечения, встроенная в панцирь, продолжала качать темную синтетическую массу, заполнявшую раны. Обмазав тело плотным темным коконом, система регенерации продолжала впрыскивать препараты, а затем распылила какое-то явно химическое вещество, от которого дохли мухи, садившиеся на темную кожу.

Шин безмолвно вглядывался в штурмовика и его бронекостюм, пока звуки боя не вернули его из замешательства. Опустившись на колени, он прикрепил оторванную руку к ранцу. «Надо взять с собой. С оторванной рукой эта тварь уцелела, грохнувшись на землю с высоты в двести пятьдесят метров, прошла по моим следам до этого места, и мне пришлось выпустить в нее восемь пуль, прежде чем она сдохла. Если только я прикончил ее!»

Он бросил взгляд через плечо на черную пелену дыма, застилавшую солнце. «Это не бандиты с Периферии. Это уж точно. Я не знаю, кто они, но если они решили захватить все миры во Внутренней Сфере, то кто способен остановить их?»

XVII

Трелл 1, округ Тамар,

Лиранское Содружество

13 апреля 3050 г.

Комендант Виктор Штайнер-Дэвион заставил своего «Победителя» нырнуть и проскочить левым боком в подземную лагуну, когда робот-разведчик резко навел на него левое орудие. Пещера озарилась светом протонно-ионного излучателя. Синяя молния пронеслась, шипя, над правым плечом «Победителя» и пронзила массивную сосульку, свисавшую с потолка, расколов ее с грохотом на тысячу сверкающих осколков.

Несмотря на толстый слой инея на лобовом стекле робота, яркий голубой свет смертоносной энергии озарил командирскую кабину. Сосредоточившись на картинке ландшафта, созданной компьютером на основе данных магнитного сканирования, Виктор опустил золотистое перекрестие прицела реактивной пушки на контур вражеского боевого робота и большим пальцем руки вдавил спусковую кнопку. Раздался пронзительный визг, подобно воплю привидения предвещающий смерть, и Виктор увидел, что залп достиг цели.

Ураганная очередь снарядов из обедненного урана впилась в левое плечо разведчика, превратив в пар жалкие остатки брони на плечевом суставе и содрав миомерные мышцы с ферротитановых костей. Кости изогнулись и со скрежетом переломились, не выдержав яростного удара. Рука отлетела в сторону, потянув за собой ленту боеприпасов скорострельной пушки. Лента с треском разорвалась, и рука, кувыркаясь, продолжила полет.

Виктор ухмыльнулся, когда его компьютер оценил урон, нанесенный врагу. Когда он вступил в схватку с необычным роботом, компьютер назвал его сначала «Булавой», затем «Мародером» и, наконец, «Победителем».

Поняв, что он никогда раньше его не видел, Виктор приказал компьютеру занести в память все данные о машине под именем «Тор», выбрав ее потому, что этот боевой робот имел в одной руке скорострельную пушку, а в другой — ПИИ. «Бог Тор метал только гром и молнии...»

«Тор» повернул руку с ПИИ в сторону Виктора, но прежде, чем успел выстрелить, Гален Кокс нанес стремительный удар по руке «Тора», выпустив две РБД из установок, расположенных на ногах «Крестоносца». Взорвавшись, они вырвали куски брони, выдолбив темную впадину, и, что гораздо важнее, далеко отбросили орудие от линии прицеливания. И снова водитель робота-разведчика промазал, выстрелив из ПИИ по «Победителю». Испарилась лишь еще одна сосулька, но царивший в пещере ужасный холод превратил туман в снежинки, которые кружились и медленно падали на землю.

«Благодарю, Гален, я твой должник». Виктор следил за потерявшим равновесие «Тором», который пытался ретироваться. Резко рванувшись влево, он тяжело ударился об огромный сталагмит и отскочил назад от зашатавшегося мегалита, который медленно завалился. Из-за этого «Тор» случайно оказался в поле зрения Виктора, мгновенно нажавшего на гашетки скорострельной пушки. Жалобный вой орудия наполнил командирскую кабину, в которой стало жарко, как в парилке. Пот градом катился с Виктора.

Снаряды скорострельной пушки, скользнув вниз, вспороли левое бедро «Тора» и выбили искры из его колена. Шрапнель рассыпалась по воде, а некоторые осколки, пробив насквозь суставы, поскакали по воде и зарикошетили по стенам пещеры. Ноги «Тора» выпрямились, суставы почти вывалились, бедра сомкнулись с голенями напрямую, что позволило роботу сохранять вертикальное положение, однако его ноги потеряли способность сгибаться.

— Комендант, у нас неприятности. — Голос Галена оставался спокойным, но Виктор услышал в нем настойчивую просьбу. — В вестибюле я засек еще два таких «Тора» и еще две «Локи», как я их называю из-за их совершенно безумного вида. Похоже, что эти Нефритовые Соколы действуют в связке впятером, а не как наши уланы вчетвером.

— Принял, Гален. — Виктор бросил взгляд в сектор обзора.

«Эти новые роботы намереваются отрезать Галена и меня от встречи с нашим батальоном в этом направлении. Нам придется отступать по тропе контрабандистов к логовищу Дракона».

— Ты знаешь, надо бы его добить, но придется отпустить.

— Да, сэр.

Гален начал разворачивать «Крестоносца». «Тор», ковыляя, отходил. Когда «Крестоносец» Галена занял позицию для прикрытия «Победителя», Дэвион прошагал по горячим ключам подземного озера. Почувствовав себя в большей безопасности за частоколом сталактитов и сталагмитов, Виктор вышел на связь с адъютантом.

— Как ты думаешь, мы бы попали в него, если бы не погрузились в воду, когда первыми случайно засекли донесения разведчика, пробиравшегося здесь?

Поразмышляв пару секунд, Гален ответил:

— Если бы он включил магнитное сканирование, то засек и застал бы нас в неблагоприятном положении. Должно быть, он использует сканирование в инфракрасном диапазоне, а горячая вода рассеивает тепловое излучение от нас. Если бы мы не напали на него из засады, то нам бы пришлось плохо. Сколько он стрелял в этом бою, но совсем не перегрелся.

Виктор добавил про себя: «Если бы Кокс не отвлек его и не парочка моих удачных выстрелов, этот монстр сожрал бы нас за милую душу. Все же я потерял крупные куски брони на груди и правой ноге. Броня на правом боку и левой ноге „Крестоносца“ Галена также стала тонкой, как бумага. Эти загадочные роботы обладают невероятной мощью, но, по крайней мере, их водители смертны».

— Согласен, мистер Кокс. Я свяжусь с генерал-лейтенантом Хоксвортом и узнаю, дает ли он нам «добро» на новую вылазку и кому требуется помощь.

Нажав пару кнопок на пульте управления, Виктор связался на тактической частоте непосредственно со штабом полка.

— «Барсук-1» вызывает «Нору Матушки», прием. Укажите мне направление выдвижения.

Голос генерала Хоксворта звучал напряженно:

— «Барсук-1», отставить. Немедленно возвращайтесь в Нору. Это касается и «Барсука-2». Виктор нахмурился.

— Повторите, «Нора Матушки». — Дэвион включил и выключил рычаг радиофильтра, позволив атмосферным помехам прервать связь. — У меня атмосферные помехи. Повторите.

— Не играй со мной в игры, «Барсук». Я прекрасно знаю, как выключают фильтр, когда получают приказы, которые не хотят выполнять. Этот старый трюк проделывал еще Рэдберн на Святом Андрее во время Четвертой войны. Немедленно доложите о возвращении в Нору. Вы нужны мне здесь.

Виктор тяжело вздохнул:

— Приказ принят, «Нора Матушки». Возвращаемся домой.

Виктор поставил своего боевого робота рядом с «Леопардом», который относился к классу шаттлов. По лестнице он быстро спустился из командирской кабины и, бросив нейрошлем встревоженному технику, рванул в приземистое строение, служившее мозговым центром полка во время боев. Как тощая борзая, Гален Кокс следовал по стопам Виктора.

В помещении, похожем на пещеру, эхом отдавались фрагменты отчаянных докладов и просьб о подкреплении. В мрачных отблесках экранов радарных и голографических установок связисты и операторы выглядели чрезмерно изможденными. Они кивали, соглашаясь с требованиями об оказании поддержки, и нажимали на клавиши, переключая связь на тех, кто лучше разбирался в проблеме.

Виктор натянул поверх хладожилета меховую куртку. Только сейчас он понял, почему Хоксворт отозвал его на базу. «Кто-то должен навести здесь порядок. В таком бардаке нам не удастся организовать оборону». Он заметил Хоксворта, сгорбившегося перед экраном, отображавшим тактическую обстановку, и резко направился прямо к нему сквозь толпу.

— Сэр, докладывает комендант Дэвион.

Хоксворт вяло ответил на его приветствие. Обычно веселому генералу сейчас было не до шуток. Пряди седых волос беспорядочно свисали на его брови, а с носа капал пот.

— Комендант, скажу прямо. Видели того «Леопарда»?

— Да, сэр. Я поставил рядом с ним своего «Победителя».

— Хорошо. Садитесь в него. — Генерал-лейтенант посмотрел за спину Виктора. — И вы, Кокс. Оба. Проваливайте, к дьяволу, отсюда.

— Нет! — Возглас Виктора перекрыл шум, заполнявший помещение. — Я не желаю улетать отсюда. От моего батальона скоро останутся только клочья. Я не брошу их.

Генерал распрямился, и в его глазах снова вспыхнули огоньки.

— Выполняйте приказ, комендант! Вы и капитан Кокс сейчас же сядете на борт шаттла и отправитесь на «прыгун» «Лучник». Можете идти.

Виктор сжал кулаки и едва сдержался, чтобы не грохнуть по столу с тактическим дисплеем.

— Нет, вы не можете отправить меня прочь. Если вы так поступите, то мы проиграем этот бой.

— Мы проиграем его в любом случае. — Хоксворт ткнул дрожащим пальцем в дисплей о данными о тактической обстановке. — Мы отступаем на всех фронтах. Кольцо сжимается вокруг нас, как петля. Эти Нефритовые Соколы ведут огонь с недоступных для нас дистанций и методично уничтожают нашу оборону. В течение первых трех часов боя я потерял больше людей, чем за четыре года службы на Трелле. А ведь они ввели в бой против нас только три дюжины боевых роботов и подразделение безумных пехотинцев в бронированных доспехах.

Виктор почувствовал, как заколотилось его сердце, когда Хоксворт выплеснул на него перечень потерь.

— Генерал-лейтенант, подумайте! Вы хотите войти в историю как человек, который сдал противнику Трелл, или прославиться как разгромивший непобедимых захватчиков?

Желваки на скулах Хоксворта вздулись.

— Меня запомнят как человека, который потерял Трелл. Сейчас я ничего не могу сделать. — Не моргнув глазом, он встретил пристальный холодный взгляд Виктора. — Но обо мне не будут помнить как о человеке, который позволил погибнуть наследнику Хэнса Дэвиона.

— Нет! — Виктор ткнул пальцем в грудь старика. — Не поступайте так, генерал. Не используйте моего отца против меня. Не ставьте себя в глупое положение. — Виктор взглянул на голографическую карту. — Гален и я столкнулись и хорошенько потрепали одного из штурмовиков в Ущелье Грома. Местность и преграды любого заставят вести огонь с близкой дистанции, таким образом могут воевать и наши люди. Отведите части в эти пещеры и к подножию Черной Горы. Чтобы нанести поражение этим налетчикам, мы должны использовать тактику партизан. И мы разобьем их. Черт вас побери! Сражайтесь! И дайте мне сражаться с ними!

— Извините, Виктор. Ваш план, возможно, и сработал бы, если бы мы знали об этом и имели время. Черт возьми, он сработал бы, но я не могу рисковать вашей жизнью. — Старик поднял глаза. — Такая возможность вам еще представится. Думаю, что мужества вам не занимать. Прощайте, ваше высочество. — Посмотрев на Кокса, Хоксворт добавил: — Уведите его отсюда во что бы то ни стало.

Виктор не успел возразить, как был сбит с ног. Последнее, что Виктор Штайнер-Дэвион успел увидеть на Трелле, был кулак Галена Кокса, который, мелькнув, врезался в его подбородок.

XVIII

Военная база Первого Круга Ком-Стара

Остров Хилтон-Хид, Северная Америка, Терра

15 апреля 3050 г.

— Эта информация поступила к нам вчера через нашу станцию на Балсте. Я ознакомилась с ней и сейчас предлагаю на ваше рассмотрение. Сообщение достаточно краткое. Регент по военным вопросам не любит лишних слов. — Примас Миндо Уотерли обращалась к регентам, внимание которых сосредоточилось на центре апартаментов.

Она резко хлопнула в ладоши, и когда комната, похожая на амфитеатр, погрузилась в полумрак, в ее центре, прямо над выложенной на полу эмблемой Ком-Стара, вспыхнула голограмма, явив всем оживший образ регента по военным вопросам. Размер голограммы, показавшей голову регента до плеч, был таким, что повязка на его глазу равнялась рулевому колесу автомобиля.

— Да будет с вами мир Блейка, примас Уотерли. Я приветствую вас от имена Ульрика, Хана Клана Волка. Он любезно позволил мне передать вам это сообщение, при условии, что в нем будут отсутствовать военные данные. Он не подозревает нас в двуличии, но предпочитает не вводить в искушение. — Фохт поправил повязку над правым глазом. — В течение трех месяцев моего присутствия на флагманском корабле Ульрика в полной безопасности мне была предоставлена возможность беспрепятственно наблюдать фактически за всеми операциями, являющимися по своей сути военными. Клан Волка сделал ставку на превосходство тактическое и технологическое, подавляющее любое сопротивление. Они чрезвычайно беспристрастны по отношению к побежденным. С захваченных миров они взимают дань в виде рабов, которых называют крепостными. Пленники являются не только подневольной рабочей силой, но также и заложниками, позволяющими добиваться повиновения народов, которым они прежде принадлежали.

Военный регент склонил голову в поклоне, затем поднял ее и устремил свой взор за пределы голограммы — на примаса.

— Мои попытки разобраться в их истинных намерениях пресеклись вежливо, но твердо. Тем не менее была выражена определенная заинтересованность в нашей помощи. До меня дошли настойчивые слухи о крупной волне переселенцев, следующих за вторгшимися войсками, но Ульрик отрицает их. И все же на кораблях, которые я посетил, не было простолюдинов. Совершенно определенно, это — армейские подразделения на марше. А передвигаются они очень быстро.

Разные группы вторгшихся войск явно соперничают между собой, хотя и стараются скрыть это. На кораблях Клана Волка находятся представители других кланов. ИльХан, являющийся старшим среди ханов, пребывает на флагманском корабле Ульрика, хотя принадлежит к Клану Дымчатых Ягуаров. Несмотря на расстояние, разделяющее его клан и Клан Волка, ильХан ежедневно поддерживает связь со своими людьми и, по-видимому, руководит их действиями, направленными против Синдиката Драконов.

Фохт потер уцелевший глаз и позволил себе улыбнуться.

— Люди клана довольно примечательны. Многие благожелательны, но в сражении хладнокровны, умелы и выносливы. Здесь любят обмениваться колкостями и прибегать к иным формам соперничества. Достается и рабам, впрочем, обычно без серьезных последствий. Раны, которые мы считаем серьезными, не являются таковыми для этих людей. Я слышал о том, что они способны исцелять переломы позвоночника. А один врач даже заявил, что мог бы восстановить мой глаз, если бы находился рядом со мной в то время, когда я его потерял.

Военный регент бросил взгляд в сторону и кивнул.

— Мне разрешат связаться с вами со следующей станции. Волки согласились не трогать наши действующие станции в обмен на обязательство, согласно которому мы будем уничтожать всех военных разведчиков, засланных партизанами. Я отдал соответствующий приказ руководителю нашей станции здесь, и он обязан передать его дальше в другие миры, захваченные Волками. Конечно же Ульрик понимает, что окончательное решение за вами. Если вы решите отменить мое распоряжение, то Ульрик прикажет изолировать станции Ком-Стара, но он с уважением относится к нашей миролюбивой независимости.

Голографический образ исчез, и комната на несколько мгновений погрузилась во тьму, прежде чем вспыхнул свет. Миндо посмотрела на потрясенных членов Первого Круга. Выражение их лиц удовлетворило ее. «Они знали, что я отправила регента по военным вопросам как личного посланника к захватчикам, но не ожидали, что я уполномочу его предложить им наши услуги для содействия их захватническим устремлениям». Она милостиво улыбнулась.

— Ваше мнение?

Ултан Эверсон, дородный регент с Таркада, едва заметно приподнял руку.

— Прикоснувшись к лицу, Фохт дал нам знак, что во время сеанса связи за ним ведется наблюдение. В свете этого меня удивляет, почему Ульрик позволил ему так откровенно высказаться о рабовладении и разногласиях между кланами.

Тщедушная и хрупкая на фоне кристаллического подиума регент из Сиана — столицы Конфедерации Капеллана — покачала головой, не согласившись с его мнением.

— Регент Таркада, а может, Ульрик желает, чтобы мы знали о том, что с его могуществом придется считаться, хотя он и не является ильХаном? То, что в его владениях пребывает этот ильХан, наводит на мысль о достигнутом в прошлом компромиссе. С чего бы это Хан всем Ханам дал согласие осуществлять командование своим кланом с флагманского корабля, находящегося на большом удалении от места боевых действий?

Миндо улыбнулась, когда Шарилар Мори, занявшая после нее пост регента Диерона, согласилась с сомнениями, высказанными регентом Сиача.

— Джен Ли, я готова предположить, что ответ на ваш вопрос представляет для нас больший интерес, чем какие-либо межклановые распри в стане захватчиков. То, что ильХан ежедневно поддерживает связь со своими вооруженными силами — подразделениями, действующими на расстоянии более ста тридцати световых лет от него, — должно означать, что у этих кланов есть гиперимпульсные генераторы и они превосходно владеют ими.

Миндо прикрыла веки, и ее лицо приобрело кошачье выражение. «Сверхимпульсные генераторы обеспечивают Ком-Стару власть среди Государств-Наследников. Именно они позволяют нам мгновенно устанавливать связь между планетами, расположенными друг от друга на расстоянии до пятидесяти световых лет. Только мы владеем технологией их производства и использования, а следовательно, все нуждаются в наших услугах. Наше могущество проистекает из способности обеспечивать и контролировать связь между звездами».

Хлопнув рукавами пурпурной мантии, Эверсон подался вперед.

— Регент Диерона, я не думаю, что нам следует опасаться, что эти захватчики станут нашими конкурентами в сфере обеспечения связи. Клан Нефритовых Соколов уже захватил десять миров Штайнеров и добился серьезного успеха на Трелле. А Волки, так любезно принявшие военного регента, захватили миры Икар и Шато. И это не конкуренция, в которой нашему ордену предлагают принять участие, а скорее принуждение.

Гарднер Риис, долговязый светловолосый регент Расалхага, устремил свой жесткий взгляд на Шарилар.

— Я также вынужден обратить ваше внимание на захваченные миры. В результате атак Волков и Медведей-Призраков Республика Расалхаг потеряла одиннадцать планет. На первом месте — военная угроза!

Миндо подняла руку, и рукав ее мантии из золотистого шелка скользнул к локтю.

— Прекратите перебранку. Рассмотрим факты вторжения и оценим истинную меру опасности. — Она кивнула Эверсону. — Начнем с вас, регент Таркада. Что захватили эти так называемые кланы и как им это вообще удалось?

Голубые глаза Эверсона помрачнели.

— Замкнув кольцо от Барселоны до Лиранского Содружества, Нефритовые Соколы захватили Барселону, Бон-Норман, Срединную, Здешнюю, Бенсинжер и Толанд. Преодолевая сопротивление, они продолжали наступать и два дня тому назад добавили к этому списку Стилтон, Нестареющую, Винфилд и Трелл. Последние четыре мира завоеваны пока не полностью, но, по всей видимости, это неминуемо произойдет. Ранее я уже упомянул, что Волки захватили Икар и Шато.

Холодным взглядом примас уставилась на Эверсона.

— Регент Таркада, на планете Трелл нес службу старший сын Дэвиона. Что с ним? Эверсон ответил ей немедленно:

— Генерал-лейтенант Хоксворт эвакуировал Виктора Дэвиона после боя, продолжавшегося четыре часа. Захватчики упустили его. Шаттл, на борту которого он сейчас находится, направляется к «прыгуну» «Лучник», чтобы завтра покинуть систему звезды. Примас смотрела на регента так, словно уже знала все, что он скажет, и тем не менее кивком предложила ему продолжать.

— Очевидно, перед отправкой принц предложил Хоксворту прибегнуть к определенной тактике, которой тот и воспользовался. Этот план не защитит мир Штайнера от захвата Нефритовыми Соколами, но победа достанется им большей кровью. А в остальном ситуация крайне тяжелая.

Повинуясь жесту примаса, заговорил Риис, перечислив потери своего государства:

— Волки захватили Скеллволл, Сторожевую, Свелвик, Эллиг, Крайнюю, Новую Каледонию, Балету и Святого Джона. Медведи-Призраки захватили Туле, Дамиан и Холмсбу. Седьмого марта во время атаки на Туле, послав только одно звено аэрокосмических истребителей-перехватчиков за шаттлом, направлявшимся за пределы звездной системы, они едва не сбили его. На борту корабля находился министр обороны Расалхага, и его гибель нанесла бы большой урон Республике.

Хутрин Вандел провела пальцами по своим темным волосам, росшим треугольным выступом на лбу.

— Регент Расалхага, выслушав перечень захваченных миров, можно подумать, что в Республике Расалхаг вообще отсутствуют какие-либо вооруженные силы, способные обороняться.

Реплика регента Нового Авалона рассердила Рииса, но он удержался от гневных возражений.

— Кажется, вы находите все это забавным, Вандел. Смею утверждать, что ваш тон звучал бы иначе, если бы было захвачено Федеративное Содружество. — Он бросил взгляд на примаса. — Захватчики довольно легко преодолели сопротивление боевых частей Расалхага, но они великодушны к сдавшейся стороне. Единственным исключением из этого правила являются наемники. Кланы и особенно Медведи-Призраки, судя по всему, с недоверием относятся к солдатам, служащим за деньги. Сообщения о казнях пленных не поступали, но кланы отбирают боевых роботов у плененных наемников, фактически прекращая их профессиональную деятельность.

Миндо подняла голову. Ее лицо сохраняло полную беспристрастность, не выдавая ни любопытства, ни напряжения.

— Какое впечатление это произвело на другие подразделения наемников? Настроены они решительно или кто-нибудь предпочел отступить?

Риис пожал плечами:

— Большинство из них осталось в гарнизоне, возможно, потому, что не владеют всей информацией. Как вам известно, на публикацию информации о вторжении наложены ограничения. Мы, члены Первого Круга, конечно же лучше всех осведомлены о происходящем. Согласно вашему распоряжению, только официальные представители правительства каждой нации будут уведомлены о размерах потерь. Чтобы у каждого из них сложилось впечатление о том, что удару подверглись только они. Население все еще не оповещено и полагает, что потеря связи с несколькими удаленными мирами вызвана рейдом периферийных бандитов, не представляющих никакой угрозы.

Шарилар Мори зловеще рассмеялась:

— Позвольте заметить, регент Расалхага, если вы серьезно полагаете, что Теодор Курита и Хэнс Дэвион не догадываются о масштабах вторжения, то вы не соответствуете должности, которую ныне занимаете. Они не настолько глупы, чтобы тешить себя иллюзиями, что полчища могущественных и вооруженных до зубов захватчиков будут усмирены у границ, нанесенных на карты или записанных в договорах. Я допускаю, что никому из них точно неизвестно, как глубоко вторглись завоеватели, но уж догадаться-то они вполне способны.

Шарилар взглянула на Миндо.

— Клан Дымчатых Ягуаров оттяпал у Синдиката Драконов семь миров. Поскольку обитаемые миры располагаются по большей части в регионе, где Синдикат граничит с Расалхагом, то Ягуарам не пришлось расширять фронт наступления, и, вероятно, они захватили еще больше планет. Ричмонд, Нортвинд, Тарнби, Бьерред и Швартц попросту пали. Горная Страна, планета-гарнизон на границе Алшейна, защищалась ожесточенней, но бой был скоротечным. В Заливе Черепах враг прорвал оборону Четырнадцатого легиона Веги, но понес потери. Кроме того, разрозненные отряды якудзы организовали там партизанское сопротивление, затрудняя действия Дымчатых Ягуаров. И хотя линейные части покинули первые четыре мира, спустя две недели после первоначальной победы боевые подразделения завоевателей все еще находятся в Заливе Черепах.

Миндо сложила руки, просунув кисти в необъятные рукава золотистой мантии.

— Что с Хосиро Куритой? О нем ничего не слышно? Шарилар покачала головой:

— Моим людям не удалось обнаружить его ни живым, ни мертвым. Возможно, он среди множества пленных, захваченных Ягуарами, но мы не имеем никакой информации от них. Вопреки нашим заверениям о нейтралитете, командир местного гарнизона заявляет, что его приказы исходят от ильХана и ему запрещено допускать к заключенным любых посетителей.

— Если мы возвратим Теодору Курите его сына, то сможем добиться от него многих уступок или даже полностью подчинить его себе, — произнесла примас. — Может наша спецкоманда освободить Хосиро из заключения?

Шарилар нахмурилась.

— Дежурный эксперт спецкоманды ответил отрицательно. Он подчеркнул, что тюрьма, в которой заключены пленные водители боевых роботов, оснащена самой совершенной системой безопасности в Заливе Черепах. За пятьдесят лет только одному человеку удалось убежать из нее. Во время этой попытки он был ранен в живот, и о нем ничего не слышно с тех пор, как он нырнул в реку Савагаши уже за пределами тюрьмы. Кроме того, примас, попытка вызволить Куриту попросту может испортить наши отношения с кланами. Бели дело повернется таким образом, что их нашествие не удастся остановить, то признательность Теодора и Такаси Куриты не будет стоить и ломаного гроша.

Миндо одобрительно улыбнулась:

— Красиво сказано, регент Диерона. Мы всегда должны на шаг опережать события. Кстати, как долго, по-вашему, якудза способна оказывать сопротивление?

Стройная регент из Синдиката Драконов пожала плечами:

— Мне трудно судить. Мои информаторы не способны или не хотят проникнуть в ряды якудзы. Мы не можем оценить их силу. У них груды оружия и боеприпасов, и они будут сопротивляться, пока они не закончатся. Они могут сильно беспокоить завоевателей, но никогда не смогут изгнать их из Залива Черепах.

Наконец, когда, казалось, доклады регентов закончились, все повернулись к Миндо, но она посмотрела на Ултана Эверсона, своего старого советника. Словно тайно забавляясь, она улыбнулась:

— Итак, регент Таркада? Эверсон уперся руками в подиум.

— Я доверяю словам военного регента о том, что Ульрик выразил интерес к нашему предложению о сотрудничестве с завоевателями в области разведки. Но не отказываемся ли мы от нашей миссии возглавить человечество по пути к Свету? Как содействие грозным захватчикам, возможно нелюдям, поможет нам достичь нашей цели? Цивилизованность нужна этим кланам как маска, скрывающая их истинную личину. Наша цель — достижение духовного расцвета — может ничего для них не значить. Я не вижу логики в вашем предложении помогать им.

— Мой старый друг, — молвила Миндо покровительственным тоном, от которого Эверсон покраснел. — Я верю, что в сложившейся ситуации такие действия наиболее логичны и способствуют реализации наших замыслов.

Она улыбнулась, словно удивляясь чему-то, но это, казалось, лишь усилило разочарование Эверсона.

— Во-первых, в обмен на разведданные завоеватели позволят нам остаться на захваченных ими мирах. Нам позволят служить передаточным звеном между населением и завоевателями. Короче говоря, мы станем классом доброжелательных администраторов, способных реорганизовать миры, включая все системы управления и, что еще важнее, образования. Таким образом мы внедрим в сознание народов наши идеи. То есть Ком-Стар явится спасителем всего человечества, и только благодаря нам человечество сможет снова возродиться. — Взмахнув рукой, она продолжила: — Во-вторых, мы можем направить завоевателей на цели, которые хотим разрушить. Мы можем подсказать Дымчатым Ягуарам разгромить Люсьен и обезглавить Синдикат Драконов. Мы можем повернуть их против надменного Таркада, чтобы уничтожить эту половину оси Штайнера-Дэвиона. Вместе с Томасом Мариком, который благожелательно относится к нашей идее, мы сможем уводить завоевателей прочь от его владении до тех пор, пока они не растянутся настолько, что их можно будет разгромить. — Она понизила голос: — В третьих, и это последнее, обеспечение кланов военными разведданными означает, что они станут зависеть от нас. Мы превратимся в их глаза и уши и таким образом однажды днем, когда сбежим от них, оставим их слепыми и глухими. К тому времени регент по военным вопросам разведает достаточно много, что позволит нам разгромить эти орды. И все человечество возрадуется восставшему Ком-Стару, победившему чужеземных захватчиков.

Она устало улыбнулась.

— Короче, дамы и господа, кланы и их вторжение являются средствами достижения нашей цели. Я воспользуюсь ими и затем отброшу. С их помощью в наше время осуществится мечта благословенного Блейка!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СЕРДЦЕ ЗВЕРЯ

XIX

Шин Йодама плотнее натянул на себя изношенное одеяло. Сидя на каменном выступе, он продрог от холода и сырости канализации. С потолка тоннеля монотонно падали капли, наводя ужасную тоску, но он старался использовать этот звук как некое подобие мантры. «Как-нибудь... как-нибудь я выберусь отсюда».

Двое, сидевшие рядом с ним, заворчали, прервав его сосредоточенность:

— Почему мы слушаем Старейшего, если он смирился с тем, что мы прячемся здесь как крысы? Эти захватчики не буря, которую можно переждать. Я думаю, что у Старейшего нет воли сражаться с ними.

— Может, он собрался умереть здесь в темноте, — сказал другой, — но я нет. Я хочу смотреть на звезды и дышать чистым воздухом.

Оба мгновенно заткнулись, когда кто-то заплюхал, идя по колено в потоке воды, и приблизился к переднему караульному посту. Шин достал пистолет, но не стал вынимать, пряча в складках одеяла. Фигура, появившаяся во мраке, быстро приближалась, по-видимому не подозревая о том, что спешит навстречу опасности.

Когда человек поравнялся с ним, Шин взвел курок.

— Кто идет? — требовательно спросил он. Человек замер, выдав свой страх.

— Асуши Мотошика, — с трудом выдохнул он.

— Где, черт побери, ты был? — спросил Шин, отводя пистолет. — Мы были уверены, что Муен Но Дайнеко схватили тебя.

Парень покачал головой, и страх в его голосе и осанке сменила уверенность.

— Нет. Дымчатые Ягуары не поймали меня, а вот я им задал жару! — Мотошика сдавленно захихикал, довольный собой. — Слышали, как рвануло?

Шин кивнул:

— Мы думали, что они хотят заделать одну из крысиных нор.

— Нет, одна канализационная крыса загрызла десяток Ягуаров. Я спрятал бомбу в клубе Мейбутсу. Она взорвалась, и я думаю, что всех разнесло. Их там было двенадцать. Я видел, как они входили. Посчитал.

Двое парней издали радостные крики и похлопали Мотошику по спине. Только Шин пристально смотрел, не веря.

— А что с другими, кто был в клубе? Что с нашими людьми, которые были там?

Мотошика заколебался, но за него ответил один из парней.

— Какая разница? Они сотрудничали с врагами и получили по заслугам.

Шин соскочил с выступа, и под дулом револьвера оратор осел в сточные воды.

— Кретин! Они наши люди! Без них и их поддержки мы ничто! Мы уцелели потому, что они нас не выдали, так как верят в то, что мы поможем избавиться от Дымчатых Ягуаров.

Не успело стихнуть эхо, вызванное яростным криком Шина, как его заглушил раздавшийся над их головами грохот тяжелой поступи боевого робота. Трое парней съежились от страха. Мотошика прижал руку к ссадине, которую оставил на его щеке скользящий удар Шина. Йодама посмотрел вверх, гордость воина, оставшаяся в нем, не позволяла проявлять страх. Он показал на Мотошику:

— Ты! Пойдешь со мной. Посмотрим, чем заняты Ягуары. Вы, двое, останетесь здесь.

Без лишней суеты он пошел по тоннелю, затем свернул в боковой проход, который вел на север. Йодама шел под улицами, по которым двигались боевые роботы. Когда они остановились, Шин продолжал идти до тех пор, пока не уткнулся в ржавую железную лестницу на стене. Он позволил Мотошике подняться вместе с собой и показал вверх:

— Она ведет в заброшенное здание, как раз на улице, где они стоят. Ты пойдешь первым.

Мотошика живо вскарабкался по ступенькам лестницы, но замер, достигнув поверхности. Он с опаской приоткрыл люк, припал к краю и затем дал знак Шину подниматься. Шин, ожидавший в тени, присоединился к бомбометателю-якудзе, ползком пересек комнату, подкравшись к окну, выходившему на улицу.

Здесь было теплее, но Шин похолодел пуще прежнего при виде боевого робота, который назывался «Дайши» — «Погибель». Он был окружен пятью воинами в бронекостюмах, похожими на того, которого ему удалось убить в бою две недели тому назад. На спине каждого висел ранец с пусковой ракетной установкой, накрепко прикрепленный к доспехам, в котором, как показалось Шину, был также блок питания для бронекостюма и оружия. Кроме лазеров на правой руке пехотинцы носили также и стрелковое оружие. Якудза обратил внимание на то, что предохранитель спускового механизма располагался как раз над жерлом лазера, по-видимому усиливая его энергию.

«Дайши» возвышался над самым высоким зданием среди трущоб в том районе Эдо, где обитали буракумины — отверженные. И хотя его ноги, пожалуй, по форме напоминали конечности человекоподобных боевых роботов, пусковая установка для РДД на его левом плече выглядела как вторая многоглазая голова, а руки оканчивались связкой нескольких пулеметных стволов. Среди разных видов оружия Шин распознал большие лазеры и малую скорострельную пушку, да к тому же на груди робота виднелись жерла трех средних лазеров.

Один из воинов, облаченных в бронекостюм, вышел вперед.

— Жители района Урамачи! Мы обнаружили следы преступника, которые привели нас сюда. Он совершил самое разрушительное и необдуманное преступление, подложив бомбу в то место, где находился гражданский и военный персонал. Взрыв вызвал многочисленные жертвы среди наших и ваших людей. Этому будет положен конец.

Пехотинец указал на лачугу, около которой стоял «Дайши».

— Если преступник не сдастся нам, то через две минуты все обитатели этого дома умрут. Шин грубо ударил Мотошику.

— Дурак, смотри, что ты натворил!

Юноша посмотрел на Шина как на сумасшедшего.

— Ты думаешь, что я сдамся? Я нанес удар во имя нашей свободы. Они берут нас на пушку и не станут разрушать этот дом.

Шин жестко посмотрел на парня, стоявшего рядом с ним.

— Для тебя лучше, чтобы это не произошло. Но если они сделают, что говорят, а ты откажешься пойти к ним, я сам пристрелю тебя и выброшу труп на улицу.

Время исполнения ультиматума истекало. Из окон и дверных проемов домов на улицу стали выглядывать люди. Дом, подлежавший уничтожению, замер в ожидании. Пехотинец из клана Дымчатого Ягуара удалился в направлении улицы, затем повернулся в сторону ветхого жилища. В тот же миг «Дайши» раздвинул локти и навел орудия на жалкую лачугу из дерева и картона.

Мотошика отвернулся, но Шин схватил его за волосы и повернул голову к окну.

— Смотри!

От дьявольского прикосновения большого лазера лачуга мгновенно вспыхнула как костер. Ее объяло трескучее пламя, которое взметнулось выше головы «Дайши» и опало, когда на халупу обрушился шквал пуль, выпущенных из скорострельной пушки. Из двери с воплем выскочила женщина. Ее волосы и платье пожирал огонь. Пехотинец воспользовался лазером, луч которого заставил замолчать ее навеки.

Почуяв едкий запах паленых волос и мяса, Мотошика вырвался из рук Шина и ринулся в угол. Шин не удостоил его вниманием, следя за «Дайши», который шагнул вперед. Языки пламени лизали ровную поверхность его металлических стоп. Пехотинец снова повторил ультиматум, обращенный к жителям:

— Жители района Урамачи! Мы обнаружили следы преступника, которые привели нас сюда. Он совершил самое разрушительное и необдуманное преступление, подложив бомбу в то место, где находился гражданский и военный персонал. Взрыв привел к многочисленным жертвам среди наших и ваших людей. Этому будет положен конец. — Солдат указал на другую лачугу.

— Если преступник не сдастся нам, то через две минуты все обитатели этого дома умрут. Шин помрачнел.

— Тот же ультиматум, Мотошика. Ты возьмешь на себя ответственность за свой поступок или пусть гибнут невиновные?

Явно взволнованный, Мотошика неуверенно обернулся через плечо на Йодаму.

— Никто, кроме меня, не осмелился нанести по ним такой удар. Старейший разрешил делать вылазки за оружием и боеприпасами, но мы ни разу не ударили по ним. И пока он заставляет нас воровать, они обращают в рабство наших людей. Если я единственный, у кого хватило истинной храбрости, я не отдам себя в жертву, потому что никто больше на деле не способен драться с этими захватчиками!

Шин едва сдержал ярость, которую вызвали эти слова.

— Не велика храбрость подбросить бомбу и убить невинных вместе с виновными? Ты обычный убийца, и не более того! Где твоя хваленая храбрость, если ты скрываешься здесь, как побитая собака? Мало быть храбрым. Твои деяния должны быть разумными и достойными. Ты как ребенок безрассудно бросился в драку, а теперь ждешь, что другие ответят за твои ошибки.

Яркая вспышка желтого света с улицы сверкнула в глазах Шина, и в тот же миг он понял, что произойдет. Он нагнулся и вцепился в воротник кожаной куртки Мотошики.

— Это, по-твоему, храбрость. Смотри и запоминай.

Буддистский монах в шафрановой мантии со стриженной наголо головой брел по мощенной булыжником улице навстречу Дымчатым Ягуарам. Он поднес сжатые ладони к подбородку и поклонился стоявшему впереди пехотинцу.

— Извините меня за то, что не вышел раньше. Я искал спасения от судьбы. Эту бомбу подложил я. Не надо больше никого наказывать.

Без колебаний и пощады пехотинец развернул жерло своего лазера и нажал на спусковой крючок. Лучи прошили тело монаха снизу вверх и отбросили его. Перевернувшись несколько раз, он наконец замер. Вместо его лица зияла черная воронка.

Дымчатые Ягуары повернулись и пошли, будто не произошло ничего необычного. Шин отпустил Мотошику. От неожиданности тот упал, ударившись о створку окна, и отполз по полу к лестнице.

— Будь моя воля, Мотошика, я бы пристрелил тебя. Но я не намерен подвергать сомнению авторитет Старейшего. Я пойду к нему, и пусть он решает. Если ты тот, за кого себя выдаешь, следуй за мной.

Старейший вершил свой суд в пыльном и сумрачном подвале, расположенном глубоко под улицами Эдо. Несмотря на маленький рост и худобу, он все еще обладал большой силой. Без тени пощады онпристально смотрел на преклонившего колени Мотошику. Затем поднял глаза ровно на столько, чтобы все присутствующие видели его недовольство. Шин ощутил гнев Старейшего, хотя располагался в стороне от него. В помещении царило замешательство и стыд, исходившие от других бойцов якудзы.

— Итак, Мотошика Асуши, — молвил Старейший, — ты полагаешь, что знаешь лучше всех, как нам воевать с Дымчатыми Ягуарами? Ты прозрел и стал не по возрасту мудрым? Ты постиг мои замыслы и уверовал, что владеешь лучшей стратегией? Ты решил, что я — выживший из ума старик, который ничего не знает? И это подтолкнуло тебя заложить бомбу, от которой погибло наших людей больше, чем врагов. А расплатился за твой поступок монах, который ни в чем не виноват. Не потерял ли ты честь, коли твой рассудок в порядке?

Из рукава черного шелкового кимоно Старейший вынул кинжал и бросил коленопреклоненному громиле.

— Воспользуйся этим.

Мотошика поднял глаза. Его лицо исказила гримаса ужаса.

— Хара-кири?

Старейший с презрением покачал головой.

— Если бы я желал выпустить тебе кишки, я бы затупил кинжал о камни и дал тебе. Нет. Докажи мне, что ты раскаиваешься.

Мотошика взял кинжал в правую руку. Все пальцы левой руки были сжаты в кулак, кроме мизинца. Упершись этой рукой в каменный пол, он прикоснулся острым как бритва лезвием к верхней фаланге. Но прежде чем продолжить, поднял глаза.

Глаза Старейшего сузились.

— Из-за тебя погибли невиновные люди.

Мотошика сдвинул кинжал вниз ко второй фаланге. Не опуская головы, он отрезал кусок своей плоти. Повернул кулак, отрывая отрезанную часть пальца. Шин почувствовал, будто его ударили в живот, а другие новобранцы, ставшие членами якудзы во время войны, отшатнулись. Но Мотошика не произнес ни звука. Он крепко прижал к груди искалеченную руку, протянул отрезанные фаланги и окровавленный кинжал Старейшему:

— Простите меня, оябун. Я вас больше не подведу.

Старейший кивнул и посмотрел на других.

— Многие из вас решили, будто я не стану наносить удары по Дымчатым Ягуарам, но вы ошибаетесь. Меня беспокоит другая, более серьезная проблема, и я долго размышлял, как ее разрешить. — Он бросил взгляд на Шина. — Наш соратник Йодама поведал нам о том, что Хосиро Курита пропал во время боев, но мы не видели свидетельств его гибели. Потому что он не погиб. Он в тюрьме, у Дымчатых Ягуаров. Мы вызволим его и возвратим Координатору.

Кто-то в толпе от изумления выдохнул.

— Но это невозможно. Они содержат заключенных в Куришияме. Никому никогда не удавалось убежать оттуда, даже когда там заправляла тайная полиция. А ведь Ягуары ужесточили систему охраны. Мы все погибнем, если нападем.

Шин увидел, как многие кивнули в знак согласия. «Об этой тюрьме — Куришияме — легенды ходили даже на Марике. Она быстро получила прозвище „Неприступная“. После всего, что я увидел в боях с Ягуарами, если они решили держать людей там, маловероятно, что нам удастся вызволить оттуда Хосиро». И все же Шин не был склонен спорить со Старейшим.

— Почему меня окружают юнцы? — с отвращением спросил Старейший. — Вам что, полностью отшибло память? Однажды Куришияма уже упустила заключенного. Ее стены поддались в прошлом и не выдержат снова. И вы это увидите.

Высокий парень, сидевший за Мотошикой, низко поклонился и покачал головой.

— Этот побег — из серии «бабушка надвое сказала». Беглец получил пулю в брюхо. Может, он и преодолел стены тюрьмы, но умер прямо за ними, а его тело унесли воды реки Савагаши.

С печалью и презрением на лице оябун развязал оби на своем кимоно и обнажил левую сторону груди. Он показал шрам от пулевого ранения, стерший фрагмент татуировки на груди и животе.

— Вот сюда они засадили пулю, когда я перебрался через последнюю стену.

Он скинул кимоно, явив взорам татуировку на правой стороне тела. Подобно величественной фреске, раскинувшейся от плеча до запястья, разноцветная татуировка запечатлела рассказ о юноше, совершившем побег из неволи на свободу. На плече легендарный герой совершает побег за пределы темной горы, озаренной сиянием молнии. У подножия горы он вступает в поединок и убивает двух демонов, хотя одному из них удается пронзить его огненным жалом. И наконец, герой с кровоточащей раной переплывает реку и обретает убежище в тоннеле, оказавшемся сухим в это время года, восстанавливает силы и покидает сточную трубу.

— Вы видите, мои друзья, что Куришияму можно победить. Путь, которым я воспользовался для побега, был вторым, так как первый и лучший мы сохранили для массового побега. Прежде всего мы служим Дракону, и если спасем Хосиро, значит, превосходно выполним свой долг. А затем, — Старейший жестко улыбнулся, — мы поиграем с нашими Кошечками.

XX

Авалон-Сити, Новый Авалон,

Округ Круцис, Федеративное Содружество

30 апреля 3050 г.

Принц Хэнс Дэвион подался вперед, пристально вглядываясь в голографическую карту Лиранского Содружества, спроецированную над столом для заседаний. Склонившись, он ободряюще пожал руку своей жены.

— Ты уверена в том, что нападению подверглись и другие миры? Ведь атаку на первую дюжину планет они начали лишь две недели тому назад! Возможно ли такое?

— Судя по всему, боевые части, захватывающие миры, отличаются от подразделений, которые остаются на планетах и несут гарнизонную службу. Разоружив население, захватчики крайне заинтересованы в сотрудничестве с местными органами власти для установления порядка. Таким образом ударные части высвобождаются и продвигаются дальше, нанося удары по следующим целям. — Мелисса Штайнер-Дэвион изучала карту. — Если их первый эшелон с такой легкостью захватил двенадцать миров, то почему они атаковали только четыре из них?

Джастин Аллард, стоявший у середины стола, задумчиво кивнул.

— Архонт, я не могу ответить на этот вопрос. — Джастин кивнул Алексу Мелори, высокому стройному мужчине, сидевшему напротив него за терминалом. Алекс пробежался по кнопкам клавиатуры, и карта рассыпалась на несколько объемных образов причудливых боевых роботов, ведущих боевые действия. Изображение увеличилось в размерах, явив взору нефритового сокола — герб на груди одного из боевых роботов. Затем рядом с ним появился другой герб — волчья голова.

Джастин показал на гербы:

— Большая часть миров Лиранского Содружества была захвачена первым эшелоном нападавших, состоявшим из частей с гербом нефритового сокола. Икар и Шато пали под ударами Волков. У них одинаковые боевые роботы, но мы не обнаружили совместных операций. Кажется, что они одного происхождения, но пока еще их войска действуют порознь.

Алекс возвратил карту, сфокусировав изображение на секторе, где нападавшие захватили несколько миров Федеративного Содружества. Покоренные планеты светились на карте зеленым светом, в то время как ярко-синим пунктиром высвечивались обозначения других миров Содружества. Боевые части Нефритовых Соколов нанесли самостоятельные удары еще в четырех местах.

— Сообщения поступают медленно, но мы считаем, что Нефритовые Соколы уже сосредоточили свои ударные силы для атаки по следующим четырем мирам. Возможно даже, что они укрепили Трелл, так как используемая генералом Хоксвортом тактика партизанских действий, кажется, все еще доставляет им определенное беспокойство.

«Молю Всевышнего, чтобы ты выжил, Хоксворт, хочу лично вручить тебе медаль за то, что у тебя хватило ума отправить оттуда Виктора».

Голубые глаза Хэнса сузились.

— Как долго еще сможет продержаться Двенадцатый Донегалский полк?

Лицо Джастина помрачнело.

— Как армия, способная вести эффективные боевые действия? Не очень долго. Вероятно, у них заканчиваются боеприпасы для боевых роботов. Энергетическое оружие будет действовать, пока есть топливо в реакторах. На планете, производящей водород, проблем с этим не будет, но отсутствие ремонта и ракет скажется на них крайне неблагоприятно. Я буду очень удивлен, если они продержатся еще месяц.

Алекс кивнул, соглашаясь, но предостерег:

— На Трелле в зоне действий Хоксворта есть парочка укрытых баз снабжения. Они были созданы как часть передовой линии обороны на случай, если Ронинские ренегаты захватят Расалхаг и ударят по нашим мирам. Хоксворт знает, где они располагаются. Если ему удастся добраться до них, то он сможет пополнить боезапас и занять выгодную стратегическую позицию. Конечно, любое генеральное сражение с боевыми роботами, стоящими на вооружении этих пришельцев, было бы в лучшем случае глупым.

Когда все замолкли, Хэнс откинулся в кресле. «Мы всегда допускали возможность вторжения. Но я ожидал, что удар нанесет Курита или Лига Свободных Миров. Даже в кошмарном сне нам не могло привидеться, что нас атакуют завоеватели, явившиеся из необъятных далей, простирающихся за пределами Периферии, вооруженные боевыми роботами, которых мы никогда не видели... Их первый эшелон едва не лишил меня сына, а затем они откромсали большой кусок от владений моей жены. И пока единственным способом борьбы с ними, дающим плоды, оказалась отчаянная партизанская война. Ее можно вести в отдельных случаях на планетах с благоприятными условиями, но она не позволяет отбросить их назад».

Принц глубоко вздохнул:

— Но кто они такие, черт побери? Хэнс впервые увидел, как на лице секретаря по разведке мелькнуло замешательство.

— Не могу знать, ваше высочество. Выдвигается очень много гипотез, но у нас не достаточно информации, чтобы отделить факты от вымысла.

Мелисса сложила перед собой руки, постукивая указательными пальцами.

— А не вернулись ли назад люди Керенского?

Джастин посмотрел на своего адъютанта, и Мелори нажал несколько клавиш компьютера, вызвав над центральной частью стола другой голографический образ.

— Конечно, мы не можем быть уверены, но организация их боевых частей указывает на происхождение, отличное от Звездной Лиги. Как вы знаете, наши боевые части организованы в соответствии с четырех— и трехступенчатой системой, которая была принята в старой Звездной Лиге. Четыре боевых робота образуют подразделение улан, три подразделения улан образуют роту, три роты образуют батальон, а три батальона образуют полк. Вместе с командными подразделениями улан в составе батальонов и полка всего насчитывается около двух дюжин боевых роботов.

Раздалось легкое постукивание по клавишам, и рядом с первой появилась другая организационная схема.

— Насколько точно нам позволяют предположить данные, собранные вашим сыном и капитаном Коксом, в основу организационной структуры пришельцев положена пятерка. Пять боевых роботов образуют подразделение улан, а пять этих частей образуют следующую по значимости боевую часть, и так далее. В ярости Хэнс сдвинул брови.

— Таким образом если это не потомки Керенского, то кто же они?

Джастин сцепил пальцы за шеей и бросил взгляд на Мелиссу.

— Возможно, это каким-то образом связано с тем временем — приблизительно сорок лет тому назад, — когда Катрин Штайнер замаскировалась под бандита — Красного Корсара, когда она, Морган Келл и Артур Лавон совершили побег на Периферию, ускользнув от наемных убийц Алесандро Штайнера. Они обнаружили Научно-исследовательский центр старой Звездной Лиги на не отмеченной на карте планете, которую недавно опустошили бандиты. Предметы, которые они доставили назад после того, как в течение года скрывались там, еще много десятилетий оставались загадкой. Вы знаете, конечно, о происхождении Черных Ящиков, которые помогли нам обойти введенные Ком-Старом запреты на связь во время Четвертой войны за Наследие. Пока не нагрянули бандиты, эта небольшая научно-исследовательская станция была способна продолжать проведение экспериментов и обучение, в то время как в остальной части Внутренней Сферы нарастал технологический упадок, вызванный столетними войнами.

Мелисса на мгновение прикусила нижнюю губу.

— Таким образом, если вы допускаете возможность существования всего лишь одной исследовательской станции, которую не смогли обнаружить за многие годы, то могли быть и остальные?

Секретарь по разведке многозначительно кивнул.

— Ваше высочество, возможно существование и тысяч других, но достаточно было только одной — одной, занимавшейся исследованием вооружений. Боевые роботы, имеющиеся на вооружении захватчиков, явно сконструированы по образцу наших боевых роботов. Они всего лишь оказались более оснащенными и способными намного дольше не перегреваться. Увеличение мощности реакторов и разработка усовершенствованных систем, снижающих перегрев, — таковы основные области исследований в Институте Наук Нового Авалона. Возможно, пришельцы лишь на три столетия раньше нас приступили к разработке таких систем.

Правая рука Хэнса судорожно сжалась в кулак.

— И они начали с того технологического уровня, которого нам еще предстоит достичь. Джастин, что, по-твоему, случилось потом? Могла ли база, способная создать такие мощные боевые роботы, попасть в руки бандитов с Периферии, которые ныне обернули свои возможности против нас?

— Вероятно, нет. — Джастин беспомощно пожал плечами. — Единственное, что мы можем утверждать с уверенностью, заключается в том, что их технология превосходит все, что известно в Звездной Лиге. Вся другая информация, поступившая на сегодняшний день, остается предположительной.

«Как мы можем бороться с противником, который превосходит нас в вооружении и боевой технике, если мы даже не можем понять, кто он и чего хочет? Это похоже на борьбу с призраком»

— Ваши идеи заслуживают внимания, и я знаю, что вы продолжите работать над проблемой. Прежде всего необходимо выяснить, кто эти пришельцы.

— Конечно, мой принц.

Дэвион поднял глаза и встретился со взглядом Джастина.

— Что-нибудь поступало от генерала Хоксворта?

— Нет, ваше высочество. По-видимому, он разрушил черный ящик сразу после отправки Виктора. Мы не уверены, есть ли на запасных складах действующий образец. Если есть, то донесение может сейчас идти к нам. — Мэтр шпионажа разочарованно вздохнул. — И даже если он отправил нам донесение, оно достигнет Таркада только через неделю, а Нового Авалона — через месяц.

Архонтесса наклонилась вперед.

— Он что, не может отправить донесение по связи Ком-Стара?

Джастин покачал головой.

— Либо пришельцы изолировали все станции Ком-Стара, либо Ком-Стар сотрудничает с захватчиками. Мы знаем, что Ком-Стар обрабатывает некоторые сообщения, ведь новость об отправке Виктора с Трелла вместе с сообщением капитана Кокса, отправленным семье, дошла до меня быстрее, чем срочное донесение Виктора, адресованное нам.

Принц насупил брови.

— Если Ком-Стар цензурирует сообщения, мы никогда не сможем узнать истинные масштабы вторжения. Мы не можем быть уверены даже в сведениях о том, где наши враги действительно победили, а где потерпели неудачу.

Джастин быстро улыбнулся и бросил взгляд на Алекса.

— Я полагаю, мой принц, что мы переиграли Ком-Стар в его игре. — Он кивнул на адъютанта. — Вы мыслите так же, как этот оригинал Алекс. Он все объяснит.

Алекс кивнул и вывел вместо карты поток новых данных.

— Ком-Стар по причинам, известным только его руководству, решил не передавать новости о вторжении захватчиков. Я предположил, что они хотят избежать паники среди населения, пока разные правительства получат возможность ответить на угрозу. Независимо от этого они продолжали передавать сообщения о товарах и производстве от всех миров, подвергшихся нападению. Как бы то ни было, все якобы выглядит нормально. — Защелкали клавиши, вызвав еще один столбик данных. — Чтобы обман никто не заметил, Ком-Стар составил диаграммы из данных, собранных за последние семьдесят лет. Цифры выглядят корректно, поскольку они и были когда-то таковыми. Я сравнил цифры с теми же сообщениями, хранящимися в нашей базе данных. Пришлось как следует поработать, но думаю, что мне удалось вычислить модель. Кто-то в Ком-Старе допустил небрежность и не изменил алгоритм. Анализируя с его помощью данные, которые они передают с других миров, я думаю, что мы сможем понять, где в Расалхаге и Синдикате Драконов захватчики нанесли удар.

Алекс, подобно магу, поколдовал с компьютером и перед взорами присутствующих снова возникла карта. Но теперь она показывала места, подвергшиеся нападению пришельцев, не только в Лиранском Сообществе, но также в Расалхаге и Синдикате.

— Как вы видите, ситуация развивается для захватчиков лучше в той части Расалхага, которая расположена поблизости от границы с Сообществом. Я полагаю, что в этом районе орудуют Волки. Данные Ком-Стара, касающиеся пяти миров — от Ксезтрега, через Новый Берген, до Леобена только что начали выглядеть как фальсифицированные, и поэтому я предполагаю, что удар по ним был нанесен недавно. Чем ближе к Синдикату, да и в самом Синдикате, события развиваются гораздо медленнее.

— Оказывают ли пришельцам какое-то сопротивление в Республике Расалхаг? — спросила Мелисса. — Они потеряли тринадцать планет во время первой волны, а для них эта потеря в процентном отношении много выше, чем дюжина миров для Лиранского Содружества.

Джастин показал на край Расалхага:

— Столкновения здесь, на Туле, могли парализовать способность Расалхага воевать. В это время их министр обороны совершал облет дальних рубежей. Мы думали, что он погиб, но он появился на голограмме в последних новостях, переданных из Расалхага. Независимое подтверждение о том, что он в добром здравии, поступило от наших источников, хотя ходят слухи, что пришельцы захватили его.

Архонтесса повела бровью:

— Интересно. Нефритовые Соколы нанесли удар по Треллу, где служил наш сын. Пришельцы напали на Туле, когда там находился министр обороны, и он едва ускользнул от них. Я отметила, что они также нанесли удар по Заливу Черепах. Помнится, что там служит Хо-сиро Курита, не так ли?

Мэтр шпионажа серьезно кивнул:

— Если только он не покинул Залив Черепах непосредственно перед нападением, то, значит, оказался там во время вторжения. У нас нет донесений о том, что он совершил побег, таким образом, возможно, он погиб в бою. Даже не имея информации из первых рук, по всем признакам, дела Синдиката в этом регионе складываются не лучшим образом.

Джастин посмотрел на Алекса.

— Покажи текущие передвижения боевых частей Синдиката.

Изображение на карте отодвинулось назад, затем сконцентрировалось на зоне границы Синдиката с Содружеством. Ниже появились ровные небольшие столбики с символами боевых частей.

— Вы видите, что Теодор Курита воспользовался своими властными полномочиями как Ганжи-но-Канрея. Он отводит войска из военного округа Диерон и отправляет их на своих запасных кораблях в глубь владений. К концу лета он сможет выставить против захватчиков двадцать отборных полков. Он также отводит войска от границы с Расалхагом, но их там немного, и они могут лишь замедлить продвижение пришельцев.

Когда Алекс оживил изображение передислокации войсковых подразделений, в приграничной полосе обороны Синдиката образовалась уязвимая брешь больших размеров. Принц пристально всматривался в карту, как гроссмейстер, изучающий шахматную доску. «Если Теодор завершит передислокацию своих частей, то оголит подбрюшье Синдиката, подставив под удар, который может парализовать его. Если Синдикат окажется между пришельцами и нашей армией, его можно будет раздавить раз и навсегда».

Он поднял глаза.

— Как вы получили эту информацию?

Джастин уперся ладонями в стол и подался вперед.

— Половина данных поступила от наших агентов, внедренных на разные базы, откуда уходят боевые части. Однако они не знают, на что обращать особо пристальное внимание, пока не получат от нас конкретные приказы. Мы ожидаем подтверждения разведданных, добытых агентом на Люсьене. Мы полагаем, что он раскрыл себя, но Ганжи-но-Канрей не счел целесообразным до сих пор избавиться от него.

Хэнс отклонился назад и сложил пальцы пирамидкой.

— Не думаете ли вы, что Теодор Курита организовал для нас утечку информации о слабом месте в своей обороне?

Джастин заколебался на мгновение и затем кивнул:

— Да, ваше высочество, я так думаю. — Его быстрый взгляд охватил всех присутствующих. — Курита никогда не допускал слабости. Но, позволив нам увидеть передислокацию своих боевых частей, он, возможно, дал нам понять, что считает угрозу, исходящую от пришельцев, более опасной для Государств-Наследников, чем распри между нами.

Хэнс глубоко вдохнул и медленно выдохнул. «Это была бы отличная возможность разделаться с Синдикатом — и многие из моих полевых маршалов будут призывать меня поступить именно так. Но если выводы Джастина относительно намерений Теодора верны, то я соглашусь со взглядом Канрея на пришельцев. Какая польза от разгрома врага, если я не могу воспользоваться плодами победы? Поступать таким образом было бы глупо с моей стороны».

Хэнс обратился к жене:

— А что ты думаешь?

— Теодор будет воевать с захватчиками, как и каждый в Государствах-Наследниках. Если мы нападем на него, он будет вынужден разделить свои усилия, а это сулит ему поражение в войне с неведомыми пришельцами. Одного взгляда на карту достаточно, чтобы понять, что захватчики взломали оборону Синдиката и следующими станем мы. Теперь боевые подразделения, которые находились на границе с Синдикатом, можно будет использовать для сдерживания вторжения в Содружество.

— Как и всегда, твой анализ оказался самым ценным и точным, — сказал Хэнс с улыбкой и повернулся к Джастину. — Ты согласен? Выведем наши войска с Острова Скаи, чтобы встретить непрошеных гостей?

Джастин кивнул.

— Доставшиеся нам в наследство «прыгуны» способны быстро перемещаться. Мы можем отправить войска на дальние рубежи немедленно. Я уже отправил приказы наемникам отправиться туда. Если посчастливится, то удастся создать рубеж обороны, который приостановит пришельцев.

— Что с Эриданским полком легкой кавалерии? — спросил Хэнс.

— Захотят ли они сдвинуться с места до того, как высохнут чернила на новом контракте?

— Да, сэр. Сегодня утром я получил от них подтверждение, что они согласны выполнять приказы. — Джастин полуприкрыл глаза. — Мой брат Дэн также обратился ко мне с просьбой направить туда Гончих Келла. Не знаю, откуда он получил информацию, но, кажется, никто не сомневается в том, что в гибели Фелана Келла за пределами Периферии виновны пришельцы. Я разрешил ему передислоцировать оба полка на Судеты, когда подумал о том, что этот мир будет хорошим местом встречи для любых боевых частей, которые мы собираемся отправить на север.

Принц одобрительно улыбнулся:

— Мне нравится твой образ мыслей. Джеймс Вульф не подавал голоса?

— Никакой реакции на донесение, которое я отправил две недели тому назад. Тем не менее мне известно, что полки Эпсилон и Дзэта отозваны с мест службы, и Томас Марик отчасти встревожен, что его не предупредили об этом. Кажется, они перескочили на Недосягаемую.

— Понимаю. — Принц подался вперед, облокотившись на стол. — Я полагаю, что Вульф созвал своих людей на сбор. Они дадут о себе знать, когда примут решение. — Хэнс сделал паузу, изучая карту. — Отправь приказы Первому полку катилских улан и всем гвардейцам Дене-ба, Арктурана, Лиранской Страже, Королевской гвардии и полкам на Острове Скаи передислоцироваться на Судеты. Оповести Моргана, чтобы он возглавил эту армейскую группировку и отдал приказ Виктору отправиться на Судеты. Мы перебросим войска с окраины Круциса, чтобы укрепить коридор между Террой и Скаи.

Принц прервал себя, обратив внимание на улыбку жены, и его мозг отметил вспышку боли в глазах Джастина.

— Извини меня, Джастин, за то, что я прошу тебя отдать этот приказ. Я знаю, что твой сын служит в Десятом Лиранском гвардейском полку.

Секретарь гордо вскинул голову.

— Мой принц, я уверен, что он послужит вам верой и правдой.

— Я не сомневаюсь в этом, Джастин Аллард. — Глаза принца сузились. — Но я вспомнил время, двадцать три года тому назад, когда я сказал твоему отцу отдать приказ исполнителю убить тебя. Мы оба знали, что такой приказ был единственным способом сохранить тебе жизнь, пока ты был тайным агентом. Но мне известно, как трудно было твоему отцу. Я никогда не мог предположить, что мне снова придется заставить кого-то пройти через это.

Мелисса посмотрела на него.

— Тогда зачем ты заставляешь себя пройти через это? Хэнс взял ее руку в свои.

— Я с чистым сердцем могу приказать Виктору встретиться с Морганом на Судетах. Ты и я знаем, что он никогда не смирится с тем, чтобы остаться в стороне. Он будет здесь — по приказу или без него. Таким образом, какой смысл запрещать ему присоединиться к сражающимся? Я думаю, что будет лучше дать ему знать, что мы доверяем ему, чем позволить ему предположить обратное.

XXI

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

Орбита L-5, Новый Берген,

Свободная Республика Расалхаг

3 мая 3050 г.

Фелан Келл толкнул локтем в бок Гриффина Пикона:

— Что ты уставился на меня, Грифф? Наблюдай за дверью, страваг!

Коренастый, крепко сбитый светловолосый парень перевел дух и обратил внимание на закрытую дверь в спальную комнату рабов.

— Келл, не слишком ли быстро ты выучился ругаться на языке кланов? Придет время, и мы не сможем отличить тебя от них. Когда это случится?

— Скоро. Если бы ты слышал в свой адрес столько проклятий, сколько слышу я, то быстро запомнил бы все слова!

Грифф рассмеялся:

— Да уж, этот Влад не стесняется в выражениях, не так ли?

— Гвинег, Грифф. Такие вопросы, как этот, ты должен заканчивать словом «гвинег», если хочешь говорить как клановцы.

— А ты не должен употреблять сокращения, Фелан, — напомнил ему бывший член банды. — Да к тому же все «гвинеги», приготовленные Владом для тебя, полны ненависти и пробирают до костей.

— Все потому, что я уничтожил эмблему, намалеванную на его боевом роботе. — Фелан положил чип на круглую дощечку, затем вложил внутрь серой коробки, размером чуть больше карточной колоды. Вытащил крышку из-под петли шнурка на своем запястье, щелкнув, вставил на место и спрятал коробочку в руке. — Вот так. Получилось.

Грифф бросил через плечо взгляд на наемника.

— Ты уверен, что эта штука сработает? — И, посомневавшись мгновение, добавил: — Квиафф?

Фелан пересек комнату, подошел к койке и засунул небольшую коробочку в матрас.

— Афф. На прошлой неделе я детально разобрался в том, как у них работают два аудиозамка. Мои способности произвели на их техника такое сильное впечатление, — Фелан закатил глаза, — что он даже показал, как сжигать эпромы в мастерской.

Бывший бандит с Периферии не пытался скрыть свое замешательство:

— Эпромы?

Фелан ухмыльнулся. «Многое из того, что кланы имеют на этом „прыгуне“, представляет собой утерянные технологии Звездной Лиги. От Кловиса Холстейна, друга моего отца, я раньше слышал о горящих программах в компьютерных чипах. Кловис показал мне, как это делается, но машина, которую он использовал, была просто динозавром, обладавшим малой толикой возможностей, которыми наделены здешние компьютеры. Неудивительно, что с таким оборудованием их боевые роботы намного превосходят наши».

— Эпром — это компьютерный чип, который содержит программу — информацию и инструкции, позволяющие машине работать. А я создал программу для перебора всех возможных комбинаций кода замка, начиная с двух цифр, которая будет работать, пока не определит код и не откроет замок. Маленькие лампочки на коробке показывают количество проверяемых цифр в текущих сериях.

Грифф покачал головой.

— Ты поражаешь меня, парень. В мое время единственное, что мне требовалось знать о чипах, так это как стащить всю плату с другого бой-роба, если в моем полетел какой-то один чип, и заменить ее. Так ты говоришь, что эта штука позволит нам попасть в зону, где содержатся рабыни?

Фелан серьезно кивнул.

— В следующий раз в мастерской мне придется сделать несколько припоев и стащить несколько энергоэлементов. Но потом эта штука откроет замок на любой двери.

Грифф звонко хлопнул в ладоши.

— Эхма! Вот радость для всех! Я так давно не видел мою крошку Марианну... Что стряслось?

На лице молодого водителя боевого робота застыло мрачное выражение.

— Я не против, чтобы ты знал об этой отмычке. Ты надежный, и я предпочел тебя другим, когда Ульрик перевел меня в эту казарму.

Фелан обвел взглядом большое помещение со множеством коек, одеяла на которых были немного темнее серого цвета тюремных стен и холодного металла потолка. «Засунув меня в эту свору бандитов, Ульрик допустил просчет, но я не думаю, что он часто ошибается. Пожалуй, он хотел посмотреть, смогу ли я выжить в этом гадючнике». Фелан сосредоточил взгляд на лице Гриффа.

— Я только не хочу, чтобы эта штука попала в руки Кении Риана. Его скоростной лифт совершенно не пригоден для мостика, если ты понимаешь, что я имею в виду. Он захочет воспользоваться моей отмычкой, чтобы попасть на склад оружия, в ангары с роботами или на мостик. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Зеленые глаза Гриффа расширились.

— Эта штука позволяет попасть туда? Келл кивнул.

— Я же сказал, что если дверь имеет звуковой замок, то можно пройти. Но эти помещения усиленно охраняются. Я бы не возражал, если бы башку Кении прочистили парочкой лучей лазера, но мне ненавистна мысль о гибели других людей... Ты и я знаем, что у него кишка слаба пойти одному. Кении стал вожаком только потому, что знал, куда вы все хотите отправиться, и выскочил вперед.

Неожиданно распахнулась дверь, заставив Гриффа проглотить все, что он собирался сказать. Улыбка на лице Ранны слегка потускнела, но не исчезла полностью, когда она увидела бандита.

— Фелан, — позвала она, — тебя вызывает Хан.

Фелан быстро встал и расправил свой костюм. Он не обратил внимания, как тяжело застучало его сердце, пока не заметил ошеломленное выражение на лице Гриффина. Фелан смутился и покраснел. Бандит заулыбался еще шире. «Она изящная и красивая, да к тому же водитель робота и, проклятье, нравится мне. Почему я смущаюсь? Я ведь им не изменяю?»

Грифф подмигнул Ранне:

— Не выпускай его из виду. Парень немного отдохнет, а потом превосходно справится со своим дельцем.

Ранна старалась выглядеть суровой, но глаза выдали ее радость.

— Дельце? Для тебя тоже есть что-то новенькое. Мне казалось, что многие из вас хотели бы попасть на работы в склад номер семь. Я могу договориться об этом.

Грифф взмахнул руками.

— Уже спешу туда. — Он бросил взгляд на Фелана. — Не заставляй нас краснеть за тебя, парень. Не расплескай свой чай.

Наемник вымученно улыбнулся:

— Не волнуйся, это не Периферия. Здесь подают чашки.

Грифф рассмеялся и проскользнул за спиной Ранны в дверь. Неодобрительное выражение сохранялось на лице представительницы кланов до тех пор, пока он не исчез, но затем сменилось улыбкой. Фелан прошел между койками и последовал за ней в коридор.

— Ранна, ты знаешь, что хочет от меня Хан, или я должен просто ждать и смотреть?

Она покачала головой, затем засунула руки в карманы своего темно-синего костюма. Какое-то мгновение она что-то искала в них, но на ее лице отразилась досада. Затем она похлопала по карманам на груди, но так и не нашла то, что искала.

— Неужели я забыла пульт дистанционного управления? — спросила она раздраженно скорее себя, чем Фелана. Она повернулась к нему, когда они подошли к скоростному лифту. — Нам придется сделать крюк. Я кое-что оставила у себя в комнате.

Она нажала кнопку вызова лифта. Войдя в него, поднялась на четыре этажа вверх, ввела код входа на этаж, затем повела Фелана по коридору, обозначенному щитом и эмблемой с сине-белым шаром. Когда они подошли к двери с эмблемой в виде волчьей головы и похожей на кинжал красной звездой под ней, она набрала на панели замка пятизначный код. Звуки при нажатии кнопок раздались слишком быстро, и Фелан не смог определить цифры. Дверь скользнула влево и беззвучно закрылась, когда они вошли.

Фелан осмотрелся. «Комната меньше апартаментов Хана, это уж точно, но все же теснота не чувствуется». Прихожая, слева — встроенный шкаф с зеркалами, справа — люк в уборную. Открыта дверь в небольшую жилую комнату. В дальнем левом углу — чертежный столик, на котором Фелан увидел карандаши, ручки, кисточки и другой инструмент художника. На каждой стене висели картины, и хотя они отличались цветовой гаммой и тематикой, в манере их исполнения Фелан заметил определенные общие черты.

Ранна исчезла, как показалось Фелану, в спальне. Он пересек комнату и подошел к дальней стене, всматриваясь в местность, изображенную в алых и красных тонах. Расплывчатые линии создавали впечатление того, что на картине изображено ужасно жаркое место. Холодная тьма космоса и сияющие алмазы звезд смотрелись над высокими горами как алтарь. Однако Фелан почувствовал нежелание художника покидать планету, отправившись в безграничную пустоту межзвездных далей. Ее голос донесся из-за двери:

— Тебе понравилось?

— Я не уверен в том, что мне понравилось. Картина напомнила мне, как я в первый раз отправился с Гончими с Арк-Ройяла. Тогда я понял, что значит покинуть планету, на которой родился. Мне было в то время пять лет. Я чувствовал энтузиазм, отправляясь в грандиозное приключение, но в то же время не хотел покидать деда с бабкой и кузенов. — Фелан повернулся к ней лицом. Я хотел улететь и страшился этого, квиафф?

Ранна кивнула:

— Афф, думаю, что я немного понимаю. Это ландшафт планеты, на которой я выросла. Мне было очень грустно покидать ее. Ты упомянул о кузенах...

Фелан застенчиво улыбнулся:

— Да я их так зову. Конечно, они не были мне братьями, они просто были родственниками, с которыми я вырос на Арк-Ройале.

Она улыбнулась, словно сказанное им наконец-то начало доходить до нее.

— А, твоя сибгруппа? Я могу понять, почему ты не желал расставаться с ними. К счастью, мои братья и сестры по сибгруппе путешествовали со мной или я с ними, было и так.

Келл посмотрел на Ранну и покачал головой.

— Я почему-то не могу представить в тебе художницу. — Ранна пристально посмотрела на него, но он поднял руку, предугадав ее возражение. — Я хочу сказать, что царящая здесь атмосфера больше подходит для военных чем художественных занятий. Конечно, ты отличаешся от других. Я не могу представить себе, что Эвента или Влад рисуют или пишут стихи. Ты понимаешь меня? Эта мысль вызвала на лице Ранны улыбку.

— Афф, возможно, я ухватила смысл твоих слов, но не уверена в этом. Ты должен понять, что я выросла вместе с ними. Трудно быть уверенной, отличаюсь ли я от них.

«Осторожно, Фелан. Этот разговор может доставить тебе много неприятностей». Он пожал плечами, поднял правое запястье и дернул за шнур вокруг него.

— За исключением тебя и Хана, все видят не далее этого браслета, когда смотрят на меня. Худо или бедно, но ты видишь во мне личность. Без твоей помощи я, может быть, и не вытерпел бы это долго.

Ее голубые глаза засветились дьявольским светом.

— О, я не думаю, что ты прав, Фелан Патрик Келл. Возможно, я вижу больше, чем этот рабский шнур, потому что ты отличаешься от других рабов.

Фелан вскинул бровь.

— Я позволю себе... как, почему?

Она слегка склонилась над крышкой люка.

— Ларец открывается просто. Я думаю, что в тебе заинтересован Хан. Поначалу я возмутилась, когда меня обязали как няньку ухаживать за тобой, но сейчас эта обязанность не кажется мне такой уж ненавистной...

— Бог есть...

— Это одна из черт, которая мне нравится в тебе, Фелан. Ты остроумен и откровенен. Складывается впечатление, что ты не собираешься убежать, но я-то знаю, что ты достаточно силен и отважен и где-то в глубине сознания вынашиваешь эту идею. — Она по-дружески кивнула ему. — Кажется, что твое чувство независимости больше всего выделяет тебя среди других. Ты до мозга костей воин, водитель боевого робота, и этот шнур раба будет всегда будить твой дух.

Он полуприкрыл глаза, вдумываясь в ее слова. «Она права. Я бы с радостью удрал из этой оловянной посудины или по крайней мере дал о себе знать на волю. Выдал ли я себя или она просто способна правильно оценить человека?»

Он заставил себя легко улыбнуться.

— Я признателен тебе за твою откровенность.

— А я признательна тебе за твою. — Она улыбнулась ему в ответ. — Я должна спросить тебя о том, что ты уже сказал. Ты знал своих бабушку и дедушку, квиафф?

— Конечно. Дедушка Келл еще жив. Он немного сдал в возрасте восьмидесяти семи лет, но все еще управляет своими владениями. Дедушка Уорд погиб во время войны до моего рождения, но бабушка Уорд в бодром здравии и проживает на Арк-Ройяле. Глаза Ранны сузились.

— Восемьдесят семь лет? Ты, должно быть, шутишь? Фелан покачал головой:

— Нет. В этом октябре ему исполнится восемьдесят восемь.

— Поразительно.

— У нее за спиной в комнате что-то запищало. Полуобернувшись, Ранна вытянула руку и издала тихо звуки щебета.

— Спокойно, Джихью. — Темное создание стремительно взобралось по руке и устроилось у нее на плече.

Фелан дважды моргнул и показал на него левой рукой:

— Дьявол, что это такое?

Прежде чем Ранна ответила, создание соскочило с ее плеча и распустило крылья, как у летучей мыши. Захлопав по воздуху длинным хвостом, чтобы сохранять равновесие во время полета, пушистая зверушка полетела прямо на Фелана. Она устремилась вниз, затем выгнулась и села к нему на предплечье, обмотав цепким хвостом его запястье. Пока Фелан приноравливался к ее весу, она дважды взмахнула крыльями для поддержания равновесия, затем ослабила хватку хвоста и поднялась на его плечо.

Мордочка, зад и хвост делали ее похожей на небольшого примата, но крылья отличали это существо от какой-либо обезьяны. Она мелодично щебетала на его плече, мягко обернув хвост вокруг шеи Фелана, подобно старому другу, обнявшему рукой плечи наемника. Из-за красных и белых меховых складок на мордочке она выглядела до смешного страшненькой.

Ранна не сводила с него глаз.

— Невероятно. Джихью никогда не идет на руки к незнакомым. Как ты это сделал?

Фелан слегка пожал плечами — так, чтобы не потревожить Джихью.

— Не знаю. Как я мог что-то сделать, чтобы вызвать у него доверие, если я даже не знаю, кто такой Джихью?!

— Ее доверие, — поправила его Ранна. — Джихью — самка. Они живут на одной из планет за пределами Периферии. Они понятливы и очень легко приручаются, опережая на два шага большинство других живых существ.

— Эй, поаккуратней! Ты вывела меня за пределы Периферии.

Ранна склонила свою белокурую гривастую голову.

— Конечно, за исключением этого военного похода. В конце концов, ты понравился Джихью, а это значит, что ты как живое существо явно более высокого уровня. — Она посмотрела на зверушку. — Джихью, иди в постель. Кушать будем позже.

Джихью распустила крылья и крепко обняла голову Фелана. Как будто к его щеке прижали пропитанный мускусом свитер. Затем она соскочила. Ранна отошла в сторону, когда Джихью, взмахнув крыльями, пролетала в дверь. Ранна улыбнулась доброй зверушке и затем проводила Фелана в коридор.

— Держать Джихью — моя единственная роскошь. Подойдя к скоростному лифту, Фелан нажал кнопку на стене.

— Да уж, домашние животные — создания особые.

— У тебя есть, квиафф? Наемник покачал головой:

— Был. Пес по кличке Оскал. Помесь, в которой текла кровь волка. Я назвал его Оскалом из-за его вечно открытой пасти, готовой залаять, или зарычать, или облизнуться влажным языком. — Фелан улыбнулся, но в его глазах стояла печаль.

Ранна последовала за ним в лифт, затем положила свою руку на его предплечье.

— Что с ним случилось?

— Он погиб. — Фелан сглотнул, пытаясь прогнать комок, подступивший к горлу. — Мы находились на базе в Лиге Свободных Миров очень близко от границы с Конфедерацией Капеллана. Канцлер Романо Ляо послала вероломного убийцу, организовав покушение на Дэна Алларда — в то время он был майором — и его семью. Дэн приходится зятем Романо, и эта ведьма задумала убить всю его семью, чтобы насолить Джастину Алларду — брату Дэна и мужу ее сестры Кандэйс. Наемный убийца ошибся домом и принял меня за одного из детей Дэна. Оскал напал на него, как тень. Он не залаял и не зарычал, просто наскочил и повалил его на пол. Я проснулся, когда они налетели на мою тумбочку, и услышал звук вибролезвия, но все уже было кончено. Оскал разодрал наемнику глотку, но тот вспорол брюхо моей собаке. — Фелан провел руками по своей груди. — Он даже не скулил. Только скалил кровавые клыки, пока не сдох.

Ранна взяла в свои руки левую руку Фелана и сжала ее.

— Я разделяю твою печаль. Я... — Она посмотрела в его зеленые глаза и заколебалась, затем потупила взор. — Я рада, что ты не был ранен.

— Да уж, снаружи этот случай не оставил явных следов. — Келл тяжело вздохнул. — Своего робота я назвал «Оскалом» в память о собаке. Он всегда мне служил верой и правдой, пока я не столкнулся с Владом.

Она снова сжала его руку. Дверь лифта открылась, но она продолжала держать его руку, даже когда они шагнули в коридор. Фелан пытался понять выражение ее лица, когда их пальцы разъединились, но ее профиль ничего не открыл ему. «Она просто сочувствует мне или здесь что-то большее? Должен признаться, что я смущен — и не из-за Тиры. Нет, это всего лишь сострадание, и не более того. Помни, Фелан, ты изгой и раб, а эти люди в конечном счете твои враги».

XXII

Медвежий Т-корабль «Разъяренный Волк»,

Орбита L-5, Новый Берген,

Свободная Республика Расалхаг

3 мая 3050 г.

Ранна повела Фелана не в личные апартаменты Хана, а на палубу, где он раньше не был. Здесь на щитах он увидел особо грозные эмблемы. На одной из них была изображена фигура человека со вскинутыми над головой руками, в каждой из которых была молния. Другая эмблема изображала единственный глаз, парящий над скрещенными стволами лазеров. Освещение в коридоре было тусклым, направление движения им указывала цепочка красных ламп на стыке перегородки и палубы.

Фелан понял, что находится в своего рода командном центре. Тусклое освещение избавлялоглаза от необходимости адаптироваться к полумраку, обычно царившему в комнатах для совещаний. Но более важным было то, что боевые эмблемы могли означать только одно: за этими дверями располагались нервные центры различных служебных подразделений кланов. Фелан предположил, что корабль достиг какой-то новой звездной системы, которую собирались покорить кланы.

Наемник услышал, как заколотилось его сердце. «Почему Хан пожелал, чтобы я наблюдал за вторжением? Даже если я не могу совершить побег, зачем показывать мне военную информацию, о которой мне не следовало бы знать? Ведь если подвернется случай, я запросто могу проговориться о том, что мне показали. Эта новая жизнь, как у лабораторной крысы, начинает меня утомлять».

Ранна открыла дверь с эмблемой одного глаза, освободив проход в уютно обставленный зал. Войдя, Фелан увидел через большой панорамный иллюминатор обозрения несколько «прыгунов», паривших в космическом пространстве. По стенам зала располагались удобные кресла, обтянутые кожей орехового цвета. Каждую стену, за исключением той, что была справа от него, украшали голографические батальные сцены.

Правая стена была полностью выполнена из стекла и выходила на боевой мостик «Разъяренного Волка». Дюжина офицеров обоего пола из кланов стояла вокруг площадки, которую занимал огромный голографический дисплей. Фелану прежде не доводилось видеть ничего подобного. Его размеры составляли по меньшей мере шесть метров в диаметре, а образы возвышались над палубой на высоту более трех метров до самого потолка. Кроме него по периметру помещения бок о бок располагались сотни терминалов с данными, светившимися зеленым, либо желтым цветом. В дальнем конце мостика гигантский портал выглядывал на планету, подвергшуюся нападению.

Проходя мимо образов, Фелан узнал Ульрика, но не смог распознать шедшего рядом с ним темнокожего мужчину.

— Ранна, кто это с Ханом? Она немного нахмурилась.

— Это Лео, ильХан. Он из Клана Дымчатых Ягуаров и в настоящее время является старшим из всех ханов. Он командует вторжением.

Фелан посмотрел на нее.

— Он тебе не слишком нравится. Она покачала головой:

— Он — ильХан, и я выполняю его приказы. Но он решил вмешаться в действия Хана по захвату планеты. Хан желал, чтобы атаку возглавил звездный полковник Лара или звездный полковник Даррен, но ильХан заставил его отдать командование звездному полковнику Мар-косу вместо Даррена.

Фелан запоминал имена офицеров, на которых указывала Ранна. Когда Лео и Ульрик покинули голографическую площадку, к ним присоединился регент по военным вопросам Ком-Стара Фохт. Затем двое других офицеров вошли в блок дисплея. Звездный полковник Лара носила светлые волосы, спадавшие до середины спины, а ногти у нее на руках были покрашены в черный цвет. Маркос присоединился к ней, самоуверенно пригладив на голове темные волосы. Оба выглядели подтянуто, но Фелану показалось, что они были слишком молоды, чтобы носить звание полковника.

— Что это за штуковина, вокруг которой они расхаживают?

Ранна с любопытством посмотрела на Фелана.

— Это блок, создающий голограммы в полную величину. Он управляет разнообразными поступающими данными и создает трехмерную карту планеты, находящейся под нами. Он даже способен уменьшить образ до масштаба один к одному, но в этом случае несколько утрачивает разрешающую способность. Чаще используется как тактический дисплей, но аналогичные блоки применяются для имитации боевых действий во время тренировки элементалов — пехотинцев. Эвента — элементал.

Наемник следил за двумя Звездными полковниками, которые, словно крадучись, ходили вокруг голографического блока.

— Полковник, по-видимому, командует полком в составе ста тридцати боевых роботов с приданными частями. Для захвата всей планеты понадобится больше одного полка. Почему же ильХан не отправил их обоих?

Ранна колебалась достаточно долго, и Фелан понял, что она чего-то недоговаривает.

— Они говорят, что Новый Берген — кажется, так вы называете эту планету — сможет выдвинуть против нас только два полка. Каждый полковник соревнуется, чтобы заслужить право захватить планету.

— Соревнуется? — Фелан вообще ничего не понимал. — Ваши роботы, может быть, и хороши, но это ведь не игра...

Ранна посмотрела на него стальными глазами.

— Нет, Фелан, это не игра.

Ее голос и тело напряглись. Когда ожил установленный на стене большой монитор для передачи данных, она быстро повернула голову и стала внимательно всматриваться в сцену, разыгрывавшуюся внизу.

Звездные полковники, стоявшие в голографическом блоке, пожали друг другу руки и вышли. Ульрик кивнул Ларе, и она что-то произнесла, но звук не проникал через стеклянное окно. За ее спиной на закрепленном на стене экране под эмблемой, которая, по мнению Фелана, принадлежала «Разъяренному Волку», выстроились в ряд кинжалообразные красные звезды с пятьюдесятью восемью концами. В тот же миг запищал прикрепленный к ремню Ранны небольшой сигнализатор и засветилась красная лампочка индикатора.

Ранна по-волчьи осклабилась и потерла руки.

— Да, теперь внимательно смотри, как она их срежет.

Маркос вскинул кулак и что-то громко выкрикнул, но звук снова не дошел до слуха тех, кто находился в наблюдательной комнате. Под рядом звезд, возникшем после слов Лары, появился другой ряд, но в нем было лишь четырнадцать звезд. Лара тотчас ответила Маркосу, и из ее ряда исчезли две звезды. Маркое парировал, и Лара нанесла ответный удар, оставив в каждом ряду ровно по дюжине звезд.

Фелан посмотрел на девушку, сопровождавшую его.

— Что произошло?

Предвосхищая следующий вопрос, женщина из клана вскинула правую руку.

— Это всего лишь отборочные соревнования. У обоих по двенадцать звезд. Теперь ход Маркоса.

Маркос повернулся и присоединился к двум офицерам из другого клана, включая Влада. Фелан видел, как регент Фохт сказал что-то Ульрику. Хан кивнул, а на лице ильХана отразилось недовольство. Лара наблюдала за соперниками сквозь голографический блок и отмахнулась от совета своих сторонников.

Маркос обернулся и уверенно ухмыльнулся. Он сделал ход, после которого исчезли три кинжалообразные звезды, и на их месте появились три маленькие сине-белые звездочки с пятью точками, а три зеленые кинжалообразные звезды с четырьмя концами посеребрились. Иль-Хан поздравил его с таким ходом, и Маркос уставился на соперницу.

Ответный ход Лары смел начисто три кинжалообразные звезды, но вместо них ничего не появилось. Маркое выглядел обескураженным, а от лица ильХана отхлынула кровь. Ульрик молча приветствовал Лару кивком головы, ему вторил военный регент.

— Нет! — Ранна посмотрела вниз на аппарат, прикрепленный к ремню, на котором погасла красная лампочка. Ее раздирали ярость и досада, отразившиеся на лице. Она резко опустилась в стоявшее рядом с окном кресло.

— Ну почему именно моя звезда? — Фелан присел рядом с ней. — В чем дело? Объясни мне хоть что-нибудь.

Она повернулась, устремив на него сердитый взгляд, как будто не узнавая. Затем ее настроение несколько улучшилось.

— Лара и Маркос соревновались в том, кто сможет захватить планету с наименьшим количеством боевой техники и личного состава. Каждая красная кинжалообразная звезда представляет звезду боевых роботов. Маленькая сине-белая звезда представляет Звезду аэрокосмических истребителей, а зеленые кинжалообразные звезды представляют соединения элементалов. Маркос произвел замену трех звезд аэрокосмических истребителей и трех звезд элементалов на три звезды боевых роботов, но не получил преимущества в силе. Лара поняла, что уверенность Маркоса в своих силах достигла нижнего предела, и сократила свою боевую технику до девяти звезд боевых роботов. Это даст ей пространство для маневра, если у нее возникнут неприятности на планете, а в случае успеха операции, победу сочтут великой. Фелан насупился.

— Что означает «пространство для маневра»?

Ранна посмотрела на свои руки.

— Лара может вызвать дополнительные силы, равные последней ставке Маркоса, не делясь с ним частью своей добычи. С его согласия — впрочем, она не любит просить о помощи — она может вызвать дополнительные силы, равные ее последней ставке, но будет вынуждена уступить любую часть добычи, что сделает ее победу бессмысленной.

— Вот что! — Наемник всмотрелся в лицо Ранны, пытаясь проникнуть за покров уныния. — А почему ты расстроилась? Я думал, что ты желала Ларе победы в этой игрушечной войне.

— Это так. — Будто отвечая на его вопрос, она показала ему на аппарат, прикрепленный к ее ремню. — Все потому, что последняя звезда боевых роботов, от которой она отказалась, была моей. Пока она будет воевать там, на Новом Бергене, я останусь здесь на корабле.

— Прости. Я все-таки не понял, почему ты предпочитаешь воевать, а не...

От раздражения ее брови сомкнулись, и она шутливо стукнула его.

— Это не так. Но я хочу быть частью вторжения. Это первая операция, в которой я участвую после получения звания звездного командира, и я хочу получить шанс показать себя.

Фелан накрыл ее руки своими ладонями.

— Понимаю.

Дверь в наблюдательную комнату отворилась, впустив Хана Ульрика. Ранна и Фелан тут же встали. Если Хан и заметил их прикосновение, когда вошел, то не подал виду. Шагнувший за ним регент заметил все, но великолепно справился со своей реакцией. Хан указал на боевой мостик:

— Фелан, ты видел, что произошло? Ты все понял? Прежде чем ответить, Фелан глубоко вздохнул.

— Я наблюдал. Надеюсь, что понял. Ваши командиры соревновались друг с другом, чтобы определить, кто может выполнить задачу с применением минимального количества живой силы и техники. Мне предоставилась возможность увидеть, как каждый из них был вынужден проявить максимальную сообразительность. Я полагаю, что успех этой операции дает возможность участвовать в других операциях. Но я не понял, почему вы пожелали, чтобы я наблюдал за всем этим... — Фелан отыскивал подходящее слово, — ритуалом.

Хан пронзил Фелана пристальным взглядом.

— Я хотел, чтобы ты все видел и все понял. Я хочу, чтобы ты все понял, потому что желаю, чтобы ты разобрался в том, как мы думаем и действуем.

Наемник нахмурился.

— Я польщен, но какая от этого польза для вас?

— Ты недооцениваешь себя, Фелан. — ИльХан решил, что наша следующая цель расположена рядом с границей зоны нашего вторжения. Мне придется соревноваться с Ханом Бьерном за право захватить ее. Ты ведь знаешь, как воюет твой народ. Регент по военным вопросам поведал мне о твоем прошлом. С его слов я заключил, что ты наделен самым неординарным военным складом ума. Я хочу, чтобы ты помог мне подготовиться к соревнованию. Наша следующая цель — действительно очень лакомый кусочек. И я хочу, чтобы он достался мне. — Ульрик протянул руку и похлопал молодого парня по плечу. — С твоей помощью, Фелан, Расалхаг станет моим.

XXIII

Эдо, Залив Черепах,

Округ Пешт, Синдикат Драконов

7 мая 3050 г.

Пригнувшись в потемках дренажного тоннеля, проложенного под Куришиямой, Шин Йодама отрегулировал светочувствительность зеркального экрана на своем шлеме. Устройства, розданные только якудза, входившим в спецгруппу «подводников», собирали лучи света, проникавшие сквозь небольшие круглые дренажные отверстия, протянувшиеся вдоль тоннеля поверх голов, и благодаря усилению превращали их в яркие лучи прожекторов.

Шин мельком взглянул на светящийся дисплей времени в левом верхнем углу экрана. Время медленно приближалось к полуночи. Здесь, под землей, эта мерная поступь секунд и минут приближала их к рубежу атаки. Шин улыбнулся, стараясь сбросить нервное напряжение, сводившее живот. «Мы добрались сюда на целую минуту раньше графика. До атаки осталось три минуты».

Спецгруппа подкралась к тюрьме, проплыв под водой реки Савагаши, и отыскала железобетонный тоннель, в котором Старейший скрывался какое-то время, совершив много лет тому назад побег из тюрьмы. Тоннель уходил в глубь территории тюрьмы и предназначался для отвода сточных вод в реку во время ливней и в дождливые сезоны. О тоннеле, диаметр которого равнялся двум метрам, давно подумывали как о пути побега, но все водоотводы, ведшие к нему, были слишком малы и заключенный не мог преодолеть их. Да к тому же ни у кого не было инструмента, которой бы позволил проделать дыру в железобетоне, отделявшем беглеца от пути на свободу.

Шин наблюдал за тем, как двое членов группы заложили взрывчатку вокруг одного из дренажных колодцев.

«Будем надеяться, что заряды определенной формы взорвут железобетон и проделают отверстие, через которое удастся пробраться к блокам с камерами заключенных». Йодама бросил взгляд вверх на водоотвод. «Надеюсь, что бойцам якудзы, которые добровольно вызвались остаться в тюрьме, чтобы поговорить с заключенными, повезет снова выбраться оттуда». Мотошика первым вызвался отправиться на это задание.

Подбадривая себя, Шин опустил руку на странное оружие, которое получил для операции. Соединенный с корпусом лазерной винтовки, ствол и ударный механизм помпового ружья крепился к нижней части лазерного ствола. Войдя в тоннель, Шин уже в шестой раз посмотрел на переключатель импульсной частоты и удержал себя, не увеличив ее до полусекунды. «Если уж луч в 0,25 секунды не сможет прожечь преграду, то ружье просто обрушит ее».

Помня о поединке с пехотинцем в бронекостюме, Шин набил нагрудный патронташ пулями большого калибра. Он не придавал значения тому, что ружье палит чуть правее линии прицеливания, немного докучая якудзе, находящемуся справа от него. «Это не самое страшное, что может случиться со мной в этой операции, как-нибудь справлюсь». Уверенность Шину придавали тяжелый патронташ на груди и тугие карманы его черного костюма, набитые энергетическими блоками для лазерного ружья. Когда часы показали, что до начала операции осталась одна минута, Шин и остальные члены спецгруппы отошли в тоннель. «До взрыва тридцать секунд. Якудза, подкравшиеся к стенам тюрьмы наверху, должны уже начать обстреливать ее ракетами. Ракеты класса „Инферно“ слегка потреплют захватчиков и даже немного посветят нам. Если они не начнут обстрел в оговоренный срок, мы просто переключим взрыватели и отойдем... Нет, началось».

Грохот РБД и ракет класса «Инферно», взорвавшихся о стены и двери тюрьмы, докатился до тоннеля, проложенного под Куришиямой. Яркие отблески от взметнувшегося высоко в небо пламени проникли сквозь ливневые водоотводы, едва не ослепив ожидавшую внизу группу. Когда на индикаторе времени, светившем на экране, истекла последняя секунда, Шин пригнул голову, зажмурил глаза и закрыл руками уши.

Взрывная волна отбросила его на метр, но он почти сразу восстановил равновесие. Выпрямившись подобно змее, он метнулся вперед. Сквозь облако пыли, оседавшее на месте зияющей дыры, Шин различил изогнутые концы металлических прутьев, формировавших скелет тоннеля. Сдвинув на спину ружье, качавшееся на ремне, он ухватился за прут и ринулся в темный зал тюремной прачечной.

За ним устремились другие, прыгая в дыру и рассыпаясь по периметру. Всполохи огня проникали сквозь зарешеченные окна, разгоняя плотные тени. Шин жестом показал одному бойцу проверить ряд стиральных машин, опрокинутых взрывом, подобно костяшкам домино, затем послал других вперед к дверям. Когда разведчики доложили, что путь свободен, Шин повел группу дальше.

«Сейчас мы на нижнем уровне блока Катана. Вверх по коридору, за углом лестничная клетка, через контрольно-пропускной пункт доберемся до галереи. Подорвем замки — и все на свободе». Шин передвигался впереди группы. Остановившись в конце коридора, он быстро заглянул за угол и взмахом руки подозвал других. Один боец опустился на колено у основания лестничного марша, Шин прикрывал его сзади.

Сбоку что-то мелькнуло. Экран среагировал яркой вспышкой, предупредив об опасности. Шин метнулся, сделав кувырок, и оказался у первой площадки лестницы. Он не обратил внимания на саднящую боль в спине. Чтобы присесть, он быстро повернулся кругом, снова больно ударившись спиной о дальний угол лестничной площадки.

Острые лучи лазера выжгли желто-зеленые язычки пламени в кирпичах, как раз по ходу его движения. В закрепленном на стволе лазера зеркальце заднего вида Шин увидел тень человека, появившуюся между перилами лестницы и стеной здания. Шин развернул свое оружие, целясь в привидение, резко дернул спусковой крючок, полоснув огненным лучом лазера.

Луч слегка задел Дымчатого Ягуара чуть выше запястья, вспоров темно-зеленый комбинезон. Пуля из ружья долбанула по стволу лазера, разворотив его энергетические катушки, вспыхнувшие голубым сиянием, и отрикошетила в захватчика. Она вошла в его грудь как раз над выжженной лазером раной. Отлетев к стене, Дымчатый Ягуар тяжко грохнулся о кирпичи и, как мешок с рухлядью, покатился по ступенькам лестницы к ногам Шина.

Двое боевиков якудзы прошмыгнули вверх по лестнице. Один присел рядом с Дымчатым Ягуаром и проверил пульс на его горле, а другой склонился над Шином.

— Ты ранен?

Шин покачал головой, затем потер правой рукой левую сторону груди.

— Плохо подогнал ружье, и оно било по ребрам. — Подавшись вперед, он поднялся на ноги без посторонней помощи. Медленно выпрямился и загнал в патронник ружья следующую пулю. — Постой! Что ты делаешь?

Воин, присевший рядом с захватчиком, вынул из-за голенища тесак.

— Он еще не подох!

Шин почувствовал, как под ложечкой засосало. Он кивнул парню. Тот перерезал глотку Дымчатому Ягуару. Шин дал знак другому воину группы подняться по лестнице и указал на стальную дверь, видневшуюся в углублении на верхней площадке. Когда парень снял переносную ракетную установку, изготовившись к стрельбе, Шин знаком приказал остальным занять безопасные позиции.

— Огонь!

Бронебойный наконечник ракеты прошил дверь, как пуля яблоко. Боеголовка ракеты взорвалась в двух метрах за стальной пластиной двери, внутри узкой прямоугольной камеры. Из входного отверстия в двери вырвалась огненная струя, опалив стену лестничной клетки. Затем вокруг двери подобно красно-желтой короне замелькали язычки пламени, и мгновением позже, содрогнувшись, она сорвалась с петель и с грохотом рухнула на железобетонный пол.

Из камеры вырвался шквал дыма и огня. Взрыв опалил верхнюю половину всех стен, усеяв осколками стекла кабинок охранников по обе стороны контрольно-пропускного пункта. Сквозь дым и гарь Шин увидел галерею. Пригнувшись, вперед двинулись два боевика якудзы. Они забросали противопехотными гранатами пункты охраны. Друг за другом раздались два взрыва, и по лестничной площадке забарабанили несколько зазубренных гранатных осколков. Один из двух парней выпрямился, сделал шаг вперед, но на мгновение заколебался. Этот миг стал для него роковым.

Мелькнув в дыму, три алых лазерных луча прошили его грудь. Израсходовав лишь часть энергии, они прошли навылет, вспороли на спине черную гимнастерку, воспламенив одежду. Якудза закрутился, наткнулся на перила и перевернулся через них. Его труп глухо ударился об пол нижней площадки лестницы.

Шквал ответного огня разнес в клочья истекавшего кровью Дымчатого Ягуара, сидевшего в кабинке охранника. В стене за его спиной как поминальные свечки вспыхнула дюжина маленьких огоньков. Стоявший поодаль первый якудза, пригнувшись, прошел через контрольно-пропускной пункт. Когда он появился по другую сторону входной двери, заключенные встретили его приветственными криками, но в этот миг все здание потряс взрыв, раздавшийся за его стенами.

— Ямато, приготовься к подрыву замков.

Шин ждал, пока Ямато заберется через разбитые окна в пункт охраны и вломится в галерею. Даже несмотря на то, что он изучил схемы планировки здания и бродил по нему в своих снах, то, что он увидел в реальности, потрясло его. «Огромная клетка для отребья рода человеческого!»

Высотой в десять ярусов, галерея представляла собой серый, промозглый железобетонный каньон, разделявший темные стены, испещренные еще более темными дырами. Между прутьями тюремных решеток высовывались руки и ноги, походившие на лапки насекомых, свисавшие из пасти ящерицы. Тысячи голосов отражались эхом под сводами каньона, наполняя его хаосом глухих звуков, заглушавших все, кроме резких взрывов, доносившихся снаружи.

Шин ринулся к лестничному маршу, который вел на верхние этажи блока с камерами. Выстрел из ружья снес замок с решетчатой двери. Шин рванул ее в сторону и понесся вверх по лестнице. «Хосиро — в семнадцатой камере, дверь номер три».

Следующая пуля разнесла замок на третьем этаже, открыв путь на балкон первого яруса.

Люди толпились в дверных проемах, протягивая руки, чтобы вцепиться в него и приблизить к себе. Они словно обезумели. «Все они жаждут вырваться на свободу, но боятся, что не дождутся ее. Мы пришли, чтобы вызволить их».

Он отыскал вход в семнадцатую камеру и навел ружье на ее обитателей. Они отпрянули, и Шин ясно различил Хосиро, лежащего на койке. Он приподнялся, опершись на локти, лицо его выражало ожидание. Круги под глазами и кровавая тряпка, намотанная на правую ногу, поведали якудза о состоянии Хосиро.

Шин подошел к балкону и поднял правую руку. Кто-то внизу передал сигнал Ямато. Яркая вспышка света предшествовала докладу о готовности к взрыву и последовавшему сигналу тревоги. По верхнему и нижнему блокам с камерами прокатилась волна щелкающих металлических звуков, и заключенные быстро отдернули свои руки и ноги от дверей. Решетчатые стальные двери скользнули назад во всем блоке Катана, и обитатели камер хлынули из них.

Шин с трудом прокладывал себе путь сквозь толпу заключенных, рванувшихся из семнадцатой камеры. Он сдвинул экран с лица на затылок и присел на койку Хосиро. Расстегивая ремни, крепившие медицинский комплект к пояснице, он улыбался, глядя на своего шо-са.

— Извините, что мы не смогли прийти за вами раньше.

Хосиро рассмеялся, по его мертвенно-бледным щекам покатились слезы облегчения.

— Я рад, что вы вообще пришли за мной. Даже когда прошел слух, что что-то произойдет, я не мог поверить в это. Не думал, что вам удастся каким-то образом добраться сюда.

Шин покачал головой.

— Я всего лишь слуга искусного мастера и исполняю то, что мне приказано.

Он разорвал на бедре Хосиро его тюремную робу, затем вынул из медкомплекта пластырь белого цвета и прижал его над коленом и позади него.

— Чтобы уменьшить боль. Можете идти? Хосиро кивнул, вызванные напряжением морщинки вокруг глаз немного разгладились,

— Могу идти и, может, даже пробежать короткий отрезок.

— Хорошо. Оголите правое предплечье. — Хосиро выполнил просьбу, и Шин наложил на локтевой изгиб липкий пластырь голубого цвета. — Когда выберемся отсюда, отоспитесь неделю, а пока этот препарат поможет продержаться вам на ногах.

До камеры донеслись вопли и звуки стрельбы из пулеметов. Хосиро вцепился в руку Шина, действие второго наркотика обострило его реакцию и придало силы.

— Что происходит?

Шин освободился от захвата Хосиро.

— Не знаю. Осторожно передвигайтесь по балкону до пятнадцатой камеры и ждите меня там.

Якудза снова надвинул на лицо экран, вогнал в патронник еще три пули и побежал к выходу из камеры.

Но когда увидел, что происходит внизу, замер, чтобы перевести дыхание.

Дымчатый Ягуар в громоздком бронекостюме, размахивая ручищами направо и налево, неумолимо прокладывал себе путь сквозь снующую толпу. Подвернувшиеся под удар отлетали в глубь толпы. Резкие вспышки лазера прожигали просеки в рядах заключенных. Плотность напиравшей толпы была таковой, что улизнуть не мог никто, если только не попытался воспарить, и путь, устланный павшими, за спиной Ягуара невольно заполняли другие.

Не раздумывая, Шин вскинул к плечу лазерное ружье и дважды нажал на курок. Лучи поразили Ягуара в голову и горб на пятнистой серой спине, но не пробили броню. Словно кошка, чью шкуру он носил, захватчик быстро развернулся, согнул ноги и прыжком отправил себя вверх на третий ярус.

Под тяжестью бронированной туши, обрушившейся на нее, лестничная клетка заходила ходуном, и приземлившийся захватчик не смог устоять на ней. Он грохнулся на все четыре конечности, и, когда начал вставать, его окровавленная левая ступня поскользнулась на железобетонном покрытии. Пуля, выпущенная из ружья Шина, ударила Дымчатого Ягуара в правое плечо, и он снова потерял равновесие. Живо замахав руками, как ветряная мельница, бронированная фигура сорвалась с балкона.

Но прежде чем он исчез из виду, его левая рука, словно крюк, зацепилась за железобетон. Шин увидел, как серая туша качнулась дважды вперед-назад, создавая инерционный момент, затем в пол вонзился правый локоть. Пришелец подтянулся и поднялся подобно солнцу, неумолимо восходящему на рассвете.

Рука Шина опустилась на переключатель мощности импульса, переведя его на верхнюю отметку. Он прицелился в темный V-образный экран, располагавшийся по центру похожей на лампочку головы пришельца. Палец нажал на спусковой крючок, и длинный луч пропорол цель навылет. Из расколотой пластины на месте глаз заклубился дымок. Пришелец дернулся и завалился назад. Он с грохотом шлепнулся на нижний ярус, затем кубарем скатился к ногам застывшей в ожидании толпы.

Шин вспотел от нервного напряжения, внутренняя сторона его лицевого экрана затуманилась. Он отступил назад и двинулся к пятнадцатой камере. Когда Шин вошел в нее, Хосиро сидел на койке.

— И что теперь?

Не ответив на вопрос, Шин стал осматривать заднюю стену камеры. Он отсчитал от правого нижнего угла по пять кирпичей вверх и в сторону. И только после того, как вынул из лазера батарею и вставил на ее место другую, объяснил шо-са свои действия:

— Во время строительства тюрьмы якудза заставили подрядчика внести в первоначальный проект серьезные изменения. Разные камеры, имеющие в номере счастливое число «пять», были оснащены ходами для побега. Ими никогда не пользовались, потому что в случае раскрытия этой тайны всех бы пристрелили.

Якудза всадил дюжину лазерных лучей по центру стены. Каждый пятый кирпич исчез в дыму и пыли. Образовавшаяся в стене дыра всосала большую часть дыма. Хосиро подошел и осторожно заглянул в нее, стараясь не прикасаться ко все еще раскаленным камням.

Он посмотрел через плечо на Шина.

— Этим путем мы выйдем отсюда?

— Да. Мы спустимся вниз и по кратчайшему шахтному стволу направимся на север. Он выведет нас в район Урамачи. Оттуда Старейший заберет нас на борт скоростного шаттла, который отправится к прыгуну класса «Скаут», скрывающемуся в астероидных кольцах. — Шин заставил себя улыбнуться. — Затем люди вашего отца доставят нас домой.

Хосиро кивнул и дотронулся до расплавленной кромки дыры.

— Мы можем идти. — С галереи донеслись жуткие вопли. — А что будет с ними? Глаза Шина сощурились.

— Наша жизнь — служба Дракону. Те, кому удастся бежать, присоединятся к подземной армии Старейшего. — На его челюстях заиграли желваки. — Кому не удастся.... Что ж, мы постараемся отомстить за них.

XXIV

Надирная прыжковая точка,

Арктур, Округ Донегал,

Лиранское Содружество

26 мая 3050 г.

Кай Аллард повернулся и кинул небольшую сумку следующему парню, стоявшему в цепочке, по которой передавали грузы, поступавшие непрерывным потоком из небольшого люка шаттла. Плечи немного побаливали, но ему нравились простые, ритмично повторявшиеся движения и физическая нагрузка. Ненавижу сидеть в тесноте и духоте шаттла, особенно военно-транспортного. Если допустить, что всех нас перебросят с «Гадюки» на «Гибралтар», это значит, что корабль будет переполнен, но все же в нем можно будет повернуться, не то что на корабле класса «Владыка».

— Лейтенант Аллард.

Кай обернулся на звук голоса и хотел было улыбнуться генерал-лейтенанту Рэдберну, но парень, стоявший рядом с ним в цепочке, швырнул в него следующую посылку. Ее острый край царапнул по тыльной стороне правой руки Кая, оставив глубокий кровоточащий порез.

«Фу-ты!» Кай поймал посылку левой рукой и передал дальше, затем сделал шаг назад и осмотрел раненую руку.

Солдат посмотрел боязливо.

— Простите, сэр...

Кай покачал головой, а Эндрю Рэдберн подбодрил солдата:

— Не твоя вина. Мне не следовало нарушать ритм цепи.

Кай слизал кровь, но она снова заполнила рану. Он хлопнул по тыльной стороне руки, чтобы остановить кровотечение, и широко улыбнулся Эндрю.

— Извините, сэр, но я не могу отдать вам честь. Эндрю кивнул и обнял Кая за плечо.

— Я ждал на офицерской палубе, чтобы приветствовать тебя и остальных офицеров Десятого гвардейского полка, но тебя там не было. Лейтенант Пелоци доложил мне, что ты прибыл позже на транспортном корабле и помогаешь разгружать его. Мне следовало бы знать...

«Что следовало знать, сэр? Что я хотел помочь при погрузке и разгрузке багажа или то, что не хотел лететь на одном корабле вместе с Дейрой Лир?»

Кай пожал плечами:

— Я предположил, что чем быстрее мы разгрузим «Гадюку», тем раньше отправимся в путь на дальнее пограничье. Просто на «Гибралтаре» не хватит места для наших боевых роботов.

— Мы приветствуем ваше решение. К сожалению, «прыгун», который должен был транспортировать «Гадюку», израсходовал весь запас гелия. Без жидкого гелия, охлаждающего двигатель Керни-Фушиды, корабль не сможет совершить гиперпространственный прыжок на Зурсин вместе с остальными кораблями. Впрочем, я не стал бы беспокоиться. У нас есть другие корабли, маршрут которых пролегает через Арктур, у них есть свободные ангары для боевых роботов. «Йен-ло-йонг» скоро догонит вас, но нет худа без добра. Я могу предоставить в распоряжение молодого талантливого офицера с полдюжины боевых роботов.

Кай широко улыбнулся:

— Благодарю вас, сэр. В этом случае — в любом случае — я сделаю все, что смогу, чтобы оправдать ваше доверие.

— Превосходно. — Эндрю крепко хлопнул Кая по спине. — Причина, по которой я хотел побеседовать с вами, касается вашего нового коменданта.

Кай кивнул. «Неудивительно, что они оставили коменданта Шмитца в тылу на Скондии. Он уже согласился отказаться от своих полномочий и передать командование Скондией Второму полку сил самообороны. Кто займет его место?» Страх перехватил горло Кая.

— Вы не собираетесь сделать меня его адъютантом? То есть... Я все еще командую подразделением улан? Рэдберн мягко хмыкнул:

— Ты спросил таким голосом, какой был у меня, когда меня уведомили о том, что переводят в батальон подготовки новобранцев. Нет, ты не оставишь своих уланов.

Я хотел поговорить с тобой о новом коменданте, так как надеюсь, что ты выскажешься в его пользу на неофициальной встрече офицеров батальона. Конечно же кое-кто выразит определенные сомнения относительно его кандидатуры, но они безосновательны. Я знаю, что могу доверить тебе секретную информацию о нем, которая понадобится, чтобы убедить сомневающихся. Я знаю, что ты воспользуешься ею осмотрительно. Кай замедлил шаг.

— Я верю, что вы не втягиваете меня в интриги, генерал, но просто хотелось бы понять, о чем вы просите. Я вполне готов помочь человеку в его работе, но не стану поддерживать идиота, который способен погубить всех нас. Новый комендант получил назначение на эту должность только благодаря своему аристократическому происхождению, не так ли?

— Ты еще спрашиваешь? — сказал Эндрю, внимательно следя за Каем. — Это Виктор Штайнер-Дэвион.

У молодого водителя робота от удивления отвисла челюсть, но он быстро справился с собой.

— Извините, генерал. Кажется, он служил в Двенадцатом полку гвардейцев Донегала?

— Служил. Пожалуй, не является большой тайной, что дальняя граница подверглась массированному нападению каких-то до зубов вооруженных штурмовых отрядов.

Кай кивнул, и локон черных волос скользнул ему на лоб.

— Именно поэтому все мы и направляемся туда.

— Кай, нападение было массированным, и боевая часть Виктора не долго удерживала целостную оборону. Мы надеемся, что они все еще сопротивляются, перейдя к партизанским действиям. Виктор и его адъютант, капитан Кокс, покинули планету по приказу генерал-лейтенанта Хоксворта.

Глаза молодого воина сузились.

— Не похоже на того Виктора, которого я знал. Он бы никогда не покинул планету. «Возможно, он изменился со времен обучения в Ново-Авалонской военной академии...»

Эндрю почесал правой рукой подбородок.

— Виктор остался прежним. Коксу пришлось нокаутировать его, чтобы вывезти с планеты. Боюсь, что Десятый Лиранский гвардейский полк не очень-то учтет этот факт, когда узнает о том, что Двенадцатый Донегалский гвардейский полк перестал существовать как военная часть. Морган Хайсек-Дэвион и я полностью доверяем Виктору, но нам также известно и то, какими боязливыми могут стать войска, если они приняли своего командира за альбатроса.

Кай опустил глаза. «Судя по учебе Виктора в Ново-Авалонской военной академии, он должен быть сильным командиром. По-видимому, он заставит нас выполнять задачи, которые мы раньше считали невыполнимыми».

— Сэр, я не сомневаюсь, что Виктор станет для нас отличным командиром, но не уверен, что вам следовало поговорить об этом только со мной. Поговорите с командиром моей роты — капитаном Майслер, другие два капитана высоко ценят ее мнение.

— Я уже обменялся мнениями с Рашелью, и она обещает отнестись к вопросу непредвзято. Она вспомнила, что ты знал Виктора в НАВА, и сказала, что сочла бы за честь иметь одного из офицеров, одержавших победу над противником на учениях в Ла-Манча, под своим командованием, а у другого быть в подчинении. — Кай покраснел, а лицо Эндрю расплылось в широкой улыбке. — В мое время в Доме Воинов на Новом Зиртисе я бы мертвой хваткой ухватился за обоих офицеров, получивших такую отличную подготовку.

«Надо бы радоваться такому комплименту, но я-то знаю, что из-за моей победы Венди попала лишь в запасной список распределения в Тяжелую гвардию Дэвиона». Он покачал головой:

— Назвать победой мои действия — значит исказить смысл этого слова и заменить решение, найденное Виктором, на проблему.

Эндрю скрестил на груди руки.

— Ты был окружен четырьмя тяжелыми боевыми роботами, и тебе удалось уничтожить три из них, а это явная победа в этой, по сути, безвыигрышной ситуации. Никто прежде не действовал так, как ты, и все получилось.

Лейтенант нахмурился.

— Получилось, но только на некоторое время. Я драпанул, вместо того чтобы выстрелить первым, так как знал, что «Феникс», которого я выбрал для экзамена, способен обогнать боевых роботов, которыми управлял компьютер. Я просто растянул их вереницей и расстрелял по одному. В последнем бою, когда компьютер напал на меня, я сглупил. Мне не следовало покидать позицию, надо было найти другой способ разъединить двух последних роботов. — Сказав это, Кай ударил правым кулаком по левой руке, и рана снова начала кровоточить. — Решение, которое принял Виктор, позволило ему уничтожить боевых роботов противника и выйти из боя живым и невредимым. А я, хотя и стрелял метко, все еще нахожусь во власти того молниеносного маневра.

Он снова слизнул кровь с раны, затем поднял глаза на Рэдберна.

— Я драпанул. Никто не поступал так раньше, потому что никто никогда не испытывал страха во время этого экзамена.

Генерал дружелюбно улыбнулся и покачал головой.

— На самом деле ты просто не понимаешь своего дарования. Каждый, кто проходит этот экзамен, испытывает страх, как и ты. Ты один осознал свой страх, отыскал путь побороть его и одержал победу на маневрах. Карьера тех, кто сразу начинает палить и сломя голову бросается на превосходящего врага, не длится долго, а то и вовсе не заслуживает внимания. От тебя же я ожидаю большего. — Эндрю бросил взгляд на руку Кая. — Почему бы тебе не сходить в лазарет, наложить повязку на рану, а затем мы встретимся в комнате для отдыха офицеров. Маршал Хайсек-Дэвион упомянул, что намерен отправить сообщение принцу Хэнсу, и предложил тебе, если хочешь, послать весточку твоему отцу. Он также приглашает тебя отобедать вместе с нами сегодня вечером.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Кай, решительно отдав честь. — С радостью.

В приемной лазарета Кай показал глубокий порез на руке санитару:

— Ничего серьезного.

Молодой парень покачал головой:

— Надо бы осмотреть. — Он показал на люк позади себя, который вел в глубь корабельного лазарета: — Пройдите и присядьте в каюте "А". Доктор придет через минуту.

Воин пересек небольшую приемную и уселся за столом для осмотра. Кровавое пятно замарало белую бумагу, покрывавшую стол. Кай посмотрел на порез и осторожно нажал на него пальцем, кровь закапала снова.

— Не понадобится ли нам морфин?

Холодный тон голоса заставил Кая распрямиться.

— Нет, доктор Лир.

Без намека на доброжелательность она подняла его руку и осмотрела ее.

— Порез не страшен, но руки у вас грязные. — Она подняла его левую руку и посмотрела на черный слой пыли, покрывавший ее. — Пользоваться грязной рукой для остановки кровотечения все равно что из лазерного ружья прижигать порез, полученный во время бритья.

— Доктор, не было нужды мыть руки до пореза, а получив его, я сразу же спустился сюда. — Он улыбнулся, надеясь, что она ответит тем же. Не сработало.

— Что ж, слухи о вас близки к истине — вы оригинал. Подумать только, испачкался и порезался на офицерской палубе! Просто невероятно.

Кай наклонился вперед, вставая из-за стола.

— Порез я получил в грузовом отсеке при разгрузке багажа и провианта из «Гадюки». — Он отдернул руку, освобождаясь от нее. — Этот чертов чемодан, поранивший меня, по-видимому, был вашим.

Она вскинула головку и фыркнула:

— Где это вы были? Водитель боевого робота встретился с ее холодным взглядом.

— Внизу в грузовом отсеке на разгрузке транспортного корабля, доставившего багаж и провиант. Я прибыл сюда на «Гадюке». — Он отвел взгляд. — Хотел отстать от корабля, на котором прилетели вы, чтобы избежать сцен при встрече с вами.

Дейра снова взяла его правую руку, но на этот раз более дружелюбно и повела его к раковине, накрытой прозрачным чехлом из синтетического материала.

— Напор воды регулируется ножной педалью. Хорошенько промойте рану средством из зеленого флакона.

Кай выдавил из флакона на левую ладонь немного студенистого содержимого зеленого цвета, добавил воды и растер, пока руки не покрыла пена. Поначалу зеленовато-белый цвет пены стал пепельным. Кай сполоснул руки. Прежде чем Дейра успела дать новый совет, намылил их. С особой тщательностью он протер рану, затем ополоснул ее и протянул ей мокрые руки для проверки.

— Подходят?

Она кивнула, открыла шкафчик рядом с раковиной и вынула флакон-спрей, наполненный жидкостью отвратительно желтого цвета.

— Воняет?

— Еще бы!

Она нажала на головку распылителя, покрыв тыльную сторону его руки антисептиком горчичного цвета. Кай невольно дернул руку, но она удержала ее и побрызгала еще раз.

— Теперь рана быстро затянется. Не придется накладывать швы. — Она тщательно осмотрела рану. — Стянем ее, перевязав бинтом. А то, — она подняла на него глаза, в ее голосе слышалось сочувствие, — может остаться маленький шрам.

Кай был смущен. «Странно. Злость в ее голосе мгновенно исчезла. Ты ненавидишь меня за что-то, но долг медика выше личного чувства».

— Бинт подойдет. Он будет напоминанием, чтобы я был более осмотрительным.

— Идея неплоха для любого случая.

Она поставила флакон в шкафчик и вынула небольшую пачку бинта. Удалив с нее пленку, она растянула ее по центру раны и прижала концы к руке. Эластичный материал стянулся, прижав плотно друг к другу края пореза.

— Как это случилось? Кай пожал плечами:

— Я стоял в цепи, передавал багаж, и меня позвал генерал Рэдберн.

Голубые глаза Дейры заблестели.

— Ух ты, водите дружбу с начальством? Кай напрягся.

— Нет. Он разыскал меня. Генерал Рэдберн хотел поговорить со мной.

Она застенчиво улыбнулась.

— Но он старый друг вашей семьи, не так ли?

«Она что, не испытывает антипатии к аристократам?» Кай кивнул, почувствовав неуверенность, будто наступил на капкан.

— Он служил с моим отцом еще до Четвертой войны.

Глаза Дейры Лир стали жесткими, и Кай прочел в них злость и боль. «Ее холодное отношение ко мне каким-то образом связано с войной или, возможно, с моим отцом. Эндрю говорил, что ее отец был водителем боевого робота и погиб, когда она была очень юной? Она не многим старше меня и, по всей видимости, потеряла его во время войны. Как знать?»

Он начал было выражать ей свои соболезнования по поводу этой утраты, но что-то остановило его. «Не надо, ведь ты ничего не знаешь о ее отце». Его пронзила ужасная мысль: «Должно быть, ее отец погиб во время нападения на Сарну, обороной которой, как говорят, руководил мой отец. Погоди, постарайся узнать о ее прошлом. Если ты скажешь что-нибудь сейчас, то можешь только испортить все».

Он наклонил голову.

— Благодарю за оказанную помощь.

— В будущем будьте осторожней, — ответила она без тени сострадания. — Не хочу снова видеть вас в моем лазарете.

XXV

База «Черная жемчужина», Судеты,

Округ Тамар, Лиранское Содружество

15 июня 3050 г.

Неожиданно «Тор» тронулся с места и пошел сквозь метель, пересекая голограмму слева направо. На его голове и плечах поблескивал снег и тонкие льдинки. Пар струйками клубился над закопченным кожухом установки для запуска РДР на левом плече «Тора» и над полурасплавленными шрамами, покрывавшими его тело. Подгоняемый порывами ветра, снег хлестал по оголенным миомерным мышцам правой руки робота. Искровые разряды превращались в пар, когда мышцы сгибались, наводя ПИИ в тщетной попытке отыскать добычу.

В какой-то миг снег под ногами боевого робота вздыбился. Клочья грязи и ошметки брони рванулись россыпью в воздух и, упав, заляпали пятнами девственно чистый снежный покров земли. Зарытая мина искромсала ноги «Тора». Гигантский робот содрогнулся и опустился на колено. Покрытые снежной коркой боевые роботы Донегала окружили врага со всех сторон, всаживая в «Тора» РБД и лучи лазеров. Ужасная лавинаогня и металла сокрушила и повергла тяжелую машину...

Виктор Штайнер-Дэвион оторвал взгляд от экрана с голографическим фильмом, когда Гален Кокс опустился в кресло в ряду через проход от него.

— Что? — Он закрепил ремень кресла и плечевые ограничители и резко повернул голову в направлении носовой части корабля. — Команда хотела убедиться, что вы пристегнули ремни безопасности. Мы приземлимся примерно через пять минут. — Он бросил взгляд на картины, мелькавшие на голографическом экране, встроенном в изголовье перед креслом Виктора. — Хотите еще что-то узнать из этого фильма?

Голубые глаза Виктора яростно вспыхнули, но он сдержал свой гнев. «Я многое могу узнать из него. Двенадцатый Донегалский гвардейский полк продолжал посылать нам телеметрические данные, пока мы улетали. Эти картинки позволят нам лучше разглядеть и понять штурмовиков, чем вся прочая информация, которую мы получили». Он подавил эмоции и медленно кивнул.

— Надеюсь, да, капитан. Иначе еще очень многим суждено погибнуть без толку. Гален сделал глубокий вдох.

— Сэр, я снова прошу вас дать ход моему рапорту об отставке. Прикажите отдать меня под суд военного трибунала по обвинению в применении силы к старшему офицеру.

Виктор взглянул на высокого офицера, затем покачал головой, пристегивая себя к креслу.

— Да, капитан. Я рассмотрел ваш рапорт и извиняюсь за то, что заставил вас так долго висеть на крючке. Ваш рапорт об отставке отклонен. — Он опустил глаза, не выдержав пристального взгляда адъютанта. — Признаюсь, я обвинил вас в том, что вы воспрепятствовали моей попытке нанести поражение захватчикам на Трелле. Но одержать победу на этой планете было невозможно. Сейчас я это понял. Насколько нам известно, всякие попытки сопротивления Нефритовым Соколам прекратились несколько недель тому назад. Даже осуществление моего прежнего плана не изменило бы этой ситуации.

Виктор поднял руку, чтобы пресечь любые комментарии Галена.

— Более того, я понял, что ваш поступок, по-видимому, побудил мужчин и женщин Двенадцатого Донегалского гвардейского полка к более серьезным проявлениям героизма. Данные радиообмена ясно свидетельствуют, что они пытались привлечь к себе внимание пришельцев и отвлечь их от меня. Многие погибли, обеспечивая мой отлет. И я должен сделать все возможное, чтобы эти жертвы не оказались напрасными.

Тот факт, что отец приказал мне присутствовать на этой встрече, никоим образом не гарантирует, что я стану командиром этой части. Мои родители, вероятно, хотели бы видеть меня среди командиров Первого полка катилских улан. Со своей стороны, Морган может отправить меня в другую линейную часть, но воспользуется ли генерал той возможностью, от которой отказался Хоксворт?

Кокс кивнул:

— Хрен редьки не слаще...

Виктор раскрыл руки, затем сплел пальцы.

— Очень может быть, но не на сто процентов. Если бы я смог спланировать хорошо продуманную и серьезную военную операцию, Морган, возможно, разрешил бы мне ее провести. Вспомни, он был не многим старше меня, когда подразделения улан напали на столицу Капеллана. Морган не позволит мне терять людей в бестолковой атаке, но он прислушается к разумным доводам.

— Комендант, кажется, вас поджидает что-то вроде почетного эскорта. Стоя на длинном эскалаторе, Виктор обернулся и посмотрел через стеклянную стену здания на пятерых мужчин, ожидавших в комнате, пол которой устилал синий ковер.

— Похоже, здесь собрались все боссы, — сказал он Галену, который был немного смущен. — Знаешь, кто они? Гален глуповато пожал плечами.

— Боюсь, ваше высочество, что я не очень хорошо знаком с представителями высшего сословия. — Гален вскинул подбородок. — Может, вам стоит врезать мне покрепче, чтоб я вырубился на время приема?

Виктор покачал головой, затем тихо отметил первого мужчину в ряду встречавших:

— Видишь того, в черном с позолотой мундире и длинными волосами?

— Вы имеете в виду маршала Моргана Хайсека-Дэвиона? — Когда Виктор обернулся к нему и прострелил недоброжелательным взглядом, Гален рассмеялся: — В конце концов, я обязан знать Верховного главнокомандующего вооруженных сил, в которых служу.

— Верно, — молвил Виктор. — Рядом с ним стоит генерал-лейтенант Эндрю Рэдберн. Во время Четвертой войны за Наследство Рэдберн командовал ротой легкой гвардии Дэвиона, затем помогал Моргану сформировать Первый полк катилских улан.

В голубых глазах Галена появилась отрешенная сосредоточенность.

— Это не он организовал оборону Джен Зинга? Припоминаю, что в Тамарском военном училище эта операция рассматривалась как классическая.

Виктор кивнул:

— В 3042 году кое-кто в вооруженных силах Дома Марика решил, что настало время нанести несколько легких ударов по нашей обороне на границе Сарна, чтобы посмотреть, насколько серьезные потери мы понесли в 3049 году в войне против Теодора Куриты. Эндрю быстро и действенно убедил их в том, что наша уязвимость — лишь плод их воображения.

Гален поскреб рукой свой небритый подбородок.

— Да уж, припоминаю. Я как раз заканчивал военное училище. Так, значит, он Верховный главнокомандующий. А кто те двое, что стоят рядом с ним? Кажется, на них форма ВВС.

Виктор посмотрел на стоявших рядом с Рэдберном двоих мужчин. Оба были одеты в одинаковую форму — красные мундиры и черные брюки, заправленные в бутсы высотой до колен. Мундир был украшен стилизованной головой пса, навостренные уши которого доходили до каждого плеча, а морда сужалась к талии мундира. У старшего военного на левой стороне груди, на уровне уха пса, имелись нашивки, говорившие о наградах, которыми была отмечена военная часть. Бутсы на его ногах украшали шпоры, свидетельствовавшие о том, что офицер закончил Военную академию Федеративного Содружества. Молодой офицер не носил шпор, и на его мундире красовалась только одна нашивка о награждении.

— Старший — полковник Дэн Аллард, командир Гончих Келла. Он является братом секретаря разведслужбы Джастина Алларда.

Гален покосился на наемника.

— Он выглядит так, будто является воплощением вечности.

Виктор покачал головой.

— Его седые волосы вводят в заблуждение. Он похож на своего отца и рано поседел. Ему только пятьдесят, но уже более тридцати лет он вместе с Гончими. Он был с ними, когда они спасли Мелиссу Штайнер во время покушения. Морган Келл назначил Дэна командиром Гончих Келла, когда восемь лет тому назад оставил эту должность.

— А другой офицер? Кто он? Виктор на мгновение заколебался.

— Это мой кузен, Кристиан Келл. Он майор и командует Первым батальоном Гончих.

Гален прикоснулся рукой к плечу Виктора.

— Вы так произнесли это, как будто стараетесь убедить себя в том, что он является Кристианом Келлом. Я же думал, что у Моргана Келла был только один сын, который погиб на Периферии год тому назад.

Виктор склонил голову. «Легко тебе говорить об этом, дружок. Мне было трудно поверить в то, что Крис — это Крис, но он дьявольски похож на своего отца».

— Фелан был единственным сыном Моргана Келла. Кристиан — сын Патрика Келла, но Патрик не узнал об этом, потому что погиб. Восемь лет тому назад Крис появился на планете, где находился гарнизон Гончих Келла, и представил Моргану заверенное письмо от женщины, которая была возлюбленной Патрика. В нем сообщалось, что Кристиан является сыном Патрика.

Гален вскинул брови.

— Известно, что Келлы владеют огромным состоянием, которое досталось им после того, как бабушка оставила Моргану наследство. Прошел ли он генную экспертизу?

— Конечно, хотя едва ли она была необходима.

Высокий, стройный наемник был старше Виктора на четыре года, выше его на двадцать сантиметров и весил на пятнадцать килограммов больше. Его прическа и характерные черты лица были хорошо знакомы Виктору, но они принадлежали человеку, который был старше по возрасту и умер за несколько лет до его рождения.

— Единственное, что отличает его от отца, — карие глаза. Патрика Келла я знаю только по голографическим фильмам, но их сходство внушает страх. Моя матушка считает это ярчайшим свидетельством реинкарнации, явленным нам воочию, вопреки тому факту, что Кристиан родился ровно за год до гибели своего отца.

— Ха! — Гален добродушно улыбнулся. — Где он проходил обучение? Так стремительно получить звание майора может только чрезвычайно талантливый офицер.

Уважительный тон Галена вызвал чувство гордости у Виктора.

— Он не много говорил об этом. Он вырос в Синдикате Драконов и свободно говорит на японском языке. Ходят слухи, что, как и его отец, он мастерски владеет приемами самозащиты. Когда он появился, Морган ушел в отставку и взял Криса с собой к Драгунам на Недосягаемую. В течение последующих трех лет Крис получил блестящее обучение. По слухам, Джеймс Вульф присвоил ему первичное офицерское звание и назначил на должность у Драгунов. Он вступил в ряды Гончих лейтенантом, но дослужился до майора благодаря своим действиям во время кризиса на Амбергисте.

— А это что за простолюдин встречает вас? — Гален кивнул в сторону последнего человека в группе. — В такой компании он как Смерть на празднике Жизни.

Какое-то мгновение понадобилось Виктору, чтобы узнать его, затем он кивнул.

— Вношу уточнение. Смерть боится этого парня. Это — Кай Аллард-Ляо — племянник Дэна и сын Джастина. Глядя на него и даже слушая, трудно представить, что Кай оказался одним из самых одаренных выпускников Академии по тактике ведения боевых действий, когда-либо обучавшихся в ней, если не считать его дядю или Моргана Хайсека-Дэвиона, которые когда-то тоже закончили ее. У него просто невероятное интуитивное чутье в понимании боевой обстановки. Во время тренировок он управлял роботом так, словно они единое целое.

Глаза Галена сузились.

— Но ходят слухи, что у него есть скрытый «комплекс». Они беспочвенны? Виктор пожал плечами.

— Получив шанс, единственный шанс, Кай будет сомневаться и погрязнет в нерешительности и пассивности. Самое отвратительное заключается в том, что это происходит не из-за отсутствия уверенности в себе. Он знает, что он ловок, но просто не может позволить себе думать, что таким же ловким он будет завтра, или на следующий день, или в следующем месяце. В остальном его аналитическая способность определять слабые места в действиях противника является просто уникальной.

— Мне он напоминает человека, которого можно использовать для полной оценки ситуации, а затем ограничивать его часть действий до узкой области, в которой не останется места для размышлений.

«Хитрое наблюдение, Гален».

— Пожалуй, вы правы.

Виктор нагнулся и поднял небольшую сумку с провиантом, которую ему вручила команда «Хиджры». Шагнув с эскалатора, он кивнул Галену:

— Теперь, когда вы узнали, кто есть кто, пошли встретимся с ними.

Обойдя угол в круглом узком проходе тоннеля, Виктор улыбнулся и снял с правой руки перчатку. Он прошел в комнату для встречающих, остановился и резко отдал честь.

— Сэр, комендант Виктор Штайнер-Дэвион прибыл по вашему приказанию.

Гален Кокс остановился за ним и так же резво отдал честь.

Маршал Морган Хайсек-Дэвион решительно ответил на их приветствие и протянул руку Виктору. После крепкого пожатия они обнялись, похлопывая друг друга по спине.

— Рад видеть тебя живым и здоровым, Виктор. Виктор кивнул, затем сделал шаг в сторону.

— Это капитан Гален Кокс. Благодаря ему я здесь. — Виктор потер челюсть. — Он владеет надежным методом общения с безрассудными офицерами.

Морган пожал Галену руку и повернулся к другим офицерам встречающей группы.

— Вы, конечно, знаете генерала Эндрю Рэдберна. Виктор отдал честь Эндрю и пожал его руку.

— Рад снова видеть вас, генерал. Эндрю слегка улыбнулся.

— В последний раз это было, когда меня заставили выступить с речью в Найджелринге.

— Выступление было великолепным. — Виктор поднял глаза и встретился со взглядом Эндрю. — Оно заставило меня задуматься о войне и посмотреть на нее под другим углом зрения, а также в совершенстве овладеть ужасной мощью, сокрытой в одном боевом роботе.

Виктор шагнул к следующему офицеру и протянул ему руку.

— Здравствуйте, полковник Аллард. Седовласый наемник ответил Виктору сильным и дружеским рукопожатием.

— Рад встретиться с вами. Я не думал, что они смогут удержать вас, но боялся, что какой-нибудь глупец попытается сделать это.

Искреннее приветствие Дэна Алларда понравилось Виктору.

— Благодарю вас, полковник. Я рад тому, что не нашлось и такого глупца, который осмелился бы удержать Гончих Келла. — С этими словами Виктор протянул руку другому Гончему Келла.

— Приветствую вас, майор. Очень хорошо, что увидел вас.

Тревога во взгляде Кристиана Келла исчезла, когда он склонил голову и двумя руками пожал правую руку Виктора.

— Не ожидал увидеть вас здесь, кузен. До меня дошли слухи, что вы совершали вылазки из пещер Трелла с газовым резаком и кинжалом, пока захватчики еще ползали по планете.

Виктор рассмеялся и пожал кузену руку. Крис знал, что Виктор никогда по своей воле не покинул бы гарнизон.

— Ценю ваш черный юмор, но хотел бы, чтобы о Нефритовых Соколах ходили другие слухи. Я должен расквитаться с ними за Двенадцатый Донегалский гвардейский полк, а мы оба — за жизнь Фелана.

Крис кивнул:

— Они заплатят нам за все.

Виктор грустно улыбнулся и обратился к Каю:

— Рад встретиться с тобой здесь, Кай. Эти Нефритовые Соколы просто невероятны.

Кай застенчиво опустил глаза, затем встретился со взглядом Виктора и ответил на его теплое рукопожатие.

— Я тоже рад, что ты здесь.

Поздоровавшись со всеми, Виктор стал более деловитым.

— Какова повестка дня? — задал он вопрос Моргану. — Сколько у нас времени?

— Точно не знаю, — ответил Морган, — но планируем встретиться здесь через восемь недель для анализа всех данных о пришельцах, имеющихся в нашем распоряжении. К концу этого срока — или, если потребуется, раньше — мы должны сосредоточить боевые части и снаряжение, необходимое для выполнения запланированных операций.

Виктор поднял глаза на своего кузена.

— Я получу военную часть? Морган откровенно улыбнулся.

— Ты уже переведен в Десятый Лиранский гвардейский полк в прежней должности коменданта. Примешь ли ты участие в боевых действиях, зависит от того, что предпримешь ты и захватчики в течение последующих двух месяцев.

Виктор сурово кивнул. «Ну что ж, я просто покажу, на что способен. Может, я был рожден наследником Федеративного Содружества, но здесь и сейчас мне предстоит заслужить право править им».

— Пойдемте, господа, — произнес он, указав на дверь. — Нам предстоит спланировать и одержать победу в войне.

XXVI

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

Район звездной системы Расалхаг,

Свободная Республика Расалхаг

7 июля 3050 г.

Фелан Келл стряхнул капли воды с лица в раковину, разогнулся и встретился в зеркале со взглядом Кении Риана. Полдюжины бандитов с Периферии встали неровным полукругом за спиной своего главаря, блокируя вход в туалет. Грифф Пикон, стоявший поодаль, с любопытством на лице наблюдал за всей сценой.

Фелан медленно повернулся.

— Извини, Кении. Список желающих отправиться на танцы уже заполнен.

Он сдернул с плеча полотенце и вытер руки.

— Странно, Келл. — Маленький тщедушный паренек сощурил свои крысиные глазки. — Действительно, странно. Не очень-то ты потанцуешь, если мы выдернем тебе ноги.

Парни за спиной Кении холодно рассмеялись.

— А, вот что. — Фелан любезно улыбнулся. — У тебя появилась мысль, настоящая мысль, и ты решил поделиться ею со мной. Превосходно, Кении, и очень тактично с твоей стороны, но она меня не заинтересовала.

Он снова повернулся к наполненному мыльной водой умывальнику, но чья-то рука, вцепившись в плечо, развернула его.

— Келл, ты не уловил сути дела. — Жесткое выражение лица Риана и его засаленные каштановые волосы напомнили Фелану о мокрой крысе. — К тебе как-то по-особому относятся, а Ранна ухаживает за тобой. Ты поможешь нам заполучить то же самое или мы позаботимся, чтобы она не считала тебя больше таким красавчиком. Дошло?

Риан хотел было ткнуть пальцем в грудь Фелана, но ему не удалось завершить начатое. Наемник схватил бандита за грудки, приподнял, повернулся и рывком посадил его в умывальник. Теплая вода выплеснулась в разные стороны, и штаны на заднице Риана тотчас промокли. Левая рука Фелана скользнула вверх и вцепилась в глотку главаря бандитов, вдавив его голову в зеркало. Затем он повернулся вполоборота к прихвостням Риана.

— Если кто-нибудь из вас сунется, то никогда уж не сходит поразвлечься к рабыням! Выбирайте. Проваливайте или подыщите себе милого дружка на довольно долгий Когда группа парней, стоявших за его спиной, растворилась, Фелан обратился к тому, кого держал:

— Кении, как долго ты будешь валять дурака, квиафф? Я надеялся, что ты будешь вести себя тихо и, может, даже научишься тому, как выжить здесь, среди кланов. Но боюсь, что ты глуп и ни на что не способен.

Фелан ослабил пальцы на глотке Риана, багрянец с его лица немного сошел. Оно выражало злобу, но дрожь в голосе бандита выдала его страх.

— Т-твоя взяла, Келл. Я говорил им, что ты пригодишься нам, и удерживал их, чтобы они не прикончили и не покалечили тебя. Больше не буду. Ты мертвец, парень.

Наемник залепил Риану тяжелую оплеуху.

— Ты, шакал, не пытайся испугать меня. Эти эволюционные мутанты с одной извилиной способны шевелить ею. Я просто убедил их — без особого труда — в том, что только благодаря моей доброй воле они смогут попасть в свой рай. Ты решил, что меня можно испугать, когда я вернулся в эту миленькую компанию изможденным после... — в глазах Фелана вспыхнула ярость, — после нескольких месяцев допросов с применением психотропных препаратов. Но сейчас я снова в форме и чувствую себя даже немного лучше, чем прежде, благодаря Ранне и Хану Ульрику. Мне так и хочется оторвать тебе голову и размозжить ее, просто чтобы потренироваться.

— Давай, вперед. — Риан схватил обеими руками левое запястье Фелана. — Если ты думаешь, что можешь это сделать, так давай. Прикончить меня не так просто, как тебе кажется.

Молодой Гончий Келла рассмеялся, затем отпустил Риана и отступил на пару шагов назад.

— Я не собираюсь это делать, но по другой причине. Ты не узнал главного об этих людях и о нашем месте среди них. Ты так и не понял, насколько важно для меня не утратить их благосклонность.

— А что особенного ты делаешь, кроме как подлизываешься к Хану?

Фелан пропустил колкость без комментария.

— Тебе надо бы понять, что с каждым прыжком, который совершает корабль наших хозяев, мы все глубже проникаем во Внутреннюю Сферу.

Риан презрительно гоготнул:

— Превосходно! И скоро его высочество Хэнс и этот чертов самурай присоединятся к нам!

От затрещины Фелана голова Риана хлопнула по зеркалу, оставив в нем вмятину.

— Идиот! Это не голографическая киноэпопея и не соревнования на Солярисе. Великое множество людей погибает. Клановцы забавляются с нами. Они посылают на планеты ровно столько боевых частей, сколько необходимо для ведения боевых действий. Вспомни, как быстро они разделались с нашими людьми. То же самое происходит во всей Внутренней Сфере.

Бандит безотчетно дернул за плетеный шнур на запястье правой руки.

— Какое мне до этого дело? Какое мне дело до того, что других ждет такая же участь, как и меня? — Он сплюнул на пол.

Пренебрежение в голосе Риана эхом отразилось в сознании Фелана. «Он прав, квиафф? Высокомерие Государств-Наследников делает их уязвимыми перед кланами. Наблюдая за Ульриком и Ларой во время соревнования за право атаковать Расалхаг, ты мог убедиться, что кланы не столь уж непобедимы. Другие также способны увидеть трещины в их броне, но они слишком обеспокоены возможностью отставки или учебой для получения следующей должности. Они просто не думают ни о чем другом, и ты не в долгу перед ними».

Он потряс головой, чтобы избавиться от этих мыслей.

— Цивилизация вокруг нас погибает. Кланы грабят самые лучшие и богатейшие миры из захваченных ими. Они вводят законы военного времени. Они раздробили Расалхаг и разрушили надежды миллионов. Кто-то должен остановить их.

— И этим ты оправдываешь свое сотрудничество с ними, квиафф? — Фелан вздрогнул, когда Риан употребил слово клановцев.

«Оправдывает ли желание остановить кланы предательство своего народа и достаточно ли его для достижения моей цели? Не стараюсь ли я восстановить разрушенное во время допросов доверие или помогаю Ульрику по другим причинам, скорее личного характера? Я не могу не учитывать тот факт, что они атакуют Расалхаг, где люди презирают наемников. Я помог Ульрику спланировать беспроигрышную операцию. По отношению к Государствам-Наследникам я играю роль иуды, мстя Тору Мираборгу и моим ровесникам в Найд-сжелринге?»

Он тяжело вздохнул.

— В настоящий момент положение дел таково, что никакая сила не способна нанести поражение кланам или хотя бы замедлить их вторжение, потому что никто не осведомлен о них в достаточной степени. Каждый клан по-своему усмиряет планеты, которые захватывает, и Клан Волка кажется немного более жестоким. На деле, продвигаясь, Волки оставляют подразделение чуть больше обычного гарнизона для сотрудничества с существующими правительственными структурами и для поддержания порядка. Для обыкновенных граждан планеты быть покоренными Кланом Волка, по-видимому ну, ничуть не хуже, чем быть захваченными восставшим Лордом в ходе непрерывных распрей между Государствами-Наследниками. Но есть еще одно обстоятельство. — Наемник встретился со взглядом Риана. — В настоящее время единственными людьми, поддерживающими контакт с захватчиками, являемся военный регент Ком-Стара и я. Только мы учимся межличностному общению с ними, а это значит, что мы можем выступать посредниками между кланами и Государствами-Наследниками. Мы даже могли бы способствовать скорейшему окончанию этой войны и таким образом сохранить жизни многим людям.

Риан сплюнул на пол.

— Ты мечтатель... и пленник. Они используют тебя. Получат от тебя все, что им надо, а потом выкинут, как шелуху.

— Может, ты и прав, но, по крайней мере, я пытаюсь Действовать. — Фелан свирепо смотрел на Риана. — Мне не нравится думать, что ты и я являемся членами их клана, но сейчас мы находимся по эту сторону. Да, я, может, и предаю часть Государств-Наследников, выступая на стороне захватчиков, но я сдаю их Клану Волка. И если Волки придут к власти, то тогда, возможно, я смогу оказывать определенное влияние. Кении Риан процедил сквозь зубы:

— Я ошибался. Ты не мечтатель, а дурак. Распиши себя как угодно, Келл, но для своего народа ты — предатель.

Слова Риана вызвали у Фелана вспышку неукротимой ярости, но она была направлена скорее на самого себя, а не на бандита с Периферии. «Нет! Ничего подобного!»

— Думай, что хочешь, Кении. Мне плевать. Может, я ничем не обязан народам Внутренней Сферы, но я буду проклят, если останусь в стороне и буду смотреть, как кланы безжалостно уничтожают безвинных.

Фелан стоял рядом с Ульриком в голографическом блоке.

Вокруг них во всех направлениях простирался холмистый ландшафт северной континентальной части планеты Расалхаг. Они пошли вперед, и на горизонте открылся новый район боевых действий. Повинуясь команде, которую дал Ульрик, входя в блок, освещение на планете осталось таким, каким обычно было через несколько часов после восхода солнца, независимо от того, где они стояли.

Фелан показал в сторону юга, где экватор планеты опоясывала толстая полоса тропиков:

— Это первое, что вы можете не принимать в расчет, хотя Хан Медведей-Призраков, скорее всего, не станет это игнорировать. Увеличить масштаб в расчете один метр на пятнадцать километров. — Когда компьютер выполнил команду, выпрямив горизонт и увеличив масштаб топографии, в узкой полоске побережья появился поселок городского типа. — Это военная база Тир, где проживают свободные граждане Третьего Расалхага. Они составляют полк тяжелых боевых роботов. Обычно они базируются на Кандисе, но в настоящее время передислоцировались сюда для укрепления Расалхага. Тем не менее их подразделение не будет иметь большого значения в боевых действиях.

Ульрик нахмурил брови.

— Поясни. Фелан улыбнулся.

— Много лет тому назад, когда на планете Расалхаг появились первые поселения людей, возникла небольшая проблема, связанная с обитавшим на планете вирусом.

Хан кивнул и поскреб рукой подбородок. — Да. Чума Фенриса. Я забыл о ней. Они в самом деле побороли ее, квиафф?

Наемник кивнул.

— Да, вскоре после того, как планета была заселена.Ho со временем, мутировав, вирус стал менее опасным. Смертельная форма чумы Фенриса перестала существовать столетия тому назад, но слабые виды вируса все еще неожиданно появляются. Каждый год, начиная с июля, новый вирус берет начало в тропиках и шествует по всей планете. Свободные граждане проживают в разных местах, и благодаря этому болезнь одновременно не охватывает все военные части. Самое большее одна часть из-за болезни является недееспособной во время сезона распространения вируса. Это неплохо, потому что в это время тропики просто непроходимы.

Глава клана покачал головой.

— Как велика, по-твоему, вероятность того, что свободные граждане окажут нам сопротивление?

— Шансы почти равны, пятьдесят на пятьдесят, поскольку правительство столкнется с проблемой. Если оно вызовет боевые части в Тир, многие могут заболеть из-за отсутствия иммунитета. Если они перебросят военную технику для создания районов обороны, поскольку свободные граждане имеют на вооружении боевые роботы, то вероятность распространения текущего вируса по всей планете чрезвычайно возрастет. Кроме того, даже если свободные граждане останутся в разбросанных по всей планете гарнизонах в составе рот, маловероятно, что они создадут значительную угрозу, так как будут вынуждены отвечать на ваши удары. Вполне вероятно, их транспортные средства не обладают высокой скоростью, особенно если вы контролируете воздушное пространство.

Ульрик кивнул, согласившись с неохотой.

— Таким образом мы затронули другую проблему: Превосходство в космосе. В донесении разведки отмечается, что Первый аэрокосмический полк расалхагских драгун является элитной частью, которая может доставить нам значительные трудности.

— Возможности драгун оценены в донесении правильно. Но даже в этом случае, я полагаю, что существует способ, позволяющий нейтрализовать их.

Хан внимательно наблюдал за Феланом.

— Да?

Фелан вытер свои потные ладони о нагрудные карманы костюма.

— Драгуны являются Почетной гвардией принца и полком охраны. Они сформированы на основе строевых частей, входящих в состав полка специального реагирования, подчиненного Дэвиону, и состоят из самых элитных воинов. Их сила обманчива, особенно это касается аэрокосмических истребителей, и все из-за негодной организационной структуры. Роты боевых роботов имеют четыре подразделения улан, а не три. Уланы ракетной поддержки часто насчитывают пять или даже шесть боевых роботов. — Наемник уперся руками в поясницу. — Насколько я понял, ваши боевые части организованы следующим образом. Один боевой робот, два аэрокосмических истребителя или пять элементалов называются Дозором, а пять Дозоров образуют Звезду — подразделение, которое приблизительно соответствует подразделению улан. Аэрокосмическая рота драгун отличается от аналогичных подразделений в Государствах-Наследниках, и подразделение улан в ее составе насчитывает не два, а четыре истребителя. Это значит, что полностью укомплектованный полк насчитывает 108 истребителей, независимо от того, обладают ли они технологическим превосходством.

Ульрик кивнул, согласившись с последним утверждением раба.

— Во время последнего тура обмена мнениями ты отметил, что увеличенная дальнобойность наших систем вооружения не оправдывает себя в ближнем бою. Именно этот фактор используют пилоты Внутренней Сферы. Таким образом, как нам избавиться от летающих драгун?

— Я сказал нейтрализовать, а не избавиться. — Фелан сделал глубокий вдох. — Принцем Расалхага был избран Хаакон Магнуссон. Когда-то давно он поднял восстание против Куриты. В ту войну его и прозвали Серебристым Лисом. Впрочем, он не так уж стар. Борясь за Свободный Расалхаг, он использовал террор, во многом благодаря которому добился независимости на многие годы. Решительные боевые действия не его стиль. Его люди используют старую тактику набегов с последующим отходом, которые доставят Медведям-Призракам немало хлопот.

Драгуны охраняют его и преданы ему и министрам, как Дымчатые Ягуары преданы ильХану. Решить проблему летающих драгун можно, заставив их выполнять задачу по обеспечению безопасности Серебристого Лиса. Если первый удар нанести не по Рейкьявику, а, скажем, на основе ошибочной информации напасть на строящуюся новую столицу — Асгард, то Серебристый Лис получит возможность молниеносно удрать. Он направится на «прыгун» к надирной прыжковой точке, будучи уверенным, что, пока он свободен, однажды сможет выбить вас с планеты.

Оценив по достоинству сказанное, Ульрик улыбнулся.

— Если Магнуссон даст деру и в погоню за ним пустятся наши аэрокосмические истребители, то для обеспечения его безопасности драгунам придется сопровождать его в течение всего полета. Кончится тем, что они сиганут на «прыгуне» вместе с ним.

Гончий Келла кивнул.

— Но это еще не все. Он уцелеет, а это значит, что Другие Миры в Расалхаге просто так не капитулируют. Вы разработали хорошую тактику удержания покоренных миров под своей пятой, оставляя им определенную долю суверенитета. Это послужит бальзамом для уязвленного самолюбия расалхагианцев, и они будут более сговорчивыми в сотрудничестве с вами. Я ознакомился с некоторыми донесениями и пришел к выводу, что Медведи-Призраки и Дымчатые Ягуары все еще не овладели этой тактикой.

Ульрик переплел пальцы и прижал их к губам.

— Попросту говоря, их философские воззрения не позволяют им быть более гибкими, что могло бы способствовать достижению цели. — На мгновение он закрыл глаза. — Итак, нам осталось заняться наземными силами Драконов и Первым полком свободных граждан Расал-хага.

— Правильно. Справиться со свободными гражданами достаточно просто. Их гарнизон размещается на континенте на Южном полюсе. Сейчас там середина зимы. Хотя они и являются профессионалами по ведению боевых действий в условиях холодов и, согласно сообщениям, поднаторели в боях в условиях полярной ночи и снежных бурь, ровная ледяная поверхность района боевых действий делает их чрезвычайно уязвимыми перед вашими боевыми роботами, оснащенными оружием с увеличенной дальностью ведения действенного огня. Я бы рекомендовал применить боевые роботы, укомплектованные лазерами большой мощности, поскольку низкая температура может неблагоприятно повлиять на ракеты и механизмы заряжения баллистических орудий даже самых совершенных машин.

— Я согласен, — сказал Хан. — Вернемся к драгунам. Фелан тяжело вздохнул:

— Они хороши, и им приданы пехотные и мотопехотные части. Пожалуй, единственное, что вам удастся, — вести затяжные бои. Возможно, ваши пехотинцы в бронекостюмах смогут угнаться за бронетехникой и замедлить ее продвижение. Если будет открыт проход, то драгуны, возможно, согласятся улететь с планеты и присоединиться к принцу Магнуссону. Впрочем, вероятность этого невелика. Немногим лучше было бы им предложить стать частью вашего гарнизона здесь, особенно если вы опасаетесь вводить своих наемников для выполнения обязанностей, с которыми они не согласны.

Хан неожиданно улыбнулся:

— Великолепное предложение. Если выиграю соревнования, именно так и поступлю. — Ульрик посмотрел куда-то вдаль, уже сосредоточившись на предстоящем поединке с Бьерном из Клана Медведей-Призраков. И добавил напоследок: — Есть что-нибудь еще, квиафф?

— Афф, Хан Ульрик. — По реакции Ульрика Фелан понял, что тот ожидал услышать отрицательный ответ. «Я не могу допустить, чтобы с Расалхагом случилось то, что произошло с Заливом Черепах». — Мне известно то, что гарантирует вам победу в соревновании.

Впервые на лице пожилого мужчины Фелан заметил неуверенность, и это насторожило его. «Не перестарался ли я? Не стану ли я опасен для него и кланов?»

На лице Ульрика появилась непроницаемая маска.

— И что это? «Теперь или никогда».

— Во время соревнования откажитесь от «Разъяренного Волка».

Мгновенно на лице Хана появилась растерянность, которую вызвал ответ наемника, но она быстро исчезла.

— Ты не знаешь, что предлагаешь. — И пока Ульрик говорил, его взгляд обшарил Фелана с головы до пят, видимо заново переоценивая то, во что превратился раб.

Фелан выпрямился.

— Уверен, что знаю, Хан Ульрик. — Неожиданно Гончий Келла почувствовал во рту сухость. — Я видел голографический фильм о том, как «Задиристый Кот» — флагманский корабль Дымчатых Ягуаров — подверг воздействию когерентного лазера город Эдо, чтобы положить конец бунту. Я видел, как ракеты сравнивали с землей здания, а выпущенные с высокой орбиты лазеры плавили улицы. Река Савагаши просто выкипела! За несколько минут город с населением свыше миллиона человек превратился в обуглившийся, тусклый рубец на лице планеты. А вы сомневаетесь, знаю ли я, что говорю!

— Даже ильХан уверен в том, что за нападение на тюрьму и продолжавшийся шесть недель мятеж жители Эдо не заслуживали такого наказания. — Взгляд Хана сосредоточился за пределами голографического блока. — Даю тебе слово, что я никогда не нанесу такой удар по планете.

Пальцы Фелана судорожно сжались в кулаки, когда слова Хана эхом отозвались в его сознании.

— Я знаю и верю в это. Иначе не стал бы помогать вам планировать нападение. Проблема заключается в том, что я не знаю того же о Бьерне. Наемник с усилием разжал руки и потер ими виски. — Я знаю, что «Разъяренный Волк» способен осуществлять такую же бомбардировку планетарного характера. Вы храните эту возможность как козырной туз на случай, если столкнетесь с ситуацией, с которой не справляетесь.

Он поднял голову и опустил руки.

— Я запросил и получил информацию о Бьерне. На голограмме у него на воротнике золотые четырехконечные звезды там, где вы носите красные кинжалообразные звезды. Ранна объяснила мне, что красные кинжалообразные звезды указывают на водителя боевого робота, а золотые звезды носят те, кто сделал карьеру, служа на орбитальном корабле. А это говорит о том, что Бьерн, независимо от того, кто и что ему рекомендует, склонен полагаться — осознанно или бессознательно — на средства, имеющиеся на вооружении шаттлов и «прыгунов».

Поскольку Расалхаг действительно расположен в вашей зоне вторжения, то первый ход принадлежит вам. Мне известно, что победитель соревнования имеет право осуществлять высадку на планету в составе тех сил, которые предложил в первом туре. Мне также известно, что первые несколько ходов являются подготовительными для определения уровня, обеспечивающего победу в войне. — Фелан слышал биение собственного пульса в висках, но не старался справиться с гневом. — Если вы во время соревнований исключите «Разъяренного Волка», то Бьерну придется отказаться от «Большой Медведицы» в своей первой ставке, иначе в открытой позиции он потерпит поражение. С самого начала вы выведете его из равновесия. Он не сможет восстановить его достаточно быстро, чтобы эффективно противостоять вам.

Лицо Хана стало жестким.

— Так не поступают. Соревнования проводятся по определенным правилам. Ты призываешь меня нарушить традицию, которой мы следуем.

— Правильно. Тем не менее вспомните, что вы обратились ко мне за помощью именно потому, что узнали о том, что я действую нетрадиционными методами. Вот и сейчас я предлагаю необычное решение, благодаря которому вы выиграете право на захват Расалхага.

— Я так и поступлю. — Небесно-голубые глаза Ульрика превратились в смотровые щели. — Выдержу любые последствия такого поступка, какими бы они ни были, если получу кое-что от тебя взамен.

Фелан заколебался.

— Что я могу вам дать? Я ваш раб. Вы уже владеете мной.

Хан медленно покачал головой.

— Я посвятил тебя в военные тайны и засекреченные материалы, чтобы ты мог помочь мне. С моей помощью ты превратился в серьезную угрозу вторжению и кланам. Добьюсь ли я успеха в соревновании или нет, в любом случае я уверен, что ильХан попросит меня уничтожить тебя. — В глазах Ульрика сверкнула боль. — Это не доставит мне радости.

«Я напоролся на мину, которую сам же и поставил!» Он почувствовал болезненную пустоту в своей груди. «Глупец, я убедил себя, что Ульрик не поймет, какого монстра он сотворил, предоставив мне данные, которые были необходимы, чтобы помочь ему».

— Нападение будет осуществлено с минимально возможным кровопролитием? Ульрик кивнул.

— Когда на планете будет установлен порядок, ты, возможно, будешь сопровождать меня в инспекторской поездке.

— Хорошо, сторговались, по рукам. — Фелан с трудом сглотнул огромный комок, подступивший к горлу. — Даю вам слово водителя боевого робота, что без вашего разрешения не стану пытаться убежать или передать кому-либо известные мне сведения. Раньше вы завладели моим телом, теперь же вы завладели моей душой.

XXVII

База «Черная жемчужина»

Судеты, окраина Тамар,

Лиранское Содружество

12 июля 3050 г.

Сидя за столом военного совета, Кай Аллард чувствовал себя неуютно. «Зря я позволил Виктору уговорить меня присутствовать на этом совещании. Ему следовало бы привести сюда кого-нибудь вроде Ренни Сандерлина... если бы знал, что, встретив Виктора после его прилета, попаду в одну из групп стратегического планирования, может, и отложил бы встречу на время».

Сидевший во главе стола Морган Хайсек-Дэвион кивком головы приветствовал Дэна Алларда, Криса Келла и генерала Адриана Винстона от Эриданского полка легкой кавалерии.

— Благодарю вас за участие в совете о возможностях и готовности наемников противостоять агрессии. Я разделяю вашу обеспокоенность относительно способа, которым захватчики расправляются с боевыми роботами попавших в плен наемников. Я не могу гарантировать вам, что потери, понесенные во имя Федеративного Содружества, будут возмещены, но я хочу использовать имеющиеся в моем распоряжении ресурсы и влияние, чтобы помочь возвратить боевые роботы тем, кто был лишен их. Очевидно, что это не является гарантией того, что все будут возвращаться из боев с боевыми роботами. Я не могу компенсировать глупость или некомпетентность, но и не желаю видеть, как хорошо подготовленные водители боевых роботов попадают в ряды лишенных собственности по прихоти какого-то вражеского командира.

Дэн Аллард сурово улыбнулся:

— Понимаем, маршал, и высоко ценим.

Морган устремил взгляд на дальний конец стола.

— Виктор, ознакомь нас с докладом, подготовленным группой стратегического планирования, состоящей из младших офицеров.

Виктор встал, отодвинув кресло от стола.

— Как приказано, мы провели анализ всей поступившей информации о вторжении захватчиков. Нам всем известно, что на вооружении захватчиков состоят боевые роботы, превосходящие нашу технику по прицельной дальности стрельбы и толщине брони. Дальность действенного огня противника намного превышает возможности наших машин и наделяет их непреодолимым преимуществом при ведении боевых действий нa суше. Тем не менее в воздушном пространстве и космосе наши истребители способны уменьшать превосходство противника в дальности ведения прицельного огня благодаря повышенной мобильности в сравнении с наземными боевыми аппаратами. И все же превосходство боевой техники противника в дальности стрельбы и толщине брони остается для нас еще нерешенной проблемой.

Виктор нажал пару кнопок на клавиатуре, подсоединенной на его конце стола. Возникла голограмма, созданная компьютером. Левая половина объекта была выполнена векторной графикой. Изображение сопровождал ряд условных обозначений. Другую половину объекта покрывала блестящая металлическая плоть, благодаря которой он выглядел похожим на человека.

— Кроме усовершенствованных боевых роботов противник использует таких пехотинцев, защищенных бронированным панцирем. Они способны совершать прыжки на большие расстояния и обладают чрезвычайной живучестью. Из-за этого мы стали называть их «жабами». Немногочисленные данные, полученные при анализе голограмм, позволили заключить, что бронированный костюм помогает пехотинцам выдерживать по меньшей мере одно попадание от выстрела, произведенного из оружия класса ниже ПИИ или тяжелой скорострельной пушки. Мы не располагаем родом войск, который хотя бы отдаленно соответствовал «жабам», способным самостоятельно уничтожать разведывательные подразделения улан.

Эндрю Рэдберн, сидевший по правую руку от Моргана, поднял палец, чтобы привлечь внимание Виктора.

— Проводили ли вы приблизительный сопоставительный анализ?

Виктор посмотрел вниз.

— Кай?

И хотя Кай мог ответить устно, он яростно застучал по кнопкам своей компьютерной записной книжки. Ответ машины подтвердил цифры, которые Кай держал в голове.

— Согласно нашей оценке, боевая эффективность составляет две десятые процента. Это значит, что при боевом столкновении одного двадцатитонного боевого робота класса «Саранча» с пятью «жабами» потери с обеих сторон составят пятьдесят процентов. Разрушение одной «Саранчи» повлечет гибель только двух «жаб». — Он снова мельком бросил взгляд на цифры. — Тем не менее такая оценка позволяет сделать следующие предположения. Во-первых, «жабы» могут выдерживать нападение оружия класса ниже РБД и малых лазеров, и, во-вторых, высокая мобильность «жаб» чрезвычайно затрудняет водителю «Саранчи» вести по ним прицельный огонь.

Виктор продолжил свой доклад:

— Несмотря на явное превосходство противника в вооружении и живой силе, нам удалось выработать определенную стратегию. На основе анализа имеющихсяданных лейтенант Аллард выдвинул несколько гипотез. Позвольте ему ознакомить вас с ними.

Кай бросил на Виктора удивленный взгляд. В горле у него пересохло, он медленно встал. «Помоги мне, Господи, не опозориться».

— Я... гм... не думал, что кроме ответа на вопросы мне придется сегодня еще и докладывать, и заранее не подготовил доклад в письменной форме. Прошу учесть, что эти выводы являются предварительными. То есть они проверены, но у меня не было возможности проанализировать их в свете новых данных, которые могли поступить за последние три часа, и таким образом я...

Морган Хайсек-Дэвион поднял руку.

— Не волнуйтесь, лейтенант. Мы просто хотим выслушать некоторые из ваших предположений. Господь дал нам достаточно времени, чтобы спокойно все обсудить.

— Благодарю вас, маршал. — Слова Моргана приободрили Кая, но его сердце по-прежнему гулко билось, а голос слегка дрожал. Его взгляд устремился к дяде Дэну, улыбка которого воодушевила его. Он ввел в компьютер запрос на информацию, воспользовавшись клавиатурой, лежавшей перед Виктором, и вызвал таблицу, которая сменила изображение «жабы», появившись над центром стола.

— В таблице представлены данные, отражающие очевидное, трехкратное превосходство вооружения пришельцев в дальности действенного огня над нашим оружием. То есть в то время как мы способны поразить противника на максимальной дистанции в сто метров, противник ведет прицельный огонь с дистанции в триста метров. Их оружие, вероятно, не намного мощнее нашего, но усовершенствованные системы прицеливания позволяют вести огонь на поражение с большего расстояния.

Кай нажал на другую кнопку, и рядом с колонкой данных о дальности эффективной стрельбы возникли два новых столбика. По высоте они были почти одинаковы.

— В этих колонках показано среднее число целей, по которым условный пилот вел огонь за время одной перестрелки. Вы видите, что у наших бойцов оно равняется в среднем 1.312 цели, а у противника в среднем — 1.097 цели. Разница может показаться незначительной, но она присутствует. С учетом условных данных, основанных на цифрах, собранных за период времени начиная с войны 3026 года на Галахаде, наши бойцы более уверенно ведут огонь по нескольким целям. Пришельцы, возможно, предпочитают вести огонь пo одному противнику, отвлекаясь от других, что типично для периода войн за независимость и, по-видимому, было связано тогда с более короткими дистанциями огневого соприкосновения с противником. Конечнo, следует помнить, что мы, мягко говоря, владеем ограниченными данными о пришельцах.

Крис Келл посмотрел на Кая.

— Ты полагаешь, что они предпочитают поединки один на один, как воины Куриты — бросая противнику вызов или что-то похожее?

— Отсутствуют донесения о том, что во время боя они предлагали или принимали вызовы на одиночные поединки, — ответил на вопрос Кай, постепенно освобождаясь от страха. — Мое предположение состоит в том, что пришельцы используют в высшей степени согласованную тактику ведения атаки. Больше похоже на то, что командир указывает цели, а воин считает делом чести прикончить своего врага. Мы наблюдали, как одному пехотинцу разрешалось лично расправиться с целью, даже в том случае, когда было бы, по-видимому, быстрее добить противника совместными действиями всей части.

Молодой офицер ввел в компьютер следующую команду. Таблица превратилась в несколько голограмм.

— Эта предрасположенность вести бой одновременно только с одним противником, а также способность вести прицельный огонь на увеличенной дистанции натолкнули группу молодых офицеров на гипотезу о возможности использовать против захватчиков ложные мишени и помехи, создающие перегрузки в датчиках пилотажно-навигационной информации. Для этого необходимо усовершенствовать некоторые виды противопехотного оружия и использовать его на полях сражений.

Во-первых, рассмотрим стандартную прыгающую мину М-1423. Если на нее наступить, она подбрасывает заряд в воздух, и он взрывается. Эта противопехотная мина обычно заряжается шрапнелью, а взрывной механизм устанавливается таким образом, чтобы взрыв происходил на высоте одного метра над землей. Но для уничтожения «жаб» и боевых роботов этого не достаточно. Если же в качестве взрывчатого вещества использовать белый фосфор, то взрыв произойдет на высоте от десяти до двенадцати метров над землей. В результате могут быть выведены из строя датчики робота, сканирующие в инфракрасном диапазоне. Заряды, включающие намагниченный лом и даже краску, могут блокировать датчики, сканирующие в магнитном и визуальном диапазонах.

Стремительно введенная в компьютер команда увеличила второе изображение.

— Это стандартная тренировочная мишень. На Скондии их используют для имитации танков и боевых роботов на дистанции эффективного огня. Если ими «усеять» поле боя, особенно модифицировав под управление из боевого робота в режиме «появления-исчезновения», то это позволит создавать иллюзию присутствия с нашей стороны значительно больших сил. Захватчики столкнутся со множеством целей, и лишь некоторые из них будут истинными. По меньшей мере они будут отвлекать и усложнять выбор настоящих целей. В случае удачи фантомная армия могла бы отвлекать на себя «жаб» или даже одно или два подразделения боевых роботов столько, сколько понадобится нам для отступления или заманивания противника в засаду.

Генерал Винстон насупился.

— Допустим, что мы используем такое усовершенствованное оборудование в нескольких районах, но откуда стало известно, что эти мишени способны одурачить боевых роботов противника?

— Генерал, вы задали хороший вопрос. — Виктор слегка улыбнулся. — В донесении, поступившем из Барселоны, сообщается, что Нефритовые Соколы разнесли в клочья тренировочный полигон местных сил самообороны. Во время эвакуации с базы кто-то поднял мишени и и включи в режим «перебежек» — скорее по ошибке, чем запланированно.

Крис Келл улыбнулся, оскалив зубы.

— Хорошо они стреляют?

Виктор сразу же поостыл.

— Достаточно хорошо, чтобы я предпочел, чтобы они палили в ложные мишени, а не в меня.

Морган откинулся на спинку стула.

— Интересно. Если оснастить наши боевые роботы соответствующими программами, то ложные мишени нe будут отвлекать нас. К тому же, если определенные ложные мишени будут работать только в инфракрасном или магнитном диапазоне, мы сможем вызвать еще большее замешательство. — Его лицо выражало удовлетворение. — Благодарю вас за проведенный анализ, лейтенант. Вы предоставили хороший материал для дальнейшей проработки. Потребуется определенная подготовка, впрочем, она приблизит нас к решению главной проблемы, обозначенной группой старших офицеров. Прежде чем мы сможем начать операцию против захватчиков, нам необходимо определить, где они нанесут следующий удар.

Кай, который собирался было сесть на свое место, снова распрямился.

— Извините, сэр, но это не совсем так. Морган заколебался, но быстро кивнул:

— Понимаю, что вы имеете в виду. Все эти устройства могут быть развернуты в воздухе, прежде чем мы действительно столкнемся с их вооруженными силами. Итак, я прав. Обнаружить противника и узнать, где он нанесет удар, остается все же главной проблемой.

Кай открыл рот и оглянулся на Виктора.

— Давай, Кай. — Виктор подбодрил его. — Я полностью поддерживаю твою идею.

Кай с трудом сглотнул подступивший комок. «Я никогда не узнаю, почему ты веришь в меня, но твое доверие значит для меня невероятно много».

— Маршал, позвольте мне высказаться вне очереди.

— Да, пожалуйста. Именно для этого мы и собрались. Возможно, наши закоснелые мозги что-то и упустили.

— Спасибо, сэр. Мы определили ту же проблему, которая заключается в невозможности предугадать, где и когда противник нанесет новый удар. Операция, проведенная на границе Сообщества, не позволяет нам вычленить какую-то закономерность в атакующих действиях со стороны захватчиков. Первый удар пришелся на двенадцать планет, а второй — только на четыре. Трудно сказать, какая в этом логика, и поэтому мы решили не пытаться предугадать.

После такого признания все старшие офицеры и наемники посмотрели на Кая с изумлением, но он быстро продолжал:

— Нам всем известно, что концепция «фронта» в межзвездной войне, по сути, является мифом. Транспортные коммуникации пересекаются в разных звездных системах, но никто и не помышляет об их колонизации, так как повсюду существует бесчисленное множество баз для дозарядки двигателя Керни-Фушиды.

Кай посмотрел на своего дядю.

— Полковник Аллард помнит, я в этом уверен, что двадцать три года тому назад Гончие Келла, спасая «Серебристого Орла», воспользовались необитаемой звездной системой, чтобы провести дозарядку двигателя корабля. Вы, маршал, и генерал Рэдберн также можете припомнить, как использовали незаселенные звездные системы во время вторжения Первого полка катилских улан на родную планету Капеллана. Из-за боязни технических сбоев или поломки двигателя большинство транзитных маршрутов прокладывается через обитаемые звездные системы, чтобы при необходимости иметь возможность воспользоваться станциями экстренной помощи. Но все мы знаем, что это не единственный способ найти выход из трудного положения.

— Лейтенант, об этом уже докладывали, — нетерпеливо прервал его генерал Винстон. — Именно из-за таких звездных систем мы и не можем узнать, где нападут захватчики.

Кай воодушевленно кивнул:

— Согласен. Противник нападал на нас на обитаемых планетах, потому что знал, что именно там он нас и обнаружит. Оценим и мы ситуацию таким же образом. Нам известно, что единственными местами, где мы можем обнаружить противника, являются планеты, ко-торые он уже захватил. Поскольку фронт отсутствует, мы можем не обращать внимания на планеты, которые противник намеревается атаковать на этот раз, и можем нанести ответный удар там, где он недавно побывал. Мы должны нападать на захватчиков там, где они на-ходятся. И если мы начнем отрезать врага от его баз снабжения, ему придется свернуть наступление. Какой смысл захватывать новые планеты, если ты теряешь ранее завоеванные.

— Стоит ли доказывать, что свои лучшие боевые части они будут использовать как передовые отряды, — вступил в разговор Виктор. — Их элитные войска захватывают новые планеты, а на захваченных остаются гарнизоны. Предположим, что гарнизонные части не столь хороши, как штурмовые подразделения. Если мы натравим наши элитные части на их отбросы и не допустим, чтобы их элитные войска разорвали наши хорошо подготовленные части, то мы потихоньку лишим их безжалостной неумолимой силы.

Дэн Аллард усомнился:

— А что, если их гарнизонные части так же хороши, как элитные войска?

— В таком случае все наши планы ничего не стоят. Кай беспомощно пожал плечами:

— Они просто будут рвать нас на куски.

Морган соединил свои пальцы пирамидкой и наблюдал за двумя молодыми офицерами, стоявшими на другом конце стола.

— Ваш анализ и стратегия интересны и по меньшей мере неординарны. Неплохой результат для работы, длившейся лишь месяц с небольшим. К концу нашего пребывания здесь я жду от вас рабочих предложений, касающихся этой стратегии. С учетом наиболее подходящих военных частей и целей.

Прежде чем он успел дать дальнейшие инструкции, его прервал стук в дверь. В комнату вошел штабной адъютант, который протянул маршалу небольшой свернутый лист бумаги желтого цвета. Маршал прочитал его, затем резким кивком отпустил адъютанта. Дождавшись, когда закроется дверь, он произнес:

— Друзья, у нас почти не осталось времени на разработку планов.

Кай ощутил, как холодный коготь царапнул по его животу. «Что случилось? Что на этот раз совершили пришельцы?»

Морган разгладил лист, прижав к поверхности стола.

— Ваши окончательные доклады потребуются мне через четырнадцать дней. Не позднее. Только что захватчики атаковали Расалхаг.

XXVIII

Комната военного совета Первого полка расалхагских драгун,

Рейкьявик, Северный Расалхаг,

Свободная Республика Расалхаг

12 июля 3050 г.

Тира Мираборг понурила голову. «Наверное, я неправильно его поняла». Подняв руку, она встала и обратилась к генерал-лейтенанту Сиггурсону:

— Генерал, я не уверена, поняла ли я то, что вы сейчас сказали.

Командир драгунов отошел от яркого света верхнего прожектора к центру амфитеатра.

— Что вам непонятно, капитан? Кажется, я все объяснил предельно ясно? — спросил он раздраженным тоном.

Тира горделиво подняла голову и обожгла его взглядом.

— Генерал, мне совершенно ясно, что наши вооруженные силы оказались в отчаянном положении. Я понимаю, что по столице нашей Республики нанесен сокрушительный удар. Но я не понимаю, почему вы приказали моему звену не вступать в бой. — Она перевела взгляд на других пилотов, находившихся в комнате военного совета. — Вы уже отдали приказы водителям боевых роботов и отправили их. Но затем вы вызвали нас и приказали отсиживаться во время боя. Сэр, ведь это бессмысленно!

Сиггурсон хладнокровно рассмеялся:

— Так может говорить только дочь Железного Ярла. Не беспокойтесь, капитан. В будущем вам предоставится много возможностей заслужить награды.

Тира вздрогнула от ярости.

— Сэр, это меня вовсе не беспокоит.

Рукой она указала на всех пилотов, стоявших в комнате.

— Проклятье, ведь мы — воины, и наше право и долг — атаковать врага. Мы обязаны помочь нашим товарищам по оружию, стоящим на страже наземных рубежей обороны.

Сиггурсон позволил другим пилотам ропотом выразить свою поддержку мнения Тиры, затем прекратил все дискуссии, с шумом ударив деревянной указкой по стулу, стоявшему перед ним в первом ряду. Указка раскололась, издав громкий треск. Мгновенно все стихли.

— Капитан, позвольте мне ответить на вопрос, который вы не задали. Я что, послал войска на позиции, ложно заверив, что с воздуха их поддержит авиация? Ответ заключается в том, что в боевых частях знают, что не получат прикрытия с воздуха. Короче говоря, наземные подразделения драгун знают, что я послал их стоять насмерть. Отдать такой приказ мне было так же непросто, как сказать вам о том, что вы нужны мне живыми.

Жестом руки генерал-лейтенант указал на карту, которую луч кинопроектора все еще высвечивал на стене. Карта севера континентальной части Расалхага демонстрировала места высадки захватчиков с приблизительной оценкой их боевой мощи.

— На этой карте и вам и мне все хорошо видно. По ошибке нападавшие избрали целью атаки не столицу, Рейкьявик, а город Асгард. Теперь мы можем развернуть наши наземные подразделения для перехвата и уничтожения частей противника, когда они повернут к столице. И они дорого заплатят, если вознамерились захватить ее. Наши бойцы будут стоять насмерть потому, что благодаря ошибке, которую допустил враг, мы получили возможность эвакуировать Серебристого Лиса из Расалхага.

— Пока он жив, жив и Расалхаг. Если жива Республика, значит, наши жертвы не были напрасны.

В голосе Сиггурсона Тира слышала и горечь, и оправдание случившегося, но не смогла сдержать себя.

— Генерал, чтобы обеспечить прикрытие отлета избранного принца, не требуется задействовать весь полк. Пошлите роту. Пусть оставшаяся часть окажет вам поддержку.

Сиггурсон покачал головой:

— Я в последний раз говорю «нет». Возможно, для отлета принца Хаакона с планеты полк и не потребуется, но он нам может понадобиться для обеспечения его полной безопасности при полете через различные звездные системы. В ваших руках — надежды и чаяния миллиардов людей. Пусть боги сопутствуют вам и хранят каждого из вас на этом нелегком пути.

— «Валькирия-4», подтянись. — Тира бросила взгляд на тактические данные, выведенные на вспомогательный монитор. — Марии, следуй за нами, иначе отстанешь.

— Вас понял, капитан.

«Надеюсь на это, лейтенант Ингстадт, так как сейчас не время для сольных выступлений. Может, Волки и не висят у нас на пятках, но мы обязаны гарантировать, что путь, по которому Серебристый Лис покидает планету, свободен. Мне не нравится это задание, но будь я проклята, если допущу, чтобы оно сорвалось». Тира переключила радиосвязь на частоту, на которой вела переговоры с Аникой Дженсен.

— Ника, у тебя чисто?

— Капитан, вас поняла. Курс на Лисью Нору свободен. — В словах Дженсен слышались нотки разочарования. — Я знаю, о чем думает Ингстад, и готова поспорить, что ты и Карл думаете о том же. Мы обязаны охранять принца во время отлета, но мне не нравится то, что мы бросаем остальных драгунов, что бы там ни говорил Сиггурсон. Проклятье, хоть они и пехота, но...

— ...они наша пехота, — закончила предложение за подругу Тира. — Я знаю. Мне это тоже не по нраву. Погоди, посмотрю, может, что-то удастся сделать. — Тира переключилась на частоту тактического командования. — Звено Валькирий докладывает. Направление на Рэкблад свободно.

— Вас понял, — проскрипел далекий голос в наушнике нейрошлема. — Через пять минут за вами отправится звено Викингов, затем появится звено Лиса. Сбор через пятнадцать минут, отправляемся в странствие курсом на Рессюку.

— Приняла. Звено Валькирий снизится с восьми тысяч метров до земли, чтобы продолжить разведку. — Тира сжала пальцы, стараясь подавить волнение в голосе. — Вы можете дать задание провести разведку?

Оператор связи ответил усталым голосом:

— Нет, не могу, командир Валькирий, но вы сделаете это, даже если не получите разрешения, не так ли? Мне приказано запрещать вам менять курс в направлении два-семь-один и садиться на «загривок». Я получил приказ не сообщать вам, что на расстоянии двадцати пяти километров от вас наши части вошли в соприкосновение с противником. Будьте осторожны и возвращайтесь через пятнадцать минут.

— Спасибо. Можете проверять по нам свои часы. — Тира переключилась на частоту связи с другими тремя пилотами звена. — Выше головы. Взять курс на два-семь-один и снижаться, пока деревья не начнут щекотать шасси. Скорость — восемьсот километров в час. Через две минуты атакуем. Держаться вместе. Времени хватит для двух заходов. Ударим и вернемся сюда. Через пятнадцать минут берем курс на Рессюку. Я не хочу никого потерять. Уловили?

Услышав три положительных доклада, Тира завалила «Шилону» на левое крыло, направив нос корабля к земле, и стала следить за индексом скорости полета. Корабль камнем устремился к планете. Выставив заданный курс, она справилась с рысканием корабля в атмосфере, затем подняла носовую часть, выведя его из пикирования в планирующий полет, и понеслась метеором над планетой.

Управляемая компьютером «Шилона» стремительно летела на пятисотметровой высоте над поверхностью, напоминавшей мятое покрывало. Леса превратились в сплошное зеленое пятно, которому, казалось, не было ни конца ни края, если бы только компьютер внезапно не заставлял корабль взмывать вверх над серыми гранитными горными грядами. Рев встречного ветра доносился до Тиры даже сквозь колпак кабины и нейрошлем на ее голове, заставляя сердце учащенно биться.

Пролетев над последней горной грядой, корабль стал снижаться в направлении долины, где находился Асгард. Тира включила компьютер тактической обстановки. И снова пространство между ней и приборами заполнило голографическое изображение простиравшегося в низу поля боя. Компьютер выдал на полупрозрачный экран ее шлема прицельную метку и повернул подлокотники таким образом, чтобы спусковые кнопки орудий оказались прямо в ее руках. Он же включил все системы вооружения, сообщив об их стопроцентной готовности.

— Ника, ты и я заходим первыми. «Валькирия-3» и «Валькирия-4», отстаньте и следуйте за нами.

Пальцы Тиры покоились на спусковых кнопках. «Шилона» парила, как ястреб над лугом. Истребитель снизился до двадцати пяти метров над поверхностью земли. Она вела его, скорее повинуясь чувству, а не разуму. Вдруг на голографическом дисплее возникли цели. До них оставалось больше трех тысяч метров. На скорости восемьсот километров в час в мгновение ока дистанция открытия огня сократилась с максимальной до минимальной. Впрочем, это уже не имело значения. Тира открыла огонь из трех лазеров. Розовые лучи прошлись вдоль скопившихся внизу боевых роботов, превращая броню в пар и выжигая под ними траву. Проносясь над непрошеными гостями, Тира задрала нос «Шилоны» в воздух и выпустила из кормовой подвески звено ракет ближнего боя. Они взорвались в самой гуще роботов. Истребитель выполнил переворот и выскользнул из зоны досягаемости оружия противника.

Голос Аники выдал ее возбуждение:

— Красиво, Тира. Они нас не ждали и не успели засечь. От их брони почти ничего не осталось, но они продолжают наступать на Асгард.

Тира подняла истребитель на высоту километра и выполнила разворот, чтобы проследить за атакой Ники и Марни. Оба «Хищника» пронеслись над районом боевых действий как стервятники, охотящиеся за добычей. Лучи лазеров пронзили облака черной копоти, взметнувшиеся над колонной противника. Из-за дыма Тире не удалось определить уровень нанесенного ущерба, но взметнувшийся сквозь дым огненный шар поведал ей о взрыве реактора до меньшей мере одного неприятельского робота.

Когда оба истребителя, выполняя вираж, выскочили из дыма, она связалась с ними по радио.

— Великолепная стрельба, Ника. «Третий» и «Четвертый», повторите заход с разворотом на тридцать градусов. Вперед!

Летевший слева от крыла Тиры истребитель Аники скользнул, снизившись по спирали на полкилометра ниже ее и справа по борту. Тира опустила нос «Шилоны» и начала медленно выполнять разворот влево. Оказавшись под углом в девяносто градусов к углу атаки Аники, она вышла из пике на высоте пятисот метров над землей.

Свой заход она отметила, выпустив по противнику несколько РБД. Захватчики ответили огнем вдоль траектории полета ракет, но в эти краткие мгновения Тира сблизилась с землей ровно настолько, чтобы встречный огонь противника пришелся ниже ее истребителя. Даже когда враги, осознав свою ошибку, пытались скорректировать огонь по цели, она зашла на атаку с бреющего полета. Большим пальцем правой руки она нажала на курок, а двумя пальцами левой — на пусковые кнопки. Розовые лучи прорезали столб дыма, а последовавшие за ними взрывы сообщили ей, что в стане врагов она обнаружила противника, уязвимого к атакам с воздуха.

Через несколько секунд, когда Тира повела «Шилону» вверх, а захватчикам удалось наконец проследить за ее кораблем, под прямым углом к ее линии атаки из пелены дыма и гари открыла огонь Аника. Рявкнув, сказал свое слово ее лазер, и оно прозвучало столь веско, что у роботов, пытавшихся достать Тиру в небе, было отбито не только это желание, но и многое другое. Впрочем, когда непрошеные визитеры пожелали разделаться с Аникой, на охоту вышла парочка «Хищников». И они отвели свои души на славу. Сердца их еще бились в возбуждении, испытывая понятную читателю неудовлетворенность от хорошо начатого, но незавершенного дела, а звено Валькирий уже перестроилось на высоте в восемь тысяч метров и взяло курс на восток.

Тира вышла на связь с тактическим командованием, оставив канал открытым, чтобы пилоты ее звена могли слышать все, что она скажет.

— Докладываю: звено Валькирий вступило в боевое соприкосновение с противником, выдвигавшимся в направлении два-семь-один. Мы расстелили перед ними кроваво-красную дорожку и высказали искренние пожелания Свободной Республики Расалхаг.

Дежурный слегка хохотнул:

— Благодарю вас, Валькирии. Генерал-лейтенант Сиггурсон хочет знать, на каком основании вы нарушили его приказ?

Глаза Тиры сощурились.

— Скажи ему — обстоятельства заставили. — Она посмотрела на пилотажно-навигационный компьютер. — Звено Валькирий, берем курс один-восемь-девять на Рессюку. Пусть наша земля горит у них под ногами.

— Вас понял, командир Валькирий. Вы будете гордиться нами. Прощайте.

XXIX

Рейкьявик, Исландия,

Свободная Республика

Расалхаг 17 июля 3050 г.

Разорванные клочья дыма клубились по улицам, поднимаясь над пожарищами, в которые обратились некогда прекрасные здания. Среди развороченных кирпичей валялся миномет, блестя в лучах восходящего солнца. Фелану казалось, что цвет кирпича похож на застывшую кровь, а серый миномет почти не выделяется на фоне пепла, копоти и грязи, покрывших все вокруг. «Господи, а ведь им пришлось приложить немало усилий, чтобы ворваться в город!»

Келл следовал за Ульриком, отстав от него на пару шагов. Звездный полковник Лара вела Хана и его раба по захваченной столице. Она шла по правую руку от Ульрика, а почетное место слева от него занял регент по военным вопросам. «Почетных гостей» окружала дюжина элементалов, но только двое из них были облачены в броню. Кроме Фелана за вождем Клана Волка следовали водители боевых роботов во главе с самоуверенным Владом.

Лара указала на здания, которые неровным полукругом обозначили зону боев:

— Этот район был последней позицией драгунов. Мы не предполагали, что разрушения будут столь значительными, но тесные улочки города затрудняли наше продвижение. Многие из наших бойцов хотели разделаться с ними по-быстрому, после того как недалеко от Асгарда истребители драгунов нанесли по ним огневой удар с бреющего полета.

Фелан слушал ее, но не мог понять связь между тем, что она говорила, и тем, что увидел. Эти здания были просто разворочены и выглядели как зачахнувшие растения. Когда-то острые углы оплыли, став округлыми. Стены после жарких объятий лазеров и ПИИ изогнулись и просели. Почерневшие от пламени и покрытые бурыми полосами там, где расплавленный кирпич струился на поверхность, здания напоминали дряхлые грибовидные наросты на теле земли, завядшие в лучах солнца.

«Зачем по ним вели огонь? Ведь они же не цели!» Металлического лома — того, что еще остался от боевых роботов драгун, — было совсем немного, как показалось Фелану, чтобы здесь могло произойти крупное сражение. «Я видел последствия многих боев, но это напоминает скорее свалку для совершенно негодного мусора». Самые большие обломки были собраны оставшимися без крова людьми в небольшие лачуги, стенами и кровлей которых служили куски брони. Здесь они скрывались от ночного холода. Кроме них единственным реальным намеком на то, что здесь сражались и полегли боевые роботы, был остов конечности робота, приспособленный в качестве указателя.

Военный регент выразил мысли Фелана, задав вопрос:

— Уцелел ли хоть кто-нибудь из драгунов, квиафф? Лара кивнула:

— Да. По сути, большинство. В связи с этим мы уже приняли решение, что будет лучше сформировать наши оккупационные войска на основе сотрудничества с драгунами, которые станут посредниками между нами и народом Расалхага. — Она улыбнулась Фохту. — Конечно же, как обычно, мы воспользуемся добровольными услугами Ком-Стара, что облегчит перестройку общества.

На противоположном конце улицы Фелан заметил кучку людей, жавшихся вокруг костра, разожженного внутри старой металлической бочки. Фелану бросилась в глаза их плохонькая одежонка. Сам-то он был одет в комбинезон зеленого цвета и в куртку из синтетического материала. Сквозь дыры на их брюках и прожженные пятна на пиджаках он увидел, что большинство из них носили на себе несколько слоев тряпья, защищавшего от холода. По их взгляду можно было понять, что они голодны и подавленны.

— Звездный полковник, извините меня за смелость. — Фелан заговорил неожиданно для себя самого. — Кто позаботится о людях, дома которых были разрушены?

Лара начала было отвечать, но затем бросила взгляд на Ульрика, который едва заметно кивнул ей.

— Большинству мы предоставили жилище в западной части города. Мы используем ветхие строения, но этого вполне достаточно, пока не будут восстановлены разрушенные. — Представительница клана показала на людей, которые тайком осматривали руины. — Эти лица отказались проживать там и поэтому не могут рассчитывать на помощь.

Неожиданно Фелан вспомнил об одном сообщении. «Лагеря в западной части Рейкьявика... не это ли описано Мишей Оберном в „Кровавой цене за свободу“?»

— Вы говорите о бараках в районе Кемпей-Тай на другой стороне реки Осло, квинег?

— Афф. Я думаю, что это название связано с местом. Фелан даже не пытался скрыть свое потрясение.

— Бараки в Кемпей-Тай принадлежали тайной полиции Куриты и являлись центром перевоспитания, пока Расалхаг не стал независимым. Свободная Республика Расалхаг сохранила их как напоминание о бесчеловечном отношении к людям. Примерно четвертая часть отправленных туда людей никогда не возвратилась. Стоит ли удивляться, что эти люди отказались жить в этом хлеву?

Прежде чем Лара смогла сформулировать ответ, внимание всей группы отвлеклось на другое. Воспользовавшись моментом, один из бездомных — насквозь провонявший потом оборванец с лицом, покрытым сажей, — приблизился к группе. Он дернул Хана за рукав:

— Сэр, пожалуйста, помогите нам...

Влад метнулся вперед и заехал бродяге тыльной стороной руки по щеке. Бедняга отлетел в сторону, покачнулся, споткнулся и неуклюже осел. И хотя он вскинул руки и покорно поник головой, клановец уже завелся. Мощный удар ногой в грудь подбросил старика над землей. Он пролетел несколько метров и рухнул на спину, как груда старого тряпья. Оглушенный ударами, с неуклюже вывернутыми руками, бездомный не подавал ни малейших признаков сопротивления и уж тем более не представлял никакой угрозы. Но это вовсе не остановило Влада.

Фелан бросил Хану:

— Он же прикончит старика. Остановите его! Стальной взгляд голубых глаз Ульрика пронзил Гончего Келла.

— Надо ли?

— У нас уговор. — Глаза наемника пылали. — Моим условием было минимальное кровопролитие!

Ульрик отвернулся и внимательно посмотрел, как Влад безжалостно продолжал добивать нищего бедолагу.

— Если тебя это заботит, то сам и разберись с ним. Фелан ринулся вперед, словно бойцовский пес, сорвавшийся с привязи. Левой рукой он вцепился в левое запястье Влада, блокировав окровавленный кулак в верхней точке траектории замаха. И прежде чем Влад успел разжать правый кулак, вцепившийся в убеленные сединой лохмы старика, правый кулак наемника сокрушил ребра клановца. Он дал Владу вырвать левую руку из своего захвата и сильно ударил ему поддых. Опустив левую руку, Влад старался прикрыть свой бок и живот, но это его не спасло. Правый кулак Фелана, описав дугу над плечом Влада, с хрустом врезался в его челюсть. Голова клановца хлестко мотнулась в сторону.

Когда Влад грузно осел на мостовую, Фелан ощутил на своих плечах чьи-то тяжелые лапы. Не раздумывая, он отдернул правый локоть назад, всадив его в живот нового противника. Твердые как камень мышцы выдержали удар, и захват стал жестче. Крякнув, наемник саданул правым кулаком, как молотком, вверх и за голову по жирным губам, вминая их в зубы неведомого врага. В тот же миг он крутанулся вправо, выдергивая плечи из лап, вцепившихся в них. Отдернув вниз правую руку, он нанес затем удар, нацеленный вверх, и не промахнулся, вмазав в острый подбородок элементала. Остекленевшие глаза Эвенты закатились, и она рухнула на спину.

Кто-то справа саданул по левой щеке Фелана, когда он уже отдернул свою голову назад, ослабив силу удара. Короткий прямой удар его правой руки вошел в живот Влада. Напоровшись на прямой тычок кулака, клановец хрюкнул и на мгновение замер. Правая рука Влада снова взметнулась, но Фелан отпрянул назад, опередив его, и отклонил удар левой рукой, направив мимо своего лица. Затем наемник нанес прямой удар от плеча. Странно, но нос Влада сплющился, хрустнув, его ноги обмякли, и он уселся на землю.

Фелан развернулся на правой стопе и обернулся, посмотрев на клановцев. По левую руку от него зашевелилась Эвента. А справа лишь ритмично поднимавшаяся и опускавшаяся грудь Влада да кровь, лившаяся тонкой струйкой из его ноздрей, свидетельствовали, что он все еще жив. Втянув сквозь стиснутые зубы до боли холодный воздух, наемник обозрел плоды своего праведного гнева.

— Мой Хан, он остановлен.

Лицо Ульрика осталось абсолютно бесстрастным.

— Что ж.

Фелан уставился на остальных клановцев. Его лицо выражало открытый вызов. Два пехотинца встретились с ним взглядами, затем наклонили головы в молчаливом приветствии и отвернулись от товарища, когда он застонал от боли. Их реакция на какое-то мгновение поразила Фелана, показавшись странной, но затем до него дошли мириады смыслов, сокрытых в столь примитивном действе. «В этом военизированном сообществе моя победа сравнима с маленьким чудом. Я знаю, что могу одержать победу над другим водителем робота. Для меня это обыденность. Но моя победа над кем-то из пришельцев — мастеров боевых единоборств — случай действительно особенный. Им наплевать на то, что Эвента была захвачена врасплох, — это ее ошибка. Не следовало меня недооценивать. В их глазах это не умаляет мою победу, потому что они считали ее совершенно невозможной».

Он расслабил кулаки, затем восстановил контроль над дыханием. Он ощутил, как задрожали мышцы, когда в организме спал уровень адреналина. Он глубоко поклонился от поясницы — скорее как принято у воинов Куриты, ведь ничему подобному он не учился здесь у клановцев — и обратился к Хану:

— Хозяин, я прошу отпустить меня. Я отведу старика к соотечественникам. Хан сощурил глаза.

— Ты знаешь, что мы покинем планету за час до захода солнца — примерно в шесть часов вечера по местному времени, квиафф?

Гончий Келла серьезно кивнул:

— Вы знаете, что я вернусь. — «Всегда проверяешь, не так ли, квиафф? Чего ты от меня добиваешься? Я дал тебе слово, что не убегу и не выдам ваших тайн».

Ульрик жестко улыбнулся:

— Я не сомневаюсь. — Он расстегнул ремешок на своих часах и бросил их Фелану. — Встретимся здесь. Они помогут тебе не опоздать.

Наемник поймал часы и застегнул на запястье.

— Благодарю. Хан кивнул.

— Ты мой личный посланник для этого старика и его соплеменников, Фелан. Убеди их в том, что прошлое ушло безвозвратно. Внуши им желание отправиться в лагерь, чтобы мы смогли восстановить их дома. Так будет лучше.

Фелан внимательно наблюдал за уходом Хана и его эскорта. Два элементала несли Влада и Эванту. «Я не понимаю тебя, Ульрик, Хан Клана Волков. И это меня пугает. Но гораздо больше меня пугает то, что недалеко то время, когда я буду понимать тебя намного лучше, чем кто-либо из нас способен хотя бы почувствовать сейчас, и тогда многие содрогнутся от ужаса».

Стальной памятный якорь, к которому прислонился Фелан, был холодным, но он не заметил это, пристально всматриваясь в необъятную даль реки Осло. Чайки, горланя, парили над ним, демонстрируя свои кроваво-красные тушки и черные крылья. Он хотел поднять камень и бросить в них, чтобы разогнать, но не смог собраться с силами.

— В чем дело, Фелан? — Он испытал испуг, когда Ранна, подкравшись со спины, обняла его за плечи. — Тебя не так просто отыскать. Я уже засомневалась было, если бы семья, которую ты отвел в центр для бездомных, случайно не обмолвилась.

— Пожалуй, я не хотел, чтобы меня нашли... Не сейчас.

Ранна отступила, но он потянулся к ее руке.

— Нет, я о другом. Просто...

Ранна присела рядом с ним на постамент памятника с якорем. От прохладного воздуха ее щеки покрылись румянцем, а руки озябли. Она позволила ему согреть руки в ладонях и улыбнулась.

— Если не хочешь, не говори об этом.

На мгновение он замялся, затем покачал головой:

— Я просто все еще думаю про старика и его семью. Когда я помог ему, он смотрел на меня так, словно увидел во мне Спасителя, сошедшего на землю во второй раз. Он что-то бормотал мне на своем шведском, а я лишь улыбался и помог ему дойти до семьи, которая грелась у костра. Его сын, который по крайней мере лет на десять старше меня, таращился на меня, как на своего господина. Он перевел рассказ отца о сражении, но говорил так, словно я лично захватил полк боевых роботов — по-вашему, кластер.

Голубые глаза Ранны сверкнули дьявольским отблеском.

— Если послушать рассказ пехотинцев, так ты и на большее способен.

Ее реплика на мгновение оживила угрюмое выражение лица Фелана, но не отвлекла от мрачных мыслей.

— Они восхваляли меня, а я думал о том, как предал планету, помогая Ульрику. Я научил его, как выиграть соревнование с Бьерном.

— И помог этим людям в большей мере, чем думаешь, Фелан. Медведи-Призраки бомбили бы с воздуха позиции драгунов в этом городе. А их пилоты, начиная наступление на врага, стремятся взять числом, а не умением.

— Я знаю, но, черт побери, это не избавляет меня от чувства, что я Иуда. — Он повернулся и заглянул в ее глаза. — Если когда-нибудь кто-то напишет историю завоевания Расалхага, я буду вписан в нее как Стефан Амарис — узурпатор.

Ранна резко выдернула свои руки из его ладоней.

— Не говори так. Ты — не Иуда и уж тем более не Амарис. Ты пошел на это не из алчности. — Она ткнула пальцем в сторону сожженной части города. — Ты набросился на отлично подготовленного бойца, чтобы защитить невиновного. Многие бездомные были тому свидетелями, и многие последовали за тобой, когда ты повел семью (старика в жилище. Риск, на который ты пошел, по меньшей мере оправдан уже тем, что сегодняшнюю ночь эти люди проведут в тепле. И у них будет пища, а скоро их дома будут восстановлены.

Она подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— С твоей помощью или без нее этим людям было суждено пережить случившееся. А жизнь на этой планете вернется в обычное русло.

Фелан отвел взгляд.

— Звучит так, как будто можно гордиться тем, что я стал рабом.

Ранна глубоко вздохнула, затем медленно выдохнула тонкую струйку пара.

— Ты многого не знаешь о нас, потому что общался только с одной частью нашего общества. Ты познакомился только с кастой воинов, являющейся авангардом кланов. Сейчас я не могу объяснить тебе все, но ты прав: стать рабом — это почетно. Избранные становятся членами нашего клана, а это одна из самых великих почестей, которую может изведать человек в своей жизни.

Фелан насупил брови.

— Но я стал членом Клана Волка как раб, а не человек.

— Ты не понимаешь... Единственное, что имеет значение, — это то, что ты — часть Клана Волка. — От разочарования она сжала пальцы в кулаки.

Чувствуя, что спор будет постоянно возвращаться на круги своя, Фелан снова потянулся к ней и взял ее руки в свои ладони.

— Ранна, я не хочу спорить с тобой. — Он застенчиво пожал плечами. — Может, я просто затосковал по родному дому, ведь я почти год провел на шаттлах и «прыгунах». А когда ступил на земную твердь и снова ощутил притяжение... — Он отвернулся и стал смотреть на водную гладь реки. — Я чувствую себя таким одиноким.

Схватив Фелана за запястье, Ранна вернула его из грез на землю.

— Пока я здесь, Фелан Келл, ты никогда не будешь одинок. Поскольку я Звездный Командир, мне предоставили в отеле «Копенгаген» целый номер. Давай жить вместе. Я постараюсь на деле убедить тебя, что Клан Волка стал твоим домом.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ГОЛОВА ЗВЕРЯ

XXX

Маршдейл, префектура Кагошима,

Округ Пешт, Синдикат Драконов

21 июля 3050 год

Шин Йодама туже затянул пояс, плотнее запахнув стеганую куртку. Рев волн, бьющихся о грудь утеса, и вой ветра за стенами башни еще больше усиливали ощущение холода, и без того пробиравшего до самых костей.

«И зачем я согласился перетерпеть бесконечные восемь месяцев перелета на „прыгуне“, думая, что в конце концов мы окажемся в тропическом раю? Маршдейл уж точно не назовешь раем. Если знал бы, что все так обернется, предложил продолжить полет к Люсьену, наплевав на все приказы».

Восьмая из десяти планет, Маршдейл никогда не приближался ни к одному из двух светил системы настолько близко, чтобы получить достаточно тепла. Между тем волны гравитации постоянно сжимали и растягивали его тело, приводя в движение тектонические пласты. Выделявшегося в результате трения тепла было достаточно, чтобы прогреть океан и сохранить в нем жизнь. И породить туманы, покрывающие планету, словно саваном. Побочным эффектом пытки гравитацией, истязающей планету, были постоянные колебания почвы. Здания приходилось строить мощными, но толчки ощущались и в них, впрочем, дело это было настолько обычным, что старожилы не обращали внимания, реагируя лишь на действительно мощные подземные удары.

Земля под ногами дрогнула, и Шин, стараясь удержать равновесие, оперся на тяжелый дубовый стол.

«Черт, да ходящая ходуном палуба шаттла устойчивее, чем эта планета!»

Вцепившись в дрожащий стол, Шин вдруг осознал, как же он устал.

«Доставка сюда Хосиро и исследующие дела так захватили меня, что я и не заметил, что дошел до ручки. Хватит гнать себя и испытывать судьбу. И еще мне не нравится быть запертым здесь в четырех стенах. И еще я хочу знать, как обстоят дела со вторжением и что случилось с Заливом Черепах после того, как мы унесли оттуда ноги».

Кто-то постучал в тяжелую деревянную дверь.

— Входи, — бросил раздраженно Шин. Когда он увидел, кто переступил через порог, от удивления у него просто отвисла челюсть. Шин отвесил такой поклон, что чуть не разбил лицо о стол, и замер. — Простите, Ганд-жи-но-Канрей! Я не хотел грубить вам.

Теодор Курита ответил поклоном на поклон и лишь после этого закрыл дверь, оставив за порогом двух вооруженных охранников.

— Я не слышал ничего, что можно было бы посчитать грубостью, Шин Йодама. Двери выпускают наружу лишь слова, эмоции они не пропускают через порог.

Нервозность понемногу стала покидать Шина, и он попытался улыбнуться.

«Если бы я позволил себе такой тон с Такаси Куритой, мне бы не поздоровилось. Но с Теодором такое сходит с рук...»

— Вы очень добры, ваше высочество. — Шин опустил глаза. Не хотелось усугублять допущенную оплошность, беспардонно пялясь на Куриту. — Чем самый скромный из ваших подданных может услужить вам?

Наследник Дракона улыбнулся, став неожиданно молодым. Лишь шрам над левой бровью и лучики морщин в уголках глаз напоминали, что возраст Куриты перевалил за пятидесятилетний рубеж. Если бы не мимолетные признаки прожитых лет, этот высокий, подтянутый человеквполне бы мог сойти за двадцатилетнего водителя робота.

Канрей указал Шину на стул, предлагая сесть.

— Ты уже оказал мне услугу, на которую вряд ли были бы способны многие из моих воинов. — Левой рукой он коснулся шрама над бровью. — Ты рядом со мной столько же, сколько этот шрам. Марик, Найдзя и теперь Залив Черепах. Во всех этих местах и сотой доли совершенного тобой хватило бы, чтобы гордиться собой до остатков дней. А теперь ты спас моего сына.

Якудза отрицательно покачал головой.

— Простите, Канрей, но я лишь исполнял свой долг. Я спас своего командира. Любой в данных обстоятельствах, имея те же возможности, что и я, поступил бы так же. Кто заслужил вашу похвалу и благодарность, так это оябун Рюигава-Гуми из Эдо. Если бы не он, и Хосиро-сама и я были бы мертвы.

Показалось, тень скользнула по лицу Теодора.

— При первой же возможности я выскажу ему свою благодарность. К несчастью, город Эдо разрушен до основания планетарной бомбежкой. Дымчатые Ягуары решили, раз они не могут контролировать население, его надо уничтожить. Города больше нет.

Перед мысленным взором Шина предстал замок Старейшего, тонущий в море огня, и в груди у него перевернулся тяжелый ком.

— Как они могли? Как они могли уничтожить город? Канрей закрыл глаза.

— Не знаю. Мне донесли, что предводитель Ягуаров страдает высокомерием. Разрушив Эдо, он решил преподать всем урок.

— Они высокомерны, подтверждаю, — сказал Шин. — В свое время вы могли обратить внимание на мой доклад; захватчики разрушили лачугу, чтобы заставить выдать им террориста. Когда буддистский монах признался, что он заложил бомбу, они убили его и ушли. Я считал, что они стараются избегать ненужных жертв. Но после разрушения Эдо понимаю, что ошибался.

— Очевидно, как только части первого эшелона отправились в новый поход, действия Рюигава-Гуми стали чересчур досаждать гарнизону города. Вместо того чтобы бросить элитные части на наведение порядка, они предпочли нанести удар по Эдо силами орбитального флота. Репортаж о бомбежке транслировался на всю планету. — Канрей с трудом сглотнул слюну. — Как ты догадываешься, после такого ни о каком сопротивлении не может быть и речи. Все сказанное, естественно, не подлежит разглашению. Ты более, чем кто-либо, достоин доверия, лишь поэтому я рассказал тебе все. Кроме этого, я счел своим долгом рассказать тебе о судьбе Рюигава-Гуми.

— Благодарю вас, Канрей. Ваше доверие — высшая честь для меня.

Канрей сцепил руки за спиной и изучающе посмотрел на Шина.

— Будь это в моей власти, я бы исполнил любое твое желание в награду за спасение сына от неминуемой гибели. Между тем вы с Хосиро сейчас единственные, кто обладает информацией о противнике. Вместо награды я должен просить тебя продолжить службу до тех пор, пока не будет разрешен этот кризис. Также я прошу не считать это неблагодарностью.

Губы Шина тронула теплая улыбка.

— Служить вам — самая желанная награда. Ваша воля и мое желание — как нитка с иголкой. Я могу желать лишь то, что нужно вам.

Канрей кивнул.

— Пойдем. Все уже прибыли. Надо выработать стратегию.

Теодор и Шин шли темными залами замка. Тяжелые сапоги следовавших впереди охранников мерно ударяли по замершему камню, и эхо их шагов отражалось высокими сводами. Возведенный из местных материалов, замок был точной копией древнего замка на Терре. Шину он казался слишком мрачным и печальным.

«Миллионы лет назад европейские рыцари в полном вооружении, как мы сейчас, шли такими же залами на военный совет. Прошли века, но ничего не изменилось. Вся разница лишь в том, что наше оружие стало таким, что с ним уже не промаршируешь по этим залам. Интересно, полчища мавританцев казались кастильским рыцарям такой же непоборимой силой, какой нам кажутся кланы?»

Дойдя до изгиба широкой лестницы, Канрей и Шин из сумрака перехода вступили в ярко освещенное помещение. В противоположном конце зала в очаге размером с комнату Шина бушевал огонь. Два массивных стола из мореного дуба были установлены по краям голографического экрана. Обслуживавшие его техники примостились у двух пультов. Вокруг столов сгрудились офицеры.

«Духи предков! Весь цвет военачальников. Если клан нанесет удар по замку, он одним махом обезглавит Синдикат».

По нашивкам Шин мог определить звания и подразделения, в которых служат собравшиеся, но в лицо кроме Теодора и Хосиро он узнал лишь одного. «Слава богам, без участия его и его людей дело не обойдется».

Этот офицер сидел на том краю стола, к которому направился Канрей.

Ниже среднего роста, легкий в кости, водитель боевого робота между тем обладал такой силой воздействия и магией личности, что некоторые офицеры время от времени настороженно на него поглядывали. Казалось, что его пристальный взгляд способен испепелить любого.

Наримасо Осано, предводитель Джениоши. Шин бросил взгляд на три прямоугольные нашивки на воротнике Осано.

«Значит, это правда, что он отказался от звания выше, чем тай-са, пока силы Джениоши составляют всего два полных полка. Поговаривали, что это был также жест уважения по отношению к Йоринаге Курите, сформировавшему эту часть. Но я также слышал, что тем самым Осано хотел сделать Джениоши равными Гончим Келла. Как бы то ни было, я рад, что воины Черного Океана с нами».

Теодор жестом указал Шину на стул рядом с Хосиро и лишь затем обратился к собравшимся:

— Сначала обрисую ситуацию вкратце, насколько мы ee себе представляем на данный момент. В ходе последнего наступления, мы называем его «Третья волна», Дымчатые Ягуары нанесли удар по шести из наших миров. Конкретно по следующим: Джанетт, Чупадеро, Каба, Кудукс, Ганновер и Альбиеро. Медведи-Призраки атаковали Шулер. Кроме этого, мы имеем неподтвержденные данные от наших агентов в Республике Расалхаг, что кланы захватили там значительное число миров, включая столичную планету.

От этих слов у Шина перехватило дыхание, как от уд ара поддых.

«Кланы захватили Расалхаг! Значит, у них достаточно ударной мощи для захвата центрального мира. Где же тогда мы соберем силы, чтобы дать отпор?»

Он посмотрел на карту миров Синдиката Драконов, высвеченную на дисплее. Клин наступления кланов шел через Терру и ниже, острием упираясь в Люсьен.

Канрей выдержал паузу, дав всем прочувствовать значимость потери Расалхага, затем продолжил: — Единственным утешением может служить составленный нами сравнительный расчет огневой мощи, сил и средств, задействованных Медведями-Призраками. В ходе операции на Шулере показатели выше, чем при покорении Расалхага. Можно констатировать, что Шулер достался им дорогой ценой. Очевидно, во всяком случае в ближайшем будущем, оружие, поставляемое с заводов на Нью-Олсо, не будет применено против нас.

Хосиро посмотрел на отца.

— Канрей, удалось выяснить происхождение кланов? Теодор отрицательно покачал головой.

— Были выдвинуты несколько теорий, но ни одну нельзя считать удовлетворительной. Согласно одной, если они используют боевые роботы, можно предположить, что к нам возвращается армия Звездной Лиги. В этом теория противоречит сама себе, потому что в эпоху Звездной Лиги даже трудно было себе вообразить, что когда-нибудь будут созданы боевые роботы такого класса. Если предположить, что это потомки солдат Керенского, непонятно, почему они атакуют Государства-Наследники. Как вы видите, кланы обладают значительной ударной мощью и быстро продвигаются вперед. Многие сходятся на том, что мы имеем дело с авангардом волны массовой миграции, накатывающей на Внутреннюю Сферу. Нечто напоминающее вторжение кланов произошло на Терре миллионы лет назад.

Задолго до того, как Стефан Амарис убил последнего Лорда Звездной Лиги, Внутреннюю Сферу окружила Периферия. Как правило, случайно, но с большой долей надежности мы узнаем о появлении там новых наций. Можно предположить, что некий лидер, своего рода новое воплощение Чингисхана, смог объединить или покорить сонм мелких государств, сколотил из них армию, достаточно мощную, чтобы вторгнуться во Внутреннюю Сферу. Эта мысль не кажется мне такой уж невероятной. Во всяком случае, это говорит за то, что мы имеем дело с человеческой расой. Не скрою, я предпочитаю, чтобы вторгшиеся к нам орды состояли из людей.

Шин поднял голову.

— А если они представляют собой иную форму жизни? Канрей ответил, затаив улыбку:

— В таком случае я рад, что в ходе штурма Куришиямы тебе удалось подстрелить кое-кого из них. — Он обвел взглядом собравшихся. — По крайней мере, наше оружие воздействует на них. Как и мы, они смертны.

Теодор взглянул на техника, тот, как по сигналу, застучал по клавишам; на дисплее высветилась широкоформатная картина Ганновера и Альбиеро.

— Гарнизонам Ганновера и Альбиеро была поставлена задача при соприкосновении с силами вторжения не руководствоваться обычными правилами, которым мы всегда следовали. В ответ на запрос захватчиков, какие силы будут задействованы в обороне, командующие наших гарнизонов либо отказывались предоставлять информацию, либо, согласно нашей традиции, предавали отчет о славном боевом пути своих частей и подразделений. В обоих случаях при нападении Дымчатые Ягуары использовали численный перевес. Единственными действовавшими не по правилам были недавно сформированные полки. Их история оказалась слишком незначительной, чтобы выдать уровень подготовки личного состава.

Он посмотрел на Осано.

— Эти части были обучены по методике Джениоши и Рюкен. Вместо галантной манеры боя, которой от них ожидали Ягуары, командиры прибегли к партизанской тактике неожиданных ударов и быстрого отступления. Тактика по-бандитски подлая, но, как оказалось, весьма эффективная. Хотя наши войска уступили эту битву, действия данных полков позволили свести к минимуму перевес Ягуаров в силе и средствах.

Слушая Теодора, Шин подумал: «Когда Дымчатые Ягуары на Урамачи искали Мотошику, они удовлетворились признанием монаха. Он заявил, что это он заложил бомбу, а они ни на йоту не усомнились в его словах».

— Простите, что прерываю вас, — сказал он. — Из ваших слов следует, что захватчики, получив в ответ на свой запрос информацию о подразделениях, задействованных в обороне, приняли ее на веру и действовали согласно ей. Значит ли это, что они способны не принять в расчет неизвестные и ничем себя не проявившие части? Похоже, как и в случае с монахом, который всю вину взвалил на себя и тем спас других, мы имеем дело с высокомерием кланов.

— Именно к этому я и клонил, — согласился Канрей, и легкий румянец залил щеки Шина. — Как верно заметил чу-са Йодама, кланы весьма беспечно отнеслись к полученной информации. Они даже не предполагали подвоха. Конечно, ложь не красит, но я воспользовался возможностью и изменил названия и обозначения частей и подразделений, дислоцированных на Ганновере и Альбиеро. Я разрешил командирам гарнизонов предоставить противнику лишь ту информацию по боевой истории частей, которая касается действий под новыми названиями. Предполагаю, что в результате противник не будет иметь точного представления, противостоят ли ему ветераны или необстрелянные юнцы.

Шин был так захвачен речью Теодора, что поначалу не обратил внимания на звание, употребленное в обращении к нему. Вдруг до него дошло: чу-са! Майор! Какая-то ошибка. Перепрыгнул сразу через два звания. Не может быть!

Теодор перевел взгляд на Шина.

— Да, чу-са Йодама. Ваш непосредственный командир представил вас к повышению, а в моем штабе низший чин — чу-са. Надеюсь, что моя воля и ваше желание все еще как нитка с иголкой. Потому что нам придется потрудиться, чтобы остановить вторжение.

От этих слов у Шина перехватило дыхание. «Я совершил самый удачный прыжок в своей жизни. Планида наделила меня способностью быть отличным слугой и мудростью, чтобы не упустить свой шанс».

— Канрей, я выполню свой долг или умру.

— Хорошо.

Жест Канрея — и на дисплее появился график сил, средств и понесенных потерь.

— На Ганновере ситуация развивалась благоприятно. Используя склады вооружения, укрытые в горах Уордспайн, наши части смогли успешно противостоять Дымчатым Ягуарам. Перелом наступил, когда противник бросил в бой резервы и совершил фланговый маневр. В ходе решающего сражения — оно произошло в условиях снежной бури — обе стороны понесли значительные потери. Командующий нашими частями капитулировал после того, как Ягуары согласились с уважением отнестись к сдавшимся в плен.

На экране появился новый отчет о потерях. На этом графике, в отличие от предыдущего, соотношение было не в пользу сил Синдиката.

— Противник атаковал Альбиеро спустя примерно двенадцать часов после окончания сражения на Ганновере. На этот раз Дымчатые Ягуары задействовали больше средств, чем ожидалось, и смогли засечь дислокацию наших складов. Ими была организована засада в одной из этих точек, в которую попала и была уничтожена рота управления полка. В результате сопротивление наших частей оказалось подавленным. В настоящее время некоторые из уцелевших подразделений перешли к партизанским действиям, что препятствует установлению полного контроля над данной планетой.

— Если им удается передавать сообщение за двенадцать часов, — осторожно начал Наримасо Осано, — значит, либо кланы используют Ком-Стар, или они обладают гиперимпульсной технологией. Единственный способ передать сообщение на расстояние в пятнадцать световых лет — использовать «прыгун».

Теодор отрицательно покачал головой:

— «Прыгун» не использовался. Так как мы не можем исключить соучастие в происшедшем Ком-Стара, отныне управление операциями будет осуществляться с помощью фельдъегерской почты. Самым простым объяснением было бы наличие у противника гиперимпульсных генераторов. Заполучить один из них вместе со средствами управления было бы настоящим подарком, но это возможно лишь при условии разгрома противника. И мы его разгромим. На лице Канрея заиграла гордая усмешка.

— С учетом скорости продвижения ударных волн противника в нашем распоряжении имеется приблизительно два месяца. Пока они войдут в соприкосновение с нами, мы имеем время для организации операции «Саккаку» — Обман. Мы сконцентрируем элитные части на Уолкотте, присвоив им новые обозначения. Планета Уолкотт — вот цель их следующего удара. Мы заложим скрытые базы снабжения и займем все перспективные с точки зрения обороны пункты этого мира. Мы подготовим им хорошую встречу.

Шин нахмурился.

— Откуда нам знать, что они попадут в западню? Почему бы им просто не обойти Уолкотт и не направиться к менее укрепленным планетам?

Канрей бросил на Шина острый, как у ястреба, взгляд.

— О, они прекрасно поймут, что это западня, но непременно полезут в нее. Учуяв приманку, они сами сунут голову в капкан. Вспомни, насколько они высокомерны. Разве смогут они обойти Уолкотт, когда узнают, что обороной планеты руководят двое сбежавших у них из-под самого носа с Залива Черепах?

XXXI

База «Черная жемчужина», Судеты,

Округ Тамар, Лиранское Содружество

21 июля 3050 года

Виктор Штайнер-Дэвион покачал головой:

— Господи, ненавижу ждать.

— Не волнуйся, Вик. Ты разработал хороший план, — сказал Кай Аллард-Ляо. Они сидели рядом перед закрытыми дверями комнаты совещаний. — Он сработает. Увидишь, они одобрят план.

— Прости... Я думал, ты, Кай Аллард, вечный пессимист.

Кай смутился, но потом слабо улыбнулся.

— Виктор, у меня могут быть проблемы с уверенностью в своих силах, но уж чужую силу я вижу сразу. Это было прекрасной идеей, чтобы Гален Кокс вместе со мной руководил действиями частей, имитирующих Нефритовых Соколов на последних тактических играх. Я имел возможность использовать все явные и скрытые недостатки разработанной нами стратегии.

Виктор фыркнул:

— Ага, и смешал и снес наши части, словно оловянных солдатиков.

Кай пожал плечами:

— Но мы же отрабатывали худший вариант развития событий. Согласно ему, войска действовали в условиях жестокой бури и под огнем с воздуха. Самое худшее из ожидаемого произошло, но ты все-таки сумел вывести примерно усиленный полк и взял ситуацию под контроль. Если считать наши действия разведкой боем, то собранной в таком случае информации о противнике достаточно, чтобы ради нее затевать такую операцию. Не стоит сбрасывать со счетов значение разведки.

Виктор в ответ весело рассмеялся:

— Слова сына мастера шпионажа.

Кай засмеялся в ответ:

— А что ты хочешь? Это в крови. Все дело в том, что степень вероятного успеха штурма выше нормы. Не могу с уверенностью сказать, сколько дней или часов мы сможем удерживать Туаткросс после захвата. Но я знаю, тем самым мы затрудним продвижение Нефритовым Соколам.

Дверь в комнату совещаний отворилась, на пороге возник генерал-лейтенант Эндрю Рэдберн.

— У нас возникли некоторые вопросы. Не угодно ли пройти за мной...

Виктор правой рукой схватился за живот и медленно встал. Кай обеспокоенно взглянул на него:

— В чем дело?

Виктор оперся о плечо друга.

— Ерунда. Такое ощущение, будто у меня в желудке схлестнулись боевые роботы.

Виктор и Кай вошли в комнату и заняли свои места на дальнем конце стола. Как и на предыдущих заседаниях, прямо перед ними сидел Морган Хайсек-Дэвион, по левую руку от которого расположился генерал-лейтенант Рэдберн, по правую — предводитель наемников. Кай сел за стол и выдвинул клавиатуру. Виктор предпочел стоять.

Морган побарабанил пальцами по черной папке с планом операции, разработанной Виктором.

— Перед тем как перейти к сути, хочу сказать, что все мы приятно поражены тщательностью работы, проделанной тобой и твоей командой. Все изложено четко и кратко. Нам особенно понравился детальный анализ вероятных действий противника. Такую работу скорее можно было бы ожидать от седых ветеранов, а не от таких молодых офицеров, как вы. Всем, принимавшим участие в разработке плана, объявляется благодарность.

Виктор улыбнулся и поклонился:

— Благодарю, маршал. То, что наша работа показалась вам заслуживающей внимания, является высшей наградой для нас. — Он выдержал паузу и затем прямо посмотрел в малахитово-зеленые глаза Моргана. — Мне показалось, есть некое «но».

— Ты прав, — сказал Морган, понизив голос. — Согласно плану, предусматривается задействовать четыре Полка: Десятый полк Лиранской гвардии, оба полка Гончих Келла и Девятый полк Федеративного Содружества. Переброска этих частей, подразделений обеспечения и материально-технических средств потребует сорока пяти процентов имеющихся в нашем распоряжении шаттлов и «прыгунов». Это существенно ограничивает мои возможности по переброске войск в миры, находящиеся на направлении вероятного удара следующей волны вторжения. Виктор глубоко вздохнул:

— Но на встрече две недели назад мы пришли к согласию, что было бы глупо пытаться организовывать оборону на всех направлениях вероятного удара. В этой игре мы будем проигравшей стороной.

— Быть не в состоянии оборонять все миры не значит не попытаться это сделать, — поправил его Морган. — Это не просто военный конфликт, и ты это знаешь не хуже меня. Риан Штайнер, со своей стороны, будет просто счастлив вытащить Остров Скаи из Содружества. Если он узнает, что мы не предприняли ничего, чтобы защитить миры Тамарского пакта, он вместе с женой может принять решение «отколоться» и заключить договор с захватчиками. Согласись, такого мы себе позволить не можем.

— Веришь или нет, кузен, но я и это принял в расчет, — ответил Виктор, мысленно пожалев, что никто не удосужился придушить Риана Штайнера еще в колыбели. — Мы выбрали Туаткросс в силу многих причин. Прежде всего из-за тактических свойств местности и иных факторов, дающих боевой перевес. Что же касается политических соображений, они вкратце упомянуты в плане, и они говорят в пользу использования Туаткросса. В конце концов, это важный центр управления. Как может Риан поставить нам в вину попытку отбить стратегическую планету Тамар?

Маршал ничего не ответил. Он опустился в кресло и долго изучающе смотрел на Виктора.

Правый кулак Виктора грохнул по столу.

— Черт тебя дери, Морган, нечего на меня так смотреть! Мне отлично известна политическая подоплека происходящего. Я по глазам вижу, тебя беспокоит, что наш план выглядит, словно мы списали его из книжки про войну. Ты думаешь, что мы кучка молодых вояк, считающих войну игрой и мечтающих только о славе? Ты ошибаешься.

Виктор поднял глаза на потолок и заставил себя дышать ровно, чтобы унять гнев.

— В следующем апреле я отмечу свой двадцать первый день рождения. С этого момента я по возрасту и по праву смогу встать во главе Федеративного Содружества. Моя мать была мудрой и твердой правительницей Лиранского Содружества. Мой отец был военным гением, под чьим руководством была покорена Конфедерация Капеллана. Черт возьми, мне самой судьбой предназначено объединить и править двумя этими нациями. Я должен завоевать уважение своих подданных, и я докажу, что в состоянии сделать все возможное, чтобы защитить их.

Он говорил запальчиво, но в его голосе не было боли.

— Я верю, что однажды ты сказал моему отцу, протягивая флягу с водой, что ради него готов разнести в щепки врата ада. Что ж, я согласен, моей маленькой битве потребуются силы большие, чем для штурма ада. Я выбрал планету, известную суровым климатом и сложной пересеченной местностью. Большая часть населения укрывается под поверхностью, и боевые действия его не и затронут. Предполагаю, что Нефритовые Соколы оставят на Туаткроссе минимальное количество войск. В таком пункте, как он, просто необходимо держать гарнизон.

Эндрю Рэдберн открыл свою копию плана.

— «Буря Дьявола» — прекрасное прикрытие, но не думаю, что Девятому полку понравится эта идея.

— Согласен, — ответил Виктор. — Марш-бросок в условиях пыльной бури никому не покажется забавой. Но это даст нам необходимое преимущество. Кроме того, Девятый полк прошел подготовку по действиям в условиях бури еще более жестокой, чем «Буря Дьявола». — Поколебавшись мгновение, он продолжил, уже другим тоном: — Не так уж страшны эти бури, как принято думать.

Дэн Аллард подался вперед и положил руки на стол, крепко сцепив пальцы.

— Хочу заметить, ваше высочество, я изучил ваш план и ознакомил с ним Криса Келла, полковников Бреха и Бредли. Мы поддерживаем его. Более того, как заверил меня Янош Вандермеер, в районе Туаткросс-3 находится пиратская точка. Учитывая, что четвертая планета этой системы является газовым гигантом, он уверен, мы сможем подзарядить «прыгуны» до половины необходимой мощности. При поддержке тяги ионными двигателями, мы сможем совершить обратный скачок за неделю.

— Туаткросс является важным центром производства боевых роботов, маршал. — Виктор посерьезнел. — Мы сможем использовать его мощности и склады для пополнения своей ударной мощи.

— Как долго ты сможешь удерживать Туаткросс? — спросил Морган.

Виктор тяжело вздохнул:

— Не знаю. Все зависит от того, насколько быстро Нефритовые Соколы узнают о штурме и какие силы они бросят, чтобы отбить Туаткросс. Мои войска могут завязать оборонительные бои, отступить или даже перепрыгнуть за пределы досягаемости, если в ходе штурма мы сумеем значительно пополнить материально-техническую базу.

Минимальным успехом следует считать хотя бы то, что Нефритовым Соколам потребуется оттянуть передовые части сил вторжения, чтобы начать на нас охоту. Таким образом, мы им навяжем ту же игру, в которую они заставляют играть нас сейчас.

Морган сложил ладони пирамидкой. Этот жест был хорошо знаком Виктору, за долгие годы общения с кузеном он уяснил, что этот знак не предвещает ничего хорошего. Не дав Моргану произнести вслух окончательный приговор плану, Виктор обратился с последней просьбой:

— Морган, вспомни, что ты ответил мне на Таркаде в это же время год назад? Ты напомнил, что мой отец не давал тебе высовываться, пока не пришло время. Я понимаю твои мотивы и признаю их разумными. Но ты был в моем возрасте, когда сформировал полк улан и совершил невозможное. Мой план нельзя назвать авантюрой. Он может увенчаться успехом, и я готов сделать все, чтобы это произошло. Пожалуйста... Поверь мне. Дай мне шанс или возьми пистолет и пристрели меня. Потому что вместе с этим планом я все поставил на кон.

Морган опустил голову и закрыл глаза. Кончики пальцев поглаживали лоб. В комнате повисла тишина. Виктору показалось, что время поползло, как черепаха.

— Пожалуйста, Морган, ты должен позволить мне сделать самостоятельный шаг!

Морган тяжело выдохнул и открыл глаза.

— Внеси коррективы в план: боезапас должен быть рассчитан на шесть недель напряженных боев. Численность личного состава, задействованного в операции, должна быть доведена до ста двадцати процентов от нынешней. Всем выдать двухмесячную норму продуктового довольствия, чтобы по пути следования они смогли оказывать помощь беженцам. В план должны быть включены пункты по организации эвакуации населения с планеты, а также перечень целей предполагаемых ударов, маршруты отхода и фланговых маневров. Кроме этого, нам понадобится перечень возможных пиратских точек и расчет времени на дозаправку при каждом из вероятных путей отхода в отдельности.

Он посмотрел в голубые глаза Виктора.

— Ты лично подготовишь предложения по восстановлению потерь Гончих Келла. Правила ведения боевых действий, которыми ты руководствуешься, сведут к минимуму вовлеченность в конфликт мирного населения. Я хочу, чтобы система предупреждения работала у Девятого полка Федеративного Содружества в повышенном режиме, иначе, выскочив из «Бури Дьявола», они, как слепые котята, прямиком нарвутся на засаду Нефритовых Соколов. Подготовь и включи в план меропрятия по изоляции средств Ком-Стара в Даубтоне.

Виктор, не веря своим ушам, уставился на Моргана.

— Не может быть! Ты позволишь мне провести этот штурм?

Морган кивнул.

— Твой план нельзя назвать безупречным, но соотношение плюсов и минусов — в твою пользу. Игра стоит свеч. Из всех рассмотренных мною планов твой оказался лучшим.

Сияя улыбкой, Виктор посмотрел на сидящего рядом Кая, затем обратился к Моргану:

— Не знаю, как тебя благодарить... Морган жестом остановил его:

— Нечего меня благодарить. Хотя командование будет осуществлять полковник Аллард, за жизнь каждого мужчины, женщины или ребенка на Туаткроссе ты будешь нести персональную ответственность. Может показаться, что ее бремя непомерно, но это лишь малая толика того, что ляжет на твои плечи, когда ты займешь трон. Пройдет лет двадцать, и твою битву позабудут все, кроме пары-тройки историков, вот тогда ты и решишь, достоин ли я благодарности или нет.

Виктор Штайнер-Дэвион сузил глаза.

— Благодарю за искренность, кузен. Подождем двадцать лет, Морган.

После закрытия заседания, выйдя в коридор, Виктор обхватил Кая за плечи.

— Ну вот, мы своего добились. Курс — на Туаткросс! — Покорный кивок Кая заставил его насторожиться. — Что-то не так? Только не говори, что у тебя свело живот, все уже кончилось.

Кай отрицательно покачал головой:

— Не в этом дело. Когда я перепроверял материально-технические средства и вооружения, я обнаружил, что мой робот еще не доставили. Судя по всему, и не успеют доставить к нашему отлету. — Он посмотрел на Виктора. — Из-за какой-то штабной крысы я разукомплектован!

Виктора как ножом резануло. Разукомплектован! Что может быть хуже, чем оказаться водителем робота без своей боевой машины?

— Я могу передать командование своим подразделением лейтенанту Абелю фон Реммеру, — продолжил Кай. — Он только что прибыл в Десятый полк из Найджелринга. Он прекрасно справится с задачей.

— Городишь черт знает что! — Виктор схватил Кая за плечи и развернул. — Послушай, мы разработали этот план, и согласно ему во главе твоего подразделения должен стоять ты. Весь личный состав твоего батальона включен в список на случай кризиса, потому что твои люди лучше думают на бегу. И ты в нем, друг мой, идешь под первым номером.

Кай понурил голову.

— Рад слышать, но от твоих слов «Йен-ло-йонг» не окажется здесь быстрее. За все миры Тамара я не откажусь от участия в битве. Я займу место на командном пункте или там, где ты сочтешь нужным. Надеюсь, понятно, что я не хочу слинять. Просто смотрю фактам в глаза.

— Кай, факты таковы: я хочу, чтобы ты был там и вел боевого робота, возглавляя своих людей, — нахмурился Виктор. — Какой, к черту, я сын принца Федеративного Содружества, если не могу обеспечить своего друга боевым роботом? — Он перевел дух. — Конечно, это не будет «Йен-ло-йонг», но подберем похожего. Не беспокойся, безлошадным я тебя не оставлю.

Кай улыбнулся:

— Мне тоже подождать лет двадцать, прежде чем поблагодарить тебя?

Виктор захохотал и, обхватив друга за плечи, повел его по коридору.

— Ага! Мне эта мысль нравится. Придется постараться дотянуть до этого срока.

— Я дотяну, ваше высочество. Виктор улыбнулся своим мыслям:

— С твоей помощью я тоже дотяну.

XXXII

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

Орбита Энгадина VII, провинция Радштадт,

Свободная Республика Расалхаг

30 августа 3050 года

В спальне Фелан Келл рухнул на койку и со стоном вытянул ноги.

— Боже, как я устал!

Грифф, проходя мимо, ткнул его в бедро.

— Она заставляет работать по ночам, да?

Фелан сдержал накатившую волну раздражения.

— С этим-то как раз все нормально. Создается впечатление, что силы самообороны Энгадина увешали себя с ног до головы ручными ракетами класса «Инферно». На малых спутниках, где базируются сборочные производства, они лежат штабелями. Они уже доводят звездного полковника Маркоса до белого каления. Вот Лара и поручила мне просмотреть разведсводки и разработать предложение по поддержке Маркоса в ходе штурма.

Грифф бросил недоверчивый взгляд на Гончего Келла и растянулся на своей койке.

— Командир организует снабжение конкурента?

Наемник пожал плечами:

— Хочешь жить — умей вертеться. Но, похоже, даже это не ускорит продвижение захватчиков. Ходят слухи, что остальные три клана окрысились на Волков за то, о те начали четвертую волну вторжения на месяц раньше всех. Кроме того, Волки вклинились на территорию Государств-Наследников глубже других. Все это чертовски странно.

— Еще мягко сказано. — Грифф улыбнулся и подмигнул своему другу. — Коль скоро они тебя так запрягли, думаю, у тебя не окажется свободной минутки, чтобы провести ее с Ранной. — Он глуповато усмехнулся. — Хотел позаимствовать у тебя электронную отмычку и совершить набег на женскую половину.

— У меня была единственная возможность повидаться с ней, но Влад сделал все, чтобы услать меня подальше. Я даже не знаю, где она сейчас.

Старый бандит с Периферии подался вперед, положил локти на колени.

— Твой тон выдает тебя.

Фелан вздохнул. Он знал, что нужно кому-то открыть душу, выговоришься — и станет легче и перестанешь накручивать сам себя.

— Не думаю, что это такая уж проблема. По-моему, у нас с Ранной все идет хорошо. Но иногда... что-то не то. Когда я предложил провести время вместе, она ответила, что хочет побыть одна.

Грифф нахмурился.

— Это можно считать как хорошим знаком, так и плохим. Это единственное, что тебя... беспокоит, да?

— Все системы в норме, — со смехом ответил Фелан. — Если не считать автоматического отключения из-за перегрузки и сенсорного перенапряжения.

— Может быть, дело в том, что ты всего лишь раб?

— Возможно, но я не думаю, — ответил Фелан. — Не так все просто. В отличие от других, Ранна не просто пилот-убийца. Помнишь, я рассказывал тебе о ее зверушке, Джеихью. И про картины, написанные ею. Она... мы... занимаемся любовью пылко, я бы сказал — страстно, причем страстно в той степени, что не свойственна ей. Думаю, она находит такую страсть невероятно соблазнительной и в то же время — опасной.

— И хочется, и колется, — фыркнул Грифф.

— Трясина войны затягивает ее все больше и больше. И хуже всего то, что она не замечает этого и не знает, как из нее выбраться. — Фелан пожал плечами. — Конечно, может, это все пустые рассуждения о проблеме, не стоящей выеденного яйца. А дело совсем в другом.

Грифф злобно хмыкнул:

— Ага, скорее всего, курочка подобрала себе петушка помоложе из новой партии рабов, захваченных на Расалхаге.

— Вот куда ты клонишь! — Келл обжег его взглядом. — А я-то думаю, на кой тебе электронная отмычка! Хочешь разбавить наш маленький коллектив новыми бабами?

— Рад служить вам. Работа трудная, но кто-то же должен ее сделать? — Бандит понизил голос. — У меня есть еще одна маленькая тайная миссия. Келл и я хотели бы передать Владу подарочек, в знак благодарности за то, что заставил нас корячиться на разгрузке всякого хлама, что они приперли с Расалхага. Я бы пригласил тебя с нами, но, думаю, ты и без этого сидишь у Влада в печенке.

— Нет, ребята, этот концерт я лучше пропущу, — сказал Фелан, переворачиваясь на бок. Левой рукой он пошарил под матрасом и вытащил небольшую коробочку — прибор для открывания электронных замков. Он протянул ее Гриффу и сказал:

— Не уверен, что это хорошая идея — нанести визит Владу. Может, передумаете? Грифф пожал плечами:

— Там будет видно.

— Так или иначе, — Фелан вытянулся и закрыл лицо рукой, — желаю хорошо повеселиться.

— Хорошо, мамочка. Не жди, ложись спать без нас.

Фелан встрепенулся, когда Грифф задрал его матрас и сунул под него приборчик. Влетевшие в спальню бывшие пираты попрыгали в койки и быстро сделали вид, что спят. Грифф отпустил матрас Фелана, плюхнулся на свою кровать и завернулся в одеяло.

Фелан мигнул пару раз и уставился на друга, пытаясь разглядеть его в полной темноте.

— Что случилось?

— Ничего. — Грифф врезал кулаком по подушке. — Спи. Тебе лучше не знать.

Из темноты раздался голос Кении Риана:

— Скажи ему, Грифф.

Забота в голосе Кении и резкость Гриффа подсказали ему, что произошла катастрофа.

— Грифф, не тяни меня за одно место. Вы взяли мою отмычку, значит, я тоже в деле. Что случилось?

— Скажи ему, Грифф. Или это сделаю я, — надавил Риан.

— Нет, сукин ты сын, нет! — Грифф повернулся лицом к молодому наемнику.

— Мы пошли к каюте Влада. Открыли дверь. Он был там. Все, конец истории. А теперь спи. Фелан уставился на Гриффа.

— Он вас увидел?

— Нет. Было темно. Он мог различить только контуры тел в дверном проеме. Теперь ты знаешь все. Спи.

Фелан не успел задать вопрос, как вклинился Риан:

— Расскажи все, Грифф. Или это сделаю я. Сам знаешь, с превеликим удовольствием.

Фелан услышал, как Грифф заскрежетал зубами.

— Влад был не один...

— А мне какое до этого дело? — спросил Фелан, но чрезмерная заинтересованность в происшедшем Кении Риана зародила в нем сомнение. «Если Кении хочет, чтобы я узнал, произошла какая-то гадость...» Догадка пронзила мозг как молния. «Нет. — У него сперло дыхание. — Не может быть...»

— Наконец-то допер, Келл, — ласковым голосом начал Риан. — Она была с ним. Не похоже, что они решали задачки по тактике. — Его голос упал до шепота. — А ты не говорил нам, Келл, что она любит поорать.

Он до боли четко представил себе Влада и Ранну. Замелькали воспоминания о времени, проведенном вместе с нею, и он задохнулся от боли, словно в лицо плеснули кислотой. Руки, помнящие нежность ее кожи, теперь жгло, словно в них впились тысячи игл. Крики наслаждения, слетавшие с ее губ, звучали в его ушах как издевательский смех. Любовь, которую он читал в ее глазах, теперь обернулась презрением.

«Каким же я был идиотом! Ульрик использует меня, Влад использует меня, Ранна использует меня. Как вещь, как инструмент. Ульрик доволен, что время от времени может воспользоваться моими советами, Влад доволен, что может делать из меня ничтожество, Ранна довольна, что...»

Дикая боль судорогой свела живот и не дала обдумать мысль до конца. Он повернулся к Гриффу, не обращая внимания на Риана, заливающегося издевательским смехом, сглотнул комок, вставший в горле, и сказал:

— Спасибо, что решил поберечь меня, но лучше уж знать...

Грифф вытянул руку и потрепал его по плечу.

— Я бы нашел способ сказать помягче. Не бойся, я бы не оставил тебя в неведении.

— Помягче? В неведении? Ради Бога, прекрати, Грифф. Я сейчас лопну от смеха! Грифф отбросил одеяло.

— Я прикончу тебя голыми руками, вонючий недоносок!

За несколько коек от них Фелан разглядел силуэт вставшего Риана.

— В чем дело? Разве Келл не мужик, чтобы постоять за себя? — Голос Риана стал резким. — Конечно нет. Был бы мужиком, его сучка не ходила бы налево, разве нет?

Тихий звук открывшейся двери, и следом вспыхнул яркий свет. Фелан прикрыл ладонью глаза и увидел Влада, стоящего в дверном проеме. Голубой комбинезон расстегнут до пупа, открывая густую, влажную от пота поросль на груди. От ярости глаза, казалось, горели огнем, а выражение лица было дьявольским.

— Какая свинья посмела лезть в мою комнату? — прорычал Влад. — Или скажите кто, или фигово будет всем!

В правой руке он сжимал пятнадцатисантиметровую трубку. Он дернул рукой, и из трубки, как вялое щупальце, выполз трехметровый черный провод. Влад нажал красную кнопку на трубке, и комнату заполнил звук, похожий то ли на треск радиоэфира, то ли на стрекот разъяренной гремучей змеи. Лежавший ближе всех тут же в страхе отпрянул в сторону, а Влад разразился злобным хохотом.

— Кто заслужил порку, детки? Мне самому выбрать или как? — Он слегка шлепнул по ближайшей койке электрокнутом; кабель вошел в подушку, и она взорвалась, обдав все вокруг мелким синтетическим крошевом. Острый запах горелого пластика заполнил комнату. Свободной рукой Влад поманил онемевших людей. — Поверьте, я уж смогу найти виновных, и они мне заплатят. Или сознавайтесь, или я выбью из вас их имена.

Боль, причиненная Фелану изменой Ранны, сменилась гневом. «Электрокнут... младший братец нервно-паралитического кнута. Не наносит тяжких повреждений и не дает загнуться от боли. Использовать его на тягловом скоте или для усмирения животных — одно, для этого он и предназначен. Лупить им без разбора по живым людям — совсем другое...»

Влад указал на человека, скрючившегося от страха в ногах койки Келла.

— Ты! — рявкнул он. — Иди сюда. Фелан отбросил одеяло.

— Нет, Влад. Оставь его.

Кланнер вскинул голову, и все разом уставились на наемника.

— Ты? Неужели ты решил сдать тех, кто приперся в мой кабинет?

Фелан покачал головой:

— Это я. Я во всем виноват.

Влад злобно заржал и потряс головой.

— Нет, Келл, не выйдет. То, что ты собственность Хана, не остановит мой кнут, даже если ты один из этих ублюдков.

Фелан вышел на середину комнаты.

— Честно, это я.

Глаза Влада превратились в щелки.

— Тебя там и близко не было. На кой черт тебе это? Гончий Келла выдержал гневный взгляд Влада.

— Вот и нет. Описать тебе, как все было, квиафф? — Фелан поколебался, мужество на секунду покинуло его. Сделав еще несколько шагов, он увидел Ранну, замершую за порогом. Боль от измены опять хлынула на сердце, но он усилием воли заставил себя продолжить игру. — Ты и Ранна были вместе. Так сказать, наслаждались обществом друг друга. — Он заставил себя рассмеяться, и пустота под сердцем ответила ему эхом. — И насколько я могу доверять своим ушам, вы наслаждались весьма активно.

Смущение скользнуло у Влада в глазах.

— Тебя там не было. Их было двое, и не один по комплекции не напоминал тебя.

Фелан ответил небрежным смешком:

— Ты уверен? Ты был в таком состоянии, что вряд ли мог что-либо запомнить. Образы, звуки и время исчезли, да?

Влад гневно нахмурил брови.

— На фига ты ищешь приключений на собственную задницу?

— Мое дело. Я был там. Я единственный, не ищи других. — Фелан через плечо посмотрел на рабов. — Любой подтвердит, что это был я, хоть сдери с них шкуру. Так за чем же дело стало?

Лицо Влада исказило гневом.

— Я выбью из тебя дурь. Думаешь спасти дружков, но в конце концов сдашь всех. Поверь мне, сдашь как миленький.

Фелан медленно покачал головой:

— Делай свое грязное дело.

Влад достал из кармана метровый конец белого шнура и бросил его Кенну Риану.

— Раздень его до пояса, а потом подвесь за руки к верхнему ярусу коек.

Пока Риан забирался на верхнюю койку, Фелан расстегнул комбинезон и завязал рукава вокруг пояса. Он протянул Риану руки, и пират ловко стянул шнуром кисти Фелана.

— Ты шизанутый, Келл. — Риан пытливо заглянул в запрокинутое вверх лицо Фелана. — Не думай, что я рассыплюсь в комплиментах. Когда он вышибет из тебя правду, твоя смелость всем выйдет боком.

Келл отрицательно помотал головой.

— Был бы ты мужиком, Риан, ты бы понял меня. Я собрал электронную отмычку. Мне и отвечать. И не беспокойся за себя. — Он через плечо посмотрел на Влада. — Если я не расколюсь, это его раздраконит больше, чем он мою спину. Этого вполне достаточно, чтобы держать язык за зубами.

Повернув голову, он встретил недоуменный взгляд Ранны. Она тут же отвела глаза.

Электрокнут, обжигая, обвился вокруг его груди. Скользнув по ребрам и по всей спине, как муравьи, разбежались комочки дикой боли. Судорога свела все мышцы тела, потом он обмяк и повис на связанных руках. Он собирался не издать ни звука, но агонизирующее сознание отказалось подчиняться, и нечеловеческий крик вырвался из глотки.

Крики затихли лишь тогда, когда осипшая глотка отказалась исторгать звуки.

Спустя некоторое время прекратилась и пытка.

XXXIII

Военная база Первого Круга Ком-Стара,

Остров Хилтон-Хид, Северная Америка, Терра

30 августа 3050

Миндо Уотерли просунула кисти рук в рукава шелковой золотистой мантии.

— Согласна, регент Таркада, разрушение Эдо на Заливе Черепах свидетельствует о разрастании конфликта и ставит под сомнение возможность сотрудничества с кланами. В то же время, спешу напомнить, что, как докладывала регент Мори, новых бомбардировок не предвидится, так как Хан Дымчатых Ягуаров, разрушив до основания Эдо, нанес значительный урон своему престижу.

— Относясь с уважением к моим коллегам с Диерона,госпожа примас, я тем не менее не согласен, что социальной напряженности внутри кланов приписывается такое значение. — Ултан Эверсон подался вперед на хрустальном подиуме. — Я хочу также напомнить, что военный «прыгун» кланов не был задействован в операции на Заливе Черепах, так как они отвели его на другую позицию, в рамках той игры, что они проводили перед штурмом планеты. Я также напоминаю, что Фелан Келл, предложивший отвести корабль, не является нашим агентом, внедренным в кланы.

Шарилар Мори посмотрела на Уотерли, та кивнула, разрешая ей взять слово.

— Вы сами себе противоречите, регент Таркада. Если госпожа примас и забыла упомянуть о роли Фелана Келла, то только из-за того, что для нас важнее сам факт прекращения бомбардировок и невозможность повторения их в будущем. Третья, а особенно четвертая волна продвижения Клана Волка демонстрируют это с полной определенностью.

А что касается социальной напряженности, то мы постоянно получаем информацию о напряженной борьбе амбиций внутри кланов. Передислокация «Разъяренного Волка», осуществленная Ханом Волков Ульриком, дорого обошлась Хану Клана Медведя-Призрака Бьерну. Позиции Ульрика по отношению к другим лидерам, включая и его конкурентов, значительно усилились. В погоне за славой остальные решили подражать ему и стали атаковать малыми силами. Этот принцип стал основным в спорах за право атаковать планету. Согласно последним докладам с Энгадина, такое поведение начинает порождать проблемы. Вряд ли это способно остановить продвижение кланов, но то, что оно будет затруднено, сомневаться не приходится.

Миниатюрный Йен Ли, регент Конфедерации Капеллана, поддержал ее:

— Если не учитывать прорыва Клана Волка в ходе четвертой волны, остальные сохраняют темп движения — одна волна в два месяца...

Эверсон вскинул голову.

— Я не слепой и пока еще не разучился пользоваться календарем, регент Сиана.

— А я этого и не предполагал, регент Таркада, — холодно ответил Йен Ли. — Я лишь хотел привлечь ваше внимание к информации наших представителей: кланам требуется все больше времени для усмирения захваченных миров. Например, при атаке Нефритовых Соколов планет Лиранского Содружества имел место массированный штурм, но уже на второй волне мощь удара значительно ослабла. Как мне кажется, виной тому сопротивление, оказанное им на Трелле. Третья волна вторжения была самой жестокой, но им не удалось запугать местное население. Чтобы бросить силы в очередной штурм, Нефритовые Соколы были вынуждены ограничиться разоружением водителей боевых роботов и частей военно-космической авиации. Частям местной милиции было сохранено оружие и позволено продолжить патрульную службу. Население Туаткросса вообще не обратило на захватчиков никакого внимания и позволило оккупировать столько территории, сколько желали кланы. Даже с учетом того, что им удалось посадить два шаттла, несмотря на бурю, я считаю, что для обороны Туаткросса кланы оставили полк боевых роботов.

Хутрин Вандел хохотнул:

— Странно, что для сохранения мира сейчас едва хватает полка. Двадцать пять лет назад гарнизон, насчитывающий батальон солдат, казался невероятной силой для обороны любой планеты. Насколько усилила их гарнизон посадка этих кораблей?

Примас Уотерли сама ответила на вопрос:

— Один корабль, возможно, нес на себе силы до одного, как мы называем, кластера — это примерно сопоставимо с сорока пятью процентами общего количества роботов, участвовавших в первой волне. Сам шаттл напоминает модифицированный корабль класса «Оверлорд». Второй выглядит как корабль класса «Интрудер» и может принять на борт до семидесяти пяти процентов их мотопехоты.

Регент Нового Авалона задумчиво наклонил голову.

— Это значит, что, включая гарнизон, силы Нефритовых Соколов примерно составляют до двух полков боевых роботов. По нашей организационно-штатной структуре это примерно шесть полков. Плюс рота мотопехоты. Даже если принять во внимание условия местности, способные снизить поражающие возможности их вооружения, они все равно являются грозной силой. Интересно...

Миндо обожгла его взглядом.

— Вы не один, регент Нового Авалона. Может, поделитесь с нами своими мыслями?

Вандел поднял голову и улыбнулся:

— Что ж, конечно, стопроцентной гарантии нет, но могу предположить, что контратака на лиранском фронте неминуема.

Миндо не сумела сдержать удивления, и это ей не понравилось.

— Поясните.

— Хотя официальные военные каналы связи забиты обычными рапортами и сводками, анализ личной почты военнослужащих из частей, сконцентрированных в Судетах, все выдает с головой. Командование отрицает факт переброски войск. Но мы доподлинно установили, что из Судет переброшено достаточно кораблей, чтобы превратить вторжение в загородную прогулку.

Примас поощрила его взглядом.

— Поясните, будьте так добры.

— Как угодно, госпожа примас, — ответил Вандел с нарочитой покорностью. — Перечень частей, полученный нами от источника в Судетах, действительно впечатляет. Десятый полк Лиранской гвардии, Первый катилских улан, Гончие Келла и Легкая кавалерия Эридана. Все достойные упоминания части оказались в Судетах. Кроме этого, я получил три сводки скрытого наблюдения за принцем Виктором Штайнером-Дэвионом. Судя по всему, он весьма переживает разгром на Трелле, учитывая роль, которую сыграл в той битве.

— Мои сотрудники провели анализ ситуации в Содружестве и наложили его на отзывы о Викторе из Найджелринга и характеристики его личности. Хотя он и искушен в приемах введения противника в заблуждение, сын Хэнса Дэвиона предпочитает решительные действия. Оборона для него не самый лучший вид боя, и я предположил, что он будет ратовать за активные наступательные действия. Затем я сверился с картой захваченных миров и выбрал те, что могут быть достигнуты из района Судет за время развертывания Нефритовыми Соколами четвертой волны вторжения. Перекрестный анализ списка миров, чьи тактические характеристики местности позволяют частям Внутренней Сферы наиболее успешно вести ближний бой с противником, с вероятностью в восемьдесят семь с половиной процентов указал на Туаткросс.

Он, не скрывая улыбки, посмотрел на Уотерли.

— Я использовал инфомацию, доступную для сил Дэвиона. Послужной список друзей Виктора по Найджелрингу и Военной академии Нового Авалона — Ренарда Сандерлина и Кая Алларда-Ляо — указывает, что они получили назначения, соответственно, в Первый полк катилских улан и Десятый полк Лиранской гвардии. Обе эти части в настоящий момент дислоцируются в Судетах. Так как Виктор был переведен в Лиранскую гвардию, очевидно, что эта часть примет участие в предстоящей атаке. Насчет уланов я сомневаюсь, потому что Морган Хайсек-Дэвион не тот человек, чтобы остаться без заначки.

— Также можно не сомневаться, что Гончие Келла примут участие в предстоящей операции. Можно аргументировать это как связью между Дэном Аллардом и его племянником Каем, так и фанатичной преданностью Гончих роду Штайнеров. Скорее всего, Морган не бросит в бой Легкую кавалерию Эридана. В отношении других частей и подразделений я не столь уверен, но вполне вероятно, что они задействуют Седьмой полк донегалской гвардии, так как по сравнению с родной планетой условия на Туаткроссе покажутся им раем.

Ултан Эверсон, улыбаясь до ушей, поздравил своего давнего союзника:

— Прекрасный анализ, Хутрин. — Затем он обратился к Уотерли: — Я бы счел возможным снабдить силы Дэвиона информацией о противнике, чтобы кланы не застали их врасплох.

Шарилар Мори, вскинув руку, упредила отповедь Миндо:

— Если позволите, госпожа примас, несколько слов в поддержку позиции регента Таркада. Ултан, думаю, вы в курсе, что Синдикат Драконов готовит ловушку для кланов. Дымчатым Ягуарам была передана информация, что двое сбежавших от них с Залива Черепах в настоящий момент находятся на Уолкотте. К великой досаде от известия, что от них ускользнул сын Теодора Куриты Хосиро, добавится новость, что он примет участие в обороне Уолкотта. Если самолюбие Хана Ягуаров действительно ущемлено потерей лица из-за бомбардировки Эдо, то это только подхлестнет его. Теодор наверняка уже послал им письменное предложение сразиться на Уолкотте.

Регент Диерона сдержал улыбку.

— Он не посылал клану предложение прибыть на Уолкотт. Он послал его Одиннадцатому легиону Веги и Джениоши. Эти две части и еще несколько менее известных полков будут действовать на Уолкотте под вымышленными именами и с историями, по которым можно составить лишь самое общее впечатление. Так, часть, используемая для прикрытия Джениоши, якобы весь прошедший год провела в резерве на границе Диерона и Острова Скаи и не принимала участия в боевых действиях. Таким образом, Ягуары даже не будут иметь представления о том, на что способна эта часть. Этот прием они уже использовали на Ганновере, значит, Ягуары, наученные горьким опытом, будут весьма подозрительны в отношении необстрелянных частей. Но желание захватить Хосиро Куриту и смыть позор за разрушение Эдо наверняка перевесит все соображения безопасности.

Эверсон вновь широко улыбнулся.

— Прекрасно. Давно пора преподать кланам урок, на который они напрашивались с самого начала вторжения. Я не вижу причин для отказа предоставить необходимую информацию и силам Дэвиона, и Курите.

— Не будь дураком, Ултан, — оборвала его Уотерли. — Информировав Содружество или Драконов, мы тем самым раскроем свою связь с кланами. Представляю, как они взбеленятся, узнав о наших контактах с захватчиками. Кроме этого, мы поставим под удар нашу стратегию. Сейчас кланы позволяют нам служить посредниками между ними и населением оккупированных миров. Мы еще не можем перестраивать общество согласно нашим представлениям, потому что наша поддержка кланов не идет дальше предоставления обычной информации и кланы не считают себя ничем нам обязанными, но очень скоро, я верю, положение изменится.

Последний рапорт регента по военным вопросам содержит информацию о трениях между кланами. Он предполагает, что причиной стал последний рейд Клана Волка, упредивший выдвижение сил Дымчатых Ягуаров и Соколов. Эти кланы потребовали созыва Совета Ханов. Военный регент уверен, что силы позиций Ханов Ягуаров, Соколов и Хана Ульрика будут примерно равны. Последний, как покоритель Расалхага и лидер, на чьем корабле находится ильХан, будет принимающей стороной. Но пока неизвестно, какой из миров Ульрик изберет в качестве места встречи.

Глаза Миндо расширились, как у волка, смотрящего сквозь снегопад на брачный турнир оленей.

— На Хана Ульрика мы имеем наибольшее влияние. Он теснее всех сотрудничал с нами, и, по сравнению с другими ханами, он наиболее удачлив. Перед тем как будет созван Совет Ханов, Ягуарам и Соколам предстоит столкнуться на своих фронтах с ожесточенным сопротивлением. Жестокое сражение, а еще хуже — поражение, ослабит их позиции на Совете и укрепит Ульрика. Если мы начнем сотрудничать с Домом Куриты и Домом Дэвиона, мы рискуем засветиться перед кланами и потерять их доверие. А это прервет контакт с готовым к сотрудничеству и потенциально наиболее могущественным из ханов. Я думаю, вы согласитесь, что мы не можем упустить шанс направить удар кланов в наиболее ненавистного из наших врагов — Хэнса Дэвиона.

Хотя выражение его лица свидетельствовало о полной поддержке, Эверсон наклонил голову.

— Я признаю целесообразность сказанного, но я настоятельно рекомендую моим коллегам рассмотреть вопрос поддержке наших сородичей в их борьбе с захватчиками. Риск при попытке встать меж двух огней возрастает, но еще больший риск — считать, что когда-нибудь мы сможем контролировать Хана Ульрика. Заложить канал воздействия на Государства-Наследники, оказав им помощь схватке с захватчиками, — это я называю должной предусмотрительностью.

Слушая Эверсона, Миндо наблюдала за Шарилар. Как только тонкая восточная женщина кивнула, Миндо изменила свое мнение.

— Совет заслуживает внимания. Более того, появление сил Ком-Стара, вносящих коренной перелом в битвы в пользу Государств-Наследников, даст нам больше выигрышей — явных и скрытых, — чем простое информационное обслуживание сторон. Это я бы тоже приняла во внимание. — Она одарила всех присутствующих членов Первого Круга доверительной улыбкой. — Все это убеждает нас в том, что при любом развитии событий Ком-Стар выйдет из этого конфликта невредимым. И мечта Святого Блейка о едином человечестве претворится в жизнь.

XXXIV

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

Орбита Энгадина VII, провинция Радштадт,

Свободная Республика Расалхаг

31 августа 3050 года

За спиной раздался резкий вздох, но он уже знал, что это вошла она. Тысячи раз в воспаленном воображении он рисовал себе этот миг, но когда услышал ее, а потом и увидел ее отражение в маленьком зеркальце, прислоненном к подушке, Фелан Келл позабыл все на свете. Разве можно испытывать какие-либо чувства по отношению к предавшей тебя женщине, да еще явившейся позлорадствовать?

Боль, отразившаяся на ее лице, была вызвана большим, чем ужасный вид его спины, но что это было, он не мог понять. Фелан уже осматривал свою спину при помощи зеркальца и знал, что Влад расписал его, как Бог черепаху. Тогда Влад в порыве ярости забыл: смысл экзекуции состоял в том, чтобы выбить информацию. Он просто беспощадно избил Фелана. Плеть оставила следы и на животе, но эти грубые шрамы и кровоподтеки не шли ни в какое сравнение с теми бороздами, что испещрили его спину.

— Бог мой! О, Фелан... — Она подалась к нему и протянула руки, но тут же в ужасе отдернула. — Должно быть, больно...

Фелан попытался пожать плечами, по спине прокатилась такая боль, словно по обнаженным нервам ударили током. Он сжал зубы, с трудом переведя дыхание, ответил:

— Ага, больно. Но буду жить.

Избегая его взгляда, отраженного зеркальцем, она покачала головой.

— Еще никогда не видела такой... дикости.

— Думаю, Хан меня выставит на продажу. — Фелан горько усмехнулся. — Продается раб. Ни на что не годный. Будет работать за сюрат или за спасибо.

Ранна вскинула голову, но Фелан уронил зеркальце на подушку.

— В чем дело? Почему ты мучаешь меня? — Оскорбленная невинность, прозвучавшая в ее голосе, изумила его.

«Как она может спрашивать, после того как переспала с Владом? Она что, думает, я не знаю? Черт ее дери, она же слышала, как я все выложил Владу... Или она думает, что мне на это наплевать?»

Фелан задышал осторожно, стараясь не разбудить боль.

— Прости, но так использовать меня я не позволю никому. Я-то думал, мы друзья.

— Что? Мы действительно друзья. — Она приблизилась к койке, чтобы он мог видеть ее боковым зрением. — Мы же с тобой друзья, Фелан.

— Друзья? — Голос его источал презрение. — Еще парочку таких друзей — и врагов не надо.

— О чем ты? Что я такого сделала?

— Хватит играть в наивность, Ранна! Я, конечно, раб, но не полный идиот! — Несмотря на боль, он перевернулся на бок, чтобы лучше ее видеть. — Что ты сделала?! Ты трахалась с Владом! Ты думала, мне это все равно? Или в тот момент некогда было думать?

Она в полном недоумении уставилась на него.

— Почему тебя это бесит? Какое это может иметь значение?

— Значение? — Он дернул головой. — Я что-то не понимаю? Спешу напомнить, мы провели ночь вместе. Ранна посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Если на то пошло, ты не прав. Тогда ты ничего не смог. Я зайду позже.

Он прижался грудью к постели.

— Можешь не утруждать себя. Ты со своим любовником уже достаточно поизмывалась надо мной.

— Любовником? Владом? — Она громко захохотала. — Теперь совершенно ясно, что у тебя поехала крыша.

— Вы лежали вместе. Они вас видели! Как еще, черт возьми, это назвать?

— Мы не любовники, это совершенно точно. Влад и я были в одной и той же сибгруппе. — Тон был почему-то обличительным, затем она понизила голос: — Я была в сомнениях относительно... кое-чего... и я пошла переговорить с ним.

— Но вы ведь не только разговоры разговаривали, да?

— Ты говоришь так, будто мы совершили преступлениe! Повторяю, мы были в одной сибгруппе! Мы росли вместе. Можно сказать, мы одна семья. — Она явно что-то пыталась втолковать ему, но Фелан только еще больше стервенел. Увидя это, она изменила тему. — Я пришла, потому что не могу забыть время, проведенное вместе с тобой...

Фелан вскрикнул от боли.

— Хватит! Не ясно тебе? Я не хочу, чтобы ты испоганила мне душу, как Влад испоганил тело. Если не большe... Уйди. Пошла вон. Не хочу тебя больше видеть! Он зарылся лицом в подушку, чтобы она не увидела жгучих слез, брызнувших из глаз. Он сдерживал рыдания думал, что сможет не завыть в голос, пока не услышал всхлипывания. Фелан адским усилием заставил себя замолчать, пока не хлопнула тонкая дверь.

— Не спите, герр Келл?

Фелан посмотрел в зеркальце покрасневшими глазами кивнул военному регенту.

— Прошу извинить, что не могу приветствовать вас стоя, как полагается...

— Не извиняйтесь, — сказал Фохт, посмотрев на обезображенную спину наемника. — Видал я раны и похуже, но чтобы с такими остались в живых — никогда.

Гончий Келла с трудом выдавил слабую улыбку.

— Если бы знал, что они так будут болеть, сразу бы предпочел сдохнуть.

Фохт усмехнулся.

— Рубцы выглядят ужасно, но, думаю, шрамов почти не будет.

Фелан кивнул.

— Знаете, как говорят в Найджелринге?

Регент посмотрел вдаль.

— Знаю. «Шрамы подтверждают, что человеку дано пережить собственную глупость». — Левой рукой он пригнулся к повязке на глазу. — Последние двадцать лет эти слова имеют для меня особое значение.

Наемник вздохнул.

— Об этом я как-то не подумал. Иначе бы попросил Влада пару раз перекрестить меня по роже, чтобы всякий раз, глядя в зеркало, вспоминать, какой я безмозглый идиот.

Военный регент сложил руки домиком.

— Некоторые считают шрамы знаками бессмертия и безупречности. Если ты вобьешь себе в голову эту тщеславную мысль, то станешь вообще несносным.

В голове Фелана возник образ Тора Мираборга. «Один: ноль в пользу Ком-Стара».

— Я давно знаю, что небезупречен. Фохт внимательно посмотрел на отражение лица Фелана в зеркале.

— Имеешь в виду свое отчисление из Найджелринга?

— Вам должна быть известна эта история. Ведь вы передали Ульрику всю информацию на меня.

— Досье было адресовано мне. — Крупный мужчина медленно опустился на стул. — Я не ознакомился с ним. Перед тем как передать досье Ульрику, я уничтожил пояснительную записку.

— Зачем вы сделали это, регент? Вы же тоже выпускник Найджелринга. Почему вы не раззвонили по воем углам о моем позоре, как это не преминули сделать другие? — Фелан на секунду задумался. — Или вы уничтожили эту информацию, чтобы Ульрик имел больше мотивов взять меня в подельники его преступлений?

Анастасий Фохт иронично улыбнулся:

— Не настолько уж я тщеславен, чтобы наслаждаться твоими муками, напоминая о пустых обвинениях кадетского Суда Чести. Кроме этого, я бы предпочел самому стать советником Хана. Дело в том, что я уничтожил эту информацию, подумав, что тебе самому решать — рассказывать эту историю или нет.

— Благодарю. — Фелан на секунду закрыл глаза, а когда открыл, наткнулся на стальной взгляд военного регента. — Все довольно просто, правда. Мой друг, мы с ней росли вместе, окончила академию, когда я был на втором курсе. Ди Джей — Донна Джин Коннор. Она была зачислена в Четырнадцатый полк Лиранской гвардии и получила назначение на Форд. Она хорошо изучила руководства и уставы, чем я никогда не мог похвастаться. Благодаря ее поддержке я выдержал первые годы в Найджелринге, когда для всех ты жалкий салага. — Он с трудом сглотнул. — Признаться, без нее я чувствовал себя потерянным, но головиды, которые она присылала, поддерживали меня и помогали быть в форме.

Вот, а прямо перед тем, как жестокий буран обрушился на Таркад в сорок восьмом году, я получил известие от ее отца, что Джин пала в бою на Форде. По его подсказке я смог взломать компьютер Министерства обороны и заполучить полный отчет об этом происшествии. Оказалось, Ди Джей завела свое подразделение не туда, куда следовало. Потому что гауптман отдавал приказы строго по уставу. Наверняка у воинов Лиги Свободных Миров был один экземпляр книжки, по которой учился воевать гауптман. Потому что их боевые самолеты сделали заход на подразделение огневой поддержки, а потом развернулись и разнесли Ди Джей и ее людей в клочья.

Фелан врезал кулаком по изголовью койки и тут же скрючился от боли, словно какая-то тварь обжигающими щупальцами прошлась по спине сверху донизу. Его голос стал хриплым от боли.

— Я немного вышел из себя, но хуже всего стало, когда обрушился буран. Средства массовой информации были забиты сообщениями о погребенных под снегом, а начальство посадило нас, кадетов, на роботы и бросило на патрулирование улиц, опасаясь мародерства. Когда я принял сообщение о группе школьников, попавших в плен в лавине, я бросился на выручку. Я захватил все необходимое оборудование, чтобы усилить поисковые возможности внешних микрофонов «Скорпиона» и выдвинулся в северо-восточном направлении от Таркад-Сити.

Регент кивнул:

— Ледник Зигфрида?

— Да. Я вышел в район аварии аэробуса. Через компьютер я фильтровал все шумы, пытаясь уловить биение человеческих сердец или стук клапанов двигателя Хокбаума. Через четыре часа я их обнаружил и докопался до них. Я направил жар, идущий от двигателя робота, в стороны, чтобы они могли обогреться, и раздал привезенные с собой продукты. По рации я запросил помощи, так как некоторые дети получили тяжелые ранения, когда лавина перебросила аэробус через хребет. Но тут ударила новая волна бурана, и экипажи «Скорой помощи» не смогли подняться в воздух.

Фохт нахмурился.

— Погоди... Теперь я кое-что припоминаю. Большинство выжило, но раненых спасти не удалось. Имя кадета, участвовавшего в операции, не называлось, но я помню, что его действия были подвергнуты критике. Он не захватил с собой медперсонал и достаточное количество медикаментов, что и привело к человеческим жертвам.

— Так оно и было. На Суде Чести я настаивал на том, что если бы я попытался вызвать врача и получить медикаменты, то никогда в жизни не получил бы разрешение выдвинуться на помощь детям. Но суд задушил эту идею в зародыше. Я вышел из себя и послал их подальше. Они пинком под зад вышвырнули меня из академии. Прессе порекомендовали особо не распространяться. — Фелан вздохнул. — Вот так. Теперь и вы знаете эту грустную историю.

Военный регент кивнул.

— У меня сложилось впечатление, что ты никоим образом не считаешь случившееся ошибкой.

Наемник на секунду задумался, затем медленно покачал головой.

— Броситься на помощь людям не было ошибкой. То, что я не догадался взять с собой врача, — вот это ошибка. Но ни до, ни после я не могу представить, как бы я смог выдвинуться туда и при этом захватить врача. Спасательная операция на леднике Зигфрида — донкихотство чистой воды. Но это было благое дело, пусть и обреченное на провал.

Фелан развернул прямоугольное зеркальце так, чтобы видеть официального представителя Ком-Стара в полный рост.

— Но вы не затем пришли, чтобы поболтать о школьных годах, не так ли? Фохт улыбнулся:

— Нет. Я пришел по поручению Хана Ульрика. Сначала он хотел лично навестить тебя, но, узнав о твоем свидании с Ранной несколько часов тому назад, предпочел, чтобы кто-нибудь одной с тобой культуры разъяснил тебе суть отношений между Владом и Ранной.

— Почему вы не прислали кого-нибудь, кому есть до этого дело? — выпалил Фелан.

Фохт продолжил, не обратив внимания на выпад:

— Еще на Ганцбурге тебе, наверное, язык и манера общения в Расалхаге показались несколько странными, не так ли? Тебе приходилось объяснять свои мысли тем, кто не говорил на родственном тебе диалекте. Твой немецкий оказался довольно близок к их языку, во всяком случае, достаточно, чтобы тебя понимали, да? — Последнее слово он произнес по-немецки.

Он придвинул стул и сел.

— Давным-давно это было на Саммере... семейство Лестрадов, у которых я гостил, завело привычку дома говорить по-итальянски. Я хотел попросить стакан холодной воды. Я сказал слуге, что хочу воду (kalt), но он не понял. Изобразив трясущегося от холода, я несколько раз повторил: kalt. Подумав, что он все понял, я отослал его исполнять поручение. Можешь представить мое изумление, когда он вернулся, неся стакан кипятка, из которого столбом валил пар! А все дело в том, что по-итальянски «холодный» — fierdo, а «горячий» — caldo. По моей мимике он решил, что я замерз и хочу воду «caldo».

— Вы пытаетесь втолковать мне, что я что-то недопонял в сексуальных отношениях Ранны и Влада? По аналогии с вашей водой выходит, что она затащила его в постель ради моего же блага.

Военный регент нетерпеливо покачал головой и, придвинувшись ближе, продолжил:

— То, что ты увидел, для Ранны и членов ее клана на самом-то деле не является такой уж проблемой, какой считаешь ее ты. Более того, твоя реакция на случившееся, на их взгляд, граничит с клинической паранойей. Они бы уже начали курс химиотерапии, чтобы вернуть тебе разум, не переговори я с Ханом.

Чем больше говорил регент, тем меньше понимал Фелан.

— Я совсем не ориентируюсь, словно иду с отключенными сенсорными датчиками в условиях нулевой видимости. Вы так говорите, будто для них заняться любовью — все равно что мимоходом шлепнуть девицу по заднице.

Регент вновь покачал головой.

— Нет, конечно нет. Интимный контакт является знаком привязанности...

— Вот этого я уяснить не могу...

— Но в этом обществе он не несет той эмоциональной нагрузки, какой наделяют его у нас. — Фохт облизнул губы. — Кланы абсолютно чужды нам, Фелан. Откровенно говоря, я сам иногда сомневаюсь, люди ли они. Для них Ранна, переспав с Владом, тем самым выказала ему свою дружбу.

Наемник насупил брови.

— Хотите сказать, что они даже не ведают, что такое любовь?

— Нет, любовь у них существует, но не та, что мы привыкли называть любовью. Во всяком случае, среди касты воинов. Для них братство по оружию — чувство более глубокое, чем мы можем себе представить, — является слабым подобием того, что мы называем любовью. А любовь в нашем понимании существует, но скорее как исключение из правила.

Фелан покачал головой.

— Вы хоть понимаете, что говорите? Как же тогда они выбирают себе супруга и решают, от кого заводить детей? Общество не может жить, руководствуясь такими принципами.

— Сообщество воинов может, Фелан. И, кстати, превосходно себя чувствует. Их дети рождаются в сибгруппах...

Келл вскинул голову.

— Что, черт возьми, значит это слово? Ранна произнесла его так, будто оно — ключ ко всему. Регент снисходительно улыбнулся.

— Сибгруппа, или сибко, как они говорят, — это группа детей, появившихся на свет в одно время и, как я понимаю, от одних родителей. Они растут вместе. До двадцати лет они проходят обучение, сдавшие экзамены учатся дальше. Когда им исполняется двадцать, они сдают последний зачет — своего рода обряд посвящения. Прошедшие его становятся воинами клана.

Совершенно очевидно, что между людьми, долго живущими и работающими бок о бок друг с другом, возникают тесные узы. Когда они достигают возраста половой зрелости, естественно, что они выплескивают накопившиеся сексуальные чувства на близких им людей. Сексуальные отношения между воспитанниками одного сибко для них столь же естественны, как для тебя смотреть на свою сестру Кэйтлин.

— Ну да. Лишь с той разницей, что я никогда не спал с Кэйтлин! — Фелана даже передернуло. — Немудрено, что вам они казались нелюдьми. Им плевать даже на инцест.

Фохт нахмурился.

— И да, и нет. Запрет на инцест существует из-за угрозы кровосмешения. Но таким парам не позволяется иметь детей, стало быть, запрет на инцест для них не действует. Подумай об этом. Табу на инцест наложило общество, а не биология. А в случае с Владом и Равной и биология не может ничего запретить, так как они принадлежат к совершенно разным родам.

— Если они спариваются, как кролики, то как же разбираются — кто чей? — Фелан хотел, чтобы фраза вышла едкой, но весь сарказм почему-то пропал. «Она ведь действительно была встревожена моим гневом... Неужели все так, как он говорит?»

Фелан глубоко вздохнул.

— Если я приму на веру ваши слова — а выслушал я достаточно, — то мне не понятно поведение Ранны на Расалхаге и после. Мы все время были вместе. — С минуту он колебался, а потом словно прыгнул в омут: — Поймите, я не Дон-Жуан, но и я влюблялся несколько раз. Сейчас все признаки налицо. Все прекрасно... было прекрасно. А потом она пошла к нему. Сказала, что хочет с ним переговорить о чем-то. Если уж она считает, что переспать с другим не значит изменить, то почему бы ей не рассказать, о чем они там разговаривали?

Регент встал.

— Хочешь сказать, что еще не понял? Я уже говорил, любовь у них — скорее исключение, чем норма. Такие переживания, как ты догадываешься, слишком тяжелы, а возможно, и пугают того, кто еще не научился ими владеть. — Он оттолкнул стул к стене. — Тебе должно быть ясно, Фелан Келл. Ранна пошла к Владу поделиться тем, что влюбилась в тебя.

XXXV

Долина Бледных Завес, Туаткросс,

Округ Тамар, Лиранское Содружество

10 сентября 3050 года

Находясь внутри рубки «Победителя», Виктор изучал голографическую картинку, посланную на дисплей из центра управления, связь с которым осуществлялась по кабелю, протянутому по земле.

Девятый полк Федеративного Содружества успешно вошел в эпицентр «Бури Дьявола» и под прикрытием адского ветра, полирующего равнину, выдвигался на исходный рубеж. По маршруту следования, в районе десантирования Девятого полка и еще в двух стратегически важных точках, были расставлены макеты роботов, имитирующие подразделения численностью до легиона, и заложены вибробомбы. Макеты привлекли внимание гарнизона, но жестокая песчаная буря затрудняла радиосвязь, а подключиться к наземной кабельной системе могли лишь некоторые из их разведдозоров.

Внизу от того места, с которого вел наблюдение Виктор, в Долине Бледных Завес, названной так из-за песчаной поземки, постоянно змеящейся по широкой равнине, занял позиции Первый полк Гончих Келла с приданными ему бронеподразделениями Десятого полка Лиранской гвардии. Одна рота их боевых роботов расположилась у подножия горного хребта, прозванного «Ветроломом», перекрывая возможный выход противника в тыл Гончих Келла через ущелье Большой Шрам к востоку от Долины Бледных Завес. Второй полк наемников прикрывал левый фланг, выдвинувшись к горам Зубы Акулы на западе. Оставшиеся подразделения Десятого полка находились в резерве, в случае необходимости они могли поддержать действия Первого полка Гончих Келла или быть переброшены на один из флангов.

Виктор нахмурился, Когда на втором мониторе появилось предупреждение о разрыве связи.

— «Центральный», вы что, не можете обеспечить связь с Большим Шрамом? Я не получил подтверждения, что они заложили фугасы, чтобы блокировать проход. Мне кажется, что в этом районе могут действовать отдельные подразделения тяжелых бронечастей. Запросите подтверждение!

Виктор ждал, пока оператор Центра управления соберет информацию. Если, как я планировал, части гарнизона примут вызов Гончих Келла и выдвинутся вперед, «Дьявол» запрет северный выход из ущелья сразу же, как в него войдут Соколы. «Буря Дьявола» затруднит боевые действия, но даст нам преимущество в ближнем бою и в стрельбе из лазерных установок. Рукопашная схватка будет ужасной, но, навязав ее, мы тем самым не дадим кланам использовать численный перевес. — Он бросил взгляд на дисплей состояния своего робота. — Слава Богу, не покорежил автоматическую пушку. Думаю, мы разгромим кланеров и отобьем этот мир.

— Господин комендант, у меня есть информация, которую вы запрашивали. Фугасы заложены в самом глубоком месте ущелья. Саперы находятся в готовности; детонаторы на вибробомбах, расположенных рядом с фугасами, отключены, чтобы избежать самоподрыва.

«Да уж, активизированный пентаглицерин сразу же становится крайне неустойчивым к детонации. Хорошо, что погода исключает применение ракет ближнего и дальнего радиуса действия. Если бы хоть одна разорвалась поблизости, фугасы бы сдетонировали и подняли на воздух все вокруг. Если уж не подрывать проход, то лучше держать его открытым».

— Хорошо. Есть подтверждение по тяжелой бронетехнике в районе Шрама?

Оператор неуверенно ответил:

— Пока не ясно, сэр. В этом районе свирепствует буря, связь неустойчива. Гауптман Джангбунд вошел в соприкосновение с противником и завязал бой. Генерал-лейтенант Милштейн говорит, что, возможно, это отдельные части гарнизона. Так, во всяком случае, они выглядели, когда были замечены у входа в ущелье. Согласно всем другим докладам, до полутора полков роботов противника пробиваются сквозь бурю к ущелью.

Ответ звучал правильно, но что-то в словах оператора задело Виктора.

«Пусть Морган и приставил ко мне генерал-лейтенанта Милштейна в качестве няньки, я не должен позволить Милштейну спеленать меня».

— Благодарю, «Центральный». — Он переключился на другой канал. — Кай, это Виктор. Ты— отслеживаешь ситуацию в районе Шрама?

— Да.

— Оценка?

В уши Виктора из нейрошлема ударил треск эфира, пока Кай обдумывал ответ.

— Я думаю, Виктор, кланы пытаются вести разведку местности. Они хотят выяснить, оставили ли мы Шрам без прикрытия или нет. Применение тяжелой бронетехники говорит о попытке пробиться через ущелье и выйти в наш тыл. С учетом численности пехоты, а особенно если они используют своих роботов, они способны опрокинуть нашу передовую роту и прорваться через позиции пехоты.

Виктор поморщился:

— Хреновое дело. — Он бросил взгляд на карту и набил команду на клавиатуре: компьютер выдал увеличенное изображение ближайшего к ущелью квадрата. — В секторе 0227 находится наш передвижной госпиталь. Выдвинись со своим подразделением в этот район и доложи обстановку. Госпиталь находится прямо у соединительной коробки, проблем со связью у тебя не будет.

Кай ответил с таким энтузиазмом, что вызвал волну помех:

— Спасибо, Вик! До связи через час.

— Ровно через час. Принял. — Рука Виктора замерла над тангетой переключения связи на линию центра управления. — Кай, береги себя. У твоего «Дровосека» и вооружение похуже, и броня слабее, чем у «Йен-ло-йонга», к которому ты привык. Я чертовски надеюсь, ты знаешь, что при запуске двигателя вся головная часть твоего малыша откатывается назад, так что корпус надо держать прямо.

Кай рассмеялся:

— Все, как на дядином «Волкодаве». Предупреждение принято и будет учтено. Доклад — по прибытии на место. Конец связи.

Виктор переключился на линию Центра управления.

— Тактическое командование, на связи Дэвион. Подразделение Алларда назначено мною для проведения разведки в секторе 0227. Соединить со мной, когда он выйдет на связь. Кроме этого, отслеживайте его передвижение. Я заканчиваю здесь и выдвигаюсь к проходу. Присоединюсь к гауптману Коксу и Первому батальону.

— Принял, сэр. Генерал-лейтенант Милштейн настаивает, чтобы вы были осторожны. Противник находится в тридцати минутах от исходной позиции.

— Принял. Конец связи.

Виктор нажал кнопку на панели управления, и оптико-волоконный кабель втянулся в корпус робота. Как только восьмидесятитонный монстр встал на ноги, на него обрушился удар ветра. «Победитель» начал раскачиваться, но Виктор, чей вистибулярный аппарат был соединен через нейрошлем с гироскопом гуманоидной машины, быстро восстановил равновесие. Левой рукой робота Виктор сбил камень-"монах", торчавший у ног машины, и направился к спуску в долину.

Перед ним лежала медно-красная, как обожженная глина, Долина Бледных Завес. С высоты было хорошо видно, как по этому выжженному плато несутся песчаные валы. Адские ветры, срываясь в долину с гор, гнали впереди себя песчаные барханы. Массы песка, спекаясь, превращались в фигуры, напоминающие дервишей в одеждах из красного золота. Дервиши сталкивались и крошили друг друга, пока не рассыпались кучками алой пыли.

За Долиной Бледных Завес притаился «Дьявол». Над горизонтом поднялся черный столб пыли и каменного крошева, увенчанный огромной вращающейся воронкой. Виктор попытался на мониторе рассмотреть смерч, но дальность и размеры штормового фронта были таковы, что стены песка, казалось, еле ползли, подгоняемые ветром. Но высота, на которую взвивались красные струи, змеящиеся на черном конусе смерча, говорила о мощи надвигающейся бури.

Он припустил свой робот по тропе, протоптанной стальными ступнями множества боевых машин. Выйдя в долину, он свернул метров на пятьсот в сторону. Когда «Победитель» проходил контрольный пост, робот с эмблемой регулировщика на борту указал ему место во главе выстроившейся Лиранской гвардии. Там уже стояли бок о бок «Крестоносец» Кокса и «Волкодав», раскрашенный в черно-красные цвета Гончих Келла.

Виктор вышел на радиосвязь с ними: — Полковник Аллард, я выслал Кая в район Большого Шрама. Кланы, похоже, изучают маршрут прохода. Они могут выдвинуться туда силами до одного-двух подразделений роботов и бронеподразделения.

Голос Дэна Алларда загрохотал в наушниках нейрошлема Дэвиона:

— Тогда на всякий случай я прикажу полковнику Брахе оттянуть одно подразделение улан. В этой новости хорошо только одно: они, судя по всему, не пытаются пройти через Зубы Акулы. Думаю, я сейчас смогу преребросить Второй полк Скотта Бредли в район их поиска.

Виктор кивнул сам себе:

— Прекрасная идея, сэр. Нам нужно просто удостовериться, что они не пойдут в атаку раньше срока. Пусть сначала в долину войдут Соколы и завяжут бой с Первым полком, а уж тогда мы преподнесем им сюрприз в виде Девятого полка Федеративного Содружества и оставшихся сил Гончих.

Веселая нотка проскользнула в мягком упреке Дэна:

— Все согласно плану, господин комендант. Не беспокойтесь, я помню его.

Робот Галена указал на дальний конец равнины.

— Наш наблюдатель только что доложил, что Соколы на подходе. В основной массе обычных роботов он засек несколько незнакомых моделей, похожих на «Торс» и «Локис» и те, что он опознал как «Фенрис». Оказывается, Соколы не оставили гарнизону современное вооружение.

— До сего дня мы вообще не давали им повода подумать, что для обороны захваченных миров им потребуются роботы. — Виктор бросил взгляд на дополнительный монитор. — Нам надо лишь продержаться полчаса, и Девятый полк захлопнет ловушку. Мы прижмем их и нанесем первое поражение в этой войне.

— Бог даст, продержимся, — пробормотал Гален. Виктор развернул свой робот лицом к долине.

— Смотри, Гален... Передовые дозоры Соколов обнаружили Гончих.

Песчаные завесы, колеблемые ветром, то открывали, то прятали от глаз картину боя. Красноватая песчаная взвесь так маскировала раскрашенных алой краской роботов Гончих Келла, что противник обнаружил их, лишь приблизившись почти вплотную. Прицельный огонь на ближней дистанции вести почти невозможно. Исход битвы в таких условиях зависел от огневой мощи атакующих и стойкости обороняющихся.

Первый обмен ударами был в пользу Гончих. Имея численный перевес, они могли вести залповый огонь по единичным целям, гарантированно выводя их из строя. Соколы действовали, как понял Виктор, согласно своей классической схеме: каждый выбирал себе цель и пытался поразить ее, не обращая внимания на остальных. Передовые дозоры Соколов поначалу быстро откатились назад, но замедлили движение, обнаружив, что Гончие Келла не собираются их преследовать и основные силы своих уже на подходе.

Под их нажимом Гончие Келла стали пятиться назад. Как только отдельные особо горячие головы вырывались из общего строя, Гончие Келла уничтожали их машины дружными залпами. Но командующий силами Соколов быстро навел порядок, и теперь его люди слаженно продвигались вперед монолитным строем, предоставив наемникам самим решать, где и как принять смерть.

Виктор прищурился. «Скоро они сделают свой ход. У Гончих на левом фланге не так уж много пространства, чтобы отступать дальше. Когда они сцепятся, мы бросим в бой Второй полк. — Улыбка осветила лицо Дэвиона. — Думаю, сработает!»

На панели управления тревожно замигала голубая лампочка. Черно-красная песчаная волна закрыла ему обзор.

— Дэвион на приеме. В чем дело?

В голосе оператора слышались тревожные нотки:

— Сэр, генерал-лейтенант Милштейн приказывает вам отступить. Немедленно!

Виктор не поверил своим ушам.

— Что? Почему? Мы уже готовы расчленить их!

— Комендант, Милштейн на связи! Вы должны отойти. Ваша позиция неустойчива. Очень неустойчива.

Виктор вскипел:

— Поясните, черт вас дери! Что там у вас случилось?

Мы же не можем повторить здесь Трелл! — Нам лишь сейчас удалось установить надежную связь с гауптманом Джангбундом. Его рота приняла удар мотопexoты и роботов. Силами до полка каждый! Это не были роботы, стоящие на вооружении частей гарнизона. Повторяю — не гарнизон. Это боевые машины клана из частей первого удара. Рота Джангбунда полностью уничтожена. И мы потеряли связь с группами саперов-подрывников.

Голос Милштейна дрогнул:

— Все кончено, ваше высочество. Кланы прорвались через Большой Шрам.

XXXVI

Черный как смоль дым от горящей техники застилал обзор, и первое впечатление о положении в секторе 0227 Кай Аллард составил по двум разрывам ракет ближнего радиуса действия, ударившим в грудь «Дровосека». Их влепил один из полудюжины тяжелых пехотинцев клана. Взрывом сорвало несколько броневых пластин, и теперь на борту робота уже не красовалась эмблема Лиранской гвардии, но остановить или уничтожить «Дровосека» им не удалось.

Кай навел перекрестие прицела автоматической пушки на ближайшую к нему фигуру и до отказа нажал на гашетку. Машину слегка повело вправо, когда пушка плюнула огнем и металлом. Пули на сверхзвуковой скорости прошили пехотинца насквозь и срикошетили от стен каньона, вспыхнув дождем искр.

Взорвались бронированные доспехи и оставшиесяракетные заряды, но в это время Кай уже перевел огонь на другие цели. Он навел спаренную лазерную установку, размещенную под мышкой робота, на двух тяжелых пехотинцев: одному удалось уклониться от рубинового луча, а второго, зажатого между БТРом и небольшим зданием цилиндрической формы, просто превратило в лужу расплавленного металла.

Посчитав долговязого робота легкой добычей, один воин подпрыгнул, пытаясь вцепиться в голову «Дровосека». Бедняге не повезло. Кай приложил его самым необычным из вооружений робота, за которое он и получил прозвище «Дровосек». До поры скрытый в титановых ножнах, отлитый из сплава с уменьшенным содержанием урана, огромный топор сбил Нефритового Сокола, как надоедливую муху. Разбросав руки и ноги в стороны, воин описал в воздухе дугу и врезался в стену каньона. Испустив дух, он сполз на землю, кровь и черная жидкость хлынули из пробитого панциря на землю.

Как мстительный бог, окруженный самонадеянными смертными, обрушился «Дровосек» на оставшихся Соколов. Выбивая дух из одного левой рукой, он одновременно лупил из автоматической пушки. Последний воин, почувствовав неминуемую смерть, напоследок выпустил две ракеты по БТРам. Кай превратил его в пар секундой позже взрыва, разнесшего обе машины.

Кай вышел на связь со своим подразделением.

— Всем — ко мне! Все в порядке. Мне только что пришлось подбить шесть жаб. Всем смотреть в оба! — Он глянул на хаотическое нагромождение искореженной техники. — Бог мой, ну и бардак же здесь!

Госпиталь стоял прямо посреди каньона на площадке двести на восемьсот метров. Это были два навеса по бокам тягача с диагностическим оборудованием и прочими вспомогательными средствами. Из-за глубины каньона сюда не доносило пыль, поднятую «Бурей Дьявола», и воздух оставался чистым. Изгибаясь на восток от того места, куда забрался Кай, каньон сужался и поворачивал на запад. Далее Большой Шрам шел с небольшим уклоном на триста метров вверх, и скалы по краям узкого прохода становились выше еще метров на четыреста. Там, где ущелье поворачивало опять к востоку, были заложены фугасы. В случае необходимости взрывом его можно было перекрыть.

От прохода и соседних холмов отходили группы измочаленных и оборванных солдат Содружества. Некоторые, уже не соображая ничего, бежали, охваченные паникой. Другие, не обращая внимания на собственные раны, помогали тем, кому еще больше не повезло, добраться до госпиталя. Кай видел, как несколько человек несли на руках безвольно обмякшие тела своих боевых товарищей. Он знал, что многим помощь уже не понадобится.

Он опустил робота на одно колено и свободной левой рукой преградил дорогу бредущему мимо солдату. Нажав кнопку, он включил внешние громкоговорители.

— Докладывайте, сержант Детлофф, — приказал он, прочитав имя на нашивке. — Что произошло? Тот вздрогнул и с трудом ответил:

— Они прорвались, сэр. Мы заложили фугасы и все такое, и они вдруг оказались повсюду. — Его рука безвольно скользнула по пустой кобуре, болтавшейся у правого бедра. — Ничто их не могло остановить.

Кай содрогнулся от ужаса, представив беззащитных людей, пытающихся огнем стрелкового оружия сдержать накатывающуюся стальную лавину Нефритовых Соколов.

— Вы подорвали проход? — Задав вопрос, Кай уже знал на него ответ.

«Они и не могли ничего сделать. Сидеть на взрывчатке и смотреть, как на тебя надвигается лавина противника, — любой бы не выдержал».

Сержант подтвердил его догадку, молча кивнув.

Кай включил внешний микрофон и медленно увеличил мощность. Истошный вой, вырвавшийся из микрофона, проник в души всех без исключения бредущих по долине. Сбросив звук, Кай перешел на ларингофон, встроенный в нейрошлем.

— Всем занять места в БТРах и машинах. Приказываю вам отходить назад. Те, кто может передвигаться самостоятельно, должны оказать помощь товарищам или нести на себе что-нибудь из имущества госпиталя.

Переведя взгляд на голографический экран, он установил, что его подразделение в полном составе заняло исходную позицию.

— Джефф, Магги, уберите с дороги подбитые БТРы. Освободите проход уцелевшей технике. Гарри на своем «Горбуне» занимает позицию на спуске. Он назначается старшим. Приказываю вывести конвой из ущелья.

— Принял, лейтенант.

«Защитник» и «Требушет» выдвинулись к подбитым машинам, а ощетинившийся пушками «Горбун» занял позицию у входа в ущелье. Несмотря на то что у роботов свободной оставалась лишь одна рука, их колоссальной мощи хватало, чтобы без труда сдвинуть поврежденные БТРы.

Сердце Кая опустилось, когда он посмотрел в триплекс.

«Только не это! У ребят все нормально, а мои неприятности начинаются».

Прямо к «Дровосеку» от госпиталя пробиралась доктор Дейра Лир в перемазанном кровью хирургическом халате. Она остановилась метрах в трех, уперла руки в бока и уставилась в глазок из поляризованного стекла.

— Не знаю, кем ты себя считаешь, но госпиталь останется там, где он стоит! — Она ткнула пальцем в направлении двойного шатра палаток. — Там нетранспортабельные раненые. Они умрут, если их сдвинуть с места.

Водитель робота ткнул топорищем в труп пехотинца Нефритовых Соколов:

— Люди погибнут, если останутся на месте, доктор.

— У вас есть оружие. Вот и защищайте нас, пока я не окажу им помощь.

Кай опустил «Дровосека» на колено и положил его свободную руку на землю.

— Прошу вас, доктор, поднимитесь ко мне в рубку. Я бы не хотел, чтобы наш спор привлекал внимание окружающих.

Буря чувств отразилась на ее лице, но она взяла себя в руки и шагнула на ладонь робота.

Кай медленно поднял ее и поднес к левому плечу.

— На задней стороне шеи находится люк. Сейчас я его открываю. Пожалуйста, перебирайтесь туда и спускайтесь в люк.

Его пальцы пробарабанили по клавиатуре на правой стороне панели управления. Люк, зашипев сжатым воздухом, открылся.

Дейра осторожно забралась в рубку. Не оглядываясь, он указал ей на откидное сиденье справа от отсека водителя.

— Пожалуйста, сядьте. Прошу извинить за минимум удобств, мы редко берем на борт пассажиров.

— Я не собираюсь здесь рассиживаться, — сказала она, опустившись на сиденье. Взгляд ее, казалось, способен был просверлить в нем дырки.

Кай поднял с колен машину и убрал в ножны топор.

— Будьте добры, пристегните ремень. У правого плеча вы найдете шлемофон. Суньте штеккер в гнездо, и мы сможем спокойно поговорить.

Она пристегнулась к сиденью и подсоединилась к внутренней системе связи.

— А вы бы могли и опустить робота.

Кай отрицательно покачал головой и углубился в изучение изображения на голографическом экране.

— К сожалению, не могу, доктор. Это район боевых действий, а робот в стационарном положении представляет собой прекрасную мишень. — Он переключился на внешнюю связь. — Сержант, соберите как можно больше людей. Вы возвращаетесь назад. Задача — блокировать перевал.

Тот неуверенно покачал головой:

— Мы не сможем этого сделать, сэр. Магнитная карта, активизирующая детонаторы, осталась у нашего лейтенанта.

— Где он?

Казалось, сержант вот-вот разрыдается.

— Не могу знать. Он попал под удар первым.

Кай нахмурился, пот разъедал глаза.

— Чем вы начинили фугасы?

Детлофф дернул плечами.

— Пентаглицерином. Очень много. Нам пришлось поставить вибробомбы на предохранители, чтобы не произошло самоподрыва.

Водитель робота вскинул голову.

— Значит, если дать залп по стенам из пушки или ударить ракетой, все взлетит на воздух.

— Конечно. Если есть желание покончить с собой. — Детлофф в упор посмотрел на морду «Дровосека». — Даже робот класса «Атлас» не сможет выбраться из-под такой массы камней. А меньшего размера машины просто похоронит заживо.

Кай врезал кулаком по панели.

— Черт тебя дери, рысью назад и найди карточку! Это приказ. Запереть перевал — твой единственный шанс спасти от смерти Виктора Дэвиона.

«Господи, спаси и сохрани Виктора...»

Огонь вспыхнул в глазах солдата.

— Есть, сэр! — Он развернулся и схватил за рукава двоих. Те, в свою очередь, захватили еще нескольких человек, пока поднимались по узкой тропе, ведущей наверх из каньона.

Холодный голос Дейры отвлек его:

— Извините, но, кажется, вы затащили меня сюда, чтобы обсудить, как защитить госпиталь.

Кай повернулся и по выражению ее глаз понял, что она его узнала.

— Я как раз и пытаюсь это сделать, доктор. Я пытаюсь выиграть для вас время. Единственное, как это можно сделать, — блокировать перевал. Ущелье было заминировано и подготовлено к взрыву. Но без магнитной карточки они не могут подорвать фугасы.

— Ты! — Злобный огонек вспыхнул в ее голубых глазах. — Немедленно выпусти меня отсюда!

— Нет. Только вы можете ответить на мои вопросы. — Кай сдержал рванувшийся наружу гнев. — Сколько времени понадобится, чтобы стабилизировать состояние раненых?

— Всех? Двенадцать часов.

Кай отрицательно покачал головой:

— Не получится. Пятидесятипроцентная отбраковка на сортировке. Сколько тогда?

У нее даже отвисла челюсть.

— Пятьдесят процентов? Это бесчеловечно. Как ты можешь такое предлагать?

— Я просто реально смотрю на вещи.

— Ты просто чудовище. Бессердечное чудовище! — Ее глаза превратились в щелки. — Мне раньше следовало догадаться. Это у тебя в крови.

Кай погрозил ей пальцем:

— Прекрати. Заткнись немедленно! Не знаю, за что ты меня ненавидишь. — Он помедлил. — И не хочу знать. Пойми, если пехота Нефритовых Соколов наступала при поддержке роботов, пусть даже силами до отделения, то когда они подтянутся сюда, все будут мертвы! Назови мне реальное время, и я смогу тебе его обеспечить.

Как только он опять повернулся к панели управления, на дисплее магнитоискателя появилась цепочка оранжевых точек. В его голосе послышались нотки страдания:

— Нет!

Дейра потянула ремни, пытаясь вскочить с сиденья.

— Что? Что там такое? Лицо Кая окаменело.

— Времени больше нет.

Огонь лазерных установок роботов Нефритовых Соколов, появившихся у входа в Большой Шрам, вспорол воздух. Солдаты Содружества разом залегли, и роботы подразделения Кая открыли ответный огонь. Им удалось разметать строй Соколов, впрочем не нанеся им особого ущерба.

Кай бросил «Дровосека» бегом к ущелью, пробиваясь среди охваченных паникой, бегущих к выходу из ущелья людей. Пехота противника возобновила атаку, но по бегущему роботу было не так-то легко попасть.

— Джефф, уводи людей! — приказал он своему заместителю. Кай навел прицел на человекообразный контур и залил его огнем автоматической пушки. Он увидел, как струя свинцовых пуль отбросила изрешеченное тело. Развернул машину. С высоты одиннадцати метров, отделявших кабину «Дровосека» от земли, он увидел группу солдат, пробивающуюся вверх по склону каньона. «Детлофф, найди своего лейтенанта! Я дам тебе время, если смогу...»

Ужас охватил Дейру.

— Что ты делаешь? Ты сошел с ума! Выпусти меня отсюда!

— Если бы я мог! Если бы я мог... Держись.

Кай двумя ногами нажал педали прыжкового реактивного двигателя, и робот взлетел в воздух. Ускорение вдавило его в сиденье; показалось, что желудок остался на земле. Он следил за показаниями альтиметра, отсчитывающего преодоленное расстояние, и когда цифры показали, что они достигли тридцати метров высоты и перескочили на сто пятьдесят метров вперед, он отключил двигатели.

— Наклонись и обхвати колени. Посадка будет жесткой.

В последнюю секунду он опять с силой ударил по педалям, и ударная волна опрокинула нескольких Соколов. «Дровосек» тяжело плюхнулся на землю и припал на колени, пережидая, пока пройдет шок от удара. И через минуту двинулся на врага.

Лучи его лазеров хлестали по их телам, кроша и плавя броню. Автоматическая пушка не стояла без дела, кинжальным огнем он, случалось, сбивал влет одного воина и валил его на другого. А топор сек врагов, словно он скользил в пустоте, а не вспарывал стальные тела.

Первый удар Кая вытеснил захватчиков ко входу в Шрам. Сбившись в кучу, они теперь представляли собой отличную мишень. Давя их ногами, «Дровосек» пробивался вперед. Насевших на него он раскидывал по стенам ущелья, отмечая свой путь искореженными телами.

Для Кая, воина, рожденного воинами, эта битва была всем, к чему его так долго готовили. В глубине сердца он осознавал, что обречен. С того самого мгновения, когда вклинился в гущу врагов, он был обречен. Слишком хорошо он знал Нефритовых Соколов и их фанатичных пехотинцев. И еще он знал, что чем дольше он продержится, уводя противника от госпиталя, тем выше шансы у его друзей остаться в живых, а у сержанта Детлоффа больше времени, чтобы взорвать Шрам.

Что-то было не так. Битва шла своим чередом, метр за метром он продвигался к Большому Шраму, но это ощущение не покидало его. Необузданная ярость его атаки потрясла Соколов и заставила отступить. И пусть он израсходовал почти весь боекомплект, он не дал им возможности опомниться. Как его оружие разило их тела, так его ярость разила их дух.

Они не выдержали и побежали.

«Дровосек» бросился в погоню, но Кай вовсе не хотел настичь их. В нескольких шагах от выхода из ущелья его представление о разыгравшемся сражении резко переменилось.

«Ты ни в коем случае не имел права так поступать. Ты без необходимости рисковал жизнью Дейры. Ты бросился в бой очертя голову, что обошлось твоему господину несметным числом уничтоженного военного имущества! Если тебе когда-нибудь повезет...»

Робот взобрался на гребень. Во рту у Кая пересохло.

— Кровь Блейка! Вот теперь — хана!

Дейра через его плечо бросила взгляд вниз за перевал. Ее голос упал до шепота и стал по-девчоночьи беспомощным:

— О Боже! Что ты наделал...

Внизу, выстроившись в две правильные колонны, выдвигался в полном составе полк роботов Нефритовых Соколов. Лишь некоторые из боевых машин несли следы участия в боях, да и то в виде блестящего налета вокруг лазерных установок и пятен копоти у гнезд автоматических пушек. Под ногами у них семенили несколько сотен пехотинцев. Их броня иногда резко выделялась на фоне корпусов механических гигантов.

Кай машинально дал команду боевому компьютеру сканировать движущуюся внизу технику. Несколько машин были идентифицированны как «Локи» и «Торы», как называл их Виктор. Но большинство остались неопознанными. Счетчик в углу монитора продолжал отсчитывать количество машин, пока не замер на отметке «сорок пять».

«С таким же успехом их могло бы быть и сорок пять сотен. Все равно я ничего не могу им противопоставить. Я надеюсь, что Детлофф, черт его дери со всеми потрохами, уже готов».

Кай переключил сканеры на режим видимой части спектра и увеличил изображение участка, где должен был находиться Детлофф со своими людьми в готовности взорвать перевал.

«Нет, только не это!»

Вместо лиранских солдат он увидел два «Тора». Один из них поднял в лапах безжизненное тело лиранского солдата и шырнул его в ущелье. Разрешающей способности сканера хватило, чтобы разглядеть, что это был Детлофф.

«Я убил их. Я убил сержанта и его людей. Вот теперь все кончено, не так ли? Победить невозможно...»

Эта мысль тут же породила цепь воспоминаний. Он еще раз взвесил подсказанный памятью выход и легко кивнул сам себе.

— Доктор, когда я попрошу, постарайтесь исполнить все в точности.

Он нажал две кнопки на панели управления. Кабину залило красным свечением, приборная доска отъехала в сторону. Пальцы нащупали светящуюся синим светом кнопку.

— Видите панель у правого колена?

Она кивнула, потом спросила тихим голосом:

— Ту, где написано «Контур электромагнитного ограничителя»? Кай кивнул.

— Откройте панель. Когда я скажу, выдерните одну за одной все платы контура. Будут искры, и повалит дым, завизжит сирена, но вы не обращайте внимания. Продолжайте делать свое дело. Не старайтесь сохранить их в целости, просто выдергивайте, и все.

Нажал кнопку на панели связи, послав сигнал на широком диапазоне частот марширующей внизу колонне противника.

Он почти прорычал, заставив голос звучать нагло и самоуверенно, хотя отнюдь не испытывал этих чувств:

— Я — Кай Аллард-Ляо. Я — убийца!

Он широко раздвинул руки «Дровосека».

— Проход принадлежит мне. Желаю принявшему мой вызов смерти, достойной воина. Прощаю отказавшегося принять вызов. Ваши малые подразделения заставили меня израсходовать весь боекомплект снарядов и повредили один из лазеров. — Он двумя руками, поднятыми над головой, вытащил из ножен боевой топор. — У меня осталось только вот это. Но и этим колуном я смогу защитить себя и убить вас всех, поодиночке или группами.

Он переключился на внутреннюю связь.

— Приготовьтесь, доктор.

Дейра недоуменно уставилась на него:

— Они убьют нас. Я думала, ты хочешь спастись. Кай ответил твердо и зло:

— Я сделаю все возможное, чтобы уцелеть. Но у меня есть обязанности и долг, от которых меня никто не освобождал. Сержант Детлофф и его люди погибли, потому что я послал их в самую опасную точку. Они должны были взорвать перевал. Если я останусь цел, не предприняв ничего, то эти суперроботы пройдут перевал и уничтожат отступающих в районе госпиталя. А потом обрушатся на наших с тыла. — Его голос стал мягче, но напора в нем не убавилось. — Жаль, что втянул тебя. Ты не понимаешь, что происходит. Но знай, это единственный выход. Еще до того, как все кончится, мои руки будут по локоть в крови. Но лучше уж их кровь на моих руках, чем кровь моих друзей — на их.

В рации раздался треск, затем голос дал ответ на вызов, брошенный Каем:

— Я — звездный полковник Адлер Мальтус. Командир Гвардии Соколов.

Робот, идентифицированный компьютером как принадлежащий классу «Тор», вышел из строя. Он поднял над тяжелой головой руки и скрестил автоматическую пушку и лазерное орудие. Секунду спустя вся рота роботов воздела руки и, как только машина командира опустила руки, повторила за ним этот жест.

— Приветствуем тебя, Кай Аллард-Ляо. Заверяем, что память о проявленной тобой отваге будет еще долго жить в сердцах и умах победивших тебя.

Кай легко рассмеялся, переключив рацию на передачу.

— А я заверяю, что о вашей доблести узнают во всех уголках Государств-Наследников. — Отключив связь, он повернулся к Дейре. — Когда он приблизится на расстояние вытянутой руки, начинай. Все — начинай, доктор! Давай!

«Тор» двигался вперед, как мясник на бойню. Он поднял кулак, удар которого должен был бы сокрушить «Дровосека», но Кай отпрянул назад и врезал топором по локтю противника. На какое-то мгновение он принял фейерверк посыпавшихся искр за блики света на стекле рубки, но потоки расплавленной брони явно подсказали, какой урон в действительности нанес его удар. «Получи, сукин сын!»

Внутренний голос напомнил ему, как недостаток уверенности в себе поставил крест на его действиях в Ла-Манча во время учебы в академии. За спиной раздался крик Дейры: «Готово!», и волна жара превратила рубку в нутро пылающей топки. Врезав ладонью по кнопке, он скрестил пальцы и мысленно помолился.

«Тор» вскинул лапищи и попытался сцепить их на голове «Дровосека», чтобы раздавить ее, как комара. Серебристая вспышка опоясала голову «Дровосека», не дав лапам «Тора» опуститься на нее, а потом вся головная часть выпрыгнула, словно чертик из коробки. Включившиеся двигатели второй ступени опалили тупорылую морду «Тора» и отбросили кабину «Дровосека» к краю ущелья.

Сверху было видно, как взорвался ядерный двигатель «Дровосека», лишенный контроля выпотрошенного Дейрой бортового компьютера. Ослепительная плазма брызнула из всех щелей растекающейся от жара и разносимой в клочья брони. Пламя поглотило вытянутые руки «Тора».

Смерч энергии вздрогнул, и на месте робота вспыхнул ядерный взрыв.

Ударная волна невероятной силы разбудила пентаглицерин прятавшихся в утробе гор фугасов. Каждые двадцать метров от эпицентра детонации на поверхность вырывались столбы пламени и каменного крошева. Каждый взрыв, в свою очередь, порождал новую волну, осыпая Гвардию Соколов осколками камней. Даже на высоте, куда выбросило кабину «Дровосека», ощущались колебания, сотрясающие почву. Громадный осколок скалы врезался в иллюминатор рубки, и тысячи острых стеклянных иголок нашпиговали незащищенные бедра Кая.

Неожиданно взрывы прекратились, и эхо от них перестало сотрясать горы. Кай, глядя на выщербленные, но все еще крепко стоящие стены каньона, подумал, что пентаглицерин не сработал. Когда он прикидывал, как направить головную часть на скалы, чтобы силой удара вызвать цепную реакцию, тяжелый низкий рев прокатился по искореженным скалам, окаймляющим проход.

Несколько пластов в самом широком месте ущелья медленно поползли вниз, кроша друг друга. За ними сдвинулись остальные. Скалы по краям прохода переломились посредине, каменный водопад обрушился в ущелье, грозя заполнить его доверху.

Роботы, способные совершать прыжки, взвивались в воздух, но падали вниз, подбитые тяжелыми черными осколками. Гигантские валуны перекатывались по ущелью, сметая на своем пути механических гигантов, как кегли. Их острые края распарывали броню, как ножом, а потом камни превращались в щебень и пыль под взрывами ядерных двигателей. Черные тучи поднялись над тем, что еще недавно было проходом, и осели черным саваном на братскую могилу Нефритовых Соколов.

Ужас от увиденного и осознание, что это сотворено им самим, заставили Кая содрогнуться. Он отключил мониторы, на которые бесстрастные сканеры выдавали картины разрушений.

Не обращая внимания на полыхающую в ногах боль и всхлипы за спиной, он ждал, когда отработает кормовая ракета, потом выбросил парашют и стал высматривать площадку для приземления как можно дальше от Большого Шрама.

XXXVII

Долина Бледных Завес, Туаткросс,

Округ Тамар, Лиранское Содружество

10 сентября 3050 года

Захватчики овладели ущельем!

Осознав это, Виктор почувствовал, как кровь буквально закипела от адреналина. Мысленно поклявшись, что недели на Судетах, прошедшие в планировании операции, не напрасны, он выбросил из головы даже мысль о возможном поражении.

Он нажал кнопку экстренной связи с полковником Аллардом.

— Полковник, прошу оставаться на связи.

Виктор набил на клавиатуре запрос тактическому компьютеру и изучил появившуюся на мониторе информацию.

— Направьте корабли «Эксельсиор», «Триумф», «Катамаунт» и «Лаг» в сектор 0227. Поставьте им задачу сдерживать продвижение Соколов столько, сколько смогут.

В голосе вклинившегося в разговор Милштейна было изумление:

— Полковник, эти корабли предназначены для эвакуации личного состава. «Эксельсиору» поставлена отдельная задача — обеспечить эвакуацию Виктора. Я не могу позволить использовать их не по назначению.

Виктор решил не отступать:

— Если мы не перебросим их туда, вообще будет некого эвакуировать.

— Полковник Аллард, отмените приказ, — прошипел Милштейн. — Вы старший по званию. Не знаю, что он о себе думает, но он не похож на отца.

Виктор яростно бросил:

— Идиот! Я не пытаюсь быть как отец. Я пытаюсь быть больше чем он. Это наш единственный шанс спасти операцию.

Треск помех, вызванных пальбой лазерных установок, наполовину заглушил голос Дэна Алларда:

— Не могу больше говорить, джентльмены. Здесь у нас идет бой. Милштейн, предоставьте корабли.

— Полковник Аллард, должен вам напомнить, что мой долг — обеспечивать безопасность сына принца. Дэн ответил холодно и жестко:

— В таком случае предлагаю пересадить свою задницу в кабину робота и спуститься к нам, черт вас дери! Потому что ваши радиопереговоры только отвлекают моего офицера от выполнения поставленной задачи. Обеспечьте удержание «прыгунами» сектора 0227!

Виктор изучил тактическую карту местности, переброшенную Дэном на дисплей Виктора. Он моментально оценил правильность выбранной предводителем наемников стратегии. Дэн решил использовать один из вариантов штурма, разработанных Каем. Нажав кнопку, он переслал карту Галену и в другие подразделения гвардии. «Должно сработать».

На рабочей частоте раздался сильный и уверенный голос Дэна:

— Акира! Оттянуть правый фланг назад и выдвинуть вперед левый. Второму полку ставится задача отбросить назад части кланов.

— Принял. Мы заставим кланы откатиться на открытый участок перед Шрамом. Тогда их подкреплению придется пробивать себе дорогу через отступающие порядки собственных же сил. Иначе они не смогут войти с нами в соприкосновение. Записал, Скотт?

— Принял. Я со своими подразделениями спускаюсь и запираю долину. Наношу удар по флангам и заставляю противника откатиться назад. Время "Ч" — минус десять минут. Все!

— Хорошо, Виктор. Я ставлю задачу Десятому полку Лиранской гвардии обеспечить поддержку правому флангу полковника Брахе.

Виктор почувствовал, как отступил поселившийся было в душе страх. Об экстренной эвакуации теперь не могло быть и речи.

— Принял. Что насчет Девятого полка Федеративного Содружества?

— Еще сорок пять минут, пока они не выберутся из бури. До этого связь с ними установить невозможно. Нам придется тащить этот воз на себе, что мне не особенно нравится.

Виктор мрачно кивнул.

— Они могут стать для нас шилом в заднице, если «прыгуны» не остановят Соколов в ущелье.

— Будем надеяться, что обойдемся без них, — ответил Дэн.

— Принял... И спасибо, полковник, что дали мне шанс. Грудной смех Дэна эхом отозвался в нейрошлеме Виктора:

— Береги задницу, сынок! Если ее отстрелят Соколы, я кончу жизнь штабным писарем.

— Есть, господин полковник! Конец связи. Виктор переключился на рабочую частоту Лиранской гвардии:

— Я принимаю командование над Первым батальоном. Второму батальону занять позицию в центре, третьему — на левом фланге. Третьему батальону действовать во взаимодействии с Первым полком Гончих. Мы наносим удар, затем замедляем продвижение, дав возможность Гончим оттянуться к западу. Ребята, предстоит вывернуться наизнанку, но только так мы можем уцелеть!

Четырнадцатиметровый, с автоматической пушкой вместо правой руки «Победитель» Виктора широкими тяжелыми шагами сошел с холма и повел за собой воинов Десятого полка Лиранской гвардии в ад. Песчаная пелена плясала, взбиваемая ветром, то полностью скрывая от глаз, то высвечивая лишь отдельные фрагменты предметов. Гадая, что ждет его за мутными волнами бури, Виктор не обращал внимания на скрежет песчаных струй, хлещущих по стеклу кабины.

Первый Нефритовый Сокол возник справа, как призрак. Это был «Феникс-Ястреб». Его пилот, заметив Виктора, которого он чуть было не проскочил, резко развернул машину и пошел на сближение. Виктор поднял вооруженную правую руку «Победителя» и навел автоматическую пушку на угловатую голову противника. Вспышка пламени, вырвавшаяся из ствола, ослепила Виктора. Контуры головы «Ястреба» показались ему размытыми. А когда огонь прекратился, так оно и оказалось: снаряды, начиненные обедненным ураном, сделали свое дело. Голову «Ястреба» словно кто-то обработал кувалдой. Он завалился на спину и исчез за черной песчаной завесой.

Повсюду, насколько хватало глаз, Виктор видел ужасные сцены сражения. Лиранский робот проковылял мимо, волоча руку, повисшую на комке изодранных мышц. По полю битвы, как дикий зверь, почуявший кровь, рыскал «Стрелок» Соколов. Антенны его радара вращались, как обезумевшие, выискивая, в кого бы еще вцепиться. Он остановился и развернул орудия на Виктора. Две автоматические пушки дуплетом выплюнули очереди в грудь «Победителя».

Боевой компьютер выбросил на дополнительный монитор обновленную информацию о нанесенном уроне, но Виктор не обратил на нее внимания. Он поймал в перекрестие прицела громоздкое тело «Стрелка». Вой ожившей скорострельной пушки заполнил рубку. Шквал пуль обрушился на правое плечо противника. Ударил фейерверк голубых и зеленых искр, и вытянутая вперед рука «Стрелка» замерла, как парализованная.

Виктор сблизился с противником, оказавшись в самом центре сектора огня «Стрелка». Левой рукой «Победитель» рубанул по плечу противника. От сокрушительного удара феррокерамическая броня разлетелась, как скорлупа. Плечо просело, выстрелив в воздух снопом искр, а потом конечность отлетела и грохнулась на землю.

Пилот «Стрелка» подал машину назад и развернул орудие на Виктора. Но тут из стены кружащегося в воздухе песка вынырнул «Крестоносец» Галена Кокса, вцепился руками в стволы пушек и рванул их вверх. Очереди, посланные «Стрелком» одновременно из лазера и скорострельной пушки, прошли у Виктора прямо над головой.

«Крестоносец» развел руки в стороны, и скрежет вырываемых из туреллей орудий на мгновение заглушил завывание бури. Виктор навел пушку на правую ногу «Стрелка» и до отказа вдавил гашетку. Очередь, как чешую с рыбы, содрала броню и впилась в титановомагниевые «кости» «Стрелка». Тот завалился на бок и грохнулся на землю, перевернулся и замер, уткнувшись головой в песок.

Виктор заставил своего робота отдать честь вовремя подоспевшему «Крестоносцу», развернулся и бросился на поиски новой жертвы.

День сменился вечером, а успешная охота Виктора продолжалась. Когда опустилась ночь, он уже израсходовал весь боекомплект пушки, и боевой компьютер покорно и исправно пополнил список «ранений», множившихся после каждой схватки. Но Виктор раз за разом шел в бой, пока не осталось никого, с кем можно было бы сразиться.

Гален бросил взгляд в электронный блокнот.

— Насколько я представляю, командующий Соколов заподозрил неладное, когда их подкрепление не пробилось через Большой Шрам. Она отдала приказ войскам отходить, чтобы успеть до вечера выбраться из Долины Бледных Завес. Они не предполагали, что нарвутся на Девятый полк Федеративного Содружества. В результате они там потеряли нескольких роботов. В настоящий момент Девятый полк преследует отступающего противника. Но чертовы Соколы держат скорость почти без перегрева двигателей роботов, что обеспечивает им наращивание отрыва от наших частей.

Виктор кивнул:

— Да, им ничто не мешает переть без перегрева движков. Мне уже принесли предварительные данные осмотра радиатора, снятого с одной из их машин. Они используют двухкамерный теплообменник и охлаждающую жидкость с коэффициентом теплоотдачи на семь десятых выше, чем у воздуха! Техники считают, что при тех же габаритах их радиаторы на сто пятьдесят — двести процентов эффективнее, чем наши.

— После того как насмотришься на их технику, даже не верится, что мы их разбили, — согласился Гален. — Военнопленные тоже, кажется, потрясены поражением. Но они скоро придут в себя. Больше всего их интересует, как называется наш клан. Они, видите ли, хотят знать, кому теперь следует присягать на верность. — Кокс рассмеялся. — Охрана, к которой пленные лезли с вопросами, не могла точно решить, кто мы — Клан Дэвиона или Клан Штайнера. И решили остановиться на Клане Виктора.

Виктор тяжело вздохнул:

— Еще раз напомните всем: к пленным относиться хорошо. Никогда не знаешь, когда удача повернется к тебе спиной. О, тебе не кажется, что это они?

Стенки палатки задрожали от низкого рокота приближающегося вертолета. Дэвион вскочил на ноги, опрокинув легкий складной стул. Ухмылка Галена была лишь слабым отражением улыбки, засиявшей на лице Виктора. Снаружи послышался хор приветствий и аплодисменты. Полог палатки отлетел в сторону.

Кай Аллард, красный от смущения, как рак, неуверенно протиснулся в палатку, пропуская вперед Дейру Лир. Он задернул за ней полог, неуклюже развернулся на перебинтованных ногах, щелкнул каблуками и отдал честь. Виктор так же церемонно ответил на его приветствие, а потом заключил друга в объятия.

— Даже не представляешь, как я был счастлив, когда поисково-спасательная группа доложила, что обнаружила тебя, — сказал он, похлопывая друга по спине. — Я уже начал думать, что послал тебя на верную смерть, дружище. — Виктор отступил на шаг и протянул руку Дейре: — Рад, что вы оказались рядом и позаботились о его ранах.

— Рада служить. Но на будущее зарекаюсь попадать в робота, очертя голову несущийся в битву.

Хотя горячность, с которой она произнесла эти слова, и задела Виктора, он решил, что сейчас не место и не время развивать эту тему дальше.

— Прошу садиться. — Он указал им на стулья. — Кай, я посылал тебя в Большой Шрам на разведку, а не выигрывать в одиночку сражение.

Дейра опустилась на стул, но Кай продолжал стоять.

— Так точно, сэр. Виноват, сэр.

Что-то во взгляде Кая и его голосе подсказало Виктору, что с ним творится неладное. «Он ведет себя, как тогда в Найджелринге».

— Что происходит? Кай, мы уже давно друзья, и нечего обращаться ко мне «сэр». И этот тон мне хорошо знаком. В чем дело?

Кай с трудом сглотнул.

— Я все взвесил, Виктор. Требую немедленной отставки.

Виктор посмотрел на Галена и Дейру, но на их лицах читалось только изумление.

— Что ты несешь? Ты в одиночку спас весь экспедиционный корпус. Теперь тебя увесят наградами с головы до ног, придется кого-нибудь нанять, чтобы таскать за тобой еще один китель с наградами. Да во всей Внутренней Сфере, черт тебя дери, не найдется достойной твоего подвига награды!

Раненый водитель робота поднял руку, останавливая Виктора.

— Ваше высочество, не тратьте слов, это бесполезно. Подробности вы прочтете в моем рапорте, а сейчас я скажу вкратце. Я не только бессмысленно рисковал жизнью доктора Лир. Я отдал неправильный приказ группе подрывников. Как глупец, я посчитал, что полдюжины тяжелых пехотинцев, вышедших в район госпиталя, — это все, чем располагает противник в ущелье. Я выслал несколько человек взорвать перевал. Сам вступил в бой с двумя-тремя десятками тяжеловооруженных пехотинцев Соколов. Зная, что поблизости должны находиться более крупные силы противника, я не предупредил Детлоффа и его людей. Соколы просто растерзали их. — Он повернулся к Дейре. — Спросите ее. Она была там, пусть скажет. — Кай опустил голову, его лицо горело от стыда. — Я попросту погубил людей. Мне следовало знать, и я знал. Но я ничего не предпринял для их спасения. Не за что представлять меня к медали, меня следует отдать под трибунал. Виктор посмотрел на Дейру.

— Ну, доктор, все было, как он говорит? Он действительно виновен в смерти тех людей?

Буря чувств отразилась на лице девушки, пока она мучительно подбирала ответ. Она быстро взглянула на Кая, затем отвернулась. Наконец она подняла голову и заговорила, глядя Виктору прямо в глаза:

— Нет, он их не убивал. Они уже были мертвы. Если бы он не навел порядок среди отступающих и не организовал эвакуацию госпиталя, все были бы мертвы. Во всяком случае, там, на холмах, они смогли принять смерть, достойную мужчин.

Виктор посмотрел на Кая.

— Тебе надо время, чтобы все обдумать. Гален, сопроводите лейтенанта Алларда в госпиталь.

Дейра встала, решив присоединиться к выходящим, но Виктор удержал ее за локоть:

— Пожалуйста, доктор, задержитесь на минуту.

— Как пожелаете, ваше высочество. — Она вновь опустилась на стул. — Чем могу служить? Виктор слегка кивнул.

— Кай — мой хороший друг, и я чем могу пытаюсь ему помочь. Он никогда не отличался уверенностью в себе. Как вы могли видеть, он имеет привычку слишком строго судить себя самого. Даже если все обойдется и он останется в войсках, он уже никогда не пошлет людей на риск без должной разведки и поддержки.

Ее глаза превратились в ледышки, а от слов повеяло космическим холодом:

— Мне-то какое дело?

— Хорошо, доктор, — сказал Виктор. — Можете сказать, что это меня не касается, но я с вами не соглашусь. Считайте это наглостью мальчика голубых кровей или хамством солдафона, мне все равно. Вы с Каем — как кошка с собакой. Но он никогда вам не делал зла. За что же вы его ненавидите?

Она открыла рот, но потом оборвала себя и опустила голову.

— Я врач. Моя работа и мой долг — помогать раненым. Ненавижу войну и вояк за разрушения, которые они несут...

— И тем не менее вы служите в вооруженных силах Федеративного Содружества, — покачал головой Дэвион. — Почему?

Дейра резко выдохнула и встала по стойке «смирно».

— Я вступила в ряды вооруженных сил Федеративного Содружества, чтобы продемонстрировать моей семье и друзьям свою преданность вашему отцу и государству, власть над которым вам принадлежит по наследству. Я вступила в ряды Вооруженных Сил потому, что моя семья в долгу перед Федеративным Содружеством. И я была избрана для исполнения долга, бремя которого все еще лежит на мне. — Она ответила на взгляд Виктора таким же тяжелым взглядом. — Вступила, чтобы перенести все те ужасы, за которые вы так щедро раздаете медали. Виктор стиснул зубы, но сдержался.

— Хорошо, вы ее получите. Но дискуссию о необходимости войны перенесем на другое время. Ответьте, и можете быть свободны. За что вы ненавидите Кая?

— Ответ прост. — Злая усмешка притаилась в уголках ее губ. — Позвольте спросить, ваше высочество, как, по-вашему, я должна относиться к сыну человека, убившего моего отца?

XXXVIII

Группа вторжения, Уолкотт,

Военный округ Пешт, Синдикат Драконов

2 октября 3050 г.

Шин Йодама одобряюще улыбнулся Хосиро Курите, когда сын Канрея вышел по открытому радиоканалу на связь с шаттлами, плавно заходившими на орбиту вокруг Уолкотта.

— Конничи-ва, Дымчатые Ягуары! На связи — Хосиро Курита, Верховный главнокомандующий вооруженными силами, обороняющими Уолкотт. Я кое-что узнал о ваших обычаях, когда попал к вам в гости в Заливе Черепах, как и мой адъютант, который помог мне сбежать с той планеты. Мы не варвары, и поэтому я спрашиваю вас: какие силы вы намерены использовать в этой атаке? И я приму решение, что противопоставить вам, чтобы отразить ее.

Канрей Теодор Курита стоял за спиной Хосиро и с гордостью наблюдал за сыном. Он встретился со взглядом Шина и улыбнулся в ответ, затем повернулся и посмотрел в большие иллюминаторы. На востоке в ночном небе над горизонтом всходил еще едва различимый красно-оранжевый шар. Его блестящую поверхность медленно пересекали две маленькие точки. Вслед за ними показался один из «прыгунов» клана, силуэт которого напоминал стрелу.

Шин нахмурил брови. После всего, что случилось в Заливе Черепах, было бы нелепо рассчитывать, что они не введут в бой один из своих боевых кораблей. Тщательно продуманные планы и тяжелая работа его воинов пойдут насмарку, если завоеватели решат «зачистить» поверхность планеты, применив мощное оружие, которым напичкана эта бронированная громада.

Ответ, раздавшийся по радио среди шума помех, заставил Шина повернуться к динамику, установленному высоко на стене.

— На связи — Галактический командующий Дайетр Озис. Хосиро Курита, я думаю, что вы сделали неправильные выводы о нас. Мы пришли завоевать эту планету. Не тратьте понапрасну ваши силы.

— Позвольте, командующий, — поспешно ответил Хосиро. — Вы же знаете, что дела здесь могут принять скверный оборот. Я должен защищать эту планету от вас, но не желаю терять людей больше, чем необходимо. Вы ведь воин и понимаете меня. Я хочу знать, какими силами вы атакуете, чтобы соответственно распорядиться своими.

В ответе Озиса прозвучало явное недоверие.

— Не хотите ли вы сказать, что для защиты Уолкотта не собираетесь вводить в бой все свои резервы? И готовы, использовать только часть войск в сражении, в котором решится, кто станет хозяином планеты?

На лице Хосиро появилась улыбка, но голос остался бесстрастным.

— Вы правильно поняли мое предложение. По принятому у нас обычаю, я передам вам послужные списки и истории моих боевых подразделений. Вы сразу поймете, что я сформировал их из отбросов нашего общества. Все они поступили на службу добровольно, но храброе сердце — далеко не все, что нужно водителю робота. Да, я готов выставить для обороны Уолкотта только часть сил, если нам удастся договориться о деталях.

— Деталях? Поясните.

Хосиро бросил взгляд в иллюминатор на силуэт «прыгуна».

— Вы попытаетесь завоевать планету в расчете на солидный куш. Я же сражаюсь не ради награды. Озис ответил осторожно:

— Я мог бы обещать не предпринимать попыток завоевать ваш мир, если вы одолеете меня. — Его тон не оставил у Шина сомнений в том, что клановец уверен в своей победе. — Я высоко ценю этот жест, — вздохнул Хосиро, — но подобное обещание связало бы только вас. За вашей смертью или смещением с должности неминуемо последует новое наступление, и уж конечно без той корректности, которую вы проявляете сейчас. Я надеялся на нечто более конкретное, если мы разобьем вас.

— Например?

Хосиро скрестил пальцы на счастье.

— Четыре боевых робота новой конструкции и две дюжины бронекостюмов.

Галактический командующий резко хохотнул:

— Исключено!

— Почему? — оскорбленным тоном спросил Хосиро. — Вы же считаете, что мои шансы на победу равны нулю. После боя я снова ускользну у вас из-под носа и вернусь к своему народу. Мне придется объяснить ему свои поступки, чтобы спасти репутацию. Захват части вашего военного имущества — достаточно серьезная цель, чтобы мое командование оценило эту рискованную игру. По крайней мере, оставьте мне хотя бы иллюзию, что я грозен и достоин такого обмена.

Радио замолкло секунд на пятнадцать — двадцать, затем снова раздался голос Озиса. Он отвечал медленно, будто знал, что пожалеет о своих словах.

— Хорошо. В случае вашей победы я прослежу, чтобы вы получили четыре наших боевых робота и две дюжины бронекостюмов. Обещаю также, что, если мы потерпим поражение, Уолкотт сохранит независимость. Уверяю вас, что силы, которые я собираюсь использовать, не превысят и половины того, что выставляете вы.

Шин прищурился. «Их огневая мощь и наши средства подавления почти сравняются. Мы постараемся разгромить их, контролируя поле боя и используя рельеф местности».

Хосиро широко ухмыльнулся и медленно кивнул:

— Приятно иметь дело с рассудительным и благородным человеком. Я встречу вас в авангарде Юуцу — Голубых Дьяволов — в округе Нумати-но-Танима в ста пятидесяти километрах к северу отсюда. Через четыре часа. Мои помощники незамедлительно передадут вам досье на Голубых Дьяволов. Я использую два полка.

— Итак, через четыре часа.

— Не беспокойтесь, командующий, — добавил Хосиро напоследок, не удержавшись от колкости. — Если вы уцелеете после разгрома, я буду обращаться с вами лучше, чем ваши люди обходились со мной.

Хосиро резко щелкнул по кнопке, выключив микрофон, и повернулся к отцу.

— Что скажешь?

Теодор подошел к сыну и положил руки ему на плечи.

— Ты поступил очень хорошо, сын. Озис встревожится, гадая, не обвели ли его вокруг пальца, и разозлится от того, что ты оскорбил его. Наверняка это собьет его с толку.

Канрей посмотрел на Шина.

— Чу-са, прошу вас...

Шин застыл по стойке «смирно».

— Канрей?

— Прошу вас связаться с тай-са Наримасо Осано и сообщить ему, что мы скоро присоединимся к его Голубым Дьяволам в Долине Гиблой Топи. — Теодор оскалился. — Через четыре часа мы нанесем захватчикам поражение. В первый раз они захлебнутся в крови.

Туман, поднимавшийся от солоноватых вод, и густые, опутанные ползучими растениями мангровые леса Долины Гиблой Топи казались Шину каким-то сказочным царством, населенным страшными демонами, о котором он слышал в раннем детстве. Клокочущие газы булькали, взбаламучивая воду, и выносили на поверхность вязкий черный ил. Рептилии медленно и волнообразно скользили по болоту, шевеля покрытыми панцирем хвостами. Казалось, что они возмущены вторжением, но они лишь, затаившись, дожидались мига, когда люди расстанутся со своими металлическими скорлупами и превратятся в аппетитное блюдо.

Пока Шин изучал изменения в обстановке на поле боя, которые должны были сбить нападавших с толку и привести в замешательство, его новый «Феникс» стоял рядом с «Западней» Хосиро и «Крестоносцем» Наримасо Осано. Тысячи металлических лент висели в листве зеленого полога болот, как мишура на рождественской елке. Этот серпантин из металла, блестевший серебром и золотом, превратил весь лес в объект, недоступный для магнитного сканирования. Армия роботов ожидала своего часа, скрывшись в его мрачной чащобе.

Воины получили приказ выключить теплообменники, расположенные в торсах и руках боевых машин, чтобы получше спрятать роботов Джениоши. Работали только радиаторы, находившиеся в ногах. Болотная вода рассеивала тепло от термоядерного двигателя. Эта мера предосторожности делала боевые роботы практически невидимыми для тепловизоров. Однако фон инфракрасного излучения всего болота увеличился.

«Все роботы имеют камуфляжную окраску, и их трудно разглядеть на болотах, а антирадарные устройства защитят их от сканирующих лучей. — Шин окинул взглядом болото, простиравшееся до самой дельты реки. — Когда они высадятся, чтобы обнаружить нас, им придется подойти на расстояние плевка. Болота нельзя выжечь, поэтому они будут вынуждены играть с нами в кошки-мышки на нашем поле боя». Два шаттла яйцеобразной формы пролетели над дельтой, затем развернулись и зависли над отмелью. Они не выпустили посадочные трапы, а застыли примерно в десяти метрах над землей. Дверцы отсеков раздвинулись, и боевые роботы, один за другим, быстро попрыгали на землю. После приземления они разбежались в разные стороны, создали передний край круговой обороны и закрепились, используя малейшие укрытия — песчаные отмели и наносы.

Шина удивила их сноровка. «Пилоты должны быть виртуозами, чтобы удержать корабль на одном уровне, пока боевые машины в сотни тонн весом ползут к двери и выпрыгивают наружу. Либо они нечеловеческой хваткой удерживают рычаги управления, либо уровень компьютерного управления превосходит все, что нам известно. Водители роботов действуют также исключительно слаженно. После четкого прыжка без задержки двинулись по местам, похоже, они воюют, разделившись на пятерки. Такая слаженность свидетельствует об усиленной совместной подготовке».

Вслед за роботами из люка хлынула лавина бронированных фигур меньшего размера, но они отстали вместе с четырьмя боевыми роботами. Остальные машины переместили переднюю линию атаки вперед. «Озис соблюдает договоренность. Вот она, наша награда, только и ждет, чтобы мы ее забрали. Уверен, что он рассчитывает спровоцировать нас, но, возможно, именно мы посмеемся последними».

В нейрошлеме зарокотал голос Хосиро:

— Кажется, началось, Шин. Я бы пожелал вам удачи, но боюсь сглазить. — Легким ударом пальца Шин включил компьютер наведения. — Удаче здесь не будет места, тай-са Курита. Это конец игры. Ваше высочество, вы уже победили захватчиков. А мы лишь напомним им об этом.

— Отлично, чу-са Йодама. Именно этим мы сейчас и займемся.

Шин услышал в наушниках шелчки, потом увидел на голографическом дисплее движущиеся символы. В этот момент невероятно быстроходные танки на воздушной подушке вылетели в дельту из заболоченного леса, окаймлявшего ее с трех сторон. Размером они были чуть больше кабины экипажа, зажатой между лазером средней мощности и вентилятором, но неизвестно почему их называли «Хозяевами саванны». Они вплотную приблизились к захватчикам. Из-за легкой брони и относительно слабой вооруженности эти боевые машины выглядели никудышными, но благодаря адской скорости были неуязвимы, как чертенята. Пронесясь как молнии, они выпалили по целям из лазеров, но лишь немного потрепали их броню.

Завоеватели сосредоточили внимание и огонь на малых суденышках на воздушной подушке, которые выписывали замысловатые траектории в их боевом строю. Более тяжелые и медлительные суда на воздушной подушке из подразделения Юуцу получили возможность переместиться к краю топи и ударить по клановцам залпом из ракетных установок и скорострельных орудий. Смертоносные потоки энергии и град снарядов обрушились на врагов. Шин увидел, как один «Дайши» рухнул лицом в воду, а другой робот, закружившись, упал на колени с безжизненно повисшей вдоль бока рукой.

Внезапно осознав новую угрозу, захватчики перестали обращать внимание на «Хозяев саванны» и развернулись, чтобы излить огневой гнев на танки «Дриллсон» и «Сарацин», но те попросту исчезли в лесу, ускользнув от них. «Хозяева саванны», скачущие по дельте и песчаным отмелям, как плоские камешки, брошенные ребенком, тоже скрылись в лесу. Непрошеные гости не успели нанести ответный удар, но понесли потери и упустили цели.

Дымчатые Ягуары пошли в наступление к центру войска Синдиката, застывшего в ожидании. Боевой робот, которого Шин окрестил «Хагетакой» за голову и птичьи ноги, как у грифа, двинулся к его позиции и вдруг ушел под воду. Верхушки сдвоенных ракетных стоек на его плечах на секунду вынырнули на поверхность, и в небо взметнулся гейзер серой воды и белой пены. Два взрыва погнали рябь к дельте и разметали обломки, осыпав взбаламученную поверхность дождем керамических осколков. Пузыри и пар указали место, где исчез «Хагетака».

Шин наблюдал за разрушениями и думал о том, что им пришлось поступить бесчестно — вырыть волчьи ямы и заложить в них вибробомбы. Но, как говаривал Канрей, «в холодной могиле — честь не согреет».

Когда второй боевой робот захватчиков скрылся из виду, на пульте управления загорелся голубой светодиод. Шин потянулся и, нажав кнопку, включил компьютер системы управления оружием. Термоядерные двигатели начали параллельную подачу энергии на лазер большой мощности и спаренные лазеры средней мощности, установленные на предплечьях «Феникса». «Сейчас вы отведаете нашу мощь, а затем мы скроемся в лесу, как наши бронетанковые части. Впервые пришельцы поймут, что схватка еще не закончена».

Вместе с двумя полками Джениоши и Юуцу Шин двинул своего робота вперед, к опушке болотистого леса. Он навел все орудия на «Масакари». Перекрестие прицела дважды мигнуло, когда приземистый и широкий торс боевого робота заполнил голографический дисплей, и как только пришелец навел ПИИ своего робота, Шин дал залп из трех орудий.

Кроваво-красный луч лазера средней мощности прорезал бронированный корпус пускового контейнера, возвышавшийся на левом плече «Масакари». Второй прожег темную дыру в доспехах на левой стороне груди робота, слизнув половину красовавшейся эмблемы ягуара. В тот же миг протонно-ионные излучатели захватчиков всадили бело-голубые стрелы искусственной молнии в левое бедро и руку «Феникса». Адский жар луча разрушил броню, мгновенно превратив ее в пар.

Шин боролся с отдачей, стараясь удержать робота лицом вперед. Компьютер периодически подавал энергию в большой лазер, строчивший зелеными светящимися очередями. Прерывистый луч безжалостно бил в торчащую голову «Масакари», выворачивая полурасплавленные куски брони, отскакивавшие от широкой груди робота. Боевая машина слегка пошатнулась, едва не окунув ПИИ в воду, но водителю удалось восстановить равновесие.

Прежде чем они обменялись следующей серией выстрелов, туча лучей, ракет и снарядов, выпущенных бойцами подразделения Куриты, с грохотом накрыла «Масакари». Пули с шипением вылетели из полудюжины скорострельных орудий и сбили робота на колени. Лучи лазеров уничтожали его вскипавшую броню, оставляя на гладкой плоти раны, из которых сочилась расплавленная керамика. Рой ракет ближнего радиуса действия устремился к нему со всех сторон и залил огнем. Когда пламя улеглось, дымящийся, уродливый боевой робот накренился вперед и рухнул вниз лицом. Свистящие облака пара окутали саваном почерневший корпус.

Голубой индикатор на панели управления погас. Шин отвел робота назад, укрывшись в листве и металлической фольге. Бросив последний взгляд на поле боя, он увидел дюжину выведенных из строя захватчиков и по меньшей мере двадцать роботов с поврежденными конечностями. У остальных в основном была повреждена броня. В своих рядах Шин заметил два поверженных легких робота и с полдюжины обгоревших деревьев на опушке леса.

Ни один из пришельцев не шевелился. «Вот вы наконец и нарвались. Выжидание погубит вас. Командир — дурак, если не осознает этого. — Шин изучал поле боя сквозь многочисленные просветы в увешанных мишурой зарослях. — Что же все-таки происходит? Не понимаю».

Там Дымчатые Ягуары отводили своих боевых роботов назад, на оборонительный рубеж позади четырех роботов и двух дюжин закованных в боевую броню фигур. Несколько боевых машин осматривали подбитых товарищей. Заметив признаки жизни, они, как предположил Шин, вскрывали кабину водителя или как-то иначе помогали ему выбраться. Затем они отошли к остальным, оставив стоять между войсками и лесом одного робота, напоминавшего по виду человека. Робот поднял руки, оканчивавшиеся большими двуствольными лазерами. Шин услышал в нейрошлеме щелчок, оповещавший о начале радиосвязи.

— На связи Галактический командующий Дайетр Озис. Я открыто признаю свою ответственность за поражение и не виню своих бойцов. Приветствую вас, Хосиро Курита, и ваших Юуцу. Вы выбрали время, место и характер нашего сражения. Теперь я понимаю, что потерпел поражение еще до того, как раздался первый выстрел. — Робот опустил руки и разбил фонарь командирской кабины. — Делайте то, что нужно, и можете требовать награду.

Шин нахмурился. «Делать то, что нужно? О чем это он, дьявол побери, болтает? Уж не решил ли он, что мы не оставим ему времени покончить с собой и избавить семью от позора этого поражения?»

Почти сразу раздался голос Хосиро:

— Не кажется ли вам, что он хочет, чтобы мы устроили для него ритуал сепуку?

— Не знаю, ваше высочество. Я затрудняюсь угадать ответ.

Вдали на «Рюкене» появилась какая-то фигура, шагнувшая на широкие плечи робота и взобравшаяся на его макушку. Человек широко раскинул руки, и Шин снова услышал голос Озиса:

— Прошу вас о снисхождении. Я знаю, что заслуживаю презрения, но я — воин. Не лишайте меня последней надежды. Я не вынесу этого.

Безысходность, наполнившая голос Озиса, тронула Шина за живое, всколыхнув воспоминание о закованных в броню солдатах в Урамачи. «Сейчас все кажется таким же странным, какими казались действия завоевателей, когда они принялись разрушать до основания гетто. Я обязательно сделаю что-нибудь для Озиса. Его слова полны отчаяния, но чего он хочет?»

— Ваше высочество, может, он хочет, чтобы мы взяли его в плен в доказательство его ценности? Его репутация будет восстановлена, и он покончит с собой.

— Да, Шин, возможно, так оно и есть.

У Озиса опустились руки.

— Понимаю, вы правы. После всего, что я натворил здесь, я больше не претендую на имя Волка. Но я умоляю, не отдавайте приказ убить моих детей.

Шин встряхнул головой, стараясь понять значение этих слов. «Убить его детей! Мы же не палачи! О каких детях он говорит? Что он имеет в виду?»

Один из бронированных солдат вырвался из строя и в три невероятных прыжка достиг «Рюкена». Он взобрался на его плечо, поднял правую руку и включил установленный на ней лазер с цилиндрическим резонатором. Обезглавленное тело Озиса свалилось, перевернувшись, вниз, в мутную воду. Огромные ящерицы набросились на него.

Возвращаясь в ряды собратьев, бронированная фигура прошла мимо другого робота, отступившего назад. Шин услышал незнакомый голос:

— Мы сожалеем, что дали клятву, и поэтому не можем предпринять вторую попытку завоевать эту планету. До сих пор в этой кампании мы встретили не много достойных противников. Позвольте нам вызвать наши корабли и покинуть вас. — Шипение атмосферных помех заполнило эфир.

— Тай-са Хосиро-сан, что вы думаете об этом безумии?

— Не знаю и не понимаю. — В голосе Хосиро звучало то же беспокойство, которое испытывал и Шин.

— Какое это имеет значение сейчас, сын? — спросил Теодор Курита. — Мы совершили то, что никому не удавалось, — разбили захватчиков и добыли боевых роботов, хранящих тайну неслыханной мощи. В истории человечества не было столь великой победы, какая одержана сейчас на этом месте.

XXXIX

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

Орбита Энгадин VII, провинция Радштадт,

Свободная Республика Расалхаг

31 октября 3050 года

Фелан Келл вышел на наблюдательную площадку, возвышающуюся над рубкой «Разъяренного Волка», совершенно не рассчитывая застать там кого-нибудь. Присутствие другого человека мгновенно вырвало его из задумчивости.

— Простите, регент, я не знал, что вы здесь. — Взглянув через плечо Фохта, он заметил, что дверь плавно закрывается. — Я вас оставлю.

Анастасий Фохт удержал его, взяв за руку:

— Нет, я пришел сюда специально, чтобы встретиться с вами. — Седой человек улыбнулся и указал вниз на палубу мостика, где стоял, беседуя с ильХаном, Ульрик. — И понаблюдать отсюда, как ильХан выразит свое недовольство моим присутствием.

Фелан непроизвольно дернул за шнурок раба на своем правом запястье.

— Да, здесь все становятся раздражительными, не так ли? Эта встреча лидеров разных кланов всех их держит на пределе.

Фохт задумчиво кивнул, его руки исчезли в рукавах белой мантии.

— Вы правы. Я дорого бы дал, чтобы узнать, что лежит в основе этого вторжения.

Ощетинившись подобно зверю, Фелан почти мгновенно почуял опасность.

— Сдается мне, что вы, регент, знаете об истинных намерениях кланов больше, чем кто бы то ни было во Внутренней Сфере, за исключением самих членов кланов.

Фохт смущенно улыбнулся, сцепил руки за спиной и принялся ходить взад и вперед по тесному помещению.

— Вы недооцениваете ваше собственное знание. Никто из нас так и не знает, что же действительно движет кланами. Должен же кто-нибудь, кто соображает так же хорошо, как вы, разгадать тайную цель всей этой возни.

Фелан кивнул, глядя вниз на мостик. Кроме обычного состава офицеров на мостике он заметил и других, нашивки на форме которых выдавали в них членов кланов Медведя-Призрака, Дымчатых Ягуаров и Нефритовых Соколов. Ему было известно, что они прибыли за неделю до этого на трех разных «прыгунах». Из подслушанных обрывков разговоров и заданных невинным тоном вопросов он выяснил, что цель визита — предъявить требования и обсудить детали встречи всех ханов, участвующих в агрессии.

Фелан повернулся к советнику Ком-Стара:

— Мы оба замечаем соперничество между кланами, и, если я не ошибаюсь, ожидаемое в ближайшем будущем последнее наступление Волков здорово пришпоривает остальных. К тому же Синдикат, по-видимому, предоставил Дымчатым Ягуарам полную свободу действий на одной планете, а Федеративное Содружество наделало неприятностей Нефритовым Соколам. Медведи просто-напросто запоздали с укреплением своих владений, а в целом это означает, что Волки в этом воинственном обществе — это собаки, победившие в драке. Вот такой каламбур.

Фохт поднял голову.

— Отлично. У вас верные сведения, а я смогу сообщить вам некоторые подробности о разных атаках. А пока что позвольте сказать, что душой победы в Содружестве были Гончие Келла.

«Да, черт возьми, кровавое наступает времечко». Фелан улыбнулся с большей готовностью, чем делал это месяцами.

— Спасибо, регент. Я ваш должник.

Фелану не удалось понять, что означает ошеломленное выражение, скользнувшее по лицу регента. Задавая следующий вопрос, Фохт быстро справился с собой.

— А не заметили вы других разногласий в кланах, чего-нибудь из ряда вон выходящего?

На некоторое время Фелан погрузился в размышления, хмурясь от напряжения.

— Не то чтобы и в самом деле разногласия... но я обратил внимание на некоторый разброд в отношении к себе, правда, приписал это тому, что я раб. Некоторые члены кланов, похоже, откровенно принимают меня или, по крайней мере, смотрят на меня с любопытством. Остальные же реагируют на меня так, будто я какой-то недочеловек. Вроде Ульрика и Влада там внизу, на мостике. Ульрик помог мне в благодарность за мою помощь, а Влад с самого начала презирал меня.

— Уверяю вас, это деление не ограничивается рабами. — В голос регента, наблюдавшего, как ильХан разгуливает по мостику, вкралось раздражение. — Хан Ульрик считал, что было бы хорошо, чтобы я следил за соблюдением формальностей, предписанных Великим Советом Ханов, но ильХан отослал меня, как будто бы я был недостоин подобной чести. Не думаю, чтобы Ульрик вообще когда-нибудь рассчитывал, что я буду присутствовать в Великом Совете, но реакция ильХана стоила Лео утраты некоторой части престижа и обеспечила Ульрику разрешение на проведение этой встречи.

Фелан недоуменно поднял брови.

— Как это?

— «Разъяренный Волк» будет единственным флагманским кораблем на встрече. Остальным ханам придется слетаться на меньших кораблях. К тому же Ульрик ухитрился назначить местом встречи Радштадт, планету, находящуюся далеко впереди чьей бы то ни было линии наступления. Этот выбор закрепляет превосходство Клана Волков в готовящейся агрессии.

Наемник пренебрежительно фыркнул:

— Ульрик очень хорошо умеет играть в политические игры.

Регент ворчливо согласился:

— Интересно бы узнать, когда эти игры кончатся. — Фохт развел руки, как бы охватывая ими наблюдательный отсек. — Нас с вами обоих следует считать врагами кланов, и все же Ульрик позволил нам наблюдать за их действиями и отсюда, и с самого мостика. Что же все-таки могло побудить его пойти на это?

Младший из собеседников покачал головой:

— Не могу этого сказать, регент, но, признаюсь, я постоянно оказываюсь в положении испытуемого. Очень похоже на то, что он позволяет нам наблюдать за ним, потому что сам может следить за нами и видеть нашу реакцию.

Военный регент отвернулся от мостика и встретился взглядом с Феланом.

— Я могу, понять это ощущение постоянного пребывания под контролем и думаю, что в этом отношении вы правы. Я тоже чувствую, что Ульрик что-то скрывает от меня. Он так хорошо играет в свои игры, что трудно понять, действительно ли он намерен держать информацию в секрете или хочет, чтобы я думал, что она скрывается и я смогу ее выведать. И если истина заключается в последнем, то зачем ему нужно, чтобы я разузнал что-нибудь, что якобы держится в секрете?

— Стоп, — вскинул руки Келл. — Подобные размышления заведут вас в такие дебри, что вы в конце концов спятите. Уж если искать что-то такое, что Ульрик не хочет, чтобы вы разнюхали, то добыть эти сведения будет не так-то просто. Мы ведь во вражеском лагере, и оба с клеймом вражеских агентов. А кроме того, для такого шпионажа потребовались бы специальные технические знания и оснащение, а этого у нас нет.

Выражение приятного изумления снова появилось на лице военного регента.

— Насколько я понимаю, вы развили в себе способность проходить через запертые двери.

Коробочка электронной отмычки, лежащая в левом кармане Фелана, показалась ему такой тяжелой, будто ее масса увеличилась в тысячу раз. «Какого черта Грифф не избавился от этой штуковины после того, как Влад обыскал меня?»

— Погодите! Что это мы вдруг перешли от пустой боловни о Хане к столь мучительной для меня теме? Я поклялся Ульрику, что не буду пытаться передать сведения о кланах кому бы то ни было. Он выполнил то, что обещал по заключенному нами соглашению. Я не могу нарушить свое слово.

— Восхитительно, — выразил свое признание Фохт, протягивая Фелану правую руку. — Отдайте мне это устройство и объясните, как оно действует. Я с удовольствием сделаю все остальное сам и даже скажу, что украл его у вас.

По кораблю троекратно прокатился низкий звуковой сигнал, оповещающий всех о приближающемся прыжке на Радштадт. Не раздумывая, Фелан двинулся к креслу, обращенному спинкой к мостику, и сел.

— У меня другое мнение, регент. Поступить так — значило бы нарушить слово.

Фохт кивнул и сел рядом с ним.

— Как я уже говорил, ваше понятие о чести заслуживает восхищения.

— Но?

— Но здесь это неуместно. — Фохт вытянул привязные ремни из щели между спинкой и сиденьем кресла. — Нам жизненно важно знать истинные намерения членов кланов, — сказал он, пристегиваясь. — У вас есть средство помочь мне собрать эту информацию.

Самоуверенно улыбнувшись, регент сделал паузу.

— Если вы поможете мне в этом, Фелан, я дам знать вашей семье, что вы живы.

Предложение Фохта неожиданно задело Фелана за живое. Образы отца, матери и сестры всплыли из того закоулка памяти, в который он так старательно запрятал их, затопив его волной печали. Он тяжело вздохнул:

— Хан Ульрик не единственный хороший игрок. На лице старика отразилось раскаяние.

— Простите меня, Фелан. Я бы не выложил этот козырь, не прикажи мне сама госпожа примас. Получение нужных мне сведений имеет крайне важное значение, а убедить вас в этом я мог только с помощью этого бесчестного предложения.

«Так это примас велела ему применить ко мне эту тактику? А ведь это очень важно, не так ли?» Наемник вперил в регента гневный взгляд.

— Это сообщение никогда не дошло бы до моей семьи, да?

Фохт покачал головой.

— Вы всегда делаете то, что вам приказывают другие?

Фохт посмотрел прямо перед собой, внимательно следя одним глазом за происходящим вдали.

— Было время, когда я смог бы достаточно высокомерно ответить, что мне никто не отдает приказов, но с возрастом я стал мудрее. Я осознаю всю важность своей миссии в гуще кланов и собираюсь выполнить ее. — Когда он повернулся к наемнику, уголки его рта приподнимала вверх ироническая улыбка.

— На всякий случай, если это ускользнуло от вашего внимания, кланы быстро завоевывают Внутреннюю Сферу. Зная, что они хотят, мы сможем найти способ утихомирить или победить их.

Фелан запустил пальцы в волосы, потом закрыл лицо руками. «Фохт прав. Мне придется решить, кому я должен быть более предан: своей семье и народу или человеку, который считает меня своей собственностью. При такой постановке вопроса сделать выбор легко, так почему же мне так трудно принять решение? Потому что смерть Ди Джейн и то, что меня пинком вышибли из Найджилринга, до сих пор так бесят меня, или дело в том, что это воинское сообщество привлекательно тем, что заставляет людей быть лучшими из лучших? Могу ли я позволить себе потерять голову от общества, все интересы которого сводятся к разрушению?»

Мысль о предательстве по отношению к Ульрику вызвала большее беспокойство и больше вопросов. «Возможно ли, чтобы Хан свел нас вместе, чтобы мы раскрыли связанные с кланами тайны, а это помогло бы нашим народам? Он предоставил мне почти столько же сведений, сколько вынес Джастин Аллард из Конфедерации Капеллана во время Четвертой войны. И конечно, должен рассматривать Ком-Стар как возможный канал передачи информации врагу. Волки стараются оказывать как можно меньшее влияние на миры, которые завоевывают. Мог ли Ульрик тайно бороться против войны, которую считает несправедливой? И если да, то не являемся ли мы оба орудиями передачи этой самой информации для Государств-Наследников?»

Приняв вынужденное решение, Фелан отнял руки от лица.

— Ладно. Я помогу вам.

Регент протянул руку, но Фелан покачал головой:

— Нет, не сейчас и не с помощью этого прибора. Дайте мне время сообразить, что именно нам понадобится, чтобы не попасться. Черт, во время этого Великого Совета секретность будет обеспечиваться строжайшим образом, и если выждать, то, может быть, мы получим больше сведений, чем раньше.

Фохт кивнул, потом помог Фелану пристегнуться к креслу, так как уже раздалось пять предупредительных сигналов.

Наемник бросил взгляд в большой круглый иллюминатор в корпусе корабля и посмотрел на пылающие звезды. В момент прыжка звезды делались плоскими, словно по ним ударяли молотком. Их свет расширялся в круги, которые перекрывали друг друга и выбеливали черноту пустоты. Одновременно Фелан почувствовал, что и он и корабль из трехмерных как бы превращаются в двухмерные, потом в одномерные и дальше в ничто. За мгновение, слишком короткое, чтобы обратить на него внимание, но слишком долгое, чтобы его не заметить, он узнал все, потому что стал одним целым с реальностью.

Затем Вселенная снова развернулась и вернула ему его жизнь и ощущения себя. С момента начала прыжка прошло не более секунды, а «Разъяренный Волк» преодолел восемь парсеков. Он материализовался в надире, а звезда, вокруг которой вращался Радштадт, светила на них сверху.

Фелан увидел через иллюминатор, как материализуется еще один «прыгун», потом еще и еще. «Остальные ханы прибывают без промедления, — неожиданно для себя подумал он, по мере того как появлялись все новые и новые „прыгуны“. — Стоп! Это же не корабли кланов. Боже мой, что происходит?»

Оглушительно взревели клаксоны оповещения. Бронированные экраны закрыли иллюминаторы, скрыв от взгляда наемника панораму пространства, окружавшего «Разъяренного Волка», так что Фелан хлопнул по замку на пряжке привязного ремня и повернулся, чтобы посмотреть на мостик. Внизу члены экипажа разбегались по боевым постам. Влад занял позицию на мостике у сканнера по правому борту. Голографический блок окружил Ульрика бесчисленными изображениями больших и малых кораблей, а установленные на стенах просмотровые экраны, используемые для отдачи распоряжений во время боя, вспыхнув, ожили и отобразили имеющиеся в распоряжении «Разъяренного Волка» силы. Ниже, в маленьком прямоугольнике в углу, список выставленных против «Разъяренного Волка» сил прокрутился до конца и продолжал вспыхивать, так как датчики обнаруживали все новые и новые угрожающие цели.

Фелан посмотрел на сидящего рядом с ним старика.

— Нас заманили в засаду.

— Другие кланы или кто-то еще? Наемник пожал плечами.

— Это мне неизвестно, — проворчал Фелан, — но одно я знаю точно: теперь мы выясним, так ли на самом деле хороши Волки, как кажутся.

XL

Надир, Радштадт,

Провинция Радштадт,

Свободная Республика Расалхаг

31 октября 3050 года

Вызов на бое вые посты грянул сразу после того, как у Тиры Мираборг прошел последний приступ тошноты, вызванный прыжком. «Что, черт побери, это может быть? Мы уже два месяца скачем между необитаемыми звездами. Нас никак не могли бы выследить или предугадать наше прибытие на Радштадт! Если какой-то идиот решил, что нам необходимо потренироваться, я оторву ему башку!»

Она вскочила на ноги и тут же тяжело привалилась к переборке каюты, так как у нее закружилась голова. С трудом сглотнув, она отчаянно попыталась справиться с головокружением. Через секунду головокружение начало проходить, она рывком открыла дверцы платяного шкафчика и влезла в ярко-красный летный костюм. Застегнув «молнию» спереди и закрепив застежки из велькро на запястье, она сунула ноги в летные ботинки. Схватив перчатки, Тира выскочила в коридор, закрыв за собой дверь каюты.

Все остальные пилоты уже неслись к кормовым пусковым отсекам шаттла класса «Мщение». Увидев столпотворение у подъемника к верхним двум стартовым падубам, Тира начала подниматься по служебной лестнице. На подходе к площадке следующего этажа она, пошатнувшись, сорвалась и упала на палубу, когда «ворон» отделился от «прыгуна», доставившего его на это поле боя. Двигатели шаттла сотрясали корпус и наполняли корабль приглушенным гулом.

Тира с трудом поднялась на ноги и бросилась туда, где в пусковом отсеке ждала ее «Шилона». Она втиснулась в кабину, надела нейрошлем и вставила идущий от него кабель в гнездо возле своего левого плеча. Пока она возилась с привязными ремнями, натягивая их поперек груди, заработали динамики.

— У нас четыре, повторяю, уже четыре «прыгуна» агрессоров в системе. Они размером с их планетопробойники. Остальные три поменьше. Большой, должно быть, флагманский корабль. Это первоочередная цель для флота...

«Бесподобно, просто бесподобно. Когда все в лучшей форме, мы не вступаем с ними в бой на Расалхаге. Мы откладываем схватку с противником до тех пор, пока два месяца пряток в космосе не вымотали всех. — Хотя гнев Тиры разгорался, она изо всех сил старалась его сдержать. — Нет, сейчас не время так выходить из себя, чтобы ничего не соображать. Тебе нужно беспокоиться о напарнике и полете и постараться причинить некоторый ущерб этому флагману. Действуй, а недовольство будешь выражать потом».

Она изо всей силы нажала кнопку на пульте управления и запустила двигатель. Фонарь кабины плавно опустился на место. У ее правой руки засветились клавиши цифровой клавиатуры. Мгновенный запуск не позволил компьютеру пройтись по всем опознавательным знакам и паролям, чтобы убедиться, что пилот приписан именно к этому конкретному кораблю, поэтому Тире пришлось набрать на клавиатуре восьмиразрядный цифровой код, выбранный ею для защиты машины. «Ноль-четыре, два-восемь, три-ноль, три-шесть. День, когда у отца отказали ноги, мне не забыть никогда, хотя никому и в голову не пришло бы, что я использую эту дату в качестве кода».

Среагировав на цифры, двигатели вышли на полную мощность, и включился компьютер системы управления оружием. Он наполнил кабину голографическим изображением поля боя вне корабля и расцветил систему прицеливания значками целеуказателей на экране нейрошлема напротив правого глаза. Рукоятки спускового механизма, описав дугу, поднялись и зафиксировались в позиции, а вспомогательный монитор сообщил о том, что оружие заряжено, снято с предохранителя и готово к бою. Тира настроилась на частоту управления запуском.

— «Валькирия-1» к запуску готова. Прошу разрешить взлет.

— Взлет разрешаю.

Она обеими ногами нажала на педали двигателя малой тяги. «Шилона» устремилась вперед, затем понеслась по пусковому тоннелю. Металлические стены слились в сплошную серебристую массу, а квадратная черная дыра в конце взлетно-посадочной полосы увеличивалась, как пасть, собирающаяся проглотить ее корабль. Когда индикатор скорости перевалил за отметку «700 км/ч», ее корабль отделился от «Ворона».

Вид такого количества «прыгунов», шаттлов и космических истребителей в одном месте потряс рассудок Тиры. «Да это же конец света! Так много людей, военных машин, так много смерти. Я очень долго ждала этого, ждала возможности отомстить за Фелана и проявить себя перед отцом. Берегитесь, теперь вы мои!»

Тира вдруг осознала, что противник еще не пустил в ход истребителя. Похоже, только у самого большого корабля имелись пусковые отсеки, хотя нельзя было утверждать, что на других кораблях их нет. «Истребители будут самыми уязвимыми, как только покинут пусковые отсеки. Если мне удастся приблизиться, я смогу нанести им серьезное поражение».

Прежде чем Тира смогла осуществить свои намерения, по ее правому борту появилась «Шилона» Аники Дженсен.

— В самую крупную цель легче всего попасть, а, босс?

— Верно, Ника. Держись рядом. Если ни одна из нас не попадет, отрываемся, ясно?

— Порядок.

Тира бросила «Шилону» по спирали вниз от «Ворона» и ввела в длительное пикирование в направлении флагманского корабля захватчиков. Истребитель не набирал скорость, несясь к огромному «прыгуну», из-за близости поля боя к оранжево-желтой звезде в центре этой звездной системы. Тире пришлось увеличить мощность, чтобы сохранить скорость. Корабль Аники отстал на несколько сотен метров, но она нагнала Тиру, и их корабли поравнялись в тот момент, когда они оказались нос к носу с первым звеном истребителей, вылетавшим из флагманского корабля.

— Ника, стреляем один раз и пробиваем брешь. Мы прорвемся через них, дадим залп РБД и оставим их остальным.

Тира переключила радиосвязь на оперативно-тактический канал с более широкой полосой частот.

— Я — «Валькирия-1». Нуждаемся в помощи в секторе Альфа Х-лучи Два Четыре. Вражеские истребители, два на два.

— Понял вас, «Валькирия-1», «Фенрир-3» и «Фенрир-4» на пути к нам.

— И «Измир-1», «Измир-2» тоже, «Валькирия-1». Да спасет нас хоть кто-нибудь!

— Вас поняла.

Тира выпустила полный комплект ракет дальнего радиуса действия, потом задрала нос «Шилоны» вверх, чтобы провести корабль над линией атаки РДД. Ракеты поразили ближайший из воздушных истребителей захватчиков, дождем рассыпавшись по носу и правому крылу похожего на ящик летательного аппарата. Тира пристально посмотрела на символ, изображающий этот истребитель на голографическом дисплее, и ее пальцы напряженно застыли на кнопках пускового механизма. Луч мощного лазера вырвался из носовой части «Шилоны» и прожег глубокую борозду в броне кормовой турели захватчика, в то время как рубиновые лучи установленных на крыльях лазеров средней мощности нанесли более серьезные повреждения носу и правому крылу летательного аппарата.

Агрессор произвел отчетный залп, но промахнулся, взяв слишком низко и не причинив вреда кораблю Тиры. Она поняла, что ее противник — неопытный пилот и легкая добыча, но не изменила первоначальный план. «Все уничтоженные мною истребители ничего не будут значить, если мы не сможем уничтожить тот большой корабль». Она уперлась ногами в педали и увеличила скорость «Шилоны» до 1800 км/ч. Нажав большим пальцем на кнопку левой рукоятки, она выпустила серию РДД, чтобы отбить охоту преследовать, и круто спикировала на флагманский корабль.

Повсюду вокруг нее отделившиеся от Т-кораблей шаттлы точно так же вели огонь по соединению захватчиков. Вне власти планетарного притяжения и освободившись от тряски в атмосфере, эти громоздкие, напоминающие луковицу космические летательные аппараты превратились в смертоносные оружейные платформы. Ощетинившись ракетными пусковыми установками и дулами лазеров, шаттлы мчались, оседлав серебристые ионные факелы, на флот захватчиков. Командиры кораблей не раз открывали дверцы отсеков боевых роботов, чтобы они, стоя в проеме, поддерживали своей огневой мощью орудия корабля, а не торчали в коконах без всякой пользы.

Когда «Шилона» Тиры ворвалась на самый крупный из кораблей захватчиков, она поняла, почему его описали как планетопробойник. Множество шаттлов усеивали похожий по форме на осу корабль, как металлические бородавки, выпирающие из его черной блестящей плоти. Они пристыковывались так, что сопла были направлены во внутреннее пространство корабля, а это означало, что все их системы оружия можно направить на нападающих. Кроме того, сам «прыгун» выставлял напоказ множество орудийных турелей и ракетных пусковых установок. Из всевозможных люков на «прыгуне» и шаттлах расползались боевые роботы клана и цеплялись за корпус, рассчитывая выстрелить по оказавшемуся слишком близко истребителю.

Изменив угол вектора тяги, Тира вошла в длинную петлю в направлении носовой части «прыгуна». Она положила «Шилону» на правое крыло и спикировала на корпус. Выпустив залп РДД, брызгами ударивших по закрытым взрывозащитным экранам мостика, она прижалась к искусственному ландшафту и повела длительную атаку с бреющего полета, несясь вдоль оси корабля.

Почти тут же Тира заметила уязвимое место в конструкции: узкую канавку между двумя деталями корпуса, наваренными для пристыковки шаттла. Направив воздушный истребитель к палубе, она летела достаточно низко, так что шаттлы не могли прицельно обстрелять ее из опасения повредить сам «прыгун». В канавке, хотя и неширокой в планетарном масштабе, было вполне достаточно места для маневров, затрудняющих поражение ее корабля. При первом заходе на цель Тира вывела из строя две турели ПИБ, а под конец, неожиданно выскочив из канавки, изрешетила корпус шаттла градом РДД.

Ее корабль пронесся над «прыгуном». «Проклятье, ни одного „Солнечного паруса“, чтоб пустить в расход. Это надолго задержало бы их здесь». Она посмотрела на дисплей и выяснила, что Аника так же благополучно перенесла экскурсию по спине «прыгуна».

— Расхождение S, Ника, и идем на второй заход.

— Поняла, иду вправо. И на этот раз, — потребовала подруга, — я иду первой.

— Веди, Ника, я прямо за тобой. — Тира направила вектор тяги вправо, подняв свой истребитель высоко влево. Выполняя быстрый разворот, она подняла правое крыло и спикировала на уровень «хребта» «прыгуна», следуя по пятам за «Шилоной» Аники. Обе они не поддались искушению запустить серию ракет в выхлопные отверстия «прыгуна», зная, что в ионной тяге боеголовки испарятся раньше, чем что-нибудь повредят.

— Начинаю осмотр переднего плана, Тира. Турелей больше нет, мы их убрали. Сюда, по-видимому, подползает «жучок», чтобы нас остановить. — В голосе Аники послышалась тревожная нотка. — Нет, черт побери, их два. Уходи вверх, перережь их по коленям.

Истребитель Аники перешел на карбирование, и Тира увидела, как из корабля подруги метнулись вниз лучи лазеров. Небесно-голубые стрелы выпущенной ПИИ молнии отразились от цели вверх, разрезав броню на носу и левом крыле корабля Аники. Самолет снесло вверх, и он исчез из виду, «Шилона» Тиры кружила как ястреб над боевыми роботами, прикрепившимися к корпусу у рулевого двигателя.

Град РДД, которым она возвестила о своем прибытии, разнес одного из двух роботов. Взрывы сбили боевую машину с широких плоских ног и швырнули на твердую стенку канавки. Робот с болтающимися руками и ногами отскочил от продавленной стенки и, накренившись, рухнул в пространство. На его плече что-то взорвалось, и по всему его туловищу заплясали голубые искры. Его тоже унесло вверх из поля зрения Тиры.

Второй робот устоял. Компьютер сообщил ей, что он уже пострадал от налета Аники, но почему-то это было для нее не важно. «Мне наплевать, что у вас есть и в каком вы состоянии, вы — мои. За Нику, за Фелана и за всех драгунов, погибших на Расалхаге». Она не раздумывая нацелилась прямо в центр широкой, похожей на человеческую груди робота и, не обращая внимания на шквал огня ПИИ над своей головой, угостила робота всем, на что был способен ее истребитель.

Три лазера сфокусировались в центральной точке на груди боевого робота. Из вспоротой ими ярко светящейся дыры изрыгались раскаленные осколки брони и внутренних конструкций. Раскаленный силуэт робота сверкал как сверхновая звезда. Внутренняя детонация вспучила худой торс, сделав его толстым, как у старика, потом броня выгнулась, и огонь метнулся дальше, вспарывая золотыми когтями его живот. Пока верхняя половина робота испарялась в факеле его термоядерного двигателя, ноги у него разъехались, и он начал наклоняться вперед и назад в узком пространстве канавки.

Тира взяла ручку управления на себя, набирая высоту, чтобы увернуться от огненного шара, и врезалась прямо в тучу РБД, выпущенных с ближайшего шаттла. Ракеты взорвались у кабины, и вспышка на мгновение ослепила ее. Испытанный удар был не менее сильным, чем встряска, полученная кораблем от взрывов, но она заставила себя не обращать на него внимание до тех пор, пока не смогла снова управлять истребителем. Включив форсажные камеры, она бросила корабль в движение по спирали, отнесшее ее к носу «прыгуна».

— Тира! Тира!

Настойчивый крик Аники вернул Тиру к действительности. «Боже мой, такая отключка в бою... Должно быть, меня здорово стукнуло». Она ощутила некоторое стеснение вокруг правого локтя и на груди, но моментально сообразила, что это ее вакуумный костюм пытается локализовать пробоину. Внезапно в ее мозг вонзился вой предупредительных сирен, и, бросив взгляд на главный монитор, она поняла, что кабина пробита. Дотронувшись левой рукой до правого плеча, она наткнулась на что-то липкое и, отведя руку, увидела кровь.

— Тира, ответь мне!

— Я здесь, Ника. Как у тебя дела?

— У меня вырубился двигатель из-за перегрузки схемы лазерами, и мне никак не удается перезапуститься. Я его совсем отключу, а потом произведу полный перезапуск. Ну, это не важно. А как ты?

— Я ранена, Ника. Это довольно скверно. — Тира с трудом проглотила комок в горле. — Я тебя люблю, ты знаешь. Я рада, что ты не можешь следовать за мной.

— Нет, Тира, не делай глупостей. Двигай сюда, я могу помочь.

— Слишком поздно, Ника. Если увидишь моего отца, скажи ему, что он может гордиться мной. — Тира выключила радиосвязь и бросила «Шилону» вперед. Она перебросила аварийные выключатели в положение «выключено». Один отключил предупредительные клаксоны, а второй снял все ограничения со скорости. «У этих кораблей мощность больше, чем пилот-человек может выдержать в нормальном состоянии. При полной нагрузке пилот теряет сознание, но сейчас это не имеет совершенно никакого значения, не так ли?»

Она громко рассмеялась, и этот звук понравился ей. «Я не смеялась и не чувствовала себя так беззаботно с тех самых пор, как Фелан покинул Ганцбург. Самое время. Уже скоро я буду с ним».

Опустив нос «Шилоны», она накренила корабль так, что смогла разглядеть на просмотровом экране неясные очертания мостика «прыгуна» гораздо крупнее, чем прежде.«Вот оно. Железный Ярл приносит еще одну жертву за Расалхаг». Вдавив обе педали двигателя сверхтяги в пол кабины, она понеслась быстрее, чем удавалось кому-нибудь до нее, прямо на цель.

XLI

Фелан Келл и военный регент помчались по коридору к мостику «Разъяренного Волка». Чтобы спуститься с наблюдательной палубы, им пришлось вслед за конвоем воспользоваться служебной лестницей, которая скорее уводила далеко в сторону, чем приближала к мостику.

Не успели они пробежать последние тридцать метров, как весь «прыгун» накренился, будто по нему двинул молотом какой-то божок. Фелан, споткнувшись, полетел вперед, но успел сгруппироваться, чтобы смягчить удар. Его конвоир врезался в стену коридора и сильно приложился головой. Он сполз на палубу, и регент наехал на него.

«О Господи, что же это было?» Фелан, распрямившись, встряхнулся и приготовился ко второму удару или взрыву. Он бросил взгляд на регента.

— С вами все в порядке?

Фохт поправил повязку на поврежденном глазу и утвердительно кивнул:

— Со мной да, но не с нашим конвоиром. Что случилось?

Фелан пожал плечами, отползая назад к потерявшему сознание человеку. Он сорвал с пояса передатчик и включил его.

— Служба ликвидации повреждений, пришлите бригаду сюда на мостик. У нас тут черт знает что творится. И не забудьте про медиков.

— Кто это? Вы что, посылаете вызов с мостика? — В словах, с треском вырвавшихся из радио, прозвучал невыразимый ужас.

— Нет, я в коридоре за мостиком. Там что-то взорвалось или в него что-то попало.

— А, чтоб тебя! — послышался из радио голос. — Что-то проделало в обшивке дыру. Автоматические системы уже заделывают ее, но началась утечка воздуха и давление сильно падает. Бригада отправлена, медики тоже.

Наемник взглянул на регента и покачал головой.

— Если началась утечка воздуха, надо поскорей доставить туда костюмы для работы в открытом космосе и установку дополнительной подачи кислорода.

Голос офицера по ликвидации повреждений звучал успокаивающе:

— Принято, командир. Будет сделано.

Фохт слегка улыбнулся.

— Командир! Чем не повышение по службе?

Пропустив мимо ушей звучавшую в словах Фохта иронию, Келл понял всю важность такого «повышения».

— Большинство старших офицеров «Разъяренного Волка», черт бы их побрал, были на мостике. Люди кланов не очень-то готовы к сюрпризам и всегда ждут приказов от вышестоящих. Вот почему этот шут гороховый и называет меня командиром — я просто отдал ему приказ. — Он взглянул на одноглазого служителя Ком-Стара. — Да и кому придет в голову, что отдают приказы такие люди, на которых полагается смотреть как на безликую массу?

Не успел Фохт ответить, как прибыла бригада по ликвидации повреждений. Фелан сунул приемник в руки регента.

— Попробуйте вызвать по этой штуковине Ранну и сообщите ей, что нам необходимо узнать, кто дежурный, а если с ответом выйдет заминка, скажите, что дежурить будет она. — Он поколебался с минуту. — То есть если, конечно, у вас нет другого занятия.

Фохт улыбнулся уголками губ.

— Думаю, Фелан Келл, вы уже освоились в новой должности.

Наемник резко рассмеялся:

— Вполне. А потому окажем внимание этой авторитетной делегации и поглядим, что можно сделать.

Фелан повернулся и направился туда, где один из техов прилаживал какую-то диагностическую штучку к звуковому замку возле запертых дверей мостика.

— Дерьмо!

— В чем дело?

— Мостик загерметизирован, и у них там минимум воздуха, — с тревогой ответил тех, — а я понятия не имею, сколько продержится на дыре заплатка из герметика. В электросистемах было дикое замыкание. Дверь переключилась на новый наборный код, а я его не знаю. Выбор кода случаен, и если то, что там есть, все еще под напряжением, он в любой момент может снова измениться. Келл кивнул.

— Сколько цифр?

Тех раздраженно насупился.

— Какая вам разница?

Фелан сгреб его за воротник и приподнял над полом.

— Отвечай, идиот! Там же люди, и они, возможно, еще живы.

— Д-девять.

Фелан отпустил его, вытащил из кармана электронную отмычку и бросил ее теху.

— Поставь переключатели на «девять» и держи ее возле замка.

Затем он повернулся к другому из команды техов.

— Дай мне костюм для открытого космоса. Я пойду первым. ИльХан и Хан Ульрик были на мостике. Найдем их, выведем оттуда и немедленно отправим в лазарет, а потом вытащим всех остальных, кого сможем найти.

Техи кивнули и стали готовить оборудование, пока Фелан натягивал спецкостюм и плотно застегивал манжеты на запястьях и лодыжках. «Их так приучили подчиняться приказам, что они слушаются меня просто потому, что я готов принять командование на себя. Не сомневаюсь, что поплачусь за это, когда минует кризис, хотя в оправдание они могли бы принять то, что я раб, пекущийся о своем хозяине». Он надел сделанный пузырем шлем и закрепил его у шеи. Кто-то помог ему справиться с обувью и перчатками, и тут он услышал изумленный вопль теха, колдующего над замком.

Двери, ведущие к мостику, скользнув, разошлись в стороны. Из облака серого дыма, еле держась на ногах, вышли двое сильно обожженных людей. К ним тут же подскочили санитары с болеутоляющими и увели по коридору подальше от опасного места. Фелан схватил два баллона с кислородом и пригнулся. Как только раненых увели и путь освободился, он направился к мостику, стараясь держаться ниже уровня быстро рассеивающегося дыма.

«То, что врезалось в нас, было огромным или быстро двигалось — или и то и другое!» За малым исключением, почти все рабочие места были напрочь оторваны от мостика и отброшены к внутренней переборке. Под грудой обломков оборудования Фелан увидел чьи-то руки и ноги, но по ручейкам крови, струящимся из-под этих могильных холмов, он понял, что погребенным под ними людям помощь уже не нужна.

Людей далеко разбросало по развороченной палубе, кое-кто подавал слабые признаки жизни, но Фелан продолжил поиск, даже не повернув и головы в их сторону.

«Последний раз я видел его в голоблоке». Когда Фелан подошел к рухнувшим стенам, дым уже почти рассеялся, и в обшивке корпуса он увидел дыру. Она зияла вверху справа от главного экрана наблюдения. Острые, как кинжалы, зазубрины рваного края отверстия отогнулись внутрь. «После удара сюда, должно быть, всадили хорошенький заряд шрапнели, но что же, черт побери, это могло быть?»

Трубы в корпусе качали сгустками вылетавшее поверх пробоины, похожее на деготь смолистое вещество, закрывающее дыру блестящей черной шторой. Хотя немного темной жидкости, пачкая стенки, каплями стекало внутрь отсека, все же большая ее часть прилипала к уже застывшему слою, увеличивая его толщину. Но тут Фелан заметил, как туго натянут слой герметика, прогнувшийся от сильного всасывания наружным вакуумом, и его охватил приступ панического ужаса. До него вдруг дошло, что, не выдержи перекрытие, и вакуум с быстротой молнии вырвал бы наружу и его и других, засосав в глубины пространства. Он осмотрел мостик и качнул головой. Не приходилось сомневаться, что все, кого не придавило обломками, вылетели через пробоину, прежде чем натянулась пленка герметика. И хотя шансы были ничтожны, Фелан знал, что отыщет Ульрика.

По радио тревожно прозвучал голос теха:

— А ну-ка, пошевеливайтесь! Заплата и в самом деле сильно нагружена. Не знаю, долго ли еще она выдержит.

Фелан бросил через плечо быстрый взгляд на дверь.

— Дайте нам знать, когда у вас появятся хоть мало-мальски хорошие новости.

Ремонтник покачал головой:

— Это как раз и есть хорошие новости.

Добравшись до останков голоблока, Фелан обнаружил впадину под самой нижней из покореженных панелей. «Кто знает, а вдруг...» Присев, он встал на колени и вполз в пустоту. Светом ручного фонарика на правом предплечье он разогнал темноту и уперся взглядом в Хана.

«Ах, черт! Скорее дать ему воздуха!» Фелан приладил маску одного из своих кислородных баллонов к пепельно-серому лицу Ульрика и открыл вентиль. С величайшей осторожностью он поводил лучом фонарика по телу Хана, проверяя, не получил ли тот серьезных увечий. «Серьезных переломов нет, и ничем тяжелым его вроде бы не придавило, посмотрим, смогу ли я вытащить его отсюда».

Наемник подхватил Хана Клана Волка под мышки и с усилием потащил прочь. И как только тело Хана сдвинулось с места, Фелан заметил, что к тому мало-помалу начинает возвращаться жизнь. Ульрик открыл глаза, но тут же зажмурился и заморгал от яркого света фонарика.

Вытянутыми руками Ульрик, приподнявшись, обхватил руки Фелана чуть выше локтя. А затем, пользуясь наемником как подпоркой, Хан выкарабкался из голоблока. Он, как мог, постарался устоять на ногах, но колени его тотчас же подогнулись, и он, не подхвати его вовремя Фелан, рухнул бы на пол.

Наемник жестами подозвал двух одетых в белое санитаров:

— Я нашел Хана. Забирайте его, да поскорей.

Вдруг все это время молчавшие наушники, вмонтированные в его шлем, пронзительным кудахтаньем заявили о своей жизнеспособности и заговорили:

— Всем отойти от мостика. Коэффициент напряжения изолирующего слоя на десять процентов превысил свой максимум, а у нас есть сведения, что главный удар противник намеревается направить именно в эту зону. Поторапливайтесь! Не знаю, надолго ли мне хватит сил продержаться.

Фелан бросился к двери, но вдруг его внимание привлекла пара чьих-то слабо шевелящихся ног. Он повернул в сторону посмотреть, не понадобится ли помощь, и, пройдя несколько шагов, остановился как вкопанный. «Ну и везет же мне, нечего сказать!»

На спине, наполовину зажатый погнутым магниевым брусом, лежал Влад; его вывихнутые руки и ноги изогнулись как-то нелепо фантастически. Все кости, видимо, уцелели, но левая часть лица от брови до челюсти, почему-то оставшаяся незащищенной, была залита кровью. Однако Фелан не сомневался, что Влад жив.

— Эй, раб, не мешкай. Максимальное напряжение уже дошло до ста двадцати семи процентов. Перегородка отлетит в любую секунду.

Фелан пропустил его предупреждение мимо ушей. Опустившись на колени, он попытался вытащить Влада из-под бруса, но в того будто что-то крепко вцепилось, не давая сдвинуть с места. «Вот будет забавно, если то, что раньше помешало тебе вылететь наружу, теперь не даст мне тебя спасти». Фелан распластался под стальной балкой и, отцепив застрявшую пряжку поясного ремня воина-водителя, наконец полностью его освободил.

Ухватив Влада за пряжку, искусно сделанную Тирой, Келл вытащил его из-под груды железок и, перекинув через левое плечо, помчался к выходу, пока тех знаками указывал ему поскорее убираться. Перепрыгивая через груды обломков, он всеми силами стремился к спасительной двери, но, не добежав до нее каких-нибудь пять метров, упал, поскользнувшись в луже крови.

Влад соскочил с его плеча и вылетел прямиком в дверной проем, где его тут же подхватил тех и быстро умчался с ним прочь. Фелан попытался подняться, но его пропитавшиеся кровью башмаки скользили, не давая устоять на ногах. А тут еще с перегородкой стало твориться что-то неладное. Ее края начали постепенно отрываться от края отверстия, а вслед за этим валявшиеся повсюду мелкие куски разных обломков затряслись и заплясали вокруг Келла в каком-то диком танце. Отчаянно цепляясь за все, что могло бы ему помочь, Фелан попытался приблизиться к выходу, но все было тщетно. Ужас охватил его, когда он почувствовал, как сантиметр за сантиметром начинает сползать в зияющую пустоту пробоины.

Вдруг в дверном проеме, полностью заслонив его собой, возникла металлическая громада. Элементал схватил наемника за шиворот и вышвырнул его в идущий за мостом коридор всего за несколько секунд до того, как за ними с шумом захлопнулись створки мостика. Тяжело и неуклюже Фелан опустился на пол, но облегчение от того, что удалось избежать смертельных объятий космического вакуума, заслонило ощущаемую им боль и не к месту охватившее его смущение.

Он поднялся на ноги и, сорвав левую перчатку, протянул руку спасшему его элементалу.

— Не знаю, сумею ли вас хоть когда-нибудь отблагодарить.

Бронированная фигура выпрямилась и сняла шлем. Повесив его на крюк на правом локте, Эвента взяла протянутую ей руку и сжала ее в стальном пожатии.

— Было бы непростительно дать тебе погибнуть.

Наемник от удивления даже рот раскрыл.

— Эвента? После того, что я сделал с тобой на Расалхаге... Как же так?

Она еще раз встряхнула и отпустила его руку.

— Может быть, ты и раб, Фелан Патрик Келл, но в груди твоей бьется сердце воина. Тебе еще многое предстоит узнать о нас и наших обычаях, а главное, понять наконец, что ты завоевал наше уважение. Допустить, чтобы ты умер без всякой пользы, — значит совершить гораздо больший грех, чем разрешить тебе сражаться против меня.

Неожиданная усмешка прорвалась сквозь жуткую маску ее лица.

— К тому же это помешало бы мне вновь помериться с тобой силами.

Застыв в немом изумлении, Фелан смотрел ей вслед, пока она, следуя за уносившими Влада санитарами, уходила все дальше по коридору. «Она права. Мне и в самом деле придется многое узнать о кланах. Так вот что, видимо, нужно Ульрику. Он хочет, чтобы я понял, зачем они прибыли во внутреннюю Сферу». И тут он вспомнил о своем обещании помочь регенту разгадать тайну кланов. «Но что, собственно, произойдет, если я обо всем узнаю? Как мне воспользоваться этим знанием?»

XLII

Триада, Таркад-Сити, Таркадо,

Округ Донегал, Лиранское Содружество

10 ноября 3050 год

Виктор Штайнер улыбнулся, держа руку Кая Алларда в своей ладони.

— Я рад, что ты решил остаться в Центре управления полетами ВВС. Лишиться тебя было бы величайшей оплошностью.

Кай крепко пожал руку Виктора, однако принц заметил тень сомнения, промелькнувшую в серых глазах друга.

— Я ценю столь высокое мнение, ваше высочество, но далеко не уверен, что оно вполне заслуженно.

Увидев, как суживаются глаза Виктора, Кай, как бы сдаваясь, поднял руки вверх.

— И не говори, что я слишком строг к себе. Просто иногда вы столь усердно стараетесь укрепить мое доверие, что рискуете добиться совсем обратного. Я, конечно, совершаю ошибки и вынужден расхлебывать последствия, например, одной из них, сделанной на Туаткроссе. Спасибо, что мне на это хоть дали время.

Виктор выдернул руку и пожал плечами.

— Это минимум из того, что я мог сделать для человека, не допустившего уничтожения четырех полков боевых роботов.

Он широко развел руки, обводя ими огромное пространство тронного зала, где они стояли. Зеленые и золотые флаги волнами ниспадали с балюстрад и окружавшей их колоннады. И даже два «Грифона», стоящие по обеим сторонам трона Архонта, выглядели нарочито торжественными в своих шлемах, увенчанных гребнями гвардейцев Стражей Донегала.

— Если бы не ты, все здесь было бы завешано черными орденскими лентами и для нынешних торжеств явно не было бы повода. Черт возьми, после того веселенького побоища, что ты им устроил, кланы отступили и больше уже не пытались захватить Туаткросс.

Губы Кая сжались в тонкую линию, от чего его лицо приобрело крайне суровое выражение.

— Спасибо за столь лестное мнение, но и ты и я знаем гораздо больше, чтобы поверить этому...

— Ты сделал все, что положено, — резко заметил Виктор, — и не виновен ни в каком преступлении. Доктор Лир заявила, что все те люди были обречены задолго до того, как ты их туда послал.

Кай пятерней пригладил свои черные волосы.

— Мне не надо было вообще посылать туда людей. Мне слишком хорошо известны свойства пентаглицерина. Я знал, что, раздайся где-нибудь поблизости хоть малейший взрыв, и его действие тут же бы проявилось. Они погибли бессмысленно и бесполезно, хотя их вполне можно было эвакуировать вместе с другими. И как ни крути, я-то ведь знаю, что их кровь так и останется на моих руках.

Виктор насупился.

— Нечто вроде этого ты уже высказал на Туаткроссе, когда заявил об отставке. Так откуда эта перемена? Почему ты все-таки решил остаться в Центре полетов ВВС?

Кай поджал губы, но потом, вздохнув, махнул рукой.

— Сперва меня задел твой «приговор» отправить меня на санитарный корабль, посланный для эвакуации людей с Туаткросса. Мои раны, прямо скажем, были ничтожны, и, приняв решение уйти в отставку, я все же чувствовал ответственность за ту злополучную атаку. На Кюри я, как мог, держался особняком, но в один прекрасный день там вдруг как-то прополз слушок о том, кто я такой и что, собственно, натворил.

Лейтенант с подозрением взглянул на Виктора, но принц сделал шаг назад и как бы в доказательство своей невиновности с простодушным видом поднял руки вверх.

— Эй, я тут ни при чем.

«Доктор Лир была на Кюри, хотя и получила указания держаться от Кая подальше. Мы в общем-то не старались хранить в тайне акцию Кая, но тем не менее о ней мало что было известно. Неужели...»

— Да ладно, Виктор, порядок! С меня хватит и одного твоего слова. — Кай поднял глаза вверх, пристально разглядывая остающийся в тени выступ потолка. — После рейса сюда, на Таркад, многие солдаты приходили поблагодарить меня за жертву, принесенную мной ради их спасения. По их словам, для того, что я совершил, требовалась недюжинная отвага. Среди них были солдаты, эвакуированные из полевого госпиталя доктора Лир. Все они уверены, что погибли бы, если бы мне не удалось прорваться и объяснить, что надо делать. Говорят, я спас им жизнь и они с радостью опять послужили бы под моим началом, если бы представилась такая возможность. Может, впервые в жизни я не чувствовал себя истинным сыном своего отца и наследником матери. Они обращались ко мне, называя Каем Аллардом, и восторженно приветствовали мое появление вовсе не потому, что у меня такие родители или связи, а только благодаря тому, что я сделал для них. Они выражали готовность служить со мной, зная только о моих личных заслугах.

— Кай, если ты считаешь, что я стал твоим другом, потому что...

Кай энергично потряс головой:

— Нет, Виктор, я знаю, что это не так. Я по достоинству ценю посланное мне счастье иметь нескольких друзей, кто, подобно тебе, проявил достаточную настойчивость, чтобы узнать меня поближе. Мне следовало бы с этого начать. Но даже тебе придется признать, что мы вряд ли стали бы друзьями, если бы общественные положения наших семейств не заключили между нами естественного альянса. Так или иначе, все эти мужчины и женщины, осыпающие меня благодарностями, не вполне отдают себе отчет в том, что произошло на Тауткроссе, зато я слишком хорошо понял, что уже никогда не допущу подобной ошибки, познав весь ужас и невыносимую боль ее последствий. Так вот, если я подам в отставку, меня, вполне возможно, заменит какой-нибудь дослужившийся до лейтенанта молокосос и наверняка совершит ту же самую ошибку. — Кай пожал плечами. — А потому, ваше высочество, я беру назад свое заявление об отставке.

Когда Виктор взглянул на Кая, в его глазах светилась неподдельная радость. Он знал, что его друг все еще не отделался от привычки заниматься самоедством и без конца пересматривать прежние решения, но он, по крайней мере, хоть научился правильно предугадывать последствия всех своих действий. Перемена была ничтожной, но все же достаточной, чтобы ее заметить.

Тут Виктор услышал звук открываемой за спиной двери и заметил, как, вздрогнув, насторожился Кай. Виктор быстро обернулся, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Через боковую дверь в тронный зал входила его мать, архонтесса Мелисса Штайнер, в сопровождении Моргана Хайсек-Дэвиона.

— У нас потрясающая новость, — обратился к ним Виктор. — Кай забрал свое заявление об отставке.

Прежде чем ему удалось произнести еще хоть слово в тронный зал через ту же дверь вошел некто третий! Человек, одетый в черную форму, перехваченную в талии ремнем и отделанную по бокам красным кантом, обошел вокруг Моргана и остановился перед ним, уперев руки в бока. В его длинных темных волосах играли яркие голубые блики, а в черных глазах горело злобное ликование. На плечах его куртки была вышита волчья голова, отделанная настоящим мехом, а багровые вспышки рубинов на месте волчьих глаз не уступали огню, пылавшему в глазах незнакомца.

— Виктор Дэвион и Кай Аллард-Ляо. Какая удача застать вас вместе!

Саркастический тон неизвестного разозлил Виктора. |

— Виктор — это я. С кем имею честь?

Человек, откинув голову назад, расхохотался, и его лающий смех эхом отразился под сводами зала.

— Нет, вы только взгляните! — Он повернулся и кивнул Мелиссе. — В нем прекрасно смешалась кровь Штайнеров и Дэвионов. Пламень и сталь. Чуть-чуть сдержанности, и он — непобедим.

Незнакомец взглянул на стоявшего за спиной Виктора Кая.

— А этот скромник прямо-таки создан, чтобы стоять на страже. — Он подмигнул Моргану. — В Древнем Риме, да будет вам известно, в колесницу с триумфаторами обычно сажали карлика. И во время публичных манифестаций, когда не в меру восторженные толпы бурно изливали на героя льстивые похвалы, карлик шепотом напоминал ему о том, сколь преходяща земная слава. А офицер, который водит за собой собственного карлика и постоянно останавливается с целью убедиться, что он прав, вместо того чтобы просто верить в свою правоту, — такой офицер многого стоит.

Виктор обернулся, желая посмотреть, как Кай воспринял подобный комплимент, и был слегка удивлен, не заметив, вопреки своему ожиданию, ни тени смущения на лице Кая. Напротив, Кай слегка поклонился, а затем поднял голову и криво улыбнулся.

— Благодарю, Нгов. Это поистине высокая похвала. Виктор нахмурился и взглянул на Моргана.

— Что здесь происходит? Я узнаю форму — он из Волчьих Драгун. Просветите меня, будьте добры.

Морган кивнул Свенгу Нгову, и наемник широко улыбнулся.

— Все очень просто, ваше высочество. Полковник Джеймс Вульф послал меня для сопровождения вашей матери, Моргана, Кая и вас на Стратегический Совет на Недосягаемой.

— Стратегический Совет? — Виктор снова нахмурился, и глубокая складка залегла меж его бровей. — Как же так? И я узнаю последним, что Драгуны предпочли устраниться от этой войны. Да и захватчики к тому же убрались.

Улыбка сползла с лица наемника.

— Времена меняются, принц Виктор, и этот Совет призван доказать, что именно МЫ, а не ОНИ управляем скоростью, временем и направлением всех изменений. Если же мы окажемся несостоятельными, то, перефразируя детский стишок, все королевские роботы и вся королевская рать не смогут Государства-Наследники собрать...

XLIII

Дворец, Столица империи, Люсьен,

Округ Пешт, Синдикат Драконов

15 ноября 3050 года

Шин, скрываемый тенью от садовой стены, осторожно опустился на колени. Черное шелковое кимоно позволяло ему оставаться практически невидимым для посторонних глаз, но тонкая ткань, надо сказать, мало спасала от холода ясной люсьенской ночи. Шин не боялся холода, напротив, он, унимая жжение в левом боку, был ему даже приятен.

Чтобы не нарушать тишины сада, Шин сдерживал дыхание и старался как можно реже глотать. Полузакрыв глаза, он почти не видел, как мало света просачивалось в сад из другой части города, нимало не заботясь о том, что сон может сморить его в самый неподходящий момент. Мучительная боль и обуревавшие его чувства все равно не дали бы спокойно уснуть.

Слегка подняв голову, он разглядывал багрово-черный контур дворца, где со своей семьей обитал Канрей Теодор Курита. Этот дворец, так же как и поместье на Эдо, был построен в строго японском стиле. В центре дворца вздымалась к небу трехъярусная башня огромного диаметра, а каждый ее ярус по высоте вдвое превышал обычные размеры. Даже шаттлы, на которых путешествовал Шин, по своим размерам и массе уступали этой громаде. Он был польщен тем, что Канрей пожаловал ему комнату в этом дворце. «Долгий путь из трущоб Марика!»

Размышляя о своей жизни, все, что происходило до вторжения, он видел расплывчатым и нереальным, как в картинках ранней голографии или кадрах старой кинохроники. Захватчики были во многих отношениях самыми достойными противниками. Снова и снова стремились они согласовать свои военные силы с нашими, чтобы мы не слишком теряли престиж, даже потерпев поражение. Иногда, имея дело с нами, они выглядели откровенно наивными, и с тех пор как на Уолкотте им пришлось испытать горечь поражения, новых атак на наши миры с их стороны больше не предпринималось. Возможно ли, чтобы при их взглядах на Вселенную одно поражение положило конец всем планам нападения?!

Однако от этой идеи он отказался с той же быстротой, с какой она пришла в его голову. Нет, в этом еще меньше смысла, чем в некоторых теориях о том, кто они такие на самом деле. То немногое, что я узнал о их боевой технике и костюмах, мы «почерпнули» из битвы на Уолкотте; так вот, все это наводит меня на мысль, что они люди, невзирая на численность их пехоты. То, что у них есть боевые роботы, просто доказывает, что где-то они наткнулись на людей с такими машинами, но ведь никому неизвестно, как далеко могли забраться наши пираты на задворках Вселенной. Может, они из какой-то затерянной колонии или потомки некоего покоряющего сердца масс лидера, тайно уведшего за собой людей, чтобы построить военное общество?!

Наши пленники молчат о своем прошлом, заявляя только, что сейчас они члены клана Куриты, хотя нам они, конечно, не расскажут, что он, собственно, собой представляет. Это тайна, окутанная клубком еще больших тайн. И теперь, когда они ушли, сможем ли мы когда-нибудь докопаться до сути?

Едва слышный звук, будто кто-то кожаным башмаком наступил на камень, заставил Шина резко поднять голову. Заслонив сияние звезд, изящная фигурка перемахнула через зубчатую стену сада и, съежившись после прыжка, припала к земле. Переждав несколько секунд, фигура выпрямилась и двинулась в направлении дворца. И тут только Шин понял, что незваный гость был женщиной. «Оружия вроде бы нет... неужели наемный убийца?»

С величайшей осторожностью Шин поднял валявшийся под ногами булыжник, бесшумно встал и пошел вслед за незнакомкой. Пройдя несколько шагов, он остановился и швырнул камень в садовую стену. Когда женщина обернулась, чтобы посмотреть, откуда исходит непонятный звук, он одним прыжком оказался рядом, решив, однако, не нападать на нее со спины.

— Стой!

Не повиновавшись его окрику, она резко повернулась и, высоко подпрыгнув, попыталась ударом ноги отшвырнуть его в сторону. Удар был настолько силен, что, достигни он цели, напрочь бы снес Шину голову. Однако он сделал «нырок», ушел от удара, хотя и покачнулся, потеряв равновесие, когда его слегка зацепил ее каблук. Успев прийти в себя, пока она поворачивалась к нему лицом, он встал в боевую стойку. Но вновь, двигаясь быстрее, чем он ожидал, она схватила его за правое запястье, и тут же его плечо стрелой пронзила боль. Шин, хотя его рука и онемела, выдернул ее за рукава кимоно, увернулся и быстро завертелся на месте. И пока незнакомка за рукав тянула его одежду к себе, он, быстро кружась и разматывая с себя материю, отбегал все дальше в сторону, пока наконец не оказался в середине сада, а у его противника в руках осталось лишь пустое кимоно.

Тут двери дворца, выходящие в сад и на балкон, распахнулись, выплеснув в ночную черноту потоки тусклого света. Прямоугольник света упал на Шина, и сразу же на стене сада заплясала его длинноногая тень. Женщина, отбросив кимоно в сторону, приготовилась к новой атаке, но вдруг выпрямилась и почтительно поклонилась. «Вот тебе и на! Сражается как львица, а в следующий момент кланяется. Что здесь происходит?» Когда женщина подошла ближе, Шин, в свою очередь, отвесил ей поклон, пытаясь вспомнить, где он видел этот знак отличия в виде красной волчьей головы, украшающей левую сторону ее туники. «Волчьи Драгуны? Не может быть! Ведь на этот раз единственное, что может им здесь потребоваться, так это смерть координатора. Но тогда зачем же нападать на дворец Канрея?»

Незнакомка стянула с головы черный вязаный шлем, и ее длинные светлые волосы волнами рассыпались по плечам.

— Добрый вечер, Канрей Курита-сан, — обратилась она на безупречном японском к стоявшему на балконе человеку. — Я к вам с поклоном от полковника Джеймса Вульфа.

Канрей подбоченился.

— Полковник Вульф передает мне поклон? — В его голосе прозвучала саркастическая нотка. — Неужто христианский ад и в самом деле замерз и рак в пруду свистнул, или это особая манера шутить? Что, разве Драгунам-посланцам вменяют в обязанность всегда набрасываться на верных вассалов тех, кому они несут сообщение?

Женщина рассмеялась, и ее веселый смех, в котором полным диссонансом звучала смертельная угроза, был явно уже знаком Шину.

— Лилит Ланг, майор драгун к вашим услугам. Я и не думала шутить и никогда не напала бы на Шина Йодаму, если бы знала, что это он.

Шин уставился на нее в полном изумлении.

— Что? Как вы догадались? Лилит указала на грудь Шина.

— По татуировке можно узнать всю вашу подноготную. Ваш левый бок выдает в вас члена якудзы, а правый свидетельствует о великих подвигах.

Падавший из дворца свет оживлял линии новой татуировки Шина. Часть оскаленной пасти дымчатого ягуара на его плече уже стерлась. Ярко сверкающие золотом глаза зверя свирепо смотрели на Лилит и Канрея. Немного пониже в черных линиях распростерлась поверженная фигура пронзенного мечом вооруженного пехотинца. Правую руку от запястья до плеча украшала вереница картин звезд и перелетов после удачного бегства из Залива Черепах, а сцены побега из тюрьмы расписывали всю спину.

В сад вышел Хосиро и, ежась от холода, запахнул кимоно.

— А я и не подозревал, что полковник Вульф испытывает столь жгучий интерес к людям моего отца.

— А здесь есть много такого, что интересует Драгун и о чем вам, Хосиро, почти ничего не известно, — в тон ему прошипела Лилит. Она взглянула вверх на Теодора. — Пришло время положить этому конец, и вот для этого-то меня и послали сопроводить вас, вашу семью и Шина Йодаму на Недосягаемую. Вам еще многое предстоит узнать.

Хосиро презрительно рассмеялся, однако Канрей, казалось, секунду-две напряженно обдумывал ее возмутительное заявление.

— Я был бы полным идиотом, решись в одиночку отправиться в штаб-квартиру врага... Наемница улыбнулась.

— Полковник Вульф так и думал, что вы это скажете, и заявил, что в случае необходимости вы можете захватить с собой Джениоши и Рюкен, хотя он надеется, что вполне хватит и обещания Декана Фрейзера и Джанеты Рэнд обеспечить безопасный перелет. А еще он сказал, что никогда не враждовал с вами или Синдикатом, а только с Самсоновым и вашим отцом. А то, что я не могла явиться сюда открыто, так это все из-за той самой вендетты. Но вы, надеюсь, понимаете, что если бы полковник Вульф дал мне задание кого-то убить, ничто не смогло бы меня остановить.

— Неплохо сказано, — согласно кивнул Теодор. — Ну, без Генэсе и Рюкен я, пожалуй, обойдусь, а вот полковника Наримасо Осано прихватить с собой было бы неплохо.

Лицо Лилит просияло улыбкой.

— Прекрасно. По словам полковника Вульфа, он давно уже с нетерпением ждет встречи с полковником Осано. Соберите людей и стартуйте в направлении орбитальной станции Гинка. А мы радируем координаты на наш «прыгун».

Хосиро прошел в глубь сада и, повернувшись, взглянул вверх, где на балконе стоял его отец.

— Мы только что отделались от одного врага, а вы пытаетесь тут же препроводить нас в руки другого. Ничего не понимаю.

Канрей обменялся с Лилит быстрыми взглядами, а затем спокойно, но твердо обратился к сыну:

— А тебе и не нужно понимать все прямо сейчас. Твое дело повиноваться. Раз полковник Вульф рискнул послать сюда одного из своих людей, значит, он задумал нечто серьезное. Вульф не дурак и не безумец. Так что я еду.

XLIV

Штаб-квартира Волчьих Драгун,

Недосягаемая,

Маршрут Сарна, Федеративное Содружество

12 января 3015 года

Виктор Ян Штайнер-Дэвион стоял в дверях зала, испытывая благоговейный ужас от толпы людей, постепенно заполняющих огромный зал. «Если правда хотя бы половина из того, что мне известно, то со времени свадьбы моих родителей еще ни разу в одном месте не собиралось столько влиятельных особ».

Военачальники переходили от группы к группе, плотным кольцом окружавших политических лидеров, пока люди из Драгун — с видом смертельно оскорбленных необходимостью прислуживать — предлагали гостям напитки и деликатесы. Но самым убийственным для Виктора было то, что в присутствии столь важных особ его прибытия не заметила ни одна живая душа.

Охватившее его чувство досады, однако, быстро прошло, и он улыбнулся. «Помни, Виктор, что здесь ты всего лишь мелкая рыбешка в большом пруду. Ты не великий политик и не военный титан. А значит, будь доволен, что тебя вообще сюда пригласили». Продолжая размышлять, он мыслями вернулся к той головоломке, над которой он, Кай и Морган бились все время путешествия на Недосягаемую, но сам себя остановил. Нам не удалось понять, зачем Вульф собрал нас всех вместе, так что явно не стоит бросаться на эту задачу в «мозговую атаку».

Стоя в самой давке, Виктор заметил знакомую фигуру в красно-черной форме Гончих Келла. Человек этот был высок ростом и создавал вокруг себя ауру силы и власти. Его достаточно длинные, с сильной проседью волосы рассыпались по плечам красной куртки, а белая борода была коротко подстрижена. Виктора, как всегда, охватило странное чувство, и он подумал, что смерти придется захватывать этого человека спящим, поскольку, когда он бодрствует, ей его нипочем не одолеть.

Виктор пересек зал, направляясь к тому месту, где стоял Морган Келл, беседуя с двумя людьми из Лиги Свободных Миров, которые почтительно откланялись, увидев подходившего к ним Дэвиона. При виде его лицо Моргана озарилось приветливой улыбкой.

— Ваше высочество, — произнес двоюродный брат его матери и создатель отряда Гончих Келла, — видеть вас — для меня, как всегда, ни с чем не сравнимое наслаждение.

Улыбнувшись в ответ, Виктор пожал руку Моргана.

— Неужели так уж и ни с чем? Хорошо, что моя матушка нас не слышит, ей бы это вряд ли понравилось... Морган Келл громко расхохотался.

— Да ладно, не лови меня на слове, ведь твоей матери отведено в моем сердце особое место. Так что хочешь не хочешь, а придется поверить, что я искренне тебе рад.

— Заметано.

Морган оглядел Виктора с ног до головы и одобрительно кивнул.

— Дэн Аллард сообщил мне немало хорошего о твоих действиях на Туаткроссе. Будто бы ты быстро соображаешь и не боишься при случае и подраться. Ну что ж, неплохо. — Он пристально посмотрел вдаль. — Это погубило твоего дядю Дэна на планете Мэллори, но вытащило твоего отца и кузена Моргана Хайсека-Дэвиона из стольких передряг, что мне пальцев не хватит, чтобы их сосчитать.

— Если бы там не было Гончих, а полковник Аллард не захотел рисковать, все обернулось бы иначе. Глаза Моргана сузились.

— А если бы ты не послал Кая разведать подходы, как бы тогда все обернулось?

Виктор взглянул поверх голов туда, где стоял Кай в обществе матери, отца и сестер-близняшек.

— Если бы он только дал себе волю выполнить это. Морган Келл одной рукой обхватил Виктора за шею.

— Думаю, ты убедишься, что воины, подобные Каю, держат себя в тугой узде, а все из-за боязни того, что случилось бы, выпусти они вожжи. Скажи спасибо, что он на твоей стороне. Если однажды он сорвется с привязи, то немного найдется во Внутренней Сфере такого, что сможет его остановить.

Усиливающийся визг электрической инвалидной коляски помешал Виктору ответить. Он повернулся, чтобы лучше рассмотреть человека, одетого в форму генерала армии Свободной Республики Расалхаг. В отливающих серебром волосах и тронутой сединой черной бороде виделось Виктору неуловимое сходство с кем-то знакомым, и лишь глубокий шрам на левой щеке генерала помог ему вспомнить имя этого человека. «Да ведь это же Тор Мираборг! Он здесь, должно быть, вместе с Хааконом Магнуссоном, Серебряным Лисом. Вульф и вправду собрал здесь всех».

На мгновение Виктор подумал, что женщина в форме космического пилота, сопровождающая Мираборга, видимо, его дочь, но на именной наклейке на ее левом нагрудном кармане он прочел: «Дженсен».

Мираборг вперся в Моргана Келла свирепым взглядом.

— Вы — Морган Келл? Наемник молча кивнул.

— Я — Тор Мираборг. Ваш сын убил мою дочь!

Гнев и боль в голосе Тора заставили Виктора непроизвольно сжаться, однако лицо Моргана осталось бесстрастным.

— Объясните, как это мой сын, которого уже полтора года нет в живых, мог убить вашу Дочь?

Волна жгучей ненависти окатила лицо Мираборга.

— Ваш сын встал между Тирой и мной. Это он своим влиянием заставил ее уехать и вступить в Полк драгун Расалхага. Моя дочь погибла, сражаясь с захватчиками.

Морган выпрямился в полный рост.

— Значит, ваша дочь и мой сын напоследок своих слишком коротких жизней разделили общую участь. Не так давно я получил от нее голодиск, и она была столь добра, что поделилась со мной и моей женой воспоминаниями о том времени, когда они были вместе с Феланом...

Плечи Мираборга тяжело опустились, а подбородок уперся в грудь.

— Она говорила с вами? — спросил он выдающим смертельную муку шепотом. — Она записала для ВАС голодиск? Но почему?

Виктор понял вопрос, Мираборг просто не имел права голоса. «Она никогда не общалась со своим отцом, и тот не знает почему...»

— Этот диск пришел в ответ на тот, который я послал ей раньше, — спокойно ответил Морган. — Если хотите, я дам вам его посмотреть.

Железный Ярл, встряхнувшись, пришел в себя, и огонь вновь вспыхнул в его взгляде и голосе.

— Нет, я не желаю иметь к этому никакого отношения. Она перестала быть моей дочерью в тот день, когда покинула Ганцбург.

Он повернул свое кресло и, прорезая толпу, двинулся прочь, оставив худенькую стройную блондинку в одиночестве.

Аника взглянула на Моргана.

— Будем знакомы, полковник Келл, я Аника Дженсен, напарница Тиры. Она была моей лучшей подругой.

Аника бросила взгляд вслед Мираборгу и тряхнула головой.

— Не обращайте на него внимания. Он просто злобный старик. Я знала вашего сына и виделась с ним и Тирой много раз. Я была там, когда они встретились. И вам нечего стыдиться за сына. Фелан и Тира были просто созданы друг для друга.

Морган положил руки ей на плечи.

— Благодарю вас, лейтенант, рад слышать, что у Фелана были друзья.

Аника с трудом сглотнула.

— Сэр, если вы не возражаете, мне хотелось бы посмотреть тот ее диск. Тира и я, по сути, никогда не имели возможности попрощаться. Она направила свою «Шилону» во флагманский корабль захватчиков, прямо на капитанский мостик. Да что там говорить! Чтобы остановить вторжение, она сделала гораздо больше любого из всей Королевской армии, но Железный Ярл не признает ее героизма.

— К завтрашнему утру я сделаю для вас копию диска. — Морган приветливо ей улыбнулся. — И спасибо вам.

Аника отошла, а внимание Виктора привлекла странная суматоха в дверях зала. Одетая в черное шелковое платье с красной отделкой, что выглядело нелепой пародией на форму Драгун, Ромао Ляо, канцлер Конфедерации Капеллана, отчаянно и безуспешно пыталась заставить одного из двух стоявших в дверях Драгунов объявить о ее прибытии. Вначале несчастные стражи делали вид, что не замечают ее, но когда она заехала одному из них кулаком, стражник, взбесившись, отвел руку, чтобы отвесить ей здоровенную оплеуху.

Стройный темноволосый мужчина, бросившись между ними, встал лицом к Романо. Стражник справился с собой как раз в тот момент, когда другой, более молодой, человек мягко, но крепко схватил свою мать за запястья. На какой-то момент лицо Романо исказилось гневом, но, быстро взяв себя в руки, она с видом полнейшего обожания поцеловала сына в щеку. Тем временем Цен Сянг, ее супруг, вышел из толпы, намереваясь взять ее за руку и увести прочь.

Виктор покачал головой. «Она, вне сомнения, такая же сумасшедшая, каким был и ее отец. Хотя ее сын, Сун-Цу, видимо, имеет над ней какую-то власть, но надолго ли?» Он обернулся на Кая, наблюдавшего за Сун-Цу Ляо, следующим за своими родителями. «И Кай, и Сун Цу — внуки Максимилиана Ляо, и каждый из них имеет право претендовать на трон Конфедерации Капеллана. Не думаю, чтобы Кай этого хотел, но сможет ли это остановить Сун Цу в его стремлении избавиться от потенциального соперника?»

В дальнем конце зала предводитель Волчьих Драгун занял специально возведенный помост. К нему присоединились несколько старших офицеров полка.

Виктор нахмурился. «Как странно! И где, собственно, Черная Вдова? Я что-то не слышал, чтобы Наташа Керенская была ранена или убита».

Джеймс Вульф пригладил редеющие седые волосы.

— Благодарю всех за то, что вы откликнулись на призыв собраться вместе здесь, на Недосягаемой. Некоторым из вас это, должно быть, показалось странным, однако, надеюсь, вы поняли, что у меня имеются серьезные основания для подобной встречи. Я хотел бы обсудить с вами проблему, вставшую перед нами всеми, но, видимо, лишь Драгуны способны осознать истинную ее глубину. Однако, прежде чем начать, мне хотелось бы представить моего нового заместителя. — И Вульф рукой указал на стоящего позади него молодого мужчину. — Кому-то из вас он, возможно, известен как майор Дарнелл Виннингем. Но настоящее его имя Мак-Кензи Вульф, и это мой сын. Он заменит Наташу Керенскую.

Вульф подождал, пока стихнет вызванный его заявлением шепот, волной прокатившийся по рядам зала, и спокойно продолжил:

— Как вам известно, в прошлом году Внутренняя Сфера подверглась нашествию врага, обладающего боевыми роботами невиданной силы. За последнее время в сражениях против захватчиков силы Федеративного Государства и Синдиката Драконов добились некоторых успехов. После месяца проб и ошибок им наконец удалось нанести противнику поражение. После этого агрессоры, как бы то ни было, остаются в пределах завоеванных ими планет.

Тут из зала неожиданно раздалось:

— Это потому, что мы им как следует дали под зад. Виктор хоть и не смог узнать голос, но вдруг неожиданно для себя шумно присоединился к вызывающе дерзкому ходу одобрительных выкриков: «А мы и в самом деле здорово им врезали». Вульф покачал головой.

— Неужели вы действительно верите, что такого неукротимого и безжалостного врага можетсмутить столь мелкое поражение? Они отступили потому, что одна женщина-пилот из Расалхага пожертвовала собой, врезавшись своей «Шилоной» прямо во флагманский корабль неприятеля. Она, как минимум, уничтожила их предводителя и разрушила командную структуру вражеских сил. Промахнись она всего на десять метров вверх или вниз, влево или вправо, агрессоры так и продолжали бы неумолимо двигаться вперед походным порядком. А если вы и в самом деле столь наивны и искренне верите, что две не слишком крупные победы и удачный маневр храброго пилота могли заставить этих захватчиков повернуть назад, значит, шансы на успех в нашей войне, к сожалению, ничтожны.

— Нашей войне? — раздался голос Романо Ляо. — Ну конечно! Я с самого начала так и думала.

Она торжествующе рассмеялась и повернулась, демонстрируя остальным свое превосходство.

— Вы просто-напросто ждали, чтобы наши войска разобрались с агрессором. А теперь Волчьи Драгуны повылезают из своих нор и вступят в бой.

Она взглянула на Джеймса Вульфа.

— Ваши наемники самые свирепые во всей Внутренней Сфере. С вашей помощью мы обратим в бегство этих ренегатов с задворок Вселенной.

Пристальным и суровым взглядом Вульф заставил ее замолчать.

— Боюсь, вы превратно толкуете происходящее, мадам канцлер. Неприятель, с которым мы столкнулись, не имеет ничего общего ни с ренегатами, ни с бандитами. И вероятно, менее чем через год начнется новое наступление. Нам придется подготовиться, чтобы встретить их во всеоружии, ведь мы видели лишь небольшой пример их мощи.

Лицо Вульфа приняло суровое выражение, а в голосе проскользнули зловещие нотки.

— После Радштадта и смерти главнокомандующего они обрушатся на нас всей своей силой. Они не станут просить пощады, но и сами не пощадят никого. Леди и джентльмены, теперь наступает время, которое вполне может стать последними днями Внутренней Сферы.

ЭПИЛОГ. ИМЯ ЗВЕРЯ

XLV

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

Переходная орбита Расалхаг,

Оккупационная зона Клана Волков

12 января 3051 года

Фелан Келл вошел в отсек небольшого шаттла и без труда различил военного регента в толпе одетых в желтое, неустанно снующих прислужников Ком-Стара, доставивших его багаж. Пробравшись сквозь них, он подошел к одноглазому человеку и протянул ему руку.

— Я только что узнал, что вы уезжаете.

Анастасий Фохт сердечно потряс руку Фелана.

— Да. Ульрик считает, что так будет лучше. Мне, как он сказал, не будут рады там, где действует клан. — Фохт отпустил руку наемника и, улыбнувшись, бросил на него вопросительный взгляд. — Ты чего-нибудь опасаешься? Какие-то новости по поводу расследования твоих действий во время атаки?

Келл медленно покачал головой:

— Нет. Со времени сражения при Радштадте они фактически содержали меня в одиночке. Но, возможно, более спешные дела оказались важнее моей участи. У меня такое впечатление, что Дымчатые Ягуары жаждали стереть Радштадт с лица земли, потому что там, должно быть, укрылись все уцелевшие из флота Расалхага.

Фохт согласно кивнул, а затем отвел Фелана подальше от служителей Ком-Стара.

— Ульрик сказал, что, узнав об исчезновении тела ильХана в вакууме пространства, Ягуары просто на стенку полезли от бешенства. Он, видите ли, был из их клана. Уж очень они огорчились, что вы спасли Ульрика, а не ильХана.

— Если бы я его нашел, я сделал бы все, что смог. Не забывайте... я ведь еще и Влада вытащил с мостика.

Регент кивнул:

— Да, мне это известно.

Фелан тронул Фохта за рукав:

— Я понимаю, что Ульрик мог ограничить передачу информации через Ком-Стар. Но если вдруг появится хоть какая-то возможность, не передадите ли вы моей семье весточку...

Регент положил правую ладонь Фелану на лоб.

— Мир Блейка да будет с тобой, Фелан Келл. Не знаю, что именно в отношении кланов одобрит примас. А поскольку мы вынуждены худо-бедно проводить оккупационную политику кланов на время их отсутствия, то Ком-Стар попадет в крайне щекотливое положение. Если больше ничего не случится, я, вероятно, сумею дать знать вашей семье, что они могут гордиться сыном.

Наемник кивнул и слабо улыбнулся.

— Спасибо. Думаю, мы стали друзьями, и жаль, что нам больше не придется поговорить. У меня просто нет слов, чтобы отблагодарить вас за помощь во всей этой истории с Ранной и Владом. До сих пор не могу прийти в себя после того случая, хотя, вероятно, уже извлек урок из своих ошибок.

— Запомни, — сказал Фохт, и в его голосе прозвучала нежность, — вот откуда на теле берутся шрамы.

Фелан махнул Фохту на прощание рукой, повернулся и вышел из отсека. Наблюдая из окна в переходном шлюзе вблизи двери, он видел, как Фохт сел за пульт массивного шаттла и загерметизировал люк. Смотровое окно постепенно становилось матовым, по мере того как из отсека откачивался воздух и открывался наружный шлюз.

Фелану не удалось понаблюдать за отлетом корабля. Ему помешали два вошедших в смотровой бокс элементала в полных доспехах с красной перевязью. Пестрая серо-черная камуфляжная форма выдавала в них людей Клана Дымчатых Ягуаров.

— Фелан Патрик Келл?

— Да, — ответил Фелан, удивляясь серьезности тона одного из них, — это я.

Тот, что был справа, указал ему на коридор.

— Вы пойдете с нами.

Первый элементал направился к центру корабля, а второй пошел сзади Фелана, почти наступая ему на пятки.

Полный дурных предчувствий, Фелан дернул за плетеный шнур на своем правом запястье. «Пленники не могут быть рабами и заслуживают лучшего обращения, чем бандиты и другие отбросы общества, но определение „корректный“ неприменимо к правам и отношениям между воинами и любой другой кастой в этой культуре». Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его улыбнуться. «Ну что ж, теперь мне по крайней мере известно, что у них на мой счет возникли кое-какие подозрения. Да, на этот раз они попали в точку».

Когда они подошли к лифту, одна из его дверей была уже открыта, а третий элементал придерживал дверь, не давая ей закрыться. «Ничего подобного я раньше не видел». Шедший позади Фелана элементал легонько подтолкнул его локтем в кабину, где наемнику пришлось вдавиться спиной в угол, будучи притиснутым ввалившейся за ним в кабину лифта троицей.

Хотя и не имея возможности видеть вспыхивающие на панели кнопки с номерами этажей, он знал, что движутся они в направлении мостика. Но когда лифт остановился, явно не доехав до моста, Фелан понял, что они прибыли на один из закрытых ярусов, где запрещалось находиться всем, кроме воинов. От волнения у него пересохло во рту, а затем появился какой-то кислый привкус.

Элементалы провели его по короткому коридору и остановились у двери без каких-либо опознавательных знаков. Один из них постучал в дверь металлическим кулаком, и она тут же бесшумно скользнула вверх. Вдруг стоявший за спиной Фелана элементал резко втолкнул его в комнату. Дверь вновь закрылась, и наемник очутился в кромешной тьме.

Ничего не видя вокруг, Фелан вытянул руки вперед и, сделав несколько шагов, уперся руками в стену. Двигаясь все время вправо, он обошел комнату по кругу. «Два метра на два, и никакой мебели. Да уж, это местечко не назовешь уютным. Сразу после поимки они отвели мне покои получше. Элементалы, что привели меня сюда, были из Дымчатых Ягуаров. Может, они собираются отомстить за смерть ильХана?»

Услышав, как за его спиной открылась дверь, Фелан резко обернулся. На расстоянии двух метров от дверного проема стояла женщина, освещенная светом верхнего прожектора. Кивком головы она поманила его к себе. «Неужели это Ранна?» По тому, как она была одета, и несколько неестественным жестам он понял, что ее молчание таит в себе особый смысл.

Одетая в плотно облегающий тело костюм из белой кожи, оставляющий открытыми ее руки и ноги, она была похожа на призрак. Ее одеяние украшали серебряные заклепки, а длинные кожаные полосы свисали вниз наподобие набедренной повязки. На ногах у нее, как и у всякого водителя боевого робота, были высокие до колен сапоги из блестящего серебра, а руки — от кисти до локтя — закрывали перчатки из тонкой стальной сетки. С плеч свисал короткий, доходящий до середины спины плащ из белого волчьего меха. У шеи плащ был перехвачен пряжкой в виде волчьей головы с рубиновыми глазами.

Хотя Фелану и казалось, что он узнал ее фигуру и выправку, но полной уверенности у него быть не могло, потому что лицо женщины скрывала маска, которая более всего напоминала ему свирепое лицо его боевого робота «Волкодава». Искусно сделанная в форме волчьей головы маска сверху была покрыта белой эмалью. Широко раскрытая в злобном оскале пасть зверя хотя и наводила на собеседника невыразимый ужас, но сияющие сквозь прорези маски голубые глаза Ранны рассеивали впечатление надвигающейся угрозы.

Он шагнул вперед, и она вдруг исчезла. Лившийся сверху свет мигнул и погас, но почти сразу же вспыхнула другая лампа, и женщина возникла вновь, стоя немного дальше по коридору. Медленным жестом она пригласила его следовать за ней, а затем резко раскинула руки над плечами. Блеснуло серебро, и свет от металлического кольца прорезал мрак, когда она поднятыми руками остановила сдвоенные мечи, готовые обрушиться вниз.

Фелан бросился вперед и проскользнул под ее правой рукой. В снова надвинувшейся черноте Ранна освободила лезвия мечей, и они просвистели вниз, завершив свое смертоносное падение. Оставшись в полной темноте, Келл ощутил, как обострились все его чувства и сильно заколотилось сердце. «Должно быть, это какой-то странный, принятый в кланах способ вершить правосудие, Дымчатые Ягуары жаждут моей смерти, а Ульрик послал представителя от Клана Волков, чтобы защитить и поддержать меня».

Он почувствовал, что Ранна следует за ним по пятам, но постарался отвлечься и переключить внимание на происходящее вокруг. Слева от себя Фелан услышал шорох ступившего на палубу башмака. Мгновение — и он стоит на коленях, упершись руками в пол, а над ним, со свистом рассекая воздух, проносится остро отточенный меч, который, помедли он хоть секунду, рассек бы его пополам. Он пнул левой ногой воздух впереди себя и во что-то попал. Это нечто не издало ни звука, но глухой удар от рухнувшего на пол тела и звон упавшего меча заставили Фелана улыбнуться.

Перед ним вновь появилась Ранна, стоящая в круге света. Он бегом направился к ней, она присела, а затем подпрыгнула вверх. Немедленно среагировав, Фелан нырнул вперед. И тут же в темноту брызнули искры от столкнувшихся со звоном мечей, прошедших всего в нескольких сантиметрах от тела. Фелан сжался в комок и кувырком покатился вперед, чувствуя справа от себя какое-то движение.

«Слишком поздно»... Он постарался откатиться подальше от опасного места, но вдруг ощутил жгучую боль от полоснувшего его по левому бедру лезвия меча. Сделав пируэт, он приблизился к Ранне, встал на одно колено и правой рукой ощупал рану через прорезь в летном комбинезоне, а затем осторожно отнял ее от раны. Рука была теплой, влажной и липкой. «Да, резанули неслабо, на целых пять сантиметров, хотя рана, кажется, неглубокая. Болит, как сволочь, но этим меня не остановишь».

Он подошел к Ранне еще ближе, ожидая, что та исчезнет сразу же, как только над ней погаснет свет. Но этого, однако, не произошло. Напротив, еще один прожектор, вспыхнув, пригвоздил к черной палубе чью-то высокую фигуру. В луче света сурово и величественно стоял Ульрик, окутанный длинным до пола плащом из черно-серого волчьего меха. От его волос исходило белое сияние, а глаза оставались скрытыми непроницаемой тенью.

Он заговорил, и его глубокий голос заполнил пустоту коридора.

— Троткин, видимый и невидимый, близкий и далекий, живой и мертвый, возрадуйся, ибо Волк принес нам приемыша. — Помолчав, пока его слова эхом повторялись в темноте, он подождал, когда вновь воцарится тишина, и продолжил: — Сорок семь лет назад Стальное Чрево произвело на свет такого детеныша, как этот. Это рождение — всего лишь легенда, но никто не станет отрицать, что в каждой сказке есть доля правды.

Из окружившей Фелана темноты раздался шепот тысяч голосов, слившийся в единое:

— Сейла.

Голос Ульрика перешел в волчье рычание.

— Я Хранитель Клятвы! Все будут связаны этим Конклавом, пока не превратятся в пыль воспоминания, и даже дольше — пока не наступит конец всему.

— Сейла.

От свистящего бормотания вокруг у Фелана поползли по телу марашки. Его нервы напряглись до предела, а разум отчаянно стремился постичь тайну этой жуткой церемонии. «Они пытаются меня убить, а затем сделать центральной фигурой какого-то странного ритуала. Я не понимаю и половины из того, что говорит Ульрик. Черта лысого тут поймешь, что здесь происходит. Это так же верно, как то, что этот шнур сидит на моем запястье. Сейчас меня прикончат как жалкого раба».

Ульрик оглянулся вокруг, как будто мог видеть собравшихся вокруг светового круга.

— Мудрость Волка несомненна, но здесь есть и такие, кто считают великодушие Волка чрезмерным. Кто настаивает, чтобы этого детеныша лишили жизни?

Наемник увидел, как Ульрик поднял голову, услышав прямо перед собой какой-то шелест. В белый круг света на палубе вступила маленькая изящная фигура большеголового человека, которого Фелан воспринял как шута клановцев. Его эффектный костюм был вырезан из зеленой кожи по типу полетного комбинезона воздушных пилотов. Вместо короткого плаща на нем было надето облегающее грудь и плечи сверкающее украшение из золота и малахита с двумя стилизованными крылышками по обе стороны головы. Его сделанная из золота с малахитом маска в форме ястребиной головы представляла подлинное произведение искусства.

Когда человек снял маску, за спиной Фелана пророкотал голос Ульрика:

— Я узнаю тебя, Кэвил Мальтус из Клана Нефритовых Соколов.

— Хранитель Клятвы, я провижу грозящую с небес смерть для этого детеныша. — Кэвил уставился на пленника огромными карими глазами. — Да, я провижу такую смерть.

Его перекрыл суровый голос Ульрика:

— Кто из Волков стал бы отрицать это провидение?

Заслонив Фелану фигуру Кэвила, вперед выступил пилот-истребитель. Одет он был в точно такой же, как и Кэвил, костюм, но сделанный из темно-серой кожи, а на плечи был накинут тот же, что и у Ранны, плащ из серого меха. Когда пилот снял шлем, наемник увидел, как вспыхнуло под лучом света сияние золотых волос.

— Я узнал тебя, Керью из Клана Волков.

— Хранитель Клятвы, а я провижу, что этому детенышу не стоит ничего опасаться с небес.

Когда замер звук голоса Керью, он и Кевил вновь надели маски и остались стоять на своих местах. Вверху вспыхнули два прожектора, высветив еще два круга на палубе.

Из темноты шагнула исполинского роста фигура. Костюм из светло-серой кожи по своему покрою не походил ни на одну военную форму кланов, по которой Фелан смог бы узнать, к кому принадлежал его владелец. Но это не имело большого значения. В данную минуту Фелан просто восхищался внушительного вида человеком, мощную фигуру которого плотно обтягивал костюм, сидевший на нем как влитой. Дополнением к его одеянию служила набедренная повязка, указывающая на его клановую принадлежность, как будто надетую маску свирепого ягуара можно было спутать с чем-то другим. Элементал с торжественным видом снял маску.

— Я узнал тебя, Линкольн Озис из Клана Дымчатых Ягуаров.

Сильный голос исполина, перекрывший слова Ульрика, воистину прозвучал как грозное рычание ягуара.

— Хранитель Клятвы, я провижу, что этот детеныш примет смерть, будучи казнен. Да, я провижу такую смерть.

И вновь Ульрик обратился с вопросом с сокрытому тенью собранию:

— Кто из Волков стал бы отрицать это предвидение?

Из темноты выступил Волк и встал между Феланом и его противником. И даже если бы Фелан не заметил висящую вдоль спины рыжую косу на костюме Волка, он все равно узнал бы Эвенту по ее горделивой поступи.

— Я узнал тебя, Эвента Фетларол из Клана Волков.

В ответе Эвенты Фелан услышал явный вызов и ничем не скрываемое презрение.

— Хранитель Клятвы, а я провижу, что этому детенышу нечего бояться власти.

После того как Эвента и Линкольн надели маски, на палубе высветились два последних световых пятна от вспыхнувших вверху прожекторов. И почти сразу же в круг сторонников предания пленника смерти вступил человек в короткой, как на Ранне, одежде. В этом странном одеянии Фелан узнал костюм водителей роботов. Спадавший с плеч мужчины толстый плащ из белого меха крепился на шее узлом из связанных передних лап медведя. Задние лапы зверя охватывали его талию. Скрывавшая лицо маска казалась выложенной опалами, отражавшими надетую на него блестящую шкуру.

— Я узнал тебя, Джеральд Винсон из Клана Медведя-Призрака.

— Хранитель Клятвы, я провижу смерть от равных ему. — Его голос сорвался на леденящий душу шепот. — Да, я провижу такую смерть.

Когда Ульрик обратился к Волку, чтобы тот опроверг предвидение Винсона, Фелан уловил в его голосе явно слышимую перемену. Наемник был почти уверен, что в круг защитников сейчас выйдет Ранна, но она осталась на месте, а вперед выступил кто-то другой. В круге стояла женщина в костюме, который очень ей шел и во всем, кроме цвета, походил на тот, что был на Ранне. В ее одежде, включая короткий плащ из волчьего меха, белое и черное менялось местами. Рыжие волосы каскадом ниспадали на ее плечи. Спереди на кожаном костюме женщины Фелан заметил символический знак в виде огненно-красных песочных часов.

Когда она сняла маску, Фелан застыл, раскрыв от удивления рот, а Ульрик громовым голосом пророкотал:

— Я узнал тебя, Наташа Керенская из Клана Волков.

Не веря своим глазам, Фелан уставился на нее в немом изумлении, а она, опалив его взглядом смеющихся глаз, повернулась к своему противнику. «Наташа Керенская! Но ведь она же помощник Джеймса Вульфа. Что она здесь делает, и разве она признана кланами?» Ответ пришел ему в голову так же быстро, как и вопрос. «О Боже! Ведь они вовсе не драгуны Вульфа, а Волчьи Драгуны. Так они с самого начала были частью этого клана!»

Фелан вдруг осознал, что он не брошен на произвол судьбы. Джеральд Винсон от ужаса стал бледным как смерть. Из окружавшего их мрака слышался свистящий шепот. Продолжая улыбаться, Наташа, казалось, упивалась произведенной ею суматохой.

— Хранитель Клятвы, — с высокомерным видом обратилась к нему Наташа, — я знаю этого детеныша уже много лет. Ему нечего опасаться себе подобных или тех, кто называют себя его сторонниками.

— Повернись ко мне лицом, детеныш. — Голос Ульрика привел Фелана в чувство. Хан обратил на него холодный взгляд пустых глаз. — Трижды его обрекли на смерть и трижды вставали на его защиту. С поддержкой Вульфа и под защитой клана, все в порядке.

Ульрик вынул из-под плаща серебряный кинжал с рукояткой в форме волчьей головы. Сделав шаг вперед, он произнес:

— Дай мне свою правую руку.

Фелан вытянул руку, и Ульрик, просунув кинжал, подцепил им шнур на запястье наемника.

— Это была метка раба, но в тебе бьется сердце, живет разум и пылает душа воина. Вульф это понял, а я, Хранитель Клятвы, это провозглашаю.

Потянув кинжал к себе, Ульрик разрезал шнур пополам. Ловким броском он перехватил кинжал, вложил его рукоятку Фелану в ладонь и сжал на ней его пальцы. Торжествующим жестом он рывком поднял вверх руку Фелана Келла.

— Возрадуемся и возгордимся — в число Волков вступает новый воин.

Слабый взрыв почтительных аплодисментов выплеснулся из мрака и быстро угас, когда Ульрик, отвернувшись от Фелана, вернулся на место. Фелан опустил руку и тут же услышал за спиной какой-то шум. Он медленно обернулся и увидел еще одного водителя робота, одетого в костюм Клана Волков. Он неторопливо вышел из темноты, остановился и снял маску.

Глаза наемника сузились. «Это еще что?» Он бросил взгляд на меч в правой руке Волка и увидел на его острие темное пятно. «Да, это, должно быть, твоих рук дело, шваль!»

Влад снял маску и правым локтем прижал ее к боку. Так и не побледневший багровый шрам, как напоминание о катастрофе на мостике, перерезал его левую щеку от глаз до подбородка. При взгляде на него Фелан содрогнулся. «И почему это у всех водителей роботов, которые терпеть меня не могут, обязательно такие жуткие шрамы, и именно после Радштадта?»

Влад отвесил сухой, церемонный поклон. Распрямившись, он вперил в Фелана пристальный взгляд, не оставлявший никаких сомнений, что ненависть пропитала его, как сказал Грифф, до мозга костей. Если такой ненавидит, так уж до печенок, — невольно насторожился Фелан. — Как пить дать, придет такой день, когда ты, Фелан, горько пожалеешь о том, что спас его, вытащив с мостика «Разъяренного Волка».

Влад с трудом сглотнул и лишь потом произнес:

— Добро пожаловать, сородич, в Обитель Подопечных.

Приветственным жестом он протянул Фелану левую руку, слегка постукивая при этом правой по гарде меча прямо напротив сделанной в форме волчьей головы пряжки своего поясного ремня.

Этот жест не ускользнул от внимания Фелана. «Уж будь уверен, Влад, я буду вспоминать тебя всякий раз, когда увижу пряжку Тиры на твоем ремне, — точно так же, как и ты вспомнишь меня, посмотревшись в зеркало. Наступит день, когда мы сведем счеты раз и навсегда». Вынужденный соблюдать формальности происходящей церемонии, Фелан молча и так же крепко пожал руку Влада.

Они разняли руки, и Влад отошел обратно во тьму. Фелан снова повернулся лицом к Хану.

Ульрик всмотрелся в темноту.

— Я, Ульрик Керенский, Хан Волков и Хранитель Клятвы этого Конклава, приветствую тебя, Фелан Патрик Келл, принимая в Клан Волков. Согласно обычаю, передаваемому из поколения в поколение, с тех пор, как Александр Керенский увел отсюда наших предков, а его сын Николай спас нас от последствий нашей глупости. Потомкам Керенского ты будешь известен как Фелан Волк. Все должны твердо держаться принятого здесь совместного решения. И да будет так, пока все мы не погибнем.

— И да будет так, пока все мы не погибнем, — эхом повторили собравшиеся.

Прожектора, освещавшие противников и защитников Фелана, погасли, и посреди кромешной тьмы остались видны только Ульрик, Ранна и Фелан. Все молчали, слышно было лишь, как расходятся люди кланов.

Когда наконец вновь воцарилась полная тишина, Ульрик подошел к Фелану и протянул ему левую руку.

— Теперь ты один из нас, Фелан Волк. Ты больше не раб. Решением этого Конклава ты стал воином. С этих пор тебе предоставлены все права и привилегии твоего положения, равно как возложены ответственность и долг воина Волков.

Фелан сердечно пожал Ульрику руку. Похоже, он впервые принадлежал чему-то, помимо своей семьи.

— Благодарю вас, мой Хан, за столь высокую честь. Но здесь есть многое, что я не знаю и не понимаю. Что означали все эти выступления против? Что имел в виду Влад, когда приглашал меня в Обитель Подопечных?

Ульрик покачал головой.

— По нашим меркам, ты еще слишком молод. Проходя обучение, ты постепенно найдешь ответы на все свои вопросы. А теперь подошло время для праздничного торжества. Почти пять десятилетий минуло с тех пор, как Волки приняли в свои ряды человека, не принадлежащего их касте. Со всеми подобающими почестями ты будешь награжден за действия на мостике, хотя, боюсь, с самой достойной наградой придется подождать до конца нашего путешествия.

— Путешествия? — Он вдруг вспомнил мимолетное упоминание военного регента об «отсутствии» кланов. — Что за путешествие?

Глаза Хана сузились, и падавший сверху свет сделал его похожим на призрак смерти.

— Мы отправимся туда, где кланы — все кланы — должны встретиться для обсуждения всего, что нами совершено. Мы выберем нового ильХана и произведем смотр нашим успехам и неудачам. А затем под предводительством нового ильХана мы вернемся во Внутреннюю Сферу и завершим освобождение Звездной Лиги от сил, разрушивших ее три века назад!

Майкл Стэкпол Кровавое наследство Кровь Керенского-2 (Боевые роботы — BattleTech)

ПРОЛОГ

Шаттл «Чарльз Мартел»

Вектор Терра 29317

31 января 3051 года

Прикоснувшись к холодным каменным подлокотникам, Анастасиус Фохт сразу догадался, что находится на троне Аркона. В полудреме, в самой сердцевине сновидения, он обнаружил, что вокруг него знаменитый парадный зал — исполинские двери в сумеречной глубине почти сливались со стенами. В той стороне густела прозрачная аспидная тьма... Вот что еще явилось в сознание — убежденность в том, что он не один. По крайней мере два боевых робота, два внушающих ужас «Грифона» стояли у него за спиной. Неумолимые, вызывающие трепет в душе стражи, более чем пять веков охранявшие престол правителей Содружества Лиры.

Теперь и тени начали шевелиться, отделяться от стен, заполнять помещение. Трепет проник в сердце, когда один из силуэтов оформился в знакомую человеческую фигуру и, прихрамывая, приблизился к возвышению. Фохт различил памятное ему лицо — этого не могло быть. Этот человек умер двадцать лет назад!

— Прочь! — с трудом вымолвил Фохт. — Прочь! Ты умер. Тебя нет на свете!..

Анастасиус даже попытался выкрикнуть эти слова — хотел разбудить себя, охладить голову, прогнать этого незваного, жуткого гостя.

Видение, как будто угадав его оторопь, остановилось в десятке метров от трона и куртуазно поклонилось. На его угадываемом лице появилась надменно-брезгливая улыбка, свойственная влиятельным знатным придворным.

— Конечно, милый друг. Непременно! Но какое это теперь имеет значение?..

Фохт, бессильно злобясь на себя, ударил кулаком по правому, холодному как лед подлокотнику.

— Я не позволю! Немедленно прекратить!.. — воскликнул он и ткнул пальцем в замершее смутное очертание. — Не сметь, Альдо Лестрейд! Я узнал тебя. Твоего имени давно уже нет в списках личного состава. Ты испарился! Понимаешь? Ты погиб и исчез в небытии.

Дух равнодушно пожал плечами — струящаяся мертвенно-бледная зыбь пробежала по его бестелесной фигуре.

— Физически — да. В общепринятом смысле я отбыл в мир иной годы и годы назад. Интересно, как это произошло? Говорят, меня отравил негодяй, которого я, сам не ведая о том, когда-то породил.

Он неожиданно мерзко захихикал.

От этого смешка жуть оледенила сердце Фохта, а незваный гость с какой-то отчаянной веселостью продолжил:

— Я существую теперь в недрах твоего сознания. Забился в подполье и жду-дожидаюсь своего часа. Как видишь, эти годы не отразились на мне — я все тот же, полон сил, энергии. Даже хохочу временами... Да-да, я знаю о сеансах медитации и погружениях в облегчающую меланхолию, которыми изводили тебя буддийские монахи. Знаю и о сеансах психотерапии, которым подвергали тебя адепты Ком-Стара. Я все знаю... От меня ничего не скроешь... Все они пытались освободить, тебя от мучительных воспоминаний, свести, так сказать, к нулю уровень угрызений совести. Как видишь, результат налицо. Я тут как тут, живехонек и здоровехонек. Разве что не хватает прежней, набитой скверной, тесной оболочки, но это такие пустяки. Не правда ли, регент по военным вопросам?.. Тем более что теперь я способен видеть тебя насквозь. Греховные вожделения, предупреждаю тебя по-дружески, погубят и твою плоть, если ты не откажешься от них. Или осуществишь свои тайные помыслы на деле. Сколько можно грезить о власти?!

Тень обвела руками зал.

— Будем считать, что ты добился своего, — продолжил дух Лестрейда. — Ты занял трон правителя Содружества Лиры. Наконец жажда власти, которая мучила тебя всю жизнь, удовлетворена. Будем считать, что хотя бы во сне получилось по-твоему.

Фохт надменно вскинул седовласую голову. Он был одноглаз, лицо — в морщинах.

— Ты ошибаешься, Лестрейд. Тот человек, который рвался к власти, давным-давно сгинул.

Он указал на свое широкое, свободно струящееся от плеч к подножию трона одеяние. Как раз на уровне груди, на левой стороне, сияла вышитая эмблема — золотая звезда.

— Как видишь, я теперь служу Ком-Стару и следую Заповедям Блейка. Этот трон и власть в Арконе по праву принадлежат Мелиссе Штайнер-Дэвион. Я ее верный подданный и склоняю голову перед обоими правителями-супругами. Я горжусь, что у меня хорошие отношения и с Мелиссой, и с Хэнсом Дэвионом.

Дух опять захихикал, теперь в его кудахтающем смешке отчетливо прозвучала горечь.

— Ты, старый дружище, можешь говорить все, что угодно. Правильно, отрицай, клянись в верности, но меня тебе провести не удастся. Не надо мне лгать — я знаю правду. Ту, что таишь на донышке сердца... Ты по-прежнему по-волчьи жаждешь власти. Вот почему я навеял этот сон — теперь ты воочию можешь убедиться, что твоя мечта осуществилась. Может, этот знак, — дух указал на звезду на груди Фохта, — откроет тебе тайну недалекого будущего? Может, этот сакральный символ... Поди разберись... Все равно рано или поздно ты должен будешь использовать силу — тогда трон будет твой.

Фохт с трудом справился с трепетом, которым откликнулся на слова привидения, даже улыбнуться себя заставил.

— Такими мыслями тешиться в пору глупцам или необузданным юношам. Кто поверит, что я все еще вынашиваю идею захвата трона? Я первый не поверю. Это безумие!.. Зачем он мне? Я и так силен. В качестве регента по военным вопросам я держу под своим началом более пятидесяти штурмовых батальонов. Есть еще одна тонкость — если я пожелаю, они откажут в повиновении Мелиссе. Но я никогда этого не пожелаю. Я не желаю этого желать, понятно?

— Угу, — огрызнулся дух Лестрейда. Его невесомая, мертвенно-бледная, чуть подрагивающая плоть начала растекаться, тускнеть, терять форму. — В решающую минуту ты всегда испытывал робость, тебя всегда приходилось подталкивать.

— Замолкни! — Фохт вскочил, попытался ногой ударить привидение. Не достал. — Ты никогда не влезал в шкуру боевого робота, которым тебе доводилось командовать. Ты даже не знаешь, что есть код, который внушает им понятия чести, верности, благородства. Эти слова всегда были для тебя пустым звуком. А ведь именно подобные программы спасают их интеллект от разрушения, реакторы — от взрыва, металл — от коррозии. Передавая такое страшное оружие в чьи-то руки, следует быть уверенным не только в водителе, но и в самой машине. — Единственный глаз Фохта разгневанно вспыхнул. — Ты изменил мне, когда был жив. Почему я должен верить тебе сейчас?

Фохт повернулся и повел рукой в сторону двух «Грифонов», стоявших позади трона.

— Прошло более шести столетий, как боевые роботы стали главными героями сказок. Мало-помалу сложилась целая мифология, вытеснившая древние представления о носителях добра и зла, о воплощениях света и разума и исчадиях ненависти и тьмы. Мы окружили себя подобными верованиями и вещами, они давным-давно живут в нас и среди нас. Это новая реальность. Вместе мы переживаем смуту после падения Звездной Лиги. Ты учти — именно боевые роботы первыми отказались воевать, первыми воткнули штыки в землю!.. Сколько может продолжаться эта вакханалия? Сколько можно бесконечно убивать братьев по металлу, братьев по плоти, уничтожать города, сжигать поселения... Люди ослепли от злобы и ненависти, а боевые роботы сохранили ясность мысли. Да, они исполняют приказы, они не могут иначе, но это не их выбор. Что мы теперь имеем? На сегодняшний день?.. Во много раз сократились производственные мощности; что еще хуже — за эти мрачные десятилетия мы утратили многое из того, что знали и умели наши предки. Теперь наши боевые машины не обладают и половиной тех возможностей, которые были свойственны их прапрадедушкам, вступавшим в битвы. Люди тоже не остались в долгу. Кто теперь самый ненавистный враг для терранина? Точно такой же брат терранин, только живущий за бугром, в соседней звездной системе. За эти годы мы позабыли, что такое единое человечество. А наши правители? С какой целью они используют своих боевых роботов? Чтобы вырвать у соседа какую-нибудь нищую планетку. Исключительно! На все остальное им наплевать! Вот и роботы нужны им дуроломные. К чему им умники, которым придется объяснять смысл и цели войны. Чем больше и страхолюдней, тем лучше!

Лестрейд попытался было возразить, однако Фохт жестом заставил его примолкнуть.

— Роботы тупеют на глазах, а мы по-прежнему дерем глотки: «Наши механические воины самые лучшие в мире. Они непобедимы, неуязвимы, крепки и стремительны». Сколько всякой видеомуры создано для воспевания этой легенды! Не счесть!.. Конечно, новые модели, такие как «Наемный убийца» или «Волкодав», доказывают, что улучшения в конструкциях возможны, но прорыва вперед нет. Даже эти модели созданы на старых принципах, в которых мы хотя бы кое-что еще понимаем. Что в результате? Явились кланы. Они же покатываются со смеху, глядя на нас. Мне горько говорить об этом, слезы стоят в глазах, но что есть, то есть. Они тоже используют в сражениях боевые роботы, но разве их машины похожи на наши? Они превосходят нас по всем параметрам — их роботы стремительнее, точнее в стрельбе, обладают более широким и совершенным набором вооружений, лучше защищены. Что самое печальное — раса кланов едина; они, как и люди, доверили свою судьбу разумным боевым машинам, но в отличие от нас они сами остались разумны. Для победы у них есть все необходимое. Поражения, которые они потерпели в прошлом году, не более чем случайности. Вооруженные силы Федеративного Содружества разгромили их слабый гарнизон на планете Туаткросс. Кай, сын однорукого Алларда-Ляо, уничтожил вражеское боевое соединение на передовом рубеже, но и этот успех скорее должен быть приписан благоприятному стечению обстоятельств.

Привидение подняло левую руку — с первого взгляда было видно, что когда-то это была механическая конечность, — и вправило нижнюю челюсть на прежнее место. Лестрейд беззвучно полязгал ею и спросил:

— Как насчет сражения при Уолкотте? Прошел слух, что Теодор Курита отбил нападение на планету?

— Точно, — кивнул Фохт. — Он с выдумкой использовал против кланов их собственные боевые приемы. К сожалению, проникнуть в их стан и выявить смысл и принципы их стратегии так и не удалось. Некоторые наши военные мыслители полагают, что кланы обладают каким-то секретом, который позволяет им при наименьших усилиях добиваться наилучших результатов. Неясно даже, то ли это техническое средство, то ли особое построение атакующего порядка, то ли умение застать врасплох... Тем не менее это факт: имея значительный перевес в технике, они к тому же обладают развитым искусством ведения войны. Действуют дерзко, решительно, неожиданно для противника. Мы могли тешить себя иллюзиями после первых схваток, но теперь к чему обманывать себя — дело идет к разгрому. Нашему разгрому!

Лестрейд неожиданно широко улыбнулся — с такой силой, что его фосфоресцирующая зыбкая плоть разорвалась в уголках рта.

— Тем более надо как можно скорее установить контроль над Таркадом. Трон ждет тебя. Кто иной сможет организовать оборону?

— Ты так ничего и не понял из того, что я сказал!

Фохт в гневе попытался схватить привидение, потом вновь откинулся на троне. Оба «Грифона» за его спиной покачнулись, по их телам пробежала дрожь. Неожиданно, как может быть только во сне, появилось изображение двух громадных боевых роботов, принадлежащих кланам. Эта модель была известна под названием «Бешеный Кот». Корпус был смонтирован на лапах, напоминающих птичьи ноги, чуть согнутые в коленных суставах. Покрытое броневыми, повторяющими обводы человеческого тела листами туловище чуть наклонено вперед, — казалось, еще мгновение — и «Кот» бросится в бой. Повыше бедер были подвешены направляющие с установленными на них РДД. Каждая передняя лапа заканчивалась изящным устройством, напоминающим глиняный горшок. Там были встроены стволы лазерных орудий большого и среднего калибра, а также протонно-ионный излучатель, или винтовка Гаусса. Сейчас боевой робот выглядел замершей округлой глыбой металла, однако его поза свидетельствовала: раздайся боевой приказ — и железный хищник оживет, сокрушит любую преграду. Для него, казалось, не было ничего невозможного.

— Вот один из образцов, с которым нам довелось встретиться. Он более чем вдвое эффективнее наших роботов.

Затем Фохт протянул руку и как бы нехотя сформировал изображение существа размером со среднего человека. Точнее, перед духом-зрителем появилось нечто, напоминающее рыцаря, с ног до головы одетого в броню. Броня тоже повторяла формы человеческого тела, особенно выделялись мускулы на груди, на животе и на спине. Правая рука, изготовленная со всеми телесными богатырскими выпуклостями, оканчивалась стволом лазерной пушки. Левая, сформированная подобным же образом, была трехпалая. Пальцы короткие, толстые... Шлем исполосован V-образным разрезом для глаз, прикрытым черным стеклом.

— Вот доспехи пехотинцев, в кланах их называют элементалами, — продолжал объяснения Фохт. — Подобный бронированный боец может выдержать удар любого из наших боевых роботов. Действуя небольшими подразделениями, эти ребята легко их одолевают. Окружают и уничтожают поодиночке. Или берут в плен.

Фохт пригладил волосы на голове.

— Теперь понял, какая опасность нам грозит? И в такое время затевать междоусобицу? Глупее ничего нельзя придумать. Наше единственное спасение в объединении сил и ресурсов. Только в этом случае мы сможем остановить агрессоров. Иначе нам крышка.

Лестрейд долго разглядывал бронированный костюм. Казалось, это зрелище не произвело на него никакого впечатления.

— Но пока о таком союзе и речи нет, не так ли? — скорее утверждающе, чем вопрошающе сказал он.

Фохт пробормотал что-то нечленораздельное, стены тронного зала растаяли. Он оказался сидящим на том же кресле, только теперь вокруг во всю ширь расстилалась прозрачная чернота свободного пространства, сбоку виднелись две отдельные группы межзвездных прыгунов. Ближний отряд состоял из резко выделявшегося своими размерами флагмана и четырех малых кораблей. Все они ощетинились стволами многочисленных орудий. Другой, более крупный отряд расположением своих боевых единиц напоминал человеческий скелет, подвешенный в космосе. С межзвездных крейсеров один за другим срывались шаттлы, которые сразу бросались в атаку, открывали огонь и выпускали эскадрильи космических истребителей.

Регент по военным делам от бессилия заскрежетал зубами. Его внимание привлек один из нападавших истребителей. Формой он напоминал бумеранг. В это время боевой шаттл терраниан атаковал вражеский флагман и с ходу осыпал его залпами своих орудий. Межзвездный прыгун кланов окрасился вспышками разрывов, трассы плазменных зарядов расчертили вечный мрак. Истребитель заложил немыслимый, на пределе возможного, вираж и бросился на сближение с флагманом. Другие корабли кланов начали выдвигаться вперед, стараясь заслонить своими корпусами и завесой огня межзвездный прыгун, где находилось их командование. Истребитель сумел обойти их и, исполнив боевой разворот, вышел из-под огня, развил невиданную скорость. Поднырнув под оборонительные порядки врага, боевой космический аппарат с ходу таранил флагмана.

Удар пришелся на боевую рубку корабля пришельцев. В том месте на мгновение образовалась яркая вспышка. Когда свет ослаб, на корпусе ясно очертилась исполинская рваная пробоина.

— Видишь! — Фохт даже вскочил с места и указал вновь появившемуся возле него духу Альдо Лестрейда на огромный пролом. — Вот почему враги приостановили продвижение вперед. Во время тарана погиб их ильХан — человек, руководивший вторжением в нашу Внутреннюю Сферу. Лидеры кланов вынуждены были отступить — взять передышку и выбрать нового главнокомандующего. Как только выборы закончатся, они вернутся. Сведения у меня точные — мне сообщил об этом Ульрик, хан Клана Волка. Он ни разу не дал повода усомниться в его словах. Вот та редчайшая удача, которая выпала на нашу долю, однако если мы и в дальнейшем будем рассчитывать на случай, нам несдобровать.

Привидение восторженно зааплодировало, причем металлическая рука с такой силой врезалась в подгнившую плоть левой ладони, что из нее во все стороны летели кусочки мяса, оторванные пальцы и суставы.

— Слышу речь воина, регент. Как всегда, твое понимание ситуации безупречно с точки зрения профессиональной логики и здравого смысла. Ты прав, утверждая, что, только объединившись, государства Внутренней Сферы способны отразить нападение кланов. К сожалению, это не более чем пожелание солдата — его мечта, так сказать... А вот мнение опытного политика, каким являюсь — или являлся — я... Подобный союз совершенно невозможен.

— Как сказать, — возразил Фохт. — Джеймс Вульф пригласил всех глав царствующих домов собраться на одной из удаленных планет и обсудить создавшееся положение. Ему, надеюсь, окажется под силу развязать узлы, которые столько лет запутывали наши правители.

Челюсть у привидения задвигалась, застучали зубы — было непонятно, верит ли он в то, что говорит, или, как обычно бывало, подсмеивается над Фохтом.

— Чтобы решить подобную задачу, Вульф должен быть по крайней мере великим волшебником, а не командиром наемников. Ты начал верить в чудеса, Анастасиус? Это на тебя не похоже. Хэнс Дэвион и Теодор Курита несовместимы, как свет и тьма. Дважды за последние полвека Федеративное Содружество пыталось вторгнуться в Синдикат Драконов, и каждый раз Теодор Курита обращал их в бегство. Дэвион и Курита подобны змее и мангусте — каждый из них так и норовит вцепиться в глотку соседу.

Лестрейд попытался обвести механической рукой небосвод, однако в сочленениях что-то заскрежетало, заскрипело, и искусственная конечность, чуть двинувшись, безжизненно замерла. Дух презрительно усмехнулся.

— Или вспомним, например, историю Конфедерации Капеллана и отколовшегося от нее объединения Святого Ива. Это всем известная история сестер Ляо — Романе и Кандэйс. Старшая, Кандэйс, вышла замуж за Алларда Джастина и возглавила государственное образование под названием Объединение Святого Ива. Конечно, эта область пространства не более чем протекторат Федеративного Содружества, и если бы не войска Федеративного Содружества, размещенные в том районе, Романо, глава Конфедерации Капеллана, давным-давно вторглась бы туда и вернула мятежные, утраченные после замужества сестры земли. Неужели тебе надо объяснять, что представляет собой эта Романо! Она организовала с десяток покушенийна родную сестру. Кандэйс имела удовольствие лицезреть головы своих друзей, оставшихся под властью Романо. Такие же подарки получил ее муж, Джастин Аллард. Романо замучила всех его родственников, живших вблизи Капеллы. В какой безумной голове может родиться мысль, что с Романо можно договориться? Кто отважится пойти на подобные переговоры?! Да пусть вся Внутренняя Сфера рухнет!.. Мечтать об этом — пустячное занятие.

Мертвая, обезображенная голова герцога Лестрейда темными глазницами смотрела на Фохта.

— Нечего ждать, — продолжил он, — и от Лиги Свободных Миров. Вульф, как всем известно, не доверяет людям Ком-Стара. Вот почему он изгнал его сотрудников и проповедников не только из своих владений, но и из Лиги Свободных Миров. Это случилось еще при старом владетеле Лиги. Теперь посмотрим, кто же наследовал трон Лиги? Не кто иной, как Томас Марик. А кем прежде был Томас Марик? Ба-а, да он ходил в послушниках у Ком-Стара! Кто же поверит, что теперь между Вульфом и Мариком будет мир и согласие. Ага, как между кошкой и собакой! А как же чувствует себя на троне Томас Марик? — захихикал на глазах разлагающийся Лестрейд. — Стоит вглядеться внимательней, и сразу открывается неприглядная картина. Его четырехлетний сын болен лейкемией. Ты, наверное, слышал о недавно обнародованном указе о передаче прав наследования его шестнадцатилетней дочери Изиде. Но это, так сказать, дела на внутреннем фронте. Что же творится на внешнем? О-о, здесь позиции Марика очень сильны. Он находится в выгодном стратегическом положении, потому что добраться до него кланы могут, только сокрушив Содружество Лиры. В своем противостоянии оба — и Хэнс и Теодор — ищут поддержки Марика. Кроме того, у Томаса за спиной отчетливо маячит фигура примаса Ком-Стара Миндо Уотерли — при таком покровителе ты можешь вести себя вольно и с тем и с другим. Вплоть до сохранения нейтралитета... Это бы не сошло с рук никому другому.

Фохт во сне представил руководительницу всей общины Ком-Стара, в чьих руках находилась межзвездная связь. Привидение всколыхнулось в неслышимом издевательском смехе.

— Регент, регент!.. Тебе не спрятать от меня свои мысли! Разве я не часть твоего сознания? Считай, что я часть твоих сомнений. Самая жгучая, самая мучительная часть... Ты хранишь верность примасу, веришь в прозорливость ее решений. Это делает тебе честь, Анастасиус, но, к сожалению, в политике ты, храбрый воин, прославивший свое имя во многих сражениях, разбираешься слабо. Мелко плаваешь, регент. Неужели ты всерьез уверовал, что Миндо Уотерли на самом деле занимают интересы терраниан? Ладно, ладно, не буду касаться святого. Только ответь на один вопрос. Как ты считаешь, глава Ком-Стара — опытный игрок? Не надо пафоса, регент, это скучно... Ответь, зачем она затеяла эту игру с кланами? Она убеждена, что способна их перехитрить? Пусть, значит, кланы и государства-преемники истощат себя в борьбе, и в решающую минуту на арене появится Ком-Стар и приведет их к покорности. Так, что ли?.. Тогда наконец перед человечеством откроется путь в светлое будущее, предначертанное преподобным Блейком. Тогда можно будет окончательно реформировать общество, и все космическое население дружно зашагает... Куда, регент? В пасть очередной утопии? Сколько их уже было, подобных провидческих замыслов! Разве не глупо вновь вступать на ту же дорожку?

Закончив, дух Альдо Лестрейда начал неспешно растворяться. Сначала спали покровы, обнажая изъеденную язвами плоть. Затем мясо стало отделяться кусками — скоро перед Фохтом предстал скелет, только в глазницах черепа по-прежнему полыхали огнем человечьи, налившиеся кровью глаза. Странным даже во сне показалось, что и череп сохранил мимику, присущую лицу. Дух Лестрейда вроде бы впал в глубокую задумчивость. Если бы не мерно работавшая нижняя челюсть. Она то отпадала, то закрывалась вновь.

Фохт, наблюдая за ним, откинулся в королевском кресле, потом пошлепал по подлокотнику, усмехнулся:

— Странно, Лестрейд, ты считаешь себя моим исповедником, однако я не никак не пойму — ты советуешь мне покаяться или дать волю греховным устремлениям? Ты отыскал в моем сознании безумную жажду власти. Поздравляю! Ты ошибаешься — это ты, бесплотная тень, до сих пор страдаешь от неутоленного честолюбия. Вот почему и мне пытаешься навязать подобную ересь. Не на того напал, Альдо. Хитер, ничего не скажешь, — чужими руками жар загребать! Я — солдат и командую солдатами. И не считай меня наивным простачком в политике. Я уже имел удовольствие побарахтаться в этой грязной луже. Вот и награда за это. — Он указал на свою пустую глазницу, — В тот раз я выжил и накрепко усвоил урок. А ты, Альдо, погиб и ничему не научился.

Смешок у привидения получился с грустинкой.

— Пусть даже так, Анастасиус Фохт, — ответил скелет, — однако вот чего ты никак не можешь понять. Ты бежишь от политики? Это невозможно! Она все равно вопьется в тебя, высосет кровь, и тогда ты тоже погибнешь, как это когда-то случилось со мной.

Скелет обратился в искрящееся облачко пара, еще какое-то мгновение сохранявшее прежнюю форму, потом и оно исчезло. Издали донеслись слабеющие раскаты хохота, эхом отзывавшиеся в мозгу Фохта. Словно молотом били, да так часто... Фохт с трудом осознал — это был вовсе не хохот. Над головой у него пикало переговорное устройство аудивизуальной корабельной связи. Регент рывком сел на ложе, несколько секунд непонимающе смотрел на мигающую сигнальную лампочку. Наконец окончательно придя в себя, нажал кнопку:

— Да?

Экран засветился, на нем появилось изображение послушника Ком-Стара. Тот покорно склонил голову.

— Регент, прошу простить меня, что пришлось оторвать вас от сна, но вы просили разбудить вас за два часа до входа в атмосферу. Время наступило, посадка через три часа.

Фохт кивнул:

— Свяжись с Сандерхерстом и передай, чтобы через тридцать минут после посадки все его сотрудники прибыли на совещание. Никаких отговорок. Единственная уважительная причина — отсутствие на месте.

Послушник заметно побледнел.

— Регент, я не могу исполнить ваше приказание.

Фохт некоторое время удивленно разглядывал его, потом низким, срывающимся от гнева голосом приказал:

— Объяснитесь!

— Пока вы отдыхали, от примаса поступила депеша первоочередной важности. Мы должны приземлиться в Хилтон-Хид, вам надлежит сделать короткий доклад о ситуации, возникшей в связи с последними событиями на фронте. Вас заслушает весь Высший круг.

— Тем не менее отправьте Сандерхерсту мой приказ. Мне необходимо как можно быстрее встретиться с ним.

Цвет лица послушника вернулся в первоначальное состояние.

— Простите, регент, но на послании стоит гриф, словно бы это воля самого Блейка.

Фохт почувствовал колотье в пальцах. Он напрягся, даже вздохнуть себе не позволил — послушник с экрана внимательно следил за ним.

«Возможно, в этом ты прав, Альдо, — подумал Фохт. — Как ни старайся, от политики не убежишь. Все равно никому больше не удастся втянуть меня в грязные шашни. Хватит! Глаза уже лишился... Не желаю больше приносить жертвы. И другим не позволю! Врага сладкими речами и увещеваниями не остановишь. На пулю надо отвечать пулей».

I

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

15 января 3051 года

— Кто ты такой? Я спрашиваю: кто ты такой?!

Виктор Ян Штайнер-Дэвион замер в кресле. Вопрос Романо Ляо обескуражил его. Тем более когда она начала кричать в главном зале Совета Волчьих Драгун. Совсем как исступленная кликуша... Сидящий впереди принца отец тоже оцепенел, мать невольно схватила его за руку. Между тем Романо никак не могла успокоиться.

— Во имя всех богов, земных и небесных, скажи: кто ты такой?! — Она обращалась к командиру Волчьих Драгун одновременно гневно и пренебрежительно.

— Я считал, госпожа канцлер, мое заявление было достаточно ясным, — ответил Джеймс Вульф и несколько неуклюже поклонился в сторону возвышения, которое занимало почти треть зала и где сидели почетные гости. Джеймс Вульф не производил впечатления богатыря, однако было в его фигуре, и особенно в лице, что-то веское, основательное, некая внутренняя сила, которая могла выплеснуться в любую минуту. Тогда врагу несдобровать. Вульф как раз и славился подобными вспышками — о нем как о воине и полководце ходили легенды. Сейчас глава наемников выглядел мрачным. Это впечатление усиливала черная униформа и в тон ей бархатистая короткая накидка. Если прибавить, что одно плечо его офицерского мундира было открыто и на нем кроваво посвечивал эполет в виде волчьей головы, то истошные вопли Романо воспринимались не иначе как реакция перепуганной истерички.

Обстановка в зале накалилась — в такие минуты разум всегда уступает чувствам. Вульф отлично понимал это и попытался успокоить аудиторию.

— Позвольте мне объяснить еще раз, — спокойным голосом начал он.

Собравшиеся гости угрюмо смотрели на него, дерзкого, непонятного хозяина. Что он, собственно, хочет? На что рассчитывает?.. В чем хитроумная подоплека его усилий по установлению мира? На романтика или мечтателя этот «волчара с эполетами» не похож — не может же он всерьез верить в возможность наладить отношения всех со всеми. Тогда что за камень он держит за пазухой?

Вульф видел этих господ насквозь. Это они вцепились во власть и ради нее готовы разорвать в клочья не только Внутреннюю Сферу, но и всю вселенную. К сожалению, именно эти господа и истеричные дамочки обладают реальной силой. Все вместе, сжатые или зажатые в кулак, они сокрушили бы любого агрессора, справились бы с любой бедой. Но как заставить их действовать сообща?

— Более сорока лет назад род Волчьих Драгун, к которому я имею честь принадлежать, был послан кланами, чтобы выявить уровень боевой подготовки государств-наследников, составляющих Внутреннюю Сферу. Кланам было известно, что Звездная Лига раскололась, и перед ними, как они посчитали, открылась реальная перспектива установить свой контроль над этой частью пространства. С тех пор мои Драгуны воевали как в союзе с каждым из вас, так и против каждого из здесь присутствующих...

Правитель Хаакон Магнуссон из Свободной Республики Расалхаг гневно вскинул сжатую в кулак руку:

— Значит, именно тебя я должен обвинить в том, что кланы разрушили добрую половину моего государства!

Магнуссон — коротышка с крупной седой головой, никогда не отличавшийся ни выдержкой, ни силой, вложил в эти слова всю давнюю ненависть.

— Почему именно Республику Расалхаг кланы выбрали своей главной мишенью? Потому что мы молодая нация или внушаем кому-то животный страх?

Вульф поднял руки, словно желая успокоить проснувшихся от спячки правителей. Наступила критическая минута. Только дай волю страстям — и всякую мысль о возможности объединения придется оставить. Но как их унять, если они вдруг решили, что вот он перед ними, тот злодеи, который виноват во всех их несчастьях. Ох, доведут они меня, подумал Вульф. Однако ему, опытному стратегу и политику, легче, чем кому бы то ни было, сдержать себя. Терпение и труд все перетрут — эту заповедь он усвоил с детства. Жизненный опыт добавил к этой поговорке еще и храбрость! Без нее теперь никуда!

— Тише, тише! — воскликнул он, затем обратился к Магнуссону: — Вы неправильно интерпретировали мои слова. Мои Драгуны к выбору цели нападения кланов никакого отношения не имеют. Мы просто решили вернуться во Внутреннюю Сферу, которую покинули много лет назад. Так уж случилось, что Свободная Республика Расалхаг заняла те звездные системы, которые мы когда-то оставили.

Магнуссон резко повернулся на кресле. Рядом с отцом сидел наследный принц Рагнар Магнуссон — в этот момент к нему склонился мужчина с кислым, обезображенным шрамом во всю левую щеку лицом. Это был Валдгер Тор Мираборг. Он что-то шепнул Рагнару — у того на лице появилось удивленное выражение.

Попытки Вульфа успокоить гостей ни к чему не привели. Тогда с места поднялся Хэнс Дэвион. Вскочил легко, словно юноша. На ходу одарил сына ослепительно доброй улыбкой — сердце у Виктора ощутимо забилось. Ему всегда были приятны знаки отцовского внимания. В то же время горечь тоже колыхнула его — он знал, чего стоила его далеко не молодому отцу эта легкость. Дэвион, скорее обращаясь к аудитории, чем к хозяину, спросил:

— Полковник Вульф, судя по вашему ответу благородному Магнуссону, можно сделать вывод, что вы порвали всякую связь с кланами?

Наемник кивнул. Такой поворот дела его устраивал. Теперь хотя бы можно откровенно объясниться, а не устраивать обмен бранью.

— В последний раз мы связывались с кланами в 3014 году. В ту пору наш прежний командующий считал, что вторжение кланов не более чем возможность, хотя и ясно ощущаемая. По этой причине нам было приказано свернуть всякие контакты с пришельцами. Мы исполнили приказ, и только совсем недавно до нас дошло сообщение о выборах ильХана.

Романо Ляо, немного успокоившаяся — по крайней мере, решившая соблюдать приличия, — саркастически поинтересовалась:

— Прикажете верить вам на слово, полковник Вульф? Где доказательства?

Тут в разговор вступила Кандэйс Ляо, герцогиня той области пространства, где располагалось Объединение Святого Ива. Она занимала кресло рядом с представителями Федеративного Содружества. Совершенно непохожая на свою рыжеволосую горластую сестру, Кандэйс вела себя с тем естественным достоинством, которое сразу выделяло ее как царствующую особу.

— Я бы хотела заметить, дражайшая сестра, что, если бы полковник Вульф работал на врага, нас бы умертвили, как только мы прибыли на Аутрич. А то бы расправились еще раньше...

— Ха! — презрительно откликнулась Романо. — Разве можно доверять словам той, которая столько лет согревала на своей груди гадюку! Как ты можешь судить, кем на самом деле является Вульф!

Романо Ляо обожала страстные обличительные речи. Она бы и на этот раз закатила длинную инвективу, но неожиданно примолкла, лицо ее посветлело — и все потому, что красивый молодой человек, сидевший позади нее, положил ей руку на плечо. Женщина повернулась и погладила его по щеке.

Виктор Дэвион прищурился — никогда раньше ему не доводилось встречать сына Романо Сун-Цу. Это был хорошо сложенный, очень симпатичный юноша, без всякого намека на истеричную безуминку в глазах, которая была свойственна его матери. Хотя та же экзальтация проскальзывала и во взгляде его тетки, герцогини Кандэйс. По всем планетам ходили рассказы о многодневных, с примесью сумасшествия обрядах очищения и прочих на грани психоза мистериях, которыми была знаменита семья Ляо, и особенно их двор в Сиане. Глядя на спокойного, невозмутимого Сун-Цу, Виктор Дэвион поразился — сколько же ума и изворотливости ему пришлось проявить, чтобы выжить в этом змеином гнезде религиозных фанатиков. Вспомнив досье, которое он просматривал, на наследного принца Конфедерации Капеллана, Виктор Дэвион отметил явную несуразность внесенных туда сведений. С одной стороны, согласно всем данным, Сун-Цу имел лишь начальное образование в области боевых роботов, с другой — жители родных ему звездных систем считали его большим докой по части ведения войны. Не все же они там, в окрестностях Капеллы, выжили из ума во время своих многосуточных религиозных бдений, решил молодой Дэвион.

Теперь его внимание привлекла делегация Объединения Святого Ива. Сколько было споров, ультиматумов, тайной борьбы против признания жителей Объединения суверенными гражданами независимого государства. Романо завалила Вульфа протестами, однако тот не поддался, и теперь их посланцы занимали равноправное место среди всех других участников. Сразу за Кандэйс сидел ее старший сын Кай, рядом две дочери-двойняшки, Касандра и Куан Ин. В сравнении с кузеном Сун-Цу Кай выглядел настоящим здоровяком. Лицом и фигурой он также удался — более того, по виду был настоящий атлет. Сидел прямо, будто по стойке «смирно». Словно честь родины была полностью возложена на его плечи. Приглядевшись, Виктор скоро обнаружил внутреннее различие, которое вполне характеризовало обоих двоюродных братьев. Ощущения были смутными, но сильными — в глазах Кая, например, не было того голодного блеска, которым посвечивали очи Сун-Цу. Возможно, дело было в том, что Кай был старше. К тому же и Кандэйс являлась старшей сестрой, так что в случае каких-либо осложнений Кай имел куда больше прав на престол, чем Сун-Цу.

Виктор обратил внимание, что его помощник, капитан Гален Кокс, сидевший сбоку и чуть сзади, тоже внимательно изучает двоюродных братьев. Он шепнул капитану:

— Эти обязательно перегрызутся между собой. Кокс кивнул. Хищная усмешка появилась у него на лице.

— Я ставлю на Кая. После того, что он устроил на Туаткроссе, вряд ли кто-нибудь сможет оспорить его права на престол Конфедерации.

В этот момент раздался громкий голос Хэнса Дэвиона:

— Должен согласиться с мнением, высказанным госпожой Кандэйс Ляо. Я придерживаюсь той же точки зрения. Руководитель моей службы безопасности утверждает, что между Волчьими Драгунами и кланами на сегодняшний день нет ни официальных, ни тайных контактов. По крайней мере, с того дня, как они сделали своей ставкой эту планету Аутрич. Это случилось двадцать лет назад.

Джастин Аллард, красивый полукровка, в чьих чертах ясно прослеживались азиатские и европейские корни, кивнул в знак согласия с Хэнсом Дэвионом. Его левая рука представляла собой искусно изготовленный металлический протез.

Романо Ляо, услышав заявление Хэнса, тем более заметив кивок Алларда, к которому она испытывала патологическую ненависть, — впрочем, к своей старшей сестре она относилась так же, — покраснела и уже была совсем готова броситься в бой, как тихий голос, раздавшийся с того места, где сидели представители Синдиката Драконов, привел ее в чувство.

— Должен согласиться, — сказал Теодор Курита, главнокомандующий всеми вооруженными силами Синдиката и фактический его правитель, — что сведения об отсутствии контактов между Волчьими Драгунами и врагом соответствуют истине. Однако это не снимает вопрос о предательстве и возможности покушения на всех нас. Кому-то из сидящих здесь это было бы куда как выгоднее, чем полковнику Вульфу. — При этом Курита, привлекая всеобщее внимание, поднял указательный палец. — Если этот «кто-то» решится на подобный трюк, он легко добьется положительного результата, так как здесь собрался весь цвет Внутренней Сферы. Однако и в этом вопросе желательно исходить только из твердых фактов и на их основе строить осторожные предположения. Раз ничего печального пока не произошло, более продуктивным следует считать, что предательством здесь не пахнет. Однако не следует и бдительность терять...

Пока Курита так долго и витиевато изъяснялся, Виктор Дэвион успел изучить всю делегацию Синдиката Драконов. Теодор Курита, высокий, сухопарый, даже тощий, носил титул Ганжи-но-Канрея. Он занимал кресло между своей женой и старшим сыном Хосиро. Сын заметно напоминал отца — не только чертами лица, но и манерами, осанкой, надменным поворотом головы. Неожиданно взгляды молодых людей встретились. Виктор даже вздрогнул, когда легкая усмешка появилась на лице Хосиро.

«Он чем-то здорово похож на меня. Наши отцы и деды всегда ненавидели друг друга, они с этим чувством и в могилу уйдут. А нам, значит, вражду передадут в наследство?» — подумал Виктор.

Позади Хосиро Виктор различил мужчину, в котором узнал Наримана Асану, командира самого доблестного соединения в армии Драконов. Рядом он приметил хорошенькую молодую женщину в национальном японском наряде. Лицо ее было подкрашено по древнему образцу. Нет, не рядом с Асаной — она скорее сидит ближе к Хосиро и Теодору... Кто же это? Виктор терялся в догадках. Военно-политический совет не место для подобных красоток.

Между тем Вульф обратился к еще одной группе особ царской крови:

— Вы еще не высказались, господин генерал-капитан. Как вы считаете, можно ли доверять Волчьим Драгунам?

— Не думаю, полковник, что ответ на ваш вопрос исчерпывается двумя возможностями, о которых мы только что услышали, — ответил Томас Марик.

Виктор, глядя на него, в который раз восхитился — вот кого по праву можно было назвать красавцем мужчиной. Высокий, покоряющий броским мужским обаянием, Марик казался воплощением силы и доброты. Правая щека и подбородок, а также кисть левой руки были испещрены мелкими шрамами. Эти следы напоминали о взрыве на межзвездном корабле, во время которого погиб его отец. Шрамы не могла прикрыть даже густая бородка. Томас Марик весь светился здоровьем и уверенностью в себе. Держался спокойно, свободно — видимо, сказывалась школа Ком-Стара. На нем была пурпурная генеральская форма, однако френч был без всяких знаков различия. На голове фуражка с небольшим козырьком... Также в мундире на встрече присутствовала жена Томаса — Софина. Их сын Джошуа тоже был обряжен в мундирчик — он держал мать за руку. Крохотная фуражка прикрывала лысину ребенка — болезнь уже давала о себе знать. Мальчик выглядел очень бледным, глаза глубоко утоплены в глазницах. Он сидел выпрямив спину — эта поза давалась ему с большим трудом.

Кокс за спиной Виктора Дэвиона неожиданно в сердцах пробормотал:

— Надо же! Я считал все это пустой болтовней. Ребенок-то действительно серьезно болен. Каково Марику смотреть на сыночка...

— Лейкемия, — сообщил Виктор, потом кивком указал в сторону Джастина Алларда, который возглавлял министерство государственной безопасности в Федеративном Содружестве. — Так сообщает его источник. Марик надеется, что мальчик выживет, однако прогноз врачей неутешителен. У Джошуа обнаружилась аллергия к тем препаратам, которые ему прописали. К сожалению, это обнаружилось слишком поздно. Взгляни на его губы — они даже не бледные, а какие-то серовато-голубые. Видишь, какой он слабенький.

Позади мальчика сидела его сводная сестра Изида Марик. Она чувствовала себя новичком в такой высокой компании и постоянно прихорашивалась. Она тоже была в форме, на голове кокетливый головной убор — копия того, которое было надето на ее младшем брате. К козырьку был прикреплен шнурок, поддерживавший прическу и по обеим сторонам шеи ниспадавший на грудь.

Виктор нахмурился.

— Стоит ли, как обезьяна, подражать брату? — шепотом спросил он.

— Если брат умрет, она станет не кем-нибудь, а генерал-капитаном, мой принц, — ответил Гален Кокс. — Ей ничего не остается, как демонстрировать верность принципам и семье. Вот вы — законный наследник, вам и печалиться нечего о будущем, а ей каково? Ее же совсем недавно признали и удочерили в законном порядке. После смерти отца знаете сколько претендентов на трон начнут оспаривать ее права. Сколько их вылезет из всех щелей... Только диву будем даваться!..

— Это ты точно подметил, Гален. Впрочем, она хорошенькая. Не знаю, как насчет умишка.

Далее он подумал про себя: «В любом случае мне следует держаться от нее подальше. Все-таки она нам не ровня. Да, — он кивнул. — Никак не ровня».

Тут Виктор вновь поймал брошенный на него взгляд женщины из окружения Теодора Куриты. Интерес к ней все возрастал. «Что же она здесь делает? Это все-таки Верховный Совет всех правителей Внутренней Сферы, а не придворный пикник», — с некоторой долей обиды сказал он самому себе.

В этот момент его внимание вновь привлек Томас Марик. Генерал-капитан, сидевший в самом центре стола, который занимала делегация Лиги Свободных Миров и их союзников, положил на столешницу сжатые в кулаки руки.

— Я разделяю точку зрения Ганжи-но-Канрея, высказывавшегося в том смысле, что здесь речь идет не о какой-то конкретной ловушке или западне, равно опасной всем здесь присутствующим, но скорее о тенденции, некоем витающем в воздухе намерении. Я сознательно оставляю в стороне вопрос о том, доброе это намерение или дурное... Я считаю, что нам действительно есть о чем поговорить, тем более в такой, я бы сказал, интригующий момент, когда захватчики приостановили натиск. Или, точнее, ослабили его... Поэтому я открыто заявляю, что даже гипотетически присутствующий здесь дух предательства или скорее готовность к нему не должны помешать нам ясно и откровенно изложить свои взгляды на сложившееся положение. Со своей стороны, — добавил Марик, — я не склонен на все сто процентов доверять тем, кто однажды выступал в альянсе с нашим заклятым врагом. Простите, полковник, но жители Свободных Миров накрепко запомнили, какую роль сыграли ваши Драгуны во время братоубийственной войны между моим отцом и братом Антоном.

— Ваша осторожность, господин генерал-капитан, понятна, — ответил Вульф. — Кстати, мы разместили группу ваших медиков в нашем центральном лазарете и снабдили их всем необходимым.

Томас кивком поблагодарил его. Джошуа между тем безучастно наблюдал за дискуссией и раскачивал ногами. Взад-вперед, взад-вперед... До пола он еще не доставал. Виктор, глянув в его сторону, невольно усмехнулся — зачем надо было брать ребенка на подобное Совещание? Вот еще одна странность сродни той, которая касалась красавицы из окружения Теодора Куриты. Девушка выглядела ярким изящным цветком, помещенным в чуждое ему окружение. Хотя теперь эта несуразность не казалась ему такой нелепой, как в первое мгновение. В разговоре между Томасом Мариком и Джеймсом Вульфом, оказывается, присутствовал глубокий подтекст. Дело в том, что брат Вульфа — тоже Джошуа — погиб где-то в пределах Свободных Миров. В ту пору там пылала жестокая гражданская война. Вот он, повод поломать голову! Сына своего Томас назвал в честь погибшего брата предводителя Драгун. Или это простая случайность? Ответ на этот вопрос был очень важен, но как найти его?

Виктор вздохнул, обвел взглядом просторный зал, который сами Драгуны называли залом Великого Совета. Собственно, весь этот дворцовый комплекс был выстроен в недрах планеты на огромной глубине. Зал был полукругл и амфитеатром спускался к подобию сцены, устроенной на небольшом возвышении. Что-то похожее на студенческую аудиторию, если не считать, что богатейшее, шибающее в глаз убранство зала Великого Совета не шло ни в какое сравнение со скудостью школярских помещений. Стены были отделаны резными дубовыми панелями. Два десятка ярусов или террас, спускавшихся вниз подобием исполинской лестницы, были обставлены роскошными креслами, сгруппированными вокруг широких, мореного дуба столов. Барьер от стены до стены — резьба по дереву, свежайшая позолота — отделял последний ярус, полукругом обнимавший подиум. Здесь тоже были расставлены столы и кресла, еще более нарядные и украшенные драгоценными каменьями, кроме того, здесь было еще возвышение — площадка для оратора. Почетные гости занимали самый нижний ярус, то есть как бы все находились на одном уровне, чтобы никто не чувствовал себя ущемленным.

Вверху, над самой первой ступенью, была устроена галерея, отделенная от главной части зала аркадой. Там виднелись фигуры Драгун, а также разноцветные наряды приехавших с правителями референтов, консультантов, помощников и секретарей. Лица более высоких рангов — министры, государственные секретари — помещались на ступенях между галереей и подиумом. Присутствовали здесь и придворные, которые вряд ли могли помочь в разработке планов борьбы с кланами, однако в их руках находились важные структуры, обеспечивающие жизнедеятельность государств Внутренней Сферы. Никогда до этого дня не собирались такие представительные делегации. Сама идея проведения подобной конференции ввергла в шоковое состояние многих советников и министров — противники, на которых до сей поры смотрели сквозь прорези боевых шлемов, теперь сидели рядом. Может, поэтому на более высоких ярусах все время заседания стояла мертвая тишина. Даже сугубо гражданские люди испытывали некоторое смущение от близости непримиримых врагов.

Тут Виктор заметил у одной из колонн, поддерживавших округлый свод, Маккензи Вульфа, сына полковника Вульфа. Это был стройный, широкоплечий мужчина в годах, с залихватски подкрученными усиками. Его облаченная в черное с алым фигура вызывающе выделялась на фоне белейшего мрамора. Рядом с ним, чуть сзади, стояли Морган и Кристиан Келлы из знаменитого отряда наемников, который назывался Гончие Келла. Оба они были в алых парадных мундирах — поверх форменных рубашек были надеты яркие, скроенные в форме волчьих голов жилеты. Глаза у звериных морд были ярко-красные. Застежки в форме ушей представляли собой своеобразные погоны. В левый погон жилета Моргана было продето на несколько черных ленточек больше, чем у Кристиана, что свидетельствовало о его более высоком звании.

Все трое стояли с одним и тем же угрюмым выражением на лицах, что лишний раз напомнило Виктору о необычности и важности происходившего события. Тут на ум пришел сын Моргана — Фелан, одним из первых пострадавший в начале вторжения кланов. При мысли о его судьбе дрожь пробежала у Виктора Дэвиона по телу — ведь Фелан был его двоюродным братом.

Джеймс Вульф, по-прежнему стоявший на подиуме, тоже заметно помрачнел.

— Мы зря теряем драгоценное время. Государства Внутренней Сферы оказались лицом к лицу с небывалой военной угрозой. Теперь у нас нет выбора — мы вынуждены сражаться. Вопрос в другом: будем ли мы обороняться каждый по отдельности или все вместе. Вот ради чего мы собрались здесь.

Он нажал на кнопку на стоявшем рядом пульте — весь огромный зал озарился сиянием. Перед замершими от удивления участниками конференции возникла громадная голографическая карта Внутренней Сферы. Как раз над барьером из дуба... Она медленно вращалась, так что каждый из присутствующих мог вволю налюбоваться исполинским ломтем вселенной, который был освоен человечеством. Любой из гостей мог назвать это пространство родным. Неожиданно общее изображение расщепилось, и отдельные его части поплыли к столам, где сидели представители того или иного государства. Виктор невольно подался вперед, желая как можно тщательнее ознакомиться с объемом, занимаемым Федеративным Содружеством. То, что он увидел, поразило его до глубины души. Это было невероятно — холодок страха змейкой пополз у него по телу.

В обычном представлении терраниан Внутренняя Сфера, включавшая все государства-наследники и малочисленные свободные миры у границ Периферии, а также за ней, представляла собой гигантский, не совсем правильный шар диаметром примерно в 370 световых лет. Центром его являлась Терра, прародительница цивилизации потомков землян. Вся объемная карта была расцвечена множеством цветов и их оттенков, однако значительная часть освоенного пространства сразу бросалась в глаза. Здесь доминировали кровавые тона. Эта область была как бы насильно вырвана из скопища ласково посверкивающих звезд. Виктор долго, внимательно разглядывал карту и в конце концов решил, что подвергшаяся натиску врага часть жизненного пространства терраниан была подобна Луне в последних четвертях. По крайней мере сбоку... Два ее рога глубоко проникли в центральные области Внутренней Сферы и уже почти упирались в пол. То есть практически прошили ее насквозь... «Нет, скорее это щупальца», — поправил себя принц. Свободная Республика Расалхаг была уже наполовину поглощена кровавой мутью, огромные куски были вырваны и из Федеративного Содружества, особенно в Содружестве Лиры, а также из Синдиката Драконов.

Виктор наклонился и озабоченно шепнул отцу:

— Я не понимаю, неужели и Драконы так сильно пострадали? Они потеряли не меньше миров, чем мы... Хэнс Дэвион неопределенно хмыкнул.

— Я следил за выражением лица Теодора. Он был просто поражен, обнаружив, насколько серьезно пострадало Федеративное Содружество. Вульф придумал замечательную штуку. Ситуация оказалась намного хуже, чем каждый из нас мог предположить. Действительно, надо что-то делать, иначе нам несдобровать. Сомнут поодиночке.

Вульф, дав время насладиться гигантским объемным изображением и ужаснуться тому, что творилось на просторах Внутренней Сферы, рукой указал на карту:

— Как видите, положение — хуже не придумаешь. Республика Расалхаг потеряла столицу и более половины миров. Захватчики получили плацдармы в Лиранском Содружестве и в Синдикате Драконов. И какие плацдармы!.. Они уже успели превратить их в крепости. Всего за год они сумели овладеть большим количеством земель, чем самый удачливый полководец во время Четвертой войны за Наследство Звездной Лиги. Вот еще печальный факт: все попытки остановить их с треском провалились. Цель, ради которой я собрал вас здесь, — необходимость убедить всех присутствующих, что отбить вторжение мы сможем только совместными усилиями. В одиночку никому не удастся повернуть кланы вспять. Продолжу счет — мы имеем дело с врагом, который не желает идти ни на какие соглашения. Вопрос стоит: или — или. Что еще хуже — чем дальше, тем ощутимей проявляется превосходство врага в военно-технической области. Мало того, и в сфере военного искусства, и в политических вопросах мы им явно уступаем. Самое страшное, что мы упустили инициативу... Сами отдали им наши козыри... Позволю себе переиначить старую поговорку — если государства-наследники не будут повешены все скопом, значит, каждое из них отдаст концы поодиночке. Надеюсь, подобная перспектива теперь всем ясна?

При этих словах Романо Ляо с такой заинтересованностью глянула на сестру, словно примеривалась заранее, какой ширины понадобится петля, чтобы вздернуть Кандэйс. Потом вздохнула — видимо, потому, что руки были коротки...

Романо встала.

— Я определенно не разделяю ваших опасений, полковник Вульф. Вы неплохой адвокат страха, умеете нагнать тоску, однако я уверена — даже действуя по отдельности, мой сюзерен Теодор Курита, как, впрочем, и Хэнс Дэвион, вполне способен справиться с шайками этих разгулявшихся кланов. Именно разгулявшихся!.. У меня до сих пор нет объективных свидетельств, что эти так называемые кланы представляют собой что-то более серьезное, чем банды разбойников, которых в изобилии хватает на межзвездных трассах.

— Воля ваша, госпожа Романо, — погрустнев, ответил Вульф, однако Виктор сумел уловить тщательно скрываемые нотки раздражения и гнева, которые прозвучали в его голосе. — Я все-таки настаиваю, что кланы — это могучая, хорошо организованная, прекрасно экипированная сила, с которой нельзя не считаться. Тем более от нее отмахиваться... Да, это правда, что они приостановили натиск в направлении Федеративного Содружества и Синдиката Драконов после того, как их войска потерпели поражение на двух противоположных концах Внутренней Сферы. Но это вовсе не потому, что терраниане продемонстрировали свое превосходство. Уверяю вас, они отступили только потому, что в сражении при Радштадте погиб их главнокомандующий. Они взяли передышку для выборов нового вождя. Их военный союз возглавляет ильХан, который координирует и согласовывает действия отдельных родов. Взгляните на карту, их линия обороны сохранила прежнее начертание. Они нигде не отступили. Более того, все три наступательные группировки, а именно кланы Волка, Медведя и Дымчатых Ягуаров, сохраняют и место дислокации, и боевые порядки. Когда ханы, возглавляющие вооруженные силы каждого клана, возвратятся, они вновь двинутся вперед. Причем вернутся они с подкреплениями... Не исключено, что в новом наступлении примут участие и другие кланы. Если мы потеряем время и не объединим усилия, наше положение станет безнадежным. Вы слышите, госпожа Романе? Это будет не их победа, а наше поражение. Неужели мы предоставим им такую возможность?

Романо Ляо угрюмо молчала.

Со своего места поднялся Томас Марик, оперся кулаками о стол.

— Полковник Вульф, те успехи, которых вы добились на Аутриче, произвели на меня большое впечатление. Убедителен и ваш анализ складывающейся обстановки. Это хорошо, что вы скрупулезно следите за всеми происходящими событиями. Очень похвально!.. — Генерал-капитан указал на посверкивающую в зале объемную многоцветную карту. — Например, эта завораживающая дух картина. Исполнено превосходно... Просто превосходно... Мои специалисты пока не могут похвастать подобным достижением. Думаю, ничего подобного нет ни в столице Федеративного Содружества, ни в столице Синдиката Драконов.

Он был вынужден сделать паузу, так как и Теодор Курита, и Хэнс Дэвион оба разом кивнули, подтверждая его слова.

Марик откашлялся, прочищая горло.

— В свете сказанного, — продолжил он, — учитывая ваш боевой опыт, прекрасную карьеру, которую вы сделали в составе наемников, я спрашиваю: вы сами, полковник Вульф, верите, что можно остановить захватчиков?

Виктор не заметил следов удивления на лице Вульфа — тот словно ждал такого вопроса.

— Попытаюсь ответить ясно и убедительно, основываясь на опыте, который приобрел, сталкиваясь с ними. К сожалению, это было давно. Многие из моих людей — и я в том числе — прошли военную подготовку в рядах новобранцев кланов. Поэтому мы не испытывали особых затруднений в схватках с солдатами Внутренней Сферы. Однако мы никогда не считали себя непобедимыми. Кланы выработали особую концепцию достижения победы как в стратегическом, так и в тактическом плане, тем не менее я уверен — нам есть что противопоставить их мощи. По крайней мере, тактика, которой придерживается Рюкен из особого штурмового полка Федеративного Содружества, вполне может быть сопоставима с боевыми приемами кланов.

Вульф глянул в сторону Марика. Глаза в глаза!

— Если же ответить на ваш вопрос прямо, не скрывая смысл за лишними объяснениями, то, генерал-капитан, я верю, что мы способны разгромить кланы. И Синдикат, и Солнечная Федерация заплатили за несколько одержанных побед дорогую цену, но сам факт отрицать трудно. Если мы сконцентрируем ресурсы, поднимем на должную высоту боевую подготовку, разработаем и внедрим в производство новые образцы боевой техники, мы сумеем отбросить кланы. А то и опрокинуть. Но прежде их надо остановить... Надо втянуть их в затяжную войну, измотать в ряде оборонительных сражений...

Хаакон Магнуссон от негодования даже головой затряс:

— Легко строить великие планы, когда смотришь на происходящее со стороны! Наше вооружение по сравнению с тем, которое используют кланы, просто детские игрушки!..

Вульф сузил глаза.

— Если мы сейчас ударимся в панику, правитель Магнуссон, если потеряем голову, то вы можете навсегда распрощаться с потерянными землями, а вскоре потерять и то, что имеете. Как вы собираетесь сражаться с ними, если не верите в победу? У меня есть кое-какие соображения и разработки по части новой техники. Мы уже собрали несколько экземпляров здесь, на Аутриче. Правда, всего несколько штук... Новые технологии, новые материалы — и в результате новые боевые роботы, сравнимые по уровню с машинами кланов. Но мы не можем наладить их серийное производство. Даже на создание проекта и опытной модели у нас уйдет много месяцев, а на развертывание производства — годы.

Неожиданно тень печали накрыла его лицо.

— Я надеялся, что судьба предоставит нам больше времени для подготовки к отражению агрессии, но, к сожалению, вышло по-другому. Однако не стоит падать духом! Мои Драгуны, вернув Аутрич, восстановили боевую форму, которой обладали еще во времена Звездной Лиги. У нас уже есть первые опытные экземпляры омнироботов — это прямое воспроизведение машин, которые соответствуют параметрам кланов. С помощью полковника Келла, доктора Банзая и Гловиса Холстейна мы создали достойное оружие. Под моей командой находятся пять отборных полков Драгун, готовых выйти на бой с кланами...

Вульф сжал кулаки, поднял их над головой и потряс...

— Видите? Вот мои козыри, я их все выложил! Я буду сражаться с кланами в любом случае — соизволит ли кто-нибудь присоединиться ко мне или нет. Еще раз заявляю: если мы объединимся, у нас появится надежда. Весомая, крепкая... В этом я уверен!

Этот страстный призыв заставил Виктора затаить дыхание. Мурашки побежали у него по спине.

«Он прав. Если мы не договоримся, кланы расшибут нас поодиночке», — решил он.

Наступила тишина, в которой необычно звучно прозвучал лающий смех Романо.

— С какой стати мы должны верить тебе, Вульф? Ты уже однажды изменил. Почему бы тебе в подходящую минуту не повторить тот же трюк? — Она выразительно передернула плечиком, рыжие волосы упали ей на грудь. — Мне, например, хорошо известно, что есть сила, способная остановить кланы.

Вульф опешил, даже головой тряхнул, словно не веря тому, что услышал.

— Вы, полковник Вульф, по-видимому, запамятовали, что после развала Звездной Лиги генерал Александр Керенский увел почти половину армии куда-то далеко-далеко, за край изведанных земель. Все это время они ждали наш призыв. Они придут нам на помощь!..

— Госпожа Романо, вы словно ничего не слышали, что я сказал, — выдохнул Вульф, потом безнадежным взглядом обвел зал и тихо, почти шепотом добавил: — Или не поняли...

Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и так же тихо продолжил:

— Люди Керенского уже вернулись. Пришли, так сказать, на помощь... Они и есть кланы. Его услышали все.

II

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»

За пределами Внутренней Сферы

2 февраля 3051 года

Мягкие, чуть намокшие волосы хлестнули Фелана по глазам — в следующее мгновение сокрушительный удар подбросил его в воздух. Он успел сгруппироваться и подставить плечо, чтобы ослабить прямой в голову, который отшвырнул его в угол небольшого гимнастического зала. Первой коснулась пола его левая нога — он так и упал на нее. Придавил... Острая боль пронзила голеностоп, однако молодой человек успел собраться. Важно было суметь подняться, принять боевую стойку, иначе поединок закончится избиением.

Не тут-то было — единственное, что он успел, это перевернуться на спину и вот так, упираясь пятками, отползти в угол.

Противница — ее толстые косы огненного цвета извивались как змеи — последовала за ним. Эвента Фетларал была на треть метра выше и килограммов на семьдесят тяжелее соперника, но это не мешало ей двигаться легко и стремительно. На лице у нее застыла кривая усмешка, отчего физиономия стала очень походить на маску. Только насмешливые искорки вспыхивали в глазах. Она осторожно приблизилась к Фелану, готовая отреагировать на любой прием, который тот мог применить в лежачем положении.

Фелан Келл попытался подсечь ее левой ногой. Эвента успела подпрыгнуть. Этого мгновения хватило, чтобы изгнанник из ВнутреннейСферы поднялся. Теперь он достал ее правой ногой — удар пришелся по лодыжкам. Эвента схватилась за него, и оба рухнули на маты, однако прежде, чем Фелан применил следующий прием, она вскочила на ноги и приняла боевую стойку — ноги согнуты в коленях, руки сжаты в кулаки перед собой на уровне груди. Ее серый спортивный костюм был без рукавов, по бокам украшен широкими красными полосами, соединившими красный широкий пояс и оплечье. На Фелане была точно такая же форма. Выбритая, гладкая, как бильярдный шар, передняя часть головы Эвенты блестела от пота, капельками была покрыта кожа на руках.

— Давай, Фелан, не останавливайся. Ты — хороший боец, но тебе далеко до элементала.

Фелан тыльной стороной ладони отер взмокшие брови, перевел дыхание.

— Не думаю, чтобы мне очень хотелось стать им. Я прирожденный водитель боевых роботов. Это моя стихия.

Эвента нахмурилась.

— Возможно, ты им когда-нибудь и станешь, если будешь усиленно тренироваться и научишься правильно объясняться с вышестоящими и нижестоящими воинами.

Фелан вздрогнул — он совсем забыл... Не надо было так об элементалах... Молодой человек поклонился и сказал:

— Прошу простить. Случается я теряю контроль... А то забываюсь...

Ее выпад не дал ему закончить фразу. Фелан увернулся влево, избегая прямого в голову, затем сам метнулся вперед. Достал ступней ее правое колено, схватил за одежду у плеча и, падая на спину, бросил через себя. Потом в момент оседлал ее — пальцы, вытянутые, сведенные воедино, уже были готовы ударить ее в горло, однако Эвента пошлепала его по спине, сигнализируя об окончании схватки.

— Отлично, — похвалила она Фелана и смахнула пот. Фелан опустился на скрещенные ноги — сел в церемониальную позу.

— За эти два часа ты отлично погоняла меня. Я старался изо всех сил.

Женщина тоже приняла позу для приветствия противника, ладонями вытерла переднюю часть головы, потом обтерла руки о короткие, до колен, штаны.

— Конечно, что тебе еще остается делать, как не стараться изо всех сил. — Она улыбнулась Фелану. Затем менторским тоном продолжила: — Я удовлетворена, что ты не потерял бдительность даже в тот момент, когда начал извиняться. Надо уметь реагировать на любую уловку. А твой последний прием — очень даже неплох!

— Да, что получилось, то получилось, — согласился Фелан и на коленях пополз по матам к стопке полотенец, уложенных в углу. Первое бросил Эвенте, себе взял следующее. — Спасибо, — сказал он, — что не придала особого значения моей обмолвке насчет элементалов.

Эвента лениво поиграла своей косой.

— Главное, что ты сам все понял. Не следует забывать, что твой испытательный срок еще не кончился. Даже когда ты пройдешь его, ты в любую секунду должен быть готов ответить на вызов. И последи за своим языком... Я-то ладно, а вот если ты там, наверху, ляпнешь что-нибудь, не подумав, — жди беды. Так что запомни: бдительность и постоянная готовность, моментальная реакция, сокрушительный удар — вот он, путь воина Клана. Только благодаря суровому обучению и твердости духа мы сумели выжить. Именно эти принципы позволили нам стать такими, какие мы есть. Теперь ты считаешься одним из нас, и тебе следует глубоко прочувствовать наш девиз. Принять его душой.

Фелан кивнул, всем своим видом выразил готовность следовать путем воина Клана Волка, однако в тот момент мысли его были далеко.

«С первого дня, как они захватили меня, все время долбят одно и то же. Без конца проверяют... Даже в ту пору, когда я носил кандалы. Все-таки интересное это время!.. Сколько усилий хан Ульрик приложил, доказывая, что, сотрудничая с кланами, я ни в коем случае не изменяю своей родине. Или вспомнить Влада. Как он пытался сломить меня! Теперь, на пороге вступления в касту воинов, они вообще навалились на меня всем скопом. Может, потом будет полегче, тогда я буду свой, а не пришлый чужак. Только бы осилить последнее испытание...»

Эвента, обтерев лицо, обмотала полотенце вокруг шеи, потом спросила:

— Хочешь принять душ вместе со мной?

Фелан несколько смутился, а женщина рассмеялась.

— Прости, Эвента, я еще не совсем привык к простоте общения, которое существует между членами групп. Там, откуда я пришел, мужчины и женщины равноправны только в социальном смысле, в выборе профессии, в продвижении по служебной лестнице, однако мыться вместе у нас не принято.

— А со мной ты бы не хотел разделить кабину?

Фелан повернулся на голос и невольно улыбнулся, заметив в дверях Ранну, только что вошедшую в спортивный зал. Это была высокая стройная женщина с короткой стрижкой. Ее белокурые волосы чуть топорщились на макушке, как у мальчишки. Ранна встала на колени возле Фелана и одарила его поцелуем.

— Что ты стесняешься, — улыбнувшись, добавила она, — ведь у тебя богатый опыт приема душа вместе с женщинами.

Они обе рассмеялись, а Фелан невольно вспыхнул. Потом, справившись со смущением, взял Ранну за подбородок — словно кубок принял в руку, привлек к себе и легонько чмокнул в губы. При этом лицо его приобрело совершенно невинное выражение.

— Это точно, любимая, ведь у меня такая опытная наставница. Как тут не научиться тереть спинку.

На этот раз Ранна испытала некоторую неловкость, даже слегка вздрогнула. Вот и хорошо, решил Фелан, долг платежом красен.

Среди тех людей, которые относили себя к кланам, существовало странное разъединение понятий любви, секса, деторождения. Весь этот сложный чувственный клубок, обеспечивающий нравственное здоровье и психологическую устойчивость личности, по мнению теоретиков общества, состоящего из отдельных родов, следовало разъять на отдельные элементы, каждый из которых должен был раз и навсегда занять свое место и, словно по ранжиру, отнесен либо к сфере логики и целесообразности — эти разряды считались высшими, — либо к сфере бессознательных влечений — эта область считалась рецидивом животного мира. Одним словом, согласно их традициям и неписаным законам, любить можно было одного, заниматься сексом с другим, а детей рожать от третьего, настоящего производителя. Естественно, при таком подходе — а он был исторически неизбежен для людей и родов, много лет проведших в космосе, в тяжелейших условиях корабельных кубриков или на просторах неосвоенных планет, — понятие любви как-то само собой сошло на нет. Философов, способных объяснить подобные изменения в человеческой психологии, всегда хватало, так что и теоретическую базу под подобные отношения подвели быстро. Духовные влечения, конечно, исчезнуть не могли, но говорить об этом вслух было не принято. Скользкая была тема...

Вот почему вздрогнула Ранна.

Эвента легко поднялась на ноги.

— Фелан, оставляю тебя на попечение более опытной наставницы. Жду в гимнастическом зале в двадцать два часа для вечерней тренировки. Запомни, нельзя ни на секунду расслабляться.

Молодой человек откинулся на спину и так, в лежачем положении, отрапортовал:

— Так точно, командир звезды. Я прибуду сюда минута в минуту, сразу после занятий с Керью по противовоздушной обороне.

Эвента уже с порога подмигнула Ранне:

— Будь с ним подобрее. Он сегодня просто милашка, — и, помахав рукой, вышла.

Фелан перевернулся на бок и, протянув руку, чуть сжал плечо женщины. Коснувшись ее мягкого хлопчатобумажного комбинезона, почувствовал, как в его кожу впилось острие восьмиугольной звезды-сережки, висевшей в мочке левого уха. Нижний лучик был намного длиннее своих собратьев — это был знак того, что Ранна принадлежала к касте водителей боевых роботов.

Как Фелан завидовал ей!

— Итак, — спросил он, — чем теперь займемся?

— Есть проблемы, — ответила женщина и потерлась щекой об его руку на плече. — Дневной распорядок немного изменился. Шесть часов назад в нашу звездную систему вошел прыгун. Скоро сюда прибудет еще несколько крейсеров — они привезут много важных персон. Из-за этого все боевые вахты, а также дежурства перекрутили таким образом, чтобы наибольшее количество членов экипажа могли встретить цвет нашей армии.

Фелан рывком сел, обнял Ранну за плечи.

— Сколько времени у нас в запасе до того, как тебе придется занять свой пост согласно новому расписанию?

— Что-то около полутора часов, — очень тихо, недовольным голосом сказала Ранна. — Так все хорошо начиналось... Я распорядилась ввести нас обоих в график учебных полетов. Мы бы взяли аэрокосмический истребитель и выбрались в свободное пространство. Там можно было бы полюбоваться на эту странную тройную звездную систему. Три солнца кружат одно вокруг другого... Потом у нас осталось бы время побыть вдвоем. Чтобы никто не мешал...

Фелан погладил ее по голове.

— Послушай, полтора часа вполне достаточно, чтобы принять душ. Надеюсь, ты не хочешь явиться на дежурство грязной?

Ранна улыбнулась, искоса глянула на молодого человека.

— Конечно нет. Это было бы дисциплинарным проступком, квиафф.

— Ух! — воскликнул Фелан. Вскочил сам и Ранну рывком поставил на ноги. — Очень серьезным проступком. Я думаю, нам надо все хорошенько обмозговать, чтобы исправить положение. А то как бы чего не вышло...

Неожиданно щелкнула дверь, и в спортивный зал вошла стареющая, но все еще привлекательная женщина. Фелан и Ранна отпрянули друг от друга.

— Простите, дети, я не хотела вас беспокоить. Фелан повернулся в ее сторону и вытянулся по стойке «смирно». Заодно освободил запястье Ранны.

— Добрый день, майор... о-о, простите, полковник Керенская!

Женщина нахмурилась, и Фелан тут же объяснился:

— Я имел в виду... Простите меня... Я никак не могу избавиться от привычки обращаться к вам, как это было принято на Аутриче.

Наташа Керенская погрозила ему пальцем:

— Никаких ошибок, все равны — вот наш девиз! У меня для вас две новости. Первая — после долгих препирательств хан Ульрик сумел убедить консерваторов из Совета Клана. Они наконец приняли решение, что именно мне будет поручено обучить тебя, Фелан, тактике действий наших боевых роботов. — Ее глаза сузились в щелочки. — Не знаю, не знаю, почему они вдруг стали так добры ко мне. Уж не по причине ли моего «солидного возраста» они решили перевести меня на преподавательскую работу. Однако я возражать не стала...

Внешне Наташа Керенская заметно отличалась от молодых женщин-пилотов. Она носила длинные, ниспадающие на плечи волосы. Более того, они свивались в локоны!.. И речь ее, как иногда замечал Фелан, отличалась от общепринятой манеры разговора кланов. Она перебарщивала с личными оценками, изъяснялась всегда чуть более витиевато, чем требовалось. Все это приводило в недоумение не одного члена Клана, с которыми ей приходилось общаться. Вот и на этот раз Ранна несколько напряглась, и Наташа, заметив ее реакцию, объяснила:

— Прости, Ранна. Большую часть из своих пяти десятков лет я провела во Внутренней Сфере. Может, поэтому тебя что-то и удивляет в моей манере разговаривать.

Ранна вытянулась, вскинула подбородок и отрапортовала:

— Как прикажете, бабушка !

Наташа даже вздрогнула, хотя тут же скрыла замешательство.

— Отлично, Ранна! — кивнула она. — Ты истинная наследница заветов Керенского.

— Кровь от крови, плоть от плоти! Разве я могу опозорить предков!..

Фелан неожиданно почувствовал, что потерял нить разговора. Женщины иносказательно помянули нечто такое, что было за пределами его разумения.

— Простите, — позволил он себе вмешаться. — О каких предках вы сейчас упомянули? Что-то я не совсем разобрался...

Женщины сразу замолчали, только Наташа пару раз моргнула, словно просыпаясь.

— Хорошо, только сейчас не время и не место объяснять тебе все тонкости. Боюсь, мы в цейтноте, и тебе следует пойти со мной.

Фелан не мог скрыть разочарования:

— Прямо сейчас? Я в течение четырех часов занимался атлетической подготовкой, из них последние два сражался с Эвентой.

— Тогда ты у нас здоровяк, каких мало, — засмеялась Наташа и глянула в сторону Ранны. — Сирилла Уорд прибыла на «Благородном Волке». Она хочет познакомиться с Феланом.

Ранна тут же посерьезнела, кивнула, потом улыбнулась юноше:

— Ступай. Это важно. Я поработаю с расписанием — может, когда ты закончишь разговор, нам удастся улучить часок-другой.

— Я не понимаю... — растерянно заявил Фелан. Ранна быстро чмокнула его в щеку.

— Ступай, ступай и смотри веди себя прилично. Соберись с мыслями. — Она искоса глянула на Наташу. — И постарайся избежать ее чар. Очень сильно постарайся. Попробуй только сбегать на сторону...

Наташа даже головой покачала:

— Фуй! Что за выражения! Вот несносное дитя. Ранна быстро выскользнула за дверь.

— Итак, Фелан, — вмиг посерьезнела Керенская. — Быстро вымойся, переоденься. Пришел твой час — теперь ты узнаешь, что такое Клан Волка и что значит находиться под его опекой.

Фелан вышел из душа и обнаружил, что Наташа сидит возле шкафчика с его одеждой на скамейке. Молодой человек смутился, однако женщина невинно хихикнула:

— Не обращай внимания. Чего только я не навидалась за эти годы. Не забывай, что я присутствовала в палате во время твоего рождения.

Фелан, прикрывшись полотенцем, застенчиво улыбнулся:

— С тех пор я заметно вырос, не правда ли?

— Да, здорово вытянулся. Однако тебе еще далеко до питомцев сиб-групп. Знаешь, ты в общем-то не мой тип. — Она окинула его оценивающим взглядом. — Ты скорее похож на энтузиаста с плаката по набору добровольцев в военно-космические силы Лиранского Содружества. Этакий писаный красавчик!..

Наташа повернулась на скамейке, чтобы не видеть, как Фелан одевается. Он вытащил из шкафчика форменный почти новенький комбинезон и сказал:

— Боюсь, что лирианцы вряд ли заключили бы со мной контракт. Вспомни, я оказался единственным, кто смог в пух и прах раздолбать их лучших водителей.

Наташа невольно рассмеялась.

— Когда я услышала об этом, не было человека во всей вселенной, который бы гордился тобой больше, чем я. — Она опять повернулась к нему (Фелан уже натянул до пояса комбинезон) и добавила: — Я уже решила взять тебя на должность младшего командира подчиненного мне боевого подразделения — слышал, наверное, про звено Черной Вдовы? — однако Джеймс Вульф поставил крест на этой идее. Знаешь, — несколько неожиданно спросила она, — чем хороший водитель боевого робота отличается от плохого? Тем, что первый всегда готов отделить исполнение долга от конкретного приказа. Он способен соотнести одно с другим. Второй же бездумно выполнявшее, что ему ни прикажут. Учти на будущее.

Фейак застегнул молнию.

— Спасибо за совет. Я буду иметь это в виду. Он хлопнул дверцей шкафчика и тут же ударил себя кулаком по ладони.

— Черт побери. Ранна была права. Я поговорил с вами всего несколько минут и уже начал изъясняться по-старому.

— Попытайся постоянно держать под контролем свою речь, парень. Это важно. К тому же укрепляет характер.

— Почему же вы позволяете себе подобные выражения?

Наташа Керенская поднялась и вздохнула:

— Когда ты укрепишь свою волю в той же мере, что и я, ты сможешь позволять себе некоторые вольности.

Она положила руку на левое плечо Фелана — так они покинули раздевалку, миновали гимнастический зал, затем вышли в коридор жилого отсека.

— Кроме того, рабское следование официальным требованиям и ритуалам есть первый признак потери самостоятельности мышления.

Фелан кивнул:

— Тогда подскажите — вот в этой конкретной ситуации мне позволительно задать вопрос, куда же мы все-таки направляемся, или я обязан следовать за вами молча?

Наташа пожала плечами — в эту минуту они добрались до лифтовой шахты, прорезавшей весь корпус «Разъяренного Волка» сверху донизу, — и ответила:

— Вопросы, касающиеся Клана Волка, оставь до встречи с Сириллой.

Фелан нажал кнопку вызова.

— А если насчет вас и Ранны? Керенская удивленно посмотрела на него, однако ничего не ответила.

— Она и раньше называла вас бабушкой, — пояснил он. — Я так полагаю, что в этом обращении заключено что-то большее, чем уважительное отношение к возрасту. Но я не слышал, чтобы вы когда-то были беременны. Так Ранна не ваша внучка?

— Нет, — отрицательно покачала головой Наташа. — Она и не может быть моей внучкой — у нас и понятий таких не существует. А вот насчет беременности!.. — Она вслед за Феланом вошла в кабину, нажала кнопку. Створки сдвинулись, и лифт понес их на верхние палубы. — О, это был скандал, который прогремел на всю Внутреннюю Сферу. Надеюсь, тебе известно, что ты и твоя сестра были зачаты в пробирке? Врачи, служившие у Драгун, взяли яйцеклетку, оплодотворили спермой твоего отца, затем поместили в тело матери.

Фелан кивнул:

— Да, мать была ранена в 3021 году, это послужило причиной многих серьезных проблем.

— Правильно. — Наташа приблизила к нему лицо. — Только ты, наверное, не знаешь, что яйцеклетка, из которой ты явился на белый свет, была взята у меня.

Прежде чем опешивший Фелан сумел что-нибудь выговорить, лифт остановился, створки раздвинулись, и они вышли в узкий коридор. Не говоря ни слова, Наташа провела его в холл. Сюда, в небольшое помещение для отдыха, выходила единственная дверь, на ней была нарисована стилизованная волчья морда. Подобная эмблема была изображена на входах во все жилые помещения на звездолете. Удивили Фелана окружавшие морду пять звездочек, так называемых звездных кинжалов. Это были такие восьмиконечные значки, у которых нижний лучик был значительно длиннее, чем все остальные.

«Пять звезд! — Фелан с трудом сдержался, чтобы не вскрикнуть. — Это же апартаменты самого хана Ульрика. Кто же такая эта Сирилла? Раз ее разместили здесь, значит, она важная шишка в иерархии кланов».

Не успела Наташа постучать, как дверь неожиданно, со свистом, взлетела к потолку. За порогом обнаружилась совершенно седая женщина, которая с распростертыми объятиями встретила Керенскую.

— Боже мой, Таша! Ты совсем не изменилась за эти годы.

Наташа приподняла старушку, поцеловала и ответила:

— Ты тоже, Рилла.

Сирилла грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой, отчего ее седые волосы раскинулись по плечам.

— Хорошо, что ты хотя бы сражаешься лучше, чем лукавишь. Иначе тебя давным-давно не было бы в живых.

— Если бы тебе это помогло, я бы совсем перестала драться. Только бы и говорила комплименты. К сожалению, все это бесполезно. Только хирурги, делающие пластические операции, знают правду.

Сирилла покачала в ответ головой и пригласила гостей войти в комнату. У Фелана сложилось впечатление, что на него эта высокопоставленная особа не обращает никакого внимания. Ее поведение обеспокоило молодого человека — казалось, проверки, которым его все это время подвергал хан Ульрик, никогда не кончатся. Вслед за Наташей он прошел из прихожей в гостиную, попытался успокоиться и внутренне подготовиться к тому, что ждало его здесь, однако тревога не уходила. Более того, ощущение опасности усилилось. Неужели ему готовят ловушку? Даже если и так, ему нельзя подавать вида.

В комнате находился еще один человек из Клана Волка. При появлении гостей он встал. Его черные волосы были зачесаны назад таким манером, чтобы подчеркнуть, что он вдовствует. Они были смазаны маслом и блестели. Прямо над левой бровью был заметен свежий шрам — он описывал дугу и спускался до самого подбородка. Рубец почти затянулся, но кожа в том месте просвечивала багровым.

Влад постарался казаться приветливым, даже голос — обычно резкий, грубоватый — придержал, придал ему теплые нотки. Тем не менее взгляд его был холоден и недоброжелателен.

— Как я рад видеть тебя, Наташа. Потом он, недобро усмехнувшись, обратился к Фелану:

— Как там с твоей раной на ноге? Зажила?..

Фелан подумал: «Ага, это ты о той ране, которую нанес мне во время церемонии приема в Клан... Ну-ну...» — вслух же ответил:

— Все в порядке.

Он с той же неприязнью глянул на Влада.

— Мне сказали, что вроде бы и следа не осталось... — продолжил Влад.

В этот момент Сирилла положила руку ему на плечо. Тот примолк.

— Можешь идти, Владимир, я ему сама все объясню.

Она взглядом указала водителю боевых роботов на выход; тот нехотя, помедлив значительно дольше, чем следовало, подчинился. Все это время Фелан чувствовал себя не в своей тарелке, и Влад, словно понимая это, как бы невзначай обхватил пальцами пряжку на своем поясе и показал ее Фелану — тот сразу отвел глаза. Намек был ясен. Пряжка эта представляла собой замечательную вещицу. Образчик ювелирного искусства... На ней была вырезана из оникса оправленная в серебро голова стремительно бегущей собаки. Точь-в-точь такая же морда служила отличительным знаком Гончих Келла, гвардейского отряда наемников, в котором до пленения служил Фелан. Тира Мираборг подарила ему эту пряжку на Ганзбурге, только заменила малахитовые глаза на камее рубиновыми, как того требовали традиции гвардейцев Келла. Когда Фелан попал в плен, Владимир, руководивший операцией, первым делом отобрал у него этот пояс. Теперь всякий раз при встрече он напоминал Фелану о позоре.

Наконец Владимир вышел, и Наташа Керенская заняла его место. Сирилла прошла в маленькую спаленку и вынесла оттуда складной стул. Села рядом с подругой... Фелан остался на ногах, так как сесть больше было некуда. Сирилла похлопала Наташу по правой руке, лежавшей на подлокотнике.

— Как я боялась за тебя все эти годы. Из боя в бой, Наташа, из боя в бой...

Керенская в свою очередь легонько обняла ее за плечи.

— Я старалась изо всех сил, чтобы ничего плохого не случилось. — Она засмеялась. — Помнишь нашу детскую клятву? Мы тогда дали обет ни в чем и никогда не уступать Дымчатым Ягуарам. Ты знаешь, я и сейчас готова сразиться с этим кланом.

— Нет, нет, не надо. Об этом мы поговорим попозже, — ответила Сирилла, потом — наконец-то! — окинула внимательным взглядом Фелана. Заглянула в самую душу, словно намереваясь раз и навсегда решить для себя, кто он, на что способен, каков будет в бою, не предаст ли.

— Значит, это и есть знаменитый Фелан Келл? Вот, значит, что он собой представляет. Да, парень, наделал ты шума среди кланов.

— Не знаю, что и ответить. — От напряжения Фелан сжал спрятанные за спиной руки в кулаки. — Не могу понять, чем я привлек ваше внимание.

Взгляд у этой старушенции, решил он, подлинно волчий — так хищник следит за вкусненьким земляным кроликом.

— Ты же спас жизнь хану Ульрику, когда этот безумец, таранил боевую рубку, квиафф. Или это был другой человек?

— Нет, это я. Только в этом не было ничего героического. Я сделал то, что и должен был сделать.

— Он скромен, Таша.

Наташа улыбнулась — первый ответ Фелана был удачен.

— Он сказал то, что думает, — вслух произнесла она. — Он из хорошей семьи, Рилла. Неплохо воспитан, тем более что некоторое время этим занимались мы, Волки. Возможно, немного необуздан. Об этом можно поспорить.

— Естественно, теперь мне понятно, почему ты приняла в нем такое участие, Таша. — Сирилла вновь повернулась к Фелану. — Очень многие хотели бы поподробнее узнать о пленнике, который спас хана Ульрика. Ты готов отдать все силы нашей победе? — неожиданно спросила она. Фелан не успел ответить, как старушка вернулась к прежней теме: — По крайней мере, это любопытно. Очень хорошо, даже очень хорошо... Однако ты, молодец, совершил одну грубейшую ошибку. Зачем, когда случился таран, ты спас Влада?

Этот вопрос испугал Фелана — может, потому, что он соответствовал его тайным мыслям? Влад сразу отплатил ему злом за добро — уже на обряде приема в члены рода. Однако этот вопрос в устах этого «божьего одуванчика», несомненно, имел какую-то подоплеку. Какую? Фелан окончательно перестал что-нибудь понимать. С одной стороны, его хвалят за то, что он спас жизнь хана, с другой — корят, что он заодно вытащил из разбитой рубки еще одного благородного рыцаря. Он так и сказал, обращаясь к Сирилле:

— Я не понимаю. Влад — полноправный воин Клана Волка. Раз у меня появилась такая возможность, я должен был сохранить для общества храброго бойца.

— Это имеет смысл, — согласилась Сирилла. — Ты готов принести в жертву свои самые заветные мечты? Ты готов во имя общей цели отказаться от своих планов?..

— Гипотетические вопросы всегда ставили меня в тупик. Я просто не знаю, что отвечать.

— Хороший ответ. Я бы сказала, ловкий... Ладно... — Сирилла вновь улыбнулась и сложила руки на груди. Взгляд ее несколько смягчился — по-видимому, волк успел насытиться кроликом. Это сравнение еще больше встревожило Фелана. Только не расслабляйся, держи ухо востро, соображай... Богом молю, не теряй бдительность! Не позволяй себе успокоиться. Чем сытнее волк поел, тем он пристальнее оглядывает окрестности в поисках новой жертвы. — Значит, ты не понимаешь, — спросила Сирилла, — зачем я задала тебе вопрос о Владе? Ну, в том смысле, что было бы лучше дать ему спокойно погибнуть. Так сказать, на боевом посту...

— Не уверен, что до конца понял смысл этого вопроса. Хотя, пожив бок о бок с воинами Клана, я, кажется, понимаю, о чем идет речь.

— Ну-ка, ну-ка, объяснись. — Сирилла откинулась на спинку стула.

— На мой взгляд, суть в том, что чем дольше вы сражаетесь, тем больше вокруг появляется врагов. Тем они ожесточеннее... Подобный дух бескомпромиссности хорош, когда воины не теряют головы, рвутся в бой ради высокой цели, а не из каких-то мелких, себялюбивых, а то и корыстных соображений, — веско сказал Фелан. — Вам самим должно быть ясно, что это путь в никуда. Возьмем, например, Владимира. С того дня, как он захватил меня в плен в сражении у Рока, а это случилось полтора года назад, он постоянно озабочен тем, чтобы доказать свое превосходство надо мной и над любым воином из армий государств-наследников. Он не один такой, но в нем этот комплекс проявился с особой силой. А ведь я сначала нанес Владу поражение во время боя в пространстве Республики Расалхаг. Правда, он может заявить, что я застал его врасплох, когда он выходил из боя. И силенок ему, мол, не хватило... Но факт остается фактом. Конечно, лица он не потерял, однако с той поры им овладела навязчивая идея не просто отомстить, а доказать свое абсолютное превосходство. Может так случиться, что эта мания не будет иметь ничего общего с тактикой командующего, его замыслом. Даже здесь, на борту «Разъяренного Волка», он использует любую возможность, чтобы выказать всю силу ненависти, которую питает ко мне...

Старушка перебила его:

— Но это тем более должно было подтолкнуть тебя оставить его в разбитой рубке.

— Простите, я не договорил. Рано или поздно Влад попытается разделаться со мной. Уже мой прием в члены Клана ему что острый нож в сердце. Это здорово меняет дело. Теперь вроде бы я — друг, а не враг, но способен ли он перестроиться? Я в это не верю.

Сирилла задумчиво потерла пальцами подбородок.

— Мне приходится повториться — тем более ты должен был оставить его в рубке!..

— Легко сказать, но кто бы мог подумать, что лежавший передо мной, потерявший сознание человек — Владимир. Валяется вниз лицом — я и схватил его. Только потом разобрался. Было поздно. Просто так бросить его, оставить подыхать я уже не мог. У меня не было выбора.

— Даже будучи уверенным в том, что он ненавидит тебя от всей души, квиафф? Фелан улыбнулся и сказал:

— Я не буду утверждать, что не сожалею, что спас его. Я просто объяснил, что у меня не было выбора. — Он пожал плечами. — Я не из тех воинов, которые сбивают уже падающего. Не из тех, кто способен бросить раненого, будь то друг или враг. Тем более оставить его погибать.

Фелан взглянул на Наташу и горько усмехнулся.

— Я вот что хочу сказать о Владе. В жизни не встречал подобного типа! Он насквозь пропитан завистью. И это при том, что у него есть все, что может пожелать мужчина. Он не дурак, смел, обладает неплохой выдержкой. Как при всех этих качествах зависть овладела его душой, не могу понять. Не могу поверить, что он может возненавидеть меня только за то, что я пробил броню его боевого робота. Особенно если учесть, что в этом бою он одолел меня.

— Да, Фелан, — ответила Сирилла, — в этом безусловно есть смысл. Однако все не так просто. Личные качества есть личные качества, однако не они определяют суть. Влад из тех, кто вполне способен наступить на горло собственной песне. И все-таки не наступает... Почему? В чем здесь дело?.. — Тут она встала, прошла в спальню и вынесла еще один раскладной стул, окрашенный в кремовый цвет. Пригласила Фелана сесть. — Устраивайся. Мне кажется, — после некоторой паузы сказала она, — я бы смогла прояснить эту тайну. Знаешь ли ты, что такое родовое имя?

Фелан пожал плечами.

— Так, слышал краем уха, но понять, что это такое, не сумел.

— Случилось это более трех столетий назад, — начала Сирилла. — Гражданские войны и национальные конфликты в конце концов окончательно разрушили Звездную Лигу. Наступили смутные времена. Самым жутким периодом можно считать годы правления Стивена-узурпатора, когда были попраны последние представления о добре и зле. Ненависть, жестокость, подлость торжествовали в той области пространства, которую вы называете Внутренней Сферой. Однако и в те годы жили люди, которым была ясна глубина падения человечества. Их сердца разрывались, когда они думали о заблудших душах. Одним из таких людей был генерал Александр Керенский. Он сверг и лишил жизни узурпатора и после долгих колебаний решился на судьбоносный шаг. Керенский увел армию Звездной Лиги — большую ее часть — за пределы Периферии, чтобы спасти все здоровое, что осталось в человеческом сообществе. Как раз армия, как организм, спаянный дисциплиной, менее всего оказалась подверженной всеобщему духу саморазрушения. Однако, удалившись от источника смуты, нельзя было быть уверенным, что и здесь, в дальних космических пределах, в душах человеческих не взыграют бациллы вражды и ненависти. Что в перспективе могло спаять воедино такую могучую организацию, как армия? Только единая, способная увлечь всех идея. Тогда и был намечен общий план спасения человечества. Прежде всего Александр Керенский приказал законсервировать три четверти парка боевых роботов вместе со всеми комплектующими, запчастями, а также полуфабрикаты и сырье, необходимое для их изготовления. Ясно, что до того момента, как построенная на новом месте индустрия заработает в полную мощность, должно пройти много времени, поэтому материальную часть следовало расходовать экономно. Затем генерал, да святится имя его, провел военную реформу, цель которой заключалась в том, чтобы всегда и везде наши солдаты были лучшими во вселенной. Прежде всего нововведения коснулись наиболее боеспособной части вооруженных сил — водителей боевых роботов. Для начала все они были разбиты на четверки, и в ходе ежегодных учений устанавливалось, кого можно было считать в квартете номером первым, кого — номером вторым. Два других члена квартета становились их помощниками. При этом на следующих испытаниях они вполне могли поменяться местами. Таким образом в армии был восстановлен здоровый дух соревнования.

К сожалению, безвременно последовавшая смерть генерала Керенского не позволила довести реформу до конца. Более того, после прощания с этим великим человеком в армейском руководстве начался разлад. Лопнула последняя скрепа, удерживавшая полки в едином строю. И вновь, уже в новой точке вселенной, забушевало пламя гражданской войны. Понятно, когда брат идет на брата — причем каждый из них мастер ведения войны, — это во много раз страшнее конфликтов и столкновений, которые возникали в ту пору между государствами-наследниками Внутренней Сферы. И на новом месте возобладала страсть к разрушению. Ужасную картину представляли тогда наши колонии: сожженные города, безлюдные поселения, незасеянные поля. Боевые роботы, толпы бродящих среди развалин людей, ковыряющихся на свалках и на пожарищах в поисках еды и боеприпасов.

Старушка встала, прошлась по гостиной.

— Единственная область, сумевшая избежать всеобщего хаоса, была названа Страна Мечты. Это место, где все трудятся сообща, где воплотились в жизнь заветы Александра Керенского. Именно туда удалились его верные последователи, которых вели Николай Керенский и Дженифер Уинсон. Через некоторое время Страна Мечты стала неприступной крепостью, откуда защитники добра, чести и свободы принялись громить неимоверно расплодившиеся бандитские шайки, в которые превратились некогда доблестные войска Звездной Лиги.

Великий реформатор, продолжатель дела Александра Керенского, святой Николай Керенский оказал нам великую честь, научив, как надо жить. Согласно его заветам мы преобразовали наше общество. Мы и теперь живем по этим законам... С той поры повелось, что фамилии лучших семей, взрастивших великих воинов, стали присуждаться самым достойным. Кроме того, разделение общества на отдельные кланы позволило предотвратить новые вспышки гражданских войн. Экспансию обратили вовне... Названия кланов были приравнены к уже существующим фамилиям. Так образовался круг родовых имен. Внутри клана только двадцати пяти его членам разрешается носить родовые имена. Эти люди являются цветом рода, его визитной карточкой. Огромная разница, если тебя, например, величают Айвен Ягуар или Айвен из Клана Дымчатых Ягуаров. Подобной чести удостаиваются самые лучшие, победившие в трудных испытаниях. Родовое имя можно получить и за боевые заслуги, а также за спасение того, кто имеет право на ношение такого имени.

Сирилла приблизилась к столу и нажала на одну из кнопок, вделанных в столешницу. Часть стены скользнула в сторону, обнажился голографический экран. Она коснулась другой кнопки, и возникло изображение. Фелан не мог скрыть недоумения — перед ним было что-то похожее на больницу или на родильный дом. Только какой-то непривычный... Громадный, как ангар... Детские кроватки располагались здесь рядами. Люди в больничной униформе и с повязками, закрывающими нижнюю часть лица, ходили по проходам и с заботливостью любящих родителей склонялись к младенцам.

— Смотри, — торжественно продолжила Сирилла, — именно с Николая Керенского берет начало революционный план воспроизведения потомства. Используя последние достижения науки, оказавшиеся в его распоряжении, а также разработки наших собственных ученых, он начал спаривать воинов согласно их родовым наследственным линиям. Конечно, не в прямом смысле слова, просто у отдельных выдающихся особей брались сперма и яйцеклетки. Зачатие производили искусственно. Таким образом, естественный отбор уступил место научному, разумному... При этом в генах закреплялись наиболее важные и ценные качества родителей. Вспомни Эвенту — дети, подобные ей, предназначены составить нашу пехоту. Они рождаются крепкими, здоровыми, словно богатыри из сказок. Пилоты боевых роботов рождаются маленькими, но очень сообразительными, с повышенной скоростью реагирования на изменяющуюся обстановку. Это очень важное качество для тех, кто руководит машинами во время боевой схватки.

— А другие — такие, как Ранна и Владимир? — спросил Фелан.

— Они тоже становятся водителями. Правда, они рождены в другой сиб-группе. То, что ты видишь на экране, и называется сиб-группой. Дети каждой группы, «полученные» в результате искусственного оплодотворения, рождаются в одно и то же время. Они вместе растут. Наташа и я принадлежим к одной сиб-группе. Кстати, это слово означает и сам родильный дом, и группу одновозрастных детей. Хотя у нас нет поименованных родителей, мы все, принадлежащие к одной сиб-группе, считаемся братьями и сестрами. Как только дети подрастают, начинаются испытания по выявлению заложенных в них качеств. Еще до того, как первая группа достигает пятилетнего возраста, в особые аппараты закладывается новая партия оплодотворенных яйцеклеток. Ранее, в результате несчастных случаев или во время отбора, мы теряли до двадцати процентов приплода. Теперь другое дело, нам удалось снизить эту грустную цифру до двенадцати процентов.

Фелан был ошеломлен — он не мог поверить тому, что услышал.

— Вы имеете в виду, что вам приходится умерщвлять детей, способности которых не соответствуют требованиям родовой линии? Это ужасно! И жестоко!..

Наталья отрицательно покачала головой:

— Нет, Фелан, ты сам некоторое время воспитывался как часть сиб-группы Волчьих Драгун на Аутриче. И ничего — остался жив! Все дети растут в заботе и постоянно ощущают ласку. За ними хорошо ухаживают, оберегают, однако исключить смертность от болезней или в результате несчастных случаев невозможно. Если подросток не проходит профессиональные испытания — ив этом случае мы терпеливо ждем, разрешаем ему совершить несколько попыток, — он просто переводится в другую касту, где может развиться в полезного члена общества и дойти до самих высоких ступеней. К тому же только каста воинов во всех их разновидностях воспитывается в сиб-группах. Все же остальные члены нашего сообщества живут точно так же, как и в других государствах Внутренней Сферы.

Между тем на экране возникли новые картинки, повествующие об играх и обучении подростков умению обращаться с «детскими» боевыми роботами.

— Николай мечтал о том, чтобы наша армия была способна отразить любую угрозу, приди она извне или изнутри. Вот в чем смысл его наследственной программы. За сто двадцать лет существования этой системы только четверть питомцев сиб-групп оказались способны именоваться воинами. В течение десяти лет их гибнет около половины — они же солдаты. Они постоянно рвутся в бой! Генетический материал всех, кто доказал свое право на звание воина, кто проявил себя во время боевых действий, хранится на особых складах и по мере надобности поступает в сиб-группы. Фактически каста воинов оказывается бессмертной. Мечта Николая Керенского близка к осуществлению. Каждый воин изначально стремится к победе — это единственный и достойный, почетный путь достичь бессмертия, то есть сдать свои половые клетки для воспроизведения следующего поколения бойцов. Этот день — счастливейший в их жизни. К сожалению, после подобных торжественных минут их боевые качества заметно снижаются. Конечно, есть исключения...

Фелан заметил, как гневно вспыхнули глаза Наташи. Вслух же он спросил:

— Как это снижаются?

К его удивлению, ответила ему Наташа — выговорила зло, с обидой:

— Вот так! К тридцати пяти годам, по общепринятому мнению, воины теряют свои боевые качества. Если они к тому моменту не завоевали право на родовое имя, их отправляют в школу, где они начинают обучать молодое поколение. Еще через десять лет они уже вроде бы и на это не годны, Разве что спариваться между собой. Их семя уже никому не нужно, только им самим...

— Это же абсурд! — Фелан глянул на Сириллу, ожидая объяснений. — Тридцать пять — самый расцвет!..

— Не скажи. В тридцать воин смело встречает вызов, который бросает ему поколение, идущее вслед за ним. В сорок он уже соревнуется со своими внуками. Ему трудно противостоять им.

— Моему отцу было далеко за сорок, когда я родился! — воскликнул Фелан. — Разве в возрасте дело? Это же просто смешно!..

— Нет, не смешно. Очевидно, что на настоящий момент ты превосходишь его как боец. Разве нет? — Сирилла в поисках поддержки повернулась к Наташе, однако та неожиданно рассмеялась.

Фелан вспыхнул.

— Когда-нибудь, возможно, так и будет. Да и то, если мне крепко повезет, а у него одна рука будет привязана. Боже, это чистое безумие! Вдумайтесь в то, что вы говорите, — в тридцать пять воин начинает терять свои боевые качества. Может, кто-нибудь и теряет, но это единицы... — Тут он сбавил тон. По-видимому, вспомнил, кто сидит перед ним, и, сделав паузу, спросил: — Я так полагаю, тот, кто заслужил право на родовое имя, подольше остается в строю?

Сирилла кивнула и сказала:

— Да, и ему гарантировано место в наследственной программе.

Фелан покачал головой:

— Ну, это многое объясняет. Например, то, почему разъярился Владимир, узнав, что своим предком я выбрал Джайла Уорда. Он никак не ожидал увидеть во мне родственника. Таких бы родственников он с удовольствием поганой метлой... Понятно, что он счел личным оскорблением приказ Ульрика быть одним из моих попечителей во время принятия в Клан.

Сирилла кивнула:

— Джайл Уорд — святое для нас имя. Он ушел вместе с армией Звездной Лиги во время ее исхода из Внутренней Сферы. Он являлся одним из ближайших сподвижников Николая Керенского. Твой выбор предка не был безоснователен. Мы прослеживаем наследственные линии по материнским яйцеклеткам. Согласно нашим данным, твой дедушка женился на кузине, которая являлась прямым потомком Уорда. Так что ты вполне можешь быть приписан к этому дому.

Фелан недоуменно пожал плечами:

— Тогда почему мое полное имя Фелан Келл Вульф?

— На то две причины, — ответила Наташа и начала загибать пальцы. — Первая. Любой, кто добился чести быть принятым в касту воинов — а для пришлых это событие по меньшей мере невероятное, как если бы сестры Ляо мирно, по-сестрински поговорили между собой, — получает фамилию того Клана, в рядах которого он совершил свой подвиг. Теперь ты зовешься Фелан из Клана Волка.

Молодой человек удивленно развел руками:

— Тогда, выходит, Джеймс Вульф и его брат Джошуа тоже были приняты в Клан Волка?

При упоминания имени Джошуа Фелан заметил боль, промелькнувшую во взгляде Наташи.

— Да, — кивнула она и тут же справилась с секундной слабостью. — Их отец позволил себе «жениться» на стороне. Та женщина подарила ему двух сыновей. Он подал прошение об усыновлении его детей его собственным Кланом. Дело было крайне запутанное, тянулось долго, однако в конце концов решение Верховного Совета Клана гласило: если они докажут свою преданность и храбрость, то получат право сражаться вместе с отцом. Они оба доказали.

Но это еще не все, — продолжила Наташа. — Есть и вторая причина, по которой ты пока не можешь именоваться Уордом. Дело в том, что ты еще не заслужил эту честь. — Она улыбнулась и подмигнула Фелану. — Пока. Вот почему Влад относится к тебе с такой ненавистью. Мало того, что ты выскочка... Мало того, что ты не рожден в сиб-группе, так ты еще, оказывается, его соперник в борьбе за родовое имя. Так что готовься, тебе скоро предстоят трудные испытания.

— Ладно Влад, но я-то? Мне кажется, что мы оба слишком молоды, чтобы вот так сразу вступить в борьбу. Разве мы сможем достойно противостоять сотне-другой более опытных, куда более искусных претендентов?

Сирилла рассмеялась и бросила взгляд на Наташу. Та тоже лукаво улыбнулась.

— Знаешь, сколько было Таше, когда онавыиграла родовое имя? — спросила она и сама ответила: — Двадцать два года!.. Причем она выиграла не какой-то захудалый титул, а фамилию самого Керенского!.. В то время это был беспрецедентный случай, и за годы, проведенные во Внутренней Сфере, она ни разу не потерпела поражения. Ульрик Керенский выиграл это право в тридцать, я — в тридцать шесть! Таша всегда говорила, что я поздно расцветаю, что у меня задержка в развитии.

Наташа Керенская потрепала ее по плечу.

— Фелан, ты и Влад не так уж молоды. Вы вполне можете принять участие в состязаниях. Bсe дома, обладающие родовыми именами, к началу испытаний готовят особые списки претендентов. Процесс их отбора ты сейчас понять не сможешь. Это тайна. Списки составляют прежние чемпионы, когда-то выигравшие родовое имя. Они готовят своих кандидатов, при этом исходят из сведений, как тот или иной воин несет службу, как о нем отзывается командование и товарищи. Хотя Влад и имеет некоторое преимущество перед тобой — он и в боях побольше участвовал, вот тебя захватил в плен, — однако твой поступок произвел огромное впечатление. Многие жаждут видеть тебя в своих рядах.

— Только путем участия в испытаниях можно заработать родовое имя, квиафф?

Женщины переглянулись, ответила Сирилла:

— Нет. Случается, что некоторые влиятельные личности по каким-то личным соображениям ставят препоны при включении тех или иных кандидатов в список. Поэтому в условия проведения испытаний включено положение, что, по крайней мере, один претендент может быть включен в список не только официальным путем, но и посредством долгих, изнурительных, часто опасных для жизни поединков.

— Я так понимаю, это касается как раз меня, — сказал Фелан. — Официальный путь для меня закрыт — кто отважится внести в список приблудного воина? Я знаю, что многие члены Клана смотрят на меня как на чужака. Значит, мне надо победить в предварительных испытаниях. Вот вы чего от меня хотите. Но зачем?

— Это долгий разговор, — ответила Сирилла и уже совсем по-доброму посмотрела на Фелана. — А он совсем не глуп, Таша. Если и боец окажется хороший — ну-у, тогда наше дело в шляпе...

— Какой-то беспредметный разговор мы ведем. Вы обсуждаете мою судьбу, а я остаюсь в неизвестности? Хорошенькое дельце!.. У меня пока и статуса воина нет. Документы о приеме еще только отправлены в центр.

— Этому горю легко помочь, — ответила Наталья. — Я постараюсь ускорить прохождение бумаг. Но это цветочки, ягодки впереди. Я уверена, что против тебя выставят Влада. Он не только ненавидит тебя, считает, что ты его соперник, — он к тому же боится тебя. А это такой сгусток чувств, который может толкнуть его на что угодно. Я специально разбирала вашу схватку у Рока. Ты перехитрил его тактически, и если бы управлял нашим боевым роботом, а не этим металлоломом из Внутренней Сферы, то ему пришлось бы совсем худо. Я уже тогда положила на тебя глаз. Ты порадовал мое, скажем так, материнское сердце. Влад — умный человек, он понимает, что ты — единственный достойный соперник на будущих испытаниях. Так что будь осторожен. Не позволяй ему застать себя врасплох. Не дай Бог, если он расправится с тобой прежде, чем вы выйдете на поле испытаний.

В этот момент раздался сигнал готовности номер один — мягкие переливчатые трели прозвучали в комнате. Отзвук их долетел и из коридора. Сирилла тут же поднялась и нажала кнопку на стенной панели. Округлое окно прорезалось в стене. Она тут же вернулась к своему стулу, нажала кнопку на подлокотнике. Спинка мягко опустилась, в изголовье вздулась подушка. То же самое проделали и Наташа и Фелан. Сирилла суетливо поспешила к ним, застегнула ремни вокруг их тел, затем вернулась на свое место и легла на раздвинувшееся ложе. Сама застегнула пряжки и зажимы.

Вновь прозвучала предупреждающая трель. В следующее мгновение корпус корабля ощутимо задрожал. Это заработали двигатели Керни-Фушиды, деформирующие пространство. Звезды за бортом начали медленно поворачиваться — их бег по спирали все убыстрялся. По телу Фелана пробежала дрожь, его как будто начало затягивать в невидимую воронку. Неодолимая сила увлекала каждую клеточку его тела в некую незримую дыру. Или точнее — щель, в которую он должен был сейчас просочиться. Атом за атомом... Последнее, что он успел различить, — это мелованную, прорезаемую такими же ослепительно белыми кругами поверхность иллюминатора. Потом сознание оставило его.

Очнулся он, согласно его личным субъективным ощущениям, тут же. Секунда в секунду... Словно и не было провала в небытие. Все та же белесая муть за окном, постепенно начавшая разворачиваться в спиралевидный, обратно направленный бег звезд. Сердце стукнуло в груди — Фелан ощутил его содрогание. Вот и все, что довелось испытать межзвездному путешественнику, и если бы не точное знание, что за этот промежуток времени они отмахали расстояние в тридцать световых лет, трудно было бы поверить, что они вообще трогались с места. Хотя был один факт, подсказавший, что перелет удался, — рисунок созвездий за бронестеклом был иным. Фелан никогда не видел ничего подобного, хотя ему довелось побывать почти во всех точках Внутренней Сферы. Куда же его занесло? В какой стороне находится родина?

Сирилла отстегнула ремни, нажала кнопку, привела сиденье в первоначальное положение. Потом встала, подошла к окну, указала на вплывающий в поле зрения голубой, с прозеленью шар и сказала:

— Вот мы и прибыли, Фелан. Добро пожаловать в Страну Мечты. Добро пожаловать в твой новый дом.

III

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

5 февраля 3051 года

Стремительным рывком Хэнс Дэвион одолел расстояние от угловатой каменной глыбы до полуразрушенной стены какого-то строения и в тот момент, когда следующий робот-манекен появился в зарослях, бросился на землю. Перекатился, потом, переведя дух, поднялся, уселся на корточки, попытался найти опору — его все время тянуло куда-то вперед. Пришлось вытянуть правую ногу... Ступня поехала по гальке, и Дэвион, не удержавшись, упал лицом в грязь. «Черт побери, — выругался он, — я уже староват для подобных упражнений». Он еще успел выплюнуть забившийся в рот ком грязи, успел перевернуться на спину, как очередь из лазерного карабина разрезала над ним воздух. Сразу резко запахло паленым...

Хэнс Дэвион, перекатившись на живот, тоже открыл огонь из положения «лежа». Рубиновые трассы угодили точно в левый бок манекена, однако повреждений ему не нанесли. То ли отразились, то ли залп оказался слабоват. В следующее мгновение он почувствовал ожоги на боку и на правой ноге. В трех разных местах!.. Значит, в него стреляли прицельно... Нога машинально дернулась, он тут же убрал ее в непробиваемый панцирь, который был надет на нем.

— Джастин! — крикнул он. — Меня подбили!..

Тот сразу бросился к повелителю, однако Хэнс Дэвион, не дожидаясь помощи, тотчас начал отползать за полуразрушенную стену, и уже отсюда он наблюдал, как Аллард мчался по полю — напрямую, сломя голову, не обращая внимания на пальбу, открытую Драгунами, тоже принимавшими участие в этой своеобразной охоте, где каждый охотится за каждым: люди — за роботами-манекенами и друг за другом, роботы — за всяким движущимся предметом...

Уже за стеной Хэнс сумел подняться, при этом он старался не наступать на обожженную ногу.

— Полцарства за коня! — крикнул Дэвион и заставил себя рассмеяться. Тут же примолк, наблюдая, как легко и красиво бежит Аллард. В его-то годы!.. Хорошо, ничего не скажешь! Вот он пересек сектор обстрела молодого принца — Хэнс сразу опустил оружие. Стрелять в Джастина? Нет уж, увольте!.. Манекены-роботы были лишены подобных сентиментальных чувств, но вы только посмотрите... Джастин Аллард, государственный секретарь, ответственный за работу Министерства безопасности Солнечной Федерации, не дал им ни единого шанса взять его на мушку. Бежал Аллард замысловатыми зигзагами, рывками, меняя темп и направление движения, ныряя корпусом. Наконец он почти добрался до Дэвиона.

— У меня есть один скакун. В двух часах езды отсюда, — крикнул он. Затем он посерьезнел и спросил: — Где ваш противник, я постараюсь поймать его на прицел.

Дэвион кивнул в сторону зарослей и, высунувшись из-за стены, открыл огонь по залегшему неподалеку роботу. Тот в свою очередь успел с первой же вспышки определить местоположение стрелка и в ответ выпустил длинную очередь. Хэнс рискнул еще раз: высунулся, выстрелил — оба заряда прошли мимо цели. Тут же сбоку заработал карабин Алларда, и три рубиновые светящиеся стрелы впились в центральную секцию робота.

— Хэнс, ложитесь! — вдруг отчаянно закричал Аллард.

Дэвион моментально обернулся и обнаружил справа от себя еще один манекен. Надо же, как ловко подобрался! И как умело позицию выбрал — он сам, собственной персоной защищал робота от выстрелов Джастина. Оказался на одной линии. Дуло карабина, который сжимал в механических конечностях робот, смотрело ему прямо в грудь. Дэвион понял, что опередить манекен ему не удастся.

В это мгновение три заряда поразили робота в голову, и тот, как бы нехотя, опустил оружие. Так и не успел выстрелить. Сердце гулко забилось в груди правителя, в ушах стоял нестерпимый звон — он вновь отпрянул к стене и, не в силах сдержать веки, закрыл глаза. Вздохнул с облегчением... По спине обильно побежал пот...

«Еще чуть-чуть, и мне была бы крышка. Смерть в полшаге, надо же! Ох, как это нестерпимо близко! Как до жути близко!..»

— Ваше высочество, ваше высочество! С вами все в порядке?

Хэнс открыл глаза, увидел перед собой озабоченное лицо Алларда.

— Я еще жив, — откликнулся Дэвион. — Мы еще попыхтим. Выстрел был замечательный. Кто стрелял?

Джастин кивнул в сторону двоих человек, вышедших из-за стены:

— Благодарите их.

Один из тех двоих, чуть постарше, с седой головой, криво усмехнулся и сказал:

— Я-то как раз промазал. За свое спасение вы должны благодарить Канрея.

Теодор Курита, длинный, худой, казалось, не обратил никакого внимания на сокращенный титул, каким его наградил спутник. Он был спокоен, невинно обозревал поле для охоты, и только жилка на виске — рядом со шрамом, бежавшим вниз до самой брови, — подрагивала.

«Знаком мне этот взгляд, — вздохнул Хэнс Дэвион. — Это взгляд бойца. Для него это, конечно, не игра. Он вообще никогда не любил игры. Всегда все делает обстоятельно. На полном серьезе».

Невзирая на раненую ногу, он с трудом оторвался от стены и шагнул к Курите. Переложил карабин из правой руки в левую и протянул ему открытую ладонь.

— Спасибо, — сказал Дэвион. — Ваше искусство стрельбы очень впечатляет, Канрей.

Правитель Федеративного Содружества в общем-то не ожидал, что его заклятый враг пожмет протянутую руку. Он бы даже не очень обиделся... Однако Курита не задумываясь сжал его кисть. Пожал крепко, по-мужски...

— Возможно, мое искусство обращения со стрелковым оружием и производит благоприятное впечатление, но вот с ориентировкой на местности у меня большие трудности. — Он глянул на своего низкорослого, отягощенного огромным выпирающим животом спутника. — Боюсь, что мы с правителем Магнуссоном заблудились. Может, это и к счастью... Если бы мы не сбились с пути, я никогда не заметил бы этого робота.

Между тем послышался характерный свист: у обоих — у Джастина Алларда и Магнуссона — заработали переговорные устройства.

«Здесь контрольная служба. Контрольная служба. Прошу внимания, прошу внимания. Джентльмены, время охоты закончилось. Время закончилось. Пожалуйста, спрячьте ваше оружие в чехлы. Для тех, кто заблудился, мы будем постоянно давать сигнал. Держитесь в этом направлении».

Джастин нажал кнопку на своем передатчике.

— Принято, — сказал он. — Мы находимся в получасе ходьбы. Направление ноль-четыре-точка-пять градусов. У нас пострадавший.

«Помощь нужна?» — донесся голос из передатчика.

Хэнс Дэвион отрицательно помахал рукой.

— Как-нибудь доковыляем, — ответил Аллард.

«Понял, понял. Мы ждем вас. Контрольная служба отключается».

Теодор Курита сунул карабин в зажимную скобу, прикрепленную к поясу.

— Никак не могу поверить, — признался он, — что мне довелось принять участие в подобном мероприятии. Какая же это охота? Это самые настоящие боевые действия. Я бы назвал сие боевым столкновением. Того и гляди заряд в голову получишь...

Магнуссон поддержал его:

— Уж чего-чего, но чтоб наши карабины оказались слабее, чем у этих манекенов, никак не ожидал. Я пощупал место в стене, куда угодил световой заряд, так оно еще до сих пор горячее.

Хэнс похлопал себя по броне:

— Согласен. Там, куда угодил этот мерзавец, жжет так, что терпеть невозможно. Такое впечатление, что Драгуны хотели внушить нам: ситуация, мол, крайне серьезная.

— Вполне возможно, — тихо откликнулся Курита. — Некоторые из нас еще не в полной мере осознали, какую опасность несет Внутренней Сфере вторжение кланов.

— Вы кого убеждаете? Меня или леди Романо? — несколько грубовато, словно забывшись, спросил Дэвион. Без всякой задней мысли задал вопрос, однако Магнуссон тут же состроил такую гримасу, будто правитель Солнечной Федерации неслыханно оскорбил владетеля Синдиката Драконов. Тот, в свою очередь, отнесся к возгласу Дэвиона куда спокойней — просто задумался, принялся взвешивать каждое слово.

— Могу ли я откровенно поговорить с вами, принц Дэвион? — спросил Курита.

— Я как раз предпочел бы честный разговор, Канрей. — Хэнс не спеша заковылял к обломку скалы, изрезанному ветровой эрозией, оперся о камень, присел. — Что вы имеете в виду?

Теодор пристроился рядом, вздохнул и начал:

— Что касается меня, то Синдикат очень бы не хотел сражаться на два фронта. Нам обоим хорошо известно — из наших собственных источников и из сообщения Вульфа, что кланы наступают на двух главных стратегических направлениях. Шаг за шагом они сокрушают нашу оборону и оборону принадлежащего вам Лиранского Содружества. Конечно, мы еще не понесли таких потерь, как Республика Расалхаг, но это дело времени.

Обиженный Магнуссон вскинул голову, но ничего не сказал — посмотрел куда-то вдаль. Между тем Курита продолжил:

— Двадцать лет мы сражаемся друг против друга. За это время чего только не было — я и оборонялся и наступал... Были и мелкие поражения, и такие же незначительные успехи... Десять лет назад вы сами возглавили свою армию. Я заметил, что от сражения к сражению вы все больше и больше набирались боевого опыта, и если бы не пара-другая военных хитростей, которые я применил, нам бы пришлось туго. Не знаю, на каком рубеже я бы теперь держал оборону. Однако в настоящее время статус-кво в общем сохраняется...

Глаза Хэнса Дэвиона сузились.

— Вы недооцениваете себя, Канрей. Особенно по части того, что вы называете хитростями... Я уж не говорю о том, что после Четвертой войны вам удалось восстановить свои вооруженные силы. Теперь ваша армия стала куда более могучей, куда более гибкой силой. Всего за десять лет вы превратили разрозненные отряды, способные лишь на булавочные уколы, в крепкую организацию, сокрушить которую теперь вряд ли кому-нибудь под силу. Разве что кланам... Но в этом случае следующим на очереди буду я. В тридцать девятом вы опередили меня и успели вторгнуться на мою территорию, тем самым предотвратив решительное наступление, которое мы так долго готовили. Это был отличный план, он полностью сработал.

— Это все игрушки. — Теодор едва заметно улыбнулся. — Не более чем блеф. Если бы вы посильнее надавили на меня, то смогли бы отрезать вторгшийся корпус.

— Принц Курита, это был далеко не блеф. — Хэнс Дэвион посмотрел вдаль. — Неужели бы вы упустили возможность нанести мне удар во фланг. Не надо, Канрей... Кроме того, мои ответственные работники могут подтвердить: наша секретная служба так и не смогла детально выявить дислокацию вашей главной группировки. Добавьте сюда новые технические средства, которые заметно изменили тактику боя. Боевые роботы новых типов... Вот уж с чем мы никак не ожидали встретиться. Захват нескольких незначащих миров в границах Синдиката позволил мне сохранить лицо перед публикой, протрубить во всю силу о небывалой победе, однако мы оба знаем, что подобные «победы» граничат с поражением.

Теодор Курита кивнул, тем самым показывая, что он принял комплимент и благодарен за откровенность.

— Теперь, к сожалению, — сказал он, — ситуация кардинальным образом изменилась. Ваше министерство безопасности добилось значительных успехов. Мы просто не успеваем перекрывать все каналы утечки информации из наших высших командных структур. Теперь я для вас насквозь прозрачен. Можете отрицать этот факт, если вам угодно, однако я вам все равно не поверю. Я не имею на это права. Это что касается меня, господин Дэвион. Теперь о том, что касается моего сына. Когда я назначил Хосиро начальником военной базы в районе Тертл-Бэй, вы тут же распорядились, чтобы противостоящую нам группировку принял под свою команду ваш сын Виктор. Я понял это таким образом, что мы оба пришли к молчаливому соглашению, что следующую войну будут вести наши наследники. Тут еще подоспели кланы... В свете их угрозы не кажется ли вам, что наша ссора из-за трона, который рухнул три столетия назад, выглядит по меньшей мере глупо?

Дэвион в знак согласия кивнул:

— Вы правы, я отправил Виктора на Трелл в ответ на ваше решение. Согласен и с тем, что в настоящее время кланы представляют для нас обоих самую большую опасность, с которой мы когда-либо встречались. — Он, пригласив Куриту, с трудом заковылял к точке сбора. — У нас нет выбора: объединившись, мы победим, по отдельности — погибнем...

Так они и пошли рядышком, двое их спутников двигались чуть сзади.

Проселок был узок и обильно присыпан пылью. Дорога вела под уклон, скоро они добрались до сухого русла реки. Отсюда начинался учебный полигон, где было решено провести охоту. Воздух был чист и свеж, лучи солнца освещали каменистую землю. Почва здесь отливала буроватым багрянцем — по-видимому, из-за железистых соединений.

— Я был уверен, что вы именно так и ответите мне, господин Дэвион. Я был бы рад присоединиться к вам в оценке ситуации, однако мои советники утверждают, что это не более чем уловка. С одной стороны, вы сняли большую часть войск с линии у Диерона и перебросили их на самые угрожающие направления, по которым могут наступать кланы. Этот жест я воспринял как наше обоюдное согласие с тем, что кланы представляют для нас наибольшую опасность. С другой стороны, советники напомнили мне, что точно так же вы поступили и в 3039 году, а затем, посчитав, что мы ослабили фронт, нанесли нам внезапный удар. Они уверяют меня, что вы коварны и неразборчивы в средствах. Что вы только и ждете удобного момента, чтобы выступить против нас.

Хэнс Дэвион вскинул голову:

— Что вы хотите от меня? Чтобы я дал слово, что не нападу на Синдикат? А вы поверите мне на слово?

Некоторое время они шли молча. Под ногами поскрипывали камешки. Жаркий ветер пустыни посвистывал в редких зарослях. Наконец Теодор Курита ответил:

— Можно ли считать мудрым того человека, который решит положиться на обещание, данное тем, кого все называют лисом? — Он покачал головой. — Однако я уверен, что этот «лис» не так глуп, чтобы провоцировать врага, куда менее опасного, чем кланы. Ему хватит ума понять, что и для него война на два фронта означает катастрофу. Если бы кланы были одним из государств-наследников, если бы они только претендовали на господство во Внутренней Сфере, у «лиса» могла бы возникнуть мысль каким-то образом договориться с ними за счет соседей. Однако «лису» прекрасно известно, что вторжение кланов угрожает не только нашему образу жизни, но и самому существованию наших народов. — Теодор показал Хэнсу свои открытые ладони. — Чтобы вы знали... — добавил он. — Если даже у меня не останется ни одного боевого робота, я все равно буду сражаться с кланами. Начну партизанскую войну, сам уйду в подполье... У меня нет другого выбора, я вынужден сосредоточить на этом направлении все свои ресурсы. Я обязан защитить государство своего отца от посягательств чуждых нам пришельцев. Если бы мне довелось иметь дело с вашим отцом и нам обоим пришло бы в голову, что, мол, пора кончать эти бессмысленные бойни и заключить договор о ненападении, ему бы я доверился. Что же касается вас, я бы хотел верить, что и вы не позволите себе нарушить данное слово.

«Он хорошо знает меня, — подумал Хэнс Дэвион. — К сожалению, даже слишком хорошо».

Вслух он сказал:

— Возможно, я не такой хороший стрелок, как вы, но учиться на своих ошибках я еще в состоянии. Так что не надо брать меня на сентиментальные воспоминания. Подобный разговор меня вполне устраивает — я и сам желал его. Так что откровенность за откровенность, Теодор. Признаюсь, что временами мне не дают покоя сны, в которых я громлю ваш Синдикат и в хвост и в гриву. Но дело не в снах. Мы с вашим отцом — старые враги, ненависть между нами освящает все отношения, существующие между нашими двумя фамилиями.

Теодор неожиданно остановился, и трое его спутников окружили его.

— Поймите, Хэнс Дэвион, это старая история, а в новых условиях ненависти нет места. Да, мой отец Такаси все еще Координатор Синдиката Драконов, и с его стороны я ощущаю непримиримую оппозицию всему, что идет от Федеративного Содружества. Его приверженцы только и знают, что называют вас вероломным лисом и жестко критикуют меня за всякие поползновения к миру. Но вы должны учесть, что это только риторика, привычная, удобная форма существования. У моего отца достаточно разума, чтобы не смешивать лозунги, застарелую вражду с обороной страны от кланов. Не стоит прислушиваться к подобным голосам. Тем более не стоит принимать их за чистую монету. Для нас обоих будет вполне достаточно, если эти люди ограничатся только демонстрацией клыков.

— Я понимаю, — улыбнулся Дэвион и протянул ему руку. — Я беру на себя обязательство придерживаться принятого нами соглашения о ненападении. Это соглашение с моей стороны будет действовать, пока будет существовать угроза со стороны кланов. Единственное условие — вы даете точно такое же обещание и не станете оказывать поддержку вашим партнерам из Кантейна, когда те решатся совершить нападение на мои земли. Правда, есть один пункт, который требует особого внимания. Вы не обрушитесь на меня, если я решусь проучить Романо Ляо за ее глупость.

Теодор пожал протянутую руку.

— Хорошо сказано. Если бы вы не упомянули о Романо, я бы решил, что вы собираетесь надуть меня. Трудно поверить, что, находясь в здравом уме и являясь соседом Ляо, можно долго терпеть ее выходки. Значит, по первому пункту... Я принимаю его в вашей редакции — пока будет существовать угроза со стороны кланов. Насчет условия, касающегося ребят из Кантейна, — принимаю. Что касается Романо... В этом случае вы должны предоставить мне твердые свидетельства, что действительно дальше терпеть ее выходки нельзя.

Вертолет с эмблемой Драгун, подняв облако пыли, совершил посадку метрах в пятистах от них. Когда видимость восстановилась, пилот вылез из кабины и встал возле одного из полозьев.

— Возможно, эти метры — последнее наше испытание, которое мы должны преодолеть на пути к миру, — радостно возвестил Магнуссон, и в этот момент на высоком берегу высохшего русла появился еще один робот-мишень. Хэнс Дэвион успел выхватить свой карабин, прицелиться. Нажал на спусковой крючок. Безрезультатно! Черт побери, магазин пуст!.. Далее все произошло в мгновение ока. Толстый луч, удивительно похожий на скрученный жгут зеленого цвета, вспыхнул рядом с ним. Ослепил на секунду — в глазах померкла красноватая пустыня, окружавшая их. Когда взгляд обрел ясность, Хэнс увидел, как световой луч уперся одним концом в грудь робота, следом раздался оглушительный грохот, и прожженная в корпусе манекена черная дыра внезапно расширилась. Во все стороны полетели брызги расплавленного металла, какие-то обломки посыпались на землю. Еще мгновение — и робот вспыхнул. Пламя тут же угасло, и почерневший, на глазах разваливающийся на куски остов рухнул на землю.

Хэнс и его спутники во все глаза смотрели на Алларда. Его искусственная рука располагалась параллельно земле. Кисть была откинута кверху, и из запястья выглядывало дуло штурмового лазерного карабина. Вокруг выходного отверстия еще дымились остатки одежды. Кивком отдав честь каждому из властителей, он опустил руку — дуло с легким жужжанием втянулось в корпус протеза. Хэнс перевел дух.

— Надо же! Я совсем забыл о лазере, который встроен в твою руку.

Джастин улыбнулся и молча принялся обрывать почти напрочь сгоревшую манжету.

— Эта рука — точная копия той, что была сконструирована и изготовлена для Альдо Лестрейда. Знаменитая штуковина!.. Помните, он тоже ходил с протезом. Правда, этот образец более эффективен, чем у него. Но ведь и годы прошли... — вздохнул Аллард. — Приятно сознавать, что я еще не потерял реакцию.

Магнуссон изумленно смотрел на него, только Теодор, казалось, не выказал удивления.

— Эта модель была изготовлена Гномом Кловисом Холстейном? — поинтересовался он. — Правда, что он являлся незаконным сыном Лестрейда?

Джастин пожал плечами:

— Он сделал чертежи, а руку мне изготовили в ИННА. Это все, что мне известно. Я никогда не расспрашивал Кловиса о его родственниках, и у моих агентов в Лиранском Содружестве нет на него никаких данных. Однако я уверен, что это устройство точь-в-точь такое же, как и у Лестрейда.

Канрей едва заметно усмехнулся:

— Надеюсь, вы будете более удачливы, чем он. Это оружие не смогло защитить его от убийцы. Джастин ответил со смешком:

— Спасибо за совет. Буду практиковаться, чтобы оказаться проворнее наемного убийцы.

Побелевший, до смерти перепуганный пилот подбежал к ним:

— С вами все в порядке? Все в порядке? Правитель Солнечной Федерации ответил за всех:

— Все обошлось, не беспокойтесь. Однако я не ожидал, что могу оказаться под обстрелом за пределами полигона.

Пилот стащил с головы фуражку, отер вспотевший лоб, потом вновь водрузил головной убор на светлые волосы. Стрельнул глазами в Джастина.

— Должно быть, какая-то неисправность. Черт его знает, как он оказался здесь. Подобные чучела мы используем только в особых случаях...

Хэнс обменялся взглядом с Теодором — у него была твердая уверенность, что они подумали об одном и том же.

«Вертолет сел так далеко... С чего бы это? Возможно, Драгуны хотели преподнести нам урок? Или проверить?» — вот какие мысли пронеслись в голове у правителя Федеративного Содружества.

В любом случае здесь нельзя терять бдительность. Может, Драгуны хотели дать понять, что следование этому принципу — единственный для нас шанс выжить.

IV

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

5 февраля 3051 года

Виктор Дэвион принял из рук Кая Алларда-Ляо кубок и слегка кивнул в знак благодарности, потом оглядел огромный зал для проведения совещаний. Все присутствующие вели себя тихо, все скучали. Мягкие, с обитыми кожей спинками деревянные кресла были расставлены вдоль стен — они как бы окружали огромный стол, стоявший посередине помещения. В противоположном углу сидели Хосиро Курита и его приятель и помощник Шин Йодама. Неподалеку устроился Сун-Цу Ляо — как раз напротив Виктора и его помощника Галена Кокса. За столом восседал Рагнар Магнуссон — он был единственный, кто решился сесть посреди зала. Стол был дубовый, массивный, в зале не было окон, потому, может быть, сама обстановка навевала официальную скуку и сдержанность дипломатических приемов. Атмосфера в зале была пропитана отчужденностью и подозрительностью. Не спасали положение ни ярко-желтые стены, ни золотых тонов громадный, очень красивый ковер на полу.

Гален Кокс, сидевший чуть позади Виктора, отодвинул свое кресло впритык к стене.

— Интересно, — тихо спросил он, — кто на противоположной стороне исполняет мои обязанности? Кто, так сказать, является моим коллегой?

Виктор Дэвион пожал плечами:

— Не знаю. — Тут он не выдержал и улыбнулся. — В любом случае ему далеко до тебя. Парень он, конечно, должен быть деловой и порядочный — насколько мне известно, Теодор Курита не любит наушников и «чего изволите». И сын его пошел в отца — так, по крайней мере, говорят.

Сбоку так же тихо подал голос Кай:

— Куда больше, чем просто деловой и порядочный. — Он указал на человека рядом с Хосиро, который поднес бокал к губам. — Видите, вон тот, одет в простой рабочий комбинезон на молнии. Замок немного спущен... Судя по форме, он квалифицированный водитель боевых роботов. Если вам повезет, вы сможете увидеть особый знак, выколотый у него на груди. Говорят, он принадлежит к якудзе^[8].

Виктор Дэвион выждал и вновь бросил взгляд в сторону черноволосого спутника Хосиро. Ему действительно повезло: когда тот повернулся к наследнику, ворот комбинезона отошел в сторону и там, на левой части груди, мелькнуло что-то черное, подкрашенное золотистым. Виктор успел схватить взглядом замысловатое переплетение линий.

— Да, — покачал головой принц, — этот знак никак не похож на банальное «не забуду мать родную» или как там у них...

К плечу Виктора наклонилась Касандра и тихо шепнула:

— Мне кажется, мой братик чего-то недоговаривает. Правда, Кай? Ты сказал, что, этот чернявый — член якудзы и представляет здесь их интересы. Так, что ли?..

— Не может быть, — возразил Гален и показал компании согнутый мизинец. — Если бы он состоял в якудзе, у него все суставы на пальцах были бы исколоты.

Кай рассмеялся:

— Нет так нет. Значит, он очень добрый и порядочный человек.

Неожиданно двойные двери, ведущие в зал, распахнулись настежь, и в помещение вошли Маккензи Вульф и Кристиан Келл. Подобно другим офицерам корпуса Драгун, они носили черную униформу, однако в отличие от молодых коллег не признавали веяний современной моды, позволявшей распустить до середины груди молнию. Эти старые вояки всегда были строго одеты, пояса затянуты по уставу. Может, поэтому на них так внушительно смотрелись обтягивающие комбинезоны, отделанные алыми кантами, полусапожки на шнуровке, всегда идеально вычищенные. Крис, сцепивший руки за спиной, занял место у двери — просто сделал шаг вправо, там и замер. Маккензи направился к столу.

Молодой Вульф без долгих объяснений объявил:

— Если присутствующие желают присоединиться к принцу Магнуссону и ко мне, то мы, пожалуй, начнем.

Он уважительно, словно равному, кивнул Рагнару — тот, польщенный подобным обращением, поднялся и широким жестом пригласил всех придвинуться к столу.

Между тем Виктор Дэвион нет-нет да и поглядывал на Хосиро. Тот тоже бросал в его сторону настороженные взгляды. В этот момент Сун-Цу встал и застыл возле кресла. Это был намек, и Виктор прекрасно понял его. Главными действующими лицами здесь были он и Хосиро — им первым следовало принять приглашение; причем следовало это сделать достойно, без суеты и толкучки у стола. Дело в том, что места, которые бы заняли за столом принцы Федеративного Содружества и Синдиката Драконов, определили бы местоположение всех остальных участников встречи.

Дэвион поднялся и предложил Касандре руку:

— Apres vous.

Девушка была заметно выше Дэвиона, и в любом другом случае его поведение озадачило бы ее, однако Касандре хватило ума разобраться в ситуации, и она с достоинством приняла его руку, при этом одарила Виктора взглядом, выражающим согласие принять участие в этой великосветской игре.

— Mercy, принц.

Он усадил девушку за стол, а сам занял место между Каем и Галеном — лицом к лицу с Рагнаром. Кстати, тот был еще ниже Виктора. Просто коротышка... Этим ходом Виктор оставил с носом Хосиро, который со своей компанией был вынужден расположиться на дальнем конце стола. К несчастью, по этой причине принц Хосиро позволил себе несколько пренебрежительное отношение к сидящим за столом.

Маккензи Вульф глянул через плечо на Келла. Тот кивнул, и Маккензи обратился к присутствующим:

— Вам, вероятно, известно, что меня зовут Маккензи Вульф. Человек у дверей — Кристиан Келл. Крис — один из самых известных во всей Внутренней Сфере водителей боевых роботов. (Вульф широко улыбнулся.) По крайней мере, так утверждает молва. Всему, что он теперь умеет и знает, научил его я.

Мак положил ладони на стол, наклонился вперед.

— Нам двоим поручено быть вашими инструкторами. Некоторые из вас уже участвовали в сражениях, многие проходили военную подготовку, однако все это не позволяет говорить о каком-то равенстве с воинами, которые готовятся в кланах. Правде надо смотреть в лицо — даже все вместе вы вряд ли управитесь с одним водителем из боевого состава клана. Значит, какая перед нами стоит задача? Любой ценой, не жалея усилий, уменьшить этот разрыв. Это вопрос жизни и смерти — хотелось бы, чтобы вы поняли это сразу и до конца. — Он несколько грустно улыбнулся. — Сможем ли мы этого добиться — другой вопрос.

Слова Мака Вульфа невольно натолкнули Виктора на воспоминания о битвах при Туаткроссе и Трелле.

Спорить было не о чем — эти, из кланов, на самом деле сражаются как дьяволы. Даже если бы их техника была на том же уровне, что и в частях Федеративного Содружества, они разбили бы их по всем статьям. На Туаткроссе их просто подавили численным превосходством. И все равно потери Федеративного Содружества ужасающи.

Эти мысли в мгновение ока пронеслись в голове у Виктора, настроили его на серьезный лад.

— Следует быть готовыми к тому, что схватки с кланами — дело непростое, смертельно опасное. Значит, нам надо серьезно учиться и готовиться, готовиться... Забудьте все, что вы до сих пор знали о войне. Впрочем, также следует забыть, кто вы есть. С этой минуты вы новобранцы. Рядовые подготовишки... Наша задача — сделать из вас настоящих бойцов, поэтому мы будем лепить из вас то, что посчитаем нужным. Поверьте, это не игра, подобная той, которую вы устроили здесь в попытке занять более, на ваш взгляд, почетное место. Война — суровая штука, чтобы выжить, надо много знать и еще больше уметь. Иначе смерть! Это я не для красного словца говорю. Просто мне бы хотелось, чтобы вы как можно быстрее осознали эту простую истину.

Вульф неожиданно выпрямился, замер по стойке «смирно».

— Тренировка начнется немедленно. Мы с Крисом кое-что подскажем, однако вмешиваться будем только в самом крайнем случае. Прежде всего вам следует познакомиться друг с другом... Ребята, вам придется работать и воевать вместе, так что плечо соседа должно быть верным и твердым как скала. На этом вступительную часть будем считать законченной. Приступайте...

— Это что, приказ? — хихикнул кто-то. — Будем знакомиться в обязательном порядке?

— Р-р-разговорчики! — неожиданно рявкнул Мак Вульф. — Так точно, ваши высочества и господа!.. Приказываю познакомиться и подружиться.

Закончив, Маккензи повернулся через левое плечо и зашагал к двери. За ним последовал Кристиан Келл. Двери бесшумно закрылись.

Наступила тишина. Прошла минута. Другая... Рагнар Магнуссон улыбнулся — у него было симпатичное курносое лицо, светлые волосы и голубые глаза, — встал и протянул руку Виктору Дэвиону:

— Привет. Я — Рагнар Магнуссон. Я видел тебя только на фотографии.

Виктор, сбитый с толку подобным жестом, немного помедлил — за эти мгновения в глазах Рагнара испуг сменился болью и отчаянием, — однако как только Виктор пожал руку, веселое, даже какое-то бесшабашное настроение вернулось к Магнуссону;

— Меня зовут Виктор Дэвион. Angenamt, Рагнар. Тот удивленно вскинул брови.

— Ты говоришь по-шведски?

Однако прежде, чем Рагнар собрался что-то сказать на родном языке, Виктор поспешил объяснить:

— Боюсь, что, кроме «очень рад познакомиться», я ничего не знаю.

— Понятно, — сказал Рагнар. Теперь улыбка не сходила с его лица.

Хосиро встал и, обогнув стол, протянул руку Рагнару Магнуссону.

— Roligt att lara rann Er. Mitt namu ar Курита Хосиро.

Рагнар пожал руку, а Хосиро в свою очередь указал на своего спутника.

— Far jag presentera чу-са Йодама Шин. Рагнар поклонился:

— Konnichi-wa, чу-са Йодама.

Виктор хотя и не показал вида, но был явно смущен — Хосиро ловко обставил его со знанием языков. Надо было как-то вернуть утраченное преимущество, но тут в разговор вступил Кай:

— Простите, что прерываю, но мой шведский и японский никуда не годятся, так что я буду на своем, привычном. — Он протянул руку сестре. Та приняла ее и встала. — Позвольте представить мою сестру — Касандра Аллард Ляо. А меня зовут Кай.

Как только Касандра поднялась, Гален Кокс тоже вскочил на ноги. Тут и Виктор догадался, что оставаться сидеть просто неприлично, и тоже встал. Как только Хосиро вежливо пожал руку Касандре, Виктор протянул ему свою.

— Виктор Дэвион, — представился он.

Хосиро выпрямился и, пожимая руку, ответил:

— Я — Хосиро. Хотел бы потренироваться с вами в одной связке.

«Если ты так же ловко обращаешься с боевыми роботами, как и врешь, тебе не надо много тренироваться, — подумал Виктор. — Очень убедительно выходит».

— Я тоже, Хосиро, — вслух ответил он.

Семеро из них обменялись рукопожатиями. Один Сун-Цу с каменным лицом стоял у стены. Все взоры обратились на него, и Рагнар уже было сделал шаг вперед, чтобы пригласить его в общую компанию, однако тут же замер. Сун-Цу пристально рассматривал их — глаза у него были заметно раскосые, — затем заложил кисти в рукава и в позе богдыхана объявил:

— Я — Сун-Цу Ляо, наследник Небесного трона Конфедерации Капеллана и всех прилегающих к ней миров.

Виктор обратил внимание, как напрягся Кай, а Касандра сжала кулаки. Хосиро опустил глаза. Его лицо и лицо Йодамы Шина превратились в маски. Даже порыв Магнуссона увял при звуках голоса Сун-Цу.

Гален неожиданно звучно прочистил горло, потом, откинув со лба светлые волосы, вышел вперед.

— Я отношусь с полным уважением ко всем вам, к вашим наследственным правам, и все-таки я бы предпочел, чтобы в нашей компании титулы не упоминались. Звания тоже... Иначе как быть нам? — Он искоса глянул в сторону Йодама Шина и заметил, как тот едва заметно кивнул в знак согласия. — Здесь собрались пять человек, к которым следует обращаться «ваше высочество». Если каждый раз на тренировках и в боевых условиях нам придется вспоминать титулы, уверен, все мы быстро будем подбиты.

— Я думаю, мы с Виктором согласны в том, — заявил Хосиро, — что в данном контексте титулы действительно неуместны. — Он положил руку на плечо Рагнара. — Если принцы Расалхага, Конфедерации Капеллана, Объединения Святого Ива согласятся, мы отбросим титулы.

— Конечно! — воскликнул Рагнар. Следом за ним отозвался Кай:

— Конечно... — и в упор посмотрел на Сун-Цу.

Тот в свою очередь с откровенной ненавистью глянул на двоюродного брата и сестру, затем кивнул в знак согласия.

Виктор про себя отметил, что в политических вопросах Хосиро, несомненно, силен. Надо же, сразу сообразил, что, назови он Объединение Святого Ива впереди Конфедерации Капеллана, Сун-Цу сразу бы встал на дыбы.

Рагнар глянул на Касандру и, заметно смутившись, сказал:

— Знаете, ваши духи так приятно пахнут. Касандра на всякий случай нахмурилась.

— Неужели вы считаете, что я пользуюсь всякой дрянью?

Виктор понюхал воздух и тоже ощутил приторный цветочный запах. Он посмотрел на Кая.

— Уж не «С-34» ли? — спросил он.

Тот, ни слова не говоря, отбросил к стене свой стул, лег на спину и забрался под стол. Здесь он обнаружил серый пакет, прикрепленный снизу к столешнице.

— Да-а, тут этих духов килограмма три, — подал он голос. — То есть взрывчатки... На цифровом взрывателе осталось десять минут.

Виктор тоже тотчас полез под стол.

— Кто-то из кланов проник сюда и установил бомбу? — спросил он.

Кай ничего не ответил и принялся рассматривать взрывное устройство. Виктор вылез и, сидя на полу, припорошенный пылью, объявил:

— Нам мину подсунули. Вот так. Лучше покинуть это место и позвать Драгун — пусть они займутся ею. — Он указал на дверь. — Вперед, ребята. Спасайся, кто может!

Касандра тут же бросилась к дверям, но, прежде чем она смогла справиться с замком, раздался ехидный смешок Сун-Цу.

— Зачем эта суматоха. — Его голос упал до презрительного шепота. — Никто не собирается на вас покушаться.

— О чем ты говоришь? — Виктор, успевший подняться, недоуменно глянул на Сун-Цу. «С тобой, парень, явно не все в порядке», — подумал принц, а вслух сказал: — Здесь же взрывное устройство. Глаза Сун-Цу превратились в узенькие щелочки.

— Я пока в марионетки к Дэвионам не записывался, чтобы сносить твои дерзости, Виктор.

— Ну-ка, объясни! — потребовал Хосиро.

— И не вассал дома Куриты! — отрезал Сун-Цу. Потом он высвободил правую руку из рукава комбинезона и ткнул пальцем в присутствующих. — Вы что, все разом поглупели? Неужели не понятно, что Драгуны играют с нами. Они же нас испытывают. Причем все это подстроено так, что если с нами что-либо случится, то в этом мы будем сами виноваты. Так они хотят расправиться с молодым поколением правителей государств-наследников.

Как и у его отца, на трех последних пальцах у Сун-Цу росли длинные ногти. Укрепленные волокнами углерода, они были расписаны замысловатыми узорами — золотые листья на черном лаковом поле. Каждый ноготь был раскрашен по-особому.

— Дверь заперта, больше выходов нет. Кондиционер работает так плохо, что очищенного воздуха даже Рагнару не хватит. Тебе тоже, маленький принц Дэвион... Даже если количество «С-34» уменьшить в два раза, то и этой массы хватит, чтобы разнести всю эту штаб-квартиру.

Виктор проглотил намек на свой рост, удержал себя в руках и спросил:

— Что же ты предлагаешь, сидя в своем заоблачном далеке? Будь любезен, поделись. Сун-Цу скрестил руки на груди.

— Это же очевидно. Если мы не можем выйти отсюда, то нам и не следует выходить отсюда. Нам следует ждать.

Под столом что-то зашуршало — все разом отпрыгнули в стороны. Следом оттуда вылез Кай.

— Простите. — Он посмотрел на двоюродного брата, потом на всех остальных. — Все, что я могу сказать, что по виду это устройство самое настоящее. У нас осталось девять минут. — Потом он указал на стол. — Посмотрите, этот стол состоит из трех секций. Давайте используем две крайние части и соорудим из них что-то вроде экрана. Поставим их углом подальше отсюда, получится небольшое укрытие. Там смогутразместиться три человека, а за это время Шин и я попытаемся обезвредить мину.

Сун-Цу опять хихикнул:

— Отлично, попрячемся по углам. Мне это нравится.

— Подождите, есть хорошая идея. — Гален Кокс ткнул пальцем в себя и Йодаму. — Вы лица царской крови, и вас надо спасать. Мы с Шином пока побалуемся с устройством, поглядим, что да как. Пока есть время.

Брови у Кая полезли вверх.

— Гален, ты что-нибудь понимаешь в саперном деле?

— Я прошел годичный курс в военном колледже на Тамаре.

— Боюсь, этого мало для разминирования. Я прошел курс работы с «С-34», когда мы занимались подводными взрывными работами. — Он посмотрел на Шина. — Ты как насчет взрывного дела?

Тот чуть вздернул левую бровь и усмехнулся:

— Когда мне было семь лет, мой воспитатель Курой Кири дал мне несколько пакетов с «С-34», чтобы я не давал спокойно отдыхать солдатам Федеративного Содружества, которые высадились на Марфике.

— Ничего себе обучение. Без отрыва от производства. — Кай даже приподнятый им край стола отпустил. Ножка грохнула об пол.

Кай вздрогнул и быстро нырнул вниз, Йодама последовал за ним, Виктор присел на корточки.

— Кай, а ты не можешь снять ее? — спросил он.

— Не знаю... Мысль такая — вряд ли здесь был применен ртутный взрыватель. Это такая нежная штучка, что, если бы кто-то посильнее ударил по столешнице — кулаком, например, — заряд давным-давно бы сработал. Давайте-ка тихо-тихо отодвинем стол. Чуть касаясь.

Шин указал на таймер, который был закреплен в одном из углов набитого взрывчаткой пластикового пакета.

— Послушай, что, если нам надрезать пленку и отсыпать часть взрывчатки? Тогда и взрыв будет слабее.

Кай подал голос из-под стола:

— Нам нужен нож или что-нибудь острое. Только не металлическое. Ваше высочество, — обратился он к Виктору, все еще сидящему на корточках, — спросите, есть ли у кого подходящий предмет.

Виктор вскочил на ноги. Рагнар и Гален держали противоположный угол стола. Касандра стояла прямо по центру, ожидая, что либо Хосиро, либо Сун-Цу помогут ей.

— Нужно что-нибудь острое, только не металлическое, — торопливо выговорил Дэвион. Тут его взгляд упал на руки Сун-Цу. — Вот, твой ноготь!..

Сун-Цу тут же вскочил — кресло отлетело в сторону. Хосиро прыгнул на него, однако Сун-Цу успел приготовиться к атаке. Он взмахнул рукой и резанул ногтями по левому рукаву комбинезона Хосиро. Принц зашипел от боли, но, прежде чем Сун-Цу вновь бросился в атаку, Касандра сзади ударила двоюродного брата ногой в голень. Теперь тот взвыл, а Касандра ловко провела захват правой, опрокинула принца на ковер и заломила ему руку за спину.

— Если нужен ноготь, вот он, берите его.

— Ни в коем случае! — с нотками ужаса в голосе воскликнул Рагнар.

— Почему? — так же громко спросил Виктор. Хосиро между тем зажимал кровоточащие царапины. — Почему же? — еще более возмущенным тоном поинтересовался Виктор Дэвион. — Он может считать, что всем надо сесть и подождать, пока бомба взорвется, но это его личное, никем не разделяемое мнение. Нам нужен только один его ноготь.

— Не делайте этого! — упрямо повторил Рагнар. — Лак и золотая краска на нем могут обладать электропроводностью. — Он рывком сантиметров на тридцать спустил замок молнии, потом, вцепившись в нее, вырвал застежку из прошитого гнезда. Показал товарищам. — Зубчики молнии сделаны из нейлона. Они острые... Кай может использовать ее, как гончар... Знаете, когда тот отделяет готовый горшок от станка. Только надо оторвать ее или отрезать.

Все бросились к нему, и уже с длинным куском застежки Рагнар полез под стол. Передал нейлоновую пилку Каю, затем так же проворно вылез и задорно, взявшись за угол своей секции стола, спросил:

— Ну что, потащили?

Хосиро и Виктор обменялись взглядами.

«Он еще совсем ребенок, — подумал Виктор, — потому так быстро и справился с заданием. Рагнару пока трудно понять, что за этим испытанием таится глубокий смысл. Он попал в нашу группу только потому, что Республика Расалхаг имеет равный статус со всеми другими государствами-наследниками. Это здесь пока мы можем дружить. Что-то будет в большом мире?»

Он и Хосиро подхватили свою секцию и поволокли ее в угол. Как только часть стола доплыла до Касандры, она отпустила Сун-Цу и подхватила груз на стороне Хосиро.

Сун-Цу медленно поднялся и потер плечо.

— Если ты, сука, еще раз прикоснешься ко мне, запомни, это будет твой последний миг. Касандра холодно посмотрела на него:

— Побожись, а то что-то не верится, братик. Рагнар тут же бросился вперед и встал между ними.

— Остановитесь! Не хватает еще затеять драку. Сун-Цу оттолкнул его и ударил по правой руке.

— Никто не просил у тебя защиты, бедняжка принц. Ты что, не видишь, что исполняешь здесь роль шута горохового? Что за королевство осталось у твоего папаши? Кто ты такой, чтобы чувствовать себя на равной ноге с великими домами Внутренней Сферы? Твое присутствие здесь еще менее приятно, чем вот этой амазонки и ее братца. Бандиты, рожденные бандитами, они вообще ничтожество.

Хосиро обтер свою окровавленную руку о грудь.

— Смелые слова, особенно в устах бастарда, — сказал он.

— О, как вы уязвили меня, сэр, — издевательски запричитал Сун-Цу. — В самое сердце!.. Вы у нас отъявленные материалисты, не так ли? Это вполне в вашем духе, господин Курита, в духе вашей семьи. Вам нужен документ, брачный договор. Вы не можете понять, что от заурядного может родиться только заурядное. Только от духа, таинственной силы рода, от символа наследственной линии может родиться что-то значительное, высокое. Пусть даже они и не зафиксировали свои отношения в гражданском порядке.

Хосиро не выдержал и рванулся вперед, однако Виктор успел схватить его за плечо.

— Не стоит, он опять начнет царапаться.

Молодой Курита побледнел, резко сбросил руку Виктора со своего плеча, потом повернулся к нему и прошипел прямо в лицо:

— Не смей касаться меня! — Потом, уже совершенно спокойным голосом, он, ткнув пальцем в Сун-Цу, заявил: — Этот ублюдок посмел оскорбить моих родителей. Это будет стоить ему жизни.

Виктор сжал челюсти и неожиданно слева попытался ударить Хосиро, однако не достал. Его кулак и предплечье попали в захват. Тогда Дэвион правой попытался достать противника — врезать ему по ребрам, но не вышло... Хосиро прямым в голову поразил Дэвиона.

У Виктора из глаз искры посыпались. Он окончательно вышел из себя и бросился на Хосиро. Они оба полетели на пол, закатились под секцию стола, которую только что совместно перетаскивали. Тут Виктор почувствовал, как пальцы Хосиро вцепились ему чуть пониже горла и, преодолевая сопротивление, начали подбираться к кадыку. Кровь застучала в висках у Дэвиона, но он даже не подумал о том, что можно попросить пощады. Он, зверея и зверея, все бил и бил под ребра Хосиро. Тут ему удалось и левую руку освободить.

— Хватит!

Этот грозный окрик смутно дошел до сознания Виктора. Он как бы наложился на разрывающие грудь стуки его сердца. Принц перестал бить врага.

Тут же последовала команда на японском языке:

— Хосиро, фусагу!

Хватка Куриты ослабла. Виктор шумно начал хватать ртом воздух, затем судорожно закашлялся. Очухавшись, он заметил, что Хосиро пытается встать, но у него ничего не получается — он тоже изнемог и хрипло дышал. Значит, враг не так силен и его можно добить. Он, зловеще осклабившись, вскочил на ноги.

Ухмылка тут же сползла с его лица...

Рядом бок о бок стояли Хэнс Дэвион и Теодор Курита. На их совершенно непохожих друг на друга лицах — один был чистый европеоид, другой — подлинный представитель азиатской расы — застыло одно и то же выражение ужаса и смятения. Они словно бы не верили, что перед ними их сыновья. Какие-то обезумевшие, едва похожие на людей существа топтались перед ними. В центре зала в боевых позициях замерли Гален Кокс и Шин Йодама. Эти хотя бы выглядели как приготовившиеся к драке петухи. Но принцы!..

У Рагнара был совершенно ошеломленный вид, что было вполне естественно. Касандра стояла с каменным гневным лицом, кулаки ее были сжаты. Только Сун-Цу самодовольно усмехался, что, в общем-то, тоже было понятно.

Рядом с правителями находились Джеймс Вульф, по бокам — Маккензи и Кристиан Келл. Взгляды этой троицы тоже были суровы. Джеймс Вульф наклонился и глянул под стол, где Кай увлеченно, не обращая внимания на окружающих, ссыпал взрывчатку на расстеленную на полу тряпку. Потом полковник выпрямился и обратился к молодежи:

— Что здесь происходит? Вы что, все с ума посходили? — Голос его дрожал от гнева. Он повернулся к Дэвиону и Курите. — Я молю небо, чтобы вы царствовали как можно дольше. И чтобы у вас были другие наследники.

Потом он подошел к стоявшим рядышком, опустившим головы Хосиро и Виктору.

— Особенно я удивляюсь вам двоим. Вы уже принимали участие в боевых действиях, сражались с кланами. Неужели вам не понятно, что вы сейчас сделали все, чтобы проиграть решающее сражение? Кланам не надо будет предпринимать никаких особых усилий — вы сами вцепитесь друг другу в глотки. Ради чего?! Что вы не поделили? Один другому руку на плечо положил? Что у вас за нервишки? Что за идиотская ревность?!

Он обвел взглядом всех присутствующих.

— Пусть это будет для всех вас хорошим уроком. Поймите, кланы только и ждут, чтобы вы перессорились. — Потом он указал на Кая: — Вот единственный человек, оказавшийся настоящим солдатом. Пока вы тут выясняли отношения, он старался сохранить ваши жизни. Спасибо тебе, парень, за пример, за то, что ты единственный, кто поддержал честь Внутренней Сферы. Так и действуй! А вы, — обратился он к Хосиро и Виктору, — все еще прошлым живете. Питаетесь прошлой враждой.

Потом он сказал Маккензи Вульфу и Кристиану Келлу:

— Прошу простить за то, что поставил перед вами невыполнимую задачу. Теперь я сам вижу, что свести этот сброд в полноценную боевую единицу невозможно. — Он вновь обратился к Виктору и Хосиро: — Не допусти вы подобной ошибки, вы могли бы стать первой ячейкой той новой армии, зародышем такой военной организации, в которой все мы нуждаемся больше всего. Теперь на вас можно ставить крест — вы не в состоянии оценить весь трагизм надвигающейся беды. Это не война одной благородной фамилии против другой. Кланы идут. Они уже рядом. Они вторглись в наши пределы. И мне для войны с ними нужны грамотные, храбрые командиры, опытные военачальники. Это будете не вы! Я найду других.

С этими словами он вышел из зала.

Хэнс посмотрел на сына, печально покачал головой. Повернувшись к Теодору, он положил ему руку на плечо.

— Простите моего сына. Я просто не понимаю, что случилось.

Теодор махнул рукой, словно говоря — что уж там, мы тоже хороши.

— В этом нет его вины. Виктор еще слишком молод. Мой сын должен был знать, как себя вести.

Они ушли вдвоем, не сказав больше ни слова. Как только двери за ними закрылись, Маккензи Вульф сложил ладони и сцепленными руками потряс перед собой. Потом холодно улыбнулся:

— Испытание с миной было задумано с целью проверки, что вы представляете собой на самом деле. Поздравляю! Вы с треском провалились. Учтите, ребята, если вам дороги ваши наследственные права, ваша родина, если вы желаете сражаться с кланами, то уймитесь. Мы многому можем научить вас, но если вы будете наособицу, все напрасно. Без толку!.. Вы должны быть готовы умереть друг за друга. Если этого нет, ничего не выйдет.

Он неожиданно рявкнул:

— Смирно!

Все невольно вытянулись. Даже Сун-Цу, хотя с его лица так и не сползла хитроватая усмешка. Маккензи указал пальцем на дверь:

— Ступайте! У вас впереди целый день, есть время подумать. Только не пытайтесь проводить его так, как только что.

V

Палата Верховного Совета кланов

Зал Клана Волка, Страна Мечты

5 февраля 3051 года

Вследствие душевных переживаний, с которыми он не мог справиться, Фелан Келл Вульф чувствовал себя отвратительно, однако вида не показывал — держался спокойно, скромно и в меру независимо. Так же не торопясь спускался по широкой лестнице, ведущей с галереи для посетителей на уровень пола огромного округлого помещения. Не доходя до нижнего яруса, он остановился у мест для приглашенных, которые были устроены в нескольких метрах от чуть приподнятой, вращающейся платформы. Его могли вызвать в любую минуту — так наставляла Сирилла. Не имеет значения ни благожелательность, ни неприязнь собравшихся в зале членов рода, ни величие подвига, совершенного человеком, представляемым Совету. Все здесь свершалось согласно неписаным традициям и мало кому известному официальному расписанию.

Служитель с выразительно-непреклонным, суровым лицом поднес ему пластину в форме диска, на которой был изображен древний герб Звездной Лиги и чуть повыше — маленькая эмблема Клана Волка. Повинуясь его указаниям, Фелан положил правую руку на сердце, а левую — на диск.

— Поклянись честью Клана Волка, что будешь говорить правду и ничего, кроме правды, и с покорностью примешь справедливый вердикт, вынесенный по этому делу.

— Клянусь!

Хранитель знаний глянул сверху на Фелана и сказал:

— Садись.

Молодой человек сел в кресло, оглядел зал, где проходили заседания Совета Клана. Составленный из членов, когда-либо выигравших право на родовое имя, Совет являлся главным властным органом, руководившим всей разветвленной структурой, которая в совокупности и называлась Кланом. Давным-давно всю эту систему называли еще и племенем, однако это наименование уже практически не употреблялось.

Совет выбирал двух Ханов, которые представляли Клан в Верховном Совете кланов. Собственно выборы всегда были формальностью, скорее официальным признанием боевых заслуг тех воинов, которые и так считались лучшими в когорте бойцов Клана. Совет обсуждал и принимал решения по внутренним вопросам жизни рода, издавал постановления, хотя, по существу, подлинная власть всегда принадлежала Ханам. Прерогативами Совета являлись судебные дела и решения, выносимые по спорам чести между членами Клана и всеми теми, кто был приписан к нему. В обязанности Совета входил также надзор за строгим соблюдением законов, регулирующих скрещивание по наследственным линиям.

Общая архитектура здания представляла собой воронку, ступенями-ярусами ниспадавшую вниз, к вращающейся круглой сцене. Первые десять рядов, если считать снизу, отводились для членов Совета Клана. Расположенные выше двенадцать дополнительных ярусов были предназначены для публики. Сцена представляла собой круг с центральным возвышением, где располагались Хранитель знаний, два Хана и те члены Совета, кто был непосредственно задействован в рассмотрении обсуждаемого вопроса. Вместе с президиумом вращалась также ступень, где помещались лица, вызванные на заседание. Центральная часть двигалась неторопливо, давая возможность всем присутствующим рассмотреть лица старейшин, ответчика, свидетелей. Многочисленные камеры транслировали изображения на несколько подвешенных к потолку мониторов, которые давали полный обзор происходившего на заседании.

Голосование производилось с помощью компьютера. Каждый поданный голос вспыхивал красным, черным или белым цветом на огромном табло, а также на нескольких экранах перед Хранителем знаний. На них же воспроизводилась сводная таблица «за», «против», «воздержался», а также результаты поименного голосования. При желании Хранитель мог проконтролировать всю процедуру подачи голосов. Собственно, каждый член Совета мог получить эти сведения. Кроме того, с помощью специальных головных телефонов каждый присутствующий мог связаться с любым членом Совета, даже с Хранителем знаний. Ответит ли он — это уже был другой вопрос.

— Фелан Келл, ты поклялся говорить правду, одну только правду в деле, которое мы в настоящий момент рассматриваем, — заявил Хранитель, мужчина средних лет с редкими каштановыми волосами и под стать им карими глазами. Он по-доброму, благожелательно глянул на Фелана и продолжил: — Ввиду того, что ты являешься новичком в нашем Клане, и, более того, дело, которое мы рассматриваем, как раз и касается твоего полного официального признания как члена рода, мы предлагаем тебе: прежде всего успокойся, расслабься. Отвечай на наши вопросы не спеша, крепко обдумав ответ.

— Да, сэр.

Фелан поднял голову и увидел за спиной Хранителя обоих Ханов рода Волка — Ульрика Керенского и Гарда Радика. На первый взгляд Хан Ульрик казался пожилым человеком, если не стариком. Эспаньолка, размашистые усы, грива зачесанных на затылок волос — все было белым-белым, даже до какой-то трухлявой желтизны, однако стоило задержать на нем взор подольше, присмотреться — и сразу становилось ясно, что мужчина с подобным огневым, даже хищным взглядом, худой донельзя и оттого как бы испытывающий некое внутреннее напряжение — желание двигаться, хватать, завоевывать, — был далеко не так стар и немощен, как представлялось сначала. О таких, как Хан Ульрик, обычно говорят — неуемный. У него к тому же был тонкий, расчетливый ум, никем не отрицаемая доблесть — именно личность Ульрика во многом определяла черты идеального водителя боевых роботов, которые были навечно закреплены в сердце каждого члена Клана. Таким он и должен быть — это убеждение господствовало в среде бойцов не только Клана Волка, но и в других кланах. В отличие от своего напарника Хан Гард выглядел куда более вальяжно, весомо. Сразу было видно, что этот человек более склонен к сидячему образу жизни, но и в этом случае первое впечатление оказывалось обманчивым. Стоило только приглядеться, а еще лучше поговорить с Гардом, тотчас становилось понятным, почему именно этому полному красивому мужчине были доверены вооруженные силы Клана, которые в одной из решающих битв разгромили войска Внутренней Сферы. Просто постоять возле него, послушать его речь — и всякий начинал с невольным уважением поглядывать на этого огромного немногословного увальня, в раннем возрасте выигравшего родовое имя. Более того, жила в нем какая-то неожиданная и роковая целеустремленность — нет, он не суетился, не говорил об этом вслух, но скоро создавалось впечатление: стоит этому человеку вбить что-нибудь в свою башку (пусть самое экзотичное желание), и он добьется своего. Была в нем какая-то загадка, легко, в общем, угадываемая... Фелан, например, сразу понял, что этот человек никогда не желал недостижимого. Запредельное, измышленное либо в горячечном, либо в творческом бреду, для него не существовало. Но уж то, что существовало, что можно было потрогать — извините!.. Достаньте и положите перед ним. Рано или поздно, не мытьем, так катаньем... Фелан неожиданно поймал себя на мысли, что Клану Волка здорово повезло с вождями. Теперь становились понятны те сногсшибательные успехи, которые войска этого Клана одержали в битвах против армий государств-наследников. Один строил планы, рассчитывал многоходовые комбинации, другой очень быстро опускал их на землю, и во врага они уже вцеплялись, как бешеные псы... Удивительным было другое — оказывается, принятый в кланах необычно дикий способ размножения и воспитания подрастающего поколения мог приносить и такие плоды. Дорого бы Фелан дал, чтобы проникнуть в мысли сидящего с каменным лицом Гарда. Что он думает по поводу приема в род чужака, пусть даже и совершившего подвиг?..

Какая-то молодая женщина в сером комбинезоне — на ее эполетах отсвечивали серебром грозди восьмиугольных звезд — встала со своего места и приблизилась к Фелану. Судя по эмблеме, она проходила службу в корпусе интендантов, количество звезд свидетельствовало о ее высоком положение. Не менее как старший адъютант штаба, решил Фелан. Женщина откинула рыжеватые, цвета меди волосы со лба, и Фелан Келл заметил у нее за ухом устройство для связи.

Она доброжелательно улыбнулась терранианину — мол, не беспокойся, все в порядке...

— Давайте познакомимся, меня зовут Керол Леруа. Я буду исполнять роль дознавателя во время этого заседания. Будь вы полноправным воином, вы имели бы право на адвоката, но в вашем нынешнем положении это не разрешено. Надеюсь, вам ясно, что во время этого заседания мне, как говорится, отведена роль адвоката дьявола. Я буду задавать вам вопросы, но также и истолковывать ваши ответы. Кроме того, — она указала на приемник за мочкой, — именно через меня любой из присутствующих здесь членов Совета может обратиться к вам. Вы имеете право хорошенько обдумывать ответы — ваше время в этом смысле никем не может быть ограничено, однако ответить придется в любом случае — желаете вы того или нет.

— Спасибо за разъяснения, полковник звезд, — сказал Фелан.

Керол Леруа еще раз улыбнулась — видимо, довольная тем, что этот новичок и чужак нашел правильный ответ.

— Хорошо, Фелан Келл. Тогда начнем?.. Молодой человек кивнул.

— Прекрасно. Прежде всего назовите свое полное имя, под которым вы значились во Внутренней Сфере.

— Меня зовут Фелан Патрик Келл. Когда меня захватили в плен, я представился как Фелан Уорд Келл, заменив девичьей фамилией матери свое второе имя.

— Отлично, — кивнула Керол, — так же отвечайте и в дальнейшем — полно, точно. — Она нажала пальцем у себя за ухом, на миг ее взгляд потерял осмысленность, потом глаза вновь сосредоточились на допрашиваемом. — В качестве пленника какие обязанности были возложены на вас Ханом Ульриком?

«Вот, что называется, скользкий вопрос», — подумал Фелан. Вслух же он сказал:

— Все обязанности. Я так понимаю — когда я, как пленник, получаю задания, я считаю, что они все исходят от Хана рода.

— Пожалуйста, точнее. — Нотка раздражения прозвучала в ее голосе. — Какие задания он давал вам лично?

Фелан сразу уловил ее враждебность, и что-то оборвалось в душе. Сирилла заранее предупреждала его, что в делах чести, подобных сегодняшнему, нередко начинаются горячие дискуссии, но он не имеет права даже вида показать, что недоволен тем или иным вопросом. Тем более поворотом темы... Это предупреждение оказалось кстати, иначе он бы так отрезал этой Керол, что она бы вмиг язык проглотила. Нельзя!.. «Выходит, — прикинул он, — кто-то желает вторгнуться на мою территорию с явно враждебными намерениями?»

— Со стороны Хана Ульрика мне было указано на необходимость осветить и оценить степень готовности Республики Расалхаг к обороне. Если точнее, то я обрабатывал информацию, которая затем была использована для нападения на столицу этого государства.

Керол Леруа удивленно вскинула брови.

— Вы сказали, что вам приходилось обрабатывать информацию, давать заключения по тому или иному вопросу. Приходилось ли вам составлять сводки?

— Да, было такое, — кивнул Фелан.

— Консультировался ли с вами и только с вами Хан Ульрик перед нападением на столицу Республики Расалхаг? Другими словами, являлись ли вы его советником?

— Я мог бы выступить в роли советника... Возможно... Но я не вижу себя в этой роли. Это не для меня, — невозмутимо и сразу ответил Фелан. — Что касается того, были ли у Хана другие советники, один ли я обрабатывал и составлял для него разведывательные сводки, мне об этом ничего не известно. Он никогда не то чтобы посоветовался, но даже ни разу не поделился со мной своими соображениями по тому или иному вопросу. Да, распоряжение составлять обзоры он отдал мне лично.

— Соответствует ли истине утверждение, что Хан Ульрик заключил с вами сделку, касавшуюся захвата Расалхага, квиафф!

— Афф — Фелан ощутил холод в груди. — Это была удачная сделка, выгодная обеим сторонам.

Использование сугубо национального для кланов возгласа по поводу одобрения не совсем понятной для окружающих сделки застало Леруа врасплох. Некоторые члены Совета, как заметил Фелан, даже нахмурились. Между тем Леруа вновь принялась допытываться:

— Не по его ли приказу вы подняли руку на одного из наших воинов, квиафф! Фелан ответил сразу:

— Это было не совсем так...

— Отвечайте на вопрос! — повысила голос Леруа. — Оскорбили ли вы действием полноправного члена касты воинов по приказу ли, с негласного одобрения Хана Ульрика или по собственной инициативе? Эта стычка произошла вблизи столицы Расалхага. Вам ясно, о чем идет речь?

Фелан кивнул.

— Отвечайте! — потребовала Леруа.

— Афф — воскликнул Фелан и с надеждой посмотрел на Хранителя. Заговорил он быстро, стараясь опередить следующий вопрос Леруа: — Если бы мне было позволено объясниться...

Хранитель званий кивнул:

— Полковник, если не возражаете, пусть он скажет, что хочет.

Фелан прочистил горло.

— Наступление кланов вызвало у меня тревогу в том смысле, что я не мог не думать о судьбе гражданского населения планеты. С трудом я добрел до истины... Стратегия кланов предусматривает только сокрушение вооруженного противника. Естественно, полностью избежать разрушений, гибели людей невозможно... Одним словом, я изменил точку зрения на эту войну. Тем не менее сомнения оставались. Наконец дело дошло до высадки на поверхность планеты, значит, обороняющиеся обязательно должны были укрыться в городах. Они решили превратить их в крепости. Это резко осложняло задачу. Единственное, о чем я просил Хана, проявить милосердие к населению этих городов. Чем меньше крови, тем лучше. Ясно, что это условие должно было найти отражение и в выборе тактики штурма. Можно расчищать путь огнем, сметая все на своем пути, а можно нанести точечные удары по пунктам обороны, узлам связи... Что я вам объясняю, вы сами все знаете... Хан заявил, что он не против и что я сам могу принять участие в подготовке плана штурма. Прежде всего помочь в определении целей. Ну и прочее...

Хранитель кивнул, и Фелан, немного успокоившись, продолжил рассказ:

— Хан пообещал. Я со своей стороны тоже выразил согласие. При этом Хан предложил после замирения на Расалхаге присоединиться к его войску. Уже на планете Ульрик отправился в инспекционную поездку. В это время какой-то старик из местных, у которого сгорел дом, обратился к вождю Клана с просьбой защитить его семью. Это действительно был древний, дряхлый старик, тем не менее какой-то молоденький пилот из свиты Хана принялся безжалостно избивать его. Я попросил Ульрика прекратить гнусное издевательство. Он ответил, что если мне эта сцена не по душе, то я сам и должен прекратить ее. Я позволил себе вызвать молодого человека на дуэль... — Фелан не смог скрыть улыбки при этом воспоминании. — В общем, старика больше никто не осмелился пальцем тронуть.

— Значит, вы подтверждаете, что, будучи пленником, вы позволили себе поднять руку на полноправного члена Клана, квиафф ? Отвечайте, да или нет.

— Если вы решили квалифицировать честный кулачный бой как нападение на беззащитного полноправного члена рода, то — да! — Фелан нахмурился. — Но я так понимаю данную мной клятву на верность роду, что если бы я прошел мимо этой постыдной сцены, когда молодой здоровяк позволил себе издеваться над немощным стариком, то именно в этом случае я был бы достоин осуждения.

При этих словах у Леруа невольно приоткрылся рот, а на рядах, где сидела публика, послышался легкий шум. Хранитель вынужден был постучать деревянным молоточком. Глаза у задающей вопросы женщины вновь на какое-то мгновение обессмыслились — видно, на нее со всех сторон посыпались вопросы. Наконец она обернулась к Фелану:

— Объяснитесь!

— Ну, значит, только мы взялись за дело, — Фелан показал присутствующим свой кулак, — как одна из штурмового отряда... Ну, элементал женского пола, без доспехов, попыталась удержать меня. В пылу драки я не понял ее намерений, ну и въехал ей пару раз... Ну а потом занялся с первым воином — ну, этим самым, полноправным членом. Разбил ему нос, и вообще... он потом потерял сознание.

Фелан напрягся — он знал, что Эвента Фетларал тоже присутствует в зале. Для нее это сообщение будет неприятной новостью, так как она завоевала право на родовое имя еще до вторжения во Внутреннюю Сферу. Фелан не хотел впутывать ее в это дело, но у него не осталось выбора. Он не мог понять, почему его здесь, в таком торжественном месте, допрашивают как преступника.

— Простите, Хранитель, — подал голос Гард Радик. Он говорил так тихо, что Фелан едва уловил смысл сказанного. — Мне кажется, что этот случай имеет мало отношения к рассматриваемому здесь вопросу о приеме испытуемого в члены Клана. Разве что в общем плане... Кстати, есть ли в деле заявление потерпевшего, что-то я не нашел его в документах, подготовленных по делу о вступлении присутствующего здесь Фелана Патрика Келла в члены рода. Леруа, есть заявление или нет?

Женщина-следователь даже поперхнулась.

— Такого заявления нет.

Оба Хана и Хранитель переглянулись. После некоторой паузы Гард продолжил. Теперь он обращался как бы к Фелану, но смотрел на Леруа.

— Когда мы приступаем к обсуждению вопроса о возможности включения претендента в списки военной организации Клана, мы требуем, чтобы тот или его поручители представили свидетельства его готовности встать на путь воина. В первую очередь мы должны убедиться, что у претендента храброе сердце, сметливый ум, верная, честная душа. Все эти качества необходимы для бойца, ибо из них складывается понятие чести. Давайте рассмотрим, предложенную нам ситуацию по существу. Привлечение претендента к составлению обзоров и подготовке планов операции на Расалхаге говорит о том, что с умом и военной подготовкой у него все в порядке. Иначе Хан Ульрик вряд ли привлек бы его к подобному делу. Его реакция на эксцесс в отношении этого старика и выбор способа утверждения справедливости характеризуют его как человека, обладающего характером бойца.

Гард наконец перевел взгляд на Фелана.

— Расскажи, как ты вел себя на мостике прыгуна «Разъяренный Волк» во время тарана в звездной системе Радштадт?

— Вы имеете в виду тот момент, когда я нашел Хана Ульрика и помог ему покинуть боевую рубку?

— Нет. — Гард отрицательно покачал головой, легкая усмешка заиграла у него на губах. — Об этом случае мы уже наслышались досыта. Все подробности перемололи... Боюсь, что еще один повтор уведет тебя еще дальше от той клятвы на верность истине, которую ты только что дал. Так рождаются сказки: повтори одну и ту же историю в сотый раз — и ты обнаружишь, что в ней и зернышка правды не осталось.

Легкий смех побежал вверх по скамьям. Гард дождался, пока шум стихнет, и величаво продолжил:

— Я хочу знать, что ты делал на мостике после того, как вытащил Хана Ульрика. Специалисты сообщили тебе, что перемычка, наведенная ими на пробоину в корпусе корабля, испытывает огромные напряжения и может лопнуть в любой момент?

— Афф. Несколько спасательных команд, согласно аварийному расписанию, находились на своих постах в рубке, они начали эвакуировать пострадавших, — ответил Фелан. — Я вновь бросился им на помощь и в этот момент заметил ноги. Они двигались. Значит, решил я, воин еще жив. Я его вытащил из-под завала... — Фелан прервал речь, однако Хан, нахмурившись, ткнул в него указательным пальцем.

— Говори и не упускай при этом детали. Они очень важны. — Гард обвел взглядом членов Совета. — Тот воин, которого ты спас... Который находился под завалом... Кто он был? Не тот ли водитель боевых роботов, который захватил тебя в плен?

— Афф !

— Он принимал участие в твоем допросе и сразу, как только оказался с тобой лицом к лицу, напал на тебя? Допустил рукоприкладство? Потом он же постоянно отыскивал для тебя самую унизительную работу? Он позволял себе применять по отношению к тебе нейронный хлыст, квиафф ? У тебя есть на спине рубцы?..

Фелан поежился — эти воспоминания не принесли ему радости.

— Афф !

Гард улыбнулся:

— Значит, ты спас из поврежденной рубки Хана, вновь вернулся туда и заметил ноги? Ты сразу определил, что это твой мучитель?

— Нет.

— Выходит, ты сначала вытащил его из-под завала, а потом уже увидел, кто это?

— Афф.

— Я имею в виду, спасая его, ты уже знал, кто этот воин?

— Да.

— И все равно вытащил его в безопасное место?

— Да.

— Зачем?

— В общем-то, потому, что спор между нами был не закончен. — Фелан поднял голову и спокойно выдержал взгляд Гарда, обращенный на него. — Этот человек сбил меня в первом бою. Потом я вернул ему должок. Если бы я позволил, чтобы он погиб во время катастрофы, мы бы никогда не смогли выяснить, кто из нас лучше. Мне, например, интересно — в первый раз он победил меня потому, что является более умелым водителем или все дело в технике? Его боевой робот был куда лучше, чем у меня. — Тут он не смог справиться с внезапно нахлынувшей яростью. — Если Владимиру суждено погибнуть, то пусть это случится от моей руки. И наоборот... Поэтому я спас его.

Гард встал, подождал, пока в зале стихнут возмущенные выкрики и бурные аплодисменты, потом поднял руку и указал на Фелана:

— Друзья! Волки!.. Могут ли быть сомнения, что у этого человека душа воина? Кто отважится отрицать, что у него есть право вступить в касту владеющих оружием? В наш славный род?

Как только он сел, поднялся Хранитель знаний:

— Я призываю вас, сограждане, ответить — достоин ли этот человек, назвавший себя Феланом Патриком Келлом, быть принятым в Клан доблестных и отважных защитников отечества? Способен ли он правильно пользоваться своими правами и достойно исполнять обязанности, возложенные на членов нашего рода? Так как формально он уже принят малым Советом, для того, чтобы отказать ему, наш Совет должен собрать не менее двух третей голосов. — Тут он улыбнулся. — Я только что получил известие... может, кого-то оно заставит задуматься... Хранители рода Дымчатых Ягуаров и Стальной Гадюки уже высказали интерес в отношении этого молодого человека, если мы откажем ему.

Он нажал кнопку на пульте перед собой и объявил:

— Прошу голосовать.

Фелану предложили покинуть зал, и, поднимаясь по широкому центральному проходу, он невольно улыбнулся, заметив, что Сирилла и Наташа вышли ему навстречу. Увидев их озабоченные лица и не понимая причину, он радостно сказал:

— Все вышло просто здорово. Только я не понял, о каких испытаниях вы говорили в последнюю нашу встречу? Назначенных на конец июня...

— Двадцать седьмого июня тебе исполнится двадцать лет. Это самый подходящий возраст для выпускных экзаменов в сиб-группах. От того, насколько успешно ты пройдешь испытания, будет зависеть должность, на которую тебя назначит Клан.

— Если все это так просто, почему вы обе какие-то встревоженные?

Сирилла не ответила, просто повернула его к экрану и показала результаты голосования.

463 — «за», 353 — «против», 187 — «воздержались».

— Значит, я принят?

— Да, — ответила Сирилла. — Но «за» куда меньше, чем мы ожидали. Вот что нас беспокоит. Дело, по существу, не в тебе и не в тех вопросах, которые задавала Леруа. Никто, в общем-то, и не сомневался, что тебя утвердят в качестве члена Клана. Беда в том, что это голосование впервые за долгое время показало, что расклад сил в Клане изменился. И не в нашу пользу.

— Я в чем-то допустил ошибку? В голубых глазах Наташи вспыхнули искорки гнева.

— Как ты не можешь понять, Фелан. Это же так просто. Даже очень просто. Обсуждение твоей кандидатуры дало возможность недоброжелателям Ульрика организовать на него решительную атаку. Они попытаются теперь свергнуть его — это вне всякого сомнения. Их решимость укрепило голосование по твоему вопросу. Вспомни, о чем тебя спрашивала Леруа? Не подбивал ли тебя Ульрик поднять руку на полноправного члена рода? Не оказывал ли молчаливую поддержку? Если к проголосовавшим «против» прибавить воздержавшихся, то получается заметное большинство. Если бы они были уверены, что воздержавшиеся в отношении тебя проголосуют против Ульрика, они бы мгновенно поставили вопрос о доверии Хану.

— Они? Кто они?..

— Кто-кто! Крестоносцы так называемые... Партия войны до победного конца. Это они настаивают на безусловном продолжении наступления. Не считаясь ни с чем! Если бы им удалось свергнуть Ульрика и протащить на его место своего кандидата, то политический баланс в руководящих кругах кланов резко бы изменился. Во время войны, — загадочно добавила она, — очень важно сохранить ясную голову и точно сознавать границы своей мощи.

Что-то в ее голосе очень не понравилось Фелану.

— А ее ли это случится? — невольно вырвалось у него. Наташа отвела глаза, глянула в какую-то незримую даль.

— Тогда, Фелан, к Рождеству ты окажешься дома. Только не рассчитывай, что сможешь узнать родные места. Там будет твориться настоящий ад. Впрочем, как и везде, где обитают люди.

VI

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

5 февраля 3051 года

Виктор Дэвион наблюдал за Хосиро Куритой, расположившимся с друзьями в другом конце полутемной просторной террасы. Оттуда доносились радостные возбужденные голоса. Сам Хосиро выглядел свежим как огурчик, и вот эта бодрая жизнерадостность раздражала Виктора куда больше, чем неприятный утренний инцидент. Сам он устал донельзя — глаза слипались, невыносимо ломило спину. Однако следовало держаться на высоте, и все, что он мог себе позволить, это прижаться к холодной каменной балюстраде и помассировать поясницу. Ничего подобного тому, что случилось с ними сегодня, он не встречал. Разве это марш по пересеченной местности с полной выкладкой?! Разве это строевая?! Это просто пытка какая-то!.. Этот бег рысцой ему надолго запомнится! Если воинов кланов тренируют подобным образом — так утверждают Драгуны, — то откуда у них берутся силы воевать?

Кай Аллард, одетый, как Виктор и Гален Кокс, в мундир оливкового цвета (такую форму носила на конференции охрана правительницы Лиранского Содружества), легко вспрыгнул на каменный барьер.

— Ваше высочество, здорово вы сегодня с Хосиро. Я так считаю, что вы дрались на равных.

Виктор одарил Кая усталым взглядом, с трудом улыбнулся.

— Что называется, отвели душу. Удивительно, после стольких разговоров о необходимости единства этот черт Маккензи снова разделил нас на две группы. Опять Федеративное Содружество и Объединение Святого Ива против Синдиката Драконов с союзниками.

Кай отчаянно потер подбородок.

— Прошу простить, что не смог добиться сегодня чего-то большего...

— Не стоит. — Виктор устало похлопал друга по плечу. — Мы все сегодня были не в лучшей форме. Ты один тянул нашу команду. Каждый поединок с Сун-Цу оканчивался твоей победой, и мы сразу выходили вперед. Сандра столкнула Рагнара с бревна, Гален разошелся вничью с Шином. Только этот чертов Хосиро вчистую одолел меня, поэтому мы и оказались на втором месте. Оба замолчали. В саду, раскинувшемся у подножия террасы, гуляла молодежь. В ярко освещенном зале собрались гости — те, кто прибыл на эту конференцию, в чьих руках, по существу, находилась вся военная и экономическая мощь Внутренней Сферы. Там, в центре кружка молодых офицеров, стояли Гален Кокс и Йодама Шин. Они, по-видимому, делились с ними боевым опытом. До того, как оба были назначены адъютантами к наследным принцам, и тот и другой прошли хорошую боевую выучку на фронтах. Им было о чем рассказать зеленым юнцам.

Команду Виктора страстно тянуло в этот залитый светом, весельем, интригующей болтовней зал. Как хотелось обойти его по периметру, перекинуться парой слов с новыми знакомыми, бросить заинтересованный взгляд в сторону знаменитых красавиц!.. Что толку киснуть на этой полутемной террасе! Виктор и сам время от времени поглядывал туда, ему самому какой-то частью души хотелось к людям, свету. Кроме того, все эти разговоры были далеко не так пустячны, как мог решить несведущий человек. Виктор был уверен, что смог бы почерпнуть много поучительного и важного из осторожных обменов мнениями, туманных оценок. Там он мог легко почувствовать свою значительность, что тоже в какой-то степени тешило самолюбие — все, как обычно, стали бы соглашаться с каждым его словом. Как нужны ему были в эти минуты маленькие капли лести и почтения. Виктор вздохнул, глянул в сторону Хосиро — скорее всего, те же чувства испытывает сейчас и наследник Синдиката Драконов. Вот и Кай заскучал...

— Кай, что ты здесь киснешь? Ступай в зал. Держу пари, что каждый из присутствующих будет заглядывать тебе в рот, когда ты начнешь рассказывать, на что похожа встреча с боевым роботом новейшей конструкции. Опишешь им бой с омнироботом... — Принц хотел пошутить, но сразу почувствовал, что этим напоминанием задел больное место Кая.

Наследнику престола Объединения Святого Ива в самом деле очень хотелось вернуться в зал. Обойти его, вклиниться в кружок молодых офицеров, окруживших Кокса и Шина. Виктор проницательно посмотрел на друга, однако тот удивил его.

— Нет, ваше высочество, — Кай покачал головой. — Там, конечно, и тепло и светло. — Он позволил себе легко усмехнуться, потом, простая душа, не выдержал и расплылся в широкой улыбке. — Но я туда ни за что не вернусь. И совсем не потому, о чем вы подумали. Дело в том, что в зале курсирует разъяренная, как голодная акула, Романо. Мне бы не хотелось оказаться у нее на пути. Здесь мы в безопасности... Надеюсь, она не просила у вас аудиенцию?

Виктор улыбнулся шутке Кая. В этот момент четверка молодых людей вышла на террасу. Касандра Аллард Ляо шла рядом с Рагнаром — им было весело вдвоем. Две другие особы женского пола, следовавшие за ними, вежливо помалкивали. Одну из них Виктор узнал сразу. Эта девушка была точной копией Касандры — даже другая прическа не могла скрыть схожие черты. Это была Куан Ин, младшая из сестер-двойняшек. Врожденным благородством она очень напоминала Кая.

Но как бы хороша ни была Куан Ин, ее образ сразу померк, как только Виктор бросил взгляд на ее спутницу, тоже уроженку Востока. Это была та самая девушка, на которую он обратил внимание еще во время первой встречи особ королевской крови. Она находилась среди членов делегации Синдиката. Правда, теперь на ней было кимоно. Она издали улыбнулась Хосиро и снова повернулась к Куан Ин.

— Кай, что это за девушка рядом с твоей сестрой?

— Не знаю.

Чуть нахмурившись, Кай внимательно изучал незнакомку.

— Думаю, она из окружения Куриты. Может, жена Хосиро? У них в Синдикате свадьбы устраивают очень рано.

Виктор невольно помрачнел — этого еще не хватало! Не успел он пережить это, почему-то очень больно задевшее его предположение, как на террасу вышли еще двое молодых людей.

— Беда случилась в девять вечера, — шепнул Виктор Каю, увидев Сун-Цу и его сестру Кали.

Они появились на террасе с такимвидом, словно это была их собственность. Виктор также заметил, что Сун-Цу стоило больших усилий сдерживать сестру и делать вид, что они вроде бы совсем не родственники. Это было понятно — Кали Ляо всеми силами пыталась привлечь к себе внимание. Она без конца жеманничала, бросала откровенные взоры. Единственное ее достоинство, как отметил про себя Виктор, заключалось в том, что она была необыкновенно миниатюрна. Ниже ее в королевских семьях особ не было. В свете, падавшем на террасу из ярко освещенного зала, ее темно-рыжие волосы посвечивали золотистым нимбом. Эта романтическая кайма придавала ей определенное очарование, если бы не взгляд зеленых глаз, откровенно напоминающий диковато-безумные взоры ее мамочки.

Вырез на спине ее нарядного комбинезона спускался значительно ниже, чем кромка распущенных волос. На груди он почти доходил до широкого пояса, который туго стягивал ее талию и подчеркивал маленькую грудь. В мерцающем полумраке был заметен шрам, тянувшийся вниз от ее подбородка. Вспомнив запись на файле, посвященном этой девице, Виктор усмехнулся. Эта малышка всерьез утверждала, что шрам — след, оставленный во время ее приема в секту религиозных фанатиков-убийц. Мол, она своими руками вырезала свое сердце, поднесла его богине смерти, которую тоже звали Кали^[9], и по ее повелению вернула сердце на прежнее место.

Между тем первая четверка, прогулявшись по террасе, вновь скрылась в саду.

— Ваше высочество, а что, если мне попытаться раскрыть тайну прекрасной незнакомки? Если, конечно, вы позволите?

— Отличная идея.

Однако не успел он спуститься в сад, где прогуливались его сестры, как Изида Марик, внезапно появившаяся на террасе, схватила его под руку. Она тоже была одета по последней моде — полувоенного образца голубоватый комбинезон с чуть приспущенной молнией. На этот раз без кокетливого и безвкусного кепи. Под ручку с Каем она выглядела как отчаянный вояка. Ухватившись за Кая, Изида закричала от восторга — да так громко, что ее, по-видимому, услышали в главном зале:

— Наконец-то! Сколько же можно вас разыскивать, наследник Конфедерации Капеллана?!

Сун-Цу, стоявший поблизости, даже вздрогнул.

— Боюсь, госпожа Марик, вы ошиблись. — Он невольно отпустил сестру и, скрестив руки на груди, встал у них на пути. На нем была надета золотистого цвета туника. В посверкивающих огнями сумерках на террасе ослепительно блеснули его покрытые золотом ногти. — Если вы искали наследника трона вселенной, то это я! Изида заметно смутилась и тут же, неловко выдернув руку, встала между двумя двоюродными братьями. Перед Сун-Цу она сделала книксен, словно бы испрашивая прощения, потом, не скрывая любопытства, поинтересовалась:

— Разве вы старший внук Максимилиана Ляо, сын его старшей дочери? Мне сказали, что именно он — законный наследник Капеллана.

Глаза у Сун-Цу почти совсем закрылись, но даже за этими узенькими щелочками был заметен гневный взгляд.

— Единственный трон, на который может претендовать этот молодец, — это трон Федеративного Содружества. Но и это вряд ли, потому что он ведет себя как комнатная собачонка при их дворе. Впрочем, как и сам Аллард.

Ответ Сун-Цу заставил Виктора вздрогнуть, однако он сумел, как и Кай, удержать себя в руках. Даже засмеялся... Кай как ни в чем не бывало, поиграв желваками, заявил:

— Служить Дому Дэвионов — большая честь. А вот прислуживать при дворе повелительницы Капеллана — это танцевать на краю пропасти.

— О-о, кузен, это замечание всего лишь парафраз Мильтона: лучше служить дьяволу, чем его подручному, наемному убийце. В нашем случае палачами всей Внутренней Сферы являются Дэвионы. Неужели ты, Кай, не понимаешь, что приказываешь своим солдатам умирать за людей, чьи руки обагрены кровью? Это же самые жуткие хищники за всю историю Внутренней Сферы. Во время Четвертой войны за Наследство Звездной Лиги они безжалостно истребили более сотни миллионов мирных граждан. А сколько осталось калек, сирот, вдов и беспомощных стариков, одному Богу известно. И этого им было мало — через десять лет они вновь затеяли бойню.

Сун-Цу понял, что его издевательский укол насчет бойцов, которым Кай приказал умереть, но не сдаваться, достиг цели. Он ткнул ногтем в грудь двоюродного брата.

— Ладно, ты сам вояка до мозга костей, но зачем гонишь на смерть своих подчиненных? Ради чего?.. Ради лишней медальки или подачки с барского стола? Предположим, ты займешь трон вселенной — что в таком случае ждет твоих подданных? Опять войны, убийства?.. Молодежь должна будет пожертвовать собой ради чьих-то интересов. Так, что ли?.. Ты, Кай, жадный, ты никогда не напьешься крови досыта. Конфедерация Капеллана никогда не была агрессором. Ни в 3028 году, когда Солнечная Федерация начала поход с целью покорения наших миров; ни в 3030-м, когда оккупанты перешли наши границы.

Эти слова хлестнули Кая, словно бичом. Между тем Сун-Цу не унимался:

— Самое скверное во всей этой истории — то, что ты за все эти мерзости, за предательство ждешь награды. Ты получил ее. Большую-большую медаль... Целый орден!.. Тебе вскружила голову слава победителя кланов, но ты сам понимаешь, что это всего-навсего одно сражение. Даже стычка. Такая пустячная... Тем более что тебе повезло. Твоя душа начинает гнить, Кай. Смотри не потеряй свою душу...

Лицо Алларда превратилось в маску — Виктор догадался, что его друг не в состоянии что-либо возразить. «Ага, значит, этот ублюдок решил достать его таким способом, — почему-то очень холодно и трезво подумал Виктор. — Ну, хитер, мерзавец. Перемешать ложь с правдой, воззвать к чувству справедливости, и тот, простая душа, сразу потерял равновесие. Теперь начнет сомневаться в себе... Знаю я это состояние... Возможности Сун-Цу наперед надо учитывать — от него можно ждать все, что угодно».

Кали вся как-то ощерилась, стала похожа на хищную птицу. Она уже была готова наброситься на двоюродного брата, однако в этот момент появившаяся Куан Ин попыталась мягко придержать ее руку. Это прикосновение вызвало необыкновенную реакцию. Кали впала в ярость, решительно отбросила руку, отпрыгнула от кузины, словно ее хлестнули нейронным бичом. Глазки вспыхнули, пальчики сжались в кулачки. Виктор готов был поклясться — еще немного, и она зашипит. Однако не на ту напал, одобрительно отметил про себя Виктор. Куан Ин не смущаясь схватила ее за обе руки и стиснула еще сильнее. Силенок у нее хватило, чтобы Кали встала как вкопанная.

В этот момент красавица из окружения Куриты вышла вперед.

К удивлению Виктора, гнев Кали тут же исчез — она приветливо заулыбалась. Подтянулся и Сун-Цу, перекрыл кран красноречия...

— Прошу простить, — сказала красавица, — что вмешиваюсь в ваш разговор, джентльмены. Возможно, это не мое дело, но вы так громко разговаривали, что я невольно уловила смысл. Это очень болезненные вопросы, и мне кажется, здесь не место обсуждать их. Так что я прошу — настоятельно прошу — оставить эту дискуссию до другого раза.

— Сумимасен. Шитсуреи шимаш'та , — ответил Кай и поклонился. Потом он повторил на родном языке: — Я позволил себе бестактность. Прошу простить меня.

Потом повернулся и направился в зал, оставив поле сражения за Сун-Цу. Тот в свою очередь тоже отвесил низкий поклон, затем покорился сестре Кали, которая решительно взяла его под руку и увела в сад.

Виктор неожиданно обнаружил, что остался один на один с очаровательной японкой. Голубизна ее глаз замечательно контрастировала с пышными, воронова крыла волосами, которые широкой волной падали до пояса. Красоту ее Виктор сразу определил словом «хрупкая»...

Точеная фигурка?.. Нет, это слишком банально.

Она была именно хрупкая, и в этом остром до боли ощущении ее слабости, ломкости было что-то щемящее. Что-то похожее Виктор испытывал, рассматривая изображения женских фигурок на древних японских и китайских живописных работах. Но то были картины, а здесь живая женщина, идеально изящная... Даже дыхание перехватило... Тут он сообразил, что она была сантиметров на десять выше его, однако улыбка ее была добра и приветлива. Сердце быстро успокоилось...

— Благодарю, что вы так успешно завершили эту баталию, — сказал он. — Я сам собирался вмешаться — дело зашло слишком далеко, — но вы опередили меня. Очень рад. — Тут он позволил себе легонько усмехнуться. — Тем более что вы обошлись с ними с неподражаемым великодушием. Я бы так не смог.

— Я тоже заметила, что вы решили оказать поддержку вашему другу. — Она поколебалась, словно пыталась подобрать более удачное английское выражение. — Я испугалась, что вы повели бы себя несколько... э-э... решительнее, чем следовало. Я хотела выставить их обоих. Чтобы не нарушали спокойствия... Им пришлось замолчать — это наш старый обычай! — иначе их ссора нанесла бы мне оскорбление. Так надо говорить? Нанести оскорбление? — Она улыбнулась.

Виктор тоже улыбнулся, пожал плечами, но не нашел, что бы ответить.

— Ваш друг Кай храбр и благороден. К тому же у него прекрасные манеры, — продолжила незнакомка. — Сун-Цу хитер. Не думаю, что этот спор в конце концов окончится так безболезненно, как в этот раз.

— Вы совершенно правильно оценили Кая. Должен признать, что и его двоюродного брата вы разгадали. Только, может быть, здесь уместно более сильное слово. Коварный... Если они еще раз сцепятся — ой, прошу прощения, — начнут выяснять отношения, я обязательно воспользуюсь вашим приемом.

Виктор почувствовал себя более свободным и решил, что пришла пора представиться.

— Кстати, позвольте... Женщина рассмеялась:

— Я знаю, кто вы. Виктор Ян Штайнер-Дэвион, наследный принц Федеративного Содружества, командир Десятой гвардейской лиранской когорты.

— Боюсь, вы ставите меня в неловкое положение. Я же не знаю, как вас звать.

— Зовите меня Оми.

«Оми? Знакомое имя. Я уже где-то встречал его», — подумал Виктор и склонился к ее протянутой руке.

— Очень рад познакомиться с вами, Оми. Я бы очень хотел выразить свое удовлетворение по-японски, но, к сожалению, я не силен в этом языке.

— Согласно классификации Найджерлинга наш язык считается одним из труднейших. Нет ничего зазорного в том, чтобы не знать его.

Виктор нахмурился.

— По-видимому, вы знаете обо мне куда больше, чем я о вас. Сказать по правде, я ничего о вас не знаю. Я мог бы предложить интересный способ восполнения подобных пробелов. Что, если нам прогуляться по саду?

Виктор заметил, что она уже совсем было собралась опереться о предложенную им руку, как вдруг кто-то резко пристукнул каблуками на террасе. Они оба обернулись и увидели Хосиро, который с мрачным видом смотрел на них.

— Принц Виктор, прошу простить меня, — тихо сказала Оми, — но мне следует оставить вас. Возможно, у нас появится более благоприятный случай... заполнить пробелы.

Она ушла. К принцу подошел Хосиро. Виктор, игнорируя угрюмое выражение на его лице, порывисто спросил:

— Кто она, Хосиро? Почему она должна была оставить террасу?

Тот ответил глухо, как бы не своим голосом:

— Она моя сестра, Виктор Дэвион, и ты больше никогда не увидишь ее.

VII

Палата Верховного Совета кланов

Зал Клана Волков, Страна Мечты

28 февраля 3051 года

— Я, Наташа Керенская, клянусь честью полноправного члена Клана Волка, что буду говорить правду и ничего, кроме правды. Клянусь, что покорно приму любой вердикт, вынесенный по этому делу.

Она выговорила слова присяги с такой страстностью, что Фелан, сидевший позади Сириллы, невольно улыбнулся. Ни для кого не было секретом, что Наташа Керенская крайне возмущена тем, что вызвана для дачи свидетельских показаний. Причем вызвана «равными» по чину и авторитету членами Совета рода. Все говорило о том, что в этот день можно было ожидать большого скандала.

Хранитель знаний некоторое время пристально рассматривал Керенскую, которая с прямой спиной, словно по стойке «смирно», сидела на месте для свидетелей. Видимо, дожидался, пока Наташа расслабится, сядет поудобнее и тем самым снимет тревожное напряжение, которое ощущалось в зале заседаний Совета. Не дождавшись, он вздохнул и обратился к Наташе:

— Полковник Керенская, ваше согласие помочь в расследовании получило самую высокую оценку. Суть его в том, чтобы выяснить — можно ли считать изменения в политике отряда наемников, известных под названием «Волчьи Драгуны», предательством по отношению к кланам или нет. Собственно, вопрос этот находится исключительно в ведении Верховного Совета. Мы же собрались здесь для того, чтобы установить, есть ли достаточные основания для подобного обращения в нашу самую высокую инстанцию.

Керенская с вызовом глянула в сторону членов Совета рода, занимавших места на вращающемся помосте, — взгляд ее, недоброжелательный, злой, ясно отразился на всех экранах, которые подавали изображение в верхние части зала.

— Господин Хранитель знаний, — ответила она, — поверьте, я прекрасно понимаю, что здесь происходит.

Ее черный рабочий комбинезон был чуть расстегнут на груди, из разреза выглядывала алого цвета рубашка. На комбинезоне броско выделялась эмблема «Черной Вдовы». По мнению Фелана, Наташа в этом наряде выглядела куда более воинственной, чем остальные члены Совета.

Керол Леруа заняла место дознавателя, однако Керенская решительно отмахнулась от нее:

— Отойди, девочка. Я не желаю, чтобы эти шакалы укрывались за твоей спиной. Пусть они не побоятся выйти сюда и прямо спросить о том, что их интересует. Пора воочию посмотреть на кукловодов. Хватит играть в прятки!

Леруа безмолвно воззвала к Хранителю, однако, прежде чем он смог ответить, один из членов Совета поднялся и заявил:

— Господин Хранитель, я требую, чтобы вы объяснили полковнику Керенской, что она должна с уважением относиться к этим стенам, овеянным славой, и соблюдать приличия.

Хранитель взглядом осадил ретивого члена Совета — тот сразу сел на место. Потом председательствующий обратился к Наташе:

— Полковник Керенская, Керол Леруа была уполномочена Советом быть вашим адвокатом. Вопросы на этот раз будет задавать Берк Карсон.

Молодой человек приятной наружности спустился к подиуму и здесь уже пристроил переговорное устройство у себя за ухом. Фелан с первого взгляда определил, что этот парень тщательно готовился к своей роли — волосы за ухом у него были заметно подбриты. И с устройством он ловко обращался — видимо, имел опыт, хотя по одежде было ясно, что Берк был причислен к разряду водителей боевых роботов и вроде бы никак не мог взять на себя подобные обязанности. На лице у него была презрительная усмешка, сразу определившая его отношение к ответчице.

В свою очередь Наташа Керенская радостно и одновременно злобно рассмеялась:

— Давай, парень, приступай. Сейчас ты узнаешь, почему меня кличут Черной Вдовой.

Фелан обратил внимание, что многие из членов Совета заулыбались и одобрительно закивали, однако не меньшее число оставались серьезными. Некоторые даже не пытались скрыть недовольства подобным поведением Наташи. Им явно не понравились ее первые замечания. Фелан склонился к Сирилле.

— Я так понимаю, что это заседание — продолжение той политической борьбы, толчок которой дало мое избрание в члены рода? — спросил он.

— В каком-то смысле да. — Сирилла прищурилась. — Только, пожалуйста, не преувеличивай свою роль. У этого конфликта корни глубокие. Все дело в политической философии, которой придерживаемся Ульрик, Наташа и я. Ну и очень многие другие... Сейчас начинается открытое сражение между Крестоносцами и Наставниками.

Фелан удивленно спросил:

— Кто такие Крестоносцы и Наставники?

— Два главных политических течения, которые существуют в нашем обществе. Это не просто, но я попытаюсь растолковать тебе. Наставники считают, что кланы должны держаться в стороне от процессов, протекающих в государствах Внутренней Сферы. Вмешательство позволительно только в случае внешней угрозы, если та нависнет над всем человечеством. Крестоносцы зациклились на восстановлении Звездной Лиги. Просто мечтают об этом... Они на каждом углу твердят, что именно тогда в пространстве существовало что-то похожее на рай. Ради возвращения — победоносного возвращения! — они готовы на все, даже на уничтожение Внутренней Сферы.

Сирилла нахмурилась — видно, ей было нелегко рассказывать об этом. После недолгого молчания она продолжила:

— Беда в том, что средства, которые они используют в этой борьбе, ранят сердца каждого воина кланов. Они позволяют себе бездумно играть на самом дорогом для нас...

— Я не понимаю.

Лицо Сириллы омрачилось.

— Крестоносцы, выдвигая обвинения в измене против Волчьих Драгун, стремятся исключить их гены — точнее, хромосомы — из наших наследственных программ.

Между тем Берк начал задавать вопросы:

— Наташа, возможно, вы проинформируете нас о тех задачах, которые Хан поставил перед отрядом Волчьих Драгун, посылая их во Внутреннюю Сферу?

— Охотно. Одним из двух Ханов Клана Волка в то время являлась Надя Уинсон. Она дала следующие инструкции: поступить на службу к какому-нибудь высокому королевскому дому и повоевать на его стороне. Надя действовала согласно постановлению, принятому Верховным Советом. Сверившись с нашими прежними картами, мы выбрали начальный вектор, направленный в сторону Внутренней Сферы, и 11 апреля 3005 года достигли ее границ. Здесь вступили в контакт с Домом Дэвионов и сразу приняли участие в боевых действиях против Конфедерации Капеллана. За пять лет мы разобрались в обстановке, выявили слабые и сильные стороны вооруженных сил этих воюющих государств.

В 3009 году мы вернулись — то есть явились в заранее назначенную точку пространства, где и произошла новая встреча с Ханом. Надя отдала распоряжение продолжать поиски контактов с другими королевскими фамилиями. В идеале подразумевалось — мы должны поработать у каждого правителя с тем, чтобы собранная информация была как можно более полной. Мы исполнили приказ. Каждую пятилетку нанимались к новому хозяину. С 3010 года воевали на стороне Ляо, с 3015-го — сражались вместе с Мариком, в 3020-м перешли на сторону Штайнера, в 3022-м — Куриты. В 3028-м вновь нанялись на службу к Дэвионам, которые выделили нам звездную систему Аутрич. С той поры эти планеты и все прилегающие системы считаются нашей собственностью. Это случилось в 3030 году.

Допрашивающий скрестил руки на груди.

— Если ваша миссия носила в основном разведывательный характер, почему не сохранилось записей поставляемой вами информации? Почему нет отчетов Хану о ходе выполнения задачи?

Глаза Наташи холодно блеснули.

— Вы интересуетесь, существуют ли вообще эти отчеты или почему вы не были допущены к ознакомлению с ними?

Хранитель знаний отрицательно покачал головой:

— Нет, Наташа, подобный ответ не может быть принят. Вспомните, где вы находитесь. Вам могут не нравиться наши вопросы, но мы имеем право задавать их. Пожалуйста, отвечайте.

Черная Вдова неохотно кивнула:

— Как прикажете, Хранитель. В 3015 году мы послали небольшую экспедицию для встречи с представителями главного командования — тогда и были переданы данные, которые мы собрали, работая на дома Дэвионов, Ляо и Марика. Мы также доложили о смерти Джошуа Вульфа, — ее руки сжались в кулаки, — и об его убийце.

Она немного помедлила, потом более тихим голосом продолжила:

— В тот раз нам не было отдано никаких новых приказов. В смысле меняющих наши задачи... Последняя наша встреча с руководством приходится на 3019 год. В тот раз мы связались с Ханом Керлином Уордом, который поставил нам новые задачи.

В разговор вступила Керол Леруа. Чувствовалось, что ей не сиделось на месте. Очень хотелось помочь Наташе...

— Какие новые задачи поставил перед вами Керлин? Наташа спокойно ответила:

— Я не имею права публично обсуждать этот вопрос.

Фелан заметил, как вздрогнула Сирилла, с каким удивлением переглянулись члены Совета. Хранитель был явно озадачен.

— Наташа, вы не можете отказаться отвечать! В этот момент Сирилла встала и, надев микрофон с наушниками, громко объявила:

— Хранитель, я могла бы помочь в этом деле. Я как раз в то время являлась Ханом Клана Волка. Я утверждаю, что полковник Керенская и другие члены рода, находившиеся в составе Волчьих Драгун, получили строгий приказ ни с кем не делиться сведениями по поводу их новых задач. Даже с членами рода.

Хранитель перевел взгляд на Сириллу — на огромном экране особенно заметным было удивление, отразившееся на его лице.

— Выходит, что мы попали в тупик?

— Вовсе нет, — ответила Сирилла. — Хотя я и не присутствовала на той встрече, позже меня проинформировали о ней. В секретном порядке, причем слово чести с меня не взяли, и под действие закона о неразглашении я не попадаю. Я подтверждаю, что Керлин действовал точно с предполагаемым ходом развития операции. Тем, что сделали Драгуны, он остался доволен. Если бы он смог присутствовать на этом заседании, я уверена, он бы освободил Наташу от возложенных на нее обязательств по сохранению тайны. Он использовал бы все средства, чтобы не допустить ущемления прав Драгун в части использования их генов в наших наследственных программах. Поэтому я беру на себя смелость отменить давний приказ. В подобной ситуации Наташе предоставляется право самой решить: подчиняться ли старому приказу или воспользоваться предоставленной ей свободой рук, согласно моему последнему распоряжению. В случае, если она решит продолжать молчать, я обязуюсь рассказать все, что мне известно по этому вопросу.

Наташа кивнула и обратилась к Хранителю:

— Я буду говорить. — И без паузы продолжила: — Хан Керлин Уорд поставил перед нами, полноправными членами рода, участвовавшими в акциях Драгун, четыре основные задачи. Первое — продолжать сбор разведывательных данных о вооруженных силах государств-наследников. Он просил усилить работу в этом направлении. Второе — нам предписывалось обратить особое внимание на уровень боевой подготовки их армий, на традиции, методы, организационную структуру по развертыванию и мобилизационные планы. Особенно Хана интересовала программа школы молодого бойца, технический уровень и качество тренажеров, на которых готовили водителей боевых роботов, а также степень физической подготовки. Третье. — Ее голос приобрел властные, командные нотки. Она словно докладывала. — Третье — нам предписывалось отыскать и подготовить мир, на котором можно было бы развернуть производство омнироботов. Кроме того, в качестве существеннейшей части этой задачи нам необходимо было продумать формы и методы маскировки, чтобы скрыть все наши приготовления и обезопасить от вражеских агентов производственный цикл. Хан снабдил нас полным техническим описанием омнироботов, запасными частями, а также передал несколько экземпляров.

Шум изумления пополз по верхним рядам амфитеатра и на галереях, где собрались зрители. Члены Совета, сидевшие ниже, тоже не остались безучастны, тем не менее Наташа встала и продолжила еще более решительным, звучным голосом. Даже стук молотка Хранителя не остановил ее.

— И четвертая!.. Хан Керлин отдал приказ исполнять только его распоряжения и отказать в повиновении всякому другому официальному лицу. Даже другим Ханам!.. Он желал, чтобы мы хорошо подготовились к вторжению во Внутреннюю Сферу, неизбежность которого уже ясно ощущалась в то время. Он потребовал, чтобы никакое постороннее вмешательство не могло нарушить его планы.

— Как вы смеете утверждать, что Керлин Уорд приказал вам изменить роду! — воскликнул Берк Карсон. — У вас есть доказательства, что подобное распоряжение было отдано?

Наташа промолчала.

— А вы, Сирилла? — обратился к рядам зрителей Берк. — Имеете ли вы доказательства того, о чем только что сообщили Совету?

— Нет, у меня их нет.

Берк сосредоточил все свое внимание на Наташе.

— Итак, у вас нет никаких доказательств, кроме ваших слов, подтверждающих, что Хан приказал вам отказаться от выполнения вашей первоначальной задачи. Точнее, она отодвигалась на второй план. Главное, он приказал вам стать своего рода агентами, которые должны были организовать тайное оппозиционное движение в рядах кланов. Более чудовищной лжи эти священные стены еще не слышали!

— Это уж слишком, командор. Вы вышли за пределы допустимого, — предупредил его Хранитель. Наташа в гневе отшвырнула кресло.

— Ты посмел обвинить меня во лжи? Я поклялась говорить правду в этих, как ты их назвал, священных стенах — и я говорила ее!! Я завоевала право на родовое имя еще до того, как твои родители вышли из сиб-групп. Я имею право после подобных обвинений покинуть зал заседаний и потребовать сатисфакции, так как в этом случае задета моя честь. Я вызываю тебя, Берк Карсон, на поле сражения.

Карсон вскинул голову:

— Поединок чести возможен только между водителями боевых роботов. Причем полноправными водителями... Вот так, Наташа Керенская... Будь вы одной из нас, я бы охотно принял вызов. Однако в свете нынешнего положения дел у меня нет причины принимать вызов от... античного раритета.

— Что?! — Наташа вцепилась в ограждение. — Как смеешь ты утверждать, что я не являюсь полноправным водителем! Постыдно даже намекать на это! Более сорока пяти лет я сражалась во Внутренней Сфере. — Она указала на маленького бородатого человека, сидевшего рядом с тем местом, которое она занимала до того, как ее вызвали свидетелем. — Вот этот ученый скрупулезно отмечал все мои деяния. Все сражения, в которых я участвовала в течение двадцати лет. Он может подтвердить — по датам — все случаи моего участия в боевых действиях в составе Волчьих Драгун. У меня есть право потребовать подтверждения моего звания водителя боевых роботов, несмотря на мой, как ты выразился, античный возраст.

— Меня не интересуют всякие фантастические измышления, которые заносит в хроники ваш личный историограф. — Берк указал на председательствующего: — Спросите господина Хранителя. У него находятся списки всех воинов Клана Волка. Вас там нет, Наташа, вы давным-давно списаны и находитесь на пенсии. В последний раз вы проходили испытания в 3003 году. Эти экзамены удостоверяют вашу пригодность для занятия командных должностей, однако там нигде не сказано, что вы участвовали в боевых действиях. То, что вы командовали тринарием, а потом кластером во время войн во Внутренней Сфере, не имеет никакого значения, так как эти назначения никогда не были официально санкционированы нашим штабом. У вас нет статуса водителя, поэтому вы и были назначены воспитателем Фелана из рода Волка. Ни для какой другой работы вы уже не годны. Обладай вы здравым умом и хорошим воспитанием, вы сами бы решили уйти на покой, но вам неймется... Вам надо было вовремя скончаться, Наташа.

В зале — среди многочисленной публики и на местах, где сидели члены Совета, — поднялся шум. Он нарастал... В этот момент встал Хан Ульрик.

— Достаточно! — Его разгневанный голос прорезал шум, как луч лазера пробивает дымовую завесу. — Мы оба — Хан Гард и я — просмотрели материалы, предоставленные Наташей Керенской и ее биографом. Мы нашли, что все изложенное в этих документах — правда, и никто не может сомневаться в том, что Наташа Керенская проявила в боях личную храбрость и опыт командира. Совместно с Волчьими Драгунами они образовали мощный ударный кулак. Кроме того, мы располагаем свидетельствами очевидцев, полноправных членов рода, подтверждающих ее слова. Так разговаривать с заслуженным ветераном недопустимо, Берк.

Затем Хан обратился к председательствующему: — У нас есть давняя традиция предоставлять особый статус любому воину, по той или иной причине выбывшему из списка боевых частей. Хочу напомнить тебе, Берк, что ты сам получил ранение в недавнем бою и сейчас находишься на излечении, в любом случае тебе придется пройти переосвидетельствование. Формально срок, прошедший со времени последних испытаний, не имеет значения. По результатам медицинского освидетельствования тебя могут подвергнуть новым испытаниям. Так что ты и Наташа Керенская находитесь в равных условиях.

Берк явно потерял уверенность, на лице у него отразилась внутренняя борьба. Самым ненавистным для него было признать правоту Хана, однако и возразить ему было нечего.

— Как вы точно заметили, Хан, такой обычай действительно существует, но, по общему мнению, он касается тех воинов, которые получили ранения и чей статус не подвергается сомнению. Возможно, я выразился не совсем верно — я вовсе не отрицаю, что в свое время Наташа проявила, так сказать, чудеса героизма. Посудите сами, может ли она противостоять воину в личной схватке, если тот на четыре поколения моложе ее? Хочу, чтобы меня правильно поняли, — я просто не имею права принять вызов от человека, чья слава уже в далеком прошлом.

— Согласен, это веский аргумент, — кивнул Хан, потом он обратился к Наташе: — Итак, желаете ли вы, Наташа Керенская, подвергнуться боевым испытаниям, чтобы точно определить ваш статус среди всех полноправных воинов Клана Волка?

Рыжеволосая женщина гордо вскинула голову:

— Обязуюсь подготовиться и пройти испытания в течение шести месяцев, которые понадобятся Карсону для лечения раненой ноги. Кроме того, — она бросила гневный взгляд на своего оппонента, — у меня есть пожелание, чтобы моим противником в боевых упражнениях был Берк Карсон.

— Согласен, — кивнул Ульрик. — Теперь, я считаю, мы должны вернуться к главному вопросу обсуждения — как поступить с запасом наследственных клеток Волчьих Драгун? — Хан сделал паузу и оглядел аудиторию. — Полагаю, что клятвенное заверение Наташи о том, что Волчьи Драгуны действовали исходя из устного повеления Хана Керлина, снимает с них обвинение в измене. Противная сторона не предъявила ни одного факта, подтверждающего их точку зрения. Разве кто-нибудь может быть обвинен в предательстве делу кланов, если его поступки совершались по прямому указанию руководителя?

Берк Карсон прислушался к тому, что ему подсказали по микротелефону, и заявил:

— Ваш вопрос, мой Хан, законен, и при ответе на него надо положиться на совесть и верность долгу каждого из присутствующих здесь. Безусловно, мы должны верить на слово, если у нас нет никаких доказательств противного. Однако мой вопрос к полковнику Керенской имел.несколько другой смысл. Полковник, почему вы, исполняя приказы Хана Керлина Уорда, который строго-настрого, как вы выразились, запретил подчиняться кому бы то ни было, кроме него, вернулись в Страну Мечты? Мне кажется, что на этот поступок вы не имели права, поскольку приказ о возвращении вам отдан не был.

— Я не вернулась на родину или, как вы подразумеваете, не сбежала с фронта, а прибыла на выборы нового ильХана. На этот счет мы получили соответствующее распоряжение, касающееся всего командного состава армии. Тем более это касалось меня как воина, который имеет право на родовое имя и тем самым обязан принять участие в новых выборах. Исполнение своего воинского и гражданского долга есть прямая и непосредственная обязанность всякого полноправного члена рода — так, кажется, записано в наших заповедях?.. Я не считаю свое присутствие в этом зале нарушением боевого приказа. — Она даже позволила себе улыбнуться. — Более того, я считаю свое появление в Стране Мечты единственным способом до конца исполнить приказ, который был когда-то отдан мне.

Керол Леруа спросила:

— Что вы имеете в виду?

Наташа наклонилась вперед, взялась за барьер, ограждающий место для свидетеля.

— Хан поручил нам собирать сведения о степени подготовки и военных возможностях государств-наследников, об их уровне готовности к отражению нашего наступления. Мой долг как члена Совета рода предостеречь Совет от поспешности в решении вопроса о продолжении наступления.

Берк Карсон саркастически рассмеялся:

— Мы умоляем вас — поделитесь с нами своей мудростью. Как же, ждем не дождемся ваших советов!..

Наташа Керенская как бы не заметила издевки, прозвучавшей в его голосе.

— Прежде всего, — сказала она, — позвольте напомнить, что все предыдущие успехи, которых мы добились в начале похода во Внутреннюю Сферу, были достигнуты в основном за счет внезапности. Мы не давали врагу ни дня, ни недели передышки, чего нельзя сказать о настоящем моменте, когда на фронте наступило затишье, а мы все собрались здесь на выборы нового ильХана. В результате мы потеряли — или потеряем — преимущество во времени. И главное — инициативу... Перед нами впервые замаячил призрак затяжной войны, в этом случае можно ожидать, что наше главное преимущество — более качественное и мощное вооружение — может быть сведено на нет усилиями государств-наследников. Уже в ближайшем будущем они смогут ввести в строй новые модели боевых роботов. С точки зрения боевой подготовки наше преимущество тоже тает, тает... Свидетельство тому — сражения в секторе Лиры и на границах с Синдикатом Драконов. С полной ответственностью я заявляю, что кланы должны оставить Внутреннюю Сферу и никогда больше туда не возвращаться.

— Ясно, — кивнул Берк. — Пусть Звездную Лигу по-прежнему раздирают на части эти хищные Лорды-Наследники?

— Звездная Лига прекратила свое существование еще до того, как мы покинули ее.

Сердитый окрик председательствующего осадил их обоих, прервал разгоравшуюся дискуссию.

— Хан Ульрик уже поставил вам на вид, что вопросы и ответы должны касаться исключительно главной темы обсуждения — как нам поступить с генетическим исходным материалом Волчьих Драгун? Все слышали заявление о том, что Драгуны, по всей видимости, полностью исполнили отданный им когда-то приказ. Свою задачу они выполнили. Цель нашего обсуждения совершенно не касается вопроса о том, одобрить или отклонить распоряжения, сделанные Ханом Уордом. Это не наша компетенция. Это проблема Верховного Совета Ханов. Мы же должны по совести и зрелому размышлению вынести вердикт, касающийся исключительно спермы и яйцеклеток Волчьих Драгун. Если мы им доверяем — тогда все будет идти установившимся порядком. Если нет — тогда будут приняты решительные меры по изъятию их хромосом из общего круговорота наследственных материалов. Ввиду крайней серьезности вопроса решение изменить порядок обращения с наследственным материалом может быть принято только большинством в две трети. У вас есть пять минут для обдумывания. Да или нет! Красная кнопка — отказываем в доверии, белая — доверяем!

Фелан с удивлением обнаружил, что Сирилла потянулась к красной кнопке.

— Подожди! Что ты делаешь? Как ты можешь отказать Джеймсу Вульфу и его людям в праве иметь потомство?

Сирилла потрепала Фелана по колену, хитровато улыбнулась и сказала:

— Ты, молодой человек, не понимаешь. В тот момент, когда Наташа и я доложили Совету, что Драгуны получили приказ от Хана Керлина Уорда — по существу, он дал им карт-бланш на все их действия, — вопрос о доверии можно считать закрытым. Крестоносцам вовек не собрать двух третей голосов, чтобы уничтожить наследственные клетки Драгун. Более того, записи Наташи содержат столько информации, что нашим ученым еще разбираться и разбираться с ними. Если же Драгунам будет отказано в доверии, то и с этими записями формально нельзя будет работать. Подавляющее большинство — и те, кому Ульрик нравится, и те, кому не нравится, — понимает, что нельзя лишиться такого ценного источника информации, тем более что на него тут же наложат лапы другие кланы. Мы полностью уверены, что Крестоносцам не взять верх. Как же в этом случае должен поступить опытный политик?

Фелан удивленно смотрел на нее. Сирилла укоризненно и в то же время ласково упрекнула его:

— Ну, Фелан, надо быть посообразительней. Ладно, я расскажу все подробно. Я имею связи во всех других кланах — недаром я столько лет работаю в хранилищах и сиб-группах. Везде много моих воспитанников, я имею возможность оказывать на них влияние. Они всегда прислушиваются к моему мнению. Мои люди провели негласный опрос, и я могу с точностью до одного голоса предсказать результаты голосования. Я тебе повторяю еще раз: предложение Крестоносцев будет провалено подавляющим количеством голосов. Как же я и кое-кто из моих самых верных друзей должны поступить?

Она опять испытующе глянула на Фелана. Тот в душе чувствовал себя мальчишкой. Как же она должна поступить?

Сирилла вздохнула.

— Нам необходимо смазать общую картину, чтобы Крестоносцам не хватило всего несколько голосов до победы. Главные сражения впереди, скоро состоятся выборы Ханов, предваряющие выборы ильХана. Этот вопрос куда более серьезный, чем вопрос о том, как использовать чью-то сперму и яйцеклетки.

— А-а! — Фелан даже вздрогнул. — Теперь понятно.

— Вот именно! Необходимо дать им надежду, пусть она совершенно беспочвенна. Пусть их партия верит, что они настолько сильны, что им не хватает всего пары голосов, чтобы диктовать свою волю роду. Головокружение от успеха — лучший способ обвести противника вокруг пальца. Но не только это. — Сирилла улыбнулась. — Результаты голосования покажут кое-кому из Наставников, этаких благодушных романтиков, недооценивающих угрозу со стороны фанатиков войны, что дела могут пойти совсем не так, как они ожидают. Пусть и они всполошатся, забегают...

Сирилла нажала красную кнопку.

— Голосование, голосование... — сердито заворчала она. — Если бы этим дело и ограничивалось, тогда и проблем особых не было. Посмотришь, что дальше будет. Когда голоса будут подсчитаны, один из Крестоносцев, элементал по имени Карл Невский, бросит вызов. Ни к кому вроде бы не обращаясь... Так, мол, побалуемся, разомнемся... Однако это будет камешек в наш огород, Эвента Фетларал примет вызов.

Фелан вздыбил брови:

— Странным образом у вас не только дети рождаются, но и голосования кончаются. Разве мало официального волеизъявления? Обязательно надо подраться?

— Конечно. — Сирилла положила ему руку на плечо. — Мы же родом из Страны Мечты. Мы же воины! Для нас последней инстанцией всегда было и будет поле битвы. Если Невский убедительно одержит верх и его победу подтвердит Хранитель, то результаты голосования будут пересмотрены.

Фелан задумчиво произнес:

— В конце концов, сила всегда права.

— Этот обычай — один из древнейших. Он живет в душе нашего народа. — Сирилла глянула вдаль. — Понимаешь, Фелан, для нас сражение не заканчивается, когда мы выходим из кабины боевого робота. Мы всегда готовы к схватке. Тот, кто дает себе поблажку, — погибает.

VIII

Ставка Высшего круга Ком-Стара

Остров Хилтон-Хид, Северная Америка

Терра

5 марта 3051 года

Переступив через порог, регент по военным вопросам Ком-Стара Анастасиус Фохт склонился в глубоком поклоне. Это были личные апартаменты примаса ордена Миндо Уотерли. Она стояла посреди гостиной и выжидательно смотрела на гостя. Тот в ее присутствии явно чувствовал себя не в своей тарелке, с трудом сдерживал дрожь. Прежде чем начать, он позволил себе прочистить горло.

— Я тотчас отправился сюда... — как-то неловко сказал он и поспешно добавил: — Сразу, как получил ваш приказ, я немедленно отправился сюда.

Верховная руководительница Ком-Стара не ответила. Фохт уже было собрался попросить прощения за то, что не успел переодеться — так и явился пред светлые очи в своем рабочем армейском комбинезоне, однако Уотерли опередила его. Она приложила палец к губам, тем самым показывая, что необходимо оберегать тишину, скопившуюся в комнате.

Она стояла вполоборота к Фохту — наблюдала за тем, что происходит во дворе. Видно было, что она с трудом сдерживает гнев. Наконец она тихо и на удивление спокойно выговорила:

— Мне не нравится, что вы избегаете вызова по радио. Страдай я подозрительностью, я бы решила, что вам не по душе мои вопросы. Фохт, вы что, решили держаться от меня подальше? Так, что ли?..

Одета верховная руководительница была в обыкновенный полувоенный комбинезон — привычная форма служителей Ком-Стара, однако грива ее седых волос была куда длиннее, чем это полагалось по уставу ордена.

Анастасиус невольно зажмурил свой единственный глаз и отчаянно затряс головой.

— У меня, настоятельница, и в мыслях ничего подобного не было. Просто в тот момент мы проводили учебное занятие, которое требовало соблюдения полного радиомолчания. Это один из этапов подготовки в будущей кампании против кланов. Каждая мелочь должна быть отработана до автоматизма.

— Глупости! Наши войска никогда не будут сражаться с кланами.

— Простите, госпожа примас. Я полагаю, что выражение «наши» относится ко всем войскам Внутренней Сферы? Если нет, то я не могу себе представить, что в ближайшем будущем мы сможем договориться с кланами.

Ее улыбка стала подобна усмешке учителя, выслушивающего оправдания глупого мальчишки.

— Мы никогда не вступим в бой с кланами, по крайней мере, до той поры, пока существует хотя бы малейшая возможность их использовать. Они являются молотом, с помощью которого на наковальне истории будет выкован новый человек. — Она задумалась. — А что? Наковальня... Неплохое сравнение. Да, мы станем наковальней. В результате наших совместных усилий человек станет тем, кем он должен быть.

— Госпожа примас, я преклоняюсь перед глубочайшей истиной, которая заключена в ваших словах. Клянусь именем Блейка!.. Но разве это отрицает необходимость всемерно повышать уровень боевой подготовки? Нельзя расслабляться ни на минуту! Эти учения были призваны проверить кое-какие новые технические решения. Когда вновь начнется война, мы будем иметь небольшое преимущество в средствах связи. У нас будет что показать нашим союзникам. Теперь у меня есть основания сомневаться в том, что кланы одержат легкую победу. Особенно после того, как войска Дэвиона разгромили их при Туаткроссе, а Курита нанес им поражение возле Уолкотта.

Миндо кивнула и повернулась к окну. Коснулась какой-то кнопки на панели управления, которая была встроена в стену, — медленно начала опускаться штора. Как только дневной свет угас, в помещении вспыхнуло искусственное освещение. Яркие отблески легли на полированные дубовые панели, которыми были отделаны стены, и на зеркально отсвечивающие плиты на полу.

— Я одобряю, регент, ваши усилия по поддержанию боевой подготовки наших войск. Да, эта задача — одна из главнейших. Мы должны сохранить нашу армию в целости и сохранности до того момента, когда кланы замахнутся на что-то большее, чем им дозволено. Однако, мнекажется, вы несколько недооцениваете необходимость ослабления тех, на кого кланы собираются направить свой главный удар.

Фохт позволил себе с некоторым недоумением глянуть на примаса Ком-Стара. Губы его при этом сжались — он помрачнел.

— В настоящее время, повелительница, кланы имеют возможность захватить любой мир, какой они пожелают. Им не надо в этом помогать. Погиб ильХан, и они приостановили наступление. Их войска — их главные ударные части — накапливаются где-то за границей Периферии. Дело в том, как я понял, что многие воины из элитных частей имеют родовые имена — то есть право их носить — и вследствие этого обязаны принять участие в выборах нового ильХана. Выборы будут проведены в два этапа: сначала выборы новых Ханов родов или подтверждение мандатов нынешних. Затем Ханы изберут нового предводителя. Это достаточно долгая история... Тем не менее те части, которые оставлены в пределах Внутренней Сферы, тоже обладают большим наступательным потенциалом и вполне способны проводить местные операции с целью увеличения владений, принадлежащих кланам.

Миндо указала на экран в углу комнаты:

— Это все мне известно, регент. Я читала ваши доклады. Они всегда толковы, информативны, дают возможность оценить перспективу. Хочу заметить, что мы с вами расходимся только в оценке направления их новых ударов.

— Я не совсем понимаю вас, госпожа примас. — Фохту было нелегко выговорить эти слова. — В этом вопросе, по моему мнению, не может быть расхождений. Удары будут нанесены по тем мирам, которые обладают богатыми ресурсами, где развита промышленность, где невелико население. Там и следует разместить гарнизоны. Мы сами так поступаем. Подобные звездные системы всегда первыми подвергаются удару.

— С военной точки зрения может быть и так. — Настоятельница пристально посмотрела на регента. Ее голубые глаза были холодны как лед. — У нас же, у Ком-Стара, совсем другие интересы. Вдумайтесь, кланы — боевая раса. Их цель — война. Захватить территорию и миры — это в их власти. Но как управлять ими? Кто будет осуществлять посредническую миссию между захватчиками и покоренным населением? Кто должен привести народы к покорности? Так что ваши доводы, Фохт, для Ком-Стара мало что значат. Здесь открывается поле для более широкой и масштабной игры. Именно мы должны стать защитниками побежденных. Как следствие этого постулата — мы должны любыми путями направить кланы на планеты с наибольшим количеством населения. Тем самым в миру станет куда больше желающих внимать Заповедям Блейка.

Регент по военным вопросам задумался, пожевал губами, позволил себе сложить руки за спиной. Наконец осмелился подать голос:

— Настоятельница, я восхищен вашим страстным желанием нести святое слово как можно большему числу людей, особенно на завоеванных территориях. Однако, оправдывая злодеяния кланов, прощая захватчикам все ужасы войны, не увеличиваем ли мы тем самым страдания невинных жертв? Не вносим ли избыток горя и бедствий в наш не такой уж безмятежный и сладкий век?

— Ты видишь здесь какое-то противоречие? — Примас Ком-Стара удивленно посмотрела на Фохта. Глаза ее широко открылись. — Да будет тебе известно, что кровопускание является лучшим средством, способным вывести людей из состояния благодушной эйфории, сентиментальных иллюзий, призрачных надежд на светлое будущее. Чем больше жертв, тем больше возмущения против захватчиков, тем важнее наша роль как спасителей и посредников между униженными, оскорбленными и их поработителями. О-о, это великий шанс, история нам не простит, если мы упустим его. Пойми, если кланы предстанут в образе абсолютного зла, то мы станем служителями абсолютного добра. По контрасту. Чаяния людей станут нашими чаяниями. И наоборот... Понимаешь? Наша вера станет верой всех людей. В подобных условиях куда легче просвещать темные человеческие массы.

— Госпожа примас, вы, конечно, не будете оправдывать военные преступления и ущемление прав гражданского населения?

Миндо отмахнулась от этого замечания как от глупых, неуместных слов.

— Никогда, слышишь, регент, никогда я не отдам подобного приказа. И все равно тебе так же, как и мне, известно, что население тех миров, на долю которых выпали наибольшие тяготы, куда быстрее превращается в послушных прихожан. Они, как губка, начинают впитывать Заповеди Блейка.

— Так и есть, — кивнул Анастасиус Фохт, при этом его взгляд невольно задержался на золотистой эмблеме Ком-Стара, выложенной на полу. — Надеюсь, наши программы вспомоществования дадут им хотя бы толику надежды?

— Не в той мере, как мне хотелось бы. Но я надеюсь, что временное отступление кланов тоже сыграет нам на руку. Ослабление угрозы многими может быть воспринято как дар Божий, как полное избавление от ужасов войны. Однако нам известно, что скоро кланы вновь пойдут в наступление. Сообрази, как страшен будет переход от радости к полному отчаянию, а ведь именно это чувство овладеет массами. Кто же сможет утешить их, вернуть надежду? Кто, как не Ком-Стар?.. В этом смысле у нас не будет соперников. Мы станем защитниками всех пострадавших, а их будет немало. Учти, регент, единственными защитниками... Года через два-три, когда возмущение достигнет критической точки, кто, кроме нас, сможет возглавить восстание? Только мы, только Ком-Стар.

Она в упор посмотрела на военного регента, потом неожиданно спросила:

— Неужели эти мысли внове для вас, регент? Неужели они прозвучали как откровение? Неужели вы сами ни разу не задумывались, куда влечет нас рок событий? Вас коробит легкость, с которой я говорю о миллионах жертв? Тогда ответьте: в открытом столкновении с кланами мы имеем шансы на победу?

— Нет!

— Вот видите. Кстати, что там насчет переговоров на Аутриче? Удалось Вульфу объединить этих передравшихся за наследство псов в одну свору?

Примас ордена презрительно усмехнулась. Анастасиус Фохт отвесил поклон.

— У нас, — продолжила Миндо Уотерли, — мало известий оттуда. Сказать по правде, совсем нет. Мы так и не смогли внедрить в ряды Драгун своих людей. С другой стороны, даже если бы это нам удалось, то передать сообщение с планеты они бы все равно не смогли. Приходится довольствоваться внешним наблюдением, анализом, сбором косвенных свидетельств, сообщениями прессы. Вот твердые факты — на Аутриче собрались все приглашенные. Пока никто не оставил эту звездную систему. Далее, переговоры идут полным ходом, хотя все складывается не так гладко, как хотелось бы устроителям. Я делаю этот вывод на том основании, что еще ни одной совместной акции на фронте проведено не было.

Настоятельница прошлась по комнате.

— С другой стороны, — возразил регент, — это также может означать, что переговоры идут успешно. Как раз сейчас они разрабатывают совместные планы проведения новой кампании.

Миндо пожала плечами:

— В любом случае я не верю, что армии Лордов-Наследников, даже объединившись, смогут дать отпор кланам. Разве не вы в своих отчетах делали акцент на том, что технологическое преимущество дает кланам возможность разгромить любую группировку в пределах Внутренней Сферы? Разве не вы утверждали, что любой союз государств имеет скорее политическое и психологическое значение, чем военное? Подобный союз способен лишь на время задержать продвижение кланов.

— Да, настоятельница, однако, если мне позволительно так выразиться, не стоит пренебрегать рассмотрением самых гипотетических ситуаций. Их нельзя отбросить просто так, тем более что нынешнее состояние дел дает много пищи для размышлений... — Фохт сделал паузу и нерешительно потер подбородок. В этот момент он поймал взгляд Миндо, который как бы призвал его — говори. И регент продолжил: — Двадцать лет назад большая часть архивов и хранилищ Звездной Лиги попала в руки Дэвионов. В ту пору мы совершили тайный набег на ИННА с целью разрушить его или вывести из строя блоки памяти. Эта операция позволила нам сохранить технологический отрыв от государств-наследников. Но ведь это было двадцать лет назад! С тех пор во многих областях науки и техники произошли существенные сдвиги. В медицине, планетологии, астрофизике — этот список можно продолжать и продолжать... Особенно в кибернетике, где удалось возродить или открыть заново многое из того, что было утеряно во время Первой войны за Наследство.

— Это так, но что-то в сфере конструирования боевых роботов и прочего вооружения мы не замечаем существенных изменений.

— Должен с вами согласиться, однако не в первый раз мы обнаруживаем, что государства-наследники научились надежно охранять подобного рода информацию. При том уровне секретности, который существует в настоящее время, трудно составить полную картину. Вспомните, двадцать лет назад Дэвионы синтезировали новые волоконца для искусственной мышечной ткани. Это позволило заметно повысить скорость передвижения роботов на местности.

Глаза у Миндо Уотерли сузились.

— Ты что-то запамятовал, регент. Придется напомнить, что эти волоконца давали непредсказуемый эффект и, что самое важное, в присутствии особого газа они самовоспламенялись. По этой причине Дэвион и не стал переоборудовать свои боевые роботы, а подсунул открытие агентам Куриты. Я хорошо помню то злополучное сражение возле Сиана. Я также знаю, что за эти два десятилетия ученые Синдиката так и не смогли определить состав этого газа.

— Я не имел в виду усомниться в ваших познаниях, настоятельница. — Регент еще раз отвесил поклон. — Мне просто хотелось напомнить, что подобные волоконца очень даже хорошо прижились в промышленном производстве, где можно не опасаться, что тебе подпустят этой вонючей гадости. Простите, ваше преосвященство!..

— Фохт, что за выражения! — Миндо Уотерли поджала губы.

Между тем регент позволил себе продолжить:

— Вот еще на что мне хотелось обратить ваше внимание. Орды ученых уже двадцать лет работают над этой миомерной тканью. Что-то у них должно получиться! Даже если специалисты Дэвионов не смогли отыскать способ, как надежно защитить искусственную мышечную ткань от воздействия газа, все равно подобное открытие есть где применить. В том числе и в военной области... Ее можно использовать в тех местах, куда газ не может проникнуть. Дом Ляо так и поступил. Вспомните образцы боевых роботов под названием «Саранча» или «Ворон». Эти машины используют в безвоздушном пространстве или на лишенных атмосферы планетах. То-то кланы были поражены, впервые встретившись с ними.

— Мы сообщили кланам об этих роботах и передали формулу газа? Фохт кивнул:

— Я позволил себе поступить подобным образом. Но вопрос не в этом. Я хотел обратить ваше внимание, что нам не дано знать обо всех новейших разработках, которые ведутся у Дэвионов и в других государствах-наследниках. Мы не можем сказать, каких успехов они добились за двадцать лет. У нас нет и не может быть уверенности в том, что технологический отрыв не сведен к нулю. Кто-то из них — возможно, Дэвион, Курита, а что, если Марик, — вполне способен добиться в этом деле революционных успехов.

Настоятельница удивленно вскинула брови:

— Они способны ликвидировать отрыв? Разве это возможно за двадцать лет? Кланы ведь тоже не стояли на месте.

Регент по военным вопросам чуть слышно вздохнул.

— Полностью, конечно, нет, но сократить его они в состоянии. Если Лорды добрались до архивов прошлых лет — пусть даже сведения эти отрывочны и скудны, — если они поработали в этом направлении, то разрыв сузился значительно. И продолжает стремительно сокращаться...

Уотерли ничего не ответила. Наступила тишина, в которой особенно звучно шуршали шелка настоятельницы. Расхаживала она бесшумно, а вот ткань с легким шелестом колыхалась.

— Я разделяю вашу точку зрения. Вам следует в самое ближайшее время снять боевые характеристики со всех роботов времен Звездной Лиги, имеющихся в нашем распоряжении. Все эти сведения следует немедленно передать кланам. Пусть они тоже озаботятся.

— Настоятельница, разумно ли выдавать самые важные наши секреты? Ведь они, в конце концов, касаются той самой техники, которую мы сами имеем намерение использовать.

Неудовольствие сверкнуло в глазах примаса Ком-Стара.

— Ты смеешь возражать мне? Анастасиус Фохт, я вижу тебя насквозь. Ты забыл, что именно я спасла тебя от нищего, тоскливого прозябания и вознесла на неслыханные для тебя высоты! Ты стал главнокомандующим моей армии! Тебе следует оправдать доверие. У меня и тени сомнения не должно появиться, иначе...

— Простите, госпожа примас. Я ни в коем случае не собирался возражать вам.

Он поклонился так низко, как только мог. Страх сковал сердце. И радость!.. Нежданная, опасная — все-таки он ее достал. Но об этом ни-ни. Тишь да гладь... Верность и исполнительность... Он выпрямился и поправил повязку на правой глазнице.

— Какие будут распоряжения насчет письма Моргану Келлу? Я обещал Фелану, что свяжусь с его родственниками и сообщу, что сын жив.

— Да, понимаю... — грустно покивала Миндо Уотерли, потом решительно заявила: — Ни в коем случае! — Лицо ее стало неумолимым. — Даже думать об этом не смей! Если Келл или кто-нибудь еще на Аутриче пронюхают о том, что Фелан выжил, сразу станет ясно, что у нас есть секретный канал связи с кланами. Еще хуже, если и им придет в голову мысль вступить с ними в переговоры. Этого допустить нельзя!

— Как прикажете, настоятельница.

— Не смотрите на меня волком, Анастасиус. Вы же должны понять, у нас нет выбора.

Взгляд у нее застыл — она вновь как бы зрила будущее.

— Это трудно, невыносимо трудно, пройти сквозь очищающий огонь. Через беды и страдания людей... Но тут ничего не поделаешь — каждый человек на своей шкуре должен испытать удары судьбы. Такому будет легче открыть душу и внимать Заповедям Блейка.

IX

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

15 марта 3051 года

Разместившись в кабине тренажера, изображавшего боевую рубку робота, Виктор Дэвион еще успел воскликнуть:

— Черт тебя побери! Гален, где ты? Эй, перебирайся ко мне, я, кажется, влип.

...Воссозданный компьютером враг, боевой робот типа «Центурион», формами напоминающий облаченного в броню человека, начал поднимать правую руку, в которой было смонтировано автоматическое орудие. Еще шаг — и черное око дула уставилось прямо в грудь боевого робота «Победитель», которого «вел» Дэвион. Принц успел бросить взгляд на экран, расположенный справа, где была изображена схема вооружений «Победителя», и принял решение встретить врага лицом к лицу. «Его залп я смогу выдержать, — решил Виктор, — потом уже спрячусь в укрытие».

Эта мысль в мгновение ока пронеслась у него в голове. Тут же последовал залп... Изображение на экране переднего обзора завертелось, потом совсем исчезло. Принца швырнуло сначала влево, потом вправо — если бы не ремни безопасности, он вылетел бы из кресла. Наконец экран вновь вспыхнул, на нем что-то суматошно завертелось, неожиданно кабина замерла... Следом случился еще один удар, и на переднем экране теперь было видно голубое небо.

Значит, робот опрокинулся на спину.

— Боже всемогущий! — воскликнул принц. — Чем же это он саданул?

На правом экране появилось изображение. Лучше бы ему не видеть то, что показывал монитор. Броня с правой стороны груди была сорвана, оружие разбито вдребезги, внутренние механизмы тоже. Приводная цепь, с помощью которой наводилась автоматическая пушка, помещенная в правой верхней конечности, разлетелась на куски. Первого же залпа хватило, чтобы компьютер, отвечающий за организацию учебного процесса, принял решение о выходе боевого робота «Победитель» из строя. Это было неожиданное, сокрушительное и обидное поражение.

Нет, так просто он не сдастся. Принц заставил свою машину принять сидячее положение и дважды выстрелил из лазерной пушки, смонтированной во лбу своего боевого робота. Яркие алые огненные струи расчертили легкий сумрак, царивший в ущелье, где проходила схватка; ударили в левый склон — там зашипело, во все стороны полетели камни. «Центурион» поспешно отступил в укрытие. Прикрылся выступом скалы... Это дало возможность принцу поднять своего робота на ноги. Тренажер покачнулся, изображения на экранах дернулись и наконец восстановились.

— Гален, где ты?

— Следую за вами, ваше высочество. Какой счет?

— В его пользу, в его! Я разбит. «Центурион» должен быть укомплектован автоматическим орудием типа «люксор серии Д». Правильно?

— В правой руке? — уточнил Гален. — Так точно. На всех образцах, кроме одного. — Он помедлил, потом добавил: — На этом стоит «понтиак-100». Такое же, как и на вашем «Победителе».

Принц с размаху ударил кулаком по подлокотнику.

— Черт побери! Как же я забыл! «Йен-ло-йонг» вооружен «понтиаком». Но ведь этим роботом управляет Кай? — Он даже вздрогнул. — Но если это Кай, значит, и остальные члены его звена должны быть рядом?!

— Так точно! — откликнулся Гален. — Включите панорамный обзор.

Виктор машинально нажал кнопку.

Компьютер вырезал сектор градусов в сто шестьдесят и повел его вкруговую. На экранах поплыли пологие склоны сухой балки, выше — золотисто-бурая каменистая пустыня, еще выше — ярко-голубое небо. Два перекрестия покачивались в центре главного монитора — каждое управлялось джойстиками, установленными в правом и левом подлокотниках. На правом дисплее за отчетливой желтой чертой без конца сыпались данные о состоянии и готовности оружия, количестве боеприпасов, возможной дальности стрельбы и секторах обстрела. Когда изображение переместилось на заднюю полусферу, Виктор различил «Крестоносца», ведомого Галеном. Тот двигался по каньону вслед за ним.

— Знаете, ваше высочество, сзади ваш робот выглядит просто замечательно.

— Не верь глазам своим, Гален. — Принц вывел на экран сведения об ущербе, который нанес ему Кай. — Все вооружение, что размещено на правой стороне корпуса и в руке, выведено из строя. Автоматическая пушка не более чем металлолом — разбита система подачи снарядов. Хорошо, что Кай не угодил в магазин.

Порты для запуска РДД открылись на поясе «Крестоносца».

— Где он?

— Не знаю. Куда подевалась половина нашего звена? Голос Хосиро неожиданно звучно прорезался в микрофонах нейрошлема.

— Я здесь, двигаюсь за капитаном Коксом. Неужели с вашим непобедимым роботом что-то случилось? Никак не ожидал. Ну никак!..

Виктор сжал зубы.

— С тобой то же самое могло случиться, шо-са. Мы наткнулись на Кая Алларда — оказывается, он воюет в модифицированном «Центурионе».

— Если эта встреча так подействовала на вас, командир Дэвион, то я могу оказать вам любезность и возглавить отделение.

— Если бы вы и Йодама были бы так добры и держались поближе ко мне и Галену, мы смогли бы отыскать Кая и его людей. Тогда бы нам ничего не стоило разделаться с ними.

Только теперь позади «Крестоносца» капитана Кокса Виктор разглядел мощные формы «Великого Дракона», которым управлял Хосиро. Тот медленно брел по дну ущелья. Пусковые установки РДД были подвешены к его груди — они чем-то напоминали морду дикого зверя. На правой верхней конечности «Великого Дракона» не было ни кисти, ни механических пальцев — оттуда торчало дуло протонного излучателя. К левой руке боевого робота было подведено сопло лазерного орудия среднего калибра. «Великий Дракон» был страшен в бою — Виктору это было известно. Он предпочитал видеть его на своей стороне, нежели в рядах противника, — и это несмотря на откровенно задиристый характер принца Синдиката Драконов. В перепалку вступил капитан Кокс:

— Послушайте, вы, двое. Не забывайте, что мы сражаемся с Каем и его ребятами, а не между собой. Виктор, вам должно быть хорошо известно, что надо действовать сообща. Шо-са Курита, если этот случай не научил вас осторожности, можете считать, что учебный бой для нас уже закончился.

В этот момент Шин Йодама, водитель «Феникса», следующий за «Великим Драконом», громко выкрикнул:

— Внимание! Атака!..

Виктор бросил взгляд на экран — на уровне горизонта промелькнул рой ракет дальнего действия. Они мчались, прижимаясь к земле, прикрываясь выступами и крупными валунами. Путь их выдавали огненные хвосты выхлопов и струи дыма. Серия взрывов, потрясших левую опору «Победителя», заставила корпус боевого робота завибрировать. Во все стороны полетели осколки брони. Робот накренился, однако Виктор успел упереться стволом бесполезной теперь автоматической пушки в стену каньона и сохранить равновесие.

Следом рой РДД поразил обе идущие следом машины. Разрывы сорвали броню и вооружение с груди и левой опоры «Великого Дракона». Роботу же «Фениксу» снаряды угодили в правый бок. Теперь на его броне кратерами и пробоинами были отмечены места попаданий. Тут же оба робота поразила вторая волна РДД.

Опять та же картина! Летящие во все стороны куски брони, разбитое, оплавленное оружие, искореженные конечности...

Виктора на этот раз беда обошла стороной, однако Галену крепко досталось. Снаряды попали в правое коленосочленение и разворотили его начисто. Края пробоины были оплавлены, и до сих пор капли металлокерамической брони с шипением падали на раскаленную почву. Нанесенный удар едва не свалил «Крестоносца», однако Гален, манипулируя кнопками системы управления, сумел удержать машину в вертикальном положении.

Даже после окончания атаки взрывы внутри корпуса «Крестоносца» не прекратились. Наоборот, робот затрясся, словно его поразил приступ икоты. Огонь фонтанировал из пробоины в груди. Неожиданно полыхнуло и сзади. Тут плазменный гейзер ударил вверх, следом мощный взрыв разворотил грудь. Конечности полетели в разные стороны, и обожженный, черный как уголь, оплавленный корпус рухнул на землю.

— С Галеном покончено, — сообщил Виктор. — Ребята, вперед!

Принц направил своего боевого робота дальше по ущелью — в ту сторону, где скрылся «Центурион» Кая. При этом он продолжал разговор с бойцами своего подразделения:

— Должно быть, снаряды, пробив броню, попали в боезапас. Быстрее меняйте позицию, иначе они еще раз накроют нас.

В этот момент Виктор подумал: что, если бы все это случилось на самом деле? Зрелище было впечатляющее — он едва унял дрожь, пробежавшую по телу. Тут ему пришла в голову все объясняющая идея. Он тут же закричал в переговорное устройство:

— Быстрее меняйте позицию! Кай видит вас и водителей своего отделения и корректирует их огонь. Он видит и их и нас!..

«Победитель», прижимаясь к стене каньона, сузившегося в этом месте, зашагал вперед и, свернув за выступ, увидал, что дальше ущелье расширяется, склоны становятся более пологими, дно — ровным. Невдалеке стоял боевой робот и явно поджидал его.

— Сюда, ребята! Я их обнаружил!..

Его компьютер сразу определил тип вражеской машины. Это был «Катафракт», однако принц знал, что у этой машины было и другое название. Дело в том, что робот был слеплен из частей, снятых с других боевых роботов, поэтому машина Ляо выглядела особенно уродливо. Большинство водителей Федеративного Содружества называли этот тип, «Франкенштейн». Ствол автоматической пушки выступал из грудной клетки. Правая рука была оборудована таким же, как у «Мародера», протонным излучателем. В особом гнезде, тоже прикрепленном к правой верхней конечности, был упакован лазер средней мощности. Его левая рука являлась подобием левой верхней конечности «Ночного ястреба». Все один к одному, исключая местоположение лазерной установки, которая теперь крепилась поверх руки, а не снизу. Глянув на подобную машину, любой эксперт по вооружениям сразу сказал бы, что этот самоходный монстр был сделан из того, что оказалось под рукой. Впрочем, так же был сконструирован и «Мародер». Однако в отличие от этого боевого робота «Катафракт» не вызывал того уважительного страха, который внушал его собрат. Наоборот, его корпус был более похож на луковицу, к которой были приделаны птичьи ноги — может быть, поэтому эту машину встречали скорее улыбками, чем настороженным молчанием.

Виктор совместил оба перекрестия — теперь «Катафракт» был у него на прицеле — и поспешно нажал большим пальцем левой руки на кнопку. Пара красных, тонких, как иглы, лучей вонзилась в неповоротливого механического урода. Первым же залпом Виктор снес часть брони с левого бока «Катафракта». Осколки посыпались на землю. Принц выстрелил еще раз, и по телу вражеского боевого робота пополз расходящийся, с оплавленными краями разрез. Видно было, что пилот на какое-то мгновение растерялся, потерял контроль над машиной. Потом робот неловко отпрыгнул в сторону. Наконец он сумел развернуться, и тут же последовал выстрел из протонно-ионного излучателя (ПИИ). Голубая молния лизнула правую верхнюю конечность «Победителя» — расплавленный металл струйками, словно кровь, пролился на землю. Принц ответил залпом из лазерных орудий. «Катафракт» в свою очередь осыпал «Победителя» градом снарядов из автоматической пушки. Однако существенного вреда они Виктору не нанесли.

Виктор принял решение идти на таран и свалить врага на землю с помощью небоеспособной правой конечности. Его робот торопливо зашагал в сторону «Катафракта». Водитель механического урода явно не ожидал подобного маневра — даже не попытался уклониться в сторону. Принц Дэвион сначала погнул ему дуло автоматической пушки, потом принялся крушить протонное орудие.

Виктор улыбнулся:

— Вот и все, Сун-Цу. Совсем и не больно.

Тут уголком зрения он на самом краю дисплея заметил появившийся из-за укрытия «Центурион». Это был Кай. Наконец-то он выглянул из засады, устроенной в устье ущелья. Дэвион попытался прикрыться «Катафрактом», но не успел — град снарядов обрушился на его уже пострадавшую левую ногу. Остатки брони посыпались на землю, затем разрывы снарядов начали рвать искусственные мускулы боевой машины. Летели искры — железотитанистые сплавы придавали им зеленовато-бурый цвет.

Наконец левая нога «Победителя» отвалилась. Принц повел отчаянную борьбу за сохранение равновесия. Машину начало раскачивать, потом неожиданно развернуло и бросило спиной на почти отвесный в этом месте склон ущелья. Виктора завертело, он кувырнулся на ремнях, затем повис вниз головой. Неожиданное нападение ошеломило его, он на мгновение потерял контроль над собой. Когда же опомнился, уже ничем не мог помочь Хосиро и Йодаме, вышедшим из-за поворота.

Тут он разглядел и двух последних роботов отделения Кая — «Ориона» и «Катапульту». Оба робота были снабжены пусковыми установками РДД, смонтированными на их верхних конечностях. «Катапульта» сразу принялась обстреливать «Феникса», а «Орион» сосредоточил огонь на «Великом Драконе». Тут и «Катафракт» засуетился — начал стрелять в сторону Хосиро, а Кай осыпал градом снарядов Йодаму.

Пламя встало стеной. Разгром подразделения Виктора Дэвиона стал неизбежен. Разрывы снарядов, лучи лазеров срывали броню с корпуса и конечностей «Феникса». Еще большую опасность представляли ракеты — они полностью разворотили левую верхнюю конечность робота Йодамы и теперь рвали искусственную плоть. Враг целился исключительно в корпус и конечности — всего два или три снаряда попали в головы обоих погибающих роботов.

В более выгодном положении оставался «Великий Дракон», но и это было ненадолго. Залпы «Катафракта» и «Ориона» уже кое-где лишили машину брони, теперь противники могли вести прицельный огонь по жизненно важным узлам боевого робота. Наконец из машины Хосиро повалил густой дым, однако тот не сдавался. Сияющая лазурная рука протянулась к «Катафракту» и погладила его. Это заработал ПИИ Хосиро. Тут же броня с левой руки «Катафракта» полетела целыми панелями. Следом Хосиро выстрелил из лазерной пушки — лучи попали в то место, куда еще раньше угодил Виктор. В ответ отчаянно загрохотала автоматическая пушка Сун-Цу. Он еще и лазером попытался достать протонное орудие, из которого стрелял Хосиро, однако промахнулся. Тогда он тоже пустил в дело струю протонов.

Голубой энергетический бич хлестнул «Великого Дракона» по левой ноге. Поток частиц, словно скальпель, принялся взрезать искусственную биоткань. «Великий Дракон» начал крениться влево, однако Хосиро успел отдать соответствующие команды и сохранить равновесие. Машина его осталась в вертикальном положении.

Между тем «Центурион» Кая Алларда продолжал вести огонь по «Фениксу». Кай прикрывался гребнем небольших увалов. Он метил в правое плечо боевого робота противника, тем самым постоянно разворачивал Йодаму и не давал ему стрелять прицельно. Тут Аллард добавил еще лазерного огонька, и из «Феникса» во все стороны полетели брызги расплавленного металла. Шипение, грохот разрывов, отчаянные выкрики сражавшихся людей наполнили эфир. Виктор с замиранием сердца прислушивался к этому шуму. Тем временем «Феникс» шатнуло к стене ущелья, робот неловко занес подбитую конечность и с лязгом опрокинулся на спину. Сполз по крутому откосу...

Теперь град снарядов, лазерные заряды, голубоватые молнии ПИИ обрушились на единственного оставшегося в строю робота Хосиро Куриты. Наконец и его машину сбили на землю. «Великий Дракон» и из этого положения еще пытался вести огонь — наследный принц не желал признавать свое поражение, однако Кай несколькими точными залпами отсек ему правую конечность по локоть. Теперь все они — и Виктор, и Хосиро, и Йодама — оказались беззащитны. Компьютер, ведущий этот бой и сохранявший контроль над ситуацией, предложил Дэвиону сдаться. Тот неохотно согласился.

Как только экраны мониторов погасли и в тыльной части имитационной камеры открылся входной люк, Виктор Дэвион отстегнул ремни безопасности, потом снял нейрошлем, потер тыльными сторонами ладоней глаза.

— Ну, дела! — вымолвил он. — Я думал, это никогда не кончится.

Виктор последним выбрался из своей камеры — все участники учебного боя уже собрались в комнате для отдыха. Кай тоже был там. С одной стороны возле него стояла Касандра, его сестра, с другой — Рагнар Магнуссон. Хосиро и Йодама держались вместе, только Сун-Цу, как всегда, сторонился компании и хмуро из угла поглядывал на окружающих. Гален припал к питьевому фонтанчику у входа. Он зажал пальцем отверстие и, направив мощную струю, старался обмыть голову. Потом долго тряс головой, стряхивая капли. Наконец пятерней расчесал свою белокурую шевелюру.

Виктор порывисто вздохнул и, приблизившись к Каю, протянул ему руку:

— Черт побери, ты отлично поработал сегодня. Я ни разу не смог попасть в тебя. Хосиро согласился:

— Угробить четыре тяжелых боевых робота, при этом отделаться средними повреждениями одного из твоих бойцов — это действительно здорово!

Тут Рагнар вмешался в разговор:

— Сун-Цу не потерпел бы такого урона, если бы в точности выполнил команду Кая.

Принц Конфедерации Капеллана подошел к нему, положил руку на плечо и развернул к себе лицом.

— Я не какая-то пешка, чтобы подчиняться младшему по званию.

Гален сразу встал между ними, а Хосиро засмеялся:

— Ты что, хотел в одиночку справиться с тремя боевыми роботами? И вообще, если тебя сегодня поставили в команду Кая, то ты должен исполнять его приказания. Слышишь, должен!

— Кай приказал всем держаться сзади, — огрызнулся сын Романо. — Он всю славу хотел присвоить — вот, мол, какой я храбрый!

Виктор, не соглашаясь, покачал головой:

— Нет, Сун-Цу. Кай как раз занял самую опасную позицию. Он держал в виду нас, противников, и корректировал ваш огонь. Если бы я сразу сообразил, если бы мы сгруппировались и все вместе навалились на него... Кай прекрасно использовал преимущество своей позиции, поэтому вам и удалось перещелкать нас по одному. Эх, если бы я не рвался вперед, а подождал своих ребят, мы могли бы атаковать его с разных направлений. Его «Йен-ло-йонгу» плохо бы пришлось.

Шин согласно закивал.

— Вот еще на что надо обратить внимание. Кай мастерски обращается со своим роботом. Он как бы слился с машиной. Я, например, корю себя за то, что знал, чувствовал, что Виктору следовало держаться правой стороны каньона. И, даже догадываясь, где ты нас поджидаешь, я не прибавил ходу. Мол, обойдется... В обращении с оружием у нас у всех навык еще слабоват. Исключая Кая, конечно... Все мы, господа, стреляли из рук вон плохо. Плохо в том смысле, что долго целились. Знаете, как палят водители кланов?

Навскидку! Если их подпустишь на близкую дистанцию, они дают залп из всех систем. Мало кто может устоять против такого огня. — Потом он улыбнулся Каю. — Одно хорошо, что это был учебный бой. Не хотел бы я встретиться с тобой в настоящем деле.

Сун-Цу недовольно фыркнул, повернулся на пятках и вновь отошел к стене.

Кай покраснел.

— Благодарю за добрые слова, — сказал он, — вы тут столько всего наговорили... Я бы вот на что хотел обратить внимание. Это был учебный бой в составе отделения. Не столкновение одиночек. Да, мое отделение одержало победу, но не лично я. Если бы Сандра, Рагнар, Сун-Цу не поддержали меня огнем...

— Или проморгали нас в каньоне, — подхватил Гален Кокс.

— ...Вы бы раздавили меня, как клопа. — Кай по-доброму посмотрел на каждого члена отделения Дэвиона. — Вы действительно сражались до конца. Нам всем этот урок должен пойти на пользу.

— Оставь, Кай. Все и так знают, ты чертовски хороший парень. — Дэвион глянул на Хосиро, и тот в знак согласия церемонно кивнул. — Ты сегодня расщелкал нас, но это только точка в конце предложения. Абзац еще не закончен.

— Бросьте, ребята. — Кай смутился и махнул рукой. — Не такой уж я хороший боец. Дома в имитационной камере я регулярно проигрываю свою голову.

Касандра неожиданно рассмеялась:

— Дома он побеждает только меня. Он считает, что это слишком мало для серьезного боя.

Сестра в шутку ткнула его кулаком в ребра, Кай опять засмущался.

Виктор Дэвион, глядя на них, прищурился.

— В свое время Джастин Аллард прослыл как лучший водитель боевых роботов во всех государствах-наследниках. Он, помнится, стал чемпионом игр на Солярисе... И Кандэйс Ляо тоже известна как отличный воин. В армии ей не было равных в деле управления штурмовой машиной. Конечно, как их победишь! Так что Кай зря наговаривает на себя. Он — боец замечательный, но и лига, в которой он выступает, весьма хороша».

Он положил руку товарищу на плечо:

— Вот бы принять участие в соревнованиях, которые устраивает семья Аллардов Ляо!..

Х

За пределами Периферии

Страна Мечты

2 апреля 3051 года

Фелан Вульф плотно затянул шнурки хладожилета, затем, потянувшись, достал пояс с кобурой и надел его. Осторожно просунул острия в предназначенные дырочки, аккуратно заправил конец ремня, встал — кобура успокаивающе шлепнула его по бедру. Шнур, привязанный к рукояти лазерного пистолета, спокойно покачивался на виду. С угрюмо-серьезным выражением на лице он вышел из комнаты и лоб в лоб столкнулся с Наташей Керенской, пересекающей холл.

Она удивленно поглядела на него:

— Ну и видок у тебя. Ты как тот кадет, который пытался пронести в общежитие пиво. Фелан пожал плечами:

— Я уже не могу иначе. Я пробыл в Стране Мечты около двух месяцев, и все это время меня дрессировали как собаку. — Он вытянул вперед руки — в кончиках пальцев даже намека на дрожь не было. — Видишь? Я никогда не был в такой прекрасной форме, готов горы свернуть. И при всем том я уже два года не сидел за пультом управления боевым роботом. Такое ощущение, словно из меня воздух выпустили. Не знаю, чем заняться, вот и слоняюсь из угла в угол.

Наташа сунула руки в карманы своего жилета.

— Могу понять. — Потом она посмотрела на кобуру у него на поясе. — Гляди-ка ты — ну, вылитый космический рейнджер. Они, даже забираясь в рубку боевого робота, берут с собой личное оружие.

Фелан чуть покраснел и кивнул:

— Точно. Это уже привычка. С той поры, как познакомился с Романо Ляо, она покоя не давала всем, кто служил под началом Келла. Так что лучше, если оружие будет при мне. Может, это и глупо — брать с собой пистолет в имитационную камеру, но я чувствую себя с ним увереннее.

— Хватит играть в бирюльки с тренажером.

— То есть как? — вскинул брови Фелан. — Я как раз направлялся туда. Хотел повторить наши последние упражнения. Закрепить, так сказать, навыки...

— Теперь не на тренажере. — Рыжеволосая женщина засмеялась. — Все, забудь о нем. Тренажер впору детям, мы давным-давно не используем их для обучения мастерству вождения боевых роботов. Пора занять место в кабине настоящей машины. Омниробота!.. Ничего подобного ты еще не испытывал. Это будут захватывающие скачки. — Полковник Керенская легко подтолкнула его в поясницу. — Пошли, пора седлать коней.

Они направились в ангар, где хранились боевые роботы. Переступив порог, Фелан замер от удивления — в тот миг никакая сила не могла сдвинуть его с места. Все гигантское помещение было заполнено внушающими страх и любопытство военными машинами. Они победоносно возвышались над людьми — высоты в них было не менее десяти метров! Человекоподобные, весом не менее ста тонн, с угловатыми, страшными головами, Они были выстроены вдоль стен. Ряд за рядом — конца им не было. В сумраке едва угадывались очертания тех, что стояли в задних рядах. Все они были похожи друг на друга — то есть похожие модели образовывали единое каре, все конструкторские отличия касались только частностей — решеток контейнеров пусковых установок РДД, калибра орудий. Преобладал серый цвет — это была любимая окраска Клана Волка. Тем не менее то там, то здесь были заметны пестро раскрашенные образцы. Где-то под маскировочный камуфляж, пригодный для войны в джунглях, — густая зелень была пересыпана золотистыми пятнами. Где-то посверкивали белоснежными боками роботы, предназначенные для ведения боевых действий в арктических районах. Были и такие, на которых можно было вести сражения в городах.

Фелан наконец выдавил улыбку.

— Я уже забыл, как красивы и выразительны могут быть эти истуканы. Стоит им ожить — и ого-го! Керенская легонько шлепнула его по спине.

— На меня эти парни не производят такого впечатления. В их присутствии у меня никогда не захватывало дух.

«Конечно, потому что ты женщина», — досадливо подумал молодой человек, во все глаза разглядывающий боевые машины.

— Это вы, мальчишки, готовы всю жизнь играть в солдатиков. — Наташа словно угадала его мысли. — И чем страшнее, клыкастее солдатики, тем лучше.

Последние ее слова Фелан уже не слышал. Он подошел поближе к одному из роботов и зачарованно разглядывал его.

— Я таких никогда раньше не видел. Даже конструкцию не могу узнать.

— Конечно, ведь это же омнироботы. Каждая серия проектировалась для выполнения конкретной боевой задачи. Пройдем дальше, я покажу другие образцы.

Они направились в глубь зала.

— Вот этот, например, тебе нравится? — спросила она, подходя к машине, мало похожей на человека. Цилиндрический корпус, ноги, напоминающие птичьи, передние конечности были трехсоставные и заканчивались дулами орудий.

— «Китфокс». Прошу любить и жаловать. Как, подойдет для первого знакомства? Полезай в кабину и включи радио. Канал семнадцатый. Я объясню тебе, как его завести и заставить двигаться.

Фелан по приваренным скобам взобрался на узкий мостик, открыл входной люк и пролез в рубку. Нашел выкрашенную в красный цвет панель, открыл крышку — там размещался пускатель. Щелкнул тумблером, поставив пластмассовый указатель в вертикальное положение... В следующее мгновение где-то внизу, в корпусе машины, что-то два раза ухнуло, заворчало, и мелкая дрожь пробежала по металлическому телу боевого робота. Тут же зажегся свет, включились экраны дисплеев, засветились клавиши на пульте управления. Дрожь усилилась — эта тряска явно выходила за пределы допустимого.

Фелан устроился в командирском кресле, нашел нужную плату и включил переговорное устройство. Настроился на семнадцатый канал.

— Что-то здесь не так, — сообщил он, когда в шлемофонах прорезался голос Наташи. — С виду в роботе не более тридцати тонн, а трясет так, что спасу нет.

В ответ он услышал смех.

— Еще бы! Ты знаешь, на чем сидишь? На «Старфайере» сороковой модели. Он весит не менее половины всей массы «Китфокса», но развивает при этом огромную мощность. Кроме того, каркас из особо прочной стали, металлокерамическая, из особых волокон броня... Подожди, ты еще опробуешь его вооружение, тогда убедишься, что все твои представления о возможностях боевых роботов давным-давно устарели.

— Другими словами, этот железный сундук, куда я залез, и мощнее, и проходимее, и быстрее, чем любой другой, с какими мне приходилось иметь дело?

— Те не более чем ореховые скорлупки. Скоро сам убедишься.

Фелан знал, что, прежде чем робот доверит ему командование, его компьютер должен идентифицировать личность человека, занявшего место в кабине. Причем эта операция должна была замкнуть целую череду строго контролируемых, последовательных действий, порядок выполнения которых он так долго зубрил во время учебных занятий. Здесь нельзя было допускать ошибку. Фелан расслабился, на мгновение представил в уме тот лист, на котором были расписаны все эти параграфы, и, глубоко вздохнув, приступил к первому пункту.

Прежде всего — подключение систем жизнеобеспечения и контроля за состоянием своего собственного организма. Он нашел кабели, особые трубки для подачи охлаждающей жидкости, и по очереди подсоединил их к выходным отверстиям и разъемам на плечах и бедрах. Там в одежде были вшиты специальные узлы... Затем натянул нейрошлем. Щелкнул застежками...

Следующей операцией являлась проверка подключения всех шнуров к определенной плате. Скоро на соответствующем дисплее стали появляться первые данные, характеризующие его общее состояние, — частота ударов сердца, уровень адреналина в крови и другие цифры.

Потом Фелан занялся охлаждающей системой, для чего проверил соединения. Щелкнул переключателем... Внутри кресла что-то заурчало, и его жилет немного раздулся, стал упруг, ощутимо сжал тело. Во время работы без подобного спецкостюма в кабине невозможно было бы высидеть. Ядерный двигатель и стрельба из всех видов оружия выделяли много тепла. Во время боя температура в рубке колебалась в очень широких пределах.

Наконец Фелан вновь связался с Наташей по радио:

— Такое впечатление, что мой охлаждающий жилет испортился. Жидкость поступает, но никакого холода я не чувствую. Даже прохлады... Может, этокакая-нибудь старая модель? Поизносился от долгого употребления?..

— Что ты, Фелан. Твой жилет в полном порядке, я сама его проверяла. Просто мы достигли хороших результатов в улучшении теплообмена кабины. Теперь эта система работает вдвое эффективнее, чем на тех машинах, на которых тебе приходилось воевать. Что тоже важно, твой жилет стал не только лучше работать, но в случае ранения охлаждающая жидкость, попав в кровь, не причинит тебе вреда.

Фелан даже присвистнул. С такими машинами, с подобным оборудованием можно многого добиться. В ней можно провести десять часов, если не все сутки... Вот оно, одно из тех чудес, которые позволили кланам так легко сокрушить оборону государств-наследников. Теперь становилось понятным, почему они так глубоко проникли во Внутреннюю Сферу. Если «Китфокс» считался учебной машиной, что же представляли собой омнироботы весом под сто тонн? Ребенку понятно, что чем массивнее и мощнее робот, тем больше разнообразных видов оружия он может нести на себе.

«Вот морока со всеми этими предварительными процедурами! — досадливо подумал Фелан. — Скорее бы выехать на линию огня».

Теперь наступила очередь нейрошлема — его следовало окончательно подсоединить к воротнику охлаждающего жилета.

Сделано!

Молодой человек пробежал пальцами по кнопкам на небольшом пульте, скорее панели управления. По вспыхнувшим лампочкам и цифрам, появившимся на экране, догадался, что предварительная подготовка закончилась. Теперь можно было включать систему жизнеобеспечения и приступать к идентификации личности. Он нажал на кнопку, вмонтированную в правый подлокотник кресла. Тут же тихий, с металлическим оттенком, синтезированный компьютером голос объявил через шлемофон:

— «Китфокс» номер 349287X1 3341 на связи. Пожалуйста, подготовьтесь к сличению голоса. Приступаем.

— Я — Фелан Келл.

— Образец голоса получен. Идентификация пошла...

Фелан застыл от неожиданности. Он был уверен, что компьютер прежде всего спросит у него пароль. Дело в том, что память искусственного мозга была загружена всевозможными сведениями о водителе, который постоянно и исключительно пользовался этим роботом. Они — машина и человек — договаривались использовать только им известную фразу, которую практически нельзя было угадать. Для учебных машин был предусмотрен общий пароль, так что любой ученик мог воспользоваться подобной машиной. Наташа даже словом не обмолвилась о кодовых словах, и Фелан решил, что этот «Китфокс» относится как раз к классу машин, предназначенных для тренировок.

Что еще хуже, во время идентификации он не мог воспользоваться радиосвязью и обсудить этот вопрос с Керенской. Возможно, она подсказала бы нужные слова.

«Вот влип! — Холодный пот выступил у него на лбу. — Если у них система контроля устроена так же, как и у нас, в отряде Гончих Келла, робот сейчас обхватит меня зажимами и начнет замораживать, пока кто-нибудь на центральном диспетчерском пульте не заметит, что какой-то чужак залез в боевую машину. Со мной уже такое случалось. Помнится, Влад захватил меня как раз в подобных обстоятельствах».

Он положил ладонь на ручку пистолета — обычно это его успокаивало.

«Что, если с помощью оружия попробовать выйти отсюда? — спросил он себя. — Конечно, хотелось бы обойтись без стрельбы. Иначе потом засмеют...»

В этот момент вновь раздался голос в наушниках — все такой же ровный, механический, и все равно что-то в нем неуловимо изменилось. Фелан готов был дать голову на отсечение, что на этот раз с ним говорит Наташа.

— Запомни, парень, кодовое сообщение — попросту говоря, пароль. Ответ должен быть таким... Хотя подожди, сам догадайся, каков ответ. Какое самое грозное соединение в пределах Внутренней Сферы тебе известно?

— Звено «Черная Вдова», — ответил Фелан.

— Принято. Заруби ответ себе на носу. Что ж, добро пожаловать, парень, на борт настоящей боевой машины. Пора отрабатывать потраченные на тебя средства. Ты должен показать, как умеешь обращаться с боевым роботом. Ясно? Тогда вперед!

Фелан рассмеялся и хлопнул в ладоши.

Компьютер подал энергию в систему вооружения — сразу загорелись дисплеи слева и справа от сиденья. В центре на большом мониторе появилось изображение ангара. Теперь ряды омнироботов, стоявшие по ту сторону от прохода, уже не казались такими грозными — скорее толпой истуканов или древних богов, собирающихся броситься на него. Фелан вновь оглядел экраны — по ним столбцами бежали цифры и значки: компьютер занялся проверкой систем и подсистем сухопутной бронированной машины. Фелан внимательно вгляделся в колонки цифр, потом связался с Наташей:

— Что значит, когда запускающая в действие оружие программа высвечивает на экране: «Подтвердите конфигурацию»? Следует ли мне набрать особый код, чтобы войти в файл, дающий справки?

— Нет. Я тебе сейчас все объясню. Запомни, это же омнисы. Системы вооружений на них компонуются в особых модулях, или наборах. Например, протонный излучатель и оба лазерных орудия среднего калибра или большой лазер и автоматическая пушка. «Кит-фоке» обычно несет лазеры, автоматическую пушку и пусковые установки РБД. Я сегодня утром покопалась в этом роботе, чтобы тебе было удобнее работать, и установила конфигурацию модулей так, как оно устроено на привычном тебе «Волкодаве». Сразу трудно перейти на большие, штурмовые омнироботы. Перед каждым боем ты должен заранее прикинуть ход событий, возможности своего противника и в соответствии с этим установить наиболее выгодную конфигурацию оружейных комплексов. Важно, чтобы то, что тебе кажется наиболее подходящим в этой ситуации, всегда было под рукой. Изменить набор оружия недолго, но в бою, случается, доля секунды может все решить. Ясно?

— Так точно, — ответил Фелан и посмотрел на монитор, снабженный изображением осей. На нем вырисовывалась схема нынешней конфигурации вооружений «Китфокса». Каждая рука была снабжена двумя лазерными пушками, одна — большого калибра, другая — среднего.

— Ага, оба лазера смонтированы в отдельных кожухах и могут меняться местами, правильно?

— Более-менее. Луч среднего диаметра, кроме того, является пристрелочным для штурмового лазера. Так что лучше работать с ними в паре...

Тут она неожиданно примолкла. Фелан почувствовал, что ей доставляет истинное удовольствие слушать его удивленные возгласы. Пусть, мол, этот паренек — или сынок! — проникнется. Пусть прочувствует, с какой великолепной техникой ему придется иметь дело! Фелан вздохнул — техника на самом деле была замечательная. Более того, ее было много. В достатке. Прибавьте прекрасно обученные экипажи, получившие боевой опыт во время сражений во Внутренней Сфере. Да, на этот момент кланы были силой неодолимой, и он являлся частью ее. Конечно, он гордился этим, однако в душе жила горчинка — против кого направлена эта сила? Смогут ли Ульрик, Сирилла, Наташа Керенская сдержать фанатиков? Этого добра — обезумевших от гордыни, ослепленных идеей или жаждой власти — везде хватает.

Он еще раз вздохнул, потом ощупал джойстики, с помощью которых можно было управлять движением машины и огнем. Опробовал ножные педали. Наконец доложил:

— Я готов. Следую за вами, — и, сконцентрировавшись, поработал пальцами.

«Китфокс» поднял руку и поприветствовал ею ряды безмолвных металлических собратьев.

— Неплохо, — откликнулась Наташа. — Я смотрю, ты на все сто процентов овладел машиной. Посмотрим, как будешь стрелять.

В этот момент на противоположной стороне прохода один из огромных роботов тоже воздел руку и мерно поводил ею из стороны в сторону.

Фелан затаив дыхание посмотрел на него, потом нажал кнопку, расположенную на левой стороне командирского пульта управления. Тут же на целеуказующем дисплее, где сразу поплыли перекрестия и алое кольцо, появилось изображение ангара. Сектор обзора составлял примерно сто шестьдесят градусов. Фелан поиграл кнопками на джойстиках — перекрестия ожили, стали надвигаться одно на другое.

В этот момент с места тронулся боевой робот, ведомый Наташей. Металлическая громадина не спеша затопала к южному выходу из ангара. В той стороне располагалось стрельбище. Эта машина была похожа на «Китфокса», только размерами и устройством ходовой части отличалась от аппарата, которым раньше командовал Фелан. Весом этот робот был не менее ста тонн. Приглядевшись, молодой человек обнаружил, что и верхние конечности у него были сконструированы иначе, чем у его собственного робота. Они больше напоминали руки другого штурмового аппарата — «Мародера». Точно, машину, которой управляла Наташа, скорее можно было квалифицировать как разновидность «Мародера». Исключая разве что пусковые установки РДД. Здесь они располагались на плечах. Как на «Катапульте».

Кого-то этот робот ему напомнил. Фелан вгляделся, покопался в памяти — ну конечно! Он тут же связался с Наташей:

— Послушай, Наташа, это случаем не та машина, на которой Влад захватил меня в плен?

— У тебя острый глаз. Это именно та машина, правда, после ремонта.

Фелан не мог скрыть удивления:

— И ты решилась сесть в нее?

— Полковничьи нашивки дают много привилегий, Фелан. — Ее низкий горловой смех раздался в кабине. — Влад, например, имеет право водить только двух боевых роботов. Для дальних и долгих экспедиций он выбирает «Дикого Волка», а в сражениях использует тот тип омниса, который более подходит его звездному званию. Вот этот, например, по общему мнению, незаменим в бою. Он очень удачно скомпонован. И огневая мощь его до сих пор не превзойдена.

Оба робота — один за другим — прошествовали на линию огня. Меньший «Китфокс» пристроился сбоку своего огромного собрата. Выбравшись из ангара, Фелан принялся изучать открывшееся перед ним поле. В это мгновение на экране что-то мелькнуло. Он пригляделся и доложил:

— Вижу цель, расстояние пятьсот метров. Можно, я попробую поразить ее? Я точно достану. Влад успешно стрелял на еще большем расстоянии.

— Как он стреляет, я знаю. Как, впрочем, и все остальное. Нет, Фелан, давай-ка по очереди. Сначала отработаем стрельбу по близким целям. Ладно? Триста метров — подходящая дистанция. Сначала используй лазерную пушку среднего калибра. Так шаг за шагом ты разберешься с тем, что может предложить воину омниробот.

Фелан совместил оба перекрестия на угловатом железобетонном надолбе — на экране в углу высветилась цифра 305. Это было расстояние в метрах. Как только компьютер совместил оба перекрестия, в пересечении нитей запульсировала золотистая точка. Фелан знал, что ошибиться с первым выстрелом нельзя. Он оглядел командирскую панель, нашел на джойстике, встроенном в подлокотник, спусковую кнопку и нажал на нее.

Первый же залп поразил его. Фелан привык, что лазерные орудия испускают сплошные лучи — сколько давишь на кнопку, столько и длится выстрел. В разумных, конечно, пределах... На этот раз железобетонный надолб был осыпан множеством микроскопических вспышек. Пушки стреляли световыми порциями. В случае попадания в перемещающийся предмет сплошной луч вспарывал броню, оставляя разрез. Теперь лучевые трассы били в одну точку. Неужели бортовой компьютер успевал внести поправки, учитывающие скорость перемещения надолба?

— Вот это да! — воскликнул Фелан. — Что это с ним?

Тотчас в рубке послышался смех Наташи.

— Ты имеешь дело с пульсирующими лазерами типа «колибри». Недостаток сплошного луча в том, что при попадании он испаряет материал цели. Пары несколько ослабляют убойную силу. Этого можно избежать, применяя пульсирующие заряды. Кроме того, стреляя в одну точку, ты не тратишь много усилий на взрезывание брони. Собственно броня никого не интересует — необходимо как можно быстрее добраться до жизненно важных внутренних узлов. Тут вся трудность в охлаждении, пульсирующий лазер сильнее нагревается.

— Да уж. — Фелан не удержался и расправил плечи. — Черт побери! Неужели я снова управляю боевым роботом! Вот это да! Вот радость!.. Посмотрела бы сейчас на меня Ранна.

— Она и так смотрит.

Ответ Наташи привел Фелана в изумление, но уже в следующую секунду он заметил, как из-за низкого, с округлой вершиной холма показался еще один «Китфокс». До него было четыреста пятьдесят метров. Он появился как раз за золотистой линией, ограничивающей сектор обстрела, составлявший сто шестьдесят градусов. Поднял верхнюю конечность — в той стороне высветилась черная точка дула автоматической пушки. Оттуда вырвалось пламя, раздался грохот, и робот, которым управлял Фелан, пошатнулся. Дробь разрывов пробежала по его корпусу. Не успел Фелан развернуть свою машину, как злополучный «Китфокс» скрылся за гребнем холма.

— Боже праведный! — не удержался от возгласа Фелан. — Она ведет огонь на поражение! Она что, с ума сошла?

Легкомысленные нотки исчезли из голоса Наташи.

— Нет, она просто образцово выполняет задание. Я тебя уже предупреждала: имитационный тренажер — это игрушка для детей. В настоящий момент она перезаряжает магазин, так же как твои лазеры накапливают энергию. Но это не значит, что находящиеся поблизости роботы, охотящиеся за ней и за тобой, будут ждать. Держи под наблюдением весь горизонт. Будь готов в любой момент выстрелить или отойти в укрытие.

В следующую секунду на экране высветилась информация, что броневой защите нанесен серьезный урон. Фелан даже глотнул от неожиданности — по нему стреляли боевыми зарядами? Ну и тренировка! Неслыханно!!

— У меня серьезное повреждение брони, — сообщил он. — Чем же она стреляла? Что это за учебное упражнение?

— В следующий раз будешь осторожнее. Здесь ворон считать некогда. Выбрался за пределы ангара — считай, что находишься в сражении. Не подставляй голову. В том-то и загвоздка с тренажерами — на них всегда можно переиграть бой. В реальной жизни такого не бывает. В бою не следует ждать милосердия — там стреляют наверняка.

— Но, Наташа, это же безумие. Подумай, скольких хороших водителей боевых роботов вы потеряете за время обучения, если каждый выход в поле оборачивается игрой со смертью.

Она ответила холодно, ровным голосом — Фелан так и не смог понять, как она сама относится к тому, что говорит.

— Конечно, потери есть. Но что поделаешь, другого пути воспитать настоящего бойца нет. Мы как раз и стремимся вырастить железных духом, крепких телом, рвущихся к победе воинов, сынок. Наши сиб-группы выпускают детишек партиями. По сотне и более маленьких человечков... К твоему возрасту их остается не более тридцати из каждой сотни. Некоторые погибают, другие просто переходят в более низкие касты. Я не знаю, верно ли это, но так повелось исстари, у нас пока нет сомнений в правильности выбранного пути. Сам вспомни расхлябанных, кисельных пилотов Внутренней Сферы. Что это за бойцы?.. Есть, конечно, храбрые и умелые ребята, но их единицы. Ты должен согласиться с тем, что средний уровень солдат Внутренней Сферы никуда не годится. — Она сделала небольшую паузу, потом еще более сухо добавила: — С помощью наследственных программ мы добиваемся, чтобы от поколения к поколению воины становились все лучше и лучше. Однако иногда я удивляюсь — столько внимания мы оказываем молодым поколениям, столько заботы, а процент брака не убывает. Вот для чего ты нам и нужен. Кроме всех этих разборок с Крестоносцами... Результат твоих испытаний и будет ответом на эти вопросы. Если выживешь, если добьешься успеха, — значит, что-то не до конца продумано в наших наследственных программах. Если нет — то подтвердишь их эффективность.

— Приятная перспектива! — буркнул Фелан.

— Что поделать. Жизнь — непростая штука, — вздохнула Наташа. — Не мы ее такой выдумали, сынок. Мы просто приспосабливаемся к ней.

— Я не думаю, что умение воевать, крепкие нервы, отвага, предусмотрительность, хитрость зависят только от генов. В куда большей степени они определяются воспитанием, направленным на то, чтобы сделать человека человеком, а не средством достижения какой-нибудь, даже самой заветной, цели. Я так думаю: важно вырастить не воина, а человека, способного стать воином-

— Может быть, Фелан, может быть... Тебе и карты в руки. Вот и докажи, что боец, взращенный в иной системе воспроизведения населения и воспитания, способен соревноваться с лучшими питомцами сиб-групп. Что и помимо них можно вырастить прекрасных солдат, честных, верных, храбрых, думающих... Это главное. Но это будет очень трудно, Фелан, я предупреждаю тебя. Среди выпускников последнего поколения есть такие «волки»... Не приведи Господь! На прицеливание у них уходит доля секунды. Я уже не говорю о степени мастерства владения машиной.

— Мы тоже не лыком шиты, — решительно откликнулся Фелан. — Только мне нужна особая подготовка. Я знаю, на чем ловить ваших «волков». Не скажу, не скажу, это мой секрет... Но мне нужна твоя помощь, «мамаша». Свою долю ответственности я на себя беру. А ты?

— Считаю, что это хорошая сделка. Я согласна. — Ирония и некоторое лукавство вновь послышались в ее голосе. — Смотри, в точности соблюдай все условия контракта. В первую очередь не теряй бдительность. А то вы, молодые, только языком трепать горазды.

— Слушаю и повинуюсь. Не трепать языком, разумеется...

Фелан мгновенно развернул своего «Китфокса» в сторону холмов. Успел спросить:

— Ты сегодня тоже сражаешься или только читаешь нравоучения?..

— Нет, сегодня я выступаю в роли наблюдателя и посредника.

— Тогда прочь с дороги! — Фелан машинально обтер руки о хладожилет, затем вновь положил ладони на джойстики. — Неравенство в силах и в обучении мне, конечно, не по душе, но я еще ни разу не показывал спину в бою. Сейчас проверю, так ли уж непобедимы ваши хваленые сибкодралы!

Наташа во все глаза следила за разворачивающимся боем. На всех четырех экранах были видны двигавшиеся боевые роботы.

«Боже, как они умело перемещаются! Без малейшего промедления. Неужели молодые до такой степени развили свои способности? Неужели они ушли так далеко в своем мастерстве, что мне никогда их не догнать? Вроде бы и нормативы остались прежние, и в системе обучения мало что изменилось.... Ох, трудненько мне придется...»

Эти мысли бились в ее сознании. Она вздрагивала, наблюдая, как машины обменивались сокрушительными ударами. Короткая перебежка на скорости порядка восьмидесяти километров в час, недолгая пауза для прицеливания — и залп. Практически всегда точный... Она как никогда чувствовала груз прожитых лет. Долгие десятилетия сражений, смертей навалились на нее.

— Наташа? — В рубке послышался голос Хана Ульрика.

— Хан!.. — невольно откликнулась она, часто поморгала, отгоняя посторонние мысли, затем, потянувшись, нажала кнопку. Все четыре экрана разом погасли. Включился свет в рубке — она подрегулировала его таким образом, чтобы он не резал глаза. — Докладываю: веду слежение за боем, в котором принимает участие Фелан Келл. В первый раз вышел в поле.

— Ну?

— Сиб-группы поставляли и продолжают поставлять прекрасных воинов, однако не слишком ли жестки наши требования? Порой мы теряем прекрасных водителей только из-за одной ошибки. Не слишком ли щедро мы транжирим превосходный человеческий материал? Не мне вам объяснять, что в бою нужны всякие водители. Кому-то надо идти в атаку, кому-то держать оборону, а мы всех под одну гребенку...

На одном из экранов вспыхнуло изображение Хана Ульрика. Он чуть улыбнулся.

— Бесспорно. — Он, по-видимому, ждал такого ответа. — Как ведет себя Фелан? Ты сообщила ему о цели эксперимента?

— Да... Так точно. Он еще несколько неуклюж, реакции не хватает, хотя, на мой взгляд, это скорее от долгого бездействия, чем от нехватки мастерства. Наши водители имеют над ним преимущество, но это на сегодняшний день. Скоро он наберет форму. Тем более что он сам рвется в бой, жаждет освоить новые виды оружия. Мы же оба знаем: обладай Фелан таким же роботом, как у Влада, он бы никогда не попал в плен. Тогда, на Роне...

Ульрик скривился.

— Это все домыслы. Если бы да кабы... Я не могу строить на таком шатком основании свою политику. Четырех месяцев ему хватит, чтобы в совершенстве овладеть техникой, квиафф ?

— Так точно.

— А тебе?

Наташа замерла, услышав этот вопрос.

— Простите...

— Посредничество посредничеством, наблюдение наблюдением, но и тебе нельзя терять форму. Ты должна освоить все, что накопили здесь, на планете, в твое отсутствие. Все тактические уловки и новые технические средства. Я знаю твои способности. Впрочем, и Сириллы тоже... Вряд ли, наблюдая за боем, ты не примериваешь его на себя.

— Я высоко ценю вашу заботу, Ульрик. Только мне непонятно, чем моя скромная особа заинтересовала вас. Какое вам дело до отдельного водителя боевого робота, пусть даже и в полковничьем звании?

— Почему только к тебе? К Фелану тоже. Ты, должно быть, удивишься, узнав причину. — Хан скрестил руки на груди. — Боюсь, мои политические противники приложат все силы, чтобы не допустить тебя к испытаниям на подтверждение звания воина. Начнут кричать — в таком возрасте! Это вызов обычаям предков!.. Этого нельзя дотаскать! Конечно, если ты провалишься, я отвечу, что разрешение исключительно из уважения к твоим прежним заслугам.

— Удобная позиция!

Хан не обратил на ее реплику никакого внимания.

— Но это слабая позиция. А вот твоя победа — это да-а! Твоя победа позволит продемонстрировать ущербность и недальновидность старых взглядов. Если ты, конечно, выдержишь испытания. Ответ на этот вопрос имеет принципиальное значение. Могу ли я поставить на тебя? Если нет, будем искать другие варианты.

Голос Хана чуть смягчился, и все равно Наташа не могла отделаться от ощущения, словно предводитель рода рассматривает ее как бы через электронный микроскоп. Как какую-нибудь букашку. Холодно, отстраненно...

— Тебе идет роль Хана, Ульрик. Ты накрепко сжился с ней. Род Керенских может гордиться тобой.

— В твоих устах эта похвала мне особенно дорога. Итак, Черная Вдова еще на что-нибудь годится?

Глаза у Наташи сузились, она бросила убийственный взгляд на Хана, но тот словно ничего не заметил.

— Вы, надеюсь, слышали, — раздельно сказала она, — Черная Вдова — это паучиха. После спаривания она убивает своих самцов. Сама растит потомство. — Наташа включила мониторы, обозревающие поле сражения, и ткнула пальцем в один из них. — Вот взгляните... Ранна, например... Очень хороша. Другие мало чем уступают ей. Их умение обращаться с машинами куда выше, чем у солдат Внутренней Сферы.

— Ты не ответила на мой вопрос.

«Всегда неумолим. Всегда добивается того, чего хочет. Настоящий Хан!» — Наташа встряхнула головой, сказала вслух:

— Я не увиливаю, я просто обдумываю ответ. Наблюдая за ними со стороны, я могу судить об их возможностях только как зритель. Я не могу сказать, как они поведут себя в реальном сражении со мной. А вы меня как раз об этом и спрашиваете. Смогу ли я пересилить их? Кто может ответить на подобный вопрос! Я бы сама хотела знать его.

— Значит, тебе не хватает данных, чтобы ответить наверняка, квиафф?

— Конечно.

Тут ей пришло в голову, что быстрота реакции, молодость, повышенное содержание адреналина в крови — это хорошо. Но и опыт кое-что значит. Тем более такой богатый, как у нее.

Она улыбнулась:

— Не беспокойтесь, Хан. Я выдержу испытания. «Или умру...»

XI

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

6 апреля 3051 года

Мать погладила Кая по плечу, по лоснящейся материи, из которой был сшит его офицерский френч. Тот в ответ улыбнулся:

— Не беспокойся, мама. Все будет хорошо.

Кандэйс провела ладонью по руке сына — от плеча до самой кисти, коснулась пальцев. Глаза ее стали печальны.

— Ты убеждаешь меня, что это пустяки, но я-то знаю твою любезную тетушку. Она на все способна! Потом отмолит... Так всю жизнь говорила: не согрешишь — не покаешься. Подобных ей ханжей свет не видывал. Ведь это именно она настояла, чтобы перед началом Совета тебя вызвали и допросили как свидетеля. Боюсь, она прячет какую-то дохлую кошку в своем рукаве. То-то она ведет себя так смело.

Джастин похлопал жену по плечу здоровой рукой.

— Любимая, не пытайся приписать глупости какие-то зловещие, далеко идущие планы.

Все трое Аллардов Ляо засмеялись. Кай очень любил такие моменты, когда его родители были рядом и с такой любовью смотрели друг на друга. Вроде бы уже не мальчик, офицер, взрослый человек, а ничего с собой поделать не мог — разве что скрыть умиление. Весь этот съезд, бесконечные учебные занятия оставляли мало времени для отдыха, поэтому особенно дорогими казались ему эти минуты.

Кай взял руки матери, легонько зажал между ладоней, погладил пальцы и повторил:

— Не беспокойся. Я готов ко всему, что Романо прячет за пазухой. Я доверяю полковнику Вульфу, он досконально во всем разберется, — а про себя он добавил: «Я вас не опозорю».

Потом лукаво глянул на отца и добавил:

— Между прочим, папа всегда сможет застрелить ее. Аллард фыркнул от смеха, затем покачал головой:

— Слава Богу, ты наконец понял, почему я всегда сажусь слева от твоей матери. Чтобы она не смогла схватить и удержать мою левую руку.

— Все это не так смешно, как вам кажется. — Глаза у Кандэйс вспыхнули. — С точки зрения умения воевать Романо, возможно, совершенная импотентка, но она далеко не глупа. И не бессильна... Я уверяю вас, что она одна из самых опасных женщин нашего времени.

Взгляд ее серых глаз остановился на металлическом протезе мужа.

— Мне бы очень не хотелось задевать ее. Никогда — ни сейчас, ни потом... Но если она поднимет руку на кого-нибудь из вас, ничто, даже сама смерть, не удержит меня от мщения.

Кай почувствовал, как резко изменилось настроение отца.

— Уже вечер, дорогая, самое время для клятв и обетов. В любом случае я готов разделить с тобой судьбу.

Он крепко обнял ее и повел к выходу. Она покорно двинулась за ним.

— Увидимся на Совете, Кай, — сказал отец. — Оставайся самим собой, и все будет в порядке. Ты нам очень дорог, Кай. Не знаю, есть ли во Внутренней Сфере родители, которые могли бы так гордиться сыном.

Кай одернул френч и устроился в кресле на подиуме, рядом с полковником Вульфом. Тот занял место председательствующего. Вид у него был хмурый.

Поерзав в кресле, Кай расправил обшлага кителя и украдкой оглядел зал. Ближе всего к нему сидели Джастин Аллард и Кандэйс — Кай нервно улыбнулся им. За ними расположились все члены королевских фамилий, творящих свою волю на просторах Внутренней Сферы. Здесь были и представители Федеративного Содружества, Лиги Свободных Миров, Свободной Республики Расалхаг, Синдиката Драконов и Конфедерации Капеллана. Все они собрались послушать молодого Алларда Ляо. Вот только никого из молодого поколения царствующих особ в зале не было. Кай не осуждал их — единственный свободный вечер им хотелось провести по своему усмотрению. Много ли радости торчать в душном зале на каких-то скучнейших слушаниях!

Прежде всего Джеймс Вульф обратился к Каю:

— Сожалею, что пришлось прервать ваш отдых, лейтенант Аллард Ляо. Денек сегодня выдался замечательный... Но это так, к слову. Мы все ознакомились с вашим докладом по поводу инцидента на Туаткроссе. Что касается меня, я нахожу, что этот документ составлен толково, сжато и отражает суть дела. Проведение расследования по этому делу не имеет смысла — таково мнение почти всех присутствующих здесь царствующих особ. Однако закон требует проведения подобного мероприятия, поэтому мы зададим тебе несколько вопросов, чтобы прояснить ситуацию.

Вульф даже не делал попытки скрыть свое неудовольствие — в тот момент, когда вокруг было столько срочных важных дел, им приходилось тратить время на подобную чепуху! Кай прикинул, кому из Лордов-Наследников нужно было устраивать это представление. Никому, кроме Романо. Какие цели она преследовала, затевая этот процесс? Чего хотела добиться?.. Кай на мгновение встревожился — все это неспроста, все это, конечно, ради сохранения трона. Вон как смотрит на него, просто леденит взором. Презирает! Молодой лейтенант, к своему ужасу, почувствовал, как у него похолодело в желудке. Как бы угадать, в чем замысел Романо? На что она рассчитывает?

— Спасибо, полковник Вульф. — Он наконец опомнился и вежливо поклонился в его сторону. — Я готов ответить на все ваши вопросы.

Тут Кай спохватился — ах, как неудачно выстроил фразу. Готов ответить на все ваши вопросы! Зачем такая услужливость? Разве тебе известно, какие вопросы держит за спиной твоя дражайшая тетушка? Надо следить за своим языком. При случае не грех и отказаться отвечать на вопросы. Следовало сказать короче: «Я готов!» — или: «Готов служить!» И все. Это тебе вперед наука.

— Отлично. — Вульф оглядел зал. — В таком случае, лейтенант, может, вы начнете с рассказа о том, что случилось десятого сентября прошлого года на планете Туаткросс?

Кай с готовностью кивнул. Мысли его улетели в то далекое время. Начал он медленно, чуть запинаясь:

— Десятый гвардейский лиранский легион должен был принять участие в освобождении Туаткросса. Тогда как раз пришли разведданные, что кланы — это был Клан Нефритового Сокола — уже успели продвинуть линию фронта в глубину нашей обороны. Таким образом, Туаткросс оставался у них в тылу, и мы считали, что при нападении на планету против нас будет действовать небольшой гарнизон. Туаткросс занимает очень выгодное стратегическое положение, и если бы нам удалось захватить его, то продвижение кланов резко замедлилось. Однако вернуть Туаткросс нелегко — им пришлось бы снять с фронта боевые части. На планете мы заняли позицию, изобилующую укрытиями. Плоскогорье было пересечено несколькими хребтами, отделявшими нас от кланов. Слабым местом нашей обороны можно было считать Большой Шрам. Это ущелье, разрезающее все плоскогорье. Мы заняли господствующие высоты над ним, построили глубокоэшелонированную оборону, а также поставили в засаду подразделения боевых роботов, занявших позиции у западного выхода из ущелья.

— Хорошо, лейтенант. Верно, что Виктор Дэвион приказал вашему отделению занять оборону у восточного края ущелья? — Вульф одобрительно улыбнулся ему — не тушуйся, мол, парень, и Кай почувствовал, что напряжение несколько спало.

— Да, сэр. Он распорядился, чтобы мы заняли сектор 0227. Мы имели наземную линию связи с полевым госпиталем. Виктор приказал мне использовать ее и докладывать обо всем, что происходит. Я...

Он вздрогнул. Двери в дальнем конце зала распахнулись, и дежурный Драгун впустил посетительницу. Место ей предоставили на галерее для зрителей. Женщина была одета в обычную воинскую униформу, без всяких знаков различия. Кай тотчас узнал ее — все те же короткие черные волосы, и хотя цвет ее глаз не был виден с подиума, он точно звал, что они у нее голубые...

«Что она здесь делает?» — подумал он.

Только спустя несколько мгновений Кай нашел в себе силы продолжить рассказ:

— Скоро сектор 0227 подвергся отчаянным атакам бронированной пехоты кланов или, как они сами себя называют, элементалов. Я ухлопал их с полдюжины, но напор не ослабевал. Чувствовалось, что они готовят решительный штурм. Я приказал эвакуировать госпиталь и весь персонал.

— Простите, — вступила в разговор Романо, — вы также отдали приказ своим людям занять проход и подготовить его к взрыву?

Кай с трудом сдержал голос.

— Да.

— Вы — опытный солдат и, конечно, знаете возможности элементалов. Вам не кажется, что на такое опасное дело следовало посылать исключительно мужчин, при этом их вооружение должно было позволить им успешно обороняться от вражеской пехоты?

Заявление Романо словно кинжалом ударило в сердце Кая.

Она между тем продолжила:

— Я полагаю, что, зная об этом, вы, не обеспечив их всем необходимым, послали их на верную смерть. Вам не кажется, что подобные действия могут быть истолкованы, как безответственность, лейтенант?

Кай невольно глотнул.

— Да, госпожа канцлер, это именно так и должно быть истолковано. — Он поднял голову и изо всех сил попытался придать своему взгляду каменное спокойствие. — Я чувствую свою вину за их гибель. Признаю ее... Я допустил ошибку, которую уже нельзя исправить. Я только могу дать слово никогда больше не повторять ее.

Глаза у Романо сузились, она в тот момент напоминала тигрицу, готовую броситься на свою жертву!

— Вы допустили ошибку! — неожиданно визгливо воскликнула она. — Значит, вы так квалифицируете свои преступные действия! Значит, человеческая жизнь для вас ничто?! Хороша ошибка! Только ханжество и всепрощение, свившие себе гнездо в Федеративном Содружестве, могут мириться с тем, что подобные злодеяния признаются ошибкой!.. Этаким нелепым стечением обстоятельств!..

— Госпожа канцлер! — резко прервал ее полковник Вульф. — Ваши заявления весьма далеки от предмета сегодняшнего разговора.

— Я не позво...

— Хватит!! — Вульф неожиданно рявкнул с такой силой, что Романо невольно прикусила язык. Даже чуть присела.

Между тем Вульф обратился к Каю:

— После того как началась эвакуация госпиталя, элементалы усилили натиск?

— Да.

— Что произошло дальше?

— Я сражался с жабами — ну, с элементалами. Их было по меньшей мере десятка два. Ну, я заставил их убраться из прохода. Я их преследовал и занял позицию на командной высоте — так, чтобы держать под наблюдением подходы к ущелью и дефиле, откуда кланы могли начать новую атаку. Оттуда увидал, как перед озерами разворачивается батальон боевых роботов кланов. В первую линию они вывели так называемые омнироботы. Воспользоваться радиосвязью я не мог — все переговоры прослушивались. У меня небыло выбора, единственный способ остановить врага — это взорвать проход. С этой целью мы его и заминировали.

Кай бросил взгляд в сторону женщины, сидевшей на галерее для публики, и продолжил:

— Я вызвал одного из воинов клана на поединок. Замысел сработал. Удалось выиграть время. Кланы на некоторое время отложили решительный штурм. За эти несколько минут проинструктированная мною, случайно оказавшаяся со мной в рубке доктор Дейра Лир сумела отключить электрические цепи, которые питали энергией контролирующую и обеспечивающую безопасность работы ядерного двигателя систему. Не успел приблизившийся ко мне омниробот выстрелить, как моя машина взорвалась, тем самым вызвав детонацию пентаглицериновой взрывчатки, заложенной в стены каньона.

Кай на мгновение примолк, вспомнив картину, как гора подброшенной взрывом земли похоронила первую линию вражеских боевых роботов.

— Мы с доктором Лир спаслись в катапультируемой капсуле. — Руки у Кая сами по себе сжались в кулаки. Он наклонил голову и тихо добавил: — У меня не было выбора.

Романо тут же вскочила со своего места:

— У тебя не было выбора! Ты рассказываешь об этом с таким гордым видом, словно хвалишься тем, что запросто расправился с бешеной собакой, а не с доблестными воинами, водителями боевых роботов. Ты обязан был победить их в честном поединке, но ты предпочел устроить большой бум! Ты считаешь, что это героический поступок?!

— Нет, но... — попытался было возразить Кай, однако Романо не дала ему договорить:

— Нет?! Еще бы! А ты подумал о тех своих солдатах, которые не успели покинуть проход? О, небеса, и после этого ты смеешь заикаться о чести!

Кай повесил голову.

В этот момент Хэнс Дэвион пристукнул кулаком по столу.

— Полковник Вульф, я обращаю ваше внимание на то, что уважаемая коллега из Конфедерации Капеллана пытается свести счеты со своей сестрой. И это в присутствии такого высокого собрания!.. В который раз она пытается свернуть обсуждение частного военного эпизода в русло ее личных и не очень чистоплотных замыслов. Я требую обсудить вопрос о вынесении ей общего порицания за неуважение к присутствующим. Я настаиваю, чтобы вы предостерегли уважаемую коллегу и внушили ей, что необходимо соблюдать общие, установленные предками правила. Пусть ее вопросы, тем более эмоциональные восклицания, служат поиску истины и только по этому вопросу. Критиковать человека за принятое решение — а я уверен, что оно было верным и единственно возможным, — за то, что было сделано во время сражения, я считаю не только недопустимым, но и аморальным. Я не услышал ни одного обоснованного довода, который уважаемая коллега могла бы бросить на чашу весов справедливости. Глаза у Романо вспыхнули, в них сквозило откровенное безумие. Она заговорила быстро, взахлеб, выкрикивая отдельные слова:

— А я продолжаю утверждать, что поведение Кая Алларда дает повод для разговора об очень серьезных вещах. Полковник Вульф ставит вопрос об объединении наших вооруженных сил перед лицом общей угрозы, не так ли? Так вот, поступок лейтенанта Алларда показывает, что не всем офицерам в штабе единого командования можно доверять. Не все из них обладают достаточным боевым опытом и понятием о чести. Как, скажите мне, я могу передать свои войска под общее командование, если не доверяю его представителям? Где гарантия, что мои солдаты не попадут под начало офицера, который бросит их на произвол судьбы, для которого нет разницы между своими и чужими — он готов угробить и тех и других! Ради чего, спросите вы? Сами знаете, ради чего.

Она прищурилась, хитро улыбнулась и глянула на Дэвиона.

— Всем известно, с каким вожделением Дэвионы-Штайнер поглядывают на мое государство. Где гарантии, что, послав войска против кланов, я не окажусь беззащитной перед агрессией с их стороны? Как я могу доверить безопасность своего государства такому человеку, как Аллард? — Она повернулась к Каю. — Твоим действиям, лейтенант, нет оправдания!

Кай едва сдержал гнев, с трудом, отчаянным усилием воли ему удалось удержаться от возражений, яростных выкриков, ответных обвинений. Сначала он решил, что нельзя давать повод Романо вступить в перебранку — она только и ждет, чтобы он сорвался и здесь, в зале, разгорелся скандал. Она была мастерица замутить воду, а потом вылавливать в ней рыбку. Эта мысль была безусловно верна, но что-то еще таилось в сердце, на самом донышке. Вот это «что-то» и подкосило его.

«Она права! Сам знаешь, что она права, — решил он. — И не в кланах дело — с ними-то мне нечего цацкаться, а вот погибшие с нашей стороны... Я ведь даже в тот момент не вспомнил о них. Не подумал. И пусть это бесполезно, пусть я не мог предупредить их — кланы бы сразу раскусили мой замысел, — все равно я не подумал о них. Выходит, не солдат ты, Кай, а мясник».

Он заставил себя посмотреть прямо в глаза Романо.

— Вы совершенно правы, госпожа канцлер. Моим действиям нет оправдания. Если начать их искать, то дело упрется в личные мотивы. Но вспоминать о них после смерти соратников недостойно. Не о враге речь... Да, я виновен в гибели своих товарищей. Их жизни важнее всего. К тому же я не могу заверить вас, что под мое начало никогда не попадут ваши солдаты, — я человек военный! Не могу поклясться и в том, что никогда больше не пошлю людей на верную смерть. Пошлю, если будет приказ или сложится безвыходная ситуация...

— Ага! — не скрывая радости, воскликнула Романо. Она даже вперед подалась... Кай словно не услышал ее.

— Но я вправе и готов поклясться в том, что в случае подобных обстоятельств сам поведу доверенных мне людей. Буду в первых рядах!

Романо так и застыла с открытым ртом.

В зале возникла напряженная тишина — все ждали, чем Кай закончит. Этот вопрос уже касался не его одного. За всеми этими обидами, взаимными обвинениями, оправданиями, надеждами вдруг возникло что-то объединяющее всех. Этот единый порыв, вдруг оформившись, требовал слов, выхода... И не Кай в ту минуту давал клятву, а все они, желая того или не желая, повторяли про себя или нет, присоединялись к ней или нет. Словно этот милый, но простоватый лейтенант задел ту струнку, которая подспудно жила в душе каждого из этих людей. Их сердца жаждали единения. И теперь, приняв признание Кая, встрепенулись. Все, затаив дыхание, смотрели на лейтенанта: договори он до конца, и делу объединения уже не будет преград. Будет сломан вековой психологический барьер, сняты бессознательные преграды, отделившие одних людей, живущих во Внутренней Сфере, от других. Ошибись он, сморозь глупость, выпяти свое "я", промямли что-нибудь невразумительное — и тогда, как уже много лет подряд, каждый замкнется в самом себе, будет думать свою думку и подозрительно поглядывать на соседа. Кай наконец вымолвил:

— Я долго жил с этим кошмаром. Случившееся на Туаткроссе без конца преследовало меня. Больше всего на свете я желаю, чтобы мне больше никогда не пришлось отдавать приказы другим, посылать их на смерть, если я сам не способен встать в их ряды. Я понимаю, желание детское, может, глупое. Во время войны невыполнимое. Но в любом случае я постараюсь быть с теми, кого послал на смерть. Нет, не постараюсь — буду! Этот груз лежит на совести каждого командира. Я обязан его поднять. Может, этого мало, чтобы называться достойным, честным человеком, но для меня и этой крупицы хватит.

С разрешения Вульфа с высоко поднятой головой Кай Аллард Ляо покинул зал. Шел, печатая шаг, и только когда створка входной двери закрылась за ним, он сгорбился, прислонился к стене.

Как только Кай вышел, Джеймс Вульф пригласил к свидетельскому креслу Дейру Лир. Так требовал закон — Кай был уверен, что иначе нельзя. Ситуация, случившаяся тогда на Туаткроссе, должна быть разобрана до конца. По минутам... Иначе Романо не успокоится, будет придираться к каждому слову, искать любой повод, чтобы вывести из себя Кандэйс.

«Боже, — взмолился Кай, — благодарю тебя, что ты не допустил, чтобы мое сердце переполнилось злобой. Сохрани меня от жажды мщения!.. Стать такой, как Романо? Бр-р-р!..»

— А-а, это ты, Аллард?

Из-за угла вышел Хосиро Курита. Руки у него были сжаты в кулаки.

Кай выпрямился, вздохнул.

— Я, шо-са.

Видно было, что Хосиро едва сдерживает гнев.

— Я ищу Виктора Дэвиона. Ты случайно не видал его?

— Нет. — Кай пожал плечами. — Мне сейчас не до него.

Выражение лица Кая несколько утихомирило Хосиро. Он поколебался, потом нарочито грубовато заявил:

— А мне как раз до него. Неужели он опять прогуливается с моей сестрой?

Кай не выдержал и улыбнулся:

— А тебе-то что за дело?

— Что значит, что за дело? — У Хосиро брови полезли вверх. — Он с моей сестрой, и я не знаю, где они. Это недопустимо для Драконов. Так у нас не поступают.

— Но ведь мы же не на территории Синдиката.

— Традиции царствующей семьи, нормы поведенияпредводителя Драконов и его домочадцев не могут зависеть от места и времени. Это считается бесчестным, если молодая девушка находится в компании мужчины, который не является ее родственником.

Кай вскинул голову:

— Что-то я не пойму... Ты на что намекаешь? Что Виктор Дэвион не джентльмен и способен предосудительно повести себя с девушкой? Тогда ты просто глуп. — Узкие глаза Кая сузились еще больше. — А-а, вот в чем дело. Ты же не о чести сестры печешься, Хосиро. Мне-то сказки не рассказывай. Ты же о себе печешься... Ты, помнится, заявил, чтобы Виктор не смел подходить к твоей сестре. А он посмел. Вот ты и бесишься — почему это он тебя ослушался! Хватит, Хосиро, ты же умный человек. Все же понимают, что вы без конца что-то делите между собой. Делите, делите, а что делите, никто понять не может. Только от вашей дележки всем нам может прийти конец. Это ты как будто не можешь понять.

— Нет, это дело семейной чести!

— Брось! — фыркнул Кай. — Это дело твоего «эго». Это желание доказать, кто из вас первее в нашей маленькой компании здесь, на Аутриче. Такое впечатление, что у вас у обоих слуха нет — Маккензи и Джеймс твердят одно и то же: надо быть вместе, надо объединиться, и не формально, а по существу, иначе не миновать беды, — а вам и горя мало. Если бы я не знал тебя, я бы решил, что твоим наставником является моя дражайшая тетушка.

— Лейтенант Аллард Ляо, вы, верно, не до конца отдаете себе отчет...

— Ах, отдаю я себе отчет! Во всем отдаю... Может, даже лучше, чем все остальные. Скоро на фронт, а вы тут цапаетесь... — Он в сердцах махнул рукой.

В нем вскипел гнев против Романо. Ему не удалось сразу приглушить его.

— Ты и Виктор считаете себя, только себя, наследниками славы воинов прежних лет. Для вас их заповеди священны. Для вас как будто не существует реальности! Ваши отцы уже заключили перемирие, и не ради каких-то философий, а исключительно в силу требований момента. Вопрос стоит — выжить нам или погибнуть, а вам наплевать! Вы оба используете все упражнения не для повышения боевого мастерства, а только с целью переплюнуть один другого. Хосиро, подумай: а дальше что? Вы готовы сдохнуть, но не уступить. Диву даюсь! Оба прекрасные водители боевых роботов. Для вас нет секретов ни в тактике, ни в вождении, ни в стрельбе. Оба сталкивались с кланами, знаете их не по рассказам. Убежден, вы совершенно точно знаете, что поодиночке против них не выстоять. Значит, придется вместе воевать. И вы в армии на виду у всех снова начнете выяснять отношения? Что же дальше? Я солдат, и мне придется служить под вашим началом, хотя я точно знаю, что ваша неуемность — первый шаг к трагедии. С каким сердцем я пойду в бой, Хосиро? Зная, что вы там, в штабе, того и гляди передеретесь. Ваши отцы... Да что отцы! Армия оказывает вам доверие, и, клянусь Богом, есть за что — вы и командиры, и воины что надо, но ведете себя как дети.

Хосиро попытался принять невозмутимый вид, но Кай уже не мог остановиться. Плевать ему было на то, что принц метал в него сердитые взгляды.

— А теперь еще эта глупость насчет запрещения встречаться Оми и Виктору. Вспомни, Оми и Виктор, как ты и я, — аристократы! Правители! Возможно, им никогда не придется испытать личное счастье. Родители подыщут жениха или невесту, договорятся, и дело будет слажено. Та же судьба ждет и тебя и меня. У нас нет права распоряжаться самими собой. В любом случае нашими женитьбами будет руководить холодный политический расчет. Тем более у наследника Федеративного Содружества и дочери главы Драконов. Почему они не могут быть друзьями? Возможно, их дружба — залог того, что в конце концов мы все сможем понять друг друга. Ведь за нами стоят народы. Кто, как. не мы, должен показывать им пример? Хосиро, задумайся — в твоих ли личных интересах рвать этот росток? Давай посчитаем. Первое, Виктор никогда не простит тебе этого, и вы никогда не примиритесь. До конца жизни... Кланы могут заранее торжествовать победу. Сохранят Оми и Виктор дружбу — у тебя всегда будет личный канал связи с Виктором. Надежный, абсолютно защищенный от всех интриг царедворцев. Ты сможешь получать информацию, объяснения, оправдания из первых рук. Как друг Виктора, Оми для тебя лично очень много значит. Если ты уважаешь и любишь сестру, то ее статус и для тебя не пустой звук.

Кай замолчал, потом обреченно махнул рукой.

— Я не воображаю, что ты послушаешь меня. В тебе играет молодая кровь, ты самурай до мозга костей. А жаль. Вместе с Виктором, будучи друзьями, вы — сила. Порознь? Не знаю, но грядущее видится мрачным.

Кай замолчал, опять безнадежно махнул рукой, собрался было уходить, однако Хосиро придержал его за плечо. Аллард быстро повернулся, готовый ответить на любой выпад Хосиро. Заглянул ему в глаза, расслабился...

— Сумимасен^[10], Аллард-сан. — Хосиро отвесил ему церемонный поклон. — Я, конечно, вел себя глупо, в этом ты, безусловно, прав. Все, что ты здесь сказал... не так все просто. И события оцениваешь ты не совсем точно, но в целом... Благодарю за то, что надоумил меня. Мне теперь есть о чем поразмышлять на досуге.

Тут он слегка улыбнулся.

— Я очень тревожился за свою сестру, но твои соображения заставили меня пересмотреть все обстоятельства. Ладно, Кай, что уж там — ты прав! Возможно, ты сможешь разъяснить мои опасения Виктору. В Синдикате слухи разносятся с такой скоростью, что глазом не успеешь моргнуть, а отмыться потом очень трудно. Я просто хочу, чтобы никому не пришло в голову трепать имя моей сестры. Я так понимаю, что это и в интересах Виктора.

Кай кивнул:

— Обязательно!

— Я со своей стороны пересмотрю под новым углом зрения наши с ним проблемы. Слушай, а ведь действительно был смысл в этой идее собрать всех на Аутриче. Это как раз то место, где старые традиции начинают обретать практический смысл.

Кай ответил:

— Туманно, но понятно. — Он улыбнулся, потом даже хихикнул и добавил: — Я тоже надеюсь на это.

Когда они расстались, Каю пришла в голову ошеломляющая своей простотой мысль. Он даже замер, потер лоб.

«Если вы, двое, пойдете плечом к плечу, тогда, Романо, я с тобой по-другому поговорю».

XII

Палата Верховного Совета кланов

Зал Волка, Страна Мечты

25 апреля 3051 года

Сирилла засмеялась, и Фелан Келл вопросительно глянул на нее:

— Это же на самом деле ужасно! Что здесь смешного? Она, по-прежнему посмеиваясь, пожала плечами:

— Я просто люблю наблюдать, как Фелан начинает строить из себя дурака.

Неподалеку от них какая-то женщина убеждала товарищей по клану:

— Мы стоим перед лицом самых важных выборов с тех пор, как много десятков лет назад покинули Внутреннюю Сферу. Скоро нам предстоят выборы нового ильХана, и, возможно, Хан, за которого мы проголосуем сегодня, станет следующим верховным предводителем. Поэтому мы должны проголосовать за того, кого хорошо знаем, — за Хана Ульрика Керенского.

Фелан, слушая эти разговоры, никак не мог избавиться от тревожного ощущения, поэтому он поделился с Сириллой своими сомнениями:

— Не знаю, не знаю, Сирилла. Ее голос ничего не значит. Ты бы послушала, как другие члены рода громят Ульрика. Если сейчас Крестоносцы выложат главный козырь — Ульрик, мол, давно находится у власти и его пора сменить, — положение стянет безнадежным.

— Это все видимость. Хотя, впрочем... — Сирилла задумалась, потом назидательно сказала: — Если тебе известно, что скоро грянет буря, будет разумно заранее подготовиться к ней. Все аргументы, которые приводились против Ульрика, убедительны только на первый взгляд. Все эти доводы построены на песке.

— Ой ли? — Фелан сузил глаза. — Ты послушай, как ораторы один за другим режут его. И за те компромиссы, на которые он пошел, когда кланы приступили к планированию вторжения во Внутреннюю Сферу, и за потерю авторитета в высших руководящих кругах. Послушай, в чем только его не обвиняют — и в глупости, и в прямой измене.

Фелан кивком указал на красивого темноволосого мужчину, сидевшего ниже:

— Вот он, Конал Уорд. Они, не стесняясь, впихивают его на место Ульрика. Это, мол, сама собой разумеющаяся альтернатива. Если поверить выступающим, если они хотя бы только наполовину врут, лучшего лидера для клана не найти.

Сирилла невозмутимо сложила руки на груди.

— Действительно, вождем Конал мог бы стать неплохим, однако, я смотрю, он перешел всякие границы. Именно он организовал вызов Невского, направленный против использования наследственных клеток Драгун в наших программах. За то, что эта попытка полностью провалилась, следует благодарить Эвенту. Помнишь, как она разделалась с этим гордецом? — Тут Сирилла сделала небольшую паузу, потом продолжила: — Ты уже достаточно разбираешься в том, как мы живем, в наших ценностях, традициях. Поэтому для тебя не будет новостью, что более всего мы ценим военное искусство. Мы ставим его выше всех других искусств. Хан, точнее, человек, который занимает этот пост, должен быть в какой-то мере воплощением наших представлений о том, каким следует быть военачальнику. Именно поэтому он пользуется особой поддержкой и уважением среди членов рода. Они верят, что Хан поведет их от победы к победе, причем с наименьшими потерями. В свете этого Конал показал себя больше политиком и риториком, чем полководцем. При всем его красноречии он не выиграл ни одного сражения во Внутренней Сфере. А Ульрик далеко не новичок не только в политике, но главным образом в военном деле. Ему есть что положить на чашу весов... Он будет переизбран.

Молодой человек, не скрывая некоторой подозрительности, посмотрел на соседку:

— Ага, в результате ваших закулисных махинаций.

— Я была бы плохой руководительницей Дома попечителей, если бы не заботилась о всех своих питомцах. О всех Уордах без исключения. — Ее глаза ехидно блеснули. — Я уже предупредила Конала, чтобы тот не выдвигал свою кандидатуру на место Ульрика. Ему уже было объяснено, что в такой судьбоносный момент нельзя допустить, чтобы среди нашего народа началось противостояние. Его попытка выставить свою кандидатуру на выборах Хана будет способствовать расколу общества.

Она подмигнула Фелану.

— Мы, члены кланов, больше всего ценим в человеке умение подчиняться и отдавать приказы. Кто не умеет исполнять, тот не умеет командовать.

— Значит, этим можно объяснить, почему все смотрят на меня с такой подозрительностью? — уныло спросил Фелан.

— Ну, не с такой уж подозрительностью, как тебе кажется. — Сирилла откинулась к спинке кресла. — Не беспокойся, будущие испытания дадут точную картину. Сразу станет ясно, кто есть кто. Поговаривают, что твоя манера управления машиной далека от классических канонов. Я имею в виду — наших канонов. Однако результата ты добиваешься — для нас это самое главное. Не такие уж мы ортодоксы или националисты. Конечно, наше общество меньше внимания уделяет индивидуальности — подобным коллективистским образом и наши воспитательные программы построены, — но это совсем не значит, что мы не понимаем первостепенной важности каждой яркой, самобытной личности.

Молодой человек посмотрел в ту сторону, где сидели Наташа и Ранна.

— Как бы мне хотелось победить Ранну! Вот уж отрава! Так и норовит прищучить меня! Вот с кем надо держать ухо востро! Конечно, машину она водит безукоризненно, вот и приходится изыскивать способы, чтобы подобраться к ней поближе и стрелять в упор.

— И как, получается?

— Не совсем. Однако последнее слово все равно будет за мной.

— Дурачок, она же любит тебя, а ты ее. А того, кого любишь, надо уважать. Кому, как не ей, знать тебя, со всеми твоими дурными и хорошими привычками? — Сирилла неожиданно тронула указательным пальцем губы, задумчиво пошлепала по ним. — Послушай, Фелан. Существуют определенные методы ведения боевых действий. Испытанные, опробованные веками... Когда ты встречаешься с противником, численно превосходящим тебя — ну, скажем, в соотношении три к одному, — как должен поступать обороняющийся? Он должен найти такую позицию, с которой можно нанести как можно больший урон атакующим его врагам. Он должен знать, что первым обычно пускают наименее опытного бойца, потом — уже поучаствовавшего в стычках и последним — самого искусного. А как ты ведешь себя в подобной ситуации? Ты берешь на себя роль охотника. В то время, когда охота идет на тебя. По меньшей мере странно. Или глупо... И потом, эта непонятная страсть стрелять сразу по двум целям. А то и по трем... Это просто мальчишество какое-то!

— Ох, не скажите, Сирилла, — возразил Фелан. — Во-первых, я хочу сразу предупредить, что мальчишеством я считаю, когда суешься в воду, не зная броду. Если же твой маневр продуман, выверен — пусть даже он рискован, согласен, — я долго не размышляю. Я сражаюсь так, как привык во Внутренней Сфере. Кроме нескольких схваток с Драконами, в которых мне довелось участвовать, большинство других стычек представляет собой свободную охоту. Противостоящие стороны только в какой-то мере организуют продвижение своих машин, все, собственно, отдается на откуп водителям. Я не говорю, что это хорошо. Я просто говорю, что так у нас принято. В то же время подобная манера ведения боя тоже имеет свои положительные стороны. Дело в том, что воины кланов вследствие огромного технического превосходства могли себе позволить не обращать внимания на тактические приемы и уловки. Теперь же, когда я пересел на робот, равный по своим возможностям машинам противника, я вдруг обнаружил, что многое здесь делается по давным-давно отработанной схеме. Это в общем-то неплохо — зачем менять тактику, приносящую победу, но отношение ваших бойцов ко всяким новшествам, к так называемым запрещенным приемам меня очень удивило. Кто, где, когда устанавливал на войне правила?

Он позволил себе улыбнуться, перевести дух, потом продолжил:

— Я не думаю, что Ранна эффективно действует против меня потому, что мы любим друг друга. И не только потому, что она отличный водитель и стрелок. Она, в отличие от многих других, настойчива, а также не прочь поучиться. В ней нет этой спеси!.. Но главное, она терпелива. Этого качества многим из вас не хватает. Мне кажется, я догадываюсь, откуда этот врожденный недостаток. Случается, прут прямо в лоб, бросают такие позиции, оборонять которые — миленькое дельце! — Фелан даже кончики пальцев поцеловал. — Дело в том, что каждые пять лет у вас появляется новое поколение бойцов, выращенных в пробирках, лабораториях, не знаю, где еще... А в отставку, вчистую списывают уже в сорок пять. Странная, должен сказать, традиция!.. Далекая от общепринятых норм... В сорок пять самый расцвет! В большинстве ситуаций реакция — не самое главное. Очень многое определяет опыт, выносливость... Ну ладно, это к слову. Так вот вашей юной поросли с самого рождения долбят одно и то же — поспеши, времени на подвиг у тебя в обрез; замешкаешься — останешься без родового имени. Вот они и прут лбом! О чем разговор — можно и переть, когда враг слаб и в техническом и в тактическом плане. Ну а если они встретят равных противников? Боюсь, что похмелье будет горьким. Это совсем не значит, что кланы разучились воевать, что надо ломать устоявшиеся традиции, и прежде всего привычку биться в строю, в линии. Это — высший пилотаж. Сирилла, любо-дорого посмотреть, как они атакуют в строю. Только успевай поворачиваться и уносить зад. Но вот простой вопрос: что случится, если враг выдержит первый удар, устоит перед бронированным кулаком? А вот что — сражение тогда распадется на отдельные стычки, поединки. Тут и начнется...

Вы говорите о соотношении один к трем, и у тебя уже готов тактический ход. А я прежде всего смотрю, с кем имею дело, и при этом упорно ищу позицию, с которой можно было бы легко смыться... Если первый прошляпил меня и продолжает докладывать, что я еще на прежнем месте, я тут же атакую третьего, самого опытного... Победив его, с теми двумя уже будет куда легче расправиться. Они порой не только присутствие духа теряют, но и ориентировку в пространстве. Но этот номер может пройти только с зелеными юнцами, а было бы бойцам за тридцать, когда и осторожности поболе, и терпения, — они бы прихлопнули меня как муху. Потому что трое против одного — это всегда трое против одного.

— М-да, возможно, задумалась Сирилла. — Собственно, так рассуждал и сам Александр Керенский. Вот уж кто обладал железной выдержкой. И Ульрик тоже. Ранна, по-видимому, в них пошла. Это качество особенно закрепилось в их наследственной линии.

Сирилла рассмеялась.

— А вот Наташа не обладает подобным качеством. Она всегда более готова к действию, чем к размышлениям. Правда, она не относится к прямым потомкам Керенского и является только протеже этой фамилии.

— Воспитанницей, что ли? — поинтересовался Фелан.

— Нет, скорее приемной дочерью, — ответила Сирилла. — Одним словом, они оказывают ей официальную протекцию. Может, поэтому Наташу так долго не принимали в Совет Клана, и ей пришлось пробиваться туда своими силами. Поверь, для Керенских это очень важно, чтобы их протеже заняла как можно более высокое положение. Здесь все важно — поведение, акцент.

Сирилла сказала это таким тоном, что молодой человек догадался — пожилую женщину поведение, тем более акцент подруги нисколько не шокируют.

— Все-таки я не понимаю: что такое официальная протекция? — спросил Фелан. — Ох, поглядите-ка, там стоит Влад. Рядом с Коналом... С ними еще группа молодых людей. Вероятно, среди них тоже есть подобные воспитанники? Я знаю, какое огромное значение в жизни члена клана имеет принадлежность по крови, но вот чтобы без кровного родства — я что-то не понимаю.

— Помнишь, я рассказывала, что претендентов на обладание родовым именем, на право носить его отбирают по комбинациям, на основании данных, представляемых Домом попечителей?

— Точно, но, как вы сообщили, есть еще одна возможность попасть в их число — участвуя в сражениях.

— Вот из таких юнцов и отбирают тех, кому будет оказана официальная протекция. Если провести подобного питомца в Совет Клана, причем имея в виду его потенциал, его возможность стать Ханом или Хранителем знаний рода, — это очень сильно подтверждает авторитет покровителей. Как бы утверждает его значимость... О таком человеке могут сказать — он знает, на кого ставить, на ком остановить взгляд. Например, Конал покровительствует Владу, а я — тебе.

Фелан склонил голову:

— Я горд.

— Спасибо. Когда придет время, ты выиграешь право на родовое имя, тем самым и мне добавишь чести.

— Обязательно. Приложу все силы. И все равно не понимаю. Если покровителю такая честь, то почему Керенские не стали помогать Наташе? Ведь все так делают.

Сирилла пожала плечами.

— Понимаешь, Керенские — это Керенские. Предположительно они не вмешиваются в политическую борьбу. Они считают, что это как бы ниже их достоинства. Их воспитанник должен пробиться сам. Эта традиция пошла с Николая, но, думаю, Наташа положит ей конец. Долгие годы, проведенные во Внутренней Сфере, очень изменили ее. Такое впечатление, будто она наточила нож и готова вонзить его в сердце кланов.

— Если она провалит испытания на подтверждение звания водителя, то-то злопыхатели почешут языки, квиафф.

— Еще как! Это событие имеет колоссальное значение. Впрочем, как и твое участие в соревнованиях. Если Наташа сумеет подтвердить свои права на вождение робота, то вполне реально будет поднять вопрос: не рано ли мы списываем из армии лучших, самых опытных бойцов? Если же ты одержишь победу, то можно будет устроить дискуссию — правильно ли мы воспитываем свою молодежь? Понимаешь, Фелан, реформы назрели, но подходить к ним следует очень осторожно, только при наличии общественного согласия и детально разработанной программы переустройства. Догадываешься, наверное, что обе проблемы определяют образ жизни кланов. Менять что-либо здесь очень трудно. Но надо. Теперь тебе понятна твоя роль?

— Я приложу все силы, чтобы вы могли мною гордиться. Знаете, Сирилла, я долго не мог избавиться от сомнений, все ждал какого-то подвоха, уж слишком невероятен был мой взлет. Я не мог понять, чего от меня хотели, мучился от подозрительности. Теперь другое дело. Поверьте, когда мне стала ясна моя задача и я внутренне принял ее, посчитал очень важной, ответственной, — я горы сворочу.

Сирилла вполне серьезно кивнула:

— Это примерно одно и то же. Я уверена, ты сможешь победить. Меня теперь куда больше интересует Конал. Начинаю подозревать, что он что-то задумал.

Фелан нахмурился.

— Я тоже так полагаю. Он ни перед чем не остановится. Не такой он человек. Он жаждет власти, и смещение Ульрика — самый быстрый путь к ней. Мне кажется, вы его недооценили.

— Да, приходится согласиться. Мы слишком рано поверили в успех. Мне не нравится, что каждый оратор только тем и занимается, что поносит Ульрика и поддерживает откровенных милитаристов ортодоксального направления. Мне следовало подумать о том, что Конал сумеет сплотить своих сторонников. Они никому слова не дают сказать.

— Думаю, у Конала есть камень за пазухой. Возможно, Крестоносцам удалось договориться с колеблющимися, и теперь они в состоянии контролировать ход дебатов. Цель его ясна — бить в одну точку и не допустить, чтобы обсуждение свернуло с проторенной дорожки.

— Занятный анализ. — Глаза Сириллы сузились. — С той поры, как мы отвели войска, наши политические противники ни разу не использовали подобный тактический прием. Хотя, несомненно, они тоже детально продумали весь ход сегодняшнего заседания.

В этот момент слова попросил Конал Уорд.

— Уважаемый Хранитель, уважаемые Ханы. Боевые товарищи! Много критических замечаний раздавалось сегодня в этом зале, и, можно сказать, их острие в основном было направлено на Хана Ульрика. Обвинения серьезные! Прежде всего ему указали на предосудительное поведение во время первого этапа вторжения. Многие отметили, что, завоевав больше миров, чем все остальные кланы, он якобы нарушил соглашение, которое было заключено перед началом великого похода. Далее, утверждалось, что в результате такого бездумного продвижения, которое оказалось не под силу другим кланам, он обесчестил и покрыл наше славное имя позором. Многие говорят, что подобное смешение всех наших планов, наплевательское отношение к нашим братьям послужило причиной серьезных поражений, которые потерпели Кланы Нефритовых Соколов и Медведя.

Голос у Конала был сильный, поставленный, он в совершенстве владел им. Мастерство оратора тоже не было чуждо ему — он умел привлечь внимание аудитории. К тому же и внешность у него была представительная — настоящий воин: высок, широкоплеч, черты лица правильные, но немного грубоватые.

— С другой стороны, — так же веско продолжил Конал, — многие из выступавших слишком превозносили мои боевые заслуги. Они заявляли, что именно во мне видят человека, способного заменить Ульрика на его посту. Они ссылались на тот опыт побед, который я приобрел, являясь командиром тяжелой галактической кавалерии, и в тех битвах, в которых мы сталкивались с Кланами Снежного Ворона и Медведя. Они старались напомнить, что в двадцать семь лет я выиграл право на обладание родовым именем, и четыре клана просили передать им мой наследственный материал. Они приводили примеры, что мои отпрыски в возрасте десяти и пятнадцати лет доминируют в своих сиб-группах.

Он сделал паузу и оглядел зал.

— Не скрою, мне приятно слышать такие слова, но я должен признать, что здесь не время и не место подобным похвалам. Мы, Волки, выбираем Хана, и я хочу со всей определенностью заявить, что высоко ценю деятельность на этом посту уважаемого Ульрика. Я не желаю, чтобы кто-то из присутствующих здесь расценил выступления таким образом, что у меня, мол, есть стремление занять его место. Поверьте, в зале присутствуют куда более достойные кандидаты: Сирилла Уорд, Наташа Керенская, Антон Фетларал, например... Они вполне могут справиться с такой ответственной работой. Сирилла и Антон уже побывали в этой роли, у них есть опыт.

Фелан услышал, как хихикнула Сирилла:

— Какой добрый, не правда ли, Фелан? Молодой человек никак не мог разделить ее веселое настроение:

— Вы что, не понимаете, что он творит?

— Конечно, понимаю и считаю, что, действуя подобным образом, он может добиться успеха. Конал между тем упер руки в бока.

— Естественно, что, говоря об этих достойных гражданах, я не имею в виду, что Хан Ульрик менее достоин, чем они. Ни в коем случае! Не требую я и замены Ульрика!..

Это заявление вызвало переполох в рядах членов Совета. Некоторые начали ожесточенно перешептываться, другие погрузились в непроницаемое молчание. Фелан заметил, что особое смятение эти слова вызвали в рядах сторонников Конала. Они просто дар речи потеряли, лица их от гнева налились краской. Конал безмятежно улыбнулся. Владимир тоже...

Выступавший, подождав, пока Хранитель, отчаянно колотя молотком, не наведет порядок в зале, продолжил:

— Я никак не могу поддержать смещение Хана Ульрика на основании тех аргументов, которые выдвигались в этом зале. Все это несерьезно. И достаточно глупо. Как можно отказать в доверии человеку, который глубже других вторгся на вражескую территорию, закрепил за собой захваченные миры? Как можно наказывать человека за образцовое выполнение задания? За неуемное стремление раньше других добиться поставленной цели?.. Странно слышать и о том, что причины поражения других кланов якобы кроются в действиях Ульрика. Кто, как не Волки, вынесли основную тяжесть войны? Кто, как не Волки, шли по наиболее трудному и опасному пути? Перед нами лежали самые сильные миры, самые могучие крепости во всей Внутренней Сфере. Разве мы виноваты в том, что на Туаткроссе Нефритовые Соколы повели себя по меньшей мере глупо? Их, обвинения в наш адрес смехотворны. Это был всего-навсего тактический успех государств-наследников. Поражение в малозначащем для общего замысла сражении... Скажите, мы здесь при чем? Стоит ли обращать внимание на голоса из братских кланов, осуждающие Волков? Мы что, должны были высадиться на Туаткроссе? Вы этого хотите, этого?!

— Нет! — заревел зал, потом голоса смешались. Конал победоносно оглядел захваченную единым порывом публику. Глаза его горели.

— Вы требуете осудить его, а я заявляю: мы должны восхвалять его! Он человек, способный заглянуть в будущее, он обладает даром предвидения! Он различает сквозь дымку впереди лежащих лет контуры нашей великой победы. Благодаря ему Волки сумеют занять достойное место в истории не только кланов, но и человечества. Выступать против него, голосовать против — эти поступки граничат с изменой роду.

Политика — непростое дело, но без нее нельзя. Должны ли ослепить нас его отдельные заблуждения и, я бы сказал, ошибки? Мы с Ульриком во многом расходились в прошлом, и тем не менее я признаю его. Он — выдающийся человек! Личность, достойная легенды... Теперь пришло время нам всем объединиться, слиться в единый кулак — пусть другие кланы завидуют нашим победам. Мы не должны идти на поводу у наших врагов. Мы должны стать непобедимой, все сокрушающей на своем пути силой, чтобы никто и подумать не мог бросить нам вызов.

Гром аплодисментов заглушил его речь. Многие в зале встали и принялись аплодировать стоя. Фелан в недоумении обратился к Сирилле:

— Он великолепен, не так ли? Женщина кивнула.

— Если бы он не вывел себя из списка претендентов на пост Хана, после подобного выступления все было бы решено. Даже те, у кого его кандидатура вызывала сомнения, хлопали ему. Если он хотел сорвать овацию, он добился своего.

— Ты считаешь, что он хотел только этого? Как только зал под стук молотка председателя успокоился, с места поднялась Керол Леруа.

— Уважаемый господин Хранитель. Хотя мое предложение может показаться несколько необычным, я все же внесу его. Своей речью Конал Уорд доказал, что достоин уважения рода. Так как он сам отклонил свою кандидатуру на пост Хана, я прошу внести его имя в списки голосования на пост Хранителя.

Сотни голосов поддержали это требование. Сирилла с досады ударила кулаком по подлокотнику:

— У-у, хитрый пес. Конал, я недооценила тебя. Фелан тоже был смущен.

— Я вообще перестал что-либо понимать. Это значит, Ульрик остается на своем посту?

Сирилла отрицательно покачала головой:

— Совсем наоборот. Это означает, что подковерная борьба из Совета Клана переместится в Верховный Совет. Там они смогут наложить вето на его выдвижение на должность ильХана. Даже хуже — подстроить разбор его поведения и лишить его веса и влияния. Он все еще будет оставаться Ханом Волков, но Хранитель перехватит все его функции. Самое страшное — наложит лапу на проведение голосования.

— Значит, его надо остановить!

— Как? Он сумел так повернуть дело, чтобы и Волки оказались сыты, и овцы целы. Он исполнил мой настоятельный совет и в то же время добился своей цели. Теперь, после такой речи, он вполне может плевать на мои советы. Он вырвался из моих рук, это обидно. Ну да ладно...

Молодой человек сжал челюсти.

— Но это означает, что Крестоносцы одержали победу. Как я понял из ваших с Наташей разговоров, в этом случае вторжение будет продолжено. У государств-наследников нет никаких шансов.

Сирилла положила руку на плечо Фелана:

— Не теряй присутствия духа. Впереди сражение в Верховном Совете. Пока Ульрик жив, он способен справиться с любой трудностью. Пока жив!..

XIII

Жилой комплекс Дикерк

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

17 мая 3051 года

Йодама Шин скользнул в чуть приоткрытую дверь и очутился в небольшой прихожей. Изысканная простота, даже аскетизм обстановки напомнили ему его собственное жилище на далеком Люсьене. Именно простота — не грубоватая, равнодушная бедность, а скромность в совершенном духе дзен... Он сразу почувствовал себя как дома — та же сосредоточенность на главном, та же невозмутимость, неброское радушие. Если к этому прибавить, что здесь проживает сам гайджин... Йодама погрузился в полное благоговение.

Возле двери небольшой прямоугольный коврик, на нем пара уличной обуви и домашние тапочки. Йодама без раздумий разулся, надел мягкие домашние сандалии. Поставил свои ботинки рядом с хозяйскими. Выровнял носки... Затем прошел вперед по полированному деревянному полу и поклонился:

— Коничи-ва^[11], майор Келл. Я благодарен вам за приглашение. Очень рад побывать в вашем непритязательном жилище, обители мудреца и воина.

Темноволосый наемник в свою очередь поклонился гостю:

— Спасибо за добрые слова, Йодама-сан.

Он указал ему на гору подушек на полу. Шин обратил внимание, что хозяин, так же как и он сам, был одет в короткое кимоно и обычные холщовые штаны до середины голени. Различие было только в том, что на одежде Келл а не было изображений гербов дома Куриты. У него же они были и на груди, и на спине, и на рукавах — Шин гордился этими знаками отличия. В кругах, близких к Теодору Курите, ходило много слухов о Кристиане Келле.

— Простите мою неделикатность, но я бы хотел сразу начать с того, что вынудило меня искать встречи с вами, — сказал Крис.

В этот момент в маленькой кухоньке одноразово звякнул колокольчик.

— Вот уже и саке согрелось, — улыбнулся хозяин. — Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.

Кристиан Келл направился на кухню. Шин принялся рассматривать выполненную на рисовой бумаге картину на стене. Нарисована она была кистью, однако кое-где автор применил перо. Чернила черные... Сюжет прост и странен — небрежно, легкими движениями нарисованный боевой робот защищает коронованную особу. Женщину-змею... Работа была лишена всего постороннего, и в этой простоте теплилось большое чувство.

Неужели сам хозяин нарисовал ее? В таком случае он — серьезный художник. А вот и подпись, вернее, иероглиф. Точно, его работа.

— Вы — прекрасный художник, — обратился он к хозяину, который вкатил в комнату столик на колесах.

— Благодарю.

Крис поставил поднос с фляжкой саке и двумя микроскопическими чашечками, потом устроился на подушках.

— Тяга к искусству у меня в крови, — признался он. Шин тоже разместился на подушках и сказал:

— Если вы унаследовали хотя бы половину таланта, которым обладал ваш отец, тогда я обеими руками за союз с Вульфом. У меня нет никакого желания встречаться с сыном Патрика Келла в бою.

Крис, услышав эти слова, на мгновение замер, глянул на гостя — глаза у него были пронзительные, темно-зеленые. Шин почувствовал, как этот взгляд проникает в его душу. Наконец хозяин улыбнулся и отвесил церемонный поклон:

— Вы очень добры, Йодама-сан. Вы проникли в суть дела, не задавая вопросов, — об этом свидетельствует ваше посещение. Надо было нам устроить встречу пораньше, многое могло бы разрешиться к обоюдному согласию.

Шин посерьезнел.

— Смысл ваших рассуждений ускользнул от меня. Я не собираю сплетен, но кое-что о вас, о вашем образе жизни доходило и до моих ушей. Во время занятий я убедился, что вы прирожденный боец и воспитатель. Поэтому вряд ли будет достойно скрывать, что я не совсем понимаю, что имеет в виду уважаемый сенсей.

— Нет, нет, ваша точка зрения понятна. Искренность вызывает уважение. — Хозяин разлил саке по чашечкам и провозгласил: — За успех наших усилий понять друг друга.

Шин тоже поднял чашку, поприветствовал ею хозяина. Они разом глотнули жгучую теплую жидкость. Вот тяжелая капля докатилась до желудка и словно взорвалась там. Это длилось какое-то мгновение. Следом появилось приятное, придающее бодрость и ясность мыслям тепло, разлилось по телу.

— Хвалю, майор. Температура божественного саке — точка в точку.

— О-о, вот этим умением я действительно горжусь. Мне потребовались годы, чтобы определить количество секунд и температуру — с точностью до десятой градуса, — которые надо выдержать в микроволновой печи.

Они оба рассмеялись и отпили еще понемногу.

— У меня, собственно, было две причины, чтобы пригласить вас сегодня. Первая касается группы обучаемых. Я заметил, что в течение последних недель напряженность, существовавшая между Виктором Дэвионом и Хосиро Куритой, заметно ослабла. Оба теперь заметно благосклонней стали относиться друг к другу. Друзья не друзья, но приятелями их уже можно назвать.

— Хай^[12]. Рассказывают, что Кай Аллард как-то поговорил с Хосиро и что Омисама также одобрила дружеские отношения, установившиеся между ее братом и Виктором.

— Я знаю. — Крис улыбнулся, и Шин почувствовал прилив доверия к этому человеку. — Я уже имел разговор с Галеном Коксом по этому поводу — Виктору вполне по душе работать с Хосиро. Он так и выразился! В подобном содружестве он, Виктор, видит большой смысл, широкие перспективы. Я бы хотел попросить вас поговорить о том же самом с Хосиро. Конечно, не надо ему ничего навязывать, просто объяснить ситуацию. Мягко, намеками...

— Обязательно, Крис-сан.

— Домо^[13]. Их готовность к сотрудничеству, готовность работать вместе — жизненно важная часть наших усилий. Хочу обратить ваше внимание, что я очень даже разделяю эти понятия. Одно дело готовность к сотрудничеству, другое — способность работать вместе. Если первое в руках Божьих, то во втором — верю и знаю — они могут составить прекрасную пару. Каждый из них лидер, каждый действует наособицу — они бы отлично дополняли друг друга. Весь вопрос — желают ли они... Это самая серьезная проблема. Если бы ее удалось решить, то и армии нам бы удалось в конце концов примирить, а затем, со временем, и подключить к выполнению общей боевой задачи. Я даю себе отчет, что это очень трудное дело, однако тропинка к взаимопониманию — вот она, у нас перед глазами.

— Согласен. Я верю, что расширение круга боевых задач, которые необходимо решать сообща, научит их работать рука об руку. Ведь вы именно такие операции планировали на конец месяца. Если вы не против, я поговорю с Галеном Коксом один на один, и мы тоже начнем координировать наши действия.

— Отлично! — Крис вновь налил саке в обе чашки. — Теперь о второй причине. Это вопрос деликатный, и все равно я бы хотел поговорить с вами на эту тему. Дело в том, что агенты вашей Службы безопасности так и вертятся вокруг меня. Точнее, кишат... Не дают прохода. В конце концов, это начинает надоедать. Лезут в мою личную жизнь, копаются в грязном белье...

— Они никогда не отличались особой щепетильностью.

— Нет, проблема в другом. Некоторые мои коллеги из Драгун рассказывают про меня такие небылицы, что уши вянут. Раздувают из мухи слона... А ваши ребята, словно завороженные, слушают их. Потом сломя голову бросаются на поиск подтверждающих фактов. Йодама— сан , если у вас есть ко мне вопросы, я готов ответить на них.

Шин пожал плечами:

— Майор, побывав в вашей квартире, ближе познакомившись с вами, я осознал, насколько глубоко вы прониклись духом и буквой того образа жизни, который определяет наше умонастроение в Синдикате Драконов. Вы можете быть уверены, что мы уважаем вашу частную жизнь, не делаем попыток насовать повсюду жучков, как то бывает в пошлых детективных голодрамах. Я горд, что для подобного разговора вы выбрали именно меня, однако боюсь, что я ничем не могу помочь. У меня практически нет связей с СБ.

— Я так не думаю. — В глазах Криса мелькнула хитринка. — Что-то здесь не так, не правда ли, Шин Йодама из Курои-Кири? Мне кажется, я могу доверять тем слухам, которые касаются вас.

Сказав это, Крис развязал пояс на кимоно и вытащил свою левую руку из рукава. Левая часть его торса оголилась — там обнаружилась яркая многоцветная татуировка. Рисунок начинался у шеи, затем шел по плечу и спускался почти до локтя. Заметно стилизованное, выполненное необыкновенно искусно изображение представляло схватку узкомордого, сильного волкодава и голубовато-зеленого дракона. Чудовища вцепились друг в друга. Силы их были равны, никто из них не мог одержать победу, и в то же время они были не в состоянии разорвать смертельные объятия. Кровь капала из их ран, стекала вниз и наполняла контур человека, выколотый на руке. Человеческую фигуру окружали звезды. В одной руке у нее был меч, в другой — пистолет.

— Я — Кристиан Келл из Руи-но-ину-гуми, из Мерчисана. Я верю, что, как члены якудзы, мы можем говорить без утайки.

Якудза?! Келл — якудза! Йодама расширившимися от удивления глазами посмотрел на майора, затем опустил глаза.

— Сумимасен^[14], Кейру— сан . Прошу простить мне такой неприличный взгляд. Я даже подумать не мог...

— Не стоит извиняться, Йодама— сан . Я ожидал, что это зрелище должно было произвести на вас серьезное впечатление. — Крис широко улыбнулся. — Вы сумели справиться с изумлением намного быстрее, чем мой дядя Морган, когда он впервые увидел эти сакральные знаки десять лет назад.

Шин потряс головой:

— Выходит, слухи, что вы выросли и воспитывались в Синдикате Драконов, верны?

— Более-менее. — Крис отпил саке. — Мой отец — Патрик Келл. Я родился на Мерчисане за шесть месяцев до его гибели. Как я понимаю, он никогда не знал о моем существовании. Моя мать хотела рассказать ему, что ждет ребенка, однако она боялась, что, узнав об этом, он уйдет в отставку и окончательно остепенится. Мама хотела, чтобы он помучился, хотела поиграть у него на нервах и сама попала в ловушку, ею и расставленную. Она никогда не говорила об этом, но я-то знаю.

Моя мать была художницей и имела связи с якудзой на Акимашиме. Когда она отправилась путешествовать по внешним мирам, меня отдали на воспитание в одну из семей, входящих в наше сообщество. Когда я подрос, я стал сопровождать мать в дальних экспедициях, хотя после войны 3039 года мы уже далеко не забирались.

Глаза у Шина сузились.

— Мерчисан как раз и был захвачен войсками Федеративного Содружества в 3039 году.

— Да. Оккупанты расстреляли всех ее родственников, которые не пожелали жить под ярмом. Я не сомневаюсь, что эта атмосфера рабства, страха, ненависти погубила ее. Сразу после захвата планеты она заболела. Мне же пришлось покинуть Мерчисан. По ее воле... Я бы никогда не улетел с родной планеты, но что поделаешь...

Понимаете, мама никогда не говорила мне, кто мой отец. Она простить себе не могла его гибель. Все твердила: если бы она призналась, что ждет ребенка, он бы ушел в отставку и не был бы убит на Стиксе. Когда Мерчисан вошел в Федеративное Содружество, там началась повальная проверка документов. От анализов крови до изучения родословных. Все искали наследников линии Штайнер-Дэвион. Этот факт, а также то обстоятельство, что с годами я все больше становился похож на отца, решили мою судьбу. Она отослала меня с планеты. Сама умерла.

Шин сказал, глядя в подушки:

— Примите мои соболезнования.

— Спасибо. — Крис некоторое время молчал. — Я не осуждаю ее за то, что вынужден был уехать. Ее смерть потрясла меня — что там какие-то обиды. Мне переслали ее вещи, там я наткнулся на дневник, из которого узнал, кто мой отец. Я решил разыскать Моргана Келла. Руи-но-ину-гуми помогли мне. Я нашел дядю на Арборисе, как раз в звездной системе Сарна. Среди вещей моей матери обнаружилось послание к Моргану, где приводились доказательства нашего с ним родства. Дядя немедленно принял меня, оставил на время свой легион и отвез на Аутрич, где я поступил в военную школу. Это случилось в 3042 году.

— Вас, должен заметить, превосходно обучали, — улыбнулся Шин. — В первый раз я услышал имя Кристиана Келла после Алибергристского кризиса в сорок пятом. Ходили слухи, что вы клон Патрика Келла, которого произвел Хэнс Дэвион в своей лаборатории в ИННА. Говорили, что вы ловко расправились с целым батальоном Ляо. Эта победа не прошла незамеченной.

— С тех пор леди Романо волком смотрит на меня. Хотя, конечно, это я должен был смотреть на нее волком. В любом случае ее ненависть — лучшая награда. — Крис отпил саке. — Думаю, я дал вам достаточно информации, чтобы удовлетворить навязчивых молодцов из СБ, которые уже порядком надоели моим Драгунам своими расспросами.

Шин кивнул, соглашаясь.

— Что ж, — прибавил он. — Пусть лучше они займутся секретом богини Кали, которая позволила дочери Романо вынуть свое сердце, а потом вновь вложить его в грудь. И без всяких побочных эффектов.

Теперь засмеялся Крис.

— В культовых церемониях, процветающих в семье Ляо, нет никакого секрета. Психотропные средства так разнообразны, так сильны — они с любым человеком могут сотворить подобную злую шутку. Сначала умертвить, потом воскресить... Все остальное — умелосоздаваемые миражи. Нет, если этим парням так уж хочется раскрыть какую-нибудь тайну, пусть они займутся Ком-Старом. Вот уж где тайн полный мешок.

— Ком-Стар?

— Да. Регент по военным вопросам Ком-Стара прислал моему дяде послание. Странное, должен заметить, письмецо... Состоит всего из одной строчки, да и та — цитата из Марка Твена. Знаете, это знаменитое — «сообщения о моей смерти следует считать несколько преувеличенными».

XIV

Монтаянские холмы

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

1 июня 3051 года

Как только погасли лучи солнца, темно-красного, непривычно огромного, Кай Аллард скинул с плеч рюкзак. Он прислонился спиной к большому валуну и почесал спину. Увесистые обломки скал окружали площадку, которую Виктор Дэвион выбрал для ночевки. От этого места до пункта назначения оставалось не более получаса ходьбы. Площадка была выбрана удачно — нависающий выступ и многочисленные трещины надежно защищали группу от разведывательного самолета или патрулирующего местность боевого робота.

Слева от Кая Виктор и Гален тоже сняли рюкзаки. Рядом остановились Хосиро и Шин. Наконец Рагнар и Касандра добрались до места. Тут и Сун-Цу подоспел и начал выискивать свободное пространство. Ходил и вынюхивал. Как зверь...

Кай глянул на часы:

— У нас есть запас времени, мы можем отдохнуть здесь до рассвета. Прежде всего надо подкрепиться, потом поспать.

Сун-Цу с презрением глянул на Рагнара и процедил сквозь зубы:

— Эй ты, разведи костер. Кай тут же откликнулся:

— Ни в коем случае. Сун-Цу нахмурился.

— Но ведь кто-то должен заняться костром. Пусть тогда это сделают Кокс или якудза.

— Я сказал — нет!

Рагнар, чтобы снять напряженность, предложил:

— Не беспокойся, Кай. Разведу я костер, в чем проблема!

Кай положил руку ему на плечо:

— Я запретил разжигать костер, потому что мы должны вести себя очень осторожно. — Он указал пальцем на север — там уже стыла непроглядная тьма. — Отблеск костра сразу выдаст наше местоположение. Стремительность и внезапность — вот наши козыри. Я не хочу их лишаться.

Виктор Дэвион, рывшийся в своем рюкзаке, рассмеялся:

— Я знаю, почему ты не рискуешь разогревать паек. Пока бутерброд холодный, с мяса можно соскрести застывший жир. Интересно, сколько лет этой тушенке? Должно быть, припасы лежали на складе со времен Второй войны за Наследство.

— Тогда оставь их для будущего агрессора. Может, вкусив эту прелесть, он тут же уберется восвояси, — с ехидцей сказал Сун-Цу.

Виктор, отлично понявший намек, иронически усмехнулся, потом ответил:

— Если бы в ту войну капелланцы оказали нам хоть какое-то сопротивление, то и этих запасов бы не хватило. А так сразу — бах, и ручки кверху.

Сун-Цу побелел и сделал было шаг в сторону Виктора, однако Гален Кокс тут же выпрямился и холодно посмотрел на Ляо. Тот что-то невнятно буркнул и вернулся к своему мешку. Здесь он опустился на колени лицом к уже зашедшему солнцу и закрыл глаза ладонями. Словно молился...

Кай посмотрел на него и покачал головой. С той поры, как напряжение между Хосиро и Виктором спало и Сун-Цу стало некуда вбивать клинья раздора, он сосредоточился на самом себе.

Боролся с внутренним разладом — это было нелегкое сражение. Кай сразу почувствовал это.

Трудное у Сун-Цу было детство! Постоянно из огня да в полымя! В его душе никогда не было мира. Он постоянно метался — то осознавал себя ожившим богом, по крайней мере воплощением божества; то презирал себя за ничтожество, за мерзость, хлеставшую через край. Но в любом случае самой сладкой, самой греющей душу страстью принца было отыскание виноватых. Кто-то же внес сумятицу в его душу, кто-то навеял подобные мысли, и если первых, назвавших его богом, следовало отблагодарить, то вторым, свергнувшим его в пропасть отчаяния, — отомстить.

Кай одернул себя — Бог с ним, с этим Сун-Цу! Ему еще предстоит с ним наплакаться, зачем сейчас забивать голову дурными мыслями! Он склонился к рюкзаку и уже в следующую минуту, нащупав банку со съестным, забыл обо всем остальном. Кай вытащил ее — это оказалось консервированное мясо с овощами. Высоко подняв в руке свою находку, он громко объявил:

— У меня тушеное мясо с овощами. Никто не желает? Могу обменять. Желательно на сухое печенье. Или на что угодно.

Гален Кокс уныло покачал головой:

— А куска черствого хлеба для меня не найдется? Рагнар с готовностью предложил:

— У меня здесь цыпленок в соусе и с лапшой. Идет?

Кай даже руку опустил.

— Ты хочешь обменять такую вкуснятину? Это единственная пища, которую можно взять в рот. Знали бы мы, когда собирались в экспедицию, что следовало взять с собой!..

Рагнар совсем по-мальчишески смутился:

— А мне не жалко.

Шин достал две консервные банки:

— Рагнар, могу предложить холодную свинину с фасолью. Две штуки.

Тут и Виктор Дэвион заторопился:

— Я тоже дам две банки фасоли и половину плитки шоколада.

— Ох, как богато! — Кай подмигнул Рагнару. — Послушай, ты получил выгодное предложение от принца Федеративного Содружества. Поторгуйся, поторгуйся, глядишь, он набавит цену. Может, даст в придачу целую планету.

— Только будь настойчив, — поддержала брата Касандра. — В последний раз, когда Дэвионы начали возвращать миры, они отвалили капелланам сразу половину их территории.

Все, исключая Сун-Цу, громко засмеялись. Тут же смех стих. Принц Ляо совершенно вышел из себя.

Рагнар пожал плечами.

— Я вовсе не имел в виду Виктора. Если хочешь, Кай, этот цыпленок твой. — Он сделал паузу, потом обратился сразу ко всем: — Может, я самый молодой из вас, но это не значит, что я только вчера родился. Или простофиля, каких свет не видывал. Так что вот мое условие: три банки фасоли и целая плитка шоколада — и жрите этого цыпленка в свое удовольствие.

— Рагнар, — посоветовал Кай, — придержи ты эту банку. Или съешь сам. Лучше съешь, потому что завтра нам выпадет трудный денек, поверь.

Аллард Ляо наконец открыл свою банку и сморщился, отвернул нос, учуяв исходящий оттуда запах. Потом осторожно поставил банку на камень.

— Вот еще что, — добавил он. — Насчет часовых. Сегодня вместо часа на посту придется стоять по два. Сун-Цу — первый, его сменит Рагнар. Потом Касандра, следом я. Встанем затемно, двигаться придется во мраке. Навалимся на врагов, пока они не успели вылезти из своих спальных мешков.

— Нет, — возразил Сун-Цу. — Я не хочу. Я устал. Я не буду первым.

Кай мрачно посмотрел на него:

— Я и исходил из того, кто больше устал. Не думаю, что у тебя сил меньше, чем у Рагнара или Касандры. Просто тебя, когда ты заснешь, не добудишься, так что ты встанешь на пост первым, пока не заснул.

— А почему они не будут дежурить? Я понимаю, почему ты сделал исключение для Дэвиона, но почему Курита? Ты тоже, как твой папочка, замыслил измену?

Касандра вскочила, сжала кулаки, однако брат успел шагнуть вперед и попытался успокоить ее взглядом. Этого оказалось мало — девушка была вне себе от ярости. Кай с намеком глянул в сторону Рагнара — тот тотчас сзади приблизился к Касандре, однако девушка уже успела справиться с вспышкой гнева. Она неохотно отступила, при этом все время пристально смотрела на двоюродного брата. Он сделал презрительную мину, словно его эта мышиная возня, мелочные обиды мелочных людишек не касаются. Однако вскоре и он поежился — трудно было сохранять спокойствие, когда тебя буквально сверлят взглядом.

Кай перевел дух — даже Хосиро и Шин с удивлением смотрели в его сторону. Ну, парень, у тебя и выдержка. Ты, парень, держись, придет день, и ты посчитаешься с этим вонючкой. Мы тебе поможем, будь уверен. Очень хочется обломать ему ногти. Просто кулаки чешутся.

Так это было или нет, только Кай почувствовал себя вольнее.

— Слушайте все. Объясняю, чтобы потом никаких кривотолков не было. Виктор, Гален, Хосиро и Шин — наша главная ударная сила. Их задача захватить вражеские боевые роботы и обезвредить их экипажи. С этой целью я и предоставил им максимально возможный отдых. Вареным сонным куклам нечего делать в диверсионном рейде. Они должны быть в полной боевой форме, вот почему на эту ночь я освободил их от дежурства. Он помолчал, походил по площадке, потом продолжил:

— Повторяю еще раз, мы — диверсионная группа. Наша задача — устроить панику в стане противника. Устроить такой шум, чтобы другие группы смогли без помех подобраться к боевым роботам. Судя по всему, наша группа пока не обнаружена, поэтому я решил дать людям возможность отдохнуть. Поэтому я поставил тебя на дежурство первым, чтобы потом ты мог поспать без помех. Ясно?

— Вот теперь мне все ясно. — Сун-Цу погладил свои длиннющие ногти, потом резко вскочил. — Теперь все как стеклышко! Значит, вы здесь решили устроить заговор.

Рагнар поставил на землю банку с едой.

— Послушайте, я могу отдежурить первые два часа. Я вообще могу четыре часа не спать. Сун-Цу сразу взвился:

— Заткнись, щенок! Я не нуждаюсь, чтобы меня защищали. Я сразу догадался, что это неспроста! Да тут целый заговор созрел, чтобы унизить и оскорбить Конфедерацию Капеллана! То-то я думал, чего ради они взяли в рейд этого молокососа и эту противную амазонку? Оказывается, чтобы у нашего уважаемого командира были подпевалы. Чтобы сподручнее было нанести оскорбление свободной нации. Значит, на этой почве Дэвион и Курита заключили перемирие. За наш счет!

Кай спокойно ответил:

— Сядь, Сун-Цу.

Принц Конфедерации Капеллана передернул плечом:

— Я не буду тебе подчиняться. Измена струится в твоих жилах. То, что Дом Дэвионов держит на иждивении Аллардов, ничего, кроме презрения, вызвать не может. — Потом он повернулся к Рагнару. — А ты? Ты просто смешон со своим угодничеством. Что такое ваша так называемая Свободная Республика Расалхаг? Ничего! Фикция! Нечто вроде шутовской игры, которую сочинили при дворе Куриты и в которую они с большим удовольствием играют. На чем основывается ваша свобода? Подумать только — на честном слове бывших хозяев. Когда же Синдикату наскучит эта игра, Драконам стоит только пасть разинуть. Ам — и нету никакой Свободной Республики Расалхаг. Нету — и все тут! И никто не остановит. Теперь кто вы есть? Ну, кто вы есть?.. Потеряли половину своих капиталов, половину звездных систем. Рагнар вскочил:

— В таком случае ты должен понимать нас больше, чем кто-либо другой, Сун-Цу. Вы тоже потеряли половину своих наследственных владений. Нам бы следовало стать братьями, объединиться, чтобы не потерять все остальное.

Его заявление произвело удивительное действие, совсем не то, на какое рассчитывал Рагнар.

Сун-Цу сорвался на крик, в голосе его стали проскальзывать петушиные, истеричные нотки.

— Не сметь! Ты не имеешь права даже помышлять о каком-то равенстве со мной! Можешь подхалимничать перед Каем и Касандрой, может, те и признают тебя ровней. Кто вы есть — жители вашей так называемой республики? Потомки бандитов, разбойничьего сброда, которые не имеют права на существование.

Его понесло.

— Вот и крутись возле них, как этот якудза крутится возле Куриты, а этот, из Содружества Лиры, возле Дэвиона. Все вы, как марионетки, пляшете под дудку Хэнса Дэвиона и этого Вульфа. А кто такой Вульф? Прямой отпрыск кланов, кровь от крови, плоть от плоти. Вульф сам заявил об этом. Он и собрал нас здесь только для того, чтобы оторвать от дел. Чтобы мы попусту потратили время, пока кланы взяли передышку для выборов нового ильХана.

Рагнар первый толкнул Сун-Цу. Тот не успел ответить, так как Кай шагнул и крепко взял кузена за запястья. Тот пронзительно завизжал, совсем как дикий зверь, и попытался освободить руки из железных тисков Кая. Тот глянул в глаза брату и оторопел — злоба, живая, неукротимая, вскипела в глазах Сун-Цу. Затем он резко оборвал крик, взгляд его остановился, и он нанес брату предательский удар ногой. Кай упал на землю. Искры посыпались у него из глаз, земля набилась в рот. В левой стороне черепа разлилась адская боль, и уже сквозь нее, через ошеломляющее удивление, он услышал торжествующий крик Сун-Цу:

— Не сметь прикасаться ко мне, предательское отродье! Это тебе урок. Будешь знать, какова она на вкус, землица-то! Что, горько? Только попытайся сотворить то, что совершили твои папочка и мамочка, еще получишь. Конфедерация Капеллана не ваша! Зарубите это себе на носу!.. Она — моя. Ты никогда не посмеешь наложить на нее свою лапу. Уж в этом я тебе могу поклясться! Чтобы ни случилось, запомни: она моя! Была и будет!..

Терпение Кая лопнуло — сносить это дальше? Значит, расписаться в собственном бессилии?! Мыслил он в тот момент холодно, даже спокойно. Его удержала в руках леденящая сила гнева. За ним такое водилось — в минуты бешенства его тело как бы наливалось холодом. Он откровенно начинал зябнуть, даже мурашки бежали по коже. Этот подонок все-таки достал его. Он должен проучить его, иначе это никогда не кончится. Он посмел ударить командира?! Да он ему в два счета рога обломает! Ну-ка, как оно тебе?..

Он вытянул руки и с силой ударил Сун-Цу под обе коленки — тот разом осел на землю. Кай изловчился и прыгнул на него, уселся на грудь, коленями прижал его руки к земле.

— Надеюсь, этот урок будет тебе впрок. — Он два раза изо всех сил врезал ладонями по ушам Сун-Цу. — На первый раз достаточно. Я не хотел этого, но ты сам меня вынудил. На черта сдалась мне твоя Конфедерация! Ваш звездный трон, ваш!.. Вот и забирайте его себе. Владейте и помалкивайте. Даже если Виктор потребует, чтобы я возглавил вторжение в вашу Конфедерацию, я откажусь. Ты, дурак, учти: меня больше всего волнует, чтобы между нами был мир. Это, так сказать, наши семейные дела, а теперь получи за то, что посмел поднять руку на командира. — И он еще раз врезал ему по ушам. Тот сразу притих, замер. — Если еще раз посмеешь обсуждать, тем более отказываться выполнять приказ, я передам дело в суд чести. Понял?

Кай поднялся и, дернув Сун-Цу за комбинезон, поставил его на ноги.

— Первая смена твоя! Повторить?!

Сун-Цу быстро отступил, однако огрызнуться не посмел.

Голова у Алларда оказалась разбитой, кровь сочилась из уха. Ни слова не говоря, он покинул лагерь, спустился в низину и уже оттуда вскарабкался на вершину близлежащего холма. Здесь сел на камень, закрыл глаза, перевел дух.

«Как можно было так сглупить?» — спросил он себя. Ну ударил он Сун-Цу, ну доказал, кто есть кто, но ведь силой ничего не решишь. Прошло около двадцати четырех часов после разбирательства, а он опять вляпался в постыдную историю. Теперь опять Романо поднимет вой, опять они соберутся, начнут задавать вопросы. Ох, как потешится Романо, как начнет кликушествовать — как же, ее сыночка обидели. Опять родителям краснеть.

Ну, не так все плохо — у него же есть свидетели, Сун-Цу первым поднял руку. Тут Кая передернуло, жуткая мысль посетила его: а не спектакль ли это? Он вспомнил безумные глаза двоюродного брата. Такие ли уж они безумные? Не ведет ли он двойную игру? Ведь, разыграв этот скандал, он многого добился. Прежде всего обещания Кая оставить в покое трон Конфедерации Капеллана. Может, в этом и был тайный умысел подобных глупостей. Тогда Сун-Цу — опасный человек. Гений коварства. Строить из себя дурачка только для того, чтобы шаг за шагом укреплять свои права на престол. Нет, это слишком хитро. Даже для него.

Позади него послышался шорох осыпающихся камней, кто-то шел в его сторону. Конечно, это не Сун-Цу. Тот в доверительные разговоры, в откровенность пока не играет. И топал бы как медведь, он и в походе шумел больше всех. Никакого понятия о маскировке.

— Это ты, Сандра? — спросил он, не поворачивая головы, и, чтобы успокоить сестру, заявил: — Со мной все в порядке.

— Простите, лейтенант Аллард, — сзади послышался голос Хосиро, — я не хотел мешать вам.

Кай медленно повернулся.

В небе повисла половинка луны, более десятка мелких спутников разноцветными точками бежали по темному своду. Света было маловато, так что лица Хосиро он не видел, только смутные очертания фигуры и неясные светлые пятна.

— Ты не помешал, Хосиро. Я должен извиниться перед вами всеми за свое поведение. С тебя и начну. Прошу простить, что тебе довелось стать свидетелем подобной постыдной сцены. Больше это не повторится.

— Да что ты, Кай! — Хосиро пожал плечами. — Ты считаешь, что потерял контроль? Не вздумай извиняться — все и так на твоей стороне. Я пришел сказать, что восхищаюсь тобой, ты лучший командир, которого я когда-либо встречал. Я бы так отделал его!.. До бесчувственности...

— В том-то все и дело. Сун-Цу и так совсем бесчувственный. Странный какой-то... Создается впечатление, что чем больше его бить, тем он глубже будет уходить в себя. Он там ищет отдушину. С ним как раз битьем ничего хорошего не получится. С ним надо по-другому. Иначе он вконец свихнется.

Курита ничего не ответил, прислонился спиной к каменной глыбе, потом наконец произнес:

— Бывают такие обстоятельства, когда единственным решением становится сила.

— Хосиро, ты и я — мы оба родились воинами. Для нас сила вполне обычное, приемлемое средство добиться результата. Это я понимаю, сам прибегаю к подобному лекарству. — В этот момент перед его глазами поплыла шеренга атакующих боевых роботов кланов; память услужливо подсказала те мгновения, когда он не испытывал жалости к врагу. — Но Сун-Цу — это другое дело. С ним это не выход. Сила, проще говоря, побои только увеличат его страх.

— Его страх? — Принц задумчиво потер щетину на подбородке. — Я считал, что у него в душе нет ничего, кроме ненависти.

Кай ответил не сразу — сначала растер шею, потом долго смотрел в мерцающее ночное небо, где перемигивались огоньки звезд, мелких спутников, соседних планет. Потом, вздохнув, он выговорил:

— Нет, именно страх, поверь. Я увидел, как ему жутко, как глубоко засела боязнь в его душе. По глазам увидел... Еще до того, как он ударил меня. Поразмышляй над этим. Он вырос в сплошном кошмаре. Его постоянно натаскивали ненавидеть меня, моих родителей, моих сестер. В этом деле его родная мамочка не щадила себя — ведь она до смерти ненавидит мою мать. И боится ее... Ему было только пять лет, когда скончался наш дедушка, и все это время до совершеннолетия он слышал сплетни, что это его мамочка отравила деда. С той поры он вцепился в мать, в свою единственную опору и надежду. Та в свою очередь полюбила его с той же силой, с какой ненавидела весь мир. С той же самой легкостью, с невозмутимым, а то и ласковым лицом, с каким дарила ему игрушку, в следующую минуту она могла отправить на смерть сотню человек. Что там сотню — тысячи! Она узаконила пытки как испытание на верность. Вот и подумай, с тем же самым личиком, с каким она дарила ему подарки, Романо могла отправить его в камеру, где палачи начали бы проверять его верность.

Кай невольно глотнул.

— Ему удалось выжить в этом дурдоме. Спросишь — как? Не знаю. Он приложил много усилий, чтобы утихомирить матушку, как-то смягчить ее характер. Он все время стремится к тому, чтобы трон оставался в их семействе. С этой целью пытался прекратить массовые казни, так как понимает, что подобная безумная жестокость до добра не доведет. Во внешних делах он постоянно оглядывается на Федеративное Содружество и Объединение Святого Ива, потому что чувствует — мы можем вымести эту поганую семейку в два счета. Он прекрасно знает, что его так называемая армия развалится в первый же день войны. Единственный метод обороны против нас состоит в том, что в случае угрозы нападения он зальет кровью своих подданных всю вселенную. А ты думал, ради чего совершаются эти мрачные кровавые мистерии? Чтобы было легче всех разом принудить к самоубийству.

— Но ведь ты же сам сказал, что не намерен драться за трон Конфедерации? Кай пожал плечами:

— Чем больше я отказываюсь, тем глубже его подозрительность и страх. Он же судит по себе. Что еще мне остается делать, как не внушать ему, что не имею видов на его государство. В то же время точить за печкой кинжал.

— Возможно, это потому, что он сам слышал, как ты говорил нечто совсем противоположное.

— Когда?

— Ранее. Мы оба с тобой воины. Мы оба знаем, что существуют проблемы, которые иначе как силой не решить. Мы понимаем, какую ответственность накладывают подобные решения. Ты говорил, что не желаешь править в Конфедерации Капеллана, но ты и я знаем, что даже если это искреннее желание, если это правда, то далеко не вся. Если Сун-Цу примет из рук матушки не только бразды правления, но и ее методы; если там будут продолжать резать людей пачками исключительно ради развлечения; если меньшинство решится на геноцид в отношении собственного народа, — я так понимаю, ты не будешь молча взирать на это. Ведь ты же захочешь прекратить бойню.

— Нет!

— Да-а!.. — Хосиро скрестил руки на груди. — Я давно присматриваюсь к тебе, Кай. Я прочитал все доклады, которые посвящает твоей персоне СБ. Наши аналитики считают тебя робким, нерешительным человеком. — Он помолчал, потом решительно добавил: — Что нам стесняться, мы свои люди. Они просто величают тебя трусом. Они заявляют, что ты постоянно испытываешь страх и только поэтому стал водителем боевых роботов. Мол, не хочешь испытать позор, которым покрыли себя твои родители, отказавшись применить силу. Они характеризуют твое беспримерное усердие как бессознательное замещение страха перед смертью, желание преодолеть неуверенность в себе, вытеснить робость из сферы подсознательного. Они настаивают, что твоя победа на Туаткроссе — случайность. Вместо того чтобы обстрелять врага РДД, ты взял и подорвал себя. Со страху!

— Ты тоже так думаешь? Хосиро пожал плечами:

— Я считаю, что ребята из Службы внешней разведки глупеют на глазах. То ли переучились, то ли пытаются втереть очки — вот, мол, как мы работаем. Только у них ум за разум зашел, это точно. Странно полагать, что ты боишься войны. Конечно, как у любого нормального человека, она не вызывает у тебя восторга. Но испытывать перед ней ужас — это уже слишком. Куда больше ты страшишься не выполнить боевую задачу. Боишься, что не сможешь остановиться в нужное время и в нужном месте. На Туаткроссе ты приказал своим подчиненным занять выгодные позиции и в крайнем случае взорвать проход. Потом не выдержал и сам сунулся туда. Ну что — так должен поступать всякий командир, испытывающий беспокойство за порученное дело. Тут ситуация резко изменилась, у тебя было несколько минут, чтобы принять решение. Ты взял на себя смелость взорвать проход. Вместе со своими людьми. Этот эпизод до сих пор мучает тебя. Как всякого нормального человека.

Понимаешь, — после некоторой паузы продолжил Хосиро, — я так воспитан, что исполнение приказа — это все, а человеческая жизнь — ничто. Я даже не счел бы, что поступаю скверно, послав людям «приглашение на казнь». Хороший эвфемизм, не правда ли? Понимаешь, это страшное право — посылать на смерть. Не имеет значения — одного, двух или миллионы. Я тоже страшусь этого.

Он замолчал, было видно, что сомнения мучают его, потом наконец закончил — решительно, веско:

— Да, страшусь. — Он прошелся по вершине холма. — Понимаешь, я иной раз гляжу на себя в зеркало и ищу драконьи черты. Все жду, когда же я стану монстром. Слава небожителям, отец у меня толковый. Он всю жизнь учил меня, что если человек, тем более правитель, перестает пытать себя вопросом, зачем он послал вот этих, конкретных людей на смерть, то он может ненароком перейти границу, отделяющую ответственность от своеволия, необходимость — от жестокости. Если мы не задаем себе вопросов, не разглядываем себя в зеркале — это плохая примета. Первый звонок. А эти умники объявляют тебя сумасшедшим или трусом. Понятно, есть такое понятие, как бюрократическое чванство, — когда все данные ложатся в заготовленные тобой ячейки, ты ходишь гордый донельзя. Но вот наступает день, когда не все факты ложатся в клеточки, — один такой маленький-маленький, малозначащий-малозначащий не желает найти свое место. Тогда долой его. К себе же нет никаких претензий. Ткнешь такого чинодрала носом в подобную несуразицу, он даже обижается — я же от усердия. И-эх!..

— Точно! — всполошился Кай.

Сказанное Хосиро ожгло ему сердце. Это были его мысли, его сомнения. Это было его тайное занятие — зеркало и вопросы. Много вопросов.

— Прав ты, Хосиро. Во всем прав... Из темноты вышел Виктор Дэвион. Он кивком поприветствовал принца Синдиката Драконов.

— Простите, что слышал ваш разговор, но уйти не смог. Ноги к земле приросли. Все один к одному, как и у меня. Правда, первым меня озадачил Морган Келл, еще в январе, когда мы только что прибыли на Аутрич. Он как-то сказал мне, что я отношусь к редкой категории солдат, которые, набросив на себя узду, стараются ни о чем не думать. Словно я опасаюсь того, кто живет во мне. «Не бойся его, — сказал Морган, — он на твоей стороне. Ты только не стесняйся и почаще обращайся к нему за советом». Так и заявил, а я потом ночь не спал. Все спрашивал...

Хосиро кивнул в знак согласия:

— Ну, Морган Келл! Вот умнейший человек, он тебя насквозь видит. — Принц приблизился к Каю, положил руку ему на плечо. — Кай, власть, которая сосредоточилась в наших руках, дается немногим в этом мире. Это страшная тяжесть, огромная ответственность. Судьба дала нам право решать, стоит ли пожертвовать несколькими, чтобы спасти многих. Даже в лучшие времена это был нелегкий выбор. Но что угнетает еще больше — это то, что мы являемся и собственными судьями. Кому мы можем довериться, к кому обратиться за советом, как не к самим себе? К своей совести. И колебаться нельзя. Промедление иной раз смерти подобно. Принял решение — исполни его.

Кай Аллард уныло заметил:

— Я тоже так считал. Верил, что мое внутреннее решение, если оно взвешено, досконально проверено, всегда будет правильным. Однако Туаткросс убедил меня, что я ошибался. И сильно ошибался! — Он сделал паузу, потом добавил: — Теперь я знаю, что значит посылать людей на смерть. В будущем, если возникнет необходимость, я не колеблясь отдам такой приказ. Но поведу эту группу сам. Лично.

Он усмехнулся, потом заулыбался во весь рот.

— А что, Хосиро, может, ваши мудрецы из СБ не так уж и не правы? Может, я на самом деле трусоват по натуре? Однако теперь я крепко убежден, что посылать людей на гибель, какие бы обстоятельства ни сложились, куда труднее, чем броситься в бой и умереть вместе с ними.

XV

Спортивный центр семьи Керенских

Страна Мечты 1 июня

3051 года

— Значит, первым делом сажаешь своего боевого робота на корточки, проверяешь устойчивость. Потом отклоняешь корпус назад для увеличения дальности стрельбы. Вот это упражнение ты должен освоить. Это очень полезный прием.

— Спасибо, Керью.

Фелан поблагодарил наставника, который закончил объяснения. Упражнение действительно было очень сложное. Керью был невысок, изящен и при этом очень крепок и гибок — обычный тип среди водителей боевых роботов. Огромная копна светлых волос делала его голову похожей на шар, но больше всего поражали его огромные, по-детски наивные глаза. Однако его менее, чем кого-либо другого, можно было считать ребенком. Особенно это становилось ясно, когда он садился в кресло водителя боевой машины.

Керью пожал плечами.

— С такими учителями, как Наташа, Ранна и я, ты, конечно, сдашь экзамены, пройдешь испытания. Вопрос в другом — будешь ли ты бороться за звание водителя или элементала.

Затем они отправились на поле для рукопашных схваток. Оба были одеты в шорты и рубашки с короткими рукавами. Фелан и Керью спускались по склону, густо поросшему травой. Луг тянулся вдаль — туда, где расстилалась широкая степь. Само поле было разбито на отдельные участки, размеченные особым образом. Каждая площадка делилась пополам, и на каждой половине были вычерчены круги. В центре кругов располагались квадраты со стороной метра в два.

На участниках состязаний, находившихся на одной из площадок, были надеты шлемы с сетками на лицах, толстые, подбитые войлоком нагрудники, краги и налокотники, предохранявшие руки. На нагрудниках были нашиты синие либо красные круги. Вооружены люди были палками разной длины, в зависимости от расположения игрока на квадратах. На одном из концов этих примитивных фехтовальных предметов были прикреплены прямоугольные сетки. Фелан заметил, что ряды обороняющихся в основном составляли элементалы — у них и палки были подлиннее. Все они были как на подбор — рослые, дюжие ребята. Двухметровая Эвента не показалась бы среди них диковинкой. Им противостояли водители боевых роботов. Ростом и сложением они напоминали Керью. В руках держали короткие палки, которые с неуловимой быстротой вращали перед собой. По краям поля размещались вратари — палки у них в руках были в метр с четвертью, а вот сетки раза в четыре шире, чем у остальных участников.

Фелан обрадовался:

— Это же лакросс! Мы часто играли в него на Аутриче. Я все время, что учился в Найджерлинге, входил в сборную команду академии.

Керью кивнул:

— Правильно, это — лакросс, только правила у нас немного другие. — Он поднял руку, чтобы предупредить вопрос Фелана. — Я уже разговаривал с историком, который составляет хронику деяний Наташи, насчет различий в правилах здесь и там. Дело в том, что, если ты выйдешь на поле с твердой уверенностью, что ты знаешь, как надо перебрасывать мяч, ты быстро погибнешь.

Игроки носились по полю, стараясь отобрать друг у друга небольшой белый мяч. Те, у кого были красные нашивки, завладели им и, перебрасывая друг другу, наконец послали мяч в ворота противников. Голкипер поймал его и вновь вернул в поле.

— Что-то я не вижу больших различий, — приглядываясь к игре, сказал Фелан. — Разве что игроки позволяют себе удары головой и захваты. Это является грубым нарушением.

— Нарушением?!

— Вот и концом палки нельзя тыкать в ребра. За это фол.

— Фол?

Как раз в этот момент один из «голубых» действительно ткнул «красного» концом палки. Тот полетел на землю.

— Видишь, — обрадовался Фелан. — За это штрафной.

— Фелан, у нас здесь нет штрафных и этих... как ты сказал? — фолов. Я даже не знаю, что это значит.

— Как так? — Брови у Фелана полезли вверх. — Если существует игра, должны быть правила, а где правила, там и нарушения.

Он не успел договорить — один из элементалов догнал коротышку и принялся его топтать. Фелан загрустил.

— В общем-то мы в Найджерлинге тоже играли подобным образом. Я другое имел в виду... — Он сделал паузу. — Все-таки какую-то грань мы не переходили.

Керью улыбнулся:

— Ну, эта мелочь многого стоит. Если ты владеешь мячом, то как бы считаешься «живым». Тебя стараются сбить на землю, отнять мяч. Если это удается, то у твоей команды вычитают очки. Ты можешь сдачи дать — это даже приветствуется, однако пока ты с мячом, ты — мишень. Каждый забитый мяч приносит команде пятьдесят очков. Перед началом игры у каждой команды их по сотне. Забить гол трудно, куда легче лишить соперника принадлежащих ему очков.

— Хм, интересный вариант, — заметил Фелан, затем вновь окинул взглядом игровое поле. — А что, это только мужская игра?

Керью фыркнул:

— Играть с женщинами? Еще чего не хватало. Нет уж, спасибо. Они такие злые. Я так понимаю, что нет ничего хуже, чем сражаться против женщины. Эта игра еще цветочки, вот во время состязаний на право обладать родовым именем получить в соперники женщину — это, я тебе скажу, подарочек.

— Понятно, — кивнул Фелан. — Как ты думаешь, если на поле выйдут два свежих игрока, это разрешается?

— Может быть... Не знаю. Тебя они могут взять в команду. «Красные» представляют дом Уорда, «голубые» — дом Демос. Тебя-то они должны взять.

— Должны?

— Видишь того парня, который забил последний гол? Это Влад. Как мне помнится, единственное, о чем вы можете договориться, что кому-то из вас нет места на этой земле.

— Так и есть, — чуть нахмурившись, ответил Фелан. — А ты из какого дома?

Керью немного помедлил с ответом:

— Я был рожден в Нигрене.

— Ты говоришь об этом так, словно на этом доме лежит проклятие.

— В общем, так оно и есть. Я уже привык к подобному вопросу. Дом Нигрен никогда не давал хороших пилотов для боевых роботов.

— Это ты плохой пилот? — изумился Фелан. Керью пожал плечами:

— Так принято считать. Двадцать пять лет назад Волки разгромили Соколов в большом сражении. Дом Нигрен получил в качестве трофея наследственный материал из дома Мальтус. Все полагали, что в его банке хромосом были гены, которые давали водителям, рожденным в Мальтусе, некоторое преимущество в бою. Я как раз из той линии.

— Так что ж ты такой хмурый? Если тебе не нравится этот дом, прими участие в соревнованиях на родовое имя. Докажи, что обладаешь этим самым преимуществом.

Керью хмыкнул:

— Если бы все было так просто. После победы наследственный материал Мальтуса был пущен в дело. Тут прошел слух, что Соколы подсунули нам не то, что мы требовали. Какой-то с бору по сосенке материал... Ученые рода Волка провели тщательные исследования и заявили, что наследственные клетки вполне качественные и попали к нам как раз из дома Мальтуса, однако сплетня уже пошла гулять. На всех нас из этой линии легло пятно, так что нам заказан путь участия в испытаниях на родовое имя через включение в списки домов. Собственно, никаких официальных запретов нет, и вслух об этом стараются не говорить, а вот попробуй пробейся.

— Да, злые языки страшнее протонных пушек, — вздохнул Фелан. — И в сражениях, как я понимаю, бесполезно лезть из кожи, все равно не подпустят к испытаниям.

Фелан положил руку на плечо Керью:

— Прости, друг, я не знал. Все равно я считаю, что тебе — именно тебе, с твоим мастерством и выдержкой — путь к родовому имени не заказан. Когда мы вернемся во Внутреннюю Сферу, там в реальных сражениях ты сможешь показать, кто есть кто. Там сразу видно, кто воин, а кто пижон. Там никто не сможет поставить тебе заслон.

— Может быть. — Керью указал на поле: — Смотри, перерыв. Это твой шанс вступить в игру. Я могу тебя порекомендовать. Дом Демос из худосочных. Считается, что у них плохая наследственность. Все их питомцы чересчур азартны и теряют голову в трудных ситуациях. Если ты покажешь себя с хорошей стороны, то и я заработаю несколько очков.

Молодой человек засмеялся и направился к группе отдыхающих, вспотевших игроков, которые сидели на траве за кромкой поля. Лысоватый мужчина показался ему знакомым, он подошел к нему. Точно, ему приходилось встречаться с ним во время учебных занятий.

— Прости, ты, квиафф, не Эмилио? Мужчина осушил пластмассовую бутылочку с водой и достал еще одну из переносного холодильника.

— А-а, ты, должно быть, Фелан.

— Точно. Вам игрок не нужен? Эмилио пожал плечами.

— Влад! — крикнул он. — Хочешь еще одного свеженького? Мне совсем сбили дыхание. Думаю, последний удар Картера угодил между ребер.

— Фелан? — удивился Влад. — Как это Сирилла решилась отпустить тебя? Неужели ты желаешь поучаствовать в такой грубой игре, как эта?

Молодой человек обернулся и приметил своего давнего врага, окруженного игроками команды соперников. Большинство из них также косо поглядывали на чужака. В их взглядах сквозили пренебрежение и надменность. Другие же — в основном элементалы — держались попроще.

— Насчет грубости, Влад, мне ничего не известно. Как я понимаю, цель этой игры совсем в другом. Надо забить мяч в ворота, а сколько раз ты ударишь или тебя ударят, не имеет значения, квиафф.

Брови у Влада полезли вверх.

— Ты считаешь, лучше быть избитым? Ну-ну... — Он некоторое время, сузив глаза, смотрел на Фелана, потом кивнул: — Хорошо, можешь вступить в игру.

Фелан перепрыгнул через скамейку и направился к куче наваленного спортивного снаряжения. Подобрав форму по размеру, он подошел к игрокам. Влад неожиданно стукнул палкой по скамейке:

— Оставь эту рухлядь.

— Мне же надо во что-то одеться, — удивился Фелан.

— Вот и оденешься. — Влад палкой указал на Эмилио. — Отдай ему свои доспехи. Ты будешь играть на правом фланге, Фелан. За мою команду.

— Нет, зачем же, раздевать Эмилио, — запротестовал Фелан. — Здесь горы всего, что требуется. Влад не обратил на него никакого внимания.

— Эмилио, поторопись.

— Как прикажете, командор.

Он снял нагрудник и передал его Фелану, потом помог застегнуть ремни на спине.

— Зачем ты его послушался? Эмилио усмехнулся:

— Взгляни на меня. Мне уже тридцать два, и у меня нет родового имени. Скоро в отставку. Удивительно, как меня еще приняли в команду. Надеюсь, когда меня выведут из боевого состава, может, доверят воспитывать молодое поколение. Иначе выгонят на завод или куда-нибудь на ферму. Пенсия небольшая. Жить можно, но скучно...

В голосе Эмилио послышалась горечь. Только теперь Фелан кожей почувствовал, как несладко приходилось ветеранам, не жалевшим жизни ради Клана. Какой Эмилио ветеран, всего тридцать два. Что ж тогда говорить о Наташе?

— С возрастом приходит опыт. Разве это ничего не значит?

Эмилио посмотрел в небо, вздохнул, потом ответил:

— Ты еще во многом не разбираешься, Фелан. Опыт!.. Это то, что я передаю ученикам на тренажере? На, возьми эти налокотники, вместе с ними прихвати опыт, который я накопил, играя в лакросс. Запомни, когда мяч у тебя, ты считаешься «живым». Так что постарайся побыстрее передать кому-нибудь мяч. В общем-то, даже когда передашь, тебя все равно в покое не оставят — будут колотить со всех сторон, хотя за это очков не присуждают.

— Понятно, — кивнул Фелан.

Он помог Эмилио стащить остальные доспехи, потом натянул их на себя, оправил на бедрах короткую юбочку. Глянул на налокотники. Пенистая резина поверх твердого пластика... Ничего, сойдет. Перчатки были еще горячи и влажны от пота Эмилио, так же как и шлем с сеткой.

Эмилио встал на колени, открыл зеленую спортивную сумку и вытащил оттуда U-образный кусок пластика. Он обрызгал его из специального баллончика и протянул Фелану.

— Закуси это и секунд десять не двигай челюстями. Это капа, она предохраняет зубы. Аэрозоль временно размягчает пластик, так что он примет форму твоих зубов.

Фелан с благодарностью кивнул.

— Постарайся забить несколько голов. Мы проигрываем шестьдесят семь на семьдесят пять. Обрати внимание на защитников. Видишь вон того здоровяка? Это Картер. Он меня снес.

Фелан кивнул еще раз и, защелкнув последний замок, выбежал на поле.

Между тем мысли о судьбе Эмилио не оставляли его. «Ну и общество! — удивлялся он. — Что за нравы! Таких прекрасных воинов выбрасывают вон в том возрасте, когда во Внутренней Сфере солдат только-только входит в свою лучшую форму. Неужели их наследственные программы с каждым поколением производят все более и более сильных бойцов? Я бы не сказал. — Он с силой сжал капу и, сосчитав до десяти, осторожно разжал челюсти. Действительно, зубы как бы в броне оказались. — Может, здесь мне удастся найти ответ на этот вопрос».

Влад и центровой из команды дома Демос сошлись в центральной точке поля и уперлись лбами шлемов. Как только обе команды выстроились за своими капитанами, образовав две огромные, пытающиеся столкнуть друг друга черепахи, судья вбросил между ними мяч. По свистку началась отчаянная борьба за овладение мячом. Влад поднырнул под соперника, потом повернулся левым боком, пытаясь оттеснить чужого капитана. Шаг за шагом он отодвигал его, наконец своей сеткой ему удалось подхватить мяч. Тут же обе черепахи распались, и игроки рассыпались по полю.

Фелан побежал вперед, нацеливаясь прямо на ворота. На ходу сделал ложный финт корпусом — указал направление своего движения, а сам метнулся в другую сторону. Картер попался на уловку, освободил зону, и Фелан выскочил на ударную позицию. Отсюда он помахал палкой, привлекая внимание Влада, однако тот почему-то скинул мяч на другой фланг. Нападающий помчался за ним в угол. Фелан еще раз сменил позицию, надеясь, что теперь ему последует пас. Нет, форвард из угла попытался поразить ворота. Вратарь отбил мяч, и Картер подхватил его.

«Глупая обезьяна!» — в сердцах выругался Фелан, наблюдая, как Картер несет мяч. Как яйца в корзинке... Один из игроков противоположной команды попытался атаковать его — Картер спокойно дождался выпада, увернулся и изо всей силы ткнул концом палки нападавшему в грудь, в самый центр красного кружка. Тот, схватившись за грудь, повалился на землю. Фелан рассвирепел — вместо того чтобы прикрыть свой участок обороны, закрыть человека из команды Демоса, он бросился к Картеру. Палку держал тупым концом вперед, готовясь поразить противника. Картеру закричали, чтобы он был настороже, он оглянулся и так же не спеша принялся убегать от Фелана.

Однако того уже нельзя было остановить. Он догнал Картера, свалил его на землю, подхватил мяч и, минуя бросившихся к нему соперников, вышел на ударную позицию. Потом сделал ложный замах и, когда вратарь клюнул на эту уловку, спокойно внес мяч за линию ворот, где и приземлил.

Фелан вскинул палку в воздух. Другие тоже закричали. Влад и Картер недоуменно переглянулись, словно спрашивая друг друга — кто это посмел так нахально вести себя. Фелан подбежал к Владу:

— Я мог бы забить гол пять секунд назад, если бы ты сразу отдал пас, когда я открылся.

— Картер держал тебя.

— Тебе показалось. И ему тоже.

— Тебе везет, Фелан.

— Удача — это то, что другие называют талантом, когда он у них отсутствует, Влад.

В глазах у капитана вспыхнули злые огоньки.

— Что ж, мы еще сможем убедиться, так ли ты хорош, как считаешь. Иди займи свое место.

Фелан отправился на правый фланг.

«Если бы я был Владом, — спросил он себя, — как бы я поступил? Конечно, отдал бы пас».

«Голубые» выиграли мяч и забросили его ближе к воротам команды Уорда. После пары быстрых остроумных передач был произведен бросок по воротам, однако вратарь был начеку. Он передал пойманный мяч защитнику, а тот отправил его на левый фланг.

Как только линия нападающих перешла середину поля, мяч с левого края передали в центр, где его подхватил Влад. В следующую секунду он перекинул его Фелану. Мяч капитан подкинул так высоко, что молодому человеку пришлось сбавить ход. Он глянул через плечо — Картер, обозлившийся, набычившийся, уже был готов броситься на него. «Спасибо за доверие, Влад», — мелькнуло в голове у Фелана. Он накрепко сжал челюсти и приготовился к столкновению.

Фелан поймал мяч, находясь спиной к Картеру. Он знал, что даже кирпичная стена не остановит этого громилу, однако придумать какую-нибудь уловку уже не было времени. Разве чтопалкой его достать? Он перехватил ее поближе к сетке и, когда Картер приблизился к нему, изо всех сил ткнул его тупым концом. Метил в грудь огромной фигуры, заслонившей солнце.

Попал!

Картер накололся на палку Фелана. Хрустнула кость — здоровяк на мгновение как бы завис в воздухе. Перчатки соскочили с его рук, и в следующий момент он с шумом рухнул на землю.

Удар отшвырнул Фелана в сторону. Прижав сетку с пойманным мячом, он, спотыкаясь, сделал несколько шагов, но сумел удержаться на ногах. Тут же метнул мяч находившемуся перед воротами Владу. Тот тут же загнал его в ворота.

— Эй, Влад! — крикнул Фелан. — Отличная работа. Когда мы вместе, мы сможем сокрушить кого угодно.

Тот повернулся и, выставив палку в сторону Фелана, изобразил пиф-паф, потом крикнул:

— Ты убит! — Потом, приблизившись, поделился: — Знаешь, наша с тобой вражда отдает чем-то мистическим. В Свободной Республике Расалхаг родители пугают детей наемниками.

Фелан улыбнулся:

— Вот и я о том же. Пусть мы не по душе друг другу, но почему мы не можем сотрудничать? Мы же работаем на общую цель.

— На общую цель? — Влад презрительно рассмеялся. — То, что ты оказался здесь, лишь подтверждает мои слова, что мне крупно не повезло. Что ж, считай, что ты один из нас. До предстоящих испытаний, которые докажут всем, что я знаю давным-давно. Ты не более чем огрызок деградирующего общества. После проваленных испытаний на звание воина тебя твои же благодетели выбросят за ненадобностью.

— А если я их выдержу?

— Ты не выдержишь. Ни через шесть недель, ни через шесть лет. Ты все равно проиграешь. — Влад усмехнулся. Шрам, обезобразивший его лицо, стал очень заметен. — Я обещаю тебе, что буду одним из водителей, с которыми тебе придется сражаться. И запомни, я разгадаю твою загадку. Раз и навсегда.

Фелан хмыкнул и показал пальцем на лежавшего Картера:

— У тебя уже был шанс, Влад. Лучшего не будет. Теперь моя очередь, и уверяю тебя — я не промахнусь.

XVI

Равнина Танцующего Ветра

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

2 июня 3051 года

Виктор Дэвион чуть приподнял очки ночного видения, стер пот с лица — ночная прохлада освежила кожу. Принц с облегчением вздохнул, потом вновь водрузил очки на нос, глянул на хронометр. Наверное, уже в двадцатый раз он бросал на него взгляд. Еще пятнадцать секунд... Он вспомнил о товарищах — хорошо, если они успели занять назначенные места.

Перед ним на северной оконечности лагеря в смутной ночной мгле возвышались четыре боевых робота. Тела у них были цилиндрической формы, ноги имели изгибы назад. По всем приметам «Мародеры», если бы не окончания верхних конечностей. Их конфигурация была не совсем обычна. Кроме того, эти машины выглядели куда изящней массивных неуклюжих «Мародеров». Скорее всего, эти машины были из тех, производство которых Волчьи Драгуны наладили на Аутриче. О них ходило много слухов по всей Внутренней Сфере. О них упоминалось на заседаниях Высшего Совета как об оружии, способном противостоять кланам. Действительно, принцу еще не доводилось видеть подобные машины.

На горизонте уже едва заметно начинал тлеть рассвет. Небо в той стороне чуть посветлело, ночную мглу над самой землей прорезала тончайшая розовая полоска. Наступил предрассветный час. Двое часовых не спеша ковыляли вдоль заграждения. Срок их смены был совсем близок, и, борясь с усталостью и сном, они переговаривались между собой. Время от времени разминались, приседали, чтобы согреться. Силы у них были на исходе, внимание — тоже. Один без конца позевывал, другой откровенно клевал носом.

Виктор вновь надвинул очки, перехватил поудобней лазерный карабин, проверил прицел и дальность до часовых. Как и у всех в группе коммандос, на нем был надет шлем и панцирь. Против обычного лазера это была надежная защита — луч обычно отражался от металлокерамической брони. Конечно, такое снаряжение было не столь эффективно, как доспехи, которые они использовали на тренировочных занятиях в Найджерлинге, — их обычно именовали «внешним скелетом», — однако значительно легче, а значит, более удобно для дальних рейдов.

Штаб командования силами Драгун в этом районе был расположен на окраине широкой степи. Места были пустынные, и единственной заботой Службы безопасности являлась защита этого места от возможных диверсионных рейдов. Как и большинство боевых соединений, штаб и приданные ему силы были разделены на три части. Так же был поделен и батальон охраны. Все наземные сооружения, скопления боевой техники были размещены подальше друг от друга, чтобы уменьшить урон от внезапного воздушного нападения. У боевых роботов, находящихся в распоряжении батальона, ядерные двигатели никогда не глушили, так что в случае опасности водители могли немедленно запустить их на полную мощность.

Стрелка на хронометре подползла к заветному штриху. Виктор поудобнее взял карабин, навел перекрестие на одного из часовых и, как только стрелка коснулась нужной отметки, два раза нажал на спусковой крючок. Свет, порцией ударивший из ствола, ничуть не ослепил его. Следом что-то вспыхнуло в том месте, где стоял часовой. Послышался вопль... Тут же вскрикнул второй часовой, и принц улыбнулся — Хосиро не подвел, сработал четко. Теперь можно и к боевым роботам подобраться.

Он вскочил, побежал, краем глаза приметил, что и его товарищи мчатся в ту же сторону. Целью принца был боевой робот «Уллер». Добравшись до него, Виктор закинул карабин за спину, вспрыгнул на опору нижней конечности и, схватившись за ствол лазерного орудия большого калибра, подтянулся и зацепился за рычажок электропривода, передающего движение на верхнюю конечность. Руки робота были расставлены, чуть согнуты в локтях и вытянуты параллельно земле. Виктор, словно акробат, прошел по предплечью, потом по плечу и наконец добрался до площадки, где был расположен люк, ведущий в кабину. Люк был открыт — Виктор скользнул в темное отверстие и наглухо задраил за собой металлическую крышку. Карабин снял и положил на откидное сиденье, сам устроился в кресле пилота.

Пробежал пальцами по панели управления, встроенной в левый подлокотник, затем откинул крышку, прикрывавшую пульт. Делом нескольких секунд было извлечь блок, управляющий контрольными устройствами машины. Так, теперь требуется сменить плату, отвечающую за входной пароль. Так, готово, теперь блок на место, до щелчка. Все в порядке, теперь можно застегнуть привязные ремни.

Присоединить датчики, показывающие состояние организма, — так, прикрутили к одному бедру, к другому... Где кольцо, надеваемое на шею? Вот оно!.. Готово! Теперь нейрошлем... Отлично. Приступим к звуковому опознаванию. Он щелкнул выключателем и сказал:

— Включение! Полная боевая готовность!.. После некоторого замешательства компьютер спросил:

— Требуется назвать пароль, требуется назвать пароль...

— Способность, танго, рентген, фокстрот.

— Сравнение закончено. Добро пожаловать на борт «Китфокса» 0038W.

Виктор перевел дух. Очень хотелось вытереть пот со лба, однако для этого необходимо было снять нейрошлем. Зачем? Можно обсушить кожу воздухом. Он щелкнул тумблером на шлеме, и прохладная струя свежего воздуха вернула ему спокойствие и уверенность в себе. В этот момент вспыхнул левый монитор, за ним правый — по осветившимся экранам побежали колонки цифр. Компьютер сразу занялся проверкой бортовых систем и прежде всего оружия. Данные сразу выдавались на экран. Прежде всего Виктор обратил внимание на четыре лазера — по два в каждой руке, большого и среднего калибра. Они были заряжены только до уровня, пригодного для выполнения учебных задач. Что тут поделаешь! С другой стороны, их концентрированный удар — сразу из всех орудий — мог сжечь противника и при удачном попадании погубить водителя.

Принц включил переговорное устройство, покрутил ручку настройки, нашел согласованную частоту.

— Рейдер-два, я готов. Как слышишь?

— Отлично, Рейдер-один. Я — Рейдер-два. Готов к движению, — ответил Гален.

— Рейдер-три — готов!

— Рейдер-четыре — готов!

Боевой робот, в котором должен был сидеть Гален, неожиданно накренился вперед и шагнул. Затем он осторожно передвинул вторую опору. Так, шаг за шагом он направился в сторону главного лагеря. Виктор развернул свою машину и нажал на кнопку. Перед ним зажегся большой обзорный экран. Увеличив изображение, он различил в центре лагеря световые вспышки. Это были залпы из лазерных карабинов. Он тут же переключился на магнитно-резонансное сканирование и в тусклом нереальном голубовато-зеленом свечении приметил призрачные фигуры. Некоторые из них были помечены знаком "X". Виктор ввел в компьютер необходимые данные для идентификации, сразу получил ответ. Принц послал эти сведения другим рейдерам.

— При магнитном сканировании я различил нашу наземную группу. Передаю их условные обозначения. Знак "X". Это фольга, нашитая на комбинезоны, дает такой отблеск. Хорошо, что уловка сработала. Открыть огонь по вражеской пехоте.

Он вцепился в джойстики, встроенные в подлокотники кресла, и включил прицельное устройство. В двойном перекрестии побежала земля, фигурки людей, на которых не высвечивались опознавательные знаки. Машинально передвигая рычажок на джойстике, он опустил дуло лазерной пушки, снизил уровень энергии и обстрелял редкую цепь защитников лагеря.

Следом его примеру последовали три других робота. Плотный огонь накрыл очаги обороны. Штурмующая группа, на панцирях которой посверкивали «иксы», рванула к северной группе боевых роботов. Гален развернул машину и двинулся к югу. На ходу махнул стальной конечностью Шину — следуй за мной. Тот присоединился к Галену.

— Рейдер-два, Рейдер-четыре, свяжите боем южную группу боевых роботов противника, — приказал Виктор. — Мы — Рейдер-один и Рейдер-три — разберемся с последним звеном. Вы двое можете быть спокойны, мы вас прикроем.

— Понял вас...

Виктор тут же передвинул рычажок на уровень энергии, способный поразить боевых роботов, и постарался поймать их в перекрестие прицела.

Между тем над горизонтом всплыл край солнца. В ясном утреннем свете Виктор отчетливо различил Кая — тот подсадил Рагнара, и принц Расалхага взобрался на руку боевого робота. В свою очередь Сун-Цу и Касандра уже добрались до узких балкончиков, с которых можно было попасть внутрь машин. Кай, успевший помочь Рагнару, бросился к последнему бронированному чудовищу. Виктор невольно улыбнулся — пока все складывалось просто замечательно.

Однако его радость тут же улетучилась, когда он обнаружил, что боевой робот, которым управлял Сун-Цу, поднял руку и направил стволы орудий на машину, на которую взбирался Кай. Возможно, Сун-Цу не смог сразу овладеть управлением — может, нажал не ту кнопку, тем не менее Виктор не мог избавиться от зловещего предчувствия. Дрожь пробежала у него по спине. Он лихорадочно поработал кнопками, навел стволы лазерных орудий на левое плечо машины Сун-Цу. Скрежет металла был так силен, что был слышен внутри рубки. Пот заливал ему глаза. Виктор включил переговорное устройство и начал вызывать Сун-Цу.

— Даже не смей думать об этом! — закричал он. — Только выстрели, и я, клянусь, сотру Сиан с лица планеты.

Сквозь прерывистый шум и шорохи эфира прорезалось невнятное бормотание: «...желательно вычеркнуть наследственную линию Ляо-Чанг из числа людей». Виктор с недоумением обнаружил, что этот голос принадлежит Хосиро. Значит, тот тоже заметил маневр Сун-Цу. Действительно, стволы орудий Рейдера-три были направлены на Сун-Цу.

Робот принца Ляо опустил руку.

— Подозрительность свила уютное гнездышко в ваших сердцах. Самое невинное действие вызывает у вас гнев. Вы во всем видите предательство. Это в вас кипит вероломство...

— Послушай, ты, червяк, — прорычал Виктор. — Ты мне мозги не пудри. Дурачком не прикидывайся... Не вздумай еще раз спровоцировать меня — буду стрелять без предупреждения. В последний раз предупреждаю — не вздумай укусить, тем более «невинно» ошибиться. Мы с Хосиро изрешетим тебя.

Виктор повернул ручку настройки и нашел частоту Хосиро.

— Послушай, парень, все-таки неплохо действовать сообща, не правда ли?

В ответ он услышал смех Хосиро:

— Каковы задачи, таковы и решения.

— Спасибо, что присматриваешь за Каем.

— Я дорожу друзьями.

— Я тоже.

Затем после небольшой паузы Виктор решительно объявил:

— Я — Рейдер-один. Мы с Рейдером-три образовали звено. Нужны ведомые.

Виктор стоял, облокотившись о перила, смотрел в сад. В глубине террасы, не обращая на него никакого внимания, на скамейке Сун-Цу о чем-то шептался с сестрой. Слов их слышно не было. К тому же они болтали по-китайски, а этого языка Виктор не знал. Он подумал, что, может быть, это и к лучшему — если бы он знал, какой вопрос они так горячо обсуждают, это наверняка испортило бы ему настроение.

Сзади подошел Гален, протянул кружку пива. Виктор встрепенулся, заставил себя улыбнуться. Взял напиток.

— Надзираешь за окрестностями? — спросил Кокс. Виктор вздохнул:

— Нет, мой друг. Просто размышляю о состоявшейся экспедиции.

— У всех у нас сложилось мнение, что в то время между тобой и Сун-Цу что-то произошло.

— Так, пустяки...

— Пустяки?! — Глаза Галена блеснули. — Когда я вернулся, то обнаружил, что вы с Хосиро ведете себя как заговорщики. И ты утверждаешь, что ничего не случилось. Ком-Стар должен наградить Сун-Цу премией мира за то, что вы вдруг запели с одного голоса.

— Премией мира? — усмехнулся Виктор и отпил пива. — Не беспокойся... Этот маленький крысенок пытался сотворить очередную пакость, мы с Хосиро одернули его. Что касается заговорщиков... Понимаешь, вы с Шином стали закадычными друзьями, о Кае, Рагнаре и Касандре я уже не говорю. Так что и нам с Хосиро надо работать вместе. Другого выхода нет, тем более он — нормальный парень. Я его раньше явно недооценивал. Самое удивительное, мы вполне можем понять друг друга.

Гален Кокс покивал.

— Я думаю, Ком-Стар может раскошелиться еще на одну премию — за проницательность. Тебе! Наконец-то!.. Когда вы вместе — вы непобедимы.

Виктор пригладил волосы. В пересушенной атмосфере Аутрича они после душа мгновенно высыхали и тут же вставали торчком.

— Да, мы их здорово пощипали с Хосиро, однако Кай, Касандра и Рагнар тоже не сидели сложа руки. Один Сун-Цу, как всегда, бестолково суетился, — сказал Виктор.

Гален усмехнулся:

— Считаешь, бестолково? Ты бы пригляделся к нему. Очень даже толково он уходил из-под обстрела. Не нравится мне этот парень. Не разыгрывает ли он нас своей дуростью и взбалмошностью? Этакий сыночек Романо. Когда надо, он прекрасно просчитывает ситуацию на много ходов вперед...

В этот момент из зала на террасу вышли Кай, Касандра и Рагнар. Виктор направился к ним. Пиво оставил на перилах, на ходу вытащил золотую монету из кармана.

— Кай! — крикнул он и швырнул ему монету. Тот одной рукой ловко поймал ее.

— Пятьдесят кронеров?! — изумился Кай. — За что?

— Помнишь, мы держали пари перед рейдом? За каждого убитого врага десять кронеров. Кай попытался вернуть монету обратно.

— Я убил только четверых. Виктор протестующе вскинул руки:

— Хорошо, будешь должен. Если откровенно, то ты и Рагнар спасли мне жизнь. Мне бы следовало заплатить вам за это в тысячу раз больше.

Кай смущенно улыбнулся и, чуть покраснев, заявил:

— Это мой долг — защищать тебя. — Затем он хлопнул Рагнара по спине. — Если бы этот отчаянный рубака не защитил мой тыл, у меня ничего бы не получилось.

Рагнар густо покраснел. Как мальчишка... Особенно когда Касандра добавила:

— Я бы тоже хотела иметь настоящего ведомого, а не того, кто прячется у меня за спиной. В следующий раз Рагнар пойдет со мной.

Сун-Цу что-то проворчал в своем углу, но никто не обратил на него внимания. Виктор в этот момент жадно вглядывался в Хосиро, который вместе со своей сестрой тоже вышел на балкон. Заметив, что Виктор во все глаза смотрит на нее, Оми улыбнулась. Эти «гляделки» явно пришлись не по душе Хосиро. Он нахмурился.

Виктор тут же отвернулся, подошел к балюстраде, взял кружку и допил пиво. Гален и вся компания радостно приветствовали друзей:

— Добрый вечер, Хосиро. Очень рад снова увидеться с вами, леди Оми.

— Добрый вечер, джентльмены, — ответил Хосиро. Его сестра приветственно кивнула. — Я только что рассказывал Оми о сегодняшнем рейде. Хотелось бы еще раз поблагодарить Виктора за ту помощь, какую он оказал мне. А-а, вот и вы, наш принц. Благодарю...

Виктор пожал плечами:

— Это был мой долг.

— Правильно, но скольких партнеров я встречал, которые лезут со своими глупыми советами в самый напряженный момент, а о своих конкретных обязанностях забывают. Собственно, на войне только от этого и гибнут. От лишних разговоров, советов, пререканий. Особенно когда их товарищ остро нуждается в помощи.

Гален подмигнул Виктору.

— Ну, Хосиро, ты не знаешь, Виктор всегда отличался особой ершистостью. Такой у него характер — все делать поперек. Брось его, например, в гравитационный колодец, он и там всплывет. Я знаю только один способ заставить его подчиняться приказам.

Виктор поджал губы.

— Ну, ты и штучка, Гален!.. — выговорил он.

Все засмеялись. Оми просунула руку брату под локоть и сцепила пальчики. Они у нее были тонкие, почти прозрачные.

— Я верю, что Хосиро не преувеличивает, — сказала она, обращаясь к Виктору. — Вы действительно действовали смело и решительно.

«Он сам ей так сказал?» — Виктор не мог поверить. Несколько раз моргнул, потом ответил:

— Надеюсь, он объяснил вам, что в вооруженных силах Федеративного Содружества храбрым водителем боевых роботов считается тот, кто способен выжить, несмотря на собственную глупость. Героем мы называем того, кто при этом ухитрился спасти другого водителя. — Потом Виктор бросил взгляд в сторону Кая. — Слава Богу, что из этого правила есть исключения.

Оми улыбнулась:

— Я уверена, что все остальные бойцы из вашей компании тоже относятся к исключениям.

Затем она встала между братом и Виктором.

— Принц Виктор, может, вы помните, месяц назад вы предлагали мне совершить прогулку по саду. Теперь я с благодарностью принимаю ваше предложение.

Виктор с некоторым недоумением посмотрел на Хосиро, однако его лицо оставалось неподвижным.

— С разрешения вашего брата, леди Оми, — наконец вымолвил Дэвион. Хосиро улыбнулся:

— Сегодня я доверил вам свою жизнь, и вы сохранили ее. Верю, что могу доверить вам и то, что мне дороже жизни.

— Аригато гозаимас, Хосиро— сама . — Виктор предложил левую руку Оми. Она взяла его под локоток. Виктор добавил: — Я очень тронут тем доверием, которое вы оказали мне. Это для меня большая честь.

— Вот и замечательно, Виктор Дэвион. — Хосиро внезапно посерьезнел. — Наши жизни слишком коротки, а обязанности, возложенные на нас, слишком тяжелы, чтобы усложнять их, на мой взгляд, совершенно ненужными преградами. Возможно, наступит день, когда мы тоже сможем прогуляться как верные друзья.

XVII

Палата Верховного Совета кланов

Зал Ханов, Страна Мечты

19 июня 3051 года

Сопровождаемый двумя элементалами в черных доспехах, Фелан Келл строевым шагом прошел до небольшого возвышения, расположенного неподалеку от скамьи, на которой он дожидался своей очереди. Заняв указанное ему место на зеркально отполированном мраморном полу, он невольно глянул под ноги — еще один Фелан Келл смотрел на него из холодной каменной толщи. Был он также невелик ростом по сравнению с двумя гигантами в блестящей металлокерамической броне, стоявшими по бокам. Потом он поднял голову, в то же мгновение дрожь пробежала у него по спине. Собравшиеся в полукруглом, несколько мрачноватом зале вожди в упор рассматривали его.

Размерами зал Ханов был почти равен залу Совета Клана Волка, однако темные тона его, черный мрамор производили куда более жуткое, даже давящее впечатление. Места для Ханов были вырезаны из цельных глыб темно-вишневого гранита, обиты они были бархатом такого же цвета. Тот же материал пошел на покрытие сидений, где размещались приглашенные на заседания. Ярусы образовывали восемь вознесенных друг над другом рядов с центральным ступенчатым проходом. Черный Лабрадор был использован для ступенек, по бокам были проложены молочно-белые мраморные полосы. Вот и на помосте, где он сейчас стоял, то там, то здесь были видны вкрапления светлого камня, словно звезды, светящие в глубине свободного пространства.

Стены в зале были отделаны тоже каменными синевато-серыми панелями. Свет крошился на их полированных поверхностях, растворялся в глубине — вернее, как бы истекал из глубины, придавая залу несуразно большой объем и многозначную таинственность. Ни в чем не сохраняя подобия реальным образам, пространство зала тем не менее воссоздавало впечатляющий облик безмерного, чуждого человеку космоса. Даже семнадцать знамен, подвешенных к купольному потолку, не мешали созерцанию величия вселенной. Три участка, где уныло возвышались шесть пустых кресел, подсказали Фелану, что из двадцати когда-то существовавших кланов теперь осталось только семнадцать. Фелан невольно задумался о том, что люди, способные уничтожить своих собственных братьев, не задумываясь начнут убивать тех, кого они считают чужаками. Или отщепенцами... Кем же еще была населена Внутренняя Сфера, если не выродками, погубившими собственное государство, собственное счастье и хорошую жизнь. Раздробившими великую Звездную Лигу на множество ублюдочных государств, которые только и знают, что пускать друг другу кровь.

Еще более удивительными были одеяния сидевших в зале Ханов. Мало того, что все одежды были изысканно богаты и слепили глаза блеском золотого и серебряного шитья, все Ханы были в масках. Их вид окончательно сразил Фелана. Точнее, их лица закрывали не маски, а опущенные забрала шлемов, каждый из которых мог служить образцом ювелирного искусства. Шлемы напоминали головы тотемов родов. В общем-то, Фелан уловил тайный замысел этого маскарада. Люди, представлявшие свои кланы в верховном органе государства, как бы уже не являлись человеческими личностями. Они как бы персонифицировали образ того или иного священного животного. Фелан пока встречался с Кланами Дымчатых Ягуаров, Нефритовых Соколов, Медведей-Призраков, Стальных Гадюк и, конечно, Волков. Но это, как оказалось, только малая часть могучей державы. В этом зале, как нигде, Фелан особенно прочувствовал ту глубокую пропасть, отделявшую представителей кланов от жителей Внутренней Сферы.

Если с мизантропической точки зрения человеческое сообщество представляется стаей, влекомой в неизвестность своими вожаками, а часто и кровавыми древними инстинктами, то, в отличие от государств Внутренней Сферы, кланы представляли собой организованную стаю. Даже сверхорганизованную...

И все равно стаю! Потому что главной их целью, жизненной заботой было убийство. Не важно, ради чего — великой ли цели, справедливости, власти. Все едино! Их завет был прост — добиться своего в этом мире можно только силой.

То же самое творилось и во Внутренней Сфере, только стая там была неорганизованная, шарахающаяся из стороны в сторону — от требований гуманного отношения к человеку до воплей о необходимости изничтожить «предателей». Один Дом Ляо чего стоил! Фелан вздохнул — разница была невелика, но существенна. Для простого человека даже принципиальна. Одно дело заняться убийством ради промысла или из идейных соображений — здесь ощущалась какая-то трогательная свобода выбора; другое дело — когда тебя не спрашивают и с детства натаскивают грызть, душить, кусать, рвать на части. При этом чем более доблестно ты занимаешься подобным ремеслом, то и славы тебе больше.

...Фелан тряхнул головой, прервал поток несуразных мыслей и только теперь обратил внимание, что в зале присутствовал еще один, кроме него, человек, чье лицо не было закрыто маской. Это был Конал Уорд. Фелан почтительно поклонился ему.

Тот также вежливо поприветствовал его. Теперь, после выборов, Конал Уорд стал Хранителем Клана Волка и, значит, был вхож в высшие структуры власти. Он поднялся и, обращаясь к Ханам, сказал:

— Позвольте по древней традиции воззвать к членам Совета Ханов с просьбой узаконить создавшееся положение. Никто из членов Совета Ханов не может избежать участия в дискуссии по этому вопросу и воздержаться от голосования. Все должны сообщить свое решение. В случае отклонения обвинительного приговора на этом деле будет поставлен крест. Оно будет развеяно как пепел по ветру. Если же нет, то осужденный получит тридцать дней, чтобы подготовиться защищать свою жизнь.

Все Ханы в унисон промолвили:

— Да будет так.

После этого возгласа оба сопровождавших Фелана элементала оставили его. Один двинулся к боковым дверям, через которые в зал были введены Фелан и Конал Уорд. Другой по центральной лестнице поднялся к парадным двустворчатым дверям.

Исполненный собственного достоинства, Конал наконец обратился к Фелану:

— Фелан Келл, известно ли тебе, с какой целью ты вызван на Совет Ханов?

Мельком глянув на Конала, Фелан сразу уловил, что тот, по своему обыкновению, опять спрятал камень за пазухой. Что же он припас? Этот вопрос был жизненно важен для молодого человека. Ладно, об этом потом. Тут он припомнил наставления, на которые не скупилась Наташа перед этим заседанием. Наконец ответил:

— Не в моей власти знать волю Ханов, Хранитель. Мой долг — выполнять их замыслы. Выполнять не задумываясь и добросовестно.

Конал надменно посмотрел на молодого человека, потом обратился к присутствующим:

— Вот уже который день — и это в то время, когда каждая минута на вес золота, — наши роды остаются без верховного руководителя. ИльХан является военным предводителем кланов, именно он претворяет в жизнь волю присутствующих здесь вождей. — Тут он обратился к Фелану: — Еще более важно то, что правит он единолично и лишается этого права только в результате переизбрания или гибели. ИльХан является гарантом единства нации, в его обязанности входит не допускать, чтобы язва междоусобиц поразила нас так же, как Внутреннюю Сферу.

— Я понимаю, Хранитель.

— Отлично. Твои воспитатели, как я вижу, зря времени не теряли. Хан каждого рода может претендовать на этот пост, но прежде, чем начнется голосование, должны быть сняты всякие обвинения, выдвинутые против того или иного предводителя рода. Этот вопрос должен быть решен по справедливости и в соответствии с нашими традициями. В настоящее время мы имеем дело с обвинениями, выдвинутыми против Хана Волков Ульрика Керенского.

Фелан насторожился. «Выходит, Сирилла была права. Это неудивительно. Сражение только разворачивается. Надо быть готовым ко всему», — подумал он.

Конал продолжил:

— Именно в связи с этим вопросом ты вызван на заседание. Как свидетель.

— Клянусь говорить правду и только правду. Готов ответить на любой вопрос, пока справедливость не будет восстановлена.

Фелан заметил, что Ульрик едва заметно одобрительно кивнул.

Конал, немного поколебавшись, переведя дыхание, сказал:

— Очень хорошо. Ты верно понимаешь свой долг. Обвинения против Ульрика сводятся к следующему. Первое, предположительно он знал о покушении на прежнего ильХана Лео Шоуэрса из Клана Дымчатых Ягуаров. Как ты считаешь, есть ли доля истины в этом утверждении?

Подобное публичное оскорбление буквально ошеломило Фелана. Он энергично и отрицательно покачал головой.

— Это обвинение не только безосновательно, но и чудовищно по сути.

Фелан почувствовал, как в его душе вскипела ярость. Как раз этого допускать было нельзя! Ясно, что Конал ведет тонкую игру и главная роль в ней отведена Фелану. Других свидетелей нет. Значит, чтобы он сыграл ее в нужном духе, его необходимо вывести из себя. Замысел был прост и коварен. Понятно, что подобное обвинение в адрес Ульрика будет отвергнуто. Но как оно будет отвергнуто? Вот в чем вопрос! Вот где таилась угроза. Коналу было необходимо любой ценой бросить тень на Ульрика. Фактически это будет выражено в голосовании. Обвинение должно быть отвергнуто единогласно . Только так!.. Если хотя бы один из вождей проголосует «за», репутация Ульрика будет испорчена навсегда. Можно будет сказать, что обвинение отклонено за недоказанностью, тем самым будет подчеркнуто, что там что-то все-таки есть. А уж подчеркнуть и выпятить это обстоятельство будет кому. Поэтому каждое слово на вес золота. Только факты, холодная голова, никаких двусмысленностей. Кто еще может свидетельствовать против Ульрика? Влад? Вполне может быть. Скорее всего, отсюда и растут ноги. Но если это Влад, то сожрать этого негодяя проще простого. При одном условии — полная готовность объективно разобраться в случившемся. И конечно, энтузиазм! Море энтузиазма, желания помочь отыскать истину. Никакой иронии! Одно слово может все погубить.

В этот момент поднялся Хан рода Стальной Гадюки.

— Фелан, ты не можешь отрицать, что в то время, когда ильХан погиб, Ульрик остался жив.

— Конечно, я этого не отрицаю, — ответил Фелан и тут же резко осадил себя. Никаких «конечно»! Не вздумай их учить, о чем спрашивать, а о чем нет. Не иронизируй над вопросами. Он собрался с духом и продолжил: — Я там был. Когда пилот из Расалхага пошел на таран. Он пробил в корпусе дыру величиной с этот помост. Все, что не было прочно закреплено, сорвалось в космос. Осколки рикошетом отлетали от стен, как шрапнель. То, что кто-то мог выжить в этом аду, было просто чудом.

Он перевел дыхание, встряхнул головой, словно отгоняя тяжелые воспоминания.

— Когда я нашел Хана Ульрика, он был придавлен стенной панелью и баком с пробитым днищем. Он уже совсем задохнулся и без посторонней помощи не мог покинуть рубку.

— Подобная ситуация могла быть подстроена, — безапелляционно заявил Хан Клана Дымчатого Ягуара.

На Фелана опять накатил гнев. Что же это творится! Однако он покрепче сжал руки и наивно спросил:

— Как это? Что-то я не пойму. Он подделал синюху? — Фелан встряхнул головой. — Значит, за несколько секунд до тарана он должен был пробить днище резервуара и потом лечь под него? Когда я его нашел, он уже весь посинел. Губы синие, кожа синяя, он задыхался. Я сразу натянул ему кислородную маску. Только я не пойму, как это по времени он мог все рассчитать? Чем пробить бак?

Подобные глуповатые вопросы вызвали презрительную усмешку Конала. Фелан почувствовал облегчение — вот на гордыне мы тебя и поймаем. Смейся, смейся, сверхчеловек. Ты у меня еще попляшешь. И этот Хан! Глупее вопроса не придумал. Что же мне, склониться перед ними? Такому простаку солдафону, как я? Дудки!

— Какой идиот мог придумать, что все это было подстроено? Ага, вот так взять и вылить на себя цианид из бака. Как это он мог рассчитать, что враг пойдет на таран? Дыра была метров восемь диаметром. Взял бы пилот немного повыше и угодил бы в баки с жидким кислородом. Весь корабль бы тогда погиб от удушья. Если бы Хан Ульрик решил использовать такой рискованный метод для покушения, глупо было бы оставаться на мостике, квиафф. Почему бы ему не покинуть борт «Разъяренного Волка»? Или, еще проще, подговорил бы снайпера из армии Расалхага, и тот бы уложил ильХана на планете.

Хан рода Дымчатого Ягуара стукнул кулаком по каменному подлокотнику:

— Я не намерен выслушивать лекцию от какого-то вольнорожденного щенка!

В свою очередь Конал Уорд рявкнул на Фелана:

— Как ты себя ведешь?! Фелан усиленно задышал.

— Вы потребовали от меня неукоснительной верности правде, а сами пытаетесь заткнуть мне рот. Разве в моих показаниях есть неточности? Разве кто-то уличил меня во лжи? Тогда почему кто-то смеет обзывать меня щенком? Да еще вольнорожденным... Где это видано?!

Хан Ягуаров уже не мог сдержать ярость и начал часто подергивать руками. Очень похоже на некоторые виды крылатых обезьян, проживавших на одном из миров, подвластных кланам. Он попытался возразить, однако Фелан решил не давать ему спуску, тем более что реплики и сарказм Хана явно не нашли поддержки среди других членов Совета.

— Взглянем на это дело непредвзято, — заявил Фелан. — Это обвинение основывается на том факте, что Хан Ульрик и его Волки насквозь прорезали Внутреннюю Сферу и захватили куда больше звездных систем, чем все остальные кланы, вместе взятые. Он вошел во Внутреннюю Сферу, как нож входит в масло. Все же остальные кланы расширяли свои владения подобно расплывающемуся пятну. Теперь вы желаете лишить Волков их полководца, с которым они добились самых великих побед. Вместо того, чтобы выбрать его ильХаном, что было бы куда разумнее... Он — единственный, кто достоин этого поста, и те из вас, у кого между ушей имеются мозги, должны понимать это.

Конал уже не мог сдержать гнев.

— Это Совет Ханов! Кто ты такой? А ну-ка, придержи свой язык и выражайся, как того требует обычай. Фелан вытянулся по стойке «смирно».

— Обычай? Я уважаю обычай. Я преклоняюсь перед традицией, которая требует от подчиненного всей душой служить Хану и кланам. Всегда и везде! Даже там, где задают идиотские вопросы, глупость которых ясна любому мало-мальски сведущему в военных вопросах человеку. Что касается моих выражений... Наташа Керенская однажды сказала: «Рабская приверженность формальным ритуалам и формам означает, что у человека нет ничего за душой». Мне кажется, что в нашем содружестве воинов то же самое относится к тем людям, которые пытаются подобными фразами заткнуть рот полноправному воину.

Кое-кто из членов Совета засмеялся. Этот смех совершенно вывел Конала из себя.

— Твое поведение далеко от того, какое должно быть присуще воинам. Оно скорее свойственно неотесанному... — Он недоговорил и махнул рукой одному из элементалов: — Выведи его!

Фелан дерзко глянул на шагнувшего в его сторону элементала.

— Полегче на поворотах! Я уже уложил двух подобных здоровяков. Не хочешь ли стать третьим? — Он высоко вскинул голову и решительно заявил: — Может, я еще и не прошел положенных законом испытаний, после которых можно с полным правом называть себя воином, но я не пешка. Тем более не пук соломы... Силенкой меня Бог не обидел. С трудом я шел к пониманию смысла вашего великого пути, но ничто не заставит меня поверить, что несправедливость может являться необходимостью, которую тоже можно использовать. Если я не прав и ради великого дела можно поступиться истиной или закрыть глаза на творящееся зло, лучше пусть на меня вновь наденут оковы.

Высоко держа голову, он прошел мимо опешившего элементала и вышел в боковую дверь. Уже здесь, в коридоре, с отчаянием ударил кулаком по стене.

— Ты, идиот! — зарычал он, ругая себя. — Что, не мог придержать язык? За это тебя и выперли из Найджерлинга. Когда же ты научишься уживаться с людьми? Хорошо, что Сирилла не видела, что случилось. Так все хорошо начиналось, и на тебе — сорвался!

Он побрел вдоль стены, вышел в холл, где находился историк, который вел учет всем деяниям Наташи Керенской. Фелан прошел мимо, слабо махнул рукой в ответ на его приветствие. Свернул в коридор — так и шел, пока не добрался до двери, на которой была нарисована эмблема Клана Волка. Он дважды стукнул, затем нажал на ручку и вошел. В прихожей было пусто. Тогда Фелан направился в личные апартаменты Хана Ульрика.

Наташа, сидевшая за письменным столом, увидев его, встала и зааплодировала:

— Куда ты исчез? Молодец, ты был великолепен! Сирилла, расположившаяся напротив нее, тоже не скрывала радости.

Фелан озадаченно посмотрел на них:

— Как это? Я считал, что слушание было закрытым. — Тут он глянул через открытую дверь. Там на экране был виден зал Совета Ханов. — Вы все видели?

Сирилла кивнула:

— У всех Ханов есть подобная аппаратура. Ты сотворил то, что... Это было просто необходимо. Отбросив всякие вежливые формы, прямо, грубо спросить — почему Хана, добившегося наибольших успехов, обвиняют то в коварстве, то в предательстве? Так и надо — в лоб! Теперь что бы ни говорили, но Коналу и Хану Ягуаров придется объясняться — на основании чего они обвинили Ульрика в покушении. Где факты? А не сводите ли вы, господа хорошие, личные счеты? Им придется ответить или заткнуться, но вот этого мы им и не позволим. Мы уже приняли кое-какие меры. Случившееся на Совете обязательно станет достоянием общественности.

— Ну, если так... — развел руками Фелан. Теперь он мог оглядеться.

Как и на «Разъяренном Волке», жилище Хана Ульрика было обставлено очень скромно. Мебели было в обрез — единственными предметами роскоши можно было считать лишь два обитых кожей кресла. В одном из них сидела Сирилла. Просторная столешница письменного стола была покрыта картой. Были в комнатах еще столики, металлические, стеклянные. Такие же полки на стенах — по большей части пустые. Только несколько голографических альбомов и резные каменные фигурки стояли на них.

— Я считаю, Конал решил устроить скандал, — сказала Наташа, — когда вызвал охрану. Надо было каким-то образом замять дело. Но ты молодец, повел себя просто великолепно.

Фелан уныло заметил:

— Я дал слово вести себя тихо, мирно, быть ласковым со всеми, подробно отвечать на вопросы. Не вышло! Не дали!.. Так всегда бывает, когда адреналин впрыскивается в кровь. — Он сделал паузу, потом добавил: — У меня сложилось впечатление, что они неспроста действовали так топорно. На что-то они рассчитывают — уж не на показания ли Влада?

— Может быть, может быть, — вздохнула Сирилла. — Главная их цель — измазать Ульрика.

— Кстати, насчет адреналина, — улыбнулась Наташа. — Если он подвигает тебя на такие вдохновенные поступки, то я готова взять тебя в свою команду.

— Тихо, тихо, — предупредила их Сирилла. — Они приступают к голосованию.

Камера теперь показывала знамена кланов, под каждым из них внизу экрана зажигалась точка. Сирилла хлопнула Наташу по спине — победа была полная. Даже вождь Дымчатых Ягуаров не посмел проголосовать против. Видно, испугался за исход выборов Хана в собственном клане.

Фелан широко улыбнулся.

— Что теперь будет, Рилла? — спросил он. Седовласая женщина несколько помедлила с ответом.

— Крестоносцы желали провести своего сторонника в ильХаны. Я думаю, они готовили кандидатуру Кинсайда Фюрея, но выпад Фелана смешал все их планы. Особенно намек на мозги между ушами. Это теперь будут повторять.

— Тише, тише, — предупредил их Фелан. — Послушаем речь дьявола.

Кинсайд, Хан рода Дымчатых Ягуаров, держался величественно.

— Я стою на том, что нам следует извиниться перед Ханом Ульриком за те обвинения, которые прозвучали в его адрес. Признаюсь, моя подозрительность была подогрета частицей зависти к его успехам. Этот случай должен многому научить нас, поможет заглянуть в себя. Первый урок, который я получил в ходе разбирательства, — что, оказывается, ошибиться очень легко. Надо строже относиться к себе, доверять друзьям и коллегам.

Сирилла заметно побледнела, прикрыла рот ладонью.

— О, вольнорожденный! — выругалась она. — Только посмей!..

Она забарабанила кулачками по подлокотникам.

— Что? — изумился Фелан и посмотрел на Наташу. Ее омертвелый взгляд заставил его прикусить язык. Он повернулся в сторону экрана.

— Да, я признаю, что поступил неверно. Чтобы исправить возникшую неловкость, чтобы снять с себя часть вины, я, Кинсайд Фюрей, предлагаю избрать ильХаном Ульрика, вождя рода Волка.

Брови у Фелана полезли вверх.

— Что творится! — саркастически засмеялся он. — Слепые прозрели, дураки поумнели, подлецы исполнились благородства. Что же вы обе смотрите так, будто наступил конец света? Разве плохо, если Ульрик станет ильХаном?

Наташа закрыла глаза и встряхнула головой.

— Что здесь хорошего! Вспомни, что сказал Конал, — ильХан правит в согласии с волей Совета Ханов. Понимаешь, что это значит? Это означает, что если Совет проголосует за продолжение войны, ему придется исполнять этот наказ.

— Он может голосовать? — спросил Фелан.

— Может! — в один голос воскликнули женщины. Цвет лица Сириллы восстановился, глаза ее метали молнии.

— Хуже не придумаешь! Они не только взяли под контроль Ульрика, но и освободили место для нового Хана рода Волка. Вот это уже совсем печально.

Фелан, испытавший радостное возбуждение оттого, что его выступление на Совете Ханов оказалось таким удачным, вдохновенно заявил:

— Послушайте. — Он приставил указательный палец к виску. — Насколько мне известно, Хранитель рода в подобных вопросах — ну, относящихся к кадрам, к стратегическим решениям, — обязан поддерживать Ханов. Не так ли, квиафф?

— В общем, да. Однако без торговли дело не обходится, — согласилась Наташа. Она хлопнула подругу по плечу. — На этот раз они нас хорошо отделали. А-а, Рилла?

— Да, одним ударом обезвредили Ульрика, да еще посадят своего сторонника в Ханы рода Волка. Это еще один голос.

В этот момент в Совете Ханов было объявлено, что других кандидатур не поступило.

Фелан, до конца обдумавший свою мысль, тихо сказал:

— Мне кажется, мы можем очень дорого продать Ульрика.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Сирилла. — Знаешь, как выбраться из этой западни? Фелан пожал плечами:

— Если Ульрика изберут ильХаном, это не так уж плохо. Я видел, как он умеет находить выход в самых запутанных ситуациях. Думаю, он единственный, кто способен на равных вести игру с Ком-Старом. Крестоносцам не надо будет особо горевать. Они сами ребята не промах, однако до Ульрика им в этом отношении далеко.

На экране появились результаты голосования. Ульрик победил. Ни одного голоса против. Правда, были воздержавшиеся. Это понятно, всегда найдутся люди, завидующие своему более удачливому собрату.

Сразу после объявления присутствующие в зале Ханы принялись стучать кулаками по крышкам своих небольших письменных столов, встроенных перед каждым креслом. Это были знаки одобрения. Конал Уорд подал Ульрику руку и провел его к месту, которое занимали ильХаны. Затем он поднялся по центральной лестнице и, довольно улыбаясь, устроился в кресле Ульрика.

Камера перевела объектив на нового ильХана. Тот, устроившись на новом месте, снял шлем. На лице его сияла улыбка — Наташа, Сирилла и Фелан затаили дыхание. Ульрик пригладил свою козлиную бородку и подозвал к себе одного из элементалов. Когда тот приблизился, новый ильХан провозгласил:

— Пожалуйста, проводите уважаемого Хранителя рода Волка из зала.

Кинсайд Фюрей даже с места вскочил:

— ИльХан, разве в этом есть необходимость? По обычаю, вы первым делом должны сложить с себя обязанности Хана рода Волка. Вы вправе разрешить Коналу Уорду остаться.

На лице Ульрика появилось удивленное выражение. Он несколько простовато поморгал.

— Почему?

— Потому... — решительно начал Кинсайд, потом неожиданно примолк.

Элементал поднялся до яруса, где располагались места Ханов рода Волка, и вытянулся по стойке «смирно». Когда Конал, прикусив нижнюю губу, вышел на ступеньки, гвардеец вежливо взял его под локоток. Так они и направились к парадным дверям, однако не успел Уорд покинуть зал, как Ульрик встал и громко объявил:

— Своим преемником я назначаю Наташу Керенскую.

Конал, почти добравшийся до дверей, дернулся, вырвал локоть из руки элементала, повернулся и закричал на весь зал:

— Что? Да как вы смеете!..

— Конал, — укоризненно сказал Ульрик. — Что за выражения? Имейте хотя бы каплю уважения к этому славному залу.

Фелан торжествующе глянул на Наташу. Та сильно побледнела и неотрывно следила за экраном.

— Он назвал мое имя, так, что ли, Рилла? Он не мог назвать мое имя... Сирилла рассмеялась:

— Твое, твое! У тебя что, стало плохо со слухом, Таша? Смотри, смотри...

Между тем Конал взял себя в руки, расслабился, даже спустился на несколько ступенек вниз.

— Разве вы не знаете обычай? Хранитель рода всегда замещает Хана, если тот по какой-либо причине не в состоянии исполнять свои обязанности.

Ульрик отрицательно помахал указательным пальцем:

— Не всегда, Конал, далеко не всегда. Хранитель рода не может замещать Хана в том случае, если сам отказался занять эту должность.

— Вот! Что я вам говорил! — возбужденно затараторил Фелан и со всей силой стукнул кулаком по подлокотнику. — Смотрите, смотрите!

На лице Конала появилось недоумение.

— Но я не отказывался... Ульрик жестко усмехнулся:

— Разве? Вы, вероятно, запамятовали, что во время последних выборов в роде Волка публично заявили, что не имеете намерения замещать меня на посту Хана. К тому же, если мне не изменяет память, вы назвали несколько более подходящих для этой должности кандидатур. Среди них была и Наташа Керенская. Мне непонятны ваши возражения. Я следую вашим же рекомендациям.

— Годится! — засмеялся Фелан. — В самое сердце! — Он улыбнулся Наташе. — Надеюсь, теперь ты не будешь протестовать?

Наташа поджала губы.

— Я не думала, что он так безрассуден. Я же не прошла испытания на подтверждение звания водителя. Они никогда не позволят мне занять место Хана.

В этот момент камера крупно показала лицо Кинсайда. Лицо у него окаменело.

— ИльХан, — заявил он. — Вы не вправе предлагать, тем более в приказном порядке ставить на свое место Наташу Керенскую. Она не прошла испытания, подтверждающие ее право на звание водителя. У нее нет общепринятого, необходимого для занятия этой должности статуса.

— Вы ошибаетесь, Хан Кинсайд. — Ульрик кивнул гвардейцу, стоявшему у двери. — С вашего разрешения, я хочу пригласить свидетеля.

Элементал распахнул дверь, и в зал вошел историк Наташи Керенской. Он поднялся на помост, где недавно стоял Фелан.

Историк чувствовал себя немного смущенно, однако в глазах у него поблескивали дьявольские огоньки. Он подергал свою бородку, потом опомнился, поклонился ильХану, затем аудитории.

— Для тех, кто не знаком с приглашенным мною господином, разрешите представить — Густавус Михаэлс. Он сопровождал Наташу Керенскую с момента ее выступления во Внутреннюю Сферу. В его руках история отряда Волчьих Драгун с той поры, как они оставили кланы. Он хорошо знаком со всеми поворотами в карьере Наташи. Он представит доказательства, что у Керенской есть статус водителя боевых роботов.

Кинсайд сложил руки на груди:

— Ему здесь нечего делать. Какую ценность может представлять его единичное свидетельство?

Ульрик движением руки остановил Кинсайда и дал указание Михаэлсу говорить.

— С позволения уважаемого Хана Кинсайда, — начал маленький человечек, — ильХан Ульрик вовсе не обращался ко мне с просьбой дать показания, точнее, историческую справку по обсуждаемому вами вопросу. Вместо этого он настоятельно рекомендовал мне раскрыть подоплеку тех событий, которая в конечном итоге привела к выборам нового ильХана, к той трагедии, которая случилась на звездном прыгуне. В результате широкого и пристального изучения я нашел в истории кланов четыре примера, когда члены рода, обладающие правом ношения родового имени, были выбраны или назначены Ханами, несмотря на то что военный статус был либо в стадии утверждения, либо вызывал сомнения. Более того, в двух случаях вновь назначенные Ханы были в бессознательном состоянии.

Михаэлс широко улыбнулся, затем продолжил:

— Смею вас заверить, что Наташа Керенская определенно находится в здравом рассудке. Это замечание вызвало гнев у Наташи.

— Ну, я ему покажу. Пусть он только попадет мне в руки, я его тотчас прикончу.

— Кого, Таша? Ульрика или Густавуса?

— Обоих!!

Теперь на экране вновь крупным планом появился Ульрик.

— Подобное объяснение моего решения должно удовлетворить вас, Хан Кинсайд. Я ценю ваше участие в рассмотрении этого вопроса. Однако позвольте напомнить, что это дело целиком в ведении Клана Волка, а не Дымчатых Ягуаров. Кроме того, прошу учесть, что с нынешнего момента я являюсь ильХаном и не нуждаюсь в подобных оценках моих действий. Если вы считаете, что этот поступок идет вразрез с законом и традициями, можете сместить меня, если пожелаете... Если сумеете... Вот ваши прерогативы. Не более того! Вам ясно?

Кинсайд пробурчал что-то невразумительное, тогда ильХан прямо обратился к членам Совета:

— Я назначаю Наташу Керенскую новым Ханом рода Волка. Что вы скажете на это?

— Да! — Ответ был почти единогласен. Голосования не потребовалось.

Ульрик встал и, упершись кулаком в барьер, обратился к присутствующим:

— Уважаемые Ханы, мы и так потеряли много драгоценного времени. Теперь кланы имеют нового ильХана, теперь мы можем продолжить выполнение грандиозной задачи. Это, конечно, вторжение. Чем скорее мы покончим с нашими делами, тем быстрее сможем вернуться во Внутреннюю Сферу.

XVIII

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

3 июля 3051 года

Хэнс Дэвион не выдержал и поднялся с места. На его лице ясно выразился гнев.

— Я никогда, ни вчера, ни месяц назад, не давал никаких указаний ни своему сыну, ни Каю Алларду Ляо, черт побери! Я не имею к этому никакого отношения! Ваше поведение, неуместное раздражение и ни на чем не основанная подозрительность наводят меня на мысль, что вы сознательно устраиваете обструкцию. Вы не способны сотрудничать, не способны работать, как все остальные полномочные представители. Ваш сын тоже не в состоянии наладить отношения со своими сверстниками. Я подчеркиваю, что вопрос о Сун-Цу далек от темы дебатов.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь, Хэнс Дэвион. — Романо Ляо метнула в его сторону злобный взгляд. — Я утверждала и буду утверждать, что обстановка, сложившаяся в учебном подразделении, где моего сына откровенно третируют и постоянно оскорбляют, является отражением царящей на наших заседаниях атмосферы. Как в едином атоме отражается необъятная вселенная, так и в жизни — слабым нигде нет защиты, они постоянно подвергаются несправедливым нападкам. О времена, о нравы!.. Я уже не упоминаю о тех пропусках в протоколе, которые позволяют сильным мира сего творить все, что им заблагорассудится. Я уж не говорю об издевательском смехе, которым встречают моего сына его сверстники. Я просто хочу напомнить всем вам, что оскорбление действием, которому подвергся мой сын — это невинное, хрупкое создание, — со стороны незаконного претендента на мой трон является смертельной угрозой всем вам. Вчера он поднял руку на моего сына, завтра дойдет очередь до ваших.

Хэнс Дэвион только развел руками и сел. Встал Джастин Аллард:

— Со всем уважением, госпожа канцлер...

— Сядьте, Аллард. Я, может, не вижу, как шевелятся губы Хэнса Дэвиона, но я уверена, что вы поете с чужого голоса. Своего у вас нет. Вообще, кто вы такой? Какое право вы имеете присутствовать в кругу законных...

Хэнс Дэвион заметил, как Кандэйс нервно схватила мужа за руку, потом не выдержала — вскочила.

— Тебе не удастся безнаказанно уйти от рассмотрения этого вопроса, дорогая сестра. Принц Дэвион уже пытался объяснить тебе, что проблема не в наших сыновьях, а в твоем! Так же, как проблема раскола связана прежде всего с твоей позицией. Мы стоим перед лицом нашествия диких орд из неосвоенных областей свободного пространства. Эта угроза касается всех нас. Мы должны объединиться перед лицом надвигающейся опасности...

Романо откинула голову и истерически рассмеялась:

— Ха-ха! Объединиться!.. Ты, как я вижу, хорошо разбираешься в этих вопросах, дорогая Кандэйс. Двадцать лет назад ты уже сумела объединиться с нашими врагами. Теперь ты хочешь повторить маневр? Так, что ли?.. Не выйдет! Я отлично знаю, зачем Хэнсу Дэвиону понадобились мои войска. Чтобы угробить их где-нибудь на задворках Внутренней Сферы. Затем он явится к нам и начнет диктовать свою волю. Ты меня совсем за идиотку считаешь?

Серые глаза Кандэйс вспыхнули от гнева.

— Я уже делала попытки измерить глубину твоей глупости. Напрасные старания — она неизмерима, Романо!

— Дамы, дамы, пожалуйста, — всполошился Томас Марик, сидевший слева от Дэвиона. — Давайте отбросим взаимную вражду, разделяющую нас. Забудем старые обиды. Перед лицом фундаментальной задачи, стоящей перед нами, все остальные трудности должны быть отброшены.

Хэнс невольно глянул в его сторону. Уже который день медики, находящиеся в распоряжении Вульфа, бились над Джошуа, сыном Марика. Врачи сомневались, что мальчик выживет. Дэвион невольно усмехнулся — так часто бывает, все ждут смерти, а он возьми и поправься. Мальчишка, как говорят врачи, настоящий боец, глядишь, он нас всех переживет.

Лицо Томаса приняло задумчивое выражение. Словно он увидел истину... Подобный взгляд всегда был присущ приверженцам Ком-Стара.

— Возражения леди Романо насчет посылки ее войск в другие районы боевых действий имеют основания. Ее нация больше других пострадала от агрессивных поползновений соседей. — Марик вежливо поклонился принцу Свободной Республики Расалхаг Магнуссону. — Кроме вас, конечно.

Затем Марик продолжил. Вздохнул, заговорил с грустинкой, словно ему самому был неприятен этот разговор.

— Понятно, что вы, леди Романо, не желаете повторять исторические ошибки. Это мудро.

— Вот те раз! — воскликнул Хэнс Дэвион. — Я даю честное слово, что в течение двадцати лет после изгнания кланов ноги моего солдата не будет на территории ее государства.

Томас укоризненно и даже с некоторой издевкой усмехнулся:

— Я уверен, ваше предложение могло бы способствовать установлению духа сотрудничества, однако леди Романо требуются более веские гарантии. Ее не так легко успокоить. Вспомните, что последняя битва, в которой она принимала участие, случилась между ее Конфедерацией и нашей Лигой Свободных Миров.

Хэнс Дэвион усмехнулся:

— Тогда вы тоже дайте слово, и мы наконец приступим к обсуждению главного вопроса.

— Не надо так спешить, принц Дэвион. — Генерал-капитан сложил руки, словно собирался молиться. — Я думаю, что репутация нашей нации как нестабильного сообщества дерзких и смелых людей и ваша, господин Дэвион, совершившего нападение в день своего бракосочетания, может поставить под сомнение наши честные слова. Ей требуются, я повторяю, более твердые гарантии.

Хэнс Дэвион указал на Куриту:

— Мы с Канреем заключили пакт о ненападении. Если мы пошли на подобное соглашение, значит, мы поверили друг другу. Почему же госпожа Романо не отваживается сделать то же самое?

«Потому что она сумасшедшая, вот почему!» — сам себе ответил Дэвион и по глазам Томаса понял, что он тоже повторил эти слова.

— На этот вопрос может ответить только леди Романо. — Марик сделал поклон в ее сторону. — Я не имею права ни отвечать за нее, ни выносить решение по поводу вашего диспута. Меня более всего тревожит вопрос о войсках, которые будут переданы под чужую юрисдикцию. От моих границ до линии фронта от двухсот шестидесяти до трехсот двадцати световых лет. Это означает от десяти до одиннадцати прыжков межзвездного корабля. Простой подсчет подсказывает, что у меня не хватит ресурсов, чтобы сформировать боевую группу, способную оказать хотя бы какую-нибудь действенную помощь.

— Чепуха! — ответил Хэнс. — Все остальные готовы сделать все, что они могут.

— Посылка большого отряда — непосильное бремя для нашей экономики. В отличие от вас я не являюсь диктатором, чья власть никем не оспаривается и чьи распоряжения выполняются беспрекословно.

Шрам, прочертивший лицо Томаса, стал очень заметен — то ли кровь прилила, то ли в минуты возбуждения рубец начинал выделяться — непонятно, потому что с виду генерал-капитан был совершенно спокоен.

— Если даже я издам приказ о формировании экспедиционного корпуса, парламент может не утвердить его. Я не уверен, что они поступят неправильно.

Магнуссон с размаху врезал кулаком по установленному возле него письменному столу.

— Как можно ставить свои решения в зависимость от чьего-либо мнения, если опасность угрожает всем нам! Вот она, у порога! Мы же не выдумали ее. Если кланы сохранят прежний темп, они через два года доберутся до Атреуса, а Сиана они достигнут еще раньше. Стоит им разбить Федеративное Содружество, и ваша песенка будет спета. Вы решили отсидеться в сторонке? Смотрите, как бы очень скоро вам не оказаться в той же могиле, куда угодила половина моего населения.

Томас нетерпеливо дернул головой:

— Со всем моим уважением, принц Магнуссон...

— Нет уж, позвольте, господин генерал-капитан. Не надо прятаться за красивые слова, за вежливое обхождение, которыми вы желаете прикрыть неуважение к нашей нации. Я понимаю, в ваших глазах я, возможно, недостоин уважения. Вы просто более терпимы и воспитаны, чем госпожа Романо. То-то вы все это время помалкивали. Однако я с сожалением должен констатировать, что никто из вас в полной мере не осознает угрозу, которую несут с собой кланы.

Седовласый правитель указал в ту сторону, где сидел Морган Келл рядышком с Мелиссой Штайнер:

— Поинтересуйтесь у Келла, каково человеку знать, что его сын пропал без вести во время схватки с кланами. — Затем он повернулся и указал пальцем на Тора Мираборга: — Можете спросить у этого доблестного офицера, что он чувствует, зная, что его дочь пошла на смерть, чтобы спасти жизнь своего повелителя. Она таранила флагманский корабль кланов. Поспрашивайте моих людей, и они расскажут, каково жить на чужбине, каково ощущать себя скитальцами и вспоминать о родном доме, раздавленном железной пятой захватчиков. Если эти невыдуманные истории, если их горе и слезы не тронут ваше сердце, то мне ничего не остается, как только предречь вам — подобные испытания в конце концов обрушатся и на ваши головы. Враги уничтожат все!

Мелисса Штайнер поднялась со своего места.

— Я думаю, все присутствующие в этом зале разделяют ваше горе, Хаакон. Все понимают степень опасности, нависшей над нами. Полковник Вульф и Келл готовы вступить в борьбу во главе своих испытанных в боях войск. Хэнс Дэвион и я до конца посвятили себя борьбе за освобождение. Кандэйс Ляо обещала прислать свои лучшие силы. Нам известно, что уважаемый Канрей разделяет нашу решимость. Он тоже готов приложить все силы для отпора захватчикам. Конечно, это — горе. Кого война радует?! Это жуткое слово. Трудное, печальное... Но у нас нет выбора. Мы должны сражаться!

Она повернулась в сторону Романо:

— Госпожа канцлер, я обещаю, что войска Федеративного Содружества не посягнут на ваш суверенитет. Я обещаю, что ваши части не будут использованы как пушечное мясо в сражениях с кланами. Те же самые обязательства, господин генерал-капитан, я беру и в отношении вас. Томас Марик, присоединяйтесь к нам.

Как только Мелисса села, Хэнс взял ее руку в свою. Он почувствовал, как ее бьет дрожь, погладил пальцы. Она взглянула на него — он сразу ответил на ее молчаливый вопрос:

— Все правильно, Мелисса. Мы поступили так, как должны были поступить. Если твоего слова недостаточно, я готов повторить еще раз.

Романо лениво поднялась — взгляд у нее был томный, сдобренный изрядной долей ненависти, движения замедленны. Она сладко зевнула, прикрыла рот тыльной стороной ладони и сказала:

— Вы верите в свои обещания, архонтесса Штайнер? Вот и верьте. А я не верю. Я знаю породу Дэвионов. Правда, не знаю, чем в них можно восхищаться. Вы знаете — вот и восхищайтесь! Я, например, ни капельки не сомневаюсь, что он отбросит все клятвы и уверения сразу, как только почует добычу. Я не желаю жертвовать своими людьми, бросать их на алтарь вашего неутоленного тщеславия. Или заблуждения, пусть даже оно кажется искренним.

Затем она обратилась к Хаакону Магнуссону:

— Что касается вас, мой дорогой принц, ваш народ и ваш сын примерно одного возраста. Принимая во внимание, что я слышала о вашей отваге и умении водить боевые роботы, думаю, что и вы не очень-то постарели. Надо же — ваша нация! Ваша нация не более чем закоулок Синдиката Драконов. Его отдаленная префектура, живущая иллюзией свободы. Если вы не понимаете шутку, какую с вами сыграли, мне очень жаль.

Она подняла руку и отсалютовала ему.

— Очень любопытны также сведения, приведенные вами, что ваши люди пострадали от горстки бандитов. Давайте-ка заглянем в историю. Помнится, с какой страстью вы предавали анафеме наемников, а теперь, поглядите-ка, вы сидите в одном зале с ними. Я понимаю, гражданам Свободной Республики Расалхаг приходится забыть о прошлых обидах в свете новых проблем. У меня, к сожалению, нет таких способностей. Каждое утро, поднявшись с постели, я рассматриваю развалины завода по производству боевых роботов, который разрушил Хэнс Дэвион. Меня он не обманет. Вас — возможно! Меня — нет. Никогда! Я знаю, с кем имею дело.

Хаакон Магнуссон с трудом сдержал себя — только жилка на виске неожиданно выпятилась, забилась.

— Заверяю вас, леди Романо, от всей души заверяю вас, что вы еще увидите много развалин, когда в вашу страну придут кланы. Тогда вы будете стенать, вздымать руки. Может быть, звать на помощь... Но это вряд ли. Это сейчас вы можете себе позволить верить Дэвиону, не верить Дэвиону. Потом будет поздно. Я так понимаю, что вас ничем не вразумить. Более того, ваши слова я истолковываю как отказ от совместных действий. Запомните, когда в следующий раз Дэвион нападет на вас, я так и скажу своим подданным, что вы сами, отказавшись поверить ему на слово, спровоцировали его. Будет поделом. Вы сами загнали себя в ловушку. Когда ей захлопнуться — вопрос времени. Тогда вы и припомните мои слова.

Томас Марик встал, что-то начал говорить, однако Хэнс Дэвион уже его не слышал. И не слушал... Он был занят своими мыслями. Единственный шанс победить в войне с кланами — это объединить усилия. Кланы любят повторять: мы их все равно повесим. Или всех сразу, или по отдельности. Что ж, в этом они правы.

Он взглянул на Романо.

«Странную игру она ведет, — решил Хэнс. — Видно, боги помогают пришельцам. Теперь нам остается только молиться, чтобы ив их стане начался разброд. Иначе нам крышка».

XIX

Учебный армейский центр

Страна Мечты

21 июля 3051 года

Фелан Келл поправил ремень, прицепил к нему кобуру так, чтобы тяжесть пистолета ощущалась его правой ногой, затем повернулся к Наташе и выдавил улыбку:

— Как всегда, готов.

Она тоже улыбнулась в ответ, кивнула:

— Ты так и не научился разговаривать по-нашему.

— С кем поведешься... — ответил Фелан.

Наташа обняла его за шею, легонько прижала к себе, потом подтолкнула в сторону ангара, где размещались боевые роботы.

— Запомни, парень, ты должен быть на высоте. Я много работала над твоим роботом, теперь это грозное, чудовищное по силе существо. Совсем как мой боевой робот. Знаешь, какое имя я дала твоей машине? «Одинокий Волк». Тебе оно по нраву? Правда, хорошее?.. Как раз для омниробота.

Она широко улыбнулась, однако настроение Фелана не улучшилось Он явно был не в своей тарелке. Угрюмо кивнул:

— Надеюсь, это имя не станет дурным предзнаменованием. Я знаю, здесь нет традиции полагаться на другого, все должен сделать сам. Но я думаю, что вместе мы быстрее управимся.

Наташа пошлепала его по животу тыльной стороной ладони.

— Не дрейфь. Это во-первых. А во-вторых, я сама буду в роботе, который вполне может стать мишенью. Ведь это бой, а в нем всякое случается. — Ее веселое настроение сразу испарилось. — Мне просто необходимо подстрелить кого-нибудь, чтобы приглушить всякие кривотолки по поводу моего возраста и неспособности управлять боевой машиной. Эти идиоты должны ахнуть. Надеюсь, ты не желаешь, чтобы я стала мишенью?

— Ты их всех подобьешь! Они же молокососы! Я же следил за тобой, изучал твою тактику, всевозможные хитроумные уловки... Все шансы на твоей стороне.

Она чуть смягчила тон.

— Нет, так не положено. И не успокаивай меня. Запомни, ты должен подбить хотя бы одного боевого робота. Хотя бы одного... Это единственный способ зачислить тебя в мой отряд. — Она на мгновение задумалась, потом продолжила: — С другой стороны, только подбив всех четырех роботов, я сама смогу получить командование над боевым звеном. Что ж, если для этого понадобится заткнуть рот всем этим молокососам, которые на каждом углу кричат о моем возрасте, я сделаю это.

— Я не сомневаюсь, что вы добьетесь успеха, полковник, — вытянулся Фелан.

Наташа только рукой махнула:

— Ты в этом так уверен?

Молодой человек заговорщически подмигнул ей.

— Я вспомнил твою любимую присказку насчет того, что опыт и коварство всегда одолеют молодость и красоту. Уверен, нам обоим придется сражаться против водителей куда более юных и стремительных, чем мы. Думаю, никто из них не воспринимает нас всерьез. Этим и надо воспользоваться.

— Возможно. Но это не относится к Владу.

— Да, — согласился Фелан, — к Владу это не относится. Он — серьезный противник, но если кто-то и сможет победить его, то это ты.

На этот раз Наташа широко улыбнулась:

— Определенно твое место в моей части.

Уже в ангаре, проходя мимо рядов выстроенных роботов, Наташа напутственно подтолкнула Фелана к его машине.

— Тебе сюда, сынок. Разогрей мотор и проверь оружие. Моя частота — «двадцать девять». После начала испытаний нам уже нельзя будет вести переговоры, таково правило. Но пока идет подготовка, мы можем обмениваться информацией.

— Хорошо.

— Фелан, заруби себе на носу: у нас есть некоторое преимущество. Им неизвестно расположение стволов на наших машинах. Мы по всем параметрам превосходим их машины, кроме разве что Влада. У него робот покруче. Но ненамного... Запомни, самое главное у человека — это жизнь. В противники обычно идут добровольцы, кто желает поиграть со смертью. Это не означает, что они до безумия отважны, однако в бой пойдут с единственной целью — победить.

— Знаю. Влад тоже в свободном поиске. Мне кажется, что в первую очередь они навалятся на меня. Посчитают, что я легкая добыча.

Наташа пожала плечами:

— Может, они успели сговориться. Тогда Влад подождет, пока они не измотают тебя, только потом сам вступит в бой. Ты не дрейфь и будь готов с ним встретиться.

— Понял. Удачи.

— Тебе тоже. Опыт и коварство — вот мой девиз! — Она подмигнула ему и направилась к собственному роботу.

Фелан долго смотрел ей вслед, потом бросил взгляд на свою машину. Этому металлическому существу он сегодня вручит свою жизнь. Оно возвышалось над ним — огромное, напоминающее одновременно и птицу и кузнечика. Чудище из детской сказки. И казалось, тоже прониклось ответственностью момента. Тусклыми зрачками телекамер и окуляров механический великан задумчиво взирал вдаль, на противостоящую ему линию боевых роботов. Словно старался предугадать, с кем сегодня придется столкнуться в смертельной схватке. «Одинокий Волк» был высок, почти шесть ростов человека — того самого, который сейчас займет место в рубке и возьмется за рычаги управления. Именно этот разумный муравей поведет его в бой. Справится ли, не сдрейфит? Робот был выкрашен черной краской, только два светлых пятна выделялись на броне. На правом бедре красовалось изображение зверя. Точь-в-точь такая же эмблема являлась отличительным знаком отряда Гончих Келла. Где он теперь, Келл? Где соратники? Где прежняя фронтовая семья?.. Другой рисунок как бы обнимал всю голову и представлял собой пасть с торчащими огромными клыками. И здесь сходство было полное. Два года назад на роботе, раскрашенном точно так же, Фелан попал в плен. Правда, та боевая машина не шла ни в какое сравнение с этой, из класса «омни».

Фелан вздохнул и продолжил осмотр. Теперь следовало поближе познакомится с вооружением, поглядеть на него снаружи. Массивные броневые плиты, прикрывающие плечи, были испещрены рядом отверстий — ракетными пусковыми установками. Правая рука, имеющая сочленения в трех местах, оканчивалась подобием кисти. Здесь в одном блоке были смонтированы лазерные пушки разных калибров — всего их было три. Их короткие стволы-сопла торчали подобием пальцев. Левая верхняя конечность тоже оканчивалась стволом. Только это оружие было ни на что не похоже — ни на лазерное орудие, ни на ПИИ. Спустя мгновение Фелан смекнул, что это была обыкновенная автоматическая пушка. В руке была устроена цепная подача снарядов. Магазин был размещен в торсе робота.

Контейнер с шестью пусковыми трубами был помещен над самой кабиной пилота, на голове робота. Так и есть — пусковая установка заряжена неуправляемыми снарядами, которые пилоты между собой называли «выстрели и забудь». Это было мощное оружие: одно попадание — и все кончено. Правда, в том случае, если попадешь.

Теперь можно залезать в кабину. Уже на месте водителя он провел всю предварительную подготовку, и когда бортовой компьютер включил экраны дисплеев, когда по ним побежала цифровая информация, графики и ряды значков, Фелан включил радиосвязь, настроился на частоту «двадцать девять».

— Наташа, у меня пара вопросов.

— Спрашивай.

— На левом плече — это «свамы»? По крайней мере в первом ряду?

— Да. «Свамы». Они способны подавить любую оборону на определенной площади. После них не надо использовать никакое другое оружие. Наши враги на старте соберутся вместе. Это стандартный маневр с целью оторвать от нашей группы одну машину. Ты покажешь, что поддался на их уловку. Главное — это определить их точное местоположение, а РДД доделают все остальное.

— Почему бы им сразу не атаковать нас? Наташин смех оживил сухой, металлический голос компьютера:

— Конечно. Так и надо поступать. Ты что, желаешь, чтобы они использовали против нас самую эффективную тактику?

— Вопрос понятен, ответа не будет. Как стреляет автоматическая пушка? Гроздью?..

— Да. Залп производится одновременно из нескольких стволов, причем стрельба ведется очередями. Попадание охватывает весь защитный комплекс боевого робота, так что внимательно следи за попаданиями — где обнаружишь слабое место, бей туда из центрального ствола. Или используй лазерные орудия. Режь его на куски!

Фелан невольно сам себе кивнул и принялся изучать схему, появившуюся на мониторе.

— Винтовка Гаусса встроена в мою левую руку? — озабоченно спросил он.

— Да. Прекрасное оружие. Огромная убойная сила, любую броню прожигает насквозь. Единственная проблема — оборудование для его запуска слишком тяжелое. Если одновременно выстрелить из него и лазера, то компьютеру надо дать время, чтобы вновь набрать мощность. Так что, прежде чем использовать эти системы вместе, хорошенько подумай.

Фелан взглянул сквозь прозрачный верх рубки и увидел боевой робот Наташи Керенской, важно ступающий по проходу. Ноги у него были точно такие же, как и у машины Фелана, — птичьи, корпус — цилиндрический, в плечах размещены кассеты с реактивными снарядами; с правой стороны виднелись стволы встроенной автоматической пушки. Лазерные орудия были собраны в пакет в форме треугольника. Робот Керенской тоже был выкрашен в черный цвет. На животе — изображение паучихи. Это был именной символ Наташи.

Ага, а вот и название, которое она дала роботу.

— «Грозящий Смертью»? Годится. Послушайте, полковник Керенская, вы ступаете как медведь.

— Что поделать, Фелан, что поделать. Охота начинается. А на твоем роботе я вижу голову гончей. Очень похоже на знак отряда Келла. Ты, Фелан, уже не пес. Ты — волк. Мы оба волки.

Молодой человек тронул машину с места.

— Что ж, это и следует доказать всем остальным!

Когда они вышли на линию старта, две группы боевых роботов — в каждой по три машины — уже ожидали начала испытаний. Это были их соперники. Все противостоящие им машины были окрашены в защитные тона и напоминали что-то среднее между обломками скалы и глыбами песчаника, свойственными пустыне. Маскировка была грубая, сделанная наспех, — Фелан не очень-то к ней приглядывался. Куда больше его интересовало их вооружение.

— Все три машины противников стоят слева от меня. Интересно, в какой из них находится Влад?

— Сейчас это не имеет значения. Узнаешь в ходе боя...

Ее робот медленно развернулся в сторону расположившейся неподалеку тройки боевых машин.

— Вот что я тебе скажу в качестве напутствия. — В ее голосе прозвучали страсть и ярость. — Черта с два эти юнцы смогут меня подбить!

Остальное Фелан не расслышал, поэтому ничего не ответил. Потом голос Наташи прозвучал более спокойно:

— Извини, Фелан. Мне бы не хотелось касаться вопроса о возрасте, но что поделать. Теперь слушай внимательно. Самое главное — это нам не подбить друг друга. Хорошо запомнил систему оповещения «свой — чужой»?

— Да.

— Тогда вперед!

В этот момент в наушниках зазвучал голос ильХана Ульрика:

— Наташа Керенская и Фелан из рода Волка, вот и пришло время, когда вы делом должны доказать, что достойны носить звание воина. Каждое ваше движение, любой маневр будут тщательно рассмотрены и оценены. Результаты этих испытаний, какой бы исход они ни имели, будут определять вашу судьбу до следующих испытаний. Или навсегда! Если вы потерпите неудачу, вы потеряете право носить гордый титул воина. Если вы подобьете хотя бы одного врага, вы получите это право. Если же вы справитесь с двумя противниками, вам будет присвоено звание «командор звезд». Если трое будут поражены, вы получаете звание «капитан звезд». Понятно?

— Так точно.

— Очень хороню. Наташа, твои противники — числом трое — будут заметны на экранах по красным треугольникам. Фелан, твои цели обозначены синими квадратами. Вашим противникам известно, что при любом исходе боя они ничего не потеряют в официальном статусе. Наташа, одним из твоих врагов является Берк Карсон. Владимир противостоит Фелану. Я хочу, чтобы вы знали об этом важном обстоятельстве. Искусные, грамотно выполненные маневры не засчитываются. Выбор однозначен — победа или поражение. А то и смерть. — Он сделал паузу, потом хрипло добавил: — Нам нужна победа. Чего бы это ни стоило!

Затем его голос в наушниках резко ослаб — видно, он включил общую связь и объявил: — Соревнования открыты.

Фелан тут же навел перекрестия на боевого робота, стоявшего крайним слева. Сразу нажал на обе кнопки, встроенные в джойстики, а указательным пальцем левой руки к тому же потянул за спусковой крючок. Раздался грохот, в кабине «Одинокого Волка» сразу стало жарко. Корпус машины содрогнулся от отдачи. Однако Наташа, по-видимому желая помочь Фелану, успела первой нанести удар по тому же самому «Свирепому Псу». Ее ракеты поразили боевую машину, и снаряды Фелана попали в море огня, объявшего врага. Разрывы усеяли голову робота, во все стороны полетели осколки металлокерамической брони.

«Свирепый Пес» зашатался, тут же серебристый шар, пущенный из винтовки Гаусса, поразил его левое плечо. Взрыв разворотил броневые плиты, следом взорвался ядерный двигатель, и робот рухнул на землю. Фелан сразу отвел свою машину назад, прикрылся гребнем пологого холма. Мельком глянул на информационный экран. Компьютер вывел сообщение, что «Свирепый Пес» повержен. По виду и степени разрушения рубки можно было сделать вывод, что пилот либо ранен, либо убит.

«Глубокомысленное заявление», — мелькнуло в голове у Фелана. Теперь перед ним стояла задача отколоть от общей группы противника, с которым можно будет сразиться один на один. Чуть-чуть сдвинувшись вдоль гребня холма, он выставил сенсорные датчики и обнаружил, что один из боевых роботов врага стоит у разбитой машины, другой решительно топает в сторону холма, за которым укрылся Фелан. Компьютер сразу идентифицировал его. Это был омниробот с гордым названием «Боевой Ястреб».

Фелан чуть поднялся по склону — так, чтобы в перекрестие на мгновение всплыл корпус противника, и запустил два реактивных снаряда. Оба угодили в верхнюю и нижнюю конечности, правда, урона врагу почти не причинили. Видно, попали в самую толстую броню. Следом Фелан ударил из винтовки Гаусса. Серебристый шар врезался в локтевое сочленение «Боевого Ястреба».

Обе руки этого робота вместо пальцев имели либо стволы лазерных орудий, либо ПИИ. Ответный выстрел не заставил себя ждать — голубой луч вырвался из одного из стволов. Вспорол броню от локтя до плеча. Следующий лучевой укол задел левую ногу робота Фелана. Осколки брони полетели на землю.

Машину сильно швырнуло вправо, и Фелану пришлось приложить много усилий, чтобы восстановить равновесие. Как только это ему удалось, он вновь поймал в перекрестие прицела «Боевой Ястреб». Выстрелил. Тут же сменил позицию — отошел в сторону метров на сорок.

— Как оно? — злорадно спросил он себя. — Терпимо. Подожди, то ли еще будет!

Между тем пилот «Боевого Ястреба» продолжал обстреливать Фелана из ПИИ. Выберет момент и пальнет. Один раз ему удалось попасть — луч скользнул по голове-башне «Одинокого Волка», раскаленные пары металла обожгли руки и ноги Фелана, искры полетели из нескольких панелей. Один из экранов погас.

Компьютер хладнокровно сообщил, что система жизнеобеспечения выведена из строя. Фелан только усмехнулся — это несчастье не считалось особой бедой в том мире обетованном, где погибнуть с честью считалось высшей доблестью. Единственный выход — немедленно покончить с этим ублюдком, иначе нечего рассчитывать на победу. Он заставил себя забыть о боли, пустил в сторону врага пару РДД. Первая в цель не попала — «Боевой Ястреб» успел совершить противоракетный маневр. Зато вторая угодила точно в сочленение на плече. Броня здесь оказалась сорванной, обнажились искусственные мышцы и внутренности: зарядное устройство протонной пушки и генераторы лазеров. Фелан сразу принялся стрелять в это место из пульсирующего лазера, рвать на части механическую плоть. Два других луча продолжали вспарывать броню на поясе робота. На корпусе задымились разрезы.

Фелан нажал на кнопку, которая приводила в действие РБД. Раздался залп, и шесть неуправляемых реактивных снарядов, оставляя огненные хвосты, подобно акулам, метнулись к вражеской машине. Три пролетели мимо цели, но попадания остальных трех потрясли «Боевого Ястреба». Этот выстрел оказался очень удачным. Один снаряд пробил броню и взорвался во внутренностях левой верхней конечности. Там что-то сдетонировало, и кисть со стволами лазерного орудия и протонной пушки отлетела прочь. Второй снаряд повредил правую руку — это было видно невооружейным глазом, однако системы оружия в этой конечности продолжали действовать.

Последний снаряд попал в жизненно важный центр «Боевого Ястреба», однако взорвался преждевременно. То ли не смог осилить броню, то ли взрыватель подвел... Все равно пламя бешеным всплеском омыло корпус робота. Оно как бы приклеилось к металлу, и как ни пытался водитель сбить огонь, ничего не получалось. Робот когтями на правой ноге вцепился в сухую землю — пилот изо всех сил пытался сохранить равновесие. Неожиданно машина с грохотом повалилась. Столб огня вырвался из искореженной груды металла.

Фелан перевел дух. Теперь следовало незамедлительно найти третий боевой робот. Бортовой компьютер назвал его «Палачом». Ни через смотровые иллюминаторы его не было видно, ни на экранах. Понятно, Влад опытный водитель. Он умел маскироваться.

— Черт возьми! — сквозь зубы процедил Фелан. — Стою один среди равнины. Голый!.. И не знаю, где он.

В любом случае — это молодой водитель знал наверняка — надо было побыстрее убираться с этой позиции. Он повел свой робот в обход холма. Шел понизу, по широкой сухой лощине. Все случилось так, как предсказывала Наташа. Влад сначала пустил вперед молодых горячих бойцов. Замысел был прост — нанести Фелану как можно больший урон. Что ж, тактика верная. Вот и с правой ногой у «Одинокого Волка» нелады, в коленном сочленении заедает. Так, теперь проверим расход боекомплекта... С этим пока все в порядке. Где же Влад? Неизвестность все больше тревожила Фелана. Враг-то был из самых непримиримых. У него нет другой цели, как свести с ним счеты. Теперь на кон была поставлена жизнь.

Он даже вздрогнул от неожиданности — «Палач» появился внезапно. На экране обзора задней полусферы. Выходит, пока Фелан сражался с боевым роботом, Влад успел выйти ему в тыл. Мурашки пробежали у него по спине. Фелан громко выругался, нажал кнопку — на информационном экране сразу появились данные о противнике. На каждой руке у «Палача» было по винтовке Гаусса. Слева и справа на торсе размещались по три лазерных орудия. Одно большого калибра, два — среднего.

Фелан не мог открыть огонь, а разворачиваться не было времени. Пока он будет поворачиваться, Владу хватит этих секунд, чтобы прицелиться и одним ударом покончить с ненавистным соперником. Значит, надо было не дать ему возможности прицелиться. Следовательно, надо убегать!

Не тут-то было! Влад успел выстрелить, и серебристый шар лизнул броню «Одинокого Волка». Громыхнуло так, что Фелана едва не выбросило из кресла. Хорошо, что ремни безопасности удержали. Следом лазерные заряды поразили его робот в голову.

«Дерьмовое дельце!» — подумал Фелан и бросил свою машину вперед со всей возможной скоростью, какую способен был из нее выжать. Его швыряло из стороны в сторону. Ну и пусть! Зато теперь в него нельзя прицелиться! Но и этому бегству скоро придет конец — силы человека и робота не беспредельны.

«Только не теперь. Я должен выдержать. Я должен устоять. Надо применить ту же тактику, что и в тот памятный первый раз, когда я встретил Влада. Я тогда вот так же бегал по увалам, пока он не вышел из себя. Робот в ту пору у меня был хилый, а теперь посмотрим!»

Он ухитрился похлопать ладонью по подлокотнику — хорошая машинка, храбрая машинка, не подведи! Тут еще другая мысль родилась в голове: почему Влад не покончил с ним одним ударом? Залпом из всех орудий?.. Так, пощекотал из магнитного карабина, причесал лазером... В чем причина? Ага, он не желает быть убийцей. Он желает быть палачом! Вот настоящий воин кланов.

Наконец Фелан добрался до останца, возвышавшегося на ровной покатой вершине соседнего холма. Здесь он посадил свой робот на корточки, проверил готовность всех систем вооружения. Так, теперь следует присмотреть путь до следующего укрытия. Стрелять придется реактивными снарядами и использовать автоматическую пушку. Их боезапас представлял реальную угрозу для самого Фелана. Насколько он знал Влада, скопившуюся в нем ненависть, тот будет стараться поразить «Одинокого Волка» именно в эти болевые точки. Взрыв боезапаса не оставит Фелану никаких шансов выжить. Другое дело — магнитный карабин и лазерные орудия. Их генераторы взорваться не могут. Вот и надо совместить артиллерийскую стрельбу с лазерным лучом и потоком заряженных частиц. Огонь вести с наименьшей дистанции и только на поражение. Возомнивший себя палачом должен быть наказан.

Тут его осенило — мысль пробежала смутная, кольнула и исчезла... Что-то касающееся Наташи. Точно, она же предупреждала — Влад способен потерять контроль над своим роботом. Надо только постараться заставить его это сделать. Как? Что она говорила насчет магнитной винтовки Гаусса? Если вынудить его сделать одновременный залп из нее и из лазерных орудий, он посадит свой движок. Ему понадобится время, чтобы накопить энергию. Легко сказать, посадит движок. Как самому увернуться от подобного сокрушительного удара? Влад далеко не простак, он обладает и выдержкой и решительностью. Когда требует обстановка, можно и осторожность проявить. Нет, это рискованная игра. Что, есть другое решение? Нет, и Фелан со вздохом признал это.

Он покрепче вцепился в джойстики, выдохнул и легким нажатием кнопки поднял «Одинокого Волка» на ноги. Всего на какое-то мгновение, которого ему хватило, чтобы увидеть: Влад во весь опор пустил свою машину. Та прыжками быстро стремилась сменить позицию. Фелану хватило времени, чтобы прицелиться и ударить по врагу двойным залпом РДД. По золотисто-оранжевым вспышкам он определил, что по крайней мере несколько снарядов попали в цель. В левую опору. Вторая порция снарядов угодила в левую верхнюю конечность.

Влад в те секунды показал, что является незаурядным бойцом, — он успел ответить выстрелом из винтовки Гаусса. Более того — ухитрился попасть. «Одинокого Волка» взрывом отбросило в сторону. Левое бедро робота сильно пострадало, осколки брони взлетели в воздух.

Фелан тут же вновь посадил свою машину на корточки. Укрылся за скалой... Здесь изучил информацию о повреждениях. Влад добился этим выстрелом серьезного успеха.

— Иисус Христос, Святая Дева Мария! — воскликнул Фелан, увидев, что случилось с бедром. — Еще один такой выстрел — и я останусь без ноги!

Влад оказался твердым орешком. Единственная надежда была на то, что Фелан вынудит его истратить заряды и разрядить батареи.

Так, позицию надо менять. Он опять поднял машину. Влад с той же скоростью двигался в сторону, до него было метров триста. Фелан быстро переместился влево и занял оборону за двумя огромными каменными выступами. Влад сместился чуть вбок. Фелан попытался поймать его в перекрестие прицела. Так, готово! В следующее мгновение он выстрелил в «Палача» ракетами. Затемдобавил из магнитного карабина. Тут же вновь спрятался в укрытие.

Привстав в кресле, насколько позволяли ремни, Фелан через стекло иллюминатора определил, что атака получилась удачной. Неожиданно его вновь бросило в кресло, земля под ногами робота заходила ходуном. Камни брызнули в смотровые щели, все вокруг заволокло дымом. Фелан перевел дух — вовремя он спрятался! Серебристый энергетический шар разнес половину скалы, за которой укрылся Фелан. Следом Влад попытался достать его из протонной пушки, однако успеха не добился.

— Значит, ты не дурак? — страстно сам с собой заговорил Фелан. — Значит, ты соображаешь, что я изучил твою тактику? Значит, не смеешь пускать в дело и лазеры, и винтовку Гаусса одновременно? Да, Влад, ты, конечно, сукин сын, но глупым тебя не назовешь. Это точно.

Выговорившись, Фелан на мгновение пожалел, что не остался обыкновенным пленником. Но только на мгновение... «Ты — воин, вот почему ты здесь. Теперь действуй решительно, бей из всех орудий и беги!»

Дважды Фелану удалось обрушить на врага из-за укрытия всю мощь своего оружия. Бил все время в одно и то же место — в правую опору «Палача» и в предплечье. Эти участки уже представляли собой жалкое зрелище. Самый сильный урон противнику он наносил с помощью винтовки Гаусса. Помогал ему тяжелым лазером, чей пульсирующий луч буквально пронизывал броню «Палача».

Черный дым валил из пролома в корпусе робота Влада. Фелан сманеврировал и наклонил свою машину так, чтобы можно было пустить в действие автоматическую пушку. Влад тоже развернул своего робота — теперь они стояли лицом друг к другу. Они почти одновременно дали залп из всех орудий. На дистанции в двести метров это было убийственное решение.

Расстояние между двумя роботами расчертили огненные и дымные хвосты, оставляемые реактивными снарядами, лазерными импульсами, голубоватыми лучами протонных пушек. Замельтешили серебристые шары магнитных карабинов...

Фелану повезло больше — он заранее вложил в программу компьютера немедленное отступление в укрытие. Вообще — Фелан отметил про себя эту особенность — водители кланов пренебрегали стрельбой из засады. Возможно, потому, что техническое превосходство и уровень подготовки позволяли им легко разделываться с водителями боевых роботов государств Внутренней Сферы в открытом бою. Вот они и перестали относиться к противнику с должным уважением.

Удача удачей, но и на этот раз Фелан не смог повредить магнитный карабин Влада. Это оружие и наделало теперь бед.

Влад продолжал атаковать. Видимо, компьютер его робота посчитал, что он — хозяин положения. Влад тщательно следил, чтобы не выстрелить одновременно из лазеров и карабина. Но и одним лазером Влад успел понаделать дырок в корпусе «Одинокого Волка». Вообще, в стрельбе он явно превосходил Фелана, ему в конце концов удалось послать в сторону «Одинокого Волка» очень крупный заряд, который опрокинул того на землю.

Фелана швырнуло к потолку, едва не выбросив из кресла. В иллюминаторах мелькнуло небо, кое-где по нему плыли легкие облачка. Робот Влада исчез из поля зрения. Фелан испытал ужас, который потом никогда не мог забыть.

Рубка наполнилась дымом, то здесь, то там вспыхивали искры, трещали разряды — по электроцепям лавиной побежали короткие замыкания. Стекла из выбитых иллюминаторов посыпались на пол, застучали по нейрошлему.

Потом наступила тишина, в которой особенно четко ощущалось утробное ворчание ядерного двигателя. Левую руку что-то обожгло, Фелан отдернул ее, глянул — на коже выступил огромный волдырь. Вся рука в ссадинах. Что делать? Оставалось только одно — выбираться из погибшей машины.

Остановил его странный скрежещущий звук, доносившийся снаружи. Молодой человек прислушался — вот, опять!.. Ужас вполз в его сердце — что-то такое случалось с ним в детстве. Точно как в тех сказках, которые ему рассказывали, — одноногий злой колдун пытался проникнуть в его спальню, топал под окнами, стучал и скребся в дверь. Страшный одноногий людоед... Но как же одноногий людоед может топать? А вот так — как сейчас.

«Это Влад, — утирая холодный пот со лба, подумал Фелан. — Он пытается добраться до меня».

Только теперь Фелан не мальчишка, не тот дрожащий от страха ребенок. Нынче он взрослый сильный мужчина, так что людоеду не придется им полакомиться. Он лихорадочно начал нажимать на кнопки. К его удивлению, в «Одиноком Волке» еще теплилась жизнь. Фелан поработал ножными педалями — мотор заворчал звонче, задергались сочленения. Вот только все экраны погасли — это означало, что он не сможет проверить, действуют ли какие-нибудь системы вооружения. Не сможет он и прицелиться. В случае чего можно вести огонь, глядя через разбитые иллюминаторы. Конечно, это не стрельба, а горе, однако сдаваться он не собирался.

Это имело смысл, если Влад потерял его из вида. Но даже если он продолжает следить, Фелан пойдет в атаку. За себя он еще поборется. За всех «вольнорожденных»!.. Словечко-то какое выдумали, сверхчеловеки. «Это мы еще будем посмотреть, такие уж вы супера, какими прикидываетесь?»

С помощью правой руки он оперся о землю — робот немного приподнялся. К сожалению, чуть-чуть... Фелан решил попробовать еще раз, нажал на педаль, но сразу послышался скрежет, посыпался металл, и он оставил это намерение. Теперь он принялся помогать роботу, опираясь на левую конечность. Дело пошло на лад. Еще несколько мгновений — и робот принял вертикальное положение.

Фелана охватило отчаяние. Попал в переделку! Оружия нет, электроника не работает. Как воевать с этой ходячей коробкой? Что его ждет теперь? Смерть?!

Ответ пришел из глубины сознания, из сгустка оледеневшей, начинающей оттаивать ярости. Гнев возрождал его, давил безысходность. Если придется умереть, то ты, Фелан Келл, должен погибнуть как человек. Как мужчина... Стоя.

Он сжал челюсти и судорожно проглотил застрявший в горле комок. Вдруг снаружи опять донеслись те же самые скрежещущие мерные звуки. Затем послышался какой-то перестук, затем вновь скрежет... Сотни всевозможных предположений пронеслись в голове Фелана. И следом — такое же количество способов бегства. Только куда здесь, на этой каменистой равнине, убежишь? Может, Влад только и ждет этого? То-то будет потеха для членов кланов, когда «Палач» догонит его и раздавит ногой. Нельзя и Наташу вызвать — это будет расценено как проявление малодушия. Что он ей скажет, если даже радиосвязь сработает?

Влад не стал дожидаться, пока «Одинокий Волк» придет в себя. «Палач» вышел из-за гребня — Фелан с ужасом и изумлением смотрел на противника. Вся правая сторона — от плеча до пятки нижней опоры — была обнажена. Броня сорвана. Клочьями торчала искусственная плоть, пучки проводов, оплавленные куски металла. Левый бок тоже выглядел не лучше. Оставшиеся броневые плиты были испещрены кавернами, проломами, разрезами, оставшимися от лазерных лучей, и держались на честном слове. Из груди «Палача» поднимались клубы дыма, окутывали голову робота и неким странным султаном осеняли ее.

Неожиданно «Палач» ожил. Громовой голос Влада донесся из внешних динамиков:

— Все, приятель, это конец. Я ожидал от тебя поболе прыти. Такой знаменитый воин — и так быстро скис.

Фелан с ненавистью глянул на врага. Вот он, всего в нескольких метрах, а достать его нечем. Он откинул переднее стекло шлема, закрывающее лицо, и, высунувшись в разбитый иллюминатор, крикнул:

— Если бы ты был другим человеком, я мог бы предложить тебе еще один бой. Тогда ты бы убедился, чего я стою.

— Сожалею, Фелан, но другого раза не будет. Я мог бы оставить тебя в живых, чтобы ты всегда вспоминал о своем позоре, но я не дам тебе и этой возможности.

Фелан презрительно хмыкнул:

— Если ты такой храбрый, если считаешь, что Бог на твоей стороне, то приди и вырви мое сердце.

— Не надо, Фелан. К счастью, у меня еще сохранилось то, чем Бог наградил человека, — мозги. Я же знаю, что ты берешь с собой оружие в рубку.

— Пристало ли такому воину, как ты, опасаться маленькой пукалки?

— Пристало ли воину?.. А что, эффектная эпитафия. М-да, плоховато тебя обучали. Что ж, Фелан, прощай!

Фелан тут же скользнул в кресло и, работая педалями, поднял правую руку и прикрыл ею рубку. В следующее мгновение робот потрясла серия сильных взрывов. Влад, по-видимому, дал залп из всех оставшихся видов оружия. Осколки полетели в рубку, один из них ударил Фелана в лицо. Кровь хлынула на хладожилет. Тут неожиданно громыхнуло так, что Фелан невольно прикрыл голову руками. Потом наступила тишина, звонкая, настороженная, и только спустя несколько секунд Фелан различил в этом безмолвии легкое потрескивание, неясные шорохи. Они пришли снаружи — в его собственной машине было тихо и жутко, как в могиле.

Фелан затаил дыхание, потом осторожно привстал с кресла, украдкой выглянул в пролом. За искореженной правой верхней конечностью ничего не было видно. Фелан, уже не скрывая нетерпения, скользнул на место, принялся давить на педали. Тишина все более озвучивалась, в этот момент его «Одинокий Волк» неожиданно вздрогнул и повернулся направо. Он ничего не услышал!.. Тут до него дошло, что его оглушило, — то-то в голове какой-то звон стоит. Ладно, об этом после. Почему он не стреляет? Чего ждет? Что же с ним случилось?.. Страшась и не в силах совладать с любопытством, Фелан вновь полез к разбитому иллюминатору.

«Палач» — вернее, его дымящийся остов — лежал лицом вниз. Огонь в его внутренностях разгорался все сильнее...

Всепожирающее пламя!..

В голове у Фелана что-то противно затрещало, заухало — он даже вздрогнул. Потом сообразил — это же наушники заработали! Прислушался — издали, едва слышно, долетел до него голос Наташи. Она нервно, как-то отрывисто и по-мужски хохотала. Повеселившись вволю, крикнула:

— Все, Фелан. Экзамен окончен. Спасибо за то, что заговорил Влада. Тот и не заметил, как я подобралась на короткую дистанцию. Все кончено, Фелан, все позади. Поздравляю тебя, полноправный воин Клана Волка. Все мы тебя поздравляем. Ты держался молодцом!

Фелан не мог унять дрожь. Наконец взял себя в руки, опять добрался до разбитого иллюминатора и, высунувшись, крикнул:

— Да-а, этот красавчик Влад почему-то специализировался именно на мне. До тебя ему не было никакого дела. Я рад, что ты подоспела вовремя.

— Фелан Келл, ты — единственный из всех Драгун, поблагодаривший меня за помощь.

— Это искренне! — заорал он и замахал рукой, хотя робот Керенской стоял в нескольких метрах от него. — Поверь, Наташа! Я так рад за тебя! Рад, что ты подтвердила звание. Рад, что заткнула рты!.. Рад, что получишь командование, но, ей-богу, я бы не хотел, чтобы этот день еще раз повторился.

XX

Учебный полигон Тетсухара

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

22 июля 3051 года

Кай Аллард вытер потные, липкие ладони об охлаждающий жилет.

— Я попробую повторить, Виктор. Ты же знаешь, как я ценю твои советы. Богам известно, что я даже не надеялся добиться такого мастерства, как ты.

Голос Виктора прозвучал в наушниках нейрошлема:

— Кай! Хосиро, кажется, напал на мой след, так что все теперь зависит от тебя. Я рассчитываю на это. Честь Федеративного Содружества легла на твои хрупкие плечи. Держи хвост пистолетом!

Аллард даже вздрогнул.

— Ты так спокойно говоришь об этом! Твоим ведомым был Шин. Тут еще этот Сун-Цу, черт бы его побрал! Выходит, теперь меня преследуют четыре человека?

— Об этом не беспокойся. Поверь моему опыту — у него тоже будет полон рот хлопот с его командой. Самое главное — помни: ты имеешь под рукой омни-робота, а они вышли в поле на старых моделях. Выбить из них пыль или, если тебе больше нравится, вышибить из них дух — это только вопрос времени.

— Ага, только не пытайся держать на меня пари. Иначе плакали твои денежки...

— Не буду! — неожиданно рассмеялся Виктор. — Придет же такое в голову...

В этот момент в эфир врезался еще один голос. Это был Джеймс Вульф.

— Сун-Цу Ляо и Кай Аллард Ляо, пробил ваш час. Испытания начались. Запомните, все системы оружия поставлены на минимальный уровень энергии. Протонные излучатели будут стрелять зарядами пониженной мощности. Все равно полностью риска избежать нельзя. В любом случае будьте очень осторожны. С вашей стороны тоже должно быть проявлено благоразумие. Боевые роботы — это не игрушки! Всякое может случиться. Машина может опрокинуться и тому подобное. Так что бдительность не терять. Все понятно?

— Так точно, господин полковник, — доложил Кай. Следом отрапортовал Сун-Цу.

— Ваша задача — разбить врагов, вышедших против вас в поле. Вы можете действовать совместно, однако радиосвязь запрещена для обеих сторон. Вы имеете право, не называя себя, стрелять по врагу из засады. Можете не показывать опознавательные знаки, но и они могут так поступать. Подобные испытания и без этого достаточно трудны. Имейте в виду, что мы старались приблизить учебную охоту к боевым условиям. Оценка будет выставляться в соответствии с количеством подбитых вами врагов и степени ущерба, причиненного вам. Удачи. Старт через тридцать секунд.

Кай в последний раз глянул на центральный экран. На него были выведены все данные, касавшиеся систем оружия, которыми был оборудован его боевой робот. Их мощность и разнообразие пришлись ему по вкусу. Он невольно улыбнулся, обежав взглядом колонки цифр. РДД, усиленный лазер большого калибра, магнитный карабин — все эти системы позволяли поражать врага на большом расстоянии. Подобного оружия у них до сих пор не было. Для ближнего боя в его распоряжении имелась автоматическая пушка и батарея пульсирующих лазеров среднего калибра. С их помощью противнику тоже можно было нанести существенный вред. Его робот нес гордое название «Дайши», что в переводе с китайского означало «Грозящий Смертью». Надо заметить, что внешний вид этой машины соответствовал названию.

Вдали, на краю учебного полигона, Кай разглядел несколько боевых роботов. Это были противники. Компания собралась разношерстная — здесь были и «Лучник», и «Пират», и «Победитель». Кай тут же принялся набирать на клавиатуре известные ему данные об этих машинах — искусственный разум добавит свои, уже имеющиеся в памяти и составит общий план действий. Куда, например, выгоднее всего стрелять... «Победитель», как известно, несет облегченную броню. Совместный удар большого лазера и магнитного карабина — если в придачу добавить пару ракет — погубит его сразу. С первого залпа... Надо только попасть. Ну, за этим дело не станет, усмехнулся Кай. «Лучник» оборудован двумя установками для запуска РДД, но в ближнем бою он — слабак. Значит, к нему следует подойти на расстояние пистолетного выстрела.

Кай решил, что сначала он начнет охоту за «Пиратом», потом придет очередь и «Победителя». Этот робот сконструирован для атаки. Броневой пояс у него слабоват, а вот оружия достаточно. Значит, его просто надо опередить в стрельбе. Этого можно будет достичь постоянным маневрированием и большой скоростью передвижения. Его «Дайши» позволяет это.

Затем он переключил сектор наблюдения и оглядел второй «Дайши», стоявший метрах в двухстах... Как и его машина, этот огромный металлический боец производил устрашающее впечатление. Броневые листы, ноги углом назад... Короткие, собранные из колец верхние конечности вместо пальцев оборудованы стволами орудий. Автоматическая пушка установлена в левом плече, в правом — сотовые пусковые контейнеры для РДД. Этакий горб, выпирающий из груды металла... Встроенная лазерная установка среднего калибра находилась под подбородком робота, в грудной клетке.

Кай мрачно усмехнулся, когда заметил, что Сун-Цу открыл порты своих орудий. Когда Кай узнал, кто достался ему в напарники, он едва не взвыл от негодования и сразу принялся ходатайствовать, чтобы ему сменили партнера, — все было напрасно. Ладно, решил молодой Аллард, если даже кто-либо из противников Сун-Цу подвернется мне под прицел, я его ни за что не трону. Стоит мне только коснуться двоюродного братишки, разговоров потом не оберешься.

Счетчик времени на экране высветил цифры 00:00. Взревел мотор, управляемый компьютером, и в то же мгновение Кай навел двойное перекрестие прицела на «Пирата». Работал автоматически, споро... Как только враг оказался захваченным в прицел, большим пальцем правой руки нажал кнопку на джойстике. Нажал до отказа, тем самым обеспечив полный залп из двадцати снарядов. Левой рукой он пустил в ход дальнобойный лазер и магнитный карабин.

Взрывы испещрили голову, грудь и левый бок «Пирата». Луч лазера прошил броню на его левом бедре — разрез, еще алый, с дымящимися краями, был ужасен и широк. Словно открытая беззубая пасть... Серебристый светящийся шар мелькнул в воздухе и поразил робот противника в наколенную броню.

Взрывы опрокинули «Пирата» на землю.

Кай тут же бросил своего «Дайши» метров на двадцать вперед и в сторону. Тем самым сбил с толку прицеливающихся в него соперников. Действительно, пара реактивных снарядов, выпущенных «Лучником», угодила как раз в то место, где он только что находился. Залп протонной пушки «Лучника» тоже прошел мимо цели.

Кай не смог сдержать улыбку: этот милый «омни» — машина что надо! Он похлопал по панели компьютера, потом вновь глянул на центральный экран — ну, ребята, с такой стрельбой вы далеко не уйдете!

В этот момент предплечье «Победителя» покрылось огненной завесой.

— Ты — идиот, Сун-Цу! — невольно воскликнул Кай. — Это же не твоя мишень!..

На втором мониторе появилась информация, оценивающая урон, нанесенный «Победителю». Разобравшись в ней, Кай совершенно рассвирепел:

— Дурак набитый! Бог мой, зачем ты наградил меня подобным партнером!

Весь стратегический план, отработанный компьютером, полетел к черту. Сражение продолжалось всего несколько десятков секунд, а на учебном полигоне воцарилась полная неразбериха. Теперь трудно будет понять, кто за кем охотится. Вот так, доведись воевать в паре с подобным идиотом — никто и полушки не даст за твою жизнь.

В следующее мгновение кольцо разрывов покрыло козырек, прикрывающий рубку робота Сун-Цу. Стекло разлетелось на мелкие осколки. Внутри кабины что-то вспыхнуло, в следующую секунду спасательная капсула — точнее, кресло с водителем — катапультировалась. Угловатое пятнышко на мгновение расчертило синее небо и упало за ближайшими холмами. Как раз в тылу противника.

«Замечательно! — гневно восхитился Кай. — Теперь они все разом навалятся на меня! Лучше не придумаешь!.. Ну братец, ну злыдень!..»

Следом пришло ясное осознание того, что произошло. Нет, это не был случайный просчет, и катапультировался Сун-Цу не просто так, а вполне сознательно. Подлость замысла была очевидна — выстрелив в «чужого» робота, он смешал планы не только Кая, но и всех его врагов. Тем временем сам вышел из боя и оставил двоюродного брата один на один с оставшимися роботами. Значит, он решил таким образом посчитаться с ненавистным Каем. То-то он даже противопожарную систему не включил. Сразу смылся...

В первое мгновение Кай хотел оповестить по радио, что так нечестно, что он в такие игры не играет. Затем ему пришло в голову, что люди, которых он послал на смерть в районе Большого Шрама на Туаткроссе, могли рассуждать точно так же. У них не было выбора — значит, у него тоже. Возможно, Сун-Цу на это и рассчитывал, что Кай потребует прекратить испытания, тем самым честь Кая Алларда Ляо будет навсегда запятнана.

Что ж, истина всегда холодна как лед. Она всегда вымораживает душу. Но это только в первые минуты. Потом как-то согреваешься, начинаешь привыкать, прикидывать, как бы выбраться из подобной ситуации. А-а, где наша не пропадала! «Хорошо, братишка, ты бросил мне вызов? Я подниму перчатку. Посмотрим, кто окажется прав!»

Не мешкая, он навел перекрестие на подбитый «Победитель».

Тот уже, по-видимому, пришел в себя, и в этот момент жгучий алый луч лазера, пущенный Каем, перерезал ему левую ногу. Как раз возле колена... Затем последовал залп из магнитного карабина, который почти до конца сжег броню на левом боку. Вражеский робот нелепо развернулся и рухнул на землю. С ним было покончено — эту мысль подтвердил и компьютер, прикинувший степень вероятных повреждений. Она была очень высока...

Кай тут же прибавил мощность двигателя, отпрыгнул в сторону и повернулся лицом к «Лучнику». Тот в свою очередь успел произвести залп из всех пусковых установок, и несколько РДД угодили в верхнюю часть корпуса «Дайши». Один из снарядов попал в правую руку. Компьютер тут же начал просчитывать ущерб. Кай не стал ждать и еще до того, как «Лучник» повторил залп, успел переместиться за вершину холма. Враг потерял его из виду.

На экране высветились неутешительные данные — половина броневых листов на правой верхней конечности была сбита. Однако теперь Кая было невозможно остановить — ярость охватила его. Черт с тобой, Сун-Цу! Чему быть, того не миновать, но просто так он не сдастся.

Что там со связью? Кай знал, что во время испытаний Драгуны почему-то всегда отключают ее — в бою, мол, радио не воспользуешься. Однако это все-таки не бой. Может, кто из его противников выдаст себя разговорами? Напрасные надежды! В наушниках ничего, кроме шума эфира, не было слышно.

Ладно! Кай мгновенно принял решение — была у него в запасе одна хитрость. Прежде всего не торопиться — он вроде бы значительно оторвался от преследователей. Никакой суеты! Первым делом он повел робота в обход холма, за которым расположились его враги. Главное — с толком использовать эти несколько минут и составить новый план действий. И все равно связь нужна, пусть этим займется компьютер. Водитель дал соответствующую команду, сам тем временем принялся изучать топографическую и геологическую карты местности. Включил датчики для определения сейсмически активных зон в радиусе двух километров. Следом приказал компьютеру выделить их на топографической карте. Тут же на экране высветилось шесть квадратов с повышенной активностью по шкале Рихтера.

Кай громко рассмеялся — что ж, поборемся. Он продолжал двигаться к северу. Итак, против него действуют шесть роботов — жаль, что по сотрясению почвы нельзя определить их типы. Хотя почему нельзя, пусть компьютер потрудится... Результата долго ждать не пришлось. Ближе всего к нему находились «Победитель» и один из роботов, который должен был противостоять Сун-Цу. Они следуют прямо за ним. Два других решили использовать брошенную Сун-Цу машину в качестве укрытия. Еще два шествуют на запад, намереваясь перерезать ему пути отхода. Или, вернее, встать в засаду между пологих холмов. Конечно, при таком количестве они могли безнаказанно прощупать каждую ложбинку. Чего им опасаться? Один робот подстрахует другого... Главное — зацепиться за Кая, тогда ему конец.

Неожиданно на экране появилось изображение «Лучника» и тут же исчезло. Кай догадался, что водители из противостоящей ему группы уже поняли, с кем имеют дело. Но вот те, что должны были работать против Сун-Цу, определенно преисполнились самоуверенности. Они, наверное, решили, что и второго можно взять голыми руками. Собственно, в этой неразберихе, несогласованности и заключался единственный шанс на спасение — Кай отлично понимал это. Если они будут действовать каждый сам по себе — а без связи это неизбежно, — он может перещелкать их поодиночке. Или по двое — мощи его «Дайши» хватит. Значит, нельзя дать им сговориться — то есть нельзя дать им возможность видеть друг друга.

Как хотелось в ту минуту проникнуть в святая святых Волчьих Драгун — в секретный код, который они используют во время боевых действий для связи через спутники. «Ну, чего нет, — вздохнул Кай, — того нет...»

— Итак, — вслух сказал он. — Теперь или никогда. Последняя гастроль, ребята!..

Он тут же резко свернул к востоку и двинулся вдоль пологого, усыпанного камнями гребня. До ближайшего «Лучника», судя по карте, было не более двухсот пятидесяти метров. Примерно втрое больше до брошенного «Дайши». Того самого, с которого сбежал Сун-Цу...

Выставив сенсорные датчики, Кай определил: первая машина — это «Мародер II», более поздний и еще более грозный собрат «Мародера I». Рядом с ним торчал «Тандерболт». Хрен редьки не слаще! Оба робота не спеша разделывали брошенную машину.

«Что ж, — решил Кай, — давайте поиграем». Он тут же повел машину на сближение и, заняв удобную позицию, для начала всадил заряд в оставленный «Дайши». В этот момент «Лучник» ухитрился выпустить в него пару управляемых снарядов. Они оба попали в цель. Компьютер бесстрастно сообщил, что сорок процентов брони на правой руке сорвано.

Так, что там с «Дайши»? Горит? Хорошо, прикроемся дымом. Теперь можно и «Лучником» заняться. Сначала он ответил ему реактивными снарядами. Прекрасные попадания. Когда взрывы потрясли весь корпус робота, ударил по нему из лазера и окончательно добил выстрелом из винтовки Гаусса. Хлипкая, устаревшая конструкция...

Не теряя времени, Кай развернул свой робот лицом к «Дайши». В той стороне «Мародер» и «Тандерболт» неторопливо, укрывшись за дымящимся роботом, наводили свои орудия туда, где, по их мнению, прятался Кай на своем «Дайши». Они собирались обстреливать его, не опасаясь возмездия.

Аллард тем временем вновь ввел в свой компьютер данные о повреждениях «Дайши», который бросил Сун-Цу. Моментально получил ответ, что игра стоит свеч — только стрелять следует в верхнюю часть корпуса, где усилиями «Мародера» образовался огромный пролом. Кай тут же пустил в цель несколько управляемых снарядов, добавил лазера и вдогон выстрелил из магнитного карабина.

Снаряды попали точно в цель и взорвались во внутренних полостях робота. Туда же угодил и луч лазера, мгновенно поднявший температуру... Следом взрыв магнитного заряда потряс мертвую машину до основания. Несколько мгновений оставленное чудовище стояло неподвижно, вдруг нижняя часть его торса вспухла, и через несколько секунд «Дайши» взорвался с оглушительным грохотом.

Как и предсказывал бортовой компьютер, оторвавшаяся левая верхняя конечность с огромной силой ударила «Тандерболта» в грудь и опрокинула на землю. Та же сила сорвала броню с передней части «Мародера». Капли пылающей искусственной плоти «Дайши» попали во внутренности боевого робота — «Мародер» сразу задымил. Густо, обильно... Кай решительно двинулся вперед, не обращая внимания на второго «Лучника». Тот, правда, сразу присмирел и начал пятиться за гребень холма.

На расстоянии пистолетного выстрела Кай обработал «Мародера» из автоматической пушки, добавил лазерным лучом... Его компьютер показал, что повреждения вражеского робота смертельно опасны для жизни, тут еще левая нога у него отвалились, и «Мародер» упал на землю. Чтобы он не сумел подняться, Аллард лазером большого калибра отсек ему правую ступню, похожую на когтистую птичью лапу.

Теперь можно было без помех заняться теми роботами, которые пытались отрезать ему путь. Он вывел карту на главный экран и изучил обстановку. Те два робота продолжали движение в прежнем направлении. Случившееся, по-видимому, не дошло до них. Это давало Каю определенное преимущество, тем более что в скорости передвижения «Дайши» не знал себе равных. Он побежал за этой парочкой. Робот грузно затопал по сухой почве. «Лучник», оставшийся сзади, так и не появлялся. Интересно, кто является ведомым у идущего впереди «Победителя»? Уже через несколько секунд он получил ответ на этот вопрос.

«Гоплит»! Какая удача!.. Кай зловеще усмехнулся. Роботы этой конструкции предназначались для разведки и поддержки в бою своих более тяжеловесных и могучих собратьев. На нем практически не было брони и вооружение слабовато. По сравнению с омнироботом «Дайши» это была не более чем механическая кукла.

Пилот «Гоплита» заметил бегущего «Дайши» и открыл огонь из автоматической пушки. Снаряды мелкокалиберного орудия защелкали по броне робота Кая. В ответ Аллард использовал все средства, кроме РДД. Правда, и магнитный карабин не понадобился — хватило нескольких очередей из автоматической пушки и лазера большого калибра. Добил «Гоплита» выстрел из протонного излучателя. Голубоватый луч лизнул его правую ногу. Конечность на удивление быстро отломилась. Словно тростинка... Тут из-за бурно запылавшего робота показалась грозная фигура огромного «Победителя». Кай, используя последние мгновения, принялся полосовать тяжелым лазером погибающего «Гоплита» — с этим надо было разделаться окончательно. У Кая уже были случаи, когда погибшие вроде роботы внезапно оживали.

Все, достаточно...

«Победитель» наконец вышел на открытое место. Кай дождался, пока он выстрелит первым, — ага, противник использовал протонную пушку. Синяя молния метнулась в сторону «Дайши» и поразила его в левое бедро. Слава Богу, что эти места прикрыты самой прочной броней. В ответ Кай послал во врага магнитный заряд — надо же, угодил в его левый кулак! Взрыв раздробил стволы и вывел из строя то оружие, которое было смонтировано в левой руке. Тут же Кай увел свой робот за погибший «Гоплит», подождал немного и выскочил с другой стороны. Сделал паузу, тщательно прицелился и произвел залп из всех видов оружия. Тут же вновь прикрылся дымящимся роботом. «Теперь, — машинально отметил про себя Кай, — пилоту „Победителя“ должно быть ясно, что в лобовом столкновении с омнироботом „Дайши“ у него нет шансов». У врага было два решения: уйти из-под обстрела либо положиться на судьбу и продолжить дуэль.

Пилот положился на судьбу.

Опять залп из протонной пушки. Голубая молния ударила в руку, едва не угодив в ствол магнитного карабина. К счастью, механизм остался цел. Кай ответил ракетами. Первые же разрывы вспороли броню на груди у «Победителя». Осколки осыпали землю вокруг. Тут же Кай нанес удар из винтовки Гаусса. Компьютер показал, что разрушения на вражеской машине серьезны, но не смертельны. Более эффективным оказалось сочетание управляемых снарядов и луча большого лазера, примененных против правой руки противника. После двух залпов компьютер показал, что эта конечность теперь является не более чем мертвым грузом.

Тем не менее «Победитель» решительно пошел на сближение и продолжал поливать «Дайши» огнем из ПИИ. Кай мрачно усмехнулся — этот водитель не чета другим. Слеплен из крепкого теста... Храбрый малый, ничего не скажешь. И поступает разумно. У него в запасе еще автоматическое орудие и лазеры среднего калибра, которые особо эффективны на малых дистанциях. Это был его единственный шанс, и он решил им воспользоваться. «Победитель» приближался и поливал «Дайши» огнем. Кай не спеша поймал его в прицел. Ему нельзя было спешить, он должен был разделаться с врагом одним залпом, иначе будет поздно. Наконец, вот оно, золотистое пятнышко, — установилось точно на груди «Победителя». Кай нажал на спуск, вдавил кнопки в джойстики. Всплеск нестерпимого жара обдал рубку. Он сразу вспотел.

Море огня — вспышки разрывов, серебристые шары, алые стрелы лазеров окутали противника. «Победитель» разрушался на глазах — во все стороны летели осколки брони. Бортовой компьютер «Дайши» показал, что температура внутри корпуса противостоящего робота резко поднялась. Это значило, что поражен мотор. Тогда вдобавок Кай дал очередь из автоматического орудия — бил особыми снарядами. Боеголовки их были изготовлены из специального титано-уранового сплава. Следом дал залп из реактивной установки. «Победитель» застыл, его разбитая левая верхняя конечность сама собой опустилась. Из рубки вырывались языки пламени. Затем он покачнулся и рухнул на землю.

— Порядочек! — в сердцах воскликнул Кай и ударил кулаком по подлокотнику. — Пятерых уже нет. Остался еще один, последний...

Он сразу осадил себя — самое страшное в его положении поддаться чувству превосходства над противником. Никакой самонадеянности! Холодная голова и трезвый расчет. Они-то и подсказали ему, что его дело — швах! Он сам висит на волоске. Одно удачное попадание — и магнитный карабин вместе с большим лазером выйдут из строя. К тому же последний его противник знает, что деваться ему некуда. Он загнан в угол, и если в его кабине сидит такой же храбрый боец, как и в рубке «Победителя», это будет тяжелая схватка. До сей поры — в этом он честно признался себе — были цветочки. Теперь пришла пора ягодок!

Так и есть! Недобитый «Лучник» нашел отличное укрытие. С этой позиции он мог беспрепятственно обстреливать Кая. Точно — вот и пусковые порты для РДД уже открыты. Почему он медлит? Видно, желает прицелиться наверняка?.. Что делать?..

Кай бросил взгляд на экраны — времени почти не было. Бежать, сменить позицию? Поздно. Что, если наобум выстрелить самому?

В этот момент «Лучник» произвел залп. Снаряды попали в цилиндрическую грудь «Дайши». Взрывы потрясли робот. Компьютер бесстрастно сообщил — корпус пробит. Кай, однако, не потерял хладнокровия. В полсекунды гироскоп стабилизировал ось прицеливания. Кай произвел залп. Потом повел своего робота на сближение. Обе машины непрерывно стреляли, однако и на этот раз дело решила огневая мощь омниробота. Кай добил врага непрерывной стрельбой из магнитного карабина. Куски брони летели во все стороны. Нервы у противника оказались крепкими, тем более что на короткой дистанции его ракетные залпы оказались еще более опасными. Взрывы рвали внутренности «Дайши», но это уже не могло спасти «Лучника». Неожиданно сильный взрыв потряс рубку. Кай почувствовал острую боль в груди и потерял сознание.

XXI

Палата Верховного Совета кланов

Зал Волков

Страна Мечты

22 июля 3051 года

Лицо ФеланаВульфабыло прикрыто маской, изображавшей волчью морду. Такие же маски были на головах у всех присутствующих в зале. Ноги Фелана обтягивали удобные лосины из мягкой серой кожи. Короткий камзол без рукавов прикрывал наброшенный на плечи черный плащ, на котором была нашита волчья шкура. Из-за голенища сапога торчала рукоятка серебряного ножа, удостоверявшего, что претендент достоин быть принятым в касту воинов.

Собравшихся в темном мрачном зале было человек сорок — все в особых форменных кожаных одеяниях, свидетельствующих о принадлежности к конклаву рода. Фелану пришло в голову, что когда-нибудь он будет вспоминать об этой церемонии как о дурном сне. Но в любом случае он теперь являлся одним из них.

Он украдкой оглядел зал и не узнал никого из собравшихся, хотя был уверен, что и Эвента находится здесь. Она, должно быть, среди элементалов, занявших места у входа. Затем пригляделся к стоявшим впереди двум женщинам, воинам Клана Волка, — готов был поклясться, что это Сирилла и Ранна. Мужчина неподалеку от них, вне всякого сомнения, Влад. Стоит, словно аршин проглотил. Со дня испытаний он заметно поутих... Фелан попытался отыскать в зале Керью — тот полноправный воин, — однако ничего не получилось. Хотя он непременно должен быть здесь, среди пилотов аэрокосмических боевых летательных аппаратов, в чьем боевом списке значился.

Один из Волков вышел вперед, ступил на помост — тут же верхний неяркий свет сосредоточился на нем, взял его в круг. Он снял маску, и Фелан тотчас узнал Ульрика Керенского. Тот положил руки на ограждение вокруг помоста и начал речь:

— Я — ильХан Ульрик Керенский. Я принимаю присягу, и пусть она свяжет всех нас, пока мы способны дышать и помнить. Пусть эти узы будут наложены на нас до конца света.

Все сорок человек выдохнули в едином порыве:

— Да будет так!

— Этой ночью у нас будет великая радость. Этой ночью мы возводим в воины того, кто убедил нас всех, что он по всем статьям подходит под тот образ, о котором мечтал Николай Керенский. Этот человек обладает отважным сердцем и полон духа жизни. Мы приняли его в члены рода в ту пору, когда он был пленником. Теперь же он свободный человек. Да будет он нам брат и соратник! Да будет он полноправный воин!..

Ульрик поднял правую руку:

— Фелан Вульф, выйди.

Фелан строевым шагом подошел к возвышению. Кожаные одеяния на нем поскрипывали. У самого помоста он остановился. Десятки глаз смотрели на него — он затылком чувствовал эти взгляды, однако повернуться без команды не решился. Все члены конклава приглядывались к нему. С чем ему придется столкнуться в боевых частях? Его будут изучать дотошно, пока не признают за своего. Что из того, что официально он теперь брат, соратник? Ты должен доказать это в боях. Доказать, что готов подставить плечо...

Ульрик мягким кивком приветствовал его:

— Фелан Вульф, прошел ли ты необходимое обучение, выдержал ли испытания, через которые необходимо пройти всем, кто претендует на звание водителя боевых роботов Клана Волка?

— Да, мой ильХан, я сдал экзамен.

— Знаешь ли ты о тех обязанностях, которые накладывает на тебя звание воина? О тех правах, которые тоже перейдут к тебе?

— Я принимаю их всем сердцем и душой, мой ильХан.

— Какое решение примет уважаемый конклав? Достоин ли претендент носить высокое звание воина рода?

— Да будет так! — прошелестело в ответ.

— Я рад! — объявил Ульрик и кивнул кому-то, стоявшему за спиной Фелана. — С этой минуты ты, Фелан Вульф, становишься полноправным членом нашего сообщества. На твои плечи возлагаются все обязанности, связанные с этим званием; тебе даются все права, неотъемлемо принадлежащие воинам. Теперь и на тебя легло тяжкое бремя хранить честь рода. Твой удел — исполнять долг, запомни это. Ты победил в бою двух пилотов, ты достоин командовать подразделением боевых роботов в чине командора звезд. Я хочу объявить, что командир одного из соединений боевой линии готов предоставить тебе должность в своем соединении. Поздравляю!

— Клянусь честью, что служить буду не за страх, а за совесть. Я готов отдать все силы и самое жизнь за наш Клан.

Из-за спины Фелана вышел воин с серебряным подносом в руках. Приблизился к возвышению, чуть приподнял поднос. Ульрик взял короткую булавку, символизирующую принадлежность к касте воинов. На ее головке была изображена стилизованная восьмиугольная звезда с удлиненным нижним лучом — так называемый звездный кинжал.

Ульрик воткнул булавку в правую сторону туники Фелана.

— Пусть этот знак укажет всему миру, что мы нашли в твоем сердце и душе. Пусть все знают, что твои мысли благородны.

Затем ильХан поднял с подноса следующий знак. Это была волчья маска, изготовленная из металла и декорированная цветной эмалью. Пасть была чуть оскалена, отчетливо видны ужасные белые клыки. Стеклянистая масса удивительно точно и свежо изображала волосяной покров, оранжевые глаза с черными как смоль зрачками ярко горели в полумраке. На мгновение, увидев в руках эту маску, Фелан почувствовал, будто смотрится в зеркало. Затем Ульрик снял с него прежнюю маску — символ претендента — и надел новую, обозначавшую, что ее владелец — полноправный воин.

ИльХан обратился к конклаву:

— Я вручаю вам Фелана из рода Волка и требую, чтобы вы признали в нем воина, водителя боевых роботов.

— Да будет так!

Фелан перевел дух — только теперь он наконец ощутил себя в полном родстве с этими храбрыми молчаливыми людьми. Многие из них знали, кем он был раньше и какие удивительные приключения произошли с их новым собратом. Плен, спасение Хана, столкновение с Владом, который и теперь пользовался большим уважением в роде, — на долю Фелана выпало столько, что другому хватит на целую жизнь. Сегодняшний день разделил ее на две части. Фелан Келл теперь умер — и, по-видимому, навсегда, — Фелан Вульф занял его место. Однако даже теперь, в этом священном для всякого члена рода зале, он ощущал себя питомцем двух миров. Каждый из них внес свою лепту в его становление — он стал связующей молекулой, тем вечным свидетельством единства человеческого рода. В какие бы одежды люди ни рядились! Каким бы богам ни поклонялись!.. Суть оставалась одна и та же. Фелан теперь накрепко связал в душе свое прошлое и настоящее.

— Да будет так!.. — тихо вымолвил он.

Помощник Ульрика приблизился к нему, мягко взял за локоть, повернул к залу. Фелан машинально дотронулся левой рукой до булавки. Холодный металл был приятен на ощупь — мелькнула мысль о том, что месяцы напряженного труда, игра со смертью, привыкание к новой обстановке как бы сконцентрировались в этом памятном знаке. «Теперь я вновь на другом конце света стал полноправным водителем боевых роботов. Теперь никто не сможет отнять у меня это звание».

Ульрик вновь обратился к присутствующим:

— От имени конклава приглашаю воина, чьи подвиги повсюду стали легендой — и среди кланов, и во Внутренней Сфере. Она необычным способом покинула нас более пятидесяти лет назад. Ее возвращение оказалось настоящим чудом. Во время испытаний, которые должны были подтвердить ее право носить звание воина, она добилась такого успеха, который пока не под силу никому из ныне живущих воинов. Она победила четырех соперников, в том числе убила и небезызвестного Берка Карсона. Если кто-то испытывал сомнения в отношении ее боевого пути, то теперь недоверию нет места. Я лично проверил эти свидетельства и убедился в том, что она представила надежные подтверждения своей правоты. Наташа Керенская, выйдите вперед.

Фелан восхищенным взором проводил женщину, опекавшую его с первых дней появления в армии кланов. Мало кому было известно — и во Внутренней Сфере, и в Стране Мечты, — что возраст ее перевалил за семь десятков лет. Однако по ее внешнему виду, по уверенности, с какой она держалась, по хватким, точным движениям ей никак нельзя было дать больше сорока. Куда более молодые воины завидовали ее стремительности и силе. Она до сих пор сохранила энтузиазм и непреклонную волю. Жизненная сила била в ней ключом. Возможно, по этим критериям и следует оценивать возраст.

«Молода и по-прежнему очень опасна» — эта мысль сама собой родилась в голове у Фелана. Он неожиданно почувствовал гордость, что именно из ее яйцеклетки он когда-то появился на свет.

Наташино одеяние было черного цвета, по краю отделано красной каймой — память о тех днях, когда она являлась членом сообщества Волчьих Драгун. На правой стороне груди на ее шелковистой, поблескивающей тунике был вышит алый «звездный кинжал». Этого звания она добилась в ту пору, когда отец Фелана еще не успел поступить в военную академию Найджлинга. На рукаве у запястья были изображены стилизованные песочные часы, исполненные в виде жуткой паучихи. Это была эмблема Черной Вдовы.

ИльХан взял с подноса черную маску, которую принес его помощник. Только цветом она отличалась от той, что была вручена Фелану. Она была черная,иссиня-черная... Ульрик надел маску на голову Наташи, затем попросил ее повернуться к залу.

— Я вручаю вам Наташу Керенскую из рода Волка и требую, чтобы вы признали в ней воина, водителя боевых роботов.

Фелан вместе со всеми тихо выдохнул:

— Да будет так!..

Как только Наташа встала рядом с Феланом, Ульрик обратился к присутствующим:

— Мой долг сообщить уважаемому конклаву, что Наташа Керенская совершила невозможное. Она превысила все оценки, на основании которых мы награждаем и возвышаем победителей. Человек ее возраста обычно переходит работать в сиб-группы и отдает свой опыт и знания молодым. Так повелось с тех пор, как возникли кланы. Для нас эта традиция очень дорога. Однако реальная жизнь подсказывает — не слишком ли легко мы прощаемся с теми, кто смел, находчив, обладает бесценным боевым опытом? Кто еще способен принести пользу Клану... По сравнению с учеными, техниками и прочими нижними кастами нашего общества карьера тех, кто принадлежит к касте воинов, кажется мимолетной. Их полнокровная жизнь получается не длиннее срока, отпущенного природой ночной бабочке. Некоторые утверждают, что это происходит в силу того, что наши критерии к защитникам родины необыкновенно высоки и выдержать их может только молодежь. Так-то оно так... Я согласен с тем, что уровень наших требований — это святая святых нашего мироощущения. Снижать его — кощунство. И вместе с тем задумаемся: не слишком ли легкомысленно мы относимся к тому, что накопили кланы за свою недолгую историю? Что является нашим главным богатством? Каждый способен дать ответ на этот вопрос. Конечно, человеческий материал, а также наследственные программы. В этом смысле случай с Наташей Керенской весьма поучителен. Вот о чем нам всем надо задуматься. Подобное долголетие, свежесть и бодрость — ценнейшее качество, которое необходимо закрепить в потомстве. Тут есть над чем поработать нашим генетикам... Несомненно, успехи в этом направлении придадут кланам новые силы. Ради этого стоит пойти на кое-какие изменения и в социальной жизни.

Теперь о результатах испытаний. Ее необыкновенный успех требует соответствующих отличий. Но что мы можем предложить ей? В настоящее время она является командиром соединения. Она сама сформировала его. Она дослужилась до полковника звезд, и я, ильХан Ульрик, объявляю, что в награду это звание она может сохранить пожизненно, неотъемлемо и в полной мере. Приказываю считать боевое соединение Черной Вдовы особым гвардейским соединением, расформировать которое можно только по распоряжению ильХана или по ее, Наташи Керенской, решению.

Он вытянулся по стойке «смирно» и торжественно провозгласил:

— Пусть все будут верны отданному здесь приказу. Все присутствующие приглушенно подхватили:

— Да будет так и ныне, и во веки веков.

Затем раздались аплодисменты. Услышав их, Фелан покраснел. Однако хлопки быстро стихли, люди начали покидать зал. Сирилла и Ранна сняли маски и, борясь с толпой, двинулись к Фелану. Тут и Ульрик спустился с возвышения и принялся пожимать руки новоиспеченным воинам.

— Поздравляю, Наташа! Фелан, молодец!.. — ИльХан радостно улыбался. — Вчера вы меня просто потрясли. Ты, Наташа, теперь многих склонила на свою сторону. Справиться с четырьмя роботами! Надо же!.. Ты, Фелан, тоже не подкачал. Уверен, теперь к тебе будут относиться по-другому.

Фелан снял маску и пожал плечами:

— Не подкачал? У меня просто не было выбора. Если бы Наташа не прикончила робот Влада, меня бы здесь не было.

Наташа, успевшая снять маску, тоже повернулась к нему:

— Нет, Фелан, ты действительно вел себя образцово. Что приятно — вполне разумно. Запомни на будущее: если бы ты не дал согласия работать вместе, я бы не стала стрелять во Влада. Таков наш обычай. Даже если бы ты погиб, я считала бы, что поступила верно. Твоей чести я бы ущерба не нанесла. Сказал, что справишься сам, — действуй в одиночку. Объявил, что мы с тобой напарники, — я должна была бы пожертвовать жизнью ради твоего спасения. Я придерживаюсь этих принципов с детства — наверное, и умру с ними. Возможно, только поэтому мне удалось подбить четырех противников.

Сирилла покачала головой:

— Ты недооцениваешь себя, Таша. Знаешь, сколько было претендентов, собиравшихся подбить четырех противников? Сколько было случаев, когда два пилота договариваются о стрельбе по мишеням, принадлежавшим и одному и другому? Ни к чему хорошему это не приводило — у них глаза начинали разбегаться, и в конце концов уже было не до охоты. Жизнь бы спасти... Причем были зафиксированы случаи, когда испытуемый подбивал трех врагов, однако при этом никто не оставался в живых. Конечно, вам обоим повезло, но ведь существует присказка: раз везение, два везение, когда же умение?

— Может, и так, — кивнула Наташа и обратилась к Ульрику: — Хочу поблагодарить вас, ильХан, за то, что вы сохранили мое соединение. Я знаю, вы скажете, что я заслужила это, но поверьте, для меня это — самая большая награда. Благодарю за ваш дар.

— Дар? — не понял Фелан. Ульрик улыбнулся и пояснил:

— У нашего народа есть такой обычай: преподносить подарок члену рода, добившемуся права на звание «член рода». — Он посмотрел на Наташу и еще раз лукаво улыбнулся. — Своего рода выкуп... У меня, Фелан, и для тебя есть подарок. Должен сказать, что я удовлетворен. Более того, горжусь тобой... Ты не подкачал. Конечно, мой подарок скромен, он далеко не соответствует тому, чего ты добился, что сделал для меня. Тебе я обязан жизнью. Думаю, мой подарок придется тебе по душе. Ранна!

Девушка взяла Фелана под руку и повела к выходу. Он было спросил, куда его ведут, однако Ранна молча приложила палец к его губам:

— Это будет сюрприз, любимый, так что не спрашивай.

Они спустились по лестнице и направились в южный конец огромного здания. Когда они подошли ко входу в ангар, где хранились боевые роботы, Ранна сказала:

— Закрой глаза.

— Но я тогда ничего не увижу.

— Увидишь. Когда я разрешу.

Фелан подчинился и почувствовал, как она поцеловала его в глаза. Влекомый девушкой, он двинулся куда-то в сторону. Ага, вошли в ангар — то-то каблуки так звучно зацокали по металлическим листам, уложенным на полу. Здесь было привычно прохладно, пахло машинным маслом и краской. Они все шли и шли, наконец Ранна специально покрутила его, потом они сделали еще несколько шагов. Вот остановились.

Ранна сжала его локоть:

— Можешь смотреть.

Несколько секунд глаза привыкали к полумраку, царившему в просторной нише. Свет едва сочился из потолочных светильников. От изумления у Фелана перехватило дыхание, нижняя челюсть отпала.

Посреди ниши возвышался боевой робот. Ростом он был под самый потолок, броня поблескивала. Очень похож на человека, и во всем, в каждой детали, в изгибе нижних и верхних конечностей, в расположении головы ясно ощущались жажда скорости и живость. Левая верхняя конечность представляла собой полное подобие человеческой кисти; в правой же были вмонтированы стволы лазерных орудий. Кроме того, еще три лазерные пушки были установлены в груди этого механического чуда — две ближе к плечам и одна пониже, в центре.

Голова робота во многом походила на головы всех тех машин, что стояли в ангаре. Хотя нет — Фелан сначала не совсем разобрался, на что она похожа. Точно — это же волчья голова, сильно стилизованная, однако все равно имеющая сходство с матерым зверем. Вот и уши торчком — из них тоже торчали стволы орудий. Очень похоже на его церемониальную маску. То же качество отделки. Ничего не скажешь — хорош! Некий грозный бог войны, существо с телом человека и головой волка, воплощение дерзости и бесстрашия. Только в трех местах яркая, как на детской игрушке, окраска нарушала впечатление неумолимой, исполинской силы. На правом плече в алом круге была изображена голова гончей — эмблема отряда Келла. Глаза изображенной песьей морды отливали зеленым. На левом плече робота ярко выделялись стилизованные песочные часы, выполненные в форме крупной, раскинувшей конечности паучихи. Это был знак принадлежности к соединению Черной Вдовы. Значит, ее пожелание не осталось пустым звуком.

Вот что еще — стволы орудий были подкрашены так, что стали похожи на когти. Точно так же был раскрашен его прежний боевой робот.

«Надо же, всего три года, как я был выпущен из академии и сразу попал в отряд Келла. Сколько же всяких приключений выпало на мою долю», — невольно подумал он и тронул Ранну за руку:

— Это что, «Волкодав»? Как это возможно? Ведь Влад раздробил его на мелкие кусочки, когда захватил меня в плен.

Девушка повернулась к нему, положила руки на плечи.

— Голова этого робота была изготовлена по изображениям, сохранившимся в памяти компьютера. Конечно, мы кое-что усовершенствовали...

Фелан нахмурился:

— Усовершенствовали?.. Это же был один из самых новых, самых лучших роботов во всей Внутренней Сфере!

Ранна передернула плечиком:

— Может, и так, но вот технологический уровень, качество изготовления, исходные материалы никуда не годятся. Государства-наследники не смогли сохранить достижения, которых добилась Звездная Лига. А нам это удалось. Во-первых, этот робот намного легче, чем его собратья. Во-вторых, у него куда более мощный ядерный двигатель, поэтому скорость у него примерно в два раза выше, чем у однотипных моделей. Ты еще успеешь почувствовать, как он могуч. Тебе еще придется привыкать к этому.

Ранна села на корточки и указала на возвышавшуюся над ними машину.

— Броня его изготовлена на железистоволокнистой основе и прослоена особыми титанокерамическими прослойками, что значительно повышает ее стойкость. В то же время она необычайно легка. В совокупности на этом роботе установлено на пятьдесят процентов оружия больше, чем на его предшественнике. Лазеры средних калибров, конечно, пульсирующие. Большое лазерное орудие позволяет поразить врага на куда большем расстоянии, чем раньше. Что мне больше всего нравится в этой конструкции — это новая система прицеливания. Вон, посмотри на уши, — сказала она и ткнула пальцем в голову робота. — Там встроены особые электронно-измерительные приборы, способные не только обозревать местность, но и подавлять подобные системы наблюдения противника. Мы хотели смонтировать на нем и особое, ставящее помехи и сбивающее настройку управляемых снарядов устройство, однако инженеры предупредили, что не могут гарантировать его надежную работу.

Фелан все еще восхищенными глазами разглядывал машину. Робот казался каким-то могущественным духом, явившимся из прошлого. Человек вытер пот со лба.

— Не знаю, что со мной творится, Ранна. Этот робот — свидетельство того, как я изменился за это время. Как много приобрел и как много потерял. Подобный робот воевал вместе с Гончими Келла. Потом столько событий — не знаю, как мне удалось выжить, и вот теперь сам ильХан дарит мне боевую машину. Перед сколькими людьми я теперь в долгу!

Ранна поднялась, крепко обняла его.

— Фелан, общаясь с ильХаном, ты должен зарубить на своем носу. Перво-наперво, свой план реформ он начал воплощать в жизнь еще до того, как ты появился на межзвездном корабле. И конечно, до того, как начались испытания. Далее, он поверил в тебя и рад, что ты оправдал его надежды. Учти, что этот робот — свидетельство его доверия. Далее, он просил меня передать, что осознает, какие воспоминания может навеять на тебя машина, так похожая на твоего прежнего робота. Он так сознательно поступил, потому что желает, чтобы ты не забыл, кем был раньше. Фелан Келл, которого мы захватили в плен, должен был стать основой для созидания Фелана Вульфа, воина Клана Волка, настоящего бойца за дело кланов. Ты знаешь жизнь, какая творится во Внутренней Сфере, тебя закаливали в двух разных мирах, вот почему у тебя есть ряд преимуществ, каких нет у рожденных здесь воинов. Ты, добавил он, лучше всего подходишь для воплощения в реальность мечты Николая Керенского о настоящем человеке. Он ненавидел очеловечившуюся скотину или оскотинившегося человека. Фелан кивнул:

— Я тоже переживал что-то очень схожее с этими мыслями. Думаю, что Ульрик прав. Память делает человека сильнее. — Он сцепил руки. — Именно в таких воинах он нуждается.

— Да, Фелан, это так, — ответила Ранна. — Самое главное в этом вопросе — верный метод. Чистые руки и чувство меры. В открытом столкновении Ульрику не одолеть Крестоносцев, не сломать устоявшиеся обычаи. Единственный шанс победить этих фанатиков — это сыграть с ними по их правилам. Только в границах этих правил он может диктовать свои условия, объяснить людям, что у нашей цели может быть и другое, не такое кровожадное оправдание. Если, конечно, победит в этой игре. В одиночку такую задачу не решить, ему нужны верные соратники, помощники. Мы должны убедить все наше население, что цели можно достичь и без сокрушения миров, жители которых оказались виноватыми только в том, что встали на нашем пути.

Фелан долго молчал, задумчиво поглядывал на робота. Потом выговорил:

— Спасибо, что привела меня сюда. Я до сих пор не могу опомниться. Я должен еще раз поблагодарить ильХана.

Он уже совсем было собрался уйти, но девушка схватила его за рукав.

— Это нельзя отложить до завтра?

— До завтра?

— Да, — заявила она. Потом обняла и поцеловала его. — Сегодня, мой дорогой, я тоже хочу взять с тебя выкуп. Определенного рода... Не думаю, что ты захочешь отложить расчет...

XXII

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

5 августа 3051 года

Кай Аллард даже съежился, когда его мать, разгневанная донельзя, вскочила и прервала Романо на полуслове:

— Хватит, Романо, не надо больше лгать. Ты всю жизнь только тем и занималась, что искала себе оправдания! Даже здесь ты не стесняешься валить с больной головы на здоровую! Юлишь, клевещешь в глаза — и это в присутствии стольких уважаемых людей, Правителей!.. Боже, какую ошибку мы допустили, когда прощали тебе все, даже твои безумные бредни. Я больше не буду сидеть и молчать в то время, как ты безнаказанно оскорбляешь моего сына.

Зеленые глаза Романо вспыхнули.

— Конечно, даже медведица стремится защищать своих детенышей! Почему твой сын не мог обойтись только своими противниками? Зачем он посягнул на то, что ему не принадлежит? И не надо говорить мне об обстоятельствах. Человек должен уметь управлять собой при любых обстоятельствах!

Кандэйс даже вздрогнула от ярости:

— Он как раз сражался со своими противниками. Только ему пришлось одолеть и тех, с которыми должен был бороться твой сын. То, что ты здесь рассказываешь, — это абсурд. Полная чепуха! Твой сын случайно катапультировался после того, как подбил одну из машин, противостоящих моему сыну? Даже тебе, Романо, совершенно не разбирающейся в тонкостях военного дела, не пристало так нагло искажать истину. Если твой сын не откровенный трус, значит, он коварный и подлый интриган, который сознательно замыслил погубить моего сына. При всем этом, при бесспорных доказательствах предательского умысла, который таил Сун-Цу, ты, нисколько не смущаясь, обвиняешь Кая в нечестности! Только потому, что вопреки вашему замыслу он посмел победить? Чудовищное лицемерие!.. Теперь ты утверждаешь, что ему нельзя доверить командование войсками, так как он не способен организовать оборону. Смелое заявление! Но глупое. Можно было придумать что-нибудь поумнее. Затем Кандэйс обратилась к Джеймсу:

— Вы были там, полковник Вульф. Ваш «Лучник» подбил «Дайши» Кая. Вы считаете, что он плохо или нечестно сражался? Что непригоден командовать людьми? Неужели он настолько глуп, что считает себя непобедимым?

Лающий смех Романо не позволил Вульфу рта открыть.

— Как ты смеешь, Кандэйс! Как только ты отваживаешься предполагать, что твой сын способен противостоять самому лучшему водителю боевых роботов во всей Внутренней Сфере?! Даже с помощью мошенничества — а он мастер в этом деле — ему никогда не выстоять против полковника в открытом бою. Твоя самонадеянность просто поразительна. О наглости твоего отпрыска я уже не говорю.

— Госпожа Романо, я сам могу ответить на заданный мне вопрос, — сказал Вульф, потом подумал и рявкнул: — Понимаете, сам!!

Иначе, решил он, эта перепалка никогда не кончится.

— Действия Кая Алларда Ляо говорят сами за себя, — продолжил он. — Использование материалов сейсмической съемки нельзя назвать мошенничеством. Это отличный тактический прием. Первый робот, которого он одолел, пилотировал его собственный отец, непобедимый мастер, чемпион Седьмых Солнечных Игр. «Победителя» вел Хэнс Дэвион. Мой сын Мак-кензи и Кристиан Келл управляли соответственно «Мародером» и «Тандерболтом». Свен Нгов, один из моих лучших Драгун, сидел за пультом управления «Гоплита». Кай Аллард Ляо, действуя в одиночку, расправился с пятью лучшими водителями боевых роботов, какие только есть во Внутренней Сфере.

Вульф одобрительно посмотрел на Кая.

— Не надо голословно заявлять о том, в чем вы не разбираетесь. Да, я сидел в «Лучнике». Еще один такой обмен ударами — и я мог бы передать Каю командование над Драгунами.

Теперь все удивленно смотрели на Кая Алларда Ляо — тот даже смутился. Его отец и Хэнс Дэвион радостно улыбались. Теодор Курита и Хосиро поприветствовали Кая легкими поклонами. Виктор, Касандра и Рагнар гордо ухмылялись. У Рагнара был такой вид, будто он хотел сказать: мы все такие! Томас Марик невозмутимо поглядывал на героя дня. Романо смотрела так, словно хотела прожечь его насквозь.

Только Сун-Цу глядел куда-то в сторону.

Романо неожиданно взорвалась:

— Ну и что из этого! Вы все объединились против меня — вот что я вам скажу. Очень хорошо! Я сама буду иметь дело с кланами, сама нанесу им удар, пусть они только попробуют пальцем коснуться моих владений. Но ни минутой раньше!.. — С этими словами она гордо удалилась из зала, где проходило совещание. Следом за ней вышли члены ее делегации. Кай заметил, что Изида Марик пристально наблюдала за Сун-Цу и тот в ответ, поднимаясь по лестнице, кивнул ей.

Джеймс Вульф дождался, пока делегация Конфедерации Капеллана покинет зал, потом обратился к Марику:

— Итак, генерал-капитан, я думаю, в этом вопросе вы не станете поддерживать Романо Ляо, хотя ваши позиции во многом сходятся. Вы тоже собираетесь покинуть нашу конференцию?

Томас медленно поднялся. Его болезненный мальчик сидел рядом с ним.

— Полковник, я бы не хотел устраивать здесь дискуссию по поводу поведения Кая Алларда Ляо. Тем более заниматься выяснением — храбр он или нет. Я не поддерживал и не поддерживаю возражения госпожи Романо по поводу предложенного плана. У меня по этому вопросу есть собственное мнение. Меня смущает другое — вот с этим я никак не могу согласиться. Вы заявили, что производство нового поколения роботов следует развернуть именно в Лиге Свободных Миров. Хорошо, но почему девяносто процентов продукции я должен отправлять в Федеративное Содружество и Синдикат Драконов?

Вульф нахмурился:

— Я считал, что этот вопрос уже решен. Мы все пришли к единому мнению...

— В принципе, да. — Марик был все так же невозмутим. — Однако мои советники сомневаются в том, что плата за все партии должна быть установлена по долгосрочной шкале вплоть до 3110 года. Как я смогу убедить свой народ провести соглашение через парламент, если никто не может дать гарантии, что Синдикат Драконов или Федеративное Содружество просуществуют до этого времени?

Теодор Курита мельком глянул на Марика.

— Генерал-капитан, если мы не получим последние модели роботов, то вы будете тем человеком, который вырежет эпитафии на наших могилах. Только получив новые, более совершенные образцы боевой техники, мы сможем отогнать кланы.

Томас Марик вскинул руки:

— Канрей, я понимаю ход ваших рассуждений, но и вы поймите меня. Я не уверен, что враждебно настроенные ко мне политики примут вашу логику. Мы — нация демократическая, у нас невозможно, чтобы один человек диктовал свою волю всем...

— Хватит! — воскликнул Хэнс Дэвион. — Вы вполне можете обложить вывозимую продукцию таможенными пошлинами, используя специальные статьи в налоговом законодательстве, которые были введены в действие после смерти вашего отца. Не надо ссылаться на каких-то мифических политиков, чтобы завуалировать свой отказ. Я понимаю, что вы хотите как можно больше урвать у нас. Получить новейшие технологии, захватить новые миры...

Генерал-капитан невинно глянул на него:

— Это так не похоже на меня! Мне бы никогда и в голову не пришло использовать такой кризис как средство давления и вымогательства. Однако скорые и ощутимые взносы в экономику Лиги Свободных Миров могли бы произвести благоприятное впечатление на наш народ. Мне тогда было бы куда легче провести соглашение через парламент.

Хэнс вскочил:

— Не надо брать нас за глотку, Томас. Вы и так получаете наши машины, оборудование, технологии. И вы требуете, чтобы мы еще и заплатили за это?

— Ну, если вы выбрали подобный тон разговора...

— Выбрал! Надо знать меру, Томас. — После некоторой паузы он продолжил: — Ладно, если этого мало, я дам вам то, на что не отважится никто другой. Я подарю вам жизнь вашего сына.

Краска залила лицо Марика.

— Как так?

— Послушайте, Томас. Всем известно, что Институт наук Нового Авалона знаменит своими исследованиями в области биологии и медицины. Кандэйс Ляо, например, успешно излечила там рак груди. Это случилось шесть лет назад. С тех пор наши ученые заметно продвинулись вперед в методах борьбы с лейкемией, которой страдает ваш сын.

Генерал-капитан тяжело опустился в кресло, затем взглянул на ребенка. Тот бодро улыбнулся ему, но было видно, что даже это усилие с трудом дается ему. Томас не сдержался и прилюдно погладил мальчика по лысой голове.

Он повернулся к Хэнсу Дэвиону:

— Значит, вы решили использовать несчастье моего сына как средство давления на меня? Если я не соглашусь, вы допустите, чтобы ребенок умер?

— Да! — жестко ответил Хэнс. — Точно так же, как своими затяжками, увертками вы толкаете наших сыновей к гибели. На что нам надеяться без новых типов боевых роботов? На чудо?.. Знаете, Томас, давайте начистоту. Я не из тех, кто стремится получить премию мира. Мне, в общем-то, наплевать, что обо мне будет написано в учебниках истории. Все, что меня заботит сейчас, — это чтобы люди не потеряли свою историю, чтобы было кому заниматься ею. Эта цель отодвигает все на задний план. Будет непростительной глупостью в такой момент пойти на поводу у своих чувств. Но, в общем-то, я не очень стремлюсь сосредоточить ваше внимание на своей особе. Куда более интересно и полезно приглядеться к вам, Марик. Ведь вы тоже из того же теста... По крайней мере, вам ясно, к чему я клоню. Если жизнь вашего сына есть средство сохранить единство и незамедлительно приступить к выработанному совместно плану действий на ближайший срок, я не имею права колебаться. Да будет так!

Генерал-капитан вскочил, постоял, подумал, потом вновь сел.

— Как скоро можно начать лечение?

— Шаттл готов. В течение трех дней Джошуа можно перевести на корабль, потом неделя прыжков до Нового Авалона. Ваша жена может сопровождать его. Так же, как и вся свита. Конечно, доктора и прочие специалисты... Обслуживающий персонал?.. Это вам решать, я готов предоставить своих людей. Люди из Службы безопасности? Обязательно... Я даже буду настаивать, чтобы вы их послали.

Наступила тишина, и в ней особенно звучно раздался грубоватый, с хрипотцой голос Марика. Виктор невольно вздрогнул — недаром эту Лигу в народе называют сообществом космических пиратов.

— Ладно, давайте запускайте вашу шарманку. — Он помолчал, потом добавил: — Я доверяю вам своего сына, Хэнс, потому что у меня нет выбора. Я не могу упустить даже малейший шанс, чтобы спасти его жизнь. Я дам вам ваши военные игрушки. В этом вы правы — вашему сыну без них несдобровать. Пусть у него, как и у Джошуа, будет шанс. Только не воображайте, что я делаю это из дружеских или союзнических чувств. Я никогда не забуду — я не могу позволить себе забыть, что вы являетесь воплощением дьявола.

Хэнс ничего не ответил и молча сел, однако Кай заметил, что на его лице ясно выразилось мрачное удовлетворение. Мелисса погладила мужа по руке.

— Они могут спасти Джошуа? — шепотом спросила она.

Принц Федеративного Содружества чуть заметно пожал плечами.

— Они сделают все, что могут. Все, что могут! — Его глаза потемнели. — Думаю, этого будет достаточно.

Джеймс Вульф заговорил медленно, недовольным баском, словно и на него эта сцена произвела гнетущее впечатление.

— Хорошо, что мы наконец достигли соглашения по поводу производства омнироботов. Пора переходить к более серьезным вещам. Достаточно упражняться в риторике... Теперь к вопросу о прошедших испытаниях. Я бы хотел воспользоваться благоприятной возможностью и объявить счет. Максимальное количество очков — триста. Они даются в случае полного, стопроцентного уничтожения трех роботов противника, и при этом собственный робот не должен иметь никаких существенных повреждений. То есть должен быть способен передвигаться и стрелять.

Вульф загадочно улыбнулся.

— Хочу предупредить заранее — не удивляйтесь, если у Кая Алларда Ляо общее количество очков превысило этот потолок. Оно равняется 445 очкам. 525 за уничтожение тех роботов, с которыми он расправился, минус 75 очков за повреждения его робота. Как нам известно, такого результата не добивался никто — ни среди кланов, ни на Аутриче. То, что он сражался против таких опытных бойцов, впечатляет еще больше. Что я могу посоветовать ему в дальнейшем? Так держать, Кай!

Вторым стал Хосиро Курита — у него 255 очков. Далее Виктор Дэвион с 235 очками, Гален Кокс и Шин Йодама — 195 и 193 соответственно. Касандра Аллард-Ляо — 189. Рагнар Магнуссон — 157.

Вульф вздыбил правую бровь.

— Теперь что касается Сун-Цу Ляо. Его оценка — минус шестьдесят два очка. — Он сделал паузу, многозначительно обвел взглядом зал, потом продолжил: — Вследствие того, что Кай и Хосиро заняли первые места, в награду они получают последние модели «Дайши». Конфигурацию систем вооружения они могут подобрать по собственному вкусу. Мы все пришли к единодушному мнению, что это время не прошло даром для сыновей и дочерей Правителей государств Внутренней Сферы. Теперь наши надежды на установление единого фронта против агрессоров значительно окрепли. Теперь, по крайней мере для меня, стала отчетливой перспектива долгой, трудной, но в конечном итоге победоносной войны.

Он замолчал. В это мгновение Кай нерешительно поднялся со своего места:

— Простите, полковник Вульф.

— Да?

Кай невольно глотнул.

— Для меня большая честь получить омниробот, но я вынужден отказаться от этого приза. Виктор вскочил со своего места.

— Что ты, Кай! Не делай этого. Ты победил в честном бою. И Хосиро тоже. Не стоит, Кай!.. Младший Аллард выдавил улыбку.

— Виктор, мы с тобой друзья, однако я вовсе не ради тебя отказался от такой замечательной машины, как «Дайши». Мне самому жалко отказываться от подобного робота. — Кай вновь посмотрел на Вульфа. — Полковник, у меня уже есть боевой робот. Именно на нем я бы хотел вступить в бой. Это машина моего отца — та самая, на которой он выиграл Солнечные Игры и прошел сквозь все сражения последней войны. На этом роботе он сумел спасти мою мать — вывезти ее за пределы королевского дворца в Сиане.

Он опустил голову, избегая смотреть Вульфу в глаза. Затем продолжил:

— Вот почему я прошу передать «Дайши» другому достойному водителю. «Йен-ло-йонг» защитил моих родителей. В трудный момент он и меня не подведет.

Джеймс Вульф чуть заметно кивнул: — Как пожелаете, лейтенант Аллард. Ваш «Дайши» будет передан Виктору Дэвиону. Никто из воинов не смог бы отказать вам в подобной просьбе. — Затем он повернулся к Виктору: — Принц, вручаю вам «Дайши» и хочу напомнить, что у вас есть друг, какого нет ни у кого во всей вселенной. О Внутренней Сфере я уже не говорю. Я все знаю. Это с его помощью был улажен конфликт между вами и Хосиро. Обращаясь ко всем присутствующим, мне вот что хотелось бы сказать: пока у нас есть такие воины, мы непобедимы.

XXIII

Ставка Высшего круга Ком-Стара

Остров Хилтон-Хид

Северная Америка, Терра

17 сентября 3051 года

Как только регент Таркада повысил голос, примас Миндо Уотерли, улыбнувшись, осадила его:

— Ведите себя потише, регент. Это не первый круг. Я не нуждаюсь в подобных сценах — меня горлом не убедишь. Это просто неуместно здесь, в моих стенах. — Затем она указала на регента, ответственную за Синдикат Драконов. — Почему бы вам не поучиться у Шарилар, как следует сохранять хладнокровие?

Цвет лица Ултана Эверсона — багровый, отечный — подсказывал, что со здоровьем у него не все ладно, однако, как только Миндо сделала ему замечание, он сразу притих, кровь отлила от щек. Он повернулся к Миндо, взглянул на Шарилар Мори.

— Почему я не могу сохранить хладнокровие? Потому что я не имею чести состоять ни в каких тайных обществах, где столько внимания уделяется тому, чтобы научить держать себя в руках. К тому же регент Диерона, возможно, и сохраняет спокойствие, однако испытывает те же чувства, что и я.

Он нахмурился и спросил:

— Как скоро кланы намереваются продолжить вторжение во Внутреннюю Сферу?

Примас пожала плечами, поправила складки на шелковом платье.

— Мне известно только то, что они обязательно продолжат боевые действия, Ултан. Это немного. До выборов нового ильХана кланы не вернутся. Скорее всего война начнется сразу после выборов.

— Это все, что мы знаем? Это — результат двухмесячной работы? — Ултан в изумлении заморгал.

Глаза Миндо — черные жемчужины — гневно блеснули.

— Пока вторжение не начнется вновь, я считала, что нет смысла заранее беспокоиться об этом. Кстати, под вашим контролем находится много миров, которые попали под власть кланов. В настоящее время регент по военным вопросам отправился на встречу с представителями кланов. Когда он вернется, тогда и появится свежая информация. Кстати, Ултан, я должна поблагодарить вас за ваши усилия. В мирах Федеративного Содружества, захваченных кланами, популярность нашего ордена резко пошла вверх. Вы хорошо поработали.

Шарилар деликатно сложила руки ладонями вместе.

— Примас, я уверена, что регент Таркада желает знать, как скоро начнется вторжение, только затем, чтобы успеть приготовиться к нему. Нельзя допустить, чтобы война нарушила наши планы. Я разделяю его беспокойство в том смысле, что нет никаких гарантий, что новый ильХан не прекратит сотрудничать с нами. Они в состоянии помешать нам и в дальнейшем нести народам Слово Блейка.

«Умненькая девочка, — решила Миндо. — Она так похожа на меня, когда я была в ее возрасте».

Она улыбнулась Мори — эта юная регент стала ее преемницей в тех областях Внутренней Сферы, которые когда-то подчинялись ей, Миндо Уотерли.

— Да, это вопрос вопросов, я давно предвидела это. Могу успокоить вас — новым, ильХаном избран Ульрик из Клана Волка. В прошлом он охотно использовал наших людей, чтобы замирить покоренные планеты. Я считаю, что он понимает выгоду сотрудничества с нами.

Между тем регент Таркада все никак не мог успокоиться. Он продолжал нервно расхаживать по комнате.

— Мне кажется, Шарилар, — подметила Миндо, — что Ултан имел другую причину, которая заставляла его так страстно добиваться ответа. — Она усмехнулась. — Признайся, Ултан, ты не одобряешь политику, которую я веду в отношении кланов, не так ли?

Регент Таркада застыл на мгновение, потом неожиданно рявкнул:

— А хотя бы и так! Я не верю ни на йоту!.. Фактически мы ничего не знаем о кланах. Предположительно они являются наследниками армии генерала Керенского, но у нас нет никаких доказательств, что это правда. Мы бредем вслепую, на ощупь... Когда и где подобная политика приводила к успеху? Ладно, на ощупь — с этим даже можно было бы согласиться. Беда в том, что у нас нет увесистой дубины против них, если они начнут действовать вразрез с нашими интересами, мы ничего не сможем предпринять.

— Что касается Керенского... — ответила Уотерли. — У нас также нет никаких оснований сомневаться в этом.

— Разве, примас? Керенский и его армия оставили Внутреннюю Сферу, чтобы не участвовать в междоусобных войнах. Будь кланы его наследниками, разделяй его взгляды, его философию, они бы никогда с такой яростью не обрушились на нас. Жестокости, творимые ими, не поддаются описанию. Керенский как раз бежал от подобных злодеяний. Кланы скорее наследники тех бандитов, которые исчезли за пределами Периферии.

— Интересная точка зрения, Ултан, но весьма далекая от реалий. — Миндо села в низкое кресло, стоявшее у вытянутого вверх арочного окна, расправила юбку. — Кланы возвращаются. Вы спрашиваете, кто они? Я отвечаю: преемники генерала Керенского — это я знаю точно. Во что они превратились? В дикие, утратившие связь с цивилизацией орды. Пусть они пока потешатся вволю. Потом мы возьмем ситуацию под контроль. Мы будем нести им Слово Блейка! Как раз он нам это и завещал. Ситуацию, которая сложилась нынче, преподобный Блейк предвидел. Когда вторжение захлебнется, мы зажжем факел революции, в которой все мы, все терраниане, обретем свободу. План на первый взгляд выглядит несколько схематично, но он работает. Понимаете, Ултан, — работает!

— Тогда почему вы не позволяете нам предупредить население Внутренней Сферы, что перемирие скоро закончится и их ждут новые испытания?

Миндо отмахнулась от этого вопроса, словно от назойливой мухи.

— Зачем же мне этим заниматься? Их должны предупреждать собственные правительства. У них же есть агенты на захваченных планетах.

— Но, примас, — вступила в разговор Шарилар, — если Ком-Стар не обеспечит передачу подобных сообщений, главы правительств узнают о новом наступлении кланов, когда их миры будут захвачены врагами.

— Правильно, регент. В самую точку. — Миндо глубоко вздохнула. — Тем самым они выйдут из-под их юрисдикции, и у нас будут развязаны руки. Жаль, что они не уделяют должного внимания защите своего населения. Сиднем сидят на Аутриче... Ведь вторжение уже на носу. Каков же будет их ответ? Вот что я хотела бы знать!

— Я тоже! — Ултан сложил руки за спиной. — От их реакции много зависит. Для нас тоже. Как бы нам не поставить на захудалую лошаденку! Если это случится, то ответа Хэнса Дэвиона и Теодора Куриты долго ждать не придется.

Миндо рассмеялась:

— Я вспомню ваши слова, регент Таркада, когда спляшу на крышках их гробов.

XXIV

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

21 сентября 3051 года

Дрожь пробежала по спине Кая, когда отец повел его по темным коридорам в направлении ангаров, где Волчьи Драгуны держали свою боевую технику.

— Случилось что-то неприятное, отец? — спросил он. Джастин остановился и положил обе руки на плечи сыну.

— Неприятное? Нет, сын, ничего такого. Просто мои мысли заняты другим. Совсем недавно в окрестностях этой звездной системы появился корабль Куриты и передал сообщение на Аутрич. Мы его, конечно, перехватили, однако наши криптографы, к сожалению, так и не смогли расшифровать код. Об этом я и думаю сейчас.

Кай отчетливо почувствовал тяжесть искусственной руки Алларда.

— Я решил, что поступил как-то не так и это расстроило тебя.

Джастин рассмеялся:

— Не знаю, что могло навести тебя на такую мысль. Все это очень далеко от реальности. Мы с матерью гордимся тобой. Может, я слишком редко говорю об этом, но мы тебя очень любим. Я, например, не знаю другого человека, который так же мог бы гордиться своим сыном.

Каю было что сказать в ответ, но стало как-то неловко, слова застряли в горле. Он просто обнял отца — прежнее детское чувство беззаботности и спокойствия нахлынуло на него. Он любил мальчиком посидеть на коленях у Джастина. Прежние воспоминания обернулись навернувшимися на глаза слезами.

— Знаешь, чего я всю жизнь боялся больше всего? Что ты будешь стыдиться меня.

— Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что у меня будет такой сын, я бы не поверил. Оказывается, мечты иногда сбываются. Ты уже стал отличным водителем боевых роботов. Что ждет тебя впереди? Когда я стану совсем стареньким, буду рассказывать друзьям, как много лет назад шлепал великого полководца.

Кай заметил веселые искорки в глазах отца.

— Значит, ты не обижаешься на меня за то, что на испытаниях я поразил тебя первым же залпом?

Руководитель секретной службы Хэнса Дэвиона засмеялся:

— Обижаюсь? Помилуй Бог! Я был уверен, что стану твоей первой мишенью. Я так и сказал им — Хэнсу Дэвиону и Вульфу: «Вот посмотрите, он меня первого завалит». — Аллард подмигнул сыну. — Хэнс заявил, что у меня слишком много более важной работы, чем торчать на учебном полигоне, и не позволил спрятаться за свой «Победитель».

— И за мой отказ от омниробота ты не рассердился?

— Нет. — Аллард сделал паузу, потер глаза. — Знаешь, твой выбор только прибавил тебе уважения. Сам понимаешь, чем является для меня «Йен-ло-йонг». Мы с ним прошли и Игры на Солярисе, и Ветел, и Сиан. Нет другого пилота во всей Внутренней Сфере, кроме тебя, которому я мог бы доверить эту машину. Для меня нет большего счастья, если в бой на моем роботе пойдешь ты.

Потом он указал на ангар, где стояла военная техника, и добавил:

— Теперь это более важно, чем прежде. Кай удивился:

— Почему?

Отец ничего не ответил и повел сына по коридору. Они вошли в огромный ангар, миновали длинный ряд боевых машин и добрались до свисающего с потолка металлического занавеса, отделявшего часть помещения. Каю уже было известно, что здесь производят ремонтные и наладочные работы. Здесь переоборудуют роботы, меняют конфигурацию систем вооружения. Удивительным было другое — зачем закатывать в этот цех «Йен-ло-йонга»? Собственно, отцовский робот являлся модификацией известного «Центуриона».

Отец и сын добрались до монтажных лесов и начали взбираться наверх. Здесь, на площадке, находились Хэнс Дэвион и какой-то неизвестный человек. Ростом он был по пояс владетелю Федеративного Содружества, весь седой — с длинными, до плеч, волосами и крупной головой. Его руки были погружены в специальные захваты, с помощью которых он руководил действиями особых механических конечностей, являющихся как бы продолжениями рук мастера. Оглядевшись, Кай определил, что площадка устроена между ногами какого-то боевого робота. Это был «Центурион». Коротышка бросил на Кая недовольный, замешанный на недоумении взгляд, потом, видимо, что-то сообразил и улыбнулся.

— Ага, значит, явился тот привереда, который заставил меня заниматься этой никчемной работой. — Он пару раз подмигнул удивленному Каю. — Как тебе нравится?

Хэнс Дэвион ответил за Кая:

— Еще как, Кловис! Даже больше... Принц с усмешкой глянул на Кая.

— Лейтенант Кай Аллард Ляо, это — Кловис Холстейн, самый замечательный из всех создателей боевых роботов. Он и конструктор и инженер, не гнушается порой взять в руки даже механический гаечный ключ. Выходит, он еще и механик отменный. И наладчик... Одним словом, золотые руки. Со времен Александра Керенского такого не появлялось.

Брови у карлика полезли вверх. Он даже присвистнул.

— Ну и рекомендации! Я такого никогда не слыхивал. Продолжайте, продолжайте, что ж вы остановились — мне приятно... Вот только кому это чудо попадет в руки?

Кай густо покраснел:

— Принц слишком добр...

— Надеюсь, что нет. Ну-с, молодой человек, что мы умеем делать, кроме того, чтобы краснеть, как девица на выданье? Эта машина, — он похлопал робота по броне, — дорогого стоит.

Кай ничего не ответил. Он, затаив дыхание, обозревал металлического великана, готового к битвам. Как обычно, правая верхняя конечность оканчивалась стволом, вмонтированным в запястье. Однако это явно не прежняя автоматическая пушка. Левая рука оканчивалась кистью, где в пальцах были устроены выходные устройства двух лазерных орудий. Таких систем раньше на роботе не было. Ага, вот еще один лазер — в груди. Его короткий и толстый ствол прикрывался откидной бронеплитой. Должно быть, это самый большой калибр, который он когда-либо встречал. Голова осталась неизменной и была похожа на шлем древнеримского воина. Возможно, поэтому машина получила свое имя.

Кловис усмехнулся:

— Ну что, парень, разглядел два лазера в правой руке? Это пульсирующие световые орудия «спитфайр». Мы перенесли одну из пушек в грудь, увеличили калибр и убойную силу. Их общий источник питания размещен в корпусе и надежно защищен.

— А на спине у меня будут орудия?

— Да, конечно. Еще один «спитфайр», только более мощный. Далее, мы убрали из правой конечности автоматическую пушку «понтиак-100» и переместили ее — смонтировали в связке с другим орудием. Боезапас разместили в правой стороне груди. Здесь возможна двойная подача снарядов — механическая и магнитная. Если механику заест или будет перебит транспортер, можно воспользоваться магнитной системой.

— Как насчет винтовки Гаусса? — Кай сосредоточенно осматривал робот.

Кловис удивленно глянул на него.

— А как же!

— Отлично, — деловито согласился Кай.

— Но главное чудо, — сказал Кловис, — внутри. Мы сняли прежний двигатель и установили новый, сверхлегкий «миата-200». По мощности они равны, однако «миата» наполовину меньше весит. Этим самым мы решили сложнейшую техническую задачу. На этом роботе установлены экспериментальные искусственные мускулы. Они во много раз сильнее, чем прежние, и при этом обладают кое-какими необычными свойствами.

— А-а, это те самые, с помощью которых вы так ловко провели ученых Дома Ляо? Они загораются в присутствии какого-то хитрого газа?

— Нет, — ответил отец. — Формула этой искусственной плоти была модифицирована еще лет двадцать назад. Теперь у нас есть мышечное волокно — его марка «3Х», которое не подвержено возгоранию.

Затем Кловис продолжил объяснения:

— Мы создали такую искусственную плоть, коэффициент полезного действия которой увеличивается с повышением температуры. Помнишь шкалу температурных дисплеев?

Кай кивнул.

— Так вот, наибольшую мощность эта мышечная ткань развивает, когда указатель доходит до желтого поля. Когда температура в пределах нормы, и мускулы работают по обычной схеме. Когда же температура поднимается, они могутпроизводить более мощные усилия. Значит, доводишь тепло до желтого поля, и скорость твоего перемещения сразу подскакивает.

— Так-то оно так, — засомневался Кай, — но повышение температуры скажется на работе прицельных устройств.

— Действительно, — согласился Кловис, — небольшое влияние есть, но мы вот что придумали. — Он указал на лазерные стволы в левой руке. — В рубке есть переключатель, с помощью которого ты можешь почти мгновенно повышать или понижать температуру. Дело только в тренировке и умении пользоваться этой техникой.

Кай перевел взгляд на отца и Хэнса. Все трое засмеялись, увидев, какое ошарашенное лицо было у молодого лейтенанта.

— Не знаю, что и сказать. — Кай развел руками. — Неужели это все для меня? Джастин пожал плечами.

— Конечно. Кроме того, Кловису хотелось испытать новую мышечную ткань, тут и подвернулся «Йен-ло-йонг». Он запомнил его еще со времен Игр. Когда ты отказался от омниробота в пользу моего старинного, закадычного дружка, принц распорядился внести улучшения в конструкцию.

Хэнс кивнул:

— Я не мог и не хотел поступать иначе. Ты выиграл соревнования. Кроме того, ты находишься на службе в батальоне, которым командует мой сын. Виктору далеко до тебя, да и Галену Коксу тоже. Он неплохой водитель, но под твоей защитой я буду более спокоен за принца.

— Кай Аллард Ляо? Это неплохой выбор. Ему можно доверить судьбу сына.

Голос донесся откуда-то снизу и из-за спины. Кай немедленно повернулся, принял боевую стойку, однако, увидев, кто стоит перед ним, тут же опустил руки. Поклонился...

— Простите, Ганжи-но-Канрей.

Теодор Курита церемонно вернул поклон.

— Поздравляю вас, лейтенант. Мои агенты доложили, какую совершенную машину здесь приготовили для вас. Позавидовал — вот и пришел полюбоваться на этого чудо-робота.

Глаза у Хэнса Дэвиона сузились.

— Точно такого же я могу предложить и тебе, Теодор.

Курита ничего не ответил, поиграл бровями. Все замерли. Наконец он достал из кармана листок бумаги и объявил:

— Роботы, подарки — все это пустяки, Хэнс. Вот только что полученное сообщение — кланы начали наступление! — Он протянул бумажку Джастину. — Вот она, информация, переданная с прибывшего сегодня утром корабля. Это не буквальный перевод, а изложение, чтобы вы не раскрыли секрет нашего шифра, но все необходимые сведения здесь присутствуют. Выборы закончились — теперь у них новый ильХан. Они избрали им Хана Волков. Согласно всей имеющейся информации, этот клан наиболее агрессивен и пока не знал поражений. Так что седлайте коней, господа.

Хэнс посмотрел на Джастина:

— Вы подтверждаете эту новость?

— Нет, сэр. Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Наши агенты на пограничье сообщают, что все тихо. От тех, кто остался на оккупированных кланами планетах, пока ничего нет. Не знаю, живы ли они. Или, может, Ком-Стар придерживает их сообщения.

Хэнс Дэвион долго молчал, потом наконец ответил:

— Все случилось скорее, чем я ожидал. Нам нужно не менее года, чтобы развернуть производство новых роботов на заводах у Марика.

Курита кивнул.

— Я уже предпринял кое-какие меры для перевода ряда предприятий в Лигу Свободных Миров. Кроме того, закончена технологическая разработка новых материалов и комплектующих. Работы идут полным ходом, но, боюсь, нам даже за год не успеть перевооружить наши войска.

— Согласен, — кивнул Дэвион и усмехнулся. Кай даже вздрогнул — в этот момент лицо Хэнса стало очень похоже на лисью морду. Именно эта ухмылка послужила причиной его прозвища. — Передайте благодарность вашим агентам, Канрей. Такую оперативность надо только поощрять.

Курита тоже усмехнулся:

— Обязательно. Мы, к сожалению, тоже рассчитывали, что вторжение начнется не ранее конца октября. Это дало бы нам по меньшей мере шесть очень нужных недель для организации обороны.

— Теперь понятно, кланы и в этом отношении провели нас. Мне тоже были представлены совершенно убедительные доказательства, что вторжение не начнется ранее конца октября. И на тебе!

— Есть еще один вопрос, который нам необходимо спешно обсудить, — сказал Канрей. — Это касается Виктора и Оми.

Брови у Дэвиона полезли вверх — он указал глазами на Кловиса и Кая, но Курита досадливо поморщился — пусть, мол, остаются. Потом, поразмышляв, добавил: — Согласно донесениям СБ Кловису можно доверять секреты. О Кае я и не говорю. Он сам каким-то образом заварил эту кашу.

Кловис крякнул и заявил:

— Вы уж увольте меня, ваши высочества. Лучший способ не разгласить государственную тайну — это вовсе не знать ее. Так что будьте здоровы, а я пошел.

Хэнс кивком поприветствовал его, затем удивленно посмотрел на Куриту.

— Мой сын и ваша дочь? Они подружились?.. Как в это можно поверить?

— Прямо как у Шекспира... — вставил замечание Аллард.

Все засмеялись, однако веселье быстро угасло.

— Я уже имел беседу с Оми насчет вашего сына. Да, они подружились. Пока только подружились... — заявил Курита. — Она — послушная дочь и сама предложила порвать всякие связи с Виктором, чтобы не допустить даже намека на слухи, порочащие честь Дома Куриты.

Глаза у Теодора блеснули, потом он мельком глянул в сторону Кая.

— Признаюсь, я бы так и поступил, и на этом была бы поставлена точка, если бы Хосиро не признался, что имел по этому поводу разговор с Каем. Наш лейтенант заверил моего сына, что между нашими детьми установились добрые, я бы сказал, товарищеские отношения и что это такая редкость в нашей среде, где мы не властны над своими судьбами. Я призадумался... Дело в том, что мой отец не стал насиловать мою волю. Это позволило мне жениться на той женщине, которая пришлась мне по сердцу. В дальнейшем мне это очень помогло.

Хэнс Дэвион не смог сдержать улыбку, потом вздохнул:

— А меня не спрашивали, оженили за глаза. И слава Богу! Мне тоже очень повезло. Сколько женщин хотели носить наследников Дэвионов, а мне досталась та, лучше которой и быть не может.

— Хорошо. — Теодор был немного смущен. — Но что скажут наши жены? Если ваша Мелисса хотя бы капельку похожа на мою, то мы дорого заплатим за то, что помешали молодым людям.

Хэнс Дэвион хмыкнул:

— Если до Мелиссы хотя бы стороной дойдет слушок, что я позволил себе вмешаться в личную жизнь Виктора, меня будет ждать жестокое наказание. Меня заставят провести день с Романе Ляо. Счастье Виктора для нее — все.

— Но ведь мы оба согласны, что, если они полюбят друг друга, это будет большое несчастье. Мы просто не можем допустить их связь. Тем более легализовать ее.

— Ни в коем случае! — Дэвион потер лоб. — В случае подобного выбора вас ждет смута в Синдикате, а меня достанут религиозные фанатики.

— Но в этой идее есть здравая мысль! — пылко возразил Кай. — Подумайте, какая будет польза, если эта свадьба состоится. Конечно, если Романо Ляо заранее не пронюхает о ней. Представьте только на мгновение ее лицо, когда она будет поставлена перед фактом.

Хэнс и Теодор переглянулись, и оба рассмеялись. Джастин Аллард тоже было поддержал их, но тут же нахмурился, строго посмотрел на сына. Кай дождался, пока смех утихнет.

— Конечно, я не имею права говорить от имени Виктора, но я его достаточно хорошо знаю. Я могу заверить вас, Канрей, что ничего, кроме бесконечного уважения, к Оми он не испытывает. Конечно, они смогут полюбить друг друга, но опять же, смею вас заверить, их чувства не возобладают над разумом. Это очень важный момент. С другой стороны, представьте, что будет означать этот брак в смысле организации отпора кланам. Я отдаю себе отчет, какие последствия он может иметь во внутренней жизни наших государств, но я бы просил не рубить сплеча. Следует продумать все до тонкостей. Стоит ли бездумно останавливать такое течение событий? Тем более что, покинув эту планету, они больше никогда не увидятся. Если вы позволите, они обменяются голографическими дисками. Они сами понимают безнадежность ситуации. Я прошу только об одном — не рубите сплеча! Не спешите! Всякие отношения можно со временем ввести в рамки приличий.

Наступило молчание, потом Хэнс задумчиво спросил:

— Ты утверждаешь, что они решили, что даже безысходность ситуации не должна испортить их последние деньки?

— Я так считаю. Когда еще им доведется встретиться!

— По всей видимости, никогда, — ответил Теодор Курита, потом он обратился к Дэвиону: — Я не против, чтобы наши дети встретились. Наверное, им можно позволить переписываться. — Тут он кивнул Каю. — Ты ведь это имел в виду?

— Да.

— Я знаю, — сказал Дэвион, — что значит получить на фронте весточку. Я буду рад, если Оми пожелает передать ее Виктору. С этим я проблем не вижу, но вот кое с кем в пределах Содружества поработать придется. Упорно поработать... Ненавязчиво... — Он задумался.

Все замолчали, потом Хэнс неожиданно воскликнул:

— Ах, Теодор, можно ли себе вообразить брак между нашими домами! Ты представляешь, что это значит — Дом Дэвионов-Штайнеров-Куриты!..

— Это будет Дом Куриты-Дэвионов-Штайнеров, принц, — засмеялся Теодор. — Мой отец не раздумывая убьет меня, если узнает о нашем разговоре. И помощники у него найдутся... Но знаешь, Хэнс, у меня такое впечатление, что в конце концов кланы заставят его задуматься. Тогда, считай, полдела сделано. Может, — он пожал плечами, — нашим детям действительно удастся склеить чашу?

XXV

Штаб-квартира Волчьих Драгун

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

23 сентября 3051 года

Виктор Дэвион расплылся в улыбке, когда заметил скользнувшую в затененный сад девушку.

— Комбан-ва, Омико— сан .

— Аригато дозаймас, Виктор— сан . — Она опустила глаза и поклонилась ему. — Ваш японский стал заметно лучше.

— У меня такая замечательная учительница. Кроме того, должен признаться, что у меня есть повод упорствовать в этом деле.

Девушка вздрогнула, покраснела, отвела глаза в сторону. Виктор подошел к ней поближе.

— Я совсем не хотел смутить вас, потому что... Потому что это правда.

Он взял Оми за подбородок, она чуть коснулась его пальцев губами.

— У меня очень послушный ученик.

Девушка вздрогнула, так как в это мгновение вечернюю тишину раскололи далекие раскаты грома. Небо в той стороне засветилось, и в этом многоцветном сиянии возникло нечто округлое, металлическое, напоминающее летящую каплю. Золотистое пламя окутало космический корабль, его отсветы легли на лицо Оми.

— Единственный способ, с помощью которого мне удалось обмануть бдительность охранников из СБ, — объявить им, что ты покинул Аутрич на этом корабле. Когда я получила твою записку, мне стало так грустно — неужели мы даже не попрощаемся? — Она ласково, долго смотрела на него, потом вздохнула. — От своего отца ты получил в наследство изворотливость лисицы, в то же время у тебя есть что-то общее с твоим кузеном Морганом. Ты так же храбр. Что будет, когда они обнаружат, что тебя нет на борту? Виктор улыбнулся:

— Это все Кай устроил. Он заявил, что у нас намечена чрезвычайно важная встреча, и мы сошли с корабля. Нас ждет готовый к отлету челнок — мы стартуем через несколько часов.

— Какое счастье иметь такого друга.

— Он мне не только друг. Он как брат. Я считаю, что мне очень повезло. Послушай, Оми, твой отец разговаривал с тобой? Мой, например, имел со мной долгую беседу. Нельзя сказать, что она была легка для нас обоих.

Оми порывисто кивнула, ее черные волосы рассыпались и легли на плечи, укутанные широким шарфом из зеленого шелка.

— Папа старался говорить веско, убедительно. Брови хмурил... Ты знаешь, это был странный разговор. Нет, дело не в том, что он старался убедить меня — он всегда обращался со мной очень уважительно... Я имею в виду смысл разговора. Ты знаешь, что он заявил, — что я должна крепко подумать и что даже могу переписываться с тобой! Представляешь?! Я предполагала, он будет настаивать на том, чтобы я забыла тебя. Может, он догадывается, что я все равно буду посылать тебе весточки? Когда он узнал, что мы любим друг друга, он дар речи потерял. Я думала — все, конец, а все обернулось совсем по-другому.

Виктор неожиданно и радостно хлопнул себя по коленкам:

— О том же самом и примерно в том же духе говорил и мой отец. С виду грозный донельзя, а по сути все разрешил! Кай по секрету сказал мне, что наши старики обменивались шуточками по поводу нашей свадьбы. Возможной, конечно... Нет-нет-нет, молчу, молчу! Не дай Бог сглазить... Нет, не могу не поделиться. — Виктор глубоко вздохнул, потом резко выдохнул. — Кай сказал, что они оба сошлись на том, что этот брак невозможен, но что они готовы отрезать себе руки, лишь бы мы были счастливы. — Молодой человек внезапно опечалился, посерьезнел. — Только нельзя спешить, любовь моя. То есть не надо суетиться...

— Как ты назвал меня? Моя любовь? Виктор, ты уверен в этом?

Виктор раскрыл рот, чтобы уверить ее, однако после недолгого раздумья примолк. Оми влекла его куда сильнее, чем любая другая женщина, встречавшаяся на его пути. «Это и есть любовь?» — неожиданно спросил он себя. Или, может, она поразила его своей необычностью, какой-то изысканной, сладостной красотой?

— Оми, возможно, я буду самым последним человеком на свете, который узнает об этом. Он взял ее руки в свои.

— Ты мне очень нравишься, ты мне снишься... Часть меня буквально вопит и стонет от любви к тебе, и в то же время меня грызет сомнение — смогу ли я выдержать ту ношу, которую это признание возложит на мои плечи? Знаешь, чего я еще боюсь, если скажу «да» и мы станем любовниками? Я боюсь потерять в тебе друга.

Оми нежно улыбнулась.

— Твои страхи и сомнения — копия моих. Знаешь, я тоже часто спрашивала себя: может быть, меня тянет к нему потому, что эта тяга для нас запретна? Потому что нам никогда не быть вместе? Мне по сердцу, что ты не боишься признаться в своих сомнениях. У тебя хватает на это душевных сил. И твой титул не помеха. Если бы ты знал, скольких самодовольных глупцов я повидала, которые считают себя правыми всегда и во всем только потому, что высоко забрались по служебной лестнице. Хвала богам, в нашей семье сомнения считают важной частью души. Они не только не под запретом, но мама, например, всегда убеждала меня, что спросить совет у своей совести может только храбрый и благородный человек. Собственно, этим ты меня и привлек. Ты страстно ищешь истину. Я тоже буду с тобой откровенна — мне кажется, мы с тобой будем счастливы и как друзья, и как любовники.

— Спасибо, Оми, бриллиант ты мой в японском стиле. — Он вздохнул. — Стоит только задуматься, какие проблемы сразу возникнут в связи с нашим браком...

— Вот и решай их, Виктор. Я тоже не буду сидеть сложа руки.

— Так-то оно так, только, когда я попаду на фронт, у меня не будет времени этим заниматься. Как подумаю, какой скандал закатит твой дедушка... Мой уж точно перевернется в гробу! Риан Штайнер проклянет меня, это как пить дать. Начнет орать на каждом перекрестке, что я продался Синдикату. Ваши ортодоксы тоже поднимут вой. Если мятеж не учинят...

— Вот и подумай, как справиться с этими проблемами. Мама, как мне кажется, на моей стороне, а она многое может. Дедушка? Он очень любит меня, я в конце концов уломаю его... Конечно, не сразу, но мы ведь будем терпеливы. Научимся ждать.

— Обязательно! — с жаром воскликнул Виктор. — Это хорошая мысль. Я тоже поговорю с матерью.

Это было удивительное чувство — ему было так легко с Оми. Мало того, что они понимали друг друга, с полуслова, но, имея разные точки зрения на один и тот же предмет, они с легкостью находили компромисс, причем практически не поступаясь своими убеждениями. Просто одно мнение удачно дополняло другое. Вот хотя бы этот разговор. Виктор даже был несколько ошарашен деловитостью и напором этой хрупкой, как цветок, девушки. Жеманности в ней не было ни капли — она мыслила трезво, здраво, не чуралась практической стороны дела. Где он еще найдет такую жену?

Волна счастья затопила Виктора.

В этот момент невдалеке кто-то окликнул:

— Оми!

Виктор сразу догадался, что это Хосиро, и отступил в тень. В тусклом полумраке прорезался силуэт наследного принца Синдиката Драконов. Оми повернулась к нему.

— Хай, Хосиро— сама ?

— А-a, ты одна. — Хосиро огляделся, сделал вид, что никого больше не видит. — Я проходил мимо, решил сказать, что Кай Аллард направился к ангару, где стоит космический челнок. Ему запрещено покидать космопорт, так что он просил разыскать кое-кого из его дружков. Кай просил передать, что далее тянуть со взлетом никак нельзя, иначе их обоих подвергнут дисциплинарному взысканию.

Хосиро разговаривал с сестрой по-английски. Это было так по-детски — вся эта конспирация, соблюдение условностей в восточном духе. Тут Виктор осадил себя. Случалось, что из-за нарушения подобных условностей войны начинались. Лучше бери пример с Оми. Она как ни в чем не бывало ответила:

— Думаю, если бы друг Кая был здесь, он бы поблагодарил тебя. Если я его увижу, обязательно передам твои слова.

— Ты, пожалуйста, передай. Мне бы не хотелось, чтобы им досталось. Ты еще можешь добавить, что я, Хосиро Курита, ставлю десять золотых монет, что подобью больше вражеских боевых роботов, чем он. Виктор едва не шагнул вперед, чтобы лично принять вызов, однако Оми неожиданно и запрещающе подняла руку и строго сказала:

— Я буду очень опечалена, Хосиро, если кто-то из вас погибнет на этой войне. Не надо держать пари. Ваши жизни для меня дороже. Здесь нет места мальчишеству. Вы оба должны победить и остаться в живых.

Хосиро поклонился сестре, словно подтверждая, что принял ее слова к сведению, и удалился. Когда его шаги стихли, она повернулась к Виктору:

— Ты слышал? Принц откликнулся:

— Да, мне надо спешить.

— Подожди, подойди сюда.

Виктор повиновался. Оми вытащила овальный бронзовый медальон в кожаной оплетке, надела Виктору на шею. В тусклом свете мелькнули японские иероглифы, дракон, заглатывающий свой хвост.

— Он заговорен? — шепотом спросил Виктор.

— Хай , — кивнула Оми. — Этот амулет и твое воинское искусство будут хранить тебя на поле боя.

— Благодарю. Он всегда будет со мной. — Потом Виктор беспомощно пожал плечами: — А у меня для тебя ничего нет.

Она поцеловала его в щеку.

— Дай мне обещание, что будешь беречь себя. Виктор усмехнулся:

— Как раз этого обещать не могу.

— Нет, ты дай обещание, а все остальное оставим богам.

— Клянусь, Оми.

Его губы нашли ее — они коротко, мимолетно поцеловались, а вот оторвать руки друг от друга не могли. Наконец Виктор вырвался, на прощание помахал девушке и побежал в сторону космопорта.

XXVI

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»

Точка надира

Звездная система Енгадин

Зона оккупации Клана Волка

15 октября 3051 года

Как только челнок Ком-Стара встал на опоры в приемном шлюзе звездолета и входное отверстие затянулось броневой плитой, Фелан Вульф услышал характерное шипение нагнетаемого воздуха. Космический челнок напоминал выкрашенный охрой, вытянутый в длину, угловатый металлический ящик. В шлюзе стояли элементалы в скафандрах — держали гостя под прицелом лазерных карабинов.

Наконец давление воздуха дошло до нормы, и входной люк шаттла отъехал в сторону. Оттуда вытянулся короткий трал, и прежде чем нижняя ступенька коснулась металлокерамического пола, из корабля вышел регент по военным вопросам и резво, как юноша, сбежал вниз. Как раз в то мгновение, когда опоры трапа нащупали металл, посланец Ком-Стара спрыгнул на плиты. Был он высок, голова совершенно седая. Комбинезон ослепительно белый... Одеяние свободное, чуть перетянутое в поясе белым шелковистым шнурком. Таинственным, жутковатым пятном выделялась на правой глазнице черная повязка.

Увидев Фелана, регент улыбнулся. Тот тоже не смог сдержать радость. Они уже встречались на базе, правда, было это давным-давно. Фелан протянул гостю руку, тот крепко пожал ее.

— Я рад, Фелан Келл, что с тобой все в порядке. Помнишь, когда мы с тобой виделись в последний раз, на тебе были кандалы.

— Помню, регент.

Фелан послал двух элементалов за багажом посла.

— Теперь многое изменилось. Меня приняли в члены Клана. Я победил на испытаниях и теперь являюсь полноправным воином. И зовут меня теперь по-другому — Фелан Вульф.

Фохт приветствовал его поклоном.

— Прошу простить. Примите мои поздравления. Если я правильно понимаю, красная эмблема у вас на плече свидетельствует, что вы являетесь водителем боевого робота?

Молодой человек кивнул:

— Уже три месяца. Этот черный с красным комбинезон — форма нашего полка. Официально мы называемся Тринадцатым гвардейским волчьим полком, более известным под названием «Волчьи Пауки».

— Командиром у вас мама Наташа Керенская? Фелан ухмыльнулся:

— Вас не проведешь, не так ли?

— Ком-Стар знает все. — Фохт тоже улыбнутся. Фелан почувствовал, что смех смехом, а старик был недалек от истины.

— Наши станции еще в ту пору зафиксировали отлет Наташи с Аутрича — установить остальное оказалось значительно проще. Было ясно, что она имела какое-то отношение к кланам. Это было еще одно подтверждение, что Волчьи Драгуны — подразделение кланов. Или их союзники, хотя связь они поддерживали недолго.

— Я думаю, что история все расставит на свои места. Однако нынешний статус Волчьих Драгун мне неизвестен. — Фелан пригласил посла к выходу из шлюза. — К сожалению, как бы ни была интересна беседа с таким знающим человеком, как вы, нам надо поспешить. ИльХан просил проводить вас к нему сразу по прибытии. Если вы не возражаете...

— Нисколько. Мне было приятно убедиться, что такой молодец, как вы, и в новой обстановке нашел себя. Стал водителем боевого робота — это кое-что да значит. — Затем он понизил голос до шепота: — Теперь мне будет куда легче собирать необходимую информацию, чем раньше.

Фелан пожал плечами:

— Да, было такое. Я согласился шпионить для вас, но с той поры многое изменилось. Боюсь, что наш договор утратил силу. Я не желаю вредить, тем более изменять Клану.

Фохт удивленно глянул на него:

Не желаете? Фелан, эти люди разрушили ваш дом!

— Эти люди стали моими друзьями. Теперь мой дом здесь!

— Понятно. — Анастасиус Фохт долгим изучающим взглядом окинул Фелана. Тот почувствовал, будто его рентгеновскими лучами просвечивают. — Я должен был это ожидать. Перевертыши всегда исключительно щепетильны в подобных вопросах...

— То же самое можно сказать о вас, регент, — парировал Фелан. — Когда я заканчивал академию Найджерлинга, на вас и форма была другая, и звание... Это означает, что и вы не всю жизнь прослужили в Ком-Старе. Вас тоже с полным основанием можно назвать перевертышем. Или, скажем помягче, перебежчиком...

Далее они шли молча — до самого лифта. Только в кабине Фохт позволил себе нарушить молчание:

— Даже если в ваших словах есть доля правды, я бы хотел, чтобы мы остались друзьями.

— Вы послали весточку моему отцу?

— Примас нашего ордена строго-настрого запретила мне сообщать вашей семье о том, что вы живы. Так что я ограничился туманным, метафорическим посланием. Воспользовался шуткой древнего писателя Марка Твена, опубликовавшего в газетах сообщение, что слухи о его смерти следует считать преувеличенными. Надеюсь, адресат смог проникнуть в смысл донесения. Это все, что я мог сделать.

— И за это спасибо. Мне нечего сказать вам, регент. Я сам не лезу в высшие сферы. Что я могу сказать? Ну разве что Наташа стала Ханом рода Волка, Ульрика избрали ильХаном. Правда, не без некоторой борьбы. Его противники сами предложили его кандидатуру, намеревались зажать его в тиски и манипулировать им. Однако Ульрик ловко обошел их на повороте. Что касается планов вторжения, то мне о них ничего не известно.

— Ульрик очень умен. И как полководец отличается выдающимися способностями. Теперь для Внутренней Сферы наступили гиблые времена.

Кабина остановилась, створки разошлись. Они вышли в полутемный, освещаемый тусклыми светильниками коридор. Фелан вел гостя прямо в рубку. Невольно в памяти всплыли события годичной давности, когда случился злополучный таран. Он через плечо посмотрел на регента.

— Знаете, когда год назад я мчался в рубку, у меня мелькнула мысль, что в живых нам уже не бывать. Фохт лукаво улыбнулся.

— Если бы не ваша реакция, если бы вы не сообразили, чем можно открыть люк, ведущий в рубку, так, вероятно, и случилось бы.

— Смешно, что только не попадает под руку в подобных ситуациях, правда?

— Вселенная тоже обладает своеобразным юмором.

Два элементала стояли по обе стороны входного люка в рубку. Они смотрели прямо перед собой и словно не замечали приближавшихся Фелана и Фохта. В рубке было около двух десятков человек — дежурная смена, занимавшаяся обычными делами. Все вроде бы было спокойно, каждый занят своими обязанностями. Ласковый свет заливал мостик. Фелан невольно вздрогнул, когда взгляд его упал на то место, где год назад образовалась огромная, с рваными краями дыра. Ее очертания до сих пор угадывались на корпусе — там и обшивка была более свежая, и краска поярче.

Он провел Фохта в центральную кабину, отделенную от остальной площади черными звуконепроницаемыми панелями. Вошли и погрузились в посверкивающий, цветистый туман, который создавало голографическое изображение. Посреди кабины, занимая добрую половину объема, висела пространственная карта Внутренней Сферы. Все представленные на ней звезды были снабжены названиями, самые важные планеты тоже. В центре этой ошеломляющей, завораживающей картины на небольшом возвышении стояли Ульрик и Наташа. ИльХан бросил взгляд в сторону гостя, улыбнулся ему, однако с места не сдвинулся — подождал, пока Наташа закончит свои объяснения, только потом направился к Фохту. Протянул ему руку, они обменялись рукопожатием.

— Рад, что ваш примас сочла возможным вновь прислать вас на переговоры, — сказал Ульрик.

— Для меня эта миссия тоже в радость. Примас просила заверить вас, что доблестная армия кланов может рассчитывать на ее полную поддержку.

— Отлично. — Ульрик взмахом руки пригласил Наташу подойти поближе. — Это Наташа Керенская, родом из Волчьих Драгун.

— Очень приятно. Теперь вы, если не ошибаюсь, командуете Тринадцатым гвардейским полком? — Фохт наклонился и поцеловал Наташе руку. — Вы стали еще более очаровательны, чем прежде, полковник Керенская.

Ни одна жилка не дрогнула на лице Наташи. В ее взгляде сквозила откровенная холодность и подозрительность.

— Мы уже встречались?

— Это случилось давным-давно. Вы, конечно, не запомнили меня, я был один из многих воинов... Все мы одновременно и боялись, и страстно желали встретиться в бою с вашими «Черными Вдовами».

Он чуть придержал ее руку после приветствия. Наташа тут же отдернула ее.

— Я считала, что регент по военным вопросам Ком-Стара должен быть по меньшей мере евнухом. Ничто, кроме дела, его не должно интересовать. А вы настоящий кавалер, — она усмехнулась, — знакомы с деликатным обхождением. Очень опасная комбинация, вы не находите, регент?

Фохт протестующе вскинул руки.

— Я прибыл сюда не как враг, полковник. Я здесь, чтобы предложить помощь...

— Это хорошая идея, регент, — кивнул Ульрик, беря разговор под свой контроль. — Дело в том, что наша стратегия несколько изменилась.

ИльХан приблизился к карте и указал на одну из звезд. Надпись под ней тут же приблизилась, увеличилась, обернулась прямоугольником, на котором высветилась всевозможная информация об этой звездной системе. Со своего места Фелан видел надписи, перевернутые слева направо, но для него это не имело существенного значения — он мог наизусть доложить все необходимые сведения. Во время подготовки к наступлению он изучил множество докладов, поступивших из Внутренней Сферы. Прошлые знания тоже помогли.

— Я нуждаюсь в точной и самой свежей информации о тех мирах, которые мы выбрали для первого удара. Вместо фронтального неспешного наступления — точнее, постепенного распространения нашего влияния — мы теперь будем наносить точечные удары по наиболее укрепленным планетам, которые являются опорными пунктами обороны того или иного сектора. Мы надеемся, что с падением крепостей подрывные элементы на других планетах проведут соответствующую работу и те просто «упадут в нашу корзину», как спелые яблоки.

Фохт задумчиво покачал головой.

— Сбор и передача информации труда не составит, если, конечно, вы снабдите меня списком тех миров, которые первыми должны подвергнуться атаке. Это не займет много времени. Есть другая загвоздка — желательно дать нашим людям время приготовиться к вторжению и к тому, что случится после.

— Хорошо. — Ульрик протянул руку и коснулся нижней планки изображения. Тут же прямоугольник съежился, обратился в ряд букв, составляющих название звезды. — Мы будем вести дело к большому сражению. Прежде всего следует заставить военных руководителей Внутренней Сферы сосредоточить свои войска в одном районе. Тем самым мы снимем угрозу, которая возникла над уже захваченными нами мирами, расположенными за линией фронта. Эти их кавалерийские наскоки в наш тыл совсем некстати! Далее, вдобавок к трем нашим кланам теперь в наступлении примут участие и те роды, которые тоже хотят добиться славы на поле брани.

— В таком случае, может быть, мне не стоит упоминать о предложении, о котором мне предлагалось сообщить вам?

— Смелее, регент. Говорите, не стесняйтесь. Фохт обвел рукой окружавшую их область галактики.

— Я вот о чем подумал — может, будет уместно использовать конторы Ком-Стара для ведения переговоров о капитуляции тех миров, которые вы планируете захватить в первую очередь. Мы вполне можем сыграть роль буфера между вашими войсками и населением. Это поможет снять многие негативные последствия военных действий и последующей оккупации. Если переговоры не приведут к успеху, тогда в дело может вступить бронированный кулак.

— Что-то вроде морковки и пистолета, чтобы помахать перед носом, не так ли, регент?

— Очень интересное сравнение, полковник. Емкое, образное... Я решил, что мое предложение способно помочь добиться скорейшего успокоения на уже захваченных мирах. Политики — это не воины. Случается, что их усилия имеют больший эффект.

Ульрик вежливо рассмеялся:

— В вашем предложении есть здравое зерно, регент. Я согласен с тем, что надо использовать все возможные средства для установления прочного и длительного мира. Собственно, в том и состоит наша цель.

— Прочный корпус, широкие паруса и надежный компас помогут кораблю одолеть любую бурю, — сказал Фохт. — Если вы не возражаете, я бы хотел немного отдохнуть, прежде чем мы продолжим переговоры.

— Отличная идея. Нам с полковником Керенской тоже необходимо кое-что обсудить.

Ульрик проводил гостя до выхода из картографической кабины.

— Фелан покажет ваши апартаменты. Мы встретимся позже, во время обеда. Скажем, через четыре часа. К этому сроку мы подготовим список миров, первыми ожидающих своей очереди.

Фохт поклонился:

— Ваш покорный слуга, ильХан Ульрик. Да пребудет с вами Слово Блейка!

XXVII

Палата Союза, Имперский город

Люсьен, префектура Кагошима

Синдикат Драконов

30 октября 3051 года

Шин Йодама был так увлечен изучением сведений, относящихся к последним стычкам с кланами, что не услышал, как кто-то вошел в комнату. Краем глаза он заметил что-то белое, расплывчатое — решил, что это очередной посыльный фельдъегерской связи, и, не скрывая раздражения, крутанулся во вращающемся кресле.

Перед ним стояла дочь Теодора Куриты.

Шин тут же вскочил, склонился в поклоне:

— Сумимасен, Курита Оми— сан . Простите, никак не ожидал увидеть вас здесь. Оми улыбнулась:

— Это я должна извиниться перед вами за то, что помешала, Иодама— сан .

Шин глянул в сторону компьютера, за которым обычно работал Хосиро.

— Вашего брата, к сожалению, нет на месте. Доктора устроили ему небольшой медосмотр — решили удостовериться, что с ногой у него все в порядке. Помните, после того ранения на Тертл-Бэй. Они сказали, это обычная процедура.

— Я знаю, — ответила девушка и, подвинув к себе кресло, в котором обычно располагался Хосиро, присела возле Шина. — Я разыскивала именно вас. Никто не может дать мне толковый ответ. Отец постоянно занят, Хосиро тоже отказался объяснить мне положение на фронтах. С моей стороны это дерзость, я понимаю, однако ни мой брат, ни отец не осудят меня, если мы немного поболтаем.

Шин почувствовал некоторое смущение — ее, может, и не осудят, а вот его?..

— Я даже представить не могу, — сказал он, — чтобы у меня хватило смелости отказаться отвечать на ваши вопросы. И все-таки хочу обратить ваше внимание, госпожа Оми, что мне бы не хотелось поступать вопреки воле вашего отца или брата.

— Уверяю вас, Йодама— сан , ничего предосудительного в моих вопросах они не нашли. Просто сослались на нехватку времени. В другой раз, в другой раз!.. Мне надоело выслушивать одно и то же.

Освещение с цветного экрана дисплея легло на ее лицо. Она сделала паузу, потом продолжила:

— Мне всего-навсего нужна информация... Знаете, мне так хочется предотвратить распространение некоторых слухов. С этой целью я должна действовать более осознанно, а без необходимых сведений это невозможно.

Шин не на шутку встревожился, хотя вида не показал — хуже положения не бывает. Ляпнешь что-нибудь, потом доказывай, что ты не верблюд.

— Что бы вы хотели узнать? Оми сразу перешла к делу:

— Кланы вновь пошли в наступление?

Шин перегнулся через подлокотник и нажал на клавишу, дающую изображение пространственной карты. Перед взором Оми появился сегмент, отражающий положение дел в Синдикате Драконов на 29 октября 3051 года. Миры, захваченные кланами, были окрашены в зеленый цвет. Те, что остались под властью Канрея, — в красный. Там, где проходил фронт, где велись боевые действия, звездные системы горели золотистым цветом. Йодама указал на один из них:

— Это Маршдейл. Он находится очень далеко от Люсьена, собственно, кланы только здесь проявляют активность — точнее, атакуют. Это вызывает удивление, ведь Маршдейл — настоящая крепость, принадлежащая Синдикату в этом секторе. Вот соседние — Хинер, Виерсвил, Ла Брея — практически безоружны.

Оми нахмурилась:

— Может, это происходит потому, что они стали более осторожны после сражения на Уолкотте?

— Возможно, но что-то мне в их нынешнем поведении не очень нравится. Удивляет выбор направления ударов — по самым укрепленным пунктам нашей обороны. Вот еще одно не совсем радостное обстоятельство — на нашем участке фронта появились новые части. Прежде мы имели дело с Дымчатыми Ягуарами, теперь к ним примкнул еще один род. Они называют себя Новые Коты. В связи с этим я ожидаю усиления активности.

— Эти роды — они воюют вместе или, как прежде, каждый сам по себе, лишь придерживаясь некоего общего плана? Как, скажем, Дымчатые Ягуары и Медведи-Призраки в начале вторжения?

— Определенно ответить не могу. — Шин пробежал по клавишам — дал задание компьютеру; тут же общая крупномасштабная карта сменилась планом-изображением Маршдейла. Сначала планета появилась в виде шара, затем поверхность ее укрупнилась, начала раскалываться на определенные зоны. Сыпь красных пятен посвечивала на всех шести континентах, потом большая часть этих укрепленных пунктов засветилась золотистыми огоньками. Это значило, что там шли бои.

— Дымчатые Ягуары приземлились на трех континентах, Новые Коты — на трех других. Наши радиоперехваты зафиксировали интенсивные переговоры между ними — например, обмен данными, метеорологической информацией. Однако нет свидетельств, что они действуют под единым командованием. Более того, Новые Коты позволили нам без помех эвакуировать два полка на те континенты, на которые обрушились Ягуары. Даже не сделали попытки прервать воздушное сообщение. Правда, вся наша информация трехдневной давности.

— Ком-Стар все еще продолжает ставить палки в колеса. Связь они не восстановили?

— Нет. Они до сих пор не разрешают пользоваться их сетью.

— Значит, единственная информация идет через таинственные черные ящики. Хэнс Дэвион и понятия не имеет, что они у нас есть?

— Боюсь, что не смогу ответить на этот вопрос, — ответил Йодама.

— Простите. — Взгляд у Оми стал такой простодушный. — Я надеюсь, вы слышали о том, что одно из таких устройств мы захватили в самом конце Четвертой войны за Наследство. Этот трофей здорово помог нам и в тридцать девятом году. Мы смогли заранее узнать о мерах, которые Федеративное Содружество принимало против кланов. Я только не понимаю, как эти штуки работают?

Шин почувствовал, что его загоняют в тупик.

— Я могу повторить, что наша сеть связи работает значительно медленнее, чем у Ком-Стара. Мне кажется, вы куда более осведомлены в этих вопросах, чем я. — Шин встал и поклонился. — Я и сам не знаю в деталях, как эти штуки работают, где располагаются станции. Эти вопросы находятся в ведении вашего отца.

— Я полагала, — словно не слыша Шина, продолжила Оми, — что наши черные ящики шифруют сообщения с помощью какого-то особого кода и что его никто не может разгадать. — Она указала на дисплей: — Можете вы, например, вывести на экран данные, перехваченные, ну, скажем, у Федеративного Содружества?

Шин долго думал, потом кивнул:

— В принципе это возможно. Вот, например, какое сообщение мы получили от одной из станций перехвата. Эти сведения касаются Десятого лиранского гвардейского полка.

Шин заметил, как напряглась Оми, и перевел дух. Значит, он верно угадал, зачем она пришла в диспетчерскую. Ох, с этими принцами и принцессами недолго и голову потерять!..

— Эта та часть, к которой приписан наследник принца Хэнса Дэвиона, не так ли? — Лицо у Оми стало совсем бесхитростным.

— Да, Оми— сан . Виктор командует там батальоном. Гален Кокс — капитан. Лейтенантом Кай Аллард Ляо. Из того, что мы имеем, могу, сказать, что штурмовая полковая группа в настоящее время размещена на Элайне. Правда, это недельной давности данные. Вполне возможно, что теперь их переместили еще куда-нибудь. Судя по обстановке, их могли передислоцировать для нанесения контрудара по кланам.

Оми выпрямилась и строго посмотрела на собеседника:

— Скажите, Йодама-сан, что вы думаете о Викторе Дэвионе?

Вот теперь Шин по-настоящему испугался. Вот вляпался в историю! У него уже было предчувствие, что этот разговор не доведет до добра, но чтобы до такой степени?! А-а, может, и пронесет! В любом случае ответить придется.

— Я могу высказать свое мнение, госпожа Оми, но это будет мнение солдата.

— Конечно. И члена сообщества якудзы, не так ли?

— Хай . — Шин машинально натянул рукав, чтобы скрыть татуировку — золото на черном, какая была выколота у него на запястье. — На мой взгляд, из всех нас Виктор наиболее способный. Я имею в виду военное искусство. К тому же он смел — в сражении, в котором ему довелось участвовать, он проявил себя с самой лучшей стороны. Умеет находить общий язык с коллегами, не давит происхождением. Способен сформулировать боевую задачу ясным и понятным языком, разобраться в ее сути. Ну, что еще... Прекрасно сработался с Галеном Коксом — у меня сложилось впечатление, что они могут общаться без слов. Особенно силен Виктор в стратегических задачах, здесь его решения всегда наиболее просты и эффективны. Главное — сообразуются с обстановкой. Знаете, госпожа Оми, есть такие любители «глубоких» замыслов, «кардинальных» решений. Их не интересует, кто будет воплощать замыслы в жизнь. Если бы Виктору побольше силенок и... рост прибавить, он мог бы служить образцом воина.

— Что ж, у него совсем нет недостатков? — улыбнулась Оми.

— Я бы не назвал их недостатками... Да, бывает, он поддается страстям. Если во что уверует, то напрочь. Но скептицизм, умение сдерживать себя — дело наживное. Я сужу по упражнениям на Аутриче — он всегда охотно признавал ошибки, сразу брался исправлять их. То есть учился в самом полном смысле этого слова.

Йодама улыбнулся — видимо, что-то припомнил о Викторе.

— Он не из тех паркетных шаркунов и, что мне особенно понравилось, не кичится... Ладно, расскажу... Помню, как он полз через болото. Весь в грязи... Вы бы только посмотрели на него. Конечно, подобная простота может доставить ему много хлопот. С другой стороны, ему будет легче находить общий язык со всеми, кто ниже его-на сословной лестнице. Знаете, что это значит? О-о, это очень важно! Это значит, что все настоящие ребята будут на его стороне.

— А с точки зрения члена якудзы?

— Честен, прям, маловато опыта. Оми медленно поднялась, поставила кресло на место.

— Спасибо, Йодама— сан . Простите, что оторвала вас от работы. Еще один маленький вопросик, и я вас оставлю. Вы сказали, что Виктор верен в дружбе. Но если вести речь о Дэвионах, можем ли мы им доверять? Не воткнут ли они нам кинжал в спину?

Шин долго молчал, потом ответил:

— Что касается Виктора, то нет. Его в коварстве не упрекнешь. Я так понимаю, что вы спрашиваете насчет договора, который заключил ваш отец. Я бы не хотел, чтобы у вас сложилось впечатление, что я косвенным образом осуждаю его. Я обеими руками за это соглашение. И тем не менее... Все мы наслушались в детстве рассказов о страшном и коварном Лисе. Вот почему я бы не хотел, чтобы Синдикат впал в спячку, убаюканный велеречивыми обещаниями Хэнса Дэвиона. Боюсь, что в подобном случае мы никогда не проснемся.

XXVIII

Борт шаттла «Барбаросса»

Элайна, Федеративное Содружество

16 ноября 3051 года

Кай Аллард Ляо, вылезающий из люка, застрял на полпути, обернулся, спросил:

— Ваше высочество, вам еще что-нибудь понадобится?

Виктор махнул рукой — вернись, мол... Кай подошел к столу. Другие офицеры, находившиеся в кабинете командира батальона, потянулись к выходу. Подождав немного, Кай плотно затворил за последним створку люка.

— Плотно закрыл? — спросил Виктор. Кай кивнул. Что-то в голосе принца заставило его насторожиться. Он подошел поближе:

— Что случилось?

Виктор некоторое время смотрел на него.

— Прости, Кай, все нормально, уверяю тебя. — Он усмехнулся. — Должно быть, я произвожу жуткое впечатление? Словно увидал приближение тепловой смерти вселенной. Мне бы хотелось поделиться с тобой... С приказами мне пришла личнаяинформация. Странно! Такого раньше не бывало. Впрочем, ты знаешь, что Ком-Стар прервал передачу всяких сообщений.

— Получил что? — Кай удивленно посмотрел на принца и присел на подлокотник стоявшего рядом кресла. — Что все-таки случилось?

Виктор ответил:

— Наши родители добрались до Нового Авалона без всяких приключений. Мой брат Питер что-то натворил во время экзаменов в Институте наук. Одним словом, он рвется сюда, на Элайну.

Кай засмеялся:

— Питер всегда отличался горячим нравом. С ним всегда забот хватало. Что это кровь ударила ему в голову?

— Не знаю. — Виктор пожал плечами. — Думаю, он услышал, что Рагнар Магнуссон моложе его, вот он и взвился.

— Отец мне сказал, что наш Квинтус тоже начал бунтовать. Он учится в академии на Сахаре... Как раз когда мы проходили ускоренный курс на Аутриче, — сказал Кай. — Надеюсь, Касандра и Куан Ин убедят его не бросать учебу.

— Есть еще кое-что, — сказал Виктор. — Источники из Сиана докладывают, что Романо Ляо издала эдикт, в котором твои родители объявляются изменниками и приговариваются к смерти. Сожалею...

— Опять? — Кай постарался выглядеть беззаботным. — Этот указ по меньшей мере десятый. Одним больше, одним меньше... Конечно, приятного в этом мало, но мы заранее приняли меры. Романо может подослать убийц. Мы учли такой вариант.

— Это само собой. Зная безумное воображение Романо, я и в отношении тебя принял кое-какие меры. Ты не обижайся...

Кай кивнул, посерьезнел.

— На что обижаться? Я и сам разделяю эту точку зрения. Романо не успокоится и будет продолжать охоту за всеми нами. Мне кажется, убийцам, которые работают на Романо, следует указать на необходимость придерживаться очередности. Сначала я должен разделаться с кланами, потом они со мной. Или вообще пусть оставят эту работу кланам.

— Хватит шутить.

Кай почувствовал, что настроение принца мгновенно изменилось. Он помрачнел.

— Есть еще что-то? — спросил Кай. — Назначение на Элайну перевернуло все твои планы? Может случиться так, что мы будем ждать врага здесь, а он совершит обходной маневр в сторону Девина и Пассинга.

— Конечно, все может быть. — Виктор принялся внимательно изучать свои руки. — Мое появление в тех мирах может окончиться большим скандалом. — Он взглянул на Кая. — Отец сообщил мне, что области, именуемые Маршрутом Драконов, вошедшие в Содружество, прислали к отцу делегацию. Они напомнили ему как сюзерену о своей верности, а также о том, что их ни в коем случае не устраивает перспектива вновь оказаться перед выбором — остаться ли в составе Федеративного Содружества или войти в состав другого государства.

— Ты о чем? Почему? Они угрожают? — воскликнул Кай.

— Естественно, — мрачно усмехнулся Виктор. — Из того, что мне известно, можно сделать вывод, что Романо Ляо неплохо поработала. Ее шпики принялись усиленно распространять слухи о жаркой страсти, охватившей Оми Куриту и меня. В конце концов эти сплетни достигли Маршрута Драконов. Их реакция, если сказать помягче, превзошла все ожидания. Одним словом, взрыв возмущения! До инцидентов дело пока не дошло, но даже если и так — какое право они имеют вмешиваться в мою личную жизнь?

— Вот откуда ветер. — Кай покачал головой. — Насколько мне известно, между вами ничего такого не было. Тем более полыханий тропической страсти. Неужели я что-то упустил?

— Нет, — угрюмо ответил Виктор. — Ну, поцелуй на прощание... — Он с размаху врезал кулаком по столу. — Мы едва знакомы, и на тебе — протесты, полуофициальные заявления. Против чего?! Как они посмели!..

Кай начал расхаживать по комнате.

— Виктор, ты что, не представляешь, будущее скольких миллиардов человек зависит от тебя? В апреле тебе стукнуло двадцать один. Если бы не этот ускоренный курс на Аутриче, отец уже объявил бы тебя законным наследником обоих тронов Федеративного Содружества. Теперь даже не знаю...

— Что не знаешь?

— Прежде всего тебе следует прочувствовать, как другие смотрят на твои поступки. Твои личные проблемы их не интересуют. Их интересуют собственные судьбы. Население Маршрута Драконов только-только почувствовало некоторое успокоение. Пообжились в мире — и вдруг такое известие! Сколько натерпелись они от Драконова Синдиката! Опорой их мировоззрения до сих пор остается ненависть к бывшим владетелям. Они убеждены, что твой отец и ты в той же мере ненавидят Синдикат, что именно поэтому вы, Дэвионы, усиленно укрепляете Маршрут. Такая политика им понятна, она им по нраву, соответствует их интересам. Им необходимо верить, что и наследник Хэнса ни на йоту не отступит в этом вопросе. И тут слушок о тебе и Оми! Если это сообщение подтвердится, рушится вся их идеологическая база, будущее становится неопределенным. Они могут решить, что их судьба вполне может стать разменной монетой в большой игре.

— Но это же смешно!

— Тебе смешно, мне смешно, а им не смешно. Представь их страхи — просыпаются они в одно прекрасное утро и узнают, что вновь стали частью Синдиката.

Кай уперся кулаками в крышку стола:

— Конечно, решение ты будешь принимать сам, однако учти вот что. К кому бы ты ни испытал страсть — даже к Кали Ляо, — я буду на твоей стороне. Но ты должен суметь посмотреть на этот поступок глазами других людей. Что они скажут по этому поводу.

Виктор сжал голову руками.

— Я только об этом и думаю. Даже если мне и не нравится создавшееся положение, ты все равно прав. Мне следует быть крайне осторожным. Кай, ты можешь помочь мне?

— Все, что потребуется.

— Прежде всего — эти дурацкие слухи! Конечно, со временем они сами забудутся, но им следует дать нормальное, понятное объяснение. Подумай, как обратить сплетню против тех, кто ее запустил. Ты, Гален и мой двоюродный брат Морган должны напрочь опровергать эти бредни. Только не в лоб, не надо кричать об этом. Спросят — вы ответите, намекнете, откуда уши растут.

— А что, — засмеялся Кай. — Замысел неплох, особенно если действовать слаженно и тонко. За нами дело не станет. Тем более сейчас, когда такое время... До шашней ли теперь, а вот Романо пусть попляшет. До скорого! — Он помахал рукой и вышел из комнаты.

Выскочив за порог, Кай мельком глянул на часы — если он поторопится, то сможет успеть в госпиталь до окончания приема. Лучше всего воспользоваться служебной лестницей. Он бросился в ту сторону и сломя голову помчался вниз по ступенькам. Потом несколько минут плутал по лабиринту узких коридоров, нырял в овальные люки, снабженные герметически закрывающимися крышками. Наконец добрался до регистрационного отделения. Сюда он тоже ворвался через люк — рукав рубашки зацепился, он с усилием дернул и, заметив улыбку на лице дежурной медсестры, заставил себя успокоиться. Небрежно подошел к стойке и спросил:

— Доктор Лир еще принимает?

Медсестра глянула на него:

— У нее еще есть несколько минут. Ваше имя?

— Я сам назову себя, — ответил Кай и скорым шагом направился по коридору, куда выходили двери кабинетов. Медсестра пожала плечами. Добравшись до нужной двери, Кай постучал и в ожидании ответа затаил дыхание.

Он так надеялся, что она будет рада увидеть его, однако, отворив дверь и увидев ее лицо, почувствовал, что его словно холодной водой окатили. Она смотрела на него с откровенной недоброжелательностью. Но почему? Кай ничего не мог понять.

— Добрый день, лейтенант Аллард. Чем могу помочь?

Кай сделал вид, что не заметил ее ледяного тона, и объявил:

— Я видел карту размещения вспомогательных служб. Ваш госпиталь поместят в сектор 2750.

Она кивнула, тем не менее ее голубые глаза по-прежнему с подозрением смотрели на него.

— Я знаю. Мы займем помещения бывшей ветеринарной лечебницы, прикрепленной к агрокомплексу в Тасе.

— Точно. Моему подразделению приказано прикрывать этот участок. — Кай опустил голову, принялся разглядывать носки ботинок. — Таса слишком близко расположена к предполагаемой линии фронта, мне это не совсем нравится. Я счел необходимым сообщить вам эту новость, чтобы вы были в курсе. Если надо, я могу помочь подготовить пациентов к эвакуации.

— Вы очень добры, лейтенант. Дейра повернулась к экрану дисплея, вмонтированного в рабочий стол, включила еще один монитор.

— У вас еще что-нибудь, а то мне надо работать.

— Вроде все. Разве что я хотел еще раз поблагодарить вас.

— За лечение ваших ног после случая на Туаткроссе? Не стоит. Я как раз занималась служебными обязанностями, когда вы похитили меня и погубили тех солдат.

В ее словах ясно прозвучал гнев. Кай стушевался:

— Нет, я имел в виду... Хотя, конечно, я высоко ценю ту помощь, которую вы мне оказали. Я хотел поблагодарить за то, что вы достойно вели себя на Аутриче. Во время заседания Правителей... — Он позволил себе чуть-чуть улыбнуться. — Романо заставляла вас совершить какую-нибудь подлость?

Искорки вспыхнули в глазах Дейры.

— Почему она так ненавидит вас? Романо так давила на меня, чтобы я дала показания против вас. Однако более всего она хотела, чтобы я высказала мнение, что вы — наихудший офицер, какого только можно встретить.

— Но вы же не согласились.

— Не согласилась, да! Потому что там присутствовал еще один человек, еще более отвратительный, чем вы. Это Виктор Дэвион. По сравнению с ним вы — образец доблести. — Она гневно глянула на Кая. — Как бы я к вам ни относилась, я не слепая. Я знаю, как к вам относятся в армии. Кроме того, я немало пострадала от ненависти и участвовать в кознях Романо у меня не было никакого желания.

— Мои родители просили передать вам их благодарность. Они хотели встретиться с вами, но вы так быстро исчезли.

Кай заметил, что упоминание о родителях несколько смягчило настрой Дейры, хотя по ее лицу этого нельзя было сказать. Разве что тон ее немного потеплел.

— У меня было много дел. Я должна была закончить с ними до посадки на «Барбароссу». — Она помолчала, потом добавила: — Они очень гордятся вами. Им очень приятно, когда другие разделяют их чувства. Их можно понять, но я в их благодарностях не нуждаюсь.

Она вновь повернулась к экрану компьютера. Кай догадался — разговор окончен.

— Что ж, я только хотел сказать спасибо за поддержку...

Он уже было совсем собрался уйти, как Дейра окликнула его:

— Кай... Лейтенант Аллард! Благодарю, что предупредили меня насчет перевода. И за помощь в эвакуации полевого госпиталя на Туаткроссе. Некоторые раненые скончались, но многих удалось спасти. Если бы пришли кланы, в живых вообще бы никого не осталось.

Кай кивнул и вышел в коридор. Здесь он прислонился разгоряченным лбом к холодному металлу.

«С кланами легче, чем с тобой, Дейра Лир», — подумал он.

— Ну и ладно, — вслух, заметно повеселев, заявил он. — Все равно сектор 2750 под моей охраной. Там мы обязательно увидимся и я наконец добьюсь правды — за что ты так ненавидишь меня и мою семью.

XXIX

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»

Орбитальный рубеж атаки, Меминген

Свободная Республика Расалхаг

20 ноября 3051 года

Фелан Вульф, стоявший у пульта компьютера, с помощью которого производился аукцион различных соединений, претендующих на овладение лежащей в пределах этой звездной системы планетой Меминген, отметил, с каким показным радушием Наташа Керенская поздоровалась с полковником звезд Маркосом. Когда же Черная Вдова отвернулась, на ее лице мелькнула хищная усмешка. Вскинув голову, она направилась к Фелану.

Молодой человек уступил ей место возле клавиатуры, а сам разместился так, чтобы было удобно наблюдать и за движениями Наташи, и за главным экраном, на котором высвечивались результаты торгов.

Фелан не удержался от вопроса:

— Как вы намереваетесь действовать? Керенская хитро подмигнула ему, затем улыбнулась подошедшей к ним Ранне:

— Смотрите, детишки, и учитесь. Маркое даже не подозревает, что его ждет.

Фелан во все глаза смотрел на нее. Уже в который раз он наблюдал, как командиры соединений кланов вступали в аукцион, чтобы выиграть право атаковать планету. И все равно Фелан не мог привыкнуть, а порой просто понять происходящее на мостике. Зачем все это? Зачем каждый военачальник предлагает наименьшую воинскую силу, которая понадобится ему для захвата планеты? Все они вступали в торги с предварительной ценой, потом, в зависимости от хода соперника, снижали ее. Фелан в душе соглашался, что подобный метод распределения боевой задачи обязывает командира повышать свое мастерство, как можно более экономно расходовать подкрепления и материальные ценности, но сама возможность установления предварительного предела казалась ему совершенно нелепой. Кто может знать, как там, внизу, повернется дело?! Хотя, конечно, при таком подходе каждый командир ночи спать не будет, усилит разведку, непрестанно будет повышать боеготовность своих частей.

Черт их разберет, эти кланы!.. Навыдумывают, усложнят...

Он глянул вверх, на огромный экран, где должны были с минуты на минуту вспыхнуть заявки соперников, претендующих на овладение планетой. Начинают обычно с больших ставок. Например, если Наташа решит задействовать все свои силы, то на экране появится изображение межзвездного прыгуна, трех полков аэрокосмических истребителей, трех полков элементалов и девять полков боевых роботов. Это огромная сила, равная примерно трем звездным дивизиям. Сколько же сил решит выставить в счет своей заявки Наташа? Ясно, что все, что она имеет, она не поставит на кон — планета того не стоит.

— Фелан, — неожиданно спросила она, — тебе приходилось иметь дело с Третьим полком Драконов? Как ты его находишь?

Молодой водитель некоторое время поразмышлял.

— Это опытные, понюхавшие пороху ребята. По сведениям регента Ком-Стара, эта часть размещена на Скондии. Все, что есть на Мемингене, — это народное ополчение и какие-то разрозненные части наемников. Они храбрые солдаты, но их, к сожалению, маловато.

Глаза Наташи стали совсем как щелочки.

— А если бы Драконы оказались на планете, они смогли бы связать один, а то и два тринария?

— Да, Драконы бы сумели.

— Отлично! — Пальцы Керенской быстро забегали по клавиатуре.

Фелан замер и тут же с облегчением перевел дух — изображение «Разъяренного Волка» не появилось на экране. И то хорошо. Ужасная сила, которой обладал звездный прыгун, могла смести с поверхности планеты все живое. На экране высветилась одна пятиугольная голубая звезда с белыми пятнышками на концах, одна зеленая, означавшая полк элементалов, и три красных. Это означало, что из девяти своих звездных полков боевых роботов она была готова бросить в дело три.

Фелан перевел взгляд на черную коробочку, прикрепленную к его поясу. Она не засветилась, это говорило о том, что его полк не введен в заявку. Если даже Наташа выиграет, то ни он, ни Ранна не примут участия в боях. Он уже было совсем собрался пожаловаться Черной Вдове, как неожиданная мысль поразила его — намеревается ли полковник Керенская вообще выигрывать эти торги? Может, ей что-то стало известно? Неужели Третий полк Драконов все-таки находится на этой планете?

Полковник звезд Маркос назначил свою цену. На экране загорелись две красные звезды, однако он добавил элементалов и авиацию. Он издалека улыбнулся Наташе. Рядом с ним с озабоченными лицами стояли Конал Уорд и Влад.

Керенская тут же прокомментировала заявку Mapкоса.

— Две звезды летательных аппаратов — это двадцать машин. Две звезды элементалов против ополченцев. Два полка боевых роботов против наемников. Как ты считаешь, этого хватит? — спросила она у Фелана.

Молодой человек не ответил и принялся быстро нажимать кнопки на клавиатуре. Через несколько секунд на маленьком дисплее высветились разведданные.

— Ком-Стар утверждает, что у наемников есть авиация. Аэрокрыло из четырнадцати боевых машин. Третий полк Драконов аэрокосмических аппаратов. Это очень важно, — сообщил он. — Кроме того, Меминген является родной планетой для Воздушных Вандалов. Это группа опытных летчиков, полноценное крыло асов. Правда, после 3030 года ни пилоты, ни машины в боях не участвовали, но драться они будут как черти.

Наташа одобрительно кивнула:

— Хорошая работа, командор звезд Вульф. Это Ком-Стар снабдил тебя подобной информацией?

— Нет. Когда Гончие Келла следовали маршем на Ганзбург, эти Вандалы устроили показательные полеты в честь Тора Мираборга.

Это ненавистное для Фелана имя родило в нем вспышку гнева, однако он сумел преодолеть себя.

— Я знал об этой авиачасти, однако делиться с Маркосом этой информацией не стал. Почему мы должны облегчать ему работу?

— Естественно.

— Ты уверена, что Третий полк Драконов там, внизу? — Фелан ткнул пальцем в пол. — Если они на планете, это говорит о том, что Расалхаг находится в критическом положении.

Наташа отвернулась, долго смотрела вдаль и ничего не отвечала. Потом сказала:

— Я имею сведения, что Гончие Келла и Волчьи Драгуны направляются в Расалхаг, чтобы организовать там оборону. Это похоже на правду. В свете этого сообщения становится ясно, что Мираборг мог получить их под свое командование. Он хочет преподнести нам сюрприз и с этой целью понаделал муляжей боевых роботов, а сам половину Третьего полка перебросил на Меминген со Скондии.

Фелан посмотрел в ту сторону, где ильХан и регент по военным вопросам ожидали очередного хода Наташи.

— Маловато воздушной поддержки у Маркоса, — сказал Фелан, — это может здорово навредить ему.

— Я тоже так считаю, — ответила Керенская и пробежала пальцами по клавиатуре. В результате она не сняла с заявки боевой самолет, чуть уменьшила количество элементалов.

Издали было видно, как обрадовался Маркое. Он еще убавил, и Керенская, сдаваясь, подняла руки. Маркос в триумфальном жесте вскинул кулак вверх.

Влад тоже засиял. От этой улыбки у Фелана засосало под ложечкой. Он повернулся к Наташе:

— Полковник, обещайте исполнить мою просьбу!

— Все, что ни потребуете, командор.

— Каковы бы ни были обстоятельства, мы должны выиграть торги за Ганзбург. У меня старые счеты с теми ребятами.

Наташа сложила руки на груди.

— Вендетта, Фелан, до добра не доводит. Постарайся преодолеть это чувство, оно ослепляет человека.

— Нет, Наташа, в этом случае все по-другому. Тор Мираборг издевался надо мной в то время, когда пленные бойцы из отряда Гончих Келла содержались на Ганзбурге. — Он посмотрел в сторону Ранны, которой уже рассказывал эту историю. — Там я познакомился с его дочерью Тирой. Тор бил меня, чтобы я не смел встречаться с ней. Он хотел бросить меня за решетку, хотя к тому моменту пленные уже были освобождены. Вот я и хочу вернуть ему должок.

— Это мы можем устроить, — заверила его Наташа и отвернулась от Фелана. Встала так, чтобы можно было поприветствовать двух человек, направляющихся в ее сторону.

— Уважаемый регент! ИльХан! Прошу простить меня, что этот аукцион так быстро закончился.

— Все было просто захватывающе. Вам не в чем извиняться. — Регент повернулся к ее соперникам и издали полупоклоном поприветствовал их. Те кивнули в ответ. — Маркос буквально рвется в бой. Возможно, он решил проигнорировать разведданные, ошибка которых составляет около десяти процентов, и сделал ставку на сведения, которые, по моим предположениям, старые. Вы вынудили его урезать свои силы, необходимые для победы, до самого низкого уровня. Насколько я разобрался в происходящем здесь, он должен был уступить кое в чем вам для того, чтобы иметь право захватить этот мир.

Наташа заметила, что Конал пристально смотрит на нее, и отдала ему салют.

— Вы поняли правильно, регент. Мне просто необходимо время, чтобы подготовиться к следующему нападению. — Она вопросительно посмотрела на Ульрика. — Можно, я сообщу ему нашу следующую цель?

— Пожалуйста.

— Мы решили атаковать Ганзбург. Анастасиус Фохт машинально поправил повязку на глазнице.

— Но там же Тор Мираборг со своими Ганзбургскими Орлами. Задача необыкновенно трудна...

— Я пока не встречал мир, — сказал Ульрик, — за который не надо было бы бороться.

— Хорошо сказано, ильХан, — улыбнулся регент. — Сколько я помню, те миры, о которых ходили слухи, что их легче всего захватить, на поверку всегда оказывались самыми крепкими орешками. И наоборот. Я немедленно пошлю запрос, чтобы мне прислали все сведения о Ганзбурге.

Фелан легко коснулся рукава комбинезона регента.

— Если вам нетрудно, поинтересуйтесь, пожалуйста, у своих источников — ходит ли до сих пор Хансон Куусик в помощниках у Тора Мираборга и к какому воинскому подразделению он приписан.

Фохт вежливо кивнул.

— Регент, — обратился к нему ильХан. — Нельзя ли также включить в обзор информацию еще об одной планете? — Ульрик невинно улыбнулся Фохту.

У Фелана от этой улыбки мороз пробежал по коже — он припомнил, что ильХан так же невинно улыбался, когда допрашивал его. В ту пору Фелан подвергался усиленным допросам...

— С удовольствием, ильХан. Какой же мир вы выбрали?

— Он входит в полосу наступления Дымчатых Ягуаров и Новых Котов. Это где-то в Синдикате Драконов. Согласно их докладу этот мир может представлять некоторый интерес. — Ульрик нахмурился, постучал себя по лбу. — Как же он называется, совсем запамятовал.

Единственный глаз Фохта прищурился.

— Айрес? Тениенте? Может, Пешт? Пешт — главный город военного округа.

— Нет-нет, не эти. Ах да! — Ульрик широко улыбнулся. — Эта планета называется Люсьен.

Ульрик сделал паузу, чтобы насладиться изумлением Фохта, и повторил:

— Да-да, именно Люсьен...

XXX

Ставка Высшего круга Ком-Стара

Остров Хилтон-Хид

Северная Америка, Терра

21 ноября 3051 года

Внешне Миндо Уотерли оставалась совершенно спокойной, между тем в душе она чувствовала глубокое, можно сказать, «веселое» удовлетворение, наблюдая, как исказилось цветущее лицо Хутрина Вандела.

— Да, регент, вы не ослышались, я сказала «Люсьен». Это вас удивляет? — Миндо обвела взглядом остальных членов Высшего круга. — Разве я не говорила вам, что кланы совершенно обнаглели?

Гарднер Риис, регент из Расалхага, искоса глянул на регента Диерона, потом вновь посмотрел на примаса.

— Простите, но мы что, действительно передадим им информацию об оборонительных возможностях столицы Драконов?

Уотерли потеребила прядь длинных волос, потом встала, прошлась по залу. Наступила на золотую звезду, раскинувшуюся на полу обширной круглой палаты.

— Почему бы и нет, регент Расалхага? Нам отведено шесть недель на сбор информации. На мой взгляд, вполне достаточный срок, чтобы решить задачу.

Риис кивнул — ему почему-то стало неудобно за свою вспышку. Нервы надо держать в кулаке. Без суеты и страсти — вот один из основных Заветов Блейка.

— Конечно, примас, но, по всей вероятности, это будет кровопролитнейшее сражение. Теодор Курита никогда не допустит, чтобы Люсьен пал. Здесь он будет стоять до конца.

— Вы видите в этом какую-нибудь проблему? Хутрин Вандел, наконец пришедший в себя, вступил в разговор:

— Примас, я так понимаю, мои коллеги опасаются, что передача этих сведений может дискредитировать Ком-Стар. С какой стороны ни посмотреть... Если мы передадим информацию и штурм завершится захватом Люсьена, мы можем утратить доверие в массах. Более того, в этом случае мы окажемся на крепком крючке у ильХана, которому в случае чего не составит труда раскрыть источник информации. Если же Дымчатые Ягуары и Новые Коты сложат свои головы под стенами столицы, Ульрик сможет заподозрить нас в неискренности. Это означает, что мы можем потерять наши позиции на планетах, захваченных кланами.

Миндо проигнорировала речь регента Вандела и обратилась к Шарилар Мори:

— Регент Диерона, как вы расцениваете шансы Синдиката Драконов? Они сумеют отстоять Люсьен?

— Трудно сказать определенно, примас. — Шарилар сложила руки — всунула пальцы в широкие рукава алого, расшитого золотыми райскими птицами парадного платья до пят. — На Люсьене базируются следующие части: Первый полк Меча Света, Гвардейцы Отомо, Второй легион Веги и оба полка Джениоши. Канрей может очень быстро перебросить на Люсьен один или два полка Призраков. Конечно, многое зависит от того, узнает ли Курита о предстоящем нападении.

Ултан Эверсон вступил в разговор:

— Это совпадает с теми данными, которые есть у меня. Удивлюсь, если Теодор не сможет также вызвать полки Рюкена. Они дислоцируются в военном округе Пешт, куда входит и столица.

Шарилар глянула на Миндо:

— Если желаете, мы можем развернуть пространственную карту, тогда все будет наглядно.

Примас кивнула, и Шарилар подошла к пульту, набрала на нем необходимые данные и ввела в компьютер. В то же мгновение перед присутствующими вспыхнули мириады звезд, образующие тот угол галактики, где располагался Синдикат Драконов.

— Как видите, линия противостояния начинается от Тамби, лежащей у самой Периферии, и извилисто спускается к Пешту. Кланы не желают просветить нас насчет своих стратегических планов. Сразу возникает вопрос, почему они отказались от поступательного продвижения, почему, как прежде, не желают затопить тихую заводь Синдиката, а действуют исключительно точечными, неожиданными и, я бы сказала, рискованными ударами. Теперь они ищут свои цели там, где и предположить невозможно. Считаю, что регент по военным вопросам прав, утверждая, что их план направлен на захват опорных пунктов обороны противника. Так подрубают корни, пока дерево, увешанное плодами, само не рухнет на землю. Она указала на планету Пешт:

— Синдикат использует Пешт как базу для подготовки серии атак против тех миров, которые захвачены кланами. Собственно, это повторение, с некоторыми отличиями, стратегии Дэвиона. Теперь представим, что кланы обрушились всей своей мощью на Люсьен. Это действительно потребует концентрации всех ресурсов обоих кланов. Даже в этом случае я не верю, что Теодор Курита снимет полки Рюкена с Пешта. Дело в том, что для переброски этих частей нужно время, которого у него в обрез. Он смелый и опытный полководец и, конечно, рассудит, что бросать в печь войны подкрепления по частям — это значит погубить их по очереди. Если уж вопрос встал о жизни и смерти, то от этих полков можно добиться куда большей пользы, если бросить Рюкена в рейд по тылам кланов. Конечно, если на Люсьене дело будет идти к разгрому, Курита вызовет эти полки для спасения столицы.

Миндо и на это объяснение изволила ответить улыбкой. Потом она обратилась к Риису и Ванделу:

— Итак, вы стоите на той точке зрения, что кланы смогут захватить Люсьен?

Ответила ей регент Диерона — она решила закончить свою мысль. Эта настойчивость вызвала легкое раздражение Миндо, однако она дала Шарилар возможность договорить.

— Поверьте, примас, кланы могут сокрушить любую оборону, какую бы ни встретили на Люсьене. Я, например, не хотела бы находиться на этой планете в разгар боевых действий. И все равно в намерении атаковать столицу Синдиката я ощущаю какой-то авантюрный привкус.

— Согласна, Шарилар, — невозмутимо, с легкой улыбкой сказала Миндо. — Бои на Люсьене будут крайне ожесточенные. Я также разделяю ваше мнение насчет исхода битвы. Я считаю, что не будет большого риска, если мы снабдим кланы той информацией, которую они запрашивают.

Хутрин Вандел издал злобное шипение. Совсем как рассерженный кот.

— Примас, сейчас наступил такой момент, когда очень важно сохранять осторожность. Вспомните, что Лига Свободных Миров согласилась снабжать и Синдикат, и Содружество новыми моделями боевых роботов и запчастями к ним. Это решение может иметь далеко идущие последствия и повлиять на исход битвы.

— Очень разумно с вашей стороны напомнить мне о тривиальных вещах.

Миндо села в кресло, немного подумала.

Да, Ванделу ничего вразумительного она ответить не смогла. И на дилемму, выдвинутую им, не нашла достойных возражений. Разве что... Миндо опять снисходительно улыбнулась.

— Вам, как и мне, хорошо известно: регент, отвечающий за работу в Лиге, отправился с важной миссией в столицу Свободных Миров Атреус. Там он обговорил с Томасом Мариком этот вопрос. Томас был одним из нас. Мы можем и должны убедить его перестать оказывать помощь Внутренней Сфере.

— Но ведь их договор все еще в действии. — Вандел, чувствуя шаткость позиции Миндо, решил развить свое преимущество. — С тех пор как Томас оставил Ком-Стар, он ведет себя совершенно независимо. Теперь он скорее не один из нас, а генерал-капитан одного из государств-наследников. Я узнал от регента Нового Авалона, что его наследник Джошуа отправлен на лечение в Институт наук. Неужели вы считаете, что Томас пожертвует сыном и разорвет договор с Федеративным Содружеством и Синдикатом?

«Зачем я только терпела тебя все эти годы!» — Миндо улыбнулась и сказала:

— Напоминаю вам, регент, что терпение есть одна из важнейших доблестей, которые завещал нам Блейк. Боевые роботы новейших конструкций попадут на фронт не ранее следующего года. А то и позже... Прибавьте сюда обучение водителей, насыщение фронтовых частей новой техникой. У нас есть время, чтобы все взвесить, принять обдуманное решение. Вплоть до смещения Томаса, если дело дойдет до этого.

— Любой поступок такого рода — даже намек на него — свяжет нам руки и покажет, что мы работаем вместе с кланами. Надо ли нам это?

— Ваши возражения будут скрупулезно изучены, безусловно, в ваших словах есть ценное зерно. Вы — верный и отважный последователь Блейка. В связи с этим я призываю всех вас вернуться в свои епархии и провести консультации с руководителями Внутренней Сферы. Не раскрывая наших планов, конечно. На лице Миндо появилась жесткая усмешка.

— Скажите им, что Ком-Стар глубоко озабочен начавшимся наступлением и в сложившихся условиях вынужден сократить поток связи, относящийся к передаче военных сообщений. Скажем, на девяносто процентов... При этом мы гарантируем передачу всей секретной информации и обязуемся оградить эти послания от кланов.

— Что? — Гарднер Риис поморгал и уставился на Миндо. — Если кланы узнают об этом, они же уничтожат нас.

Миндо снисходительно улыбнулась:

— Придет день, регент Расалхага, и вы узнаете, что там еще кое-что спрятано. Понимаете? Ваше дело объявить о нашем решении Правителям государств-наследников. Пусть они передают секретную информацию — мы сумеем расшифровать ее. Потом решим, чем стоит делиться с кланами, а чем нет. Вот что еще, передайте всем главам царствующих Домов, что я, примас Ком-Стара, лично встречусь с ильХаном и постараюсь убедить его, что мирное разрешение конфликта не только возможно, но и желательно.

Единственный, кто начал аплодировать, был регент Таркада.

— Вот это по-нашему, Миндо. Сразу быка за рога. Вы должны прибыть к ильХану как раз в тот момент, когда можно будет сообщить ему, что Люсьен пал.

— Вы точно выразили мои намерения, — холодно откликнулась Уотерли. — Когда я вернусь, я привезу условия кланов, которые они выдвинут. На их основе Внутренней Сфере будет предложено капитулировать.

XXXI

Союзный дворец, Имперский город

Люсьен, Военный округ Пешт

Синдикат Драконов

22 ноября 3051 года

Кладбищенская тишина, которая стояла в комнате, где находились Теодор Курита и его сын, потрясла Шина Йодаму. Он вошел в зал и замер у порога — не знал, что делать. Смутное чувство тоски и обреченности охватило его. Он знал, что положение критическое, но только теперь почувствовал, до какой степени оно сурово. Наконец, кое-как освоившись, он, ни слова не говоря, занял свое обычное место слева от Хосиро и ввел свой личный код в компьютер.

Следом за ним в зал вошли командиры воинских соединений и частей, расквартированных на Люсьене. Они молча занимали привычные места за огромным, черного дерева столом. Напротив Йодамы устроился Наримасо Осано, вождь Джениоша. Был он молчалив, спокоен, но от его фигуры веяло несгибаемой силой. Другие военачальники вели себя более шумно и раздраженно. Однако, рассевшись, и они примолкли. Некоторые украдкой начали потирать глаза — всех их подняли среди ночи.

Теодор Курита, казалось, не заметил, что зал заседаний наполнился людьми, однако, когда последний генерал занял свое место, он также молча прошел и занял место во главе стола. Потом Канрей пробежал пальцами по клавиатуре, расположенной справа от него. Включил противоподслушивающую аппаратуру... Шин не мог отвести глаз от пальцев шефа — тот всегда действовал и обращался с механизмами методично, чуть замедленно, но на этот раз при виде его отрешенного взгляда и размеренного нажимания кнопок Шина мороз продрал по коже.

Так же размеренно, тихим голосом Теодор заговорил:

— Из заслуживающих абсолютного доверия источников я узнал, что следующей целью, выбранной кланами, является Люсьен.

Он недолго помолчал и скупо добавил:

— Да-да, Люсьен...

Шин замер, как, впрочем, и все присутствующие в зале. Стихли шорохи, вздохи, прекратились едва заметные зевки. Наступила гробовая тишина.

«Бог мой, Люсьен! — пронеслось в голове у Шина. — Это значит обезглавить Синдикат, как они уже поступили с Расалхагом».

Руки сами собой сжались в кулаки. Он бросил взгляд на присутствующих. Никто, кроме Наримасо Осано, не смог скрыть впечатления, которое произвела на них эта новость. Только Осано сидел в позе созерцателя, взгляд его был направлен в какие-то запредельные миры.

Наконец кто-то осмелился спросить:

— Это точно?

— Хай , — ответил Теодор и глубоко вздохнул. — Я узнал об этом ошеломляющем решении врага час назад и немедленно приказал собрать Государственный Совет. На Люсьене у нас размещено пять полков. Мы можем набрать еще три полка добровольцев и ветеранов. К сожалению, наша военная техника не соответствует нынешнему уровню.

Таи-са Ода Хидеоши, вождь фанатичных бойцов Отомо, с силой надавил ладонями на столешницу.

— Мы должны в любом случае отстоять Люсьен. Если потеряем столицу, потеряем все!

Пожилой человек, чьи короткие седые волосы и огромные уши делали его похожим на дух божественной обезьяны, подтвердил:

— Канрей, полк Меча Света готов отразить атаку захватчиков, но мы не сможем выполнить эту задачу в одиночку. Признавая высокую доблесть воинов, находящихся в составе частей Отомо, Джениоша и в вашем личном Втором легионе Веги, я все же решусь спросить: собираетесь ли вы вызвать на подмогу полки Рюкена с Пешта?

Теодор взглянул на лидера Джениоша.

— Что вы думаете, mau-ca ?

Тот долго не отвечал, потом наконец заговорил:

— Простите, Канрей, но мы, как мне кажется, не располагаем достаточной информацией, чтобы принять стратегическое решение. Мы имеем на Люсьене пять полков, что, грубо говоря, почти половина наших сил. До сих пор мы ни разу не видели, чтобы кланы атаковали планету более чем двумя регулярными полками, исключая непроверенные сведения, что при нападении на Расалхаг они использовали большие силы. Еще одно соображение — выбор цели говорит, что скорее всего мы лицом к лицу столкнемся с Дымчатыми Ягуарами и Новыми Котами. В то же время Медведи-Призраки и их новые союзники Стальные Гадюки начнут наступление в других местах подвластной нам области свободного пространства.

Теодор кивнул:

— У меня нет никакой информации насчет Медведей и Гадюк, но думаю, вы правы.

— Исходя из этого, я должен согласиться, что положение критическое. Тогда я задаюсь вопросом: должны ли мы в таких обстоятельствах сосредоточить все свои резервы в одном месте? Вынужден ответить «нет» — это было бы неразумно. Люсьен — столица и важный пункт обороны государства, но Люсьен — это еще не весь Синдикат.

Наступила тишина — все собравшиеся руководители не стесняясь смотрели на Осано, чей взгляд еще блуждал в неведомой дали. Однако Шин, приглядевшись, понял, что невозмутимость его была не более чем маской. Осано все слышал, все продумал и только ждал момент высказаться.

К его словам прислушивались — так было всегда, ведь именно под его командованием полки разбили кланы под Уолкоттом. В настоящее время эти части готовились к глубокому рейду в тыл противника. Отмена этой операции означала, что руки у захватчиков будут развязаны.

Однако Осано все молчал. Тогда заговорил Теодор:

— Опять и опять приходится говорить о том, что мы должны выработать новые приемы ведения боевых действий. Сколько бы мы ни оборонялись, какие бы хитроумные уловки ни применяли — все это не решает проблему. Единственный способ победить или, по крайней мере, остановить врага — это лишить его возможности вести войну. Что это означает? Прежде всего разгром его вооруженных сил, нарушение или полный разрыв коммуникаций. Все мы прекрасно знаем об этих условиях, но — то ли из-за гордыни, то ли по преступной халатности — постоянно делаем упор на столкновении с его штурмовыми — лучшими! — частями.

Двадцать лет назад мы видели два прекрасных примера. Вспомните пусть даже неудачный, плохо организованный удар, который Ляо нанес по корабельным верфям на Катиле. Даже этот полубандитский наскок заставил Хэнса Дэвиона изменить планы ведения войны. Вспомните диверсионный рейд Катрин Штайнер, предотвративший наше вторжение на Остров Скаи. Какова цена за такой результат? Горстка агентов!.. Очень неплохо.

Командир полка Меча Светапозволил себе возразить:

— Все, что вы говорите, Канрей, это правильно. Но мысль о том, что мы можем потерять Люсьен со всем его населением... Это бесчестье!

— Черт тебя побери с твоим бесчестьем!.. Да, потеря Люсьена — это болезненный удар, но у нас останутся другие крепости. Оборона наша из-за этого не рухнет, но вот если мы угробим здесь все свои силы, тогда катастрофа неизбежна. Главное, сохранить армию! Только с ее помощью мы сможем нанести ответный удар в самое сердце территорий, захваченных кланами. — Глаза Теодора блеснули, словно лучи протонных пушек. — Вот чем мы должны ответить на вызов кланов. Если они попытаются захватить Люсьен, они должны обязательно снять силы откуда только можно. Мы обязаны использовать этот момент.

Канрей посмотрел на Шина.

— Шо-са Йодама, пожалуйста, поставьте дискету Тако.

«Октопус!» — сразу вспомнил Шин.

Когда приказание было выполнено, он решительно нажал клавишу, и над центром стола материализовалась пространственная карта Синдиката Драконов. Золотистыми искорками посвечивали миры, где Драконы имели гарнизоны. Мерцающие нити соединяли эти звездные системы, образовывая сеть важнейших коммуникаций снабжения, промышленных грузопотоков, маршрутов поставок сырья.

Спустя несколько минут изображение сменилось. Девяносто процентов боевых частей на границе с Федеративным Содружеством начали отступать в глубь территории Синдиката, а сеть снабжения видоизменялась таким образом, чтобы охватить наиболее важные пункты на обоих направлениях — на линии раздела с Маршрутом Драконов и с Островом Скаи. Вследствие таких изменений густота коммуникационной сети, обеспечивающей жизнеспособность обороны против кланов, заметно увеличилась. На этом фронте появились новые мощные крепости.

Смысл происходящих перемен был ясен каждому из присутствующих в зале. Шин обратил внимание, как заметно насытились оборонительные порядки Синдиката, сдерживающие наступление кланов. Как вместо ушедших в боевые рейды частей их места дислокации стали занимать подразделения, отводимые от границы с Федеративным Содружеством.

— Все ясно, господа? Мы начинаем ускоренную передислокацию наших войск. Теперь мы можем дать куда более решительный отпор, который враги даже представить себе не могут. Причем прибывающие на этот фронт войска вооружены самой современной техникой, так что мы приготовили кланам хороший сюрприз, когда они на поле боя столкнутся с роботами, ни в чем не уступающими их собственным. Теперь позволю себе вкратце описать план предстоящей кампании. Итак, соединение Рюкена наносит глубокий проникающий удар в тыл противника, причем организуется кампания утечки информации, будто бы эти войска, переброшенные от границы с Содружеством, имеют приказ напасть на территорию, захваченную кланами. При этом мы должны усилить нашу оборону на главных направлениях. Вот почему такой важной мне представляется битва за Люсьен. Да, это тяжелое, архитрудное решение, но если нам не удастся отбить штурм, мы должны быть готовы оставить столицу. Есть другой вариант, который зависит от кое-каких обстоятельств. В этом случае мы должны приложить все усилия, чтобы враг завяз на планете. Напрочь и надолго!

Теперь и Осано позволил себе улыбнуться:

— Смело! Что еще скажешь! Я так понимаю, что следует провести спецоперацию по дезинформации противника и сконцентрировать резервные части неподалеку от Люсьена так, чтобы в любой момент их можно было бы бросить в бой против кланов.

— Точно! — Теодор выпрямил спину. — Весь вопрос в том, чтобы выбить у них как можно больше омни-роботов. С этой целью мы прежде всего должны увеличить количество аэрокосмических соединений здесь, на Люсьене. Но сделать это надо скрытно. Тогда часть летательных аппаратов свяжет боем силы воздушного прикрытия атакующих порядков, а другая займется истреблением роботов.

Вождь Отомо неодобрительно покачал головой:

— План, предложенный Канреем, на первый взгляд действительно решает большинство проблем, связанных с обороной государства против кланов, но я боюсь, что мы поступаем как тот неразумный крестьянин, который, решив согреться в холодную ночь, поджег крышу собственного дома. Снимая части с линии противостояния с Содружеством, не совершаем ли мы безумного поступка? Что, если Дэвион накинется на наши внутренние области, как акула на косяк рыбы?

— Хэнс Дэвион дал мне слово, что будет строго соблюдать нейтралитет.

— И вы ему поверили? — Хидеоши не смог скрыть удивления. — Это роковая ошибка, которую никогда бы не допустил ваш отец.

Шин увидал, как едва заметно дернулось веко у Теодора — по-видимому, он в этот момент тоже вспомнил об отце, Такаси Курите. Тот до сих пор являлся почетным Координатором Синдиката Драконов, знаменем многих старых военачальников, которые считали, что реформы, проводимые Теодором, извращают основополагающие принципы, на которых строился Синдикат. Более того, некоторые горячие головы между собой обвиняли молодого Канрея в утрате чести. Вся эта внутренняя борьба впрямую касалась судьбы Шина. Будучи якудзой, он никогдабы не смог добиться нынешнего положения, если бы не реформы, проводимые Теодором.

Собственно, это касалось всего поколения молодых офицеров, для которых пути к высшим должностям открылись только с началом преобразований, начатых Куритой-младшим.

— Таи-са Хидеоши, я вынужден напомнить вам, что двадцать лет назад мой отец едва не отдал страну в руки Хэнса Дэвиона. Кроме того, он сумел оттолкнуть от нас наиболее боеспособные во Внутренней Сфере части наемников, которые ох как были нужны нам в те трудные годы. И всего-навсего потому, что издал приказ о том, чтобы наемников в плен не брать, кончать на месте. Если бы десять лет назад мой отец продолжал руководить обороной государства, мы бы уже давным-давно потеряли половину Каледонского и весь Диеронский военные округа.

Все это Теодор выговорил тихо, но его услышали. Ощутили и ту клокочущую ярость, какая кипела в его душе и которую он с трудом сдерживал. Потом он заговорил чуть громче:

— Ненависть, недоверие моего отца к Хэнсу Дэвиону родились из пагубного презрения к врагу. Он считает Хэнса Дэвиона исчадием ада, а тот всего лишь человек. С дьяволом договориться нельзя, с человеком — можно. Я никогда не допущу подобной ошибки, тем более в такой критический момент. В настоящее время мы повязаны одной веревочкой, и существование Синдиката является главным условием выживания Содружества. Наша гибель — это его гибель. Именно на этой основе мы и договорились с Дэвионом.

Между тем, набычившись, как буйвол, Хидеоши упрямо и громко заявил:

— Возможно, для вас не кажется странной такая взаимосвязь, но я бы никогда не решился идти на соглашение на подобной основе.

— Вы, оказывается, куда больший консерватор, чем я считал. Вы просто не желаете сойти с наезженного пути. Интересно почему?

— Почему? А вам не понятно? Хорошо, предположим, что Хэнс Дэвион не нанесет нам предательский удар. Но в тот момент, когда он узнает, что Люсьен пал, он обязательно ударит по Синдикату. Он не может не ударить — это его единственный шанс устранить угрозу с нашей стороны. Это как раз будет в его интересах. Затем вы выдаете свою дочь за его сына, и Хэнс Дэвион станет Первым Лордом вновь образованной Звездной Лиги.

Теодор терпеливо выслушал яростную речь старого военачальника. Потом ответил:

— Я гляжу, и до ваших ушей дошла глупая придворная сплетня. В то время, когда мы здесь обсуждаем исключительно военные вопросы, вы позволили себе затронуть область политики, которая никоим образом вас не касается. Я не собираюсь обсуждать эту тему, потому что это очень деликатный и имеющий судьбоносное значение вопрос. Решать его на основании слухов, бабьей болтовни и тем более предвзятого мнения — нельзя!

Он встал, сложил руки за спиной и принялся расхаживать по залу.

— Не принимаю и ваше патологическое недоверие к Дэвиону. Я встречался с ним, мы смотрели в глаза друг другу. Да, он сосредоточил в своих руках огромную власть, но он способен управляться с нею. Мы знаем, что он никогда добровольно не откажется от нее и будет искать всякий повод, чтобы увеличить свою мощь. Мы видели, на что он был способен десять лет назад, когда его войска атаковали Конфедерацию Капеллана. Однако Хэнс Дэвион далеко не такой необузданный, жестокий, алчущий власти человек, каким мы себе его представляем. Он считает, что сражается за свободу и непреходящие человеческие ценности. Возможно, я не совсем прав, но именно эти стремления определяют его поступки. Я был бы последним простаком, если бы вдруг заявил, что Дэвион не способен на измену или коварство, однако я видел и убедился, что это не свойства его натуры, а необходимость, к которой вынуждают его военные действия. Более того, желаем мы того или нет, но у нас нет выбора. Мы вынуждены положиться на слово Дэвиона. Иначе нам не быть.

Здесь есть одна тонкость, которую вы, Хидеоши, упустили. Со своей стороны мы должны принять все меры, чтобы предотвратить всякую возможность обмана с его стороны. Согласно нашей договоренности Хэнс Дэвион тоже должен незаметно отводить свои войска с линии противостояния. С этой целью мы должны обменяться военными миссиями в тех районах. Мы должны обратить особое внимание на подбор кадров для проведения инспекций. Как по-вашему, Хидеоши, такая постановка вопроса вас устроит?

— Это, конечно, существенная деталь, — проворчал тот. — И все равно мы должны изо всех сил скрывать, что кланы собираются высадиться на Люсьене. До того дня, покуда мы не одержим победу под стенами нашей славной столицы, его нельзя информировать об этом.

— Поздно. Послание с выжимками из разведсводок уже отправлено.

Хидеоши в отчаянии вскинул руки:

— Все, нам конец!

— Нет, это только начало. Вы правы в том, что Дэвион нападет на нас, как только падет Люсьен. Наше спасение в том, чтобы не допустить этого.

XXXII

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

27 ноября 3051 года

Хэнс Дэвион долго наблюдал за игрой света на серебряных рубчиках, которыми была отделана поверхность механической руки Алларда. Наконец он с трудом выговорил:

— Никогда не думал, что услышу от вас что-либо подобное, Джастин.

Глава Службы безопасности безнадежно пожал плечами:

— Я очень не хотел расстраивать ваше высочество, однако из песни слова не выкинешь. Тщательное изучение полученного послания — от знаков препинания до лексических оборотов — позволяет сделать вывод: оно поступило из Синдиката Драконов. Мои эксперты проследили путь, каким оно прибыло на Авалон. Сомнений нет — источник этого сообщения находится на Люсьене. Скорее всего оно вышло из внутреннего круга самого Теодора Куриты. У меня нет причин не доверять своим людям, проделавшим эту работу.

Принц взглянул на Алекса Мелори, заместителя Алларда:

— Что вы можете добавить?

Красивый молодой человек пожал плечами:

— Только подтвердить, что сказал Джастин. Последний факс был послан из дворца Куриты в Люсьене. Хэнс почувствовал вспышку ужаса.

— Вы понимаете, что вы говорите?! Если Синдикат каким-то образом раздобыл одну из наших факс-машин, это означает, что они могли читать всю документацию, которая проходила по каналам связи Федеративного Содружества. И в течение скольких лет это происходило? — Теперь и Хэнс пожал плечами. — Ничего нет удивительного в том, что десять лет назад мы проиграли войну. Я удивляюсь, как Теодор Курита не заглянул в наш Генеральный штаб. Лично!..

— Вы преувеличиваете опасность, ваше высочество, — сказал Джастин. — Это могло случиться только десять лет назад. По окончании войны с Ляо была проведена тщательнейшая инвентаризация всех черных ящиков. Никакой недостачи обнаружено не было. Все испорченные машины были запротоколированы. Однако жульничество или прямую измену исключить нельзя, но на это не похоже. Хуже обстоят дела с войной 3039 года. Возможно, именно тогда Теодор и обзавелся нашей машинкой. Но в ту пору были предприняты дополнительные меры безопасности, изменены все коды. Далее, за это время произошли существенные изменения в конструкциях шифровальных машин, увеличена скорость передачи информации. Самое важное, мы получили возможность использовать куда большее число кодов, чем раньше. Применить новые методы шифровки... Проследить последовательность событий. Одна из наших станций на Мерчисоне получила это сообщение и передала его Центральной на Новом Авалоне. Код старый, корабельный, который использовался десять лет назад. Судить о важности сообщения можно потому, что для передачи Курита использовал самый важный свой секрет.

Мелисса сплела пальцы и прямо спросила:

— Вы считаете, что с этой стороны угроза нашей безопасности минимальная?

— Я бы не стал употреблять это слово, госпожа. Я бы сказал, что эта угроза лежит в разумных, а значит, контролируемых пределах. Собственно, вероятность раскрытия шифров, захвата шифровальных машинок всегда существует, поэтому мы заранее принимаем превентивные меры. Это азы разведывательной и контрразведывательной службы. Мы меняем шифры, перемежаем истинные сообщения с ложными в определенной пропорции, меняем и эти пропорции и указания, как относиться к тому или иному приказу. Это целая наука. Все делается таким образом, чтобы враг, даже сидя на Центральной станции, не смог составить полную картину. Конечно, на том или ином направлении, имея весь комплект переданных сообщений, он на какой-то момент времени может получить ценные, даже в стратегическом плане, сведения, но уже спустя неделю картина расплывется. Полностью восстановить ее они смогут, только когда события уже произойдут. Джастин указал на листок бумаги, который Хэнс Дэвион держал в руках.

— Это сообщение только подтверждает тот факт, что один из наших черных ящиков попал в лапы Драконов.

— Ладно, — перебил его Хэнс. — Вернемся к тому, о чем здесь говорится. Должны ли мы верить Курите, что кланы в самом деле собираются атаковать Люсьен?

Алекс что-то быстро набрал на клавиатуре, вошел в программу. Через несколько минут, ознакомившись с ответом, он сказал:

— Наши агенты на линии противостояния в районе Маршрута Драконов и поблизости от Острова Скаи сообщают, что Синдикат начал массовый отвод войск. На нескольких мирах он оставляет немногочисленные батальоны боевых роботов, но, как правило, это не самые боеспособные части или крепко потрепанные в боях. Более того, поддерживать их будут отряды якудзы и народное ополчение. Самое важное то, что они выводят все аэрокосмические части и подразделения воздушной поддержки.

— Я так понимаю, что все эти войска перебрасываются против кланов? — спросил Хэнс.

— Кое-какие части действительно размещаются на этом фронте, другие направляются на Люсьен. Например, Второй полк Меча Света.

Мелисса задумчиво сказала:

— Я думаю, что удар по столице может подорвать оборонительные возможности Синдиката. Если они потерпят поражение, это будет не только военная катастрофа, но и утрата чести. С них станется — они вполне могут возродить обычай сепуку, чтобы смыть позор за падение Люсьена.

— Хуже того, — поддержал ее Хэнс. — Они могут начать массовые самоубийства населения. Воины будут безрассудно кидаться в бой и гибнуть, как того требует кодекс бусидо . На фронте начнется хаос. Оборона Синдиката Драконов рухнет сразу и окончательно.

Последнюю фразу он уже додумал про себя: «И что в итоге? Мой буфер между нами и кланами рухнет!»

Он вскинул голову:

— Джастин, оцените угрозу Люсьену. Тот поработал на клавиатуре и сообщил:

— Очень велика. — Руки у Джастина непроизвольно сжались в кулаки. — Самое большее, что они могут выставить, — это четыре штурмовых полка и один полк Службы безопасности. Кроме того, в резерве у них три слабо укомплектованных полка... Гарнизон Люсьена — это в общем-то их элитные части. К сожалению, мы не можем точно сказать, какие силы собираются выставить кланы. Можно только провести сравнительный анализ. Клану Волка понадобилось три полнокровных соединения, чтобы захватить добрую половину Республики Расалхаг. Ясно, что это лишь небольшая часть их армий. Согласно нашим данным, в настоящее время кланы стали придерживаться иной, чем в начале вторжения, стратегии. В первую очередь они сокрушают хорошо укрепленные миры, обходя стороной более слабые. В этом смысле удар по Люсьену вполне вписывается в их общую концепцию. Следует учесть, что на этом стратегическом направлении действуют два рода, так что, по нашей оценке, ресурсы для проведения подобной операции у них есть.

«Так-то оно так, только Теодор вряд ли им по зубам», — подумал Хэнс. Вслух же он спросил:

— Что, если Курита разобьет кланы под стенами своей столицы, как это было при Уолкотте? Секретарь по вопросам безопасности кивнул:

— Я учитываю подобную вероятность, однако вряд ли Дымчатые Ягуары допустят ту же ошибку. Повторное поражение подорвет их позиции среди других родов. На мой взгляд, они решили штурмовать столицу Синдиката с целью взять реванш. Другое объяснение я просто найти не могу. С военной точки зрения куда более эффективной могла бы быть операция по захвату Пешта, центра военного округа, куда входит и сам Люсьен.

Наступила тишина. Наконец Хэнс Дэвион вздохнул:

— Надо же, Люсьен!.. Годами я мечтал захватить Черную жемчужину Дома Куриты, а теперь сама мысль, что этот город и планета могут пасть, приводит меня в ужас.

«Или тебе ненавистен даже намек на то, что это сможет сделать кто-то другой, не так ли?» — спросил он себя и не нашел ответа.

Тут Алекс вставил замечание:

— Я не согласен с Джастином — падение Люсьена означает развал обороны Синдиката. Пешт в этом случае оказывается в изоляции. Дальнейшие шаги Ягуаров предугадать нетрудно — захват этого военного округа. Допустим, что Курите удастся сохранить часть сил после падения Люсьена. Перебазироваться он может только на Бенжамин. Этот мир имеет особое значение для населения Синдиката. Это святое для них место. Потеря планеты означает конец Синдиката как государственного объединения. В округе Бенжамин Теодор сможет организовать оборону, но только на короткое время и без всякой надежды вернуть утраченные миры. С потерей Люсьена страна лишится более половины ее производственных мощностей, потеряет важный индустриальный центр. Следом за Пештом падет Галедонский военный округ. Что остается? Только Бенжамин и Диерон. И никакой надежды освободить страну.

Свой рассказ Алекс иллюстрировал примерами на пространственной карте. В результате его рассуждений от Синдиката остался небольшой огрызок галактики размером в половину Конфедерации Капеллана. Цветом, обозначавшим территории, захваченные кланами, затопило округ Галедон, и значительный участок границы с Федеративным Содружеством оказался открытым.

— Алекс, это все хорошо, можно сказать, убедительно, но ответь мне на такой вопрос: сможет ли Курита, сидя в округе Бенжамин, прикрыть войсками это направление? Хватит ли у него силенок? Если события будут развиваться именно в таком разрезе, не останемся ли мы беззащитны перед наступлением кланов со стороны Синдиката?

— То-то и оно, ваше высочество. Это обстоятельство тревожит меня больше всего!

— Джастин, у тебя есть что возразить? Тот в ответ только плечами пожал.

— Итак, это мнение общее — в случае падения Люсьена неминуем окончательный разгром Синдиката Драконов. Так?

Джастин кивнул.

— Раньше или позже, но это неизбежно. — Он глянул на Хэнса, затем отвел глаза в сторону. — Простите, мой принц, как ответственное за безопасность государства лицо я вынужден сделать заявление. На линии противостояния с Драконами мы имеем пятнадцать полков боевых роботов, и, принимая во внимание конфигурацию границы, мы вполне, в случае непредвиденных обстоятельств, можем захватить область Диерон. Не останавливаясь, нам следует взять под контроль Бенжамин и Галедон, пока их не захватили кланы.

— Тем самым нарушить данную мной клятву? Ты предлагаешь напасть на Синдикат?

Лицо у Джастина стало как каменное. Он кивнул:

— У нас нет выбора. Синдикат должен перейти под наш контроль.

«Проклятие Куриты навсегда ляжет на наш народ. Судьба не жалует клятвопреступников!» — вздохнул Хэнс.

В комнате стояла зыбкая, перемежаемая редкими шорохами тишина. Наконец Хэнс подал голос:

— Покажи, где размещены наши войска?

Мелкие золотистые светлячки зажглись по всей границе. Хэнс Дэвион, Мелисса Штайнер, Джастин и Алекс долго изучали расположение крепостей и гарнизонов.

— Значит, сдача Люсьена означает крушение Синдиката Драконов?

Алекс быстро закивал:

— Тело не может существовать без головы.

Лис Дэвион закрыл глаза, потом решительно сказал:

— В течение часа подготовьте приказы. Они должны быть разосланы в войска немедленно.

Мелисса судорожно прижала руки к груди.

— Хэнс, что ты собираешься делать?

— То же самое, дорогая, что и с Томасом Мариком. У меня нет выбора. Я собираюсь захватить Синдикат.

Минут через пятнадцать, когда Хэнс Дэвион и Джастин Аллард остались одни, они перешли в другое помещение, и здесь принц спросил:

— Все получилось? Джастин кивнул:

— Я успел просмотреть голограмму.

— Она должна попасть в руки Ком-Стара. А теперь и в самом деле займись приказами — пусть поперебрасывают части с места на место. — Он помолчал, потом все-таки спросил: — Послушай, Джастин, а что, если Алекс прав?

— Прав он или не прав — это не имеет никакого значения. С падением Люсьена нам тоже скоро будет крышка. Раньше или позже... Скорее раньше... Если мы сунемся в Синдикат, наши коммуникации просто лопнут.

Дэвион в ответ тяжело, прерывисто вздохнул.

— Ладно, что сделано, то сделано. Подумай, как связаться с Вульфом. Вся проблема в материальном обеспечении его частей.

— Я все понял, ваше высочество.

XXXIII

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»

Орбитальный рубеж атаки

Ганзбург, Свободная Республика Расалхаг

10 декабря 3051 года

Фелан Вульф с трудом сдерживал волнение, сердце гулко стучало в груди. Он, стараясь скрыть напряженный интерес к происходящему, тревожно поглядывал в сторону Наташи Керенской и полковника Маркоса, которые о чем-то переговаривались перед началом объявления торгов за планету Ганзбург. Маркос уже обжегся с Мемингеном и теперь откровенно побаивался очередного подвоха со стороны Наташи. Наконец они пожали друг другу руки и разошлись по своим местам.

— Надеюсь, вы не сообщили ему свою начальную цену? — спросил Фелан и по вспыхнувшим глазам Наташи понял, что ляпнул какую-то бестактность.

— Разве подобные вопросы в вашей компетенции, командор звезд? — резко спросила Керенская. — Не беспокойтесь, мы выиграем торги. Подождите немного, и вы получите возможность отомстить своим врагам.

В такую минуту следовало помолчать — Фелан сам понимал это, однако сдержаться уже не мог.

— Черт побери, Наташа! Вы же знаете, что меня интересуют Тор Мираборг и его подручный. Маркос жесток и необуздан, по его приказу на Мемингене были сровнены с землей две деревни, уничтожены усадьбы, фермы. Я ничем не мог помочь людям. Я знаю его тактику — он намеревается выложить свои козыри в самом конце торгов. Он считает, что сможет припереть нас к стене. Я не хочу ненужных жертв среди Волков, а также среди гражданского населения.

Наташа ответила не сразу и куда более мягко, чем раньше:

— Я разделяю твои опасения, Фелан. Я просто хотела предупредить, чтобы ты не мешал, торги предстоят очень трудные. Ты лучше скажи, твоя оценка Тора Мираборга и его способностей в смысле организации обороны остается в силе?

— Да.

— Как насчет разведданных?

— На сегодняшнее утро все сведения точны. Я лично четыре раза проверял их, еще раз просмотрел все радиоперехваты.

— Ты продолжаешь настаивать, что двух соединений недостаточно?

— Недостаточно. У Мираборга — половина Третьего полка Драконов, большая часть их авиации, Ганзбургские Орлы и еще один полк в резерве. Артиллерии и боеприпасов у него хватает. Каждый гражданин Ганзбурга вооружен. У них есть самонаводящиеся адские ракеты. Каждый город стал крепостью, причем не какой-то занюханной, а организованной в соответствии со всеми требованиями инженерного искусства. Данные аэрофотосъемки подтверждают этот факт. Единственный способ победить железного ярла — это послать достаточное количество войск. Прежде всего необходимо разгромить его пункты управления, — одним словом, тщательно продуманной атакой ошеломить и сломить волю к сопротивлению.

— Это мы и собираемся сделать, — кивнула Наташа. Вид у нее был озабоченный.

— Вам придется первой назначать цену? — спросил Фелан.

— Нет, первым будет Маркос.

— Почему?

— Потому, Фелан, что я желаю, чтобы холодный пот выступил у него на лбу.

Сердце у Фелана вновь сжалось. Она играет с ним, как с ребенком!

В этот момент на громадном экране в рубке высветилась первоначальная цена. Во всей своей могучей красе предстал «Разъяренный Волк», чуть ниже высветилась красная восьмиугольная звезда, что означало полноценное соединение боевых роботов. Кроме того, появилось шесть зеленых звезд, означавших количество полков элементалов. Стало ясно, что Маркое решил не рисковать.

Молодой воин обратил внимание Наташи на откровенную недостаточность воздушной поддержки.

— И элементалов слишком много. В поле от них мало толку. Он вообще заявил что-то несусветное.

— Разве? — Наташа изобразила удивление. В следующий момент Фелан с ужасом увидел, что Керенская на две трети срезала количество пехоты и исключила из своей заявки целый триплет авиационной поддержки. Молодой человек потерял дар речи — Наташа Керенская с каким-то безумным легкомыслием подошла к торгам. По мнению Фелана, она и войска снимала наобум, что под руку попадется!.. Словно ей было глубоко наплевать на результаты этого аукциона. Он решил выразить протест, однако в это мгновение его внимание привлекла реакция Маркоса и стоявших возле него Конала Уорда и Влада. Те буквально застыли от неожиданности, потом Влад бросился к пульту компьютера и лихорадочно начал просматривать последние разведданные. Потом принялся яростно набирать что-то на клавиатуре. Как только на экране высветился ответ на запрос, его лицо словно багрянцем облили. Теперь Фелан бросился к терминалу. Нажал кнопку и замер в растерянности — ничего нового по сравнению с утренними сводками не появилось.

Он подбежал к Наташе:

— Что ты делаешь? Они назначили такую цену, которая очень близка к пороговой. Я не понимаю, зачем тогда выигрывать эти торги. Ты все снимаешь и снимаешь войска. Как тот безумный портной, который отрезает рукава у готового костюма. Я считал, что ты прислушалась к моим соображениям.

Наташа внезапно рассвирепела, повернулась к нему и заявила:

— Я к твоим соображениям прислушалась, а ты к моим — нет! Что ты лезешь туда, куда тебя не просят? Ты мне мешаешь!.. И с гражданским населением ты мне надоел. Я им не нянька. Я, что ли, виновата в том, что им не повезло с выбором места жительства? Это сражение не только между мной и Маркосом. Это столкновение Наставников с Крестоносцами. Мы подставили им ножку с Мемингеном, их авторитет резко упал. И ресурсы свои они порастратили. Я не виновата, что для этого пришлось пожертвовать жизнями нескольких мирных жителей на Мемингене, а если и виновата, то пусть этот грех останется на моей душе. Больше не отвлекай меня. Тебе понятно, командор звезд?

В первое мгновение Фелан и растерялся и возмутился — зачем же с ним так! Он же от всей души... От чистого сердца... Потом опомнился:

— Так точно, полковник. Затем не удержался и спросил:

— Все-таки, Наташа, я не совсем понимаю. Я считал, что ты и Ульрик, как разделяющие позиции Наставников, попытаетесь прекратить атаки против планет Внутренней Сферы, а вы идете вслед за Крестоносцами. Что я при этом должен испытывать?

— Ты не сможешь добиться своего, если, получив власть, сразу начнешь брать за горло. Тебе сначала придется убедить людей в своей правоте. Это опасная игра, но без нее нельзя. Тем более что сыграть в нее мы должны по их правилам.

В этот момент Маркос высветил новую цену. «Разъяренный Волк» остался на экране, однако количество частей боевых роботов уменьшилось. Большая звезда разбилась на четырнадцать мелких звездочек. Количество элементалов сократилось до пары триплетов, однако части воздушной и аэрокосмической поддержки остались на прежнем уровне.

Происходящее все меньше и меньше нравилось Фелану. Уменьшение количества боевых роботов на первый взгляд казалось таким незначительным, что вроде бы не должно оказать влияния на проведение боевых операций, однако Фелан знал: во всяком деле нужна мера. Случалось, что из-за нехватки одного звена проигрывались большие сражения. Уже сейчас, при таком соотношении сил, у кланов возникнет напряженка с резервами. Правда, с наземными войсками положение еще было терпимым, а вот уменьшение воздушной поддержки, нехватка самолетов — прямой путь к поражению. С теми силами, которые собрал Мираборг, они быстро завоюют господство в воздухе, тогда незваным гостям придется туго.

Ему припомнились зеленые равнины Ганзбурга, дочь Мираборга Тира, красивая золотоволосая девушка. Образ ее навечно запечатлелся в памяти, особенно тот первый день, когда он увидел ее. В то утро его как раз освободили из тюрьмы. Она и освободила... Явилась с восходом в камеру, что-то сказала надзирателю — тот приволок заключенному какую-то одежонку. Она подарила Фелану поясной ремень, который спустя некоторое время отобрал у него Влад. Какая была красивая девушка!.. Она была капитаном Ганзбургских Орлов — соединения аэрокосмической авиации. Именно она отказалась исполнять приказ о расстреле захваченных в плен наемников из отряда Гончих Келла. Какая она храбрая, решительная, преданная законам воинской чести. Теперь она, должно быть, внизу — готовит своих Орлов к отражению нашествия кланов.

Тут до него долетел голос Наташи Керенской:

— Простите, полковник Маркос, но я хотела бы спросить вас вот о чем: это ваша последняя ставка?

Маркое выглядел так, словно его заставили сжевать собственную бороду.

— Что? — не понял он.

— Это ваша последняя цена?

— Полковник, я жду ваше встречное предложение. Наташа положила руки на бедра.

— Послушайте, Маркос. Я в любом случае буду сбивать назначаемую вами цену. Если вы желаете получить от меня встречное предложение, я вот сейчас, закрыв глаза, срежу еще что-нибудь.

Она положила руки на клавиатуру. Маркое побледнел. Посмотрел на Влада — того, казалось, сейчас хватит удар. Конал сложил руки на груди и, набычившись, глядел на Наташу.

Маркос выпрямился.

— Если вы настаиваете, я тоже могу пересмотреть цену.

Наташа что-то набрала и сняла одну из звезд элементалов.

— Вот мое встречное предложение.

Маркос долго вглядывался в экран. Фелан видел, какие мучительные сомнения испытывает соперник. Если Маркос клюнет на удочку и поверит в решимость Наташи выиграть торги, он тоже начнет сбрасывать цену. Так дело может дойти до одной-единственной звезды боевых роботов. Тогда поражение неизбежно. Главное, как понимал ситуацию Фелан, было вовремя соскочить с поезда и оставить Маркоса один на один с неразрешимой задачей.

Однако он мог точно так же поступить и с Наташей. Весь вопрос в том, каков этот приемлемый для Маркоса уровень? Фелан считал, что оба соперника уже перешли разумный порог, сил для маневра было явно недостаточно, так что нехватку подразделений придется восполнять массированным применением огня. Как раз при таких обстрелах более всего страдает гражданское население. Маркосу, конечно, на это наплевать. Он еще снизил цену — отбросил одну звездочку боевых роботов и звездочку элементалов.

— Это что, ваша последняя цена? — насмешливо спросила Керенская.

— Да. Ниже этого, — напыжившись, ответил Маркос, — спускаться неразумно.

— Вы хотите сказать, что, если я срежу еще одну звезду элементалов, я выиграю право на штурм Ганзбурга? Вам не кажется, что это может быть сделано еще меньшим количеством войск?

— Нет, полковник. Меньше уже нельзя.

— Я в этом не уверена.

Он удивленно посмотрел на нее.

Конал, все это время молча стоявший рядом с Mapкосом, ни слова не говоря, ткнул его в бок кулаком. Тот словно не заметил этого жеста.

— Воины сражаются с помощью боевых роботов, а не слов. Есть ли смысл в дальнейшем торге, Наташа? Неужели вы всерьез вознамерились бросить наших ребят в пекло в ослабленном составе?

Керенская хладнокровно взглянула на них обоих.

— Нет, Маркое, такого намерения у меня нет. Я просто хочу выяснить, до какого уровня вы можете дойти. — Потом она указала на экран. — Мы обойдемся без него. На нем таких обозначений нет. Я ставлю одного.

Маркое не понял:

— Что значит «одного»?

— Просто одного. Я ставлю на кон одного воина. Маркое и Конал переглянулись. Лица у них стали растерянные.

— Одного воина?

— Одного воина? — прошептал Фелан.

— Да! — кивнула Наташа.

Она повернулась к Фелану и со зловещей ухмылкой добавила:

— Ты хотел получить этот мир? Он твой, Фелан. Ступай и возьми его.

XXXIV

Палата Союза, Имперский город

Люсьен, Синдикат Драконов

25 декабря 3051 года

Парадоксальность ситуации до такой степени поразила Шина Йодаму, что он испытал желание передать свои ощущения в строках хокку.

Далеко внизу, в недрах скалы, на которой была выстроена столица, в подземной штаб-квартире Теодора Куриты царило тревожное ожидание. Ни единой улыбки, нигде не слышалось смеха... Лица у людей были озабоченны, усталы... Все станции космического наблюдения работали с полной нагрузкой — их радары ощупывали каждый кубический сантиметр прилегающего к Люсьену пространства. Особые дежурные офицеры — Хосиро и Шин в их числе — сутками не отрывались от экранов дисплеев, принимали агентурные сводки, пытались выявить замыслы врага.

Между тем над ними христианское меньшинство населения города украшало дома и улицы ветвями вечнозеленых растений, алыми лентами, блестящими игрушками. Небольшими группами жители ходили по имперской столице, распевали псалмы. Наступило Рождество... В каждой семье либо ждали гостей, либо сами собирались в гости. В такие дни Йодама особенно любил прогуляться по улицам... Теперь, конечно, было не до этого, но ощущение праздника невольно вторгалось в мрачные думы.

Таи-са Хидеоши уже который день ходил в подавленном настроении. Он непрерывно выговаривал Теодору Курите:

— Как вы можете, Канрей, игнорировать агентурные сводки, валом валящие к нам из областей Маршрута Драконов и Острова Скаи. Вон сколько свидетельств, доказывающих, что Хэнс Дэвион начал передислокацию частей. И это только цветочки... Как вы можете игнорировать слухи, утверждающие, что в день падения Люсьена войска Федеративного Содружества перейдут наши границы!..

Голубые глаза Теодора в лихорадке последних дней горели теперь куда ярче — то ли от усталости, то ли от возбуждения, которое невозможно было скрыть. Он держал себя в руках и нарочито спокойно отвечал Хидеоши:

— Вы что-нибудь поняли в этих сводках? Они складываются в общую картину? Я очень внимательно слежу за поступающими разведданными, но до сих пор не получил четких и определенных свидетельств, что Дэвион перебрасывает войска именно к нашей границе. Их переводят с место на место... Вы можете твердо сказать, какова цель этих перемещений? Нет?.. Я тоже. Вот почему я не разделяю обреченность и панический страх, которые звучат в ваших словах. Хэнс Дэвион дал слово, что не пошлет войска в Синдикат Драконов. У нас пока нет оснований не верить ему.

— Будьте благоразумны, Канрей. — Хидеоши едва сдержался, чтобы не накричать на старшего по званию. — Вы сами знаете, сколько тысяч необитаемых звездных систем лежит между нами! Кто может до конца проследить, как он будет перебрасывать войска из одной прыжковой точки в другую. Мы опомниться не успеем, как его войска окажутся под стенами Люсьена. Что нам тогда прикажете делать?

— Вы что, нарочно желаете сбить меня с толку надуманными кошмарами, mau-са ? — Теодор наконец едва не вышел из себя. — Вы что, специально отрываете меня от дел?.. Если вы не верите мне, просмотрите еще раз данные компьютерного анализа. Даже если Дэвион послал свои войска, они будут здесь не ранее февраля. К тому времени мы или разобьем кланы, или все поляжем замертво.

Искусственный свет посверкивал на золотистых планках, нашитых на мундире Хидеоши.

— Канрей, компьютер также выдал решение, согласно которому нам следует разместить наши корабли во всех возможных точках, где предполагается появление врага. Разместить мы сможем, только как нам сдержать его, приостановить наступление? Если, конечно, уже не поздно и сам Дэвион не захватил эти пункты, следуя которыми он скорым шагом может добраться до нас.

Хосиро не выдержал и рассмеялся:

— Таи-са, чтобы воплотить эту идею в жизнь, нам придется задействовать все компьютеры — вплоть до самых гигантских — на расчет вероятностных векторов движения войск Дэвиона и забросить всю подготовительную работу по отражению агрессии кланов.

Теодор невольно усмехнулся.

— У меня к тому же есть личное обещание Хэнса Дэвиона — войска Федеративного Содружества не пересекут наши границы. Все, дискуссия окончена!

Неожиданный крик ужаса вырвался у одного из техников, сидевших за мониторами:

— У меня появился сигнал! Отраженный сигнал! Чей-то звездный прыгун материализовался в точке надира над одной из наших лун!..

— Подтверждаю!.. — воскликнул другой офицер. — Один, два, три... Какие-то корабли движутся в сторону базы на третьей луне. Визуальный контакт возможен через две минуты.

— Есть развертывание! — донесся еще один вскрик. — Большое количество шаттлов! Ставят защитные экраны.

Йодама машинально, не дожидаясь приказа, вдавил кнопку в клавиатуру. В то же мгновение пространственная карта окрестностей Люсьена возникла посреди главного зала над общим рабочим столом. Вся информация, поступающая в штаб-квартиру, тут же перерабатывалась и подавалась в виде голографического изображения. Голубовато-зеленый шар планеты и квартет ее естественных спутников повисли над плоскостью стола. Вокруг этих небесных тел кружилось множество самых разнообразных, геометрически правильных и бесформенных предметов. Все они, если приглядеться, составляли несколько слоев обороны планеты, где располагалась имперская столица. Над самой дальней луной, в точках надира и зенита, теперь зловеще поблескивали ярко-алые гроздья разновеликих, сцепленных друг с другом шаров. Каждое такое образование представляло собой боевое соединение. Число их множилось...

Враг высадился в ближайших к планете точках, однако кое-кто из отчаянных смельчаков рискнул вырваться из гиперпространства и в так называемых пиратских точках, которые были много ближе к поверхности планеты. Теперь эти аппараты в виде крошечных, густо-красных капель висели в иллюзорном голографическом пространстве.

Новый, уже более спокойный выкрик:

— Эге, ребята, да это же не кланы!

Хосиро встрепенулся, прильнул к экрану, за которым сидел Шин. Тот пристально вглядывался в изображение.

— Хосиро— сама , убедитесь, это же корабли Внутренней Сферы!

Первый техник объявил:

— Шаттлы взяли курс на планету. Загружены под завязку. Приземление на Люсьене через один час.

Хидеоши ткнул пальцем в Теодора.

— Черт тебя побери с твоей доверчивой душой! — Он уже не мог сдержаться. — Вот он, Хэнс Дэвион! Прошу любить и жаловать! Он дал слово, он дал слово! Что стоит его слово?! Клянусь, ты погибнешь раньше, чем я увижу Люсьен в руках врага.

Теодор Курита не подал вида, что принял его слова всерьез. Он заметно помрачнел, однако остался спокойным. Разве что жилка на виске отчаянно запульсировала. Теперь все системы слежения были направлены на вторгшийся в пределы звездной системы чужой флот. Постепенно гроздья начали расходиться и на глазах принимать более привычные формы — это шаттлы отделялись от межзвездных прыгунов, строились в походные порядки, выбрасывали вперед и в стороны боевые охранения...

Наримасо Осано совсем сузил глаза, пытаясь определить типы кораблей.

— По большей части «Союзы» и «Повелители». Полагаю, что на поверхность планеты высадится по меньшей мере семь или восемь батальонов боевых роботов, не считая пехотных батальонов и подразделений поддержки. М-да, солидная группировка!

Хосиро невольно вскрикнул:

— Но разве с такими силами завоевать Люсьен? Это же мизер!.. Ничего не понимаю — почему они идут походным порядком? Почему не стреляют?

Теодор посуровел:

— Что-то здесь не так. Семь батальонов? Это все, что смог выставить Хэнс Дэвион? Чепуха полнейшая!

— Главный компьютер пока не может идентифицировать корабли противника, — доложил Шин, — хотя, судя по некоторым данным, они в нашем реестре зафиксированы. Я и сам, помнится, видал эти шаттлы. Совсем недавно. Постойте, постойте!.. Да где же я их видал?

— Ну-ка покопайся в памяти, — распорядился Теодор.

Между тем эскадра разделилась на три группы, причем на каждом из кораблей четко просматривались эмблемы Синдиката — знамена катокана и хирогана^[15]. Шин открыл рот от удивления — выходит, это их корабли? Драконов? Не может быть! Почему без предупреждения? Почему сразу не вышли на связь? Код забыли? Ну, чудеса!..

Наконец на экране компьютера начали выскакивать названия кораблей. Йодама невольно громко принялся читать их:

— «Фитлайон», «Чифтен», «Лу», «Макканан», «Макмир»... — Он повернулся к Хосиро.

Тот во все глаза смотрел на отца. Шин тоже перевел взгляд на Канрея.

— Черт побери! — шепотом сказал Теодор Курита. — Это же Драгуны Вульфа. С ними Гончие Келла. Наемники, что ли, решили атаковать нас? Что там они, все с ума посходили?!

Хидеоши даже взвился на месте. В голосе его звучали триумфальные нотки.

— Я же говорил! Предупреждал! Хороши союзнички... Они дали слово чести, слово чести... — Тут и его пыл угас, потому что во всем происходящем явно проглядывалась какая-то несуразица.

Хидеоши уже совсем спокойно и как-то невпопад добавил:

— Хэнс Дэвион о нас уже и руки марать не хочет... — Тут он окончательно притих. Видно, сам понял, что глупость хороша в разумных пределах.

В главном зале сгустилась удивительная тишина, словно все живое в огромном помещении разом вымерло. Все так же четко работала техника, стрекотали распечатывающие аппараты, где-то потренькивал колокольчик, едва слышно погуживала вентиляция. А люди все словно сгинули... Нет, они были здесь, на своих боевых постах, занятых согласно расписанию. Но все молчали, как будто воды в рот набрали, замерли у экранов.

Теодор Курита тоже оцепенел — он напряженно вглядывался в ближайший дисплей. Наконец Хидеоши и Йодама переглянулись — они расценили молчание Канрея как проявление слабости и растерянности. Шин в свою очередь видел, что ничего подобного глава Синдиката не испытывал. У молодого офицера сложилось впечатление, что Канрей знает причину появления такой странной эскадры, однако желает получить точные подтверждения своей догадке. В представлении Шина Теодор Курита был подобен скале — сломать можно, согнуть нельзя. Казалось, он начисто был лишен сомнений, робости, даже в самых мелких поступках проявлял решительность и определенность... Однако никогда не рубил сплеча.

Вот и сейчас все присутствующие все с большим вниманием смотрели на него.

Неожиданно экран, на который он смотрел, замигал, по нему побежала рябь помех, и Шин сказал:

— Сумимасен, Канрей. Есть сигнал от чужого корабля. Он вызывает нас на связь. Боги мои, да это же с «Чифтена»! Позволите включить?

— Да. Действуй, Шин.

Йодама пробежал пальцами по клавиатуре. На экране появилось лицо Джеймса Вульфа.

— Комбан-ва, Курита Теодор— сама .

— Комбан-ва, Вульф— сама . — Теодор выпрямился. — Вы что, не понимаете, что вторглись в нашу область пространства да еще походным ордером следуете в сторону имперской столицы?! Что с тобой, Вульф?

Тот в ответ только усмехнулся. Шин невольно сжал руки в кулаки.

— Конечно, понимаю, Теодор. Каким же еще порядком мне следовать в сторону имперской столицы? Прости, что не успели вовремя предупредить тебя. Все получилось в одночасье... Наверное, мы здесь понаделали шума. Вот этой болтовни — о нашем появлении — хотелось бы поменьше.

— Хватит, полковник!

Теодор неожиданно с облегчением вздохнул. Железный человек, а все-таки человек, отметил про себя Шин. У него тоже будто гора с плеч упала.

— Мы нуждаемся в разрешении на приземление. Тут какой-то диспетчер все требует — пароль да пароль... — Затем Вульф перешел к делу: — Хэнс Дэвион послал нам сообщение, что в скором времени ты ждешь незваных гостей. Нам бы тоже хотелось их встретить. А то и выпроводить... Не все же тебе одному да одному...

XXXV

Штаб Десятого гвардейского лиранского полка

Элайна, Трелл

Лиранское Содружество

25 декабря 3051 года

Увидев удивление на лице Виктора, Кай Аллард Ляо застыл на пороге.

— Подождать минутку? — спросил он. Принц улыбнулся:

— Заходи.

Он отошел в сторону, и за его спиной открылся стол с рождественским деревом, которое он наряжал.

— Что ты здесь делаешь? Я думал, ты давно в Мар-Негро. Рождественский отпуск скоро кончится. Кай нерешительно кивнул:

— Я так и хотел, однако на полуостров обрушился циклон. Лейтенант Кимбал из Элайны, я разрешил ей навестить родных. Кроме того, когда Нефритовые Соколы высадятся здесь, мы вдоволь насмотримся на Мар-Негро.

Он смущенно улыбнулся и вытащил из-за спины спрятанную руку.

— Это тебе. Счастливого Рождества!

Виктор взял обернутую зеленой бумагой и перевязанную красной ленточкой коробку. Открыл ее, достал красивый темно-зеленый камень — этот минерал назывался жадеит. Камень был очень похож на маленькую обезьянку. Мастер только вырезал глаза и залил их киноварью. В руках фигурка держала кожаный ремешок, с помощью которого брелок можно было подвесить на шею.

Виктор повертел подарок в руках, рассмотрел его, потом удивленно глянул на Кая:

— Это обезьяна?

— Да, но не обычная. Это Сунь Укун, царь обезьян из китайской мифологии. Я подарил его вовсе не потому, что рассчитываю на приятные воспоминания обо мне. Просто вы очень похожи — ты и этот легендарный царь.

— Ты в своем уме? — ухмыльнулся Виктор. — Сравнивать меня с обезьяной! Каково!.. По законам дворцового этикета ты сам вырыл себе могилу. Теперь ты попадешь в немилость и будешь сослан туда, где зачахнешь с тоски.

Аллард, как бы сдаваясь, поднял обе руки вверх и заголосил тоненьким голосом:

— Ой, великий господин, пощады и милосердия! Впрочем, — лицо его внезапно озаботилось, — я как-то не подумал об этом. Я тебе объясню, что это за существо. Этот царь как раз был из тех священных особ, которые ненавидели лесть и славословия. Это был могучий воин, его никто не мог победить. Даже сами боги... К тому же он отличался редкой сообразительностью и был умен настолько, что сумел отвоевать у Си Ванму свободу для своего народа. Благодаря ему обезьяны стали жить долго-долго. Где, когда и как они умирают, нам никогда не узнать. Сам же Сунь Укун обрел бессмертие. — Кай пожалплечами. — Зная, что ты в конце концов станешь властителем неисчислимого количества миров, не так-то просто подобрать тебе достойный подарок. Этот амулет означает, что ты всегда останешься молодым. Невзирая ни на что... По крайней мере душой. Если небо способно одаривать людей справедливостью, пусть Сунь Укун поделится с тобой своей необыкновенной удачливостью в делах, проницательностью, мудростью и силой.

— Смотри, как много добродетелей, — засмеялся Виктор. — Что ж, если он такой щедрый, я буду искать его покровительства. — Он поставил статуэтку на стол. — В общем-то, когда ты, Кай, рядом, я не нуждаюсь в его защите. Тогда, на Туаткроссе, Сунь Укун помог тебе?

Память о той битве эхом отозвалась в душе Кая. Подумав, он согласился:

— Вполне может быть.

Виктор направился в угол своей комнаты и вытащил из-под наряженного, напоминающего сосну деревца коробочку.

— Вот, — сказал он и протянул ее Каю, — не думал, что вручу тебе так скоро. Веселого, счастливого Рождества, дружище!..

Аллард принял подарок, обернутый в полосатую, красную с белым бумагу. Что-то увесистое... Он осторожно развернул коробочку.

Виктор, наблюдая, как осторожно и заботливо Кай разглаживает бумагу, складывает тесьму, не смог скрыть нетерпения.

— Что ты медлишь? Разве так рассматривают рождественские подарки?

— Это смотря чьи подарки. Вашего высочества — это ого-го!

Виктор засмеялся:

— Это разве ого-го! Вот когда я сяду на трон, вот тогда будет ого-го!..

Кай не смог сдержать смех. Наконец он открыл крышку.

— Виктор, — восхитился он. — Это грандиозно!

Принц с удовольствием следил за другом, который достал нож из нержавеющей стали в пластиковых ножнах.

— Меня заверили, что лезвие настолько прочно, что никогда не сломается. И ржаветь не будет. Металл к тому же обладает бактерицидными свойствами — эту сталь используют в медицине. Ты можешь как заправский флибустьер носить его за голенищем сапога и брать в кабину боевого робота.

— Не думаю, что с помощью этого ножичка можно свалить на землю железную махину, — сказал Кай и пощупал лезвие большим пальцем. — Но в рукопашной схватке ему действительно цены нет.

— Ладно. — Виктор хлопнул его по спине. — Теперь меня есть кому защищать. Сунь Укун и ты с таким кинжалом...

Тут они разом помрачнели — видно, обоим пришло в голову, что их ждет незавидная судьба. Она уже у порога.

— Не будем сейчас задумываться об этом, — сказал Кай. — Чему быть, того не миновать. Мы еще поторгуемся с судьбой... Ладно, не буду тебе мешать. Ты, наверное, уже спланировал, как проведешь праздник?

— Подожди, Кай. Сколько времени тебе понадобится, чтобы заменить лейтенанта?

— Шесть часов. — Он уложил нож в коробочку. — Сначала пойду спрячу подарок в «Йен-ло-йонг», потом поищу какое-нибудь чтиво, чтобы скоротать время на дежурстве. Или, если слухи правильные и мы на самом деле получили новый голофильм с Кеном Томом в главной роли, посмотрю его.

— Не в этом дело. — Виктор торопливо надел амулет себе на грудь. — Ты должен поехать со мной в поместье к герцогу Кюхелю на праздничный обед. Мне просто необходимо, чтобы рядом был хоть один знакомый человек.

— Но это поместье расположено в часе полета на вертолете. Это означает, что я смогу пробыть там...

— Четыре часа. — Ухмылка Виктора теперь ничем не отличалась от хитроватой улыбки каменного царя обезьян. — Мы предупредим Галена, чтобы он через четыре часа позвонил нам и сообщил о «срочном деле», решить которое без меня невозможно. Так мы оба ускользнем оттуда, и ты успеешь на дежурство.

Кай только руками развел:

— Хорошо. С тобой куда веселее. Что ж, идем на подвиг. Четыре часа в обществе изысканной местной аристократии — это что-нибудь да значит.

Виктор посерьезнел.

— Смех смехом, а я сердцем чувствую, что эта уловка не понадобится. Нас вызовут еще раньше.

К их удивлению, торжественный обед в честь принца Федеративного Содружества оказался мероприятием куда более веселым, чем можно было предположить. К сожалению, предчувствие не обмануло Виктора — через два часа их срочно вызвали на базу. Кланы появились в пределах этой звездной системы. По истечении одиннадцати суток можно было ожидать их высадки на планету.

XXXVI

Палата Союза, Имперский город

Люсьен, Синдикат Драконов

26 декабря 3051 года

Прежде всего Шину Йодаме понравилось, что Теодор Курита отказался от торжественной, долгой, нудной церемонии встречи прибывших в столицу наемников. Еще на Аутриче Курита высказал несогласие со знатоками дворцового этикета, которые утверждали, что ущерб чести, какой потерпела делегация Синдиката, прибывшая на Аутрич и встреченная наскоро, без официальных торжеств, явится серьезным препятствием для ведения переговоров. Теперь Теодор Курита вновь заявил хранителям традиций, что тратить время на долгие празднества не будем. Уместно ли потакать вкусам самых консервативных кругов, которые посредством этих обрядов хотели прикрыть подозрительность и недоверие? Чем дольше будет продолжаться это действо, тем больше вероятности, что наемники что-нибудь не поймут, что мы обидим их чем-либо. «Нет, — заявил Теодор, — достаточно хорошо организованного бурного всплеска радости — и в казармы. Пусть займутся боевой подготовкой, изучением театра военных действий, а высшее руководство — разработкой планов и координированием».

...Вся группа высших военачальников Синдиката Драконов во главе с Теодором и Хосиро встречала гостей в зале для приемов. Это было просторное, с низким потолком, обшитое кедровыми панелями помещение, куда с вертолетной посадочной площадки вела парадная лестница. Сверху вниз... Ждать пришлось недолго — скоро рокот вертолетных движков наполнил зал. Наконец двери распахнулись, и с лучами заходящего солнца командиры наемников начали спускаться к группе встречающих. Шли гости в ногу, и мерный топот их подкованных каблуков странно вплетался в подвывающий гул моторов летательных аппаратов.

Джеймс Вульф шел первым — он возглавлял группу из четырех человек. Спустившись на уровень пола, ступив на роскошный ковер, он за несколько шагов до встречающих замер, отвесил поклон Курите, потом подошел поближе и протянул руку:

— Коничи-ва, Канрей— сама . Я бы хотел, чтобы наша встреча случилась при более благоприятных обстоятельствах.

Теодор прежде всего ответил поклоном, затем пожал руку.

— Согласен. Это не очень-то приятный случай, однако ваше присутствие делает его менее мрачным.

Потом Курита пожал руки Моргану Келлу, Маккензи Вульфу, потом, поколебавшись, обошел всех, находившихся позади офицеров. Внимание Шина привлек один из сопровождавших Джеймса Вульфа командиров, высокий, широкоплечий, черты лица явно восточного типа, одет он был в офицерский мундир Гончих Келла — Теодор поздоровался с ним последним, при этом внимательно оглядел незнакомца. Светлые, с бронзовым отливом волосы, голубые глаза — он, должно быть, из Расалхага. Точно!.. Ленточки, вшитые в левое ухо волчьей морды, показывают, что он уже давно воюет в рядах Гончих Келла — вон сколько наград! Шин терялся в догадках: кто это может быть?

Гость низко поклонился Теодору.

— Коничи-ва, Курита Теодор— сама . Я всегда испытывал огромное желание вновь встретиться с вами и стать вашим союзником. Это большая честь для меня.

— Очень рад снова видеть вас в Синдикате. Курита выпрямился и дальше разговаривал, высоко держа голову. Как сюзерен...

— Сколько лет утекло с тех пор, как вы, Акира Брахе, служили во Втором легионе Веги?

Мелькнувшее в разговоре имя всколыхнуло в памяти Йодамы то, что он слышал об этом человеке. Акира был сыном одного из величайших воинов Синдиката Йоринаги Куриты. В 3013 году во главе Второго полка Меча Света Йоринага сразил принца Яна Дэвиона, старшего брата Хэнса. Тринадцатью годами позже он в поединке одолел Патрика Келла, младшего брата Моргана, отца Фелана. Спустя три года Морган и Йоринага встретились на дуэли, которая закончилась тем, что Йоринага с согласия победителя сделал себе сепуку. После Акира порвал все связи с Синдикатом, покинул полк Джениоши в вступил в отряд Гончих Келла.

Шин невольно глянул в сторону Наримасы Осано. Тот, как показалось Йодаме, был даже рад встретить Акиру. Они поклонились друг другу.

— Думаю, — сказал Наримаса, — двадцать лет назад мы оба и представить не могли, что нас может ждать подобная встреча. Увидеть друг друга мы могли только на поле битвы. Какая радость, что жизнь убедила нас, как глубоко мы заблуждались.

— Большая радость, Осано— сама , — подтвердил тот и еще раз поклонился Наримасе.

Наконец обе группы смешались. Шин заметил, что только Хидеоши и командир Первого полка Меча Света Йошида не очень-то радовались появлению наемников в имперском дворце. Они оба настаивали на особой церемонии встречи, которая могла бы поставить наемников на подобающее им место и показать, кто есть кто. То-то был бы скандал, если бы на встречу явился Такаси Курита! «Это было бы что-то невероятное», — подумал Шин Йодама.

В последний раз они встречались более двадцати лет назад, на свадьбе Хэнса Дэвиона. Теперь об этой встрече рассказывают самые невероятные легенды. Потом Координатор Синдиката много раз пытался убить Вульфа. В конце концов это противостояние вылилось в знаменитый приказ о немедленной казни, которой должен был подвергаться каждый наемник, попавший в плен. Этот приказ отвратил от Синдиката многих доблестных офицеров, включая Акиру Брахе. Судя по слухам, старик Курита все еще надеялся, что когда-нибудь ему пришлют коробку, в которой будет находиться голова Вульфа.

Канрей жестом пригласил гостей к лифту, на котором они должны были спуститься в главный зал командного центра.

Здесь Хосиро и Шин без команды направились к своим мониторам и принялись загружать в компьютер новые, только что полученные данные, которые почти тотчас появлялись на объемной карте, сформировавшейся над столом для заседаний.

В зале все на некоторое время замерли. Теодор Курита стоял спиной к резным, из черного дерева дверям, во главе стола. На другом конце, как раз напротив хозяина, расположились Вульф и Келл. Между ними — офицеры Синдиката и наемники. Теодор Курита сразу приступил к делу:

— Получив сообщение о готовящемся нападении, мы прежде всего в деталях выяснили, чем мы располагаем. Итак, Первый полк Меча Света, полк Отомо, два полка Джениоши и Второй легион Веги. Итого пять штурмовых полноценных полков. Правда, в большинстве своем техника старая. Кроме того, три полка народного ополчения. Два из них могут быть вооружены так же, как и элементалы. С этой целью мы использовали бронированный костюм, захваченный на Уолкотте. Третий полк составлен из особо подготовленных добровольцев. Враг дорого заплатит за гибель каждого бойца из этого отряда.

Повинуясь кивку Теодора, Шин набрал эти сверхсекретные данные на клавиатуре, и названия всех частей, которые были собраны для обороны планеты, высветились на пространственной карте. Руки у Йодамы дрогнули, когда он подумал, что эти сведения теперь станут достоянием заклятых до последнего времени врагов Синдиката. Наемники долго рассматривали карту, достали свои полевые блокноты, где тоже были воспроизведены подобные карты, что-то сверяли, пока наконец Вульф не крякнул одобрительно. Морган Келл остался невозмутим.

Маккензи удивленно посмотрел на Теодора:

— Один полк обороняет саму столицу, другие выведены в поле. Где же вы решили дать генеральное сражение?

Канрей жестом приказал сыну дать дополнительные сведения. Тот сразу начал набирать на пульте необходимые данные; Пульт располагался прямо перед ним, на столе. Пространственная карта прилегающего к планете района поплыла вверх, и на освободившемся месте возникло топографически точное, объемное изображение города и местности, прилегающей к нему. Небольшие, светящиеся алым светом ярлычки отмечали расположение частей.

— Это было трудное решение, — тихо сказал Теодор Курита. — Прошу вас, внимательнее присмотритесь к этому континенту, на котором расположена столица. Сражение в любом другом месте может привести к непредсказуемым последствиям. Вся планета — это один огромный промышленный организм, жертвовать которым мы не желаем. Потеряв промышленность на Люсьене, мы потеряем все. Точнее, наша дальнейшая военная программа окажется под вопросом. А возле столицы, как вы видите, раскинулась зеленая зона. Наш расчет строится на том, что выжженная, вконец разгромленная планета кланам не нужна. Во-первых, за это придется заплатить слишком дорогую цену; во-вторых, им самим нужна промышленная база в пределах Внутренней Сферы; в-третьих, столица является символом Синдиката. Здесь очень важен психологический подтекст. Исходя из этих данных, мы подготовили план эвакуации населения и ценностей национального достояния. Он уже начинает осуществляться, но полным ходом работы развернутся, как только враги появятся в пределах нашей звездной системы.

Все внимательно, слушая объяснения, смотрели на карту.

Имперский город располагался в сильно пересеченной, изобилующей сложными формами рельефа местности. Районы мегаполиса были разбросаны на огромной территории, представлявшей собой древнее плато, со всех сторон окруженное широкими равнинами. Перепад высот составлял около трехсот метров. Склоны холмов в основном пологие, местами резко обрывались. В этих местах очень заметны были следы работы наземных вод.

Теодор давал пояснения:

— Вся эта местность называется Таираканские равнины... Здесь у границы плато проходят передовые рубежи обороны. Главная идея нашего замысла — втянуть врага в длительное, жестокое сражение. Битва должна быть на истощение. Чем ближе к центру города, тем оборона становится насыщенней. Здесь в редких предместьях, на сильно пересеченной местности, преимущество кланов в техническом оснащении будет не так заметно. Далее, если вы взглянете на эти два совершенно непроходимых участка, то неизбежно придете к выводу — чем ближе к городу, тем уже поле для маневра. Судя по предыдущим операциям, кланы будут наносить главный удар только по одному радиусу-направлению. Если они примут решение окружить столицу и начать правильную осаду, это нам только на руку. Они растянут фронт, а нам будет куда легче перебрасывать подкрепления с участка на участок.

— Согласен, — хриплым голосом откликнулся Морган Келл и почесал седую бороду. — С нашим прибытием у вас добавилось еще семь батальонов боевых роботов, усиленных артиллерией и авиацией. Три из них — один мой и два Джеймса — оснащены омниро-ботами. Это вооружение из арсеналов кланов. Теперь с таким резервом не намерены ли вы пересмотреть свои планы?

— Нет. Общий замысел останется без изменения. — Теодор сложил руки на груди. — Вы спросите, как я намереваюсь использовать ваши части? Отвечаю — прежде всего я хочу насытить ими оборонительные порядки и усилить резерв.

Он махнул рукой, и Хосиро нажал кнопку. Наименования частей Драгун и Гончих появились среди названий местных соединений.

— Как видите, — продолжил Теодор, — ваши отряды компактными плотными группами будут расположены в засадах в холмах на специально оборудованных, скрытых позициях. Наша задача постоянно разворачивать ударные части кланов, чтобы вы могли бить их с флангов и с тыла. Таким образом, в каком-то смысле судьба города в ваших руках.

— Йие!^[16]

Этот истеричный вопль сразил Шина Иодаму. И не только его одного. Молодой человек повернулся и увидел в дверях Такаси Куриту. Почетный Координатор Синдиката Драконов с трудом переступил через порог. Его лицо пылало от гнева и ярости. Он остановился и диким, исступленным взглядом посмотрел на Джеймса Вульфа.

— Значит, слухи оказались верными? Мои сын замыслил измену и уже принялся осуществлять ее?! Не потерплю!.. Запрещаю!.. Что творится в чертоге Драконов?

Такаси повернулся к сыну:

— Тебе было недостаточно уехать из дома на девять месяцев и все это время общаться с нашими врагами? Теперь ты привел их сюда, в сердце империи?! Ты объясняешь ему, как строится оборона нашего государства? Нашего великого города?.. — Он ткнул пальцем в своего сына. — Максимилиан Ляо очень любил своего наследника, и все равно Романо Ляо нашла в себе силы казнить его прежде, чем он разрушил государство.

— Если вы не прекратите, я застрелю вас! — сказал бледный как смерть Теодор. — Собственной рукой...

Слова сына вызвали у старика новый приступ ярости.

— У тебя не хватит силы духа, ты тверд только в измене. Я признал твое право на руководство вооруженными силами Синдиката, однако мне и в голову не могло прийти, что ты окажешься способным на подобное святотатство. Ну, удивил так удивил!.. — Гримаса боли исказила его лицо. — Теперь, оказывается, мы обессилели настолько, что не можем защитить столицу без чужой помощи...

Теодор сжал челюсти.

— Отец, взгляните на карту. Наши войска несут основную тяжесть обороны. Мы сделали все, что можно, — перекрыли все направления, создали укрепрайоны, построили инженерные сооружения. Мы сами мечтаем обойтись без помощи наемников. Мы, Драконы, костьми ляжем, защищая родину. Наемники всего лишь оказывают нам поддержку.

Он замолчал, только жилка у него на виске отчаянно подергивалась.

— Отец, мы использовали все резервы. Мы решили вооружить народ. У нас больше ничего нет под рукой. И при этом у врага осталось подавляющее преимущество в численности личного состава и боевой техники. Разумно ли в таких условиях отказываться от предложенной помощи? Вы берете на себя страшную ответственность не только перед нашим Синдикатом, но и перед всей Внутренней Сферой, так как падение Синдиката будет подобно звону погребального колокола над всей терранианской цивилизацией. Вы берете на себя подобную ответственность? Это вам по плечу?..

Такаси потряс головой, словно ему надоело слушать глупости, изрекаемые ребенком.

— У тебя нет резервов? А ты пытался привлечь мою личную охрану? Ты призвал на помощь моих ветеранов, которые водили в бой боевые роботы еще до того, как ты появился на свет? Это страшная, непобедимая сила! Эти войска известны всему свету как Когти Дракона. — Координатор гордо вскинул голову, его седые кудри затрепетали. — Мы займем место в оборонительной линии. Я сам поведу их в бой, и ни один боец кланов не сможет одолеть этот рубеж.

XXXVII

Стортолар-Сити, Ганзбург

Провинция Радштадт

Свободная Республика Расалхаг

31 декабря 3051 года

Как только Фелан Вульф вновь оказался в прихожей Железного Ярла, по его телу пробежала дрожь. На голове у командора звезд была надета волчья морда, поэтому никто его не узнал, никто не смог догадаться, какие тягостные воспоминания навеяли на него этот небоскреб в центре города, его прозрачные стеклянные стены, эти коридоры, выкрашенные все той же дрянной зеленой краской. Те, кто вел его, появились на планете уже после того, как два с половиной года назад его, полуголого, избитого, так же вели по этому проходу. Ничего не изменилось... То же свиное рыло охранника у входа в кабинет Мираборга. Любит он подобных мордоворотов... Потому что сам такой мордоворот.

Кто бы мог догадаться, что именно здесь он в последний раз виделся с Тирой. Невольно на память пришли те счастливые, незабываемые мгновения, которые они провели вместе. Пояс ему подарила... Оказывается, она сама выточила его. А Влад посмел отобрать... Вот интересное предположение — если бы не Тира, он никогда бы не попал в плен к кланам.

Его длинный иссиня-черный плащ с капюшоном был немного чернее, чем его форменный комбинезон. В искусственном свете посверкивала эмалевая маска, изготовленная в виде волчьей морды. Плащ был украшен широкими полосами меха, вырезанными из волчьей шкуры — может быть, поэтому издали он очень походил на священного для его рода зверя.

Он скрыл лицо по настоянию Наташи Керенской. Ему самому понравилась эта идея, с помощью которой они решили провести Тора Мираборга. Однако еще во время спуска на планету взгляд Фелана на эту хитрость резко изменился. Если бы речь шла только о мести Железному Ярлу, он бы никогда не пошел на это. С какой стати ему скрывать свое лицо? Вскоре он осознал, что та миссия, которая выпала на его долю, слишком сложна, чтобы подмешивать к ней что-то личное. Тем более такое злобное и греховное чувство, как месть.

В конце концов он даже угрызения совести почувствовал — я веду себя с ними, как Влад вел себя со мной.

Эта мысль ясно оформилась, когда спускаемый аппарат, ведомый Керью, коснулся поверхности Ганзбурга. Особенно остро она ударила, когда, выбравшись из аппарата, он увидел животный страх, который стыл на лицах посланцев Мираборга. Они сразу принялись рассыпаться в извинениях, просили не принимать близко к сердцу отсутствие Мираборга. «Вы знаете, он воин до мозга костей, я-а! Вы должны простить его, я-а!»

Именно в тот момент Фелан Вульф почувствовал, какая огромная ответственность легла на его плечи. Не только перед Кланом Волка, чьи интересы он должен был защищать, но и перед гражданским населением Ганзбурга. Он уши Наташе прожужжал об этих бедных, несчастных поселянах — теперь ступай и защити их. Если сможешь! Война — жестокое дело... Если он потерпит неудачу, то молодцы Маркоса не оставят здесь камня на камне. Ради быстрой победы они ни перед чем не остановятся. Особенно после Мемингена. После той неудачи Маркос совсем озверел.

«Прежде всего, — приказал себе Фелан, — я должен выторговать свободу планете. Потом уже можно будет посчитаться с Железным Ярлом».

Когда дежурный распахнул дверь в кабинет Мираборга, у Фелана возникло ощущение, что их последняя встреча состоялась несколько часов назад. О более длительном сроке и речи не было!.. Все — как и в прошлый раз: Тор Мираборг каменной глыбой навис над столом, те же кустистые брови, холодный недвижимый взгляд; те же выпирающие скулы и чуть выдвинутая вперед нижняя челюсть... С него, как всегда, можно было рисовать могучего, с непреклонной волей вождя, так необходимого Ганзбургу. Все так же коротко, ежиком, были пострижены седые волосы, удлиненные мохнатые, чуть подбритые баки ровно переходили в кустистую пышную бородку, в седине которой отчетливо просматривались иссиня-черные пряди. «Если откровенно, — с удовлетворением подумал Фелан, разглядывая вальяжного, грозно наблюдающего за послом Мираборга, — то ты, парень, больше похож на отъевшегося барсука».

Даже шрам на лице не мог изменить этого впечатления. Глубокий, рассекающий всю левую щеку от брови до подбородка... Этот шрам многое напомнил Фелану — ту ненависть, которую испытывали к наемникам жители Ганзбурга после сражения у Вигиланта (там Мираборг и получил свою отметину), Влада с дружками, которые спят и видят, как бы уничтожить побольше людей ненавистной им Внутренней Сферы. Это было поразительно — Фелан до сих пор не мог найти объяснение подобному феномену — жителей, обитавших в границах Периферии, они почему-то и за людей не считали. Почему?.. Грубая, бездумная сила — вот кумир таких, как Влад и Мираборг.

Дежурный офицер начал было представлять хозяина кабинета, но тот раздраженно махнул рукой:

— Хватит! Я думаю, личный посланник ильХана знает, кто я. А это, — он указал на еще одного человека, находившегося в кабинете, — Хансон Куусик, командир аэрокосмического полка «Ганзбургские Орлы».

Куусик сделал шаг вперед, протянул руку, однако равнодушное молчание посланника кланов притушило его порыв. Куусика бросило в краску, он помялся и сунул руку за спину. Мираборг внимательно наблюдал за этой сценой. В его усталых от бессонных ночей глазах промелькнула заинтересованность поведением посла.

Дежурный офицер вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь. За спиной Мираборга стена была прозрачна, и Фелан мог полюбоваться панорамой Стортолар-Сити. Город был покрыт снегом — Фелан решил, что в летнюю пору, когда его в первый раз привели сюда, он выглядел намного красивее. Улицы тогда утопали в цветах, повсюду виднелись купы деревьев. Фелан обратил внимание, что и ныне город как ни в чем не бывало жил своей обычной жизнью.

Мираборг расцепил руки, положил комковатые крупные кисти на подлокотники кресла. Побарабанил пальцами... Потом вновь сложил руки на столе.

— Должен признаться, ваше появление здесь крайне удивило меня. Я считал, что любые переговоры можно провести и по видеосвязи. Я что-то никогда не слышал, чтобы Волки посылали послов.

— Я здесь не для переговоров, — ответил Фелан. Голос его звучал глухо, даже зловеще. — Я пришел сюда, чтобы принять вашу капитуляцию.

Глаза у Куусика сузились, он поиграл желваками. Мираборг неотрывно смотрел на посла, словно хотел заглянуть под маску и увидеть выражение его лица.

— Нашу капитуляцию? — спросил он.

В его голосе не было показного удивления — скорее усталость и какая-то обреченная решимость. Это можно было понять так, что эту возможность они уже рассматривали и она была отвергнута.

— Выходит, вот по какому поводу мы имеем возможность лицезреть посла самого ильХана?

— Я уже сказал, что прибыл сюда не для переговоров. Капитуляция, безоговорочная, иначе вы все умрете.

Ярл выпрямил спину — сел ровно, вскинул голову. Куусик тоже было постарался принять грозный вид, но это ему давалось с трудом, поэтому он ответил первым... При этом ноздри у него задергались.

— Вы, вероятно, не подозреваете, с кем имеете дело. Мы сильны как никогда. Мы знаем, как сражаться с вами. Мы почти разбили вас при Мемингене.

Фелан молча выслушал его и, когда он закончил, продолжал молчать, как бы подчеркивая, что мнение этого человека его не интересует. Куусик между тем не мог совладать со своим лицом. Наконец он не выдержал продолжения паузы и грозно, печатая слова, вновь заговорил:

— На этот раз вы имеете дело с другим командующим. Не с тем, кто руководил вашими войсками на Мемингене. Как бы ни были велики ваши силы, вы сами знаете, что в конечном счете мы победим...

— Кто? — перебил его Фелан. — Кто это говорит? — Он обратился к Мираборгу и заявил: — На этот раз вы тоже имеете дело с другим командиром. Я не стану называть его имени — оно слишком известно и ужасно... Что у вас есть? Половина Третьего полка Драконов? Опытных воинов там не более сорока процентов личного состава, остальные — зеленая молодежь. Ваша авиация? Массированные бомбардировки Данцига, Фалскиники, Каспариса лишат вашу авиацию ремонтной базы и запаса горючего. Возможно, в первый час атаки, ну, во второй у вас будет некоторое преимущество в воздухе, но защитить эти три базы вам не удастся. Мы будем продолжать бомбардировки с орбиты.

— Вы блефуете!

Фелан снова проигнорировал выкрик Куусика и продолжил, обращаясь к Мираборгу:

— Вы воин опытный, храбрый, ваше имя овеяно славой. В свое время вы отважно вступали в бой с самыми знаменитыми полководцами, и никто из них не может сказать, что одолел вас. Но правде надо смотреть в лицо. То, что я сказал насчет вашей авиации, должно подсказать вам, что подобными детальными сведениями мы располагаем и по всем другим вопросам. Если вы решите вступить в сражение, я не завидую населению планеты. Да и самой планете я не завидую.

Железный Ярл нахмурился:

— Могу подтвердить, что информированы вы правильно. Но с вашей стороны не прозвучало ничего конкретного. Только угрозы. Я поддерживаю Куусика — вы блефуете!

— Да! — уже более уверенным тоном заявил тот. — Мы сильно потрепали вас под Мемингеном. У вас не осталось резервов, чтобы овладеть Ганзбургом. Вы не сунетесь к нам. А если сунетесь, то все погибнете.

— Капитан, вспомните, — обратился к нему Фелан. Теперь его голос звучал особенно зловеще. — Война — это не только слава и награды. Вы можете — даже должны — умереть за родину, но при чем здесь ваша семья? Ваши друзья?.. — Потом он вновь обратился к Мираборгу: — Я уверен, вы отдаете себе отчет, что я не блефую.

— Кто? Я?..

Фелан кивнул, не спеша ответил:

— Да, вы. Наши условия просты и понятны. Исполните наше требование — и все останется как было. За исключением инспекции на месте — мы проверим и опечатаем тяжелое вооружение. Посредником будет являться Ком-Стар. Их люди будут информировать нас о действиях вашего правительства. Они также сообщат о необходимых мерах, которые надо предпринять, чтобы не прерывались ваши торговые и экономические связи с партнерами. Еще раз обращаю ваше внимание, что разоружение коснется только тяжелых систем.

— И конечно, наших боевых роботов и самолетов? Что мы без них?.. — горестно воскликнул Куусик.

— Смерть от этого оружия предпочтительнее? — Фелан вытащил руку из-под плаща. — Я предлагаю вам сохранить ваши жизни и жизни ваших родных вместо жуткой участи, которую уготовит им война. Это будет ваш выбор. Люди последуют за своим вождем — это накладывает на него особую ответственность. Мы не предлагаем вам стать нашими союзниками или друзьями. От вас требуется всего-навсего признать нас попечителями. В чем это требование при нынешнем соотношении сил может ущемить вашу честь?

Куусик неожиданно бросился к Мираборгу, упал на колени, схватил его за руку:

— Отошлите этого зверя! Ведь вы же Железный Ярл! Вы защитник свободы Расалхага. Ее поборник, наконец... Если вы уступите им, все погибнет. Смерть вашей дочери тоже окажется напрасной.

— Что? — воскликнул Фелан. — Тира погибла?

Как они любили друг друга! На все про все им было отведено судьбой три месяца — до той поры, когда Гончим Келла пришлось выйти за пределы Периферии. Они простились — нежно, с надеждой на встречу. Что бы ни случалось с ним потом, в какие приключения ни вовлекала бы его судьба, как бы хорошо он ни относился к Ранне — все это время он мечтал о встрече с Тирой.

Тор Мираборг вскрикнул и выдернул пальцы из рук Куусика.

— Что делать, капитан? Скажи, посоветуй, как мне поступить? — Потом он перевел взгляд на Фелана. — Да, — угрюмо подтвердил он, — Тиры больше нет. Она совершила таран и нанесла неслыханный ущерб звездному прыгуну кланов. Джеймс Вульф заявил, что до глубины души поражен подобным героическим поступком и на год прекратил военные действия. Кто бы что ни говорил, а одно это — достойная цена за жизнь моей дочери.

Куусик побледнел.

— Что вы сказали?

— Я сказал, что хорошо усвоил урок, который преподнесла мне моя дочь. Будь я в тот момент благоразумней, она бы осталась в живых. Вождь должен сообразовывать свои действия с реальностью и чаяниями большинства населения, а не с амбициями и капризами небольшой кучки. Да, я — солдат, но несу ответственность не только за армию, но и за всю планету. Раньше я мог с полной уверенностью утверждать, что, имея наших Орлов, мы можем победить любого противника. Теперь я в этом не уверен.

Время требует решительных, неординарных действий. Прежде всего от руководителя. Эх, дочка, дочка, прости меня, если сможешь. Если наблюдаешь за мной с того света, умоляю, прости меня...

Куусик вскочил:

— Вы ни в коем случае не виноваты в ее смерти. Это тот наемник, соблазнивший и предавший ее. Он, как змея, вполз в ее сердце, смутил разговорами о дальних мирах, о славе, которую можно там легко завоевать. — Он с размаху врезал кулаком по ладони. — Как я жалею, что не убил его, когда мы встретились один на один.

— Вполне достаточно, что ты одолел его, — сказал Мираборг.

— Вот это да! — воскликнул Фелан. — Встретились один на один. Когда твои пособники постыдно разбежались, а ты начал просить пощады?

Брови у Мираборга полезли вверх. Страх нескрываемой уродливой гримасой выпятился на лице Куусика. Ясное дело, что он не рассказал правителю, как накинулся на Фелана ночью с бандой себе подобных подонков. Ярл, конечно, поверил своему помощнику. Как он мог не поверить! Теперь, выходит, Куусик обвиняет Фелана в трусости? Хорошенькое дельце!..

Куусик неожиданно бросился на Фелана. Тот даже не испугался, просто удивился — какой в этом был смысл? Ученику, прошедшему подготовку у Эвенты, ничего не стоило на долю секунды опередить его. Фелан всего-навсего убрал голову, в которую метил Куусик, и чуть развернул корпус. Тот пролетел мимо и, споткнувшись о выставленную ногу, рухнул на пол.

Фелан дождался, пока он поднимется, потом, собрав все силы, нанес ему сокрушительный удар в грудь. Куусик вскрикнул, прижал руки к тому месту, куда пришелся удар, едва удержался на ногах. Тут же он получил еще один — левой в голову. Этого было достаточно, чтобы он рухнул на пол.

В этот момент Мираборг выскочил из-за стола:

— Кто ты, черт побери, такой?

В те секунды Фелану очень хотелось сорвать маску, предъявить ему свое лицо и насладиться изумлением Правителя, однако мысль о важности доверенной ему миссии удержала его от необдуманного поступка. Он поправил плащ.

«Это Фелан Келл мог позволить себе потешиться местью, но я уже не Фелан Келл».

— Вы меня не знаете и знать не можете, — вслух сказал он. — Некоторое время назад мы захватили в плен Фелана Келла. Это случилось на самой Периферии. Он мне рассказывал о своих последних днях, проведенных в Ганзбурге. Рассказывал о вашей дочери... Он очень ее любил и трудно переживал разлуку с ней.

— Он мертв?

— Он находился на флагманском корабле, когда Тира совершила таран. Совсем рядом от пролома. Его больше нет.

— Понятно...

Фелан указал рукой на расстилавшийся за прозрачной стеной город.

— Ваш мир очень красив и защищен неплохо. Стоит ли разрушать его? Ради чего? В любом случае я должен вернуться с определенным ответом.

Мираборг опустился в кресло. И застыл... Словно на него столбняк напал... Фелан подождал, потом начал беспокоиться, не случилось ли чего со стариком. Наконец в углу застонал Куусик — по-видимому, начал приходить в себя.

Неожиданно Мираборг вскинул голову:

— Я принимаю ваши условия. Я проинформирую Ком-Стар о выбранном мною преемнике. Сам уйду в отставку.

Фелан шагнул к столу:

— Вам не следует уходить в отставку. Как вы можете уйти на покой в такую минуту?

— Что? — воскликнул Мираборг. — Капитуляция есть капитуляция, моему поступку нет оправдания, да я и не ищу его. И от ответственности не желаю уходить. Вот Куусик — он один из многих тысяч, которые не простят мне это решение. Пусть позор падет на одну мою голову... Они, видите ли, желают сражаться. Просто жаждут кинуться в бой. А вы говорите, что я не должен уходить.

— Конечно, никто не может вам запретить все бросить и ждать в собственном доме смерти от руки какого-нибудь подобного ублюдка. Но не лучше ли помочь им? — Фелан вновь указал на город за спиной. — Сегодня вы приняли судьбоносное решение для вашего мира. Набрались смелости... Именно сегодня вы из некоего абстрактного символа, которому поклонялся народ, превратились в его подлинного руководителя. Ваше понимание ситуации, ваша твердая рука, ваша любовь к родине еще могут и должны сослужить службу живущим здесь людям. Вы что, считаете, что такие, как этот, — он указал на Куусика, — сдадутся просто так? Думаете, здесь не будет провокаций и против вас, и против нас? Кто, кроме вас, сможет удержать руль в руках, кто сможет проложить новый курс?

Мираборг внимательно слушал посланца кланов.

— Да, — кивнул он. — Здесь будет много проблем. Я сумею с ними разобраться.

— Могу ли я вернуться и доложить ильХану о вашем решении?

— Да.

Фелан повернулся, направился к выходу, в этот момент Мираборг окликнул его:

— Подождите!

Фелан посмотрел в его сторону.

Железный Ярл полез в ящик стола и достал оттуда солнцезащитные очки. Молодой человек сразу вспомнил о них — когда-то Мираборг сорвал их с его лица. Фелан в ту минуту поклялся, что придет день и эти очки он вернет. И с большой придачей...

Мираборг подтолкнул их по стеклу в сторону посланца клана.

— Я только теперь догадался... Забирайте, они ваши. — Его нижняя губа задрожала. — Победителю от побежденного. И с большой придачей. — Мираборг указал на город за его спиной. А может, он имел в виду всю планету.

Фелан даже с места не сдвинулся.

— Если эти очки с довеском кому-то и принадлежат, то прежде всего вашему народу. Прощайте!

Когда Фелан добрался до ангара, где его поджидал Керью, толпа ликующих людей, выскочивших на взлетное поле, подхватила их и принялась качать. Между тем вдали начали приземляться спускаемые аппараты кланов. Наконец Фелан и Керью добрались до одного из них, подождали, пока раскроется люк. В темном овале появилась Наташа Керенская. Она опустилась по трапу и протянула Фелану руку:

— Отлично сработано, командор звезд. ИльХан поздравляет тебя.

Молодой человек снял перчатку и пожал ее руку. Потом огляделся и в сердцах воскликнул:

— Что творится! Что творится!..

Тысячи людей встречали спускающиеся шаттлы.

— Теперь что? — спросил он. Наташа усмехнулась:

— Пока ты устраивал здесь всенародные торжества, я работала не покладая рук. Успела проучить Маркоса и выиграла торги за планету Саталис.

Фелан поморгал:

— Еще одни переговоры?

— Да. Поэтому я и прилетела за тобой. Черная Вдова в новом обличье решила выиграть еще одну битву. — Она неожиданно хихикнула. — Не беспокойся, мы тебе предоставим отпуск... Когда-нибудь...

XXXVIII

Передовой наблюдательный пост

Таираканские равнины, Люсьен

Синдикат Драконов

5 января 3052 года

Больше всего Шина Йодаму удручала малая чувствительность сенсорных следящих систем разведывательного автомобиля «скалкер». Этак можно и в стан врага заехать! Войска кланов совершили посадку в пятидесяти километрах от столицы, как раз где Таираканские равнины полого спускались к озеру Бейзин. Первые стычки между высадившимися кланами и наземными боевыми частями Синдиката — точнее, с отрядами боевого охранения, так и не выявили ни состав наступательной группировки, ни численность, ни техническое оснащение, так что Шин под покровом ночи сам отправился в разведку.

Йодама глянул на цифровой хронометр — до рассвета оставалось еще около часа. По общему убеждению, царившему в штабе, кланы начнут атаку с зарей, когда лучи солнца будут бить в лица обороняющихся.

Водитель, осторожно объезжая ямы и рытвины, вел машину вперед. Шин, сидевший за спиной, тронул его за плечо.

— Давай-ка еще один километр проедем. Нам просто необходимо что-нибудь отыскать.

Водитель сбросил скорость, повернулся и удивленно посмотрел. В глазах его появился страх.

— Простите, сэр, но так ли уж необходимо, чтобы эти духи обнаружили нас?

— Мне самому не по себе, — признался Шин, — однако если мы сможем указать нашим летчикам хотя бы несколько целей, это здорово облегчит положение наземных войск. Нашим роботам придется меньше стрелять.

Он повернулся к двум техникам, которые, разместившись в небольшой кабине, неотрывно следили за обоими экранами сканеров.

— Мы проедем еще около километра. — Йодама обратился к ним: — Бдительность не терять. У меня предчувствие, что теперь мы войдем в контакт с противником.

Затем он похлопал по длинным свесившимся ногам стрелка, сидевшего выше всех. Половина туловища его помещалась в башне.

— Это и тебя касается. Если заметишь что-либо подозрительное, сразу открывай огонь.

— Хай !

Водитель, вздохнув, двинул машину вперед. Скорость была небольшая — около десяти километров в час. При таком темпе пассажиры в тесном разведывательном автомобиле чувствовали себя не хуже, чем в машине класса «люкс». Это было очень важно, так как становилось гораздо легче вести наблюдение за местностью. Кроме того, обеспечивалась надежная работа всей электроники, а без нее «скалкер» напоминал слепую рыбу, брошенную в бассейн с акулами. И люди уставали меньше. Нечего говорить, что при такой мягкости хода и стрелять было удобнее.

— Контакт! — воскликнул один из наблюдателей. — Есть отметки на экране. Прямо по курсу движения. Дальность?.. Дальность — двести метров.

Шин через плечо, со своего командирского места, глянул на экран и приказал:

— Стрелок, разверни башню на девяносто градусов. Дальность двести метров. Поищи-ка в прицел. Дай полное увеличение.

Командирский экран, до того момента слепо поглядывающий на хозяина, вдруг запестрел неясным изображением. Шин подправил настройку. Света звезд хватало, чтобы различить впереди цепочку странных шагающих людей. Были они необыкновенно высоки — Йодама невольно глянул на датчик. Два метра тридцать сантиметров высотой. Надо же!.. Одеты в черные доспехи. Каждый вооружен лазерным стволом — как раз в том месте, где у нормальных людей правая рука. И на другой руке, повыше кисти, был встроен боевой лазер. На спинах эти люди несли особые каретки с реактивными снарядами.

Между тем техник продолжал считать:

— Шесть, семь, восемь, девять... Я вижу девять элементалов.

Его напарник удивленно сказал:

— Я насчитал только пятерых, они, по-видимому, ставят помехи.

В следующее мгновение раздался взрыв. «Скалкер» едва не опрокинулся. Шина отбросило к стене — он ударился головой о шлем техника. Еще до того, как техник пришел в себя и прильнул к экрану, Шин бросился в кабину водителя:

— Сматываемся! Давай по газам!.. Стрелок, вмажь в них чем-нибудь, а еще лучше — из всех стволов.

Водитель мгновенно крутанул руль, нажал на педаль и помчался на север, прямо в густую предрассветную темноту. Из развернувшейся башни внезапно ударил рубиновый луч, коснулся земли — в той стороне заплясали огоньки. Еще один выстрел — и пламя на земле зарделось гуще. В его свете теперь были отчетливо видны человекоподобные, перебегающие с места на место фигуры.

Водитель громко выругался — впереди, прямо на колее, по которой они добирались сюда, высился элементал. Водитель хотел было нажать на тормоз, однако Шин, бросившись к нему, вдавил его ногу в акселератор. Мотор взвыл.

— Полный ход! Скорость не сбавляй!..

Элементал пустил еще одну ракету — вспышка за спиной озарила его черные сплошные латы и необычной формы шлем. Снаряд угодил прямо перед носом мчавшегося автомобиля. Снова вспышка, грохот — водитель невольно пригнулся, однако руль не выпустил. Спустя мгновение бронированная машина ударила элементала, подпрыгнула на нем и покатила дальше. На экране заднего обзора Шин увидал неподвижно лежащее на земле, вытянувшееся во весь рост тело пехотинца кланов. К нему тут же подбежали его товарищи, находившиеся в засаде. Как только они открыли огонь вдогонавтомобилю, водитель резко крутанул руль вправо. Через несколько мгновений в том месте, где должен был оказаться автомобиль, опять полыхнуло и грохнуло. Комья земли полетели во все стороны.

— Стрелок! Ты что, заснул? Задняя полусфера, прямо! Жарь что есть мочи! — Затем он обернулся к технику: — Связался со штабом?

— Так точно, помощь уже направлена. Они нас будут ждать в квадрате А-2436.

— Передавай! Стрелок, проснись. Стреляй же, черт тебя побери! Они догоняют!..

Свист ветра, ворвавшийся во внутренности автомобиля, да еще какое-то странное глухое урчание. Следом ноги стрелка безвольно потянулись вверх и неожиданно исчезли. Как, впрочем, и орудийная башня... Шин дернул водителя за ремень безопасности, потом перехватил руль.

— Стой! Нажми на тормоз... Открой задний люк и беги посмотри — мы башню потеряли!..

Водитель, ни слова не говоря, выбрался со своего места — машина резко сбавила ход. Шин занял его место, пристегнул ремни. В этот момент сзади что-то грохнуло. Йодама невольно оглянулся — это водитель с помощью пороховых болтов вышиб задний люк. Тут же весь мусор, вылетавший через верхний пролом, образовавшийся на месте башни, начало втягивать назад в кабину.

Машина неожиданно встала. Йодама припал к экрану заднего обзора. На нем было видно, как три одетые в броню фигуры склонились над своим сбитым товарищем. К удивлению Шина, тот встал и даже начал двигаться. Вот это да! После такого удара... Послало небо врагов — он вновь тронулся с места, сразу набрал скорость — спасибо! Что бы осталось от него, Йодамы, если бы его сбила бронированная машина?

Они вновь мчались вперед. Скорость все возрастала, и когда стрелка на спидометре перевалила за отметку «110», машину неожиданно подбросило в воздух. Шин непроизвольно, стараясь удержаться в кресле, крутанул руль. «Скалкер» завис в воздухе, нос его опустился — на несколько мгновений в кабине установилась жуткая тишина, прерываемая посвистом ветра и гулом мотора, наконец броневик рухнул на землю. Шин задергался на привязных ремнях. Дым и грохот заполнили кабину. Кричали люди, потом наступила кромешная тьма, в которой особенно страшно было перевалиться с ног на голову. Потом еще раз и еще раз... Машина легла на правый бок и замерла...

Первым делом Шин мысленно проверил себя, затем ощупал все, до чего мог дотянуться. Серьезных ранений вроде бы не было. Он возблагодарил Создателя и начал выбираться из машины.

Это сделать ему удалось только через люк в днище. Падение и кувырки все-таки не прошли для него даром — голова кружилась, его подташнивало. Все равно он заставил себя отбежать метров на двадцать в сторону и только там рухнул на землю. В это мгновение разведывательный автомобиль взорвался. Пламя полыхнуло в уже светлеющее небо. Только через некоторое время, утерев рукавом кровоточащий нос, Йодама подобрался к горящей машине. Тут он заметил невдалеке лежавшее тело. Шин невольно замер — вооружен он был пистолетом, слабая защита против элементала. Может, это один из них? Они должны были вот-вот нагрянуть сюда. Батюшки, это же водитель — вернее, верхняя половина его тела... Тут уж ничем не поможешь. Йодама на всякий случай торопливо обошел броневик — двигался, стараясь оставаться в тени, очень боялся элементалов. Кроме него, никого в живых не осталось. Разбитый корпус машины начал разгораться все жарче и жарче. Йодама совсем отошел, спрятался в какой-то ложбинке.

Окончательно придя в себя, он по наручному дисплею определил свое местоположение и направление, в котором надо было двигаться, чтобы добраться до точки встречи, где его должна была ждать подмога. Побрел в ту сторону. Не успел сделать нескольких шагов, как в вышине, над самой головой послышался рев. Шин не удержался и рухнул на колени, потом только глянул в небо. Аэрокосмический аппарат из Первого полка Меча Света летел метрах в пятидесяти над поверхностью. Огонь из лазерных пушек он открыл как раз над головой Шина. За спиной его сразу заухало, затрещало, отблески огня легли на сухую почву.

Йодама упал на живот, закрыл голову руками. Летчик взмыл вверх, сделал боевой разворот и снова атаковал сгрудившихся поблизости элементалов. Больше вроде бы некого, сообразил Йодама. Пилот даже несколько РДД пустил — Шин тут же узнал заунывное пение, которое они издавали в полете.

Серия взрывов еще раз сотрясла землю.

Йодама полежал немного, потом встал, двинулся в прежнюю сторону. Так их, так! На сердце заметно повеселело. Следом его пронзила мысль, что война уже началась — вот так нелепо, вдруг, вместе с сожженным броневиком, трупом водителя. Не та далекая, в чем-то похожая на игру война, за которой он следил по сводкам, появляющимся на экране дисплея, а брызжущая кровью, полыхающая огнем, наполненная грохотом стрельбы. Каждый выстрел мог стать последним для него.

XXXIX

Мар-Негро, Элайна

Трелл, Лиранское Содружество

5 января 3052 года

«Если мы не получим подкрепление, нам останется только одно — погибнуть» — эта мысль пришла к Виктору в тот самый момент, когда автоматическая пушка его боевого робота извергла новую партию смертоносного металла. Следом он добавил залп из протонного орудия. Голубоватый луч, словно скальпель, распорол колено вражеского омниробота. Во все стороны полетели осколки брони, ударили по дымящейся груде, которая еще совсем недавно была «Лучником» Дона Гилмора. Он так и стоял, опаленный, недвижимый металлический голиаф, пламя вырывалось из его внутренностей, однако он не падал.

Виктор отвел своего «Дайши» чуть назад, укрылся за выступом гранитной скалы. Про себя принц именовал свою машину «Прометеем». Это был исполин, одетый в толстые броневые, непробиваемые для лучей лазера плиты. Это до той поры — как сейчас, например, — пока положение не становилось критическим.

Похожие на грифов роботы врага, собиравшиеся со всех сторон, вряд ли удовлетворятся одной только его железной печенью. И где она у этого монстра? «В следующий раз, — отдышавшись, решил Виктор, — назову робота каким-нибудь именем, приносящим удачу. Бемби, например».

Принц щелкнул переключателем радиосвязи.

— Зефир-один, отводите остатки вашего звена назад. Поближе ко мне... — приказал он.

— Била Дэвиса уже нет, командир, — откликнулся голос в шлемофоне. — Остались только Дейв Джуел и я.

Виктор сразу узнал этот голос. Это был Дэнис Песути.

— Зефир-два, — приказал он, — отступайте в северозападном направлении. Прикрывайте один другого.

В этот момент в шлемофоне прозвучал голос Галена Кокса:

— Виктор, левый фланг тогда будет совсем открыт.

— Ничего. Мы сами ударим кланам во фланг. Как только Зефиры отойдут. Ударим ты и я... Поле сражения сузилось, попробуем обмануть их. В любом случае мы должны сдержать клановцев, пока не придет подмога. Передай этот приказ всем остальным водителям нашей группы.

— Виктор, — с тревогой в голосе предупредил Гален, — тебе не хуже меня известно, что кланы пытаются окружить нас в этом районе. Зачем же самим совать голову в петлю?

— Черт побери, Гален, неужели ты не понимаешь, что, если мы перестанем трепыхаться или начнем беспорядочно отходить, они сомнут нас еще быстрее. Мы должны выиграть время, этого можно добиться только активными действиями. Мы должны дождаться подкреплений.

— Ясно, Торнадо-один. Я просто напомнил тебе, какая сложилась ситуация. Хорошо, двигай вперед, я прикрою тебя.

— Давай, Шквал-один, с Богом!..

Виктор переключился на частоту, на которой должна была осуществляться связь с полковым резервом. Эфир был пуст. Он перешел на запасную частоту — здесь звучала нескончаемая мешанина, будто сотня человек одновременно вели переговоры, требовали, кричали, умоляли о помощи. Неожиданно через этот шум прорвался один, более-менее отчетливый голос. Кто-то настоятельно требовал поддержки. Виктор тоже включился в разговор.

— Я — Торнадо-один, сектор 2660. Нуждаюсь в подкреплениях и огневой поддержке.

— Заявка принята, — ответил дежурный офицер, — не знаю только, как ее выполнить.

— Полковой резерв, что вы можете дать?

— Торнадо-один, только совет. Только совет. У нас больше нет резервов. По крайней мере, на этот час.

Виктор повернул своего робота и двумя выстрелами из лазерного орудия большого калибра сорвал броню с ноги обошедшего выступ скалы вражеского «Бешеного Кота». Тот сразу отступил назад. «Дерьмовое дело, — решил Виктор, — он меня засек». Тут же он вновь принялся вызывать резерв:

— Резерв, резерв! Ситуация отчаянная! Это сектор 2660. Мы нуждаемся в помощи.

— Положение отчаянное по всему периметру обороны, Торнадо-один. Враг уже захватил сектора 2750 и 2650, если они прорвутся до 2550, вся оборона рухнет. Вы будете отрезаны. Мы пока сохраняем боевые порядки, но делать это все труднее и труднее.

— Хорошо, мы будем прорываться через сектор 2560.

Это был единственно возможный путь, каким еще можно было добраться до шаттла, который должен был эвакуировать их с полуострова.

— Полковой резерв, поддержите меня огоньком.

— Заявка не принята, Торнадо-один.

Виктор увидел, как покачнулся «Победитель» Дэниса Песути. Брызги расплавленного металла полетели во все стороны.

— Это не заявка, черт тебя побери! — закричал Виктор. — Это приказ!

— Кто ты такой, чтобы мне приказывать! — возмутился диспетчер. — Освободи частоту, ты, идиот!

Виктор с размаху врезал кулаком по панели управления компьютером.

— Я — принц Виктор Ян Дэвион, твой командир, черт тебя побери! Мои люди погибают, тебе понятно? Что ты скажешь моему отцу, когда и меня прихлопнут, дубина безмозглая! Немедленно артиллерийскую поддержку в сектор 2660. Понял, сукин сын?

Откровенный страх прозвучал в голосе диспетчера:

— Все понял, Торнадо-один! Вас понял. Отойдите в укрытие, отойдите в укрытие!

Виктор тут же связался со своим подразделением:

— Группа «Шторм», немедленно отступить. Шквал-один, прикройте отход. Приступайте.

Ответа он не услышал. Глянул на монитор — поняли ли его ребята? Дошел до них его приказ? В начале сражения его батальон вырисовывался на экране тремя стройными колоннами. Теперь боевых роботов набиралось едва ли на одну колонну. О тех, чьи роботы были разбиты, нельзя было сказать — живы они или погибли. Надо было отступать — другого решения просто не было. Одна надежда на артиллерийскую поддержку, без нее им очень быстро придет конец.

Воины кланов, казалось, не желали мешать отступлению его колонны. Для них этот бой при таком огромном численном превосходстве был чем-то похож на игру. Они, как решил Виктор, могли себе позволить поиграть в кошки-мышки.

Что-то вдавилось ему в грудь. Это был подарок Оми. Он с ним никогда не расставался, однако теперь, в эти трудные минуты, этот кулон навеял на него горькие мысли. Получив его из рук любимой девушки, Виктор посчитал себя как бы принятым в сообщество самураев. Выходит, теперь, когда положение станет безвыходным, ему придется делать сепуку? «Господи, спаси! Оми, мне так не хочется следовать путем твоих предков», — признался он себе.

На глазах у него выступила влага. Виктор тряхнул головой. Хотя зачем харакири? Кто позволит ему совершить харакири? Он просто сгорит в своем роботе, как это случилось с его дядей, принцем Яном Дэвионом, чье имя было дано Виктору при рождении. Виктор Ян Дэвион подумал, что быть названным в честь дяди совсем не значит, что он должен повторить его судьбу.

Более радостные мысли вызвал у него амулет, подаренный Каем. Царь обезьян никогда не терял присутствия духа и всегда выходил сухим из воды. Виктор нащупал его, погладил обезьяну по голове. На тебя вся надежда. Научи, подскажи...

Артиллерия с шаттла ударила без предупреждения. Тропический пейзаж с зарослями кустарника, редкими пальмами, скалами-останцами, желтеющими суходолами вдруг окрасился оранжевыми и алыми вспышками. Потом все вокруг заполыхало — это ударили системы многоствольного огня. Виктор невольно прикрыл глаза — сила света была нестерпима. Огонь быстро угас. Теперь перед ним лежала выжженная земля с редкими оплавленными, торчащими в небо каменными пальцами. Кое-где еще дымили обугленные деревья. Потом дым стал гуще, повалил клубами — сохранившиеся роботы брели в этом чаду, как мертвецы, вставшие из могил. Один прихрамывал — видно, наступил на мину, и ему оторвало ступню на правой ноге. Ярко-алая искусственная плоть выглядывала из раны, пробитой в броне. Робота постоянно клонило на одну сторону, однако его товарищ, огромный механический человек, бережно поддерживал его.

Броня на многих машинах была оплавлена, пробита, кто-то лишился конечности и не мог вести полноценный огонь — таких Виктор вывел в голову группы. Наиболее боеспособные машины составили арьергард. Он повел свою группу на восток, к побережью. Только там они могли надеяться найти проход к своим. К тому, что осталось от Десятого гвардейского лиранского полка...

Больше всего его страшила угроза окружения. Нефритовые Соколы не дураки — они так просто их не выпустят. То, что вокруг пока не видно вражеских машин, очень беспокоило его. Это была плохая примета. Неужели артогонь оказался настолько эффективен, что заставил их отойти?

Что-то не верится.

Когда остатки его батальона достигли небольшого пальмового леска, раскинувшегося на пологих холмах, Виктор почувствовал себя уверенней. Метрах в тридцати от того места, где он остановился, местность круто обрывалась вниз, словно кто-то отделил землю гигантским ножом и одну половину сбросил в океан, вознеся другую высоким обрывом. Виктор услышал, как внизу шумел прибой, в сторону убегала волнистая береговая линия, а за ней, насколько хватало глаз, вдаль расстилалась покрытая редкими клочьями тумана океанская ширь.

Неожиданно стоявшая слева от него пальма вспыхнула. Следом, от попадания лазерного луча, свечкой запылала другая. Вражеский робот вышел на дистанцию, с которой можно было вести эффективную стрельбу. До следующего выстрела Виктор успел поймать его в перекрестие прицела и всадить заряды из обоих лазерных орудий большого калибра. Пульсирующие лучи ударили в запястье правой верхней конечности «Бешеного Кота» и отрезали ее вместе с находившимися там орудиями. Какая-то отвратительная жидкость потекла из раны. Робот на мгновение застыл, потом отступил назад.

— Ну, Гален, кажется, началось! — крикнул Виктор в микрофон. — Отгоняй их! Отгоняй назад!..

Тем временем принц машинально наводил прицел, автоматически менял системы оружия и их конфигурацию и стрелял, стрелял во врага. Он поливал землю из лазерных орудий, и скоро между его группой и вражескими роботами встала стена огня. Остатки батальона продолжали движение, однако Виктор почувствовал, что в действиях врага что-то неуловимо изменилось. Они почему-то перестали преследовать его — вернее, перестали проявлять активность. Раньше они наваливались всей массой, решительно раскалывали его батальон на отдельные группки, затем и их делили, чтобы навязать единоборства, в которых сразу начинало сказываться преимущество в боевой подготовке и в технике. Теперь же вели себя странно — сунутся, пальнут, отойдут... Что-то здесь было не так.

Два похожих на стервятников робота типа «Хагетаки» преодолели огненный барьер и стали поднимать руки в направлении «Дайши», в котором находился Виктор. Ударили они разом, почти из всех стволов. Снаряды автоматических пушек вышибали осколки брони на груди «Дайши», лучи пульсирующих лазеров вспарывали броню на его конечностях.

«Дайши» пошатнулся, отступил на шаг — Виктор что-то не учел в балансировке. Этого мгновения ему не хватило, чтобы открыть ответный огонь. Враги действовали слаженно, подходили все ближе и ближе. Если сейчас не принять решительных мер, разгром группы неизбежен. Виктор взял себя в руки, начал действовать хладнокровно и обдуманно. Прежде всего СОС в штаб полка...

В этот момент «Крестоносец» Галена вышел вперед и заслонил собой «Дайши». Первым делом он обстрелял противников РДД. Залп на удивление оказался точен, и облака разрывов накрыли оба «Хагетаки». В правой руке одного из них что-то сдетонировало, и конечность в локте отвалилась.

Виктор тем временем вызывал и вызывал дежурного. На нужной частоте вновь стоял неимоверный шум. Более ничего... Тогда Виктор плюнул на всякую секретность и дал личный призыв по всем частотам:

— Здесь Торнадо-один, сектор 2560. Нуждаемся в немедленной помощи. Кто слышит нас, придите на помощь!

Ему показалось, что он услышал ответ, однако в это мгновение новая порция снарядов потрясла боевого робота. Следом в голову «Дайши» угодила ракета — от взрыва Виктор совсем оглох, в голове что-то зазвенело, затренькало. Тем не менее он машинально развернул машину и ударил из автоматической пушки. Затем они вдвоем с Галеном заспешили к теснине, в которую уже втянулись бойцы его батальона. Это был узкий проход между скалами, параллельный берегу океана.

Тяжелые, многометровые, покрытые сажей, с пробоинами и щербинами на корпусах, истуканы гурьбой шли по проходу. Наконец и Виктор с Галеном оказались под защитой спасительных скал.

— Слава Богу, добрались!.. — выдохнул принц.

В этот момент панический вопль одного из водителей, раздавшийся в эфире, сжал ему сердце. Он глянул вниз, на поверхность океана. Невдалеке от береговой линии пять омнироботов, составив единую связку, снабженные дополнительными реактивными двигателями, неожиданно поднялись из воды и взлетели в воздух. С их конечностей свисали водоросли, водяные потоки с шумом вытекали из отверстий в броне. Зрелище было жуткое — словно пять морских исполинских чудовищ встали со дна океана и, непрерывно стреляя, принялись истреблять тех, кто посмел подойти к границе их владений.

«Дайши» получил заряд из винтовки Гаусса — светящийся шар угодил в его коленное соединение. Робот начал крениться. Виктор попытался сохранить равновесие — когтистая лапа вцепилась в каменистую почву. Правой рукой он уперся в скалу... Наконец под непрерывным огнем ему удалось выправить робота, тот вновь встал вертикально. Он тут же, практически не целясь, принялся палить из лазерных орудий — добавил еще из ПИИ, но тут новый залп, угодивший в его левое плечо, опрокинул «Дайши» землю.

Искры ударили из-под вспомогательных консолей и крышек, закрывавших места соединений электропроводки. Едкий дым наполнил рубку. Один из лазеров самопроизвольно разрядился — так и пальнул в чистое голубое небо.

«Ишь какая синь, — подумал Виктор. — В такой денек и умирать приятней».

Между тем взлетевшие роботы врага сосредоточили на нем всю мощь своего огня. Виктор никак не мог поднять машину, огненные струи хлестали по корпусу «Дайши». Его товарищи, как смог понять Виктор, находились не в лучшем положении и не могли организовать ответный слаженный огонь. Корпус робота Галена словно черви изгрызли. Следом за «Дайши» другие роботы тоже вскоре были повержены на землю. Вот когда сказалось превосходство кланов в техническом оснащении. Теперь они могли безнаказанно добивать остатки батальона поодиночке. Кто им мог помешать? Любую машину, пытавшуюся встать, они сразу опрокидывали назад несколькими выстрелами. Виктор включил радио.

— Группе «Шторм», здесь Торнадо-один. Приказываю выходить из боя. Приказываю самостоятельно выходить из боя. Всем уходить. Гален, уходи. Я прикрою.

— Нет!

— Да! Это приказ! Мой робот более крепок, чем ваши.

— Я не уйду!

— Капитан Кокс. Я приказываю...

— Пошел ты к черту со своими приказами. Я тебя одного не брошу.

Между тем его «Крестоносец» успел спрятаться за каменный выступ. Это была превосходная позиция — он умело воспользовался теми преимуществами, которые она ему предоставила. Прежде всего он ударил по среднему вражескому роботу, потом перенес огонь на приближавшихся с равнины «Бешеных Котов». С той стороны наваливалась главная опасность, потому что роботы, стрелявшие с океана, уже заметно начали терять остойчивость. То ли горючее в дополнительных баках истощалось, то ли что-то случилось с реактивными двигателями, только их огонь теперь был малоэффективен. Виктор даже сумел посадить свой робот и сразу открыл огонь. Тем не менее враги, зависшие над поверхностью воды, все еще представляли серьезную опасность. На какое-то мгновение восстановив равновесие, они вновь обрушили огонь на Виктора. Замысел их был понятен — роботы, поставленные в засаду, должны были опрокинуть машины, а те, что подходили со стороны холмов, имели задачу уничтожить всю группу.

— Спасибо, Гален. Знаешь, не очень-то хочется умирать в одиночку.

— Мне тоже, ваше высочество, мне тоже.

Виктор навел прицел на ближайшего, повисшего над поверхностью воды вражеского робота. Поймал его в двойное перекрестие, уже потянул на себя спусковой крючок, но в этот момент сгусток жуткого пламени объял «Бешеного Кота». Какой-то робот типа «Центурион» с необыкновенной скоростью притопал к краю обрыва и с ходу всадил во врага залп из лазерных орудий и протонной пушки. Затем добавил пару РДД, те поразили врага в голову и правое плечо, и наконец выстрелил в него из магнитного карабина.

Этого оказалось достаточно. Серебристый шар попал в голову робота и словно слизнул ее половину. Погибающий робот неожиданно согнулся в поясе и, как завзятый ныряльщик, упал в воду. Остальные машины взлетели повыше и начали оттягиваться подальше в океан. При этом они перенесли огонь на вновь появившегося врага. Однако положение решительно переменилось. Клановцы уже не могли вести прицельный огонь, между тем вновь появившийся робот имел возможность расстреливать их, как в тире. К тому же Гален напрочь запечатал вход в теснину. Виктор почувствовал, как волна радости омыла сердце.

Водитель «Центуриона» оказался опытным воином. Он успел сменить позицию, поймать следующего врага в перекрестие прицела и произвести мощнейший залп. На этот раз смертельный удар настиг следующего «Кота». Его пилот учел опыт своего предшественника и начал маневрировать в полете. Но и это не спасло. «Центурион» после залпа, попавшего в цель, выждал мгновение и ударил из магнитного карабина. Вражеская машина вспыхнула и рухнула в воду.

Три оставшихся робота тут же сумели оценить ситуацию и со всей возможной скоростью устремились к берегу. Это была единственно верная тактика. За всеми тремя уследить «Центурион» не мог, однако он словно ждал подобного маневра и влепил серебряный шар в ближе всех подлетевший робот. Угодил точно в голову — «Кот» кувырнулся в воздухе и рухнул на прибрежные скалы.

— Бог мой! — воскликнул Виктор. — Это же «Йен-ло-йонг»!..

Те вражеские роботы, которые напирали со стороны берега, пытались прорваться в теснину, однако, встреченные огнем израненного «Крестоносца», вынуждены были отступить. Два их товарища на их глазах в течение нескольких минут погибли над океаном. Это был впечатляющий урок. Между тем «Центурион» принялся расстреливать машину, которая сумела добраться до берега. Она тоже рухнула на камни неподалеку от Кая. Еще одна машина сумела укрыться в скалах.

«Йен-ло-йонг», выждав мгновение, подобрался к упавшему на скалы вражескому роботу. Встал над ним... Пальцы на его левой руке согнулись, и теперь она стала напоминать лапу хищной птицы. Вот этой когтистой лапой с помощью лазерных резаков, помогая себе и лазерами, вмонтированными в правой конечности, «Йен-ло-йонг» принялся разделывать вражескую машину. Он погрузил лапу в корпус «Кота» и вырвал его внутренности. Потом принялся терзать его металлическое тело. Тот робот, что спрятался между скал, уже не помышлял о стрельбе. Он бросился на выручку своего собрата. По-видимому, Каю только того и надо было. Он успел развернуться и всадил во врага заряд из лазерных и протонного орудий. Однако Сокол оказался храбрым воином. Получив сокрушительный удар, он тем не менее вцепился в плечо Кая бронированной лапой.

Вдруг Виктор почувствовал, что его «Дайши» начинает сползать к краю обрыва. Он отвлекся от разворачивающейся наверху битвы, схватился конечностями за выступ скалы. Подтянулся, уперся нижними опорами, вновь сел... Когда же взглянул в сторону Кая, жуткое зрелище предстало его очам.

Два гигантских боевых робота на самом краю обрыва сцепились в смертельной схватке. Водитель из Клана Нефритовых Соколов обнял «Центуриона» за пояс, тот в свою очередь рвал плечи «Бешеного Кота». Так, в борьбе, они переступали огромными ножищами и все ближе и ближе подходили к краю обрыва. Виктор невольно вскрикнул — наверное, хотел предупредить Кая, однако из горла вырвался не крик, а всхлип, нечленораздельный, страшный. Виктор невольно закашлялся — в этот момент два металлических исполина одновременно оступились, на мгновение застыли и вместе рухнули в воду.

— Нет! Кай, нет! — во все горло заорал принц.

Спустя минуту над обрывом поднялся столб дыма. Взрыва Виктор не услышал, а дымный столб становился все шире, все гуще...

Слезы хлынули из глаз принца, горячие, обильные... Он, спеша и суетясь, взгромоздил наконец своего робота на ноги. Со стороны джунглей кто-то полоснул по нему пульсирующим лазером. Заряд прошел мимо, посыпались оплавленные камни, а Виктор, развернув свою машину, не глядя ударил в ту сторону из всех орудий. В рубке мгновенно стало жарко, как в бане. Вдали, среди холмов, встал столб огня и через мгновение донесся ужасный грохот. Так бывает, когда взрывается атомный двигатель. Тут и Гален дал залп. Виктор от ярости уже ничего не соображал. Он стрелял и стрелял из всех видов оружия, потом решительно зашагал в атаку.

Роботы кланов начали отходить — то ли и их поразила картина случившегося, то ли они решили, что к Дэвиону подошло подкрепление. Компьютер «Дайши» отключал одну систему за другой — температура в рубке повысилась настолько, что и хладожилет не спасал. Однако принц ничего не замечал — все продолжал палить. Неожиданно он обреченно сбросил руки с подлокотников. Пальбой Каю не поможешь... В тот момент он вспомнил легенду о взбесившемся роботе, который сам по себе бросился в атаку.

Эта мысль вернула ему понимание ситуации. Кто-то отчаянно вызывал его по радио:

— Здесь Повелитель Вьюги, здесь Повелитель Вьюги. Торнадо-один, ответьте. Мы пришли на помощь. Торнадо-один, здесь Повелитель Вьюги...

Виктор глянул на монитор — пять роботов из его полка вышли на край обрыва.

— Беда, Повелитель Вьюги. Мы потеряли бойца. Он упал в воду. Кай Аллард свалился с откоса, вы понимаете?..

— Торнадо-один, они перегруппировываются. Надо немедленно отходить.

Виктор глянул на экран, куда поступали разведывательные данные со спутников. Действительно, кланы выстраивали боевой клин. Подобным построением они вполне могли прижать противников к обрыву и загнать в воду.

— Они не выпустят вас, ваше высочество. Нельзя терять ни секунды. Лейтенант Аллард приказал нам во что бы то ни стало спасти вас.

— Нет, прежде всего мы должны найти Кая.

— Виктор, посмотри на монитор. — Голос Галена был полон скорби. Он звучал как-то очень низко. — Посмотри, Виктор. Нет никаких сигналов, даже идентификатор личности не работает. Здесь, у обрыва огромная глубина. Он ушел от нас, Виктор. Не надо устраивать собственные похороны.

Виктор с размаху ударил кулаком по радиопанели — звук сразу исчез. Сцепив зубы, он повел «Дайши» к поджидавшим его роботам. Проходя по берегу, он постарался заглянуть в воду в том месте, где упал Кай. Там было пусто...

Волны мерно и спокойно крушили скалистый берег.

XL

Таираканские равнины, Люсьен

Синдикат Драконов

5 января 3052 года

Пот заливал лицо, сил уже почти не оставалось, однако Шин Йодама упорно брел по направлению к тому месту, где его ждала подмога. В светлых утренних сумерках он наконец добрался до холмов, которые находились в непосредственной близости от поста боевого охранения. Здесь бы встать, помахать руками, привлечь к себе внимание... Шин уже начал оглядываться окрест — трудно было поверить, что элементалы уже и сюда добрались, и в тот момент, когда он окончательно почувствовал себя в безопасности, небо над головой, родное светлеющее небо Люсьена, внезапно словно раскололось от нестерпимого раскатистого грохота.

Ему не надо было объяснять, что это значило.

Началось!

Прежде всего на позиции защитников обрушили бомбовый и ракетный удар аэрокосмические аппараты и самолеты поддержки. Навстречу им с аэродромов, расположенных вокруг города, поднялись истребители-перехватчики и штурмовики, задачей которых было обработать боевые порядки наступающих Дымчатых Ягуаров и Новых Котов.

Земля затряслась, вокруг встали шапки разрывов. Шин упал на землю и вскоре догадался, что контужен. Нельзя было нигде спрятаться — повсюду грохотало, летели камни и комья земли. Его подбрасывало, швыряло из стороны в сторону, и в один из таких моментов, на секунду открыв глаза, он увидел картину, вызвавшую шок. Он, уже не обращая внимания на поредевшие и отошедшие в сторону разрывы, высунулся из какой-то воронки и замер. Повсюду, куда ни бросишь взгляд, в бой вступали боевые роботы. Более того, в ту минуту они напоминали злых чудищ, выползающих из земных недр. Адские создания, монстры и демоны заполнили холмистую равнину.

Многометровые исполины, не обращая внимания на продолжающуюся бомбежку и обстрел, медленно сходились на огромном пространстве, заполненном дымом и огнем. Воздушная и артподготовка на некоторое время стихли. Шин, невзирая на боль во всем теле, снова побрел вперед. Выйти к своим — это был единственный шанс на спасение.

Первым, кого Шин увидел поблизости от поста боевого охранения, был спрятавшийся за стволом поваленного дерева, ошеломленный и растерявшийся донельзя офицер в форме броневых войск. Заметив Йодаму, он закричал — голос его несколько раз сорвался:

— Стой! Стрелять буду!

При этом он навел на приближавшегося человека оружие. Ствол у него в руках плясал как взбесившийся. Шин тут же поднял обе руки. При этом он успел с некоторой иронией оценить такой недостойный для якудзы поступок. Ведь согласно древней традиции член тайного общества не должен бояться смерти.

— Я — шо-са Шин Йодама. А ты кто?

Часовой наконец сумел справиться со страхом и более уверенно перехватил ствол лазерного карабина. Потом уже совсем по-свойски опустил его стволом вниз.

— Чу-и Ашаи, — ответил тот. — Я командую группой, которую послали отыскать вас.

Шин заторопился, заковылял в ту сторону. Контузия давала о себе знать — в голове шумело, как в пустой кастрюле, по которой били палками.

На посту находились двое солдат и их командир — перепуганные до смерти юнцы, по-видимому, из последнего призыва. Вооружение у ребят было стрелковое — пара армейских лазерных карабинов, у командира — пистолет. Кроме того, у них была сканирующая бинокулярная система, с помощью которой они обозревали местность. Система сама, автоматически передавала информацию в штаб в виде цифрового кода.

Успокоившийся Ашаи оказался на редкость добрым и приветливым парнем, совсем штатским по натуре. Еще пару дней назад Йодаму, выпускника элитной военной академии, шокировал бы подобный «шпак», но теперь, уже побывав в переделке, понюхав гари, шибающей в нос после залпа лазерной пушки, после этого рейда, он стал куда более терпимым. Точнее — терпеливым, потому что война, как он понял теперь, это великое терпение и тяжкий, порой неподъемный труд, и — самое главное — на ней каждому найдется место. Офицеру-порученцу, как он, стремительно делающему карьеру, и этому рабочему парню, окончившему шестимесячные курсы младших командиров, и его еще не оперившимся подчиненным. Просто каждый должен честно исполнять свой долг, тянуть лямку и, конечно, помогать товарищам.

— Чу-и Ашаи, мне необходимо немедленно вернуться в штаб.

— Так точно, шо-са. Тут где-то должен быть разведывательный «скалкер»...

Шин отрицательно покачал головой:

— Нет никакого «скалкера». Из экипажа я один остался в живых. Машину подбили... — Йодама протянул руку. — Дай-ка мне свой передатчик.

Ашаи сразу бросило в краску.

— Простите, не имею права передавать микрофон другому лицу. Строго-настрого приказано... — Он указал на местность, где сходились боевые роботы. — Мы должны находиться здесь до начала боевых действий и сообщать сведения о противнике. С началом наступления кланов нам приказано отступить. Они уже в пределах видимости. Вон, строятся в боевые порядки. Сейчас попрут...

— Хорошо, тогда ты передавай. — И Шин продиктовал короткое сообщение, которое сразу ушло в штаб батальона. Такое положение Йодаму никак не могло устроить. Когда еще его весточка дойдет до штаб-квартиры? А изображение поля боя сразу передастся на один из дисплеев центрального наблюдательного пункта. С трудом передвигая ноги, он взобрался на вершину холма, где в небольшом блиндаже стояла бинокулярная разведывательная установка. Он развернул ее, навел на себя, дождался, пока электропривод сфокусирует на нем объектив, и с помощью рук и пальцев послал шифрованное сообщение, которое было бы понятно любому якудзе. Такие на центральном пункте были... Эту операцию он проделал два раза. Теперь можно быть твердо уверенным, что в штаб-квартире Канрея уже заинтересовались внезапно появившимся Шином.

Затем он развернул установку в сторону приближающихся боевых роботов врага. Машины были окрашены традиционно — в стиле Клана Дымчатых Ягуаров. По серому фону черный крап... Позади их плотных рядов вставало яркое солнце. Его лучи полого били в спины роботов, подсвечивали редкие клочья тумана, то там, то здесь висевшие над равниной, и частые столбы дымов, поднимающихся от земли. Зрелище было поэтично-жутковатое, особенно густые черные клубы, как бы осеняющие ровные ряды оживших чудовищ. Шин невольно вообразил — как же это символично! Как будто командование кланов предупреждало воинов, что следует идти только вперед. Отступление невозможно.

Выше, в ясном лазуревом небе, совершали пируэты аэрокосмические аппараты и, как будто хищные птицы, высмотрев что-то на земле, ныряли вниз. Уже не один самолет жарким пламенем пылал среди холмов, однако сожженных боевых роботов пока можно было пересчитать по пальцам.

В эти мгновения на линии западных пологих увалов появились цепи машин Синдиката Драконов. Центр боевой линии занимали выкрашенные в малиновый цвет машины Первого полка Меча Света. Голубые, королевского тона роботы Отомо составляли северный фланг. Два полка Джениоша шли с южной стороны. Угольного цвета, с серебристой окантовкой машины Второго полка Меча Света двигались в плотном каре, развернутом под углом в сорок пять градусов к главной оси атаки. Таким образом войска Синдиката как бы вынуждали войска кланов сбиваться в кучу и атаковать обороняющихся в центре.

Обладая машинами с более совершенным вооружением и более совершенной конструкции, Ягуары начали обстреливать противника с дальней дистанции. Дурное предчувствие овладело Шином, потом оно оформилось в ясную мысль — кланы изменили тактику! Ранее они старались расколоть боевые порядки врага и навязать единоборства. Один против одного. Теперь же Ягуары двигались в строю и сосредоточивали огонь на какой-то одной машине, поражая ее на безопасном для себя расстоянии. В основном использовали РДД и лазерные орудия больших калибров... Причем, как заметил Шин, по машинам Синдиката стреляло сравнительно небольшое количество роботов, другие упорно стремились вперед. Эта тактика приносила им явное преимущество.

Боевой дух, дисциплина его товарищей восхитили Шина. Роботы Синдиката двигались стройными рядами. Он подумал, что в этом есть что-то бредовое — он никогда бы не мог подумать, что за действиями своих соратников будет наблюдать со стороны. Тем более что теперь ему особенно наглядной показалась порочность избранного способа атаки. Сидя в рубке, он никогда бы не смог прийти к такому выводу.

Ашаи прибежал к нему и, задыхаясь от волнения, сообщил:

— Гляди, шо-са, полк Отомо гибнет.

Действительно, удары кланов уже почти расстроили ряды полка Отомо. Более десятка роботов были разбиты, другие получили серьезные повреждения. Сражение еще только началось, а северный фланг был практически выведен из строя.

Далее события развивались по заранее намеченному Ягуарами плану. Почувствовав слабину на правом крыле Синдиката, кланы быстро перестроили ряды. Пользуясь преимуществом в скорости передвижения, они подтянули к наметившейся бреши большую часть своих омнироботов и еще сильнее нажали на полк Отомо. Было очевидно, что Ягуары перенацелили ось атаки и, перегруппировав силы, вновь бросились вперед. Замысел был неплох — Шин сразу отметил это, — перспективен, свеж. Полк Отомо стоял дальше других от столицы, и согласно правилам военного искусства это направление и защищено было слабее, чем другие. Поэтому прорыв кланов с севера через боевые порядки Отомо мог стать роковым для защитников города.

Ашаи между тем бледнел на глазах. Он некоторое время слова выговорить не мог. Потом наконец воскликнул:

— Что это с ними? Они стреляют, как старые бабы. Удивительно, как это они до сих пор не дали деру?

Он обращался к вышестоящему командиру. В голосе его звучала откровенная тревога.

— Не вешай нос, чу-и. Наблюдай и старайся запомнить этот момент.

Наиболее удачливые водители из Клана Дымчатых Ягуаров уже преодолели линию полка Отомо. Их лидер легко врезался и во вторую цепь. Однако на этот раз на поле боя стало твориться что-то непонятное. Роботы Синдиката сами решительно двинулись на сближение с машинами противника. Ведущий Ягуар ударил по ним вибробомбой. Ближайший к нему «Лучник» с оглушительным грохотом взорвался. Сила взрыва была такова, что ударная волна и осколки буквально разворотили командирский боевой робот противника. Следом по всему флангу начали взрываться машины Синдиката. Их корпуса лопались как скорлупки, вверх взлетали гигантские столбы огня, увесистая шрапнель разлеталась во все стороны. Еще в момент гибели «Лучника» Шин повалил Ашаи на землю, прижал к брустверу. Потом заорал в ухо:

— Это муляжи. Теодор наладил производство особых сухопутных мин. Их укладывали в корпуса роботов... По внешнему виду нельзя отличить от настоящих. Новый вариант древнего тактического приема под названием «троянский конь». Правда, вместо того чтобы доставить их во вражеский лагерь, мы дождались, пока они сами не придут к нам. Как видишь, это сработало.

Действительно, в хаосе взрывов начали детонировать боеприпасы на вражеских машинах. Поле затянуло густой дымной пеленой. Утренний ветерок сразу начал сносить ее к востоку, в разрывах завесы неожиданно обрисовались ряды наступающих боевых роботов. Это были настоящие бойцы полка Отомо и Второго легиона Веги. Двигались они быстро, слаженно, уступом влево — так, чтобы в наступательном порыве охватить всю группировку Ягуаров теперь уже и с севера. Ряды противника смешались. Отдельные роботы крутились на месте, выбирая цель, другие оттягивались поближе к своим командирам, третьи все еще рвались вперед. Их боевой порядок разрушался на глазах. Вышестоящему начальству была очевидна бессмысленность сохранения прежнего главного направления — это значило самим влезть в мешок, однако и развернуть наступавшую, хотя и потрепанную, но еще сохранявшую мощь и инерцию движения армаду было непросто. Тем не менее именно в таких трудных обстоятельствах кланы не раз доказывали, что их армия — лучшая во всей Внутренней Сфере.

Так случилось и на этот раз. Кто там, в наступающих порядках, первым оценил обстановку, взял командование на себя — неизвестно. Только после нескольких минут замешательства в действиях Ягуаров начала просматриваться твердая направляющая рука. Кланы стали отходить, на глазах выстраивая оборонительную линию. Это была трудная, практически невыполнимая задача — слишком велики были потери, чтобы успешно отразить контратаку защитников города. Боевые роботы Синдиката надвигались подобно лавине — неустрашимо, давя огнем и металлом, ломая сопротивление. Шин решил, что и на южном фланге должна быть такая же картина, ведь на том направлении после изменения оси атаки оставалось лишь небольшое боевое охранение.

Перекрывая грохот битвы, в небе раздался рокот вертолетного мотора. Шин и Ашаи невольно втянули головы в плечи, только потом Йодама глянул вверх. Это же вертолет с эмблемами Синдиката! Машина села в сотне метров от поста, в низине между двух холмов. Шин и солдаты во главе с Ашаи, подхватив бинокулярную следящую систему, побежали к нему. Грузились наспех — последнего солдата уже за руки втянули в кабину, так как пилот не стал медлить.

Вертолет сорвался с места и, петляя между холмами, помчался в тыл. Теперь Шин мог оглядеть поле боя с новой точки.

Увиденное до глубины сердца поразило Шина. Прикрываясь густой дымовой завесой, уже выстроенные в боевые порядки, к линии фронта подтягивались новые соединения вражеских боевых роботов. Эти машины были выкрашены в черный цвет. Издали они казались исчадиями ада. На груди у них сияли яркие голубоватые восьмиугольные звезды.

«Боги! — У Шина перехватило дыхание. — Это же Новые Коты!»

Их колонна прошла точно по центру клина Ягуаров — те раздались в стороны, уплотнили ряды. Поразило Шина то, что Коты двигались с необычно высокой скоростью. Они как нож масло прорезали передовую линию Первого полка. Ягуары в свою очередь из обеих половин клина сумели сформировать две колонны. Оси их движения были параллельны оси движения Котов. В этот момент небывало жестокому обстрелу и бомбардировке подверглись все наблюдательные посты Синдиката. Авиация кланов работала над ними без перерыва.

Шин бросился в кабину. Там на ходу сорвал с головы второго пилота шлем, нахлобучил его себе на голову и, прочитав на комбинезоне фамилию первого пилота, заорал в микрофон:

— Хансон! Врубай максимальную скорость! Лети прямо в штаб-квартиру.

— Но у меня приказ... — попытался возразить тот.

— К черту приказ! Кланы прорываются. Канрей должен немедленно узнать об этом. Столица в опасности. И вся планета!

XLI

Консульство Договора Сент-Ив

Новый Авалон, Федеративное Содружество

5 января 3052 года

— Нет, Кандэйс, я вовсе не считаю тебя глупой, а твою тревогу — напрасной. — Аллард легонько сжал плечо жены. — Но Кай — солдат, а сейчас война, и он находится в зоне боевых действий. Значит, надо держать себя в руках, не подавать вида... Ну, что еще... — Он развелруками.

Кандэйс посмотрела на отражение мужа в зеркале ее трюмо, вздохнула:

— Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы я не могла уловить дрожь в твоем голосе. Зачем скрывать тревогу, если сын на фронте? В руках держать себя надо, но и делать вид, что все в порядке, я не желаю.

Джастин улыбнулся и поклонился жене:

— Ох, умеешь ты уговаривать... Кандэйс удивленно глянула на него:

— Неужели ты не беспокоишься, как там наш Кай? Что с ним?

— Конечно, беспокоюсь, но...

— Что «но»?

— Дорогая, он служит в лучшей части, какая имеется в Федеративном Содружестве. У него такой робот, которому нет равных. Кай, возможно, лучший водитель, который когда-либо садился в кабину боевой машины. — Джастин принялся расхаживать по комнате. — Если быть откровенным, я куда больше беспокоюсь о Викторе Дэвионе. Особенно меня тревожит его наплевательское отношение к собственной безопасности. Да, мы все приветствовали нашего «сражающегося» принца, поощряли его желание быть в числе тех, кто первым попал на фронт, — помнишь, как было перед Туаткроссом? Но я-то знаю, что все это время сердце у Хэнса Дэвиона было не на месте. Я так думаю, что, наблюдая, как Виктор рвется в бой, он каждый раз вспоминает своего брата Яна. И его можно понять. В такое смутное время лишиться наследника престола, который, по общему мнению, доказал, что способен удержать в руках Федеративное Содружество... Младший брат Виктора слишком горяч, еще не нюхал пороха. А этот — в самый раз!.. Разумно ли, с государственной точки зрения, держать его в боевых частях?

Кандэйс, сидевшая на вращающемся кресле, развернулась к нему и ткнула косметическим карандашом в его отражение.

— Я согласна. Все-таки Виктор слишком импульсивен, однако Гален Кокс и Кай вполне способны утихомирить его. Но кто защитит тех, кто защищает принца?

Джастин выдвинул верхний ящик трюмо, достал запонки, потом обратился с просьбой к жене:

— Помоги застегнуть.

— Ты что, моя любовь, совсем постарел? Или батарейки, — она указала на протез, — сели?

Аллард, заметив хитроватые искорки в ее глазах, засмеялся:

— Для меня, герцогиня, запонки всегда оставались неразрешимой проблемой. Даже когда обе мои руки были при мне. Но я все еще мужик что надо, и батарейки менять рано.

Когда Кандэйс надела и застегнула запонки, он добавил:

— Если моя уважаемая супруга желает убедиться в этом, я бы мог придумать способ, чтобы мы пораньше ушли с этого официального приема.

Кандэйс картинно приложила руку тыльной стороной ладони ко лбу:

— Ах, как же я забыла, что муженек — чемпион Игр на Солярисе.

Аллард покачал головой:

— К сожалению, это было давным-давно.

— О чем ты говоришь — чемпион всегда чемпион.

— Вот за такие слова я и люблю тебя. Мое сердце всегда принадлежало тебе.

Он поставил ее на ноги, крепко поцеловал.

— Доверься мне, родная. Кай обязательно вернется к нам.

Потом он бросил взгляд на часы.

— Черт, теперь нам придется бегом бежать. Терпеть не могу эти благотворительные вечера. Если бы не эта твоя кампания, я бы предпочел провести вечер в своем рабочем кабинете.

Джастин подошел к постели, куда бросил свой черный китель.

В этот момент луч боевого лазера ударил Кандэйс Ляо в грудь. Спасаясь от выстрела, женщина попыталась перепрыгнуть через кровать — так и упала за нее. То ли спряталась, то ли была серьезно ранена, Джастин не смог разобрать. Сердце у него похолодело. Он был уверен, что они были одни в спальне. Теперь он отшатнулся в сторону. Между тем вечернее платье Кандэйс, разложенное на кровати, обратилось в пар и легким облачком всплыло к потолку. Комнату наполнил запах горелой ткани.

Из дверей туалета с лазерным пистолетом в руке вышел некто в черном. Это был подосланный убийца. Взглянул на Кандэйс, потом перевел взгляд на Джастина. Коротко рассмеялся:

— Романо приказала первой убить ее, чтобы ты мог убедиться в собственной глупости и неспособности защитить даже собственную жену.

Он повел стволом в сторону Алларда — по-видимому, намеревался ранить его и тем самым вывести из строя, однако Джастин успел отскочить вправо. На ходу повернул кисть протеза — там что-то щелкнуло. Полетела в сторону оторвавшаяся запонка. Следом Джастин навел руку на убийцу — луч лазера ударил того в грудь. Тут же запылал черный маскировочный комбинезон, задымилась маска, надетая на голову. Уже падая, убийца успел выстрелить в Джастина из своего пистолета.

Красный луч задел шею Алларда — страшная боль пронзила горло. Он еще сумел сделать несколько шагов вперед, затем опустился на колени возле жены. Правой рукой зажал рану на шее, тут же из-под пальцев закапала кровь. Одна мысль билась в голове: что с Кандэйс? Жена лежала недвижимо. Он попытался добраться до столика, где лежал визиофон. Мелькнула мысль, что не успеет. Сил не хватит! Тогда он опустился на пол, поднял вверх протез и мысленно нажал на спуск. Лазерный луч ударил в потолок, прожигая броневые листы, которыми было обшито консульство. Когда заряд кончился, он еще что-то соображал. Увидел чье-то лицо, попытался протянуть руку. Затем пришла тьма...

XLII

Таираканские равнины, Люсьен

Синдикат Драконов

5 января 3052 года

У Шина живот свело, когда пилот вертолета начал закладывать немыслимые виражи. Он взлетел вверх, потом круто бросил машину вниз... Наконец Йодама не выдержал — решил потребовать объяснений. В следующую секунду две ракеты мелькнули за окном кабины. Вертолет прорезал их дымные хвосты. Потом снаряды ударили в землю.

Пилот дернулся и, отжав до отказа ручку, еще прибавил скорость.

— Истребитель кланов. Обнаружил нас...

— Мы сможем уйти от него? — спросил Шин.

— Если не сможем, будем гнить... — Пилот выразительно потыкал большим пальцем в землю.

Затем пилот потыкал большим пальцем в сторону салона:

— Стрелка не хватает. На двенадцати с половиной миллиметровую пушку... Если смогу, дам тебе возможность пристреляться.

Шин бросился к тому месту, где сидел второй пилот, и вытащил из-за спинки кресла снаряжение для стрелка. Затем принялся размонтировать пушку. Сначала отсоединил магазин и вытащил сам станок, поволок его в салон — здесь у отодвигаемой двери было оборудовано гнездо для стрельбы. Шин наконец установил само орудие, которое представляло собой ствол, торчащий из объемистого зарядного барабана. В это время Ашаи отодвинул дверь в сторону, и перед Шином сразу под ногами открылась земля. Сектор обстрела из этого положения составлял 170 градусов. Солдаты под командованием Ашаи начали перетаскивать и крепить в посадочные места кассету со снарядами, тянуть подающую ленту, подключать электропитание. Люди действовали торопливо, постоянно поглядывая в небо, где вражеский истребитель заходил на новый круг. Лица у них были белые-белые...

Шин взобрался в кресло, натянул и подключил шлем стрелка. Солдаты и Ашаи закрепили ремни безопасности — без них он бы моментально вывалился из вертолета. На экране шлема засветилась первая метка, свидетельствующая о том, что лазерное наведение и прицеливание заработало. Тут же в поле зрения всплыло перекрестие, в центре его посвечивало алое колечко. Когда прицел захватывал цель, оно начинало пульсировать. Собственно система была такая же, как и на боевых роботах, но в отличие от его «Феникса-ястреба» в вертолете он должен был наводить пушку вручную.

— Готово, Хансон— сан ! — крикнул он в микрофон.

— Хай, шо-са. Сейчас дам возможность пристреляться...

Летчик внезапно затормозил, затем снова дал газ и, развернув машину, погнал ее боком. Шина так начало швырять, что он едва справился с подступившей тошнотой. Только сцепив зубы, схватившись за ручки пушки, сумел овладеть собой. Взор прояснился... В прицел он различил слетевшую с головы Ашаи фуражку, которая, кувыркаясь, летела вниз. Тут же на экране мелькнуло клиновидное хищное тело вражеского истребителя. Пилот с трудом удерживал машину в таком положении, в котором стрелок имел возможность прицелиться. Летчик кланов сразу не разобрал, что за странные маневры начинает выделывать обреченный вертолет, и дал Шину несколько секунд. Тот успел поймать в прицел вражескую машину и изо всех сил нажал ногами на педали.

Грохот, наполнивший салон, перекрыл рев авиационного двигателя. Во все стороны полетели стреляные гильзы. Шесть стволов вращались в барабане, каждый из них в определенном положении заряжался, производил выстрел, выбрасывал гильзу. Темп стрельбы составлял пятьдесят выстрелов в секунду. И это при калибре в двенадцать с половиной миллиметров.

Не более чем на секунду Шину удалось поймать самолет противника, но он выпустил в него всю кассету. Больше сил не хватило удерживать пушку. Наконец отжал педали... В голове послышался странный гулкий звон.

Аэрокосмический истребитель кланов неожиданно клюнул носом и взорвался.

Все, кто был в кабине — Ашаи, оба солдата, сам Йодама, — разинули рты от удивления, однако в следующее мгновение перед ними пролетел черно-красный истребитель из состава авиационной поддержки Гончих Келла и Волчьих Драгун. Именно он достал врага самонаводящейся ракетой. Обломки все еще падали на землю. Вертолет, взяв прежний курс, помчался в сторону столицы.

Шин стащил с головы шлем, и вновь огромное поле битвы открылось перед ним. Позиция для наблюдения у него теперь была лучше не придумаешь. Дымчатые Ягуары легко удерживали своих противников на дистанции и отвечали на огонь постольку, поскольку те нападали на них. Огонь роботов Синдиката был слабым, плохо организованным, словно высшее командование смирилось с тем, что им вряд ли удастся остановить эту нахлынувшую лавину брони и огня. Новые Коты, являвшиеся острием этого стратегического тарана, уже глубоко врезались в оборону Драконов. Шин с горечью отметил про себя: если сказать, что оборона прорвана, это будет недалеко от истины.

Хотя, возможно, он и поторопился с таким выводом. Голова колонны кланов уже в лобовую столкнулась с Волчьими Драгунами и Гончими Келла. Один полк Драгун перекрыл главную дорогу, ведущую к столице, вдоль которой намечалось главное направление атаки кланов — теперь их замысел определился в полной мере. Два батальона Гончих Келла заняли господствующие высоты по обе стороны от стратегического шоссе. Это была первая линия обороны наемников. За нею в той же конфигурации стояли еще три усиленных батальона. Еще один батальон Драгун и батальон Гончих были выведены во фронтовой резерв.

Само поле битвы, особенно на направлении главного удара, представляло собой страшную картину. Сожженная, почерневшая земля, срытые почти до подошвы в результате бомбовых и ракетных ударов холмы, густые клубы дыма — тут и там мелькали и слепили вспышки, грохотали разрывы. Это детонировали боеприпасы в горящих роботах. Разноцветные лучи боевых лазеров, вереницы трассирующих зарядов рассекали воздушное пространство. Мелькали серебристые шары, пущенные из магнитных карабинов, голубоватые молнии протонных пушек вспарывали броню. Небо над головой было исчерчено конденсирующими следами, которые оставляли пролетающие самолеты, — оттуда то и дело срывались сбитые летательные аппараты и, оставляя длинные дымные шлейфы, падали в это крошево огня. Но самым омрачающим душу и разум зрелищем были взрывы ядерных двигателей, где реакция выходила из-под контроля. В таких случаях брюхо робота разбухало, лопалось, и на месте машины возникал голубовато-стальной шар, распадавшийся на отдельные лепестки. Следом перепонки закладывало от нестерпимого, протяжного, как вздох, грохота, который сотрясал окрестности.

Особенно впечатляюще выглядело сражение, разгоревшееся на правом фланге между передовыми батальонами Гончих и Новыми Котами. Роботы были заранее оборудованы дальнобойными орудиями. Они время от времени споро и точно наносили артиллерийские удары по колонне клановцев. Стреляли как в тире... Коты уже потеряли ту стремительность, с которой прошибали первую линию обороны Синдиката, да и земляки Шина изрядно потрепали их стройные ряды. Коты тоже стреляли слаженно и прицельно, однако в их ответах уже не было той несокрушимой мощи, какая была в начале наступления. Дело доходило до того, что уже Гончие Келла решительно шли на сближение и навязывали противнику ближний бой.

Вертолет неожиданно нырнул в узкий каньон, потом так же внезапно взмыл вверх, что дало Шину новую точку обзора. Теперь перед ним предстало самое острие клина Новых Котов, пытавшихся прорваться через боевые порядки Волчьих Драгун. Здесь земля была буквально выстелена остовами и обломками боевых роботов. Судя по маркам погибших машин, Шин догадался, что Драгуны смогли отбросить клановцев на несколько сотен метров назад. Это могло означать только одно — Коты решительно увязли в обороне. Мало того, Волчьи Драгуны сами перешли в контратаку.

С высоты Шин увидел, как вторая линия Драгун и Гончих Келла двинулась вперед. Теперь главным становился вопрос времени. Если Коты не ускорят движение, то окажутся зажатыми в мешке. В противном случае они прорвут оборону и выйдут на подступы к имперской столице.

За второй линией пилот вертолета заложил резкий вираж и взял курс прямо на город. Добравшись до полевой штаб-квартиры, Шин приказал летчику посадить аппарат рядом с узкой расселиной, забранной маскировочной сеткой, под которой едва можно было различить большую палатку. Рядом располагалась ровная площадка — пилот мастерски вписался в нее. Шин скинул с себя сбрую стрелка, отстегнул ремни и соскочил на землю. Отбежал подальше и показал летчику большой палец — потыкал им в небо. Вертолет тут же сорвался с места. Шин не успел проводить его взглядом, как к нему подбежал посыльный с пакетом. Йодама глянул на печать и обомлел — это был личный оттиск Теодора Куриты. Он тут же разорвал рисовую бумагу, достал сложенную записку, развернул ее. Потом, замерев от изумления, некоторое время приходил в себя.

Мелькнула мысль — может, Канрей пошутил? Возложить такую ответственность на его плечи? Но какие могут быть шутки в такой момент? Приказ понятен? Вот и выполняй его.

Он бегом бросился к стоявшим неподалеку боевым роботам. Одним из них был его «Феникс-ястреб». Лестница опущена... Шин быстро забрался в кабину. Через секунду робот полностью ожил, загорелись все экраны, засветились индикаторы, и в рубке раздался голос Такаси Куриты:

— Предупреждаю, что я не потерплю, чтобы мне перечили! Тем более в таком важном деле, как спасение родины. Хватит!.. Кем бы ты ни был, я заставлю тебя исполнять мои приказы. Слышишь, якудза? Я уже имел дело с подобными типами. Приказываю — немедленно сообщи код, чтобы я мог оживить своего робота.

У Шина перехватило дыхание. Согласно распоряжению Теодора он должен был исполнять обязанности офицера связи с последним резервом Синдиката — гвардейскими частями, находившимися в распоряжении Такаси и служащими как бы его личной охраной. Чтобы привести в действие свои роботы, Такаси и его воины должны были использовать специальный секретный код, который был известен только Теодору и Шину. В записке было указано, что передавать код он имел право только по личному распоряжению Теодора.

Части, подчиненные Координатору, располагались в десяти километрах от города, как раз посередине между границей пригородов и первой линией обороны. Позиция в смысле оборонительных возможностей была очень слабая, однако отсюда эти подкрепления можно было легко перебросить на любой опасный участок, который следовало прикрыть. Указания по передаче кода были очень строги. Шин после требования, предъявленного Такаси, почувствовал себя между молотом и наковальней.

— Йие, Курита Такаси— сама . Я получил другой приказ. Распоряжение поступило лично от моего непосредственного начальника. Пока я не могу передать вам секретный код.

— Черт тебя побери, Шин Йодама! Черт побери моего свихнувшегося сына!.. Я чувствовал, я знал, что он доведет дело до того, что наш Синдикат окажется в руках бандитов и наемников. Освободи нас! Ну?! Я приказываю!..

Подобный непримиримый тон уязвил гордость Шина, однако он сумел подавить вспышку гнева.

— Нет! Ваш сын специально разместил ваши части в качестве особого резерва.

— Не пытайся обмануть меня, якудза. — Такаси особенно язвительно произнес последнее слово. — Мой сын никогда и ни в чем не доверял мне. Повторяю в третий, и последний раз: освободи наши машины!

— Никак нет! — Шин развернул своего робота и увидел на экране гигантского «Великого Дракона», на груди которого высвечивался личный знак Координатора. — У меня есть строжайший приказ, и я обязан ему следовать.

— Ты осмеливаешься отказывать мне, якудза? Мне, Координатору Синдиката Драконов?.. Да как ты смеешь?!

— Координатор, я знаю, как высок ваш пост, и испытываю к вам высочайшее уважение. — Шин выговаривал слова, с трудом сдерживая нестерпимое желание послать к черту выжившего из ума старика. — Я прекрасно понимаю справедливость вашего требования. В общем смысле... Но и вы поймите меня — я не могу нарушить данный мне во время сражения приказ. Даже если вы или ваш сын за мою строптивость прикажете мне сделать харакири, я все равно выполню боевой долг. Когда Канрей объявит мне, что час пробил, тогда я передам вам секретный код.

— Этот час наступил! — торжественно заявил Такаси. — Я даром времени не терял, и мои молодцы сумели получить этот код. Три раза я просил тебя освободить наши роботы, и три раза ты мне отказывал. Этого вполне достаточно. Теперь я вправе действовать самостоятельно.

— Если вы собрались поступить именно так, — возразил Шин Йодама, — я буду вынужден дать ход второму секретному коду, который был мне вручен. Как только я выдам только мне известный сигнал, вы все погибнете. А заодно и столица империи.

— Это же безумие! Мой сын свихнулся!..

— Йие, Координатор. Просто он знает, с кем имеет дело и что представляет собой его отец. Он все знает. Знает, на что вы способны, что сумеете раздобыть код. Знает, что, если вы узнаете о втором шифре, вы не успеете раздобыть к нему ключ. Он очень серьезно относится к вам — потому что любит вас как отца и уважает как Координатора. Он просто не может рисковать и допустить, чтобы вы своими поспешными действиями спутали его карты. В его планах ваши солдаты играют слишком важную роль, чтобы преждевременно ставить их под удар.

— Он просто боится, что я украду у него победу.

— Нет, Координатор, совсем не так. Он просто боится доверить кому-то другому ту миссию, которая по плечу только вам.

Такаси хмыкнул. Видно, ему трудно было скрыть удовольствие, услышав такие слова.

— Ты мне сказки не рассказывай!.. Уж кто-кто, а я знаю, как ко мне относится мой сынок.

— Вот что я скажу на это, Такаси Курита. Ваша любимая внучка отказалась эвакуироваться из столицы, потому что верит, что отец и дед смогут совместно справиться с этой напастью. Хорошо, я скажу вам правду — вы являетесь последним резервом нашей армии, и я молю богов, чтобы вам не пришлось вступить в дело. Но уж если до этого дойдет, то вы должны находиться в том месте, откуда вас и ваших людей можно будет легко перебросить на нужный участок. Неужели вы не понимаете, что, сорвись вы с места раньше времени, у Теодора не останется той последней дубины, с помощью которой мы расколошматим этих недоносков, явившихся к нам устанавливать свои порядки? Все, Курита Такаси, я отключаюсь. Ждите сигнала, и я молю небо, чтобы он не прозвучал. Вы — последняя надежда нашей земли. Вашей Оми, наконец...

XLIII

Саталис, Свободная Республика Расалхаг

4 января 3052 года

— Огненная Птица-один, я это уже слышал. Я так понимаю, что «Окстола» вы не видите. — Фелан Вульф выругался про себя, потом выслушал оправдания диспетчера и заявил: — Не надо вешать мне лапшу на уши. Еще раз осмотрите местность, он должен быть где-то поблизости.

— Так точно, Дайр Стар! — доложил Керью, однако особого энтузиазма в его голосе не было.

— Где вы, черт вас побрал! — воскликнул Фелан и глянул на вспомогательный монитор, на котором была представлена карта местности.

Земля здесь была удивительная, если не сказать круче... Взбесившаяся какая-то земля! Ладно, залитое лавой после недавнего извержения плато должно быть неровным, изрезанным трещинами, проломами, ущельями. Действительно, передвигаться по такой поверхности нелегко — вот и Дайр Гамма с трудом прихрамывает сзади. Единственный, кстати, кто тащится за ним из всей звезды... Когда же в воздухе минус двадцать по Цельсию, а под коркой плавятся камни, от такой планетки можно ожидать всего, что угодно!.. Если прибавить к этому неожиданные исполинские выбросы перегретого пара, мгновенно остывающего на морозе и осыпающегося игольчатыми кристалликами льда, то картина вообще рисуется жуткая. Струи пара били повсеместно — свет причудливо ломался в этих фантастических фигурах. На этой планетке нельзя было ни на секунду забывать подводить тепло к сенсорным датчикам. Иначе робот тут же ослепнет.

Все доклады о местоположении других роботов его подразделения были отрицательные. Фелан Вульф внутренним чувством угадывал, что все они, водители роботов его звена, кроме Дайр Гаммы — Альфа, Бета, Эпсилон Дайры, — специально держатся сзади. Не могут же они просто так взять и сгинуть в этой льдисто-каменной пустыне!

Почему бы и нет! Точно, специально попрятались... Фелан с горечью подумал: сколько бы Наташа Керенская ни разглагольствовала о необыкновенном духе взаимопонимания и товарищества, которые царят в ее соединении, все там происходило так же, как и в других частях. На поверку много хуже, чем он мог себе представить. Все его подчиненные являлись ветеранами, которые ни в какую не хотели признавать старшинства Фелана. Для них его командирство было крушением устоев. Он был одним из тех, с кем они воевали, и нате, пожалуйста, — теперь он их командир! Они изо всех сил старались навредить ему и, как стороной дошло до Фелана, поклялись подставить его при первом же удобном случае. По-видимому, они решили, что такой случай представился на Саталисе. В тот момент, когда его атаковал вражеский робот «Окстол», они словно сквозь землю провалились. Наверное, водители решили — пусть робот Расалхага разделается с выскочкой и наглым гордецом, который совсем задрал нос после того, как непонятным способом пугнул этих трусов ганзбургцев и принудил их к капитуляции. Еще бы ему их не принудить, когда за плечами мощь всего Клана Волка. Теперь за ним началась охота — это было ясно как Божий день. Не удастся «Окстолу», в дело вступит следующий вражеский робот. На помощь ему надеяться нечего.

Фелан без конца размышлял над тем, как ему поступить. Как усмирить этих буйных, жаждущих войны и крови солдат? Как найти с ними общий язык? Он в какой-то мере понимал их, но расставаться с жизнью ради каких-то метафизических обид ему вовсе не хотелось. Одна надежда на время — оно сгладит, оно излечит. Только со временем он сумеет переломить отношение к себе. Когда это будет? В его положении спешить нельзя, пока же это противостояние пахло кровью.

Вот почему они прячутся. Сгинули в клубах ледяного пара. Соратники, так сказать... На чьи плечи он должен был опираться в трудную минуту.

Гнев не проходил. Мерзкий какой-то, тусклый... Одним словом, пошлый. Это далеко не благородная ярость...

Он глянул на второй монитор, где были показаны повреждения, которые получил его «Волкодав» во время первой стычки. Сбита броня с правой руки. Местами... К счастью, лазерная пушка большого калибра не повреждена.

Вот напасть — и не пожалуешься наверх! Это грозит бесчестьем. Не мог, скажут, разобраться с собственными подчиненными.

С ними, пожалуй, разберешься!.. Руку «Окстолу» он срезал, а что толку, когда, как оказалось, все вооружение у него в грудном коробе расположено. Этакий человекоподобный истукан с тонкими гибкими членистыми ручками.

Фелан еще раз взглянул на карту и переключил сенсорные датчики на инфракрасное излучение. Ландшафт мгновенно переменил цвет на голубовато-лиловый. Паровые выбросы стали желтыми. Алые завитушки горячего воздуха, поднимавшиеся от «Волкодава», напоминали локоны, обрамляющие металлического исполина с волчьей головой. На земле тоже появились багровые и густо-золотистые пятна — там, где подземное тепло прогревало лавовую корку. Самое обидное, что видимость и после переключения датчиков не улучшилась.

Фелан снизил скорость и не спеша направился в сторону ближайшего провала, рубцом разрубившего поверхность. Масса подобных трещин-ущелий вскрывала всю землю — лучшее укрытие для боевых роботов трудно было придумать. Фелану претила сама мысль о том, чтобы позволить «Окстолу» еще раз выстрелить первым. До того раза, как противник с близкого расстояния всадил Фелану заряд из протонной пушки, командор звезды еще считал, что все обойдется — ну, поворчат «старики» и в конце концов вступят в бой. Однако расовая нетерпимость кланов оказалась так велика, что скоро он понял: сразу, махом преодолеть неприязнь к чужаку невозможно.

«Волкодав» начал спускаться в каньон. Из-под левой ноги выскочил крупный угловатый камень, робот покачнулся, однако Фелан сумел удержать равновесие. «Волкодав» оперся левой рукой, потопал левой опорой, наконец перенес на нее вес машины. Камень между тем все еще летел до дна провала. Вот, лег... Наблюдая за ним, Фелан решил — это идея! Что, если взять врага на приманку?

Наклонившись, робот поднял глыбу вулканической породы, зажал ее между большим и указательным пальцами. Фелан навел на камень три своих лазера, уменьшил убойную силу и нажал на спуск.

Три луча ударили в глыбу, оплавляя ее края и разогревая до тускло-багрового цвета. Фелан дал команду — робот отвел руку назад и швырнул вниз по крутому склону эту наполовину расплавленную вулканическую бомбу. Яркое пятно, набирая скорость, подпрыгивая, покатилось вниз. Ударившись о выступ, обломок высоко подскочил и пролетел над дном провала.

Четыре лазерных луча ударили в приманку. Стреляли из-за выступа... Расплав мгновенно размазался по стенке каньона. Два луча из лазерных пушек среднего калибра ударили ниже. Видимо, водитель рассчитывал, что это сам «Волкодав», и решил сразу срезать ему ноги.

Секунду спустя «Окстол» появился из-за выступа скалы — нервы у водителя не выдержали. Он, как бывает с новичками, уже разработал план, был заряжен на действие и не смог совладать с собой — бросил машину вперед. Тут же обнаружил ошибку... Даже в этой проигрышной ситуации действовал толково — это Фелан сразу отметил про себя, — сообразил, откуда прилетела приманка, и развернуть робота в ту сторону успел, однако было поздно. Фелан спокойно всадил в него залп из всех лазерных орудий, тут же добавил из магнитного карабина. Потом из автоматической пушки. Уже падая, «Окстол» успел ответить — лазерные лучи, вспарывая броню, пробежали по нагрудной плите «Волкодава».

Покончив с противником, Фелан начал вызывать по радио:

— Огненная птица! Огненная птица, доложи Черной Вдове, что путь открыт. Какое следующее задание?

Подождал немного и переключился на частоту, которой обычно пользовались солдаты Расалхага.

— Эй, кто бы ты ни был, прими мое уважение. Ты воевал что надо. Если бы не поддался на мою уловку, то не знаю, как повернулось бы дело. Теперь ты мой пленник.

Ответил ему на удивление высокий и взволнованный голосок. Пилот был совсем мальчишка.

— Может, я и пленник, только я никогда не подчинюсь тебе.

— Не глупи. И перестань терзать свой мотор, а то он может взорваться. Никто и не собирается заставлять тебя прислуживать.

— Не думай, что я позволю себе взорваться вместе с роботом. Это было бы слишком хорошо для вас. — Он помолчал, потом добавил: — Если я погибну, то не смогу возглавить борьбу своего народа за свободу Понятно?

Прежде чем Фелан сумел подыскать подходящий ответ, пришел вызов с базы:

— Дайр Стар, полковник шлет вам свои поздравления. Саталис выбросил белый флаг. Мы все собираемся на базе и готовимся к инспекции.

Фелан недовольно нахмурился:

— Что за инспекция?

— Наташа сказала, что в течение двух дней к нам прибудет ильХан. С ним будет какой-то необычный гость.

— Она назвала имя?

— Он не из наших, имени не знаю. И никто не может подсказать.

— Я смогу, — сказал Фелан.

— Попробуй. — Керью поколебался, потом сказал: — Какой-то примас Ком-Стара. Это тебе о чем-нибудь говорит?

XLIV

Имперская столица, Люсьен

Синдикат Драконов

5 января 3052 года

У старого Такаси иссякало последнее терпение. Шин Йодама в эти нескончаемые минуты размышлял о нелегкой судьбе вассалов, приближенных к сильным мира сего. Их доверие — это смертельно опасная штука. Вот и Теодор выбрал его для такой сложной миссии. Почему? Ответ мог быть только один — в общем-то Шин был новичком при дворе Канрея и не успел еще до конца пропитаться духом взаимных интриг и нескрываемого чинодральства. Он был из молодой поросли боевых офицеров, и, по мнению Теодора, только такой человек смог устоять против шантажа со стороны старого Куриты. Шин сразу сообразил, что эта сторона задания только и волновала Теодора. Но была и другая — его, Шина, личная. Ничего нет опаснее для жизни, как ссора с таким высокопоставленным человеком, как Координатор Синдиката. Одно движение пальца — и нет никакого Шина Йодамы. Так что хочешь не хочешь, а повертеться придется. Шин вздохнул... В этот момент замигала лампочка вызова. Оц щелкнул тумблером.

— Хай ?

— В конце концов, мой сын позволит нам вступить в бой или нет?

— Последнее распоряжение — оставаться на месте, вести борьбу с воздушными целями, в любое мгновение быть готовыми к атаке. Канрей предупредил, что времени на споры не будет. С марша сразу в бой.

Сказав, Шин сразу отключился — Теодор строго-настрого приказал ему не занимать частоту и как можно меньше разговаривать с Такаси. «Тот, — тихо, сквозь зубы сообщил Теодор, — способен кого угодно сломать. А ты, — засмеялся Канрей, — мне еще нужен». Сам Теодор находился в тылах Второго легиона Веги, откуда продолжал руководить сражением. Он без конца маневрировал резервами, затыкая то там, то здесь образовывавшиеся бреши.

Чем дальше, тем яснее становилось, что выполнение общего стратегического плана Ягуаров и Котов встретило серьезные трудности. Сражение вступило в решающую фазу, когда силы противников в какой-то степени взаимно уравновесились, и нужен был толчок, чтобы склонить чашу весов на чью-либо сторону.

Атакующие потеряли темп и пробивную силу, и для того, чтобы возобновить наступление, им было крайне необходимо перегруппироваться. Но для этого нужно было время. Так вот эту паузу Канрей не желал им дать. Ни в коем случае. Его войска успешно связали боем все соединения боевых роботов кланов, и надо было только подбавлять огонька. Однако легко было планировать. Но, имея дело с кланами, ни в чем нельзя быть уверенным. Даже в том, что ударная группировка врага находилась в окружении — наемники замкнули ее с тыла.

Другой важный вопрос касался подкреплений. Все ли резервы у кланов задействованы? По показаниям пленных резерв мог быть доставлен на планету в течение часа, затем еще час — на развертывание. Вот почему Теодор и не отдавал приказ о переходе в контратаку. Разбить роботов кланов надо было очень быстро, иначе нападающие сами попадут в мешок. Всего этого не понимал старый Такаси. Он по-прежнему безумно рвался в бой.

Глупость старика уже не так раздражала Шина. Страшило другое — кланы вполне могли сровнять город в землей с шаттла, который висел в околопланетном пространстве. Так уже случилось с Эдо на Тертл-Бэй.

...Опять замигала лампочка. «Вот неуемный старый дурак!» — выругался Йодама и щелкнул тумблером. В шлемофоне раздался голос Теодора:

— Йодама— сан , колонна роботов Новых Котов направляется в вашу сторону. Гончие Келла сейчас перегруппируются и поддержат вас с юга. Полковник Келл сказал, что, если вам удастся загнать их под огонь, он будет благодарен.

— Так точно, Канрей. Мы выполним приказ.

— Удачи, Шин! Они в мешке. Теперь или никогда!

— Понятно!

Он подмигнул сам себе и, переключившись на частоту отдельного усиленного батальона охраны Координатора, который назывался «Когти Дракона», заорал что было мочи:

— Боевая тревога! Готовность номер ноль. По коням, господа! Коты идут на нас — они наши! Гончие Келла помогут с юга, остальные наши силы надавят с севера. Приказ — любой ценой развернуть клановцев так, чтобы они подставили фланг Гончим Келла.

Следом в эфире взревел Такаси:

— За мной! А ну-ка покажем этим пришельцам, как умеют сражаться самураи.

— Ни в коем случае! — завопил Шин Йодама. — Слушать меня. Мы не имеем права забывать наши боевые традиции, но бросаться в бой для того, чтобы погибнуть, нельзя. Наша задача не погибнуть, а развернуть клановцев. Мы являемся молотом, а Гончие — наковальней.

— Я — самурай, Шин Йодама! — возразил Такаси. — Мой кодекс чести требует, чтобы я был достоин благородных примеров из прошлого.

— Ваш кодекс чести также требует, чтобы вы исполнили свой долг. Пусть ваша честь уступит немного — хотя бы чуть-чуть — долгу перед родиной. Он требует выполнения боевого приказа, и честь настоящего самурая только в том, чтобы сделать это. Вот для чего можно и жизнью пожертвовать.

Шин откинул крышку и набрал на клавиатуре секретный код.

— Мы еще не закончили разговор, Шин Йодама.

— Я понимаю, Координатор. Я уже говорил, что можете после боя распорядиться моей жизнью. Я знаю ваше отношение ко мне. Значит, мне ничего не остается, как погибнуть в бою. Но моя смерть будет на вашей совести, этакое маленькое пятнышко на вашей чести.

В этот момент справа от центрального шоссе показался высоченный, обожженный, с проломами и пробитыми отверстиями металлический истукан. Он медленно шествовал в сторону города.

— Все, разговоры окончены. Пришел наш час, ребята!

Он нажал кнопку — секретный код полетел по радиоволнам. Роботы в строю зашевелились, начали подергивать конечностями. «Феникс-ястреб» решительно шагнул вперед и перешел на бег. Боевой робот развил максимальную скорость 97,2 км/час на небольшом отрезке. Каждый его прыжок оставлял большую лунку в подстилающем грунте.

Шин припал к прицелу, однако на такой скорости никакие гироскопы не помогали, перекрестие дергалось по экрану главного монитора. Прицельно выстрелить было невозможно, но и враг не мог поймать его в прицел. Наученный горьким опытом, он за четыре секунды пересек мертвую зону, где водитель кланов мог обстреливать его, а «Феникс-ястреб» его — нет. Теперь они оказались в более-менее одинаковых условиях. Сейчас удачный маневр и точность огня решали дело. Между тем вражеский робот успел пустить в него РДД. Снаряд взорвался на почве, выбив яму, которая начала заполняться водой. Всю правую верхнюю конечность «Феникса» забросало грязью — робот покачнулся, однако Шин сумел сохранить равновесие. Бег в течение восьми секунд позволил ему занять удобную позицию для стрельбы. Он переключил все вооружение на один спусковой крючок и припал к прицелу. Враг тоже оказался не промах и успел сменить позицию, так что полновесный залп Шину не удался. Лучи из орудия большого калибра прошли выше, зато два луча из лазеров среднего калибра вонзились в правое плечо, пробурили броню и, по-видимому, перерезали искусственные связки. Рука с автоматической пушкой странно вывернулась и повисла, как флаг в тихий день.

Одолев еще сотню метров — в этот момент его обстреляли два вражеских работа, лучи чуть задели и оплавили броню, — он зашел с левого фланга на «Хагетаки». В следующее мгновение опять сменил курс, и залп воина Котов прошел мимо. Ясно, что водитель уже порядком устал — он по крайней мере несколько часов находился в бою. Шин подвел свой робот поближе и плечом врезался в левое плечо врага. Послышался жуткий скрежет, руку «Хагетаки» просто отшвырнуло в сторону, броня была сорвана и с «Феникса-ястреба». «Хагетаки» начал поворачиваться в сторону Шина одноруким корпусом-инвалидом, но в этот момент «Великий Дракон» всадил роботу клановца в корпус полный заряд. Затем ударил его грудью. Тот повалился на землю, и робот Такаси, наступив на него ногой, двинулся дальше.

На «Хагетаки» взорвался ядерный двигатель. Ударная волна едва не опрокинула машину Йодамы. Самого Шина так дернуло в кресле, что он чуть не потерял сознание. Придя в себя, тут же восстановил управление роботом и тем же спешным шагом — точнее, гигантскими прыжками — промчался за первую боевую линию вражеских машин. Здесь он, сцепив зубы, унял боевой зуд, который охватил его после первой победы, и решил прежде всего осмотреться. В чаду и пламени, сквозь рваные хвосты дымовых завес, он увидел много машин, которые вполне могли стать его целями. Но ведь задачей «Клыков Дракона» являлось не истребление вражеских роботов, что само по себе было невыполнимо, а создание заслона, с помощью которого они могли бы развернуть Новых Котов. Это было возможно только в том случае, если пилоты Такаси составят боевую линию.

Он глянул на экран дисплея — первоначальный натиск свежего резерва имел успех. Кланы даже несколько отступили, но боевой порядок не нарушили. Батальон Такаси вел обстрел по широкой дуге, тем самым создавая огневой заслон на направлении их главного удара.

— Йодама, — послышался в наушниках голос Такаси, — я собрал батальон в единый кулак. Что дальше? Шин глянул на карту.

— Не совсем так, Координатор. Нам не заслон надо выставлять, а постараться повернуть их. Если они сомнут нас, то выйдут на прямой радиус к городу.

— А если я позволю им обойти нас, они уже беспрепятственно ударят по городу.

— Вот и надо их повернуть, чтобы они подставили фланг батальону Лунных Ястребов Келла.

— Да где они, твои чертовы Ястребы? Я ни одного не видал.

— Здесь они, здесь. Где им и положено быть. Вот и хорошо, что вы их не видите... Шин скрестил два пальца.

— Ну, Шин Йодама!.. Если их там нет, я убью тебя своей собственной рукой.

— Вот если их там нет, тогда вы имеете право погибнуть с честью. А пока нет. Пока мы все исполняем приказ. Ясно, Такаси?

Уж чего-чего, а командовать старый Курита умел. Уже в следующую минуту его батальон начал смещаться к югу, и кланы, уловив маневр, начали перегруппировывать свой ударный батальон. При этом они начали обстреливать пилотов Такаси РДД. Координатор никак не хотел внять голосу разума и производил перестроение на дистанции, доступной для роботов кланов. Сам же он не мог ответить им огнем. Как только Шин напомнил об этом, тут же получил достойный отпор:

— Ты, якудза, глуп и труслив. Как, впрочем, и мой сын, который доверился подобным тебе.

«Оставил бы ты свою риторику для истории, старый пень, — в сердцах подумал Шин. — Вот он, решающий момент».

Он нутром учуял перемену обстановки. Сдержал ликование, не мог позволить себе в такую минуту поддаться радости.

Коты клюнули! Перегруппировку батальона Такаси они приняли за подготовку новой атаки и начали перестраивать ряды, поворачивая линию фронта против нависшей угрозы с юга.

Как только кланы развернули боевую линию, с тыла на них обрушилась лавина Гончих Келла. Они двигались небольшими каре, не стреляя на большой скорости, и, только сблизившись, открывали огонь из протонных пушек и магнитных карабинов. Воины из Клана Котов были обескуражены. Впервые с начала наступления в их действиях просматривалась растерянность и неразбериха. Ряды расстроились за несколько минут. В это время с севера на них неодолимой волной надвигался Второй легион Веги с остатками полка Отомо и Первого полка Меча Света. Теодор сразу отрезал ударный клин от тыла. Разведывательные машины кланов, словно стая борзых, помчались в восточном направлении. Их целью был поиск выхода из мешка. Как только они приблизились к цепи холмов, оттуда их накрыли огнем Волчьи Драгуны.

Теперь Шин сразу сообразил, что им придется туго. Резервный батальон Такаси являлся самым слабым местом в кольце окружения, и кланам не надо было много времени, чтобы понять это.

— Держись, ребята! — завопил в эфире Такаси. — Теперь мы стали наковальней.

Бегущий «Масакари» ударил плечом в грудь «Феникса-ястреба». В рубке Шина посыпались искры. Его подбросило к потолку, и, если бы не ремни безопасности, он бы вылетел из кресла. Тут же Шин рухнул обратно. На экране заголубело утреннее небо — выходит, этот наглец «Масакари» все-таки опрокинул его на землю. Остаться на земле — это верная гибель. Шин срезу понял это. Он, лежа на спине, сумел отдать команду и попытался перекатить металлического исполина на грудь. В таком положении он мог, помогая себе верхними конечностями, встать на ноги. Однако все получилось не так, как ожидал Шин. В момент перекатывания он угодил под ноги бегущему «Дайши» противника. Тот на ходу пнул его гигантской металлической пятой и вернул в исходное положение. При этом «Феникс-ястреб» еще и завертелся на месте, Шин почувствовал себя словно пилот на центрифуге. Подобные упражнения до добра не доведут, его либо раздавят, либо безнаказанно расстреляют. Шин с помощью левой руки остановил вращение, принял сидячее положение, однако вражеский «Дайши», почуяв легкую добычу, вновь ударил его в грудь опорой, напоминавшей раздвоенное копыто. Шин вновь рухнул на землю. Следующий удар пришелся в правое предплечье, все там теперь было смято, большой лазер выведен из строя.

«Дайши» решил затоптать «Феникса-ястреба». Он уже занес ногу над поверженным роботом, и в этот момент Шин увидел низ бронированного брюха и промежность между металлическими ногами. Он, уже не целясь, ударил туда из протонной пушки.

Голубоватый дрожащий свет залил рубку «Феникса-ястреба», в шлемофоне послышался резкий треск, которым обычно сопровождается подобный выстрел. Затем грохот... Небо и экраны посветлели, на боковом мониторе Шин увидел, как «Дайши» рухнул на спину. Дым валил у него из-под брюха. Следом раздался еще один взрыв — это сдетонировала кассета с реактивными снарядами.

Шин перекатил «Феникса-ястреба» на правую сторону и теперь, получив три точки опоры, начал поднимать робота. Закончив эту операцию, удовлетворенный, он вытер кровь, текущую из носа, и подмигнул своему отражению. Затем посмотрел на обзорный экран и обнаружил сзади «Великого Дракона». Так вот кто спас ему жизнь!

— Зачем, Такаси? — не удержавшись, спросил он.

— Я могу ненавидеть тебя и таких, как ты, но ты гражданинСиндиката. Как я могу не помочь подданному моего царства!

— Так же и во всем остальном, — ответил Шин. — Наша тактика может различаться, но цель у нас одна. Так что, считай, долг свой мы исполнили.

XLV

Шаттл «Барбаросса»

Элайна, оккупационная зона

Клана Нефритовых Соколов

6 января 3052 года

Как только молоденький офицер принес запечатанный пакет, Гален Кокс попросил всех оставить помещение. Виктор Дэвион безразлично наблюдал, как офицеры выходили, как Гален вскрыл пакет и достал оттуда голографический диск. При этом на лице у Галена появилось такое угрюмое выражение, что Виктор подумал: диск этот содержит нечто большее, чем обычную сводку, которую он регулярно получал из штаб-квартиры.

Он сидел в кресле с ногами, укутавшись теплым шерстяным одеялом. Двигаться не хотелось, тем более получать новые безрадостные известия. С него хватит уже боя на полуострове. Теперь еще одна напасть — вон как лицо у Галена изменилось.

— Это может подождать, Гален, — сказал принц. Глаза Кокса блеснули, как две льдинки.

— Боюсь, что не может. На пакете пометка «Альфа-один». Передано Ком-Старом. Только для ваших глаз.

— Это значит, что послание либо отца, либо о нем. Я сейчас и думать об этом не могу.

Гален выразил недовольство и вставил диск в видеоаппарат, встроенный в стену. Затем повернул к экрану кресло, в котором сидел принц.

— Послание крайне важное, спешное. И учтите, что ваш отец доверил его Ком-Стару. Это вам о чем-нибудь говорит? Дайте мне знать, когда просмотрите его, я вернусь и уничтожу запись.

Гален направился к люку, однако Виктор остановил его:

— Подожди, Гален. Останься.

Тот отрицательно покачал головой:

— Это только для вас.

— Я желаю, чтобы ты остался.

— Не хотелось бы мне лезть в эти дела...

Виктор видел, что его отказ был лишь видимостью и данью дисциплине. На самом деле Галену очень хотелось остаться.

— Капитан, останьтесь. Это приказ.

— Так точно.

Виктор вздохнул, встал, подошел к аппарату, нажал кнопку. Открылся экран, на нем появилась картинка — Хэнс Дэвион, восседающий на троне.

Отец выглядел не столько усталым, сколько ошеломленным. Потом он, видимо по сигналу начала записи, попытался улыбнуться, однако улыбка получилась вымученной.

— Приветствую тебя, Виктор. Я бы предпочел, чтобы мое послание было более радостным. Однако что есть, то есть.

Отец сглотнул. Сердце у Виктора замерло — нижняя губа отца задрожала.

— Пятого января было совершено покушение на герцогиню Кандэйс Ляо и министра безопасности Джастина Алларда. Убийца проскользнул в консульство Сент-Ив и застрелил их в спальне. Первой была убита герцогиня, затем смертельно ранен Джастин. Несмотря на ранение, он сумел застрелить убийцу и поднять тревогу. Ему была оказана помощь, однако слишком поздно.

Виктор затаил дыхание.

— Это невозможно! Только не вчера!.. Нет!.. — Он посмотрел на Галена, который стоял с открытым ртом, повторил еще раз, уже шепотом: — О Боже, нет!..

Хэнс Дэвион сжал кулаки.

— Расследованием установлено, что убийца находился на службе у Романо Ляо. Он жил на одной из планет Маршрута Сарна, на Шипке, но в 3042 году переехал в Новый Авалон. В 3048 году получил гражданство. Это был «законсервированный» агент.

Тормано Ляо назначил себя регентом Сент-Ива, хотя все права у сестры Кая — Куан Ин. Я послал несколько резервных полков в Сент-Ив, чтобы пресечь авантюрные попытки Тормано Ляо и его партии. Кай наследует титул герцога Сент-Ив и должен быть немедленно отправлен на родину, где он будет коронован и, если он того пожелает, возглавит войска, направленные на войну с кланами.

Мы уже предприняли ряд шагов и продумали операцию по отмщению. Преступная клика, которая считает, что ей все дозволено, поплатится за свои злодеяния. Но на это потребуется несколько месяцев. Если Кай захочет решить этот вопрос военным путем, я постараюсь отговорить его, но предупредите, что я поддержу его во всех его начинаниях. Тела его родителей находятся здесь, в столице, затем они будут посланы в Кестрел, где будут захоронены в семейной гробнице Аллардов. Касандра и Квинтус будут сопровождать тела родителей.

Я знаю, Виктор, как тебе будет нелегко сообщить эту новость Каю. Однако я прошу тебя сделать это. Пусть он услышит печальное известие из уст друга. Как бы я хотел оказаться там, с вами, но это невозможно.

Виктор почувствовал вкус слез на губах.

Между тем Хэнс Дэвион продолжал:

— Виктор, скажи Каю, что мы все горько скорбим вместе с ним. Весь наш народ, все Федеративное Содружество. Мои отношения с его отцом и дедом были более чем дружественные. Если бы не они, история была бы куда более безжалостна к государствам Внутренней Сферы. Скажи ему, что я и твоя мать гордимся тем, что у нашего сына есть такой друг, на которого всегда можно положиться.

Экран погас, раздался голос, подтверждающий конец сообщения, и створка сама собой задвинулась. Виктор неотрывно смотрел на стену, при этом равномерно бил кулаком по подлокотнику.

— Дьявол их всех побери! Дьявол их всех побери!.. Зачем ему надо было погибать? Гален, зачем судьба так играет человеком? Неужели его жизнь была напрасна?

— Как ты смеешь?! — не выдержал Гален. Нескрываемый гнев в его голосе сначала ошеломил Виктора, потом он пришел в себя.

— Ч-что?..

— Как ты смеешь говорить, что он без пользы прожил свои годы?

Виктор никогда не видел своего помощника в такой ярости. Губы у того дрожали.

— Как смеешь ты, черт побери, говорить что-либо подобное? Через пятнадцать минут после его гибели мы покинули планету. Ты забыл о том, что он спас не только тебя, но и всех нас. Весь батальон! Это что, пустяки? Ну, — он с силой развел руками, — я не знаю. Сказать такое о человеке, который тебе — и мне лично! — спас жизнь!..

Наконец Кокс справился с чувствами — словно испугался, что сморозил несусветную глупость, но он был солдат и честный человек. Что сказано, того не вернешь. Не вернешь и Кая.

— Не понимаю, Виктор. Прости, что фамильярничаю, но неужели не ясно, что то, что он сотворил на полуострове, послужит всем нам, нашему батальону, всему полку, всей армии таким примером, какой и не снился врагам. Он до конца исполнил свой долг. Он ни секунды не колебался, когда шел нам на выручку. Не задумывался, опасно это или нет. А ты говоришь, что его жизнь не удалась. Если какой-то поступок и можно назвать героическим, то именно этот. Он стал для меня мерой и символом мужества. Мне есть теперь что с чем сравнивать.

Он подошел и сдернул с принца одеяло.

— Посмотри на себя. Ты до сих пор разгуливаешь в шортах, не снял хладожилет. А ведь ты командир батальона. Сидишь хнычешь... Хандра тебя разобрала! На тебя смотрят молодые офицеры, команда. Неужели Кай отдал свою жизнь, чтобы ты сидел здесь в кресле и переживал?

— У меня траур! Понимаешь ты, я скорблю о своем лучшем друге. — Виктор невольно сжал обезьянку, подвешенную у него на груди. — Можешь ты понять или нет?!

— Виктор, если ты считаешь, что я и другие ребята не скорбим о Кае, ты ошибаешься. У меня, у нас сердца кровью обливаются. Но если ты думаешь, что можно скорбеть в шортах, то пусть твой отец как можно дольше сидит на троне. — Гален фыркнул, потом улыбнулся и взмахнул рукой. — Добро пожаловать в новую жизнь, Виктор Дэвион! Теперь ты на собственной шкуре почувствовал, что такое война.

— Ах, как же ты не понимаешь! — Виктор смахнул слезу со щеки. — Я помню, как мы с Каем обещали друг другу встретиться через двадцать лет. А теперь уже этому не бывать. Как ты не можешь понять, что я виноват в смерти Кая!

— Вот вам и здрасьте! — развел руками Гален. — Кай сознательно сделал выбор. Он знал, что твоя жизнь ценнее для Содружества, чем его. Выбрось эту глупую мысль из головы. Подчиненный всегда обязан защищать своего командира. Даже ценой собственной жизни. Об этом в уставе записано. Эх, Виктор!.. Да, ты не сможешь встретиться с ним через двадцать лет, но ты должен прожить этот срок так, чтобы, когда пробьет час, мог спокойно посмотреть на себя в зеркало и сказать, что он вправе гордиться тобой. Он верил в тебя, и ты должен оправдать его доверие...

Гален на мгновение замер — он почувствовал, будто говорит голосом Кая. Или Кай вещает через него? У него горло перехватило, у Виктора тоже — целый год они вместе учились в академии, праздновали Рождество на Аутриче. И этот последний бой... Виктор пощупал обезьянку — теперь они оба молчали. Виктор вспомнил слова Кая, сказанные им, когда он подарил ему этот брелок: «Я дарю этого божка с надеждой, что ты всегда и везде будешь самим собой».

— Ты прав, Гален.

Виктор поднялся, скинул хладожилет.

— Ты пригласил меня в новую жизнь? Я последую твоему и Кая призыву. Но сначала помыться, сбрить щетину. Приготовь, пожалуйста, кофе. Через полчаса жду тебя с докладом. Всех командиров рот ко мне. Сообщи, что проведем разбор последнего боя. Мы должны разобраться, как и почему они бьют нас. Мы должны изучить их лучше, чем они сами знают себя.

Гален вытянулся и улыбнулся:

— Так точно, сэр.

Когда тот вышел, Виктор тихо сказал:

— Я буду самим собой. Не беспокойся, Кай, враги заплатят за твою смерть. Ох как заплатят...

XLVI

Сиан, Конфедерация Капеллана

6 января 3052 года

Свет дробился и играл на натертом воском паркетном полу кабинета, куда вошел Сун-Цу Ляо. Принц постоял на пороге, не спеша осмотрел пол — чужих следов нет. Это хорошо, значит, никто не проник сюда с того момента, как он в последний раз был в кабинете. Затем осторожно переступил порог, очень осторожно повернул круглую ручку замка. Не дай Бог что-нибудь звякнет! Так, все обошлось.

«Как же иначе? Кто осмелился бы нарушить покой комнаты, которую моя всемогущая матушка приказала закрыть двадцать лет назад?»

Он бросил взгляд на паутину, которой затянуло углы, на дверь, ведущую в сад. В комнате ничего не изменилось с того дня, когда Джастин Аллард изменил деду Сун-Цу Максимилиану Ляо и сбежал из Сиана вместе с теткой Кандэйс.

Годы Сун-Цу копил храбрость, набирался мужества, чтобы войти сюда и тем самым бросить вызов своей матушке. Эта комната давно притягивала его — здесь, без сомнения, хранились документы, с помощью которых он мог бы взять любимую матушку в ежовые рукавицы. Он, Сун-Цу, знал, что Романо свихнулась окончательно. Поступки ее были непредсказуемы, и Сун-Цу верил, что его спасение хранилось где-то в этой комнате.

Даже теперь, когда пришло сообщение о смерти Джастина, он не мог поверить, что его больше нет.

Сун-Цу подошел к письменному столу и долго рассматривал кресло, где Аллард подолгу просиживал.

«В ту пору, — подумал принц, — когда ты сидел здесь, у тебя еще обе руки были целы. Вот и на столе нет никаких гнезд и приспособлений, куда можно было бы положить протез. Сколько же тебе пришлось пережить прежде, чем ты ударился в бега? Я бы не удивился, если бы ты перевернул здесь все вверх дном. Значит, не судьба... Удивительно, как же они смогли тебя достать?..»

Сун-Цу тряхнул головой, сбросил наваждение — не хватало еще разговаривать с бесплотным духом. С потусторонним миром пусть матушка и Кали общаются. Теперь Романо будет утверждать, что сделала это ради меня.

Покушение на Кандэйс и Джастина свидетельствовало о явном помешательстве. Большую глупость вряд ли можно вообразить. Она свихнулась на старых счетах. В ее глазах этот акт являлся местью за смерть ее отца и восстановление чести Конфедерации. Но каков практический результат? Смерть Алларда ослабила Содружество? Теперь Сун-Цу даже подумать не решался о том, как отплатит Дому Ляо Хэнс Дэвион. Что смерть? Это ерунда. Лис придумает что-нибудь похитрее. Лишит, например, власти... Единственная надежда, что Дэвион слишком занят войной с кланами, чтобы отдаться полностью этому делу. Глупо. Зачем отдаваться полностью? Что у него, сподручных не хватает?.. В любом случае можно быть уверенным, что Романо Ляо заплатит за случившееся. И заплатит страшно.

Вывод?

Любым способом отмежеваться от нее! С этой целью операцию по запудриванию мозгов, которую он провел на Аутриче, можно считать успешной. Конечно, теперь никто из его товарищей не будет иметь с ним дело. Плевать ему на их благорасположение. Главное, все они сочли его таким же помешанным, как и его матушка, неспособным к решительным действиям. Они очень скоро убедятся в своей ошибке.

Единственной целью Сун-Цу во время этих испытаний было как можно тщательнее изучить характер своего двоюродного брата. Точно так же, как это он сделал со своим дядей, Тормано. Шумный, необузданный Тормано являлся записным революционером, конспиратором и заговорщиком до мозга костей. Благодаря своему высокому положению, он являлся сборщиком пожертвований, которые шли в его сундуки от подобных же безумцев. Часть средств он тратил на расширение подпольной сети, но большую долю использовал для поддержания боеготовности своего полка боевых роботов, который назывался Кавалеры Бронзового Сердца.

Тормано можно было легко приручить, по натуре он не был храбрым человеком, и единственное сражение, в котором он принял участие, потрясло его до глубины души. С тех пор он без конца пыжится, считает себя ветераном, но от Сун-Цу правду не скроешь. Он не испытывал большого желания захватить трон Конфедерации Капеллана, к тому же ему хватало ума сообразить, что если и придется бороться за власть, то прежде всего необходимо заручиться поддержкой Федеративного Содружества. В трудных обстоятельствах он способен потерять голову. В этом смысле гибель Кандэйс он сочтет предостережением и ему. Что ж, тоже неплохо.

Кай совсем из другой материи. До тех пор, пока он воюет с кланами, он не будет домогаться власти. Это просто удача, что он искренне считает кланы куда более серьезной опасностью, чем Конфедерация Капеллана. Кай безусловно храбр. Парень простой, если что придет в голову, то он будет добиваться этого, несмотря ни на что. Пока есть время, нужно накопить как можно больше сил. И конечно, каким-то образом следует лишить Кая поддержки Хэнса и Виктора Дэ-вионов.

Он уселся в кресло и, полуприкрыв веки, погрузился в размышления. Много различных сценариев пришло ему на ум, но все они были из области фантастики. Вот разве что!.. Вот так идея озарила его!.. Ну-ка, ну-ка... Сун-Цу прикинул — на все про все ему понадобится не менее пяти лет. Риск, конечно, огромный, но что он может потерять? Свою жизнь? Этот страх висел над ним в течение двадцати лет, он привык к нему. А вот в случае удачи он может выиграть очень много.

Он вздрогнул. Ему послышалось? В комнате кто-то засмеялся? Он здесь не один? Сун-Цу в страхе оглянулся — никого. Ну и комната! Она сама навевает мысли об измене.

Он успокоился, встал, улыбнулся, не спеша направился к двери. На пороге повернулся и тихо сказал:

— Когда трон будет моим, я обязательно перестрою эту комнату.

XLVII

Имперская столица, Люсьен

Синдикат Драконов

6 января 3052 года

Шин Йодама вздрогнул, когда водитель из полка Гончих Келла коснулся смоченной в виски тряпкой раны на ноге.

— Прости, — между делом сказал водитель, — конечно, лучше эту жидкость употреблять внутрь, чем мазать ею тело, но что поделаешь. Мы должны принести жертву медицине.

Он искусно очистил глубокий разрез, снял налипшую грязь и засохшую кровь, затем вновь улыбнулся и поправил очки.

— Ничего страшного. Ты женат? — спросил он и, заметив, как удивленный Шин отрицательно покачал головой, добавил: — До свадьбы заживет. Наложим пару бабочек — даже шрама не останется.

Шин удивленно глянул на него и, прочитав имя водителя на хладожилете, спросил:

— Сумимасен, Мюрей Джек— сан , что это еще за бабочки?

Тот не ответил — вытащил из своей сумки два кусочка материи, приладил один в конце раны, другой в начале и, залив саму рану желтоватым пластиком, сверху приложил кусок пластыря.

— Вот вам и бабочки. Видите, у них словно крылья выросли. Для таких ран, как ваша, лучше средства нет.

Он огляделся. Шин, приподнявшись, тоже. Кругом лежали раненые. По-видимому, здесь собирали тех солдат и офицеров, которые не очень пострадали в битве. Многие переговаривались, кое-кто сидел на земле и с тоской поглядывал на руины, которые когда-то были городскими предместьями.

— Кроме того, — по-прежнему невозмутимо продолжал Джек Мюрей, — у меня нет ниток. Нечем сшить.

Шин в ответ кивнул — мол, понятно. Между тем Мюрей объяснил, что все это — он обвел рукой развалины и пожарище — работа двух прорвавшихся боевых роботов Новых Котов. Добить их смогли только с помощью авиации. Когда-то цветущая долина Кадогачи теперь представляла собой дымящееся кладбище разбитой техники. Там и тут лежали чадящие останки боевых роботов.

Были и пленные, но мало — кланы сражались до конца. Их шаттл покинул окрестности планеты еще до окончания битвы — прошел слух, что их командование, раздосадованное неудачей, решило, что другой участи они — те, кто участвовал в сражении, — не заслуживают.

Шин посмотрел, как ловко бинтует Джек.

— Послушай, для водителя боевого робота ты слишком умело обращаешься с бинтами.

— Конечно, я же доктор. — Джек подмигнул Шину. — В мирной жизни... Морган Келл объявил набор добровольцев для вспомогательных служб. Техников, медперсонала и тому подобное... Знаешь, как-то хочется приложить руки к чему-то стоящему.

— Хай, Джек, — просто сказал Шин. — Спасибо тебе. Преогромное спасибо... Джек пожал плечами:

— Да я что, я ничего. Рад, что смог помочь тебе. Вам... Я ведь твой должник. Если бы ты не подбил «Бешенного Кота», он бы изжарил меня в моем собственном «Карабинере». — Он потряс головой. — Все-таки хорошо, что ты сражался на нашей стороне.

— Рад, что вы прилетели, чтобы помочь нам, — сказал кто-то за спиной Шина.

Йодама повернул голову. Рядом стоял Хосиро Курита. Он обнял Шина за плечи:

— Надеюсь, с тобой все в порядке?

— Да, ногу задело. Это пустяки, я даже ходить могу. Как, Джек? Тот кивнул:

— Но не бегать, а то рана откроется. Смотри не занеси грязь, и все будет хорошо.

— Домо аригато, Мюрей Джек— сан . — Шин протянул руку, и они обменялись рукопожатием. Потом и Хосиро пожал руку Мюрею.

Шин спросил:

— Ваше высочество, я слышал, вы подбили пять роботов врага?

Хосиро безразлично пожал плечами:

— На самом деле? Я не считал. Там было слишком много мишеней, только стреляй не ленись.

Шин улыбнулся. Действительно, количество вражеских роботов оценивалось в восемь сотен штук или чуть больше. Количество роботов Синдиката достигало тысячи трехсот машин. Однако техническое и боевое превосходство было на стороне кланов. Если бы не господство в воздухе, которое удалось обеспечить с помощью авиачастей наемников, Синдикату бы пришлось худо. По ожесточенности, высокому боевому духу битва при Люсьене превзошла все ожидания. И в ночном кошмаре не могло привидеться то, что случилось сегодня.

Хосиро помог Шину — подставил ему плечо, и они направились к бронеавтомобилю. Там их ждала Оми.

Машина двигалась медленно, верх с нее сняли, и весь путь до штаб-квартиры дети Канрея приветствовали храбрых воинов Синдиката. Те в ответ громко кричали «ура», пожимали руки наследнику и его сестре. Шину тоже досталось — его в армии знали почти все. Тут и население подтянулось. В городе царил праздничный дух. Победа кружила голову. Далее они проехали мимо того места, где стояли оставшиеся в строю роботы наемников. От двух батальонов Гончих Келла остался неполный батальон, а из пяти батальонов Волчьих Драгун погибло чуть более половины. Армия Синдиката пострадала еще больше. Наиболее боеспособными можно было считать Второй легион Веги и полк Джениоши. Другие части были выбиты почти полностью. Резервный батальон Такаси Куриты потерял две трети личного состава.

Наконец они добрались до полевой ставки Куриты.

Картина была самая невероятная — Теодор Курита стоял рядом с Морганом Келлом и Джеймсом Вульфом, рядом на стуле сидел Такаси. Неподалеку расположились Маккензи Вульф с перевязанными ногами, возле него Даниэл Аллард с рукой на перевязи.

Теодор глянул на трех молодых людей, приближавшихся к ним.

— Не знаю, чем бы я мог отплатить вам за все, что вы сделали сегодня, — сказал он. Морган Келл улыбнулся:

— Заплатить не проблема, Канрей. Вспомните, что все мы уволены Хэнсом Дэвионом. Ваше предложение работы — это очень здорово. Этот бой не в счет.

— Точно, — поддержал его Джеймс Вульф. — Я, признаюсь, был очень удивлен, что вы не открыли огонь, когда мы начали приземляться на планету. У нас есть давний счет к Новым Котам, и поквитаться с ними мы сочли большой удачей. Я давно мечтал об этом. Тем более при таких обстоятельствах и в такой компании. Теодор одобрительно кивнул:

— Мне известно, что отношения между нашим Синдикатом и двумя вашими соединениями не всегда были безоблачны. Ваше появление здесь у многих вызвало чувство недоумения, если не сказать — неодобрения.

— Понятно, что было наворочено за двадцать лет, забыть трудно. Слишком жгучи и недавние обиды, которые мы причинили друг другу. Но сейчас важно другое — помогая вам, мы сделали важнейший шаг в объединении сил, способных отразить наступление кланов. Мы считаем, что эта победа принадлежит не только Синдикату, а всей Внутренней Сфере. Теперь, по крайней мере, они будут уважать нас.

— Это сражение ничего не решает в прошлом. Им нельзя закрыть нашу долгую вражду, ее значение в другом — она открывает путь в будущее, где мы можем и должны сотрудничать. Другого выхода ни у вас, ни у нас нет. — Джеймс Вульф особенно четко выговорил последнюю фразу, и Шину стало ясно, что не для Канрея она предназначалась. — То, что накопилось между нами, нельзя разрешить только усилиями одной стороны. А разрешать надо... По крайней мере, я счастлив, что наконец разделался с Дымчатыми Ягуарами и Новыми Котами. Уже это одно я считаю достаточной платой за нашу помощь.

Морган протянул Теодору руку:

— Надеюсь, мы еще встретимся. Нам есть о чем поговорить. Теперь простите, у меня дела. Надо заняться ремонтом и спасением техники.

— Что поделать, Канрей, время не ждет, — сказал Джеймс, после Моргана пожавший руку Теодору. — Ваши войска просто отлично подготовлены. Вы многому научились. В былые годы Коты просто сожрали бы вас заживо.

С этим наемники ушли. Канрей повернулся к детям и Шину:

— Ну, молодежь, каковы ваши впечатления?

— Боевой дух в войсках просто замечательный. Подготовка же оставляет желать лучшего. Мы потеряли более половины техники. И это была бы не беда, но вот убыль четырех пятых личного состава — это просто трагедия. У нас в запасе не более месяца, чтобы обучить молодежь. План такой: к концу месяца мы должны восстановить нашу мощь на 75 процентов и затем каждый следующий увеличивать на 5 процентов. Но главный вывод из этого сражения — осознание того, что кланы можно бить. И бить крепко. По крайней мере, теперь мы знаем, как это делать. Далее, пора всерьез подумать о союзниках, — сообщил Хосиро.

— Это мы выиграли сражение. И никто другой, — желчно заметил молчавший до сих пор Такаси. — У нас не было выбора — победа или смерть.

Теодор повернулся к отцу:

— Я согласен с вами более чем наполовину, однако если бы не наемники, город пришлось бы сдать. Такаси сразу помрачнел:

— Мы никогда не склоним головы перед захватчиками.

— Так-то оно так, Координатор, но ведь этим сражением война не кончилась. Нам надо как-то по-иному организоваться в мире. Хосиро прав — самое время подумать о союзниках. И в этом вопросе ничего нельзя сделать помимо вашей воли. Можете ли вы переступить через прошлые обиды, и тогда к союзу с наемниками не будет никаких препятствий, если нет, я не пойду на соглашение, потому что у вас хватит ума и сил, чтобы разрушить согласие. Вот мы здесь, в кругу семьи, вот ваши внуки. Их будущее в ваших руках. Либо мы перенацеливаем нашу внешнюю политику на поиск союзников, либо сражаемся в одиночку и со всеми. Да, я прекрасно понимаю бесплодность слов и договоров, но теперь наступило время выбора. Я ставлю вопрос таким образом: даете ли вы согласие на союз с Вульфом и Келлом?

— Они заслужили мое уважение и благодарность. Они знают об этом... Я позаботился... — ответил Такаси. — Но у меня нет уверенности, что они отвечают уважением мне. — Глаза у старика совсем сузились. — Оба — и Келл и Вульф — считают, что несправедливо ожидать от благородного воина совершения самоубийства. Вопрос — имеют ли эти господа представление о чести, о долге? Я считаю, что нет, таким доверять нельзя и всякое соглашение для них не более чем клочок бумаги. Стоит их патрону Хэнсу Дэвиону поманить их жирным куском, и они порвут это соглашение.

— Но в таком случае никому на свете нельзя доверять. Кроме того, такого рода соглашения — это не клочок бумаги, всегда можно отыскать надежные гарантии; без этого никто и не думает подписывать союзный пакт. Тем более бросаться в объятия друг друга. Теперь что касается Хэнса Дэвиона. Это он прислал их сюда. У него выхода не было — свои войска он не мог направить. По известным всем нам соображениям... Дэвион способен изменить свою точку зрения на текущие события. Почему же вы остаетесь таким... таким... Непоколебимым, как скала...

— Не надо, Теодор. Таким упрямым ослом — ведь ты так хотел сказать. — Старик поморгал. — Я считаю, что это единственно правильная позиция. Я не имею права осуждать ни Йоринагу Куриту, ни Миноби Тетсухару, ни кого-либо другого за то, что они выбрали именно такой способ сохранения своего честного имени. Этот акт есть предмет личного выбора, и я уважаю его. Вижу его цену... Таким людям можно верить, потому что, нарушив слово, они знают, какую цену придется заплатить, и готовы пойти на это. Вот в чем ты не прав, сын мой, так это в утверждении, что я не способен измениться.

Такаси теперь смотрел куда-то за спину Хосиро. Смотрел вдаль, на поле, заваленное трупами разбитых, сожженных машин.

— Полковник Вульф был прав, утверждая, что, если мы будем идти прежним путем, кланы уничтожат нас. Ты убедил меня, что твоя политика — стоящее дело. И знаешь, чем убедил? Вот такусенькой малостью. — Он показал сыну кончик мизинца. — Тем, что назначил Йодаму офицером связи с широкими полномочиями. Если юнцы способны проявить такую твердость, то ты выиграешь, Теодор. Ты молодец, мой сын. Соображаешь хорошо. И твой план — просто откровение. Это твоя победа, сынок, и твоего поколения.

Наступило молчание. Никто не смел потревожить старика, разглядывавшего поле битвы. Потом Теодор кашлянул и спросил:

— Так каков же будет твой ответ, отец?

— Я уже сказал, что доволен, как ты управляешь Синдикатом. Я отказываюсь от противостояния, ибо это затруднит тебе преобразования в государстве. Теперь ты можешь действовать без оглядки на меня. Правда, я надеюсь, что время от времени ты будешь советоваться со мной.

Координатор встал и положил руку сыну на плечо.

— Наш дом дважды спас Синдикат. Вообрази теперь их удивление, когда они узнают, что мы встали плечом к плечу.

XLVIII

Сольведа, Саталис

Оккупационная зона Клана Волка

7 января 3052 года

Фелан долго молча наблюдал за молодым водителем боевого робота, которого он взял в плен на этой планете. Паренек был помещен в лагерь для военнопленных и теперь расхаживал вдоль ограды. Спину держал прямо, голову — высоко. Как была знакома Фелану эта повадка, совсем немного времени прошло с того момента, когда он с таким же гордым видом мерил дорожку вдоль ограды. Что тогда творилось у него, молодого выпускника военной академии Найджерлинга, в душе? То же самое, что сейчас переживает этот юноша. Хотя какой он юноша — скорее подросток. Тем не менее в бою он вел себя храбро, с машиной обращался умело.

Наконец Фелан подошел ближе.

— Ты достойно держишься, Рагнар Магнуссон. Я бы хотел попросить тебя помочь успокоить остальных военнопленных.

Молодой человек гневно-иронически посмотрел на Вульфа:

— Ага, чтобы вам легче было разделаться с нами? Хорошенькое дельце.

— Нет. — Фелан отрицательно покачал головой. — Теперь, парень, хочешь ты того или нет, а ты приписан к роду Волка. — Он указал на металлический браслет, надетый на правое запястье пленника. — Это значит, что ты являешься военнопленным Волков. Пора тебя познакомить с нашими обычаями.

Рагнар зло дернул ненавистную бирку:

— Это значит, что я теперь твоя собственность, а ты мой хозяин, Фелан Келл?

Фелан вскинул голову.

«Ишь ты какой», — подумал он, а вслух сказал:

— Ты — пленник. Я захватил тебя, поэтому несу за тебя ответственность, но ты не моя собственность и я тебе не хозяин.

— Отлично. Значит, я не являюсь личным имуществом изменника. — Рагнар уже не смог скрыть ярости. — Я не знаю, кем ты теперь стал, но кое-кто из пленных помнит твой прошлый визит на Ганзбург несколько лет назад. Я раньше считал, что солдат из Гончих Келла скорее предпочтет смерть сотрудничеству с врагом. Теперь понимаю, что наемник всегда остается наемником.

Фелан понял, что Рагнар хочет вывести его из себя. Вот этого допустить было нельзя. Рагнар слишком ценный пленник, чтобы позволить мелочным обидам испортить их отношения.

— Ты не понимаешь, Рагнар. Меня тоже захватили в бою, и я был таким же военнопленным Клана Волка, как и ты. Потом у меня появился шанс стать воином, и я не упустил его. В подобном качестве в рядах Клана я имею куда больше возможностей помочь местному населению. Война есть война, и многое в ней не зависит ни от воли победителей, ни от стойкости побежденных. Зверства, например... А ты чем сможешь помочь своему народу, сидя здесь, в лагере? Тем, что будешь расхаживать с гордо поднятой головой? Ну, расхаживай, расхаживай... Что ты знаешь о кланах? Ничего. А ведь бороться собираешься. И вот что я тебе еще скажу. Ты не можешь отрицать, что я победил тебя в честном бою. Взял, так сказать, на фуфло... Ну сбежишь ты из лагеря, ну захватишь боевой работ, и мы вновь встретимся с тобой в поле. Ты что, всерьез рассчитываешь на победу? Значит, ты глупее, чем кажешься. Рассчитываешь на удачу? Значит, глупость твоя неизмерима. Признайся, разве я сделал тебе какое-нибудь недостойное предложение, в чем-нибудь унизил тебя? Или кто-нибудь обошелся с тобой как с рабом? Вас гоняют на работу? Но ты же должен отработать свою пайку. И далеко не тощую пайку. И восстанавливаешь ты родную планету. Почему мы так поступаем? Ты можешь ответить, что нами двигает? Теперь насчет оккупации — тебе знакомы условия договора. Учти, договора!.. Мне ты можешь не paccказывать, что устраивают войска государств Внутренней Сферы с захваченными планетами. У тебя, Рагнар Магнуссон, наследник Расалхага, в этом отношении совесть чиста? Что вы сделали с захваченными в плен наемниками после приказа Такаси Куриты, хотя он к вам никакого отношения не имел? Напомнить? И вот что еще, парень: не путай гордость с гордыней, любовь к свободе — с самолюбованием. Свобода любит тех, кто работает на нее. — Фелан сделал паузу, потом продолжил: — Понятно, сейчас ты в расстроенных чувствах, сердце рвется из груди, дурные мысли не дают заснуть. Вот тебе мой совет: успокойся. Не все так безнадежно, как тебе представляется. Я сам жду не дождусь того дня, когда смогу снять эту бирку с твоей руки. И с рук твоих собратьев тоже. С тобой, Наташей Керенской и другими нашими союзниками, я надеюсь, мы сумеем убедить кланы, что их оценка состояния дел во Внутренней Сфере была ошибочной. Возможно даже, что нам удастся остановить эту войну. Рагнар насупился, потом неожиданно выпалил:

— Если то, что ты говоришь, правда, я присоединюсь к тебе. Если нет, я убью тебя. Улучу момент и убью.

— Ладно, — улыбнулся Фелан, — я выбираю правду.

Фелан направился в караульную, договорился с часовым — тот сказал, что за разрешением на освобождение он должен обратиться в Тринадцатый охранный батальон. На руках должен иметь приказ ильХана — на дарованную пленнику свободу. С этой целью Фелан повел Рагнара в город. Они шли мимо развалин, в которые был превращен район Сольведа-Дрико, затем свернули к ставке ильХана. Все высшее руководство находилось на воздухе, охраняемое шеренгой элементалов. Здесь были ильХан, Наташа Керенская, регент по военным вопросам Ком-Стара и высокая, полнеющая женщина в золотистом длинном платье. Глядя на изумленного Рагнара, Фелан понял, что тот тоже догадался, кто она.

Фелан отдал честь, ильХан и Наташа тоже вскинули руки, затем Ульрик представил:

— Уважаемая примас Миндо Уотерли, это командор Фелан Вульф. Вы могли знать его раньше, в ту пору у него было другое имя. Его звали Фелан Келл.

Миндо приветливо улыбнулась, протянула руку:

— Я помню, имя Фелан Вульф встречалось в докладах, которые высылал регент Фохт. Я имею полное представление о его подвигах.

Она все так же улыбалась, даже когда отдернула руку и вновь спрятала ее в широком рукаве платья.

— Для меня большая честь быть замеченным вами, госпожа примас.

— Как можно забыть имя воина, который уговорил сдаться целую планету? И никакой крови, стрельбы... Особенно такую планету, которая находилась под управлением его заклятого врага. Я считаю, что вас следует записать не в Клан Волка, а в племя волшебников.

В этот момент Миндо взглянула на Рагнара:

— Это же наследный принц Расалхага. Я смотрю, у него браслет. Он что, теперь ваш раб?

— Ни в коем случае, ваша светлость. Я как раз хотел просить ильХана освободить его. Так он когда-то освободил и меня.

Ульрик кивнул.

— Отныне, — добавил он, — его статус по отношению к Фелану или любому другому воину равнозначен той субординации, какая связывает вас и, например, регента по военным вопросам.

— Надеюсь, — все так же благожелательно улыбаясь, сказала Миндо, — что ему повезет с вами так, как вам повезло с ильХаном Ульриком. Послушайте, Фелан, вас ждут великие свершения. Вы готовы к ним?

Ульрик удивленно вскинул брови:

— Вы сомневаетесь в этом, примас? Миндо ничего не ответила, но, по-видимому в продолжение предыдущего разговора, заявила:

— Однако в случае с Люсьеном ваша стратегия вряд ли сработает, ильХан. Надеюсь, вы не позволите этим, из Синдиката, нарушить наши планы? Я могу снабдить вас самой полной информацией, и с помощью Фелана вы легко овладеете следующей целью.

— Следующей целью? — в один голос воскликнули Ульрик, Наташа, Фохт и Фелан.

— Да. План очень прост, и я не вижу, что могло бы помешать его осуществлению.

Теперь улыбка Миндо приобрела доверительный оттенок, словно она готова была поделиться важным секретом.

— Я имею в виду Таркад, ильХан.

— Таркад?! — уже в полный голос воскликнул Фохт. В его голосе явно прозвучал ужас. — Столица Содружества Лиры? Сам Таркад?..

Улыбку словно стерли с губ примаса. Она в упор строго посмотрела на регента.

— Сам Таркад! А что? — Затем она перевела взгляд на Ульрика. — У вас вполне достаточно сил, чтобы взять его. Фелан прекрасно знает местность, регент Анастасиус имеет полное досье на все оборонительные сооружения. Это будет куда легче, чем штурмовать Люсьен.

Ульрик прищурился:

— Интересное предложение, но, к сожалению, боюсь, оно не может быть осуществлено, примас. Миндо снисходительно улыбнулась:

— Поверьте, ильХан, это совсем пустяковое дело, у вас для этого есть все необходимое. Теперь улыбнулся Ульрик:

— Согласен, ваша светлость. Только в наши планы захват Таркада пока не входит.

— А что входит в ваши планы? — нахмурилась Миндо.

— Разве вы не знаете? — Он удивленно посмотрел на нее, потом на регента. Те замерли. — Вы что, в самом деле не знаете? — Ульрик словно не верил в их неведение.

Примас с трудом выдавила:

— Нет.

Жесткая улыбка скривила лицо Ульрика, он чуть прищурился.

— Говорят, дерево надо рубить под корень, ваша светлость. Вот мы и будем рубить под корень. Наша следующая цель — Терра! Наша прародина. Там было положено начало Звездной Лиге, там она и возродится. Такова наша воля, и никто во всей Внутренней Сфере не сможет помешать нам.

ЭПИЛОГ

Бетел, Маршрут Капеллана

Федеративное Содружество

17 марта 3052

Николас Чанг отчаянно дернулся, когда рука в перчатке легла ему на плечо. Он только что посадил грузовой корабль в космопорту — теперь опоры твердо покоились на ферробетонных плитах. Он едва успел люки открыть, и надо же — его берут в собственной рубке. Он отскочил в сторону, выхватил нож, вгляделся в фигуру, укутанную черным плащом. Лицо, вернее, часть лица — глаза и лоб, показалось ему знакомым. Едва не вскрикнул, но успел прикрыть рот ладонью. Ну конечно!..

— Бог мой, я думал, ты погиб.

— Вспомни, то же самое ты говорил на Спике. Чанг с затяжкой кивнул.

— Опять запугиваешь? — спросил он. — Сколько можно? Что тебе надо?

Фигура в плаще ткнула пальцем в обзорный экран:

— Видишь тот шаттл? Ну, в форме яйца? Так вот, я прибыл на нем. Теперь мне надо исчезнуть отсюда, а у тебя есть неплохое суденышко. Запомни, никто не должен знать, что я здесь, тем более — куда собираюсь. Мы собираемся...

Чанг побелел.

— Я не могу пойти с тобой туда. Это же полное безумие. Я знаю, ты рисковый парень, дерзкий, но ведь ты не сумасшедший.

— Она подала сигнал, Чанг. Она платит. Человек в плаще откинул полу и вытащил пачку денег.

— Этого вполне достаточно, чтобы совершить перелет в Дэниель, а оттуда в Сент-Ив. Это должно быть сделано.

Чанг взял деньги и поклонился:

— Вы спасли меня на Спике, так что я у вас в долгу. Но на родине многое переменилось.

— Что есть время? Для кого-то двадцать лет — целая жизнь, для другого — короткий момент ожидания. Я родился в Капеллане, и частичка родины всегда жила во мне. — Теперь незнакомец говорил спокойней. — Пришло время вернуться домой. Я держу пари, что Романо Ляо никогда и ничего не забывает.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ТАБЛИЦА

воинских званий, существующих в различных государствах Внутренней Сферы (3050 год)

Майкл Стэкпол Потерянная судьба Кровь Керенского-3 (Боевые роботы — BattleTech)

КОРОТКО ОБ АВТОРЕ

Майкл А. Стакпол написал более четырнадцати романов, коротких рассказов и статей, в том числе семь книг для серии «Боевые роботы». Романы, составившие трилогию «Кровь Керенского», были адаптированы для телевидения и стали основой популярного мультипликационного сериала, показавшего возможности компьютерной анимации.

Майкл Стакпол не только писатель. Он является еще и создателем игр. Некоторые из его работ получили премии, а в 1994 году он был избран почетным членом Академии игровых искусств Зала Славы создателей игровых рисунков.

Всем тем, кто участвовал в операциях «Щит в пустыне» и «Буря в пустыне», посвящается эта книга.

Sic Semper Tyrannis^[17].

Суждено ли человечеству достичь далеких галактик? Вероятно, это должно когда-нибудь произойти. И поведут его люди, обладающие таким же высоким мужеством и чувством долга, как и вы.

Автор хотел бы выразить благодарность Лиз Данфорт, Дженнифер Роберсон и Деннису Л. Кирнану за помощь, оказанную ими при написании самых сложных частей этой книги. Спасибо вам, Джон-Аллен Прайс, за то, что вы подарили мне персонажей семьи Кокс, и вам, Дэвид У. Джуэлл, за разъяснение некоторых вопросов, касающихся медицины. Информация относительно военных технологий была предоставлена капитаном Патриком Т. Стакполом, за что ему громадное спасибо. И вновь автору хотелось бы выразить свою признательность Донне Ипполита за то, что она привела язык этой книги в соответствие со стандартным английским. Джордан Вайсман и Росс Бэбкок, благодарю вас за то, что вы дали мне возможность написать эту книгу. Автор рад еще раз поблагодарить Джордана, а также Сэма Льюиса за то, что они постоянно подталкивали меня. В заключение выражаю признательность фирме «Genir Network», при помощи которой эта книга по электронной почте попала с компьютера автора непосредственно в FASA.

Автор книги заранее предупреждает, что все возможные ошибки вызваны его незнанием некоторых предметов.

ПРОЛОГ

Сиан

Конфедерация Капеллана

5 января 3052 г.

Улыбка на лице матери была столь зловеща, что Сун-Цу едва не вздрогнул. Только накопленный за двадцать лет опыт поведения позволил ему не выдать истинных чувств. Сестра Сун-Цу, Кали, не заметила или не хотела замечать того, что происходит между ним и матерью. Мельком взглянув на брата, она буквально влетела в тронный зал. И лицом, и фигурой Кали была до удивления похожа на мать. Сун-Цу поднял глаза, увидел широкую, самодовольную улыбку отца, и по спине его пробежала дрожь, хотя вся фигура родителя выражала едва ли не раболепие. Своего отца, старого Цзень-Шаня, он ненавидел давно и сильно, на что были свои причины. Сун-Цу напрягся, ожидая самого худшего.

Романо сидела, развалясь в массивном, черного дерева кресле, называемом «троном Поднебесной», спинку которого украшал диск с искусно вырезанными на нем созвездиями и магическими знаками. Символы были призваны лишний раз показать одно — все, что видит глаз, принадлежит или должно принадлежать Романо. Об этом же свидетельствовал и основной источник знаний, капелланская мифология. При первом же взгляде на великолепное кресло у любого, вошедшего в тронный зал, сразу создавалось впечатление, что Романо сидит на всей Внутренней Сфере. Расположенный за ее головой диск походил на нимб, окружающий лик какой-нибудь христианской святой.

— Зачем вы призвали меня к себе, достопочтенная матушка? Вы что-то хотите сказать мне? — спросил Сун-Цу тихим, заискивающим голосом. В глубине души ему хотелось рассмеяться или хотя бы улыбнуться, но этому мешало постоянное ожидание беды и подозрительность мамаши, во всем видевшей заговоры и стремление к мятежам. Сун-Цу склонил голову, втайне надеясь, что сегодня настроение его родительницы не хуже, чем положение дел в окружающем страну мире.

Романо, величие которой подчеркивало великолепное шелковое платье, расшитое играющими тиграми, молча смотрела на сына. От стоящих за троном курильниц кверху поднимались легкие дымки. В падающем из разноцветных окон свете они казались лентами, вьющимися от пола до самого потолка тронного зала. Канцлер поднял руку, показывая, что дети могут сесть.

«Как же мне все это опостылело, — подумалСун-Цу. — И сколько эта канитель еще может продолжаться?» Несмотря на то что больше всего Сун-Цу хотелось броситься к трону, приглашение приблизиться застало его врасплох, и сестра Кали опередила его. Шурша юбкой, кошачьей походкой она подошла к матери и, встав на колени, уткнула лицо в ее яркое, словно радуга, платье. Сун-Цу неторопливо поднялся. Сестра бросила на него полный откровенной ненависти взгляд. Романо улыбнулась и положила руку на золотистые волосы дочери.

Сун-Цу стоял у трона, опустив голову и заложив руки за спину, словно солдат, услышавший долгожданную команду «вольно». Лицо Романо слегка потемнело, но затем снова расплылось в улыбке. Сун-Цу было хорошо известно, как легко меняется настроение у Романо, но до сих пор он не мог к этому привыкнуть и испытывал неподдельный ужас. Вспыльчивый и раздражительный характер матери он знал слишком хорошо. Промелькнувшее на ее лице легкое недовольство не на шутку напугало Сун-Цу, и, когда Романо улыбнулась, он почувствовал, что у него с души упал камень. «Еще часть кармы сгорела, — с радостью подумал он. — Видимо, в какой-то из прошлых жизней у меня было немало достоинств».

Романо положила руки на колени.

— Для начала мне хотелось бы напомнить вам, — гордо заговорила она, — о том, что из того самого яйца, из которого он сам вышел, Пангу создал небо и землю и вдохнул в них жизнь. Затем Нува создал мужчин и женщин и выбрал одну семью властвовать над остальными.

Кали, сидящая у ног матери, небрежно продолжила:

— Мудрость и смелость семьи Ляо сделали их правителями человечества.

— Совершенно верно, — согласилась Романо. — Но мы не диктаторы, а скорее строгие и мудрые наставники. С самого сотворения мира мы вели наш народ к процветанию, а в минуты кризисов только Ляо могли спасти людей от истребления.

Цзень-Шань поморщился. Романо метнула на него недовольный взгляд и произнесла еще более театральным голосом:

— Там, где правят Ляо, мы видим счастье и радость. Расцветают науки и искусства. Мы все дальше и дальше раздвигаем границы нашей империи. Человечество уходит к неведомым мирам. Нет предела нашему могуществу и величию наших дел. Инструментом для выполнения наших высоких целей мы выбрали Звездную Лигу. — Романо замолчала, и Сун-Цу подхватил ее патетический монолог:

— Однако в Звездной Лиге появились некоторые властители, снедаемые жаждой уничтожить Ляо. Среди таких был Стефан Амарис, которого нельзя назвать иначе как чудовище. Этот изувер убил законного правителя Звездной Лиги, поколебал наш трон и вверг человечество в тяжелые испытания.

Романо утвердительно кивнула. Слова Сун-Цу в точности отражали ее собственные мысли.

— Мы снова должны вспомнить о своем божественном предназначении, — торжественно произнесла Романо. — Мантия правителя Звездной Лиги должна принадлежать только нам, и никому больше. К сожалению, — горько заметила Романо, — зараза ереси Амариса поразила все правящие Дома. Сегодня и Дэвионы, и Штайнеры, Марик и Курита — все считают, что имеют право претендовать на престол. Они развязали три войны и лишили народы всего того, что им принесли мы, Ляо. Теперь эти правители вознамерились уничтожить сам род Ляо. Им не удавалось осуществить свои злобные намерения, но только до тех пор, пока... — Романо многозначительно оборвала предложение на полуслове.

Обхватив ноги матери, Кали возбужденно продолжила:

— Пока на груди Ляо не появилась эта змея. Жестокие и мстительные правители Звездной Лиги хорошо знали, что нашей единственной слабостью является доверие. Мы слишком верим людям, и к нам подослали гнусного шпиона, которого мы приняли за друга. Мы не увидели его истинного лица, не поняли его грязных мыслей, не догадались, что он все делал по указке Хэнса Дэвиона. Имя этого исчадия зла — Джастин Аллард. — Кали едва не задыхалась от возмущения.

Когда она остановилась, чтобы перевести дух, Сун-Цу подхватил рассказ. Он говорил размереннее: в отличие от сестры Сун-Цу умел сохранять если не внутреннее, то хотя бы внешнее спокойствие.

— Этот Джастин Аллард предал нас. Воспользовавшись добрым отношением, он соблазнил нашу маленькую Кандэйс и увез ее к своему хозяину. Так Дом Ляо лишился Объединения Святого Ива. — Несмотря на унылый тон, Сун-Цу был не менее кровожаден, чем его сестра. — И этот поступок требует отмщения, — закончил он.

Романо ударила кулаком по подлокотнику трона.

— Наша месть уже настигла предателя! — закричала она. — И Джастин Аллард, и эта стерва умерли! Они ошибались, когда думали, что на Новом Авалоне они будут в полной безопасности. Нет, там они и лежат! — Уставившись перед собой невидящим взглядом, Романо продолжала говорить, но Сун-Цу не слышал ее слов. Неожиданное сообщение матери ошарашило его. «Как? Аллард мертв? И Кандэйс тоже? Этого не может быть! — проносилось в его мозгу. Однако победное выражение лица Романо не оставляло сомнений в том, что она уверена в своих словах. — Да нет, едва ли... То, что Романо думает, частенько расходится с реальным положением дел, и у меня было достаточно случаев в этом убедиться», — сделал он вывод.

— Отец, это правда? — спросил он. Цзень-Шань устало кивнул.

— Сообщение об их смерти было передано по каналам связи Ком-Стара как новость особой важности. По всей видимости, твой дядя Тормано временно станет правителем Объединения Святого Ива вплоть до возвращения Кая с фронта.

Гортанный смех матери и сестры мешал Сун-Цу сосредоточиться. Он нахмурился, пытаясь осмыслить случившееся и проанализировать возможные последствия.

— Как ты считаешь, — он снова обратился к отцу, — когда Кай вернется, не начнет ли он войну с нами? У него в руках целая армия и передовые технологии кланов. С таким первоклассным вооружением ему ничего не стоит напасть на нас.

— Не знаю, — отец пожал плечами. — Все возможно.

— Но разве ты не глава нашей разведки? — возмущенно спросил Сун-Цу, — Или твоя секретная служба уже не знает, что делает наш потенциальный противник? Тогда для чего ты назвал ее Маскировкой? Неужели тебе не понятно, что пока мы всего лишь обезглавили змею, но тело ее еще живо?

Цзень-Шань вскинул голову, в глазах его блеснул злой огонь и тут же погас.

— Ты не прав, сын мой, — медленно произнес он — Мы следим за каждым шагом Кая и его войск, но получаемые сведения не отличаются надежностью. Насколько мне известно, кланы разгромили армию Объединения Святого Ива, но определенно сказать пока не могу.

— Я буду молиться, чтобы все, что ты сообщил, оказалось правдой, отец, — сказал Сун-Цу и посмотрел на Романо. — Ненависть застилает глаза матери, и она многого не видит. Мы же с тобой не можем этого себе позволить. У меня никогда не было иллюзий относительно Кандэйс. Я всегда был уверен, что она не начинает войну с нами вовсе не потому что не имеет такой возможности, а потому, что умеет сдерживать свои эмоции. Не думаю, что ее наследники, Кай, Кассандра, Куан Ин или тот же Квинтус, способны на подобное самообладание. — Сун-Цу в задумчивости пожевал губами. — Вот увидишь, отец, они пойдут на нас. Не сегодня так завтра. Через месяц, через год, но они нападут. Не думаю что они не попытаются отомстить нам за смерть Кандэйс и Джастина. — Сун-Цу снова посмотрел на мать. «И когда это произойдет, спасать нацию придется мне. Ну что же я готов».

I

Черное море, Элайна Трелл

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

5 января 3052 г.

Густой серый дым навис над морской пучиной. Кай плыл под водой, изредка выныривая глотнуть воздуха. Окружающая его зловещая тишина не успокаивала, а, наоборот, настораживала.

«Очень странно, — думал Кай, всматриваясь в серую дымку. — Здесь проходит зона военных действий, и в то же время никаких звуков не слышно. Жутковатая атмосфера. — Кай на секунду испугался, подумав, что падение в воду оглушило его, но тут же поборол страх. — Да нет, если бы я оглох, то не слышал бы даже собственного дыхания». Разглядев впереди силуэт одиноко стоящего утеса, Кай поплыл к нему.

С этого утеса Кай и упал в бушующие воды Черного моря. Как только в его наушниках прозвучала просьба принца Виктора Дэвиона о помощи, Кай вместе со своим звеном рванулся к нему. Усовершенствованный «Центурион», оборудованный новыми миомерными мышцами, домчал Кая до поля боя в считанные секунды. Увидев наследника Хэнса Дэвиона в окружении четырех роботов клана, Кай рассвирепел и бросился на одного из них.

«Какого черта я подошел к нему так близко? — Делая короткие, сильные взмахи, Кай ругал себя. — Совсем ополоумел. Тоже мне берсеркер нашелся. Вот теперь давай плыви». До утеса оставалось не больше двадцати метров, но преодолевать высокие волны было очень трудно. Вот отсюда, с этого самого утеса, омниробот клана и сбросил «Центурион» Кая. Правда, и сам он тоже рухнул в океан. От удара о воду и от сознания, что под ним почти километр ледяной воды, Кай потерял сознание. Очнувшись, он увидел противника под собой. К счастью, оба робота попали на узкую полоску подводных скал и находились метрах в десяти от поверхности воды. Набрав полные легкие воздуха, Кай выбрался из кабины и всплыл на поверхность. О декомпрессии он даже не подумал.

Кай доплыл до утеса, выбрался на сушу и в изнеможении сел на скользкий, поросший мхом камень. Прежде всего он осмотрел себя. Хладожилет набух и отяжелел от воды. Высокие, до колен, ботинки, армированные пуленепробиваемым пластиком, сдавливали ноги. Кай покачал головой. В таком обмундировании ходить, тем более в такую холодную ночь, невозможно. Нагнувшись, Кай нащупал на правом ботинке ножны, рукоятку длинного широкого ножа и улыбнулся.

«Твой рождественский подарок, Виктор, сейчас мне как нельзя кстати». Внезапно его начал охватывать ужас. Казалось, он поднимался от самого сердца. «Черт подери, я даже не знаю, что стало с Виктором. Проклятье, я потерял всякую осторожность. Виктор мог погибнуть из-за меня...» Эта мысль заставила Кая подскочить. Не замечая боли, он быстро направился вверх по узкой извилистой тропинке. Неизвестность и страх за судьбу Виктора придавали ему силы. Подходя к вершине, Кай вспомнил об осторожности и пошел медленнее. Край утеса был отломлен. «Вот отсюда я и слетел», — подумал Кай и тяжело вздохнул.

Серый туман смешивался с дымом догорающих роботов. Кай оглядел расстилающееся перед ним плато. Каких-то четыре часа назад здесь были непроходимые джунгли, включенные во все туристические справочники Элайны. Несколько минут битвы превратили цветущую долину в дикое место, больше похожее на кладбище.

Не осталось ни одного целого дерева. Только пни торчали по всей равнине. Земля была перерыта воронками, а сходство с могильником увеличивали валяющиеся части уничтоженных роботов и военной техники. Борясь за право обладать раем, люди превратили его в ад. Кай рассматривал могучие фигуры роботов. Некоторые из них так и остались стоять, превратившись в памятники воинственной, разрушительной природы человека. Всю свою жизнь Кай хотел только одного — пойти по стопам своих предков и стать водителем боевого робота. Сидеть в кабине могучей машины, жертвовать жизнью ради своей семьи и нации Кай считал величайшей честью.

Теперь же, всматриваясь в изуродованные до неузнаваемости фигуры роботов, Кай чувствовал, что открывшаяся перед ним картина является издевательской иллюстрацией к его наивным юношеским мыслям. Все эти груды искореженного металла, истерзанные боевые роботы, безжизненными глазами взирающие на ночное небо, были придуманы и сделаны с одной целью — уничтожать. Они выполнили свою задачу, причем с такой быстротой и блеском, что могли бы удивить даже своих создателей.

Огибая воронки, Кай бежал по полю битвы в поисках «Дайши», робота Виктора. Наткнувшись на подбитый «Грифон», он остановился. Следов «Дайши» не было. Кай направился туда, где в последний раз видел робота Виктора, и обнаружил куски его брони и ногу. От нее в сторону шел широкий след. «Он смог уйти отсюда, он уполз, — радостно подумал Кай, и его пронзила другая мысль: — Но враги могли настигнуть его». Кай застонал. «Если бы я был рядом с Виктором, я бы спас его». Резкий и жалобный крик чайки вернул его к действительности. Он потер виски и посмотрел вверх. Легкий бриз дул с океана, рассеивая туман. Кай увидел несколько огоньков, подобно блуждающему созвездию, медленно плывущих по серому небу. Кай улыбнулся, узнав знакомое расположение огней. Это были корабли Федеративного Содружества, они медленно вырывались за пределы тяготения Элайны.

— Виктор спасен, — прошептал Кай. — Они не посмели бы улететь без него. — Кай облегченно вздохнул и еще раз осмотрел поле битвы. По всему было видно, что на помощь Виктору подоспело подкрепление. Кай увидел эмблемы на груди роботов и понял, что выручило принца звено охраны командира полка.

Снова раздался унылый крик чаек. Гонимые порывами ветра, они приближались к берегу. Словно завороженный, Кай смотрел на птиц, на ту легкость, с которой они летели. Прекрасное оперение стаи так контрастировало с гнетущей картиной битвы. Оторвавшись от стаи, чайка села на кабину одного из роботов. К ней тут же присоединилась еще одна птица. Лицо Кая перекосилось от ужаса: он понял, что так влекло сюда чаек. Он бросился вперед, замахал руками и закричал, отпугивая птиц. Подбежав, он посмотрел в люк и невольно отшатнулся, увидев то, что осталось от генерал-профессора Сэма Льюиса. Половина черепа Сэма была срезана. Льюис был причислен к полку, но Каю и в голову не приходило, что тот когда-нибудь участвовал в битвах. Если такой человек был вынужден вступить в бой, значит, дела тут были совсем плохи. Не в силах стоять, Кай опустился на колени и уткнулся лицом в землю. Две чайки бились за место у кабины. Подняв глаза, Кай увидел в клюве одной из них кусок мяса. Поднявшись, он побежал к берегу...

Ледяная вода привела Кая в чувство, и он подумал, что обязан выполнить последний обряд — вытащить из роботов всех пилотов, и друзей и врагов, и сжечь их тела. Он не должен оставлять их на съедение хищникам. Однако Кай вскоре понял, что эта задача для него невыполнима, и прежде всего потому, что он слишком ослаб. Кроме того, ему не удастся найти ничего, что могло бы гореть. Битва уничтожила все деревья на многие километры вокруг.

К тому же патруль клана может увидеть костер и примчаться. Заметив его, они догадаются, что он не из клана, и бросятся в погоню. Кай безнадежно опустил голову.

Пиршество чаек продолжалось. Кай с ненавистью посмотрел на кричащих птиц. «Для них это всего лишь корм, — подумал он. — Они просто выживают. Мне самому об этом неплохо бы подумать. Десятый полк Лиранской Гвардии разбит, и корабли улетели». Положение Кая было в самом деле отчаянным. Он остался один в тылу противника без всякой надежды выбраться. Оставалось надеяться, что ради него отправят небольшую экспедицию, но в такой исход было трудно поверить. «Двадцать лет назад Хэнс Дэвион бросил Лион, чтобы вытащить моего отца из Сиана, — с усмешкой подумал Кай. — Но, во-первых, здесь не Сиан, а наш противник будет поумнее Максимилиана Ляо. — Кай обвел глазами поле битвы. — Нет, надеяться мне не на кого. Выбираться придется самому. — Оказавшись в такой ситуации, многие воины попросту совершают самоубийство, но Кай вдруг почувствовал острое желание жить. — До робота мне не добраться, он в океане. В плен они меня не возьмут, такого бесчестья я не допущу. Значит, скорее всего, меня занесут в файл как без вести пропавшего во время операции». Прийдя к такому невеселому решению, Кай решил подготовиться к борьбе.

Прежде всего он начал искать то, что могло бы ему пригодиться. Под истерические крики чаек и вой диких собак он начал обходить поле битвы. Ему удалось вскрыть боковой сейф «Волчицы», робота, принадлежавшего Дэйву Джуэллу из звена охраны Виктора Дэвиона, и вытащить оттуда защитный костюм. Он был немного длинен, Дэйв отличался завидным ростом, но Кая сейчас меньше всего интересовал размер одежды. Хладожилет он на всякий случай оставил свой.

Нашлось в сейфе и несколько пакетов с продуктами, а также пояс с кобурой, в которой оказался игольчатый пистолет «маузер-и-грей М-39» с полным боекомплектом. Кай надел пояс, собрал найденные продукты в небольшой рюкзак и обратил внимание на два небольших голоснимка, лежащих в глубине сейфа. На одной из фотографий были изображены улыбающиеся дети, мальчик и девочка. На обороте снимка Кай прочитал написанный детскими каракулями стишок-молитву, сочиненную, конечно, ими же. Как следовало из надписи, эта молитва должна была помочь Дэйву остаться в живых в самой тяжелой битве. Под стишком стояла подпись: «Катрина и Дэвид — младшие». На другом снимке Кай увидел довольно красивую женщину с маленьким ребенком на руках и вспомнил, с какой радостью Дэйв недавно рассказывал, что у него родилась еще одна девочка. «Крошке всего несколько месяцев, — подумал он с грустью. — Ей не суждено увидеть своего отца».

Перегнувшись, Кай снял с шеи Дэйва медальон с именем и номером полка и положил его в рюкзак.

— Я передам все это твоей семье, Дэйв. Обещаю, — прошептал он. — Они должны знать, что ценой своей жизни ты спас принца Виктора Дэвиона от позорного плена. — Подтянувшись, Кай выглянул из кабины и, убедившись, что на поле боя никого нет, спрыгнул на землю. — Очень печально, — угрюмо произнес он. — До дома три сотни световых лет, и ни одной пары нормальных ботинок. Элайна оккупирована кланами, а из всего оружия у меня только пугач с набором швейных иголок. Негусто. Да, Кай, попал ты в переделку. Знаешь, друг, не завидую я тебе.

Следующая мысль обдала сердце Кая ледяным холодом. Во Внутренней Сфере он считался одним из лучших. И если такие, как он, оказываются в подобной ситуации, что же могут сказать об остальных воинах? «Скажут, что у Содружества нет никаких надежд», — закончил Кай свои невеселые размышления.

II

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

вспомогательная орбита Саталис

зона оккупации Клана Волка

17 января 3052 г.

Фелан Вульф угрюмо рассматривал удивленное лицо своего воспитанника Рагнара Магнуссона. Принц Расалхага никак не мог разобраться в тонкостях внутренней и внешней политики кланов. Очевидно, что ее хитросплетения и некоторые внешние противоречия, вызванные предполагаемым вторжением Клана Волка во Внутреннюю Сферу, давались Рагнару с большим трудом.

— Совершенно верно, — втолковывал ему Фелан, — триста лет назад Александр Керенский вывел войска из Внутренней Сферы. Причиной тому было нежелание участвовать в междоусобных войнах, из-за которых когда-то развалилась Звездная Лига. Керенский не хотел повторения во Внутренней Сфере того, что случилось со Звездной Лигой. Ты понимаешь его мудрость, квиафф?

Светловолосый юноша наморщил лоб.

— Но вы же говорили, что его попытки установить мир в собственной стране потерпели неудачу. Подвластные ему народы передрались между собой, и сыну Керенского, Николаю, пришлось снова объединять армию. И кланы не вмешивались в дела Внутренней Сферы, поскольку этого не разрешал Николай. Он говорил, что задача кланов защищать ее, а не соваться в политику. А если так, то почему кланы сейчас должны лезть туда?

— Ты начинаешь кое-что понимать, но еще не совсем, — горячился Фелан, проводя ладонью по каштановым волосам. — Очень немногие лидеры и воины кланов, их, кстати, прозвали «Наставниками», продолжают верить в то, что мы должны защищать Внутреннюю Сферу. — Фелан потянулся, встал со стула и начал прохаживаться по крохотной каюте, — Другие же, те, кто называет себя Крестоносцами, считают, что Внутренняя Сфера — их дом, и в любой момент готовы вторгнуться туда.

— Чепуха какая-то. — Светло-голубые глаза Рагнара недовольно блеснули. — Раз они сами ушли из Внутренней Сферы, то как могут предъявлять на нее права?

Фелан хмыкнул.

— Все просто. Вспомни! Мы тоже считаем Расалхаг свободной территорией, хотя она находится под властью Синдиката Драконов!

Рагнар открыл было рот, чтобы возразить, но Фелан так посмотрел на него, что юноша сразу осекся. Недовольно поморщившись, он покачал головой, понимая, что спор с Феланом о том, кому какой кусок Внутренней Сферы принадлежит и по какому праву, он неизбежно проиграет.

— Не вы ли мне сами говорили, что ильХан, Хан Ульрик из Клана Волка, принадлежит к партии Наставников? Чего же он тогда подталкивает кланы к агрессии? — спросил Рагнар, вращая на правом запястье тяжелый кожаный браслет.

Фелан улыбнулся. В свое время его самого раздражала такая побрякушка. Он вспомнил, с каким удовольствием вышвырнул ее после того, как был торжественно принят в касту воинов Клана Волка. Его усмешка не прошла незамеченной, лицо Рагнара потемнело.

— Все правильно, принц Расалхага, ильХан действительно принадлежит к партии Наставников, но и он стоит за вторжение. Тебе известно о его разговоре с примасом Ком-Стара. Помнишь? Он сказал, что покорение Внутренней Сферы даст возможность завладеть Террой, бывшей столицей Звездной Лиги. Хан, чьи воины возьмут Терру, станет ильХаном навечно, а его клан будет править остальными! — Фелан поднял кверху указательный палец и возвысил голос: — Ставший ильХаном навсегда сможет одним своим словом покончить с враждой между народами и начать строить новый мир!

Взгляд Рагнара ясно выдавал его отношение к сказанному.

— Я вижу, вам очень по душе эта идея. Не понимаю, как двоюродному брату наследника Дэвиона могут нравиться все эти дикие клановские штучки? — Он в недоумении развел руками, словно пытаясь обнять стол. — Хотя вы в свое время были наемником. Не исключено, что вам неплохо заплатили за приверженность этой бредятине. Только чем? Деньгами? Или этой женщиной, Ранной? За сколько вы продались, Келл Вульф, или как вас там зовут?

Прежде чем Фелан смог ответить, дверь распахнулась и в каюту вошла огненно-рыжая женщина в форме пилота боевого робота.

— Его купили за столько же, за сколько и вас, принц Рагнар, — резко произнесла она. — Ради того, чтобы навсегда покончить с войнами и разрушениями, можно пойти на любую сделку. Разумеется, есть и другой путь, тот, который избрали вы, — драться до победы. Терпеть поражения и снова воевать, постоянно сея смерть.

Несмотря на молодость принца, переубедить его было нелегко.

— А есть, полковник Наташа Керенская, и третий вариант, — парировал он. — Стать предателем, как Фелан, и повести вражеские войска против собственного народа. Ведь это наш Фелан отдал кланам Ганцбург, не так ли?

— И сделал это без единого выстрела. Ни один человек не погиб в результате смены правителей планеты. Не забывайте об этом, принц Рагнар, — мгновенно возразила Наташа Керенская, и ее синие глаза зло сверкнули. — Он покорил Ганцбург практически в одиночку. Фелан — человек, с которым многие считаются, и его влияние должно использоваться для прекращения кровопролитий.

Услышав слова Керенской, коротышка-принц побагровел. Сжав губы, он тупо уставился в пол каюты. Фелан почувствовал, что разговор может принять неприятный оборот, посмотрел на Керенскую, которая была его командиром, и по ее осунувшемуся лицу сразу понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Что случилось, Наташа? Какие-нибудь неприятности?

Керенская недовольно пожала плечами. Фелан, к своему удивлению, вдруг заметил, что вид у грозной полковницы был неожиданно обиженный и жалкий. Фелану внезапно захотелось как-то успокоить Керенскую, но слова утешения Наташа могла истолковать как проявление жалости к себе, чувства среди воинов оскорбительного. Фелан промолчал, зная мужество и способность Керенской справляться с любыми неприятностями.

— У меня есть для тебя несколько новостей. Часть из них ты давно ждешь, однако некоторые известия, боюсь, тебя не очень обрадуют.

В долю секунды тысяча самых отвратительных мыслей промелькнула в голове Фелана. Прежде всего он вспомнил о своей семье. Внезапный разрыв отношений между Кланом Волка и Ком-Старом привел к тому, что связь Фелана со всеми своими родственниками, оставшимися на территории Внутренней Сферы, прервалась. Надежды получить от них хоть какое-нибудь известие не было, и это очень заботило Фелана. Отчеты о значительных потерях Дымчатых Ягуаров и Новых Котов на Люсьене он уже читал. В душе и Фелан, и Наташа гордились тем, что соединения, в которых они когда-то служили, «Гончие Келла» и «Волчьи Драгуны», победили столь грозных противников, защищая столицу Синдиката Драконов. До того как перейти на службу кланам, Керенская и Вульф воевали в этих прославленных подразделениях, и им было приятно, что наемники, их бывшие боевые друзья, не потеряли в тяжелых боях ни одного человека. Фелан продолжал мучительно думать о том, что могло так взволновать Наташу.

— Присаживайся. — Он показал ей на низенькое кресло. — Расскажи, что там стряслось. — Фелан старался говорить как можно более спокойно.

Наташа тяжело вздохнула.

— Сирилла Уорд мертва, — мрачно произнесла Керенская и посмотрела на Фелана.

— Что? — воскликнул он.

Сирилла была старейшиной в роде, имевшем кровное имя Уордов. Сам Фелан также принадлежал к нему. Последний раз он видел Сириллу в прошлом году, в сентябре, как раз накануне наступления кланов. Несмотря на то что ей уже давно минуло семьдесят, выглядела Сирилла прекрасно. Она, кстати, всегда отличалась и здоровьем, и веселым нравом. С самого первого дня после того, как Фелана приняли в касту воинов, она неназойливо учила его, рассказывая о кланах, их традициях, нормах поведения. Мысль о том, что этой доброй седоволосой женщины больше нет, казалась Фелану невероятной, просто дикой.

Наташа достала из кармана куртки небольшой голодиск в пластиковом конверте и протянула его Фелану.

— Мы только что получили почту из Страны Мечты. Этот диск Сирилла записала специально для тебя.

Беря диск, Фелан с изумлением заметил, что рука Наташи дрожит.

— Наташа, — проговорил он, — я знаю, что Сирилла была твоим близким другом. Вы воспитывались в одной сиб-группе. Лично я не так уж и долго знал ее. Нас связывала только кровная линия.

— Она и сейчас вас связывает, — глухо ответила Наташа.

— Не понимаю тебя. — Фелан недоуменно посмотрел на Керенскую.

— Просмотри диск, — тихо сказала Наташа, вставая. Она одернула куртку. — Там ты найдешь все объяснения. — Она посмотрела на Рагнара. — Пойдем-ка отсюда, цыпленочек. Фелану нужно немного побыть одному, а мы с тобой сейчас найдем себе такое занятие, что Владу и Коналу Уорду тошно станет.

Пораженный услышанным, Фелан продолжал смотреть на диск, затем поднял голову и задумчиво произнес:

— Подожди, Наташа, не уходи. Как она погибла? Черная Вдова отрицательно покачала головой.

— Сначала посмотри диск, Фелан, а потом мы с тобой поговорим, — ответила Керенская неожиданно умоляющим и уставшим голосом. — Несколько раз просмотри его, чтобы все понять. Запомни, что Сирилла верила в тебя. Будущее кланов она видела таким, каким его рисует Ульрик. Имей это в виду, иначе все, что ты увидишь и услышишь, покажется тебе слишком неправдоподобным. — Наташа усмехнулась и прибавила: — Даже бредом.

Фелан подождал, когда за Наташей и Рагнаром закроется дверь, затем вставил диск. Усаживаясь рядом с экраном, Фелан вдруг почувствовал, что не хочет смотреть запись. Ему было немного жутковато, ведь через несколько секунд предстояло получить сообщение от человека, который уже мертв. «Письмо от призрака», — подумал он и содрогнулся.

Экран загорелся, и на нем появилось лицо улыбающейся пожилой женщины. Несколько секунд она смотрела прямо в глаза Фелана, и ему внезапно почудилось, что произошло страшное недоразумение. Откуда-то появилась уверенность в том, что Наташа ошиблась, она просто не все поняла. «Сирилла жива, — убеждал себя Фелан. — Человек с такой светлой и радостной улыбкой, с такими добрыми, ласковыми глазами не может, не должен умереть». Минутное наваждение прошло, и Фелан осознал, что Сириллы действительно нет, но, глядя на экран, он невольно улыбнулся в ответ.

— Меньше всего мне хотелось бы устраивать дешевую мелодраму, дорогой Фелан Вульф, но, боюсь, без этого мне сейчас не обойтись. Надеюсь, ты смотришь эту запись, следовательно, Наташа тебе уже сообщила о моей смерти. Прошу тебя, не впадай в панику и не слишком горюй обо мне. Я ушла из жизни тихо и спокойно, без лишних страданий. Только одно заботит меня сейчас — это твоя дальнейшая судьба.

Лицо Сириллы стало серьезным, такой Фелан видел старую наставницу в те моменты, когда она начинала ему говорить о ритуалах, традициях и нормах поведения в клане.

— Ты, разумеется, знаешь, — продолжила она, — что линия Уордов имеет долгую историю. Это родовое имя, поскольку Джайл Уорд бился рядом с Николаем Керенским в войне за воссоединение. Уорды заслужили себе добрую славу, наше имя всегда ассоциировалось со словами «честь» и «долг». Тебе, конечно же, известно и то, что из всех потомков и ответвлений линии Уордов только двадцать пять человек вправе назвать себя настоящими Уордами. Но это имя получит только один из них, тот, кто в битве победит всех остальных претендентов. Таков закон клана, и ты знаешь его. Но это еще не все. Воин, заслуживший родовое имя, получает место в Совете Клана, а вместе с ним и право быть когда-нибудь избранным Ханом. Я очень надеялась увидеть, как ты будешь защищать свое родовое имя, дорогой Фелан. Твои заслуги перед ильХаном, бескровное взятие Ганцбурга, захват наследника трона Расалхага — все эти дела доказывают, что ты настоящий воин, достойный не только родового имени, но и много большего. Эти подвиги гарантируют тебе место среди тех, кого род Уордов выбрал для битвы за родовое имя. Как я уже говорила, всего будет двадцать пять законных претендентов. Еще семь участников битвы выберет специальный комитет, председателем которого является Хранитель знаний Конал Уорд. Ни для кого не секрет, что дружеских чувств к тебе он не испытывает, но все равно тебе не придется проходить через предварительные испытания. Следовательно, твои шансы на победу в битве за родовое имя достаточно высоки. — Сирилла замолчала. Лицо ее нахмурилось, выдавая внутреннюю тревогу. — Все то, о чем я только что говорила, не так уж и опасно. Я верю в тебя и не боюсь, что ты проиграешь. Однако в последнее время до меня дошли слухи, что кое-кто из партии Крестоносцев спит и видит, что ты проиграешь битву. И даже более того: они хотели бы, чтобы у тебя никогда не было родового имени, и ради этого готовы пойти на любые действия. Влад, ты его хорошо помнишь, уже пытался убить тебя в состязаниях, которые проходили в Стране Мечты. Он проговорился, что и Конал Уорд, и некоторые другие воины хотят твоей смерти. Поскольку умышленное убийство в битве запрещено, они намереваются спланировать все таким образом, чтобы твоя гибель выглядела либо как нелепая случайность, либо, что еще лучше, как результат твоей собственной беспечности. Вот что меня так сильно беспокоит, Фелан. — Сирилла снова замолчала. — У меня нет сомнений в твоем умении правильно оценивать условия поединков, ты многого достиг с тех пор, как стал воином, и впереди у тебя большое будущее. Правда, до сих пор ты был всего лишь умным и умелым исполнителем. Я очень надеюсь, что твои качества помогут тебе войти в Совет Клана, где ты сможешь заставить многих прислушаться к себе. Иными словами, я хочу сказать тебе, что ты обязан выиграть битву за родовое имя, а, насколько я могу судить, состоится она довольно скоро. — Сирилла вздохнула и мягко улыбнулась. — К счастью, пока наше вторжение проходит удачно. Никто из Уордов не убит, и это придает нам силы. — Сирилла посмотрела в глаза Фелану. — Я скоро умру, но, уходя, я не буду чувствовать страха, поскольку уверена, что ты будешь носить мое имя.

Фелан почувствовал, как к горлу стал подходить комок. Внутри у него все похолодело. Фелан сжался и внезапно выкрикнул:

— Нет, Сирилла, не делай этого! Хотя бы ради меня! Задумчивое лицо Сириллы стало еще печальней.

— Я бы предпочла умереть в битве против Дымчатых Ягуаров, ведь много лет назад мы с Наташей поклялись так и сделать, но, к сожалению, все воины Клана Волка участвуют в этом вторжении, и никто не уступит своего боевого робота такой древней, никчемной старухе, как я. Ты не переживай за меня, Фелан. Я не первая и не последняя. Многие до меня делали то же самое. Я видела, как все происходит, и постараюсь, чтобы мучений не было. Все произойдет быстро и безболезненно. — Сирилла улыбнулась, но Фелан видел, с каким трудом дается ей эта улыбка. — В своем завещании я указала, что назначаю тебя наследником своего имени. Такая запись в клане имеет силу закона, и даже Конал Уорд при всей своей ненависти не сможет лишить тебя права участвовать в битве за родовое имя. Еще я написала, что если Влад тоже будет участвовать в ней, то биться с тобой он должен только в финале. От себя хочу прибавить, что если во Вселенной существует справедливость, то Влад не должен дожить до финала. Фелан, — глухой голос Сириллы стал еле слышен, — все те, кто появился из моих генов, давно умерли, и я уже начала думать, что линия Уордов заканчивается на мне, но тут появился ты... Теперь я уверена, что вместе с Ульриком и Наташей тебе предстоит вести клан к новому будущему. Вы поможете нашему народу открыть в себе дополнительные возможности и вырастите новое поколение воинов, у которых стремление к битвам будет сочетаться с человечностью. — Лицо Сириллы просветлело, оно уже не казалось таким удрученным и печальным. — Не горюй обо мне, Фелан Вульф, иначе я не смогу уйти спокойно. И еще мне хочется сказать, что я горжусь тобой.

Изображение Сириллы начало тускнеть, затем постепенно распалось на серые и белые квадратики и вскоре совсем исчезло. Фелан продолжал неподвижно сидеть, тщетно ожидая, что лицо Сириллы появится вновь, но перед его глазами было только темное пятно потухшего экрана. Фелан обхватил голову руками. Странное чувство овладело им. Даже сейчас, когда он лично убедился в том, что Сириллы нет, ему все равно продолжало казаться, что все увиденное и услышанное или галлюцинация, или искусно состряпанная фальшивка.

Фелан хорошо знал, что в касте воинов стариком считался всякий, перешагнувший рубеж в тридцать пять лет. Начиная с этого возраста, воин уже не участвовал в сражениях, а занимался воспитанием и подготовкой молодежи нового поколения, идущего на смену старикам. Это был критический момент для многих ветеранов. Некоторые из них, наиболее слабые духом, начинали видеть в себе лишь ненужный для клана груз и сводили счеты с жизнью.

Но не такой была Сирилла. В свои более чем преклонные годы она была женщиной очень деятельной и не торопилась списывать себя со счетов. Сирилла считалась главой рода Уордов и участвовала в политической деятельности Совета Клана, где в решении некоторых вопросов ее голос зачастую оказывался решающим. Она неоднократно участвовала в переговорах с другими кланами об обмене образцами ДНК с целью улучшения линии Уордов. Ее жизнь не была бесцельной. Скорее, наоборот, работоспособности Сириллы мог бы позавидовать любой молодой воин. Мысль о том, что такая полная сил и энергии женщина решила расстаться с жизнью, казалась Фелану чудовищной.

«Это идиотизм. Я просто сошел с ума», — шептал он. Да и, по его мнению, было от чего. Наташа, Джеймс Вульф, да и сам отец Фелана, Морган Келл, своей активностью давно доказали, что воин, которому перевалило за тридцать, еще может принести достаточно много пользы. «Во Внутренней Сфере, правда, — вспомнил Фелан, — на возраст смотрели иначе. Там воин, не просидевший десятка лет в кабине боевого робота, вообще не считался ветераном. В кланах же воин с подобным стажем считался глубоким старцем». Возрастные стандарты, принятые в кланах, всегда возмущали Фелана.

Подобный подход он считал безумием. Да и всю систему ценностей кланов Фелан рассматривал не иначе как набор дикостей, место которым на свалке истории. И вместе с тем невозможно было не признать, что воины кланов — самые лучшие. Свидетельством тому являлись их ошеломляющие победы в агрессии против Внутренней Сферы. Конечно, в этом немалая заслуга ученых, создавших первоклассные технологии, но сбрасывать со счетов воинскую выучку было бы нечестно. Фелан прекрасно знал, как проходит подготовка водителей боевых роботов, и охотно признавал, что подобной системы обучения, рассчитанной на воспитание сильного, выносливого и умелого воина, нет нигде во всей Внутренней Сфере. Однако то, что Фелану удалось добиться в Клане Волка таких успехов, доказывало, что избранный путь подготовки воинов в клане не единственно верный. Достичь аналогичного результата, по мнению Фелана, можно было не только жесточайшими, изнуряющими тренировками.

Дверь в каюту снова открылась, и на пороге показалась высокая, худощавая девушка в сером костюме.

— Фелан, я несколько минут назад узнала об этом от Влада. Он внизу, красуется в тренажерном зале. Прими мои соболезнования. — Она протянула руку, слегка дотронулась до плеча Фелана и беспомощно опустила ее.

Фелан ответил вымученной улыбкой, хотя больше всего на свете ему хотелось сейчас запустить в экран пультом дистанционного управления.

— Благодарю тебя, Ранна, — произнес он.

Девушка подошла к нему и села на подлокотник кресла.

— Не забывай, что Сирилла сделала для тебя и кланов. — Резким, неуверенным движением Ранна провела рукой по коротким белым волосам.

Не сводя глаз с опустевшего экрана, Фелан молча кивнул.

— Конечно, — медленно ответил он бесцветным голосом. — Что заставило ее пойти на такой шаг? Может быть, Сирилла думала, что ее добровольная жертва является единственной возможностью заставить меня бросить вызов процветающей в клане кошмарной системе, подтолкнуть меня к действию? — Фелан вздохнул. — Скорее всего, — прошептал он, отвечая на свой вопрос, и посмотрел на внимательно слушавшую его девушку. — Да-да, вы напрасно считаете свой клан пупом Вселенной. Дай-то Бог, чтобы Влад и Конал Уорд поняли истинное значение поступка Сириллы, — задумчиво протянул Фелан.

Ранна поцеловала его в макушку.

— Если этого не произойдет, любовь моя, Сирилла могла бы не торопиться покинуть нас.

Фелан еще раз включил запись, и "а экране снова появилось добродушное, улыбающееся лицо Сириллы. Стараясь унять охватившую его дрожь, Фелан внимательно вслушивался в слова престарелой наставницы, стараясь уловить в них дополнительный смысл. Ранна приникла к Фелану. Он обнял ее.

— Совершенно верно, именно это она и хочет сказать, — зашептал Фелан. — Я должен доказать кланам, что их образ жизни не единственно правильный. Хорошо, Сирилла, я выполню твою волю. Обещаю тебе, что никто в кланах больше не совершит того, на что решилась пойти ты.

III

Ком-Стар, военная база Высшего круга

остров Хилтон-Хид,

Северная Америка, Терра

18 января 3052 г

Вытянувшись во весь свой великолепный рост, худой как жердь военный регент Анастасиус Фохт с нескрываемой злобой смотрел на регентов Высшего круга.

— Насколько я понимаю вас, вы хотите обвинить меня в недальновидности, не так ли? Иными словами, вы намекаете, что эта ошеломляющая новость является результатом моей некомпетентности. Да как вы только посмели такое подумать?! — взревел он и обернулся. Перед ним, почти в самом центре роскошного, отделанного дорогим деревом кабинета, стояли регенты. — Ваше поразительное невежество, — зловеще проговорил военный регент, — стоит Ком-Стару слишком дорого. Воистину услужливый дурак опаснее врага. Ведь это из-за вашей невероятной глупости мы спровоцировали кланы к нападению на Внутреннюю Сферу. — Военный регент ткнул пальцем в сжавшихся подчиненных. — Вашему идиотизму мы обязаны тем, что оказались в роли подстрекателей.

Не желая мириться с ролью мальчика для битья, Гарднер Риис, рыжеволосый регент с Расалхага, стукнул волосатым кулаком по кафедре.

— Я никогда не соглашался с вашими действиями! — крикнул он.

— И я тоже, — поддержал его Ултан Эверсон, хорошо сложенный крепыш с Таркада. — С самого начала я делал все возможное и невозможное, чтобы только предотвратить эту агрессию, и очень сожалею, что мне пришлось двурушничать. Это вы заставляли меня предавать Внутреннюю Сферу.

— Какой бред. — Военный регент брезгливо скривил губы и махнул рукой в его сторону. Однако вскоре взял себя в руки. «Не теряй контроля над собой, иначе они тебя сожрут». Твердым чеканным шагом, как и положено человеку в его высоком положении, вскинув голову, он начал ходить взад-вперед по кабинету. Порыв гнева прошел, уступив место раздражению. — Хватит, — покровительственно сказал он. — Ситуация предельно проста. Теперь мы знаем точно — кланы намереваются вырвать из наших рук Терру. Предлог для вторжения самый надуманный. Кланы утверждают, что должны вернуть себе Терру, поскольку эта планета некогда была столицей Звездной Лиги.

Хутрин Вандел, регент с Нового Авалона, задумавшись, вцепился в волосы на висках с такой силой, словно хотел снять с себя скальп.

— Прежде всего, — продолжал Фохт, — нам следует немедленно прекратить всякие отношения с кланами. Я запрещаю любые действия по управлению мирами, захваченными кланами. Приказываю всем нашим сотрудникам уйти в подполье и наладить каналы для передачи секретной информации в Синдикат Драконов и Федеративное Содружество. Наш прямой долг — всячески помогать Государствам-Наследникам в их борьбе против агрессоров.

— Уйти в подполье? — недоуменно спросил один из регентов.

— А как, по-вашему, они спрячут гиперимпульсные генераторы? — ехидно спросила примас Ком-Стара и презрительно усмехнулась. В расшитой золотом мантии она вальяжно сидела в кресле, слушая военного регента. — Вы несете чушь. — В словах правительницы слышалось откровенное издевательство. — Ничего из того, что вы советуете, делать не стоит. Мы по-прежнему будем управлять занятыми кланами мирами, и более того: в качестве жеста доброй воли мы перекроем все каналы информации оттуда. Никто не узнает, что происходит на этих планетах. Мы поведем себя так, будто ничего экстраординарного не произошло. Пусть кланы думают, что их захват Терры для нас ровным счетом ничего не значит. — Миндо Уотерли, примас Ком-Стара, холодно усмехнулась. — Я даже склоняюсь к тому, чтобы вести переговоры с кланами относительно управления Террой после ее захвата. Сделаем вид, будто взятие ими Терры — дело решенное.

— Это безумие! — воскликнул Ултан так неожиданно, что Фохтвздрогнул и подозрительно посмотрел на него. Регент Эверсон был известен своей горячностью. Это качество мешало ему понимать намеки и связно говорить. — Вы что тут все, с ума посходили, что ли? — заикаясь, говорил он. — Кланы собираются отнять у нас один из законно принадлежащих нам миров! А вы? Вы помогаете им! — Ултан посмотрел на Фохта. — Военный регент, скажите свое слово! Помешайте выполнению этого плана! Фохт развел руками.

— Дорогой регент Таркада, — медленно произнес он, — здесь решаю и приказываю не я, а Миндо Уотерли, примас Ком-Стара. Я всего лишь ее советник, которого можно и не слушать. Мы обсуждали наши возможные действия во время полета с Саталиса на Терру. Уверяю вас, что многодневный перелет, бесчисленные пересадки и головокружительные прыжки способствовали дискуссии, и, замечу, что она была бурной. Решение, к которому мы пришли, возможно, не совсем вас лично устроит, но другого в данной ситуации быть не может. Только так мы сможем остановить продвижение кланов.

— Вот как? — удивился Эверсон. — Но настоятельница только что сказала, что она собирается вступить в переговоры с кланами по поводу захвата Терры! Или я ослышался?

— Ни в коем случае, — произнесла Миндо Уотерли и победоносно посмотрела на Ултана. — Именно переговоры помогут нам оттянуть взятие кланами Терры и дадут нам время для перегруппировки сил. Нам нужен мощный кулак, которым мы вытолкнем кланы из Внутренней Сферы. Мы снова возьмем на себя тяжелую роль спасителей человечества. До сих пор мы служили щитом между кланами и остальным миром и будем продолжать это делать. Уже сейчас многие думают, что только наше вмешательство помогает остановить зверства кланов. Если бы не мы, они уничтожили бы не только Эдо и Залив Черепах, но и многие другие миры. Манипулируя обстоятельствами и возможностями, действуя очень осторожно, мы намекнем кланам, что в своих агрессивных устремлениях они зашли слишком далеко. Думаю, что одного этого окажется вполне достаточно.

— Ничего себе! А что, сейчас кланы зашли близко? — спросил Вандел и посмотрел на военного регента. — Полагаю, вы кое-чего не понимаете. Вам кажется, что ваш план способен остановить кланы. Ничего подобного. Вы просто пытаетесь за хитроумными маневрами скрыть свою неспособность противостоять кланам. Вы беспомощны!

Фохт мог бы ответить на это сразу, но он преднамеренно молчал. «Пусть этот умник с Нового Авалона думает, что я выбираю самый увесистый из аргументов». Выдержав театральную паузу, он неторопливо заговорил:

— Битва на Люсьене поколебала всеобщую уверенность в непобедимости кланов. Почти по всему фронту кланы были вынуждены менять свою тактику и приспосабливаться к методам ведения войны, навязываемым войсками Внутренней Сферы. Да, они многому научились, их технологии значительно лучше, поэтому кланы остаются весьма грозной силой. Но и наши воины тоже далеко не новички, а вооружены они не хуже, чем кланы.

— Вы не ответили на вопрос, военный регент, — произнесла Шарилар Мори, регент из Синдиката Драконов, красивая молодая женщина с ярко выраженными восточными чертами лица.

— Именно это я сейчас и собираюсь сделать, уважаемая регент Диерона. Моя долгая и тернистая карьера научила меня многому, в том числе и способности сомневаться в возможности быстрой и легкой победы над врагом. Победоносных марш-бросков по мирам не бывает, и в равной степени невозможно запрограммировать победу. В войне с кланами нельзя ни в чем быть уверенным заранее. Лучше всего сразу же вступить с ними в переговоры и обсуждать условия и цели будущих военных действий. Только после того, как кланы определят их и назовут количество используемых войск, можно рассчитывать на победу. Риис пожал плечами.

— О чем тут говорить? Ясно, что кланам нужна Терра и от своей цели они не отступятся. Даже если вы их разобьете, они снова пошлют войска, только на этот раз их будет еще больше. Затяжная война неизбежна, хотите ли вы этого или нет.

— Только прошу вас обратить особое внимание на одну маленькую деталь, — возразил военный регент, поправляя на правой глазнице черную повязку. — Принадлежащая Синдикату Драконов планета Уолкотт находится далеко позади линии наступления кланов и живет совершенно спокойно. Почему? Напоминаю. Когда кланы осадили ее, то во время переговоров с правителями Синдиката Драконов было решено, что, если кланы проигрывают битву, они никогда больше не попытаются покорить Уолкотт. Кланы проиграли, и теперь куританцы совершенно безнаказанно совершают вылазки с Уолкотта на другие миры. И это в самом центре кланов! Вы понимаете, о чем я говорю?

— Ну а что вы думаете относительно Люсьена? Станут ли кланы атаковать его? — спросила Мори, наклонившись над своей кафедрой.

— Кто знает? — неуверенно пожал плечами Фохт. — Кланы отличаются непредсказуемостью действий, регент Диерона. Сейчас, когда Клан Волка выдвинулся вперед и находится к Терре значительно ближе, чем Дымчатые Ягуары и Новые Коты, Люсьен оказывается на острие их главного удара. И тем не менее мне думается, что Люсьену пока ничего не грозит. Как мы с вами знаем, Ягуары и Коты старые соперники Волков, поэтому они не станут размениваться на второстепенные миры, если перед ними стоит главная их цель — Терра.

Шарилар удовлетворенно кивнула и задала очередной вопрос, на этот раз Миндо Уотерли:

— Насколько я могу понять, в своих переговорах вы попытаетесь использовать противоречия между кланами. Ответьте тогда, сколько групп будет участвовать в них?

Миндо Уотерли сложила руки на груди, засунув ладони в рукава широкой мантии.

— Вначале, уважаемая регент Диерона, я тоже думала, что переговоры должны вестись по нескольким направлениям, но военный регент возражает.

Чуткое ухо Фохта немедленно уловило в голосе Миндо Уотерли едва заметное недовольство. Он прекрасно помнил горячие монологи настоятельницы в защиту разработанного ею плана. Конечно, вбить клин между кланами — дело довольно заманчивое, но вместе с тем очень скользкое. В любой момент оно грозит превратиться в палку, которая вторым своим концом так огреет Ком-Стар, что Вселенная регентам покажется не больше кроличьей шкурки. Фохту удалось-таки переубедить Уотерли, но надолго ли? «Она собирается выложить свой самый основной аргумент именно здесь, — подумал он. — Не похоже, чтобы она оставила свою идею».

Догадка военного регента нашла подтверждение быстрее, чем он подозревал. Настоятельница хитро посмотрела в его сторону, при этом на ее лице мелькнула змеиная улыбка.

— Однако, — заговорила Миндо Уотерли, — уважаемый Анастасиус Фохт — человек сугубо военный, а этой категории людей свойственно бояться политики. Он рассуждает, как солдат. В чем-то я согласна с ним. Действительно, силы вторжения кланов возглавили представители касты воинов, но ведь и сам ильХан Ульрик Керенский из Клана Волка скорее политик, чем военный. Военный регент уверяет меня в том, что наши переговоры с кланами будут расценены как действия по меньшей мере недружественные, если не сказать просто враждебные. Однако только путем переговоров мы сможем сохранить жизни людей на планетах, оккупированных кланами. В конце концов Анастасиус Фохт согласился не только с этим, но и принял мою идею поставить в известность остальные кланы о наших переговорах с ильХаном. Этим мы подхлестнем их к немедленным и решительным действиям. — Вытащив ладони из рукавов своей великолепной мантии, Миндо молитвенно сложила их на груди. — Как бы мне хотелось, чтобы военный регент был способен не только правильно прогнозировать будущие действия кланов, но и перестал шарахаться от политики. Только принимая ее как должное и умея разбираться в политических течениях, можно увидеть истинные цели, которые преследует Ульрик. А они очевидны, — вздохнула примас. — Если бы наш уважаемый Анастасиус Фохт знал их, он многое предвидел бы, и тогда нам не пришлось бы сейчас ломать голову над тем, как защищать Терру от вторжения.

«Ну и мерзавка, — подумал военный регент, и его лицо вспыхнуло от возмущения. — Не такой уж я профан в политике, чтобы не разбираться в элементарных вещах. Эта стерва практически отдала меня на съедение. Теперь мне ни здесь, ни в переговорах с кланами покоя не будет. Ну, это уже слишком». Анастасиус Фохт поднял убеленную сединами голову и пристально оглядел присутствующих регентов Высшего круга. Взгляд его медленно скользил по серьезным лицам подчиненных.

— Мне очень горько говорить, что я не согласен с госпожой примас, и прежде всего в оценке личности ильХана, — начал он. — Ульрик никогда не был предсказуемым, поэтому ни его действия, ни истинные его цели никогда нельзя предугадать. Ни одному человеку и в голову не придет, что у ильХана можно каким-либо путем выведать, что он собирается сделать в следующую секунду.

Шарилар Мори грозно сдвинула брови и угрюмо посмотрела на военного регента.

— Это не совсем так. Я собственными глазами видела один из ваших отчетов, где вы говорили, что очень рассчитываете на помощь Фелана Келла, который в недалеком будущем может войти в Совет Клана и выведать, какие именно цели стоят за вторжением кланов на Терру.

Заявление дотошного регента из Синдиката Драконов нисколько не смутило Фохта.

— И зрение не обмануло вас, — согласно кивнул он. — Однако гибель предыдущего ильХана в битве за Радштадт отодвинула мою затею на неопределенный срок. Надеюсь, вы не собираетесь взвалить на меня ответственность за столь нежелательные повороты судьбы?

Регент Диерона энергично замотала головой.

— Никоим образом, военный регент. Просто я хотела бы напомнить вам, что Фелан Келл — всего лишь наемник, и не стоило бы слишком надеяться на него. Для клана он чужак, раскрываться перед которым никто не будет. Крайне сомневаюсь, что информация, пришедшая от него, будет иметь хотя бы минимальную ценность.

— И в этом ваша главная ошибка, — невозмутимо парировал Фохт. Он сложил руки на груди и снова посмотрел на хмурые физиономии регентов. — С того момента, как Фелана Келла захватили в плен и он согласился служить клану, его считают таким же воином клана, как и остальных. Сейчас он является одним из советников ильХана Ульрика и имеет доступ к секретнейшей информации. Например, к той, которая поступает с борта командного корабля вторжения. Кстати, Келл уже оказывал мне кое-какие услуги. — Анастасиус Фохт помолчал. — И как бы слабо я ни разбирался в политике, я понимаю, что Ульрик вполне мог заподозрить Келла и начать нас обоих водить за нос. Поэтому каждое сообщение от Келла я стараюсь как можно тщательней проверить. И все равно я вынужден сказать, что Келл — это моя единственная возможность заглянуть в планы Клана Волка.

— Проклятье! — негромко вскрикнул Вандел и ударил кулаком об ладонь. — Военный регент, неужели нельзя было привлечь его к сотрудничеству с нами немного раньше?

— Нет, — резко ответил Фохт. — Необходимые инструменты воздействия на Келла появились у меня совсем недавно. Регент с Таркада может подтвердить, что Келла обработать не так-то просто. Он обладает железной волей и врожденной преданностью. Почитайте его досье, особенно ту его часть, которая касается изгнания Келла из Найджелринга, там его качества описаны довольно ярко. Уж не знаю, чем Ульрик завоевал преданность Фелана Келла, но только информацию из него мне приходится буквально выжимать. — Фохт победоносно посмотрел на Уотерли. — Вначале, для того чтобы полностью привлечь Фелана Келла на нашу сторону, я хотел установить связь между ним и его родителями. Мысль любопытная, но... — военный регент сделал многозначительную паузу, — госпожа примас отвергла эту идею. Я начал искать другие пути и конечно же нашел их, однако необходимое время было упущено. В настоящее время у нас с Келлом заключено негласное соглашение.

Замечание Фохта застало настоятельницу врасплох.

— Может быть, вы соблаговолите поделиться со мной, что это за соглашение такое? — спросила она раздраженно, но быстро взяла себя в руки. — Признаться, я была несколько шокирована, когда на Саталисе услышала о нем от ильХана.

— Я готов сообщить вам о нем, — наклонив голову, ответил военный регент. — Фелан Келл был принят в касту воинов и тем самым еще прочнее связал себя с Ульриком и Кланом Волка. Кроме того, одним из наставником Келла являлась Наташа Керенская, чья любовь к нашему Священному Порядку не превышает размеров горчичного зерна. Помните, какое недоуменное лицо было у Келла, когда ильХан говорил вам о целях предполагаемого вторжения? Не сомневаюсь, что в тот момент сам Фелан слышал о будущей агрессии в первый раз.

— Возможно, — неуверенно согласилась настоятельница, и по ее лицу скользнула скептическая улыбка. — Не исключено, что теперь, когда ильХан Ульрик выложил нам все свои аргументы, вы стали лучше понимать его тайные замыслы.

«Лучше, чем раньше, или лучше, чем ты?» — подумал Фохт.

— Да, — ответил он. — Я много наблюдал за Ульриком, за тем, как он думает и как он работает, и могу сделать определенные выводы. У меня горы сведений о всех военных действиях Клана Волка, о его командирах и политических лидерах. Вся эта лавина информации анализируется сейчас на Сандхерсте, и, уверяю вас, вскоре я получу ключ к разгадке непобедимости Ульрика. А тогда разбить его станет только делом техники.

Глаза Эверсона зло сверкнули.

— А что вы предлагаете делать в это время нам? Сидеть сложа руки и смотреть, как Наследные Государства полыхают в пожарище войны? Или вы все-таки дадите нам какую-нибудь, хотя бы самую незначительную, роль в разыгрываемой вами великой драме?

Уотерли явно покоробил бестактный вопрос, но она постаралась говорить как можно спокойнее.

— Я надеюсь, вы еще помните свои обязанности, уважаемый регент Таркада, — холодно произнесла она. — Продолжайте налаживать контакты с правительствами Внутренней Сферы. Сообщите, что мы озабочены нынешним положением вещей и поможем им противостоять агрессии. Федеративному Содружеству, несомненно, потребуются данные разведывательного характера, ведь шеф их аналогичной службы погиб от руки убийцы, нанятого Романе Ляо. Вот и предложите им наши услуги. А еще скажите, что мы соблюдаем нейтралитет только по одной причине — ради сохранения жизни людей на захваченных кланами мирах. И намекните на наше недовольство складывающейся ситуацией. Надеюсь, после ваших заявлений ни у кого не останется сомнений в том, что нынешняя обстановка будет недолго сохраняться, и вскоре мы начнем действовать. Если Наследные Государства нас поддержат, Ком-Стару удастся усмирить кланы в самом ближайшем будущем.

Военный регент заметил нездоровый блеск в глазах примаса и невольно поежился. Он да и многие другие знали, что Миндо Уотерли уже много лет обуревает мысль об улучшении человечества на основе учения Джерома Блейка, религиозного фанатика и, по глубокому убеждению Анастасиуса Фохта, непроходимого придурка, и это навязчивое увлечение настоятельницы не один раз ставило Ком-Стар в двусмысленное положение. Сама Миндо Уотерли свято верила в непобедимость Ком-Стара, она считала его поражение невозможным даже теоретически, но что еще хуже, настоятельница постоянно упускала из виду длящиеся десятилетиями противоречия между Федеративным Содружеством и Ком-Старом. Увлеченная наивной идеей одномоментного реформирования мира в лучшую сторону, она была неспособна понять, что никто, в том числе и Федеративное Содружество, не станет освобождать планеты только для того, чтобы тут же передать их Ком-Стару.

«Она окончательно чокнулась, зациклилась на своей бредовой идее и никак не поймет, что тем самым дискредитирует ее», — огорченно подумал Фохт и тяжело вздохнул.

— Госпожа примас, — обратился он к Миндо Уотерли, пытаясь отвлечь ее, — прошу вас учесть, что воздействовать на кланы можно только военным путем. Разговаривать с ними нужно с позиции силы, на миролюбие они чихать хотели. Можно сколько угодно играть с ними в политические игры, но одновременно необходимо накапливать войска и вооружаться. Дайте мне несколько месяцев, и я сотру кланы в порошок. Тогда ни Ком-Стару, ни миру, созданному Блейком, не будет грозить никакая опасность.

— Да-да, конечно, — торопливо заговорила примас, и на губах ее снова заиграла знакомая змеиная улыбка. — Я поручаю лично вам заниматься всеми вопросами, касающимися отношений с кланами.

IV

Таниенте, префектура Кагосима

военный округ Пешт,

Синдикат Драконов

18 января 3052 г

Шин Йодама, искоса внимательно наблюдавший за сыном военного координатора Синдиката Драконов, вскочил и буквально сгреб его в свои могучие объятия. Опоздай он на секунду, Хосиро Курита перелетел бы через стол и вцепился в холеную физиономию генерала Альфреда Тодзиры.

— Остановитесь, Ваше Высочество! — зашептал Йодама. — Не забывайте, что мы находимся здесь только в качестве наблюдателей.

Хосиро извивался, как молодой дракон, безуспешно пытаясь вырваться из цепких рук друга и советника. Глаза принца сверкали, губы тряслись от негодования.

— Да ты только посмотри, что он делает! — хрипел Хосиро, кивая головой в сторону голографической карты, над которой проплывали данные. — Он бросает Третий батальон Пештского гарнизона штурмовать укрепления клана! Да он посылает солдат на верную смерть! Этот выживший из ума старикан совсем забыл, в каком году он живет, — прибавил принц уже спокойнее, и Шин отпустил его. Они оба сели.

— Вижу, — недовольно согласился Йодама. — Но что мы можем поделать? Генерал Тодзиро воевал еще при вашем деде и до сих пор остается любимцем двора. Так же как и этот кретин, командующий Одиннадцатым Пештским полком, генерал Ким Кви-Нам. Я с удовольствием вышвырнул бы их отсюда пинками, но, к сожалению, у нас нет таких полномочий.

Рука Хосиро медленно скользнула вниз, к кобуре с автоматическим многозарядным пистолетом.

— Вот тут все мои полномочия, — прошептал принц, неторопливо расстегивая кобуру.

Исподлобья Шин оглядел высоких, свирепого вида охранников, кольцом окружавших стол.

— Не стоит этого делать, — глухо произнес он. — Нас тут же пристрелят и еще объявят, что мы погибли от рук клана. Кстати, Тодзиро специально пригласил сюда наблюдателей, чтобы показать, как он умеет уничтожать кланы, пользуясь своей старой, испытанной тактикой.

Хосиро едва не заскрежетал зубами от злости.

— Но ты же видишь, что он вытворяет? В результате его бездарных действий в войсках образовалась брешь. Силы разделены, и стоит противнику ударить покрепче — победа у него в кармане! — Он снова начал горячиться. — Не пройдет и нескольких часов, как кланы овладеют этой планетой. Старого дурака Тодзиро снова перехитрили. Нет, я не собираюсь спокойно наблюдать, как гибнет наша армия.

— Я охотно понимаю вас, но будьте осторожны, — произнес Шин, опуская глаза.

Принц окончательно успокоился. Он с благодарностью посмотрел на друга, и по лицу его пробежало некое подобие улыбки.

— Постараюсь, — прошептал Хосиро и неторопливо направился к столу, где расположились генералы. Хосиро встал перед креслом, в котором сидел невысокий, морщинистый командир гарнизона Таниенте. Шин последовал за Куритой и остановился невдалеке от него, держа в поле зрения охранников. Привычным движением он поправил висевший на плече лазерный автомат. Охранники оглядели Шина и даже не шевельнулись, не уловив в его действии ничего подозрительного. Реакция якудзы была моментальной. Заметив сигнал Хосиро, он вскинул оружие. Охранники так и остолбенели, когда вдруг увидели угрожающе направленные на них стволы автоматов

— Прошу прощения за то, что отвлекаю вас, генерал Тодзиро, — неестественно тихо сказал Хосиро, — но ваш последний приказ означает гибель Третьего батальона.

Генерал поднял голову. Курита увидел его презрительно сжатые губы, высокомерный взгляд и понял, что время вежливых замечаний прошло.

— Вы так думаете? — брезгливо процедил Тодзиро. — Насколько я припоминаю, это в результате ваших непродуманных действий, Хосиро Курита, мы потеряли Залив Черепах. В отличие от вас, я еще способен правильно оценивать ситуацию. — Генерал снова углубился в карту военных действий. — Я попросил бы вас не мешать мне.

Шин увидел, как вздрогнули плечи Хосиро, и понял, что тот сейчас взорвется.

— Нужно уметь учиться на ошибках, в том числе и на своих, чтобы не повторять их, — прошипел Хосиро. — Правда, мне кажется, что вы уже неспособны понять даже такую простую вещь. Если ты бросишь в бой Третий батальон, то проиграешь битву, старый осел, — не повышая голоса, сказал Хосиро.

— Насколько я могу предположить, — ледяным голосом отвечал генерал, — Его Высочество не очень доволен нашими действиями?

Ответ был настолько очевиден, что в другое время Хосиро просто промолчал бы, но сейчас покровительственный тон обветшалого вояки задел его самолюбие.

— Ко всем прочим недостаткам у тебя еще и плохо со слухом. Повторяю. Ты старый осел, и тактика твоя идиотская. То, чему вас, Тодзиро, и вас, генерал-Кви-Нам, учили в военной академии, частью давно устарело, а частью вы напрочь забыли. Ваши дурацкие приказы ведут к потере наших войск. Поэтому я освобождаю вас от тяжелых обязанностей командующих силами обороны Таниенте.

— По какому праву? — вскипел Тодзиро. — Не забывайте, что здесь командую только я! — взвизгнул он и ударил сухонькими кулачками по тощим коленкам. — Мне безразлично, какой пост занимает ваш отец! Еще ваш дед назначил меня командующим, и только он имеет право сместить меня.

— Слушайте меня внимательно, вы, параноики! — заорал Хосиро и с грохотом опустил на стол могучий кулак. — Все ваши действия говорят о том, что вы абсолютно не учитываете сведения, полученные о кланах. Вы предоставили им право выбирать место битвы, не используете против их роботов авиацию, швыряетесь солдатами так, будто у вас их целые легионы... Единственно, что вы сделали правильно, так это рассредоточили по всей планете базы с боеприпасами, чтобы воины могли драться не переставая. Но если вы продолжите руководить сражением, очень скоро биться будет попросту некому!

— Так может говорить только тот, за кем стоит грязная якудза, — прошипел Кви-Нам. — Настоящий воин не будет прятаться, как разбойник. Мы встретим противника грудью и либо умрем, либо победим! — скрипучим старческим голоском вскрикнул ветхий генерал и тут же зашелся в хриплом, надрывном кашле. Остренькие, как затупленные иглы, плечики Кви-Нама затряслись, многочисленные ордена на тощей груди зазвенели, ноги заходили ходуном. Если бы не болтающаяся голова и не трепещущие желтые пальцы, то человек с богатой фантазией подумал бы, что в брошенный кем-то на кресло генеральский мундир забралась мышь и никак не может выбраться наружу.

— Я не отменю приказа! — раздался голосок командующего. — Никогда генерал Тодзиро не покроет свое имя позором! — патетически воскликнул он и свирепо посмотрел на Хосиро.

— Затолкать бы вас, дураков, в боевой робот да отправить на передовую, — мечтательно произнес принц. — Там бы вы быстро поняли, что представляете из себя.

— Генералы всегда командуют своими войсками вдали от места битвы. Их не должны отвлекать посторонние шумы, — залепетал Тодзиро.

— О какой битве ты говоришь?! — закричал Хосиро. — Ты же не читал донесения наших разведчиков! Что ты знаешь о кланах, индюк надутый? — Хосиро раскинул руки, словно пытаясь обнять бункер, по форме напоминающий цилиндр. — Вы загнали себя в мышеловку и ждете, пока противник перережет линии связи. И что вы тогда будете делать? Кем командовать?

— В радиусе пятидесяти километров нет ни одного вражеского робота, — пискнул Тодзиро.

— И элементалов тоже нет? — не раздумывая, задал вопрос Хосиро.

Внезапно, словно в подтверждение слов принца, наверху раздались взрывы, лязг и скрежет разрываемого металла. Шин схватил Хосиро за руку и отбросил принца к стене. В ту же секунду массивный дубовый стол, за которым сидели генералы, подпрыгнул словно мячик и повалился набок, едва не придавив своей тяжестью оторопевших командующих. Шин и Хосиро пригнулись, ожидая атаки, и она вскоре последовала. Сначала прогремел еще один оглушительный взрыв, такой силы, что многотонная дверь бункера слетела с петель словно легкая фанерка и, вращаясь как волчок, понеслась, сметая на своем пути застывших от ужаса охранников. По стенам застучали куски окровавленного человеческого мяса. Онемевшие генералы, не отрывая глаз от ужасающей картины, смотрели, как дверь, будто топор судьбы, пронеслась над ними и врезалась в реле связи. Взметнулся ослепительный сноп искр. Тысячи маленьких, остреньких игл впились в лицо и руки находящихся в бункере.

Шин непроизвольно зажмурил глаза и услышал другой взрыв, послабее. Взрывной волной его подбросило вверх. Левой стороной груди Шин опустился точно на крышку стола и, уже теряя сознание, услышал треск ломаемых ребер. Он упал на пол и от боли пришел в себя. Ему хотелось кричать, распластаться по полу, но он заставил себя приподняться.

— Я не должен терять сознание, — прохрипел он и огляделся.

В дверном проеме показалась громадная фигура элементала. Широкоплечий двухметровый верзила, закованный в черную броню с нарисованным на груди ярко-синим кругом, поднял левую руку, на которой была надета механическая лапа, заканчивающаяся тремя пальцами-когтями, и начал поливать бункер очередями из крупнокалиберного пулемета, прикрепленного к внутренней стороне руки. С дикими криками, разрываемые тяжелыми пулями, падали на пол оставшиеся в живых операторы и охранники, еще не опомнившиеся от первого взрыва. Истошные вопли и предсмертные хрипы заполнили бункер. Пользуясь тем, что в дыму элементал не видит его, превозмогая накатывающую боль, Шин положил ствол своего автомата на край крышки стола и дал по воину клана длинную очередь. Несмотря на застилающий глаза кровавый туман, Шин попал в элементала и прошил его насквозь. Гигант неуклюже дернулся и, покачнувшись, ничком рухнул на бетонный пол бункера.

В дверном проеме показался еще один воин Клана Новых Котов. Не давая ему возможности открыть прицельную стрельбу, Шин снова нажал на спусковой крючок и снова попал. Пули пробили броню и отбросили элементала назад. Шин удивился. Хотя его автомат и был заряжен специальными увеличенными пулями, он никак не ожидал, что ими можно убить элементала. «Хотя, возможно, с такого близкого расстояния и можно», — подумал Шин, пытаясь отвлечь сознание от раздирающей грудь боли. Однако элементал был еще жив. Как только один из охранников с автоматом наперевес приблизился к нему, кланер вскинул руку с механической лапой, схватил охранника за нижнюю челюсть и без видимого усилия оторвал ее. Охранник дико закричал и вскинул к лицу руки. Элементал выкинул вперед лапу и, как барана на вертел, насадил на нее охранника. Затем, стряхнув его, словно случайно севшую пылинку, он стал осматривать бункер. Едва не теряя сознание от накатившей на него тошноты и боли, Шин выстрелил. Элементал согнулся пополам и свалился на бок, загородив собою проход. Только это спасло Шина от третьего элементала, рвавшегося в бункер. Сделать это ему помешала пусковая ракетная установка, смонтированная на плечах упавшего в дверном проеме. Но его положение давало ему и некоторые преимущества. Он поднял руку и из-за спины товарища открыл огонь по бункеру из лазера. Мощное оружие, предназначенное для уничтожения роботов, превратило комнату в сущий ад. Все, чего ни касались его смертоносные лучи, превращалось в огонь. Шина отбросило на пол, и он, забыв об осторожности, заревел от боли. Если бы не грохот, элементал услышал бы его и превратил в факел. Шин перекатился и, прицелившись, дважды выстрелил в элементала. Силы покидали Шина. Отдачей у него выбило из рук оружие. Хотелось опустить руки, но он заставил себя посмотреть вперед. Одна из посланных им пуль попала элементалу в ногу. Воин упал, но тут же, приподнявшись на руках, встал на одно колено и начал наводить на крышку стола одну из установок ракет ближнего боя.

«Если эта сволочь пустит сюда ракету, нам крышка», — пронеслось в голове Шина. Сжимая в руке автоматический пистолет, откуда-то справа вынырнул Хосиро. Направив ствол на элементала, он выпустил в него длинную очередь. Из пистолета вырвалось длинное тридцатисантиметровое пламя, и в элементала понеслось не меньше десятка пуль. Несмотря на то что оружие Хосиро было заряжено такими же пулями, что и автомат Шина, убойная сила пистолета принца была значительно меньше.

«Чертов монстр даже не почувствует удара», — с горечью подумал Шин. В ту же секунду за дверью раздался мощный взрыв и элементал исчез в ослепительно белом огненном шаре. Сначала Шин подумал, что это пламя, вырвавшееся из ракетной установки, и, закрыв глаза, приготовился к смерти. Однако шли секунды, но ожидаемого исхода не последовало. Шин открыл один глаз, посмотрел на элементала и сразу все понял. Ракетная установка была залита пламенем. Оно переползало на контейнер с боекомплектом, лизало лицо и плечи элементала. Тщетно кланер катался по полу, пытаясь потушить его. Вот оно коснулось боеголовок ракет, и стол качнулся от нового взрыва. Элементал дико заревел, вскочил, пытаясь механической лапой содрать с себя горящую установку, но все его попытки были напрасны. Бункер потряс ужасающий взрыв, на куски разорвавший элементала. Взрывной волной тела первых двух элементалов отбросило внутрь бункера. Шин видел много смертей, но даже у него округлились глаза, когда, словно в жуткой пляске, окровавленные трупы с нелепо болтающимися руками и ногами несколько раз перевернулись в воздухе и ударились о стену позади Хосиро. Раздался леденящий кровь шлепок и хруст переламываемых костей.

Шин оглядел бункер. Практически все оборудование попадало и разбилось. Он попытался пролезть к выходу, сунулся в узкую щель между столом и покореженным реле и застонал. Грудь охватила очередная волна боли. Полежав несколько секунд, Шин снова повторил попытку, но на этот раз она окончилась еще плачевнее. Йодама задел за край шкафа, и тот рухнул ему на ноги, ударив ребром по колену. Шин закричал и потерял сознание.

Очнувшись, Шин услышал какой-то странный рокот, очень похожий на карканье. Звук казался очень знакомым. Шин начал мучительно вспоминать, где он мог слышать такой, но так и не смог определить его происхождение. Пришлось открывать глаза. Слабость и туман мешали Йодаме смотреть, однако того, что он увидел, оказалось достаточно. Он лежал на носилках, руки и ноги его были стянуты ремнями. Рядом садился вертолет. Шин закрыл глаза и снова открыл только тогда, когда носилки покатились. Улыбающееся лицо Хосиро он увидел сразу.

— Чу-са, — прошептал Шин, — где я? Что со мной?

— Сейчас ты въезжаешь в вертолет, который доставит тебя на шаттл. Короче говоря, ты отправляешься на Люсьен, — смеясь, ответил Хосиро.

— А вы? — спросил Шин. — Вы тоже летите?

— Нет, — замотал головой Хосиро. — Тодзиро и Кви-Нама я сместил и остаюсь здесь командовать войсками. Отныне мы будем биться с кланами так, как нужно. Я рассредоточил батальоны по всей планете, и теперь Новые Коты не будут знать покоя ни днем, ни ночью.

Шин попытался приподняться, но грудь снова прорезала жгучая боль, и он опустился на упругую поверхность носилок.

— Чу-са, не отсылайте меня. Я хочу остаться с вами. Пара сломанных ребер — это не самое страшное в жизни, — зашептал он.

На лице Хосиро появилась теплая, благодарная улыбка.

— Э нет, друг мой, — ответил принц и вместе с двумя санитарами вкатил носилки в вертолет. — Ты улетаешь, да еще в такой компании...

Шин повернул голову и увидел генералов Тодзиро и Кви-Нама, прикованных цепями к сиденьям. Оба бесславных вояки были с головы до ног заляпаны кровью. «Явно чужая», — мелькнуло в голове Шина.

— И не беспокойся, — продолжал Хосиро. — Ты летишь назад в качестве моего специального посланника. — Пилот включил двигатель, и принцу пришлось кричать Шину в самое ухо: — Ты назначен командиром полета. Эти два кретина, — Хосиро кивнул в сторону незадачливых полководцев, — находятся в твоем полном распоряжении, как и экипаж корабля. Передай моему отцу, что мне еще нужны войска. Полк или чуть больше. Только тогда я смогу либо победить кланы, либо нормально провести эвакуацию. Месяца четыре, то есть до прибытия дополнительных частей, я вполне продержусь, но постарайся убедить отца, чтобы он действовал побыстрее. Расскажи ему все и об этих старых дураках. Я бы с большим удовольствием пристрелил их, но они требуют свидания с ним.

— Это может грозить вам большими неприятностями, — возразил Шин.

— Я знаю, — отмахнулся Хосиро, — но я тебя затем и посылаю, чтобы ты проследил за ними. Все, что от тебя требуется, это не давать нашим национальным героям лишний раз открывать рот! — прокричал Хосиро и положил руку на плечо Шина.

— Сделаю все, что вы просите, — ответил Шин и попытался выдавить из себя улыбку. — С подкреплением прилечу я сам и постараюсь, чтобы это случилось как можно быстрее. — От долгого разговора грудь сильно ныла. Шин немного помолчал и снова заговорил: — Я привезу вам войска, даже если для этого, как говорят христиане, мне придется заключить союз со всеми чертями, населяющими ад.

Хосиро очень серьезно посмотрел на Шина.

— Я знаю тебя и верю тому, что ты говоришь. — Принц посмотрел на друга. — Кроме тебя, Шин, мне не на кого рассчитывать, — произнес Хосиро и, повернувшись, вышел из вертолета.

Шин попытался повернуть голову, чтоб хотя бы мельком увидеть фигуру удаляющегося принца, но проклятая боль снова пронзила все его тело. «Непонятно, — подумал он. — Он в самом деле попрощался со мной или мне это только показалось?»

Все время, пока Шин летел до шаттла, сознание его жгла неясно откуда и почему появившаяся страшная мысль, что ему больше не суждено увидеть Хосиро Куриту. Сначала это была просто навязчивая идея, но чем дальше Шин отдалялся от планеты, тем больше она перерастала в уверенность.

V

Элайна Трелл

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

19 января 3052 г.

Измученный голодом и одиночеством, Кай, пригнувшись, сидел, ожидая, пока вдали не исчезнут фары пронесшегося мимо грузовика. Как только их последний отблеск скрылся в густой чаще, Кай вскочил и метнулся на противоположную сторону дороги. Как ни странно, но временами, когда он представлял себя со стороны, его разбирал истерический смех. Трепеща на ветру клочьями изодранного камуфляжа, в темноте он напоминал робкое, мятущееся по планете привидение.

Прошедшее двухнедельное путешествие по Элайне оставило у Кая неприятный осадок. Останавливаясь только для краткого отдыха, сторонясь изредка встречающиеся посты и шарахаясь от внезапно услышанного разговора или шагов, Кай все дальше и дальше уходил от страшного поля битвы. Он направлялся в глубь материка. По мере его продвижения вызванные войной разрушения встречались все реже и наконец совсем исчезли. Определенного маршрута у Кая не было, он двигался наугад и очень удивился, внезапно наткнувшись на то самое место, где не так давно стояло его звено. Именно здесь он со своими воинами ждал, когда войска противника приземлятся.

Плащ Кая некогда был частью тента, которым он накрывал своего «Йен-ло-йонга», защищая его от обнаружения. Материал не пропускал ни инфракрасное излучение, ни магнитные поля, но эти его достоинства с лихвой перекрывались одним, но очень существенным недостатком. Он хорошо и, главное, быстро впитывал влагу, так что даже во время кратковременного ливня Кай в считанные минуты промерзал до костей. Зато высыхал материал очень нескоро, и долго еще после дождя Кай, пошатываясь и чертыхаясь, таскал на себе промокший, отяжелевший кусок камуфляжа. В конце концов опостылевшую ткань пришлось выбросить: она не столько спасала, сколько мешала быстро идти.

Обнаружив место стоянки своего «Вихря» — а именно так называлось звено, которым командовал Кай, — он сразу пожалел, что всегда заставлял своих воинов не надеяться на долгое бездействие и не строить лагерь. Ничего стоящего он не обнаружил и, тяжело вздохнув, побрел дальше на север. Вскоре он вышел на следы отхода Третьего полка Лиранской Гвардии. Здесь ему повезло больше. На месте стоянки звена под названием «Шквальный огонь» он обнаружил кучу оставленного мусора. Среди тряпья и ненужного железа ему попалось несколько банок консервов. Несмотря на дикий голод, Кай постарался скрыть следы своего посещения стоянки.

Предосторожность оказалась далеко не лишней. Несколько часов спустя Кай увидел низко летящие патрульные аэрокары клана, а затем услышал выстрелы и крики. Попались ему и пехотинцы, ведущие двух человек, закованных в наручники. Время от времени воины клана прочесывали всю местность и подбирали оставшихся в живых. Чаще других Кай видел элементалов. Даже без брони эти гиганты поражали его своими размерами и свирепым видом. В такие минуты Кай старался даже не дышать, чтобы не быть обнаруженным звероподобными беспощадными воинами. Нередко Каю казалось, что эти монстры ищут именно его. Возможно, так оно и было на самом деле, но если Кай не мог убить элементалов, то был способен перехитрить их. Днем, когда идти становилось наиболее опасно, он залезал на дерево и прятался на самом его верху, в густых ветках. После десяти дней непрерывного вынужденного странствия Кай уже больше не видел ни одного патруля, и это его немного утешало. Хуже всего дело обстояло с едой и питьем. Последний кусок мяса исчез на восьмой день после начала экспедиции в глубь материка. Каким бы трагичным ни было положение Кая, но, закапывая вылизанную до зеркального блеска пустую консервную банку, Кай не смог сдержать улыбку. «Ты была хорошим другом. Спи спокойно», — едва не прошептал он.

Через два дня приступы голода заставили Кая всерьез задуматься о питании. Во время немногочисленных дневных вылазок он уже успел сделать одно печальное наблюдение. Клан использовал пленных в качестве мусорщиков. Они помогали утаскивать поврежденные роботы, причем только те, что принадлежали клану, все же машины противника оставлялись на месте, а также убирали все, чем могли поживиться оставшиеся в живых беглецы вроде Кая. Так что если Кай и наталкивался на небольшие склады с провизией, то понимал, что за ними скрывается ловушка, и, как бы ни был у него силен соблазн воспользоваться оставленными продуктами, он заставлял себя не трогать опасную приманку.

Пленных Кай наблюдал не раз и заметил, что их охранники, включая тех же элементалов, относились к ним вполне мирно, хотя и называли «рабами». На правой руке каждого пленного имелся браслет с биркой, на которой стоял номер. Но не мнимое дружелюбие представителей клана и не слишком обременительная работа, которой занимались пленные, удивляли Кая. Его буквально шокировала их немногочисленность. Войска Федеративного Содружества отступали в большой спешке. Вокруг царила страшная неразбериха, и тем не менее в плен попало не так уж много пилотов. «Следовательно, — пришел он к выводу, — таких, как я, беглецов по лесам прячется немало». Наблюдая за ленивой работой пленных, Кай видел, что все они находятся в хорошей форме, не избиты и не ранены. Ему пришла в голову мысль попытаться освободить их, пробраться к ним в лагерь и поднять восстание, но он быстро отказался от этой затеи. Как бы ни был хорошо подготовлен и физически силен пилот боевого робота, в качестве пехотинца он беспомощен, а в тактике ведения партизанской войны слишком слаб.

Не видя возможности организовать отряд сопротивления клану, он поставил себе другую цель — не попасться в лапы противнику. «В этом случае, — думал Кай, — если мне повезет и я выживу, я смогу сообщить Виктору Дэвиону и его отцу о положении дел на планете». Каю очень хотелось верить, что не сразу, но для его спасения на Элайну обязательно будет отправлена поисковая группа и тогда все, что он увидит и узнает здесь, может пригодиться. Имелся и другой, запасной вариант, но тоже связанный со сбором информации. Кай намеревался уйти далеко в глубь континента и найти какой-нибудь пункт Ком-Стара, откуда можно было бы связаться с домом.

Перебежав через дорогу, Кай юркнул вниз, в небольшой овраг, по дну которого весело журчал тоненький, но довольно быстрый ручей. Пройдя метров пятьдесят, Кай уткнулся в небольшое плато. Осторожно обогнув его, он очутился на краю густого леса. Кай остановился и прислушался. Вокруг стояла мертвая тишина, даже листья деревьев не шевельнулись. Прижимаясь к стволам деревьев, Кай медленно пошел вперед. Минут через пятнадцать он подошел к знакомому саду, на который уже делал несколько удачных набегов. Стараясь не наступать на упавшие с деревьев ветки, Кай пробрался к высокой могучей сосне, немного постоял в ее густой тени, огляделся и, подхлестываемый голодными болями, пригибаясь и петляя, двинулся к невысокой изгороди, сделанной из мелкой металлической сетки.

Осторожно перешагнув через нее, Кай упал на четвереньки и застыл. Прямо перед его носом оказался большой, сочный помидор, красный и аппетитный. Кай сглотнул тяжелую слюну, потянулся к нему и быстро сорвал. Тут же где-то неподалеку вспыхнул яркий свет и раздался характерный глухой щелчок вгоняемого в помповый автомат патрона. Кай застыл с помидором в руке.

— Проклятье, — раздался чей-то хрипловатый голос, — сколько раз я говорил тебе, что барсуки, уходя, не заметают своих следов.

Про себя Кай отметил, что голос был хотя и недовольный, но совсем не злой. Неожиданно рядом с ним у куста с помидорами показалась громадная фигура мужчины, зажегся фонарь, и тот же голос произнес:

— Здорово, приятель. Так это ты и есть Джуэлл? Кай не стал отнекиваться.

— Да, это я. Дэйв Джуэлл к вашим услугам, — утвердительно закивав, тихо произнес он. — Что вы собираетесь со мной делать?

Фонарь погас.

— Для начала пригласить к себе домой. Какая разница, сколько федералов найдут под крышей моего дома, одного или двух? Это несущественно, — вздохнул приветливый незнакомец. — Пошли, — сказал он и, повернувшись, зашагал к дому.

Кай поднялся и двинулся вслед. Часть его сознания советовала ему бежать, пока не поздно, но другая часть успокаивала и умоляла остаться. Расстояние до фермера было довольно большим, но Каю не составляло никакого труда одним прыжком нагнать его, сбить с ног и выхватить автомат, однако он решил пока ничего не предпринимать.

Кое-гдев окнах маленького двухэтажного домика, куда хозяин привел Кая, горел приглушенный желтоватый свет. Кай получше рассмотрел фермера. Высокий, грузный, похожий на медведя, с бобриком седых волос и озабоченным, усталым лицом. Кай мог поклясться, что нигде не видел его раньше. По тому, как непринужденно он обращался с автоматом, Кай сразу догадался, что перед ним бывший военный.

— Прошу, — сказал фермер, открывая дверь. Кай вошел первым и увидел небольшую уютную комнатку. Справа на обеденном столе, окруженном шестью стульями, стояла лампа. В дальнем углу находилась широкая древняя плита. Сквозь полуоткрытую дверцу Кай заметил весело потрескивающие поленья. Почувствовав блаженное тепло, Кай едва стоял на ногах, но продолжал изучать комнату. В самом ее центре находилась лестница, она вела на второй этаж. Неподалеку, справа от двери, по периметру круглого ковра стояло несколько кресел — своего рода уголок для неторопливых бесед за чашкой кофе или бокалом вина. На стене Кай увидел полки с настоящими бумажными книгами в красивых переплетах и книги-голодиски, а также голографическое устройство для их чтения.

— Добро пожаловать, господин Джуэлл, — прорычал хозяин, закрывая дверь и вешая автомат на торчащий в стене у двери гвоздь. — Познакомься, это моя жена Хильда. — Кай только сейчас заметил у плиты маленькую, почти крошечную седовласую женщину со сморщенным, словно печеное яблоко, ласковым улыбающимся лицом. — А меня зовут Эрик Малер. Когда-то я служил водителем боевого робота в Содружестве Лиры, — сказал фермер и протянул широкую ладонь.

Кай улыбнулся и пожал ее.

— Дэвид Джуэлл, водитель боевого робота из Десятого полка Лиранской Гвардии.

— Десятый гвардейский? — неожиданно обернувшись, радостно переспросила Хильда. — В таком случае вы несомненно знаете нашего гостя. — Она подошла к лестнице и, подняв голову, негромко позвала: — Все в порядке, милочка. Это свои. Можешь выходить.

Кай расстегнул куртку и бросил ее на пол, затем принялся стаскивать с себя промокший защитный костюм. В это время наверху раздались осторожные шаги и кто-то начал сходить по лестнице. Кай снял одну штанину, взялся за другую, вскинул голову и, увидев спускавшуюся девушку, высокую, стройную, с коротко остриженными густыми черными волосами, так и застыл на месте.

— Кай? — удивленно воскликнула девушка, и ее красивое, с яркими голубыми глазами лицо озарилось радостной улыбкой. — Как ты здесь оказался?

Не отводя от нее взгляда, Кай снял костюм.

— Дейра? — произнес он. — Разве ты не улетела с остальными?

Дейра нахмурилась, и Кай заметил над ее левой бровью шрам.

— Кланы напали на наш полевой госпиталь, — нехотя ответила Дейра и потерла лоб. — Это я ударилась обо что-то, — сказала она, заметив пристальный взгляд Кая. — Не знаю уж обо что. Там такая кутерьма была... Очнулась я только здесь. Эрик улыбнулся.

— Рана у тебя, девочка, была довольно глубокой, — сказал он. — Поражаюсь, как тебе глаз не выбило. Я нашел ее в лесу, — обернулся он к Каю. — Она шла, но явно ничего не понимала, что делается вокруг. Кстати, почему она тебя называет Каем?

— Это кличка. Мне ее прилепили еще в военной академии Нового Авалона, — отмахнулся Кай. — Многие до сих пор считают, что меня зовут Дэвид Кай Джуэлл.

Радостная улыбка сползла с лица Дейры, но она и виду не подала, что Кай врет. Эрик перевел взгляд с Кая на Дейру, снова взглянул на Кая, но решил лишних вопросов не задавать.

Возникшее было напряжение разрядила Хильда.

— Кай, — спросила она, — ты не возражаешь, если я буду тебя так называть?

— Пожалуйста, — ответил Кай по-немецки.

— Тогда пройди в насосную, а я пока поищу тебе какую-нибудь одежду. Дейра, проводи Кая. Покажи ему, как надо пользоваться нашим допотопным оборудованием.

Эрик от души рассмеялся.

— Меня всегда тянуло к земле, и после выхода в отставку я решил поселиться здесь и заняться фермерством. Новомодные технические штучки я никогда не любил, — пояснил он. — У нас тут все по старинке. Зато надежно. Когда кланы отключают электроэнергию, а они любят это делать, мы, в отличие от соседей, никогда не страдаем. И свет, и вода у нас всегда есть. А дров для плиты у меня запасено на год вперед.

Кай ответил вежливой улыбкой.

— Честно говоря, ваш дом мне кажется лавкой древностей времен Звездной Лиги. Ну что же, доктор, я готов. Ведите меня превращаться в человека.

Кай сбросил с себя остатки одежды и остался в шортах. Глядя на черные волосы и миндалевидные глаза Кая, любой сразу признал бы в нем потомка евразийцев, хотя черные от грязи лицо и руки могли сбить с толку и навести на мысль, что перед ним квартерон. Кай кинул на пол хладожилет и посмотрел в висящее на двери зеркало.

— Не так уж и плохо, — прошептал он. — Можно было бы ожидать и худшего. — Отвернувшись, Кай провел ладонями по стоящим ежиком коротким волосам, затем посмотрел на них и невольно содрогнулся. — Кошмар. Грязи — на сантиметр. Ногтей не видно.

— Неплохо выглядишь, — сзади раздался голос вошедшей Дейры. — Немного похудел, но все равно в форме. — Нагнувшись, она положила на деревянную скамейку полотенце и мыло, а когда выпрямилась, Кай заметил холод в ее глазах. — Не позволите ли задать вам один маленький вопрос? Почему это вы решили стать Джуэллом, уважаемый?

Кая покоробил издевательский тон Дейры.

— Здесь нет ничего удивительного, — спокойно ответил он. — Малер увидел эту фамилию на кармане куртки, назвал меня Джуэллом, а я не стал разубеждать его. Зачем? В руке у него был автомат, и еще неизвестно, что бы он сделал, если бы мой рассказ показался ему подозрительным.

— Вот как, — произнесла Дейра. — А я-то подумала, что ты переоделся в чужой костюм специально. Только не будь таким наивным, в чьей угодно одежде ты все равно останешься для клана ценным заложником.

— Ну, на этот счет я не обольщаюсь, — произнес Кай, пряча медальон со своим именем в карман шорт. — Только я не собираюсь попадать в лапы клана.

Дейра пристально смотрела на Кая.

— А что стало с Джуэллом? — спросила она.

Кай вспомнил, как он выгребал из кабины «Волчицы» продукты, гонял кровожадных чаек и непроизвольно содрогнулся.

— Он погиб, заслонив собой принца Виктора.

— Ну, естественно. Какая геройская смерть! — Дейра презрительно скривила губы, и лицо ее сразу сделалось отталкивающе некрасивым. — А вы чем в это время занимались?

Кай решил пропустить мимо ушей ерничанье Дейры. «В конце концов, она не воин, спорить с ней бесполезно», — подумал он и, подойдя к сверкающему хромировкой насосу, принялся накачивать в ванну воду.

— Меня бросили. Когда мой робот упал, все подумали, что я убит, — с горечью произнес он. — Никто не удосужился даже заглянуть в кабину. — Лицо Дейры еще больше нахмурилось, и Кай решил переменить тему: — Ты сказала, что воины клана нашли ваш госпиталь. И что случилось потом? — спросил он и пожалел об этом.

Взгляд Дейры потух, она бессильно опустилась на скамейку.

— Это было ужасно. Туаткросс — ничто по сравнению с тем, что мне пришлось пережить. На территорию госпиталя ворвались элементалы и сразу же открыли шквальный огонь по машинам. Стены корпусов валились на глазах, придавливая раненых. Отовсюду неслись стоны и крики о помощи, но что мы могли сделать? Я в это время оперировала одного парня, ему навылет пробило грудь. Он истекал кровью, умирал на моих глазах... Я никогда не видела столько крови. Целые реки крови... — Дейра закрыла лицо руками. — Затем послышался звон стекол, элементалы начали стрелять по нашему корпусу. Одной из помогавших мне операционных сестер куском стекла срезало голову словно бритвой. — Дейра залилась слезами. — Не помню, кому уж я приказала связаться с тобой. Ты ведь обещал прикрыть нас в случае нападения, — захлебываясь рыданиями, продолжала рассказ Дейра. Внезапно она перестала плакать, вытерла кулаками мокрые от слез глаза и вызывающе посмотрела на Кая. — Это же надо быть такой дурой, чтобы поверить тебе.

Кай сжал зубы, сделал глубокий вдох.

— Я шел вам на помощь, но получил сигнал от Виктора. Ему грозила смертельная опасность, а поблизости был только я.

— Ну разумеется, — покачала головой Дейра, — даже капелька голубой крови ценится выше, чем река красной. Правда, Кай?

— Перестаньте паясничать, доктор, — взвился Кай. Он бросил возиться с насосом, подскочил к Дейре, схватил ее за плечи и легко поставил на ноги. — Вы жертвовали своей жизнью в госпитале, но я делал то же самое на поле боя. Капелька, говоришь?! Да целый корабль отборных воинов не стоит и сотой доли капельки крови Виктора Дэвиона! — закричал он. — Если бы мне сказали, что для спасения принца нужно взорвать весь ваш госпиталь, я бы не задумываясь сделал это!

Глаза Дейры округлились от ужаса.

— Что?! Ради этого кичливого аристократишки, который везде, где только ни появится, сеет смерть и разрушения?!

— Он нужен нации! — закричал Кай. — Если бы его взяли в плен, боевой дух нашей армии упал. Никто не захотел бы драться. Те воины, что умирали в твоем госпитале, бились вместе с Виктором за правое дело! За наши семьи, за нашу жизнь! Спасая Виктора, я сохранял надежду. Если Виктора не будет, все сочтут нашу борьбу бессмысленной и прекратят сопротивляться нашествию кланов.

— Все это словоблудие! — выкрикнула Дейра, вырываясь из рук Кая. — Психопат! Пропади ты пропадом со своим ублюдком Виктором, со всем Домом Дэвионов и кланами в придачу! Свою страсть к уничтожению ты прикрываешь высокими словами, но запомни: и ты, и твой Виктор — обычные убийцы! Для вас война — это возможность прославить себя и войти в историю. Никто не задумывается над тем, что, пока вы тешите свое самолюбие, тысячи мальчишек умирают. Какой ужас! Эти мифические, ломаного гроша не стоящие герои обесценили человеческую жизнь. Они всерьез считают, что, если дело правое, ради него не жалко уложить в могилы тысячи людей. Какое дикое заблуждение. Да нет, это не заблуждение, это ложь. — Дейра показала рукой в сторону дома. — Взгляни на Эрика. С ног до головы он покрыт шрамами, еле ходит, едва дышит. Но стоило ему только заподозрить, что кто-то ночью похаживает в его сад, как он тут же преобразился. Посмотрел бы ты на него, как он готовился схватить вора. Он просто летал по дому, сразу забыв обо всех своих болячках. И ведь он прекрасно понимал, что неизвестный ночной гость вполне может пристрелить его. — Дейра захлебывалась в словах, трясясь от ярости и возмущения.

Кай смотрел на нее и внезапно понял, что все сказанное ей относится не лично к нему, а ко всем военным. В его памяти неожиданно всплыли страшные картины недавней битвы.

— Ты думаешь, лейтенант, что ты знаешь войну? — спросила Дейра. — Да нет, не знаешь ты ее. — Она прижала кулачки к щекам. — Ты поймешь весь ужас ее только тогда, когда к тебе привезут раненого, кричащего от нестерпимой боли мальчишку, а у тебя не будет под рукой ни обезболивающего, ни успокаивающего, ни антисептиков. Ничего! И ты начинаешь оперировать его без наркоза, потому что ты должен сохранить ему жизнь. Ты вскрываешь его брюшную полость, а там все перемешано и порвано шрапнелью. И ты делаешь операцию, стараясь не слышать воплей, хотя знаешь, что все это может оказаться напрасным и не исключено, что мальчишка умрет от заражения крови. Но ты хотя бы ненадолго вытаскиваешь его из могилы. Такое ты видел, лейтенант? — зло сверкая глазами, спросила Дейра, и Кай отшатнулся. — Но это еще не все. Бывает так, что раненые просят убить их. Не веришь? Тогда слушай. Ко мне однажды принесли парня, который всю жизнь мечтал о спортивной карьере. Ему перебило правую руку, кисть едва держалась. Я хотела приступить к операции, но он не давал мне ничего делать, пока я не пообещала, что, если у меня ничего не получится, я введу ему яд и он тихо умрет. Разумеется, кисть пришлось ампутировать, но я не убила его, хотя прекрасно знаю, что он никогда не смирится с участью инвалида и сам сведет счеты с жизнью.

Кай обнял дрожащую девушку и усадил на скамейку.

— Мой отец потерял на войне руку, — сказал он.

— Да? В таком случае дай мне сказать тебе, — Дейра попыталась вырваться из рук Кая, — что только лучшим дружкам Дома Дэвионов ИННА делает такие протезы, какой был у твоего отца. Остальные просто доживают свой век всеми забытыми и никому не нужными инвалидами. Нет, ты и твой отец — приятели Виктора, к вам и отношение особое. Остальные, черная кость, годятся только для того, чтобы ловить животом пули и погибать под ракетными залпами. — Она схватила мыло и швырнула его в ванну. — Давай, лейтенант, отмывайся, а то у тебя все руки в крови. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь смыть ее с себя! — выкрикнула Дейра и вышла, с силой хлопнув дверью.

Опустив голову, Кай смотрел на покрывшуюся пахучей розовой пеной воду.

VI

Авалон-Сити, Новый Авалон

Маршрут Круцис,

Федеративное Содружество

1 февраля 3052 г.

Хэнс Дэвион, первый принц Федеративного Содружества, поморщившись, снял очки в изысканной металлической оправе и положил их на только что прочитанное донесение. В это же время массивные бронзовые двери его кабинета бесшумно распахнулись и принц увидел высокую, худощавую фигуру секретаря.

— Отлично, Алекс. Ты, как всегда, вовремя, — произнес принц, посмотрев на неподвижное лицо советника.

Алекс Мэлори учтиво поклонился и, сильно прихрамывая, вошел в комнату. Наблюдая за медленно идущим советником, принц положил ладони на резную, украшенную изящной инкрустацией крышку старинного стола. Хромота Мэлори, постоянное напоминание о коварстве и жестокости пыток, применяемых семейством Ляо к пленным, проявлялась только в минуты крайней усталости советника, в другое время она была не так заметна.

Принц взглянул на посеревшее лицо Мэлори и горько усмехнулся, подумав, что сам он выглядит ничуть не лучше. И действительно, несмотря на блеск глаз принца, весь его вид выдавал крайнюю усталость.

— Прошу прощения, Алекс, что заставил тебя прийти, — заговорил Хэнс. — Я знаю, что ты закончил работу в три утра, но дело очень срочное.

Алекс пожал плечами, он прекрасно понимал, что иных дел в последнее время и не случалось.

— Ничего страшного, Ваше Высочество, я давно привык работать без сна и отдыха, — тихо произнес он и, удобно устроившись в высоком кожаном кресле, приготовился слушать.

— Я знаю, — засмеялся Хэнс. — Джастин не зря называл тебя трудоголиком.

Алекс попытался улыбнуться, но улыбка получилась больше похожей на гримасу.

— Благодарю за комплимент, принц, — проговорил он и открыл одну из принесенных с собой папок. — Это последние сведения с фронтов. Похоже на то, что кланы переходят от наступления к обороне. Во всяком случае мои агенты передают о строящихся долговременных укреплениях.

Хэнс похлопал по лежащему на столе донесению.

— Кланы здорово продвинулись вперед, — сказал он. — Нет ничего удивительного в том, что они хотят закрепиться на захваченных позициях и обезопасить тыл.

— Совершенно верно, — согласился Мэлори, поправляя манжет темной шерстяной куртки. — В тылу у них неспокойно. По моим сведениям, Синдикат Драконов высадил на Уолкотте войска. Количество их небольшое, но, несмотря на клятву не нападать на этот мир, кланы понимают, что опасность получить от Куриты удар в спину вполне реальна. Еще несколько полков вылетели с Пешта. Правда, если принять во внимание, что командуют войсками два престарелых генерала, я не думаю, что их экспедиция будет успешной.

Хэнс откинулся на спинку кресла и с интересом слушал доклад советника. Ему очень хотелось очутиться сейчас в кабине боевого робота, сразиться с кланами, но вместо этого принц был вынужден сидеть здесь, в этом прекрасном, но давно опостылевшем своей шикарной обстановкой кабинете и слушать доклады о волнующих событиях, в которых ему по складу характера больше пристало быть участником. «Да, на Аутриче все вышло совсем не так, как хотелось. Кай Аллард победил меня, а его самого победил какой-то воин клана. Интересно, сколько времени я бы продержался?» — подумал принц.

— Кстати, Алекс, у тебя нет новостей с Элайны? Что там происходит? — спросил принц.

Секретарь разведки сокрушенно покачал головой.

— Представления не имею, — ответил он. — В последнее время никаких известей с Элайны не поступало. Лично я думаю, что после успешной попытки спасти принца Виктора, Кай Аллард едва ли остался в живых. Я видел записи битвы, сделанные с роботов Галена Кокса и принца Виктора, и убежден, что даже если Кай уцелел после падения его робота в воду, то на сушу выбраться он не смог. Как только он выберется из кабины, его просто расплющит. Там же чудовищная глубина. — Мэлори говорил так, словно оправдывался перед принцем. — Спасательной капсулы, такой, как в «Дровосеке» или «Волкодаве», в его роботе нет, а следовательно, нет и шансов на спасение.

Хэнс тяжело вздохнул и в упор посмотрел на понурившегося Алекса.

— Стало быть, ты уверен, что Кай Аллард мертв? — спросил принц.

— Мы внесли его в список лиц, пропавших без вести, — уклончиво ответил советник. — Правда, из соображений чистого гуманизма пока решили никому ничего не сообщать. Семейство Аллард-Ляо и так расстроено, в эти месяцы его словно преследует злой рок. Пусть пройдет немного времени, и тогда мы выпустим специальный диск с записью последней битвы Кая. Мы сделаем из него национального героя, такого же, каким был его отец.

От бесстрастных слов Мэлори внутри Хэнса все похолодело, но он взял себя в руки и согласно кивнул.

— И тем не менее, — хриплым от волнения голосом произнес принц, — передайте по всем каналам вашей связи, что мы готовы заплатить значительные суммы за хоть сколько-нибудь стоящие сообщения о Кае.

— Уже сделано, — ответил Мэлори, и на его изможденном лице появилась широкая улыбка. Принц посмотрел на своего помощника и в который уже раз мысленно похвалил его за своевременную предусмотрительность. — Кстати, я узнал кое-что интересное, — продолжил Мэлори. — Полный отчет позвольте представить вам чуть позже, а пока мне хотелось бы просто познакомить вас с фактами.

— Знакомь, — утвердительно кивнул Хэнс, подумав, что, возможно, это будет какая-нибудь любопытная новость от Ком-Стара.

— Мы все время считали, что между кланами, то есть потенциальными агрессорами, и Ком-Старом существует определенная напряженность в отношениях, — начал Алекс.

Принц криво усмехнулся и продолжил:

— Однако совершенно недавно вы вскрыли одну странную закономерность и пришли к выводу, что все эти трения были чисто внешними. Своими ошеломляющими успехами на фронте кланы обязаны именно Ком-Стару, снабжавшему их информацией военного характера.

— Это все правильно, — горячо согласился Алекс. Он сложил руки на груди так, как это обычно делал Джастин Аллард, и принц снова почувствовал тревогу. — Но главное в другом. Некоторое время назад я имел разговор с Хутрином Ванделом, регентом Нового Авалона, и он подтвердил, что любое сообщение от Кая или о нем будет немедленно передаваться мне. Конечно, он посокрушался, что нынешняя война уже унесла и еще унесет много жизней жителей Федеративного Содружества, долго повествовал о собрании регентов Высшего круга и как бы вскользь намекнул о желании Ком-Стара натравить свою гвардию на кланы, если, конечно, Наследные Государства поддержат эту инициативу.

— Что?! — воскликнул Хэнс и удивленно посмотрел на секретаря разведки. — Уж не хочешь ли ты сказать, что Вандел решил поставить подножку примасу Ком-Стара? Да нет, — принц махнул рукой, — это скорее всего официальные сведения. — Подумав, он прибавил: — Сочиненные твоими бесстрашными агентами.

— Пока рано делать какие-нибудь выводы, — процедил Алекс. — У меня слишком мало информации. Но ни для кого не секрет, что и сам Вандел, и еще один регент, Ултан Эверсон, не одобряют действий примаса Ком-Стара. Правда, до последнего времени это недовольство чаще всего выражалось в упреках, так далеко никто из обоих регентов не заходил. Однако здесь есть и другой вопрос. Если они решили перейти в оппозицию к Миндо Уотерли, то почему именно сейчас? Что она такого сделала, чтобы вызвать у регентов столь резкое неприятие? Ведь если Вандел сказал правду, то тогда все это очень похоже на заговор регентов против настоятельницы.

Хэнс задумчиво поскреб голову.

— Представь, что оба эти регента не очень симпатизируют кланам. Вполне естественно, что заигрывания Уотерли с ними вызывает раздражение Вандела и его друга.

— Охотно допускаю такую возможность, — согласился Алекс. — Только почему они взбунтовались именно сейчас? Разве они не знали, что примас все время подыгрывала кланам? Не кажется ли вам недовольство регентов слишком своевременным? Я бы понял их, если бы они осудили Уотерли немного раньше. Кто мешал им критиковать ее до агрессии кланов? В этом случае позиция Ком-Стара была бы сейчас куда как устойчивей. Нет, я не вижу в действиях регентов ни последовательности, ни логики, — замотал головой Алекс. — В данный момент примас Ком-Стара сильна, как никогда. Кланы, которым она всегда помогала, стоят за нее стеной. Пошевели она пальцем — и недовольных регентов просто выкинули бы, заменив более сговорчивыми. В свое время она, кстати, сместила регента Диерона и заменила его своей любимицей Шарилар Мори.

— Все правильно, — задумчиво проговорил Хэнс. — Стало быть, ты хочешь сказать, что либо Ком-Стар начинает рассматривать кланы как угрозу своему могуществу, либо Вандел ищет у нас поддержки в борьбе против Миндо Уотерли. А зачем ему воевать с ней?

— Опять же, Ваше Высочество, у меня нет точных данных. Могу только строить предположения, — печально ответил Алекс.

— Ну так строй, — улыбнулся принц.

— Я думаю, — начал Мэлори, — до Ком-Стара наконец-то дошло, что кланы считают Терру одной из главных своих целей. Миндо Уотерли почувствовала на своем затылке горячее дыхание Клана Волка, и, поскольку ничего хорошего это ей не сулит, она решила обратиться за помощью.

Хэнс почесал грудь.

— И как ты думаешь, ей удастся получить ее?

— От нас? — спросил советник. — Это уж как вы решите, Ваше Высочество. Конечно, можно направить на поддержку Миндо Уотерли несколько ударных батальонов, но тогда оголится линия фронта с Нефритовыми Соколами. У Синдиката Драконов, думаю, тоже нет лишних частей, но не исключено, что кое-кому удастся убедить Теодора послать пару-тройку батальонов его любимых призраков.

— Но Романо Ляо отвергнет помощь Миндо Уотерли. Она всегда говорила, что не нуждается в чьих-либо подачках. — Хэнс открыл ящик и достал таблетки от постоянно мучившей его изжоги. — А как, по твоему мнению, поступит Томас Марик? Ведь он старый поклонник Уотерли. Еще до того как стать генерал-капитаном Лиги Свободных Миров, Томас был горячим сторонником Ком-Стара. Как ты думаешь, он окажет им помощь? Армии его ничем не связаны, он может и откликнуться.

— Мог бы, — тактично поправил принца Мэлори. — Сейчас его взгляды изменились. Вспомните, как он спорил с вами и Куритой на Аутриче. Причем дело-то ведь касалось не отправки войск, а всего лишь поставок запасных частей и сборки более усовершенствованных роботов. И даже на такое мелкое сотрудничество он едва ли бы согласился, не предложи вы ему лечить его сына Джошуа от лейкемии методом химической терапии здесь. А что может дать ему настоятельница Ком-Стара за согласие защищать Терру?

Хэнс со всех сторон рассмотрел пилюлю, будто видел ее первый раз в жизни.

— Прекрасный вопрос, — согласился принц и проглотил лекарство. — Один Бог знает, какие секреты Ком-Стар скрывает на Терре. Полагаю, что Миндо Уотерли предложит Марику нечто из ряда вон выходящее, ведь его воины и понятия не имеют, как нужно воевать с кланами. Уж он-то прекрасно знает, что, отправляя свои части на войну с кланами, он подписывает им смертный приговор. Их поражение неизбежно, а это вызовет недовольство в стране, а в такое время, как сейчас, Марику это совершенно не нужно. — Глаза принца сузились, на лице заиграла коварная улыбка. — Кстати, как чувствует себя наш маленький Джошуа? — спросил он.

— Очень неплохо, — ответил советник. — Довольно неплохо. Наш метод лечения явно идет ему на пользу. Хотя доктора Марика называют ученых из Института Наук Нового Авалона не иначе как «шаманами», им все-таки следует кое-чему поучиться у них. Джошуа останется здесь еще по крайней мере на полгода, врачи хотят проследить за его состоянием.

«Вполне достаточный срок, чтобы начать производство и поставки усовершенствованных частей для наших роботов, которые прилетят из Лиги Свободных Миров», — подумал принц.

— Отлично, Алекс, — произнес он. — Хвалю, ты неплохо справляешься со своей работой. Честно говоря, я не ожидал увидеть у тебя те же способности, которыми обладал Джастин.

Алекс сокрушенно замотал головой.

— Мне приятно слышать ваши слова, принц, но, боюсь, я их не заслуживаю. У меня семеро помощников, тогда как Джастин справлялся со всеми делами в одиночку. — Секретарь вздохнул. — Каждый день работы преподносит мне все новые сюрпризы. Порой я просто за голову хватаюсь от неожиданности, не знаю с чего начать. Поражаюсь, как легко Джастин решал все эти запутанные проблемы. Да, — задумчиво сказал Алекс, — потеря Джастина явилась для нас большим ударом. Не думаю, что мы сможем легко перенести его. — Советник задумался. — Да, отсутствие Джастина будет сказываться еще очень долго.

И снова сердце Хэнса пронзила острая боль.

— Друг мой, я знаю это, — тихо произнес он, и вдруг взгляд его стал задумчивым. — Странно, я всегда надеялся на то что лет через пять — десять мы с Джастином передадим дела нашим сыновьям. Ну что ж... — печально закончил он, и руки его безжизненно упали на крышку стола.

Алекс раскрыл следующую папку.

— Кстати, Ваше Высочество, нам удалось выяснить, откуда появился тот самый лазерный пистолет, из которого убили Джастина и Кандэйс. На его рукоятке та же метка, что и на оружии, найденном на маршруте Сарна. Полагаю, вряд ли преступник сам привез его оттуда, скорее пистолет был привезен на каком-нибудь корабле. Мои люди прочесали все суда, и теперь круг подозреваемых сузился до трех шаттлов, не приписанных ни к каким компаниям. Сейчас мы проверяем их команды, списки всех прилетавших пассажиров и перечень грузов, привозимых в течение последних десяти лет.

Правая рука Хэнса сжалась в кулак.

— Прекрасно. Каждый, кто замешан в этом преступлении, должен быть выявлен. Всем им предъявят обвинение в предумышленном убийстве и государственной измене. С удовольствием посмотрю, как они подохнут от рук палача, — зашипел принц. — Об одном жалею — не могу притащить сюда всю змею, а не только ее хвост. До Романо Ляо и Цзень-Шаня я пока дотянуться не могу.

Алекс сочувственно кивнул.

— Что касается этой парочки, то о них новостей у меня нет. Но как некогда говорили англичане, отсутствие новостей — хорошая новость, и в данном конкретном случае пословица может оправдаться. Лично я утешаюсь тем, что, хотя Романо находится вне пределов вашей досягаемости, справедливость не имеет границ.

— Не знаю, — с сомнением замотал головой принц. — Лично я утешусь только тогда, когда сомкну свои пальцы на горле этой гадины.

Алекс понимающе улыбнулся, настроение его передалось принцу, и оба они дружно рассмеялись.

— И вот еще о чем я хотел спросить тебя, Алекс. Мой сын уже знает о своем новом назначении?

— Нет еще. «Барбаросса» достигнет Биоты только в конце этой недели. Морган Хайсек-Дэвион уже вылетел, чтобы встретить «Барбароссу», когда корабль выпрыгнет в нашей системе. Сначала Морган ознакомит вашего сына с приказом, а затем Десятый полк Лиранской Гвардии отправится в Порт-Мосби для отдыха и пополнения. Морган полагает, что вашему сыну не захочется отсиживаться в тылу и он потребует перевести его на передовую, например в Первый полк Катильских улан или в какую-нибудь другую часть. Отказ он воспримет как наказание.

«Только мой сын может позволить себе так думать». Хэнс тяжело вздохнул. Изжога донимала его, а таблетки никак не начинали действовать.

— Мы уже все обсудили, — с неудовольствием сказал он. — Моргану удастся уговорить моего сына отправиться в тыл, он вообще способен убедить кого угодно в чем угодно, — усмехнулся принц.

— Но письмо с упреками он вам все равно пошлет. Не думаю, что он спокойно перенесет вашу заботливость. Он ведь поймет ваш приказ за желание оградить его от войны.

— Разумеется. Но так оно и есть, — кивнул Хэнс и опустил голову. Ему показалось, что весь груз его лет, словно нога гигантского робота, давит на него сейчас. — Слава Богу, что мне можно будет отделаться голозаписью. Правда, придется много посидеть над ней, чтобы она звучала как можно более искренне и правдоподобно, но все равно это лучше, чем личная встреча. Десятому полку Лиранской Гвардии нужен отдых. Наша задача — превратить его в более сильное соединение, чем он был раньше. На Элайне их здорово потрепали. Черт подери! — воскликнул Хэнс. — В тот день, когда убили Джастина, я едва не потерял своего сына. Моя жена уверена, что Виктор, как и Кай, тоже погибнет. — Хэнс посмотрел на фотографию семьи. Она стояла чуть сбоку от него, почти в самом углу стола. — Что касается меня, то я так не думаю. Не хочу думать. И не только потому, что я страшно боюсь потерять своего сына. Ты знаешь, Алекс, по праву наследства трон должен был перейти не ко мне, но я вырвал его, потому что знал — я один способен править нацией. Из всех моих детей только Виктор может перенять от меня власть, остальные дети не имеют способностей к управлению. Катрин всего двадцать, в государственных делах она неопытна, доверить ей Федеративное Содружество я не могу. Питеру только семнадцать, но он уже участвовал в боях. С одной стороны, это хорошо, но с другой... Он видит себя принцем-воином, а этого мне не нужно.

— Имейте терпение, Ваше Высочество. Ваши дети — это ваша плоть и кровь. Они справятся с задачами правителей, будьте уверены, — успокаивающе произнес Алекс и поднялся. — Прошу меня простить, но мне необходимо просмотреть последние донесения, а потом хотя бы пару часов отдохнуть. Кстати, доктора просили передать вам, чтобы вы немедленно шли спать.

Хэнс отмахнулся от советника, как от назойливой мухи.

— Я успокоюсь и лягу только после того, как узнаю, что Виктор в полной безопасности и направляется в тыл. Да и чувствую я себя совсем неплохо. Просто выгляжу неважно.

— Простите меня за прямоту, Ваше Высочество, но я вижу на вас тот же мундир, что и вчера. Спать в кресле — это не отдых.

— Ага, так, значит, ты шептался с моей женой? — На лице Хэнса мелькнула едва заметная улыбка. — Все ясно. Ну хорошо, как только ты уйдешь, я тут же отправляюсь в кровать.

— Вот и хорошо, — кивнул Алекс. — У меня к вам остался один, последний вопрос.

— Какой?

— Что мне ответить регенту Нового Авалона, если он снова заведет песню о предоставлении помощи?

Хэнс покачал головой и вздохнул, с шипением выпустив воздух.

— Ответь ему в очень обтекаемой форме, что мы могли бы помочь. Ничего конкретного, — ответил Хэнс, поглаживая небритую щеку. — Двадцать лет Ком-Стар только и делал, что портил нам кровь. Даже сейчас... Ведь это они помогли врагам напасть на нас. Ну уж нет, они слишком долго играли с огнем, поэтому я не могу отказать себе в удовольствии посмотреть, как им поджарят пятки.

VII

Ставка Верховного главнокомандующего Ком-Стара,

Сандхерст Британские острова,

Терра

5 февраля 3052 г.

Военный регент был поглощен игрой. Сидя в шлеме, создающем диалоговую реальность, он видел перед собой нарисованную компьютером красочную, с мельчайшими деталями карту Токкайдо, выполненную в масштабе: два с половиной сантиметра равны десяти метрам. Будто сказочный великан, двигался Анастасиус Фохт по планете, сшибая и втаптывая в землю появляющиеся на его пути вражеские роботы, крошечные и беззащитные, как детские игрушечные солдатики. Он слегка приподнял руки и опустил пальцы, словно собираясь печатать. Фохт задумался, одетые на кисти рук сенсорные перчатки тут же передали мысленную информацию на компьютер, и тот мгновенно создал перед военным регентом клавиатуру. Фохт с удовольствием отметил, что она очень похожа на ту, что установлена в кабине боевого робота, и несколькими клавишами поправил масштаб, сделав картинку еще четче.

Роботы противника вырастали из-под земли словно грибы, но по высоте не доходили и до пояса Фохта. Регент легко расправлялся с ними. Усмехнувшись, он полоснул по «Секире» Клана Волка лазером и разрезал бедного робота надвое. Затем боевитый регент переключился с визуального наблюдения на обзор местности с помощью инфракрасного излучения и снова перешел на визуальный обзор. Ни одного противника в поле зрения он не обнаружил. Полная победа!

Фохт поднялся и широко улыбнулся.

— Внимание! — произнес он. — Компьютер, напоминаю тебе, что ландшафт планеты в радиусе ста пятидесяти метров совершенно прямой, а не круглый. Ты показываешь картинку, разворачивая ее как рулон бумаги, и она получается у тебя изогнутой. Из-за этого мы только в самый последний момент заметили приближающиеся роботы Клана Волка.

— Замечание принято, — раздался бесстрастный, скрипучий металлический голос. — Вас вызывает примас. Будете выключать программу имитации или нет?

— Введи изображение сюда, — вздохнул военный регент. — И скажи примасу, что это в последний раз. — Он знал, что настоятельница будет недовольна, но уж очень не хотелось ему покидать Токкайдо, где он только что так геройски сражался. Кроме того, ему удалось частично разгадать тайну «роботов-невидимок» Клана Волка и требовалось продолжить исследования дальше.

Вдали на ярко-голубом небе Токкайдо возникло легкое облачко с наложенной на него неясной картинкой. Постепенно приближаясь, картинка становилась все четче и наконец превратилась в недовольное, почти злое лицо Уотерли. Глаза ее сверлили военного регента. «Вероятно, — подумал он, — так же смотрел на Еву Адам после того, как ему сообщили, что ждет его за съеденный кусочек плода с древа познаний».

— Простите меня, госпожа примас, но у меня слишком много работы, а детальное изучение поля боя без оборудования, создающего диалоговую реальность, невозможно, — поклонившись, произнес Фохт, стараясь выглядеть огорченным. Он взглянул на экран, где под облаком с примасом висела его почтительная физиономия, остался доволен увиденным и нажал клавишу. Теперь выражение его лица останется неизменным и непроницаемым в продолжение всего разговора. Именно поэтому Уотерли не любила разговаривать с Анастасиусом Фохтом через компьютер — она не могла уловить реакцию военного регента на свои слова. Это давало Фохту определенное преимущество, а Миндо Уотерли ненавидела, когда у ее собеседника был хоть какой-то перевес сил.

— Ничего страшного, — ответила примас. — Меньше всего я хотела бы мешать вам защищать Терру. У вас есть какие-нибудь новости?

Военный регент развел руками.

— Пока я изучаю Токкайдо. Что можно сказать об этой планете? Климат довольно мягкий, с немного пониженной влажностью. Токкайдо входит в Свободную Республику Расалхаг. Большую часть суши составляют плодородные земли, принадлежащие крупным агросиндикатам, а относительно немногочисленное население занимается в основном сельскохозяйственным производством. Во времена правления Куриты здесь обосновалось несколько религиозных сект. Они построили в горах монастыри, где и живут по сей день. Правда, одно религиозное объединение поселилось на дне моря Тигель. Единого правительства на Токкайдо нет, каждая корпорация управляет своими владениями как заблагорассудится, кое-где существует теократия. Уотерли зевнула.

— Чрезвычайно интересно, — сказала она. — Как я понимаю, этот мир интересует вас не только потому, что на нем легче победить кланы, не так ли?

— Совершенно верно, — ответил Фохт и почтительно прижал руки к груди. — На Токкайдо решится судьба Терры. Либо она будет спасена, либо погибнет.

— Я не совсем понимаю вас.

Регент презрительно улыбнулся, однако лицо его на мониторе оставалось таким же почтительно-бесстрастным.

— Правительства Государств-Наследников уже привыкли к тому, что никто не знает, куда нацелятся кланы в следующий момент. Я анализировал их методику выбора целей и пришел к выводу, что Токкайдо кланы обойдут стороной, этот мир не представляет для них никакой угрозы. Все, кто способен держать в руках оружие, давно мобилизованы и отправлены на лопающийся по швам Расалхагский фронт. Но я знаю, как сделать Токкайдо мишенью номер один для кланов. Для этого нужно просто бросить вызов Хану Ульрику и обозначить Токкайдо местом битвы.

Лицо Уотерли вспыхнуло, она удовлетворенно кивнула.

— Совершенно верно. Я предполагала, что нам придется воевать с кланами, но ни в коем случае не на Терре. Надеюсь, вы остановили свое внимание на Токкайдо не только потому, что потери среди мирных жителей будут здесь минимальны. Есть, наверное, и другие причины?

По тому тону, каким говорила примас, военный регент сразу понял: принятие его плана нисколько не зависит от количества потерь среди мирного населения.

— Хочу обратить ваше внимание, госпожа примас, на немаловажную деталь. Токкайдо по сравнению с остальными мирами имеет ряд преимуществ. Здесь много равнин, пригодных для открытого боя, а в горах есть где спрятаться. Погода на планете в основном хорошая, а это для авиации самое основное. Мы сможем задействовать всю нашу мощь, включая аэрокосмические истребители. Кроме того, на Токкайдо великое множество зданий и подземных хранилищ, которые в любой момент можно превратить в продовольственные и оружейные склады. Или в кладбища, — прибавил военный регент. — Ну и конечно, немногочисленное гражданское население в местах будущих сражений. С одной стороны, его и защищать легче, а с другой стороны, нет опасности иметь за спиной сильную пятую колонну, в случае если кланам удастся переманить местных жителей на свою сторону.

На лице Уотерли мелькнула язвительная улыбка.

— Послушать вас, получается, что победа над кланами уже у нас в кармане, — произнесла она саркастическим тоном.

Фохт нахмурился лицо его на экране компьютера оставалось все таким же умеренно благоговейным.

— Осмелюсь заметить, выбор места будущего сражения с кланами — всего лишь первый шаг. Я уверен — Токкайдо предоставит нам некоторые преимущества над кланами, но далеко не победу. Мы обязаны считаться с определенными фактами. Прежде всего Свободная Республика Расалхаг не дала нам разрешения ни на высадку наших войск, ни на использование ее территории для сражения.

— Дадут, — резко ответила примас. — Принц Хаакон Магнуссон с радостью откликнется на нашу просьбу. Его жалкая страна давно не видела побед. А тут такая возможность блеснуть перед всем миром! — Уотерли махнула рукой. — Не беспокойтесь, никуда он не денется, сделает все, о чем мы его попросим. А что касается агросиндикатов, то утром я отправлю им письма, в которых пообещаю возместить все возможные убытки и помочь эвакуировать население. — Лицо Уотерли стало добрым и ласковым, как у заботливой матери. — Если для победы над кланами вам нужен именно этот мир, вы его получите, — мягко улыбнулась Миндо. — Можете считать, что он уже ваш.

«У этой дамы болезненное самомнение. Она, кажется, считает, что способна одним только своим указом разгромить кланы», — прыснул Фохт.

— Благодарю вас, госпожа примас. И простите, что не учел такой важный вопрос, как эвакуация населения. Это уменьшает количество проблем, требующих решения. — Военный регент снова почтительно сложил руки на груди. — Я уже издал несколько приказов о сборе Ком-Гвардии и направлении ее на Токкайдо. Сведения от генерал-интенданта о состоянии роботов, наличии боеприпасов и запасных частей уже получены и обрабатываются. Полагаю, что вся военная операция продлится не больше месяца.

— Месяца? — удивилась Миндо Уотерли, и лицо ее помрачнело. — С таким количеством войск вы могли бы расправиться с кланами в считанные часы По крайней мере мне всегда так казалось, — произнесла она.

— Увы, — возразил Фохт, обводя рукой окружавшую его стену боевых роботов клана. — Быстрой победы не будет, кланы сами на нее рассчитывают Они бросят на нас все свои силы. Не сомневаюсь, что Хан Ульрик соберет огромное войско, все семь кланов охотно пошлют с ним своих воинов. Нам придется очень туго, удары будут сыпаться со всех сторон.

— Вы представляете, сколько будут стоить боеприпасы и их транспортировка в расчете на месяц? — Примас едва не затряслась от возмущения.

Фохт пожал плечами.

— Я с самого начала повторял главам государств: в случае нехватки даже самой ничтожной запчасти мы обречены, а все, что останется, будет возвращено им после победы. Складов и транспортных кораблей нужно иметь много. Вспомните, именно такая тактика привела Федеративное Содружество и Синдикат Драконов к победе. Только расчленив Третий и Одиннадцатый Пештские полки на мелкие группы, Курита смог так долго продержаться на Таниенте.

— Военными вопросами занимайтесь сами, — огрызнулась примас, засовывая ладони в широкие рукава расшитой золотом мантии. — Хорошо, вам дадут и войска, и поле боя, и боеприпасы. Что еще вам нужно?

— Сейчас я вместе с советниками разрабатываю несколько возможных сценариев войны. За основу взят анализ прошлых сражений, в которых участвовали кланы. Компьютеры моделируют варианты действий их войск, мы отбрасываем все, что вредит нам, и таким образом получаем стратегическую и тактическую линии поведения в самых разных ситуациях. Мы проводим множество учений, с тем чтобы каждый воин знал своего противника и его вероятные поступки.

— У меня создается впечатление, будто вы не слишком верите в победу, военный регент, — с сомнением произнесла Уотерли. — От человека с такой блестящей военной карьерой я ожидала большей уверенности.

Регент быстро вскинул голову, и компьютер тут же передал его мужественное лицо и решительный взгляд.

— Госпожа примас, — заговорил Фохт, — в свое время я бился в рядах лучших войск. Став командующим, я водил в бой элитные армии Содружества Лиры и могу сказать, что Ком-Гвардия более боеспособна и лучше обучена. Но не забывайте, что последний раз я участвовал в настоящей битве двадцать три года назад. Невсегда удача была на моей стороне, мне известна и горечь поражений. Военная карьера научила меня уважать противника, в том числе и кланы. Принц Виктор Дэвион командовал Десятым полком Лиранской Гвардии лучше, чем кто-нибудь, и тем не менее Нефритовые Соколы разгромили его на Элайне. — Чтобы отвлечь Уотерли, Фохт правой рукой обвел смоделированную компьютером картину битвы, а левой, незаметно для примаса, увеличил масштаб до одного к одному. Боевые роботы кланов грозно увеличились в размерах, сам же военный регент превратился в карлика. Разглядывая ошеломленное лицо Миндо, Анастасиус Фохт продолжал: — Мы с вами хорошо знаем, что представляют собой кланы и какие беды они несут человечеству. Они нацелились на Терру, но я остановлю их. И для этого мне нужна ваша поддержка. Свои планы я могу осуществить, только сконцентрировав в своих руках всю Ком-Гвардию.

— Я абсолютно доверяю вам, военный регент, — немедленно откликнулась Миндо Уотерли, — и заранее согласна со всеми вашими планами. Уверяю вас, я позабочусь о том, чтобы ничего не помешало вам выиграть эту войну.

— Благодарю вас, — произнес Фохт. «Теперь еще одна просьба, и пора заканчивать теплую беседу», — подумал он и произнес почти вскользь, так, словно речь шла о каком-нибудь пустяке: — В таком случае разрешите мне отправиться к Хану Ульрику и, как того требует закон клана, обговорить с ним условия будущего сражения.

Несмотря на будничный тон военного регента, глаза Миндо Уотерли округлились, лицо ее стало пунцовым от негодования.

— Вы что, совсем спятили? — выкрикнула примас. «Если бы не компьютерная защита, она бы меня испепелила своим диким взглядом», — усмехнулся Фохт. — Нет. Я никогда не позволю своему военному правителю лететь в стан врагов. Представьте, что будет, если они вас схватят и казнят! Я знаю, что они делали с Феланом Келлом, читала в отчетах. Не сомневаюсь, что с вами им придется повозиться, но в конечном счете они сломают и вас. И что тогда? Вы выдадите им все наши военные секреты. Нет, ни в коем случае! — отрезала она.

— Госпожа примас, мне необходимо ехать, — спокойно возразил Фохт и, нажав клавиши, изменил фон. На Токкайдо опустилась ночь. — И я должен повести разговор с Ульриком так, чтобы он сам предложил Токкайдо в качестве места для будущей битвы. Иначе он почувствует, что мы готовим ему ловушку, и не сунет голову в пасть ком-гвардейского льва.

Кстати, вы напрасно так беспокоитесь. По существу, мне ничего не грозит. Я приеду по своей воле, и Ульрику понравится моя смелость. К тому же мое появление расценят как вызов всем кланам, и когда Ульрик предложит им участвовать в сражении, они охотно откликнутся. Встреча с ильХаном и обсуждение предстоящей войны — не менее важная часть моего плана, чем поставка боеприпасов и количество войск.

Облачко с изображением Миндо Уотерли начало медленно удаляться и таять. Фохт понял, что проиграл.

— Пожалуйста, госпожа примас, подумайте над моей просьбой. Прежде чем давать окончательный ответ, посоветуйтесь с регентами Высшего круга. — Анастасиус Фохт сложил руки на груди и уверенно посмотрел в серые глаза Миндо Уотерли. — Если вы не позволите мне встретиться с Ханом Ульриком, — сказал он вслед удаляющемуся изображению настоятельницы, — то советую вам начинать.

— Начинать что? — недовольно отозвалась Уотерли. — Не говорите загадками, военный регент, выражайтесь яснее. Я неплохо знаю вас и представляю, что вы можете там напри-думывать.

— Начинать репетировать свою встречу с Ханом Ульриком и продумывать условия, на которых он согласился бы не нападать на Терру. Вы же не станете мне говорить, что не хотели бы поторговаться с ним.

На экране вспыхнуло белое пятно, и лицо настоятельницы исчезло в осыпанном звездами ночном небе Токкайдо. Фохт угрюмо покачал головой.

— Политику никогда не понять, что воин должен знать своего противника, быть уверенным, что перед ним не интриган, а боец. И в этом непонимании нет ничего удивительного, поскольку политики часто идут на компромиссы и называют это победой. Ошибочное мнение, особенно в данной ситуации. Компромиссы с кланами невозможны, поскольку любой из них будет означать полное поражение Ком-Стара, — проговорил Фохт и тяжело вздохнул. — Компьютер, — приказал он, — континент Бореаль, Шоколадные горы. Покажи-ка еще раз все подходы к лагерю Новых Котов.

VIII

Межзвездный Т-корабль «Барбаросса»,

Зенитная прыжковая точка Биота

Федеративное Содружество

7 февраля 3052 г.

Виктор Ян Дэвион одернул куртку и постучал в дверь каюты, расположенной рядом со входом в кабинет капитана. При других обстоятельствах Виктор не стал бы особенно церемониться, а просто вошел бы к своему двоюродному брату, маршалу Моргану Хайсек-Дэвиону, но поскольку в полученном послании Виктора называли «командующим», то есть намекали, что его визит — официальный, он решил соблюсти определенный этикет.

— Входите, Виктор, — послышалось из-за двери, и принц вошел.

Сидя за невысоким кургузым столиком, Морган Хайсек-Дэвион казался великаном, которого заставили жить в доме карликов. Длинные огненно-рыжие волосы маршала ниспадали до плеч, закрывая воротник черного мундира и золотые эполеты. Морган повел могучей рукой, приглашая принца в кресло, но тот остался стоять. Это не обидело маршала.

— Рад видеть тебя живым и здоровым, — сказал он. — Я слышал, на Элайне тебе пришлось несладко.

«Да куда уж слаще, — мрачно подумал Виктор. — Мой лучший друг пожертвовал своей жизнью, спасая меня. Армия разбита вдребезги. А теперь еще и ты прилетел, чтобы отнять у меня командование».

— Я не ранен, маршал, — спокойно ответил принц и прибавил: — Чего не скажешь о многих из моих воинов. Не представляю, как все это произошло, но нас перехитрили.

Морган поднял руки, останавливая Виктора.

— Не нужно оправдываться, анализ показал, что ты потерпел поражение не в результате плохого руководства войсками. К тебе нет никаких претензий, ты и твои воины сделали все, что могли. Просто кланы изменили тактику и атаковали тебя сильнее, чем обычно. Признаюсь, что такого удара от них никто не ожидал.

Виктор поднял голову и посмотрел в зеленые глаза Моргана.

— А если так, тогда зачем ты прилетел? Снять с меня командование войсками?

Прямой вопрос застал Моргана врасплох.

— Ну о чем ты говоришь! — с деланным возмущением произнес он.

Невысокий, хрупкий, почти миниатюрный принц вздохнул и заложил руки за голову.

— Я все знаю, маршал, — произнес он. — Уже давным-давно известно, что Десятый полк Лиранской Гвардии идет якобы на отдых и пополнение. На самом же деле нас спроваживают в тыл за то, что мы потерпели поражение, а вместо нас на передовую направляют другое соединение. Таким образом Десятый полк опозорен, и всему причиной один я.

— Не говори ерунды, — отмахнулся маршал. — Поражение на Элайне — не ваша вина. Глаза Виктора блеснули.

— Ну, раз ты так говоришь, тогда переведи меня в другой полк. В любой, который идет на передовую, — с вызовом произнес он.

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать, Виктор.

— Нет, не в полк Катильских улан, — не слушая, продолжал Виктор. — Хотя я считал бы за честь для себя служить там, но ведь все будут говорить, что меня назначили командующим только из-за того, что я сын правителя. Нет, отправь меня в Одиннадцатый полк гвардейцев Донегала или во Второй полк копьеносцев с Круциса.

Морган медленно покачал головой.

— Не требуй от меня невозможного, Виктор. Я не могу просто взять и назначить тебя командующим. Да и не только тебя, любого офицера твоего звания. Меня тут же обвинят в стремлении «протолкнуть» своего любимчика. И запомни на будущее, Виктор: никогда не проси милости.

Хлесткое замечание оскорбило Виктора, он до боли закусил губу.

— Маршал, для того чтобы отправить меня в тыл вместе с лиранцами, могут быть только две причины. Первая — неумелое командование войсками на поле боя, приведшее к поражению. Возможно, меня отстраняют именно из-за этого, ведь меня дважды разбивали, но все равно я считаю ваше решение несправедливым. На Трелле мы дрались с кланами впервые, а на Элайне они сменили тактику, и для нас это оказалось полной неожиданностью. Да, мы проиграли, но победа далась кланам недешево. И не забывай, что на Туаткроссе мы победили кланы, — гордо произнес Виктор, показывая на иллюминатор. Он сжал кулаки. — Впервые мы разгромили кланы на территории Федеративного Содружества. План битвы разрабатывали мы с Каем и другими молодыми офицерами...

— И если бы не случайность, слепое везение, ты бы потерял Десятый полк Лиранской Гвардии еще на Туаткроссе, — перебил принца маршал, опуская крепкие кулаки на крышку хлипкого стола. Стоящий на нем компьютер подпрыгнул, карандаши и ручки, высоко подскочив, разлетелись по полу каюты. — Только благодаря Каю тебе удалось выскочить из Туаткросса живым. Если бы он не полез в самое пекло, никогда бы тебе не победить кланы. На Элайне, похоже, удача покинула Кая — и вот тебе результат.

— Ну уж нет, — взвился Виктор. — Вы не правы, маршал, отчаянная атака Кая не была единственной причиной нашей победы на Туаткроссе. — Принца трясло от негодования; захлебываясь в словах, он продолжал: — Мы выработали безукоризненный план, и он начал срабатывать. Еще до того как Кай пошел в атаку на Нефритовых Соколов и остановил их, мы знали, что нашему тылу ничего не угрожает. Мы пробились вперед, оставив позади себя союзников Нефритовых Соколов. Чтобы достать нас, клану пришлось бы сначала громить своих же. Нет, Морган, мы все делали правильно, и ты понимал это еще до того, как утвердить наш план. Даже если бы мы не победили, мы бы отошли в полном боевом порядке и практически без потерь. — Глаза Виктора гневно сверкнули. — Но есть и вторая причина. Я знаю, кое-кому на Новом Авалоне не нравится, что я нахожусь на передовой. И эта вторая причина хуже первой. Почему бы тем людям, которые так пекутся о моей жизни, не проявить такой же гуманизм и не отозвать с фронта других? Ведь есть же родители, которые умоляют направить их сыновей и дочерей в тыл. Они заваливают командование телеграммами и письмами. Почему же не выводят их, а меня? Почему те, кто так заботится обо мне, говорят о самопожертвовании, о защите родины, посылают чужих детей под пули, а меня — прячут? Ты же не станешь отпираться, Морган, что приказ о переводе меня в тыл пришел из Нового Авалона?

— Не стану, — неожиданно ответил маршал. — Его подписал твой отец, — прибавил он, в упор глядя на принца. — Но чья бы подпись ни стояла под приказом, я обязан выполнить его. И дискутировать со мной на эту тему бесполезно, — закончил Морган и, подавшись вперед, хлопнул широкими ладонями об алюминиевую крышку стола. — А от себя скажу, что если твой папаша или мамаша хотят оградить тебя от войны, то они выбрали не очень удачное место. Это сейчас Порт-Мосби считается тылом. А завтра, — Морган многозначительно посмотрел на Виктора, — он может оказаться первой планетой, на которую обрушится Клан Волка. С того момента, как Клан Волка разнес в клочья армии принца Рагнара на Саталисе, Свободная Республика Расалхаг трещит по швам. Так что, мой дорогой Виктор, ты идешь не с корабля на бал, а из огня да в полымя.

— Я предпочитаю огонь сейчас, чем полымя неизвестно когда, — ответил принц.

На суровом лице маршала мелькнуло некое подобие улыбки.

— Не сомневаюсь. Однако твоя логика тебе отказывает, Виктор. Есть еще одна причина, о которой ты, видимо, пока не догадываешься.

Виктор с сомнением покачал головой, посмотрел на Моргана.

— Ну и какая же?

— Очень простая. Тебе действительно нужно отдохнуть. Ты участвовал в самых крупных сражениях со времен нашей войны с кланами, потерял друга. Ты устал, и воины твои устали. Не забывай, что они не роботы, а люди и их физические возможности не безграничны. Да, и что касается боевых роботов, то я читал твой отчет. Ты пишешь, что из сорока роботов тринадцать пригодны для битв, а десять могут быть восстановлены. Не смеши меня, Виктор, они больше похожи на произведения абстрактной скульптуры, чем на боевые машины. У тебя пятнадцать пилотов убито, восемь тяжело ранено... И что же получается? Из твоего батальона можно в самом лучшем случае укомплектовать роту. В остальных батальонах дело обстоит так же.

— Значит... — начал прини.

— Полку нужен отдых, а роботам — хороший ремонт. Так что отправляйся в Порт-Мосби. — Морган попытался вложить в свой взгляд и голос как можно больше сочувствия и искренности.

— Не поеду! — выкрикнул Виктор и добавил спокойнее — Морган, я просто не могу. — Принц ткнул себя пальцем в грудь. — Сколько я себя помню, на меня всегда смотрели либо как на «маленького принца», который нуждается в почтении и заботе, либо как на драгоценного наследника, которого следует бояться. Все считали, что из-за моего маленького роста у меня развился комплекс неполноценности и мания величия. Думали, что я возомнил себя Наполеоном, великим разжигателем войн и покорителем народов. Я же помню, как вы с папашей хватались за голову, едва я начинал говорить о войне. Да ни черта вы не понимаете!

В отчаянии принц готов был заплакать. Немного успокоившись, он продолжил:

— Все так или иначе сравнивают меня с моим отцом. Если я где-то показываю слабость, делаю что-то не так, как это делал мой отец, меня бросаются жалеть. Словно каждым своим шагом и жестом я должен доказывать его величие, подтверждать, что я наследник его легендарных побед. Любая моя ошибка воспринимается как глобальная катастрофа, как неспособность править нацией. Черта с два! Я могу править не хуже, чем это делает мой отец. Я чувствую, что буду прекрасным правителем, но мне нужен опыт. И набираться его я хочу сейчас. Да, я понимаю, кое-кто станет тыкать мне в спину пальцем и шептаться, что вон, мол, идет сын Хэнса Дэвиона. Ну и пусть! Пройдет немного времени, и те же люди будут говорить: «Посмотри! Вон идет отец Виктора Дэвиона!»

— Совершенно согласен с тобой, — кивнул Морган. — Именно поэтому ты и должен лететь в Порт-Мосби. А если ты не поедешь, то, извини, — маршал развел руками, — то я первый буду считать тебя жестоким и самовлюбленным человеком, которому наплевать на жизнь своих людей. Все давно привыкли к тому, что Десятым полком Лиранской Гвардии всегда командовали наследники трона. Во время Четвертой войны ими также командовал один из потомков Штайнеров. Он разгромил оборону Куриты, но силы были слишком неравны, и Гвардия неминуемо погибла бы. Тогда командир в обмен за возможность выхода из окружения оставшихся в живых войск сдался Курите и таким образом сохранил полк. То, что ты командуешь батальоном гвардейцев, считается признаком стабильности в Федеративном Содружестве. Победа на Туаткроссе ценна тем, что в составе войск, разгромивших кланы, находился наследник Лиранского трона. — Морган устремил на Виктора леденящий взгляд. — Если ты откажешься от своего батальона, бросишь Гвардию, воины подумают, что ты сделал это, спасаясь от позора. Их боевой дух пошатнется. Но если ты останешься с ними, покажешь им, что готов разделить с ними их судьбу до конца, гвардейский Лиранский полк станет еще сильнее. Стоит тебе уйти, и все скажут: «Лиранцы уже не те. Вот когда ими командовал Штайнер...» Ты понимаешь меня?

Виктор все понимал. Железная логика аргументов Моргана убедила его. Он вдруг почувствовал, что, как ни хочется ему снова на фронт, в битву, разорвать связи со своими воинами он не сможет. Он прочно связал себя с Десятым полком. «Они делали для меня все, что могли, погибали в битве за Элайну... Нет, я не имею права бросить их. Так не платят за поддержку». В раздумье Виктор покачивался с носка на пятку, сжимал и разжимал пальцы. Наконец он произнес:

— Спасибо тебе, теперь я вижу свои ошибки. — Он подошел к столу и сел в кресло. — Проклятье! Хорошо, ты убедил меня, Морган, но запомни, что я не буду долго сидеть и ждать, пока там что-то случится. Ты же ведь сам прекрасно знаешь, какое это муторное занятие. Неужели ты забыл, как сам был молодым офицером?

— Нет. — Маршал откинулся в кресле и усмехнулся. — Я все помню. Я многое перенес и надеюсь, что и ты, Виктор, сможешь справиться со своими эмоциями. Во время Четвертой войны я рвался в бой, но твой отец держал меня подальше от фронта. В то время я считался его наследником и точно так же, как и ты, хотел доказать, что из меня получится неплохой командир. — Маршал улыбнулся, на этот раз совершенно искренне. — Ты не представляешь, что творилось в моей душе, когда однажды твой отец позвал меня и сказал, что хочет доверить мне выполнение одного ответственного задания. Я не знал, что он собирается мне предложить, но мысленно уже согласился.

Увлеченный незатейливым рассказом, Виктор тоже заулыбался.

— Помню, — произнес он. — После того как ляоисты напали на Катил, отец поручил тебе совершить рейд на один из их миров и освободить Джастина и Кандэйс. Так?

— Правильно, — кивнул маршал, внимательно разглядывая Виктора. — Ну и наделал же я шуму своей вылазкой. Я прокручивал самые рискованные операции, но мне везло. Да и ляоисты — это не кланы. (Виктор с завистью смотрел на маршала.) Так что, Виктор, жди и готовь своих воинов. Каким бы ни было задание, ты должен с честью выполнить его. Я сам не знаю, отправят ли тебя снова на фронт или тебе, придется долго находиться в Порт-Мосби и следить за маневрами войск Клана Волка, но запомни одно — твое время придет. Теперешнее назначение не наказание и не попытка оградить тебя от передовой, а лишь необходимый отдых. Кстати, многие командиры сочли бы за награду оказаться сейчас на твоем месте.

— А, какое счастье, — отмахнулся Виктор. — Хотя ты, конечно, прав. Ладно, я подчиняюсь твоему приказу, но при одном условии.

— Ну и ну... — Маршал удивленно поднял брови. — Это как же тебя понимать? Мы вроде бы договорились, что ты не станешь требовать никаких привилегий.

— Не себе, Морган, нет, — торопливо заговорил Виктор. — Своим воинам. Пусть мой батальон отправится на отдых и пополнение первым. Тогда мы раньше других сможем начать подготовку к будущим сражениям. И пожалуйста, Морган, увеличь мой батальон до пятидесяти роботов.

— Что это ты задумал, Виктор? — Маршал подозрительно посмотрел на принца.

— Кланы бьют нас не потому, что их оружие лучше, а потому, что у них совершенно иной подход к ведению войны. В прошлом наибольший урон кланам наносили нерегулярные войска. Мы обычно идем на кланы в лобовую атаку. В этом случае победа возможна, Курита доказал это, но стоить она будет очень дорого. Я хочу увеличить батальон и начать с ним отработку тактики, которая определенно даст нам преимущество перед кланами. Мне хотелось бы превратить свой батальон в атакующее соединение, которое бы неожиданно появлялось, наносило чувствительный удар и отходило. Уверен, что удары по немногочисленным целям, изматывание противника очень эффективно в войне с кланами хотя бы потому, что они ненавидят такой стиль. Я превращу весь свой батальон в соединение «Дельта». Помнишь, которым во время Четвертой войны командовал Эндрю Редберн? Я уже думал над названием батальона. «Феникс».

— А почему именно так? — спросил маршал.

— Вроде как мы восстали из мертвых, чтобы преследовать живых.

— Понятно. И с этим батальоном ты хочешь снова отправиться на Элайну. Я угадал? Виктор нахмурился.

— Черт подери. Почему ты всегда угадываешь мои мысли? — недовольно произнес он. — Неужели на моем лице все так заметно?

Морган поднялся с кресла, подошел к Виктору и положил ладонь на его худенькое плечо.

— Да нет. И кстати, я не угадываю. Просто умею из всех целей выбирать самую главную. Да и генерал Каулкас неоднократно говорила мне о твоем намерении.

— Так ты дашь мне роботы?

— Охотно дам, — ответил маршал Федеративного Содружества, — но только с одним условием. (Виктор недоверчиво посмотрел на Моргана.) Тренируйтесь так, чтобы не сгореть дотла.

— Слушаюсь, — подскочил Виктор. — А потом ты разрешишь мне полететь на Элайну?

— Не исключено, — ответил Морган. Внезапно лицо его стало задумчивым. — Но, скорее всего, в ближайшее время у тебя будет столько этих Элайн... — сказал Морган, глядя куда-то вдаль. — И мстить тебе придется не только за смерть Кая Алларда-Ляо.

IX

Элайна Трелл

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

8 февраля 3052 г.

Топор в руках Кая прочертил в воздухе яркую блестящую дугу, с силой впился в полено и расколол его надвое. Воткнув топор в испещренный зарубками чурбак, Кай наклонился, взял куски расколотого полена и положил их на поленницу, сложенную у задней стены дома Малера.

— Нет, Эрик, — сказал Кай. — Я здесь не останусь, даже не упрашивай.

Хозяин покачал крупной седой головой.

— Напрасно ты так волнуешься. Никаких неприятностей из-за тебя у меня не будет. — Он почесал левое плечо в том месте, где Кай видел у него большой, глубокий шрам. — В любом случае спасибо тебе за помощь, Кай. Ты много для меня сделал.

Кай почувствовал легкую дрожь в голосе заботливого Эрика. Он знал, что сейчас чувствует старый воин, но остался непреклонен.

— Да нет, Эрик, это ты помог мне. Последние три недели были для меня как праздник. Крыша над головой и хорошее питание помогли мне полностью восстановиться, а тяжелая работа только сделала мои мышцы более крепкими. Нет, Эрик, мы с доктором Лир решили, что наше присутствие в твоем доме может принести тебе беду. Если воины клана схватят нас здесь...

Малер засмеялся, показывая, насколько ему безразличны последствия, но Кая трудно обмануть наигранным тоном, он видел, что смех этот вымученный, судьба жены очень даже беспокоила Эрика.

— Кланы в нашем секторе давно не появляются, — сказал Эрик, успокаивая больше себя, чем Кая. — Они считают, что усмирили этот мир, так что можете оставаться сколько угодно долго.

Кай выдернул топор и приготовился разрубать следующее полено.

— К тому же и у меня, и у доктора Лир есть определенные обязанности, — ответил Кай, взмахивая топором. Удар, полено хрустнуло и раскололось. По чурбаку разлетелись мелкие щепки. — Ты уже многое о нас знаешь, Эрик. — Тыльной стороной ладони Кай вытер пот со лба. — И прежде всего то, что я не Дэйв Джуэлл.

Малер сложил руки на груди.

— Ну и что? — недовольно ответил он. — Даже если бы я знал, кто ты на самом деле, я все равно помог бы тебе. — Малер расстегнул пуговицы на клетчатой фланелевой рубашке и почесал побелевший шрам на левом плече. Заметив взгляд Кая, он произнес: — Эту отметину мне оставили драгуны клана на Стиксе. Мы выручали Мелиссу Штайнер, прорывались к шаттлу «Серебряный Орел». Попытка была смелой, но неудачной. Если бы не Гончие Келла, мы бы с тобой никогда не встретились. Так что за мной должок, парень, вот я его и плачу.

У Кая защемило сердце. В последнее время, находясь за много световых лет от родного дома, оказавшись на неприютной, враждебной планете, он не только не впал в панику, а был как никогда собран. Назвавшись Дэйвом Джуэллом, он как бы снял с себя всю ответственность за действия Аллардов и Ляо. Чужое имя смывало с него и чувство вины перед своей семьей, освобождало от груза фамильных обязательств. Однако теперь, после напоминания Эрика о славном прошлом своих предков, Кай снова ощутил себя наследником великих воинов, а также тяжесть своей вины перед ними.

— Ты ошибаешься, Эрик, — глухо произнес он. — Не ты должен мне... — Он помолчал. — Это я должен говорить тебе спасибо за спасение Мелиссы Штайнер четверть века назад. Если воины клана найдут меня здесь, они казнят тебя и твою жену за то, что ты дал убежище врагу. Какая же это благодарность? — Кай горько усмехнулся и потянулся за следующим поленом. — Раз ты догадался, кто я такой, то, значит, ты понимаешь, какова моя самая главная задача. Я должен по возможности быстрее связаться с принцем Дэвионом и сделаю это. Никто и ничто не остановит меня.

Малер молча слушал Кая, затем покачал головой и негромко произнес:

— Ты совершенно прав. Кто ты, я знал с самого начала. И то, что ты не хочешь остаться в моем доме, меня нисколько не удивляет. Такого ответа я от тебя и ожидал. Я просто сделал предложение, жена меня попросила. Она очень волнуется за тебя и за доктора Лир. — Эрик застегнул и заправил рубашку. — Только я считаю, что неумно таскать с собой женщину.

— Разумеется, — согласился Кай. — Я бы с большей радостью ушел один, но она сама не хочет подвергать вас опасности. — Кай опять взмахнул топором. — Да и мало ли что может со мной случиться. Иметь рядом врача совсем неплохо.

Малер фыркнул. Этот звук означал у старого воина смех.

— Конечно, но я хочу сказать о другом, — замотал он головой. — Вы же практически не разговариваете друг с другом, отношения между вами натянутые. Как же вы собираетесь выполнять свой план?

— Ты, возможно, прав, — согласился Кай. — Дружбы между нами нет. Но я уверен, что доктор Лир поддержит меня в трудную минуту. Она сообразительная и знающая девушка, а большего от нее и не требуется.

— Вот как? — удивился Малер. — Тогда ты редкий человек, мистер Дэйв Джуэлл. Я бы никогда не отправился в такое опасное путешествие с тем, кто меня почти ненавидит.

Несмотря на протесты Кая и Дейры, Малер отвез их в своем грузовом аэрокаре до ближайшего города со странным названием Голубчик Костосо. Хильда снабдила их продуктами и одеждой, самолично перешитой ею из старых костюмов. От последнего Кай вначале отказывался, но Хильда уговорила его, сказав, что она срезала с нее все метки и ярлыки. Кай понял, что спорить со старой женщиной бесполезно, и в конце концов сдался.

В душе он был благодарен Малерам за все, что они сделали для него и Дейры. Кстати, Хильда проявила неожиданную сообразительность. Немного поработав, она превратила хладожилет Кая в легкий пуленепробиваемый. Теперь Кай совершенно незаметно мог носить его под теплой рубашкой, подаренной Эриком. Кроме того, Хильда надставила брюки Кая манжетами, что давало возможность скрыть высокие ботинки, по которым любой мальчишка определяет пилота боевого робота.

В кузов машины поставили четыре чурки, на них положили крышку стола, а на нее навалили расколотые поленья. Со стороны Эрик, Кай и Дейра вполне напоминали дружную семью из сельского пригорода, направляющуюся на городской рынок. Несмотря на вполне приемлемую легенду, Кай все-таки положил игольный пистолет поближе, под сиденье. «Еще неизвестно, насколько любопытным может оказаться первый же патруль», — подумал он.

Прощаясь с Каем и Дейрой, Хильда едва сдерживала подступавшие слезы.

— Если будет очень трудно, возвращайтесь к нам, — проговорила она. — Мы будем ждать вас.

— Спасибо вам за все, — ответила Дейра, обнимая старую женщину. — Громадное вам спасибо за все, что вы для нас сделали.

— Будь осторожна, Дейра, — прошептала Хильда.

Кай тоже обнял ее и поцеловал в морщинистую щеку.

— Благодарю вас, фрау Малер. Не волнуйтесь, у нас все будет хорошо.

— Подайте весточку о себе, когда сможете, — всхлипнула Хильда.

— Обязательно, — заверил ее Кай, отводя взгляд. Оба они знали, что, возможно, больше никогда не увидятся.

Эрик повел машину в город. Проходя над болотами Боллити, Эрик посмотрел вниз и сказал Каю:

— Гиблое место, пешком вы бы здесь никогда не прошли. Даже если бы вам удалось уйти от аллигаторов и не утонуть в топях, вас доконали бы brutto vapore.

— «Безобразные пары»? — спросила Дейра. — А что это такое?

— Тучи ядовитых насекомых. Они нападают на все живое, жалят, вводят наркотическую жидкость и тут же откладывают яйца. Жертва мгновенно теряет сознание, падает и как минимум два дня лежит без движения. За это время из яиц выводятся личинки и, питаясь телом и кровью, развиваются во взрослую особь. Затем они выбираются наружу и улетают.

Кай представил, как мерзкие жуки вгрызаются в его плоть, и по телу у него забегали мурашки.

— Выжить в таком местечке шансов маловато, — произнес он.

— Если не иметь на себе меховой одежды, то никаких, — поправил Кая Эрик. Дейра удивленно посмотрела на Малера. — Эти твари боятся только одного — запаха меха. Правда, поговаривают, что какому-то элементалу удалось выжить после прогулки по болотам, но, думаю, это всего лишь слух.

Сразу за болотом начинались широкие плато. Они напоминали лестницу с громадными ступеньками. В конце последней из них, у самого подножия гор Рискальдаменто, располагался Голубчик Костосо. В предрассветной темноте только редкие огни города свидетельствовали о том, что эта дикая местность обитаема. Вскоре из-за гор показалось солнце и медленно поплыло над вершинами. Кай внимательно рассматривал хаотично разбросанные домики, почти такие же, как у Малера. Сам город больше походил на большой поселок.

— Один вопрос. — Дейра повернулась к Каю.

— Пожалуйста, — ответил он.

Прежде чем спросить, Дейра пожевала губу.

— Насколько я понимаю, мы направляемся в Голубчик Костосо для того, чтобы найти ставку Ком-Стара и послать сообщение на Новый Авалон. Это же очень дорогое удовольствие. У нас что, есть деньги? — Она испытующе, посмотрела на Кая.

Тот заерзал.

— Да, отправка сообщений стоит недешево, но мы можем попытаться обойтись без оплаты.

— О, простите меня, — усмехнулась Дейра. — Я совсем забыла, что ваше слово ценится Ком-Старом даже выше, чем золото.

Очередная насмешка над его благородным происхождением вывела Кая из себя.

— Честно говоря, доктор, я удивлен вашим непониманием обстановки. У нас мало времени, поэтому мне некогда будет вызывать семейные счета. К тому же Федеративное Содружество предоставило нам некоторые возможности для передачи сообщений. А прежде всего, — Кай нахмурился, — мне не хотелось бы раскрываться раньше времени.

— А, понимаю, — протянула Дейра. — Лейтенант не хочет подмочить репутацию своей семьи. Ведь вас же считают образцом стойкости и непобедимости. А тут такой конфуз...

— Нет, не поэтому. — Кай старался говорить как можно спокойнее, хотя последнее замечание Дейры явно попало в цель. — Что-то здесь не так. Кланы знали, что Виктор находится на Элайне, и нацелились на него. Я не хотел бы, чтобы меня использовали против моего отца или Хэнса Дэвиона.

Малер сбавил скорость и объехал стадо овец, мирно плетущихся посредине дороги.

— Значит, ты остаешься Дэйвом Джуэллом? — спросил он.

Кай отрицательно покачал головой.

— Ни в коем случае. Не должно быть никакого намека на мою связь с войсками Федеративного Содружества. — Кай посмотрел в зеркало и улыбнулся. — С моей восточной внешностью я вполне сойду за возвращенца из Синдиката Драконов. И зовут меня Кевин Абунаи. Как, ничего?

— Сойдет, — кивнул Эрик. — Однако я все-таки не понимаю, почему Ком-Стар должен посылать сообщения Хэнсу Дэвиону от какого-то там Абунаи.

Кай посмотрел на Малера.

— Все очень просто. Федеративное Содружество заключило с Ком-Старом соглашение, по которому он будет передавать любую информацию от кого бы то ни было, если этот человек назовет один из кодов. В этом случае оплачивать сообщение будет сам Дэвион. Один из таких кодов мне известен, вот мы им и воспользуемся. Кстати, по расположению цифр получатель сразу поймет степень его важности.

— Это что еще за новости — возмутилась Дейра. — Почему я ничего не слышала об этом раньше? Или коды знают только аристократы?

Малер удивленно посмотрел на нее.

— Ничего подобного. Тебе наверняка их говорили, только ты не придала им никакого значения. Хотя... Тебя готовили к выживанию в экстремальных условиях? — спросил он.

— Нет, — призналась Дейра.

— А, тогда все понятно, — произнес Эрик.

— Врачей предпочитают не беспокоить той ерундой, которой обычно заняты мы, бездари, — съязвил Кай. Дейра вспыхнула.

— Когда нам в части преподавали этот курс, я была на занятиях по медицинской переподготовке.

— Я знаю, — улыбнулся Кай и миролюбиво произнес: — Не переживайте, доктор, все это не так уж важно. Кстати, вы знаете код вашего подразделения?

— Да. Тысяча двадцать четыре, — без запинки произнесла Дейра.

— А свой личный код?

— Конечно. G15А, 4032-44323-19826. Слушая Дейру, Малер улыбнулся.

— В таком случае ты знаешь, какой код нужно назвать, чтобы передать сообщение через Ком-Стар. Если я нe ошибаюсь, в Федеративном Содружестве оно будет считаться простым срочным. Так, лейтенант? — весело подмигивая, спросил он Кая.

— Совершенно верно, — ответил Кай и подмигнул дважды. — Сообщение пройдет достаточно быстро.

Дейра подозрительно посмотрела на него.

— О чем это вы говорите?

— Да так, ни о чем. — Чтобы не встретиться взглядом с Дейрой, Кай нагнулся и поправил лежащий в ногах рюкзак.

Код, названный Дейрой, был и понятным и странным одновременно. С одной стороны, по нему Кай определил, что Дейра родилась на Оделле, мире, расположенном на маршруте Круцис, входящем в Федеративное Содружество. Однако начинался он с цифры "4", а это значило, что родиной Дейры является Конфедерация Капеллана, точнее, та ее часть, которая отошла после войны к Федеративному Содружеству.

«В этом случае ее ненависть ко мне легко объясняется. Возможно, ее семья или кто-то из родственников погиб в результате войны... Хэнс Дэвион послал моего отца следить за действиями Максимилиана Ляо, и он способствовал тому, чтобы Конфедерация Капеллана начала военные действия против Федеративного Содружества. Да, скорее всего ее неприязнь ко мне — это результат войны».

Эрик нагнал колонну грузовиков, идущих в город из сельских районов, и сбавил скорость.

— Я ввезу вас в город и высажу кварталах в трех от резиденции регента Ком-Стара. Она находится в старой штаб-квартире, кланы отказываются дать ему новое здание, пока Ком-Стар не согласится передавать их сообщения в первую очередь. Передатчики находятся там же и, насколько мне известно, исправны.

— Слава Богу. Не хватало только, чтобы оборудование оказалось не в порядке, — глухо произнес Кай. Чем ближе наступала минута расставания с Малером, тем неуютней он себя чувствовал. Он старался не думать о том, как высадится из грузовика и останется один на один с опасным городом. — Слушай, Эрик, — с тревогой в голосе произнес он. — У меня дурное предчувствие. Как только мы выйдем, сразу и как можно быстрее гони из города.

— Не волнуйтесь, господин Абунаи. Со мной будет все в порядке. Я всего лишь подбросил вас с женой до города. Мы практически не разговаривали, я не знаю японского, а вы — немецкого. — Малер почесал шрам. — Да и не люблю я этих выходцев из Синдиката Дракошек. Возможно, мне, наверное, стоит обратиться в комендатуру и сообщить, что подвозил пару подозрительных людей. Да, скорее всего я так и сделаю.

— Домо аригато^[18], — многозначительно произнес Кай. Он нагнулся, вытащил из-под сиденья пистолет и переложил его в рюкзак. — Ну вот и все.

— Приехали, — сообщил Малер, останавливая грузовик.

Наступила тяжелая минута прощания. Кай открыл дверь, выпрыгнул первым, затем помог спуститься Дейре и, захлопнув дверь, уныло произнес:

— Как мне благодарить тебя, Эрик?

— Никак, — откликнулся Малер. — Пилот боевого робота остается им всегда. Пока! И да поможет тебе Бог. На глаза Дейры навернулись слезы.

Кай закинул на плечи рюкзак, кивнул Дейре, и они пошли. Дом, где размещалась станция и офис регента Ком-Стара, они обнаружили быстро. Это было внушительное, необычайно узкое здание. Находилось оно в самом центре улицы, отгороженной от остального города высокими горами мусора. Витые металлические ворота представительства были увенчаны острой как бритва колючей проволокой, но были открыты. Охраны не было, лишь видеокамера, установленная на стене дома, свидетельствовала о том, что за воротами ведется наблюдение.

Каю здание показалось излишне высоким и вычурным. Те, что ему уже доводилось видеть, были и проще, и незаметней.

«Странно», — подумал он и задумчиво произнес:

— Как правило, показуха Ком-Стару не свойственна. В таких мелких городишках регенты больше предпочитают ютиться подальше от любопытных глаз. Например, в старых складах. Зачем им понадобилось так афишировать свое присутствие? Очень странно.

Дейра неуверенно пожала плечами.

— Не знаю, — ответила она. — Я их вообще никогда не видела. Но этот дом мне определенно не нравится.

— Мне тоже, — отозвался Кай. — Но выбора у нас нет, поэтому придется входить.

Кай и Дейра подошли к представительству и стали подниматься по широкой лестнице. Еще до того как Кай нажал кнопку звонка, дверь здания открылась и на пороге показался одетый в желтую мантию послушник.

— Прошу вас в дом Блейка, — произнес он мягким голосом и ласково улыбнулся. — Чем можем быть вам полезны? — спросил послушник, вводя Кая и Дейру в круглое фойе с украшенными резьбой стенами и черно-белым, словно шахматная доска, полом.

Длинный широкий коридор вел в глубь здания. Недалеко находилась идущая вверх красивая лестница, справа и слева вошедших окружали ряды двойных дверей. Некоторые из них были открыты, и, глядя внутрь, Кай видел просторные комнаты, уставленные дорогой антикварной мебелью. С высокого потолка фойе свисала громадная хрустальная люстра.

— Меня зовут Кевин Абунаи, а это Дэнис Стрэдфорд. Мы хотели бы поговорить с регентом. Нам нужно отправить сообщение.

Выражение лица послушника не изменилось — видимо, дежурная улыбка навсегда примерзла к нему.

— Пожалуйста, подождите здесь, — произнес он и, церемонно поклонившись, ушел. В ту же секунду раздался тихий щелчок — это заблокировался замок двери, через которую вышел послушник.

— Что это вы придумали? — зашипела Дейра. — Какая еще Дэнис Стрэдфорд? Вы бросьте мне эти шпионские штучки!

— А как вы хотели, чтобы я вас называл? Ну а Дэнис Стрэдфорд запомнить нетрудно. Имя Дэнис начинается с той же буквы, что и ваше настоящее, а Стрэдфорд — часть названия города Стрэдфорд-на-Эйвоне, где много веков назад родился...

— Знаю, — огрызнулась Дейра. — Билли Шекспир там родился. Он написал «Король Лир» и что-то там еще. — Вдруг глаза ее блеснули, внезапная злость прошла, она начала понимать Кая.

— Ну, вот видите, как легко вам запомнить свое новое имя, — не очень вслушиваясь в слова Дейры, произнес Кай, внимательно оглядывая фойе. — Судя по тому, как выглядят соседние дома, Ком-Стар угрохал гигантские деньги на восстановление этого здания. Но если оно временное, к чему такие расходы? — недоумевал он.

— Понятия не имею, — отозвалась Дейра и провела пальцами по стене. — Краска совсем свежая. Но мне любопытно другое. Я точно помню: до вторжения здесь никакого представительства Ком-Стара не было.

— Совершенно верно, — подтвердил Кай и нахмурился. — Да и по внешнему виду это здание скорее напоминает правительственный объект или посольство, чем телекоммуникационную станцию Ком-Стара.

Возвращение послушника прервало дальнейшие размышления Кая.

— Деми-регент Халса готов принять вас, — пропел послушник и указал на одну из дверей. — Вещи можете оставить здесь, я прослежу, чтобы их никто не трогал.

Именно этого-то Каю и не хотелось делать: в рюкзаке у него был пистолет и нож, подаренный Эриком, — но и привлекать ненужное внимание тоже не стоило.

— Благодарю вас, — сказал Кай, положил рюкзак на пол и последовал за послушником.

Вскоре они вошли в просторный кабинет, внутри которого, сверкая яркой обивкой, стояла роскошная мебель из натурального орехового дерева.

Навстречу им из-за стола поднялся замотанный в ярко-красную ткань толстяк.

— Да будет с вами мир и слово Блейка, — приветливо произнес он. — Присаживайтесь, дорогая, — прошептал он, пожимая руку Дейре. Руку Кая он обхватил двумя ладонями и воодушевленно потряс. Показное радушие тут же насторожило Кая. Он сел рядом с Дейрой, напряженно всматриваясь в улыбающееся, подозрительно знакомое лицо регента. Дейра положила руку на ладонь Кая, и тот с благодарностью посмотрел на нее.

Халса погрузил свое колышущееся, бесформенное тело в широкое кресло, далеко откинулся на спинку, отчего на его выбритом затылке забегали отблески света, и, полузакрыв глаза, спросил:

— Чем я могу быть вам полезен, господин Абунаи и госпожа Стрэдфорд?

— Как я уже говорил послушнику, нам нужно отправить сообщение.

— Для того мы здесь и находимся. Наша цель — объединять людей, — оживившись, проговорил Халса, поворачивая монитор так, чтобы Кай не видел появляющиеся на экране данные. — Кому вы хотели бы отправить сообщение? — Регент пододвинул к себе клавиатуру.

— Компания «Производственное объединение ЭнЭй», — сказал Кай и улыбнулся. «Вряд ли он знает, что это подставная фирма, служащая прикрытием разведотдела генштаба», — подумал он. — Мне необходимо связаться с ее центральным офисом.

Халса удивленно поднял брови.

— Но это же Новый Авалон, — задумчиво сказал он. — Передача сообщения будет вам дорого стоить.

— У меня есть счет, — ответил Кай и произнес по памяти: — 1024, G15a, 4032, 44323, 19826.

Кай неотрывно смотрел на деми-регента, пока тот печатал.

— Вероятно, его достаточно, чтобы отправить наше сообщение.

— Вполне, — кивнул деми-регент. — Это военный код армии Дэвиона. Подождите, сейчас проверю, — неожиданно металлическим голосом заявил он и снова застучал клавишами.

Кай почувствовал легкую дрожь во всем теле.

— Совершенно верно. А та фирма, которую вы назвали, является одним из отделов военной разведки. — Регент изучающе посмотрел на Кая, затем покачал головой и, словно добрый учитель, слегка разочарованный поведением шаловливого студента, произнес: — Боюсь, вам не стоило бы дурить меня. Правда, теперь я знаю, кто вы на самом деле.

— Какое это имеет для вас значение? — угрожающе спросил Кай. — Вы получите деньги, следовательно, передайте то, о чем я вас прошу.

Офицер Ком-Стара покачал головой, на скулах у него заиграли желваки. Он уже не был тем ласковым толстячком, теперь регент больше напоминал упитанного волкодава.

— Мне кажется, что вы не совсем понимаете, где находитесь, — резко ответил он — Планета принадлежит кланам, и мы управляем ею так, как нам прикажут. — Едва деми-регент произнес это, как дверь отворилась и в кабинет вошли несколько охранников с автоматами на изготовку.

— К сожалению, я вынужден задержать вас до того времени, пока за вами не приедут.

Дейра испуганно посмотрела на Кая

— Я никак не думала, что мой код выдаст нас, — прошептала она.

Урегента оказался еще и нежелательно тонкий слух.

— Вас выдал не код, доктор Лир, а ваша красота. Я хорошо запомнил вас. Ведь вы были на концерте в городе за неделю до Рождества. Помните? Нет? А я хорошо запомнил вас и все время просматривал списки захваченных в плен. Никак не думал, что вы станете путаться с солдафонами. Как видите, ни к чему хорошему это не приводит.

— Вижу, что культурная жизнь города находится в надежных руках, — презрительно произнес Кай. Дейра умоляюще смотрела в его глаза.

— Я не виновата, — произнесла она беспомощно. Кай ободряюще пожал ее руку.

Регент встал и, щелкнув толстыми пальцами, подозвал охранников.

— Прошу меня извинить за неудобства, мисс Лир, но я никак не рассчитывал на ваш приход. — Он показал на экран монитора. — Вот этот файл мы обнаружили в одном из поврежденных компьютеров дэвионовских войск. В нем говорится, что вы, доктор, незнакомы с курсом по изучению науки выживания в экстремальных условиях. Поэтому то помещение, куда вас сейчас отведут, покажется вам слишком убогим. Жаль, но более подходящие для вас апартаменты еще не готовы.

Рука Дейры безжизненно упала.

— Не переживайте, — сказал Кай — Я позабочусь о мисс Лир. Вы же не собираетесь сажать нас по разным камерам. Зачем? Я не представляю для вас никакой опасности.

Не обращая внимания на слова Кая, регент продолжал печатать.

— Вы все еще надеетесь перехитрить меня. Это очень прискорбно, — заметил он. — Несмотря на то что вы старательно срезали все нашивки и ярлыки, нам удалось опознать и вас, господин Дэйв Джуэлл. Запомните раз и навсегда — еще никому не удавалось обвести Ком-Стар вокруг пальца.

— Я так и не думаю, — горячо подтвердил Кай, едва сдерживая радостную улыбку.

— И правильно делаете, — согласно кивнул Халса, — По вашему рюкзаку мы сразу узнали, кто вы, затем послали запрос на центральный пункт Ком-Стара и получили подтверждение. — Регент устало вздохнул. — Мы не любим, когда нас обманывают, господин Джуэлл. Предполагаю, что те несколько часов, которые вы проведете в нашем подвале, ожидая отправки в центр по перевоспитанию, покажутся вам вечностью.

X

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

орбита захода для атаки Гиперион

Свободная Республика Расалхаг

8 февраля 3052 г.

Фелан Вульф обвел глазами комнату, глубоко вдохнул, напряг мышцы, медленно выдохнул и осмотрел себя в зеркале. С того дня, когда он узнал о смерти Сириллы, он усиленно тренировался, пытаясь добиться, чтобы и после выдоха выглядеть массивнее, и достиг неплохих результатов. Одетый в серый облегающий костюм с черными нашивками Тринадцатого гвардейского полка Клана Волка на правом плече и ярко-красной звездой, один из лучей которой напоминал лезвие кинжала, на левом, Фелан выглядел накачанным красавчиком. Печально покачав головой, Фелан подумал, что одного внешнего вида для битвы за родовое имя недостаточно.

Первым его противником оказался могучий элементал. Он оглядел Вульфа и презрительно сжал губы. Голый до пояса гигант поигрывал яркими, словно только что выкрашенными пульверизатором, бронзовыми мускулами, лениво прохаживаясь по залу. В правой руке он сжимал медальон. Глядя на элементала, Фелан подумал, что такой силач с легкостью согнул бы медальон, даже не почувствовав боли.

Он посмотрел на свой медальон с изображением ощерившейся пасти волка на одной стороне и выполненной вязью надписью «Уорд» — на другой. Под ней была и другая надпись, сделанная более мелкими буквами: «Фелан Вульф», и дата.

Фелан снова бросил взгляд на элементала, отметил его злобную улыбку и понял, что битва с грозным гигантом обещает быть нелегкой. Правда, ничего неожиданного в этом не было, право носить родовое имя всегда добывалось кровью.

— Не слишком глазей на него, — сказала Наташа и хлопнула Фелана по спине. — Он может подумать, что ты его боишься. Все его кривлянья здесь — только поза. На самом деле он внутри едва не трясется от страха, ведь если ты выиграешь жеребьевку, ему конец.

Фелан нахмурился.

— Я не слишком силен во всей этой процедуре, Наташа. Объясни мне, что сейчас должно произойти? Или нет, лучше я сам. Значит, если я выигрываю жеребьевку, я выбираю тип единоборства, а он выбирает место, так?

Наташа кивнула.

— Именно так. И, выиграв жеребьевку, ты поставишь свое условие — биться в боевых роботах. Элементал выйдет против тебя в броне, и ты его наверняка прихлопнешь.

— Не слишком-то честно, — задумчиво проговорил Фелан. Глаза Черной Вдовы зловеще сузились.

— В битвах за родовое имя нет таких понятий, как честность и жалость, — резко ответила она. — Это самые беспощадные единоборства за время существования человечества. Ты должен победить и этого элементала, и остальных противников. Только тогда ты взойдешь на высшую ступень касты, станешь самым лучшим воином Дома Уордов. — Злое выражение лица Наташи сменилось усталой улыбкой. — К тому же, если жеребьевку выиграет он, он выберет битву без оружия. Ты, конечно, не слабак, но...

Мышцы элементала двигались, как тектонические плиты во время землетрясения. Разглядывая будущего противника, Фелан заметил:

— Честно говоря, не хотел бы я сразиться с ним врукопашную. Этот клоун сантиметров на тридцать выше меня и тяжелее килограммов на сорок.

— А вот клоуном его лучше не называть, — подмигнула Наташа. — Ты его пока еще не победил.

— Ты права, — согласился молодой воин и улыбнулся.

Ряды за Наташей начали постепенно заполняться его сторонниками и друзьями. Вот прошла Эвента Фетларал, свирепого вида девушка-элементал с обритым черепом и длинной косицей, свисающей с затылка. Она села рядом с Рагнаром, и оба они тут же принялись горячо обсуждать процедуру жеребьевки. К ним подсел невысокий, хорошо сложенный коротышка с удивительно большой головой, на которой колыхался высокий гребень светлых волос. Это был Кэрью. Как и Фелан, он не имел родового имени и поэтому с интересом вслушивался в разговор, запоминая мельчайшие детали. Если высоких, могучих элементалов специально выращивали для сражений на земле, рост Кэрью был намеренно уменьшен, так как предполагалось, что он станет летчиком.

Последней в ложу вошла высокая стройная девушка с коротко остриженными светлыми волосами. Ранна посмотрела на Фелана своим красивыми голубыми глазами и ободряюще улыбнулась. Фелан улыбнулся ей в ответ и почувствовал, как в груди у него потеплело.

Наташа ткнула его в бок. Фелан покачнулся и отвел взгляд от Ранны.

— О ней будешь думать позже, — прошептала Наташа. Предательская краска залила лицо Фелана.

— Извини, но ты и твоя внучка так красивы... Черная Вдова тряхнула волосами.

— Это замечательно, только на твоем месте я бы сейчас думала о другом.

— О чем же? — спросил Фелан.

— О том, как бы выиграть жеребьевку.

Молодой воин снова посмотрел на медальон, который он машинально продолжал крутить в руке. Внезапно по рядам прошел шепот и все застыли. В зале появился ильХан Ульрик Керенский. Он прошел в центр зала и остановился. Его длинные седые волосы и козлиная бородка переливались в лучах разноцветных прожекторов.

Наташа еще раз хлопнула Фелана по плечу и пошла садиться. Друзья элементала тоже ушли, перед ильХаном остались стоять только будущие противники.

Ульрик вытянулся во весь свой великолепный рост и громко произнес:

— Вы согласны, чтобы я представлял здесь Дом Уордов и принял ваши клятвы? — спросил он.

— Сейла, — торжественно произнес Фелан.

— Сейла, — прогремел голос элементала.

— Тогда объявляю: все, что происходит здесь, связывает нас на веки веков, и мы будем едины, пока смерть не разлучит нас, — гордо подняв голову, сказал ильХан. Затем он слегка поклонился, обращаясь к противникам: — Вы, воины Клана Волка, представляете лучших из лучших Дома Уордов. Но биться вам предстоит не за клан, а за право носить имя «Уорд». Это имя возвысит вас, как возвысило оно всех тех, кто оставался верен Александру Керенскому и его мечте. Знаете ли вы об этом?

— Сейла.

— Сознаете ли вы, что, принимая участие в будущей битве, вы своей кровью подтверждаете справедливость намерения Николая Керенского сделать кланы оплотом и центром развития человечества?

— Сейла.

— Одним своим участием в будущей битве вы уже становитесь в ряд с нашими величайшими воинами, победа же сделает вас частью тех немногих, которыми клан будет гордиться во все времена.

— Сейла, — прошелестело по залу. Ульрик посмотрел на элементала.

— Тебя называют Дин, и ты видел двадцать семь весен. Скажи, каковы твои заслуги?

Элементал замер и зычно произнес:

— Старейшие не сочли меня достойным родового имени за смелость, проявленную при покорении Расалхага и в битве за Саталис. В своей сиб-группе я всегда был первым и не проиграл ни одного единоборства.

Ульрик коротко кивнул, показывая, что он доволен послужным списком воина клана. При этом лицо его осталось таким же невозмутимым, ильХан не хотел давать кому-нибудь повод обвинить его в предвзятости.

— Тебе, Фелан Вульф, двадцать лет. Говори, что ты сделал, чтобы заслужить право биться за родовое имя?

Фелан слово в слово повторил то, что ему не раз говорила Наташа.

— Сирилла Уорд избрала меня быть наследником имени Уордов. Меня взяли в плен, я был рабом. После того как я доказал свое умение, меня приняли в касту воинов. В одиночку я покорил Ганцбург, а в битве на Саталисе я взял в плен расалхагского принца Рагнара. За эти подвиги меня сочли достойным родового имени.

Ульрик снова кивнул.

— Героизм и смелость обоих воинов известна и подтверждается свидетелями. Ваше желание участвовать в битве обоснованно. Вне зависимости от ее исхода свет вашей храбрости не угаснет. — ИльХан сделал шаг вперед и подозвал к себе воинов. — Покажите знаки, дающие вам право участия в битве за имя крови.

Оба противника, вытянув вперед ладони с лежащими на них медальонами, подошли к Ульрику. Внезапно в полу отошла одна из плит, и появилась довольно странная конструкция, представляющая собой перевернутый полупрозрачный конус на тонкой подставке. Там, где конус соединялся с подставкой, виднелась пластиковая трубка, закрытая колпачком.

В верхней части конуса, как раз напротив друг друга, располагались две щели размером с монету. Недалеко от правой руки ильХана Фелан заметил маленькую кнопку, о назначении которой он не знал и не догадывался. Вид возникшего прибора напомнил Фелану установку Найджелринга для демонстрации действия гравитационных колодцев.

Ульрик взял у воинов медальоны и вставил их в щели.

— Мы пытаемся учесть миллионы факторов, влияющих на исход битв, но до конца сделать это практически невозможно. Воин, участвующий в схватке за родовое имя, должен быть готов проявить свое мужество в любой ситуации. Он обязан уметь драться с более сильным противником в самой невыгодной для себя обстановке. В битвах за родовое имя отражается весь ужас войны, — сказал ильХан и, немного помолчав, продолжил: — Сейчас я пущу медальоны, они покатятся вниз и столкнутся. Победителем считается тот, чей медальон придет вторым. Этот воин назовет оружие битвы. Проигравшему предоставляется право выбора места. Таким образом у каждого из участников будет некоторое преимущество, следовательно, и равные шансы. Вы согласны?

— Сейла, — прозвучал ответ.

Когда стихло эхо и в зале наступила полная тишина, ильХан нажал на кнопку и маленькие катапульты втолкнули медальоны внутрь конуса. Набирая скорость, каждый по своей дорожке, они уходили вниз все глубже и глубже, неуклонно сближаясь.

«Точно как на демонстрации прибора в Найджелринге, — снова подумал Фелан. — Если бы попридержать один из медальонов или подбросить его повыше... Хотя нет, гравитацию обмануть трудно». Пока Фелан размышлял, можно ли заранее «сделать» кого-нибудь победителем, медальоны с тихим звоном столкнулись и полетели дальше вниз, но теперь они уже были не видны.

Снова раздался звон, и медальоны показались в конце пластиковой трубки. Глядя на лежащие друг на друге медальоны, Фелан мучительно гадал, чей же находится вверху, кто победитель. ИльХан осторожно, так чтобы все видели, открыл колпачок, вытащил из трубки медальоны и, прочитав надпись на верхнем, объявил:

— Дин, ты — охотник.

Элементал самодовольно улыбнулся и с хрустом сжал кулаки.

— Не вижу причин, чтобы делать битву излишне сложной. Этот мальчонка как-то хвастал, что может победить элементала голыми руками. Посмотрим, как он будет это делать, если против него выступит Уорд. Ульрик повернулся к Фелану.

— Стиль битвы определен. Где она состоится?

Фелан почувствовал, как у него пересохло горло. Гравитационный колодец отнял у него все шансы на победу. Он открыл рот и снова закрыл его. Внезапно он смерил Дина презрительным взглядом и улыбнулся.

— Фелан, — снова прозвучал голос Ульрика, — где ты желаешь биться?

Не отрывая глаз от элементала, Фелан вытянул руку вверх и отчетливо произнес: — Там.

Ничто в грузовом отсеке корабля не мешало битве. Все было убрано, стены и пол вычищены и вымыты до зеркального блеска, о чем свидетельствовали еще не высохшие пятна. Фелан внимательно оглядел все пространство от пола до слегка изогнутой балки. За ней находилась перегородка, отделяющая внутреннюю часть корабля от верхних палуб. Стены там слегка сходились, в остальной части они были совершенно прямыми.

«Никогда не видел, как выглядит пустой грузовой отсек корабля, — подумал Фелан. — Обычно он всегда заставлен боевыми роботами». Стоя посреди огромного отсека в одних шортах, Фелан никогда не чувствовал себя таким беззащитным, как сейчас. Идея битвы в невесомости пришла к нему внезапно. Действительно, в таких условиях физическая сила элементала не имела большого значения, но Фелан знал, что ему необходимо учитывать и другие факторы.

Как бы ни были уравновешены шансы обоих, он сожалел о том, что ему не позволили взять с собой пистолет, который всегда был при нем в кабине робота.

Прежде всего следует запомнить главное — мгновенная ответная реакция. Еще мальчиком, совершая длительные перелеты с наемными военными частями, Фелан приобрел опыт передвижения в невесомости. Однако он не мог вспомнить ни одного случая битвы в невесомости, за исключением, быть может, пары свирепых схваток, во время которых воины очень напоминали ему резвящихся в воде выдр. «Но это совсем другой случай», — подумал он.

Фелан почувствовал, как вздрогнул корабль — это командир включил тормозные двигатели. Ухватившись за ближайший поручень, Фелан сделал попытку подняться вверх. После второго рывка корабль завис в пространстве.

Капельки пота, выступившие на кончике носа Фелана, подпрыгнули словно мячики и полетели к верхней палубе.

Фелан все еще недоумевал, на какие невероятные, хотя и необходимые, расходы пошли кланы, чтобы организовать для него с Дином поле битвы. Здесь, в зоне военных действий, где внезапного нападения можно было ожидать каждую секунду, они подготовили шаттл, вывели его с «Разъяренного Волка» и сжигали теперь тонны горючего исключительно для того, чтобы единоборство за право обладать родовым именем между двумя претендентами происходило по всем правилам.

«Да нет, удивляться тут нечему», — подумал Фелан, внезапно вспомнив, какую огромную власть давало воину клана обладание родовым именем. Во-первых, у него брались образцы ДНК для селекционной программы клана, а во-вторых, и это тоже немаловажно, он получал место в Совете Клана и мог быть избранным одним из двух ханов Клана Волка. Кроме этого, как и в случае с Сириллой, обладатель родового имени мог остаться на службе даже после того, как его военная карьера была давно закончена.

Голос капитана затрещал из громкоговорителей:

— Корабль на нулевом ускорении. Поле битвы перед вами. Покажите, воины, на что вы способны.

— Фелан Вульф, не беспокойся, твоя смерть будет легкой и быстрой, — произнес Дин. Сжав кулаки и напрягая мышцы могучих рук, он мягко, словно призрак, поплыл в сторону Фелана. — Такие, как ты, только позорят род Уордов. Должно быть, Сирилла окончательно выжила из ума, если она послала тебя добывать родовое имя.

Прозвучавшая в голосе Дина насмешка, его дерзкое замечание разозлили Фелана, но усилием воли он заставил себя улыбнуться.

— Ты так думаешь, Дин? — Молодой воин широко раскинул руки. — Ну если ты так считаешь, иди сюда и попробуй меня победить.

Всего три секунды ушло у Дина на то, чтобы освоиться. Выглядел он довольно внушительно, плавая наверху, но без точки опоры не мог изменить ни направление движения, ни скорость. В неистовом усилии приблизиться к Фелану Дин начал лихорадочно размахивать руками и ногами, отчего элементала отбросило вверх и в сторону.

Опускаясь на стойку, Фелан присел прямо под ним и с быстротой атакующей змеи нанес Дину удар ногой. Одновременно кулаки его врезались в спину Дина чуть выше почек. Не ожидавший такого натиска элементал вскрикнул и согнулся от боли. На какую-то долю секунды он даже забыл о своем противнике.

Фелан сжался и, сильно оттолкнувшись, стремительно полетел вниз, к спине противника, и нанес еще один удар. От резкого толчка Дина отбросило в сторону, но в самый последний момент он успел все-таки уцепиться за балку и сохранить равновесие. Тем временем Фелан, пригнувшись, приготовился отражать ответную атаку элементала, но ее не последовало.

Дин врезался правым боком в верхнюю палубу, что, по мнению Фелана, скорее привело его в бешенство, чем причинило боль. Мертвой хваткой вцепившись в спасительную балку, элементал повис на ней и зарычал на своего врага:

— Тебе удалось меня перехитрить. Но запомни, что это первый и последний раз. Больше у тебя такого случая не будет.

Осторожно переместившись к следующей перегородке, Фелан пожал плечами:

— Дин, не заставляй меня ждать, иди сюда скорей.

Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее элементал начал приближаться к Фелану, его мощные ноги придали ему ускорение. Руки, вытянутые и сжатые в кулаки, делали его похожим на ракету. Он готовился нанести Фелану смертоносный удар и, стремясь сделать это побыстрее, набирал скорость. Однако усмешка быстро слетела с лица Дина, когда Фелан вдруг оттолкнулся и взмыл вверх. Перед Дином была только сталь палубы и ничего больше, чтобы смягчить приземление. Элементал со всего размаха врезался в палубу.

Фелан ухватился за опорную балку и прыжком переместился вверх и вправо. Раскачавшись, он уперся ногами в другую балку и прижался спиной к стене. Затем он резко оттолкнулся от нее и, сделав сальто, спрыгнул на плечи Дина и нанес элементалу еще один удар в спину. Элементал оказался прижатым к палубе, а Фелана подбросило вверх.

Дин заревел и ударил кулаком по палубе, но тут же схватился за опорную балку, чтобы не очутиться в воздухе. Присев, разбрызгивая из носа капли крови, он злобно прошипел:

— Черт тебя побери, Фелан. Стой на месте и дерись, как подобает воину.

Вытянув над головой руки, чтобы смягчить удар о верхнюю палубу, Фелан повис над элементалом и громко рассмеялся:

— Перестань думать обо мне как о вольнорожденном, Дин. Я воин из Дома Уордов. Признайся честно, у тебя нет никаких шансов.

— Я прибью тебя!

— Да что ты говоришь? — парировал Фелан. — Нет, я переломил обстоятельства, и теперь ты в невыгодном положении.

До. Дина дошло, что Фелан издевается над ним, он всерьез разозлился и начал подниматься, одной рукой держась за опорную балку, а другой угрожающе рассекая воздух над собой.

— Дай мне только добраться до тебя, я тебе покажу обстоятельства, — насмешливо захрипел Дин, не замечая стекающие ему на грудь струйки крови.

Фелан усмехнулся. Во время предыдущих атак он воспользовался тем, что Дин не обращал внимания на условия сражения и на его опыт борца. Эвента научила Фелана рукопашному бою, хотя большинство воинов презирало битву на кулаках. Как Фелан ни надеялся на то, что элементал, особенно с его прыжками, сам повалит себя на палубу, он все же понимал, что такой исход маловероятен.

Фелан знал, что в невесомости мышцы Дина потеряли свою разрушительную мощь. В то же время и атаки Фелана стали менее эффективными. Дин не собирался дать провести себя вновь и допустить новое стремительное нападение.

Единственным способом одолеть Дина было пойти на то, к чему элементал стремился: вступить в ближний бой. Умом Фелан понимал правильность такой стратегии, но что-то в глубине души противилось самой идее схватиться с этим монстром врукопашную. Кровь и пот поблескивали на теле Дина, мускулы быстро передвигались под натянутой кожей.

«Он похож на питона, поджидающего свою жертву».

Как только Дин подобрал ноги, чтобы подняться, Фелан мягко оттолкнулся и поплыл вниз. Дин отпустил балку и направился к Фелану. Он осторожно приближался, выжидающе раскинув руки.

Фелан поднял ноги и сжался. Как только Дин подлетел, воин выбросил вперед ногу. Удар получился не очень сильный, нога только скользнула по уху Дина, однако цель была достигнута — удар на некоторое время остановил движение элементала. Дин вытянулся во весь свой гигантский рост. В то же время Фелан откинул голову, прогнулся и в падении легко дотянулся до ног противника.

Схватив Дина за лодыжки, Фелан оттолкнулся и поплыл вверх. Развернув Дина лицом вниз, Фелан сел на элементала верхом, сжав его тело ногами, а левой рукой обвил его бычью шею.

Вначале Дин был ошеломлен, но уже в следующее мгновение он попытался безуспешно схватить Фелана за локоть. От этого движения противники бешено закрутились. Они то поднимались вверх, то опускались до пола отсека.

Левой рукой Дин схватил Фелана и рывком попытался сбросить его с себя, но молодой воин крепко вцепился в элементала.

Как только тот понял, что Фелан не пытается сломать ему шею, а трахею сдавить не может, элементал изменил тактику. Пытаясь перевернуться и подлететь поближе к балке, чтобы иметь упор, он резко дернул ногами. Его ноздри расширились от напряжения, кровь брызнула на руку Фелана, но Дин, казалось, не замечал этого. Разозленный дерзостью и нахальством Фелана, элементал ударил воина по ногам.

Фелан разжал ноги, отклонился от торса противника и напрягся, чтобы не потерять хватку. Дин попытался схватить его за голову, но Фелан, пригнувшись, отклонился, напряг мышцы живота и изо всех сил ударил коленом в позвоночник Дина.

— Агххх! — резко выдохнул Дин. — Идиот, ты даже не можешь правильно задушить меня! — захрипел он.

Фелан не успел ответить, так как от толчка ноги элементала полетели к верхней палубе. Коснувшись ее, Дин резко оттолкнулся, и противники пулей понеслись вниз. Фелан оказался прижатым к полу, но смог оттолкнуться, и их снова подбросило вверх. Теперь они двигались в сторону другой перегородки.

Снова ударившись о верхнюю палубу, Дин врезался плечом Фелану под ребра. Воин громко охнул. Элементал злорадно и хрипло рассмеялся.

— Слабак! — сказал он. — Убей меня, сломай мне шею, или я раздавлю тебя!

— Я пришел сюда не для того, чтобы убивать тебя. Мне просто нравится гулять здесь, — попытался пошутить Фелан.

— Тогда я сделаю то, на что ты не способен.

Дин сумел схватиться за балку и, повернувшись спиной к перегородке, вбил в нее Фелана. Он попытался повторить этот маневр, но Фелан быстро выставил ногу. Коснувшись стены, нога согнулась, и элементал получил еще один, более сильный, чем в полете, удар коленом в позвоночник. Дин изогнулся, легкие его перехватило, и он судорожно закашлялся.

Гигант опять попытался освободиться от противника, но это ему не удалось. Тогда элементал начал переворачиваться вперед, надеясь ударить Фелана головой о балку. Но тот опустил голову, еще сильнее напряг руки и собрался с силами, готовясь к столкновению с переборкой. Элементал остановился.

«Нет, я все-таки убью его», — подумал он и вцепился в руку Фелана Его пальцы до синяков сдавили мускулы молодого воина, но Фелан никогда не отступал. У него было такое чувство, будто Дин пытается кусочек за кусочком содрать с его руки кожу и мускулы, разорвать его сухожилия. Несмотря на страшную боль, Фелан не отпускал Дина, он прилип к элементалу, как татуировка. «Поздно ты начал сопротивляться, слишком поздно», — пронеслось в его голове.

Он оказался прав. Постепенно сопротивление Дина стало затихать, а потом и совсем прекратилось. Фелан повисел еще десять секунд и оттолкнул элементала от себя Тело Дина, немного покачавшись посреди отсека, начало медленно подниматься вверх. Держась за балку, Фелан понаблюдал за подъемом и, убедившись, что Дин еще не скоро придет в сознание, оттолкнулся ногами от балки и поплыл к люку. Ударил по кнопке внутренней связи и произнес:

— Все кончено. Дин побежден.

Люк открылся, и Фелан увидел стоящую там Наташу. Она широко улыбалась.

— Я смотрела битву на экране монитора. Очень впечатляюще, хотя ты мог закончить и раньше, сломав ему шею.

— Не было нужды. — Капитан включил двигатели, и корабль вздрогнул. Состояние невесомости внезапно исчезло. Фелан почувствовал страшную слабость в ногах. От навалившейся усталости он едва держался. — Зачем убивать, когда в этом нет необходимости? Мне надо было победить его, а не убить. — Фелан указал на Дина, опускающегося на палубу. — Он пытался предугадать мои действия, исходя из своего опыта. Дин ожидал от меня того, что в подобной ситуации сделал бы сам. Он думал, что я задушу его или попытаюсь сломать ему шею. Но я воспользовался техникой Эвенты, научившей меня драться голыми руками. Я просто зажал его сонную артерию. Все. И дальше мне оставалось только подольше повисеть на нем. Я знал, что от недостатка кислорода он потеряет сознание.

Наташа утвердительно кивнула.

— Все правильно, — согласилась она. — Только тебе следует знать еще и то, что из пятнадцати сражений, прошедших в первом круге битв за родовое имя, восемь были со смертельным исходом. Фелан нахмурился.

— Влад?

— Он выбирал оружие и убил своего противника-элементала через двадцать секунд, — криво улыбнулась Черная Вдова. — Кое-кто скажет, что раз тебе не хватает мужества убить своего противника, ты неминуемо проиграешь.

— Пусть говорят все, что им хочется, — прорычал Фелан, счищая кровь Дина со своей руки. — Я надеюсь, каждый, с кем я встречусь, будет выглядеть точно так же. — Он ткнул большим пальцем в Дина, все еще лежащего без сознания. — От таких разговоров моя работа станет только легче.

— Сейла, — вздохнула Наташа, провожая Фелана из трюма.

XI

Голубчик Костосо, Элайна Трелл

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

8 февраля 3052 г

Кай Аллард-Ляо, зажатый между двумя агентами службы безопасности, вооруженными автоматическими винтовками, проследовал за регентом Халсой вниз по скрипучим ступеням и очутился в подвале. Вытащив из кармана старый ключ, тучный представитель Ком-Стара с важным видом отпер деревянную дверь и с силой толкнул ее. Заскрипели и жалобно запищали ржавые петли. Кай получил удар в спину, от которого влетел в камеру и растянулся на куче мусора.

С трудом, но без посторонней помощи Дейра переступила порог и опустилась на колени рядом с Каем. Он лежал в прямоугольнике света, падающего из дверного проема.

Халса заслонил свет.

— Прошу простить меня за столь убогую обстановку, но мы еще не завершили реконструкцию этого здания. — Щелкнув расположенными в коридоре выключателями, он зажег свет и показал на водопровод и кран. — Вы можете освежиться там, а то, что находится рядом, при необходимости послужит вам туалетом. Комгвардейцы уже отправили отряд, он скоро прибудет и возьмет вас под стражу. Ждать придется не более двадцати четырех часов. Еще раз приношу вам свои извинения, но оставлять вас в другом помещении я не могу. Вы понимаете, что доверять вам с моей стороны было бы глупо.

Кай перекатился на колени.

— Ничего страшного, регент. Надеюсь, у меня еще будет случай отплатить вам за гостеприимство. Халса страдальчески улыбнулся.

— Поберегите свое остроумие для более подходящего случая, мистер Джуэлл. Кстати, он скоро вам представится. — Халса шагнул назад, и охранник закрыл дверь С резким скрипом ключ медленно повернулся в замке. Кай покачал головой.

— Тебе следовало бы все-таки пройти курс по выживанию в экстремальных ситуациях, — саркастически заметил Кай. — Тогда бы ты не пошла вместе со мной.

Дейра пожала плечами.

— Я случайно сталкивалась с ним раньше, но и понятия не имела, кто он. Что я еще должна сказать?

— «Извини» подошло бы. — Кай медленно встал и поднял палец к губам. Он показал на потолок и коснулся уха. Удивление во взгляде Дейры исчезло, когда она поняла, что он предупреждал ее о возможном существовании подслушивающего устройства.

— Извини.

— Я прощаю тебя, — кивнул Кай.

Одинокая голая лампочка, свисающая с потолка, тускло освещала помещение, бросая на пол паутину теней. Стены подвала были сделаны из аккуратно подогнанных камней разных размеров, формы и цвета. Четыре толстые деревянные поддерживающие колонны разделяли комнату на девять частей, две из которых — одна возле двери, а вторая в центре — были самыми чистыми. Остальные были заполнены мусором, наваленным в кучи по два метра высотой. Все это Кай быстро охарактеризовал как развалины.

— Так как мы пробудем здесь некоторое время, нам надо расположиться поудобней. Давай разберем весь этот хлам, возможно, здесь найдется что-нибудь полезное. Нам нужен ночной горшок и все, что бы сошло за матрас и подушку.

— Да, сэр. — Наигранная серьезность в ответе Дейры была лишена той ядовитой насмешки, с которой она обычно к нему обращалась. Дейра подняла помятую жестяную кастрюлю. — Обнаружен предмет личной гигиены, сэр.

Кай повернулся и поднял бровь.

— Вы не забыли, доктор, что вы старше меня по званию? Она секунду подумала и покачала головой:

— Сейчас военная ситуация, а войну и мир трудно совместить.

Продолжая разбирать мусор, рассматривая мотки проводов, электрических выключателей и ржавые банки из-под краски, Кай не согласился.

— Просто ты ненавидишь войну, доктор. Ты не можешь заставить себя признать, что военная технология может быть с большой пользой применена в мирной жизни.

Казалось, что сарказм, прозвучавший в ее ответе, на несколько градусов охладил воздух в камере.

— Вы так думаете, мистер Джуэлл?

Кай обмотал вокруг левого предплечья изношенный шнур-удлинитель, а конец провода кинул свернутой петлей в центр комнаты.

— Я в этом уверен. По своему собственному опыту ты знаешь, что хирургия развивалась только, прости меня за неподходящее слово, благодаря трагедиям. Она была призвана справляться с ними либо предотвращать их. И каков результат? — Кай украдкой посмотрел на Дейру. — Применение хирургии на войне создало технологии, которые помогают людям избавляться от генетических дефектов. Как это ни казалось бы тебе парадоксальным, но именно война дает толчок развитию. Возьмем примитивный радар. Изначально предполагалось использовать его только в военных целях, теперь же он применяется не только в воздушном транспорте, но даже в таком мирном занятии, как определение погоды.

— Я могу согласиться с последним утверждением, мистер Джуэлл, но не с первым. Хорошо, что средства, помогающие выжить страдающим жертвам войны, применяются по назначению, но я бы не поставила эти страдания на первое место. — Она замолчала, наткнувшись на кусок холста. — Ого! Что это? — Дейра ухватила его покрепче, потянула на себя, и Кай услышал ее истерический крик.

Перепрыгнув через полузаваленный водонагреватель, Кай подбежал к Дейре. Она дотронулась до его руки, и он почувствовал, как она вся дрожит. То, что Дейра пыталась вытянуть, было наполовину скрыто под грузом валяющегося у стены мусора. На вид вещь напоминала кусок человеческого тела, такой же мягкой и слегка влажной была она и на ощупь. Дейра прижалась к Каю и широко раскрытыми глазами смотрела на странный предмет. Небольшая часть его, белая и прямоугольная, выглядывала из-под ткани, в которую он был завернут. Кай ощупывал и разглядывал сверток, но не мог с уверенностью определить, что это — часть тела человека или животного.

— Оно живое или мертвое? — спросила Дейра шепотом. Кай стащил остаток холста.

— Полагаю, что ни то ни другое. — Вытащив находку на свет, Кай разглядел на ней длинные полосы, с которых была содрана ткань. — Это миомер. Похоже на мышцу пальца боевого робота.

— Миомер? Я никогда такого не видела. То есть я хочу сказать, что он не похож на тот миомер, который я использовала в хирургии.

Кай кивнул.

— Да, возможно. Это действительно один из искусственных мускулов, используемых в пальцевом активаторе боевого робота. — Он указал на серийный номер, проставленный с внутренней стороны белой панели. — «Родом из Валькирии». Это служебный робот, используемый в промышленности. Миомеры, которыми ты пользуешься в хирургии, сделаны по-другому, они должны быть собраны из настоящей мускульной ткани. У нас используется совсем другой миомер — либо в виде нитки, либо бинта.

Скрестив руки на груди, Дейра посмотрела на него сверху вниз.

— А ты когда получил медицинскую степень?

— Моя... — Кай заколебался. — У матери моего друга был рак груди. Она была на войне и получила ранение в плечо. В несколько ее мышц был вшит миомер, а когда у нее обнаружили рак, ей сделали радикальную мастектомию. Доктора объясняли все моему другу, я был вместе с ним в тот момент. — Бросив на нее взгляд, Кай понял, что Дейра догадалась: речь шла о его собственной матери.

— А откуда эта штуковина попала сюда? — Дейра кивнула в сторону пальца.

Кай пробежал рукой по области, с которой были счищены длинные полосы ткани миомера.

— Можно только догадываться. Я предполагаю, что кто бы ни жил в этом доме до нашего появления, он помимо прочего занимался ремонтом. — Кай подобрал тонкий моток проволоки с шариком на конце. — Возможно, он был музыкантом и использовал миомеры, чтобы заменять оборванные струны на гитарах.

— Что?

Кай передал ей оборванную струну, которую он нашел.

— Миомеры сжимаются, когда по ним пробегает электрический ток. Сжатие происходит мгновенно. Регулируя уровень натяжения, можно контролировать количество сокращений и скорость, с которой ткань будет терять натяжение. Это очень тонкая работа, но с помощью компьютерного чипа и электричества сделать это довольно легко. Некоторые любители начали экспериментировать с идеей применения переменного натяжения в теннисных ракетках, но по-настоящему успеха достигли только музыканты. В связи с необходимостью перевооружения после войны миомеры исчезли из свободной продажи. Похоже, что хозяину этого дома удалось достать каким-то образом часть робота с миомером, и он сделал на этом деньги.

На лице Дейры застыла безжалостная маска.

— Только не говори мне, что это еще один плюс военных зверств, несущих пользу гражданскому населению.

— Ну-ну, я не признаю зверств! Дейра отвернулась от него.

— Ты зарабатываешь деньги на убийстве людей. Кай схватил ее и повернул к себе.

— Послушай меня, послушай хотя бы раз! Я делаю то, что я должен делать по долгу службы. И если это приводит к смерти других людей, я сожалею о случившемся больше, чем ты можешь себе представить.

— И все же ты продолжаешь убивать. — Она попыталась вывернуться из его рук, но он крепко держал ее за плечи. — Ты продолжаешь убивать, пытаясь утолить свою жажду убийства.

— Когда я был очень молод, мой отец говорил мне: «Убить человека очень трудно, и никогда это не будет легким делом». Он говорил не о технике, он говорил о дани, которую платит твоя душа. Убийство — это не то, к чему я стремлюсь, а то, что я ненавижу.

При упоминании об отце Кай почувствовал, как Дейра напряглась. Страшная догадка пронзила его. «Она знает моего отца, — подумал он. — Но откуда? И что он мог ей сделать?» Он освободил Дейру, она отвернулась от него. Обхватив себя руками, она пыталась унять внезапно охватившую ее дрожь. Посидев немного, Дейра поднялась и подошла поближе к свету. «Сейчас не время спрашивать ее о моем отце. Прежде мы должны выбраться отсюда».

Он нагнулся, вытянул из-под тяжелого нейлонового кабеля садовый шланг и несколько согнутых прутьев от спинки кровати. Затем Кай внимательно рассмотрел нагреватель и снова перевел взгляд на шланг. «Практически у нас есть все, что нужно... Вполне может получиться, если Дейра согласится помочь».

Регент Халса запустил файл Дейры Лир и вздохнул, когда на мониторе высветились только полосы. В этой девушке был свой шарм, она заворожила его с первой их встречи. Ему нравились и ее плавные, мягкие движения, и легкий вежливый смех, и высокая шея. Халса часто видел ее во сне, и вот она здесь, в его офисе.

«Значит, судьба, — подумал он, — награждает меня за то, что я согласился торчать в этом Богом забытом месте. И ты отвергаешь ее дар!» Его словно громом поразило при мысли, что предмет его желаний, очаровательная Дейра, находится в его руках, а он засунул ее в эту темную промозглую дыру вместе с красивым молодым человеком. «Для чего? Чтобы они могли поудобней расположиться и любовью отогнать свои страхи?! Да как я мог быть таким идиотом?»

Как только мир грез начал захватывать его, регент решил немедленно исправить ситуацию.

«Я могу спасти ее, поместить отдельно от Джуэлла и проследить, чтобы ее не забрали в центр по перевоспитанию, — подумал он и содрогнулся, вспомнив свой недавний визит туда. — Нет, она ни в коем случае не должна попасть в этот ад».

Халса поднялся со стула и покинул офис. У двери, ведущей в подвал, он пальцем подозвал к себе двух охранников и приказал им следовать за ним. Подойдя ближе, он включил видеокамеру, но ничего не увидел.

Нахмурившись, Халса шагнул к выключателю и нажал на него.

— Что такое? — недоуменно произнес он. — Свет включен, но лампа не горит. — Охранники подошли поближе. Халса снова пощелкал выключателем, однако тусклая лампа не загоралась. — Они испортили лампочку! — проговорил он.

Как только в эротических фантазиях регента его место рядом с Дейрой Лир занял Джуэлл, комстаровский бюрократ затрясся от ярости. Щелкнув последний раз по выключателю, он приказал охранникам:

— Открыть дверь! Немедленно!

Через 1,27 секунды, за которые Кай успел перерезать провод, соединявший выключатель не только с лампочкой, но и с сетью, снабжающей энергией весь сектор города, миомерный мускул сжался. Из желеобразного он превратился в стальной и, яростно щелкая, сокрушил обе колонны, к которым Кай привязал его нейлоновым кабелем. Поскольку активатор был поврежден, миомер расслабился слишком быстро, стена осталась нетронутой, но своей главной цели синтетический мускул успел послужить.

Нагреватель, до отказа наполненный водой и установленный на миомере, помчался вперед, словно камень, пущенный из рогатки. Поднявшись в воздух, он начал медленно набирать вращение, причем нижняя, более тяжелая его часть стала слегка отставать от верхней. Кай увидел, как тяжелый цилиндр нагревателя ударил в дверь и разнес полусгнившее дерево в щепки. Сначала он услышал чьи-то крики и сдавленные стоны, затем знакомое щелканье.

Сшибая все на своем пути, нагреватель продолжил полет. Ударяясь о тела, подскакивая вверх, он несся вдоль коридора подвала, пока не врезался в дальнюю стену и не развалился. Вода хлынула из трещины и медленно потекла назад по полу. В яркой вспышке аварийных ламп лужа на полу напоминала все увеличивающуюся фигуру медведя, разлегшегося под ногами.

Зажмурившись от резкого света, Кай рванулся вперед и выпрыгнул из комнаты. На его пути оказался регент. Кай ударил его ногой в грудь, отбросив рыхлого толстяка к стене. Оба охранника лежали ничком. Кай сорвал с плеча одного из них автомат, затем быстро снял с него пояс с запасным боекомплектом и взглянул на Дейру:

— Пошли быстрее!

Движение наверху заставило его отступить и поднять автомат. Появившийся на лестнице охранник передернул затвор в тот же момент, что и Кай. Их автоматы наполнили коридор дымом, свистом пуль и пульсирующим пламенем. В горле охранника появилась зияющая дыра, полуоторванная голова свалилась набок, на грудь хлынул поток крови. Тело охранника отбросило в холл.

Кай почувствовал, как три пули попали в его грудь. Ноги начали сгибаться, и он с тяжелым стоном рухнул на пол. Голова его ударилась о стену, перед глазами Кая завертелись веселые разноцветные огоньки. Предприняв последнее усилие разогнать надвигающуюся темноту, он потерял сознание.

Когда его глаза снова открылись, по плавающему наверху дыму и по одинокому ручейку крови, стекающему вниз, он определил, что был без сознания всего секунду или две. Боль, появляющаяся в груди при каждом вдохе, напомнила ему о меткости охранника.

Дейра упала на колени рядом с ним.

— О Боже, я должна перенести тебя куда-нибудь. Тебе необходима срочная операция. Кай положил руку ей на плечо.

— Лучше помоги мне встать, — проговорил он.

— Ты должен лежать и не двигаться. У тебя обширная травма грудной клетки. — Она наклонилась над ним и всмотрелась ему в глаза. — Зрачки слегка расширены. Должно быть, ты в шоке.

— Мне просто больно. — Он провел правой рукой по груди. — На мне надет мой жилет, помнишь? Пуленепробиваемый. Он остановил пули, но думаю, удар по ребрам получился неслабый.

— Они могут быть сломаны. Осторожнее, — прошептала она, помогая ему встать на ноги. Когда Кай, слегка пошатываясь, стоял у стены, Дейра, ни слова не говоря, вдруг повернулась ко второму охраннику и стянула с его плеча патронташ с боекомплектом. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она Кая.

— Шатает немного, — признался он. — Я потерял сознание на секунду. — Чтобы поскорее прийти в себя, он потряс головой, но результат получился обратный — голова закружилась еще сильнее. — Нам нужно поскорее выбираться отсюда, — произнес он, подавив приступ подступающей тошноты.

Она посмотрела на лежащих сотрудников Ком-Стара.

— Первый мертв. У него сломана шея. Двое других просто без сознания. Ты собираешься их прикончить?

Он посмотрел на нее как на сумасшедшую и направился к лестнице.

— Пойдем. Они не представляют никакой угрозы.

Прижимая левую руку к ребрам, упираясь в стену стволом автомата, он зашагал вверх по ступенькам. На первом этаже Кай присел, спрятавшись за телом убитого им охранника, но никого не увидел. Он подалсигнал Дейре следовать за ним и пересек холл, остановившись у кабинета регента.

Они проскочили внутрь, и Дейра закрыла за ними дверь.

— Почему мы здесь? Давай просто уйдем отсюда! Кай подошел к столу Халсы.

— Мы не можем. Я обещал.

Он достал из рюкзака небольшой пакет с голографическими снимками Дэйва Джуэлла, которые принес с собой в центр Ком-Стара, и проверил остальное. Увидев, что и пистолет, и нож на месте, Кай улыбнулся.

— Кроме того, я хочу посмотреть, что нам может предложить регент. Что ни говори, но нам нужно бежать с Элайны. — Он выдвинул центральный ящик стола и, удовлетворенно кивнув, вытащил оттуда несколько магнитных карточек. — Карточки для туристов. Пригодятся. Теперь нам остается только найти гараж и воспользоваться транспортом Ком-Стара.

Дейра кивнула, — Пошли. Нужно торопиться.

Кай щелкнул затвором автомата и покачал головой.

— Осталась еще одна вещь. Этот клоун заплатит нам за свое предательство. — Он направил струю огня на стол, потом на обитые деревом стены. Пульт компьютера взорвался, и несколько разбитых в щепки картин упало на пол. Дейра зажала уши руками.

— Хорошо, что ты стал воином! — прокричала она.

— Почему? — поинтересовался Кай, давая новую очередь из автомата.

— Потому что дизайнер из тебя вышел бы никудышный.

Халса решил продемонстрировать свою строгость с подчиненными. Он так посмотрел на своего помощника, что тот пулей вылетел из разгромленного кабинета, однако на стоящего рядом с регентом элементала это не произвело никакого впечатления.

Гипс на левой руке Халсы еще не высох, под бинтами, сдавливающими его ребра и сломанную ключицу, чувствовалось что-то холодное и липкое. Обезболивающее подействовало на него усыпляюще, но сквозь наркотическую дымку настойчиво пробивалось чувство ответственности перед Ком-Старом.

— Я не хотел тревожить вас, звездный капитан, но у меня не было выбора. Вы видите, что сделал этот мерзавец?

Элементал важно кивнул. Даже без своих доспехов он показался Халсе невероятно большим. Его коротко остриженные волосы и военная форма контрастировали с яркими голубыми глазами, по крайней мере так показалось регенту. «Это не глаза убийцы», — подумал он.

— Неплохо он тут у вас поработал, — согласился элементал. — Только зачем он разбил люстру в фойе? Очень жаль, красивая была вещь. — Элементал сложил руки за спиной. — Но это ваша вина. Если бы вы сообщили нам о том, что схватили представителей Федеративного Содружества, мы бы забрали их в минимальный срок.

Халса разозлился на прозвучавшую в голосе насмешку:

— Да, звездный капитан, я уверен, вы бы так и сделали, но данной мне здесь властью я могу распоряжаться захваченными нами людьми по своему усмотрению. Ведь вы же не оповещаете меня, что делаете с вашими пленными? Я подозреваю, что этот Дэйв Джуэлл очень опасен, поэтому я вас и вызвал. Он похитил доктора Лир, возможно с отвратительными намерениями, и украл мой новый аэрокар. — Халса подобрал листок бумаги, упавший с разбитого стола. — Это список мест назначений и маршрутов моей украденной карточки для туристов. — Он протянул ее элементалу, но тот даже не взглянул на нее.

— Судя по всему, он использует вашу технику как прикрытие. Не важно, куда он на ней отправится, мы его возьмем где угодно. — Элементал изучил линию пулевых отверстий, пересекающих всю стену. — И еще я могу определенно сказать, что женщина путешествует с ним по собственному желанию.

Глаза Халсы сузились. Его передернуло от снисходительного тона в голосе элементала.

— И как, скажите мне на милость, вы обо всем этом узнали?

Элементал продолжал спокойно осматривать причиненные разрушения, пока не наткнулся взглядом на Халсу.

— Чтобы изрешетить это место, ему нужно было время, которого ей бы вполне хватило, чтобы сбежать. Более того, они обокрали ваш центр первой медицинской помощи, взяв только то, что, по мнению доктора, необходимо было им в пути. Сотрудничество помогало им выжить в тылу врага, с тех пор как мы оккупировали планету. Если бы они не работали сообща, мы бы захватили их раньше.

Халса не хотел поверить тому, что говорил элементал, да еще с таким неподходящим к месту восхищением. Он положил бумагу и ударил кулаком по столу.

— И что же вы видите во всем этом хорошего? — взвизгнул регент и, не дождавшись ответа, продолжил: — Что касается меня, то я хочу видеть только одно — голову Дэйва Джуэлла, посаженную на кол. Вы слышите меня? На кол!

Элементал тяжело посмотрел на Халсу, и регент почувствовал отвратительную дрожь в спине.

— Пусть они убегают куда хотят, Халса, в конце концов мы их все равно поймаем. Ну где они могут от нас скрыться?

— Мне плевать на то, где они могут скрыться, Таман Мальтус, и я не хочу поймать их «в конце концов». Они пагубно влияют на этот мир, и, как его правитель, я приказываю вам схватить беглецов. Это задача первостепенной важности!

Элементал молча проглотил обиду.

— Как прикажете, регент. Ваше желание для меня — закон.

XII

Ставка императора,

Люсьен округ Пешт,

Синдикат Драконов

19 февраля 3052 г.

Шин Йодама, чувствующий себя больным после сверхскоростного перелета на Люсьен, попытался, насколько это было возможно, выглядеть в конференц-зале подтянутым и бодрым. Слушая, как горячо генералы Альфред Тодзиро и Ким Кви-Нам приводят Такаси Курите доводы в свою защиту, он с трудом сдерживал презрение и ярость.

«Эти болтуны манипулируют фактами как хотят, лишь бы уйти от ответственности за гибель своих людей».

Морщины, появившиеся на лице Альфреда Тодзиро, говорили о том, как болезненно он воспринимал случившееся.

— Примени мы нашу стратегию, мы бы победили кланы и отбросили их от Таниенте. Наши люди храбро сражались и отказывались верить в безосновательные истории о непобедимости кланов. Мы уже готовились присоединить имя Таниенте к именам Люсьена и Уолкотта, местам, где кланы терпели поражение. Такого же мнения придерживается и генерал Тодзиро, — кивнул генерал Кви-Нам. — Войска кланов находились как раз там, где нам было нужно, но как мы могли отдавать приказы и спорить с Хосиро одновременно? Его отвлекающий маневр не только поставил под угрозу нашу операцию, но и ограничил наши действия. Радары он вывел так далеко, что они даже не могли засечь приближение элементалов. Из-за действий вашего внука и вот этого, — Кви-Нам ткнул пальцем в сторону Шина, — наши войска потеряли штаб.

— Если бы ваш внук не арестовал нас и не оставил на попечение этого бандита, — Тодзиро снова указал на Шина, — мы бы не улетели с планеты без победы. Мы приказывали, мы требовали вернуть нас на командный пункт, но нас силой привезли сюда.

Такаси Курита, спокойный и безжалостный, откинулся на спинку кресла. Одетый в зеленое, с черным орнаментом шелковое кимоно, он сидел, положив локти на ручки, сцепив пальцы и пристально глядя поверх генералов на Шина Йодаму.

— Чу-са Йодама, это веские аргументы против тебя. Ты и мой внук вмешивались в распоряжения этих офицеров во время битвы. Это так?

Шин зло ответил:

— Мы терпели некомпетентность до тех пор, пока нервы выдерживали. Мы своими глазами видели, как наших преданных солдат убивают их собственные командиры. Эти люди не изучили ни одного отчета о тактике кланов. Они дрались по старинке, и дрались плохо.

— Хватит, глупец! — прошипел Тодзиро. — Не воображай, что твои слова поднимут тебя в глазах остальных. Координатор лучше тебя разбирается в тактике и стратегии. А уж что могут сделать такие подонки, как ты, ему хорошо известно.

Расположенная позади кресла Такаси дверь бесшумно скользнула в сторону, и в комнату вошел высокий стройный мужчина. Шин сразу же узнал его по плавной, кошачьей походке. Появление Теодора Куриты вызвало изумление Тодзиро.

— А что вы ответите, генерал Тодзиро, если я заявлю, что Шин Йодама необходим нам для ведения войны и для того, чтобы новыми методами побеждать кланы?

Коротышка-генерал повернулся к Координатору.

— Мы лучше, чем кто бы то ни было, знаем, что от старых методов еще рано отказываться, повелитель Такаси. И мы надеемся на вашу справедливость. — Тодзиро мельком взглянул на Шина. — Нам нужен случай, чтобы показать военную мощь Синдиката.

Такаси Курита посмотрел на сына.

— Этот воин находится под твоим командованием? — спросил он.

— Но мы все служим Дракону. — Теодор поклонился своему отцу, и Шин последовал его примеру.

— Очень хорошо. — Такаси едва заметно кивнул генералам. — Вы правы. Старые методы исчерпаны далеко не полностью. Вы знаете о том, что главное для офицера — это честь и уважение к власти?

— Так точно, Курита Такаси-сама, — хором ответили генералы.

— Тогда вы знаете, что вам следует сделать. — Такаси махнул рукой. — Вы можете воспользоваться садом. Тодзиро недоуменно заморгал.

— Сумимасен, Курита-сама. Простите меня. Мы можем воспользоваться садом для чего?

— Для того чтобы вспороть себе животы! Вы, вероломные собаки! — Такаси внезапно встал, и оба трясущихся генерала раболепно припали к его ногам. — Вы называли себя моими слугами. Вы говорили, что последуете за мной, но, несмотря на это, игнорировали все, что человек, оставленный мной на попечение армии, приказывал вам делать! Вы поставили свою честь выше жизни Синдиката!

— Нет, мой повелитель, вас обманули! — залепетал Кви-Нам, беспрестанно кланяясь. — Ваш сын и его дружки из якудзы скрывают от вас правду!

— Ложь! — зарычал Такаси, отбрасывая Кви-Нама ногой в сторону. — Хватит! Я достаточно наслушался! Это вы виноваты в том, что мы потеряли мир на Таниенте, а я, возможно, потерял и внука. Радуйтесь, я дарю вам ваши жизни. Уйдите с глаз моих долой, и, может быть, я вспомню то время, когда вы были мужчинами.

На радостях оба генерала вприпрыжку выскочили из комнаты. Такаси, Теодор и Шин остались одни. Немного помолчав, Координатор заговорил, обращаясь к Шину:

— Я восхищен вашим самообладанием. Вы целый месяц терпели этих предателей на борту своего корабля.

— Я был спокойным и уравновешенным во время первой части полета. — Шин непроизвольно схватился правой рукой за ребра. — А когда терял терпение, я заставлял их быть благоразумными.

Теодор тяжело облокотился на стол.

— Получены самые свежие новости с Таниенте. Хосиро жив. Он соединил Третий и Одиннадцатый регулярные полки Пешта в один. У Хосиро есть боеприпасы и вооружение, но ему пришлось отступить. Он собирает разведданные, готовится к повторному нападению, но шансы выжить очень малы.

Шин с трудом вздохнул, и по спине его пробежал ледяной озноб. Он снова вспомнил о своем предчувствии. «Неужели я действительно никогда больше не увижу Хосиро?»

— Хосиро просил прислать ему на помощь полтора полка. Он думает, что с этими войсками ему удастся выбить Новых Котов с Таниенте.

Главнокомандующий Синдиката Драконов покачал головой.

— Это можно было сделать месяц назад, сейчас мы победить кланы не сможем. Наши войска изрядно потрепаны, полностью боеспособных частей почти нет. — Он немного помолчал. — Собрать полтора полка можно, но побить с такими силами кланы? Исключено.

— Но этих сил должно хватить, чтобы забрать его с планеты. — Шин глубоко вздохнул. — Мои ребра зажили. Назначьте меня командовать этой операцией, и мы вызволим Хосиро оттуда. Мы потеряем Таниенте, но сохраним свои войска.

Теодор снова покачал головой.

— Мы не можем послать помощь на Таниенте. Лицо Координатора стало жестким.

— Что ты имеешь в виду? Мы же говорим о твоем сыне.

— Я знаю.

— Ты должен спасти его.

— Как, отец? — Теодор откинулся на спинку кресла и на вмонтированной в край стола клавиатуре набрал запрос о положении на Таниенте. Вспыхнула карта Синдиката и Свободной Республики Расалхаг. На ней было видно, что добрая четверть появившихся на дисплее миров находится в зоне оккупации кланов. — Посмотри, как стоят войска Дымчатых Ягуаров и Новых Котов. Они готовы ударить по пятнадцати различным мирам одновременно. Не исключено, что Клан Медведя-Призрака начнет пробиваться назад, в Расалхаг, и для предотвращения возможной атаки нам необходимо послать туда большую часть войск. То, что Медведи еще не пересекли линию, проходящую между зоной предполагаемого нападения и территорией, занятой Дымчатыми Ягуарами, ничего не значит. Пересекут, я в этом уверен.

— Как ты можешь мыслить гипотетически, Теодор, когда твой сын находится в опасности? — Такаси взмахом руки обвел карту. — Хосиро — твой наследник. Мы уже отдали Рагнара Магнуссона Волкам. Я бы не пожелал своему внуку попасть в плен к кланам.

— Однажды он уже был их пленником.

— И был освобожден благодаря Йодаме. — Координатор стукнул кулаком по столу. — Дай Йодаме войска и разреши ему ехать.

— Какие войска? — Теодор резко поднялся, стиснув зубы, чтобы сдержать свой гнев. — Кого, отец, кого я пошлю? Когти Дракона? Да ты что, не знаешь, каково их состояние? Практически все наши войска, защищавшие миры Синдиката, разгромлены. Более или менее зализали раны только Волчьи Драгуны и Гончие Келла, остальным понадобится не меньше двух-трех месяцев, чтобы восстановить свою мощь.

— Есть другие части. Теодор тяжело вздохнул.

— Да, отец, есть другие части, но они защищают другие миры. — Он помолчал. — Если бы Хосиро не было на Таниенте, нам не пришлось бы вести этот разговор.

— Но он там, и мы говорим об этом. — Координатор, занятый грустными размышлениями, уставился на карту. — Должен же быть какой-то выход.

— Если он существует, отец, то мой долг найти его.

Раздалось легкое покашливание. Шин обернулся и увидел стройную и грациозную Оми Куриту. Она вошла в дверь, расположенную позади него, и, скромно наклонив голову, приблизилась к столу. Ее белое шелковое кимоно шелестело при каждом движении. Когда Оми проходила мимо Шина, он уловил нежный запах жасмина.

— Отец, дедушка, я хотела бы вас спросить: если бы у меня было достаточно войск, чтобы послать их на спасение брата, попавшего в плен к кланам, я могла бы использовать их по назначению?

Координатор резко и утвердительно кивнул:

— Хай!

Теодор посмотрел на дочь из-под полуприкрытых глаз и ответил спокойнее:

— Возможно.

Лицо Оми по-прежнему ничего не выражало.

— И вы бы разрешили мне спасти собственного брата? Правитель облокотился локтями на стол. Он сжал пальцы и посмотрел на Оми, в его голубых глазах была тревога.

— Омико, я и так уделил тебе больше времени, чем любому другому. И у меня тоже есть вопрос к тебе. Допустим, я дам тебе полк и предоставлю свободу действий, но что будешь делать ты, когда эти войска срочно понадобятся позже для защиты более важных целей?

— Отец, ты дал слово и должен сдержать его. Теодор многозначительно покачал головой.

— Это не игра, Оми. Это не то же самое, что просить передвинуть для меня пешку, когда я играю в шахматы с твоим братом. Ты должна знать, что, если мы даже и соберем войска, отправить их мы вряд ли сможем. Мы обязаны думать о безопасности всех миров Синдиката. Нельзя жертвовать армиями.

Глаза Оми превратились в сапфировые щелки.

— Отец, а что, если бы я достала войска на стороне, не в Синдикате?

Шин почувствовал, как все его тело напряглось. Услышав вопрос Оми, Теодор вскочил и горячо запротестовал. В следующее мгновение Шин уже знал источник предполагаемой военной поддержки и возмущенно посмотрел на Оми. Он сам хотел спасти Хосиро, поэтому ее предложение он воспринял как предательство. Но порыв девушки удивил Шина так же сильно, как и самого Теодора.

Главнокомандующий откинулся на спинку кресла.

— Ты выросла, не так ли, Омико? Ты играешь во взрослые игры.

— Отец, ты часто напоминаешь мне, что это не игра. Если бы я смогла достать полк, вы бы разрешили использовать его для спасения Хосиро? — Чувствовалось, что терпение начало покидать Оми: Шин заметил, как ее нижняя губа начала нервно подрагивать.

Отец посмотрел на Оми и молча кивнул. Когда же на лице девушки появилась сдержанная улыбка, Теодор поднял руку.

— Тем не менее, дочка, ты должна понимать, что взрослые игры не всегда приносят большие победы. Да, если ты соберешь войска, они могут быть посланы для спасения Хосиро. Я даже назначу чу-са Йодаму твоим связным офицером. Однако я выставлю определенные условия, и тебе придется согласиться с ними, прежде чем я разрешу приступить к делу.

Оми потупила взгляд.

— Как пожелаешь, отец.

— Мое условие следующее, и ты можешь выбрать, принять его или нет: начиная с этого момента ты должна перестать видеться с Виктором Дэвионом.

Шин ясно увидел, как от этих слов у девушки перехватило дыхание, он даже начал сомневаться, расслышала ли Оми их полностью. Она провела по пересохшим губам кончиком языка и продолжала смотреть в пол.

— Из любви к своему брату и к Синдикату ты больше не увидишь его. Правда, это условие вступит в силу только после того, как ты напишешь ему. Да, и это послание тоже будет последним.

— Хай, Омико. Только так! — торжественно кивнул Теодор. — Иди напиши ему свое прощальное послание. Чу-са Йодама, отвезет его.

Поклонившись своему отцу и дедушке, Оми покинула комнату, оставив троих мужчин восхищаться ее мужеством и самопожертвованием. Втайне Шин ликовал: впервые за все это время у него появилась хоть и слабая, но все-таки надежда на то, что Хосиро может быть спасен. Он знал, что поступок Оми требовал двойного мужества. Ведь она сначала сделала предложение, а затем согласилась на условие ее отца. «Да, — подумал он. — Очень упорная девушка. Когда она станет хранительницей чести семьи, Хосиро может и пожалеть, что не остался на Таниенте навечно».

Координатор покачал головой.

— Твоя дочь, Теодор, очень похожа на тебя. — Он широко улыбнулся. Ему хотелось рассмеяться, но это прозвучало бы невежливо. Помолчав, он прибавил: — Надеюсь, теперь ты, так же как и я, понимаешь, что в битве со своими детьми ты можешь выиграть только сражение, но не войну.

XIII

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

рабочая станция, континент Алуриал,

Гиперион зона оккупации Клана Волка

25 февраля 3052 г

Заложив руки за спину, Фелан Вульф стоял у кабинета ильХана. Внезапно дверь отошла в сторону и, как только Фелан вошел внутрь, тихо скользнула на место.

— Фелан Вульф по вашему приказанию прибыл. ИльХан поднял глаза от стола и улыбнулся воину.

— Пунктуален, как всегда. — Он похлопал по экрану настольного монитора. — Наташа довольно однозначно высказалась в рапорте по поводу твоего расчета времени. Она говорит, что, если бы твоя часть не передвигалась с такой быстротой, противник взорвал бы дамбу Симмонс, и тогда нашу гвардию просто снесло бы лавиной воды.

— Я думаю, Наташа немного преувеличила истинное положение вещей. Кэрью разметал этих расалхагских коммандос, а затем подоспели мы и завершили их разгром. Потом мы заняли брошенную базу местной милиции. Хотя противники могли бы с помощью оставленной там взрывчатки разнести нас в клочья, они не стали этого делать: рядом находились их дома и семьи. Честно говоря, я слишком долго гонялся за оставшимися в живых по этим чертовым развалинам Тиганито-Астако.

Улыбаясь одними глазами, ильХан откинулся на спинку кресла и посмотрел на Фелана.

— Хорошо, что ты борешься за родовое имя Уордов. Ты очень хорошо вписываешься в славный ряд воинов, носивших чего.

Фелан нахмурился.

— Я не совсем понимаю вас. — При воспоминании о том, что Сирилла отдала свою жизнь ради того, чтобы он смог принять участие в соревновании за родовое имя, его сердце больно сжалось.

Ульрик поднялся из-за стола и, махнув рукой, пригласил Фелана сесть в кресло для гостей, в нише, справа от стола.

— Как ты знаешь, родовые имена — это фамилии знаменитых воинов, которые вместе с Николаем Керенским боролись против разделяющего людей варварства. Когда Николай реформировал наше общество и появились кланы, он отменил все фамилии, за исключением родовых имен. Он издал декрет, согласно которому только двадцать пять человек удостаивались чести носить какое-либо родовое имя. И с самого начала битвы за кровные имена отличались жестокостью.

— Я знаю, — покачал Фелан головой. — Сейчас тоже есть убитые.

— Да, многие умрут с честью. — Лицо Ульрика напряглось, голос стал жестким. — У каждого из двадцати пяти родовых имен есть своя степень. Она определяется-подвигами тех, кто завоевывал его прежде. Нет, это не похоже на то, как роботы передаются по наследству от отца к сыну. — Иль-Хан придвинулся к Фелану. — Возьми, к примеру, имя Керенского, которое я имею честь носить. Только двенадцать человек носили его за все триста лет существования кланов.

Фелан, прикрыв глаза, быстро произвел подсчет.

— Это значит, что каждый из них владел именем примерно в течение двадцати пяти лет. Сирилла говорила мне, что вы носите имя Керенского последние пятнадцать лет.

Ульрик кивнул.

— А ты знаешь, что Наташа получила родовое имя в двадцать два года — самый ранний возраст среди всех когда-либо завоевавших его. Я же выиграл свое имя, когда мне было уже тридцать. Теперь ты понимаешь его значимость, квиафф?

— Афф. В кланах воин считается старым в возрасте, когда вы получили родовое имя. Даже если предположить, что вы запоздали с приобретением родового имени и что другие, имеющие его, сумели получить его в двадцать пять лет, то в среднем получается пятьдесят пять лет. Это же замечательно.

ИльХан кивнул.

— По правде говоря, я вовсе не хвастаюсь этим, я мог бы участвовать в битвах за родовое имя и раньше, но я уклонялся от них до тех пор, пока именно это, особое имя не освободилось. Я хотел получить его, потому что знал, кто носил его раньше, и знал все подвиги, которые они совершили.

— Я не понимаю. Вы отвергли честь бороться за родовое имя только для того, чтобы дождаться какого-то особого?

— Конечно. — Ульрик мягко рассмеялся. — Я считал, что мне не нужно такое имя, которое до меня носила дюжина других воинов. Зачем мне оно? Да, это имя, но его значимость меньше, чем мне бы хотелось.

Молодой воин кивнул.

— Чем больше воинов хочет дождаться лучших имен, тем меньше людей будет драться за, как бы это сказать, не такие славные имена. Тогда они завершат цикл. — ИльХан улыбнулся. — Можно также предположить, что воин с незнатным родовым именем будет пытаться совершить рискованные поступки, чтобы поднять престиж своего имени. — Ульрик пристально смотрел в глаза Фелану. — Я все больше убеждаюсь, что ты как нельзя больше подходишь для кровного имени Уордов. Подобно Сирилле и другим, носившим его, ты обладаешь интуицией и здравым смыслом, правильно оцениваешь свои способности и возможности. Родовое имя, за которое ты дерешься, — одно из самых знаменитых в кланах.

— Воображаю, как кто-то пытается улучшить степень значимости своего родового имени. — Фелан засмеялся, когда представил себе, какой бы стала степень кровного имени Наташа.

ИльХан пожал плечами.

— Родовое имя — вещь почетная и в то же время весьма опасная. Кого-то оно возвышает, а кого-то — уничтожает. Одно из родовых имен Дома Мальтусов было опозорено на Туаткроссе. Командир Соколиной Гвардии по неосторожности завел свои войска в засаду, и все воины погибли. Пока мы были в Стране Мечты, они организовали соревнование за право обладать их именем, но никто не принял в нем участия, поэтому оно перешло к одному из элементалов.

По отсутствующему взгляду ильХана Фелан вдруг понял, что мысли его находятся очень далеко от битв за имена. Ульрик явно был поглощен чем-то еще более важным.

— Я не думаю, что вы вызвали меня сюда только для того, чтобы обсуждать проблемы, связанные с родовыми именами. Чем я могу послужить вам?

— Я хочу, чтобы вы разгадали загадку Ком-Стара.

— Загадку Ком-Стара? — нахмурился Фелан. Ульрик поднялся с кресла и пристально посмотрел в глаза молодого воина.

— В последнее время мы ведем затяжные переговоры с Ком-Старом по поводу возвращения нам Терры. Смысл их — выиграть время. Но для чего? Что задумал Ком-Стар? — Ульрик медленно прошелся по кабинету, остановился и посмотрел на карту расположения войск Клана Волка. — Несмотря на трения в процессе переговоров, мы все равно позволяем Ком-Стару продолжать управлять нашими мирами. Но необходимо дать им понять, что мы играем с ними.

— Что? Ком-Стар должен знать, что мы не доверяем им полностью, квиафф?

— Афф.

Фелан нахмурился.

— Тогда разве разумно позволять им управлять нашими мирами?

ИльХан кивнул, почти не задумываясь.

— Разумеется. Если не произойдет ничего непредвиденного, мы постепенно все их каналы связи отрежем от источников материальных и военных ресурсов. Ком-Стар возмутится, возможно, начнет военные действия. Ну и что? Это не даст ему ровным счетом ничего. Мы способны вернуть любой мир, который он захватит. Даже если Ком-Стар где-то и одержит маленькую победу, рано или поздно мы все равно поставим его на место. — Ульрик повернулся к Фелану и прищурил глаза. — Нет, Ком-Стар что-то затевает по-крупному. Я вынужден признать, что он старается выиграть время и собрать силы. Большие силы. Ком-Стар хочет не одной победы, он хочет избавить всех от угрозы нашего нападения. Но какие шансы есть у Ком-Стара? Удастся ли ему создать альянс между правящими Домами Наследных Государств?

Фелан изо всех сил сдерживал улыбку.

— Да что вы, они сейчас очень слабы. Послышался громоподобный смех Ульрика.

— То же самое сказала Наташа. И с этим согласились три моих советника, специалиста по Внутренней Сфере. Но тогда выходит, что Ком-Стар попытается противостоять нам своими силами. Что ты знаешь об их военной подготовке?

Фелан посмотрел вниз, на свои ботинки, и сосредоточился. Он припоминал обрывки и кусочки разговоров, подслушанные им в детстве, но не мог найти в них ничего существенного.

— У Ком-Стара есть своя Гвардия. Я видел некоторые документы, по ним получается, что он имеет в своем распоряжении от сорока до пятидесяти полков боевых роботов, но эти цифры очень приблизительны. Большая часть войск Ком-Стара представляет собой небольшие отряды, защищающие определенные объекты. В прошлом для защиты своего центра Ком-Стар пользовался услугами наемников. Особо известных брали на службу очень охотно и даже обеспечивали их боевыми роботами. Конечно, в распоряжении Ком-Стара имеется и пехота, и воздушный флот, и техническая поддержка.

ИльХан погладил левой рукой свою козлиную бородку.

— На мой взгляд, его военная мощь недостаточно велика. Мы в конечном счете узнаем, чем Ком-Стар собирается сражаться с нами. Торг еще продолжается, квиафф? Но, мне кажется, ты не очень хорошо меня понял. Тогда поставим вопрос более четко. Предположим, что они хотят ответить силой на наше вторжение. Ответь, что ты знаешь о военном регенте?

У Фелана екнуло сердце. «Знает ли Ульрик, что однажды я согласился помочь Фохту раскрыть истинную цель вторжения?»

— Не думаю, что мне о нем много известно, — ответил Фелан.

— Вот как? — ИльХан изумленно поднял брови. — По моей просьбе ты провел с ним достаточно времени, чтобы составить хоть какие-то впечатления о нем. Ну хорошо, говори, что знаешь.

Фелан задумался, пытаясь вспомнить мельчайшие детали о военном лидере Ком-Стара.

— Он родом из Содружества Лиры, об этом говорит его имя и немецкий язык. Он также упоминал о том, что останавливался на Саммере, в поместье Лестрейд. Из этого я делаю вывод, что он либо имеет благородное происхождение, либо попал в элитные войска случайно. Просто вовремя подвернулся под руку. Такое бывает, правда, крайне редко. — Фелан нахмурился. — Он также был некоторое время в Найджелринге, где его не сильно жаловали как представителя Содружества.

— Все понятно. — Хищная улыбка промелькнула на лице Ульрика. — Удивишься ли ты, если я скажу, что никто по имени Анастасиус Фохт никогда не посещал и тем более не оканчивал Найджелринг?

Фелан подумал секунду и уверенно покачал головой:

— Нет. Всю его подноготную я, разумеется, не знаю, но некоторые вещи сомнений не вызывают. Военный регент служит в Ком-Старе только последние десять лет или около того. Кому известно, кем он был раньше? — Страшная догадка пронзила Фелана. Он взглянул на ильХана. — Так, значит, вы думаете, что Анастасиус Фохт — это прикрытие, квиафф?

— Я в этом абсолютно не сомневаюсь. Понимаешь, Фелан, имя «Анастасиус» означает «тот, кто снова поднялся», другими словами, «воскресший», а «Фохт», старое немецкое имя, значит «тот, кто борется». — ИльХан мрачно улыбнулся. — Я предполагаю, что это имя военный регент мог принять только в двух случаях: в результате блистательной победы или как постоянное напоминание о причине своего падения. Человек, выбравший это имя, очень опасен.

— Значит, вы хотите, чтобы я раскрыл тайну этого человека?

ИльХан молча кивнул.

— Наташин помощник начал вести это дело, но я назначил его на другое расследование. Мне нужно, чтобы ты не только расколол Фохта, но и добыл сведения, которые помогут нам нанести поражение Ком-Стару.

— Я сделаю это, мой Хан.

— Пойми, Фелан, что твое задание гораздо важнее всего, о чем тебя просили до сих пор как представителя Клана Волка. Терру должны захватить мы, а не какой-то другой клан. Иначе мы их не остановим.

Фелан недоуменно посмотрел на Ульрика.

— Остановить их? Кого? И зачем их останавливать?

— Клан, захвативший Терру, назначит другого ильХана. И если выбор падет на какого-нибудь жаждущего крови Крестоносца, с захватом Терры война не прекратится. Она будет продолжаться до тех пор, пока все миры не признают господство кланов или пока одна из воюющих сторон не будет окончательно разгромлена.

Стоя под горячей водой в душе, Фелан почувствовал приятное расслабление. Он провел несколько напряженных часов, просматривая тысячи файлов, но добился только одного эффекта — у него отекли руки, заныли плечи и начало резать глаза. Когда он обнаружил, что засунул тарелку с супом в микроволновую печь и при этом забыл включить ее, то понял, что ему пора отложить свои изыскания до следующего утра и отдохнуть. Поскольку встретиться с Ранной не было никакой возможности (она занималась реконструкцией своего «Волка», готовя его к грядущим битвам), то Фелан пошел принимать душ.

Душевая комната гимнастического зала была пустой. Фелан разделся и встал под успокаивающую струю воды. Через некоторое время он услышал, что в душевую вошел еще кто-то. Внезапный плеск воды позади Фелана заставил его обернуться и посмотреть на вошедшего.

— Принимаешь душ, Влад? Пытаешься отмыться? — произнес Фелан, улыбаясь.

Влад бросил в ответ ядовитый взгляд. Будущий противник Фелана не отличался привлекательностью, даже шрам, пересекавший его лицо от брови до подбородка, не выглядел экзотическим или приятным для глаз. Во всем облике и манере поведения Влада чувствовалась жестокость.

— Зачем? Я с тобой незнаком, значит, грязи на мне нет. — Скривив губы в презрительной усмешке, Влад посмотрел на Фелана. — Кажется, оставленные на тебе Дином синяки уже зажили. Поздравляю. Редко у кого есть возможность разбирать свои ошибки после рукопашной схватки с элементалом.

— По крайней мере, я встретился со своим врагом на равных условиях.

— Ну, это обычная отговорка тех, за кем охотятся. — Влад шагнул в струю воды, затем пригладил волосы. — Лично я убил своего противника почти в рекордное время. Твоя же схватка была похожа на те экранизированные бои, которые передают с Соляриса. Детская забава.

— Поговори об этом с Дином, ведь он, по крайней мере, остался жив. — Руки Фелана так и чесались схватить Влада за горло.

— Ты слишком деликатничаешь, борясь за кровное имя, Фелан. Сирилла сделала плохой выбор, поставив на тебя. — Влад презрительно покачал головой. — Пощада врагу — это слабость, которую ты должен преодолеть, вольнорожденный.

— Будь уверен, к тому моменту, как мы встретимся с тобой в финале, я исправлюсь, — засмеялся Фелан.

XIV

Военная база Высшего круга Ком-Стара,

остров Хилтон-Хид,

Северная Америка, Терра

25 февраля 3052 г.

Примас Миндо Уотерли упивалась смущением военного регента. Понурив голову, тот стоял посреди зала.

— Хорошо, что вы вернулись на Хилтон-Хид, Анастасиус.

«По крайней мере, во время наших разговоров больше не будет никаких игр в виртуальную реальность», — подумал регент.

— Как всегда, госпожа примас, я рад засвидетельствовать вам свое почтение. — Резкие складки вокруг рта выдавали его истинные чувства.

«Он что-то скрывает. Ничего, сейчас мы быстро выясним его настроение», — подумала настоятельница. Она была абсолютно уверена, что Фохт явится, у него больше не было оправданий, позволяющих избежать главного разговора.

— Вы сказали, что приняли решение по поводу моего предложения разгромить кланы.

Миндо Уотерли оставила военного регента стоять в центре круглой комнаты, сама же подошла к окну в виде арки и стала осматривать дворцовый двор. Она знала, что льющийся в окно свет окружит всю ее огненным нимбом. Она ждала этого эффекта, представляя, как яркий свет играет на ее обшитой золотом шелковой мантии. Миндо знала, что в глазах смотрящего на нее Фохта скоро появится легкое ощущение боли. Действительно, ее трюк заставил военного регента опустить глаза и почувствовать ее превосходство.

— Я просмотрела ваш план и думаю, вы правильно сделали, что остановились на Токкайдо. Ваше намерение спасти население неплохо продумано, но, мне кажется, мы все-таки будем вынуждены эвакуировать его.

Фохт резко отреагировал на предложение:

— Эвакуировать население целой планеты?

— Конечно. Это по-настоящему единственный способ свести к минимуму возможные жертвы среди жителей, не так ли? Обдумывая предстоящую битву, следует быть реалистом.

— Я не сомневаюсь, что кланам совершенно безразлично, как мы поступим с людьми, госпожа примас.

«Кого заботит мнение этих кланов?» — подумала Миндо и просунула руки в рукава своей мантии.

— Анастасиус, меня больше беспокоит то, как отреагирует на наши действия население. Эвакуируя мир, мы покажем, что Ком-Стар заботится о людях больше, чем любое правительство.

Фохт поправил на глазу повязку.

— Правительство Расалхага согласилось на этот шаг?

— Им придется это сделать, если они хотят, чтобы их непомерно раздутые разведывательные сети продолжали функционировать. — Миндо, как и военный регент, нахмурилась. «Да, Фохт. Пора бы вам знать, что будущее мира определяют не военные, а политики. Так всегда было и так будет». — Военный регент, не думайте обо мне плохо. Вы сами знаете, что нам лучше эвакуировать население, и я позабочусь об этом.

— Благодарю вас за столь неожиданную помощь. Это очень существенно, мне не придется отвлекать часть войск для защиты гражданских объектов. — Фохт учтиво поклонился. — А как насчет моих просьб относительно дополнительных войск?

Миндо развела руками.

— Гвардия — ваша. Оставьте только небольшие отряды пехоты для защиты занятых кланами миров, которыми мы управляем. Постойте. — Миндо взмахом руки остановила Фохта. — Прежде чем протестовать, позвольте мне сказать следующее: нам нужны войска, чтобы защищать наши учреждения и представительства после победы над кланами. Я просто проявляю осторожность.

Регент по военным вопросам задумчиво кивнул и, отвернувшись, спросил:

— А теперь что касается боевых роботов, хранящихся здесь, под Хилтон-Хидом. Мы сможем их получить?

— Конечно. — Примас отошла от окна и села на пол зала. — Как вы могли подумать, что я буду препятствовать вам защищать Терру? Кланы — это кинжалы, занесенные над нашими сердцами, и вы — единственный человек, способный помешать им убить Ком-Стара.

Фохт снова повернулся к ней.

— Простите меня, госпожа примас, но я был свидетелем многих дебатов в Высшем круге и знаю, что вы вполне способны манипулировать людьми, в том числе и мной. Надеюсь, вы извините меня за мою откровенность, но я ожидал большего сопротивления с вашей стороны.

Миндо заставила себя безмятежно улыбнуться.

— Анастасиус, вы меня не одурачите. Я знаю, ваши требования по поводу поставок и войск были блефом, вы предполагали, что я вам их не дам. По правде говоря, я так и собиралась сделать, но, когда я прочитала ваш план, мне стало ясно, как важно полностью вас поддержать. Я поняла, что, имея только часть затребованного, вы не сможете эффективно защитить нас. Следовательно, я была вынуждена дать вам все необходимое, а не одобрить ваш план после этого было бы с моей стороны просто глупо.

Не сомневайтесь, военный регент, я очень хорошо понимаю историческое значение грядущей битвы. В вашем распоряжении будет почти пятьдесят полков боевых роботов, вооружение и артиллерия, воздушный флот и пехота. Под вашим командованием будет самая большая армия из всех. Подобной военной мощью обладал только один человек в мире — генерал Александр Керенский, когда улетал из Звездной Лиги.

Военный регент пристально наблюдал за Миндо Уотерли. Примас старалась сохранить на своем лице невинное выражение. Ее глаза встретились с его пристальным взглядом, но в них не было обычного вызова.

— Я понял все, что вы сказали, но я не могу себя заставить полностью поверить в это.

Появившееся раздражение Миндо скрыла за мягким вежливым голосом.

— Вы должны доверять мне, регент. У нас одна цель. Если я предам вас, мы оба умрем. Фохт кивнул.

— Не знаю почему, но наш разговор напоминает мне одну старинную легенду о том, как слепая собака и скорпион пересекали реку. Скорпион сказал: «Давай я взберусь тебе на спину и буду говорить, куда нужно плыть». А слепая собака ответила скорпиону, что не доверяет ему, так как он может смертельно ужалить ее. Скорпион возразил: «Зачем мне жалить тебя? Ведь тогда я утону вместе с тобой». Собака согласилась перевезти на себе скорпиона, но, как только она доплыла до середины реки, скорпион ужалил собаку, и они начали медленно тонуть. Из последних сил собака спросила скорпиона: «Зачем же ты ужалил меня? Теперь мы оба утонем». На что скорпион ответил: «Я ужалил тебя, потому что я — скорпион. Такова уж моя натура».

— Ну, я далеко не скорпион, Анастасиус.

— Вы — политик! — Фохт поправил левой рукой повязку. — А политика навсегда останется для меня ядом. Она стоила мне моего глаза, моего поста, всей моей прошлой жизни. Здесь я присутствую в качестве военного регента только потому, что, взяв меня к себе на службу, вы создали видимость альянса между собой и Теодором Куритой.

«Не стану возражать», — самодовольно подумала Уотерли.

— Ваши доводы хорошо подобраны, Анастасиус, но даже я знаю, когда политика должна подчиняться реальности. Да и никакая речь не остановит лучевой поток. Никогда еще секретный сговор не нанес поражения полку роботов, и никогда политические сделки не остановят кланы. Даже я понимаю это.

— Неужели вы наконец-то поняли, что с кланами невозможно вести честную игру? — Военный регент в волнении направился к Уотерли, чтобы с благодарностью пожать ей руки, но остановился. — Битва за Токкайдо будет нелегкой.

На этот раз Миндо не стала скрывать гнев.

— Регент, вы напоминаете мне об этом при каждом удобном случае. Свою часть вы выполнили прекрасно, но почему же вы думаете, что я не понимаю правильность ваших предложений? Сколько раз можно повторять одно и то же?

Фохт начал было отвечать, но замолчал на полуслове и склонил голову.

— Простите меня, госпожа примас. Я просто полуслепая собака, возможно, поэтому мне везде мерещатся скорпионы. Мудрая Миндо кивнула головой и взяла его за руку.

— Вы — мой военный регент, потому вы и ищете скорпионов. Я бы не хотела, чтобы лидер армии игнорировал политическую реальность, но я не хочу также, чтобы он попал в зависимость от нее. Вы — надежда Ком-Стара, и наше будущее в ваших руках.

— Ваша вера в Ком-Гвардию обоснованна, госпожа. Насколько я вас понимаю, вы разрешаете мне встретиться с ильХаном Ульриком и договориться об условиях битвы за Токкайдо?

— Да пребудет с вами благословение Блейка.

— Его слово будет исполнено.

Миндо сдерживала улыбку, пока дверь не скользнула на место за спиной Фохта.

«Иди, иди, военный регент. Отвлеки их внимание на себя. Выиграем мы или потеряем Токкайдо — не важно. Пока ты готовишься к битве, я выиграю войну с кланами».

XV

Тренировочный центр, Порт-Мосби

Федеративное Содружество

28 февраля 3052 г.

Виктор Дэвион поднял глаза на блондина, положившего ему на стол голодиск.

— Результаты очередной проверки, Гален? Гален Кокс, помощник Виктора, кивнул.

— Мы просмотрели всех, кто находился на последнем шаттле. Конечно, имитаторы — это не роботы, но все испытуемые проверку прошли. Правда, только двое смогли пилотировать роботы повышенной мощности. В основном все работали по старинке, боялись подъема температуры в кабине. Из пятидесяти проверенных только одиннадцать человек доводили мощность робота до максимума.

Виктор откинулся на спинку кресла и сложил ладони палец к пальцу.

— Какие-нибудь особые случаи наблюдались? Гален непринужденно пожал плечами.

— Да нет. Кстати, там пришел тот парень, с которым вы хотели поговорить. Он был с вами в Найджелринге.

— Кто такой?

— Ренни Сандерлин.

По тому, как Гален произнес имя, Виктор понял, что его ожидают не очень приятные новости.

— Помню его. Мы жили с ним в одной комнате. А что случилось?

Гален упал в кресло и придвинулся. Только его глаза выглядывали из-за штабеля рапортов, сложенных у Виктора на столе.

— Он был средненьким пилотом, Виктор. Учитывая его звание, я дал ему звено. Он все делал по книжке, а она оказалась четырехлетней давности. Ему и его людям удалось выжить только благодаря его осторожности. В его файле сказано, что после первой схватки с кланами он сразу же попал в больницу. Лечился от нервного истощения. Возможно, поэтому у него такие слабые результаты. Однако сейчас испытания он прошел нормально.

Гален посмотрел на пол, потом снова поднял глаза на Виктора.

— Учитывая его звание, нам придется выкинуть одного из наших командиров звена.

Виктор пожевал нижнюю губу.

— Последние два года обучения в академии Ренни тянул меня как мог. Честно говоря, я многим ему обязан. Каково его настроение?

Гауптман Коксулыбнулся.

— Он рвется в бой, в этом нет сомнения. У меня создалось такое ощущение, будто он боялся, что его люди подумают о нем как о неудачнике, который может их подвести. Сначала он немного тушевался, но потом разошелся и, когда его звено оказалось в окружении, дрался и стрелял вполне прилично.

— Даже секундное колебание может привести к чьей-либо смерти. — Принц почесал голову. — Ладно, я поговорю с ним. Предложу ему место, но, если он начнет требовать что-нибудь соответственно своему званию, я запрошу одобрение генерала Каулкаса. В отряде Мерфи все еще не хватает людей, правильно?

Гален кивнул.

— Если мы возьмем тех одиннадцать, о которых я упоминал, и Сандерлина, у нас будет почти девяносто процентов положенного состава. Еще два корабля добровольцев находятся здесь, так что, думаю, на свободные места в этом отряде мы пилотов найдем.

— Ну и отлично, — кивнул Виктор.

Кокс поднялся, чтобы уйти, но задержался.

— Комендант, надо ли мне писать рапорт на Сандерлина или просто взять выписку из его досье?

Виктор проглотил подступивший к горлу комок.

— А как ты поступаешь с остальными?

— Писал рапорт, где приводил данные испытаний, и давал свою оценку.

«Понятно. Если в рапорте будет негативная оценка, это может повредить карьере Ренни в будущем». Виктор глубоко вздохнул.

— Ты действительно думаешь, что он мог подвергать опасности других воинов в звене, которым командовал?

— Некоторым людям не дано быть полевым командиром, особенно в таких нерегулярных частях, как эта. Виктор согласился.

— Так и напиши в рапорте.

— Слушаюсь, комендант. — Гален улыбнулся. — Вы хотите, чтобы я пригласил Сандерлина? Он ждет снаружи. Принц встал.

— Пусть войдет, зови.

Гален прошел к двери и открыл ее.

— Лейтенант Сандерлин, комендант хочет вас видеть.

Ренни Сандерлин вошел в кабинет боком, протиснувшись между Галеном и дверью. Подойдя к столу, за которым сидел Виктор, он вытянулся и выбросил руку в салюте.

— Лейтенант Сандерлин прибыл для доклада.

Почувствовав безмерную гордость, Виктор ответил салютом, затем, тепло улыбнувшись, схватил руку друга и сердечно пожал ее.

— Черт возьми, Ренни, сколько же мы с тобой не виделись!

— С Судеты, где мы планировали атаку на Туаткросс. — Высокий светловолосый Ренни широко улыбнулся. — Я слышал, ты набираешь добровольцев, вот и решил прилететь.

Гален уже собирался закрыть за собой дверь, оставляя друзей, но Виктор остановил его.

— Гален, не мог бы ты принести мне данные по переоснащению роботов? Кокс кивнул.

— Как быстро?

— Через пятнадцать минут. Включая перечень работ, которые предполагается закончить в конце недели.

— Будет сделано.

Как только Гален вышел, Виктор подвел Ренни к креслу, потом подошел к столу и сел. Увидев, что Ренни все еще стоит, он спросил:

— Что такое, Ренни?

— Сэр, я хочу быть с вами абсолютно искренним. Позволите говорить открыто? Виктор медленно кивнул.

— Разрешаю.

— Комендант, у меня были неприятности, когда я служил в полку уланов. — Ренни покраснел. — Поверьте мне, теперь я уже не тот. Я не подведу вас.

— Спасибо за честность, лейтенант. Да садись ты. — Виктор показал на кресло. — Мы с тобой друзья, поэтому и я буду с тобой предельно откровенен. Что касается Галена, то ему понравилось, как ты вел себя во время испытаний. Еще он сказал, что ты горишь желанием сражаться. Это прекрасно, мне нужны люди, которые не боятся врага и готовы выжать из своих роботов все, что можно.

— Благодарю вас, сэр.

Виктор поднял голову и посмотрел в светлые глаза лейтенанта.

— Однако твои способности как командира недостаточны для соединения, в которое ты просишься. Другими словами, если ты хочешь воевать — пожалуйста, но не в качестве командира звена.

Ренни опустил глаза.

— Я потеряю свое звание?

— Понимаешь, именно сейчас у меня есть несколько отличных боевых командиров. Я не могу выгнать ни одного из них только потому, что ты мой старый друг. — Принц развел руками. — И Гален считает, что тебе понадобится какое-то время, чтобы начать свободно работать в нашей системе. Короче, я не могу дать тебе звено, пока ты не будешь готов руководить им.

Ренни покачал головой.

— Вы совсем не изменились, не так ли, сэр? Еще в академии вы ненавидели любимчиков.

— Это удивляет тебя? Ренни улыбнулся.

— Совсем наоборот. Это как раз то, что я и ожидал. Честно говоря, вы облегчили мне задачу. Если вы считаете, что я принесу больше пользы в окопах, я согласен. Вы знаете меня, значит, и знаете, где меня лучше всего использовать. Поверьте, я не боюсь умереть. Сейчас для меня страшнее оказаться вне игры.

Принц улыбнулся.

— Ну, если генерал Каулкас одобрит твой выбор, Призраки будут только рады приветствовать тебя в своих рядах.

— А я сочту за честь служить в рядах Призраков. Виктор снова улыбнулся.

— А теперь давай отбросим формальности. Ответь-ка, ты еще встречаешься с Ребеккой Валдек?

Лейтенант кивнул головой и поднял руку.

— Мы поженились два года назад, когда я... когда я уже не был уланом. — Он покраснел и начал обматывать золотую ленточку вокруг большого пальца руки. — Она уже ждет ребенка. Он должен родиться в мае.

— Отлично, Ренни. — На мгновение Виктор позавидовал другу, ведь тот мог жениться, не уведомляя об этом службу национальной безопасности. «Единственная женщина, на которой я бы хотел жениться, находится на расстоянии многих световых лет отсюда и недостижима, как миры кланов. Ужасно, но тем не менее это так».

На экране видеотелефона Виктора замигала красная лампочка. Принц нажал кнопку включения связи, и перед ним тут же возникло взволнованное лицо оператора.

— Ваше Высочество, простите, что я прерываю вас, но генерал Каулкас хочет видеть вас немедленно. Она просит вас зайти к ней.

— Я уже иду. — Виктор взглянул на Ренни. — Вот так у меня все и идет. Боюсь, что сейчас наша беседа окончена, Ренни. Слушай, сделай мне одолжение. Найди Галена и передай ему, что я жду его в кабинете генерала.

— Так точно, сэр.

Виктор ответил на салют Ренни, затем быстро вышел из кабинета. Принц повернул за угол, подошел к лестнице и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал наверх. Он замедлил шаг только перед самым входом в приемную генерала. Увидев его, адъютант генерала вскочил и взмахом руки пригласил войти в кабинет. Виктор прошел внутрь и сразу же догадался о причине нервозности адъютанта.

Генерал Каулкас стояла за столом, не сводя пристального взгляда с экрана, висящего на противоположной стене. Виктор посмотрел на него и увидел графически представленную систему обороны Порт-Мосби. В космическом пространстве он сразу же заметил круг, означающий корабль-"прыгун", и другой значок, поменьше. Это был шаттл. Он только что отошел от «прыгуна» и, устремляясь к планете, набирал скорость.

— Я здесь, генерал, — произнес Виктор, нахмурившись. — Похоже, к нам гости?

Андреа Каулкас ответила резким кивком головы. Она вообще отличалась поразительной экономией как в манере выражать свои чувства, так и в способе отдавать приказания. — Это «прыгун» Синдиката. Он только что появился в системе. Доставил корабль класса «Леопард», название «Несокрушимый». Согласно нашим сведениям, этот шаттл находится на службе у королевской семьи. Приземлится через двенадцать часов.

— «Несокрушимый»? — Виктор подошел поближе к экрану. — Странно. Зачем они послали его сюда? Каулкас пожала плечами.

— Пока не знаю, но скоро мы это выясним. В дверном проеме появилась голова адъютанта.

— Генерал, на связи отряд орбитальной защиты. Они хотят знать, что вы собираетесь предпринять.

— Пусть пошлют для эскорта звено аэрокосмических истребителей.

Адъютант удивленно замигал.

— Эскорт, госпожа генерал? Каулкас подтвердила приказ кивком.

— Именно эскорт. Вы же не думаете, что куританцы собираются атаковать нас четырьмя роботами, которые «Леопард» может привезти?

— Никак нет. — Адъютант поднес правую руку к наушнику и включил его. — Ваше Высочество, корабль просит свободного защищенного канала связи с вами.

Виктор мельком взглянул на экран и кивнул.

— Пошлите ответ отсюда, — приказал Виктор, стараясь не показать охватившее его любопытство и удивление. Он продолжал внимательно смотреть на экран. Внезапно картинка изменилась, и вместо изображения системы Виктор увидел молодого человека. Его восточного типа лицо принц узнал сразу. — Комбан-ва, Йодама Шин-сан.

— Приветствую вас, Виктор Дэвион. — Лицо Шина оставалось бесстрастным, хотя в его голосе Виктору послышались нотки радости. — Я прибыл из Синдиката с посланием огромной важности. Надеюсь, вы и ваши командиры поймут это, несмотря на неполные объяснения. Но сперва мне поручено вручить вам голодиск. Разрешите?

Виктор кивнул, мышцы его напряглись.

— Эта линия защищена, — произнес он, заметив нерешительность Йодамы.

— Хорошо. Тогда я начинаю передавать.

Изображение на экране быстро исчезло, словно по нему прошел ураган. Его заменила красивая безмятежная картина, по которой Виктор догадался, что это послание от Оми Куриты. Ни белое шелковое кимоно, расшитое розовыми цветами вишни, ни улыбка на ее лице, дышащая нежным спокойствием, не смогли обмануть Виктора. Он понял, что случилось нечто очень важное.

— Виктор, надежда и отчаяние заставили меня обратиться к тебе с этим посланием. Я знаю, что на тебе лежит большой груз ответственности, ведь ты реформируешь свою армию, поэтому я не буду сильно докучать тебе, рассказывая о своих бедах. Я получала твои послания и буду всегда хранить их. В некоторых из них ты открыто выражаешь свои чувства по отношению к нам, к войне и потере твоего друга. Ты часто говорил, что считаешь свои сообщения недостойными моего внимания, но ты ошибался.

Боюсь, что дальше мое послание будет столь же печальным, потому что я хотела бы уговорить тебя, попросить твоей помощи сделать то, в чем ты не заинтересован. У тебя есть свои обязанности и ответственность перед Федеративным Содружеством, а у меня — свои перед Синдикатом Драконов. И эта ответственность затрудняет наши отношения, тем более что никто из нас никогда не откажется от нее. Я, ты и наши родные — символы, мы вдохновляем наши народы и вселяем в них искреннюю веру в возможность победы над нашими врагами. Мы унаследовали свою роль, но как бы там ни было, свято относимся к ней, гордимся ею, хотя порой она сильно мешает нам.

Стараясь не выдать своих чувств, вызванных словами Оми, Виктор крепко сжал зубы. Расставаясь на Аутриче, они оба знали, что, возможно, больше никогда не увидятся, однако послания, которыми они продолжали обмениваться, только распалили их чувства. В глубине души Виктор чувствовал любовь к этой девушке и страшился этого, но еще больше его пугало другое — постоянно растущее нежелание жениться на другой.

Камера приблизила красивое, нежное лицо Оми.

— Восемнадцатого января, — продолжала она, — Новые Коты высадились на Таниенте. Мой брат Хосиро и Шин Йодама видели все это своими глазами. Обстоятельства сложились не в пользу наших войск, по командному пункту был нанесен сильный удар. В результате мой брат принял командование войсками на себя, а Шин, которого ранили во время наступления кланов, был отослан на Люсьен собрать войска для спасательной экспедиции. Хосиро предполагал продержаться два или три месяца, для этого у него оставалось достаточно снаряжения, но без дополнительной помощи мы никогда не вытащим его людей оттуда живыми.

Шин прибыл на Люсьен спустя месяц после несчастья. Он разговаривал с моим отцом, но тот сказал, что у нас нет войск, необходимых для спасения Хосиро. Я где-то понимаю его, мой отец бросил своего сына ради того, чтобы сохранить империю.

На секунду Оми отвела глаза от камеры и смахнула слезы.

— Я попросила своего отца позволить мне послать войска для спасения Хосиро, если смогу найти их. Он дал мне свое согласие, и вот я обращаюсь к тебе.

Виктор, я спрашиваю, можешь ли ты послать свою часть, чтобы спасти моего брата? У Шина Йодамы и прилетевших с ним людей есть с собой вся необходимая информация и последние донесения с Таниенте. Хосиро было приказано отступать, поскольку для того, чтобы подготовить войска для операции, потребуется время. Его спасение в твоих руках.

Оми протянула руку.

— Перед тем как ты согласишься, а я молюсь об этом, я должна сказать тебе одну вещь. Разрешив мне обратиться к тебе, мой отец потребовал, чтобы я порвала все отношения с тобой. Мы больше никогда не увидимся и не будем писать друг другу. Мне лично это причинит сильную боль, но я знаю, что смерть Хосиро причинит еще большую боль Синдикату. Как видишь, мы с тобой оба стали жертвами наших обязанностей. Прости меня.

Виктор опустился в кресло, сраженный последними словами Оми. Часть его сознания мгновенно оценила те несчастья, которые могли последовать после смерти Хосиро, и злорадствовала. В случае гибели Хосиро править стала бы не Оми, поскольку ее задача быть хранителем Чести Дома Куриты, именно для этого ее столько лет лелеяли и холили. Правителем автоматически стал бы Минору, самый младший из детей Теодора. То немногое, что Виктор знал о Минору, указывало, что тот был скорее мистиком, чем воином, а это на милитаристских устремлениях Синдиката могло отразиться только отрицательно.

Но принц подавил в себе злорадство по поводу краха Синдиката. Виктор прекрасно представлял себе ситуацию. Да, раньше Синдикат был у него как бельмо на глазу, но теперь он стал буфером между кланами и половиной Федеративного Содружества. Более того, маневры и подписанные на Аутриче соглашения были целиком направлены на создание объединенного фронта против кланов. Хотя совместных операций с силами Куриты еще не было, передислокация войск вдоль взаимных границ говорила о доверии между двумя нациями, что являлось беспрецедентным случаем в истории Внутренней Сферы.

Виктор не имел права отвергнуть мучительный крик о помощи, но он чувствовал несправедливость сделки, навязанной Оми ее отцом. Он подумал о своем отце, тот никогда бы так не поступил с ним, но внезапно Виктора пробила мысль: «А что я, собственно, знаю о своем отце? Совершенно не исключено, что Хэнс Дэвион предложил бы мне такое же условие, и, впрочем, это далеко не худший вариант сделки. Да, Оми правильно сказала, мы — рабы своих обязанностей. Так что, возможно, она еще довольно легко отделалась».

В комнату постучал и тут же вошел Гален.

— Генерал, комендант, Сандерлин сказал, что вы хотели меня видеть?

Виктор кивнул. На экране снова появилось лицо Шина.

— Если генерал не возражает против нашего приземления, то я бы хотел получить гостевые визы. У некоторых наших офицеров их нет. — Шин поклонился.

Белесые брови Галена взлетели вверх.

— Офицеры армии Куриты? — удивленно спросил он. Генерал торжественно кивнула головой.

— Заканчивай вербовку и переоборудование роботов. Пора заняться делом. — Каулкас посмотрела на Галена. — С сегодняшнего дня ты занимаешься планированием удара по кланам, захватившим Таниенте.

XVI

Элайна Трелл

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

1 марта 3052 г.

Пока Дейра пила, Кай, присев на колено, настороженно осматривал местность. Он старательно отводил взгляд от стройной фигуры и миловидного лица Дейры. Кай не хотел думать о своей привязанности к ней, понимая, что от этого он может расслабиться и потерять бдительность, а в данном случае любые эмоции грозят смертью. Однако с каждым мгновением ему становилось все труднее и труднее сдерживать свои чувства. Дважды за все время пути Кай был близок к тому, чтобы потерять голову, но каждый раз ему удавалось совладать со своими сердцем и гормонами. И только он сам знал, каких невероятных усилий стоило ему его благоразумие.

Пока доктор Лир, к счастью, была его союзницей. За те три недели, что прошли с момента их побега из представительства Ком-Стара, ее отношение к Каю немного изменилось, но все равно теплым его назвать было никак нельзя. Общалась доктор Лир с ним более раскованно, но иногда она становилась отдаленной и сдержанной. Неоднократные попытки Кая заговорить о своем отце и выяснить причину ее ненависти к нему кончались одним и тем же — Дейра ловко уходила от ответа и замыкалась, снова уползая в свою раковину.

С обычной ловкостью она починила его ребра, настаивая на том, чтобы найти место и побыть там некоторое время, пока Каю не станет легче и он сможет продолжить путешествие. Хотя он хотел двигаться вперед не останавливаясь, ему пришлось пойти на компромисс — выбраться с этой территории, а потом найти место для временного отдыха. Маленькая пещера стала их лагерем, в ней Кай решил переждать до тех пор, пока ему не удастся уговорить Дейру, что его ребра болят гораздо меньше, чем это было на самом деле.

Вдоволь напившись, Дейра подняла голову. Внезапный плеск воды вспугнул мирно сидящую стрекозу. Она взлетела и заметалась над поверхностью реки. Дейра сдержанно улыбнулась и начала наполнять водой бутылку. Затем она на четвереньках подползла к Каю, притаившемуся у куста.

— Иди, теперь твоя очередь, — тихо проговорила Дейра.

— Спасибо. — Кай протянул руку и смахнул капельки воды, сверкающие на кончике ее маленького носа. — Интересно знать, что сказали бы твои подружки по медицинской школе, если бы увидели тебя сейчас?

Она улыбнулась.

— Ну, учитывая, как долго мы с тобой тут пробыли, не думаю, чтобы многие стали сомневаться в моей способности получить зачет на семинаре по выживанию.

— Звучит правдоподобно.

— Конечно, ведь ты самый лучший инструктор из всех, кто меня раньше тренировал.

Кай ухмыльнулся и опустил автоматическую винтовку.

— Я приму это к сведению. Хотя тебе не с кем меня сравнивать, ведь, насколько я знаю, ты всячески избегала любых предметов, связанных с войной. — На четвереньках Кай пополз к ручью и, приблизившись к берегу, лег на живот. Крылья стрекозы почти касались его лица. Не обращая внимания, Кай окунул голову в воду.

Холодная вода освежила его, стекая с волос, она смывала подавляющую жару дня. Попав в бороду, она вызвала зуд. Появилось страшное желание почесать ее. Кай пил не отрываясь. Словно магический эликсир, вода оживляла его и, казалось, даже притупила боль в теле.

Кай вытащил голову из воды и потряс ее, как намокшая собака. Капельки воды полетели во все стороны. Ему хотелось громко закричать, но это было бы крайне неразумно. Впервые с того времени, когда он понял, что оставлен своими частями на Элайне, Кай внезапно поверил, что ему удастся избежать плена кланов.

Ощущение уткнувшегося в спину ствола показалось Каю почти нереальным, но услышанный голос вернул его к действительности.

— Тише, парень. Повернись-ка, а мы посмотрим, кто ты такой, — произнес кто-то, растягивая слова.

Кай перекатился на спину даже медленнее, чем говоривший. Он стоял почти рядом, наставив в грудь Каю ствол охотничьей винтовки. Кай оторвал взгляд от оружия и посмотрел вверх. Первое, что он увидел, был живот таких громадных размеров, что Кай даже не смог снизу увидеть добрую половину лица человека, взявшего его в плен. Его грязная одежда была местного покроя, на плече красовалась явно недавно полученная яркая нашивка — знак отличия Клана Нефритовых Соколов.

Сразу за ним стоял мускулистый мужчина с винтовкой наготове. Он выглядел более угрожающим и отвратительным, чем его босс, и подозрительно рассматривал Кая, словно догадываясь, что тот не один.

— О Джоко, у нас сегодня удачный день. Волосы у него подлиннее и борода не как с картинки, но я могу поклясться, что перед нами — Дэйв Джуэлл. Это так же точно, как и то, что я Гарри Трупер. — Он ткнул винтовкой Каю в живот. — Не знаю, что ты сделал, парнишка, но кланы и Ком-Стар не хотят тебе добра.

Кай уставился Труперу в лицо.

— Ты хочешь сказать, что отдашь меня им?

— Они платят, а мы работаем, — огрызнулся Джоко. — На этот раз мы поймали большую рыбу. Трупер согласно кивнул.

— Ты наш первый контрактник, которого мы нашли. Теперь у нас будет достаточно деньжат, чтобы прокормить себя до конца жизни.

— Но я такой же гражданин Федеративного Содружества, как и вы. Вы должны помочь мне, а не предавать меня. Трупер сплюнул в ручей.

— Ты совсем не такой, как мы, мальчик. Это за тобой охотятся кланы и Ком-Стар, поэтому я и держу тебя на прицеле. Кроме того, по твоему акценту я могу сказать, откуда ты. Твой Хэнс Дэвион ничего не сделал для нас с тех пор, как его невестой стала Мелисса. Он слил в канализацию всю нашу экономику и втянул нас в войну с Драконами. Я сам из Тамара. Хэнс наплевал на нас, когда мы захотели войти в состав Свободной Республики Расалхаг. После всего сказанного я бы посоветовал тебе не очень-то трепаться про федсодовское братство.

— Кончай болтать, Гарри. Приканчивай его, да и дело с концом.

Сделанное Джоко заявление заставило Кая лихорадочно искать выход из опасного положения. Он понимал, что с такого расстояния пуля винтовки Трупера прошьет его защитный жилет в мгновение ока.

— Подожди, не стреляй, я пойду с вами.

— Нет уж, извини, — растягивая слова, сказал Трупер и стал снимать винтовку с предохранителя. — Мертвые пленные не убегают.

Раздался тихий щелчок Пуля ударила Трупера прямо в жестокую ухмылку, стирая ее с лица. Его винтовка медленно выпала из вялых рук, он повернулся на каблуках и плюхнулся в ручей. Звук падающего тела потонул в разнесшемся по лугу эхе выстрела.

Кай вцепился в висящий на правом бедре игольчатый пистолет. Он освободил кобуру в тот момент, когда Джоко развернулся в сторону чащи, откуда стреляла Дейра. Кай нажал на спуск, когда прихвостень клана уже наводил винтовку на цель. Его первое облако иголок превратило колено Джоко в кровавое месиво. Как только пистолет был поднят выше, выстрелы раздробили Джоко бедро, бок и плечо.

Несмотря на полученные раны, Джоко умудрился нажать на курок. Струя пламени вырвалась из ствола винтовки, нанося предательский удар по тому месту, где пряталась Дейра. Кай набросился на Джоко и стал наносить по нему удар за ударом. Истерзанное тело предателя закружилось в смертельном пируэте. Оружие выпало из рук Джоко и навсегда скользнуло в траву. Через секунду и сам его обладатель скрылся в волнах стремительного потока.

Кай перекатился на колени и побежал к Дейре. Он продирался сквозь чащобу и резко остановился, когда увидел ее лежащей на дымящейся винтовке. Упав на колени, он попытался повернуть ее к себе лицом, но встретил сопротивление. В его мозгу завертелись зловещие картины борьбы с трупами, лежащими в застывших позах. Кай обнял Дейру и ощутил, как она дрожит. Девушка была жива.

— Тебе больно, Дейра? Он попал в тебя?

Она попыталась слабо оттолкнуть Кая. Когда это у нее не получилось, она вытащила из-под себя автоматическую винтовку и отбросила ее в сторону.

— Убирайся, — выдохнула она резким шепотом. Кай разозлился. Он резко повернул ее к себе.

— Ты ранена?

Она села, не выказав никаких признаков боли, и со всего размаха ударила кулаками в его грудь.

— Убирайся, черт тебя побери! — крикнула Дейра, и лицо ее стало как никогда прекрасным. — Я не убиваю людей, я их спасаю. Ты испортил меня. Ты превратил меня в такого же убийцу, как и сам!

— О чем ты говоришь? — Ее яростный наскок удивил Кая, но он услышал в ее голосе нотки ужаса. — Ты спасла мне жизнь!

— Но, сделав это, я стала убийцей. А я клялась никогда не убивать. — Слезы ручьем полились из ее голубых глаз. — Из-за тебя я убила человека. Я никогда не видела его глаз, я поразила его, как трусиха, из засады. Я казнила его, и это твоя вина!

Она дала Каю такую сильную пощечину, что тот даже покачнулся. Кай почувствовал вкус крови у себя во рту. Она попыталась ударить его еще раз, но он остановил ее, толкнув назад отнюдь не мягким ударом в плечо.

— Нет, доктор, это не моя вина. Если тебе надо кого-то обвинять, вини мужчину, который не оставил тебе шанса. Трупер заставил твою руку выстрелить. Ты знаешь это. Ты знаешь! — Кай медленно встал. — Ты приняла решение спасать жизни много лет тому назад. Не важно, какие мотивы тобой руководили, ты поступила правильно. Единственной твоей ошибкой была вера в то, что ты никогда не окажешься в ситуации, когда тебе придется убивать. Возможно, живя в каком-нибудь Богом забытом мире на Периферии, ты смогла бы избежать этого, но здесь, в реальной жизни, все складывается иначе.

Дейра упала на бок и прижала ноги к груди. Кай не хотел уступать своему желанию снова обнять ее, по крайней мере до тех пор, пока она не успокоится.

— Лично я нисколько не сожалею о том, что ты нажала на курок. Ты спасла мне жизнь, и я благодарен тебе за это. Там, где росла моя мать, существует такая традиция: если ты спасаешь кому-либо жизнь, ты несешь за него ответственность.

— Я не хочу отвечать за тебя. Ты унаследовал традиции, которые для меня неприемлемы.

— А здорово было бы... — Кай тяжело сглотнул. — Но единственное, что я знаю наверняка, — это то, что я унаследовал традицию чести, которая позволяет мне видеть ситуации такими, какие они есть на самом деле. Несмотря на то что ты могла обо мне подумать, я нахожу убийство не более легким делом, чем ты. Я сожалею, что мне пришлось убивать воинов клана, да и Джоко в том числе.

Дейра с горечью произнесла:

— Если тебе не хочется убивать так много людей, тогда почему ты военный? Почему бы тебе не последовать совету, который ты мне дал минуту назад, и не покинуть армию?

— Возможно, потому, доктор, что у меня на это есть свои причины. Я предпочитаю оставаться солдатом. — Кай опустил глаза, чтобы избежать ее злого взгляда. — Да, я принимаю на себя ответственность за жизни убитых мною людей, но это не значит, что мне нравится убивать. Чаще эта мера вынужденная. Например, сейчас убийство этих двоих было единственным подходящим способом выжить.

— Ты и тебе подобные — животные.

— А не все ли мы животные, доктор? — Кай поднял автоматическую винтовку и повесил ее себе на плечо. — Только некоторые из нас просто не боятся признаться в этом.

Оставив Дейру, Кай отправился на разведку. Обследуя многочисленные охотничьи тропы, он натолкнулся на старый, помятый грузовой аэрокар. В результате беглого досмотра Кай обнаружил увесистый пакет с информационными листками, выпущенными Ком-Старом для охотников за людьми. Указанные в них суммы вознаграждений понравились Каю. Он также нашел приказ поймать его самого и разорвал его. Продолжая осматривать грузовик, Кай наткнулся на документ, в котором описывались и его «подвиги», правда, имя Дэйва Джуэлла в них указано не было.

Самой удачной оказалась его последняя находка — карта местности. По отметкам на ней Кай догадался, что она принадлежала Труперу и Джоко, которым было поручено обследовать эту территорию, включая луг и берега реки. Река, кстати, вскоре сужалась, возле точки, в которой Кай узнал пожарную часть. Судя по карте, это было нечто большее, чем простое скопление хижин и нескольких складских зданий. Очевидно, что Ком-Стар использовал эту базу для чего-то другого.

«Думаю, мою догадку стоит проверить». Кай решил, что если этим охотникам за наградой была поручена данная зона, то другие зоны тоже должны прочесываться. Предположив, что остальные охотники были не такими кровожадными, как Трупер и Джоко, Кай пришел к выводу: старая пожарная часть использовалась как тюрьма для пойманных воинов.

Минуту или две он провозился с панелью зажигания и набрал код. Аэрокар завелся. Пока Кай добирался на нем до луга, в его голове созрел отличный план, теперь он знал, как пробраться на базу и покинуть ее живым.

Дейра встретила его глазами, полными слез.

— Я думала, что ты не вернешься, — всхлипнула она. Кай укоризненно покачал головой.

— Что ты. Просто пришлось немного походить. И как видишь, небесполезно. Ну а ты? Придумала для кланов правдоподобную легенду о том, как мы попали в лес?

— Нет, — призналась Дейра. — Зато я слышала выстрелы... два. Там был кто-нибудь еще?

— Никого. — Кай помялся. — Мне надо было кое-что сделать.

— Что?

— Тебе лучше не знать. — Он облизнул губы. — Доверься мне и ни о чем не спрашивай.

Дейра медленно встала и стряхнула с себя сосновые иголки. Подняв голову, она встретила его взгляд с железным спокойствием.

— Скажи мне, что ты делал.

— Я подумал, — медленно начал Кай, — что Дэйву Джуэллу пришла пора умереть, и Джоко по комплекции очень похож на него. Вот только лицо... Правда, сейчас узнать, кто это, практически невозможно. — Глаза Кая сузились. Он ждал, какова будет реакция Дейры.

Дейра во все глаза смотрела на Кая. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но Кай отрезал, не дав ей произнести ни звука:

— Да, доктор, я не только убиваю, но еще и уродую трупы врагов. — Он сжал кулаки. — Скажу больше. Если бы мне пришлось, я бы стал людоедом. А что ты так удивляешься, Дейра? Все, что я говорю, неплохо дополняет мой портрет. Ты же считаешь меня чуть ли не садистом, разве не так?

Ее нижняя губа задрожала, но она быстро взяла себя в руки.

— Я хотела сказать, Кай, что, пока тебя не было, я много думала. Я все еще ненавижу себя за то, что нажала на спусковой крючок, и до конца жизни мне будет сниться этот кошмар, но я не жалею, что спасла тебе жизнь. В тот момент, когда я выстрелила, я поняла, что мой поступок будет стоить тому толстяку его жизни, но тогда это не имело для меня никакого значения. Теперь же он стал частью моей жизни и тем более не должен волновать меня. Я должна смириться с ним.

Она протянула руку, которой дала ему пощечину, и погладила Кая по щеке.

— Ты прав, мы все животные. Мне нравилось думать, что я ушла дальше от диких страстей, которые приписывала вам, воинам. Я хотела быть другой, потому что должна была быть другой. Я не жду, что ты поймешь меня.

— Дейра, я... — Кай взял ее за руку, но от его прикосновения лицо ее приобрело прежнее напряженное выражение. Он видел в ее глазах борьбу чувств и решил закончить разговор: — Нам пора отправляться.

Дейра отвернулась и присела на корточки, чтобы собрать разбросанные по земле вещи.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Нам предстоит небольшое дельце, — как можно безразличнее ответил он, вскидывая на плечо рюкзак. — Сначала зайдем на базу Ком-Стара, получим деньги за этих двоих и как можно быстрее уберемся оттуда.

XVII

Развалины Тиганито-Астако,

континент Алуриал,

Гиперион зона оккупации Клана Волка

8 марта 3052 г.

Сидя высоко в кабине своего модифицированного многофункционала «Сверхновая звезда», Фелан на мгновение почувствовал себя повелителем всего, что открывалось его взору. Включив сенсоры на максимальный обзор, Фелан рассматривал расстилающиеся перед ним обожженные солнцем равнины, извилистые ущелья и глубокие каньоны. Жар поднимался над землей, затемняя и размывая острые края, в нагретом воздухе плясали маленькие чертики пыли.

Фелан позволил себе беззаботно улыбнуться. «Подходящее царство для меня, такое же крошечное, как и мои шансы выиграть битву за родовое имя».

Уже дважды Фелан участвовал в жеребьевке, которая предшествовала очередному решающему поединку. Наташа пересмотрела ритуал жеребьевки, поскольку и Фелан, и Гли-нис служили в одном и том же Тринадцатом гвардейском полку Клана Волка. Когда Фелана попросили рассказать о своих подвигах, он повторил уже известный перечень своих достижений, а потом прибавил: «На Гиперионе я руководил защитой дамбы Симмонс и охотился за предателями в болотах. Для того чтобы быть допущенным к этой битве, я нанес поражение элементалу Дину».

Глинис, маленькая женщина со слишком большой головой — отличительная черта всех пилотов аэрокосмических сил, — начала перечисление своих достижений с бесстрастного заявления: «Я убила моего первого Дымчатого Ягуара еще до того, как закончить обучение в сиб-группе. Во время вторжения я сбила еще десять истребителей и уничтожила пять боевых роботов. На Гиперионе к своему счету я прибавила еще два истребителя, а также уничтожила всю наземную технику отступавшего противника. Чтобы быть допущенной к сегодняшней битве, я убила пилота боевого робота Манаса».

От Влада Фелан уже слышал красочный, детальный рассказ о том, как Глинис разнесла в клочья боевой робот Манаса. По мнению Фелана, тот совершил большую ошибку. Манас приготовился вести прямой бой с Глинис на открытом пространстве, для чего переоборудовал свой робот, тем самым ограничив его возможности. «Нет ничего удивительного в том, что он проиграл, — подумал Фелан. — Оставаться на открытом пространстве один на один с аэрокосмическим истребителем — просто безумие».

И снова злая судьба подшутила над Феланом. Его медальон выиграл гонку и сделал его добычей. Глинис немедленно выбрала битву при полном вооружении, что ставило их в далеко не равные условия. Ее аэрокосмический истребитель был не только лучше вооруженным, но и более маневренным, чем любой боевой робот такой же весовой категории.

Фелан получил право выбора места сражения и недолго думал перед тем, как назвать его. Он совсем недавно охотился в развалинах на расалхагских воинов и знал, насколько предательскими и коварными могли быть каньоны. Особенно часто вспоминалось, как тяжело пришлось Кэрью и другим летчикам, прикрывавшим его с воздуха. Воины испытали немало неприятных моментов, выслеживая и отстреливая врагов в узких и извилистых переходах.

«Правда, если противник смог противостоять нашим истребителям, значит, мне это тоже должно удаться», — подумал Фелан. Вначале он планировал засесть в каньонах и подождать там истребитель, но Наташа предупредила Фелана, что такая тактика в битве за родовое имя считается недостойной. Черная Вдова никак не прореагировала, когда он, смеясь, выкладывал ей идею заманить в засаду противника.

— Засада дает шанс захватить летчика врасплох, — прокомментировала она тогда. — С твоей сообразительностью сделать это несложно, но и большой чести здесь тоже нет.

Уже четвертый раз с начала своей высадки на планету Фелан проверил готовность вооружения. В возвышающемся над кабиной прямоугольном торсе «Сверхновой звезды» находилось радиолокационное оборудование и устройство для выброса радиомаяка. Там можно было бы с успехом разместить какое-нибудь вооружение, но в то же время, если ему удастся попасть в истребитель Глинис радиомаяком битву можно считать наполовину выигранной. В этом случе ракеты дальнего действия станут более эффективны, а именно этого Фелан и хотел добиться.

В левой руке «Сверхновой звезды» Фелан разместил автоматическую пушку LB10-X и снаряды к ней. Прежде всего он собирался удивить Глинис количеством боеприпасов. Правая рука робота была оснащена пусковой установкой ракет дальнего действия и запасом ракет, вполне достаточным для месячной обороны.

Устанавливая вооружение и загружая боекомплект, один из техников пошутил, что Фелан собирается осаждать хорошо укрепленный город, а не биться. Фелан посмеялся над ним, но в глубине души он знал, что только так он сможет противостоять истребителю. С одного захода Глинис была способна превратить его робот в решето, и, сознавая это, Фелан решил отвечать на действия аэрокосмического истребителя методичным, длительным обстрелом.

На панели управления вспыхнула и тревожно замигала сигнальная лампочка. Фелан вызвал на экран радара карту местности. Компьютер сразу же высветил быстро приближающуюся точку истребителя. Она двигалась прямо на Фелана. Манипулируя ручками управления, смонтированными на подлокотниках кресла, Фелан навел прицел в самый центр голографического изображения. Компьютер сжал обзор с 360 градусов до 160. Фелан следил только за центром, иногда поглядывая на экран вспомогательного монитора. Аэрокосмический истребитель приближался со скоростью, превышающей 450 узлов в час. Фелан понимал, что в пересечении линий прицела Глинис будет находиться только три десятых секунды, и приготовился встретить ее шквальным огнем. Прицел на экране замигал. Фелан надавил пальцами на все три кнопки включения орудий. Загрохотала установленная на левой руке автоматическая пушка, и навстречу приближающемуся истребителю вылетела очередь сверкающих снарядов. Из пусковой установки, расположенной на левой руке робота, с воем вылетели несколько ракет и пошли на цель. Отдачей «Сверхновую звезду» качнуло. В ту же секунду сработало устройство выброса радиомаяка, невидимого в дыму ракетной установки, но не менее опасного, чем ракета дальнего боя.

Фелана ослепил режущий голубоватый свет — это Глинис полоснула по боевому роботу очередью из ПИИ. Пульсирующие лучи прочертили по правой стороне «Сверхновой звезды» неровную линию. Робот сильно качнуло влево, на землю полетели оплавленные куски ферроволоконной брони.

На какую-то долю секунды Фелан потерял связь с роботом и лихорадочно пытался восстановить ее. Глинис не теряла времени. Пока Фелан боролся с ручками управления удерживая робота, земля вокруг «Сверхновой звезды» покрылась воронками от выпущенных Глинис ракет. Они взрывались слишком близко. По кабине тяжелым ливнем забарабанила шрапнель. Рубиновые лучи разрезали поднятую ракетами тучу песка и пыли, но только один достиг цели, полоснув по хвосту уходящего истребителя.

Компьютер «Сверхновой звезды» показал на вспомогательном мониторе изображение робота. Картина была удручающей. Лучи ПИИ срезали с правой стороны корпуса практически всю броню. В левом боку зияла прожженная лазером дыра. «Еще один такой налет — и Глинис сможет изучать внутреннее строение моего робота, — печально подумал Фелан. — Да, осталось немного. Сейчас она вспорет броню над двигателем и гиростабилизаторами — и крышка», — закончил Фелан размышления и приготовился к очередной атаке.

Стемнело. Фелан включил инфракрасный прибор ночного видения, осмотрел небо и увидел истребитель Глинис. Тот неподвижно висел в воздухе и своим свечением напоминал яркую звезду. Фелан все понял. Глинис рассчитывала на быструю победу и в первый же заход расстреляла почти весь боезапас. Она едва не опрокинула Фелана, но поднявшаяся в кабине истребителя температура заставила Глинис отложить следующую атаку. Истребитель находился слишком далеко от Фелана, можно было даже не пытаться нанести по нему ощутимый удар сейчас. Но потом, когда Глинис только начнет набирать скорость, ее истребитель станет отличной мишенью.

Фелан решил сойти с открытого пространства и уйти в каньон, времени для такого маневра у него было вполне достаточно. Фелан знал, что если он этого не сделает, то неминуемо погибнет. Находясь же в каньоне, он заставит Глинис действовать более осторожно. Она будет вынуждена сбросить скорость на сто узлов, и тогда Фелан сможет сбить истребитель залпом ракет дальнего действия.

Он улыбнулся, увидев на центральном мониторе пульсирующий голубой огонек. Ему не удалось попасть в истребитель из автоматической пушки, мимо него прошли также и ракеты, только снаряд с маленьким радиомаяком достиг цели, прошил корпус и вбросил внутрь истребителя радиомаяк. Теперь Фелану было совсем необязательно даже наводить ракеты дальнего боя, они сами пойдут на цель и уничтожaт ее, сколько бы она ни петляла и как бы далеко ни уходила. «Вот теперь мы посмотрим, кто — кого», — прошептал Фелан. Пульсация радиомаяка замедлилась — это Глинис, набирая скорость, пошла в очередную атаку.

Фелан запустил двигатель и бегом направил «Сверхновую звезду» сначала вниз с опасной равнины, затем на восток. Он знал, что сейчас произойдет самое страшное для Глинис — изображение «Сверхновой звезды» исчезнет с экрана ее радара. То же самое случится и в кабине робота, Фелан потеряет из виду истребитель Глинис, но его это нисколько не беспокоило. Месяцы тренировок с Кэрью не прошли для Фелана даром, он прекрасно знал, какими будут последующие действия Глинис.

Фелан начал осторожно спускаться вниз по отвесному склону горы. Огромные валуны покатились за ним. Некоторые из них превышали по размерам стотонный аэрокар, другие были помельче — не выше робота. Как ни странно, но Фелан радовался этому. При всей своей потенциальной опасности, валуны скрывали его, обеспечивая надежное прикрытие. Размахивая огромными руками робота, Фелан сохранял равновесие. Иногда он ненадолго прижимал «Сверхновую звезду» к скале, пропуская камнепад, затем снова шел вниз, в каньон.

Внезапно на экране радара возник силуэт истребителя с маленькой точечкой радиомаяка внутри него. Как Фелан и ожидал, Глинис попыталась взять его врасплох, заходя для атаки с противоположной стороны. Как только пульсация точки радиомаяка сравнялась по частоте с биением его сердца, Фелан медленно поднял правую руку робота и выпустил вверх весь пакет дальнобойных ракет.

«Вот и все. Извини, Глинис, но ты сама на это напросилась», — подумал Фелан и улыбнулся. Судя по звуку, Глинис резко увеличила скорость и, пытаясь уйти от ракет, легла на правое крыло. В обычных условиях этот маневр принес бы желаемый результат, ракеты промчались бы мимо, но только не сейчас. Радиомаяк, крошечное устройство, притягивал к себе смертоносные снаряды. Теперь ракеты будут неотвязно следовать за Глинис, куда бы она ни полетела. Погоня продолжалась недолго, и вскоре Фелан услышал грохот взрывов на корпусе истребителя. К его огорчению, ракеты не принесли самолету ощутимого вреда, только кое-где сшибли листы брони, а в основном просто поцарапали фюзеляж.

Но все равно, это была хоть маленькая, но победа. «Интересно, как она там себя чувствует?» — подумал Фелан о противнице. Однако он знал, что сильно радоваться пока не стоит, Глинис вернется. Так и случилось. Не прошло и нескольких секунд, как над продолжающим снижаться роботом появился истребитель. Хотя Фелан и готовился к этому, атака Глинис оказалась внезапной. Рискуя в любой момент взорваться, она зависла над «Сверхновой звездой» и дала по роботу два ракетных залпа. Первый прошел мимо и разметал валуны позади робота, второй оказался немного точнее. Ракеты сорвали с корпуса и левой ноги броню, но, к счастью, не повредили внутренние конструкции.

Основной целью Глинис было срезать Фелана, свалить его робот и расстрелять сверху. Частично ей удалось выполнить свою задачу. Взрывом левую ногу «Сверхновой звезды» оторвало от земли, она неуклюже согнулась, и робота отбросило вправо. Как Фелан ни старался, удержать «Сверхновую звезду» он не смог, и робот, словноподвыпивший техник, рухнул на бок. Оставшийся до каньона путь в пятьсот метров «Сверхновая звезда» проделала кувырком. Сначала Фелан попытался было остановить падение, но вскоре понял, что сила притяжения ему пока не подвластна. Он ругался, кричал, потом затих и принялся истово молиться.

«Сверхновая звезда» приземлилась в каньон с таким грохотом, что на мгновение Фелану показалось, будто Глинис еще раз выстрелила по нему и попала. Послышались еще несколько ударов и скрежет, по которому Фелан догадался, что его засыпают валуны. «Ничего себе, — пронеслось в мозгу Фелана. — Это как же я буду сражаться?» Он включил компьютер, и на вспомогательном экране появилось изображение «Сверхновой звезды». Фелан внимательно рассмотрел его и покачал головой. Брони на корпусе робота не было ни спереди, ни сзади. Поразительно, но внутренние конструкции все еще оставались невредимыми. Абсолютно целыми оставались руки робота, Фелан догадался их сложить перед самым падением. Правда, в правой руке был поврежден механизм подачи ракет. «Черт подери. Это значит, у меня в запасе есть только один залп, — с горечью констатировал Фелан. — Вот тебе и осада. Боезапаса под завязку, а черта с два им воспользуешься».

Что самое печальное, падение вывело из строя левую ногу робота. Эндостальные кости голени были скручены и исковерканы так, что нога вывернулась пяткой вперед. Сбросив с робота валуны, Фелану удалось поднять и удержать его в равновесии, но о том, чтобы двигаться, не могло быть и речи.

В отчаянии Фелан ударил кулаком по пульту управления. «Проклятая машина! Сволочь вольнорожденная! Что же мне теперь из-за тебя, подыхать здесь, что ли?» Он потянулся к кнопке катапульты, но остановился, увидев, что «Визигот», истребитель Глинис, кружит над ним, словно акула, поджидающая водолаза

Какая-то часть Фелана хотела подать сигнал Глинис, сообщить ей, что она победила, но он сдержал себя. Фелан не стал этого делать, потому что у него не было никаких гарантий, что Глинис не попытается прикончить его. Нет, Фелан не считал ее кровожадной, просто в битве за родовое имя все условности напрочь отметались.

Не страх за свою жизнь заставил его отдернуть руку от кнопки, а сомнения. Фелан знал, что может погибнуть, ведь он начал битву практически беззащитным. Битва складывалась по-дурацки, да и цель ее Фелан считал тоже дурацкой. Он вполне мог обойтись и без родового имени. Закончить битву сейчас, остаться жить было бы самым логичным решением.

«Очень логичным, но только если ты не принадлежишь к кланам», — подумал Фелан.

Пока эта мысль формировалась в его уме, перед ним пронеслись и обдали холодом воспоминания. Это удивило Фелана. Он родился и вырос во Внутренней Сфере, но всегда чувствовал себя непохожим на остальных. Да, он всегда любил свою семью и сейчас любит, но он чувствовал, что принадлежит кому-то еще. Ему казалось, что мир, в котором он воспитывался, был не его, Фелана раздражало в нем все, от простых обывателей до представителей властных структур.

Он, как и Рагнар, сам присоединился к кланам и добровольно стал рабом. Фелан провел много времени, пытаясь узнать, что представляет собой Клан Волка и что хочет от него Ульрик, интересуясь его прошлым. Постепенно он пришел к мысли, что хищная натура кланов, которая постоянно заставляет их идти друг против друга, вполне его устраивает. В нем начинали подниматься гордость и чувство собственного достоинства. Воины клана считали Фелана пустышкой, и это его подхлестывало к действиям. Он участвовал во многих битвах и доказал, чего он стоит. Стремясь наверх, он начал лучше узнавать себя.

Но только сейчас здесь, в тесном каньоне, Фелан внезапно понял, что в результате механического выполнения законов и традиций клана он стал одним из них. Ему продолжали нравиться ценности, среди которых он вырос, но устои клана оттеснили их, отодвинули на задний план. Если три года назад он еще мог попытаться выбраться отсюда или подороже продать свою жизнь, то сейчас он думал только об одном — как уничтожить истребитель Глинис и выиграть битву.

«Потому что это единственно благоразумный поступок для воина Клана Волка».

Фелан снова пристегнул себя ремнями к креслу, сдвинул набок кобуру, чтобы не мешала, и принялся осматривать каньон. Его робот находился под выступом скалы и был надежно защищен от атак Глинис. Отрезок неба над «Сверхновой звездой» представлял собой небольшой сектор, слишком узкий для атаки на полной скорости. Справа находилась громадная скала. Атаковать Фелана Глинис могла только в одном случае — если снизится почти до самой земли и попробует ударить по нему из ПИИ и передних лазеров.

На экране снова появилась знакомая голубоватая точка. Глинис вела истребитель крайне осторожно, пульсация радиомаяка увеличивалась, но понемногу. Фелан прислонил робот спиной к скале и немного повернул его влево. Внезапно точка радиомаяка начала мигать все быстрее и быстрее. Глинис стремительно приближалась, постепенно увеличивая скорость.

«Только один выстрел, — подумал Фелан. — Ошибаться мне нельзя».

Точка перестала мигать. Она горела ровным голубоватым светом.

Истребитель опускался вниз, в каньон, словно орел, настигающий мышь. Из лазера, установленного в носовой части самолета, вырвалось ярко-голубое пламя и залило стенки каньона. С грохотом от скал оторвались громадные валуны и полетели вниз. Несколько из них ударили в кабину «Сверхновой звезды». В небо поднялись клубы пыли и камней. Раздался вой лазеров. На каменных стенах каньона появились глубокие царапины, а с корпуса «Сверхновой звезды» сорвало еще несколько кусков брони.

Фелан внимательно следил за тем, как истребитель спускается в каньон. Как только самолет показался в прицеле, Фелан дал по нему очередь из автоматической пушки. Снаряды повредили левое крыло самолета, но и только. Фелан развернул робот и дал по истребителю вторую очередь. Эффект от нее был также небольшой. Машину тряхнуло, но Глинис решила больше не рисковать и начала подниматься. Фелан не успел послать вдогонку последний залп, Глинис стремительно взмыла вверх и исчезла за макушками скал.

Точка радиомаяка исчезла с экрана. «Теперь она не скоро сюда прилетит. А что ей торопиться? Это я бьюсь за выживание, а не она». Со злости Фелан посмотрел вверх, поднял автоматическую пушку и выпустил две очереди. Раздался угрожающий треск, кое-где в стене каньона появились расселины «Не хватало только, чтобы скалы рухнули и придавили меня здесь».

Снова появилась светящаяся точка радиомаяка и начала быстро приближаться. Фелан сжал зубы. «Проклятье, да сколько еще я буду торчать здесь? Она не дура, в каньон больше не спустится. Если бы этот чертов механизм подачи ракет не сломался! А так у меня есть только один залп. Что делать? — подумал Фелан и мрачно пошутил: — Уговорить Глинис подлететь поближе и сбросить скорость до нуля». Решение пришло, как всегда, внезапно. Фелан отключил индикатор радиомаяка и повернул «Сверхновую звезду» по направлению к приближающемуся истребителю. Весь каньон заполнился ревом двигателей.

Как только самолет оказался в поле зрения Фелана, он тут же нажал на кнопку. Рев двигателей истребителя слился с грохотом автоматической пушки. Разрывные снаряды превратились в тысячи осколков, которые, рассекая воздух, впивались в нос, крылья и фюзеляж истребителя, разрывая его броню. Некоторые попадали в кабину. В ответ Глинис выстрелила из ПИИ и обоих лазеров, но все они прошли мимо «Сверхновой звезды».

Фелан развернул робота и поднял правую руку с ракетной установкой. «Сейчас или никогда!» — решительно произнес он, и, как только Глинис начала поднимать нос корабля, чтобы вылететь из каньона, Фелан дал залп. Он промахнулся, ракеты пронеслись точно под корпусом истребителя и ударили в стену каньона как раз напротив поднимающегося самолета. Тучи камней поднялись вверх. У Глинис оставалось меньше половины секунды, чтобы катапультироваться, но она не стала этого делать. Глинис попыталась уйти и, конечно, не успела. Громадный валун, поднятый вверх взрывом ракет, упал на левое крыло истребителя и оторвал его. Напротив кабины пилота открылась зияющая дыра. Истребитель завертелся в воздухе, с воем вошел в резкий штопор и ударился в подножие одной из скал. Раздались оглушительные взрывы, и вспыхнувшее пламя поглотило то, что недавно было грозным аэрокосмическим истребителем-многофункционалом.

Фелан молча смотрел на погребальный костер. Ему вдруг захотелось оплакать смерть Глинис, но он прогнал эти чувства прочь.

— Это была битва за родовое имя, — сказал Фелан, громко подбадривая самого себя. — Глинис знала, на что шла. Едва ли она пролила слезы, если бы в сердце этого пламени был я".

«Но разве родовое имя достаточно веская причина для того, чтобы проливать кровь?»

Фелан отмел свои сомнения утвердительным кивком.

— Сейчас я — воин клана. Их интересы — это мои интересы, — тихо произнес он, запустил двигатель «Сверхновой звезды» и начал медленно подниматься из каньона. — Правда, кроме их интересов, у меня еще есть и свои собственные.

Фелан улыбнулся и пошел к догорающим обломкам самолета. Ему внезапно показалось, что после всего Глинис каким-то чудом осталась жива.

XVIII

База «Танго-Зефир», Элайна Трелл

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

9 марта 3052 г.

Рассматривая в бинокль бывшую пожарную часть, Кай почувствовал, как его тело напряглось. Он видел хижины и приземистые низкие бункеры, обнесенные колючей проволокой. Издали витки ее напоминали серебристые заросли терновника. Кай увидел две вышки, а на них охранников с пулеметами. Он покачал головой, оценив их прекрасное расположение. При необходимости охранники могли обстреливать каждый сантиметр лагеря. На одной из вышек гордо реял флаг Ком-Стара.

Кай не видел лиц, только сгорбленные фигуры людей, одетых в грязные лохмотья, в которых с трудом угадывалась форма воинов Федеративного Содружества. Большинство узников, тощих как скелеты, едва переставляя ноги, бродили по лагерю, словно зомби. Некоторые обрабатывали садовый участок, расположенный в центре лагеря, другие, встав в цепочку, засыпали гравием дорогу. Кай посмотрел на двойные ворота лагеря и хмыкнул.

— Ну что там, Кай? — тревожно спросила его Дейра. Он опустил бинокль и почесал клочковатую бороду.

— Плоховато, но могло быть и хуже. Похоже, охрана лагеря состоит из местных. Подонки типа Трупера и Джоко. Администрация, скорее всего, назначена Ком-Старом. Воинов клана не видно, но это не значит, что их здесь нет.

Дейра кивнула, собирая волосы на затылке в хвостик. Она перевязала их веревкой, потом обмотала вокруг головы кусок грязного шифона, скрывая под ним правый глаз.

— Как ты думаешь, это сойдет для маскировки? Кай повернулся и прыснул. На Дейре был комбинезон Трупера, который подходил ей, как маленькой собачке слоновая кожа. Однако вместе с повязкой на глазу он отлично скрывал ее красоту.

— Если бы Ком-Стар догадался создать полицию моды, такую же грозную, как полицию нравов, она бы задержала тебя и расстреляла на месте. Не думаю, чтобы кто-то тебя узнал. А как я выгляжу?

Она прищурила глаз и улыбнулась.

— Ты похож на предателя-куританца. Только они носят бороды и перевязывают волосы на макушке. В таком виде даже я не узнала бы в тебе ни Кая Алларда-Ляо, ни тем более Дэйва Джуэлла.

— Это радует, — признался Кай. Он бросил бинокль в кабину аэрокара и скользнул на водительское место. — Ты готова навестить льва в его логове?

Дейра поправила плечом ремень с висящим на нем пистолетом и нетвердо ответила:

— Я готова. Поехали быстрей, пока я снова не начала отговаривать тебя от этой идиотской затеи.

Кай обернулся и посмотрел на два лежащих на заднем сиденье свертка.

— Сейчас это делать уже бесполезно. Даже если провести демократическое голосование, ты проиграешь. Ребята домой хотят. — Он набрал на панели зажигания код, и грузовик поднялся на воздушной подушке. Повернув руль, Кай повел машину вдоль колеи навстречу пасти дракона. С каждой секундой она открывалась все шире и шире.

Облака пыли, поднятые подъехавшим аэрокаром, заставили заключенных отворачиваться, протирать слезящиеся глаза и надрывно кашлять. Каю ужасно не хотелось причинять им дополнительных мучений, но боязнь быть узнанным, да еще в самом логове врага, заставила его пойти на это.

Высокий охранник-комстаровец остановил грузовик у ворот.

— По какому делу?

Кай ткнул большим пальцем в сторону заднего сиденья грузовика.

— Новые поступления. Два готовеньких, — произнес он и хрипло захохотал.

Охранник взглянул на тела и сморщил нос от отвращения. — Отвези их в здание номер три. Это морг и центр выдачи премий. — Он подал кому-то знак, и первые ворота открылись.

Кай проехал вперед и остановился. Как только первые ворота закрылись, открылись вторые. Кай въехал на территорию лагеря и направился к дальней стене.

— Помни, что ты ничего не должна говорить. Ясно?

Дейра молча кивнула, и Кай одобрительно улыбнулся. Первый этап проверки она прошла. Кай поставил грузовик перед дверью хижины, на которой красовалась огромная алая цифра три, и заглушил моторы. Аэрокар опустился на землю. Кай подождал, пока усядется облако пыли, и открыл дверь.

Дейра шла в двух шагах от него. Кай пинком открыл дверь здания, вошел внутрь и сразу же начал стряхивать с себя пыль. Дейра проскользнула следом за ним и облокотилась о стену.

Дикий вид вошедших не на шутку испугал трех чиновников Ком-Стара. Прищурив глаза, они молча оглядывали Кая и Дейру. Когда же один из чиновников увидел гору пыли на стопке бумаг на столе, он пришел в ярость.

— Может быть, хватит? — спросил он у Кая. Тот пристально оглядел чиновника, смачно сплюнул в корзину для бумаг и хриплым голосом произнес:

— Давай принимай, понял? — Он цыкнул зубом. — Иди бери, пока не протухли. Там, — он мотнул головой в сторону двери, — в машине.

Чиновник заметно погрустнел. Его коллега, видимо более сообразительный, толкнул первого локтем, призывая к осторожности.

— Ну, чего стоишь-то? — напирал Кай.

— Вы привезли двоих предателей? — спросил чиновник уже спокойнее. Кай кивнул.

— Садитесь, — чиновник показал на кресло.

Кай сел, предусмотрительно двинув плечом. Автоматическая винтовка скользнула ему на колени. Уперев локти в подлокотники кресла, Кай вытянул вперед руку, поиграл маленьким флажком Ком-Стара, стоящим на столе, и ухмыльнулся.

Чиновник переставил флажок на другой конец стола.

— Итак, — снова заговорил он, — вы привезли предателей. Как их зовут?

Кай с интересом разглядывал комстаровца. Тот поежился и переспросил:

— Так как же их зовут?

— Звали, — поправил Кай. — Гарри Трупер и Дэйв Джуэлл. Двое других чиновников переглянулись и посмотрели на Кая.

Кай шмыгнул носом и снова сплюнул.

Осмотрев Кая, двое чиновников снова зашуршали бумагами, а первый принялся нервно набивать имена на компьютере.

— Но ведь... Мистер, не знаю, как вас зовут... Ведь Гарри Трупер такой же охотник, как и вы.

— Его больше нет.

— Извините, я вас не понял. Кай медленно вытянулся в кресле.

— Он мертв, ясно? Он и этот Дэйв Джуэлл пришли в наш дом. Мы построили его с этой женщиной после того, как федераты сожгли нашу ферму. Ну и вот. Они хотели убить меня и выдать мой труп за Дэйва Джуэлла. Они сказали, что используют женщину, а потом зарежут ее, как кого-то еще, с кем Дэйв Джуэлл раньше скрывался.

Он осторожно посмотрел на Дейру, наклонился к самому лицу чиновника и доверительно прошипел:

— Им не надо было так говорить. Женщина немножко того, не в своем уме. С тех пор как федераты испытали на ней свою свободу, она чуток тронулась! Вакаримас ка?^[19] Ну так вот. Короче, она разделалась с Трупером, а я после небольшой перестрелки уложил Джуэлла. — Они оба посмотрели на Дейру. Словно в подтверждение этих слов, она засунула в рот пальцы и захихикала.

Чиновник содрогнулся.

Кай поковырял мизинцем один из своих коренных зубов.

— В общем, мы подумали, что они предатели, и не ошиблись. Мы малость побродили по лесу и нашли их аэрокар. И вот мы приехали на нем за деньгами. Так ты собираешься нам платить? — С последними словами Кай повысил голос и сжал левый кулак.

Клерк торопливо закивал.

— Конечно, конечно. Как только мы идентифицируем их, вам тут же заплатят.

Кай улыбнулся, подмигнул чиновнику и щелкнул языком.

— Ты бы видел, как она прикончила Трупера. Прямо в рожу. Джуэлл тоже выглядит не лучше, вакаримас ка? Я немного разозлился, понимаешь, потому что никто не смеет накладывать руку на мою женщину, кроме меня. — Он легонько хлопнул чиновника по плечу. — Ты же свою мисс не отдашь кому попало, правда?

— Э... — замычал чиновник и согласился. — Правда. Истинная правда.

— Точно. — Кай неожиданно улыбнулся. — Слушай, не знаю, как тебе, а мне работенка охотника понравилась. У нас есть грузовик Трупера и его оружие. Может, скажешь, на кого еще можно поохотиться?

— Обязательно, — кивнул чиновник и пододвинул к Каю электронный бланк. — Распишитесь вот здесь — и можете получать свои деньги. Сотня купюр — хорошая цена. В принципе можно было бы дать и меньше, но, учитывая, что вам пришлось повозиться...

— Вот это да, — восторженно проговорил Кай. Ему стоило большого труда не рассмеяться. Он сам видел листовку, в которой сумма награды за Дэйва Джуэлла в десять раз превышала предложенную чиновником. Кай прекрасно понимал, кто получит разницу. Он повернулся к Дейре и улыбнулся. — Слышала это, дорогая? Семьдесят купюр, тебе ровно половина. Так что считай, что целых двадцать пять бумажек у тебя в кармане.

Дейра залилась истерическим смехом и захлопала в ладоши.

Кай мигнул чиновнику.

— Денежки счет любят, — проговорил он и, схватив электронную ручку в кулак, вывел на экране большой крест.

Чиновник довольно улыбнулся и достал из ящика стола требуемую сумму. Он двумя пальцами протянул ее Каю, затем передал еще два конверта, наполненных фотографиями разыскиваемых. Кай узнал одного из них, он служил в планетарной милиции, но не подал вида.

— Так как у вас есть грузовик, можете оставить за собой территорию Трупера для поисков. Желаю удачи. — Чиновник сделал вид, что не заметил протянутой Каем руки. — Мои люди уже перенесли тела из грузовика, так что можете отправляться.

— Астрал! Поймаем еще двоих и совсем разбогатеем. Пока. — Кай улыбнулся и похлопал чиновника по плечу. — Не скучай, парень, скоро увидимся.

Сев в кабину грузовика, Кай завел двигатель и направился к воротам. Он нарочно ехал медленно, чтобы рассмотреть на экране монитора лица пленных, работавших на участке и около дороги. Выехав за ворота, Кай увеличил скорость.

— Что скажете, доктор? Как они, по-вашему, выглядят?

Она сняла повязку с глаза.

— Изнуренные. Некоторые, очевидно, больны. Странно, очень мало людей с бинтами. Значит, либо их отправляют в госпиталь, либо... — Дейра замолчала.

— Пристреливают, — закончил Кай и нахмурился. — Я так и предполагал. — Он посмотрел в боковое зеркало, но ничего не увидел, лагерь исчез в облаках пыли. — Какое счастье, что мы с тобой не там.

— Вот уж точно, — произнесла Дейра и поежилась. — Что будем делать дальше? Кай пожал плечами.

— Я так понимаю, что у нас только два варианта действий. Первый — это убежать, и чем дальше, тем лучше.

— Идея очень неплохая. Ну а каков второй вариант?

— Они оставили территорию Трупера за нами. Следовательно, теперь мы знаем хотя бы одно место на этой планете, где охотники не будут нас искать.

Она кивнула, искоса наблюдая за ним.

— Выбор небогатый. Ну ладно, других нет. Придется подумать. Кстати, что ты имел в виду, когда говорил с этим чиновником?

Кай нахмурился, пытаясь точно вспомнить, что он сказал.

— О чем ты? — спросил он. — Извини, я и не помню, что там говорил. Признаться, я не особо-то и задумывался. В основном следил за комстаровцами.

— Ничего, я напомню, — улыбнулась Дейра. — Ты сказал, что двадцать пять купюр принадлежат мне.

— Ах, ты об этом. — Кай улыбнулся. — Какие двадцать пять? Да у меня их всего семьдесят.

— Знаешь что, Кай...

Клерка Ком-Стара поразило, что Таман Мальтус мог изучать полуразложившийся труп Дэйва Джуэлла, не зажимая носа.

— Это Дэйв Джуэлл, звездный капитан, уверяю вас. Элементал поднял голову и так посмотрел на чиновника, что тот сразу пожалел, что привлек к себе внимание.

— Вы ошибаетесь, послушник, — рявкнул звездный капитан. — Посмотрите! — Он нагнулся и поднял правую руку убитого. — Вы видите мозоли? Этот человек чаще пользовался правой рукой. А Дэйв Джуэлл был левшой.

Клерк сглотнул подступивший к горлу комок.

— Это невозможно, — проговорил он.

Мальтус мягко улыбнулся и бросил руку обратно на стол.

— Да нет, возможно. Поздравляю вас, — элементал улыбнулся. — Вы заплатили Дэйву Джуэллу за то, что он принес вам свой собственный труп. — Звездный капитан хмыкнул и покачал головой. — Джуэлл становится очень интересной добычей, квиафф?

Чиновник молча кивнул.

Мальтус застегнул «молнию» на мешке, в котором лежало тело, и старательно вытер руки о рубашку чиновника.

— Я постараюсь забыть, что результатом ошибки стала ваша жадность. Она ослепила вас, но мне это безразлично. Не вижу причин беспокоить регента Халсу по такому ничтожному поводу.

— Благодарю вас.

— Не стоит. Вы сказали, что предоставили этой парочке какую-то информацию. Какую именно?

— Я сказал им, что они могут охотиться на участке, который раньше принадлежал Труперу.

— Отлично. — Элементал легонько стукнул послушника по спине, направляя его к двери. — Сейчас вы мне дадите его план.

Элементал в последний раз оглядел стол с лежащими на нем телами и открыл дверь морга.

— Вот что получается, когда доверяешь поимку воина жалкому преступнику, — наставительно произнес он. — Ну ничего. Скоро эти вольнорожденные познакомятся с нашими настоящими воинами. Схватка будет жестокой, но результат охоты стоит того.

XIX

Бетел Маршрут Капеллана,

Федеративное Содружество

20 марта 3052 г.

Николас Чанг застегнул ремни безопасности.

— При стыковке я снижу скорость до дециметра в секунду. Пожалуйста, пристегнитесь. Его пассажир слегка улыбнулся.

— Брось, Чанг. Ты говоришь, как старуха. Не для того я живу так долго, чтобы умереть от толчка при стыковке твоего шаттла с «прыгуном».

Чанг нажал на кнопку сирены, находящуюся на пульте управления слева от него. Раздались пять звуков различной высоты, предупреждая всех на корабле о готовящемся прыжке.

— Это на Спике, много годов тому назад, ты был моим командиром, здесь же, на моем «Те Куайче», тебе придется слушаться меня.

— Но это я нанял твой корабль доставить меня домой. Чтобы скрыть тревогу, Чанг улыбнулся.

— Это правда, но разве в мои обязанности не входит обеспечить моему патрону безопасный прыжок?

— Ты очень правильно все подметил.

Только после того как кресло пассажира стало на место и щелкнули застегиваемые ремни безопасности, Чанг позволил себе по-настоящему приветливо улыбнуться.

Руки его скользнули на подлокотники кресла к кнопкам управления кораблем. На главном мониторе в прицеле появился стыковочный узел «прыгуна» «Кенгсинг бэй». Двинув на себя одну из ручек управления, Чанг сцентрировал шаттл со стыковочным узлом «прыгуна». Прицел на экране компьютера замигал. Это означало, что шаттл пойдет точно на цель.

— Почти так же, как в кабине боевого робота. Правда, Чанг? — раздался голос пассажира.

— Совершенно верно, — согласился тот. Он снизил скорость до минимума и начал сближение с «прыгуном». — Только «прыгуны», к счастью, не дают ответный залп.

Пока пассажир молчал, придумывая ответ, Чанг почти физически ощутил биение тяжелых, черных мыслей и сразу догадался, откуда они исходят. Все последующее было Чангу давно знакомо. После того как его шаттл соединится с «прыгуном» «Кенсинг бэй», капитан «прыгуна» совершит прыжок на Даниэльс. В одно мгновение космическое пространство тончайшей тканью укутает оба корабля. Возникнут они уже в другой точке, за тридцать световых лет отсюда.

«Я приближусь к Сиану и к Романо Ляо еще на тридцать световых лет».

Чанг повернулся, но в темноте ему не удалось разглядеть лица своего пассажира.

— Вы уверены, что хотите продолжить путешествие? — тихо спросил Чанг. — Вам не стоит лететь, и вы это отлично знаете.

— У меня нет выбора, Чанг. — Кулак, одетый в черную перчатку, появился из тени. — Романо Ляо убила мою любимую. Она почти осиротила моих детей. Из-за нее мои дети стали сиротами. Она предала сотни миллионов людей, сделала их рабами на собственной родине, Конфедерации Капеллана. — Кулак исчез, послышался тяжелый удар о перегородку — Это путешествие я должен был совершить намного раньше. Я слишком долго ждал, и это дорого мне стоило. Все, хватит.

Послышался удар и эхом отозвался по кораблю.

— Все. Мы пристыковались. Приготовьтесь к прыжку.

Уже давно Николас Чанг зарабатывал себе на жизнь тем, что подбирал пассажиров на разных планетах и доставлял их на «прыгуны». Чангу приходилось совершать множество прыжков, но он так и не привык к тому, что каждый прыжок переносит его из одного мира в другой. Он всегда чувствовал волнение. Он видел темноту, а затем звезды, приближающиеся в вихре разноцветных огней. Ему казалось, что космос сначала расплющивает его в одном измерении, затем закручивает в штопор и переносит в другое, потом скатывает как ковер и бросает в третье, и так до тех пор, пока непонятно каким образом, но он снова приобретает свой прежний трехмерный вид и оказывается в реальности. Чанг потряс головой. Пытаясь избавиться от подступившей тошноты, он тяжело сглотнул и вцепился в подлокотники кресла. Меньше чем через секунду Чанг протянул руку к пульту управления и нажал на переключатель.

— Шаттл «Те Куайче» отходит. Благодарю капитана «Кенсинг бэй».

Чанг посмотрел на пассажира.

— Вы говорили, что у вас есть разрешение на наш перелет из Даниэльса в Синдикат. Я не ошибаюсь? Его гость кивнул.

— Выведите на экран карту системы. Предполагается, что «прыгун» ждет нас на большой орбите недалеко от Четвертого мира.

Чанг вызвал карту системы «Даниэльс» и указал на появившееся изображение «прыгуна».

— Единственное, что я вижу, — это «прыгун» секретной службы Федеративного Содружества «Отважное сердце». Он находится в точке 2 AU. Это то, что нам нужно?

— Совершенно верно.

У Чанга опустилась челюсть.

— Вы, вероятно, шутите, — произнес он. — Это же «прыгун» Федеративного Содружества. Он явно направляется в прифронтовую зону, а не в Синдикат.

— Дорогой Чанг, — голос пассажира звучал на удивление спокойно, — не волнуйся. Сам Хэнс Дэвион знает о моем задании. Летим скорее, «Отважное сердце» ждет нас.

Чанг лег на курс и включил ускорители. Набирая скорость, шаттл устремился навстречу военному кораблю.

— Ну ладно, — сказал он со вздохом. — Будем надеяться, вы знаете, что делаете.

— Будь уверен, Чанг, знаю. Око за око — настолько простое правило, что даже Романо поймет его с первого раза. — Из угла донесся низкий смех. — Жаль только, что он окажется и последним.

XX

Тренировочный центр, форт Йен,

Порт-Мосби Федеративное Содружество

21 марта 3052 г.

Даже в тени конференц-зала Шин Йодама чувствовал себя слишком заметным среди остальных собравшихся здесь офицеров Федеративного Содружества. Сидя слева от Виктора Дэвиона, как раз напротив Галена Кокса, он хотел стать невидимым. Еще до того, как началось заседание, Шин заметил две неприятные вещи: кресло рядом с ним пустует и только Гален пытается завести с ним беседу.

Напряжение в зале было таким сильным, что Шину казалось, будто он ощущает его. Хуже того, Шин вдруг вообразил, что собравшиеся офицеры смотрят только на него. Но постепенно он отбросил эту мысль. «Да нет, внимание всех приковано совсем не ко мне. Просто я оказался рядом».

Над большим прямоугольным столом висела голографическая карта, по которой двигались боевые роботы. Шел просмотр фильма, в котором разыгрывались детали предстоящей операции. Снят он был камерами, установленными на «Саранче». Тихо звучали выстрелы, пламя ПИИ и лазеров озаряло лица собравшихся. Роботы шли в атаку и давили огневые точки противника, войска кланов яростно защищались.

Хотя Шин присутствовал на самих тренировках, он внимательно следил за действиями Призраков, одной из отборных частей Виктора Дэвиона. Ему предстояло командовать ими в операции по спасению Хосиро. Шину был дан батальон Призраков, состоящий из четырех рот — атакующей, роты огневой поддержки и двух рот быстрого ответного удара, так называемых «спринтеров». Командное звено Шина имело на вооружении высокоскоростные роботы, почти такие же, как у «спринтеров».

Шин смотрел на карту и продолжал восхищаться роботами. Из разговора с Виктором он понял, что даже принц не ожидал, что техники смогут переоснастить роботы к началу операции. То, что видел перед собой Шин, поразило его. Он видел лучшие боевые машины, которыми когда-либо владели Наследные Государства. Могучие «Дровосеки» и «Мародеры II», другие суперсовременные модели, неизвестные Шину, делали фильм больше похожим на рекламный ролик, чем на запись реальной битвы.

Жемчужиной Призраков был многофункциональный робот «Дайши» самого Виктора Дэвиона. Шину доводилось видеть его фотографии после битвы на Элайне. Тогда робот был здорово побит, сейчас же он снова блестел краской и вооружением. На его приземистом мощном корпусе Шин не заметил ни единого следа битв с кланами, техники успели даже заменить правую ступню робота. Хотя ноги «Дайши» на первый взгляд были тонковаты для корпуса, отчего его походка казалась странной и смешной, «Дайши» уверенно двигался вперед, сокрушая все преграды на своем пути. Полный набор снарядов, лазеров и автоматических пушек делали многофункционал пригодным для любого типа сражения, от фланговой огневой поддержки до самого свирепого ближнего боя.

Даже обычные роботы, успешно пережившие битвы на Элайне, такие, как, например, «Крестоносец» Галена Кокса, были переоборудованы с учетом всевозможных неожиданностей и сейчас представляли собой совершенно новые типы машин. Вначале Шину показалось, что «Крестоносец» потерял часть своей огневой мощи, с него были сняты пусковые установки ракет ближнего радиуса действия и пулемет, но дальнобойный огнемет и антиракетная система с лихвой компенсировали потерю. Кроме этого, новый тип «Крестоносца» был оборудован прыжковыми двигателями, которые придавали громадному роботу мобильность. Улучшенные поглотители тепла не давали перегреваться даже во время самой жаркой битвы.

Фильм кончился, и Виктор, щелкнув выключателем, зажег свет. Шин заметил, с какой серьезностью принц оглядел своих офицеров. «С тех пор как мы вместе тренировались на Аутриче, он здорово повзрослел, — подумал Шин. — Нам повезло, что он воюет за нас, а не против».

— Все мы уже неоднократно видели этот фильм, — Виктор махнул рукой в сторону карты, — но я хотел, чтобы вы обратили особое внимание именно на этот эпизод. Честно говоря, я доволен. Воины действуют быстро и слаженно. Не ожидал, что они так скоро освоят новые типы роботов. Прекрасно, прекрасно, — произнес Виктор, поигрывая язычком «молнии» на оливкового цвета защитном костюме. — Я попросил генерала Каулкас объявить вам письменную благодарность. Она будет занесена в ваши файлы сегодня же.

Сообщение принца вызвало довольные улыбки на лицах офицеров, но не сняло напряжения в комнате. Шин чувствовал, что собравшиеся офицеры ждут главного, и колебание Виктора, показное или искреннее, только усилило тревожную обстановку. Шин внезапно испытал прилив симпатии к принцу.

— Среди Призраков уже поползли различные слухи относительно причин наших тренировок, — наконец заговорил Виктор. — Они почувствовали, что мы готовимся к боевой операции, и кое о чем начали догадываться. Мы каждый раз меняли условия битвы, сейчас же я предлагаю начать планировать операцию. Как я ее себе представляю? Наша задача состоит в том, чтобы высадиться и ошеломить врага неожиданным и сильным ударом. Затем мы занимаем оборону, принимаем на борт корабля всех тех, кто сейчас находится на планете, и улетаем. — Виктор покосился на Шина. — Многие обратили внимание на прилет чу-са Йодамы и на то, что мы часто встречались с ним. Наши воины не очень довольны тем, что командовать ими будут офицеры Синдиката, и это породило новый слух. Теперь поговаривают, что чу-са Йодама и его офицеры формируют некую часть, которая будет действовать бок о бок с нами.

Присутствующие офицеры встретили последнюю фразу принца по-разному. Кто приглушенно выругался, другие издали вздох облегчения. Несколько офицеров посмотрели на Шина с нескрываемой злобой, но якудза не обратил на это никакого внимания, продолжая приветливо улыбаться.

Часть офицеров отвернулась, но два-три вызывающе рассматривали майора-куританца.

Виктор сделал вид, будто в зале ничего странного не происходит.

— То, что я сейчас скажу, не должно выйти за стены этой комнаты, пока не закончится совещание. Все это время мы готовились к операции, которая будет проводиться далеко отсюда. Я еще не получил разрешения начать ее, но надеюсь на положительный исход. Сегодня я встречаюсь с генералом Каулкас, а затем, в течение двух недель, с маршалом Морганом Хайсек-Дэвионом. Однако прежде мне хотелось бы, чтобы со мной согласились вы.

Он поднял руку, останавливая заверения в лояльности. Виктор вздохнул, как бы преодолев внутренний барьер, и тихо произнес:

— Вы все знаете, что я лишился двух полков. Двенадцатый полк гвардейцев Донегала был почти полностью уничтожен первым же натиском Нефритовых Соколов. — Мимолетная усмешка тронула губы Виктора, он похлопал по плечу Галена. — Меня отозвали с планеты, а гауптман Кокс, вот он перед вами, проследил, чтобы я выполнил приказ. Большинство из вас были на Элайне и в тот момент, когда Соколы повторили атаку. Тогда я лишился Второго полка. Некоторые даже утверждают, что я бы потерял и Десятый полк Лиранской Гвардии, если бы Кай Аллард не сделал почти невозможное. Он в одиночку вывел из строя целую часть. Многие сравнили меня с Ионой, а Кая Алларда — с моим добрым, верным талисманом. Теперь, когда Кая нет, те же люди скажут, что какой бы полк я ни принял, он все равно дрогнет и будет разбит.

Виктор глубоко вздохнул, и Шину вдруг стало больно за этого воина, не побоявшегося открыть всем присутствующим свою душу.

— Боюсь, ситуация не улучшится, даже когда я объясню вам причину, по которой мы готовим операцию. Вот она: Хосиро Курита, наследник трона Синдиката Драконов, зажат превосходящими силами глубоко в тылу кланов. По сообщениям трехнедельной давности, а более свежих мы не имеем, он и часть его воинов продолжают драться. Боеприпасы у них на исходе, продовольствие тоже. Шансов выбраться самим у них нет. — Виктор выдержал паузу и снова продолжил: — Никаких объективных данных о силе кланов там мы не имеем. Синдикат Драконов не способен выделить ни одной части для спасения принца Хосиро. Таким образом, если мне не удастся получить разрешение на эту операцию, Хосиро Курита останется на Таниенте навсегда. Наши тренировки имели целью отработку высадки на Таниенте, эвакуацию Хосиро и возвращение домой.

Обводя глазами лица офицеров, Шин видел на одних удивление, на других — плохо скрытое злорадство. Больше всего негодовали ветераны битв с Синдикатом Драконов. «До сих пор они считают нас более опасными противниками, чем кланы, — с грустью подумал Шин. — Старичье. Не видят очевидных вещей».

Сжав кулаки, Виктор оперся ими о стол.

— Вы правильно поняли меня. Мы собираемся спасать Хосиро Куриту, — металлическим голосом произнес он. — И мне безразлично, что вы об этом думаете. Честно говоря, ваше мнение меня не интересует, мне нужно от вас другое — уверенность в том, что я могу возглавить эту операцию. Если вы не верите в мои способности как военачальника, не доверяете мне, то любая операция под моим командованием обречена.

Принц поднялся и, сложив руки на груди, оглядел своих офицеров. Немного помолчав, он сказал:

— Я оставлю вас, чтобы вы могли обсудить это между собой. Говорите честно. Я не узнаю, что каждый из вас скажет. Когда вы решите, могу ли я командовать так же эффективно, как на учениях, или нет, Гален пригласит меня.

Виктор резко повернулся и вышел. Шин последовал за ним, но Гален, встав, рукой остановил якудзу.

— Я предпочел бы, чтобы вы остались, чу-са. Ваши предложения в предстоящем обсуждении будут такими же ценными и необходимыми, как и все другие, — произнес он.

Шин снова сел, и Гален обратился к офицерам:

— Начнем, ребята.

Женщина-лейтенант откинулась на спинку кресла.

— Прошу прощения у Дракона, гауптман, но я не думаю, что имеет смысл посылать спасательную операцию. До Таниенте очень далеко, у нас не будет никакой возможности помочь нашим частям, если дела у них пойдут плохо. Мое решение — операцию не проводить.

Гален покачал головой.

— Вы не о том говорите, Ливински. Мы обсуждаем не разумность операции, а способность Виктора руководить ею.

— Ничего подобного, — парировала она. — Я говорю как раз об этом. О том, что хороший командир учел бы все, включая и расстояние. План провальный, — закончила она.

Увидев, как закивали в знак согласия остальные офицеры, Шин подался вперед и заговорил:

— Простите, но все это уже решено. Командование вооруженных сил Синдиката посылает транспортные корабли с продовольствием, техникой и боеприпасами. Мы также пошлем группу поддержки.

— Пенсионеров в роботах, найденных на свалке, — съязвил какой-то офицер.

— Не забывай, Карсон, что эти пенсионеры разгромили Дымчатых Ягуаров и Новых Котов у имперской столицы на Люсьене. — Гален резко повернулся к Ливински. — Так что же вы думаете, лейтенант, о способностях Виктора?

Темноволосый мужчина на другом конце стола поднял руку, показывая, что будет говорить.

— Не хочу показаться неуважительным, Гален, но Виктор сам сказал, что потерял две части. Я прошел через ад на Элайне и открыто заявляю: не испытываю особого восторга при мысли, что мне придется служить под командованием человека с «комплексом Наполеона».

Шин нахмурился.

— Комплекс Наполеона? Офицер кивнул.

— Вы, Драконы, можете называть это как-нибудь иначе, но в принципе все сводится к следующему: Виктор слишком усердно пытается доказать, что быть маленьким не порок.

Шин удивленно поднял бровь.

— Я поражен. Вы в самом деле считаете, что физические данные могут определять личность воина или командира? Мужчина отмахнулся от комментария Шина.

— В данном случае все куда серьезнее, чем вы думаете, чу-са. Виктор тщится показать и себе, и нам, что он не хуже своего отца и Моргана Хайсек-Дэвиона. Но это высокий идеал, и он ему не соответствует не только по росту.

— Да хватит тебе, Мерфи. — Высокий молодой лейтенант вскочил из-за стола. — Если ты действительно думаешь, что Виктор точит на них зуб, то ты сумасшедший.

— Ты чего это разошелся, Хадсон? — презрительно глядя на лейтенанта, произнес Мерфи. — Ты думаешь, что если принадлежишь к Небесным Рейнджерам, так, значит, ты что-то понимаешь? Не заблуждайся. Кстати, ты и в настоящих сражениях-то не участвовал. Вот когда ты увидишь смерть своих друзей...

До того как Дан Хадсон сумел что-то ответить, Гален прекратил перепалку.

— Мерфи, я никогда не тащился во втором эшелоне и повидал побольше тебя. — Гален ткнул большим пальцем себе в грудь. — Это я вытащил Виктора из заварухи на Трелле. Он не хотел покидать боя, хотя мы оба знали, что планета уже потеряна. До самого последнего момента, когда я забрал его, он продолжал думать, планировать и разрабатывать способ разделаться с кланами. Даже на обратном пути, в «прыгуне», он изучал всю техническую телеметрию, поступавшую с Трелла. Он назубок выучил состав своих частей и мог назвать имя, возраст и личный номер каждого, кто погиб, находясь под его командованием.

— Великолепно, Гален! Я так рад, что кто-то будет помнить мой номер. Нет уж, — Мерфи ударил кулаком по столу, — я предпочитаю остаться в живых, хотя и всеми позабытый.

— Мерфи, ты так ничего и не понял. — Гален покачал головой. — На Туаткроссе — да, Кай спас нас, но мы-то ведь знаем, что тогда произошло, так ведь? Помнишь, как мы развернулись, заставляя кланы тоже развернуть свои силы и убивать своих же, чтобы достать нас? Или ты не помнишь, что Виктор сражался до тех пор, пока не расстрелял весь свой боекомплект? Он был последним, кто покинул поле боя. Насколько мне помнится, ты ушел раньше его.

В разговор вмешалась Ливийски:

— Гален, не забывай, что мы спорим не о достоинствах и о слабостях Мерфи. Мы говорим о Викторе. Похвально, что ты и эта крыса-рейнджер выступаете за принца, но протест Мерфи остается. Как мы можем доверить свои жизни командиру, который не задумываясь убьет нас ради своей мечты стать таким же знаменитым, как и его отец?

Хадсон бросил на Галена безнадежный взгляд. Гален потер лоб.

— Вы ничего не понимаете, — произнес он.

— Чего же это мы не понимаем? — злорадно спросил Мерфи.

— Вы думаете, что Виктор пытается подражать своему отцу, правильно? Вы думаете, он стремится стать Лисом, верно?

— Ты попал в самое яблочко, Гален.

— Идиоты. — Гален понизил голос. В нем послышались нотки презрения. — Виктор уже давно обошел своего отца, а Лиса скоро будут вспоминать только как одного из предшественников принца, не больше.

Мерфи громко хмыкнул.

— Это измена, Гален.

— Гален говорит правду. Все посмотрели на Шина.

— При всем моем уважении к Хэнсу Дэвиону угроза, которую представляли для вас Конфедерация Капеллана и Синдикат Драконов, не идет ни в какое сравнение с тем, что несут кланы. Когда Хэнс Дзвион дрался с нашими войсками, он встретил простую технику и воинов, обладающих обычными способностями. Да, Хэнс Дэвион был гением и совершал вещи, которые были не под силу никому из правителей Наследных Государств. Однако времена изменились и техническая оснащенность выросла. Сейчас дерутся иначе, — сказал Шин, и его темные глаза угрожающе сверкнули. — В последней войне Хэнс Дэвион напал на Тихонов, один из мировКонфедерации Капеллана, имея всего восемь полков копьеносцев Круциса. Тогда это считалось величайшей армией. Внутренняя Сфера не видела ничего подобного с того времени, когда Александр Керенский захватил Терру, чтобы убить узурпатора. Военные эксперты предсказывали Дэвиону поражение, но он выстоял. И победил. Тем не менее та война не идет ни в какое сравнение с недавней битвой за Люсьен. Я видел все своими глазами. У нас было шестнадцать ударных полков, включая «Волчьих Драгун» и «Гончих Келла». Мы выставили более тысячи трехсот боевых роботов, но кланы бросили на нас восемь сотен. Несмотря на передовую технику наемников и сотни самолетов с пилотами-камикадзе, мы еле отбили атаку кланов. Никому и никогда во всей Внутренней Сфере даже в голову не приходило, что за один день можно вторгнуться в страну, дойти до столицы и взять ее с налета. А кланы едва не выполнили эту задачу. Гален угрюмо кивнул.

— Да, времена сейчас не те, — подтвердил он слова Шина. — Но Виктор знает, как нужно драться с кланами, и учит этому вас, клоунов. Он получает кучу информации и от нашей разведки, и от Синдиката. Наша операция спланирована нормально. Я не знаю военачальника, который бы знал кланы лучше Виктора.

Пожилой ветеран с тяжелым лицом и в мешковатой униформе почесал небритую щеку.

— О чем это ты там говоришь, Гален?

— Я говорю вот о чем: Виктор не Хэнс Дэвион и не Джеймс Вульф. Он — самый страшный кошмар, который когда-либо снился кланам. Если мы доверимся ему, то ворвемся на Таниенте, спасем Хосиро Курита и спокойно улетим. После нашего рейда там еще долго будут дымиться поджаренные Ягуары. — Гален ткнул пальцем в Мерфи. — И последнее. До того, как ты скажешь, что Виктор очень старается походить на своего отца, подумай вот о чем: стал ли бы Хэнс Дэвион спрашивать твоего согласия или ставить в известность, что собирается предпринять спасательную операцию? Подумай, ведь Виктор ждет нашего решения. Хотя по праву рождения он может просто войти сюда и отдать приказ.

Шин видел, как сильно нервничал Виктор Дэвион, войдя с Галеном в комнату.

— Гален, Шин, каков ваш вердикт? Оба воина широко улыбнулись.

— Призраки с вами, командир. Теперь осталось только одно — получить разрешение на проведение операции, но это уже ваша задача.

Облегченно вздохнув, Виктор произнес:

— Я сегодня же начну заниматься этим.

— Хорошо, но, если вам откажут, не переживайте.

— Не понял? — спросил Виктор. Гален весело подмигнул.

— Призраки говорят, что, если операция не займет больше двух недель, они готовы вылететь с вами и без разрешения.

XXI

Элайна Трелл

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

21 марта 3052 г.

Кай почувствовал, что у него пересохло во рту. Он потрогал четкий отпечаток ботинка. След был совсем свежий и уходил сантиметра на два в глубину.

— Тот, кто оставил этот след, отличается громадными размерами.

— Он появился здесь совсем недавно, — произнесла Дейра, присев на корточки рядом с Каем. — И что ты думаешь по этому поводу?

— Думаю, мы правильно подозревали, что на нас охотятся, — ответил Кай, вытирая испачканные глиной пальцы о штаны комбинезона. — Скорее всего, это след элементала.

— Нам повезло, что он оставил отпечаток ног. Хотя...

— Совершенно верно. — Кай подтвердил догадку Дейры. — Оставить его могли и специально. — Он ткнул пальцем в сторону леса. — Нам имеет смысл вернуться в лагерь и собрать вещи. Наше время истекло, местность стала опасной.

Дейра согласно кивнула и начала пробираться сквозь заросли. В предрассветных сумерках она без малейших усилий прокладывала себе путь среди куманики и папоротника, устилавших землю. Словно призрак, она проскользнула между двумя березами и исчезла из поля зрения.

Кай улыбнулся, радуясь тому, как быстро Дейра привыкла к жизни в лесной чащобе. Учась в школе, она, как и Кай, проводила много времени в лесу, участвуя в походах юных следопытов. Поскольку кое-какой навык, как говорила сама Дейра, жизни на лоне природе у нее уже имелся, она быстро восстановила его. Кай, когда был следопытом, больше уделял внимания электронике и физической подготовке, Дейра же в основном занималась поиском и изучением лекарственных растений. Это, в сочетании с ее медицинскими знаниями, делало жизнь вдалеке от цивилизации более легкой.

Пройдя сквозь березовую рощу, он увидел Дейру. Она притаилась в кустах у самой кромки леса, в ста метрах от их лагеря. Заметив Кая, Дейра махнула ему рукой, встала и, пригибаясь, метнулась вперед. Спустя некоторое время ее голова снова показалась, но теперь уже на другом конце кромки леса. Торопливо миновав небольшой пригорок, Кай достиг ее первой позиции и начал осматривать лагерь.

Они устроили его на открытой территории, неподалеку от зарослей. Дейра говорила, что это место похоже на стоянку оленей, и Кай даже стал мечтать о куске хорошей оленины, но в течение всей следующей недели им не попалось ничего крупнее кролика. Березы и кусты росли достаточно близко, чтобы скрыть лагерь. Деревья заслоняли дымок от костра, который они осмеливались разводить по ночам.

Кай уныло покачал головой. Любой из его друзей охарактеризовал бы это место, включая милую доктор Лир, как место идиллическое, определенно наполненное миром фантазий. Однако Дейра не замечала романтики и продолжала держаться отчужденно, хотя их отношения были по-дружески хорошими. Спали они в шалаше, тесном и неудобном. Пытаясь заснуть, Кай часто гадал, какие события могли связывать детство Дейры и службу его отца.

Как только она направилась к лагерю, Кай достал винтовку и взял ее за приклад. Он продвинулся влево так, чтобы можно было видеть Дейру и часть лагеря. Тенью скользнув между деревьями, Кай подбежал еще ближе к лагерю и остановился за толстой сосной. Он затянул ремень вокруг предплечья, чтобы привести винтовку в устойчивое состояние.

На краю березовой чащи Дейра немного постояла и осмотрелась. Первые лучи солнца скользнули сквозь листву, зелень засверкала, и на лагерь опустилось покрывало тени. Дейра подобрала несколько кусочков дерева и направилась к лагерю.

Кай не заметил ловушки, поджидавшей ее на тропе, да и не мог ее заметить. Как только Дейра приблизилась к остаткам костра и почерневшим от огня камням, ноги ее внезапно провалились в яму. Маскировавшие ее ветки подлетели вверх. Чтобы совсем не провалиться, Дейра инстинктивно расставила руки. Кай видел, как напряглись ее плечи. Девушка повисла, упираясь локтями в землю и пытаясь выкарабкаться.

— Добро пожаловать, доктор Лир, — раздался насмешливый хриплый голос. Дейра посмотрела перед собой и заметила за шалашом какое-то шевеление. — Да и вы, господин Джуэлл, тоже можете заходить. И поторапливайтесь. Если вы не сдадитесь, мне придется убить вашу спутницу.

— Кай, не выходи. Беги! — закричала Лир, поворачиваясь насколько можно в сторону Кая. — Беги отсюда!

— Ваше поведение восхитительно и глупо, — послышался тот же издевательский голос. — Я действительно убью вас.

Кай заметил красную точку лазерного прицела. Словно солнечный зайчик, она побегала по земле вокруг Дейры, затем поползла к ней и остановилась на плече.

— Итак, Джуэлл, ее жизнь в ваших руках. Выходите, не заставляйте меня стрелять.

Кай медленно встал и пошел к шалашу.

— Я здесь.

— Очень хорошо. Вытащи из автоматической винтовки затвор, сними патронник и отбрось их. И пожалуйста, проделай то же самое со своим пистолетом.

Кай подчинился приказу. Спрятанный в его правом ботинке охотничий нож остался на месте.

— Все, — крикнул он. — Можешь выходить.

Кай чуть было не проглотил язык, когда увидел элементала. Тот выпрыгнул из-за шалаша и, пролетев метров десять, приземлился, согнув ноги в коленях для устойчивости. Его длинные черные волосы были зачесаны назад, краска на лице и вокруг глаз создавала впечатление, будто его глазницы ввалились в череп. Черный комбинезон на «молнии» плотно облегал его мощное тело от горла до колен и напоминал вторую кожу. Кай вдруг вспомнил соревнования по рукопашному бою, которые часто проводились в военной академии на Новом Авалоне. Их участники надевали почти такую же одежду.

«Да, в размерах я не ошибся. Он даже больше, чем я предполагал», — подумал Кай. Элементал был выше Кая на полторы головы и вдвое тяжелее. Кай посмотрел на бицепсы воина клана и с грустью констатировал, что они явно толще его ног. Грудь элементала напоминала стартовую площадку для шаттла. «Уж лучше бы меня застрелил Трупер».

Элементал учтиво кивнул головой.

— Привет, — сказал он. — Так это ты, значит, наделал столько шуму в представительстве Ком-Стара? Как интересно. Звездный капитан предупреждал нас, чтобы мы вели себя с тобой крайне осторожно. Напрасно. Я несколько дней наблюдал за тобой и понял, что ты можешь напугать только комстаровцев. Против нас ты слабоват, я сверну тебе башку с закрытыми глазами. И мозгов у тебя совсем нет. — Элементал усмехнулся. — Здорово я тебя обманул? — Он подбросил на руке какой-то пластмассовый предмет. — Согласись, ведь ты подумал, что у меня винтовка с лазерным прицелом, правда? Да, мне пришлось здорово повоевать, прежде чем я начал охоту на вас. Мы знали, что ты, скорее всего, заляжешь здесь, в этом секторе, и устроили состязание за право взять тебя. Я выиграл его. У моей противницы была всего одна пуля, и она прошла мимо, но мой нож попал точно в цель. Вот так-то. — Элементал засунул руку за спину и достал длинный серебристый кинжал. Поиграв им, он швырнул его Каю. — Выкопай в земле ямку и срежь несколько веток.

Несмотря на то что внутри у него все разрывалось от обиды и ненависти, Кай попытался сохранить на лице безразличное выражение. Он кинул быстрый взгляд на отброшенное оружие и мысленно обругал себя. «Если бы он поболтал подольше, я бы смог...»

Дейра посмотрела на него виноватым взглядом, но Кай отрицательно покачал головой. «Нет, Дейра, это моя вина. Извини, что втянул тебя...» — печально подумал он.

Презрение в голосе элементала резануло ухо Кая.

— Ты, Джуэлл, самая жалкая пародия на воина. Таман Мальтус считает, что ты будешь неплохим рабом клана, но он ошибается. Лично я отдал бы тебя комстаровцам. Они быстро найдут тебе теплое местечко в центре по перевоспитанию. Ты прекрасный пример того, каким не должен быть воин.

Оскорбительный тон задел Кая.

— А чем лучше меня солдат, который не выполняет приказ своего командира? — Он понимал, что вопрос прозвучал глупо, но два с половиной месяца, проведенных в бегах, издергали его. — Как бы ни были плохи наши воины, они умеют повиноваться!

Поросячьи глазки элементала широко открылись, замечание Кая попало в самую точку.

— Наш звездный капитан вполне мог выиграть себе родовое имя, но оно опозорено. Никто не захотел драться за него, потому что его последний владелец на Туаткроссе показал себя как трус. Таман поступил благоразумно, не став биться за такое родовое имя. Он осторожен в своих действиях, но относительно тебя он беспокоится напрасно. Будь ты наполовину так опасен, как полагает Мальтус, я бы точно заслужил право биться за родовое имя Конрада. Но теперь, когда я расскажу, каков ты на самом деле, мне нечего и думать об участии в битвах. Дом Конрада просто не допустит меня к ним.

«Он прав, — думал Кай, с ненавистью оглядывая элементала. — Попался как школьник. — Неприязнь к себе, дикая злоба за свое бессилие начали захлестывать Кая. — Правильно, сдавайся. Ты только посмотри, кто ты, а кто — он. Слабак обязан подчиняться настоящему Воину. — Следующая мысль оказалась еще неприятней: — Раз ты не смог защитить Дейру, значит, это должен делать другой».

Усталость и нервотрепка постоянных скитаний мгновенно исчезли. Оставалось некоторое сомнение, но и оно скоро ушло.

«Ну уж нет, черт подери. Ты рановато меня списываешь со счетов, сволочь, — шептал Кай, вытягивая из-за ботинка большой, тяжелый нож. — Сейчас посмотрим, гнида, насколько у тебя хватает чувства юмора».

— Что это ты заткнулся? — крикнул Кай, поворачиваясь к элементалу. — Иди-ка сюда!

— О, да у нашего щеночка начинают прорезаться зубки, — раздался грубый хохот. — Дать тебе косточку поглодать? Брось-ка лучше свой ножичек, пока я тебе мозги не вышиб.

— Не надо, Кай! — закричала Дейра. — Не делай ничего, он убьет тебя!

«Трусиха. Испугалась. Вот так они подавляют всех. Сначала отдельных людей, а потом целые народы». Он посмотрел на элементала. На мгновение его охватил ужас, но усилием воли Кай подавил его. Перебросив нож в левую руку, он двинулся на элементала.

— Ты все-таки хочешь поиграть со мной? — произнес элементал удивленно. — Ну что ж, возможно, Таман и прав, моя прогулка по лесу оказалась не напрасной.

— Остановись, Кай! — завизжала Дейра и попыталась выкарабкаться из ямы. Это ей не удалось, Дейра в отчаянии заплакала. — Кай, сдайся! — кричала она сквозь слезы. — Не дерись с ним. Останься жить!

Кай ответил ей уверенной улыбкой, скрывающей его истинные чувства.

— Я не думаю, что регент Халса подарит мне жизнь, — ответил он. — Я слишком насолил ему, убил двух его охранников, превратил в развалины его аппаратуру, да еще похитил тебя. — Кай перевел взгляд на элементала. — Будем оговаривать условия поединка?

— Зачем? — Элементал удивленно посмотрел на Кая. — Я, Корбин из Клана Нефритовых Соколов, обещаю тебе, что ты умрешь как воин.

— Прекрасное утешение, — произнес Кай, — но мне этого мало. Ты сильнее меня, поэтому я требую уступку. Давай договоримся так. Если я смогу поранить тебя до крови, ты позволяешь доктору Лир уйти.

Недоуменный взгляд Корбина превратился в нахальную усмешку.

— Условия услышаны и приняты.

— Не делай этого! Не ради меня! — закричала Дейра. Элементал кивнул Каю.

— Из уважения к твоему поступку я гарантирую, что мы не отдадим ее комстаровцам, а сделаем нашей рабыней.

— Со своей стороны сделаю все возможное, чтобы тебе не пришлось так утруждать себя, — обрадованно ответил Кай.

Дурацкий торг и особенно ответ элементала означал, что тот проглотил наживку. Кай вспомнил еще об одной своей битве с войнами клана. Тогда на Туаткроссе ему удалось при помощи такой же уловки обмануть Адлера Мальтуса, командира звена Нефритовых Соколов, пробиравшегося по Большому Шраму. «Как странно, что история повторяется. Сейчас я опять стою перед превосходящими силами кланов, и от меня зависит судьба доктора Лир».

Воины вышли на небольшую поляну и начали кружить по ней, выбирая момент для атаки. Кай внимательно следил за плавными движениями Корбина, каждое из которых могло окончиться его смертью. Временами на Кая нападал страх: элементал мягкой, хищной походкой походил на кровожадную пантеру. Иногда Корбин останавливался и, опираясь на пятки, поигрывал кинжалом, то подбрасывая его лезвием вверх, то опуская его. Движения Корбина были быстры и отточенны.

Кай встал в стойку и перебросил нож в другую руку. Он старался держать в поле зрения всего противника, а не концентрировать внимание на его руках или ногах. Кай собрался, стараясь дышать глубоко и ровно. Он решил выжидать. О том, чтобы пробить оборону элементала быстрым броском, нечего было и думать, оставалось надеяться только на ошибку воина при атаке.

Страх перед элементалом исчез. «В конце концов, мне нужно всего лишь порезать его. Когда на его теле появится кровь, Дейра будет вне опасности, — думал Кай, отступая. — Я должен, должен сделать это».

Корбин приблизился и, быстро вытянув руку, попытался полоснуть ножом живот Кая. Кай отклонился и тут же ответил ударом в руку элементала. Лезвие ножа прошло в сантиметре от нее. Воин засмеялся.

— Ну и реакция, — проговорил он. — Да за это время можно сготовить приличный обед.

Кай не обратил внимания на издевательский тон элементала. «Я не имею права проиграть. — Лицо Кая налилось кровью. — На карте стоит жизнь Дейры», — билась в мозгу единственная мысль.

Внезапно Корбин изменил стойку. Он встал в защиту и начал размахивать правой рукой вверх-вниз. Лезвие его ножа поднималось и опускалось, словно жало скорпиона. Кай понял, что элементал готовится к свирепой атаке. Левую руку Корбин вытянул вперед, собираясь отбивать возможное нападение. Вот он пригнулся, и Кай понял, что за этим должно последовать нападение.

Но вместо атаки элементал вдруг отвел в сторону левую руку, оставив весь свой корпус незащищенным.

— Ну вот он я, открыт, — прорычал он. — Что же ты медлишь? Нападай.

«Он просто смеется надо мной, играет, как кот с мышью!»

Кай вскрикнул и бросился вперед. В прыжке он полоснул по руке элементала, а ногой ударил его в левое бедро.

Реакция у Корбина оказалась великолепной. Он успел отдернуть руку, развернулся и согнул руку с торчащим вверх лезвием в том месте, куда, по его расчетам, должен был приземлиться Кай. Элементал собирался насадить Кая на нож, как кусок шашлыка на шампур.

Кай сразу все понял. Он перебросил нож из правой руки в левую, а правой схватил правую кисть элементала. Одновременно он развернулся и дернул Корбина. Не ожидавший нападения элементал пошатнулся, и Кай нанес ему удар коленом в живот. Затем он вывернул руку Нефритового Сокола и перебросил его через себя. Элементал тяжело приземлился на крестец.

Кай сильнее выкрутил руку элементала и попытался сломать его локоть о колено, но Корбину удалось вырваться. Кай полоснул его ножом, но удар, нанесенный левой рукой, получился несильным. Кончик ножа едва коснулся спины элементала.

Корбин издевательски засмеялся. Он провел рукой по маленькой ранке возле копчика, посмотрел на нее, и его карие глаза зло сверкнули. На пальцах виднелись капельки крови.

— А ты, оказывается, кое-что умеешь, Джуэлл. Правда, я бы таким ударом перерубил тебе лопатку и позвоночник. Ну ладно. Ты порезал меня до крови, доктор Лир свободна. Держись, теперь моя очередь.

Двигаясь с невероятной скоростью, Корбин приблизился к Каю. Подражая его предыдущим действиям, элементал перекинул нож в левую руку и выбросил ее вперед. Кай успел отпрыгнуть, но зацепился ногой за корягу и упал. Корбин нанес второй удар, по правому бедру Кая. Он почувствовал, как ногу его обдало теплом, и понял, что Корбин поранил его. Кай вскочил на ноги и отпрыгнул. Последующие действия элементала не напугали, а шокировали его.

Кай ожидал, что Нефритовый Сокол отойдет, чтобы насладиться результатом своего нападения, но тот продолжал приближаться. Двигаться с пораненной ногой Каю было нелегко, но он все-таки увернулся от очередного броска элементала и нанес боковой удар ножом в висок Корбина. Тот успел нагнуться, нож просвистел над самой его головой. Элементал подпрыгнул, перевернулся в воздухе и встал лицом к Каю.

Воины недолго стояли друг против друга. Коротким ударом Корбин выкинул руку с кинжалом вперед, целясь Каю под ребра. Кай так и не понял, каким чудом он успел опередить элементала, выставить блок и отбить удар. Кай ответил боковым в корпус элементала, но тот увернулся и нанес крюк правой под ребра Каю.

Громадный, словно молот, кулак элементала вошел в тело Кая и задел нижние ребра, еще не зажившие после схватки в представительстве Ком-Стара. Кай застонал и, защищая ребра, отбил руку элементала.

Сильнейший удар ребром ладони по виску настиг его, сбил с ног и заставил пролететь несколько метров. Приземлился Кай прямо на шалаш. Он попытался подняться, но запутался в куске брезента, накрывавшем его. Выбравшись, Кай обнаружил, что потерял нож. Увидел это и Корбин. Он подошел и ударом громадного ботинка в живот подбросил Кая, словно мяч. Описав в воздухе большую дугу, Кай ударился спиной о дерево и со стоном сполз на землю.

От удара дыхание у него перехватило, в груди все горело, корни дерева давили незажившие ребра. Кай попытался подняться. Он оперся о землю, но руки не держали его. Кай беспомощно рухнул лицом в пожухлую траву. «Вот теперь тебе конец», — подумал он. В том, что элементал сейчас убьет его, Кай не сомневался.

Тень элементала упала на его лицо.

— Я ошибался, — услышал Кай. — Ты не воин, воин бы тут не лежал. — В голосе Корбина звучало презрение. — Я убью тебя и похороню в безымянной могиле, чтобы никто из твоих родственников не стыдился твоей трусости.

Горьким эхом отозвались в душе Кая слова Корбина. Они вызвали новые, еще более неприятные мысли. «Он прав. Ты трус и неудачник и всегда был им, Кай Аллард-Ляо. Тебя вычеркнут из рядов Ляо, и никто не посмеет произнести вслух твое опозоренное имя».

Кай закашлялся и почувствовал, как затрещали ребра.

— Это не важно. Я все равно побил тебя.

— Побил? Когда же?

Кай на секунду задохнулся, потом толчком поднялся на локти.

— На твоем теле появилась кровь, и ты должен позволить доктору Лир уйти. Я победил. Корбин злорадно захохотал.

— Ах, ты об этом. Ну что ты, я согласился на твое условие только для того, чтобы тебя подзадорить. Неужели ты думаешь, что я буду относиться серьезно к твоим заявлениям? Нет, я буду соблюдать условия, которые мне предлагает настоящий воин. — Корбин присел и положил руки на колени. — А вольнорожденный не имеет права диктовать мне, как я должен поступать, — произнес элементал и начал медленно подниматься.

В этот момент Кай вскочил и, бросившись вперед, ударил Корбина ладонью в горло. Воин клана захрипел и отшатнулся. Он попытался устоять, но удар был слишком силен даже для него. Хватаясь за кадык, элементал упал навзничь. Кай поднялся. Ноги едва держали его. Невероятными усилиями Кай заставил себя двигаться вперед. Он подошел к лежащему воину клана и нанес ему сильнейший удар в пах. Корбин скрючился и дико завыл. Кай решил воспользоваться паузой и, тяжело ступая, направился к развалинам шалаша, чтобы отыскать свой нож.

Резкий крик Дейры заставил его остановиться.

— Кай! Берегись!

Кай бросился на землю и, перекатившись на спину, увидел Корбина. Элементал хотел ударить Кая ногой в позвоночник. Он прыгнул, но, пролетев мимо Кая, врезался в толстую жердь, служившую опорой шалашу. Удар был так силен, что элементал переломил ее пополам и, отлетев к рядом стоящему дереву, рухнул на колени. Он оперся о него руками и замотал головой, приходя в себя.

Кай схватил половину сломанной жерди и двинулся к элементалу. Как только тот выпрямился, чтобы набрать воздуха, Кай с силой ударил элементала по голове. Кусок жерди в руках Кая разлетелся в щепки. Корбин дернулся, ударился лицом о ствол дерева и рухнул навзничь. Кай подпрыгнул и опустился на живот элементала. Корбин захрипел, попытался сбросить Кая с себя, но руки его были уже не так сильны. В ярости Кай наносил удар за ударом по голове и лицу элементала. Кулаки Кая покрылись кровью, лицо элементала превратилось в месиво, голова безжизненно болталась из стороны в сторону, но Нефритовый Сокол не сдавался.

— Проси пощады, проси, или я убью тебя! — ревел Кай. Окровавленное лицо воина клана исказила гримаса.

— И это все, что ты можешь сделать? — прошептал он. — Тогда получай.

Железный кулак элементала снова вдавил ребра Кая, заставив его заорать от боли. Сжав зубы, Кай вскочил и отпрыгнул от Корбина. Элементал поднялся, собираясь наброситься на Кая, но немедленно получил удар ногой в лицо. Кровь фонтаном брызнула из его губ. Утирая лицо и выплевывая зубы, Корбин сделал несколько шагов назад, но, споткнувшись, снова упал. Уперевшись о землю правой рукой, он согнул левую ногу в колене и рванулся вперед. Кай ожидал атаки. Вытянув руки, он схватил надвигающегося Корбина и упал на спину. Держа корпус элементала над собой, Кай нанес ему в живот удар двумя ногами, одновременно подбросил его и перекатился на бок. Всем своим весом элементал ударился о камни потухшего костра. Пепел и пыль поднялись кверху. Кай поднялся и, сжав кулаки, двинулся к Корбину. Злоба ослепила его, он даже не видел, что голова элементала повернута под каким-то странным углом по отношению к телу, а глаза его неестественно широко открыты. Кай замахнулся, но от усталости не удержался и упал на колени. Он пополз к Корбину, собираясь впиться тому в глотку и разорвать ее. Внезапно он увидел сбоку от себя большой камень, схватил его и приподнял над головой.

— Значит, собираешься швырнуть меня в безымянную могилу? — прохрипел он. — Нет уж. Только не в этой жизни.

— Кай! — раздался крик Дейры. — Остановись.

Он обернулся и увидел ее глаза, охваченные ужасом.

— Не делай этого, — умоляюще проговорила она.

— Он должен умереть, — твердо произнес в ответ Кай.

— Он уже мертв, — прошептала Дейра. — Посмотри, он не дышит. Не нужно. — Она сложила руки на груди. — Ради Бога, не поступай, как твой отец.

Еще не придя в себя от накатившей на него ярости, спасшей его жизнь, Кай перевел взгляд на согнутую фигуру элементала, затем снова посмотрел на Дейру.

— Ты говорила о моем отце? Скажи, что ты о нем знаешь?

— Твой отец убийца, — выдохнула Дейра и обхватила лицо руками. Однако, почувствовав, что начинает сползать в яму, она снова оперлась о землю. — Он убил моего отца в одной из битв на Солярисе.

Кай покачал головой.

— Этого не может быть, он никогда не дрался с воином по фамилии Лир.

— Да, это так, — подтвердила Дейра, — но это мой отчим. Моего настоящего отца звали Питер Армстронг. Твой отец подстроил ему ловушку и убил его. — Дейра повалилась на землю. — У моего отца даже не было возможности защитить себя. — Ее голос перешел на шепот: — Год или два, когда я была еще маленькой девочкой, мой отец считался мучеником, так как все полагали, что, в сущности, его убил подонок Джастин Аллард за верность Дому Дэвионов. Вольфсон и Капет также были героями. После того как моя мать второй раз вышла замуж, я долго не хотела менять свою фамилию на Лир, хотя мой отчим был очень хорошим человеком. В школе меня все любили. — Рассказывая свою историю, Дейра в изнеможении опустилась на землю. — Но потом мы вдруг узнали, что твой отец был тем самым человеком, который помог нам выиграть войну. С тех пор моего отца начали звать предателем. Мои друзья, те самые, кто еще недавно просил меня рассказать о подвигах моего отца, начали ненавидеть меня. Мне было очень тяжело слышать, что моего отца сравнивали с узурпатором Стефаном Амарисом. Но еще тяжелей мне приходилось, когда мои друзья в глаза говорили мне, что Джастин Аллард правильно сделал, что убил моего отца.

Кай поднялся, нашел свой нож и, взяв его, приблизился к Дейре. Медленно опустившись на землю, он начал рыть землю возле ее ноги.

— Вот поэтому ты и стала врачом? Дейра рассеянно посмотрела вниз.

— Нет, я стала врачом, потому что в мечтах я очень часто желала оказаться рядом со своим отцом в минуту его гибели и спасти его. Я присоединилась к вооруженным силам Федеративного Содружества, чтобы доказать всем: я не дочь предателя. Мною руководило желание возместить Федеративному Содружеству тот ущерб, который, как утверждали, принес ему мой отец. Но я всегда была уверена, что, какими бы ни были его преступления, он не заслуживал смерти.

— Мой отец не убийца, — возразил Кай, отбрасывая в сторону землю и корни. Продолжая копать, он произнес: — Прежде всего он не хотел убивать твоего отца.

— Откуда ты знаешь? Да посмотри любой головид, и ты увидишь эту сцену!

— Я никогда не говорю того, чего не знаю, — ответил Кай. — Когда я был маленьким, у нас в школе часто заходил спор о том, чей отец сильнее. — Он усмехнулся. — В каком-то возрасте мальчишки только об этом и говорят. И вот однажды я так сильно сцепился с одним из моих товарищей, что тот убежал домой весь в слезах. Почему? Я сказал ему, что, если мой отец захочет, он легко может убить его отца.

Дейра поежилась.

— Меня в школе часто дразнили. Кричали, что Джастин Аллард и меня убьет.

Кай сел на корточки и посмотрел в глаза Дейры. К горлу его подступал неприятный комок.

— В тот день, когда я пришел домой после школы, мой отец показал мне голофильм с той битвой. Когда мы смотрели его, он выключил звук и говорил сам. Он сказал мне, что был вынужден играть роль предателя-ляоиста. Кто-то должен был взять на себя роль провокатора, показать, что Ляо правильно сделали, отколовшись от Федеративного Содружества. А также нужно было и привлечь внимание Максимилиана Ляо. Кстати, первый ракетный залп моего отца прошел мимо. Он не промахнулся, он сделал это специально, зная, что убьет твоего отца. Он давал ему возможность сдаться.

— Но тот предпочел умереть в своем роботе, — выдавила из себя Дейра.

— Да, в «Грифоне», — кивнул Кай. — Мой отец всегда говорил, что недооценил Филипа Капета. Он не ожидал, что тот может научить своих воинов быть такими упорными. Еще мой отец говорил, что самое тяжелое на свете — это убить человека. Он всегда повторял, что убийство — это последнее средство, к которому нужно прибегать только в том случае, когда все остальное уже не действует. — Кай снова посмотрел на Дейру. — Крайнее решение, — прошептал он. — А это, — он кивнул в сторону Корбина, — подтверждение моих слов.

Дейра подтянулась и взяла Кая за подбородок.

— В каждом правиле есть исключения. В данном случае у тебя был выбор: ты мог сдаться, остаться жить, но ты предпочел драться, чтобы спасти меня. Что заставило тебя поступить именно так после всего того, что я наговорила тебе за эти месяцы? — Ее голубые глаза встретились с его взглядом. — Почему, после того как я обходилась с тобой, ты поступил именно так?

Кай снова принялся копать.

— Я твой должник, ведь ты спасла мне жизнь, — пробормотал Кай.

— Это не ответ, — отозвалась Дейра. — Во всяком случае, он звучит не очень убедительно. — Она подобрала один из сучков и начала помогать ему копать. — Я тебя возненавидела сразу же, как только узнала, кто ты. Но в то утро на Скондии ты мне очень понравился. Знаешь, мне казалось, что я проведу прекрасный Новый год.

Кай слегка рассмеялся, и его пронзил резкий приступ боли. Он замолчал.

— Я тоже так думал, — произнес он. Дейра с трудом сглотнула.

— Потом, когда генерал Редберн познакомил нас, я вдруг почувствовала, что предаю себя и своего отца. После этого я набросилась на тебя, пытаясь разозлить, причинить такую же боль, какую мне причинил твой отец. Я хотела найти способ обрушить на тебя всю мою ненависть, но чем больше я старалась, тем меньше я находила поводов для ненависти к тебе.

Пока Дейра говорила, Кай ощущал, как между ними исчезает отчужденность. В течение всех двух лет своего знакомства с Дейрой Лир его всегда удивляло ее двойственное отношение к нему. Теперь, когда он все понял, ее поступки приобрели смысл. Часть его сознания, всегда боявшаяся, что Дейра все еще продолжает ненавидеть его, хотела кричать от радости. У него вдруг возникло сильное желание схватить Дейру в свои объятия и никогда не отпускать.

Но леденящий страх вновь вернулся к нему. Он словно сковал его, сдавил ему горло. «Теперь ты знаешь ее секрет, Кай Аллард, но это не меняет сути дела. Ты все равно остаешься для нее убийцей, сыном убийцы. Ты — ее полная противоположность, и этого она никогда не забудет».

Кай снова нахмурился.

— Ты просто недостаточно пристально вглядывалась в меня, доктор. Во мне есть много, чего ты так ненавидишь. Например, я часто ошибаюсь, и это приводит к смерти невинных людей. Еще я заставляю других делать то, что они не хотят делать, но что нужно мне. Я заставляю своих воинов убивать. Ты хочешь знать, почему я пожертвовал ради тебя своей жизнью? — Кай усмехнулся. — Это же так просто. Что несу в этот мир я? Только смерть и разрушение. Ты же несешь в него жизнь, вот я и решил, что моя смерть пойдет миру только на пользу.

— Не обманывай себя, Кай, — сказала Дейра, выбираясь наконец из ловушки. — С твоей смертью мир не намного улучшится. Что же касается меня, то без тебя мне станет намного хуже.

— Ты бы осталась жить. Что может быть лучше?

— Не жить, а физически существовать, — поправила Дейра. Она встала рядом, положила руки ему на плечи и долго смотрела в его глаза. — Без тебя моя душа была бы мертва, — црошептала Дейра, и ее губы прижались к его губам.

XXII

Диосд

зона оккупации Клана Волка

2 апреля 3052 г.

Увидев, как ильХан Ульрик занял место председателя за столом, Фелан улыбнулся. В большом зале базы, некогда принадлежавшей Третьему Расалхагскому полку, проходил очередной этап жеребьевки. В дальнем конце зала стояло много воинов Клана Волка, но Фелану они были по большей части незнакомы. Из его друзей в зале не было никого: после двух дней непрерывных боев Тринадцатый гвардейский полк клана сегодня отдыхал, и сам Фелан предпочел бы делать то же самое.

ИльХан подождал, пока два могучих элементала не внесли в зал уже известное Фелану гравитационное устройство, после чего началась сама церемония.

ИльХан попросил признать его права как представителя Дома Уордов. Фелан и его противник хором ответили:

— Сейла.

— Только с нашей смертью исчезнут связи, которые сплачивают нас, — произнес Ульрик.

ИльХан выглядел усталым. Он торжественно склонил голову, немного помолчал, затем обратился к стоящим перед ним воинам:

— Это будет ваша третья битва. Вы хорошо знаете, какой чести вы удостаиваетесь. Тебе, Фелан Вульф, двадцать лет. Расскажи нам о своих заслугах.

— Сирилла Уорд выбрала меня как своего наследника. Я был рабом, но был принят в касту воинов. В одиночку я покорил Ганцбург. На Саталисе я взял в плен расалхагского принца Рагнара. На Гиперионе я защищал плотину Симмонс, а затем охотился за предателями в топях. На Диосде я участвовал в сражении с командным звеном Третьего полка. В битвах за родовое имя я победил элементала Дина, летчика Глинис и добился права продолжить борьбу.

— Тебе, Лахос, двадцать семь лет. Что сделал ты?

Противник Фелана начал перечислять свои заслуги. Он, как и Фелан, был пилотом боевого робота. В одном из сражений его тяжело ранили. Он ходил прихрамывая. Левая часть его лица еще не зарубцевалась от ожогов, возле глаза Фелан увидел незаросшие швы. «Ему самое место в госпитале, а не в битве», — подумал Фелан.

Лахос закончил говорить. ИльХан торжественно сложил и поднял вверх руки.

— Теперь мы знаем, что проявленный вами героизм дает вам право участвовать в битве за родовое имя. Как бы ни сложилась ваша дальнейшая судьба, свет ваших побед не померкнет. — Ульрик опустил руки и сделал воинам знак приблизиться к нему. Махнув рукой, Ульрик предложил обоим воинам выйти вперед. — А теперь покажите мне знаки, подтверждающие ваше право находиться здесь.

Фелан протянул ильХану свой медальон. Ульрик принял его, повернулся к Лахосу и взял его медальон. Поместив их в отверстия, он снова начал говорить:

— В жеребьевке, которая предшествует битве за родовое имя, отражается весь хаос войны. Сейчас я пущу ваши медальоны. Чей медальон придет к финишу первым, тот будет добычей, а его соперник — охотником. Первый имеет право выбрать вид битвы, второй воин называет место. Таким образом, ни у кого не будет явного преимущества. Вы согласны? — обратился ильХан к воинам.

— Сейла.

Ульрик нажал на кнопку, и медальоны, набирая скорость, устремились вниз. Фелан взглянул на Лахоса. «Будь я на его месте, я бы выбрал битву в боевых роботах, — подумал он. — С такими ранами только в кабине у него есть шанс победить меня. Черт подери, да он еле стоит. В кулачном поединке я бы его победил в момент». Фелан поднял глаза и увидел, как медальоны исчезли в нижней части устройства. Фелан напряженно наблюдал за исходом. «Расслабляться не стоит. Как бы ни был слаб Лахос, он — воин и не упустит возможности победить меня. Само его появление здесь уже заслуживает уважения».

Раздался тихий звон, медальоны легли в нижней части трубки.

Наступал решительный момент. ИльХан протянул руку, достал верхний медальон и показал его залу. Фелан сразу увидел свое имя.

— Воин Фелан! — произнес Ульрик. — Ты — охотник и выбираешь вид битвы.

Фелан краем глаза заметил, как помрачнело лицо Лахоса. «Он все отлично понимает. Если я объявлю единоборство на кулаках, он не выдержит и пяти секунд».

— Фелан, — снова раздался голос ильХана, — мы ждем. Назови тип битвы.

Воин гордо посмотрел на Ульрика и твердо произнес:

— Битва в боевых роботах, мой хан.

Круговыми движениями Фелан размял плечи и услышал хруст суставов.

— Думал, нам дадут отдохнуть перед тем, как послать на битву, квиафф?

Его противник кивнул.

— Да. Я смотрю, ты в полной форме, — заметил он. — Вас, гвардейцев, ничего не берет. Деретесь вы не хуже остальных, горячих мест не избегаете, а раненых среди вас всегда меньше.

Фелан потянулся и, засунув большие пальцы под ремень, расправил пояс рубашки.

— Ты из Восьмого драгунского полка, квиафф? Значит, тоже дрался за нефтеперегонный завод в долине Ольен. Ты не тот самый Лахос, который ввел свой робот внутрь завода и поджег его, чтобы выкурить оттуда местную милицию? — спросил Фелан.

— Он самый и есть, — ответил воин и поднес ладонь к обожженной части лица. — Как только вокруг меня загорелась нефть, я подумал, что превращусь в головешку. Иногда мне казалось, что полыхают не только стены завода, но и пульт управления в кабине. Как видишь, даже нейрошлем и то не помог.

Фелан только сейчас заметил, что на Лахосе слишком длинные шорты. Приглядевшись, он заметил и на ногах воина длинные рубцы от очевидно недавно полученных ожогов.

— Да, видок у тебя неважный, — признался Фелан. — Мне бы не хотелось оказаться зажаренным в кабине собственного боевого робота.

— А ты думаешь, что я только и мечтал об этом? — улыбнулся Лахос и пристально посмотрел в глаза Фелана. — Ты знаешь, когда Ульрик вытащил твой медальон, я подумал, что ты выберешь битву без оружия. Благодарю тебя, Фелан, ты дал мне возможность показать себя.

— Ладно, — мотнул головой Фелан.

В тот же момент лифт достиг подземного этажа базы, где хранились роботы побежденных расалхагцев, и остановился. Перед тем как открылись двери, во встроенном в потолок динамике затрещал голос ильХана:

— Фелан и Лахос. Это ваш третий поединок. Вы поднялись на ступень, недоступную многим другим воинам. Гордитесь этим. Сейчас перед вами откроются двери, и вы начнете битву. Победивший в ней покроет свое имя славой, на долю проигравшему достанется великая честь.

— Сейла. — Два голоса слились воедино.

Двери лифта медленно открылись, и противники увидели перед собой ряды боевых роботов. На многих из них виднелись следы только что прошедшего сражения, вмятины, пробоины, черные полосы от лазерных очередей. Но, несмотря на повреждения, роботы напоминали замерший перед очередным броском мощный смертоносный легион. Казалось, что они только ждут руку, которая снова пошлет их в смертельную схватку. На десятках других миров Фелан уже видел подобные картины, и всегда при взгляде на грозные машины чувствовал необъяснимое волнение.

Справа, недалеко от дверей лифта, стоял «Покоритель» Лахоса. В верхней части мощного, приземистого робота Фелан заметил несколько новеньких листов брони. На почерневшем от копоти корпусе робота они напоминали заплаты. Из вооружения на нем стояли лишь двенадцать лазеров средней мощности, и все они были смонтированы на коротких и толстых руках «Покорителя». Фелан с сомнением покачал головой. «Учитывая степень ранения Лахоса, он едва ли сможет использовать больше половины вооружения», — подумал он.

Напротив «Покорителя» стоял «Волкодав» Фелана. Высокий изящный робот скорее был похож на статую бога войны, чем на боевую машину. Черный, с красными знаками гвардии Клана Волка на плечах, робот Фелана больше напоминал зверя, чем коротконогий, неповоротливый «Покоритель». Вооружения на «Волкодаве» было в три раза меньше, чем на «Покорителе», зато он сильно выигрывал в скорости и маневренности, а электронная система защиты делала его небезопасным противником даже в битве с более тяжелыми машинами.

— Удачи, Фелан.

— Взаимно, — ответил воин, и противники вышли из лифта.

Лахос не видел левой руки Фелана, когда тот сошел с лифта. Поэтому удар в необожженную часть лица застал его врасплох. Голова его дернулась в сторону, и воин повалился на железобетонный пол.

Стоя над противником, Фелан облизнул окровавленные суставы.

— Извини, Лахос, но ильХан сказал, что битва начнется сразу же, как мы выйдем из лифта. Я бы мог победить тебя прямо-сейчас, но не буду этого делать. Никакая битва, даже за родовое имя, не стоит лишней крови.

Фелан вздрогнул и снова перевел взгляд на монитор. В полутьме комнаты яркие линии пробегающих по экрану данных отбрасывали на его лицо светло-зеленые полосы. Чем внимательней Фелан изучал поступающую информацию, тем сильнее его охватывала тревога. «Неужели я ошибся? — подумал он. — Ведь этого просто не может быть. Невозможно».

Уже долгое время Фелан бился над разгадкой тайны военного регента. Он вписывал в отдельный файл все те скудные сведения, которые ему удалось обнаружить, сопоставлял и анализировал данные, перепроверял их достоверность, изучал источники, но нигде он не видел разгадки. Наиболее ценным для себя он считал сведения, полученные им от самого военного регента, но не скидывал со счетов, что и это могло быть ложью.

В конце концов он решил применить методику, называемую лезвием Оккама. «Черт его знает. Возможно, самый простой аналитический метод окажется наиболее правильным», — с горечью подумал он. Однако очень скоро Фелан убедился, что его задача еще сложнее, чем он вначале предполагал. Конечно, он мог бы и сейчас идти на доклад к ильХану. Что ни говори, кое-что ему узнать удалось. Первое — это то, что Ком-Стар давно готовил Фохта к должности военного регента, и тогда все, что он о себе рассказывал, — просто легенда. Путь легкий, к тому же подтверждает давнюю догадку о том, что Ком-Стар готовит свои кадры заранее.

Дверь в комнату открылась, и вошел Ульрик. В круге света, падавшего от слабенькой настольной лампы, фигура ильХана казалась привидением.

— Я только что из больничной палаты, навещал Лахоса, — сказал он. — Воин удручен поражением, но, по-моему, очень рад, что остался в живых. Мне удалось и поговорить с врачами, которые выхаживают Глинис. Она еще в коме, но надежда есть. Во всяком случае, все ее внутренние органы функционируют нормально.

— Я рад, что они будут жить. Благодарю вас за хорошие новости, — улыбнулся Фелан.

По лицу ильХана также пробежала улыбка.

— Я знал, что ты ждешь их, — ответил он. — Но есть и неприятности. Конал Уорд обвиняет тебя в трусости, но его поведение меня не удивляет. Он буквально умолял менявынести на обсуждение Совета Клана твои действия в последней битве, но я отклонил его просьбу. Я сказал ему, что по законам клана ты имел полное право решать, как поступить с побежденным.

— Значит, теперь Конал будет называть меня не только вольнорожденным, но еще и трусом. Я знаю, он хотел, чтобы Лахос убил меня, — угрюмо произнес Фелан. — Он просто боится за Влада, не надеется, что тому удастся победить меня.

ИльХан с трудом подавил улыбку.

— Конал больше всех кричал о твоем предательстве, о том, что ты унизил Лахоса. Мне пришлось успокоить его, сказать, что Лахос будет участвовать в следующей серии битв за родовое имя Уордов.

— Наплевать ему на Лахоса, не за него Конал так беспокоится.

— Да нет. — Ульрик погладил свою длинную узкую бороду. — Ты напрасно думаешь, что Конал так уж печется о Владе. В предыдущей битве за право сразиться с Владом противники убили друг друга, так что он все равно проходит в финал. А дерется он отчаянно. Все его противники либо погибли, либо получили увечья.

— Ну, со мной такого не случится, — отрезал Фелан. — Надеюсь, что я смогу повыбивать ему зубы.

— Я в этом не сомневаюсь, — согласился ильХан и кивнул в сторону стоящего перед Феланом компьютера. — Как идут твои поиски? Не удалось еще раскрыть тайну Анастасиуса Фохта? Расскажи-ка мне все, что удалось узнать. Может быть, вдвоем мы сможем прийти к какой-нибудь разгадке.

Фелан посмотрел на свои записи, собрался с мыслями, вспомнил все, о чем он собирался докладывать, и начал говорить:

— Я начал исследования с того момента, когда вы послали Гэса Майклза на Элайну. Если брать это время за точку отсчета, то тогда выходит, что Анастасиусу Фохту лет сто, не меньше. Он мужчина, хотя смена пола не исключена. У него нет глаза, следовательно, он участвовал в сражениях. В последние годы его деятельность ограничивается разработкой военных операций. Современной тактики ведения военных действий на поле боя он может не знать. Известно также, что, появившись в Ком-Старе ровно двенадцать лет назад, Фохт говорил исключительно по-немецки. Из этого можно сделать вывод, что его родина Содружество Лиры и что он некоторое время провел в Найджелринге. Косвенно эти данные подтверждаются и им самим: военный регент как-то обмолвился, что встречался с моим отцом.

— Не густо, — тихо произнес ильХан.

— Согласен, но для начала поисков вполне достаточно. Я исходил из того, что Анастасиус Фохт — имя вымышленное, и проверил всех выпускников Найджелринга за последние восемьдесят лет. Применяя метод Бертильона, учитывающий рост и другие данные, я отобрал около ста кандидатов на роль Фохта.

Наклонившись над экраном компьютера, ильХан с интересом слушал Фелана.

— Вижу, ты проверил их послужные списки и биографии. Неплохо поработал, — сказал Ульрик, садясь на свободный стул рядом с Феланом. — И кроме того, выяснил, кто числится в списках погибших или пропавших без вести, квиафф? — Ульрик оперся локтями о колени, обхватил руками щеки и приготовился слушать дальше.

— Афф, мой хан, — ответил Фелан. — И не только тех, кто погиб или пропал именно в битвах. Я поднял все данные о потерях в локальных стычках, которые происходили еще за несколько лет до Четвертой войны. Кстати, данные о самой Четвертой войне принесли мне всего несколько кандидатов. Я проверил их и могу твердо заявить, что никто из них не может быть Фохтом. — Фелан задумчиво барабанил костяшками пальцев по экрану компьютера. — Это навело меня на мысль, что для поиска мы заложили в программу не те данные. Я провел один любопытный эксперимент: задал компьютеру цель — найти меня и ввел поисковые данные. Компьютер, пользуясь заложенной нами программой, начал поиск...

— И? — спросил ильХан.

— Он не нашел меня, — произнес Фелан и улыбнулся. — Я увеличил количество параметров поиска, выбросил из программы всю эту бертильоновскую чушь и добавил имя «Лудд». На этот раз результат получился получше, компьютер нашел моего отца, но пропустил моего дядю и меня самого. И знаете почему? Потому что, согласно данным Ком-Стара и Лиранской службы информации, мой дядя Патрик и я давно умерли. — Улыбка Фелана стала еще шире.

— Но ты жив, — произнес ильХан. — То же самое может получиться и с Фохтом. Занятно. — Ульрик погладил бородку. — Ну и что ты сделал потом? Изменил параметры поиска, квиафф?

— Афф. Я провел универсальное сопоставление. Отобрал тысячу наиболее подходящих кандидатов и начал искать. Меня интересовали все совпадения. Фохт как-то говорил, что в течение короткого времени находился в поместье Лестрейд на Саммере. Я принялся проверять всех, кто когда-нибудь служил там или был связан с Альдо Лестрейдом. Таким образом число претендентов на роль Фохта уменьшилось больше чем наполовину.

Слушая Фелана, ильХан сгибал и разгибал пальцы.

— То есть, — продолжал Фелан, — сделанное вскользь замечание Фохта навело меня на мысль, что он мог потерять глаз в Четвертой войне. Поскольку я проверил всех, кто остался жив, я начал проверять тех, кто числился в списках погибших или пропавших без вести. Я также ввел дополнительный параметр поиска — искать людей, знакомых с моим отцом. Перечень получился длинный, поскольку я ошибся, ввел всех знакомых моего отца, а нужно было ограничить поиск годами его военной службы. Сначала я хотел просто урезать перечень, но потом подумал, что неплохо бы все включенные в него имена проверить на связь с поместьем Лестрейд. Результаты получились очень любопытные, — произнес Фелан.

— Чем же?

— Мой список стал очень небольшим и включал только умерших или пропавших во время военных действий.

— Ты проверил? Все они действительно умерли? — ИльХан перегнулся и приблизил лицо вплотную к экрану.

— Я проверил абсолютно все, — утвердительно кивнул Фелан. — Ни к чему не придерешься. Свидетельства о смерти, данные, могилы, памятники — все как положено. Но я пошел дальше — запросил генеалогические данные. Изучая их, я наткнулся на новый сюрприз — обнаружил извещение о своей собственной смерти. Оказывается, я погиб на Арк-Ройале.

Фелан попытался говорить как можно беззаботнее, но тщетно, голос его слегка дрргнул. Однако не сообщение о собственной смерти расстроило его, а мысль об оставшихся там родственниках. Хотя Клан Волка давно стал его новой семьей, воспоминания о покинутых родных и близких нет-нет да и жгли его. Несмотря ни на что, Фелан все еще продолжал любить их. ИльХан не догадался об истинной причине задумчивости Фелана.

— Я тебя понимаю, — сказал Ульрик. — Нелегко читать сообщение о собственной гибели.

— Да нет, — ответил Фелан. — Меня не это беспокоит, а некоторые воспоминания. — Фелан нажал несколько клавишей, и на экране появился внушительных размеров гранитный памятник. На черном мраморе в обрамлении золотых листьев виднелась надпись «Штайнер». — Мне довелось присутствовать на похоронах великой правительницы Катрин Штайнер, — продолжил Фелан. — Ее погребли в фамильном мавзолее, рядом с ее выдающимися предками. И вот я случайно вспомнил широко повторявшийся в то время слух, будто в мавзолее есть еще одно место для погребения и там тоже стоит памятник, но на его мемориальной табличке ничего не написано. Это, конечно, может быть и простая сплетня, а возможно, и нет.

Фелан снова нажал клавиши, и на экране появилось новое изображение.

— Я почти уверен, что военным регентом является вот этот человек. Он три года учился в Найджелринге, но по документам является выпускником военной академии Сангламор на Скаи. Он действительно учился там, там же попал в поле зрения семейки Лестрейд, и между ними завязалась дружба. В свое время он командовал двумя лиранскими полками — Седьмым гвардейским и Десятым гвардейским. По слухам, они и сейчас являются лучшими в армии Виктора Дэвиона. А поскольку мы знаем, что каждый последующий великий правитель проходит службу именно в Десятом полку Лиранской Гвардии, то этот человек скорее всего и является тем, кого мы ищем. У него есть права на трон великого правителя. Катрин Штайнер успешно избавилась от Фредерика Штайнера, того самого, кто привел ее на трон. И именно тогда Альдо Лестрейд имел огромное влияние. Интриган, хитрый политик, он спланировал немало политических убийств, последние из которых пришлись на время Четвертой войны.

— А как складывалась его военная карьера? Он был хорошим командиром?

— Прекрасным, — ответил Фелан, продолжая работать клавиатурой. — Подчиненные прозвали его «молотом» за пристрастие бить по какой-нибудь цели из всех орудий. Особенно он отличился в войне с куританцами. Те воевали по старинке, действуя маленькими отрядами. Пару раз он очень успешно бился и с Лигой Свободных Миров. Он прекрасно владеет тактикой действий высокомобильными силами, но старая привычка дает себя знать: он постоянно загоняет противника в угол и подавляет мощным огнем.

— Похоже, что это один из тех редких командиров, которые умеют менять тактику в зависимости от противника, — заметил Ульрик. — Если это действительно так, то он очень опасен. Но за Фохтом я такого мастерства не замечал. Он, конечно, кое-что умеет, в своей новой жизни научился некоторым хитростям, но не больше. Тактик он очень слабый.

— Вы не допускаете, что он может просто обманывать? — В задумчивости Фелан пожевал нижнюю губу.

— Ты подозреваешь, что он ведет двойную игру? Пытается казаться простачком, а на самом деле хитер как лис? — спросил ильХан.

Лицо Фелана помрачнело. Его первым желанием было рассказать Ульрику о том, что Фохт просил его шпионить за кланами. Сначала Фелан колебался, но потом, став воином, отказался наотрез.

— Да нет, в коварстве его обвинить трудно. Фохт прежде всего воин. Да, во время Четвертой войны его подразделение подчинялось Лестрейду и совершало политические убийства. Однако сам Фохт вел себя достойно, в политику не вмешивался. В конце концов он со всеми своими воинами перешел к Курите и успешно воевал на его стороне. Правда, он совершил одну ошибку, которая привела к потере острова Скаи, и Курита казнил его.

ИльХан поднялся и, не отрывая глаз от лица человека на экране, произнес:

— То, что ты мне сказал, меня убеждает. Возраст и многое другое вполне сходятся. Это явно профессионал высокого класса, пост, который он занимает сейчас, подходит ему вполне, а поставленные задачи определенно по плечу. Анализ тактики и стратегии показывает, что ты на верном пути. Какие есть сомнения?

— Конечно, я не исключаю, что именно этот человек, — Фелан кивнул в сторону экрана, — и лежит в могиле на Дромини VI. Но если это не так, то Анастасиусом Фохтом может быть только он. Других кандидатов нет.

— Вот и отлично, — кивнул Ульрик. — Давай считать, что ты прав. Подготовь-ка мне полную информацию по нему и еще по четырем наиболее подходящим кандидатам. И поторопись, она мне понадобится сегодня вечером Все остальное представишь завтра.

Фелан удивленно вскинул брови.

— Почему такая срочность? Мне нужно еще кое-что проверить.

— Я верю тебе, Фелан, — возразил ильХан, — и хочу познакомить с твоими выводами офицеров. Дело в том, что военный регент прилетает к нам ровно через три дня для ведения Переговоров. Их цель — будущее Ком-Стара.

XXIII

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»,

транзитная орбита Диосд

зона оккупации Клана Волка

5 апреля 3052 г

Военный регент поднял голову. Двери мостика раскрылись, и он увидел двух огромного роста элементалов. Могучие воины, а с ними и все остальные офицеры, стоящие вдоль коридора, замерли по стойке смирно. Прямо напротив военного регента, отделенный от него рядами воинов, сидел ильХан. Наверху, под самым потолком, висели два полотнища: флаг Клана Волка и рядом с ним флаг Ком-Стара. Из громкоговорителей послышалась негромкая музыка, играли бравурный марш, некогда очень популярный в Звездной Лиге.

Фохт поправил повязку и медленно, в такт мелодии, зашагал по палубе туда, где, сидя у голотанка, его ждал Ульрик. Проходя мимо рядов воинов клана, военный регент уважительно склонил голову, точно так же, как он бы сделал, обходя шеренги своих солдат. «Это воины, и они достойны моего почтения, — говорил себе Анастасиус Фохт. Он сжал губы. — Да и простая осторожность никогда не бывает лишней. Неуважение здесь равносильно самоубийству».

Он остановился возле ильХана и торжественно приветствовал его. Вождь клана ответил таким же салютом, затем протянул военному регенту руку.

— Да пребудет с вами мир Блейка, — произнес Фохт. Ульрик слегка наклонил голову, приветствуя почетного гостя.

— Рад видеть вас, военный регент. Очень сожалею, что вы прибыли к нам ненадолго.

— Приветствую вас, ильХан, — ответил Фохт, пожал протянутую руку и сел рядом с Ульриком. Обведя глазами строй воинов, военный регент узнал многих, с кем ему уже доводилось встречаться. Не увидев Фелана на палубе, Фохт посмотрел вверх, но и там не нашел знакомой фигуры. «Интересно, — мелькнула у него мысль. — Означает ли что-нибудь отсутствие Фелана среди встречающих?»

Воины вскинули руки в приветствии, Ульрик ответил на него, раздалась команда разойтись, и воины, чеканя шаг, ушли.

— Думаю, регент, нам лучше побеседовать в голотанке, — проговорил ильХан и предложил гостю последовать за ним.

Фохту показалось, что в голосе Ульрика прозвучало нечто большее, чем просто вежливое предложение, но, чтобы понять, куда клонит ильХан, такого маленького намека ему было недостаточно. В знак согласия он наклонил голову и вошел за ильХаном в голотанк. Каждый, кто входил сюда, начинал чувствовать себя Богом-создателем — такой удивительный мир перед ним открывался. Фохт увидел объемную карту Внутренней Сферы. Граница Периферии была совсем рядом, чуть повыше головы. Милая сердцу Терра находилась внизу, у самых ног. Достаточно было одного неловкого движения ногой, и она исчезла бы. Фохт не подумал, что расположение планеты выбрано не случайно, он был слишком поглощен картой. Как ребенок, впервые попавший в планетарий, военный регент, едва не раскрыв рот от изумления, рассматривал мириады расстилающихся перед ним миров. Каждая планета была отмечена. У Фохта такого оборудования не было, по сравнению с увиденным все его реальности, вызываемые компьютером, казались топорными.

— Я надеялся, что увижу Фелана среди встречающих, — произнес военный регент. — Мне удивительно, что в стыковочном узле меня встретили элементалы.

Ульрик слегка пожал плечами. Вытянув руку, он нажал на кнопку рядом с одной из звезд. В воздухе распахнулось большое, зеленоватого цвета окно, и поползли колонки цифр и сообщений. Стоя напротив Ульрика, Фохт видел их зеркальное изображение.

— Фелан будет рад встретиться с вами, регент, — уклончиво произнес ильХан. — Сейчас он на Диосде, там совершенно неожиданно вышли из подполья отряды местной милиции. Мы думали, что на Диосде будет все спокойно, но ошиблись — зилоты продолжают совершать диверсии. Недавно они вывели из строя несколько центральных компьютеров и парализовали работу нашей службы сбора и анализа информации.

Ульрик нажал на нижнюю часть окна, оно начало постепенно уменьшаться и превратилось в небольшой квадратик, который повис под звездой.

— Я вполне понимаю ваш интерес к Фелану, — внезапно заговорил ильХан. — И даже разделяю его. Прежде всего потому, что хотел бы поговорить с вами о некоторых вещах до того, как мы начнем наши переговоры. Вы не могли бы оказать лично мне одну маленькую любезность?

— Любезность? — повторил военный регент. — Конечно, уважаемый ильХан.

Вождь Клана Волков сложил руки за спиной и, стараясь не смотреть в глаза Фохта, продолжил:

— Я записал голодиск, который бы мне хотелось передать полковнику Моргану Келлу, командиру Гончих Келла. Я просил бы вас сообщить ему, что его сын не только жив и здоров, но и считается одним из лучших воинов клана. — Ульрик поднял голубые глаза и встретился со взглядом Фохта. — Вас это удивляет, военный регент? — спросил он.

Фохт сделал вид, что он поражен.

— Да, ильХан. Но это приятная новость, уверен, что Келлу она понравится.

— Вероятно, — неуверенно произнес ильХан. — Мне самому трудно это представить, но я надеюсь, что вы правы. Вы ведь лучше меня знаете семейные отношения, царящую в них мелочную зависть и некие глубокие чувства. — Ульрик сложил руки на груди. — Наша культура, как вам известно, зиждется на уважении к клану и дому. По моему мнению, это единственное, что может связывать и объединять людей. Семейные связи чаще разъединяют, поэтому у нас семей нет. Вы можете считать это недостатком, но он нам не вредит. Однако при всем нашем отрицательном отношении к семье мне не хотелось бы причинять Келлам дополнительные огорчения. А Фелан нужен клану, и это высшая похвала, которой может удостоиться наш воин. Хотя, по-вашему, кровные связи являются наиболее прочными.

— Да, — согласился военный регент, — но долг сильнее кровных уз. — Фохт внимательно разглядывал своего противника. «Изменился. Сильно изменился Ульрик. Не таким ты был раньше. Очень любопытно, куда это он клонит? Действительно говорит искренне или пытается усыпить меня?» — Правда, что касается лично меня, то я не считаю семейные связи такими уж прочными. Моя семья многого не понимала, но относительно Келлов вы не ошиблись.

— Хорошо, — сказал ильХан. — Я не говорил Фелану, что отправлю этот диск, но, если придет ответ, он его получит.

Да, кстати, вы можете включить сюда и свое послание к Келлу, сказать ему несколько слов о его сыне и о жизни в клане. Пожалуйста, не стесняйтесь. — Ульрик улыбнулся. — Хотя я прекрасно понимаю, что примас Ком-Стара может воспрепятствовать отправке этого голодиска, особенно сейчас, когда наши отношения оставляют желать много лучшего.

— Я лично передам полковнику Келлу, что его сын живет и здравствует. — Фохт многозначительно улыбнулся. — Думаю, что мне удастся обмануть бдительность госпожи Уотерли.

— Ну что ж, мне приятно очутиться в такой компании в заговоре против Миндо Уотерли, — улыбнулся ильХан. — Однако я боюсь, Большой Совет не одобрит моей переписки с врагом. — Голубые глаза Ульрика сузились. — Времена сейчас крайне опасные, Анастасиус. Все, чем мы здесь занимаемся, — это прекрасно и полезно, но некоторые политики могут всегда перевернуть все, что мы сделали, и обратить это против нас же. И тогда начнется кошмар.

— Ваши опасения мне понятны, Ульрик, но надеюсь, что мы с вами вполне доверяем друг другу. Я не собираюсь вас обманывать.

— Я тоже с вами вполне честен. Фохт улыбнулся.

— То, что нашим дипломатам не удается поделить, нам, воинам, приходится отвоевывать. Но я не хотел бы воевать с вами, ильХан. Я давно слежу за вашими успехами и считаю вас выдающимся военачальником. Не хотел бы я оказаться в списке ваших врагов.

ИльХан тихо рассмеялся.

— Увы, Анастасиус, я тоже неравнодушен к похвалам. А вы, оказывается, льстец. Если так пойдет и дальше, вы получите фору в один полк.

— Если речь идет о Тринадцатом гвардейском, пожалуй, я не откажусь.

— Интересный выбор, друг мой. Только хотел бы я посмотреть на вас после того, как вы объявите Наташе Керенской и Фелану Вульфу, что они не будут драться против вас. Они вас просто разорвут на части.

— Ну уж нет, — засмеялся военный регент. — Я воин, а не посыльный. — Фохт бросил взгляд на один из пультов управления. — Я привез с собой некоторую информацию, которая поможет нам быстрей обговорить нашу будущую битву.

ИльХан нажал на клавишу, карта звездного неба исчезла, затем снова восстановилась.

— Надеюсь, что ваша информация уже включена в мою базу данных. Начнем?

— Да, — согласно кивнул Фохт. Он внезапно выпрямился, лицо его стало серьезным. — Говорит Анастасиус Фохт, военный регент Ком-Стара и Верховный главнокомандующий вооруженными силами Ком-Стара. Миндо Уотерли, примас Ком-Стара и хранительница священного слова Блейка, дала мне право обговорить с вами условия будущей битвы. Я своей честью гарантирую, что ни одно из принятых нами решений не будет впоследствии изменено или нарушено.

Выслушав военного регента, Ульрик столь же торжественно произнес:

— Я — Ульрик Керенский, ильХан кланов и Хан Клана Волка. Большой Совет уполномочил меня вести переговоры. Я своей честью гарантирую, что ни одно из принятых нами решений не будет впоследствии изменено или нарушено. — ИльХан показал на карту. — Поскольку вы выступаете в роли защищающегося, выберите место битвы.

— Я выбираю Токкайдо, — громко сказал Фохт и дотронулся до маленького зеленоватого квадратика под планетой. — Мы будем биться на Четвертой планете.

В воздухе снова появилось окно, и перед глазами противников открылась тьма космического пространства и в нем маленькая звездочка Токкайдо. Постепенно планета приближалась, становясь все больше и больше. Разглядывая вращающуюся голубовато-желтую планету, ильХан задумчиво погладил бородку. Внезапно вид изменился, крупный план исчез, и планета начала приближаться. Фохт с Ульриком как бы понеслись над ее поверхностью. Словно орлы, парили они над необозримыми полями спелой пшеницы, спускались в глубокие расщелины, затем снова устремлялись вверх, к горным вершинам Позористу. Оттуда, с заоблачных вершин, они снова падали вниз и летели над лесами и болотами, пересекали реки и черные воды моря Горнило.

— Едва ли исчерпывающий обзор местности, но, судя по географии, эта планета подойдет для любой битвы. — ИльХан наморщил лоб. — Населения немного и в основном сосредоточено на отдельных территориях.

— Большинство людей будет эвакуировано с планеты, — предупредительно заметил Фохт. — Высадив наши войска, корабли улетят, забрав с собой максимальное количество людей. Останутся только те, кто обеспечивает круглосуточную работу ферм. Потенциально опасные производства мы вынесем за линию сражения. Места, где проживают некоторые религиозные общины, объявятся зоной, свободной от военных действий, если это вас устроит. К тому же Ком-Стар берет на себя половину затрат по восстановлению планеты после сражения, если кланы возьмут на себя другую половину расходов.

— Ком-Стар берет на себя расходы по эвакуации и возвращению населения?

Фохт утвердительно кивнул.

— Если вы согласны с нашим выбором, после битвы мы репатриируем население обратно на Токкайдо или в любое другое место по их или по вашему желанию. Хотите, выберите среди жителей наиболее почтенных, они и решат этот вопрос. Так что право выбора, по сути, остается за вами.

— Это очень приятно, — кивнул Ульрик и улыбнулся. Странная реакция ильХана вызвала недоумение Фохта. — Совершенно необязательно засорять шахматную доску ненужными фигурами, квиафф Анастасиус? — спросил Ульрик.

На мгновение перед глазами Фохта мелькнула шахматная доска. Он увидел Уотерли, она была ферзем. Рядом с Ульриком в качестве ферзя находилась Наташа Керенская. Фохт почувствовал тревогу, его испугала не противница Наташа Керенская, а сторонница примас Миндо Уотерли. Ее решения, сумасбродные и непредсказуемые, могли принести ему поражение значительно быстрее, чем военные действия Керенской.

— Хотелось бы поговорить о тех, кто может оказаться невольным зрителем наших комбинаций, — хмыкнул Фохт. — Во время матча это сделать будет затруднительно. Я имею в виду, — пояснил военный регент, — что в нашей партии кроме участников могут пострадать и посторонние фигуры.

— Вот этого-то мне хотелось бы меньше всего. — Ульрик развел руками. — Но вы должны согласиться, что все предусмотреть мы не в состоянии, какие-то потери неизбежны. Да и это по большей части ваша забота, вы в разыгрываемой партии выбрали цвет, — ильХан улыбнулся, — то есть место битвы. Теперь давайте решать, какова ценность подставленных под удар фигур и какую выгоду каждый из нас может из этого для себя извлечь. — Лицо Ульрика потемнело. — Для меня самым ценным остаются воины. Я не политик и ради сомнительных выгод не намерен бросать в мясорубку своих солдат. Гамбитов я не терплю.

Внезапно Фохтом овладел ужас. Ему померещилось, что он стоит у собственной могилы. «Да, Ульрик, на розыгрыши ты мастер. Что-то ты очень смел. Неужели разгадал мою тайну? Нет, едва ли. Хотя... Фелан может вполне сделать это. Ах, так вот почему его нет среди встречающих», — мелькнула у Фохта догадка.

— Вы дальновидный военный, поэтому я не сомневаюсь в том, что вы говорите правду, — произнес он. — Но тем не менее иногда приходится бросать воинов в пекло, проводить рискованные комбинации, если риск того стоит.

— Я понял вас, военный регент. — Ульрик задорно посмотрел на Фохта. — Какими силами вы собираетесь защищать планету?

Непонятная веселость ильХана озадачивала и настораживала Фохта. Он дотронулся до значка, висящего под Токкайдо, и перед ним и Ульриком распахнулось еще одно окно, черное, с яркими неоновыми границами по краям. Затем военный регент дотронулся до одной из планет в глубине зоны оккупации Клана Волка.

— С Расалхага прибудет Двести семьдесят восьмой дивизион. Командует им регент Бирон Коселка. — Как только открылось окно с картиной Расалхага, военный регент снял с него значок соединения Ком-Гвардии и метнул его в сторону Токкайдо.

Словно комета значок промчался по искусственной вселенной и замер, приземлившись на планете. За ним последовал другой значок, затем еще один. Снимая с других планет все новые и новые соединения, Фохт бросал их на Токкайдо. Сначала он прошелся по звездному небу по часовой стрелке, затем, немного подумав, пошел за полками в обратном порядке.

Закончив, он посмотрел на дело рук своих и удовлетворенно кивнул. На Токкайдо находилось семьдесят два полка войск Ком-Гвардии.

— Теперь вы вполне можете представить, какое количество войск будет защищать планету, — сказал военный регент, поворачиваясь к ильХану. — Даже более того, вы можете узнать, в каких битвах соединения участвовали и даже имена всех офицеров.

— Почти всех, — поправил Фохта Ульрик. — Нет вашего послужного списка.

Фохт поднял голову и внимательно посмотрел на ильХана.

— Я охотно даю вам список офицеров по одной причине: ни один из них ни разу не участвовал в настоящих сражениях. Однако не стоит считать их неопытными новичками. Что же касается меня, то я пришлю вам все данные о себе, начиная с того времени, как я стал военным регентом. До того в моей военной биографии не было ничего интересного, — улыбнулся Фохт.

— Это ваше личное мнение? — Ульрик отвернулся и, обойдя окно, посмотрел на военного регента с другой стороны Токкайдо. — Тогда скажите мне, способен ли старый вояка быстро овладеть новой тактикой и стратегией?

— Ну что вы, — отмахнулся Фохт. — Гусенице очень далеко до бабочки. Я понимаю, на что вы намекаете. Не буду лгать вам, мое настоящее имя не Анастасиус Фохт. Я выбрал его по многим причинам. Во-первых, несмотря на отсутствие глаза, я стал видеть много лучше и дальше, чем много лет назад. — Заложив руки за спину, Фохт начал прохаживаться у окна с изображением Токкайдо. — Защищать планету мы будем пятьюдесятью полками роботов. Разумеется, у них есть и артиллерия, и мотопехота. С воздуха их поддержат несколько эскадрилий аэрокосмических истребителей. Надводный и подводный флот мы решили не использовать, потому что моря там слишком мелкие и наши корабли могут повредить подводный город, находящийся на дне моря Горнило.

Ульрика поразила открытость Фохта.

— Пятьдесят полков, говорите? — переспросил он.

— Да, — утвердительно кивнул военный регент. — Это все войска Ком-Стара. Исключая, конечно, два дивизиона, которые стоят на Терре. Примас отказалась послать на битву свою охрану.

— Следовательно, — протянул Ульрик, — мы будем биться не столько за Токкайдо, сколько за Терру.

«А ты ожидал, что вначале, перед битвой за Терру, будет проба сил?» — подумал Фохт.

— Да, ильХан, — ответил он. — Даже больше. Считайте, что на Токкайдо мы будем сражаться за Терру. Ведь ни у вас, ни у нас нет желания разрушать ее ненужными битвами. Если вы победите, — продолжал военный регент, — то мы отдадим вам не только Токкайдо. Вы получите Терру. Кроме того, мы отдадим вам все наши здания и оборудование, находящиеся в зоне вашей оккупации. Мы продолжим управлять мирами, занятыми кланами, но вся прибыль пойдет вам. Мы перестанем также выполнять просьбы Наследных Государств, если вы того захотите. Все наши воины вольются в состав вашей армии. Иными словами, мы становимся частью кланов. Разумеется, если вы проявите к этому желание, — прибавил Фохт.

Теперь зашагал Ульрик. Фохт внимательно разглядывал лицо ильХана, но оно было абсолютно непроницаемым. Стояла такая тишина, что Фохту казалось, будто он слышит биение пульса в висках Керенского. Однако у него не было иллюзий, он знал, что ильХан никогда не поставит на карту Терру.

Фохт не сомневался, что Ульрик отвергнет его условия. Строго говоря, его расчет строился на неожиданности. Он хотел захватить ильХана врасплох, и это ему удалось. Фохт с интересом наблюдал, как ильХан, озираясь, ходит вдоль окна с Токкайдо. «Правда, если ему удалось раскусить меня, — думал военный регент, — то он мог ожидать все что угодно. В этом случае его задумчивость и нерешительность не более чем игра».

Не меняя выражения лица, ильХан вдруг остановился и снова внимательно оглядел Фохта сквозь яркую завесу Токкайдо.

— А что в случае вашей победы потребуете вы? — спросил он.

Фохт наклонил голову.

— По поручению примаса Ком-Стара я объявляю вам наши условия. Если мы победим, кланы уходят из Внутренней Сферы.

Это был второй сюрприз. Фохт ожидал услышать в ответ презрительный смех, но Ульрик только пожал плечами.

— Боюсь, это невозможно, — спокойно ответил ильХан. — Вы же знаете, Анастасиус, что подобные вещи решаются не мной. Даже если я соглашусь, Большой Совет аннулирует мое решение и снимет с меня титул ильХана. Нет, из Внутренней Сферы мы не уйдем.

Фохт выслушал ответ.

— Именно этого я и ожидал. Тогда обещайте мне, — Фохт провел красную пульсирующую линию параллельно полу, отсекая Терру, — что вы никогда не переступите эту черту. Пусть Токкайдо останется последней планетой на пути кланов. Я прошу вас гарантировать мне, что вы даже не попытаетесь приблизиться к Терре.

Ульрик сложил ладони и поднес их к подбородку.

— Вы говорите «никогда»? Это очень долгий срок, Анастасиус. Не только мне, но и другим ильХанам едва ли удастся заставить наших потомков уважать подобные договоренности. Как вы думаете, Анастасиус? Я могу лишь гарантировать временное перемирие, и линия его пройдет по Токкайдо. Что еще? Ну, гарантирую мир в течение года после выборов нового ильХана. Военный регент покачал головой.

— Поразительная щедрость, — не смог сдержать он саркастического замечания. — Подумать только, целый год.

— Этого времени вам хватило, чтобы вооружить и обучить целую армию, — невозмутимо ответил Ульрик. — Представляю, какие сюрпризы вы преподнесли бы нам, будь у вас в запасе еще год.

— А представьте, каких высот мы достигнем за сто лет, — парировал Фохт.

— Что? Сто лет? — переспросил Ульрик и усмехнулся. — Большой Совет никогда не пойдет на это. Максимум пять лет.

— Ульрик, они пролетят как одно мгновение. Что такое пять лет? Ровным счетом ничего. Вы опасаетесь, что мы воспитаем новых военачальников? Ерунда, предел активной жизни — шестьдесят лет. Ни один военачальник не держится дольше. Дай нам шестьдесят лет, Ульрик.

ИльХан не смог сдержать язвительную улыбку.

— Шестьдесят лет, говоришь? Да как тебе не стыдно. По сравнению с вами, долгожителями, мы просто мошки-однодневки. Шестьдесят лет — это двенадцать поколений наших воинов. К тому времени, когда начнется новая война, меня успеют забыть. Нет, на такой срок я не могу согласиться. Десять лет максимум.

— Что для нас, черепах, десять лет? Разве этого срока хватит, чтобы вырастить новое поколение воинов? Что вы! Нам для этого требуется лет тридцать. Ну хорошо, если вас не устраивает цифра шестьдесят, согласен, пусть будет тридцать. Этого времени ветеранам хватит, чтобы в будущей битве выставить новое поколение хорошо обученных воинов.

Ульрик помолчал, давая понять, что торг начинает надоедать ему.

— Боюсь, мой друг, что и этот срок несуразный. Пятнадцать лет — это самое большее, на что я могу согласиться. Все, другого вы от меня не услышите. Пятнадцать лет. Да и посудите сами, сколько лет я еще буду ильХаном? Если вы не убьете меня на Токкайдо, именно лет пятнадцать, не больше. А кто знает, что решит следующий ильХан? Вы уверены, что он станет выполнять условия перемирия? Лично я — нет.

Фохт поправил черную повязку на глазу. «Ну что, припер я тебя к стенке, да?» — самодовольно подумал он.

— Хорошо, — ответил он. — Я согласен, пусть будет пятнадцать лет. В конце концов, просто невежливо напирать на вас после того, как вы уступили мне право выбора места битвы.

— Вот именно, — согласно кивнул Ульрик. Вождь Клана Волка повернулся к окну и снова принялся рассматривать данные о войсках Ком-Стара. — И когда бы вы хотели сразиться? — спросил он, не отрываясь от карты Токкайдо.

— В начале мая. Ульрик кивнул.

— Нормально, времени на подготовку вполне хватит. Информацию о войсках, которые будут атаковать планету, я пришлю вам позже, согласны?

Фохт развел руками так, что ладони его прошли через окно и оказались с противоположной стороны.

— Условия услышаны и приняты, ильХан. Традиционная, принятая у кланов формула, прозвучав из уст регента Ком-Стара, вызвала у Ульрика улыбку.

— Общаясь с кланами, вы многому у нас научились. Думаете, этого будет достаточно?

— Вопрос очень интересный. — Фохт наклонил голову. — А ответ на него находится на Токкайдо.

XXIV

Ком-Стар, военная база Высшего круга

остров Хилтон-Хид,

Северная Америка, Терра

8 апреля 3052 г.

Военный регент закончил доклад, и его изображение, смоделированное компьютером, начало медленно таять. Примас Уотерли вздохнула и перевела взгляд с экрана на хрупкую фигуру регента с Диерона.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь, Шарилар? — спросила она.

— Я весьма польщена тем, что вы показываете мне эту запись до того, как познакомите с ней остальных регентов Высшего круга, — учтиво ответила Шарилар. Лицо ее оставалось, как обычно, бесстрастным. — Но только я немного озадачена тем, что вы именно мне решили оказать такую честь.

— Почему? — воскликнула примас и загадочно улыбнулась. — В этом как раз нет ничего удивительного, — произнесла она, прищурив глаза и рассматривая Шарилар. — Разве ты забыла, что до тебя на Диероне регентом была я? И это я рекомендовала тебя на этот пост после того, как стала примасом?

— О нет, госпожа примас, я ничего не забыла. Напротив, я очень часто вспоминаю вас и мысленно благодарю за все, что вы для меня сделали. Иногда мне даже странно, что моя судьба так удачно складывается. — Шарилар низко поклонилась, так что начала различать сложный узор рисунка ковра, которым был накрыт пол в зале.

— Я очень рассчитываю на тебя, дорогая Шарилар. И сейчас, и в будущем. Садись рядом. — Примас пересела в кресло и похлопала по подлокотнику другого кресла, стоящего рядом. — Мне хотелось бы поговорить с тобой об очень важных вещах, — задумчиво произнесла Миндо Уотерли.

Шарилар подошла к креслу и почтительно села на самый краешек. Походка и движения регента были грациозны. Она старалась не выказывать своего волнения, но чуткая примас все равно уловила его. «Вот и чудесно, — подумала она. — Если бы ты не чувствовала ко мне почтения, не была бы взволнована этой встречей, я бы никогда не выбрала тебя. А так, дорогуша, ты мне очень подходишь».

— Так вот, регент Диерона, — продолжила настоятельница. — Я хотела спросить вас, что вы думаете об этих переговорах военного регента с кланами?

Шарилар задумчиво сжала губы.

— Конечно, хотелось бы иметь больше времени, но полагаю, что Анастасиус Фохт добился максимума. Когда он говорит, что не смог выжать из кланов еще что-то, я ему верю. Остается надеяться, что за время перемирия Федеративное Содружество и Синдикат Драконов накопят достаточно сил, чтобы противостоять возможной агрессии со стороны кланов в будущем.

Миндо улыбнулась и положила ладонь на руку Шарилар Мори.

— То, что ты говоришь, в точности совпадает с моими мыслями. А теперь давай представим, что ты примас. — Миндо Уотерли хитро посмотрела на Шарилар. — От тебя зависит, выживет ли Ком-Стар или нет. Каковы будут твои действия сейчас? Что, по твоему мнению, нужно сделать, чтобы сохранить Ком-Стар?

Вопрос ошарашил Шарилар. Глаза ее округлились, она удивленно посмотрела на Миндо Уотерли. Примас осталась довольна произведенным эффектом.

— Это очень трудный вопрос, — тихо проговорила Шарилар, — но я попробую ответить на него. Если мы проиграем битву на Токкайдо, кланы, несомненно, выкинут нас со всех миров. Все, чего мы с таким трудом достигли за два последних года, пойдет прахом. Если Синдикат Драконов и Федеративное Содружество не объединятся против кланов Терра отойдет им. По-моему, если мы не сможем убедить Государства-Наследники стать на нашу сторону, мы погибли

Настоятельница с интересом слушала речь Мори. Она откинулась на спинку кресла и снова спросила:

— Тебе известно отношение к нам со стороны Хэнса Дэвиона, не так ли? Скажи, каковы наши шансы объединить Внутреннюю Сферу? — Крайне незначительны, — ответила регент.

— Все правильно, — согласно кивнула настоятельница. — Короче говоря, Фохт подарил нам пятнадцать лет жизни, да и то только в том случае, если мы победим кланы на Токкайдо. А если нет, тогда и Ком-Стару, и священному слову Блейка суждено умереть.

Шарилар нахмурилась, лоб ее прорезали морщины.

— Но военный регент уверен в победе. Он неоднократно заявлял, что знает, как нужно биться с кланами. Вы ему не верите?

Миндо пренебрежительно фыркнула.

— Шарилар, дорогая, давайте смотреть правде в глаза. Для военного регента военный конфликт всего лишь забава, партия в шахматы. К тому же он ошибочно считает, что судьбы мира решаются только на полях сражений. Он уверен, что выиграй он битву на Токкайдо — и все будет прекрасно. Он станет победителем, ильХан поздравит его, и все разойдутся, счастливые и довольные.

— Мне кажется, вы слишком придираетесь к нему. Привычным жестом примас отбросила назад длинные белые волосы.

— Да нет, — ответила она. — Просто я хочу, чтобы ты посмотрела на события иначе.

— Как? — недоуменно спросила Мори.

— Военный регент — старый солдат и хочет закончить свою карьеру блестящим сражением, которое навсегда бы осталось в памяти потомков. При этом ему совершенно безразлично, как это сражение окончится. Почему? Да потому, что он все равно уходит со сцены. Он достиг всего, о чем мечтал, он старик. Ему нужна эффектная концовка. Между ним и нами громадная разница, он всего лишь защищает Ком-Стар, тогда как мы с тобой несем миру свет учения великого Блейка. — Примас наклонилась вперед, к лицу Шарилар, и понизила голос до трагического шепота: — Не перемирие он подписал, а смертный приговор Ком-Стару. И мы с тобой призваны помешать его исполнению. Мы не можем дать погибнуть Ком-Стару.

До Шарилар начал доходить смысл слов Уотерли. Глядя в ее глаза, регент многозначительно кивнула.

— Вы совершенно правы, идея Джерома Блейка не должна погибнуть. Мы окажемся в роли предателей человечества, если позволим этому случиться.

— Вот именно. — Примас подняла кверху указательный палец. — То есть пока военный регент делает все возможное, чтобы расшатать могущество кланов, мы, со своей стороны, должны смотреть дальше, в будущее. Нас должна интересовать не эпизодическая победа на Токкайдо или где-нибудь еще, а победоносное шествие учения Блейка по всей Вселенной.

— Но что мы можем сделать? — настороженно спросила Шарилар. — Мы бессильны.

— Не совсем, — ответила настоятельница и загадочно улыбнулась. — Компьютер, — приказала она, — высветить перечень основных целей операции «Скорпион».

Компьютер мгновенно отреагировал. В воздухе вспыхнул голубоватый свет. На том месте, где еще недавно висело изображение военного регента, появились бумаги с текстом, написанным золотой вязью. Миндо посмотрела на Шарилар с самодовольной улыбкой. Регент читала документ, раскрыв рот от изумления.

— Да, Шарилар. По своей сути план этот смелый, даже, я бы сказала, дерзкий, но абсолютно выполнимый. Он состоит из двух фаз. Первая — вызвать восстания на тех мирах кланов, где находятся представительства Ком-Стара. Таким образом мы заслужим славу освободителей человечества.

— Определенный смысл в этом, конечно, есть, — нетвердо произнесла Шарилар. — Ну а какие действия входят во вторую фазу? Ведь закрытие наших учреждений на планетах Государств-Наследников посеет панику среди тех, кого мы считаем нашими потенциальными союзниками.

Настоятельница, прикрыв веки, внимательно разглядывала регента.

— Так я и хочу, чтобы в Наследных Государствах возникла паника. По своему невежеству и близорукости Хэнс Дэвион, Теодор Курита и Томас Марик думают, что с нами можно не считаться. Всех их мы просили помочь нам защитить Терру, но в ответ получили только туманные обещания. Они считают нас бесполезными. Ну хорошо же, я докажу этим безмозглым, что они заблуждаются. Наследные Государства содрогнутся от того, что я сделаю. Я покажу всем и каждому, чего мы стоим, и все сразу поймут, что только мы, Ком-Стар, способны стать объединяющей силой в борьбе с кланами.

— То есть вы сделаете то, что уже было двадцать три года назад с Солнечной Федерацией. Вы введете санкции, а отмените их только в том случае, если Наследные Государства пойдут на уступки. Понимаю, вы хотите, чтобы мы играли в них такую же роль, как и на мирах, занятых кланами. Я поняла! — воскликнула Шарилар. — Вы хотите взять в свои руки все виды связи между планетами, тогда правителям ничего не останется, как признать превосходство Ком-Стара и согласиться с вашими требованиями. Нет, — она покачала головой, — ни военный регент, ни регенты Высшего круга не согласятся с вашим планом.

— А кто тебе сказал, что они будут о нем знать? — спросила Миндо Уотерли. В глазах Шарилар мелькнуло удивление. — Вы не ослышались, регент Диерона, об этом плане будете знать только вы. Я выбрала вас в качестве своего доверенного лица, учитывая ваши заслуги в переговорах сКуритой. Я вижу, что вы умеете широко мыслить и способны выполнять работу, которую я не могу доверить никому другому. Итак, никто, кроме вас, не должен знать о нашем плане. Ваша задача — связаться с регентами, деми-регентами и подготовить их. Операция «Скорпион» начнется в тот самый момент, когда наши войска и войска кланов вступят в битву на Токкайдо. — Миндо победно улыбнулась. — Я уверена, что военный регент победит, но особо меня радует даже не это, а отчаяние Ульрика. Представляю, что с ним будет, когда он увидит, что войска кланов заперты глубоко во вражеском тылу. Вот тогда-то кланы навсегда оставят нас в покое.

Примас увидела злой блеск в глазах Шарилар.

— Да будет так, как вы говорите! — произнесла та. — Только позвольте еще один вопрос. Почему операция называется «Скорпион»?

— Потому что я хорошо усвоила урок из одной старинной сказки, — ответила настоятельница.

— Какой сказки?

— Сказки о старой слепой собаке и насекомом, которое научило ее правильно понимать окружающую действительность.

XXV

Шатгл «Барбаросса»,

орбита перехода, Порт-Мосби

Федеративное Содружество

9 апреля 3052 г.

Сердце Виктора Дэвиона сдавило ледяным холодом

— Слушай, Морган. Ты что, издеваешься? — выкрикнул он.

Высокий, худой маршал Федеративного Содружества бросил на двоюродного брата недоуменный взгляд.

— Я? Нет, — спокойно ответил он. — Это ты издеваешься. Считаешь меня за дурака. Позвал сюда, сказал, что покажешь что-то стоящее. Вот это? — Он брезгливо, двумя пальцами, приподнял над столом голодиск и подозрительно посмотрел на Виктора. — Да ты вообще-то в здравом уме? Я тебе скажу, что ничего дурнее мне не приходилось видеть.

Лицо Виктора вспыхнуло.

— Морган, мы продумали наш план до мелочей...

— Только одно упустили, — перебил его Морган. — Забыли вышвырнуть этот диск подальше.

Виктор старался не обращать внимания на обидные слова.

— Мы предусмотрели практически все. Воины рвутся в бой, они даже готовы сотрудничать с Синдикатом. Даже генерал Каулкас одобрила план.

— Потому что ты сумел запудрить ей мозги, — отрезал маршал. Он покачал в руке голодиск и, поморщившись, швырнул его обратно на стол. — Со мной такой номер не пройдет, Виктор. Меня тебе обдурить не удастся. — Он усмехнулся. — Откуда ты его переписывал? Ну, признайся, что с экрана. Не иначе как с сериала «Бессмертный воин». Только там один солдат запросто укладывает целую дивизию. Ты себя считаешь таким же? Интересно, когда же ты успел выучиться воинскому искусству? Знаешь, что получится в результате твоей затеи? Нет? Охотно скажу: на Таниенте вместо одного попавшего в ловушку принца окажется два. Ясно?

— Нет, Морган, ты не прав. — Виктор старался говорить как можно спокойнее. — Наш план сработает. Обязательно сработает. Дай мне только возможность осуществить его.

— Исход военных действий, Виктор, не должен зависеть от случайностей. Ты обязан быть полностью уверен в результате. За твоим планом стоят люди. Ты хочешь их убить? — Глаза Моргана сверкали гневом. — Как ты можешь швырять усиленный батальон неизвестно куда? Что ты знаешь о положении на Таниенте? Ничего! Ты не знаешь ни места высадки, ни где находится Хосиро, ни количество войск клана на планете. Ты надеешься, что Хосиро выйдет с тобой на связь и поможет приземлиться? Куда? Волку в пасть! Представь, что клан уже захватил Куриту в плен и будет диктовать ему, куда посадить тебя. Что тогда? Да я вообще не уверен, что Хосиро жив.

— Все, что ты говоришь, брат, совершенно справедливо. Но они же не будут знать, кто мы.

— Ах да, — Морган хлопнул себя по лбу. — Как я мог забыть такую гениальную военную хитрость. Ведь ты же полетишь на кораблях без опознавательных знаков. Блестящая тактическая находка. Да последний идиот тут же раскусит тебя! — вскричал он.

— Но на Сиане это сработало, — возразил Виктор.

— Так то было на Сиане! Разница между ним и Таниенте огромная. — Морган начал загибаггь пальцы. — Во-первых, Максимилиан Ляо — дурак, а в тот момент был просто в панике. Но кланы не простачки. Во-вторых, тогда мы летели на чужих кораблях, их принадлежность действительно было трудно определить. Сейчас же ты собираешься только закрасить опознавательные знаки. Кроме того, у нас были стопроцентные данные о состоянии войск Ляо, в его штабе работало трое наших шпионов. Ну что, продолжать? — ехидно спросил он.

Разговор выдался горячий. Виктора так и подмывало врезать братцу левой, но он сдержался. Трясущимися пальцами он принялся расстегивать воротник рубашки и наткнулся на амулет — висящую на шее вырезанную из камня обезьянку. Ее подарил Виктору Кай Аллард-Ляо. Виктор вдруг вспомнил, как Кай произнес тогда: «Этот тотем будет напоминать тебе о том, кто ты есть. Сунь-Укун сохранит тебя». «А кто я сейчас? — подумал Виктор. — Послушать Моргана, так я не больше чем расшалившийся мальчишка». Принц заставил себя успокоиться и, положив ладони на стол, продолжил:

— Я понимаю твои опасения, но Шин Йодама заверил меня, что нам удастся обмануть бдительность кланов. Даже сам Теодор Курита одобрил наш план.

— Еще бы ему не одобрить вашу бредовую затею. Что он теряет? Нет, — Морган отмахнулся от Виктора, как от назойливой мухи, — план провальный.

— Правитель Синдиката Драконов думает иначе. Он возлагает на нас большие надежды, что мы спасем его сына, — возразил Виктор, стараясь говорить сдержанным, размеренным тоном. Он несколько раз глубоко вздохнул и окончательно успокоился. — Морган, ты не хуже меня видишь, как важен этот план. Вспомни, ты сам говорил мне, что у нас будет еще много «Элайн», чтобы отомстить и за Кая Алларда, и за многих других. — Виктор потрогал нефритовый амулет. — В данном случае мы не только отомстим за Кая, мы сделаем много больше. После гибели Кая Гален сказал мне, что, если кланы будут продолжать давить нас, смерть Кая была напрасной. Кланы хотят поработить нас, уничтожить наше правительство, весь наш образ жизни. Мы должны сражаться, а не ждать этого. Ты видел сообщения из Свободной Республики Расалхаг? — Виктор показал Моргану на стоящий сбоку от него головид. Морган молча кивнул. — Потеря принца Рагнара подкосила все население. Если раньше они отчаянно дрались, то сейчас они опустили руки. Они не видят смысла драться. Зачем? Ведь принц Рагнар находится в плену у кланов. Войска Свободной Республики Расалхаг не воюют, они отбиваются. Многие переходят на сторону кланов. Даже Тор Мираборг, старая собака, пошел в услужение к Клану Волка. Ганцбург они сдали без боя.

Морган оперся о край стола.

— Я не понимаю, зачем ты мне обо всем этом говоришь. Чего ты добиваешься, Виктор?

По уравновешенному тону Моргана Виктор понял, что пришло время нанести второй удар.

— Ничего я не добиваюсь, — равнодушно ответил он. — Я просто хочу, чтобы ты взглянул на наш план с другой точки зрения. Представь, что нам удалось спасти принца Хосиро. Как на это отреагируют в Наследных Государствах? Люди будут ликовать, говорить, что нам удалось сделать невозможное — вырвать Хосиро буквально из-под носа Клана Новых Котов. Это первое. Второе: все решат, что с Синдикатом Драконов можно взаимодействовать. Больше того, все будут уверены, что в будущем у меня с Хосиро не будет военных конфликтов. Кое-кто станет надеяться, что мы соединим усилия в борьбе с кланами. И третье: сейчас наши воины побаиваются кланов, но после нашей пусть маленькой, но победы они воспрянут духом, заговорят, что кланы можно побеждать.

— Чудесно, — ответил Морган. — Но все эти прелести произойдут только в том случае, если твой план будет выполнен. А если он окончится провалом, что тогда?

Коротышка-принц пожал плечами.

— В Синдикате Драконов все останется как прежде. Они смирятся с потерей Хосиро. Эта трагедия, всего вероятнее, только сплотит население в борьбе с превосходящими силами кланов. Что ждет Минори Куриту? Не знаю, по моему мнению он едва ли станет правителем. А хоть бы и стал, мне все равно, у меня будет чем заниматься.

— Я не об этом, Виктор. Я тебя спрашиваю, что будет, если ты не вернешься. Ты понимаешь, чем твоя гибель грозит Федеративному Содружеству?

— Да ничем особенным, — хладнокровно ответил Виктор и поднял голову. — Не нужно имитировать удивление, Морган, посмотри на вещи трезво. Все и так считают, что я недостоин легендарной славы моего отца и деда. Кем меня считают сейчас? Принцем, который тщетно пытается проявить себя. А кем будут считать в случае моей смерти? Принцем, который пытался проявить себя, но не проявил. Ну и в чем разница? Лично я ее не вижу. На трон взойдет моя сестра Катерин. Не будем скрывать, многие с восторгом примут ее. Моего брата Питера тоже любят. Так что, если я погибну, ничего страшного не произойдет.

Маршал обошел стол и сел в кресло.

— Вот теперь мне все понятно. Ты хочешь доказать всем, что чего-то стоишь.

Виктор вытянулся во весь свой маленький рост.

— Ну что ты, Морган, нет, конечно. Тем, кто не верит в меня, ничего доказывать не нужно, их ничем не переубедишь. Да, у меня есть гордость, но я умею сдерживать ее. Эта операция не шаг к самоутверждению, а миссия по спасению Хосиро. Я все продумал, но если ты не утвердишь ее, я приму это спокойно. Только я всегда буду уверен, что я в этом плане предусмотрел все.

Морган Хайсек-Дэвион сплел пальцы, положил руки на стол и опустил голову. Его длинные волосы почти накрывали эполеты на черном маршальском мундире.

— Ты прошел большой путь, Виктор, и у тебя есть опыт. Я до сих пор помню, как ты противился назначению на Трелл. Ты несколько раз обращался ко мне за помощью, просил понять, но я все время отказывал тебе. Я всегда считал, что ты должен иметь мужество принимать решения и нести за них полную ответственность. — Маршал развел руками. — И вот наконец настал тот момент, когда ты пришел ко мне с планом, за который и будешь отвечать сам. Кстати, когда я познакомился с ним, то увидел, что Кай многому тебя научил. Да, очень жаль, что его нет, однако благодаря его отсутствию ты и вырос. Ты необычный человек, Виктор. Ты принадлежишь к той категории людей, которые освещают своим светом всех, кто находится рядом с ними. Я всегда верил, что ты станешь великим полководцем. Глаза принца зло прищурились.

— Тогда почему ты постоянно мешаешь мне, ставишь разные препоны?

— Потому что такие люди, как ты, не только светят, но и быстро сгорают. Именно поэтому, каковы бы ни были мои личные чувства, я никогда не рискну своими воинами. Война — жестокая штука, брат. Она состоит не только из побед, но и поражений. Одних они закаляют, других плавят, превращают в дым. Тебя они закалили, но у тебя было слишком много поражений и ни одной победы.

Виктор опустил голову и тяжело сглотнул.

— Я понял тебя. Это окончательное решение? Прежде чем ответить, Морган немного помолчал.

— Я сделаю с твоего плана копию и вместе со своими комментариями отошлю твоему отцу. Независимо от того, утвердит он его или нет, я приказываю: Десятому полку Лиранской Гвардии немедленно отправиться на находящийся на околопланетной орбите шаттл Синдиката Драконов. Я ожидаю подтверждений о прилете с каждой точки прыжка, а также разведданных. Последнее слово, разумеется, остается за твоим отцом, но я надеюсь, что он ответит утвердительно.

— Благодарю тебя, Морган, — прошептал Виктор так тихо, что даже сам не услышал своих слов за радостным биением сердца.

— Не стоит благодарить меня, Виктор. И остынь. Для выполнения этого плана тебе понадобится все твое хладнокровие и выдержка. — Маршал внимательно посмотрел на Виктора. — Всегда оставайся самим собой, не лги себе. Запомни, что ты один, Кая рядом с тобой нет и помочь тебе некому. И последнее: если у тебя возникнет хотя бы малейшее сомнение в выполнимости твоего плана, возвращайся. Никогда не надейся на случай, ты не успеешь заметить, как он обернется против тебя.

XXVI

Элайна

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

12 апреля 3052 г

Кай расстелил на земле карту и начал водить по ней пальцем.

— Похоже, что ферма Малера от нас на расстоянии двухсот километров, это нормально.

Дейра присела на корточки слева от Кая и прижалась к его плечу. Обхватив колени, она внимательно разглядывала карту.

— Замечательно, — подтвердила она. — Если мы подойдем к ферме ближе, у меня возникнет соблазн зайти к Малерам. Тогда кланы обязательно нагрянут к ним. — Она вытянула руку и показала Каю на маленькую точку. — Ты говоришь, что мы направляемся сюда? Здесь у них находится радиотелескоп? Почему же тогда рядом с горой Сера нет никаких обозначений?

— Потому что это секретный объект, — ответил Кай и пожал Дейре руку. — Но Секретариату разведки известны все подобные объекты, находящиеся в пределах Федеративного Содружества. Правда, степень секретности и информация о них может быть различной. Например, Институт Наук Нового Авалона и его подземные заводы по разработке и изготовлению новых типов вооружения считаются совершенно секретными. — Кай махнул рукой. — Но о таких вещах местное население хорошо знает. Спроси любого, и он тебе все расскажет и покажет. Так что местонахождение объекта трудно удержать в тайне, остается только одно — не допустить туда посторонних.

Кай качнулся и встал. Стряхивая с колен налипшие листья и иголки, он продолжал говорить:

— Помнишь, как на Новом Авалоне все вдруг заговорили о каких-то НЛО?

— Неопознанных летающих объектах — спросила Дейра, и ее голубые глаза задорно блеснули. — Помню. Все чуть с ума не посходили от них. Я в эту чепуху не верю. А что там было на самом деле.

— В аэрокосмическом центре Федеративного Содружества — он расположен на Гудзоне — проводили испытания истребителя «Молот». Его чертежи и описание выцарапали из памяти компьютера времен Звездной Лиги. Проект считался совершенно секретным, и полеты проводились только ночью. Но однажды, когда какой-то лунатик увидел в небе самолет, выделывавший немыслимые пируэты, такое началось... Возникли целые школы НЛО. Здесь, конечно, военно-воздушные силы виноваты, отказались все комментировать. Ну и пошло, набралась целая орава любителей острых воздушных ощущений и давай вопить о том, что прилетели инопланетяне и скоро начнут всех захватывать. Даже называли даты агрессии.

Дейра махнула рукой и начала складывать карту.

— Кажется, я даже какой-то фильм об этом видела, не помню. Такие вещи мимо меня проходят. А, нет, вспомнила. В фильме какой-то ученый говорил, что на военно-воздушной базе на Гудзоне даже находится сбитый корабль пришельцев и несколько их тел. Сначала я подумала, что этот ученый бредит, но он даже называл номер ангара, где хранятся останки. Восемнадцатый, что ли?

— Точно, — подтвердил Кай. — Пятьдесят первый блок, восемнадцатый ангар. — Он медленно потянулся. Двигать руками было больно, ребра еще не зажили.

— Так это что, все правда? — удивленно спросила Дейра.

— Конечно, — ответил Кай. — Один из истребителей грохнулся прямо на ферму. Это произошло в местечке Мур-Фолли, в районе Розвелл. Военно-воздушные силы окружили ферму и собрали все останки истребителя вплоть до мельчайших кусочков брони. Но, скорее всего, кое-что они пропустили. Потом это место облазили энтузиасты НЛО и заявили, что ими обнаружено нечто, что человечество еще не научилось делать. Вот тогда-то и началась настоящая истерия. Откуда ни возьмись выпрыгнули теоретики и практики неопознанных машин и давай мозги крутить народу. Знала б ты, сколько звонков посыпалось в государственные учреждения. — Кай покачал головой. — Ужас просто.

— Значит, в летающие тарелки ты тоже не веришь? — спросила Дейра.

Кай пожал плечами.

— Честно говоря, сейчас мне очень хотелось бы в них поверить. Я был бы крайне признателен кому угодно, хоть тарелке, хоть сковородке, если бы одна из них от нечего делать приземлилась сейчас и отвезла нас домой.

Дейра весело засмеялась.

— А, так вот почему мы направляемся к этому радиотелескопу. Ты хочешь позвать на помощь инопланетян.

Кай не ответил. Он застегнул «молнию» и с улыбкой посмотрел на Дейру. Радиотелескоп был ему нужен для вполне реальных целей — с помощью его Кай хотел послать во Вселенную зашифрованное сообщение. Он знал, что такое сообщение дойдет до Нового Авалона только через несколько веков, а чтобы достичь радаров на ближайшей планете Федеративного Содружества, ему понадобятся два десятилетия. Оставалось надеяться только на то, что какой-нибудь шаттл, случайно залетевший сюда, услышит сообщение и доставит его на ближайшую планету Федеративного Содружества. Надежда очень слабая, но других способов сообщить о себе у Кая не было. Оба они, и Кай и Дейра, прекрасно сознавали, что «прыгуны» появляются здесь редко, пройдет немало времени, прежде чем какой-нибудь корабль возникнет в этой системе. «Кто знает, сколько нам будет лет к тому моменту», — печально подумал Кай.

Лишь одного Кай не сказал Дейре: ему было известно о секретной коммуникационной станции, некогда оборудованной Федеративным Содружеством перед вторжением кланов. Местонахождение передатчиков тщательно скрывалось, Федеративное Содружество не желало попадать в абсолютную зависимость от кланов. Оборудование работало не столь надежно, как ультрасовременные станции Ком-Стара, сигналы, посылаемые старинными устройствами, шли намного медленнее, но у Кая все-таки была надежда на то, что его сообщение получат намного раньше, чем они с Дейрой успеют состариться.

Кай, правда, не знал, есть ли на секретной станции факс, но надеялся, что это ему удастся выяснить на месте. Кай очень мучился, что ему приходится скрывать от Дейры такую важную информацию, но он сам узнал о тайной станции случайно: много лет назад о ней ему как-то обмолвился его отец и тут же взял с Кая обещание никому об этом не рассказывать. Кай считал, что он обязан поделиться всем, что ему известно, с Дейрой, но в то же время не хотел нарушить данное отцу обещание. К тому же информация о станции могла просто повредить Дейре, а меньше всего Кай хотел подвергать опасности жизнь любимой женщины.

— Через пару недель мы дойдем вон до той горы. — Кай показал Дейре на высокую скалу. — А оттуда полетим на галактическом такси. В общем-то добираться туда не так уж и долго, нужно только перейти через перевал Тедеско — и мы окажемся возле самой горы Сера.

Кай старался говорить как можно беззаботней, хотя в душе знал, что впереди у них с Дейрой нелегкая дорога. Им придется пройти по национальному заповеднику Уоррей, обогнуть город и пару деревушек. В качестве экскурсии такая прогулка была бы великолепной, вокруг них будут простираться живописные луга и величественный лес, но в данном случае, когда нужно соблюдать крайнюю осторожность и таиться от всякого встречного, поход измотает и его, и Дейру. Кай прекрасно знал, что, когда они достигнут своей цели, они будут едва держаться на ногах от усталости.

Дейра сложила карту и сунула ее в рюкзак.

— А ты уверен, что телескоп находится именно там, куда мы направляемся? — спросила она.

— Абсолютно, — ответил Кай, разбрасывая ботинком угли маленького костра. — Когда я учился в военной академии на Новом Авалоне, я как-то попал на лекцию профессора Тодора Меира. Он говорил о своих исследованиях, но не упоминал места, где он проводил их. Позже, на приеме, устроенном в его честь, он заметил у меня на руке часы для подводного плавания. Мы разговорились и выяснили, что оба любим плавать. В этом разговоре Тодор Меир упомянул Черное море на Элайне. Ну, а дальше все просто: я немного поразмышлял, провел кое-какие аналогии и понял и где работал профессор, и в каком месте находится станция.

Шагая рядом с Каем, Дейра улыбнулась.

— Ты очень похож на своего отца, — произнесла она.

Кай взглянул на нее, пытаясь увидеть следы былой ненависти, но прекрасное лицо Дейры выражало только радость.

— Возможно, — сказал он. — Во всяком случае, мне бы очень этого хотелось.

Дейра перепрыгнула через поваленное дерево.

— Не скромничай, ты очень похож на него. И вообще, я знаю, что твои родители очень гордятся тобой.

— Ты говоришь серьезно? — спросил Кай, чувствуя, как сердце его наполняется гордостью. — Но почему ты так думаешь?

Прежде чем ответить, Дейра задумчиво помолчала.

— Я поняла это по их глазам, — произнесла Дейра и посмотрела на Кая. — Когда на Аутриче я давала свидетельские показания о твоих действиях на Элайне, я смотрела на твоих родителей и видела все, что они чувствуют. Честно говоря, — Дейра замялась, — мне очень хотелось обидеть твоего отца, но я не смогла солгать. Как странно, теперь мне кажется, что именно он, твой отец, сделал тебя таким.

— Это плохо? Дейра засмеялась.

— Нет, именно таким ты мне и нравишься. Никогда бы не подумала, что твой отец такой прекрасный воспитатель.

— Ну, ты уже вконец меня захвалила, — усмехнулся Кай.

— Как я хотела бы сама быть такой, — проговорила Дейра.

— О чем ты сожалеешь? Ведь ты же врач, выполняешь благородную работу. Люди доверяют тебе самое драгоценное, что у них есть, — свою жизнь.

Дейра пожала плечами.

— Я просто пытаюсь загладить вину своего отца. В отличие от твоего, мое происхождение доставляло мне больше несчастий, чем гордости. Что бы я ни делала и где бы ни была, за мной вечно тянулся шлейф мнимых предательств моего отца.

Кай стряхнул с волос крошки древесной коры и по корням, как по ступенькам, начал взбираться вверх по невысокому холму.

— Мне кажется, — задумчиво ответил он, — ты слишком много думаешь о поступках твоего отца. Ты считаешь их его грехами, но стоит ли осуждать его? Возможно, Питер Армстронг был не самым лучшим из родителей, но ведь, насколько я знаю, ты не его дочь.

Дейра бросила на Кая недоуменный взгляд.

— Что? Я не ослышалась?

— Послушай, Дейра, ты говоришь, что все время мечтала загладить перед Федеративным Содружеством вину своего отца и у тебя были сотни возможностей сделать это. — Кай взял Дейру за руку и помог подняться на вершину холма. — Ты выбрала медицину, поскольку, как тебе казалось, в ней ты можешь добиться лучших результатов. Но здесь я вижу влияние твоего отчима, Роя Лира, ведь он тоже врач. Так что происхождение состоит не в том, чей ты сын или дочь, а в том, кем ты хочешь стать и что собираешься делать в оставшиеся годы жизни. — Кай пожал плечами. — К сожалению, я не могу выразить всего, что думаю. Это психология, а в ней я слаб. Оставим этот разговор для ученых, — усмехнулся Кай.

Дейра поправила выбившиеся волосы.

— Я никогда не рассматривала свое происхождение с такой точки зрения. Мой отчим всегда был для меня добрым наставником, но никак не отцом. Я, конечно, любила его, но не так, как следует.

— А кто сказал, как следует любить родителей? — спросил Кай и тихо засмеялся. — Мои родители мной практически не занимались, у них было все расписано по часам: обеды, приемы, полеты на другие планеты, планирование и ведение войн. Казалось бы, что в такой жизни, где все разложено по полочкам, а все поступки диктуются необходимостью, нет места чувствам. Однако это не так. Мы любили друг друга. Часто мы не виделись месяцами, но, возможно, это-то и хорошо. Мы скучали друг без друга и с нетерпением ждали встречи. Хотя со стороны такой образ жизни может кому-то показаться ненормальным, я считаю его вполне естественным. Разве лучше постоянно иметь перед глазами нелюбимых родителей?

Дейра взяла его за руку.

— Знаешь, для солдата ты слишком сообразителен, — вдруг сказала она.

— Ты так думаешь? — улыбнулся Кай. Дейра кивнула.

— Меня только две вещи беспокоят.

— Какие же?

— Дорога на гору Сера проходит слишком близко от Голубчика Костосо. — Дейра наморщила нос — Мне не очень хочется оказаться рядом с нашим дорогим деми-регентом.

— Вот как? — Кай игриво посмотрел на Дейру. — А я подумал, что было бы неплохо заскочить к нему на чашку чая. — Кай пожал Дейре руку. — Не волнуйся, мы обогнем город. Нас никто не заметит. Мы пройдем мимо него не настолько близко, чтобы кланы захватили нас. Ну а что еще тебя беспокоит?

— Почему мы бросили аэрокар? Кай поморщился.

— Для нашего перехода он совершенно бесполезен. Точнее, он нас связывал. Нам пришлось бы ехать по дорогам либо по открытой местности. А так я его запрограммировал и пустил летать в совершенно противоположном направлении. Его, конечно, засекут, но пока это произойдет, мы хотя бы немного выиграем время. Кроме того, когда элементалы увидят в кузове своего воина, они будут вести себя поосторожней. Возможно, выбор нового охотника займет пару дней.

— Кошмар, — поежилась Дейра. — Вот уж о чем даже думать не хочется.

Кай почувствовал, как все его тело обдало холодом. Он инстинктивно ощутил опасность. «Может быть, просто показалось», — подумал Кай и посмотрел на Дейру. Девушка безмятежно улыбалась. Ее радостное лицо успокоило Кая, он заставил себя поверить, что тревога напрасна, просто его обдало порывом холодного ветра.

— Кто поспорит со мной, что мне не понадобится моя броня! — заревел один из элементалов.

— А я пойду на охоту без лазера — закричал другой.

Таман Мальтус перемахнул через ограду и очутился в центре небольшой площадки, где воины его подразделения оспаривали между собой право преследовать Дэйва Джуэлла. Расставив мускулистые ноги, одетый в шорты и легкие сандалии, Мальтус стоял непоколебимо, как скала. Тяжелым взглядом он оглядел спорящих и, сжав кулаки, сложил могучие руки на груди.

— Как трогательно, — усмехнулся Таман Мальтус. — Смотрю на вас, и просто плакать от счастья хочется. — Он переводил грозный взгляд с одного лица на другое, и воины опускали глаза. — Вы за кем собираетесь охотиться? За роботом или за человеком?

— Но, звездный капитан, — возразил один из воинов, — вы же сами видели, что он сделал с Корбином.

— Да, видел, — рявкнул Мальтус. — Джуэлл победил Корбина! Он переломал ему кости, расплющил, раздавил, как червя! Потом привязал к этому дурацкому грузовику и пустил гулять по планете. Лично мне это ни о чем не говорит. Испугались?! А я — нет. Да, Джуэлл — опасный противник, ну и что из того? И еще неизвестно, что явилось причиной смерти Корбина, его собственная глупость или сила Джуэлла. Мне кажется, что именно первое. — Таман Мальтус повернулся и ткнул рукой в сторону одного из административных зданий. — В лаборатории исследовали кинжал Корбина и нашли на нем следы крови Джуэлла. Значит, он ранен и не может быстро двигаться. Его шутка с грузовиком — акт отчаяния, его последняя попытка выиграть время, сбить нас со следа.

— Я принимаю твой вызов! — крикнула женщина-элементал воину, который грозил победить Джуэлла без лазера.

— Твой вызов ничего не стоит! — тут же откликнулся Мальтус. — И ваш тоже, — обернулся он к остальным воинам.

Мальтус поднял кверху сжатые в кулаки руки и крикнул: — Я возьму Джуэлла голыми руками!

Вначале пораженные воины смолкли, затем один из них воскликнул.

— Как? Мы даже не знаем, где он находится.

— Зато я знаю, — огрызнулся Мальтус. — Джуэлл ранен и отлично понимает, что долго скрываться от нас в зарослях он не сможет. Мы перережем ему все пути отхода. И еще — он убил нашего товарища, значит, он должен умереть. Куда он идет? Конечно, в горы. Там легче всего спрятаться или найти партизан. — Командир элементалов сложил руки на груди. — Короче говоря, мы отправляемся в погоню немедленно и выследим Джуэлла. Мы будем идти за ним, и, когда он подумает, что находится в безопасности, я отниму у него жизнь.

XXVII

Лотан

зона оккупации Клана Волка

17 апреля 3052 г

Послышался тихий стук, и на землю полетел еще один кусок брони. Фелан зарычал. «Этот чертов элементал начинает действовать мне на нервы, — раздраженно подумал он. — Скотина. Чувствует, что я прибью его сразу же, как только увижу. Но куда он уполз? Ни черта не видно. Ну, мерзавец, попадись он мне на глаза...»

Поведение Эдика очень удивило Фелана. Во время ритуала воин долго и с гордостью перечислял свои победы, поэтому он ожидал, что элементал выйдет в открытый бой, а не станет хитрить и прятаться.

Когда Наташа вытащила медальон Фелана и, улыбнувшись, произнесла: «Фелан, ты — охотник», он обрадовался и, повернувшись к Эдику, заявил:

— Битва будет при полном вооружении.

По сути, это означало смертный приговор Эдику, так как редко какому элементалу удавалось выстоять против робота больше пяти минут, но воин и бровью не повел. Он усмехнулся так, словно Фелан предлагал ему биться на водяных пистолетах. Фелана такое отношение насторожило сразу. Он знал, что молодой элементал блестяще выиграл предыдущие битвы, убил летчика аэрокосмических сил, а двух пилотов боевых роботов уложил в госпиталь с тяжелейшими травмами. Правда, все эти схватки были кулачными, но все равно. Короче говоря, Фелан ожидал от элементала все что угодно, но только не такой спокойной реакции. Тем не менее Эдик усмехнулся и, глядя в глаза Фелану, хладнокровно произнес:

— Биться будем на территории национального промышленного парка Камелот на Лотане.

Как только Фелан увидел место будущей битвы, он сразу понял, что у Эдика прекрасные советники. Все здания промышленного парка, и большие и маленькие, были сделаны из одинакового строительного материала. Вошедшему на его территорию казалось, что он попал в царство зеркал и стали. По команде ильХана все сотрудники парка были эвакуированы, и битва началась.

Фелан снова осмотрел фасады зданий, и в глазах у него зарябило от яркого света.

«Проклятый лабиринт. Тут этого чертового элементала и за день не найдешь».

Фелан переключил сканер на инфракрасное излучение и непроизвольно зажмурил глаза. В таком режиме смотреть на экран было просто невыносимо, да и отражаемое множеством зеркал тепло делало инфракрасный поиск бесполезным. Насколько Фелан смог заметить, Эдик укрылся в громадном здании слева от него и оттуда, перебегая с этажа на этаж или просто проламывая стены, стрелял из своего лазера по роботу Фелана. Хотя лазер и был маломощный, но в такой ситуации вреда он мог наделать много.

Другой пилот просто вломился бы в здание, но Фелан решил не рисковать и не наносить ненужного ущерба парку, хотя это было бы наиболее простым решением. И прежде всего потому, что с каждой секундой кабина боевого робота становилась все более опасным укрытием.

Хотя охотник и получал преимущество, по закону клана в битве за родовое имя противники оказывались более или менее в равных условиях. Учитывая жестокость схватки, честность проведения поединка ставилась на первое место. Поэтому в битве с Эдиком Фелану не разрешили взять своего тяжелого робота «Волкодав», а дали боевой робот «Меркурий», легкий и мобильный. Таким же легким было и его вооружение. В частности, установленный на роботе лазер по мощности не намного превышал лазерный пистолет Эдика. Строго говоря, даже увидев элементала, Фелан не смог бы убить его с первого выстрела, даже очень точного. Именно поэтому, чтобы прибавить схватке остроты, Фелана и втиснули в крошечную кабину «Меркурия».

«Что у меня, собственно, есть? Одни только лазеры, — думал Фелан. — Но здесь, среди этих проклятых зеркал, они просто бесполезны. Зараза! Мне бы сейчас сюда простой пулемет, и я бы вдребезги разнес все эти сверкающие окна», — раздраженно подумал Фелан, в бессильной ярости сжимая кулаки. Пальцы «Меркурия» повторили его движение.

Стоящие вокруг Фелана здания были раза в три выше его почти десятиметрового робота и доверху напичканы металлом. От этого магнитное сканирование становилось бесполезным. Фелан понимал, что не в состоянии обнаружить Эдика и инфракрасным сканированием — этому мешал яркий солнечный свет. Оставалось надеяться только на глаза, но кто мог сказать, откуда, из какой щели элементал в следующий раз высунет руку и сделает очередной выстрел? Фелан понимал, что до тех пор, пока элементал бегает по десятиэтажной громаде, он в абсолютной безопасности.

Фелан протянул руку к панели управления, отключил наушники и включил внешние громкоговорители.

— Эй, Эдик! Ты чего прячешься? Выходи и бейся, как воин.

— А ты зайди ко мне, Фелан, — немедленно прозвучал ответ. Хриплый голос элементала эхом разнесся по стеклянно-стальному лабиринту.

Странное злорадство в голосе врага удержало Фелана от того, чтобы сразу не вломиться в стоящее рядом здание и не разнести по камням его стены.

— Ничего. Дай мне только... — прошептал Фелан и, услышав, как по лабиринту громом прокатилось гулкое эхо, замолчал. «А что, если?.. Пожалуй, может получиться», — подумал он.

Не прошло и секунды, как Фелан громко рассмеялся. Внезапно пришедшая мысль понравилась ему самому. «Попробуем, сейчас все попробуем», — повторял Фелан. Он не произносил слова, он только шевелил губами, но в ответ подрагивали стекла зданий.

Фелан снова надел наушники, включил микрофон и стал медленно поворачивать ручку громкости внешних динамиков. Сначала послышался скрежет, затем визг. Постепенно он перешел в рев, и вскоре весь лабиринт начал сотрясаться от тысячекратно усиленного эхом, разрывающего перепонки звука.

Фелан сжал зубы. Вокруг его «Меркурия» все тряслось и грохотало, трещали и со звоном вываливались из окон зеркальные стекла, кое-где стены зданий сначала дали трещины, затем завибрировали и рухнули на землю.

Грохот и скрежет волнами накатывал на «Меркурия», но Фелан только крепче стискивал зубы и ждал, когда покажется Эдик. Вскоре он вывалился из одного из окон. Зажав уши, с выпученными глазами, раздирая до крови обнаженные руки и ноги, элементал завертелся в пыли. Рот его был перекошен от ужаса и боли. Иногда он порывался отнять руки от ушей и броситься к спасительному зданию, но снова падал и бился о камни. Фелану он почему-то вдруг напомнил хитрую, кровожадную крысу.

Правая рука «Меркурия» начала медленно подниматься. На мгновение сверкнул установленный на ней лазер, и длинная слепящая очередь впилась в грудь элементала. Эдик видел нацеленное на него оружие и в отчаянии замахал руками, словно пытаясь оттолкнуть от себя смерть.

— Вот и все, Эдик, — прошептал Фелан, снова включая лазер.

Вдруг перед его глазами сверкнуло пламя и послышался оглушительный взрыв. Фелану казалось, что вокруг его «Меркурия» все горит. Здание, из которого только что вылетел Эдик, исчезло в пламени. Тело самого Эдика начало гореть и через секунду исчезло в адском огне. Ударная волна прошла между зданиями. Она развернула робот Фелана и отшвырнула его к стене. Тщетно Фелан старался удержать «Меркурия» — неуклюже взмахнув руками, робот пробил головой и плечами стену и, круша три нижних этажа здания, рухнул внутрь его. При этом ноги робота подбросило вверх.

Фелан приготовился к падению, схватился за подлокотники и вжался в кресло, но удар был столь силен, что на какое-то мгновение он потерял сознание. Открыв глаза, Фелан увидел над собой зияющую пустоту и покачал головой. «Да, ну и дырищу я проделал», — подумал он. Затем Фелан повернул «Меркурия» на бок. Это было большой ошибкой. Робот начал по разрушенной стене скользить в низ здания и через несколько секунд очутился в каменном мешке.

Вытянувшись во весь рост, боевой робот лежал в горящем здании. Руки «Меркурия», зацепившись за одну из верхних балок, были вытянуты, а ноги его, протаранив несколько стен, оказались внутри другого здания, поменьше, стоящего напротив. Оценив обстановку, Фелан понял, что его положение не безнадежно — если упереться руками, то можно встать на ноги и выбраться из западни.

Сначала Фелан с грохотом развернул робот лицом вниз, затем легко поднял его и вышел на открытое пространство подальше от опасных стен. Фелан начал снова осматривать робот, но провести полную проверку ему помешал очередной взрыв, значительно более мощный, чем раньше. Огненный столб вырвался из здания, в котором он только что находился, и поглотил все строения, стоящие рядом с ним. Огненный шар пожирал все: стены, стальные конструкции, стекла. Фелан рванул рычаг, и «Меркурий» отбежал на безопасное расстояние. Почти сразу же после этого раздалось еще несколько взрывов, и огонь охватил большинство зданий парка. Вверх и в стороны полетели куски стен, балок и лестниц. Пытаясь защитить корпус робота, Фелан опустил «Меркурия» на колено и, загородив руками робота иллюминатор, смотрел на гигантское пламя, охватившее парк. Затем, словно очнувшись, Фелан повел «Меркурия» вперед и начал ногами и руками разбивать горящие стены, не давая пожару уничтожить весь промышленный парк. Послышался вой сирен пожарных аэрокаров. Фелан отошел в сторону и долго смотрел, как языки пламени слизывали с асфальта останки зданий. Где-то среди них находилось и тело Эдика.

«Ты погиб в битве за родовое имя, — печально подумал Фелан. — Мы, воины клана, считаем себя выше жителей Внутренней Сферы и гордимся этим. Мы уверены в том, что мы более цивилизованны. Но разве можно назвать цивилизованным человека, который во имя тщеславия станет разрушать творения ума и человеческих рук?»

Фелан нажал на головидеографе кнопку «пауза».

— Вон смотри, видишь там маленький лазер? — Он ткнул пальцем в небольшую точку на экране. — Вот-вот, в резиновой прокладке. Эдик прострелил в окне небольшое отверстие, надел на лазер прокладку и установил его в окне. Он бегал по всему зданию, а иногда подбегал к этому окну и стрелял в меня.

Наташа холодно усмехнулась.

— Его идея мне понятна. Он перерезал газопровод. И газ потек в здание, а чтобы самому случайно не взорваться, он предварительно отключил электроэнергию. После этого Эдику оставалось только ждать, когда ты вломишься в здание. А прокладка из термостойкой резины не давала стеклу перегреваться и не пропускала искры. Неплохо. Если бы ты поддался на его уловку и вошел в здание, от тебя остались бы одни воспоминания.

Ранна, стоявшая позади кресла, в котором сидел Фелан, положила руки ему на плечи.

— Совершенно верно! — воскликнула она. — Он постоянно стрелял в тебя, заманивая внутрь. Стоило тебе войти, как Эдик вытащил бы лазер и выпрыгнул из здания...

Фелан перебил Ранну:

— Это слишком долго. Все произошло бы не так. Эдик просто выпрыгнул бы и дал залп по окну ракетой ближнего боя. Так и быстрее, и надежнее.

Ранна содрогнулась и сжала плечи Фелана.

— Представляю, какой бы получился взрыв, — тихо произнесла она. — Здание рухнуло бы. Тебе бы никогда из него не выбраться.

— Он собирался заживо сжечь тебя, — сказала Наташа. В голосе ее звучал ужас. — Обычно, — медленно продолжила она, — элементалы никогда не участвуют в битвах за родовое имя высшего ранга. Для них предназначены другие имена. Однако родовое имя, за которое ты бьешься, настолько почетно, что даже элементалы решаются попробовать свои силы в сражениях за него. Но и к чести сказать, Эдик бился совсем неплохо.

— Он победил столько же воинов, сколько и я, — кивнул Фелан.

— Совершенно верно, — согласилась Наташа, — но в битвах за родовое имя удача играет далеко не последнюю роль. Самое страшное, что элементал не может позволить себе биться честно, вот он и пускается на разные хитрости — адские ракеты и поджог зданий. Вот тогда-то удача и отворачивается от него. Она не любит подлецов и встает на сторону только честных воинов. Методам, которые используют элементалы, нет места в битвах за родовое имя.

Фелан пожал плечами.

— А я не виню Эдика. Он должен был что-нибудь придумать. Ведь если бы он вышел на открытое пространство, я бы его тут же убил.

— И правильно сделал бы. Но что другое он мог ожидать, вступая в единоборство с боевым роботом? Он сам захотел участвовать в схватках за имя Уордов и поэтому был готов ко всему. Ему следовало бы подождать, пока не объявят битвы за родовое имя для элементалов, но он не захотел этого. Эдик сделал крупную ставку, но потерял много больше.

Внезапно дверь открылась, и Наташа прервала свой монолог. От неожиданности Фелан вздрогнул, но, увидев ильХана Ульрика, вскочил и вытянулся по стойке «смирно».

— Вольно, — сказал Ульрик. Он закрыл дверь, оглядел присутствующих и понимающе улыбнулся. — Разбор битвы? — усмехнулся ильХан.

Заложив руки за спины, Фелан и Ранна смотрели на Ульрика. Одна Наташа развалилась в кресле и протянула руку за стоящей на столе бутылкой пива.

— Прости меня, ильХан, — протянула она, — но ты выглядишь так, словно сам только что вернулся с поля боя.

— Ты почти угадала, — сказал Ульрик. — Я только что выиграл целую кампанию. — ИльХан наклонился и оперся о спинку кресла, в котором сидела Наташа. — Нефритовые Соколы рвутся к Туаткроссу как дьяволы, Новые Коты и Дымчатые Ягуары пытаются возместить свои потери на Люсьене, Медведи-Призраки, Стальные Гадюки и Бриллиантовые Акулы мечтают наверстать упущенное. Словом, все хотят обскакать Клан Волка.

— Бриллиантовые Акулы? — переспросила Наташа. — Вон как. А я и не знала, что их полки входят в армию вторжения. Ульрик поморщился и пожал плечами.

— Совет посчитал предстоящую битву очень серьезной и решил призвать дополнительные силы кланов, — ответил Ульрик и обратился к Фелану и Ранне: — А вы что стоите? Садитесь. — ИльХан махнул рукой. — «Тимбукуи темный», — прочитал он, наклоняясь. — Прекрасное пиво. У тебя случайно нет в запасе еще одной бутылочки? — ИльХан подмигнул Фелану.

Тот улыбнулся и потянулся к холодильнику.

— Вот уж кто обожает «Тимбукуи темный», так это Рагнар. Пока я жег Лотан, он занимался тем, что переворачивал магазины в поисках этого пива. Его особенно любят в районах, приграничных с Лигой Свободных Миров. Признаться, и мне оно тоже нравится. В Найджелринге я предпочитал это пиво всем другим сортам.

Ульрик взял бутылку и открутил пробку. Отпив, он зажмурил глаза от удовольствия и крякнул.

— Отлично, — проговорил Ульрик и обратился к Керенской: — Наташа, если я как-нибудь забуду взять Найджелринг, напомни мне об этом при случае.

Наташа облокотилась о подлокотник кресла. Ее черный облегающий костюм великолепно смотрелся на белой кожаной обивке. Она положила ноги на другой подлокотник и посмотрела на ильХана.

— Ну так как, тебе удалось нажать на Совет? Согласились наши старцы направить войска для битвы на Токкайдо? Ульрик вскинул голову и задорно посмотрел на Наташу.

— Я сказал, что двадцать пять галактик будет вполне достаточным ответом на пятьдесят полков Ком-Стара. То есть от каждого клана потребуется отправить три галактики, четырегалактики резерва дадим мы, Клан Волка.

— Да, — кивнула Наташа, — это вполне честно.

— Вот тут-то и началось самое интересное, — усмехнулся ильХан. — Поднялся целый скандал. Прежде всего меня сразу же заставили ограничиться двумя галаксами резерва. Совет испугался, что я припишу себе победу на Токкайдо, и потребовал, чтобы войска Клана Волка вообще не участвовали в битве в первые пять дней. — На губах ильХана заиграла такая зловещая улыбка, что у Фелана по спине забегали мурашки. — Эти мерзавцы так и хотят отравить мне жизнь. Сначала они вообще потребовали, чтобы наши войска бездействовали в течение первых двух недель битвы. Это уж я надавил на этих старых маразматиков и сократил срок до пяти дней.

— Они что, с ума все посходили? — недоуменно спросила Наташа. — Неужели они всерьез думают, что сражение на Токкайдо будет длиться только две недели? Честно говоря, ничего страшного не произошло. Да и лично мне больше по душе вступать в битву, когда фронт уже определился.

Ульрик покачал головой.

— Самое страшное началось потом. Идиоты из Совета окончательно перегрызлись между собой за право первыми приземлиться на планету. В конце концов его выиграли Дымчатые Ягуары, но мне кажется, они слишком многим пожертвовали. Вообще, меня поражает отношение Совета к предстоящей битве. Старцы настолько ненавидят Фохта и миролюбие Ком-Стара, что не видят главного — победа на Токкайдо будет трудной. Совет думает, что кланы просто сметут вооруженные силы Ком-Стара, но это не так. У противника мощная авиация, прекрасные бронемашины и сильная артиллерия. Больше всего меня беспокоит, что наши офицеры, в особенности звездные полковники и звездные капитаны, будут держать между собой пари, кто больше машин противника уничтожит, а это рассеет наши силы.

Фелану не понравился ни слишком серьезный тон ильХана, ни его осмотрительность.

— Но ведь мы же победим Ком-Стар, квиафф? — воскликнул он, но, заметив пристальный взгляд ильХана, заговорил спокойнее: — Я имею в виду, что о вооруженных силах Ком-Стара ходит много разных слухов. Я слышал и про какие-то роботы-невидимки, и про артиллерию ужасающей силы, но не встречал ни одного человека, который бы все это видел своими глазами. Да и есть ли у них эти пятьдесят полков? Не блефует ли наш уважаемый Фохт? — презрительно сказал Фелан.

— Кто знает? — уклончиво ответил Ульрик и снова приложился к бутылке. — Кстати, это я должен задавать тебе подобные вопросы. Ведь это ты составлял доклад о Фохте и приводил сравнительные данные о состоянии наших войск. Но как бы там ни было, военный регент заявил, что со стороны Ком-Гвардии эти полки будут выставлены, а это значит, что нам придется иметь дело с четырьмя тысячами боевых роботов. Это тебе не шуточки. С нашей стороны в сражении примут участие двадцать пять галаксов, кроме того, мы будем иметь пять галаксов резерва. Следовательно, в первый же день сражения Ком-Стар будет иметь преимущество в тысячу боевых роботов. Учитывая их артиллерию, аэрокосмические силы и пехоту, численность войск Ком-Стара выше, чем у нас, процентов на тридцать.

Наташа согнула руки, поставила локти на колени и посмотрела на Ульрика.

— Каждый боевой робот клана, — продолжал ильХан, — должен уничтожить одну целую и три десятых робота противника. Правда, это должен сделать каждый робот, а вот здесь-то и может возникнуть заминка. Дело в том, что не все кланы воюют одинаково. Например, Дымчатые Ягуары и Новые Коты подобных боевых результатов не достигали даже на Люсьене.

Наташа тихо рассмеялась.

— Не понимаю, что ты так разволновался? Боишься, что в первый же день у нас будут большие потери? Ничего страшного, погибнут только дураки, умные останутся. Лично я ненавижу Ком-Стар с той самой секунды, как во время переговоров относительно контракта с драгунами случайно познакомилась с одним из придурочных послушников. Этого вполне достаточно, чтобы гвардия под моим командованием смела на своем пути все. Я надеюсь, что мои гвардейцы будут участвовать в сражении, квиафф? — спросила Наташа и внимательно посмотрела на ильХана.

— Афф, Наташа, афф, — ответил он и поднял вверх руки. — Я еще не настолько сошел с ума, чтобы отказывать гвардии в битве. К тому же с тобой просто бесполезно спорить, ты все равно вырвешь право участвовать во вторжении. Зная тебя, я предпочитаю видеть в тебе друга, а не противника. Ну, ладно, хватит болтать. — ИльХан повернулся к Фелану. — Давайте лучше поздравим Фелана с очередной победой.

— Благодарю вас, мой хан, — ответил Фелан и, подумав, спросил: — Если сражение на Токкайдо произойдет через две недели, значит, моя следующая, последняя битва за родовое имя будет раньше?

— Нет, — ответил Ульрик. — После того как мы победим Ком-Стар.

— Ничего не понимаю, — удивился Фелан. — Почему после?

ИльХан снизил голос до едва слышного шепота:

— В сражении на Токкайдо будут потери. Кого-то могут убить, или тебя, или твоего противника. Будь осторожен, Фелан, внимательно следи за тем, что делается у тебя за спиной.

— Вы хотите сказать, что Конал или Влад способны подстроить мне какую-нибудь ловушку? — тревожно спросил Фелан.

— Все возможно. — Ульрик утвердительно покачал головой. — После сражения на Токкайдо твоим противником в решающей битве за родовое имя Уордов будет Влад. Поэтому во время сражения с Ком-Старом действуй осмотрительно. Если рядом с тобой вдруг окажутся воины из Одиннадцатого гвардейского полка Клана Волка, внимательно следи за ними Нет ильХан отрицательно покачал головой, я не думаю, что кто-нибудь из них станет стрелять тебе в спину, но подстроить так, чтобы победителя в битве за родовое имя выбрал какой-нибудь комстаровец, они могут вполне.

XXVIII

Шаттл «Дао», Гексаре

Содружество Сиан,

Конфедерация Капеллана

20 апреля 3052 г.

Не сняв плаща, гость опустился в кресло напротив.

— Ты выглядишь неважно, — произнес хозяин, глава дома Ян Раш. — Здорово устал? Гость тихо засмеялся.

— Не просто устал, а вконец измотался. Однако для покойника это не такое уж плохое состояние.

Раш улыбнулся. Улыбалась даже левая сторона его лица, обезображенная длинным шрамом, проходящим от угла рта до виска.

— Ты знаешь, я не поверил, когда мне сказали, что посланный Романо убийца застрелил тебя. Однако потом, получив от тебя послание, я подумал, что кто-то со мной шутит. Даже сейчас, здесь, мне странно видеть тебя живым и здоровым. Трудно поверить, что мы снова вместе. Странно, что мы с тобой все это затеяли.

— Обратной дороги уже нет, друг мой, — ответил гость и хлопнул рукой, обтянутой черной перчаткой, по подлокотнику. — Даже то, что я нахожусь на борту корабля, уже считается государственным преступлением.

— Не нужно так говорить. Ты знаешь, что тебе нечего опасаться. У нас нет ни трусов, ни тем более предателей. Дом Имарра верен тебе и Дому Ляо.

— И, насколько я помню, вы согласились с идеей, что Романо представляет самую страшную угрозу Дому Ляо, не так ли? — спросил гость.

— Совершенно верно. Если бы Виктор Дэвион не был так занят отражением агрессии, он бы давно отомстил ей за все ее подлости. Ну и сволочь! — вспыхнул Раш и сжал кулаки. — Как я ее ненавижу! Мир не видел более зловредной бабы. А что касается угрозы жизни, то за последние двадцать лет я настолько свыкся с ней, что перестал обращать на это внимание. После твоего исчезновения начались страшные репрессии. Я избежал их только потому, что в свое время защитил Романо, когда она бегала по планете, спасая свою шкуру. Мне повезло, я нанес несколько поражений агрессорам на Андуриене, а позже в одной из битв уничтожил целый гвардейский полк Марика. За это Дом Имарра удостоился чести стать во главе личной охраны Романо. — Раш хмыкнул. — Невелика честь защищать прислугу, — произнес он, и глаза его блеснули. — Священная обязанность нашего Дома — охранять наследников Ляо.

Верность долгу и затаенная надежда когда-нибудь исполнить его сквозили в приглушенном голосе Раша. Его гость согласно кивнул головой.

— Тебе нечего опасаться, — проговорил он. — Месть моя коснется только Романо и ее муженька. Око за око, зуб за зуб. Терять мне нечего, а защищать некого. Мои дети давно стали взрослыми и вполне способны сами позаботиться о себе. И еще надеюсь, что с твоей помощью выполнение моей задачи ускорится.

Раш доверительно улыбнулся.

— Благодарю тебя за откровенность. Теперь, когда мы договорились о самом главном, моя совесть спокойна. Я согласен сделать то, что велит мне мой долг.

— Когда мы отправляемся? — спросил гость.

— Через два дня мы совершим прыжок в Сиан. Нет, нет, раньше никак нельзя. — Раш замахал рукой. — Честно говоря, двигателю Керни-Фушиды и этого-то времени маловато для дозарядки. Впрыгнув в Сиан, дальше мы полетим с обычной скоростью. Полагаю, что приземлимся мы не позднее восьмого мая. Все, о чем ты меня просил, я уже приготовил, так что в течение недели ты сможешь выполнить свою задачу и исчезнуть.

— Прекрасно, Раш, просто прекрасно, — похвалил гость. — И в результате мы оба выигрываем. Ты получаешь стабильное правительство, а я сознание того, что отомстил мерзавцам за все их подлости. Итак, — торжественно произнес гость, — максимум в середине мая судьба Внутренней Сферы изменится.

XXIX

Перевал Тедеско, Элайна

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

1 мая 3052 г. (первый день операции «Скорпион»)

Кай поднял правую руку, немного подождал и махнул Дейре.

— Пойдем, пойдем, дорогая. Осталось совсем немного, — сказал он.

Он осмотрел узкую, извивающуюся тропу, тянущуюся на самый гребень перевала. Идти по ней, напоминающей вырубленный в скале карниз, было трудно. Приходилось вплотную прижиматься к обрыву, чтобы не свалиться. Внизу расстилались поросшие густым лесом горы, прекрасные и величественные. Целую неделю Кай с Дейрой шли по ним, наслаждаясь покоем. Теперь они карабкались вверх. Деревьев здесь становилось все меньше и меньше.

Вся местность хорошо просматривалась, как и тропа, и верхняя часть перевала. Следить за дорогой не мешали даже гигантские деревья, росшие с самого дна ущелья. Макушки их порой не только достигали уровня тропы, но и тянулись дальше ввысь. Правда, в таких местах Дейра с Каем двигались предельно осторожно, поминутно осматриваясь. Секундная невнимательность могла стоить жизни — легко было сорваться с острого края и рухнуть вниз. Вдалеке, внизу, на фоне ярко-зеленого леса белел Голубчик Костосо. Сверху он напоминал усевшуюся в гнездо курицу. Позади него в последних лучах вечернего солнца темнели горы, те самые, откуда Кай с Дейрой начали свой нелегкий путь.

Дейра подошла к Каю и взяла его за руку.

— Кай, я очень устала, — прошептала она. — Мне не хватает воздуха.

— Вижу. Но эта бледность делает тебя еще прекраснее, — сказал Кай и поцеловал Дейру в кончик носа. — Мне тоже тяжело, — признался он. — Но осталась какая-то сотня метров.

Еще один рывок — и мы сойдем с тропы и пойдем по дороге. Дейра, потерпи немного, мы практически уже пришли. Скоро мы сделаем привал, переночуем, а утром двинемся вниз. Идти будет значительно легче. Завтра вечером уже будем у подножия горы Сера.

Дейра вздохнула и откинула назад выбившуюся прядь волос.

— Слава Богу, — устало проговорила она. — Если бы я знала, какая дорога нам предстоит, я бы сдалась деми-регенту в Голубчике Костосо.

— Кое-кто встретил бы тебя с распростертыми объятиями, — отозвался Кай.

Дейра шла медленно, без нее Кай преодолел бы расстояние до перевала куда быстрее, но оставить ее и уйти вперед он не мог. Не имел права. «Я несу за нее ответственность такую же, как и она за меня. Мы бы ни за что не выжили, действуй поодиночке», — думал он.

— Что? — Голубые глаза Дейры зло блеснули. — Уж не хочешь ли ты сказать, что я согласилась бы стать подружкой деми-регента?

— А почему бы и нет? — спросил Кай. Он подал Дейре руку и втянул ее на уступ. — Думаю, он ничего не имел бы против того, чтобы положить тебя с собой в кровать.

— Пусть помечтает! — огрызнулась Дейра. — Лично мне такое даже в самом страшном сне не может присниться.

Они поднялись на круглое неширокое плато. Дейра обвила рукой шею Кая.

— Только с тобой у меня могут быть особые отношения, — тихо сказала она. — То, что даешь мне ты, я не смогу получить и от сотни регентов.

— Если бы не ты, — Кай улыбнулся, ласково посмотрев на Дейру, — мои раны и теперь бы еще не зажили.

Прижавшись друг к другу, они стояли в центре плато. Кай огляделся и стал снимать рюкзак. Затем он прижал к себе Дейру и крепко поцеловал.

— Доктор, вам не кажется, что я серьезно болен? — шутливо спросил он. — Мне требуется уход и забота. Вы готовы мне помочь?

— Готова, — прошептала Дейра. — К вам я охотно приеду на дом. — Она прижалась к Каю.

— Браво, браво, — послышался грубый голос. Кай и Дейра испуганно обернулись. — Все это очень трогательно, но боюсь, что вам, мистер Джуэлл, придется подождать с лечением. Мне очень грустно говорить об этом, но вам скорее понадобится гробовщик, чем доктор.

С первых же слов внезапного пришельца Кай понял, что это говорит элементал. Только у них мог быть такой зычный голос. Перед ним действительно был элементал, но только значительно выше и массивнее тех, кого Каю доводилось видеть. Светлые волосы его были коротко пострижены, стальные, безжалостные глаза враждебно и насмешливо смотрели на Кая. Из одежды на элементале были только шорты и кожаные ременные сандалии.

Ветки кустов зашевелились, и с разных сторон на плато вышли еще три элементала. Один из них не торопясь обогнул Кая и Дейру, отрезав им путь к отступлению. Два других стали по бокам. Оставалось только одно — идти вперед, навстречу светловолосому гиганту.

— Мое имя Таман Мальтус, — сказал он, прикладывая правую ладонь к груди. — Я звездный капитан, командир тринария элементалов. Как воин, я не могу не восхищаться твоими действиями. Скажу честно, мне льстит, что именно я выследил тебя.

Кай видел, что Мальтус говорит искренне.

— Я очень тронут вашим отношением, звездный капитан, — холодно произнес он и опустил руку на рукоять висящего на поясе пистолета. — Только меня удивляет ваше безрассудство. Как видите, я вооружен. Почему бы вам и вашим людям не дать нам пройти? Иначе наша встреча будет иметь печальные последствия.

Мальтус хмыкнул и усмехнулся. Презрительный тон и покровительственные манеры элементала начали раздражать Кая. Он сжал рукоять пистолета, намереваясь при первой же возможности пустить его в ход.

— Насколько я могу судить, — заговорил командир элементалов, — у тебя игольный пистолет системы Маузера-Грея. Учитывая мои габариты, чтобы убить меня, тебе понадобится сделать три выстрела мне в грудь или в голову. Если ты промахнешься или иглы изменят траекторию полета, а такое бывает, я успею добежать до тебя и столкнуть вниз. Понимаю, что это тебя не беспокоит, но подумай о докторе Лир, один из моих людей всадит в нее пулю немедленно после начала нашей схватки.

— Твой последний охотник тоже пытался использовать против меня доктора Лир. Ты знаешь, чем это закончилось.

— Вот как? — удивился Таман Мальтус. — Тогда все понятно. Если раньше я только подозревал, что он погиб из-за собственной глупости, то теперь я в этом абсолютно уверен. — Он посмотрел на Дейру и махнул рукой, приказывая ей отойти. Она беспомощно взглянула на Кая, тот молча кивнул. — Обещаю, мистер Джуэлл, что я не буду ставить жизнь твоей спутницы в зависимость от твоего поведения. Обещаю, если тебе удастся победить меня, вы оба свободны.

— Твой Корбин говорил точно так же, — ответил Кай с презрительной усмешкой. — А в середине битвы он отказался от своих слов. Надеюсь, его командир окажется честнее.

Лицо Мальтуса вспыхнуло.

— Будет так, как я сказал, — не повышая голоса, заявил он, слегка наклонив голову. — Скажу больше: если ты победишь меня, я дам тебе корабль и ты сможешь улететь на нем куда угодно.

Кай заложил большой палец за пояс и пристально посмотрел на Мальтуса.

— Я возьму с собой не только доктора Лир, но и всех заключенных на базе «Танго-Зефир».

— Я не имею права распоряжаться военнопленными, — покачал головой Мальтус. — Они находятся в ведении официальных представителей Ком-Стара. Однако мне нравится идея насолить нашему доброму другу деми-регенту Халсе. Хорошо! — воскликнул элементал. — Условия услышаны и приняты. — Мальтус повернулся к одному из своих людей. — Ты все слышал? — спросил он.

— Так точно, — ответил воин.

— Тогда проследи, чтобы в случае победы Джуэлла все было сделано согласно нашему уговору. Понял?

— Афф, звездный капитан! — ответил элементал.

Кай поправил пояс с пистолетом. Отойдя от края плато, он вытянул правую ногу, затем согнул ее и принялся массировать.

— От долгой дороги по горам у меня немного затекли ноги. Не возражаешь против минутной задержки? — спросил он Мальтуса.

— Нисколько, — ответил элементал и в точности повторил движение Кая. Ноги у Мальтуса были толще тела Кая. — Мне не хотелось бы, чтобы ты обвинил меня в том, что я имел хоть какое-нибудь преимущество.

— Как тебе удалось выследить нас?

Элементал равнодушно пожал плечами.

— В этом нет ничего особенного, — ответил он. — Сначала мы, подумали, что ты направишься в город, чтобы затеряться там, и перекрыли все подступы к нему. Поскольку ты не появился, мы поняли, что вы направляетесь на перевал, а сюда ведет только одна дорога. Вот и все.

Кай начал массировать другую ногу. Он украдкой бросил взгляд на Дейру. Широко раскрытыми глазами она смотрела на него.

— Тебе лучше просто сдаться, — посоветовал Кай. — Тебя они не тронут.

— Совершенно верно, — подтвердил Таман Мальтус. — В вашем положении, доктор, это самый лучший выход. Что касается вашего спутника, то ему свободу еще предстоит отвоевать.

— Кай, смерть — не свобода. Сдайся вместе со мной. Я не хочу, чтобы ты умирал.

— Для воина, Дейра, отказ от борьбы равносилен смерти, — произнес Кай. Он сделал несколько взмахов руками, расправляя мышцы. — Звездный капитан, — обратился он к элементалу, — я прошу вас только об одном — в случае моей смерти проследите, чтобы доктор Лир не досталась деми-регенту Халсе.

— Принимается, — хладнокровно ответил Мальтус. — Делаю это только в качестве любезности за победу над Корби-ном, — прибавил он и усмехнулся. — Доктор Лир станет рабыней Клана Нефритовых Соколов.

— Это глупо с вашей стороны, — вмешалась Дейра. — Почему бы вам и его не сделать рабом клана? — Она умоляюще посмотрела на Мальтуса. — Зачем вам убивать его?

Мальтус изучающе посмотрел в глаза Каю.

— Если бы он попросил меня об этом, я бы немедленно удовлетворил его просьбу, — ответил элементал.

— Просить об этом — значит сдаться, — резко сказал Кай. — Нет, на это я не пойду.

— Но ведь ты будешь жить! — вскричала Дейра. Каю страшно захотелось подойти к Дейре и успокоить ее, но вместо этого он только повернулся к ней и произнес:

— Дейра, ты многого не понимаешь. Запомни, ты — врач, я — воин, и мы навсегда ими останемся. Ты используешь свои знания и умение для того, чтобы нести людям жизнь, но ведь и я сейчас собираюсь сделать то же самое.

— Но если меня попросят умереть за кого-нибудь, я же не стану этого делать!

— Я тоже не собираюсь. — Кай заставил себя улыбнуться. Затем он перевел взгляд на элементала. — Я готов, давай начнем.

— Тогда приступим, — ответил Мальтус и, встав в стойку, крикнул: — Бой! Начали!

Кай прекрасно понимал, что долгой битвы он не выдержит, и немедленно рванулся вперед. Он слегка выбросил вперед правую ногу, словно собираясь ударить элементала в голову, но в то же самое время левой ногой нанес Мальтусу страшный удар по колену. Маневр отчасти удался, элементал подумал, что Кай вложит всю силу в удар по голове, поставил блок и пропустил удар по колену. Кай чувствовал, что элементал покачнулся, но не стал дожидаться, пока тот ответит на его атаку, и отскочил в сторону.

Таман Мальтус потер колено и кивнул. — А ты совсем неплохо дерешься, Джуэлл, — уважительно произнес он. — Теперь мне понятно, почему Корбин умер. Он явно недооценил тебя. Однако со мной такого не случится. — Выпрямившись, элементал, махнув рукой, поманил к себе Кая. — Давай-ка попробуй еще разок.

Стремительный волчок, и Кай взлетел вверх, пытаясь нанести командиру элементалов удар в голову, но на этот раз нога его прошла мимо. В том месте, где, как предполагал Кай, будет находиться голова элементала, оказалась пустота — Таман Мальтус успел пригнуться и уйти в сторону. Резко выпрямившись, он нанес Каю мощный удар локтем в позвоночник. Каю показалось, что в спину ему попал снаряд и едва не переломил пополам. Удар отбросил Кая вперед. Он почувствовал, как онемели ноги. Кай шлепнулся на землю лицом вниз, попытался встать, но сил у него хватило только на то, чтобы перевернуться на спину. Кай поднял голову, увидел, как элементал подпрыгнул и согнул в колене правую ногу. Кай едва успел откатиться в сторону. Удар Тамана Мальтуса сверху был настолько силен, что нога его сантиметра на два ушла в грунт. В ту же секунду Кай приподнялся и нанес элементалу сильный удар пяткой и затем снова откатился на несколько метров от опасного противника.

Поднимался Кай медленно: боль, начавшаяся в самом центре позвоночника, пробила все его тело. «Похоже, Дейра права, — подумал он. — Мне лучше сдаться. Для такого гиганта мои удары значат не больше комариного укуса. Он даже не морщится». Кай смотрел на Тамана Мальтуса и видел, как тот повернулся и снова пошел на него. Двигался элементал легко и спокойно, словно прогуливался.

Едва слышный шепоток продолжал уговаривать Кая бросить борьбу, опустить руки.

Элементал неумолимо приближался. Немного не доходя до Кая, он резко бросился вперед. Правая рука Мальтуса описала в воздухе быструю дугу, но Кай успел поставить блок. Одновременно он нанес Мальтусу удар прямой в челюсть. Удар достиг цели, Кай услышал лязг зубов и недовольное ворчание элементала.

Последовала новая атака командира элементалов, более эффективная, чем все предыдущие. Удар правой в голову Кая бомбой отозвался в его мозгу. Перед глазами замелькали разноцветные круги и звездочки. На секунду Каю показалось, что ноги его стали ватными. Он пошатнулся, попытался устоять, но не смог и плашмя рухнул на землю. Кай застонал и перевернулся. Он почувствовал, что лежит лицом в грязи, приподнял голову и увидел пятна крови. Удар элементала пришелся в переносицу. К горлу Кая подступала тошнота, кровь заливала рот и нос, затрудняя дыхание.

Подняться Кай так и не смог. Через секунду он вдруг почувствовал, как могучие руки элементала схватили его и подбросили в воздух. Пролетев метра три, Кай снова ударился о каменистую землю плато. Он попытался встать, но перед глазами продолжали плыть разноцветные круги. Внезапно наступила темнота.

Мальтус обоими руками схватил Кая за грудь, приподнял и нанес ему мощнейший удар в живот. Каю показалось, что рука Тамана Мальтуса, словно смертоносный поршень, выбила из его легких весь воздух. Кай начал задыхаться. Второй удар командира элементалов, коленом под ребра, окончательно сломил Кая. Он отлетел в сторону и рухнул у небольшого камня. Сейчас ему хотелось только одного — взмолиться о пощаде. Как никогда, Кай был близок к тому, чтобы сдаться. Он попытался подняться и сам удивился, когда это ему удалось.

Изможденный битвой, с залитым кровью лицом, Кай едва держался на ногах. Он поднял голову и увидел приближающегося Мальтуса. Элементал занес руку и ударил Кая в грудь. Отклонившись в сторону, Кай частично ушел из-под удара и, не глядя, выбросил вперед ногу. Кай понял, что попал, но не знал куда.

Сопротивление Кая, каким бы слабым оно ни было, на некоторое время остановило элементала. Этого оказалось достаточным, чтобы Кай смог набрать воздуха и немного прийти в себя. Вернулось сознание, а вместе с ним отчаяние и страх за судьбу Дейры. «Ты проиграл, — снова в глубине сознания зашептал противный голосок. — Проиграл. Ты не можешь больше драться, сдавайся. Чего ты ждешь? Этот громила убьет тебя. Ты же весь в крови, ослаб и ничего не видишь. Какой смысл умирать? Конечно, твоим родителям будет стыдно узнать о твоем позоре. И Дейра видит его. Ну и что? Сдавайся — и останешься жить». Кай замотал головой, для него позор плена означал падение. Выпрямившись, пересиливая боль в ребрах и животе, он двинулся навстречу

Таману Мальтусу. Тот, стоя неподалеку, массировал колено. Увидев приближающегося Кая, элементал удивленно вскинул брови.

— Нет! — неожиданно для самого себя вскрикнул Кай. — Я не сдамся! Нет! — Словно в ответ на гаденький шепоток, он сказал себе: «Сейчас я никого не защищаю: ни Дейру, ни родителей, ни родину. Я дерусь за себя, за собственное достоинство и поэтому не сдамся. И он не победит меня».

Отгоняя проклятую боль, Кай сделал несколько дыхательных упражнений. Боль немного притупилась. Мальтус перестал массировать ногу и с интересом смотрел за действиями Кая. Тот вытер рукавом окровавленное лицо и махнул рукой, подзывая элементала.

— Хватит стоять! Давай побыстрее закончим битву, пока совсем не стемнело.

Мальтус медленно, слегка припадая на правую ногу, пошел навстречу Каю. Кай понимал, что у него есть только один способ победить гиганта элементала — сбить его с ног. Однако сильный удар невозможно сделать так, чтобы самому не открыться, а это могло бы стоить Каю жизни. «Не важно, — думал он. — Что бы ни случилось, я должен свалить его».

Кай ждал, когда Мальтус ступит на правую ногу. Как только элементал сделал это, Кай, насколько хватило сил, подпрыгнул и нанес ему удар ногой в ухо. Голова элементала дернулась, но Кай понимал, что это не результат удара, а следствие великолепной реакции Мальтуса. Тот успел слегка наклониться, и это уменьшило силу удара.

Кулак элементала впился в грудь Кая словно копье. Кай отлетел и, нелепо взмахнув руками, снова рухнул на землю. Ребра нестерпимо болели. Больше всего ему хотелось застонать и закрыть глаза, но он заставил себя следить за действиями элементала. Тот, казалось, совершенно не чувствовал усталости. Присев, он оттолкнулся и взлетел в воздух. Кай с тревогой смотрел, как Таман Мальтус приближается к нему. Он вдруг увидел в небе неясные огоньки, услышал какой-то странный шум, попытался подняться, но силы вконец изменили ему. Кай чувствовал, как его охватила настоящая паника. Уходя из-под удара элементала, отталкиваясь ногами и руками, Кай начал перекатываться. Вдруг земля начала уходить из-под него. Кай лихорадочно хватался за все вокруг, но тело его сползало все ниже и ниже в бездну. В последней отчаянной попытке остановить падение он вцепился пальцами в землю, но и это не помогло. Процарапав в грунте неглубокие борозды, ломая ногти и оставляя за собой кровавые следы, Кай продолжал сползать с плато. Ремень с висящей на нем кобурой запутался вокруг руки Кая и мешал держаться. Кай попытался позвать на помощь, но от страха дыхание у него перехватило. Он молча скользил в леденящую бездну. Прошло несколько секунд, и Кай исчез в темноте.

Халса видел, как Кай исчез с плато, и много отдал бы, чтобы услышать его предсмертный крик, но в этом ему помешал грохот тяжелого пулемета. Веер пуль разорвал одного из элементалов в клочья. «Пошел! Пошел!» — орал позади регента командир отделения прыгающей пехоты. Воины отрывались от вертолета и тут же включали двигатели. Небо над плато покрылось вспышками.

Пилот кивнул регенту и включил мощные прожекторы. Стало светло как днем. Халса увидел застывшие на плато фигуры и криво усмехнулся. Неторопливо взяв в руки микрофон, он заговорил:

— Говорит Халса, деми-регент Ком-Стара. По распоряжению примаса Миндо Уотерли мы устанавливаем на планете Священный Порядок. Отныне вся власть на Элайне принадлежит Ком-Стару. Все очаги сопротивления подавлены нашими войсками. К моему сожалению, звездный капитан Таман Мальтус, имеется много убитых. Если вы не хотите разделить печальную судьбу своих товарищей, сдавайтесь. В случае отказа буду применять оружие.

— Грязная собака! — закричал в ответ элементал. — Спускайся сюда, и я покажу тебе, что значит воин клана. — Командир элементалов грозно поднял кверху громадные кулаки. — Слышишь меня?!

— Вы очень невежливы, звездный капитан, — прогремел усиленный эхом издевательский голос Халсы. — Что ни говори, а я все-таки ваш гость. И не забывайте, что ваша жизнь находится в моих руках. Я мог бы отдать приказ своим воинам расстрелять вас, но из чувства давнишней привязанности не стану этого делать.

Вертолет приземлился в луже крови, среди кусков тела убитого элементала.

— Не отчаивайтесь, Мальтус. В том, что произошло, никакого позора для вас нет. А если и есть, утешайтесь тем, что не вы один оказались в таком печальном положении. С началом операции «Скорпион» все воины клана становятся военнопленными. Ваше господство на Элайне закончилось.

Халса выключил громкоговорители и довольно потер руки.

— Сообщи остальным вертолетам, чтобы прилетали быстрее за пленными, — произнес он, обернувшись к пилоту. — Пусть посидят немножко в тюрьме, в Голубчике Костосо, а дней через пять отправим всю эту клановскую мразь в главный лагерь, на Валигию. — Пилот кивнул. — Операция «Скорпион»... — задумчиво произнес деми-регент. — Она начинает мне нравиться. Ну, что?! — снова закричал Халса в микрофон. — Вы так ничего и не поняли, звездный капитан? Не страшно, потом сообразите. А сейчас сдавайтесь, не заставляйте моих воинов нервничать. Я победил!

XXX

Авалон-Сити, Новый Авалон

Маршрут Круцис,

Федеративное Содружество

1 мая 3052 г. (первый день операции «Скорпион»)

Поморщившись, Хэнс Дэвион сильными пальцами потер затекшее плечо и посмотрел на жену. Она была все такая же изящная, как и двадцать пять лет назад. Красоты своей она тоже не потеряла, правда, сейчас ее лицо было искажено маской гнева. Приступы ярости случались с ней крайне редко, Хэнсу Дэвиону хватило бы пальцев на одной руке, чтобы сосчитать их все. Сейчас первым его желанием было ответить тем же, но поскольку он знал, что является причиной ее ярости, то предпочел отмолчаться. Хэнс посчитал глупостью упрекать жену.

— Хэнс! — кричала она. — Ты обязан запретить Виктору выполнить его план. Мне совершенно безразлично, что там говорит твой Морган. Нам-то с тобой хорошо известно, чем вся эта операция может кончиться! — Мелисса Штайнер-Дэвион метнула на мужа злой взгляд. Ее глаза горели. — Подумай, что ты делаешь! Разрешая Виктору лететь, ты просто убиваешь его.

Хэнс выпрямился и встал с кресла. Он подошел к жене и взял ее ладони в свои руки. Она попыталась вырваться, но Хэнс крепко держал ее.

— Не говори так, Мелисса, — сказал он. — Я люблю Виктора не меньше тебя. Если я хотя бы немного сомневался в реальности его плана, я бы немедленно запретил ему лететь. Ты хорошо знаешь меня, но и характер Виктора тебе тоже известен. Как я сейчас могу остановить его?

— Узнаю вашу породу! — проговорила Мелисса, немного успокоившись. — Вы, Дэвионы, все такие. — Высвободив ладони, она отошла от мужа. — Хэнс, здесь, в этой спальне, я узнала твою любовь. Я вижу, как глубоко ты умеешь переживать. — Мелисса покачала головой и вздохнула. — В душе ты остался тем же воином. Когда ты смотришь сообщения с фронтов, ты весь преображаешься. Я вижу, как горят твои глаза. В тот момент ты хотел бы быть там, в самой гуще битвы. — Мелисса усмехнулась. — Ты знаешь, иногда мне кажется, что вас, Дэвионов, воспитывают только для войны. Дрессируют, как собак для охоты.

Мелисса подошла к окну. Яркая полночная луна озарила ее волосы серебристым светом.

— В тебе чувствуется не просто желание воевать, а самая настоящая жажда войны, — прошептала она.

— Значит, тебя пугает не то, что Виктора убьют, а то, что через убийство он добудет себе славу, — сказал Хэнс Дэвион и тотчас же пожалел об этом. Плечи Мелиссы задрожали, она тихо заплакала. — Я знаю, воспитывая Виктора больше как потомка Штайнеров, а не Дэвионов, ты пыталась приглушить нашу природную воинственность, — проговорил Хэнс уже мягче. — Да, Штайнеры доказали миру свое могущество. Они выходили победителями из многих битв, но источником их силы всегда было и остается умение управлять и вести переговоры. Штайнеры прежде всего администраторы, а потом уже воины.

Мелисса резко повернулась к мужу и, быстро смахнув со щеки слезу, резко ответила:

— И что в этом плохого? Да, я хотела бы, чтобы мои дети и внуки жили в мире, где война считается последним средством решения проблем. Что в этом преступного? К счастью, меня воспитывали не как будущего воина, поэтому я просто не понимаю твоего увлечения военными машинами. Послушать тебя, так выходит, что боевые роботы — самые верные твои друзья, боевые товарищи, способные умирать и снова возрождаться к жизни. Я этого не понимаю. А иногда ты так говоришь, словно на войне убивают не люди, а боевые роботы. Ты все время пытаешься навязать мне мысль, что военная техника сводит войну к соревнованию технологий и эффективности производств, но ведь это же не так! Вы, Дэвионы, живете войной и не мыслите без нее своего существования. Твой брат Ян, тезка Виктора, умер в битве за безжизненную планету, не нужную ни ему, ни тем, кто погиб вместе с ним. И где? В мире Мэллори! Да это же самая настоящая дыра! Кому она понадобилась? Что он там забыл? Так нет, его понесло умирать именно туда! Поражаюсь! А ты сам?! Когда двадцать лет назад на Новый Авалон напали, то, вместо того чтобы позвать на помощь, ты сразу рванулся к боевому роботу.

Мелисса негодовала. Сжав маленькие кулачки, она кричала, и крик ее отзывался в сердце Хэнса.

— А теперь мой сын Виктор выдумал какой-то идиотский план и собирается лететь в логово кланов, на оккупированную планету. И зачем? Да только для того, чтобы привезти урну с останками какого-то Хосиро. И из-за этого он собирается так рисковать?

Тяжесть в груди не отпускала. Хэнс сжал и разжал кулаки, пытаясь отогнать тупую боль, сковывающую сердце.

— Не буду спорить с тобой, Мелисса. Скажу только, что в случае успеха Виктора ждет слава, потому что жив ли Хосиро Курита или нет, сама попытка спасти принца Синдиката Драконов — уже подвиг. Все мы хорошо знаем, что Виктор действует по просьбе Оми Куриты, и это только еще больше скрепляет союз, который я заключил с Теодором Куритой. Можно надеяться, что теперь несколько поколений будут жить в мире.

Хэнс глубоко вздохнул и продолжал говорить, выдавливая из себя слова:

— А что касается Яна, то он умер на мире Мэллори только потому, что всегда считал: командир обязан разделить судьбу своих воинов. Он никогда не заставлял своих солдат делать то, чего не сделал бы сам. Он умер, защищая своих подчиненных. Он прикрывал отступление своих войск, остался сдерживать наступающих куританцев, хотя прекрасно знал, на что он идет. — Хэнс помолчал. — Ян чувствовал, что не вернется. Перед самым отлетом он заставил меня пообещать, что я не полечу за ним.

Хэнс присел на край кровати.

— Я часто винил себя, что не нарушил своего обещания. Если бы я полетел, может быть, он остался бы жить.

— Ты посылал ему на помощь войска, но они опоздали. Вспомни, — проговорила Мелисса.

— Это не имеет значения, дорогая. Важно то, что Ян, первый принц Федерации Солнц, считал, что имеет право подвергать свою жизнь опасности ради своих людей. Он совершил великий поступок, сделал выбор, который, кроме него, не мог сделать никто.

По лицу Мелиссы пробежала слабая улыбка.

— Вы, Дэвионы, неисправимы. Мне кажется, вы считаете, что ваша фамилия — синоним слова «мессия». Принц многозначительно кивнул.

— Ты даже не представляешь, насколько близка к истине. Правитель не только имеет право подвергать свою жизнь риску, но и обязан это делать. Своим примером он должен показывать приближенным, что по сравнению с благосостоянием нации его жизнь — ничто.

Хэнс хлопнул ладонью по кровати.

— Когда Смертники-Коммандос высадились на планете, я спал в этой кровати. Узнав об агрессии, я не почувствовал ни паники, ни даже страха. Мной владели только два чувства — негодование и ненависть. Мне показалось оскорбительным, что кто-то осмелился нарушить покой Нового Авалона. Нападение на планету показалось мне оскорбительным и по отношению ко мне лично. Я счел агрессию актом неуважения к себе и к своим воинам. «Да как они только осмелились атаковать Новый Авалон?» — думал я в тот момент. Я сел в боевой робот и отправился защищать наш мир не из гордыни или хвастовства, а из желания показать врагу, что на нашей планете нет трусов. Я дал понять всем, что в минуту опасности каждый житель Нового Авалона встанет на защиту своей родины.

— Я помню ту ночь, — прошептала Мелисса. — Это было ужасно.

— Мы дрались насмерть, — продолжал Хэнс, — и мы выстояли. Мы победили, потому что обязаны были победить и защитить будущее Федеративного Содружества. Именно тогда я доказал и себе, и всем, чего я стою. Только после той битвы народ окончательно поверил, что мне можно доверить судьбу государства. Теперь доказывать должен Виктор. Пришло его время.

Мелисса энергично замотала головой.

— Нет, нет и нет, — быстро говорила она. — В обязанности Виктора, как наследника трона Федеративного Содружества, не входит болтаться по мирам в поисках сомнительных военных приключений! Он обязан находиться здесь и поддерживать стабильность на Новом Авалоне. В его руках правительство!

— Напрасно ты считаешь его искателем приключений, Мелисса, — возразил Хэнс. — Не нужно недооценивать нашего сына. Трелл вышиб из него последние остатки авантюризма. На Туаткроссе он научился быть командиром, а на Элайне он понял, что война — это не только сладость победы, но и горечь поражения. А свои обязанности он знает гораздо лучше, чем мы с тобой в его возрасте. И вот сейчас ему предоставляется шанс доказать это. Если я не дам ему возможности попробовать победить кланы, то в глазах своих подчиненных он навсегда останется ничтожеством. Нет, он должен доказать, что он является хорошим стратегом, тактиком и командиром Мстителей. Прежде всего это нужно ему самому, иначе его постоянно будет мучить комплекс неполноценности, он будет думать, что недостоин занять высокий трон правителя.

— Не слишком ли много шуму вокруг затеи, которую вполне можно назвать просто дурацкой?

— Нет, жена, — возразил Хэнс. Он снова поморщился. Боль, родившаяся в левой стороне груди, все не уходила. — Если Виктор не выполнит свой план, он никогда не взойдет на трон. Он сразу поймет, что не справится с обязанностями правителя.

— Но он может погибнуть, — в ужасе зашептала Мелисса.

— Нет. — Хэнс покачал головой. — Виктор не глуп и не станет лезть в пекло. Поражение не сломит его. Он не будет впадать в отчаяние и не станет пороть горячку. Он просто свыкнется с мыслью, что единственное, на что способен, — это заниматься правительственными делами. Он смирится со своим предназначением, дэвионовская страсть уступит место тевтонской рассудительности.

Мелисса вопросительно посмотрела на мужа.

— Значит, ты не собираешься запрещать Виктору лететь? — тихо спросила она. — Нет, конечно. Ты ведь и не собирался этого делать. Я права? — спросила она, пристально глядя на мужа.

Принц поднял голову.

— Виктор не игрушка, а наследник трона. Совершенно верно, я не собираюсь манипулировать им.

Мелисса вздохнула и покорно опустила голову.

— Да поможет ему Бог, — сказала она.

— Аминь, — произнес Хэнс.

За окном раздался сильный грохот, и яркая огненная вспышка осветила комнату. Через несколько секунд послышались звуки то ли взрывов, то ли ударов. Хэнс ощутил толчки. Внезапно все стихло.

Мелисса подбежала к окну и, откинув тяжелую портьеру, посмотрела на улицу.

— Что это было? — встревоженно спросила она. Боль начинала проходить. Хэнс улыбнулся.

— Похоже, что где-то взорвалась цистерна с химикатами. Не исключено, что водитель не справился с управлением и врезался в стену здания представительства Ком-Стара.

Мелисса пристально всматривалась в темноту. Где-то далеко вспыхнуло громадное пламя.

— Мне кажется, что горит где-то в центре города, — проговорила она, оборачиваясь к мужу. В ту же секунду раздался надрывный вой сирен. — Хэнс, ты что, ничего не слышишь? Тебе же совсем недавно сделали пересадку внутреннего уха. Принц поднялся и подошел к жене. Он обнял ее и тихо произнес:

— Теодор Курита прислал мне секретное послание, в котором говорил, что сегодня ночью Ком-Стар попытается взять власть на всех мирах Внутренней Сферы. Мы с Алексом подумали и сочли возможным устроить нашим добрым последователям Блейка маленький инцидент с последующей высылкой их с Нового Авалона. Из соображений безопасности, конечно, — улыбнулся Хэнс. — По-моему, Ком-Стару не помешает прогуляться. И не волнуйся, в здании представительства Ком-Стара никого нет, мы позаботились о том, чтобы никто из наших драгоценных управителей не пострадал. Чиновники и послушники будут живы и здоровы, заражения местности тоже не произойдет, пострадает только здание и оборудование.

— А ты уверен, что в ближайшее время Ком-Стар вновь не попытается прибрать к рукам власть?

— Нет. — Хэнс покачал головой. — Мы уже захватили процентов восемьдесят из всего оборудования Ком-Стара. Конечно, там, где нам не удалось захватить гиперимпульсные генераторы, в особенности на удаленных мирах, настоятельница Миндо Уотерли может спровоцировать волнения. Однако стоит нам только прервать поставки продовольствия, и население самых дальних миров уже не будет так горячо поддерживать регентов. Уверен, второй попытки захватить власть не последует. А если кто-то и захочет уйти под крылышко Ком-Стара, то пусть приготовится к голоду.

— Так им и надо! — воскликнула Мелисса. — Проклятые бунтовщики! — Она положила ладони на руки мужа и загадочно улыбнулась. — Значит, говоришь, токсичные химикаты?

— Примас сама надоумила нас, — ответил Хэнс. — Да и чем еще можно уничтожить паразитов, как не цистерной с пестицидами? Операция «Скорпион». Ну и название, — презрительно поморщился первый принц.

XXXI

Токкайдо

Район интервенции Ком-Стара,

Свободная Республика Расалхаг

1 мая 3052 г. (первый день операции «Скорпион»)

В первый раз за всегоды своей службы Ком-Стару Анастасиус Фохт наконец-то понял, каким образом настоятельница Миндо Уотерли хочет заставить весь мир видеть в ней заботливую Богиню-мать, родоначальницу человечества. Сидя в командном пункте, расположенном глубоко в горах Тамо, Анастасиус разглядывал карту северной части Токкайдо, смоделированную компьютером. На ней он видел и себя, в громоздком костюме, с большим шлемом на голове. Словно спустившийся с небес титан, тяжело переваливаясь, он ходил по планете, изучая территорию предстоящей битвы.

Над головой военного регента вращающимся нимбом мелькали тысячи картинок, обозначающих тип войск, станции слежения и виды техники. Иногда он вытягивал руку и брал одну из картинок, подносил к глазам, и тогда картинка вырастала до гигантских размеров. Военный регент внимательно изучал ее, считав информацию, после чего либо довольно кивал, либо возвращал картинку на место, в водоворот красок, людей и боевых роботов. Часто он перелетал из одного района Токкайдо в другой, в основном на равнину Прзено, где разворачивались основные события. В такие минуты все остальные картинки уходили вдаль, за горизонт, а посторонние звуки начинали заглушать переговоры между командирами соединений.

— Сообщаю! — кричал какой-то командир. — Прямо перед нами высаживается десант Нефритовых Соколов.

Военный регент увидел перед собой четыре громадных шаттла, неподвижно висящих над землей. Извергнув из своих недр смертоносный груз, они включили стартовые двигатели и уже собирались улетать. Белая земля под ними покрывалась черными точками приземляющихся боевых роботов и бронемашин. Военный регент явственно слышал рокот моторов и шум ионных двигателей шаттлов. Высадившись, десант Нефритовых Соколов тут же ушел вперед и занял круговую оборону.

Фохт включил канал внешней связи.

— Регент Гесицки, выводите из-под огня своих разведчиков. Быстро!

В голосе Анны Гесицки слышалось раздражение:

— Не волнуйтесь, военный регент, им нас не испугать. Белые Львы будут держаться до последнего. Фохт невольно усмехнулся.

— Я нисколько не сомневаюсь в храбрости ваших воинов, — сказал он. — Только перед вами всего лишь горстка Нефритовых Соколов. Вспомните, наиболее эффективной в битве с кланами проявила себя тактика нанесения множества молниеносных ударов. Так действовали войска Федеративного Содружества. Разбившись на небольшие отряды, они наносили по кланам чувствительные удары и сразу же уходили. Не вступайте в прямое столкновение с Нефритовыми Соколами! Принц Виктор полез в битву раньше времени и был разбит. Действуйте так, как я вам сказал, для этого у вас вполне достаточно и артиллерии, и авиации. Не давайте кланам втянуть вас в битву, атакуйте и моментально отходите. Все!

— Есть, сэр, — после недолгого молчания ответила Гесицки. — Я только хотела просить вас, чтобы вы разрешили моим разведчикам остаться вблизи десанта до самого последнего момента.

— Понял вас. Он уже наступил, — резко ответил военный регент. — Прикажите разведчикам отходить. Нефритовые Соколы раздавят их сразу же, как только засекут. Больше того, они насторожатся, а я этого не хочу. Пусть воины клана спокойно идут вперед и вступают в бой с вашим передовым отрядом. После этого атакуйте Соколов и сразу же отходите. Я хочу вашими действиями преподнести клану небольшой сюрприз.

— Он его получит, — бодро ответила регент. — Я вывожу разведчиков.

— Вот и прекрасно. И запомните, что ваша задача своими ударами вывести Соколов из равновесия, заставить их действовать бездумно. Вы когда-нибудь видели, как кошка изводит собаку? (Анна засмеялась.) Видели. Вот и вы делайте точно так же. Нападайте, пускайте когти, шипите, притворяйтесь, что вы больше и сильнее, и сразу же убегайте. Отвлеките на себя побольше сил. Пусть они думают, что гоняются за серьезным противником. Конец связи.

Вытянув вверх руку, военный регент дотронулся до одной из крутящихся над ним лент с изображениями. Она сползла вниз и развернулась вокруг Фохта наподобие панорамного экрана. Выбрав картинку в серой рамке, несколькими движениями руки военный регент заставил ее висеть перед собой, на фоне голубого неба Токкайдо. Выхваченный Фохтом кадр показывал нестарого еще военного оператора, сидящего за клавиатурой компьютера.

Военный поднял голову и посмотрел на Фохта.

— Слушаю вас, военный регент, — отчеканил он.

— Мне нужно кое-что проверить, Хеттиг, — сказал Фохт и максимально развернул кадр. — Насколько я знаю, Клан Нефритовых Соколов высадился на равнине Прзено, Дымчатые Ягуары заняли горы Динджу и дельту Рачице. В долине Кошице находятся Бриллиантовые Акулы, а Медведи-Призраки приземлились в Спанаке и Люке. Новые Коты ударили по Джодже, Тосте и Лосидже. Верно?

— Так точно, — отрапортовал оператор. — Есть дополнительные сведения. Стальные Гадюки приближаются к Токкайдо и, по всем расчетам, сядут где-то в районе Холодных Ручьев. Я предупредил наши войска, так что змей уже ждут.

— Отлично, — проговорил военный регент. — А что делается в Брзо и Скупо?

— Там все тихо, — ответил оператор. — Похоже, что Волки еще не заглотили наживку.

Фохт нахмурился. Ему не хотелось верить, что Ульрик откажет себе в удовольствии атаковать совершенно открытые местности. Фохт поставил там две свои части: Шестьдесят шестой и Двести семьдесят восьмой дивизионы — и предусмотрительно сообщил Ульрику, что это одни из самых лучших частей Ком-Гвардии. Фохт не сомневался в том, что, если дивизионы будут строго следовать разработанной им тактике, они выстоят.

— Не торопись с выводами, Хеттиг. Пока ничего определенного мы сказать не можем. Ты проследил за всеми шаттлами, которые подлетали к Токкайдо?

Лицо Хеттига нахмурилось.

— Вы хотите сказать, военный регент, что я мог не заметить приземляющийся корабль? Да я его увижу прежде, чем вы о нем подумаете. Токкайдо у меня как на ладони! — вспылил оператор.

— Не стоит так волноваться, Хеттиг. — Фохт повернул ручку, и на его лице в стоящем рядом с оператором видеофоне появилась радостная улыбка. Хеттиг повеселел.

В течение последних лет военный регент добивался от своих войск одного — энтузиазма и готовности к битве. Сейчас, после десятилетий упорных тренировок, Ком-Гвардия представляла собой армию, которая рвалась в бой, жила предвкушением будущих сражений. Воины были готовы драться не за Ком-Стар и не за определенные убеждения, а просто из жажды битвы. Здесь, на Токкайдо, армия Ком-Стара получила то, к чему так стремилась.

— Я понял вас, — миролюбиво ответил офицер-оператор. — Вы хотите знать, вступил ли Клан Волка в битву или нет. Ответ может быть только отрицательный. На Токкайдо воинов Клана Волка нет.

Анализ Хеттига подтвердил подозрения Анастасиуса Фохта. «Но почему? — спросил он себя. — Почему Ульрику отказали в участии в битве? — Фохт задумчиво пожевал нижнюю губу. — Если совет запретил ильХану вводить свои войска в битву, это тревожный сигнал. Значит, Ульрик не задержится на своем троне. А если так, то заключенное между нами соглашение уже сейчас и гроша ломаного не стоит».

Фохт был в панике. Дело, которому от отдал столько лет жизни, шло к полному развалу. Поверить в подобный финал военный регент не хотел, все его существо отвергало саму мысль о безуспешности усилий. Ведь если кланы отказались от перемирия с Ком-Старом, то тогда они могли и пересмотреть условия сражения на Токкайдо. «Нет, — шептал Фохт. — Этого не может быть. Мы пошли им навстречу, согласились на то, что кланы будут атаковать нас, — успокаивал он себя. — Условия битвы кланы не пересмотрят. А Ульрик? Он тоже будет биться. Просто остальные ханы перехитрили его или уговорили принять участие в битве позже, когда она уже разгорится. Да, да, конечно. Ханы считают, что военные действия на Токкайдо долго не продлятся, и решили оградить от них Ульрика. Они хотят выиграть битву без него. — Фохт кивнул, соглашаясь со своими доводами. — Конечно, ханы надавили на Ульрика, и он согласился не вводить в бой свои войска. Он набросится и на Брзо, и на Скупо, но не в первый день. Он сначала посмотрит, как действуют мои войска. Ну ничего, пусть смотрит. К его прилету я смогу ввести в бой резервы».

— Хеттиг, прикажите резерву оставаться на месте и в бой не вступать, — приказал военный регент. — Кроме того, сообщите, чтобы каждый резервный полк выделил по батальону. Из них мы сформируем Шестнадцатую резервную армию.

— Передано, сэр, — ответил Хеттиг.

— Прекрасно.

Фохт надеялся на свой талант стратега. Он был уверен, что, если все командиры будут действовать согласно разработанному плану, кланы будут разбиты. Предварительная работа заняла много времени. Организационно вся Ком-Гвардия состояла из двенадцати армий, семь из которых участвовали в битве на Токкайдо. Каждая армия занимала свой участок и готовилась к сражению с приземляющимися полками кланов. Самые немногочисленные и малоопытные армии находились в резерве. На них возлагалась задача вступить в бой и поддержать своих товарищей в случае, если кланы начнут побеждать. За исключением Шестьдесят шестого дивизиона, который совсем недавно был переведен из резерва в состав Пятнадцатой армии, все остальные соединения могли долгое время драться автономно, не нуждаясь в поддержке остальных частей.

Каждая армия состояла из шести дивизионов. В противовес вооруженным силам Внутренней Сферы Ком-Гвардия являлась совокупностью частей, обладающих артиллерийской и авиационной поддержкой. Благодаря разнообразному вооружению, большому количеству боеприпасов и высокой выучке они в случае необходимости могли драться отдельно от остальных частей. Фохт много сил отдал профессиональной подготовке воинов. Каленым железом он вытравлял из офицеров чувство зависти и соперничества. Любое неповиновение приказу он подавлял самыми жестокими методами. Его методика дала плоды, Ком-Гвардия превратилась в хорошо вооруженную, спаянную железной дисциплиной армию, которая не раз наводила ужас на противника. «Если бы правители Внутренней Сферы хотя бы одним глазком увидели моих воинов, — с гордостью подумал Фохт, — они пожалели бы, что не уничтожили их, да и меня вместе с ними лет десять назад».

Мысли военного регента снова вернулись к предстоящему сражению. Согласно плану, первыми в битву вступят бронемашины. Затем Фохт собирался ввести в действие артиллерию и авиацию. Тем временем бронемашины должны были перегруппироваться и, взяв кланы в кольцо, ударить им по флангам. Части, состоящие из боевых роботов, по замыслу Фохта, должны были наносить кланам постоянные удары, но не вступать с ними в битву, а сразу же после атаки отходить. Благодаря способности частей действовать самостоятельно такая тактика должна была оправдать себя. Идея Фохта в принципе была очень простой — постоянно атаковать. Когда же силы кланов будут на исходе, дивизионы Ком-Гвардии — должны были соединиться и нанести решающий удар.

— Значит, все идет по плану, — проговорил Фохт чуть слышно.

Оператор от неожиданности вздрогнул.

— Простите, что вы сказали? — спросил он и удивленно посмотрел на военного регента.

— Это я так, просто мысли вслух. Где у нас сейчас самое жаркое место?

— Прямых столкновений пока нигде нет. Правда, в Динджу и Спанаке они могут начаться каждую секунду, — ответил оператор. Вдруг голос его заметно задрожал. — Вам сообщение от примаса. Срочность альфа-один, — заговорил он.

Военный регент почувствовал, как его охватывает злость.

— Я отвечу ей здесь, в Прзено, — ответил Фохт и отвернулся. Изображение оператора начало постепенно таять и вскоре растворилось. Вместо него в небе Токкайдо показались сполохи огня. Послышался неясный гром.

В кадре возникло лицо Миндо Уотерли.

— Кланы начали высадку на планету, — произнес Фохт. Миндо Уотерли задумчиво кивнула головой, отчего ее длинные серебристые волосы колыхнулись.

— Я вижу, вы не в боевом роботе, — надменно произнесла она.

— Если битва пойдет не так, как я планировал, мое появление ничего не изменит, — вызывающе ответил Фохт.

— Но разве вы не знаете, что армия Синдиката Драконов потерпела поражение на Таниенте только потому, что у ее командующих был стационарный командный пункт? — Примас, не скрывая презрения, смотрела на Фохта. — Вы что, так ничему и не научились?

— Как раз наоборот, настоятельница, — раздраженно ответил военный регент. — Из моего бункера я могу связаться с любой точкой Токкайдо. Оптико-волоконная связь позволяет мне получать сообщения с каждой подстанции и направлять на них свои приказы. Искажения, конечно, есть, но зато, не выходя отсюда, я могу разговаривать со всеми моими командирами по спутниковой связи. А задержка в одну-две секунды роли не играет. Главное, кланы никогда не засекут мое местонахождение. Для этого им прежде всего нужно узнать, где находятся подстанции, а на это у них просто нет времени.

Военный регент поморщился и повернул ручку. На компьютерном изображении его лица появилась почтительная улыбка.

— Кстати, этот сеанс связи может нам очень дорого стоить, — заметил он. — И не только в финансовом смысле.

— Не волнуйтесь, надолго я вас не отвлеку. — На губах ее заиграла фальшивая, хищная улыбка. — Я только хотела напомнить вам, насколько для нас важна ваша победа. Особенно сейчас. — Она многозначительно посмотрела на Фохта. — От вас зависит судьба Ком-Стара.

— Я прекрасно это понимаю. — Военный регент склонил голову.

— Может быть, не совсем, — деликатно поправила Фохта Уотерли. — От ваших действий зависит и ваша собственная судьба. — В глазах примаса появился хищный блеск. По спине Фохта побежали мурашки. — Если вы победите, вы получите то, о чем столько лет мечтаете.

— Выполнение обязанностей не требует награды.

— И тем не менее вы ее получите, друг мой. Многообещающие слова прозвучали больше как угроза.

— Вы оказываете мне большую честь, госпожа примас, — произнес Фохт.

— Не только, — сказала Миндо. — Я уверена, что вы будете крайне рады услышать то, что я вам скажу. Так слушайте. Если вы победите кланы, я верну вам право рождения, — торжественно произнесла примас, поднимая вверх руки. — Вы обретете свою былую славу и станете Великим принцем Содружества Лиры. Вы слышите меня, Фредерик Штайнер?

XXXII

Таниенте

зона оккупации Дымчатых Ягуаров

4 мая 3052 г. (четвертый день операции «Скорпион»)

Виктор Дэвион не отрываясь смотрел на экран. На лице принца играла улыбка, такая же уверенная и самодовольная, какая обычно присутствовала на лице у Моргана Хайсек-Дэвиона. Виктор считал, что таким и должно быть выражение лица уверенного в себе командира: мужественным и немного высокомерным. Виктор был одет в форменные шорты и хладожилет, поверх которого, касаясь прочной ткани, сделанной из кевлара^[20], висел подаренный Каем амулет. Затянутой в перчатку рукой принц нажимал кнопки и по очереди связывался с командирами своих трех кораблей.

— В атмосферу планеты мы войдем ровно через сорок восемь часов и сразу же начнем окончательную подготовку к высадке на Таниенте, — говорил Виктор. — Пока все идет по заранее намеченному плану. — Улыбка принца стала еще шире. — Мы находимся у цели, и ничто не заставит нас отменить операцию. — Довольный огонек в глазах принца блеснул и тут же погас. — Подобный рейд войска Объединенной Федерации предпринимали очень давно, еще во время существования Федерации Солнц. Многие из нас тогда были просто мальчишками и играли в пилотов боевых роботов. Тогда мой двоюродный брат Морган Хайсек-Дэвион говорил своим воинам, что историки будущего еще поломают голову над вопросом, как им удалось такими малыми силами сделать так много. Он был абсолютно уверен в победе. Я не историк, но понял, каким образом Моргану удалось успешно завершить ту операцию. И помогли мне в этом вы. Мы с вами пережили Элайну, и нам в этом помогло желание отомстить кланам за каждую пядь земли, захваченную ими. Все предыдущие годы мы много работали, и наше упорство принесло свои плоды — мы стали соединением, способным противостоять кланам. Мы разработали новую тактику и стратегию, у нас появились новые машины, и вот настало время испробовать все это в деле. Теперь мы переносим битву на территорию кланов. — Взгляд Виктора стал холодным и тяжелым. — У нас есть возможность доказать кланам, и не только им, что Внутренняя Сфера не покорилась воле захватчиков. Нет, мы не собираемся идти на смерть! Мы сядем на планету, спасем тех, за кем прилетели, и отправимся домой. Конечно, хотелось бы, чтобы наша операция прошла бескровно, но скорее всего нам придется сражаться. И я не сомневаюсь, что мы сумеем дать им достойный отпор. Однако напоминаю вам, что мы прилетели сюда не вернуть себе назад Таниенте, наша задача — спасти Хосиро Куриту. Собирать скальпы воинов клана мы будем позже. Для Призраков это первая битва, но, надеюсь, далеко не последняя. Прошу вас, за то время, пока мы подлетаем к планете, проверить роботы, вооружение и оборудование. Дважды и трижды осмотрите все, сделать это в бою будет некогда. Советую готовиться к горячей встрече с кланами, и помните: наша операция откроет новую страницу в истории борьбы с ними. Убежден, что кланы будут вспоминать наш прилет как ночной кошмар. — Виктор выключил связь и посмотрел на Шина. — Ну, что скажете? Якудза согласно кивнул. Взгляд его был серьезен и угрюм.

— Меня радует ваша твердость, вера в своих воинов и тот доверительный тон, каким вы говорили с ними. За таким командиром они последуют в любую битву. Не завидую тем, кто встанет на вашем пути.

Подняв большой палец кверху, Гален восхищенно произнес:

— Отлично!

На стоящем позади него мониторе связи замигала красная сигнальная лампочка. Виктор и Шин сразу же отошли от экрана. Гален накинул широкий плащ, надвинул на глаза глубокий капюшон, подошел к монитору и нажал на кнопку.

— Шаттл Ком-Стара «Ясное предвидение» на связи, — твердо сказал он.

— «Ясное предвидение», с вами говорит оператор станции наземного слежения, сектор Кункай.

— Говорите, Кункай.

Голос оператора поник.

— К сожалению, «Ясное предвидение», у нас нет никаких распоряжений относительно вас, а также шаттлов «Восторг разума» и «Героическая мудрость». Здесь у нас произошли кое-какие изменения, — доверительно произнес оператор. — Вы можете назвать мне причину вашего прилета? — неожиданно спросил он.

Держась как можно свободнее, Гален откинулся в кресле, но так, чтобы капюшон не переставал закрывать половину его лица.

— Сектор Кункай, — спокойно заговорил он. — Наша миссия отвечает требованиям допуска к секретной работе Бета-Предейр. Приказ на прилет выдан отделом Лима-Зебра ноль девять сорок пять.

— Вас понял, — кивнул оператор. — Сейчас переключусь, держитесь на связи.

Гален перевел монитор в режим ожидания и повернулся к Шину.

— По-моему, я все сделал правильно.

— Просто превосходно, — ответил представитель Синдиката Драконов. — Допуск, который вы назвали, Гален, дает нам право приземлиться на Таниенте без особых затруднений.

Виктор непроизвольно сжал кулаки и тут же разжал их, понимая, что его подчиненные не должны видеть, как он нервничает. Принц заложил руки за спину. Ожидание очередного сеанса связи со станцией слежения проходило в полном молчании. Тускло светился экран монитора. Капли пота катились по лбу Виктора, он почувствовал, что в нем возникает желание найти розетку и включить хладожилет. Принц заставил себя улыбнуться.

Экран монитора зажегся.

— Кункай, я на связи, — произнес Гален.

— «Предвидение», — послышался голос оператора, — говорит Кункай. Сегодня ночью Ком-Стар приступил к выполнению операции «Скорпион». В связи с этим, как сообщает деми-регент, вы обязаны действовать так, как предписано ситуацией Альфа. В сообщении сказано, что на вашем борту есть войска. Направьте их в следующую точку: сорок пять и тридцать три сотых градуса северной широты, два градуса одна минута западной долготы. Там срочно нужна ваша помощь. Вы садитесь через сорок восемь часов, правильно?

Виктор нахмурился. Ему показалось, что в динамике слышатся странные шумы, похожие на взрывы. Он посмотрел на Галена и недоуменно пожал плечами.

— Что там у вас происходит? — спросил Гален, наклоняясь к динамику. — На вас что, куританцы напали?

— Хорошо еще, если б это были они, — вздохнул оператор. — Какой-то чокнутый командир роты войск клана решил в начале недели совершить марш-бросок по горам. — Раздался еще один взрыв, еще слышнее. — Мы попытались окружить его, но он ушел. Вот теперь и ловим его. Проклятье, — проговорил оператор. Новый взрыв был такой силы, что вызвал помехи.

— Ну хорошо, Кункай, мы летим к вам. «Ясное предвидение» заканчивает связь, и да пребудет с вами мир Блейка.

Виктор слушал оператора, но ничего не понимал. В его мозгу все перевернулось. «Как? Ком-Стар бьется с кланами? Выходит, я был прав, когда просил нанести на наши корабли опознавательные знаки Ком-Стара».

Гален снял плащ и бросил его на панель управления.

— Виктор! Я ничего не понимаю, — сказал он. — Что тут делается? И что нам делать? Если мы сядем в той точке, которую нам указали, операторы на станции слежения нас немедленно раскусят.

— А если мы сядем в другом месте, нас встретит тот самый командир роты, — хладнокровно прибавил Шин.

— Прежде всего, — с ледяным спокойствием сказал Виктор, — давайте признаем, что кланы обладают аппаратурой, которая мгновенно засекает все переговоры. Следовательно, после этого сеанса связи для них мы уже стали мишенью. — Виктор задумчиво пожевал губу. — Поэтому не важно, куда мы сядем, кланы нас обязательно атакуют.

— Значит, наша миссия отменяется, — мрачно заметил Шин и вопросительно посмотрел на Виктора.

— Ни в коем случае, — ответил принц. — Улетать с пустыми руками? Никогда! Просто меняем план. Если вначале мы намеревались сесть и спокойно выяснить местонахождение Хосиро Куриты, то теперь нам придется действовать оперативно. Неизвестно, может ли в создавшейся ситуации принц Хосиро долго держаться.

— Слушаюсь, — ответил Шин.

— Значит, будем помогать Ком-Стару, — улыбнулся Гален. Глаза Виктора блеснули дьявольским огнем.

— Как ты думаешь, что будет, если комстаровцы вдруг обнаружат, что мы не те, за кого себя выдаем?

— Да они сделают все что угодно, чтобы не дать нам сесть, — ответил Гален.

— Правильно. Поэтому при случае сообщи на станцию, что мы садимся прямо им на голову. Пусть поволнуются, — усмехнулся Виктор. — И передай это сообщение широкополосной связью, чтобы и кланы его услышали. Вот тогда-то между ними и начнется настоящая война. Гален выпрямился.

— Слушаюсь, — отчеканил он. — Ну а мы что будем делать, когда Ком-Стар сцепится с кланами?

— То, что и задумали, — сядем и спасем принца Хосиро. Драки мы не ищем, но если кому-нибудь вздумается помешать нам, то он очень об этом пожалеет.

XXXIII

Голубчик Костосо, Элайна

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

5 мая 3052 г. (пятый день операции "Скорпион)

Камера, куда бросили Дейру, была сырой и узкой. Обхватив руками колени, она прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Воспоминания нахлынули на нее, Дейра опустила голову и зарыдала. Щеки и подбородок горели от слез, они пропитывали ткань защитного костюма. Дейра сжала зубы, чтобы не закричать от горя.

Когда Кай говорил ей, что значит для него схватка с Мальтусом, она заставила себя не делать поспешных выводов. В глубине души она понимала, что Кай совершает глупость, вызывая на битву гиганта. Победить его Кай не мог прежде всего потому, что был явно слабее своего противника, к тому же и долгая дорога измотала его. Да и раны Кая еще не зажили по-настоящему. Дейра предполагала, что битва будет жестокой, и не ошиблась. Странно, но в продолжение всего боя ей казалось, что она видит своего отца.

Когда схватка началась, Дейра очень удивилась. Несмотря на усталость и раны, Кай выглядел прекрасно. Временами она даже ловила себя на мысли, что ей нравятся его движения, его атаки и умелая защита. Дейра, конечно, понимала, что бой дается Каю нелегко и что он действует на пределе своих возможностей, но ей не хотелось думать об этом. Она восхищалась Каем и его желанием защитить ее.

Считая удары, Дейра внимательно наблюдала за поединком. Как ни странно, это занятие захватило ее, но не как болельщика, а как стороннего наблюдателя, которому интересно само действие и почти безразличен его исход. Подобное состояние Дейра испытывала в клинике, когда кто-нибудь из ее коллег делал операцию. Когда Кай нанес элементалу удар ногой в бедро, она хладнокровно отметила последствия удара: «Разорвана ткань и повреждены кровеносные сосуды. У Мальтуса как минимум гематома. Если бы размах был чуть побольше, Кай раздробил бы ему кость».

Однако потом, когда Кай начал заметно уставать, Дейра все чаще отворачивалась. Увидев, как элементал сбил Кая с ног, она едва не потеряла сознание. Сердце у нее замерло, Дейра поняла, что наступает конец единоборства. Ее первым желанием было закричать, заплакать, умолять Кая, чтобы он сдался, но Дейра остановила себя. Затем она увидела, как Мальтус ударил Кая под ребра, и мучительно застонала. Что-то подсказывало ей, что ее страдания помогают Каю облегчить боль.

Когда Кай нанес элементалу удар в голову, Дейра обрадовалась. Она хотела кричать от счастья, но потом Кай упал. Она сразу поняла, что Кай не встанет, и облегченно вздохнула. «Бой окончился, элементал победил, и теперь Кай останется жить», — подумала она.

И в эту секунду над площадкой появился вертолет Ком-Стара. Загрохотал пулемет, и одного из элементалов разорвало на куски. Дейра в ужасе смотрела на окровавленные останки, а когда повернула голову к Каю, того уже не было. Дейра не видела, как он падал.

Сжав кулаки, она впилась ногтями в ладони, но даже пронизывающая боль не оторвала ее от горестных воспоминаний. В последнее мгновение Кай что-то крикнул ей, но слова его заглушил рев вертолета и свист пуль.

«Кай! Кай! Кай!» — кричало сознание Дейры. В ту ужасную секунду, когда пальцы Кая исчезли в темноте, Дейра застыла. Страх сковал ее движения. От ужаса она даже не могла кричать.

Дейра вскинула голову и посмотрела на элементалов, сидящих в камере напротив. Ей захотелось вскочить, заорать на них, но она, стиснув зубы, сдержала себя. Кай учил Дейру никогда не показывать свою слабость. Она метнула в сторону гигантов полный ненависти взгляд. «Никому, ни кланам, ни Ком-Стару, меня не сломать. Они могут делать со мной что угодно, но я не сдамся».

Она услышала тонкий писк, кто-то набирал код. Со скрипом открылась дверь, и Дейра почувствовала запах пищи. В желудке сразу же заурчало, но от боли и переживаний есть ей не очень хотелось. Она даже не посмотрела в сторону вошедшего в камеру надзирателя. Тот молча поставил поднос и ушел. Дейра услышала скрип закрываемой двери, лязг ключа и вздохнула.

Шаги надзирателя стихли, и она подняла голову. В камере напротив она увидела трех элементалов. Они стояли у толстой решетки и с ненавистью смотрели на проходящего по коридору охранника. В глазах их было желание, но не еды, а крови.

Одним из элементалов был Таман Мальтус. Его лицо еще носило следы недавнего единоборства с Каем, на левой щеке виднелись пятна запекшейся крови, под глазом красовался большой лиловый синяк. Несмотря на тяжелые воспоминания, Дейра злорадно улыбнулась.

Сколько времени она разглядывала элементалов, Дейра не знала. Внезапно дверь снова открылась, и она увидела толстую фигуру человека, медленно входящего в камеру. Левой ногой деми-регент отодвинул поднос с едой, протиснулся внутрь, закрыв за собой дверь, и принялся разглядывать Дейру. Комстаровец улыбался так широко, что кончики рта исчезали в складках дряблых щек. В своей длинной кроваво-красной мантии деми-регент напоминал монаха-обжору, приглашенного к столу. В предвкушении сладкой еды он сглатывал слюну и облизывался.

— Доктор Лир, мне сказали, что вы отказываетесь есть, — пропел Халса и положил пухлые руки на огромный живот, — Я бы поспешил прийти к вам раньше, но помешали дела. Пришлось расправиться с партизанами, дэвионовские крысы не хотели сдаваться. Послушайте, доктор Лир. Не стоит так убиваться. Этот человек не стоит вас. — Голос Халсы перешел на шепот. — Еще во время Федеративного Содружества у него была семья. Он бросил жену и детей, вас ждала та же самая участь.

Красными от слез глазами Дейра презрительно посмотрела на Халсу. Она не решилась говорить, боясь, что дрожь в голосе выдаст ее, покажет комстаровцу, что она напугана. Кроме того, Дейра просто боялась ненароком выдать Кая, скрывающегося под вымышленным именем. «Я буду молчать, этот подонок не должен видеть моих слез, — думала Дейра, сжимая губы. — Но чего мне бояться? Ведь Кай умер, как я могу ему навредить?»

Халса медленно вполз в камеру и прижался толстыми ягодицами к стене.

— Вам нужно поесть, доктор Лир, — гнусавил он. Дейра продолжала молчать.

Халса покачал головой. Он явно нервничал, на лбу его появилась капелька пота.

— Очень жаль, — сказал он. — Вообще-то я ожидал, что вы поедите, и тогда мое сообщение прозвучит как награда. Но, поскольку вы отказываетесь, думаю, вам нужно немного встряхнуться. — Деми-регент улыбнулся. В этот момент он очень напоминал убежденного в своей правоте проповедника, знающего заветные слова. — Как говорит госпожа примас: «Когда ликует душа, совершенствуется весь мир». Так вот, руководство Ком-Стара решило переправить взятых в плен элементалов в наш основной лагерь на Валигию. Вас оставили здесь, в Голубчике Костосо, — произнес он и тихо прибавил: — Со мной. — При этом он хлопнул в ладоши, словно сообщал Дейре радостную новость.

В глазах деми-регента, злобных и хитрых, светилась почти детская радость и страсть обладать Дейрой. Дикая смесь эмоций в сочетании с отталкивающей внешностью покоробила девушку. Она презрительно отвернулась от Халсы. Когда волна охватившего ее отвращения прошла, Дейра внезапно почувствовала злость.

— Так что вам не придется больше соседствовать с этими убийцами, — продолжал деми-регент, осторожно положив руку на колено Дейры.

Она резко отдернула ногу.

— Не смей прикасаться ко мне, жалкий червяк, — прошипела она и сжала кулачки. — Даже под страхом смерти я не буду с тобой. Да, элементалы убийцы, но они этого и не скрывают. Все знают, что воины клана — враги, но они и не притворяются друзьями. В определенном смысле они благороднее тебя, поскольку ищут честной схватки.

Лицо Халсы стало серым, как пол камеры.

— Не забывайте, что это они убили вашего любовника, — рявкнул Халса.

— Но натравил их на нас ты! — вызывающе крикнула Дейра. — Предатель! Ты прятал свою гнилую сущность под рваным плащом нейтралитета. И вспомни, разве не ты упрятал нас в подвал в представительстве Ком-Стара? На ком лежит большая вина: на собаке или на ее хозяине?!

Халса заерзал.

Дейра вскочила и начала наступать на него. Деми-регент попятился, задел за поднос с едой и едва не упал.

— Ты сумасшедшая! — крикнул он, трясущимися руками открывая дверь. — Подумай, женщина, что я тебе предлагаю. Или ты хочешь гнить в лагере? Пожалуйста, я тебе это устрою. — От волнения Халса никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Наконец ему это удалось, он рывком открыл дверь и вылетел из камеры. — Ты сама выбрала свою судьбу! — крикнул он, со скрипом поворачивая замок.

Дейра бросилась к решетке и вцепилась в ненавистную рожу. Халса взвизгнул и отпрянул. На лице его Дейра увидела четыре царапины от своих ногтей.

— Ну что же, мерзавка, — дрожащим голосом проговорил Халса. — Ты допрыгалась. У тебя не хватило мозгов понять, что я мог бы устроить тебе рай, для этого у меня есть все средства. Но ты выбрала другое. Хорошо, ты получишь ад, остаток своей жизни ты проведешь в страшных мучениях.

— Беги, беги! — крикнула Дейра. — И запомни, пока я жива, ты не будешь спать спокойно. Я буду твоим ночным кошмаром. Я отравлю все твое существование, нигде ты не будешь чувствовать себя в безопасности. И каждая моя рана, каждая моя боль отзовется в тебе, в твоем сознании. Ты будешь страдать точно так же, как и я. — Дейра неистово захохотала. Халса побледнел, глаза его округлились от страха. Он неуклюже повернулся и, приподняв полы своей мантии, побежал, шаркая ногами по шероховатому полу коридора. — Придет день, и ты почувствуешь, что я победила тебя! — закричала ему вслед Дейра. Она немного помолчала, раздумывая, стоит ли дальше пугать нервного регента, и, решив, что стоит, снова разразилась неистовым смехом.

Таман Мальтус медленно поднялся и подошел к решетке.

— Ты очень подходишь к своему другу, — произнес он.

— Не льсти себе, — прошипела Дейра. — Очутись я в плену у вас, я вела бы себя точно так же. Даже хуже. У тебя на руках кровь моего друга. Ты убил его. Мясник! Убийца!

— Вы ошибаетесь, доктор Лир, я не убийца. Мы, элементалы, самые лучшие воины во Вселенной и должны доказывать свое превосходство в схватке с лучшими. — Мальтус сжал прутья решетки, затем медленно разжал пальцы. — Ваш друг сбил меня с ног, но не смог победить. Он знал, что он обречен, и хорошо представлял, какую цену ему придется заплатить за свой смелый поступок. То, что вы называете убийством, для меня всего лишь очередная победа над прекрасным противником. Я не считаю вашего друга своей жертвой, нет. Он — мужественный человек и погиб, как воин.

Тело Дейры начало дрожать. В отчаянии она схватилась за прутья решетки.

— Он стал жертвой твоей кровожадности, страшной войны, развязанной вами.

Злость проходила, уступая место страшной усталости. Дейра чувствовала, что каждый мускул ее тела слабеет.

— Не закрывайте глаза на очевидные вещи, доктор. Ваш друг принял условия игры и ринулся в бой. Я не могу не уважать его, поскольку он — больший воин, чем многие в клане. Если бы Ком-Стар не украл у меня победу, я, Таман Мальтус, выполнил бы все обещания, которые давал вам.

«Какой бессмысленной была смерть Кая», — подумала Дейра. Несмотря на справедливость слов командира элементалов, она никак не могла примириться с потерей возлюбленного. Мысль о том, что Кай погиб напрасно, жгла ее. Она даже заслонила собой горечь от потери отца. Гибель Кая только еще больше убедила Дейру в том, что война и потери — это ужас, от которого человечество должно поскорее избавиться. Она знала, что и Кай думал точно так же, но война убила его. Он, как мотылек, полетевший на свет, сгорел в его безжалостном пламени.

Дейра хотела возразить Мальтусу и уже открыла было рот, но в эту секунду дверь в коридоре снова угрожающе заскрипела. Дейра увидела красную тушу Халсы, и в ней опять начала закипать злость. Однако решила молчать. Вдруг что-то во всем его обличье показалось Дейре подозрительным. Халса сделал несколько шагов вперед, и Дейра увидела еще одного человека. Лица его за тушей Халсы Дейра не видела, зато заметила автомат, ствол которого упирался в мясистое, подрагивающее тело деми-регента.

Халса, подталкиваемый незнакомцем, потащился к камере Дейры. Подойдя к решетке, Дейра услышала голос второго, не видимого за тушей Халсы человека.

— Я понимаю, что сейчас не время и не место разбираться в обидах, — произнес он, — но мне кажется, доктор, что у вас возникли небольшие неприятности.

Дейра сразу узнала его. Лицо ее засветилось радостью, на глаза навернулись слезы.

— Кай, — прошептала она.

Кай, несмотря на охватившее его волнение, старался держаться спокойно.

— Тише, — негромко произнес он.

Дейра испуганно прижала ладони ко рту и быстро закивала головой. Внезапно глаза ее раскрылись от удивления, словно она увидела призрак.

— Кай, — спросила она, — это действительно ты? Кай выглянул из-за Халсы и улыбнулся.

— Точно не знаю, — пошутил он. — Спроси об этом у нашего друга. — Он ткнул деми-регента стволом автомата. — Он тебя убедит. Как вы думаете, господин Халса, я вправду живой?

Губы деми-регента затряслись.

— Живой, живой, — залепетал он.

— Тогда открывайте дверь, — приказал Кай и для убедительности наставил ствол автомата в щеку деми-регента. — И побыстрее.

Халса вытащил из-за пояса ключи.

— Вам не уйти отсюда, — произнес он. Кай едва сдержался, чтобы не нажать на спусковой крючок.

— Когда мне потребуется твой совет, я вскрою твою черепную коробку и покопаюсь в мозгах. Поторапливайся, я несколько часов сползал по стволу сосны, пока добрался до дна ущелья, и поэтому очень устал. А когда я усталый, я злой. Открывай дверь, мразь. Ты меня хорошо слышишь?

Деми-регент зазвенел ключами. Кай рывком распахнул дверь, и Дейра, словно на крыльях, вылетела к нему. Она бросилась на грудь Кая и крепко обняла его.

Боль пронзила все тело Кая, но он только улыбался.

— Я люблю тебя, Дейра, — прошептал он.

— Это ты, ты, — повторяла девушка. — А я думала, что потеряла тебя.

Кай почувствовал на щеке слезы Дейры. Легко приподняв ее, он оттолкнул плечом Халсу и поставил Дейру рядом с собой. В этот момент ствол автомата скользнул с физиономии деми-регента, тот резко отскочил и выхватил из кармана мантии игольчатый пистолет. Но воспользоваться им не успел: ствол автомата тяжело опустился на висок деми-регента. От боли Халса застонал и отпрыгнул к решетке камеры, в которой находились элементалы. Тут же между прутьев проскользнули руки Мальтуса и вцепились в горло деми-регента. Тот захрипел и выпустил пистолет. Раздался тихий звон, вслед за ним послышался хрип. Кай резко обернулся и увидел, как тело Халсы бьется в судорогах. Могучие руки Мальтуса все крепче и крепче сжимали морщинистое горло комстаровца.

Кай прижал к себе перепуганную Дейру, загородив собой сцену убийства Халсы.

— Спасибо, — прошептала она.

Руки Мальтуса разжались, обмякшее тело деми-регента медленно сползло на грязный пол.

— Извини, по всем законам он был твой, — проговорил Мальтус, — но я просто не смог сдержаться.

— Ничего, будем считать, что ты помог мне сэкономить патрон, — ответил Кай, выпуская Дейру из своих объятий. — Как ты чувствуешь себя, любимая? Ты готова продолжить наш путь к радиотелескопу? Правда, на этот раз путешествие будет комфортабельным. Мы поедем в лимузине деми-регента.

Дейра в последний раз всхлипнула, растерла по лицу остатки слез и слабо улыбнулась.

— Я думала, что ты умер, — проговорила она.

— И то правда, я был очень близок к этому. Ну, пойдем, нам нужно поторапливаться. Этих ребят мы оставим здесь. — Кай ткнул стволом автомата в сторону элементалов. — Твое отсутствие не скоро заметят. Пока комстаровцы будут разбираться, кто убил Халсу, мы успеем далеко уйти. Вперед.

— Постой, — послышался голос Мальтуса. Кай обернулся.

— Извини, — произнес он, — но нам придется отложить нашу схватку. Я спешу. Понимаю, что дело касается твоей чести, но ничем помочь не могу. Я отказываюсь. — С этими словами Кай показал элементалу руки, через лохмотья костюма были видны ссадины и кровоподтеки. — Нет, на сегодня единоборств хватит. А для утешения можешь считать себя победителем.

— В нашей схватке я и есть победитель, — хладнокровно заметил Мальтус. — И я рад, что мне удалось одержать победу над одним из лучших воинов Внутренней Сферы.

— Ты, конечно, имеешь в виду меня? — спросил Кай.

— Отчасти да, — ответил элементал. — Правда, мне доводилось слышать об одном выдающемся воине, но я никогда не видел его. — Элементал кивнул в сторону Дейры. — Я говорил этой женщине, что я выиграл схватку, и это правда. Но я уважаю тебя за то, что ты решился биться со мной. Честно говоря, твое поведение даже изменило мое мнение о наших противниках. Но я хочу сказать не об этом. Несмотря на то что ты проиграл, я могу выполнить свое обещание дать тебе корабль. Правда, на одном условии: если ты назовешь мне свое настоящее имя.

— Вон что ты хочешь, — задумчиво протянул Кай.

— Скажи, как твое имя, — повторил Мальтус и поднял вверх руки. — Только не обманывай, я знаю, что ты не Дэйв Джуэлл. Тот был левшой, я читал его досье и видел фотографии. Я должен знать, с кем я бился.

Лицо Кая покраснело. Дейра долго смотрела на него и внезапно произнесла:

— Звездный капитан Таман Мальтус, позвольте представить вам лейтенанта Кая Алларда-Ляо, — негромко сказала она.

От неожиданности Мальтус широко раскрыл глаза и опустился на матрас.

— Так ты и есть тот самый Аллард-Ляо, который бился на Туаткроссе? — изумленно спросил элементал. Лицо Кая продолжало гореть. Он молча кивнул.

— Значит, это ты здесь, на Элайне, расстроил наши планы и не дал заманить в ловушку принца Виктора Дэвиона?

Кай снова кивнул.

Мальтус долго смотрел на Кая, затем повернулся к своим воинам.

— Кай Аллард-Ляо, — задумчиво проговорил он и вдруг засмеялся, сначала тихо, затем все громче и громче. Постепенно смех Мальтуса перешел в дикий хохот, от которого у Дейры зазвенело в ушах. Остальные элементалы тоже смеялись. Один из них даже покатился по полу. Кай и Дейра с удивлением смотрели на воинов клана.

— Ничего себе, — задумчиво произнес Кай. — Впервые в жизни вижу, чтобы, услышав мое имя, люди так смеялись. Что такое? — крикнул он. — Вы смеетесь надо мной?!

— О нет, простите нас, лейтенант. — Захлебываясь в смехе, Мальтус прижал руки к груди. — Мы смеемся над собой.

После этого элементалы снова закатились в смехе. Некоторые воины мотали головами и вытирали слезы.

— Кай Аллард-Ляо. Надо же! Тот самый Кай, — говорили они, глядя друг на друга.

— Послушайте! — крикнул Кай. — Я ничего не понимаю. Объясните же.

— Не понимаешь? — спросил Мальтус. — Туаткросс! Элайна, — проговорил он и схватился за голову. — Кого я посылал за тобой! — причитал он. — Да знай я, что мы гоняемся именно за Аллардом-Ляо, я бы поднял целую звезду в полном вооружении.

«Целую звезду элементалов? На одного меня? Ничего себе, вот это почет».

— А я думал, что вы, воины клана, всегда бьетесь на равных, — сказал он, улыбаясь.

— А если на равных, — сквозь смех проговорил один из элементалов, — то тогда можно и две звезды послать.

— Точно, — подтвердил другой элементал.

— Да вы просто с ума сошли, — отмахнулся Кай.

— Да нет, — сказал Мальтус, вставая. — На Туаткроссе ты уничтожил батальон Соколиной Гвардии. — Да и здесь, на Элайне, в результате твоих действий погибло немало прекрасных воинов.Какую ловушку мы приготовили для Виктора Дэвиона! — мечтательно произнес он. — Если бы не ты, он бы болтался у нас на крючке как рыба. А вместо этого нам пришлось месяцами сражаться с войсками Федеративного Содружества. Вот черт подери. Просто приятно вспомнить, как ты провел комстаровцев и получил деньги за свою смерть. К тому же ты, водитель боевого робота, в единоборстве победил элементала. И сейчас, — элементал покачал головой, — упал с плато, сполз по дереву, добрался до Голубчика Костосо и вломился сюда, в тюрьму. Да нет, ты великий воин. — Мальтус уверенно кивнул. Кай энергично замахал рукой.

— Ты преувеличиваешь мои возможности. Ничего особенного в моих действиях нет. Дейра недовольно нахмурилась.

— Постой, Кай, — вмешалась она в разговор. — А если бы все это сделал Виктор? Ты бы тоже говорил, что в этих поступках нет ничего особенного?

Кай с удивлением посмотрел на нее.

— Да ты что, Дейра! Разумеется, я бы оценил их совсем иначе.

— Тогда почему сейчас, о себе, ты говоришь с таким пренебрежением? — Она дотронулась до его исцарапанного лица. — Я понимаю тебя. Для своего поведения ты установил слишком высокие критерии и всю жизнь живешь так, словно самые главные дела у тебя только впереди, а то, что происходит сейчас, — просто мелочь. Нет, Кай, ты напрасно недооцениваешь себя и принижаешь свои достоинства. То, что удается тебе, никто другой сделать не сможет. Это не мои слова, это сказал полковник Вульф после того, как на Аутриче ты уничтожил пять боевых роботов.

— Пять боевых роботов?! — удивленно повторил Мальтус.

— Это три звезды элементалов, — прошептал кто-то из воинов.

— Ну хватит, Дейра, перестань, — взмолился Кай. — Ты меня совсем захвалила. — Он прижал пальцы к ее губам. «Но ведь то, что они говорят, — правда. Неужели я действительно такой воин или они все просто льстят мне? Да нет, едва ли, — подумал Кай и вспомнил слова, сказанные ему много лет назад инструктором по пилотированию боевых роботов: „В бою многое решает удача. Так что намного лучше быть удачливым пилотом, чем умелым“. Кай задумчиво усмехнулся. — Не исключено, что я в самом деле себя недооцениваю».

Кай ждал, когда внутренний голос, как всегда, одернет его, произнесет, что высокомерие является первым шагом на пути, к гибели, но этого не произошло. «Кто знает? Может быть, я и впрямь великий воин, а может быть, мне просто везет. Но как бы там ни было, задираться и важничать не стоит. Да я, собственно говоря, и не важничаю. Хотя, конечно, воин я неплохой». Кай улыбнулся. От этой мысли ему вдруг стало легко и спокойно. Усталые плечи расправились, боль в груди улеглась.

Дейра поцеловала Кая в щеку.

— Ваши слова и действия, доктор, обладают мощным психологическим воздействием, — сказал Кай. — Еще немного, и я начну вам верить. — Кай поднял голову и посмотрел на Мальтуса. — Выходит, сейчас мы с вами оказались по одну сторону укреплений. Ненадолго, кажется, но тем не менее. Если насчет корабля вы говорите серьезно, я мог бы освободить вас. Только договоримся сразу — наше единоборство окончено.

— А зачем мне драться с союзником? — спросил Мальтус. — Это неразумно. К тому же я надеюсь, что до отлета с Элайны вы поможете мне освободить моих людей. Предполагаю, что комстаровцы засунули их в лагерь возле Валигии.

Дейра напряглась.

— Я слышала о нем. Это крепость, построенная бывшим военным комендантом планеты. Он был здесь полновластным хозяином, что-то вроде средневекового феодала. Не думаю, чтобы элементалы, даже до зубов вооруженные, смогли ворваться туда.

— Оружие у нас есть. Прежде чем отправиться за вами, мы спрятали его в горах. Правда, у нас нет ракетных установок, — задумчиво проговорил Мальтус. — Да, с тяжелым вооружением могут возникнуть проблемы. Ком-Стар заставил население сдать все оружие, а Ком-Гвардия еще четыре года назад дочиста обобрала все склады с запасными частями для боевых роботов. Даже с поля боя вывезли абсолютно все, что могло бы пригодиться.

Услышав жалобы элементала, Кай улыбнулся.

— Я знаю, где можно достать тяжелое вооружение, — сказал он. — Например, винтовку Гаусса. — Он хитро подмигнул Мальтусу. — Есть у меня на примете одно местечко.

Кай нагнулся, поднял ключи от камер и коридорной двери и подал их Мальтусу.

— Я собираюсь отправить Ком-Стару срочное сообщение, — усмехнулся Кай. — А если вы со мной, то это будет не просто письмо, а заказная бандероль.

XXXIV

Скупо, Токкайдо

Район интервенции Ком-Стара,

Свободная Республика Расалхаг

6 мая 3052 г. (шестой день операции «Скорпион»)

Фелан сидел в кресле своего модифицированного «Волкодава» и смотрел на золотистые волны пшеничного поля. Оно расстилалось вокруг его боевого робота на многие километры вокруг. Иногда посреди поля вдруг возникало дерево, оно казалось сорняком, выпрыгнувшим посреди заботливо возделанного сада. За исключением узкой, уходящей далеко вперед тропинки и двух широких, похожих на рваные раны борозд, оставленных «Волкодавом», поле лежало нетронутым. От него веяло спокойствием и миром.

Но именно это и настораживало Фелана. Он знал, что тишина на войне обманчива и за каждой идиллической картинкой может скрываться смерть. Тем не менее следов противника Фелан не заметил нигде — ни на поле, ни на склоне высокой горы, из-за вершины которой поднималось яркое солнце. Фелан еще раз осмотрел склон. Он был очень крут, на таком большой скорости не разовьешь. Это еще раз убедило Фелана в том, что противник находится где-то поблизости.

«Уверен, комстаровцы спрятались на вершине и ждут, когда мы полезем вверх. Тут они нас и накроют», — прошептал он и включил связь.

— «Броненосец», вас вызывает звезда «Секира», — произнес он в микрофон.

— Говорите, вас слушают, — прозвучал ответ.

— Мы прошли сектор тридцать двадцать один и тридцать двадцать два. Противника не обнаружили. Очень странно. Либо у акулы выпали все зубы, либо мы попали в хорошо подстроенную ловушку. Вышлите воздушную поддержку в сектора тридцать двадцать три и тридцать двадцать четыре, мы направляемся туда.

— Вас понял, оставайтесь на связи.

— Есть, — ответил Фелан и переключился на командный канал связи. — Остаемся здесь, — сказал он своим воинам. — Ждем поддержку. А пока давайте-ка прощупаем все вокруг. Должны же комстаровцы хоть как-то подготовиться к нашему визиту.

В ставке Клана Волка Ульрик Керенский размеренно ходил по голотанку. Четвертый гвардейский полк клана готовился броситься в контратаку. Все утро в этом районе Токкайдо кипел бой. Клану Волка не удалось сомкнуть кольцо окружения вокруг Брзо, где находилась, Десятая армия Ком-Стара. С прибытием к ним подкрепления, Десятой ударной армии, комстаровцы воспряли. Ульрик нахмурился, он рассчитывал взять Брзо с ходу, теперь же операция могла затянуться.

«Проклятье. Быстро же они успели получить помощь, — недовольно пробурчал ильХан и внезапно усмехнулся. — Ты оказался неплохим противником, Анастасиус Фохт. Такой прыти я от тебя не ожидал. Я надеялся, что когда ты не увидишь нас в первый день битвы, ты бросишь свои лучшие силы на другие кланы. Молодец, что и говорить. Здорово ты сковал Бриллиантовых Акул в долине Кошице. Да и Новых Котов в Джодже ты тоже разделал очень славно. Ну ничего. Посмотрим, как ты станешь действовать против меня здесь, в Брзо».

Вошел адъютант, ильХан вскинул голову.

— Что случилось?

— Докладывают Пауки, мой хан. Их авангард, звезда «Секира», просит авиационной поддержки в секторах тридцать двадцать три и тридцать двадцать четыре. — Пальцы адъютанта забегали по клавиатуре. Голотанк заполнило изображение района Скупо. — Одиннадцатый гвардейский полк клана только что наткнулся на передовые подразделения Двести семьдесят восьмого дивизиона Ком-Стара. К югу от Скупо Тринадцатый гвардейский вступил в бой со Сто шестьдесят девятым дивизионом по всему фронту.

Весь западный фланг на тактической карте оставался открытым, и Ульрик понимал, что именно здесь нужно ожидать удара комстаровцев. Следовало защищать фланг, но для этого у Ульрика не было дополнительных сил. Конечно, можно было бы взять одну группу из галакса «Альфа». Немногочисленное соединение, оно могло успешно сражаться с превосходящими силами противника. Ульрик задумался. «Если верить карте, либо у Фелана все чисто и противника там нет, либо Фохт применил при защите Скупо ту же самую тактику, что и прежде. Тогда Фелан попал в засаду, выбраться из которой ему будет трудновато».

Ульрик провел пальцем по краю карты.

— Если они встретят сопротивление, то это должно случиться только здесь. Противник пойдет в атаку не раньше, чем звезда «Секира» поднимется на середину горы. Пошли им сильную авиационную поддержку. Пусть истребители просмотрят горы, а потом пошли одно крыло истребителей вдоль вот этой линии. — ИльХан показал на карту. — За это время «Секира» вполне успеет подняться на вершину. Звезда «Секач» идет впереди «Секиры», не так ли?

— Так точно, — отчеканил адъютант.

— Вот и прекрасно. Передай звездным командирам Фелану и Эвенте, что они должны выйти вот сюда. — ИльХан ткнул в карту. — «Секач» налетит первым, пошумит немного и уйдет. Затем через некоторое время то же самое пусть сделает Фелан. Да, и сообщите звездному полковнику Наташе Керенской, чтобы она поторопилась. Ее группа должна подойти как можно быстрее, максимум за десять минут. Все, идите.

— Слушаюсь, сэр. — Адъютант лихо щелкнул каблуками и вышел.

Ульрик потер правую ладонь, затем пригладил козлиную бородку.

— Твой первый выстрел, Анастасиус, был прекрасен. Но вот вопрос, будет ли второй, — довольно пробормотал Ульрик. — Если Наташа прорвется за эту линию, можешь считать, Анастасиус, что Скупо я взял.

Усталость валила Фохта с ног, но он упорно продолжал сидеть в своем искусственном мире. Перед его глазами расстилался район Скупо. Две звезды боевых роботов Клана Волка застыли у подножия горы. Далеко за ними Фохт видел ударную группу, возглавляемую Наташей Керенской. Часто останавливаясь и осматривая местность, она осторожно шла вперед. Даже без увеличения Анастасиус Фохт сразу узнал боевые роботы командиров — «Волкодава» и черный как ночь силуэт «Дайши».

— Превратности войны, — прошептал Фохт. — Вот я и нашел вас, Фелан Вульф и Наташа Керенская. Неумно вы поступаете. Противника следует переоценивать. Я знаю Пауков не хуже любого собственного соединения, прочитал о вас все, что только попадало мне в руки. Да, мне известна ваша мощь, вы неоднократно побеждали врага, который в три раза превосходил вас по численности. Но теперь я разобью вас, уничтожу, скольких бы жизней и машин мне это ни стоило. Фохт вызвал на связь регента Крега Йернберга.

— Регент, на ваш Сто тридцать восьмой дивизион движется Тринадцатый гвардейский полк Клана Волка. Голос Йернберга был бесстрастен и тих.

— «Смерть бандитам» выдержит удар.

— Не сомневаюсь, — сказал военный регент. — Я просто хочу напомнить вам, что наше основное оружие — внезапность. Если вы окопаетесь и затаитесь, это вас не спасет. Кланы рано или поздно обнаружат вас. Нападайте первыми, но действуйте крайне осмотрительно. Вам противостоят отличные воины. И не бойтесь отступать, в данном случае в этом не будет никакого позора.

— Мы продержимся, — уверенно ответил регент.

— Ну и хорошо, — заставил себя произнести Фохт. «Да, как же глупа война», — подумал он. — Попробуйте отсечь «Волкодава» и «Дайши». Если вам это удастся, то победа вам будет обеспечена.

— Можете считать, что они уже покойники, — невозмутимо ответил Йернберг.

— Переключить радары на нижний обзор. Звено «Стрела» — ко мне, — скомандовал Кэрью и выключил связь. Быстро нажимая на кнопки пульта управления, он перешел с режима слежения «воздух — воздух» на режим «воздух — земля». Перед ним развернулось голографическое изображение местности, расстилавшейся под самолетом.

«Странно, — пробурчал Кэрью. — Ни магнитный резонанс, ни инфракрасное сканирование ничего не показывают. Но они же где-то здесь. Почему я их не вижу?»

— Командиру «Стрелы», — прозвучало сообщение одного из разведчиков — Провожу обзор секторов три и четыре, результат отрицательный. Возможно, они прикрылись защитным экраном.

— Вас понял, Трей, — ответил Кэрью и, повернув свой «Визигот» влево, начал описывать широкую дугу над местностью. — Все тут отрицательное, — прошептал Кэрью. — Только комстаровцы где-то здесь. Затаились. Представляю, каково Фелану там, внизу. Наверное, глаз не сводит с прицела. А собственно, что мы тут думаем! По виду место совсем нетронутое. Хотя постой-ка. Что это там?

Кэрью ввел в компьютер программу и стал ждать. Нацеленный на землю радар принялся метр за метром ощупывать внешне нетронутую местность. На экране компьютера возникла карта местности. Затем Кэрью наложил на нее еще одну карту, составленную Королевским географическим обществом Расалхага, и тут же заметил разницу. Почти у самых вершин гор он разглядел слабую сетчатую полоску. Структура почвы там была несколько иная, чем на карте, составленной несколько лет назад расалхагскими геодезистами.

Кэрью ввел новую программу, и компьютер начал тщательно анализировать все различия между картами. По мере анализа лицо Кэрью становилось все более серьезным.

— Да, — прошептал он. — Окопались они прочно. Таких укреплений нарыли, что будь здоров. Но сразу видна слабость технологий, все несоответствия между картами устранить не удалось.

Кэрью продолжал обследование.

— Вот оно! — радостно воскликнул он, увидев, как на экране компьютера начала медленно появляться зеленая зубчатая полоса. — Вот я вас и нашел, — сказал Кэрью и включил канал внутренней связи. — Говорит командир. Примите данные об укреплениях. Залп из всех видов оружия. Ввалим им как следует, ребята.

Сказав это, Кэрью переключился на канал внешней связи.

— «Секира»-один, «Секач»-один, внимание! Говорит «Стрела». Видим цель. Следите за нами. Как только мы закончим авианалет, сразу вступайте в дело, — сказал Кэрью и со смехом прибавил: — Спешите собирать обломки.

Как только пятерка «Визиготов» с ревом начала заходить на укрепления комстаровцев, Фелан включил максимальную скорость и повел своего «Волкодава» вверх по горе. Воин видел, как истребители на бреющем полете веером рассыпали по далеким вершинам сотни ракет, видел взрывы и поднимающиеся к небу столбы земли и дыма. Земля стонала под мощным авиаударом, вершины гор сдвигались и сползали вниз, увлекая за собой десятки тонн камней. Огненные шары поднимались в небо и с оглушительным грохотом лопались, вырывая почву. Черный дым заслонил солнце.

Чудом Фелану удавалось удерживать робот от падения. Бежать становилось все опаснее, видимость затрудняла стена камней и густого дыма. Изредка ее разрезали вспышки ПИИ и лазеров — это авиация прикрытия рвала укрепления комстаровцев. Фелан мчался вперед, остальные роботы шли чуть позади.

Фелан с удовольствием отметил, что ответных выстрелов не было. «Может быть, наши истребители уничтожили их», — подумал он и мрачно усмехнулся, понимая, что так бывает только в кино. Добежав до половины горы, Фелан остановился и начал осматривать местность. Как бы ни был внезапен и эффективен удар истребителей, Фелан по опыту знал, что у противника всегда есть кое-что в запасе.

Регент Крег Йернберг замотал головой. Авианалет оглушил его, но ненадолго. Очнувшись, Крег посмотрел на треснувший защитный купол, под которым находился, и начал поднимать своего робота с колен. Упершись мощными руками о стену укрепления, массивный «Убийца» выпрямился, разбивая остаток ставшего ненужным купола.

— А теперь — за мной! — скомандовал регент. — В атаку! Да сбудется святое слово Блейка!

Йернберг рванул на себя рычаг, бросился вперед, но тут же остановил робота. То, что он увидел, потрясло его. Вырытые в полный рост укрепления были наполовину разрушены. Теперь роботы Ком-Гвардии были видны, и это уменьшало их эффективность. Однако отступать было некуда, и Крег заорал:

— Вперед! За Блейка! За примаса! Мы победим!

Эвента Фетларал буквально прорубала себе дорогу сквозь горы земли и камней, то и дело посматривая на вмонтированный в левую часть шлема экран. По нему медленно ползли данные о состоянии звезды элементалов «Секач». Несмотря на то что элементалы оказались в непосредственной близости от укреплений, атакованных истребителями, ни один воин не пострадал.

— Все нормально, — проговорила Эвента. — Теперь главное — приблизиться к ним.

— Двинем-ка им по-нашему, Секачи, — прохрипела она в микрофон. — Сначала обстреляем ракетами их боевые роботы, а затем проверим, не осталось ли там артиллерии. Командиры лучей, держать связь между собой!

Клубы черного дыма окутывали Эвенту. Из-за этого она не сразу заметила приближающегося «Убийцу» Ком-Гвардии. Он выполз из полуразрушенного, обложенного дерном укрепления и остановился. Вот теперь «Убийца» был хорошо виден Эвенте — ярко-белого цвета, с большой золотой звездой Ком-Стара на груди. Правда, его внешний вид здорово портила рана на левой стороне корпуса. Нескольких листов брони не было, а часть ее обгорела. Эвента сразу определила, что боевому роботу крепко досталось, по нему явно дали залп из ПИИ, а возможно, и не один.

Эвента затаилась и начала наводить ракеты на «Убийцу». Увидел ли водитель элементала или просто инстинктивно почувствовал опасность, но только руки робота начали подниматься. Для Эвенты это послужило сигналом. Сжавшись, она нажала на пусковую кнопку, и в боевого робота полетела пара ракет ближнего боя. Эвента сразу же отстегнула ставшую ненужной ракетную установку и, увидев, что все ракеты попали в цель, перевела взгляд на новый объект. Эвента осмотрела край укреплений и поползла вперед. Воины ее луча последовали за ней.

Боевой робот Ком-Гвардии «Убийца» вырос перед Феланом совершенно неожиданно. Губы воина пересохли от волнения, и неудивительно: этого типа роботов боялись все. Неизвестный во Внутренней Сфере в течение нескольких веков, «Убийца» был специально сконструирован и изготовлен для уничтожения командных роботов. Спасенья от него не было: увидев жертву, мощный, скоростной «Убийца» неотступно шел за ней и уничтожал. Для борьбы с этим роботом создавались целые отряды, воины в которых проходили специальную выучку. Когда перед глазами Фелана возник «Убийца», сердце у него ушло в пятки, он сразу понял, что робот охотится за ним.

Но поднять руки робот не успел. Фелан увидел две яркие вспышки и только тогда заметил засевших в складках местности элементалов. Их ракеты пошли точно в цель, в груди «Убийцы» появилась черная дыра, внутренности робота задымились. Раздался еще один взрыв, и могучий «Убийца» зашатался. Двух секунд хватило Фелану, чтобы прийти в себя и уйти с линии огня «Убийцы». Фелан резко свернул влево и дал по комстаровцу залп из ПИИ. Остальные роботы, уже увидевшие «Убийцу», открыли по нему шквальный огонь.

Взрывы покрыли корпус «Убийцы», робот бросало из стороны в сторону. Тщетно его водитель пытался удержать машину и прицелиться. Раздался глухой удар, затем послышался характерный треск и из груди робота повалил голубоватый дым. Фелан облегченно вздохнул — воинам удалось повредить прыжковый двигатель «Убийцы». Вспыхнуло пламя. Через секунду оно перекинулось на антиракетную пушку, и все пространство вокруг комстаровца заполнилось воем. Антиракетные снаряды вылетали из его груди и тут же взрывались. Продолжалось это недолго, антиракетную пушку заволокло пламенем, и снова раздался взрыв. В груди «Убийцы» образовалась зияющая дыра. Взмахнув руками, робот качнулся и стал заваливаться на спину. Он упал на остатки защитного купола, под которым он прятался от авианалета. Фелан с удовольствием полюбовался бы сценой гибели комстаровца подольше, но в эту секунду из-за укрепления показался еще один робот Ком-Гвардии — «Страж».

Фелан дал по нему очередь из лазера средней мощности. В бой вступил еще один робот клана, «Оскал». Его лазеры обожгли правую руку «Стража» и сбили с нее несколько листов брони. Фелан дал еще один залп, но он прошел ниже цели, попав в защитный купол. Брызнули осколки разбиваемого стекла.

Следующий выстрел Фелана был точнее. Он прицелился в поврежденную руку «Стража» и включил автоматическую пушку. Вереница снарядов сшибла с руки «Стража» остатки брони. Смонтированную там автоматическую пушку взрывом отбросило в сторону. Потерявший равновесие робот зашатался, сделал несколько неуклюжих шагов в сторону, но водителю удалось не только удержать «Стража» на ногах, но и ответить на выстрелы.

С груди робота Ком-Гвардии взвились две ракеты и устремились к «Оскалу». Взорвавшись, они сбили с него несколько листов брони. Одновременно «Страж» не целясь дал по «Волкодаву» Фелана очередь из импульсного лазера малой мощности. Она не принесла «Волкодаву» особого вреда, только попортила краску.

Ответная атака Фелана была неожиданной для комстаровца. Бросившись вперед, «Волкодав» нанес «Стражу» удар рукой в разбитый корпус. Комстаровец пошатнулся и рухнул назад, в глубь укрепления. Он со всего размаха ударился о противоположную стену укрепления и упал рядом с дымящимся «Убийцей». Сверху, с разбитой стены, на оба робота посыпались камни и комья земли.

Фелан рванулся было добить упавшего противника, но внезапно увидел, как в сторону укреплений метнулась группа элементалов. Он повернул налево и медленно пошел вперед, расчищая дорогу для сопровождавшего его луча. Фелан не сделал и десятка шагов, как вдруг увидел еще одного боевого робота Ком-Гвардии, маленького «Ланселота».

— Да будет с тобой мир Блейка, — с усмешкой прошептал Фелан, наводя прицел в узкую грудь комстаровца. — Отправляйся-ка к своему учителю. Он тебя заждался. — Фелан со смехом нажал на кнопку, и хлипкий робот упал.

Военный регент мрачно наблюдал за тем, как звено Фелана очищает укрепления. Вырытые зигзагообразно, они затрудняли передвижение и прицельную стрельбу, но роботы клана неумолимо шли вперед, нанося Ком-Гвардии ощутимые потери. Фохт тяжело вздохнул: его роботы, особенно такие легкие и слабовооруженные, как «Ланселот», гибли в жестоком ближнем бою.

— Еще немного, и они войдут в самую дальнюю часть укреплений. Тогда все, конец, — прошептал военный регент, не сводя глаз с «Волкодава», в котором находился Фелан. Не глядя на пульт управления, Фохт нажал кнопку экстренной связи. — Хеттиг, — глухо произнес он — приготовьтесь к отходу. Приказываю Сто тридцать восьмому дивизиону покинуть Скупо. И попробуйте найти регента Йернберга, он не выходит на связь. Ваш отход прикроет артиллерия. И помните, что воины у вас в основном необстрелянные, опасайтесь паники. Объясните им, что отступление — это еще не бегство.

— Слушаюсь, военный регент.

Фохт начал просматривать остальные участки. Боевые роботы Пауков, одного из лучших подразделений клана, бегом поднимались вверх по склону. Чтобы преодолеть расстояние от подножия гор до вершин и соединиться со звездой Фелана, им потребовалась всего пара минут. Военный регент смотрел, как Пауки, взлетев на гору, с ходу вступали в бой с его отборным дивизионом. «Сто тридцать восьмой потеряет как минимум треть своего состава», — угрюмо констатировал Фохт. Он сложил руки на груди и задумчиво опустил голову.

«В чем моя ошибка? Вроде бы и место я выбрал подходящее, и тактику соответствующую. Недостаток опыта? Но тогда сколько же я должен бросить дивизионов, чтобы остановить всего одну звезду?» Фохт исподлобья разглядывал боевой робот Фелана. «И самое ужасное в том, что меня побеждают воины, которых я и в грош не ставлю. Таким проигрывать просто стыдно».

— Хеттиг, — снова заговорил военный регент, — прикажите Двести восемьдесят второму дивизиону покинуть Брзо и заняться Пауками.

— Чтобы добраться сюда, им потребуется день, а то и два, — ответил оператор. — Сто тридцать восьмой столько не продержится.

— Вы правы, Хеттиг. — Голос Фохта был сух и сдержан. — Спасти Сто тридцать восьмой дивизион нам не удастся. Но этого и не нужно делать. Двести восемьдесят второй дивизион должен остановить Пауков клана. А если это невозможно, пусть хотя бы ненадолго задержит их.

XXXV

Таниенте

зона оккупации Клана Новых Котов

6 мая 3052 г. (шестой день операции «Скорпион»)

Виктор Дэвион бросил взгляд на пульт управления «Прометея», боевого робота класса «Дайши».

— Проклятье, — прошептал принц и включил связь. — Коса-один, где они? Я ничего не замечаю. Они что, успели проскользнуть мимо нас?

Голос Шина, искаженный динамиками, затрещал в наушниках нейрошлема.

— Они приближаются, Ваше Высочество. Они просто снизили скорость до минимума.

— Слушай, Шин, у нас почти не осталось времени.

Виктор раздраженно стукнул по клавишам, вызывая на экран монитора тактическую карту местности. Далеко позади его звена Виктор увидел застывший треугольник шаттлов. Приземление прошло быстро и спокойно. Большая часть воинов расположилась полукругом вокруг шаттлов, под защитой их орудий. Нападения кланов Виктор ожидал каждую секунду. Он напряженно вглядывался в экран, где большим квадратом было отмечено предполагаемое скопление войск клана, а квадратом поменьше — последний лагерь куританцев. Данные были, конечно, приблизительными, но, чтобы испортить настроение Виктору, вполне хватало и таких — оба квадрата находились практически рядом с местом высадки его войск.

— Шин, скажи им, чтобы они бросили к чертям все поврежденные роботы, — недовольно произнес принц. — Что они таскаются с этой рухлядью?!

— Не могу. — Шин огорченно вздохнул. — Многие из роботов считаются бесценными семейными реликвиями, в них бились предки воинов.

— О Боже! — прошептал Виктор, хватаясь за голову. — Ну хорошо, — процедил он в микрофон, максимально увеличил масштаб тактической карты и наконец на самом краю ее увидел плетущуюся вереницу роботов Синдиката Драконов. Квадрат последнего местонахождения кланов начал угрожающе приближаться. По всему было видно, что роботы клана шли на полной скорости. «Придут, придут, не волнуйся, — говорил себе принц. — Кланы хорошо знают, что единственная пригодная для посадки площадка находится только здесь. И уйти отсюда нам никак нельзя. Неприятно. Так что уже в самом начале кланы имеют преимущество, мы оказались прикованными к этому месту».

Виктор включил канал связи с шаттлом «Ясное предвидение».

— Капитан Койр, у вас нет лишнего горючего? Нужно бы сделать один незапланированный полет.

— Конечно, найдется, и не только на один. Высоко придется лететь?

— Не очень. Пока оставайтесь на связи, я скажу вам, что и когда нужно будет сделать.

— Есть, сэр. Остаюсь на связи.

Принц снова переключился на командную частоту.

— Шин, я знаю, что ты хотел бы как можно быстрее привести звено «Коса» сюда и повоевать с кланами, но обстоятельства изменились. Отправь звено в разведку. Пусть поищут следы Хосиро. Гален, Мерфи, Хадсон и ты, Купер, быстрее идите сюда. Разворачивайте свои звенья, попробуем отвлечь кланы и увести их на запад. Майклз, принимай командование над оставшимися звеньями. Ты останешься здесь и добьешь тех, кого нам не удастся отпугнуть. Если через полчаса я не выйду на связь, садись в «Героическую мудрость» и улетай отсюда ко всем чертям. Все понял?

— Так точно, — отвечал Майклз. Виктор вздохнул.

— Ну что ж, тогда начали. Вперед.

На экране появилось все подразделение клана. Виктор поморщился, он никак не ожидал, что преследовать их будет такое количество роботов. «Их тут раза в два больше, чем нас, — подумал принц. — Правда, если они бросили на нас такие силы, значит, в основном здесь находится обычный гарнизон. То есть многофункциональных роботов будет немного. Ладно, спасибо и на этом».

Что-то внутри Виктора дрогнуло. Он почти физически услышал чей-то крик: «Не делай этого! Это безумие!» Виктору вдруг вспомнился Найджелринг и соревнования по шахматам. Многие участники его, в основном самые плохие игроки, использовали защиту Кастера^[21], больше известную под названием «защита камикадзе». Этим же термином впоследствии на занятиях по тактике называли придуманный каким-нибудь нерадивым курсантом откровенно провальный план. Расчленить свой немногочисленный отряд перед превосходящими силами противника было равносильно самоубийству, то есть попахивало «защитой камикадзе». Виктор чувствовал, что поступает неразумно, но в душе не хотел признавать этого. Что-то говорило ему, что командир отряда клана не будет бросать на него все свои силы. «Он боится возможной атаки со стороны Ком-Гвардии, — не переставая твердил себе Виктор, — поэтому поддастся на нашу уловку. Мы сможем увести его отсюда, а потом вернемся». Виктор связался с командиром «Предвидения».

— Капитан Койр, летите к куританцам и возьмите их на борт.

— Слушаюсь.

Шаттл включил ионовые ускорители и, не зажигая сигнальных огней, взмыл в ночное небо. От стоящих позади Виктора черных боевых роботов потянулись длинные тени. Сплетаясь, они образовывали на земле замысловатые узоры. Когда шаттл улетел, отряд Виктора снова окутала темнота.

Виктор посмотрел на экран, где продолжала гореть тактическая карта.

— Двинулись, — произнес принц. — Судя по приборам, роботы клана находятся километрах в десяти от нас, но мне кажется, что они ближе. Похоже, техника нас подводит.

— Вы знаете, принц, у меня такое же ощущение, — раздался голос Галена. — Данные поступают со станции Ком-Стара, а верить им мне совсем не хочется.

Виктор двинул рычаг, и «Дайши» на максимальной скорости понесся вперед. Идеей Виктора было уйти на запад, затем резко свернуть на восток и ударить по противнику. Времени для маневра вполне хватало, столкновение с кланом должно было произойти не раньше чем через десять минут. Виктор считал, что его отряду понадобится всего шесть минут, чтобы уйти с места посадки, пересечь невысокую горную гряду и внезапно напасть на боевые роботы клана.

— Гален, идем к тем горам, переходим на противоположную сторону, двигаемся на север, а затем резко сворачиваем к востоку, — сказал Виктор, продолжая внимательно разглядывать карту. — Роботы клана находятся в трех километрах от нас. Вперед, наше главное оружие — внезапность. Мы должны застать их врасплох.

— Вас понял, — ответил Гален. — Леди и джентльмены, — скомандовал он, — за мной! Мы находимся в зоне обстрела, так что внимательно смотрите по сторонам.

Когда Виктор подбежал к горам и начал переваливать через них, слова Галена все еще продолжали звучать в его ушах. Только то, что он увидел, было не зоной обстрела, а зоной входа в преисподнюю.

Командир подразделения клана, так же как и Виктор, считал вершины гор наиболее надежным укрытием, поэтому когда принц взлетел наверх, то увидел около тридцати боевых роботов клана, мчащихся прямо на него. Принц включил систему идентификации, и меньше чем через секунду компьютер выдал ему все данные о роботах противника. Виктор понял, что командир подразделения пустил вперед самые скоростные машины. Они должны были отсечь основной отряд Виктора от идущего ему на помощь подкрепления. Правда, командир роботов клана не знал, что подкрепление состоит из развалюх, роботов Синдиката Драконов, больше представляющих историческую ценность. Командиру было неизвестно, что роботы куританцев не выдержали бы самой слабой атаки.

— За мной, Призраки! — крикнул Виктор в микрофон. Одновременно он выпустил по передовому роботу клана, маленькому «Шершню», несколько ракет. Прицел был взят точный, и корпус робота покрылся вспышками взрывов. Куски брони полетели с груди и ног «Шершня». Робота несколько раз развернуло. Водитель его, не ожидавший атаки, силился удержать машину на ногах, но все его усилия были бесполезны. Робот упал и покатился вниз по склону горы.

Виктор увидел, как от груди могучего «Центуриона» оторвались несколько ракет и устремились в его сторону. Принц не успел совершить обманный маневр, ракетный залп настиг его «Прометея». Из десяти пущенных пилотом клана ракет в цель попали не более шести — сработала антиракетная система, уничтожившая в полете остальные. От удара в правую часть корпуса «Дайши» слегка качнуло.

Виктор прицелился в грудь «Центуриону» и нажал на кнопку. Из жерла винтовки Гаусса, смонтированной на левой руке робота, вылетел серебристый снаряд. Полета его Виктор не видел, он заметил только, как рука «Центуриона» отлетела в сторону и робот зашатался. Виктор полоснул по вражеской машине большим лазером, и с груди «Центуриона» полетели куски расплавленной брони.

Внезапно Виктора ослепил яркий свет — это Гален включил прыжковые двигатели своего «Крестоносца» и вылетел вперед. Одновременно в сторону роботов клана полетели выпущенные Галеном ракеты дальнего действия. Виктор тоже дал по противнику залп. Из расположенных на плечах «Прометея» ракетных установок в роботы клана полетели ракеты ближнего боя. Виктор не видел, какой из роботов клана упал. «Вероятно, тот, который подошел слишком близко», — усмехнулся принц. Робот Галена снова прыгнул и выпустил десяток ракет по «Поджигателю», тяжелому роботу клана.

— Виктор, уходите влево! — послышался в наушниках чей-то встревоженный голос, и принц, не раздумывая, ушел в сторону. Краем глаза он заметил «Вулкана» клана. Робот дал длинную очередь из двух лазеров, средней и большой мощности, как раз в то место, где только что стоял Виктор. В суматохе боя он не сразу обратил внимание на говорившего, и теперь ему казалось, что это был Кай.

— Да нет, — прошептал принц. — Это невозможно, Кай умер. Но почему этот голос так похож на голос Кая?

Внезапно рядом с роботом Галена возник «Горбун», напичканный артиллерийскими орудиями. Он быстро навел на «Вулкана» квадратный ствол установленной на его плечах автоматической пушки модели Калияма и дал по роботу клана длинную очередь. От грохота у Виктора зазвенело в ушах. Разрушительные урановые снаряды забарабанили по всему корпусу «Вулкана», сшибая с него броню и прожигая внутренние конструкции. Во все стороны брызнули оплавленные куски металла и проводов. В считанные секунды могучий робот был превращен в дуршлаг. «Вулкан» едва держался на ногах, руки его висели словно плети. Робот сделал шаг назад, пытаясь уйти из-под обстрела, но оплавленный каркас не выдержал, и его торс переломился пополам.

«Спасибо за помощь», — просигналил «Горбуну» Виктор.

В наушниках послышался довольный голос Ренни Сандерлина.

— Спасибо вам, принц, за доверие.

Призраки явно давили противника. Стена огня росла перед роботами клана. Шквал ракет, лучи лазеров разрезали темноту. Не в силах противостоять жесткому напору отряда Виктора, и более мощному, и лучше вооруженному, легкие роботы клана гибли почти сразу. Принц поймал себя на мысли, что, ему даже жалко воинов клана, сгорающих в своих малоэффективных машинах, но внезапно он вспомнил, как хладнокровно кланы расстреливали Двенадцатый гвардейский полк Донегала, и им овладела ярость.

— Там, на Элайне, загнав нас в ловушку, они безжалостно убивали моих людей. Сейчас они заплатят мне за все, — прошептал он, наводя прицел.

Роботы клана дрогнули и начали поворачивать. Это придало Призракам сил, и они с удвоенной энергией набросились на врага. Роботы клана падали все чаще, и все громче в наушниках звучали победные рапорты воинов. Если какой-то робот клана вдруг вырывался вперед, он сразу же попадал под обстрел десятков орудий, лазеров и ракет, и тогда срок его жизни исчислялся секундами, долями секунды. С рваными ранами на груди, переполосованные лучами, с оторванными руками и ногами, роботы клана падали, зачастую не успевая даже ответить на выстрелы. Многие, правда, и не старались этого сделать. Перед лицом смерти пасовали даже воины клана. Уцелевшие после мощного удара роботы просто разворачивались и позорно бежали.

Заметив, что строгая линия атаки начала размываться, Виктор скомандовал:

— Призраки, отходим!

— Но они же бегут, — немедленно отозвался Мерфи. — Принц, давайте добьем их.

В голосе командира Виктор услышал тоску по победе и жажду мщения. «Уверен, что и остальные хотели бы того же. Я бы и сам, по правде говоря, не отказал себе в удовольствии поджечь клану пятки», — подумал принц.

— Не выдумывай, Мерфи, — вмешался в разговор Гален. — Командир их подразделения так и ждет тебя в гости.

— Да мы его выкурим из робота в два счета, — не унимался Мерфи.

Виктор понимал настроение своих воинов. После стольких поражений они только сейчас начинали избавляться от самой страшной болезни — боязни противника. Их уже не охватывала паника при виде надвигавшейся громады робота клана, они поняли, что могут не только выстоять, но и победить ненавистного врага. «Ведь сегодня, сейчас, — думал Виктор, — впервые в истории войска Внутренней Сферы нанесли жестокое поражение агрессорам. И именно поэтому нам нужно соблюдать осторожность».

— Отходим, — снова скомандовал он. — Мы прилетели сюда не для того, чтобы возвратить себе кусок земли. Мы пришли доказать, что есть сила, способная противостоять кланам, — произнес принц и посмотрел на карту. На ней не было видно основных сил клана, но Виктор чувствовал, что с каждой секундой они все ближе и ближе подходят к шаттлам. — Очень хорошо, — произнес он. — У нас есть еще несколько минут, чтобы обнаружить их разведчиков". — Гален, — произнес Виктор, — включи-ка прыжковые двигатели и пробегись по горам. Мне кажется, что основные силы клана должны быть где-то поблизости. Надо бы встретить их разведчиков.

Когда три звезды разведки Новых Котов приблизились, Виктор увидел второй круг ада. Равнины Таниенте вспыхнули огнем. Ракеты и лазеры, ПИИ и снаряды лавиной рванулись навстречу приближающемуся противнику. Земля стонала от взрывов, вой орудий смешался со скрипом и треском ломающихся боевых роботов клана. Не переставая стрелять, Виктор и его воины бросились с гор навстречу Котам и буквально раздавили их. Вставший на пути «Прометея» маленький «Разрушитель» был сбит, тяжелые ноги робота Виктора втоптали в землю его кабину. Второго робота клана Виктор расстрелял в упор из винтовки Гаусса.

Роботу клана «Локи»^[22], черному, с игривой голубенькой полосой на груди, чудом удалось ускользнуть из-под обстрела. Он поднял левую руку, наводя на «Прометея» принца автоматическую пушку, но не успел сделать ни единого выстрела. Расстояние между противниками было слишком маленьким, и Виктор не стал раздумывать. Бросившись вперед, он занес ногу «Прометея» и ударил робота клана в колено. От удара «Локи» отбросило назад, но пилот робота в последний момент все-таки смог выстрелить. Сверкнуло пламя, и снаряд ударил в ногу «Дайши», развернув робота Виктора вокруг своей оси. Удержать робота после такого волчка не смог бы никто. «Прометей» рухнул на землю.

Виктор замотал головой. Падение было более или менее успешным, боекомплект не сдетонировал. Пальцы Виктора забегали по кнопкам. «Прометей» оперся одной рукой о землю, приподнялся и направил правую руку с установленным на ней импульсным лазером в сторону пошатывающегося «Локи». Выстрелить Виктор не успел — справа внезапно вышел какой-то робот и осыпал «Локи» ракетами.

Ренни Сандерлин в основном орудовал автоматической пушкой Калияма. Стреляя направо и налево, он крушил смертоносными снарядами роботов клана. Досталось, правда, и его роботу: через всю грудь «Горбуна» проходил черный шрам от лазерного луча. Ренни дал по «Локи» длинную очередь. Взрезая броню, снаряды прошили корпус от одного плеча до другого. Несколько снарядов попало в кабину, и «Локи» рухнул на спину.

Виктор включил связь и только собирался в очередной раз поблагодарить вовремя подоспевшего Ренни, как вышедший откуда-то справа робот клана почти в упор выпустил по «Горбуну» вереницу ракет. С корпуса «Горбуна» во все стороны посыпались куски сбитой брони, робота заволокло черным дымом. Пошатываясь, он сделал несколько шагов вперед, слегка задел «Прометея» Виктора и упал. Сначала робот рухнул на колени, постоял немного, затем голова его начала клониться все ниже и ниже и наконец уткнулась в землю.

Виктор увидел «Тора», того самого, который свалил Ренни. Робот клана неуклюже приближался к «Прометею».

— Вот уж нет, сволочь, — зло прошептал Виктор и попытался поднять руку «Прометея». Но она не поднималась. «Вот и все, — пронеслось в мозгу принца. — Конец».

«Тор» лениво подходил к своей жертве, словно смакуя будущее убийство. Он лениво поднял левую руку с автоматической пушкой и стал тщательно прицеливаться в голову «Прометея». Виктор сжал зубы, он был беспомощен перед безжалостным противником. Внезапно «Тор» вздрогнул, затем еще раз и еще. Виктор удивленно смотрел на него. Броня на груди робота клана стала красной, затем побелела и начала стекать на землю. Не прошло и трех секунд, как в том месте, где находилось термоядерное сердце «Тора», образовалась дыра. Еще немного, и оттуда сначала брызнул сноп искр, затем полыхнуло пламя.

«Что такое? — пронеслось в голове принца. — Кто это сделал?» Но долго раздумывать над ответами на свои вопросы он не стал. Быстро подняв робота, принц начал прощупывать радаром местность.

— Ничего не понимаю, — проговорил он. — Ладно, кто бы ни свалил «Тора», спасибо. Ты здорово мне помог.

— Не стоит благодарности, принц Виктор Дэвион, — послышался в наушниках спокойный голос. Акцент выдавал в говорившем куританца.

— Хосиро, — обрадованно крикнул принц, — это ты?

— Это Триста одиннадцатый Пештский полк, — прозвучал ответ, и в ту же секунду Виктор увидел выходящих из-за вершин роботов Синдиката Драконов. — Подождите еще немного, и мы соединимся с вами. Нам очень бы не хотелось, чтобы кто-нибудь нападал на наших гостей на нашей же земле.

XXXVI

Содружество Сиан

Конфедерация Капеллана

8 мая 3052 г (восьмой день операции «Скорпион»)

Годы, проведенные во дворце, закалили Сун-Цу. За это время он всякого насмотрелся, видел и стоны жертв, и кровь, и смерть умирающих от яда, но то, что он увидел в покоях, потрясло даже его. То, что его родители валялись голыми, Сун-Цу нисколько не шокировало. Он и раньше видел их любовные игры и следующие за ними сцены умиротворения. Он всегда думал о том, какие чувстваиспытывает его отец, идя в постель к его матери. Сун-Цу нисколько не сомневался в том, что его мать, Романо, не любила своего мужа, и все же Цзень-Шань не переставал повторять, что она никогда не посмеет убить его. Сам же Цзень-Шань говорил, что никогда не сможет покинуть Романо. Была ли это любовь или просто двух злобных завистников навеки связали общие цели? Кто знает?

Сун-Цу удивило то, что его родители были застигнуты убийцей внезапно. Об этом говорило лицо Цзень-Шаня, на котором застыло выражение удивления и злобы одновременно. Отец, видимо, сопротивлялся смерти. Он бросился к столу, на котором лежал его лазерный пистолет, но не смог дотянуться до него, остановленный пулей убийцы. Цзень успел только схватиться за скатерть и сдернуть ее со стола. Пистолет валялся рядом с посиневшей рукой отца. В предсмертной агонии он пытался дотянуться до него — на ковре виднелись следы от его ногтей.

Крови вокруг раны на спине Цзеня не было, и это тоже поразило Сун-Цу. Только еле заметная, бледная струйка крови текла по лопатке. Со стороны ее вполне можно было принять за кровь убитого насекомого. Цзень-Шань был силен и рана такого размера едва ли лишила его возможности сопротивляться, но стрелял, конечно, профессионал. Пуля попала прямо в сердце Цзень-Шаня.

Закончив осмотр тела отца, Сун-Цу брезгливо вытер ладони об ковер и встал.

— Ты умер счастливо, — пробормотал он. — Ты пытался защитить мою мать. Здесь, на Сиане, такой поступок — редкость.

Судя по положению тела, Сун-Цу пришел к мнению, что она не сопротивлялась. Романо лежала на спине, устремив вверх широко раскрытые глаза. Прижав к груди руки с растопыренными пальцами, она была похожа на кошку. Страх смерти и злоба виднелись на ее мраморном лице. Несмотря на угрожающую позу, мать выглядела жалкой. Смерть родителей принесла Сун-Цу облегчение.

Сложив на груди руки, он снова посмотрел на мать и еще раз оценил быстроту и четкость работы убийцы — на лбу Романо, между глаз, Сун-Цу увидел крошечную ранку. Он почему-то подумал, что такой, согласно Библии, должна быть Каинова печать, но внезапно вспомнил увлечение Романо оккультизмом и хмыкнул.

— Он попал ей точно в третий глаз, — прошептал Сун-Цу. — И убил.

Сун-Цу был доволен, ему удалось в точности восстановить все, что произошло в спальне его родителей. Беспокоила только странная аналогия, не давала покоя всплывшая в сознании Каинова печать. «Что она имеет общего со случившимся здесь? Каин, если я правильно помню этот миф, убил своего брата». Сун-Цу знал, что некогда Романо приказала убить свою сестру, поскольку подозревала ту в отравлении их отца. «Тогда все случившееся глубоко символично», — пришел Сун-Цу к заключению.

Имя убийцы родителей угадать ему было нетрудно. «Как своевременно, как кстати», — подумал Сун-Цу. Он нагнулся и осторожно поднял лазерный пистолет отца. Это было надежное оружие. Сун-Цу ощутил его тяжесть и холод металла. Прежде всего Сун-Цу необходимо было встретиться с убийцей и достойно отблагодарить его прежде, чем тот закончит свою работу. В том, что убийца еще проявит себя, Сун-Цу нисколько не сомневался.

Он вышел из спальни и торопливо зашагал по пустынным коридорам дворца. Сердце его учащенно забилось, но не от страха, а от ожидания.

«Возмездие — неплохое начало моей деятельности как Канцлера Конфедерации Капеллана», — думал Сун-Цу. По его мнению, он должен был бы взойти на трон много раньше. Он не желал смерти своему отцу, хотя в душе признавал, что, в случае если бы тот ушел от Романо, он был бы вынужден убить его.

Вслед за осознанием своей власти в голове новоиспеченного канцлера мелькнула еще одна догадка, но Сун-Цу не обратил на нее внимания. Он был слишком занят, обдумывал свои новые обязанности и возможности. «Прежде всего, — думал Сун-Цу, — нужно собрать вокруг себя всех союзников и сплотить нацию». Средства, которые для этого использовала Романо, Сун-Цу не подходили. Он считал ее действия топорными, способными породить не лояльность и не доверие режиму, а ненависть. Романо всегда ненавидела оппозицию, но, по мнению Сун-Цу, своей жестокостью она сама провоцировала народ на восстания. «Я буду вести себя не так. Я буду заигрывать с народом, покритикую мамашу, но мягко, без истерики. Даже выплачу компенсацию тем, чьи родственники пострадали во время ее правления. Необходимо сразу вызвать к себе любовь народа, пусть все считают меня гуманистом».

Пылкое воображение Сун-Цу рисовало ему идиллические картинки его будущего царствования. Он конечно же знал, что ничего так сильно не объединяет нацию, как маленькая победоносная война. Сун-Цу понял, что ему нужно сделать — нанести молниеносный упреждающий удар на одну из баз повстанцев, действующих по указке его дяди Тормано. «Правда, все они находятся на территории Федеративного Содружества, — вспомнил Сун-Цу. — Это плохо: если повстанцы поймут, что это сделал я, они активизируют свои действия. Нет, с этим придется подождать. Попробуем для сплочения нации найти внешнего врага».

Сун-Цу перебросил пистолет в левую руку, правой вытер вспотевший лоб, затем снова переложил в нее пистолет. Левой рукой он слегка толкнул дверь, она бесшумно отошла. Сун-Цу усмехнулся. «Непростительная ошибка», — подумал он и вошел внутрь. Теперь Сун-Цу был в полной безопасности. Он плотно прикрыл за собой дверь и оглядел пыльную, давно не убиравшуюся комнату. Недалеко от входа, перед старым столом, в большом кресле Сун-Цу увидел неподвижно сидящую фигуру.

— Сведения о твоей смерти, Джастин Аллард, похоже, были слегка преувеличены, — произнес Сун-Цу и поднял пистолет. Теперь ствол его смотрел точно в спину сидящего, с такого расстояния промахнуться было невозможно. — Поздравляю тебя, стреляешь ты очень неплохо. Я слышал, что на Аутриче ты даже получал призы, но такого искусства я, признаться, от тебя не ожидал.

— Ты многого не ожидаешь, Сун-Цу Ляо, — прошипела Кандэйс. Голос у нее был тихий. Сняв капюшон, она повернулась к Сун-Цу. — А что касается Джастина, то он действительно прекрасно владел пистолетом. Достаточно сказать, что он одним выстрелом уложил убийцу, которого подослали к нам. Однако и сам умер от смертельной раны. Увидев Кандэйс, Сун-Цу остолбенел.

— Как? — прошептал он, — Ведь все же говорили, что ты умерла, — залепетал он.

Кандэйс резким движением поправила накидку, затем сбросила ее на пол.

— Не дождетесь, — огрызнулась она и презрительно ухмыльнулась. — Как ты знаешь, шесть лет назад меня лечили от рака груди на Новом Авалоне. Там мне сделали операцию, вырезали опухоль и заменили некоторые мышцы. Теперь у меня в груди миомер. — Кандэйс хрипло засмеялась. — Так что убийца даже не ранил меня, миомер — не плоть, его из лазерного пистолета не прострелишь.

— И теперь ты вернулась сюда, чтобы расквитаться со своей сестрой? — сквозь зубы проговорил Сун-Цу. Пытаясь испугать Кандэйс, он сделал зверское лицо, но та даже бровью не повела. Сун-Цу стало не по себе. — Ты хочешь занять трон Канцлера Конфедерации Капеллана? — спросил он.

— Не заводись, ты хорошо знаешь, что я не претендую на трон. — Кандэйс грубо рассмеялась. — И не строй из себя придурка, ты такой же сумасшедший, как я — покойница. Стоило бы мне только захотеть, и он давным-давно был бы моим, а ты лежал бы в могиле. Двадцать лет назад, когда я убежала отсюда, мы с Джастином не раз обсуждали планы захвата трона. Самым простым из них было просто вернуться сюда. Отец бы принял меня, в этом я не сомневаюсь. А если бы он этого не сделал, армия Объединения Святого Ива прибавила бы ему мудрости. Ты знаешь, как она умеет драться. Не забыл еще, что именно войска Объединения разгромили агрессоров с Андуриена? Вспомни, нападение Хэнса Дэвиона на Конфедерацию Капеллана остановило Объединение Святого Ива, и для этого ему понадобилось всего лишь порвать дипломатические отношения. Запомни, Сун-Цу, стоило мне только пошевелить пальцем, и мне принесли бы трон Конфедерации на руках. От желающих помочь отбоя не было, — говорила Кандэйс. — Здесь на меня работали сотни агентов. Иногда Романо удавалось обнаружить двух или трех из них. Какой шум по этому поводу устраивали! Ты не представляешь, как это меня веселило. Сун-Цу, — Кандэйс вытянулась в кресле и наклонила голову, — даже сейчас во дворце моих людей значительно больше, чем ты можешь себе представить. «Плохо, — подумал Сун-Цу. — Напрасно я верил матери, когда та говорила, что знает сестру как свои пять пальцев».

Сун-Цу облокотился на дверь. Дверная ручка впилась ему в спину, вызвав острую боль.

— Почему ты так долго ждала момента для мести? Кандэйс улыбнулась, сплела пальцы рук и сквозь них хитро посмотрела на Сун-Цу.

— Да потому, что я не хочу быть Канцлером Конфедерации Капеллана, — ответила она. — Твоя мать считала меня последней сукой и предательницей. И за что? За мое сотрудничество с Федеративным Содружеством. Но только так мне удалось сохранить культурное единство и национальную особенность моего народа. И при этом мы остались независимыми, Федеративное Содружество не покорило нас. И хотя, по моему мнению, Хэнс Дэвион очень способный и дальновидный правитель, я не хотела, чтобы мой народ влился в его империю и потерял присущие ему природные черты. Но союзы с Хэнсом я бы, бесспорно, заключала, так как они помогли бы закончить войну. Таким образом, — Кандэйс подняла палец, — я бы стала своего рода посредником между Лигой Свободных Миров и Федеративным Содружеством. Конечно, это бы заставило меня вступить в войну с Мариком в три тысячи тридцать девятом году, но уж пусть лучше льется кровь где-то там, — Кандэйс махнула рукой в сторону, — а не на моей земле.

Трезвая логика и холодный расчет Кандэйс поразили Сун-Цу. Его мать говорила о Кандэйс крайне редко и только в пренебрежительном тоне, расписывая ее как полную дуру. Теперь Сун-Цу видел, как она ошибалась.

— Но если ты не собираешься стать Канцлером, зачем же ты вернулась сюда? — спросил он. — И именно сейчас.

Кандэйс посмотрела в ту сторону, где находилась спальня ее сестры.

— Моя месть Романо имеет личные мотивы, а не политические, — прошептала она. — Это было последним актом изрядно подзатянувшейся драмы.

— Тебе не кажется, что кое-кто потребует возмездия за ее смерть?

— Дорогой племянник, даже Романо при всей ее глупости предпочитала никогда не касаться смерти нашего отца. Ведь и ты тоже не знаешь причину его гибели, не так ли? — ответила Кандэйс. — Я дам тебе первый урок искусства быть Канцлером Конфедерации Капеллана. Запомни, правдой считается не то, что произошло на самом деле, а то, что ты выдаешь за правду. — Кандэйс нагнулась, подняла с пола накидку и укуталась в нее. — Да я и не убивала твою мать, — устало проговорила она. — Романо сама убила твоего отца в припадке ненависти. Ты знаешь, с ней такое случалось. — Кандэйс помолчала. — А потом она застрелилась. Романо оставила видеозапись, просмотрев которую ты все поймешь. Только не забудь сразу же уничтожить ее, там слишком много такого, что не следует знать никому из посторонних. Что касается смерти Романо, то на все вопросы отвечай уклончиво, в дебри не лезь. На людях постарайся скорбеть о потере и не забывай повторять, что смерть матери должна быть отомщена. — Кандэйс скривила губы в презрительной усмешке.

«Ну и ну. Она просто читает мои мысли», — подумал Сун-Цу. Он мотнул головой, пытаясь стряхнуть с себя наваждение.

— Ну а каким будет второй урок? — спросил он.

— Не доверяй своей сестре Кали. Она такая же стерва, как и твоя мать. Да нет, — сказала Кандэйс, немного подумав, — эта будет похлеще. И заодно я дам тебе третий урок. — Кандэйс вскинула голову и посмотрела в глаза Сун-Цу. — Не трогай моих детей. Никто из них никогда не будет претендовать на трон Конфедерации Капеллана. Забудь о них, и будешь спать спокойно.

— Одно их существование грозит мне потерей Поднебесного трона.

— Нисколько, — парировала Кандэйс. — Твой трон останется при тебе, а вот если ты попытаешься убить моих детей, тогда берегись — потеряешь не трон, а жизнь. — Сун-Цу отшатнулся, злобный взгляд Кандэйс не на шутку испугал его. — В любой момент я могу прилететь в Конфедерацию и улететь отсюда, путей для этого больше чем достаточно. У меня здесь сотни агентов, которые по моему приказу начнут охоту за кем угодно.

— Если я убью тебя, — сказал Сун-Цу, поднимая пистолет, — ничего не случится. Кандэйс захохотала.

— Ты еще глуп, племянничек. В этом случае ты умрешь еще быстрее. Я подстраховалась, оставила приказ, и после моей смерти здесь произойдет восстание. На трон вступит Куан Ин, а тебя задушат. И я считаю, что ты очень легко отделаешься, другой вариант — попасть в лапы дэвионовцам — грозит тебе большим. За меня они с тебя с живого кожу сдерут.

Сун-Цу помрачнел и опустил пистолет.

— Почему ты отомстила только моему отцу и матери? Почему не убила меня и Кали? Кандэйс весело усмехнулась.

— Тебя я пожалела, потому что ты хоть и глуп, но умеешь учиться. Только ты способен возглавить Конфедерацию Капеллана. Да, я всегда ненавидела Романо, но народ не должен страдать. Я люблю свою страну и не желаю ей плохого правителя. После Максимилиана и Романо на трон должен вступить Канцлер другого уровня. Мне кажется, что ты очень подходишь на роль главы государства. А твою сестру я пожалела ради тебя же самого. При отсутствии конкурентов ты отупеешь и расслабишься. Сознание того, что власть может выскользнуть у тебя из рук, в любой момент будет подхлестывать тебя, подводить к принятию правильных решений. Ты станешь мудрым, сильным и хитрым, а эти качества, как никому другому, нужны руководителю страны.

Кандэйс встала, прошла через всю комнату, остановилась у дальней стены и нажала потайную кнопку. Сун-Цу изумленно смотрел, как часть стены отъехала и показалась дверь.

— Итак, Сун-Цу, в твоих руках будущее Конфедерации Капеллана, — напоследок сказала Кандэйс. — Считай, что боги вверили тебе в руки судьбу нашей страны. Ты стал правителем, так знай же разницу между реальным миром и игрушечным, с которым ты имел дело на Аутриче: ты не имеешь права на ошибки. Если ты хотя бы на секунду забудешь это правило, то твоя жизнь как властителя сразу закончится.

Сун-Цу покачал головой, посмотрел на пистолет и сунул его сзади за пояс. «Так. Подведем итоги. Годы жестокого правления моей матери закончились, я остался жив. Что ж, неплохо», — подумал он.

Сун-Цу подошел к глубокому креслу Джастина и сел в него. Посмотрев на древний компьютер, Сун-Цу нажал на клавиши и удивленно воскликнул:

— Вот это да! Оказывается, этот музейный экспонат еще работает! Очень интересно. И очень символично. Машина, развалившая Конфедерацию Капеллана, еще может убивать.

Сун-Цу откинулся на спинку кресла.

— Мои мать и дед, — зашептал он, — слишком сильно ненавидели Хэнса Дэвиона. Их ненависть застилала им глаза, они даже не замечали, что их методы работали против них же. Я не слепой и буду действовать иначе. Против Хэнса Дэвиона я использую его же тактику. — Сун-Цу улыбнулся. — Конфедерация Капеллана жива, а то, что должно было убить ее, отныне будет служить ей.

XXXVII

Токкайдо

зона вторжения Ком-Стара,

Свободная Республика Расалхаг

9 мая 3052 г. (девятый день операции «Скорпион»)

Словно древний Атлас, военный регент стоял в своем искусственном мире. Перед ним лежали горы Динджу, вдоль которых отступали Дымчатые Ягуары. Битва длилась уже восемь дней. Фохт видел ошибку командования клана, оно попросту не подозревало, что дивизионы Пятой армии получат подкрепление так быстро. Дымчатые Ягуары слишком стремительно начали свое наступление, они думали, что перед ними жалкие остатки войск, и обрушили на них лавину огня. Теперь под ударами соединенных армий, Пятой и пришедшей на помощь ей Второй, кланы уходили. Их Первый кавалерийский полк был практически полностью уничтожен в дельте Рачице, а здесь, в горах, Ягуары угодили в хорошо расставленную ловушку. «Этим скоро конец», — подумал военный регент.

Наблюдая за отступлением Дымчатых Ягуаров, Фохт не мог сдержать горделивую улыбку. Это была хоть и маленькая, но все же почетная победа. Дело в том, что Дымчатые Ягуары были первым кланом, который прилетел на битву. Его Хан Лео Шоверз особенно надоедал Фохту во время его последней поездки в кланы. К тому же именно Лео подавил восстание в Заливе Черепах и сровнял с землей город Эдо. Теперь Фохт смог наконец-то отомстить ильХану.

«Не увлекайся, Анастасиус, — шептал осторожный внутренний голос. — Не думай, что ты или твои люди невидимы». Фохт попытался унять радость и успокоиться, но гордость продолжала распирать его. Военный регент провел много бессонных ночей, анализируя тактику кланов, пока не разгадал ее, и теперь это давало ему несомненные преимущества. Его воины воспользовались им и победили Дымчатых Ягуаров в горах Динджу. В Прзено, на Холодных Ручьях и в долине Кошице дело тоже шло к победе. Четыре клана разгромил Фохт.

«И все же это еще не окончательная победа», — думал военный регент. Он поднял руку и опустил вращающийся нимб. Выбрав одну из картинок, театр военных действий района Брзо, он расширил ее и начал внимательно рассматривать. После нескольких минут изучения обстановки в горах на юго-востоке Брзо Фохт связался с оператором.

— Слушаю вас, военный регент, — послышался его голос.

— Сообщите, какова активность Клана Волка.

— Одну секунду, сейчас узнаю.

Брзо, довольно обширный агрокомплекс, сейчас был похож на громадный бетонный диск, расположенный в центре золотистого поля. Чуть ниже его находились горы Позористу, заснеженные вершины которых длинными акульими зубами вытягивались к небу. По всему Брзо военный регент видел следы недавно прошедших перестрелок и сражений.

— Похоже, военный регент, что Клан Волка приостановил движение. Они подвозят боеприпасы — видимо, готовятся к решающему броску в горы. Активных действий нет. Наша Одиннадцатая армия неплохо закрепилась и готова держаться. Остатки Девятой и Десятой армий отходят. Пауки Клана Волка преследуют Двести восемьдесят второй дивизион.

Фохт тяжело вздохнул.

— Передайте регенту Волламу, чтобы он принял Двести восемьдесят второй под свое командование и отвел его в горы.

— Он только что сообщил, что готов сделать это, как только выяснит точное расположение Пауков. Они где-то спрятались.

— Это невозможно, — раздраженно перебил оператора Фохт. — Пауками командует Наташа Керенская, а это значит, что отсиживаться по щелям они не будут. Передайте нашим разведчикам — пусть делают что угодно, но в ближайшее время у меня должны быть данные о базах Клана Волка. Я чувствую, что они находятся где-то между равниной и горами. Передайте разведчикам, Хеттиг, что мне нужны координаты баз клана. Как только они будут установлены, сразу направьте туда авиацию. И еще: если одна из баз окажется неподалеку от расположения Двести восемьдесят второго дивизиона, сразу пошлите туда Воллама.

— "Слушаюсь! — ответил оператор.

Фохт принялся поглаживать щеку, но тут же отдернул руку и ухмыльнулся. От долгого общения с ильХаном Ульриком военный регент невольно перенял кое-что из его манер. «Так что же у тебя на уме, великий Ульрик? — думал Фохт. — Почему ты не меняешь навязанную мной тактику ведения битвы? А, понимаю, тебя она вполне устраивает. А меня — нет. Разве честно с твоей стороны выбивать моих воинов из укреплений? Почему ты так вытянул линию своих войск? Что это, недальновидность или, наоборот, предвидение? Но чего?»

Фелан успел согнуть ноги «Волкодава», и три ярко-белых луча ПИИ прошли над самой головой боевого робота.

— Звезда «Секира», — продолжал Фелан кричать в микрофон, — отходим. Прямо по курсу бронемашины. — Фелан переключился на командную частоту. — Наташа, тут у нас становится жарко. Появились бронемашины, ползут с гор прямо на нас. Мы идем вниз, — произнес Фелан и нажал на кнопку. На экране монитора сразу же появился «Жестокий Волк» Керенской. Несмотря на помехи, компьютер работал четко, из лавины данных выбирая нужные. Не подводили и датчики, они моментально обнаруживали противника и предупреждали Фелана. — Вот проклятье, похоже, Ком-Стар решил угробить пол-армии, но перевал Кровавая Ванна сохранить за собой.

По экрану поползли данные о приближающихся бронемашинах противника. Их было шесть: три тяжелых танка «Душитель», две установки «Ураган» и один «Носорог». Это один из танков дал по «Волкодаву» Фелана залп из ПИИ, а другой выпустил по роботу вереницу ракет средней дальности. Самыми опасными были «Ураганы» — мощные, с усиленной броней машины, способные одним залпом своих орудий вывести из строя любой робот.

«Носорог», тяжелая ракетная установка, не слишком беспокоила Фелана. Неповоротливая, она имела небольшую дальность стрельбы и использовалась больше для того, чтобы не давать боевым роботам подходить слишком близко к удерживаемым позициям. Правда, если двигаться очень быстро, то можно было прорваться сквозь простреливаемую «Носорогом» полосу, попасть в мертвую зону и легко уничтожить установку. По составу машин Фелан понял, что они не собираются бросаться на его звезду, а скорее будут сдерживать ее.

— Наташа, — Фелан снова перешел на командную частоту, — танки встали. Как там звено «Стрела»? Можно вызвать его на подмогу?

— «Секира»-один, — послышался голос Наташи. — Звено работает с нами, мы гоним остатки комстаровцев прямо на ваши позиции. Осторожнее! Что я тебе могу посоветовать, Фелан? Только расправиться с бронемашинами и ломать укрепления, больше ничего.

— Черная Вдова, вас понял, — ответил Фелан. Он понимал, что должен разгромить бронетехнику, но не знал, как это сделать. Тем временем машины, огрызаясь, вползли в вырытые укрытия. «Теперь их оттуда долго не выкуришь, — сокрушенно подумал Фелан. — Попробовать вызвать воздух?» — Слышит меня кто-нибудь? — произнес Фелан без особой надежды.

— Слышит, слышит. — Фелан сразу узнал голос Кэрью. — Готовься, буду у тебя ровно через тридцать секунд.

— «Стрела»-один, вас понял! — воскликнул Фелан. — Жду! Начинаем работать. — Он снова переключился на тактический канал связи. — Выше голову, ребята, авиация скоро будет здесь. Тэя и Эйс, включайте прыжковые двигатели и нацеливайтесь на «Носорога». Крепкий орешек, но если по нему ударить хорошенько, колется быстро. Остальные идут на первого «Душителя». «Ураганы» пока не трогаем: если все пойдет нормально, они рванут отсюда, да так, что мы их не догоним.

— Все поняли, командир. Идем в атаку, — раздались голоса воинов.

Кэрью включил радио и передал напарнику:

— Прикрой-ка меня, Вирджил. Потом я прикрою тебя. На экранах пустота, а такое ощущение, что где-то рядом летят комстаровские истребители.

— Давай, Кэрью, я посмотрю.

Кэрью включил радар, засек цель и, завалив самолет на левое крыло, стал заходить для атаки. Компьютер показал расположение Фелана и его звезды, бронемашины Ком-Гвардии находились совсем рядом. Кэрью двинул рычаг, и «Визигот» вошел в пике. Скорость была на грани возможной — 650 узлов в час. Когда до земли оставалось не больше пятисот метров, Кэрью вывел машину из пике и начал заходить на цель.

Несколько миллисекунд было у Кэрью, чтобы атаковать бронемашины Ком-Стара. Новичку справиться с такой задачей не под силу, но Кэрью не раз обстреливал противника на бешеных скоростях. Вот и сейчас он нажал на кнопку в тот момент, когда цель была еще на телеграфе. Загрохотали расположенные в носовой части истребителя ПИИ и спаренные лазеры, кабина озарилась ярким светом. Затем истребитель тряхнуло, из установок, смонтированных под крыльями, вырвались ракеты и устремились к бронемашинам. Скорость истребителя упала до сорока узлов.

После выстрелов температура в кабине подпрыгнула до пятидесяти градусов. Кэрью потянул рычаг на себя и направил самолет вверх и вправо, уходя из-под ответного огня комстаровцев. Набрав высоту, Кэрью выровнял самолет и переключился на канал связи «воздух — воздух».

— Давай теперь ты, Вирджил, — сказал Кэрью и тут же увидел, как истребитель напарника клюнул носом и резко пошел вниз.

В ту же секунду в кабине тревожно завыли сирены. Он бросил взгляд на экран и увидел два истребителя Ком-Гвардии. Быстрые, маневренные «Рапиры» стремительно приближались к «Визиготу».

— Вирджил, давай вверх, у нас гости, — произнес Кэрью.

От непрекращающихся взрывов у послушника-стрелка Флюта зазвенело в ушах. Башню «Носорога» трясло из стороны в сторону. Послушник крепче пристегнулся ремнями к креслу и крикнул в микрофон:

— Проклятье, этот мерзавец сшиб почти всю лобовую броню. Андерсен, у меня башню заклинило, я не могу вести прицельный огонь. Придется отходить.

— Не придется, — отозвался механик-водитель. — Повредило гусеницу.

— Только этого еще и не хватало! — воскликнул Флют. — Так, посмотрим, что там у нас осталось. «Ураган»-два — подбита башня, «Ураган»-один — повреждений нет. Прекрасно. «Душитель»-один — повреждения такие же, как и у нас, «Душитель»-два стоит без брони. А что с «Душителем»-три? — продолжал бормотать послушник. — Ничего хорошего. Ракетная установка разворочена, ПИИ нет.

Сидящий внизу у самых ног послушника радист вытянул длинную, как у журавля, шею и, просунув голову между ботинок Флюта, мрачно произнес:

— Командиры машин спрашивают, что им делать.

— Драться! — крикнул Флют. — Мы сюда не на праздник приехали! Передай им, чтобы открывали огонь из всех орудий. Кланы пошли в атаку.

Не дожидаясь окончания атаки Вирджила, Фелан бросил «Волкодава» вперед, по направлению к ущелью. «Визигот» недолго полосовал позиции Ком-Гвардии из ПИИ: дав несколько залпов, он неожиданно для Фелана вдруг взмыл вверх. Фелан знал, что только одно может прервать атаку истребителя — это самолеты противника. Он сразу же вспомнил Глинис, чудовищную скорость ее истребителя, подавляющее волю приближение смертоносной машины и поежился. Фелану удалось добежать до ущелья. Только войдя в него, он увидел, как беспомощны стали бронемашины после налета истребителей. Фелан мысленно поблагодарил пилотов и помолился за их победу над истребителями Ком-Стара.

Бронемашины Ком-Гвардии выглядели так, словно их сутками жгли лазерной горелкой. Всюду валялись почерневшие куски брони, корпуса машин были изрезаны шрамами. Несколько машин — пять или шесть, Фелан не успел толком сосчитать — были буквально расплавлены и превращены в бесформенные груды металла. Рваные гусеницы и торчащие из башен обрубки орудий довершали печальную картину разгрома, учиненного Кэрью и Вирджилом.

«Неплохо поработали, — удовлетворенно покачал головой Фелан. — Теперь мы их быстро прикончим».

Наверху, прямо над Феланом, появились два робота клана — «Призывник» Тэи и «Паук» Эйса. Торопливо прицелившись, «Призывник» дал по «Носорогу» залп ракетами дальнего действия, но только четверть из них попала в бронемашину. Большая часть ракет взрыла землю вокруг нее, засыпав «Носорога» землей. Стрелок «Носорога» поднял ракетную установку, и вся пачка, все сорок ракет устремились вверх. Несмотря на плохой прицел, с десяток ракет попали в корпус «Призывника» и сбили с левой стороны несколько листов брони. Для робота помощнее такая потеря была бы незаметной, но для легкого «Призывника», да еще стоящего перед бронемашинами, это было серьезным повреждением. Эйс пилотировал своего «Паука» с таким изяществом, что Фелану на мгновение показалось даже, что он видит перед собой не боевой робот из стали и сплавов, а неведомое инопланетное живое существо, громадное и сильное, словно всесокрушающий мифический Джаггернаут^[23].

Подняв короткую левую лапу со смонтированным на ней ПИИ, робот выпустил в «Носорога» сверкающий ослепительно белый шар. Одновременно «Паук» ударил по бронемашине из лазера, установленного на правом предплечье.

Ослабленная броня «Носорога» не выдержала удара и начала плавиться. Тяжелые капли ударялись о землю и застывали. Башня начала сползать набок, но в ту же секунду взорвался боекомплект, и ее подбросило высоко вверх. Последовали еще несколько взрывов — это рвались ракеты в задней части «Носорога». Взметнулось пламя, и бронемашину окутало черным дымом.

Фелан не обращал внимания на взрывы, хотя один из них прозвучал как-то странно, он шел откуда-то сверху. Разбираться в причине его Фелан не стал, целиком концентрируя внимание на оставшихся бронемашинах. Один из «Душителей» попытался накрыть «Волкодава» огнем из своих лазеров, но Фелан бросил робот влево и ушел из-под обстрела. Оказавшийся на линии огня «Ураган» вспыхнул. Фелан улыбнулся. Разозленный своей ошибкой комстаро-вец снова дал по Фелану залп из ПИИ, но он не причинил его роботу почти никакого вреда, лишь сбил несколько листов брони.

Эльза Спир, командир «Урагана», была в бешенстве. Ее подбитая бронемашина с едва вращающейся башней и рваными гусеницами неподвижно стояла, боезапас кончался, связь работала плохо. Ужасало голографическое изображение местности, утыканное роботами клана. В глазах Эльзы рябило от наведенных на ее «Ураган» прицелов. Командир понимала, что жить ей осталось считанные секунды. Надеяться на то, что все роботы промахнутся, не имело смысла. Эльза обхватила руками голову, застонала, но, подавив взрыв эмоций, заставила себя вновь всматриваться в приборы. Идущий впереди «Волкодав» попал в ее прицел случайно.

— Гадина, — прошептала Эльза и, стараясь не упустить счастливое мгновение, нажала на кнопку. — Перри! — закричала она. — Он попал в прицел. Стреляй же по этой сволочи! Стреляй скорее!

Из жерла винтовки Гаусса вылетел серебристый шар и ударил в правую ногу «Волкодава» чуть ниже колена. Шедший рядом с «Волкодавом» боевой робот «Оскал» остановился. "Вот это удар, — подумал Фелан, стараясь удержать робот от падения. — Еще один такой, и мой «Волкодав» останется без ноги. Нет уж, пора всерьез заняться этими «Ураганами».

Боевой робот клана «Новая звезда» был похож на отвратительную жабу. Подняв правую руку с автоматической пушкой, робот осыпал «Урагана» снарядами. Фелан внимательно посмотрел на экран и поморщился. «Ураган», казалось, неполучил после длинной очереди ни одной новой царапины. «Много шуму и — ничего», — подумал Фелан. «Новая звезда» выпустила в «Ураган» несколько ракет, и башню бронемашины охватило пламя.

Экипаж «Урагана» вел себя так, словно не знал о пожаре. Из башни бронемашины вырвался еще один шар. Теперь он попал в левую ногу «Новой звезды», сбив с нее тонны брони. Хотя «Новая звезда» была защищена лучше «Волкодава», ее водитель понимал, что еще один такой выстрел — и его робот обречен.

Димитрия повела свой робот «Ледовый охотник» влево, на самый край линии атаки. Первый залп «Ледового охотника» из автоматической пушки прошел мимо «Душителя», так же как и серия ракет. Они лишь взрыли землю вокруг установки. Залп из лазера был точнее, но для тяжелой бронемашины один удар ничего не значит.

Ответный залп «Душителя» был более эффективен. Один из огненных шаров ПИИ прошел немного выше «Ледяного охотника», зато два других взяли робота в огненные клещи. С обеих рук его посыпалась броня, кое-где обнажились и начали плавиться внутренние структуры. К атаке подключился еще один «Душитель», но его выстрелы, к счастью для Димитрии, прошли мимо робота.

Фелан нервно поежился, такого ответа от комстаровцев он не ожидал. «Господи, помоги нам выстоять до подлета Кэрью, — зашептал он. — Сделай так, Господи, чтобы Кэрью поскорее вернулся, иначе эти звери нас в клочья разнесут».

Кэрью сжал зубы и, рванув на себя рычаг, петляя, повел истребитель вверх. Ему удалось не только выйти из-под обстрела «Рапир», но и взлететь над ними. Это было солидным преимуществом — атаковать сверху конечно же удобнее и безопаснее. Кэрью посмотрел вниз, туда, где Вирджил уходил от наседавших на него комстаровцев. «Рапиры» плотно сидели у него на хвосте.

— Вирджил! — закричал Кэрью. — Поворачивай вправо! Быстрее!

На мгновение «Визигот» Вирджила застыл в воздухе, повернул вправо на девяносто градусов и рванулся вперед. Маневр не помог, один из преследователей в точности повторил его и вскоре снова оказался рядом с «Визиготом». Меньше чем через секунду к нему присоединилась и вторая «Рапира». С выступающими вниз длинными клювами, раздвоенными, как у ласточек, хвостами, «Рапиры» приготовились нанести своей жертве последний удар. Кэрью охватил ужас, он понимал, что легкому «Визиготу» не уйти от скоростных, хорошо защищенных «Рапир». Один из комстаровцев дал по «Визиготу» длинную очередь из автоматической пушки.

Кэрью почувствовал, как самолет тряхнуло. Он еще продолжал лететь, но тянувшийся за ним шлейф из листов брони становился, все больше. Второй преследователь дал по «Визиготу» залп из ПИИ, и истребитель потерял управление. Он, как подбитая птица, начал вращаться в воздухе. Это продолжалось недолго, раздался взрыв, и окутанный черным дымом самолет с воем пошел вниз. Кэрью надеялся, что Вирджилу удастся катапультироваться, но в ту же секунду горящий «Визигот» развалился на части.

Кэрью тупо смотрел, как на голографическом изображении медленно тает значок «Визигота», в котором находился Вирджил. Один из истребителей Ком-Стара взмыл вверх и исчез с экрана радара. Кэрью покачал головой, ему удалось увидеть самолеты-невидимки Ком-Стара, о которых ходило столько разговоров, но этот опыт слишком дорого обошелся. Повернув самолет, Кэрью устремился за комстаровцем. Он вел истребитель по спирали, не давая второй «Рапире» открыть по нему прицельный огонь.

Комстаровца Кэрью нагнал быстро и буквально засыпал его ракетами. В крыльях самолета появились рваные отверстия. Кэрью включил лазеры средней мощности, и с фюзеляжа «Рапиры» полетели куски брони. Вскоре задымился двигатель «Рапиры». Пилот попытался сбить пламя, вращая истребитель вокруг своей оси. В то же время вторая «Рапира» все стремительней поднималась вверх. Каким бы соблазнительным ни был шанс уничтожить подбитую «Рапиру», Кэрью решил атаковать второй самолет. Он завалил свой «Визигот» на правое крыло, развернулся и пошел вверх.

Пилоту удалось сбить пламя с «Рапиры», но, как только Кэрью заметил это, он тут же снова атаковал комстаровца. Два залпа из лазеров сбили с «Рапиры» еще больше брони, чем в первый раз, и срезали ему часть крыла. Вторая «Рапира» усиленно привлекала к себе внимание Кэрью. Истребитель вертелся перед его глазами, вызывая на себя огонь.

— Подожди, парень, — угрюмо произнес Кэрью, — ты еще свое получишь. Сейчас я разделаюсь с твоим приятелем, а потом расквитаюсь и с тобой. Я отомщу за тебя, Вирджил. — Кэрью нажал на педали, прибавил скорости и снова пошел в атаку.

Фелан пристально вглядывался во вспомогательный экран, пытаясь определить, чем был вызван тот странный взрыв. В конце концов он догадался, что упал один из истребителей. Сердце Фелана замерло.

— Только бы не Кэрью, — прошептал он.

Затем вдруг он увидел две «Рапиры» и одного «Визигота». Истребители кружили высоко в воздухе, поливая друг друга огнем. Фелан был в недоумении, он не знал, что ему делать — то ли молиться за упокой души Кэрью, то ли за его победу. Фелан решил произнести уклончивую молитву, пожелав Кэрью, в случае если он жив, скорейшей победы, а если ранен — скорой и безболезненной смерти.

События, происходящие на земле, быстро отвлекли Фелана от забот небесных. «Новая звезда», которую пилотировал Ли, вырвалась вперед и, бросаясь то вправо, то влево, мешала Фелану сконцентрироваться на бронемашинах. Передний из «Ураганов» находился под постоянным огнем роботов. Огнем из лазеров и очередями автоматических пушек с бронемашины срывало все больше и больше брони, но «Ураган» продолжал держаться. Особо эффективными были его выстрелы из винтовки Гаусса — очередной залп повредил корпус «Новой звезды» настолько, что возникла опасность потерять робот.

Фелан приказал «Оскалу» уйти вправо, надеясь, что перекрестный огонь поможет уничтожить «Урагана». Сам Фелан рванул «Волкодава» вперед, зашел во фланг одному из «Душителей» и открыл по нему огонь из всего вооружения. Фелан немного поторопился — один из выстрелов прошел мимо, зато все остальные попали в цель. После второго залпа с «Душителя» начала капать броня и показались разрезанные внутренние конструкции бронемашины.

Башню «Душителя» заклинило, и бронемашина не могла отвечать прицельным огнем. «Оскал» прошел слева от беззащитной установки и, словно на учениях, начал методично расстреливать ее. Фелан прекратил огонь, давая понять своим воинам, что не стоит убивать комстаровцев, которые не представляют угрозы.

«Паук» Эйса почти вплотную подошел к единственному уцелевшему «Урагану» и открыл по нему шквальный огонь. В считанные секунды лобовая броня машины превратилась в бесформенный комок расплавленного металла. «Ураган» попытался оказать сопротивление, выстрелив в «Паука» из винтовки Гаусса. Сверкающий магнитный шар ударил в грудь «Паука», слегка развернув робота влево.

Димитрия сконцентрировала огонь на втором «Душителе», но в суматохе битвы не смогла взять точный прицел, и все ее выстрелы прошли мимо бронемашины. Экипаж «Душителя» оказался неплохо подготовленным к битве, башня танка повернулась, и раздались два выстрела из ПИИ. Искусственные молнии метнулись к «Ледовому охотнику», одна из них попала в грудь робота, другая — в его левую руку. Сшибая с робота остатки брони, молнии начали вгрызаться в миомерные мышцы и плавить стальные кости «Ледового охотника».

Третий «Душитель» полоснул лучами ПИИ по «Призывнику». Фелан увидел ту же самую картину: броня «Призывника» начала плавиться. Тэя выдержала удар, она рванула робот в сторону, ушла из-под обстрела и открыла огонь по «Душителю». Из установок вырвалась серия ракет и ударила в лобовую часть машины.

Раздался мощный взрыв, танк сильно тряхнуло. Затем прогремел еще один взрыв, и изнутри бронемашины вырвалось громадное пламя. Несколько секунд танк полыхал в огне, затем начал на глазах разваливаться. Сначала с грохотом оторвались гусеницы, и танк тяжело сел брюхом на землю. Внезапно угловатая башня его завращалась из стороны в сторону, робот Фелана пошатнуло очередным взрывом, и башня «Душителя» взмыла высоко вверх. Несколько раз перевернувшись в воздухе, разбрасывая по сторонам камни и комья земли, она рухнула и рассыпалась на тысячи осколков. Загоревшийся двигатель и боезапас танка принес ему больше вреда, чем все атаки роботов, вместе взятые.

Сидя в уютной кабине, словно в мягкой утробе, Кэрью сделал два полезных вывода. Первый касался технических возможностей «Визигота». Оказалось, что истребитель может делать то же самое, что и «Рапиры», только быстрее. Кэрью обнаружил это, когда, легко сделав мертвую петлю, снова набросился на подбитого комстаровца. Пилот «Рапиры» попытался уйти и сблизиться со вторым истребителем, но Кэрью пресек его попытку несколькими короткими очередями из автоматической пушки.

Кэрью начал обрабатывать подбитую «Рапиру» обоими лазерами и ракетами. Левое крыло самолета покрылось вспышками разрывов, в цилиндрическом корпусе Кэрью увидел несколько сквозных отверстий. «Вышел из строя компьютер управления», — с удовольствием констатировал Кэрью, заметив, как беспорядочно задвигались раздвоенные концы хвоста «Рапиры».

Следующим выстрелом Кэрью сшиб последние листы брони с двигателя истребителя и дал по нему залп из лазера, На экране компьютера сразу же появились данные о повреждении основного двигателя «Рапиры». Через секунду истребитель заволокло черным дымом, и «Рапира» начала быстро терять скорость. Но даже в таком состоянии самолет еще мог сесть, а именно этого Кэрью и не хотелось. Он сжал зубы, приготовившись нанести противнику окончательный удар.

В этот момент Кэрью и сделал свое второе, не менее важное открытие. Он понял, что если будет и дальше преследовать подбитую «Рапиру», то второй комстаровец собьет его. Петляя, тот падал на Кэрью сверху. Кэрью повел рычаг вправо, ушел в сторону и начал плавно подниматься. Комстаровец не ожидал своевременного маневра Кэрью и с ревом промчался мимо, к земле. Через секунду, поняв, что пилот клана перехитрил его, пилот «Рапиры» резко развернул машину и помчался за «Визиготом», пытаясь перехватить его. Кэрью выключил двигатель и камнем полетел к земле, затем снова включил двигатель и, дав полный газ, в одно мгновение оказался над «Рапирой». Кэрью посмотрел на высотомер: от противника его отделяло меньше километра.

Пилот «Рапиры» понял, что Кэрью собирается обстрелять его, и сделал петлю Иммельмана, маневр, на который не всегда решаются даже самые отчаянные пилоты. Комстаровец застыл в воздухе, резко задрал нос истребителя и в таком положении, вращаясь вокруг своей оси, не давая Кэрью возможности стрелять по крыльям, начал двигаться назад и вверх. Ровно три секунды понадобилось комстаровцу, чтобы взмыть на ту же высоту, на которой находился Кэрью. Теперь оба самолета летели вперед. Кэрью понимал, что их траектории пересекутся, и ждал этой минуты. Сойдясь почти вплотную, оба истребителя открыли друг по другу бешеный огонь.

Кэрью почувствовал, как его «Визигот» задрожал, но не обратил на это никакого внимания. Он не сводил глаз с экрана монитора и видел, как заработала его автоматическая пушка. Осыпанный градом снарядов истребитель Ком-Гвардии попытался уйти из-под обстрела и сделал это, но с рваным крылом и покореженным фюзеляжем. Кэрью послал вдогонку комстаровцу два залпа из ПИИ, но в ту же секунду почувствовал, как его истребитель начало швырять по сторонам — это ракетный залп «Рапиры» сбил с «Визигота» часть брони. Истребители снова сошлись в поединке, но на этот раз ни залп «Рапиры», ни выстрел «Визигота» не достигли цели. Кэрью долго не смотрел на экран, опасаясь, что сравнение полученных обоими истребителями повреждений окажется не в его пользу. Когда же он наконец бросил взгляд на экран, то не смог сдержать радости. Его выстрелы были точны, компьютер показывал, что и двигатель, и корпус «Рапиры» начал угрожающе перегреваться. Сам двигатель был почти без брони, но главное состояло в том, что у «Рапиры» вышел из строя компьютер противопожарной системы.

«Представляю, каково тебе сидеть сейчас в кабине. Ничего, это только начало», — грозно произнес Кэрью. Он завалил самолет на правое крыло и, петляя, снова пошел в атаку. «Рапира» тоже развернулась и, набирая скорость, пошла прямо в лоб «Визиготу».

На прицеле у Фелана оставалсяпоследний из «Ураганов». Прежде чем Фелан успел дать залп, танк развернул башню и выстрелил из винтовки Гаусса. Серебристый магнитный снаряд, срывая броню и сокрушая ракетную установку, ударил в левую руку «Призывника». Боевой робот покачнулся, но пилот не только сумел удержать машину на ногах, но и сразу же дал по «Урагану» ответный залп. С лобовой части танка полетели листы брони.

«Паук» Эйса нацелился на самый опасный из «Ураганов». Робот дернулся, выпуская по комстаровцу два шара-молнии из ПИИ. Они впились в башню танка и закончили то, что начал делать «Призывник». Сталь и броня плавились, ручьем стекая по колесам гусениц. Потеряв большую часть брони, «Ураган» стал беззащитен, он неуклюже накренился, но от этого его залпы не стали менее опасными. Однако экипаж его уже не думал о сражении, танк дернулся, пытаясь двинуться с места, но гусеницы заклинило комьями расплавленного металла.

Фелан выстрелил в «Урагана» из импульсных лазеров. Температура в кабине, и без того слишком высокая после битвы, подскочила на несколько градусов. Глаза Фелана заливал пот, он ел лицо, затекал за воротник костюма. Фелан вытер лоб и посмотрел на экран. Лобовая часть комстаровского танка исчезла, словно ее там никогда и не было, а вместо нее зияла огромная дыра. Раздались взрывы, внутри танка, сотрясая его корпус, рвались снаряды и ракеты. Следующим взрывом вырвало центральную часть башни, и она взлетела в воздух, увлекая с собой части тел погибшего экипажа. Фелан ничего не видел, все вокруг заволокло черным дымом.

Эльза Спир рвала рычаги бронемашины, пытаясь поймать в прицел «Черного орла», но боевой робот постоянно ускользал.

— Перри! — кричала Эльза. — Да будешь ты стрелять когда-нибудь, черт тебя подери?!

Заработала наставленная на бронемашину автоматическая пушка боевого робота, и в глазах Эльзы засверкали яркие вспышки. Командир бронемашины так и не услышала, что ей ответил стрелок Перри, — раздался дикий грохот разрываемого металла, и «Ураган» на несколько метров подбросило в воздух. Словно тысячи колоколов ударили в ушах Эльзы. Она схватилась за голову и дико закричала, но нестерпимая боль рвала ей перепонки и уходила вглубь, пронизывая Эльзу до самого сердца. Внезапно все стихло, Эльза посмотрела на экран, снова увидела пушку и вздрогнула. Глаза ее округлились от ужаса, Эльза не хотела умирать. Она кричала, но взрывы заглушали ее голос. И затем начался настоящий ад. Вокруг Эльзы начала постепенно закипать броня. Вздувались тяжелые капли металла и падали ей на ноги. Потом они начали брызгать, собираясь на стенах башни. Эльза устала кричать, она молила только об одном, чтобы смерть взяла ее поскорее. Но та, словно наслаждаясь видом Эльзы, не торопилась. И Эльза начала отбиваться от набрасывающихся на нее стоградусных капель. Сверкающие шарики сдирали с рук и ног Эльзы кожу, вырывали куски мяса. Внезапно Эльза поняла, что уже не чувствует боли. Ее охватило дикое, безудержное веселье. Она посмотрела на свои руки, увидела белеющие костяшки пальцев, рваные мышцы, болтающиеся лоскутки кожи и захохотала.

Кэрью прибавил скорости. «Рапира» шла в лоб «Визиготу», поливая его из автоматической пушки. Снаряды грохотали по фюзеляжу самолета, срывая броню. В кабине беспрестанно выли сирены, но Кэрью заставлял себя не обращать на них внимания. Истребитель подбросило, компьютер выдал Кэрью сообщение, что пробит один из охладительных баков. «Сейчас начнется перегрев», — хладнокровно констатировал Кэрью.

Выждав еще немного, он открыл ответный огонь. Выстрелы из лазеров средней мощности сбили комстаровца с курса, отбросив его в сторону. Кэрью взглянул на экран и сразу увидел, что теплозащита «Рапиры» выведена из строя полностью. Повернув «Визигота», Кэрью дал по уходящему комстаровцу залп из ПИИ. Огненные молнии настигли противника и, попав в двигатель, мгновенно разрушили его покрытие. Вокруг двигателя образовался кроваво-красный ореол. Постоянно расширяясь, он охватывал весь самолет. Яркая вспышка ослепила Кэрью, он увидел, как «Рапира», словно подталкиваемая чьей-то невидимой рукой, рванулась вперед. Пилот истребителя попытался взмыть вверх, но инстинкт самосохранения оказался сильнее, и, вместо того чтобы дать газ, он, опасаясь взрыва, заглушил двигатель. Какую-то часть секунды «Рапира» неподвижно висела в воздухе, затем медленно развернулась носом вниз и стала стремительно падать.

Сначала Кэрью хотел броситься за противником и в упор расстрелять его, но вскоре понял, что его участие не потребуется. Ослабевший корпус «Рапиры» не выдержал бешеной скорости, и истребитель начал разваливаться на глазах. Сначала треснула и разлетелась кабина, затем начали ломаться его крылья. Кэрью летел за комстаровцем, наслаждаясь картиной его гибели. Снова сверкнуло пламя, и от самолета отделилась небольшая капсула, внутри которой находился пилот. Включились двигатели, и капсула начала плавно снижаться.

— Говорит «Стрела»-один, — произнес в микрофон Кэрью. — В секторе четыре сто двадцать три приземляется пилот Ком-Гвардии. Вышлите туда элементалов. Не убивайте его, он неплохо сражался.

Сознание вернулось к Эльзе неожиданно, а с ней вернулось ощущение дикой боли. Эльза достала аптечку, сделала себе несколько обезболивающих уколов и начала накладывать повязки на изодранные руки и ноги. Это не заняло много времени. Закончив, Эльза сорвала с себя ремни и начала выбираться из машины. «Хватит с меня этой чертовой войны, — лихорадочно думала она. — Все кончено. Что мы можем сделать против роботов?» Три боевых робота клана — «Овод», «Тор» и «Фенрис» — били по «Урагану», превращая его в обломки. Эльза уже не думала отвечать на их выстрелы, ее не интересовало, что случилось с Перри; сейчас она вела совсем другую битву — битву за свою жизнь. Защелка люка никак не открывалась. Ее, видимо, заблокировало. Эльза схватила отвалившийся рычаг и ударила им по защелке. Та отскочила в сторону, и люк открылся.

В башню хлынул прохладный воздух. Он освежил Эльзу, она подтянулась и выглянула наружу. По полю битвы стлался серый дым. Искореженные машины казались невиданными чудовищами, вышедшими из преисподней. Эльза выпрыгнула из машины, и затихшая было боль снова пронзила ее тело. В серой мгле Эльза заметила несколько человек в форме Ком-Гвардии. Подняв кверху руки, они понуро двигались навстречу роботам клана.

«Ну и пусть плен, — подумала Эльза. — Военный регент послал нас на смерть. Но я не хочу подыхать за Блейкову бредятину. Провались пропадом весь этот Ком-Стар». С этой мыслью Эльза присоединилась к своим товарищам.

Увидев, как уцелевшие комстаровцы покидают свои машины, Фелан обрадовался. Он включил мегафоны и обратился к воинам.

— Вы мужественно дрались. — Он показал в сторону бункеров. — Теперь идите в укрытие. На нас идут дополнительные силы Ком-Стара, так что не стоит рисковать, тем более сейчас. — Фелан переключился на командную частоту. — «Секира»-один вызывает Черную Вдову. Мы взяли ущелье и перевал. Звезда еще может сражаться, но недолго. «Стрела» уничтожила самолеты противника, но потеряла один из истребителей. Подтвердите прием, — произнес Фелан и стал ждать ответного сигнала.

В голосе Наташи чувствовалось недовольство.

— Сообщи командованию, что возвращаешься за подкреплением и боеприпасами.

— Что случилось? — спросил Фелан и попробовал пошутить: — Ты раздражена тем, что комстаровцы слишком быстро убегают?

— Даже очень, — ответила Наташа. — Мы отходим. Воллам ушел куда-то на северо-восток. Ищем его, но нигде не можем найти.

— Что?! — закричал Фелан. — А если бы он появился у нас?! Да мы бы здесь все погибли.

— Хорошо, что хоть ты это понимаешь, — угрюмо заметила Наташа.

— В любом случае, полковник, мы выполнили свою задачу, — произнес Фелан.

— Я другого и не ожидала, — ответила Керенская. — Меня беспокоит вот что: я не понимаю, чего хочет ильХан.

«Действительно, — подумал Фелан. — Подставлять нас под удар просто так Ульрик не будет. Следовательно, он затеял крупную игру».

— Вас понял, — произнес Фелан. — Ждите, мы возвращаемся с пленными.

Ульрик поднял голову и посмотрел на экран. На темном от гари и копоти лице Конала Уорда струйки пота оставляли тонкие белые следы. Воин поправил нейрошлем.

— Благодарю вас, командующий галаксом, что вы наконец-то соблаговолили связаться со мной, — проговорил Ульрик. — Только в следующий раз попытайтесь выйти на связь побыстрее, не ждите, пока пройдет опасность и вам будет можно вылезти из боевого робота.

Полковник насупился и слегка склонил голову.

— Прошу извинить меня, ильХан, но пока мои Красные Волки бились с комстаровцами, отряд диверсантов нарушил связь с вами. Чтобы получить ваше сообщение, мне даже потребовалось посылать связного. Мы...

— Не ври мне, Конал, — оборвал воина ильХан. — Ты атаковал Двести семьдесят восьмой дивизион и продолжал добивать их даже после того, как я приказал тебе отойти.

— Но мы же давим комстаровцев, — возразил Конал. — И ты не имеешь права отнимать у нас победу.

— Все правильно, — согласился Ульрик и тем же недовольным голосом, но несколько мягче, продолжал: — Только ты истратил столько боеприпасов, что их хватило бы еще на один бой.

— Да мы же их наголову разбили. Какой смысл считать, сколько мы израсходовали снарядов и ракет? — спросил Конал. Внезапно выдержка изменила ему, и полковник взорвался: — Перестань придираться ко мне, Ульрик, я не позволю тебе позорить ни меня, ни моих воинов.

— О чем ты говоришь, Конал, — укоризненно произнес ильХан. — Перестань, у меня и в мыслях нет позорить тебя. Наоборот, я всем говорю, чтобы брали пример с тебя. Это я сообщил всем кланам о том, какой смелый маневр совершил твой Одиннадцатый гвардейский полк. Особенно мне понравился Влад, здорово он со своими воинами разделал элитное подразделение комстаровцев.

— Если то, что ты говоришь, — правда, — возразил Конал, — тогда почему ты приказываешь нам отойти? Почему ты посылаешь нас в горы, в то время как Паукам даешь возможность сражаться? Значит, эта старая гильза, Наташа Керенская, может биться, а мы — нет?! — возмутился Конал. — Скажи, что тебя заставляет держать ее в рядах воинов клана?!

— Ее умение воевать, — просто ответил ильХан. — Она побеждает противника с меньшими потерями, чем остальные командиры. Посуди сам, после тяжелейшего боя у нее и люди целы, и боеприпасы еще есть. Да и не стоит тебе так говорить о ней. Одно имя Наташи Керенской нагоняет на противника страх. Так было еще со времен ее службы в Волчьих Драгунах, или ты забыл? Двести восемьдесят вторым дивизионом командует опытный командир, он участник гражданской войны. Но Наташа разгромила и его. Теперь все в Ком-Гвардии думают, что против нас им не устоять. Войска Ком-Стара деморализованы. Кстати, она тоже получила приказ отходить. Конал успокоился, но с лица его не сошло выражение недовольства.

— Все равно мне не понятно, почему тебе вдруг понадобилось одергивать нас. Комстаровцы улепетывают, сейчас самое время окончательно добить их.

Ульрик утвердительно кивнул.

— Согласен с тобой, наше поведение кажется кое-кому непонятным. Но только не военному регенту. — Ульрик посмотрел в глаза Коналу. — Он заметил, где у нас тоньше всего линия атаки, воспользовался этим и разметал Дымчатых Ягуаров. Мы привыкли к быстрым битвам и скорым победам, Конал. Все, что сейчас происходит, это всего лишь мелкие стычки. Мы не можем сконцентрировать все наши войска в кулак, потому что не видим крупных скоплений противника. А стоит ли размениваться на микросоединения? Настоящая битва, Конал, еще только впереди. И как мы к ней готовы? Крупных баз здесь нет, долго биться мы просто не сможем.

Слова ильХана не убедили Конала. Он рассмеялся.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Битву мы можем выиграть хоть завтра.

— Ошибаешься, Конал, — возразил Ульрик. — И советую тебе так не думать, иначе ты не доживешь до победы. — Ульрик усмехнулся. — Ты, кажется, говорил мне, чтобы я сам приехал в войска и посмотрел, что происходит на передовой. Вот тут ты прав, я слишком засиделся в ставке. Как только мы наткнемся на комстаровцев — а это, по моим предположениям, случится в горах, — я лично поведу воинов в атаку. И там мы раз и навсегда решим судьбу Внутренней Сферы.

XXXVIII

Черное море, Элайна Трелл,

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

10 мая 3052 г. (десятый день операции «Скорпион»)

Кай стоял у подножия утеса и наблюдал за подъемом двух элементалов-водолазов. Место их всплытия Кай угадал по обилию пузырьков воздуха на поверхности воды. Появившиеся водолазы вскинули руки и помахали ими. Кай понял сигнал и передал его стоящим за ним элементалам. Мерно заработала мощная лебедка, стальной канат натянулся и пополз вверх. Вскоре, разрезая волны, появилась сначала голова, а затем рука его боевого робота. Кай увидел винтовку Гаусса и радостно улыбнулся.

Каю уже не верилось, что всего за пять дней он пережил столько невероятных приключений. Вместе с Дейрой он благополучно выехал из представительства Ком-Стара в лимузине деми-регента и кружными путями направился на ферму Малеров. Элементалы добыли себе грузовик, вернулись в горы, взяли оружие, после чего тоже приехали на ферму.

Кай с усмешкой наблюдал за удивлением Эрика, увидевшего у ворот своей фермы военный грузовик с элементалами. Встреча была, мягко говоря, не слишком дружелюбной. Отношения Малера с Мальтусом и его воинами сначала не складывались, но старая добрая Хильда относилась ко всем пришельцам с таким радушием и гостеприимством, что лед неприязни и недоверия в конце концов растаял, и все вместе принялись строить планы, как отомстить Ком-Стару за коварство. Когда Эрик Малер предложил себя в качестве активного бойца, элементалы дружно запротестовали, щадя старого воина. Но ветеран так горячо настаивал на своем участии в операции по спасению Кая и Дейры, что ему разрешили взять на себя обязанности связного с движением Сопротивления.

Позже Эрик Малер рассказал об одной из спасательных экспедиций Ком-Стара, высадившейся на планете еще во времена его службы в полку драгун. «Тогда, — говорил Малер, — после боя оставалось много роботов. Часть из них увезли, а часть побросали в море». Вот эта-то фраза Эрика и натолкнула Кая на интересную мысль. Ему показалось возможным поднять его собственный боевой робот «Центурион» и снять с него винтовку Гаусса.

В один из дней Кай вместе с элементалами отправился к тому самому утесу, с которого упал в море. Добираться туда пришлось с большими предосторожностями, поскольку всюду шныряли разведчики и патрули Ком-Стара. Добравшись до утеса, Кай обнаружил, что там уже есть несколько человек. Это обстоятельство удивило его, но вскоре он догадался, что это те самые бойцы Сопротивления, о которых говорил Эрик.

Гэс Майклз подошел к Каю и похлопал его по плечу.

— Извини, парень, но больше мы сделать ничего не можем. Простой лебедкой его не вытянешь, тут не трос нужен, а кран. Спасибо еще, что твой многофункционал лежал на шельфе, а не скатился вниз. С километровой глубины мы бы его никогда не вытянули.

— Понимаю, — кивнул Кай. «Если бы я свалился, меня бы заживо раздавило в кабине», — мрачно подумал он и поежился.

Гэс понял мысли Кая.

— Лучше быть везучим пилотом, чем умелым, — весело произнес он.

Невысокий толстяк Гэс Майклз Каю понравился сразу, Мальтус же относился к нему с плохо скрываемым подозрением. Кай понимал его причины. Майклз открытым текстом сказал, что выполняет на планете задание самого ильХана, и Кай сразу догадался, какое именно. В его боевом роботе использовался новый тип миомера, и Гэс пытался проверить, так ли это на самом деле. Вот почему, когда Кай с элементалами прибыли на место, там уже копошился Гэс и его помощники. Это они определили точное место падения робота, добыли трос и лебедку.

Вода продолжала стекать с винтовки Гаусса. Она была в прекрасном состоянии, только кое-где из нее торчали обрывки проводов, а в ствол забились водоросли. Элементалы отсоединили ее и осторожно перенесли на берег. Там они заботливо укутали пушку в плотную ткань и бережно понесли с утеса. Такую заботу можно было вполне понять: сейчас в этом орудии заключалось спасение всей группы, без винтовки Гаусса любая попытка серьезной схватки с Ком-Гвардией становилась бессмысленной.

Мальтус подошел к Майклзу и положил руку ему на плечо.

— Запомни, ты должен все рассказать ильХану. Если мы погибнем, передай ему, что мы умерли, освобождая Элайну.

Элементалы, перемигиваясь, уложили винтовку Гаусса в кузов грузовика, накрыли тентом и тут же затеяли спор с Майклзом. Каждый из присутствующих по-своему понимал освобождение Элайны.

— Да наплевать нам на то, что ты выполняешь задание ильХана! — воскликнул Мальтус. Разгорячившись, он стукнул громадным кулачищем по борту грузовика. — Я приказываю тебе — останешься на ферме. Мы справимся без тебя.

— Что?! — возмутился Гэс, и глаза его угрожающе заблестели. — Ты забыл, кто достал тебе карту Валигии? Без нее твое освобождение Элайны гроша ломаного не стоит.

— Да она сама ничего не стоит, — парировал элементал. — Во-первых, твои сведения двухнедельной давности, а во-вторых, они просто неточны. Ведь ты восстанавливал карту по памяти, а после твоего побега из Валигии комстаровцы могли там многое изменить.

— Насчет неточностей ты бы лучше помолчал. Я профессиональный разведчик-диверсант, мне достаточно одного беглого взгляда, чтобы запомнить такие детали, на которые ты и внимания-то не обратишь. Так что, раз я дал тебе карту, теперь ты мой должник. И я буду биться вместе со всеми.

Мальтус поднялся.

— Прежде всего запомни, что я ничего тебе не должен. И биться ты не будешь, твоя обязанность — запоминать события.

— Как я, по-твоему, запомню события, если я не буду их видеть? — издевательски спросил Гэс.

— Потом мы покажем тебе записи битв, — усмехнулся Мальтус. — А если мы погибнем, ты сам снимешь микровидеокамеры с нашей брони.

На лице Гэса появилась злобная ухмылка.

— Лучше дай мне броню, и я сам сниму все, что будет происходить.

Мальтус презрительно отмахнулся.

— Ты не принадлежишь к касте воинов, поэтому я ничего тебе не дам.

Кай пожал плечами.

— Извини, Таман, что я вмешиваюсь в ваш разговор, но у тебя же есть лишний бронекостюм.

— Можешь взять его, если хочешь, — сказал командир элементалов.

— Я? — удивился Кай. — Ты считаешь, что я могу биться в бронекостюме элементала?

— Конечно! — воскликнул Таман. — Ведь ты — воин, Кай Аллард-Ляо, и достоин надеть бронекостюм элементала. Наша броня — это не закованный в железо робот, который защищает и воюет за тебя. В броне ты остаешься воином и бьешься сам, твоя жизнь зависит только от тебя самого, и ни от кого больше. У тебя сердце воина, Кай, но нет его мускулов. Надевай нашу броню, и ты получишь их, — торжественно произнес Мальтус и, слегка наклонив голову, прибавил: — И не бойся отказываться, мы поймем твои чувства.

Кай посмотрел на Локе и Слэйна. Элементалы утвердительно кивнули, соглашаясь со словами своего командира. «Они оказывают мне высочайшую честь», — подумал Кай, и лицо его вспыхнуло от волнения.

— Вы преувеличиваете мои заслуги, — тихо сказал он. — Но я принимаю твое предложение, Мальтус. В этом броне-костюме я буду сражаться так же доблестно, как и тот воин, который носил его до меня.

Все три элементала улыбнулись и тепло поздравили Кая, Они дружески похлопали его по плечу, да так, что Кай даже присел.

— Но только размер брони мне немного велик, — засмеялся Кай, потирая плечо. — Надо бы ее уменьшить. И еще — мне нужно немного времени потренироваться носить ее.

— Конечно, — ответил Мальтус с многозначительной улыбкой. — Я нисколько не возражаю против тренировки. Стоящий в стороне Гэс удовлетворенно кивнул.

— Итак, Мальтус, после того как ты зачислил Кая в свою звезду, давай снова поговорим о предстоящей операции. Значит, ты собираешься совершить прогулку до Валигии на грузовике с винтовкой Гаусса в кузове, так?

— Совершенно верно, — ответил Мальтус.

— Ага. — Гэс сложил на груди руки и прищурил глаза. — Ну а кто, по-твоему, будет вести грузовик? — весело спросил он и хитро подмигнул Каю. — Уж не ты ли сам?

— Ты опять за свое? — нахмурился Мальтус.

— А ты подумал, как ты в своем железе будешь выглядеть в кабине? Уверяю тебя, ты не проедешь и сотни километров.

Так что, Мальтус, не спорь. Вам нужен водитель, и вот он, перед тобой. — Гэс ткнул в себя пальцем.

Кай посмотрел сначала на бородатого улыбающегося Гэса, затем на мрачное лицо Мальтуса, затем снова на Гэса. Мальтус неуверенно пожал плечами. От этого улыбка Гэса стала еще шире.

— Ты как-то сказал мне, — заговорил он, обращаясь к командиру элементалов, — что я не воин, а историк. Это правда, я веду записи исторических событий, чтобы наши потомки знали о своем прошлом. То есть от меня зависит, войдешь ты в историю, Мальтус, или останешься за ее бортом. И если ты хочешь, чтобы о тебе впоследствии никто не вспоминал, можешь со мной спорить, — нравоучительно произнес Гэс.

Кай и Дейра, обнявшись, стояли в лесу, позади фермы Малеров.

— Я не хочу потерять тебя, — шептала Дейра, прижимаясь к любимому.

— И я не хочу терять тебя, — ответил Кай. Он лихорадочно искал слова, которыми мог бы успокоить Дейру. — Я должен идти с ними, — говорил он. — Я один знаю план крепости, без меня операция по освобождению пленных обречена. Но ты не волнуйся, нам удастся выполнить то, что мы задумали, и тогда Мальтус выполнит свое обещание, даст нам корабль, и мы вернемся в Федеративное Содружество.

— Да, я знаю, — неуверенно шептала Дейра, — но я так боюсь. Мне не хочется расставаться с тобой. Когда я думаю о том, что ты можешь не вернуться, мне становится страшно...

Кай почувствовал, что все тело Дейры дрожит.

— Не волнуйся, со мной будет все в порядке. Я не собираюсь погибать.

— Не произноси этого слова! — вскрикнула Дейра. — Я не хочу слышать о том, что ты не вернешься. Я боюсь!

«Как мне объяснить ей, что я действительно не погибну?» — подумал Кай.

— Ты знаешь, Дейра, — медленно начал он, — дело в том, что и ты, и все остальные открыли мне глаза на многое. Вы вселили в меня уверенность в себе. Теперь я знаю, что я хороший воин и мало кто способен победить меня. Сейчас я не могу оставаться в стороне. Точно так же как врач, который не может не помогать больным, я не могу не... — Кай запнулся.

— Договаривай, — произнесла Дейра. — Ты не можешь не убивать? — Дейра настороженно посмотрела в глаза Кая. — Ведь ты это хотел сказать?

Кай положил руки на плечи Дейре и легонько потряс ее.

— Зачем ты так? Ведь ты же знаешь, что это неправда. Я не убийца и не наслаждаюсь разрушениями!

— Кого ты пытаешься убедить в этом, Кай? Меня или себя?

Кай улыбнулся.

— Дейра, воин и убийца — не одно и то же, — гордо произнес он. — Я — солдат, я защищаю свободу и права людей. Кланы пришли к нам, чтобы поработить нас, и я воевал с ними. Сейчас мой враг Ком-Стар. Его примас пытается навязать нам свой образ жизни, и я противостою этому. Я не политик, я — простой человек, который не желает, чтобы цивилизованное человечество жило в рабстве. Есть священные права человека, которые все обязаны соблюдать. — Кай поднял голову. — Врач ведет такую же войну. С помощью медикаментов он убивает бактерии, просочившиеся в клетку. Я делаю то же самое, но на другом уровне. Я убиваю бациллы, потому что, как и врач, считаю, что здоровый организм должен жить. И еще: врач, спасая пациента, часто причиняет ему боль, а иногда даже ампутирует ему руку или ногу, вырезает пораженные ткани. То же самое делаю и я, я стараюсь предотвратить распространение заболевания, удаляя больные органы. Лучше убить болезнь в самом зародыше, пожертвовать малым, сохраняя большее. И моя миссия столь же благородна, как и работа врача. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Дейра кивнула.

— Даже слишком хорошо, — ответила она и тяжело вздохнула. Внезапно лицо Дейры просветлело, она радостно посмотрела на Кая и прижалась к его груди. — Я знаю, какое это счастье — спасти страдающего человека. Но мне неприятна мысль, что ты отнимаешь у людей их жизни.

— Но разве я хочу это делать? — спросил Кай и сам же ответил: — Нет. — Глаза Кая потухли, он задумчиво смотрел куда-то вдаль. — Но кто-то должен взять на себя ответственность, за жизни других ради благополучия всего человечества. Я сделал этот выбор, и теперь моя обязанность выполнить это. Я не наслаждаюсь убийством, я освобождаю других от необходимости убивать.

— Я знаю, — прошептала Дейра. — За это я и люблю тебя. — Она легонько поцеловала Кая в губы. — До операции осталась всего неделя?

— Да, — ответил Кай. — Все заняты с утра до позднего вечера. Планирование операции, тренировки, отработка техники. Я тоже должен в этом участвовать, — тихо сказал он.

Дейра взяла Кая за руку и повела к дому.

— А с позднего вечера до утра — мое время, Кай Аллард-Ляо. И если твои дни заполнены подготовкой к убийству, то ночи будут полны любви и жизни.

XXXIX

Шаттл «Ясное предвидение»,

Таниенте, переходная орбита

зона оккупации Клана Дымчатых Ягуаров

14 мая 3052 г. (четырнадцатый день операции «Скорпион»)

Люк шлюза закрылся. Виктор с интересом начал осматривать корабль. Принц улыбнулся, увидев нарисованную поверх легендарного Арктура эмблему Федеративного Содружества. Открылась дверь, и принц увидел перед собой солдата. Тот отсалютовал ему и отошел в сторону. Принц вошел в коридор. Обернувшись, он заметил, как в узкий люк, пыхтя и работая локтями, начал протискиваться Гален.

Солдат проводил принца Виктора в одну из кают, где его ожидали Шин Йодама и принц Хосиро. Последний сильно хромал, тяжело опираясь на палку. «Причиной этому совсем не недостаток притяжения, — подумал Виктор, оглядывая его. — Месяцы скитаний утомили его. И тем не менее и Хосиро, и его воины дрались неплохо». Виктор подошел к Хосиро.

— Я скоро улетаю, — сказал принц Синдиката Драконов, — и хотел бы еще раз поблагодарить вас и ваших воинов за все, что вы для меня сделали. Без вашей помощи мне никогда бы не выбраться с Таниенте.

Виктор слегка поклонился.

— Вы преувеличиваете наши скромные заслуги, принц, — ответил он, едва сдерживая довольную улыбку.

Хосиро понимающе улыбнулся, но его лицо оставалось серьезным и усталым.

— Когда я посылал Шина за помощью, честно говоря, я не надеялся получить ее, — произнес он. — Тем более от Федеративного Содружества.

— В наши дни получить своевременную помощь трудно, — согласился Шин.

Виктор решил разрядить гнетущую обстановку.

— Федеративное Содружество иногда делает красивые жесты, — произнес он, и все рассмеялись. — Когда мне передали вашу просьбу, — продолжал принц, — я сразу же решил лететь сюда, поскольку не сомневался в том, что, случись такое со мной, вы не оставили бы меня в беде. И надеюсь, что мой отец не отклонил бы вашу помощь.

Хосиро опустил голову, затем посмотрел на Шина.

— Мой друг рассказал мне обо всем. Я знаю, какую цену вы и моя сестра заплатили за мое спасение. Виктор оперся о холодную балку.

— На Аутриче мы с вами почти не были знакомы, — заговорил он, уходя от неприятной для него темы. — Но там мы научились уважать друг друга. Там мы поняли главное — чтобы выполнять свой долг, мы должны жертвовать многим. Да, эта операция причинила мне личную боль, но я утешаюсь тем, что ваша сестра будет рада вашему возвращению. А я уже тем счастлив, что Оми не будет страдать. Мне горько оттого, что ваш отец заставил ее принять его условия, но пусть мои страдания вас не беспокоят.

— Вы удивляете меня, принц, — задумчиво произнес Хосиро. — Вы не самурай, вам незнакомы наши традиции, но вы ведете себя так, словно понятие гири и ниндзе, то есть чувство долга и сострадания, знакомо вам с детства.

Виктор пожал плечами.

— Во-первых, у меня был неплохой учитель, а во-вторых, конфликт между долгом и чувствами известен не только самураям или якудзе. Разум должен подавлять чувства, и мы, наследники тронов, понимаем это лучше и острее, чем кто-либо другой. Нашим отцам повезло, они женились по любви. Их браки диктовались не целесообразностью и не политической необходимостью. Боюсь, что у меня не будет столь счастливой судьбы. Остается надеяться и мечтать, что я буду последним принцем, которого обстоятельства заставят ломать свою душу.

Было видно, что Хосиро устал стоять. Он двумя руками оперся на трость.

— Не надо быть пессимистом, принц Виктор. Не исключено, что реальность не так мрачна, как мы ее себе представляем. К тому же, подумайте, может быть, вам совсем не стоит улетать. Я приглашаю вас на Люсьен, домой вы можете полететь уже оттуда.

— Меня? На Люсьен? — воскликнул Виктор. — Да моего отца просто хватит удар. — Внезапно перед глазами Виктора возник манящий образ Оми. Глаза принца загорелись. Еще немного, и он бы согласился, но тут в комнату вошел Гален. Он слышал последнюю фразу Хосиро.

— Лучше сразу отрубите мне голову, — заявил он. — Потому что, если этого не сделаете вы, принц, ваш отец не откажет себе в этом удовольствии. Да вы сами подумайте! Наследник Штайнеров и Дэвионов на Люсьене. Нет, ваш отец меня живым не отпустит.

Все засмеялись, осознав, что отвечать на подобное приглашение Виктору действительно пока рановато.

— Благодарю вас, принц Хосиро. — Виктор учтиво поклонился. — Я бы с удовольствием погостил у вас на Люсьене, но не сейчас. Боюсь, что, если это устроить теперь, представители правящих Домов просто с ума сойдут.

— Я понимаю, — согласился Хосиро, отвечая легким кивком. — Оставим это на потом, мой друг. Виктор засмеялся.

— Мне, потомку Дэвионов, странно слышать такие слова от самого Куриты.

— Мне еще более странно произносить их, — признался Хосиро. — Как странно устроена жизнь, — задумчиво произнес он. — Кланы пришли, чтобы уничтожить наши народы, а вместо этого объединили нас.

— До настоящего единства еще очень и очень далеко, — сказал Виктор. — Мы проведем еще не одну операцию, прежде чем испарится последняя капля недоверия. Века ненависти и крови не забываются так скоро. Кто знает, что могут заставить нас сделать подозрительность и страх?

Хосиро положил ладонь на руку Виктора.

— Вы спасли мне жизнь, — произнес он. — Согласно нашим традициям, теперь вы несете за меня ответственность.

Виктор вспомнил мрачную тень «Тора», наведенные лазеры, и ужас неминуемо приближающейся смерти снова окутал его.

— Вы тоже спасли мне жизнь, — сказал Виктор. — И несете за меня такую же ответственность.

— Да, — серьезно ответил Хосиро и пожал руку Виктора. — Так давайте же оба помнить о том, что мы отвечаем за действия друг друга. Жизнь слишком многообразна. Не исключено, что когда-нибудь между нами может возникнуть конфликт, но я клянусь, что прежде сделаю все возможное, чтобы избежать войны. Я не хочу видеть в вас своего врага.

— И я тоже, — торжественно произнес Виктор.

— В таком случае нам придется учиться доверять и не опасаться друг друга. Только так мы сможем избежать ненужных стычек. Никто не заставит нас воевать, если мы будем искренни в своих действиях.

— Пусть мир между нами будет хотя бы в течение жизни одного поколения, — сказал Виктор и поднял голову.

Оба наследника долго стояли, молча глядя в глаза друг другу. Сейчас между представителями разных народов не было ни вражды, ни лицемерия. Они крепко пожали друг другу руки, затем то же самое сделали Шин и Гален.

Пожимая руку Шину, Виктор произнес:

— Хотя принц Хосиро считает, что его спасение — целиком и полностью моя заслуга, без вас я бы мало чего смог сделать. Мне было очень приятно встретиться и работать с вами.

Шин низко поклонился Виктору.

— Мне приятно, что вы, принц, оказали мне такую высокую честь. Я благодарен вам и за ваше доверие. Надеюсь, что со временем я смогу оправдать его.

Виктор повернулся к Хосиро.

— Никогда не отпускайте от себя Шина, — сказал он, улыбаясь. — Он стоит сотни придворных. А если вы станете разводить таких, пришлите мне парочку.

Хосиро засмеялся.

— Только в ответ на дубликат Галена и Кая Алларда-Ляо. При упоминании о друге лицо принца Виктора помрачнело.

— Кай не вернулся с Элайны, — хрипло произнес он.

— За свои зверства кланы заслуживают самого сурового возмездия, — отозвался Хосиро. — Простите меня, принц, я не знал о вашем горе. На Люсьене я закажу поминальную молитву за Кая.

— Благодарю вас, — кивнул Виктор. — Об этом я передам его сестрам и братьям. — В коридоре забегали техники, закончившие заправку горючим корабля Хосиро. — Простите меня, принц Хосиро, но я должен идти.

Опираясь на палку, Хосиро пошел провожать Виктора. Он двигался медленно, останавливаясь и отдыхая. Было видно, что Хосиро стеснялся своей временной немощи.

— Желаю вам хорошего перелета, Виктор.

— А я желаю вам скорейшего возвращения домой, Хосиро. И передайте вашей сестре... — Виктор осекся.

— Говорите, принц, я все передам ей.

— Скажите Оми... — снова начал Виктор, но слова застревали в его горле. Он вздохнул и молча пожал плечами. Хосиро понимающе улыбнулся.

— Я понял вас, — сказал он. — Можете не волноваться, я расскажу ей все, о чем вы просили.

Виктор мягко улыбнулся и вошел в шлюз. Когда люк начал медленно закрываться, он снова услышал голос Хосиро:

— Она услышит и о ваших победах над Кланом Новых Котов, и о многом другом. До свидания, друг мой. До скорой встречи.

XL

Дождь лил стеной. Сильный порывистый ветер бросал на иллюминатор тяжелые капли. Словно мелкая шрапнель, они грохотали по корпусу «Волкодава». Фелан угрюмо смотрел на голографическое изображение. Дождь размывал и его, превращая в абстрактную картину малопонятный орнамент из разноцветных мазков и клякс. Переключение в режим ночного видения не дало Фелану ничего. Окружающая робот гористая местность оставалась такой же мрачной и непроницаемой.

Поскольку свет Фелан не включал, в кабине было так же неуютно, как и снаружи. Мигали лампы, светились экраны состояния и готовности вооружения, по экрану основного монитора ползли данные о погоде. К раздражению Фелана, они не менялись вот уже несколько дней. Фелан посмотрел на экран внешнего обзора и выругался:

— Проклятье, этот чертов дождь не дает ничего увидеть.

Токкайдская операция начинала действовать Фелану на нервы. ИльХан, казалось, не знал, что следует предпринимать. Его приказы, по мнению Фелана, не имели никакого смысла и только свидетельствовали о растерянности Ульрика. Иногда Фелан и остальные Пауки вдруг снимались с места и на полной скорости неслись в горы и замирали там на несколько дней, а то вдруг им поступал приказ спускаться, и тогда роботы бежали на равнину и стояли там, напряженно всматриваясь в коварную темноту, и все без толку. Противник был везде и нигде.

Фелан заставлял себя думать, что ильХан действует по какому-то плану, но это было слабое утешение.

— Надоело! — шептал он. — То беги, то стой. Битв нет. Чего мы тогда тут делаем? — возмущенно ворчал Фелан, разглядывая приборы.

Другим полкам клана повезло больше. Фелан неоднократно слышал об их многочисленных схватках с Ком-Гвардией. Только однажды Фелану довелось участвовать в более или менее крупном сражении. Несколько дней назад Пауки отбили атаку комстаровцев, попытавшихся обнаружить базу Клана Волка и перерезать пути доставки боеприпасов и продовольствия. «Но разве это можно назвать битвой за право владеть Террой?» — постоянно спрашивал себя Фелан, и ответ всегда был отрицательным.

Погода совершенно испортила его настроение. Фелан включил режим визуального обзора и нажал на кнопку. Полусогнутые ноги «Волкодава» начали немного выпрямляться, из-за громадного валуна показались кончики его настороженных ушей. Фелан сравнил увиденное с висящим перед ним голографическим изображением и покачал головой. Все было тем же самым: те же горы, нависшие черные тучи и тусклое мерцание гранита.

Вдалеке сверкнул длинный раздвоенный язык молнии и прогремел гром. Фелан инстинктивно отпрянул и замотал головой. От яркого, неожиданного света зарябило в глазах, но он заставил себя снова взглянуть на голографическое изображение. Одна из вспышек показалась Фелану странной. Он удивленно хмыкнул и начал вводить в компьютер команду. На экране появился повтор удара молнии, и, отсчитывая секунды, Фелан удовлетворенно кивнул. Он увидел то, что хотел, — к сиянию молнии примешивался отблеск залпа стробоскопа.

Через секунду на экране появилось и другое изображение: в горы шла цепь роботов Ком-Гвардии. Фелан принялся определять их типы, но вскоре бросил это занятие, так как на голографическом изображении появились новые точки — бронемашины противника.

— Проклятье, да их тут хватит, чтобы уничтожить целую бригаду, — произнес он, понимая, что над Триста сорок первым ударным полком клана нависла серьезная опасность. — Так вот, значит, чего ожидал Ульрик. Да, военный регент знает, куда следует бросать войска.

Фелан нажал на кнопки и включил лазер. Буря делала радиосвязь невозможной, к тому же Фелан побоялся обнаружить себя. Он прекрасно понимал, что случится с его звездой, если она окажется между войсками клана и приближающимся противником. Только благодаря своей осторожности Фелану удавалось до сих пор выводить звезду без потерь, того же он хотел и сейчас.

Фелан повернул лазер в сторону своих, уменьшил его мощь до минимума, расширил фокус и ввел в компьютер свои координаты. Как только лазер был наведен, Фелан включил в систему лучевой генератор и начал передавать свое сообщение:

— На связи «Секира»-один. Местонахождение — сорок четыре ноля. В секторе сорок один тридцать четыре вижу роботы противника, бронемашины и пехоту. Подтвердите прием.

Фелан послал сигнал в ту сторону, где, по его мнению, должна была находиться приемо-передаточная станция клана. Через две и три десятых секунды пришел ответ, сообщение было получено и отправлено дальше, в ставку Клана Волка.

Фелан смотрел на вспомогательный экран, куда его компьютер продолжал посылать данные о надвигающихся боевых роботах Ком-Гвардии.

— Ну и ну, — буркнул Фелан. — Тринадцатая армия. Следовательно, роботы совершенно новые, некоторые модели производятся еще со времен Звездной Лиги. Понятно, Фохт вводит в бой свои резервы.

— Черная Вдова вызывает «Секиру»-один, — послышался в наушниках знакомый голос. — Приказываю ударить по ком-старовцам с фланга или с тыла.

Фелан недоуменно заморгал.

— Полковник, — ответил он, — в моем распоряжении всего одна звезда. Я понимаю, что мы воины клана, но силы в данном случае слишком неравны.

— Мы идем вам на помощь, — прозвучал ответ. — Остановите противника, это все, что от вас требуется. Хан Гард Родик и его Триста сорок первый ударный на полной скорости идут в ваш сектор и скоро будут у вас. Вперед!

Фелан усилил мощность лазера и привел остальное вооружение в боевую готовность. Теперь терять было нечего, и Фелан включил радиосвязь.

— Звезда «Секира», слушай мою команду. Недалеко от нас, в лощине, находится рота боевых роботов Ком-Гвардии. Наша задача — остановить их продвижение. Снарядов не жалеть, главное — поднять побольше шуму. Пусть думают, что на них напал целый полк. Промахнуться не бойтесь, роботов и бронетехники на всех хватит. В атаку!

— Помощь-то хоть будет или нет? — раздался невозмутимый голос одного из водителей. Фелан сразу узнал его, это говорил Трей.

«Вот что значит кланы! — с восхищением подумал Фелан. — Воинов не беспокоит ни то, что приказ идиотский, ни то, что они идут почти на верную смерть. Такие и умрут без сожаления».

— Есть слух, что помощь придет, Трей, — ответил Фелан. — Но к тому времени нужно подготовить встречу. Не бойтесь, перед нами необстрелянные части. Мы победим! — воскликнул Фелан и отключил радиосвязь. — Победим, победим, — прошептал он. — Если в живых останемся.

Посвященный Хораги Кано уже несколько часов ежился под проливным дождем. Посматривая на покачивающуюся спину медленно шагающего воина, Хораги крепко прижимался к холодному граниту; двигаться по узкому уступу становилось все опаснее, ноги то и дело скользили по камню. Внизу, прямо под Хораги, ревел «Носорог». Воин вздрогнул. «Стоит сорваться, и тут же угодишь ему под гусеницы. А он из тебя быстро протоплазму сделает», — с ужасом подумал Хораги, и его охватила легкая дрожь.

Стиснув зубы, прижав к груди легкую пусковую установку «Ад», Хораги продолжал свой страшный путь. «Вперед, вперед, — воодушевлял он себя. — Не дрейфь. Помнишь, что сказал военный регент? Мы должны любой ценой остановить кланы. На наших плечах лежит судьба человечества. Какие прекрасные слова!»

Несмотря на постоянные подбадривания, Хораги все меньше чувствовал ответственность за судьбу человечества. Мысли его в последнее время занимали вещи куда более прозаические, например промокшие вдрызг носки и вода, противно хлюпающая в ботинке. «Позор! Как ты можешь обращать внимание на такие мелочи?! — укорял себя в такие минуты Хораги. — И в такие ответственные минуты, когда только от тебя зависит, победит Ком-Стар или нет».

Хораги показалось, что наверху, на стене каньона, зашевелились камни. Он вскинул голову, но не заметил ничего подозрительного. Внезапно послышался слабый шорох падающих камней, и Хораги, поправив шлем, снова посмотрел наверх. В ту же секунду блеснула молния, и воин увидел стремительно падающую тень боевого робота.

— Вот они! — воскликнул Хораги и вскинул ракетную установку.

Позади раздался истошный вопль. Какой-то воин, не выдержав напряжения, дрогнул. Он сорвался с уступа и, неуклюже размахивая руками, полетел вниз.

Тем временем боевой робот наводил свой лазер на цепочку движущихся людей. Хораги вскинул на плечо ракетную установку и прицелился.

— Моя жизнь принадлежит Ком-Стару! — крикнул Хораги и дал залп.

Ракета ударила в корпус «Волкодава». Вырвавшееся из нее желеобразное облако сразу же окутало боевой робот. Вспыхнуло пламя, и «Волкодав» превратился в факел. Дождь гасил пламя, но две другие ракеты выплеснули горючую смесь на ноги робота.

Вой сирен оглушил Фелана. Сигнальные лампочки наперебой сообщали ему о подъеме температуры в разных частях «Волкодава». Фелану казалось,что повсюду он видит синие, красные и даже желтые аварийные огни. К счастью, перегрева не произошло, дождь, выматывавший Фелана все эти дни, загасил пламя. Фелан сжал губы и надавил на кнопку. Загрохотал лазер, огненные струи полились по уступу, сметая с него воинов. Фелан видел падающие вниз жалкие фигурки и переваливающегося «Носорога». Ливень смывал кровь с его башни и гусениц.

Экипаж увидел стоящего наверху «Волкодава» и начал наводить на него тяжелые ракеты. Фелан не стад дожидаться залпа и, согнув ноги робота, чтобы смягчить удар, спрыгнул вниз. Он приземлился почти у самой стены ущелья; чтобы не упасть, оперся рукой о его стену и принялся осыпать комстаровцев из всего вооружения.

Появление «Волкодава» Клана Волка ошеломило их. Не ожидавшие нападения пехотинцы в ужасе полезли вверх, экипажи бронемашин замерли в оцепенении, увидев перед собой громадину боевого робота. Словно явившийся с небес повелитель, надменный и жестокий, «Волкодав» возвышался среди муравейника пехоты и бронемашин. Фелан и в самом деле чувствовал себя властителем жизней этих крошечных существ, в панике разбегавшихся от него. Он на полную мощь включил прожектора, ослепляя противника.

И тогда сверху на головы комстаровцам начади прыгать другие роботы звезды Фелана. Танки комстаровцев заметались от обилия противника. Вращая башнями, они искали наиболее близкие цели.

Радость от эффектного появления прошла, уступив место осознанию опасности. Фелан рванул «Волкодава» в сторону, уходя от направленного в грудь боевого робота ПИИ.

— Ну, парень, теперь держись, — игриво произнес он. — Давно тебе пятки не поджаривали?

На другом конце ущелья, воспроизведенном в его искусственном мире, стоял военный регент. То, что он увидел, потрясло даже его. Боевые роботы слетали со стен, словно ангелы мщения и смерти.

— Не понимаю, как они обнаружили нас? — прошептал Фохт. — Если им удастся задержать колонну, все погибло.

Через секунду компьютер увеличил изображение военного регента до размеров титана. С такой высоты можно было увидеть даже изгибы земной поверхности. Оттуда, с небес, Фохт пристально начал вглядываться вниз.

«Похоже, что мы, сами того не замечая, вступили на минное поле. Мы не видим противника. А он, как оказывается, видит нас неплохо».

Нажатием клавиш военный регент уменьшил «себя» до размеров боевого робота и связался с командиром, на роту которого напала звезда Фелана.

— Послушник Даркович, на вашу часть напала звезда боевых роботов. Поверните роту «Гамма» и ударьте по ним. Регент Лебоев, ваш батальон «Альфа» атакован. Введите в бой дополнительные силы.

Войска сразу же начади выполнять приказ военного регента, но в условиях полной темноты и отсутствия связи сделать это было нелегко. Боевые роботы клана перебегали с места на место, не давая комгвардейцам вести прицельный огонь. Попутно они давили пехоту и расшвыривали бронемашины, поэтому многие выстрелы комстаровцев не просто прошли мимо, но и попади в своих. В ущелье началась паника, мешавшая собраться и ударить по незваным пришельцам. Первой отступила пехота. Боясь быть раздавленными, воины лезли наверх.

Как только Фохт разглядел среди атакующих роботов «Волкодава», на лице военного регента появились тяжелые складки, а взгляд стал злым.

Воспользовавшись паникой, Фелан перевернул один из громадных аэрокаров и спрятался за его многотонным кузовом. Из-за своего укрытия Фелан в упор расстреливал ком-гвардейцев, оставаясь в относительной безопасности. Правда, один из «Носорогов» попытался приблизиться и прожечь бронемашину, за которой скрывался Фелан, но его попытка окончилась плачевно. Ответным выстрелом из ПИИ Фелан уничтожил смельчака. Боевой робот Ком-Гвардии «Черный Рыцарь» дал по «Волкодаву» залп из ПИИ и обоих лазеров, но Фелан успел укрыться за аэрокаром. Как только прогремели взрывы, «Волкодав» выскочил, словно чертик из табакерки, и осыпал «Черного Рыцаря» очередями из лазеров. Огненные лучи содрали с корпуса робота листы брони и повредили его правую руку.

Звезда Фелана методично наносила по комгвардейцам удар за ударом. В мишенях недостатка не было. «Тор» и «Фенрис», не целясь, засыпали ущелье и противника ракетами, усиливая панику. «Стрекоза» уничтожила комстаровский «Ланселот», а «Черный Орел» несколькими выстрелами поверг на землю боевой робот Ком-Гвардии «Кинтаро», решивший подойти поближе.

— Фелан Келл не дурак, — с неудовольствием заметил военный регент. — Эта атака может закончиться нашим поражением... Хеттиг! — произнес Фохт. — Когда ожидается прибытие батальона «Гамма»?

— Через десять минут, — ответил оператор. Фохт до боли в суставах сжал кулаки.

— Поторопитесь, Даркович, — приказал военный регент. — Иначе к вашему приходу от батальона «Альфа» останутся одни воспоминания.

Фелана обуревала радость. Он никак не ожидал, что ему удастся продержаться так долго против целого батальона. Прицелившись, он снова включил лазер и отрезал правую руку «Черного Рыцаря» по самый локоть. Комстаровцы несли большие потери, повсюду горели бронемашины и рушились роботы. Пехота была не в счет, она давно вся разбежалась. Фелан понимал, что эйфория продлится недолго, Ком-Гвардия обязательно направит в ущелье подкрепление, и поэтому не удивился, увидев на экране приближающихся роботов противника.

На секунду ущелье осветил залп ПИИ, затем все снова покрылось мглой. Черноту ночи разрезали очереди лазеров. Желтые, зеленые, красные полосы метались, сея смерть. Автоматические пушки изрыгали пульсирующее пламя, проносились ракеты, оставляя за собой шлейф разноцветного дыма. Иногда он смешивался с оседающим на дно туманом, и тогда даже приборы становились бессильными. Тогда Фелан стрелял наугад, повинуясь интуиции и зрительной памяти.

Вот снова он увидел лучи лазера и укрылся за кузовом, затем поднял робот и выпустил в стрелявшего длинную очередь из автоматической пушки. Возбуждение от победоносной атаки начало проходить. Комстаровцы начинали теснить Фелана и его звезду. Медленно, метр за метром, воины клана отступали, приближаясь к стене ущелья. Когда Фелану удавалось увидеть своих воинов, он с радостью отмечал, что их роботы не получили серьезных повреждений, но от этого шансы на спасение не увеличивались. Фелан понимал, что как только Комстаровцы прижмут их к стене, все будет кончено. Их расстреляют ракетами, и тот, кто не будет убит, останется под камнями.

Высоко над стенами ущелья сверкнула молния. Ее длинный язык на мгновение осветил дно и жуткую картину развернувшейся там битвы, затем все опять погрузилось во тьму. Фелан потер глаза, ему показалось, что сквозь дым и мрак он увидел спасение. Он заморгал глазами, инстинктивно поднял руки, чтобы протереть их, но вспомнил, что на нем надет нейрошлем.

Фелан включил вспомогательный монитор и прокрутил последнюю минуту битвы. Да, он не ошибся, на стене ущелья стояли боевые роботы клана. Теперь Фелан мог даже различить машину Наташи Керенской.

Помощь, это пришла помощь.

Фелан включил опознавательные огни. Остальные воины его звезды заметили это и сделали то же самое. После прихода Наташи звезда Фелана с удвоенной энергией взялась за комстаровцев. Казалось, что камни ущелья закипели от огня. Лавина снарядов и ракет устремилась на комстаровцев. Фелан слышал в наушниках чей-то голос, но в грохоте битвы ничего не понимал. Только через минуту он догадался включить тактический канал связи и сразу же услышал взволнованный голос Наташи Керенской:

— Повторяю! Мы заблокировали выход из ущелья. Звезда «Секира», направляйтесь к нам. Противник в кольце. Он либо рванется на нас, либо уйдет на восток, навстречу нашим войскам. В любом случае это — победа. Повторяю...

— Вас понял! — перебил Наташу Фелан. — Продолжаем атаку.

Военный регент с ненавистью смотрел, как боевые роботы Тринадцатого гвардейского полка Клана Волка громят батальон «Альфа». Теперь само существование Двести восемьдесят второго дивизиона оказывалось под угрозой. Рота «Гамма», зажатая между звездой Фелана и пришедшими ему на помощь роботами, отчаянно отбивалась, но Фохт понимал, что это уже предсмертная агония. Остатки батальона «Альфа» тоже долго не продержатся и начнут отходить. Путь отступления, как видел военный регент, у них всего один — на запад, навстречу мощному соединению клана. Был и второй путь — пробиться сквозь ряды роботов клана, но такой ход приведет к большим потерям. Послушник Даркович повел своих воинов туда, откуда на «Альфу» набросилась звезда Фелана. Фохт одобрительно кивнул.

«Молодец Даркович, отвлек весь огонь на себя», — подумал военный регент и включил связь.

— Хеттиг, сколько времени до прихода два восемь два?

— Одна минута. Передовые части дивизиона уже вступили в боевой контакт с кланом.

Военный регент посмотрел вверх, туда, где блестел огнем и сталью боевой робот Наташи Керенской. Включив широкополосный обзор, Фохт начал внимательно рассматривать боевые роботы клана, затем перевел взгляд вниз, в ущелье. Первое, что увидел Фохт, был дымящийся «Головорез». Боевой робот, осыпанный со всех сторон ракетами и снарядами, рухнул, и это словно послужило сигналом для остальных комгвардейцев. Остатки батальона «Альфа» бросились врассыпную.

Когда роботы Клана Волка начали прыгать вниз, в ущелье, даже у Фохта, ветерана сотен битв, волосы зашевелились на голове. В эту минуту он хотел лишь одного — чтобы его воины спаслись. Военный регент молился, чтобы остатки его батальона побежали в одном направлении, навстречу подходящему дивизиону. Фохт не сомневался, что Наташа Керенская и ее воины бросятся добивать «Альфу» и попадут в засаду. Тогда все будет кончено, против дивизиона воинам клана не продержаться и пяти минут. Так думал Фохт и страстно желал, чтобы его ожидания сбылись. Его не смущало, что его Двести восемьдесят второй дивизион состоял из необстрелянных воинов. Это было не важно, они своей численностью задавят Наташу. Конечно, существовала вероятность, что Наташа и ее воины прорубят себе дорогу сквозь линию наступающего дивизиона, но военный регент гнал от себя эту мысль.

— Проклятая буря, — проговорил Фохт. — Жаль, нельзя поднять в воздух авиацию. Хеттиг, как ты думаешь, наша артиллерия смогла бы накрыть это чертово ущелье?

— Вполне, — ответил оператор. — Далековато, конечно, но если немного подвинуть вперед две-три передовые батареи...

— Выполняйте, — перебил Хеттига Фохт.

— Готово, — ответил Хеттиг через минуту. — Батареи находятся на позициях.

Регент Сюзэн Литто посмотрела на распечатку и включила систему открытой связи.

— Сектор девять один, пять три четыре. Четыре залпа. Траектория — высокая, впереди горы. Готовсь!

— Принято, — раздался тягучий голос стрелка Боба Рула. — Но там же наши войска.

— Через тридцать секунд там уже никого не будет, — бесстрастно произнесла регент. — Огонь!

У Фохта отлегло от сердца. Когда первый ракетный залп ударил по ущелью, там оставалась всего одно звено боевых роботов батальона «Альфа». От удара ракеты раскрылись, из них вылетели тысячи маленьких шариков, начиненных горючей смесью, и заметались по ущелью. В считанные секунды ущелье превратилось в огненную реку.

«Дикая Кошка» клана таяла на глазах. Броня робота плавилась и тонкой струйкой стекала по груди и ногам. Черный дым повалил из многофункционала.

— Ну что, слезает с тебя шкура? — прошептал Фохт.

Робот сделал несколько неуверенных шагов вперед и рухнул. Огненная волна поглотила его. Проливной дождь гасил пламя, но тут последовал второй залп артиллерии. Нескольких роботов подбросило вверх. Они упали в пекло и тут же превратились в груду расплавленного металла.

Гвардейский полк Клана Волка начал отступать из ущелья, поэтому два других залпа не нанесли роботам никакого вреда. Пальцы Фохта забегали по невидимой клавиатуре, и компьютер раскрыл перед военным регентом другую картину. Фохт увидел авангард уходящего батальона «Альфа».

— Поторапливайтесь, поторапливайтесь. Соединиться с Двести восемьдесят вторым вы должны немедленно. Иначе нас ждет поражение, — прошептал военный регент.

Система «Дракон», снабжающая Фохта видеоданными, повернула объективы в сторону от ущелья, и он увидел авангард Двести восемьдесят второго дивизиона. Мрачные предположения Фохта сбылись, боевые роботы клана вклинились в ряды Ком-Гвардии, опрокинули нескольких роботов, и не снижая скорости, начали пробивать себе дорогу. Необстрелянные, перепуганные внезапным появлением противника воины Ком-Гвардии опешили и практически не оказали никакого сопротивления. Воины клана прорвались сквозь дивизион без потерь.

Нахмурившись, военный регент посмотрел вверх, на вершины, окружающие ущелье. Засевшие там роботы Клана Волка осыпали его дивизион ракетами и лазерными очередями. Внимание Фохта привлек многофункционал клана, громадный «Гладиатор». Мощный боевой робот стрелял из ПИИ, нанося роботам Ком-Гвардии ощутимые потери. «По всей вероятности, это робот одного из командиров», — подумал Фохт и забарабанил по клавиатуре, увеличивая размер «Гладиатора».

— Ага, — произнес военный регент, увидев на увеличенном изображении «Гладиатора» эмблему клана и под ней пять золотых звезд. — Так, значит, ты Хан? Кто? Наташа Керенская или сам Ульрик? — Фохт не успел включить систему идентификации. К «Гладиатору» прорвался боевой робот Ком-Гвардии «Горец» и, подняв руки, осыпал робота клана шквальным огнем.

«Гладиатор» пошатнулся и начал поворачиваться, но тут «Горец» дал по нему залп из винтовки Гаусса.

Серебристый снаряд попал в голову «Гладиатора». На землю полетели куски раздробленной брони. В считанные секунды под ударами комстаровца голова боевого робота, а с ней и кабина пилота оказались без защиты. Из жерла орудия снова взметнулось пламя, и новый снаряд насквозь пробил голову «Гладиатора». Руки робота опустились, сам он начал медленно валиться навзничь. Увлекая за собой груду камней, «Гладиатор» рухнул в ущелье.

«Водитель мертв», — констатировал Фохт. Как бывалый воин, он понимал, что, если каким-то чудом воин и остался жив после двух залпов, падение с такой высоты убьет его.

Но военного регента больше заботил водитель «Горца». Воин поступил правильно, он понимал, что гибель «Гладиатора» и его водителя, определенно командира высокого ранга, имеет большое моральное значение. И действительно, воины клана дрогнули. Фохт сразу почувствовал, что в их рядах началась легкая паника. Почувствовал это и батальон «Альфа». Окрыленные гибелью «Гладиатора», комгвардейцы набросились на роботов клана, осыпая их точными залпами. Воины клана не выдержали атаки и начали в беспорядке отступать.

Торжество Ком-Гвардии продолжалось недолго. Фохт первым увидел приближающийся батальон Пауков. Выстроившись в цепочку, роботы клана синхронно подняли руки и дали залп.

Раздался мощный взрыв. Изображение перед глазами Фохта начало таять. Тщетно он пытался улучшить его. Роботы клана дали еще один залп, и изображение исчезло совсем. Военного регента окружила темнота.

XLI

Поместье Малеров, Элайна Трелл

зона оккупации Клана Нефритовых Соколов

17 мая 3052 г. (семнадцатый день операции «Скорпион»)

Одетый, как и остальные элементалы, в шорты, Кай стоял у аэрокара. Шли последние приготовления к одеванию бронекостюма. Слэйн, поглядывая на Кая, укорачивал рукава и штанины. Таман и Локе, улыбаясь, следили за его действиями. Иногда они перемигивались и заразительно смеялись. Немного поодаль, наблюдая за происходящим и прячась за спины Малеров, стояла Дейра. Ей было не до смеха.

Кай едва сдерживал себя — столь велико было в нем желание подойти к Дейре и в который уже раз успокоить ее. Он понимал Дейру, страшные видения войны и смерти, заполняемые любовью ночью, днем наваливались на нее с новой силой. Кай посмотрел на Дейру и улыбнулся. Какой бы слабой ни была его улыбка, она отразилась на лице девушки.

Таман взял нижнюю часть бронекостюма и направился к Каю. Увидев это, Кай ухватился за край борта аэрокара и подтянулся. Потерев друг об друга подошвы ног, сбрасывая с них налипшие листья, Кай ждал основного момента. Наконец Кай медленно опустился в бронекостюм. Внутренняя часть его, отделанная черной, на вид грубой тканью, была очень мягкой. Ноги свободно скользнули вниз, в тупоносые ботинки.

— Ну как? Не жмет? — спросил Таман.

— Нет, — ответил Кай. — Точно по размеру. Вчера в левом колене жало так, что я даже ногу не мог согнуть, а сейчас — просто прекрасно. — Кай присел, встал и утвердительно кивнул. — Здорово, — произнес он, застегивая зажим на поясе.

— Все правильно, — произнес Мальтус.

Локе и Слэйн надели на Кая нагрудную броню и пристегнули к ней рукава. Ладони Кая скользнули в удобные перчатки. Три пальца, большой, указательный и средний, оставались открытыми. Поверх правой перчатки располагалась металлическая лапа с острыми как бритва когтями. Кай подвигал открытыми пальцами, и когти угрожающе зашевелились.

— Лапа работает нормально, — произнес Кай, улыбаясь.

— Так и должно быть, — констатировал Таман, пристегивая нагрудную броню к нижней части костюма. — Проверь еще раз, — посоветовал он, и Кай снова задвигал лапой. — А теперь повтори, что нужно сделать, чтобы выстрелить из пулемета. И говори все, от начала до конца, — приказал он.

Кай кивнул.

— Пулемет устанавливается на тыльную часть левой руки. В действие он приводится так. Сначала я целюсь, вытягивая указательный и средний пальцы. Как только я сгибаю большой палец вниз и обхватываю его мизинцем и безымянным пальцем, пулемет стреляет. На правой руке монтируется лазер, процедура включения его такая же.

Повторяя правила, Кай проделывал пальцами то, о чем говорил. Он понимал, что должен довести свои действия до автоматизма, и за несколько дней обучения ему это удалось. Каю нравилось оружие, которым ему предстояло пользоваться, и простота обращения с ним. И действительно, чтобы мгновенно поразить цель, нужно было всего лишь показать пальцами в ее сторону и проделать одно движение. Очень странное, но и в этом тоже была своя мудрость. «Все верно. Нет таких движений, которые включали бы в себя сгибание большого пальца вниз. А уж еще и обхватывать его безымянным пальцем и мизинцем и вовсе никому в голову не придет, — думал Кай. — Так что случайные выстрелы просто невозможны».

Надев и пристегнув рукава, Слэйн начал застегивать нагрудную часть бронекостюма. Для этого на спине его был сделан металлический нахлест. Последними надевались наплечники. Они не только дополнительно защищали грудь, но и предохраняли шею. Слэйн поднял гофрированный воротник и установил его так, чтобы он не тер Каю подбородок. Кай усмехнулся, он вспомнил, что броня элементала похожа на костюм водолаза, в который он не раз уже облачался.

Кай посмотрел на Тамана.

— Спасибо за помощь, — произнес он. — Если бы не ты, мне бы эту штуковину ни за что не надеть. А как вы сами надеваете бронекостюмы? — спросил он. — Особенно в экстренных случаях, когда сделать это нужно очень быстро?

— Вопрос понял, — улыбнулся Таман. — Мы раздеваемся лежа и, как правило, не отстегиваем от нагрудной части рукава. Так что надевать костюм в экстренных случаях не так уж и долго, нужно только быстро вползти в него.

Кай засмеялся.

— Да, — согласился Таман. — Тебе сейчас такого не сделать, но, если подольше потренируешься, сам поймешь, что это довольно просто и быстро. Ты лучше скажи, не жмет ли где? Учти, что в бою это может здорово сказаться. Устанешь. Ну-ка, пошевелись.

— Отлично, — повторил Кай. — На прошлой неделе было значительно хуже, — пошутил он, вспомнив, как первый раз надел бронекостюм. Сейчас он уже не казался таким громоздким и объемистым.

Подошел Локе, держа в руке шлем и лист дополнительной нагрудной брони. В ту же секунду к Каю подбежала Дейра.

— Подожди, хорошо? — обернулась она к элементалу. Могучий воин молча кивнул. Мальтус с любопытством смотрел на Кая и Дейру.

— Ну как я выгляжу? — попробовал пошутить Кай.

— Это очень подходит тебе. Теперь у тебя не только стальное сердце, но и тело.

Кая поразил тот серьезный тон, каким говорила Дейра.

— Ты ошибаешься, — возразил он. — У меня совсем не стальное сердце, и ты это хорошо знаешь. Я люблю тебя.

Девушка кивнула, затем положила руки на броню и прильнула головой к груди Кая.

— Я знаю, что ты любишь меня. И я тебя тоже люблю. Я хочу, чтобы ты знал... — голос Дейры дрогнул.

— Знал что? — спросил Кай и попытался обнять ее, но движения одетых в металл рук были такими неуклюжими и резкими, что Дейра испугалась. — О чем ты хотела сказать?

Смахнув со щеки слезу, девушка неловко улыбнулась.

— Ты самый лучший воин на планете, — прошептала она. — Ты не погибнешь, нет. — Дейра приподнялась на цыпочки, поцеловала Кая в губы, затем молча повернулась и пошла к Малерам.

Кай хотел броситься за ней, протянул руку, но металлическая лапа тут же среагировала на движение — раздался щелчок, и из защитного кожуха выскочили мощные когти.

Когда Локе надевал на него шлем, Кай видел, как Хильда Малер, обняв Дейру за плечи, увела ее в дом.

К Каю подошел Эрик, вертя в руках одну из защелок шлема.

— Не переживай, — сказал он. — Женщины не любят смотреть, как их мужья собираются на войну. Кай уклончиво пожал плечами.

— Чего еще скажешь на прощание? — спросил он ветерана.

— Представь, сколько будет у нее в глазах радости, когда ты вернешься, — проговорил Эрик, крепя защелку на шлем. — Дейра — сильная женщина, герр Аллард, и вы нужны друг другу. Поэтому будь осторожен, гибель одного из вас повлечет за собой гибель другого.

— Спасибо, Эрик, — произнес Кай.

Когда последний лист брони был укреплен на груди Кая, Локе застегнул гибкий металлический пояс. Теперь бронекостюм представлял собой единое целое. Кай ощутил, как ткань внутри его сжалась, облегая тело. Через несколько секунд раздался тихий шум — и уменьшился размер ботинок. Одновременно Кай почувствовал, как их подошва начала утолщаться. Кай пошевелил ступней, подошва, при всей своей толщине, оставалась такой же эластичной.

Внезапно перед глазами Кая возникло голографическое изображение. Кай отчетливо видел всю местность вокруг себя, только в уменьшенном виде. Внизу, под голограммой, находились два ряда квадратов-сенсоров. Кай посмотрел на один из них, под которым стояли буквы «ИК», — и все вокруг переменило цвет. «Прибор ночного видения», — сообразил Кай. Он посмотрел на квадрат с надписью «ВИЗ» — и голограмма приобрела исходные цвета. Кай перевел взгляд на квадрат «ТАКОМ» и произнес:

— Проверка систем закончена. Слышимость хорошая, даже слишком. У вас не возникает в бою проблем с радиосвязью? — спросил Кай. — Ведь каждый шорох слышен, даже трудно сориентироваться.

— Одно из основных заповедей элементала в бою — молчание, — ответил Мальтус. — Говорунов среди элементалов нет, таких мы гоним.

— Извини, — сказал Кай и улыбнулся, увидев, как напряженно Мальтус смотрит на него. — Я спросил, не подумав, — признался Кай и заметил, что выражение лица Мальтуса потеплело.

Кай знал, что надетый на него бронекостюм является последним словом техники кланов. В нем на планете с обычной гравитацией Кай мог легко и непринужденно поднять вес в пятьсот килограммов, а стальными когтями пробить или оторвать с корпуса робота лист брони. Такой хрупкий материал, как человеческая кость, ломалась от легкого сжатия когтей. Несмотря на громадный вес, одетый в бронекостюм воин обгонял автомобиль и перепрыгивал через пятиметровые стены. Имелись еще и прыжковые двигатели, которые позволяли воину взлетать до двадцати метров и выше, но Мальтус отключил их. Их использование требовало длительной тренировки, которой у Кая не было. Локе надел шлем и включил связь.

— Еще раз запомни, Кай, — сказал он. — Приведя в действие вооружение, ты можешь стрелять в любой момент. Как, ты уже знаешь. Отключаются системы вооружения тоже взглядом, но не все. Пулемет всегда находится в боевом режиме. Пока ты находишься в костюме, ты можешь в любой момент стрелять из него.

— Ясно. Это на случай внезапной встречи с противником.

— Совершенно верно, — подтвердил Локе. — Кстати, в случае, когда бронекостюм поврежден или ты ранен, автоматически выдается сигнал, и мы слышим его. Параллельно срабатывает система жизнеобеспечения воина, вскрываются ампулы с обезболивающим, им пропитывается ткань, и лекарство постепенно вводится в тело. Костюм также оказывает лечебное воздействие. Если воин получил сильный ожог, внутренняя ткань начинает генерировать искусственную кожу. Экстренная связь у тебя перед глазами, но пользоваться ей следует только действительно в самые критические моменты.

Кай улыбнулся и поднял руки. Ему хотелось побыстрее ощутить себя в новом качестве. Он довольно хмыкнул, руки двигались плавно и мягко. Кай пошел вперед, к одному из элементалов, обвязанному ветками. Ступать было легко и приятно. Кай развернулся и подошел к Мальтусу.

— Спасибо тебе за эту высокую честь, — произнес Кай. Элементал положил на плечо Кая руку с мощной лапой.

— Вот теперь, Кай, ты знаешь, что такое чувствовать себя настоящим воином. Поехали, у нас немного времени.

Мальтус и Кай направились к аэрокару, в кузове которого уже расположились элементалы.

Сидевший за рулем Гэс радовался, как ребенок. Кай подумал, что его приподнятое настроение вызвано отсутствием необходимости ехать по дорогам, ведь аэрокар двигался на воздушной подушке. Именно поэтому Гэс повел машину по таким дебрям, в которые можно было вполне и не заезжать.

Машину швыряло из стороны в сторону. Гэс, видимо, находил особое удовольствие в том, чтобы потрясти воинов. Элементалы скрипели зубами и глухо ругались на бойкого водителя, им приходилось со всех сил наваливаться на винтовку Гаусса, чтобы та не вылетела из кузова.

Голубчик Костосо находился в глубине континента, к северу от поместья Малеров, Валигия же располагалась в четырехстах километрах от него, на западе, на побережье Черного моря. Если бы Мальтус не запретил ему делать это, Гэс охотно бы повел аэрокар по морю и тогда вытряс бы из воинов душу. Хотя мысль войти в Валигию через порт была очень заманчивой, уменьшался шанс натолкнуться на слишком бдительный патруль Ком-Стара. Мальтус долго взвешивал эту идею и почти склонился к ней, но, когда увидел, как Гэс водит машину, сразу понял: при такой езде винтовка Гаусса будет потеряна в море.

При нормальном движении до Валигии было часа четыре, Гэс умудрился легко преодолеть его всего за три. Когда аэрокар влетел в город, Гэс повел себя крайне предусмотрительно. Он соблюдал все правила движения, был осторожен и вскоре подъехал к свежевыкрашенной стене крепости Ком-Стара.

Остановив машину неподалеку от главных ворот, Гэс Майклз повернулся, открыл люк, связывающий кабину с кузовом, и крикнул:

— Приехали, ребята! Комстаровский централ, как заказывали. Что будем делать? Расплачиваемся и уходим или подождать вас? Учтите, сумма на счетчике порядочная.

— Я тебе покажу сумму, — кряхтя, прошипел Мальтус. — Оставайся в кабине, двигатель не глуши. Все готовы? — спросил он воинов. Послышались тихие утвердительные ответы. — Отлично. Тогда вперед! — скомандовал Мальтус и первым выпрыгнул из машины.

Очутившись на земле, Кай задействовал пулемет, установленный на левой руке, и небольшой лазер, смонтированный на правой. Вся эта операция заняла доли секунды. Для того чтобы привести оружие в боевой режим, Каю достаточно было только посмотреть на соответствующие квадратики под голографическим изображением. Глядя на свои металлические руки, Кай вспомнил отца и прошептал одними губами: «Я справлюсь. Можешь не волноваться за меня».

Кай улыбнулся, к нему вернулось обычное чувство уверенности. Стоя у заднего борта кузова, он напряженно осматривал верхнюю часть стен крепости, ища солдат. Но стены были пусты, комстаровцы пока не видели нависшей над ними опасности. Все было тихо, на вышках никто не появлялся, не выли сирены. Продолжая осматривать стену, Кай удивился безмятежной обстановке. Недалеко от аэрокара тянулись два мощных кабеля. Они шли с территории крепости, нависали над ее высокими, восьмиметровыми воротами и проходили вдоль всей улицы. В центре крепости стояла громада трансляционной башни, сердца представительства Ком-Стара. На ее вершине красным пульсирующим светом мигал прожектор.

Следующим после Кая, держа в руках два свернутых в кольца троса с кошками на концах, выскочил Локе и бросился к ближайшему дому. Таман вытащил из машины тяжелую стальную балку. Откинулся правый борт аэрокара, и появился Слэйн с винтовкой Гаусса и легкими самодельными козлами для нее. Увидев, как Таман загоняет в ствол орудия балку, Кай поморщился. Думать о том, что его любимое оружие будет испорчено, ему очень не хотелось.

— Локе! Орудие готово! — крикнул Мальтус и установил свой лазер на стволе. Используя его как прицел, он навел винтовку Гаусса на ворота, посмотрел, металлической лапой слегка повернул его вправо и снова крикнул: — Есть цель! Как там наверху?

— Все спокойно! — ответил Кай.

Локе подпрыгнул и подбросил вверх один канат, затем второй. Раздался щелчок, кошки, коснувшись кабелей, прочно сели на них.

— Есть контакт! — крикнул Локе.

Как и большинство проходящих поверх домов кабелей, эти тоже не были заизолированы. Времени оставалось в обрез, поскольку от долгого соприкосновения с кабелями тросы могли попросту расплавиться. Мальтус схватил концы тросов, бросился к орудию и коснулся аккумуляторного отсека. Прогремел выстрел, балка вылетела из орудия и, ударив в центр ворот, сорвала их с петель. Мощные стальные листы устремились на территорию крепости, сшибая на своем пути послушников. Раздались истошные крики. Кай выскочил из-за кузова и навел пулемет туда, где секунду назад находились ворота. Из двери главного здания начали выскакивать комстаровцы. Кай согнул большой палец, сжал его и начал поливать противника короткими пулеметными очередями. По камням крепости потекла первая кровь.

Очистив путь, Кай бросился внутрь крепости, за ним бежал вперед Локе. Влетев на территорию, воины открыли огонь по всему, что только двигалось перед их глазами. Ком-старовцы метались от здания к зданию, от стены к стене, стреляли, но что могли сделать их пульки против бронекостюмов? Тяжелый пулемет на левой руке Кая грохотал не останавливаясь, и каждый выстрел уносил с собой жизнь одного из комстаровцев. В азарте боя Кай даже не понял, что он может расправиться с целой ротой противника. Его не удивляла та легкость, с которой он убивал.

«Вперед! Только вперед! Я должен выполнить то, что мы задумали!» — подбадривал он себя.

Вместе с Локе Кай подбежал к дверям тюрьмы, вышиб ее и увидел двери, ведущие в подвал. Внезапно перед Каем возник комстаровец с автоматом в руках. Ствол автомата трясся, изрыгая огонь. Не обращая внимания на шлепки пуль по бронекостюму, Кай рванулся к камерам. Позади раздалась короткая очередь, и комстаровец, сраженный пулеметом Локе, рухнул на землю. Согласно выработанному плану, Локе должен был оставаться у входа и прикрывать Кая. Кай двинулся к одной из дверей. Удара ноги оказалось достаточно, чтобы сорвать ее.

Из-за угла выскочил какой-то комстаровец с автоматической винтовкой и начал целиться в Кая. Кай инстинктивно повел в его сторону рукой с пулеметом, и по стенам зашлепали куски разорванной плоти.

Кай спустился вниз, подошел к одной из дверей и с силой вонзил стальные когти в замок. Рывком Кай выдрал его и открыл дверь. Шестеро элементалов удивленно смотрели на своего освободителя, слишком малорослого, чтобы быть одним из них.

Кай усмехнулся и взглядом включил внешний громкоговоритель.

— Вы свободны, — произнес он. — Выходите. Один из элементалов, черноволосый гигант, недоверчиво оглядел Кая.

— Кто ты? — спросил он.

— Не важно, — ответил Кай. — Меня послал сюда звездный капитан Мальтус.

Кай начал обходить двери камер, срывая или сжигая лазером их замки.

— Выходите, выходите быстрее, — везде повторял он.

Пройдя до конца коридора, Кай взбежал по ступенькам, выбил еще одну дверь и очутился в основном здании крепости, в оружейном зале. Один из охранников комстаровцев вскочил и стал наводить на Кая ракетную установку, но Кай длинной очередью пресек его попытку выстрелить. Второй охранник попытался убежать, но пулемет Кая настиг и его.

Освобожденные элементалы подошли к Каю. Они йсе еще не верили в свое спасение.

— Берите оружие, — сказал, поворачиваясь к ним, Кай. — У нас мало времени, а нужно еще очистить несколько зданий.

Элементалы рванулись в зал. Внезапно в окне засверкали вспышки орудийных выстрелов. Проламывая стены здания, Кай бросился на улицу. То, что он увидел, заставило его застыть от внезапного страха. В крепость откуда-то из города ворвался тяжелый танк «Ротонда». Его приплюснутая башня неуклюже вращалась, выискивая элементалов. Из пусковых установок вырвались две ракеты ближнего боя и с ревом полетели туда, где прятался Локе. Раздался глухой взрыв, стена здания, скрывавшая Локе, задрожала и обрушилась. Кай прислушался, но сигналов о помощи не услышал. «Значит, Локе жив», — радостно подумал он.

«Ротонда» поползла вперед, к Слэйну и Мальтусу. Остановившись, танк начал наводить на элементалов свое орудие. Кай оцепенел, он понимал, что броня элементалов беспомощна перед разрывными снарядами «Ротонды». Он с замиранием сердца ждал выстрела, и тут произошло самое неожиданное. На территорию крепости ворвался их аэрокар и, не снижая скорости, протаранил борт танка. От удара «Ротонда» круто развернулась, а аэрокар, отброшенный в сторону, покатился к воротам.

Кай подпрыгнул. Приземлился он недалеко от гусениц «Ротонды», среди окровавленных тел комстаровцев. Когда танк снова стал поворачивать орудие на элементалов, Кай вскочил и запрыгнул на его башню. Экипаж услышал шум, танк лихорадочно завертелся, но Кай крепко держался за броню башни, вонзившись в нее металлическими когтями. В сотые доли секунды он выжег лазером бронированное стекло иллюминатора и просунул руку внутрь. Раздались истошные крики сидевших внутри воинов. Кай сжал пальцы, и башня утонула в пламени.

Он соскользнул с танка и бросился к стене. Перебегая, увидел, как на одной из вышек возник вооруженный мобильной ракетной установкой комстаровец и выпустил в лежащий на боку аэрокар ракету. Оставляя за собой шлейф серого дыма, смертоносный снаряд ударил в брюхо машины. Мощный взрыв разорвал аэрокар надвое. Кай вскинул руку, но комстаровец уже падал вниз, переполосованный лазерами Мальтуса и Слэйна.

Появились вооружившиеся элементалы. Двое из них бросились вверх, на стену крепости. Забравшись, они отчаянно замахали руками.

— Звездный капитан, — крикнул один из элементалов, — на подходе еще несколько бронемашин!

Кай бросился к горящей «Ротонде» и, опершись плечом, стал толкать танк в сторону входных ворот. На помощь ему подбежал Слэйн. Вдвоем они смогли толкнуть танк, и тот покатился вниз, на улицу, навстречу подъезжающей колонне комстаровских машин. Набирая скорость, «Ротонда» вылетела из ворот как раз в тот момент, когда они уже подъехали. Две первые машины были раздавлены сразу, другие откинуты к стенам близлежащих домов. Легкий аэротанк «Габриэль» уклонился от столкновения и взлетел. В панике его экипаж не рассчитал траекторию, и танк, коснувшись кабелей, вспыхнул и взорвался. Второму «Габриэлю» повезло не больше. Его водитель ушел из-под удара, миновал кабели, но, сбитый с курса выстрелами, опустился прямо на горящий аэрокар и исчез в столбе огня и дыма.

«Ротонда» недолго продолжала свой сокрушающий разбег. Смяв несколько автомобилей, танк напоследок сплющил аэрокар с комстаровской пехотой, вдавив его в стену дома, и остановился. Раздалась целая вереница взрывов — это сдетонировали ракеты, остававшиеся в орудийном отсеке танка. Взметнулся вверх столб пламени.

В дверях главного здания возникла фигура элементала с длинным ножом в руке. Утерев со лба пот, тяжело дыша, воин произнес:

— Все, звездный капитан. Здание очищено, противник уничтожен. Гиперимпульсный генератор в наших руках. Также мы захватили местную станцию. Кстати, из ее последнего сообщения следует, что сюда направляется батальон пехоты, усиленный бронемашинами. И еще: в одном из складских помещений мы нашли шесть бронекостюмов и боевой робот класса «Дайши».

— Тогда бери остальных воинов, и идите одеваться. Как ты думаешь, — Мальтус весело подмигнул Каю, — сколько времени две звезды элементалов продержатся против батальона?

Кай не обратил внимания на игривый тон Мальтуса.

— Я не ослышался? — переспросил он элементала. — Вы нашли боевой робот, да?

— Совершенно верно, — ответил стоящий в дверях воин. — Я сам осматривал его. Внешне все в порядке, хоть сейчас в битву, только нет кодировочных модулей.

— Звездный капитан, — теперь пришла очередь подмигивать Каю, — я не хочу держаться против батальона, я хочу разгромить его. Вы не против, если к двум звездам элементалов присоединится боевой робот?

— Я нисколько не удивляюсь тому, что ты умеешь управлять нашими многофункционалами, — махнул рукой Мальтус.

— И правильно делаете, Мальтус. Именно в «Дайши» я уничтожил те пять роботов, о которых вы несколько дней назад вспоминали.

— Я все понял, — ответил Мальтус. — Только давай иди скорее, мне не терпится проучить комстаровцев за то, что они начали свою операцию «Скорпион».

XLII

Токкайдо

зона интервенции Ком-Стара,

Свободная Республика Расалхаг

20 мая 3052 г. (двадцатый день операции «Скорпион»)

«И если вся эта пляска смерти — во имя слова Блейка, то чем же тогда наш пресловутый гуманист Джером Блейк лучше узурпатора Амариса? — спрашивал себя военный регент и находил единственный ответ: — Ничем. Он такой же мерзавец и чудовище». Проходя в своем невидимом для окружающих, созданном компьютером мире по горам Позористу, Фохт часто останавливался и разглядывал картины прошедших битв. Всюду валялись искореженные машины, разбитые боевые роботы, залитые кровью трупы пехотинцев. Кое-где из недр могучих боевых машин еще вился легкий дымок, временами воздух сотрясали взрывы.

Воины клана растаскивали тела убитых, несли уцелевшие орудия, сливали горючее. Вдалеке показалась колонна пленных комстаровцев. Многие из них были ранены. Они брели, опираясь на плечи своих товарищей. Некоторых несли на собранных наскоро носилках. Неподалеку, возле одного из тел, сотрясаясь в рыданиях, лежали на земле две женщины в изодранных мундирах Ком-Гвардии. На них никто не обращал внимания, лишь вооруженный элементал стоял в стороне. На лице его Фохт увидел сочувствие. Военный регент не удивлялся поведению элементалов. Часто бывая в кланах, он хорошо знал, что жестокие в бою воины помогали своим пленным, даже утешали их. Военный регент вспомнил одну из заповедей воина клана, запрещающую оскорбление побежденного. Унизить противника, тем более того, кто храбро сражался, считалось в кланах недостойным настоящего воина.

Куда бы ни смотрел военный регент, всюду он видел тела убитых. Проливной дождь омывал их. Они тонули в грязи, медленно съезжали в пропасти, исчезая в небытие. Фохт закрыл глаза. К сожалению, его компьютер не мог вознести его в небо, откуда регент уже не видел бы мертвенно-бледные лица и удивленно открытые глаза погибших.

«И так по всей планете, — подумал Фохт. — Мы все время говорим себе и убеждаем других в том, что мы выше и цивилизованнее кланов. Но так ли это на самом деле? Едва ли. Во всяком случае, убиваем мы с не меньшей жестокостью». Головная боль, следствие давнишней раны, в результате которой военный регент потерял глаз, начинала понемногу проходить. «А чем мы, собственно, отличаемся друг от друга? Только самомнением. — Фохт презрительно усмехнулся. — Сколь жалки мы перед лицом вечности».

Он потер висок, и боль окончательно исчезла. «Не ври себе. Разве ты не знал, что именно так все и должно было кончиться? — укорял он себя. — Да нет. Если бы не операция „Скорпион“, потерь было бы значительно меньше».

Над вершинами гор открылся небольшой экран, в котором появилось лицо Хеттига.

— На связи ильХан. Вы согласны поговорить с ним? — спросил оператор.

Военный регент угрюмо кивнул и нажал на клавиши. Компьютер облачил его в помятую, запыленную одежду и придал лицу измученное выражение. Складки на углах рта сделались глубже, морщины на лбу выделились еще ярче. Фохт оглядел себя и усмехнулся. «Похоже, что техника меня приукрасила. В действительности я выгляжу намного хуже».

— Ну что же, Хеттиг, соединяйте меня с ильХаном, — сказал военный регент и, немного помолчав, прибавил: — И сразу же отправляйтесь отдыхать. Я вижу, вы очень устали.

Напротив Фохта появилось изображение ильХана Ульрика. Вождь кланов еще не успел переодеться, на нем был хладожилет и шорты. Окровавленная повязка на правой руке плохо закрывала рану, ноги были в ссадинах. Лицо ильХана было таким же утомленным, как и у самого Фохта.

— Приветствую тебя, ильХан кланов. Твои воины великолепно дрались, — произнес военный регент, надеясь, что его компьютер сможет передать звучащую в его голосе искренность. — Благодарю тебя за то, что ты пожелал поговорить со мной.

— Приветствую тебя, победитель, — ответил Ульрик и торжественно склонил голову. — Честно говоря, не такой я представлял себе нашу встречу.

— Понимаю. Ты хотел увидеть меня на поле боя, — кивнул военный регент.

— Да, — согласился Ульрик. — Но ничего. Возможно, сейчас нам будет легче решить оставшиеся вопросы. Фохт устало улыбнулся и покачал головой.

— Странно, что ты называешь меня победителем, Ульрик. Ведь ты заранее знал не только исход битв, но даже те места, где они произойдут. Кланы потерпели поражение, потому что ты этого хотел.

Лицо Ульрика напряглось. ИльХан медленно прохаживался, старательно обходя разбросанные вокруг него искореженные части боевого робота «Дикая Кошка».

— Да нет, — возразил Ульрик. — Ты ошибаешься. Ты говоришь, что я заранее знал о поражении. В таком случае, выходит, что я посылал своих воинов на верную смерть? Ты хочешь сказать, что я предал их? Нет, Анастасиус, в предательстве меня не может обвинить никто. Ты победил вполне заслуженно, тывыявил нашу слабую сторону и удачно сыграл на ней. Ты нашел способ побеждать нас. Все правильно, — с грустью в голосе продолжал Ульрик, — мы не привыкли к долгим битвам и не готовились к ним. Нас погубила наша самоуверенность.

— Ты не прав, Ульрик, — возразил военный регент. — Это открытие сделал не я. — Фохт протянул руку и открыл одно из мест Токкайдо, где совсем недавно кипела битва. — Первыми вашу слабость увидели Виктор Дэвион и Теодор Курита. Они давно заметили, что кланы не готовятся к затяжным боям и не заботятся о поставках боеприпасов, и попытались использовать это в свою пользу.

Ульрик засмеялся, но смех его больше походил на кашель.

— Ты пытаешься убедить меня в том, что ты не исследовал тактику и стратегию кланов. Зачем? Я же все равно в это не поверю. И не нужно умалять своих заслуг, ты победил, и победил честно. Ты здорово сыграл на том, что накануне битвы мы проводим переговоры с противником, в которых оговариваем условия предстоящего сражения. Да, они помогают нам прежде всего избежать потерь. Мы заранее видим, где у нас будут самые значительные потери, и пытаемся уменьшить их. Если какой-то командир проиграл бой, мы обвиняем его в том, что он неправильно рассчитал свои действия. В этом случае его воины не несут ответственности за своего командира, они не считаются опозоренными и могут участвовать в следующих битвах. Победивших мы награждаем тем, что продлеваем им их генетическую жизнь. И самое главное — нам чужда жестокость войны, мы справедливы и не презираем пленных. — Ульрик ткнул пальцем в расстилающийся перед ним отталкивающий пейзаж пиршества смерти. — Никогда со времен Николая Керенского мы не терпели такого поражения, — с горечью произнес ильХан. — В три дня твои воины уничтожили лучшие части Дымчатых Ягуаров, Шестой драгунский полк и Девятый гренадерский. Оставшиеся в живых бежали с планеты на десятый день. Почему? Испугались грядущих сражений? Нет, их напугало то, что битва длится слишком долго. Они начали сомневаться в себе, потому что не привыкли по стольку дней ждать победы. Ты правильно все рассчитал, Анастасиус. Теперь Дымчатые Ягуары не скоро оправятся.

— Не понимаю, почему тебя так заботят Ягуары? — спросил Фохт. — Они ваши давнишние политические противники. И еще. Я знаю, что между вашими кланами постоянно идет соперничество. Почему же ты уступил Дымчатым Ягуарам право первыми начать битву?

Светло-голубые глаза Ульрика холодно блеснули.

— На этот вопрос тебе никто не ответит, поскольку оба Хана Клана Дымчатых Ягуаров остались лежать в горах Динджу.

— На этот вопрос можешь ответить ты, — невозмутимо произнес военный регент, не замечая пафоса в словах ильХана. — Но я не буду заставлять тебя делать это. Да, я наблюдал за ходом битвы в горах Позористу.

— Следовательно, ты видел гибель Хана Гарда Радика.

— Не только. Еще я видел, как Хан Наташа Керенская и ильХан Ульрик пробивались сквозь выставленные мной заслоны. — Военный регент улыбнулся уголками губ. — Кстати, ты сразу понял мой замысел и тоже приготовился к длительной битве, создал базы боеприпасов и продовольствия. Я знаю также, что все твои многофункциональные роботы были снабжены дополнительными генераторами. Я попытался уничтожить твои склады, но ты перехитрил меня. Все налеты, которые мои воины делали на твои склады, были отбиты. Нет, ильХан, в битве между мной и тобой ты победил.

Ульрик задумчиво погладил свою жиденькую бороденку.

— Это, конечно, так, военный регент, но одна победа ничего не могла изменить. Горы Позористу — еще не весь Токкайдо. На плато Прзено Нефритовые Соколы смогли продвинуться вперед всего на двадцать километров. Соколиную Гвардию ты просто вдавил в плато. Здесь ты немного оплошал, пошли ты туда хотя бы одно резервное соединение — и Нефритовые Соколы бежали бы. Самое страшное началось на вторую неделю битвы, когда Бриллиантовые Аклы были выбиты из долины Кошице. Тогда-то и произошло наше поражение. Клан Медведя-Призрака бился в Спанаке до последнего, но в конечном счете они все равно потеряли все свои позиции, а вместе с ними и весь Седьмой гвардейский полк. Новые Коты всего пять дней удерживали район Лосиджа, но под ударами Ком-Гвардии были вынуждены отходить. В Тосте произошло то же самое, полки Котов позорно бежали. Только Клан Стальной Гадюки выстоял у Холодных Ручьев все тринадцать дней, но чего им это стоило! И несмотря на то что Клан Стальной Гадюки и Медведя-Призрака смогли успешно противостоять твоим войскам, ты все равно победил. А теперь о нашем уговоре. Мы привыкли держать свое слово, в течение ближайших пятнадцати лет кланы не будут продвигаться к Терре. Фохт устало кивнул.

— Наверное, ты посчитаешь меня неисправимым романтиком, если я скажу, что даже пятнадцать лет не стоят таких жертв. Слишком дорогой ценой дался мне этот срок.

— Да нет. — Ульрик посмотрел на Фохта. — Я считаю тебя прекрасным военачальником, который умеет видеть последствия операции и способен щадить своих воинов. — ИльХан вытер со лба пот. — Несколько часов назад мне представили предварительные данные о наших потерях. В Клане Волка двадцать процентов личного состава наших армий убито и ранено. А в среднем по кланам потери составляют тридцать пять процентов. Более шестидесяти процентов техники повреждено, и только половину ее можно восстановить. И я считаю, что мои люди очень легко отделались, — мрачно произнес Ульрик.

— Твои люди? Кого ты имеешь в виду? Разве ты не ильХан всех кланов? — настороженно спросил Фохт, поворачиваясь к Ульрику.

Старый воин покачал головой.

— Эта битва остановила наше продвижение к другим планетам, наш крестовый поход. Поэтому принято решение о том, что в дальнейшем Ханы кланов сами могут решать, что им делать — продолжать войну или придерживаться наших договоренностей. Мне разрешено получать данные о боях и потерях на Токкайдо, но запрещено распространять их. И еще мне предложено продолжать свою деятельность на благо кланов.

«Значит, тебя нейтрализовали. Теперь каждый Хан может идти своим собственным путем, даже не ставя тебя в известность о своих намерениях. Прискорбно», — подумал Фохт.

— Ты хочешь сказать, — проговорил он, — что, если бы Ханы послушались тебя с самого начала, ты бы разгромил меня?

— Анастасиус, ты победитель. Не стоит льстить проигравшему. И не мучай себя, жертвы этой битвы не напрасны, по крайней мере для нас. Ты в две недели научил наших Ханов тому, на что я потратил годы. И уж если ты так хочешь, вот ответ на твой вопрос. Если бы первым в битву вступил я, то в поражении сразу же обвинили бы меня. А что это означает, ты, надеюсь, понимаешь. — Ульрик оглядел жуткую картину, оставленную прошедшей битвой. Повсюду лежали окровавленные тела убитых, валялись разбитые бронемашины и израненные боевые роботы. — Пусть Ханы видят, что несет нам этот крестовый поход и какова будет его цена.

— Нелегко тебе придется, Ульрик, — сочувственно проговорил военный регент. — Ты вождь воинственного, мужественного народа, который привык к битвам, но не привык к поражениям.

— Да нет, Анастасиус, — возразил Ульрик. — Тебе будет значительно тяжелее, чем мне. Меня будут критиковать открыто. У нас, разумеется, есть своя политика, но все споры мы решаем довольно просто. Мы — воины. А вот что касается тебя, — произнес Ульрик, глядя в лицо военного регента, — тут будет все иначе. Но ты не переживай. Я-то понимаю, что операция «Скорпион» не слишком-то сказалась на наших действиях здесь, на Токкайдо.

Фохт вздрогнул.

— Я даю тебе слово, что ничего не знал о ней, — произнес он. — Если бы мне было хоть что-нибудь об этом известно, я бы предупредил тебя.

— Не нужно оправдываться, Анастасиус. Я верю тебе. Ты знаешь, у меня есть к тебе одна маленькая просьба. Пообещай, что ты не откажешь мне.

— Обещаю, — ответил военный регент. — Проси что хочешь.

— В один из ближайших дней здесь состоится битва за родовое имя Уордов. Участников ее ты знаешь, это Фелан и Влад. Позволь им остаться на планете, а не улетать вместе с остальными.

— Пожалуйста, — согласился Фохт. — Могу ли я еще что-нибудь для тебя сделать?

Ульрик отрицательно покачал головой.

— Да нет. Правда, Фелан просил Совет Ханов разрешить пригласить тебя на битву, — сказал Ульрик, и лицо его расплылось в улыбке. — И Ханы милостиво разрешили ему пригласить тебя. Так что мне передать Фелану? Фохт учтиво поклонился.

— Скажите ему, что я польщен приглашением, но присутствовать на битве не смогу. К сожалению, меньше чем через час я покидаю Токкайдо.

— Так быстро? — спросил Ульрик, и в глазах его мелькнуло удивление. — А, понимаю, — кивнул он, — примасу не терпится поздравить вас с победой.

— Боюсь, что ты прав, — уныло ответил военный регент, сложив руки на груди. — Настоятельница Миндо Уотерли срочно вызывает меня к себе. — Фохт помолчал. — Она говорит, что у нее есть для меня достойная награда.

XLIII

Токкайдо

Свободная Республика Расалхаг

23 мая 3052 г. (двадцать третий день операции «Скорпион»)

Наступившая тишина показалась Фелану Келлу Вульфу гнетущей и успокаивающей одновременно. Одетый в облегаюший серый кожаный костюм с ярко-красной звездой на правом рукаве и эмблемой Тринадцатого гвардейского полка клана — красно-черным пауком на левом, молодой воин стоял, высоко подняв голову. Засунув большие пальцы рук за широкий пояс, Фелан гордо, почти высокомерно оглядывал зал. Он решил, что обязательно возьмет с собой в кабину пистолет, а как на это отреагируют присутствующие, ему было все равно. Да и зачем ему обращать внимание на то, что о нем будут говорить эти недобитки. Его клан, Клан Волка, не проиграл на Токкайдо ни одного сражения, а батальон под командованием Наташи Керенской разбил целый полк Ком-Гвардии.

Фелан сжимал в ладони серебряный медальон и вместе с его весом ощущал и важность последнего, главного испытания. Он ждал. Скоро приедет Влад, и тогда их медальоны снова устремятся вниз и упадут в приемную трубку. Они лягут один на другой, и тот, чей медальон окажется наверху, станет охотником. Он назначит тип битвы, а тот, чей медальон окажется внизу, укажет ее место.

Уже четыре раза Фелан проходил через этот почетный ритуал, и всякий раз в схватках за родовое имя Уордов выходил победителем. Только один-единственный раз он убил своего противника и до сих пор жалел об этом. Фелан успокаивал себя тем, что элементал не оставил ему никакой возможности закончить битву бескровно. Бесконечные бои на Токкайдо утомили Фелана, но он был спокоен. Теперь, как никогда, он был уверен в своей победе.

Стоя в центре круга, посреди огромного поля агрокомплекса, хозяин которого, видимо, занимался разведением лошадей, Фелан внезапно почувствовал напряжение. Зрители продолжали прибывать, заполняя стоящее на краю поля здание. В том, что поединок вызывал повышенный интерес, не было ничего удивительного. Имя Уорд, которое носила Сирилла, было для каждого воина клана легендарным, почти святым. «Зрители, конечно, надеются на лучшее, на то, что охотник выберет единоборство без оружия», — подумал Фелан и усмехнулся.

Прямо перед ним стояли видеокамеры, а высоко в воздухе висели громадные круглые экраны. Внезапно на одном из них Фелан увидел двух воинов. Они вышли из здания и направились к центру круга. Одного из них Фелан узнал сразу — это был Влад. Лица другого воина Фелан сначала не разглядел, а когда же рассмотрел его, то едва не вздрогнул от изумления. Вместе с Владом, обняв молодого воина за плечи, к Фелану приближался Конал Уорд.

Подмигнув Владу, он ввел его в центр круга, затем отошел от противников и встал на помост. Высокий, черноволосый, с симпатичным волевым лицом, Хан оглядел противников. Держался он величественно, казалось, что вся его фигура излучает уверенность и силу.

— Я, Хранитель знаний, представляю здесь Дом Уордов. Признаете ли вы меня? — спросил Конал воинов.

«Ах, так вот почему он сюда притащился. Хранитель знаний решил сам представить Уордов», — подумал Фелан.

— Сейла, — ответил он и из уважения к имени склонил голову. Тут же подняв ее, он взглянул на своего противника.

Влад стоял, выпятив грудь и презрительно сжав губы. Большие пальцы рук его также были засунуты за пояс. Фелан посмотрел на него, и лицо его вспыхнуло. Он узнал пряжку, выполненную в виде большой головы волка с глазами из малахита. Это был его собственный ремень, его подарила Фелану возлюбленная, пилот аэрокосмического истребителя. Она погибла, и пояс — это единственное, что у Фелана оставалось в память о ней. Когда Влад победил Фелана, то снял с него красивый пояс в качестве трофея.

Фелан сжал зубы, напоминание Влада о том, что он был рабом, было мучительным. Однако Фелан не собирался показывать Владу, что своей выходкой тот вывел его из равновесия. Ехидно улыбаясь, Влад смотрел на Фелана, но лицо молодого воина оставалось невозмутимым.

«Давай, давай, ухмыляйся. Только посмотрим, как ты на это отреагируешь», — подумал Фелан и, подняв левую руку, провел ладонью по лицу, от глаза до подбородка. Со стороны могло показаться, что он просто потер щеку, но Влад сразу же понял намек и вздрогнул.

Искоса следя за своим противником, Фелан увидел, как напряглось лицо Влада, а глаза его зажглись ненавистью. На левой стороне лица Влада еще был заметен шрам. Уже когда Фелан стал воином, они с Владом попали в западню. Влад был ранен, и Фелан спас его, вынес с поля боя. «Да, теперь все. Битва будет не на жизнь, а на смерть, — подумал Фелан. — Он не успокоится, пока не убьет меня».

Конал перевел взгляд с Фелана на Влада.

— То, что связывает нас, умрет только вместе с нами, — торжественно продолжал он. — Вы — лучшие воины из рода Уордов, и вам предстоит сразиться за родовое имя. Это большая честь хотя бы потому, что род Уордов не только не потерял здесь, на Токкайдо, ни одного из своих представителей, но и покрыл себя еще большей славой. Вы стоите в преддверии битвы, о которой будут вспоминать наши потомки. Вас двое, но только один из вас после сегодняшней битвы будет носить славное имя Уорда.

В молчании противники слушали напыщенную речь Конала.

— Сознаете ли вы, что, сражаясь, вы освящаете своей кровью дело Николая Керенского? Согласны ли вы с тем, что кланы должны стоять выше всех остальных народов? Один из вас проиграет, но даже участие в этой битве поставит его в ряд великих воинов клана. Тот же, кто выиграет сегодняшнюю битву, войдет в элиту элит, станет одним из тех, кем вечно будет гордиться клан. Понимаете ли вы все это и согласны ли вы с моими словами?

— Сейла.

Хранитель улыбнулся.

— Тебе, Влад, двадцать семь лет. Какие заслуги дали тебе право участвовать в битвах за родовое имя?

Влад вскинул голову. Он понимал, что тысячи глаз сейчас смотрят на него, и гордо произнес:

— В своей сиб-группе я всегда был одним из первых. Во время битвы с Кланом Новых Котов я участвовал в разведывательных операциях, за что и получил звание звездного командира. В своем первом бою я убил нескольких пиратов и наемников. Я также взял в плен того воина, который сейчас стоит рядом со мной, — произнес Влад и замолк. Слова его произвели ожидаемый эффект, по рядам зрителей прошел шепот восхищения. Немного подождав, пока шум уляжется, Влад продолжал: — В сражениях за Внутреннюю Сферу я участвовал во всех битвах. На Расалхаге я убил четырех воинов из отборного подразделения «Драконы». Здесь, на Токкайдо, моя звезда ни на метр не сдала своих позиций. В трех предыдущих битвах за родовое имя Уордов я убил двух пилотов боевых роботов и одного элементала.

Конал удовлетворенно кивнул и обратился к Фелану:

— Тебе, Фелан, двадцать один год. Что ты можешь сказать нам о себе? Каковы твои заслуги?

Фелан глубоко вздохнул и заговорил. Голос его звучал твердо, в нем не чувствовалось ни одной нотки волнения.

— Сирилла Уорд выбрала меня в качестве своего наследника. Я был рабом, но доказал свою полезность клану и заслужил право быть принятым в касту воинов. В одиночку я покорил Ганцбург, а на Саталисе пленил сына правителя Расалхага, принца Рагнара. На Гиперионе я руководил защитой дамбы Симмонс и уничтожал предателей в топях болот. Я участвовал в битвах на Диосде и уничтожил командное отделение противника. В битвах за родовое имя Уордов я победил трех человек: элементала, летчика-истребителя и пилота боевого робота.

Почувствовав, что Фелан приближается к главному, Конал попытался заговорить, но Фелан прервал его:

— Еще когда я был рабом, я спас жизнь моему сегодняшнему противнику. Я вынес его с поля боя во время битвы на Радштадте.

Последнюю фразу Фелан произнес больше для того, чтобы уколоть Влада, и это ему удалось. Лицо Влада покраснело, ноздри раздулись. Он положил ладони на пояс и попытался засунуть за него большие пальцы рук, но они не слушались его. Фелан посмотрел на трясущиеся руки противника и отвернулся.

Конал глянул на Фелана с нескрываемой ненавистью. Будь у него, Хранителя знаний, такое заветное слово, которым можно было бы уничтожить Фелана, он не задумываясь произнес бы его сейчас.

— Достаточно. — Конал поднял руки. — Несомненно, вы проявили небывалую храбрость, а ваши подвиги делают вас достойными участия в битве за родовое имя. Я считаю, что ваши притязания вполне обоснованы. И как бы ни закончилась битва, кто бы ни стал в ней победителем, свет ваших прошлых побед да не угаснет! Дайте мне знаки, доказывающие ваше право участвовать в битвах за родовое имя.

Фелан посмотрел на свой медальон и протянул его Коналу. Хранитель принял его и вставил в отверстие. То же самое он проделал и с медальоном Влада.

— Теперь будем ждать, когда медальоны столкнутся и упадут вниз, — произнес Конал. — Тот, чей медальон окажется наверху, станет охотником. Владелец нижнего медальона укажет место битвы. Таким образом, ни у кого из участников не будет полного преимущества. Пусть ваши медальоны решат вашу судьбу, — закончил Конал.

— Сейла, — хором ответили Фелан и Влад.

Конал нажал на кнопку, и блестящие кружочки понеслись вниз. Словно орел, не сводящий глаз с добычи, Фелан наблюдал за своим медальоном. Заметив, что его медальон начинает отставать, Фелан понял, что победил и теперь будет охотником. «Я выиграю эту жеребьевку. Выиграю, должен выиграть», — мысленно повторял Фелан.

Очень скоро его желание переросло в полную уверенность, и Фелан, оторвавшись от конуса, уже начал обдумывать, какой именно тип битвы он предложит Владу. Фелан знал, что сам Влад хотел бы биться в боевых роботах, поскольку здесь ему представлялась блестящая возможность расправиться с Феланом. В первой из двух предыдущих схваток с Феланом Влад выходил против его «Волкодава» в своем многофункционале, и это было серьезным преимуществом. Правда, во второй битве его уже не чувствовалось, потому что на стороне Фелана билась Наташа Керенская.

Биться с Владом в боевых роботах значило пойти на большой риск, а этого Фелан не мог себе позволить. К тому же ему просто хотелось по-хорошему набить Владу морду, и он не мог отказывать себе в этом маленьком удовольствии. Фелан решил, что выберет единоборство без оружия, схватку мужскую и менее опасную для жизни, чем битва в боевых роботах. Несмотря на свою ненависть к Владу, убить его Фелан не стремился, ему было вполне достаточно воспоминаний о том элементале.

Раздался тихий стук, медальоны упали вниз, в трубку. Левой рукой Конал снял с нее крышку и вытащил медальоны. Фелан не отрываясь следил за действиями Хранителя знаний. Тот посмотрел на медальоны и...

Дальше произошло самое неожиданное. Вместо того чтобы объявить победителя, Конал вдруг переложил медальоны из левой руки в правую и высоко поднял их.

Фелан остолбенел. «Это же просто жульничество. Конал обманул всех, — пронеслось в его мозгу. — Ведь теперь медальоны поменялись местами. Это же очевидно. Верхний стал нижним, а нижний — верхним».

Раздался тихий смешок Влада, и это подхлестнуло ненависть Фелана. Он уже собирался выступить вперед и назвать Конала мошенником, но внутренний голос остановил его. «Зачем поднимать скандал? Если ты уверен в своей победе, так какая тебе разница, как прошла жеребьевка, честно или нет? Это же просто агония. Они боятся тебя, вот и пошли на подлог».

— Влад, ты — охотник, — произнес Конал. Влад лениво расстегнул и сбросил с себя куртку, под ней оказался хладожилет.

— Фелан Келл неоднократно заявлял, что он пилот боевого робота. Я никогда в это не верил, поскольку ему приходилось сражаться с малоопытными воинами. Сейчас я готов показать всем, что против настоящего пилота боевого робота Фелан не продержится и пяти минут! — напыщенно воскликнул Влад.

Фелана разбирал смех. Он тоже снял куртку, под которой у него был надет хладожилет.

— Я готов биться с тобой как угодно, — ответил он.

— Фелан! — Как ни старался Конал, но он не мог скрыть своего удивления поведением молодого воина. Хранитель знаний ожидал увидеть на лице Фелана испуг, и решимость воина биться явно удивила его. — Твое право назначить место битвы. Где она будет происходить? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Не вижу причин откладывать битву, — резко ответил Фелан. — Это поле достаточно ровное, нигде не спрячешься, не обманешь. — Он посмотрел в глаза Коналу. — Биться будем здесь и немедленно.

— Сейчас? — Влад криво усмехнулся. — Подумай, Фелан, ведь ты слишком слаб, чтобы сразиться со мной. Во всех своих битвах за родовое имя я убил всех своих противников. Тебя ждет то же самое.

— Позаботься-ка лучше о себе, Влад. Я в битвах за родовое имя убил только одного элементала, да и то он сам в этом виноват. Но ты скоро узнаешь, что я умею убивать. Приготовься к смерти.

Конал поднял руки и воскликнул:

— По машинам, воины, и пусть победит сильнейший!

Фелан резко повернулся и поспешил к своему роботу. Проходя сквозь толпу, он вдруг увидел, как в стоящем рядом здании открылись двойные двери. Вспыхнувший свет резанул по глазам Фелана. Вначале воин подумал, что это вспышки лазеров, но, когда ослепление прошло, он увидел своего «Волкодава». Солнечные лучи скользнули по его броне, и их отражение попало в глаза Фелана. Воин радостно улыбнулся.

На плечо легла чья-то рука. Фелан резко повернул голову! Наташа Керенская смотрела на него, в глазах ее Фелан увидел тревогу.

— Почему ты смолчал? — спросила она его. — Ведь ты видел, что сделал Конал.

— Да какое это имеет сейчас значение! — воскликнул Фелан. — В единоборстве ли, в битве в роботах, все равно я выиграю. Не переживай. — Фелан подмигнул Наташе и положил ладонь на ее руку. — Сегодня родовое имя Уордов станет моим, а Влад умрет. Это я тебе обещаю.

Черная Вдова мягко улыбнулась и хлопнула Фелана по плечу.

— Как жаль, что Сирилла сейчас не слышит тебя. Она не ошиблась, выбрав тебя своим наследником. Ты стал настоящим воином Клана Волков, Фелан. Удачи тебе!

Фелан обернулся и посмотрел в глаза Наташи.

— Таким вы сделали меня. И ты, Наташа, и Сирилла, и Ульрик. Спасибо вам за то, что вы помогли мне. Токкайдо показал, что воины Внутренней Сферы могут побеждать кланы. Теперь пришла моя очередь показать всем, что, несмотря на разницу в воспитании и тренировке, я, выходец из Внутренней Сферы, могу стать одним из лучших воинов клана.

Наташа и Фелан подошли к «Волкодаву». Фелан немного постоял, затем принял из рук Наташи пояс с пистолетом и надел его. Нагнувшись, он пристегнул кобуру к правому бедру, а когда выпрямился, увидел возле себя не Наташу, а Ранну.

Девушка посмотрела на него и обняла.

— Ты самый лучший воин из рода Уордов, — прошептала она. — Когда ты вернешься, мы отпразднуем твою победу.

Фелан поцеловал Ранну и крепко сжал ее в своих объятиях. На какое-то мгновение тела их слились.

— Ранна, я хочу сказать тебе одну очень серьезную вещь, — прошептал Фелан, легонько отстраняя от себя девушку. — Я знаю, что вы с Владом из одной сиб-группы... Я не могу обещать тебе, что он останется жив после нашей битвы.

— Не нужно об этом, — покачала головой Ранна. — Он сам выбрал свой путь. — Она подняла голову и посмотрела в глаза Фелану. — Я люблю тебя, Фелан Вульф, и прошу тебя сделать то, чего от тебя ждут все. Если ты погибнешь, то я буду оплакивать тебя. Но ты не умрешь, я знаю. Сирилла сказала, что ты будешь ее наследником, значит, ты останешься жить. А теперь иди и прими то, что по праву принадлежит тебе.

Фелан поцеловал девушку, затем поднялся по ноге робота, еще раз обернулся, посмотрел на Ранну и полез вверх.

Через люк, расположенный на шее «Волкодава», Фелан влез в кабину, заблокировал вход и включил давление. Он медленно повернул рубильник и услышал, как заработал ядерный двигатель — сердце боевого робота. Сразу же кабина засветилась мягким матовым светом. Заработали индикаторы, замигали сигнальные лампы, вспыхнули экраны мониторов.

«Спокойнее, Фелан. Не торопись, проверь все. Но прежде сядь нормально. — Фелан поправил пояс и поудобнее уселся в кресле. — А теперь давай пройди через всю процедуру. Спешить тебе некуда, давай все с самого начала».

Фелан перегнулся, вытянул из-за кресла четыре провода с медицинскими датчиками на конце и с помощью пластыря укрепил их на плечах и бедрах. Затем другие концы проводов Фелан подсоединил к приборам и занялся охлаждающим жилетом. Вытянув снизу толстый красный провод с двумя миниатюрными вилками на конце, Фелан продел его в пришитые к хладожилету кольца и подсоединил к розеткам у воротника.

Фелан осмотрел кабину, проверяя, не забыл ли он еще чего-нибудь. Удовлетворенно кивнув, он слегка приподнялся, проверяя высоту и ширину кресла, и, удостоверившись, что все нормально, откинулся на спинку. Осталось последнее — подсоединить хладожилет к командному креслу. Эта операция не заняла много времени. Фелан механически нащупал провод с вилкой и вставил ее в розетку у правого подлокотника. Сразу же по вшитым в хладожилет трубкам пошел охладитель. Сам жилет, изготовленный из двух слоев высокопрочных материалов — кевлара и гортекса, представлял собой неплохую защиту даже от пуль крупного калибра.

Фелан начал замерзать.

"Ничего страшного, согреешься. Влад, скорее всего, встретит тебя ракетами класса «Ад».

Фелан надел ремни безопасности, дважды проверил их натяжение и потянулся к расположенной над командным креслом нише, в которой лежал его нейрошлем. Надев его, Фелан укрепил шлем на наплечных пластинах и покрутил головой. Шлем немного сползал влево, Фелан покрепче натянул его, так, чтобы пластины поплотнее прикасались к вискам и затылку, и застегнул на подбородке. Затем он опустил на глаза светофильтр и подсоединил идущие от нейрошлема провода к медицинским датчикам.

Немного посидев, Фелан нажал на кнопку и произнес:

— Проверка голоса. Говорит звездный командир Фелан Келл Вульф.

— Голос опознан, — прозвучало в наушниках. — Продолжайте запуск.

Поскольку опасность подделки голоса существовала, каждый пилот боевого робота программировал свою машину кодовой фразой. Обычно это было нечто вроде заклинания, запоминающегося раз и навсегда. С подобными изречениями пилоты шли в битву, ими же и предохраняли свои боевые роботы от использования их посторонними. Была такая фраза и у Фелана. Вздохнув, он поднял голову и произнес ее:

— Воин обязан выполнять свой долг, но не должен упиваться убийством.

— Идентичность подтверждена. Управление робота в ваших руках, звездный командир.

Сразу же перед глазами Фелана возникло голографическое изображение систем боевого робота, и воин начал проверку вооружения. Три импульсных лазера, установленных в центральной части робота, были проверены быстро. Неполадок в них Фелан не обнаружил, зато они возникли в системе рецикличного управления широкополосного лазера увеличенной мощности, смонтированного на правой руке «Волкодава». Фелан ввел программу, и компьютер ликвидировал их. Боковой широкополосный лазер средней мощности работал прекрасно, так же как и сигнальная система, расположенная в настороженно поднятых ушах боевого робота.

Фелан знал, что Владу дадут робот, идентичный «Волкодаву» как по мощности вооружения, так и по силе брони, поэтому не удивился, когда на вспомогательном мониторе появился силуэт боевого робота «Гадюка», выходящего из северо-восточных ворот здания.

Фелан включил сенсоры и принялся определять тип вооружения, установленного на «Гадюке». Влад готовился к ближнему бою, надеясь в короткое время нанести по «Волкодаву» серию сокрушительных ударов. Для этого на узких плечах «Гадюки» были дополнительно смонтированы две ракетные установки класса «Разрыв». На левой руке «Гадюки» Фелан увидел лазер большой мощности, такой же, как и на его «Волкодаве». Правая рука «Гадюки» была оборудована автоматической пушкой, довольно маломощной, но в ближнем бою, особенно с легким роботом, опасной. На корпусе робота Влад установил огнемет, оружие очень эффективное.

В наушниках затрещал голос Конала:

— Я вижу, воины, вы готовы. Что ж, покажите нам свое умение. Начинайте битву.

В течение почти секунды после того, как Конал дал сигнал, ни один из роботов не двинулся с места. Фелан не торопясь навел на «Гадюку» прицел и дал залп. Раздался вой лазера большой мощности, ослепляющие стрелы полетели по направлению к «Гадюке» и сорвали с плеча робота несколько листов брони. Одновременно импульсный лазер «Волкодава» полоснул по левой руке, корпусу и бедру «Гадюки». Наибольшее повреждение получило бедро боевого робота. Оно покрылось рваными ранами, лопнувшая броня кусками свисала с ноги.

Фелан включил прибор ночного видения, осмотрел корпус «Гадюки» и довольно усмехнулся. Ему удалось в нескольких местах пробить грудь боевого робота Влада. «Похоже, что задет кожух двигателя, — радостно подумал Фелан. — Представляю, какая в кабине жара. Погрейся, Влад».

Ответные выстрелы Влада показали, что атака Фелана была более успешной, чем он даже ожидал. От перегрева мощность вооружения «Гадюки» заметно снизилась.

Большой лазер не принес «Волкодаву» ощутимого вреда, просто срезал несколько листов брони, не задев внутренние конструкции. Вереница снарядов, вылетевших из автоматической пушки, забарабанила по левой ноге «Волкодава», но так слабо, что Фелан без труда удержал робот в вертикальном положении.

Компьютер не останавливаясь выдавал данные о состоянии «Волкодава».

— Пока все нормально, — проговорил Фелан и направил робот на северо-западную часть поля.

Это был довольно опасный и смелый маневр: правая сторона «Волкодава» оказывалась под ударом вооружения «Гадюки». Но Фелан понимал, что Влад стрелять не будет, просто не успеет среагировать. Фелан оказался прав: Влад не ожидал, что его противник пойдет на сближение. Орудия «Гадюки» молчали.

Внезапно Фелан заметил, что и двигается боевой робот Влада как-то неуклюже. Он еле-еле поворачивался, припадая то на одну, то на другую ногу.

— Вот это подарок! — не удержался Фелан от радостного восклицания. — Значит, ко всему прочему у тебя еще и гироскопы повреждены? Отлично! Есть, есть на свете справедливость. Подумать только, ведь я практически одним залпом победил его.

Влад попытался развернуть свой многофункционал так, чтобы встретить приближающегося Фелана огнем из всех орудий, но «Гадюка» уже не была способна быстро двигаться. Руки робота не слушались панели управления.

Фелан остановился, снова поймал в прицел корпус «Гадюки» и нажал на кнопки. В считанные секунды лазеры сорвали с правой стороны робота остатки брони. От удара «Гадюку» развернуло, и следующий залп Фелана попал точно ей в грудь. Влад успел ответить короткой очередью из автоматической пушки. «Волкодав» покачнулся, но Фелан не обратил на слабый толчок никакого внимания. Он посмотрел на экран; компьютер показал повреждения, полученные «Гадюкой» в результате второй атаки. Фелан видел рвущиеся внутренние части робота, струйки расплавленного металла, текущие по ногам робота, и клубы черного дыма. Левая рука «Гадюки» болталась на кабелях. Внезапно сверкнула вспышка, кабели лопнули, и рука робота полетела на землю.

Но Влад не хотел сдаваться. Он включил большой лазер и дал залп. На таком коротком расстоянии выстрел оказался очень эффективным — броня на правой руке «Волкодава» местами превратилась в сгустки расплавленного металла. Одна из выпущенных Владом ракет попала в грудь «Волкодаву» и едва не повредила установленный там импульсный лазер. Снаряды автоматической пушки, сшибая броню, застучали по левой ноге «Волкодава». Фелан сжал зубы.

— Ну, гадина, держись. Сейчас я покажу тебе, как нужно драться, — прорычал он, увеличивая скорость.

«Волкодав» неумолимо приближался к теряющей равновесие «Гадюке».

Фелан не стал наносить еще один выстрел по роботу Влада, это было не нужно. «Гадюка» уже не могла стоять, потеря руки для легкого робота была равносильна смерти. Робот начал крениться и как подкошенный рухнул на бок. Вверх поднялось облако грязи и пыли. Фелан равнодушно смотрел на то, как треснуло и разлетелось в стороны стекло иллюминатора, и на то, как робот лихорадочно задвигал единственной рукой, пытаясь упереться в рыхлую землю и подняться. Вскоре Влад оставил свои бесполезные попытки поднять робот, не удалось ему также и навести на «Волкодава» оставшееся орудие. «Гадюка» затихла.

Фелан сбросил скорость и осторожно подошел к неподвижно лежащему роботу.

Вскоре из иллюминатора показались ноги Влада. Пилот медленно сполз на землю, попытался шагнуть, но покачнулся и оперся руками о корпус поверженного робота. Понимая, что выглядит смешным, Влад снова сделал попытку оторваться от робота, сделал шаг вперед и упал в грязь. Фелан включил громкоговорители:

— Все кончено, Влад. Сдавайся, иначе я буду вынужден убить тебя, — спокойно, безо всякой ненависти в голосе произнес Фелан. И действительно, в эту минуту он почему-то не испытывал к противнику неприязни, только жалость.

Влад сел и, сняв нейрошлем, выкрикнул:

— Вольнорожденная сволочь, ты не победишь меня!

Фелан не хотел убивать Влада, но тот вынуждал его к этому. Фелан поднял правую руку «Волкодава» и нацелил лазер в грудь Влада.

— И ты еще оскорбляешь меня?! — спросил Фелан. — Посмотри вверх! Стоит мне только нажать на кнопку, и ты превратишься в пыль. Ты проиграл, недоносок! Сдавайся!

В бессильной ярости Влад швырнул нейрошлем в ствол лазера.

— Ты можешь делать что угодно, но для меня ты всего лишь вольнорожденный. Ты никогда не станешь равным мне!

— Сейчас посмотрим, — хладнокровно ответил Фелан. Он вздохнул, словно ему предстояло сделать что-то очень неприятное, расстегнул на груди ремни и открыл кабину. Затем Фелан опустил «Волкодава» на колено, а правую руку робота положил на землю, недалеко от того места, где находился Влад. — Мы трижды бились в боевых роботах, и два раза я победил тебя. Если тебе этого мало, давай поговорим еще раз, но уже без оружия. Подожди, я сейчас спущусь, и мы раз и навсегда решим наш спор.

Фелан снял нейрошлем и бросил его за командное кресло, затем вылез из кабины и по опущенной руке робота пошел вниз. Недалеко от локтя робота Фелан остановился и покачал головой.

— Честно говоря, я даже не подозревал, что ты такой дурак, — с сожалением произнес он.

— Какой ты у нас сегодня храбрый! — презрительно крикнул Влад, стягивая хладожилет. — Ведь у тебя есть пистолет. Фелан засмеялся.

— Конечно, ведь из него я и подбил твоего робота.

Фелан расстегнул ремень и отшвырнул кобуру в сторону, затем сбросил хладожилет и пошел навстречу Владу.

Фелан знал, что Влад не силен в рукопашном бою. Однако на этот раз соперник был слаб как никогда. Влад бросился вперед, пытаясь ударить Фелана головой в живот, но Фелан предугадал его маневр. Ударом ноги в лицо Владу он подбросил его в воздух и тут же нанес сильнейший удар в голову. Влад отлетел в сторону, как теннисный мяч, и свалился на землю. Почти минуту он лежал не шевелясь, затем руки его начали слабо двигаться. Влад постепенно приходил в себя. Он встал и, пошатываясь, снова пошел на Фелана.

— А вообще-то ты прав, — сказал Фелан, с усмешкой наблюдая за нетвердой поступью Влада. — Таким, как ты, хлюпиком я никогда не буду. Нет, до такого позора я не дойду, это точно.

Влад взревел и рванулся к Фелану. Фелан легко подпрыгнул и нанес Владу встречный удар ногой в горло. Крик ярости стих, Влад захрипел, схватился за шею и снова упал.

Фелан посмотрел на лежащего противника и, подумав, что он без сознания, отвернулся. В ту же секунду Влад вскочил и попытался сзади наброситься на Фелана, но молодой воин успел обернуться и выбросить вперед правый кулак. Встреченный мощным ударом в бровь, Влад неловко взмахнул руками и осел на землю.

«Пора заканчивать, а то это будет тянуться до бесконечности», — подумал Фелан и зашагал к зданию. В ту же секунду он услышал топот, обернулся и увидел, как Влад, припадая на одну ногу, кашляя и хватаясь за горло, бежит к «Волкодаву».

«Отправился за пистолетом, — понял Фелан. — Давай, давай, а то опоздаешь».

Влад добежал до оставленного Феланом пояса, вырвал из кобуры пистолет и, подняв его высоко в воздух, дико захохотал.

— Что я тебе говорил, мерзавец вольнорожденный! — победно закричал Влад. — Никогда! Слышишь ты, никогда ты не станешь таким воином, как я!

Фелан, прищурившись, с интересом наблюдал за действиями Влада.

— Ты — раб! — продолжал орать Влад. — Я взял тебя в плен, я! ИльХан отнял тебя у меня, но на мне твой пояс. Не волнуйся, умри спокойно, я всегда буду помнить тебя.

Фелан не торопясь начал подходить к Владу.

— Все-таки ты и в самом деле дурак, — произнес он, сокрушенно качая головой.

— Иди, иди сюда, — злобно зашипел Влад. — Ближе, ближе. Я не должен промахнуться, я должен побыстрее убить тебя.

Рука Влада тряслась, он схватил пистолет двумя руками, пригнулся и начал целиться в сердце Фелана.

— Ну хватит. Пора тебе на вечный покой, — произнес Влад с садистской усмешкой и нажал на спуск. Раздался легкий щелчок. В глазах Влада мелькнул ужас. Отступая перед надвигающимся Феланом, он все нажимал и нажимал на спусковой крючок, но выстрелов не было.

— Не стреляет? — сочувственно произнес Фелан. — Очень жаль. Ты, наверное, забыл, что у нас на Токкайдо осталось совсем мало боеприпасов. А у меня их совсем нет. Извини, поиздержался немного.

Лицо Влада стало мертвенно-бледным.

— Безмозглый дурак, — улыбнулся Фелан. — Не порть оружие, там все равно нет зарядов.

Влад заорал и бросился на Фелана. Удар прямой в челюсть сшиб его с ног, но он снова вскочил и снова бросился на ненавистного врага. Фелан схватил Влада за руку и, словно стрелку хронометра, повернул ее вокруг своей оси. Ноги Влада оторвались от земли, он описал в воздухе дугу и упал на спину. На этот раз удар о землю был, видимо, очень силен. Раздался страшный хруст, ноги и руки Влада неестественно дернулись и застыли. Внезапно раздался тихий хрип, и Фелан увидел, как зрачки глаз Влада начали медленно закатываться.

— Как хорошо, что мне не придется тратить на тебя последний заряд, — произнес Фелан и, подойдя к Владу, снял с него пояс. Перекинув его через плечо, Фелан повернулся, но, к своему изумлению, услышал тихий голос Влада.

— Ты воин, — шептал он. — Прошу, убей меня.

— Ну и живучий же ты, — произнес Фелан и прибавил: — Да, я именно воин, а не убийца. И когда ты поймешь эту разницу, вот тогда и выиграешь битву за родовое имя.

XLIV

Дворец, Имперская столица,

Люсьен военный округ Пешт,

Синдикат Драконов

30 мая 3052 г

Шина встретили во дворце очень почтительно. И причиной тому был не его новый шелковый костюм, безукоризненно сшитый императорским портным. Шин понимал, что отношение к нему диктуется не приказом великого Такаси Куриты, а его очевидной симпатией. Однако, несмотря на внешние проявления дружелюбия, Шин все-таки иногда чувствовал некоторую неуверенность и дискомфорт. Что ни говори, а для простого якудзы приглашение к Координатору было событием чрезвычайного значения. Шин неторопливо шел длинными коридорами дворца. После многодневного полета на Люсьен, постоянных прыжков по системам ему было приятно ощутить спокойствие и неторопливую жизнь столицы. Да и костюм был в самом деле неплох — зеленое кимоно, широкий черный пояс и мягкие туфли. После пропитанного потом и пылью мундира он казался майору мягкой пушинкой. Шин искоса поглядывал на вышитые на груди кимоно гербы, ярко-красные на фоне черных кругов, и довольно улыбался.

Еще до аудиенции Шин часами любовался поясом, широким оби. Частью одежды его назвать просто язык не поворачивался, это было настоящее произведение искусства. Вышитый тончайшими золотыми нитями узор, замысловатый, завораживающий, по красоте мог вполне конкурировать с татуировкой на теле самого Шина. Издали узор казался всего лишь причудливым набором линий, и, только приглядевшись, можно было заметить, что это рисунки, фрагменты битв и описание дел Шина, его службы трону.

Войдя в комнату для чайных церемоний, Шин сел на предложенное ему место — слева от камина. Небольшой коврик — татами, на который опустился Шин, был нежно-розового цвета. Искушенный в дворцовых тонкостях майор понимал, что и цвет его кимоно, и цвет коврика, а уж тем более его положение — все это имеет свой смысл. В центральной части комнаты стоял низенький столик, и Шин заметил, что его татами находится совсем недалеко от него, во всяком случае ближе, чем предполагает его общественное положение. Шин всегда был реалистом и, как говорится, знал свое место. Он прекрасно понимал, что, несмотря на все его заслуги перед правителями Синдиката Драконов, особо претендовать на что-нибудь существенное он не мог. Еще во время битвы за Люсьен Такаси Курита недвусмысленно заявил, что ему, как обычному якудзе, при дворе рассчитывать не на что. Только благодаря Теодору Курите, который в трудные времена обороны Люсьена скрепя сердце зачислил на службу некоторых бандитов, Шин смог получить хоть какое-то признание и почести.

Сидя в одиночестве, оглядывая чайную комнату, якудза анализировал свою жизнь и пришел к неутешительному выводу — он достиг максимума из того, что ему положено. «Ничего, — подумал Шин. — Этого тоже немало». По-своему Шин был прав, он достиг многого — из простого бандита он превратился в воина, участвовал в обороне Люсьена и даже удостоился чести возглавить операцию по спасению Хосиро. А подобные дела, какими бы ничтожными людишками они ни совершались,во дворце забывать было не принято. Не говоря уже о том, что некоторое время назад сам Шин не мог и мечтать о том, чтобы быть принятым во дворце. Внезапно Шин вспомнил прорицателя из группировки «Черный туман», древнего старика с длинной седой бородой и пронизывающим взглядом, который когда-то нагадал ему необычную судьбу, и тихо усмехнулся. «Старик в чем-то оказался прав», — довольно подумал якудза.

Послышался шорох. Шин обернулся и увидел, как одна из перегородок-седзи отъехала в сторону и в комнату вошел Теодор Курита. Он повернулся к стоящему в центре комнаты столику, поклонился, затем посмотрел на Шина и кивнул ему, но не вскользь, а довольно почтительно. Шин ответил Теодору долгим глубоким поклоном, как и положено вассалу. Вслед за Теодором в комнату, мелко семеня крошечными ножками, вошла Оми, а за ней — Хосиро. Оба потомка императорского рода поклонились отцу и Шину и заняли свои места на татами. Как Шин и предполагал, Теодор и Хосиро сели рядом на татами, расположенные почти в самом центре комнаты, Оми опустилась на белое татами чуть позади них.

Хосиро выглядел крайне усталым. Темные круги под глазами принца и бледное лицо говорили о бессонных ночах и болях. Шин увидел и следы от инъекций — красно-синие точки на его руках. Принц, как отметил про себя Шин, был одет в такое же кимоно, только цвет герба на его груди был другой. Хосиро садился медленно, чувствовалось, что раны сильно беспокоят его.

Шин не отрываясь смотрел на принца. Для него Хосиро был идеалом правителя, прекрасным полководцем, настоящим отцом нации. На Таниенте отряд выжил только благодаря его смелости и сообразительности. Шин знал, что сейчас о Хосиро слагают стихи и песни, причем делают это не только придворные поэты. Популярность принца росла поминутно, его называли не иначе как вернувшимся из ада. Намекали также и на то, что дед и отец не слишком-то торопились спасать наследника, отчего симпатии народа к принцу только увеличивались. Шину, разумеется, льстило и то, что в стихах, песнях, сагах, рунах, одах, пословицах, поговорках, крылатых народных выражениях и балладах его имя непременно упоминалось рядом с именем принца. Появлялись и картины, на которых, к удовольствию Шина, он видел и себя.

Шин искоса взглянул на Оми. Девушка сидела, слегка склонив голову. Прелестное белое кимоно с тонким розовым кантом удивительно шло ей. Шину показалось, что он уже видел Оми в этом наряде. Он ненадолго задумался и вспомнил, что на голодиске, который он смотрел вместе с Виктором Дэвионом, девушка была в этом же кимоно. Скоро он понял, что и одежда Оми совсем не случайна. В том, что девушка пришла на встречу с отцом и дедом в этом кимоно, есть своя символика. В комнате для чайных церемоний ничего никогда не делалось просто так.

Шин попытался предположить, что затеяла Оми, но мысли его разбегались. В конце концов он стал размышлять о том, что могло ждать его после этой встречи, но от этого занятия его отвлек звук отодвигаемой перегородки.

Шин вскинул голову и увидел, как в открывшемся проеме показался Такаси Курита. Старый правитель сидел на коленях. Он поклонился сидящим и, опираясь на руки, придвинулся к своему татами в центре комнаты. Присутствующие низко опустили головы, почтительно ожидая, когда Такаси займет почетное место.

В отличие от Шина и Хосиро, Координатор был одет в черное кимоно с вышитыми на нем зелеными гербами на красном фоне. Шин пригляделся повнимательнее и увидел, что гербы Синдиката Драконов на кимоно Координатора вышиты точно так же, как на его кимоно. Шин счел это немаловажной деталью.

Тем временем Такаси начал чайную церемонию. Из искусно вырезанного ящичка Координатор достал пять одинаковых, нежно-голубого цвета чашек. Такаси неторопливо выставил их у края стола, но Шин сразу же отметил, что стоят они неровно, некоторые чашки чуть выступают вперед, а третья чашка справа стоит ближе к краю стола, чем все остальные.

По неторопливым, но отточенным движениям рук Координатора Шин понял, что расположение чашек не небрежность и не ошибка. Тя-но-ю, то есть чайная церемония, ритуал совершенства линий и движений, в ней нет ничего лишнего и ничего бессмысленного. Всякий жест в чайной церемонии, всякое движение, даже то, как кладется и заваривается чай, как расставляется посуда, имеет свой тайный смысл. Непосвященному трудно во всем этом разобраться, но Шин понимал все очень хорошо. Он сразу же догадался, что, неровно поставив чашки, Координатор хотел привлечь к себе внимание присутствующих, и ждал.

Координатор повернулся к камину, где на тихом огне стоял небольшой старинный чайник с открытой крышкой, и опустил в него бамбуковый ковшик такой же старинной работы. Согласно классическому ритуалу, ковшик нужно было достать сразу же, но Такаси немного подождал. И это тоже не было случайностью. Взяв широкую плошку, Такаси налил в нее воды, ополоснул края и вылил в огонь. Затем Координатор налил в плошку пять ковшиков воды. Шин внимательно смотрел за действиями Такаси. Особо его заинтересовала плошка. Было похоже, что она самодельная, выполнена непрофессионалом из листа брони боевого робота. Шину показалось, что он даже видит на ней царапины. «Неужели она все-таки существует?» — подумал Шин, вспомнив ходящую среди воинов легенду о том, что после одного из боев на дальних мирах Такаси сам сделал плошку для чайной церемонии.

Такаси поставил плошку на чайник, и в ту же секунду едва тлеющие угли вспыхнули, словно в магическом сеансе, и по комнате распространился пьяняший запах ели. На сердце Шина вдруг стало так радостно, что он улыбнулся. Оглядев присутствующих, якудза увидел на их лицах то же выражение восторга. Улыбался и старый Координатор.

— Добрый вечер, — произнес он, обращаясь к присутствующим.

— Добрый вечер, — ответили ему гости и поклонились.

— Благодарю вас за честь, которую вы оказали мне своим присутствием, — сказал Такаси. — Сегодня исполнилось шестьдесят четыре года с того дня, как я впервые увидел свою возлюбленную, прекрасную Жасмин. — Такаси посмотрел на огонь, затем медленно повернулся к присутствующим. — Чайная церемония — это все, что я могу сделать для вас в благодарность за спасение Синдиката Драконов. Я понимаю, что этого крайне мало... Но доставьте старику радость. Как иначе я могу доказать, что только через служение другим человек удостаивается того, чтобы кто-то услужил и ему.

От воды начала подниматься тоненькая струйка пара. Такаси смотрел на воду и, когда она забурлила, взял в руки ковшик и начал разливать кипяток по чашкам. Наполнив первую чашку до краев, затем отлил из нее немного кипятку в другую чашку, затем в следующую и так до последней. Ополоснув таким образом все чашки, Такаси начал наливать в них кипяток. Когда все чашки были наполнены, Координатор левой рукой открыл шкатулку с чаем, бамбуковой ложечкой взял из нее крупно нарезанные листья чая и положил их во вторую чашку. Небольшой бамбуковой щеточкой он растер листья. Налитый в чашку, кипяток приобрел бледно-зеленый цвет. Такаси слегка повернул чашку вокруг своей оси и подал ее сыну.

— Теодор, ты до конца стоял на своем. Другие бы на твоем месте сдались, но ты проявил выдержку и упорство. Ты спорил со мной, потому что видишь дальше меня. Перед моими глазами начинает расстилаться туман, в твоих же глазах еще день. Твоя способность видеть будущее спасла нас. Если бы не ты, мне пришлось бы принять страшное решение. Боги, избавьте родителей от необходимости расставаться со своими детьми.

Шин внимательно следил за Координатором. Такаси склонил голову над следующей чашкой, третьей от края. Приготовив напиток, он подал чашку своему внуку.

— Хосиро, ты не только принял мантию правителя, но и подвергся страданиям. Ты выполнил свой долг, ради своей нации пошел на муки. Я вижу, что тебе не чуждо сострадание. То, что большинство из твоих воинов выжило на Таниенте, в тылу кланов, — твоя заслуга. Ты заслужил свое будущее.

Склонив голову, Шин слушал тихое постукивание щеточки и нежный звон тончайшего фарфора. Такаси положил в четвертую чашку чай и, слегка выдвинув ее вперед, поставил между двумя остальными. Оми слегка покраснела, поняв, что эта чашка предназначается ей.

— Оми, — произнес Такаси, — внучка моя, ты была настойчива в своем стремлении спасти брата. Я искренне восхищаюсь и горжусь тобой. Счастлив дом, где есть такие женщины. В Доме Куриты не всегда между родственниками царили такие отношения. Твое желание помочь Хосиро, жертвы, которые ты принесла ради него, заставляют меня думать, что будущее нашей семьи светло и радостно. Многие кричат о тяготах, которые война принесла им, но немногие сделали бы то, что сделала ты. Как бы я хотел, чтобы все те, кто меня окружает, были столь же благородны и чисты в своих делах, и помыслах.

Произнеся это, Такаси принялся за чашку, которая стояла пятой в ряду. Шин сразу догадался, что она готовится для него, и еще ниже склонил голову, пытаясь не выдать своих чувств. Он был потрясен словами Координатора. Наконец Такаси закончил и, слегка поклонившись, подвинул чашку с чаем Шину.

— Что я могу сказать тебе, Шин Йодама? — проговорил Координатор, не поднимая глаз.

Шин поразился, такого он не ожидал. Смотреть в лицо слушающему считалось во дворце верхом неприличия, но чтобы сам великий правитель Такаси Курита опустил голову, обращаясь к нему, было знаком высокого почтения.

— Ты был отребьем, — продолжал Такаси. — Разбойником, но заслужил право стать водителем боевого робота. Мы поверили тебе и не ошиблись. Ты стал воином, для которого бушидо, путь самурая, не пустые, ничего не значащие заклинания. Очень многие критикуют моего сына за то, что он принимает к себе на службу якудзу, каким когда-то был ты. Они считают, что бандитам не место в нашей армии. Дай им волю, они тебе глотку перережут. Но я думаю иначе. Я знаю, что ты, простолюдин, человек без образования, не щадил своей жизни ради Дома Куриты, и ценю твои заслуги. Скажу тебе, что не все представители знати могут похвастать таким же благородством. За это и за твои заслуги перед правящим Домом ты достоин Ордена Дракона...

Сначала Шин не поверил своим ушам. Орден Дракона давал заслужившему его титул рыцаря королевства. Шин вздрогнул и едва не поднял голову. Ему казалось, что Координатор или шутит, или смеется над ним. И тут он услышал окончание фразы:

— Но твое прошлое мешает мне наградить им тебя. И тем не менее я нашел способ отплатить тебе за честную службу. Ты, конечно, заметил, что на тебе и на моем внуке одинаковые кимоно. Так вот, я назначаю тебя командиром моей личной охраны. Отныне «Когти Дракона» находятся в твоем подчинении. В твою же честь они получают другое имя и с этой минуты будут называться «Воины Идзанаги».

Шин не двигаясь смотрел на стоящую перед ним чашку с чаем. Он знал старинную легенду о древнем воине по имени Идзанаги, который отправился в ад, победил всех врагов и вернулся на землю. «Совершенно верно. Если сложить все те битвы, которые мы прошли с Хосиро, то как раз ад и получится. Да и врагов мы не меньше уничтожили. Скорее даже побольше».

Тем временем Такаси поправил кимоно и придвинул к себе оставшуюся чашку.

— А теперь мне хотелось бы сказать о главном. Я знаю, что вы все сейчас думаете. Вы хотите сказать, что без помощи Виктора Дэвиона и его воинов нам бы не удалось спасти Хосиро. И это правильно. Я награжу и их. Каждый воин Федеративного Содружества, участвовавший в операции, получит такое же кимоно, как у Хосиро и Шина. Кроме того, я учреждаю денежный фонд, из которого их детям будут платить стипендии все время, пока они учатся. Я также буду просить Виктора Дэвиона принять участие в их судьбе и зачислить в свою личную гвардию. Следить за выполнением взятых Виктором Дэвионом обещаний будет... — Такаси немного помолчал. — Мне кажется, что наиболее для этого подходит тот, кто в будущем станет хранителем чести нашей семьи.

Оми низко поклонилась Такаси.

— А теперь позвольте мне еще раз поблагодарить вас. Все вы герои и заслуживаете высоких почестей, — произнес Такаси, приподнимая чашку. — Здесь нас пятеро. Так давайте же как один думать и действовать во благо Синдиката Драконов. Давайте считать нашу чайную церемонию началом пути к сохранению единства Синдиката Драконов. И посвятим себя служению нашей стране и нашему великому народу.

XLV

Военная база Высшего круга,

остров Хилтон-Хид

Северная Америка, Терра

6 июня 3052 г.

Анастасиус Фохт, военный регент Ком-Стара и победитель кланов на Токкайдо, стоял в центре зала, разглядывая величественный монумент, возведенный в честь его славной победы. Черный мраморный обелиск с массивным постаментом, усыпанным золотыми звездами покоренных Ком-Старом миров, возвышался над Фохтом. Военный регент был не взволнован, а скорее шокирован. Имитировать радость становилось ему все труднее. Он кашлянул и снова начал читать, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более искренне и душевно:

— Сознавая, какую страшную угрозу установлению Священного Порядка несут кланы, следуя приказу примаса Ком-Стара Миндо Уотерли, Анастасиус Фохт и подчиненная ему Ком-Гвардия бесстрашно вступили в битву с захватчиками и разбили их в первые три недели три тысячи пятьдесят второго года. Благодаря победе Анастасиуса Фохта мы смогли возродить основы Священного Порядка в том виде, какими их представлял себе великий Джером Блейк, основатель Ком-Стара.

Фохт замолчал, вглядываясь в текст, хмыкнул и недовольно покачал головой. Несмотря на его неоднократные донесения о потерях, Миндо Уотерли так ничего и не поняла. Или не захотела ни понять, ни увидеть, что победа на Токкайдо стоила Ком-Гвардии тысяч убитых и раненых. В душе Фохт возмущался властолюбием и коварством примаса. Она считала кровавую бойню на Токкайдо всего лишь неплохим поводом для установки очередного памятника.

Миндо Уотерли видела в Токкайдо средство для достижения своей цели — власти Ком-Стара во всей Вселенной. И примаса совершенно не беспокоило, что ее патологическое стремление к господству оставляет повсюду свои страшные, кровавые следы. «Я должен раскрыть ей глаза на реальность», — подумал Фохт и молча расстегнул золоченую пряжку на плече. Скользнула на пол широкая мантия, под ней оказался оливкового цвета костюм офицера Восемьдесят второго дивизиона. Он был поднесен Фохту в подарок в тот день, когда военный регент принимал во Второй армии присягу у новобранцев. К ремню была пристегнута большая толстая сумка, в которой находился список погибших на Токкайдо. Больше всего воинов Ком-Гвардия потеряла в схватке Восемьдесят второго дивизиона с Пауками Наташи Керенской. Анастасиус Фохт положил руку на сумку, пальцы его скользнули по корешку книги и коснулись рукоятки пистолета, спрятанного во внутреннем кармане на бедре. «Я обязан рассказать ей все, что мы испытали на Токкайдо. Кроме меня, сделать это некому».

Обелиск представлял собой высокую стелу, пробитую стрелой. Острие ее указывало на зал истории Ком-Стара. Там, в резной каменной беседке, военного регента ждала примас. Обойдя гранитный многоугольник постамента, Фохт направился в зал. Войдя, он увидел Миндо Уотерли и рядом с ней Шарилар Мори. На настоятельнице была золотая мантия, а на ее любимице — ярко-красная. Военный регент остановился и поднял руку в комстаровском приветствии. Примас в знак восхищения действиями своего главнокомандующего сложила ладони, поднесла их к груди и учтиво склонила голову. То же сделала и Шарилар.

Когда военный регент приблизился к Уотерли, та спросила его:

— Вы, конечно, видели монумент. Как он вам понравился?

— Прекрасный памятник, госпожа примас, — ответил Фохт.

— Я очень рада, что вы довольны, — пропела Уотерли и улыбнулась. Смахнув с плеча упавшую на нее прядь длинных серебристых волос, она продолжила: — За все двадцать лет существования Ком-Гвардии ей еще никогда не приходилось биться с таким опасным и сильным противником. Не будем лукавить, сражение на Токкайдо имеет колоссальное значение для всех нас. — Миндо Уотерли снова улыбнулась. — Честно говоря, Анастасиус, я не верила, что вы способны разгромить кланы. И не только я, многие регенты Высшего круга говорили, что отправлять на битву необстрелянных воинов — безумие. Но мы проявили настойчивость, — с этими словами Миндо посмотрела на Шарилар, — и, как оказалось, правильно сделали.

— Я крайне благодарен вам за ту поддержку, которую вы оказали мне, — ответил военный регент. — Но я удивлен тем, что, кроме нас, здесь никого нет. Где остальные регенты Высшего круга? Разве я не буду выступать перед ними с отчетом?

Примас развела руками.

— Увы, слушать вас некому, — ответила она и хитро посмотрела на Фохта. — Все регенты заняты своими делами. Как вы уже слышали, Анастасиус, наступает новая эра Ком-Стара. И зажглась она с победой на Токкайдо. Считайте, что свет нам принесли вы.

— Надеюсь, вы не хотите сравнить меня с Люцифером? — спросил Фохт.

— Совсем нет, — отмахнулась примас. — Вы наш Прометей. Своей победой вы осветили человечеству путь к новой жизни, к новым знаниям.

Уотерли встала, взяла Фохта за руку и повела в глубь зала. За ними грациозно двигалась Шарилар.

— Сейчас я покажу вам чудо, — сказала примас. — Лучшие мастера Ком-Стара днем и ночью работали над его созданием. Уверяю вас, Анастасиус Фохт, ваш компьютерный мир — детский лепет по сравнению с тем, что вы сейчас увидите.

Войдя в следующий зал, военный регент остолбенел. Перед ним расстилалась целая галерея, в которой было собрано все, что имело отношение к Ком-Стару. Здесь находились все священные реликвии, личные вещи Джерома Блейка и его книги. На стенах висели картины, отображающие историю Ком-Стара от самых первых дней существования до битвы на Токкайдо. На длинных многочисленных столах лежали макеты планет и битв, в которых участвовала Ком-Гвардия. Сердце военного регента защемило, он хорошо помнил и эти битвы, и цену, которую Ком-Гвардия платила за свои славные победы.

Макеты были великолепны, выполнены с большим искусством и старанием. Фохт видел бьющиеся армии, горящие поля, разрушенные города и окровавленные тела воинов. Мастера потрудились на славу, работая над деталями. Им удалось даже передать рваные раны и смертельные муки на лицах умирающих воинов. Фохт с ужасом смотрел на удивительно точно воспроизведенные пиршества смерти. Особенно поразил его макет битвы на Токкайдо, боль о которой еще не истерлась из сознания военного регента.

«Бог мой! — думал он. — Неужели все это было? Да, было, и совсем недавно. Вот сражение под Лаком. А это горы Динджу. А это что? А, Прзено. Точно, там были очень сильные бои».

Как мотылек, привлеченный ярким светом, Фохт в молчании двигался среди пламени битв. Военный регент был подавлен обилием пылающих планет. Примас оказалась права, такой ужасающей реальности его мир, моделируемый компьютером, не давал. Даже у него, старого, закаленного воина, прошедшего сотни битв, кровь стыла в жилах, когда он рассматривал муляжи. Но хуже всего было другое: Анастасиус внезапно вспомнил то, что не могли передать мастера, — жуткие стоны и крики о помощи, проклятия и мольбу умирающих. Поразило Фохта и то, с каким умением, точнее, даже с садистским сладострастием, мастера создавали и выписывали сцены битв. «Неужели эта зараза начинает проникать во все поры Ком-Стара?!» — напряженно думал военный регент, разглядывая эпизоды битвы на Токкайдо. Его начало знобить, он почти физически ощутил ледяной холод Токкайдо, разрушенного, неприютного мира.

Главный сюрприз ждал военного регента в центре зала. Там на громадном столе стоял макет битвы в горах Позористу. Медленно обходя стол, Фохт рассматривал боевые роботы воинов Ком-Гвардии и Клана Волка, отмечая, какой громадный кровавый след оставило их продвижение вперед. Фохт увидел долину, в которой погиб Хан Гард Радик, горящих роботов, подбитую бронетехнику и отметил, что, стремясь польстить настоятельнице, мастера сильно преувеличили потери клана и преуменьшили потери Ком-Гвардии. Фохт устало усмехнулся.

— Да, Анастасиус, — произнесла примас, и глаза ее засияли от восторга. — Вот здесь вся наша слава. Но это только начало нашего шествия, всего лишь маленький шажок. Впоследствии, когда знамя Ком-Стара будет развеваться над всей Вселенной, мы выбросим эти примитивные муляжи. Мы выстроим гигантский театр, в котором будем ставить сцены битв. Мы поразим воображение людей нашим величием и могуществом!

Фохт посмотрел на настоятельницу, увидел ее возбужденное лицо, и в его голове снова, в который уже раз, мелькнула мысль о безумии Миндо Уотерли.

— Зачем вам эти кровавые представления? — спросил он. — Для истории вполне сгодятся и эти макеты. К тому же есть еще и лазерные диски, записи битв. Не проще ли просто повесить гигантский экран? Я уже не говорю о том, что это будет и гуманней.

Уотерли снисходительно посмотрела на Фохта, затем повернулась к Шарилар. В ответ на взгляд примаса Мори улыбнулась тонкой улыбкой. Миндо Уотерли снова посмотрела на Фохта, и тот краем глаза заметил, как вздрогнули плечи Шарилар.

— Ах, Анастасиус, Анастасиус, — томно протянула примас. — Вы воин. Не задумывайтесь, что нужно для истории, а что нет. Просто пишите ее, а уж о том, как ее представить, позабочусь я. Совершенно не важно, как на Токкайдо проходила битва, важно ее символическое значение. Своей победой вы доказали, что Ком-Стар способен остановить орды варваров и спасти народы Внутренней Сферы от порабощения. Теперь на нас будут смотреть как на лидирующую силу, правители станут искать спасения в Ком-Старе.

Прежде чем Фохт успел попросить настоятельницу дать ему необходимые пояснения, она взяла его за руку и многозначительно произнесла:

— Анастасиус, вы правильно сказали: то, что вы видите сейчас, — это история, вчерашний день Ком-Стара. Теперь пойдемте, я покажу вам его будущее. И знайте, что это мы с вами являемся его основателями.

Примас пошла вперед, в следующий зал, потянув за собой военного регента.

Войдя в круглое затемненное помещение, Фохт увидел в центре его впадину. Вместе с Миндо Уотерли и Шарилар он взошел на небольшой постамент и стал смотреть вниз. Постепенно снизу начал выезжать макет неба, усеянный разноцветными звездами миров Внутренней Сферы. Фохт читал имена планет, и все больше его охватывал страх. Внезапно в тех местах, где находились миры, управляемые Ком-Старом, начали вырастать громадные бледно-золотые конусы. Они тянулись ввысь, к потолку зала и, касаясь его, загорались ярким желтым светом.

Фохт все понял: золотым светом горели миры, контроль над которым захватывал Ком-Стар. Но удивило его и то, что некоторые звезды начали менять свой первоначальный цвет. Военный регент заметил, что миры Синдиката Драконов, бывшие в начале красными, постепенно становились золотистыми. «Это Люсьен, — подумал Фохт, наблюдая, как меняет цвет еще одна звезда. — А это Новый Авалон».

За ними сменили цвет Сиан и Атреус. Затем из синего в золотистый превратился еще один мир.

— Таркад, — прошептал военный регент и сердце его сжалось. — Мой Таркад, — повторил Фохт.

— Совершенно верно, — произнесла Миндо Уотерли и кивнула. Настоятельница жадно всматривалась в иглы устремленных кверху конусов. — Вы думаете, я забыла свое обещание? — повернулась она к Фохту. — Ни в коем случае. — Примас протянула руку и дотронулась до одной из панелей на стене зала. — Я вручаю вам Таркад, великий правитель Фредерик Штайнер, — произнесла Миндо и победно посмотрела на военного регента.

В ту же минуту перед Фохтом возник еще один макет. Он изображал город, в котором военный регент сразу же узнал Таркад-Сити. Он с любовью рассматривал столицу, но внезапно глаза его натолкнулись на нечто такое, что сбило Фохта с толку. Он увидел в центре города колоссальных размеров дворец, в одном из залов которого стоял великолепный трон, а рядом с ним, положив одну руку на спинку, а другой держа длинный меч, стоял он сам, Анастасиус Фохт.

Мелькавшая в голове военного регента мысль о болезни настоятельницы начала перерастать в уверенность. Он с любопытством смотрел на себя в мраморе и граните. Выполненная в стиле римского классицизма, статуя ему не очень понравилась. Особенно неприятный осадок оставляли лучи света, отходящие от дворца. Они очень напоминали железнодорожные рельсы, Фохт неоднократно видел их на старинных гравюрах. Присмотревшись, он увидел, что недалек от истины: это были дороги, только шоссейные. Они шли к центру столицы с двенадцати направлений, символизируя собой двенадцатиконечную звезду Ком-Стара.

Внезапно раскрылась задняя часть макета, и перед глазами Фохта возникло место, которое он очень хорошо знал. Он увидел большой зал, трон и два боевых робота «Грифона» по бокам. Позади трона развевалось знамя Ком-Стара, на котором был изображен протуберанец, висящий над стальным кулаком Штайнеров. Боевые роботы были выкрашены не в цвета Лиранской Гвардии, белый и голубой, а в цвета Ком-Гвардии.

То, что военный регент увидел дальше, окончательно вывело его из равновесия.

На троне сидел человек с черной повязкой на глазу. Одна рука сидящего была поднята, в ней Фохт увидел книгу с надписью «Великое Слово Блейка».

«Проклятье. В самых страшных снах я видел себя сидящим на этом троне, — возмущенно подумал военный регент. — Неужели она собирается сделать ночной кошмар явью?» — Фохт удрученно понурил голову.

— Ты не ошибся, Анастасиус, — тем временем продолжала примас. — Я сдержала свое слово, этот трон будет принадлежать тебе. Содружество Лиры, как протекторат Ком-Стара, получит все блага цивилизации.

Фохт поднял голову и посмотрел на Уотерли.

— Насколько я понимаю, Ком-Стар собирается покорить Таркад. И как же, позвольте вас спросить, мы будем это делать? Наша армия сейчас в таком состоянии, что ей вовсе не до битв.

— А мы и не будем сражаться! — весело воскликнула Миндо Уотерли и радостно захлопала в ладоши. — Пока вы бились с кланами, я покоряла Внутреннюю Сферу. Я поставила ее на колени! — взвизгнула настоятельница. — Я ввела санкции против всех государств Внутренней Сферы, запретила предоставлять им каналы связи и космические корабли. И это подействовало, Фохт, подействовало. Правда, мы потеряли несколько миров, но ничего, мы их снова вернем. Главное, что те миры, на которых есть наши представители, теперь полностью подчинены нам. Пройдет немного времени, и остальные, включая Таркад, последуют за ними. Мы ужесточим санкции и заставим их подчиниться.

— Понимаю, — сказал военный регент. — Значит, в этом и состояла ваша операция «Скорпион». А я-то думал, что вы мне доверяете.

— Разумеется, я доверяю вам, — ответила примас и показала на одну из сцен битвы. — Я вверила вам судьбу Терры. Только пока вы отвлекали и громили кланы на Токкайдо, я тоже не сидела сложа руки. Я давно задумала операцию «Скорпион», но посчитала, что вам одному будет трудно со всем справиться. Но сейчас все позади, нас ждут другие задачи. Кланы расшатали Внутреннюю Сферу, и мы должны сплотить ее. Я знаю и вас, и ваши устремления, поэтому, Анастасиус, можете смело рассчитывать на трон Таркада.

Дальше Фохт не мог выдержать. Он засмеялся, сначала тихо, но вскоре смех его перешел в громкий, заливистый хохот.

— Нет, примас, вы меня совершенно не знаете, — проговорил военный регент, вытирая глаза. От смеха он даже прослезился. — Вы считаете, что я остался таким же, каким был много лет назад. Да, не скрою, Фредерик Штайнер с радостью принял бы ваше предложение стать правителем Таркада. Только даже он не унизился бы до того, чтобы вернуть себе трон с помощью Ком-Стара. Но это что касается Фредерика.

Я же — Анастасиус Фохт, совершенно другой человек, и меня не интересует власть в том смысле, как вы ее понимаете. — Военный регент ударил кулаком по макету. — Имя, которое я ношу, я выбрал не случайно. Каждый день оно напоминает мне, что я всего лишь воин. Я правильно сделал, что перестал интересоваться политикой. Много лет назад за излишнее увлечение ею я заплатил слишком дорогую цену. Но хуже того, тогда пострадал и мой народ. Вы думали, что можете подкупить меня, подсунув обветшалую идейку господства над планетой? Нет, примас, выходит, что вы меня так и не поняли. Меня не интересует власть, я слишком хорошо знаю, что такое деспотизм.

Уотерли попыталась заговорить, но регент остановил ее:

— Помолчите! Я должен вам высказать все. Вы пытались подкупить меня, но зачем? Я — плоть и кровь Ком-Стара, на Токкайдо я дрался не за почести и награды, а за благородную идею. Я хотел только остановить победный марш кланов, и я сделал это. Но вы поступили подло! Пока я договаривался о битве с Ульриком, вы, за нашей спиной, вели свою грязную игру. Вы опозорили меня, теперь кланы могут не поверить моему слову.

— Вы можете думать что угодно, — закричала примас, — но главного мы достигли! Операцией «Скорпион» мы задавили Наследные Государства. Только мы, Ком-Стар, способны сплотить Внутреннюю Сферу. Очень жаль, что вы не хотите в этом участвовать, — неожиданно спокойно произнесла Миндо Уотерли. — У меня были некоторые виды относительно вас, Фохт. Да, — утвердительно кивнула она, — я могла бы использовать вас. И не без выгоды для вас самого. А теперь, — примас сложила руки на груди и посмотрела в глаза Фохту, — теперь я с удовольствием принимаю вашу отставку и лично прослежу, чтобы на ближайшем же корабле вас отправили в Клан Волка. Уверена, что там вам окажут очень теплый, даже горячий прием. Во всяком случае, назад вы не скоро вернетесь, это уж точно.

Примас ожидала увидеть на лице Фохта испуг и была шокирована, когда Фохт вдруг снова засмеялся.

— Отправить меня в Клан Волка? — переспросил он. — Бесполезно. Во-первых, ильХан Ульрик прекрасно понимает, кто из нас двоих нанес ему удар в спину, начав операцию «Скорпион». Кстати, неужели вы не понимаете, что она попросту провалилась? Никаких особых огорчений вы кланам не доставили. Два-три восстания на отдаленных мирах, да и только. И насчет освобождения планет вы сильно заблуждаетесь. Выбить их из ваших рук не составит большого труда, тем более сейчас, когда Ком-Гвардия ослаблена битвой. Что же касается связи, то тут вы вообще ничего не знаете. Не вы Внутреннюю Сферу, а она вас придавила. Я еле-еле смог отправить сообщение моей сестре Мелиссе на Новый Авалон. Она же мне ответила в течение часа. Так что система связи под контролем Федеративного Содружества работает даже лучше, чем под вашим.

— Этого не может быть! — воскликнула Миндо Уотерли. — Вы лжете! — Она повернулась к уходящим вверх золотистым конусам, и взгляд ее потеплел. — Как эти неучи могут знать секрет работы гиперимпульсных генераторов?

— Для этого нужно только разбираться в технике. Наука — это не религия, здесь не нужны ни ритуалы, ни глубокая вера. Во всяком случае, специалисты Федеративного Содружества смогли запустить генераторы. Но в одном вы правы, — произнес военный регент, вытаскивая пистолет, — Внутреннюю Сферу придется сплачивать, но делать это будете не вы.

Примас с брезгливой гримасой посмотрела на Фохта, на направленный ей в сердце ствол пистолета, повернулась и неторопливо пошла к выходу из зала.

— Не переоценивайте себя, — сказала она, повернув голову. — Вы всего лишь воин, поэтому не станете стрелять мне в спину. Ваши дурацкие этические нормы запрещают убивать беззащитных женщин. Запомните хорошенько: у вас есть только пять минут, чтобы покончить счеты с жизнью, после того как я выйду отсюда. Жаль, конечно, что вас не будет, но ничего, мне не составит большого труда найти какого-нибудь вояку, который станет беспрекословно подчиняться своему хозяину. Прощайте. Уходите с миром, а я останусь воплощать в жизнь бессмертные идеи Блейка.

— Ошибаетесь, — произнес Фохт. — Вы делаете из этих идей параноидальный бред, и я не позволю вам насаждать его. Народы не заслуживают этого кошмара.

Примас отвернулась и величаво проследовала к двери. Раздался щелчок вошедших в ствол игл. Миндо Уотерли вздрогнула и остановилась. В ту же секунду из ствола пистолета вылетело пламя. Настоятельницу отбросило к стене зала, послышался тихий стон, и Миндо Уотерли, оставляя кровавые пятна, рухнула на пол.

— Ну а что мне делать с вами? — спросил военный регент, направляя пистолет на Шарилар Мори.

Ни один мускул не дрогнул на красивом лице молодой женщины. Она недоуменно развела руками и простодушно ответила:

— Даже не знаю, что вам и посоветовать. Строго говоря, я не совершала ничего такого, за что меня следовало бы убивать.

— Вот как? — спросил Фохт. — Значит, вы считаете обвинение в предательстве недостаточно серьезной причиной? Или я ошибаюсь и это не вы шпионили в Ком-Старе в пользу Синдиката Драконов?

— Очень интересно, — улыбнулась Шарилар. — Откуда вам это известно?

— Может быть, вы забыли, так я напомню вам, что разведка подчиняется мне. Обнаружить утечку информации было несложно, оставалось только выяснить, откуда она идет. Я немного подумал и решил, что от вас. Вас интересует, почему я пришел к такому выводу? Да прежде всего потому, что именно вы несколько лет назад устроили Миндо Уотерли пышную встречу с Теодором Куритой в Синдикате Драконов. Простому человеку, не связанному с правящим Домом Синдиката, такое просто не под силу. Я сразу догадался, что ваши связи с правителями Синдиката не случайность. А дальше все просто: я проследил за характером информации, и моя догадка начала перерастать в убежденность. Только вы могли передавать в Синдикат данные о военных действиях кланов и о начале операции «Скорпион». А полученное мной сообщение от Мелиссы окончательно расставило все точки. Кстати, незнание примасом истинной ситуации — целиком ваша заслуга. Это вы отсеивали всю информацию, в которой говорилось о провале операции «Скорпион».

Шарилар скорбно покачала красивой головкой.

— Да, ваш анализ безукоризнен. Что же, я знала, на что шла. Стреляйте. — Она посмотрела на Фохта и вдруг загадочно улыбнулась. — Но все-таки скажите, много я нервов вам попортила?

— Немного больше, чем все остальные шпионы вместе взятые, — угрюмо признался Фохт.

— А, постойте! — воскликнула Шарилар. — Вы не имеете права меня убивать.

— Это почему же? — поинтересовался военный регент.

— Потому что настоящий заговорщик — Миндо Уотерли, а она мертва. Да, я шпионка, предательница. Но кого я предавала? Подлую правительницу. Но ее вы уже убили. Зачем же теперь мне умирать?

— Действительно, — произнес Фохт и опустил пистолет. — Хотя оправдание, честно говоря, слабенькое и малоубедительное.

Приложив ладони ко рту, Шарилар тихо засмеялась.

— Я верю в будущее Ком-Стара, — продолжал говорить военный регент. — Но, в отличие от Миндо Уотерли, вижу его совсем другим. Битва на Токкайдо убедила меня в том, что мы не должны расходовать наши ресурсы по пустякам. Многому научили меня и сражения между Наследными Государствами. Но я не политик, я не могу продумывать каждое действие Ком-Стара, я могу участвовать только в определении общей линии.

— Я понимаю ваши трудности, — вздохнула Шарилар. — Трудно становиться политиком, да еще в вашем возрасте.

— Совершенно верно, — кивнул Фохт. — Время, отпущенное мне, подходит к концу. А вы, — Фохт посмотрел на Шарилар, — несмотря на свой возраст, уже прожженная интриганка.

— О, вы мне просто льстите. — Шарилар прижала руки к груди и учтиво поклонилась.

— Да-да, вы разбираетесь в политике лучше, чем десяток таких, как я. И не отпирайтесь, не всякий проныра за год службы в Ком-Старе станет регентом Высшего круга. Для такой головокружительной карьеры нужен особый талант, талант политика. — Военный регент почесал затылок рукояткой пистолета. — Ответьте мне только на один вопрос. Считаете ли вы, что способны воплотить мечту в реальность, не искажая ее?

— Вы ставите меня перед очень трудным выбором, — ответила Шарилар. — Если я скажу «да», вы меня убьете, а если я скажу «нет», вы мне просто не поверите.

Фохт задумчиво пожевал губами.

— Весь парадокс ситуации состоит в том, что вы и ваши хозяева верят в идеи Блейка, — задумчиво говорил Фохт. — Если бы они были плохи, если бы Священный Порядок был бредом сумасшедшего, на Ком-Стар просто никто внимания бы не обращал. Однако вас заслали к нам, и это можно рассматривать как признание правильности нашего дела. Какова была ваша цель? Добиться высокого поста, и вы оправдали возложенные на вас надежды. Это значит, что вы, с одной стороны, верите в дело Блейка, и в то же время в вас нет этой псевдорелигиозной чепухи. Вы — верящий в идею прагматик. Вот такой мне и нужен. К тому же вы часто рисковали своей жизнью, то есть способны к принятию ответственных решений. Вы лично предотвратили несколько действий настоятельницы, направленных на разрушение Внутренней Сферы. Нет, вы мне подходите. Итак, я вам поверю, если вы пообещаете мне, что готовы исправить то зло, которое принесла народам Миндо Уотерли, прикрываясь знаменем Ком-Стара.

— Именно это я и мечтала сделать, — ответила Шарилар. Фохт спрятал пистолет и обнял Шарилар за плечи.

— Тогда первое, что мы с вами сделаем, это вобьем в сердце Миндо Уотерли осиновый кол и похороним ее. А поверх нее положим ее любимую книжку — толкование заповедей Блейка.

XLVI

Услышав гудки автомобиля, Кай Аллард поднял голову и увидел Эрика Малера. Фермер сидел за рулем аэрокара и отчаянно сигналил. Кай передал металлическую щетку и крышку от соленоида стоящему рядом технику и принялся вытирать руки ветошью.

— Кончай шуметь, Эрик! Сейчас иду! — крикнул Кай, выглядывая в иллюминатор кабины боевого робота. Он подошел к умывальнику, смыл остатки смазки, опустил рукава рубашки и надел куртку.

Подойдя к двери, Кай обернулся и снова оглядел кабину. Пять месяцев пребывания в морской воде оставили свой след, но сейчас, после нескольких недель работы, боевой робот выглядел уже почти как новый. Мальтус охотно дал Каю техников, считая, что им будет полезно посмотреть на новую машину. Техники согласились работать с роботом Кая сразу же. После спасения из комстаровского плена он стал для них героем. Многие из заключенных на базе «Танго-Зефир» находились еще в госпитале, под присмотром врачей и санитаров, командовала которыми Дейра Лир. Работы у нее хватало, кроме операций и лечения раненых ей приходилось каждый день отбиваться от тех, кто уже встал на ноги. Воины рвались из госпиталя, а некоторые попросту убегали оттуда.

Краска на корпусе местами слезла, но, несмотря на это, «Йен-ло-йонг» выглядел по-прежнему могучим красавцем. Из обрубка правой руки, откуда была снята винтовка Гаусса, свисали провода и кабели, но само орудие лежало неподалеку, ожидая установки. Правда, это было другое, новое орудие. Старое взорвалось вместе с аэрокаром, которым управлял Майклз.

Постепенно «Йен-ло-йонг» превратился в своего рода музей. Всем хотелось посмотреть на робот, в котором Кай сокрушал противников. То и дело в кабину залезал какой-нибудь любознательный воин, понимающе оглядывал кабину, подмигивал Каю и исчезал. Проходило немного времени, и в дверях кабины появлялся следующий экскурсант.

— Возрождение боевой машины к жизни — самое захватывающее зрелище, какое только можно придумать, — кивнув Каю, произнес Эрик. — Честно говоря, если бы не куча дел, я бы и сам торчал здесь с рассвета до темна. Мне вид боевого робота напоминает о днях моей службы. Я понимаю, почему ты так много времени возишься с боевым роботом, для тебя это не просто техника, знаю, — сказал Эрик, открывая дверь кабины. — Ничего удивительного, что воины клана толкутся тут с утра до ночи. Увидишь, пройдет немного времени, и они своих малышей, тех, кто плохо ведет себя, будут пугать твоим «Йен-ло-йонгом».

Кай с улыбкой посмотрел на Малера, приподнялся и сел в кабину его грузовика. Фермер включил вентиляторы, бросил взгляд на Кая и достал из кармана рубашки сложенный лист бумаги.

— Почитай-ка, — он передал листок Каю. — Это ответ на твое сообщение. Мне передали его ребята с комстаровской станции. А можешь и не читать, я сам тебе все расскажу, — усмехнулся Эрик. — Через две недели за вами прилетит корабль. Он уже стартовал с Егуаса в Морже. В течение ближайших двадцати четырех часов клан отправит вас отсюда, так что готовься к встрече.

— А как же быть с больными? Они не перенесут прыжка.

— Клан не возражает, если они останутся здесь до полного выздоровления. Не волнуйся, они прилетят позже. Кстати, в благодарность за твою помощь в битве с комстаровцами Мальтус отпускает с тобой всех пленных воинов Федеративного Содружества. Поэтому рейсы в Морже станут регулярными. — Эрик похлопал Кая по плечу. — Поздравляю, Кай, все складывается отлично.

— Значит, в двадцать четыре часа, — задумчиво повторил Кай.

Эрик поднял аэрокар и через несколько минут влился в поток машин, направляющихся в город.

— Похоже, ты еще не решил, что делать, — проговорил Малер.

— Нет, — ответил Кай и тяжело вздохнул. — Я люблю ее, но у нас с ней настолько разные характеры, что я боюсь, вместе мы не уживемся. Сердцем чувствую, что через месяц-два у нас начнутся скандалы. Эрик весело рассмеялся.

— Не знаю. Поговаривают, что самые лучшие браки как раз у людей с разными характерами. Скорее всего, оно действительно так. Ведь большинство притягивает именно то, чего у них нет. Я помню наш первый год жизни с Хильдой. Вот было времечко! Такие скандалы друг другу закатывали — любо-дорого посмотреть. Чуть до драки не доходило.

Кай мрачно кивнул.

— Здесь, на Элайне, я понял одну вещь. Раньше я только догадывался об этом, но сейчас знаю точно: я воин, профессионал. Мне многие об этом говорили, родители, Виктор Дэвион, но я им не верил.

— Звездный командир Мальтус повторяет это каждый день, — сказал Эрик. — Шутки шутками, Кай, но то, что ты сделал на Элайне, — это просто фантастика.

— Да ну тебя, — отмахнулся Кай. Лицо Эрика стало серьезным.

— Мальтус сказал, что, если бы ты попал в плен, он лично ходатайствовал бы перед Ханом, чтобы тебя приняли в касту воинов Клана Нефритовых Соколов. Он сказал, что в Клане Волка есть какой-то знаменитый воин из Внутренней Сферы, бывший раб. Думаю, что речь идет о том самом, кто взял в плен расалхагского принца Рагнара. Нефритовые Соколы дорого бы дали, чтобы иметь в своем клане такого же.

— Мальтус вечно преувеличивает, — ответил Кай. — У него есть к этому склонность.

— А чего это ты вдруг покраснел? — весело спросил Малер.

— Ничего я не покраснел. Просто в последнее время ты слишком часто говоришь о моих заслугах. И Дейра тоже, — задумчиво проговорил Кай. — Хотя, конечно, все вы правы. Почему я не должен гордиться своими поступками? Если бы их совершил кто-то другой, я бы восхищался им. — Кай помолчал. — Да, я стал воином, потому что хотел быть им. Для достижения своей цели я много работал и многого достиг. Но вот в этом-то и беда. — Кай опустил голову.

— Какая беда? — удивленно переспросил его Эрик, подруливая к зданию центрального госпиталя Валигии. Кай угрюмо смотрел на приземистые строения. — Не переживай. Я много видел ребят, которые влюблялись, расходились, снова влюблялись, и так годами... Не знаю, мне кажется, что у вас с Дейрой все по-настоящему. Не вижу, что тебя так смущает.

— Мы с Дейрой любим друг друга, но наша любовь зародилась в экстремальной, искусственной ситуации. Как ты можешь гарантировать, что она настоящая? Сохранится ли она в обычной, нормальной жизни? Вот что меня беспокоит.

— Как-то ты странно смотришь на вещи, Кай. Хотя все твои возражения говорят о том, что ты уже решил расстаться с доктором Лир. Тогда о чем мы с тобой разговариваем? Если ты считаешь, что ваша любовь — это эпизод и вам не стоит жить вместе, при чем тут твои воинские качества? Ты не запутался?

— Да нет, — вздохнул Кай. — Я знаю, что мне нужно сделать, и я это сделаю. Дейра не сможет жить со мной, ей слишком не нравится то, чем я занимаюсь. А рвать ей душу я не могу.

— Мне кажется, ты ее недооцениваешь, — возразил Малер. — Она вполне способна примириться с некоторыми ситуациями.

— Возможно, но я не хочу заставлять ее это делать. Одно сознание, что я вынуждаю ее подчиняться, убьет нашу любовь. Нет, ради нее и ради меня самого, я не имею права рисковать.

Малер подрулил к главному входу в госпиталь и припарковал машину.

— Итак, какие у нас дальнейшие планы? — деловито спросил он. — Что ты решил?

— Я скажу ей, что наша любовь была ошибкой и что нам лучше расстаться, — ответил Кай.

— Ну, очень серьезный аргумент, — сказал Малер и расхохотался. — Да она тебя просто слушать не станет, закатит такой скандал, что ты забудешь, зачем пришел.

— Знаю, — проговорил Кай, нервно кусая ногти. — Но я буду разговаривать с ней пренебрежительно, как аристократ. Это оскорбит ее. Она подумает обо мне черт знает что, ну и пусть. Потом она поймет, что у меня не было другого выхода. Конечно, противно... Можно еще сказать, что я из жалости полюбил ее, но теперь любовь прошла и я возвращаюсь. Есть и другой аргумент — убедить ее в том, что мои родственники не примут ее, девушку из простой семьи.

Малер сочувственно смотрел на Кая.

— А вот после таких слов она тебя просто возненавидит, — сказал он.

— Пусть. Я дам ей повод подумать, что она лучше и выше меня. «А на самом деле так оно и есть», — мелькнула в голове Кая мысль. — Конечно, — продолжал он, — Дейра меня прогонит, но ради нее самой я готов пойти на унижение.

— Тогда уж и предложи ей денег. Скажи, что даешь их на подарок, — съязвил Малер.

— Единственно, что она на них купит, так это пистолет, чтобы пристрелить меня. — Кай посмотрел на Эрика. — Похоже, приятель, что ты сам бывал в подобных переделках. Уж больно ты опытный.

Малер выключил двигатель.

— Да нет. Я же говорил, что видел, как ребята из моего взвода расставались со своими девушками. Да, сколько их прошло! В пятницу познакомились, в субботу крепко полюбили друг друга, а в понедельник, смотришь, — надавали друг другу пощечин и разбежались. Ничего, бывает...

Понурив голову, Кай потянулся к ручке и открыл дверь.

— Не знаю, сколько это все продлится. Подождешь меня? — спросил он Эрика.

— Подожду, не беспокойся.

Кай кивнул и вышел из аэрокара. Он прошел по эстакаде ко входу в госпиталь, открыл дверь и, пройдя через холл, сел в лифт. На четвертом этаже он вышел и у первой попавшейся медсестры спросил, где находится Дейра. Молоденькая сестра улыбнулась и, хихикнув, указала ему на вход в детское отделение. Кай медленно, оттягивая тяжелый разговор, открыл дверь, обрадовался, увидев перед собой лестницу, и неторопливо спустился на один пролет.

Войдя в коридор, он ткнулся в первую же палату и сразу увидел Дейру. Девушка стояла спиной ко входу и не слышала, как Кай вошел. Раскачивая на руках младенца, Дейра что-то тихо напевала ему. Слов песенки Кай не слышал, но мелодия ему понравилась.

«Слушай, а не делаешь ли ты ошибки, отталкивая от себя Дейру? Ведь ты любишь ее и знаешь, что она любит тебя. То, что вы разные люди и брак у вас не получится, — чушь. Наоборот, ваша семья будет на редкость крепкой. Подумай. Это правда, что твои родители не встретят Дейру с распростертыми объятиями, но ты должен доказать им правильность своего выбора. На войне и не такое случается, в брак вступают люди самых разных национальностей и общественных слоев. Какой же ты, к черту, воин, если не можешь убеждать?»

От этих мыслей желание проститься с Дейрой сразу же исчезло. Кай почувствовал себя так, словно у него гора с плеч свалилась. Он улыбнулся и посмотрел на любимую. В палату через противоположную дверь вошла какая-то медсестра. Она увидела Кая, что-то шепнула Дейре на ухо и взяла младенца. Дейра подошла к Каю.

— Ты знаешь, клан... — заговорил Кай.

— Давай выйдем отсюда, — предложила Дейра. — Здесь нельзя находиться посторонним. Не знаю, как тебя сюда пропустили.

Кай кивнул и отправился за Дейрой, удивляясь ее осторожности. О том, что они должны были скоро улететь, знали все, и взрослые, и дети. «Непонятно, к чему такая таинственность, — думал Кай. Ему показалось странным, что Дейра скрывает от больных и врачей свое желание покинуть Элайну. — Может быть, не хочет расстраивать прежде времени?»

Дейра повернулась к нему и решительно произнесла:

— Нам нужно серьезно поговорить, Кай. Он кивнул.

— Да. Эрик Малер сказал, что посланный за нами корабль прибудет завтра. Я так думаю, что нам пора складывать вещи, — сказал Кай и улыбнулся. Все его страхи и сомнения прошли, перед ним снова была его дорогая Дейра. — У нас всего несколько часов, — прибавил Кай. — Для нас самое главное — попасть на территорию Содружества, а там уж я позабочусь о том, чтобы разрешение лететь на Новый Авалон дали как можно быстрее, — радостно сказал Кай, подвинул к себе стул и сел.

Дейра стояла, глядя в покрытый красивым ковром пол.

— Ты знаешь, Кай, я решила остаться, — глухо сказала она.

— Что? — переспросил ее Кай. — Остаться? Сердце у него сжалось.

— Да, Кай, я остаюсь. Я врач, и мое место здесь. Ты же видишь, сколько у нас больных и раненых. Я не могу их бросить.

— Хорошо, — кивнул Кай. — Тогда я тоже останусь.

— Нет, ты должен улететь, — решительно сказала Дейра. — Обязан!

Кай увидел, как сжались ее кулаки.

— Дейра, я не понимаю тебя. Объясни, что произошло, — залепетал Кай. Он попытался встать со стула, но Дейра остановила его, протянув руку. — Да что с тобой происходит? — вскрикнул Кай.

Дейра подошла к окну и оперлась о подоконник. Пристально глядя в глаза Каю, девушка заговорила:

— Наш брак будет мучительным для нас обоих. Мы слишком разные люди, Кай.

Кай вскочил, подошел к Дейре и попытался обнять ее, но девушка резко оттолкнула его руки.

— Хватит, Кай, — твердо сказала она. — Игры кончились, пора возвращаться в реальность. Я не хотела тебя обижать, но, видимо, придется. — Дейра сложила руки на груди и окинула Кая презрительным взглядом. — Ты нормальный парень, Кай, — насмешливо заговорила она. — Не скрою, бегать от кланов мне с тобой было очень приятно. — Дейра улыбнулась. — Но я отправилась с тобой только потому, что Малеры не смогли бы меня защитить, да к тому же я не хотела подвергать их жизнь опасности. И не забывай, что я женщина, и мне нужен мужчина. Не горюй, Кай, как любовник ты просто великолепен.

Кай почувствовал, что у него оборвалось сердце. «Значит, она ложилась со мной только для разнообразия. Секс как защита от ужасной окружающей действительности? Значит, все то, что она мне говорила, — просто ложь? Обычная приправа? Конечно. Проклятье, как я мог всего этого не заметить. Дурак, вообразил черт знает что...»

— Ты туповат, Кай, и тебе не понять такую сложную натуру, как я. Что ты мне предлагаешь? Торчать дома и ждать, когда ты придешь? Да ты в уме ли? Мне нужен настоящий мужчина, который поймет и по-настоящему оценит то, что я могу дать ему. Нет, Кай, ты еще слишком молод, чтобы понять такие вещи. Когда-нибудь, возможно, поймешь, вот тогда и поищи себе женщину. А сейчас...

Кровь бросилась в лицо Каю. Ошарашенный словами Дейры, он тупо смотрел в пол. Он хотел что-то сказать Дейре, но сам не знал что. Слова застревали у него в горле. «Какой же я кретин, — подумал он и покачал головой. — Хотел обидеть ее, вызвать к себе ненависть. Детство. Правильно она сказала, сначала нужно стать мужчиной. Да нет, она же намекнула, что моя служба в армии будет мешать нам. Конечно, она хочет, чтобы я постоянно уделял ей время. Но как? Я просто не могу этого делать».

— Я вас понял, доктор, — тихо произнес Кай и покорно склонил голову. — Мне все предельно ясно. Не важно, что вами двигало, но я благодарю вас за то, что вы для меня сделали. А сейчас... Нет, я не обижаюсь на вас. Напротив, вы помогли мне, излечили от тяжелой болезни. Я никогда не забуду вас и сделаю все, чтобы оправдать те жертвы, на которые вам пришлось пойти.

Дейра Лир повернулась лицом к окну. Кай видел, как дрогнули ее плечи.

«Нужно уходить, — подумал он. — Еще немного, и она рассмеется мне в лицо».

— Прощайте, доктор, — произнес Кай. — Вы больше не услышите обо мне. — Он резко повернулся и зашагал к выходу. У самой двери Кай вдруг обернулся. — Единственно, о чем я вас прошу, — хотя бы иногда вспоминайте меня. Прощайте. — Кай резко открыл дверь. — А я никогда не забуду вас, доктор Дейра Лир, — сказал он и медленно закрыл за собой дверь.

Выходя из здания, Кай чувствовал, что на Элайне останется не несколько месяцев его жизни, а часть его души.

XLVII

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»

переходная орбита Диосд

зона оккупации Клана Волка

12 июня 3052 г.

Одетый в серый церемониальный костюм, Фелан стоял под ослепляющим светом направленных на него прожекторов. Напротив него, на небольшом возвышении, так же ярко освещенный прожекторами, стоял Ульрик. На ильХане была длинная черная мантия, отороченная серым мехом, и маска в виде оскаленной волчьей пасти. Между Феланом и Ульриком, на резной подставке, находилась искусно выполненная золотая лампа. Плафон на ней напоминал фигуру ощетинившегося волка. Фелан ощущал на себе взгляды воинов клана, собравшихся посмотреть на торжественную церемонию. Они сидели наверху, в темноте Фелан не видел их серьезных лиц.

— Предки и братья, видимые и невидимые, далекие и близкие, живущие и умершие, смотрите на этого мужественного воина. Сегодня мы омываем кровью имя. — Голос иль-Хана разрезал звенящую тишину, и эхо разнесло его по всей громаде зала. — Пять лучей у нашей звезды, и пять битв выиграл этот воин. Все мы были свидетелями его побед, и никто из нас не оспорит его подвигов.

— Сейла, — раздался шепот невидимых воинов. Колыхнулась лампа, и голова волка склонилась перед Феланом.

— Фелан, ты пришел к нам рабом и доказал, что ты настоящий воин клана. Мы приняли тебя в касту воинов, дали тебе возможность проявить себя. Ты успешно прошел все испытания, ты покорил Ганцбург и пленил принца Рагнара. Даже на Токкайдо, где мы проиграли битву, ты остался непобежденным. Наш клан выстоял там, где остальные бежали.

Фелан улыбнулся, услышав чей-то недовольный шепот. Ульрик подождал, пока представители других кланов перестанут возмущаться, и продолжил:

— То, что ты сделал для клана, доказывает твое мужество и возвышает тебя над многими. Только двадцать пять человек носили имя, которое ты получаешь сегодня. Отныне ты становишься членом Совета Клана и получаешь право решать судьбу нашего народа. Но эта высокая честь налагает на тебя и большую ответственность. Ты получаешь родовое имя редкой славы. Десять воинов из тех пятнадцати, кто заслужил его до тебя, стали Ханами. Их мужество стало легендой в клане. Я счастлив сказать, что и ты прибавляешь славы своему родовому имени, ведь ты заслужил его всего в двадцать один год. Ты самый молодой воин Клана Волка, получивший родовое имя.

Фелан опустил голову. Перед его глазами проплыло лицо Сириллы Уорд. «Не оплакивай меня, Фелан. Я хочу гордиться тобой», — вдруг услышал он ее последние слова. «Я надеюсь, что выполнил твой наказ», — подумал Фелан.

Ульрик сделал шаг к Фелану и поднял правую руку.

— Подай мне твой кинжал, — произнес ильХан.

Фелан нащупал ножны кинжала, полученного им в день посвящения в касту воина, вытянул его и подал ильХану. Правой рукой Ульрик принял кинжал, ручка которого была искусно вырезана в виде волчьей пасти, левой рукой взял правое запястье Фелана и поднес к нему лезвие. Сделав на ладони воина небольшой порез, ильХан сжал ее. Из раны начала сочиться кровь.

Фелан сжал ладонь в кулак. Кровь тяжелыми каплями начала падать на лампу. Раздалось шипение, и к потолку зала взвился легкий кровавый дымок. Пламя лампы затрепетало и начало таять. На какое-то мгновение оно как будто совсем исчезло, но внезапно разгорелось с новой силой.

ИльХан взял кинжал за лезвие и подал его Фелану.

— Слушайте все! — воззвал Ульрик. — Отныне и навсегда имя этого воина — Фелан Уорд. Да будет так во веки веков!

— Да будет так, — эхом отозвались слова ильХана.

Прожектора над ильХаном начали гаснуть, темнота окутала фигуру Ульрика. Только Фелан продолжал находиться в кольце яркого света.

Прошло немного времени, и Фелан начал подумывать, что, как и во время церемонии принятия в касту воинов, остался в зале один. Внезапно вспыхнувший свет ослепил его, Фелан зажмурился, а когда открыл глаза, увидел перед собой ряд кресел, стоящих полукругом. В большинстве из них сидели воины. Сидящих рядом Наташу Керенскую и Эвенту Фелан заметил сразу. Внезапно Конал Уорд встал со своего кресла и направился в центр зала, где сидел ильХан. Наташа Керенская с явной неохотой поднялась и последовала за ним. Фелан сел на ее место. Эвента повернулась к нему и, улыбнувшись, прошептала:

— Поздравляю тебя, Фелан Уорд.

— Спасибо, Эвента Фетларал, — ответил Фелан и кивнул в сторону центра зала, где на помосте сидели трое вождей Клана Волка: Ульрик, Наташа Керенская и Конал Уорд. — Это Совет Ханов?

Девушка-элементал торжественно кивнула, тряхнув косицей.

— Да, — ответила Эвента. — Несмотря на потери в битве, необходимое количество воинов все-таки есть. Удаленность от наших миров небольшая. — Элементал кивнула в сторону висящих видеокамер. — Поэтому принято решение провести Совет Ханов здесь.

— Но к чему такая срочность? — удивился Фелан. — Разве нельзя было несколько дней подождать?

— Да нет, — ответила Эвента, — нельзя. В бою убит один из Ханов, и его место должен занять другой. Этот Совет проходит с большой задержкой.

Фелан понимающе кивнул и стал смотреть на Конала. «Вот мерзавец, — подумал он. — Выскочка. В прошлый раз его чуть не избрали Ханом. Тоже мне Хранитель знаний. Что побледнел? Не удалось тебе спасти своего любимчика Влада?» — подумал Фелан. Внезапно перед ним снова возник образ Сириллы Уорд. Ему показалось, что он перенял у старой наставницы не только ее мужество, но и образ мыслей. Фелан повернулся к Эвенте.

— Как ты думаешь, есть у него шансы стать Ханом на этот раз? — спросил он.

Девушка пожала плечами.

— Трудно сказать. Сторонники у него есть. Глаза Фелана недобро блеснули.

— А если рассказать о том фокусе, который он проделал накануне моей последней битвы за родовое имя? Много у него останется сторонников?

Эвента широко улыбнулась.

— Наташа сказала, что ты обязательно задашь мне этот вопрос. Видишь, она оказалась права.

— Да? Ну и что?

— Она просила меня передать тебе, что Ханы уже обсудили поступок Конала. Наказание, которое он понесет, будет очень суровым.

Конал Уорд, бледный как полотно, поднялся со своего кресла и заговорил:

— Я, Хранитель знаний, призываю вас к порядку. Тише! — крикнул он и поднял руку.

Наташа встала, грубо схватила Конала за плечо и швырнула на место.

— Как все вы хорошо знаете, — начала она, — Хан Гард Радик был убит в битве за Токкайдо. Кроме того, вскоре соберется Великий Совет Ханов. Это означает, что мы должны выбрать нового Хана, и именно сегодня. На Великом Совете речь пойдет о том, что произошло на Токкайдо, и представлять Клан Волка должен человек умный и дальновидный. Я закончила, приступаем к выдвижению кандидатов.

— Слушай, Эвента, ты неплохо билась здесь. Я хочу выдвинуть тебя. Ты не против? Девушка поморщилась.

— Научись правильно говорить, Фелан. Иначе тебе будет трудно здесь.

— Так ты против или нет?

— Сиди и жди, — резко ответила Эвента. — Все увидишь сам.

— Я узнаю тебя, Кевин Карсон, — сказал Конал. — Говори. Поднялся довольно молодой воин. Он заложил руки за спину, слегка поклонился и произнес:

— Братья Волки. Среди нас есть только один полноценный кандидат на пост Ханаь и вы его хорошо знаете. Он командует полком «Красные Волки». Этот полк неоднократно бил Ком-Гвардию, а в последнем сражении прорвал окружение в горах Позористу. И еще. Он уже избирался ханом на последнем Совете, но не прошел. Вы знаете, о ком я говорю. Это наш Хранитель знаний Конал Уорд. Я вношу предложение избрать Ханом Конала Уорда и прошу поддержать его.

Фелан с удивлением заметил, что, когда Карсон сел, Конал побледнел еще больше. «Что это с ним?» — подумал Фелан.

Наташа Керенская подалась вперед и зловещим голосом громко спросила:

— Не хочет ли наш уважаемый Хранитель знаний сказать что-нибудь?

Конал прокашлялся и закивал головой.

— Да, Наташа, конечно, — ответил он. Конал поднялся и, нервно потирая руки, начал говорить. — Для меня большая честь слышать, что мое имя называют в числе претендентов на почетный пост Хана. Однако я должен отказаться.

В зале раздались удивленные возгласы.

Конал обернулся к Наташе.

— Дальше, дальше, — приказала она. — Говорите все, что вы хотите сказать. Не стесняйтесь.

Конал снова повернулся к залу. Вид у него был крайне подавленный, но воин нашел в себе силы продолжать:

— Мне кажется, для своей отставки я выбрал не самое подходящее время. Да. — Конал возвысил голос. — Несмотря на трудности, стоящие перед Кланом Волка, я вынужден сообщить о том, что не могу продолжать выполнять обязанности Хранителя знаний.

— И это все? — с насмешливой улыбкой снова спросила Наташа Керенская.

— Нет, — хрипло ответил Конал. — Я прошу ильХана освободить меня от командования полком «Красные Волки». Наташа удовлетворенно кивнула.

— Ваша просьба будет удовлетворена. Но я чувствую, что вы хотели бы еще что-нибудь добавить к сказанному. Продолжайте, мы вас слушаем.

Конал поморщился, словно ему без анастезии вырвали несколько зубов.

— Напоследок мне хотелось бы назвать имя кандидата, который, как мне самому кажется, по всем качествам заслуживает поста Хана. Я выдвигаю, — Конал немного помолчал и выдохнул: — Фелана Уорда. — Сказав это, Конал буквально рухнул в кресло.

Фелан остолбенело глядел на него. «Да, наказали тебя крепко», — подумал он.

Эвента поднялась со своего места.

— Я поддерживаю предложение Конала Уорда. Считаю, что Фелан Уорд, как самый молодой воин, заслуживший родовое имя, достоин стать Ханом. Кто из нас может похвастать такими же подвигами?! Покажите мне такого воина, который без единого выстрела завоевывает миры! А дерется он так, — Эвента потерла челюсть, — что не всякий элементал против него выстоит. Предлагаю голосовать за Фелана Уорда, — сказала Эвента и начала садиться. — Что смеетесь? — вдруг обратилась она к двум воинам. — Не верите? Тогда вызовите Фелана на единоборство и сами все узнаете.

Громкий хохот заглушил последние слова Эвенты.

Она села, но внезапно снова поднялась.

— К тому же кто лучше нас знает те народы, с которыми нам еще предстоит сразиться? Поэтому прошу вас — пока есть возможность, давайте выбирать Фелана Ханом.

Эвента с шумом опустилась на свое место и хлопнула Фелана по колену.

— Вот так-то, — сказала она. — А меня предлагать не нужно, мое время еще не пришло.

— Я думал, что ты настоящий друг, — покачал головой Фелан. — А ты обошлась со мной точно так же, как Ульрик с Наташей.

— Фелан, я твой друг и ты всегда можешь на меня рассчитывать, — ответила Эвента. — Но прежде всего я думаю о Клане Волка и тебе советую делать то же самое. Все мы — инструмент в его руках. — Эвента показала в сторону Ульрика. — Он сделал тебя воином, потому что еще несколько лет назад увидел в тебе Хана. Это Ульрик внушил нам, что нашим вождем должен стать выходец из Внутренней Сферы. Только такой человек может влить в клан свежую кровь, новые знания и новые идеи. Тебе предстоит встретиться с Великим Советом и многому научить его.

Фелан пристально смотрел на Эвенту, обдумывая ее слова.

— Ты знаешь, я смотрела на тебя, когда Конал назвал твое имя. Честное слово, лицо у тебя было такое, что я едва не рассмеялась. Молодец Конал, здорово он нас потешил, квиафф? — сказала Эвента и отвернулась.

— Афф, — ответил Фелан, вспоминая свою жизнь в клане. Теперь ему многое становилось ясным, незначащие события, мелкие дела, которым он и значения-то не придавал, начали выстраиваться в логическую цепочку. Теперь Фелан начинал понимать, что в его общении с ильХаном не было ничего случайного. Ульрик постоянно проверял его, ставя перед ним самые разные, порой даже странные, задачи. Да, ильХан часто расспрашивал его о Внутренней Сфере, но Фелан полагал, что это простое любопытство, не более. Теперь же оказалось, что все это важно, необходимо. Фелан вспомнил, как ильХан уговаривал его вступить в касту воинов, добиваться родового имени.

«Понятно, — думал Фелан. — Все понятно. Ульрик видел во мне себя. Или меня в себе? — Мысли Фелана путались. — Не знаю. Одно определенно: он хочет, чтобы я стал связующим звеном между кланами и Внутренней Сферой. И принц Рагнар ему нужен для того же. Верно. Он уже сейчас думает о том времени, когда мы покорим Внутреннюю Сферу. И тогда управлять ею станут люди, знакомые с обычаями и образом мыслей ее народов».

Наташа встала и показала на стоящую неподалеку молодую женщину.

— Конал, прежде чем ты уйдешь, посмотри на Катю Керенскую, — сказала Наташа. Конал снова поморщился.

— Предлагаю закончить выдвижение кандидатов и приступить к голосованию, — предложила Катя.

— Принято, — откликнулась Наташа, улыбнулась и посмотрела на Хранителя знаний. Конал встал.

— Поскольку претендентов больше нет, ставлю на голосование кандидатуру Фелана Уорда. Прошу вас, воины, голосовать. Кто за то, чтобы Фелан Уорд стал Ханом Клана Волка взамен убитого Гарда Радика? — Вставайте и говорите.

Первой поднялась Наташа Керенская.

— Я согласна, — сказала она. — Не вижу никаких причин, чтобы отклонять кандидатуру Фелана Уорда.

Вслед за Наташей одобрение высказал и сам Конал, за ним начали подниматься и другие воины Совета Клана. По мере приближения конца голосования Эвента схватила Фелана за плечо и начала энергично трясти его.

Внезапно по залу прокатились громкие аплодисменты.

— Выбрали, выбрали! — радостно закричала девушка-элементал, толкнула ничего не понимающего Фелана и приказала: — Иди, тебя зовут.

На ватных ногах Фелан двинулся к центру зала и вскоре подошел к Наташе Керенской.

— Садись. — Наташа показала на пустое кресло. Фелан сел. Когда аплодисменты стихли, Наташа посмотрела на Фелана. — Твое слово. Скажи что-нибудь.

У Фелана застучало в висках. Пытаясь унять сердцебиение, он сделал глубокий вдох и поднялся с кресла.

— Братья воины! То, что я чувствую сейчас, невозможно выразить словами. Вы оказали мне великую честь. Что и зачем говорить? Слова, в отличие от действий, не имеют цены. Дайте мне немного времени, и мои дела покажут вам, что вы не ошиблись в своем выборе. Я оправдаю ваше доверие, не сомневайтесь. — Фелан слабо улыбнулся и оглядел присутствующих. — Знаете, у меня такое ощущение, будто я только что родился. Я вольнорожденный, но своей родиной считаю Клан Волка.

Зал взорвался аплодисментами и приветственными криками. Фелан вытер вспотевший лоб.

— Да будет так во веки веков! — крикнул Конал, и весь зал дружно повторил его слова. Фелан повернулся к Наташе.

— Теперь, когда вы с Ульриком втянули меня во все это, что же я должен делать?

Наташа улыбнулась и посмотрела на ильХана.

— Оставайся самим собой, — произнес Ульрик.

Совет Клана Волка закончился, и воины стали покидать зал. Сам зал начал изменяться, с потолка его опустились громадные экраны. Один за другим они вспыхивали слабым голубоватым светом. Фелан увидел Ханов остальных кланов. Многие были в масках, по которым Фелан сразу определял кланы.

В дальней стене зала открылись высокие массивные двери, и в зал вошли двенадцать человек. Это были Ханы, непосредственно участвовавшие в битве на Токкайдо. Они расселись в полном молчании. Поскольку все они были в масках, Фелан не узнал никого из них. Двое из вошедших Ханов — один из Клана Стальной Гадюки, другой из Клана Дымчатых Ягуаров — сильно прихрамывали.

Фелан наклонился к Наташе Керенской и шепотом спросил:

— Наверное, нам тоже следовало бы надеть маски? Черная Вдова отрицательно покачала головой.

— Рабское следование ритуалам показывает, что, кроме почтения к ставшим ненужными традициям, тебе больше нечем похвастать, — резко ответила она.

— Все понял, запомню, — извиняющимся голосом произнес Фелан.

ИльХан поднялся со своего кресла.

— Я приветствую Великий Совет и предупреждаю, что законы военного времени, утвержденные Николаем Керенским, еще продолжают действовать. Мы находимся в состоянии войны и исходя из этого должны решать все наши вопросы.

Один из представителей Клана Дымчатых Ягуаров поднялся.

— Я оспариваю это утверждение, — заявил он. — Ваше соглашение с Анастасиусом Фохтом делает нашу дальнейшую агрессию невозможной. Только что это за договоренность такая? — возмущенно крикнул Хан. — Мы не можем двигаться вперед, а в то же время Ком-Гвардия наносит удары по нашим тылам. Вы плохо вели переговоры, предали наши интересы!

ИльХан улыбнулся, но так, что у Фелана поджилки задрожали.

— Я что-то не понимаю вас, — зловещим голосом произнес Ульрик. — То вы говорите, что война кончилась, то вдруг утверждаете, что на нас напали. Лично я считаю нападение агрессивными действиями. Это равнозначно официальному объявлению войны. Нет, военные действия не закончились.

— Принимаю ваше возражение, — ответил представитель Дымчатых Ягуаров. — Только я хотел сказать не об этом. Прошу Великий Совет обратить внимание на то, что ильХан во время переговоров с Анастасиусом Фохтом поставил под угрозу наши интересы. Он слишком доверился военному регенту, не учел, что имеет дело с предателем и подлецом, а как раз об этом и говорят атаки Ком-Гвардии. Предлагаю выбрать другого ильХана, а соглашение с Анастасиусом Фохтом аннулировать.

Вслед за Ягуаром вышел представитель Клана Новых Котов и поддержал это предложение. Ульрик выслушал его с непроницаемым лицом.

— Ставится вопрос о снятии ильХана и об объявлении соглашения с Фохтом недействительным. Так? Хорошо, — сказал ильХан, не дожидаясь ответа, — приступим к обсуждению внесенного предложения. Согласно законам военного времени, выступления должны строится так: один — «за», следующий — «против», потом опять «за» и так далее, — произнес Ульрик и показал на представителя Клана Дымчатых Ягуаров. — Ты, Линкольн Озис, конечно, за свое предложение. Послушаем тех, кто против. — Левой рукой Ульрик показал на Фелана. — Против будете выступать вы, Фелан Уорд. — Откинувшись на спинку кресла, Ульрик вполоборота посмотрел на Линкольна. — Кстати, Озис, вас может заинтересовать последнее сообщение Фохта. В нем говорится, что примас Ком-Стара, начавшая атаки на наши тылы, мягко говоря, подала в отставку. Да и на ваших мирах, как я слышал, давно все спокойно. Восстания подавлены.

Пока Ульрик выбивал почву из-под ног Озиса, Фелан перешептывался с Наташей Керенской.

— Что я должен говорить? — спросил он.

— Не знаю, — ответила Черная Вдова и пожала плечами. — Сам думай. Слушай, что говорит Озис, и ищи слабые стороны.

«Сам думай. Ничего себе». Он кивнул и принялся внимательно слушать Озиса. Тот вышел в центр и, как бы случайно отвернувшись от представителей Клана Волка, заговорил.

— Братья! Договор, который Ульрик заключил с Фохтом, выгоден только Клану Волка. Линия перемирия выверена ильХаном так, что в течение трех поколений мы не двинемся вперед ни на метр. Причем независимо от того, останется ли Ульрик ильХаном или мы его сместим. Даже его смерть ничего не изменит. Таким образом Ульрик узурпировал власть до такой степени, что заставляет нас и после своей смерти жить по его приказам. Такое положение противоречит общественному устройству кланов, разработанному Николаем Керенским.

Озис сжал левую руку в кулак и высоко поднял его. Фелану показалось даже, что он наклонен в его сторону.

— И сам Ульрик, — продолжал Озис, — и Клан Волка постоянно нарушают дух и букву наших соглашений. ИльХан сам назначил себя на переговоры с Фохтом, присвоил себе право принимать решения самостоятельно, без нашего участия. И сейчас мы оказались в плену договора, который никто из нас, я уверен, никогда бы не подписал. И еще. Во время битвы на Токкайдо Ульрик вел себя как обычный командир, а не как ильХан кланов. Он не координировал действия наших войск, и именно поэтому мы и проиграли. Из-за него мы потеряли этот мир. — Озис посмотрел на Ульрика. — Всем известно твое нежелание участвовать во вторжении кланов во Внутреннюю Сферу, и теперь, в результате твоих переговоров с Фохтом, оно остановлено. Зато проиграли мы, те, кто хочет восстановить Звездную Лигу. Ты принес нам мир, но он нам не нужен. Я не стал бы ничего говорить, если бы ты сам подал в отставку, но ты молчишь, поэтому я ставлю на голосование единственный вопрос — перевыборы ильХана. Мы должны немедленно освободить Ульрика от его обязанностей, — горячо продолжал Озис, — разорвать соглашение с Фохтом и снова двинуться на Внутреннюю Сферу. Такова воля кланов. Это наше предназначение, и мы обязаны выполнить его.

Озис вернулся на свое место, Ульрик посмотрел на Фелана. Молодой воин безуспешно пытался прочесть на бесстрастном лице ильХана его мысли. Сжав губы, Фелан поднялся. «Оставайся собой», — вспомнил он наказ Наташи Керенской и заговорил. Слова застревали в горле Фелана, он изо всех сил старался не выдать своего волнения.

— Братья! — обратился к присутствующим Фелан. — Я не имею чести знать, какие соглашения принимались кланами перед вторжением во Внутреннюю Сферу. В то время я участвовал в сражениях в районах, близких к Периферии. Поэтому я буду говорить только о тех событиях, которые мне известны, и об ильХане.

Краем глаза Фелан увидел, как на лице Наташи мелькнула улыбка. «Она подбадривает меня», — догадался Фелан и продолжал:

— Ты, Линкольн Озис, обвиняешь ильХана, что он делает только то, что выгодно его клану. Еще ты сказал, что всем известно нежелание ильХана продолжать наш крестовый поход. Тогда ответь мне, почему именно Клан Волка продвинулся вперед дальше всех? Почему, по-твоему, мы захватили миров больше, чем некоторые кланы, вместе взятые? И это ты называешь нежеланием воевать? Тебе бы следовало об этом вспомнить, прежде чем обвинять ильХана в нерешительности. — Фелан обвел глазами разложенные тотемы кланов. — ИльХан видел то, чего ты, Озис, никак не можешь заметить. Все считали, что Внутренняя Сфера, изможденная междоусобицами, не сможет оказать нам достойного сопротивления, и ошиблись. С начала вторжения прошел год, и мы глубоко врезались в территорию Внутренней Сферы, но и противник не стоял на месте. Он раскусил нашу тактику, и ты, Озис, знаешь это лучше других. Войска Синдиката Драконов разгромили тебя на Уолкотте. Ты даже не смог выторговать для себя нормальных условий битвы, из-за чего погиб один из твоих известнейших воинов, носящий родовое имя. А помнишь ли ты Туаткросс? — спросил Фелан и, прищурившись, посмотрел на Озиса, который при упоминании о поражении нервно заерзал. — Вижу, помнишь, — кивнул Фелан и, заложив руки за спину, начал прохаживаться по центру зала. — Ульрик был выбран ильХаном в самый тяжелый для кланов момент, в то время Внутренняя Сфера начала объединяться. Страны и правители обменивались данными, представителями и даже военными делегациями. Перед лицом общей опасности правящие Дома Внутренней Сферы пошли на беспрецедентный шаг, начали вести совместные технические разработки, создавать новое вооружение. В отличие от нас, кланов, народы Внутренней Сферы сплачиваются. Многому научившись от кланов, они начинают побеждать нас. — Фелан вытянул руку и начал по очереди указывать на представителей кланов. — Вы потеряли Люсьен, — произнес он, ткнув в сторону Клана Дымчатых Ягуаров. — А вы, — Фелан показал на нахмурившихся Ханов Клана Нефритовых Соколов, — не смогли взять в плен Виктора Дэвиона в битве на Элайне. Постоянные победы одерживает только Клан Волка, но эти победы истощили нас. Хорошо, — Фелан махнул рукой, — я согласен, что некоторые поражения кланов — всего лишь случайность. Но как вы мне объясните, что всего один человек, Кай Аллард-Ляо, заманил в ловушку целый полк Соколов?! А что произошло на Люсьене? Тот же Кай расстроил все планы разгрома Гончих Келла и «Волчьих Драгун». Четыре месяца мы ловили Кая на Элайне, а в конце концов он, а не кто другой, освободил наших воинов из плена и разгромил Ком-Гвардию. Вы представляете, кому мы обязаны тем, что планета снова переходит к нам?! Воину Внутренней Сферы Каю Алларду-Ляо! А что делает принц Виктор Дэвион? Он собирает небольшой отряд, летит на Таниенте и спасает принца Хосиро Куриту. А Клан Нефритовых Соколов даже и не знает, что принц Синдиката Драконов находится у них под носом.

Фелан окончательно справился с волнением. Голос его звучал громко и уверенно. На секунду Фелан замолк, и вдруг его осенило. Он наконец-то понял, что он должен делать. «Ульрик видел во мне воина, в котором объединились Внутренняя Сфера и кланы. Он до конца не верил в такую возможность, но теперь я сам — лучшее тому доказательство. И это ильХан сейчас демонстрирует остальным Ханам».

— Вы постоянно твердите о каких-то особых людях, особых обстоятельствах, — снова заговорил Фелан. — Я с вами абсолютно не согласен. Есть выдающиеся люди, такие, как Кай, как принц Виктор Дэвион, но они — не единственные великие воины. Я могу назвать вам с десяток военных подразделений, где воины ничуть не хуже их. В Наследных Государствах тысячи подобных солдат. До битвы на Токкайдо Ком-Гвардия считалась армией зеленых, необстрелянных юнцов, а сейчас это прекрасная армия. Вы все знаете «Волчьих Драгун», но из кого набрано это соединение? Из сирот, вольнорожденных детей воинов Клана Волка, перешедших на сторону Внутренней Сферы. Да зачем далеко ходить за примером? Посмотрите на меня, я сам родом из Внутренней Сферы. Чем я отличался от своих сверстников? Только упорством и настойчивостью. Это и помогло мне добиться в клане того высокого положения, которое я сейчас занимаю. А у себя на родине я был бы всего лишь рядовым лейтенантом, да и то при условии, если бы закончил военную академию в Найджелринге.

Фелан посмотрел на оторопевших Ханов, выдержал небольшую паузу и снова продолжил:

— ИльХан Ульрик видит многое из того, что вы стараетесь не замечать. И напрасно. За триста лет произошли большие изменения, и кланы теперь мало чем отличаются от остальных жителей Внутренней Сферы. Конечно, войну можно продолжать, но финал известен — конец цивилизации. Мы вернемся туда, откуда начали свой путь, — к пустоте. Впереди у нас может быть великое множество славных побед, но запомните: закончим мы кремневым ножом. Перемирие, заключенное ильХаном Ульриком, дает нам надежду на будущее. Не надейтесь, что вторжение во Внутреннюю Сферу дальше пойдет гладко. Нет, в конечном итоге нас все равно разобьют. Токкайдо показал, что кланы не готовы к затяжным боям. Тот, кто верил в скорую победу на Токкайдо. проиграл. Покорять Внутреннюю Сферу нужно не ударом, а постепенным завоеванием отдельных миров, а начинать готовиться к такой тактике следует сейчас. Ульрик дал нам пятнадцать коротких лет передышки, за которые мы должны построить базы, громадное количество баз и наполнить их всем необходимым для долгих, изнурительных битв. Что же касается Ульрика, то я не вижу другого человека, более подходящего на место ильХана. Ульрик доказал и свою мудрость, и дальновидность. Он понимал, что битву на Токкайдо кланы проиграют, но спас нас от позора. Если мы сместим его и разорвем соглашение с Фохтом, то не пройдет и десятка лет, как от кланов останутся одни воспоминания.

В полном молчании Фелан прошел на свое кресло и сел. Наташа весело подмигнула ему. В знак благодарности за речь Ульрик наклонил голову в сторону Фелана и снова обратился к Ханам:

— Вы слышали аргументы. Прошу вас взвесить все «за» и «против» и вынести свое решение. Итак, потомки Керенского, прошу голосовать. Кто за то, чтобы сместить ильХана и разорвать соглашение с Фохтом? — спросил Ульрик и повернулся к Наташе.

— Против, — резко сказала Черная Вдова.

Таких оказалось подавляющее большинство, и Совет Ханов закончился. Мониторы стали постепенно гаснуть, представители кланов, тихо переговариваясь между собой, покидали зал. Вскоре Ульрик, Наташа и Фелан остались одни.

— Тебе за десять минут удалось сделать то, на что я потратил все последние годы, — произнес Ульрик, обращаясь к Фелану.

— Спасибо тебе, ильХан, но... — Фелан пожал плечами. — Но почему те, кто голосовал за прекращение перемирия, не оспорили наше решение?

— Потому, Фелан, что они поняли самое главное. В твоих словах — правда, а с ней спорить бесполезно, — ответил Ульрик. Глядя на Фелана, Наташа Керенская утвердительно кивнула. ИльХан вытащил из кармана куртки голодиск и вручил его Фелану. — А вот это для тебя, — сказал он, подавая его Фелану.

Фелан вздрогнул, вспомнив, что последнее сообщение он получал от Сириллы.

— Я обязан просмотреть его? — спросил воин.

— Думаю, да, — ответил ильХан. — Это послание передал мне Анастасиус Фохт. Еще он сказал, что самым лучшим воином на Токкайдо был ты, поскольку в тебе соединено все лучшее, что могут дать и кланы, и Внутренняя Сфера. Пожалуйста, не растеряй эти качества, — тихо сказал Ульрик. — А диск этот от твоих родителей. — Ульрик улыбнулся. — Твой отец скоро приедет сюда, он принял мое приглашение, — произнес Ульрик и мягко улыбнулся.

Фелан оторопело посмотрел сначала на ильХана, затем перевел взгляд на диск.

XLVIII

Ком-Стар, военная база Высшего круга остров

Хилтон-Хид Северная Америка, Терра

16 июня 3052 г.

С легкой усмешкой военный регент наблюдал, как регенты, неловко толкаясь, занимают свои места за хрустальными кафедрами. Сколько раздраженных слов в свой адрес слышал здесь Фохт! Какими только презрительными эпитетами его здесь не награждали! Сейчас же регенты были сама скромность и дружелюбие. Самые же ярые критиканы — Ултан Эверсон и Хутрин Вандел, — казалось, даже похудели и стали меньше ростом. Гарднер Риис, похожий на сморчок, испуганно поглядывал на улыбающегося Фохта, ожидая худшего. Стараясь быть незаметными, тихо, словно привидения, проскользнули в зал регент Сиана Йен Ли и регент Атреуса Демона Азиз. Осторожно, будто в первый раз, они прошли за свои кафедры. Фохт с любопытством оглядел присутствующих. «Прекрасно, — подумал он. — Даже не подозревал, как благотворно на них подействует даже такое непродолжительное заключение».

Фохт встал на то место, откуда к регентам обращалась примас, растянул лицо в фальшивой улыбке и, приветственно раскинув руки, произнес:

— Добро пожаловать, господа регенты Высшего круга. Я искренне рад видеть вас.

— Возможно, — резко ответил Эверсон, подозрительно глядя на Фохта. — Только зачем здесь охрана? — Он кивнул в сторону двух угрюмого вида комгвардейцев, вооруженных автоматами. — И почему нас столько дней держали здесь, в этой волючей камере? Где примас?! — вызывающе крикнул он. — Клянусь кровью Блейка, тебе не поздоровится, когда она узнает о твоих делишках.

Фохт дружелюбно посмотрел на говорливого регента.

— Прошу вас, успокойтесь, милый регент с Таркада, — произнес Фохт, прижимая к груди руки. — Своими несправедливыми обвинениями вы разрываете мое сердце. Ваша свобода была несколько ограничена, но, вижу, вы не без пользы провели это время. Здоровая пища и постоянные физические упражнения пошли вам только на пользу: ваша мантия, хоть и несколько грязноватая, уже не так жмет вам. Подумайте, может быть, довольство и нега вам противопоказаны? — Фохт зловеще посмотрел на Эверсона, и тот, собиравшийся еще что-то сказать, мгновенно осекся.

— Подумать только! Несколько ограничена! — передразнил Фохта Хутрин Вандел. — Да я больше месяца проторчал в одиночке. Вы заплатите за свое самоуправство! Черт подери, да я от голода еле на ногах держусь.

— Почти половина Ком-Гвардии чувствует себя точно так же, — ответил Фохт. — Вы считаете, что, когда народ голодает, вы должны жить в радости и неге? Нет, господа, — продолжил Фохт. — Очень скоро у нас произойдут изменения. Очень большие изменения, кардинальные. И причиной этому, дорогие регенты, — вы. — Фохт выкинул руку и обвел сухим желтым пальцем присутствующих. — Вы своими дурацкими действиями довели Ком-Стар до ужасающего состояния.

— Какими действиями? — возмутился Гарднер Риис. — Лично я ничего такого не делал.

— Вот именно, — кивнул военный регент. — Вы у себя на Расалхаге именно ничего не делали. Вы молчали как рыба, хотя прекрасно видели, что примас Ком-Стара принимает решения, мягко говоря, не слишком умные. Она провоцировала кланы, буквально заставляла их уничтожать людей, которых мы с вами призваны защищать. Прикрываясь лозунгом о перестройке Внутренней Сферы, она душила ее, истязала, рвала на части. Вы что, не видели этого? — тихо спросил Фохт. Никто не проронил ни звука. — Видели. Протестовали? Нет. Так что жевы хотите?

— Мы делали все, что могли, — гордо ответил Эверсон и сложил на груди руки.

— Разве? Тогда почему вы сажали приверженцев Виктора Дэвиона по нашим тюрьмам, а не просто высылали их? Почему вы сообщали семьям захваченных воинов, что их родные погибли? Кто вас заставлял писать эти фальшивки? — Военный регент покачал головой. — Мне кажется, вы забыли, что ваша задача — беречь людей. А все потому, что вы сами давно перестали быть людьми.

— Мы выполняли приказы госпожи примаса, — едва слышно возразила регент Сиана. Она затравленным взглядом смотрела на Фохта, ее длинные нечесаные волосы черными змеиными языками лежали на красной мантии.

— Вот как? — Фохт изобразил на лице крайнее удивление. — Следовательно, по ее приказу вы отправили шифровку, в которой призывали расправиться с Джастином Аллардом? Вы заставили Романо убить человека, потому что он мог реально спасти Внутреннюю Сферу от кланов. Не кланы, вы развязали войну, это вы убили моих воинов.

— Да при чем здесь мы? Мы выполняли приказы. Примас во всем виновата. Что вы нас тут укоряете? Знаем, знаем мы, что она чокнутая. Давайте сместим ее и на этом закончим, — воскликнул Риис и, обведя глазами своих коллег, посмотрел на Фохта. — Правильно я говорю?

— Правильно, — отозвался Фохт, доставая спрятанный в складках мантии игольчатый пистолет. — Решение, правда, несколько запоздалое, но справедливое.

Эверсон побледнел.

— Примас скончалась? — пробормотал он.

— Да, — ответил военный регент. — Так что не беспокойтесь, всю грязную работу за вас сделал я. А теперь пришла пора и вам кое-что сделать для меня. — Фохт спрятал пистолет в карман. Послышались вздохи облегчения. — Пора менять все существо Ком-Стара.

Вандел пожал плечами.

— Если вы хотите говорить с нами об изменениях, то прошу вас прежде всего отослать отсюда ваших оруженосцев. — Он презрительно скривил губы. — Наши совещания всегда были строго конфиденциальными.

— Не волнуйтесь, ваши слова им неинтересны. Слушать они будут только мои приказы.

Регент Атреуса возмущенно тряхнула огненно-рыжими волосами.

— Поразительно! — крикнула она. — Этот человек заявляет, что убил Уотерли, а мы все молчим. Больше того, он заставляет нас что-то менять в Священном Порядке, да еще под дулами автоматов, и мы снова молчим. Да до каких пор мы будем все это терпеть?!

Военный регент отмахнулся.

— Оставьте свой праведный гнев на потом, — устало сказал он. — Последние три года вы терпели куда большие преступления. В последние восемь суток мы днем и ночью работали с регентом Диерона, пытались исправить все то, что вы наворотили за несколько лет. Слава Богу, нам многое удалось сделать. Сейчас нас снова можно считать Прометеем, принесшим человечеству новые технологии. Компьютер, проект реформирования Ком-Гвардии, часть первая, — приказал Фохт, и перед присутствующими моментально развернулось громадное панно. На нем были изображены схемы, графики и данные о реорганизации и перевооружении Ком-Гвардии. Панно несколько минут повисело в воздухе, затем распалось на отдельные фрагменты, на каждом из которых была изображена та или иная планета. В соответствии с ее названием фрагменты поплыли к регентам. — Как вы видите, — продолжал Фохт, — Ком-Гвардия будет состоять из высокомобильных подразделений, частей быстрого реагирования, если хотите. Пройдет немного времени, и мы достигнем той же боевой мощи, которой обладали до битвы на Токкайдо, но сейчас численность каждой армии придется уменьшить до четырех дивизионов. Месяца через два-три нам придется послать некоторое количество войск на миры Свободной Республики Расалхаг, для того чтобы охладить пыл чрезмерно распалившихся правителей Синдиката Драконов и Федеративного Содружества.

Демона Азиз, прищурившись, метнула в сторону Фохта недовольный взгляд.

— Если вы это сделаете, большинство наших коммуникационных станций и представительств на других мирах окажутся беззащитными.

— А от кого вы собираетесь защищаться? — спросил военный регент и, улыбнувшись, обвел глазами присутствующих. — До тех пор, пока мы не приступим к выполнению второй части нашей программы, бояться нам абсолютно нечего. Вы знаете, когда мы убирали весь тот ужас, который примас развела в Зале Славы, я наткнулся на кучу вещей, принадлежавших Джерому Блейку. Среди прочего я обнаружил и книгу Блейка, самую первую. Сначала я не хотел читать ее, но потом раскрыл и увлекся. Вы даже не представляете, как она меня ошеломила. Дело в том, что в этой книге Блейк пишет об очень сложных вещах, но излагает их с поразительной простотой и ясностью.

Раздался треск. Вандел с силой грохнул кулаком по кафедре.

— Ты лжешь, Фохт! — крикнул регент. — Я ученик Блейка и клятвенно заверяю, что такой книги он никогда не писал.

Военный регент посмотрел на гвардейцев, те сразу же вскинули автоматы и взяли Вандела на мушку.

— Да нет, ты ошибаешься! — дрожащим голосом воскликнул регент Нового Авалона. — Есть такая книга, есть.

— Я не лгу, Хутрин, — спокойно ответил Фохт. — Книга, которую я нашел, — не фальшивка. Подделкой являются так называемые «дневники» Блейка, которые были «случайно обнаружены» не без твоей помощи. Ну да ладно. Так вот, отныне мы должны посмотреть на планы и учение Блейка под другим углом. Раньше мы считали, что наша задача, согласно учению Блейка, состоит в следующем: дождаться, пока человечество снова вернется в каменный век, и затем, как Прометей, принести ему наши современные технологии. На самом же деле Блейк хотел сделать как раз наоборот — дать человечеству такие технологии, которые не дадут ему опуститься до уровня неандертальцев. Вы чувствуете разницу? — спросил Фохт.

— Это ересь! — завизжала Демона и вытянула вперед трясущуюся руку. — Регенты, мы пригрели на груди змею. Берегитесь, она уже жалит нас. Жалит!

Фохт весело посмотрел на регента.

— Ну успокойтесь же, прошу вас. Я вижу, вы мне не вполне верите, — вздохнул Фохт. — В таком случае мне придется прочитать вам целую лекцию. Идея Блейка на самом деле состояла в том, чтобы добиться права управлять всеми мирами, а не только теми, которые оккупировали кланы. Таким образом, мы, Ком-Стар, будем знакомить народы Наследных Государств с последними достижениями технологической мысли. Имея равные возможности, люди перестанут воевать, потому что победа в таких условиях станет делом сомнительным. Следовательно, человечество с каждым годом будет жить все лучше и лучше.

Лицо регента Атреуса покраснело так сильно, что издали напоминало перезрелый помидор. Риис сжал губы, глаза его бешено сверкнули.

— То есть вы призываете нас идти в мир, нести людям знания? — прошипел он. — Не заботиться о духовном развитии, перестать относиться к идее Блейка как к религии? Так я вас понимаю?

— Не совсем, — ответил Фохт. — От религии мы отделим только Ком-Гвардию, поскольку новобранцы в своей массе не переваривают всю вашу магическую чепуху. Они — воины, а не священники, и прекрасно понимают разницу между технологией и молитвой. Мы их познакомим только с основами нашего учения, детали им просто ни к чему. То же касается и инженерно-технического персонала. Им нужно знать, как и почему работает прибор, глубокое постижение учения Блейка им только помешает. Остальные могут исповедовать что угодно, но только в рамках того, что я вам сказал.

Эверсон задумчиво покусал губы.

— Понял. Мы перестаем быть пугалом для человечества, но влияние наше не уменьшается. В принципе я согласен, мне самому не нравилась наша агрессивность. Теперь же мы сможем наладить неплохие отношения с Наследными Государствами.

Йен Ли кивком выразила свое согласие.

— Строго говоря, это не слишком отличается от того, что мы делали при кланах. Лично мне нравится, что вместо навязывания своих идей мы будем оказывать пользу обществу. Правда, здесь есть и одна сложность: мы слишком долго твердили своим приверженцам, что предоставление самой ничтожной информации непосвященным является нарушением заповедей Блейка. Следует подумать над аргументами на тот случай, если кто-нибудь обвинит нас в этом.

Демона наконец пришла в себя и смогла заговорить более или менее членораздельно.

— Вот, значит, до чего договорились. Ну и ну. Вам доверили нести святое слово, а вы... Вы разговариваете, как мешочники. Не могу смотреть на вас. Вы просто свора торгашей, сцепившихся за лучшее место на базаре. Какой кошмар! — Она обхватила ладонями изможденное лицо. — Буду неустанно молиться за то, чтобы призрак великого Джерома Блейка преследовал вас по ночам.

Шарилар Мори, которая все время молчала и с любопытством рассматривала регентов, не выдержав, прыснула, но спохватилась и закрылась рукавом мантии.

— Вы очень недалеки от истины, — сказал Фохт, обращаясь к скандальному регенту с Атреуса. — Дух Джерома Блейка посещал меня и выразил удовлетворение моими начинаниями. Он также сказал мне, что ничего мистического в технологиях нет. Мистическим является то, чего человек может добиться с их помощью. В конце нашего общения Блейк заявил, что мы обязаны делиться с человечеством знаниями.

— Ересь, — рявкнула Демона, топнув ногой, — самая настоящая ересь. Но что еще можно ожидать от человека, который убил настоятельницу Ком-Стара?! Вы все, — она ткнула пальцем в регентов, — заговорщики. Убийцы. Я вижу на ваших руках кровь страдалицы, кровь святой Миндо Уотерли. Нет, я не могу оставаться с вами.

Демона повернулась и, спотыкаясь, но высоко подняв голову, медленно направилась к дверям. Один из охранников попытался преградить ей путь, но Фохт знаком приказал ему пропустить Демону. Когда дверь за взбунтовавшимся регентом закрылась, Фохт заметил на лицах оставшихся напряжение. «А, ожидаете выстрелов?» — подумал он и улыбнулся.

— Ее никто не тронет, — успокоил Фохт регентов. — Она спокойно выйдет из дворца, сядет в аэрокар и доедет до космопорта, где ее ждет шаттл. Демона улетит в Лигу Свободных Миров. Она будет там примерно через неделю.

— Есть опасение, — заговорила Мори, — что найдется немало фанатиков, которые не поддержат нас. Не удивлюсь, если Демона вскоре объявит себя примасом Ком-Стара в изгнании. Возможно даже, что ее поддержит Томас Марик. Впоследствии она организует нечто вроде лагеря или отстойника для оголтелых блейковцев старой закалки. Представляю, что это будет за зверинец. Ну да черт с ней, заботиться нужно о тех, кто нас поддержит. Чем сильнее станет новый Ком-Стар, тем быстрее исчезнут наши противники. А что касается Лиги Свободных Миров, то когда народ увидит разницу между нами и фанатиками Демоны, он их вышвырнет.

Фохт поправил повязку.

— Ну и как? — задорно спросил он. — Есть еще желающие поспорить со мной?

— Да нет, — ответил за всех Эверсон. — Страшного в том, что вы говорите, ничего нет. Подобные, или почти подобные, реформы имели место и раньше. От лица всех регентов выражаю согласие с вашим предложением.

— Вот и прекрасно, — произнес Фохт и махнул рукой. Ожидавшие знака охранники открыли двери. — Пора представить вождям наций новый Ком-Стар, несущий людям не страх, а знания. Вперед, коллеги, нас ждут великие дела. А чуть позже займемся исправлением допущенных ошибок.

XLIX

Новый Авалон

Маршрут Круцис, Федеративное Содружество

17 июня 3052 г.

Когда легкий разведывательный вертолет «Охотник» вылетел из грузового отсека шаттла и резко пошел на снижение, сердце Виктора Дэвиона екнуло, а желудок, казалось, подскочил к самому горлу. Метров двести вертолет падал на спящий внизу город, затем пилот включил двигатели, пропеллер заработал, и машина начала плавное снижение. Правда, перед этим вертолет высоко задрал нос и Виктора, словно прессом, вдавило в сиденье.

— Видишь, — обратился принц к Галену. — Все происходит, как я тебе и говорил.

Гален, сильно побледневший от неожиданных головокружительных маневров, слабо кивнул.

— Неужели нельзя было сесть как все люди, на военно-воздушной базе? Зачем вам понадобилось лететь именно сейчас?

Виктор пожал плечами.

— Нас ждут только через месяц. Какое счастье, что шаттлы вылетели нам навстречу.

— Ничего себе счастье, — угрюмо пробормотал Гален. — Этот пилот просто садист, специально своими выкрутасами душу выворачивает наизнанку. — Через минуту гауптман уже снова был в форме, розовощекий и неунывающий. — Честно говоря, мне и самому не терпится вернуться в Авалон-Сити, — произнес Гален с улыбкой. — Но я бы предпочел прилететь туда днем. Не сомневаюсь, что утренние прогулки очень полезны, но три часа ночи не самое лучшее время для посадки. Не видно ни огней, ни радостных лиц.

— Еще увидишь, — откликнулся Виктор. — На завтра намечен праздник, посвященный нашему возвращению. И если Нефритовые Соколы не обманули, Кай тоже скоро прилетит.

— Да, такое стоит отметить. Нам-то что, а вот ему досталось на Элайне крепко... Кстати, он возвращается исключительно из уважения к вам и вашей договоренности.

Перед глазами Виктора проплыла страшная сцена битвы, его подбитый робот и рывок «Йен-ло-йонга». В который уже раз Кай спасал принца от гибели. «Этот поступок достоин награды», — подумал принц.

— Как ты думаешь, Кай знает, что его родители умерли? — спросил Виктор Галена.

Молодой белобрысый гауптман пожал плечами.

— Скорее всего, знает. За время его перелета наверняка кто-нибудь связался с ним и выразил свои соболезнования.

— Завтра запишу голодиск и срочно отправлю его Каю. Отец просил меня связаться с Каем и сообщить ему о смерти родителей, но если меня опередили, то хотя бы я выражу ему свое сочувствие.

— Конечно, — ответил Гален. — Послание от вас хоть как-то успокоит Кая.

В иллюминаторе показались очертания дворца.

— Пролетаем над парком Мира, — сообщил пилот. Виктор толкнул Галена плечом.

— Смотри, вон под нами дворец. Фасад, как обычно, освещен. Для туристов, страдающих бессонницей. Служебные кабинеты и покои находятся на другой стороне. Видишь? Там, где темно, — объяснял принц Галену.

— Вижу, — ответил Гален и показал на три светящихся окна. — А тут почему горит свет?

— Это кабинет моего отца. — Виктор улыбнулся. — Наверное, опять уснул за рабочим столом. Трудяга.

Виктор и Гален рассмеялись. Вертолет начал кругами заходить на посадку и вскоре опустился в самый центр освещенной кольцом огней лужайки. Покачнувшись, машина коснулась мягкой травы и замерла. Виктор поблагодарил пилота и выпрыгнул из вертолета. Вслед за принцем вылез и Гален. Нагнувшись и поддерживая руками пилотки, они побежали к дворцу. За их спиной раздался оглушительный рев двигателя, поднявшийся вихрь ударил им в спины, и вертолет взмыл в предрассветное небо.

Похлопывая друг друга по плечам, разминая затекшие мышцы, Гален и принц не сразу заметили приближающегося высокого мужчину в форме офицера личной охраны царствующей семьи.

— Добро пожаловать, принц Виктор, — произнес он и вскинул руку в приветствии. — Как вы и приказали, мы никому не сообщили о вашем прилете. Все спят.

— Отец у себя? — спросил Виктор, козырнув. — Спит?

— Не могу сказать точно, что Его Высочество делает сейчас, — ответил телохранитель. — Пять минут назад он действительно спал. Час назад к нему в кабинет входил Мэлори, принес срочное сообщение. Его Высочество смотрел его один, а после попросил некоторое время не беспокоить его.

— Все спят, как вы и говорили, — произнес Гален.

— Полагаю, что вы правы, — согласился телохранитель и повернулся к Коксу. — Комнаты господина гауптмана находятся под комнатами принца. Чтобы войти, вам нужно только набрать свой личный код.

— Благодарю вас, лейтенант, — ответил Гален. В сопровождении офицера и Галена Виктор зашагал к боковому входу во дворец.

— Сначала нужно зайти к отцу, успокоить его, — тихо сказал Виктор. — А потом — спать.

— Я бы посоветовал Вашему Высочеству оставить визит к почтенному родителю на потом, — возразил телохранитель. — В последнее время он слишком много работает. Его телохранителям так часто приходится стоять у двери его кабинета, что, думаю, они скоро прирастут к полу.

Несмотря на шутливый тон, Виктор уловил в голосе офицера неподдельную заботу и оценил ее.

— Возможно, вы и правы, — сказал он, мягко улыбнувшись. — Благодарю за откровенность, лейтенант.

Проводив Виктора и Галена до широкой мраморной лестницы, лейтенант козырнул и отправился в свой кабинет. Молодые воины поднялись на третий этаж и, миновав внушительную бронзовую статую Ареса^[24], пошли вдоль белых мраморных колонн коридора. Стены его были расписаны картинами, изображающими становление государства. Перед глазами воинов мелькали сцены битв и других значительных событий, а также лица представителей Дома Дэвионов. Виктор замедлил шаг, давая Галену, который впервые видел эту галерею, получше рассмотреть наиболее понравившиеся ему эпизоды истории Федеративного Содружества.

— Такова, согласно Дэвионам, история человечества, — прокомментировал Виктор вернисаж.

— Слишком эгоцентрично. Сильно попахивает самовосхвалением, но красиво. А вообще-то, как бы там ни было, картины не лгут, все мы сейчас — одна большая дружная семья.

— Не такая уж и дружная, — возразил принц, — но во всяком случае особой вражды не замечалось. Даже Федеративное Содружество никогда не воевало с Конфедерацией Лиры, хотя постоянно лаялись между собой. — Виктор потянул носом. — Нет, свежей краской не пахнет. Значит, не успели еще занести в анналы наши победы. Или не собираются, как ты думаешь? — спросил Галена принц.

— Не знаю, но мне бы хотелось войти в историю.

Услышав шаги, двое телохранителей, стоявших у кабинета Хэнса Дэвиона, сначала напряглись, но, узнав Виктора и Галена, вытянулись по стойке «смирно». Козырнув, один из телохранителей открыл массивную бронзовую дверь, и Виктор с Галеном бесшумно скользнули в кабинет. Перемигнувшись, воины сделали несколько шагов в сторону стола.

Хэнс Дэвион сидел в большом кресле. Голова правителя, слабо освещенная лампой, была откинута назад, на круглую спинку. Принц, видимо, смотрел голодиск: экран головидео-магнитофона еще светился. Виктор тихонько подошел к столу и, нагнувшись, посмотрел на спящего отца.

В ту же секунду из скрытых динамиков полились томительные звуки национального гимна Конфедерации Капеллана. Экран головидеомагнитофона засветился на полную мощность, и вскоре на нем показалось мягко улыбающееся лицо Сун-Цу.

Виктор застыл, глядя на экран. Гален приблизился и стал рядом с Виктором.

Улыбка на физиономии Сун-Цу исчезла, и он заговорил:

— Мне хотелось бы сообщить вам, принц Дэвион, что, принимая дела государства после смерти моих родителей, я наткнулся на диск, который ваш агент, Джастин Аллард, оставил для моего деда. Этот диск оказался той самой последней соломинкой, которая окончательно сломила моего деда, и вы это прекрасно понимаете. Но он также подкосил и сознание моей матери. Мне не хотелось бы, чтобы меня считали неблагодарным, поэтому я решил записать для вас этот диск. — Сун-Цу грустно покачал головой и, присев на край резной каменной скамеечки, продолжил: — Я понимаю, что ваша нервная система покрепче, чем у моего деда или матери, и вы спокойно перенесете все, что я вам сообщу. Однако если вы хотя бы на день потеряете сон или аппетит, я буду считать это вполне достаточным вознаграждением за мои скромные труды.

Виктор посмотрел на спящее лицо отца и прошептал:

— Ну и горазд же ты врать, Сун-Цу.

— Как вам известно, принц, моя империя мала и слаба. В подбрюшье нам упирается Объединение Святого Ива, а мой дядя Тормано и его прихвостни буквально распоясались на маршруте, который вы называете Сарной. Он то и дело разражается угрозами начать войну и захватить оставшуюся неподвластной ему часть Конфедерации. Это очень прискорбно, — вздохнул Сун-Цу. — И непонятно. Какая может быть связь между войной за независимость и раболепием? Ведь всем известно, что Тормано — ваш платный холуй. Ну да ладно, дело не в этом. Я не собираюсь отворачивать голову своему дядюшке или нападать на Объединение Святого Ива, это было бы с моей стороны безумием. Однако я сознаю, что и дав обещание не нападать первым, не гарантирован от агрессии с вашей стороны. Поэтому, чтобы обеспечить моему крошечному государству максимум безопасности, я предпринял кое-какие меры. Думаю, что вы не осудите меня, поскольку продиктованы они довольно благородной целью — желанием продлить существование государства.

Камера приблизила лицо Сун-Цу, теперь оно занимало чуть ли не весь экран.

— Согласно тем традициям, которые вы с моим дедом установили, я хотел бы поделиться с вами своими планами на будущее. Первое, что я хотел бы сделать, это жениться. Сообщаю, что я предложил руку дочери Марика, Изиде, и получил согласие как ее самой, так и ее отца. Свадебная церемония состоится на Атреусе осенью этого года. Уверяю вас, что я не только назвал бы вам точную дату, но даже прислал приглашение, но, к сожалению, я слишком наслышан о вашем бестактном поведении. Говорят, что на последней свадьбе вы так напились, что едва не развязали войну.

Виктор обалдело смотрел на экран. Он никак не мог поверить в то, что говорил Сун-Цу. Его женитьба на Изиде Марик таила в себе большую опасность: теперь Федеративному Содружеству предстояло иметь дело с могущественной Лигой Свободных Миров, которая выпускала современнейшие боевые роботы и вооружение для войны с кланами.

— Прощайте, принц. Адью, как говорят у нас. Желаю побед над кланами. Теперь я спокоен, в ближайшем будущем вы не осмелитесь сунуться ко мне.

Вслед за этим возник герб Конфедерации Капеллана, но экран не потух.

— Выключи эту штуку ко всем чертям, — зашипел принц, глазами показывая Галену на головидеомагнитофон. — Странно, как после подобного сообщения отец может так спокойно спать.

— Ничего удивительного. У Сун-Цу такая тоскливая рожа, что кого хочешь в сон вгонит, — попробовал пошутить Гален.

Виктор внимательно посмотрел на отца и только теперь заметил, как неестественно повернута его голова. Принц снова наклонился, дотронулся до руки отца и вздрогнул.

— Гален, — вскрикнул Виктор, — быстрее позови кого-нибудь!

Несмотря на крик, Хэнс Дэвион не пошевелился и даже не открыл глаза. Виктор схватил отца за плечи и потянул к себе. Только теперь, когда тусклая лампа осветила лицо Хэнса, Виктор увидел его синеющие губы и понял, что отец умирает.

— Отец, отец! — закричал Виктор и, взяв его на руки, ногой оттолкнул в сторону кресло. — Гален, скорее, у него сердечный приступ. Он едва дышит!

Виктор положил тело Хэнса Дэвиона на пол. Краска начала возвращаться на лицо правителя. Вскоре глаза Хэнса открылись, он неожиданно пристальным, осмысленным взглядом посмотрел на своего сына.

— Виктор, — прошептал Хэнс. — Я узнаю тебя, Виктор.

— Да, отец, это я, я, — говорил принц, стараясь не разрыдаться. — Потерпи немного, сейчас Гален приведет врачей. Я слышу, они уже идут сюда.

Взгляд правителя оставался на редкость спокойным. Казалось, он не обращал внимания на то, что жизнь его висит на волоске.

— Виктор, я горжусь тобой, — в последний раз прошептал он, и глаза его снова закрылись. На этот раз навсегда.

ЭПИЛОГ

Дворец, Имперская столица

Люсьен

20 июня 3052 г.

Дорогой Виктор!

Горестное сообщение о кончине твоего отца пришло на Люсьен. Прими мои самые искренние соболезнования. Узнав о его смерти, мой дед сказал, что твой отец был великим человеком и прекрасным, благородным воином. Никакие кланы не сравнятся с ним в доблести.

Мы также узнали, что прощание с твоим отцом продлится месяц, после чего он будет захоронен в фамильной усыпальнице. Меня попросили узнать, нельзя ли представителям Синдиката Драконов прибыть на церемонию погребения. Искренно прошу извинить, что ни отец, ни дед не смогут посетить Федеративное Содружество. Надеюсь, ты поймешь их, они должны оставаться на Люсьене, ведь война с кланами все продолжается. Только мы с Хосиро сможем принять участие в скорбной церемонии похорон твоего отца. Не извиняйся, если сочтешь наше присутствие необязательным или неуместным.

Твоя вечная должница

Оми.

Майкл Стэкпол Естественный отбор (Боевые роботы — BattleTech)

Дейву Арнесону — джентльмену, ученому и другу. Он показал, что образованность, находчивость, остроумие и великодушие могут находиться в одной упаковке

За вклад в создание этой книги автор: благодарит: Дж. В. Стакпола — за медицинские рекомендации; Карин Стакпол — за бесплатные юридические советы (лучшим ее высказыванием было то, что если она не будет отмечена в книге, то советы перестанут быть бесплатными); Лиз Данфорт — за терпение, с которым она выслушивала мою безумную болтовню во время работы над этой книгой; Дж. -А. Прайза — за постоянное кредитование; Денниса Л. Маккернана — за отзывы, Сэма Льюиса — за редакторские советы; Донну Ипполито — за перевод книги на нормальный английский язык и, наконец, систему GE, благодаря которой этот роман поступил из компьютера автора непосредственно в FASA Corporation. Короткий рассказ о карьере Нельсона Гейста является частью учебного пособия для игры «Боевые роботы».

ПРОЛОГ

Кейстоун

Федеративное Содружество

15 февраля 3054 г.

Командующий Нельсон Гейст приготовился было рявкнуть на своих внуков так, как он когда-то поступал с подчиненными, но передумал. Двое мальчиков, которым только что перевалило за пять, стояли на коленях в пыли и передвигали маленьких пластмассовых боевых роботов, готовя их к нападению друг на друга. Голубые глаза детей блестели, а кончики языков были высунуты изо рта — они были всецело поглощены игрой. Дети так сильно походили на Джона — сына командующего, что на какое-то мгновение ему стало тяжело смотреть на них.

Иоахим быстро наклонил голову, и тонкие светлые волосы упали ему на лицо.

— Нет, Джакоб, в этот раз я буду командовать Гончими Келла, а ты — десятой бригадой Лирян.

Джакоб уселся на землю с недовольным выражением лица.

— Почему я всегда играю за плохих, Иоахим? Теперь моя очередь командовать Гончими Келла.

Нельсон Гейст убедился, что его левая рука крепко держит чашку с кофе, и сел на ступеньки крыльца. Он сказал:

— Мальчики, и Гончие Келла, и десятая бригада Лирян находятся по одну сторону. Они союзники.

— Но мама говорит, что Виктор Дэвион убил папу. А десятая бригада Лирян принадлежит ему. — Иоахим и Джакоб выглядели смущенными, так как они впервые столкнулись с таким явным противоречием.

Нельсон спустился с крыльца и присел на корточки возле детей. Он взял пластмассовую модель десятиметровой боевой машины, которая в войнах тридцать первого столетия значила то же, что и кавалерия для Наполеона.

— Ваш отец управлял «Ястребом», таким же, как и эта машина. Он был частью подразделения принца Виктора, Мстителей, которые отправились на Тениенте, чтобы освободить Хосиро Куриту. Это воины Клана Рыси — Кошки убили вашего отца, а не принц Виктор.

Сказав это, Нельсон поставил фигурку боевого робота обратно на поле. Несколько мгновений мальчики сохраняли молчание, а затем Иоахим схватил машину и поставил, ее на сторону своей армии.

— Папа теперь — часть Гончих Келла.

Джакоб стал протестовать, и Нельсон попытался было разрешить возникший спор, но услышал, как за его спиной с шумом отъехала дверная панель. Повернувшись по направлению к дому, он увидел стоявшую там Дорету, ее худые руки упирались в бока. Выражение глаз женщины было спокойным, но рот сжат в тонкую непреклонную линию, которая стала так хорошо знакома Нельсону с тех пор, как он вернулся после войны с кланами. Лицо Дореты еще хранило следы былой красоты, так привлекавшей когда-то Джона, но два года траура сильно изменили ее.

— Мне не следует разрешать вам играть с детьми в такие игры, командующий! — В голосе женщины зазвучали стальные нотки. — Это дьявольские игрушки. Они сначала соблазняют молодежь мечтами о славе, а потом предают их!

Нельсон заставил себя посмотреть в сторону, протянув руку за кофейной чашкой. Рубцы пересекали тыльную сторону левой кисти, которую он с усилием разжал, игнорируя возникшие фантомные ощущения от двух отсутствующих пальцев, когда оставшиеся пальцы плотно сжимали чашку. Сконцентрировав раздражение на этом действии, ему удалось вновь обрести контроль над собой.

— Ты не можешь оградить их от жизни, Дорета. Они должны учиться. И они могут гордиться своим отцом.

Ее голубые глаза сверкнули, как лучи протонного излучателя.

— Гордиться, командующий? Гордиться человеком, который глупо следовал за принцем в операции по спасенью отродья нашего злейшего врага? Не утруждай себя рассказами о том, как он умер, спасая Виктора от атаки клановцев. Я видела голограмму, которую прислал принц, и каждый миг этой записи хранится в моем сердце. Виктор не слишком отличается от своего отца — пусть он сгорит в аду, нападая на Лирян и убивая наших мужчин. Смерть Джона была жертвой, принесенной Виктором на алтарь его самомнения, и ты знаешь это так же хорошо, как и я. А ты? Не на этом ли алтаре ты оставил половину своей руки? Как можешь ты защищать человека, который убил твоего сына?

— Принц не убивал Джона! — От резкого крика Нельсона на лице Дореты появилась растерянность, а дети прервали свою игру.

— Джон умер, защищая Внутреннюю Сферу от кланов. Там я потерял свои пальцы, и многие такие же достойные, как Джон, мужчины и женщины делали то же самое. — Он посмотрел на своих внуков. — Они умерли ради того, чтобы не позволить сделать свои семьи рабами кланов. Мои внуки должны знать это, потому что наступит день, когда им тоже придется взяться за оружие и защищать свои дома.

— Никогда! — Глаза Дореты сузились. — Кланы заключили с нами мир.

— Но только с помощью Ком-Стара и к тому же только на пятнадцать лет. Между прочим, мы расположены за линией перемирия. Кланы уже предпринимали небольшие вылазки и вторгались в пространство Федеративного Содружества, они наверняка вернутся, когда перемирие закончится. К этому времени твои сыновья уже достаточно подрастут для того, чтобы сражаться.

— Ты имеешь в виду, что они будут достаточно взрослые для того, чтобы умереть.

— Этого не случится, если они будут подготовлены.

— Подготовка не спасла Джона.

— Дорета...

— Нет, командующий, нет! Ты ведь не понимаешь меня, не так ли? — Она отвернулась, ее глаза блестели, наполненные слезами, готовыми вот-вот пролиться по бледным щекам.

— Твоя вселенная больше не существует. Мир изменился. Токаси Курита мертв. Хэнс Дэвион мёртв. Джеймс Вульф исчез. Морган Келл в отставке. Старого порядка вещей больше не существует. И я не позволю, чтобы мои сыновья готовились сохранять то, ради чего будут убиты миллионы.

Ноздри Нельсона расширились.

— Они сыновья и Джона тоже. Подумай о нем. Ее нижняя губа задрожала.

— Я помню о нем всегда!

Она развернулась и вошла в дом. Плечи ее вздымались: Дорета тихо всхлипывала.

— Дедушка, почему мама плачет? Нельсон справился с комком в горле.

— Потому что она очень скучает по папе.

Он знал, что Дорета не желала ни с кем делить свое горе и после смерти Джона страдала от депрессии. Нельсон с удовольствием принял вдову и мальчиков в свой дом, но ее чувства беспомощности и ненужности лишь усилились. Нельсон был единственным, на ком она могла срываться, — и он взял на себя эту роль. Несмотря на то что такое поведение обижало его, он знал — это вызвано чувством любви к Джону, а Нельсон щепетильно относился к тому, что касалось памяти его сына.

— Ваша мама очень любит папу и переживает, что его нет здесь с нами.

Сказав это, Нельсон снова сел на ступеньки крыльца. Только он присел, как дети подбежали к нему. Иоахим посадил маленького «Ястреба» к деду на левое колено и поставил другого боевого робота позади первого.

— У тебя есть настоящий «Рыцарь»? Нельсон кивнул.

— Точно такой же, как этот?

В глубине дома он услышал сигнал визифона, но не стал обращать на него внимание.

— Я захватил его, еще будучи кадетом на Нейджелринге, и прошел на нем всю службу в Вооруженных Силах Федеративного Содружества. Сейчас я здесь, с вами, а мой боевой робот находится в Добсоне, в первом военном резерве Кейстоуна.

— А можно нам посмотреть на него? — Близнецы переглянулись друг с другом расширенными глазами в предвкушении необыкновенного зрелища.

— Ну, пожалуйста!

Ответ Нельсона потонул в скрипе петель открывающейся двери.

— Сейчас же идите в дом! — позвала Дорета.

— Ну мама! — хором воскликнули дети.

— Я сказала: сейчас же!

Они с неохотой подчинились, оставив игрушки на колене Нельсона. Готовя себя к очередной вспышке раздражения у Дореты, он не поворачивался.

— Я скажу нет, Дорета.

— Это звонил дежурный офицер из Добсона, — сказала она холодно. — Тебя вызывают, командующий.

— Что? — Нельсон резко поднялся на ноги и повернулся, сбросив пластмассовые игрушки на землю. — Что случилось?

— Я сама хотела бы знать это, командующий. — Она в упор посмотрела на него. — Ты должен явиться немедленно, и не похоже, что тебя вызывают на учения.

Она кинула ему ключи от ангара.

— Иди.

Нельсон посмотрел на дом.

— Дети...

— Я скажу им. — Она сжала губы в тонкую линию. — Иди.

Нельсон Гейст кивнул и быстро пошел от дома, едва ли осознавая, что подошвы его ботинок вдавили игрушечного «Рыцаря» в пыль.

Это не обычные бандиты. Сидя высоко в кресле водителя своего «Рыцаря», Нельсон Гейст внимательно осматривал поле битвы. Когда-то зеленые лужайки были превращены в черно-коричневое покрывало из тлеющей травы и перевернутой почвы. В долине под ним рассеянные остатки резерва Кейстоуна пытались задержать противника.

Теоретически воины Робинсона должны были находиться где-то позади них, чтобы перегруппироваться после жестокой схватки, продолжавшейся более двадцати четырех часов.

Во время разбора задания Нельсон понял, что бандиты были замечены, когда быстро продвигались в сторону Кейстоуна. Воины Робинсона и Бродяги^[25] находились в дежурном гарнизоне Кейстоуна, но Бродяги не смогли добраться до расположения воинов Робинсона вовремя, так как их база находилась далеко от южного континента. И именно поэтому получилось так, что воины Робинсона должны были обратиться за помощью к резерву, — у бандитов имелось так много кораблей, что они сумели привезти с собой целый полк боевых роботов, — хотя возможность того, что все их корабли несут в себе столько боевых машин, и казалась непостижимой.

Появившись на планете, бандиты смело заявили о себе. Поступившее аудиосообщение от женщины, называвшей себя Красным Корсаром, побудило воинов Робинсона принять бой и помериться силами с бандитами. Сама по себе такая бравада не имела в себе ничего необычного — но этот жест был жгучим напоминанием о вызове от Клана Кречета, предшествовавшем битве на Вотане.

Нельсон вызвал «Катапульту» — боевую машину, находившуюся слева от него:

— Паук, постарайся подавить огнем «Защитника» на правом фланге за два захода.

— Вас понял.

Медленно и неохотно воины резерва отступали. Бандиты неудержимо наступали, удивляя Нельсона тем, что, даже несмотря на то, что после его команды открыть заградительный огонь на бандитов обрушился шквал дальнобойных ракет, они все равно продолжали продвигаться вперед. Бандитам не было никакого смысла продолжать движение после того, как был открыт ракетный заградительный огонь. Если только... Тяжелое предчувствие сдавило сердце Нельсона.

Боевой робот появился на вершине горы с другой стороны долины, невольно привлекая к себе внимание. Из-за ярко-алой раскраски он выглядел таким же запоминающимся, как и «Рыцарь» Нельсона. Главное отличие между ними заключалось в том, что в своих массивных «руках» боевой робот противника держал по протонному излучателю. Показывая свое удивительное мастерство, водитель боевой машины навел каждый излучатель на разные цели и затем выстрелил.

Одна голубая светящаяся стрела прочертила прерывистую линию от ствола орудия к -"Кузнечику", одетому в боевую броню, поразив одну из «ног» машины. Протонный поток сначала испарил укрепленное на ней оружие, а затем расплавил ферротитановые «кости». «Кузнечик» завертелся, подпрыгнул и рухнул на землю.

Второй протонный луч вспорол обшивку человекообразного «Дервиша». Голубая стрела слизнула все оставшееся на его правой «руке» вооружение, уничтожив средней мощности лазер и установку для запуска ракет ближнего боя. Потеряв равновесие, «Дервиш» тоже упал, но затем поднялся, другой боевой робот противника начал поливать его огнем своих лазеров.

Нельсон переключил изображение голографического дисплея с видимого света на инфракрасный. Компьютер выделил из общей картины всего поля боя дугу, находящуюся прямо перед ним. Он ожидал увидеть, что красный «Рыцарь» противника будет сверкать на ней, как маяк в ночи, но вражеский боевой робот излучал очень мало тепловой энергии — и это после двух выстрелов протонного излучателя! Этот боевой робот, должно быть, добела раскален!

То, что тепловое излучение второго робота противника оказалось очень небольшим, заставило Нельсона испугаться по-настоящему. За те три столетия, что кланы жили отдельно от населения Внутренней Сферы, их военная технология шагнула очень далеко от той, которую знали и которой пользовались во Внутренней Сфере.

У кланов было лучшее оружие, разработаны более совершенные поглотители тепла, позволяющие им использовать оружие большой мощности и быстрее охлаждать свои боевые роботы после выстрелов, чем это могут делать их аналоги из Внутренней Сферы. Это был именно тот технологический скачок, который позволял силам кланов одерживать верх над войсками Внутренней Сферы почти на любой планете, которую они намеревались атаковать.

Нельсон установил золотистые нити перекрестия прицела на темные очертания алого «Рыцаря». Точка в его центре быстро замигала, подтверждая, что координаты цели обработаны системой наведения. Нельсон надавил на гашетку, встроенную в правый рычаг управления, посылая двадцать дальнобойных ракет одну за другой из пусковой установки, расположенной на правой «руке» своего боевого робота.

Ракеты ударили в боевую машину бандитов. Крепкая броня треснула и разлетелась среди моря огня, корпус и левую «ногу» робота окутало взрывами. Дымящиеся пластины брони отваливались и падали на землю, но водитель смог провести свою машину сквозь огонь, как будто это была всего-навсего грозовая буря.

Нельсон покивал самому себе, признавая все мастерство противника, который мог стрелять сразу из двух орудий и удерживать боевой робот от падения после прямого попадания. Тем временем мигающий огонек на панели управления говорил Нельсону о том, что на своего красного двойника он истратил последние дальнобойные ракеты. Все, что у меня осталось, — это оружие ближнего боя!

— Паук, прими командование на себя. Выводи всех, кого только можешь. Уходите! — Он взглянул на свою левую руку и сжал штурвал. — Я задержу их.

— Не делай глупостей, командир.

— Это приказ, Паук, — Нельсон начал спускаться вниз по склону холма навстречу красному боевому роботу. — Между прочим, если эти бандиты действительно представляют угрозу, неужели ты думаешь, что кто-либо пошлет против них однорукого командующего?

Не ожидая ответа Паука, Нельсон включил связь на передачу в широком диапазоне и послал бандитам сообщение:

— Я командующий Нельсон Гейст из первого военного резерва Кейстоуна.

Красный «Рыцарь» остановился и поднял оба своих протонных излучателя в приветствии.

— А я Красный Корсар. Твое войско внушает только жалость.

— Тогда пожалей их. — Нельсон старался удерживать в перекрестии прицела «Рыцаря» Корсара в то время, пока его боевой робот обходил обгорелые останки «Дервиша». — У них однорукий командир и списанное оборудование. Они не могут быть достойными противниками для таких, как ты.

— Что ты можешь обо мне знать?

— Это же очевидно, что ты воин. — В голове Нельсона начала складываться единая картинка. После Токкайдской битвы, в которой кланы потерпели поражение и вынуждены были принять перемирие с Ком-Старом на пятнадцать лет, появились слухи, что некоторые воины кланов отреклись от них. Еще говорили, что другие воины восстали и отвергли соглашение о перемирии, устраивая мелкие стычки внутри кланов. Третьи же, став изгоями, взяли свое имущество и оборудование и занялись разбоем. Так как Кейстоун расположен очень близко к оккупационной зоне Клана Кречета, то он стал удобной целью для набегов некоторых бандитов, но, однако, до сих пор сил воинов Робинсона было вполне достаточно, чтобы справиться с ними. Даже когда одновременно приземлялись две группы разбойников, дело обычно не доходило до вызова резервистов.

Нельсон продолжал вести свой боевой робот по направлению к бандитам, с каждым шагом сокращая расстояние, отделяющее его от Красного Корсара. Войска приостановили погоню, ожидая какого-либо знака или сигнала. Нельсон знал, что каждый шаг, приближающий его к врагу, а может быть, и к смерти, позволит его воинам сделать такой же шаг, но только к спасению.

— Я предполагаю, судя по вашему голосу, что когда-то вы принадлежали к клану.

— Я не знаю твоего имени, командующий. А должна ли я его знать? — Она произнесла вопрос почти как приказ, но в ее интонации угадывался и намек на любопытство.

— Сомневаюсь. Я потерял руку в битве с Кланом Кречета на Вотане. — Предположив, что боевой робот Красного Корсара оснащен стандартно для кланов, Нельсон понял: потребуется несколько залпов из тяжелых орудий, чтобы пробить его броню. И это возможно только с расстояния для прицельной стрельбы. — Мой сын, Джон Гейст, погиб на Тениенте на службе у Мстителей.

— Мстители! — Резкий взрыв грубого хохота вырвался из наушников, встроенных в нейрошлем Нельсона. — Клан Рыси был сильно опозорен, когда Мстители освободили Хосиро Куриту. Твой сын погиб в славной битве.

В это время дальномер на контрольной панели Нельсона показал, что его боевой робот уже приблизился к машинеКрасного Корсара на достаточное расстояние.

— Да, в славной. В такой же, когда вы были разбиты на Токкайдо.

Нельсон направил своего «Рыцаря» по касательной, затем развернул его туловище с таким расчетом, чтобы оружие было направлено на боевой робот Красного Корсара. Он нажал гашетку, встроенную в штурвал, выпустив ракеты ближнего радиуса действия по «Рыцарю». Ракеты вылетели из левой части корпуса его робота и по спирали полетели к «Рыцарю» Красного Корсара. Огненный смерч разрывов окутал ее машину, сдирая броню с «груди» и «рук» робота, а затем ударив в его левую «ногу».

Волна жара окатила Нельсона, когда средней мощности лазеры метнули свои энергетические стрелы в красную машину противника. Один из лучей срезал огромные куски брони с левой «ноги», еще больше расширив пробоину от попадания ракет. Расплавленная броня стала вытекать из дыры в корпусе боевого робота и из глубоких трещин в обеих «руках».

Взглянув на второй монитор, Нельсон увидел, что он потерпел неудачу в попытке пробить толстую броню «Рыцаря». Показания тепловых датчиков его боевого робота подскочили до желтых отметок, но поглотители тепла сработали хорошо, быстро вернув их в нормальное состояние. Он направил машину прямо на Красного Корсара, нацеливая свое оружие, в то время как противник тоже направил оружие своего боевого робота прямо на него.

Двойные протонные лучи вырвались из похожих на пистолеты орудий, закрепленных в каждой «руке» красного «Рыцаря». Один луч прошел мимо, но зато второй произвел ужасающие разрушения. Искусственная молния, треща статическим электричеством в наушниках Нельсона, содрала броню с левой стороны «груди» его боевого робота. Когда вспомогательный монитор показал, что с левой стороны машины защита ослаблена на пятьдесят пять процентов, Нельсон уже знал, что один ее выстрел нанес гораздо больше повреждений его боевому роботу, чем он всеми своими выстрелами — ее машине.

В этот момент Нельсон заметил, что короткий ствол орудия Красного Корсара смотрит прямо в «живот» его «Ястреба». Ствол плюнул облаком зеленых энергетических стрел, которые прошили левую «ногу» боевого робота. Мощный импульсный лазер оставил на броне большие дымящиеся дыры, но все-таки она выдержала, защитив внутренности машины от более серьезных повреждений.

Когда левая «нога» робота закачалась, Нельсону пришлось бороться как с гравитацией, так и с изменившимся весом боевого робота, чтобы удержать его в вертикальном положении. Стараясь щадить поврежденную «ногу», он повернулся вправо и поменял оружие. Еще шесть ракет было выпущено, но только четыре из них достигли цели. У красной машины искрошилась броня, покрывающая левую «руку», левую половину «груди» и правую «ногу», но по-прежнему нигде не было видно никаких серьезных пробоин.

Четыре попадания лазерной пушки вместе со взрывами ракет еще больше сожгли броню, защищающую боевой робот Нельсона. Две серии выстрелов почти полностью снесли броню с «груди», а две — срезали полурасплавленные броневые щитки с «ноги» боевого робота. Жар волной ворвался на командный мостик, и горячий воздух обжег лицо Нельсона. Пот капал на глаза, раздражая их, но Нельсон ни на минуту не отрывал пристального взгляда от обзорного экрана, находящегося перед ним.

— Неплохо, командующий, но я устала от всей этой игры.

Протонные излучатели боевого робота Красного Корсара отвернулись от «Рыцаря» Нельсона, но все остальное оружие продолжало следить за ним, словно акулы, почуявшие запах крови. По мере того как противник пользовался все новыми и новыми лазерами, Нельсон убеждался в том, что это очень необычные бандиты. Ее «Рыцарь» был оснащен только лучевым оружием, что делало его идеальным для использования в длительных походах, когда пополнение запасов ракет может стать большой проблемой.

Лазерный импульс, вырвавшийся из туловища ее боевого робота, окончательно испарил все остатки брони, которой до этого выстрела еще мог похвастаться — на левой половине корпуса — боевой робот Нельсона. И теперь на этом месте зияла огромная пробоина. Следующим выстрелом протонный пучок снес все вооружение с левой «руки» машины, а другой выстрел прорезал глубокую борозду в броне правой «ноги».

Нельсон вновь постарался удержать свой боевой робот от падения, но это было уже невозможно. Когда «Рыцарь» начал падать, то лучшее, что Нельсон смог сделать, — это вовремя перевернуть его, чтобы машина упада на «спину». Нельсон содрогнулся от страшного удара, голова в нейрошлеме врезалась в спинку кресла, и горячие жала искр вонзились в его незащищенные ноги.

Лежа, Нельсон взглянул вверх и увидел чистое ясное небо над собой. Внезапно правда об этих бандитах ворвалась в его сознание, подобно какому-то откровению. Следующей пришла мысль о том, что он обязательно должен спастись, чтобы суметь рассказать о своей догадке военному начальству Внутренней Сферы. Они должны об этом знать.

— Катапультирование, срочно! — скомандовал он компьютеру. Но ничего не произошло.

Взглянув на компьютер, Нельсон увидел, что монитор вспомогательных систем поврежден. Сделаю это вручную. Это катапультирующееся кресло поможет мне доставить сообщение Ком-Стару.

Левой рукой он нащупал маленькую крышку, которую нужно было открыть, чтобы добраться до кнопки ручного управления катапультой. Крышка приподнялась, но прежде, чем он успел нажать на красную кнопку, снова захлопнулась. Нельсон проделал это снова, и опять сила тяжести заставила крышку захлопнуться. Если бы только моя рука была проворнее!

Внезапно тень закрыла солнце. Когда Нельсон взглянул вверх, то увидел один из протонных излучателей бандита, заслоняющий солнце.

— Твоя битва проиграна, — сказала она. — Сдавайся. Ты не сможешь больше мне ничего сделать.

Нельсон аккуратно средним пальцем левой руки поднял крышку и положил указательный палец на красную кнопку.

— Я могу катапультироваться. Кресло разрушит твой излучатель.

Голос Красного Корсара заполнил его шлем. В нем слышалось удивление.

— Да, это ты можешь. Так сдавайся или умри.

Нельсон посмотрел на кнопку и снова перевел взгляд на ствол излучателя, который, возможно, убьет его.

Не так же глупо умер Джон? Он с трудом проглотил образовавшийся в горле комок и вспомнил своих внуков, играющих в саду.

Может быть, Дорета была права?

— Твое решение, командующий!

Левая рука Нельсона вернулась на колено.

— Я сдаюсь.

Голос Красного Корсара стал холодным.

— Ты разочаровал меня. Настоящий воин должен был выбрать смерть.

— Часть меня и хотела так сделать. — Его левая рука безуспешно пыталась разобраться с паутиной ремней, удерживающих его в кресле. — Возможно, когда-нибудь мое тело научится справляться с этим.

КНИГА ПЕРВАЯ ЛУЧШЕЕ ИЗ ВРЕМЕН

I

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

12 апреля 3055 г.

Принц Виктор Ян Штайнер-Дэвион повернулся к дверям лифта, открывшимся перед ним в зоне ожидания. Одергивал складки на куртке, он улыбнулся и кивнул своим охранникам, стоящим по обеим сторонам дверей лифта. Эти люди оставались неподвижными, но по многолетнему опыту Виктор знал, что за непроницаемыми стеклами очков скрываются глаза, не упускающие из виду ни одной мелочи, а оружие всегда находится у них под рукой.

Улыбка принца стала еще шире, когда высокий крепкий мужчина в красно-черной униформе Гончих Келла вышел из лифта. Длинные волосы воина спадали на плечи, но годы изменили их цвет с иссиня-черных до почти белых. Морщины вокруг темных глаз стали еще глубже, когда на его лице появилась приветственная улыбка

— Не ожидал встретить вас так рано, Ваше Высочество, — сказал Морган Келл, кивком головы показывая на окна, из которых открывался вид на темный космопорт. — Прибывший в такую рань шаттл говорит о том, что надо оставить праздное любопытство при себе.

Улыбка Виктора была добродушна.

— Я сам очень любопытен, Морган. — Прекрасно зная, что командир Гончих хорошо осведомлен о секретных причинах его прибытия на Арк-Ройял, он все же решил сохранять непринужденность, полагая, что в первую очередь это будет на пользу человеку, находящемуся с ним в одном лифте. — Мне кажется, что я все еще не адаптировался к местному времени Арк-Ройяла. С тех пор как мы получили сообщение о бандитском нападении на Пасиг, я провел всю ночь за изучением докладов с места происшествия.

— Я слышал об этом. Ничего хорошего. — Морган развернулся и левой рукой обхватил плечи молодого человека, который следовал за ним от лифта. Высокий и угловатый, он имел черные волосы Келла, но его глаза были необычного голубовато-зеленого цвета. В них застыло странное, почти сонное выражение.

— Ваше Высочество, это мой внук, Марк Аллард. Возможно, вы запомнили его, когда мы приходили поздравить вас с прибытием.

Принц Федеративного Содружества протянул молодому человеку руку.

— Виктор Дэвион.

Марк улыбнулся, взглянув на принца сверху вниз, и пожал его руку.

— Я польщен встречей с вами, Ваше Высочество.

— Зови меня просто Виктор. Ведь ты мой двоюродный брат. — Виктор слегка нахмурился, взглянув на Моргана. — Я много раз пытался заставить твоего деда делать то же самое, но он все равно придерживается формальностей. Конечно, я могу приказать ему, но ведь всем известно, что Гончие Келла не очень-то слушаются приказов.

Морган улыбнулся, а взгляд Марка на мгновение стал холодным.

— Как Фелан. — Фраза, полная презрения, повисла зловещим облаком.

Глаза Моргана немного сузились.

— Я думал, что для Марка будет полезно увидеться с дядей в менее формальной обстановке, чем на всех этих приемах, которые должны состояться в конце этой недели.

Молодой человек попытался стряхнуть с плеч руку своего деда.

— Я не могу понять, почему ты сохраняешь с этим предателем хорошие отношения. — Марк посмотрел на Виктора. — Вы, наверное, не доверяете и ему тоже — все ваши телохранители находятся здесь.

Виктор секунду помедлил с ответом.

— В самом деле, эти люди сопровождают меня повсюду, куда бы я ни направлялся. Но если я был бы действительно встревожен, то попросил бы командующего Кокса прибыть сюда вместо меня. Да, я нахожусь здесь как официальное лицо, как принц Федеративного Содружества для того, чтобы приветствовать Хана Клана Волка. Кроме того, я здесь неофициально, чтобы приветствовать своего двоюродного брата.

Пальцы Марка сжались в кулаки, и на его лице отразилось глубокое отчаяние.

— Как можете вы двое быть настолько слепы? Фелан специально подстроил так, чтобы его выбили с Нейджелринга, а потом прибежал к кланам. Для них он теперь герой — герой для людей, которые пытались уничтожить Внутреннюю Сферу. Клан Волка, которому он помогал, был наиболее удачлив в нападениях на нас, и они отметили его заслуги перед ними, сделав Ханом. Его не следует приветствовать, не следует даже подпускать этого человека на расстояние выстрела.

Виктор сложил руки на груди.

— Мне кажется, что ты немного ошибаешься, Марк. Фелан был выбит с Нейджелринга, но не так, как ты подозреваешь. Фелан нашел дело, которое нужно было сделать, — и он его сделал. Совет Чести, как я понимаю, считает, что он пренебрег его кодексом. В этом году я был в Военной академии Нового Авалона и могу сказать только о том, что прочел в отчетах, но ясно, что действия Фелана спасли жизни многих людей.

Виктор чувствовал себя неуютно во время этого разговора. Он не хотел защищать Фелана, так как, хоть они и являлись двоюродными братьями, но никогда не были близки. Виктор пытался сойтись с ним поближе, когда был на Нейджелринге, но Фелан игнорировал все его попытки. На самом деле я думал о нем как о пустом месте на Нейджелринге, и он не удивил меня, когда в конце концов проиграл. Мне стало свободнее после его ухода.

Марк сложил руки за спиной.

— Простите меня, принц Виктор, но я помню про Фелана все. Он был моим кумиром. Я совершенно растерялся, когда он покинул Нейджелринг, но счастлив, что он вернулся к Гончим Келла. Получив сообщение о том, что он убит в одной из первых стычек с кланами, я был раздавлен. Но держался, потому что, как и многие другие, верил, что он умер героем. А потом оказалось, что он стал полноправным членом Клана Волка, отказался от принадлежности к Гончим и даже стал одним из командующих у наших врагов.

Виктор склонил голову и заметил, что несколько телохранителей едва заметно кивали головами в ответ на слова Марка.

— В твоей логике нет никакой ошибки, Марк, но для того, чтобы судить, надо располагать всеми фактами.

— Например, какими?

Виктор улыбнулся пылкому энтузиазму юноши.

— Ну, во-первых, Ком-Старом только что были оглашены цифры людских потерь в мирах, захваченных кланами. Один только Клан Волка отличился наибольшим количеством жертв при завоевании планет. А сейчас они говорят, что Фелан захватил планету Ганзбург даже без единого выстрела.

Марк быстро кивнул:

— Еще бы, ведь он хотел уберечь от потерь свои войска.

— Более важно то, что он спас бессчетное количество жизней людей, которые яростно угрожали ему, когда Гончие Келла попались в ловушку на Ганзбурге. Он мог настоять на том, чтобы планета была уничтожена. Я уверен, что гораздо больше людей, чем один человек во Внутренней Сфере, будут счастливы, увидев, как Тор Мираборг склоняет перед ним свою непокорную голову, когда Клан Волка обстреливает Ганзбург.

— Ты можешь поместить меня первым в этом списке, — тихо сказал Морган, и Виктор почувствовал, перед какой дилеммой находится его дядя. Командующий Гончих, вне всяких сомнений, любил своего сына и с уважением относился к тому, что он сделал на Ганзбурге и в других местах, и вместе с тем связь Фелана с кланами явно компрометировала его любовь и уважение.

Я никогда не хотел бы оказаться в положении Моргана. Должно быть, очень мучительно все время стоять перед выбором: семья или долг.

Марк нахмурился, когда Виктор и Морган истощили свои аргументы.

— Но Фелан — один из их предводителей, так называемый Хан. Как и Наташа Керенская, другой предатель.

Виктор склонил голову.

— Нет. Наташа всегда принадлежала кланам. В том смысле, в котором, возможно, им всегда принадлежал и Фелан. Ты стараешься превратить его в чудовище, и позволь мне заметить, что не ты один думаешь подобным образом. Многие люди считают, что сделанное Фе-ланом — преступление, государственная измена. Но даже то, что Фелан увеличил силу кланов, только лишний раз подчеркивает тот факт, что Гончие Келла разбили кланы на Люсьене и Тениенте. Разбили их и мои Мстители. Кланы могут воспитывать хороших воинов, но это не значит, что они воспитывают лучших воинов. Морган нежно потрепал своего внука за шею.

— Я бывал в кланах, Марк. Я встречался с Феланом и с ильХаном Ульриком. Дай своему дяде шанс.

Снаружи зоны ожидания серебряное мерцание зажгло небо, подобно магниевому пламени ярко освещая посадочную площадку. Маленькие облачка пыли взвились из-под основания приближающегося шаттла и разлетелись в стороны, пока он медленно направлялся к посадочной площадке. Ионные двигатели корабля продолжали работать, придавая ему ускорение, необходимое, чтобы не упасть на поверхность. Даже сквозь толстые стекла Виктор почувствовал окатившую его волну тепла.

Сферический шаттл класса К-1 парил над землей, пока не опустились и не зафиксировались шасси, вставшие на место буквально за секунду до приземления. Виктор вынужден был мысленно похвалить пилота, зная, сколько опыта и храбрости надо иметь, чтобы решиться на такой маневр. Каждый член кланов, которого я когда-либо видел, показывает феноменальные навыки. Меня удивляет, как мы смогли хотя бы остановить их!

Когда корабль окончательно приземлился, к нему сразу же выдвинулась посадочная аппарель^[26]. Виктор увидел, как огромная труба протянулась к люку корабля, и почувствовал вибрацию пола в момент присоединения ее к шаттлу. Один из его охранников открыл дверь, соединяющую туннель с холлом для ожидающих.

Виктор с раздражением заметил, что его ладони стали влажными от пота. Он незаметно вытер их о бока своих темно-синих брюк и поправил отделанные серой тканью рукава куртки. На мгновение принц пожалел, что рядом нет зеркала, но затем устыдился этой вспышки тщеславия.

Не успев стереть следы раздражения со своего лица, Дэвион встретился взглядом со своим двоюродным братом, человеком, носившим имя Фелана Келла и ставшим теперь Ханом Клана Волка.

Почти сразу же Виктору вспомнилось, что он всегда недолюбливал Фелана из-за его роста, но отогнал эту мысль как недостойную. Фелан, который всегда был статным, казалось, еще больше раздался в плечах с того времени, как присоединился к кланам. Униформа из серой кожи плотно облегала его массивное мускулистое тело, а черные волосы были такой же длины, как и у его отца. Однако он не носил бороду, и его зеленые глаза не сияли тем дьявольским огнем, который в свое время запомнился Виктору. Теперь ему почудилось, что они горели каким-то темным пламенем.

Фелан обвел взглядом всех присутствующих и сделал приветственный жест в сторону своего отца.

— Спасибо вам за приглашение, полковник.

— Спасибо за то, что вы приняли его, Хан. — Морган тоже сделал приветственный жест, потом развел руки, чтобы обнять своего сына. Виктору показалось, что Морган принимает сына так, как можно было бы ожидать от настоящего Хана.

Обнявшись с отцом, Фелан повернулся к Виктору.

— Я благодарю вас за то, что позволили мне приехать, принц Дэвион.

Виктор кивнул, его предубежденность против Фелана возникла с новой силой после его ледяного обращения.

— Мы счастливы выполнить просьбу полковника Келла. Федеративное Содружество очень уважает его. Несмотря на недавние набеги на наши земли, исходившие с территории Клана Кречета, я не мог отказать ему в просьбе увидеться с вами.

— Никто не должен удивляться тому, что бандиты приходят с земель Клана Кречета, воут? — Фелан помедлил, как будто хотел добавить еще что-то. Виктор молчал, зная, что позже у них будет возможность поговорить по поводу набегов Клана Кречета. Улыбка заиграла в уголках рта Фелана, когда он протянул руку Марку.

— А ты немного подрос, Марк. Я рад тебя видеть. Марк не дотронулся до протянутой руки Фелана.

— Ты хорошо выглядишь, дядя! — сказал он, пытаясь вложить в последнее слово столько презрения, что оно прозвучало как ругательство. Виктор взглянул на Фелана, пытаясь заметить его реакцию, но ни единый мускул не дрогнул на лице Хана.

Фелан медленно убрал руку, а затем сделал жест в сторону людей, стоящих в коридоре позади него.

— Полковник, Ваше Высочество, племянник, позвольте мне, пожалуйста, представить людей, которые приехали вместе со мной.

Фелан взял за руку высокую стройную женщину с очень коротко стриженными светлыми волосами и вывел ее вперед. Она была одета в такую же униформу из серой кожи, как и Фелан, и эта одежда очень ей шла. Голубые глаза могли показаться Виктору холодными, но взгляд, который она бросила на Фелана, рассеял это впечатление. Она смотрит на него так, как я представляю на себе взгляд Оми. Виктору что-то показалось в ней волнующе-знакомым, но он не мог определить, что именно.

— Это командир звена Ранна. Она из рода Керенских. Собственно, она внучка Наташи Керенской.

Морган Келл подошел к ней и поцеловал девушке руку.

— Я рад увидеть тебя снова, Ранна.

— Я тоже, полковник Келл.

Виктор кивнул ей и сделал приветственный жест. Улыбнувшись, она ответила таким же жестом. Марк стоял словно по стойке смирно и пытался сделать вид, что не замечает ее.

За ней подошли еще двое, тоже одетые в серые кожаные одежды клана. Одна из них загородила дверной проем. Виктор сразу же предположил, что гигантская женщина — элементал. Перебросив длинную косу рыжих волос через плечо, она на секунду остановилась взглядом на телохранителях Виктора. Абсолютно уверенная в том, что ей нечего их опасаться, женщина вошла в комнату.

Мужчина, который шел позади, был ее полной противоположностью. Тонкие светлые волосы покрывали голову, в два раза большую, чем это нужно для такого маленького и худого тела. Виктор был маленького роста, но незнакомец выглядел почти карликом. Усмешка на лице вошедшего не оставляла сомнений, что именно он был тем самым пилотом, который так блестяще произвел посадку шаттла несколько минут назад.

— Это командир звена Эвента Фетларал и командир звена пилот Карев. Он из рода Нитена.

Среди общего обмена приветствиями и любезностями один Марк оставался совершенно безмолвным. Виктор рассердился на него, но в этот момент заметил последнего из прибывших, выходившего из коридора. Мужчина выглядел выше, чем тогда, когда Виктор видел его в прошлый раз, и, как Фелан, пополневшим. Он не носил кожаную одежду, а был одет в темно-серый комбинезон для гиперпрыжков. Его светлые волосы были коротко подстрижены, как и подобает воинам.

— Принц Рагнар? — Виктор взглянул на человека, вместе с которым он учился на Недостижимой. — Я слышал, что вы были захвачены Волками, но...

Фелан кивнул на Рагнара, который в ответ протянул Виктору правую руку.

— Здравствуйте, принц Виктор. Я рад вновь встретиться с вами.

Виктор пожал протянутую руку, отметив, что рука Рагнара стала очень сильной. Он увидел на его запястье браслет с идущим от него белым проводом и обратил внимание на металлический акцент в его голосе.

— Вы здоровы, принц Рагнар?

Серьезное выражение на лице Рагнара исчезло, и голос смягчился.

— Сейчас я просто Рагнар, принц Виктор. Сейчас я являюсь пленником Клана Волка, но надеюсь, что наступит день, когда они будут относиться ко мне как к воину.

— Я не сомневаюсь в этом, Рагнар. — Фелан уверенно улыбнулся. — Рагнар доблестно сражался в битве на Токкайдо. Он был назначен в батальон эвакуации, но попал в центр сражения, когда отряд Звездной Гвардии захватил зону, в которой располагался его госпиталь.

Виктор оживился:

— Это неудивительно. Во время учений на Недостижимой Рагнар всегда был серьезным противником. — Виктор склонил голову. — Глядя на него и глядя на тебя, Фелан, я поражен той верностью, которую кланы могут внушать посторонним.

Ранна выступила вперед и взяла Фелана под руку. — Простите меня, принц Дэвион, но ни Фелан, ни Рагнар не были посторонними, раз уж они стали пленниками кланов. Ваши люди приравнивают плен к рабству, но это неправильно. Мы уважаем все касты.

— Я понимаю и не хотел никого обидеть, командир. — Виктор улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на которую только был способен. — Я, однако, не могу не отметить перемен, происшедших с ними обоими. Это заставляет меня удивляться даже тому, что мы только захотели победить кланы.

— Ты не победил нас, Виктор, — голос Хана звучал в тональности, которую больше всего не любил принц. — Мы сами победили себя, так сказал ильХан. Да, вы одержали победы над Кланом Кречета, когда Синдикат Драконов и несколько наемников-профессионалов смогли победить Ягуаров и Кошек. Это были великие победы для Внутренней Сферы, и тебе есть чем гордиться. Но при всем этом думать о кланах как о побежденных — большая ошибка.

— Но Ком-Стар предложил перемирие. — Виктор поднял голову. — Кланы согласились не нарушать линию, по которой оно проходит, и не продвигаться к Терре. Потеряв возможность завоевать ее, ваши военные, похоже, потеряли и возможность координировать свои действия. Что произошло с вашими массированными нападениями, с одновременными ударами по множеству миров? В прошлом году мои войска отражали только нападение Кречетов на Моргес и удар Клана Железной Змеи по Кримонду. А в этом году происходят только мелкие набеги.

— Да, перемирие Ком-Стара — это нечто, нарушившее казавшееся ранее таким прочным единство между разными кланами. Но не имеет значения, насколько хорошо вы или Синдикат Драконов способны отражать мелкие атаки или набеги на ваши миры за линией перемирия, — ведь оно не будет продолжаться вечно.

Виктор поднял голову.

— И?

— И, — Хан Клана Волка медленно вздохнул, — если определенные части кланов и лелеют собственные планы, то они не будут касаться Внутренней Сферы.

II

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

13 апреля 3055 г.

Кристиан Келл нагнулся вперед, оторвавшись от подголовника командирского кресла, и постучал по шлему.

— Отличное приземление, Кейтлин. Спасибо.

— Нет проблем, — донеслось из динамиков, установленных внутри его шлема. Кейтлин нажала кнопку, и кресла пилотов скрылись в теле космического истребителя. — Из-за всех этих путешествий, проделанных нами в последнее время, я почти потеряла свою квалификацию.

Как только истребитель с распростертыми крыльями закончил свое неторопливое движение в ангаре Гончих, к нему со всех сторон подбежали техи, которые быстро приставили к люкам алюминиевые лестницы. Кристиан вначале пробормотал благодарность на японском, когда тех помог ему вылезти из машины, но опомнился и быстро добавил слово «спасибо». Тех, стоявший у подножья лестницы, радостно приветствовал его.

— Добро пожаловать, майор. Старик хочет видеть вас и лейтенанта Келла немедленно. Ваш двоюродный брат у него.

Крис кивнул и снял шлем. Холодный воздух ангара проник сквозь вспотевшие черные волосы, и мурашки пробежали по всему телу Криса. Он отдал свой шлем теху и быстро кивнул ему.

— Спасибо, мистер Хансон. Кейт, ты слышала?

Сняв шлем, Кейтлин освободила волну черных волос, которые рассыпались по плечам и окутали мягкой завесой ее хладожилет. Как неоднократно говорили Крису, они были очень похожи, сильнее, чем просто двоюродные брат и сестра, хотя карие глаза Криса и контрастировали с зелеными глазами Кейтлин. Глядя на нее, Крис мог заметить их сходство, но, воспитанный вне Гончих, видел все-таки больше различий.

— Сообщение принято, — сказала она с улыбкой. — Я не удивлюсь, если полковник Аллард будет сердиться из-за того, что я использовала для торможения путь мимо малой луны.

Крис наклонил голову.

— Я не знаю. — О чем я думаю, так это о том, действительно ли этот двоюродный брат — наш брат или же он твой кровный брат. Крис указал Кейтлин на дверь, ведущую в помещение базы, сам же пошел позади, погруженный в свои мысли. Он пытался определить, с кем он больше хотел бы встретиться — с Виктором Дэвионом или со Старейшиной Феланом.

Он знал Виктора с момента их встречи в тренировочном лагере на Недостижимой, где Волчьи Драгуны пытались научить воинов Внутренней Сферы боевым приемам кланов. Крис и Маккензи из Клана Волка вдвоем учили Виктора и других сыновей и дочерей правящих Домов Внутренней Сферы. У Виктора были великолепные задатки, которые он реализовал куда лучше, чем Мак или Крис даже могли предположить. Надо признать, однако, что Виктор имел слишком гордую осанку, которая не только отталкивала возможных союзников, но и сильно бесила его врагов.

Еще более трудной задачей для Криса оставался Фелан. В 3042 году Крис был представлен дяде Фелана — Моргану Келлу, и его признали как сына Патрика Келла. В это время Морган покинул Гончих и привез Криса для обучения на планету Недостижимая. Крис проучился там следующие три года, а затем присоединился к Гончим в качестве лейтенанта в команде стрелков.

Перед отбытием на Недостижимую и за короткое время перед его назначением во второй полк Гончих Крис явно чувствовал какую-то обиду со стороны Фелана. Вначале он приписал ее вполне объяснимой в этой ситуации нелюбви к новичку, который из-за своего положения в семье имел столько же прав на то, чтобы стать главой Гончих, сколько и сам Фелан. Вероятнее всего, эта обида вызвана опасением, что Крис разрушит легенду о Патрике Келле и Гончих в целом, так как может оказаться неспособным оправдать возложенные на него надежды.

К тому времени, когда Крис смог проверить себя в настоящей битве, управляя отделением после гибели его командира, Фелан уже улетел на Нейджелринг. Затем произошла битва на Скале, и все думали, что Фелан убит. Ради Моргана Крис был рад известию, что Фелан не погиб в битве на Скале, но пришел в ярость, узнав, что он перешел на сторону кланов. Не только потому, что кланы — это величайшая угроза, с которой когда-либо сталкивалась Внутренняя Сфера, но и потому, что их вторжение было опустошительным для Синдиката Драконов, откуда он был родом.

Подойдя к залу для совещаний, Крис так и не составил единого мнения насчет Виктора Дэвиона и Старейшины Фелана. Огромный дубовый стол для переговоров стоял в дальнем конце комнаты, отчего все помещение казалось тесным. Двое мужчин уже сидели напротив друг друга за столом. Свет горел только в том месте, где находилась входная дверь.

Когда Крис и Кейтлин вошли, подполковник Даниэл Аллард встал, отсалютовал пилоту и пассажиру и пожал им руки.

— Рад снова вас видеть. Кейтлин, это было очень мило с твоей стороны — перепугать персонал лунной базы, чтобы предупредить нас о прибытии.

Кейтлин слегка покраснела и на мгновение опустила взгляд в нарочитом раскаянии, потом рассмеялась.

— Этот маневр сэкономил немного топлива, полковник.

Дэн кивнул, и прядь белокурых волос закрыла его лоб.

— Я оценил это, но мне хотелось бы, чтобы ты хранила подобные тактические детали при себе, особенно перед лицом человека, возможно, предлагающего тебе работу. — Полковник провел по волосам рукой и зачесал их назад, — а затем повернулся к мужчине, сидящему за столом.

— Вы оба помните принца Виктора Штайнера-Дэвиона.

— Брат, — Кейтлин вышла вперед и обняла поднявшегося из кресла Виктора.

Виктор тоже обнял Кейтлин, затем отпустил ее и посмотрел на Криса.

— Рад встретить тебя снова, Крис. Крис официально поклонился.

— Позвольте приветствовать вас, Ваше Высочество. Виктор ответил таким же поклоном, только исполненным еще более грациозно.

— Прошу прощения за мою фамильярность с вашей сестрой, — сказал принц по-японски.

Крис выпрямился, и улыбка медленно появилась в углах его рта.

— У вас нет причин извиняться, Ваше Высочество. Вы вовсе не были фамильярны. Кроме того, должен отметить, что вы сильно улучшили свой японский.

Виктор улыбнулся.

— После Тениента я провел некоторое время с Шимом Иодамой и Хосиро Куритой. Хотя сами они и не сознавали этого, но оба оказались способными учителями.

— Мне приятно слышать, что они выжили в войне с кланом. Когда Мак и я тренировали большинство из вас, мы не могли себе даже представить, что никто из вашей группы не пострадает. И хотя Рагнар и Кай напугали нас, но они тоже уцелели.

Вдруг в разговор вмешался Дэн.

— Я знаю, что ты и Кейтлин хотели бы воспользоваться возможностью отдохнуть после прибытия. Несмотря на ваше мастерство, дорога наверняка была тяжелой. Я пригласил вас только затем, чтобы узнать обо всем от непосредственных очевидцев, а не собирать слухи, ходящие по нашей базе. Как выглядит Дейа?

Крис сложил руки за спиной.

— Дейа сейчас в хорошем состоянии. Зуавы Циммера смогли усилить свой батальон боевых роботов с помощью присланного нами оборудования. Нам удалось наладить очень хорошие отношения со всеми формированиями добровольцев Дейи и усилить их разведчиками все наши группы. И еще мы создали склады с боеприпасами и оборудованием в наиболее неблагоприятных местах этой планеты. Если они подвергнутся внезапному нападению войск клана, то благодаря нашим складам смогут задержать их примерно на месяц.

— Хорошо, — Дэн замолчал и нахмурился, — А что произошло с гауптманом Сагетским? Крис улыбнулся.

— Командующий Циммер уволил его, пока тот был в госпитале.

— В госпитале? — Голубые глаза Дэна сверкнули. — Что с ним случилось? Кейтлин нахмурилась.

— Сагетский услышал о дне моего рождения до того, как отправиться в инспекционный полет с Крисом. Он сказал, что у него есть подарок для меня.

— Ты не...

— Нет, полковник, я не... — Кейтлин позволила себе слегка улыбнуться. — Он говорил об этом на приеме, стоя рядом с женой. В это время Сагетский был, как обычно, пьян, и она шарахнула этого идиота бутылкой шампанского по голове, так что проломила ему череп.

Крис кивнул.

— Командующий Циммер согласился с тем, что Сагетский должен быть уволен. На его место они пригласили офицера из местных добровольцев, и кажется, что Зуавы одобрили эту перемену. Когда мы уезжали, моральное состояние войск было очень хорошим.

Молодой офицер взглянул на принца.

— Озабоченность на вашем лице выдает тревогу, Ваше Высочество.

Виктор моргнул, а потом вынужденно улыбнулся.

— Оно вызвано вовсе не вашим докладом, майор, а мыслями о программе поддержки разных мелких наемных подразделений. Эта поддержка оказалась очень щедрой. Мне кажется, это может привести к тому, что и другие будут создавать такие подразделения только ради того, чтобы получить ее. — Крис поднял голову.

— Простите, но я не совсем понял причину вашего беспокойства.

— Взять, например, этих Зуавов Циммера, — сказал Виктор. — Я помню, что видел их подготовку, это было еще до того, как вы в последний раз посетили их, но говорят, что Зуавы состоят из двух категорий водителей роботов, причем одна — это уволенные, а вторая — разжалованные офицеры. И, несмотря на то что часть их вооружения очень хорошего качества, я слышал, что два их полных соединения «Кузнечиков» состоят из частей, снятых примерно с тридцати пяти различных машин.

Вы не можете взять неподготовленных воинов, посадить их на боевые роботы и ожидать, что получится боеспособное соединение. Офицеры, подобные Сагетскому, не могут хорошо обучать будущих воинов, а это приведет к тому, что они будут убиты в первом же сражении. Я знаю, что вы бережно относитесь к оборудованию и что ваше финансовое положение очень стабильно как из-за денег, принадлежащих семье Келла, так и из-за того, что корпорация Джастина «Солярис» помогает Дэну, но я буду удивлен, если узнаю, что вы никогда не совершаете ошибок и не тратите деньги на бесперспективные проекты. Кстати, это уже пятое подразделение, которому вы помогаете подобным образом.

— Четвертое — Легион Восходящего Солнца — пользуется похожей тактикой и теперь тоже поддерживает одно подразделение. — Дэн Аллард сложил руки и наклонился над столом.

— Нам очень понравились результаты этой программы не только с военной, но и со всех остальных точек зрения.

Крис кивнул.

— Программа основана на работе, начатой еще вашим отцом, когда он создавал учебные батальоны.

Раздражение отразилось на лице Виктора, когда он услышал последние слова Криса.

— Я не думаю, что можно поставить знак равенства между развитой программой обучения и кратковременными контрактами со всяким сбродом, не так ли? Ваши маленькие батальоны не имеют ни возможностей, ни ресурсов, ни людей, которыми располагают Вооруженные Силы Федеративного Содружества.

— Вне всякого сомнения, Ваше Высочество, — кивнул Дэн, — но учебные батальоны начинают работать с неопытными призывниками, набранными из людей, которые уже имеют какое-то представление о боевых роботах. Возможно, вы думаете, что наши инструкторы хуже, так как они представляют собой бывших водителей боевых машин, уволенных в запас, но посмотрите на опыт кланов, на то, как удачно они используют свои старые кадры, делая из них инструкторов для будущих воинов. И еще я хочу подчеркнуть, что увольнение офицера Сагетского в назидание всем остальным — это ложная информация. На самом деле он был убит.

Кейтлин тоже захотела вставить свое слово.

— Мы делаем немного больше, чем просто создаем учебный батальон, Виктор. Мы еще и обеспечиваем безопасность для населения Дейи.

— Безопасность? Я с трудом могу себе представить, что Зуавы Циммера в силах серьезно противостоять воинам из Клана Кречета. Я сомневаюсь даже в том, что они смогли бы остановить бандитов, напавших на Кейстоун и сейчас, очевидно, атакующих Пасиг.

Крис нахмурился, но ничего не ответил. Он уловил в голосе Виктора нежелание принять то, что не соответствовало его взглядам на устройство Вселенной. Это не столько удивило, сколько расстроило Криса. Прожив жизнь на Маргисоне, в тени от могучих Федеративных Солнц, он хорошо понимал страхи людей, живущих на Периферии, — такой, как планета Дейа. Местные организации — отряды самообороны, или якудза, — давали населению планеты чувство защищенности перед лицом каждодневной опасности, с которой они сталкивались из-за своего неблагоприятного расположения.

— Но, принц Виктор, их задача — это не победа над такими силами. Они просто должны удержать их до того момента, когда прибудут наши войска. — Дэн Аллард повернулся и сел в кресло. — Ты и Кай, когда сталкивались с кланами, очень удачно заметили, что в космосе не существует границ. Ключ к поражению врага — это заставить его атаковать там, где твои войска наиболее сильны.

— Да, полковник Аллард. Именно поэтому мы победили огромное войско на Туаткроссе. А Зуавы не относятся к силам, способным на такое.

— Но они и не должны быть способны одолеть мощного противника. На Токкайдо войска Ком-Стара показали, что кланы не приспособлены к ведению долговременных боевых действий. Объединенные войска истощили резервы клановцев и легко отбросили их назад. Вы могли видеть подобную ситуацию во время битвы на Треллване; кроме этих случаев, Синдикат Драконов использовал похожую тактику, когда Хосиро укрылся на Тениенте.

Виктор кивнул, а потом наклонился над столом.

— Это правда, но кланы хорошо известны и своей способностью к быстрому изменению тактики при встрече с новой опасностью. Волки доказали это.

— Принимается, но Клан Волка — это вовсе не то же самое, что Клан Кречета, который в основном придерживается старых традиций. Кроме того, главное, что мы сделали, — это научили войска Циммера удерживать противника, как минимум в течение одного месяца. Для того чтобы мобилизовать полки Гончих Келла и доставить их на Дейю, нам потребуется гораздо меньше времени. Позволив Зуавам отвлечь на себя подразделение клана, мы собираем вместе, а затем уничтожаем вражеские силы, подобно тому, как мы действовали на Туаткроссе.

Принц Виктор кивнул, но его лицо оставалось по-прежнему озабоченным.

— Ваша стратегия довольно хороша. Мы использовали ее на Моргесе, где Небесные Воины и Стражи Арктуана продержались достаточно долго для того, чтобы мы успели доставить туда Драконов и они смогли разбить войска Клана Кречета. Но Гончие работают без контрактов и соглашений. Дейа даже не находится в пограничной зоне Донегала. Морган согласится только с договором по поводу гарнизона на Томансе, не больше. Возможно, он сумеет убедить вас в целесообразности иметь воинов на постоянной основе.

Дэн сердечно улыбнулся.

— Ваше Высочество, вы знаете, что полковник отказался от заключения дальнейших контрактов, так как у нас происходила реорганизация. Мы были разбиты на Люсьене, и хотя Синдикат Драконов позволил спасти почти все наше вооружение, но вновь собрать подразделение — очень долгое и трудное дело. И это послужило еще одним основанием для поддержки мелких подразделений, так как они дали нам многих великолепных пилотов и превосходных воинов. Если война называлась бы спортом, то эти подразделения могли бы стать нашими дворовыми командами. Я думаю, мы готовы заключить с вами договор, но сделаем это только тогда, когда наступит подходящий момент.

Крис уловил нерешительность в голосе Дэна, которая осталась незамеченной для Виктора. Как мы можем заставить Виктора понять, что, отказываясь от его поддержки, мы получаем больше от тех людей, которые раньше назывались Лирянской Республикой. То, что Хэнс Дэвион был маршалом Объединенной армии, и использование Виктором десятой Лирянской бригады для освобождения Х.осиро Куриты из ловушки, вызвали негативное отношение к ним в этой части Федеративного Содружества. Если бы его мать, Верховный Правитель, не оказалась способна усмирить Риана Штайнера и не была бы столь любима среди своего народа — даже несмотря на то, что именно ее замужество с Хэнсом Дэвионом предопределило объединение двух Домов, — у Виктора имелись бы серьезные политические проблемы. Казалось, что Виктор принял объяснения Дэна.

— Ты, конечно, знаешь, что я надеюсь на тебя, на то, что ты достойно ответишь на любые попытки кланов взять реванш. И я понимаю, что ты никогда не заключишь ни с кем договора, который поссорил бы тебя с Федеративным Содружеством.

Бровь Криса выгнулась.

— Но?

— Но я хотел бы вознаградить вас за вашу преданность, заключив договор, который заслуживают такие подразделения, как Гончие. Вы и Драконы помогли выиграть битву, которая в случае нашего поражения поставила бы под вопрос само существование Внутренней Сферы. С этого времени оба подразделения испытывают внутренние затруднения, а я не могу себе даже представить, чтобы Федеративное Содружество встретилось с врагом без своих сильнейших союзников.

Дэн подмигнул принцу.

— Мы здесь, Ваше Высочество. Здесь наш дом, и все деньги Вселенной не смогут заставить нас защищать его сильнее, чем мы делаем это сейчас.

III

Лагерь пиратов на планете Пасиг

Федеративное Содружество

15 апреля 3055 г.

Нельсон Гейст чувствовал благодарность за то, что его вытащили из той мерзкой дыры, в которой он содержался, но в противоположность другим членам бригады совсем не хотел, чтобы это заметили. Дело было вовсе не в том, что он не понимал, почему так поступали другие, старавшиеся показать, какие они отличные работники, а не бестолковые лентяи. Его товарищи, очевидно, рассчитывали на то, что, заметив их усилия, бандиты не отправят пленников назад, в ту вонючую переполненную темницу, где они находились до того, как их вывели разгружать шаттл «Тигрис».

Нельсон обхватил оставшимися пальцами левой руки край портативного компьютера и плотно утопил его в сгиб локтя. Удерживая маркер в правой руке, он прикасался к соответствующим символам на дисплее по мере того, как другие рабочие вытаскивали ящики из трюма шаттла. Несмотря на очень слабую гравитацию вокруг почти неподвижного Т-корабля, бандиты посчитали, что из-за своей инвалидности Нельсон совершенно бесполезен при перетаскивании грузов. Однако, заметив, с какимуважением обращались к Нельсону пленные воины, его назначили главным среди них.

Нельсон старался быть немногословным, отвечая на вопросы или отдавая распоряжения только кивком головы и хмыкая, для того чтобы другие пленные не думали, что он наслаждается своим положением. Скоро, однако, он оказался целиком захвачен порученной ему работой, так как странный характер добычи бандитов требовал максимального внимания.

Стальной браслет на правом запястье щелкал по пластиковому корпусу компьютера, когда он безостановочно нажимал символы на дисплее. Изувеченная рука чуть не погубила Нельсона, когда отряд пехотинцев вытащил его из разбитого боевого робота. Бандиты решили, что однорукий инвалид будет для них бесполезен. Но его спас вовремя поступивший приказ о том, что он должен быть взят в плен живым, вне зависимости от состояния. Бандиты впихнули Нельсона и еще нескольких человек, оставшихся в живых, внутрь шаттла, который доставил их к Т-кораблю, где они были раздеты, обысканы, переодеты в оливковые комбинезоны для гиперпрыжков и, кроме того, получили стальные браслеты на свои запястья.

Нельсон с самого начала понял, что от этих браслетов бандитам нет никакой пользы, так как на них не было отверстия или выступа, к которому можно было бы прикрепить цепь. Затем один из узников предположил, что в них находится подслушивающее или следящее устройство, и они стали избегать каких бы то ни было разговоров в своем отсеке или пользовались изобретенным ими языком жестов. Нельсон чуть не рассмеялся, вспомнив, как Паук прошептал: «У нашего командующего есть небольшой акцент», намекая на его изувеченную руку.

Нельсон взглянул вверх и увидел, что разгрузка происходит очень быстро, тогда как Т-корабль двигался с небольшой скоростью, и ускорение создавало только иллюзию гравитации. Даже для самого физически слабого заключенного не представляло никакого труда передвигать большие ящики с добычей, на деревянных рейках каждого из которых были выведены черные коды. Как только очередной ящик выгружался из трюма шаттла, Нельсон нажимал соответствующий код на дисплее компьютера. И хотя компьютер не сообщал ему, каково общее количество груза, тем не менее Нельсон знал об этом довольно точно.

Вооружение, хотя и не помеченное, было сложено рядом с люком шаттла. Он видел достаточно подобной техники за свою карьеру воина. Большое количество взрывчатки и других боеприпасов было выгружено с корабля, и Нельсон отметил, что основная их масса может быть использована в мелких сражениях или для нанесения небольших ударов. Выделяющихся своими гигантскими размерами ящиков с ракетами для водителей боевых роботов и боеприпасами для автоматических пушек явно не было среди разгружаемых с корабля грузов.

Наиболее многочисленными были продукты питания. Коды, нанесенные трафаретом на ящиках с ними, совершенно ни о чем не говорили, но на коробках из гофрированного картона стояли имена изготовителей и названия продуктов. Пищу, которую ему давали, пока он находился в плену, было очень легко узнать, так как ранее она принадлежала Кейстоуну.

Нельсон очень просто мог определить коды добычи пиратов. Изредка, когда он попадал на дисплее в указатель «Разное», то обращал внимание, что ни один из этих ящиков не бывает одинакового веса, формы или размера, и становилось ясно, что бандиты быстро напали на Световую Кавалерию Денеба, защищавшую промышленный комплекс, и победили ее. У них оставалось достаточно времени, чтобы разграбить его до того, как прибыло подкрепление, но дорогих станков, компьютеров и других ценных вещей, которые обычно являются добычей пиратов, нигде не было видно. Вместо этого налетчики захватили только дешевые ювелирные изделия и предметы искусства, которыми теперь был заполнен трюм корабля. Нельсон не заметил ничего, что могло бы покрыть расходы от проведения такой дорогостоящей операции, как налет на планету.

Чем больше я думаю, тем больше хочу, чтобы в конце концов появилось что-нибудь действительно ценное.

Уголком глаза Нельсон уловил движение — охранники бандитов вдруг выпрямились по стойке смирно, но обернулся он из-за того, что вдруг смолк шум работавших вокруг людей. Нельсон был словно парализован на месте так же, как и остальные пленники, увидев женщину, стоящую справа от пандуса и осматривающую разгрузочный люк шаттла.

Красота ее не вызывала сомнений. Рыжие волосы спадали на плечи и спускались на спину. У нее были длинные ноги и стройная фигура. Даже массивный охлаждающий жилет не мог заставить ее выглядеть менее элегантной. Заостренные черты лица напоминали лису, а фиолетовые глаза светились звериной хитростью.

Но помимо красоты в ней было что-то еще, что приковало к себе внимание Нельсона. И хотя тонкие шорты выставляли стройные ноги и соблазнительные формы ягодиц на всеобщее обозрение, но пронизывающий взгляд гасил любые попытки возникновения всяких желаний. Она стояла, обхватив локоть ладонью левой руки, трогая нижнюю губу большим и указательным пальцами свободной руки. Ее взгляд переходил от одного мужчины из группы рабочих к другому, оценивая и сразу же отвергая каждого из них. По мере того как она смотрела на заключенных, каждый из них старался сжаться и спрятаться, словно их мечты и надежды погибали, стоило женщине только обратить на них свое внимание.

Обведя взглядом рабочих, стоящих на полу ангара, она взглянула на Нельсона. Он почувствовал толчок, когда их взгляды встретились, электрическое-гудение, превратившееся в страх, идущий из самых глубин его существа. Одновременно с, этим ощущением женщина зажгла в нем такое страстное желание обладать ею, какого не могла вызвать ни одна другая до нее. Нельсон любил мать Джона глубоко и страстно, но никогда не хотел ее так. Нельсон чувствовал, будто каждая клеточка его тела закричала о своем желании слиться с генами этой женщины.

Он ждал, что незнакомка отвернется, но женщина смотрела ему прямо в глаза. С каждой следующей секундой, пока их взгляды были скрещены, Нельсон все больше боялся, что ее взгляд проследует мимо него дальше, как это случалось с остальными пленниками, и одновременно с этим другая половина его сознания безнадежно желала, чтобы именно так и произошло. Он автоматически начал нажимать на дисплей, когда ящики вновь двинулись из шаттла.

Женщина направилась к нему. Ее четкий военный шаг быстро сокращал расстояние между ними, и по мере того как она подходила ближе, каблуки сапог громко щелкали по поверхности трапа. Она была такой же высокой, как и Нельсон, и, вероятно, ей было около двадцати трех лет, то есть почти наполовину меньше, чем ему. Женщина не улыбалась, но то, как она оглядела его, заставило Нельсона покраснеть.

— Ты тот человек из «Рыцаря», воут?

Нельсон кивнул.

Она забрала у него компьютер и положила на палубу. Схватив его левую руку, она заставила Нельсона разжать ладонь и прижала ее к своей правой ладони. Последние два пальца обхватили шрамы его ладони. Ее кожа казалась неестественно бледной по сравнению с его кожей, а шрамы на руке Нельсона были почти такого же цвета, как и заусенцы на ее руке.

Она подержала его руку в своей немного дольше, чем этого хотелось бы Нельсону, а потом выпустила ее.

— Как давно ты лишился пальцев?

— Почти четыре года.

На секунду она сжала губы, а затем уставилась на Нельсона, как кобра.

— Мне ничего не стоит отремонтировать тебя. Ты сможешь заново вырастить свои пальцы.

Нельсон попытался не выдать своей реакции, но волна нервной дрожи прокатилась по телу. Многое из того, что было утрачено им с тех пор, как он получил это увечье во время отражения атаки клановцев, пронеслось перед его мысленным взором. У Нельсона снова может быть своя команда. Он снова будет уважаемым. Даже Джон...

Он понял свою ошибку, когда ее губы начали растягиваться в злобную усмешку.

— Я сделала бы это, если бы ты был воином. Нельсон с трудом проглотил ком, застрявший в горле, и посмотрел на нее.

— Будь я воин, я был бы мертв, воут?

То, что он использовал слово клана, кажется, удивило женщину, но ее улыбка не изменилась, поэтому Нельсон не мог сказать, правильно он поступил или нет. Она снова оглядела его с ног до головы, потом повернулась и, указав на ближайшего заключенного, стоящего на нижней палубе около грузового люка шаттла, сказала:

— Эй ты, замени его!

В одно мгновение Паук пристроил лестницу к трапу. Он подобрал компьютер, и Нельсон молча передал ему маркер. Паук подмигнул — их тайный знак «будь начеку». Нельсон кивнул, потом в ожидании дальнейших событий посмотрел на Красного Корсара.

Она заставила Нельсона ждать. Женщина ощупала его внимательным взглядом, задержавшись на ногах и поврежденной руке и внимательно следя за его реакцией. Он старался сохранить невозмутимость и занимался мысленными вычислениями экспоненциальных значений числа два для того, чтобы отвлечься от своих мыслей. Его попытки, вероятно успешные, казалось, только увеличивали ее интерес.

— Следуй за мной. — Она повернулась и пошла обратно в туннель.

Нельсон шел позади, на мгновение его сосредоточенность на больших числах пропала (когда он увидел чувственное покачивание ее бедер при ходьбе). Два помножить на 32768 будет 65536, два умножить на 65536 будет 131072... Он перевел взгляд на копну рыжих волос, спадающих до середины спины, и продолжил мысленно математические вычисления.

Красный Корсар вошла в шлюз и закрыла дверь позади него. Она повернулась к переговорному монитору и включила связь с командным мостиком. Сидящая там девушка моментально выпрямилась, когда увидела, кто вышел с ней на связь.

— Да, командир?

Красный Корсар заправила выбившуюся прядь волос за ухо.

— Время до стыковки последнего шаттла?

— Одна минута, командир.

— Хорошо. После стыковки увеличьте скорость до одного и двух десятых грав. Когда достигнем точки гиперпрыжка — прыгайте.

— Понятно. Конец связи.

Нельсон нахмурился. Увеличение ускорения сделает операцию разгрузки шаттла гораздо более трудоемкой по сравнению с тем, как она происходит сейчас. Нет никакого смысла увеличивать скорость, если только им не угрожает какая-нибудь опасность и они не вынуждены защищаться или спасаться от погони.

— Ты беспокоишься за своих друзей, воут?

— Так же, как и ты за своих людей.

— Хорошо. Похоже, что к тебе возвращается боевой дух. — Она вышла, взяла его искалеченную руку в свою и повела вниз по коридору к центральному блоку лифтов. Дверь открылась после того, как она нажала кнопку на стене. Вдвоем они вошли в лифт, и женщина выбрала нужную палубу.

Лифт начал движение, и ноги Нельсона чуть не подогнулись. Слабость удивила его, но потом он понял, что это корабль начал свое ускорение. Схватившись за перила лифта, он выпрямился. Взглянув на Красного Корсара, Нельсон не заметил ни малейшего признака того, что она хотя бы обратила внимание на его слабость.

Лифт остановился на верхней палубе. Нельсон шел за женщиной сначала до двери в каюту, а затем вошел в саму каюту. Дверь захлопнулась за ним, и она включила свет.

На мгновение Нельсон почувствовал удивление, когда понял, что она привела его в свою личную каюту, но это быстро прошло. В ту же секунду, как загорелся свет, Нельсон увидел, что находится в помещении, будто специально созданном для вожака разбойников из какой-нибудь пошлой постановки. Мрачные красные, золотые и пурпурные тона доминировали в убранстве помещения, причем золотой цвет принадлежал в основном цепям, лампам и маленьким безделушкам, которые были красивы, но, вероятно, выбирались случайно, по капризу, взятые из какой-нибудь разгромленной крепости противника. Парчовые и просто расшитые платки свисали с ламп, окрашивая окружающие предметы в красные тона. Хрустальные бутылки, наполовину наполненные разноцветными жидкостями, были расставлены в буфете. Комната принадлежала Красному Корсару и в то "же время не относилась к ней. Из всех своих наблюдений за те два месяца, что он провел с бандитами, Нельсон знал, что большая их часть раньше принадлежала к определенному клану и, возможно, была изгнана оттуда за нечестность. Но больше всего Нельсона поразило-то, что кричаще-безвкусное убранство комнаты было абсолютно не в характере человека, рожденного в любом из кланов. Фотографии сражений, трофеи, доставшиеся от предыдущих побед, Нельсон еще мог бы понять, но только не кричащую самовлюбленность и экстравагантность, которые он увидел в этой комнате. И снова Нельсон представил себе режиссера низкопробных сериалов, придумывающего убранство этих помещений с целью подчеркнуть романтическую сторону Красного Корсара.

Неожиданная мысль пришла ему в голову. Еще в самом начале своего заключения узники решили, что Красный Корсар взяла эту кличку в подражание легендарному пирату, который почти за пятьдесят лет до нее прорубил кровавую просеку сквозь планетные системы

Свободной Лиги. Некоторые считали, что настоящий Красный Корсар мог дожить до этих дней, если перемещался в пространстве со скоростью, составляющей больше половины скорости света, что на самом деле тот самый Красный Корсар и пленившая их женщина — одно и то же лицо.

Но когда Нельсон увидел комнату, то это фантастическое предположение обрело реальную силу. Он, конечно, ничего не мог доказать, но каюта Красного Корсара слишком сильно напоминала ему те, которые он в изобилии видел в сериалах для полуночников, когда судьба бросала его с одной станции Содружества на другую. Убеждение, что шайка Красного Корсара представляет собой клан, а роль бандита выбрана ею из каких-то своих соображений, во многом основывалось на виденных Нельсоном постановках и экранизациях, позволивших ему разобраться в этом обмане. А откуда же еще член клана мог получить информацию об образе жизни обитателей Внутренней Сферы?

Красный Корсар посмотрела на него.

— Ты слишком много думаешь.

— Кому какое дело до моих мыслей?

В ответ на дерзость она схватила его за правое запястье и начала поворачивать браслет до тех пор, пока он не врезался в руку.

— Ты знаешь, что это такое?

— Я слышал, что, когда кланы захватывают пленника, они обвязывают его правое запястье особым ремешком.

— И когда пленника принимают в другую касту, этот ремешок торжественно разрезается. — Она отпустила его руку, и та упала между ними. Нельсон почувствовал, как кровь вновь запульсировала в кисти. — Так вот: сталь не перережешь.

— Значит, я раб? Она покачала головой.

— Ты военный трофей. Если я решу, что ты чего-то стоишь, то попрошу за тебя выкуп.

В глазах Красного Корсара вспыхнуло чувство, которое наиболее правильно было бы назвать заинтересованностью.

— О, я отлично знаю, что никто за тебя ничего не заплатит из-за твоей руки. — Она дотянулась и легко щелкнула его по правому виску. — А с другой стороны, они щедро заплатят за твои знания. Расскажи мне, какие же заключения по поводу нас ты сделал. И не смей мне лгать. Я сразу пойму, если ты станешь говорить неправду.

— В этой комнате у тебя больше добра, чем было взято с Пасига. — Нельсон отвернулся, когда она начала расшнуровывать хладожилет. — Оборудование, люди и речь всех тех, кого я здесь видел, указывают на то, что вы представляете собой клан. Все рабы, находящиеся вместе со мной, взяты с Кейстоуна, поэтому я полагаю, что никогда до этого вы не захватывали рабов. Запасов, привезенных с планеты, достаточно, чтобы кормить их, но я думаю, что мы можем исчезнуть в космическом пространстве, как только ситуация того потребует.

Она выбралась из своего хладожилета. Мускулы рельефно выделялись на ее животе, и струйка пота сбежала вниз между грудей.

— Твои способности наблюдать заслуживают похвалы. — Женщина отвернулась от него — Нельсон был уверен, что Красный Корсар не лишена стеснительности, — чтобы достать шелковое кимоно аметистового цвета. — Ты сделал выводы о нас, воут? — спросила она, запахивая кимоно и завязывая его золотым кушаком.

— Да, сделал.

Ее волосы опустились вниз, образовав занавес, когда она наклонилась, чтобы расстегнуть пряжки на своих ботинках.

— Расскажи мне.

— Ваши боевые роботы несут на себе только лучевое оружие, однако они сделаны так, чтобы по виду напоминать те, какими пользуются бандиты. Вам не требуется большого боезапаса. Вы подготовлены к длительному ведению военных действий в таких районах, где возобновление запасов и боеприпасов почти невозможно.

Она сняла ботинки и убрала их в шкаф. Расстегнув под кимоно пояс, женщина стянула свои короткие шорты, в которых была одета все это время, бросила их в шкаф и закрыла его.

— С чего ты это взял? Нельсон встряхнул головой.

— Я знаю только, что вы совершаете набеги на планеты.

Красный Корсар серьезно посмотрела на него. Затем ее глаза прищурились, как будто она рассмешила сама себя.

— Очень хорошо. Ты знаешь слишком много для того, чтобы освободить тебя, но недостаточно для того, чтобы у меня появилось желание тебя убить. Я оставлю моего пленника здесь до тех пор, пока его воля не будет сломлена.

Внезапно Нельсон почувствовал себя перед ней так, словно мышь перед котом.

— Сломить меня нетрудно.

— Ты недооцениваешь свои способности. — Она о чем-то на секунду задумалась, затем кивнула. — Я думаю, надо начать с того, чтобы восстановить твои пальцы.

Нельсон нахмурился, но ничего не сказал.

— И ты знаешь, почему? Уверяю тебя, вовсе не для того, чтобы потом оторвать их снова. Если ты потерял их на Вотане, то, может быть, я была тем человеком, кто это сделал. — Она широко улыбнулась этой мысли, но Нельсон сдержал готовую сорваться с языка грубость. — Нет, я восстановлю их потому, что это то, чего ты желаешь, и то, за что будешь благодарен, но благодарить придется только меня. И вместе со всем остальным, что я для тебя сделаю, это чувство благодарности будет высекать искры из этой ненависти ко мне до тех пор, пока в конце концов не разожжет в тебе жизнь.

Позже, вернувшись в барак, Нельсон плюхнулся на свою койку. Протянувшись через узкий проход, Паук похлопал его по плечу и нарисовал в сумеречном воздухе знак вопроса.

Нельсон уткнул большой палец почти в центр своей грудной клетки, описал большой круг, ударив запястьем, а затем показал двумя пальцами в сторону внешнего корпуса корабля. Он один раз уверенно кивнул, а затем положил голову обратно на жесткую подушку.

Паук подмигнул ему, потом два раза кивнул, давая Нельсону понять, что понял его сообщение, даже несмотря на проблему с его «акцентом».

Нельсон уставился на черные перегородки над ним. Решено. Как только представится такая возможность, я выберусь отсюда.

IV

Арк-Ройял

Граница Донегала, Федеративное Содружество

15 апреля 3055 г.

Виктор посчитал плохим предзнаменованием, когда, войдя в маленькую комнату для переговоров, увидел в ней только Фелана, сидящего за компьютерным терминалом в дальнем конце стола. Над его плечом, как призрак, парил советник Ком-Стара, кивнувший принцу. Они еще не встречались, но Виктор знал, что это был особый связной Клаус Хеттиг, официальный представитель Анастасйуса Фохта, военного советника Ком-Стара. На самом деле именно Фохт был человеком, пригласившим Виктора на эту встречу, которая и являлась настоящей причиной его посещения Арк-Ройяла.

Принц потянулся и направился к термосу с кофе, стоящему на столике возле двери. Он поглядел на сладкие пирожные, наливая себе чашку кофе, но его желудок сжался при мысли о безумном количестве сладкого в такое раннее утро. Виктор устал — в конце концов сказались нагрузки, связанные с путешествием, но даже необходимость пополнить свою энергию не могла заставить его поесть.

Фелан поднял голову от клавиатуры.

— Доброе утро, Ваше Высочество. Я тут просматривал кое-какие отчеты с Пасига. Ваши данные очень подробны, примите мои поздравления.

Мои данные? Виктор нахмурился.

— Твой отец уверял меня, что эта информация находится в таких местах, которые недоступны для посторонних.

Фелан широко улыбнулся.

— Вероятно, это так и есть, по крайней мере, для большинства людей. Но вспомните, что я провел здесь большую часть своей юности. — Он похлопал по компьютеру. — Я знаю такие пути для входа в эту компьютерную систему, о существовании которых большинство даже не догадывается.

Советник Ком-Стара отошел от Фелана, выглянул за дверь и вернулся обратно.

— Хан Фелан прав. Ваша информация просто великолепна по тем стандартам, которым стремится следовать и Ком-Стар.

В самом деле! Ком-Стар контролирует обмен информацией между планетами и сам посылает сообщения, которые содержатся в файлах, куда забрался Фелан. Я был бы круглым дураком, если бы считал, что Ком-Стар не проверил их заранее и не снабдил их выгодными для себя данными.

Принц кивнул и сел на противоположную сторону стола. Он смутно припоминал, что одним из обвинений против Фелана, выдвинутых во время разбора его деятельности на Нейджелринге, было использование им компьютеров для проникновения в компьютеры отдела обороны с целью похищения информации. Виктор глотнул кофе и сразу же почувствовал, как усталость куда-то отступила.

— То, что один из членов Клана Волка влезает в компьютер Гончих Келла, вовсе не делает меня спокойнее, хотя ваша высокая оценка наших данных и смягчает этот удар, советник.

Хеттиг никак не отреагировал на сарказм, прозвучавший в голосе Виктора.

— Виктор, пожалуйста, не надо нападать на нас. В любом случае вы показали бы эти данные Хану. Кроме всего прочего, вы ведь согласились сотрудничать, коль уж пришли сюда. Виктор встряхнул плечами и нахмурился.

— Для чего вы пригласили меня сюда? Советник дружелюбно улыбнулся.

— Причина, по которой мы здесь собрались, — обсуждение наших совместных действий в связи с налетами бандитских группировок, и в первую очередь Красного Корсара.

Виктор поставил кофейную чашку.

— Она и так уже слишком надоела мне. Меня заботят, кроме того, военные подразделения, которые принадлежат кланам и нападают на наши планеты. Моргес был разрушен кланами сильнее, чем Кейстоун или Пасиг.

— Клан Кречета или Клан Железной Змеи, Виктор, это еще не все кланы, — поправил его Фелан.

— Я не вижу никакой разницы, — по мере того как Виктор начинал чувствовать себя все более и более проснувшимся, он находил спокойное превосходство Фелана и тайные манипуляции Ком-Стара все более раздражающими.

Фелан медленно кивнул.

— Возможно, когда в следующий раз Синдикат Драконов нанесет свой удар с Волкота, ты захочешь, чтобы ильХан пожаловался тебе об этом. Клан Кречета очень отличается от Клана Волка и вполне самостоятелен.

— Понятно, — сказал Виктор, после чего осуждающе взглянул на Хеттига. — С каких это пор Ком-Стар беспокоится о каких-то бандитах и в то же время позволяет Клану Кречета и Клану Железной Змеи совершать набеги на Федеративное Содружество, нарушать договор о перемирии? И для чего нам понадобилось встречаться здесь? Я выслушал немало горячих заверений от Риана Штайнера и его представителей, гарантирующих Клану Волка безопасный проход сюда, а он все равно притащил с собой Рагнара.

— Ком-Стар понимает ваши трудности и отдает дань тем усилиям, которые вы предпринимаете для блага общества. — Лицо советника выглядело озабоченным. — Мы не просили бы вас совершить это путешествие в столь отдаленные края, если проблема не оказалась бы такой сложной. Это не обычные бандиты, принц Виктор, они удачливые бандиты.

— Дважды. Они дважды удачливы, Виктор. — Фелан отклонился назад, но Виктор заметил вспыхнувший в его глазах огонек крайней заинтересованности. — Послушай военного советника. Он убедил ильХана, что на карту поставлено слишком многое, чтобы всем нам удалось встретиться здесь под прикрытием торжества, посвященного выходу моего отца на пенсию.

Виктор кивнул, зная, что аргументы военного советника были достаточно убедительными и для его матери, пославшей его на Арк-Ройял.

— Так кому же настолько сильно угрожают эти бандиты?

— Перемирию, принц Виктор, перемирию между Федеративным Содружество и кланами. — Хеттиг сложил руки вместе, но движение выглядело явно неловким, из чего Виктор заключил, что это всего лишь жалкая попытка сохранить спокойный вид.

— Как бандиты могут угрожать миру? — Виктор посмотрел вниз на свою почти пустую чашку кофе и попытался привести свои мысли в порядок. — Они только бандиты. Сначала нападают, потом убегают. Если бы Бродяги могли быть доставлены на другую сторону Кейстоуна всего лишь на два часа раньше, то сейчас мы разговаривали бы о Красном Корсаре в прошедшем времени.

Фелан склонил голову.

— Вы смотрели отчеты о набегах бандитов и не смогли дать им правильную оценку, потому что увиденное вами согласовывалось с тем, что вы привыкли думать о бандитах. У вас не было личного опыта столкновения с ними. Возможно, я смотрю на вещи иначе, так как однажды охотился за бандитами, еще находясь на службе Федеративного Содружества. Все, что я пытаюсь сказать вам, — это то, что согласно нашей информации одной очень удачливой группе бандитов удается уйти от погони, взяв с собой трофеи, по большей части не представляющие большой ценности. С любой точки зрения Кейстоун отделался очень легко: он не потерял никаких промышленных объектов, относительно мало разграблен и к тому же не был захвачен. Принц кивнул.

— Я помню эти данные. Нападавшие захватили пищу и немного рабов. Невозможно стрелять в противника, банками с супом.

Хеттиг кивнул.

— Но вспомни одну старую поговорку, принц Виктор: армия продвигается за счет своих желудков.

— Но едва ли можно сравнивать этих бандитов с армией Наполеона, советник Хеттиг, — громко сказал Виктор, а затем одним глотком допил остатки кофе, стараясь успокоиться. Он слышал немало сплетен о том, что у него «комплекс Наполеона», развившийся из-за маленького роста, и рассчитывал, что этот намек будет понят как легкий упрек. Ком-Стар сам очень мал.

— Это так, принц Виктор, но до сегодняшнего дня у них не было Ватерлоо. Принц фыркнул.

— Тогда я сыграю для них роль Веллингтона. — Он взглянул на Фелана. — Если ты сможешь убедить ильХана, чтобы Клан Кречета не нарушал границу, то я подниму своих Мстителей и мы разобьем Корсара.

Фелан потряс головой.

— Клан Кречета не подчинится такому приказу, даже если ильХан будет настолько глуп, что отдаст его.

— В таком случае я должен задать вопрос: хочет ильХан, чтобы бандиты были остановлены?

Советник Ком-Стара и Фелан вопросительно посмотрели на него.

— Что ты имеешь в виду, принц Виктор? Ведь ильХан специально послал Хана Фелана на Арк-Ройял для того, чтобы обсудить возможные способы, как это можно сделать.

— В самом деле? — Виктор поставил пустую чашку на стол. — Вы оба согласились, что информация, которой я располагаю, вполне достоверна. Так неужели кто-то из вас будет спорить с тем фактом, что банда Красного Корсара отступила на территорию Клана Кречета после своего набега на Кейстоун. Для них это было прекрасной возможностью пополнить свои силы.

— Неправильно, Виктор. Набеги случаются по обе стороны от линии перемирия, и ни одно из наших подразделений не приняло никаких защитных мер, сбитое с толку ложной схожестью бандитов.

Хеттиг закивал, соглашаясь с доводами Фелана.

— Определение их принадлежности на данном этапе несущественно, потому что непонимание их природы наносит миру вред больший, чем что-либо еще.

— Я не понял, советник. — Виктор встал и вновь наполнил свою чашку. — Как непонимание может приносить вред больший, чем война?

Хеттиг медленно сделал глубокий вдох.

— В сообществах Тамар и Скай существуют люди, которые верят в то, что банда Красного Корсара — это тайное подразделение, находящееся на службе у правительства Федеративного Содружества. Они думают, что на самом деле банда — это некий эскадрон смерти, миссия которого заключается в том, чтобы уничтожать тех, кто находится в оппозиции к союзу между старыми владениями Штайнера и Домом Дэвиона.

— Риан Штайнер, по-моему, много работает над созданием слухов. — Виктор покачал головой. — Эта идея в целом, конечно же, совершенно абсурдна.

— Безусловно, но человеческое воображение вместе с недостатком информации делает ее чрезвычайно заманчивой. По их мнению, которое якобы подтверждает тот факт, что во время набега на Кейстоун разрушению подверглись только те объекты, которыми владели силы, поддерживающие Риана Штайнера, набеги будут продолжаться до тех пор, пока вы или ваш брат Петр не окажетесь в положении героев, способных остановить их. Это повторение роли Риана, которую он сыграл в восстании три тысячи тридцать четвертого года.

Принц кивнул.

— И, я полагаю, другие думают, что Красный Корсар — это подразделение, основанное Рианом Штайнером затем, чтобы усилить напряженность на границе. Поскольку он возглавляет дело угнетенных людей и использует подразделение наемников для того, чтобы уничтожать бандитов, то скоро завоюет себе здесь очень большую популярность.

Хан Клана Волка улыбнулся.

— Риан называет бандитов скрытым подразделением кланов и пользуется страхом перед Кланом Кречета для того, чтобы объединить своих людей и держать их зависимыми от себя якобы для их же собственной безопасности. Он представляет вас как человека, который не заботится о людях. Стоит только вашей матери как Верховному Правителю сделать неверный шаг, и он действительно превратится в сильного и опасного соперника.

Виктор закусил нижнюю губу.

— И вся эта междоусобица будет истощать наши силы и приведет к тому, что мы будем выглядеть для Клана Кречета очень легкой добычей, они могут даже решиться нанести удары по границе, нарушив мир.

Советник Ком-Стара одобрительно кивнул.

— Вы вдвоем только что за несколько минут поняли то, на что у аналитиков Ком-Стара ушло несколько недель.

— Единственное решение в этой ситуации — уничтожить бандитов. — Виктор снова сел. — Несмотря на твое беспокойство о Риане, мои Мстители могут выполнить это задание.

— В этом нет никакого сомнения, принц Виктор, но у Ком-Стара есть еще одно соображение. — Хеттиг поднял взгляд, и глаза его приобрели задумчивое выражение.

— Как я уже говорил, это необычная банда. Если внимательно посмотреть на следы битвы с ними на планете Кейстоун, то обнаружится, что бандиты пользовались почти исключительно лучевым оружием.

Виктор пожал плечами.

— Бандиты используют то, что им удается достать.

— Вот здесь ты ошибаешься, брат. Я водитель «Волкодава». Когда мой отец сконструировал машину, то вооружил её лазерами. Он поступил так потому, что хотел создать разведывательный отряд боевых роботов, который смог бы действовать далеко от возможных источников для пополнения своих запасов, даже в тылу врага. Поскольку боевым роботам не нужны были ни ракеты, ни снаряды для скорострельных пушек, единственное, что ограничивало радиус их действия, — это запасы еды и воды для водителей.

— Как сказал Хан, бандиты Красного Корсара имеют именно такую организацию, что пища становится наиболее важным фактором успеха.

Опять цитата из Наполеона. Виктор почувствовал, как мурашки пробежали по спине.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, но мне по силам мобилизовать достаточно воинов, чтобы выследить и уничтожить бандитов.

— Ком-Стар знает это и поэтому очень ценит вас. Но мы имеем другое предложение. — Хеттиг взглянул на Фелана. — Хан Фелан?

Фелан кивнул, и у Виктора возникло чувство, будто только что его попросили не высовываться.

— ИльХан уполномочил меня предложить вам использовать подразделения клана для охоты за этими бандитами.

Виктор удивленно заморгал.

— Что?

— У нас есть подразделения, специально оснащенные и обученные для борьбы с бандитами. — Фелан самодовольно улыбнулся. — ИльХан надавит на Клан Кречета, чтобы и они тоже помогли нам уничтожить эту банду.

— Это очень любезно с вашей стороны. — Виктор снова глотнул кофе, чтобы выиграть время и оправиться от такой неожиданности. — Делает ли он свое предложение потому, что не хочет, чтобы войска Внутренней Сферы преследовали бандитов в тех районах космоса, которые принадлежат кланам? — Или потому, что Ком-Стар приставил к его голове пистолет?

— Частично. Пока Красный Корсар находится в районе космоса, принадлежащем Клану Кречета, ильХан не может гарантировать безопасность ни одному из подразделений Внутренней Сферы, пересекшему границу. — Высокий двоюродный брат Виктора встал из-за стола, где он сидел во время всего разговора, и подошел налить себе еще кофе. — Однако более важно то, что Клан Кречета очень сильно настроен против перемирия. Они полагают, что это отнимет у них шансы восстановить свою репутацию, которая сильно пошатнулась из-за прошлых поражений.

— На Туаткроссе и Алине, правильно? — Виктор улыбался, потому что его десятая бригада Лирян сражалась вместе с Гончими Келла, когда они вместе разбили Кречетов на Туаткроссе. Его спасение из ловушки на Алине еще больше разозлило Клан Кречета.

— ИльХан надеется, что, обретая победы при защите Внутренней Сферы, Клан Кречета, возможно, будет более благосклонно относиться к перемирию.

— Существует слабая искра надежды. Хеттиг улыбнулся.

— Конечно, но если возникнет пусть даже малейшая возможность возобновления войны, нам необходимо использовать каждый шанс, чтобы не допустить этого. Однако в нашем плане более важно то, что в случае успеха он позволит уменьшить власть Риана Штайнера, которую он сейчас набирает. Сохранение же единства и, соответственно, силы Федеративного Содружества будет служить предупреждением для Клана Кречета, так что они десять раз подумают, прежде чем нарушить перемирие.

Замечание Хеттига вновь вызвало появление мурашек на спине Виктора. Он обернулся, чтобы посмотреть на своего двоюродного брата.

— Действительно ли мир такой хрупкий по ту сторону границы?

Фелан тяжело повел плечами.

— Люди кланов — это воины. Мир не нравится им. ИльХан надеется, что, найдя приемлемую отдушину для их агрессивности, он сумеет удержать своих командиров от опрометчивых действий хотя бы на время перемирия. Если вы согласитесь позволить подразделениям, охотящимся за бандитами, использовать для этого объединенное космическое пространство Федеративного Содружества, то я немедленно пошлю ему сообщение и он назначит кого-нибудь, кто будет заниматься этим вопросом. И мы увидим, удастся ли этот гигантский эксперимент.

— Если он не удастся, то, скорее всего, еще до конца этого года разразится война. — Виктор нахмурился. А Ком-Стар, скорее всего, накажет Федеративное Содружество, подняв цены за обмен информацией между нашими мирами. Для нас было очень большой удачей, что мы не вели постоянную скрытую войну с Ком-Старом, как мой отец, который так долго воевал с ним. Но я не хотел бы чувствовать себя насильно втянутым в соглашение, особенно такое, как это, которое тем не менее мне все равно придется поддержать.

Виктор посмотрел на Хеттига.

— Это то, чего хочет Ком-Стар? Советник кивнул.

— Это перемирие Ком-Стара, и он хочет сохранить его.

Принц посмотрел на своего двоюродного брата.

— ИльХан считает, что попытка стоит того, чтобы рисковать людьми и материалами клана?

— Насколько я себе это понимаю. Виктор кивнул.

— Если это сработает, Риан Штайнер проиграет, а я выиграю. Хотя я предпочел бы, чтобы одно из моих подразделений разделалось с бандитами, но пусть кланы покончат с ними. Кажется, мне больше нечего добавить.

Хеттиг снова кивнул.

— Именно так дело и обстоит. Так вы согласны?

Это понравилось бы моей маме, иначе я здесь не был бы. Такое решение кажется мне правильным и поможет сохранить в живых моих людей. Если я не соглашусь, то могу превысить свои полномочия. И если моя мать не согласится, Ком-Стар скорее всего использует свои каналы контроля над обменом информацией, чтобы, успешно скрыть силы клана, появившиеся в пространстве Федеративного Содружества.

— Хорошо, — сказал Виктор, — я согласен, если вы предоставите мне данные о силах, которые будут задействованы, и я смогу сообщить их нашим подразделениям в тех зонах, где наиболее вероятно появление Красного Корсара. — Виктор повернулся к советнику. — Ну, вот вам соглашение, которое вы так хотели получить. Угроза миру предотвращена.

— Одна из них уменьшена в любом случае, — Хеттиг обратился к Фелану. — Присутствие Рагнара привлекает внимание...

Виктор потряс головой.

— Я предпринял шаги, чтобы помочь разрешить эту ситуацию, советник Хеттиг. Я запретил любые действия, для того чтобы секретно или даже открыто освободить его. Однако если Рагнару нужна свобода, то все, что ему нужно сделать, — это попросить об этом.

— Я знаю и ценю это, принц Виктор. — Советник даже не взглянул в его сторону, когда говорил это. — Были сообщения, другие сообщения, в которых упомянуто имя Рагнар. К сожалению, сообщения имели неправильный адрес и не попадут к предполагаемому адресату до тех пор, пока вы с Рагнаром не покинете Арк-Ройял. До тех пор...

Хан Клана Волка кивнул.

— Я понимаю. Я задержу Рагнара на базе до тех пор, пока у него не будет сопровождения, которое сможет обеспечить ему безопасность.

— Ком-Стар у вас в долгу.

— Ком-Стар неправильно отправил сообщение? — Ирония покрывала слова Виктора подобно воску. — Я не могу поверить, что такое произошло.

Раздражение промелькнуло на лице Хеттига.

— Отправлявшие очень торопились и неправильно адресовали информацию. Спешка порой приводит к ошибкам.

— А безнадежность создает спешку.

— Достаточно справедливо, принц Виктор, как мы все это знаем. — Советник Ком-Стара спрятал руки в рукава своего белого одеяния. — Но мы также знаем, что правильное планирование позволяет избежать безнадежности и правильное планирование — это все, ради чего и была затеяна эта встреча. Ком-Стар благодарит вас за ваше сотрудничество, потому что в данном случае безнадежность значила бы спешку, которая в свою очередь привела бы к напрасным потерям людских жизней.

V

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

15 апреля 3055 г,

Виктор Дэвион вежливо улыбнулся, когда баронесса де Гамби представила ему свою племянницу Чарити.

— Мне очень приятно познакомиться с вами, леди де Гамби. — Он прикоснулся губами к ее руке, на которой были надеты перчатки, и слегка пожал ее. — Ваша тетушка совершенно права. Ваш отец оказал Федеративному Содружеству неоценимую услугу, когда служил Королевской армии.

— Спасибо, В-ваше В-высочество, — пролепетала девушка.

— Я говорю это совершенно серьезно, — быстро добавил Виктор, отпуская ее руку. Он нисколько не сомневался, что высокая и стройная девушка смущалась бы значительно меньше, если бы ее толстая старая тетушка не кружила вокруг на расстоянии, когда могла слышать каждое ее слово. Виктору, давным-давно понявшему, что надо быть очень вежливым и осторожным с девушками, которых амбициозные родственники прочат ему в будущие супруги, было очень жаль Чарити.

— Леди де Гамби, я слышал, что вы готовитесь поступать в университет? Мне кажется, ваша тетя хотела бы этого.

Чарити задумчиво кивнула.

— Я собираюсь поступить в Институт науки в Новом Авалоне после того, как проучусь два года в Техническом институте Гамби. Если после этого мне удастся перейти в ИННА, то я бы хотела заниматься проектом нейрокибернетической регенерации под руководством доктора Ривы Алларда. Я смогла бы помочь моему отцу и многим другим залечить их боевые раны.

— Вы мечтательница, как и доктор Аллард, — говорил Виктор, в то же самое время пытаясь поймать за руку проходившего рядом Марка Алларда.

— А, кстати, вот и племянник доктора Алларда, Марк. Марк, это Чарити де Гамби. Ее отец — маршал Ричард де Гамби.

Лицо Марка вспыхнуло, когда он подошел к очаровательной девушке, что сняло с плеч Виктора огромную тяжесть и вызвало ответную реакцию у Чарити, которую она не смогла скрыть.

— Марк собирается провести несколько лет на Неиджелринге, но я стараюсь убедить его, что и следующий из рода Аллардов должен пройти через Новоавалонскую Военную академию. К тому же в этом случае вы окажетесь в Новом Авалоне в одно и то же время, а наличие на новом месте друзей всегда делает переезд гораздо проще.

Получив некоторое удовлетворение от вида потемневшего лица баронессы, Виктор позволил паре, занятой разговорами, удалиться, когда прибыл небольшого роста, лишь немного выше его самого, светловолосый офицер. Как и Виктор, мужчина был одет в серую униформу, отделанную синим, — форму десятой бригады Лирян. Так как оба они были членами Мстителей, усиленного батальона бригады, у них были черные погоны, отделанные вышитым на их поле силуэтом белого призрака.

— Гален, кажется, тебе весело.

Гален Кокс, адъютант Виктора, кивнул и улыбнулся еще шире.

— Некоторые из Гончих Келла рассказывали истории о Люсьене, и Хан присоединился к ним. Я подумал, что это может вас заинтересовать.

Несмотря на внешнюю безмятежность, Виктор уловил в его голосе озабоченность. Фелан никогда не принадлежал к людям, которые могут контролировать свои эмоции. Это не должно повредить миру здесь и сейчас, учитывая необычное соглашение, заключенное Виктором с Ком-Старом и Феланом сегодня. Виктор не хотел, чтобы его кузен совершил какой-нибудь необдуманный шаг. Он понял, что еще чувствует обиду из-за превосходства Фелана в их утренних переговорах, но пока они с Галеном шли к группе воинов, он сумел побороть это чувство и решил не обращать на него внимания.

Женщина, главная в компании Гончих, что-то рассказывала, пытаясь руками показать расположение боевых роботов на тот момент, когда она вступила в битву.

— Вот здесь был полковник, один стоявший на вершине. Кошки продолжали атаковать, но им так и не удалось приблизиться к нему. Я была в своем «Десантнике», прикрывая тылы, — так нас расставил полковник. Я поливала их огнем из скорострельных пушек по мере того, как они приближались, а потом сжигала лазерами средней мощности,. А один придурок из кланов, которого мы тогда уничтожили, оставил всю правую половину своего боевого робота открытой для меня — в этот момент он как раз проходил мимо, и я врезалапо его внутренностям из всех орудий.

Во время ее рассказа воины Внутренней Сферы собрались вокруг, смеясь и кивая головами с умным видом. Большинство присутствующих были из Гончих Келла, но Виктор заметил среди них и представителей других подразделений, в том числе четвертого батальона Донегала и с полдюжины добровольцев, прибывших из миров, где у Гончих были расположены гарнизоны. Десятая бригада Лирян, которую представлял Виктор, чаще всего сталкивалась с кланами, но большинство из присутствующих так или иначе тоже соприкасались с кланами.

Фелан и Рагнар стояли недалеко от этого круга вояк. Фелан снова был в одеянии из серой кожи, только на этот раз он добавил к нему еще и длинный серый плащ, плечи которого украшал красивый волчий мех. Чуть-чуть позади него стоял Рагнар, одетый в серый комбинезон и с браслетом пленника на запястье. Он держал в руке великолепно сделанную волчью маску, которая выглядела так, будто была покрыта эмалью.

Темноволосая женщина из Гончих склонила голову.

— Ну да, мы классно врезали кланам в тот день на Люсьене. — Она обвела насмешливым взглядом своих товарищей, а потом с вызовом посмотрела на Фелана.

— В этом не может быть никакого сомнения, капитан Моран, — сказал он со значением в голосе. — Я вспоминаю тот день, когда ваш отец отдал «Десантника» вам, высказав надежду, что его боевой робот сделает для вас столько же, сколько и он для него. Вас следует наградить за ваши успехи. — Фелан склонил голову в молчаливом признании ее доблести, но высокомерная улыбка не исчезла с его лица.

Виктор нахмурился. Старого Фелана больше нет. Однако кланы не смогли изменить его настолько, чтобы он перестал быть по-прежнему самодовольным.

Мишель Моран выглядела озадаченной.

— Я не могла и подумать о том, что кто-нибудь из кланов, а тем более один из их лидеров окажется человеком, так легко признающим поражение.

— Поражение? — Фелан покачал головой и мог даже показаться спокойным, не заметь Виктор затаившейся в его глазах скрытой вспышки гнева. — Вы ожидали, что я буду с вами? Кланы не захотели показать другим кристаллы с записью их сокрушительного поражения на Люсьене, поэтому своими собственными глазами я его не видел. Но то, как вы описываете битву, звучит очень правдоподобно. Они были побеждены и не смогли удержать планету. Это правда. Это факт.

— Разгром, который Ком-Стар устроил вам на Токкайдо, — это такой же факт. — Моран возразила голосом, достаточно громким, чтобы привлечь внимание других слушателей. Виктор увидел капитана Ранну, прервавшую беседу с родителями Фелана и посмотревшую в их сторону, но легкий кивок головы Фелана успокоил ее, и она вернулась к прерванному разговору. Виктор не увидел в комнате больше никого из кланов, но заметил, как еще несколько воинов присоединились к группе.

Виктор обернулся к Галену и прошептал:

— Почему имя Моран кажется мне таким знакомым?

— Двенадцатая бригада Донегала, сэр. Тогда мы потеряли Дамена Морана. Может быть, они родственники?

Образ улыбающегося лица Дамена вспомнился Виктору. Он не был знаком с этим молодым человеком до того, как Клан Кречета напал на Треллван, но изучил все материалы о нем после того, как был вынужден покинуть планету. Виктор помнил лица и голоса всех людей, отдавших свою жизнь ради того, чтобы он смог выбраться из ловушки, подстроенной кланами. Среди его спасителей значилось имя Дамена Морана.

— Да, он тоже был с Арк-Ройяла, мне следовало еще раньше увидеть сходство между ними. Спасибо. Фелан медленно кивал головой.

— Это тоже факт, что Ком-Стар выиграл битву на Токкайдо. Его войска хорошо сражались, и когда битва закончилась, победителями стали они. Но я хочу подчеркнуть, что Клан Волка выполнил свою задачу. А кроме того, позвольте вам заметить, что Ком-Стар выиграл перемирие, а не войну.

— Но вы, кланы, были разбиты.

— Капитан Моран, мне кажется, что вы не понимаете, насколько это глупо — смешивать все кланы в одну кучу.

Мишель быстро взглянула на Фелана:

— Что означают ваши слова, Хан Фелан?

Фелан взглянул на Рагнара, и пленник выдавил подобие улыбки. Сперва склонив голову в сторону Фелана, он медленно повернулся к Мишель Моран.

— Хан Старейшина имеет в виду, что смешивать все кланы вместе — это настолько же глупо, как и пытаться обращаться с разными частями Внутренней Сферы как с единым целым. Вы и Гончие Келла являетесь сторонниками Штайнера, и у вас есть длинная история оппозиции Синдикату Драконов. Принц Дэвион является здесь Лордом-Наследником сразу двух тронов — Штайнера и Дэвиона, однако он и его Мстители находились во владениях Синдиката Дракона затем, чтобы освободить Теодора Куриту от Клана Рыси.

Рагнар указал на человека в форме добровольцев из мира Моргес.

— Ты прибыл сюда с последнего из миров Тамара в Федеративном Содружестве, поэтому твои симпатии находятся на стороне Риана Штайнера. Он и сепаратисты Ская известны своей оппозицией принцу Виктору и господству семьи Дэвион в управлении Федеративным Содружеством. Внутренняя Сфера как единое целое включает в себя Синдикат Драконов, Лигу Свободных Миров, Конфедерацию Капеллана, Договор Святого Ивса и то немногое, что осталось от Свободной Республики Расалхага. Перед всеми ними стоят разные цели, и достигать их они будут разными способами.

— И что же ты думаешь по этому поводу, Рагнар? — Виктор позволил себе коварно улыбнуться. — Может быть, мы должны меньше думать о том, чтобы сдержать кланы, чем делали до сих пор, потому что сражались с Кланом Кречета или Кланом Ягуара, а не с Кланом Волка? Фелан опустил руку на плечо Рагнара.

— Точка зрения Рагнара, принц Виктор, заключается в следующем: попытка опозорить Клан Волка вашими победами над другими кланами совершенно необоснованна и бесполезна.

— Тогда выходит, что вы, Клан Волка, расцениваете наши победы как не связанные с вами?

— Нет, кузен, нет. Мы аплодируем им. — Фелан оглядел Гончих. — Вы даже не подозреваете, как я был горд, когда узнал, что Гончие были частью сил, остановивших Ягуаров. Когда я был вызван на Большой Совет к ильХану, то и там продолжал доказывать необходимость прекращения борьбы с Ком-Старом и предсказывал вашу победу. Я приводил в пример ошеломляющий налет принца Виктора на Тениент и героизм Кая Алларда-Ляо, чтобы показать, на что способна Внутренняя Сфера. Все ваши успехи, вместе взятые, привели к тому, что мудрость Ханов возобладала и они решили не готовиться к вторжению.

Но тем не менее ни на минуту нельзя сомневаться в том, что некоторые кланы и сейчас хотят продолжать войну. Так же, как Риан и ты, Виктор, имеете разные взгляды на то, каким путем надо дальше развиваться Внутренней Сфере, так и кланы имеют свои взгляды и свои пути. Фракция Крестоносцев хочет завоевать всю Внутреннюю Сферу. Фракция Старейшин верит в то, что проекты генерала Керенского относительно кланов — это не просто мечты. И вам очень повезло, что ильХан и Ханы Клана Волка — это единственные среди Старейшин, кто хочет защитить Внутреннюю Сферу, и если бы мы не были на вашей стороне, то вместо праздника получили бы сигнал военной тревоги.

Мишель Моран покачала головой.

— Если все, что вы сделали, было предпринято для сохранения Внутренней Сферы, то, я думаю, допустить сюда Крестоносцев было бы немногим хуже. И я совсем не уверена в том, что хочу слышать дифирамбы моим победам от клана, который сначала сбивает еще неоперившуюся нацию с ног, а затем развеивает горстку беспомощных пацифистов. Почему Клан Волка в течение недели даже не подумал вступить в битву на Токкайдо, пока другие кланы не подготовили там все для вас?

Виктор заметил искру, вспыхнувшую в глазах Фелана.

— Капитан Моран, даже и не пытайтесь найти трусов среди Клана Волка. Задержка с вводом наших войск на Токкайдо связана с интригами других кланов, которые были настроены против нас. Военный советник удерживал свои лучшие войска для нас, и мы их разбили.

— Это только твое личное мнение, Хан Фелан, но никаких доказательств у тебя нет. — Мишель Моран скрестила руки на груди. — История этой битвы в интерпретации Ком-Стара может быть просто сильно приукрашена для того, чтобы сохранить перемирие. — Ее лицо потемнело. — Кроме всего прочего, Хан Фелан, можно только удивляться способностям воинов клана, если человек, выгнанный с Нейджелринга, смог меньше чем за три года стать их лидером.

Виктор увидел, как Фелана передернуло от раздражения, и удивился, как тому удалось сохранить над собой контроль.

— Будь вы из клана, капитан Моран, мы могли бы разрешить этот спор в Круге Равных. Вы совершили ошибку, но я прощаю вас, так как вы не знаете нашего образа жизни.

Моран пожала плечами.

— Разговор остается разговором. Я не хочу пачкать свои руки кровью одного из офицеров моего отца. Виктор сделал серьезное лицо и предложил:

— Зачем проливать кровь? Мне кажется, что капитан Моран хочет проверить, насколько действительно сильны твои Волки. Для этого у Гончих есть компьютерные симуляторы.

Фелан с нескрываемым удовольствием обернулся к Виктору.

— Очень хорошо. Я возьму звено боевых роботов против любого, что вы предложите.

— Капитан Моран, подобрали себе команду? — Виктор улыбнулся, когда она кивнула ему в ответ. — Если можно, то я добавлю к нашим войскам командный модуль, тогда нас будет шестнадцать против вас пятерых, Хан Старейшина.

Фелан заявил:

— Мне потребуются два человека в мое звено, которые присоединились бы к Ранне и Рагнару. Если разрешите, принц Виктор, то я хотел бы пригласить на эту роль вашего Галена Кокса и своего кузена Марка. Виктор ответил:

— Договорились.

Фелан удовлетворенно подытожил:

— Сказано — сделано. Виктор спокойно заметил:

— Теперь все, что остается, — это найти трех воинов в мой модуль.

— Вам понадобится только еще один, если вы согласитесь взять нас двоих.

Виктор обернулся, услышав знакомый голос, и, увидев, кто стоит за ним, обрадовался.

— Сказано — сделано. — Он взглянул на Фелана и уточнил: — Эти двое, Хан Старейшина, отлично подойдут. Хан, позвольте мне представить Шима Иодаму из Синдиката Драконов и нынешнего чемпиона Соляриса Кая Алларда-Ляо.

VI

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

15 апреля 3055 г.

— Что ты имеешь в виду, -говоря, что я веду себя, как Влад? — Фелан сорвал свой плащ и кинул его на спинку кресла. — Ранна, если бы Влад был здесь, то он лишь раздражал бы, людей и провоцировал ненужные столкновения.

Ранна скрестила руки на груди и выгнула дугой бровь, посмотрев на Фелана.

Он вздрогнул.

— И не смотри на меня так. Это маленькое сражение на симуляторе, о котором я договорился на завтра, — совершенно другое дело. К тому же не было никакого способа избежать его, а Моран специально подстрекала меня. — Он тряхнул головой. — Как ты можешь думать, что я веду себя, как Влад? Он высокомерный, бесчувственный, надоедливый, бестолковый и поклоняется даже земле, по которой ходят Крестоносцы, так же, как Старейшина Конал. Я же совершенно не такой.

— Нет, сейчас ты действительно совершенно другой. — Улыбка смягчила лицо Ранны, когда она сняла свой плащ. — Сейчас ты снова стал самим собой. Ты опять говоришь, как обычный человек, и позволяешь своим эмоциям отражаться в словах. А там, на приеме, ты был слишком натянут и вел себя неестественно. Как заметила твоя сестра, тебе нужно немножко «давать слабину».

Фелан открыл было рот, собираясь что-то сказать, но так и не сказал ни слова. Неужели такой я и был? Он быстро прокрутил в памяти все основные моменты встречи, и воспоминания вызвали прилив крови к его щекам.

— Допустив только для примера, что в твоих словах есть доля истины, я хочу спросить тебя — в чем моя ошибка?

— Ну, если только для примера, то я тебе скажу так: случись Владу оказаться на твоем месте, он мог бы повести себя еще хуже, мой дорогой. Но ты рассердил свою сестру, не позволив ей сражаться в твоем звене. Она была поражена, когда ты выбрал своего племянника вместо нее.

— Но Кэйтлин — пилот. Мы же договорились, что будем сражаться только звеньями боевых роботов.

— Я это знаю и пыталась ей все объяснить. С точки зрения этикета было бы более правильно, если бы ты выбрал двоюродного брата Криса или своего отца, а не Галена Кокса, чтобы укомплектовать звено.

Ранна села на диван, обтянутый белой кожей, который занимал центральное место в обстановке этой комнаты.

— Я понимаю, что твой отец не обиделся из-за того, что ты не выбрал его, и что Кристиан чувствовал бы себя неловко, выбери ты его, но я полагаю, что Гончие расценили это как знак неуважения к ним, когда ты выбрал Мстителя и полуобученного юношу для сражения с ними.

Фелан покачал головой и тоже сел на диван.

— Но Мстители очень хорошо воевали против Кошек. Я думал, что окажу им честь, выбрав Галена.

— Это может быть и так, но неужели, Фелан, ты не чувствуешь возникающей неловкости, когда дело касается Мстителей?

— Что?

Ранна улыбнулась и с ногами забралась на диван.

— Внешне это никак не проявляется. Но тот факт, что принц Виктор и его люди освободили наследника Теодора Куриты, не особенно популярен у его народа. Народ, уважает смелость, с которой он провернул это дело, но при этом очень многие думают, что Виктор тогда был околдован волшебницей по имени Оми.

В этот момент Фелан был занят расстегиванием застежек на своих сапогах и, не разгибаясь, кивнул в ответ на последние слова Ранны.

— Оми — дочь Теодора. Я слышал все эти истории о том, что они влюбились друг в друга в то время, когда вместе учились на Недостижимой. — Его сапоги пролетели через всю комнату и приземлились на том месте, где Ранна оставила свои. — Конечно же, этого не могло быть. Виктор и Оми принадлежат к родам, которые являются смертельными врагами. Поэтому любовь между ними невозможна.

Ранна игриво подтолкнула Фелана ногой.

— Так ли это? Может быть, так же невозможна, как любовь между воином и пленником?

Когда ее нога снова начала распрямляться, Фелан поймал ее и поцеловал лодыжку.

— Как всегда, Ранна, ты знаешь гораздо лучше меня, что возможно, а что нет.

— Если бы я оказалась здесь до того, как ты выиграл свое родовое имя и стал Ханом, то я сказала бы, что в таких условиях невозможно воспитать таких воинов, как ты.

— Почему? — Фелан позволил себе ироничную улыбку. — Может быть, Гончие Келла — это и не Волчьи Драгуны и Арк-Ройял, возможно, совсем не то, что Недостижимая, но Гончие всегда расценивались как лучшие подразделения наемников во Внутренней Сфере.

— Как ты и говорил по любому поводу, любимый, — Ранна дотянулась до него правой ногой и пальцами пощекотала ему живот. — Я говорю так потому, что это место очень сильно отличается от того, в котором росла моя сиб-группа. Помощники, которые занимались нами, очень внимательно относились к своим обязанностям, но они никогда не давали нам почувствовать такой любви и заботы, как ваши родители. Я вижу ее в глазах твоей мамы и слышу ее в голосе твоего отца. Это из-за любви к тебе они приняли меня и смирились с тем, что я для тебя значу.

Голос Ранны задрожал, и Фелан нежно обнял ее колени.

— Да, наше воспитание очень отличается от воспитания в кланах, где будущие воины выбираются даже еще до своего рождения. Ваше воспитание целиком основывается на генетике и зависит от предыдущих успехов ваших отцов подобно тому, как разные линии рысаков скрещивают для получения чемпионов. Вас растят в сиб-группах и постоянно проверяют, чтобы отсеять проигравших в этой генетической лотерее. Вы сосредоточены на достижении поставленной цели — стать воином — вне сомнения, почетной цели, но система вашей учебы и тренировки делает для вас практически невозможным развитие настоящих чувств друг к другу.

— Есть еще кое-что, о чем ты не сказал, Фелан, — Ранна нахмурилась. — В сиб-группе каждый ведет счет ошибок и неудач. Ее члены ищут пути, как побороть свою слабость. Там все направлено на то, чтобы уменьшить возможность неудачи. Если один член сиб-группы погибает, то это ставит печать позора не только на него, но и на всех остальных. У вас я наблюдала прямо противоположное. Я ходила на кладбище, где вы хоронили своих погибших, отдавали дань их памяти. Гончие обеспечивают жильем и возможностью обучения членов семей воинов, павших в битвах. Они делают для детей погибшего такие вещи, которые никогда не сделали бы кланы из-за клейма неудачника, которое должны нести дети таких воинов до конца своих дней.

Ранна провела зубами по нижней губе.

— Отношения Гончих к людям кажутся мне такими странными. Несмотря на то что большинство из них определенно считают тебя предателем, они все равно выполнили твое желание участвовать в битве на симуляторе. Они могут ненавидеть тебя, но вместе с тем отдают дань уважения. Они стараются соединить того человека, которым ты являешься сейчас, с тем, каким они помнят тебя до твоего плена.

— Ты, наверное, права, и мне хотелось бы, чтобы они оказались способны на это. — Фелан тяжело вздохнул и тряхнул головой. — Поэтому для своего звена я выбрал Марка. Мальчиком он всегда был немного навязчив, так как везде ходил следом за мной. Когда я улетел на Нейджелринг, то пообещал, что буду держать для него место, каким бы подразделением ни командовал. Я знал, что встречусь с обидой, когда вернусь сюда, но она касается только меня как члена семьи. — Он посмотрел на нее. — Ведь по отношению к себе ты не чувствуешь ничего подобного, нет?

Ранна склонила голову, прикрыв ладонью зевок.

— Совершенно нет. В самом деле, твоя семья оказалась по отношению ко мне более чем дружественной. — Она провела рукой по кожаной юбке. — Кейтлин даже сказала, что эта одежда не очень подходит для банкета, и предложила завтра после окончания вашей компьютерной битвы пройтись со мной по магазинам. Я сказала ей, что подумаю над этим предложением, хотя не могу понять, почему она нашла мою одежду неподходящей.

— Мне кажется, тебе следует пойти. Двор Штайнера всегда обращает очень пристальное внимание на моду, даже его офицеры. Нам следует постараться уважать их традиции.

— Ладно. Тогда я посоветую и Эвенте Фетларал тоже постараться уважать их традиции.

Образ Эвенты ростом в два с половиной метра, нагруженной коробками с покупками после посещения магазинов Старого Коннаута, промелькнул в голове Фелана. Он усмехнулся, дав волю своему воображению, и погладил Ранну по ноге.

— Завтра мы расстреляем их боевые роботы, а потом ты будешь свободна.

Ранна встревоженно взглянула на Фелана.

— Я полагаю, ты имеешь в виду, что мы их победим?

— Ваш вопрос граничит с изменой, капитан.

— Неужели? Совершенно ясно, что ты недооцениваешь наших противников. Компания капитана Моран может быть только их средней силой, а большинство будет вооружено ракетными установками. Кроме того, они уже сражались против Кошек и Ягуаров, поэтому знакомы как с нашей тактикой, так и с вооружением.

— Мишель Моран не беспокоит меня. Она способный воин, каким всегда и была, но она никогда не начнет отступать, пока не станет слишком поздно. Она думает, что еще один обмен ударами сможет помочь ей выиграть все сражение, и в этом сильно ошибается.

Ранна несколько мгновений обдумывала его слова, затем кивнула.

— А как насчет принца Виктора? Он и Шим Иодама, они оба были на Тениенте.

— Я думаю, что Гален Кокс даст мне средство против Иодамы, А что касается Виктора, то еще в ту пору, когда мы были детьми, победить его не составляло никакого труда. Если Виктор разозлится, то он совершенно перестает думать. И тогда с ним легко справиться.

Ранна склонила голову.

— Мой Хан такой снисходительный. — Она сняла ноги с коленей Фелана, не позволяя ему схватить и пощекотать их. — А что ты можешь сказать о Кае Алларде-Ляо? Даже если то, что мы слышали о нем от Клана Кречета, было во много раз преувеличено, то все равно его звание чемпиона Соляриса говорит о том, что это противник, к которому надо относиться с большим уважением.

Фелан медленно кивнул головой.

— Это странно, но когда я был ребенком, то слышал массу разговоров о том, кто выиграл бы битву между моим отцом и отцом Кая. Джастин Аллард тоже был чемпионом Соляриса, ну а мой отец был очень хорошим воином. Однажды кто-то создал компьютерную модель их битвы, устроив ее в таких же условиях, как на Солярисе.

— И кто выиграл?

— Это зависело от того, сколько времени шла битва. Все сражения шли очень долго, и оба боевых робота время от времени получали повреждения так, что битва не могла дальше продолжаться. По-моему, в серии из ста состязаний выиграл Джастин Аллард со счетом пятьдесят три к сорока семи. Некоторые люди говорили, что если бы битвы происходили в полевой обстановке, с которой наиболее часто сталкивался мой отец, то и результат был бы совершенно противоположным. Им предлагали большие деньги, чтобы они один раз действительно сразились на компьютерном симуляторе, но соперники отказались. С другой стороны, я слышал о том, что во время женитьбы Дэна Алларда на одной из моих двоюродных сестер, Меган, Джастин и мой отец действительно воспользовались симулятором, чтобы сравнить свое боевое искусство.

— И?

— Замена перегоревших логических плат компьютера обошлась очень дорого.

— Мне кажется, что я начинаю понимать. По-твоему, грехи отцов падут на сыновей?

— Правильно. Поэтому Кай достанется мне. — Фелан щелкнул суставами пальцев. — Раз уж я буду иметь с ним дело, то смогу отплатить за нанесенные обиды.

— Мудрый план, мой Хан, — поддразнила его Ранна.

— Есть ли у вас еще какие-нибудь дела, капитан? Ранна сжала губы, затем кивнула.

— Ты можешь начать, поцеловав меня.

Фелан просунул руки под колени Ранны и потянул ее на себя. Наклонившись вперед, он обнял с обеих сторон голову девушки и плотно прижал ее своим телом к дивану.

— И что потом? — Он поцеловал ее. Она вернула ему поцелуй.

— Поцелуй меня еще. Остальные мои идеи могут подождать до утра.

VII

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

16 апреля 3055 г.

Виктор устроился поудобнее в виниловом кресле водителя внутри симулятора. Страховочные ремни удерживали его на месте, оголенные участки тела неприятно прилипали к креслу. В настоящем бою он, конечно, непременно нервничал бы, тогда выступивший пот мог смягчить его кожу. В симуляторе же он совершенно не чувствовал себя возбужденным.

Все оборудование выглядело очень надежным и принадлежало Гончим. Командные мостики симулятора были расположены внутри платформы, которая могла свободно двигаться в трех направлениях и располагалась на основании из гидравлических поршней. Каждый тяжелый шаг, который его симулированный «Дайши» делал в виртуальном мире компьютера, отражался на экране за мгновение до того, как по ним пробегала волна сотрясения и качки, с небольшим запозданием достигая капитанского мостика, чтобы максимально приблизить симуляцию к реальности. Из прошлых упражнений Виктор знал, что попадания выстрелов противника в машину, как и другие эффекты сражения, будут симулироваться настолько же хорошо.

Кроме этого, в симуляторе были установлены источники тепла, включавшиеся после использования оружия и во всех других случаях, приводящих к нагреву воздуха на мостике настоящего робота. На Викторе был даже надет специальный охлаждающий жилет, и он действовал точно так же, как и его настоящий жилет, которым он пользовался, когда управлял своим «Прометеем». Охлаждающая жидкость циркулировала по трубочкам, находящимся внутри жилета, поглощая лишнее тепло и сохраняя водителю боевой машины жизнь в особенно жаркие моменты на капитанском мостике.

Пока что он мне не очень нужен. Виктор смотрел на голографическое изображение созданного компьютером ландшафта. По левую руку от него Кай вел «Йен-ло-ванг» — модифицированную им версию «Центуриона», пересекая открытую лужайку по направлению к низкой линии гор. Справа от него и немного позади «Грифон» Шима Иодамы прикрывал их фланги и тыл. Было бы так спокойно весь день!

Даниел Аллард и Морган Келл, подошедшие со сценарием боя, решили, что ресурсы сторон недостаточно равны. И Марк Аллард и Гален Кокс пользовались во время этой симуляции боевыми роботами Внутренней Сферы, хотя и были частью звена клана, а Виктор выбрал изобретенный кланами «Омнис», по сравнению с которым любой противник казался карликом. По общему тоннажу боевых машин, находящихся сейчас на поле битвы, Виктор имел преимущество четыре к одному над кланом.

Виктор знал, что тоннаж — это не единственный признак успеха, но решил, что кланы явно не рассчитали своих сил.

Для создания соперникам равных возможностей, лидеры Гончих Келла предложили, чтобы модуль из трех боевых роботов, в одном из которых находился Виктор, стал бы потенциальной добычей для клана. По новому сценарию клан должен охотиться за ним на огромном круглом поле, призванном напоминать Круг Равных, эту давнюю традицию кланов. Другие же Гончие должны были помочь Виктору защищаться от воинов клана. Это сделало их сражение похожим на копию игры «Захвати флаг», но только у них «флаг» мог отстреливаться.

Чтобы еще больше усложнить задачу, группа Виктора не имела права обмениваться радиосообщениями с остальными Гончими, потому что у них не было кодов для расшифровки поступающих сообщений. Однако Кай быстро разобрался, что, пользуясь простой системой, похожей на точки и тире азбуки Морзе, и увеличивая промежутки в передаче, когда сигналы от Гончих становились сильнее, группа Виктора может управлять ими. Он знал, что их передача будет служить маяком и для клана, но если все Гончие успеют собраться вокруг них вовремя, то последующие события будут напоминать Фелану худший из его ночных кошмаров.

Проблема в том, что, скорее всего, ни у Фелана, ни у других из его компании не бывает ночных кошмаров.

Как и в прошлое утро, Фелан появился с ясным взглядом и полностью готовый к работе. Он один взял с собой пистолет, тем самым дав капитану Моран и ее людям тему для шуток. Но только не Виктору, которому этот жест сказал, насколько Фелан серьезно настроен на предстоящее виртуальное сражение и что он отнесся к нему так же, как и к настоящей битве в реальном мире.

Группа «флага», как мысленно назвал Виктор их трио, слышала в радиоэфире множество разрядов статического электричества, совершенно определенно исходящих от группы Гончих. Хотя нельзя было сделать из этого никаких определенных выводов, но казалось, что количество людей, вовлеченных в оживленные переговоры, стало медленно уменьшаться.

Группа «флага» начала двигаться примерно в направлении радиопереговоров, но источники передач перемещались слишком быстро, чтобы можно было полностью убедиться в правильности пути. Виктор знал — это означает, что Гончие вовлечены в динамичное сражение. Что ж, неплохо. Выстрелил-и-беги — известная тактика в борьбе, с кланами. Если Фелан обратит ее против нас, то мы можем оказаться в беде.

Другая сторона как будто прочла его мысли. Проклятье, только Гален мог расставить такую ловушку. Три боевых робота перевалили через гребень гор. Первый — толстый, коренастый «Масакари» — широко расставил свои птичьи «ноги», чтобы найти твердую точку опоры среди крошащихся горных камней. Его «руки» заканчивались сдвоенными стволами, и два протонных излучателя частиц в левой «руке» выстрелили прежде, чем Виктор успел предупредить своих товарищей.

Двойная линия, светящаяся, как голубая молния, с треском разрезала воздух. Оба выстрела попали в правую «ногу» «Прометея», испарив его броню в виртуальное пространство компьютера. Импульсный лазер в правой «руке» «Масакари» выплюнул серию зеленых лучей, попавших в ту же «ногу». Этот выстрел сбил с «ноги» «Прометея» все остатки брони до самой последней частицы, как сообщил Виктору компьютер.

У Виктора была секундная пауза, чтобы оценить, какое сильное повреждение нанес его боевому роботу водитель «Масакари» своей неожиданной меткостью. А затем, когда компьютер, контролировавший виртуальное сражение, оценил, что значит потеря такого количества брони для его боевого робота, Виктор почувствовал, как командный мостик начинает наклоняться вверх и вправо. Жестокая атака испарила с его боевого робота почти две тонны ферроволокнистой брони, сильно разбалансировав машину.

Поворачивая свое тело влево, Виктор старался удержать боевую машину в вертикальном положении. Компьютер получал команды прямо из его нейрошлема, но даже самые отчаянные попытки не могли побороть силы гравитации. Ландшафт, построенный компьютером, на экранах «Дайши» размазался в причудливую палитру, затем командный мостик перевернулся и опрокинулся. Виктор старался сдержать себя, но застонал, когда обшивка кресла водителя хлопнула его по спине, в то время как боевой робот шлепнулся на землю, при этом раздавив часть оружия на правой половине своего тела.

Мгновенно оглушенный, Виктор не мог ничего сделать, а только смотрел на голографический дисплей, где сближались два самых легких в этом сражении боевых робота. «Йен-ло-ванг» Кая повернулся в сторону стройного боевого робота клана, выглядевшего как механическое воплощение древнего египетского бога Анубиса. Виктор нисколько не сомневался, что водителем «Волкодава» был Фелан.

«Центурион» выстрелил первым. Он поднял правую «руку», и его гауссова пушка выплюнула серебряный снаряд сверкающей вспышкой энергии. Прочертив линию по направлению к горам, снаряд угодил в левую половину «груди» «Волкодава». Броня слетела с машины подобно чешуе с линяющей змеи, открыв взгляду ферротитановый скелет. Виктор увидел клубы дыма, вырвавшиеся из раны, и то, как «Волкодав» немного зашатался. Потерял лазер среднего калибра и, быть может, получил повреждение двигателя. Так держать, Кай!

Сдвоенные лазеры, закрепленные под левой «рукой», также ударили по «Волкодаву», и град красных энергетических стрел искромсал броню на другой половине «груди» боевого робота. Обшивка машины под потерянной броней стала красной, и снова Виктору показалось, что «Волкодав» зашатался, но Фелану удалось удержать его от падения, несмотря на бешеный обстрел, которому тот подвергся.

А затем «Волкодав» нанес ответный удар. Большой лазер, который занимал почти всю его правую «руку», послал зеленое копье когерентного света в правую руку «Центуриона». Куски брони посыпались огненным дождем на виртуальные горные склоны, вызывая мелкие пожары. Три импульсных лазера, расположенные на «груди» «Волкодава», сосредоточили свой огонь на уже поврежденной конечности. Первый сжигал остатки сохранившейся на ней брони, а остальные два прошивали огненными нитями саму «руку» робота. Миомерные мускулы лопнули, и ферротитановые кости машины сперва накалились добела, а затем расплавились.

Еще более важным было то, что лазеры прожгли внутренности механизма гауссовой пушки. Конденсаторы взорвались, искрошив броню на правой половине «груди» «Центуриона». Внутренняя структура робота была покороблена и искорежена взрывом. Круглые серебристые шары, которые использовались боевым роботом как снаряды для стрельбы из гауссовой пушки, высыпались наружу, подпрыгивая и скатываясь вниз по склону.

Виктор заметил, как слева «Грифон» Шима был подбит одной из двух серий дальнобойных ракет, выпущенных из «Крестоносца» Галена. Большинство ракет пролетело прямо над целью, когда Шим заставил свой боевой робот присесть и отклониться влево. Взрывы усеяли центр и правую сторону его корпуса, откалывая броню. В левую «руку» «Грифона» тоже попало несколько ракет, но с ней не произошло ничего серьезного, если не считать потери нескольких пластин брони.

Из правой половины «груди» «Грифона» вылетело несколько дальнобойных ракет, прочертив след в обратном направлении — к центру «груди» «Крестоносца», сокрушив его броню. Вдобавок похожая на пистолет ионная пушка «Грифона» выпустила зазубренную линию голубого огня, которая сорвала полурасплавленную броню с правой «руки» «Крестоносца», но не смогла пробить защиту.

Виктор поднял своего «Дайши» в вертикальное положение, повернувшись левой стороной к «Масакари». Он знал, что встретится с Ранной, управляющей другим «Омнисом» клана, и восхищение мастерством воина было сильнее страха и уязвленной гордости. И опять ее протонный излучатель и крупнокалиберный лазер попытались закончить работу, начатую над правой «рукой» «Прометея», но маневр Виктора позволил укрыть поврежденную конечность, и разноцветные копья энергии прошли мимо.

Виктор развернул робота кругом, настроившись на победу. На этот раз — моя очередь.

Прежде чем он успел навести на нее орудия своего боевого робота, «Центурион» и «Волкодав» сошлись снова. Два боевых робота сблизились, и на экране кругового обзора Виктор увидел, как сильно перегрелись обе машины. В обычной боевой ситуации у любого водителя настолько сильно поврежденного боевого робота была бы только одна мысль — отступление, но поскольку это был бой на симуляторе, то в нем действовали другие правила. Хан Клана Волка сражается против чемпиона Соляриса. Получить кристалл с пиратской записью этого боя было бы большой удачей для любой из трансляционных станций.

«Центурион» выстрелил из обоих импульсных лазеров одновременно с «Волкодавом», использовавшим единственный оставшийся у него импульсный лазер и большой лазер, укрепленный на правой «руке». Лазерные лучи «Центуриона» просверлили отверстия в открытой правой половине «груди» «Волкодава».

Виктор увидел очень реалистично воссозданную компьютером картину того, как внутренние части «Волкодава» вылетают сквозь жирный черный дым, что означало еще одно попадание в двигатель.

Два луча, выпущенные «Волкодавам», прошли сквозь место, где должна была бы находиться правая «рука» «Центуриона», и хирургически точно вырезали двигатель, приводивший машину в движение. Рубиновые молнии, вылетающие из среднекалиберного лазера, расположенного на «груди» «Волкодава», вызвали появление густых клубов дыма, когда они прорезали контроллер, управляющий магнитной защитой вокруг атомного двигателя «Центуриона».

Как зеркальные отражения, оба боевых робота были охвачены ужасными вспышками белого цвета, вырывающимися из глубоких пробоин в их грудных клетках. Компьютер добросовестно показывал, как термоядерная реакция, лишенная сдерживающих ее полей, поглощает все имеющееся топливо. Сферы кипящей плазмы раздувались, а затем языки огня вырывались сквозь «плечи» и «головы» боевых роботов. Окруженные черными клубящимися облаками и сполохами от постоянных взрывов шаровых молний, корпуса обеих боевых машин рухнули в одну кучу у основания горы.

Виктор видел вспышки выстрелов и знал, что и Гален и Шим нанесли друг другу очень сильные повреждения, но ни один из боевых роботов не упал. Это помогло Виктору перенести удар от потери Кая и его «Центуриона», но ненадолго, потому что «Масакари» снова выстрелил. Виктор понимал, что у него есть только один шанс изменить исход боя, и поэтому он ударил по «Масакари» из всех орудий, которые оставались в арсенале «Дайши».

Гауссова пушка послала серебристый снаряд, с шипением ударивший в грудь «Масакари», выдолбив огромный кусок брони над «сердцем» боевого робота. Один из трех крупнокалиберных импульсных лазеров, укрепленных на правой «руке» «Дайши», выпустил свой луч мимо цели, но зато остальные два попали очень точно: первый прочертил сияющий шрам брони на левой половине «груди» «Масакари», а второй проделал широкую пробоину брони в центре корпуса. Пламя вырвалось из ствола, огнемета, и вспомогательный монитор на панели управления показал Виктору значительное повышение температуры у боевого робота противника.

Одна из двух ракетных систем «Полоса» для ведения ближнего боя, установленных на боевом роботе Виктора, не смогла точно угодить в цель, но зато другая точно выстрелила полным зарядом ракет по «Масакари». Ракеты осыпали корпус робота дождем огненных разрывов, сбивая броню, дымящимися кусками падавшую на землю. Хотя эти ракеты и не нанесли роботу противника значительных повреждений, но помогли еще больше разбалансировать боевой робот, уже до этого поврежденный попаданием снаряда гауссовой пушки и больших импульсных лазеров. Виктор обрадовался, увидев, как «Масакари» начал опрокидываться, но его надежда угасла, когда он понял, что скоро сам присоединится к нему.

Два протонных излучателя «Масакари» и его большие импульсные лазеры точно попали в уже поврежденную правую «ногу» «Дайши», испарив с нее последние остатки брони, подобно тому, как капля воды испаряется с раскаленной сковородки. Четыре энергетических луча скрестились на «ноге» машины, собираясь расплавить ее. Миомерные мускулы вздулись, а потом взорвались. Ферротитановая кость раскалилась добела, затем стала прозрачной и размягчилась.

Продолжая извергать остатки энергии, лучи скользнули вверх, прожигая оставшуюся броню на правой стороне «Дайши» и взорвав боеприпасы противоракетной системы. Вслед за этим последовал толчок, и кресло кабины ударило Виктора по спине. Нейрошлем, получивший повреждения, моментально дезориентировал его. Командный мостик начал вращаться вокруг Виктора, как будто его стотонная боевая машина была тряпичной куклой, оказавшейся в центре смерча, а потом огромной силы удар снова оглушил его, когда робот врезался в землю.

Виктор потряс головой, стараясь привести свои мысли в порядок, и обнаружил себя свисающим на ограничительных ремнях кресла водителя. За голографическим дисплеем, на котором был виден «Масакари», снова поднимающийся на свои когтистые лапы, он увидел только черноту вместо изображения того, что должно было находиться впереди боевого робота. Его глаза лишь подтвердили то, что уже сказала гравитация, — «Дайши» упал ничком. Только с одной «ногой» и с пробоинами в броне спереди и на спине с правой стороны машины я никак не смогу продолжать бой.

Взглянув на приближающийся «Масакари», он нашел еще одно подтверждение своей мысли. И никоим образом Ранна не позволит мне продолжить сражение, ведь я даже не могу выбраться отсюда.

Не оставляя пищи для сомнений в том, почему боевые роботы стали главной силой на полях сражений с момента своего создания шесть столетий назад, «Масакари» направил огонь всех четырех пушек на поверженного «Дайши». Целясь неторопливыми и хорошо натренированными движениями, которые помогли Виктору понять, почему кланы так легко проникают сквозь защиту Внутренней Сферы, «Масакари» открыл «спину» «Дайши» — словно патологоанатом, выполняющий вскрытие. Лучи из ионной пушки снесли стабилизаторы корпуса, пока лазеры прорезались сквозь ферротитановые ребра.

Лазеры отсоединили атомный двигатель «Дайши» от места крепления. Он выкатился вниз, и его предохранители в тот же момент выключили реактор, прежде чем мог бы произойти ядерный взрыв. Когда «Масакари» вынул из «Дайши» «сердце», боевой робот Виктора один раз содрогнулся, а затем все его мониторы погасли, оставляя водителя висеть в жарком и темном коконе.

Мертвая тишина навалилась на него, и он потряс головой. Единственное преимущество, которое у нас есть в сражениях с кланами, — это то, что они всегда следуют неизменному набору правил, что дает нам возможность для тактических маневров. Если только когда-нибудь они возьмут на вооружение ту гибкость, которую продемонстрировал здесь Фелан и другие его воины, то Рагнар перестанет быть единственным принцем из Внутренней Сферы, носящим браслет пленника.

VIII

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

16 апреля 3055 г.

Несмотря на то что Фелан отлично понимал ситуацию, он не мог сдержать широкую улыбку, входя в зал для приемов. Он поднял своей правой рукой левую руку Ранны и поцеловал ее, а потом обернулся к Рагнару:

— Волки хорошо провели этот день. У нас есть все основания гордиться собой.

Ранна кивнула и одернула складки черного жакета.

— Это так, мой Хан, но если бы нашими противниками были Ягуары или Снежные Вороны, то мы не гордились бы победой над ними, воут?

— Но они же не клан, ут?

— Это стало теперь твоей точкой зрения?

Фелан оглянулся на нее:

— Это старая традиция Гончих, которая называется «правом на хвастовство».

Ранна встряхнула головой и высвободила свою руку:

— Так же, как они не являются кланом, так и ты теперь не принадлежишь к Гончим. Не удивляйся, если им не понравятся твои старания научить их покорности. — Она окинула его быстрым взглядом. — И, мой дорогой, твоя речь может все испортить.

Фелан вздрогнул:

— А твоя бабка здесь находится вовсе не для того, чтобы выслушивать обвинения, так?

— Нет, она находится здесь затем, чтобы напомнить тебе об осторожности. — Ранна обратила его внимание на оживление, царящее вокруг капитана Моран. — У нас и так уже есть масса врагов, Хан Фелан, как вне клана, так и внутри него. Нет никаких оснований для того, чтобы еще больше накалять ситуацию.

Фелан начал было убеждать Ранну, что ей нечего беспокоиться, но почувствовал, что ее слова попали в самую точку. Знакомое окружение Арк-Ройяла и извращенное удовлетворение, которое он получал, раздражая тех людей, которых считал безосновательно напыщенными, повело его по колее старого поведения. Фелан был рад представившемуся шансу вернуть уважение к себе — хотя бы частично — после того, как потерял его, присоединившись к кланам, но он знал, что Ранна была права, деликатно напомнив ему, что теперь на нем лежит гораздо большая ответственность, чем в то время, когда он считался одним из воинов Внутренней Сферы. Фелан по-прежнему был сыном Моргана Келла, но теперь являлся представителем гораздо большего, чем родная семья. Клан Волка сделал его одним из двух своих Ханов, и вместе с этим на него была возложена ответственность за судьбы других людей, а не только за свою собственную.

— Я всем сердцем принимаю твои мудрые слова, Ранна. — Благодарность к ней убрала самодовольство из его улыбки. — Я буду вести себя так, как подобает Хану.

— Я никогда и не думала, что ты можешь поступить по-другому, Хан Старейшина Фелан.

Она наклонила голову, когда увидела, что Кеитлин Келл машет ей рукой.

— Извини меня, пожалуйста...

— Конечно. — Он улыбнулся, глядя, как грациозно онаудаляется от него, несмотря на обвивающую ее ноги черную шерстяную юбку, в которой воин клана должен был чувствовать себя стесненно и неловко. — Ты пойдешь со мной, Рагнар?

— Как прикажет мой Хан.

— Хорошо. — Фелан заметил, что многие присоединились к группе воинов, проигравших сегодня утром в виртуальном сражении. Он подавил в себе желание порадоваться своей победе и, к своему удивлению, обнаружил, что сделать это было совсем не трудно. Вместо этого он почувствовал что-то вроде стыда за такие мелкие и недостойные настоящего Хана чувства.

Позади Виктора и Галена стояли два других участника сегодняшнего сражения. Мужчины имели восточные черты лица, хотя светлая кожа Кая и более широкий разрез его миндалевидных глаз ясно указывали на смешанное происхождение. Серого цвета глаза Кая сильно контрастировали с темно-карими глазами Шима Иодамы. Офицер Синдиката Драконов ростом был на несколько сантиметров ниже Кая и выглядел на десять лет старше. Фелану показалось, что он увидел край черной с золотом татуировки, выглядывавшей из-под воротника его рубашки.

— Добрый вечер, — Фелан кивнул Галену, а потом улыбнулся Каю, — теперь я хорошо понимаю, почему вы стали чемпионом Соляриса, — он перевел взгляд на Шима, — и что у Координатора есть достойный наследник.

Шим замер, а потом быстро поклонился. Фелан успел заметить смущение, промелькнувшее на лице Шима. Всего несколько месяцев тому назад Координатор Такаси Курита был убит, и Шим находился под подозрением у телохранителей Такаси.

Кай кивнул Фелану, и его лицо покраснело.

— Если принять во внимание, что мой «Центурион» после переделки был тяжелее вашего «Волкодава» на пятнадцать тонн, вас хорошо приняли бы на Солярисе. Мне понадобилось бы провести много месяцев, рассчитывая свои действия и тренируясь, чтобы додуматься до того, что вы придумали пряма на ходу и продемонстрировали нам здесь.

— Это была просто удача, — пожал плечами Фелан, — я не думаю, что вам следует меня опасаться. Даже если бы мне и было позволено пересекать линию перемирия в районе Соляриса, я никогда не хотел бы повторения нашей встречи в реальной жизни. Как я помню, ни один из нас не вышел живым из этого боя.

— Я хорошо вас понимаю.

Мишель Моран слегка качнула свой бокал с остатками пива.

— Мне кажется, что для вас будет не так уж трудно попасть на Солярис, Хан Фелан. Его Высочество кажется очень опытным в получении любых заложников в любом месте, где он того захочет.

— Может быть, это и так, капитан Моран, но для Хана Фелана путешествие на Солярис было бы пренебрежением к соглашению, которое ильХан заключил с Ком-Старом. — Подобие улыбки застыло на лице Рагнара. — Военный советник не дал разрешения никому из людей клана пересекать линию перемирия. Виктор кивнул.

— В вопросе перемирия все настолько неустойчиво, что даже слухи о людях клана, пересекающих линию, могут вновь развязать войну.

Моран отмахнулась от этого замечания пустым бокалом.

— Будет ли когда-нибудь окончательно положен конец этой войне, Ваше Высочество? Посмотрите на захваченные в прошлом году Моргес и Кримонд, а сейчас набеги происходят уже на Лирянской границе. Все, что находится по эту сторону линии перемирия, включая даже Арк-Ройял, не может считаться защищенным от нападения. Кажется, что пока вне опасности находится только старая система Федеративных Звезд.

При этих словах Виктор выпрямился и стиснул зубы.

— Да, капитан Моран, со стороны кажется, что система Федеративных Звезд не помогает нам, однако в действительности это совершенно не так. Она участвует в обороне от кланов, посылая своих мужчин и женщин сражаться в наших битвах. Она снабжает нас ресурсами, необходимыми для успешного ведения войны, и помогает в восстановлении разрушенного.

— Но никто в их системе не находится под постоянной угрозой вторжения. — Моран отдала пивной бокал одному из мужчин и возмущенно потрясла освободившимися руками, подкрепляя этим жестом свои слова. — Система Федеративных Звезд никогда не теряла ни одного из своих миров. В Четвертой войне ваш отец ухитрился увеличить размеры системы Федеративных Звезд в четыре раза, а потом переложил на Лирянскую Республику оплату счетов за свой завоевания. При этом никто не обратил внимания на то, что мы отдали часть миров Синдикату Драконов. Сейчас мы несем на себе тяжелое бремя защиты от вторжений в наш мир, а Федеративные Звезды предлагают нам лейкопластырь, чтобы остановить артериальное кровотечение.

— Капитан! Не забывайте, с кем вы разговариваете! — рявкнул Гален Кокс.

— Все нормально, — спокойно сказал Виктор, скрестив руки на груди и поворачиваясь к Моран, — мы делаем все, что в наших силах.

— Вовсе нет. — Моран сжала пальцами виски, потом опустила руки. — Мы выступаем против кланов с одной рукой, заложенной за спину. Если бы мы использовали все войска Федеративного Содружества для борьбы с кланами, то давно сумели бы поставить их на место.

— Я надеюсь, вы не думаете всерьез, что нам следует взять все войска Федеративных Звезд и собрать их здесь?

— А почему бы и нет? Принц выглядел удивленным.

— Потому что кланы — это не единственная угроза Федеративному Содружеству. Романо Ляо тут же атакует нас, стоит только нам убрать свои войска от границы с Конфедерацией Капеллана.

Моран яростно тряхнула головой.

— Ерунда! Кроме того, Договор Святого Ивса — мир, который все еще считается законной частью земель Капелланов и дает больший процент своих войск на борьбу с кланами, чем система Федеративных Звезд. И, пожалуйста, не нужно говорить, что Свободная Лига угрожает нам. Пока вы держите Джошуа Марика в Новом Авалоне в качестве заложника, Томас не предпримет ничего такого, что могло бы создать угрозу для жизни его сына.

— Есть кое-что, о чем вы забываете в своих рассуждениях, капитан Моран. А именно то, что я Виктор Ян Штайнер-Дэвион. Я вырос здесь, на Лирянской части Федеративного Содружества. Затем я был на Нейджелринге, где с отличием закончил обучение. И всю свою службу я провел здесь. За это время мое единственное путешествие в Новый Авалон было связано со смертью моего отца.

Голос Виктора начал повышаться, и Фелан посочувствовал ему.

— Капитан Моран, из-за своего положения я особенно остро чувствую боль от наших потерь, понесенных в Федеративном Содружестве. Я сожалею о гибели вашего брата на Треллване, и вместе с этим меня радуют ваши военные успехи. Я горд и чувствую удовлетворение оттого, что сделал все возможное для нашей победы над кланами, хотя и хотел бы сделать еще больше. Да, мой отец был Хэнс Дэвион, а моя мать — Мелисса Штайнер, и это так тесно связывает меня с Лирянской Республикой, что вы вряд ли можете себе это представить.

— Неужели так сильно? — Глаза Моран сузились. — Временами я сомневаюсь в этом.

В этот момент Фелан внимательно оглядел всех собравшихся вокруг Виктора людей. Мишель Моран и ее люди чувствовали себя более свободно по отношению к нему и Рагнару, чем к Виктору и Галену. Это можно было объяснить только тем, что их горячая дискуссия берет свое начало из утренних упражнений на симуляторе или даже еще от подготовки к обороне против кланов. Однако Фелан чувствовал, что в ней замешана политика, и был озадачен тем, что же происходит на самом деле. Когда секундой позже он понял, в чем было дело, то чуть не ударил сам себя, по голове за то, что пропустил обстоятельство, так сильно бросающееся в глаза.

Виктор и Гален — оба члены элитарной группы Мстителей, входящей в состав десятой бригады Лирян, не надели своих форменных курток, а вместо них пришли в необычных зеленых шелковых комбинезонах с черной отделкой на манжетах и карманах. Крест, вышитый красными нитками на рукавах и груди комбинезонов, выглядел как знак отличия Мстителей, но граница вокруг него была выполнена из маленьких драконов, гоняющихся друг за другом, характерных для Дома Куриты.

Комбинезон Шима ничем не отличался по покрою, только кресты на его кимоно соответствовали когтям дракона. Фелану не показалось заслуживающим внимания то, что Шим Иодама был членом подразделения телохранителей Координатора Синдиката Драконов — со всех точек зрения военного времени Шим служил Дому Куриты добросовестно и хорошо. Но Фелана поразило совершенно другое, а именно то, что одежда, которую носил Виктор, слишком явственно напоминала форму войск Синдиката Драконов.

В душе Фелан чувствовал, что Мишель Моран разозлило не то, что Виктор был одет в такую одежду, а то, что означал этот выбор. У него не было сомнений относительно того, что многие из Гончих Келла смеялись за спиной Виктора, когда он освобождал Хосиро Куриту на Тениенте тем же способом, каким Гончие помогли спасти мир на Люсьене. Это должно было показаться им справедливым, но временами следует гораздо глубже смотреть даже на внешне простые вещи.

Фелан чувствовал себя неловко, наблюдая за тем, как раздражается Виктор под действием злых нападок Моран. Было заметно, что Мишель выпила на один-два бокала пива больше, чем ей следовало, но тем не менее Виктор застрял в гуще политических дебрей. Если он согласится с ней и об этом узнают другие, то определенные силы в районе системы Федеративных Звезд сразу же набросятся на него за то, что он оставляет их без прикрытия перед хищниками Конфедерации Капеллана.

Так же, как Крестоносцы давили на ильХана, пытаясь заставить его отречься от перемирия: Слыша в своем сознании эхо слов Ранны, Фелан с легкой улыбкой сказал:

— Позвольте вас заверить, капитан Моран, что с моей точки зрения принц Виктор действовал, как и все вы, то есть так, как, по моим расчетам, и должны были действовать войска Штайнера. Честно говоря, я ожидал от вас большего после того, как вы разгромили Ягуаров и Кошек.

Моран со сверкающими затаенной ненавистью глазами повернулась к нему.

— Но и вы погибли достаточно быстро.

— И благодаря этому вы, капитан Моран, и ваша команда прожили только на несколько мгновений дольше. Я поручил своему пленнику и моему племяннику, юноше, которого еще даже не приняли ни в одну из военных академий, выманить вас и вовлечь в погоню за призраком. Вы проглотили наживку, и ваши войска были рассредоточены.

Фелан поднял руки на уровень груди и задумчиво с видом превосходства сомкнул пальцы.

— Мы позволили им громить одиночек, пока сами сокрушили тех, кого вы безуспешно искали. И хотя при этом я и погиб, но погиб от руки единственного члена вашей команды, который менее всего имеет отношение к родне или тренировке Штайнера, — славного Иодамы.

Моран подняла голову.

— Это капитан Ранна победила большинство из нас. Только настоящий член клана мог сделать это.

Ноздри Фелана расширились.

— Хороший выстрел, капитан Моран, но не смертельный. Меня высмеивали за мое рождение вне кланов лучшие воины Клана Волка, да, черт побери, пожалуй, лучшие из всех кланов. Они ненавидят меня за то, какой я есть, вероятно, и вы ненавидите меня по той же причине. Они ненавидят меня, потому что боятся. Они ненавидят сам факт того, что я, волънорожденный вне кланов, смог достичь вершин в одном из самых могущественных кланов. Они боятся меня даже еще больше, чем сами понимают это.

— Я не боюсь вас, — фыркнула Моран.

— О, нет, вы боитесь меня, капитан Моран. — Фелан обвел глазами всех окружающих, ненадолго останавливая на каждом свой открытый взгляд. — Вы все боитесь. Вы все боитесь, что не сможете сделать того, что сделаю я. Вы боитесь, что, когда кланы появятся снова, я воспользуюсь своими знаниями, и тогда никакая сила, независимо от того, насколько она велика, не сможет даже остановить нас.

Фелан улыбнулся хищной улыбкой.

— Когда я вижу, как вы тут ссоритесь, например, как сейчас, то начинаю очень сильно сомневаться, что во Внутренней Сфере есть кто-нибудь, способный хотя бы замедлить наше продвижение.

Фелан помедлил несколько секунд и задумчиво сказал:

— Следующий раз? В следующий раз вам повезет, если удастся просто увидеть, как мы приближаемся.

IX

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

16 апреля 3055 г.

Вот высокомерный сукин сын! Кисти Виктора сжались в кулаки, когда он посмотрел на Фелана. Он никак не мог сдержать дрожь, вызванную словами Фелана, и усилием воли остановил готовый сорваться с губ полный ненависти ответ. Я не боюсь его!

— Я вижу, что время, которое ты провел с кланами, совершенно не изменило тебя, Фелан.

Виктор обернулся, когда узнал нежный голос, мягко упрекнувший Хана Фелана. Выше его на восемь сантиметров, но с такими же золотистыми волосами, унаследованными от матери, его сестра Катерина нагнулась к нему и прикоснулась губами к его щеке.

— Я удивила тебя, Виктор? Надеюсь, что да.

— Катерина? Я думал, что ты с мамой на Таркаде. Никто не сообщил мне... — Виктор почувствовал, как противоположные эмоции борются в нем: его недавняя злость разбилась о наковальню приятного удивления, а потом превратилась в счастье от новой встречи со своей сестрой. — Когда ты прилетела?

Катерина не обратила внимания на его вопрос и протянула левую руку Шиму Иодаме.

— Я приветствую вас, Чу-Са, — сказала она по-японски. — Благодарю вас еще раз за то, что согласились подбросить меня на вашем шаттле.

Она пожала и отпустила его руку.

— Спасибо и вам за то, что разрешили мне воспользоваться вашим шаттлом, чтобы прибыть сюда, опередив «Тайцай», герцогиня Катрин.

— Ты прилетела сюда на шаттле Синдиката Драконов? — Виктор даже заморгал от удивления. — Герцогиня Катрин?!

Катерина взглянула на своего брата, потом непринужденно рассмеялась:

— Да, я прилетела сюда на «Тайцай». Я летела на «Джадбалье», надеясь пересесть на другой корабль, который направлялся бы с Таркада на Моргес. Встретившись с Иодамой на Гамильтоне, я сама пригласила себя на борт его корабля. Он был невообразимо вежлив, несмотря на такое вопиющее нарушение этикета. И я упросила его не говорить тебе, что нахожусь на пути сюда, а то, что мы воспользовались шаттлами друг друга, решило дело.

Виктор повел бровью, глядя на Шима.

— Ты мог бы сказать мне.

Якудза из Синдиката Драконов покачал головой.

— Если я узнал секрет и обещал хранить его, то держу свое слово независимо от последствий.

Красивые голубые глаза Катерины сияли озорством.

— И это совсем неплохо для тебя, Виктор, что он так поступает. Но чтобы ответить на твой вопрос, я скажу, что мы прибыли сегодня утром, когда ты и твои друзья занимались этими военными играми. — Она подняла руки и встряхнула пальцами, как будто бы военная игра была страшным и давно мертвым и разлагающимся отвратительным чудовищем. — Вы были очень заняты, поэтому мы решили преподнести тебе сюрприз вечером. Кейтлин тоже согласилась с нами, поэтому все оставалось в тайне.

Дрожь в ее голосе заставила Виктора рассмеяться.

— Но герцогиня Катрин! — Виктор задал вопрос таким тоном, который, он знал, привлечет ее внимание. — Что случилось?

Катерина нахмурила брови, сосредоточиваясь, и Виктор почувствовал, что все мужчины, окружающие ее, готовы предложить молодой девушке любую возможную помощь. Так как она являлась его сестрой, Виктор не мог понять их реакцию. Но если бы он заставил себя подумать об этом, то должен был бы признать, как выгодно темно-голубой жакет и юбка подчеркивают ее фигуру. Строгий воротник, мягкий изгиб плеч, красивый вырез на груди и золотые пуговицы сделали жакет подлинным произведением искусства высокой моды в этом сезоне.

Катерине, как он легко вспомнил после секундного замешательства, никогда не составляло труда сбить с толку даже самых строгих придворных и учителей своим невинным смущением. Она утверждала, что эта способность передалась ей по наследству от мамы, но Мелисса не соглашалась с этим, говоря, что в молодом возрасте она была очень стеснительна для того, чтобы флиртовать. Верховный Правитель просто признавала Катерину непревзойденной мастерицей в этой области.

— Известие о выходе Моргана на пенсию заставило меня подумать о нашей бабушке. Так как мое среднее имя Морган, в его честь, то я решила вернуться к исходной форме своего имени в ее честь. — Она улыбнулась, и Виктор почувствовал, как температура в их компании подскочила на два градуса. — Кроме того, Катерина — это безвкусное имя, которое дают старой императрице, к тому же оно немного напоминает кличку лошади. Катрин мне нравится гораздо больше.

Фелан уверенно кивнул. — И оно больше вам подходит, кузина.

Катерина подмигнула ему.

— Это кланы научили тебя льстить, Фелан?

— Нет, просто я хорошо вижу ситуацию и сообщаю вам о ней.

— Тогда тебе следует научить этому и моего брата. — Она повернулась и наградила улыбкой Виктора. — Между прочим, мне понравились комбинезоны. Ты и командующий Кокс выглядите очень здорово.

Из-за спины Фелана в круг вступили Кейтлин и Ранна. Счастливая улыбка Кейтлин была двойняшкой-близнецом улыбки Катерины.

— Катрин, ты выглядишь восхитительно. Виктор нахмурился и повернулся к Галену.

— Что, все, кроме меня, выходит, уже знают об этой перемене имени?

Гален смутился, а потом посмотрел на Виктора.

— Прошу прощения, сэр?

— Не обращай внимания, — пробормотал Виктор.

— А вы — Ранна? — проворковала Катерина, взяв женщину из клана за руку. — Кейтлин сказала, что вы красивая, но, по-моему, она вас совершенно недооценила. Я вздрогнула, еще издали увидев, как вы божественны, но сейчас говорю с абсолютным убеждением — вы совершенство — воут? Я правильно сказала, да?

Виктор нашел убежище в мгновенной растерянности Ранны. Он широко раскрытыми глазами следил за тем, как она пытается промямлить что-то в ответ. Катрин-Катерина — волшебница! В следующий раз, когда мне случится сражаться против кланов, я бы хотел, чтобы она была вместе со мной.

Он смотрел, как его сестра управляется с целой толпой. Хотя сам Виктор был почти уверен в том, что она заходит в своей игре слишком далеко, но, судя по всему, никто не разделял его мнения. Сочетание комплиментов и лести, которыми она награждала каждого, очаровало всех. Даже Кай и Гален выступили вперед, чтобы удержать Катерину в центре круга. Когда она продела свою руку под локоть Ранны и что-то залепетала ей, круг начал смыкаться плотнее, выдавив Виктора наружу и оставив его стоять забытым позади всех.

Слегка расстроенный, он двинулся в обход, держа курс к столу с напитками и мечтая обладать способностью телепортироваться подобно Т-кораблю, пролетающему между звездами. Он был так поглощен своими мечтами о невидимости, что прошел весь зал и только тогда услышал свое имя, произнесенное кем-то шепотом.

Поворачиваясь назад, Виктор сразу же заметил ее, и его нижняя челюсть отвисла. Она была одета в жакет и юбку, по стилю очень схожие с теми, в которые облачалась его сестра, но отличающиеся тем, что были из белого шелка с вышитыми на нем розовыми вишневыми цветками.

— Оми? — Виктор привел свои мысли в порядок и с трудом сглотнул. — Я имею в виду... Я приветствую вас, Курита Оми.

Оми наклонила голову в ответ на слова Виктора, и ее длинные черные волосы упали со спины подобно бархатному занавесу.

— Твой японский безупречен, Виктор. Наверное, ты много практиковался.

Виктор кивнул, неспособный произнести ни слова, так как его бешено колотящееся сердце отставало на секунду-другую от скорости, с которой проносились мысли в голове. Чтобы спасти своего брата от кланов на Тениенте, Оми была вынуждена заручиться поддержкой Виктора. С разрешения отца она пригласила войска Федеративного Содружества. В обмен на это разрешение отец Оми взял с нее обещание никогда больше не встречаться с Виктором. Однако ее дед отменил запрет в благодарность за ту роль, которую она сыграла в освобождении Хосиро. Он даже назначил внучку главой организации, которая финансировала обучение детей Мстителей, то есть занималась работой, которая требовала частого обмена информацией с Виктором.

Покидая Недостижимую четыре года тому назад, Виктор думал, что никогда больше не увидится с Оми. Оми тоже так думала, и мысль об этом сделала их свободными для выражения своих чувств в письмах, которые они посылали друг другу. Их отношения крепли вплоть до того момента, когда обещание Оми, данное отцу, превратилось для них обоих в пытку. Вместе с тем расстояние, разделявшее их, помогало держать свои чувства под контролем.

Когда он увидел ее снова, Виктору захотелось крепко обнять Оми прямо здесь, в зале, но он сдержал себя. Должно быть, он слишком пристально смотрел на нее, потому что Оми внезапно покраснела. В замешательстве отводя свои глаза, он и сам почувствовал, как жар начал разливаться по его щекам.

— Извини, пожалуйста, — сказал он, — я не хотел смущать тебя. Это все из-за того, что я никак не могу поверить, что ты в самом деле находишься здесь.

Оми нежно улыбнулась.

— Синдикат Драконов в огромном долгу перед Гончими Келла. Мой отец никогда не позволит мне оказаться невежливой по отношению к вам. Я приехала отдать дань уважения великому воину. Кроме того, я убедила своего отца, что у моей организации, помогающей детям Мстителей, есть неотложные дела, которые лучше всего будет решить лично, при встрече в Арк-Ройяле.

— Я понимаю. — Виктор нервно подергивал за концы шарфа, закрывающего ворот его комбинезона. Другая секретная миссия — еще одна, о которой я ничего не знал, но которую приветствую всем сердцем. — Я не думал, что когда-нибудь увижусь с тобой снова. Я думал, что ты, вероятно, обижена на то, что я не присутствовал на похоронах твоего деда. Я был искренне опечален его смертью.

Она посмотрела на белый мраморный стол.

— Смерть Такаси была такой неожиданной, но он всегда выступал против пышных церемоний в свою честь. — Оми на мгновение встретилась с глазами Виктора, а потом ее взгляд вновь скользнул вниз. — Я совсем не имела в виду, что ты был бы нежеланным гостем.

— Спасибо. — Виктор улыбнулся ей и почувствовал себя так, будто в груди у него сейчас произойдет взрыв. — Пойдем, я должен представить тебя своей сестре.

Она подняла одну руку.

— Спасибо, Виктор, но я уже встречалась с ней. Она помогла моим людям сделать это платье, пока «Тайцай» находился на пути сюда. Твоя Катрин очень мила.

Виктор громко вздохнул.

— Но немножко перебарщивает, ты не находишь?

— Она очень жизнелюбива, мне кажется. — Оми вежливо подавила зевок. — Я пришла сюда этим вечером, так как пообещала ей, что приду. Мне следовало послушаться своего советника и рано лечь спать.

— Да нет, я имею в виду, я понимаю, но я очень счастлив оттого, что ты решила прийти. — Виктор оглянулся туда, где его сестра все еще удерживала вокруг себя целую толпу. Конечно, они не заметят меня. Капитан Моран посмотрела на них и тут же нахмурилась, но этот факт едва ли отложился в сознании Виктора. — Ты не будешь возражать, если я провожу тебя в твой номер?

Почти сразу же он понял, как двусмысленно прозвучал его вопрос.

— Я имею в виду, что ты окажешь мне честь, позволив лично убедиться, что ты благополучно вернулась к себе в номер и находишься в безопасности.

Голубые глаза Оми на секунду сверкнули, но ее лицо оставалось лишенным всяких эмоций.

— Я смогу найти дорогу домой из сада. Если ты согласишься проводить меня так далеко, то я буду тебе очень признательна.

Виктор указал ей на вход в коридор. Когда он сегодня шел по нему на прием, то коридор показался ему бесконечно длинным, а сейчас, провожая Оми, Виктор понял, что он до обидного короткий. Они шли молча, не разговаривая и даже не притрагиваясь друг к другу, если не считать случайного соприкосновения рук, но это не имело для них никакого значения. Даже когда его взгляд был устремлен вперед, Виктор чувствовал, что Оми находится рядом с ним. Шелест ее одежды соблазнительно нашептывал о чем-то, а тихий звук дыхания девушки звучал сладкой музыкой в его ушах.

Открыв дверь в конце коридора, Виктор вывел Оми на прохладный вечерний воздух в тщательно ухоженный сад Гончих Келла.

Виктор помнил, какое сильное впечатление произвело на него это место в первое утро на Арк-Ройяле. Годами Гончие ухаживали за привезенными из великого множества миров, образцами растений, олицетворяя этим свою службу на благо процветания народов далеких планет. Маленькие теплицы тут и там усеивали огромную территорию, обеспечивая растения родной им атмосферой, так как многие из них совершенно не были приспособлены к жизни в условиях Арк-Ройяла. Радужная палитра сада достаточно впечатляет днем, но благоухание ночных цветов более чем восполняло поблекшие без солнца краски.

Сверкающее столпотворение звезд у них над головами заполняло небо. Млечный Путь прорезал черное небо с севера на юг. Виктор безуспешно старался найти какое-нибудь знакомое созвездие и показать его Оми, но, как назло, не мог припомнить ни одного из них.

Оглянувшись на Оми, Виктор заметил, что она дрожит.

— Тебе холодно? — Он ловко развязал шарф своего комбинезона и уже наполовину снял его, прежде чем она успела покачать головой. — Ты уверена?

— Абсолютно, Виктор. — Она огляделась вокруг и улыбнулась. — Просто я только что вспоминала тот последний раз, когда мы были наедине ночью в саду, так похожем на этот.

— Недостижимая, четыре года тому назад.

— Ты и Хосиро улетали на войну с кланами. Я думала, что уже никогда больше тебя не увижу. Тогда было столько всего неопределенного, страхов и сомнений... — Она снова улыбнулась ему. — И сейчас мне страшно.

— Страшно? — Он внимательно посмотрел на нее, пытаясь угадать ее скрытые чувства. — Чего тебе бояться?

— Я боюсь, что могу поддаться своим желаниям и попросить тебя сегодня вечером проводить меня домой.

При этих словах сердце Виктора перевернулось в груди. Зная, что Оми не будет возражать, если только он позволит своим желаниям вырваться наружу, Виктор все же нашел в себе силы удержать их, уловив настороженность и скрытое предупреждение, прозвучавшее в словах Оми. Если они будут вместе, то это окажется большой ошибкой и чрезвычайно безответственным поступком. Образно говоря, они могут даже разрушить мир между Федеративным Содружеством и Синдикатом Драконов. Это в свою очередь приведет к тому, что для кланов наступит благоприятная возможность напасть на Внутреннюю Сферу. То, что для другой влюбленной пары должно быть страстной лебединой песней, для них может стать увертюрой к падению цивилизации.

Ты все чересчур драматизируешь, Виктор. Не все ведет к концу света. Он встряхнул головой, когда понял, что Оми просит его быть сильным и в то же самое время будет придерживаться любого его решения. Сердце Виктора заныло из-за того, что его человеческое желание так быстро разбилось о чувство долга.

— Ты знаешь, всю свою жизнь я отдал бы только за одного человека. — Виктор, что ты говоришь? Никому совершенно не нужно это знать! Когда одна половина его сознания кричала, призывая замолчать, то другая по расслабившимся плечам Оми уже видела, что он поступает правильно, говоря ей это. — В саду, похожем на этот, четыре года тому назад мы говорили о том, что будем делать, если полюбим друг друга. Тогда мы говорили о возможных проблемах нашего союза. И хотя наши ответы и могли измениться с течением времени — мой, например, изменился, но проблемы-то остались прежними.

Она протянула руку и нежно погладила его по щеке.

— Есть легенда об одном человеке, который содержится в убогих и мучительных условиях затем, чтобы все остальные люди могли жить в мире и достатке. Временами я думаю — так как мой ответ тоже изменился с тех пор, когда был задан вопрос, — а не требуется ли и нашей Вселенной такие же боль и мучения для поддержания ее порядка?

— Временами мне кажется, что даже разрушение всего мироздания может быть справедливой ценой за мгновения блаженства, — грустно ответил он.

Виктор дотронулся до ее головы и нежно склонил ее к своей. Он легко поцеловал ее в губы, потом еще раз. Она поцеловала его в ответ.

Виктор сжал левую руку в кулак и отстранился.

— Слишком близко, слишком быстро. — Он делал через нос частые вдохи ночного воздуха, надеясь, что аромат цветов перебьет запах жасминовых духов Оми. — Ты и твоя семья доверяете мне гораздо больше, чем это следовало бы.

— Синдикат Драконов вручил тебе жизнь своего наследника престола. Если они доверили тебе, то подумали, что смогут доверить тебе и мою честь. — Оми отвернулась от него. — Они очень справедливые и разумные люди, так как знали, что ты окажешься сильнее, чем я.

— Не упрекай себя, Омико. — Виктор покачал головой. — Сегодня ночью моя очередь быть сильным. Я думаю, что ты еще получишь шанс отыграться, прежде чем мы покинем этот мир.

— А если я проиграю?

— Тогда пусть Вселенная найдет себе кого-нибудь другого, чтобы сделать его несчастным на одну ночь.

X

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

16 апреля 3055 г

Когда Оми растворилась в темноте, Фелан откашлялся.

— Бывает время, когда любовь приносит больше боли, чем удовольствия.

Виктор резко развернулся к нему, левой ногой выбросив фонтанчик белой каменной крошки.

— Как давно ты стоишь здесь? — строго спросил он. Лицо принца было скрыто в тени, но в его голосе отчетливо слышалась ярость.

— Я только пошел поискать тебя. Я ничего не слышал и ничего не видел такого, что могло бы представлять из себя тайну. Более того, если бы я даже слышал или видел что-то такое, то никогда не стал бы использовать это против тебя.

— Неужели не стал бы? — Виктор скрестил руки на груди. — Ты, который сказал, что мы здесь, во Внутренней Сфере, боимся тебя из-за того, что ты сделаешь с нами, когда кланы снова нападут на нас. И ты не станешь пользоваться информацией личного характера, направленной против меня, если мы встретимся лицом к лицу во время настоящих военных действий?

— Я никак не могу понять, какого ответа ты от меня ждешь, Виктор. — Фелан сцепил пальцы рук. — Я могу сказать, что ты, конечно, думаешь правильно, но это только утвердит тебя в представлении члена клана как недалекого робота-убийцы, в котором ты так сильно уверился. Я могу сказать только, что не буду пользоваться информацией против тебя из-за того, что ты мой двоюродный брат и мы связаны узами кровного родства, которые я очень ценю, но ты только посмеешься в ответ на это. Или, как я уже только что сделал, могу сказать, что ничего не видел и мне не о чем рассказать, если меня призовут для доклада.

— У тебя есть начальники, Фелан. Ты будешь делать доклад.

— Я Хан, Виктор. Я делаю то, что захочу. Если ильХан будет требовать доклад и я утаю информацию, то никто ничего не узнает. — Фелан поднял руки вверх. — Подожди, подожди. Все это выходит за всякие рамки. Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой.

Принц вскинул голову.

— Тогда зачем ты пришел?

— Предупредить тебя.

— Это должно быть очень важное сообщение, если ради этого тебе удалось вырваться из паутины, сплетенной моей сестрой.

Сардоническая нотка в голосе Виктора подсказала Фелану, что принц сейчас вновь задается вопросом, почему он позволил Оми уйти.

— В этом я похож на тебя. Так как она моя кузина, то табу на инцест дало мне некоторый иммунитет против ее очарования. Мне кажется, я помню ее еще на похоронах нашей бабушки, когда она покрасила себе волосы, чтобы казаться более взрослой.

Виктор рассмеялся.

— Да, она хотела сделать себе рыжий цвет волос, чтобы быть похожей на Наташу Керенскую, но вместо этого у нее получился оранжевый и она выглядела очень забавно.

— И обратила это в свою пользу. Она обращает все недостатки в преимущества. Кузина очень хороша. — Фелан сел на цементную скамейку, отделанную каменными пластинами, и холод, накопившийся в камне, быстро пробрался сквозь его одежду. — Я думаю, что если бы она была из Клана Волка, то я вынужден был бы постоянно состязаться с ней.

— Если в этом заключается твое предупреждение, то и думать не смей об этом. — Он причесал волосы пальцами руки. — Смерть Романо Ляо будет последним убийством короля во Внутренней Сфере. Это все, что я могу сказать об этом.

— Хорошо. Я согласен. — Фелан положил руки на скамейку и откинулся назад. Однако я хотел тебя предупредить совсем о другом. Я ломал голову над тем, почему капитан Моран так ожесточенно нападала на тебя во время приема. После того, как ты отошел от нее, но до того, как удалился с дочкой Координатора, Мишель увидела вас вместе. На ее лице было очень нехорошее выражение.

— Ее брат погиб на Треллване, а я — нет. Мне было приказано покинуть планету вне зависимости от чего бы то ни было. Гален силой затащил меня на шаттл.

— Ну, ладно, это может быть основой ее обиды, но думаю, что тебе стоит посмотреть глубже. Виктор подошел и сел рядом с ним.

— Что?

— Вероятно, я ошибаюсь, а ты, может быть, ты не захочешь даже слушать.

— Расскажи мне.

— Ты уверен?

Виктор медленно кивнул.

Фелан вздохнул и начал говорить:

— Ты и я никогда не разговаривали по душам. Я всегда был обижен на представителей власти, которые считают, что они все знают лучше других только из-за своего положения. Ты знаешь, что на Нейджелринге у меня была подруга, которая погибла, выполняя задание, из-за того, что какой-то идиот командующий заставил ее подразделение действовать по учебнику. Войска Лиги Свободных Миров убили ее, но командующий спасся. Я надеюсь, что кто-нибудь из Клана Кречета разобрался с ним. Тор Мираборг на Ганзбурге — другой пример человека, облеченного властью только из-за того, каким он был раньше. Когда я встретился с ним, он представлял из себя озлобленного старика, требовавшего уничтожить меня. Во мне он увидел что-то достойное его ненависти, и это было хорошо, потому что ненависть оказалась взаимной. Она обошлась каждому из нас очень дорого: мне — моей жизни как члена Внутренней Сферы, а ему — его дочери.

Фелан наклонился вперед, положив локти себе на колени.

— Ты был для меня наказанием. Ты обрел власть только из-за случайности своего рождения. На Нейджелринге я держался особняком из-за того, что не хотел, чтобы придворные целовали мой зад, надеясь приблизиться к тебе. С огромными муками я отверг тех, кто думал, что может воспользоваться мной, чтобы подобраться к тебе. Временами я настолько сильно ненавидел тебя, что мог свернуть твою маленькую шею. Виктор улыбнулся.

— Наши чувства были взаимными, Фелан. Я воспринимал любые твои поступки как оскорбление лично себе, своей семье и памяти моих предков. Иногда мне казалось, что ты поступаешь так потому, что хочешь убедиться, как далеко я могу пойти, защищая тебя. Мне было ужасно неприятно смотреть, как ты попусту тратишь свои таланты, которых у тебя гораздо больше, чем у других, именно из-за этой принадлежности к нашей семье по праву рождения. Я был рад, что ты исчез в тот год, когда я учился в Военной академии Нового Авалона, потому что не хотел видеть, как ты стал бы упрашивать меня позволить тебе остаться на Нейджелринге.

— Это говорит о том, насколько ты был тщеславен, если думал, что я приду к тебе просить что-нибудь.

Виктор подобрал пригоршню камешков, которыми были усыпаны дорожки сада, и принялся бросать их один за другим в темноту.

— Ты переносишь свои самые нехорошие чувства на меня. Если ты ненавидишь просить, то думаешь, что я очень хочу, чтобы ты это сделал. Ты не понимаешь самого основного, Фелан.

— Чего же?

— Просто я ненавижу обладать данными мне привилегиями и правами, которых я не заслужил. Ненавижу быть связанным тем обстоятельством, что я тот, кем я родился, а не тот, кем я стал. — Еще один камешек полетел в темноту ночи. — Если бы даже я был всего лишь солдатом в Вооруженных Силах Федеративного Содружества, то не сидел бы здесь, на этой холодной скамейке, разговаривая с тобой. Я был бы сейчас где-нибудь в очень теплом и уютном месте с человеком, которого люблю.

— Может быть, и так, но только это была бы не она, — Фелан подобрал горсть камешков и тоже принялся бросать их в темноту. — Я знаю, что ты давно ненавидишь почести и ограничения, связанные с твоим положением принца и Лорда-Наследника. И так как я знаю это — скорее всего, я узнал об этом давным-давно, еще когда мы вместе были на Нейджелринге, — поэтому не задушил тебя тогда. Я видел, как ты проверял каждого, чтобы убедиться, не выискивает ли этот человек выгоды для себя. Наверное, потому и старался держаться в отдалении от тебя, потому что не хотел, чтобы ты смотрел на меня как на очередного подхалима, пользующегося родством. Это правда, такая, как она есть.

— Честность. В этом отличие. — Виктор похлопал руками, отряхивая их от белой пыли. — Если не считать Оми, Галена и Кая, я не часто сталкиваюсь с ней.

Фелан улыбнулся.

— У меня немного больше критиков, но это из-за того, что моя работа отличается от твоей. Посмотри, если исключить тот факт, что вы оба с Оми принадлежите к королевским семьям, то вы все-таки можете быть самими собой. Я не знаю, что это будет значить для Кая и Галена, но принимаю как само собой разумеющееся, что они поймут вас.

— Так и есть. Когда я в первый раз встретил Кая, это был настолько погруженный в себя человек, что я обязан был помочь ему обрести веру в себя. Он никогда даже не помышлял о том, чтобы попросить меня о каком-нибудь одолжении, так как был уверен, что недостоин этого. — Виктор подвигал челюстью и засмеялся. — Гален, ну да, он был приставлен ко мне, чтобы я случайно не пристрелил кого-нибудь из двенадцатой бригады Донегала. Я задумал сделать это в любом случае, но никак не мог отделаться от него.

— Мои люди тоже похожи на них. Каждый из них заметил меня и мои заслуги, еще когда я был пленником. Эвента...

— Элементал?

— Точно. Она спасла мне жизнь, даже несмотря на то, что однажды я «вырубил» ее своим ударом прямо на глазах у Хана клана и других элементалов. Мой удар унизил ее, но сна решила, что такой воин, как я, не должен погибнуть. Если бы она не оставила меня для своих тренировок, то я уже давным-давно был бы мертв.

— Фелан, а как ты смог выжить в их гиперавторитарной культуре, когда тебе ненавистны любые авторитеты?

Это хороший вопрос. Фелан пожал плечами, давая себе время на размышление.

— Я думаю, потому, что в кланах все конфликты проявляются довольно отчетливо и у меня всегда есть очень простой способ для их разрешения. Например, если твоя мама считает, что в Федеративном Содружестве надо поднять налог, то она должна обратиться к законодателям, чтобы они одобрили его. Это значит, что ее властные решения будут изменены, а дела отложены. Любой человек, не согласный с существующим равновесием, может попытаться нарушить его.

— И это равновесие — это и есть политика, кузен. Ведь ты же не можешь сказать, что у кланов нет политики.

— Нет, конечно, не могу, но у кланов есть очень быстрый способ принятия решений. Если кто-нибудь не согласен с чем-то, что я сделал, то я буду вызван для продолжения спора в Круг Равных. Там, сражаясь по правилам, установленным Ханом, или за которые проголосовал Большой Совет, мы найдем решение. Часто даже намек на хорошую схватку или две, использованный при защите своей точки зрения, может предотвратить настоящее столкновение.

Принц громко рассмеялся.

— Получается, что если тебе кто-то не нравится, то ты можешь его убить?

Фелан неловко заерзал на скамейке.

— Сказано грубо, но точно.

— Если бы у нас на Нейджелринге был Круг Равных, то тебя никогда бы не изгнали с планеты. — Виктор почесал шею сзади. — А пока ты должен признать, что политика — это необходимое зло.

— С ударением на слово зло.

— С ударением на слово необходимое. Способ кланов, столь удовлетворительный и простой, годится только для военных условий. — Виктор оглядел Фелана. — А как у вас разрешает свои споры каста ученых — рисует круг, а потом вызывает противника доказать теорему?

Хан клана отрицательно покачал головой.

— Их споры могут быть разрешены путем проведения повторных экспериментов. Я согласен с тем, что компромиссы — это часть нашей жизни, и наша политическая система прекрасно с этим справляется, но решиться поставить свою жизнь на защиту того, во что веришь, — это тоже хороший способ избавиться от ненужных споров и притворства.

— И чем заканчивается решение спора в Круге Равных?

— Концом. Один из вошедших в Круг остается в нем. — Фелан посерьезнел. — Это то же самое, что исповедаться для облегчения своей вины.

— Вину я не принимаю в расчет, меня беспокоит только, если думают, что я виновен. — В голосе Виктора прозвучала нотка страдания. — Да, я знаю, что это звучит так, будто у меня началась паранойя, но на самом-то деле я здоров. Я понимаю, почему капитан Моран не любит меня, и согласен с этим. Но другие люди, те, которые так быстро согласились с ней, вот кто меня беспокоит.

— Мы только что завершили круг. Именно об этом я и пришел поговорить с тобой, Виктор. Из-за того, что ты все время судишь людей, просчитываешь их, пытаясь выяснить, что им нужно, ты создаешь стену между окружающими и собой. Наверняка есть люди, которые хотят познакомиться с тобой, потому что ты для них — личность-дороже-собственной-жизни. Ты для них — символ, герой от рождения. На всех твоих изображениях, сделанных для народа, ты кажешься энергичным, жизнерадостным, беззаботным и очень привлекательным.

— Это все пропаганда, состряпанная журналистами, желающими сорвать деньги.

— Да, но для этой пропаганды есть основание: она действует. — Фелан сел прямо и нежно похлопал Виктора по плечу. — При подлете к системе я видел дюжину сообщений и репортажей, посвященных тебе. Арк-Ройял становится звездой потому, что ты находишься здесь. Ты наиболее подходящий холостяк во Внутренней Сфере, воут? Ты выглядишь очень даже неплохо, к тому же еще и герой войны. Ты — некто.

— Но мне это не нравится.

— Но какого же черта тебе еще нужно!

— Это мне не нравится!

— Виктор, ты боишься, что тебе все это может понравиться. Ты боишься, что начнешь верить лести придворных и в конце концов станешь подобен недостижимому Максимилиану Ляо и, как он, будешь свержен. Поэтому ты специально ограждаешь себя от этой возможности, а вместе с ней и от множества нормальных людей. — Фелан на секунду закусил нижнюю губу. — Посмотри на поведение Катерины, как ты думаешь, она сама верит хотя бы наполовину в то, что говорит?

— Нет. — Виктор увереннопокачал головой. — Она знает, что через секунду после того, как отойдет на достаточное расстояние, некоторые женщины тут же начнут перемывать ей косточки, и она знает, что многие мужчины льстят ей в надежде на одну ночь, которую потом они смогут включить в свои мемуары. Она вовсе не дурочка.

— Нет, вовсе нет. Она приходит и поддерживает всех. Катерина старается быть как бы наравне с ними, заставляя каждого думать, что он важен для нее. Если она отказывает кому-то в приглашении на танец, или посетить дом, или провести ночь, то всегда показывает свое глубокое сожаление. Если Катерина и питает отвращение к кому-либо, то этот человек никогда об этом не узнает, у него даже не появится мысль об этом. Это ты, ты позаботишься о нем и уничтожишь его.

— Да. Или пошлю его воевать против Клана Волка. — Принц хихикнул. — Но ее зовут Катрин.

— Опять ты об этом.

— Что?

— Какое тебе дело до того, что она хочет поменять свое имя на имя своей бабушки? Это красивый жест, один из тех, между прочим, что были хорошо приняты здесь, на сегодняшнем приеме. — Фелан оглянулся и посмотрел на здание, стоящее позади них. — В самом деле, в армии он будет иметь гораздо большее значение, чем твой уход сегодня вечером.

Виктор поднялся и пнул ногой камень.

— Что ты имеешь в виду? Фелан пожал плечами.

— Я имею в виду, что Лирянская Республика и система Федеративных Звезд истратили массу денег и пролили моря крови, сражаясь с Синдикатом Драконов. Я не думаю, что кто-нибудь будет завидовать твоему с Оми счастью и многим парням понравится ссора между Федеративным Содружеством и Синдикатом Драконов. Некоторые люди готовы вновь послать тебя освобождать Хосиро, но это потому, что они вспоминают прошлое, но не думают о будущем. В конце концов они все поймут сами, но тебе следует дать им для этого время.

— Я знаю, знаю. Шутники уже говорят, что у нас есть один ребенок, которого мы спрятали на Терре. В одной из программ «Галактические Намеки» показывали даже целый спектакль с актерами, загримированными под нас. — Виктор ударил кулаком по раскрытой ладони, потом повернулся к Фелану. — Круг Равных был бы отличным способом для решения этой проблемы. Хан Клана Волка встал и потянулся.

— Сражаться со средствами массовой информации — это все равно что вести борьбу со свиньями. — Ты можешь победить, но после этого ты будешь слишком грязен. Я чувствую то же самое, когда имею дело с Кланом Ягуара. Попробуй быть ближе к людям. Поучись у Катрин. Приоткройся для них чуть-чуть, пусть они увидят, какой ты на самом деле. Пусть люди узнают тебя, тогда они смогут переживать вместе с тобой. И пусть ты им понравишься, тогда они смогут «болеть» за тебя и Оми, за то, чтобы вы имели шанс упрочить мир, который сейчас настолько хрупок.

— Мудрые слова.

— Спасибо. — Фелан указал на одежду Виктора. — Лучше поправь этот шарф, а то люди подумают, что ты вел с Оми очень жаркие переговоры.

Принц кивнул и поправил шарф.

— А почему ты говоришь мне все это, в самом деле? Если я достигну успеха, сделав так, как ты мне советуешь, то перемирие, о котором мы заботимся, станет более крепким и стабильным.

— Я дам тебе два ответа, а ты выбирай любой. Первый: мы родственники, и я не хочу видеть государство и людей, которые мне небезразличны, страдающими только из-за того, что никто искренне не поговорил с тобой. Второй: я представитель кланов, сильное и стабильное Федеративное Содружество даст мне шанс покрыть себя незабываемой военной славой.

— Ну, а если я выберу оба ответа? Фелан протянул руку, обнял Виктора за плечи и повлек его назад, по направлению к зданию.

— Сказано — сделано!

XI

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

17 апреля 3055 г.

Кристиан Келл потер подбородок. — Мне это нравится, но я не уверен, что я тот человек, с которым можно советоваться в вопросах моды. — Он поднял глаза от экрана компьютера, посмотрел в лицо Эвенты Фетларал и вновь опустил их. — Катрин — вот советник, от которого можно ждать помощи в вопросах моды.

Эвента внимательно смотрела на экран. Крису казалось, будто она сейчас решает сложную стратегическую задачу, и только использование самой совершенной тактики может помочь ей в этом.

— Я просто не знаю. Это совершенно выходит за рамки моего опыта.

Продавец, маленький человечек с тонкими усиками и жидкими волосами, сложил, руки на груди.

— Поверьте мне, мисс. Эта вещь великолепно подходит вам. Из-за вашего роста, широких плеч и тонкой талии резонно предложить вам именно этот лиф без лямок, который еще больше подчеркнет достоинства вашей фигуры. Жакет-болеро из черного бархата поможет смягчить линию ваших сильно развитых мышц на руках. Свободное платье — это предмет, воистину находящийся на вершине моды в этом сезоне, а рассыпанные по нему искусственные драгоценные камни будут намекать на экзотическую и страстную сторону вашей души.

Эвента посмотрела на продавца, а затем снова перевела взгляд на экран, где одновременно с его рассказом видеообраз ее тела примерял описываемые наряды.

— Но это заходит слишком далеко, тогда как все, чего бы мне хотелось, — это оставаться в своей форме. — Она нахмурилась. — Пленник, твое мнение?

Рагнар минуту изучал экран, потом сказал:

— По-моему, все подобрано просто великолепно, к тому же немного напоминает форму, только слегка подогнанную к женской фигуре согласно требованиям моды.

Крис кивнул, соглашаясь.

— Все женщины — офицеры Гончих Келла выбрали себе что-нибудь более модное, чем просто обычная форма, для того, чтобы пойти на банкет. Может быть, это и непрактично, но кто может понять капризы женской моды?

Рагнар постучал пальцем по экрану компьютера.

— Может быть, ты будешь себя чувствовать менее раздетой, если они добавят две звезды — вот сюда и сюда, с обеих сторон воротника жакета, будто знаки отличия.

Эвента задумчиво улыбнулась.

— Ты очень наблюдательный, Рагнар. Очень хорошо. — Она повернулась к закройщику. — Вы сможете все это приготовить сегодня к шестнадцати ноль-ноль?

— Сегодня? — Мужчина начал было отрицательно качать головой, но Крис строго взглянул на него, и закройщик быстро принял другое решение. — Ах, да, извините, все, что угодно друзьям майора Келла. — Он снова взглянул на Криса и добавил:— И я даже доставлю его лично, на тот случаи, если понадобится немножко укоротить или удлинить платье.

— Хорошо. Договорились! — Эвента хлопнула закройщика по каждому плечу, и на долю секунды Крис испугался, что тот рухнет подобно кораблю с разрушенным килем.

— Спасибо, Андре. Пришли мне счет. — Крис с удовлетворением заметил, что у мужчины от удивления округлились глаза. Он вывел двух людей, принадлежащих клану, назад, на узкие, мощенные булыжником улицы Старого Коннаута, и захлопнул за собой дверь маленького магазинчика. — Андре работает профессионально. Вы будете довольны.

Эвента кивнула, и лучи солнца заиграли на ее почти гладко выбритой голове. Длинная коса рыжих волос спускалась вниз, начинаясь на макушке приблизительно от того места, где самураи носили свой узел, и свисала вдоль спины ниже пояса жакета, который она одолжила для выхода в город.

— Мне кажется это странным... Я говорю о том, как буду выглядеть в той одежде. И волнуюсь, пожалуй, даже сильнее, чем перед началом большого сражения.

— Я хорошо понимаю тебя: неизвестное всегда пугает. — Крис доброжелательно посмотрел на Эвенту. — Это значит, что я не стану предлагать тебе на обед фугу или хаггис. То есть мне совершенно незачем беспокоиться за тебя, капитан. Ты будешь выглядеть великолепно.

— Вы очень любезны, майор Келл.

— Крис. Формальности хороши на службе, но не с друзьями.

— Тогда зови меня просто Эвента. И спасибо, что использовал свое влияние на Андре для того, чтобы быстро договориться о заказе.

— О, он еще сам принесет твое платье. У него есть фабрика, забитая машинами, считывающими модель с экрана компьютера и превращающими ее в одежду, которую можно носить. Она была первым шагом, который позволил Андре взвинтить цены до стратосферных высот. — Крис засунул руки в карманы черных шерстяных брюк. — У меня с Андре такие отношения, которые обязывают его к тому, чтобы я был доволен. У меня есть несколько знакомых на планетах в регионе Синдиката Драконов, и это позволяет получать ему некоторые ткани намного проще, чем по официальным каналам. Он понимает, что заставь он тебя заплатить — и один из источников его снабжения тут же иссякнет.

— Я даже не знаю, что труднее себе представить, — сказала Эвента, не в силах скрыть своего презрения, — члена касты торговцев, отважившегося обмануть воина, или воина, который, подобно тебе, погряз в делах торговцев.

Крис пожал плечами.

— В нашем мире нет такого деления на касты. Это позволяет нам жить интересной и полной неожиданностей жизнью.

— Мне кажется, капитан, что вас ждет еще больше неожиданностей, чем вы можете себе представить. — Рагнар лукаво улыбнулся. — Раньше здесь был большой рынок военных трофеев, доставленных из миров, принадлежащих кланам. Воины просто обменивали у торговцев вещи, которые привозили с войны, на товары, которые им были нужны, при этом курс обмена был очень выгоден для воинов.

— Как я уже говорила раньше, ты очень наблюдателен, пленник. — Эвента нахмурилась, когда они проходили мимо магазина, в витрине которого были выставлены всевозможные модели обуви. — Я полагаю, что мне потребуется новая обувь, которая подходила бы к моему платью?

Крис посмотрел вниз на ее военные ботинки.

— Да, похоже, что она тебе понадобится, но мы займемся этим не сейчас. Я страшно хочу есть. Рагнар, а ты знаешь, что семья беженцев с Расалхага открыла здесь ресторан? Он называется «Каллас». Давайте зайдем туда, если вы не против.

Рагнар посмотрел на Эвенту.

— Если капитан позволит.

Она кивнула, и Крис повел их вниз по извивающейся улице. Пройдя два квартала, они повернули на север, направляясь вверх по дороге, ведущей на гору. Побеленные кирпичи и соломенные крыши Ирландского района Старого Коннаута почти не изменились, когда они перешли в район Осло, но все же разница легко угадывалась. Указатели улиц и названия магазинов включали в себя уникальные каллиграфические надписи, сделанные на шведском языке, на котором говорило большинство беженцев. Горожане стали гораздо больше внешне походить на Рагнара, что делало темноволосого Криса особенно заметным.

— Покидая Люсьен, мы встретили Расалхагианский Т-корабль, на котором взорвались клапаны хранилищ жидкого гелия. Мы решили починить корабль и взять его с собой на Арк-Ройял. Мой дед, Великий герцог, выделил деньги на то, чтобы создать в городе специальный район для туристов, и убедил расалхагианцев поселиться в нем. Прибывшие первыми договорились с другими беженцами, и это способствовало тому, что вся коммуна довольно быстро выросла. — Крис указал на высокое здание в отдалении. — Твоим людям хорошо здесь, Рагнар. Риан Штайнер финансировал строительство этой башни и решил, что она будет домом твоего отца, как только он решит покинуть Свободную Республику Расалхаг.

Рагнар посмотрел на белую башню, но ничего не сказал.

Эвента нахмурилась.

— Риан Штайнер сделал это здесь, на Арк-Ройяле, в мире, принадлежащем к наиболее оппозиционному по отношению к нему политическому лагерю?

Крис протянул руку с опущенной вниз ладонью и помахал ею взад-вперед.

— Не совсем точно, но приблизительно верно. Мой дед подтолкнул Риана к тому, чтобы вложить деньги в этот проект, одним высказыванием, сделанным им публично, что, насколько Риан легок в разговорах, настолько же тяжел в вопросах, касающихся денег. Мой дед также выдавал беженцам беспроцентные кредиты, несмотря на то что этот жест и не был особенно популярен здесь, у него дома. В конце концов Риан внес деньги, и это позволило беженцам жить относительно неплохо. Кстати, мы уже пришли.

Крис придержал дверь открытой, пока Эвента наклонялась, чтобы войти в помещение. Спустившись на две ступеньки вниз в общий зал, она смогла снова выпрямиться во весь рост. Массивная деревянная балка, протянувшаяся по всей длине ресторана поддерживала темного цвета сосновый потолок. Из схожих по цвету темно-коричневых досок был сделан пол ресторана, и ими же были обиты до половины высоты его стены. Оштукатуренные стены покрывали оставшееся расстояние между деревянными панелями и потолком. Разные рисунки, картины и другие предметы с утраченного Расалхага украшали зал. Прямоугольные столы ручной работы, кресла разного размера и формы придавали ему очарование старины.

Крис закрыл за ними дверь, потом с улыбкой приветствовал хозяина.

— Доброе утро, Олаф. К тебе трое на обед.

Массивный человек с седыми волосами пригладил усы и бородку, и широкая ответная улыбка сверкнула на его лице.

— Поздравляю, Кристиан. — Он оглядел вошедших, и вместо улыбки на его лице появилось удивление.

— Не может быть. — Он преклонил колени и поцеловал руку Рагнара.

Рагнар выглядел растерянным, а Эвента неловко отодвинулась. Крису хотелось обругать себя за свою невообразимую глупость. Для огромного — количества беженцев Рагнар является символом того, что кланы отняли у них. И как я только мог привести Эвенту и его сюда?

Олаф повернулся к нему.

— Ты даже не представляешь, как много это значит для меня, друг Кристиан... Я приготовлю всем вам изысканные блюда. Я могу позвать друзей, и мы отметим этот праздник. Я...

Рагнар нагнулся и помог мужчине подняться на ноги.

— Славный Олаф, ты пока не можешь сделать этого. Я имею в виду, дай нам только поесть. — Рагнар понюхал воздух и улыбнулся. — Все силы Гончих не способны сегодня увести меня отсюда, прежде чем я поем. К сожалению, праздник сейчас не входит в наши планы.

Наследник королевской семьи Расалхага поднял свою правую руку и подергал белый браслет пленника на запястье.

— Сейчас я из Клана Волка. Здесь нахожусь в качестве гостя Гончих, а этот день посвящен полковнику Келлу. Мы отпразднуем в другое время.

Олаф смахнул слезы, наполнившие его глаза. Он попытался что-то сказать, но нижняя губа так сильно дрожала, что у него ничего не получалось. Он сглотнул один раз, потом еще и, не в силах ничего сказать, просто кивнул. Когда он вновь обрел голос, то спросил громким шепотом:

— Я скажу моей жене, хорошо? И своим детям, тогда они смогут помочь обслужить вас...

— Хорошо, достойный человек.

— Приятного времяпрепровождения. — Олаф отвел гостей их к круглому столу в центре зала. Он взял кресло и подставил Рагнару, усаживая его на почетное место. Потом посадил Криса справа от него, а Эвенту слева. Похлопав Рагнара по плечам, он вернулся на кухню. Гости услышали, как Олаф дает указания персоналу среди громыхания тарелок и кастрюль.

Крис чувствовал себя почти незаметным за огромным столом.

— Я один-единственный раз сидел за этим столом, когда однажды с компанией зашел сюда пообедать. Я надеюсь, что это не станет предзнаменованием, так как тогда нам подали гигантское количество еды, а вы ведь знаете, чтобы не обидеть хозяина, нам надо хотя бы попробовать каждое из блюд.

Эвента быстро взглянула на столики, расположенные вблизи двери. Казалось, что двое мужчин разглядывают их очень пристально. Бе улыбка превратилась в оскал, и мужчины, одним глотком допив пиво, торопливо вышли.

Улыбка вернулась на ее лицо.

— Я не уверен, что распугивать клиентов Олафа — это хороший поступок. — Крис посмотрел на Эвенту. — С другой стороны, я хотел бы, чтобы с таким взглядом время от времени встречались некоторые бабники моего подразделения.

Она покачала головой.

— Это все, наверное, потому, что я совершенно сбита с толку тем, с чем встретилась во Внутренней Сфере. Это платье, которое я заказала, и эти туфли, которые собираюсь купить, они ведь специально сделаны так, чтобы сделать меня сексуально привлекательной, воут?

— Да.

— И окончательный признак моего успеха будет заключаться в том, что мужчина, с которым я хотела бы иметь близкие отношения, увлечется мной, воут?

Крис медленно кивнул, опасаясь того направления, которое принял разговор, хотя и не мог понять почему.

—Да.

— Однако мужчины и женщины, которые попадаются в ловушки, расставленные другими, называются жиголо или шлюхами. — Ее брови почти сошлись на наморщившемся лбу. — Вы наказываете тех, кто преуспел в игре, в которую вы все играете, и мучаете сами себя, не давая удовлетворения даже в случае взаимного влечения.

Крис согласился с этим утверждением, заметив:

— Все зависит от степени.

— Я не поняла этого из объяснений Хана Фелана, как не понимаю этого и сейчас. Жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от удовольствий, которые она предлагает.

Крис начал было что-то говорить, потом замолчал и посмотрел на Рагнара в поисках помощи. Пленник покачал головой и отклонился назад на спинку кресла, тем самым исключая себя из разговора. Крис начал упрямо защищать образ жизни, принятый во Внутренней Сфере.

— Мне кажется, Эвента, что ты делаешь обобщения, имея очень мало данных для этого.

— Неужели? Прошлой ночью я встретила герцогиню Катрин. Абсолютно сознательно она сделала себя привлекательной для множества мужчин, находившихся на приеме. Надо сказать, что мужчины в общем-то отнюдь не были непривлекательными. Я видела, как ловко она отклоняет любые возможности сближения с ней, которые, как я думала, и являются для нее окончательной целью, судя по тому, во что она была одета и как вела себя. А поскольку она принадлежит к вашим лидерам, то я решила, что это общепринятое поведение.

Стоп. Теперь я понимаю, что происходит.

— Эвента, я думаю, что ты путаешь биологическую потребность и такую вещь, как ухаживание.

— Ухаживание?

— Ты сказала, что жизнь коротка, и внутри кланов, я думаю, так оно и есть. Однако здесь мы стараемся устанавливать такие отношения, в которых каждый партнер что-то дает другому и при которых будут воспитываться дети, любимые родителями. Я знаю, что кланы воспитывают детей в сиб-группах, поэтому в таких отношениях, как семья, у вас нет необходимости.

— Даже наше размножение происходит независимо от физической привлекательности. — Эвентй гордо подняла голову. — С тех пор как семь лет назад я заслужила себе родовое имя, мой генетический материал был передан трем сиб-группам. И хотя еще слишком рано узнавать, как мои потомки проявили себя, отзывы о них очень хорошие. Кроме того, я надеюсь, что если я погибну достойно, то мои гены будут использованы и после моей смерти.

Крис ободряюще кивнул ей.

— Это все превосходно, Эвента, но размножение — это совсем не то же самое, что ухаживание. Ухаживание — это такой процесс, во время которого ты показываешь своему избраннику, насколько сильно ты заботишься о нем.

— Как тогда, когда Хан дарит Ранне подарок или — когда она нежно прикасается к его руке?

— Тогда ты должна понять это. Эвента отмахнулась.

— Очень непрактично. Крис подмигнул ей.

— Правда, но вместе с тем это ужасно приятно.

Крис видел разных людей, входивших и выходивших из ресторана во время их разговора, но, до тех пор пока холодный ствол пистолета не прижался к его шее, он не осознавал, насколько зал забит молодыми мужчинами и женщинами. Крис положил руки на стол. Через проход он увидел, как человек в пальто направил пистолет на Эвенту.

Мужчина отодвинул кресло Рагнара из-за стола.

— Ваше Высочество, мы пришли, чтобы освободить вас от кланов.

Рагнар выглядел очень удивленным.

— Кто вы?

— Мы — часть подполья, — сказал мужчина, показывая на полдюжины человек, приблизившихся к столу. — Мы называем себя Рагнарок и доставим вас в безопасное место.

Крис покачал головой:

— Вам известно, что вы не сможете покинуть эту планету?

— У нас есть такие возможности, о которых тебе ничего не известно. — Человек поднял Рагнара на ноги. — Мы должны торопиться. — Он указал на Криса и Эвенту. — Пристрелите их.

— Нет! — Рагнар схватил его за руку сквозь тонкое шерстяное пальто.

— Так будет лучше, мой принц. Рагнар нахмурился.

— Не так. Дайте мне нож. — Он шлепнул ладонью левой руки по браслету на запястье правой. — Я должен перерезать его, а потом... — Его голос постепенно затих, когда он взглянул на Эвенту.

Мужчина из Рагнарока улыбнулся.

— Ну, конечно, принц Рагнар. — Откуда-то из-под полы своего пальто он достал складной нож и подал его Рагнару рукояткой вперед.

Пленник медленно просунул пальцы под — застежку браслета. Держа правую руку на уровне бедер, он закатал рукав до локтя и просунул нож под проводом. Широко улыбаясь, он поводил ножом по проводу взад и вперед, начиная перерезать его, потом потянул нож на себя и нажал на него, толкнув вперед. Натянутый провод лопнул, издав резкий звук.

Резкое движение левой руки воткнуло нож прямо в грудь человека, давшего его Рагнару. Правой рукой Рагнар швырнул предводителя группы на женщину, державшую на прицеле Криса. Падая, она успела нажать на курок. Пороховое пламя обожгло Крису правое ухо, а грохот близкого выстрела оглушил его.

Острота ситуации придала Крису ощущение, что у него есть сила одновременно сотни воинов. Перевернув тяжелый стол, он повалил Эвенту на спину, убрав с траектории выстрела, направленного на нее. Опершись на стол, Крис поднялся из кресла и боковым ударом ноги уложил террористку, чуть не застрелившую его. Женщине частично удалось блокировать удар рукой, державшей оружие, но удар был настолько силен, что впечатал руку ей в грудь, размозжив локтевую кость и переломав ребра.

В ту же секунду, когда его правая нога вновь оказалась на земле, Крис повернулся и, левой ногой выполнив мастерский удар, размозжил голову другого члена Рагнарока. В то время, пока тот летел, рассыпая капли крови и крошку зубов, человек, стрелявший в Эвенту, закончил перезаряжать ружье и щелкнул затвором. Сделав дугу, его ствол уставился в живот Криса.

Зарычав, как лев, Эвента перевернула огромный стол и кинула им в стрелка. Край стола ударился в потолок, и удар отклонил его от цели, но толстая деревянная столешница, летящая между стрелком и Крисом, должна была защитить его от пули. Крис увидел вспышку света и почувствовал, как дождь из щепок обдал его волной, но стол остановил большую часть дроби.

Эвента прыгнула с пола на стрелявшего. Стол, продолжавший свое движение, откатился как раз вовремя, чтобы Крис успел увидеть, как нанесенный сверху удар кулаком сокрушает лицо нападавшего. После такого удара тот замертво упал на пол, а Эвента сломала его охотничье ружье о колено.

Крис отбросил пистолет в сторону от руки лежащей женщины и увидел Рагнара, поднимавшего на ноги другую женщину, находившуюся без сознания. Рагнар вытер кровь, сочащуюся из порезанных суставов, потом воткнул окровавленный нож в пол между собой и Эвентой.

— Один сбежал, капитан. Я начну преследовать его, если хотите.

Эвента потрясла головой, когда из заднего помещения вышел Олаф.

— Я позвонил в полицию. Мой принц, вы ранены? Рагнар отвел руку Олафа.

— Нет, это пустяки.

— Успокойся, Рагнар. Олаф не приводил этих людей сюда. Тот, который был с ружьем, это один из двоих людей, уже бывших здесь, когда мы пришли. — Крис взглянул на хозяина. — У меня нет никаких сомнений в том, что слову Олафа можно верить, даже несмотря на его желание дать знать другим, что ты находишься здесь. Он очень ответственный человек, «краеугольный камень» в сообществе беженцев.

Рагнар пристально посмотрел на Олафа, но суровое выражение его лица смягчилось только немного. Он встал на колени и поднял свой срезанный браслет.

— Это правда, что он говорит, Олаф?

— Да, мой принц.

— Тогда я верю тебе. — Его голубые глаза стали похожи на кубики льда, когда он сузил их. — В таком случае я даю тебе поручение, славный Олаф. Я ранен и прошу помочь мне.

— Все, что вы скажете, Ваше Высочество.

— Моя рана не физическая, Олаф, но она гораздо глубже и проникает мне в самое сердце. В мое сердце и в сердце народа Расалхага. Передай каждому это послание от меня. — Рагнар потрогал тело мертвой женщины. — Пусть станет известно, что я был ранен верой моего народа в то, что свободу можно получить, пролив кровь своих друзей.

XII

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

17 апреля 3055 г.

Виктор, не отдавая себе отчета, широко улыбнулся, наблюдая, как Морган Келл пробирается по сцене к трибуне. Воин занял свое место, и в нем не наблюдалось слабости, которую можно было бы ожидать от человека, прожившего больше двух третей столетия. Принц отметил, что, если не считать увеличившегося количества седины в волосах и бороде, Морган совсем не постарел.

Виктор положил вилку рядом с недоеденным пирогом и взглянул на Оми, сидящую за круглым столом напротив него. Она наклонила голову и медленно повернулась в кресле лицом к человеку на трибуне. Катерина — Виктор отказывался думать о ней как о Катрин по причинам, которых сам не мог до конца понять, — шептала какие-то пояснения своей соседке по столу, изображавшей на лице вежливую улыбку. Они замолчали, когда Морган установил перед собой микрофон.

— Я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли сюда. Разумеется, я знаю, что Гончие Келла существуют уже сорок пять лет, но полностью осознал это только сейчас, когда увидел всех собравшихся здесь — прошлое, настоящее и будущее Гончих, — и этот огромный период времени по-настоящему поразил меня. Я уверен, что наши сердца хранят в себе воспоминания о многих других, кого бы нам хотелось видеть в этот вечер среди сидящих здесь. Но я думаю... Я знаю... их души сейчас с нами.

Оглядываясь по сторонам огромного банкетного зала, Виктор был поражен количеством людей, прибывших сюда, чтобы стать свидетелями ухода в отставку Моргана. Большинство из гостей были бывшими Гончими или теми, кто служил в подразделении в настоящее время, а также здесь присутствовали их друзья и семьи, но, кроме того, было множество других людей. Оми Курита и Шим Иодама являлись представителями бывших врагов и работодателей Гончих, пришедших отдать дань уважения Моргану. Томас Марик из Лиги Свободных Миров и военный советник Ком-Стара прислали своих представителей, даже несколько братьев из династии Святого Маринуса покинули свой монастырь для того, чтобы присутствовать на приеме.

Морган улыбнулся аудитории и оттого стал выглядеть немного растерянным.

— Как некоторые из вас знают, это уже третий раз, когда я ухожу из Гончих. Первый раз не был таким торжественным. Тогда мой уход стал известен как ошибочный среди тех, кто оставался в подразделении. В это время мой брат Патрик возглавил управление Гончими и еще больше улучшил и до того очень сильное подразделение. К моему бесконечному сожалению, он умер, заботясь о Гончих во время моей добровольной ссылки.

На мгновение седой человек остановился, и Виктор почувствовал комок, возникший в его горле. Несмотря на то что Патрик Келл умер за несколько лет до его рождения, Виктор всегда надеялся, что каким-нибудь волшебным и мистическим образом смелость Патрика и его умение сопереживать, про которые рассказывала Виктору мама, воплотятся в нем. Когда он подрос, то начал понимать, насколько фантастической была подобная идея, но тем не менее эта вера вынуждала его строго относиться к себе.

— Отдохнув долгое время, я вернулся к Гончим и вызвал на службу многих из вас как раз перед началом Четвертой войны. Седьмой Меч Света нацелился на нас, и враги показали, что они очень сильны, но и мы ни в чем не уступаем им. Третья армия Диерона заплатила за свою надменность. Как я надеялся, это событие раз и навсегда должно стать чем-то вроде маяка, предупреждающего остальных о тщетности всякой войны против нас.

Но, к моему глубокому сожалению, этого не произошло. В 3039 году нам пришлось принять еще один вызов на войну, и снова мы достойно оправдали оказанное нам доверие. На протяжении следующих десяти лет мы делали это снова и снова, пока, к моей гордости, Гончие не стали ассоциироваться с моим родовым именем. Однако вы совершили многие героические поступки уже без меня, так как в 3042 я снова ушел в отставку и взял моего племянника Кристиана на Недостижимую, чтобы обучить его.

Морган посмотрел туда, где за центральным столом сидел Крис, и отсалютовал ему. Крис поприветствовал его в ответ, и тихий смех прокатился по залу.

— Я даже предполагал, что смогу остаться в стороне, когда кланы напали в первый раз. Полковник Аллард и его соратники оказались достаточно опытными, чтобы повести за собой Гончих. Действуя вместе с десятой бригадой Лирян и девятым полком Федеративного Содружества, мы нанесли первое сокрушительное поражение Клану Кречета — мы дали им над чем призадуматься, если после этого они принялись за выборы нового ильХана.

Потом по настоянию Джеймса Вульфа, убедившего меня в том, что кланы должны быть остановлены любой ценой, я вышел из отставки. Я был с вами, когда мы вместе защищали столицу государства, которое было нашим давнишним врагом. Я хорошо помню громкие и долгие дебаты о том, что наши павшие боевые товарищи будут переворачиваться в гробах, если только мы высадимся на Люсьене. Может быть, они и были бы удивлены, но я верю в то, что эти воины сделали бы все, чтобы помочь нам победить, а не злились бы на нас за благородное задание, которое мы согласились выполнить.

Несколько воинов согласно кивали головами.

— Почему я верю в это? Потому что знаю, как думают воины. Я знаю, чем мы дорожим, что мы желаем и чего боимся. Я знаю наши цели и знаю, от чего мы готовы отказаться, чтобы достичь их. Это нечто, что волнует каждого, у кого есть сердце, душа и тело воина.

В представлении остальных людей каждый воин живет только ради войны, словно какое-то злобное чудовище, выжидающее в засаде жертву, чтобы убить ее. Они думают, что воин — слуга смерти, зуб в бритвенно-острых челюстях разрушения, что он подобен вампиру, который становится все более сильным и живучим, выпивая кровь других людей.

Морган сделал глоток вина из бокала.

— Люди думают так потому, что они никогда не знали, что это значит — выжить в битве. Они слышали от нас, как мы рассказываем о том, что кто-то удачным выстрелом срезал «голову» «Атласу»; они слышали об атаках с флангов, которые начисто разбивают врага, или об ударах с воздуха, которые заставляют замолчать один из участков обороны. Они слышали волнующие рассказы о жестоких воздушных схватках над самой землей, о героических усилиях, предпринятых, чтобы вынести из-под огня друга, и о жертвах, принесенных во имя жизни других. Они слышали все эти истории потому, что это мы решили их рассказать.

Каждому из нас знакомо холодное парализующее чувство, пробегающее по телу, когда враг встает на твоем пути. И каждый из нас знает это всеобъемлющее жуткое чувство страха, возникающее, когда твой боевой робот подбит или идущий позади воин говорит, что противник находится у тебя за спиной. В ночных кошмарах нас преследуют просьбы воинов об огневой поддержке, которые так и не нашли ответа.

Нам следует рассказать всем правду о том парадоксе, который представляет из себя душа каждого воина. Несмотря на подготовку к различным способам убийства, обученный тактике и великолепный стратег, самая последняя вещь, с которой хотел бы встретиться любой из нас, — это война. Мы добровольно принимаем на себя всю ответственность за сражение и несем нашу службу, но все мы искренне хотим, чтобы война обошла нас стороной. Не из-за того, что мы трусы, а из-за того, что никто, кроме нас, не осознает настолько хорошо все последствия наших действий.

Еще больше голов в зале закивали, выражая согласие. Слова Моргана задели сердце Виктора за живое и совпали с его собственными мыслями. Это не просто — убить человека, и никогда не должно быть наоборот.

— Из всех операций, в которых я участвовал вместе с Гончими, есть одна, которая заслужит только маленькую сноску, если когда-нибудь будет написана история. Весной 3029 года на планете Лионе мы помогали построить небольшую общину для беженцев, потерявших дома из-за войны. При этом мы использовали наши боевые роботы для того, чтобы действительно создавать что-либо. Разрушать — просто, но создавать — сложно. Эта община называлась Новая Свобода, а причина, по которой об этом появилась бы только сноска в книге об истории Гончих, очень проста: через шесть недель после своего создания община подверглась тотальному разрушению.

Морган подождал немного, пока слушатели до конца осознали его слова, и продолжил:

— Как я только что сказал, созидание — тяжелая работа. В 3010 году — я создал это подразделение. В 3027 году — воссоздал его заново и на протяжении последних трех лет — после того как поминальный звон по Люсьену дошел до нас — я работал над тем, чтобы реорганизовать Гончих. Несколько недель тому назад Дэн Аллард и я пришли к заключению, что работа выполнена. И я — после третьей попытки — думаю, что все сделано правильно.

Сейчас Крис и Кейтлин готовятся к тому, чтобы скорее принять на себя командование, кроме них, есть еще Дэн и его подрастающие дети, которые обеспечат непрерывность нашей линии, я же покидаю Гончих, уверенный в том, что передаю их в надежные руки.

Морган секунду постоял в нерешительности, а потом посмотрел туда, где сидели его сын и другие гости из кланов.

— Я надеюсь, что если когда-нибудь кланы решат, что Фелан им больше не нужен, он сможет найти здесь свой дом, то же самое касается и других воинов из Клана Волка, если они захотят прийти с ним. Я уверен, что если мы смогли отправиться на Люсьен, в дом к нашему заклятому врагу и защищать его от Клана Ягуара и Клана Рыси, то мы сможем принять в наше сообщество Волков.

Виктор уловил возрастающее напряжение, когда Морган стал говорить о Фелане. Ни один человек в зале не сомневался в том, что если война разгорится снова, то Гончие Келла будут выступать против Клана Волка, и поэтому надежда Моргана на то, что Фелан может быть принят в Арк-Ройяле, заставила аудиторию почувствовать себя неловко. Морган очень любил своего сына и хотел как-то разрешить конфликт, возникший между своим сердцем и своим долгом. Виктор тоже чувствовал по-новому свою родственную связь с Феланом после их вчерашнего разговора. Я думаю, что пригласил бы его домой, когда он вернется.

Лидер воинов окинул зал внимательным, слегка усталым взглядом.

— Моя работа закончена, и теперь я и моя жена уходим на покой и станем докучать нашим детям, чтобы они быстрее завели собственных детей, а мы начнем наших внуков баловать и безнадежно портить.

Старший Келл подождал, пока стихнет смех, возникший в зале после последней фразы, и перешел к заключительной части своей речи.

— Позвольте мне сказать еще об одном. Есть люди, которые воспримут мое выступление как поддержку борьбы за полное и всеобщее разоружение. Одни будут говорить, что без оружия массового поражения люди будут вынуждены драться друг с другом один на один. Другие будут убеждать нас перековать мечи на орала, чтобы решать проблему созидания, о которой я уже говорил.

Но всей душой сочувствуя такой мечте, вынужден признать, что на данном этапе она неосуществима. Человек старался убивать себе подобных еще до того, как был изобретен меч. Когда отсутствует оружие, в ход идут кулаки. Когда нельзя действовать кулаками, человек использует слова, чтобы ранить других, а если мы лишим человека возможности говорить, то лишим его и возможности договариваться, а ведь именно на способность договариваться мы и уповаем как на средство от всех противоречий человечества.

В этом они правы, так как общение, продуманные и заключенные на основе взаимного уважения договоренности между равными — это ключ к успешной и достойной жизни среди других людей. А взаимное уважение приходит только тогда, когда каждая из сторон знает одно: она не может протянуть руку и взять то, что хочется, если соглашение путем договора не достигнуто. Когда война становится последним способом разрешения спора и ни одна из сторон не хочет начинать ее, то переговоры становятся единственной логической альтернативой войне.

Морган улыбнулся своим слушателям.

— Поэтому спасибо всем вам за то, что мы были друзьями и в хорошие, и в плохие времена. Все, что у нас есть общего, и история, которую мы создали, не заканчивается с моим уходом. Она станет фундаментом для того, чему, я уверен, уготовано большое и светлое будущее.

Даже не задумываясь, Виктор вскочил на ноги аплодируя, и он был не первым среди сделавших это. Бурная овация прогремела в зале, и в первый раз за все те годы, что он знал Моргана, воин казался действительно растерянным. Аплодисменты продолжались и после того, как он опустился в кресло, и стихли только тогда, когда Морган поднял бокал, молча выражая признательность своим гостям и разделяя с ними бессловесный тост.

Присутствующие на банкете начали разделяться на группы. Катерина прекрасно развлекала гостей за столом, и ей не требовалась никакая помощь Виктора, поэтому он извинился и вышел из-за стола. Он стоял и раздумывал, то ли ему стоит пробиться сквозь толпу гостей, окруживших Моргана, то ли направиться в зал собраний первого полка, где были устроены танцы, но никак не мог принять окончательного решения.

Оглянувшись на стол Оми, Виктор увидел, что девушка готовится уходить. Она усадила Шима обратно в кресло, когда тот собрался встать вместе с ней. Виктор перехватил ее взгляд и направился к их столику.

— Приветствую тебя, Оми Курита.

— И я тебя, принц Виктор, — сказала Оми. На ней было черное бархатное платье, отделанное белым кружевом, волосы были собраны на затылке и закреплены серебряным гребнем. — Полковник Келл — хороший оратор.

— Почему-то всегда хорошие ораторы заканчивают свои речи прежде, чем я настроюсь их слушать. — Виктор заметил, что Катерина наблюдает за ним уголком глаза, но решил не обращать на нее внимания. — Ты собиралась идти танцевать?

— Я подумала, что будет правильно так поступить, но боялась, так как не очень хорошо умею танцевать ваши танцы. — Оми, стесняясь, сложила вместе руки. — Что хуже — чувствовать себя неудобно из-за плохого умения танцевать или показать свою невоспитанность, не посетив это мероприятие?

— Я могу тебе посочувствовать, так как тоже не могу похвастаться хорошим умением танцевать, но, как и ты, связан обязательствами. Мне только что пришло в голову, что если мы придем туда вместе, то никто не отважится пригласить тебя на танец — этикет и все такое прочее... А если ты не будешь танцевать, то я, конечно, тоже не смогу причинить вреда любой ничего не подозревающей женщине, пригласившей меня.

— Виктор, это великолепный план. — Оми оживилась и просунула свою руку под его локоть. — И если покажется, что кого-то из нас могут пригласить на танец, то мы сами сможем пойти танцевать. Виктор серьезно кивнул:

— Да, уменьшим риск для остальных, танцуя только друг с другом. Превосходно придумано.

Они вышли из банкетного зала и направились в сад. Повернув за угол, они прошли через маленький лес из деревьев бонсай, которые Гончие привезли с Люсьена.

— Я слышал, что Гончие Келла привезли по одному деревцу за каждого воина, которого они потеряли на Люсьене.

Оми слегка сжала его руку.

— Это правда. У нас есть мастера бонсай, которые создали деревце для каждого из Гончих, кто участвовал в битве. Когда один из них умирает, сюда присылают еще одно дерево.

— Я уверен, что было время, когда Морган и Патрик еще только создавали Гончих, и ни один из них не верил в то, что они будут сражаться на Люсьене, защищая Синдикат Драконов. Времена изменились. И так быстро.

Оми остановилась и поцеловала Виктора.

— Но в то же время они изменяются так медленно. Очень медленно.

— И все-таки они изменяются. — Он задержал ее лицо в своих ладонях. — Сейчас мы не можем быть вместе, но это не значит, что тот день, когда это станет возможным, никогда не наступит.

Оми поцеловала его ладони.

— Я понимаю это. И буду делать все, чтобы приблизить этот день. Это только кажется, что пройдет вечность до того, как он наступит.

Виктор снова положил ее руку в свою.

— Хорошо, ну, а сейчас мы можем пойти потанцевать вместе, что для некоторых христианских сект в моем государстве равнозначно началу гораздо более глубоких отношений.

— Я буду танцевать с тобой, Виктор, но только при одном условии.

— И это условие?..

Отражения звезд сверкнули в ее темных глазах.

— Что наши танцы сегодня станут залогом того, что мы будем вместе в будущем, когда времена достаточно переменятся.

XIII

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

18 апреля 3055 г.

Фелан обнял свою мать.

— Да, я знаю, что пробыл у вас меньше недели, мама, но мне необходимо возвращаться. — Вытянув руки, он отстранился от нее и нежно улыбнулся. — Ты всегда говорила, что многие, стоявшие за генералом Керенским, когда он отвел армию Звездной Лиги от границ Внутренней Сферы, сомневались, смог бы Старейшина Джал поступить так. И он совершил подобное Керенскому, когда предоставил мне возможность действовать по-своему. И теперь, может быть, настала моя очередь совершить Поступок.

Саломе еще раз обняла своего сына.

— Я знаю, что ты сможешь, Фелан. Он перешел из рук матери к своему отцу, заключив пожилого человека в медвежьи объятия.

— Папа, когда Ягуары и Кошки узнают о твоей отставке, у них будет великий праздник.

— Многие правители во Внутренней Сфере потеряют сон, когда узнают, что я не смог убедить тебя остаться, Фелан. — Морган сделал шаг назад и долгим взглядом оглядел, сына, а потом покачал головой. — Должен сказать, когда я услышал о том, что тебя выгнали с Ней-джелринга, то никак не мог себе этого представить.

— Так же, как и любой из нас. — Фелан проглотил внезапно подступивший к горлу комок. — Спасибо тебе за то, что ты принял меня тогда и принимаешь сейчас.

— Независимо ни от чего, Фелан, ты и твоя сестра всегда будете нашими детьми. — Отец счастливо улыбнулся. — Независимо ни от чего позади вас находимся мы. Если вам когда-нибудь понадобится помощь, то здесь вы всегда найдете свой дом.

Фелан внимательно посмотрел на отца.

— Тебя огорчило, что я решил остаться с кланами? Морган секунду подумал и медленно кивнул.

— Так же сильно, как мы скучали по тебе. Да.

— Но ты не обижаешься, что я не здесь и не с тобой, чтобы помочь управлять Гончими?

— Когда-то я надеялся на это, но потом понял, что ты должен идти своим путем. Если ты решишь, что твое место с Гончими, то найдешь его здесь. Если же нет, то помни, что пока счастлив ты, счастлив и я.

Фелан хотел сказать «спасибо», но слова застряли в горле. Он обнял отца еще раз.

Потом оглядел других людей, находившихся в зале отправления. Карев, одетый в свой летный комбинезон, обменивался последними словами прощания с Кейтлин, а Крис, Рагнар и Эвента вспомнили что-то смешное, заставившее их рассмеяться. Ранна и его мама тихо переговаривались, их голоса показались Фелану слишком тихими и напряженными, чтобы это можно было принять за беззаботный разговор.

Как раз в это время откуда-то сзади появился Виктор и подошел к нему.

— Я не хотел пропустить момента прощания с тобой, но у меня была деловая встреча, происходившая во время обеда. — Виктор явно не подготовился и не знал, что ему сказать, но Катрин, заходившая попрощаться до своего брата, сказала Фелану, где он был. — Я рад, что у нас была возможность поговорить друг с другом.

— Я тоже, Виктор. Я знаю, что наши люди для тебя — враги, но у Федеративного Содружества и Клана Волка гораздо больше причин для объединения, чем поводов для разногласий, которые только разделяют нас. — Фелан едва заметно улыбнулся. — На самом деле у меня уже есть согласие ильХана на то, что он отправит Соламу на охоту за бандитами, напавшими на Пасиг.

— Соламу? — Виктор выглядел смущенным.

— Я объясню. Солама — это название, которое кланы дают подразделениям, состоящим из воинов, возраст которых не позволяет им проходить службу в обычных войсках, или из воинов, как-то запятнавших себя бесчестными поступками. Обычно за бандитами охотятся именно такие подразделения. У них есть боевые роботы, и чаще всего пожилой боец вправе рассчитывать на достойную смерть, а опозорившие себя воины могут попытаться восстановить свою честь. — Хан пожал плечами. — Это подразделение будет из Клана Волка. Они сделают свою работу.

— А почему Волки собираются охотиться за какими-то бандитами? Я думал, что это будет работа Клана Кречета, так как Красный Корсар промышляет в их космическом пространстве.

— Клан Кречета и в самом деле немного догматичен и, вне всяких сомнений, реакционен. Они придерживаются очень старых методов, что объясняет большинство их поражений. Согласившись на сделку ильХана с Ком-Старом, они все же остались ею недовольны. Кречеты решили, что в действительности бандиты выходят откуда-то с территории Клана Волка, поэтому это наша проблема. Они заставили ильХана поручить нашему клану тратить горючее, запасы и посылать своих людей для поимки бандитов.

Принц улыбнулся.

— Я могу понять всю сложность положения, в котором вы оказались. Все ошибки должен исправлять кто-то другой.

— Точно.

— Ну а это подразделение, насколько оно сильно? Фелан помедлил, вспоминая, кто его возглавляет.

— Полковник Старейшина Конал командует им. Он очень хороший воин.

— Он Старейшина, — Виктор удовлетворенно кивнул. — Хорошо, что Старейшина будет помогать нам.

— Воистину так, Виктор. — Я не думаю, что сейчас следует упоминать о том, что полковник Конал именно меня считает причиной своего падения. — ИльХан полностью уверен в том, что Конал ненавидит бандитов. Конал так хочет выполнить это задание, что готов, не щадя себя, броситься в погоню за бандитами. Он хорошо справится, не сомневайся.

Виктор протянул Фелану ладонь.

— Желаю тебе всего хорошего, брат.

— И тебе того же. — Фелан от всей души пожал ему руку. — Сколько времени ты еще здесь пробудешь?

— Неделю, потом я обязан лететь в порт Мосби на очередную встречу с Мстителями.

Зная, что Оми тоже остается здесь еще на четыре дня, Фелан подмигнул Виктору.

— Тогда желаю тебе приятно провести время.

— Я постараюсь.

Фелан снова обнял своих родителей и Кейтлин, потом собрал сопровождающих и направился к посадочному коридору шаттла класса К-1, который ранее доставил их на Арк-Ройял. Когда Карев занял капитанский мостик, остальные четверо пассажиров зашли в каюту и пристегнулись ремнями безопасности к сиденьям. Люк закрылся, и корабль покинул космопорт.

Пока шаттл набирал высоту, Ранна выключила внутренний свет кабины. Взяв ее за руки, Фелан наклонился, чтобы выглянуть в иллюминатор, находившийся позади нее. Когда корабль набрал высоту, маленькие огоньки Старого Коннаута слились вместе, образовав сияющую дугу.

Он вздрогнул.

— Что с тобой, Фелан?

Он заставил себя улыбнуться.

— Последний раз я видел это, когда улетал, чтобы сражаться с пиратами на Периферии. С той поры в звездах сгорело слишком много атомов водорода.

Ранна поправила свою прическу.

— Ты стал сначала пленником, потом воином, затем заслужил родовое имя и теперь ты Хан. Да, с тех пор много всего изменилось, только мне кажется, что ты совсем не изменился.

Фелан взглянул на девушку.

— Что ты имеешь в виду? По-моему, я очень сильно изменился с того дня, когда в последний раз покинул Арк-Ройял.

Ранна сжала его руку.

— Да, может быть, и так. Ты превратился из юноши в зрелого мужчину, но изменение внешности и обстановки не может оказать влияния на тот путь, который предначертан тебе судьбой. Если бы не было кланов или если ты не стал бы нашим пленником, то все равно был бы таким, какой ты сейчас. Ты видишь что-то, доступное только тебе, Какую-то цель, к которой ты стремишься, не позволяя ничему и никому встать у тебя на пути. У тебя есть цель и честолюбие, чтобы ее достигнуть.

Она прижала свободную руку к иллюминатору.

— Там, внизу, проводя время с твоими родителями, твоей семьей и друзьями, я смотрела на многое твоими глазами. Некоторые из них всегда считали тебя противоречивым и вспыльчивым, но те, кто лучше понимает тебя, знают, что ты не переносишь обмана и оскорблений. В этом я много раз убеждалась сама. Увидев условия и людей, окружавших тебя, я еще лучше могу понять, почему сейчас твои цели связаны с Кланом Волка.

— Останься я во Внутренней Сфере, в лучшем случае я был бы капитаном на службе в разведывательном батальоне второго полка Гончих, а это не слишком-то удовлетворяет мое честолюбие.

— Все не так просто. — Ранна поднесла его руку к губам и поцеловала ее. — Я видела, как сияли твои глаза в то время, пока ты слушал. Кая Алларда-Ляо, рассказывавшего тебе о своей карьере на Солярисе. Ты мог бы оказаться там, и если последнее компьютерное сражение действительно соответствовало твоим силам, то вы с Каем еще будете соперниками за звание чемпиона.

Фелан задумчиво покачал головой.

— Чемпион Соляриса. А что, звучит не так уж плохо!

— Нет, я не думаю, что ты остановишься на этом. Фелан оглядел ее и вопросительно поднял бровь.

— А?

— Твой кузен Виктор найдет для тебя дело.

— Никогда. Мы ненавидим друг друга.

— О, а я думала, что вы все-таки договоритесь. — Она шаловливо улыбнулась. — Катрин, без всякого сомнения, уже нашла способ, чтобы помирить вас. Ты как наследник титула барона Арк-Ройяла получишь свою выгоду. Виктор, может быть, и не видит ее, но этого нельзя сказать о Катрин. Она убедит его, что кузен, молодой и напористый чемпион Соляриса, будет превосходным кандидатом на Хранителя территории у границы Донегала. Ты можешь быть поставлен в положение, в результате которого твое честолюбие будет противостоять честолюбию Риана Штайнера.

Пока она говорила, Фелан заполнял пробелы в ее гипотезе. Ранна строит свои предположения, не зная, что с давних пор моя семья является членом Геймдал, секретной организации, главной целью деятельности которой является обеспечение стабильности правящему правительству и поддержка законной оппозиции ему в тех случаях, когда оно выходит за рамки своих полномочий. То, что она предлагает, очень хорошо могло бы сработать только в том случае, если Вселенную заставить двигаться вспять, тогда события начали бы развиваться по-другому.

— Но в таком случае, моя любовь, мы никогда не встретились бы. — Фелан поцеловал ее руку. — Несмотря на ту власть и положение, которые ты отвела мне в этой схеме, я никогда не поменяю тебя на нее.

Ранна многообещающе улыбнулась ему.

— Я отлично знаю это, Хан Фелан Патрик Келл, Старейшина Клана Волка. Когда я увидела, как сильно твои родители любят друг друга, то наша любовь не удивила меня. По моему сценарию ты должен был бы жениться на одной из сестер Кая, но мне кажется, что мое существование — это большая помеха для них.

Он засмеялся.

— Тебе удалось за шесть дней стать очень опытным человеком в политических делах Внутренней Сферы и в разжигании споров между аристократами.

— Я сделала так из соображений самозащиты. Хотя и думала, что равна с Катрин, но она гораздо опытнее меня в сборе интересующей ее информации незаметным, вежливым и тщательным образом одновременно. — Ранна тряхнула головой. — Я ответила на некоторые вопросы Катрин и получила ответы на некоторые свои, но большую часть времени помогала ей заставить твою сестру, капитана Моран и других рассказывать о себе. У меня нет никаких сомнений в том, что она собрала гораздо больше фактов, чем я, но уверена, что из меня она смогла вытянуть гораздо меньше, чем хотела, и еще меньше, чем ей кажется, что она знает.

— Катрин — это что-то. Виктору повезло, что она работает на него, а не против него. — Глаза Фелана сузились. — И что же ты думаешь о моем доме, зная все это?

— Это превосходное место, даже, наверное, волшебное. — Она улыбнулась, ее глаза вспыхнули. — Я знаю, что Гончие Келла — это военные подразделения, и увидела, что в их жизни есть много интересного, гораздо больше, чем у нас. Например, сад, место, где живет история Гончих. Как сказал твой отец, разрушение гораздо легче созидания. Теперь я понимаю, почему Внутренняя Сфера смогла настолько успешно противостоять нам.

— Прекрасно. Я счастлив, что тебе понравился мой дом.

— Понравился, правда. — Она повернула его лицо к своему и поцеловала в губы. — Мой дорогой, я хочу, чтобы ты знал, если когда-нибудь ты решишь вернуться к Гончим, то ты не будешь одинок в своей дороге назад.

КНИГА ВТОРАЯ ХУДШЕЕ ИЗ ВРЕМЕН

XIV

Карл Коль, как назвал себя наемный убийца на Таркаде, тихо насвистывал, медленно прогуливаясь по Ливонскому парку. Проходя мимо ледяной горки для катания, где счастливый смех детворы заглушил его свист, он закутал подбородок в шарф, больше прячась от холода, чем стараясь скрыть свою внешность.

У Карла Коля не было никаких причин скрываться. Он ничем не отличался от других людей, приехавших на Таркад и работавших на цветочных плантациях. Карл Коль был очень тщеславен и часто представлялся ботаником, а не цветоводом. В действительности же начальник держал его на работе из-за сильных мышц и еще потому, что тот всегда был готов с улыбкой исполнить любое поручение, но хозяин не собирался в будущем позволять своему работнику иметь дело с цветами.

Снег скрипел под подошвами его ботинок, пока он продолжал легкую экскурсионную прогулку по парку. Больше всего людей собралось вокруг горки и маленькой лавочки уцененных товаров, но пунктирные следы, ведущие через широкие снежные поля, указывали на то, что и здесь иногда проходят люди и звери. В основном люди пользовались паутинками расчищенных дорожек, но некоторые бесстрашные души прокладывали себе дорогу через метровой глубины сугробы. Перед ним двое детей барахтались на спинах в снегу, быстро работая руками и ногами, оставляя отпечатки, похожие на силуэты ангелов.

Будь он действительно Карлом Колем, холод заставил бы его пойти к ближайшей остановке автобуса и поехать домой. Но так как в действительности он был убийцей, то такая роскошь была сейчас непозволительна для него. Незаметно оглядывая парк, он убедился в том, что никто не обратил внимания на его немного необычное поведение. То, что он работал на неотапливаемом складе, вовсе не означало, что человек не может наслаждаться прелестями зимы.

Утренний пакет новостей, пришедший на его компьютер, содержал специальное сообщение в разделе «Потери и находки», которое и предопределило его сегодняшнюю прогулку в парк: «Потеряна сука аслатинской породы, отзывается на кличку Лита. Возраст два года. Вознаграждение гарантируется». Он прочел его, хотя сообщение и не было составлено достаточно правильно, Коль увидел в нем ключевые фразы, сказавшие ему о том, что более подробная информация будет ожидать его в одном из тайников.

Прогулка привела Коля к одному из маленьких домиков для садовников, расположенному на краю леса, который выходил к восточной границе парка. Домик был закрыт на зиму, но с одной стороны от него сохранилась цепочка следов, которые не замела ночная пурга. Карл Коль заметил это мимолетным взглядом.

Убийца ступил в снег и стал обходить вокруг, стараясь выйти к задней стене кирпичного домика. Он сел на снег и потянул кирпич, немного выступающий из цементного фундамента, в том месте, где ветер, вылетающий из-за угла, сдул снег. За кирпичом он нашел маленький клочок бумаги, взял его и осторожно задвинул кирпич на место.

Бумага была измята и запачкана, что делало ее похожей на мусор, неизвестно как провалявшийся здесь много лет. Дырчатая линия отрыва показывала, что левый верхний угол листа был оторван, в руках у Коля оставалась только половина сообщения. Все, что он увидел, это две строчки букв и цифр:

36-4

А7-22-7-К1Н

Коль запомнил их и выбросил бумажку в урну.

Несмотря на нетерпение, Коль шел в обратном направлении такой же медленной и ленивой походкой, какой и входил в парк. Спешка приводит к задержке, напомнил он себе. В данном случае, если предприятие не .увенчается успехом, то он превратится в ничто, а Коль хотел избежать этого любой ценой.

Подойдя к компьютеризированному городскому справочнику, он сначала прошел назад, потом остановился и вернулся, как будто забыв что-то. На секунду его взгляд устремился в пространство, затем он выбрал из главного перечня раздел номер тридцать шесть. На экране возник список вокзалов города — автобусных, железнодорожных, космических. Четвертым пунктом в этом списке был железнодорожный вокзал имени Фредерика Штайнера.

С помощью скоростного автобуса убийца добрался до вокзала Фредерика Штайнера спустя час после того, как прочел сообщение в парке. Он прошел через гигантский зал, остановившись только однажды, чтобы оценить высоту сводчатого потолка и статуй, расположенных по верхнему краю стен. Пройдя сквозь маленький проход, он отделился от толпы, двигавшейся вниз к эскалаторам, спускающимся к поездам, и пошел к ящикам камеры хранения.

Он нашел ящик с номером А7 и набрал комбинацию 22-7-К1Н. Маленькое светодиодное табло над клавиатурой известило его о том, что он должен за хранение еще полторы кроны. Коль достал из кармана монеты и скормил автомату одну Мелиссу, Виктора и две памятные монеты Туаткросса. На табло красными буквами высветилось слово «Открыто», и мужчина стал действовать в соответствии с инструкцией.

Внутри, как он и ожидал, обнаружился маленький конверт, содержащий дискету для компьютера. Коль похвалил себя за верное предвидение. Он положил дискету в нагрудный карман своей куртки и вновь вышел на мороз.

Хотя Коль и мог позволить себе поехать на такси — выполнив порученное ему задание, он сможет купить все такси на Таркаде, — убийца дождался скоростного автобуса. Уже почти стемнело, когда он вышел на остановке около своего дома и направился в угловой магазин, чтобы купить фунт кофе и замороженный ужин. По привычке Карл и владелец магазина поспорили о будущем одной из таркадских спортивных команд, и, заключив пари на пять крон, он вышел.

Придя домой, Карл положил замороженную еду в микроволновую печь, а сам начал варить кофе. Только закончив с этим, он взял конверт, вскрыл его, сделав надрез ногтем большого пальца, и сел в кресло около компьютера. Он вставил дискету в машину и включил ее — компьютер считал информацию с нового диска.

На экране появилась рамка с вопросительным знаком и мигающим курсором. Он ввел в компьютер кличку собаки, за которую в утреннем объявлении предлагалось вознаграждение, два раза убедился в том, что оно написано правильно, прежде чем нажать клавишу «Ввод», так как если вместо кодового слова в компьютер будет введено любое другое, то дискета с информацией будет немедленно уничтожена — компьютер запишет нули на месте всей имеющейся на ней информации. Такую ошибку уже невозможно исправить и прощения за нее не будет.

Машина приняла введенный пароль, и он вернулся на кухню. Пока наемный убийца заканчивал приготовления к ужину, компьютер перенес данные из программы, записанной на дискете, в другую программу, спрятанную на жестком диске компьютера. Эта программа в свою очередь вошла в библиотечную систему общего пользования и переписала оттуда статьи из периодических изданий, на которые указала ей программа, запущенная первой.

От половины текста компьютер сразу же избавился, уничтожив его, а оставшийся был обработан, и машина выбрала определенные слова из указанных абзацев и на указанных страницах. Когда все слова были выбраны, компьютер уничтожил оставшиеся бумаги. Отдельная подпрограмма, записанная на дискете, расставила в определенной последовательности выбранные слова. Отработав их, она вывела результат на экран, и компьютер издал сигнал.

Убийца вернулся к компьютеру и посмотрел на получившееся сообщение. Так как первое слово состояло из пяти букв, он пропустил все следующие слова, прочитав только пятое, состоявшее из семи букв, поэтому следующие слова до седьмого он также пропустил. Так как это слово имело ударение на долгой гласной, которая была четвертой по счету буквой в нем, он поднялся на строчку вверх и отсчитал четвертое слово от ее конца.

Медленно и кропотливо он составил настоящий текст сообщения. Как только он прочел его, то нажал кнопку на клавиатуре, и компьютер стер информацию с дискеты и уничтожил все остальные следы проделанной работы. Компьютер выплюнул дискету, и убийца переломил ее пополам, прежде чем выбросить в мусорную корзину.

Он еще раз мысленно повторил сообщение. Спустя два месяца после этого дня он поразит цель. Способ убийства был оставлен на его усмотрение, и сопутствующие жертвы не запрещались. Карл улыбнулся, потому что метод, который он выбрал ранее, отлично сработает, особенно в таком многолюдном месте, где он намеревался уничтожить намеченную жертву.

Зазвонила микроволновая печь, и Карл Коль улыбнулся. Убийца внутри него улыбнулся тоже.

Через два месяца и Карл Коль, и Мелисса Штайнер-Дэвион будут мертвы.

XV

Жонгшан

Федеративное Содружество

13 мая 3055 г.

Нельсон Гейст посмотрел, как Красный Корсар входила в комнату, в которой его содержали на временной базе разбойников на планете Жонгшан. Она была одета в оливкового цвета комбинезон, похожий на тот, который висел в ногах его кровати. Даже при тусклом свете, падавшем из открытого окна, он заметил красное пятно, появившееся на ее левом плече. Кроме того, Нельсон почувствовал запах охлаждающей жидкости, вытекающей из ее охладительного жилета.

Ее глаза сверкали.

— Как ты посмел!

— Посмел — что? — Он отбросил одеяло и, несмотря на то, что был голый, встал.

— Ты сказал людям, что я приказала отвезти продукты к укрытию Ком-Стара.

— Да, я сделал это. — Образы внуков пронеслись в сознании Нельсона. — Пища, которую ты набрала, кормит нас, рабов. А это укрытие Ком-Стара давным-давно переделано в дом для сирот. Я послал им пищу потому, что мы все равно не смогли бы ее всю использовать — столько запасов здесь скопилось, а ты собиралась сжечь излишки.

Красный Корсар ударила без предупреждения. Ее жалящий удар, нанесенный тыльной стороной руки, бросил Нельсона на кровать. Сделав выпад, она села верхом ему на грудь, прижав его руки к постели коленями.

— Я здесь вождь. Ты меньше, чем ничто. Если ты отдаешь приказания от моего имени, они будут выполнены. Если ты отдаешь ложные приказания от моего имени, ты будешь наказан.

Нельсон почувствовал во рту сладко-соленый вкус крови, вытекающей из разбитой губы.

— Я понимаю. Тогда накажи меня. Займись со мной войной, а не любовью.

— Я не буду заниматься с тобой ни войной, ни любовью. — Она с презрением дала ему пощечину. — Мы убили всех воинов на Жонгшане. Я убью и тебя, если ты решишься сделать выбор воина. — Она снова ударила его по щеке. — Ты вольнорожденное ничто. Я приказала уничтожить сиротский приют.

Ярость придала силу его мышцам. Его живот напрягся, и Нельсон бросил тело вперед. Корсар нагнулась, чтобы своим весом удержать его в лежачем положении, но вместо этого ее движение позволило ему освободить правую руку. Он изо всех сил ударил ее в голову, но кулак прошел мимо, и стальной браслет Нельсона погрузился в рану на плече женщины.

Кровь, смешанная с охладителем, брызнула из раны. Корсар сползла с его груди и упала на пол. Она тяжело рухнула, издав глухой стук, и осталась лежать неподвижно, ее согнутые ноги были подняты вверх коленями, а голова отклонена вправо.

Нельсон сел на кровати, затем опустился на колени позади нее. Окровавленными пальцами он дотянулся до штепселя и включил прикроватную лампу, рывком распахнул ее комбинезон и увидел дыру в охлаждающем жилете. Зазубренный кусок шрапнели разрубил как минимум три трубки с охладителем. Флюоресцирующая желто-зеленая жидкость просачивалась из трубок и смешивалась с кровью, приобретая цвет раздавленной гусеницы.

— Глупый воин. — Нельсон стянул с нее комбинезон до пояса и завязал вокруг руки подобно жгуту. Он расшнуровал охлаждающий жилет и отбросил его в сторону. Потом оторвал от простыни кусок ткани, пользуясь им для того, чтобы промокнуть рану. Рана выглядела достаточно чистой, но Нельсон знал, что это только часть беды. Хотя охладитель может спасти жизнь воина на капитанском мостике, но при попадании внутрь организма жидкость была лишь немного менее токсична, чем змеиный яд.

Он оторвал еще один кусок ткани и засунул его в рану. Корсар застонала от боли, и у него возникло большое искушение проверить, хорошо ли сидит в ране его импровизированный тампон, но решил воздержаться от этого. Она может не думать обо мне как о воине, но на самом деле я им являюсь и не люблю причинять мучения. Никому.

Подняв Корсара вертикально, он аккуратно положил ее на кровать. После чего быстро натянул свой комбинезон и надел ботинки, завернул женщину в свое одеяло и снова поднял. Он пронес ее до лифта, спустился на два этажа до подвала базы Народного ополчения Жонгшана. Повернув направо и завернув за угол, он добрался до лазарета, который теперь принадлежал бандитам.

Врач бандитов поднял голову.

— Ну, что на этот раз?

— Красный Корсар. Она получила заряд шрапнели в плечо. — Нельсон распахнул ногой внутреннюю дверь и положил ее на покрытый бумажной простыней стол для осмотра. — И ей в рану попала охлаждающая жидкость. Мне кажется, что надо скорее промыть рану и начать вводить очищающие кровь вещества, чтобы избавиться от охладителя, попавшего в кровь.

Врач, вошедший за Нельсоном в комнату, подошел к телефону, висевшему на стене.

— Я должен поставить в известность Брайана, чтобы он взял на себя командование.

Нельсон подтолкнул его своей здоровой рукой к столу.

— Я сам позвоню Брайану и сообщу ему обо всем. А ты лучше займись ею.

Нельсон не был удивлен, когда двое вооруженных охранников пришли за ним, чтобы проводить в лазарет шаттла. Если Красный Корсар решила разделаться с ним, то пристрелит его на месте. Нельсон знал, что такую работу она никогда не поручает сделать кому-то другому. Эти двое, возможно, были вызваны для того, чтобы у нее под рукой находились люди, готовые убрать его тело. Когда они пришли за ним, Нельсон успел подать Пауку знак, чтобы тот не ждал его назад, и последовал за ними без всяких разговоров.

Охранники остановились в дверях личных покоев Красного Корсара. Она подняла голову на звук и кивнула, разрешая Нельсону войти. Он зашел один, и люк закрылся позади него.

Красный Корсар выглядела осунувшейся. Антидоты, использовавшиеся для выведения из ее организма охлаждающей жидкости, придали коже женщины сероватый оттенок. Нельсон из своего практического опыта знал, что эти лекарства создают у больного постоянное чувство тошноты, что превращало перегрузки, связанные со стартом корабля с планеты, в ужасное испытание. Более того, покидать миры, гравитация на которых была выше привычной, тяжело даже для человека, находившегося в отличной физической форме.

Ее глаза оставались светлыми.

— Я надеюсь, что ты не ждешь благодарности.

— Чего я ожидаю, это не так существенно. — Нельсон держал голову высоко поднятой и смотрел прямо на нее, а руки его были сцеплены за спиной. — Однако я вижу, что кисть смерти, скользнувшая по тебе, нисколько тебя не изменила.

— Воин оставил бы меня умирать. — Она посмотрела в иллюминатор на планету, уплывающую от них. — Ты давно мог бы бежать, и мы никогда не нашли бы тебя.

— В то время я еще не знал, что Клан Волка выделил подразделение для того, чтобы поймать тебя или что они находятся очень близко от нас. — Нельсон говорил мягким и каким-то отдаленным голосом. — Убеги я, и твои люди охотились бы за мной на Жонгшане, пока не поймали бы.

— Если бы ты знал, что можешь убежать, ты воспользовался бы этим шансом?

— Это гипотетический вопрос. Что толку беспокоиться об этом сейчас. Что сделано, то сделано. Она ударила правым кулаком по кровати.

— Нет! Ничего не сделано. — Ее глаза зажглись злобным огнем и внимательно следили за ним. — Это не гипотетический вопрос, Нельсон, и я знаю ответ на него. И ответ этот — нет! Ты никогда не оставишь меня здесь.

Может быть, она права! Он покачал головой больше в ответ на собственный внутренний вопрос, не собираясь спорить с ее утверждением.

— Никогда — это очень определенно. Я смогу оставить тебя здесь.

— Нет. — Она оставалась твердой. — Это ваша слабость, люди из Внутренней Сферы. Вы придерживаетесь ошибочной точки зрения, будто сострадание к врагу морально возвышает вас. Если вы не можете победить силой или оружием, то провозглашаете моральную победу, сделав что-нибудь доброе, приятное и честное тем, кто угнетает вас. И это помогает вам искупить жестокость вашего нападения жалостью к выжившим после него.

Произнесенная речь лишила ее воздуха, но Нельсон не сказал ничего, чтобы заполнить возникшую паузу. Ее слова внезапно поразили его своей истинностью. Сострадание и жалость к побежденным и слабым провозглашались как традиционная ценность. Даже агрессивное военизированное общество Синдиката Драконов утверждало, что мудрый человек может соблюдать баланс между ниндзю и гири, состраданием и долгом. Федеративное Содружество придерживалось тех же идеалов, что и средневековое рыцарство, олицетворением которого были король Артур, Фридрих Великий и другие герои прошлых тысячелетий.

Нельсон понял, что, пока военные традиции Внутренней Сферы искали баланс между двумя концепциями, кланы просто отбросили всякое понятие о сострадании в своем стремлении создать совершенного солдата. В конечном счете Нельсон признал, что солдат, который может убивать быстро, не испытывая при этом угрызений совести, будет незаурядным воином. Он станет совершенной разрушительной машиной, которая будет убивать и убивать до тех пор, пока ее не остановят, в противном случае эта сила погрузит весь мир в пучину анархии и смерти.

Он понял, что цельность натуры одновременно привлекала его в Красном Корсаре и отталкивала от нее. Отказываясь от сострадания, возможно, она хотела показать ему, что в будущем его может ожидать достойная судьба, если он никогда не будет пытаться вернуться. Она была сейчас на вершине того, чего он, мечтая о воинской славе, надеялся когда-нибудь достичь. Он думал, что уже вырос из этих мечтаний, взрослея вместе со своим пониманием сострадания, но кто-то внутри него — охотник, сталкер — все еще жаждал освобождения.

Но Нельсон пугался этого освобождения. Он ненавидел себя за утрату контроля над собой и боялся, что не выдержит и умрет. И еще он страшился того, что может совершить в смертельной ярости. Война будет очень жестокой, если убрать все тормоза, сдерживающие ярость. Из-за того, что он боялся охотника внутри себя, Нельсон не стал смотреть на отражение своих тайных желаний в глазах Корсара.

Ее голос вновь обрушился на Нельсона.

— Брайан доложил мне, что ты успешно отменил мой приказ о разрушении приюта для сирот. Он хвалит тебя за старание, с каким ты передал ему мой последний приказ.

Нельсон постарался сохранить на лице улыбку.

Красный Корсар рывком приподнялась в кровати.

— Я не сказала, что ты его надул. Если бы я сказала, то он должен был настоять на твоей смерти в Круге Равных. Я не позволю этого.

— Я полагаю, что Брайан умрет? Она улыбнулась хищной улыбкой.

— Успех делает тебя чересчур самоуверенным, Нельсон. Нет, Брайан вырвет тебе сердце и заставит кровь из него капать в твои глаза, пока ты не сдохнешь. — Она закрыла глаза и довольно улыбнулась, лелея нарисованную перспективу. — Но ты дал мне оружие, которое я могу использовать против Брайана, а сам ты — кусок, который я швырну ему, если мне понадобится убрать его.

— Это объясняет, почему ему не будет позволено убивать меня. — Нельсон внимательно посмотрел на нее. — Ну, а почему я не могу убить его?

— Потому что ты хочешь умереть, чтобы таким образом сбежать от меня, воут? — Она замолчала и задержала дыхание. — Ты спас меня, чтобы я была у тебя в долгу, потом нарушил мой приказ, чтобы я уничтожила тебя. Я слишком хорошо понимаю тебя, Нельсон.

— Ты приписываешь мне такие побуждения, которые тебе хотелось бы видеть в себе. — Нельсон покачал головой. — Я спас тебя по той же причине, по которой и отменил твой приказ. Когда воин отнимает у кого-то жизнь, то это делается для того, чтобы спасти большее количество людей от смерти. Ты можешь жить ради войны, но я живу, чтобы защищать даже от самой возможности войны.

— Ты думаешь, что научил меня тем, что спас?

— Нет, на этот счет я вообще ничего не, думаю. Ты была ранена и могла умереть. Я действовал, чтобы не дать смерти одержать еще одну победу, — Он опустил глаза. — Я действовал так потому, что не хотел видеть, как ты умираешь.

Ее губы растянулись в улыбке.

— Я полагаю, что в будущем ты будешь осмотрительней, прежде чем совершать такие импульсивные поступки.

Несмотря на то что она постаралась сказать это резко и холодно, Нельсон уловил в ее голосе замешательство, которое нельзя было объяснить только болезнью. Он поднял глаза и увидел, что женщина наблюдает за ним. Нельсон мгновенно понял, о чем она думает, и это понимание дало ему возможность увидеть туманную картину своего будущего, и это было такое будущее, в котором ему совершенно не хотелось оказаться.

Она так же заинтригована моей способностью к состраданию, как и я ее способностью быть абсолютно безжалостной. Мы являемся материей и антиматерией, пойманные и кружащиеся по сужающейся спирали гравитационного водоворота. Окружающее будет двигаться все быстрее и быстрее, а мы будем становиться все ближе, но когда соединимся, то аннигилируем друг друга.

— Ты не владеешь мной и никогда не будешь владеть. — Глаза Нельсона стали жесткими,

— Я владею тобой с самого первого момента, когда мы увидели друг друга. — Ее глаза стали задумчивыми. — Мы — души-отражения, Нельсон Гейст. В каждом из нас будет жить часть друг друга вне зависимости от наших предназначений.

XVI

Шаттл «Барбаросса»,

станция подзарядки «Зенит»

Гаррисон

Федеративное Содружество

17 мая 3055 г.

Виктор наблюдал на экране, как «Масакари» клана приближается к его «Прометею». Он убеждал себя, что это лучше, чем отступать, и вздрогнул, когда изображение задрожало и его боевой робот начал падать. Ранна еще даже не заслужила родового имени. Клан Волка дьявольски силен.

Гален остановился в проеме люка и постучал по переборке.

— Вы хотели посмотреть это, сэр. — Он держал в руках видеодиск, зеркальная поверхность которого преломляла свет, создавая на нем маленькие радуги. — Ком-Стару удалось получить несколько любительских видеосъемок с Жонгшана. Позвольте вам заметить, что вы ослепнете, если будете без конца просматривать кристаллы с записью вашей битвы.

— Даже если и так, то ничего не изменится. Я до сих пор вижу во снах, как Ранна приближается ко мне. — Виктор нажал кнопку, и видеодиск, на который были переписаны с кристалла фрагменты сражения на Арк-Ройяле, выпал в его руку. Он убрал его в защитный конверт, а Гален вставил в проектор новый диск.

— Мне кажется, я не стал бы возражать, если Ранна будет приближаться ко мне в моих снах, но вы, возможно, исходите из других соображений, генерал-лейтенант. — Гален нажал на кнопку воспроизведения. — Представитель Ком-Стара здесь, на Гаррисоне, прислал нам этот диск, так как они решили, что вы захотите просмотреть то, что записано на нем. Их людям удалось заснять большую часть из того, что происходило на Жонгшане, но запись еще не отредактирована и поэтому не очень качественная.

Серая рябь на экране растаяла, превратившись в изображение ночи, освещенной только огромными пожарами, бушующими в далеком городе. Пламя вырывалось из оконных проемов, и белые пунктиры трассирующих снарядов прочерчивали линии из черноты города по направлению к горам. Большинство из них исчезало вдалеке, но некоторые ударялись во что-то и рикошетом отлетали в небо.

Ответный удар был сокрушительным. Лучи, как лазерные, так и из протонного оружия, ответили на редкие выстрелы из автоматической пушки. Беспорядочно скользя по городу, лучи вызывали шарообразные взрывы, вспышки света, которые выхватывали из темноты рассыпающиеся здания. Огненные шары взлетали в небо и падали вниз, и тогда еще больше домов охватывало огнем.

Виктор взглянул на Галена.

— А они не слишком заботятся о том, чтобы в битве не пострадали мирные жители, не так ли?

— Да, сэр. Похоже, что они разбили в поле перед городом отряд местной самообороны, а потом очень быстро подошли к этому городу. Отдельные огневые точки в городе и спровоцировали такой обстрел.

Изображение на экране изменилось, теперь это было уже утро. Густой, серый дым окутывал город, что хорошо просматривалось с той же возвышенности, откуда была сделана съемка предыдущей ночью. Стелющийся дым, и в нем черные от пожаров здания, выступавшие из грязного тумана, как старые могильные камни. Если не считать передвижений пяти боевых роботов, патрулировавших улицы, весь город казался мертвым.

Картина снова изменилась. На этот раз запись велась из центра города. По положению теней и белому шару солнца, просвечивавшего сквозь туман, Виктор мог сказать, что прошло довольно много времени с тех пор, как была сделана последняя съемка. Теперь камера находилась на уровне земли, показывая картины, которые подтверждали сложившееся раньше впечатление о городе как о кладбище.

Виктор с трудом мог поверить, что из такого маленького города может образоваться столько обломков. Разорванные и вздувшиеся тела загромождали улицы, вода сочилась из вдребезги разбитых пожарных колонок, образуя озера, потому что канализационные люки были завалены мертвыми телами. Стаи собак пробегали по улицам мимо людей, потерянно сидевших у развалин домов. Некоторые бродили по руинам, вновь и вновь выкрикивали имена людей, которые могли быть погребены под обломками.

На экране возник другой разрушенный город, и Виктор повернулся к Галену.

— Похоже, что бандиты сделали на Жонгшане то же, что они до этого сделали на Пасиге и в Кейстоуне.

— Да, но разрушения на Жонгшане не так сильны. Бандиты покинули его раньше, чем рассчитывали, и взяли только продукты и немного других запасов. На заводе по очистке воды был сложен полугодовой запас деталей. Они стоили миллионы, но бандиты не тронули их. Они даже не разграбили Хранилище ценностей.

Принц пожал плечами.

— Почему так происходит? То, что они взяли с Кейстоуна и Пасига, — ничего не стоящее барахло. С Пасига доложили, что там они захватили с собой выставку копий различных произведений, причем на них было указано, что это копии.

— Я плохо разбираюсь в искусстве, сэр. Виктор улыбнулся.

— Ну, а почему, ты думаешь, они так рано покинули планету в этот раз?

— Ком-Стар сообщил, что тридцать первая Солама Клана Волка прибыла в систему Жонгшана тринадцатого. Это было через три дня после начала нападения на планету и спустя день после первой высадки. Войска клана направились прямо на разбойников, что подтверждается и данными от Ком-Стара. Казалось, что неизбежно прямое столкновение, но разбойники предпочли не ввязываться в бой.

Принц поднял левую бровь.

— Это хороший знак.

— И да, и нет. — Гален показал на процессию, проходившую в этот момент на экране. — Вероятно, вот истинная причина того, что бандиты без боя покинули планету. Похоже, что Красный Корсар ранена.

Видеоизображение передало, как женщину с длинными рыжими волосами на носилках несли на борт шаттла. Один из членов банды Корсара нес носилки со стороны ног, а мужчина, одетый в оливковый комбинезон, держал ручки с другой стороны. Он поднял носилки на борт шаттла, и Гален остановил кадр в тот момент, когда человек повернул лицо в сторону камеры.

— То, что этот человек находится там, действительно загадочно. — Он постучал по экрану в том месте, где было видно правое запястье мужчины. — У него стальная лента на запястье, что является эквивалентом браслета пленника у кланов. Это подтверждает подозрение, что значительное число членов банды — беглецы из кланов.

— Понятно. Они захватывают пленных или рабов. Что же в этом загадочного?

— Мы знаем, что именно этот пленник отдал приказ о том, чтобы продукты были доставлены в один из сиротских приютов Ком-Стара. Пленник не отдает приказов, и немногие послушались бы его приказа, если только это не касается чего-то очень важного. После того, как Красный Корсар была помещена на шаттл, этот человек послал сообщение на местный узел связи Ком-Стара, в котором говорилось, что приют надо срочно эвакуировать, так как приказано его уничтожить. Еще он сообщил, что попытается немного потянуть время, но не уверен, что приказ об уничтожении удастся отменить.

— Был ли приют уничтожен?

— Нет, по крайней мере, до того, как бандиты улетели с планеты.

Виктор внимательно вглядывался в лицо человека на экране.

— Удалось ли его идентифицировать? Гален кивнул.

— Я просмотрел изображения людей, которые пропали после нападения на Кейстоун и Пасиг. Он похож на Нельсона Гейста, который был ранен на Вотане около четырех лет назад. Он обосновался на Кейстоуне и вступил в отряд самообороны. Докладывали, что он исчез после боя с бандитами, высадившимися там.

— Гейст. — Виктор посмотрел в пол. — Имеет ли этот человек какое-нибудь отношение к Джону Гейсту? Джон погиб на Тениенте.

— Да, сэр. Джон был сыном Нельсона. Принц покачал головой.

— Я не представляю себе причины, по которой такой человек, как Нельсон Гейст, стал бы помогать бандитам. А ты как думаешь? Кланы изувечили его, убили сына, а бандиты разграбили его дом.

Гален смущенно повел плечами.

— С одной стороны, если мы считаем, что определенное число людей из кланов организовали эту шайку, я скажу «нет» в ответ на ваш вопрос. Но с другой стороны... однако... э...

— Что?

— Ну, хорошо, сэр. Я буду последним человеком, сэр, который решит, что некто подобный, например, принцу Рагнару перейдет на сторону врага. Гораздо меньше я уверен в Фелане Келле.

Виктор почувствовал, как напряглись его мышцы.

— Я понял, что ты хочешь сказать. Этот Гейст перенес слишком много страданий по вине кланов. Может быть, его воля надломилась.

— И даже если этого и не произошло, то существует множество других способов добиться той же цели. — Гален снова включил видеозапись. — Может статься, что он перенес обвинения в своем увечье и потере сына на вас и на все Федеративное Содружество. Многие из тех, кто сбежали из миров Тамарского пакта, осели на Кейстоуне, поэтому там находится достаточно людей, которые могли помочь ему выработать такую точку зрения.

— К сожалению, то, что ты говоришь, имеет смысл. — Виктор смотрел, как Гейст идет обратно к зданию, из которого была вынесена Красный Корсар. — Но я все еще так и не могу понять, почему он находится вместе с бандитами. Его поступок по отношению к приюту Ком-Стара показывает, что ему небезразличны беженцы, пострадавшие от войны.

— Среди Мстителей не существует ни одного солдата, который стал бы воевать против детей, Ваше Высочество.

— Ясно. Поэтому, в худшем случае, мы знаем человека, который, обладая значительными знаниями военной структуры Внутренней Сферы, в настоящее время является советником Красного Корсара.

— Правильно. — Гален кивнул, соглашаясь. — И в лучшем случае, мы знаем воина, который наблюдает за тем, как действует Красный Корсар.

— Нет, лучшим вариантом будет, если ему все это надоест и он убьет ее. — Виктор потер руку о подбородок. — Клан Волка даже не преследовал их на аэрокосмических истребителях, когда бандиты бежали с планеты.

— Это было невозможно. Волки прибыли в нижнюю точку гиперпрыжка, потому что там находится станция подзарядки. Бандиты собрались в точке выше плоскости эклиптики и с другой стороны планеты относительно Волков. Единственное, что они могли, — это устроить погоню за бандой и, возможно, заставить их понести незначительные потери, но для этого требовалось придать шаттлам ускорение в три раза больше обычного — после этого две недели ушло бы на их восстановление. То, что Солама не смогла воспользоваться своими истребителями, было на руку бандитам.

Виктор просматривал следующий кусок видеозаписи сражения, заснятый с большой высоты над полем боя. Бандиты имели очевидное преимущество и с легкостью заставили отступить отряд самообороны. Тем не менее, когда Виктор стал внимательно наблюдать за действиямиразбойников, он увидел, что они тоже иногда совершают ошибки. Вы хорошие воины, но не непобедимые.

— Гален, ты просматривал информацию, полученную нами с Кейстоуна, Пасига и теперь с Жонгшана? Какое у тебя впечатление о бандитах? Смогут ли, по-твоему, Мстители одолеть их?

Гален снова сел в кресло и глубоко погрузился в мягкие подушки.

— Это сложный вопрос. Бандиты очень рассчитывают на лучевое и энергетическое оружие. Это значит, что они могут совершать далекие походы. Естественно, что далекие походы — это последнее, чего им хотелось бы, так как тогда они окажутся вдали от своей базы и в очень уязвимом положении из-за возможности окружения их тяжелыми войсками. Таким образом, по-моему, все это значит, что они не связаны со своими запасами так, как это происходит у нас.

— Думаешь, они пользуются «Омнисами»?

— Нет, насколько я мог видеть. Похоже, что они просто используют перевооруженные модели Внутренней Сферы. Но они добавляют к ним еще и технику, подобную той, какая есть у кланов. У Гончих Келла есть несколько похожих боевых роботов, построенных из того, что удалось спасти с Люсьена. Это дает им некоторые преимущества, и они выглядят обманчиво ненадежными. Если я прав, то для получения максимального эффекта надо сражаться с ними на близком расстоянии.

Виктор нахмурился.

— Как всегда, у бандитов есть преимущество, потому что они знают, когда и куда собираются напасть. Литиево-ядерные аккумуляторы Т-кораблей увеличивают нашу мобильность, позволяя совершать гиперпрыжки к месту нападения бандитов, находясь на очень большом расстоянии от них. Но только если -мы совершим гиперпрыжок туда, где бандиты уже находятся, то у них будет возможность быстро совершить гиперпрыжок от нас.

— А если мы будем ждать до тех пор, пока бандиты соберутся напасть на нас, то окажемся в том же положении, что и Волки.

— Правильно. — Виктор ударил кулаком по ноге. Сморщившись от боли, он уставился на покрасневшую руку. — Когда-нибудь я отвыкну от этой привычки?

— Да, генерал-лейтенант.

Виктор не обратил внимания на сарказм, прозвучавший в словах Галена.

— Мне кажется совершенно очевидным, что одно подразделение не в состоянии поймать эту шайку. Если мы выпустим Мстителей вперед, то сможем координировать наши действия с Волками и загнать бандитов в ловушку.

Гален покачал головой.

— Я думаю, что обращаться к Мстителям пока еще преждевременно. Клан Волка сумел обнаружить бандитов и изгнал их с Жонгшана. Еще дня два или немного больше, потраченные на космическую разведку, и они смогут поймать их.

— Ты считаешь, что мне не следует призывать на помощь Мстителей?

— Все не так просто, Виктор. Да, это поставит нас в положение, когда мы сами оказываем помощь, но у нас здесь и без того больше чем достаточно своих военных проблем. Разве Фелан тебе не говорил, что Клан Кречета только и ждет, чтобы ильХан уронил свой авторитет в результате неудачи с этими бандитами? Если мы используем одно из своих подразделений, чтобы разделаться с Корсаром, то это будет выглядеть так, будто мы пренебрегли его помощью. Если же, Боже упаси, мы выгоним бандитов назад, на территорию Клана Кречета, то это может послужить сигналом к тому, что кланы начнут объединяться против нас снова. И тогда ильХан будет вынужден присоединиться к ним. Раз — и мы снова получаем крупномасштабную войну.

— Как всегда, ты стараешься думать о последствиях наших действий гораздо больше, чем я. Спасибо, Гален.

— Это моя обязанность. К тому же я делаю это с удовольствием.

Виктор откинулся в кресле и сложил руки вместе, палец к пальцу.

— Я считаю, что мы должны как можно больше узнать об этих бандитах. Давай сделаем несколько компьютерных расчетов возможных сражений между Мстителями и примерными силами бандитов.

Гален встал и кивнул.

— Это работа как раз для меня. Что-нибудь еще?

— Да. — Виктор закусил нижнюю губу. — Достань мне досье на Нельсона Гейста. Если он близок к Красному Корсару, я хочу знать, как он думает и какой у него характер. Если он все еще лоялен по отношению к Федеративному Содружеству, то мы сможем использовать его. Если же нет, то будем знать, кого известить в случае его смерти.

XVII

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

28 апреля 3055 г.

Кристиан Келл с радостью принял бокал бренди от Дэна Алларда. Он приподнял его в приветствии.

— Гончие Келла снова действуют!

— И пусть так будет всегда. — Дэн проглотил янтарную жидкость, и Крис последовал его примеру. Бренди огненной волной прокатилось до желудка, но после двух недель, проведенных в полевых условиях, ощущение было очень приятным.

Дэн сел в одно из кресел, стоявших в зале для совещаний, и положил ноги на стол. Наблюдая за ним, Крис решил, что Дэн выглядит так, как и следовало ожидать. У обоих мужчин был очень усталый вид. После перевода офицеров подразделения с Томанса, где они несли гарнизонную службу, прошла целая неделя, посвященная приему новых воинов, а затем последовали еще две недели учений и военной тренировки. Радость от хороших результатов, показанных их воинами на смотрах, даже сняла часть усталости.

— Мне особенно понравились способы, которыми самостоятельно перегруппировывались второй и третий батальоны Акиры — точно так же, как разбойники, напавшие на Жонгшан. — Дэн сложил руки на груди. — Мы справились с ними очень успешно, тебе не кажется? Твой батальон великолепно атаковал их с флангов, а мы разбили остальных.

Крис поставил кресло напротив него.

— У нас имеется большой опыт борьбы с кланами, и мы смогли изучить их тактику на Люсьене. Да, мы хорошо справились с ними, но на нашей стороне был численный перевес — два к одному — не забывай этого. Я согласен, они использовали вооружение и технику кланов, но и мы во многих случаях поступали так же.

Полковник Аллард нахмурился.

— Что тебе не нравится, Крис? Эти учения были проведены гораздо лучше, чем рекомендуют в учебниках! Молодой человек пожал плечами.

— Мне не нравится их абстрактность, Дэн. Слишком многого мы еще не знаем о бандитах. Наши учения были основаны на данных, собранных во время их последних нападений, и хотя Жонгшан не показал ничего, чем бы они не пользовались раньше, их отступление перед лицом внезапного появления Соламы было чертовски хорошо организовано.

— Лучше, чем ты мог ожидать от шайки отщепенцев?

— Я думаю, что да. — Крис положил руки на стол. — Для бандитов они слишком хорошо оснащены техникой и вооружением, у них имеется неплохая тактика, которую они используют при нападении... Все это очень не похоже на бандитов.

— Что ты имеешь в виду?

Крис начал хмуриться, когда пытался найти слова, чтобы выразить свои чувства.

— Бандиты обычно выбирают для посадочной площадки места, которые плохо защищены, чтобы можно было безболезненно удрать, взяв как можно больше награбленного. Они стараются избегать прямых столкновений, так как пользуются подержанной техникой и очень ограничены в боеприпасах. Эти же грабители идут напролом к своей цели и разбивают любые силы, стоящие на их пути. Они сражаются, строго подчиняясь приказам, и, даже отступая, не нарушают своего боевого порядка.

Дэн на секунду прижал указательный палец к губам.

— Ты предполагаешь, что они являются чем-то вроде боевого подразделения? Я согласен с этим, но объяснение всех странностей в их поведении может быть очень простое — банда состоит из воинов, сбежавших из кланов.

— Возможно, Дэн, но это только возможно. — Крис сжал руки в кулаки, затем заставил себя разжать их. Несмотря на то что объяснение Дэна хорошо и логично все объясняло, что-то все равно не нравилось Крису. Он ценил эмпирические заключения, и логику, но вместе с тем уже имел возможность убедиться, что во многих критических ситуациях он выжил благодаря тому, что следовал своему внутреннему чувству. А его внутреннее чутье по поводу этих бандитов подсказывало ему, что здесь что-то не так.

— Между прочим, Крис, совершенно не имеет значения, какими мотивами они руководствуются. Важно то, что мы сумели их разгромить. — Дэн хитро улыбнулся. — Теперь, когда Волки упустили свой шанс разделаться с бандитами на Жонгшане, Верховный Правитель будет вынуждена послать сюда другое подразделение. Я послал сообщение Моргану о том, что мы находимся в боевой готовности, и он сможет передать его Мелиссе, когда в следующем месяце встретится с ней.

— Этого не произойдет, Дэн. Мы поступаем политически неправильно.

— Что это значит?

— Что это значит? А это значит то, что Риан Штайнер использует все свое влияние, чтобы за бандитами охотилось одно из старых королевских подразделений Тамара или Ская.

Дэн весело засмеялся.

— Мне кажется, что ты слишком много думаешь о Риане Штайнере, Крис. Местная полиция до сих пор не имеет никаких данных о том, что Рагнарок был связан с Рианом.

Крис встал и сложил руки на груди.

— Они найдут их, Дэн, потому что Риан замешан в этом. Смотри сам: на Рагнароке повсюду его следы. Большинство беженцев с Расалхага оказались в мирах, значительно удаленных от границы, — в зонах, которые раньше не подчинялись его влиянию. За ничтожную сумму денег он ухитрился заполучить огромную поддержку.

— Когда Рагнар показался с Феланом, люди Риана были вне себя от радости. Я подозреваю, что за нами следили давно, надеясь, что какой-нибудь инцидент с участием кланов можно будет использовать против Гончих Келла или для того, чтобы осложнить положение

Виктора. Когда я оказался настолько глуп, что привел Рагнара в город, они решили вырвать его у клана. Дэн молча смотрел на Криса, потом кивнул.

— Как ты уже сказал раньше, Риан мог предложить Рагнара Свободной Республике Расалхаг в обмен на признание права миров Тамарского пакта на единство. Уступка им не стоила бы принцу Хаакону ничего, потому что Клан Кречета в любом случае захватил все миры Тамара с обеих сторон.

— И это действие создало бы всяческую поддержку для Риана. Освобождение Рагнара сделало бы расалхагианцев счастливыми, и Риан нашел бы здесь поддержку среди сил, которые не одобряют прекращения военных действий. — Крис покачал головой. — Риан смог бы найти себе достаточную поддержку, чтобы заставить Мелиссу воспользоваться предложенными им подразделениями для борьбы с бандитами.

Дэн широко улыбнулся и наклонился вперед.

— Но Риан не может противостоять Виктору, когда дело касается борьбы с бандитами. Если бы Риан настоял на том, чтобы Мелисса приняла более решительные меры, то у нее появился бы хороший козырь — послать Виктора и его Мстителей.

— Виктор готов и захочет сразиться с ними, но вот захочет ли Мелисса рисковать им? Нельзя сказать, что принц очень популярен в тех местах, где сильно влияние Риана. Если Хэнс Дэвион вызовет огонь, то Виктор окажется снайпером, но Мелисса не настолько мстительна. — Крис улыбнулся. — Лучшим выходом будет послать туда Катрин. Она очарует бандитов и уговорит их стать одним из подразделений при дворе Лордов-Наследников.

Он сжал губы, потом посмотрел на своего командира.

— А какое у тебя сложилось мнение о тридцать первой Соламе Клана Волка? Дэн покачал головой.

— Я даже не знаю, Крис. Им не повезло, и бандиты смылись. И что с ними произошло?

— Я тоже не могу этого понять. Насколько я знаю, Солама клана ушла в гиперпространство прямо от Жонгшана, не сменив аккумуляторы на станции подзарядки, находившейся рядом с планетой.

— Ну и что?

— А то, что если в их литиево-ядерных аккумуляторах еще оставалась энергия, почему они не последовали в гиперпространство за пиратами на их базу, не разрушили их Т-корабль и не поймали бандитов?

— Хитрый, вопрос. — Дэн внимательно посмотрел на Криса. — Скажи мне, твои подозрения по поводу Волков относятся только к этому происшествию или ты еще раньше почувствовал что-то странное?

Вопрос Дэна застал Криса врасплох. За все время, что Фелан пробыл на Арк-Ройяле, Крис всегда видел его радушным, но никогда невозможно было понять, что у него на уме. Крис вспомнил, что за все время он ни разу не отвел, Фелана в сторону, чтобы спросить, не изменились ли их отношения друг к другу, хотя дюжина мелких признаков говорила о том, что так, и произошло. Фелан не позвал Криса сражаться в своем звене во время компьютерного боя. Когда Фелан выбрал Марка, это помогло Крису изменить свое отношение к кланам и к самому Фелану, но он очень удивился бы, узнав, что Фелан сделал это еще и потому, что Марк его племянник.

Даже сейчас, обдумывая этот вопрос, он смог найти множество подходящих ответов на него. Крис вспомнил, как он очень приятно проводил время в компании Эвенты. Ему показалось, что натянутость в их отношениях с Феланом вытекала из его отношения к кланам в целом.

Крис закатал рукава своего кителя до локтей, обнажив часть ярко раскрашенной татуировки на левой руке.

— Может быть, то, что я рос и воспитывался в культуре якудзы Синдиката Драконов, делает меня чересчур подозрительным. Равновероятно, что чувство дискомфорта и недоверия, возникающее у меня при общении с Феланом, берет свое начало в моем отношении к кланам в целом. И хотя я понимаю, что ильХан сильно рисковал, послав свое подразделение для охоты на бандитов, но провал их операции все же выглядит очень странно.

Дэн нахмурился.

— У тебя нет никаких оснований для того, чтобы подозревать Фелана.

— А почему, собственно? Разве я сейчас не занимаю его место в структуре подразделения Гончих Келла?

— Можно, конечно, посмотреть на это и с такой точки зрения, но я сомневаюсь, чтобы Фелан точно так же относился к этому, — сказал Дэн. — Я не знаю, кем или где был бы сейчас Фелан, останься он с Гончими, но могу спорить, что он не стал бы офицером, командующим батальоном. Если бы он остался с Гончими Келла, то возглавлял бы какое-нибудь подразделение, действующее самостоятельно, как Черные Вдовы в кавалерии Клана Волка. Он хороший воин и великолепно разбирается в стратегии, но всегда представлял собой неизвестную карту. Он непредсказуем, и это делает его проклятьем для противника, но одновременно может довести и тебя до язвы, если ты находишься на его стороне. Крис оценил мудрость слов Дэна и кивнул, но все равно продолжал спорить.

— Это все возможно, Дэн, но я очень удивлюсь, если он признает меня как Келла. Я знаю, что это, наверное, звучит странно, но не могу объяснить по-другому.

Дэн поднялся и налил им еще бренди.

— Позволь мне рассказать тебе одну историю, Крис. Давным-давно, примерно в то время, когда ты родился, мой брат Джастин оставил службу в Федеративных Звездах. Он начал работать на Максимилиана Ляо, и я видел его на свадьбе Хэнса Дэвиона. Он представил меня Кэндеси как «сына мужчины, который был моим отцом». Для меня это было ударом ниже пояса, но я всегда знаю, что мы по-прежнему братья.

Крис отпил бренди.

— Но в то время Джастин был тайным агентом, работающим на Хэнса Дэвиона и твоего отца.

— Правильно. Спустя две ночи Джастин убил наемника, который собирался застрелить нашего отца. Крис прищурил глаза.

— Я не уверен, что понял тебя.

— Это старое наблюдение, Крис: поступки говорят громче слов. Вел ли себя Фелан по отношению к тебе иначе, чем дружелюбно?

— Я не назвал бы это дружбой, но он был вежлив.

— Принимая во внимание то, что вы никогда не были хорошо знакомы, это нормально. — Дэн улыбнулся и сделал маленький глоток бренди. — Ты удивлен, почему он не попытался объясниться с тобой. Ну, хорошо, и как, по-твоему, он должен был поступить, если сам не видел никаких проблем в ваших отношениях?

Крис тихо засмеялся.

— В точку, полковник. Там, где я рос, вежливость скрывала, под собой все отрицательные эмоции. Наверное, я вижу злой умысел там, где его не существует.

— Ну, наконец-то. — Дэн кивнул. — Но твоя изначальная точка зрения принята к рассмотрению. Верить в то, что с тридцать первой Соламой Клана Волка не происходит ничего странного только потому, что мы верим Фелану, это то же самое, что рассчитывать на великодушие Риана Штайнера только потому, что мы верим Виктору.

— Хай! — Крис поболтал бренди в бокале. — Чтобы закончить со всей этой политической дискуссией: мы все еще придерживаемся нашего плана развертывания сил Гончих? Риану это совершенно не понравится.

Дэн пожал плечами.

— Это создаст ему еще одну причину для беспокойства и может достаточно отвлечь его внимание, чтобы нарушить остальные планы. Мы продолжаем. Все получат двухнедельный отдых здесь, на Арк-Ройяле, потом мы отправляемся на Дейю и дадим передышку Зуавам Циммера.

XVIII

Шаттл «Тигрис»

Федеративное Содружество

15 июня 3055 г.

Нельсон Гейст продолжал держаться руками за поручни беговой дорожки, сдерживая желание сорвать ошейник, закрепленный на шее. Специальные очки, надетые на него, создавали иллюзию того, что он находится в реальном мире, а сквозь наушники в его сознание врывались звуки этого мира. В искусственном мире даже поручень беговой дорожки появлялся в поле зрения по мере того, как Нельсон передвигался.

Нельсон знал, что мир, созданный компьютером, абсолютно нереален. Графическое изображение, хотя и очень хорошего качества, время от времени нарушалось в тех местах, где программа, управляющая им, была наскоро исправлена. Эстетика созданного виртуального мира совершенно не волновала его, так как он был убежден, что Красный Корсар специально заставила программистов ввести в программу разные аномалии для того, чтобы еще сильнее воздействовать на его сознание.

Скорость, с которой она выздоравливала от полученной раны, удивляла Нельсона. Она начала пользоваться тренажерами, имеющимися на шаттле, быстрее, чем он считал возможным или благоразумным, скорее для того, чтобы убедиться, может ли она водить боевой робот. Вскоре Брайан вызвал ее сразиться в Круге Равных, и она с радостью приняла вызов.

Она разрешила Нельсону наблюдать за боем, и, глядя за тем, как Корсар сводит счеты с Брайаном, он впервые осознал, как она была близка к смерти там, на Жонгшане. Одетая в зеленое туго обтягивающее трико, закрывавшее ее тело от горла до ног, — но оставлявшее конечности открытыми, она втянула Брайана в сражение, в котором соперники решили не пользоваться никаким оружием. Он весил больше противника минимум на десять килограммов, но Красный Корсар превосходила Брайана в скорости, а длинные руки и ноги давали ей преимущества для победы.

Как Нельсон и ожидал, Брайан стал подходить к ней слева, стараясь нанести удар в голову, который ей пришлось бы парировать, пользуясь еще не окрепшей после ранения левой рукой. Она нырнула под его кулак и сразу же ударила его левой ногой, нанеся по голеням Брайана сильнейший удар, от которого он упал.

Брайан ударил туда, где она стояла нагнувшись, но опоздал на долю секунды, и она успела перепрыгнуть над его ногами и, приземлившись на одно колено, внезапно повернулась и нанесла резкий удар левой ногой как раз над глазом Брайана. Ее удар содрал кожу, и Брайан с громким шлепком упал спиной на палубу.

Через мгновение Красный Корсар поняла, что противник оглушен и уже не сможет продолжить бой. Она прыгнула к нему на грудь, прижимая его спину к палубе так же, как она прижимала к кровати Нельсона примерно за две недели до этого. Брайан инстинктивно попытался сбросить ее, но не смог. Она посмотрела вверх на Нельсона, как бы говоря: «На этом месте мог бы быть ты», потом нанесла мощный удар левой рукой в голову соперника.

Он думал, что Красный Корсар будет чувствовать какую-нибудь радость по поводу своей победы, но она быстро разубедила его.

— Ты знаешь, что это твоя ошибка вынудила меня пройти через все это, — сказала она ему, пока двое бандитов уносили лежащего без чувств Брайана в лазарет.

— А ты только что продемонстрировала сострадание, не убив его. — Нельсон улыбнулся, зная, что этим он еще больше ее разозлит.

— Это было продиктовано сугубо практическими соображениями. Брайан — это второй после меня человек здесь и делает то, что и должен делать ответственный офицер на его посту. — Она схватила Нельсона за комбинезон и стянула материал в кулак под его подбородком. — А теперь настало время тебе, раб, выучить то, что ты будешь делать всю свою оставшуюся жизнь.

Она затащила его в каюту, примыкающую к ее личным апартаментам. Если не считать беговой дорожки и нескольких ящиков с оборудованием, в ней ничего не было. Сперва Нельсон подумал, что это может быть чем-то вроде ее личного гимнастического зала, но он никогда не видел, чтобы Красный Корсар пользовалась чем-то другим, кроме общих тренажеров на двенадцатой палубе.

Красный Корсар надела на него очки и перчатки и прикрепила маленькие электроды к его коленям, пяткам, локтям и плечам.

— Это для того, чтобы компьютер мог следить за тобой и определять, где ты находишься и в каком положении.

Он повернулся на ее голос, потому что очки превратили окружающий мир в серую сферу.

— Зачем тебе это надо?

— Зачем? — Он услышал, как она от души рассмеялась. — А затем, раб, что теперь ты будешь учить свои обязанности. Я решила, что когда вернусь с этого задания, то пора завести детей. И еще я решила, что ты будешь заботиться о них. — Он почувствовал, как ее рука легла на его колено и стала нежно подниматься к паху. — Может быть, я даже разрешу тебе быть их отцом.

Эта перспектива заставила его вздрогнуть, и она засмеялась.

— Может быть, я сделаю тебя их отцом.

Металл в ее голосе заставил его вздрогнуть, что, казалось, понравилось ей. Нельсон ничего не ответил, решив про себя, что лишит ее удовольствия услышать его протесты. Глубоко внутри себя, однако, он знал, что отчаянно хочет ее.

Как сильно ни пытался Нельсон избавиться от своего влечения к ней, но это ему никак не удавалось. Каждый раз, когда он надеялся, что его больше уже не влечет к этой женщине, желание возвращалось и было еще сильнее, чем прежде. Влечение к ней питалось порочностью. Нельсон вдруг обнаруживал, что думает о ней, фантазирует о ней, и все таблицы умножения в мире не могли ничего поделать с ее очарованием.

Он почувствовал, как она обвила чем-то вокруг его горла. Предмет был тяжелым спереди и упирался двумя холодными точками в область адамова яблока. Она приладила его потуже, и Нельсон ощутил, как на шее замкнулась застежка.

— Задание будет простым, Нельсон. Ты увидишь часы и расписание, расположенные с краю созданного для тебя компьютером мира. Ты должен просто попасть в указанное место в заданное время, а иначе придется тебя наказать.

Слабый разряд тока из электродов, закрепленных на горле, щипнул Нельсона. Было больно, но не настолько, чтобы лишить его способности к дальнейшим действиям.

— Это самый слабый разряд, какой только возможен в этой системе. Если ты справишься с работой хорошо, то никогда больше этого не почувствуешь. А если ошибешься, то в зависимости от того, насколько серьезна твоя ошибка, получишь возможность вдоволь насладиться электрошоком, — сказала Красный Корсар.

Двойные мониторы перед его глазами перестали показывать серую рябь, и он оказался в мире, состоящем из стен и полов. Слева от него сквозь окно розовыми лучами просачивался солнечный свет. Прямо перед собой он увидел коридор, идущий в глубь здания. Справа была расположена дверь, ведущая наружу. Он направился к ней и поднял руку туда, где, казалось, была расположена дверная ручка, и немедленно почувствовал укол в горло.

— Тебе, может быть, позволят сделать это позже, если ты будешь хорошо себя вести. А сейчас приступай к тому, что написано в твоем расписании.

— Где я?

— Где ты? — Красный Корсар громко засмеялась. — Это проекция моего настоящего дома, Нельсон. Это место, где ты проведешь остаток своей жизни.

Виртуальный мир превратился в игру для них двоих, так как в течение следующих двух недель окружение становилось все более и более сложным. Ежедневно у Нельсона было два «урока домоводства», каждый из которых продолжался шесть часов реального времени. В компьютерном мире за это время проходил целый день, то есть пятнадцать минут реального времени равнялись одному часу виртуального мира. Когда он ознакомился с системой, Красный Корсар стала давать ему более сложные задания.

Первые четыре «урока» он провел в компьютерном мире в одиночестве, а затем там начали появляться новые интересные люди и иные создания. Нельсон подозревал, что свободные от работы члены экипажа были вовлечены в создание мелких развлечений в его виртуальном мире, пока они ожидали полной подзарядки электромагнитных катушек гиперпространственного двигателя корабля и восстановления заряда литиево-ядерных аккумуляторов шаттла.

Вначале компьютерные создания мешали Нельсону, но он быстро научился определять, что хочет заставить его сделать Красный Корсар и что предпримут другие для того, чтобы помешать ему. Это было вызвано не тем, что у других были какие-то отличительные признаки, позволившие бы Нельсону сказать, кто был их создателем в реальном мире, просто он обнаружил, что в их симуляциях не было одного ключевого момента, который отличал все созданное Красным Корсаром.

То, что она делала, всегда было жестоким. Он очень хорошо помнил, как первое задание под названием «Позаботься о детях» появилось в его расписании. Он обошел весь первый этаж в поисках детской комнаты. Удары током в горло, интенсивность и продолжительность которых увеличивались по мере того, как он отдалялся от детей, помогли ему вернуться назад, в личные покои Красного Корсара. Наконец, когда он обыскал дом, то обнаружил новую пристройку к нему, которая была забита маленькими детьми.

Большинство из них имели крайне сюрреалистический вид, потому что были сделаны из шаров, конусов и других простых геометрических фигур. Они больше походили на ожившие игрушки, чем на настоящих детей. Однако, когда он подошел ближе и сосредоточил взгляд на одной фигуре, та превратилась вдруг из неуклюжей и нелепой конструкции в плачущего ребенка.

Хуже того, компьютер изображал ребенка с такими характерными чертами, что он узнавал его. У ребенка были волосы Красного Корсара, нос или ее глаза, и всегда у него имелись какие-нибудь черты, придававшие ему сходство с самим Нельсоном. Он хотел уйти от этих детей, но полученный разряд тока свалил его на колени. Если движения не получались заботливыми, когда он возился с детьми, то Нельсон сразу же получал частые и болезненные удары током.

Он ненавидел ту часть своей души, которая, даже глядя на этих детей сквозь завесу боли, все равно находила их красивыми.

Он заставил себя целиком погрузиться в выполнение задачи, что вынудило Красного Корсара работать так же интенсивно, как и он. Нельсон научился уловкам, которые позволяли ему быстрее выполнять задания. Он передвигался по первому этажу дома, как управляемая ракета, всегда ища новые и более короткие пути к цели. Он нашел переходы между двумя зданиями и пользовался ими как туннелями и мостами.

Ночью, когда вечерние задания были выполнены, он проводил время вне дома. Нельсон смотрел на ночное небо и улыбался, когда программа создавала метеоры, сгорающие в атмосфере этого мира. Он не узнавал ни одного созвездия и поэтому начал сам придумывать им названия, пользуясь собственной мифологией. Он назвал одно из них в память о своем сыне Джоне и пару двойных звезд именами своих внуков. Дорета не заслужила своего созвездия, чего нельзя было сказать о Красном Корсаре.

Нельсон назвал его «Ведьма», и оно было первым из созвездий, которое съедало солнце, вставая по утрам.

Позже Красный Корсар перекрыла кратчайшие пути между зданиями. Это увеличило время, необходимое Нельсону для перемещений по первому этажу, но он не обратил на это внимания, несмотря на электрошок. Когда он перемещался по дому, то обнаружил несколько мест, вход в которые был ему запрещен. Полагая, что доступ в них зависит от времени суток, он снова и снова пытался проникнуть туда в разное время дня.

Нельсон приготовился к удару током, когда повернул влево и начал спускаться по коридору в подвал, расположенный под главным зданием. Время приближалось к одиннадцати часам, и это было самой поздней его попыткой проникнуть в запрещенную зону.

Ничего не произошло, когда он сделал первый шаг, приближаясь к ней. Он улыбнулся. Сделал шаг и еще один, спускаясь все ниже. Красные двери в дальнем конце коридора приближались. Нельсон подошел к ним, собираясь распахнуть их, но стоило ему протянуть руку, как они снова удалились от него.

Разряд, ударивший прямо в горло, парализовал его. Беговая дорожка унесла его ноги вперед, и он врезался щекой в мягкую перекладину. Нельсон сполз на пол, и дорожка повлекла его назад, сбросив на пол, как кучу тряпья.

Он услышал чьи-то уверенные шаги по палубе, последовавший за этим щелчок и звук останавливающейся беговой дорожки. Все еще не в силах пошевелиться, Нельсон почувствовал, как она встала на колени рядом с ним и сняла с него очки. Искусственный коридор исчез, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы сосредоточить взгляд на ее лице. Он мигнул, но за это время озабоченность, которую он, как ему показалось, успел заметить на ее лице, исчезла.

— Есть места, куда тебе не разрешено заходить, Нельсон. Я надеюсь, что это станет для тебя уроком. — Она положила его голову на свою руку и расстегнула электрошоковый ошейник. — Это может показаться жестоким, но если бы ты действительно находился там, то был бы уже мертв. — Ее голос отдалился. — Я делаю это для твоей же пользы.

Он постарался ответить, но голос все еще не повиновался ему.

Красный Корсар прижала палец к его губам.

— Даже не пытайся говорить. — Она наклонилась и сняла с его руки перчатки, создававшие ощущения прикосновений в виртуальном мире. — Тебе потребуется несколько минут, чтобы прийти в себя.

Она села на пол, и Нельсон только сейчас заметил, что на Красном Корсаре был тот же комбинезон, в который она была одета, когда они впервые встретились.

— Ты хорошо сыграл в эту игру, Нельсон. Ты очень хорошо справился с заданием. Ты справился с препятствиями и преодолел обстоятельства, которые мы создавали, чтобы усложнить тебе задачу. Я очень довольна твоими результатами.

Нельсон кивнул ей и обнаружил, что мышцы шеи заработали. Он согнул пальцы на руках и ногах, и хотя они все еще немного болели, но тем не менее повиновались. Его ноги и руки казались налитыми свинцом, но постепенно это ощущение проходило.

Она взяла его правую руку в свою, и он почувствовал тепло, передающееся от ее тела к нему.

— Действительно, мне так понравились твои результаты, что я решила вознаградить тебя. — Ее взгляд метнулся сквозь люк к дверям ее каюты. — Ты так хорошо действовал, чтобы избежать боли, что я подумала, интересно посмотреть, как много ты можешь сделать для удовольствия.

Он перекатился на правый бок и прошептал:

— Зачем мучить себя?

— Мучить себя? Едва ли. — Она хищно улыбнулась, посмотрев на него. — Я вознаграждаю тебя зато, что ты так быстро научился и так хорошо и...

— И?

Красный Корсар встала и подняла его на ноги. Она поддержала его и помогла пройти к своей каюте.

— И завтра мы окажемся на Дейе. Накануне того, что, как я думаю, будет открытым столкновением с Кланом Волка, я не хочу спать одна.

XIX

Таркад

Федеративное Содружество'

19 июля 3055 г.

День, в который Мелисса Штайнер-Дэвион должна была умереть, начался для Карла Коля совершенно обычно. Он вынул из холодильника упаковку с завтраком и запихнул ее в микроволновую печь. Убийца посмотрел на этикетку и улыбнулся, потому что это были блины с соусом, одно из наиболее любимых блюд Карла.

После завтрака он включил компьютер и просмотрел заголовки поступивших новостей, а затем принял душ. Он старался экономить воду, хотя и знал, что ему никогда не придется оплачивать счет за нее. Как обычно, он повесил мокрое полотенце на дверь ванной комнаты. Надев джинсы и футболку, Карл закутался в куртку и натянул на голову капюшон, чтобы спастись от холода.

Оставив компьютер включенным, Карл тщательно запер квартиру и вышел из дома в свое обычное время, сел на автобус, на котором ездил каждый день. Заняв место — при дыхании он выпускал облака пара, — Карл кивнул знакомым пассажирам. Большинство не обратили на него никакого внимания, но одна пассажирка улыбнулась. Карл улыбнулся ей в ответ и сел поудобнее.

Он доехал до работы, как всегда, быстро и без всяких приключений.

Его не удивило возбужденное состояние мистера Криппена, но Карл не ожидал, что босс будет поджидать его в дверях.

— Где ты болтался, Карл? Ты что, забыл, что сегодня за день?

— Нет, сэр, я не забыл. — Карл простодушно улыбнулся. — Я вышел из дома так быстро, что даже не успел позавтракать, сэр.

Несмотря на мороз, Криппен смахнул пот со своей лысой головы.

— Если ты все сделаешь правильно, то я куплю тебе что-нибудь перекусить. Знай, что у тебя наиболее ответственная работа в подготовке к банкету — еще до полудня ты должен поставить в вазы четыре mycosia pseudoflora и убедиться, что они находятся в центре зала, где будет прием.

— Да, сэр. Я справлюсь, сэр. Криппен сердито отмахнулся от него.

— Тогда иди и работай.

Карл Коль кивнул и прошел на склад. Он прошел немного дальше, чем ему разрешалось обычно, но остальные рабочие не обратили на него внимания. Кроме того, все были очень заняты, стараясь приготовить сотню букетов для банкета в мемориальной библиотеке Фредерика Штайнера. Если кто-то его и заметил, то из-за суеты просто не придал этому никакого значения.

Убийца прошел в заднее помещение склада, где хранились разные старые непроданные товары и разбитые цветочные горшки, и опустился на колени. Он внимательно огляделся вокруг и понял, что сейчас никто не помешает ему. Отодвинув в сторону старое рекламное объявление, Карл вытащил коробку с четырьмя обернутыми в резину керамическими цветочными горшками. Взяв их так, будто они ничем не отличались от других, хранившихся на складе, убийца снова превратился в Карла и пошел прямо к своему рабочему столу.

Охранники Мелиссы Штайнер-Дэвион были очень хорошо натренированы. С того времени, как он решил согласиться с заданием убить ее, Карл начал просматривать фильмы. Телохранители так хорошо защищали ее, что только сумасшедший мог рискнуть приблизиться к своей жертве на расстояние, с которого можно было рассчитывать ее убить. Да и то такая возможность представлялась в случае, когда она выходила к людям, чтобы поприветствовать их, но подобные моменты были очень редки и непредсказуемы. Можно попытаться выстрелить из толпы, но при этом убийцу очень легко схватить, поэтому Коль сразу же отверг такой способ.

Выстрел с дальнего расстояния из снайперской винтовки мог сработать, но охранники Мелиссы расставили своих людей во всех удобных для выстрела точках, где должна была появиться Мелисса. Маршруты ее следования никогда не оглашались заранее. Если только просачивались какие-то слухи о том, где она появится и на чем туда прибудет, то служба безопасности в последний момент изменяла эти планы. Нечего было даже и рассчитывать убить ее выстрелом откуда-нибудь из окна.

Служба безопасности Верховного Правителя знала, что единственная вещь, которая может убить ее, — это предсказуемость. Если она будет совершать одинаковые действия, то может быть убита. Единственные события, которые служба безопасности позволяла обнародовать заранее, — это мероприятия, во время которых она будет окружена людьми, представляющими относительно мало риска, и при легко контролируемых обстоятельствах.

Банкет в мемориальной библиотеке относился именно к такому событию. Все люди, приглашенные на него, в той или иной степени принадлежали к элите — родственники, люди искусства, промышленники, — и их намерения можно было заранее тщательно проверить. Каждый входящий будет проверен на наличие оружия и сам зал тщательно обыскан несколько раз в поисках взрывчатки или затаившегося убийцы, прежде чем начнется банкет.

Вначале, изучая данные о Мелиссе, Коль подумал, что для ее убийства понадобится найти фанатика-самоубийцу, но потом отверг эту мысль, так как не любил работать с людьми такого сорта. Он не нашел никаких закономерностей в ее путешествиях, как и в том, что она ела или как отдыхала. Казалось, что убить ее так же невозможно, как и предсказать нападение кланов на Таркад.

Позже, просматривая материалы о ее жизни, наемный убийца нашел решение поставленной перед ним задачи. Он начал делать заметки, по два раза проверяя каждый источник и производя собственные исследования. Все, что ему удалось узнать, только еще раз подтвердило найденную им брешь в ее защите. И это дало ему оружие против нее. И этим оружием оказалась mycosia pseudoflora.

Когда в 3028 году Мелисса Штайнер выходила замуж за Хэнса Дэвиона, то принц Федеративных Звезд заплатил огромные суммы денег, чтобы доставить живые цветки mycosia для букетов подружек невесты. Зеленые цветы тогда росли только в одном мире — в Андалузии и цвели один раз в год. Хэнсу Дэвиону пришлось заранее заказать цветы и переправить их на целом ряде Т-кораблей на Терру, чтобы они прибыли как раз к церемонии.

Его романтический жест вызвал необыкновенный спрос на тусоз1а, такой, какого еще не было отмечено в анналах мировой торговли. Сотни ученых принялись за работу по выведению такого сорта растения, которое цвело бы чаще, а цветки были бы разноцветными и чтобы расти оно могло не только в Андалузии. Задача оказалась сложной, но была успешно разрешена в 3038 году Институтом науки Нового Авалона. Спустя два года они уже смогли выпустить цветок на коммерческий рынок, и с тех пор он стал фирменным знаком Мелиссы. Если она была одета в платье, то на нем всегда был хотя бы один цветок mycosia pseudoflora. Для важных встреч, таких, как предстоящая церемония в мемориальной библиотеке, у нее всегда было заказано несколько веток живых растений.

Убийца подражал стилю работы Карла Коля, когда поставил каждый цветочный горшок себе на рабочий стол. Он убедился, что они приблизительно одной высоты, потом вытащил из ящика совок и достал пластмассовую корзину, стоявшую за ним. Быстро подойдя к яме с торфом, он наполнил корзину и вернулся на стол. Он заполнил горшки торфом, насыпая его столько, чтобы скрыть выпуклости размером примерно со спичечный коробок, расположенные на дне горшков под резиновым покрытием.

Затем Коль пошел в оранжерею и выбрал четыре понравившихся ему цветка, каждый из которых был полностью распустившимся, так как два дня назад он добавил стимулятор роста в воду для их поливки. Он взял в каждую руку по одному цветку и перенес их к столу, потом вернулся за остальными двумя. Оставались еще четыре mycosia pseudoflora, сиявшие своими изумительными зелеными цветами, поэтому он сказал мистеру Криппену, что тот может продать их.

Снова вернувшись за стол, убийца аккуратно вынул цветы из маленьких пластмассовых чашек и пересадил их в прорезиненные горшки. Он утрамбовал торф вокруг стеблей и для красоты положил сверху несколько белых камешков. В конце концов он поставил каждый прорезиненный горшочек в декоративную позолоченную вазу и предстал перед мистером Криппеном, держа в руках плоды своего труда.

Казалось, что его боссу понравилась работа. Он несколько секунд разглядывал цветы, потом ткнул пальцем в торф.

— Грунт слишком сухой. Полей их немного, только не переборщи.

Карл нахмурился.

— Я думал, что будет лучше, если я полью их, когда доставлю на место. Если я сделаю это сейчас, то они ведь могут померзнуть в пути?

Криппен несколько мгновений помедлил с ответом, потом кивнул.

— Да, да, конечно. Иди. Отвези их сейчас, чтобы грузовик еще успел вернуться, и мы сможем тогда доставить и корзины с цветами.

— Да, сэр.

Карл покрыл каждый цветок черным пластиковым мешочком, чтобы уберечь их от холода, потом собрал их и отнес в грузовик. Затем забрался в кабину и завел машину. Грузовик поднялся на воздушной подушке и выбросил из-под себя облако снега. Осторожно управляя машиной, Карл вывел ее на улицу, влился в двигающийся поток машин и направился в короткое путешествие к библиотеке.

Мемориальный банкет был не первым местом, куда Карл доставлял цветы для приемов. Охранники поздоровались с ним и пропустили в подземный гараж. Но стоило Колю достать складную тележку, как агенты службы безопасности возникли возле него подобно саранче.

Работники службы безопасности Верховного Правителя носили темные очки и были одеты в костюмы классического покроя. Они отправили местных охранников назад на свои посты, а затем проверили его грузовик, тележку и похлопали руками сверху вниз по телу Карла. Открыв багажник грузовика, один из них поводил вокруг прибором, определяющим по запаху наличие отравляющих или взрывчатых веществ, и произнес:

— Чисто.

Убийца не позволил улыбке появиться на своем лице. Пластиковая взрывчатка была уложена и вплавлена в дно цветочных горшков, а кроме того, еще и покрыта двойным слоем сначала акрила, а потом резины. И хотя резина была специально выбрана полупроницаемой, она имела очень сильный характерный запах, который должен был замаскировать запах взрывчатки. Как и рассчитывал убийца, прибор ничего не смог найти.

— Сними обертку с цветов. Карл выглядел обиженным.

— Если я так сделаю, как вы приказываете, то цветы могут замерзнуть. Можно, я это сделаю наверху, когда расставлю их по местам?

Агенты службы безопасности переглянулись и кивнули друг другу.

— Седьмой, здесь цветы поднимаются, — сказал один из них в маленький радиомикрофон, прикрепленный к лацкану пиджака.

Карл деловито погрузил четыре цветочных горшка и лейку на тележку и пошел к грузовому лифту, сопровождаемый агентами службы безопасности. Они шли молча. Из-за того, что Карлу удалось сделать это, убийца начал высвистывать популярную песенку, но замолчал, когда оба охранника посмотрели на него.

— Извините.

Лифт остановился, и они прошли в зал, где должен проходить прием. Они вышли прямо перед возвышением, на котором Мелисса будет читать свою речь. Карл обрадовался, когда увидел железную стойку, расположенную почти рядом с возвышением.

На стойке были закреплены четыре обруча, расходившиеся в противоположных направлениях. Мистер Криппен знал свою работу — цветы в этойстойке будут выглядеть великолепно.

Карл снял с цветов пластиковые обертки, и охранники снова воспользовались «электронным носом», на этот раз направляя его на цветы. Когда они кивнули, Карл поставил по цветочному горшку в каждое кольцо. Он поворачивал их, пока не добился, чтобы треугольные цветы все были повернуты в одном направлении. Убийца удовлетворенно посмотрел на охранников, и в конце концов один из них кивнул ему, выражая свое одобрение.

Карл настроился на работу и взялся за пластмассовую лейку. Он уже почти успел поднести ее к цветам.

— Стой!

Убийца заставил себя медленно повернуться.

— Что еще?

— Что в ней? — охранник указал на лейку.

— Вода. — Удары сердца стали отдаваться у него в ушах барабанным боем.

— Просто вода?

Карл поднес лейку ко рту и сделал из нее глоток.

— Просто вода.

Мужчина пояснил:

— Я расскажу своей жене, что для того, чтобы сохранять эти штуки, совсем не требуется ничего особенного.

— Только вода и любовь. — Карл уверенно взялся за лейку и полил цветы. Когда торф впитал в себя воду, его сердце уже билось в обычном ритме. Сделано. Еще один последний шаг, и все будет кончено.

Он посмотрел на часы и сказал:

— Здорово. Я даже смогу еще остановиться перекусить что-нибудь по дороге назад. — Он посмотрел на агентов службы безопасности. — Я еще вернусь позже и привезу корзины с цветами. Хотите, чтобы я вам что-нибудь прихватил по пути?

Они покачали головами, и Карл смутился.

— Ладно, пока.

Они проводили его обратно до грузовика, оставив себе пластиковые мешки, и проводили его взглядами, пока он не выехал из гаража.

Карл продолжил заниматься своими обязанностями и на самом деле доставил корзины с цветами в мемориальную библиотеку. Он удержался от того, чтобы подойти и проверить цветы, которые он поставил в стойку раньше. Однако убийца посмотрел на карточки с именами, стоящие на столах в радиусе будущего взрыва. Это будет величайшим ударом для таркадского общества, но улучшит общий уровень игры актеров в паре видеодрам.

Как он и подозревал, мистер Криппен не купил ему завтрак, но Карл не стал напоминать боссу об этом. Карл не причиняет неудобств. Карл был маленьким, тихим человечком, который всегда погружен в себя. Он никогда не создавал проблем.

Таким они запомнят его и так будут рассказывать о нем в сообщениях новостей: Карл Коль — наемный убийца или сумасшедший?

Историки будут годами обсуждать этот вопрос.

Убийца ушел с работы и пошел по улице назад к автобусной остановке. Обычные пассажиры автобуса, на котором он всегда возвращался домой, могли заметить, что его нет на этот раз, но раньше он специально часто опаздывал. Иногда он приглашал сам себя на обед, но чаще всего смотрел какую-нибудь видеопостановку в местном театре. Если кто-то заметит его и даже запомнит, то они увидят, как он направлялся в сторону Таркадского театра на Чейз-стрит.

Убийца остановился около театра и купил билет, чтобы посмотреть постановку «Бессмертный воин возвращается». Еще раз взглянув на часы, он увидел, что у него еще есть полчаса до начала шоу. Он подмигнул девушке, сидящей в билетном киоске, и сказал:

— Я еще вернусь.

Он лгал.

Убийца прошел вниз по улице до отеля «Арчил». У стойки он попросил ключи от номера 4412, который снял две недели тому назад по кредитной карточке, выданной на имя Карла Эша. Служащий отдал ему ключ и сообщил, что никаких сообщений для него не поступало.

Карл поблагодарил его и поднялся на лифте в свою комнату, где принял душ и воспользовался краской, придав своим волосам цвет слоновой кости. Он переоделся в сшитый на заказ костюм, который мистер Эш заказал неделю назад у ближайшего портного. Упаковав несколько вещей из одежды и косметики в сумку, Карл Эш надел свою длинную куртку и очки медного цвета и вышел из комнаты.

Убийца позволил швейцару заказать ему такси и попросил водителя доставить его в космопорт. Он дал ему скромные чаевые и потребовал сдачу. Оказавшись внутри здания, он подошел к автоматической камере хранения и вынул большой чемодан, из которого достал билет.

Вернувшись к стойке, где в двух окошках производилась регистрация пассажиров, мужчина встал в очередь. Очередь двигалась медленно, но не настолько, чтобы заставить его волноваться. Взглянув на часы, он увидел, что у него есть еще масса времени. Служащий за стойкой транспортной компании Одина зарегистрировал его и подвинул багаж.

— Катер на отбывающий на Тетерсен корабль отходит от четырнадцатой стойки в семь тридцать. Это через полчаса.

— Спасибо.

Убийца легко, нигде не задерживаясь, нашел нужную стойку. Недалеко от него находилось пустое кресло с встроенным в него видеоприемником. Он опустил крону с отчеканенным лицом Мелиссы в щель и переключал каналы до тех пор, пока не настроился на широковещательную программу. Он услышал аплодисменты, раздавшиеся из маленького динамика. В это время Морган Келл закончил представлять Мелиссу как Верховного Правителя и вернулся к своему месту в президиуме.

Камера сфокусировалась на Мелиссе, когда она начала свою речь, одновременно поймав в кадр один из цветков mycosia pseudoflora. Убийца не обратил внимания на слова Мелиссы, но был поражен ее красотой. Он понял, почему она была любима миллионами. Она была образованной и блистательной женщиной. Было бы жалко позволить ей сделаться старухой и покрыться морщинами.

Он отошел от видеоприемника и приблизился к будке визифона. Опустив две мемориальные (в память Хэнса) монетки в щель, он вызвал квартиру Карла Коля. Телефон прозвонил четыре раза, прежде чем компьютер ответил на него. Убийца набрал номер 112263 и повесил трубку.

Он находился на борту отбывающего катера и через компьютер послал сообщение о самоубийстве Карла Коля. Это сообщение окажется среди электронной почты мистера Криппена в течение завтрашнего дня. Затем компьютер записал нули в каждый сегмент своего жесткого диска, полностью уничтожив всю информацию на нем.

Звонок компьютера был вторым ключевым моментом в плане убийцы. Первый заключался в том, что вода, которой он полил цветы, проникнув сквозь полупрозрачную оболочку, создаст влажную среду, отчего включатся таймеры. Эти таймеры, установленные на срабатывание после того, как пройдет семь часов, добросовестно справились со своей задачей и около шести тридцати подключили батарейку к микрорадиотелефонному устройству.

Звонок компьютера на номер сотового телефона привел к тому, что все взрыватели были установлены на одинаковое время — 7.21 вечера. При наступлении заданного времени они произвели маленький электрический импульс, который в обычной жизни включил бы будильник. Но вместо этого электрический импульс воспламенил магниевые запалы, которые были подсоединены к ним. Через две секунды после звонка магний начал гореть. Он, в свою очередь, зажег небольшие термитные заряды. Термит прогорел сквозь акрил и поджег расплавленную пластиковую взрывчатку.

Заряды взорвались не совсем одновременно, как надеялся убийца. Нижний взорвался на полсекунды раньше остальных, подбросив стойку на тридцать сантиметров в воздух. За ним одновременно взорвались верхний и правый заряды, а последний взрыв прогремел еще спустя секунду после них.

Тот факт, что все прошло не совсем так, как было задумано убийцей, уже не имел никакого значения для успеха его миссии. Заряды взрывчатки превратили осколки горшков в смертельную шрапнель. Огонь и металл, образно говоря, аннигилировали деревянную трибуну, убив Мелиссу еще прежде, чем она успела почувствовать боль.

Катер вырулил на взлетную полосу и взмыл вверх. Мистер Эш увидел мигающие огни машин медицинской помощи, сосредоточенных вокруг центра.

— Похоже, внизу что-то происходит, — сказал он своему соседу.

К тому времени, когда катер достиг шаттла «Коламбус», Верховный Правитель Мелисса Штайнер-Дэвион была объявлена погибшей. А к тому времени, когда отдел безопасности начал всемирную охоту за Карлом Колем, Карл Эш и «Коламбус» были уже за целую звездную систему от их сетей.

XX

Дейа

Федеративное Содружество

19 июня 3055 г.

Ощущение покачивания, возникшее, когда боевой робот пошел, неся Нельсона на своем капитанском мостике, впервые сделало его счастливым с того момента, как он был захвачен в плен. Охлаждающий жилет с циркулирующей в его трубках жидкостью и нейрошлем, плотно прилегающий к голове, — такие знакомые и приятные чувства, особенно для человека, который никогда не надеялся ощутить их снова. То, что он оказался сидящим высоко в кресле штурмана-стрелка «Рыцаря» Красного Корсара, обрушило на Нельсона лавину воспоминаний, и он нахмурился, вспомнив, чем объясняется его присутствие здесь.

Она наверняка испортит мне удовольствие. Она обернет его против меня. Нельсон дотянулся рукой до рукояток управления прицелом и подвигал ими. Как он и ожидал, золотистые нити прицела на голографических экранах перед ним даже не шевельнулись. Она не настолько сумасшедшая, чтобы позволить мне управлять настоящим оружием.

Ее голос тихо проскрипел из наушников.

— Как тебе нравится снова почувствовать себя воином, Нельсон?

— Я чувствую себя на своем месте. — В ту же секунду, когда Нельсон произнес это, он пожалел, что вообще открыл рот, и ее смех подтвердил, что эти опасения не были напрасны.

— Это хорошо.

Он услышал щелчок, и другие голоса заполнили эфир.

— Мы обнаружили скопления войск противника недалеко от того места, где ты сейчас находишься, Красный Корсар. Мы насчитали двенадцать, повторяю: один, два, боевых роботов. Мы постараемся направить этих Зуавов на тебя. Голубой Лидер передачу закончил.

— Красный Лидер понял Голубого Лидера. Красный Лидер передачу закончил. — Красный Корсар полуобернулась к Нельсону. — Ты готов сражаться?

Сквозь выпуклый навес, который защищал расширенный капитанский мостик, Нельсон видел снаружи огонь и дым битвы — начало столкновения звена под управлением Голубого Лидера с неприятелем. Он заметил несколько следов, оставленных ракетами, прошедшими мимо цели, но самая горячая точка сражения определенно приближалась к звену боевых роботов Красного Корсара.

Нельсон сжал зубы.

— Я полагаю, ты хочешь, чтобы я вел счет твоим победам?

— Нет, Нельсон. — Она сделала движение рукой, и перекрестия прицелов переместились в центр экранов. — Что тебе известно о Зуавах Циммера? Они наемные воины, воут?

— Я не знаю. Никогда не слышал о них.

— Говорят, что их поддерживают. Гончие Келла. А о них ты слышал?

Нельсон позволил себе улыбнуться.

— Конечно. Они вышибли Клан Кречета с Туаткросса и разгромили Кошек и Ягуаров на Люсьене. Я слышал о них. Они настолько сильны, что сын их предводителя даже стал Ханом в Клане Волка.

— Как ты думаешь, эти Зуавы лучше или хуже вас, воинов Внутренней Сферы? Ее рация снова ожила.

— Звено Красных, прекратить огонь до моего приказа!

— Они не такие искусные воины, как мы, — ответил Нельсон.

Разгоревшееся сражение стало еще ближе. Нельсон пришел к выводу, что если бы не густые заросли леса между звеном Красного Корсара и Зуавами, то нападающие смогут обрушиться на них, используя все свое превосходное вооружение. Он чувствовал, что Красный Корсар выжидает, пока они не выйдут на линию прямого огня. Это было связано не с тем, что она боялась упустить их, просто ей хотелось видеть разгром Зуавов на более близком расстоянии.

— Значит, ты способен справиться с ними?

— Да, если у меня будет подразделение или превосходство в огневой мощи.

Красный Корсар нажала на выключатель, расположенный внизу ее контрольной панели, при этом вспомогательный и дублирующий мониторы Нельсона ожили, показывая данные о состоянии и готовности систем вооружения «Рыцаря». Его рука погладила одну из рукояток управления, и перекрестие прицела сразу лее переместилось.

— Что ты делаешь? — спросил он взволнованно.

— Ты будешь моим стрелком, Нельсон.

— Нет! — Нельсон оттолкнул обе рукоятки от себя вперед, заставляя боевого, робота направить оружие в землю. — Нет, я не буду для тебя никого убивать.

— Если ты откажешься, то мы умрем.

— Тогда пусть уж лучше мы умрем. Вздох Красного Корсара сказал ему, что в этом случае он обречен.

— Если мы умрем, то с твоими друзьями случится то же самое: с Пауком, Джорданом и еще со многими другими. Я оставила приказ, чтобы их выбросили в открытый космос, если мы умрем.

— Ты не можешь...

— Я могу и сделала это. — Она подняла руки и заложила их за голову. — Оружие настоящее. Все цели — перед тобой. Удачи!

Нельсон перевел взгляд с приборного щитка на голографический экран. Зуавы в правильном порядке отступали, но они пятились прямо в ловушку. Атака на них превратится в бойню. Но если он не станет атаковать, то будут убиты его друзья. Однако, даже сражаясь против Зуавов, он не мог гарантировать, что Красный Корсар сохранит им жизни.

— За каждое убийство я освобожу одного твоего друга. Подумай об этом, Нельсон.

— А если я убью их всех? Какой тогда будет моя награда?

— Тогда наградой тебе станет возможность убить еще, и если Клан Волка не опоздает с прибытием сюда, то у тебя будет возможность убить кого-нибудь из них.

Нельсон направил «Рыцаря» напролом через лес. Обе «руки» поднялись, вместе с ними запрыгали и перекрестья прицелов на мониторах, ища жертву. Они остановились на отступающем «Грифоне». Нельсон надавил на правую гашетку и послал из протонно-ионного излучателя, закрепленного в «руке» робота и похожего на пистолет, сияющую лазурью шипящую энергетическую молнию.

Струя частиц заставила кипеть броню на правой «руке» «Грифона» и добралась до его ферротитановых костей. Когда Нельсон нажал на левую гашетку, другой протонный пучок выдрал большие куски брони с «груди» «Грифона». Пар от закипевшей брони окутал несчастную машину, и она начала заваливаться назад. Водитель отчаянно старался удержать робота в вертикальном положении, одновременно заслужив восхищение и жалость Нельсона.

Две вещи удивили его во время этой атаки, и он ненавидел себя за получаемое от этих открытий наслаждение. Во-первых, оружие кланов наносило гораздо более сильные повреждения, если сравнивать его даже с лучшим оружием, которое производилось во Внутренней Сфере.

Повреждения «Грифона» были как минимум в два раза серьезнее, чем он мог ожидать от сравнимого оружия Внутренней Сферы.

И, во-вторых, «Рыцарь» Красного Корсара гораздо лучше избавлялся от излишнего тепла, чем его аналог из Внутренней Сферы. Обычно, боевой робот мог похвастать только одним выстрелом из протонной пушки, после чего температура в кабине стремительно возрастала. В этом роботе даже после двух выстрелов, сделанных почти подряд, Нельсон не почувствовал никакого повышения температуры. Посмотрев на датчик температуры, Нельсон увидел, что стрелка не зашла даже за предупреждающую желтую отметку.

— Сейчас ты находишься в настоящем боевом роботе, Нельсон. Ты можешь сделать больше.

Нельсон снова поймал «Грифона» в прицел и выстрелил. Оба протонных луча попали примерно в одно место на «груди» машины. Броня над его «сердцем» мгновенно расплавилась и испарилась, открыв ребра и другие внутренние части для испепеляющего прикосновения луча протонной пушки. Клубы черного дыма вырвались из пробоины, сопровождаемые ослепительной серебристой вспышкой. Нельсон подсознательно расценил это как попадание в двигатель, что соответственно означало смерть всех основных агрегатов машины.

Большой импульсный лазер в середине корпуса «Рыцаря» выплюнул ураган зеленых энергетических стрел, которые пронзили незащищенную теперь правую «руку» «Грифона». Вгрызаясь в ферротитановый «сустав», они окутали его пламенем — он испарился. «Рука» рухнула на землю, из ее раскаленного конца вырывались языки пламени, которые подожгли лес.

«Грифон» от полученных повреждений начал крениться, зашатался и перевернулся. Он упал плашмя, на спину, его «голова» была направлена в небо. Защитный колпак раскололся, когда полоса маленьких разрывов окутала его по окружности. Из образовавшегося темного пролома катапультировался водитель, сидящий в кресле, окутанном ослепительно белым пламенем. Нельсон не успел разглядеть воина, потому что тот скрылся в темной чаще деревьев, но он надеялся, что с ним ничего не случилось.

Итак, теперь Паук свободен.

Тем временем звено Красного Корсара вступило в схватку. Пойманные между двумя звеньями, Зуавы Циммера сражались отважно, но бандиты быстро расправились с ними. Почти не целясь, Нельсон прожег «Гермеса» насквозь, а затем развернулся и сцепился с «Горбуном». Этот боевой робот успел нанести ему небольшие повреждения, прежде чем двумя выстрелами Нельсону удалось сбить его наземь, но броня «Рыцаря» была цела, и голод Нельсона по новым победам еще не был утолен.

Когда по рации пришло сообщение, что сопротивление подавлено, Нельсон уставился на картину утреннего поля битвы. То, что до боя было непроходимым лесом, теперь представляло из себя участок земли, на котором потрудился сумасшедший робот-садовник. Деревья, которые еще недавно скрывали из поля зрения горизонт, теперь были изломаны, словно маленькие веточки. Кругом бушевали пожары, и тела боевых роботов устилали землю, будто закованные в доспехи рыцари после какой-нибудь средневековой битвы.

Красный Корсар переключила управление боевым роботом на свою половину командного мостика, затем встала и задумчиво посмотрела на него.

— Может быть, тебя и можно считать воином, Нельсон. Ты произвел на меня впечатление. Ты хорошо поработал.

Ее тон был покровительственным, но с оттенком уважения. Нельсону сначала понравилась ее похвала, но потом он вспомнил, что совершил, чтобы заслужить ее. Это были люди, сражающиеся на моей стороне. Мало того, что я разбил их, но мне это еще и понравилось! Вот, так люди и теряют сострадание.

Красный Корсар заняла свое место в командном кресле и вновь застегнула страховочные ремни.

— Однако еще остались наемники, которых надо уничтожить. Я покажу тебе, Нельсон, что может сделать настоящий воин, и ты поймешь, почему Внутренняя Сфера никогда не сможет остановить нас.

Ее покровительственный тон разозлил его.

— Но ты сказала, что Клан Волка наступает на нас. Внутренняя Сфера не будет останавливать тебя, не так ли?

— Посмотрим, Нельсон, посмотрим. Волков здесь еще нет, к тому же они тоже уязвимы.

Двенадцать часов спустя командующий Израэль Циммер ворвался в связной вагон, ставший его командным пунктом. Он хотел бы оказаться на поле сражения, но его «Мародер» потерял "ногу в проигранной битве за Шасту, и он был вынужден остаться здесь и ждать, пока починят машину либо появится боевой робот, водитель которого уже больше не будет в нем нуждаться. Хотя последнее и раньше случалось довольно часто, Циммер не жаждал попасть на поле боя такой ценой.

— Лейтенант, вы уже наладили связь с приближающимися шаттлами?

Молодой связист кивнул и освободил свое кресло перед сдвоенной видеотелефонной кабиной. Он указал на кнопку.

— Она обеспечивает соединение. Циммер подмигнул молодому человеку.

— Я уже пользовался этим раньше, лейтенант.

— Да, сэр. — Молодой офицер покраснел, но Циммер не обратил на это внимания. Лейтенант все еще носил рубашку с нашивками капрала, и на лейтенантских кубиках его лацканов виднелось пятно крови. — Теперь все готово, сэр.

Циммер нажал кнопку и увидел изображение сурово выглядевшего мужчины.

— Здесь командующий Зуавами Израэль Циммер. Нам действительно нужна ваша помощь. Мужчина на экране свирепо нахмурился.

— Вы наемники, воут? Глаза Циммера сузились:

— Да, правильно. С кем я разговариваю?

— Я полковник Старейшина Конал, командующий тридцать первой Соламой Клана Волка. Мы самостоятельно приземлимся, чтобы встретиться с бандитами. Наша посадочная площадка будет находиться в секторе 3342. Пожалуйста, освободите его.

— Повторите.

Конал сердито смотрел с экрана видеотелефона.

— Сектор 3342, мне нужно, чтобы он был освобожден. Это то место, где я согласился встретиться с бандитами.

— Полковник, мой батальон занял оборону в этом секторе. Если я стану перемещать их, то они погибнут. Приземлившись в секторе 3244, вы сможете самостоятельно пройти на северо-запад от места высадки, и бандиты окажутся между нами. Мы сейчас не очень мобильны, но все еще можем стрелять.

— Командующий Циммер, — холодно начал черноволосый представитель клана, — если вы не уберете оттуда свои войска, то вы их потеряете. Я не хочу, чтобы ваши люди мешали нашему сражению.

— Вашему сражению? — Циммер сильно повысил голос, что заставило молодого лейтенанта вздрогнуть. — Ты! Послушай меня, сукин сын, под моим командованием сейчас находится только то, что осталось от моего батальона и местного отряда самообороны. Мы дрались с этими разбойниками шестнадцать часов без перерыва и собирались произвести перегруппировку под покровом темноты. Мы хорошие воины и не хотим, чтобы нас отстраняли от участия в сражении.

— Очень хорошо. — Конал поднял голову. — Так чем вы защищаете сектор 3342?

— Ты что, идиот? — заорал Циммер. — Я только что говорил тебе, что защищаю его всеми самыми последними задрипанными силами, какие у меня только остались.

— Превосходно! — Конал улыбнулся Циммеру. — Буду с нетерпением ждать встречи с вами, командующий. Мы высадимся в течение часа. Сказано — сделано.

Экран погас, но Циммер смотрел на него еще в течение секунды, прежде чем понял, что переговоры окончены.

— Что за чертовщина здесь происходит, лейтенант?

— Я не знаю точно, сэр. — Молодой человек печально покачал головой. — Но не эту ли фразу «Сказано — сделано» говорят в кланах, когда предлагают решить спор силой и считают, что предложение принято?

— Я надеюсь, что ты ошибаешься, лейтенант. — Циммер встал с кресла и, высунувшись из двери, посмотрел вверх. Высоко в небе, подобно созвездию, меняющему свое расположение, он увидел шаттлы клана, прожигающие путь сквозь атмосферу планеты. — К сожалению, я боюсь, что ты прав.

XXI

Учебный центр «Форт Ян», порт Мосби

Федеративное Содружество

20 июня 3055 г.

Виктор Дэвион нажал на клавиатуре компьютера клавишу пробела, и голографическое изображение поля боя замерло над черным столом для совещаний. На экране превосходящие числом красные боевые роботы успешно окружили голубые машины.

— Это плохо, Гален.

— Я согласен с вами, сэр. — Гален перевел взгляд на экраны, расположенные перед ним. — К сожалению, это наиболее вероятный исход атаки Красного Корсара на позиции Зуавов в Руперте, где они находятся после поражения под Шастой. Циммер может попытаться собрать Зуавов вместе, чтобы вырваться из окружения и попробовать защитить город, но это будет бесполезно. Длинный переход сделает его войска беззащитными перед засадами, особенно в районе джунглей Левингстона, где для таких целей имеется сколько угодно удобных мест.

— Но главный вопрос состоит в том, смогут ли они продержаться до тех пор, пока к ним на помощь, не придет Клан Волка.

Помощник Виктора пожал плечами.

— Если исходить из того, что Циммер сумел занять выгодную позицию для обороны, прорваться через которую бандитам понадобится время, то думаю, что они смогут продержаться. Тридцать первая Солама Волков сообщила о том, что они быстро приближаются к планете.

Принц задумчиво опустил голову.

— Приближение со скоростью 1,25 грава не является быстрым.

— Вы имеете в виду, что это не так быстро для вас, сэр. — Гален отбросил прядь светлых волос со лба. — Чтобы быть готовыми к сражению сразу после приземления, мы никогда не приближаемся со скоростью больше чем 1,5 грава.

— Но о кланах говорят как об искусных и горячих воинах. — Виктор ударил правым кулаком по левой ладони. — Проклятье, они что, не могут поторопиться? Тогда наши люди остались бы в живых.

Гален поднял голову.

— Мне казалось, что вы не очень хорошо отзывались о Зуавах в сравнении с Гончими, когда были на Арк-Ройяле.

Виктор отмахнулся от его замечания.

— Я тогда был неправ. — Он посмотрел на часы, светившиеся в углу экрана, показывавшего поле боя. — Где болтается этот советник Ком-Стара? Он сказал, что у него есть для меня сообщение приоритета «Альфа», и после этого позволяет себе где-то задерживаться на пути сюда. Нет ничего удивительного, если кланы решили, что могут завладеть Террой.

Его замечание вызвало хохот у Галена, и через мгновение к нему присоединился и сам Виктор, избавляясь от не покидавшего его до сих пор напряжения.

— Вся тяжесть нашего положения, Гален, заключается в том, что, даже двигаясь с максимальной скоростью, Мстители не смогут добраться до места сражения за время, необходимое, чтобы спасти Циммера. У нас уйдет месяц на то, чтобы оказаться там...

— Но только в том случае, если вы мобилизуете все имеющиеся Т-корабли.

— В этом и заключается волевое решение, Гален. Если ты принял на себя командование, то обязан выполнять его. — Виктор снова включил компьютерный расчет битвы. — В этот раз мы не можем вовремя попасть туда, чтобы остановить бандитов, но мы должны опередить их в следующий раз.

Тихий стук в дверь комнаты для совещаний заставил Виктора снова остановить изображение.

— Войдите.

Пожилой человек, одетый в простой белый комбинезон советника Ком-Стара, проскользнул в щель между дверью и косяком.

— Советник Ком-Стара Марселлин к вашим услугам, Ваше Высочество. — Скорбное выражение на лице мужчины говорило Виктору о том, что сообщение будет о чем-то трагическом.

— Ну ладно, давайте приступать, советник. Насколько плохо обстоят дела на Дейе?

— Ваше Высочество?

— У вас есть для меня сообщение по поводу Дейи, разве нет? Прочтите же мне его скорее. — Виктор кивнул Галену, и помощник приготовился переводить сообщение советника в цифры, которые были бы понятны компьютеру, создающему расчеты битвы. — Приступайте, прошу вас. Я не могу сидеть весь день и ждать!

— Д-да, Ваше Высочество. — Марселлин пару раз моргнул, затем собрался с духом и начал:

— Зуавы заняли оборонительную позицию в секторе 3342.

— Твердыня Бартона. Река Спекс создает естественный ров. Возвышенность, легких подступов к которой не существует. Взять ее будет очень трудно. — Гален говорил с остановками. По мере того как он вводил информацию в компьютер, картина сражения изменялась. Теперь зеленые силы поддерживали силы голубых, и все они находились на возвышенности относительно сил красных. Голубая река пролегала между противниками. — Примерная мощность их обороны?

Советник задрожал.

— Я не знаю, сэр! Я не военный человек. Предполагается, что у Циммера есть примерно около батальона, но это все остатки от его людей и местных отрядов самообороны. Его потери оказались очень велики, когда он проиграл сражение в лесу.

Гален нажал несколько клавиш, и число участников сражения со стороны Циммера уменьшилось, но не настолько, чтобы заставить Виктора потерять надежду на благоприятный исход для Зуавов.

— Гален, Циммеру удалось это. Поскольку бандиты не пользуются ракетами, то эта маленькая крепость, возведенная природой, будет чертовски кстати. Они смогут продержаться там несколько дней. — Принц посмотрел на советника. — Прибыл ли туда Клан Волка?

— Да, Ваше Высочество. Виктор сцепил руки вместе.

— Теперь они с нами! Должно быть, они высадились позади бандитов, чтобы поймать их в капкан. Где они сели?

— В секторе 3342. Глаза Виктора сузились.

— В том же самом секторе? Циммер что, был так близок к разгрому? Они прибыли, чтобы поддержать его?

Советник покачал головой.

— Нет, Ваше Высочество, они прибыли для того, чтобы победить его.

— Что такое?!

Человек Ком-Стара беспомощно развел руками.

— Я больше ничего не знаю, Ваше Высочество. Пожалуйста, поверьте мне. В последнем сообщении, полученном нами, говорилось, что Клан Волка сражается у реки с войсками Циммера. Бандиты воспользовались представившимся случаем и отступили. Может быть, сейчас они уже покидают планету. Но, пожалуйста, поверьте мне, что я не знаю больше ничего.

Виктор ударил кулаком по столу.

— Вот сукины дети! Что за чертовщина там происходит? Предполагалось, что Клан Волка поможет Циммеру, а не уничтожит его! — Его руки сжались в кулаки, и он подпер ими голову. — Какого черта эти Волки воображают о себе? И что они думают о нас? Если бы мы были там, Гален, вся ситуация могла сложиться совершенно по-другому.

Принц указал пальцем на советника и пробормотал:

— Я хочу, чтобы вы выслали сообщение с приоритетом «Альфа» от моего имени ильХану кланов. И пусть оно звучит следующим образом: "19 июня 3055 года тридцать первая Солама Клана Волка высадилась на Дейю и разбила наше подразделение, защищавшее планету от бандитов, на которых и должна была напасть тридцать первая. Несмотря на то что для объяснения случившегося необходима такая ошибка, подобную которой невозможно найти во всей мировой истории человечества, я не отдал приказа о немедленном нападении на тридцать первую Соламу Клана Волка. Этот приказ отложен до получения ваших объяснений по поводу их действий и вашего мнения о том, как они будут действовать в будущем.

С этого момента десятая бригада Лирян будет главной военной силой, занимающейся охотой на бандитов. Тридцать первая Солама Клана Волка должна понять, что с этих пор она является лишь вспомогательной силой и подчиняется моим приказам. Если она любым образом будет вмешиваться в ход наших действий, то я отдам приказ уничтожить это подразделение".

Советник смущенно кивнул головой.

— Д-да, Ваше Высочество.

— Гален, отдай необходимые распоряжения в связи со случившимся. Отзови всех из отпусков и мобилизуй местные подразделения, находящиеся в запасе, для помощи с погрузкой. Мы воспользуемся Т-кораблями торговцев, если это понадобится. — Принц закрыл глаза. — Отсюда нам потребуется взять с собой основных запасов примерно на месяц. Кроме того, нам необходимо иметь ремонтные комплекты, из расчета один на каждого нашего боевого робота. И еще: свяжись со вспомогательной базой и прикажи им держать наготове специальную систему связи. Последнее: общий приказ номер четыре тысячи четыреста девяносто два о процентах возврата по закладным и займам отныне считается введенным в действие.

— Да, сэр.

Виктор открыл глаза и увидел, что представитель Ком-Стара все еще стоит около другого конца стола.

— Почему вы еще здесь, советник? Я просил вас передать сообщение.

Мужчина с трудом сглотнул.

— Да, Ваше Высочество, я знаю.

— Тогда в чем дело? — Виктор развел руками. — Вы сами видите, что я занят сейчас.

— Да, Ваше Высочество, я вижу это. — Советник нервно соединил руки вместе, чтобы они не так сильно тряслись. — Я принес вам еще одно сообщение и до сих пор не могу решиться сказать о нем.

Виктор потряс головой и склонился над столом.

— Тогда говорите сейчас...

— Ваша мама, Ваше Высочество. — Мужчина на секунду остановился, а затем продолжил: — Это был взрыв бомбы. Я очень сожалею...

Виктор почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он сел, задев только край кресла, и оказался на полу. Потерявшее равновесие кресло упало рядом с ним, и он со злостью отпихнул его левой рукой.

— Боже мой! — Его затрясло. — Ошибки быть не может? — Он услышал, как сам задал этот вопрос, но его сознание находилось совершенно отдельно от голоса.

— Тревога была поднята сразу же, Ваше Высочество. Еще не известны все детали, но не было никакой н-надежды. — Советник заговорил тише. — Бомба взорвалась прямо перед ней в то время, когда она читала свою речь.

— Нет, Гален... — Виктор посмотрел на него, и тот опустился рядом с ним на одно колено. — Советник, пожалуйста, продолжайте.

— Это произошло на банкете в мемориальной библиотеке. Несколько дюжин людей погибли во время взрыва, еще больше народа получили тяжелые ранения. Ваша мама не могла почувствовать боли.

Виктор дотянулся левой рукой до края стола. Гален помог ему, и он встал рядом со столом. Сжав зубы, он старался сдержать слезы, заполнившие глаза. Ему не удалось сделать это, и слезы покатились по щекам. Виктор ударил кулаком правой руки по столешнице.

— Проклятье... проклятье, проклятье!

Советник Ком-Стара поклонился.

— Вам лучше побыть одному, Ваше Высочество.

Виктор встряхнул головой, превозмогая пульсирующую боль в правой руке.

— Нет, подождите. Гален, собери всю информацию, которая у нас есть по этим бандитам. Не забудь про досье Гейста. Держи наготове, чтобы советник смог выслать ее. Советник, я попрошу вас выслать еще одно сообщение от моего имени. Моя сестра на Таркаде?

— Катрин? Да, Ваше Высочество.

Левой рукой Виктор вытер слезы.

— Скажите Катрин, что я уже в пути. Пусть организует все необходимые мероприятия. Я считаю, что она вполне справится. Это печально, что тело моей мамы, — его грудь сдавили спазмы, когда значение этих слов дошло до сознания Виктора, — находится не в том состоянии, чтобы можно было устроить церемонию прощания, такую же, как и -с моим отцом. Если сестра решит, что так будет лучше, то пусть не ждет с похоронами до моего прибытия. Я хочу помнить мою маму живой.

Принц посмотрел на потолок и закрыл глаза, отчего слезы покатились из уголков глаз по щекам.

— Я прошу держать меня в курсе расследования, посылая мне сообщения приоритета «Альфа», когда прибуду туда. Я хотел бы получить помощь от Ком-Стара в поиске информации, относящейся к убийству. — Виктор открыл глаза и снова вытер слезы.

Советник уверенно кивнул.

— С вами будут поддерживать связь так, как вы того пожелаете. — Мужчина поднял руку. — А касательно вашего послания ильХану? Вы все еще хотите передать его?

Гален покачал головой.

— Виктор, нам будет совершенно невозможно преследовать бандитов в то время, пока ты находишься на Таркаде.

— Ты прав, Гален. — Принц посмотрел на советника. — Все равно посылайте его, но мы изменим название подразделения.

— Ваше Высочество?

— Люди Циммера — это мои люди, поэтому я обещаю, что бандиты будут пойманы. — Виктор левой рукой растирал правую. — Люди Циммера относятся к Гончим Келла. Судьба нанесла мне сейчас тяжелый удар, но такой же удар получат и бандиты, если мы пошлем разъяренных Гончих по их следу.

XXII

Тамар

Оккупационная зона Клана Волка

21 июня 3055 г.

Старейшина Фелан отсалютовал, входя в помещение ильХана.

— Докладываю по вашему приказанию, сэр.

Стройный седой человек приветствовал его ответным движением, а затем протянул Фелану руку.

— Кажется, в целом дела дивизии «Бета» под твоим руководством идут неплохо, Фелан, — сказал Ульрик Керенский, сидя в походном кресле, и жестом пригласил Фелана занять место напротив него. — У них были хорошие показатели до твоего возвращения, а за последний месяц они стали еще лучше. Тебя следует наградить.

— Я передам вашу похвалу остальным, — откликнулся Фелан. — Полковник Афен Кедерк совершил чудеса, с тех пор как пришел из корпуса быстрого реагирования номер триста двадцать восемь. Я благодарю вас за то, что вы позволили ему перейти ко мне. Также я благодарю вас за то, что мы остаемся тринадцатой бригадой Клана Волка, когда Наташа приняла командование над дивизией «Альфа». Они, как и всегда, знают, как противостоять противнику, используя нестандартные тактические решения.

Ульрик сдержанно засмеялся, и по тону его голоса чувстовалось, что он доволен.

— Другие подразделения, сражавшиеся на учениях против Пауков из Клана Волка, выражали свое мнение в гораздо менее теплых тонах.

— Могу себе представить. — Фелан сел в кресло, сделанное из стальных трубок и обтянутое холстом. Оглядевшись в скудно обставленной комнате, Хан поразился тому, что Ульрик Керенский почти не изменился с тех пор, когда он в первый раз увидел его. Тогда на шаттле «Угрожающий Волк» Фелан был приглашен в апартаменты, которые занимал Хан Керенский, где все убранство было либо сугубо утилитарным, либо аскетично простым. Фелану показалось, что многое в обстановке этой комнаты на Тамаре было абсолютно таким же, какое он видел в каюте Ульрика во времена нападения кланов на Внутреннюю Сферу.

Несколько мгновений, прежде чем начать разговор, Ульрик поглаживал свою белую шевелюру.

— Я попросил тебя прийти ко мне, потому что у меня есть несколько неприятных известий.

Интонация в голосе ильХана удивила Фелана. Голос выражал сожаление, но одновременно звучал так, будто Ульрик не был уверен, как много из того, что ему известно, он может рассказать.

— Что это за известия?

— Два дня назад от рук убийцы на Таркаде погибла Верховный Правитель Внутренней Сферы Мелисса Дэвион-Штайнер. Бомба взорвалась во время банкета, на котором она присутствовала.

— О, Боже мой! — У Фелана даже отвисла челюсть. — Кто это сделал? Ульрик покачал головой.

— Я не знаю, так же как и советник Ком-Стара, который сообщил мне эту информацию. Еще он сказал, что твой отец представлял Мелиссу Штайнер собравшимся, и они сидели рядом.

Участливый тон Ульрика подчеркнул трагизм новостей. Фелан пытался отстраниться от услышанного и сконцентрировать внимание на том, что, поскольку воины клана никогда не знали своих настоящих родителей, Ульрик не мог понять, насколько сильно потрясло Фелана услышанное. Ульрик не мог выразить словами чувства, которых сам никогда не испытывал.

— О, Боже... — Фелан рухнул в кресло. — Моя мать... Она мертва? Этого не может быть. Нет, не может быть. Я видел ее только месяц назад. — Он посмотрел на Ульрика, и горький смех вырвался у него из горла. — Когда мой отец вышел в отставку, они вдвоем поехали на Таркад, чтобы хоть немного отдохнуть от проблем, сотрясавших страну. Моя мать столько раз обманывала смерть на поле боя... Как она могла встретиться с ней на банкете?

ИльХан медленно покачал головой.

— Я не могу даже примерно понять, что ты сейчас чувствуешь, Фелан, хотя очень хотел бы.

— Простите меня, ильХан, но вы вряд ли захотите почувствовать это.

— Ты ошибаешься, и мое желание вызвано не тем, чтобы узнать, как отразятся твои чувства на способности работать под моим командованием. Ты мой друг, и я вижу, что смерть матери ранит тебя... глубоко. — Ульрик посмотрел на свои руки. — Но это еще не все плохие новости.

Фелан вздрогнул и глубоко вздохнул.

— Беда никогда не приходит одна.

— Примерно в то же время, когда взорвалась бомба, тридцать первая Солама Волков совершила военную высадку на Дейе. Они высадились на то место, где находились остатки Зуавов Циммера и самообороны Дейи. Волки напали на них, и это позволило бандитам скрыться. Из-за того, что Конал использовал свое крыло аэрокосмических истребителей, чтобы одержать, верх над Зуавами, у него не осталось сил, которые помешали бы бандитам покинуть планету.

— Конал напал на подразделение, которому должен был помочь? — Фелан выпрямился в кресле. — И какого дьявола он это сделал?

Ульрик медленно выдохнул.

— Конал утверждает, что просил командира наемных войск убраться с позиции, которую Волки думали занять сами. Командир отказался и принял приглашение Конала к сражению.

Ноздри молодого человека расширились от гнева. У него не было никаких сомнений в том, что действия Конала, такие же заискивающие, как и лживые, были именно тем поступком, который любой член клана счел бы соответствующим сложившейся ситуации. Он был уверен, что Конал приземлился на головы Зуавов по двум основным причинам. Во-первых, они были наемниками, а члены кланов в целом относятся к таким войскам хуже, чем к бандитам, которых, как подразумевалось, Конал разгромит.

Во-вторых, Зуавы связаны с Гончими, а это значит, что они связаны с ним, с Феланом.

— Вы знаете, почему Конал сделал это, воут?

— Я думаю, что в этом нет никаких сомнений. — Сказав это, Ульрик кивнул: — Конечно, ты понимаешь, что я должен сделать в ответ.

— Я подготовлю свой командирский тринарий к старту за неделю. Мы сможем быстро разобраться с бандитами. После похорон моей мамы я встречусь с Серебряным Кешиком в пространстве Федеративного Содружества.

— Нет.

— Нет?

Ульрик встал, пригладил шевелюру и начал расхаживать по комнате.

— Я не могу послать Серебряный Кешик, так же как и любую другую часть твоей дивизии. Советуя послать их, ты забываешь одну очень важную деталь. Но на самом деле это не твоя ошибка.

— Что это за деталь?

— Во Внутренней Сфере, возможно, даже вероятно, что элитное подразделение будет послано на борьбу с бандитами. — Голубые глаза Ульрика остановились на Фелане. — Как я сейчас припоминаю, мы захватили тебя в плен как раз в то время, когда ты выполнял такое задание, а Гончие охотились за бандитами.

Фелан кивнул.

— Так оно и было.

— Внутри кланов тем не менее охота за бандитами — это не дело для настоящих воинов. Этим могут заниматься подразделения из старых или обесчестивших себя воинов, которые хотят достойной смерти.

— Или еще из каких-нибудь чересчур амбициозных дураков, совершивших большие ошибки.

— Совершенно верно, но думать о Конале как о дураке — это значит опускаться до его уровня. Он очень хитер и, вне всяких сомнений, обрушился на Зуавов из-за их связи с подразделением твоей семьи. — Ульрик скрестил руки на груди. — Кроме того, Конал знает, что его поступок вынудит и меня, и Федеративное Содружество к ответным действиям.

— Федеративное Содружество больше не сможет рассчитывать на нас как на силы, способные поймать бандитов. Они сами пошлют кого-нибудь против них. — Фелан посмотрел на кресло, в котором сидел Ульрик. — Риан Штайнер уже потребовал, чтобы эта честь была оказана подразделениям Скал или Тамара. Виктор захочет послать против бандитов десятую бригаду Лирян. Вероятнее всего, что Верховный Правитель согласилась бы поручить это дело какому-то из подразделений, выбранных Рианом, а сама молилась бы, чтобы Конал не допустил политического взлета Риана. Теперь, когда Мелисса мертва, правит Виктор. Он не пошлет десятую бригаду Лирян, но вместе с тем не разрешит и Риану участвовать воперации.

Ульрик едва заметно улыбнулся.

— Я получил сегодня сообщение от Виктора. Он говорит, что не приказал сразу же уничтожить тридцать первую Соламу Клана Волка, так как рассчитывает получить от меня объяснение по поводу их действий. Еще он сообщает, что теперь Солама будет подчиняться выбранному им подразделению, которому будет поручена охота на бандитов.

— В этом весь Виктор. — Фелан нахмурился. — Конал никогда не согласится с этим. Он никогда не подчинится приказу, отданному кем-нибудь из Внутренней Сферы.

— И вот именно поэтому ты и будешь послан в качестве связного офицера между тридцать первой Соламой Клана Волка и подразделением Внутренней Сферы. — ИльХан остановился позади кресла и наклонился над его спинкой. — Для уничтожения бандитов Виктор выбрал Гончих.

Удивление Фелана превратилось в чувство страха.

— Конал не станет слушать меня, ему не понравятся приказы, исходящие от подразделения наемников. Особенно ему не понравятся приказы, исходящие именно от этого подразделения наемников. — Фелан подумал несколько мгновений, и его испуг перешел в чувство удовлетворения. — Но Конал должен будет подчиниться мне, потому что я Хан. И он должен будет беспрекословно выполнять мои приказы, в противном случае он рискует оказаться в затруднительном положении, когда подразделение наемников сделает то, что не сможет его Солама. В конце концов, может быть, это не так и плохо.

— Конал уже стремится уйти от ответа.

— Как это?

Ульрик снова выпрямился.

— Он высказывает предположение, что бандиты — это не сбежавшие из кланов воины, как мы до сих пор предполагали, а группа наемников, тайно финансируемая Рианом Штайнером. Конал считает, что набеги бандитов совершаются специально, чтобы заставить людей, живущих в пограничных районах, думать, что они находятся в опасности и что Дэвионы не хотят защитить их. Кроме того, он утверждает, что наша помощь в уничтожении бандитов угрожает миру и даже может создать впечатление, что я был обманут и помогаю Внутренней Сфере в стабилизации их обстановки, в результате чего они смогут лучше противостоять нам, когда перемирие закончится.

— И тогда я тот человек, который обманул вас, воут? Если Конал поймает бандитов вместе со мной в качестве связного офицера, то преуспеет, несмотря на мои попытки помешать ему, а если он не справится с Красным Корсаром, то вину за это можно будет свалить на меня? — Фелан сжал руки вместе. — Это несчастье для Конала, что у кланов нет касты политиков.

— Наверняка. — Ульрик подошел к столу, стоящему рядом со стеной, и взял видеодиск в защитном конверте. — Здесь находятся приказы для тебя, которые ты должен исполнить немедленно. Ты соединишься с силами Гончих в пространстве Федеративного Содружества.

Фелан встал.

— Мне проще встретиться с ними на похоронах моей матери?

— Пока что похорон не будет, как я понял. — Ульрик зажал видеодиск между пальцами. — Твой отец решил, чтобы ее тело доставили в Арк-Ройял и сохранили до тех пор, пока на церемонии прощания не смогут присутствовать все Гончие Келла. Насколько мне известно, сейчас Гончие вылетают с Арк-Ройяла.

— Вначале работа, траур потом. — Молодой Хан взял диск. — Я хочу воспользоваться шаттлом «Совиное Гнездо», так как не хочу лишать подразделение больших кораблей.

— Я согласен.

— И «Гнездо» возьмет на борт по тринарию элементалов, аэрокосмических истребителей и боевых роботов. Ему не следует путешествовать пустым.

— Правильно. — Ульрик полузакрыл глаза. — Но все войска, которые ты возьмешь с собой, почувствуют себя оскорбленными, так как им надо будет иметь дело с бандитами.

Фелан возразил:

— Едва ли. Я Хан и выполняю почетное задание, воут?

— Ут, но даже я не передвигаюсь в сопровождении трех тринариев. — Ульрик поднял голову. — Ты можешь взять с собой по отделению элементалов и истребителей, а также звено боевых роботов.

— Если Хан Клана Волка отправится в путь с таким небольшим количеством воинов, то Клан Кречета никогда не позволит нам пересечь их пространство. Надо иметь как минимум по два звена от каждого рода войск. Вместе это будет шесть звеньев, то есть количество, которое мне положено иметь как Хану.

— Но ты молодой Хан, не забывай об этом. Возможно, если с тобой будет звено боевых роботов и звено элементалов, сопровождающее отряд истребителей, то этого будет достаточно для Клана Кречета.

— Едва ли, если снаружи меня будут сопровождать только два истребителя. Пусть меня сопровождает полное звено истребителей.

— Да будет так.

Ульрик хотел на этом закончить разговор, но Фелан поднял руку:

— Если это почетная служба и специальное подразделение предназначено для осуществления связи между кланом и Внутренней Сферой, вероятно, мне следует иметь с собой людей, которые будут соответствующим образом вести себя с людьми Внутренней Сферы и которые уже имели некоторый опыт общения с ними. Капитанам Эвенте Фетларал и Ранне следует вылететь вместе со мной. Эвента может взять на себя командование звеном элементалов. Еще я хотел бы, чтобы звеном истребителей командовал капитан Карев.

— Карев не имеет родового имени. Командовать истребителями должен кто-то из вернорожденных.

— Или тот, кому гарантировано участие в следующем Испытании на получение родового имени из линии Нигрена. — Фелан внимательно наблюдал за ильХаном во время, пока говорил о своей просьбе. — ИльХан может оказать некоторое влияние в этом вопросе.

Ульрик медленно кивнул.

— Он может. Есть у тебя еще какие-нибудь пожелания?

— Есть. — Фелан сложил руки за спиной. — Я хочу, чтобы Рагнар сопровождал меня. Мы почти приняли его в касту воинов за действия на Арк-Ройяле. Я хотел бы, чтобы он получил боевого робота на время моей почетной миссии, несмотря на то что еще не прошел испытания. Кроме того, мне нужен Латос в моем звене.

— Это четверо. Хочешь ли ты, чтобы Влад стал пятым?

Хорошо сделано, Ульрик. Фелан внешне никак не отреагировал на предложение ильХана, означавшее, что его архисоперник окажется у него в подчинении.

— Думаю, что нет, ильХан. Дивизия «Дельта» потеряла очень многое, когда Старейшина Конал был послан в тридцать первую Соламу Клана Волка. Капитану Владу и так есть чем заняться, поднимая доставшийся ему тринарий до того уровня, какой у него был на Токкайдо. Я надеюсь, что ильХан предложит кого-нибудь еще.

— Ты возьмешь Алиту из четвертой бригады Клана Волка. Она из рода Винсона, и ей будет полезно узнать побольше о Внутренней Сфере.

Это предложение показалось Фелану очень интересным. Об Алите он не знал почти ничего, кроме того, что она была ранена на Токкайдо. Выбор Ульрика показывал, что в будущем он намеревался поручить ей более значительный пост. Кроме того, он рассчитывает, что очень скоро она получит себе родовое имя. Фелан вспомнил, что она не участвовала в соревновании за имя Винсона сразу после Токкайдо, так как ее раны еще не зажили.

— Спасибо, ильХан. Великолепный совет.

— Хорошо. Я даю тебе то, что ты просишь, но только потому, что тоже хочу попросить тебя кое о чем взамен. — Лицо Ульрика стало суровым. — Сказанное звучит как требование, но на самом деле это единственное, почему я посылаю тебя, а не Наташу.

— Я слушаю тебя, ильХан.

— Эти бандиты угрожают перемирию. Они заставляют народы Внутренней Сферы чувствовать себя уязвимыми и дают возможность Клану Кречета указывать на слабость Внутренней Сферы. Тот факт, что эти разбойники наносят ей такой значительный ущерб, вдохнул новую жизнь в попытки Крестоносцев нарушить перемирие и продолжить поход на Терру.

— Но нападать и убегать гораздо легче, чем воевать по всем фронтам.

— Я согласен с тобой, и именно этот аргумент я использовал, чтобы охладить их воинственный пыл. — ИльХан опустил руки на плечи Фелана. — Сохранение перемирия — твоя первостепенная задача. Делай все, что для этого потребуется. Если даже придется выгнать бандитов на родину кланов, в Страну Мечты — да будет так!

Фелан кивнул.

— А если для этого потребуется остановить Конала от совершения другой ошибки?

— Делай все, что потребуется.

XXIII

Станция подзарядки, «Тубан»

Федеративное Содружество

26 июня 3055 г.

Когда Карл Эш покинул шаттл «Коламбус» на станции подзарядки «Тубан», ему пришлось ждать катера, который доставил его вниз, на планету Тубан. Эш сразу же направился в Первый орбитальный торговый банк, где его провели в подвал с ящичками для индивидуального хранения после того, как система идентифицировала клиента, произведя сканирование роговицы.

Из полученного ящичка он извлек новые документы, удостоверяющие его личность, и магнитную карточку. Затем положил туда свои старые документы и закрыл ящик. Отдав его служащему, он вышел из банка.

Убийца знал, что с объединенного банковского счета оплачивалась стоимость аренды маленького номера из нескольких комнат в отеле «Корона». Номер предназначался для ответственных лиц, оказавшихся в этой системе, но за последний год им воспользовались только однажды. В тот раз случилось так, что, когда Карлос Негрон впервые оказался на станции, Карл Эш в последний раз покинул ее.

Повторяя в обратном порядке процесс, уже использовавшийся им восемь месяцев назад, убийца, не разговаривая со служащими у стойки регистрации, прошел в свой номер. Воспользовавшись магнитной карточкой, он открыл дверь, вошел внутрь и закрыл ее за собой. Все выглядело точно так же, как он оставил, уезжая отсюда, и легкий налет пыли покрывал все предметы, находящиеся в комнате, но убийца еще раз внимательно осмотрелся и не прикоснулся ни к чему до тех пор, пока не убедился, что в его отсутствие в номер никто не заходил.

Удовлетворенный, он быстро сбросил одежду и прошел в ванную комнату. Из набора косметики мужчина взял бутылочку, на которой значилось, что в ней находятся пилюли от аллергии, и проглотил две капсулы. Вернувшись в гостиную комнату, он установил будильник в изголовье кровати, чтобы тот зазвонил через час, лег и уснул. Услышав звонок, убийца встал, прошел в ванную комнату и встал под кварцевую лампу.

Капсулы, которые он принял, содержали вещество, стимулировавшее его кожу вырабатывать меланин, а кварцевая лампа быстро покрыла лицо и тело загаром. Его сероватая кожа приобрела здоровый оливковый оттенок. Используя краску для волос, он покрасил волосы в темный цвет. Закончив с этим, убийца вернулся в комнату, надев брюки и рабочую рубашку морского торговца, которые носил Негрон.

Ему потребовалось меньше четырех часов, чтобы полностью завершить превращение из Карла Эша в Карлоса Негрона.

Карлос Негрон направлялся в зал союза морских торговцев, расположенный рядом с доками у основания станции, на плече он нес дорожную сумку, оставленную им в отеле восемь месяцев назад. Негрон смешался с толпой рабочих, очень похожих на него и только недавно высадившихся из шаттла, затем вошел в здание и предъявил свою карточку. Человек, стоящий в дверях, записал его и впустил внутрь.

Убийца знал, что запись данных с его рабочей карточки нужна затем, чтобы автоматически поставить его в очередь лиц, ожидающих появления какой-нибудь работы вне станции. Так как данные из прошлой жизни Карлоса говорили о том, что он знаком не только с зарядными устройствами, но и с легкими боевыми роботами, то ему будет предложена работа с использованием подобных механизмов. В его биографии также говорилось, что он проделал большую работу на границе Марика, значит, скорее всего его направят дальше от Таркада, и при известных обстоятельствах это может привести его прямо к цели.

Он оставил свою сумку и пошел в бар. Там, несмотря на запрещающие знаки, оказалось сильно накурено и сумрачно. Посетителей было очень мало, и каждый сидел сам по себе, что по двум причинам устраивало убийцу. Во-первых, уменьшались шансы столкнуться с кем-нибудь, кто помнил его со времени прошлого посещения станции. Во-вторых, — и это было гораздо важнее — относительная пустота заведения означала, что корабли набирают экипажи быстро, и, следовательно, у него есть хорошие шансы быстро покинуть Тубан и оказаться на пути к другим мирам.

Он подошел к стойке и заказал пиво. Бармен подал бокал, в котором было больше пены, чем жидкости, половину из которой он пролил на стойку. Карлос нахмурился и стукнул кулаком по стойке бара.

— Что это такое?

Бармен посмотрел на бокал, затем перевел взгляд на стойку, покачал головой и убрал бокал.

— Извини, приятель. Просто только что показывали видеозапись с похоронами Мелиссы Штайнер. Я не смог посмотреть, когда была прямая трансляция. Вот, пожалуйста, полный бокал за счет заведения. Выпей его в память о Верховном Правителе.

Карлос с уважением поднял бокал.

— За Мелиссу Штайнер и чтобы для нее нашлось место за Божьим столом.

Несколько других людей присоединились к его тосту. Человек, стоявший у другого конца стойки, сразу же произнес еще один тост:

— И пусть Господь покарает того жалкого ублюдка, который называет себя ее сыном!

Эта фраза вызвала гораздо большее одобрение, чем тост, произнесенный убийцей, тем самым смутив его.

— Что такое сделал Виктор? Бармен почти прорычал:

— Дело не в том, что он сделал, а в том, что он не сделал. Ты помнишь, когда умер его отец? Старик лежал в столице тридцать один день, месяц и один день! А что получает его мать? Два дня! Даже у Иисуса было три!

— Можете быть уверены, что Виктор не дал ей столько, потому что боялся, что она восстанет из мертвых! — усмехнулся мужчина, стоящий возле противоположного конца стойки.

Бармен наклонился вперед.

— Мы слышали, что он послал Катерине сообщение, в котором говорилось: «Похорони суку». Он отдал ей приказ, да. Он сам летел так быстро, как только мог, от границы с Драконами — знающие люди мне сказали, что это займет неделю, если считать от сегодня, — но не мог приказать подождать с похоронами до его прибытия. Уверяю тебя, что другие дети прилетели с Нового Авалона — с расстояния в два раза большего, чем надо было преодолеть Виктору. И они успели вовремя. Ты можешь себе это представить? Принц Виктор даже не захотел присутствовать на похоронах своей матери.

На голографическом экране, установленном в углу бара, Карлос увидел, что камера показывала высокую, стройную женщину, одетую с ног до головы в черное. По левую руку от нее стоял высокий мужчина со светлыми волосами, которого убийца знал как Риана Штайнера.

— Это дочь Верховного Правителя?

— Воплощает образ своей бабки. Она и названа была в ее честь. Виктор назначил ее руководить похоронами. Это ее братья Петр и Артур, а вот эта девочка — самая младшая дочь Мелиссы — Ивонна. — Бармен качал головой, вытирая со стойки кольца от пролитой жидкости. — Катерина защищает Виктора, указывая на то, что теперь у него есть государство, которым нужно управлять. Большинство людей жалеют ее, поэтому принимают все на веру, но мы-то знаем правду.

Карлос кивнул и отпил немного пива.

— С тех пор как Мелисса вышла замуж за Хэнса, не произошло ничего хорошего.

Мужчина с противоположного угла стойки подошел и плюхнулся на сиденье рядом с Карлосом.

— Ты все понимаешь, брат. А ты знаешь, почему Катерина отдала Мелиссу за Хэнса, а? Карлос покачал головой.

— Почему?

— Хэнс сказал ей, что если она не согласится, то он вступит в альянс с Драконами. Тогда он женится на Констанции Курита. И заставит свою двоюродную сестру Марию развестись с Мишелем Хасек-Дэвионом и выдаст ее замуж за Теодора. Если бы он тогда это сделал, то сейчас мы все пили бы рисовое вино и разговаривали на драконьем!

Убийца, хорошо знавший японский, решил, что сейчас не время афишировать свои языковые способности.

— Я не знал этого.

Мужчина выразительно закивал.

— Да, это часть плана Дэвиона. Ты можешь заметить, что Виктор тоже придерживается его, особенно тем, как заботится об Оми Курита, А почему, как ты думаешь, десятая бригада Лирян расположена на границе с Драконами?

— Теперь, после твоего рассказа, мне все стало ясно.

— Чертовски здорово сказано. — Глаза мужчины сузились. — Я даже могу тебе сказать, кто это сделал, кто подложил бомбу и почему.

Убийца заставил Карлоса наклониться поближе.

— Почему?

Мужчина оглядел комнату, затем тихим голосом произнес:

— Это сделал Виктор. Будучи так близко связан с Оми, он получил от нее несколько наемных убийц, некогами, для этой работы. Единственное — они промахнулись мимо настоящей цели. Бомба предназначалась не Мелиссе.

— Нет?

— Нет. Наверняка она предназначалась Риану Штайнеру. Виктор поклялся своему отцу, что убьет Риана. Видишь ли, предполагалось, что Риан будет там. Он должен был представить Верховного Правителя на том вечере, а вовсе не Морган Келл. Это точно, что бомба предназначалась ему.

Убийца хотел соблюдать осторожность, но знал, что Карлоса это должно было обязательно заинтересовать.

— Но разве взрыв не был очень мощным? Разве не все, присутствующие на вечере, погибли? Мужчина пожал плечами.

— Ты знаешь, у Куриты знак, обозначающий «достаточно», переводится и как «добить». Кроме того, не все погибли. Морган Келл выжил, хотя на это никто и не надеялся. Вот тебе пример семьи патриотов — они ожидают похорон его жены до тех пор, пока Гончие Келла не поймают бандитов.

— Патриотов? — Карлос показал бармену, чтобы он принес еще два пива. — Я имею в виду, то есть я знаю, что сделали Гончие Келла, и все такое, и я уважаю их за это, но разве не сын Моргана теперь Хан в Клане Волка?

— А это правда, приятель. — Мужчина, сидящий сбоку от Карлоса, глотком выпил треть бокала. — Но ты должен понимать кое-что. Сын двоюродной сестры моей жены был на Нейджелринге в то же время, что и милый принц Виктор и этот Фелан. Так вот, мой родственник сказал мне, что Фелан не хотел иметь никаких дел со своим высокородным и могущественным кузеном. Одно это делает его хорошим парнем в моих глазах, даже если кланы и обработали его мозги. И еще, посмотри: Фелан специально прилетел, когда его отец уходил в отставку, разве не так? И можно поспорить, что он был бы уже здесь, если бы умер его отец. И он будет здесь, когда состоятся похороны его матери.

Карлос кивнул, и в это время еще один человек вошел в бар. Он держал доску с записями, упиравшуюся ему в живот.

— Андерсон, Капетти, Чунг, Негрон, Ваттерман — «Оскорбленная женщина» отбывает через шесть часов. Назначение — Ламон, остановки будут сделаны в Чукчи, Циотате и Транте. Оплата обычная плюс бесплатный провоз двадцати пяти килограммов груза.

Карлос допил пиво и хлопнул своего собеседника по плечу.

— Спасибо за то, что рассказал мне все это, братишка. Мне всегда нравится поговорить с человеком неглупым и знающим, как на самом деле устроена Вселенная.

XXIV

Станция подзарядки «Надир»

Таркад Федеративное Содружество

27 июня 3055 г.

Виктор Штайнер-Дэвион стучал в такт словам кулаком по переборке своей каюты на «Барбароссе».

— Что вы имеете в виду, говоря, что до посадки на планету пройдет пять дней? — Он пронзил служащего станции негодующим взглядом. — В таком случае, почему нам разрешили прибыть сюда, если, чтобы добраться до планеты, необходимо пять дней?

— Ваше Высочество, попытайтесь понять. Даже если вы будете передвигаться с ускорением в три грава, то сэкономите только один день. — Человек сложил руки вместе. — Полтора грава — это гораздо более безопасная скорость.

— Плевать я хотел на безопасность, черт вас побери! — Виктор указал на иллюминатор. Планета сияла, подобно драгоценному камню, висящему под ними. — Это мой дом. Моя мама умерла там и была похоронена там. Я хочу быть там.

— Ваше Высочество, существуют правительственные процедуры...

— Мне нет дела до процедур! — Кулак Виктора снова врезался в переборку. — Черт побери, я и есть правительство! Перезарядите этот шаттл, и мы сделаем гиперпрыжок, чтобы быть ближе.

— Я не могу.

— А я говорю — можете! — У Виктора возникло желание наброситься на этого человека, но тот отступил. Виктор мысленно увидел Фелана, усмехающегося над ним и покачивающего головой. Прежде чем он смог выбросить эту мысль из головы, в каюту вернулся Гален, сопровождаемый пожилым человеком с жестким взглядом и лицом, словно вырубленным из куска льда.

Вошедший человек похлопал по плечу служащего станции.

— Ты можешь идти.

Виктор едва не обрушился на пришедшего, но увидел, как Гален слегка покачал головой. Принц отошел назад, пока служащий выходил, а человек с ледяным лицом закрывал люк. Затем мужчина неторопливо убедился, что люк надежно закрыт, а потом посмотрел на коробочку, прикрепленную на запястье. Он нажал две кнопки, потом отпустил их, нажал еще раз и поднял взгляд.

— Я из службы безопасности.

Виктор оперся спиной о переборку.

— Я очень хочу видеть вас, так как в последнее время мне попадалось очень мало разумных людей.

Мужчина проигнорировал замечание Виктора.

— Вы находитесь здесь и двигаетесь со скоростью полтора грава из соображений безопасности.

— Я приказал заправить этот корабль и совершить гиперпрыжок как можно ближе к Таркаду для того, чтобы к вечеру оказаться на планете.

Мужчина покачал головой.

— Вы не можете...

Виктор отмахнулся от его возражения.

— Я могу. Меня не волнуют покушения на мою жизнь.

— Так же, как не волновали и вашу маму.

— Это нечестно! — Руки Виктора сжались в кулаки. — Ты, сукин сын, кем себя считаешь?

— Я знаю, кто я. — Глаза мужчины сияли холодным голубым огнем. — Я человек, назначенный для того, чтобы быть уверенным в том, что ни ваши причуды, ни злоумышленники не смогут сделать с вами то, что им удалось сделать с Верховным Правителем. Я часть службы, пытающейся отыскать ее убийцу. Сейчас, вместе с командующим Коксом здесь и, может быть, с вашими братьями и сестрами там, я единственный человек в этой системе, кто заботится о том, чтобы вы вообще добрались до Таркада.

Прямота и спокойствие этого человека погасили раздражение Виктора, которое возникло в связи с недавним замечанием охранника. Принц подавил желание спорить с ним и подошел к своему столу. Он сел и жестом указал Галену и охраннику на кресла.

— Хорошо. Вы занимаетесь своей работой. А включает ли она необходимость информировать меня о ней? Мужчина остался стоять.

— В большинстве своем — по принципу «знать-только-то-что-необходимо».

— Мне необходимо знать все.

— Ему не нужно, — сказал охранник, взглядом указывая на Галена. Тот улыбнулся.

— Тонкий ход, агент Кураитис, — заметил он и начал вставать из кресла, но Виктор покачал головой.

— Гален может остаться. Какой бы уровень доступа ему ни потребовался — он у него есть. Если я не должен доверять ему, то, значит, не могу доверять никому.

Кураитис посмотрел на Галена, потом перевел взгляд на Виктора.

— Убийца использовал очень хитроумный план, чтобы справиться с охраной Верховного Правителя Мелиссы. Он понял, как и мы, к сожалению, поняли позже, что единственная слабость, которая у нее была, — это цветы mycosia. Чтобы убить Верховного Правителя, он воспользовался горшками, в которых были цветы.

Пока мужчина говорил, Виктор почувствовал раздражение, но оно не было направлено ни на кого конкретно. Во многом это было продиктовано тем, что мужчина докладывал, стоя по стойке «смирно». Вначале это вызвало у Виктора чувство неловкости, но затем он постарался перенести раздражение на тех, кто хотел причинить ему зло.

— Мы всегда изменяли расписание встреч вашей матери для того, чтобы убийца не смог воспользоваться бомбой с часовым механизмом, — продолжил свои объяснения агент безопасности. — Тот, кто убил ее, знал об этом, как знал и о том, что мы используем радиочастотные сканеры для поиска радиоизлучения, исходящего от микросхем, чтобы найти радиоуправляемые мины. Если микросхемы экранированы так, что они не излучают радиочастоты наружу, то они не могут и принять командный сигнал, посланный по радио. Таймеры можно скрыть от наших сканеров, но часовые бомбы ненадежны по причине, о которой я вам уже говорил.

Из-за того, что вы изменяли расписание моей мамы. Виктор кивнул, когда понял, что Кураитис не будет ничего объяснять дважды, и стал слушать его с еще большим вниманием.

— Как же тогда сработала эта бомба?

— Пластиковая взрывчатка SХ-497, сделанная на Гесперусе-2, из партии, потерянной при транспортировке, была выполнена в форме цветочных горшков, для придания прочности ее обожгли и покрыли акриловым отвердителем, чтобы электронные «носы» не смогли обнаружить ее. Схемы из четырех сотовых визифонов установлены внутри горшков, и они подожгли магниево-термитные запалы, когда поступил звонок на номер, на который они все были запрограммированы.

Принц оперся о спинку.

— Но сотовые визифоны должны испускать сильное радиоизлучение, правильно?

— Горшки были покрыты полупроницаемой резиной, которая пропускает воду. Сотовые визифоны включались таймером, а тот в свою очередь питался от водяной батарейки. Когда достаточное количество воды проникло сквозь, резину, то сработали водяные батарейки, включив таймеры. В заданное время таймеры включили визифоны. Все это случилось уже после последней проверки зала на наличие радиоизлучений.

— Почему это не было сделано позже? Кураитис уставился на Виктора.

— Электронные часы, сотовые визифоны, стимуляторы работы сердца, протезы конечностей с кибернетическим управлением и некоторые из платьев, сшитых по последней моде и надетые в этот вечер, сделали невозможным поиск радиоисточников. Сканирование, сделанное позже, уже не могло дать никаких результатов. Мы полагаем, что устройства включились спустя полчаса после того, как были открыты двери и люди начали заполнять зал. Убийца наблюдал за происходящим по общественному видеоканалу и позвонил тогда, когда ваша мама начала свою речь. Некоторое время спустя устройства взорвались.

У Виктора помрачнело лицо.

— У вас есть голографическая видеозапись убийства?

— С разных сторон. Именно просмотр кассет и позволил нам определить, что взорвались цветочные горшки, а не стойка, поддерживающая их.

— Я хочу посмотреть записи.

— Виктор! — Гален наполовину поднялся из кресла. — Подумай, о чем ты просишь!

— Гален, там может быть что-нибудь, что я...

— Нет, Виктор, нет! — Гален почти встал из кресла. — На этих кассетах нет ничего, что бы уже не проверили Кураитис и другие специалисты из службы безопасности. То, что ты видел, как умер твой отец, еще не значит, что ты должен смотреть, как умирает твоя мать.

— Но вдруг там есть что-то еще, и я смогу заметить это.

— Это безумие, Виктор. Тебе не следует мучить себя,

— У меня будут готовы кассеты для вас, когда мы достигнем Таркада, — сказал Кураитис. Гален повернулся к нему.

— Вы не можете...

— У вас есть какая-то причина, чтобы не показывать их принцу, командующий?

Виктор заметил, как напрягся Гален, и на долю секунды задумался о том, что же хотелось скрыть Галену. Почему Кураитис подозревает Галена? Почему он хотел удалить его из комнаты? Есть ли у Кураитиса какие-нибудь доказательства, связывающие Галена с убийством моей мамы?

Адъютант Виктора выпрямился и покачал головой.

— Вы очень изобретательны, агент Кураитис. Вы видите во мне фактор риска и хотите избавиться от меня. Я мог бы поаплодировать вам, но сейчас — не тот случай. Принц — мой друг так же, как и мой господин, и это позволяет мне думать, что, вероятно, — только вероятно — для него будет лучше помнить свою мать такой, какой она всегда была для него, а не после того, как бомба разорвала ее на куски.

Гален повернулся к Виктору.

— Я знаю тебя, Виктор. Я знаю, ты думаешь, что ничто не будет происходить, пока ты не отдашь приказ. Это хорошо для военных подразделений, но не для государства. Ответственность, лежащая на тебе, отныне стала еще больше, и тебя некому будет заменить, если ты погрязнешь в расследовании обстоятельств смерти твоей матери.

Виктор поднял глаза на своего друга и услышал в его словах предупреждение.

— Ты прав, Гален. Но я знаю, что у меня нет выбора. Я тот, кто я есть, и не могу оставить ее смерть неотомщенной.

— Месть наступит тогда, когда люди Кураитиса закончат свои расследования, Виктор.

Виктор кивнул и перевел свой взгляд на агента.

— Вы идентифицировали личность убийцы?

— Мы знаем, кем он был на Таркаде. Мы знаем, кем он работал и что делал последние шесть месяцев своей жизни. Записи в его досье, относящиеся к этому периоду, выглядят исчерпывающими, но все они фальшивые. Мы имеем дело с профессионалом, который в течение долгого времени работал над этим заданием, и он занимался бы им еще дольше, если бы того потребовала ситуация. — Адамово яблоко Кураитиса ходило вверх и вниз. — Мы до сих пор не поймали его, но сейчас достоверно знаем только, что это был мужчина.

Глаза Виктора сузились.

— Как убийство было преподнесено общественности?

— Сумасшедший, недовольный убийца, бросивший бомбу. В передачах показали его мать, которая живет в доме престарелых. Она ничего не знает и находится в маразме. Государство платило за ее содержание, но заведение было хуже, чем то, на которое можно рассчитывать за такие деньги. Это и было использовано для объяснения причины недовольства убийцы. Мы считаем, что он уже покинул Таркад, но в народе думают, что он покончил жизнь самоубийством.

— Если вы считаете, что он сбежал, то к чему тогда эти ограничения моего передвижения? — Виктор увидел, как голова Кураитиса медленно повернулась. — Я предполагал, что ограничение скорости моего корабля — общее правило, чтобы помочь вам найти убийцу, проверяя всех отбывающих пассажиров.

Агент безопасности покачал головой.

— Народ очень недоволен вами. Тело вашей матери находилось в столице два дня, а вашего отца — тридцать один день.

— Но бомба... — Виктор покачал головой. — Ее нельзя было показать людям, как в случае с моим отцом.

— Вас не было на похоронах.

— Не из-за того, что я не хотел. — Принц посмотрел на Галена. — Мы вылетели сразу же и мобилизовали каждый Т-корабль, двигающийся в этом направлении, а также несколько кораблей, которые двигались совсем в другую сторону. Я оказался здесь так быстро, как только мог.

Кураитис не подал никакого знака, что слышал Виктора.

— Говорят, что ваша сестра нарочно сократила прощание с Верховным Правителем и, следуя вашим приказам, очень быстро завершила всю церемонию.

— Я сказал ей, чтобы она сама приняла оптимальное решение, в зависимости от обстоятельств.

— То, что вы сказали ей, — это «похорони ведьму».

— Никогда!

— Петр, Артур и Ивонна успели прилететь на похороны с Нового Авалона. Для этого им пришлось преодолеть расстояние в пятьсот сорок световых лет, и они сделали это быстрее, чем вы преодолели двести десять световых лет из порта Мосби.

— Катерина предполагала, что будет лучше, если они будут там, — огрызнулся Виктор.

— Некоторые люди думают даже, что это вы подстроили смерть своей матери, потому что она не хотела отказаться от престола в вашу пользу. Говорят, она отказывалась передать вам бразды правления из-за того, что вы тайно женились на Оми Курита, когда были на Недостижимой.

Агент безопасности взглянул на Галена.

— Вы должны помнить об этом, как и о том, что сплетни говорят о вас как о любимом мужчине принца.

— Это оскорбление!

— Может быть, джентльмены, но я передал вам именно то, что говорят в тавернах и барах, прачечных и магазинах, на общественных мероприятиях и по видеотелефонам. — Лицо Кураитиса оставалось непроницаемым. — Но это еще не все. Знаете ли вы о том, Ваше Высочество, что вы еще пытались убить и Кая Алларда-Ляо, когда были на планете Алин, за то, что он возражал против вашего романа с Оми? Как факт принимается и то, что вы могли захватить его с собой, когда оставили планету Алин, но отказались подождать его. Люди клянутся, что слышали, как он просил вас по радио о помощи, но вы приказали кораблям стартовать.

Виктор обрушил оба кулака на стол.

— Нет! Это абсурдно! — Он открыл рот и попытался найти слова, чтобы выразить всю степень своего неверия и раздражения, но не мог. Все извращено! Ложь подменила правду. — Как, кто, почему?

Кураитис пожал плечами, и в первый раз за все время разговора его плечи немного расслабились.

— Я не знаю, да это и не мое дело. У вас есть враги, и у вас есть союзники. Кай Аллард регулярно посвящает вам победы на Солярисе. Ваша старшая сестра — ваш лучший защитник. Петр — очень серьезный человек, но не обладает характером для того, чтобы помочь в вашем деле. Первая вещь, о которой Морган Келл захотел узнать, когда его вывезли из операционной, — это вопрос о том, не было ли совершено нападение и на вас. Когда приказы Гончим Келла были отданы за вашей подписью, он отложил похороны своей жены ради того, чтобы уничтожить бандитов. Вы не одиноки, но вы открыты для противника, решившего нанести удар, и это уже моя работа — сделать так, чтобы с вами невозможно было поступить так, как поступили с вашей матерью.

Виктор с трудом сглотнул и посмотрел на фотографию своей семьи, стоящую сбоку на его столе. Моя мать и отец умерли. Я одинок. Может быть, уже слишком поздно для того, чтобы что-то менять? Он поднял взгляд, и глаза его сузились.

— Агент Кураитис, вы дважды упомянули мою сестру, но ни разу не назвали ее по имени.

Курантис посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Как ее зовут?

Лицо агента безопасности не изменилось.

— Катерина.

— Хорошо. — Виктор кивнул. — Мне нравится, что вы будете работать на меня. И я хочу просмотреть видеозаписи.

— Я возьму их для вас, но сразу же хочу кое о чем предупредить, чтобы в дальнейшем между нами не возникало недопонимания.

— Да?

— Я не работаю на вас, я работаю, чтобы защитить вас. — Кураитис улыбнулся, но улыбка не изменила выражения его глаз. — По мере того как мы будем сотрудничать, вы увидите разницу.

— А если нет?

— Вы будете мертвы, и вам будет все равно.

XXV

Шаттл «Луг»

Станция подзарядки «Надир», Великая-Х

Федеративное Содружество

10 июля 3055 г.

Кристиан Келл выбрался из шлюза на палубу «Луга».

— Я пришел сразу же, как только смог, полковник. В чем дело?

Даниэл Аллард позвал Криса к переговорному устройству.

— Сейчас самое время для Старейшины Конала найти еще какой-нибудь повод для ссоры. Я подумал, что иметь свидетеля его высказываний будет очень полезно. Я позвал тебя потому, что полковник Брахе уже пообещал, убить его, если только они еще раз встретятся.

Крис рассмеялся, но он знал, что Коналу пришлось хорошо потрудиться, если он сумел вывести из себя невозмутимого Акиру Брахе, одного из офицеров, командующего первым полком.

Голос теха-связиста раздался из динамика.

— Поступило сообщение с «Белого Клыка» для вас, полковник Аллард.

Дэн подмигнул Крису.

— Я могу сверять по нему свои часы. Наверное, он даже выгладил парадный костюм. — Командир Гончих нажал кнопку, и экран заполнило изображение серьезного человека с жестоким выражением лица. Казалось, что злоба, затаившаяся в его глазах, струится из глубины какого-то темного и скрытого источника. — Добрый день, полковник.

— Даниэл, мне придется нарушить запрет, который ты наложил на мои переговоры с другими подразделениями.

Дэн Аллард продолжал так, будто его и не прерывали.

— Я хочу представить вам одного из моих военных командиров, майора Кристиана Келла.

Старейшина Конал оглядел Криса с экрана, и выражение его лица стало еще более суровым.

— Мне следовало этого ожидать. Ты только наполовину принадлежишь к касте Волков, вольнорожденный ублюдок брата Моргана Келла, воут?

Крис кивнул. На его лице не отразилось никаких эмоций после полученного от Конала оскорбления, так как он знал, что Старейшина специально пытается рассердить его. Если бы Конал не добавил слова «вольнорожденный», чтобы еще сильнее уязвить его, то Крис мог бы всерьез разозлиться. Это слово, являющееся ужасным обвинением для любого члена касты воинов, воспроизводимой в кланах методами генной инженерии, не имело никакого значения во Внутренней Сфере, где каждый был рожден «вольно». Отреагировать на его колкости — это значит дать ему власть над собой, а этого я не позволю.

Полковник клана снова перевел взгляд на Дэна.

— Полковник, мне необходимо сделать доклад моему вождю, ильХану. Раз вы заставили этих мягкотелых бюрократов Ком-Стара повторять вашу выдумку о поломке гиперимпульсного генератора, то я приготовился воспользоваться своим собственным генератором.

Дэн нахмурился, словно он был смущен, но за годы, проведенные вместе, Крис знал, насколько обманчиво это впечатление.

— Полковник, запрет на обмен сообщениями введен по необходимости. Я считаю, что ваши доклады могут подождать.

— А я думаю, что нет! — Черноволосый человек выглядел разъяренным. — Это военное подразделение, полковник. Мы должны подчиняться своим начальникам и докладывать им.

Дэн поднял голову, услышав ярость, прозвучавшую в голосе Конала.

— А это — военная операция. И во время ее проведения вы подчиняетесь мне. В вашей просьбе отказано.

— Это не просьба, полковник.

— Все равно отказано, Старейшина Конал. — Дэн отвернулся от экрана и кивнул Крису: — Причина, по которой я попросил майора Келла присутствовать при нашей встрече, — это попросить его ввести вас в курс дела, из-за которого мы находимся на этой станции подзарядки с нашими идентификационными системами, настроенными, чтобы представлять нас на радарах как торговые корабли. Я помню, что пытался объяснить вам это и раньше, но, как мне кажется, вы не поняли меня. Майор?

Крис хотел громко рассмеяться, но сумел подавить это желание.

— Полковник, требование сохранять полное молчание в области гиперимпульсной связи объясняется предположением, что Великая-Х станет очередной целью для бандитов. Мы знаем, какой информацией они руководствовались перед нападением на Дейю. Передав записи с допросов пойманных вами людей, вы очень помогли делу. Если бы мы смогли повторно допросить их, то, возможно, нам удастся узнать что-нибудь еще.

Конал покачал головой.

— Это невозможно. Люди, о которых вы говорите, уничтожены.

Дэн заморгал глазами и резко повернулся к экрану.

— Что? Уничтожены?!

— Так кланы поступают с бандитами. Они, совершенно очевидно, были негодным материалом. — На лице Конала отразилось самодовольство. — Мы не хотим, чтобы генетический материал от таких людей сохранялся, поэтому удалили их из популяции.

Крис сурово смотрел на изображение Старейшины Конала на экране.

— Но в записях говорилось, что это Красный Корсар схватила их и что по ее приказу они были выпущены.

— Это дезинформация. Таким людям нельзя верить абсолютно ни в чем.

— Но известно, что Хупер и Вандермеер принадлежат к Рейнджерам Робинсона. Они были взяты в плен на Кейстоуне. — Дэн вывел данные о них на вспомогательный экран. — Запись их голосов совпадает с голосами людей, пойманных вами.

— Значит, они стали предателями и тем более заслужили смерть.

Дэн Аллард тяжело перевел дух:

— С этого момента вы больше не будете уничтожать пленных. Расценивайте это как приказ. Лицо Конала окаменело.

— Я подумаю над этим.

— Вы будете доставлять всех пленных к Гончим Келла, полковник. Вы должны соблюдать радиомолчание до тех пор, пока шаттлы бандитов не осуществят налет на четвертую планету Великой-Х.

Крис удивлялся, каким образом Дэну удавалось держать под контролем свои эмоции и голос.

Конал казался безразличным.

— Что вы имеете в виду, полковник?

— Не надо испытывать мое терпение, Старейшина Конал. — Дэн наклонился вперед, и Крис увидел, как расширилась его грудная клетка. — Я был на Люсьене, когда мы искрошили Ягуаров и Кошек. Мои боевые роботы ничем не уступают твоим, и мои воины имеют большой опыт боев с кланами. Если ты действительно хочешь, чтобы мы разнесли тебя в щепки, то у меня здесь в шесть раз больше воинов, чем у тебя, и каждый из них страстно желает отомстить за павших Зуавов.

Дэн секунду помолчал и продолжил более спокойно:

— Мы здесь, чтобы остановить бандитов, полковник. И это — наша главная задача. Когда мы разделаемся с ними, то сможем найти где-нибудь старый пыльный и лишенный атмосферы астероид и на нем разрешить наши споры. А до этого времени вы находитесь у меня в подчинении и прибавьте мои сегодняшние приказы к тем, которые были вам посланы ранее. Все понятно?

Прежде чем Конал успел ответить, новое изображение появилось на экране. Это была карта передвижения кораблей в солнечной системе Великой-Х, на которой маленькими символами и кодами были обозначены все Т-корабли и шаттлы, находившиеся в системе. Крис моментально заметил новый символ, расположенный в точке гиперпрыжка, на расстоянии двух дней от четвертой планеты Великой-Х.

— Полковник Аллард, у нас обнаружен новый Т-корабль, направляющийся в эту систему. Предварительное сканирование не обнаружило никаких идентификационных меток и с очень большой вероятностью совпадает с предыдущими данными сканирования кораблей бандитов.

Дэн нажал кнопку на панели управления, и «Луг» огласили тревожные звуки сирен.

— Это они. Всем занять свои места. Как только бандиты нападут, так мы сделаем этот набег последним для них.

Запертый в виртуальном мире дома Красного Корсара, Нельсон Гейст бродил по нему, погруженный в свои мысли. Внутренний конфликт терзал его сознание, и он невероятно раздражался, так как знал, что Красный Корсар специально подстраивает обстоятельства" чтобы быстрее сломить его. Нельсон хотел взять свои чувства под контроль и старался придерживаться своего обычного образа мыслей, но сделать это ему никак не удавалось.

Она сдержала данное ему слово и освободила несколько своих рабов на Дейе. Она собрала всех взятых в плен на Кейстоуне и объявила им, что это он выбрал тех из них, кому будет дарована свобода. Затем выбрала трех человек из Рейнджеров Робинсона и отпустила их. И хотя Нельсон был рад за них, но был глубоко уязвлен тем, что увиделзлобу в глазах Паука и других воинов его подразделения, решивших, что он предал их.

Однако это было сущим пустяком по сравнению с другой проблемой, с которой ему пришлось столкнуться.

Красный Корсар оказалась ненасытной и очень опытной любовницей. Она удерживала его при себе все время, пока они покидали Дейю, и казалась почти пьяной от счастья, что ей удалось обмануть Клан Волка. В последующие за этим три недели они продолжали проводить ночи вместе и чаще всего засыпали в объятиях друг друга совершенно опустошенные.

У Нельсона никогда не было такой партнерши. С ней не существовало ни компромиссов, ни поражений. С первой же совместно проведенной ночи они вырвались за рамки всех его предыдущих ощущений и уже никогда не оглядывались назад. Их страсть, казалось, молодила его, даже заживив рану, нанесенную его мужской гордости из-за раненой руки. В постели они были равными, даже партнерами, пользуясь и используемые тем, кем они были, и тем, кем они становились вместе.

Но когда он просыпался в ее объятиях, то потрясение от того, где он был и кто он был, внезапно окатывало его сознание кристально чистой водой правды. Он был тем, кто спит с женщиной, превратившей его в раба. Он доставляет удовольствие женщине, которая держит его друзей в тюрьме и которая вынуждала его убивать других людей, заставляя делать выбор между ними и друзьями. Он тот, кто оживает, находясь рядом с женщиной, которая является подручной смерти, и приходит в восторг от человека, вынуждающего других узнать горе и печаль.

Чем больше Нельсон хотел оттолкнуть ее от себя, тем меньше у него это получалось. Она все равно оставалась желанной, и единственным его утешением было видеть, что и она попалась в ту же ловушку. Оба они понимали, что их связь может привести только к обоюдному самоуничтожению, и тем не менее смеялись в лицо приближающейся катастрофе. Все эти парадоксы только усиливали их желание, а кажущаяся ничтожность возникающих парадоксов по сравнению с получаемым удовольствием еще больше распаляла страсть.

Позже, когда бандиты стали готовиться к новому нападению, Красный Корсар начала отдаляться от него, чтобы вновь обрести способность концентрировать свое внимание на задаче, которую им надо было выполнить. Нельсон знал, что ее отказ от него являлся временным — она так много успела сказать словами и еще больше было сказано действиями, но все равно это удивительно сильно задело его. Все это время я старался освободиться от нее, потому что в действительности глубоко внутренне ненавижу ее, и при этом разлука съедает меня заживо.

Стараясь вновь обрести контроль над собой, Нельсон спустился на самые глубокие уровни главного здания, построенного компьютером, и направился по коридору к дверям, которые принесли ему столько неприятностей в канун нападения на Дейю. Если я сумею представить ее себе и получу удар током, то, возможно, мне удастся начать собственный курс терапии по выработке отвращения к ней. Он улыбнулся от этой мысли и свернул за угол.

Нельсон приготовился к электроудару, но ничего не произошло. Вместо этого он почувствовал, как его голова расширяется, как у какого-нибудь персонажа мультфильма, к которому в рот попал шланг со сжатым воздухом. Она становилась все больше и больше, и он увидел, как мир под ним раскололся на две одинаковые картинки, а затем сжался до размеров булавочных головок. Яркий белый свет окружал черные точки, и, чтобы защититься от него, он попытался закрыть глаза, но, по-видимому, свет проецировался прямо в зрительные центры его мозга.

Как будто вложенные в пращу, а потом выпущенные из нее, дробинки двойного мира полетели вперед. Они увеличились и нахлынули на него. Он попробовал уклониться, но они стали преследовать его все более настойчиво.

Нельсон почувствовал, как врезался в правый ограничитель беговой дорожки, а потом движущаяся резиновая лента выбила опору из-под его ног. Он упал и на боку соскользнул с площадки. Что случилось? В то время пока Нельсон боролся с очками и перчатками, стараясь освободить себя, он услышал, как взвыла сирена, призывая всех занять места согласно боевому расписанию.

Он хотел встать на ноги, но вдруг почувствовал уже знакомые ему волны тошноты. Мы сделали гиперпрыжок. Мы оказались в другой солнечной системе. Где мы?

Пока он лежал распростертый на спине, мир вокруг него прекратил вращаться. Он сдернул перчатки и начал отлеплять датчики от своего тела. В это время сирена смолкла, потом прозвучали три резких сигнала. Услышав их, Нельсон рывком дотянулся до одной из стоек, ограждающих полотно беговой дорожки, и крепко ухватился за нее. Мы снова делаем гиперпрыжок!

Вселенная раздулась, как пузырь, потом взорвалась. В одно мгновение Нельсон Гейст увидел себя частью огромной молекулы и в то же время знал, что эта молекула не что иное, как маленькая частица его самого. Эти чувства появлялись и исчезали, отражаясь одно в другом, подобно тому, как отражения в зеркалах, стоящих напротив-друг друга, повторяются до бесконечности.

Люк, ведущий в каюту Красного Корсара, качнувшись, открылся, и она, пошатываясь, вошла в зал. Женщина громко засмеялась, потом подошла к тому месту, где он лежал, и встала на колени, чтобы поцеловать его в губы.

— Это было великолепно, Нельсон. Почти превосходно!

— Что?

— Они поджидали нас на Великой-Х. Они могли поймать нас, если бы дождались, пока мы развернемся для нападения на планету. — Она подняла голову, откашлялась и засмеялась снова. — Знаешь, Волки очень нетерпеливы. Как только мы появились, они сразу же вызвали нас на бой. Мы сделали гиперпрыжок на нашу запасную точку и оставили их недоумевать, куда же мы делись!

Она склонила свое лицо к нему, и огонь в ее красивых глазах воспламенил его.

— Чудесное спасение, — сказал он. Она лукаво улыбнулась.

— По лезвию бритвы, Нельсон. Подойти настолько близко к аннигиляции и так ловко от нее увернуться. Быть на волосок от смерти и получить отсрочку. — Она протянула ему руку и помогла сесть напротив себя. — Есть только одна вещь, которая может сделать этот день еще более привлекательным. Пойдем со мной, и мы оба получим ее.

Крис увидел, как картинка, изображающая Т-корабль, вдруг исчезла с экрана.

— Куда он делся?

— Они снова ушли в гиперпространство. — Дэн вызвал по закрытой корабельной связи капитана их шаттла. — Янос, пусть твои навигаторы проверят, куда можно переместиться из той точки. Сопоставьте полученные данные с нашим списком возможных объектов для нападения бандитов.

— Это будет очень длинный лист, полковник.

— Не беспокойся об этом. Если мы будем сидеть здесь, в то время как они нападают на кого-то, нам всем придется чертовски трудно. Наши литиево-ядерные батареи заряжены на сто процентов, поэтому, если понадобится, мы сможем сделать два гиперпрыжка, правильно?

— Ответ утвердительный. Мы можем проверить две звезды, то же самое сделает «Бифрост» и этот корабль Волков.

Крис кивнул, когда понял, о чем говорил Янос. Гиперпрыжок может доставить корабль такого класса на тридцать световых лет в любом направлении от места старта, а литиево-ядерные батареи каждого корабля были рассчитаны на хранение энергии, необходимой только для двух прыжков. Несмотря на то что количество обитаемых планет на расстоянии гиперпрыжка от Великой-Х было ограничено пятью, количество необитаемых миров составляло трехзначную цифру, а бандиты могли подзаряжать свой корабль на любой из них.

— Полковник, это будет не самая трудная охота. Если они нападут на обитаемую планету, то мы узнаем об этом и сможем отреагировать.

— Все так, Крис, но вдруг они истратят на подзарядку только неделю, что достаточно для одного гиперперемещения, и воспользуются им. Тогда они окажутся вне зоны наших действий. — Дэн покачал головой и вызвал теха-связиста. — Корлисс, есть у тебя какая-нибудь идея, почему бандиты удрали?

— Ничего определенного, сэр, но я думаю, что они получили сжатое волновое сообщение от Волков.

— О, правда? — Удивленное выражение на лице Дэна превратилось в очень суровое. — Лейтенант, сделайте мне одолжение, свяжите меня снова с полковником Коналом.

— Да, сэр.

Крис указал на изображение солнечной системы на экране.

— К нам прибыл еще один корабль.

Крис кивнул, когда изображение нового корабля замигало на экране, затем экран заполнило лицо Старейшины Конала.

— Да, полковник Аллард? В чем дело? Я готовился к гиперпрыжку.

— Ах так. А куда, можно вас спросить?

— Преследовать бандитов, конечно.

— Конечно. — Голос Дэна обрел интонацию, которую Крис до этого слышал только один раз, и Дэн начал: — Полковник, нам показалось, что мы заметили сообщение, отправленное с вашего корабля бандитам.

Конал небрежно кивнул.

—Да.

— Что это было, полковник?

— Обычный вызов на поединок, полковник Аллард. Вы должны были получить такой же от Ягуаров на Люсьене.

— Разумеется, мы получили его, но мы не собирались устраивать засаду на Ягуаров. Конал поднял голову.

— Настоящие воины не устраивают засад. Дэн прорычал:

— Настоящие воины слушаются приказов.

— Полковник, поступил еще один сигнал, на этот раз с вновь прибывшего корабля, — объявил голос Корлисса, — он подходит к Волкам.

— Подели экран пополам. — Дэн продолжал смотреть на Конала. — Поймите мой приказ, полковник, — вы останетесь на том месте, где сейчас находитесь, до тех пор, пока я не скажу, куда вам двигаться.

— Я не принимаю приказов от всяких наемников!

— Тогда вы примете их от меня" полковник, — раздался новый голос, и лицо Фелана появилось на экране рядом с Коналом, — ильХан посылает вам свои наилучшие пожелания, полковник Аллард. Мы прилетели сюда, чтобы помочь уничтожить бандитов, и мы сделаем все, что потребуется для успешного завершения задания.

XXVI

Каледония

Федеративное Содружество

10 июля 3055 г.

На Ламоне убийца избавился от личины Карлоса Негрона. Из зала ожидания космопорта он отправил сообщения. Все они были написаны: очень простым языком, и в них говорилось о том, что он встретился с женщиной и собирается провести с ней некоторое время на Ламоне. Он просил, чтобы ответные сообщения направлялись на его имя в космопорт Ламона, до востребования.

Конечно же это была ложь, потому что он не ожидал никакой корреспонденции. Несколько товарищей, которые появились у Карлоса Негрона за время совместной работы, также не хотели ни с кем иметь дела. Любые сообщения, которые могли поступить на имя Негрона, были бы от агентов службы безопасности, каким-то образом вышедших на его след, и на чьи сообщения он совсем не хотел отвечать.

На станции Ламоц Карлос претерпел поразительное превращение: из пьяницы, сквернослова и бродяги он стал членом неопуританской секты Вильдмона, одетым в строгую черную рясу. В рясе, накрахмаленной до хруста, и в черной шляпе, прикрывавшей большую часть его лица, он забронировал билет на Т-корабль, совершавший короткий гиперпрыжок до Каледонии. Безотчетно страшась человека, затянутого с ног до головы в черные одежды, за все время перелета никто так ни разу и не заговорил с ним, правда, надо сказать, что мнимого священника это как нельзя более устраивало.

На Каледонии убийца еще раз сменил обличье, снова воспользовавшись гостиничным номером, снятым несуществующей корпорацией. Грозный член секты Вильдмона исчез, и вместо него появился Чак Грейсон. Грейсон, направляющийся на веселый праздник на Соляри-се, был одет в кричащие одежды, которые заставили бы любого члена секты Вильдмона забиться в истерике. Чак забронировал себе место на шаттле под названием «Леди Удача» и сразу после того, как прошел на борт, сложил свои вещи в кабине и немедленно направился в залы отдыха.

Там его кричащая одежда выглядела так, словно полоски тигра в джунглях. Протиснувшись сквозь толпу отдыхающих, он оказался стоящим плечом к плечу со сногсшибательной блондинкой, одетой в платье, сшитое из ткани такого же типа, как и его рубашка.

— У вас великолепный вкус в выборе одежды, мисс... Ее зеленые глаза изучающе осмотрели его сначала снизу вверх, а потом сверху вниз.

— Каллей. Я Юдифь Каллей, но мои друзья зовут меня Джуди. И ваш вкус тоже неплох, мистер?..

— Чарльз Грейсон — мои друзья зовут меня Чак. — Убийца увидел, как бармен подает ей два больших бокала, наполненных какой-то мутноватой жидкостью, с воткнутым в середину бумажным зонтиком.

— А это вкусно? Джуди кивнула.

— Великолепно. — Она сделала глоток и облизала губы. — Я дам вам один, но другой я обещала своей соседке по каюте. Присоединяйся к нам, когда закажешь себе что-нибудь, — мы сидим вон в том углу.

Когда она ушла, убийца попросил бармена сделать ему точно такой же напиток, а затем прижал большой палец к окошечку в стойке, и стоимость напитка была сразу же включена в его счет. Получив бокал, он протолкался сквозь толпу и нашел угловой столик. Джуди подвинулась так, чтобы он смог сесть рядом с ней за полукруглый стол.

— Чак, это Ронда, моя соседка по каюте, а это — Джон, Тони, Джордж и Майк.

— Чак Грейсон. Привет. — Он сел и вежливо улыбнулся, почувствовав, как ее правая нога прижалась к его левой. — Кажется, вы все знакомы друг с другом. Вы встретились только здесь или?..

Джон — высокий, мускулистый мужчина, явный тип лидера, отклонился назад, положив свою руку на плечи Тони.

— Мы все работаем в Фенниг-Доббс, в отделе торговли электроникой. Объем продаж на это Рождество в конце концов пошел вверх, и у нашего отдела оказался самый высокий процент прибыли. Поэтому мы и получили двухмесячное увеселительное путешествие на Солярис.

— Здорово! — Чак поднял свой бокал и улыбнулся. — Мои поздравления.

Ронда отпила немного из своего бокала.

— А чем занимаешься ты, "Чак? Убийца заставил Чака покраснеть.

— А я писатель «за спиной». Я работаю со знаменитостями и прочими шишками и помогаю им писать автобиографии. Иногда я еще пишу и статьи — о тех, кому улыбнулась удача.

Темные глаза Джона пристально посмотрели на него.

— Ну, а это путешествие для тебя — работа или отдых?

— Предполагалось, что первое, но я надеюсь выкроить время для второго. — Он весело оглядел присутствующих. — Скажу по секрету, я собираюсь взять интервью у Кая Алларда-Ляо...

Ронда даже взвизгнула от восхищения.

— О, он такой милый.

Все сидящие за столом тихо засмеялись, и Ронда стала пунцово-красной.

— Да, он такой.

— Я надеюсь, что ты не одинока в своих чувствах, Ронда. — Убийца попробовал фруктовый напиток и сразу же понял, что в него добавлен алкоголь. Он снова выпрямился и решил, что с этим коктейлем нужно обращаться аккуратно. — Аллард-Ляо никогда не рассказывал о том, что он делал на планете Алин, и мой издатель надеется, что я сумею вытянуть из Кая историю об этом.

Ронда улыбнулась, как кошка, поймавшая целую стаю канареек.

— Я слышала, что после того, как принц Виктор пытался убить его, Кай устроил на планете восстание, которое изгнало кланы, и что он лично убил вождя клана, сражаясь с ним один на один, после чего стал правителем этого мира.

Тони, маленькая блондинка, сжавшись под мясистой рукой Джона, заговорила тихим голосом:

— Я не думаю, что принц пытался убить Кая.

Майк громко засмеялся.

— Тони, ты не веришь и в то, что Виктор убил Верховного Правителя.

— Он не делал этого.

Джуди нагнулась к нему и громко прошептала:

— Тони встречалась с принцем однажды, много лет назад. Она выросла на Таркаде и ходила на танцы на Нейджелринге.

Тони подняла голову и упрямо надула нижнюю губу.

— Да, я встречала его и даже танцевала с ним. Он слишком порядочный человек для того, чтобы убить Верховного Правителя. Он не мог сделать этого.

Убийца покачал головой.

— Я писал книгу и последние два месяца был совершенно выключен из общественной жизни. Принц убил свою мать?

Джон отмахнулся от его вопроса.

— Это неофициальный разговор.

— Ты думаешь, они сказали бы, если даже это и было правдой? — спросила Рона.

Майк отодвинул в сторону свой бокал с пивом и принялся левой рукой рисовать на столе.

— Похоже на то, Чак. Виктор приказал своей сестре оставить свою мать всего на два дня, чтобы народ мог попрощаться с ней, а потом похоронить ее, а сам даже не присутствовал при этом. А. теперь говорят, что он лично занимается расследованием дела об убийстве своей матери и что смотрит все фильмы о ней. Если его сестра Катерина не вмешается, то все Федеративное Содружество окажется погруженным в хаос.

Чак задумчиво кивнул.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. Я не могу назвать ни одного из прошлых правителей Федеративного Содружества, который убил бы своего предшественника. Смотрите, в среднем человек живет сто лет, но у правителей жизнь короче как минимум на двадцать лет. Однако сейчас припоминаю, ходили слухи, что Верховный Правитель подстроила катастрофу своему мужу, чтобы самой управлять Федеративным Содружеством, но они оказались беспочвенными. Ронда покачала головой.

— Да, но вспомни, что ведь это Виктор обнаружил своего отца. Кто может сказать, что старина Виктор не укокошил и Хэнса?

— Чтобы его мать стала правительницей? — Джон нахмурился. — У него не было мотива, чтобы сделать это.

— Хэнс собирался отнять у Виктора десятую бригаду Лирян из-за того, что получил секретное донесение от Кая Алларда о том, как Виктор пытался убить его на планете Алин. Кроме того, Хэнс собирался отречься от своего сына, так как не мог ему простить, что тот женился на Оми Курита, когда находился в пространстве Драконов.

Джордж постучал костяшками пальцев по столу.

— Вы все ошибаетесь насчет Виктора. Верховный Правитель была убита членами движения «Природа один». Они убили ее, используя mucosia pseudoflora в знак протеста против того, что генетика поставлена на службу для удовлетворения человеческих страстей и капризов. Официальная версия о сумасшедшем убийце — это всего лишь утка.

— Если ты прав, — возразила Ронда, — почему же тогда на столько вопросов до сих пор нет ответов?

— Потому что правительство не хочет, чтобы люди знали о том, насколько в действительности распространено движение «Природа один», так как это может вызвать панику.

Джуди легонько подтолкнула своего соседа локтем.

— Они могут говорить об этом часами, а я хочу размять ноги. Не хочешь составить мне компанию и прогуляться по кораблю?

Убийца кивнул.

— С удовольствием.

— Это можно устроить. — Джуди взяла его руку в свою и повернулась к друзьям: — Мы встретимся с вами позже, гораздо позже.

XXVII

Таркад, граница Донегала

Федеративное Содружество

17 июля 3055 г.

Твердая рука Виктора и его тренировка в обращении с дистанционным управлением видеопроектора позволили замедлить ход пленки почти до полной неподвижности. Картинка с изображением его матери оставалась такой четкой, как будто бы клеточка за клеточкой она была выгравирована на внутренней поверхности экрана видеопроектора. Каждое ее мельчайшее движение или изменение выражения лица вызывали к жизни рой воспоминаний, навсегда врезавшихся в его память. Ты слишком молода, чтобы умереть...

Виктор сжался, когда она подняла руку, чтобы сделать более выразительным один из моментов своего выступления. Ее жест был словно сигналом, по которому перед ней возникла яркая вспышка света, от которой исчезли сначала тени, потом усталые линии лица, а затем и весь ее образ, оставив экран заполненным только огнем и разрушением.

Услышав резкий стук в дверь, Виктор нажал кнопку и остановил изображение.

— Войдите, — сказал он раздраженно.

Гален Кокс открыл дверь, вошел с военной четкостью, которой Виктор не видел у него с момента их первой встречи, закрыв за собой дверь. Он выбросил руку вперед, делая приветственный жест и держа ее так до тех пор, пока Виктор не ответил ему таким же приветствием.

— Вы посылали за мной, сэр? — Гален остался стоять по стойке «смирно», словно кадет в строю во время церемонии спуска флага.

Принц кивнул и отвернулся от экрана, уткнувшись в гору конвертов на своем столе. Он взял лист бумаги.

— Что это еще такое, Гален?

— Это форма триста сорок две тысячи восемьсот восемьдесят один "а", прошение о переводе на другую службу, сэр.

— Хватит, Гален. — Виктор скомкал прошение и швырнул комок в мусорную корзину. — В переводе отказано.

— В таком случае, сэр, я немедленно ухожу со своей должности в отставку.

Виктор поднял голову, поняв по голосу Галена, что это вовсе не шутка.

— Что происходит, Гален? Ты мой друг и ты мне нужен. Голубоглазый воин посмотрел с высоты своего роста на командира.

— Вы разрешите мне быть откровенным, сэр?

— Как всегда, Гален.

— Нет, сэр, не как в последнее время. — Гален изменил свою официальную позу и положил руки на бедра.

Виктор знал, что его друг собирается ругаться с ним. Он собирался остановить Галена, но что-то заставило его промолчать.

— Ваше Высочество, при всем вашем уважении ко мне, я знаю, что больше вам не нужен. Вы не слушаете моих советов, как и вообще ничьих. Вы не занимаетесь своей работой и идете прямо к катастрофе. Я слишком хорошо отношусь к вам, чтобы молча наблюдать со стороны все это.

Виктор почувствовал себя уязвленным его словами и понял, что они подтверждают сомнения, уже давно гнездившиеся в его сознании.

— О чем ты говоришь?

— Ваше Высочество, за те годы, что мы знаем друг друга, я заметил в вашем характере две черты, которые настолько характерны для вас, как и образ сетчатки. Первая — это ваша невероятная склонность выносить быстрые суждения о людях. Вы смотрите на человека и думаете, что уже разобрались в нем после двух предложений, сказанных им. И в девяноста девяти случаях из ста вы оказываетесь правы. Иногда это помогает вам и в совокупности с вашей склонностью говорить то, что у вас на уме, превращает вас в кошмар для дипломатии.

— Мне приходится судить о людях. Мне необходимо знать, кто использует меня в каких-то своих корыстных целях, а кто — нет.

— Я знаю это еще лучше, чем даже вы сами, Ваше Высочество, но все дело в том, что вы не являетесь совершенством. И один раз из ста, когда вы оказываетесь не правы, вы обижаете людей. Хуже того, вы можете проглядеть измену, если она хорошо замаскирована.

Принц поднял голову.

— Назови мне хотя бы один случай...

— Я не могу, черт побери, но не в этом дело.

— Тогда в чем же?

— В том, что вы способны совершать безрассудные поступки. — Гален указал пальцем на Виктора. — И в совокупности со второй вашей характерной чертой это и привело к тому, что вы попали в беду именно сейчас.

Виктор вел отчаянную внутреннюю борьбу, стараясь взять свои эмоции под контроль.

— И какая же моя вторая отличительная черта? Гален звонко рассмеялся.

— Вежливые люди говорят, что ты одержим идеей, другие — что таким образом ты компенсируешь недостаток своего роста. Мне кажется, что ты просто слишком устремлен к достижению цели, но все это суть одного и то же — тебе очень трудно отказаться от какой-нибудь навязчивой идеи.

Виктор зло отмахнулся от утверждения Галена.

— Я не хочу это слушать.

— Нет, ты выслушаешь меня, черт возьми. Ты должен выслушать меня, потому что я несколько раз спасал тебе жизнь. Я вытащил тебя с Треллвана и готов был умереть вместе с тобой на планете Алин. Ты должен выслушать меня и ради тех мужчин и женщин, которые погибли для того, чтобы ты мог жить. Если ты не выслушаешь меня и если ты не изменишься, то станешь посмешищем, а потомки скажут о людях, которые ради тебя принесли себя в жертву, что они были всего лишь горсткой клоунов.

Гален не позволял Виктору прервать себя.

— Сейчас ты зациклился на этом дьявольском убийстве твоей матери.

— Ты бы тоже зациклился, если...

— Нет. Я бы — нет. — Гален медленно покачал головой. — Мои родители погибли в войне 3039 года. Драконы убили их. Назвали это второстепенными потерями, но это не важно. Они умерли в руках солдат Куриты. Желание отомстить привело меня в армию, но к этому времени я вырос. Я понял, что у моих родителей были двойники в Синдикате Драконов, которые тоже погибли, когда мы напали на их планеты. Судьба не сделала моей целью стремление возглавить крестовый поход против Синдиката Драконов. Тщательно подумав над действительным положением дел, я понял, что моя работа будет заключаться в защите граждан Федеративного Содружества. Я здесь не для того, чтобы отомстить за жизнь своих родителей, а затем, чтобы больше никто не потерял своей жизни. С тех пор как я встретил тебя, передо мной открылись огромные возможности, и я впервые осознал, что стабильное существование Федеративного Содружества означает спокойную жизнь для миллионов и миллионов людей. И если роль защитника вынуждает меня сказать тебе, что твои мысли находятся как никогда далеко от дел Федеративного Содружества, то я сделаю это. — Он опустил взгляд. — До последнего месяца я мог это сделать, но ждал до последней возможности и вот теперь говорю тебе!

В принце начал было закипать гнев, но всего лишь несколько слов Галена выбили почву у него из-под ног. Я никогда не знал, что его родители погибли. Почему я никогда не спросил его о них? Он мой друг, мой близкий друг. Почему же он сам никогда не рассказывал мне об этом? За несколько мгновений Виктор понял, что он всегда относился к Галену как к хорошему домашнему слуге, а не как к товарищу. Гален Кокс стал для него тем, кем был Ардан Сортек для его отца — помощником и направляющим. Ему стало ясно, что Гален был для него тем, кем Гораций был для Гамлета, и это сравнение подобно кинжалу пронзило сердце Виктора.

У меня навязчивые идеи? В тот же момент, когда Виктор задал себе этот вопрос, он уже знал на него ответ. Вместе с тем он почувствовал необходимость оправдать свои действия.

— Я только пытаюсь найти убийцу своей матери.

— Это чушь, и вы знаете об этом, сэр. — Гален подошел к экрану и постучал по нему костяшками пальцев. — Вы мучаете себя из-за того, что вообразили, будто каким-то образом могли бы спасти ее. Вы думаете, мечтаете, что если бы вы были там, то смогли бы предотвратить ее гибель. Вы бы нашли бомбу. Вы бы предотвратили взрыв, убивший ее. Вырастите же наконец! — Гален медленно покачал головой с такой обреченностью, которая развеяла самые дикие фантазии Виктора на тему: «А что, если бы...» — Служба безопасности просмотрела эти записи бессчетное количество раз. Я знаю, что и вы сотни раз видели покадровый анализ случившегося. Они знают, что случилось и как это случилось. Ничего больше нельзя извлечь из этих записей, однако вы продолжаете упорствовать. Если сейчас вы не начнете заниматься проблемами, которые создались в результате взрыва, то завтра пожалеете, что не оказались в его эпицентре.

— Что ты имеешь в виду? Гален скрестил руки на груди.

— Вы никогда не выходите отсюда, но этого нельзя сказать обо мне. То, как быстро слухи распространились в городе, позволяет мне думать, что сейчас они уже циркулируют по всему Федеративному Содружеству. Истории варьируются от нелепых до по-настоящему злых. Люди говорят, что вы сами решили расследовать дело об убийстве вашей матери потому, что хотите скрыть настоящего убийцу.

Глаза принца сузились.

— И кто же это в таком случае?

— Агент, работающий на вас. — Гален снова посмотрел на экран. — Морган Келл.

— Что?! — Виктор нажал на клавишу обратного воспроизведения, потом на другую, которая перевела считывающий лазер на следующий участок видеодиска. Вместо крупного плана спереди теперь съемка велась камерой, расположенной сбоку. И было видно, как Морган Келл с женой сидят в креслах, наполовину повернутых к трибуне. Виктор нажал на.клавишу воспроизведения, и изображение начало медленно наплывать на них.

Морган повернулся лицом к камере и улыбнулся своей жене. Пока он поворачивался, салфетка, лежавшая у него на коленях, упала на пол. Обернувшись в кресле, он нагнулся, чтобы поднять ее. И точно в этот момент цветы взорвались, и все изображение растворилось в помехах.

Виктор переключился на запись, сделанную другой камерой, которая была расположена где-то сверху, и в ее поле зрения попадало примерно три четверти зала. Густой дым клубами вырывался из того места, где находилась сцена, и поднимался вверх. Языки пламени появились по краям полукруглой воронки, образовавшейся прямо в центре трибуны. С правой стороны экрана появилось какое-то кошмарное создание. То, что раньше было левой стороной его мундира, висело на нем дымящимися лохмотьями. Кровь текла из его ушей и носа. Его широкая грудь закрывала от камеры правую руку до тех пор, пока вспрыгнувший на трибуну охранник не попытался схватить его.

Морган Келл оттолкнул охранника левой рукой, сбросив его с возвышения в толпу. Когда он сделал это, то ему пришлось повернуться боком, и Виктор увидел кость, торчавшую из правого плеча. Воин встал на колени возле Мелиссы и протянул свою левую руку к ее телу.

Виктор выключил проектор.

— Как они могут подозревать Моргана? Он потерял свою руку.

— А вы купили ему новую, Ваше Высочество.

— Боже мой, Гален, человек пошел помочь моей матери даже до того, как понял, что взрывом убило его жену! Если этого недостаточно, то он является одним из моих ближайших родственников, которые еще живы. — Виктор с ужасом смотрел на Галена, — Как они только могут верить в такие вещи?

— Они верят, Ваше Высочество, потому что вы не даете им никакой другой информации, над которой они могли бы подумать. — Гален встряхнул головой. — Теперь вы — правитель гигантской империи, включающей в себя многие и многие звезды. Вы не какой-то детектив-любитель. У вас гораздо более важные и обширные задачи, чем эти попытки обнаружить ключ к разгадке убийства вашей матери. Я могу сказать вам, что я тоже много думал над этим и теперь не уверен, что этот ключ вообще существует. Мне кажется, что Кураитис был прав — это была работа профессионала, и даже если его найдут, то мы так и не сможем узнать от него, кто его нанял, так как он сам скорее всего этого не знает.

Принц кивнул, когда Гален напомнил ему о его возросших обязанностях.

— Насколько плохо обстоят дела?

Гален пожал плечами.

— Я не политический советник, но народ очень недоволен. И вы и я, оба мы знаем, почему вы разрешили своей сестре самой принять лучшее, на ее взгляд, решение о сроке прощания с вашей мамой и ее похоронах, но широкие массы людей оказались этим недовольны. По их мнению, единственная причина, по которой вы не присутствовали на похоронах, в то время как все ваши братья и сестры были там, заключается в том, что вы не любили свою мать.

— Но это неправда.

— И опять, это знаете вы и это знаю я, но они этого не знают. — Гален развел руки в беспомощном жесте. — Вам надо что-то делать, совершать какие-то поступки. Вам нужно отчеканить памятные монеты и напечатать памятные банкноты. Вам нужно перечислить деньги в те благотворительные фонды, которые поддерживала ваша мать, и учредить несколько учебных стипендий, названных ее именем.

— Но ведь это все жесты, и они ровным счетом ничего не значат.

— Вы можете относиться к этому и с такой точки зрения, но люди считают иначе. Вне всякого сомнения, вы — герой войны, но самым смелым вашим подвигом было спасение наследника трона заклятого врага. Потом вы пригласили Фелана в Арк-Ройял, в то время как народ считает его предателем интересов Внутренней Сферы. А этот самый предатель имеет наглость прибыть сюда с одним из захваченных в плен принцев Внутренней Сферы, да еще закованным в кандалы. И, наконец, вы даете соединениям клана свободный доступ в пространство Федеративного Содружества. Ничто из сказанного мной не способствует спокойствию народа, которым вы правите. — Гален на мгновение задумался, затем кивнул: — Я могу сказать вам, что если бы я был на вашем месте, то сохранил бы изображение Мелиссы на деньгах год или даже больше.

Виктор был удивлен собственной реакцией на этот совет Галена, так как никогда специально не думал о том, чтобы поместить на деньгах свое изображение — признак занятия престола, и не предполагал, что это будет так много значить для него. Подсознательно он всегда был готов к этому подтверждению своего права на управление, но тем не менее увидел всю мудрость слов Галена.

— Для человека, отрицающего у себя наличие политических способностей, ты оказался очень сведущим в этой области. — Виктор сделал памятку на клочке бумаги. — Рассматривай эти рекомендации как принятые к исполнению. Есть у тебя что-нибудь еще?

— Только один совет. Дайте несколько интервью.

— У меня нет времени на разговоры со всякими репортерами и журналистами.

— Сейчас вы не можете не сделать этого. Люди уже представляют вас как вашего отца в миниатюре. Они боятся, что вы снова начнете войну, и вместе с тем полагают, что ваш отец не сделал все возможное для того, чтобы остановить кланы. Да, я понимаю, как глупо это звучит, но они-то этого не знают. Все, что они видят, — это бывшие Федеративные Звезды, не тронутые войной, в то время как их планеты усеяны лагерями беженцев.

Гален хихикнул.

— Слушай, я знаю, как неуютно ты себя чувствуешь, общаясь с представителями средств массовой информации, но почему бы тебе не поговорить об этом с Катериной? Она знает, как с ними надо обращаться, и, наверное, сможет дать тебе несколько полезных советов.

Принц нахмурился, подумал и кивнул:

— Хорошо, я так и сделаю. Но я хочу получить от тебя кое-что взамен.

— Что?

Виктор указал на черный экран.

— Я все равно хочу найти людей, убивших мою мать. Это значит, как самого наемного убийцу, так и тех, кто его нанял. Если я признаю, что ты прав и я действительно слишком зациклился на этом, то и ты тоже должен признать, что меня это касается очень близко. Что, по-твоему, я делаю не так?

— Не знаю. Знаю только, что парни из службы безопасности составили психологический портрет убийцы и пытаются отыскать след, возможно оставленный им. Они настолько же заинтересованы в том, чтобы узнать, почему ему удалось обмануть их охрану, как и в том, чтобы поймать его. Но, даже поймав убийцу, они не смогут узнать, кто же его нанял.

Руки Галена снова лежали на бедрах, но локти больше не были выставлены вперед так воинственно.

— Убийца был профессионалом и работал за деньги, так как ни одна из политических группировок не взяла на себя ответственности за это убийство. Попытки выследить его скорее всего будут очень трудными и сопровождаться многочисленными ошибками, но мы знаем, как в конце концов можно выманить его из укрытия.

— Деньги?

— Да, но еще и гордость оттого, что он — именно тот человек, который убил Верховного Правителя Федеративного Содружества. Время, потраченное на это задание, и осторожность, с которой он подбирался к твоей матери, говорят о том, что убийца считает себя виртуозом, вне зависимости от того, отдает он себе в этом отчет или нет. Я сомневаюсь, что он стал бы рисковать собой, выполняя менее трудную задачу, чем в случае с твоей матерью.

Виктор сказал задумчиво:

— Отдел безопасности говорит, что убийцы такого масштаба собираются на Солярисе. С большим количеством приезжающих и отъезжающих, относительной открытостью мира и высокой финансовой активностью отмывание денег там существенно упрощается. Мы можем поговорить об этом с Солярисом. — Виктор нахмурился. — На самом деле, мне кажется, что я уже знаю человека, которому можно поручить эту работу.

— Хорошо. Тогда, может быть, нам удастся поймать наемника. — Гален задумался. — Но все равно остается еще наниматель.

— Это будет более трудная задача. Из всего сказанного тобой сегодня я понял, что большинство людей рассуждает обо мне, как о человеке, которому ее смерть была наиболее выгодна.

Гален согласился с этим замечанием.

— Примерно так дело и обстоит. Но у вас есть одно преимущество перед ними — вы знаете, что не делали этого. Составьте список людей, которым так или иначе выгодна смерть Мелиссы, а потом убирайте из него явно невиновных.

— А что мне делать, когда я доберусь до финалистов? Гален Кокс покачал головой.

— Этот вопрос можно перефразировать так: почему сомнения оставляют голову, на которую надета корона?

XXVIII

Бильярдный Шар. Луна на орбите Йегуаса

Федеративное Содружество

30 июля 3055 г.

Резкий контраст между мелово-белой пылью каньона и иссиня-черным сводом над головой поразил Нельсона Гейста, точно разница между жизнью и смертью. Т-корабль Красного Корсара вышел из гиперпространства в точке около третьей планеты системы Йегуас. Тридцать первая Солама Волка уже ожидала их там.

Волки немедленно послали бандитам вызов на бой, который Красный Корсар также быстро приняла. Она предложила встречу на Бильярдном Шаре, одной из лун на орбите третьей планеты системы Йегуас. Однако она поставила им условие, что они должны прибыть туда в течение шести дней, так как ждать их дольше она не сможет и возможность остановить ее будет для них потеряна.

Точка гиперпрыжка, в которой Волки ждали Красного Корсара, находилась на расстоянии семи с половиной дней полета при ускорении 1,2 грава от точки назначенной встречи. Подразделение Клана Волка вылетело с ускорением два грава и этим сократило себе время, проведенное в пути, на два дня. Нельсон был рядом с Красным Корсаром, когда она получила сообщение об их прибытии. Он подумал, что она расстроится, так как это означало, что им предстоит прямое столкновение с Кланом Волка.

— Вряд ли, Нельсон, — промурлыкала она, — напротив, я жду не дождусь этой встречи с Волками. Кланы посылают всяких подонков, чтобы сражаться с бандитами. Так вот, я проучу их и сделаю отбивную из того барахла, которое они прислали, чтобы победить меня. Красный Корсар высадила боевые роботы на Бильярдном Шаре и воспользовалась своим преимуществом — наличием времени до битвы с кланом, чтобы дать войскам шанс адаптироваться к условиям малой гравитации. Обладая гораздо меньшей массой, чем средняя планета, Бильярдный Шар имел гравитацию на сорок семь процентов ниже обычной. Боевые роботы могли двигаться быстрее и прыгать дальше, но их способность к остановкам и поворотам тоже изменилась. На ученьях, которыми командовала Красный Корсар, Нельсон всегда сидел позади нее в кресле стрелка, и она переключала на него управление оружием в то время, как сама оттачивала свое умение двигаться в условиях безвоздушного пространства.

Оставив своих воинов на поверхности спутника, Красный Корсар послала шаттлы на Йегуас. По радио она сделала сообщение для правительства планеты, в котором сказала, что не будет разрушать ее в том случае, если навстречу ей вышлют транспортные корабли с «данью». То, что она попросила, было очень умеренным и касалось в основном пищевых продуктов и недорогих материалов. После очень короткого совещания правительство решило принять ее требования и заплатить дань, надеясь на возможность получить ее обратно после того, как Клан Волка разгромит бандитов.

Сидя в высоком кресле стрелка «Рыцаря», Нельсон смотрел на вспомогательный монитор, наблюдая, как из двух приземлившихся шаттлов Клана Волка выгружались боевые роботы.

— Похоже на три тринария из пятнадцати машин каждый и одно командное звено. Итого получается пятьдесят против наших семидесяти пяти. Их командир, должно быть, сумасшедший. Красный Корсар покачала головой. — Вовсе нет. Просто он презирает нас. И он поплатится за это. — Она направила своего «Рыцаря» вниз, к устью каньона, который переходил в огромный кратер, где разворачивались в линию боевые роботы Клана Волка. Согласно плану другие члены банды должны были окружить их, подойдя через проломы в стенках кратера.

Изображение на вспомогательном мониторе Нельсона показывало, как машины Клана Волка делятся на ударные группы и в беспорядке продвигаются вперед.

— Я не понимаю... Они как-никак должны быть хорошими воинами. — Веселый смех Красного Корсара неожиданно заставил его понять, почему передвижения Волков выглядят так беспорядочно.

— То, что они прилетели с ускорением в два грава, сделало для них адаптацию к условиям здешней пониженной гравитации еще более трудной. Перепад еще более заметен, потому что у них не было времени для отдыха после такого утомительного перелета.

— Очень хорошо, Нельсон. — Красный Корсар нажала кнопку на своей панели управления, и перед ним появился голографический дисплей с золотистыми перекрестьями прицела в середине.

— Управление оружием переключено на тебя.

— Ты освободишь моих друзей, если я убью кого-то из Волков?

— Нет, но они все равно умрут, если умрем мы. — Ее голос превратился в низкий шепот, когда она вывела «Рыцаря» из-за укрытия.

— Ты не любишь кланы, и я не люблю Волков. В этом бою мы с тобой союзники.

Нельсон секунду помедлил, потом кивнул:

— Управление оружием принято.

— Будь готов. — Она вывела «Рыцаря» в устье каньона и подняла обе «руки», над головой робота. Включив широкочастотный радиопередатчик, Красный Корсар на всех диапазонах передала Волкам собственный вызов на бой: — Добро пожаловать, вольнорожденные щенки паршивой дворовой суки. Настала пора показать вам, почему вы не годитесь больше ни на что, кроме приманки для бандитов.

Ее слова оказали на клановцев мгновенное действие, и Нельсон понял, что они проиграли битву еще до того, как был сделан первый выстрел. Два легких робота рванулись вперед, и один из них взмыл в небо, включив свой прыжковый двигатель. Машина была похожа на «Шершня». Он не представлял угрозы. Второй, которого бортовой компьютер «Рыцаря» определил как «Гермеса», показался ему более опасным, поэтому Нельсон навел на вражескую машину перекрестья прицела своего робота.

Однако «Гермес» попал в беду раньше, чем Нельсон успел выстрелить. Водитель, незнакомый с управлением боевым роботом при низкой гравитации, придал ему очень большое ускорение. Скорость машины возросла гораздо быстрее, чем обычно, и «Гермес» перешел со степенной покачивающейся походки на длинные неуверенные шаги, которые слишком раскачали его корпус. Водитель «Гермеса» окончательно потерял управление над своей машиной, когда она ступила на осыпь из валунов.

Нельсон сумел удержать робот противника в прицеле и безвсяких угрызений совести начал нажимать на гашетки, управляющие стельбой «Рыцаря». Первый луч из протонной пушки образовал дыру в правой половине «груди» «Гермеса», и все его внутренние механизмы, расположенные в этой части корпуса, были уничтожены. Вторым выстрелом из протонной пушки он пронзил правую «руку» неприятельского робота. Броня с «руки» «Гермеса» сползала, как старая кожа со змеи, а затем и вся «рука» отлетела в сторону, окутанная белым пламенем и черным дымом.

Лучи протонной пушки несли в себе столько энергии, что на какой-то момент замедлили движение «Гермеса», и секунду он стоял прямо. Затем начал разворачиваться вправо и назад, в результате «ноги» машины оказались впереди корпуса, и боевой робот полетел вперед «ногами», приземлившись на «колени». Корпус тяжело ударилось о камни и начало подпрыгивать, оставляя в пыли след, когда она набивалась к нему внутрь сквозь пробоину в «груди». Робот еще раз подпрыгнул, а затем врезался в огромную скалу, отскочил от нее и остался лежать, измятый и мертвый, уставившись «лицом» в черное звездное небо.

Когда «Шершень» начал опускаться после прыжка, Нельсон перевел прицел на траекторию полета вражеского боевого робота. Если бы воин был умнее, то он снова включил бы двигатели и изменил курс, но тот этого не сделал. Нельсон догадался, что водитель, испуганный высотой, на которую его забросил всего лишь один прыжок, не хотел больше рисковать и мечтал иметь под собой твердую опору.

Один луч протонной пушки прошел выше цели, но зато другой поразил «Шершня» прямо в правое «колено». Голубая молния пронзила сустав, взорвав броню и ампутировав нижнюю половину «ноги». Кусок конечности, отлетая, завертелся в обратном направлении, а сам. «Шершень» начал медленно переворачиваться через «голову».

Нельсон еще раз выстрелил в «Шершня» из большого импульсного лазера, расположенного в центре корпуса машины. Зеленые стрелы энергии испещрили тело «Шершня» и остановили его вращение. Лазерные лучи сожгли всю броню над «сердцем» робота и расплавили некоторые его внутренности, но им не удалось полностью его разрушить.

Однако у Нельсона в союзниках была сила инерции самой луны. Когда «Шершень» врезался в поверхность правой стороной «груди», средний лазер, находившийся в его правой «руке», вылетел и разлетелся на куски. Сам боевой робот, окруженный облаком разлетающихся кусочков брони, подпрыгнул от удара и снова встал почти прямо. Водитель, если он был жив или не потерял сознания после такого падения, мог бы постараться восстановить равновесие робота. Но машина со всего маху впечаталась в большую скалу, после чего скала и робот закачались и упали в противоположные стороны, подобно зеркальным отражениям.

Повсюду в кратере Нельсон видел, как другие бандиты расстреливают боевые роботы клановцев. Некоторым из Волков удавалось противостоять им, но большинство из них закончили так же, как и те двое, которые сражались с Красным Корсаром. Одна группа тяжелых боевых роботов отстреливалась, даже и не пытаясь двигаться, и только лишь их лучевое оружие действовало эффективно. Ракеты и метательные орудия, не перекалиброванные для условий низкой гравитации, постоянно стреляли выше цели.

Красный Корсар нажала кнопку на своей панели управления.

— Корсары, отходим.

Нельсон схватил свое переговорное устройство.

— Отходим? Да битва еще даже не началась.

— Если только командир Волков не глупее, чем ты можешь себе представить, то битва окончена. — Она уводила своего боевого робота назад, в каньон, когда ракеты врезались в стены кратера высоко над ними. — Сейчас я повернусь. Смотри за спиной.

Нельсон воспользовался вращающейся камерой, чтобы показать мертвую зону, находившуюся у них за спиной в центре своего голографического дисплея.

— Сделано. Оба задних лазера работают. Но почему окончена битва?

— Командир знает, что мы разобьем их силы, если они попробуют преследовать нас в каньонах. Это не та битва, о которой мы договаривались. Он потерял несколько легких машин, но их можно починить. Если Волки продолжат атаку, то рискуют потерять гораздо больше, а мы сможем даже подобраться к ним и забрать часть поврежденных машин с собой. Он не захочет допустить, чтобы это произошло.

— Когда ты так говоришь, то кажется, что ты хорошо знакома с командиром Волков. Она покачала головой.

— Никогда даже не слышала о нем, но я просто знаю такой тип людей. Мы обманули его здесь. Нам не удастся добиться от него большего, используя этот способ снова, но мы показали, насколько наши воины лучше. Он будет гадать, на что еще мы способны в будущем, и это поможет нам сделать большое дело.

XXIX

Шаттл «Луг»

Станция подзарядки «Сантала»

Федеративное Содружество

8 августа 3055 г.

Хан Старейшина Фелан нахмурился, глядя на своего двоюродного брата.

— Мне кажется, что я что-то не понял, Крис. Твоя реакция на то, что я отклонил твою просьбу о направлении на Йегуас, была абсолютно неадекватной.

— Неужели? — Крис указал на голографическое изображение системы Йегуас, парящее над столом для переговоров. — Когда бандиты появились в системе Йегуаса, то Волки доложили, что точка их выхода из гиперпространства находилась рядом с третьей планетой системы — Бильярдным Шаром. Ты сам сказал, что Волкам следует очень быстро двигаться навстречу с ними, так как бандиты могут скрыться вместо того, чтобы ждать, пока Волки высадятся и начнут сражение. Если бы ты разрешил нам, то мой батальон мог бы тоже, прибыть туда и помешать бандитам погрузиться на их Т-корабль. Поэтому я пришел к выводу, что ты вовсе не хотел, чтобы бандиты были пойманы.

Фелан ничего не ответил и заставил себя подавить возникшее раздражение. Когда он заговорил, то его голос звучал спокойно, но он произносил слова четко и резко, давая Дэну Алларду и Крису ясное предупреждение о своем настроении.

— Во-первых, кузен, я не препятствовал вам. Я не командую этой операцией. Полковник Аллард принял это решение, и он послушался моего совета позволить тридцать первой Соламе иметь дело с бандитами. Пока мы рассчитывали, где расположить наши войска, они тоже достигли Йегуаса. Если бы вы были направлены на Йегуас, я уверен, что тридцать первой Соламе тоже было бы отказано в просьбе помочь вам.

Хан Клана Волка поднялся со своего места и внимательно посмотрел на человека, сидящего напротив.

— Мне не нравятся подозрения в том, что я не заинтересован в поимке этих бандитов. Я хочу, чтобы они были уничтожены даже еще больше, чем вы можете себе представить.

— Этого не скажешь, глядя на твои действия, а вернее, бездействие, кузен. — Крис сложил руки на груди. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, открывая множество цветных татуировок, покрывающих левую руку, но Фелану не удалось разобрать рисунки.

— Я думаю, что ты действуешь, руководствуясь тайным планом, цель которого — незаметно привести к возобновлению войны между кланами и Внутренней Сферой.

Фелан яростно покачал головой.

— Это нелепо. Я здесь именно для того, чтобы добиться обратного.

— А так ли это? — Крис повернулся к Дэну Алларду, который оставался сидеть во главе огромного стола. — Факт: бандиты заставили наши военные подразделения выглядеть дураками. Факт: они очень успешно используют против нас тактику, которую мы применяли против них. Факт: все, что нужно для того, чтобы заново разжечь войну, — это пересечь линию перемирия подразделению клана, а эти бандиты уже на полпути сюда, да еще с другим кланом, гонящимся по их следу.

Фелан ударил рукой по столу.

— Нет никаких доказательств, что бандиты — подразделение клана.

— Ха! Посмотри на их вооружение! Посмотри на их тактику!

— Если судить по вооружению, Крис, то Гончие Келла гораздо больше подходят на роль подразделения клана, чем бандиты. Как боевая единица, Гончие имеют вооружение гораздо лучшее, чем тридцать первая Солама Клана Волка. — Фелан наклонился вперед, и компьютер спроецировал часть планетной системы Йегуаса на его горло. — Ты сам только что сказал, что бандиты воспользовались тактикой военных действий, взятой от Внутренней Сферы, и уже одно это делает их очень непохожими на подразделения клана. Я не отрицаю, что среди бандитов есть беженцы из кланов и, возможно, они даже командуют всеми их операциями, но эта разбойничья банда не может быть подразделением клана.

— Не может быть или ты сам этого не хочешь?

Вопрос Криса застал Фелана врасплох и заставил его вздрогнуть. Могут ли Корсары быть подразделением клана, выполняющим секретное задание с целью нарушить перемирие? Если это так, то зачем они маскируются под бандитов? Пока он обдумывал вопрос, ответ уже медленно сформировался в его сознании. Если это подразделение маскируется под бандитов, то они могут продолжать свои набеги, пока другие кланы укрепляются в своем желании снова напасть на Внутреннюю Сферу. Когда подразделение пересечёт линию перемирия, они смогут открыто провозгласить себя кланом, тем самым окончательно разрушив мир. Внутренняя Сфера ответит, воспользовавшись всей своей силой, так как никогда не поверит в то, что лжебандиты действовали в одиночку. Если бандиты окажутся военным подразделением, то ильХан сможет отречься от них и вынудить преступный клан, поддерживающий их, тоже отказаться от них, в противном случае пригрозив неприятностями перед лицом Большого Совета.

А Клан Кречета утверждает, что бандиты происходят из Клана Волка, Если эта банда — клан, то Волки окажутся виновными и усилия ильХана по сохранению мира будут выглядеть как наиболее коварное предательство по отношению к Внутренней Сфере. Фелан покачал головой.

— Твой вопрос не имеет никакого смысла, Крис. Бандиты не объявляли себя кланом. У нас нет никаких доказательств, что они являются клановцами, равно как ни один из существующих кланов не признал их своей частью. Считать при отсутствии доказательств, что они являются кланом, — это значит излишне усложнять обстановку без крайней на то необходимости.

— Я не верю в то, что это правда. Смотри, набеги бандитов помогают создать у людей впечатление, что Виктор Дэвион оказался плохим правителем и что он больше заботится о Федеративных Звездах, чем о Лирянах. Риан Штайнер собирает коалицию, способную оказать значительное давление на Виктора. Для кланов не может быть ничего лучше, чем нестабильность в правительстве Федеративного Содружества.

— Крис, послушай сам себя. — Фелан тяжело вздохнул. — Если следовать твоим рассуждениям, то мы должны допустить, что позади бандитов стоит Риан Штайнер, потому что он выигрывает от набегов даже больше, чем кланы. На самом же деле следует ожидать, что бандиты, выставившие Клан Волка глупцами, способствовали тем самым подъему морального духа Федеративного Содружества и его людей.

— Джентельмены, я думаю, что вы зашли слишком далеко и это не принесет нам ничего хорошего. — Дэн знаком руки пригласил обоих мужчин занять свои кресла. — Крис, у Фелана были очень веские причины отказать в твоей просьбе. Из-за движения второй луны по орбите Йегуаса ближайшая точка, в которую вы могли совершить гиперпрыжок, отстояла от места происходивших событий на два дня, если считать, что вы двигались бы туда с ускорением в два грава, и то только в том случае, если бы твой навигатор сумел связаться с Яносом и договориться о месте встречи. Но, даже оказавшись там, вы не смогли бы вернуться назад еще в течение недели. Наиболее безопасное место для вас находилось на расстоянии четырех дней полета. В любом случае бандиты сумели бы вернуться на свой корабль и совершить гиперпрыжок еще до того, как вы смогли бы заметить их.

— Крис, можно назвать удачей, что тридцать первой Соламе Клана Волка не довелось увидеть, как вас провели.

— Может быть, если бы мы были там, они не понесли бы таких потерь.

Фелан покачал головой и засмеялся.

— Потери тоже принесли некоторую пользу. Крис уставился на него так, что Фелан подумал, что, может быть, у него вдруг выросли рога и хвост.

— О, Господи, ты, кажется, действительно стал одним из них?

— О чем это ты говоришь?

— О тебе. Ты превратился в человека из кланов. — Криса передернуло. — Ты позволил воинам погибать на Бильярдном Шаре, как будто их жизни — ничто.

— Тридцать первая Солама потеряла только двух водителей боевых роботов.

— Но ты не мог знать, что так произойдет. — Молодой воин с сомнением посмотрел на своего кузена. — А они знают, что ты относишься к ним как к расходному материалу?

Фелан напрягся.

— Естественно. Точно так же, как ты сказал Зуавам Циммера, что они будут все равно что бумага для ловли мух. — Он увидел, как Крис вздрогнул, когда до него дошел смысл этого замечания. — Я не считаю мужчин и женщин тридцать первой Соламы Клана Волка в большей степени расходным материалом, чем ты, когда думаешь о своих людях. Да, они воины, опустившиеся или разжалованные до охоты за бандитами, но они люди. Даже если они и верят в то, что смерть в бою — это достойный конец их жизни, то я отношусь к этому иначе.

— Тогда как же ты можешь говорить, что потери — это хорошо для них?

— Ты прав, Крис, я неправильно выразился. — Образ Старейшины Конала возник перед мысленным взором Фелана. — Их командир — это мой старый противник. Все то, что ты только что приписывал мне, можешь смело перенести на него, и при этом он не будет против. Он сделал все, что мог, включая мошенничество во время священного ритуала клана, для того чтобы я не получил родового имени. В результате он был вынужден уйти со своего поста Хранителя традиций клана и принять службу в качестве главы подразделения, охотившегося за бандитами. Из-за того, что его ненависть к Внутренней Сфере примерно равна ненависти ко мне лично, ему было предписано уничтожить Красного Корсара, а я был назначен его непосредственным начальником в этой миссии.

Фелан в задумчивости закусил нижнюю губу.

— Я сомневаюсь, что Конал стал покорнее после того, как Красный Корсар поставила его в глупое положение, но я очень надеюсь на это. Важно то, что он сделал свой выстрел и промахнулся. — Фелан глубоко вздохнул и посмотрел на Криса. — Поэтому если ты думаешь, что я имею тайный замысел, то могу уверить тебя, что так оно и есть. Я хочу увидеть, как установится мир. И лучшим способом для достижения этой цели будет, если Гончие Келла уничтожат бандитов, в то время как Волки показали себя беспомощными. Это ослабит позицию Конала и поможет дискредитировать его союзников — всех тех, кто угрожает миру. Крис озадаченно нахмурился,

— Я не уверен, что правильно понял тебя...

— На самом деле здесь все просто. Кланы раскололись на две фракции — Крестоносцы и Старейшины. Крестоносцы выступают за то, чтобы захватить Внутреннюю Сферу и стать ее правителями, возродив Звездную Лигу. Крестоносцы составляют меньшинство в Клане Волка, но Конал является одним из них. Старейшины, напротив, считают, что их задача заключается в том, чтобы сохранить Внутреннюю Сферу. Хотя мы и преобладаем в Клане Волка, но являемся меньшинством в других кланах, таких, как Клан Кречета или Клан Ягуара.

— И все же, несмотря на то что ваш ильХан относится к Старейшинам, похоже, что ему почти удалось выполнить задачу Крестоносцев. — Крис стукнул кулаком по большой звездной карте, которая показывала клин, нацеленный кланами на Внутреннюю Сферу. — И Клан Волка является его режущей гранью.

— ИльХан договорился о мире с Ком-Старом. Ему приходится быть впереди, чтобы остановить неумолимую лавину, готовую обрушиться на Внутреннюю Сферу, что до сих пор ильХану удавалось. — Фелан провел рукой по пограничному району между Федеративным Содружеством и оккупационной зоной Клана Кречета. — То же самое волнение, о котором вы говорите здесь, в Содружестве, происходит и внутри кланов. На ильХана постоянно оказывают давление с целью заставить его нарушить перемирие и начать войну. Бандитам удается создать иллюзию слабости Внутренней Сферы. Если Гончим Келла удастся сокрушить бандитов, то мы превратим ложь об уязвимости Внутренней Сферы в миф. Этого может быть недостаточно, чтобы совсем прекратить давление на ильХана, но, безусловно, значительно ослабит его.

Крис смотрел на Фелана со всевозрастающим любопытством.

— Ты сказал, что мы превратим ложь в миф. Значит ли это, что ты теперь рассматриваешь себя как часть Внутренней Сферы?

— Говоря «мы», я подразумевал всех тех, кто понимает все безумие возобновления войны. — Фелан протянул руку своему кузену. — И, как ты знаешь, то, что я присоединился к клану, вовсе не означает моего отречения от семьи. Ты можешь верить мне, Крис, так же, как я верю тебе.

Крис пожал протянутую руку, но Фелан все еще видел скрытое сомнение в его глазах. Ты слишком подозрителен, Крис, но, может быть, это помогло тебе остаться в живых в Синдикате Драконов. Если Конал играет с нами в какую-то игру, то твоя подозрительность может сохранить нам жизнь.

Дэн Аллард улыбнулся, когда двое мужчин пожали друг другу руки.

— Я предполагаю, Фелан, что когда ты попросил об этой встрече, то имел в виду нечто большее, чем просто объединение с семьей.

Хан Клана Волка кивнул:

— Кроме трехмерных изображений и телеметрических данных о боевых роботах Красного Корсара, битва на Йегуасе показала нам еще две вещи. Первое — это то, что, судя по всему, у бандитов нет никаких аэрокосмических сил. Они не использовали ничего подобного ни для прикрытия своих шаттлов, когда направлялись за данью, ни для того, чтобы разбить тридцать первую Соламу Конала. Это делает их очень уязвимыми, особенно если мы сможем нанести по бандитам удар из засады, когда они нападут на какую-нибудь планету.

Крис кивнул, но выражение его лица оставалось хмурым.

— Мы можем спрятать аэрокосмические истребители в шаттле, в поясе астероидов или позади луны, но для этого нам необходимо заранее знать, куда направляются Корсары и в какой конкретно точке данной солнечной системы они выйдут из гиперпространства. Фелан торжествующе улыбнулся.

— А это — вторая вещь. Воспользовавшись информацией, которую нам удалось собрать о точках их выхода из гиперпространства, и обработав ее вместе с данными о системах, где они побывали, — то, что сумел собрать Янос Вандермеер, — мы определили наиболее вероятную программу, которой пользуются бандиты для своих навигационных расчетов. Пропустив через эту программу возможные цели, отобранные по указанным признакам, мы получили список их будущих целей, и он чрезвычайно мал.

Дэн наклонился вперед.

— Насколько мал?

Фелан ткнул пальцем в звезду на карте.

— Их следующая цель — Зандеридж. И когда они появятся там, мы уже будем их ждать.

XXX

Солярис

Федеративное Содружество

17 августа 3058 г.

Убийца долго раздумывал, стоит ли ему убивать Юдифь Каллей. Несмотря на то что она знала его только как Чака Грейсона и, по-видимому, не заметила в нем ничего необычного, девушка могла подсознательно запомнить какие-то детали, которые в дальнейшем облегчат его поимку. После того периода, когда он пребывал в обличье Карла Коля, все время погруженного в себя, Грейсон понял, что близость с Юдифь стала долгожданной переменой. Вся страсть, которую он хранил глубоко спрятанной, пока был Колем, вырвалась на свободу во время их знакомства.

Он понимал, что продолжать встречи с Джуди было опасно, но заставил себя прогнать страхи и запер их в темных тайниках своего сознания. Он не на работе, поэтому обычный уровень предосторожности незачем соблюдать. Он мог полностью посвятить себя занятию быть Чаком Грейсоном. Когда на его попытку встретиться с Каем Аллардом-Ляо управляющие последнего ответили грубым отказом, то это доставило ему столько удовольствия и чувства общности с другими, как никогда и ни с кем раньше. Ронда медленно начала разочаровываться в Алларде-Ляо из-за того, как она относилась к Чаку, да и Джон принял его в свою компанию, так как эта неудача означала, что Грейсон больше не будет представлять опасности для лидерства Джона в их группе.

Он чувствовал себя хорошо, и даже еще лучше, чем раньше. Конечно же он никогда не мог забыть, кем и чем он являлся, но в последнее время ему становилось все легче отстраниться от этого. Он с удовольствием вступал в горячие споры о том, кто на самом деле стоит за смертью Верховного Правителя и убил ли принц Виктор своего отца. После просмотра первых серий интервью, которые Виктор дал в средствах массовой информации, он даже начал защищать принца. Это не прибавило ему популярности среди некоторых жителей из Лирянского сектора Федеративного Содружества, но другие — основном приверженцы Федеративных Звезд часто угощали его в баре и даже приглашали заходить к ним в гости, если он когда-нибудь окажется в тех краях.

Примерно около месяца Грейсон почти не думал о работе. Разумеется, он получил за убийство Мелиссы столько, что мог больше никогда не соглашаться на другое задание. Собственно, это и была причина, по которой он согласился на убийство Верховного Правителя, но по мере того, как шло время, он снова стал чувствовать потребность в работе. Очевидно, что ему нравилось проводить время в качестве Чака Грейсона, но все дело заключалось в том, что он не был Чаком Грейсоном, и личность, сидящая внутри него, жаждала новой работы.

Та часть его сознания, которая желала, чтобы он оставался в образе Грейсона как можно дольше, немедленно проснулась и стала настаивать на том, что ему не следует искать новую работу. Убийца понял, что часть его желания получить новое задание вызвана широко распространившимися предположениями о причине смерти Мелиссы. Каждого, начиная от сумасшедшего цветочника до представителей организованной преступности, от наемных убийц, присланных Куритой, и кончая террористами Рекома, связывали с этим убийством — каждого, кроме него. Это сильно било по его тщеславию, однако ясно давало ему понять, что если он будет потворствовать своему тщеславию, то это станет кратчайшей дорогой к гибели.

Однако он знал, что выполнение нового задания может дать всем уполномоченным лицам, отделу безопасности и другим подобным организациям достаточно указаний на то, что за работу взялся очень хороший наемный убийца. На самом деле, уговаривал он себя, вовсе не улики, а их отсутствие позволят людям сделать вывод, что убийца Верховного Правителя снова нанес удар.

Тщеславие победило логику, и, закрыв подушечкой большого пальца объектив камеры, передающей его изображение, он с платного визифона позвонил в компьютерную сеть. Он высчитал идентификационный код, который состоял из суммы чисел — даты, времени и температуры, поделенных на цифру, которую знали только он и компьютер на другом конце линии. Набрав полученный код, он нажал две кнопки на панели визифона, сообщившие компьютеру код доступа к кабине, в которой он сейчас находился. Затем убийца прервал связь, посмотрел на часы и стал ждать.

Если для него есть какое-нибудь сообщение, то компьютер незамедлительно передаст его по телефону. Ему надо будет ввести новый код, и тогда он сможет получить сообщение или будет соединен с одним из своих связных, которые дадут ему дополнительные данные о будущей миссии. Если ответный звонок не раздастся в течение пяти минут, то это будет означать, что либо нет сообщений, либо невозможно установить связь с другой стороной, желающей говорить с ним.

Он посмотрел на часы и начал читать сводки новостей, бегущие по пустому экрану. Кай Аллард-Ляо еще раз успешно подтвердил свое звание чемпиона. Список его побед пополнился еще больше с тех пор, как он превзошел своего отца, и их количество даже превысило список побед, одержанных учителем его отца Гаем Нортоном. Как почти во всех статьях о чемпионе Соляриса, автор этой заметки тоже предполагал, что скоро он может покинуть мир игрищ, чтобы заняться другими делами.

Когда визифон неожиданно издал сигнал, он опять ладонью прикрыл камеру, прежде чем нажать на кнопку, подтверждающую, что он принял вызов. На экране появилось лицо, в котором он узнал Кевина Чена — связного, который вывел его на одно хорошо проделанное им задание в Конфедерации Капеллана.

— Человек хочет говорить с тобой. Он готов заплатить так же хорошо, как и за твою последнюю работу, и предлагает некоторые из тех же способов без большого риска. Неделя?

Убийца нахмурился. Джуди и ее группа отбывают отсюда через неделю. Раньше он никогда не отложил бы встречу из-за чего-либо типа прощального вечера с друзьями, но, правда, раньше у него никогда не было друзей. Дело может немного подождать.

— Восемь дней.

— Принято.

— С кем я буду встречаться?

— Не беспокойся, он сам обо всем позаботится.

— Я беспокоюсь. Кто?

Чен выглядел немного растерянным и, понизив колос до шепота, произнес:

— Фу Тен.

— Пошлешь мне сообщение с подробной информацией.

Убийца прервал соединение и открыл дверь кабинки. Фу Тен... Он был управляющим у Кая Алларда-Ляо с тех пор, как воин впервые прибыл на Солярис и занимался воспитанием боевого духа воинов Соляриса со времен своих ранних связей с Джастином Аллардом. Кого бы он ни выбрал в жертву, которую я должен буду убить, сделать это наверняка будет не просто.

Убийца улыбнулся сам себе и засмеялся так, что заставил бы Чака Грейсона трепетать, если бы он увидел его со стороны. Но если уж я взялся за работу, то, кто бы ни был намечен в жертву, он будет мертв.

XXXI

Шаттл «Тигрис»

Точка выхода из гиперпространства, Зандеридж

Федеративное Содружество

20 августа 3055 г.

Зная, что Красный Корсар планирует скоро совершить гиперпрыжок, Нельсон Гейст надел наушники для путешествия по компьютерной реальности только на одно ухо. Он не хотел пропустить трехтональный сигнал, предупреждающий о предстоящем гиперпространственном переходе среди шумов искусственного мира. Когда сигнал внезапно раздался, Нельсон сразу же прижался к поручням беговой дорожки и подвинул ноги к краям резиновых ступенек.

Он сорвал с себя шлем и повесил его на край поручня, потом поднырнул под ним и сел на пол. Прижав колени к груди, Нельсон сконцентрировал все свое внимание на дыхании. Вдох, выдох, вдох, выдох. Гиперпрыжок не так уж страшен. Он зажмурился и почувствовал, как его желудок перевернулся, когда корабль вышел в гиперпространство.

Вселенная вдруг сжалась до размеров булавочной головки, которая, казалось, была кем-то помещена в основание его черепа. Он увидел многие события, происходящие одновременно, как будто времени не существовало. И эти события внезапно дали ему ключ ко всей действительности. На одну-единственную долю секунды он и вселенная были едины, и понимание этого принесло с собой забрезжившую надежду, которой он не знал с момента своего пленения.

Затем вселенная мгновенно снова расширилась до своих настоящих размеров, и Нельсон почувствовал боль, когда этот взрыв пробежал волной вверх и вниз по его позвоночнику. В какое-то мгновение он подумал, что совершена ошибка при расчетах точки выхода из гиперпространства, и теперь корабль закончит свои дни в эфирной петле, ожидающей космические корабли с неполадками в гиперпространственных двигателях. Но, открыв глаза, он понял, что все в порядке, и где-то в глубине своего сознания ухватил и сумел удержать клочок надежды, открывшейся ему во время гиперперехода.

Некоторое время на всем «Тигрисе» сохранялась сверхъестественная тишина. Из-за засад, поджидавших их только что на Великой-Х и Йегуасе, Нельсон знал, что Красный Корсар не пошлет свои шаттлы в набег на четвертую планету, пока не убедится в отсутствии какой-либо угрозы со стороны врага.

В солнечной системе очень много места, и спрятать шаттл или Т-корабль, полный боевых роботов, может показаться простой задачей, но за годы, проведенные в армии, Нельсон знал, насколько обманчиво это впечатление. Так как гравитация в состоянии запросто разорвать на кусочки шаттл, влетающий в систему или вылетающий из нее, то корабль должен быть расположен либо точно над, либо точно под плоскостью суммы гравитационных полей всех планет системы. Обычно такие точки находятся где-то около солнца системы, но существуют еще и дополнительные точки — маленькие окошки в динамических гравитационных матрицах рядом с планетами и лунами, которые в определенное время и в определенных местах позволяли приближаться очень близко к планетам.

Т-корабль «Огненная Роза» вышел из гиперпространства как раз в одной из таких точек, и то, что он тут же не вернулся обратно, означало, что при беглом осмотре бандиты не обнаружили никакой опасности для себя. Секунды уходили в бесконечность, а Нельсон тем временем готовил себя к тому, чтобы пережить ощущения следующего гиперперехода. Не так быстро, тихо умолял он, так как знал, что со следующим переходом забрезжившая было надежда сменится отчаянием.

Вновь раздались завывания сирен, и он услышал щелканье, когда два шаттла класса «Властелин» вылетели с «Огненной Розы». Нельсон почувствовал, как тело наливается тяжестью, когда «Тигрис» начал ускорение, отдаляясь от «Розы». С трудом встав на ноги, он понял, что имела в виду Красный Корсар, когда говорила о быстром движении. Мы идем с 1,5 гравами. Она хочет успеть напасть и отступить до того, как Волки смогут отреагировать на сигнал бедствия, который поступит с Зандериджа.

Кейтлин Келл включила рацию, когда увидела разделение шаттлов на дополнительном мониторе своего истребителя.

— Лидер Воронов — звену Воронов. Мы зафиксировали разделение. Расчетное время прибытия — пятнадцать минут. — Она нажала другую кнопку на панели управления и переключилась на другую частоту.

— Лидер Ястребов, мы зафиксировали разделение.

— Вас понял, Лидер Воронов, — ответил Карев. — Мы начнем операцию по их захвату через десять минут, а вы захлопнете ловушку.

— Вас понял, Лидер Ястребов. Удачи. — Кейтлин переключила рацию обратно на частоту своего звена и заметила, что улыбается. Она гордилась тем, что сработал план, придуманный ее братом. Поле астероидов, начинающееся сразу же за орбитой четвертой планеты системы Зандеридж, обеспечивало достаточно места, чтобы спрятать ее звено истребителей. Астероиды, создававшие большую опасность для истребителей, особенно несущих полный боекомплект вооружения, представляли еще большую опасность для огромных шаттлов, вынужденных передвигаться по извилистым и сложным проходам.

План засады был очень прост, но имел один изъян, так как вблизи системы Зандеридж имелись две одинаково вероятные точки выхода из гиперпространства. Две из трех эскадрилий истребителей Гончих Келла располагались у точки, находящейся примерно за 1,6 миллионов километров отсюда. Здесь же у Кейтлин находились первая эскадрилья истребителей и десять скоростных машин клана, входящих в состав звена почетной охраны, которое привел с собой Фелан.

Она знала, что двадцать восемь истребителей недостаточно для того, чтобы одолеть два шаттла класса «Властелин», но то, что они вынуждены прокладывать себе путь сквозь поле астероидов, должно было сделать их очень уязвимыми. У кораблей Красного Корсара не останется иного выхода, как принять вызов на бой. Кейтлин нападет на них, когда они приблизятся, и если Красному Корсару не удастся повернуть назад и скрыться в гиперпространстве, то Гончие Келла присоединятся к ним около планеты и вынудят шаттлы приземлиться. Главная задача для группы истребителей под командованием Кейтлин — это нанести как можно больше повреждений шаттлам противника. Если один или оба корабля разобьются об астероиды и погибнут, то все будут расценивать это как большую победу.

Кейтлин посмотрела на видеоизображение, переданное с радаров, укрепленных на крыше заброшенного здания шахты на астероиде, где располагалась ее эскадрилья аэрокосмических истребителей. Два шаттла приближались очень быстро и находились в опасной близости друг к другу. Корабль, обозначенный как «Тигрис», шел первым. «Львица» немного запаздывала, но все равно их открытые орудийные люки и зоны обстрела частично перекрывали друг друга. Зона, находящаяся между ними, вместо того чтобы быть «мертвой» для любого из кораблей противника, была широко открыта, так как ни один из кораблей не мог стрелять в том направлении из-за опасения поразить своего партнера.

— Лидер Воронов, приготовьтесь к старту через полторы минуты. Поправка в скорости — плюс пятьдесят два процента.

— Принято, Лидер Ястребов. — Кейтлин передала полученную информацию своей эскадрилье и поняла, что эскадрильи Воронов и Черных Дроздов получили такие же приказы от Карева. Гончие Келла командовали проведением всей операции по поимке Красного Корсара вместо кланов, но Фелан и Дэн Аллард согласились с тем, что назначение Карева командующим, по крайней мере этой частью засады, оставит Старейшине Коналу меньше поводов для недовольства. Это задание должно удовлетворить чувство чести Клана Волка.

Она включила двигатели своей машины и увеличила мощность до ста десяти процентов от боевой. Они быстро набрали обороты и дали энергию большим и средним лазерам, попарно размещенным на крыльях ее «Осы», и для протонной пушки в носовой части истребителя. Кейтлин установила рули машины таким образом, чтобы удержать ее на поверхности астероида, но в то же время любой другой их поворот моментально освободит истребитель от ничтожной гравитации астероида и бросит в бой.

Часы на вспомогательном мониторе закончили отсчет до нуля.

— Звено Воронов, пошли!

Когда Кейтлин потянула штурвал на себя и отпустила тормоз, «Оса» подпрыгнула с астероида, как сокол, отпущенный на свободу. Нажав двумя ногами на педали ускорителя двигателя, она еще больше увеличила его мощность, и ее вдавило в спинку кресла пилота, когда истребитель взмыл вверх и в сторону от астероида. Взглянув на голографический боевой дисплей, она увидела, как другая «Оса» взмыла позади нее.

— Рада тебя видеть, Муллиган.

Пара ширококрылых истребителей пробралась сквозь поле астероидов и ворвалась в цилиндрическое пространство, которым шаттлы воспользовались для прохода на планету. Кейтлин наклонила свой истребитель на правое крыло и вверх, сделав петлю и развернувшись к центру цилиндра. Когда нос машины нацелился на Зандеридж, она заметила две яркие точки, которые и были кораблями бандитов.

— Бандиты у нас по курсу, — передала она по рации для своей эскадрильи. — Удачи вам всем.

Нельсон споткнулся о переборку, когда «Тигрис» содрогнулся от первого попадания. Ревущие сирены, призывавшие бандитов занять места согласно боевому расписанию, уже позволили ему догадаться, что дела пошли не совсем так, как того хотелось бы бандитам, а взрыв только подтвердил это. Истребители. Они использовали против нас истребители. Он нажал на кнопку, открывающую люк, ведущий в коридор, и вошел в него, когда следующее попадание сотрясло шаттл.

В коридоре он ощутил барабанную дрожь — это автоматические пушки «Властелина» вступили в игру против истребителей противника. Корабль покачнулся, так как стрелки использовали ракетные установки, выпустившие тучи ракет. «Тигрис» начал медленное вращение, и Нельсон понял, что это делается с таким расчетом, чтобы иметь возможность пользоваться всем имевшимся на его борту оружием. Мы находимся слишком близко к «Львице», чтобы создать огневую завесу.

Как воин, Нельсон почувствовал по отношению к истребителям смесь ликования и страха. Он знал, что они легко могут разбить наземные войска и даже уничтожить шаттлы. -И хотя последнее будет означать и его смерть тоже, но при мысли о подобном исходе он почувствовал себя счастливым, так как одновременно будет положен конец разбойничьим налетам Красного Корсара. Эта мысль, столкнувшись с оптимистическими предчувствиями, затаившимися в его сердце, породила отчаянный план.

Я не умру. Нельсон знал это с убежденностью сумасшедшего или пророка, и у него не было сомнения еще в двух вещах.

Во-первых, он выживет вне зависимости от того, что бы ни случилось на Зандеридже.

Во-вторых, в конце концов он освободится от Красного Корсара.

— Внимание, Ворон Два, мы выходим на них, — крикнула Кейтлин в передатчик, когда «Оса» Муллигана вильнула вблизи ее истребителя. Увидев, как его машина рванулась вперед, включив ускорители, она перестроилась ему в хвост, чтобы можно было прикрыть пилота сзади, если бандиты выпустят свои истребители. Вращающиеся астероиды кружили вокруг, появляясь в лучах солнца и исчезая в тени, сужая проход до сюрреалистического туннеля с мешаниной огней в дальнем конце.

— Я пошел! — Слова Муллигана отдались эхом в ее шлеме, когда он сделал резкий разворот и направил свою «Осу» на «Львицу». Его средние и большие импульсные лазеры, размещенные на крыльях, вспыхнули, посылая красные и зеленые лучи энергии, наперегонки понесшиеся к кораблю и процарапавшие, словно когтями, броню яйцеобразного шаттла. Затем протонная пушка, находящаяся в носовой части «Осы», встряхнула большой корабль, ударив в него светящейся лазурной стрелой искусственной молнии.

У Кейтлин было меньше секунды, чтобы отдать должное мастерству Муллигана, прежде чем настала пора для ее собственной атаки. Она навела золотистые перекрестья прицела на корабль, и моментально в их центре появилась золотая точка, подтверждающая, что компьютер направил оружие на цель. Кейтлин надавила большим пальцем на одну из гашеток управления оружием, расположенных на штурвале; на вспомогательном мониторе столбики датчиков температуры начали окрашиваться в разные цвета. Протонная пушка послала в «Львицу» голубую извилистую молнию: Нажав гашетку, находящуюся под указательным пальцем, Кейтлин выстрелила вдогонку зарядом импульсных лазеров, еще выше подняв температуру в своей машине. Зеленые лучи истребителя смешались со взрывом, вызванным попаданием из протонной пушки, уничтожив часть брони с корпуса шаттла.

— Отличный выстрел, Кейт! — Муллиган пустил свой истребитель штопором сквозь опасный промежуток между двумя кораблями, и она последовала его примеру. — Еще один заход?

— Вас понял, Ворон Два. — Она помнила инструкции Фелана пилотам. — Чего бы это ни стоило!

Нельсон бежал по коридору так быстро, как только мог. Сирены подгоняли его, словно охотничьи рожки затравленную лису. Я выберусь! Он двигался по кораблю перебежками, делая поправку на его вращение. Посмотрев на буквы, выведенные по трафарету на стене, он понял, что только две секции отделяют его от цели.

Вдруг сильнейший взрыв потряс «Тигрис», швырнув Нельсона на внутреннюю переборку. Искры посыпались у него из глаз, когда он лбом врезался в стенку. Нельсон отскочил и растянулся на палубе. Темнота подступила к нему, но усилием воли он сумел отогнать ее. Сев, Нельсон почувствовал, как кровь капает из глубокой раны на голове, но чувство опасности помогло ему превозмочь дикую боль.

«Тигрис» наклонился вдоль своей оси, качнув палубу вверх. Нельсон схватился за балку, придающую кораблю прочность, а потом толкнул тело вперед. Опершись на руки и колени, он вскарабкался наверх и снова упал, когда корабль резко наклонился вправо. Волна головокружения нахлынула на него, затем он смог подняться на ноги и продолжил бег по коридору.

Вблизи от поворота он заметил люк, ведущий к спасательной капсуле. Нельсон подбежал к нему и хлопнул правой ладонью по панели выключателя, открывающего люк. Панели люка разъехались в разные стороны, открывая взгляду темную внутренность капсулы.

В тот момент, когда, он уже собирался войти внутрь, чья-то рука схватила его за левое плечо и потянула назад.

— Куда это ты направляешься? — спросил бандит.

Защищаясь, Нельсон тряхнул плечом, затем сжал в кулак свою изуродованную руку. Он резко двинул ею, заставляя описать маленькую дугу, закончившуюся в паху бандита. Когда мужчина вскрикнул от боли и нагнулся вперед, Нельсон поднял свое правое колено и ударил нападавшего в лицо. Из разбитого носа бандита хлынула кровь, и он упал на палубу.

Нельсон выхватил пистолет, торчавший из кобуры поверженного солдата, и два раза выстрелил в бесчувственное тело. Стиснув в руках пистолет и оглядев коридор справа и слева от себя, он вошел в капсулу. Воспользовавшись стволом пистолета, он нажал на кнопку, закрывавшую люк, и почти сразу же почувствовал щелчок в ушах, когда в капсуле начало повышаться давление. Нельсон протянул свою искалеченную руку и нажал на кнопку запуска капсулы.

— Отсчет времени начат. Десять, девять, восемь... — заунывно гудел компьютерный голос.

Нельсон услышал глухие удары по люку спасательной капсулы и затем увидел лицо, прижавшееся к стеклу. Он направил на него пистолет и дал команду компьютеру:

— Отменить отсчет. Немедленный запуск.

Толстые мягкие панели скользнули, закрывая люк и приборы управления. Три слабых взрыва прозвучали под капсулой, а затем Нельсон глубоко погрузился в кресло, когда последний взрыв вышвырнул капсулу из «Тигриса». Рев ракетного двигателя заполнил капсулу, заставляя зубы Нельсона стучать и разрывая барабанные перепонки от звона, но ничто на свете не могло сделать его счастливее.

Я свободен. Я снова окажусь дома. Панели, закрывавшие иллюминатор капсулы, разошлись, давая ему возможность наблюдать за сражением, разгоревшимся вокруг шаттлов. Я снова окажусь дома, но только если выживу в этой попытке уничтожить Красного Корсара и ее людей,

Когда Муллиган развернулся, чтобы сделать второй заход на корабли противника, у Кейтлин появилось дурное предчувствие. Она видела, что пилот увеличил скорость, на самом же деле в этом не было никакого смысла, так как шаттлы сами приближались к ним. Кейтлин наблюдала, как Муллиган еще больше увеличил скорость, очевидно не считая корабли источником опасности для себя.

— Будь осторожен, Ворон Два.

— Вас понял, Лидер Воронов. Я захожу на них.

Несмотря на волнение в его голосе, Кейтлин знала, что Муллиган будет осторожен, и она не могла не отметить его возросшее мастерство с тех пор, когда они вместе летали в одной эскадрилье. Он поднял свой корабль вверх и развернул его вокруг себя, выполняя «бочонок», который выведет его прямо на «Тигриса», а потом и на «Львицу».

Кейтлин вся подобралась и послала свой истребитель вдогонку за ним, отметив, что Муллиган приблизился и заскользил над поверхностью«Тигриса». Их лазерные и протонные лучи выжигали параллельные линии в броне корабля, и она увидела, как взорвалась одна из автоматических пушек, в то время как протонные лучи скрестились на ней.

— Второй, опасность справа по борту!

Спасательная капсула выглядела, как комета, прочертившая линию вверх и в сторону от «Тигриса». Муллиган нырнул вниз и влево, но влетел прямо в разлетающееся облако обломков автоматической пушки, которую они уничтожили. Кейтлин увидела, как что-то ударило в его «Осу», но он развернулся и направился прямо к «Львице».

Несколько мгновений, пока она летела за ним, Кейтлин думала, что Муллиган может справиться с управлением и всего лишь заканчивает свою атаку.

Но затем, когда она облетела его с кормы, то заметила, как сильно повреждено левое крыло и смят векторный ускоритель.

— Спокойно, Муллиган. Ты потерял маневренность на левый борт.

Не получив ответа, она послала свой истребитель вперед ровно настолько, чтобы увидеть, что кабины его истребителя больше не существует. Тогда она поднялась вверх и в сторону от «Львицы». Кейтлин поднималась вверх, завалившись на левое крыло, затем направилась вниз и сделала петлю, которая вывела ее перпендикулярно к предыдущему курсу. Она удерживала новый курс в течение трех секунд, затем повернулась на правое крыло и повторила маневр в обратном порядке, чтобы выйти из зоны поражения вокруг «Львицы».

Истребитель Муллигана врезался в «Львицу» около ее ионных двигателей и превратился из маленькой дробинки, состоящей из стали и керамики, в кипящий шар плазмы. Вначале яркий цветок огня казался очень маленьким, чтобы причинить какой-то вред кораблю, и даже множество обломков, которые вылетали в открытый космос из пробоины в кормовой части, оставленной истребителем Муллигана, тоже не казалось опасным для корабля.

Кейтлин содрогнулась, подумав о том, что ее друг мог бы удостоиться лучшей смерти.

Затем один их четырех ионных двигателей шаттла замигал, заставляя «Львицу» вращаться быстрее и отклоняться от своего курса. Вращение набирало скорость, которая уменьшала изменения ее курса, но когда были выпущены направляющие ракеты с целью вернуть контроль над кораблем, то он перевернулся вокруг своей оси и два его противоположных конца начали вращаться каждый в своем ритме.

Кейтлин знала, что «Львица» попала в беду, так как корабль выпускал серии маневренных ракет, чтобы заставить его перевернуться назад и переориентировать двигатели для отступления. Колебания корабля превратили этот маневр во вращающееся и медленно останавливающееся кувыркание, управлять которым было совершенно невозможно. Двигатели выбрасывали энергию, пытаясь вернуть утраченный контроль, но только освещали корабль, как метеор, сгорающий в атмосфере.

«Львица» обогнула астероид, в два раза превышавший ее по размеру, и влетела в поле астероидов. Каким-то чудом она прошла мимо двух вращающихся гигантов, и на секунду Кейтлин даже захотелось, чтобы корабль спасся. А затем «Львица» налетела на относительно небольшой астероид, который пробил дыру прямо сквозь нее. Одно мгновение корпус корабля окружал его подобно короне, а потом разлетелся на сверкающие обломки, которые разлились и разбрызгались по космосу, как капельки ртути.

Стоя на коленях и упираясь руками в стенку капсулы, Нельсон видел, как «Львица» дрейфовала в поле астероидов. Первое же столкновение смяло корабль, и обломки закружились вокруг него. Он вздрогнул, когда произошло последнее для корабля столкновение, и металл побежал по поверхности астероида, как вода. В каком-то исступлении всматриваясь в место катастрофы и пытаясь разглядеть боевые роботы, людей и вообще что-нибудь, сохранившееся после взрыва, Нельсон ощутил одновременно и торжество и ужас, когда ему не удалось увидеть абсолютно ничего.

Переведя взгляд от иллюминатора, расположенного в середине капсулы, на иллюминатор, находящийся вверху нее, он смог увидеть «Тигрис». «Тигрис» тоже был поврежден, но по сравнению с другим кораблем его можно было считать нетронутым. Пока Нельсон смотрел на него, корабль выполнил передний поворот, изменивший направление главных ускорителей. Ионные двигатели ослепительно запульсировали, корабль замедлил движение, а потом начал медленно набирать ускорение в обратном направлении — туда, где его ожидала «Огненная Роза».

Рой истребителей набросился на одинокий шаттл, но теперь «Тигрис» использовал всю свою страшную огневую мощь, к которой раньше не мог прибегнуть из-за близости «Львицы». Когда «Огненная Роза» использовала свои батареи мощных лазеров, то положение истребителей, вылетевших вперед «Тигриса» и поджидавших, чтобы атаковать его, сильно ухудшилось.

Как сильно ни желал Нельсон, чтобы «Тигрис» и женщина, управлявшая им, погибли, он не мог не отдать должное им обоим за то, как искусно они избавились от истребителей неприятеля. Еще прежде, чем «Тигрис» сумел преодолеть половину пути к «Огненной Розе», атака истребителей захлебнулась. Т-корабль закончил сближение с шаттлом, и соединившиеся корабли исчезли из поля его зрения.

Нельсон наблюдал за их исчезновением, вызвавшим у него смешанное чувство облегчения и сожаления. Несмотря на то что теперь он был свободен, Нельсон сожалел о том, что ради этого ему пришлось бросить своих товарищей, которые остались пленниками Красного Корсара. Он считал себя ответственным за их судьбу, даже несмотря на то что они ненавидели его из-за связи с Красным Корсаром.

Наблюдая за двумя аэрокосмическими истребителями, приближающимися к нему, каждый из которых разворачивал сеть, чтобы поймать его спасательную капсулу, он дал торжественную клятву:

— Я найду способ вернуть вас домой, парни. Я сделаю это или погибну, пытаясь освободить вас.

XXXII

Солярис

Федеративное Содружество

25 августа 3055 г.

Густой сладкий аромат заваривающегося зеленого чая перенес воображение убийцы примерно на десять лет назад, заставив его вспомнить одно успешно выполненное задание внутри Конфедерации Капеллана. Тогда, осматриваясь в маленькой, ветхой лачуге, которая заносчиво именовала себя рестораном, он увидел, как старые изгнанники Ляо склонились над мисками с лапшой. Информаторы рассказали ему, что это место на самом деле является скрытым притоном курильщиков опиума, а нетерпение, отражавшееся на лицах людей, направляющихся, к задней двери, лишь подтвердило сказанное.

Состояние, в котором он пребывал, вовсе нельзя было назвать приятным. В то время один из агентов Романо Ляо нанял его, чтобы убить мелкого дворянина, а в ответ канцлер Конфедерации Капеллана тоже попытался убить его. В тот раз, чтобы скрыться от нанятого убийцы, ему потребовались вся ловкость и изобретательность. Эти качества в дальнейшем сделали его таким хорошим работником. Погружение еще раз в тонкости этого сурового испытания вовсе не вызывало счастливых воспоминаний.

Дрожь пробежала у него по спине, но он сумел избавиться от нее, быстро передернув плечами. Одетый в темное длинное пальто, убийца чувствовал себя вполне защищенным, имея пистолет, спрятанный под мышкой, и еще один, прикрепленный на щиколотке под широкими шерстяными брюками. Никто не знал лучше его самого, что сделать себя неуязвимым или непобедимым абсолютно невозможно, но он рассчитывал на свое умение выбираться из любых непредвиденных ситуаций.

Заметив в дальней кабинке Фу Тена, убийца неторопливо и осторожно подошел к нему, а затем скользнул на сиденье напротив. Он еще раз оглядел зал и перевел взгляд на пожилого человека восточного типа, сидящего напротив него.

— Я здесь.

Фу Тен улыбнулся и наклонил голову, растрепав несколько прядей седых волос, зачесанных наискось.

— Будешь пить чай?

Фу Тен наклонил кувшин, стоящий на столе, наполнив две фарфоровые чашки, стоящие между ними.

Убийца принял темную жидкость из рук мужчины и присоединился к тосту Фу Тена за его здоровье. Во вкусе чая он не почувствовал ничего странного, но он отлично знал, что десятки ядов могут мгновенно убить или искалечить его, и при этом их невозможно распознать на вкус. И еще убийца знал, что если по какой-либо причине Фу Тен решит его убрать, то он не избежит своей участи.

Фу Тен обеими руками держал свою чашку.

— Я расскажу тебе одну историю.

— В этом нет никакой необходимости. Мне вовсе не обязательно знать, почему вы прибегаете к моим услугам.

— Я все равно расскажу ее тебе, потому что ты такой же бизнесмен, как и я. Знаешь, один старый человек всю жизнь работал на очень знатную семью. Он преданно служил своему господину и очень помог этой семье, но они никак не вознаградили его. Старик был счастлив в своем незнании того, как они относятся к нему, но потом его жизнь переменилась. В свои преклонные годы он открыл для себя омолаживающий дар любви, и его возлюбленная указала ему на несправедливости, совершенные по отношению к нему.

Убийца подавил улыбку. У старика появилась золотоискателъница, которой он нужен для того, чтобы стать Ногатой.

— Этот человек захотел наверстать свое за все годы недостойного отношения к себе и попросил увеличить вознаграждение за свою службу. Тем временем его старый хозяин умер, и господином стал его сын. Он хочет уволить пожилого человека на пенсию, но оставил его на службе до тех пор, пока не будет найдена замена.

Убийца кивнул.

— Поэтому старик хочет, чтобы его господин...

— Был отвлечен. — Фу Тен встретил взгляд убийцы с безмятежным выражением лица.

— Старик любит своего господина как сына и не хочет причинить ему вреда. Если бы он хотел, чтобы его господин погиб и при этом сам старик сохранил бы свою работу, то сделать это можно было бы очень легко. Он хочет только отвлечь его.

Фу Тен провел левой рукой по столу, а затем убрал ее. На столе осталась лежать большая золотая монета с китайскими иероглифами, огибающими ее по краю и вычеканенными на ребре. Важным было то, что убийца узнал профиль человека, изображенного на монете.

— Кэндас Ляо.

Пожилой человек кивнул, и кусочки мозаики начали складываться в единую картину в мозгу убийцы. Если Кэндас будет убита, то обвинения немедленно падут на ее племянника, Сун Цу Ляо, заклятого врага и Канцлера Конфедерации Капеллана. Кай, ее сын, возьмет на себя роль правителя Договора Святого Ивса и, может быть, даже вынужден будет начать войну, которая приведет к воссоединению под его правлением Конфедерации Капеллана и Договора.

— Я могу это сделать. Когда?

— Четыре месяца?

Это делало операцию очень поспешной, чего он старался избегать, но вполне возможной.

— Как и во всем остальном, это может быть сделано либо быстро, либо дешево, но ни то и ни другое одновременно.

— Если ты способен убедить меня, что берешься за это задание и сумеешь успешно выполнить работу, то тебе заплатят три с половиной миллиона в ценных бумагах, размещенных в самых выгодных областях промышленности.

Это столько же, сколько я получил за Верховного Правителя, и тогда тоже было уплачено защищенными ценными бумагами. Совершенно очевидно, что он хочет разжечь войну.

— Впечатляюще. Вы честолюбивы.

— Бережлив. Я поддерживал брата Кэндас и его угрозы Конфедерации в течение многих лет. Он не сделал ничего, кроме того, что нарастил себе жира от моей щедрости. Ты — тот камень, с помощью которого я убью сразу двух птиц. Убийца кивнул.

— Как мне следует доказать вам мои способности? Фу Тен пожал плечами.

— На Солярисе о мужчине судят по его последнему сражению.

Убийца тоже пожал плечами.

— Это очень плохо, так как на своей последней работе я был цветочником. Фу Тен кивнул.

— Кэндас не любит цветов. — Старый человек поднялся, вышел из кабинки и поклонился: — Пусть ваши усилия в следующие четыре месяца покажутся случайными.

Убийца спокойно пил чай, ожидая, пока старик покинет ресторан. Он поднял золотую монету и провел ногтем большого пальца по иероглифам, вырезанным на боковой грани. Кэндас Ляо. Она оправдает выбор. Он щелкнул монетой по столу и тоже вышел из кабинки. Дорогой выбор.

К тому времени, когда убийца подошел к двери и почувствовал, что у него начинается легкое головокружение, он почти закончил превращение в Чака Грейсона. Подняв воротник и сгорбившись под холодным дождем, он вышел в ночь и начал переходить улицу.

Внезапный крик слева заставил убийцу повернуться в ту сторону, в это время машина справа от него завизжала тормозами. Убийца растерялся, часть его сознания никак не могла поверить, что он может погибнуть в простом несчастном случае на улице. Когда машина срезала его правую ногу, ломая бедро и голень, вспышка сильнейшей боли возникла у него в спине и бомбой взорвалась в голове.

Убийца упал на землю, отзвуки боли пробежали по всему телу, но, несмотря на это, он улыбнулся. Боль была недостаточно сильной, чтобы скрыть жало стрелы, которое он почувствовал в своем плече, или догадка о том, что притупили боль наркотики, содержавшиеся в чае. Его убрали, и сделано это было профессионально.

Бессознательное состояние не смогло стереть с его лица улыбку. Понимание того, что он является дорогим выбором для кого-то еще, сделало его погружение в небытие очень приятным.

XXXIII

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

25 августа 3055 г.

Нельсон Гейст держал голову высоко поднятой, несмотря на усталость, отдававшуюся болью в каждом мускуле его тела. Хотя он и не был закован в цепи и воин, ведущий его вниз по коридору, обращался с ним вполне корректно, но тем не менее Нельсон не был свободен. В некотором смысле он был более свободен у Красного Корсара, и когда подумал об этом, то стальной браслет на его запястье сразу же стал мешать ему.

Он ответил на все вопросы, которые Гончие Келла задавали ему как при обычном допросе, так и когда какой-то безымянный ублюдок, от которого воняло кланами, начал применять при допросе химические вещества. У Нельсона было смутное ощущение, что человек из кланов готов был использовать и физические пытки, если бы его не сдерживали, потому что совершенно явно ему не нравились ответы, которые давал Нельсон.

Охранники расступились по сторонам, когда они подошли к двойным дверям, распахнувшимся при их приближении, и Нельсон оказался в зале для совещаний. Во главе длинного дубового стола сидел полковник Аллард, по правую руку от него сидел молодой человек, одетый в кожаную одежду кланов. Слева от Алларда он увидел человека из кланов, который его допрашивал раньше. Два других офицера находились в дальнем конце стола, причем один из них напоминал Нельсону статую Патрика Келла, которую он видел во время своего пребывания на Нейджелринге двадцать семь лет тому назад.

Дэн Аллард указал на отдельно стоящее кресло у ближнего края стола.

— Пожалуйста, присаживайтесь, командующий Гейст. Мы просим извинения за то, что вынуждены были привести вас сюда. Наверное, это было для вас тяжелым испытанием, но вы срочно нам понадобились.

Нельсон медленно опустил тело в кресло, сопротивляясь желанию в изнеможении рухнуть в него.

— Спасибо за беспокойство, полковник. Хотя я и не могу сказать, что в целом испытание было очень неприятным, но не хотел бы повторять его. — Он наклонился вперед, и уперся локтями в колени. — Я хочу помочь, и я сказал вам все, что знаю. Дайте мне боевой робот, и я сполна выплачу все свои долги вам и Красному Корсару.

Когда Нельсон смотрел на присутствующих мужчин и на единственную находящуюся в зале женщину, то все старались не встречаться с ним глазами, даже члены кланов.

— Полковник Аллард, вы не собираетесь дать мне его, правильно? — Окончательное понимание происходящего только сейчас обрушилось на Нельсона. — Это суд?

Дэн покачал головой.

— Нет, командующий, это не суд. Это неформальное слушание вашего дела для того, чтобы ознакомить вас с положением, в котором вы будете находиться, и объяснить, почему мы приняли относительно вас такое решение. — Дэн взглянул на сидящего слева мужчину. — Полковник и Старейшина искренне уверены в том, что вы являетесь «троянским конем», наполненным дезинформацией, рассчитанной на то, чтобы повредить нашим усилиям по поимке Красного Корсара. В противоположность ему майор Келл желает найти для вас место в своем батальоне.

Теплая улыбка Криса Келла защитила его от ледяного взгляда, которым наградил Нельсона старый воин клана.

— А вы, полковник, и все остальные, здесь присутствующие, что считаете вы? Дэн покачал головой:

— Я в нерешительности. Я считаю вас хорошим воином и был бы счастлив иметь в своем подразделении кого-нибудь с таким же опытом, как ваш. Но полковник Старейшина Хан Фелан и доктор Кендал имеют некоторые соображения, которые заставляют меня относиться к вам настороженно.

Взгляд Нельсона скользнул мимо Хана Фелана и остановился на маленькой черноволосой женщине, сидящей за противоположным от Хана углом стола. Я помню ее. Смутные обрывки воспоминаний о женщине, навещавшей его, когда он еще находился в мучительном тумане после допроса с использованием психотропных препаратов, медленно всплыли в его сознании. Она сказала, что ее зовут Сюзан. Я думал, что это было во сне.

Она поправила очки и встретилась с его взглядом.

— Во время нашей беседы я узнала некоторые вещи, которые относятся к моей компетенции. Уверяю вас, что они совершенно не являются признаками заболевания и при соответствующем лечении вы полностью поправитесь.

— Доктор, единственное лечение, в котором я нуждаюсь, — это находиться внутри боевого робота и чтобы Красный Корсар была у меня на прицеле.

Восклицание Нельсона вернуло улыбку на лицо Криса Келла, но не прервало речь доктора Кендал.

— Стокгольмский синдром впервые был описан около одиннадцати столетий тому назад как отождествление пленника с людьми, держащими его в плену. Это является одной из форм приспособления, которая вполне нормальна для человека, находящегося в тяжелейших условиях, как, например, в вашем случае.

Нельсон отклонился назад и поднял правый кулак.

— Этот браслет означал, что я раб, доктор, а не пленник. Это отделяло меня от бандитов. Никакого отождествления с ними не было.

Старейшина Конал поднял голову.

— Так ли это, Нельсон? Ты был любовником Красного Корсара. Я с трудом могу представить себе то «отделение», о котором ты нам рассказываешь.

— Это другое дело.

— Неужели?

— Да. — Раздражение и гнев захлестнули его. — Она была наваждением для меня. Я ненавидел ее, но не мог сопротивляться. Я уверен, что доктор, сидящая здесь, сможет сказать, что я таким образом наказывал себя или что это было как бы компенсацией за мою изуродованную руку, или что-то еще в этом роде. Я не знаю, да мне это все равно. Все, что я знаю, — это то, что я все еще ненавижу ее, и если когда-нибудь она окажется в перекрестье моего прицела, то превратится только в воспоминания.

Когда Нельсон закончил говорить, то понял, что держится за стальной браслет на своем запястье и поворачивает его раненой рукой. Посмотрев вниз, он увидел, как из ссадин начала сочиться кровь. Подняв взгляд, он увидел, как доктор Кендал качает головой.

— Для вас стали наваждением гораздо больше вещей, чем только Красный Корсар. Вот эти кандалы, например. — Она посмотрела на маленький компьютер, стоящий перед ней. — Вы продолжаете упорствовать и не разрешаете снять браслет с вашей руки.

— Это не болезнь. Я сохраняю эту вещь не потому, что это связано с моим отождествлением с бандитами. — Нельсон опустил взгляд и продолжал приглушенным голосом: — Когда до меня дошло, что я бросил своих людей — Паука и остальных, сбежав с «Тигриса», я дал себе зарок носить эту штуку постоянно как напоминание о моих друзьях и моем долге перед ними.

Он поднял глаза и посмотрел прямо в лицо полковника Алларда.

— Ведь вы можете понять меня? В минуты безумия я забыл о них. Я удрал, думая только о себе. Но я обязан помочь им освободиться, и поэтому мне нужен боевой робот.

— Я понимаю, командующий, и вполне оправдываю ваше несогласие с оценкой, сделанной доктором Кендал. — Дэн нахмурился и покачал головой. — Как бы сильно я ни хотел помочь вам, — а я верю вам, — но не могу дать боевую машину.

Нельсон вскипел от ярости.

— Простите меня, сэр, но если вы верите мне и если я сумел убедить вас в том, что не связан с бандитами, то почему вы не можете этого сделать? Я способен, я очень способен справиться с управлением боевой машиной. — Он поднял свою левую руку. — Не позволяйте этому ввести вас в заблуждение. Я могу управлять боевым роботом.

Хан Фелан медленно наклонился вперед.

— Мы хорошо знаем это, командующий, и именно поэтому вы его не получите.

— Я не понимаю.

Глаза Хана клана сузились.

— Компьютер, проиграй нам пятьдесят пять, ноль четыре, тридцать. Иегуас три, один. Раздел седьмой.

Компьютер издал сигнал, подтверждающий прием команды, и над полированной поверхностью стола возник голографический экран с записью битвы. Нельсон узнал поверхность Бильярдного Шара и понял, что наблюдает за сражением со стороны Клана Волка. Пока он смотрел, боевой робот, с которого велась съемка, прыжками двинулся в сторону «Рыцаря». Голограмма начала дергаться, когда у машины начались проблемы. В то время как «Рыцарь» выстрелил из обеих своих протонных пушек, диагностическая часть экрана показала невероятные повреждения.

— Выделить и увеличить стрелка в «Рыцаре». — По команде Фелана изображение поля боя замерло, и дальний план стал наплывать на них до тех пор, пока Нельсон не увидел себя, парящего над столом. Хан пристально смотрел на него сквозь призрачно-зеленое изображение. — У нас есть подобные кристаллы с записью битвы на Дейе. Ты совершал для Красного Корсара убийства, командующий Гейст. Ты никогда больше не будешь водителем боевого робота, и если то, что ты рассказал нам, окажется дезинформацией, то окажешься перед военным судом и будешь наказан за измену.

— Я уверен, что до этого дело не дойдет, Хан Фелан. — Седовласый командир Гончих Келла повернулся к Нельсону: — В настоящее время вы находитесь под домашним арестом, командующий, но все, что вам потребуется, в разумных пределах конечно, будет предоставлено вам.

— Но не боевая машина?

— Мне очень жаль, но — нет.

— А почему бы вам просто не вывести меня отсюда и не пристрелить? Если я не смогу достать боевой робот здесь, на Арк-Ройяле, то никогда не избавлюсь от нее.

Конал поднял голову.

— Я тоже советовал им сделать это.

— Скоро здесь будет достаточно убийств для каждого из нас. — Дэн посмотрел на людей из кланов, сидящих по обе стороны от него. — Вы представляете некоторую опасность для сохранения нашей безопасности, командующий Гейст, но это не самое главное среди вещей, о которых мне следует беспокоиться. Скоро все будет для вас позади. Вы уволены.

— При всем моем уважении к вам, полковник Аллард, я вынужден вам сказать, что вы не понимаете, что делаете. — Руки Нельсона сжались в кулаки. — Не отсылайте меня отсюда, не отказывайтесь от меня, я еще нужен вам. Я знаю, как думает Красный Корсар. Я смогу помочь вам вычислить, куда она нанесет следующий удар.

Хан Фелан отклонился в своем кресле.

— Мы и так уже знаем, куда она нанесет удар. И тогда...

Нельсон закрыл глаза.

— Вы что, сошли с ума? Вы никогда не сможете ответить достаточно быстро, чтобы поймать ее.

— А нам и не нужно отвечать. — Фелан начал разгибать пальцы. — Гончие Келла и Клан Волка изрядно потрепали ее войско. Существует только одно место, куда она может нанести удар, способный поразить сразу две цели. — Улыбка на лице молодого Хана напомнила Нельсону выражение лица Красного Корсара, так часто виденное им. — Мы послали наши шаттлы и Т-корабли на охрану других миров, и эти сведения она легко сумеет сложить воедино.

Во рту у Нельсона пересохло.

— И это значит, что она будет здесь. Фелан медленно кивнул, будто на сто процентов ручаясь за это.

— И на Арк-Ройяле ее карьера закончится.

КНИГА ТРЕТЬЯ УБИВАЮЩЕЕ ВРЕМЯ

XXXIV

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

5 сентября 3055 г.

Старейшина Хан Фелан выглянул в окно здания, предназначенного для герцога Арк-Ройяла. Внизу находилось около двух дюжин людей, пикетирующих здание, мешающих проезжающим автомобилям и собравшим вокруг себя небольшую группу любопытных. Глаза Фелана сузились, но полуулыбка была словно приклеена к губам.

— Я бы их всех расстрелял. — Старейшина Конал находился на некотором расстоянии от окна, как вампир, скрывающийся от солнечных лучей. — Правящая каста Арк-Ройяла решила оставить вас здесь, но эти люди считают вас предателем, а вы терпите это.

Человек из клана презрительно ухмыльнулся.

— Но скоро вам придется свыкнуться с мыслью, что вы изменник.

Фелан быстро обернулся и бросил на Конал а холодный взгляд.

— Я терплю это в вашем случае. Несмотря на попытки ничем не выдать свою реакцию на слова Фелана, щеки Конала покраснели.

— Я имел в виду решение оставить Нельсона в живых.

Хан Клана подавил улыбку. Он знал, что Конал отказывается пользоваться фамилией Нельсона — Гейст, потому что для человека из клана это было равносильно признанию наличия у пленника родового имени. Вместо этого он постарался вложить все свое отвращение в слово «Нельсон», однако оно не могло нести в себе столько злобы.

Фамилия Гейст, с другой стороны, отлично подходила для его цели, но Конал не мог оставаться в достаточной степени объективным, чтобы понять это.

— Я все еще считаю его ценным и объективным источником информации. И я не верю, что он предатель. Его соотечественники, может быть, тоже были невиновны, но вы не стали дожидаться выяснения этого.

— Вы все равно отказались дать ему боевой робот.

— Да. — Фелан отошел от окна к массивному столу красного дерева, который принадлежал еще его деду. — То, что я не считаю его изменником, вовсе не значит, что я признаю его способным управлять боевым роботом. Но вместе с тем должен заметить, что записи, сделанные на Бильярдном Шаре, показывают, насколько он способный стрелок.

— Это была ловушка.

— В которую вы и попались.

— Так же, как попались бы и вы, случись вам оказаться там вместо того, чтобы дрожать от страха вместе с этими Гончими. — Из черной глубины глазниц маленькие глаза Конала сверкали ненавистью. — Как вы можете находиться с ними? Эти люди все равно что овцы.

— В таком случае я пастух.

— Нет, Волк! — Конал указал на него вытянутым пальцем. — Или, по крайней мере, к этому времени вам уже следовало им стать. Ты и я, у нас есть политические разногласия, но в глубине души мы с тобой одинаковы. Мы воины, и люди должны уважать нас. Посмотри на эту толпу внизу — вместо того чтобы гордиться оказанной им честью, тем, что Волки охотятся на бандитов, напавших на их родной мир, они протестуют против этого! Как ты можешь позволять такое?

Фелан покачал головой.

— Как я могу позволять это? Я могу и позволяю, потому что люди имеют право бояться и право показать это. Я не нахожу ничего хорошего в том, что война разразится у меня на родине, но понимаю, что это может случиться, если мы не остановим Красного Корсара. В том, что люди выражают свои страхи и беспокойство, нет ничего незаконного. Незаконно будет арестовать их.

Он посмотрел в окно.

— Есть ли что-нибудь удивительное в том, что они протестуют против моего присутствия на планете? Те, кто не потерял своих планет из-за вторжения кланов, потеряли во время той войны родственников и любимых. Для них я предатель, но они терпят мое присутствие из уважения к моей семье. Если после смерти моего отца я заявил бы о своем законном праве на наследство, то могла разразиться гражданская война. Между прочим, могу поспорить, что если бы я до сих пор оставался человеком Внутренней Сферы, то возглавлял бы борьбу против допуска кланов в Арк-Ройял.

Хан посмотрел на командира тридцать первой Соламы Клана Волка и медленно выдохнул.

— В душе ты и я разные люди. Мы воины, но ты живешь ради битвы. Ты — безрассудная сила, которая оставляет за собой только хаос уничтожения. А я — это неподвижное тело, которое хочет остановить тебя раз и навсегда.

Конал прищурил глаза.

— Ты же понимаешь, что, глядя на вещи таким образом, мы не можем существовать вместе.

— Не совсем так. Мы можем, но для этого тебе придется измениться. — Фелан поднял голову. — Тем не менее, в конечном счете, полковник, мне нет дела до того, что ты делаешь, до тех пор, пока ты выполняешь мои приказы.

Лицо Конала перекосилось от злости, но прежде, чем он успел огрызнуться, в дверь комнаты осторожно постучали, и один из служащих приоткрыл ее, просунув голову в щель.

— Простите меня за то, что прервал вас, сэр, но прибыл командир сил местной самообороны. Фелан кивнул.

— Пусть войдет. Полковник Конал как раз собирался уходить. — Он посмотрел на Старейшину. — У вас есть мои приказания, полковник. Можете выполнять.

Конал почтительно склонил голову.

— Воля моего Хана будет выполнена.

Пока Фелан смотрел, как Конал уходит, он думал о том, что, несмотря на заключительный вежливый ответ, они все равно неминуемо приближаются к открытому столкновению друг с другом. Если только с этим можно было бы подождать до тех пор, пока Красный Корсар будет уничтожена.

Кристиан Келл налил дымящийся кофе из термоса в кружку и передал ее Рагнару. Воин клана сдвинул свой желтый шлем на затылок и с благодарностью кивнул. Крис подул в чашку, которую налил для себя, потом глотнул.

— Очень даже неплохо. Рагнар зевнул.

— Точно дейтерий для ядерного реактора. Я на ногах с шести часов, на четыре часа раньше, чем солнце. Но я не жалуюсь, работа продвигается хорошо.

Крис согласился с ним, глядя, как огромный город создается на равнине в сорока километрах к югу от базы Гончих Келла в Старом Коннауте. В центре его находились маленький городок Дентон и энергетическая компания Маккернана. Когда пять лет назад Дентон создавался как единый архитектурный ансамбль, всю местность обработали геодезисты, были проложены дороги, налажены водо— и энергоснабжение, проведена канализация. Все шло хорошо до тех пор, пока вторжения кланов не отпугнули капиталы инвесторов. Проект был приостановлен, пребывал в забвении и готовился к будущему банкротству.

Фелан, действуя через своего отца, национализировал его, расплатился с кредиторами, и меньше чем за две недели стройка вновь ожила. Городок наводнили плотники, каменщики, электрики и землекопы. Там, где невозможно было выстроить достаточно быстро капитальные дома, устанавливались передвижные. Строительная деятельность создавала поистине карнавальную атмосферу, и народ ответил на это нескрываемым энтузиазмом.

Самая большая помощь пришла со стороны беженцев с Расалхага. Рагнар объяснил Крису, что они считают себя обязанными миру, приютившему их, и таким образом стараются выплатить свой долг. Присоединившись к оборонительным работам, изгнанники вступили в окончательную стадию объединения с обществом Арк-Ройяла.

Крис оживился, увидев, как два строительных робота поднимают готовый блок здания.

— Знаешь, а мне жалко, что мы не сможем на самом деле пожить в этом городе. — Он подмигнул Рагнару и показал на новое здание, стоявшее на небольшом возвышении.

— Я думаю, что мне понравился бы вон тот дом. Из него должен быть хороший вид, к тому же не так далеко от ангаров с боевыми роботами.

Рагнар в ответ сощурил глаза:

— Я видел, как к нему только что подвели электричество. Мы начинаем опаздывать... Крис задумчиво сказал:

— Я не думаю, что земля здесь будет стоить так: же дорого и после того, как мы закончим свою работу, друг. Бывший принц Расалхага широко улыбнулся.

— Верно сказано. И тогда тебе ничто не будет загораживать вид из окна, а соседи вокруг окажутся очень тихими.

— Строительство продолжается на новой базе Гончих Келла в Дентоне, — тихим голосом произнес радиоинформатор. — Воодушевленные своей сокрушительной победой над Красным Корсаром на Зандеридже и уверенные в том, что банда Красного Корсара уползла зализывать раны, управляющие Гончих начали амбициозную строительную кампанию, которая, как они рассчитывают, будет закончена прежде, чем Великий герцог Морган Келл встанет с больничной койки на Таркаде и вернется домой.

Офицер службы безопасности выключил радио и остановил машину. От нажатия кнопки двери распахнулись, как крылья, и Нельсон выбрался из машины. Он почесал кожу за правым ухом, которая была плотная и сухая после операции, сделанной ему неделю назад.

Офицер покачал головой.

— Не трогайте, и ухо не будет чесаться. Нельсон с удивлением посмотрел на него.

— А-а, как я понял, вы теперь еще и врач, Бейтс? Боб Бейтс непринужденно рассмеялся.

— Едва ли, но я помню себя после того, как мне имплантировали датчик.

— Но вы можете выключить свой, когда не на дежурстве. — Нельсон нахмурился. По отношению к нему Гончие Келла вели себя очень цивилизованно. Имплантировав специальное устройство в его височную кость, они в любое время могли узнать, где он находится. Несмотря на то что Гончие предпочитали, чтобы он оставался на их базе, иногда они брали его с собой в поездки по окрестностям и в Старый Коннаут. Но постоянный зуд за ухом напоминал Нельсону, что он все еще остается у них под подозрением.

Бейтс поднес левое запястье ко рту и включил портативный магнитофон.

— Пятница, шестое июня 3055 года. Объект: Нельсон Гейст. Согласно запросу, поданному им два дня назад, и полученному от майора Келла разрешению я сопровождаю объект в библиотеку астрофизики университета Старого Коннаута. — Бейтс поднялся по ступенькам к библиотеке и открыл дверь, приглашая Нельсона войти.

— Не знаю, что вы хотите здесь найти, командующий, но вовсе не возражаю против того, чтобы сменить обстановку.

Нельсон улыбнулся.

— Когда я найду это, мистер Бейтс, то расскажу вам. Я расскажу об этом всем, потому что это будет началом моего реванша и концом Красного Корсара.

Фелан нажал на визифоне кнопку ответа.

— Я здесь, полковник.

Дэн Аллард кивнул и улыбнулся Фелану быстрой, но доброй улыбкой.

— Они действуют по расписанию. Вы говорили, что они будут здесь между десятым и шестнадцатым. Они только что прибыли в систему и, по-видимому, совершат посадку завтра.

Хан Клана кивнул.

— Одиннадцатого. «Загон» Гончих готов?

— Я отдал приказ, и там уже началась эвакуация. — Дэн нахмурился. — Но есть еще одна вещь, на которую мы не рассчитывали.

Фелан поднял бровь.

—Да?

— У Корсара есть два шаттла класса «Властелин», и оба они приближаются к нам.

— Два! — Фелан покачал головой. — Это невозможно. Мы уничтожили «Львицу» на Зандеридже.

— Скажи это Красному Корсару. — Выражение лица Дэна стало суровым. — Это еще не все. Помнишь, как мы получили положительную оценку Т-корабля «Огненная Роза», принадлежащего к классу «Конгресс»?

— Да. Он использовал мощные лазеры, чтобы держать наши истребители на расстоянии, пока спасал «Тигрис».

— Правильно, так оно и было. Только теперь этот корабль опознан как принадлежащий к классу «Чёрный Лев». Он по-прежнему называется «Огненная роза» и имеет тот же опознавательный знак, но определенно это «Черный Лев».

— Но «Черный Лев» не имеет энергетического оружия, поэтому он не может быть тем же кораблем, что и раньше.

— «Львы» несут в себе истребители. Дэн кивнул.

— Ты словно читаешь мои мысли.

Фелан вернулся в кресло, из которого его прапрадед, дед и отец правили Арк-Ройялом. Способность Красного Корсара к столь быстрому переоснащению своего войска таким дорогостоящим вооружением еще раз подтвердила то, что он уже и так давно знал: она не обычный бандит. Она работает на кого-то еще, и очень простому ответу на этот вопрос он меньше всего на свете хотел верить.

Фелан покачал головой.

— Пусть идет со всем, что у нее есть. Красному Корсару это уже не поможет. — Жестокая улыбка заиграла в углах его рта. — Она идет к нам, на наше поле боя. Это ее первая большая ошибка, и она заплатит за нее своей жизнью.

XXXV

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

11 сентября 3055 г.

Фелан сунул большие пальцы за ремень портупеи, молча наблюдая за переговорами между Красным Корсаром и базой Гончих Келла в Дентоне. Его племянник Марк был одет в форму, которая была ему явно велика, и он выглядел взволнованно, что в данной ситуации имело вполне понятное объяснение.

— Что ты имеешь в виду, когда спрашиваешь, как мы будем защищать нашу базу? Гончих Келла здесь нет.

— Ты носишь форму воина, дитя, — прорычала Красный Корсар. — Ты кто — трус, напяливший на себя красивую форму, или воин, который сумеет защитить свою собственность?

Глаза Марка сверкнули яростью, которая, как заметил Фелан, не была наигранной.

— Мы принимаем твой вызов. У подразделения Разведчиков есть два отряда. Мы встретим тебя на равнине Дентона. — Марк показал Корсару кулак. — Ты об этом еще пожалеешь.

Красный Корсар рассмеялась с параллельного монитора Фелана.

— Я очень сомневаюсь в этом, щенок. — Корсар связь закончила.

На мгновение экран погас, а затем его заполнила схема передвижения космических кораблей. Красный Корсар и два ее шаттла приближались к Арк-Ройялу на прогулочной скорости, позволявшей бандитам отдохнуть перед предстоящим сражением. До рассчитанного времени их прибытия оставалось еще два часа. Это значило, что Фелан и оставшиеся с ним Гончие Келла должны оставаться в укрытии до тех пор, пока корабли пиратов не совершат посадку.

Фелан пробежался пальцами по клавиатуре панели управления своего «Волкодава», и компьютер выдал ему ориентировочную военную мощь Красного Корсара. Шаттлы явно имели прикрытие, состоящее из восемнадцати аэрокосмических истребителей. Анализ предварительных данных по очертаниям этих истребителей показал, что для них не характерно наличие бомб. Это означало, что ловушка Гончих должна сработать, но битва будет в два раза тяжелее, чем предполагалось вначале.

Он вызвал Дэна Алларда по оптической линии связи.

Лазерный сигнал побежал по волоконно-оптическому кабелю, проложенному в темных нишах бункеров национальной обороны в горах Клонарф.

— С этого момента наше положение становится очень даже неплохим. Нам надо, чтобы истребители были наготове.

— Уже сделано. Я включил тех людей из твоей почетной охраны, кто остался не у дел, в первый батальон истребителей. Это еще больше усилит их мощь. Между прочим, это идея Карева.

Фелан мысленно порадовался. Он делает все для того, чтобы заслужить себе родовое имя.

— Хорошо. А что слышно о Гейсте?

— Охрана докладывала о нем около десяти минут назад. Он все еще просматривает материалы, которые нашел в университетской библиотеке. Бейтс говорит, что этот человек видел звезд больше, чем все лучшие бойцы за всю свою историю.

Дэн сказал со скрытым сарказмом:

— Взамен мне хочется попросить вас, чтобы Старейшина Конал прекратил жаловаться по поводу порученного ему задания.

Ты думаешь, что я не верю Гейсту, а сам не веришь Коналу. И ты, Дэн, совершенно не подозреваешь о том, насколько близко наши позиции по отношению к каждому из них совпадают.

Старый Коннаут, несмотря на то что находился всего в сорока километрах к северу от Дентона, был отделен от него подножием Клонарфских гор. В горах, образующих полукруг к югу и западу вокруг Дентона, Гончие Келла создали себе укрытие. К северу от подножия гор простиралась широкая речная долина. В середине ее текла река Килкенни шириной примерно в километр. В двадцати километрах севернее, на пологом и лесистом берегу озера Лаглан, располагался Старый Коннаут.

В тех лесах занял оборону Конал с тридцать первой Соламой Клана Волка. Они находились вблизи от М-5, главной магистрали, идущей к югу от Старого Коннаута, к мосту, пересекающему Килкенни. Их можно было быстро ввести в бой в том случае, если Красный Корсар высадится к северу от гор и к югу от реки. Идеальным, однако, представлялось приземление шаттлов бандитов в районе Дентона, что таким образом полностью исключало введение Соламы Конала в сражение.

— Конал получил некоторое удовлетворение от того, что ему поручили защищать город, но я намекнул ему, что там расположен завод по сборке оружия. — Хан клана весело засмеялся. — Я не хочу больше думать об этом, полковник. Тридцать первая Солама Клана Волка теперь уже не будет создавать проблем.

— Надеюсь, что нет, Фелан. — Беспокойство Дэна отразилось и в его голосе, и в глазах. — Я помню, что они сделали с Зуавами Циммера. И не допущу, чтобы подобное варварство произошло здесь.

К тому времени, когда шаттлы Красного Корсара появились в поле зрения противника, восемь легких боевых роботов вышли из Дентона и заняли позиции на равнинах. Гарри Поллард на своей «Валькирии» шагал впереди, и, подумав, что достаточно отдалился от бутафорского города и других воинов своей группы, поднял левую «руку» робота вверх и сказал в микрофон: «Вот так-то, парни», хотя и знал, что никто не может услышать его.

Воины отряда смертников составляли очень разномастную группу, и хотя никто из них не являлся виртуозом в обращении с боевыми роботами" но все они были достаточно опытными. Трое из них — старые воины, страдающие от неоперабельного рака. Они согласились помочь Гончим Келла в обмен на то, что последние оплатят счета за их медицинское обслуживание и обеспечат их ближайших родственников. Кроме того, для них это было шансом достойно уйти из жизни вместо того, чтобы медленно умирать в каком-нибудь хосписе.

Пятеро других мужчин, как и Гарри, были бывшими водителями боевых роботов, в настоящее время отбывающими длительные сроки заключения в тюрьмах Арк-Ройяла. Сделка, которую они заключили с Гончими Келла, была более простой: в том случае если они выживут в предстоящей битве, то будут амнистированы. За каждого уничтоженного противника им будет выплачено по 10 000 кредитных билетов, которые целиком пойдут на компенсацию ущерба, нанесенного людям, ставшим жертвами их преступлений. Это не так уж и много, но все же лучше, чем гнить в тюремной камере. Гарри облизнул губы. Он с радостьювоспользовался представившейся возможностью вернуться на капитанский мостик боевого робота. Даже несмотря на то что адвокат, защищая его по обвинению в убийстве, доказывал, что оно было совершено обвиняемым под влиянием алкоголя, Гарри понимал, что суд этому не поверит. Он отказался от защиты, так как был уверен, что парень, которого он зарезал, был во многом виноват сам и что годится любой способ, позволяющий выбраться из клетки на свободу. Он с радостью согласился на сделку, предложенную ему Старейшиной Феланом, потому что она переносила его из одной клетки в другую, ту самую, оказаться в которой еще раз значило для Гарри вновь обрести свободу.

Кларк, краснолицый человек, воспользовавшийся однажды ледорубом против кого-то, обманувшего его, давая сдачу, рассчитывал, что их шансы прожить в сражении дольше пятнадцати секунд равны один к тысяче. Соотношение было правильным, но время оказалось сильно завышенным.

Гарри увидел, как истребители Красного Корсара покидают шаттлы и выстраиваются в боевом порядке для атаки на Гончих. Левой рукой он развернул боевого робота по направлению к приближающимся бомбардировщикам. Наведя перекрестия прицела в небо, Гарри смотрел, как на счетчике дальности быстро уменьшаются цифры, показывающие расстояние, отделяющее его от неприятелям. Когда расстояние сократилось до одного километра, он нажал ногами на педали, включающие прыжковые двигатели «Валькирии», и поднял свой боевой робот в воздух. Увидев, как в перекрестии прицела вспыхнула золотистая точка, Гарри нажал на все гашетки, управляющие огнем орудий робота.

Его окутало удушающим одеялом жары, и силы гравитации вдавили тело в кресло водителя. Он порадовался, увидев, как дальнобойные ракеты, прочертившие полосы из левой половины грудной клетки его робота, ввинтились в истребителя, летящего впереди. Ракеты взорвались, попав в нос и на капитанский мостик «Шалуна», но Гарри знал, что они не могли причинить ему значительных повреждений. Тем не менее подбитый «Шалун» свернул со своего курса, и Гарри засчитал это себе как победу.

Триумф очень быстро превратился в разочарование, когда Гарри увидел, что второй «Шалун» и пара «Трезубцев», следующих за ним, продолжают двигаться своим боевым курсом. Ни один из других боевых роботов не повторил его маневра. Как Гарри заметил во время своего прыжка, находясь над ними, ни один из роботов не предпринял ничего, пока истребители стремительно приближались к ним.

«Шалун» выпустил две серии ракет дальнего радиуса действия, направленных в «Пантеру» Кларка. Тридцать ракет облепили боевой робот и взорвались. Сияющий шар огня поглотил его, разбрасывая во все стороны осколки брони и корпусов ракет. Огненный шар поднимался в небо, а края его заворачивались внутрь, превратившись потом в густой черный дым и открыв взгляду обугленного наклоненного робота.

Каким-то образом Кларку удалось удержать машину вертикально, хотя левая «рука» робота беспомощно повисла вдоль корпуса. Кларк поднял протонную пушку, закрепленную на правой «руке» «Пантеры», и выстрелил в своих мучителей, но голубая молния, вырвавшаяся из нее, прошла мимо, бессильно прошипев в небе.

«Трезубцы» моментально наказали водителя «Пантеры» за его наглость. Среднекалиберные лазеры, закрепленные под каждым крылом и в носовой части ведущего самолета, ответили на выстрел Кларка, создав стену рубинового огня, который сжег еще больше защитной брони «Пантеры», а истребитель пролетел дальше, чтобы обрушиться на оставшиеся машины отряда. В это время второй истребитель набросился на «Пантеру». Его штурм оторвал левую «руку» боевого робота и швырнул машину на землю.

Гарри засмеялся, когда упал Кларк.

— Хорошо они обслужили этого глупого ублюдка. Обслужите так же хорошо и всех этих идиотов.

Только начав опускать свою «Валькирию» на землю, Гарри заметил, что первый «Шалун» возвратился к нему. Он взглянул на датчики перегрева и увидел, что их показания гораздо выше, чем им следовало быть.

Он знал, что если еще раз воспользоваться прыжковыми двигателями, то боевой робот может перегреться и просто упасть. Гарри понял, когда приземлил «Валькирию», что Гончие, вероятнее всего, сняли с его машины несколько охлаждающих устройств, вероятно не желая тратить столь дорогие поглотители тепла на отряд смертников.

Позади приближающегося истребителя Гарри увидел двух «Властелинов», готовящихся к посадке прямо за границей Дентона. Нацелив свое оружие на ближайший из них, он дождался, пока компьютер наведет его на цель.

— Не сможет повредить, но может помочь. — Гарри сжал зубы и нажал на гашетки. — Лучше умереть как мужчина, чем жить как крыса в клетке.

Хан Старейшина Фелан увидел, как шаттл «Львица» садится в предместье Дентона и как истребители кружат во втором заходе, нацеливая огонь своих орудий на подбитые боевые роботы. Было похоже, что «Тигрис» направляется на северную сторону равнины, граничащую с подножием гор. Ситуация развивалась не так хорошо, как он надеялся, но тем не менее она не принимала и наихудшего оборота.

Он нажал кнопку, и на вспомогательном мониторе появилось лицо Карева.

— Карев?

— Да, мой Хан?

— Выпускай свои истребители. Пора. Бой должен быть над Дентоном. — Фелан набрал другую комбинацию на кнопках переговорного устройства и переключился на частоту связи с Рагнаром.

— Рагнар, будь готов. — Хан смотрел, как боевые роботы бандитов начали выгружаться на Дентон. — Пришло время пожинать урожай.

XXXVI

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

11 сентября 3055 г.

Сияющий момент славы Гарри Полларда закончился, когда возвращающийся «Шалун» выпустил по его «Валькирии» залп из тридцати дальнобойных ракет. Вначале он увидел, как его собственный среднекалиберный лазер и в самом деле попал в приземляющийся шаттл «Властелин», а дальнобойные ракеты усыпали корпус шаттла разрывами, затем мир для него взорвался огненным смерчем. Его голова врезалась в подголовник кресла водителя, а звезды заплясали у него перёд глазами, и он почувствовал, что титанические силы встряхнули «Валькирию».

Предупреждающие сирены взревели на капитанском мостике, и Гарри ощутил вкус крови на верхней губе. Он увидел, что робот начал поворачиваться от потрясшего его взрыва, и успел заметить, как правая «рука» боевой машины, вращаясь, исчезла за огненным занавесом, окружившим его. Броня на левой «руке» тоже была повреждена, но броня на «груди» робота все еще оставалась цела. Потеря правой «руки» означала, что лазер тоже вышел из строя.

У меня еще есть ракеты! В это время «Валькирия» зашаталась и начала падать. Вытянув левую «руку» робота, он постарался оттолкнуться ею от земли, но машина стала слишком непослушной для того, чтобы ему удалось выполнить такой удивительный маневр. Все, чего он добился, — это изменить направление падения с тем, чтобы не упасть вниз лицом. Я еще смогу встать!

«Валькирия» врезалась в землю с силой, какую можно ожидать от тридцатитонного тела. К тому же многочисленные сильнейшие взрывы придали боевому роботу еще и соответствующее ускорение. Наиболее важная, но вместе с тем и нежная составляющая часть машины болталась в кресле водителя, как одинокая горошина в банке. Прежде чем он успел включить систему катапультирования, голова Гарри дернулась вперед и оглушительно врезалась в панель управления, отчего раскололись нейрошлем и череп под ним.

Гарри Поллард умер в клетке, но умер счастливым.

Расположившись в темной комнате со звездным куполом неба вместо потолка, воссозданным до мельчайших деталей, Нельсон Гейст слышал, как истребители Гончих с ревом взмыли в небо со своей базы в Старом Коннауте. Его руки сжались в кулаки: потребность быть частью сражения обожгла его вены. Они отказали тебе в возможности участвовать в битве, но ты им еще понадобишься,

Яркий прямоугольник возник на горизонте, и Нельсон узнад силуэт Бейтса.

— Командующий Гейст, у нас есть возможность прямо отсюда следить за ходом битвы. Передающие камеры укреплены рядом с сооружением. Красный Корсар оказалась точно там, где ее и ожидали. Хотите посмотреть, как окончится сражение?

Гейст механически покачал головой.

— Нет, спасибо. Им пригодится моя работа, когда она спасется.

— Ей не спастись. У нас три полка против ее одного. Она не сможет вырваться отсюда. Нельсон отмахнулся от него рукой.

— Когда она сбежит, им понадобится моя работа.

— Вы можете утешать себя этим сколько угодно. Он закрыл дверь, оставив Нельсона в темноте.

— Что я и делаю, — Он нажал кнопку на клавиатуре компьютера, и плеяды созвездий отступили на второй план, а он мысленно перенесся в другой мир. Они не хотят, чтобы я помог им, но это еще не означает, что Гончие Келла не нуждаются в моей помощи. И это не означает, что, когда настанет время, я буду не способен оказать ее.

Сорок километров от Старого Коннаута до Дентона истребители Гончих преодолели за три с половиной минуты. Кейтлин предпочитала летать выше и быстрее, но оставшаяся на земле группа технической поддержки сообщила ей, что предгорья, несмотря на свою относительно небольшую высоту, создавали достаточную защиту, чтобы истребители с радарами, работающими в режиме воздух-земля, не могли до самого последнего момента заметить противника.

Спустя полторы минуты после вылета с базы звено Воронов пролетело над рекой. Кейтлин использовала мост через реку, чтобы проверить компьютерную карту местности, и убедилась, что они следуют точно по курсу.

Только подлетая к подножию гор, она увеличила скорость машины. За тридцать секунд до Дентона радар ее машины начал улавливать пассивные сигналы радаров от истребителей противника.

Кейтлин включила дисплей управления вооружением и увидела, что указатели состояния всех ее четырех лазеров и протонной пушки, расположенной в носовой части истребителя, засветились зеленым. Все торжественно одеты и куда-то торопятся. Вспомогательный монитор показал еще одно звено истребителей, летящее позади нее, и по обозначениям она поняла, что это пилоты клана.

— Удачи, Карев, — взволнованно произнесла она. Включив радиопередатчик, она направила «Шершня» вверх над предгорьями.

— Пошли, Вороны!

Кейтлин навела перекрестье прицела на квадратный силуэт «Шалуна», лениво взлетающего после сокрушительного налета на боевые роботы. Наклонив штурвал вправо, она вышла ему в спину и ударила по противнику из всего оружия, какое только у нее было. Так как он даже не пытался увернуться, то Кейтлин поняла, что напала на него еще прежде, чем тот успел ее заметить.

Протонная пушка протянула голубую нить от носовой части «Шершня» к фюзеляжу корабля. Начавшись сразу за кабиной пилота, разрывы прочертили линию к корме самолета, разрезав стабилизатор между раздвоенным хвостом машины. Один из импульсных лазеров среднего калибра обдал огнем место разреза, в то время как другой отколол покрытый броней кожух двигателя, расположенный в хвостовой части самолета. Крупнокалиберный лазер выплеснул пучок зеленой энергии на левое крыло неприятельского истребителя, и расплавленная броня пролилась на Дентон керамическим дождем, а другой лазер вгрызся во внутренности его двигателя.

Брызги огненных искр вырвались из взорвавшегося двигателя. Сердце машины остановилось, и «Шалун» стал медленно падать. Самолет завалился на правый борт, а затем просто рассыпался на части. Это произошло так медленно и части были настолько узнаваемые, что у Кейтлин возникло впечатление, будто взорвалась компьютерная схема, изображающая внутреннее устройство истребителей типа «Шалун».

Жар огненной волной окатил ее. Она бросила взгляд на вспомогательный монитор и увидела, что стрелки указателей перегрева находятся уже в красной зоне прибора и не думают снижаться, несмотря на бешеную работу поглотителей тепла. Она встряхнула головой, поборов приближавшийся к ней от нестерпимого жара обморок, и сумела переспорить приказ компьютера истребителя к срочной посадке. Слишком много, слишком быстро. Тебе надо смотреть за этим, милая.

Кейтлин потянула штурвал на себя и загнала истребитель в петлю. Выполнение этого маневра позволит быстрее избавиться от перегрева, остудив машину, и, кроме того, она сможет набрать еще большую скорость. Ты должна быть более внимательной, Кейтлин. Она приободрилась, увидев, как обломки «Шалуна» продолжают падать. Я думаю, что для первого раза мы произвели неплохое впечатление.

Когда появление истребителей стало неминуемым, Дэн Аллард отдал Гончим Келла приказ выводить боевые роботы из бункеров, расположенных под Клонарфскими горами. Огромные двери разъехались в стороны, и машины, лучше всего приспособленные к отражению атак с воздуха, вышли первыми, чтобы принять на себя любой неожиданный удар истребителей бандитов. Как только они обеспечили своим прикрытием каньоны и заняли позиции в местах выхода со скрытых в горах баз, так сразу же вышли подразделения легких разведывательных машин.

Фелан направил «Волкодава» прямо на север и увидел перед собой живую картину того, что транслировали им станции слежения, расположенные высоко в горах. Один «Властелин» приземлился на границе Дентона, а другой продвинулся ближе к предгорьям и магистрали М5, ведущей в Старый Коннаут. Как только исчезли первые истребители, так сразу же оба корабля начали извергать из своего чрева войска бандитов. Один из кораблей перелетел к северу, еще ближе к подножию гор, а другой переместился к югу и приземлился в Дентоне. Фелан включил программу поиска, заложенную в бортовом компьютере его боевого робота, и она показала на заданную цель, находящуюся в самой дальней от него группе машин противника. Он увеличил изображение на голографическом дисплее и был вознагражден за свои усилия, увидев четкие контуры пурпурного «Рыцаря». Фелан направил на него узкий и мощный пучок радиоволн.

— От имени ильХана кланов и от имени принца Виктора Дэвиона я приказываю вам и вашим людям немедленно сдаться, В противном случае ваши войска будут уничтожены.

Ответное сообщение пришло почти мгновенно, одновременно с ним изображение возникло на его вспомогательном мониторе. Фелан увидел рыжие волосы, спадающие на плечи охлаждающего жилета, и сверкающие глаза, выглядывающие из треугольной прорези нейрошлема.

— А эти на первый взгляд кажутся лучше тех, которыми вы уже пробовали остановить нас в прошлый раз, волчонок.

Фелан покачал головой.

— Здесь нет никого, кто сражается лучше меня, и никого, кто окажется сильнее Гончих Келла. Численность наших войск в три раза больше, чем твоих. Сдавайтесь.

— Только Волк может предложить сдаться, и только Волк примет это. — Она прищурила глаза. — Если ты не против, то я могу гарантировать тебе смерть, достойную воина.

Ее уверенность, абсолютная и агрессивная, показалась Фелану наигранной. Она сама не верит в то, что говорит. Красный Корсар скрывает свое удивление, но вот насколько оно сильно?

— Я предлагаю тебе сдаться не от своего имени, — начал он медленно, — а по просьбе Нельсона Гейста.

Ее глаза на мгновение расширились, а затем экран погас. Этот удар достиг цели! Он переключил связь на канал Дэна Алларда.

— Полковник Аллард, мы должны вести бой до последнего. Никакой уступки никому сделано не будет!

— Я и не ожидал ничего другого. — Голос Дэна начал искажаться, когда другие подразделения подключились к их каналу связи. — Гончие, вы защищаете свои дома!

Крис Келл вывел батальон «Альфа» со своих позиций на освещенную солнцем равнину. Он находился на северо-западном фланге Гончих, и его батальон служил заграждением на пути подразделений бандитов к предгорьям. Крис знал, что Красный Корсар развернула в этом районе свои войска, чтобы противостоять подразделениям Гончих, прибывающим со стороны Старого Коннаута, который был наиболее логичным источником подкрепления.

Когда его батальон вышел на боевые позиции, Крис увидел, как план, разработанный Феланом и Дэном, начал воплощаться в жизнь. Группа бандитов, расположившаяся в предгорьях и называющая себя Сидхи, стала пробираться в горы. Другая группа — Бейли — начала движение в сторону Дентона. Казалось, что Сидхи бросили Бейли, предоставив им одним пробираться через равнину к северу от Дентона, но сами они двигались прямо в зону смертельного огня батальона Криса и, попав в нее, должны быть немедленно уничтожены.

Крис настроил радиопередатчик на волну Дэна Алларда.

— Полковник, Сидхи пробираются в горы. «Альфа» заняла свои боевые позиции и ожидает вашего приказания, чтобы начать их преследование.

— Вас понял, майор. Будьте готовы.

Крис увидел длинную цепочку красных и черных боевых роботов Гончих окружающих Дентон полукругом с юга на запад. Машины на юге вместе со звеном черных роботов Клана Волка начали продвижение вперед. В Дентоне пурпурные и золотистые боевые роботы бандитов рассредоточились по городу и заняли оборонительные позиции, что предвещало жестокую схватку на его улицах.

— Командир «Альфы»?

Крис отозвался:

— Слушаю, полковник.

— Вперед! О Сидхах предстоит позаботиться вам.

Кейтлин потянула штурвал на себя, и нос «Шершня» задрался в небо. Она обеими ногами нажала на педали ускорителя двигателя и почувствовала, как гравитация вдавила ее в кресло пилота, лишь только она стала отдаляться от поверхности Арк-Ройяла. Пронзительный звук, раздающийся с приборной панели, говорил о том, что ее маневр не помог ей стряхнуть преследователя, повисшего у нее на хвосте, и когда она переключила систему наведения на обзор за кормовой частью машины, то увидела, как сокращается расстояние между ней и самолетом противника.

Проклятая «Бестия» летает выше, чем я. Но у нее форма летающего крыла, поэтому резкие изменения курса должны плохо удаваться пилоту.

— Я Лидер Воронов, и у меня на хвосте висит «Бестия». Кто-нибудь хочет мне помочь?

— Сделаю тебе такое одолжение. Кейтлин оживилась, узнав голос Карева, ответившего на ее вызов.

— Отлично, тогда он твой! — Она резко оттолкнула штурвал от себя, начав выполнять петлю, при которой ее кабина будет находиться на внешнем радиусе описываемого круга. Гравитация переполнила сосуды ее глаз кровью, и все цвета превратились в разные оттенки красного. Кейтлин, как и любой другой пилот, совершивший хоть несколько вылетов, знала, что этот маневр был не очень хорошей защитой из-за сложности выполнения и времени, которое требуется на него потратить, к тому же почти всегда при этом пилот терял сознание.

Кейтлин заставила «Шершня» описывать маленькие кувырки с центром вокруг левого крыла. Взяв штурвал на себя, ей удалось немного увеличить высоту машины и проскочить в стороне от «Бестии». Сдвоенный зеленый луч лазера прошел у нее за спиной, но промахнулся на сотню метров.

— Достань его, Лидер Ястребов. — Кейтлин толкнула свой «Шершень» в следующий кувырок и поймала «Трезубец» в прицел.

— Вас понял, Лидер Воронов, — пробормотал Карев, направляя свой «Визиго» в невероятно крутой подъем. Его аэрокосмический истребитель никогда не имел такой мощности и скорости, как у «Бестии» или «Шершня»" но зато нес на себе гораздо больше вооружения, чем любой из них. По форме он больше напоминал очертания летающего крыла «Бестии», чем «Шершня», двойные хвостовые стабилизаторы и удлиненные кронштейны для закрепления вооружения, расположенные параллельно фюзеляжу и впереди него, избавляли его от решения общей для всех высокоскоростных истребителей проблемы — быстрого изменения направления полета.

Пилот клана наблюдал, как нос «Бестии» начал клониться вниз, когда «Шершень» ушел в петлю. Карев заметил, что Кейтлин перевернула свою машину и ушла в головокружительную петлю из-под носа «Бестии». Пилот бандитов тоже сделал петлю, держась за корпусом «Шершня», и ушел в пике, чтобы набрать скорость. Увидев приближающегося к нему Карева, он нажал на педали ускорителей, выбросив из кормовых двигателей «Бестии» длинные языки пламени.

Охваченный паникой, пилот «Бестии» нажал на одну педаль секундой раньше, чем на другую, придав одному из двигателей истребителя мгновенное ускорение еще до того, как сработает ускоритель другого. У большинства азрокосмических истребителей результатом этого явился бы разворот машины, но у «Бестии» он вызвал другое явление: край правого крыла начал вырываться вперед, в то время как сам истребитель начал вращаться вокруг своей вертикальной оси.

Чтобы справиться с этим, пилоту «Бестии» потребовались одна-две секунды, и за это время Карев успел пристроить «Визиго» точно позади «Бестии». Карев надавил большим пальцем гашетку управления оружием, и носовая протонная пушка выпустила искусственную молнию, стрелы которой врезались в левое крыло «Бестии» и откусили с него вертикальный стабилизатор. Когда Карев воспользовался-ракетной установкой «Визиго», то «Бестия» попыталась вильнуть влево, отклоняя машину с траектории ракет.

Тридцать ракет дальнего радиуса действия, вырвавшиеся с «Визиго», усеяли фюзеляж-"Бестии". Карев увидел два серо-зеленых облака, появившихся после попадания ракет в «Бестию», и они безошибочно сказали ему, что у противника уничтожена часть поглотителей тепла. Один из ракетных залпов распылил в воздухе сопла векторных ускорителей, а три другие дальнобойные ракеты расплавили броню, защищающую двигатель. Само по себе ни одни из этих повреждений не являлось для «Бестии» смертельным, но все вместе они предрешили ее судьбу.

Летающее крыло, неспособное больше пользоваться векторными ускорителями левого борта, двигалось медленно и ровно, что, наверное, казалось вечностью для пилота. Очутившись впритык за его спиной, Карев, наоборот, чувствовал, что время летит с невероятной скоростью, и как только термодатчики его истребителя вернулись в допустимые пределы, он выстрелил снова.

Голубая молния протонной пушки пробила броню фюзеляжа, и следующий поглотитель тепла взорвался, выбросив в воздух облако зеленоватой жидкости. Один из импульсных лазеров истребителя Карева метнул красные стрелы в защитный кожух двигателя машины неприятеля, а другой сорвал часть брони с фюзеляжа, при этом еще больше повредив сопля ускорителей.

Карев посмотрел на вспомогательный экран: «Бестия» потеряла три из своих пятнадцати поглотителей тепла. Броня ее фюзеляжа была повреждена, но не пробита. Пилот атакованной машины хотел ретироваться с поля боя, но повреждение ускорителя мешало ему набрать нужную скорость, и, кроме того, утрата части поглотителей тепла грозила привести к тому, что повышение скорости машины вызовет перегрев ее двигателя. Тем не менее истребитель сохранил свою боеспособность, и лазер, выстреливший в Карева с кормы, напомнил ему о том, что враг все еще опасен.

Сколько же еще попаданий ты выдержишь, прежде чем будешь уничтожен? Карев навел перекрестья прицела на силуэт машины неприятеля. И сколько времени пройдет, пока его товарищи стряхнут меня с его хвоста?

Фелан включил передатчик, когда вывел свое звено навстречу бандитам.

— Рагнар, мы должны им показать, что настроены решительно. Начнем с шаттла.

— Как пожелаете, мой Хан.

Фелан прищурил глаза, посмотрев на шаттл «Властелин», стоящий на феррокретовой посадочной полосе. Особенность войны в тридцать первом столетии состояла в том, что она была невообразимо дорогой. За предшествующие три столетия Внутренняя Сфера преуспела во всем, но в том, что касалось вооружения, она вернула себя в каменный век. Восстановление записей, относящихся к эре Звездной Лиги, вызвало процесс возрождения, который привел к воссозданию заводов, производящих оружие, однако до сих пор сборка большинства боевых роботов производилась из частей и обломков, оставшихся с прошлых битв.

Таким образом были восстановлены из мусора, оставшегося после битвы на Люсьене, и машины Гончих Келла. Бандиты будут остановлены, но если Гончие смогут убедить противников сдаться прежде, чем их техника будет уничтожена, то это не только спасет жизни воинов обеих сторон, но также обогатит наемников еще больше сверх того, что было обещано им Виктором Дэвионом.

Шаттл «Львица» как раз и был произведением искусства той, уже давно утраченной во Внутренней Сфере технологии. Заводы-роботы во Внутренней Сфере выпускали меньше тысячи шаттлов в год, что делало их невероятно ценными для империи. Поэтому корабль класса «Властелин» олицетворял для них не только единственный для Бейли способ удрать с Арк-Ройяла, но и сумасшедшую сумму денег в том случае, если его удастся сохранить.

Феррокрет посадочной площадки покрывал около четверти тонны пластиковой взрывчатки, заложенной в цилиндр, расположенный в самом ее центре. Когда Рагнар повернул переключатель на приборной панели своей «Гадюки», огромная пластиковая бомба взорвалась. Сила взрыва была зарегистрирована как 5,2 балла по шкале Рихтера. Она испарила феррокрет и выбросила огненный фонтан пламени на полкилометра ввысь.

«Львица» приземлилась немного северо-западнее от центра посадочной площадки. Энергия взрыва смяла участок кормы и правого борта машины, кроша ее подобно молоту. Корабль подбросило и перевернуло в воздухе, а затем он упал, наскочил на здание и начал крениться вправо. Обоймы автоматических пушек, взрываясь, разбрасывали вокруг куски брони и остатки вооружения. Корабль обрушился на следующее здание, и последовавший за этим взрыв разломил его на две части.

Фелан ощутил ударную волну, возникшую от взрыва, и постарался удержать «Волкодава» в вертикальном положении. В Дентоне во всех домах вдребезги разлетелись стекла и повалились боевые роботы. Как заметил Фелан, большинству машин удалось быстро встать и занять оборонительные позиции для отражения атаки Гончих Келла.

Фелан увидел, как огонек вызова на связь замигал на панели его радиопередатчика, и нажал на кнопку. Бандит уставился на него со вспомогательного монитора.

— Подлая собака! Только подойди к нам, предатель, и мы покажем тебе, как умирают настоящие воины!

— Хорошо. Но настоящие ли вы воины? — Зеленые глаза Фелана прищурились. — Вы бандиты и умрете как бандиты, и помнить о вас будут как о бандитах. — Он прервал связь и вновь вызвал Рагнара: — Сначала школа, затем муниципалитет. Выводи их на юг, чтобы они не помешали батальону «Альфа».

Когда этот план был впервые предложен, Крису и его людям не понравилась идея преследовать Сидхов, уже поднявшихся в горы. Горы дают большие преимущества обороняющимся как из-за того, что нападающие вынуждены идти вверх, так и из-за того, что обороняющиеся могут успеть устроить засады на пути преследователей. Возможно, эту группу возглавляет сама Красный Корсар, а в горах даже неопытный воин многое выигрывает, если находится выше противника.

Голубой огонек замигал на приборной панели машины Криса в то время, как дополнительные данные стали поступать на вспомогательный монитор. Он включил радиопередатчик и передал их остальным водителям боевых роботов своего подразделения.

— Передаю дополнительную информацию. Поступила команда открыть огонь!

Далеко у подножия гор, почти скрытая густыми зарослями кустарника, протянувшимися в долине с севера на юг, Эвента держала лазер, встроенный в правую руку ее доспехов, нацеленным на «Защитника». Красно-золотой боевой робот бандита ярко выделялся на фоне окружающей его листвы. Но для нее это не имело значения, так как она наблюдала за ним, переключив свой голографический монитор на прием изображения в инфракрасном диапазоне. Вдобавок к обычным источникам тепла, приходящимся на подзаряжающие катушки протонной пушки, вмонтированной в правое предплечье машины бандита, на экране сияла еще одна маленькая точка в месте соединения туловища робота с правым бедром.

Это был невидимый инфракрасный луч ее лазера. Эвента осталась недовольна тем, что ей пришлось принести в жертву ради невидимого лазера одно из своих любимых орудий, но, так как этот план был одобрен Ханом, ей пришлось безоговорочно его принять. Каждый из пяти отрядов элементалов имел одного из воинов, вооруженного таким лазером, в качестве наводчика для водителей отряда Криса, а остальные должны были позаботиться о раненых.

Эвента увидела голубую вспышку в нижнем углу монитора. Приближаются. Удерживая руку прямо, она подготовилась к грядущему взрыву. Эвента знала, что ей не придется долго ожидать его и что он будет для противника смертельным.

Ей показалось, что между широко расставленными ногами «Защитника» открылся вулкан. Всего лишь секунду тому назад боевой робот продвигался через лес, а в следующее мгновение уже превратился в черный силуэт, находящийся в центре огненного смерча. Ракета за ракетой бомбардировали «Защитника», разбивая броню на острые керамические щепки, оголяя его правую «руку» и одновременно выводя из строя плечевой и локтевой суставы. Протонная пушка атакованного боевого робота дернулась и уставилась в землю.

Удивительно, но когда дым рассеялся и горящие деревья упали на землю, «Защитник» все еще оставался на ногах. Броня на его корпусе и обеих «ногах» была повреждена, но водителю удавалось удерживать машину от падения. Эвента понимала, что это по силам только очень опытному воину — гораздо более опытному, чем следовало бы ожидать от любого из бандитов.

Эвента все еще держала лазер нацеленным на него. Посмотрев на ряд символов внизу голографического монитора, она выбрала один из них и передала сообщение. Добей его, Крис.

Когда Карев в следующий раз навел на «Бестию» прицел, сигнальная сирена взвыла в его кабине. Кто-то появился у меня на хвосте. Он посмотрел на дисплей и увидел, как с правого борта на него пикирует «Трезубец». Карев наклонил «Визиго» на правое крыло, потянул штурвал на себя и выполнил одну из сложнейших фигур высшего пилотажа, позволившую ему оторваться от врага. Когда он развернулся к «Трезубцу» и прошел под ним, то снова прижал штурвал к животу, закончив выполнять петлю.

«Бестия» опять попала в его прицел, и он выпустил по ней заряд из протонной пушки, сопроводив его залпом обоих среднекалиберных импульсных лазеров. Залп из протонной пушки сорвал защитный кожух с двигателя неприятеля, а лазеры подожгли еще один поглотитель тепла. Следующий лазерный луч искрошил броню правого крыла и сжег на нем часть краски.

«Бестия» набрала высоту и перевернулась на левое крыло. В то время как истребитель противника лег на левый борт, он получил отличную возможность разглядеть опознавательные знаки, до этого замазанные красной и золотой красками. Нет, этого не может быть! Никто не будет настолько дерзок. Никто не будет настолько безумен. Пламя поглотило знаки, но Карев уже не мог забыть их.

Прежде чем он осознал действительное значение виденного им, в его кабине вновь взвыла предупреждающая сирена. Проклятый «Трезубец»! Карев сумел зафиксировать на нем перекрестья кормовых лазеров и уже приготовился нажать на гашетку, но внезапно три энергетических луча прорвались сквозь «Трезубец» огненными стрелами. Луч протонной пушки распорол фюзеляж машины от носа до кормы подобно гигантскому консервному ножу, а два больших лазера прорезали правое крыло. Крыло согнулось вверх и назад, по направлению к кабине пилота, а затем с треском отломилось и отлетело, и задымивший истребитель начал спиралью падать на землю.

— Лидер Орлов выражает свою благодарность.

— Нет проблем, Лидер Орлов, — услышал он голос Кейтлин. — Всего лишь возвращаю долг.

Под прикрытием отрядов огневой поддержки Крис и остальные воины батальона «Альфа» подошли к предгорьям. По путям, которыми прошли бандиты, подниматься было очень легко. Радиосообщения, посылаемые отрядами элементалов, помогали отыскивать боевые роботы противника. Вначале он увидел искореженные и горящие корпуса машин, еще издалека уничтоженных воинами его батальона, чьи боевые роботы были оснащены дальнобойными ракетными установками.

Обходя холмы, Крис увидел, как неправдоподобно стройный боевой робот выходит на лужайку из маленькой долины, расположенной справа от него. Он развернул свою «Молнию» вправо и совместил перекрестия прицела на «Кондоре». Крис прицелился в корпус боевого робота, и едва вспыхнувшая точка подтвердила ему, что компьютер навел оружие на врага, он выстрелил.

Крупнокалиберный лазер, укрепленный на правом предплечье «Молнии», послал зеленые иглы энергии сквозь броню на правой «руке» «Кондора», полностью разрушив ее и даже врезавшись в ферротитановую кость, расположенную под ней. Но Крис хорошо знал, что радоваться еще рано. «Руки» «Кондора» использовались только затем, чтобы поддерживать равновесие машины и, само собой разумеется, защищать от повреждений более важные ее части.

Строенный среднекалиберный лазер «Молнии» причинил неприятелю большие повреждения. Два луча расплавили броню на «груди» «Кондора», а третий содрал броню с его левой «ноги». Еще одно-два попадания в эти места, и Крис рассчитывал разделаться с боевым роботом неприятеля.

Однако ответный выстрел «Кондора» причинил машине Криса гораздо больше повреждений, чем Крис нанес своему врагу. Двойной крупнокалиберный импульсный лазер, расположенный высоко на корпусе «Кондора», перегрел броню в середине «груди» «Молнии» и на ее левой «руке». Один из среднекалиберных импульсных лазеров выстрелил из «живота» робота, еще больше повредив «грудь» «Молнии» и уменьшив количество брони на ней сразу до сорока процентов от изначального количества, а другой лазер прожег глубокую рваную рану в броне на левом «бедре» робота.

«Кондор» сжег более чем две тонны броневого покрытия робота, и стабилизирующие устройства заработали, чтобы компенсировать потерю веса. Крису удалось удержать боевой робот от падения и при этом не потерять неприятеля из прицела. Нападение вызвало небольшой перегрев его машины, но Крис видел, что робот бандита перегрет еще сильнее, так как тот собирался прикончить врага, нанеся ему несколько быстрых ударов.

За долю секунды Крис принял решение больше не перегревать своего робота, так как его машина была лучше подготовлена к ведению длительного боя, чем робот неприятеля. Он включил три импульсных лазера и почувствовал, как перегретый воздух хлынул на капитанский мостик. Оголенные участки кожи покрылись потом, но он был слишком поглощен анализом повреждений, которые «Кондор» получил в результате этого выстрела, чтобы обращать внимание на жар.

Все его среднекалиберные лазеры попали в робот противника, но им не удалось пробить его броню. Два из них были направлены в центр и левую половину «грудной клетки», а третий сжег броню с левой «руки» робота противника. Водителю вражеской машины удалось продержаться в вертикальном положении и отомстить, нанеся ответный удар.

«Кондор» решил не полагаться на удачу. Один из двух его крупнокалиберных лазеров промахнулся, и луч прошел высоко над роботом Криса, но зато другой почти добрался сквозь броню до «сердца» машины. Среднекалиберный лазер, выстреливший вслед за ним, расплавил некоторые внутренности робота Криса. Предупреждающие сирены огласили капитанский мостик и завыли еще громче, когда второй лазерный луч врезался в «голову» «Молнии», испарив с нее практически всю броню.

Крис инстинктивно заслонился от ослепительной вспышки, окутавшей «голову» его робота, и тот повторил его движение. Робот оступился и опустился на одно «колено», при этом Криса резко дернуло вперед, и он повис на ограничительных ремнях кресла водителя, а затем его бросило назад, и он сумел выпрямить «Молнию». Правая «нога» робота рыла почву, пытаясь обрести устойчивость, и рассыпающиеся комья земли вперемешку с падающими деревьями полетели в стороны, когда машина пыталась опереться на черную глину.

Броня на «груди» моего робота пробита! Крис увидел переливающийся красный круг на «груди» его «Молнии», о чем сообщил вспомогательный монитор. Крис знал, что один выстрел из любого оружия, которым обладал «Кондор», скорее всего прикончит его робот. Он повернул крупнокалиберный лазер своей машины в сторону боевого робота противника, собираясь воспользоваться всем имеющимся оружием. Теперь не время соблюдать предосторожность.

Прицелившись, Крис заметил, что «Кондор» абсолютно неподвижен. Переключив голографический дисплей с видимой части спектра на инфракрасную, он увидел, что неприятельский робот сверкает, словно сверхновая звезда. Он перегрет. Компьютер отключил его.

Крис передал радиосообщение водителю «Кондора»:

— Подними защитный колпак и сдавайся. Для тебя битва уже окончена.

И Крис получил ответ, но, правда, совсем не тот, что ожидал.

Он с ужасом наблюдал, как защитный колпак над кабиной водителя взорвался, выбросив осколки дымчатого стекла наружу. На капитанском мостике вспыхнул огненный шар, и Крис ожидал увидеть, как катапультирующие ракеты выстрелят кресло воина. Он знал, что катапультирование в лес — это самоубийство из-за того, что воин будет разбит о ветви и стволы деревьев прежде, чем автоматика кресла успеет изменить курс.

«Кондор» упал вперед, разбрызгивая горящие искры со своего капитанского мостика, будто сверкающие угли из упавшей печки. Сферическая «голова» робота раздулась и лопнула, разлетевшись в стороны.

Рот Криса наполнился горечью. Он понимал, что увиденное им могло быть вызвано неполадками в системе катапультирования и зажигания ракет, выбрасывающих кресло, либо неполадками при отсоединении кресла водителя от кабины робота. Глубоко внутри себя Крис надеялся, что именно так можно объяснить то, чему он стал свидетелем, однако понимал, что это было не так.

Этот воин совершил самоубийство, чтобы не быть взятым в плен. Крис с трудом сглотнул. Мы всегда догадывались, что это не обычные бандиты. Но от их истинной сущности нас отделяет несколько парсеков.

Фелан подтвердил принятое радиосообщение от Дэна Алларда.

— Вас понял, полковник. Сидхи прорвались и двигаются на север. Я передам людям Конала, чтобы они вышли вперед и отрезали бандитов от шаттла, к которому они направляются, рассчитывая удрать на нем.

Фелан сделал быстрое движение правой рукой и поймал в прицел «Стрелка», сделавшего серию выстрелов по «Грифону» Ранны. Надавив на гашетку большим пальцем, он послал луч своего самого мощного лазера, который прорезал выставленный вперед коленный сустав «Стрелка». Луч расплавил окончания ферротитанового остова, и неприятельский боевой робот резко дернулся вправо, так что лучи из его орудий прошли мимо робота Ранны.

Хан клана переключил радиопередатчик на волну командира третьей группы их армии.

— Полковник Конал, Сидхи продвигаются в вашем направлении. Остановите их.

— Они не пройдут, мой Хан.

Ответ Конала слегка встревожил Фелана, но «Защитник» бандитов, внезапно вынырнувший откуда-то, отвлек его внимание. Протонная пушка вражеского робота повернулась и нацелилась на «Волкодава», почти мгновенно выстрелив пучком шипящего электричества. Энергетический кнут содрал всю броню с правой «руки» робота Фелана и принялся за его внутренние механизмы. Фелан откинулся назад в своем кресле и почувствовал, как статическое электричество защипало его руки и ноги.

Взглянув на дополнительный монитор, Фелан увидел, что «рука» его боевого робота все еще действует и крупнокалиберный лазер, установленный на ней, функционирует, если только «Защитник» не попадет в него еще раз. Нельзя упустить такой шанс. Он стиснул зубы и поймал «Защитника» в перекрестье прицела.

Сочетание наводящего компьютера клана и искусных рук Фелана позволило быстро навести на «Защитника» все оружие, имеющееся у «Волкодава». Зеленый луч крупнокалиберного лазера ударил по левой половине «груди» «Защитника», превратив более шестидесяти процентов его брони в пар и раскаленные брызги. Вслед за этим три среднекалиберных лазера выстрелили градом энергетических стрел сквозь облако пара, образовавшегося из расплавленной брони «Защитника». Пламя вырвалось из четырех люков для дальнобойных ракет, расположенных на левой половине «груди» машины противника, а зеленый оттенок дыма показал Фелану, что термопоглотители вражеского робота тоже разрушены. Левая «рука» «Защитника» упала, когда расплавился плечевой сустав.

Огромные потери, нанесенные атакой Фелана, привели к тому, что «Защитник» развернулся вокруг себя и повалился на землю. Водитель попытался поднять поверженный боевой робот, упираясь в землю обеими протонными пушками, но в это время еще два зеленых энергетических копья поразили его. Одно вновь зажгло пожар в корпусе машины, а другое окутало «голову» робота. Он перевернулся на спину, выбросив в небо два облака дыма.

— Спасибо, Ранна.

Фелан начал задыхаться, когда жар ворвался на его капитанский мостик. Термопоглотители машины заработали на полную мощность, быстро снижая температуру, однако волны тепла, возникшие после атаки, несколько мгновений не позволяли Фелану дышать.

— Хороший выстрел.

— Это не дело, если почетная охрана Хана позволит ему умереть.

На втором мониторе Фелана появилось лицо Конала.

— Мосты взорваны. Старый Коннаут в безопасности.

— Что? О чем ты говоришь?

— Я взорвал мосты, как вы приказали мне. Ваши дома в безопасности. — Изображение Конала исчезло, и появилась картинка, передающаяся с камеры, закрепленной рядом с оружием на одном из боевых роботов. На ней были видны два рухнувших в реку моста через Килкенни.

— Бандиты не пройдут.

— Что ты наделал, Конал? — Фелан ударил кулаком по подлокотнику своего водительского кресла. — Я распорядился остановить их, а не взрывать мосты!

— Я и остановил их. Ты поставил нас здесь охранять Старый Коннаут, и я лишь постарался сделать так, чтобы они не добрались до города.

— Я хотел, чтобы ты не позволил Красному Корсару вернуться на ее шаттл, Конал! Быстро двигайся туда и постарайся опередить противника.

— Мы не можем этого сделать, так как находимся на северном берегу реки и нам не пересечь ее.

— Почему вы взорвали мосты прежде, чем переправились на другой берег?

— Потому что она могла добраться до своих шаттлов и напасть на Старый Коннаут, если бы мы сначала перешли реку, а затем взорвали мосты.

Я знаю, что ты не настолько глуп, Канал. Ты что, сошел с ума или хочешь свести на нет нашу победу? Руки Фелана сжались в кулаки.

— Срочно возвращайся в СтарыйКоннаут, Конал. Если Красный Корсар доберется до своих шаттлов и опередит тебя, то мы встретимся с тобой в Круге Равных и я голыми руками вырву твое сердце.

— Я понял, мой Хан. Все будет сделано так, как вы желаете.

Фелан щелкнул по клавише на переговорном устройстве и связался с Каревым.

— Лидер Орлов, ты можешь подобраться к шаттлу Красного Корсара и задержать ее?

— Ответ отрицательный, Волк Один. — В голосе Карева слышалась тревога. — Ясно, что на «Тигрисе» находятся отряд «Стукас», отряд «Нарушителей» и отряд «Корсаров». Они кружат над шаттлом, а у нас уже почти закончились боеприпасы. Может быть, одному или двум нашим истребителям удастся прорваться, но я не уверен, что они сумеют задержать Красного Корсара. Но если на то ваша воля, то я готов попробовать.

Фелан знал, что стоит только ему отдать приказ, и Карев не пожалеет своей жизни, выполняя его.

— Будь наготове, Лидер Орлов. — Фелан связался с отрядом элементалов. — Капитан Фетларал, доложите о положении Сидхов в настоящий момент.

— Удалось прорваться меньше чем звену. Красный Корсар — среди отступающих. Сейчас они находятся на расстоянии примерно одного километра от «Тигриса». Батальон «Альфа» взял в плен или уничтожил остальных бандитов.

— Вас понял, капитан. Волк Один связь закончил. — Фелан снова связался с Каревым: — Орел Один, начинайте поддерживать наземные операции. Пусть шаттл уходит... выметается. Нет никакого смысла в гибели наших людей.

Бейтс снова ворвался в темноту импровизированного планетария Нельсона и убедился, что с ним все в порядке.

— Битва окончена, командующий. Хорошие парни выиграли.

Не отдавая себе в этом отчета, Нельсон улыбнулся.

— Она удрала, не так ли? Бейтс помедлил и кивнул.

— Откуда вы это знаете?

Изувеченный воин сжал остатки кисти своей руки в жалкое подобие кулака.

— Случается, мистер Бейтс, что порой Бог слышит наши молитвы.

XXXVII

Таркад

Федеративное Содружество

12 сентября 3055 г.

Виктор Дэвион с облегчением поднял голову от отчетов Отдела сельского хозяйства Федеративного Содружества, когда Гален Кокс вошел в комнату. Улыбка на лице Галена вызвала ответную улыбку Виктора, несмотря на поздний час и усталость.

— Ты уже слышал хорошую новость? Гален кивнул, и улыбка исчезла с его лица.

— Доклад с Арк-Ройяла. Время набегов Красного Корсара кануло в прошлое.

— Точно!

Виктор расправил плечи и сказал Галену:

— Это самые лучшие известия из тех, которые я слышал за несколько последних месяцев. Сумели ли они схватить Красного Корсара? Состоится ли суд?

— Нет, ей удалось сбежать с шестью истребителями и двумя боевыми роботами. — Гален слегка нахмурился. — Остальные бандиты были убиты все до последнего человека. Гончие Келла скрывают перечень своих трофеев.

— Зачем нам об этом беспокоиться? Пусть оставят все себе, — Виктор не скрывал своей радости. — Гончие были созданы на деньги, которые моя бабушка дала Моргану и Патрику Келлам, и они удвоили свои силы, получив наследство, завещанное им моей бабушкой. Отдавая должное их успехам и лояльности к Штайнерам, мне следует выплатить им достаточно денег, чтобы они смогли организовать еще два полка.

Гален слегка покачал головой.

— Я уверен, что ваша мама одобрила бы это решение, но не думаю, что это будет хорошо для общественного мнения, так как усилит ваш образ расчетливого военного.

— А мы ведь не хотим этого, не так ли? — Виктор вздохнул и посмотрел на лежащие перед ним кипы отчетов. — В некоторых мирах нам следует поднять цены на зерно, настолько они богаты, а в других, наоборот, придется понизить цены на зерно, которое мы импортируем туда, чтобы люди могли позволить себе купить хлеб. Еще я думаю, что логика управления военным подразделением была неправильной.

— Не смею больше отрывать вас от дел.

— Нет, не так быстро. Так просто ты от меня не отделаешься. — Виктор встал и потянулся. — Что удалось выяснить во время сегодняшнего совещания с Кураитисом?

Виктор заметил искорку раздражения, промелькнувшую в глазах Галена, но его помощник молча подчинился и тяжело сел в кресло. Гален предложил Виктору обрабатывать для него поступающие отчеты о ходе расследования, и принц принял его предложение. Это освобождало Виктора для более важных дел по управлению делами Федеративного Содружества, но приговаривало Галена к ежедневным неофициальным беседам.

— Кураитис говорит, что они закончили третий этап допроса убийцы с применением наркотиков. Это был, кстати, один из наиболее успешных этапов, потому что они больше не должны были давать ему лекарства для профилактики жировой эмболии.

— Значит, убийца останется в живых?

Сначала врачи опасались, что убийца не выживет, потому что при переломе ноги костный мозг попал в кровь. Жир, содержащийся в костном мозге, вызвал закупорку коронарных артерий, что привело к обширному и неожиданному инфаркту. Жировая эмболия чуть не убила наемника, из-за этого пришлось отложить допросы на время, показавшееся Виктору бесконечным.

— Да, с помощью ангиопластики удалось справиться с инфарктом, и врачи больше не опасаются того, что у него может произойти закупорка сосудов мозга. Его смерть больше не будет частью секретного плана, направленного на то, чтобы скрыть вашу причастность к убийству матери, — Гален сардонически улыбнулся. — Во время последнего допроса Кураитис узнал о связях наемного убийцы и о том, каким образом он получал задания. Кажется достаточно определенным, что этот человек не работал на Дома Ляо или Куриты. Виктор нахмурился.

— Значит, его заказчиком был кто-то из Лиги Свободных Миров или Федеративного Содружества. И я точно знаю, кого мне хотелось бы видеть в качестве организатора убийства.

— Возможно, кто-то нанес удар по вашей матери потому, будто ему показалось, что Джошуа Марик содержится как заложник в Институте наук Нового Авалона. Но Томас Марик не может отрицать, что проводимое там лечение не дает прогрессировать лейкозу у мальчика. Кроме того, существует вероятность, что преступление было совершено кем-то из этих миров по наущению агентов, связанных с группой, отколовшейся от Ком-Стара и базирующейся где-то в Лиге Свободных Миров.

— Это значит, что организатор убийства находится здесь, — сказал Виктор, — кто-то из Федеративного Содружества, но кто?

Гален покачал головой.

— Если бы я знал, то этот человек уже давно предстал бы перед вашим судом.

— А что со списком людей, купивших билеты на банкет? Все ли они проверены?

— Список до сих пор еще пополняется. Поимка убийцы помогла нам кое-что предпринять в этом направлении. — Гален нахмурился. — Я сам лично прослежу, чтобы работа над ним была закончена как можно скорее.

— Хорошо. Когда список будет готов, я хочу ознакомиться с ним. — Виктор наклонился вперед в красном кресле, стоящем напротив того, в котором сидел Гален. — Есть ли какие-то изменения в общественном мнении в отношении меня и этого дела?

Стройный светловолосый мужчина утвердительно кивнул.

— Вас больше не изображают демоном, каким вы были в глазах большинства людей три месяца тому назад. Интервью, которые вы дали, собрали огромные аудитории, поскольку они транслируются в каждом из миров.

Отношение народа к вам немного улучшилось, а конец Красного Корсара поможет поднять ваш авторитет. Виктор кивнул.

— Я думаю, что мне следует присутствовать на похоронах жены Моргана Келла на Арк-Ройяле. Гален удивленно приствиснул.

— Я не знаю, как это будет выглядеть в глазах общественности, если вы будете присутствовать на ее похоронах и при этом не участвовали в траурной церемонии, посвященной своей матери?

— Но не будет ли выглядеть еще хуже, если я, отказавшись участвовать в похоронах жены Келла, тем самым покажу свое неуважение Гончим, не оценив по достоинству их заслуг перед Федеративным Содружеством? — Виктор нахмурился. — Что бы я ни сделал, люди все равно осудят меня.

— Это обратная сторона вашего положения.

— Я знаю это, — Виктор подавил зевок. — Я хочу пригласить на похороны Катерину и попрошу ее передать мое послание Моргану и Гончим Келла. В день похорон я возложу венок на могилу моей матери и сделаю большое пожертвование в фонд сирот, который она поддерживала. — Приняв решение, он облегченно вздохнул: — Все это напоминает мне игру, ничего не значащие жесты. Я бы хотел быть там. Надеюсь, что Морган поймет меня.

— Я уверен, что он поймет вас, Ваше Высочество. Виктор медленно кивнул.

— Хорошо, что будет хоть один человек, который сможет понять меня.

XXXVIII

Штаб-квартира Гончих Келла

Старый Коннаут, Арк-Ройял

Федеративное Содружество

18 сентября 3055 г.

Сидя один в темной комнате, Старейшина Фелан вглядывался в изображение, застывшее на экране компьютера, стоящего на столе. Извлеченное из кристалла с записью боя, сделанной камерой, расположенной на истребителе Карева, обработанное изображение напоминало Фелану зеленого дракона, несущего жертву в своих когтях. Фелан воссоздал целостность картинки, накладывая кадры один на другой с того момента, как эмблема стала видна на корпусе машины, и до того, как исчезла в огне.

Ошибки быть не могло. Истребители принадлежали Клану Кречета.

Фелан почувствовал, как холод сжал его сердце. Его вывод соответствовал закону «Бритвы Оккама» — правильным является самый простой ответ. То, что эти истребители, или пусть даже только один из них, в прошлом принадлежали Клану Кречета, значительно суживало проблему, которую он пытался разрешить.

Однако этот простой ответ тут же поставил перед ним массу вопросов. Можно допустить, что Красный Корсар, напав на один из миров, принадлежащих Клану Кречета, сумела захватить там шаттл, аэрокосмические истребители, боевые роботы, а также новый Т-корабль. Однако совершенно невозможно представить, чтобы известия об этом не дошли до Фелана. Несомненно, что Клан Кречета поставил бы в известность о своих потерях ильХана, пользуясь, словно козырем против Ульрика, неудачами тридцать первой Соламы Клана Волка и Гончих Келла. ИльХан сказал бы ему об этом нападении в любом случае. Он не преминул бы еще раз подчеркнуть необходимость срочного уничтожения Красного Корсара и непременно поставил бы его в известность о появившемся у бандитов новом вооружении.

Фелан смог придумать только одну причину того, что он ничего не слышал о набеге бандитов на Клан Кречета: никакого набега просто не было. Это, в свою очередь, значило, что Клан Кречета вооружает Красного Корсара. Однако Кречеты никогда не признавали бандитов своим подразделением и не опускались до того, чтобы связывать воедино почетное имя воина клана с шайкой бандитов.

То, что начало открываться сознанию молодого Хана, было явным очертанием заговора, такого дерзкого и так хорошо исполненного, что он не мог доказать ни малейшей его части. Увенчайся этот заговор успехом, Внутренняя Сфера и кланы снова начали бы сражаться друг с другом в опустошительной войне. Перемирие осталось бы лишь в воспоминаниях, а ильХан стараниями Клана Кречета был бы опозорен и лишился своего могущества.

Чем больше Фелан думал об этом, тем больший смысл приобретало его предположение. Клан Кречета очень сильно пострадал в войне против Внутренней Сферы. Кай Аллард-Ляо почти в одиночку разбил их на Туаткроссе, разгромил на планете Алин. Кроме того, не имело никакого значения то, что они были вторыми из семи кланов, сражавшихся с Ком-Старом на Токкайдо, так как они настолько отставали от Клана Волка по уровню своей подготовки, что выглядели лишь немногим лучше остальных. Когда-то влиятельный и могущественный Клан Кречета потерял свою силу и политическое влияние во время вторжения во Внутреннюю Сферу.

Перемирие на Токкайдо помогло им в гораздо большей степени, чем сами они хотели признать, так как это предотвратило любые контратаки Федеративного Содружества на их границы. Столкновения обеих сторон происходили около линии перемирия. Год назад объединенные силы Федеративного Содружества и Волчьих Драгунов отбросили назад довольно значительные силы Клана Кречета, напавшие на Моргес, но эти успехи в лучшем случае были незначительными и временными. Но Клан Кречета был очень упрямым и мог бы все еще существовать за счет Содружества, если бы не одна вещь.

Этой вещью было возобновление набегов кланов друг на друга. Вмешательство Внутренней Сферы собрало кланы вместе, дав им объединяющую идею, что привело к значительному уменьшению междоусобных столкновений. Когда же было подписано соглашение о перемирии, то другие кланы снова начали нападать на Клан Кречета, чьи владения во Внутренней Сфере оказались прослойкой между Федеративным Содружеством и Кланом Волка.

Если бандиты собирались прорваться через линию перемирия, а потом объявить себя Кланом Кречета, то можно представить себе следующее развитие событий. Во-первых, началось бы мгновенное возобновление военных действий со стороны Внутренней Сферы. Это направило бы Клан Волка против Ком-Стара, а другие кланы — против Синдиката Драконов. И вновь желание покорить общего врага отложило бы междоусобные войны, которые сильно угрожают Клану Кречета.

Во-вторых, более важным стало бы доказательство, предоставленное Кланом Кречета, что Внутренняя Сфера больше не представляет угрозы, так как она не может даже справиться с нападениями бандитов. Различные силы внутри кланов тут же повернулись бы спиной к Кречетам и вынудили Ульрика выступить с отказом от перемирия. Даже если Ульрику и удалось бы убедить своих противников внутри кланов, то скорее всего он был бы все равно вынужден напасть на Внутреннюю Сферу из-за вновь возникшей враждебности со стороны Ком-Стара. Военный советник Фохт не смог бы справиться с радикально настроенной частью в правлении Ком-Стара.

Но до тех пор, пока это возможно, Клан Кречета должен был действовать инкогнито, так как ильХан немедленно вынудил бы их отойти от линии перемирия. И это могло привести к тому, что Клан Кречета потерял бы остатки своего влияния и подорвал бы уважение к себе, затеяв войну с Кланом Волка, случись им не подчиниться приказанию ильХана.

Фелану пришло в голову, что если Клан Кречета действительно стоял за спиной Красного Корсара, то разглашение этого секрета могло перессорить кланы друг с другом и привести к тому, что редкие стычки между отдельными кланами перерастут во всеобщую гражданскую войну. Такой внутренний распад кланов явился бы неожиданным подарком для Внутренней Сферы, так как это гарантировало конец военной угрозы.

Хотел бы я знать, что было известно Ком-Стару о набегах бандитов, когда военный советник убедил ильХана и Верховного Правителя, чтобы мы с Виктором согласились охотиться за бандитами? Если бы в Клане Кречета и обнаружили заговор среди выходцев из своего клана во время отражения атаки бандитов, то они постарались бы скрыть это и разобраться с заговорщиками, не вынося инцидент на всеобщее обсуждение. Это привело бы к тому, что заговорщики были бы вычеркнуты из состава клана, что, в свою очередь, очень ослабило бы его и вызвало сильнейший раскол в его рядах.

Для Хана Клана Волка, призванного обеспечить сохранность мира, открытие возможного источника снабжения бандитов имело такую же ценность, как и его незнание. Его назначение в качестве связного и выбор Клана Волка для охоты за бандитами были лучшими ступенями в плане Ком-Стара. Как минимум, ильХан будет предупрежден о двуличности кланов, а как максимум — кланы полностью истребят друг друга и вернутся к той самой разобщенности, которая и породила их три столетия тому назад.

Но Ком-Стар обладает достаточной информацией, чтобы рассчитывать на это... Фелан вздрогнул. Хватит! У меня в голове одни заговоры!

Сообщение, появившееся внизу экрана, гласило, что тридцать первая Солама Клана Волка закончила погрузку на Т-корабль и направляется домой. Фелан понимал, что ему следует послать на борт корабля ответное сообщение и пожелать своим людям счастливого пути, но не сделал этого, чтобы не видеть Копала. Фелан был счастлив избавиться от него, так как был уверен, что тот от всей души одобряет затею Клана Кречета и даже старался, чтобы им удалось продолжить свои бандитские нападения.

Фелан пожал плечами. Это больше не имеет значения. Они погибли. Красный Корсар скрылась. Фелан понимал, что кто-нибудь еще может снова снабдить ее большим количеством людей и вооружением, но вероятность этого была ничтожной. Последний набег обошелся ее покровителям более чем в двадцать истребителей, сто три боевых робота и два шаттла класса «Властелин». Игра, возможно, и стоила того, но ее повторение — едва ли. Но ему очень хотелось, чтобы она оказалась у него в руках, хотелось выяснить, кто еще причастен к этому заговору.

Мысли Фелана прервались, когда дверь в комнату с шумом распахнулась. Он поднял взгляд и увидел Нельсона Гейста, стоящего в проеме дверей. Нажав клавишу, уничтожающую изображение на экране, Хан спросил:

— Звездный отшельник выходит из своей небесной берлоги?

Глаза Гейста сверкали горячечным блеском.

— Я могу помочь найти Красного Корсара. Фелан приподнял бровь.

— Что?

— Я знаю, где она спряталась. — Гейст держал оптический компьютерный диск так, будто это была священная реликвия.

— Откуда?

Гейст громко рассмеялся.

— Не откуда, Старейшина, а сколько. Насколько ценна для вас эта информация?

— Я не позволю себя шантажировать, Гейст.

— А я не могу остаться в стороне. — Нельсон провел своей поврежденной рукой по волосам. — Вы знаете, что я не предатель. Вы знаете, что я ненавижу ее. Обещайте, что возьмете меня с собой.

— Сказано — сделано. — Фелан встал. — Где она? Нельсон сделал глубокий вдох и медленно произнес:

— Когда она держала меня в плену, то принуждала ходить по своему дому, воссозданному компьютером. Она заставила меня досконально изучить его и пообещала, что я проживу там до конца своих дней в качестве ее раба. — Воин постучал оптическим диском по своему стальному наручнику. — Я выучил ее уроки хорошо, даже слишком хорошо. Я перехитрил ее.

Нельсон бросил диск Хану.

— Пока я находился там, у меня было время изучить ночное небо ее мира. Я запоминал созвездия и придумывал им названия. Мне потребовалось две недели, чтобы просмотреть звездные карты миров, находящихся в пространстве кланов. Я просмотрел их все, один за другим, полушарие за полушарием.

Первый раз за все время, что Фелан видел его, Нельсон Гейст улыбнулся, и его улыбка вовсе не была приятной.

— Элисса. Это то место, где мы найдем Красного Корсара. — Гейст улыбнулся еще шире. — И это то место, где она умрет.

XXXIX

Арк-Ройял

Федеративное Содружество

19 сентября 3055 г.

Посмотрев в небо, Нельсон Гейст увидел четыре шаттла, которые перевозили первый полк боевых роботов к ожидающему их Т-кораблю. Он бросил наполовину пустой рюкзак и быстро приветствовал вошедшего Фелана.

— Командующий Гейст прибыл по вашему приказанию, сэр.

Высокий стройный Хан кивнул головой.

— Ты будешь находиться на борту «Совиного Гнезда» в одной каюте с мистером Бейтсом.

Нельсон почувствовал, как его сердце опустилось.

— С Бейтсом? Но я думал...

— Что ты думал, командующий?

— Я думал, вы доверяете мне.

Фелан исподлобья взглянул на него, и Нельсон ощутил, как мурашки пробежали по спине. В одно мгновение он понял, что Хан не доверяет никому вне круга своих советников или Гончих Келла. Красный Корсар причинила ему слишком много неприятностей, и в результате Нельсон оказался в положении изгоя, но он понимал, что в этом заключается их сходство.

— Ты Снабдил меня информацией, которая оказалась очень полезной, командующий. Я беру тебя с собой в обмен на эту информацию согласно нашей договоренности.

Голос Фелана стал более непринужденным.

— Ты знаком с Красным Корсаром. Но доверять? Доверие в этом деле — очень непостоянный товар. Нельсон поднял голову.

— Я получу боевого робота, когда мы будем там?

— Нет.

— Нет? — У Нельсона отвисла челюсть. — Но...

— Ты заработал право сопровождать нас, но не более. Я взял тебя в силу нашей сделки. Ты можешь остаться или отправиться с нами, выбор за тобой.

Желание встретиться лицом к лицу с Красным Корсаром в гигантском Круге Равных, преследовавшее Нельсона со времени его побега, исчезло. Кого я обманываю? Он попытался сжать руки в кулаки, но изуродованная рука подвела его. Он — это клан, и она — это клан. Это противостояние выше меня!

Нельсон взглянул на Хана Волков.

— Мои люди до сих пор у нее в плену. Поэтому у меня нет выбора.

Фелан нетерпеливо сжимал пальцами подлокотники кресла в своей каюте на борту «Совиного Гнезда». Дэн Аллард улыбался, сидя рядом с ним.

— Фелан, ты сотрешь себе все руки за то время, которое мы проведем в пути. Терпение — это сила.

— Довольно верное замечание, полковник, но я боюсь, что это именно тот случай, когда следует поторопиться.

Фелан застегнул страховочные ремни, увидев, что таймер компьютера закончил отсчет времени, остающегося до гиперпрыжка. После старта с Арк-Ройяла оба Т-корабля сразу же совершили еще один гиперпрыжок на Иегуас. Они провели неделю, подзаряжая электромагнитные катушки гиперпространственных двигателей Керни-Фучида, используя солнечные батареи своих Т-кораблей. В это время литиево-ядерные аккумуляторы, установленные на их борту, пополняли свою энергию на станции подзарядки, находящейся в точке входа в гиперпространство.

Пожилой мужчина покачал головой.

— Я думаю, мы уже должны быть впереди нее. Мы не имеем сообщений о налете на станцию подзарядки где-либо в Федеративном Содружестве для пополнения энергии, и вполне возможно, что она все еще находится в нашем пространстве. Я не думаю, что ваши кланы будут более милосердны по отношению к ней, чем представители Федеративного Содружества. Мы доберемся до базы Красного Корсара и захватим ее еще за месяц до того, как она окажется дома.

Лицо Фелана оставалось бесстрастным.

Если только она не направилась к Клану Кречета и они не помогут ей. Он еще сильнее сжал кулаки.

— Я надеюсь, что ты прав, так как не хочу дать ей шанс набраться сил и перевооружиться, чтобы снова напасть на нас. Элисса — планета, населенная сектой пацифистов, известной как Наследники. Члены этой секты отказались от применения каких-либо технологий. Они живут как простые фермеры в маленьких деревушках, рассеянных по всей планете. Клан Волка даже не имеет гарнизона в их мире. Но возможно, что склады Звездной Лиги до сих пор существуют там и Красный Корсар использует их для пополнения своих запасов...

Дэн улыбнулся.

— Мы целиком полагаемся на твой план. Мы используем Гончих Келла, чтобы блокировать планету, а ты со своим войском уничтожишь Красного Корсара. В любом случае ей конец.

На «Совином Гнезде» прозвучали три сигнала, предупреждающие о начале перехода в гиперпространство. Фелан заставил себя расслабиться в кресле, и, когда таймер отсчитал время до нуля, Вселенная внезапно обрушилась на него. Темнота закружила его, поднимая ввысь в вихре воронки, начинающейся у ног, подобно тому, как огромные черные волны образуют бездонные пропасти, накатывая друг на друга. Они продолжали затягивать его все глубже и глубже, росли все выше и выше до тех пор, пока не закрыли бездонное пространство над его головой.

Пузырь, в котором он оказался заперт, словно в ловушке, становился все тоньше и тоньше к тому времени, когда завершился первый гиперпрыжок, и лопнул, когда начался второй. Черная лавина воды обрушилась на Фелана. Он почувствовал, что тонет, и увидел Ульрика, Конала, Виктора, Ранну и Влада, образы которых кружились в бесконечном водовороте вокруг. Казалось, миллионы заговорщиков плавали в темноте. Стремительное увеличение скорости громом отдалось в его голове. Когда второй гиперпрыжок закончился, Фелан потряс головой, стараясь прояснить сознание. Компьютер на столе показал изображение эмблемы Клана Кречета, постепенно перешедшее в лицо члена клана, несшего дежурство.

— Станция подзарядки Алин.

Фелан встал, освободившись от страховочных ремней, и одернул полы мундира.

— Я Хан Фелан, Старейшина Клана Волка. Немедленно заряди оба корабля.

Тех сначала выглядел удивленным, затем его лицо потемнело от гнева.

— В моем расписании вас нет, Хан Фелан.

— Мы находимся здесь по срочному заданию ильХана. Делай, как я тебе приказываю.

Этот приказ заставил мужчину высоко поднять голову, и по выражению его лица Фелан мгновенно понял, что слишком перегнул палку.

— Мы не поддерживаем связь с ильХаном, и у меня нет полномочий, чтобы выполнить ваше требование. Я прекращаю связь.

На экране вновь появилось изображение эмблемы, и Фелан стукнул кулаком по ручке своего кресла.

— Проклятье!

Дэн вопросительно поднял брови.

— Наши дела плохи? Фелан пожал плечами.

— Этот человек является членом касты техов. Ему следовало бы подчиниться мне. Безусловно, его начальник — воин.

Эмблема снова исчезла, и вместо нее на экране появилось лицо мужчины. По толщине его шеи и массивным широким плечам Фелан понял, что это элементал.

— Я полковник Тейман Мальтус. Я управляю планетой Алин и распоряжаюсь всеми ее ресурсами.

— Я Хан Фелан, Старейшина Клана Волка, и мне нужно...

Мужчина поднял огромную руку.

— Причина твоего требования мне хорошо известна, Старейшина Хан. Боюсь, что прибывающие корабли Клана Кречета будут требовать то же самое, что и ты.

— Мы находимся здесь по заданию ильХана. Голубоглазый элементал пожал плечами.

— У меня нет приказа помогать тебе, и я не являюсь одним из твоих щенков, чтобы подчиниться просто потому, что этого требует волчонок.

Дэн Аллард наклонился над Феланом.

— Возможно, если мы сможем встретиться с полковником, чтобы выяснить... Мальтус нахмурился.

— Если ты думаешь о вторжении на Алин, так знай, что я буду защищать ее всеми имеющимися в моем распоряжении силами. И моим первым действием будет вывод из строя станции подзарядки, поэтому ты все равно не получишь того, чего хочешь.

— Успокойся, — Фелан поднял вверх обе руки. — Что полковник Аллард думает...

— Аллард? — Мальтус подозрительно прищурился. — Он Аллард?

Фелан нажал кнопку на компьютере, и передающий объектив сместился таким образом, что Дэн тоже стал виден на экране рядом с ним. Он посмотрел на пожилого мужчину и ткнул большим пальцем в экран компьютера.

Дэн одарил Мальтуса обезоруживающей улыбкой.

— Я Дэниел Аллард, полковник Гончих Келла. Элементал несколько мгновений изумленно смотрел с плоского экрана.

— Ты знаешь Кая Алларда-Ляо? Дэн улыбнулся еще шире.

— Да, знаю. Он мой племянник, сын моего старшего брата.

Мальтус закивал головой.

— Я знаю его. Я его искал. И я сражался рядом с ним.

— Он не очень-то много рассказывал о времени, проведенном на вашей планете. — Выражение лица Дэна стало суровым. — Это было для него нелегким временем.

— Но это было такое время, которым он может гордиться, — сказал Мальтус. — Я видел Алларда в бою. Учитывая то, что ты передавал ему свои знания и опыт, я обеспечу ваши корабли необходимой энергией в обмен на ваше обещание мирно покинуть Алин.

Дэн улыбнулся.

— Сказано — сделано. Я расскажу Каю о нашем разговоре.

Элементал улыбнулся.

— Передай ему: я горжусь тем, что он был моим боевым товарищем.

Нельсон Гейст знал, что из всего боевого подразделения только он один остался доволен недельной задержкой, вызванной тем, что Фелан был вынужден обойти стороной простанство Клана Кречета и оккупационную зону Клана Волка. Из-за этого маневра им пришлось сделать пару лишних гиперпрыжков, подаривших Нельсону то, что он хотел: время.

Все это время Крис Келл работал с ним на боевом симуляторе, чтобы привести его в форму. Нельсон сам составил расписание, и эти занятия настолько увлекли его, что Бейтсу и Келлу приходилось заставлять Нельсона больше спать и не забывать есть. Он предполагал, что эти люди думают, будто им овладела навязчивая идея, но тем не менее эти люди стали его союзниками, помогая своему подопечному вновь обрести мастерство водителя боевого робота.

Все вместе они составили план, который был столь же превосходен, как и прост. Нельсон подготовил документ, согласно которому он снимал с себя полномочия командующего народным ополчением Кейстоуна. Затем Крис Келл предложил ему заключить контракт с Гончими Келла и убедил Дэна Алларда подписать его. Командующий Нельсон Гейст стал майором Нельсоном Гейстом, тактическим советником у Гончих.

Подписав бумаги, Нельсон не мог сдержать улыбки.

— Мои внуки будут вне себя от радости, когда узнают, что я служу у Гончих Келла. Я найду им товарища для игр, и тогда они больше не будут ссориться, потому что оба смогут командовать маленькими армиями Гончих Келла.

Крис согласно кивнул головой.

— Тебе стоит привезти их на Арк-Ройял. Там им найдется с кем поиграть, и, я думаю, в будущем каждый из них присоединится к Гончим.

Покончив с бумажной работой, Нельсон стал тренироваться еще более интенсивно. Крис пообещал устроить его в первый полк, если там будут свободные вакансии. Он также сказал, что попытается убедить других воинов подразделения доверить ему управление «Рыцарем».

Нельсон платил за доброту Криса той же монетой. Во время путешествия полным ходом продолжались работы по ремонту боевых роботов. Нельсон, Бейтс и Крис много трудились над перевооружением «Молнии» и усилили ее каркас, поврежденный на Арк-Ройяле.

Ремонтные работы были закончены перед последним прыжком на Элиссу. Крис собрал офицеров в каюте Хана на заключительное совещание. Он предложил, чтобы Нельсон принимал участие в битвах на Элиссе, и пусть Хан Фенал сам объявит ему об этом в виде небольшого сюрприза.

Войдя в каюту, Нельсон сразу же понял, что Крису отказано в его просьбе. Хана совершенно не беспокоил пристальный взгляд Нельсона, в то время как Крис смущенно отвернулся и покачал головой.

— Вы посылали за мной, Хан Фелан? — Нельсон стоял спокойно, гордо подняв голову.

— Я восхищаюсь твоей выдержкой, командующий, и хочу, чтобы как можно больше воинов имели такое же сердце, как у тебя. Просьба о предоставлении тебе боевого робота отклонена. — Суровое выражение лица Хана немного смягчилось. — Однако это не означает, что я не признаю твоего мастерства. Я сообщу о нем в письме принцу Виктору Дэвиону и порекомендую ему восстановить тебя в регулярной армии.

Хан посмотрел на Дэна.

— Конечно, если полковник Аллард отпустит тебя.

— Спасибо, сэр. — Нельсон проглотил комок, застрявший в горле. — Это все, сэр?

— Нет. — Фелан наклонился над столом. — Мы совершим гиперпрыжок на Элиссу менее чем через две минуты. — Есть ли что-нибудь, что ты не сказал нам?

Нельсон покачал головой.

— Ты знаешь все.

— Очень хорошо. — Хан указал ему на кресло. — Садись. Сейчас мы войдем в гиперпространство. — Нельсон и офицеры Гончих Келла сели в кресла и пристегнулись страховочными ремнями. Крис дотянулся до Нельсона и сжал его плечо.

— Прости меня. Я пытался. Нельсон кивнул.

— Я знаю. Надеюсь, тренировки, в которых ты был моим противником, позволят тебе закончить то, что не смог я.

— Я буду держать палец на гашетке, но нажимать на нее будет твоя воля.

Прозвучали три сигнала, а когда стихло эхо последнего из них и корабль вошел в гиперпространство; вечность поглотила Нельсона. Он почувствовал себя сжатым до величины атома, потом к нему пришел испуг оттого, что тело его разрывается на части. Затем страх исчез, сменившись чувством бессилия перед Красным Корсаром. Внезапно сознание Нельсона вернулось в прежнее состояние, в котором он жаждал реванша, и когда его тело вновь материализовалось, то он окончательно понял, что его побег был первым шагом на пути к ставшей единственной для него цели: убить Красного Корсара.

Никто и ничто не сможет остановить меня.

Его сознание прояснилось, и он увидел, что Хан пристально смотрит на экран компьютера.

— Поступило сообщение с Элиссы, Хан Фелан, — произнес тех.

Хан обвел взглядом офицеров, находившихся в комнате.

— Кажется, нас здесь ждали. Внезапность дает им большое преимущество. — Он нажал кнопку на клавиатуре компьютера. — Посмотрим, что это за сообщение.

Без сомнения, во внезапности есть преимущество, но принадлежит оно не нам! Нельсон увидел, как на черном экране компьютера появилось лицо Старейшины Конала.

— Старейшина Хан Фелан, какими силами ты будешь атаковать Элиссу?

Фелан сел на место, словно пораженный громом.

— Ты шутишь, Конал.

— Какими силами ты будешь атаковать Элиссу?

В сознании Нельсона непрерывно крутилась одна и та же мысль. Тридцать первая Солама Клана Волка покинула Арк-Ройял еще до того, как я сказал Хану, где находится убежище Красного Корсара. Конал мог получить эту информацию только от нее, что означает — они связаны друг с другом. Но Хан — ее враг. Как это может быть?

Нельсон услышал ярость в голосе Фелана.

— Полковник Старейшина Конал, я твой Хан. Я приказываю тебе покинуть Элиссу и предоставь мне сражаться с Красным Корсаром так, как я сочту нужным.

— Нет.

— Конал, ты отдаешь себе отчет в том, что сейчас ты совершаешь предательство? Полковник покачал головой.

— При всем уважении, мой Хан, ведь именно ты направляешь силы Внутренней Сферы на завоевание мира, принадлежащего Клану Волка. А я защищаю его от твоей измены.

Фелан склонился над экраном.

— Ты действительно хочешь сыграть в эту игру, Конал? Если так, то я устрою, что все твои отпрыски будут уничтожены, а твоя ДНК будет изъята из всех программ клонирования.

Конал немного побледнел, а потом на его лице появилось выражение ярости.

— Только в том случае, если ты победишь меня, Хан Фелан, ты сможешь выполнить свою угрозу. С тридцать первой Соламой Клана Волка я буду защищать Элиссу. Я только хочу попросить тебя об одолжении — не использовать аэрокосмические истребители.

Хан покачал головой.

— Нет, Конал, ты сам вырыл себе могилу и в ней умрешь. Мы атакуем вас всеми силами, имеющимися в нашем распоряжении. Ты слишком далеко зашел и теперь дорого заплатишь за это.

На лице воина клана появилась саркастическая улыбка.

— Историю пишут победители, Хан Фелан. Помни об этом и надейся, что я буду великодушным, когда стану писать тебе эпитафию.

XL

Элисса

Оккупационная зона Клана Волка

25 октября 3055 г.

Фелан застегнул охлаждающий жилет и показал на голографическую карту долины, в которую они направлялись.

— Конал будет ждать нас здесь, на севере долины. Ближе к югу поселение выглядит пустым. У нас есть данные об обширной подземной сети коммуникаций, полученные как с наших сенсоров, так и со слов Гейста, который рассказывал нам о виртуальном мире, в котором Красный Корсар заставляла его блуждать.

Он пристально взглянул на Кристиана Келла.

— Нельсон узнал схему города? Крис согласно кивнул головой.

— Да, он сказал, что все сходится. Эвента указала на карту.

— Каковы шансы того, что Конал устроил из этого города западню, такую же, как вы сделали на Дентоне?

— Хороший вопрос, — Фелан закрепил пистолет на ремне и нагнулся, чтобы пристегнуть кобуру. — Я бы сказал, что они очень и очень малы. Он хочет, чтобы мы высадились вблизи от него, таким образом предотвратив наше продвижение к городу. Это позволяет мне думать, что там нас не ожидает засада, устроенная скрытыми в городе войсками.

Молодой Хан посмотрел на Карева и Кейтлин.

— Если появятся какие-то части, двигающиеся на нас из города, тогда вы уничтожите их. Конал не желает, чтобы вы участвовали в битве. Я прошу, чтобы вы барражировали вокруг места нашей высадки на тот случай, если понадобится ваша помощь. Необходимо отвлечь внимание противника. Крис нахмурился.

— А почему просто не совершить налет на них и не разгромить его войска?

Фелан стиснул зубы. Он прав, так будет гораздо проще.

— Потому что его войска — это еще часть Клана Волка. Я надеюсь избежать большой крови.

Дэн Аллард провел рукой вдоль горной цепи, простирающейся позади позиций, занимаемых Соламой Клана Волка.

— Я гарантирую, что в этих горах полным-полно шахт. Если Конал заведет своих людей в горы, то, чтобы выбить их оттуда, потребуются очень большие усилия.

— Тогда мы оставим их там, и пусть они немного поголодают. Моя главная цель — это поймать Красного Корсара. — Фелан достал пистолет из кобуры и вставил обойму в барабан. Отпустив курок, он вложил оружие обратно в кобуру. — Мы собираемся победить Конала, схватить Красного Корсара и убраться отсюда.

Шаттл «Совиное Гнездо» слегка дрогнул, входя в атмосферу. Фелан оглядел мужчину и женщину, стоящих в маленькой каюте. Все они знали, что им предстоит, но не чувствовали никакого страха, а только беспокойство.

— Мы приземлимся примерно через час. Может быть, у вас появились какие-нибудь вопросы? Крис поднял руку.

— Вы не собираетесь смягчить наказание для командующего Гейста?

— Крис, он был на другой стороне. Он стрелял в наших людей. — Фелан покачал головой. — Я не могу дать ему боевой робот.

— Мне кажется, кузен, что он не первый, кто стрелял в людей собственного государства.

Едкая горечь, прозвучавшая в словах Криса, кольнула Фелана в сердце. Он кивком головы признал справедливость этих слов.

— Это правда, кузен, что я перешел на другую сторону и стрелял в людей Внутренней Сферы. Но если бы я вдруг оказался в его положении, ты дал бы мне боевой робот?

Крис хотел было ответить, но поймал себя на мысли, что ему нечем возразить.

— Ты положил меня на обе лопатки. Я думаю, что ты не прав, но это уже личное дело. Фелан улыбнулся словам Криса.

— А я думаю, что ты прав. И еще я знаю, что лучше сожалеть о том, что не дал оружие достойному человеку, чем о том, что доверил управление боевым роботом предателю.

— Согласен.

— Внимание всем боевым постам. — Фелан нажал на кнопку, и изображение планеты исчезло. — Мы нашли зверя, за которым охотились, и теперь нам остается только убить его.

Нельсон Гейст поднял руку ко лбу, прикрыв глаза от солнца.

— Где? Я не вижу ее.

Бейтс, стоящий позади него на носу аэромобиля, взятого ими на станции, показал рукой в промежуток между батальонами «Альфа» и «Бета» Гончих Келла.

— Она там. Вон ее красный «Рыцарь».

Нельсон напряг глаза и постарался рассмотреть что-нибудь сквозь облака пыли, поднятой волнами тепла от передвигающихся роботов Гончих.

— Я ничего не могу рассмотреть. — Он толкнул Бейтса локтем в бок. — Дай мне свой бинокль.

Бейтс склонил голову, чтобы снять ремень, висящий на шее, и протянул ему тяжелый полевой бинокль. Нельсон протер запотевшие объективы и поднял бинокль к глазам. Стараясь держать как можно более неподвижно, насколько это позволяла изувеченная рука, он навел изображение на резкость, пользуясь указательным пальцем.

Гончие Келла со своими роботами, окрашенными в черный цвет на «ногах» и в красный — на «туловище» и «руках», стояли к нему спиной. В центре он увидел группу боевых машин, которые принадлежали Хану и его звену. Полускрытые облаком пыли, поднявшейся от работы двигателей машин, выступали элементалы, находившиеся под командованием Эвенты и усиливавшие самую удаленную левую часть войска Внутренней Сферы, ее западный фланг.

В стороне от них, сквозь промежуток, на который ранее указывал Бейтс, Нельсон различил машины тридцать первой Соламы Клана Волка. Их роботы были выкрашены в грязный оливково-зеленый цвет, о котором Нельсон подумал как о достаточно подходящем для военных действий и совершенно незаметном. Он понимал, что хотя тридцать первая Солама и была подразделением клана, но Хан и его люди презирали ее. Если бы тридцать первую Соламу судили по тому, сколько работы потребовалось для раскрашивания всех присутствовавших здесь боевых роботов, то она оказалась бы на самом последнем месте.

Нельсон предполагал, что члены Соламы могут упасть в глазах Хана еще ниже, чем он думал о них до этого, увидев в рядах клановцев четыре чужих боевых робота. Три машины он не узнал, хотя пурпурные и золотые цвета были характерны для бандитов. Но зато он знал последнюю машину, и знал очень хороню. Так, Значит, она здесь. Я хотел бы знать, интересуется ли она тем, где я нахожусь?

— Ну, увидел ее?

Нельсон кивнул, на мгновение потеряв ее из виду, а затем снова начал наблюдать за тем, как она двинула робота вперед. Когда «Рыцарь» приблизился к Гончим, Нельсону показалось, что он заметил растерянность в действиях Красного Корсара. Ее робот больше не передвигался с той изящной грациозностью, которая была так хорошо знакома Нельсону. Что происходит? Она должна быть там. Этот робот должен принадлежать Красному Корсару.

Нельсон опустил бинокль и протер глаза. Затем снова поднял взгляд на «Рыцаря» и увидел, как робот развернул свою правую протонную пушку в сторону машин Гончих, а затем перевел ее в предыдущее положение, так как торопливое движение сбило прицел компьютера. Боже мой...

Нельсон протянул бинокль Бейтсу.

— Да, я вижу...

Агент службы безопасности потянулся за ним и не смог заметить, как правое колено Нельсона поднялось и ударило Бейтса в пах, заставляя его согнуться пополам, после чего Нельсон взял бинокль обратно, размахнулся и ударил им Бейтса в голову, стараясь попасть позади правого уха. Бейтс зашатался и без сознания вывалился из аэромобиля на землю.

Нельсон выпрыгнул вслед за ним, подошел к телу агента и положил бинокль ему на грудь.

— Прости, парень, но ты никогда меня не понял бы. — Он вскочил в аэромобиль и достал ружье из держателя, закрепленного с левой стороны машины. Положив его рядом с собой на сиденье, Нельсон включил аэромобиль и на огромной скорости понесся по направлению к городу.

Фелан знал, что при первом же обмене ударами его робот будет целью номер один для уничтожения. Хотя и очень хорошо вооруженный для такого легкого боевого робота, он был былинкой по сравнению с «Адмиралом», которым управлял Конал.Его «Омнис» был наивысшим достижением военной технологии кланов и своего рода произведением боевого искусства, подобно «Грифону», на котором сражалась Ранна. Одного-единственного попадания из любого оружия, которым был оснащен робот Конала, было достаточно для того, чтобы оторвать «Волкодаву» конечность.

Остальные машины, находившиеся в распоряжении тридцать первой Соламы, были либо равны, либо уступали по своей мощности боевым роботам, которые Гончие выставили против них. Так как тридцать первая должна была сражаться с бандитами, то кланы решили не тратить на них свои новые машины. Машина Конала была единственным мощным роботом класса «Омнис», и это явилось данью уважения к той славе, которую он когда-то имел.

Строй боевых машин, протянулся примерно на километр в обе стороны. Поступающие доклады о боевой готовности других машин заполнили вспомогательный монитор на командном мостике машины Фелана. Гончие Келла были готовы к битве. Он поправил пистолет в кобуре и решил, что тоже готов. Фелан включил радиопередатчик.

— Старейшина Конал, я отстраняю вас от командования тридцать первой Соламой Клана Волка. Немедленно подтвердите получение этого сообщения. Вы будете арестованы и предстанете перед военным судом за нарушение субординации и невыполнение приказов вышестоящего командира. Все люди вашей Соламы будут амнистированы, если они сейчас же покинут вас.

Фелан смотрел на голографический боевой дисплей, но, как он и рассчитывал, никто из людей Клана Волка, сидящих в боевых роботах напротив них, не вывел своей машины вперед. Он отыскал взглядом «Адмирала» Конала, стоящего в центре неприятельской позиции, и увидел, как Красный Корсар подошла и встала позади него.

— Это не должно было закончиться таким образом, Конал.

Ехидный смех Конала вырвался из нейрошлема Фелана.

— Раньше я был неправ, когда говорил, что ты Волк, Фелан. Ты все еще слабак из Внутренней Сферы. Ни один из Волков не дал бы мне еще одного шанса сдаться. Будь ты настоящим Волком, один из нас уже давно был бы мертв.

Фелан переключил передатчик на канал связи со своим звеном.

— Пора.

Нельсон Гейст вел угнанный аэромобиль по улицам города, где он блуждал, казалось, целые столетия тому назад. На самом деле город вовсе не был таким опрятным и чистым, как в компьютерной симуляции, но Нельсон моментально узнавал любое место, которое оказывалось перед его глазами. Дрожь снизу вверх пробежала по его спине, и от волнения он весь покрылся липким потом. Нельсон остановил машину, вышел, и его вырвано на мостовую.

Он продолжал стоять на четвереньках, его грудь вздымалась, в то время как желудок пытался выпрыгнуть наружу. Он мысленно приказывал ему успокоиться. У меня есть цель. Он вытер рот рукавом левой руки. Она будет презирать меня. Она увидит, насколько я слаб. Я не слаб!

Протянув руку, он схватился за край машины и, опираясь на нее, смог подняться на ноги. Взяв из аэромобиля помповое ружье, Нельсон передернул затвор, послав заряд в патронник. Оружие свисало из его правой руки, пока он пересекал пустую площадь, направляясь к главному зданию.

— Я знаю, где ты находишься. Я поймал тебя. Ты моя!

Отряды штурмовиков Гончих Келла вошли в промежуток между двумя батальонами, пока группы огневой поддержки прикрывали их, посылая один ракетный залп за другим поверх их роботов. Крис Келл боролся с резким разворотом влево своей «Молнии», когда дальнобойная ракетная установка, расположенная на плече его робота, дала по неприятелю залп из пятнадцати ракет. Удерживая перекрестия прицела на «Клинте», который был целью для ракет, он выстрелил в него еще из крупнокалиберного лазера с увеличенным радиусом действия и тройки импульсных лазеров среднего действия, находившихся в его арсенале.

Лучи двух лазеров прошли мимо цели из-за большого расстояния, разделявшего враждующие стороны, но зато третий разрубил броню на правой «руке» «Клинта». Полурасплавленные броневые пластины посыпались на землю, открыв взглядам и оружию металлические кости, синтетические мускулы и сложный механизм протонной пушки. Крупнокалиберный лазер «Молнии» ввинтил свой зеленый луч в «грудь» робота неприятеля, расплавив верхний слой брони.

Четыре ракеты, запущенные Крисом, разорвались в том же месте, расшвыряв в стороны остатки брони и вызвав внутренние повреждения «Клинта».

Сразу после этого следующая серия ракет вгрызлась в броню на правом «плече» робота, и Крису показалось, что боевой робот неприятеля немного зашатался, но ему все же удалось сохранить равновесие.

Ответный удар «Клинта» нанес тяжелые повреждения «Молнии» Криса. Залп протонной пушки съел примерно около тонны брони с левой стороны «груди» робота. Два импульсных лазера, расположенных в корпусе «Клинта», скрестили свои лучи посередине корпуса робота Криса. Они прорезали кипящие борозды в броне над его «сердцем», но не смогли пробить ее. Крису удалось успешно справиться с разбалансировкой машины, вызванной почти мгновенной, потерей такого количества брони, и удержать робота на ногах.

Нельсон Гейст сплюнул на кафельный пол тускло освещенного коридора. Внизу, под поверхностью планеты, жара была очень сильной, и он почувствовал, что его рубашка стала насквозь мокрой от пота. Капельки пота сбегали у него по вискам и выступали на верхней губе. Он слизнул их, потом вытер свою изуродованную руку о брюки, прежде чем снова взяться за ружье.

Пока он крадучись спускался вниз по проходу, ведущему к запрещенному коридору, нервная улыбка появилась у него на лице. Если бы я сейчас находился в кабине боевого робота, то имел бы охлаждающий жилет и был бы сух, как скелет, находясь на капитанском мостике, где температура воздуха в пять раз выше, чем здесь. Он взглянул на ружье и в сотый раз убедился в том, что предохранитель снят.

Повернув за угол, Нельсон ощутил в горле спазм. Его охватил ужас, когда на секунду он представил себе, что электрошоковый ошейник снова охватывает его шею. Клешнеобразной рукой Нельсон вцепился в воротник, но почувствовал только собственную плоть, огнем загоревшуюся в тех местах, где ногти оставили глубокие царапины, и прислонился спиной к стене. На этот раз меня ничто не остановит.

Он смахнул с глаз едкий пот и продолжил свой путь к концу коридора. Там, точно так, как он видел в виртуальном компьютерном мире, была расположена закрытая дверь. Почти закрытая — поправил он себя. Тонкая полоска желтого света пробивалась из-за нее. Улыбка вновь появилась на его лице, но ему пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить крик торжества, готовый вырваться из его горла.

Шаг за шагом, метр за метром он медленно в полной тишине продвигался вперед. Нельсон заставил себя дышать носом, нюхая затхлый сухой воздух, пытаясь найти любой мельчайший намек на ее присутствие, но единственный запах, который ему удалось почувствовать, был запах его собственной блевотины и пота. Когда Нельсон делал выдох, то капельки пота, собравшиеся вокруг ноздрей, падали ему на руки.

Приблизившись к двери, он услышал пару щелчков. Нельсон оглянулся назад, в сумрак коридора, по которому пришел сюда, опасаясь появления охранников, собирающихся остановить его в момент, когда он находится у своей цели. Нельсон не увидел никого позади себя и понял, что услышанный им шум исходит из комнаты. Нельсон сравнил только что услышанный звук с хранящимися в его памяти и решил, что он не похож ни на один из звуков, издаваемых известными ему видами оружия, и снова прислушался. Больше всего это было похоже на открывшиеся замки чемодана.

Нельсон в последний раз тяжело вздохнул и бесшумно толкнул от себя левую створку двери. Находясь на «Тигрисе», а также в бесчисленных ночных кошмарах, преследовавших его после бегства из плена, он представлял себе самые невероятные и ужасные вещи, хранящиеся в этой комнате за закрытыми дверями. Пыточные камеры, залы ужасов, комната, украшенная трофеями в виде частей и кусков от тех, кто был побежден Красным Корсаром, включая и недостающую половину руки Нельсона, занимающую выдающееся место в этой страшной коллекции. Однако ничто из того, что он воображал себе в своих горячечных снах, не имело, места в реальности.

Когда он вошел в комнату, Красный Корсар поворачивала верхушку цилиндра, вставляя его в квадратное устройство, закрепленное на стене. Желтый и черный предохранители отсоединились, и она установила его на место. Красный Корсар отшвырнула предохранители и улыбнулась, увидев его.

— Я подумала, что это, может быть, ты.

Нельсон перевел взгляд с Красного Корсара на чемоданчик, стоящий перед ней на столе. Он вспомнил предупреждающий символ, изображенный на крышке чемоданчика, знакомый ему еще со времен, когда он был курсантом военного училища. Хотя Нельсон и не мог заглянуть внутрь, но знал, что там находится мягкая поролоновая прокладка с углублением, в котором покоится цилиндр, так как еще инструктор говорил им, что «взрыватели ядерных мин созданы не для того, чтобы выносить удары».

Ядерная мина? Вся долина — все вокруг будет полностью уничтожено? Она сумасшедшая!

— Это я. — Нельсон двинул ружьем, и Красный Корсар подняла руки. — Для тебя все кончено. Красный Корсар покачала головой.

— Ты не убьешь меня, Нельсон Гейст.

— Не убью? Ты собираешь ядерное устройство, которое полностью уничтожит эту долину, оставив в живых только тех, кто спрячется в бункерах, построенных в горах. Ты больше, чем просто сумасшедшая, ты воплощение зла. Ты не в состоянии сказать ничего такого, что может помешать мне убить тебя.

Она нежно улыбнулась.

— Я люблю тебя, Нельсон Гейст. — Ее руки медленно опустились и погладили живот через охлаждающий жилет. — И у меня будет ребенок от тебя.

С первого обмена ударами битва стала происходить так, как Фелан и ожидал. Тридцать первая Солама Клана Волка начала отступать, прежде чем мог сократиться разрыв между двумя батальонами. Очевидно, что их целью было заманить противника в горы, где была их опорная база, и вести сражение оттуда, но Конал расположил свое войско слишком далеко от гор. Он, скорее всего, забыл, что Гончие Келла имеют то же вооружение, что и кланы, — вооружение, которое они захватили у Клана Ягуара и Клана Рыси во время битвы на Люсъене.

Фелан приободрился, поняв, что это было решением загадки, как поймать Конала, находившегося рядом со своим прикрытием. Тот рассчитывал, что пара ударов, нанесенных с дальней дистанции, замедлит наступление Гончих и позволит его людям спокойно отступить в горы. Из-за того, что он был слишком высокомерен, чтобы координировать с Гончими Келла любые свои действия во время охоты за бандитами, то так и не смог понять, на что они способны, Твое глупое высокомерие окажется причиной, по которой сохранится перемирие. Если мы не научимся с уважением относиться к Внутренней Сфере, то они соберутся вместе и уничтожат нас.

Хан увидел, как робот Конала, отходящий назад, остановился, почувствовав ураган дальнобойных ракет, которые обрушились на «Рыцаря» Красного Корсара и уронили его на «колени». «Адмирал» встал между упавшим «Рыцарем» и цепью Гончих.

«Адмирал» поднял обе «руки» и скрестил их над головой — знак клана, вызывающий соперника на поединок.

— Я не поврежден, Хан Фелан. Не хочешь ли ты прикончить меня? — Позади линии его войска рассыпались, и тридцать первая Солама бросилась к своим бункерам.

Фелан включил радиопередатчик таким образом, чтобы их разговор был слышен всем участникам сражения.

— Что ты можешь предложить мне, если я выиграю?

— Мои люди сдадутся.

— Они послушаются твоего приказа?

— Да, Хан Фелан.

Глаза Фелана сузились в усмешке. Ты обманываешь нас, лживый ублюдок. Ты обманывал и во время моей битвы за родовое имя и ты нанес почти такой же ущерб Внутренней Сфере, как и Красный Корсар. Фелан увидел, как замигал индикатор радиомонитора, и на вспомогательном экране появились данные о том, что с «Адмирала» Конала только что было послано закодированное радиосообщение в сторону города. У тебя есть еще что-то за пазухой, но у меня в воздухе находятся пилоты под командованием Карева и Кейтлин, чтобы, предупредить возможную засаду. Фелан запрограммировал компьютер так, чтобы он подал ему сигнал, если Конал получит ответ на этой же частоте, а потом решительно закончил разговор:

— Сказано — сделано, Конал. — Хан улыбнулся своим мыслям, и его робот начал отделяться от цепи Гончих. У тебя есть в запасе свой трюк, а у меня — свой. Кто в результате окажется в дураках?

— Мой ребенок?

Пока Нельсон говорил, Красный Корсар метнулась к чемоданчику. Нельсон рывком дернул ружье в ее направлении и нажал на курок. Первое облако свинцовой дроби попало в ее левое плечо и развернуло женщину. Она наклонилась влево, ее правая рука показалась из-под крышки чемоданчика с зажатым в ней автоматическим пистолетом, который был там спрятан.

Даже не успев подумать, Нельсон передернул затвор ружья, вогнав в ствол новый патрон, и выстрелил снова. Автоматический пистолет Красного Корсара плюнул в него ответным огненным жаром, а затем выстрел Нельсона уничтожил оружие Корсара вместе с кистью ее правой руки. Тело женщины отшвырнуло спиной к стене, и она сползла на пол, оставляя кровавые полосы.

Нельсон почувствовал, что ему не хватает воздуха, и подумал, что это вызвано шоком от столь близкой перестрелки, но потом ощутил на губах вкус крови. Он увидел на своей рубашке два отверстия. Боль появилась тогда, когда он отбросил ружье и зажал раны правой ладонью и локтем. Но стоило ему отнять руку, как боль еще больше усилилась.

Он сделал шаг вперед, затем еще один. Окружающий мир начал тускнеть, но усилием воли Нельсон сумел преодолеть это. Плотно прижимая к телу руку, он дотянулся своей раненой рукой до стола и упал на него. Он отбросил чемоданчик в сторону, швырнув его на пол, а после, шатаясь, свернул за угол.

Увидев Красного Корсара, он упал на колени и понял, что никогда уже не сможет снова встать на ноги. Она была мертва — дробь от первого выстрела разорвала ей горло, но каким-то образом оставила нетронутым лицо. Он вытянул левую руку и закрыл ее глядящие в пустоту глаза. На мгновение Нельсон склонил голову, а потом начал искать место, где мог бы спокойно умереть.

Радиопереговорное устройство на поясе Красного Корсара запищало, и голос произнес:

— Они находятся в нужной позиции. Приступай немедленно.

Нельсон сплюнул кровь и сорвал с ее пояса черную коробочку. Сжав передатчик левой рукой, он собрался с силами, чтобы поднести его ко рту — воину показалось, что для этого понадобилось время длиною в целую жизнь. Он слышал, как воздух тихо шипит, медленно выходя из его простреленных легких, но заставил себя поднять руку с передатчиком. Нельсон опустил красный переключатель вниз.

— Теперь вы должны действовать сами по себе. — Он остановился и набрал в легкие воздух. — Когда окажетесь в аду, то она сможет сказать вам, где вы допустили ошибку.

Фелан знал, что единственное преимущество заключается в скорости его боевого робота. Хотя она почти совпадала со скоростью «Адмирала», но в «Волкодава» почти невозможно было попасть из-за его чрезвычайно хорошей подвижности. И если Конал не будет следить за температурой в кабине своего боевого робота — а речь идет о машине, хорошо справляющейся с перегревом, такой, как «Адмирал», — то прицельные механизмы его робота могут перегреться и выйти из строя.

Фелану оставалось только ждать, пока Конал допустит ошибку. Передвижение на высокой скорости превратит «Адмирала» в трудную цель, но самому Коналу будет чертовски трудно сделать прицельный выстрел. Наступай на него, заставь его перегреть свою машину, а затем нападай. Хан двинулся вперед, одновременно поворачиваясь вправо и стараясь держаться как можно дальше от правой «руки» «Адмирала».

Конал тоже двинул своего робота вправо и вытянул правую «руку» в направлении «Волкодава». Двойная нить шипящей голубой энергии вырвалась снизу и сверху из сдвоенных стволов протонной пушки. Оба луча выдолбили глубокие борозды в почве позади пригнувшегося «Волкодава», зашвырнув полурасплавленные куски скалы высоко в небо. Левая «рука» «Адмирала», тоже повернулась в сторону Фелана, но крупнокалиберный и средний лазеры выбросили свои энергетические стрелы высоко над «головой» его «Волкодава».

Он так высоко промахнулся? Что он делает? Фелан покачал головой, посмотрев, как неуклюже двигается «Адмирал». Конал стал неаккуратен. В чем же заключается его игра? Он что, думает, что таким образом сможет подманить меня поближе? Он ведет себя так, что я не могу его убить, но и не прилагает больших усилий, чтобы убить меня. Почему?

Фенал переключил голографический дисплей на изображение в инфракрасном диапазоне и был вознагражден сияющим от жара контуром «Адмирала». Конал почти сумел перегреть его, но все же температура была еще недостаточно высокой. Она не сможет настолько отвлечь внимание Конала, чтобы сделать попытку атаковать его. Фелан помедлил, а затем, включив ускорители, на полной скорости послал своего «Волкодава» вперед — при этом у него было сильнейшее ощущение, что Конал, как бы неуклюж он ни был, никогда не предоставит ему необходимого шанса для победы.

Внезапно компьютер издал сигнал, извещающий Фелана, что Конал получил ответ на свое шифрованное послание. Фелан увидел, что Конал на мгновение перестал держать его под прицелом. «Адмирал» замер и опустил оружие на полметра к земле.

«Волкодав» Фелана рванулся влево и преодолел расстояние, разделяющее обе машины. Завершая поворот и еще больше приблизившись к противнику, «Волкодав» проскочил сквозь передний радиус действия оружия «Адмирала». Обогнув медленно поворачивающегося боевого робота противника, Фелан перевел перекрестья прицела на широкую «спину» машины и ударил по ней всей силой своего оружия.

Большой лазер, размещенный на правой «руке» «Волкодава», воспользовался зеленым лучом как скальпелем, вырезав огромную дыру в броне на «спине» неприятельского робота. Три меньших импульсных лазера воткнули пурпурные иглы смертельной энергии в «сердце» «Адмирала». Лазеры вдребезги разнесли гиростабилизирующие установки, вышвыривая их осколки и части механизмов сквозь широкую брешь в израненной «спине» робота.

Удержать гигантскую боевую машину в равновесии без гиростабилизаторов было просто невозможно даже при прямом подключении к нейрошлему Конала. «Адмирал» упал, подняв облако пыли, от удара его конечности развалились, оставив лежащего робота искореженным и беспомощным.

Нельсон Гейст понял, что уронил радиопередатчик, когда услышал, как тот разбился об пол. Он прислонился спиной к столу, ругая себя за неуклюжесть, и продолжал смотреть на осколки черного пластика и блестящие транзисторы, несмотря на то что ему было неудобно держать голову в таком положении. Нельсон сознавал, что боль не будет мучить его долго, и убеждал себя, что смотреть на разбитый передатчик — последнее, что он увидит в этой жизни, — гораздо приятней, чем на труп Красного Корсара.

XLI

Таркад

Федеративное Содружество

25 октября 3055 г.

Виктор Дэвион в одиночестве сидел в кабинете Верховного Правителя и внимательно изучал лист бумаги, держа его в руках. Итак, это и есть то, к чему мы пришли. После долгих месяцев утомительных расследований и размышлений в его списке осталось четыре имени. Это были четыре человека, которые приобрели билеты на торжественный банкет в мемориальную библиотеку Фредерика Штайнера, но не присутствовали на нем и не передали свои билеты кому-нибудь еще.

Чем дольше Виктор размышлял, тем больше убеждался в том, что только одно имя, стоявшее в списке первым, и должно стать единственным в нем. Риан Штайнер. Риан был помехой для отца с момента его венчания с Мелиссой Штайнер. Риан унаследовал честолюбие Алессандро Штайнера, — человека, свергнувшего его бабушку с трона и позволившего Риану начать собственную карьеру и предательства Фредерика Штайнера, — другого претендента на власть.

Риан преуспел в грязных делах политики, и Виктор понял, что "именно он должен был стоять за убийством его матери. Риан женился на Марше Келси, наследнице титула Правителя Тамарского Договора. Со времени своей женитьбы он был неутомимым борцом за независимость миров Тамара. То, что весь Тамар был поглощен Кланом Кречета, никоим образом не изменило его поведения.

Риан также контролировал Независимое движение Скай, которое пятнадцать лет тому назад чуть было не развязало гражданскую войну. Штайнер сначала спровоцировал восстание, а затем, когда отец Виктора послал войска для подавления мятежа, взял на себя роль миротворца. В небольшом кровопролитии, которое было неизбежно, обвинили Хэнса Дэвиона.

Если бы не огромная популярность Мелиссы у Лирян, мелкий инцидент мог бы перерасти во всеобщую гражданскую войну.

Риан Штайнер больше всех выиграл от смерти моей матери. Ноздри Виктора расширились от глубокого вздоха, когда он подумал обо всем, что случилось с момента ее смерти. Если бы его сестра Катерина не сыграла своей роли милого посредника, чтобы установить мир между ним и Рианом, то их противостоящие друг другу лагеря уже находились бы на краю открытого конфликта. Виктор был уверен, что именно Риан стоял за продолжающейся кампанией по распространению злых сплетен о нем как об убийце собственной матери.

Он посмотрел на второе имя. Анастасиус Фохт, военный советник Ком-Стара, купил билет, но не присутствовал на банкете и не прислал вместо себя местного советника. Виктор прекрасно знал, что именно Фохт был тем человеком, кто способствовал поражению кланов на Токкайдо. Мелисса была о нем, между прочим, высокого мнения. Старые подозрения насчет Ком-Стара еще не развеялись до конца. Недостаток явных мотивов не снимал окончательно подозрений с Фохта — никто и никогда не был уверен в истинных мотивах военного советника, и Виктор подумал, что никто и никогда не будет уверен в них.

Третье имя поразило его своим абсурдом: Катерина Штайнер-Дэвион. Он пытался связать сестру с безжалостным заговорщиком, нанявшим хладнокровного убийцу их матери. Если бы она была дочерью Романа Ляо, — возможно, но Катерина? Никогда! Несмотря на его уверенность в том, что она никогда не была частью заговора против матери, присутствие Катерины в списке потрясло его, и по телу пробежал холодок. С каких это пор Катерина стала пропускать вечеринки?

Последнее имя усилило чувство холода и пустоты в его душе. Виктор Ян Дэвион-Штайнер. Я предполагал, что буду там. Я должен был находиться в радиусе взрыва. Виктор ощутил вкус горечи.

Он знал, как получилось, что его имя завершило этот список. Банкет носил благотворительный характер. Приглашение было передано чисто формально, так как его присутствие на банкете представлялось решенным вопросом, и он приобрел билеты, даже не задумываясь об этом. Приглашение пришло вместе с кипой других бумаг, которые он подписал еще до отбытия на Арк-Ройял из порта Мосби. Его секретариат нашел лист и подтвердил его печать и подпись и даже печать Галена на нем.

Виктор знал, что не убивал свою мать, но понимал, что окружающие могут посмотреть на это иначе. Отсутствие на банкете стало обвиняющим фактором. Если бы он присутствовал на банкете, то был бы давно мертв. Оставшись в живых, он унаследовал трон Федеративного Содружества. Мало того, что он получил выгоду от смерти своей матери, так люди указывали ему на то, что он даже не присутствовал на ее похоронах.

Принц сел обратно в кресло. Если бы я умер, Катерина могла очутиться сейчас на моем месте, а Риан Штайнер был бы гораздо ближе к завоеванию Содружества. Знал ли он, что я буду на банкете? Надеялся ли он убрать меня, а также и Катерину?

У него пересохло во рту. Или это Катерина рассчитывала убить меня вместе с нашей матерью?

Виктор смял бумагу и швырнул ее на стол. Мой отец моментально арестовал бы Риана, и Секретариат расколол бы его. Джастин Аллард провел бы коварную и умную операцию, чтобы выведать правду. Моя мать... Виктор улыбнулся, когда "вспомнил ее. Мягкая, как шелк, но твердая, как сталь. Она давила бы на Риана экономически и политически до тех пор, пока он окончательно не потерял бы свою силу и власть. Мама очаровала бы его союзников и привлекла бы их ни свою сторону, оставив Риана в одиночестве.

Принц встал и наклонился над своим столом. Но сейчас дело не в том, как кто-то из них справился бы с этим. Они мертвы, и я должен сделать это сам. Что я точно знаю? Что я могу предпринять? Как Виктор Дэвион справится с этой проблемой?

Он снова разгладил бумагу, подобрал ручку и зачеркнул свое собственное имя.

— Я знаю одного человека из этого списка, который невиновен. — Он нарисовал звездочку возле имени Риана.

— Я знаю также, что мне хочется думать, будто один человек из этого списка виновен. В списке находятся двое людей, которым я могу доверять, и один человек, убивший мою мать.

Виктор нажал кнопку селекторной связи.

— Пожалуйста, найдите Галена Кокса и мистера Кураитиса и скажите, что я немедленно хочу их видеть.

Пяти минут, которые потребовались мужчинам, чтобы добраться до его офиса, было достаточно Виктору для обдумывания своего плана.

Это будет то, как Виктор Дэвион решит стоящую перед ним проблему.

Гален Кокс протянул Виктору кусочек желтой бумаги.

— Я захватил сообщение по пути сюда. Думаю, тебе оно понравится.

Виктор прочитал короткое сообщение приоритета «Альфа», переданное через Ком-Стар:

«Красный Корсар мертва. Подробный отчет будет представлен позже. Дэн Аллард».

Принц встал.

— Это превосходная новость, и она связана с тем, что я хотел сказать тебе, Гален.

— Сэр?

— Упакуй багаж, ты отправляешься на Арк-Ройял. — Виктор сохранил на своем лице серьезное выражение. — Я хочу, чтобы вы вместе с Катериной представляли меня, когда Гончие Келла будут хоронить своих погибших воинов. И еще я хочу, чтобы ты понаблюдал за моей сестрой. — Он увидел, как лицо Галена вытянулось от удивления, но быстро развеял его опасения. — Не шпионить за ней, Гален, нет. Просто убедись, что Риан и его люди не попытаются сделать с ней то, что они сделали с Рагнаром.

Он помолчал немного и добавил:

— Считай это отпуском, и это будет твой шанс связать свое имя с именем моей сестры в скандальных хрониках.

— Отпуск? Я полагаю, что могу считать это чем-то вроде временного дежурства. — Светловолосый офицер даже не попытался скрыть своей радости по поводу такого задания, как сопровождение Катерины. — Спасибо, Виктор.

— Ты заслужил это, друг. — Виктор махнул рукой на дверь. — Иди, собирайся. Ты отправишься немедленно, чтобы добраться до Арк-Ройяла ко времени возвращения Гончих.

Гален отдал честь, Виктор ответил ему, затем Гален покинул кабинет.

Кураитис внимательно посмотрел на него.

— Ты не хотел, чтобы он что-то услышал? Принц кивнул.

— Я надеюсь, ты настоящий профессионал, что видно из твоего замечания.

— Так и есть.

— Хорошо. Наемный убийца выжил после жировой эмболии?

Агент службы безопасности кивнул головой.

— Он станет достаточно здоровым, чтобы быть повешенным, поэтому его лечение — только напрасная трата времени.

— Небесполезная трата, думаю, нет. — Виктор скрестил руки на груди. — Я хочу отправить его в старый лепрозорий на Пэлсбо. Пусть ему предоставят абсолютно все необходимое для того, чтобы еще более улучшить его профессиональное мастерство. Не давайте ему ничего, с чем можно работать по-настоящему, но пусть он проводит столько времени в компьютерных симуляциях, сколько захочет.

Кураитис покачал головой.

— Вы ведете опасную игру. Если станет известно, что вы сохранили жизнь наемнику, убившему вашу мать...

— Это причина, Кураитис, по которой в этом деле ты будешь действовать как мой тайный агент. Я надеюсь, что о его существовании никому не станет известно. Это все. — Виктор сделал глубокий вдох, затем медленно выдохнул. — Правила этой игры придуманы кем-то другим, а я лишь учусь им следовать. Как только я в совершенстве овладею ими, то буду готов уничтожить моих врагов. Этот день наступит, и тогда особенное удовольствие мне доставит возможность использовать против них их же собственное оружие.

XLII

Элисса

Оккупационная зона Клана Волка

26 октября 3055 г.

Фелан Келл протер глаза. Внутренняя поверхность его век, казалось, была покрыта наждачной бумагой, но в этом не было ничего необычного после многих часов, проведенных за компьютерным монитором. Все еще одетый так, будто он находится в кабине «Волкодава», Фелан, покинув поле боя, сразу же устремился в командный пункт Красного Корсара. То, что представлялось ему беглым ознакомительным просмотром найденной документации, оказалось многочасовым погружением в тонкости заговора, который оставил его потрясенным и опустошенным.

Он поднял взгляд от стола, услышав стук в дверь, и сказал:

— Войдите.

Два элементала в серых комбинезонах и с саблями на поясе ввели в просторное помещение Старейшину Конала. Они вытолкнули его вперед, протащив по воздуху, поскольку цепь, опутывающая ноги, не давала ему успеть за их широкими шагами. Удерживая пленник стоймя на мраморном полу, охранники позволили ему самому встать на ноги.

Затем элементалы отступили на шаг назад, но стояли наготове, чтобы в случае необходимости успеть задержать узника. Фелан улыбнулся и протянул к ним правую руку.

— Дайте мне, пожалуйста, ключи от его цепей. Вы можете идти. Мы не хотим, чтобы нам мешали.

Один из элементалов замешкался, и Хан добавил:

— У нас ведь не будет проблем, правда, Конал?

Узник утвердительно кивнул головой.

Элементалы исполнили приказ Фелана и вышли из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Конал поднял голову.

— Теперь ты все знаешь?

Фелан сжал в кулаке ключ, а затем бросил его Коналу.

— Эти документы не оставляют места моему воображению. Я не Мог поверить, что ты так сильно ненавидишь меня.

— Не обольщайся. — Конал освободил ноги и приступил к наручникам. — Да, я ненавижу тебя, но еще больше я ненавижу то, как вы, Старейшины, искалечили кланы. Мы живем ради войны, и мы превосходные воины. Ульрик и Наташа, а также другие, подобные им, лишили нас нашей истинной сущности.

— Я не думал, что предательство — это часть истинной сущности кланов. — Фелан положил левую руку на клавиатуру компьютера. — Я прочел о том, как должна была использоваться атомная мина, чтобы уничтожить эту базу, не оставив никаких свидетельств в том случае, если бы миссия Красного Корсара провалилась. Ты мог установить ее задолго до того, как мы прибыли.

Хан покачал головой.

— Я был очень удивлен, что ты не пытался уничтожить меня, когда мы сражались один на один. Тебе следовало разорвать меня на куски, а ты вместо того, чтобы насладиться сиюминутным удовольствием, ожидал великого реванша. Никто, не принадлежащий к кланам, не поверит в то, что ты собирался погибнуть в ядерном взрыве только ради того, чтобы, уничтожить меня и Клан Волка. Но они никогда не поймут, как устроены и как живут кланы. Они не знают их истории.

Конал усмехнулся в ответ на его слова.

— А ты знаешь?

— Я знаю достаточно для того, чтобы понять, что твой план, в случае удачи, унес бы больше жизней, чем все войны, которые вело человечество раньше. Ты прекрасно понимаешь, что уничтожил бы весь Клан Волка, а не только Старейшин. — Фелана передернуло. — Клан, последний отважившийся воспользоваться ядерным оружием, был полностью уничтожен. На них была открыта настоящая охота — на мужчин, женщин, детей, и все они были убиты. Теперь кланы едва признают как само их существование, так и преступление... Конал покачал головой.

— Вольверины использовали ядерный взрыв для того, чтобы разрушить генетическое хранилище. Они заслужили смерть. Данный же случай — совершенно другое дело. Многие из моих людей выжили бы, и заключение, которое они вынесли бы из этого боя, было бы примерно следующим: Гончие Келла привезли с собой ядерное оружие, которое взорвалось преждевременно. Ты был бы обвинен, и вместе с тобой Ульрик. Клан Волка был бы уничтожен, так же как и Вольверины, но наши генетические линии — настоящие линии Крестоносцев, перешли бы в другие кланы.

Конал рассмеялся, увидев ужас, отразившийся на лице Фелана.

— Да, я знал, что взрыв унесет жизни нас обоих, но я должен был погибнуть героем, потому что являлся твоим противником. Мой генетический материал был бы передан легионам сиб-групп, и разыгрывались бы целые сражения за право владеть им.

— Ты чудовище! — Фелан встал и рывком открыл ящик стола. Вытащив черный жировой карандаш, он бросил его Коналу. — Воспользуйся им. Нарисуй круг. Я предоставляю тебе честь умереть в Круге Равных.

Конал отшвырнул летящий карандаш и вызывающе уперся кулаками в бока.

— Может быть, я и чудовище, но далеко не дурак. Ты мой Хан. Ты должен служить мне и кланам. И поскольку это мое право, я требую суда перед лицом Большого Совета.

От требования пленника у Фелана на несколько мгновений даже перехватило дыхание.

— Что? — хрипло прошептал он.

Старый член клана торжествующе улыбался.

— Ты правильно расслышал меня, Хан Фелан. Я требую суда перед лицом Большого Совета. Я хочу, чтобы решение о моей судьбе было принято на Совете, где присутствуют все кланы.

— Ты безумен, в этом нет никакого сомнения. — Фелан тряхнул головой, пытаясь прогнать головную боль, начинавшую пульсировать в его висках. — Будь я на твоем месте, у меня не было бы никакого желания, чтобы о моем предательстве узнали во всех кланах.

— Но ты — это не я, и поэтому не можешь понять политику кланов так же хорошо, как я. — Самодовольное выражение на лице Конала заставило сжаться сердце Фелана. — То, что ты выяснил насчет ядерной мины и нашего сражения, — это только предположения. У тебя нет доказательств.

Хан постучал костяшками пальцев по клавиатуре компьютера.

— План Красного Корсара по эвакуации базы находится здесь. В нем говорится об использовании атомной бомбы для того, чтобы разрушить все вокруг.

Конал пожал плечами.

— Красный Корсар натолкнулась на устройство, спрятанное пиратами, которые раньше населяли эти места, и решила воспользоваться им. Она была изгоем из кланов.

— Нет, она не была изгоем. — Фелан грозно нахмурился. — Ей помогал Клан Кречета, и он же подстрекал ее к нападениям на Внутреннюю Сферу. Они давали ей корабли и боевые роботы как перед началом, так и во время ее кампании против нас.

— Записей об этом ты не найдешь в документах Клана Кречета. — Конал пожал плечами. — Между прочим, она мертва, и все разговоры по поводу нее ничего не значат для суда надо мной. Фактически они не смогут оказать на суд никакого влияния. Невиновный или виновный, я все равно выиграю.

— Я не понял тебя.

— Я знаю. — Конал вытянул левую руку. — Если я буду признан невиновным, то ты и ильХан будете выглядеть как люди, заключившие предательский альянс с Виктором Дэвионом, чтобы отвоевать Элиссу. Ульрик так же, как и ты, будет отстранен от своего поста. Наташе тоже придется покинуть свой пост, и ты увидишь, как Крестоносцы займут ваши места на иерархической лестнице нашего клана. Будет избран новый ильХан, и перемирию придет конец.

Конал поднял правую руку.

— Даже в том случае, если я буду признан виновным в измене, то моя измена будет связана с защитой женщины, которая еще раз подтвердила истинность того, что мы знаем и так: перемирие — это фальшивка, которая защищает от нас Внутреннюю Сферу.

Фелан с трудом проглотил комок, образовавшийся в горле.

— Перемирие в очередной раз подвергнется испытанию, Ульрик будет отстранен, и миру придет конец.

— И это именно так, как картина представляется со стороны кланов. — Конал показал на дверь позади себя. — Даже если намек об этом дойдет до Внутренней Сферы, то требование войны с их стороны полностью разрушит ваше драгоценное перемирие. И ты можешь быть уверен, что разговоры об этом выйдут за пределы этих стен, поскольку я потребую показаний от Гончих Келла и других свидетелей из Внутренней Сферы.

Конал скрестил руки на груди.

— Скоро перемирие отойдет в историю, и мы вернемся к тому, что умеем делать лучше всего, — к войне. Если ты действительно принадлежишь к кланам, то поймешь это и присоединишься ко мне. Ты знаешь, что я прав — я вижу это по твоим глазам. Я выиграю! Ты проиграешь, и Внутренняя Сфера проиграет. Теперь ты знаешь, что суд надо мной станет для всех обнародованием этих планов.

Одним плавным движением Фелан вытащил пистолет, прицелился и нажал на курок. Пуля вошла над левым глазом Конала и вылетела из его затылка. Тело Конала повернулось вокруг себя и упало на пол уже мертвым.

Хан Клана Волка обошел стол и поднял с пола жировой карандаш. Плотно зажав его в левой руке, он тщательно нарисовал а центре пола черный круг. В центре круга лежало мертвое тело Конала.

Он закончил рисовать круг и положил карандаш на стол.

— Охрана!

Двое элементалов с тревогой, отражавшейся на их лицах, ворвались в комнату, держа оружие наготове. Они перевели взгляд с Фелана на распростертое тело и снова на Фелана, молча ожидали разъяснений.

— Он предпочел Круг Равных суду по обвинению в измене. — Фелан убрал пистолет в кобуру. — Он проиграл.

ЭПИЛОГ

Кейстоун

Федеративное Содружество

13 ноября 3055 г.

Кристиан Келл увидел двух мальчиков, играющих во дворе, и остановил свой «Ровер», взятый напрокат в Добсоне. Он вышел из машины, вытащил черную пилотку из-под погона на плече слегка помятой красной рубашки.

Крис надел ее и пошел по направлению к дому. В это время мальчики, как две капли воды похожие друг на друга, стояли на дорожке, вытянув шеи и внимательно наблюдая за ним.

— Ты ведь Гончий, правда? — спросил один из них. Крис присел на корточки, чтобы быть на уровне их глаз.

— Да, это так. Дайка я попробую угадать: наверное, ты — Джакоб, а ты — Иоахим.

Близнецы с благоговейным страхом посмотрели на него, и Крис улыбнулся, довольный, тем, что его догадка оказалась правильной.

— Ваш дедушка много рассказывал мне о вас.

— Мальчики, идите домой!

Светловолосые близнецы повернули головы, посмотрев на женщину, стоявшую на крыльце около открытой двери.

— Мама, он Гончий! Он знает дедушку.

— Домой! Сейчас же! — Поза женщины и строгий голос выражали непреклонность, поэтому мальчики, понурив головы, беспрекословно и обреченно поплелись домой, пройдя под ее рукой. Она отпустила ручку, затем захлопнула за ними дверь. Обхватив себя руками поверх толстого свитера, женщина стояла, готовая защитить своих сыновей от любой угрозы, которую он мог для них представлять.

Воин медленно выпрямился,

— Я майор Кристиан Келл.

— Я знаю, кто вы. Я помню, что вы пытались связаться со мной по визифону. — Она посмотрела на Криса, и взгляд ее голубых глаз пронзил его душу.

— Я тогда сказала, что не хочу с вами разговаривать. Я не изменила своего решения.

— Я знаю, но время прошло... Я подумал...

— Вы подумали неправильно, если вообще думали... — Дрожь пробежала по ее телу. — Сначала Джон, затем командующий. Все это не может принести счастья моим детям. Я прошу вас, пожалуйста, уходите.

— Миссис Гейст, Дорета, я здесь для того, чтобы выполнить свой долг перед Нельсоном Гейстом. — Он слегка покашлял. — Вы усложняете мою задачу.

— Его смерть не может сделать ее легкой. — Ожесточение выступало из ее слов, подобно соку из перезревшего плода. — Нельсон Гейст мертв. Он жил как воин и умер как воин. Вы ничего ему не должны.

— Неправда! — Крис постарался взять себя в руки после того, как сорвался на крик. Он понял, что она специально провоцировала его.

— Я обязан ему своей жизнью. Каждый из тех людей, которых мы доставили обратно в Кейстоун, обязан своей жизнью Нельсону Гейсту. То, что Внутренняя Сфера не воюет снова с кланами — это заслуга Нельсона Гейста. Просто выслушайте меня, только этим вы уже отдадите ему должное, и тогда можете сказать мне, чтобы я уезжал прочь.

Дорета оставалась безмолвной и неподвижной. Легкий ветерок развевал складки на ее цветастом платье, выбил из прически несколько прядей светлых волос и закрыл ими лицо, но она даже не пошевелилась. Она даже не мигнула, и Крис не удивился бы, если бы женщина вдруг потеряла сознание. Но она не упала в обморок, и он воспринял ее молчание как разрешение продолжать разговор.

— Нельсон Гейст ушел в отставку со своей должности по командованию добровольным ополчением и присоединился к Гончим Келла перед своей смертью. Он получил звание майора. Поэтому вы и ваши сыновья имеете определенные права и привилегии, которые мы предоставляем членам семей наших погибших воинов.

Она подняла голову, и Крис увидел, что ее губы дрожат.

— У меня есть памятные флаги и достаточно привилегий, спасибо за все, майор. Крис покачал головой.

— Я все понимаю, мадам. Это другое. Мы доставили майора Гейста на Арк-Ройял, чтобы похоронить его вместе с другими погибшими Гончими. Мы просим, чтобы вы и его внуки отправились вместе с нами. Вы сохраните здесь свой дом. У нас есть программы, которые позволят вашим сыновьям получить хорошее образование.

— Нет! — Она одернула свитер и сжала руки в кулаки. — Я не хочу, чтобы мои мальчики стали солдатами.

— Мы говорим не о том, миссис Гейст. — Крис снял пилотку и стиснул ее в своих руках. — Мы говорим о шансе для мальчиков вырасти и стать теми, кем они сами захотят: врачами, юристами, кем-нибудь еще. Не обязательно Гончими: мы отдаем долг майору Гейсту.

— Нельсон Гейст мертв. — Ее лицо окаменело. — Я ничего не хочу от него.

— Это очень плохо, Дорета, потому что вы это уже имеете. — В голосе Криса послышалась дрожь. — Нельсон Гейст дал вам будущее. Он умер ради того, чтобы дать будущее вам и вашим детям, и детям ваших детей, и внукам ваших детей. — Затем он снова смягчил голос. — Да, они могут решить стать солдатами, но уж если это случится, то вы не сможете остановить их, разве что убив. И вы знаете это так же хорошо, как и я.

Слезы покатились по ее щекам, а рот открылся в беззвучном крике. Крис поднялся по ступенькам на крыльцо и обнял ее. В первый момент она оттолкнула его, затем обмякла и бессильно прильнула к его груди.

— Почему?

Крис пожал плечами.

— Это вопрос, на который никто не сможет ответить. Сейчас, однако, смерть Нельсона не означает, что вы одиноки перед лицом будущего. — Он посмотрел вниз и увидел мальчиков, выглядывающих из-за двери.

Их мать всхлипывала, в ее глазах стояли слезы.

— Мистер, вы кто? — спросил Иоахим. Крис ободряюще улыбнулся им, но слова застряли в его горле.

— Это друг. — Дорета отвела его руки и посмотрела на сыновей. — Ваш дедушка послал его. Он отвезет нас домой.

Майкл Стэкпол Цена риска Боевые роботы — BattleTech

ПОСВЯЩАЕТСЯ ВИЛЬЯМУ КОКСУ. ДЖОНУ УОТТСУ-СТАРШЕМУ И ДЖОНУ УОТТСУ-МЛАДШЕМУ ЗА ПОМОЩЬ ТРЕМ РЕБЯТАМ. КОТОРЫЕ НИКОГДА НЕ ПРЕДПОЛАГАЛИ. ЧТО ИМ ПРИДЕТСЯ РИСКОВАТЬ И НЕСТИ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА СВОИ РИСКОВАННЫЕ ДЕЙСТВИЯ. Автор хотел бы поблагодарить всех тех, кто вольно или невольно способствовал созданию настоящего романа: Патрика Стакпола за помощь в описании оружия; Дж. Уорда Стакпола за советы в области медицины; Крисса Хасси и Фредерика Хоффа за то, что заставили меня быть честным с Каем; Сэма Льюиса за советы при издании книги; Донну Ипполито за то, что заставила меня писать по-английски; Джона Аллена-Прайса за персонаж Кокса; Лиз Дэнфорт за то, что терпела все, что я вытворял со своими героями; Скотта Дженкинса за проверку фактического материала; Ларри Акаффа, Кейта Смита и Крэйга Харриса за персонажей; GENIE Computer Network за то, что эта книга с моего компьютера сразу попала в FASA.

ПРОЛОГ

Новый Авалон, Маршрут Круцис Солнечная Федерация 17 января 3037 г.

Джастин Аллард сидел в кресле у себя в кабинете, когда вдруг дверь отворилась и в комнату вошел его шестилетний сын Кай. Одетый в строгий пиджак, белую рубашку с полосатым галстуком и короткие штанишки, малыш, по-солдатски чеканя шаг, направился к отцу. Вся ситуация была бы комичной, она представлялась бы детским подражанием воинской выправке, однако Джастин прекрасно знал, что это не позерство или кривляние, поведение мальчугана было вполне осознанным и искренним. Кай совершил проступок и сам уже определил себе наказание.

Он остановился с левой стороны кресла, предусмотрительно оставив расстояние, достаточное для того, чтобы отец смог дотянуться и шлепнуть его. А шлепок мог бы получиться увесистый, поскольку левую руку, потерянную Джастином в войнах за Солнечную Федерацию, ему заменял металлический протез.

Очевидно, что Каю было страшно, но ничего в его лице не выдавало чувств, а в шепоте, которым он произнес свое признание, сквозило раскаяние и смирение перед неизбежным и вполне заслуженным наказанием.

— Отец, сегодня в школе я сделал одну плохую вещь.

Перед тем как послать машину за сыном, Джастин разговаривал с директором и все знал о происшедшем. Тем не менее он хотел, чтобы сын рассказал все сам.

— Ну и что же ты натворил?

Кай крепко сжал губы, сглотнул и, собравшись с духом, заговорил с такой решительностью, какую Джастину не всегда удавалось видеть даже у сорокалетних

водителей боевых роботов. Эта смелость и жесткость шестилетнего мальчика, которому впору еще только резвиться с приятелями, иногда немного пугала Джастина, но вместе с тем и наполняла его сердце гордостью за сына, который уже умел оценивать многое с позиции зрелого, взрослого мужчины.

— Наши мальчишки там, в школе, смотрели один головидеофильм — «Битва водителей боевых роботов на Слярисе».

— На Солярисе, — поправил сына Джастин.

— Да, сэр, на Солярисе. — Кай потупил глаза, щеки его покраснели, и он произнес: — Они говорили, что это был ты и что ты убил одного человека. А еще они сказали, что ты много убивал, вот поэтому тебя и считают героем. А потом я подрался с Джимми Кефевром. Он говорил, что его отец мог тебя победить, а я сказал, что это ты мог прикончить его отца. И тогда он заплакал.

Кай произнес последние слова признания почти шепотом, и Джастин чувствовал, что даже этот шепот дается ему с большим трудом.

Джастин кивнул:

— Похоже, сынок, нам пора серьезно поговорить. — Он встал с кресла, положил здоровую, из плоти и крови, руку на плечо сына и повел его к коричневому кожаному дивану, прямо перед которым находился экран головизора. Механическим протезом Джастин нащупал пульт дистанционного управления.

— Послушай меня, Кай, — начал он, — шестьсот лет назад, очень-очень давно, еще до рождения твоего дедушки Квинтуса, умные люди изобрели боевые роботы. Они были очень большие, просто громадные. Представь себе три или четыре дома, поставленные один на другой, и тогда ты поймешь, какие они. Они были одеты в броню и оснащены всеми возможными видами вооружения: от простых винтовок до ракет и лазеров. Это были мощные машины, очень похожие на древних рыцарей в латах.

— Как король Артур или Шарлемань?

— Именно так, — произнес Джастин, погладив сына по голове. — В бою боевые роботы были ужасны. Почти все во Внутренней Сфере бились с их помощью, но настал час, когда людям захотелось жить в мире. Тогда-то и образовалась Звездная Лига. Но вот триста лет назад...

— А дедушка тогда тоже еще не родился?

— Нет, еще не родился, — усмехнулся Джастин и продолжил: — И тогда-то один очень плохой человек, звали его Стефан Амарис, разрушил Звездную Лигу. С тех пор многие пытались снова воссоздать ее силой оружия, было много войн и пролилось много крови.

— Ив одной из этих войн ты и потерял свою руку?

— Это произошло незадолго до последней войны, но давай не будем об этом. — Джастин нажал кнопку на пульте, и на экране появилась странная картинка. Другой кнопкой он убрал звук. — Посмотри, Кай, перед тобой Солярис-семь, или иначе «Мир Игр». Это место называлось так потому, что люди играли там в войну. Этим занимались все, и каждый хотел только одного — стать чемпионом. Как раз незадолго до возникновения последней войны мой правитель Хэнс Дэвион и приказал мне принять участие в битве за звание победителя. Я прибыл на Солярис-семь, и вот эта битва. Смотри, Кай.

Мальчик посмотрел на экран, и Джастин почувствовал, как он вздрогнул от увиденного.

На видеоголограмме, смонтированной и показанной по всей Внутренней Сфере еще десять лет назад, был виден Джастин в своем «Центурионе» и противостоящий ему такой же устрашающий гуманоидного вида «Грифон». Битва происходила на специальной арене, называемой «Завод», где все здания и сооружения по масштабам равнялись тридцатиметровым управляемым боевым машинам.

Отсутствие звука делало картину битвы двух человек, помещенных внутрь гигантских искусственных тел, напоминающих человеческие, устрашающей, жуткой, какой-то нереальной.

— В «Грифоне» находился Питер Армстронг, смелый боец, но он доверился плохому человеку, который не мог научить его ничему хорошему и умному.

На экране возникло изображение «Центуриона», выходящего из-под обломков. Его правая рука, превратившаяся в ствол пушки, нацелилась на «Грифона». Тот же в свою очередь широко расставил руки.

— Армстронг думал, что моя правая рука представляет собой всего лишь легкую пушку, и давал мне шанс сделать первый выстрел.

Из ствола вырвалось сильное пламя, и броня на груди «Грифона» разорвалась. Он пошатнулся и выстрелил. Ракеты, пущенные с установок, расположенных на левом плече, забарабанили по броне «Центуриона»,

не причинив ему никакого вреда. Последующие выстрелы «Грифона» из ПИИ вообще не достигли цели. Робот был весь окутан дымом, идущим из пусковых установок, но даже сквозь этот дым отчетливо видны были повреждения. На его груди почти не оставалось защитной брони, и любому было ясно, что робот Армстронга обречен.

— Он считал меня трусом и хотел убить. У меня же не было мысли убивать Армстронга, все, что я хотел, — это побыстрее закончить битву.

Даже теперь у Джастина перехватило в горле, когда он увидел, как «Центурион» осыпал «Грифона» лавиной огня. Второй залп орудий «Центуриона» сорвал броню с правой руки «Грифона». Снаряды вгрызались в сделанные из искусственных волокон мышцы и кости боевой машины. ПИИ выпал из искалеченной руки «Грифона» на землю и взорвался, осыпанный градом снарядов, выпущенных Джастином из автоматической пушки.

«Центурион» нацелил на «Грифона» лазер средней мощности, и вспыхнувший ярко-красный луч насквозь прошил его, повредив кожух термоядерного двигателя. Возникший пожар грозил пожрать сердце боевой машины.

Взрывом отбросило лицевую часть брони «Грифона», и впервые Джастину остро захотелось не видеть того мрачного финала, который так часто превращал его сон в ночной кошмар. Ему захотелось увидеть, как Питер Армстронг перелезает из кабины в катапульту, но вместо этого впереди только языки пламени. Он видит, как «Грифон» валится навзничь и огонь лижет его, превращая человекоподобный механизм в глыбу закопченного металла.

Джастин остановил картинку.

— Кай, Питер Армстронг погиб в этой машине. И я не хотел его убивать. Скажу больше: я хотел, чтобы он остался жив. Не знаю, была ли у него семья, дети, такие же, как ты и твои сестры и брат. Возможно, у него была жена, такая же красивая, как твоя мать, или братья и сестры. Точно мне это неизвестно, но я могу представить, как плакали родители, узнав о его гибели.

Увидев вздрагивающие губы Кая, Джастин обнял сына.

— Запомни, сынок, запомни навсегда: убить человека очень тяжело. Убив человека, ты никогда не будешь чувствовать себя спокойно, и было бы отвратительно, если бы это было иначе. Невозможно избавиться от чувства горечи или вины. Я впервые смотрю запись этой битвы, до сего дня я никогда не прикасался к ней, но она не раз снилась мне, превращая мой сон в кошмар. Питер Армстронг не должен был умереть, а произошло это из-за того, что Филип Капет внушил ему дурацкую мысль, что боевую машину покидают только трусы.

Кай посмотрел на отца снизу вверх и кивнул:

— Убивать людей трудно, и так будет всегда. Я никогда не буду никого убивать.

— Если бы так, — сказал Джастин, обнимая сына, — но иногда происходят войны, и тогда тебе придется делать это. Но в любом случае, если ты будешь отвечать за свои поступки, если ты не будешь убивать без особой на то причины, ты проживешь хорошую, спокойную жизнь, сынок. Ну а что ты собираешься делать сейчас? — спросил Джастин, и улыбка сошла с его лица. — Ведь ты обидел своего товарища. Как ты ответишь за это?

Кай нахмурился, изобретая себе достойное наказание, которое, как Джастин знал по опыту, будет намного хуже, чем он сам мог наложить на сына.

— Я обязан извиниться перед ним. И подарить ему что-нибудь очень хорошее, чтобы показать, как я виноват.

— И что же ты подаришь?

— Может быть, дискетку с моей любимой книжкой? — спросил мальчуган, но тут же решительно добавил: — Да, я подарю ему «Совиную Луну».

— Ну что ж, думаю, ты поступишь правильно. Вдруг мальчик испуганно посмотрел на отца и спросил:

— Папа, ты меня не презираешь?

Джастин выключил монитор и, подхватив Кая, посадил его к себе на колени. Как бы он хотел крепко-крепко обнять сына, но этот чертов металлический протез не способен чувствовать теплоту и биение детского сердца...

— Ты мой сын, Кай, и я всегда буду любить тебя, что бы ты ни сделал. Я могу разочароваться в тебе, но все равно буду тебя любить.

— Папа, я тоже тебя люблю.

Джастин сидел, прижимая к себе сына. Вдруг он посмотрел на мальчика и произнес:

— Ты особенный мальчик.

— Пап, а можно тебе задать один вопрос? — обратился Кай к отцу, и снова лицо его напряглось. — Ребята в школе говорят, что после вот этой битвы ты стал чемпионом там, на Солярисе. Это правда?

— Да, правда, я стал чемпионом.

— И почему же ты не остался там?

Джастин молчал, ища ответ, который не только понял бы шестилетний малыш, но и удовлетворил бы его самого.

— Видишь ли, Кай, Солярис — это мир никому не нужного иллюзорного самоутверждения, где мужчины бьются друг с другом просто так, безо всякой причины, цели и необходимости. А многие просто приезжают туда, чтобы спрятаться от остальных. Мне было противно и то и другое. Я приехал на Солярис и уехал оттуда только потому, что это было нужно реальному миру.

I

Арк-Ройял, Район Донегала. Федеративное Содружество 19 декабря 3055 г.

Легкий бриз приносил капельки дождя. Они падали на лицо Кая Алларда-Ляо. «Правильно, что мир оплакивает этот день», — подумал Кай, поеживаясь не столько от холода, сколько от зрелища погребения. Он смотрел, как урну с прахом медленно опускали в сырую черную землю. Кай поплотнее закутался в плащ, для чего подтянул концы ремня и завязал их особым узлом, форма его была точной копией одного из узлов желудка.

Стоящий у изголовья могилы священник, прочитав положенные молитвы, произнес:

— Саломея Келл, твои бренные останки мы предаем земле, дабы свершилось написанное, что из праха возникнешь ты и в прах обратишься. Мы уверены, что ты уже на небе, рядом с Господом, и будешь пребывать с Ним во веки веков.

— Аминь, — проговорил вместе со всеми Кай и перекрестился. Присутствующие стали постепенно расходиться, и вскоре Кай остался один. Он стоял, глядя на урну. Мысли его были далеко, он погружался в воспоминания, не замечая времени. Из раздумий его вывело прикосновение чьей-то руки. Он обернулся и увидел Фелана Варда из Клана Волка. Как и все в его клане, он был одет в серый кожаный костюм.

— Спасибо, что ты пришел, — мягко улыбаясь Каю, произнес он. Фелан родился здесь, на Арк-Ройяле, но в далеком детстве был захвачен в плен кланом, воспитывался в нем и сейчас на иерархической лестнице клана занимал высокую и почетную ступень Хана.

Глядя на него теперь, невозможно было представить, что он принадлежит к племени, о могуществе и свирепости которого слагают легенды.

«Потеря родителей смиряет даже храбрейшего из воинов», — подумал Кай, глядя на Фелана.

— Спасибо тебе, что позволил мне прийти сюда, — ответил он и низко поклонился.

— Для нас высокая честь видеть здесь представителя Объединения Святого Ива, мой лорд, — сказал Морган Келл и, приблизившись, встал рядом с сыном. Он протянул Каю левую руку. Пожимая ее, Кай с болью заметил, что пустой правый рукав куртки Моргана приклепан к плечу.

— Твоя мать, — продолжал Морган, — да и весь ваш народ всегда проявляли честность в договорах с нами, и мы хорошо помним об этом.

Кай кивком ответил на вежливое замечание Моргана и внутренне содрогнулся. Вид командующего отрядом наемников внушал страх. Впервые Кай увидел Келла в Зоне Недосягаемости, где сам Кай проходил обучение по отражению возможной агрессии со стороны кланов. Морган всегда притягивал к себе. О его могуществе и живучести говорит даже то, что он остался цел после взрыва бомбы, на куски разорвавшей и его жену, и Мелиссу Штайнер-Дэвион. Казалось, Морган пострадал минимально — взрыв унес только его правую руку. Однако, вглядываясь в усталое, изможденное лицо, Кай понял, что перед ним стоит уже не тот, прежний Морган, взрыв унес не столько его руку, сколько сбил с него прежнюю спесь и внешний блеск, самое главное — взрыв лишил его веры в собственную неуязвимость.

Кай почувствовал жалость к некогда великому человеку, к горлу его подступил комок, он сглотнул его и заговорил:

— Я всегда делал все возможное, чтобы оставаться в стороне от серьезных государственных дел, никогда не принимал на себя ненужных мне обязательств и делал только то, что мне поручалось. Но, находясь здесь, на Арк-Ройяле, я не просто выполняю печальную обязанность и выказываю вам уважение нашей семьи. У меня здесь есть и собственный интерес.

Морган пристально посмотрел в глаза Каю, и тот почувствовал, как всю его душу пронизывает электрический разряд.

— Это связано с твоим отцом, разумеется. Я еще более польщен.

Фелан нахмурился, фраза отца явно привела его в замешательство.

— И давно умер твой отец, квиафф? — Кай сделал вид, что не расслышал кланизма в речи Фелана.

— Он умер, когда меня схватили на Альине, я тогда убегал с Ком-Стара и от одного из ваших кланов. Нефритовых Соколов. Впоследствии я побывал на его могиле на Кестреле, то есть, лучше сказать, посетил его могилу.

Морган Келл задумчиво покачал головой:

— Я знал твоего отца. В войне с Конфедерацией Ляо он столько перенес горя и стольким пожертвовал, что заслуживает высочайшего поклонения. Положа руку на сердце я могу сказать, что своей жизнью, то есть тем, что ты вообще сейчас существуешь, ты полностью обязан своему отцу и его службе Хэнсу Дэвиону.

Кай улыбнулся в ответ на замечание Моргана:

— Да, действительно, если бы он не работал на Максимилиана и не был двойным агентом Дэвиона, он никогда бы не женился на моей матери, а Святой Ив до сих пор был бы частью Конфедерации Ляо. — Но вдруг он помрачнел. — Да, я посетил его могилу, но меня не было на похоронах... Но я не мог... Я был далеко...

Морган положил руку на плечо Кая и сжал его, сжал так сильно, что Кай удивился. Он и не предполагал, что у Моргана сохранилось еще столько энергии.

— Я понимаю тебя, — сказал он, — но никто тебя не осуждает, все знают, что ты не мог сказать своему отцу последнее прости. Не стоит так сокрушаться, а уж тем более завидовать тем, кто прощается со своими родными или близкими. Мы уже со многими успели попрощаться. — И он обвел глазами многочисленные свеженасыпанные холмики на кладбище.

Кай снова почувствовал, как к горлу подступает предательский комок.

— Мы с отцом понимали друг друга, по крайней мере он всегда меня понимал. Он часто говорил, что гордится мной, но я почему-то всегда считал, что это не так, что в душе он думает обо мне иначе. Мне казалось, что после Альины и всего того, что я там сделал, он действительно будет гордиться мной. Но он умер, так ничего и не узнав...

Фелан стоял сжав губы, глаза его сузились.

— Я уверен, что он мог бы гордиться. Недавно у меня был повод побывать на Альине. Клан Нефритовых Соколов и Волки всегда были соперниками и относятся друг к другу с плохо скрытой неприязнью. Но когда я встречался с Таманом Мальтусом, командиром местного гарнизона, то убедился, что только одно упоминание твоего имени здорово помогает. Мы о многом с ним договорились — и все благодаря тебе. В обмен на обещание твоего дяди Даниэла не атаковать его Мальтус снабдил нас всем необходимым. Не знаю, что уж ты там делал, но Мальтус отзывается о тебе прекрасно, он явно тебя уважает.

— Таман Мальтус — прекрасный человек. Как и раньше, я бы не колеблясь снова доверил ему свою жизнь и был бы абсолютно уверен, что он не обманет и не подведет.

Кай посмотрел сначала на Фелана, затем на старого Келла.

— Но все, что я сделал на Альине и вообще в войне с кланами, не идет ни в какое сравнение с поступками моего отца. Двадцать пять лет назад он буквально совершал чудеса героизма. Но я тоже думаю, что ему не было бы стыдно за меня и мою работу.

— Отцы всегда гордятся своими детьми и их поступками, Кай. Я знаю это по собственному опыту. — Морган похлопал юношу по плечу. — Твоему отцу понравилось бы то, как ты действовал на Альине, и он действительно гордился бы твоими успехами на Солярисе. Я бы сказал, что до некоторой степени тебе удалось затмить подвиги отца, ведь под твоим командованием были одержаны впечатляющие победы.

Кай наклонил голову в знак почтения к похвалам старого воина. «Безусловно, одержанные мной победы порадовали бы отца, но не знаю, гордился бы он тем, что на Солярис я прибыл, чтобы спрятаться», — подумал он.

— Война против кланов изменила мир в лучшую сторону. Хотелось бы думать, что такие же изменения произошли и во мне самом, но кто может подтвердить это?.. Остается только гадать и надеяться, — произнес Кай.

Лицо Фелана было спокойным, но во всей его позе чувствовалось напряжение.

— Войны приносят не только изменения, но и горе и сожаления. Именно война оторвала меня от семьи.

Только для того, чтобы я смог приехать сюда на похороны своей матери, принцу Виктору Дэвиону пришлось обращаться за разрешением дать мне возможность пребывать здесь в качестве представителя Клана Волка при военном преценторе Ком-Стара. Тот сначала согласился, но затем передал обращение ильХану для окончательного утверждения. Хотелось бы, чтобы все было не так, но в то же время сознание подсказывает мне, что иначе быть не может. Трудности будут, я уверен, что и ты тоже их испытываешь.

— Да, все так, — продолжал Кай. — Война приносит много несчастий, гибнут боевые товарищи и теряются друзья.

Вдруг совершенно внезапно в его мозгу всплыл образ темноволосой Дейры Лир.

— Иногда мы слишком увлекаемся извлечением уроков, преподнесенных нам войной, мы начинаем копаться в самих себе и за этой учебой перестаем замечать тех, кто нас любит, а зачастую и отдаляемся от них. Конечно, можно и не замечать уроков войны и жить спокойно. Но это все будет продолжаться очень недолго, в итоге все равно реальности жизни, те, которых мы так старательно избегаем, накапливаясь и наслаиваясь, словно ржавчина, будут подтачивать и разъедать наши жизни до тех пор, пока полностью не разрушат их.

Фелан странно посмотрел на Кая и покачал головой:

— Нравится нам это или нет, но война сделала нас совершенно другими людьми, Кай. Война обнажила нас до самой сути, она дала нам понимание цели нашего рождения и показала нам, кто мы есть на самом деле. Отмахнуться от этого, закрыть на все глаза невозможно, а если бы мы так сделали, снова нашелся бы кто-нибудь, кто обратил наше безразличие против нас же самих.

Пристально глядя в глаза Фелана, Кай чувствовал, что между ними много общего в мыслях, однако как же отличается стиль их жизни, как много чуждого друг другу им приходится делать, и только для того, чтобы быть теми, кем они должны быть. Фелан живет в обществе, где воинское искусство ценится превыше всего. Он воин до мозга костей.

«Мой мир устроен иначе, Фелан, — подумал Кай, — быть воином для меня — всего лишь игра, один из эпизодов жизни».

Молчание прервал Морган:

— Давненько мне не приходилось слушать философствующих молодых воинов. — Он посмотрел на могилу, где покоились останки его жены, и устало пожал плечами. — За всю свою жизнь я видел много войн, но могу сделать только одно заключение: жизнь продолжается. Прискорбно, но и нам также суждено оказаться здесь. Но пока мы живем, мы формируем новые отношения и в горниле войн становимся мудрее и проницательней. — Он кивнул в сторону сына. — Я думал, что потерял Фелана, но он возвращается в клан, да не один, а с красивой женщиной. В круговороте смерти и разрушений он нашел смысл и цель жизни.

И снова в голове Кая всплыл образ Дейры.

— Вашему сыну повезло, он нашел свое счастье. — Кай посмотрел мимо стоящих рядом отца и сына, на небольшую группу людей в траурных одеждах. Их было четверо, трое были одеты в черное и один в белое. — Если я не ошибаюсь и если программы головизора не врут, — произнес Кай, — то перед нами Гален Кокс и сестра Виктора — Катрин. Вот уж встреча, в которой действительно виновата война.

Оба Келла оглянулись и, увидев группу, вежливо наклонили головы. Кай не ошибся, женщина в белом была действительно знаменитая Оми Курита, представляющая свое королевство по повелению Синдиката Драконов. Она и Виктор Штайнер-Дэвион полюбили друг друга в то время, когда глубокая ненависть, порожденная войной, разделяла их народы. Но заклятые враги, каждый из которых мог предъявить другому громадный перечень обид, объединились, чтобы дать отпор кланам, угрожающим вторжением.

Фелан слегка тряхнул головой, отрывая ото лба налипшие мокрые волосы.

— Я понимаю, почему Виктор так любит эту женщину, — тихо произнес он. — Но мне искренно жаль их. Им никогда не суждено быть вместе.

На лице Моргана появилась скептическая улыбка человека, немало повидавшего и много понимающего.

— Очень часто случается так, что слово «никогда» приобретает абсолютно противоположное значение, — заметил он. — Совсем не так давно Синдикат Драконов уверял всех в том, что он никогда не признает своими воинов-экспатриантов на Солярисе, но, похоже, настроения меняются. — Полковник внимательно посмотрел на Кая. — Я так понимаю, что в знак возможного сближения с общиной представителей Союза на Солярисе Оми-сан отправится прямиком туда на своем корабле «Тайдзай».

У Кая даже рот раскрылся от удивления.

— Не может быть, — проговорил он. — О нет, простите, полковник Келл, я совсем не хочу сказать, что вам не верю, но я просто поражен тем, что Координатор отправляет свою единственную дочь на Солярис. Это просто невероятно.

— Это так же вероятно, как и то, что тебе через год с небольшим придется в седьмой раз защищать свой титул чемпиона. Меня попросили ускорить осмотр ее корабля, дабы поскорее продолжить путь. Да, кстати, я добился разрешения отвезти тебя на Солярис на «Гайдзае» и изменить маршрут полета.

Кай справился с охватившим его волнением и поблагодарил полковника вежливым кивком.

— Это намного быстрее, чем добираться коммерческим рейсом, — сказал он, — и исключает возможность нежелательных встреч с прыгунами Синдиката, постоянно обретающимися возле Острова Скаи. Пропагандистская машина Риана Штайнера неплохо поработала, распространяя грязную ложь о том, что Виктор якобы запретил мне появляться на Альине. Эти ребята ничем не брезгуют, в последнее время они вовсю муссируют слухи о том, что из-за Катрин между Виктором и Галеном Коксом произошел раскол. Полагаю, очередной уткой будут «абсолютно достоверные сведения» о том, что в зоне Федеративного Содружества вовсю орудуют корабли Синдиката Драконов.

— Весьма печально, но ты можешь оказаться совершенно прав. Одно радует — нет худа без добра. Благодаря своей патологической ненависти к кланам Риан сейчас целиком поглощен наблюдением за перемещениями Фелана. Он, кажется, и не подозревает о том, что здесь находится Оми, а я постараюсь удержать его в этом неведении.

Кай смотрел на Моргана и, заметив появившийся в его глазах прежний блеск, подумал, что этот израненный, искалеченный человек до последней капли крови будет защищать Штайнера, его преемников и Федеративное Содружество.

Морган взглянул на небо, на нависшие серые облака, повернулся и медленно зашагал вверх по склону туда, где его терпеливо ждали дочь Кейтлин, Гален, Катрин и Оми.

— За мной, господа. — Он обернулся к юношам. — Мы отдали дань мертвым, поговорили о делах насущных — и довольно, пойдем выпьем за тех, кого с нами нет, да и про живых не забудем.

Кай в последний раз посмотрел на могильный холм, склонил голову и прошептал:

— Когда вы встретитесь с моим отцом, передайте ему, что я по-прежнему люблю его.

Густой плотный туман белым саваном обволакивал опустевшее кладбище. Кай еще раз перекрестился и, не оборачиваясь, пошел вслед за Морганом и его сыном.

II

Таркад, Район Донегала. Федеративное Содружество 19 декабря 3055 г.

Принц Виктор Штайнер-Дэвион в одиночестве стоял у могилы матери и чувствовал двусмысленность своего положения. Все его поступки были известны, и каждый трактовал их по-своему. То, что он был на кладбище один, без представителей прессы и без своих ближайших помощников, многие сочтут желанием любящего сына проститься со своей матерью без ненужной шумихи и дешевой демонстрации. Да, именно так подумают бесчисленные миллионы подданных его империи, выросшей из унаследованной им от отца старой Солнечной Федерации до гигантских размеров Федеративного Содружества, простирающегося на многие и многие тысячи световых лет.

Ледяной ветер хлестал по лицу, снежные хлопья слепили глаза. Не замечая этого, принц обнажил голову. расстегнул нижнюю пуговицу шерстяного пальто и опустился на колено.

У основания памятника горел вечный огонь, шипя и раскидывая языки пламени. Одетыми в перчатки руками Виктор копнул снег у основания и поднес к глазам. Сильный ветер уносил легкие снежинки с его ладоней, оставляя более тяжелые. Разной формы, они напоминали части разобранной геометрической головоломки. Он положил их на край принесенного с собой длинного ящика. Он копнул еще раз. Затем еще и еще.

Виктор прекрасно понимал, что он не может быть абсолютно один, совершенно очевидно, что спрятавшийся неподалеку какой-нибудь прыткий репортер не только снимает его, но, возможно, тут же монтирует или даже передает отснятые кадры, а где-нибудь в другом конце Вселенной операторы записывают полученные цифровые данные и, переведя их в изображение, делают «горячую» запись. Еще принц Федеративного Содружества Виктор Штайнер-Дэвион понимал, что скандальные кадры могут быть рассмотрены как отчаянная попытка эксгумировать тело матери. Зачем? Да чтобы скрыть некоторые весьма пикантные детали. Но какие? Да какие угодно, например, те, которые доказывают, что полгода назад во время посещения принцем своей матери она скончалась вовсе не от взрыва бомбы. «Не нужно быть особым провидцем, — думал Виктор, — что те, кому нужно, извлекут для себя максимальную пользу из этого визита». Он тщетно пытался найти утешение в наставлениях своей Катрин, любимой фразой которой была: «Плохой рекламы не бывает».

«Ошибаешься, Катрин, — думал принц. Виктора покоробило от мысли, что его сестру во всем королевстве зовут не Катериной, а Катрин, по имени его бабушки. У него же язык не поворачивался назвать ее так же. — Ошибаешься, сестрица, плохая реклама бывает, еще как бывает, и Риан Штайнер умеет ее делать с дьявольской ловкостью».

Злость к Риану прибавила Виктору сил, и он принялся копать с утроенной энергией. Он копал все глубже и глубже, и вот наконец перед ним появилась выбитая на гранитном основании надпись: «Мелисса Штайнер-Дэвион, любящая жена, любимая мать, добродетельная правительница». Он улыбнулся, прочитав надпись, которую многократно видел и читал прежде.

«Ты была бы счастлива, мама, зная, что тебя помнят именно такой». Принцу вдруг показалось, что, подумав, он произнес эти слова. В самих словах, если бы их кто-нибудь слышал, нет ничего предосудительного, но его шепот на могиле матери может быть истолкован как угодно. Если Риан Штайнер и его подручные заметят, что Виктор что-то сказал, они выставят Виктора дремучим невежественным варваром, который перед принятием важных решений приходит посоветоваться с духом своей матери.

Эта мысль показалась Виктору настолько дикой, что, разозлившись, он чуть не ударил кулаком по мраморному надгробию, но сдержался. Легкая усмешка пробежала по его лицу, когда он представил себе, как этот кадр мог быть обыгран. Все знали, что принц был крайне несдержан, его ничего не стоило разозлить. После скандальных программ о нем, которые во множестве выпускал Риан, принц вообще впадал в бешенство. Легко можно представить, как взвился бы Риан, увидев, что Виктор колотит по надгробию женщины, даровавшей ему жизнь.

«Им ничего не стоит переврать что угодно», — думал Виктор, вспоминая события полугодичной давности. Тогда его сестра Катрин, получив одобрение Виктора действовать по своему усмотрению, решила, что оставлять разорванные бомбой останки матери будет кощунством и оскорблением ее достоинства и красоты. Поэтому Катрин приказала похоронить Мелиссу немедленно. И из всех детей на похоронах матери не присутствовал только Виктор.

Риан быстренько состряпал из этого факта целую историю, центральным стержнем которой была неприязнь или даже ненависть между матерью и сыном, который, не исключено, имеет некоторое отношение к ее кончине. Катрин немедленно выступила с обращением и доказала полную необоснованность любых обвинений. Ей удалось погасить начавшуюся было кампанию, но нашлись люди, которые поверили в гнусные россказни только лишь по той причине, что дыма без огня не бывает. Даже то, что Виктор воспитывался и вырос на Таркаде, воспринималось как предательство по отношению к наследию Штайнеров, и многие, даже очень многие были бы счастливы видеть вместо Виктора другого правителя, более лояльного к традиционным штайнеровским ценностям.

«Ив роли другого Риан видит только себя». Виктор глубоко вдохнул морозный воздух. Горло перехватило холодом, зубы заныли. Ничего не скажешь, Риан — умелый и расчетливый политик, но и Виктор тоже не простак. То, до чего он сам не додумается, подскажет Катрин, она уже не раз помогала принцу выбивать почву из-под ног Риана. И сейчас Виктору нечего бояться — это посещение могилы матери пойдет на пользу ему, а не Риану.

Виктор отвлекся от политики и поднял принесенный с собой ящик. Таркад славится своей непредсказуемой погодой, бывает, что в самое благоприятное время вдруг ни с того ни с сего начнется настоящая метель. Некоторые предсказатели поговаривают, что такая погода в этот день свидетельствует о недовольстве Господа и что на Рождество следует ждать конца света. Принц ни на грош не верил в эти бредни и только радовался, что разыгравшаяся непогода может помешать кому-нибудь шпионить за ним.

Он брал в расчет выкрутасы погоды еще два месяца назад, когда планировал посетить место успокоения Мелиссы в один день с похоронами Гончих Келла на Арк-Ройяле. Несмотря на всю свою любовь и почтение к матери, он очень сожалел, что не может присутствовать там. Ему хотелось лично поблагодарить Кедлов за успешно проведенную миссию, избавившую Внутреннюю Сферу от очередной жестокой войны с кланами. Но поскольку пресса способна сделать сенсацию из ничего не значащего поступка, принц предпочел отправить на Арк-Ройял в качестве своих личных представителей Катрин и своего помощника Галена Кокса.

Улыбнувшись своим мыслям, Виктор открыл ящик и извлек из него прекрасно сделанный хрустальный цветок. По форме он напоминал бутон микосии, любимого цветка матери, растения необычайно редкого и прекрасного. Только этот искусственный цветок красотой и тонкостью линий, пожалуй, превосходил настоящий. Создатель его, а это признанный мастер, был щедро награжден за свой труд, и тем не менее сейчас, любуясь хрустальным бутоном, Виктор решил наградить мастера еще.

Каждый лист, каждый лепесток цветка представлял собой искусно выполненную голограмму. Листья на стебле содержали изображения двоюродных братьев Мелиссы — Моргана и Патрика Келлов и ее старых, верных друзей, таких, как Миша Оберн. В широких двойных листьях, поддерживающих бутон, помещались портреты родителей Мелиссы, Катрин Штайнер и Артура Лувона, а в каждом из пяти лепестков помещалось изображение одного из детей. В центре бутона была выполнена голограмма свадебной фотографии Мелиссы и Хэнса Дэвиона.

Колючий ветер хлестал по лицу Виктора. Не замечая его, принц смотрел на прекрасный цветок, не в силах оторвать от него взгляда. С трудом сдерживая наворачивающиеся слезы, он положил бутон на холодную мерзлую землю у обелиска и медленно поднялся. Коротко помолившись, он нагнулся, поднял шляпу и ящик и сутулясь пошел к ожидавшему его аэрокару.

Когда до лимузина оставалось всего несколько метров, из его задней двери вылез высокий человек и холодным профессиональным взглядом обвел территорию кладбища. Убедившись, что ничего подозрительного нет, он открыл дверь принцу.

Виктор усмехнулся, наблюдая за поведением осмотрительного телохранителя, но, только устроившись на сиденье, почувствовал себя действительно в безопасности. Его визит на кладбище был предметом особых споров с Курайтисом, который был против того, чтобы принц ходил туда один. Принц же не желал видеть возле себя никого. Сошлись на том, чтоб в течение трех суток до посещения кладбище было прочесано вдоль и поперек, а за восемь часов до визита принца доступ на кладбище был наглухо перекрыт. «Это не добавит мне популярности в Секретариате Разведки, особенно среди сотрудников охраны кладбища».

Виктор расположился на заднем сиденье лимузина, отложил ящик и расстегнул пальто. Хмурый Курайтис сел рядом и закрыл дверцу. Постучав пальцами по бронированному стеклу, отделяющему места для пассажиров от сиденья водителя, он отрывисто произнес в микрофон:

— Пошел.

Заработали турбины, приподнимая лимузин, вихрем взметнуло налипший снег, казалось, будто бы поднялась настоящая метель, но скоро все исчезло. Сверхскоростная машина на воздушной подушке оставила позади себя и снегопад, и правильные ряды памятников Национального Кладбища Триады. Принцем овладели печальные мысли, он думал, что и он когда-нибудь тоже будет погребен здесь, рядом с прочими Штайнерами, правившими Лиранским Содружеством и отчасти повинными в том, что он стал Верховным Правителем Федеративного Содружества.

Отгороженный от принца пуленепробиваемым стеклом со встроенным микрофоном, Курайтис сидел в катапультирующемся кресле у двери и тоже молча смотрел в окно. Виктор знал, что он никогда не заговорит первым, а будет говорить только тогда, когда принц прикажет. Также Виктор знал о прохладном отношении к себе со стороны Курайтиса — на этот счет у принца никаких иллюзий не было. Однако то, что Виктору следовало знать, служба безопасности передавала ему незамедлительно. И в таких случаях Курайтис сообщал принцу много больше, чем кто-нибудь еще.

— Есть сведения? Докладывай! — Принц повернулся к Курайтису.

Курайтис приложил руку к уху и кивнул:

— Наши ребята засекли трех головидеосъемщиков недалеко от вас и два замаскированных высокочувствительных звукозаписывающих устройства, позволяющих делать записи на большом удалении от объекта. Двух операторов мы проверили — отпетые мерзавцы, профессиональные изготовители скандальных материалов. Брать их мы пока не будем, посмотрим за их поведением. Третий оператор — девушка, новичок, студентка-дипломница факультета журналистики Таркадского университета. Ее мы пока подержим до получения полных данных, но предварительная информация о ней не содержит ничего компрометирующего.

— А что с этими устройствами?

— Одно мы взяли, оно принадлежит все той же компании, второе в нашей картотеке не числится. Будем вести наблюдение. Если в течение двух дней никто за ним не придет, тоже возьмем.

Виктор одобрительно кивнул и, стянув лайковые перчатки, спросил уже мягче:

— Ну а что хорошего произошло в империи за это время?

Курайтис повел плечами, как бы выказывая полнейшее равнодушие к тому, что он говорит:

— Питер председательствовал во время возвращения золотой пантеры Клана Львов на поляну заповедника Мокрая Земля Дордонь. Представители экологов и группа спортсменов-охотников были в восторге. Похоже, впервые их реакция была одинаковой.

Принц широко улыбнулся:

— Это прекрасная новость. А не собирается ли Питер обосноваться там?

— Возможно. Вашему брату, как и Львам, порядком надоело плестись в фарватере, но он пока терпит. Своей фирме по производству управляемых боевых машин он нравится, и хотя они еще неоперившиеся новички, генерал-лейтенант Гарднер отзывается о вашем брате как о воине способном, пользующемся авторитетом. С местными он тоже нашел общий язык, а та дипломатичность, с которой ему удалось примирить две враждующие группы, привлекла к нему много сторонников и с той и с другой стороны. Между прочим, среди них есть весьма влиятельные люди.

— Что поделывает Риан? Оставил он людей в покое или опять готовит марши протеста против чего-нибудь?

— Единственно, кто у нас вызывает интерес, так это религиозная община Беллериве, но протестом их деятельность можно назвать весьма условно.

Виктор покачал головой:

— Они упорно продолжают называть меня антихристом?

— Точно так. А Питера считают не иначе как вашим апостолом. — Курайтис помолчал. — К сожалению, пока нам не удалось выяснить, есть ли какая-нибудь связь между ними и Рианом, но на всякий случай мы разработали план радикальных действий, если вдруг эти бесноватые решатся на нечто большее, чем молиться на вас и Питера.

— Да пусть хоть лбы себе порасшибают. Мне необходимо ослабить позиции Риана, и любое сообщение об успехах Питера, а уж тем более информация о появлении у него влиятельных друзей для Риана будет как гвоздь в ботинке.

— Думаю, не только для Риана, но и для вас.

— Что ты хочешь этим сказать? — Виктор видел, что под маской равнодушия и спокойствия Курайтис скрывает глубокую тревогу.

— Когда ваша сестра и Гален Кокс, изменив маршрут, полетели на Гинестру расследовать последствия землетрясения, их совместная работа там вызвала множество кривотолков. Об их двусмысленных отношениях писала не только шайка Риана, даже более серьезная пресса вынуждена была это заметить. Внешне все выглядело вроде бы складно и пристойно. Катрин утверждала, что изменить маршрут предложил Гален, который пользуется вашим полным доверием. Но он родом с Острова Скаи, и это дало повод некоторым врагам Риана начать разговоры о том, что между вами и Галеном возникло соперничество. Также ходят слухи о том, что во время вашего пребывания в Зоне Недосягаемости Гален подружился с Рагнаром Магнуссоном. А это прибавило Коксу вес в глазах ссыльных расалхагцев, находящихся на Скае.

В задумчивости Виктор сплел пальцы рук. Обе новости были хороши, даже трудно определить, какая ему нравилась больше. Намеки на связь Галена с Катрин? Прекрасно, Виктор сам поручил ему сопровождать сестру и, разумеется, предполагал, как это могут истолковать. Он даже подшучивал над Галеном на этот счет. Но вот то, что Гален противостоит Риану, — это просто неожиданность, и весьма приятная. Для Риана такой противник будет бельмом на глазу.

— Что представляют собой все эти россказни об отношениях Галена с моей сестрой? Это просто дым или есть и пламя?

На лицо Курайтиса упала тень, лимузин вошел в тоннель.

— Они не любовники, если вы это имеете в виду. Лицо принца напряглось, внутри его всегда происходила борьба между расположением к Галену и необходимостью заботиться о чести семьи.

— Меня это не удивляет, Гален — истинный джентльмен, а Катрин всегда имела голову на плечах.

«А кроме того, — подумал принц, — я никогда не стану им преградой на пути к тому счастью, которого я лишен с Оми».

— Честно говоря, Курайтис, если они станут любовниками, можете не сообщать мне об этом, — произнес Виктор и впервые заметил на лице Курайтиса выражение крайнего недоумения. Тот явно чувствовал неловкость своего положения.

— Ваше высочество, если вы спросите меня, — начал агент службы безопасности. — не является ли Гален убийцей, я не колеблясь вам отвечу. Вы можете спросить меня, может ли из Кокса выйти хороший агент, — и я перечислю все причины, по которым он подойдет или нет. Но вы снимете с моей души камень, если не будете спрашивать о его сердечных делах.Что касается вашего вопроса, то я не получал от своих агентов никаких данных о его связи с Катрин. Правда, мои люди могут и не заметить этого, они всего лишь охранники, любопытство не заводит их в те сферы, которые не касаются их профессиональных качеств и интересов. Но, по крайней мере, и Гален и Катрин на публике ведут себя как коллеги.

Виктор поглядел на ошеломленного Курайтиса, улыбнулся и вдруг громко захохотал:

— Не многих я хотел бы видеть своим зятем, но предпочтение отдам тому, кого можно использовать на Скае против Риана. Сообщай мне обо всем, что там происходит.

— Слушаюсь, ваше высочество.

— Учитывая твое молчание, расследование причастности Риана к убийству моей матери далеко не продвинулось. Не помогают ни подкуп, ни слухи о том, что убийца сообщил нам кое-какую интересную информацию?

Курайтис покачал головой:

— Мы отработали все возможные версии, но никаких следов Риана не обнаружили. Мои агенты в окружении Риана докладывают, что тот ведет себя абсолютно спокойно и уверенно. Короче говоря, данных о том, что он замешан в убийстве, у нас нет.

— Черт побери, да как ты не понимаешь, что только он мог отдать приказ убить мою мать, и я уверен, что рано или поздно доберусь до него. — Виктор нервно сжимал трясущиеся руки в кулаки. — Я чувствую, что это сделал он. Но ведь где-то он должен же ошибиться?!

— Я все понимаю, я только сказал, что пока мы не располагаем такими данными.

Лимузин вырулил на стоянку под дворцом, ненадолго завис и мягко опустился на землю. Водитель обернулся к сидящим и согнул руку, отдавая честь. Слушая Курайтиса, принц даже не заметил остановки.

— Риан высокомерен, он уверен в своей неуязвимости, и эта уверенность когда-нибудь его погубит. Мы ходим за ним буквально по пятам, каждый его шаг нам известен. Он должен где-то допустить оплошность, и тогда мы его раздавим.

Виктор кивнул. «Тогда он примет такую же страшную смерть и от того же человека, который убил мою мать», — подумал он.

— Действуйте и докладывайте мне обо всем, — проговорил принц и потянулся выключить свой микрофон, но Курайтис снова дотронулся до своих наушников.

— Что еще? — спросил Виктор.

— Пришел ответ на эту девушку-оператора. У нее все чисто, мы ее отпускаем.

— Не нужно, подождите.

— Но почему, ваше высочество? «Катрин одобрила бы мой шаг», — подумал Виктор и сказал, по-приятельски подмигнув Курайтису:

— Это юное создание желало сделать несколько снимков для своего колледжа? Она их сделает. Передайте ей, что в качестве компенсации за перенесенные ею неудобства она может взять у меня интервью. Приведите девушку сюда и принесите ее аппаратуру.

Заметив, что Курайтис нахмурился, Виктор спросил его:

— Что тебе не нравится?

— Если вы хотите сейчас поговорить с этой журналисткой, вам придется отложить встречу с посланником от Тормано Ляо.

— Проклятье, как некстати, — недовольно проворчал Виктор. Его отец поддерживал Тормано Ляо и его движение Свободная Капелла, поскольку это отвлекало пристальное, если не параноидальное внимание Романо Ляо.

Теперь из-за необходимости восстанавливать экономику, разрушенную войной с кланами, и из-за деятельности Риана Виктор прекратил финансирование движения. Желая склонить наследные государства к одобрению изменений в своем законодательстве, он согласился отложить рассмотрение нового закона об ассигнованиях до конца первого полугодия.

— При одной мысли о том, какой визг поднимет Карла Синь по вопросам урезания помощи, мне хочется отдать все Федеративное Содружество в лапы Риану, — с горькой усмешкой произнес Виктор. — Слушайте, Курайтис, — обратился он к агенту, — свяжитесь с министерством иностранных дел. Пусть ее примет кто-нибудь и намекнет, что мое терпение, да и казна тоже не беспредельны. Разумеется, поделикатней.

— Передам. Они объяснят ей все очень дипломатично.

— Как только этот Тормано не поймет, — принц раздраженно покачал головой, — что он уже далеко не тот, его воинственные речи давно уже никого не пугают. Его времена безвозвратно прошли, и ему давным-давно пора уходить и передавать все свои дела Каю. Тогда у Свободной Капеллы будет сильный лидер, с которым я всегда смогу договориться.

— Я думаю, — ответил Курайтис, — что Тормано давно бы сделал это, если бы Кай изъявил желание заменить его. Но, по моим сведениям, тот не слишком жаждет заниматься политикой.

— Потому что у него в голове больше мозгов, чем у многих наших с тобой знакомых, — улыбнулся принц, вспомнив своего друга. — Поэтому нам и приходится общаться с этой истеричкой Синь.

— Не нам, а вам, мой лорд. Из нас двоих политик — вы, а я всего лишь агент службы безопасности и ваш телохранитель. Хотя, сказать по правде, охранять Виктора — военачальника из удаленного мира было значительно легче, чем Виктора — принца и политика.

— Вот в этом-то вся загвоздка, мой дорогой Курайтис, — улыбаясь, проговорил Виктор. — Конечно, я тебе сочувствую, но моя миссия состоит в том, чтобы сохранить Федеративное Содружество, а для этого необходимо быть и политиком, и солдатом. — Принц весело посмотрел на телохранителя. — Утешайся тем, что нам обоим не нравится наша работа.

III

«Тайдзай», станция перехода и дозарядки «Тетерсен» Район Донегала, Федеративное Содружество 24 декабря 3055 г.

Кай не в первый раз испытывал невесомость. Он ухватился за поручни трапа и двинулся по стыковочному переходу, соединявшему его падун «Чжаньси» с прыгуном, который будет транспортировать и его, и «Тайдзай», и четыре других падуна сначала на Колинос, а затем на Солярис. Прыгун медленно перемещался к станции дозарядки, и это создавало иллюзию притяжения. Однако как только корабль остановился и развернул гигантский парус, чтобы набрать солнечной энергии для гипердвигателя, это ощущение исчезло. Кай знал, что без притяжения он вылетит назад, если не будет продолжать двигаться. Именно это он и делал, с трудом перемещаясь внутрь прыгуна.

Он прошел короткий коридор и вошел в следующий стыковочный переход. Хватаясь за стойки, он притянул себя к палубе. Дальше он перемещался при помощи направляющих поручней. В результате скорость его перехода заметно снизилась, но он нисколько не жалел об этом. Хотя он находился на падуне Куриты по приглашению друга, это приглашение было неофициальным, его пригласили не как обладателя титула чемпиона Соляриса, а как наследника трона герцога Объединения Святого Ива.

Повернув за угол, он увидел двух человек в форме офицеров внутренней безопасности. Они охраняли шлюз, ведущий в «Тайдзай». Один из охранников и цветом кожи, и разрезом глаз был очень похож на Кая. У другого охранника разрез глаз был такой же, но по его курчавым волосам и более темной коже можно было предположить, что среди его предков были африканцы.

Кай продолжал двигаться, пока между ним и охранниками не осталось около двух метров. Тогда он остановился и, низко поклонившись, произнес:

— Конничи-ва^[27]

Оба офицера, одетые в черную форму, ответили ему таким же поклоном, для чего им потребовалось слегка подпрыгнуть. Младший ответил:

— Конничи-ва, Аллард-Ляо-сама^[28]

Другой, постарше, посмотрел на товарища с явным неодобрением.

Кай предположил, что это недовольство вызвано не формой обращения, а завистью. Его товарищ смог произнести фамилию Кая, а для японца, не привыкшего к сочетаниям букв "л" и "р" в одном слове, произнести фамилию Аллард-Ляо почти невозможно. И еще Кай понял, что раскол в обществе Синдиката Драконов не миновал и ряды сил внутренней безопасности.

Солярис, то есть «Мир Игр», притягивал бойцов на управляемых боевых машинах изо всех империй, входящих во Внутреннюю Сферу. Столица, Солярис-Сити, была разделена на пять основных секторов, каждый из которых идентифицировался с одним из Великих Домов Внутренней Сферы. Воины, прибывавшие из различных государств, старались селиться в «своем» секторе, среди представителей своего народа и биться на своей, местной, арене. Во всем пространстве, населенном и освоенном людьми, Солярис был одним из немногих миров, где допускалось смешение рас. Такой же привилегией пользовалась и Терра, нейтралитет которой поддерживался Ком-Старом.

Большинство воинов были кумирами своих наций, их победы широко освещались в местной прессе и постоянно ретранслировались. Иначе обстояло дело с представителями Синдиката Драконов. Правители семейства Куриты не допускали легального проникновения на свою территорию головидов с битвами, а нелегальный их провоз приравнивался к контрабанде наркотиков, оружия или взрывчатых веществ. У иностранцев, посещающих Синдикат Драконов, изымались даже личные копии записей, правда, взамен давали туманное обещание вернуть их при выезде за пределы государства.

Такое отношение Кай считал оправданным с точки зрения сохранения самобытной японской культуры. Она корнями уходила в средневековый кодекс бушидо, или «путь воина». Основу кодекса составляла аксиома, что в конечном счете вся нация является собственностью правящего Координатора и все жители обязаны вести себя с достоинством, иметь повышенное чувство долга, а друг к другу относиться сердечно и с сочувствием. Они знали, что у каждого человека должен быть и есть свой хозяин, у его хозяина — свой и так далее, а хозяином всех является Координатор.

Воины Синдиката Драконов, участвовавшие в битвах на Солярисе, по духу вовсе не были похожи на своих забитых собратьев, это были ронины, самураи-одиночки. В течение тысячелетий японская культура не могла выработать в себе определенного отношения к ронинам. Их боготворили и презирали одновременно. Смелостью таких людей восхищались, но независимость и нежелание принадлежать кому бы то ни было, органическое неприятие любых ограничений было их позором. Однако за последние четыреста лет возрождения бушидо отношение к ронинам было сформировано — они вызывали больше презрения, чем восторга. Соответственным было и отношение к битвам на Солярисе. Интерес к ним приравнивался в обществе к увлечению порнографией.

Кай заслужил обращение «Кай-сама» после победы над лучшим воином Синдиката Драконов Теодором Гроссом. Перед битвой Гросс вел себя кичливо и развязно, он хвастал своей непобедимостью и мастерством. Его всячески подогревали, жучки от тотализатора вслух говорили, что предстоящий бой будет для Теодора очень легким: великий мастер просто задаст заслуженную трепку возгордившемуся юнцу, тем дело и кончится. В обстановке всеобщего поклонения Теодору Кай не делал никаких заявлений, он молча готовился к решающей для него битве. Он уложил Гросса в течение первых двадцати секунд первого раунда, а своей скромностью, сдержанностью и хладнокровием приобрел много тайных поклонников битв в Синдикате Драконов.

Но кроме друзей он приобрел и врагов, среди которых был и владелец боевого клуба Томас Делон, за которого бился Гросс.

Кай вежливо и дружелюбно улыбнулся охранникам:

— Я нахожусь здесь по приглашению Куриты Оми-сама.

Старший из офицеров кивнул:

— Нас информировали об этом, проходите сюда, пожалуйста.

Кай последовал за ним, его удивляло и одновременно веселило то, что ему как-то удается двигаться в колом стоящих на нем накрахмаленной тунике и брюках. Во время прохода на падуну охранники не проронили ни слова. По тому, что они шли по коридору в полном одиночестве, Кай понял, что за их проходом следят и что его присутствие здесь считается строго конфиденциальным.

Хотя приглашение ему пришло по обычным дипломатическим каналам, но сам факт приглашения особо не афишировался. Оми послала запрос с корабля «Тайдзай» — на релейную станцию «Тетерсен» Ком-Стара, после чего Каю на «Чжаньси» пришло разрешение министерства внутренних дел планеты. Кай понимал, что его визит является тайной только для некоторой части представителей Синдиката Драконов на корабле, и

считал это резонным.

Поскольку большинство населения Дома Куриты считало участников битв на Солярисе людьми падшими, то разрешение присутствовать на корабле Каю могло быть расценено как бесчестье. Сам факт полета Оми на Солярис уже был яблоком раздора внутри Синдиката Драконов. Строго говоря, опасности подвергались даже те ничего не значащие служащие, которые просто сопровождали ее в поездке. Ежеминутно они могли стать объектом обвинений в предательстве интересов страны. Так что миссию Оми можно было с большой долей вероятности считать и наказанием, наложенным на женщину ее отцом Теодором Куритой, однако Кай так не считал, он подозревал, что все гораздо глубже. С другой же стороны, какие планы могут роиться в голове Координатора, предсказать невозможно.

— Я неплохо знаю Оми, — думал Кай, — она не станет впутывать меня в грязные истории". Эта мысль успокоила его, и он даже попытался улыбнуться сопровождающим, но в этот момент они подошли к коридору, стены которого были сделаны на манер седзи^[29]

— Вам придется подождать ее высочество здесь.

Кай кивнул и принялся стаскивать ботинки. Один из охранников достал из маленькой ниши домашние туфли и подал Каю. Язычки туфель, длинные и широкие, доходили до колен, обхватывали их и застегивались вокруг ноги двумя ремешками из липкой ткани.

Застегивая вторую туфлю, Кай обратил внимание на две детали, не существенные для кого угодно, но только не для жителей Синдиката Драконов. Прежде всего их цвет. Те туфли, которые он надевал, были серого цвета, под цвет его глаз, и к тому же хорошо сочетались с его изумрудно-зелеными брюками. Наверное, те же самые люди, которые обеспечивали его незаметное прибытие на корабль, позаботились о том, чтобы цвет его обуви был приятен и ему и хозяйке.

Вторая деталь была не столь приятной. Дело в том, что в передней части туфли находились изготовленные из жесткого полимера крючки. Из практического опыта Кай знал, что если обхватить ногу специальным ремнем и закрепить его на этих крючках, то невозможно будет сделать и десятка шагов, крючки раздерут ногу в кровь. Следовательно, изначально эта обувка использовалась далеко не в качестве атрибута модной одежды. К счастью, его мрачные размышления относительно первичного способа использования загадочной обуви прервались шелестом раздвигаемых с¬дзи, и охранник жестом пригласил Кая пройти внутрь крошечной комнатки.

Если бы не едва заметные пушистые полоски на татами, Кай подумал бы, что он находится в чайном домике. Кай поджал под себя ноги и вплыл в комнатку, сразу ставшую уютной. Она была такой низкой, что в полный рост стоять здесь Кай не смог бы. Осматриваясь, он парил под самым потолком, затем легко оттолкнулся от него и приземлился на татами, поставив согнутые в коленях ноги точно на ворсистые полосы.

Только теперь он заметил, что в комнатке находится Оми. Кай церемонно поклонился, коснувшись головой татами, и произнес:

— Конничи-ва, Курита Оми-сама.

Оми Курита улыбнулась и ответила таким же поклоном. Высокая и хрупкая, с длинными черными волосами, перевязанными алой лентой, она была одета в шелковое кимоно, обшитое по краям широкой изумрудно-зеленой полосой. Ее накидку украшали искусно вышитые зеленые цапли, пояс также был зеленого цвета, и Кай догадался, что Оми выбрала кимоно специально под цвет его одежды.

— Я рада снова видеть вас, Кай Аллард-Ляо, — произнесла она, легко преодолевая сложные звуковые сочетания его фамилии.

— Мне также приятно видеть вас. Благодарю за приглашение, — ответил Кай дежурной любезностью, уловив в глазах Оми некоторую настороженность, значение которой ему стало ясно только тогда, когда раздвинулись с¬дзи и показался еще один человек. Не поднимая глаз на сидящих в комнате, он резкими движениями перемещался по татами. Кай предположил, что его поведение, его поза — знак высшего соответствия ритуалу.

«Мы не принадлежим здесь самим себе, мы должны выполнять обязанности представителей нации. А между прочим, все те вежливые мелочи, которые мы здесь сказали друг другу, могут вполне считаться нарушением установленного этикета», — грустно закончил Кай свои раздумья.

Он сидел, положив руки на колени ладонями вниз, точь-в-точь повторяя позу Оми. Вошедший, а это был древний старик, согнутый годами и бесчисленными поклонами, втянул в комнату длинный изящный ящик из красного дерева. Прочно установив его на татами, старик долго возился с защелками, открывая крышку. Каю показалось, что сделал он это специально, такая ошибка входит в ритуал. Его догадку подтвердило и то, что на лице старика не было страха, когда он извинился перед Оми за задержку, пробормотав:

— Сумимасэн^[30]

Кай нахмурился, на лбу его появились морщины:

«Нет, Оми, ты думаешь так же, как твой отец, тебе явно недостает качеств твоей матери». Культуры Китая и Японии в чем-то сходны, и это поддерживало стабильность Синдиката Драконов, Объединения Святого Ива и Конфедерации Капеллана. Хотя матерью Кая была Кандаче Ляо, великая герцогиня Объединения Святого Ива и наследница трона Челесты Конфедерации Капеллана, все же воспитывался он в Федеративном Содружестве. Он гордился своим азиатским происхождением, но в делах житейских частенько руководствовался менее утонченной и изысканной логикой восточной философии.

Как бы читая его мысли, Оми кивнула в сторону старика:

— Дзиро Ишияма, мастер чайной церемонии, он прислуживал еще моему деду.

Кай попытался расслабиться. «В конце концов, Оми оказывает мне честь, несмотря ни на что, я пользуюсь уважением ее народа». Он даже позволил себе слегка улыбнуться, но только слегка, так, чтобы только Оми это заметила. А в том, что она заметит его улыбку, Кай не сомневался.

Заставляя себя следить за священнодействиями старого мастера, Кай вдруг стал замечать некоторые детали, которые ускользнули бы от него, не будь он столь внимателен. Во-первых, на с¬дзи были водяные знаки, похожие на фигуру дракона. Еще Кай заметил, что кимоно на старике очень старое, сильно потертое на локтях и коленях. Это значит, что он не носит специальную одежду с липучками, он способен удерживаться на месте без нее, и именно поэтому так долго сохраняет свое почетное звание.

Каю не доводилось раньше присутствовать на чайной церемонии, а те, которые он видел в информационных сообщениях или в сериалах, проходили не в состоянии невесомости. Кроме того, для церемонии необходим столик. «Интересно, — подумал Кай, — куда же это старик собирается ставить чашки, чайник и все остальное?»

Мастер достал из небольшого ящичка две прозрачные чашки и, как бы поставив их на столик, установил перед Оми и Каем. Когда он убрал свои узловатые, морщинистые руки, чашки остались висеть сантиметрах в десяти от татами. Старик повернулся к своему ящику, ища необходимые принадлежности, чашки мерно покачивались, и Кай смотрел на них, ощущая, что в этом есть нечто гипнотическое.

Состояние транса усилилось, когда Ишияма достал из своего ящика еще один предмет. Это был очень хрупкий на вид стеклянный шар. Правда, его форму несколько портили два отверстия, но вместе с тем они же подчеркивали и его идеальную округлость, казалось, рука человеческая не может изготовить ничего совершеннее этого. То, что вначале Кай принял за отверстия, на самом деле оказались черным пятном, обрамленным полосой из нержавеющей стали, и частью шара, соединенной с цилиндром, находящимся внутри.

Мастер поместил шар над чашками. Кай посмотрел на него, и тот стал медленно вращаться. Теперь Кай увидел, что внутри у него находится еще один шар и между ними — открытое пространство. «Похоже на колбу от термоса, — усмехнулся Кай, — там он и заваривает чай».

Ишияма в последний раз повернулся к своему ящику и извлек из него коробочку с чаем и серебряный цилиндр с тончайшим носиком вверху. Серебряный цилиндр мастер оставил висеть в воздухе, а коробочку с чаем прочно установил на татами. Затем он взял в правую руку цилиндр, левой повернул дно и толкнул его вверх. Послышался легкий треск, и Кай увидел, как цилиндр уменьшился сантиметра на три.

Ишияма повернул цилиндр перпендикулярно полу и обратил все свое внимание на коробочку с чаем. Он резко снял с нее восьмиугольную крышку, образовался вакуум, и листья сухого чая начали вылетать наружу. Они разлетелись бы в разные стороны, если бы не грациозная отточенность движений мастера.

Легким движением он отстегнул защелку на заварном шаре и едва заметным щелчком послал его вверх. В этом движении заключалось основное мастерство. Шар ровно и медленно плыл по траектории выхода чайных листьев, улавливая их. Шурша, листья наполнили цилиндр и оттуда переместились в верхнюю часть шара.

Краем глаза наблюдая за плавным движением шара, Ишияма закрыл коробку с чаем, затем, недовольный его количеством в шаре, взял из коробки еще щепотку и выпустил вверх. И эти листья также попали в шар. Хотя Кай и не сомневался в этом, его так и подмывало проверить мастерство старика. Достаточно было посмотреть на белоснежные с¬дзи, где малейшая крупинка чая сразу была бы видна, но Кай не стал обижать сомнением Ишияму и продолжал наблюдать за его движениями. Старик плотно закрыл чайную сферу, и она начала медленно опускаться на татами. Тем временем Ишияма закрыл коробку с чаем и поставил ее обратно в свой ящик. Он поймал чайную сферу в тот самый момент, когда от нее до татами оставалось несколько сантиметров. Держа в одной руке сферу, мастер другой рукой вставил шприц в маленький ниппель на сфере и начал впрыскивать внутрь шара кипяток.

«Какой примитив, — про себя улыбался Кай, — обычная химическая грелка. Она нагревает воду, вода расширяется и создает давление, и тем самым вода сама себя вталкивает в сферу. Я мог бы догадаться обо всем, просто внимательно изучив сферу. Тут все — наука, но, впрочем, и искусство тоже».

Горячая вода тем временем заполняла нижнюю часть сферы и по мере поступления новых порций начала бурлить и фонтанировать внутрь и вверх. Довольный Ишияма, дождавшись заполнения, вытащил из сферы цилиндр и убрал его в свой ящик. Держа сферу в обеих руках, он начал вращать ее так, чтобы вода собралась на стенках. Начался собственно сам процесс заварки, вода постепенно стала приобретать цвет.

Как только внутренняя часть шара покрылась водой, Ишияма повернул сферу на девяносто градусов. Внутри ее замелькали яркие огоньки. От трения с цилиндром, заполненным чайными листьями, образовалась нежно-зеленая пена. Соприкасаясь с ней, вода начинала темнеть, и постепенно вся жидкость стала абсолютно черной.

Когда движение воды начало ослабевать, Ишияма стал постукивать по сфере, направляя ее то вбок, то вверх, и находящаяся в сфере вода, принимая различные формы, создавала всевозможные картинки и образы. Кай отчетливо видел то лица друзей, то сцены из битв, то жуткие видения из давно забытых снов. Он не понимал, ни почему это происходит, ни где и когда он видел все это, он не мог ни понять, ни объяснить происходящего. Кай просто смотрел.

Ишияма остановил движение воды. Сколько прошло времени, секунда или вечность, — Кай не мог сказать. Мастер продолжал священнодействовать. Он собрал всю воду в нижней части сферы и повернул ее ниппелем вверх. Как заправский фокусник, он незаметно достал из рукава кимоно длинную серебряную иглу с пластиковым цилиндром и пружиной на конце и вставил ее в сферу, утопив кончик иглы в темную жидкость.

Взяв одну из чашек, мастер прижал ею пластиковый цилиндр. Правой рукой он установил сферу на полу, а левой нажал на чашку. Кай услышал свист наливаемой в чашку жидкости и увидел идущий из нее пар, но что делал в этот момент мастер, Кай определить не мог, поскольку тот находился далеко от него.

Ишияма надавил еще раз, затем еще два раза. Первую чашку он предложил Оми. Она приняла ее с поклоном и держала бережно, как хрупкую драгоценность. Мастер повторил процедуру наливания чая и протянул Каю его чашку.

Тот взял ее так осторожно, словно ему предложили подержать гранату без чеки. «В сущности, и так может быть, — подумал он. — Только очень отчаянные и любопытные люди попробуют попить жидкость в ее естественном виде в состоянии невесомости». Ему казалось удивительным, что мастеру удалось заварить чай я при этом избежать попадания в воздух пузырей. Гоняться за ними и хватать их ртом будет посложнее чемпионата на Солярисе.

Ишияма снова поклонился — сначала Оми, затем Каю и опять потянулся к своему ящику. Он достал из него белую розу и, прикрывая ее, словно пламя свечи от ветра, выпустил из рук. Роза поплыла между Оми и Каем, но под давлением воздуха лепестки стали отрываться, и вскоре нежно-белый розовый снег наполнил комнату. Кай не отрываясь смотрел на плывущие лепестки и повернулся к Ишияме, чтобы поблагодарить его. Но великого мастера уже не было в комнате, он покинул ее тихо и незаметно.

Кай посмотрел в свою чашку, от которой исходило тепло, и улыбнулся. Внутри находилось нечто, по форме напоминающее гриб, только сделанный из керамики. Через микроскопические отверстия в ножке и донышке чай и закачивался в чашку. Небольшая полочка удерживала чай внутри чашки, не давая ему выйти наружу. По часовой стрелке от полочки шла тонкая трубка, которая доходила до самого края чашки.

Тихонько Кай покрутил чашку по часовой стрелке и поднес ее к губам. Тепло чая, его аромат и вкус вернули его в мир детства, когда все для него казалось простым и легким. Еще был жив отец и кланы не начали своего разрушительного вторжения. И его битв на Солярисе тоже еще не было. «Как хорошо хотя бы мысленно уметь возвращаться назад», — подумал Кай. Он повернул чашку против часовой стрелки, поставил ее на татами и посмотрел на Оми. Она улыбалась, глядя на него из-за нежной занавеси из розовых лепестков. Она также поставила на пол свою чашку.

— А ты очень восприимчив, сразу все понял, — улыбнулась Оми. — Если не иметь предварительных навыков, чай может вылететь из чашки, как струя.

— Я скорее дам себя убить, чем испорчу компанию, — также улыбаясь, ответил Кай.

Один из лепестков розы чуть не попал ему в правый глаз, и он инстинктивно моргнул.

— Все было прекрасно. Домо аригато^[31]

— Не за что. Считайте это моим рождественским подарком вам.

Кай помолчал, но внезапно кровь бросилась к его щекам.

— Простите меня, но вы так любезны. Я не думал, что для вас что-нибудь значу...

Оми сделала вид, что не расслышала слов и не поняла его беспокойства. Речь ее стала совершенно серьезной:

— Не стоит так расстраиваться и волноваться. Я могу вас предать, но не сделаю этого, поскольку считаю вас своим другом. Я смею надеяться, что и вы тоже считаете меня другом, — продолжала Оми. — Хотя нации, которые мы представляем, относятся друг к другу не слишком дружелюбно и вынуждены устраивать друг другу ловушки, я всегда буду рада помочь вам. Если вам что-нибудь понадобится, попросите меня, и я сделаю все, что будет в моих силах. — Оми снова улыбнулась. — Вы, конечно, знаете, что я направляюсь на Солярис?

— Разумеется, знаю.

— И вы, естественно, знаете и то, как в Синдикате Драконов относятся к поединкам на Солярисе.

— Да, — ответил Кай.

— И вы представляете, какому позору подвергается человек, посланный Координатором на Солярис?

«Ей грозит опасность, — пронеслось в голове Кая, — она поссорилась с отцом». Глаза воина сузились, и он ответил с неожиданной резкостью:

— Вы мой друг, Оми-сама. То, что для одних является позором, не является таковым для меня.

— Прекрасно, — ответила Оми, неожиданно засмеявшись, — тогда вам не доставит никаких трудностей выполнить мою маленькую просьбу.

Кай удивленно поднял брови.

— Я желаю, — шутливо-надменно произнесла Оми, — чтобы меня видели в вашей ложе, когда вы будете защищать свой титул чемпиона.

Кай даже рот раскрыл от удивления:

— Конечно, Оми, я буду просто счастлив. Я бы даже просил вас сам, если бы вы не сделали этого сейчас. — Тут лицо его стало серьезным. — Но объясните: зачем вам это нужно? Разве вы не знаете, что головиды с записью нелегально попадут в Синдикат Драконов? И если ваш визит на Солярис считается безнравственным, то что подумают жители, когда увидят вас на турнире? Да они вас смешают с грязью!

— Общее отношение моих подданных к битвам на Солярисе мне известно значительно лучше, чем вам, Кай. — Она хитро усмехнулась. — Но все дело в том, что этот турнир, то есть ваша битва, будет первым разрешенным к показу по всему Синдикату Драконов.

— Что?! — изумился Кай. — Или я ничего не понимаю...

— Все очень просто. Я сама предложила своему отцу отправить меня на Солярис. — Оми потупила взгляд и невидящими глазами смотрела в свою чашку. — И если моя миссия провалится, вся вина падет на меня. Я, может быть, и не понесу никакого наказания за свой опрометчивый поступок, но моя жизнь будет разбита. Так что я хорошо знаю, чем рискую.

IV

Паррима, Остров Скаи. Федеративное Содружество 24 декабря 3055 г.

Герцог Риан Штайнер никогда не связывал гнев с горячностью. Для него он всегда ассоциировался с чем-то холодным, даже ледяным, например со спокойствием или с ясностью. «Месть, — часто повторял он, — это то самое блюдо, которое подают холодным».

Он знал, что и жена, и многие из приближенных не переваривали его хладнокровия и трезвой расчетливости в политических и личных делах. Для самого же герцога горячность была синонимом катастрофы, это он хорошо запомнил еще с тех времен, когда был пилотом в составе ВВС Содружества Лиры. Любой, даже начинающий летчик знает, к чему ведет перегрев самолета. Это либо смерть в машине, либо крушение. Горячность, страстность приводила многих его товарищей к увечьям и смерти.

Эмоции порождают ошибки. Эта мысль запечатлелась в его сознании с четкостью библейской заповеди, и Риан нещадно давил в себе раздражительность, не позволял проявления никаких ощущений, хотя бы отдаленно напоминавших эмоции. Сейчас он сидел, крепко сжав губы, и внимательно всматривался в ряд зеленых неоновых цифр, плывущих в воздухе над его столом. Иногда он отрывал пристальный взгляд от цифр и строго всматривался в лица своих ближайших помощников.

— Поздравляю вас, господа. Очевидно, что средствами массовой информации Острова Скаи охватывается все большее число людей. Отрадно, что нас смотрят и слушают даже те, кто, мягко говоря, не слишком симпатизирует нам. — Риан ткнул тонким изящным пальцем в несколько цифр. Они показывали рост материалов о Питере Дэвионе. — По-моему, он слишком быстро идет в гору. Меня интересует почему. Прошу вас высказать свои соображения.

Дэвид Ханау, невысокий крепыш, заговорил с явной неохотой:

— Ему ставится в заслугу примирение между обществом охотников и обществом сохранения живой природы. Он активный сторонник сохранения и воспроизведения диких животных, а также передачи их в миры, где число представителей животного мира существенно уменьшилось.

Риан, недовольный ростом популярности своего врага, нетерпеливо махнул рукой, прерывая Дэвида:

— Ближе к делу, что из этого следует, как мы должны отреагировать?

— Честно говоря, — запинаясь, начал оправдываться помощник, — народу нравятся пушные звери — их считают милыми и привлекательными. Большим успехом пользовались фотографии Питера со щенками пантеры. Питер знает, что такого рода материал трогает, и старается не упустить возможности покрасоваться перед публикой в качестве защитника живой природы. Он отдает столько энергии этому делу, что, не знаю, хватает ли у него сил и времени на женщин.

Второй помощник, Свен Ньюмарк, блондин с густыми бровями, нахмурился:

— Он случайно не гомосексуалист? Ханау вспыхнул.

— Ответьте же, — поторопил Дэвида Риан. Ханау открыл рот, закрыл и снова открыл:

— Информации на этот счет я не имею. Я проверял, нет ли у него внебрачных детей, и нашел нескольких женщин, с которыми он имел связи в свою бытность курсантом военной академии Нового Авалона. Ни у кого из женщин нет от него детей, и все отрицают наличие у Питера гомосексуальных наклонностей.

Риан пригладил рукой волосы. На макушке у него уже образовывалась лысина, и это тревожило герцога.

— Да, внебрачный ребенок стоит больше, чем слушок о гомосексуализме. Дети никогда не бывают безразличны, не то что любовники. Вне всякого сомнения, здесь заложен некий генетический императив. — Риан сложил ладони вместе, палец к пальцу. — Какие у нас шансы на Лионе? Должно быть, неплохие?

— Да, — ответил Ньюмарк, — в общем ничего, единственно, где у нас слабые позиции, — это в милиции Лиона. Когда Питер возглавил это подразделение, секретариат Дома Дэвиона по разведке вывел из ее состава всех сомнительных людей. Их оказалось так много, что их места пришлось занимать даже еще зеленым солдатам. Поэтому боеспособность милиции Лиона сейчас так низка, что даже сопляки из вооруженных сил Федеративного Содружества рядом с ними могут показаться великолепно обученным грозным легионом. Воевать эта милиция будет только в случае внезапного нападения кланов, в основном они проводят время в постоянных тренировках.

— Это мне известно. — Риан ответил на сообщение помощника довольной улыбкой.

Ньюмарк был одним из беженцев с Расалхага, получившим убежище на Острове Скаи. В поле зрения Риана он попал после того, как опубликовал в эмигрантской прессе серию статей, в которых критиковал принца Виктора за неспособность решить вопрос с Расалхагом.

Риан снова поднял глаза на вереницу цифр:

— Кажется, количество передач о Галене Коксе растет более умеренно. Ньюмарк кивнул:

— Он привлек внимание прессы совершенно случайно, сыграли свою роль некоторые совпадения. Прежде всего ему помогло то, что он путешествует с Катрин Штайнер.

— А она умеет манипулировать прессой, не правда ли?

— Да, мой господин. Она умеет привлекать к себе много внимания, и часть его перепадает и на тех, кто находится рядом с ней. Кстати, Кокс до сих пор не распространялся относительно своего знакомства с Катрин. Газетчики пытаются раскопать о нем что-нибудь интересненькое и, кажется, что-то уже нашли. Родился он на Острове Скаи и во время войны три тысячи тридцать девятого года потерял родителей. Позже учился в военном колледже на Тамаре. Кстати, ваше превосходительство, награду за храбрость он получил из ваших рук на выпускной церемонии.

Риан хорошо помнил саму церемонию, но детали стерлись из его памяти, что и неудивительно, ведь все происходило так давно. Он появился на выпуске офицеров исключительно с целью лишний раз блеснуть перед публикой, показать, что он не сошел с политической арены. На церемонии он присутствовал вместе с женой, Мораша Келвой, наследницей трона Тамарского Пакта, и одной из его тогдашних задач было убедить Мелиссу Штайнер и Хэнса Дэвиона в необходимости отвоевать эти миры у Свободной Республики Расалхаг. Выступление перед выпускниками военного училища давало ему возможность вербовать себе сторонников среди офицеров.

Ньюмарк продолжал свой доклад:

— Во время войны с кланами Кокс служил вместе с Виктором Дэвионом в одном подразделении, даже несколько раз спасал его и с тех пор постоянно находится рядом с Виктором. Некоторые говорят, что Кокс докладывает Виктору реальную обстановку. То, что Виктор доверил ему сопровождать свою сестру, показывает, насколько он ему доверяет. Следующей причиной некоторого повышения популярности Кокса служит показ сериалов о Викторе, и режиссеры-холуи пытаются ввернуть туда и Кокса, даже если его роль в событиях не очень значительна.

— То есть, ты думаешь, это временное явление?

— Абсолютно уверен в этом, — энергично кивнув, ответил Ньюмарк.

Риан посмотрел на Ханау. По его лицу бегала ехидная улыбка.

— У вас, как я вижу, есть особое мнение?

— Только дополнение, — ответил темноволосый помощник. — Информация о Коксе проскакивает как в передачах новостей, так и в передачах развлекательных. В некоторых супермаркетах они идут в то же время, что и передачи о вас, мой лорд. Учитывая, что сериалы с вашим участием несколько устарели, фильмы с Коксом становятся вдвойне популярными. Кроме того, поскольку фильмы о Викторе транслируют часто, то в них проскальзывают и материалы о его окружении. Прибавьте к этому еще и рекламу материалов о самом Викторе, его сестре, Питере и даже о Кае Алларде-Ляо. Как видите, картина складывается не очень приятная. Я, во всяком случае, предостерег бы вас от успокоительного благодушия. Пока, правда, не ясно, является ли все то, о чем я говорил, частью хитроумного плана против вас, мой лорд, но ясно другое: Катрин, со своим умением манипулировать прессой, вполне способна переключить ее внимание с себя на Виктора, а возможно, и на Питера. — Скромно потупив глаза, он продолжал: — Как бы ничтожно ни росла их популярность, ваша, мой лорд, неуклонно падает.

Риал усмехнулся, в голосе Ханау ему послышались панические нотки.

— Ну что ж, следовательно, наша задача более чем ясна. Мы должны отрезать Виктора от остальных. Господин Ханау, вы распустите слух о том, что трения между Виктором и Катрин о месте захоронения их матери не исчезли. Кокс, затеявший примирить их, на самом деле имел целью стать близким другом Катрин. Делайте ударение на слове «близкий», этим вы намекнете на интимность их отношений. Подтверждений и доказательств этому не давайте. Сообщите, что отправка Катрин вместе с Коксом — это желание Виктора убрать с глаз долой опротивевшую ему своими шашнями парочку. Отсюда вы сделаете вывод о том, что Кокс потерял доверие Виктора.

— А к этому нужно добавить, что если мы будем постоянно выставлять Галена Кокса как верного сына Острова Скаи и сообщать, что по циркулирующим слухам Виктор не очень хорошо относится к нему... — вставил Ньюмарк.

— Именно так мы и сделаем, мы заставим повышающуюся популярность Галена работать на нас. И вот тогда мы вобьем клин между Виктором и Островом Скаи, — закончил за него Риан и продолжил мысль дальше: — И любую попытку Виктора или Галена опровергнуть этот слух мы будем истолковывать как желание скрыть от широкой общественности разлад в их отношениях.

Герцог внимательно смотрел на Ханау, который сосредоточенно записывал все на компьютер.

— Относительно сериалов с моим участием вы абсолютно правы. Мне нужно почаще появляться перед прессой. Кстати, вы упомянули о Кае Алларде-Ляо, и я вспомнил о том, что когда-то я инвестировал один из боевых клубов.

Ньюмарк кивнул:

— Клуб Унтракс, владельцем которого является Вито Унтракс, далекий родственник вашей жены. Ее семья предъявляла претензии к клубу Лаурент, а Унтраксу в тот момент требовались деньги на модернизацию, и вы помогли ему. Первичный доход составил пятнадцать процентов, совсем неплохо, но в дальнейшем дела у него пошли худо, и сейчас он на грани краха.

Риан всегда отмахивался от финансовых дел, вот и сейчас он только брезгливо поморщился:

— Деньги меня никогда не интересовали, все, что я делаю, — это чистая политика. Лаурент пошел прахом? Им завладел Клан Волка? Туда ему и дорога, немедленно покупайте Унтракс. Придумайте какое-нибудь грозное название, ну хотя бы Тигры Скаи, тоже недурно, и объявите меня владельцем. Вито вышвырните подальше, а вместо него наймите кого-нибудь более смышленого. Я собираюсь быть на Солярисе, когда Кай Аллард-Ляо будет в очередной раз защищать свой титул. Надеюсь, он будет биться не с одним из моих питомцев?

— Нет, — ответил Ханау, — его противником будет Ву Дэнь Тань, восходящая звезда клуба Тандрек. Схватка объявлена как битва за трон Ляо, поскольку Линь также боец Дома Ляо.

— Прекрасно! — одобрительно отозвался Риан. — Битва обещает быть занимательной и привлечет внимание общественности, и часть его достанется мне.

— Извините, мой лорд, что я снова возвращаюсь к этому, — сказал Ханау, заметив, что Риан собирается уходить. — Как, по-вашему, что предпримет Катрин в ответ на наши попытки рассорить Виктора с Галеном Коксом?

— Ничего, — ответил Риан. Он сложил ладони, сплел свои тонкие артистические пальцы. — Мы с Катрин отлично понимаем друг друга. Она не захочет ссориться ни с Виктором, ни со мной. Устраивать интригу против брата было бы для нее в высшей степени глупо, так же абсурдно ей идти против меня.

— Все ясно, — произнес расалхагский беженец. — Ну а как быть с Питером?

— Питера уязвить очень легко, он крайне несдержан и вспыльчив. Поговаривают, что он много занимается собой, вот мы и должны проверить, каковы его успехи.

Герцог на минуту закрыл глаза и откинулся на спинку кресла:

— Вы говорите, что вооруженные силы на Лионе представлены только их славной милицией?

— Совершенно верно, — подтвердил Ханау.

— Вот и прекрасно. Скажите нашим людям, чтобы подготовились к проведению небольших акций. Пусть устроят митинги и демонстрации против Дэвионов. Причина может быть любая: проблемы беженцев, застой в экономике, да все, что угодно. И прикажите им установить контакты с анархистами, особенно с наиболее агрессивно настроенными.

Ханау с удивлением посмотрел на герцога:

— Мой лорд, вы же знаете, что эти мерзавцы ненавидят вас не меньше, чем семейку Дэвионов.

— К сожалению, это так, но я нисколько не удручен этим прискорбным обстоятельством, мой дорогой Ханау. Если Питер действительно научится владеть собой, тогда один из фанатиков анархистов просто уберет его. Навсегда.

V

«Чжаньси», Орбита прыжка L 3, Станция подзарядки «Тетерсен», Район Донегала, Федеративное Содружество 25 декабря 3055 г.

При входе в обеденный зал Кай Аллард-Ляо встретил Оми глубоким почтительным поклоном.

— Я очень рад, что вы ответили на мое скромное приглашение, — сказал он.

— Мне тоже приятно, что вы пригласили меня, — произнесла красавица. Ее длинные черные волосы свободно ниспадали на плечи шелкового платья. Фасон его не отличался от общепринятого в Федеративном Содружестве, только едва заметные детали узора показывали, что сшито оно в Синдикате Драконов.

«Уж если все ее платья по стилю так похожи на одежду женщин Федеративного Содружества, действительно, миссия Оми имеет для кого-то очень важное значение», — подумал Кай.

Безо всякого интереса Оми оглядела зал. Его отделка из красного дерева и сверкающей бронзы контрастировала с ферросплавами и керамикой остальной части корабля. Так изысканно корабли не отделывали давно, с тех пор как тысячи лет назад первыепилигримы бороздили межгалактические просторы.

Подойдя к искусственной ели, украшенной разноцветными огоньками, она улыбнулась и произнесла:

— О, вы украсили ее к Рождеству? Я часто слышала об этой традиции, но никогда не присутствовала на самом праздновании.

— Вам и сейчас не очень повезло, — пошутил Кай. — Эта елка украшена довольно бедно, обычно мы используем блестки в виде разноцветного дождя и всевозможные игрушки, но, сами понимаете, при нулевой гравитации все эти украшения запутаются и просто разобьются, когда наш корабль тронется. Дочь Координатора тихо рассмеялась:

— Вот поэтому вы не повесили и ветки омелы? Кай вспыхнул, он не ожидал такой реакции со стороны девушки.

— Да нет, просто мне некого целовать.

— Совсем некого? — Оми удивленно подняла брови. «Совсем некого», — чуть не вырвалось у Кая, но он сдержался и, овладев собой, произнес, фальшиво улыбаясь:

— Некого целовать здесь, на корабле. Да к тому же мне и нельзя этого делать, — это будет нарушением законов гостеприимства. Здесь я неприкасаемый.

Однако его замешательство не ускользнуло от внимательного взгляда девушки.

— Понимаю вас, — ответила Оми.

— Но почему вы спрашиваете меня? Если бы это сделал Виктор, я бы ответил ему, — удивленно высказался Кай.

Оми смутилась и покраснела. Присев на стоящую у скромно наряженной елки маленькую кушетку, Оми тихо произнесла:

— Отрицать было бы глупо. Я задала вам этот вопрос не из простого любопытства. Виктор уважает вас и хотел бы видеть вас счастливым в частной жизни.

— Я польщен его заботой и благодарю вас, что вы взяли на себя роль посредника между нами. Вы исключительно любезны, не знаю только, чем я заслужил такое расположение. Мне очень приятно, что Виктор, будучи так занят, находит время, чтобы вспоминать обо мне. — Кай сел в кресло напротив Оми. Его волнение выдавали руки, он теребил ими складки одежды.

— Виктор прекрасно относится к вам, он помнит, что многие свои победы вы посвятили ему. Он часто рассказывал мне и о ваших битвах, и о вас. — Оми откинулась на спинку кушетки. — Самой впечатляющей была имитация битвы с Феланом Вардом, в которой вы убили друг друга. Наверное, вы действительно прекрасный боец, если вам удается так долго удерживать свой титул.

— Да, мне часто везет. — Кай взглянул в лицо красавицы и перевел разговор: — Мне приятно, что вы приняли мое приглашение присутствовать в моей ложе, когда я буду защищать титул чемпиона. Однако мне не хотелось бы принимать какое-либо участие в том, что вам может навредить.

Кай взял небольшую коробочку, лежащую на столе рядом с креслом, и нажал на красную кнопку. Внутри ярким немигающим светом загорелась лампочка.

— Теперь мы можем разговаривать совершенно спокойно. Ничего из сказанного не уйдет дальше этих стен. Скажите мне, пожалуйста, прямо, — обратился он к Оми, — зачем вас послали на Солярис? Я же знаю, что для жителей Синдиката Драконов даже самая ничтожная культурная связь с Солярисом равносильна политическому самоубийству.

— Кай, — задумчиво ответила девушка, — из того, что вы сказали и о чем умолчали, я вижу, что вы достаточно ясно понимаете ситуацию. Хорошо, я расскажу вам о своих планах. Еще до того, как мой отец стал Координатором, он начал вводить реформы в армии. Он либерализировал суровые древние уставы и сделал службу в армии не такой тяжелой, какой она была до этого. Положительные сдвиги в армии сказались на всей нашей культуре вообще. Феодальные доктрины, которые дают полноту власти одному человеку, хорошо действовали в тех условиях, когда мир был еще достаточно примитивен. Вы знаете, что в то время образование было доступно только одному сословию — так называемому благородному классу. А образование являлось основой для получения права участвовать в принятии важных решений.

— Да, — кивнул Кай. — На Терре от такого метода управления в двадцатом веке сначала избавились, но затем снова к нему вернулись, поскольку колонизация космического пространства предполагала наличие крепких связей между местной администрацией и мирами. И тем не менее многие во Внутренней Сфере либерализировали управление, выбрав демократическое правительство, это и помогло им существенно ускорить развитие.

— Но мы не были в их числе. Четыреста пятьдесят лет назад один из моих предков по имени Уридзен Курита заново восстановил кодекс бушидо. — Она почти смущенно улыбнулась. — Он укрепил наши культурные традиции и сплотил нас, если не сказать связал. Но только это и помогло нам пережить века войн, последовавших после развала Звездной Лиги. И если бы не появились такие люди, как Хэнс Дэвион, мы бы и дальше продолжали жить по тем же законам. Война три тысячи тридцать девятого года показала нам нашу слабость. К тому времени мой отец уже многое изменил и продемонстрировал Хэнсу Дэвиону, что мы тоже умеем менять тактику. Но затем пришло нашествие кланов, и мы поняли, что вся наша якобы новая тактика не так уж и нова. Мы вынуждены были снова приспосабливаться, то есть меняться еще больше.

Оми сильно недоговаривала. Кланы, эти супервоины на сверхмощных управляемых боевых машинах, полностью покорили Свободную Республику Расалхаг и захватили значительную часть территорий Федеративного Содружества и Синдиката Драконов. Дом Куриты, который был значительно меньше Федеративного Содружества, пострадал очень сильно, его армия была практически истреблена, а Люсьен был почти потерян. Только вновь созданные военные соединения смогли противостоять кланам.

Оми закусила нижнюю губу, немного помолчала и продолжила:

— Жители Синдиката Драконов — народ гордый, он замкнулся в своем мире, отгородившись от жестоких реальностей Внутренней Сферы. Ваши пропагандисты говорят, что у нас нет свободы средств массовой информации. Возможно, с вашей точки зрения, вы и правы, но можно ли считать порочным желание оградить свой народ от потока низкопробных видеоматериалов?

— Мне нравится то, что вы запрещаете показ скандальных видеоматериалов, но ведь вы и дезинформируете тот самый народ, о нравственности которого так сильно печетесь, — возразил Кай.

— Нет, Кай, мы не дезинформируем свой народ, мы просто не информируем его, мы недодаем ту информацию, которая ему может повредить. Наши граждане знают только то, что им необходимо знать, но мы не можем уследить абсолютно за всем, некоторые события опережают наши запреты. Мы не смогли изолировать народ от новостей о турнирах кланов. Мы слишком долго кормили граждан рассказами о своей непобедимости, поэтому информация о турнирах была для них как гром с ясного неба. — Оми взглянула на сосредоточенно слушавшего ее Кая, на вечнозеленую елку и улыбнулась: — Приблизительно такой же эффект на вас произвело бы сообщение о том, что Санта-Клауса не существует.

— Действительно не существует? — Кай сделал удивленное лицо, но быстро оправился и засмеялся: — А вам неплохо удается разыгрывать. — Его лицо снова стало серьезным. — Но вы говорили о том, что...

— Вы даже не можете себе представить последствия удара по моральным устоям граждан Синдиката Драконов. Кодекс воинской чести, вся жизнь и все поведение воина составляют основу нашего общества. Любое поражение вызывает у народа брожение умов и сомнения. Одни скажут, что если мы не так уж непобедимы, то в чем же состоит наша честь и чем нам гордиться? Возникнут многие вопросы, в том числе и о существе нашей цивилизации. Но в противовес найдутся и другие, они скажут, что все то, что мы делаем теперь, наше желание проводить реформы — это оскорбление нации и надругательство над прошлым.

— Да, пожалуй, я вас понимаю, — кивнул Кай. — Когда я был на Альине, мне довелось пережить землетрясение. Довольно слабенькое, всего баллов пять по Рихтеру, почва только слегка колебалась. До тех пор я ничего подобного не испытывал, поэтому мое восприятие землетрясения основывается на единственном опыте, то есть я уверен, что почва под ногами всегда останется твердой. Однако же это далеко не так, и одна только мысль о возможном землетрясении приводит меня в ужас.

— Да, это классический случай обманчивости восприятия. В случае с вами вас обманывает реальность. У нас люди думают, что их обманывает своя же культура. А такие мысли приводят к беспокойству.

— Могу представить, что из подобного волнения может получиться.

— Мой отец знает, — продолжала Оми, — что Дом Куриты нуждается в большем изменении. Мы не отбросим бушидо, поскольку он образует те связи, которые помогают сплачивать наш народ. Решение о дальнейшем реформировании далось с огромным трудом, ведь нам придется ударить по самому больному месту — придется развенчивать заслуги самураев, хотя кому, как не нам, знать, сколько сил и жизней они отдали за то, чтобы наш мир мог существовать. И если бы не помощь со стороны наемников. Волчьих Драгун Вольфа и Гончих Келла, Люсьен был бы потерян. Но я скажу вам, Кай, — еще неизвестно, что для нас является большим бесчестьем — наличие в нашей армии наемников столь невысокого ранга или потеря Люсьена.

Кай начал догадываться, к чему клонит Оми, и усмехнулся.

Оми вздохнула и продолжила:

— Ронин, то есть самурай-одиночка, не пользуется у нас особенным осуждением. Даже более того, в некоторых фильмах его рассматривают как героя, что приносит таким воинам определенную популярность. По сути дела, самураи-одиночки — своего рода бунтари, восставшие против устоев общества, нуждающегося в реформации. Мы благосклонно относимся к тому, что народ смотрит фильмы, где ронин рассматривается как герой, таким образом мы даем народу возможность выразить свой протест.

Через образ самурая-одиночки нам удается внушить народу мысль о том, что поражение — это всего лишь эпизод, весьма печальный, но ничего не определяющий. Тот, кто преодолеет поражение и хорошо подготовится к дальнейшей борьбе, обязательно победит.

Недалекое будущее я представляю себе следующим образом. Разумеется, ядром и носителем бушидо останутся объединенные силы Синдиката Драконов, но будут также и самураи-одиночки. Они вызывают такие же симпатии нашего народа, какие у вас вызывает Робин Гуд. Пусть народ тешится, в конце концов, самурай-одиночка — это элемент нашего героического прошлого, его вполне можно использовать как отвлекающий маневр, пока мы будем готовиться к возобновлению войны с кланами.

Кай восхищенно смотрел на то, как Оми мысленно вершила судьбу своего народа. Речь ее была неожиданна, она замахивалась на основы общества. Женщина в этом государстве не могла претендовать на нечто большее, чем невысокая карьера местного масштаба. Кай знал, что хотя Оми никогда не была ограничена в передвижении, ее поездки в миры вне Синдиката Драконов считались поступками беспрецедентными. Он не сомневался, что довольно рискованный план — использовать визит на Солярис в качестве инструмента реформирования нации — придумала именно Оми, и ему нравилась ее целеустремленность.

От Виктора он слышал рассказ о том, как десятая лиранская гвардия похитила Хосиро Куриту, брата Оми и наследника трона из Тениенте, занятого кланами мира. Это Оми предложила своему отцу план освобождения брата с помощью воинов Виктора, и отец согласился с ней, но при одном условии. Она должна была порвать все свои контакты с Виктором. Оми согласилась и отправила Виктору записку с просьбой помочь Хосиро. В той же записке она также написала и о данном отцу обещании. Оми держала данное слово до тех пор, пока Такаси Курита, ее дед и бывший Координатор, своей волей не освободил ее от этого неприятного обязательства.

— Думаю, Оми, — сказал Кай, — что решение принести в жизнь вашей нации правду о битвах на Солярисе и сами битвы будет иметь и нежелательный для вас эффект. Вам нужна искра, чтобы воспламенить воображение своего народа, это я хорошо понимаю, но вы сами же можете и сгореть.

— Разве? — спросила она, пристально всматриваясь в лицо Кая.

— Вне всякого сомнения, — Кай покачал головой, — тактика битв на Солярисе понравится вашему отцу. Позволив своим воинам в боевых условиях действовать самостоятельно, иначе говоря, полностью доверяя им, он поднимет их боевой дух. Боеспособность воинов повысится, что необходимо, если они собираются воевать и победить кланы.

Но есть фактор, который вы не учли. Ваш народ уже не будет изолирован от остальной части Внутренней Сферы. Даже если вы станете разрешать к показу только те битвы, в которых будут побеждать ваши самураи-одиночки, зрители начнут интересоваться и другими участниками тоже. А вслед за этим внешне невинным интересом ваш народ осознает, что место, занимаемое им во Вселенной, не так уж и почетно, а уровень культуры не столь уж и высок. Таким образом, Оми, вы сами откроете ящик Пандоры.

— Я скажу вам больше, чем вы предполагаете, Кай, — твердо произнесла Оми. — Мы не собираемся монтировать материалы, мы будем показывать все целиком. Мы покажем все события, которые происходят в Объединении Святого Ива или в Федеративном Содружестве.

— Включая рекламу и другие вставки?

— Перед такими соблазнительными суммами, какие были предложены нам, не устоит никакое правительство.

Кай почувствовал, как по телу у него пробежала дрожь.

— Теперь я понимаю замысел вашего отца. Все это — и гибкость ведения боя, и либерализация воинских уставов, и лавина коммерческой рекламы — звенья одной цепи, цепи поступков по реформированию вашего государства. Ваши консерваторы, по-моему, будут страшно этим недовольны, вся затея покажется им крайне опасной.

— Дело в том, что вся эта, как вы выразились, затея выработана и выполняется мной, и наши традиционалисты считают эту идею всего лишь глупой женской фантазией. Они полностью уверены в провале, не препятствуют мне, и именно поэтому мой план сработает.

— А если нет, то все быстро забудут и о нем, и о вас. В этом случае ни вашему отцу, ни брату ровным счетом ничего не грозит. Хорошо задумано. Но, полагаю, у вас все-таки есть неплохие шансы, народ вас любит и не даст консерваторам загубить план на полпути.

— Вы бездарно тратили драгоценное время в битвах на Солярисе, Кай Аллард-Ляо, — блеснув глазами, сказала Оми, — ваше место в политике, у вас есть инстинкт и хватка.

— Нет. — Кай махнул рукой. — Это не для меня. Политики я всегда старался избегать. Честно говоря, только ради того, чтобы не быть замешанным в политических делах, я и уехал на Солярис. — Он заметил, что Оми хотела что-то сказать, но в этот момент послышался звуковой сигнал. Корабль готовился к старту.

Кай вытянул концы ремня безопасности и застегнул его на поясе. Оми сделала то же самое, вытянув ремень из-под ручек кушетки. Кай откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники.

Сигнал прозвучал еще раз. Вслед за этим за какие-то считанные микросекунды двигатель корабля создал смещающее поле вокруг прыгуна, и все падуны прикрепились к стыковочным узлам. После того как поле стабилизировалось, корабль мгновенно перенесся на расстояние свыше тридцати световых лет.

Во всяком случае, так потом сказали Каю. Его же личные впечатления от прыжка были не в счет, ему показалось, что мир замедлил свое движение настолько, что любая промелькнувшая мысль длилась целую жизнь. Еще ему показалось, что разукрашенная искусственная елка вдруг принялась расти и своей макушкой проткнула хрупкую реальность, образуемую комнатой. Казалось, елка пробила потолок и обшивку корабля и вышла в открытый космос. Вслед за этим все, что находилось в комнате, включая самого Кая, последовало туда же.

Он не ощутил никакой боли, когда его вверх ногами унесло в открывшуюся черную дыру. Только на мгновение Кай почувствовал себя скверно, его словно вывернули наизнанку. Но это ощущение быстро прошло, как только он очутился в открытом космосе. Вселенная, как могучий штамп, сжала его со всех сторон, словно пытаясь придать ему новую форму. Он почувствовал, как его сдавило, но внезапно все кончилось, в иллюминаторе Кай увидел новые созвездия и понял: что-то изменилось.

— Похоже, что мы на Тубане. Здесь мы оставим два падуна, один возьмем и снова тронемся. — Увидев, как пристально Оми смотрит на него, Кай спросил: — Я что-то не так сказал?

— Да нет. — Она покачала головой. — Просто обрывки моих мыслей до прыжка. Война сильно изменила вас. Ее наблюдение удивило Кая своей тривиальностью.

— Война всех нас изменила, Оми.

— Да, но на вас она подействовала как-то странно, вы изменились в совершенно неожиданную сторону.

— В лучшую или худшую? Она засмеялась:

— Я помню, каким вы были в Зоне Недосягаемости, как яростно критиковали нас. Виктор часто говорил, что против вас бессильны все анализы. Только вы могли предложить самые невозможные решения и сделать невероятные выводы.

«Она совершенно права, — думал Кай, рассматривая свои руки. — Война изменила меня». Он молчал, ведь то, что происходило на Альине, знал только он. Даже Виктору он многого не говорил, отчасти боясь, что тот, опасаясь рискованности замыслов, запретит Каю действовать. Виктор берег своих друзей, особенно тех, кто заслуживал его доверия. Временами его забота о них была даже чрезмерной и назойливой.

— На Альине я вмешался, когда понял, что кланы замышляют убийство Виктора. Только тогда я посчитал свою добровольную ссылку законченной.

Голубые глаза Оми светились благодарностью и состраданием.

— Только благодаря вашим действиям на Альине Виктору удалось сначала избежать смерти, а затем и спасти моего брата.

— Вы имеете в виду освобождение Хосиро? Ну, никто, кроме Виктора, не смог бы сделать этого, — смущенно проговорил Кай и покраснел.

— Не нужно скромничать, полгода вы провели на планете, захваченной кланами, и помогли кланам вернуть ее себе. А это, предполагаю, было дело не из легких. Ком-Стар — противник серьезный.

— Я был там не один, у меня была поддержка, без которой кланы сразу убили бы меня. Звездный полковник Таман Мальтус мог сделать то же, что и я, если бы Ком-Стар не ввязался в конфликт. — Острая боль в груди напомнила ему о ранах, нанесенных элементалами кланов на Альине. — Вы, конечно, правы, на Альине я лучше понял себя. Один приятель как-то сказал мне, что я пытался установить для себя какие-то несуразно высокие моральные нормы поведения и даже не подозревал, в чем собственно состоят мои главные достоинства. Он говорил мне, что я не догадываюсь, что мои достоинства состоят совсем в другом. С этим соглашался и Мальтус, и другие элементалы. Это благодаря их усилиям я приобрел веру в себя и свои силы.

— Ваш друг отличается проницательностью и сообразительностью. — Оми загадочно улыбнулась. — Если ему удалось раскрыть вам глаза на те качества, которые даже ваша семья не заметила.

— Не ему, а ей, — согласился Кай и увидел, как жадно Оми ждет продолжения его рассказа. Он замолчал. «Я доверяю тебе, Оми, — думал он, — но не могу говорить с тобой о Дейре Лир, не имею права».

— Из-за нее я приехал на Солярис — проверить, кто же я есть на самом деле и каковы мои достоинства. Оми вежливо наклонила голову в знак уважения.

— Ваши битвы и титул чемпиона могли бы послужить хорошим ответом этой девушке.

— Совсем напротив, она ненавидит войны вообще, а турниры на Солярисе особенно. — Кай помолчал. — Мы не виделись с тех пор, как я уехал с Альины. Прошло уже три с половиной года.

Он посмотрел на Оми и понял, что она испытывает такую же неловкость от этого разговора, как и он сам.

— В своем приглашении вы написали, что на обед будут подаваться обычные праздничные блюда. Могу я поинтересоваться, какими именно кушаньями вы собираетесь меня угощать?

«Спасибо, Оми, ты все прекрасно понимаешь», — подумал Кай с благодарностью.

Кай расстегнул ремень безопасности и встал с кресла.

— Большинство из этих блюд довольно своеобразны. Чтобы объяснить, как они готовятся и каков их вкус, потребуется целая лекция. Может быть, будет лучше, если мы пойдем обедать и вы сможете составить собственное впечатление.

Он предложил ей руку, и Оми обвила ее своей.

— Веселого Рождества, Кай Аллард-Ляо. Пусть вам всегда сопутствуют радость и счастье.

— Желаю вам того же, Оми Курита, — сказал Кай, заставив себя улыбнуться. «И тебе, Дейра Лир, особенно тебе, от всего сердца я желаю счастья».

VI

Оделл, Маршрут Круцис. Федеративное Содружество 15 января 3055 г.

Дейра Лир посмотрела на свою мать, увидела на ее глазах слезы и поняла, что разговор будет тяжелый.

— Мамочка, я люблю тебя, тебя и отца, но не могу больше остаться здесь. Жизнь на Оделле убивает меня. — Беспомощная и жалкая, ссутулившись, она сидела и смотрела на стоявшего рядом приемного отца. — Отец, ведь ты меня понимаешь!

Рой Лир был так толст, что его тело виднелось по обеим сторонам стоящей перед ним жены.

— Я хорошо понимаю тебя, Дейра. — Он положил мясистые руки на плечи жены и легонько оттолкнул ее в сторону. — Дейра, — обратился он к своей приемной дочери, — почему бы нам не пойти поговорить в зал? Зачем разводить слезы тут, на кухне?

Дейра поняла намек и, оставив родителей одних, вышла из кухни. Через дверь, имевшую форму арки, она вошла в столовую, затем прошла через небольшое фойе и оказалась в гостиной. Высокий потолок комнаты и расположенное почти под самым потолком окно, также выполненное в форме арки, делали гостиную больше похожей на кафедральный собор, чем на жилое помещение. Гостиная почти всегда пустовала, только давно, когда Дейра была еще маленькой девочкой, комнату часто наполняли гости.

Пол был устлан плюшевым ковром цвета слоновой кости. Дейре было приятно ступать по нему босиком. Обогнув низенький столик, она села в высокое кресло напротив уютной, кремового цвета, кушетки, на которой отец с матерью так любили сидеть. Дейра обхватила руками колени. Она была одета в голубую потертую рубашку навыпуск и сильно потрепанные джинсы. Впервые Дейра физически ощутила контраст между утонченной элегантностью комнаты и своим затрапезным видом. После посещения кланов она уже не могла больше жить в сытом, полном довольства мире, и это ощущение росло в ней ежедневно. Она почти с ненавистью смотрела на окружающие ее блеск и роскошь.

В комнату вошел Рой Лир и уселся на подлокотник кушетки.

— Мама скоро присоединится к нам. Дейра, я все время хотел сказать тебе, что если... Нет, подожди, дай мне закончить... Может быть, тебе помочь в чем-нибудь? Облегчить твою работу? Или тебе нужны деньги? Скажи, почему ты все время молчишь?

— Нет, отец, ты и так сделал для меня больше, чем требовалось. Ты дал мне хорошее образование, отдал мне часть своей практики, платишь мне больше, чем того стоит моя работа, даешь отпуск, когда я захочу. Нет, ты сделал для меня все, что мог. И кроме того, ты понимаешь меня.

Полное лицо Лира расплылось в улыбке.

— Ну, ведь ты знаешь, что я твой приемный отец...

— Я считаю тебя своим отцом, я поняла это на Альине, — сказала Дейра. В то же время в голове у нее мелькнуло: «Это Кай открыл мне глаза».

Рой почесал кончик носа.

— Послушай, Дейра, я всегда гордился тобой. Когда ты выбрала для себя медицину, поверишь, у меня сердце прыгало от радости. Я представил, как мы будем работать с тобой. А когда это действительно произошло, когда ты стала помогать мне, я был просто счастлив... и даже твой уход не отнимет у меня того ощущения счастья, которое я испытывал в то время. А если бы ты знала, как радовалась за нас твоя мать... Дейра, знай, мы будем ждать, эти двери всегда открыты для тебя.

У Дейры комок подступил к горлу, она чуть не плакала.

Рой тихо продолжал говорить:

— Когда нам сообщили, что ты пропала во время военных действий на Альине, мать очень переживала. Ты знаешь мать, она умеет держать себя в руках, но тут даже она не выдержала. Мысль о том, что она пережила собственную дочь, свалила ее. А когда ты вернулась, мы поверили, что на свете бывают чудеса. Конечно, мы были уже не те, нас подкосили переживания, но главное, что мы были живы... Затем появился Дэвид, мы начали с тобой работать вместе, все выглядело как в сказке.

— Только выглядело, отец, на самом деле сказки не было. — Дейра оперлась локтями о колени, руками обхватив лицо. — Там, на Альине, я видела людей, для которых голод и отсутствие самого необходимого — обычное дело. Я видела истощенных детей и умирающих стариков... Во мне все перевернулось... Я восхищаюсь тобой, отец, ты сохранил десятки жизней и спас сотни людей. Ты даже не представляешь, как я восхищаюсь тобой. — Она откинулась на спинку кресла и развела руки в стороны. — И все это, весь этот комфорт тоже создал ты. Без него я бы, наверное, не стала тем, кто я есть. И вот сейчас я чувствую себя здесь неуютно, я не могу купаться в роскоши и в то же время знать, что есть в мире другие люди, которым недоступны даже элементарные условия для жизни. Я не могу примириться с этой мыслью, я должна что-то делать, должна... Рой ласково улыбнулся:

— Как же мне не понять тебя. Не знаю, помнишь ли ты, но я встретился с твоей матерью, когда вернулся из Конфедерации Капеллана. Я работал там военным врачом и видел многое из того, о чем ты мне сейчас рассказываешь. Я старался делать все, что было в моих силах, я помогал как мог. Мне не доводилось бывать в мире Цюрих, но по твоим рассказам я хорошо представляю себе тамошние условия. И я согласен с тобой, что забыть это трудно. — Он поднял руку, удерживая дочь от комментариев. — И ты и я, мы хорошо представляем себе жизнь вдали от дома. Твоя мать никогда не выезжала за пределы Оделла, но неразумно обвинять ее в этом. Да, она не видела ничего того, чего мы с тобой насмотрелись. Но она хорошая женщина, прекрасная, и ее страх вторично потерять свою единственную дочь вполне объясним.

— Я знаю, но на Цюрихе нет военных действий, — возразила Дейра.

— Это совсем рядом с Конфедерацией Капеллана, а границы Лиги Свободных Миров могут стать мишенью для агрессоров в любой момент. В программах новостей постоянно говорят о проляоистски настроенных партизанах. Они воюют с правительством, но жертвами террористов часто становятся невинные люди.

— Но я врач, не военнослужащая, я собираюсь работать на фонд Тристар, а он всегда придерживался нейтралитета. Я буду лечить всех, а это значит, что моя помощь понадобится и тем и другим. — Она улыбнулась. — Все будет хорошо, уверяю тебя.

— А что будет с Дэвидом? — Мэрилин Лир неслышно вошла в комнату и стала рядом с мужем. — О нем ты подумала?

— Мэрилин, дорогая, присядь, и не нужно больше об этом. Конечно, она думала о Дэвиде.

Мэрилин Лир упорно стояла перед дочерью, и Дейра приготовилась к страстному монологу. И он не заставил себя ждать.

— Ну, рассказывай, — наступала Мэрилин, — какую жизнь ты уготовила ему на твоем Цюрихе? Ты уже взрослый человек и, судя по всему, видала многое и научилась преодолевать худшее. Но он! Он родился здесь, он привык к этой жизни! Что будет, если вы очутитесь в глухом, заброшенном поселке, где нет ни водопровода, ни канализации... Ты думаешь об этом или нет?

— Он привыкнет, мы уже говорили с ним, и он понимает, куда мы отправляемся.

— Да ты вообще понимаешь, что говоришь? Он ребенок, ему только три года. Очнись, Дейра, он живет в мире фантазий. Для него все то, что ты затеяла, всего лишь большое приключение, игра, в которую он будет играть очень охотно, но только два-три месяца. Потом она ему наскучит, и что ты будешь делать тогда? — Прямо, не сгибаясь, Мэрилин села на кушетку и, ткнув в дочь пальцем, продолжала бичевать ее: — Что ты скажешь ему, когда он захочет обратно, домой, к нам?

— Он всему научится. Хватит! — Глаза Дейры грозно сверкнули. — Дэвид едет со мной!

— Нет! — крикнула Мэрилин, она явно обозлилась. — Он останется здесь!

— Нет, нет и нет!

— Почему же нет, дорогуша? — В голосе Мэрилин послышались нотки любопытства и издевательства. — Эту дурацкую поездку задумала ты, правильно? Вот ты туда и отправляйся, скатертью дорога! А Дэвид тут ни при чем, он не должен страдать только потому, что его мать рехнулась. Уматывай! А Дэвид останется с нами!

— Вы не имеете права разъединять нас, это только кланы так делают! С меня достаточно нравоучительных бесед, он едет со мной! — Жестокость в голосе Дейры поразила ее мать.

Восторженный детский крик, казалось, прозвенел на весь дом, и в комнату влетел Дэвид Рой Лир. В правой руке малыш держал модель самолета. Самолет он собрал сам из конструктора, подаренного ему на Рождество.

— Мам, посмотри, что у меня есть. — Он подбежал к Дейре. Вся злость улетучилась мгновенно, присутствие Дэвида подействовало на всех размягчающе. Дейра подхватила сына под руки и посадила к себе на колени.

— Это ты сам собрал самолет? — спросила она, как бы сомневаясь в его способностях.

— Да, — сразу ответил малыш. — Только А Чен помогла немножко.

Дейра подняла глаза и увидела в дверях старую амаху.

— Извините, — запыхавшись, сказала она, — за ним просто не угонишься.

— Не переживай, А Чен, все в порядке. — Дейра посмотрела на старую няню и уже не в первый раз заметила, что у нее и у Дэвида есть общие черты — разрез глаз и цвет кожи. Поэтому А Чен больше походила на бабушку Дэвида, чем женщина, которая сидела напротив Дейры.

— Спасибо, А Чен, если будет нужно, я позову тебя. — Дейра выпроводила служанку из комнаты.

— А почему бабушка плачет? — спросил Дэвид. Он заерзал на коленях у Дейры, затем сполз на пол и подбежал к Мэрилин Лир. Он положил перед ней свой игрушечный самолетик: — Мама говорит, что до нас ты только самолетом сможешь долететь. Вот тебе мой самолет, и теперь ты сможешь прилетать к нам, когда захочешь.

Губы Мэрилин задрожали, слезы струились по ее щекам, она крепко прижала к себе внука. Дейра отвернулась, чтобы скрыть накатывающие слезы.

— Отец, но ты ведь понимаешь, почему я не могу оставить Дэвида?

Рой погладил плечо жены:

— Только отчасти, Дейра. Ты понимаешь, куда ты направляешься, ты видела кланы вблизи, знаешь, что представляет собой их программа генетического выведения детей и воспитания их без родителей. Кто получается в результате таких программ, ты тоже знаешь. Поэтому, если ты нуждаешься в моих советах, я тебе скажу так. Я люблю Дэвида, как отец любит своего ребенка. Но почему ты спрашиваешь только меня?

У Дэвида есть настоящий отец, спроси его, что он думает о твоей поездке.

Кай? При упоминании этого имени сердце Дейры охватило внезапным холодом. У нее всегда было впечатление, что она знает двух Каев Аллард-Ляо. Первый, мужественный и смелый, помогал ей выжить на Альине. Он не задумываясь бился за нее и вызволял из самых тяжелых ситуаций. Этот Кай был умным, хитрым и напористым. Он ставил невероятные цели и добивался их. Он взаимодействовал со своими врагами, чтобы отвоевать планету у тех, кто всех их предал. Это был герой, лишенный гордыни и высокомерия, но не было в нем ни капли того, что делает героя привлекательным, располагающим к себе.

Только когда они расставались — «точнее, когда я прогнала его от себя», — она поняла, что это за человек. В нем был весь мир, он впитал в себя все лучшие черты своей нации. У него было сердце великого человека и верного, беззаветного друга. Он умел находить общий язык с самыми непримиримыми врагами и внушать им уважение к себе. Он умел внимательно прислушиваться к мнению других, учиться у врагов и всегда был готов нести ответственность за свои решения и поступки. И все эти качества делали его достойным величия.

Дейра испугалась, она поняла значительность личности Кая и не стала удерживать его возле себя. «Он должен покинуть захолустную Альину и стать для Виктора Дэвиона такой же опорой, таким же советником, каким его отец был для Хэнса Дэвиона, — думала Дейра, — он сумеет укротить импульсивного Виктора. Вместе с ним он сможет привнести в нестабильность и сумбур отношений между мирами Федеративного Содружества уверенность и искренность, установить между ними режим доверия. В этом случае Федеративное Содружество станет более могущественным, чем до войны с кланами, и тогда... начнутся новые войны» — так думала Дейра. А видеть и знать, что ее любимый человек стоит у истоков всесокрушающей войны, Дейра не могла.

Она стала врачом для того, чтобы исправлять последствия войн. Ее биологический отец Питер Армстронг умер в боевом роботе во время турнира. Войну и убийства Дейра считала сумасшествием и была готова сделать все возможное, чтобы убедить всех в неприемлемости и чудовищности убийств ради материальных ценностей, во имя каких-то идей или просто потехи ради. Она знала, что Кай понимал ее настроение и даже сочувствовал ей, но Дейре было очень нелегко, когда она видела несовместимость ее идеалов и обязанностей Кая.

И она оттолкнула его от себя. В то время она еще не знала, что носит в себе его ребенка, но даже если бы и знала, поступила бы точно так же. Ненавидя войны и политику, Дейра не стала заставлять Кая менять свои убеждения и вместе с ней посвятить себя служению идеалам гуманизма. Судьба уготовила Каю другую стезю — роль выдающегося деятеля, и Дейра ушла.

Но Кай не оправдал тех надежд, которые Дейра возлагала на него, хуже того, своим последующим поведением он ее унизил, насмеялся, втоптал в грязь все ее убеждения. Вместо того чтобы весь свой талант воина и дипломата посвятить служению Федеративному Содружеству, переживавшему сложный переходный период, Кай улетел на Солярис и потел по стопам своего отца. Чтобы стать чемпионом, ему потребовалось больше времени, чем его отцу, Джастину Алларду, четверть века назад, и он добился своего титула, никого не убив в схватках. Но все это, считала Дейра, была пустая затея, бесцельная трата времени.

Для Дейры занятие Кая было тем более мерзко, ведь она знала, что отец Кая убил в схватке ее биологического отца. Кай неоднократно говорил ей о том, что его отец всю жизнь казнил себя за это, но никакие слезы сожаления не могли вернуть Питера Армстронга. На Солярисе Кай полностью реализовал свои воинские таланты, те самые, за которые его так уважали и Таман Мальтус, и другие элементалы из Нефритовых Соколов. Но тем сильнее были разочарование и боль Дейры.

«Мой сын никогда не узнает, что его отец — Кай Аллард-Ляо, — думала она, глядя на Дэвида, — и никогда Кай не увидит и не прикоснется к своему сыну».

Она снова вздрогнула, вспомнив, как оскорбил ее Кай отлетом на Солярис. Как он тогда изменился! Дейра даже не могла представить себе, что человек может так внезапно перемениться. Ей было известно, что Кай узнал о смерти отца, покинув Альину, и, может быть, поэтому он отправился на Солярис. Но что послужило причиной происшедших в нем изменений?

Однако в глубине души Дейра прекрасно знала, почему Кай так изменился. Как бы высокомерно это ни звучало, но причиной была она. Она оттолкнула его.

Неоднократно говорила она Каю, что не может оставаться с человеком, чей кругозор ограничивается войной. И этого оказалось достаточным, взыграло его уязвленное самолюбие, и назло Дейре Кай отправился на Солярис испытывать судьбу на гигантских смертоносных аренах.

Дейра посмотрела на своего приемного отца:

— Кланы делают из своих детей солдат, убийц. Мой сын таким никогда не будет. Война — грязное, страшное занятие, и я не допущу, чтобы мой сын оставался там, где войны и убийства считаются допустимыми вещами, которыми можно гордиться...

— Твоя позиция мне ясна, — ответил Рой, — но каким образом ты сможешь ограничить мальчика от насилия? Как врач, ты знаешь, что иммунитет к болезни вырабатывается только при соприкосновении с самой болезнью. Ты противоречишь себе.

— Твоя хитрость мне понятна, — парировала Дейра, — но ты кое-что упускаешь — там, где мы будем, я научу Дэвида бороться с насилием мирными средствами, я научу его лечить, а не увечить. Таким образом он не только приобретет иммунитет, но и научится излечивать людей от синдрома насилия. Как бы я хотела, чтобы все люди излечились от этого страшного заболевания!

Рой Лир расслабленно откинулся на спинку кушетки.

— Как ты похожа на свою мать! Вы загораетесь идеей, которая сама вас и подпитывает, пока вы ее стремитесь осуществить. Но она же вас и ослепляет, вы не видите очевидных вещей, явных причин, по которым ваши увлекательные и яркие фантазии в принципе не могут быть осуществимы. И то, что сейчас происходит в нашем доме, Мэрилин, — яркое доказательство моей правоты. Дейра и Дэвид уходят от нас, вот и весь результат.

Тихонько всхлипывая, Мэрилин погладила Дэвида по головке:

— Что ж, попытаюсь сделать что-нибудь.

— Сделай так, дорогая, — Рой ласково погладил руку жены, — чтобы эти четыре дня были для них самыми счастливыми. Вспоминая о них, они, может быть, быстрее вернутся.

Мэрилин смахнула ладонью слезы и заставила себя слабо улыбнуться:

— Постараюсь, дорогой. Ну что, — обратилась она к Дэвиду, — пойдешь помогать бабушке печь печенье?

Мальчик охотно кивнул и, взяв ее за руку, повел на кухню.

— Нам с мамой повезло, что мы встретились с тобой, — сказала Дейра, глядя на печальное лицо Роя.

— Мне повезло больше, — задумчиво ответил Рой. — Тогда я переживал совсем не лучшие времена, и твоя мать здорово помогла мне. Она не хочет, чтобы ты уезжала, но это диктуется простой заботой о тебе. Она всегда жила только тобой и твоими интересами.

— Я понимаю, но иногда ее заботливость становится обременительной. — Дейра помолчала. — Значит, ты считаешь, что я совершаю ошибку, уезжая на Цюрих? Меня ослепила идея?

Рой Лир пожал плечами, встал и положил свою мясистую ладонь на руку Дейры.

— Не знаю, Дейра, не знаю. — И затем добавил: — Надеюсь, что не знаю.

Дейра улыбнулась и тоже поднялась с кресла.

— И я тоже надеюсь. — Она поцеловала Роя в щеку. Он крепко сжал ее руку и тихо произнес:

— Единственно, прошу тебя запомнить, Дейра, что бы ни случилось, здесь у тебя есть дом, куда ты можешь в любой момент вернуться. И здесь тебя никто ничем не упрекнет и ни о чем не спросит.

VII

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 10 января 3056 г.

Запретив беспокоить его кому бы то ни было, Тормано Ляо в полном одиночестве сидел в изумрудном зале космодрома Солярис-Сити. Он органически не переваривал те минуты, когда ему приходилось переезжать из своего особняка, находившегося в секторе Катай, на этот холм в секторе, принадлежащем Дому Дэвиона. Границей между этими двумя районами служила архитектура. Серые здания территории Дэвионов, угловатые, помпезные и бездушные, казалось, подчеркивали мрачность Солярис-Сити.

Стоял тот редкий солнечный зимний день, когда можно было любоваться всей панорамой города, и желающих насладиться видом было предостаточно, но двое высоких, подтянутых охранников преграждали путь каждому, кто вознамеривался полюбоваться видом из окна рядом с Тормано. Его не интересовали другие пассажиры, равно как и расстилавшийся перед ним город не впечатлял его с точки зрения эстетики. Он смотрел на столицу, разделенную на сектора, как на коварную шахматную доску.

Напротив космодрома, за рекой Солярис, располагался наиболее привлекательный из секторов, сектор Кобе. Занимающий часть отлогого склона, этот живописный район состоял из зеленых островков, перемежающихся с очаровательными, искусно сделанными домиками, будто бы сошедшими с японских гравюр тысячелетней давности. Низкий туман, всегда окутывающий город, вначале рассеивался над Кобе. Этот район мог вполне служить образцом того, каким должен быть Солярис-Сити.

Тормано покачал головой, он знал, что прелестные домики и чувство собственного достоинства — это все, что позволяло сектору, принадлежащему Дому Ляо, как-то сводить концы с концами.

Да и этому уже приходил конец. До последнего времени население Кобе жило исключительно на гигантские прибыли, приносимые нелегальной торговлей головидами битв на Солярисе. Но кланы сильно потрепали Конфедерацию Капеллана и отхватили от него добрую треть его миров. Курочке, несущей золотые яички, отрубили голову, торговля нелегальным товаром умирала. Изо всех сил сектор пытался сохранить лицо и выглядеть, как и раньше, отгоняя от себя мысль о неизбежно приближающемся крахе.

За Кобе, немного восточное, располагался район Монтенегро, городская помойка и человеческий гнойник. Некогда это был промышленный центр планеты, но с тех пор произошли радикальные изменения, центр экономики сместился в сферу обслуживания, и теперь этот район с его полуразрушенными заводами и загаженными улицами превратился в арену кровавых междоусобных побоищ.

Район этот населяли представители почти полутора десятков малочисленных миров, входящих в Лигу Свободных Миров, и у каждой из групп было свое убогое и смрадное обиталище, за которое всякий был готов лечь костьми, что часто и приходилось делать.

За рекой располагалась Силезия, такой же серый, но удивительно чистый и опрятный сектор, принадлежащий лиранцам. Как и жители Кобе, они тщетно пытались остановить развал и нищету, надвигающиеся на Солярис-Сити. Несмотря на присоединение Содружества Лиры к Солнечной Федерации и создание Федеративного Содружества, приверженцы независимости не только не стремились брататься со своими согражданами, живущими на Черных Холмах, но и всячески их сторонились. Напряжение между ними стало еще больше нарастать после войны с кланами. Кланы подлили масла в огонь недоброжелательности, они поглотили громадную часть территории Содружества Лиры, в то время как Солнечная Федерация практически не пострадала.

Сектор Черные Холмы находился к югу от Кобе и возвышался над всем городом. Ряды внушительных зданий стояли как напоминание о военно-технической мысли тех, кто создал боевых роботов, используемых на аренах Солярис-Сити. Как и все, что было связано с именем Дэвионов, район Черные Холмы выделялся своей кичливой архитектурой с претензией на воинственность. Жители его наивно полагали, что демонстрация мощи помогает выигрывать битвы на Солярисе.

Между Силезией и Черными Холмами, в самой низине, лежал Катай. Лет двадцать пять назад это был район, лояльный Конфедерации Капеллана, а его население горячо и восторженно встречало победы великого бойца Джастина Дзяна. Тормано еще живо помнил ставки, приходившие с Сиана перед битвой Дзяна с этой дэвионовской марионеткой Филипом Капетом. Тормано победа принесла кругленькую сумму, а его отцу, Максимиллиану Ляо, дала возможность заполучить Джастина для работы на Сиан.

Но, как оказалось, Джастин Дзян был двойным агентом, он верой и правдой служил Хэнсу Дэвиону и немало сделалдля разрушения обороноспособности Дома Ляо. Даже сам Тормано был захвачен на Алголе в плен войсками Дэвиона. Он ожидал тюрьмы или чего-нибудь похуже, но вместо этого Дэвион предложил ему сотрудничество и с тех пор относился как к союзнику. Когда на землю захваченной в то время новой территории, называемой сейчас Маршрут Сарна, пришел мир, Хэнс Дэвион начал финансировать Тормано как лидера повстанческого движения против режима его сестры, канцлера Конфедерации Капеллана Романо Ляо.

Другая сестра Тормано, Кандэйс, владела Объединением Святого Ива, и вот теперь этот отделившийся от Дома Ляо тройственный союз перемешался на территории сектора Катай. Вниз по устью реки и частично примыкая к границам Силезии проходила узкая полоса земли, занятой людьми, верными Конфедерации Капеллана и его нынешнему канцлеру Сун-Цу Ляо. Это была самая многочисленная часть населения Катая, и из них выходила большая часть бойцов, принимавших участие в битвах.

Часть, принадлежавшая Святому Иву, занимала самый центр Катая. Некогда эту часть в шутку называли «срединным королевством», а жителей ее величали «срединниками» за их верность Кандэйс. Шутка оказалась пророческой, война не коснулась Святого Ива, и когда Джастин Дзян вернулся на службу к Хэнсу Дэвиону, Кандэйс перешла вместе с ним. Объединение Святого Ива разбогатело на производстве товаров для завоеванной территории Маршрута Сарна, и эти деньги пошли на помощь сторонникам Кандэйс на Солярисе. Таким образом, высмеиваемые «срединники» стали в одночасье самыми богатыми людьми в Катае.

Крошечное королевство Тормано Ляо поражало своими контрастами, оно представляло собой территорию, занятую роскошными дворцами и фешенебельными виллами в окружении трущоб. Длинным змеиным языком владение Тормано Ляо вонзалось в земли Дэвиона. Зажатое между ними и срединным королевством, оно не имело выхода к реке, этого не допускали жители, верные Конфедерации Капеллана.

Опереточное королевство составили те, кто вовремя успел улизнуть из Конфедерации Капеллана со всем своим богатством. Они и выстроили на самом высоком месте остров благополучия, вокруг которого на запущенных лужайках лепились друг к другу покосившиеся хлипкие домишки, проще говоря, халупы, единственно доступные жилища остальной части населения, чьим трудом создавались и накапливались головокружительные состояния обитателей центральной части Катая.

Тормано прекрасно знал, в каких ужасающих условиях живет подавляющая часть населения, но он также знал и то, что они — его союзники и сторонники, которые пойдут за ним в огонь и в воду. Будучи гражданами Конфедерации Капеллана, они спят и видят свержение ненавистного им незаконного режима Сун-Цу. племянника Тормано. Их согревает мысль о возвращении домой в качестве победителей, и ради воплощения своей идеи они готовы идти на любые жертвы.

Неоднократно Тормано уверял себя и их в том, что намеревается освободить Конфедерацию Капеллана от власти своего племянника, однако он понимал не только хлипкость доводов, но и шаткость своего положения. Кому, как не ему, были известны все тонкости дипломатических игр. Он, Тормано Ляо, был нужен Дэвиону всего лишь в качестве пугала для Сун-Цу. А до него образом Тормано стращали канцлера Романо. И что будет дальше — Тормано сказать не мог. Конечно, Дэвионы финансировали некоторые его действия и кампании по дезинформации и обещали, что когда-нибудь они дадут Тормано войска, чтобы доделать то, что не сделала Четвертая Последовательная война. Но всякий раз, когда Тормано считал момент вторжения наиболее подходящим, находилась веская причина, чтобы не делать этого. Сначала помешало восстание на Скае, затем разразилась война 3039 года, и вот совсем недавно снова помеха — нашествие кланов.

Какое-то время Тормано был спокоен и даже доволен. Щедрая пенсия выплачивалась Дэвионом регулярно, и ему удалось даже провести несколько операций, не на шутку встревоживших его сестрицу Романо. Он смог создать несколько фондов помощи жителям Маршрута Сарна, пострадавшим от войны. Это подняло его престиж среди населения Конфедерации Капеллана и увеличило приток денег.

В те годы Тормано казалось, что он занимается тем, что накапливает силы.

Жена родила ему двоих детей, сына и дочь, но ни у кого из них не было и тени желания продолжать дело, начатое отцом. Ханя, его жена, тогда увлекалась социальными вопросами, она была поклонницей и другом Мелиссы Штайнер-Дэвион, но после ее смерти впала в глубокую депрессию.

Похоже, что сейчас как раз наступило время, чтобы довершить начатое. Виктор Дэвион прекратил финансирование Конфедерации Капеллана и просил Тормано урезать свои программы. Неожиданно на помощь пришел Кай, он пожертвовал крупные суммы на продолжение программ и спас Тормано от унизительного шага — роспуска части своих сотрудников на Экуатусе, западном континенте Соляриса.

Чем больше проходило времени и чем призрачнее становилась его мечта, тем больше мысли Тормано обращались к Каю. Если бы его попросили назвать наиболее подходящего претендента на трон Конфедерации Капеллана, он не задумываясь назвал бы Кая. Его племянник был не только несравненным воином в битвах, но еще и близким другом Виктора Дэвиона. Его также ничего не связывало и с Сун-Цу Ляо. Сейчас Кай находился в зените славы, как чемпиона Соляриса его знала вся Внутренняя Сфера.

Новая помощница Тормано, Нэнси Бао Ли, появилась, как всегда, неожиданно. Она вежливо кашлянула, напоминая о своем присутствии:

— Мой повелитель, контроль азрокосмического движения сообщает, что падун «Чжаньси» класса «Леопард» приближается. Он будет здесь через десять минут.

Тормано посмотрел на Нэнси:

— Что ты думаешь о нашем племяннике Кае?

Черные глаза Нэнси, высокой изящной брюнетки, на мгновение сверкнули.

— Он прекрасный воин, мой лорд. Он мог бы принести много пользы нашему делу. — Она опустила голову.

Тормано пристально посмотрел на ее красивое лицо, на длинные вьющиеся волосы, ниспадающие чуть ниже плеч. Он придирчиво оглядел ее голубой, королевского цвета, жакет.

— Это все, что вы желали узнать? — спросила Нэнси. Тормано загадочно улыбнулся. «Все, о чем я хотел узнать, мне рассказали твои глаза», — подумал он.

— Не совсем. Я хотел узнать у тебя не это, — проговорил Тормано, — скажи мне, он тебе нравится как мужчина? Тебе не кажется, что он очень привлекателен?

И снова девушка соврала:

— Многие считают его таким. И я не скажу, что его вид отталкивает, но он не совсем в моем вкусе, я предпочитаю мужчин более зрелых. — Но ее глаза говорили совсем противоположное.

Тормано покачал головой:

— Должно быть, тогда тебе несказанно приятно находиться в моей компании и в компании моих помощников. Большинство из нас может похвастать не только зрелостью, но даже и перезрелостью.

— Вы не так уж стары, мой лорд, вы в хорошей форме и выглядите достаточно молодо. Вы больше похожи не на дядю, а на брата Кая, — ответила девушка, с восхищением глядя на Тормано. — Если принять в расчет, сколько вы пережили, как мучает вас мысль о вашей больной жене, порой становится просто непонятно, как вам удается все это переносить. Не удивительно, что вас зовут Железное Сердце.

«Чего ты добиваешься своей лестью, девочка, — размышлял Тормано, — уж не хочешь ли ты затащить меня к себе в постель? И для чего? А, понятно, чтобы в один прекрасный день претендовать на трон Конфедерации Капеллана».

— Да, у меня железное сердце, но у Кая — душа из стали. Если бы он открыто выразил недовольство нынешним правителем Конфедерации Капеллана или, что еще лучше, посвятил бы свою будущую битву мне, то нашему делу это принесло бы очень большую пользу. Конечно, при условии, если он ее выиграет.

— Вы думаете, что он ее проиграет? — не скрывая своего удивления, спросила Нэнси.

— Ву Дэнь Тань не новичок, он воспитывался как воин, а его отец за свои успехи только что получил в свое подчинение Райдеров Харлока. Ву Кань Куо пришлось пройти через Дом Имарра, прежде чем стать командиром этого соединения, составленного из боевых роботов, переданных Сун-Цу Томасом Мариком.

— Полагаю, что эти боевые роботы составляют часть приданого, принадлежащего Изису Марику, не так ли? Тормано рассмеялся:

— Совершенно верно. Похоже, что Томас скорее отдаст свое королевство Сун-Цу по кускам, чем выдаст за него свою дочь. Еще мне известно, что он тешит себя призрачной надеждой на излечение своего сына Джошуа от лейкемии. Сейчас он находится в лучшем госпитале в руках лучших врачей. Томас хотел бы, чтобы после лечения его сын, а не дочь занял трон. Конечно, такой поворот меня тоже устроил бы, поскольку в этом случае шансы Сун-Цу стать правителем Лиги Свободных Миров становятся равными нулю и мы добиваемся цели без единого выстрела.

Тормано посмотрел мимо Нэнси, туда, где на совершенно чистом небе появилась маленькая черная точка.

— Однако давай вернемся к нашему вопросу. Прежде всего я, разумеется, не верю, что Кай проиграет битву. Но я бы и не стал уверять никого, что он обязательно ее выиграет. В любом случае нам нужно подружиться с Ву Дэнь Танем. Я знаю, что у него есть любовница, проверь по нашей картотеке, найди ее и пригласи посетить мое поместье на Экуатусе. Сможешь это сделать?

— Как прикажете, мой лорд, — поклонилась Нэнси Бао Ли.

«Чжаньси» снижался. Спаренные задние колеса, расположенные под широкими крыльями, коснулись земли, подняв клубы пыли. Затем нос корабля опустился, и передние колеса тоже вошли в контакт с землей. Медленно теряя скорость, корабль двигался по полосе, уходя из поля зрения Тормано.

— Да, миссис Ли, вы совершенно правы, Кай был бы для нас ценнейшим приобретением. Я почти уверен в том, что и с ним нам следует подружиться. Мы должны узнать все его тайны, чтобы сделать его участником событий, связанных с Конфедерацией Капеллана.

И для этого потребуется ваша помощь. — Тормано загадочно и игриво посмотрел на Нэнси. — Что вы мне ответите, если я потребую от вас стать его доверенным лицом и любовницей? Сможете вы его соблазнить?

— Вы хотите положить шпионку в постель к своему племяннику?

— Поговаривают, и не без оснований, что по просьбе Хэнса Дэвиона Квинтус Аллард положил шпионку в постель к собственному сыну Джастину здесь, на Солярисе. Так что, как видите, это у нас нечто вроде семейной традиции. — Он пристально смотрел в лицо Нэнси. — Ну так как? Вы согласны?

Нэнси подняла голову. Глаза ее блестели как две маленькие льдинки. Она немного помолчала, потом уверенно произнесла:

— Вы знаете, сколько я сделала для Конфедерации Капеллана.

— Да, знаю, но докладывать о том, что ваш предшественник является агентом секретной службы Сун-Цу «Маскировка» — это одно дело, а собирать информацию о человеке, который впоследствии может оказаться верным сыном Конфедерации Капеллана, — это нечто совсем другое. Согласны ли вы стать тем инструментом, при помощи которого мы заставим Кая сделать для нас много полезного?

— Вся моя жизнь посвящена служению вам, мой лорд, — поклонившись, ответила Нэнси, — Полагаю, мне можно ознакомиться с досье на него?

— Разумеется, Нэнси, разумеется. — Тормано встал и притянул девушку к себе за талию. — Возвращайтесь в свой офис и начинайте работать с документами. Я пойду встречать своего племянника. Позже я позабочусь о том, чтобы вы смогли встретиться вдвоем. Только вдвоем.

Нэнси соблазнительно улыбнулась Тормано:

— Я всегда с радостью делаю все, что требуется Конфедерации Капеллана.

— А нам нужны такие патриоты, как вы, — ответил на ее улыбку Тормано. — Я и вы, в тесной близости, неустанно будем работать, приближая день нашей победы.

VIII

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 19 января 3056 г.

Кай немного устал, тело его слегка побаливало от повторного вхождения в Солярис-Сити, но, увидев трех человек, ожидавших его в зале, Кай Аллард-Ляо широко улыбнулся:

— Поразительно, как это такой строгий хозяин позволил вам уйти с работы.

Старший из троих низко поклонился. От этого с его головы соскользнула прядь длинных волос, обнажив вполне заметную лысину.

— Ты прав, но забыл добавить, что наш строгий хозяин позволил нам уйти из магазина именно в такую благоприятную для торговли погоду.

Кай засмеялся:

— Да, сейчас у вас работы по горло, в Солярис-Сити проходит ярмарка, да, Фу Тэнь? Неужели хозяин тебя еще не уволил?

Старик ласково улыбнулся:

— Мой хозяин очень добр "и прощает мне грубые ошибки.

— Я думаю, твой хозяин еще от своего отца узнал, что ты никогда не ошибаешься, тем более грубо. — Кай энергично потряс поданную руку и крепко сжал старика в объятиях. С помощью этого старого, отзывчивого человека Каю удалось в свое время сделать клуб Ценотаф весьма прибыльным предприятием.

Но это было давно, в войне с кланами клуб Ценотаф был уничтожен. А до войны это был известный и почитаемый клуб. Тогда в отличие от многих других клубов Ценотаф не только разрешал, но и поощрял бойцов к уходу на войну с кланами. Этим Ценотаф приобрел расположение правительства Федеративного Содружества, но и потерял многих молодых и талантливых бойцов. Когда пронесся слух, что Джастин Аллард и Кай погибли на войне, фанаты битв списали клуб со счетов.

Но Кай не погиб на войне, он вернулся. Благодаря его энергичности, а также умению и опыту Фу Тэня им удалось возродить клуб. Набирая бойцов, они решили, что преимуществом будут пользоваться те, кто прошел войну с кланами, даже если их имена ничего не говорили публике. Ветераны войны были довольны, так как, демонстрируя свое воинское искусство, они зарабатывали намного больше, чем на мирных работах.

Многие из бойцов-ветеранов работали довольно недолго. Скопив необходимые суммы для спокойной мирной жизни, они уходили. К этому Кай всегда был готов и не удивлялся, но испытывал радость, когда бойцы продлевали контракт.

Одним из таких и был второй встречающий.

— Видел головид с твоей последней битвой. Отлично, просто отлично, Ларри! — Кай похлопал бойца по плечу. — Здорово ты потрепал этого Джэйсона Блока на длинной дистанции. Отделал прилично.

Ларри, высокий, с густыми каштановыми волосами, сдержанно улыбнулся:

— Ему здорово помогло то, что мы бились на арене Штайнера. Как только начинаешь перегреваться, он тут как тут и начинает бить по тепловому пятну. Посмотрел бы я на него на Болеар Рич с его метелями и снежными заносами.

— Это где Таня Баннон разделала под орех Блока? — Кай крепко пожал руку бойцу. — Не переживай, Ларри, скоро посмотришь. Положись на меня, и я все устрою.

Кай повернулся к третьему:

— Ну, а ты как поживаешь, Кейт? Я получил твое послание. Значит, говоришь, Риан Штайнер выкупает Унтракс?

Кейт улыбался, тряся руку Кая:

— Пока никаких официальных подтверждений нет, просто по Федеративному Содружеству ходят какие-то странные деньги, скупаются долги и акции Унтракса. Мне стало известно, что за всем этим стоит Штайнер. И хотя он все тщательно скрывает, все его секреты у меня вот тут, — И инженер по компьютерам похлопал по карману своего светло-коричневого костюма. — Полная информация имеется, и думаю, что через недельку последует официальное заявление. Я даже знаю, как будет называться новый клуб — Тигры Скаи.

Кай нахмурился, он хорошо представлял, какие сложности могут возникнуть в связи с переходом клуба под полный контроль Риана Штайнера. Вначале эта затея Риана показалась Каю дурацкой, поскольку управление парком требует времени и сил, и тогда Штайнеру будет некогда заниматься своим основным занятием — исподволь разваливать Федеративное Содружество и подстрекать всех друг против друга.

— Риан приедет сюда и станет управлять делами сам или этим займется какое-нибудь подставное лицо? — спросил он Кейта. Тот пожал плечами:

— Пока он собирается управлять сам. Его персональный падун вылетел из Парримы первого января и прибудет сюда незадолго до твоей битвы. Ему даже может хватить времени на официальную регистрацию.

— Очень интересно. — Кай в задумчивости закусил нижнюю губу, — Покупка клуба, как правило, санкционируется правлением владельцев клубов. А они могут и отклонить заявку Риана.

Фу Тэнь повел всех по длинному коридору, ведущему к гаражу.

— Нет, не отклонят, — возразил он, — по крайней мере, это маловероятно. Риан уже являлся частичным владельцем одного клуба. Все, что он сейчас делает, называется увеличением своего пая, и здесь нет причин для отказа. А если ты попробуешь возразить, — Фу Тэнь посмотрел на Кая, — тогда они наверняка удовлетворят его заявку, только чтобы насолить тебе.

Кай кивнул:

— Да, уж в этом-то я не сомневаюсь.

Не в пример своему отцу, уехавшему с Соляриса после получения титула чемпиона, Кай остался и принимал участие в управлении Ценотафом. Почти сразу же он стал возражать и активно противодействовать некоторым давно сложившимся методам и традициям. Он думал, что суммы контрактов для бойцов, рискующих жизнями добровольно, ничтожно малы. Они едва превышали суммы, установленные для участвующих в битвах невольников. Такой порядок сложился, поскольку якудза и другие преступные группировки на корню резали все попытки бойцов создать свой союз. Кооперативы, создаваемые самими бойцами, приносили им значительно больше обычного, но владельцы парков контролировали продажу билетов на элитные арены пятого класса. Кооперативы могли выставлять своих бойцов на этих аренах — только предварительно заплатив громадные деньги якобы за заказ мест, но по сути это были взятки.

Нововведения, предпринятые Каем в структуре Ценотафа, помогли покончить с темным прошлым клубов Соляриса. Благодаря умелой системе набора, разработанной Фу Тэнем, удалось собрать бойцов для каждого класса арен, и вскоре все они стали «местными чемпионами», чемпионами арен своего класса. Привлекая к себе ветеранов войны с кланами по всему Федеративному Содружеству, Кай создал целую школу по замене уходящих бойцов. Некоторые из новичков, как и Кай, во время войны находились в плену, что прибавляло им популярности. Одним из таких бывших военнопленных был и Ларри Акафф, которому удалось выжить в лагере на Альине.

Все эти новшества заставили других владельцев включать бойцов Ценотафа, как самых популярных, в списки участников битв, тем самым кончилось время, когда владельцы были полновластными хозяевами арен. Нечего и говорить, что основная часть их пришла в бешенство и непременно обратилась бы к преступным группировкам с просьбой приструнить зарвавшихся бойцов, но дружба Кая с Виктором Дэвионом и сыном Теодора Куриты Хосиро не оставляла никаких сомнений в немедленном и жестком возмездии со стороны Кая. Не забывали владельцы и о том, что сам Кай являлся наследником трона Святого Ива — суверенной нации, имеющей свою армию. А если бы и этих аргументов оказалось недостаточно, тогда на помощь пришел бы дядя Кая, Даниэл Аллард, а у того под рукой всегда было подразделение крутых парней — Гончие Келла. Все это вместе взятое казалось владельцам вполне убедительным аргументом, и никто из них всерьез и не помышлял о возможности силового давления на Кая и его Ценотаф.

Установив таким образом почти незыблемую основу для своей дальнейшей деятельности, Кай взялся за самое главное — он начал поднимать контрактные суммы для своих бойцов. Он пошел по пути, казавшемуся другим крайне нелепым и опасным. Кай заключал с бойцами краткосрочные контракты на значительные суммы. Владельцы вздохнули с облегчением, им казалось, что Кай разорится в два счета, на самом же деле потери были незначительны благодаря стараниям Фу Тэня и его умению вести дела.

В начале 3054 года Кай одержал серию сокрушительных побед, напомнивших поклонникам победное шествие к титулу чемпиона отца Кая в 3027 году. Кай бился не реже двух раз в неделю и сам удваивал ставки. Он начал с победы над Гленном Эденхоффером из Унтракса, в то время занимавшего двадцатую строку в списке лучших бойцов Соляриса. За три месяца он победил всех из двадцатки лучших, а к концу года, задолго до турнира чемпионов, Кай официально получил титул чемпиона.

Чемпионский титул давал Каю беспрецедентные права, но он пользовался ими только в крайних случаях.

Он продолжал реформировать систему, принятую на Солярисе, а также постоянно увеличивал контрактные суммы для бойцов, среди которых, кстати, были и женщины. Однако Кай прекрасно понимал, что взвинчивание выплат бойцам — это палка о двух концах, способная загубить саму идею турниров. Выход был только в одном — в расширении рынка сбыта, и он обратился к остальным владельцам с предложениями совместных действий по увеличению доходов.

Его идеи встретили в штыки, но Кай знал, как можно воздействовать на неподатливых владельцев. В активе у него был Кейт, инженер по компьютерам, со своими невероятными возможностями по взламыванию компьютерных сетей.

С помощью Кейта Кай получил доступ к информации о финансовом состоянии многих владельцев клубов и, умело манипулируя добытыми сведениями, сломил их сопротивление. Оставшимся ничего не оставалось делать, как, огрызаясь, последовать за Каем. До сих пор Каю удавалось проводить в жизнь все, что он задумывал. Приезд Риана Штайнера мог спутать все его тщательно разработанные планы. Солярис-Сити был центром политической жизни, многие его граждане пополняли свой бюджет деньгами, полученными за сотрудничество с самыми различными разведками Внутренней Сферы, хотя в принципе город большой политики на межзвездном уровне не делал. Фактически Кай являлся единственной видной и влиятельной политической фигурой, с которой многие считались, но у него не было соответствующего опыта. Риан же не только имел сильную финансовую базу, он был большим докой в политике, он собаку съел на политических интригах, и поэтому Риан был очень опасен.

«Да, — думал Кай, — тут у него явное преимущество». Он повернулся к Кейту:

— Ты не знаешь, Таман Мальтус и его элементалы прилетят на мою битву?

— Те же люди, которые когда-то удерживали тебя, препятствуют их прибытию и сейчас. Никак не могут сформировать корабли с территории Нефритовых Соколов, но надеюсь, что все образуется.

— Хорошо, держи меня в курсе всех событий. Кстати, а что говорят по этому поводу дипломаты?

— Да как обычно ничего, одно только и слышишь: «Вопрос решается». Правительство Федеративного Содружества склонно разрешить дипломатической миссии Нефритовых Соколов прибыть на Солярис на битву, и то только потому, что просьба об этом пришла от правительства Объединения Святого Ива. Согласие Ком-Стара, решающего это дело, пока еще не получено. Поговаривают также, что ильХан согласен на прибытие, но Лига Свободных Миров и слышать не хочет о подобном сборище кланов у своих границ. Все упирается в правила о битвах. Все, казалось бы, согласны с тем, что в случае нападения кланы могут защищаться, но никто не может членораздельно растолковать значение слова «нападение». Ком-Стар и Нефритовые Соколы с ума посходили, никак не могут определить, какие действия считаются нападением, а какие нет. Тебе стоит снова съездить к кланам и подружиться с теми, кто считает сарказм оскорблением чести и достоинства.

— Насколько я их знаю, клановцы — люди серьезные и не принимают юмора на свой счет. Ларри посмотрел вперед и прошептал:

— Кстати, о невосприимчивых к юмору. Полюбуйся, кто там стоит.

Кай взглянул и в глубине коридора увидел группу высоких крепких мужчин в строгих темных костюмах, бабочках и темных очках — униформе, предписанной Тормано Ляо для своих охранников. Кай снова почувствовал страшную послеполетную усталость. «Только этого мне и не хватало», — пронеслось у него в мозгу.

Тормано Ляо, с лицом крайне занятого человека, которому удалось выкроить немного времени, вынырнул откуда-то сзади охранников, растолкал их и, широко расставив руки, быстрым уверенным шагом направился навстречу племяннику. Он был ниже Кая, но подтянут, жилист и казался человеком крепким и здоровым.

— Рад видеть, что ты хорошо перенес путешествие. — Он широко улыбнулся племяннику. Кай слегка поклонился.

— Переезд был менее обременителен, чем похороны. Как вы и просили, я передал ваши соболезнования.

— О, я у тебя в долгу. — Кай чувствовал, что Тормано так и горит желанием втянуть его в паутину разговора, оторвать от друзей и увлечь куда-нибудь, где можно в очередной раз излить те же бесконечные жалобы и недовольство Сун-Цу и перечислить попытки Конфедерации Капеллана вновь обрести независимость. У Кая не было ни времени, ни желания выслушивать однообразную речь дядюшки, поэтому он решил сразу оборвать его:

— Очень рад видеть тебя. Судя по твоему озабоченному виду, ты здесь случайно, вероятно, у тебя тут важная встреча. Спасибо, что встретил меня.

Глаза Тормано сузились, с лица моментально слетела маска радостного возбуждения.

— Честно говоря, я приехал сюда специально, мне казалось, что мы могли бы пообедать где-нибудь вместе. Ты, вероятно, голоден?

Но тут на помощь Каю пришел Кейт. Он посмотрел на свой хронометр и произнес, обращаясь к Каю:

— Извините, что я вмешиваюсь, но мы уже опаздываем.

Кай чуть не рассмеялся, но, сдержав себя, серьезно ответил:

— Благодарю вас, господин Смит, что вы мне об этом напомнили, но я прошу вас, мистер Смит, и вас, мистер Фу Тэнь, еще немного подождать. Идите, я скоро присоединюсь к вам.

Спутники Кая пошли вперед, провожаемые тяжелыми взглядами охранников Тормано.

— Если бы я знал, дядя, что ты приедешь встречать меня, я бы распланировал свое время иначе. Но сейчас... Меня так долго не было, а дел накопилась уйма, и нужно везде успеть.

Тормано взял в свою руку ладонь Кая:

— Я тебя охотно понимаю, мой бывший секретарь взял бы на себя все твои заботы, но его со мной больше нет.

— Я слышал, что он работал на Сун-Цу?

— Да, но очень недолго, его быстро раскрыли, и он признался в предательстве. Мы также задержали и резидента разведки Сун-Цу и наблюдаем еще за некоторыми. — Тормано холодно усмехнулся. — Сун-Цу очень опасен, да ты и сам знаешь это не хуже меня. Однако и его можно победить, и когда-нибудь мы это сделаем. Победа будет за нами.

Кай почувствовал, что дядя начинает седлать своего любимого конька, и предпочел более спокойную тему.

— Я перевел некоторую сумму на счет твоих программ и посмотрю, что еще смогу сделать, но только после окончания турнира.

— Ву Дэнь Тань — отменный противник, — зашипел дядюшка, — но ты должен его победить.

— Именно это я и собираюсь сделать. — Кай похлопал Тормано по руке. — Надеюсь, ты будешь присутствовать в моей ложе во время битвы.

— Ты оказываешь мне честь своим приглашением. — Тормано поклонился. — Ты знаешь, я хотел бы провести прием в честь тебя и Ву где-нибудь за месяц до схватки. Мне сказали, что Катрин и Гален Кокс будут здесь в это время.

«Хочешь повлиять и на Катрин?» — мельком отметил Кай.

— Прекрасно, — ответил Кай. — Думаю, что Оми Курита будет рада снова увидеть их. Тормано заморгал:

— Дочь Координатора прибудет на Солярис?

— До Соляриса кораблю «Тайдзай» осталось меньше дня пути.

Тормано стоял оглушенный приятной новостью.

— Так ты собираешься ее пригласить? — спросил Кай у остолбеневшего Тормано.

— Да, да, ну конечно, приглашу.

Кай улыбнулся самой невинной улыбкой:

— Надеюсь, что и Риана Штайнера ты тоже не забудешь.

— Нет, что ты. — Тормано уже оправился от смущения.

«Ага, — подумал Кай, — стало быть, о прибытии Риана ты уже узнал. Твоя разведка работает совсем неплохо».

— Ну что ж, тогда до встречи. — Кай попытался выскользнуть от назойливого Тормано, но тот еще крепче сжал его руку и снова зашептал:

— Выигрывай, победи его, Кай. Этого ждут от тебя все твои друзья. После твоей победы мы все будем еще больше гордиться тобой.

— Спасибо за доверие и поддержку. — Кай поклонился и осторожно высвободил ладонь из рук Тормано. — Позвони, пожалуйста, мне в офис и прикажи организовать обед для нас двоих. Жаль, что я не могу отобедать с тобой сегодня, дядя.

— Ничего, Кай, я понимаю, не волнуйся, — сказал Тормано, кланяясь, — я позвоню в конце недели.

Кай нагнал своих друзей, когда они были уже в подземном гараже и укладывали в аэрокар марки «Фэйкуи» его багаж. Получили они его быстро благодаря дипломатическим наклейкам и ярлыкам. Кейт Смит поместился на сиденье спиной к водителю, Ларри Акафф сел рядом с ним. Кай и Фу Тэнь заняли места напротив них, удобно устроившись в мягких кожаных креслах. Фу Тэнь нажал на кнопку оповещения водителя, им был один из внуков Тэня, и машина тронулась.

— Дядюшка порадовал тебя какими-нибудь стоящими новостями? — осведомился Фу.

— Нет. Но он знает о приезде Риана Штайнера. Лицо Кейта помрачнело.

— Я еще раз проверю систему, но думаю, что он получил эту информацию от своего источника.

— Не волнуйся, — успокоил его Кай. Он передал друзьям разговор с Тормано и, рассказывая, с какой настойчивостью дядюшка умолял его победить Ву, внезапно насторожился. — Почему он так беспокоится? Если это ему так нужно, он вполне может сделать какую-нибудь пакость.

— Какую, например? Упросит тебя атаковать обеими руками одновременно? — усмехнулся Ларри.

— Он скорее всего предпримет какие-нибудь действия против Ву. Фу, дай мне сразу же знать, если заметишь что-нибудь подозрительное. И оповести всех, что я гарантирую безопасность Ву своей честью. Кейт, ты можешь проникнуть в компьютер Тормано?

— Быстрее, чем ты протыкаешь противника. У Тормано много отвлекающей информации, но несколько заходов к его помощникам облегчит работу. Посмотрим, что тут можно сделать.

— Хорошо. — Кай откинулся в кресле.

Аэрокар вышел из гаража и помчался по улицам Черных Холмов. Вверху облака начали понемногу затягивать небо, надвигалась обычная дневная пасмурность.

«Все равно, — закрыв глаза, думал Кай, — несмотря на мрачную погоду и все эти недомолвки и интрижки, лучше дома места нет».

IX

Цюрих, Маршрут Сарна. Федеративное Содружество 24 января 3056 г.

Дейра Лир протянула руку человеку, одетому в белый больничный халат:

— Меня зовут Дейра Лир, доктор Брэдфорд. Рада видеть вас.

Доктор Брэдфорд, невысокий молодой человек, почти юноша, выглядел много старше своего возраста. Он с неожиданной энергичностью потряс руку Дейры.

— Не знаю, как вы, но я-то уж точно рад вас видеть, доктор Лир.

Он посмотрел на двух молоденьких медсестер, приехавших одновременно с Дейрой для выбора направления и прохождения практики. Здороваться с каждой из них он не стал, просто попытался улыбнуться и, раскинув руки, произнес:

— Мисс Томпсон и мисс Ханни, добро пожаловать в Рейнсайский медицинский центр. Я догадываюсь, о чем вы думаете. Да, наш госпиталь очень далек от совершенства, но это все, на что могут рассчитывать местные жители в области здравоохранения.

Как ни печально, но Дейра была вынуждена согласиться с последним утверждением молодого врача. «Хотя, — подумала она, — если принять во внимание местность, то это еще не самый худший вариант». Трехэтажное здание госпиталя располагалось в лесу, и увидеть его можно было, только подобравшись к дому почти вплотную. Климат здесь был сырой, дожди шли почти постоянно, проехать к госпиталю по тому месиву, которое называли здесь дорогой, было очень нелегким делом. Выбираясь из колесного автомобиля, доставившего сюда Дейру, она обратила внимание на следы, ведущие ко входу в госпиталь, и пришла к унылому выводу, что пациенты добирались сюда либо пешком, либо их приносили на носилках.

— Пришлось построить наш центр тут, а не в Даоши, поскольку местные жители попросту боятся идти в город. Из Даоши сюда поступает энергия, но у нас есть и свои генераторы на случай перебоев в питании. — Рик Брэдфорд вытащил из кармана платок и вытер вспотевший лоб. — Есть у нас и установка для кондиционирования воздуха во всем центре, но сейчас она в ремонте.

Очевидно, что в ремонте нуждалась не только установка, его требовали и почерневшие стены, и пол, кафельная плитка которого во многих местах давно треснула. Но это были уже такие мелочи, на которые Дейра даже и внимания не обратила.

— У вас тут сто пятьдесят коек? — спросила она. Брэдфорд кивнул и пригласил следовать за ним.

— Пятьдесят коек на каждом этаже. Внизу у нас детское отделение, там мы делаем все, за исключением хирургических операций. Операционная — на третьем этаже. Второй этаж предназначен для взрослых больных, там же и родильное отделение, разумеется, оно изолировано от остальных помещений. Да, чуть не забыл, — спохватился Брэдфорд, — на первом этаже располагается еще и комната скорой помощи, и травмохирургия.

Анна Томпсон, белая униформа которой из-за постоянной сырости уже начала намокать, спросила, пытаясь придать своему пухленькому личику серьезное выражение:

— А отделение для неизлечимых больных у вас тут есть?

Доктор Брэдфорд кивнул. Сейчас он был похож если не на старика, то на очень пожилого человека. Он перестал хорохориться, шел немного сутулясь, фальшивая улыбка испарилась, и лицо его приобрело выражение крайней усталости.

— Я знаю, что ваша специальность — уход за неизлечимо больными, но пока у нас такого отделения нет. Штата соответствующего не было. Думаю, вам стоит как раз этим и заняться. Хотя, сказать по правде, не надеюсь, что у нас с вами что-нибудь получится, правительство срезает ассигнования на медицину.

Кэти Ханни насупила брови так, что они съехались у нее на переносице.

— А я думала, что эта клиника не зависит от решений правительства.

— Не зависит, не зависит, — подтвердил Брэдфорд, остановившись на полпути. — В основном нас финансируют частные лица, и до войны с кланами мы не испытывали недостатка в средствах. Но теперь ориентиры для благотворительности сместились в сторону политики. Жители Федеративного Содружества охотно дают деньги на переселение беженцев с Расалхага, забывая о людях, покоренных двадцать лет назад. Больше всех нам помогает Тормано Ляо, если хотите, он наш главный покровитель, но он помогает не только нам. Видя наше бедственное положение, БФЦ начал снова финансировать нас, так что мы опять кое-как, но держимся.

Кэти гордо тряхнула головкой:

— Деньги Виктора Дэвиона, которые он отмывает через Конфедерацию Капеллана, все равно остаются правительственными деньгами. Я думала, что...

Положив руку на плечо девушки, Дейра прервала ее патетическую речь:

— Послушай, ты, возможно, решила приехать сюда в знак протеста против того, что делает Виктор Дэвион. И ты, должно быть, думаешь, что он сам убил свою мать...

— Конечно, это он убил ее! — с вызовом ответила девушка.

Дейра и Рик обменялись быстрыми взглядами, и Дейра решительно произнесла:

— Ладно, на эту тему мы еще успеем наговориться во время перерывов, хотя, как мне кажется, свободного времени у нас тут много не будет. Но на всякий случай я тебе выскажу свое мнение и советую с ним согласиться. Здесь находятся люди, которым нужна наша помощь, и если я могу им эту помощь оказать, мне совершенно безразлично, на чьи деньги это делается. Меня совершенно не интересует, кто поставляет сюда медикаменты или платит мне за работу.

Голубые глаза Кэти сузились, она с негодованием переводила взгляд то на Рика, то на Дейру.

— Может быть, вам нравятся деньги Виктора Дэвиона, но не мне. Его папаша отдал Содружество Лиры на разграбление кланам, да и сынок не много лучше. Как последний трус, он бегал от кланов сначала на Треллван, а потом на Альину.

Дейра так посмотрела на медсестер, что Анна побледнела, а у Кэти, казалось, язык прилип к гортани.

— Послушай меня внимательно, девочка моя, и не проси больше повторять это. На Альине я находилась в то время, когда ты еще зубрила экзаменационные билетики. Я была там главным врачом в одном из полевых госпиталей и видела ребят помоложе тебя. Их приносили ко мне по частям, и все они орали от боли и умоляли сделать что-нибудь, чтобы они остались жить. Иногда мне это удавалось, но чаще я могла только смотреть, как они умирают. Они звали смерть и в то же время кричали от страха.

Дейра, как могла, пыталась сдержать злость и старалась говорить спокойно, но сама чувствовала, что ей это плохо удается.

— Меня не интересовало, кто лежит передо мной — местный ли житель или солдат, прилетевший за сотни световых лет, чтобы умереть в мире, о существовании которого он никогда и не подозревал. Они истекали кровью и умирали за то, чтобы ты могла спокойно кончить школу, а затем приехать сюда, или пойти в армию, или просто на все наплевать. Тем, кто погибал на Альине, было безразлично, кем ты станешь в будущем, они умирали за то, чтобы кланы не отняли у тебя это будущее.

— Вы были на Альине? — Голос Анны, больше похожий на шепот, отвлек Дейру от ее розовощекой подружки. — И вы дрались с кланами?

— Я убегала от кланов. — Дейра почти успокоилась. — Пытаясь захватить Виктора, они начали методично прочесывать наш сектор. Оставшиеся в живых врачи сделали вакцинацию всем, кому могли, и после этого ушли.

— Значит, вы не остались со своими пациентами? — спросил Рик.

— Туаткросс показал нам, что Нефритовые Соколы рассматривают медицинский персонал как военнослужащих вражеской армии. — Дейра видела, как все трое не отрываясь смотрят на нее. — Я была и там, поскольку записалась в армию и была причислена к десятой Лиранской гвардии.

Анна покраснела.

— А вы были с ними, когда они прилетели на Тениенте спасать принца Хосиро?

— Наверное, я разочарую тебя, но там меня не было. В то время я находилась на Альине, пряталась, избегая встречи с кланами.

— А потом?

Дейра смогла улыбнуться:

— Хватит страшных историй, мы собираемся работать здесь, учиться помогать людям переносить страдания. — Но, видя умоляющие глаза девушки, добавила: — Ну, ладно, о том, что случилось после, и о том, как я встречалась с Виктором Дэвионом, я расскажу тебе при случае за чашкой кофе.

Анна, не скрывая своей симпатии, посмотрела на Дейру. Кэти же попыталась изобразить на своем лице строгость, но вместо этого вдруг обняла Дейру и проговорила:

— Извините, мисс Лир, я не хотела вас обидеть... Я...

— Я знаю, я понимаю все, — ответила Дейра. — Просто бывает так, что мы настолько замыкаемся в своих мыслях, что не видим оборотной стороны событий. Давайте лучше на время забудем о политике и просто постараемся делать здесь свою работу.

— Аминь, — сказал в заключение доктор Брэдфорд и показал рукой на дверь в конце коридора. — Здесь располагается женский персонал. Можете зайти и выбрать себе шкафчики для повседневной одежды и прочих вещей, кому какой понравится, а затем мы продолжим осмотр центра.

Видя, что Рик хотел что-то сказать ей, Дейра пропустила медсестер вперед. Как только они закрыли за собой дверь, она сказала доктору Брэдфорду:

— Извините, возможно, я несколько погорячилась.

— Такие вещи случаются при мне не в первый раз, — возразил доктор Брэдфорд. — Не все довольны источниками финансирования. Несмотря на трогательную заботу со стороны нашего патрона Тормано Ляо, многие считают его таким же недобитым воякой, который только и ждет подходящего момента, чтобы напасть. Что же касается моего личного отношения к деньгам Дэвиона, я их трачу так же быстро, как и прочие. Мне нет разницы, от кого поступают взносы, — раз деньги поступают, значит, человек заинтересован в улучшении качества жизни на Цюрихе, вот и все мое кредо. Теперь и БФЦ активизировал свою помощь, так что о материальной стороне нашего дела можно пока не беспокоиться.

— Дела здесь очень плохи? — спросила Дейра.

— Честно говоря, — Брэдфорд пожал плечами, — прямо так и не скажешь. Вы знаете, что средняя продолжительность жизни в Федеративном Содружестве, исключая, разумеется, транссексуалов, составляет девяносто семь целых и восемь десятых лет. Цюрих в этом смысле не способствует росту показателей. Вообще, когда-то, еще до войны, планета процветала — Максимиллиану Ляо она чем-то приглянулась, и он оказывал ей особое внимание. Поэтому жители перенесли свою любовь с бывшего правителя на его сына, Тормано. И в то же время забота со стороны Тормано заставила Сун-Цу поддерживать местных диссидентов и революционеров-повстанцев.

Дейра умоляюще подняла руки, останавливая доктора от погружения в глубины политических распрей:

— Меня не интересуют политические игры, я сыта ими по горло, мне важно знать местные условия. Какие у вас проблемы? Тут избавились хотя бы от самых страшных эпидемических заболеваний?

— Избавились, — доктор махнул рукой, — давно. Главное для нас — это местная разновидность гриппа, он косит в основном стариков и детей. Правда, и тут у нас есть успехи, кривая роста смертности от гриппа неуклонно падает. Как мы с ним боремся? Ну, показываем головиды, разъясняем местным пользу прививок. Да так, в общем, ничего серьезного тут не происходит. В основном укусы насекомых и бактериальное заражение, порезы, переломы, совсем редки случаи изнасилования. В основном это солдаты или приезжие.

— Я слышала, местное население чаще всего скрывает такие случаи, если они происходят среди своих.

— Да, по крайней мере стараются. Мужчине в этом случае грозит следующее: если женщина забеременела, он платит ей отступные, а затем по желанию пострадавшей его могут кастрировать. Если же он не может заплатить, его кастрируют сразу, и мужчина становится рабом и работает на нее какое-то время, пока женщине не покажется, что нанесенный ущерб возмещен. Тогда насильника убивают.

— Какое варварство! -. вырвалось у Дейры. Она понимала, что в ее словах сквозит этноцентризм, но инстинкт в этом случае оказался сильнее.

— Для цюров это не является варварством, для них это часть их религии. Они считают, что мужчина может в этом случае жить только до тех пор, пока женщине не пришла пора рожать, и мужчину убивают, а его душа входит в новорожденного.

— Почему же к приезжим мужчинам они не относятся так же, как к своим?

— Дело в том, что они считают нас, пришельцев, существами низшего порядка, вроде скотины. Ведь вы не хотели бы, чтобы в вас при рождении вселилась душа козла? Вот и они тоже этого не хотят. Такой порядок вещей вполне вписывается в их космологию. — Брэдфорд невесело рассмеялся. — Во всяком случае, изнасилование здесь большая редкость.

— Да, а при таком радикализме повторение и вовсемаловероятно. — Дейра сложила на груди руки. — А как по части травм?

— Их не так уж и много. Чаще синяки и ссадины, редко ножевые ранения. А вот огнестрельных ран достаточно много.

— Ну, с первыми двумя ясно — домашние склоки и драки, а...

— Тоже просто. Джунгли кишат революционерами, но за все четыре года мне удалось увидеть только одного, мне его принесли с нагноением. А вообще, они иной раз нападают на воинские казармы или обстреливают патрули. Нас они не трогают, мы соблюдаем нейтралитет.

— Скажите, доктор, а в Даоши не может быть неприятных неожиданностей? Я оставила там своего сына, сейчас с ним сидит хозяйка квартиры. С ним не может ничего случиться?

— Думаю, что нет, Чжанчжень де гуани никогда не нападают на гражданские объекты, но если вы хотите спать совершенно спокойно, привозите сына сюда. Здесь у нас есть отделение отдыха и ухода за нашим персоналом, им заведует моя жена.

— Спасибо, я так и сделаю. Мне хотелось бы, чтобы Дэвид был постоянно рядом со мной.

Лион, Остров Скаи. Федеративное Содружество

Питер Дэвион сидел с двумя друзьями на втором этаже таверны «Золотое Сердце». Он внимательно вглядывался в экран головизора, стоящего в углу общей комнаты. Со своего места он хорошо видел возвышающийся над баром экран, где диктор, опрятная и привлекательная женщина, вела программу местных новостей. Слева, позади нее, висела карта Маршрута Сарны. Внезапно на четырех ее мирах возникли мелькающие пятна, напоминающие взрывы.

Питер махнул рукой, прерывая разговор, и друзья тотчас замолчали. "Серия нападений на гарнизоны и полицейские участки на Цюрихе, Альдебаране, Стике и Ган Сине. Ответственность за нападения взяла на себя проляоистская организация «Светлая война». Ее члены клянутся, что будут продолжать повстанческие действия против незаконного оккупационного правительства Виктора Дэвиона до тех пор, пока Маршрут Сарны не воссоединится с Конфедерацией Капеллана. Официальные лица, представляющие Федеративное Содружество, заявляют, что «данные нападения являются не чем иным, как тщетной попыткой повстанческих сил отвергнуть то, что большинство их собратьев давно приняли всем своим сердцем».

Питер помотал головой, случайно заметив, как один из многочисленных полицейских ищеек за соседним столом уловил его недовольный жест.

— Сун-Цу совсем осмелел, — произнес он. — Пора бы напомнить ему, что не в его власти повернуть время Вспять.

Эрик Кроу согласно кивнул и вылил в его кружку остатки пива.

— Кажется, он собирается затеять со своим дядей игру по-крупному. В последнее время Тормано что-то много шумит о возвращении трона, а теперь, когда твой брат посадил его политическое движение на диету, Сун-Цу решил проверить, насколько это ослабило дядюшку.

Второй приятель почесал коротко стриженную голову:

— Нет, Эрик, мне кажется, что это пробный шар. Сун-Цу проверит, насколько ослабли наши границы. Если учесть, что кланы все еще надеются оккупировать нас, некоторые из тех миров при желании можно взять голыми руками.

— Не исключено, Бен, что ты и прав, но у Сун-Цу недостает военной мощи на проведение подобной авантюры. — Питер раздраженно фыркнул. — Точнее, взять-то он их сможет, на такой удар его хватит, а вот удержать — нет. Мы обязательно отобьем захваченное, а это нанесет удар по его престижу. К тому же он побоится напасть, поскольку мы можем обидеться настолько, что просто вышвырнем его и посадим на это место Тормано. Так что игра не стоит свеч.

— Ну а что, если Сун-Цу будет атаковать от имени всей Лиги Свободных Миров? — Бен дотянулся до стоящей перед Эриком пустой бутылки, убрал ее и поставил свою, наполовину полную. — Каково? Он ударит по нашим границам, уберется восвояси, а мы за ним пойти уже не сможем, вмешаются Свободные Миры.

Питер взял бутылку и высоко поднял, подзывая официанта.

— Этого не будет. Этого не допустит Томас Марик, поскольку его сын вместе с бригадой докторов находится на Новом Авалоне. Мы никогда не делали и не собираемся делать ничего плохого молодому Джошуа, но Томаса это не убеждает. Кроме того, если лейкемия Джошуа неизлечима, Томас повязан с Сун-Цу обещанием выдать за него свою дочь Изиду. Чего Сун-Цу беспокоиться, если королевство Томаса все равно перейдет к нему так или иначе?

— И это будет первый случай за последние двести лет, когда наследник семьи Ляо не потерял, а приобрел, — сказал Эрик. Он тряс в воздухе пустой бутылкой, подзывая официанта, и продолжал говорить: — Весь этот шум имеет смысл, если предположить, что Кай Аллард-Ляо победит Ву Дэнь Таня. Вот тогда у Сун-Цу появится некоторая свобода маневра — поправлюсь, не победит, а как предсказывают эти жучки, раздолбает вдребезги.

— Раздолбает, не сомневайся. — Питер глотнул пива и усмехнулся. — Я уже учился в Национальной аэрокосмической военной академии, а Кай только заканчивал последний класс. Он первый разбил сценарий, разработанный Ла Манчем. Человека, который смог победить в совершенно безнадежной ситуации, не остановит какой-то ляоист, даже если он и сидит в боевом роботе.

Все трое громко рассмеялись, но их веселье прервал грозный окрик хозяина таверны. Питер снова посмотрел на экран головизора. Там полиция водяными пушками разгоняла толпу протестующих. Он подумал, что струя воды такой силы может здорово покалечить, но вдруг, узнав место, вздрогнул:

— Эй, посмотрите-ка, ведь это предместье Площади Свободы. Они же должны были очистить это место для турнира еще раньше. Я и не знал, что там сидят какие-то недовольные.

— Ничего удивительного, у нас свобода слова, — рявкнул хозяин. — Она была, есть и будет, пока нас называют Дэвионами. А от подонка, убившего свою родную мать, ожидать больше нечего.

Питер заметил, как двое его телохранителей поднялись, чтобы обеспечить ему беспрепятственный уход. Он тоже встал, поскольку привык доверять себя охране.

— Виктор — неврастеник, коротышка убогий, гнилая зануда, нужно только видеть, как его колотит и трясет, когда он не получает того, чего хочет. — Хозяин орал, в то же время обводя всех взглядом. Ему сочувственно кивали. — Найдется ли среди вас кто-нибудь, кто скажет, что я вру? — снова заревел хозяин бара.

Питер подошел к перилам второго этажа бара, положил на них руки и четко произнес:

— Я скажу.

— Что?! — заорал хозяин и посмотрел вверх. Питер стоял прямо, высоко держа голову, чтобы все могли— узнать его. И его узнали. Некоторые кивали в его сторону, показывая своим приятелям, и криво ухмылялись. Самые горячие вызывающе смотрели на Питера, но все присутствующие ждали окончания спора.

— Я скажу, что ты врешь. Никто из вас не знает Виктора так, как я. — Питер справился с охватившим его вначале волнением и сейчас чувствовал даже какое-то веселье. Он сразу успокоился и стал яснее понимать происходящее.

Главное, он никогда не испытывал того состояния, когда в минуты гнева голова отказывается думать. Питер всегда сохранял способность мыслить здраво. Это качество давало ему возможность чувствовать аудиторию и манипулировать ею. Осторожно улыбаясь, он обвел глазами сидящих, стараясь смотреть им прямо в глаза.

— Ты говоришь, что мой брат невелик ростом, но с моей позиции я вижу, что великих здесь не так уж и много.

Кое-где раздался грубый смех.

«Ты, как всегда, права, Катрин», — подумал Питер. Совсем недавно, после баскетбольного матча Келсва — Алое он слушал голодиск, записанный Катрин специально для него. В нем сестра говорила, что, давая волю своему гневу в спорте или других столь же несущественных вещах, он причиняет себе вред и душевную боль. Она говорила, что если он будет не способен сдерживать себя в таких малозначительных ситуациях, то никто и никогда не доверит ему решать более серьезные дела.

Она резко критиковала его привычку швырять в оппонентов всем, что попадалось под руку. Питер внимательно слушал объяснения сестры, учившей его использовать в своем общении такие качества, как известность и ум. Следуя ее советам, он начал с малого и постепенно овладел способностью достигать и сохранять внутреннее спокойствие. С удивлением Питер заметил, что после этого он стал играть качественно лучше, его мастерство заметно возросло.

Хозяин продолжал кричать:

— Твой Виктор гнилая зануда!

— А что это значит? — с усмешкой переспросил Питер. — Ты можешь мне объяснить значение этой фразы?

Хозяин, почти лысый, с бородкой клинышком, делавшей его похожим на козла, опешил. Он открыл рот, но, не найдя подходящего ответа, закрыл его.

— Он не знает, — сообщил Питер сидевшим за столиками, — может быть, у вас есть какие-нибудь соображения?

Кто-то крикнул:

— Это значит, что он сует свой нос в каждую дырку.

— Ну, это на него похоже. Особенно когда он отдыхает, тогда он работает всего лишь над парочкой каких-нибудь проектов в отличие от его обычной нагрузки. Но мне кажется, что тот, кто, как вы говорите, повсюду пытается сунуть свой нос, это человек непоследовательный, о Викторе такого не скажешь.

Хозяин пустил в ход самый главный аргумент:

— Да он своими руками убил собственную мать! Питер сильно побледнел, внутри его нарастал приступ страшной ярости, но он и сейчас смог укротить себя. Пытаясь скрыть волнение, он закинул руки за спину и сцепил ладони на пояснице.

— Господин, — обратился он к козлообразному хозяину как можно спокойнее, — я уверен, что у вас есть доказательства причастности Виктора к тому злодеянию, о котором вы говорите. Предъявите мне их.

— А что ты ему сделаешь?

— Извините, мне не хотелось бы вас обидеть, но если бы вашу мать убили и убийца был вам известен, то наверняка вы бы знали, как надо поступить, — очень тихо и внятно сказал Питер.

— Ну, я-то ведь не Дэвион, — хохотнул хозяин. Питер стоял спокойно, как скала, и никто не замечал, какая страшная борьба происходит внутри его.

— И я тоже не Дэвион, я Штайнер-Дэвион. Как Виктор и Катрин, а еще Артур и Ивонна. Вы насмехаетесь над нами и над нашими чувствами к матери. Даже более того, вы насмехаетесь и над нашей матерью, вы говорите, что она смогла вызвать к себе уважение и любовь своих сограждан, но не смогла добиться того же от собственных детей. Можете болтать что угодно, можете оскорблять моего брата, как вам вздумается, но не советую делать этого в отношении моей покойной матери.

— А что будет, если я оскорблю тебя? Вызовешь полицию и прикажешь отделать меня?

— Нет, я никогда не прошу других сделать то, с чем могу справиться сам. — Питер оперся о перила и заставил себя улыбнуться. Он понимал, что так его возвышающаяся фигура будет выглядеть не столь угрожающе. — Однако у меня есть более приемлемое решение. — И он подмигнул хозяину. — Предлагаю просто выпить.

— С такими, как ты, да еще за здоровье Виктора, я не пью.

— Я предлагаю выпить за свою мать. — Питер почувствовал, что отношение толпы к нему изменилось. Пафос и одновременно шутливость перебранки успокоили людей, все притихли.

— Мое предложение остается. — Питер понял, что пора заканчивать сцену. — Хозяин, всех, кто захочет выпить за мою мать, обслужи бесплатно. Я заплачу.

Несмотря на вызывающий вид хозяина, Питер был спокоен — он нейтрализовал его. Тот сжал кулаки, разжал, сделал так несколько раз и вдруг прорычал:

— Ладно, выпивка за мой счет, вычту из налоговой суммы.

— Э нет, — возразил Питер, поднимая кверху бумажник, — плачу я, из денег, которые мне дают на то, чтобы нанимать телохранителей.

Посетители смеялись и обменивались замечаниями. Вместе с ними смеялся и Питер, хотя и не слышал того, что они говорили. В висках у него стучало, голова кружилась, но он улыбался, широко и весело.

«Невероятно, — думал он. — Как же была права Катрин, это просто фантастика. Что это за состояние? Такого я не испытывал никогда. Ну, конечно, вот оно, настоящее чувство опьянения. Да, мне теперь его хватит надолго, на всю оставшуюся жизнь».

Питер вскочил со стула, вскинул руку и издал громкий крик «У-у-ау!», который тут же был подхвачен остальными.

X

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 25 января 3056 г.

В гостинице «Сезам» в обеденном зале, своей формой и убранством скорее напоминавшем старинную башню, рассаживались владельцы боевых клубов. Кай видел их на экране, установленном в его лифте, и, убедившись, что все владельцы в сборе, он вышел и направился к ним. Сначала он вошел в небольшой холл с зеркалами вместо стен. Пол холла был устлан ковром, разрисованным черными и красными линиями. У дверей лифта линии свивались, но по мере отдаления превращались в полосы и рисунки. Мифологические животные и древние изречения — вся культура Катая отражалась на ковре полосами черного и красного цветов. Из холла, отражаясь в зеркалах, Кай проследовал в обеденный зал по лабиринту, стены которого были украшены разнообразными изделиями из дерева. Искусно вырезанные решетки и тончайшей работы доски с рисунками, выполненными на рисовой бумаге, отделяли Кая от потайных уютных комнат, предназначенных для конфиденциальных переговоров. Светильники висели очень низко, так что все помещение находилось в полутьме, комнатки были совершенно незаметны, догадаться о их существовании можно было только по изредка мелькавшему в стороне золотому отблеску и неяркому красноватому свету.

На пороге зала два дракона изображали перевернутую арку. Хвосты их служили опорой для потолка, такого высокого, что в полумраке его даже не было видно. Раскрытые пасти драконов находились почти у самого пола, на расстоянии трех метров друг от друга.

Проходя между ними, Кай услышал легкое шипение и почувствовал прошедший по телу холодок, но ни то ни другое его не обеспокоило. Все это было частью системы, которая глушила все звуки в царстве Дракона. Никакой шорох или шепот, никакой, даже ничего не значащий разговор или случайно оброненное слово не могли выйти за его пределы, если, конечно, не нашелся бы смельчак, который рискнул бы что-нибудь записать.

Такое могло быть только на Солярисе. Три внутренние стены царства Дракона были декорированы искусственными камнями и напоминали горные пейзажи. Даоистские и буддийские храмы, зажженные свечи и прекрасные орхидеи украшали маленькие гроты и пещеры. На камнях росли миниатюрные деревья, а стекающие горные ручейки и речушки наполняли воздух своим журчанием. Они спускались с затемненной высоты в темные бассейны, изредка освещаемые всполохами яркого света.

Четвертая стена зала была сделана из стекла и открывала панораму на Солярис-Сити. В любом другом городе, где солнце выглядывает из-за облаков хотя бы несколько раз в день, эту больше похожую на пещеру комнату переоборудовали бы в уютное горное местечко и проводили бы в ней детские пикники. На Солярисе же, где облака практически целый день окутывали ее яркие, кричащие огни и где сам город казался прозрачным телом с пульсирующей по нему неоновой кровью, царство Дракона было своего рода Олимпом для тех, кто считал себя хозяевами жизни.

— Добро пожаловать, дорогие друзья, — произнес Кай с осторожной улыбкой, прекрасно сознавая, что собравшиеся в этом зале представляют для него большую опасность, чем даже двое противников на одной арене. Занимая почетное место за массивным столом из черного дерева, он не переставал улыбаться. — Надеюсь, что не доставил вам неудобств, попросив быть моими гостями. Поскольку сейчас моя очередь вести нашу встречу, мне показалось возможным сменить место и пригласить вас сюда.

Маленькая женщина, сидящая слева от него, грациозно улыбнулась ему в ответ и пригубила бокал со сливовым вином.

— Это нечто неожиданное, Кай. Я ожидала, что ты пригласишь нас в «Журавль». Считается, что это лучшее место в Катае.

— Я думаю, вам понравится и здешняя атмосфера, и местная кухня. Во всем районе «Сезаму» нет равного места. — Кай сел за стол. — Владелец этой гостиницы Джордж — давний друг нашей семьи. У него была прекрасная гостиница на Сиане, но война отняла ее у него, и он решил осесть у нас.

— Это еще одно из твоих благотворительных предприятий? — ухмыльнулся мужчина, сидящий за малышкой Фионой Лоудон. — Ты берешься за многое сразу.

— Я уверен, Дрю, что всякая благотворительность должна начинаться с собственного дома.

Кая не удивило, что какой уже раз Дрю Хасек-Дэвион и Фиона садятся рядом. Оба они были уроженцами Федеративного Содружества, хотя назвать Дрю человеком, лояльным Дэвионам, можно было только в порядке шутки. В свою очередь Фиона, женщина проницательная и расчетливая, политикой не занималась. Хотя, возможно, потому и не занималась, что была достаточно умна.

Дрю с большой выгодой для себя использовал это ее качество в политической игре, которую он вел вместе со своим дядей Майклом Хасек-Дэвионом против Дэвионов. Виктор Дэвион часто шутил, что Дрю использует имя Дэвионов как приставку к своей фамилии. «Я разрешил Дрю носить фамилию Дэвионов в память о печальном финале Майкла и в назидание самому Дрю, — говорил принц. — Человек должен помнить, к каким печальным последствиям может привести его чрезмерное увлечение политикой».

Томас Делон, Роджер Тандрек и Уинслоу Киндт замыкали компенсационный комитет Ассоциации владельцев боевых клубов Соляриса. Кай никогда раньше не встречал Киндта, но, поскольку слышал о доброжелательном к нему отношении со стороны Риана Штайнера, ожидал от него враждебных действий. Сейчас он почти дружески разговаривал с Тандреком, и это тоже ничего хорошего не обещало. Ляоисты не переваривали Кая, и им надоело ждать, когда Ву Дэнь Тань распилит его на куски.

Делон, который сидел в дальнем конце стола, выглядел совершенно спокойным. Это несколько удивило Кая, поскольку представители Синдиката Драконов всегда были центром оппозиции Каю и его политике. До сих пор Кай относил это на счет деформированного чувства собственного достоинства, они считали все эти перемещения бойцов проявлением их меркантилизма, а не стремлением реализовать свои бойцовские качества.

«Интересно, — думал Кай, — что ты припас для меня на сегодня, Томас?»

Кай дал знак, и Джордж Янь вместе со слугами начали обносить гостей. За горячим густым супом последовала свинина в сливовом соусе, цыплята по-сезамски, затем принесли говядину в мандариновом соусе. Орехи и бренди завершили обед, где кушанья были выше всяких похвал, а разговоры являлись прелюдией к основной теме.

Когда официанты убрали стол, Кай откинулся на спинку кресла и заговорил:

— Я призываю уважаемых членов компенсационного комитета Ассоциации к порядку и начинаю официальную часть нашей встречи. Мы можем не возвращаться к решениям нашей последней встречи, если, конечно, мистер Киндт как новоприбывший не хочет что-нибудь добавить.

Глядя на Уинслоу Киндта, Кай вспомнил один из своих прыжков на Солярис. Наверное, он тогда выглядел так же. Уинслоу Киндт, длинный и изогнутый, как гороховый стручок, кивнул и поднял к сидящим свое длинное лицо.

— Боюсь, что я тороплю события, но мне хотелось бы сделать несколько замечаний и по прошлой встрече, а также огласить просьбу герцога Риала.

— Прекрасно. Герцог решил снова взяться за дело? Возрождает старый добрый бизнес? — Кай посмотрел на Хасек-Дэвиона. — Так, что ли, Дрю?

— Да, именно старый бизнес, и по этому вопросу мы можем и не голосовать. — Тут его прорвало: — Слушай, Кай, ты серьезно считаешь, что можешь делать что угодно? — Он болезненно сморщился, отчего лицо его тут же стало похожим на морщинистое яблоко. — Зачем тебе понадобилось распространяться на публике относительно сделки о тех нелегально пошитых футболках? Новый Сиртис-Гап предложил хорошую компенсацию и выплатил бы ее, на этот счет у меня нет никаких сомнений. Ради чего ты встрял в это дело и рассказал всем о том, что они сделали? Твои заявления подкосили дело.

Фиона игриво рассмеялась:

— Неужели наш трастовый фонд лопнул? Дрю, какой кошмар!

— Не вижу здесь ничего смешного, — огрызнулся побагровевший толстяк. — Боевые клубы из кожи вон лезут, чтобы заработать прибыль, и я хочу, чтобы мои инвестиции в далекие миры приносили мне постоянный доход, независимо от моих дел здесь. На меня никогда не работали два чемпиона одновременно — да и ни у кого таких нет, кроме тебя. — Глаза Дрю недобро сверкнули. — Кай, ты здорово подрубил фирму, наложив на нее такие штрафные санкции.

— И правильно сделал, — ответил Кай, — потому что это они пытались лишить моих ребят заработка. Когда я увидел, что Новый Сиртис-Гап повсюду торгует товарами с нашей эмблемой, конечно, мне это не понравилось. Сколько раз я проводил переговоры с местными поставщиками спортивной одежды, а кто оплачивал их? Ценотаф, вы-то не дали ничего! НСГ стал конкурировать с моими местными оптовиками. А кто из вас считал, сколько потеряли мои розничные торговцы? — Кай сцепил пальцы и оперся на стол. — И еще, Дрю, — если только подтвердятся слухи о том, что ты получал взятки от НСГ, я тебя разорю в два счета. Ты станешь беднее крысы с заброшенного завода, я тебе это обещаю.

— Ну, конечно, мистер Святоша! Ты что это о себе возомнил? — Дрю стукнул кулаком по столу и, ткнув в Кая пальцем, проговорил: — Ты основал какую-то благотворительную организацию и заявляешь, что часть всех своих доходов вкладываешь туда. Ты также заставляешь делать то же самое и нас. Тебе, может быть, это кажется благородной затеей, не знаю, но мы-то как при этом выглядим? Мы что, твои шестерки? Кстати, если бы НСГ продал свои разработки, твой фонд кое-что получил бы. Тебя называют Стальная Душа и поговаривают, что она защищает золотое сердце. Ну что ж, если ты у нас такой знаменитый и преуспевающий, что ты здесь делаешь, на задворках Вселенной?

— Что я тут делаю? — переспросил Кай. — Учу тебя честности, и поверь мне, эта работенка не из легких.

— Не кипятись, Кай, он отчасти прав. — Роджер Тандрек ласково пригладил свои длинные белесые усы и откинулся на спинку кресла. — Нас восхищает твоя подвижническая деятельность на ниве благотворительности, мы в восторге, мы аплодируем, но говорить о своем милосердии на всех углах, Кай, — это несерьезно. Тебе не кажется, что ты обесцениваешь, опошляешь свою благородную идею? И это не только я говорю, это общее мнение. Ты слишком прямолинеен, Кай, ты считаешь нас кучкой разжиревших коррумпированных рвачей...

Фиона положила свою ладонь на кисть Кая:

— Да, Кай, ты делишь людей на черных и белых.

— Но не все из нас такие богачи, как ты, Кай. — Тандрек угрюмо посмотрел на Фиону, но рыжеволосая красотка не обратила на многозначительный взгляд Роджера никакого внимания.

— Роджер, уж тебя-то я знаю как облупленного. Ты приехал сюда делать деньги, для тебя боец — всего лишь источник затрат и прибылей.

— Это абсурд. — Я прекрасно знаю, что они — люди, и я отношусь к ним как к равным. А Винн Год-дард, так тот вообще мой друг.

Фиона хитро посмотрела на Роджера:

— Его страсть к использованию энергии помогает тебе успешно сводить концы с концами в балансе и скрывать расходы на боеприпасы, точно, дорогой?

— Слушай, Фиона, — огрызнулся Тандрек, — мне надоели твои издевки. — Лицо его из цветущего превратилось в багровое. — Кай, Ву Дэнь Тань — тоже мой давнишний друг. Я знаю всех своих бойцов и хорошо с ними лажу. Но боевой клуб — не романтическая беседка, это бизнес, и его нужно уметь вести. За мной стоят инвесторы, и о них я тоже должен позаботиться.

Кай покачал головой и обратился к сидящим:

— Я думаю только о людях, и мой клуб не менее прибылен, чем любой другой, может быть, даже прибыльнее. Возможно. Но это только потому, что я нашел решение проблем обучения и тренировок.

— Конечно, ты набрал ветеранов войны с кланами. — Дрю явно был расстроен. — Вот где ты нас обскакал.

— А кто тебе мешал сделать то же самое?

— Да, но тогда нам пришлось бы поднимать контрактные суммы. — Тандрек посмотрел на Киндта, покачал головой и укоризненно произнес: — Твой отец не стал бы так вести бизнес.

Кай рассмеялся:

— Да, если бы я был на месте отца, я бы знал о ваших проделках чуть побольше, и тогда я бы проучил вас по полной программе. Как вы не поймете, что ваши ухватки уже не проходят, времена меняются. Вселенная изменилась. Довольно долго Солярис оставался стабильным поставщиком развлечений и постоянного дохода. Мы платим налоги, компании, которые продают наши товары, тоже платят. Вся индустрия была у нас в руках, и мы не знали конкуренции.

Война с кланами изменила существовавший порядок. Теперь любой дилетант, отснявший любую битву, еще представляет для нас серьезного конкурента. Сама жизнь заставляет нас изменять методы работы. Там, в других мирах, нам уже наступают на пятки, скоро будут наступать и здесь, а вы все еще продолжаете жить в своих мечтах.

Кай посмотрел на Фиону:

— Вот она все предусмотрела. Она начала заключать выгодные контракты с бойцами, и они охотно идут к ней, а не к вам. Конечно, и то, что она предлагает, не мед, это всего лишь мелкий шажок, но это уже и не рабство. И не следует думать, что бойцы — это марионетки, нет, они взрослые люди и умеют принимать решения.

— А я и не знала, что ты такой льстец. — Фиона ласково посмотрела на Кая.

— Остальные смотрят на своих бойцов как на скаковых лошадей, забывая, что это люди, которые рискуют жизнью, чтобы вы смогли заработать. Из вас только я один способен оценить степень риска, поэтому стараюсь оплатить его соответственно. И вам тоже придется пойти на такой шаг, иначе конкуренты вас раздавят.

Уинслоу Киндт поднял голову и оглядел присутствующих.

— Я понимаю, — начал он, — что я здесь еще новичок, но думаю, что вы глубоко заблуждаетесь, господин Аллард-Ляо. Согласно Хартии владельцев боевых клубов, документу, под которым стоит и ваша подпись, выходит, что вы нарушили пункт о справедливом вознаграждении и, что хуже всего, продолжаете нарушать его. В связи с этим я предлагаю приостановить ваше членство в комитете и провести расследование всей финансовой деятельности клуба Ценотаф. Предлагаю также передать ваш титул Виктору Вандергриффу из клуба Тигры Ская.

Роджер Тандрек кипел от негодования. Дрю Хасек-Дэвион сидел, безучастно глядя в потолок. Фиона, посмеиваясь, крутила в руках бокал с бренди.

— Что это с вами случилось? — насмешливо произнесла она. — Неужели нащупали ахиллесову пяту? Только замечу, что если уж кому и передавать титул, так это Ву Дэнь Таню, не правда ли?

— Все правильно, — быстро согласился Дрю и ухмыльнулся, показав желтые и мелкие, как у крысы, зубы, — пункт о справедливом вознаграждении нарушен.

Ни один мускул на лице Кая не дрогнул, он продолжал спокойно сидеть. Немного погодя он произнес:

— Не могли бы вы, господин Киндт, объяснить причину вашего предложения?

— Охотно. — Он положил на стол локти и широко расставил пальцы. — Как предлагает Дрю, дело в формулировке пункта. В нем сказано, что при определении вознаграждения бойцов второго эшелона клуба берутся все денежные поступления, вся прибыль, премиальные, инвестиции и прочие поступления.

— Формулировка мне известна, — кивнул Кай, — она гарантирует менее известным бойцам дополнительные заработки от трансляций битв клуба. Мы не только выполняем эти требования, но Ценотаф публикует соответствующие данные ежегодно.

— Это весьма похвально, мистер Аллард-Ляо, но вы также знаете и то, что выплаты лучшему бойцу клуба не должны превышать четырех тысяч процентов от выплат для лучшего бойца предыдущего разряда. Но в вашем клубе эта разница составляет двадцать семь тысяч процентов.

— Понятно, — сказал Кай, — вы включили сюда мою прибыль как владельца Ценотафа и суммы, полученные мной за битвы и за титул чемпиона. Правильно я вас понимаю?

— Абсолютно правильно. — Киндт изобразил на лице фальшивое сочувствие.

— Этот пункт неприменим к доходам владельца, во всяком случае, он никогда не использовался в таком ракурсе, — возразил Кай, — потому что никогда раньше действующий боец не владел клубом. Я согласен, что постановка вопроса заслуживает внимания, предлагаю обсудить все детали на следующей встрече. Постараюсь выработать соответствующие поправки.

— Суть моего предложения не в этом, — продолжал напирать Киндт, — уж коли произошло такое досадное недоразумение, предлагаю приостановить действие лицензии клуба Ценотаф. Возможно, что никаких противозаконных действий в клубе и нет, но я формально обязан внести подобное предложение.

При звуке последних слов Кай повернулся к нему и поклонился. Киндт все очень правильно рассчитал. Он прекрасно понимал, что Кай и Фиона будут скорее всего голосовать «против», но остальные четверо проголосуют «за». Таким образом, большинство в две трети голосов обеспечено, его предложение пройдет, и деятельность Ценотафа будет приостановлена. А дальше все пойдет как по маслу. Кай лишится титула чемпиона на два месяца, до следующей встречи владельцев клубов, за это время Тандрек, Хасек-Дэвион и другие представят план промежуточного турнира, который комитет по проведению чемпионата скорее всего одобрит, и он пройдет без участия не только Кая, но и бойцов Ценотафа. «Вот он куда клонит, — лихорадочно думал Кай, — неужели нет никакого выхода? Да нет, есть».

— Так что же хочет от меня герцог Риан?

— Он хочет того же, что и остальные, чтобы и другие также имели шанс стать чемпионом. До вашей битвы на подтверждение звания осталось два месяца. Вам предлагается через месяц встретиться с Виктором Вандергриффом, а вообще, две битвы в течение двух месяцев — это не так уж сложно.

«Постелено мягко. — Кай уловил весь смысл предложения. — Риан хочет компенсировать все свои затраты по покупке Унтракса за счет прав Кая давать рекламу. Нет, — ответил себе Кай, — так дело не пойдет. Но что сейчас случится? Как будут голосовать владельцы? Если половина присутствующих проголосует „против“, предложение снимается, но кто, кроме Фионы, проголосует за меня? Нужно еще раз все взвесить. — Кай пристально оглядывал присутствующих. — Если я не соглашусь, то лишусь титула чемпиона и деятельности моего клуба будет нанесен серьезный ущерб, но если я соглашусь на такое унизительное предложение, то это ударит по моему престижу и делам клуба еще сильнее. Виктора Вандергриффа я разделаю, но весь вопрос в том, что, соглашаясь, я практически начинаю плясать под дудку этого интригана Риана».

— Приступаем к голосованию, — твердым голосом произнес Кай. — Я отклоняю предложение. Кто «за»?

— Я поддерживаю. — Киндт откинулся на спинку кресла и со злорадной насмешкой предвкушал результат. Кай кивнул:

— Для голосования у нас существует два слова, господин Киндт. Итак?

— Да.

— Вы, господин Тандрек?

— Да.

— Я, Кай Аллард-Ляо, говорю «нет». Ваша очередь, госпожа Лоудон.

— Нет.

— Господин Хасек-Дэвион, ваше решение?

— Да.

Кай посмотрел на Томаса Делона:

— За вами решающее слово, Томас. Мы слушаем вас.

— Нет. Я голосую против предложения, — невозмутимо ответил тот. Киндт, Тандрек и Хасек-Дэвион обалдело смотрели на Томаса.

— Трое «за» и трое «против», — сказал Кай, — таким образом, предложение отклоняется.

— Вношу предложение закончить наше собрание. — Фиона, улыбаясь, смотрела на Кая.

— Поддерживаю, — озорно подмигнув Фионе, произнес Делон.

Троица заговорщиков проголосовала «за», чтобы совсем не потерять лица. Встреча закончилась, присутствующие встали и направились к выходу. Фиона шла первой, за ней, еще не совсем оправившись от удара, плелись трое ее приятелей. В зале оставались только Кай и Томас Делон.

— Что за черт! — Кай посмотрел на Томаса. — Мне показалось, что именно ты все это и затеял.

— Да нет, — спокойно произнес Томас, — идея принадлежала не мне. Но не скрою: до последнего момента мне она тоже казалась привлекательной, и я бы, безусловно, поддержал ее, хотя лично мне импонировала твоя смелость, когда ты отверг предлагаемую сделку.

— Тогда почему ты проголосовал «против»? Делон рассмеялся:

— Кай, ты совершенно прав. Вселенная изменилась. В районе Кобе сейчас находится высокий гость, точнее, гостья, которая изъявила желание находиться в твоей ложе во время битвы и считает твое приглашение большой честью для себя.

«Это Оми!»

Кай посмотрел на Томаса:

— Передай, пожалуйста, ей мою глубокую признательность.

Делон встал и подвинул кресло на место.

— Ей также очень нравятся твои мысли относительно будущего Соляриса. Я разговаривал с ней, и она открыла мне глаза на многое. — Делон улыбнулся. — Выступления на стороне Киндта и Хасека-Дэвиона, использование их ухваток не принесут их сторонникам ни денег, ни уважения. И ко всему прочему мне просто захотелось позабавиться, посмотреть, как вытянутся их физиономии. Ну а если уж говорить серьезно, то мне тоже нравятся вводимые тобой перемены, и я не против того, чтобы они шли чуточку быстрее.

XI

Цюрих, Маршрут Сарна. Федеративное Содружество 4 февраля 3056 г.

Дейра Лир сняла стетоскоп и ласково взглянула на маленького мальчика. Тот сидел, болтая ногами, на коленях своей матери. Дейра посмотрела на женщину:

— Думаю, Джимми скоро поправится, у него небольшая простуда, скорее всего вызванная аллергией.

Дейра повернулась к экрану компьютера, висящему на стене зала для общего осмотра пациентов.

— В прошлом и позапрошлом годах у него уже были случаи аллергии. Вы никогда не замечали, что у него начинается насморк и текут слезы, когда он подходит к цветам?

Мать мальчика во время приема все время улыбалась чему-то. Она обняла своего сына и радостно проговорила:

— Спасибо, доктор, большое спасибо. — Она снова обняла мальчика.

В ответ Дейра тоже улыбнулась. Ей было ясно, что мать ничего не понимает из того, что она говорит. Подойдя к двери кабинета, она открыла ее и позвала:

— Анна, подойди сюда на минутку. Показалась Анна Томпсон:

— Вы звали меня, доктор?

— Помоги мне, пожалуйста, скажи ей, — она показала на сидящую женщину, — что простуда у ее сына связана с аллергией на какие-то местные растения. Пусть скажет, какие цветы растут возле их дома.

Анна кивнула, тряхнув кудряшками волос.

— Хорошо, я спрошу ее об этом, а что еще?

— У мальчика ничего страшного, обычный насморк, осложнений я не вижу, но если ему вдруг станет хуже, пусть немедленно придет ко мне. — Дейра вытащила из кармана рецептурный бланк и быстро написала на нем: «Антистамин — четыре раза в день перед едой».-Если возможно,-добавила она.-Через пару недель все должно пройти, но если и после этого у него будет течь из носа, пусть приходит на прием: То же самое пить и в случае, если у него вдруг разболятся уши. Анна улыбнулась:

— Я знаю.

— Спасибо тебе. — Дейра слабо улыбнулась. Анна поморщилась и вывела женщину из кабинета. Дейра помахала им вслед и в изнеможении оперлась о косяк. От каждодневного стояния ноги у нее болели, а в глазах чувствовалась резь. У Дейры не было никаких сомнений, что и на нее действует какой-то запах, от которого местные жители постоянно чувствуют удушье, но к общему недомоганию прибавлялась и хроническая усталость.

— Вы плохо выглядите, — обернувшись, сказал Рик Брэдфорд, намыливая руки. — Хотя, впрочем, в дни, когда свирепствует «чума духов», все выглядят не лучше.

— Чума духов? — Дейра удивленно подняла брови. Вытирая руки бумажным полотенцем, Брэдфорд Кивнул:

— У местных жителей есть довольно стройная теория существования, и духи занимают в ней особое место.

— Ну, это я поняла по вашим предыдущим рассказам. — Дейра положила стетоскоп в карман халата и тоже направилась к раковине. — С изнасилованиями мне понятно, а что же представляет собой «чума духов»?

— Чжанчжень де гуани атаковали грузовик, перевозивший боеприпасы и горючее на передовую патрульную базу. Сообщалось, что погибло четверо нападавших и пятеро солдат. Мы тогда дежурили в ночную смену, и нам привезли двоих раненых. У них не было ничего особенного, так что мы их быстро подлатали, но я хотел сказать совсем не об этом.

Цюры верят, что духи мужчин, умерших насильственной смертью, могут заново войти в любое живое тело, чтобы затем отомстить своим убийцам. Эти духи — как говорят местные жители — бродят по свету в поисках подходящего тела. Они очень сильные и могут лишить человека его души, если она окажется слабее духа. Духи входят в тело через любое отверстие и начинают борьбу с душой человека, и это вызывает в нем лихорадку.

Дейра вымыла руки, локтем закрыла кран и сказала:

— Сопли из носа, кашель, понос, жжение во время мочеиспускания, даже заражение от пореза — все можно списать на счет проникновения духа, так, что ли? — Она вытерла руки бумажным полотенцем.

— Совершенно верно. — Брэдфорд посмотрел на стену кабинета, где висело расписание приема Дейры, и вычеркнул из него недавнюю пациентку Дейры. — Цюры считают нас предельно бездуховными людьми, поэтому все, что с нами связано, противно им, но противно и духам. Вот они и приходят сюда в надежде изгнать дух нашим видом и видом нашей аппаратуры. В случае, если и это не помогает, тогда за дело берется опытный изгнатель духов — экзорсист. Он священнодействует над больным около двух с половиной недель...

— Как раз столько времени и нужно, чтобы все прошло, — вставила Дейра. Брэдфорд засмеялся:

— Да, как правило, это совпадение сбивает с толку научных мужей.

Дейра пожала плечами:

— Я работала на полдюжине самых различных миров и всякого насмотрелась. Видела болезни, которые в одном месте вызывают панику, а в другом на них обращают меньше внимания, чем на легкую простуду. У меня были пациенты с аллергией на животных и растения, никогда не существовавшие на их планете. Приходилось также слышать и о местных способах лечения заболеваний, которые считаются бичом в мирах, отстоящих от них на сотни световых лет. Так что, может быть, цюры и правы, кто знает. — Дейра подошла к расписанию. — У меня на сегодня все, если только вы мне не подкинете кого-нибудь из своих болящих.

— Да нет. — Рик тоже смотрел на расписание. — Бундао едва ли придет, а Лангкуоки находится на обследовании, так что вы полностью свободны. Идите, берите Дэвида и дайте нам с Кэрол уйти пораньше и подольше побыть дома, нам все равно придется возвращаться сюда.

— Спасибо, Рик.

Дейра прошла через приемную в свой маленький кабинет, сняла халат и повесила его на крючок у двери, затем подошла к своему столу и просмотрела поступившую за день почту. Выбрав голодиск с медицинским журналом, она положила его в карман жакета и выключила свет.

Из кабинета, предназначавшегося для директора центра, Кэрол Брэдфорд удалось сделать прекрасное уютное место для отдыха. Стены комнат были оклеены веселенькими обоями и всевозможными плакатами. На одних изображались персонажи головидов, на других — красочные таблички с азбукой и арабскими цифрами. Отдельно висели картинки с витиеватыми катайскими иероглифами.

В двух комнатах стояли парты и лежало множество самых разных игрушек, третья комната, покрытая ковриками, служила спальней, в четвертой, крошечной, комнатке находился офис самой Кэрол, где помимо стола всегда находились поступающие посылки и чьи-то забытые вещи. Кэрол как раз выходила из нее и, увидев Дейру, приветливо помахала ей:

— Привет, Дейра, у Дэвида для тебя есть сюрприз. Услышав голос Дейры, Дэвид выполз из-за горы кубиков и побежал навстречу матери. Он обхватил ее руками и, широко улыбаясь, крикнул:

— Ванъан макуан. — Увидев, как удивленно Дейра заморгала глазами, он перевел: — Это значит «привет».

Дейра тоже улыбнулась, частично из желания польстить мальчику, а частично потому, что за ними пристально наблюдала Кэрол. Дейра присела, отчего ее сумка скользнула с плеча, упав на пол, и обняла сына. Затем она отстранила его и внимательно осмотрела надетую на Дэвида майку.

На майке был вышит боевой робот, красивый и романтический, — таким его рисуют в мультиках. Рядом с роботом стоял человек, это был Ларри Акафф. Дейра не знала Акаффа, но узнала тип робота, это был «Молот войны». С содроганием она вспомнила, как такие машины, чей вид в реальной жизни очень отличается от идиллических рисунков, рушили города в дни войны.

— Кэрол, — осторожно начала она, — откуда у Дэвида такая футболка?

— Ты знаешь, тут у нас случилась неприятность. Дэвид весь промок, и я дала ему надеть майку из последней посылки БФЦ. — Темноволосая Кэрол улыбнулась. — Дэвиду понравилась футболка с Йен Ло Ванем, но у нее большой размер, так что пришлось надеть эту. Дейра почувствовала, как к ее горлу подступает комок.

— Йен Ло Вань, ты говоришь?

— Да, — равнодушно отвечала Кэрол, — но ты не волнуйся, Дейра, у нас еще есть майки. БФЦ совсем недавно прислал нам целую уйму детских вещей. Двоим ребятам постарше достались майки с Йен Ло Ванем, и Дэвиду они очень понравились. Мне кажется, это будущий художник, — та, которую он выбрал, наверное, самая яркая.

Дэвид посмотрел на мрачное лицо матери и спросил:

— Мам, что случилось?

— Ничего, дорогой. — Она попыталась улыбнуться и обняла его.

— Дейра, с тобой все в порядке? — Голос Кэрол, почувствовавшей неладное, звучал взволнованно.

— Все нормально, Кэрол, — как можно спокойнее сказала Дейра. — Все в полном порядке. — Она встала, держа Дэвида на руках. — Послушай, Кэрол, я очень благодарна тебе за все, что ты для меня делаешь, и знаю, что ты ничего плохого и в голове не держала, но ты знаешь... В общем, я пытаюсь оградить Дэвида от всех этих вещей — роботов, оружия, войны, ну, ты меня понимаешь?

Кэрол озадаченно смотрела на Дейру:

— О Господи, прости меня, Дейра, я и не подозревала. Рик сказал, что ты была на войне. Конечно, нам всем не нравится война, но чтоб до такой степени. Хорошо, Дейра, извини, прошу тебя.

— Прости меня, Кэрол, ты ни в чем не виновата, ты не знала о моем отношении к этим вещам, не переживай так. Не будем устраивать трагедии из-за пустяков, в конце концов, ничего страшного не случилось. — Дейра еле сдерживалась, чтобы не наброситься на Кэрол с упреками. — Я постираю майку и отдам тебе завтра. — Она попыталась улыбнуться, и почувствовала некоторое облегчение. — Дэвид быстро растет, и многие вещи становятся ему просто малы. А завтра я дам ему с собой еще одну рубашку, на всякий случай.

— Да, конечно, какой разговор, Дейра. — Кэрол погладила малыша по голове, помогла Дейре поднять с пола сумку. — Поверь мне, — продолжала она, — я очень расстроена. Мы не разрешаем присылать сюда игрушки,связанные с войной, а об одежде я как-то не думала. Я всегда на одежду смотрела только как на необходимую вещь, и что там на ней нарисовано, меня никогда всерьез не волновало, лишь бы было красиво.

— Ничего, до завтра Дэвид забудет сегодняшний эпизод. — Дейра погладила руку Кэрол и обратилась к сыну: — Правда, Дэвид?

— Правда, — охотно согласился Дэвид, энергично кивнув.

Дейра и Кэрол посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Ну что, до завтра, Кэрол? — сказала Дейра. — А то, что ты не принимаешь игрушки, связанные с войной, это прекрасно. — Она поставила Дэвида на ноги и взяла его за руку. — Этому БФЦ следует тоже подумать о том, какую одежду нам можно присылать, а какую нельзя.

— Да? — изумилась Кэрол.

— Если это благотворительная организация, то... — Дейра внимательно смотрела на удивленное лицо Кэрол. — Я что-то не так говорю? — забеспокоилась она.

— Дейра, дорогая, но БЦФ — это благотворительный фонд боевого клуба Ценотаф. Находится он на Солярисе, и возглавляет его Кай Аллард-Ляо. Это они оплачивают все наши счета и платят за нашу работу. Ты разве этого не знала?

Таркад, Район Донегала. Федеративное Содружество

Виктор Дэвион потирал руки, слушая окончание доклада Курайтиса о поведении Питера на Лионе. «Это фантастически приятная новость, — думал он, — один Бог знает, как долго я ждал ее. В свое время я назначил Питера командовать милицией Ская, поскольку это единственное место, где он не может принести большого вреда. Никогда бы не подумал, что он способен так вести себя в экстремальных ситуациях». Голубые проницательные глаза принца подозрительно осматривали Курайтиса.

— Именно так все и было? — спросил Виктор, не совсем веря докладу.

Курайтис никогда не отвечал сразу, но Виктор давно разобрался в этом человеке и знал, что его медлительность в ответах не является следствием попыток приукрасить их. Он всего лишь в очередной раз вспоминает все факты и сопоставляет их. Виктора так и подмывало рассмеяться, но он заставил себя даже не улыбнуться. Наконец Курайтис произнес:

— Возможна неточность в передаче некоторых фраз, но факты бесспорны. — Курайтис вдруг погрустнел. — Доклад пришел так поздно, поскольку кто-то посчитал, что сообщения о волнениях на Скае должны передаваться немедленно, и доклад пошел во вторую очередь. А этот инцидент с Питером, возможно, мог иметь большие последствия. Не исключено, что это была заранее спланированная акция, вслед за которой намечалось проведение беспорядков. Да, на Лионе неспокойно.

Виктор поднялся с кресла и стал ходить вдоль стены. Он посмотрел под ноги и увидел, что от его хождений на ковре уже образовалась полустертая полоса. Он хорошо помнил, что основную массу неприятностей доставлял ему Скай и близлежащие к нему миры. Именно оттуда Риан начал расшатывать его империю, медленно, но верно ведя к восстанию.

— До восстания пока дело еще не дошло, — говорил он тихо, — но только пока. Поразительно, те, кто забывают историю, обречены на ее повторение, но те, кто слишком хорошо ее помнят, черпают из нее силы для борьбы.

Курайтис коротко кивнул, давая понять, что он все понял.

— Герцог Риан Штайнер направляется на Солярис, поэтому у него не будет возможности успокоить взбунтовавшиеся массы и тем приобрести влияние, так же, как он сделал это двадцать лет назад.

— Именно подобный шаг и доказывает, что за всей этой кухней стоит он. — Виктор остановился и посмотрел на Курайтиса. — В три тысячи тридцать четвертом году сепаратистское движение на Скае было разгромлено. Со смертью герцога Альдо Лестрейда его организация распалась, поскольку у них не было достойного продолжателя — герцог не оставил преемника. Лидеры помельче тут же перегрызлись между собой, расселись по своим мирам и эпизодически лупили друг друга.

Риана подобрал противник моей бабки, некто Алессандро Штайнер, у него была мечта подмять под себя остатки организации Лестрейда. У него действительно были некоторые возможности для этого, но он не преуспел в своем предприятии, поскольку сторонники Лестрейда, его соратники считали Алессандро чужаком. На них не произвели впечатления его военные заслуги, но после того, когда он в переговорах с моим отцом убедил того не уничтожать повстанцев Ская, его популярность резко повысилась.

— Вы хотите сказать, что история повторяется? — стараясь ухватить суть, спросил Курайтис. — Нынешняя ситуация повторяет ту, имевшую место в тридцать четвертом году?

— Именно так, любезный мой Курайтис. Отдаю должное вашей сообразительности, и слушайте дальше. Если бы Риан уже сейчас не контролировал ситуацию, ни на какой Солярис он не поехал бы, а оставался на месте и всеми силами пытался ухватить нити управления. Риан не дурак и доподлинно знает, что для того, чтобы тебя считали лидером, нужно только определить, куда хочет идти и куда идет толпа, а определив, забежать вперед. В вопросах управления толпой главное — это быть восприимчивым и проницательным человеком, хорошо чувствовать настроение толпы. — Виктор вздохнул и пригладил волосы. — Уезжая на Солярис, Риан, во-первых, обеспечивает себе полное алиби, а во-вторых, попадает в центр внимания и получает практически неограниченную возможность проповедовать свои взгляды. Он, конечно, предполагает, что я допущу ту же ошибку, которую сделал мой отец, и отзову войска. Риану понравилось бы кровопролитие, но я его не допущу. В этом смысле то, что ты прочитал мне о Питере, снимает с меня дополнительную головную боль. Слава Богу, что хотя бы он не подкидывает мне забот.

— Но протесты на Лионе носили характер вполне мирный, и местная полиция без особого труда его погасила.

— Радуйся этому. Насколько я понимаю, никаких связей Риана с событиями разведка не обнаружила?

— Нет, — ответил агент, — Риан чертовски осторожен. Сотрудники ЭЛРАЗа в свое время напичкали его офис самой разной аппаратурой, но его люди смогли вычистить почти все, и теперь информации из его офиса практически нет. Я полагаю, что он разработал какую-то систему знаков для общения со своими сотрудниками, во всяком случае, оставшееся оборудование ничего не фиксирует.

— У нас нет никого в его окружении? Курайтис поглядел на принца, и Виктор заметил, как на его лице мелькнула едва заметная улыбка.

— Есть один человек, и достаточно близко, но мы не успели сделать его помощником Риана, он нашел некоего Свена Ньюмарка. Сейчас секретариат имеет нескольких своих агентов в расалхагской общине и отрабатывает легенду для одного из них в качестве помощника Ньюмарка. Думаю, Ньюмарк схватит наживку.

— Похвально.

— Во всяком случае, поездка Риана на Солярис дает нам такую возможность. — Курайтис встал, сложил руки за спиной. — Одного из тех, кто помогал очистить офис Риана от оборудования, установленного ЭЛРАЗом, зовут Квентин Кларк. Очень давно он работал ничтожным клерком в нашем аппарате и знает некоторые хитрости. И вот когда Риан собирался отправляться на Солярис, этот Квентин Кларк подобрался к нескольким банковским счетам и очистил их. Он зажил припеваючи, но подзабыл уплатить налоги, и мы намекнули ему об этом. Он сразу согласился работать с нами, и мы долго решали, где установить аппаратуру — там, у него в офисе, или на Солярисе, и пришли к выводу о необходимости установить ее в его офисе, так надежнее.

— Молодцы! Так мы быстрее получим данные о причастности Риана к событиям на Скае. Но больше мне хотелось бы, чтобы во время своего пребывания на Солярисе он хотя бы полслова сказал об убийстве моей матери.

— Думаю, этого не случится. Строго говоря, я не думал, что он вообще совершит такую ошибку.

Виктора передернуло, и он переспросил Курайтиса:

— Ты называешь это ошибкой?

— Да, — коротко ответил он. — Но я имею в виду его поездку на Солярис. Это очень опасное место, возможны любые печальные неожиданности, которые легко потом назвать несчастным случаем.

— Понятно. — Голос принца звучал твердо. Он посмотрел на мгновенно изменившегося Курайтиса. Обычно сдержанный и спокойный, Курайтис напряженно смотрел куда-то вдаль, а в его бесстрастном тоне сквозила плохо скрываемая угроза. Виктор вспомнил, как на Солярисе они нашли и арестовали убийцу его матери. И произошло это, как всегда, неожиданно. Началось с того, что Фу Тэнь растратил большую сумму клуба Ценотаф и стал готовить убийство Кандаче Ляо, чтобы Кай потом мог занять трон Святого Ива. Фу лихорадочно искал исполнителя и случайно вышел на убийцу Мелиссы, который согласился взяться за предложенную работу. Во время подготовки к ней его и схватил секретариат разведки.

Виктор никогда не желал зла Кандаче Аллард-Ляо, но искренне желал бы видеть на ее месте Кая. За год знакомства с Каем во время учебы в военной академии и затем уже во время войны с кланами Виктор понял, насколько силен Кай, не как солдат, а как умелый стратег и замечательный тактик.

Виктор покачал головой:

— Ты знаешь, Курайтис, насколько все было проще и лучше, если бы Кай не бездарно торчал на Солярисе, а находился здесь, с нами. Это замечательный человек, скажу тебе. Для него не существует безвыходных положений, неразрешимых ситуаций. Если бы он захотел, то стал бы великолепным политиком. Мне не стыдно признаться, но он бы увидел десяток путей уничтожить Риана там, где я их совсем не вижу.

— Если он таков, каким вы его описываете, то нам повезло, что он находится на Солярисе, — невозмутимо ответил Курайтис.

— Потому что туда нацелился Риан? — Виктор наклонил голову и осмотрел Курайтиса. — Да, возможно, ты и прав. Риан может затеять какую-нибудь возню, а это не понравится Каю... Что ж, в этом есть резон. Кстати, о Солярисе и той битве Кая. Нефритовые Соколы уже получили разрешение присутствовать на ней?

— Ком-Стар пока не дал окончательного ответа. Подкомитет по международным отношениям наследных государств жаждет получить свидетельство, что Нефритовые Соколы являются политическим, а не военным объединением. Также они хотят установить на Солярисе консульство. Но это не самое основное, весь сыр-бор разгорится, когда блок Скал узнает, что Нефритовые Соколы будут пролетать по их территории. Вот тут-то весь скандал и начнется.

Принц молча смотрел на Курайтиса.

«Все, что мне нужно сейчас, — думал он, — это чтобы Риан знал, что именно я разрешаю клановцам пролетать в воздушном пространстве Ская к миру, находящемуся за линией, установленной договором Ком-Стара».

— Нужно попросить главу наследных государств детально прояснить мне ситуацию с Нефритовыми Соколами, — обратился принц к Курайтису. — Он согласится: старый лис любит покрасоваться на публике.

Вдруг до Виктора дошло, что ему не следовало давать Курайтису понять, что он догадался о смысле его многозначительной фразы относительно Кая.

— Ты что-то говорил о Кае?

— История кишит примерами о правителях, изгнанных со своего трона смышлеными помощниками, — полузакрыв глаза, отвечал Курайтис. — Если Кай в точности соответствует той характеристике, которую вы ему даете, держать его поблизости от себя небезопасно.

Виктор возмущенно покачал головой:

— Здесь, Курайтис, ты меня недооцениваешь. Да и о Кае ты напрасно думаешь так плохо. Он не политик, хотя некоторый опыт приобрел и на Альине, и на Солярисе. Конечно, я допускаю, что он мог им стать, он приобрел известность и стал отчасти самоуверен, но, насколько я могу судить, он еще только пробует себя.

Курайтис сложил руки на груди.

— А что произойдет, когда ему надоест пробовать на Солярисе, когда он поймет, что для его экспериментов нужен уже больший масштаб? Тогда он сможет стать профессиональным политиком и пойти против вас.

— Кай дважды спасал мне жизнь. Один раз на Туаткроссе, другой — на Альине. — Виктора взбесила подозрительность Курайтиса. — Ты что, хочешь, чтобы я сомневался в лояльности тех, кто спасает мне жизнь?

— Как Гален Кокс?

— Ты что хочешь сказать? — Виктор грозно посмотрел на Курайтиса. — Галену я также обязан жизнью, неоднократно он предостерегал меня от опрометчивых поступков. Он самый близкий мой друг.

— Но его здесь нет.

— Потому что я послал его сопровождать Катрин в ее полете на Арк-Ройял и на Солярис. — Виктор пристально вглядывался в лицо Курайтиса, пытаясь выяснить, куда он клонит, что у него на уме. — Я доверяю Галену абсолютно.

Агент службы безопасности стоял с каменным лицом.

— А вам приходило в голову, мой лорд, что сейчас Гален Кокс находится вне пределов вашей досягаемости?

— Он находится вместе с моей сестрой.

— А ее имя также стоит в списке.

Проклятый список! В результате расследования смерти матери удалось заполучить убийцу, но остался неизвестен инициатор, тот, кто заказал убийство. В процессе расследования был составлен список лиц, имевших приглашения посетить Мелиссу в тот вечер, но по каким-либо причинам не присутствовавших на приеме. Все те, кому приглашения достались либо от друзей, либо от родственников, были проверены и чисты.

Первым среди тех, кто не пришел, стояло имя Риана Штайнера, и это давало Виктору основания подозревать его в причастности к убийству. Последующие события показали, что Риану была очень выгодна смерть Мелиссы: она сплачивала Солнечную Федерацию и Содружество Лиры. С ее смертью этот союз распался. В последующей затем войне с кланами Содружество Лиры пострадало больше, чем Солнечная Федерация, оно потеряло почти четверть своей территории. Этот факт и возможная повторная агрессия со стороны кланов многих лиранцев настраивали против Дома Дэвиона, и Риан умело использовал их озлобленность и страх в свою пользу. Он накапливал политический и моральный капитал, его целью было завладеть троном Лиранского Содружества.

Вторым в списке шел прецентор Мартиал Ком-Стара Анастасий Фохт. Виктору не верилось, что Фохт может быть замешан в таком злодеянии, хотя как раз фактическая монополизация межзвездной коммуникационной сети и помешала нащупать нить, связывающую убийцу с патроном. Но Виктор отметал все подозрения против Фохта, ведь благодаря усилиям Мелиссы Штайнер-Дэвион во Внутренней Сфере установилась стабильность, а Ком-Стару перед лицом возможного вторжения кланов только этого и было нужно.

Третьей в списке стояла Катрин. Виктору и в голову не приходило заподозрить свою сестру. Мелисса умела внушать к себе любовь, и прежде всего со стороны своих детей. В этом смысле Катрин даже превосходила всех остальных. Никто не заставил бы Виктора поверить в причастность Катрин к убийству, если бы не маленькая деталь — она все-таки не пошла на прием, несмотря на общеизвестную любовь к матери и столь же печально известную страсть ко всякого рода вечеринкам.

— Так ты думаешь, она все-таки приложила руку к смерти моей матери, Курайтис?

— Я всего лишь сыщик, я взвешиваю возможности и выбираю наиболее вероятную из них. — Агент пожал плечами. — Ее телохранитель сообщил, что в тот день ваша сестра рано легла спать, и он не решился разбудить ее. Правда, такое с ней случалось и раньше, и если бы ваша мать не умерла в тот вечер, отсутствие сестры мало кто заметил бы.

— Но она действительно могла уснуть, черт побери!

— В данной ситуации случайность играет против нее.

Виктор согласно кивнул. Его собственное имя стояло в списке четвертым, и его недруги в средствах массовой информации частенько намекали на его возможную причастность к злодеянию. Масла в огонь добавлял и тот факт, что именно он оказался рядом с отцом на Новом Авалоне как раз в то время, когда у того вдруг случился сердечный приступ. Кое-кто попытался представить его в роли убийцы своих родителей.

— То, что имя Катрин находится в списке, не дает мне оснований подозревать Галена в нелояльности, — сказал Виктор. — Я доверяю Галену и хочу, чтобы ты знал об этом.

— Я знаю, мои люди докладывают мне не о нем, а о вашей сестре. — В голосе Курайтиса послышались загадочные нотки. — Вы ведь именно этого и хотите, не так ли?

— Своих врагов я выбираю сам — это моя прерогатива.

— А я стараюсь, чтобы ваши враги не отняли у вас жизнь, — и это моя работа.

Виктор посмотрел на свой хронометр:

— Ты прекрасно справляешься с ней.

— Пока справляюсь, — уверенно согласился Курайтис.

— Прекрасное и очень своевременное уточнение. Через несколько минут я должен быть на важной встрече. Эти реформисты тюрем с ума посходили, они становятся опасны. Сначала они требуют для заключенных отпуска, затем свободного выхода на работу, а теперь хотят заменить тюремное наказание домашним арестом. Как ты думаешь, все эти вопросы могут касаться службы безопасности?

— Никоим образом.

Виктор недовольно заворчал, снова посмотрел на хронометр и, будто вспомнив что-то, снова обратился к Курайтису:

— Кстати, Курайтис, когда Катрин с Галеном прибывают на Солярис?

— Сейчас они находятся в пределах системы, а прибывают на следующий день после прилета герцога Риана.

«Не сомневаюсь, что Катрин постарается сделать из своего прибытия целый спектакль, очарует публику и затмит Риана», — размышлял Виктор, готовясь к встрече. На нем были голубого цвета брюки, теперь он надел в тон к ним официальный мундир. Левую половину его груди украшали с полдюжины медалей, золотой аксельбант спускался с левого плеча. Его правое плечо украшал крест Лиранской гвардии. Строгий бант указывал на принадлежность к элитному батальону.

Выбранный Виктором неброский простой платиновый браслет свободно сидел на руке, слегка спускаясь, — так их носят колдуны. Он вдруг осознал, что браслет и точно был волшебный, он давал его обладателю власть и делал объектом поклонения. «И еще ответственности, — думал Виктор, — того самого качества, которое типы вроде Риана не хотят замечать; своей наградой они считают войну».

— Вот ради этого Риан готов убить меня. — Виктор посмотрел на Курайтиса, беря в руки корону. — Интересно, если ему предложить стать правителем и тут же умереть, он согласится?

— Думаю, он найдет приемлемый выход, — ответил Курайтис.

— Не исключено. — Виктор подбросил корону в воздух, ловко поймал ее, повертел вокруг пальца и неожиданно спросил: — Курайтис, а что с тем человеком в лепрозории на Поулсбо?

Агент ответил своим бесстрастным голосом:

— Перелом ноги у него зажил, сейчас он проходит период реабилитации. Система изолирована, так что можно считать, что он находится в электронном карантине. Своих источников он не раскрывает, но, скорее всего, хозяина он не знает так же, как, впрочем, и хозяин не знает его. Он раздражителен, держится высокомерно, даже агрессивно, но в общем он в порядке, только ему не нравится место, где он находится.

— Тоска по дому?

— Возможно.

— Но мы же с тобой гуманисты, Курайтис, — принц осуждающе посмотрел на своего советника, — и не должны допускать, чтобы человек страдал. — Виктор надел корону. — Введите в его систему все данные о Солярисе на сегодняшний день. Я хочу, чтобы он был готов к тому моменту, когда мы в полном соответствии с требованием реформаторов тюрем и иных пенитенциарных заведений разрешим ему свободно выйти на работу.

XII

Лепрозорий «Милость Божья», Поулсбо Периферийный Маршрут. Федеративное Содружество 8 февраля 3056 г.

Убийца понимал, что, если будет знать, какой сегодня день и какое число, он вполне сможет определить, на каком из миров находится. Т-образная камера пятиметровой высоты, в которой он находился, была выкрашена в белый цвет, и две яркие лампы горели в ней круглосуточно. Окон не было, и время суток убийца определить не мог, хотя, если бы даже и мог, это ему мало помогло: некоторые миры в пределах Федеративного Содружества вращались столь быстро, что уследить за сменой дня и ночи и просчитать дни было все равно невозможно.

Все необходимое убийца получал из окошка, расположенного в двери камеры. Про себя он решил, что дверь указывает на север. Напротив нее, на южной стороне, находились кровать и все, что нужно для туалета. Он знал, что комната напичкана прослушивающей аппаратурой и видеокамерами и те, кто его здесь держал, ежедневно наблюдали за ним, пытаясь отследить малейшие изменения в его поведении. Но изменений не было, каждый день проходил так же уныло и однообразно, как и предыдущий.

На стенах комнаты было установлено по кронштейну, и все они имели разное назначение. Любимой стеной убийцы была западная, там находился тренажер, к которому он подходил, испытывая почти экстатический восторг. Тренажер для него стал почти религиозным символом, вернувшим ему способность ходить даже не прихрамывая. Хирурги, делавшие операцию, оставили на его правом бедре еле заметные шрамы, но убийцу это мало беспокоило, главное — они вернули ему способность ходить.

На столе возле тренажера стоял компьютер. С улыбкой убийца отметил, что это была та же модель, с помощью которой он привел в действие бомбу, убившую Мелиссу Штайнер-Дэвион. Только в нем не было модема, но зато дисковод на десять оптических дисков и объем памяти в сто пятьдесят гигабайт обеспечивали ему доступ к самой разнообразной информации, а громадный экран и клавиатура позволяли пользоваться компьютером даже во время его ежедневных двухчасовых тренировок.

Он подошел к компьютеру и включил его. Экран загорелся, погас и снова загорелся. Появился девиз секретариата разведки Федеративного Содружества, и затем компьютер начал обычную проверку памяти и программ. В это время убийца тоже старался определить день, он искал в рутинных операциях компьютера хоть какой-то ключ, любой самый слабый намек. Ему не хватало чувства реальности.

Он понимал, что секретариат разведки уверен в том, что он убил Мелиссу, у них было достаточно свидетельств против него. Кроме отпечатков пальцев и образцов его волос и кожи, взятых в его квартире на Таркаде, у них были записи его разговоров, но самое главное — у них было прямое доказательство, что именно с его компьютера пошел сигнал к бомбе, убившей Мелиссу Штайнер-Дэвион. Правда, несмотря на все доказательства, в начале расследования убийца пытался разыгрывать невиновность, но агенты провели с ним несколько сеансов допроса под воздействием наркотиков и получили полную информацию от него самого. Но всего этого было все-таки недостаточно для суда, а для уверенности в том, что убийца — он и никто другой, хватало с избытком.

Он не питал никаких иллюзий относительно своей дальнейшей судьбы. Смертная казнь была разрешена, но фактически применялась крайне редко даже в отношении отпетых убийц и предателей. Даже для таких людей суд определял пожизненное заключение плюс сто лет. Однако убийца сознавал, что, учитывая экстраординарность преступления, в живых его не оставят, всегда найдется для него повод «совершить самоубийство».

Все эти невеселые размышления навели его на мысль, что если он еще жив, то это не акт гуманизма, а необходимость. Он нужен живым, и не кому-то, а самому Виктору Дэвиону. Убегая с Таркада на Солярис, убийца краем уха слышал, что тот держит расследование под персональным контролем. Те, кто считал, что Виктор замешан в убийстве, видели в столь повышенном интересе желание замести следы, но убийца понимал, что Виктором руководит вполне естественное стремление сына отомстить за смерть матери.

Скорее всего, предполагал убийца, именно благодаря жажде мести он и жив. То, что он совершил, было беспрецедентным преступлением, перед которым меркнут все ритуальные убийства, совершаемые последователями культа Туги среди капелланцев, и зверства всех этих нэкагами из Синдиката Драконов. Убийца знал, что до него преступление такого масштаба не совершал никто, и поэтому справедливо считал себя человеком незаурядным.

Таковым его считал и Виктор Дэвион, поэтому сохранял ему жизнь, и убийца догадывался для чего. Доказательством тому служили диски, которые ему принесли совсем недавно. На них была информация о Солярисе, мире, который он неплохо знал, и о его возможной миссии. С чем будет связана эта таинственная «миссия», убийца тоже догадывался: он должен будет кого-то убить, и из дисков можно было выяснить, кого именно.

Большинство информации датировалось седьмым февраля, содержало новости и подробный показ последних битв. На такую информацию убийца не обращал внимания. Если Виктор Дэвион хотел бы избавиться от одного из бойцов, он нанял бы для этого преступника из местных группировок. Мелкая работа такого рода — их специализация.

Информация социально-политического характера представляла для убийцы больший интерес. Он с любопытством слушал откровения и комментарии известного журналиста, продажного пройдохи, о приближающемся приеме, который устраивал Тормано Ляо в честь своего племянника Кая. Перечень гостей включал в себя почти всех местных знаменитостей, но, кроме того, ожидалось прибытие некоторых именитых гостей, среди которых будут Катрин Штайнер-Дэвион в сопровождении близкого друга Виктора Дэвиона — Галена Кокса, герцог Риан Штайнер и Оми Курита.

Похоже, ему предстояло убить кого-то из них, но кого? Он хотел сразу отмести кандидатуры Кая Алларда-Ляо и Галена Кокса, поскольку они играли мизерную роль в политической жизни Внутренней Сферы, но воздержался от этого соблазна. Хотя внешне никаких трений или разногласий между Федеративным Содружеством и Объединением Святого Ива не наблюдалось, убийца хорошо знал, что там, за политическими кулисами, вдали от глаз широкой общественности, могут происходить войны, разрешаться конфликты и заключаться перемирия. И все-таки убийца склонялся к тому, что его потенциальной жертвой будет не Кай. Аллард-Ляо неоднократно намекал на свои близкие отношения с Виктором Дэвионом и посвящал ему свои громкие победы в битвах. Кроме того, полагал убийца, избавившись от Кая, Виктор Дэвион не приобретает никакого дополнительного политического капитала.

Гален Кокс также мало подходил для роли потенциальной мишени. Во всяком случае, если бы Виктор был им недоволен, он едва ли позволил Коксу сопровождать Катрин с миссией доброй воли на некоторые из миров Федеративного Содружества. Правда, Гален мог чем-то подпортить свою репутацию, сопровождая Катрин, но тогда его просто отозвали бы на Таркад и сместили. Хотя население Федеративного Содружества считало Катрин своей принцессой-девственницей, некоторые любители романтических рассказов поговаривали об особых отношениях между ней и Галеном, головокружительным красавцем и героем войны с кланами, неоднократно спасавшим жизнь самого Виктора Дэвиона. Но, кроме слухов и попыток выдать желаемое за действительное, были и другие сообщения. Они пространно намекали на то, что между Галеном и Виктором имеются некоторые расхождения. И тем не— менее убийца уверенно вычеркнул Галена Кокса из разряда перспективных мишеней.

Еще будучи в бегах и даже раньше, живя тихой и незаметной жизнью цветочника на Таркаде, убийца слышал о взаимном чувстве между Виктором Дэвионом и Оми Курита. Убийца удивлялся тогда тому, что те же люди, которые восхищались и умилялись возможным романом между Катрин и Галеном, считали отношение Виктора к Оми безнравственным и предосудительным. Сам убийца считал их межзвездными Ромео и Джульеттой, самой возвышенной и прекрасной влюбленной парой во всей истории. Тем не менее противники Виктора сравнивали его чувство к Оми с предательством.

Оми, конечно, не мишень. Ее смерть в одном из миров Федеративного Содружества станет катастрофой. Реакция на нее будет мгновенной и сокрушающей, скорее всего тогда ветвь Дэвионов вообще прекратит свое существование. Даже если не брать в расчет чувства, испытываемые Виктором к Оми, ее расположение к принцу улучшало отношения между Федеративным Содружеством и Синдикатом Драконов, и многое будет зависеть от их сплоченности в будущей войне с кланами, которая рано или поздно все равно произойдет.

Следовательно, в качестве приемлемых мишеней оставались трое. Убийца усмехнулся, ему понравилось определение «приемлемая мишень», и он начал тщательно взвешивать все «за» и «против». Процесс этот не занял много времени и дал интересные результаты.

Из оставшихся трех наименьший интерес представлял Тормано Ляо. Будучи крупной политической фигурой, он способен вызвать серьезные трения между Конфедерацией Капеллана и Лигой Свободных Миров. Любое неумное действие с его стороны может повлечь многочисленные пограничные конфликты между Федеративным Содружеством, с одной стороны, и Конфедерацией Капеллана и Лигой — с другой, а учитывая протяженность границ и необходимость держать значительное количество войск на стыке с кланами, у Виктора просто не хватит на это сил. Таких действий со стороны Тормано Виктор не желает и поэтому будет относиться к Тормано вполне терпимо.

Кроме того, убийство Тормано принесет вреда больше, чем вся его бурная деятельность. Тормано и его опереточное движение при всей своей ничтожности все-таки представляет некоторую угрозу Сун-Цу Ляо. Если убрать Тормано, Сун-Цу сможет вздохнуть свободно и скорее всего создаст хаос, и свидетельством тому являются бесчинства его Чжанчжень де гуаней на Маршруте Сарны. Террористическая деятельность приверженцев Сун-Цу против Федеративного Содружества вынудит Виктора послать войска, сняв их с границы с кланами, а это для Виктора крайне нежелательно.

Кто еще может быть объектом миссии убийцы? Сестра Виктора Катрин? Очень интересный экземпляр. Убийца всерьез не думал о ней как о мишени, но что-то в ее внешности и поведении заставило его насторожиться. Она колдовски привлекательна, рассуждал убийца, глядя на экран компьютера. У нее прекрасная способность мгновенно менять выражение лица в зависимости от обстановки и своих обязанностей. Не удивительно, что она нравится народу. Да, умение приспосабливаться — прекрасное качество, без которого правитель не может быть лидером. У Катрин этого было в избытке.

Убийца долго изучал ее глаза и обнаружил, что их выражение никогда не меняется. Она была очень умна и не лезла в карман за словом; об этом говорили ее ответы на вопросы интервью. Только один раз, когда она стояла рядом с Галеном, держа его под руку, убийца заметил, что взгляд ее глаз потеплел, но только чуть-чуть, едва заметно. Из этого убийца заключил, что, наслаждаясь своими чувствами, Катрин не позволяет им властвовать над собой. Даже в такие минуты голова ее работает четко и ясно.

По каким причинам Виктор может желать ее смерти? Став первой принцессой, она постоянно поддерживает его во всех начинаниях, защищает его и сделала для укрепления положения брата даже больше, чем он способен сделать сам.

Но разве и в этом случае Виктором не может руководить месть? Убийца не знал, подозревает ли Виктор свою сестру в убийстве матери, но он не знал и того, кто фактически заказал и оплатил ему убийство Мелиссы. Не исключено, что сделала это Катрин, но тогда почему жертвой стала только мать? Вполне логичнее было бы убрать одновременно ее и Виктора. Сложная задачка. Если у Катрин были какие-то свои планы, а они у нее есть, то тогда можно позавидовать ее терпению и дальновидности: политика такого калибра Внутренняя Сфера давно не видела.

Вот уж кто прекрасно встраивался в схему мести, так это последний претендент, герцог Риан. Уж он-то от смерти Мелиссы приобрел больше всех. Кроме того, всем известно, что это личный враг Виктора. При жизни Мелиссы Риан мог только во сне мечтать о троне, в реальной жизни он ничего собой не представлял. Однако после смерти Мелиссы Риан не только поднялся на одну ступеньку ближе к трону, но и вполне законно мог претендовать если не на роль правителя, то, во всяком случае, на место регента недавно получившего независимость Содружества Лиры.

Восстания сепаратистов на Скае и вдоль границы с Нефритовыми Соколами показывали, что герцог представляет угрозу для Федеративного Содружества, и в этом убийца видел недальновидность Риана. Если Скай и приграничные районы отделятся от Федеративного Содружества, Виктор немедленно пошлет туда войска. Другого выхода у принца нет, он пойдет на все, включая открытую агрессию и объявление военного положения, но не смирится с потерей такого развитого промышленного района, способного самого себя защитить от кланов.

Если Риан создаст независимую от Федеративного Содружества территорию, назовет ее Федерацией Скай или еще как-нибудь, она продержится считанные дни. Нужно быть полным глупцом, чтобы не заметить очевидного — миры Свободного Ская находятся в самом центре Внутренней Сферы и Виктор сожмет ее как клещами со всех сторон. Синдикат Драконов, который поддерживал сепаратистов в те времена, когда внутри Федеративного Содружества шла гражданская война, сейчас скорее всего предпочтет нынешнее положение вещей — ослабленный войной союзник ему не нужен. Принять сторону Риана Синдикату Драконов крайне невыгодно, так как помочь герцогу войсками он может, только сняв их с границы с Федеративным Содружеством, но оголять свои рубежи Теодор не будет.

По тем же причинам не поддержит Риана и Лига Свободных Миров, а обращаться за помощью к кланам для герцога будет равносильно самоубийству. К тому же с созданием собственного государства у Риана неизбежно возникнут трения с народом. Как только общественность узнает, что он принимает помощь от кланов или Лиги Свободных Миров, против герцога восстанет все Содружество Лиры, и как бы Риана ни поддерживали Донегал и Периферийный Маршрут, вся затея обернется только одним — повышением прибылей похоронных бюро, причем караван погребальных процессий возглавит скорее всего он сам.

Риал идет к трону иначе. Будучи уверенным в своем умении контролировать ситуацию и манипулировать событиями, он разработал свой план. Он наверняка думает, что когда миры Ская отделятся от Федеративного Содружества и Виктор пошлет войска на подавление мятежа. Конфедерация Капеллана активизирует свои операции на Маршруте Сарна. Это спровоцирует Нефритовых Соколов участить рейды на территорию Федеративного Содружества, а Лига Свободных Миров захочет вернуть себе назад планеты, отнятые у нее Содружеством Лиры несколько веков назад.

Политически удавить Риана Виктору нет необходимости, с его устранением угроза Федеративному Содружеству не исчезает. Здесь другая причина, весьма далекая от политических амбиций. Но тем не менее решить проблему Риана Виктор может только одним способом — уничтожить его. С этого момента убийца стал внимательно просматривать всю информацию о Риале и наконец пришел к выводу, что мишенью является он, а не кто-либо другой. Ну что ж, он сделает свою работу, и сделает ее блестяще.

Итак, с первой задачей убийца справился, но оставалась еще одна, требующая более детальной проработки.

Убийца не сомневался в том, что его участь решена и убийством Риана он свою вину не загладит. В лучшем случае, прежде чем убить, заказчик поблагодарит его за работу. Следовательно, второй, наиглавнейшей, его целью было остаться в живых.

Он улыбнулся и снова засел за компьютер и вызвал информацию о Солярисе. Со стороны казалось, что его действия хаотичны, он невнимательно осмотрел самые разные районы, не останавливаясь ни на одном из них надолго. Но это ему и не было нужно, он знал Солярис неплохо, и хотя с того времени многое в нем изменилось, убийца понял две вещи.

Первую — Риана убить он сможет.

И вторую — он сможет бежать.

XIII

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 12 февраля 3056 г.

В лифте Кай поправил рукав своего двубортного голубого пиджака и посмотрел на Кейта. Тот улыбался, глядя на Кая. Ларри Акафф тоже оглядел себя и тоже пригладил свой пиджак. Кейт залился веселым смехом, его забавляли нервозность и суетливость друзей. Кристина Хауп шлепнула его по плечу:

— Тебе тоже пора одеваться поприличнее.

— С какой стати? — Кейт изобразил наивное удивление. — У меня невеста уже есть.

Кристина отвернулась, поправила Каю голубой, в серую полоску, галстук и, не поворачиваясь к Кейту, заметила:

— А ты, если будешь продолжать так одеваться, к вечеру можешь остаться без нее.

Ларри посмотрел на Кая и улыбнулся:

— Она просто великолепна, я говорил тебе. Кай задумчиво кивнул:

— К тому же сочувствует менее удачливым. Это единственный человек, который пожалел меня и поправил мой галстук.

Кристина засмеялась и игриво посмотрела на Кейта:

— Ну так как, не боишься потерять свою невесту? Кейт посмотрел на друзей и сказал:

— Кажется, тут кое-кто забыл, что благодаря моей работе с компьютером платежи приходят вовремя. Могу напомнить.

— Да? — в том же шутливом тоне ответил Кай. — Ну, и кто же их подписывает?

Все засмеялись. Лифт остановился. Выходя, Кай обратился к друзьям:

— Желаю приятно повеселиться. Что касается меня, то мне это не грозит.

Ларри коротко кивнул:

— Мы будем следить за тобой и придем на помощь, если потребуется.

— Спасибо вам всем, — ответил Кай и вошел в просторную комнату.

Восемь громадных многорожковых люстр свисали с высокого потолка. На стенах висели светильники, лампы которых напоминали пламя свечи. Иногда действительно казалось, что горят именно свечи, поскольку лампы имели несколько волосков и загорались не все одновременно, а хаотично. Золотые отблески люстр отражались и играли по обоям на стенах зала.

Поскольку комната находилась на самом высоком этаже дворца Тормано, две ее длинные противоположные стены не имели окон, их заменяли громадные, во всю высоту, зеркала. Находясь друг против друга, они создавали впечатление громадного, с великолепным убранством зала, сравнимого с залами Версальского дворца. В дальнем конце комнаты, у окна, из которого виднелась южная часть города, тихо играл струнный квартет.

Люстры и такой же формы многочисленные настенные светильники, казалось, заливали всех присутствующих лавиной света, и тем не менее Каю казалось, что в комнате царит полумрак. Может быть, поэтому Кай не всех узнавал среди присутствующих, хотя полагал, что встретит здесь, на небольшом приеме в свою честь, многих из своих друзей или знакомых.

«Если брать только друзей, — подумал Кай, — прием можно было бы проводить и в лифте, места вполне хватило бы». Кай улыбнулся, хотя понимал, что его улыбка со стороны казалась не вполне к месту.

Кай трудно сходился с людьми, но, подружившись, всегда с удовольствием общался с ними. Вот там в лифте, поднимаясь наверх, он был среди своих друзей. В окружении посторонних Кай чаще был замкнут и крайне сдержан. Наверное, за это его качество он и заслужил прозвище Стальная Душа.

Он осмотрел комнату, ища глазами дядю, но того нигде не было. Он заметил Кейта и Кристину, они направлялись в бар. Затем увидел и Ларри, тот увлеченно разговаривал с какой-то девушкой, внешне очень напоминающей ту фотомодель, которую Кай недавно видел на обложке голодиска последней моды, а может быть, это она и была.

Вдруг толпа перед ним начала расступаться, Кай посмотрел вперед и узнал идущего к нему человека. Кай спустился со ступенек, чтобы встретить подходящего не на возвышении.

— Приветствую тебя, Ву Дэнь Тань, — произнес Кай.

— Рад видеть тебя, Кай Аллард-Ляо, — ответил Ву. Они стояли рядом, оба рослые и немного похожие, только черты лица у Ву были значительно острее. Кай знал, что семья Ву гордится чистотой своей крови, но не из чувства расового превосходства, а из желания защитить то, что они хранили уже тысячи лет с того момента, когда нога первого человека покинула Терру.

Стоящие рядом гости с замиранием сердца ожидали, что противники начнут говорить друг другу колкости, но ничего подобного не произошло. И уж совершенно неожиданно Кай взял протянутую Ву руку и крепко пожал ее, после чего оба бойца вежливо раскланялись. Кай видел горькое разочарование на лицах некоторых гостей, предвкушавших скандал или, еще лучше, драку. Они стояли, пораженные столь мирной встречей. Но в довершение всего Кай положил руку на плечо Ву и сказал:

— Они хотят увидеть сцену, но у меня нет желания удовлетворять их прихоти.

— У меня тоже, — ответил Ву, — я не фигляр. — Вдруг Ву засмеялся: — Ты знаешь, я чувствую себя в этом очень неуютно. — Он показал глазами на свой костюм. — Мне больше по вкусу одежда водителя боевого робота. Ни за что не сел бы в кабину во всем этом.

Кай тоже засмеялся:

— Я рад видеть тебя в хорошей форме.

— Ты тоже выглядишь прекрасно. — И Ву перешел на шепот: — Я хотел бы тебя познакомить с Карэн Фань, но она осталась дома.

Улыбка слетела с лица Кая, он насторожился:

— С ней что-нибудь случилось?

— Да нет, но у Карэн слабое здоровье, и доктора советуют ей поменьше волноваться. — Ву внимательно посмотрел на Кая. — Ходят слухи, что ты дал честное слово сделать все возможное, чтобы оградить ее от любых неприятностей перед нашей битвой, и Красные Кобры уже предотвратили один инцидент, это правда?

Кай молча кивнул:

— Есть кое-кто, кому еще не понятно, что наша битва — это только спорт, и ничего больше. Но некоторые хотят придать нашей дуэли политический оттенок, а этого я не допущу.

Кай многое не скажет Ву. Он не скажет о том, что Кейт вычистил из компьютера Тормано всю информацию о Карэн, не расскажет и о методах, которыми пользуется его дядя, стремясь обеспечить Каю победу. А Красные Кобры позаботятся о Карэн, им за это щедро заплачено.

— Когда мы встретимся в битве, это будет соревнование, в котором победит тот, кто окажется более умелым. Я так считаю, — произнес Кай.

— Я полностью согласен с тобой. Кай улыбнулся:

— Это первый ваш ребенок?

— Да. — Ву смущенно улыбнулся. — Мне сказали, что должен родиться сын. Когда ему будет года два-три, я хочу отойти от битв и заняться его воспитанием.

Кай покачал головой:

— Роджер Тандрек вряд ли захочет расстаться с тобой, ты быстро поднялся на самый верх, почти так же быстро, как и я.

— Пусть это беспокоит Тандрека, я не собираюсь ради него кончить свою жизнь на арене, не желаю, чтобы Карэн осталась вдовой с ребенком на руках.

— Я вполне понимаю тебя и разделяю твои чувства. Если он начнет жать на тебя, дай мне знать, я выкуплю твой контракт.

Все присутствующие заметили, как Ву вдруг остановился и с восхищением посмотрел на Кая.

— Не понимаю, — сказал он, — почему ты так относишься ко мне? Ведь мы же враги.

— Почему? — удивился Кай. — Мы не враги, мы соперники, а это большая разница.

— Но мой отец командует соединением, которое когда-нибудь, возможно, атакует Объединение Святого Ива, — настаивал Ву.

— Вот тогда мы и станем врагами, и то только на время конфликта. — Кай улыбнулся. — А пока я чемпион, а ты — претендент, не более того. — Он посмотрел на Ву. — Ты, конечно, хочешь быть с женой и будущим сыном, я понимаю, и если смогу помочь тебе, с радостью это сделаю.

Ву просиял:

— Ты говоришь как один из наших мудрецов.

— Какой я мудрец. — Кай угрюмо покачал головой. — У меня нет ни жены, ни детей. — Он посмотрел на Ву. — Меня многому научил Морган Келл, я видел его с сыном Феланом на Арк-Ройяле.

— Ты знаком с Ханом?

— Да, и это прекрасный пример. Отец и сын служат разным людям, смертельным врагам, но между ними очень близкие и доверительные отношения. Их дружба настолько впечатлила меня, что мне кажется, если бы я был отцом, мне хватило бы и десятой доли их дружелюбия и привязанности друг к другу.

Тормано Ляо сидел в своей комнате у экрана головизора и внимательно слушал разговор двух бойцов.

— А как бы я хотел, — задумчиво произнес он, откидываясь на спинку кресла, — чтобы мой сын обладал десятой долей твоих качеств, Кай. Каким бы счастливым отцом был бы в этом случае я. — Он помолчал. — Ты правильно сделал, что помешал мне выкрасть эту Карэн. Ты поступил так, как нужно было поступить. — Тормано усмехнулся. — Но и я поступил точно так же разумно, пытаясь похитить ее.

Дверь открылась, и в комнату вошла Нэнси Бао Ли. Тормано не любил неожиданных появлений, но, посмотрев на нее, он внезапно почувствовал, как тепло ему становится от ее присутствия. Ему было с ней очень легко, хотя бы потому, что не нужно говорить дешевые комплименты, она их тоже не любила, да и не нуждалась в них. Он находил ее действительно красивой, а нет ничего лучше неожиданного прихода красивой женщины.

На ней было черное облегающее платье, рукава которого не заканчивались на кисти, а маленьким треугольником закрывали внутреннюю сторону ладоней, доходили до пальцев и крепились на указательном и безымянном аккуратными петельками. Неширокий стоячий ворот и колье из тонких золотых пластинок, подчеркивали полноту ее груди. Платье было коротким и полностью открывало стройные красивые ноги. Каблуки и носы ее черных, с невысокими свободными голенищами туфель были отделаны тонкими золотыми полосками и очень подходили к золотому колье.

Черные волосы Нэнси были собраны и удерживались двумя изящными золотыми заколками. Косметику она подобрала очень тщательно, что придавало чертам ее лица тонкость и подчеркивало азиатскую внешность. Тушь и лиловые тени у глаз делали ее миндалевидные глаза более выразительными, а такого же цвета помада увеличивала полноту губ. Ногти были покрашены смесью пурпурно-серого лака. Нэнси явно умела пользоваться косметикой, красота ее была яркой и броской, но не вызывающей.

— Нэнси, ты неотразима.

— Вам нравится? Спасибо, мой лорд.

Тормано нажал на кнопку пульта дистанционного управления и отключил звук. Теперь он мог только видеть Кая на экране.

— Ты пришла несколько раньше, Нэнси. Я ждал тебя через пятнадцать минут.

На щеках Нэнси вспыхнул румянец, отчего она стала еще красивее. Она смущенно сказала:

— Я... Дело в том, что... Как вы мне приказали, мой лорд, — она смотрела вниз, боясь встретиться взглядом с Тормано, — я проверяла некоторые данные на своем компьютере, это относительно вашего племянника, и обнаружила информацию, которая могла бы вам понадобиться именно сейчас.

Тормано поднялся и подошел к шкафу. Он долго выбирал, какого цвета пиджак больше подойдет к его белой рубашке и красному галстуку, наконец выбрал черный, надел его и поправил галстук, спрятав под воротник рубашки остро выступающий кадык.

— Ну, и что ты выяснила?

— Простите? — Нэнси удивленно заморгала.

— Ты говорила о Кае. Так что тебе еще удалось выяснить?

— О да, когда я читала досье на него, я заметила небольшое дополнение. В нем говорится, что он особо помогал людям, которые были в плену на Альине. Мой предшественник объяснял действия Кая его чувством ответственности перед людьми и посчитал это недостатком, поскольку ему было непонятно, как можно так много заботиться о совершенно посторонних людях.

— Совершенно верно. — Тормано посмотрел на себя в зеркало. — У Кая мягкое, доброе сердце, и он серьезно относится к своим обязанностям, именно поэтому он нам нужен. — Тормано видел в зеркале отражение Нэнси, и ему понравилось, как внимательно девушка ловит каждое его слово и движение. — Я читал о его благотворительной деятельности среди военнопленных.

— Я не сомневаюсь, что вы читали, — Нэнси широко улыбнулась, — но я решила проверить список имен, чтобы узнать тех, кому помогал Кай. Это очень просто сделать, Ценотаф постоянно печатает информацию о своей благотворительной деятельности. Я узнала имена всех тех людей, с которыми он был на Альине, и проследила, что он для них сделал.

— И ты убедилась в его щедрости и великодушии. Он помнит всех и все до мельчайших деталей. Бьюсь об заклад, что каждому он или купил дом, или какое-нибудь выгодное дело.

— Да, мой лорд, то есть нет, не каждому. Если говорить конкретно, то я искала зацепку, не просто военнопленного, а человека к Каю достаточно близкого, используя которого вы могли бы привлечь Кая на свою сторону. И мне кажется, я нашла человека...

Тормано медленно повернулся и сосредоточенно посмотрел на секретаря:

— Извини, Нэнси, что я тебя перебиваю, но постарайся говорить поточнее, то, что ты сейчас сообщишь, имеет первостепенную важность.

— Я не знаю, мой лорд, насколько значительной будет для вас моя информация. — Нэнси сложила руки на пояснице и глубоко вздохнула. Ее полная грудь, показавшаяся из выреза платья, на секунду отвлекла Тормано. — В общем, я выяснила следующее. Кай помогал всем тем, кто был с ним на Альине, за исключением одного человека. Ее зовут Дейра Лир.

— Ее имя мне ничего не говорит. — Глаза Тормано сузились. — Что ты знаешь о ней?

— Моя информация нуждается в проверке, но я знаю, что Дейра и Дэвид Лир в прошлом месяце получили разрешение прибыть на Цюрих. Сейчас она работает там в Ренсайдском медицинском центре. Финансирует этот центр клуб Ценотаф, что довольно странно, так как в основном Кай оказывает помощь непосредственно кому-то лично.

— Дэвид и Дейра. — Тормано закусил верхнюю губу. — Я бы расстреливал тех супругов, чьи имена начинаются стой же буквы. Не исключено, что эта парочка своих отпрысков собирается назвать Дэннис, Дональд и Доррис.

— Вы правы, мой лорд. — Нэнси пыталась скрыть улыбку, но это ей не удалось, и, сияя, она спросила Тормано: — Могу я продолжать разрабатывать это направление?

— Естественно. — Тормано кивнул. — Как можно быстрее выясни о них все: где и когда они поженились и имел ли Кай связь с ней во время войны. Конечно, это не много, но хоть что-то.

— Как прикажете, мой лорд. — Нэнси грациозно поклонилась.

Тормано ответил улыбкой:

— А теперь пойдем и поприветствуем наших гостей, и я познакомлю тебя с моим племянником. Предупреждаю: о той женщине, о Дейре Лир, не говори ни слова.

— Да, мой лорд, — ответила Нэнси и взяла Тормано

под руку.

— Постарайся доставить Каю удовольствие своим присутствием, — Тормано искоса посмотрел на девушку и подмигнул. — Хотя я сомневаюсь, что, находясь рядом с тобой, можно испытывать какое-либо другое чувство.

XIV

Солярис-Сити. Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 12 февраля 3056 г.

Появление Тормано в комнате сопровождалось сдержанным шепотом присутствующих. Кай вместе со всеми повернулся и увидел дядю, вошедшего через потайную дверь, расположенную между двумя зеркалами. Его внезапное антре не удивило Кая, он знал о пристрастии Тормано к театральным эффектам. Удивила Кая женщина, шедшая с ним под руку.

Она была великолепна. Впервые за всю свою жизнь Кай вдруг посмотрел на дядю беспристрастно, со стороны и искренне восхитился им. Невысокий, но подтянутый, он никак не выглядел на свои шестьдесят лет. «Мне бы так выглядеть в его возрасте», — с завистью подумал Кай.

Тормано под руку с красавицей шел прямо к Каю и Ву. Приветливо улыбаясь, он подошел к бойцам и слегка поклонился.

— Добро пожаловать, господа, очень рад вас видеть. — Он посмотрел на племянника. — Твое присутствие здесь радует меня больше, чем ты можешь представить.

Ву ответил вежливым поклоном:

— Благодарю вас, господин, за оказанную мне честь. Не многие в вашем положении согласились бы видеть меня у себя.

Тормано сделал вид, что не понял намека;

— Солярис — мир особенный, со своей политикой и общественными устоями. Нас не волнует то, что происходит вне Соляриса. — Он слегка нахмурился. — Я надеялся, что госпожа Фань придет вместе с вами. Как она себя чувствует?

Улыбка исчезла с лица Ву.

— Она просила извиниться, что не может посетить вас. Она здорова, но доктор считает, что ей необходим покой.

— Ну и прекрасно. — Тормано повернулся к своей спутнице. — Нэнси, напомни мне послать цветы госпоже Фань, если господин Ву позволит мне такую маленькую вольность.

— Она будет польщена вашей заботой. Тормано улыбнулся, кивнул и обратился к своей спутнице:

— Извини, Нэнси, я не слишком галантен с тобой сегодня. Позволь представить тебе моего племянника Кая Алларда-Ляо и претендента на титул чемпиона господина Ву Дэнь Таня. Кай, господин Ву, это моя помощница Нэнси Бао Ли.

Ву ответил церемонным поклоном, Кай поклонился и, взяв в свою руку ладонь девушки, поцеловал кончики пальцев.

— Счастлив познакомиться с вами, Нэнси. Она вспыхнула и смущенно произнесла:

— Я также рада, господин Аллард-Ляо.

— Я не потерплю в своем доме ненужных формальностей, — засмеявшись, сказал Тормано. — Нэнси, не называй моего племянника господином Аллардом-Ляо, для тебя он Кай. Кстати, Кай, она твоя большая поклонница, так что надеюсь, что вы станете друзьями.

— Я также и ваша поклонница. — Нэнси вежливо улыбнулась в сторону Ву Дэнь Таня.

Кай вежливо болтал с Нэнси, говорил ей комплименты, но про себя думал совсем другое: «Интересно, с каких это пор мой дядюшка взялся за сводничество? Он действительно думает, что одному мне здесь будет скучно, или в голове у него другое? Может быть, он хочет заполучить меня с помощью этой красотки? А действительно, кто она — поклонница или шпионка?»

Тем временем Тормано взял под руку Ву, сочувственно кивая и продолжая говорить о здоровье его жены, ловко увел его, оставив Кая и Нэнси одних. Оставшись с Нэнси, Кай смутился, возникла неловкая пауза, которую они оба хотели разрядить, и неожиданно заговорили разом. Получилась какая-то неразбериха, и они искренне рассмеялись. Кай поклонился и сказал:

— Говорите первой вы.

Нэнси мельком посмотрела вслед уходящему Тормано и прошептала:

— Пожалуйста, господин Аллард-Ляо, не осуждайте своего дядю за то, что он представил меня вам вот так. Может быть, вы считаете меня назойливой?

— Не волнуйтесь, Нэнси, пожалуй, единственно хорошее, что он для меня сделал сегодня, это познакомил с вами. И, пожалуйста, зовите меня Каем.

— Благодарю вас. — Она посмотрела на Кая, и ее глаза блеснули. — Я действительно ваша поклонница, но такая, знаете, тихая, не как эти, ну...

— Фанаты? Она кивнула:

— Да, совсем не такая. — Она выдержала вежливую паузу, глубоко вздохнула, и эластичное платье в очередной раз позволило продемонстрировать ее грудь. Уже более спокойно она продолжала:— Я, наверное, слишком много говорю. Видите ли, когда я узнала, что ваш дядя будет смотреть битву в вашей ложе, я сказала ему, что мне бы тоже хотелось когда-нибудь увидеть вас. И тут он предложил пойти с ним на этот прием и познакомить с вами. Я так счастлива, для меня это такая честь...

Кай погладил ее руку:

— Не переживайте, все в порядке, я вас прекрасно понимаю. Мой дядя хочет, чтобы я наслаждался жизнью, но то, что он хочет для меня, не всегда совпадает с тем, чего я хочу. Но сейчас наши интересы, кажется, совпали.

— Ваш дядя очень добрый человек, он познакомил нас, а я... Ну, я хочу сказать, что... Я не буду возражать, если вы согласитесь... ну, в общем, я не против, если мы еще увидимся. — Она смутилась и покраснела, но рассмеялась и посмотрела на Кая.

— Ну, разумеется, я буду счастлив видеть вас. Она легонько сжала его руку и тихо прошептала;

— Вы очень мужественный и симпатичный, вы нравитесь мне даже больше, чем Виктор Дэвион.

— Что вы говорите! — Каю стало неловко, и девушка тут же это заметила.

— Я хотела сказать, что он какой-то замкнутый, мне он кажется слишком сдержанным и малообщительным. — Она игриво улыбнулась. — А еще низкорослым.

Кай рассмеялся и заметил:

— Нет, вы совершенно не правы, считая Виктора человеком черствым и мрачным, он совершенно не такой. Он мягкий и добрый, любит своих друзей и сам умеет быть хорошим другом. Вот с ростом у него действительно плоховато, вам он будет вот до сих пор. — И Кай дотронулся до щеки Нэнси.

Нэнси положила руку на ладонь Кая, лежащую на ее щеке, и произнесла:

— Очень маленький, мне такие не нравятся, я предпочитаю мужчин высоких, таких, как вы.

Кай посмотрел на Нэнси и увидел ее глаза, в них был интерес. Он знал, что когда женщина нравится ему, когда он влюбляется, с ним происходит нечто неописуемое. Это не волнение, это какой-то импульс, зажигающий все его сердце. Он смотрел на Нэнси, глядел в ее глаза и ждал, ждал, что сердце его начнет биться сильнее.

Но ничего не произошло, он не почувствовал ни страстного биения, ни знакомого импульса, ничто не говорило ему о том, что он нашел женщину, достойную места в его жизни.

Взгляд Нэнси, всего минуту назад такой страстный, как бы вдруг исчез, призывный огонек в них погас, она опустила голову и спросила:

— Я вас ошеломила?

— Нет, что вы. — Кай смотрел и не мог понять, играет она или действительно чувствует то, о чем говорит. Ее жесты и речь были вполне естественными и в то же время какими-то наигранными. Она была соблазнительна, и это подчеркивала ее одежда, но она не пыталась соблазнить его. Она стояла близко и одновременно легонько как бы отстраняла его от себя.

«Когда она ведет себя естественно, где у нее фальшь, а где нет?» — думал Кай.

— Мне не хотелось бы огорчать вас, Нэнси, но мой график очень насыщен. До моей битвы остался месяц с небольшим, и мне придется упорно готовиться к ней. Ву Дэнь Тань — очень серьезный противник. Поэтому, боюсь, я не смогу уделять красивым женщинам времени столько, сколько они заслуживают.

Нэнси обиженно отняла руку и смущенно закрыла ладонями щеки, прикрыв руками свою высокую грудь. Она стояла опустив голову, Кай не сводил взгляда с ее рук. Нэнси стала медленно поднимать голову, он сделал то же самое и снова встретился с ней взглядом.

— Вы замечательный человек, — произнесла она. — Мужчины не часто относятся к женщинам с такой честностью и сочувствием. Те, кто называют вас Стальной Душой, просто глупцы, самые большие дураки во всей Внутренней Сфере.

«Во всяком случае, поумнее меня. Уж они-то не дали бы такой красивой девушке, как ты, так легко ускользнуть».

— Мы останемся друзьями?

Нэнси очаровательно улыбнулась и взяла Кая под руку:

— Я буду счастлива стать вашим другом. Некоторое время.

— Некоторое время? — переспросил Кай. Она кивнула:

— Выигрывайте битву, и потом посмотрим, как далеко наша дружба сможет завести нас.

Цюрих, Маршрут Сарна. Федеративное Содружество

Дейра устала, ей страшно хотелось спать. Она уже несколько часов сидела за столом в кабинете экстренной медицинской помощи и еле удерживалась, чтобы не зевнуть. Откинувшись на спинку кресла и положив ладони на затылок, Дейра пыталась отвлечься от боли в плечах и снять сонливость.

Она внимательно вчитывалась в текст на экране компьютера. Чтобы ночь не тянулась так долго, она взялась помочь Анне Томпсон напечатать отчет об осмотре маленького мальчика, которого только что приносили к ним. Дейре казалось, что самым правильным будет описать историю болезни так: «Мальчик-цюр пяти лет бегал нагишом по своему дому, и вдруг их собака ни с того ни с сего сорвалась с места и начала кусать его за все, что ей попадалось на глаза». Дейра понимала, что отчет должен быть составлен иначе. «Но как?» — думала она.

Анна оторвалась от экрана головизора и посмотрела на Дейру:

— Что-нибудь не клеится, доктор?

— Не складывается отчет о травме того малыша, Донни Ли.

— А, это тот мальчик, у которого будут такие странные шрамы?

Несмотря на усталость, Дейра улыбнулась:

— Ладно, сиди смотри, я сама разберусь. Но странно, когда я пытаюсь составить его по-человечески, получается уж очень смешно, а когда начинаю писать медицинскими терминами, мне кажется, что те, кто будет читать его, могут засомневаться, все ли я сделала правильно. Меня это не беспокоит, я залатала его прекрасно. Меня беспокоит, что другой врач проверкой моего отчета и вопросами к мальчику может заставить его снова пережить этот ужас и тем нанесет мальчишке еще одну травму. А ему и так досталось очень сильно.

— Ага, понятно. — Анна выпорхнула из кресла. — Вам следует научиться думать и говорить особым образом. Представьте себе врача, который очень торопится. Ему некогда, у него полным-полно пациентов. В этом случае он изъясняется крайне просто и немногословно. Вот послушайте, как надо описывать вашего малыша:

«Диагноз — укус собаки, раны — два прокола, одна рваная. Лечение — антибиотики и семь швов, по два на каждый прокол, три на рваную рану. Возможные последствия: неярко выраженные шрамы, серьезных нарушений не будет». — Анна сначала набрала весь текст, затем расставила, где нужно, знаки препинания, нажала на клавишу «ввод», и текст отчета исчез с экрана компьютера.

Дейра улыбнулась:

— Прекрасно.

— Спасибо, но ничего особенного. — Анна посмотрела на Дейру. — Меня этому научил один мой приятель. Он был врачом и долго занимался боевыми искусствами.

— Я тоже когда-то изучала приемы самообороны. Анна с интересом посмотрела на Дейру, оперлась о ее стол и спросила:

— А что вы изучали?

— Айкидо.

— Крейг изучал Как Сул Ван. Мы встретились случайно, он удалял мне одну страшную опухоль.

Через открытую дверь Дейра посмотрела в пустую Приемную, затем взглянула в окно. В нем отражался экран головизора, за которым чернела цюрская ночь.

— Он был хирургом?

— Нет, той опухолью был мой предыдущий дружок, который не понимал, что значит слово «нет».-Анна тяжело вздохнула. — Крейг был хорошим парнем, нам было интересно с ним, но в один прекрасный день он вдруг взял и исчез.

— И ты не знаешь куда?

Анна тряхнула своими темными волосами, сняла со спинки кресла свитер и накинула на плечи, завязав спереди рукава.

— Понятия не имею, — ответила она. — Он меня не предупредил и ничего не сказал, но я думаю, он исчез потому, что в то время я заканчивала учиться и много времени проводила на практике, в больнице для неизлечимых больных. Он никак не мог привыкнуть к моей работе. Я знаю, что общение с такими больными накладывает на человека свой отпечаток, но думала, что Крейг сможет понять меня. — Она пожала плечами. — Что поделать, я уже привыкла к тому, что все мои романы кончаются печально. — Анна посмотрела на Дейру. — А что у вас произошло с господином Лиром?

— М-м-м, — пробурчала Дейра, — как бы тебе сказать, господина Лира в том смысле, в котором ты имеешь его в виду, не существует.

Анна покраснела:

— Извините, доктор, может быть, я лезу не в свое дело. — Она хлопнула себя ладонью по лбу. — Извините, когда работаешь в ночную смену, всегда хочется поболтать о чем-нибудь, а о чем еще нам говорить? Во всяком случае, извините.

— Странно, что я постоянно только об этом и слышу. — Дейра нахмурилась. — Ну да ладно, не переживай. — Она погладила Анну по плечу. — Лир — это фамилия моего отчима, он удочерил меня, когда женился на моей матери. С отцом Дэвида я встретилась во время войны с кланами. Как видишь, жизнь у нас с ним не сложилась. Он хороший человек, но моложе меня, и у каждого из нас оказалась своя дорога.

— Понятно, — серьезно ответила Анна.

— Что ты говоришь! — Дейра покачала головой, имитируя восхищение. — Вот хорошо, значит, когда-нибудь ты мне все объяснишь?

Анна хотела что-то ответить, но вдруг дверь открылась, и четверо цюров с криком «шанькоу, шанькоу» вбежали в комнату, неся на толстом ковре, сплетенном из волокон местного дерева, человека в форме местной полиции.

Дейра схватила телефонную трубку и нажала на кнопку экстренной внутренней связи, а Анна сняла со стены носилки и вместе с шорами положила на них раненого.

— Хирургов в комнату скорой помощи, немедленно! — прокричала Дейра и бросила трубку на аппарат.

Она повернулась, увидела лежащего на носилках и ужаснулась. Зрелище было не из приятных. На его голубой рубашке расплылись три больших пятна крови, кровь капала из ран на носилки. Дейра расстегнула ремень его портупеи и разорвала рубашку. Под ней у полицейского оказался жилет, он быстро пропитывался сочившейся из ран кровью. «Дай Бог, — подумала Дейра, — чтобы этот жилет уменьшил степень проникновения пуль в тело».

— Анна, — скомандовала она, — осмотри его, срочно сделай анализ крови и готовь переливание. Введи ему пенициллин. Спроси цюров, кто он и был ли у нас когда-нибудь. Проверь, нет ли у него аллергии к пенициллину.

— Его зовут Билли Синь, — переводила Анна, — он был на собрании в своей деревне, а когда возвращался домой, Чжанчжень де гуани напали на него из засады. Проверьте по компьютеру, мне кажется, он уже был у нас, — обернувшись, крикнула Анна, покатив носилки по коридору. Навстречу ей уже спешила сестра, и вместе они ввезли носилки в дверь операционной.

Дейра показала полицейским на приемную и, пользуясь знаками и обрывками катайских фраз, попросила их подождать там. Они ушли, закрыв за собой дверь.

Как только они вышли, Дейра включила компьютер и набрала имя Билли Синя. На экране возникли три лица, Дейра выбрала из них наиболее похожего на пострадавшего, мужчину лет сорока с лишним. Дейра вызвала его данные и с радостью обнаружила, что у него нет никаких аллергических реакций.

— Это просто чудо, — прошептала она. — Тогда есть шанс спасти тебя, господин Билли Синь. — Она посмотрела группу крови и резус-фактор, он оказался отрицательным. — Еще один шанс в твою пользу. Итак, общий счет: пятьдесят на пятьдесят. Будем пытаться, — проговорила Дейра и бросилась в операционную. Рик уже стоял у раковины и намыливал руки.

— Сорок три года, физически крепок, многочисленные пулевые ранения. На нем пулезащитный жилет, то есть стреляли либо из автомата, либо с близкого расстояния, а может быть, и то и другое. Думаю, правое легкое у него пробито, — одним духом проговорила она.

Рик коротко кивнул и, наклонив назад голову, начал смазывать руки. Анна подошла к нему и надела ему на лицо хирургическую маску.

— Нижняя рана имеет квадратную форму и расширяется, но думаю, что кишечник не задет, — сказала она.

— Какие-то чудеса, — Дейра посмотрела на нее, — у него отрицательный резус-фактор и никаких аллергических реакций.

— Похоже, что в нем сидят две пули, — вместо ответа произнесла Анна, надевая хирургическую маску Дейре. — Одна ударила в ребро под правым легким и остановилась. Вторая находится прямо у позвоночника, но аорту не задела, прошла прямо в миллиметре от нее.

— То, что не задела, это хорошо, но рана опасная. — Дейра поглядела на Рика. — Сначала нужно зашить и очистить легкое, затем закачать в него воздух. Потом займемся кишечником, а после этого, если, конечно, он выдержит, будем вытаскивать вторую пулю.

— Так и сделаем. — Рик смыл с рук пену и поднял их вверх. — Перчатки!

Появилась еще одна сестра, в халате и маске. Дейре показалось, что это Кэти надела на Рика перчатки из латекса. Когда Рик уже отошел от раковины и Дейра принялась мыть руки, дверь операционной открылась. Рик повернулся к вошедшему и закричал:

— Сюда нельзя! Выйдите из операционной! В ответ раздалась короткая очередь, и комната заполнилась дымом. Раздался звон разбитого стекла, несколько колб вдребезги разлетелись. Анна взвизгнула и бросилась на пол, Рик упал на одно колено и пригнулся. Остались стоять только Дейра и Кэти, которая, подняв кверху руки и дрожа всем телом, прижалась к Дейре.

Налетчик заорал:

— Выметайтесь отсюда, все! Быстро! — И навел винтовку на лежавшего полицейского. — Этот человек враг народа и должен сейчас умереть.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

Стоя в глубине лифта, Гален Кокс улыбался своим мыслям. В его глазах еще мелькали огни вспышек. Когда он проходил через толпу фотокорреспондентов, ему показалось, что даже во время битвы с кланами на Тиенте его так не слепило. За время путешествия с Катрин он ко всему привык, но только не к этому. Гален чувствовал себя очень неуютно, когда слышал, как кто-то в толпе произносил его имя и направлял на него камеру.

Гален понимал желание сфотографировать Катрин. Высокая, стройная красавица, ее длинные золотистые волосы всегда были уложены соответственно случаю. В сопровождении Галена она играла какую-то свою игру, в которой ее прическа имела очень большое значение. Иногда она была такой экстравагантной, что пробуждала особую ярость населения посещаемых ею миров.

Гален относил это на счет недовольства, которое он и Катрин вызывали у местной аристократии, и тщательно оберегал Катрин, ни на шаг не отходя от нее. Но на Гинестре, куда они полетели по ее настоянию, он видел и другую Катрин. Одетая в тяжелые армейские ботинки и потертые джинсы, она помогала разбирать завалы после землетрясения. Работая с утра до ночи, Катрин помогала откапывать живых и погибших. Никто не знает, сколько нервов стоил ему разговор с ней, после которого он согласился изменить график полета и вместо Арк-Ройяла полететь на Гинестру.

Прижимаясь спиной к стене лифта, Гален смотрел на Катрин, как она, слегка нагнувшись, что-то шептала Оми Курита. Сегодня волосы Катрин были сплетены в длинную толстую косу. На ней было осыпанное голубыми и белыми блестками вечернее платье с большим вырезом на спине. Гален слышал, что это одна из лучших работ какого-то известного кутюрье с Таркада, он даже когда-то помнил его имя. Гален видел и то, как идет Катрин ее бриллиантовое колье и как подходят к нему серьги.

Оми Курита в своей зеленой шелковой юбке и такого же цвета блузке и пиджаке была также прекрасна. Ее сопровождал Томас Делон. Оба мужчины понимающе переглянулись, услышав, как кто-то из женщин произнес имя Виктора. Гален знал о любви Виктора к Оми и одобрял ее. Ему нравилась Оми. Он считал, что женщина с таким умом, грациозностью и способностью сопереживать может стать настоящим подарком судьбы для своего мужа. «Печально, что им никогда не суждено быть вместе», — думал Гален.

В лифт вошли двое телохранителей Дэвиона, и лифт пошел вниз. «Нет, — думал Гален, — то, что Виктор и Оми смогут быть когда-нибудь вместе, так же нереально, как и то, что я могу быть с Катрин. Но это не так уж и плохо».

Оми и Виктор не могли соединиться по многим политическим и историческим соображениям. Несмотря на любовь, их счастье потребует беспрецедентного, неслыханного в истории союза между нациями, которые веками были врагами. Этот союз невозможен хотя бы потому, что он вызовет многочисленные протесты и восстания.

Галена отделяли от Катрин причины другого свойства, не политические, но и не менее существенные. Катрин — потомственная аристократка, чье общественное положение неизмеримо выше, чем у него. Родители Галена были обычными людьми, отец его владел мастерской, и с сильными мира сего они соприкасались лишь в том случае, когда доставали из кошельков деньги или наклеивали на конверты марку.

Когда Виктор попросил Галена сопровождать сестру, поручение казалось Галену сказкой, воплощенной в реальность. Конечно, иногда он давал волю своим фантазиям, поскольку внешне он был очень эффектен. Выше Катрин, с волосами почти такого же цвета — они составили бы прекрасную пару. Он неоднократно представлял, что бы сказали его бывшие подружки или, того хлеще, родители, если бы случилось невероятное и Катрин согласилась стать его женой. Он много бы отдал за такую новость, но...

Холодная реальность, строгая оценка фактов и своего положения разбили все его мечтания еще до того, как он стал паковать чемоданы, готовясь к поездке. От Катрин его отделяло не море, но целый мир. Он и Виктор были пэрами, но это звание получал каждый заслуженный воин. Кроме того, в этом поручении Гален видел доверие, которое ему оказал Виктор, и не собирался им пользоваться.

Придя к такому выводу, Гален успокоился, все стало для него много легче, но в то же время тяжелее. Свыкнувшись с мыслью о невозможности обладания Катрин, Гален чувствовал себя в ее обществе свободно и комфортно, его часто смешили неумелые и нервозные потуги некоторых мужчин завоевать ее расположение. Он выработал в себе некое шестое чувство, которое подсказывало ему, когда следует избавлять Катрин от назойливых просителей и ухажеров, а когда и вызволять из затруднительных ситуаций.

Его открытость и естественность поведения подействовали на Катрин, и мало-помалу она начала раскрываться. Он не стал ее доверенным другом, да и не стремился к этому, он сделался для нее надежным помощником. Они проводили долгие часы, сидя и болтая сначала ни о чем, затем их разговоры стали более конкретные. Они заговорили о Викторе, затем как-то незаметно Катрин стала рассказывать о себе и в конце концов попросила Галена рассказать о себе. Обычно замкнутый и молчаливый, Гален раскрылся перед Катрин полностью, он рассказал ей даже то, о чем не отважился заикнуться другому человеку, исключая, разумеется, неулыбчивого Курайтиса, известного специалиста по допросам с применением наркотиков.

Когда до него дошло, что он выболтал Катрин все свои секреты, он понял, что напрасно сделал это. Он захотел отдалиться от Катрин, снова замкнуться, но не смог. Разница в их положении не допускала между ними физической близости, но установившаяся духовная связь, та смесь уважения и приязни, была уже неразрывна. Это состояние было незнакомо Галену, такой духовной близости и теплоты отношений он никогда не испытывал с другими женщинами. Это не было похоже на мужскую дружбу, это чувство было выше и таинственней. Галену постоянно хотелось испытывать это интригующее и прекрасное ощущение.

Лифт остановился, двери открылись. Двое громадных телохранителей вышли из него и встали по бокам. За ними вышли еще двое, поменьше ростом. Затем вышли Оми и Катрин, а после них — Делон и Гален.

«И, как обычно, Катрин, — заметил про себя Гален, — ты будешь в центре внимания». Так и случилось. Как только все увидели Катрин, прежняя, совсем недавно блиставшая знаменитость была забыта, на лице которой мелькнула злобная усмешка, мгновенно замеченная Галеном.

Катрин улыбаясь вошла в зал, подошла к какому-то черноволосому мужчине и обняла его за талию:

— Рада видеть тебя, кузен. Поздравляю с покупкой клуба.

Риан Штайнер вежливо улыбнулся, но кончики губ, опущенные книзу, выдавали недовольство.

— Я надеюсь, что смогу когда-нибудь уговорить тебя посмотреть одну из битв в моей ложе?

— С удовольствием соглашусь, — смеясь, ответила Катрин.

Риан повернулся к невысокому худощавому человеку азиатской наружности:

— Герцогиня Катрин Штайнер, позвольте представить вам Тормано Ляо, устроителя и хозяина нашего вечера.

— Благодарю вас за приглашение, — протянув Тормано руку, произнесла Катрин. Лицо Тормано засветилось искренней радостью.

— Вы оказали мне высокую честь, согласившись прийти сюда, герцогиня. Ваш визит будет золотыми буквами вписан в анналы Соляриса, — высокопарно ответил Тормано. — Он взял руку герцогини и поцеловал кончики ее пальцев.

Риан продолжал представлять гостей Тормано:

— С господином Делоном вы, разумеется, знакомы. Он имеет честь сопровождать ее высочество Оми Курита.

— Пусть счастье никогда не покидает ваш дом. — Оми низко поклонилась.

— Ваше присутствие здесь, госпожа Оми, доказывает, что ваше пожелание начинает сбываться, — сказал Тормано, ответив таким же глубоким и долгим поклоном.

Риан посмотрел на Тормано, лицо его было, как всегда, бледным, почти безжизненным. Некоторое время Риан молчал, чего-то выжидая, и, странно поглядывая, произнес, изображая удивление:

— О, я думал, что вы знакомы! Гален шагнул вперед и, слегка наклонив голову, протянул Тормано руку:

— Командант Кокс, спасибо за оказанную честь.

— Ну что вы говорите, — коварная ухмылка заиграла на губах Риана, — какая вечеринка может обойтись без верного пса Виктора Дэвиона?

XV

Цюрих, Маршрут Сарна. Федеративное Содружество 30 марта 3056 г.

— Здесь больше никто не должен умереть, — крикнула Дейра, глядя в лицо террористу.

— Дейра, у него винтовка, — завизжал Рик. — Не подходи к нему.

Дейра внимательно оглядела террориста.

«Мальчишка, он страшно нервничает», — подумала она.

Террорист навел на нее ствол автоматической винтовки и крикнул:

— Если двинешься, я и тебя убью! — И ткнул стволом вперед. Как только ствол оказался вблизи Дейры, она двинулась чуть в сторону, а левой ногой сделала шаг вперед. Одновременно она схватила правой рукой за запястье террориста, повернулась на левой ноге и оказалась стоящей рядом с ним. Сжав его правое запястье обеими руками, она рванула ствол винтовки вверх, одновременно согнув локоть террориста. Винтовка описала в воздухе дугу, и террорист рухнул на спину. Не отпуская его запястья, Дейра ногой оттолкнула выпавшую из его рук винтовку. Террорист лежал на спине, кричал от боли в локте и пытался левой рукой схватить Дейру, но та вывернула его руку вправо, и он очутился на животе.

— Снотворное, быстро! — крикнула Дейра, с силой ударила террориста коленом в позвоночник и услышала его глухой стон. — Я кому сказала! — не своим голосом заорала Дейра. — Снотворное, вкатите ему лошадиную дозу, слышите вы меня, черт вас подери!

Кэти, пошатываясь, подошла к террористу и воткнула длинную иглу в его пульсирующую вену у локтя.

Дейра кивнула и почувствовала, как расслабляются его мышцы. Она подождала, убедилась, что террорист больше не опасен, и отпустила его руку. В этот момент в комнату вбежали полицейские.

— Отнесите его в приемную, свяжите, — приказала Дейра, — и присматривайте за ним. Потом я проверю, и если найду хотя бы один синяк или царапину — держитесь, я вам головы поотрываю.

— Не беспокойтесь, доктор, мы ничего ему не сделаем, — ответили полицейские и выволокли террориста, прихватив с собой его оружие.

Дейра снова подошла к раковине и опять начала мыть руки.

— Как раненый? — спросила она, но никто не ответил. Она обернулась и увидела, с каким ошарашенным видом все смотрят на нее. — Очнитесь, — крикнула Дейра и добавила помягче: — У нас идет операция, возьмите себя в руки.

Первым пришел в себя Рик Брэдфорд:

— Слава Богу, Дейра, тебе просто повезло.

— Дело не в везении, — мотнув головой, ответила Дейра. — Но хватит об этом, давай приступать.

— Но у него же была винтовка! — Рик никак не мог успокоиться.

Дейра стряхнула капли с рук и повернулась к нему:

— Послушай, Рик, если уж тебе так необходимы объяснения, то слушай. У этого мальчишки была обычная автоматическая винтовка Стоунера — Браунинга. После выстрела затвор у нее встал на место, и чтобы выстрелить еще, нужно было его в очередной раз передернуть. Этот щенок так разволновался, что забыл это сделать, вот и все. Мне уже попадался один такой забывчивый на Альине, но там мне пришлось убить его. Все, ты удовлетворен? А теперь приступаем к операции, и побыстрее. Кэти, мои перчатки! — Дейра подняла руки.

— Ну вы даете, доктор, — Анна передернула плечами, — вам в руки лучше не попадаться.

— Черный пояс что-то да значит, милочка, — ответила Дейра. — Так какое все-таки состояние у раненого? — спросила она, засовывая пальцы в перчатки.

Анна совсем уже пришла в себя и ровным голосом ответила:

— Давление — шестьдесят три на сорок два, пульс — восемьдесят восемь ударов, устойчивый, дыхание — сорок, прерывистое.

— Все, начинаем! — Дейра надела халат и подошла к столу.

Брэдфорд встал напротив с другой стороны стола и, пристально глядя на нее, спросил:

— Ты уверена, что сможешь делать операцию после того, что случилось?

Дейра подняла глаза и еле сдержалась, чтобы не наорать на него:

— Послушайте все, у меня нет времени на воспоминания, на наших глазах умирает человек. Я делала операции под огнем, а вы тут раскисли от какого-то сопляка. Все, хватит, начали!

— Мы готовы, — ответил за всех Рик. Дейра слабо улыбнулась:

— Вот и прекрасно. Кэти, скальпель. Рик, готовь щипцы, придется раздвигать ему ребра. Анна, подкачай сюда еще воздуху... Я начинаю.

Солярис-Сити, Солярис-7. Федеративное Содружество

Гален улыбнулся в ответ:

— Да, я действительно цепной пес Виктора, но, как видите, он доверяет мне свою сестру. Так что не волнуйтесь, я не кусаюсь.

Один из двоих спутников Риана оскалился в ехидной улыбке:

— Да ты, как я вижу, забыл, как это делается, или нечем уже?

Гален сразу стал серьезным, улыбка слетела с его Лица. Он повернулся к говорившему и внимательно посмотрел на него:

— Оскорбления я могу стерпеть только от одного человека — от герцога. Судя по выражению твоего лица, не думаю, что ты меня понял с первого раза, но повторяться я не собираюсь.

Риан усмехнулся:

— На вашем месте, командант, я бы поостерегся так разговаривать с этим человеком. — Он подвел его к остальным. — Разрешите представить вам господина Виктора Вандергриффа, лучшего бойца моего клуба Тигры Скаи. Виктор, представляю тебя герцогине Катрин Штайнер.

Вандергрифф взял в руку ладонь Катрин и с легким поклоном поднес к губам:

— Весьма польщен.

Гален вытащил из кармана платок и подал его Катрин. Та посмотрела на платок, затем на свою руку и улыбнулась:

— Командант Кокс остается джентльменом всегда.

— Во всяком случае, стараюсь, — оставаясь совершенно спокойным, ответил Гален, убирая платок назад в карман. В шутливом ответе Катрин он ясно увидел ее просьбу и еле заметно кивнул, что на их условном языке обозначало: «Не беспокойтесь, никаких инцидентов не будет». Гален повернулся к Вандергриффу и подумал: «Но, видимо, это зависит не от меня».

Риан подозвал еще одного человека, до сих пор стоящего в отдалении:

— Позвольте представить вам еще одного нашего бойца, — он улыбнулся, — восходящую звезду нашего клуба Гленна Эденхоффера.

— Никогда не думал, что мне удастся когда-нибудь посмотреть на остатки феодализма, — высокомерно пробурчал тот, — но тем не менее я польщен, весьма польщен. Я нахожу вас очаровательной.

Гален сурово посмотрел на молодого бойца. Он видел несколько его битв и про себя сделал вывод, что это эксцентричный и нахальный тип. По старомодному, мешковато сидящему на нем костюму Гален определил, что тот из Богемии, но по характеру и манере поведения Эденхоффер скорее походил на актера средней руки из заштатного театра. Его замечание посчиталось бы верхом неприличия, но все хорошо знали невоспитанность и позерство Эденхоффера и старались не обращать внимания на его бестактные выходки. Но сейчас даже Риан, казалось, смутился и, глядя на вихляющегося питомца, прокомментировал:

— Гленн — милый парень, он у нас немножко весельчак, умеет разряжать обстановку.

Тот поднял голову, показав всем свою брезгливую ухмылку:

— Да, я еще не так стар, чтобы моя страсть к познанию закостенела, с каждым днем я все отчетливей вижу реалии нашей жизни.

Оми поклонилась ему:

— Наш народ всегда считал, что годы, проведенные в размышлениях, помогают понять многие тайны Вселенной.

Вежливо улыбаясь, Вандергрифф с уважением поклонился:

— Ваша нация известна своим стремлением сплотить воедино ум, дух, тело и Вселенную.

— И еще тоталитаризм, который отбрасывает всех нас назад, к той пародии на жизнь, которая наблюдалась на Терре. Слава Богу, теперь-то мы знаем никчемность этого идиотского синтеза, — вставил Эденхоффер.

— Думаю, малыш, что твой взгляд на Вселенную не слишком широк, твой кругозор ограничен сценической площадкой. — Гален подошел к нему и положил тяжелую правую руку ему на плечо.

Эденхоффер ударом левой руки сбил руку Галена.

— Не дотрагивайся до меня, презренный прислужник кровавого угнетателя. Я знаю твою униформу. Ты один из тех, кто своим спасением Хосиро продлил диктаторское правление всех этих бюрократов и лизоблюдов. Вам наплевать на жителей Внутренней Сферы, вы готовы им перегрызть глотки. Кланы нам несли свободу, а вы, жалкие марионетки, отняли ее у нас.

— Да что ты знаешь о кланах, мальчишка? — Глаза Галена горели злостью. — Ты и понятия не имеешь о том, что они делали с покоренными народами! — Он повернулся к Риану: — Немедленно уберите его отсюда, или я сам сделаю это.

Откуда-то сзади вдруг выскочил Вандергрифф и встал между Галеном и Эденхоффером:

— Место, командант! Знай свое место, или мы тебе его покажем!

Гален отступил на несколько шагов назад и громко захохотал:

— Это ты, что ли? — Он продолжал смеяться, не сознавая, что начинает привлекать внимание. — Мальчик, я бился с кланами и победил их. В своем «Крестоносце» я был в таких переделках, какие тебе и не снились, я видел лучших бойцов-клановцев, каждый из которых получше вас всех, вместе взятых.

Вандергрифф так презрительно посмотрел на Галена, что тот побагровел. Стараясь придать своему голосу как можно больше язвительности, Эденхоффер произнес:

— Уважаемые дамы и господа, вы только посмотрите на него и послушайте, что он нам говорит. Вы забываетесь, командант, здесь у нас Солярис, и мы не потерпим такого обращения к себе. Может быть, вы и умело дрались с кланами, но с нами, профессионалами, вы никогда не сравняетесь. Это то же самое, что сравнивать церковную хористку с певицей из Таркадской филармонии. Чтобы дойти до нашего уровня, вам следует еще кое-чему поучиться. Вы, вояки, просто дилетанты перед нами, и мы вас таковыми и считаем. Запомните это хорошенько, господин Кокс.

Глаза Галена сузились, ярость и возмущение светились в них.

— Я воевал в элитном батальоне, повторяю, воевал, а не играл в спектаклях. Я бился с клановцами один на один, когда вы еще скакали по арене какшуты гороховые. Я не поигрывал в войну эпизодически, а жил в ней.

Вандергрифф вызывающе засмеялся:

— Мы знаем ваши элитные батальоны, составленные из земляков и драчливых мальчиков из предместий. Здесь, на Солярисе, собраны лучшие из лучших бойцов всех наций, и любому из нас вы проиграете, любому.

Гален приблизился к нему почти вплотную и тихо прошептал:

— Думаю, мальчик, мне придется выяснять это с тобой на практике.

Вандергрифф замахал руками:

— Умерьте свой воинственный пыл, командант, и выбросьте эту блажь из головы. Я профессионал, и дабы случайно не зашибить не в меру зарвавшегося новичка, нам запрещено биться с теми, у кого нет соответствующего квалификационного сертификата. Поскольку у вас его нет и быть не может, то ни с одним из нас вы биться не сможете.

— Вам крупно повезло, Вандергрифф, ваша трусость надежно и, главное, своевременно прикрылась соответствующим сертификатом.

— Нет уж, — прошипел Вандергрифф, — это вам повезло, будь у вас квалификационный сертификат, я бы не отказал себе в удовольствии преподать вам урок вежливости, в котором вы остро нуждаетесь.

Кай Аллард-Ляо, проходивший с Нэнси совсем рядом, на мгновение задержался и тихо произнес:

— В этом случае я предоставлю вам такую возможность. Я дам команданту Коксу сертификат. Вандергрифф нахмурился:

— Вы не имеете права этого делать, мой лорд, это запрещено.

Кай попросил Нэнси пройти вперед по лестнице и присоединился к группе.

— На нашей последней встрече господин Киндт, помощник герцога Риана, справедливо заметил, что я не только боец, но и владелец клуба, следовательно, имею право давать квалификационные сертификаты, разрешающие участвовать в битвах на Солярисе. Командант Кокс, — Кай поклонился Галену, — вы получите такой документ сегодня и сможете биться, когда захотите. Вандергрифф с невозмутимым видом заметил:

— Хочу уточнить, мой лорд, что вы можете дать только один вид сертификата — второго класса, а это позволит команданту Коксу биться в самом легком боевом роботе, у меня же шестой класс, и я бьюсь только в тяжелых роботах.

Кай нашел выход очень быстро:

— Вам так же, как и мне, хорошо известно, что если в битве участвуют два бойца, то новичку автоматически присваивается класс одним уровнем ниже, чем у его более опытного товарища. Поскольку вы изъявили желание биться с командантом вдвоем, то я согласен биться на стороне команданта Кокса, а в таком случае его класс становится ничем не хуже вашего. Вы довольны таким решением, господа? — Кай испытующе посмотрел на оторопевших Вандергриффа и Эденхоффера.

— У вас через месяц ответственная битва, и вы наверняка к ней готовитесь, а ждать месяц... — начал было Вандергрифф.

— Вам не придется, — закончил Кай. — Мы будем биться через неделю. Томас, мы не нарушим график битв, если выберем арену Ишияма?

Делон улыбнулся и ответил:

— Никоим образом, Кай. Ишияма ждет вас через неделю.

— Благодарю, Томас. — Кай посмотрел на хмурого Вандергриффа. — Вы согласны, господа? — Но поскольку никто из питомцев Риана не ответил, Кай снова спросил: — Вас опять что-то не устраивает? Или вы не ожидали, что ваше желание преподать урок команданту сбудется так скоро, и никак не можете справиться с радостным волнением? Я не слышу вашего ответа.

Вандергрифф заметно побледнел, но ответил как можно спокойней:

— Я с удовольствием встречусь с вами и командантом Коксом на Ишияме.

— Вы постоянно говорите о каком-то удовольствии, господин Вандергрифф. Я надеюсь, вы его найдете и в своем поражении. — Гален весело подмигнул Каю.

Катрин взяла Галена под руку и, как всегда очаровательно улыбаясь, сказала:

— Ну что ж, мужчины показали нам, как легко начать войну, теперь я покажу им, как приятно наслаждаться миром. — Она кивнула герцогу Риану. — Полагаю, что вы будете готовиться к предстоящей схватке, так что не могу вас больше отвлекать, дорогой кузен. Надеюсь, еще встретиться с вами на Солярисе.

Герцог Риан поклонился:

— Я позабочусь об этом, Катрин. — Он удалился, слегка кивнув Тормано, два его бойца последовали за ним.

Гален протянул Каю руку:

— Благодарю вас, ваша помощь пришла как раз кстати.

— Я никак не могу забыть постную физиономию Вандергриффа. — Кай обернулся к Нэнси. — Пожалуйста, познакомьтесь, это Нэнси Бао Ли, это герцогиня Катрин Штайнер-Дэвион, леди Оми Курита и командант Гален Кокс.

Катрин улыбнулась:

— Так это вы покорили нашего Кая? Берегитесь, он у нас известный донжуан. Год назад, когда Морган Келл уходил в отставку, Кай на Арк-Ройяле разбил много женских сердец. Многие думали так же, как и вы, но он уходил от всех.

Нэнси вежливо кланялась присутствующим и довольно улыбалась:

— Да нет, герцогиня, вы ошибаетесь. Кай и я... — Она покраснела. — Мы всего лишь друзья. По крайней мере, мне так кажется.

Кай понял застенчивость девушки и взял ее под руку:

— Мы действительно друзья, дядя познакомил нас только недавно. Нэнси — его секретарь.

— Да, — подтвердил Тормано, — Нэнси — моя помощница, причем прекрасная. — Он поклонился. — Извините, я вынужден покинуть вас и заняться другими гостями, но я еще подойду к вам.

— Спасибо, дядя, — произнес Кай вслед уходящему Тормано и, перейдя на шепот, обратился к Катрин и Оми: — Этот прием благодаря вашему присутствию считается на Солярисе событием года.

Кай говорил как можно более естественно, чтобы сгладить различие между Нэнси и остальными. Как наследник трона Объединения Святого Ива, он являлся пэром и мог обращаться к остальным, как к равным.

Он знал, что ни Катрин, ни Оми, ни тем более Гален не будут держаться с Нэнси высокомерно, но естественность и легкость в отношениях появляется не сразу, для этого нужно некоторое время.

— Если уж мы попали сюда, давайте вращаться. — Катрин кивнула кому-то из рядом стоящих. — Принимая во внимание то, что происходит на Острове Скаи, несколько благоразумных поступков, умеренно вежливых улыбок и уклончивых ответов нам не повредят. Пойдемте, Гален, мы с вами прекрасная пара, я буду бархатной перчаткой, а вы — моим железным кулаком. Кстати, удивляюсь, как вы сдержали себя, один из людей Риана такой наглец, что я с удовольствием съездила бы ему по физиономии.

— В свое время он получит значительно больше, герцогиня.

Катрин улыбнулась и слегка поцеловала Галена в щеку:

— А это вам мой приз за выдержку. — Она хитро подмигнула ему. — Но это только первый, когда победите, вас ждет второй. Герцога Риана следует проучить, — продолжила она неожиданно ледяным тоном, — за все его шашни. Гордость и честолюбие семейства Штайнеров ведут его не в ту сторону, он только и делает, что пытается расколоть Федеративное Содружество.

— Давайте тогда походим и поприветствуем гостей, — сказал Кай и посмотрел на внутреннюю сторону запястья, где у него был хронометр. — Если мы встретимся здесь в полночь, я покажу вам одно местечко, которое территориально отсюда не очень далеко, но по духу оно отстоит от нас на сотни лет.

Оми улыбнулась:

— Звучит очень интригующе.

— Оно так и есть, леди Курита. — Кай наклонился и прошептал как заговорщик: — Такого места, как Вальялла, вы еще не видели, господа, и вряд ли увидите.

Герцог Риан Штайнер видел, как тесный кружок, в центре которого стоял Кай, распался и все разошлись. Раздражение у него уже прошло, он с холодной практичностью вспоминал и анализировал все то, что произошло. Рядом с ним стоял Эденхоффер и плел какую-то чушь, Риан даже и не пытался его слушать, но иногда поворачивался к нему, улыбался и согласно кивал.

Вызов, сделанный Галену Коксу, непременно привлечет внимание, и сторонники Дэвиона представят эту битву как борьбу добра со злом. Последователи Риана будут расценивать ее точно так же, только поменяют местами зло и добро. Если его люди победят, это будет для него большим плюсом. Если победят. Но поражение — и Риан прекрасно сознавал это — станет для него непоправимым ударом, он потеряет свой престиж, а этого герцог допустить не мог.

Если его бойцам недоставало чувства реальности, то у Риана его было достаточно, и он понимал, что его бойцы не победят. Скорее Мелисса восстанет из мертвых, чем его несмышленыши одолеют чемпиона Соляриса и закаленного в боях команданта. Да, иллюзий относительно победы своего клуба Риан не питал. «Но почему Кай выбрал именно арену Ишияма? — думал Риан. — Видимо, для того, чтобы еще больше унизить меня и возвысить Дэвиона», — пришел он к естественному выводу.

Решение только одно — по возможности свести на нет удар по собственному престижу. Конечно, можно сейчас же под каким-нибудь благовидным предлогом выгнать Вандергриффа и Эденхоффера из клуба, причин можно найти предостаточно, но это не выход. Начинать деятельность клуба таким образом — значило подрубить его деятельность на корню. Герцог пришел к мысли, что ему следует дистанцироваться от дуэли, создать иллюзию своей непричастности к ней. Создать мнение, что он не имеет отношения к этой дуэли, нельзя, но отдалиться от нее и от своих бойцов возможно. «Прежде всего, — думал герцог, — необходимо обезопасить себя и отвлечь внимание общественности от этой битвы».

Придя к такому спасительному заключению, он, все так же ласково улыбаясь, повернулся к Эденхофферу. Тот принял улыбку герцога за чистую монету и с жаром принялся разглагольствовать о новых течениях тактики проведения боев, в частности о неоретрокубизме хореографии битвы. Риан смотрел на хорохорившегося бойца, мысли его были далеко. "Первым делом надо предупредить Ханау, чтобы тот по тайным каналам движения за Свободный Скаи приказал увеличить число антидэвионовских демонстраций на мирах Ская, — думал Риан, кивая Эденхофферу, — пусть побунтуют, тем более что в последнее время Дэвион их здорово прижал.

Если поднимется волна протестов, подключится милиция Свободного Ская и начнет террористическую деятельность против Дэвиона. Деятельность Чжанчжень де гуаней, подчиняющихся Сун-Цу, показала, что Виктор не способен справиться с терроризмом в небольшом масштабе или просто не хочет заниматься им. В три тысячи тридцать четвертом году действия милиции Свободного Ская чуть не привели к оккупации этих миров Хэнсом Дэвионом. А как вы поступите сейчас, Виктор?"

Фельдмаршал Ская Ричард Штайнер был марионеткой в руках Риана и должен был сделать так, что любой приказ, отданный ему Федеративным Содружеством об усмирении народных волнений, выльется в революцию, которую он тут же поддержит, отменит правление Виктора и провозгласит правителем Ская Риана.

«Так и получится», — решил Риан и, ласково улыбаясь, посмотрел на своих бойцов:

— Ну все, господа, кажется я нашел способ избавиться от неприятностей, которые вы мне создали.

— Вам не нужно ни от чего избавляться, мой лорд. — Эденхоффер улыбнулся и доверительно произнес: — Я вам гарантирую, что мы разобьем их вдребезги.

— Не переоцениваете ли вы себя, мальчики мои? Я думаю, единственное, что вы можете мне гарантировать, это то, что постараетесь остаться в живых. А вот этого-то мне как раз и не хотелось бы, — резко ответил герцог.

Вандергрифф, не скрывая удивления, смотрел на Риана:

— Герцог, да мы лучшие бойцы Соляриса...

— Вы забыли одну маленькую деталь: вы в данном случае представляете меня, а это налагает на вас определенные обязательства, — ледяным тоном прервал его герцог. — Поэтому я прошу вас об одном одолжении. Если вы не сможете победить, то умрите на арене. Этим вы избавите меня от необходимости размышлять о том, как вас побыстрее убить за поражение.

XVI

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 31 марта 3056 г.

Словно стая настороженных волков, пробирающихся по редкому лесу, три аэрокара медленно плыли над темными и мрачными полуразрушенными улицами Силезии. Хотя редкие обитатели и не узнавали, кому принадлежат машины, им, казалось, было известно, куда и зачем они движутся. Аэрокары резко повернули за угол и, набрав скорость, никуда не сворачивая, помчались к своей цели.

Кай Аллард-Ляо сидел в углу на кожаном сиденье лимузина и внимательно смотрел на остальных пассажиров. Ему было интересно наблюдать за их реакцией. Нэнси Бао Ли, прижавшись к нему, сидела справа. Он чувствовал приятное тепло и упругость ее тела, но сидевшая слева Оми несколько портила приятные ощущения. На сиденье напротив устроились Томас Делон, Катрин и Гален. Трое аристократов не отрывали взглядов от окна, то удивляясь, то ужасаясь виденному. Редкие фонари освещали тяжелые уличные сцены: кровавые драки, жалких убогих нищих и грязных проституток.

— О Боже, как они могут жить здесь? — прошептала Катрин, увидев, как двое человек в рубищах вместо одежды, выкрикивая ругательства, катались в грязи, пытаясь отнять друг у друга кусок какой-то материи.

— Так и живут, — ответил Кай. — Другого выбора у них нет. Всегда будут люди, которые не смогут вписаться в систему свободных рыночных отношений, и некоторые из них дойдут до такого уровня бедности. Для того чтобы таких людей не было, создаются правительственные структуры и законодательства, гарантирующие людям право на жилище, пищу и занятость, но эти же законы превращают страну в полицейское государство.

Катрин повернулась к Каю:

— Но кто-то же должен сделать так, чтобы они не жили как скоты?

— Находятся такие люди. — Кай посмотрел на Делона. — Я, например, пытался финансировать здесь несколько благотворительных предприятий, чем крайне удивил остальных владельцев боевых клубов. Однако наши возможности довольно ограниченны, мы можем только предоставить людям возможности, но не можем заставить их воспользоваться ими.

Катрин кивнула:

— Да, заставлять их что-нибудь делать будет таким же рабством.

— Людям надо дать образование и возможность заботиться о себе. — Голос Оми был едва слышен за шумом двигателя. — А если они не могут сами нести ответственность за свою жизнь, остальные должны проявить к ним сострадание и позаботиться о них.

— Совершенно верно. — Кай выглянул из окна, заметив, что аэрокар начал снижаться.

Машины приземлились почти у самого входа в серое здание. Головная машина сразу же развернулась и перегородила доступ к остальным со стороны улицы Арналф, состоящей из вереницы полуразрушенных цехов и складов. Двери машин открылись, первыми вышли четверо агентов службы безопасности Федеративного Содружества. Выбежавшие из последней машины вооруженные сотрудники службы безопасности Синдиката Драконов перегородили подход сзади.

Двое агентов помогли пассажирам лимузина выйти. Вскоре к ним присоединились ехавшие в головной машине Кейт и Кристина. Чуть погодя подошел Ларри Акафф, он сидел в последнем аэрокаре. Все двинулись к стеклянной двери входа. Кай подошел первым и, открыв ее, произнес:

— Добро пожаловать в ресторан Тора «Щит», самое печально известное место на Солярисе, основными посетителями его являются опустившиеся бойцы.

Он посмотрел на агентов безопасности и по их недоуменным взглядам понял, что они поражены и обеспокоены тем, что их господа решили посетить это злачное и неподходящее для их статуса место. Но Кай никогда не повел бы своих гостей туда, где он не был бы уверен в их безопасности. У ресторана Тора была плохая репутация, даже хуже, чем могли представить себе агенты. «Щит» заселяли и посещали те, кто решил уйти из нормальной жизни на дно и стать обитателем трущоб. Случались там и неприятные инциденты, драки и поножовщина. Службы безопасности и полицейские управления всех Великих Домов Внутренней Сферы, да и не только они, любое мало-мальски известное сыскное агентство, хорошо представляли себе, что такое ресторан «Щит» и какова его репутация.

Пройдя коротким коридором, Кай вывел своих спутников к небольшой лестнице. Поднявшись по ней, они наткнулись на швейцара.

— Привет, Роджер. — Кай сунул ему в руку банкноту. — Как я понимаю, сегодня в Вальяллу доступ ограничен?

— Очень ограничен, — осклабился тот, пряча банкноту. — Совсем позор, но ограничен.

— Спасибо, друг. — Кай повел всех направо, мимо бара, расцвеченного слабым неоновым светом. В наиболее темных местах агенты Федеративного Содружества шли впереди Кая. В переходах явственно ощущался запах опиума, под ногами валялись лохмотья, а за тонкими перегородками слышалась возня и ругань. Иногда из-за них кто-то выглядывал и тут же прятался обратно.

Ярко-красный луч лазерного идентификатора скользнул по ногам Кая, когда он подошел к стеклянной пуленепробиваемой двери, у которой стоял рослый охранник.

— Добро пожаловать чемпиону и его гостям, — произнес он с вежливым поклоном.

Он открыл дверь и впустил всех внутрь Вальяллы, посмеиваясь над их изумленным видом.

Солярис, или «Мир Игр», составляли две социальные реальности. В первой, внешней, жили аристократы, воротилы бизнеса и финансовые магнаты. Деньги и унаследованные титулы делали их знаменитыми и могущественными, но кое-что от их славы, блеска и благополучия доставалось и остальным обитателям. Где бы они ни появлялись, куда бы ни прилетали, всюду их ждал прием соответственно титулу или финансовым возможностям.

Но Вальялла поклонялась другим ценностям.

Здесь была вторая реальность, здесь аристократами считали только тех, кто бился на аренах, разбросанных по всему Солярису. Только лучшие из лучших допускались в Вальяллу, даже Ларри Акафф вряд ли бы попал туда, не будь он спутником Кая. Из всех самых лучших бойцов Соляриса в Вальяллу мог пройти лишь каждый десятый, допуск туда давал Роджер, пользуясь своей собственной системой оценок. В «Зале Мертвых» висели списки погибших, это были самые великие бойцы, элита элит Внутренней Сферы, и их овеянные легендарной славой имена были известны не только на Солярисе.

Вальялла сама по себе была анахронизмом, она сохранила дух, царивший многие десятилетия и даже столетия тому назад, и тем завоевала себе сначала авторитет, а затем и само право на существование. Не многие места этого разлагающегося синтетического мира могли похвастаться подобной независимостью.

Длинный широкий зал Вальяллы был сделан из настоящих ценных пород дерева. Доски столов и сидений были не обработаны, а столбы, служившие опорами потолку, хранили на себе следы топоров, которыми их валили. Стены зала украшали шкуры животных далеких миров, свисавшие с потолка ковры ручной работы скрывали от глаз полутемные комнатки-ниши.

В центре зала находился топографический костер, он же в основном и освещал зал, голографические факелы на стенах бросали свет только на отдельные места. Массивные длинные столы и такие же грубо сколоченные скамьи проходили по центру зала от стен до самого костра. У дальней стены находился небольшой помост и стоял еще один стол, расположенный перпендикулярно остальным. С дальней стороны стола расположились деревянные кресла с высокими спинками, в центре их выделялось одно, похожее на трон. Оно предназначалось для чемпиона.

Возле каждой ниши стоял столб с металлическим щитом, на котором был выбит герб бойца, которому принадлежало это место. Ниши также распределял Роджер по своему усмотрению. Но самые почетные места у двери принадлежали знати, платившей баснословные деньги за право посещать Вальяллу. Чем ближе комнатка-ниша была расположена к столу с креслом-троном, тем почетней она считалась. Самые же почетные принадлежали бойцам, отошедшим от битв.

Кай узнавал многих, и его тоже узнавали. Приветствуя своих знакомых, Кай вел своих спутников к помосту. Будучи чемпионом, он имел право занять стол с троном, но вместо этого прошел в комнатку, над входом в которую висели два щита. На верхнем были изображены надгробие и черного цвета механическая рука боевого робота, держащая суперсверхновую звезду. В центре звезды находился диск с символами «инь» и «ян». Постоянные посетители Вальяллы знали, что это — эмблема боевого клуба Ценотаф.

Герб на нижнем щите был выполнен с налетом юмора: привидение в виде поднимающегося дыма выглядывает из ящика. Вид у привидения был очень испуганный, казалось, что от страха оно готово снова забиться в свой ящик. И в этом не было ничего удивительного, так как оно находилось в пересечении красных линий прицела. Очевидно, что герб был выполнен много лет назад и уже тогда нес в себе здоровый заряд презрения к породившей его гладиаторской системе.

Кай сел во главе узкого стола, и когда его гости расселись по сторонам, кивнул охраннику, и тот задвинул шторы. Кай нажал кнопку на внутренней стороне стола и ввел в действие дополнительные устройства крепления потолка.

— Ну, вот мы и в Вальялле, — сказал он присутствующим.

— Понятно, — ответил Гален. — Но мне не особенно ясен смысл герба с привидением. Что он означает?

Делон улыбнулся, видимо, он знал историю создания герба. Кай посмотрел на него и ответил:

— В три тысячи шестнадцатом году чемпионом Соляриса стал Грэй Нотон. Он удерживал свой титул вплоть до того момента, когда просто уже не мог участвовать в битвах, то есть до три тысячи двадцать второго года. И тогда Грэй, прозванный Разрушителем Легенд, сам нарисовал этот герб. Ему казалось, что он очень подходит к его прозвищу. Своего боевого робота «Пехотинец» он тоже называл «Разрушителем Легенд». Когда-то эта комната принадлежала ему, но после того, как в три тысячи двадцать седьмом году его убили, она перешла к моему отцу и он использовал этот герб в битве с тогдашним чемпионом Филипом Капетом.

Делон кивал, как бы подтверждая слова Кая.

— Я видел одну из последних битв Нотона, — сказал он, — и могу подтвердить, что это был прекрасный боец. Свой титул и прозвище он получил вполне заслуженно.

Ни до, ни после него ни одному бойцу не удавалось удерживать титул чемпиона в течение такого же срока. — И, улыбаясь, прибавил: — Хотя некоторые думают, что нынешнему чемпиону удастся побить этот рекорд.

— Вы мне льстите, Делон, — отмахнулся Кай. — Мои два с половиной года ни в какое сравнение не идут с семью годами Нотона. Ву Дэнь Тань вполне может остановить меня, или командант Кокс вдруг может настоять, чтобы мы бились с ним один на один после того, как победим Вандергриффа и Эденхоффера.

— Ну, что касается Ву Дэнь Таня, Кай, — резко возразил Гален, — то я видел, как ты бился с Ханом Клана Волка в той битве на Арк-Ройяле.

— И мы убили друг друга одновременно.

— Я считаю, что произошла техническая ошибка. — Гален пожал плечами. — В любом случае я не хочу, чтобы ты считал меня своим врагом, Кай. Я твой союзник.

— Сколько раз мы слышали такие заявления, да, Кай? — Ларри Акафф улыбнулся.

Кай предпочел бы не заметить высказывания Ларри и отмолчаться, но формально он был хозяином и не имел права игнорировать то, что говорят гости.

— Да, не в первый раз.

Нэнси, сидевшая справа от Кая, положила свою ладонь на его и предположила:

— Мне кажется, что здесь есть какая-то история.

— И не какая-то, а очень даже большая, — ответил Ларри.

— Тогда расскажите ее нам. — Нэнси сжала ладонь Кая. — Кай, ну пожалуйста, нам так хочется ее послушать.

Кай нахмурился. Ларри тоже, казалось, был очень недоволен просьбой. Внезапно Кай улыбнулся, и напряжение на его лице исчезло. Он хорошо помнил, на какую именно историю намекал Ларри. Он гордился тем событием, но распространяться о нем, тем более среди посторонних людей, ему не очень хотелось. Некоторые детали этой истории он не рассказывал никому, даже своей семье, и только Ларри знал всю ее целиком, поскольку он в то время был на Альине.

На Альине Кай проверял себя, и оказалось, что он перенес все, что с ним там случилось, довольно безболезненно, чего он и сам от себя не ожидал. И причиной была Дейра, с ней он связывал самые дорогие свои воспоминания. Разрыв с Дейрой накануне его отлета с Альины Кай переживал очень тяжело, ее поведение показалось ему насмешкой над его чувствами. После разрыва, без образа Дейры, все воспоминания Кая об Альине превратились в сгусток страха, физической боли и сильного эмоционального напряжения, и выплескивать это на публику он не собирался.

Работа с людьми вроде Ларри, знакомство с ними, забота о них — все это помогало ему отвлечься от горестных воспоминаний о Дейре. Конечно, нет ничего сложного в том, чтобы взять и рассказать все то, чему Ларри был свидетелем, но Каю не хотелось делать это именно сейчас, рассказывать именно этим людям. Для чего бередить старые душевные раны? Дейра причинила ему боль. Правда, Кай и сам тоже причинил ей боль, но сознание этого не уменьшало его страданий.

«Однако почему я должен все время носить в себе нанесенную мне обиду, вместо того чтобы просто забыть о ней? Почему я не могу снова начать верить людям? — думал Кай. — Смешно не верить Галену, скрывать от него эту историю и в то же время готовиться к битве, в которой мы будем сражаться плечом к плечу против общего противника. Да и что вообще представляет собой вся эта история? Просто анекдот, не более того». Кай посмотрел на Нэнси, улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

— Вы можете называть меня стеснительным или застенчивым, но сам я считаю себя человеком просто замкнутым и не слишком-то общительным. Не знаю почему, но, видимо, это у меня от природы. Я не часто пускаюсь в воспоминания, но вы все мои друзья, и я расскажу вам ту историю, на которую намекал Ларри. Мое вступление может показаться вам прелюдией к чему-то значительному, но это не так. На самом деле вся история не такая уж серьезная, скорее легкомысленная и веселая.

— Как сказать, — ухмыльнулся Ларри. — Если посмотреть с моей стороны, то для тебя все это, возможно, и несерьезно, но для меня это был вопрос жизни и смерти.

Кай заметно смутился, немного помолчал и начал свой рассказ:

— Как я уже говорил, вся эта история произошла на Альине. Мне удалось избежать плена кланов, но внезапно планетой захотел овладеть Ком-Стар, и мне пришлось взаимодействовать с кланами, чтобы воспрепятствовать этому.

Ларри подвинулся к столу, положил на него локти и вставил:

— Позвольте мне сначала сказать о том, что было до того момента. Дело в том, что меня взяли в плен в один из военных лагерей. Некогда это был склад, но во время войны его превратили в тюрьму. Находилась она в ведении Ком-Стара. Обращались с нами хуже некуда. За теми же, кто, как и Кай, не попался, была устроена настоящая охота, одиночки и специальные команды вылавливали их за определенное вознаграждение. Однажды Кая чуть не схватили, но каким-то чудом ему удалось ускользнуть, и тогда они отрядили специальную группу, чтобы взять его. Как-то Кай пришел к нам в ТЗ, так мы называли свой лагерь, "Танго «Зефир», и принес с собой мертвого человека. Кай потребовал себе вознаграждение, но элементалы набросились на него. Безоружный, он убил одного из них и бежал.

— Это все не по делу, Ларри, — вмешался Кай. Ларри так разошелся, что даже не обратил внимания на Кая:

— Тем, кто не знает элементалов, скажу: я их видел вблизи. Один вид этих громадин вселяет ужас. Эти монстры даже невооруженные способны убить любого человека. Но все они просто коротышки перед Таманом Мальтусом по прозвищу Кровавый. Он лично отправился выслеживать Кая. — Ларри передернул плечами и замолчал.

Кай вздохнул:

— Так или иначе, мне удалось привлечь Мальтуса на свою сторону и уговорить его выпустить всех военнопленных. Мы с Мальтусом пришли в лагерь, и он сказал, что мы с ним больше не враги, а союзники. После этого все военнопленные были выпущены из лагеря. Вот, собственно, и все.

Катрин улыбнулась Ларри Акаффу:

— Думаю, что вы правы. Смотреть на всю эту историю нужно с вашей стороны. — Она помолчала. — Почему мой брат ничего не рассказывал мне об этом? — Катрин посмотрела на Кая.

Тот пожал плечами:

— Наверное, он не любит вспоминать об этом времени, да к тому же у него и так много дел. Мне самому не доставляет удовольствия говорить о моих действиях на Альине, я не хочу выставлять себя эдаким чудо-героем. Ничего особенного в моих действиях не было, любой на моем месте смог сделать то же самое. Я действительно считал бы себя героем, если бы мне самому удалось освободить пленных из лагеря "Танго «Зефир», не прибегая ни к чьей помощи.

— Но ты так и сделал, босс, — тихо произнес Ларри.

— Мне следовало бы сделать это много раньше. — Тут Кай поднял руки. — Но все это отступления от темы. Главное, что Мальтус тогда предпочел видеть во мне союзника, а не врага, и я уважаю его мужественное решение. А командир он был действительно замечательный, заработать у кланов прозвище Кровавый, как мне представляется, довольно сложно.

Делон кивнул:

— Очень похоже, что это крутой парень, если даже клановцы его так называют.

— Ты знаешь, Томас, — Кай улыбнулся, — я думаю, что тебе он понравится. Ты сможешь встретиться с ним, когда Ком-Стар разрешит ему и некоторым другим элементалам посетить Солярис. Я, во всяком случае, уверен, что они прибудут ко дню моей битвы с Ву.

— Если к тому времени подпишут соглашение и утвердят график прилета, — угрюмо заметил Кейт. — Я делаю все, что от меня зависит, стараюсь поддерживать связь с кораблями, но некоторые и; них находятся еще очень далеко.

— Спасибо, Кейт, — произнес Кай, — что следишь за этим, но мы, кажется, заговорились. — Кай нажал на другую кнопку, и в комнату вошла немолодая полная женщина. — Здесь есть все, что только можно найти во Внутренней Сфере, — обратился к своим гостям Кай. — Можете заказывать что угодно.

Лион, Остров Скаи. Федеративное Содружество

Питер Дэвион не сводил напряженного взгляда с экрана головизора. Молодая девушка-репортер вела передачу с улицы. Выглядела она очень устало, но речь ее была торопливой и возбужденной: репортер, очевидно, понимала, что передает горячую новость, сенсацию дня. И еще она догадывалась, что этот репортаж может стать началом ее известности и громкой карьеры.

— Полиция подтверждает, что за данный акт терроризма ответственность на себя взяла милиция Свободного Скал, — быстро говорила диктор. Позади нее были видны пожарные машины, поливающие струями воды остатки сгоревшего здания. — Согласно представленному полицией документу, взрыв муниципальной средней школы имени принца Йэна Дэвиона был произведен потому, что, я цитирую документ, «милиция Свободного Ская считает школу очагом распространения дэвионской заразы». Многие полагали, — продолжала репортер, — что отряды милиции Свободного Ская были распущены двадцать два года назад, после того как вмешательство герцога Риана Штайнера позволило погасить возникший тогда кризис. Однако недавно она снова создана, для того чтобы, я снова цитирую документ, «противостоять культурному империализму Солнечной Федерации». Милиция уже давно настроена против Федеративного Содружества, но до сего дня она была никому не известна. Полагают, что нынешний вариант милиции Свободного Ская — это либо остатки старой организации, либо часть официально действующей милиции, отколовшаяся от нее по идеологическим соображениям.

Не зажигая света, Питер смотрел на экран и сжимал зубы.

— Какая, к черту, разница, чья это часть, — возмущался он. — Уж я-то знаю, кто они есть на самом деле. Террористы! И заправляет ими Риан.

— К счастью, бомба взорвалась в три часа утра, — продолжала комментарии репортер, — когда в здании никого не было, но, произойди взрыв на двенадцать часов раньше, это было бы катастрофой. Именно в то время в школе проходило вручение премии имени Верховного Правителя Мелиссы Штайнер-Дэвион одной из школьниц, и вручал премию герцог Питер Дэвион. Эксперты полагают, что взрыв был намечен именно на это время, но по счастливой случайности механизм не сработал и Питер Дэвион не погиб. Как мы помним, его мать, Мелисса, погибла при взрыве бомбы девять месяцев назад.

Питер почувствовал, как по спине у него пробежал холод. Оказывается, в свои двадцать один год он чудом избежал смерти только потому, что какой-то террорист плохо разбирается в часовом механизме. Посещая военную академию на Новом Авалоне, он участвовал в имитациях сражений на боевых роботах и много раз смотрел в лицо воображаемой смерти. Он часто вспоминал, с каким успехом его дядя Йэн и другие родственники выходили из самых тяжелых боевых ситуаций, и отождествлял себя с ними. Он искренне восхищался смелостью Виктора, которому также удавалось избежать смерти в бою. Для себя он давно решил, что если уж ему суждено умереть, то произойдет это только во время сражения.

Но это он так хотел, а в реальной жизни все всегда получается иначе. Питер представил, что, как и его мать, он мог стать жертвой взрыва, и эта мысль заставила его содрогнуться. Питер считал себя воином и вел себя как воин, он видел в этой романтической профессии способ добиться побед и славы. Он сознавал, что после Виктора и Катрин является третьим претендентом на трон, и видел для себя лишь одну возможность сделаться героем — стать военным, защитником Федеративного Содружества.

Ему никогда и в голову не приходило, что его могут убить в мирной жизни.

Питер внезапно вспомнил улыбающееся лицо школьницы. Слушая Питера, она немного нервничала, теребила кольца своих рыжеватых волос. Ее смущало, что сам герцог прибыл в школу специально для того, чтобы поздравить ее перед полутысячной аудиторией. Только подойдя к Питеру и поблагодарив, его за премию, она более или менее справилась со своим волнением и произнесла коротенькую речь о своем будущем и будущем своих сограждан. Когда она закончила говорить, зал взорвался аплодисментами. Ей хлопали не потому, что это их одноклассница, все были тронуты искренностью ее речи и восхищены ее устремлениями.

Она понравилась Питеру, и он застонал, представив себе, что они исчезли бы в дыму и огне только потому, что кто-то ненавидит его семью. Какой жуткий парадокс. Питер должен был защищать своих подданных, а на самом деле своим присутствием он подвергает их жизни страшной опасности. Милиция Свободного Ская на этом не остановится, она будет действовать, только более точно и изощренно. В следующий раз ошибок террористы не допустят.

Ну что ж, он готов и к этому. Только сейчас Питер заметил, что сидит, не зажигая света, в темноте. Он еще раз посмотрел на экран, выключил головизор и прошептал в темноту:

— Мы еще встретимся с тобой лицом к лицу, и это будет последним днем в твоей жизни.

XVII

Таркад, Район Донегала. Федеративное Содружество 1 апреля 3056 г.

«Звукам фанфар и труб я предпочел бы грохот тысяч орудий! — Виктор не помнил, читал ли он эти слова или сам придумал, но был уверен, что они совершенно точно отражают его чувства. Если бы он мог избавить себя от необходимости присутствовать на напыщенных и помпезных собраниях в тронном зале Верховного Дворца Триады, то сделал бы это не задумываясь. — Тем более что человек, которого я буду сегодня награждать, точно так же, как и я, считает все это ненужным балаганом», — думал Виктор.

Смолкли звуки фанфар и труб. Виктор одернул мундир, поправил выбившуюся из-под короны прядь светлых волос и стал слушать. «Его высочество Виктор Ян Штайнер-Дэвион, принц-архонт Федеративного Содружества, Верховный главнокомандующий вооруженных сил Федеративного Содружества, герцог Таркадский, герцог Нового Авалона, герцог Донегала, первый лорд Звездной Лиги...» — гремел голос верховного маршала. Снова зазвучали фанфары, перед Виктором раскрылись массивные высокие двери, он вошел в зал и по красному ковру направился к тронам Триады.

Его чеканный шаг многие посчитали желанием подтвердить свою принадлежность к армии, на самом же деле это было признаком раздражения. «Сколько раз я говорил верховному маршалу, чтобы он вычеркнул из списка титул первого лорда Звездной Лиги! Мне наплевать на традиции. Звездная Лига развалилась триста лет назад, и упоминать о ней — просто фарс. Больше я этого не потерплю», — думал он.

По мере того как шагал по ленте ковра, первый принц постарался умерить свой гнев, рассматривая в очередной раз давно знакомый зал. Каменный свод потолка и каменные колонны были возведены еще в те времена, когда в строениях ценилась массивность и внушительность, а мужчины бились в латах. «В те времена я, скорее всего, давным-давно был бы убит», — размышлял Виктор.

Прошло время, но страсть к войне не исчезла. За те два тысячелетия после правления на Терре Шарлеманя люди начали заселять иные миры. Поскольку полями сражений стало космическое пространство, изменилось и оружие. Канули в Лету доспехи, воин тридцать первого века сел в кабину мощного и разрушительного боевого робота.

На помосте, куда направлялся Виктор, стояло три трона. Опорой для двух из них, поменьше, служили боевые роботы. Слева находился «Мародер», громадный и неуклюжий, с неестественно тонкими руками и с ногами, как у кузнечика, — коленками назад. Его цилиндрическое тело было наклонено вперед, всем своим странным видом робот внушал страх, который усиливался рисунком, он был разрисован черными и золотыми полосами, цветами первого полка улан с Катиля. Эти уланы славились неподкупной верностью Дому Дэвиона и безжалостностью к врагам. Это были самые свирепые воины в армии Федеративного Содружества.

Другой боевой робот поддерживал трон, символизирующий Содружество Лиры. Эта машина уже больше напоминала фигуру человека и называлась «Крестоносец». В частности, тот, что поддерживал трон, принадлежал Галену Коксу, и факт установки его в зале считался знаком высшего расположения Виктора к команданту. Обычно «Крестоносцы» окрашивались в голубые и золотые цвета, цвета десятой Лиранской гвардии, но этот робот с разрешения Галена был окрашен иначе. Тело у робота было окрашено в красный цвет, а ноги и руки — в черный, так окрашивали свои роботы наемники, Гончие Келла. Виктор знал, что робота следует покрасить в соответствующие Содружеству Лиры цвета, но в то же время ему не хотелось и обижать наемников. В конце концов, церемония награждения длится всего один день, а наемники служат годы, так что те, кому что-то не нравится, один день могут и потерпеть.

Виктор шел к помосту, стараясь не смотреть на людей, стоящих рядами по краям ковра, но это не значит, что он никого и ничего не замечал. Иногда он видел хорошо знакомых ему людей и кивал им, от его внимания не ускользнуло и то, как некоторые честолюбивые родители старались поставить впереди своих красавиц дочерей. Виктор очень редко позволял какой-нибудь знатной и красивой аристократке сопровождать его во время своих прогулок или поездок. Чаще его вынуждали к этому обстоятельства. Он вспомнил несколько таких случаев, припомнил свои беседы с ними, и ему показалось, что из всех таких вынужденных и случайных встреч и разговоров с женщинами наибольшее впечатление на него произвела та студентка-оператор.

«Во мне нет ничего от аристократа, — оценил себя Виктор, — я всего лишь воин».

По мраморным ступенькам он взошел на помост и поклонился двум тронам, один из которых символизировал Содружество Лиры, другой — Солнечную Федерацию. Если бы Катрин и Питер были сейчас на Тар-каде, они сидели бы на этих тронах. Виктор поднялся еще на две ступеньки, где стоял самый высокий трон. Спинку его увенчивал герб — солнечный протуберанец, в центре которого находился кулак. Это был трон Федеративного Содружества.

Великий маршал — Виктор припомнил, что он доводится ему каким-то далеким родственником, — начал представление придворных. Старый воин произносил имя, и придворный направлялся к Виктору. Принц всех встречал улыбкой, хотя многих забыл, а некоторых либо совсем не знал, либо не догадывался об их существовании. Большинство из придворных подходили к нему с разными прошениями, одни хотели получить земельные владения, другие — налоговые льготы, третьи просто просили привилегий за свой вклад в самые разные сферы деятельности, от науки до кулинарии и от искусства до классификации научных терминов. Многие из них нервничали, но были и такие" которые подходили к Виктору с таким апломбом, будто своими заслугами в приготовлении салатов облагодетельствовали страну, и в этих случаях Виктор едва сдерживался, чтобы не прекратить всю эту комедию и не послать их ко всем чертям. Высокомерие и чванство части придворных вызывали у него желание провести расследование и узнать, что же такого небывало ценного они преподнесли нации, что не моргнув глазом требуют для себя даже наград, присуждаемых Ком-Старом.

Виктор давно привык и к лазерной вспышке, и к тому, что каждое его движение снимается. Все присутствующие в конце приема получат голоснимок, относиться к которому будут в зависимости от степени своей симпатии или антипатии к самому принцу. Кое-кто будет гордиться снимком, а кое-кто и спрячет его куда подальше, чтобы никогда больше не видеть. В сущности, каким бы мелким ни был вклад этих людей в жизнь нации, Виктору не жаль было для них наград, лишь бы процедура их раздачи скорее кончилась. Федеративное Содружество дышало на ладан, и Виктор дорожил каждой своей рабочей минутой, а тут приходилось так бездарно их растрачивать.

«Хотя бы одна из наград определенно пойдет на пользу нации, — размышлял Виктор, расточая улыбки и привилегии. — Награда полковнику Грейсону Карлайлу Смертоносному будет хорошим ответным ударом герцогу Риану».

Дело в том, что барон фон Бюлов, бывший феодал и владелец планеты Гленгарри, в течение долгого времени поддерживал Риана, и хотя Гленгарри — просто медвежий угол, тем не менее планета могла стать еще одним источником головной боли для Виктора. Журналисты постарались бы представить любое волнение на Гленгарри как начало повсеместной борьбы против Дэвионов на всем Острове Скаи. Репортерам было бы неважно, что участники всех этих волнений и демонстраций — люди барона, которых он вывел на улицу под угрозой расстрела, им главное — факт, а фактов было бы достаточно.

Возрождение милиции Свободного Ская тревожило Виктора, тем более что первым их действием стала попытка убить Питера. Правда, Курайтис уверял, что, по данным секретариата разведки, бомба была заложена уже после того, как его брат уехал, но тревоги это не снимало. Террористы, по словам Курайтиса, прошли в школу позже и сейчас пытаются представить дело так, что бомба якобы не сработала в нужный момент. Но пусть даже Курайтис и прав, все равно наличие террористов вызовет беспорядки на Скае, а это значит, что Риан не прекратил борьбу за власть.

Риан играл свою роль прекрасно. По сообщениям с Соляриса, Гален и Кай должны битьсяс бойцами Риана, но Виктору не следовало дожидаться их победы, ему нужно было предпринимать и какие-то свои действия. Курайтис был доволен: его людям удалось установить в офисе Риана прослушивающую аппаратуру, поступающие сведения представляли большой интерес, но Виктору этого было недостаточно, он хотел знать о всех планах герцога Риана заранее. Риан сообщался с подрывными группами на Скае при помощи шифровок. Прежний код люди Курайтиса раскрыли и сейчас работали над расшифровкой нового кода. Это было бы прекрасно, тогда хотя бы можно было выловить нужные сведения из сообщений Риана и воспользоваться ими в тот момент, когда Риан меньше всего этого ожидает.

Выходки Ричарда Штайнера, двоюродного брата Риана, уже порядком надоели Виктору. Ричард, фельдмаршал аэрокосмических сил, был главнокомандующим военными частями на Маршруте Скаи и в основном занимался передислокацией войск. Его бурная деятельность привела к печальным для Виктора результатам — на Скае сконцентрировалось слишком много сил, сочувствующих Риану. Виктор предпочел бы отправить их поближе к границе с кланами, так что за Ричардом также следовало пристально наблюдать.

Прямо перед началом церемонии Курайтис подбросил Виктору еще один сюрприз, да такой, перед которым проблема Ская может показаться детской забавой... Здоровье Джошуа Марика, единственного сына Томаса Марика, генерал-полковника Лиги Свободных Миров, начало опасно ухудшаться. Джошуа болел лейкемией, и до сего времени относительную стабильность его состояния удавалось поддерживать лечением в Институте наук в Новом Авалоне, но сейчас болезнь стала прогрессировать, и, по словам лечащих врачей, он должен был вскоре умереть. В бесчисленных мирах Внутренней Сферы такие случаи не являлись редкостью, но этот был особым: умирал единственный наследник трона потенциально вражеской нации.

Курайтис заявил, что смерть Джошуа неизбежна, и раскрыл Виктору один план, который начал приводить в действие еще отец Виктора. Дальновидный человек, он предполагал, чем может все кончиться, и заранее начал готовиться к худшему. Дело в том, что здоровье Джошуа Томас Марик покупал дорогой ценой. В обмен на лечение Лига Свободных Миров поставляла для Федеративного Содружества стратегическое сырье, необходимое для войны с кланами. Хэнс Дэвион прекрасно понимал, что с потерей сырья Федеративное Содружество окажется беззащитным перед кланами, и заставлял ученых делать все, что угодно, только бы не дать Джошуа умереть.

А если бы мальчик умер, то задачей Хэнса Дэвиона стало бы сохранить его смерть в строжайшей тайне. Для этого самые надежные ученые под наблюдением самого Хэнса начали работать над созданием физического двойника Джошуа. Такие вещи тоже делались всегда, почти все известные политические лидеры имели двойников. Мелисса Штайнер-Дэвион однажды даже избежала смерти, подставив своего двойника, а Максимиллиан Ляо, дед Кая, чуть не покорил в свое время Солнечную Федерацию, посадив на ее трон двойника самого Хэнса Дэвиона. Поэтому, понимая всю серьезность ситуации, Виктор целиком одобрял этот план. Он сам имел несколько двойников, и если бы не они, то еще неизвестно, был бы он сам сейчас жив.

Однако то, что делал его отец, заставило его содрогнуться. Как же Хэнс боялся вторжения кланов, что сам решился пойти на подобный шаг по отношению к Томасу Марику. Он начал готовить план страшного обмана ради спасения Федеративного Содружества.

Игра стоила свеч, ради столь нужного для Федеративного Содружества мира можно было пойти на что угодно, поскольку болезнь и лечение Джошуа давали Томасу Марику возможность постоянно откладывать предполагавшийся брак его дочери Изиды с Сун-Цу. Сун-Цу же в свою очередь не нападал на Томаса Марика, поскольку с его стороны было бы неразумно брать силой то, что рано или поздно достанется ему. Но со смертью Джошуа брак между Изидой и Сун-Цу состоится сразу, военная мощь Сун-Цу значительно увеличится, и что он будет делать дальше — остается загадкой.

«Господи, — попытался молиться Виктор, — сделай так, чтобы Джошуа поправился».

— Полковник Грейсон Карлайл Смертельный! — произнес великий маршал.

"Вот старый осел, — обозлился Виктор на древнего придворного, — он даже имя правильно прочитать не способен. Не Карлайл «Смертельный», а Карлайл «Смертоносный». Или ему в голову не приходит, что таким невниманием можно обидеть прославленного командира Серого Легиона Смерти?

Переборов гнев, принц широко улыбнулся направлявшемуся к нему полковнику.

Карлайл вышел из толпы и пошел к Виктору. Быстрым и твердым шагом, выдававшим в нем старого военного, мужественного и уверенного в Себе, наемник подошел к возвышению и коротко поклонился. Он держался с достоинством, поведение воина резко отличало его от подобострастных фарисеев, окружавших Виктора сегодня.

— Очень рад видеть вас, полковник, — произнес Виктор, продолжая улыбаться.

— Благодарю за оказанную честь, ваше высочество, — ответил Карлайл.

Виктор дотронулся до тугого воротника своего мундира и чуть покрутил головой, показывая полковнику, что ему также противно находиться здесь и он предпочел бы встретиться с Карлайлом в более неофициальной обстановке.

— Полковник, — обратился к Грейсону Виктор, — вот уже несколько лет вы верой и правдой служите Федеративному Содружеству. Ваши подвиги известны всем. Кто не знает о том, что именно Серый Легион Смерти обнаружил компьютерный центр на Хельме? Одного этого подвига достаточно, чтобы навечно занести вас в книгу заслуг Федеративного Содружества. Такие командиры, как вы, составляют честь и славу нашей армии.

Стоящий рядом великий маршал пристально посмотрел на Виктора и Грейсона и махнул рукой. Тут же к ним подошел слуга в ливрее. На руках у него лежал широкий меч. Принц принял меч, лицо его стало суровым, он посмотрел на Карлайла.

— Ритуал требует, чтобы вы, полковник, преклонили колени, о чем лично я никогда не попросил бы вас. Пожалуйста, станьте на колени и положите руки на рукоять меча.

Виктор чувствовал, что старому бойцу весь этот спектакль нравится не больше, чем ему, но полковник немного подумал, затем коротко кивнул, стал на одно колено и положил руки на рукоять. Затем Виктор и Карлайл повернули меч острием вниз и поставили его на нижнюю ступеньку помоста.

— Да будет отныне известно во всех мирах Федеративного Содружества, равно как и на мирах кланов, что я, принц Виктор Штайнер-Дэвион, признаю великие заслуги Грейсона Карлайла Смертоносного перед правящими Домами Дэвиона и Штайнера. В ознаменование его заслуг я жалую ему титул барона Федеративного Содружества. Вам, барон, и вашим наследникам в вечное владение я вручаю планету Гленгарри, находящуюся в пределах Острова Скаи.

Виктор видел, как тень улыбки пробежала по губам Грейсона, и, сам невольно улыбнувшись, продолжил речь:

— Вы заслужили свой титул и земли, Грейсон, — Виктор прошептал так, что никто, кроме них, не услышал его слов, — и я надеюсь, что сможете удержать и сохранить их.

Карлайл посмотрел на Виктора снизу вверх, и глаза его блеснули.

— Я воин и не умею говорить, ваше высочество, но мой ответ вам известен.

— Тогда, барон фон Гленгарри, прошу повторить за мной слова клятвы. Я, барон фон Гленгарри, беру всех находящихся в зале в свидетели и клянусь, что отныне считаю Виктора Яна Штайнера-Дэвиона, принца-архонта Федеративного Содружества, своим лордом, властителем души и тела и обещаю служить ему.

Карлайл повторил клятву верности, затем поклялся до последней капли крови защищать Объединенную Федерацию от его врагов. И Виктор, и сам новоиспеченный барон понимали всю серьезность этой клятвы, поскольку планета Гленгарри находилась не только в самом центре Ская, но и в опасной близости к Синдикату Драконов, в любой момент она могла стать объектом нападения. От того, кому принадлежит Гленгарри, зависит многое, с захватом этой планеты Федеративное Содружество может легко расколоться надвое. Даруя планету Грейсону Карлайлу, Виктор понимал, что подвергает ее этим большому риску. Понимал это и Карлайл.

— Я, Виктор Штайнер-Дэвион, признаю вас, Грейсон Карлайл, барон Гленгарри, своим вассалом и клянусь всегда и во всем поддерживать вас, пока руки мои способны держать этот меч моей нации. — Виктор отдал меч слуге и крепко обнял полковника. — Пусть все видят барона Карлайла, и пусть все жители Федеративного Содружества знают, как я умею награждать тех, кто, не щадя своей жизни, защищает нас, — торжественно произнес он.

Цюрих, Маршрут Сарна. Федеративное Содружество

— Рик, — Дейра умоляюще подняла руки, — не хочу я ничего говорить. — Она испуганно выглядывала из-за плеча Рика, глядя на толпу репортеров и операторов. Все они тянулись к ней с микрофонами и задавали какие-то вопросы, но из-за шума Дейра ничего не могла понять.

— Синь пока еще в гипсе, и вообще не хочу я отвечать на ваши дурацкие вопросы, — выкрикнула она.

— Дейра, послушай, — Рик морщился, как от зубной боли, — меня самого это порядком утомляет, но это — реклама, а она нам нужна. Ты же не хуже меня знаешь, что многие богатые люди вообще не знают о том, что мы с тобой здесь находимся. Ты вспомни о том, что нам с тобой нужно лечить людей. Как ты не понимаешь, что эту историю они разнесут по всему Федеративному Содружеству, а это значит, что мы сможем получить дополнительные пожертвования. Постарайся не волноваться, просто помни, что все это нужно для нашей работы.

— Но я действительно не хочу, — пыталась отбиться Дейра, на этот раз уже не так резко. В аргументах Рика была правда: отказываться от возможных дополнительных средств было бы глупо. — Ну, хорошо, — обратилась она к Рику. — Я согласна ответить на пару вопросов, не больше. И то только о самом инциденте, ладно?

— Ладно, — ответил Рик. — Сейчас к тебе подойдет репортер Тод Чандлер, я уже договорился с ним. — Рик помахал, и из толпы вышел рослый репортер.

— Господин Чандлер, прошу знакомиться, вот это и есть доктор Лир.

— Тод Чандлер, сорок седьмой канал, — представился корреспондент и дружелюбно улыбнулся. Дейре не понравилась его улыбка, она посмотрела корреспонденту в глаза и насторожилась.

— Мне сказали, доктор Лир, что вы не любите сниматься, и я вас охотно понимаю. Но я не собираюсь долго терзать вас расспросами, только сделаю несколько кадров, так чтобы зрители поняли, как тяжко вам тут приходится. А в это время вы расскажете мне о том, что тут с вами произошло, идет?

— Я буду говорить только об инциденте, понятно? Чандлер согласно кивнул:

— Конечно, понял, говорим только об инциденте. Но говорим естественно, без подготовки, нормальным человеческим языком. Расскажите, что с вами произошло в тот вечер.

— Что же я могу рассказать? К нам в операционную ворвался террорист, и я уложила его, вот, пожалуй, и все.

— Разве? — удивленно спросил Чандлер. Он протянул руку и слегка потрогал ее бицепс. — Не похоже, чтобы вы много времени отдавали тренировкам, доктор.

— Что вы имеете в виду? Чтобы я качалась? Нет, у меня трехлетний сын и работы по горло. Тод удивленно поднял брови.

— Тогда как вам это удалось? Вы что, научились у клановцев кунг-фу?

— Я занималась айкидо, еще до Альины, — Дейра скрестила руки на груди, — но мое пребывание на Альянс не имеет ничего общего с этим инцидентом, позвольте вам заметить.

— Доктор, мне нужно показать вас женщиной, способной защищаться. Итак, значит, вы изучали айкидо, и это помогло вам избежать плена, так я вас понимаю?

— Послушайте, — недовольно произнесла Дейра, — как уж вы там хотите меня показать, мне неважно, но я хотела бы, чтобы вы уяснили только одно. Я врач. Ко мне принесли раненого, и я должна была спасти его жизнь, но сделать это мне чуть не помешал какой-то мальчишка. И все только потому, что кто-то забил его пустую голову пропагандой, дал в руки винтовку и сказал, кого он должен убивать. То, что произошло, не должно происходить нигде, и я рада, что мне удалось предотвратить убийство. Вот и все, что я хотела бы вам сообщить, и прошу вас ничего не добавлять от себя, когда вы будете говорить об этом зрителям.

Чандлер улыбнулся, на этот раз его улыбка была вполне искренней.

— Вы ничего не поняли, доктор...

— Я все прекрасно понимаю, господин Чандлер, вы хотите сделать материал, чтобы с сорок седьмого канала уйти на более высокий, уехать из этого мира, сделать себе карьеру. Но это меня не касается, у вас есть выбор: или вы рассказываете всю историю так, как ее изложила я, или рассказываете ее так, как хотите. Но если вы только попробуете приплести сюда Альину и кланы, я подам на вас в суд. Выбирайте, но знайте, что я вам нужна больше, чем вы мне, все! — Дейра встала, собираясь уходить.

— Вы очень упрямая женщина, — сказал Чандлер.

— Настойчивая — да, но не упрямая, — резко ответила Дейра. — А еще я люблю свою работу и больше ни о чем слышать не хочу. Ну так что, будем говорить или нет? — Дейра пристально посмотрела в глаза оторопевшему корреспонденту.

XVIII

Солярис-Сити. Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 7 апреля 3056 г.

Кай глубоко поклонился, выражая этим Тормано свое почтение, но, увидев его озабоченное лицо, понял, что далее отменно изысканной вежливостью он на этот раз не отделается, на горизонте пасмурно и его ожидают неприятные сюрпризы. В самом приглашении на обед, переданном Каю с посыльным, не было ничего странного или неожиданного. Кстати, вместе с приглашением Кай получил и записку от Нэнси, в которой та благодарила Кая за прекрасный вечер в Вальялле.

Итак, получив послание дяди, Кай стал готовиться к встрече. Приняв душ, он начал переодеваться. Раньше Кай обычно ходил к дяде в традиционной одежде капелланцев, тот любил видеть в ней Кая. Сам же Кай надевал ее только в двух случаях — когда ему нужно было идти в гости к дяде или лететь к матери в Объединение Святого Ива. Это была давняя традиция, и Кай старался ее не нарушать.

Однако сегодня он решил ее нарушить. Вместо национальной одежды Конфедерации Капеллана он надел зеленые брюки и рубашку цвета слоновой кости. Единственно капелланское в одежде Кая была рубашка, да и то только материал, — это был нежный капелланский шелк. Покрой же ее больше подходил для делового визита на Таркад или Новый Авалон. Немного подумав, Кай повязал галстук с вышитым на нем гербом Святого Ива. Кай предполагал, о чем пойдет разговор, и подготовился к нему. Он скажет дяде, что признает свое родство с Конфедерацией Капеллана, но также напомнит ему, что в жилах Кая одновременно течет и кровь граждан Федеративного Содружества.

Стоило Каю бросить взгляд на озабоченное и взволнованное лицо дяди, как он сразу понял, что не ошибся в своих предположениях. Тормано даже не обратил внимания на костюм Кая, до того он был занят своими мыслями, точнее, одной мыслью. В последнее время он лихорадочно и тщетно искал символ своей борьбы против Сун-Цу. Кай догадывался, что Тормано будет делать ставку только на него, других надежд у него нет. Неудавшаяся попытка похитить невесту Ву, затраты на прием, даже приглашение Риана — все это поступки отчаявшегося человека.

— Спасибо, дядя, за приглашение. — Кай выдвинул из-за стола кресло и сел напротив Тормано. — И также позволь поблагодарить тебя за устроенный в мою честь прием. Я увидел и услышал там много интересного.

Тормано улыбнулся:

— Не стоит благодарности, Кай. Ты знаешь, как я люблю тебя, ведь ближе, чем ты, у меня никого нет, и я не пожалею ничего ради тебя. Твои успехи наполняют гордостью наши сердца.

Кай насторожился. Когда дядюшка становится таким вежливым и любвеобильным, следует ждать подвоха или какой-нибудь ловушки. Кай решил отвлечься и осмотрел комнату. Она была заполнена дорогими вещами, родиной которых была Конфедерация Капеллана. В основном это были подарки известных и богатых капелланцев, живущих в настоящее время на Маршруте Сарны. Кай неоднократно видел все это, но всегда любовался ими. Особенно его впечатляла бронзовая статуя тигра в натуральную величину. Тигр сидел и лизал лапу. Но значительно ценнее были шелковые одежды ручной работы, вышиты они были так красиво и искусно, что от них невозможно было оторвать глаз. На стенах комнаты висела коллекция древних картин, нарисованных на рисовой бумаге и изображавших воинов из древних капелланских мифов и легенд. Чувствовалось, что все картины рисовал один и тот же художник. Кай неоднократно смотрел на них и только сейчас заметил, что к ним прибавилась еще одна.

Тормано тоже посмотрел на картину и объяснил:

— Я приобрел ее совсем недавно, и теперь в моей коллекции находятся почти все картины этой серии. Если не считать тех трех картин, которые висят у твоей матери, мне удалось найти всего одну.

— Буду надеяться, что тебе повезет и ты скоро приобретешь ее, — сказал Кай как можно вежливее, хотя знал, что дядя больше надеется не на везение или удачу, а на свои финансовые возможности и связи, чаще сомнительные. Каю было доподлинно известно, что новоприобретенная картина совсем недавно украшала стены музея на Сиане. Ему легко было предположить, что дядюшка финансировал операцию по изъятию ее оттуда, хотя чаще он действовал не так топорно. В данном случае Тормано скорее всего намекнул ворам, что нуждается в одном предмете, который находится в таком-то месте. Наверняка он придал делу и политическую окраску, сказав, что это сокровище должно принадлежать не нынешнему сианскому режиму, а народу Конфедерации Капеллана.

— А я в свою очередь буду надеяться, что тебе также повезет в твоих делах. — Тормано сложил ладони, поднес их к лицу и слегка поклонился Каю. — Вызов, который ты принял на приеме, вызвал большой резонанс в обществе. Тебе удалось поставить в тупик герцога Риана Штайнера, а когда вы с Коксом разобьете его бойцов, он будет просто в панике, это очень сильно ударит по его престижу. Представляю, как будет доволен принц Виктор.

— Я буду счастлив, если принц обратит внимание на эту битву, и тем более буду польщен, если она ему понравится. — Кай решил говорить очень осторожно, обдумывая каждое слово. Ему не хотелось, чтобы дядя снова завел прежний разговор о своих бедах и о Сун-Цу. — Если говорить честно, то я всего лишь гладиатор, и принц может и не заметить меня, у него нет времени на игры.

— Ты напрасно принижаешь себя, Кай, — хитро прищурившись, сказал Тормано. — Если ты и гладиатор, то не имеющий себе равных. — Он постучал пальцами по столу. — Ты убеждаешь себя в том, что ни ты, ни твои действия не влияют на общество, но это не так. В руках у тебя сконцентрирована такая власть, что стоит тебе только захотеть, и ты сможешь вершить дела межпланетного масштаба. Ты стал кумиром, символом, которого многие люди давно ждут. Я даже скажу больше: тебе повезло, ты герой, а наше время так нуждается в героях.

— Пока я не сделал ничего героического, — возразил Кай, — я управляю роботами, способными уничтожать других роботов. До меня это делал мой отец, теперь это делаю я.

Тормано, продолжая улыбаться, посмотрел на Кая, и тот понял, что сейчас мышеловка захлопнется. Так оно и случилось.

— Вот именно, Кай. Так же, как твой отец был доверенным лицом и первым помощником Хэнса Дэвиона, ты являешься другом Виктора. Дела твоего отца навсегда остались в памяти капелланцев, он способствовал проведению таких реформ, каких Внутренняя Сфера не видела со времен распада Звездной Лиги.

— Вы забыли про кланы.

— Нет, я хорошо помню и это. — Нахмурившись, Тормано внимательно вглядывался в лицо Кая. — Я знаю, что ты остановил их на Туаткроссе и помешал осуществить свои кровавые планы на Альине. На Токкайдо Ком-Стар победил кланы, а на Альине ты победил Ком-Стара. Ты можешь похвастать тем, что в одиночку сражался с самыми могучими силами Вселенной и вышел победителем. Да, ты пошел по стопам своего отца, но не совсем. — Тормано медленно развел руки. — В тебе удивительным образом сочетаются характеры и твоего отца, и матери, в тебе переплелись судьбы и наследия народов. Ты старший сын старшего сына Максимиллиана Ляо, а твоя мать — наследница трона Конфедерации Капеллана, трона, который находится в чужих руках. Не забывай, что твой отец делал все, чтобы скрепить союз Дома Ляо с Федеративным Содружеством, но ему не удалось добиться этого. Вот видишь, получается, что ты и должен завершить оба эти дела. Ты обязан всегда помнить, — внушал Тормано, — что там, в мирах Конфедерации Капеллана, живут люди, которые ждут сострадательного и мудрого правителя, такого, который смог бы восстановить былую славу нашей нации. У них сердце кровью обливается при виде того, какие разрушения принесло Конфедерации Капеллана правление Романо. Они видят, что Сун-Цу планирует отдать наш трон Лиге Свободных Миров. Даже Максимиллиану Ляо, при всем его безумии, не приходила в голову столь дикая мысль. Народ считает все происходящее предательством.

Слова дяди застали Кая врасплох, он сидел и обдумывал их, на какое-то время ему даже показалось, что все, сказанное Тормано, соответствует истине, но вдруг в зеркальной поверхности стола он увидел перекошенное ненавистью лицо дяди и, встряхнувшись, произнес:

— Я ничего не могу здесь поделать, дядя.

— Нет, Кай, можешь, и значительно больше, чем кто-нибудь, потому что ты чемпион Соляриса. Если бы после возвращения с войны ты поселился в какой-нибудь глуши и жил в безвестности, тогда — да, тогда ты не мог бы выполнить тот святой долг, которого от тебя ждут миллионы.

— Мне кажется, что действий, о которых ты говоришь, ждет от меня только один человек — ты. Тормано опустил голову:

— Ты не хочешь помочь своему народу, Кай, и этим оказываешь ему плохую услугу.

Кай почувствовал, как в нем поднимается злость, вызванная вкрадчивым и одновременно оскорбительным тоном голоса Тормано. Усилием воли он всегда сдерживал этот порыв, но сегодня решил окончательно поставить Тормано на место.

— Из нас двоих, — резко заговорил Кай, — плохую услугу своему народу оказываешь только ты, дядя. Ты думаешь, я не вижу, что вытворяют твои наймиты из движения за освобождение Конфедерации Капеллана? И не смей говорить со мной в таком тоне, я пока еще не экземпляр из твоей коллекции. Последние двадцать шесть лет ты только и занимаешься тем, что спекулируешь на чувствах беженцев и выходцев из миров Конфедерации Капеллана. И все это время ты служил Хэнсу Дэвиону, который использовал тебя в качестве пугала. Да, ты доводил Романо до безумия, но сейчас, когда нет ни Хэнса Дэвиона, ни Романо, ты чувствуешь, что годы уходят, и начал действовать напролом.

Ты хочешь сделать меня своим помощником, а точнее, марионеткой, с помощью меня ты надеешься по-. вести за собой людей и начать войну. Ты хочешь, чтобы я своим именем подтолкнул людей давать больше денег на удовлетворение твоих воинственных устремлений? Нет, дядя, твои действия я не буду поддерживать никогда!

Лицо Тормано стало серым от негодования.

— Ты считаешь меня мерзавцем, стремящимся ради удовлетворения своих прихотей ввергнуть собственный народ в пучину войны, так я тебя понял? А вспомни-ка, сколько добра я сделал для народа Маршрута Сарна, сколько денег, кстати и своих собственных, я вложил, чтобы облегчить их страдания.

— Нет, я не забыл этого. — Кай тряхнул головой. — Действительно, ты много сделал, ты основывал школы и учреждал фонды помощи, ты помогал строить больницы. Твоими усилиями были воссоединены тысячи семей, ты помогал восстановлению популяций диких животных, и я все это знаю и ценю. Эти действия заслуживают всяческих похвал, но не это является твоей главной целью, в основе всего лежит совсем другое. Вся твоя внешняя деятельность — это просто камуфляж, маска. Почему, ты думаешь, я учредил благотворительный фонд клуба Ценотаф? Потому что мне очень нравится твое движение за освобождение Конфедерации Капеллана? Нет, не поэтому. Я увидел, что как только Виктор урезал твой бюджет, то первое, что ты сделал, — сразу уменьшил финансирование своих гуманитарных программ. Я никогда не давал и не дам тебе денег ни на пропаганду, ни на оружие, потому что мне противно твое патологическое стремление разрушить Конфедерацию Капеллана.

Тормано медленно поднялся из-за стола. Он не мигая смотрел в глаза племянника.

— Ты отвергаешь и свой народ, и себя, Кай. Ты прилетел сюда, на Солярис, чтобы доказать, что сейчас ты самый лучший из всех живущих бойцов. Ты доказал это, — Тормано погрозил пальцем, — но не лги себе, ты знаешь, как много дает титул чемпиона Соляриса. Он дает власть и могущество, которым ты не хочешь воспользоваться ради своего народа.

— Меня не интересует политика, и не нужны мне ни власть, ни что-либо другое. — Кай показал рукой на раскрытое окно, за которым расстилались серые кварталы Солярис-Сити. — Я прилетел на Солярис, чтобы отдать долг памяти своему отцу. Мной двигала любовь к нему, а не страсть к политике.

— Не думал я, что мне когда-нибудь придется называть тебя лицемером. — В голосе Тормано послышалось искреннее сожаление. — Кай! — Голос дяди звучал тихо и спокойно. — Ты напрасно прячешься от политики, она уже в тебе, ты давно увяз в ней, и даже, может быть, сильнее меня.

— Нет, нет и нет! — возразил Кай. — Я всегда держусь и буду продолжать держаться подальше от всего этого.

— Не разыгрывай из себя невинную овечку, Кай, и не прикрывайся своим благотворительным фондом. Да, ты поддерживаешь гуманитарные программы, и тут действительно нет никакой политики. — Тормано ткнул пальцем в грудь Кая. — Но только на первый взгляд! Ты играешь в крупные политические игры с другими владельцами боевых клубов. Иногда ты им льстишь, иногда обманываешь, расставляешь им разные ловушки и заставляешь менять правила, но ради чего? А для того, чтобы они делали так, как нужно тебе, ты всегда гнешь свою линию и хочешь, чтобы и все остальные действовали так, как тебе выгодно! И ты мне будешь говорить, что это не политика? Тебе мало этого? Тогда я тебе скажу, что ты уже влез и в международную политику, ты публично поставил в неудобное положение герцога Риана, практически загнал его в угол!

— Нет, я не делал этого.

— Да что ты говоришь! — Дядя изобразил на лице притворную наивность. — Но кто же тогда посвящал свои битвы Виктору Дэвиону? Кто согласился предоставить ложу для Оми Курита? А теперь этот случай с герцогом Рианом. Все, дорогой племянничек, ты настолько прочно увяз в политических играх, что теперь тебе будет очень трудно выпутаться из них, я тебя уверяю. Я даже слышал, что по твоей просьбе Ком-Стар разрешит посетить Солярис некоторым клановцам.

— Нет! — гневно воскликнул Кай, сжав кулаки. Он хотел опровергнуть все, что говорит дядя, но в душе понимал, что все сказанное им — чистейшая правда. Вольно или невольно, он сделал себя таким. Ему хотелось бы верить, что в его действиях не было и нет никаких политических мотивов, но если посмотреть на все иначе, так, как смотрит Тормано... — Я только боец, и ничего больше! — Кай надеялся, что его ответ покажется Тормано более убедительным, чем ему самому.

Тормано громко расхохотался:

— Ты можешь думать как угодно, можешь считать себя только бойцом, если это дает тебе успокоение, но мне кажется, ты уже начинаешь понимать, что все твои заявления — чистый самообман, Кай. — Голос дяди зазвучал теплее, по-родственному. — С молоком матери ты всосал умение вести политические игры. От отца ты унаследовал способность идти к своей цели, не считаясь со средствами. Ты с детства видел, как он обманывал своих политических противников, на какие ухищрения он только не пускался ради служения Хэнсу Дэвиону. Тебе не уйти от себя, не уйти от политики. Не пытайся делать это, не ломай себя. Политика — твое естественное призвание. Поэтому я предлагаю тебе честно — присоединяйся ко мне. Я не предлагаю быть моим помощником, я умоляю тебя стать моим наследником, и тогда, в один прекрасный день, ты освободить Конфедерацию Капеллана от того кошмара, в котором она сейчас находится.

— Нет! — ответил Кай. — Я действительно многому научился у матери и отца, но главный урок, который я вынес, — это отвращение к убийству, а ты хочешь, чтобы я именно этим и занимался. Нет, никогда!

— И это мне говорит боец-профессионал. — Тормано усмехнулся. — Надеюсь, ты еще не считаешь меня сумасшедшим?

— Нет, ты не сумасшедший, но ты слишком поглощен своей идеей и не видишь ничего того, что происходит вокруг тебя. — Кай немного успокоился и стал говорить тише. — Просмотри все мои битвы, и ты найдешь там все: и поражения, и вереницу побед, но лишь одна моя битва закончилась гибелью противника, да и то только потому, что он оступился и ударился о стену. Это было на арене Завод, ты знаешь, там это возможно. Сколько раз я отказывался нанести поверженному противнику последний удар, удар милосердия, избавляющий от позора. Нет, я не могу и не хочу брать на себя ответственность за человеческие жизни. Я был солдатом, и на войне мне приходилось убивать, но сейчас, здесь, на Солярисе, я буду избегать убийства, насколько смогу.

— Тешишь себя иллюзиями, пытаешься внушить себе благонравие? — произнес Тормано. — Не удастся. Какая разница, где убивать — на Солярисе во время битвы или освобождая Конфедерацию Капеллана? Все едино.

— Нет, дядя, ты ошибаешься. — Кая потрясла черствость в голосе Тормано, но он старался отвечать как можно спокойнее. — Здесь, на Солярисе, убийство, смерть во время битвы допускается. Никто — ни родственники, ни владельцы клуба не подадут на меня в суд, если во время поединка я убью своего противника. Мы называем это пониманием степени риска. То, что считается убийством на улице, допустимо на арене, поскольку каждый вступивший на нее знает ее законы и согласен с последствиями.

Но на остальной мир этот закон не распространяется. Война за покорение того клочка, который остался от всей Конфедерации Капеллана, приведет к миллионам смертей. Вся планета будет разрушена. И ради чего? Ради удовлетворения эгоистических устремлений человека, который якобы знает, как лучше править страной? Это дикость. Ты, может быть, можешь принять на себя такую ответственность, но я не могу. — — Но ты должен это сделать, это твой долг.

— Мой долг — сделать все возможное, чтобы такого не случилось, — почти шепотом ответил Кай. — Я не политик, я боец. Ты напомнил мне о моем долге. Что ж, я выполню его.

Кай встал и направился к двери, но, не дойдя до нее, обернулся к Тормано:

— Я буду продолжать финансировать твои гуманитарные программы и даже согласен выплачивать тебе пенсию, если Виктор вдруг посчитает, что бюджет Федеративного Содружества не может больше позволить себе такой роскоши. Это я тебе обещаю и как твой племянник, и как боец. Как говорят клановцы, тут все заметано. Что же касается твоих действий, то мне они безразличны. Можешь доводить Сун-Цу до белого каления, можешь рассылать везде своих шпионов и террористов, делай что хочешь, я не буду тебе препятствовать. Но помогать тоже не собираюсь.

Глаза Тормано сузились и налились кровью.

— А что ты будешь делать, если я отрекусь от тебя и лишу наследства, твоего трона?

— Я стал чемпионом Соляриса потому, что умею расправляться со своими врагами. Если ты хочешь стать моим врагом...

Таркад, Район Донегала. Федеративное Содружество

— Ты уверен, что это десятый Лиранский полк Рэйнджеров? — Виктор не отрываясь смотрел на голографическую картинку, нависшую над макетом Острова Скаи на своем столе.

Алекс Мэллори, секретарь разведки, утвердительно кивнул:

— Десятый покинул свою базу и отправился якобы на ученья. В штабе фельдмаршала говорят, что им ничего не известно о каких-либо операциях, но, судя по перехваченному нами по коммуникационной линии Ком-Стара докладу офицера связи штаба военного прецентора, можно сделать вывод о том, что герцог Ричард связывался с кораблями Рэйнджеров. А они находились в пределах системы Гленгарри уже первого апреля.

— Я подозревал, что Риан двинет войска на Гленгарри, но мне и в голову не приходило, что это случится так скоро.

Мэллори неподвижно и прямо сидел в своем кресле. Это был уже старый человек, он почти двадцать пять лет состоял советником при Хэнсе Дэвионе. Скрипучим голосом он произнес:

— Я думаю, что Риан или Ричард Штайнер формально действительно могут не принимать участия в этом нападении. Его по собственной инициативе мог затеять бывший феодал Гленгарри барон фон Бюлов с целью вернуть себе утраченное владение. Ричард Штайнер в этом случае своим бездействием подстрекает фон Бюлова, а основные воинские части, расположенные на Скае, вместо того чтобы отражать агрессию, скорее всего присоединятся к нападающим.

— Получается, что в тот момент, когда я передавал Гленгарри в вечное владение Грейсону Карлайлу, Рэйнджеры впрыгнули в систему Гленгарри.

Курайтис, сидящий между Виктором и Мэллори, кивнул:

— Барон получил мое сообщение о готовящемся вторжении заранее.

— Что вы имеете в виду под словом «заранее»?

— За двадцать четыре часа до атаки, — невозмутимо ответил Курайтис. Виктор улыбнулся:

— Прекрасно, значит, он сумеет подготовиться и дать отпор. Блицкрига не получится, Рэйнджеры увязнут, а наладить поставку всего необходимого в такую даль, как Гленгарри, они вряд ли смогут.

— На планете находится только половина Легиона, мой лорд.

— Я это знаю, Курайтис, но вторая половина уже на подходе.

Алекс нахмурился:

— Половины Легиона может оказаться недостаточно, чтобы продержаться какое-то время, но помочь мы им все равно не можем. Во-первых, на Скае нет верных нам войск, а если бы и были, то отправить их на помощь мы не могли бы. Сразу поднялся бы крик об агрессии Дэвионов, и здесь уже мог вмешаться сам Риан.

— Все это так, но кое-что мы сделать для них сможем. — Виктор наклонился и начал загибать пальцы на правой руке. — Первое. На станциях дозарядки установим новые правила. Первыми приступают к дозарядке торговые корабли, затем мой военный транспорт, корабли Ричарда будут дозаряжаться в последнюю очередь. Второе. Приказываю открыть стратегические запасы питания и горючего на планетах, где ощущается самая напряженная обстановка. Завалите их дешевой едой и горючим. Скажите, что это прислала Солнечная Федерация с целью помочь своим собратьям. Алекс Мэллори огорошенно посмотрел на Виктора:

— Ваше высочество, такая щедрость обойдется нам недешево.

— Скаи стоит дороже, — не глядя на него, отрезал Виктор.

— Корпорации потребуют возмещения убытков, — сказал Мэллори уже спокойнее.

— Возместим. Вы знаете, для чего нужна эта раздача продуктов? Чтобы национализировать местную милицию. Я хочу, чтобы она подчинялась непосредственно мне. Пусть я не могу доверять ей полностью, но сделаю все, чтобы подмять ее под себя. Со временем мы ее приструним — сначала деньгами, а потом и чем-нибудь другим. Соберем несколько верных мне отрядов, будем платить им не скупясь, а они приглядят за остальными. Но это все в перспективе, главная наша задача на сегодня — локализовать конфликт, не дать ему перекинуться с Гленгарри на другие миры и уменьшить вероятность повстанческих действий на местах, чтобы предотвратить большую кровь.

Алекс утвердительно кивнул:

— Точно так же поступал ваш отец. Кстати, вы не хотите поговорить с Карлайлом?

— О чем? Давать ему обещания я не могу: я их не выполню. Но помочь Карлайлу необходимо, своих сил ему будет недостаточно. Потерять Скаи мы не имеем права, вводить войска от имени Федеративного Содружества не можем, но сам барон может нанимать войска для защиты своих владений. Поэтому вы от имени барона фон Гленгарри наймите два полка Горцев и пошлите ему. Таким образом мы поможем Грейсону, а сами останемся в стороне.

— Понял вас, мой лорд, — ответил Алекс. — Что еще я могу сделать?

— Две вещи. Первое — поищите средства воздействия на Ком-Стара, чтобы он побыстрее дал разрешение этим чертовым элементалам на посещение Соляриса. Позаботьтесь о том, чтобы они пролетали подальше от Маршрута Сарна. Если герцог Риан пронюхает, что они летят по его территории, тут такое может начаться... — Виктор безнадежно махнул рукой.

— Сделаю все возможное, а второе? Виктор широко улыбнулся:

— Поговорите с людьми Кая и закупите права на трансляцию битвы Кая и Галена против бойцов Риана. Пусть все на Скае увидят, как Риан сядет в лужу.

Курайтис сделал удивленные глаза:

— А что, если Кай и Гален проиграют?

— Тогда я поверю, что Риану удастся добиться отделения Острова Скаи от Федеративного Содружества, — со смехом ответил Виктор, но вдруг лицо его стало серьезным, и он прошептал так тихо, что остальные даже не расслышали: — И да поможет нам Бог.

Солярис, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

Вошла Нэнси, как всегда улыбающаяся. Увидев ее, Тормано попытался сменить хмурое выражение лица на хоть какое-то подобие улыбки, но бурный разговор с племянником вышиб его из колеи, и он мрачно посмотрел на секретаря:

— Итак, Нэнси, как наши дела?

Вместо ответа она протянула его голодиск. Он вставил его в головидеопроигрыватель, Нэнси нажала кнопку и, приветливо улыбаясь, сказала:

— Я нашла, мой лорд, того человека, о котором мы с вами говорили, помните? Я нашла Дейру Лир.

— Дейру Лир? — переспросил Тормано, пытаясь вспомнить давно прошедший разговор. — Она, кажется, на Цюрихе?

— Да, она работает в местном медицинском центре.

— Насколько я помню, — напрягал память Тормано, — она находится там вместе со своим мужем. Его зовут не то Дэрри, не то Джерри, в общем, как-то на "Д", правильно?

Нэнси кивнула и поправила:

— Его зовут Дэвид, мой лорд, только это не муж, это ее трехлетний сын, — произнесла она и многозначительно посмотрела на остолбеневшего Тормано.

— Нэнси, — проговорил тот, отваливаясь на спинку кресла. — Вы настоящий гений.

— Спасибо, мой лорд, но скорее всего я просто везучая. — Постукивая по экрану длинным холеным ногтем, она продолжала объяснения: — То, что вы сейчас увидите, это программа новостей с Цюриха. Доктору Лир удалось обезвредить забежавшего в операционную одного из Чжанчжень де гуаней, после чего она прооперировала какого-то раненого полицейского и тем спасла его от смерти.

— Похоже, это какая-то супергероиня. — Тормано пришел в себя, и его мозги заработали с лихорадочной быстротой, выстраивая новые схемы и планы. Он уже прокручивал в голове десятки сценариев, основу которых составляли только два события.

Первое — грубый отказ Кая от предложения Тормано.

Второе событие вытекало из подслушанного Тормано разговора между Каем и Ву Дэнь Танем. «Мой племянник, — размышлял Тормано, — утверждал, что у него нет детей». Однако одного взгляда на появившегося на экране головидеопроигрывателя малыша было достаточно, чтобы безошибочно определить, кто его отец.

Просмотрев передачу, Тормано чуть не прослезился от счастья и умиления. Он ласково посмотрел на Нэнси.

— Это, конечно, не супергероиня, — поправился он, — но женщина действительно замечательная. Я хочу пригласить ее к себе и наградить за мужественный поступок. Пошлите ей приглашение и поселите ее в моем имении на Экуатусе.

— Как прикажете, мой лорд.

— И помните, Нэнси, Каю об этом ни слова, пусть ее приезд будет для него сюрпризом. Она улыбнулась:

— Если это его сын, Кай будет очень рад.

— И мы с тобой доставим ему такую радость. — На губах Тормано заиграла зловещая улыбка. — Но только в том случае, если он будет умницей и станет делать то, что мы ему скажем.

XIX

Солярис, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 8 апреля 3056 г.

Герцог Риан сидел в своем офисе в окружении помощников и заразительно смеялся, слушая подробный доклад Ханау о лихорадочных действиях принца Виктора на Острове Скаи.

— Браво, Виктор, браво, просто прекрасно! Ханау хмуро посмотрел на герцога и взволнованно произнес:

— Мой лорд, но принятые Виктором мероприятия значительно снизили активность повстанцев, среди верных нам войск только одно подразделение на Скае еще более или менее лояльно по отношению к вам. Виктор свел на нет все наши усилия. Своей федерализацией подразделений милиции он отнял у нас все возможности действовать, теперь все наши попытки ввести войска Ричарда Штайнера с других планет Ская превращаются в навязывание гражданской войны, а этого не допустит само население.

Риан вытянул руки, останавливая разгорячившегося помощника:

— Я понимаю вашу тревогу, но умоляю вас, не волнуйтесь, все идет так, как надо. Ричард нам сейчас совсем не нужен.

— Но если Ричард будет сидеть и ничего не делать, тогда Гленгарри останется в руках этого дэвионовского выкормыша.

Риан пожал плечами, изображая полное безразличие:

— Он чрезмерно честолюбив, но безнадежно глуп. Если ему удастся выбить планету из рук Карлайла, то для того, чтобы ее удержать в своих руках, ему потребуются провиант, вооружение, боеприпасы, одежда, наконец. А где он все это возьмет? Кто ему все это даст? Никто! И он неизбежно обратится к нам, а мы решим, что с ним делать. Если же его попытка завладеть планетой кончится провалом, мы объявим его опасным потенциальным врагом и вместе со всеми возрадуемся тому, что он получил по заслугам. Я надеюсь, господин Ханау, что вы поняли, почему мы не будем помогать ему именно сейчас, в данный момент. Поняли? — Ханау утвердительно кивнул. — И правильно сделали, дорогой Ханау. Наше время еще не пришло, давайте немного подождем, если вы, конечно, не против. Ханау смущенно улыбнулся:

— Я все отлично понял, мой лорд, и согласен подождать. Я так волновался, потому что думал, вам будет очень неприятна моя новость и вы предпримете соответствующие шаги.

— Все, что сейчас делает Виктор, это для нас буря в стакане воды. Уровень недовольства все равно достаточно высок, и мы сможем легко и непринужденно завершить наши планы. Я не говорю уже о том, что насыщение товарами играет на руку нам больше, чем Виктору. К сожалению, люди привыкают к изобилию очень быстро, а запасы Виктора не беспредельны. Когда-нибудь, а я думаю, что довольно скоро, ему придется снова посадить население на голодный паек. Вот тогда-то, милый Ханау, вы и увидите, как трудно людям от изобилия снова возвращаться к нищете. Виктор не понимает, что своими действиями он провоцирует будущее активное недовольство народа.

— То есть мы будем ждать? — переспросил Ханау.

— Да, — ответил Риан, — но не все, кое-кто из нас будет действовать. — Он повернулся кНьюмарку. — Вы приступите к выполнению плана «Устрица Три Окно» немедленно. Не возражаю против приписки «Объект Неподвижен», но предпочел бы, чтобы вы обошлись без этого.

Расалхагский беженец кивнул:

— Я так понимаю, что вы хотели бы видеть результат накануне битвы?

— Да, это время предпочтительно. — Видя на лице Ханау изумление, Риан улыбнулся. — Вам, дорогой Ханау, об этом лучше ничего не знать.

Ханау согласно кивнул:

— Чем меньше знаешь, тем крепче спишь.

— Вы совершенно правы. — Риан сложил ладони. — Ну что ж, мы славно поработали. Ричард находится в полном бездействии, а Виктор Дэвион начинает расплачиваться за свою наглость, — произнес на прощанье Риан и отпустил своих помощников.

Свен Ньюмарк вышел из кабинета с твердым намерением сейчас же отправить секретное послание и запустить в действие план «Устрица Три Окно». Название плана было шифром, составленным из трех частей. Две из них можно было понять, если воспользоваться той же ссылкой, которой пользовались Риан, Свен и координатор милиции Свободного Ская, которому и предназначалось все послание. Слово «окно» служило командой и обозначало, что Риану требовалось визуальное подтверждение результатов операции. Это было необходимо для возможной последующей передачи материалов в средства массовой информации. Если бы вместо этого слова стояло слово «замок», то это обозначало бы, что подтверждение нужно только Риану. Отсутствие третьего слова говорило о том, что никаких подтверждений о результатах операции не нужно. В посылаемых шифровках на третьем месте часто стояло слово «гроб», означающее, что вся операция и ее последствия должны храниться в строгом секрете. Были и слова, содержащие информацию о том, на кого нужно свалить ответственность за проводимую операцию, но в данном случае такого слова не требовалось, так как виновник будет очевиден.

Слово «три» обозначало, что операция нацелена против Питера Дэвиона. Каждый из детей Мелиссы получил в кругу Риана свой порядковый номер, правда, герцог часто называл Виктора «капрал», намекая на его низкий, как у Наполеона, рост. Послание отправлялось на Лион, где в настоящее время находился Питер, а проводить операцию должен был один из тайных сторонников милиции Свободного Ская.

Слово «устрица» в шифровках было самым простым, оно обозначало, что операция эта обычного типа, не требует особой подготовки, однако при всей своей рутинности она может иметь неожиданные и далеко идущие последствия. Риан сам определил число операций типа «устрица», которые следует регулярно проводить с Питером, и во всех них основу составлял невыдержанный, вспыльчивый характер младшего брата Виктора. Питер фанатически не терпел обид или угроз в адрес своей семьи, и хотя во время инцидента в баре он повел себя весьма находчиво и благоразумно, в сообщении, присланном после взрыва бомбы в школе, говорилось, что он снова потерял контроль над собой.

Произнесенная Риалом фраза «объект неподвижен» означала, что убийство Питера Дэвиона допускается. Риан всегда рассматривал Питера как отделившуюся от основной массы легкую фигуру на шахматной доске, одинокую и беззащитную. Его можно было вполне использовать, но только в одном случае — если создать угрозу его жизни. Его можно было захватывать в плен, устраивать неудавшиеся покушения, но в основе всех операций против Питера лежало желание воздействовать на Виктора. Питер был легкоуязвим из-за своего характера, — взвинтить его, толкнуть на необдуманный поступок было достаточно легко, и если заставить его постоянно совершать бездумные поступки, то можно было выбить из колеи Виктора. И только одно было невозможно сделать — заставить Питера поддерживать Риана. Да этого делать было и не нужно. Если бы вдруг каким-то чудом Питер встал на сторону Риала, это могло оттолкнуть от Риана многих его сторонников. Они посчитали бы, что Риан предал идеалы борьбы против Дэвионов и хочет просто вместо ненавистного Виктора Дэвиона посадить на трон более послушного Питера.

Все сообщение, которое намеревался послать Свен Ньюмарк, читалось так: «Устрица Три Окно Объект Неподвижен». При всей понятности слов и безобидности содержания оно могло привлечь ненужное внимание и быть воспринято как опасная шифрограмма. Герцог Риан допускал, что агенты Виктора Дэвиона могут проникнуть в его коммуникационную сеть, и постоянно заботился о том, как эффективно отправлять и получать информацию и сделать ее менее поддающейся расшифровке.

Свен Ньюмарк как раз и занимался шифровкой сообщений. Для этого он изучал горы каталогов дисков, приходивших с самых разных миров Внутренней Сферы. Он выискивал малоизвестные и почти неизвестные издательства и выписывал всю их продукцию. В его распоряжении была масса дисков с книгами и статьями на самые разные темы — от классических произведений, известных только горстке университетских профессоров, до современных остросюжетных произведений, и чем неизвестнее и малопонятней была книга, тем больше она привлекала внимание Свена.

Он не покупал нужный диск в одном экземпляре, он покупал его сотнями и в разных местах, если это было возможно. Ежемесячно его библиотека увеличивалась на десятки томов. Впоследствии все они направлялись в сеть розничной торговли, организованной самим Свеном. Вместе с дисками Ньюмарк отсылал описание тех книг, которые каждому розничному торговцу следовало ввести в свой компьютер. Свен самолично составлял эти описания и старался либо так охарактеризовать книгу, чтобы ее содержание не понял даже сам автор, либо, если это была современная книга, давал такой текст, от которого волосы вставали дыбом и у каждого покупателя возникало непреодолимое желание тут же ее купить.

И в каждом описании содержалось ключевое слово, взятое из предыдущего послания, но для того, чтобы отыскать это слово, руководителю каждой ячейки милиции Свободного Ская приходилось просматривать каталог книг, пришедших за последний месяц. Только найдя ключевое слово, можно было расшифровать сообщение. Основу шифра всегда составляли книги, вышедшие за последний месяц.

Свен включил компьютер и напечатал послание, которое следовало зашифровать. Компьютер начал поиск десятков книг, выпущенных за последний месяц. Только в трех книгах можно было найти нужные слова, и Свен выбрал одну из них. Книга называлась «Жемчужины убийств» и вышла в малоизвестном издательстве — писательском клубе Бонсай. В считанные секунды компьютер выдал шифровку: 16-2-36 223-1-45 143-0-3 45-5-32 88-6-2. Цифры соответствовали странице, параграфу и порядковому числу слова.

Свен переписал цифры на кусок бумаги, затем отключил свой компьютер и включил компьютер с внешней связью. Основу компьютера составлял терминал, на некоторых микросхемах которого были записаны сложнейшие специальные программы. Свен подключился к местной системе новостей и, выведя меню, стал искать любую удаленную от планеты станцию.

Найдя такую станцию, он ввел пароль, позволяющий ему миновать общедоступную информационную зону, и вошел в саму программу. Он нажал еще несколько клавишей и вошел еще глубже. Экран погас, и появился только мигающий квадратик курсора. Внимательно глядя на цифры, Свен ввел в компьютер свои числа. Система приняла данные, но что самое главное — она не выдала на экран информацию о том, что распознала ее источник. Свен дважды нажал клавишу «ввод», удовлетворенно посмотрел на пустой экран и выключил компьютер.

Закончив передачу, Свен положил бумагу с цифрами в пепельницу и поджег ее. Когда бумага превратилась в пепел, он тщательно растер его по пепельнице. На этом его работа закончилась, он мог спокойно уходить и ждать результатов подготовленного для Питера сюрприза.

Где-то компьютерная система приняла цифры, отправленные Свеном, и разложила их на цифровой код, после чего записала сведения на неиспользуемую часть пленки с передачей какой-то битвы. Весь пакет информации сначала пошел на Ком-Стар, там он перепакетировался и с Соляриса через гиперимпульсный генератор был запущен по всей Внутренней Сфере.

Через три дня запись с этой битвой была показана на одной из станций, находящейся на Лионе. Руководительница местной ячейки в это время спала, но ее компьютер записал всю передачу и отсек все ненужное, оставив закодированную информацию. Когда руководительница проснулась, она ввела в компьютер дискетку с загадочными убийствами, и он восстановил послание Свена.

Она прочитала его с экрана, улыбнулась и произнесла:

— Сюрприз для сеньора Питера? Сделаем, и с большим удовольствием.

XX

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд, Федеративное Содружество 9 апреля 3056 г.

Кай Аллард-Ляо терпеливо сидел в комнате для бойцов арены Ишияма. Катрин поцеловала Галена в щеку.

— Это вам поможет, — громко сказала она, — снова не натворить каких-нибудь глупостей.

Кай понял, что ее замечание относится к нему, и понимающе поклонился. Уже несколько раз Катрин разговаривала с ним наедине, умоляя проследить, чтобы с Галеном ничего не случилось. Кай обещал ей позаботиться о команданте в случае необходимости, да и он сам приготовился к этому, поскольку знал, что любой удачный выстрел бойцов Риана или элементарная ошибка в управлении роботом может привести Галена к гибели.

— Герцогиня, — Кай улыбнулся, — в ложе вас ждут Оми Курита и Делон. Телохранитель проводит вас. Вам недолго придется ждать, скоро мы будем с вами. — Голос Кая звучал спокойно, в нем даже слышалась легкая ирония.

Несмотря на игривый тон Кая, Катрин очень волновалась. Она посмотрела на Галена и спросила:

— Так вы обещаете мне?

— Ваше желание для меня закон, герцогиня. Катрин еще раз поцеловала Галена и направилась к выходу. Кай не видел ее лица, но ему показалось, что Катрин готова расплакаться. «Действительно ли она так боится за Галена? — думал Кай. — Наверное, — пришел он к выводу, — ведь она стольких уже потеряла».

Когда Катрин вышла, Гален покачал головой и ухмыльнулся, разглядывая квалификационное удостоверение бойца-новичка, выданное ему Каем.

— Интересно, что все это значит? — спросил он, убирая бумагу в карман костюма.

— Это значит, командант, что герцогиня скорее всего влюблена в вас, — ответил Кай с улыбкой.

Внезапно они услышали гул роботов, легкая вибрация прошла по стенам комнаты.

— Печально. — Гален беспомощно пожал плечами. — Жить с мыслью о невозможности обретения своего счастья — не самое лучшее времяпровождение.

— Пойдемте, командант. — И Кай повел Галена на южную сторону, в комнату для переодевания. — Напрасно вы так печалитесь, командант. У вас совершенно иная ситуация, чем у Виктора и Оми, она намного выигрышнее. Насколько я могу заметить, все идет к положительной развязке. — Кай похлопал Галена по плечу. — Разумеется, вы оказались в довольно щекотливой ситуации, но лично я за вас не волнуюсь, реакция Виктора будет только положительной, ведь он любит вас обоих.

— Меня беспокоит другое, — ответил Гален, — на деле получается, что я воспользовался его доверием.

— Конечно, я не Виктор, — Кай еле сдерживал подступавший смех, — но если бы мне довелось отправить вас куда-нибудь с моей сестрой, меня не только не удивил бы возможный роман, я считал бы это вполне естественным ходом событий, даже желательным. — Кай ввел Галена в хорошо освещенную раздевалку, у входа в которую стояли два угрюмых молодца из группировки Красные Кобры. — И не забывайте, дорогой Гален, что после сегодняшней битвы перед вами открываются такие дополнительные возможности, о которых вы сейчас и понятия не имеете. О деньгах я уже и не говорю.

В раздевалке Кая и Галена ждали Фу Тэнь и двое из его многочисленных внуков. Два черных комбинезона, с золотыми полосами по бокам и внутренней стороне рукавов и штанин, лежали наготове на столе. Гален внимательно оглядел свой комбинезон, оставлявший открытым только лицо, и удивленно спросил:

— А охлаждающие жилеты и нейрошлемы мы наденем уже в кабине?

— Нет, все уже здесь. — Кай вывернул капюшон и показал изнанку Галену. — Посмотрите, вот эти серебряные пластинки и являются нейрорецепторами. Здесь, кстати, вмонтирован и микрофон с наушниками. Внутренняя часть капюшона изготовлена из гертекса, этот материал поглощает и удаляет с тела пот, а внутри всего костюма проходят капилляры с охладителем. Так что, как видите, весь костюм не такой громоздкий, как обычно. Также в него вмонтированы датчики, показывающие физическое состояние бойца. Когда сядете в кабину, суньте вот эту вилку, — Кай показал на провод с вилкой на левом бедре костюма, — в розетку на кресле и можете двигаться.

Гален был неприятно удивлен и нахмурился:

— Странно, что тут нет отдельных нейрошлемов.

— Отдельно нейрошлем уже давно не используется, это атавизм, он был нужен водителю только в том случае, когда тот покидает кабину. Противоударные шлемы мы наденем позже. У нас используются облегченные костюмы, не такие громоздкие, как у вас, военных, потому что в отличие от реальных боевых действий к нам медицинская помощь может подоспеть значительно быстрее.

Гален с восхищением смотрел на комбинезон.

— По правде говоря, — Кай улыбнулся своей застенчивой улыбкой, — вам не стоит забывать, что эти битвы на Солярисе — такой же шоу-бизнес, как и любой другой, и одежда бойца играет большую роль. Яркий, броский костюм — такая же часть зрелища, как и сама битва.

— Понятно, — ответил Гален. — Я думал, что те костюмы, в которых мы с вами целую неделю тренировались, используются только на тренировках, а они, оказывается, самые что ни на есть боевые, — произнес Гален и сел на край стола. Один из внуков Фу Тэня тут же снял с него обувь и стал помогать переодеваться. Второй внук помогал Каю.

Во время переодевания все молчали. Кай мысленно готовился к битве. Положение, в котором он сейчас оказался, было весьма необычным. За все время, проведенное на аренах Соляриса, ему никогда не приходилось биться с кем-нибудь в паре, никогда во время битвы ему не нужно было думать о ком-либо еще, кроме себя. Да, он пообещал присмотреть за Галеном, но Гален не из тех, кто нуждается в заботе, он и сам вполне способен постоять за себя. В процессе тренировок в пещерах и ущельях Ишиямы Кай и Гален превратились в слаженную бойцовскую пару, на лету угадывающую мысли друг друга. В качестве спарринг-партнеров выступали обычно Ларри Акафф и еще один боец из Ценотафа. Иногда имитационные битвы проходили очень напряженно, но Гален и Кай неизбежно побеждали.

Нельзя сказать, что Кай выбрал Ишияму специально, скорее, наоборот, эта арена первой пришла ему на ум во время той ссоры, но во время тренировок он понял, что случайное решение оказалось очень правильным. Вандергрифф бился на четырехногом восьмидесятитонном роботе «Голиаф», машине с прекрасной броней и неплохой для этого класса роботов скоростью. Однако по всем своим боевым качествам «Голиаф» предназначался для битв на открытых пространствах, там он был неуязвим и грозен своим дальнобойным оружием. На небольших пространствах Ишиямы его пулеметы и винтовка Гаусса были очень эффективным оружием, но ракеты дальнего боя становились бесполезными.

Восьмидесятипятитонный «Сталкер» Эденхоффера также мало подходил к битвам на Ишияме по тем же причинам. Его спаренные установки ракет дальнего действия были столь же неэффективны. Правда, у него имелись очень мощные и опасные на Ишияме лазеры среднего действия и ракеты ближнего боя. Вместе с дальнобойным лазером они могли нанести противнику существенный урон, но это была только часть той огневой мощи, которую «Сталкер» мог привести в действие. В принципе же этот робот, равно как и «Голиаф», предназначался для битв на длинных дистанциях. Об этом же говорили и результаты битв Эденхоффера. Он неоднократно бился на Ишияме и в большинстве случаев проигрывал противникам, которые управляли роботами меньшего веса и меньшей огневой мощности.

Гален облачился в комбинезон и поправил капюшон, установив на место наушники.

— Итак, нашей задачей является следующее: для обнаружения противника использовать инфракрасное излучение, передвигаться по арене быстро и при первом появлении противника стрелять как можно точнее.

— Совершенно верно, — ответил Кай. — На Ишияме можно использовать только инфракрасное излучение, поскольку все камни на арене искусственные и в них полно балок и перегородок. Те, кто использовал здесь магнитный резонанс, прозвали арену «Железная Гора», и это прозвище даже попало в какой-то путеводитель. — Кай поправил перчатки. — Если противник опередит вас и выстрелит первым, стреляйте в него сразу, уходите в сторону и там уже поливайте его из всех стволов.

— Слушаюсь, босс, — улыбнулся Гален, — тут вы мой командир, я со своим «Крестоносцем» здесь просто помогаю вам.

— Основные выстрелы должны быть вашими, — ответил Кай, понимая намек Галена. Дело в том, что «Крестоносец» ввиду своей высокой маневренности и вооружения, как правило, использовался для фланговых атак и окончательного уничтожения противника. Вооруженный огнеметом, пулеметом, двумя лазерами ближнего действия, на такой арене, как Ишияма, «Крестоносец» имел несравненные преимущества перед «Голиафом».

— Вам не придется предварительно разжевывать для меня ни Вандергриффа, ни Эденхоффера, я проглочу того, кто мне достанется без подготовки.

— Желаю вам приятного аппетита. — Кай встал, и помощник застегнул последние молнии на его костюме. Фу Тэнь открыл двойные двери в задней части раздевалки и, поклонившись, пропустил Кая и Галена вперед. Они прошли в отсек, где стояли их боевые роботы. Отсюда шли громадные коридоры и проходы, по которым роботы могли перемещаться в тренажерные залы, механические мастерские, а также в любую точку любой арены Соляриса. Роботы перемещались по туннелям, поскольку, появись они на поверхности, своими неуклюжими действиями разнесли бы десятки домов.

На арене Ишияма отделение для боевых роботов отличалось от остальных арен, разбросанных по всей Внутренней Сфере, поразительной чистотой. На полу не было не только ни единой капли охладителя, но даже и соринки. Миллионы чертежей и инструментов, которыми пользовались техники для подготовки роботов, были аккуратно уложены и закрыты в многочисленные шкафы и ячейки. Ни единый, небрежно оставленный на виду предмет, ничто не отвлекало бойца от мыслей о предстоящей битве.

Два боевых робота, выкрашенных, как и костюмы Галена и Кая, в черный цвет с золотыми полосами, стояли в центре зала на платформе подъемника. Увидев своего «Крестоносца», Гален улыбнулся и сказал Каю:

— Не могу понять, зачем вам понадобился этот кургузый «Таран». Вы же знаете, что «Крестоносец» больше подходит для битвы, сам когда-то часто управлял им.

Кай пожал плечами:

— Что делать? Фирма «Каллон Индастриз» бегала за мной чуть не полгода, прося о помощи. У них плохо идут «Тараны», и, предоставив нам свои роботы, они думают, что подхлестнут спрос на «Таран». — Он протянул Галену руку. — Командант, Вандергрифф и Эденхоффер неплохие бойцы, но до сих пор они только играли в войну. Мы с вами были там и видели все в натуре. Давайте-ка покажем этим ребятам, что заставило отступить кланы.

Гален с размаху хлопнул по ладони Кая:

— Кабину на замок и огонь!

Они разошлись, каждый забрался в кабину боевой машины. Поднимаясь по высокой, с несколькими площадками лестнице, Кай позволил себе немного расслабиться и улыбнулся. Когда он заметил, что «Каллон Индастриз» сначала не хотела предоставлять новейшую модель «Тарана», ему пришлось намекнуть, что Объединение Святого Ива, на чьи закупки так сильно рассчитывала компания, внимательно отнесется к каждому слову Кая относительно роботов. После этого замечания представители компании стали более сговорчивыми и предоставили Каю не только новейшую модель, но и технических специалистов.

«Политика, везде одна политика», — подумал Кай и, нахмурясь, втиснулся в кабину массивного, коренастого и приземистого робота через откинутую лицевую панель. Кай не забыл своего разговора с Тормано, но чем чаще он вспоминал его, тем меньше ему нравился обсуждаемый предмет, а именно политика. Кай снова и снова анализировал свои давние и недавние действия и решения в попытке понять, увидеть в них хотя бы косвенную связь с политикой.

В частности, он все время пытался разобраться в основных мотивах своего решения помочь Галену выйти из той неловкой ситуации, в которую тот непроизвольно попал на приеме. Что двигало им? Кай знал, что Риан уже долгое время работает против Виктора и, возможно, специально использовал Вандергриффа и Эденхоффера, чтобы спровоцировать скандал с Галеном и тем поставить в неудобное положение Виктора. Вступившись за Галена, Кай просто оказал ему дружескую услугу, никакой политической подоплеки в его действиях не было. Они были скорее спонтанными, однако люди вроде Тормано тут же посчитали их политически продуманными и отточенными. Они увидели в обычном желании помочь другу всего лишь политическую хитрость и расчет.

Кай покачал головой. Он понимал, что и Виктор его поведение рассматривает точно так же, через призму своей политики. Иначе с какой стати он вдруг приказал транслировать эту битву по всей территории Острова Скаи? А то, что битва происходит на арене Ишияма, тоже можно считать политическим ходом. Арена принадлежит Синдикату Драконов, следовательно, видеозапись с битвой пойдет и туда. И еще. Гален был среди тех, кто вызволял из плена кланов принца Хосиро, то есть положительный исход битвы будет приветствоваться в Синдикате Драконов, а Гален может стать чуть ли не его национальным героем. И все это, вместе взятое, поможет Оми придать самураям-одиночкам статус законных граждан общества. Помимо всего, нелишним будет вскользь показать населению Ская, что в Синдикате Драконов живут относительно спокойно и комфортно, а это приуменьшит кое у кого желание отделиться от Федеративного Содружества.

Разумеется, ни сознательно, ни бессознательно Кай не рассчитывал приобрести какой-либо политический капитал. Однако он сознавал, что его поступки можно трактовать и так.

«Все, хватит». Кай постарался отвлечься от всего и сконцентрироваться на предстоящей битве. Он повел рукоятку выключателя вперед и зафиксировал ее. Тут же включился и заработал термоядерный двигатель, расположенный в груди робота. Лицевая панель медленно опустилась, и в наушниках Кай услышал слабое шипение. Кабина автоматически начала герметизироваться.

Кай уселся поудобней, надел противоударный шлем и застегнул его под подбородком. Затем он подсоединил провод к креслу и сразу почувствовал, как по вшитым в костюм линиям медленно потек охладитель. Кай всегда наслаждался этим ощущением прохлады, поскольку знал, что продлится оно недолго. Он пристегнул себя ремнями к креслу.

— Включить компьютер, — произнес Кай и услышал в наушниках хриплый металлический, почти старческий голос, почему-то сразу напомнивший ему его дядю Тормано. «Говорит Таран 3XF32, принадлежащий чемпиону Соляриса Каю Алларду-Ляо. Poбoт подарен...»

— Компьютер, произвести самопроверку, — не дал договорить Кай.

«Образец голоса проверен, перехожу к самопроверке» Боевые роботы обладали невероятной мощью, они были способны стереть с лица земли любой город, про сто пройдя по нему. Поэтому на каждом роботе существовало несколько мер защиты против использования его каким-либо другим человеком, не имеющим на это права. Первой из таких проверок было опознание голоса водителя — владельца робота. Вторая проверка была серьезней. Каждый воин Соляриса программировал свой робот какой-либо фразой, известной только ему, к должен был произнести ее во время компьютерной проверки. В случае, если эта фраза не произносилась, все системы робота автоматически отключались.

— Убить человека нелегко, убийство никогда не должно стать легким делом, — прошептал Кай ключевую фразу.

«Проверка закончена, выход разрешен»,-снова раздался скрипучий голос в наушниках.

Десятки лампочек и мониторов наполнили кабину светом. Кай наблюдал, как компьютер проводил полную проверку всех двигательных систем и вооружения. На экранах возникали части корпуса робота, его искусственные мышцы и суставы, и все они тщательно проверялись. Тестировалась также и броня, данные о ее состоянии появлялись на экранах рядом с частями корпуса.

Боевой робот «Таран» был создан специально для битвы с кланами. Дальнобойные сверхмощные лазеры, установленные на каждой его руке, позволяли вести огонь по противнику практически с максимально возможного расстояния, а шесть лазеров средней мощности, по три с каждой стороны груди, делали «Таран» опасным в ближнем бою. Антиракетная система, расположенная в центральной части корпуса робота, делала его неуязвимым и опасным для противника. Кроме того, при всем своем гигантском весе «Таран» был очень мобильным роботом, четыре двигателя обеспечивали ему довольно высокую скорость и прыгучесть. Поэтому не удивительно, что «Таран» наводил такой ужас на клановцев.

Кай быстро изменил боевую программу «Тарана». В обычном варианте на каждой из двух ручек управления были кнопки для больших пальцев и три триггерных переключателя, каждый из которых вводил в действие один из лазеров. Кай перестроил программу так, что все импульсные лазеры вводились в действие только указательными пальцами. В реальных боевых условиях бойцу чаще требовалось пользоваться лазерами поодиночке, но, учитывая рельеф и условия Ишиямы, Кай перестроил программу так, что при нажатии триггерного переключателя указательным пальцем срабатывали сразу все три импульсных лазера. На кнопки для больших пальцев Кай перевел управление сверхмощными лазерами.

Кай включил ларингофон.

— Таф-один к выходу готов.

— Таф-два к выходу готов, — послышался в наушниках голос Галена. Кай улыбнулся:

— Вот и прекрасно, пошли наверх поболтаем с риановскими мальчиками. Главное — их обнаружить и начать беседу первыми.

Лион, Остров Скаи. Федеративное Содружество

— Ангел-два, отзовись! — Питер Дэвион посмотрел на вспомогательный монитор своего робота «Егерь» и увидел, что Карсон в роботе «Саранча» пересек холм и вошел в долину Веллериве. «Вот почему связь с ним прервалась», — подумал он. Он уже видел огненные вспышки вражеских орудий за холмом и был готов к встрече с противником. — Ангел-три и Ангел-четыре, прикройте меня справа и сзади. Дики, слышишь? Ты прикрываешь меня сзади!

«Егерь», боевой робот Питера, был самым тяжелым из всех в его подразделении, он весил даже больше, чем роботы «Саранча» и «Коммандос», вместе взятые, но Питер считал, что для неожиданного нападения отделение должно состоять из роботов разного класса. Высокомобильные «Саранча» и «Коммандос» могли мгновенно разведать обстановку, в то время как тяжелые роботы Питера и Дика могли прикрывать их с длинной дистанции или помочь огнем выйти из опасной ситуации.

Дойдя до подножия холма, Питер вызвал голографическое изображение Старлайта. Компьютеры превратили панораму в дугообразную картинку, сжав триста шестьдесят градусов до ста шестидесяти. Питер осматривал черно-зеленое изображение местности через золотистые линии прицела. Попавший в перекресток мишени робот «Саранча» был опознан как «свой».

Внизу, в долине, Питер увидел как раз то, что и предполагал увидеть. Заброшенный поселок Беллериве ютился между лесистыми холмами и извилистой рекой, спускавшейся с гор, расположенных с северной стороны. Как и многие другие поселки Лиона, Беллериве был основан религиозной общиной, сознательно оградившей себя от современной цивилизации. Несмотря на то что жители Беллериве считали Виктора антихристом, их религиозная целеустремленность и желание отрешиться от земной жизни вызывали у Питера некоторое уважение к ним. Они по крайней мере не предпринимали никаких попыток противостоять власти Виктора.

«И вот теперь из-за каких-то подонков из милиции Свободного Ская у ваших домов стоит самое разрушительное оружие», — подумал Питер. Он со своим отделением преследовал террористов, а те засели в городке, практически взяв всех его жителей в заложники.

— Ангел-один, огонь ведется со шпиля церкви в центральной части города, — прозвучало в наушниках.

— Отлично, Ангел-два! — Питер увеличил голографическую картинку на дисплее и увидел белый шпиль церкви и, как ему показалось, несколько портативных пусковых ракетных установок ближнего действия. Пока он смотрел, со шпиля по направлению к «Саранче» Карсона вылетели две ракеты.

Антиракетная пушка, расположенная в коротком, как у цыпленка, левом крыле «Саранчи» изрыгнула пламя. Одна из пущенных ракет взорвалась в воздухе, но вторая попала в цель. Она ударила в левую ногу «Саранчи», разметав ферроволоконную броню. Невысокая и легонькая «Саранча» покачнулась, но устояла.

— Второй, докладывай.

— Не волнуйся, командир, потерял часть брони, но в общем в порядке, — Голос Деба Карсона звучал, как всегда, уверенно.

— Второй, не стрелять. Я сам с ним разделаюсь, — сказал Питер и повел прицел в сторону башни. Правая рука его «Егеря» стала подниматься. Питер решил использовать не лазер, а одну из своих автоматических пушек. Он боялся, что лазерным лучом он подожжет горючее у оставшихся на пусковых установках ракет, и тогда городок превратится в адское место. Этого Питер не хотел и поэтому решил очередью из автоматической пушки срезать шпиль церкви. Он подвел прицел метров на пять ниже того места, откуда били ракеты, и еще раз проверил местность позади церкви. Его сканеры показали, что за церковью никаких построек нет.

— Ангелы, оставайтесь на местах, сейчас я его срежу, — скомандовал Питер и включил автоматическую пушку.

Раздался тяжелый металлический стук, свист рассекаемого воздуха, и снаряды, словно зубья гигантской пилы, срезали шпиль. Секунду он, покачиваясь, висел в воздухе, затем медленно, как в замедленной съемке, рухнул на землю и рассыпался на куски.

В какое-то мгновение Питер почувствовал, как его охватил восторг. Он видел падающий шпиль, видел, как он ударился о землю и пусковые установки разлетелись, не причиняя вреда. Он знал, что так все и должно было произойти, Питер был уверен, что они не взорвутся. Они не должны были взорваться.

Они действительно не взорвались, взорвались здания, окружающие церковь.

Потом со страшным грохотом взорвалась и сама церковь. Пламя вылетело из ее окон, и вскоре огонь охватил все здание. Крышу церкви снесло далеко в сторону, и в небо взмыл гигантский огненный шар, осветивший поселок Беллериве.

Как зловещее знамение, некоторое время шар висел в воздухе и вдруг тысячами горящих частей разлетелся по поселку. Раздались взрывы, деревянные дома загорались мгновенно. Сначала огонь бушевал только около церкви, но вскоре перекинулся на другие дома, и в считанные секунды поселок запылал.

— Боже мой. Боже мой, что я наделал, — шептал Питер.

Цюрих, Маршрут Сарна. Федеративное Содружество

— Да, я доктор Лир, — коротко поклонилась Дейра мужчине, сидевшему в кресле напротив Рика Брэдфорда. — Чем могу быть полезной, господин?..

— Чанг. Меня зовут Фэнь Чанг. Теперь я нахожусь в вашем распоряжении, доктор. — Он поклонился изысканно-вежливо, выражая всем своим видом совершенное почтение.

— Рик, — спросила Дейра, нахмурившись, — кто это? Опять с какой-нибудь студии?

Брэдфорд отрицательно замотал головой:

— Нет, Дейра. Господин Чанг специально прибыл к нам с Соляриса. Новость о твоем поступке достигла и их, и он хотел бы поговорить с тобой по одному очень важному вопросу.

«Кай?» — мелькнуло у Дейры. Она насторожилась и пристально посмотрела на гостя.

— Мой хозяин передает вам поздравление и свои наилучшие пожелания. Он просит вас посетить Солярис и погостить в его поместье. Со своим сыном, разумеется. — Чанг еще раз вежливо наклонил голову. — Мой хозяин хотел бы наградить вас за ваш героический поступок.

— Вы можете передать Каю Алларду-Ляо, что все, о чем нам нужно поговорить, уже было сказано на Альине. — С этими словами Дейра резко поднялась со стула и повернулась к двери.

Ее остановил голос Чанга.

— Но постойте, доктор, моим хозяином является не господин Кай Аллард-Ляо. — Чанг поморщился, как будто у него заныли зубы. — Не он послал меня к вам. Мой хозяин — Тормано Ляо.

«Это его дядя». Дейра остановилась и задумалась.

— Передайте ему мою благодарность и скажите, что я слишком занята и не могу воспользоваться его гостеприимством.

— Хозяину известно и ваше трудолюбие, и ваша забота о госпитале. Однако он надеется, что вы все-таки сможете принять его приглашение и приехать, поскольку в качестве награды он хотел бы послать вам новое резонансное оборудование. К тому же от себя лично хочу добавить, что, может быть, вам не следовало бы огорчать старого человека, который желает поговорить с такой сильной и мужественной женщиной.

Глаза Дейры сузились.

— Если Тормано Ляо так хочется пообщаться с мужественными людьми, пусть посмотрит вокруг себя, их около него больше чем достаточно. Пусть позовет к себе племянника и говорит с ним сколько угодно.

— К сожалению, у хозяина нет такой возможности, его племянник не ладит с ним.

Дейра взглянула на Рика. Тот умоляюще смотрел на нее, в глазах у него стояла невыразимая тоска. Дейра поняла, что мысленно он уже расставляет оборудование по кабинетам.

— Когда мы отправимся? — спросила она.

— Сегодня вечером, доктор. Хозяин установил командную цепь отсюда вплоть до Соляриса, поэтому наше путешествие не затянется, — радостно ответил посланец.

— И сколько я буду отсутствовать? — уже совсем миролюбиво спросила Дейра.

— Максимум две недели понадобится для перелета на Солярис и на участие в некоторых церемониях, после чего вы сможете вернуться на Цюрих. — Чанг поклонился. — Я уверен, доктор Лир, что вы не будете разочарованы поездкой.

XXI

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 9 апреля 3056 г.

Гален Кокс положил руки на джойстики своего нового «Крестоносца». Он чувствовал себя в роботе вполне комфортно и уверенно, ему нравился костюм с внутренним охлаждением и облегченный шлем. Единственно, что у него вызывало легкое раздражение, — это запах в кабине. Впервые в жизни он получил совсем новый робот, и это незнакомое ощущение не нравилось ему.

«Долго это не продлится», — думал он, глядя, как перед ним открываются массивные двери зала, и чувствуя, как нервная испарина начинает покрывать кожу. Когда он впервые увидел арену Ишияма, ее пещеры и узкие проходы, на память ему сразу пришла первая битва с кланами на Треллване. Там по таким же узким лабиринтам и пещерам он вместе с принцем Виктором гонялся за воинами клана Нефритовых Соколов. До сих пор Гален был уверен, что только удача спасла его от верной смерти.

Он вывел свой «Крестоносец» с платформы подъемника и увидел слева от себя «Тарана» Кая.

— Ты знаешь, где мы находимся? — спросил Кокс по радио.

— Совершенно определенно знаю, — ответил Кай. — От нас до большой галереи не далеко.

— Отлично, я пошел, — ответил Гален. Он очень хорошо знал большую галерею, но не в результате тренировок, а по многочисленным головидам битв, виденных им раньше. Глубокая и длинная расселина проходила по самому центру Каменной Горы, разделяя нижние подходы на равные половины. Расположенный на северной стороне узкий и плоский выступ связывал гору с входами в многочисленные ущелья. Эти входы в свою очередь вели в переплетения туннелей со скатами и подъемами, ведущими на верхние и нижние уровни противоположной стороны арены.

На южной стороне был длинный выступ, который поддерживался колоннами, похожими на сталактиты и сталагмиты. Издали этот проход казался клыкастой пастью гигантского монстра, ощерившегося в плотоядной улыбке. Гален предположил, что все эти хитросплетения и внешний вид туннелей имеют какую-то связь с мифами и легендами Японии.

«Крестоносец» вошел в туннель, ведущий на север, к большой галерее. Кай предупреждал Галена, что операторы Ишиямы обычно приземляют соперников недалеко друг от друга, поскольку в отличие от зрителей Федеративного Содружества в Синдикате Драконов зрители предпочитают смотреть короткие и кровопролитные схватки. Общей тенденцией рынка в Синдикате Драконов была пропаганда героики битвы и отточенности техники. Погони, засады, поджидание противника, то есть все то, что составляет основу напряжения, связанного с битвой, вызывало у тамошних любителей зевоту и желание побыстрее выключить головизор.

В своих тренировках Кай и Гален также отдавали предпочтение быстрым и жестоким схваткам и были к ним готовы. «Крестоносец» подошел к месту, откуда большая галерея шла на восток. Гален поднял одну из рук робота и сделал знак замедлить движение.

— Пещера не очень хорошо прощупывается, но, похоже, что там все чисто, теплового пятна я, во всяком случае, не наблюдаю, — передал Кай по радио.

— Говорит Дьявол, я иду сзади и прикрою тебя, если потребуется. — «Таран» боком прошел немного внутрь, затем появился у входа в туннель, идущий к югу.

— Проверь-ка этот туннель, — услышал Гален в наушниках. Он кивнул и ввел в компьютер команду. На голографическом дисплее появилась полученная с помощью инфракрасного излучения картинка. На ней красным цветом отображались холодные предметы, белым — теплые. Гален включил более точную настройку сканера, но картинка не изменилась.

— Температурных колебаний не регистрирую. Скорее всего, их там нет, пещера проходит поперек скалы. — Гален вернул компьютер в изначальное состояние. — Скажи, когда будешь готов идти, я прикрою.

— Я пошел, — сказал Кай.

— Прикрываю центральный вход, — ответил Гален.

В соответствии с программой, выработанной ими во время подготовки, Гален должен был пробежать на своем десятиметровом «Крестоносце» по южному туннелю. Вмонтированные в шлем Галена датчики позволяли ему самому чувствовать и соблюдать равновесие при помощи гироскопных стабилизаторов, которые и помогали удерживать робот в горизонтальном положении. Конечно, в проворстве и быстроте робот уступал человеку, но тем не менее именно «Крестоносец» мог двигаться со скоростью, способной удивить любого, кроме, разумеется, его водителя и конструкторов робота.

Как только Гален выскочил из укрытия и понесся по выступу, он заметил на противоположном конце движущийся робот. Это «Сталкер» Эденхоффера выходил из центрального туннеля. В ту же секунду пусковые установки ракет дальнего действия на угловатых плечах его открылись и по направляющим пошел огонь.

Полный комплект вылетел вслед бегущему «Крестоносцу», но до цели дошло лишь несколько ракет. Галена слегка тряхнуло — это включилась антиракетная система, уничтожившая первые ракеты. Установленное на голове робота орудие изрыгнуло пламя, и часть ракет взорвалась в воздухе. Две другие попали в колонну, но семь достигли цели.

Попаданием с левой руки «Крестоносца» снесло несколько пластин брони, и компьютер сообщил, что фактор защиты локтя упал на двадцать пять процентов. Две другие ракеты попали в правую ногу робота, снеся с нее около десяти процентов брони, но это повреждение не сильно обеспокоило Галена. Он подавил в себе первоначальное желание остановиться и ответить на выстрел и продолжал бежать вперед. Для Галена сейчас было самым важным сохранить равновесие робота, не дать ему пошатнуться и упасть, что неминуемо бы случилось, остановись он хотя бы на мгновение.

В ту же секунду два ярких палящих луча связали «Тарана» Кая и «Сталкера» Эденхоффера. Первый лазер проделал глубокую борозду на правой стороне корпуса «Сталкера». Второй луч прорезал аляписто раскрашенную броню на его правой ноге. Гален определил, что «Сталкер» получил такие же серьезные повреждения, как и он, но у «Сталкера» было преимущество первого удара. Пока шансы были неравны.

На другой стороне, приблизительно на том же уровне, где стоял робот Кая, Гален увидел слоноподобного «Голиафа» Вандергриффа. Окрашенный тигровыми полосами, четырехногий робот медленно, но уверенно выдвигался из своего укрытия в туннеле. Он обернулся, чтобы видеть расщелину, и навел орудийную башню чуть выше того месть, где находился Гален.

«Ждет, — пронеслось в голове у Галена, — готовится выстрелить точно мне в спину, туда, где броня слабее. Все понял. Но он не знает, что мы умеем разгадывать чужие планы, иначе кто бы победил кланы. А мы победили их своими непредсказуемыми действиями. Например, такими».

Немного повернувшись вправо, Гален поднял руки робота и снизил скорость. Тяжело переваливаясь, «Голиаф» вышел из-за стены туннеля. Он твердо ступал по земле, так твердо, что из-под ног сыпались искры. Гален повернулся, кренясь влево, имитируя разворот. Одновременно он нажал на педали прыжковых двигателей. На спине робота заработали сверхзвуковые двигатели, они вынесли его из туннеля.

Двигатели перенесли шестидесятипятитонную махину прямо на дно расщелины. Здесь Гален был в относительной безопасности, он находился ниже линии обзора, открывающейся с северного уступа, но в то же время он не мог определить, где находятся Кай и роботы противника.

Гален увидел над собой лазерные лучи и непрекращающиеся очереди ракетных залпов. Это свидетельствовало о том, что «Таран» Кая продолжает обмениваться ударами со «Сталкером».

— Туз, — вызывал Кая Гален, — как дела? Какой счет?

— Пока равный, — раздался в наушниках голос Кая. — Я сбил все его ракеты, но получил лазерный порез на левой руке. У него повреждены грудь и правая рука. Я пока в порядке, он концентрируется только на мне.

— В этом его ошибка, — сказал Гален и начал отжимать педали прыжковых двигателей. Кабина наполнилась теплом, но охлаждающий костюм надежно защищал тело от ожогов, равномерно распределяя тепло. Гален произвольно навел прицел, до отказа отжал педали прыжковых двигателей и вылетел из расщелины. «Крестоносец» опустился на уступ как раз над «Сталкером», восточное его. Приземляясь, Гален чуть согнул колени робота, амортизируя удар. Цилиндрический корпус «Сталкера» он увидел сразу и выпустил по нему четыре ракеты дальнего действия, одновременно резанув по противнику двумя лазерами средней мощности, расположенными на руках «Крестоносца».

— Извини, — прошептал Гален, — попорчу тебе окрасочку.

Один излучей прошел слишком низко, но другой срезал всю броню с плеча «Сталкера». Пущенные Галеном ракеты врезались в «Сталкера» подобно кометам, развернули его вокруг своей оси и взорвались. Весь робот был охвачен пламенем, остатки брони плавились и падали на землю.

С противоположной стороны галереи блеснули два безжалостных луча — это Кай добивал «Сталкера». Тот отчаянно боролся за жизнь. Он выпустил по Каю серию ракет, но ни одна из них не попала в цель, они рассыпались по ущелью и взорвались, подняв клубы дыма и пыли. Однако лазерный луч прорезал большое отверстие в правой части груди «Тарана», а пущенные вслед ракеты попали в центр его корпуса.

Несмотря на ответный отчаянный удар «Сталкера», его положение было безнадежным. Гален предполагал, что ракетная атака по нему скорее всего асинхронизировала работу гироскопов и Эденхофферу будет невозможно удержать машину на ногах. Так и случилось, робот вскоре стал валиться, и единственно, что сумел сделать Эденхоффер, — это дать роботу упасть на спину в пещеру, где он был надежно укрыт.

Выход из битвы Эденхоффера позволил Галену осмотреться. Он увидел приближающегося «Голиафа» и огонь, вылетевший из его оружейной башни. В ту же секунду в «Крестоносца» полетел серебристый снаряд из винтовки Гаусса и несколько ракет дальнего боя. К подобной атаке Гален оказался не готов.

Серебристый снаряд ударил «Крестоносцу» в левое плечо. Робот пошатнулся, броня на плече разлетелась вдребезги, и компьютер тут же сообщил Галену, что его робот потерял на левой руке семьдесят пять процентов защиты. Еще один такой удар — и рука робота совсем перестанет работать.

Гален успел включить антиракетную установку, и это его спасло, большая часть пущенных в него ракет была сбита, лишь некоторые из них попали в правую сторону груди «Крестоносца» и его левую ногу. По сравнению с потерями от снаряда из винтовки Гаусса это был детский лепет. Несмотря на повреждения, «Крестоносец» был вполне способен отражать атаки «Голиафа», нужно только поберечь поврежденную руку.

Гален, как мог, прицелился и дал залп по «Голиафу», надеясь, что сможет сбить его с курса. Прицел оказался удачным, один из лучей лазера прорезал грудь «Голиафа», другой попал в правую заднюю ногу робота. Гален прицелился еще раз и дал по «Голиафу» ракетный залп. Все ракеты попали в громоздкий корпус робота, сорвав броню с раненой ноги и груди. Гален выстрелил в неповоротливого «Голиафа» из обоих лазеров большой мощности, попал только один, но удачно — на оранжевом с черными полосами плече «Голиафа» образовалась зияющая рана. Атака остановила «Голиафа» лишь на мгновение, пошатнувшись, он снова потел прямо на «Крестоносца».

Несмотря на значительную разницу в весе, Гален не боялся столкновения с роботом Вандергриффа. Гален еще раз выстрелил по «Голиафу» из двух лазеров средней мощности, разрезав его броню на груди и правой передней ноге. Но ни это, ни посланные Галеном вслед ракеты не остановили поступи «Голиафа», он упорно продолжал идти вперед на команданта.

Гален приготовился к атаке со стороны Вандергриффа, и это оказалось очень своевременным. Обозленный питомец Риана ответил на атаку Галена кинжальным огнем. Серебряный снаряд винтовки Гаусса снова впился в правую руку «Крестоносца», сбив с нее остатки брони. Рука робота осталась практически незащищенной. Вандергрифф послал в Галена ракеты дальнего боя, но часть из них прошла мимо. Несколько ракет были сбиты антиракетной системой «Крестоносца», но их взрывами с груди и левой ноги робота снесло остатки защитной брони.

«Таран» Кая буквально взлетел на уступ. Пытаясь самортизировать удар, вызванный прыжком, робот Кая присел, затем выпрямился во весь рост, и в ту же секунду все три импульсных лазера, расположенные на его левой руке, выпустили яркие лучи в направлении «Голиафа». Атака удалась, броня на спине робота начала пузыриться, кое-где потекли струи металла.

«Голиаф» повел своей орудийной башней, ища наилучшую мишень, но тут в битве произошло то, чего Кай и Гален меньше всего ожидали, — на поле боя появился «Сталкер». С точки зрения Галена, Эденхоффер поступил изначально неправильно, заперев себя в узкой пещере, где ему было очень трудно развернуться или отступить. Аналогично плохую позицию выбрал и «Голиаф», ступив на узкий длинный выступ. К тому же и Эденхоффер, и Вандергрифф были страшными эгоистами, не способными действовать слаженно, как одна команда. Все это, вместе взятое, отрицательно сказывалось на их технике боя.

«Сталкер» вышел из пещеры в самое неподходящее для себя время — он очутился между «Крестоносцем» и второй очередью ракет дальнего действия, выпущенных «Голиафом». Почти все ракеты попали в «Сталкера», сорвав броню с его груди и правой ноги. Только две ракеты долетели до Галена и были сбиты его антиракетной системой.

«Сталкер» попытался скрыться, но тут Гален нажал на спуск и отправил в него две очереди своих ракет. Затем, видя, что «Сталкер» еще держится на ногах, выпустил по нему два лазерных луча из лазеров средней мощности. С ног «Сталкера» слетели последние остатки брони.

Антиракетная система «Сталкера» была повреждена, и все ракеты Галена попали в него. Несколько ракет взорвались как раз напротив кабины, остальные покрыли вспышками взрывов правую сторону робота, снесли с нее остатки брони и, пройдя внутрь, нарушили внутренние функции робота.

«Еще жив, но ранен смертельно», — подумал Гален. Он увидел, как «Сталкер» направил и выпустил по нему два луча лазера средней мощности. Полоснув по броне, лучи не принесли особых повреждений «Крестоносцу». «Отлично, — прошептал Гален, — значит, у меня есть шанс выстрелить еще раз».

Находящийся позади «Сталкера» Вандергрифф нацелил винтовку Гаусса на «Тарана» и выпустил в него серебристый снаряд. Он ударил «Тарана» в правую ногу и снес с нее часть брони, но для менее громоздкого робота такое повреждение не является существенным. От удара «Тарана» стало разворачивать, но Кай предотвратил это движением корпуса и, встав лицом к обоим противникам, открыл по ним одновременный огонь. Он направил импульсный лазер в спину «Голиафа», нажал на кнопку и тут же получил ответный сигнал — монитор показывал, что в спине «Голиафа» образовалась большая дыра и его внутренние органы повреждены. Еще больше повреждений было в правой части робота.

Два из трех импульсных лазеров, направленных на «Сталкера», срезали броню с его груди и проделали длинную полосу в его правой ноге. Шатаясь и едва не падая, робот Эденхоффера продолжал кое-как держаться.

Вдруг аляповато раскрашенный «Сталкер» двинулся вперед и пошел по уступу на Галена, загородив собой «Голиафа». Гален оказался в трудном положении, его сильно поврежденный робот остался один на один со «Сталкером», значительно превосходящим «Крестоносца» по весу. «Другого выбора у меня нет», — подумал Гален и нажал на педали прыжковых двигателей. В ту же секунду двигатели на боку и спине «Крестоносца» взревели, и ужасающая машина взлетела в воздух. Выпущенные Эденхоффером ракеты дальнего действия и лазерные лучи прошло мимо, под взлетевшим "Крестоносцем ".

Галена прижало к спинке сиденья, он и не думал отвечать на залпы Эденхоффера, он думал о другом — о приземлении. «Не знаю, что имела в виду Катрин, умоляя не совершать глупых поступков, может быть, я сейчас их и совершаю, но пока Кай что-нибудь придумает, я могу погибнуть».

Гален пролетел над «Голиафом» и увидел, как тот послал еще один снаряд из винтовки Гаусса в грудь «Тарану». «Таран» качнулся и, теряя куски брони, двинулся вперед. Он навел на «Голиафа» импульсный лазер и выпустил по нему длинную очередь.

Энергетические иглы пробили самое сердце «Голиафа», вибрация пошла по всему корпусу робота. Гален видел, как «Голиаф» пошатнулся и ударился о стену. Гироскопы его были повреждены, ноги робота подкосились, и «Голиаф» рухнул на уступ и покатился по нему. Не выдержав удара мощной машины, уступ обломился.

Согнув ноги робота в коленях, чтобы смягчить удар, Гален приземлился спиной к стене как раз в тот момент, когда «Голиаф» рухнул вниз. Стоящий слева «Сталкер» пытался повернуться к Галену лицом, чтобы выстрелить в бок «Крестоносцу». Это все, что мог сделать не способный к прыжкам робот. Стараясь поймать Галена в прицел, «Сталкер» опасно обнажил свой поврежденный правый бок.

Гален тщательно прицелился, выпустил в него сначала серию ракет, а затем, подняв правую руку робота, полоснул по «Сталкеру» лазером средней мощности. Если бы он повернулся к противнику лицом, то мог бы использовать все свое вооружение, но тогда бы он помешал вести огонь Каю, загородив собой «Сталкера».

Все ракеты Галена попали в цель. Некоторые пробили робота насквозь и взорвались внутри его. Часть ракет окончательно повредила пусковые установки, другая часть вывела из строя большой лазер «Сталкера». Оставшийся неповрежденным маломощный лазер сбил куски брони с ноги «Крестоносца» в тот момент, когда он начал вставать в полный рост.

Кай мог использовать только то вооружение, которое находилось на правой стороне «Тарана». Гален увидел, как Кай поднял правую руку робота, выпустил по «Сталкеру» длинный лазерный луч и улыбнулся. Последние куски брони слетели с правого плеча «Сталкера», обнажив внутренние структуры. Еще один залп — и они начали плавиться. Рука робота безжизненно опустилась. Прижатый к стене неповоротливый робот был беззащитен, и Кай методично расстреливал его.

Гален выпустил по «Сталкеру» две очереди из импульсных лазеров. Попал только один, но он проделал глубокую борозду в правой стороне робота. Гален посмотрел на монитор и увидел, что у «Сталкера» прорезана обшивка термоядерного двигателя. «Ему конец, — подумал Гален, — если он начнет двигаться, то умрет от перегрева и много времени это не займет».

Эденхоффер все еще делал отчаянные попытки развернуть «Сталкера», но внутренние структуры робота не выдержали колоссального давления, вызванного движением. Раздался жуткий, почти звериный вой разрываемого металла, и в ту самую минуту, когда Эденхофферу все-таки удалось развернуть робот, его правое бедро вдруг вырвалось и взлетело вверх, выбив плечо. «Сталкер» недолго стоял на одной ноге, она подкосилась, и робот упал на землю. Теряя внутренности, он покатился по уступу и, докатившись до его края, исчез в расщелине.

Как раненый зверь, изможденный схваткой и не помышляющий о бегстве, «Сталкер» лежал неподвижно, из зияющего отверстия в его правой стороне шел черный дым. Он ожидал смерти.

Гален навел на него прицел и спросил у Кая:

— Как ты думаешь, что с ним делать. Туз?

— Мы победили, — послышалось в наушниках. — Думаю, что больше никто не осмелится испортить тебе пребывание на Солярисе.

XXII

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 9 апреля 3056 г.

Гален понимал, что выглядит немного глуповато, но не мог сдержаться и широко, во весь рот, улыбнулся. Сидя рядом с Катрин в комнате Кая в Вальялле, он чувствовал себя героем Вселенной. Все не отрываясь смотрели на экран головизора. Рабочие арены Ишияма взламывали разбитый «Голиаф» и вытаскивали из него злого как черт Виктора Вандергриффа. Гален смотрел на кадры, и приятное чувство охватывало его. «Мы победили, я остался жив, и герцогиню, похоже, радуют оба эти обстоятельства».

— Никогда не видел себя в битве раньше, а в такой особенно. — Гален налил себе полную кружку пива и с удовлетворением посмотрел на шапку пены. — Отдельные фотографии видеть доводилось, но полную запись своей битвы, да еще такую, вижу впервые.

Улыбнувшись, Кай кивнул. Он покрутил стоящий перед ним бокал с вином.

— Да, на войне видеокамер обычно нет... На Ишияме прекрасные операторы, умеют работать и монтировать отснятые материалы. Кадры битвы появляются у них, как правило, через десять минут после того, как она началась, и это дает операторам возможность совместить съемки, да еще и вмонтировать рекламу.

— Как ты думаешь, Кай, — спросил Гален, — эта битва не разочарует зрителей?

Катрин посмотрела на них и сказала:

— Не знаю, на кого как, а на меня она произвела потрясающее впечатление. Я, вообще-то, не в восторге от всех этих смертельных игрищ, тем более от таких,

в которых участвуют мои друзья, но в ложе Делона все, казалось, были просто потрясены. — Она сморщила нос. — За исключением, конечно, Риана, но на него никто не обращал внимания. Я страшно волновалась. — Последнюю фразу она произнесла так тихо, что Гален даже немного покраснел. Кай отхлебнул вина.

— Фу Тэнь говорит, что ему не часто доводилось видеть битву такого высокого класса. А твоими действиями, Гален, он восхищен, не многие водители додумались бы до такого.

— Додумались? — переспросил Гален. — Что мне оставалось делать? У меня не было другого выбора, если бы не прыгнул, я бы погиб.

— Неужели? — Кай усмехнулся. — Значит, ты считаешь, что прыгнуть на семиметровую высоту, попасть на узкий уступ и оказаться лицом к лицу с превосходящим тебя «Голиафом» — стоящая альтернатива?

— Ну... — попытался сразу возразить Гален и задумался, как бы оценивая свой поступок. — Да, согласен, уступ был немного узковат, да и температура у него была не самая подходящая, но я подумал, что к тому времени ты уже разделаешься с Вандергриффом. Кстати, так оно и получилось, следовательно, я сделал все совершенно правильно.

Кай повернулся к Катрин и очень серьезно сказал:

— Уезжайте-ка вы отсюда, а то он, чего доброго, потребует себе титул чемпиона. Того, кто называет тот кипящий клочок земли «немного узковатым уступом с не совсем подходящей температурой», уже можно считать претендентом.

— Мы уедем только после того, как ты успешно защитишь свое звание чемпиона, — сказала Катрин, подмигнув Галену, — а если ты проиграешь, Гален отомстит за тебя.

— Гален способен сделать это сейчас. — Кай искренне улыбнулся. — После нашей битвы он получил шестой класс по нашей классификации и может вполне предложить свои услуги любому боевому клубу. Правда, едва ли найдется такой клуб, который сможет заплатить ему столько, чтобы Гален остался на Солярисе.

Гален посмотрел на Кая и стал обдумывать ответ, но вдруг чья-то рука резко откинула штору. Все подумали, что это Вандергрифф или Эденхоффер пришел выяснять отношения, но на пороге показался угрюмого вида невысокий мужчина в красном мундире младшего прецентора Ком-Стара.

Кай посмотрел на него и спросил:

— Чем могу быть полезен, прецентор? Ни слова не говоря, офицер Ком-Стара внимательно оглядел всех присутствующих и, заметив Катрин, направился к ней.

— Вы герцогиня Катрин Штайнер-Дэвион? — спросил он.

— Да, — ответила Катрин. Голос ее заметно дрожал. Не скрывая своего волнения, она вглядывалась в суровое лицо прецентора.

— У меня для вас есть голодиск, который вы, очевидно, захотите посмотреть одна. — Он достал из внутреннего кармана голодиск, протянул его Катрин и прибавил, глядя ей прямо в глаза: — Это строго конфиденциальная информация. Она касается вашего брата.

Таркад, Район Донегала. Федеративное Содружество

Увидев вошедшую к нему женщину-офицера Ком-Стара, Виктор испытал уже знакомое предчувствие чего-то нехорошего. Сначала он подумал, что ему доставили голодиск с битвой Галена и Кая и они проиграли ее. Но, глядя на непроницаемое и серьезное лицо офицера, он понял, что его ожидает какая-то более неприятная новость. Он не любил таких визитов, последний раз офицер Ком-Стара принес ему известие о смерти его матери. До сих пор Виктор помнит охватившее его тяжелое ощущение и не хотел бы переживать подобное еще раз. «Случилось что-то из ряда вон выходящее», — подумал он.

Догадка Виктора подтвердилась, когда он посмотрел на одежду офицера, женщина была одета не в униформу Ком-Гвардии, а в обычное платье, несколько напоминавшее костюм курьера Ком-Стара. Тонкая, гибкая фигура женщины и ее длинные черные волосы делали ее непохожей на воина, водителя грозного боевого робота, но Виктор и сам не очень-то был похож на него.

— Прецентор третьего ранга Андра Мак-гуайар, ваше высочество, — произнесла она, остановившись у стола герцога и отсалютовав ему. — Верховный прецентор шлет вам свои наилучшие пожелания.

Виктор тоже отсалютовал и предложил женщине сесть в кресло. Он лихорадочно думал, что же могло привести ее к нему. «Я никогда не встречался с верховным прецентором, но брат всегда высоко отзывался о нем. Не исключено, что ее визит связан с их отношениями», — пытался успокоить себя Виктор.

— Благодарю вас, — ответил Виктор. — Передайте от меня верховному прецентору, что я весьма тронут его вниманием и рад еще раз выразить ему свою благодарность за участие.

Женщина осталась стоять.

— Вы, конечно, ожидали получить голодиск с записью битвы Кая Алларда-Ляо и Галена Кокса против бойцов герцога Риана, не правда ли?

— Честно говоря, да, — ответил Виктор с тревогой в голосе, — и мне странно, что его доставляет офицер Ком-Гвардии. Битва была неудачной?

— Напротив, — успокоила она, — битва сложилась прекрасно, но я не буду вам о ней рассказывать.

— Нет, пожалуйста, рассказывайте, не бойтесь, от этого мое впечатление от ее просмотра не испортится.

— Ну, хорошо, — согласилась женщина-посланец, и взгляд ее немного потеплел. — Ваши друзья победили, и победили блестяще. Они разгромили бойцов Риана и тем унизили и их, и его самого. Престиж герцога сильно пострадал, и это отразится на его финансовых делах.

— Великолепно! — Виктор оживился и хотел встать с кресла, но взгляд женщины снова стал жестким. — Это не все? — спросил Виктор.

— К сожалению, нет, ваше высочество. — С этими словами она вытащила из кармана голодиск и протянула его Виктору. — Здесь записаны две битвы, об одной я вам рассказала, вторую мне комментировать не хотелось бы, вы все увидите сами.

— Хотя бы два слова, — попросил Виктор.

— Вчера ночью отделение вашего брата Питера было поднято по тревоге. Его направили на преследование нескольких бойцов милиции Свободного Ская, которые, по полученным сообщениям, засели в небольшой деревушке под названием Беллериве.

Виктор нахмурился:

— Да, припоминаю, это маленький поселок, где живет какая-то религиозная община.

— Когда ваш брат прибыл туда, его отделение было обстреляно несколькими ракетами дальнего действия. Огонь по ним велся со шпиля местной церквушки, расположенной в самом центре поселка. — Она перестала рассказывать и, показав на головизор, спросила Виктора: — Могу ли я включить его?

— Да, пожалуйста, — ответил Виктор тихо. Она вставила диск, Виктор нажал на кнопку устройства дистанционного управления, и экран засветился. Андра Мак-гуайар отвернулась, Виктор продолжал смотреть на экран.

— Похоже на трансляцию битвы с Соляриса-семь. Это и есть схватка Галена и Кая с бойцами герцога Риана?

— Да, она самая, — подтвердила женщина, — но вы, ваше высочество, вызовите, пожалуйста, меню и наберите число девяносто девять.

Виктор сделал так, как его просили, но вдруг вспомнил, что в меню не было файла с таким номером. Однако прежде чем он сказал об этом Андре, экран засветился и возникла картинка тихого ночного поселка. Лежащий между лесистым холмом и извилистой горной речушкой, он мирно спал. Вдали Виктор увидел силуэт боевого робота и покачал головой — робот находился в очень невыгодном положении, он был совершенно открыт, выстрел снизу мог поразить его наверняка. Виктор видел, как робот поднял правую руку. Похоже, что это «Егерь», боевой робот Питера, только он так прицеливается", — подумал Виктор.

«Егерь» выпустил залп из автоматического орудия, шпиль церквушки покачнулся и стал падать, но как только он коснулся земли, вся деревушка взорвалась. Перед Виктором открылось страшное зрелище поселка, со всех сторон охваченного пламенем.

— Господи, — прошептал Виктор, ужаснувшись увиденным, — что это? Что там произошло? — Виктор нажал кнопку паузы, остановив просмотр. — Один залп из автоматического орудия не может сделать такого, — вскричал он.

— Верховный прецентор такого же мнения, — тихо произнесла офицер Ком-Гвардии, — только поэтому мы показываем вам этот диск. — Голос Мак-гуайар оставался тихим, но жестким. — Если вы захотите использовать то, что я вам сейчас скажу, знайте, что я откажусь от всего, даже если вы попытаетесь обвинить меня в антидэвионовских настроениях. Впрочем, я не очень этого боюсь, поднимать шум тоже не в ваших интересах. Независимо от наказания, какое на вас наложат мои вышестоящие шефы, примите его спокойно и не пытайтесь использовать мои слова в свою пользу, это будет глупо с вашей стороны.

Виктор откинулся на спинку кресла и, сложив на груди руки, спокойно произнес:

— Я понимаю вас.

— Прекрасно, тогда слушайте. Каждому, кто знаком с боевыми роботами, совершенно очевидно, что одиночный залп из автоматического орудия робота «Егерь» не способен произвести такое сильное воспламенение. Ясно, что кто-то подготовил поселок к взрыву. Не исключено, что взрывы происходили в разных местах одновременно, и мы полагаем, что это было сделано с помощью дистанционного управления. Скорее всего, поселок был взорван теми, кто снимал пожар. Но это только наши предположения, с абсолютной точностью ничего сказать нельзя.

Женщина заложила руки за спину и, прохаживаясь по кабинету, продолжала говорить:

— Ком-Стар провел расследование случившегося на месте. Предварительные данные показывают, что все жители поселка, а их около пятисот пятидесяти человек, мертвы. Правда, точное количество погибших жителей также определить невозможно.

— Никаких следов взрывчатки или зажигательной смеси, никаких доказательств, что это дело рук милиции Свободного Ская, также не обнаружено, — вставил Виктор. — Если жители поселка Беллериве никогда не проявляли ко мне дружеского расположения, то по всем законам логики выходит, что я и дал своему брату приказ снести этот поселок с лица земли. — Виктор ударил кулаком по крышке стола. — И поскольку я не могу доказать свою непричастность к этому инциденту, то после показа головида на Скае следует ожидать полномасштабного восстания.

— Да, ваше высочество, — кивнула Андра, — но только после показа.

— Как вы сказали? — переспросил ее Виктор. — Что вы имеете в виду?

— Тот, кто подготовил для вас этот неприятный сюрприз, ввел информацию на головид с битвой ваших друзей Кая Алларда-Ляо и Галена Кокса. Вы сами видели, как закодирована информация о разрушении Беллериве. Только тот, кто знает, как ее раскодировать, сможет ее увидеть и даже скопировать на отдельный голодиск. Вот после того, когда диск разойдется по всему Скаю, ваши неприятности и начнутся. Однако те, кто все это так тщательно подготовил, совершили ошибку, они попытались послать свою запись по коммуникационной линии Ком-Стара. К счастью, один из наших сотрудников, — она улыбнулась, — практически новичок, совсем недавно он был еще стажером, обратил внимание на одну деталь. Он заметил, что при получении пакет с битвой имел одну продолжительность, а на выходе — совершенно другую, на двадцать процентов больше. Наш сотрудник проверил пакет и обнаружил постороннюю информацию, а поскольку она касается ведения военных действий, показал ее верховному прецентору. Анастасий Фохт вполне резонно заметил, что если посторонняя информация записана на программу, которую вы заказали и оплатили, то вам и решать, что с ней делать. Вы сами должны решить, — улыбнулась женщина, — какую версию мы должны распространить — оригинал или ту, где имеется дополнительная информация.

Виктор, до этого напряженно вслушивающийся в каждое слово, откинулся на спинку кресла и положил ладони на стол.

— То есть вы принесли мне информацию не о том, что Ком-Стар обнаружил шпионскую сеть, а просто сообщаете, что информация, принадлежащая мне, фальсифицирована. Следовательно, я могу аннулировать ее, не вмешивая вас в политику. Очень хорошо, прецентор.

— Могу я понять ваше высказывание в том смысле, что вы не хотите, чтобы фальшивка распространилась?

Внезапно Виктору пришла одна идея, он улыбнулся и сказал:

— У меня есть одно интересное соображение. — Он открыл центральный ящик стола и вытащил голодиск с копией своего интервью, присланной ему одной студенткой факультета журналистики. — Давайте вместо событий в Беллериве введем в голодиск вот эту информацию. Она будет очень интересна тем, кто хотел бы увидеть что-нибудь необычное.

— Как пожелаете, — ответила женщина.

— Но скажите мне, пожалуйста, — спросил ее Виктор, — почему я узнаю об этом печальном инциденте от вас, а не от своего брата?

— Ваш брат отправил вам два сообщения, одно по командной связи...

— И оно было задержано этим мерзавцем Ричардом.

— Да, оно им было получено, — осторожно кивнула Мак-гуайар, — но он отправил и второе послание, уже личного характера. Послано оно было вашей сестре, герцогине Катрин.

— И много у вас проходит такой побочной информации?

— Неизвестно, учесть ее невозможно, а обнаруживается она случайно. Как видите, ее тайно примешивают к официальной информации, которую кто-либо заказывает и оплачивает. — Прецентор пожала плечами. — Полагаю, что за такого рода вещами следят, но это не касается напрямую моей работы, поэтому я не могу сказать ничего определенного.

— А приостановить распространение подобных головидов вы можете? — спросил Виктор и сам же ответил себе: — Да нет, конечно. Запреты тут не помогут, они только замедлят распространение, но не прекратят его.

— Вы правы, ваше высочество, — сказала Мак-гуайар, — остановить распространение невозможно. Они будут медленней распространяться, но и только. Если бы мы могли предотвращать копирование и распространение, то компании, занимающиеся выпуском развлекательных дисков, давно бы вас заставили ужесточить закон о пиратстве.

— Это уж точно. — Виктор встал с кресла и сжал кулаки. — Ладно, мы поступим так. На головид с битвой мы введем мое интервью. Мои люди сделают титры и так смонтируют всю информацию, что она будет выглядеть как рекламная заставка к какому-нибудь сериалу. Я оплачу все расходы, и мое изделие примут на ура. Люди Риана будут молчать, поскольку, если они заявят, что на информации с битвой были кадры уничтожения Беллериве, тогда будут вынуждены признать, что они этот поселок и уничтожили.

— План вполне приемлемый, — кивнула Мак-гуайар. — Думаю, что должен сработать, ваше высочество.

— Благодарю вас, прецентор. — Виктор вышел из-за стола и крепко пожал Андре руку. — Передайте верховному прецентору, что я у него в большом долгу.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

Меньше всего Галену хотелось сейчас находиться в этой комнате перед такой аудиторией, но тем не менее он прошел в центр комнаты и остановился возле трибуны, к которой направлялась Катрин. Многочисленные вспышки слепили его, но он, не отворачиваясь и не пряча глаз, смело смотрел на собравшихся. Он понимал, что любое неосторожное движение, робость или неуверенность будут сразу же истолкованы как желание отстраниться от герцогини в такой напряженный момент.

Катрин взошла на трибуну, положила перед собой текст и поправила микрофоны. Все утро Гален помогал герцогине составлять речь, они учли абсолютно все, и Катрин, неоднократно прочитав ее, знала все обращение наизусть.

Катрин посмотрела на свои записи и, выждав паузу, начала говорить:

— Вначале мне хотелось бы поблагодарить всех представителей средств массовой информации, пришедших сюда выслушать мое короткое сообщение. — Она слегка наклонила голову вперед и тоном, не оставляющим сомнений в ее намерениях, произнесла: — Я не собираюсь отвечать на вопросы после того, как зачитаю свое заявление.

— Вчера вечером, — медленно начала говорить Катрин, — я получила сообщение, которое шокировало меня точно так же, как известие о смерти моей матери. Вы помните то страшное время, когда вся нация оплакивала ее смерть. Она стала жертвой взрыва бомбы, подложенной террористом. Вы также помните и то, какое впечатление произвело на нас это ужасное преступление.

В те минуты всеобщего потрясения я всеми силами пыталась поддержать моего брата Виктора и оградить его от нелепых обвинений. Я считала и продолжаю считать, что Виктор — законный наследник трона Хэнса Дэвиона, любящий сын своей матери и такой же патриот Содружества Лиры, как и любой другой человек, родившийся и выросший на Таркаде. Я думала, что те, кто противостоит ему, делают это из-за чувства личной неприязни, вызванного вздорными и недостойными подозрениями. Еще раз хочу заявить, что Виктор не причастен к тому преступлению, а если этого кому-то недостаточно, то готова поклясться в этом своей жизнью. Собственно, я так и поступила, согласившись на то, чтобы нами всеми правил Виктор.

Она убрала ладонью упавший на глаза золотистый локон и продолжила:

— Все знают, в каком состоянии я тогда находилась, но со временем произошли события, которые вернули меня к реальной жизни. Этому помогла предпринятая мною совместно с командантом Галеном Коксом поездка по Федеративному Содружеству. Эта поездка открыла мне глаза на многое. Только после того, как я побывала на пострадавшей от землетрясения Гинестре, после посещения мемориальной службы в память о павших Гончих Келла на Арк-Ройяле, я поняла, насколько была изолирована от реальной жизни.

Предпринятая милицией Свободного Скал попытка убить моего брата Питера потрясла меня. Вы все знаете его и знаете, как он заботился о беззащитных животных, сколько сил он потратил, чтобы предотвратить их варварское истребление.

Питер — самый бесхитростный и честный человек во всей Внутренней Сфере, и тем не менее находятся люди, использующие его в качестве мишени для наладок на нас. Эти люди думают, что только смерть Питера может решить все вопросы. Нет, говорю я, все можно решить иначе, бескровно и справедливо. Я обращаюсь к тем, кто ищет смерти моего брата Питера, — остановитесь, вас ввели в опасное заблуждение.

Катрин повернулась к Галену, как бы ища защиты, и ласково посмотрела на него.

— Вчера вечером я наблюдала битву команданта Галена Кокса и Кая Алларда-Ляо против двух бойцов клуба Тигры Ская, принадлежащего герцогу Риану. Несмотря на то что эта битва была всего лишь состязанием, единоборством мужества и воинского опыта, некоторые пытаются представить ее как нечто большее. Я слышала, как некоторые восклицали, что эта битва поможет Виктору положить конец сопротивлению на Скае.

Вчера вечером бился не Виктор, а Гален Кокс и Кай не являются его заместителями. Аналогично и их противники представляли только самих себя, а не герцога Риана. Эта схватка была битвой чести, а не политическим событием. Казалось бы, все это пустяк, но и эта битва также помогла мне прозреть.

Катрин замолчала и посмотрела в зал, все слушали ее с предельным вниманием, понимая, что Катрин переходит к самому главному. Даже Галена, знавшего, что сейчас собирается сказать Катрин, захватила настороженная тишина, и он непроизвольно подался вперед, чтобы не пропустить ни одного ее слова.

— Я пренебрегала своими обязанностями, точнее, не проявляла должной заботы о жителях Федеративного Содружества и глубоко сожалею об этом. Я никогда не занималась государственными делами и вижу теперь, как была не права. Смерть моей матери лишила меня сил и воли, мне нужно было переносить этот удар более стойко. Теперь я обязана возместить свою незаинтересованность делами нации и сполна сделаю это. Отныне я буду неустанно работать на благо Федеративного Содружества.

Я обращаюсь к герцогу Риану с просьбой использовать все свое влияние на Острове Скаи и остановить волну кровавого террора, захлестнувшего этот мир. Необходимо сделать все возможное, чтобы люди перестали бояться за жизнь своих родных и близких, за свои дома. Вы обязаны помнить, герцог Риан, что в цивилизованном мире все политические споры должны решаться цивилизованным путем, а не с помощью убийств, взрывов и поджогов.

Гален видел, с каким напряжением Катрин смотрит в зал.

— Я прошу и своего брата Виктора помочь снять политическую напряженность на Скае. Мы все знаем, что на Гленгарри идет война, и Виктор должен сделать все возможное, чтобы этот конфликт не распространился дальше. Я думаю, что Виктору следует также отдать управление отрядами милиции местным властям, и надеюсь, что им удастся установить должный порядок. Когда на улицах городов и селений льется кровь, когда убийства становятся нормой, это уже не борьба за идеалы свободы, это приближение тирании.

Я знаю и Виктора, и герцога Риана, это умные люди, способные найти взвешенные и правильные решения. Я предлагаю себя в качестве посредника в разрешении возникших между ними споров и разногласий. Я гарантирую, что все законные претензии будут удовлетворены и ни одно преступление не останется безнаказанным. Я призываю вас отбросить честолюбие и гордыню и покончить с конфликтами. Я призываю вас к взаимодействию во имя безопасности и спокойствия людей.

Катрин подняла голову и обвела глазами присутствующих.

— Это все, что я хотела бы высказать вам сегодня. Я буду последовательно идти к своей цели. Горе, беды, кровь каждого человека стучат в моем сердце, и я не позволю никому уничтожать меня и мой народ.

XXIII

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 12 апреля 3056 г.

Несмотря на умение владеть собой, герцог Риан еле сдерживался, чтобы не выплеснуть свой гнев на подчиненных. Он еще раз посмотрел на экран, где красовалось улыбающееся лицо Виктора, и с силой ткнул пальцем в кнопку пульта дистанционного управления. Изображение на экране исчезло. «Если бы я мог так же легко избавиться от него», — подумал герцог.

Риан посмотрел на Ханау и закричал:

— Что произошло? Почему здесь записано интервью с Виктором?

Ханау ошарашенно смотрел на погасший экран.

— Я не знаю, ваша светлость, я сам поражен не меньше вашего. Все было сделано как обычно, я подготовил информацию к передаче, но самой передачей не занимался, это делали другие. Что они отсылали, я представления не имею.

Ньюмарк сидел недвижимо. Бесстрастным голосом

он произнес:

— У нас было графическое изображение агрессии Дэвиона на Беллериве, и мы хотели, чтобы оно было наложено на информацию о битве Кокса и Кая.

— Графики? — спросил Ханау. — И сколько их было? Риан ответил со злостью:

— Головид.

— Какой длительности? — Ханау внимательно посмотрел на него.

— Минут на десять, — ответил за герцога Ньюмарк. Ханау пожал плечами и спокойно произнес:

— Ничего удивительного, что его обнаружили.

Риан посмотрел на Ханау:

— И вы можете объяснить нам, как они это сделали? Толстяк наклонился вперед, прижав живот к крышке стола.

— Система, которую я создал, рассчитана на передачу закодированных сообщений. Эти сообщения, как правило, очень короткие и компьютером практически не замечаются. В самом худшем случае они составляют один килобайт и чаще всего проходят, поскольку компьютер всегда округляет данные и мои сообщения обычно вписываются в это округление.

Графические и голографические данные, как правило, длиннее и занимают большой объем. Битва Кокса имела около десяти гигабайт вместе с рекламой, переводом и всем прочим. Но вы сами понимаете, что это прикидка, сколько именно «весит» информация, сказать затруднительно.

— Мы понимаем, понимаем, продолжайте, — поторопил его Риан.

— Даже если головид, который мы наложили на ту битву, длится всего пять минут, это добавляет к общему объему еще два гигабайта. То есть вы увеличили сообщение, передаваемое Ком-Старом, как минимум на двадцать процентов и надеетесь, что этого никто не заметит? Глупости, сразу заметят. Вы хотите знать, что произошло дальше? — Видя, что никто не отвечает, Ханау продолжал: — А дальше они показали материал Виктору. Поскольку он оплатил передачу и является ее владельцем, они спросили его, хочет ли он, чтобы с битвой пошла нелегально наложенная информация. Вполне естественно, что он заменил ее своим интервью, сразу убив двух зайцев — утер нос тем, кто готовил материал, и показал, что наша система передачи нелегальной информации раскрыта. Вот что вы наделали, — закончил свой монолог Ханау и посмотрел на Ньюмарка.

Риан тяжело дышал, сжав зубы.

— Это мне совсем не нравится, — произнес он. — Из-за чертовой битвы я оказался опозоренным, мои бойцы выставили меня полным идиотом, и тут еще Виктор... Он буквально плюнул нам в лицо.

Дэвид Ханау осторожно улыбнулся:

— Ваша светлость, не стоит так отчаиваться, ведь все равно никто не поверит ни единому слову Виктора в этом интервью.

— Конечно, не поверят, болван, все это — трепотня, и никто его слушать не станет. — Риан кипел, глаза его горели ненавистью, лицо побагровело. Он с шумом уселся в кресло. — Вам не понять, как дорого мне обошлась эта битва. И каков результат? Получается, что я сам дал рекламу Галену, это я дал ему возможность продемонстрировать боевые качества его легкого робота и показать превосходство его тактики. Мои люди почти настигли его, но он ушел от них и победил. Это я сделал из него героя.

А Катрин? Вы понимаете, какой урон нанесла нам она своим заявлением? Она практически открыто обвинила меня в причастности к террору, развязанному милицией Свободного Ская, и даже более того, она намекнула, что я причастен к смерти ее матери. Нет, этой суке следует преподать урок. Как там она говорит? Хочет заниматься государственными делами? Так пусть знает, что человек, ставший государственным деятелем, автоматически превращается в мишень!

— Вы собираетесь ее убить? — осторожно спросил Ньюмарк. — Но это невозможно!

— Я знаю, что цареубийство — дело очень сложное и хлопотное, — герцог подпер щеку ладонью, — но тем не менее ей следует напомнить, что тот, кто вступает в бурные воды политики, рискует быть съеденным акулами. Она должна понять, что ей лучше оставаться на берегу.

— Очень жаль, что ваши бойцы не прикончили Галена на Ишияме, — произнес Ханау, — символа из покойного Кокса не сделали бы, для этого он слишком мелковат, а вот Катрин это могло бы выбить из колеи надолго.

— Ты прав, — одобрительно произнес Ньюмарк, — она, по-видимому, действительно очень к нему привязана.

— А это очень неплохая идея, — почти прошептал Риан. — Мы, кажется, продолжаем распространять слухи о неприязненных отношениях между Виктором и Галеном Коксом, не так ли, господа?

Ханау согласно кивнул:

— И эти слухи с восторгом принимаются теми, кто считает Виктора замешанным в смерти своей матери. Так же охотно они принимают и намеки на то, что Виктор хотел и смерти Кая, для этого он послал его на Альину.

— Отлично, — похвалил его Риан, — но теперь нужно проявить немного фантазии. Начинайте сообщать, что неприязнь между Виктором и Галеном усилилась после заявления Катрин. Скажите, что Кокс поддерживает ее, а Виктор — нет. Катрин говорила о том, что ее глаза якобы открылись? Вот и сообщите, что произошло это под влиянием Галена, и вообще больше говорите о том, что она находится под его влиянием. Сообщайте, что это он показывает ей суровую реальность. Мы обязаны вбить клин между Виктором и Галеном, хотя бы даже воображаемый, если не реальный. Ханау кивнул:

— Это сделать будет очень легко, мы воспользуемся тем, что уже сделано. Скаи созрел для того рода информации и активных действий, теперь нам следует расширить круг, войти в Содружество Лиры и даже дальше, в Солнечную Федерацию. Там наши позиции довольно слабы, и, пожалуй, нам следует начать укреплять их.

— Сколько вам потребуется времени для того, чтобы запустить вашу информационную машину? — спросил его Риан.

— Недели две, не больше. Нужно будет подготовить соответствующие видеоматериалы, новости, организовать дискуссии, только тогда дело пустит нужные ростки.

— Неплохо, — одобрительно посмотрел на помощника Риан. — Мыслите вы достаточно широко. Ровно через неделю Кай Аллард-Ляо защищает свой титул. Скорее всего, он его защитит. После победы поднимется шумиха, продлится она с неделю, не больше, а потом наступит информационный вакуум. И мы должны будем его оперативно заполнить.

Ханау усмехнулся:

— Копиями зверств Питера в Беллериве?

— Можно начать и с этого, но, пожалуй, мы возьмем повыше.

— Насколько повыше? — поинтересовался Ханау.

Риан многозначительно посмотрел на Ньюмарка и спросил:

— Вы не помните. Мелисса, кажется, обожала цветы?

— Да, — медленно ответил Ньюмарк, внимательно глядя на герцога.

— Давайте проверим, герр Ньюмарк, может быть, у Кокса тоже есть слабость к флоре. — Герцог заметил, как округлились глаза Ханау, и его улыбка стала еще тире. — Кокс собирается улетать с Соляриса после битвы Кая. Как вы думаете, господа, не преподнести ли ему на прощанье наш лучший букет?

XXIV

Таркад, Район Донегала. Федеративное Содружество 13 апреля 3056 г.

Виктор сразу увидел, что быстрый перелет с Лиона на Таркад сильно утомил Питера. Виктор не смог встретить брата в космопорте и чувствовал, что Питер этим обижен. Он выглядел крайне раздраженным, и его недовольство оскорбляло Виктора. Он подавил в себе желание сразу наброситься на Питера. «Возможно, усталость умерит его пыл и он будет сговорчивее».

— Добро пожаловать, Питер, — сказал он, поднимаясь навстречу брату.

— Это все, что ты можешь мне сказать, брат? — В глазах Питера блеснул недобрый огонек, и Виктор сразу понял, что спокойного разговора не получится: Питер настроен на крупный скандал.

— Спасибо тебе за прекрасный прием и за то, что отозвал меня с Лиона. Сам бы я никогда оттуда не сбежал, а теперь благодаря тебе все будут считать меня трусом.

Вошел Курайтис. Виктор подождал, пока он закроет дверь, и только тогда произнес:

— Не знаю, но в данном положении, по-моему, тебе лучше считаться трусом, чем круглым дураком.

Тихий, спокойный ответ Виктора Дэвиона сбил с Питера всю спесь.

— Спасибо тебе, Виктор, за то, что ты собираешься решать за меня, что для меня лучше, а что нет. Значит, ты думаешь, что я не могу контролировать свои действия и их последствия?

— Ну, если ты так думаешь, мой маленький брат, тогда почему бы тебе не смириться со своим положением? Оставь все так, как есть, позволь другим решать за тебя.

— Но у меня естьсвоя доля ответственности, Виктор. — Питер вызывающе посмотрел на брата, и Виктор почувствовал, как в нем самом закипает злость. — Я забочусь о своих людях, — продолжал Питер. — Мои воины всегда делали все возможное, они прекрасные солдаты, едва ли не лучшие во всей Внутренней Сфере, и я требую, чтобы ты позаботился о них.

— Что?! — Виктор вскипел. — Ты еще что-то требуешь, я не ослышался? — Виктор вскочил с кресла, подошел к Питеру и повел его к одному из кресел со спинкой, украшенной крыльями. Усадив его, он нагнулся почти к самому лицу брата и сказал тихо и внятно: — Я понимаю твою заботу, Питер, но скажу прямо: жизнь твоих людей под угрозой. Впрочем, не больше, чем жизни всего населения Ская. — Виктор справился с раздражением и говорил спокойнее. — Я приказал передать их в распоряжение Моргана Келла и надеюсь, что с ними будет все в порядке. Я доверяю Моргану, он человек рассудительный и головы не теряет.

— Ему повезло, — не совсем понимая, что происходит, сказал Питер, но тут же резко спросил: — Ты что-то недоговариваешь, Виктор. При чем тут рассудительность Моргана? Что ты затеял?

Виктор выпрямился.

— Твоих людей будут судить военным судом по обвинению в преступном пренебрежении чужими жизнями, — произнес он. — Надеюсь, ты понимаешь суть этого обвинения?

Питер вскочил с кресла и крикнул:

— Ты не имеешь права делать этого! Они не имеют никакого отношения к взрыву поселка, и ты знаешь это не хуже меня! За что ты собираешься испортить им жизнь?

— Их участь решена, и дискутировать с тобой по этому поводу я не собираюсь. Если хочешь знать, они уже осуждены.

— Без суда? — возмутился Питер.

— Так тебе, Питер, нужен суд? — Виктор возмущенно посмотрел на брата. — И скорее всего показательный? Тогда послушай меня для начала! Все Федеративное Содружество знает, что ты и твои воины хладнокровно убили пятьсот пятьдесят человек только за то, что они были мной недовольны. Да, я знаю, что все было подстроено, знаю даже кем. Герцогом Рианом, у меня есть косвенные доказательства, но факт остается фактом — ты стер с лица земли поселок и расстрелял ни в чем не повинных людей... О чем ты думал тогда?

— Да, — произнес Питер, — ты бы этого не сделал, ты бы так себя не подставил.

— Конечно, — горячо согласился Виктор, — прежде чем что-то предпринимать, я взвесил бы все возможные последствия, и прежде всего политические.

Питер усмехнулся:

— Мне никто и никогда не говорил, что в мои действия входит политическая оценка ситуации. Виктор постучал Питера по лбу.

— Неужели тебе об этом нужно говорить? Эта мысль должна у тебя сидеть здесь постоянно. Ты еще не забыл, что твоя фамилия Дэвион?

— Моя фамилия Штайнер-Дэвион, — резко поправил брата Питер. — Это во-первых. А во-вторых, если уж ты так заботишься обо мне и пытаешься оградить меня от всяких неприятностей, какого черта ты тогда меня туда послал?

— Это моя ошибка, и я постараюсь больше в отношении тебя их не делать. — Виктор отвернулся от Питера и посмотрел на Курайтиса. Тот стоял, готовый броситься на Питера, если тот вдруг подаст признаки агрессии. — Скажи спасибо, что о твоих людях позаботятся, наказание не будет очень строгим. — Он посмотрел на брата. — Штайнер-Дэвионы никогда не оставляют своих людей в беде.

— Ну а как ты собираешься позаботиться обо мне? — спросил Питер, заложив руки за спину. — Меня тоже переведут к наемникам?

— Ну уж нет, — Виктор покачал головой, — твоя военная карьера закончилась, хватит с меня твоих подвигов. — Он внимательно посмотрел в глаза Питеру. — О боевых роботах можешь забыть раз и навсегда.

— Что?! — вскричал Питер, вскакивая с кресла. — Забыть? Да как ты смеешь! — Он ударил кулаком по столу с такой силой, что крышка затрещала. — Виктор, ты не имеешь права так поступать со мной. Я воин, я хороший воин, и ты знаешь это. — Его голос задрожал. — Виктор, ты не сделаешь этого, ведь ты мой брат.

— Именно поэтому я и должен лишить тебя возможности управлять роботами. — Виктор старался говорить как можно спокойнее, надеясь, что его ровный голос как-то успокоит Питера и он лучше поймет смысл сказанного. — Да, Питер, мы оба знаем, что милиция Свободного Скал подставила тебя. Они выбрали тебя своей мишенью. Они начинили весь поселок взрывчаткой, заманили тебя в Беллериве, и ты выстрелил в этот чертов шпиль. Но если бы ты умел думать, ты предвидел бы все это и не пошел бы у них на поводу. Ты слишком самоуверен, ты много мнишь о себе. Ты кажешься самому себе слишком значительным, и это ослепляет тебя, ты не видишь дальше собственного носа.

— Да что там, собственно, могло произойти, если бы не этот взрыв? Построил бы я им новую церковь.

— Да, Питер, — Виктор с сожалением посмотрел на него, — ты даже не представляешь, что произошло и как глубоко ты увяз в этом деле...

— Да? — хорохорился Питер. — Ну так просвети меня, скажи, что там еще случилось.

— Тогда слушай. — Виктор немного помолчал и снова заговорил: — Ты не знаешь, что все, что произошло с поселком, милиция Свободного Ская засняла на го-ловидеограф, оператор находился недалеко от того места, где ты стоял. Но мало этого, они пытались распространить головид с твоими героическими действиями в Беллериве по всему Федеративному Содружеству.

Питер побледнел:

— Мы сделали компьютерную запись, но я не передал ее Ричарду.

— Гляди-ка, — саркастически заметил Виктор, — ты все-таки в тот вечер думал, правда, от этого бедным жителям не стало легче. Так вот это тебя и спасло, Питер. На твоей записи ясно видно, что взрыв произошел не сразу после твоего выстрела, но через некоторое время, а на головиде, смонтированном милицией Свободного Ская, такой задержки нет. Так что благодари Ком-Стара, их люди не только провели полное расследование инцидента, но и предотвратили передачу головида по их коммуникационной сети. — Виктор устало вздохнул. — Слава Богу, что верховный прецентор не сторонник отделения Ская от Федеративного Содружества.

— Я, конечно, очень расстроен тем, что случилось с поселком, но в общем политическая обстановка не ухудшилась.

— Помяни в своих молитвах жителей Беллериве, братец.

Питера покоробил издевательский тон в словах Виктора.

— Виктор, ты не можешь просто взять и выбросить меня, тем более за то, чего я не делал. — Тихий голос и жалкий вид брата тронул Виктора, и он почти пожалел, что поступил с ним так сурово, но...

— У меня нет другого выбора, Питер, — твердо произнес Виктор. — Тебе придется уехать, здесь ты постоянно будешь чьей-нибудь мишенью и опять попадешь в неприятную историю, если не трагедию. Я не могу рисковать тобой.

— Ради Бога, Виктор, я буду очень осторожен, больше я не попадусь.

— Ты ослеплен своим эгоизмом, Питер. Удивляюсь, как ты вообще еще жив после стольких неприятностей, — гнев снова начал овладевать Виктором, — которые ты доставляешь не только себе. Ты не способен ничего понять, ты просто глуп, Питер. Тебе никогда не приходило в голову, что прежде всего ты политическая-фигура и находишься под пристальным вниманием. Тебя используют в борьбе со мной. Еще раз повторяю: если бы Ком-Стар не выявил нелегальный головид, то мне, ты понимаешь или нет, мне пришлось бы судить тебя и твоих людей за преступления против человечности. И я осудил бы тебя не колеблясь.

— Осудив невиновных, ты тем самым доставил удовольствие и вознаградил бы усилия преступников.

— Да, но я еще раз напоминаю тебе твою фамилию, ты Штайнер-Дэвион, а на Острове Скаи человек с такой фамилией считается преступником, даже если он никогда ничего предосудительного не совершал и не совершит, понял теперь?

Питер молча посмотрел на брата и вдруг сказал громко и внятно:

— Насколько я мог заметить, преступником там считают не всех Дэвионов, а только одного — Виктора Дэвиона.

— Тем хуже для тебя. Чтобы поставить меня в затруднительное положение, они манипулируют тобой, а ты ничего не понимаешь.

— Нет, — вскипел Питер, — я все понимаю, я отлично все понимаю. — Он ткнул в Виктора пальцем. — Ты меня боишься, тебе не нравится, что обо мне говорят много хорошего, больше, чем о тебе. Это тебя ненавидят на Скае, вот ты и убираешь меня оттуда. Ты завидуешь моей популярности и боишься меня!

— Ты, вероятно, шутишь, Питер, — со смехом ответил Виктор, — но шутка у тебя получилась не очень удачная. Ты пешка в большой игре. Ты считаешь, что я тебя боюсь? Не больше, чем назойливую муху, дорогой Питер. — Виктор расхохотался. — Но сейчас твоя назойливость мне надоела, мне предстоит схватка с Рианом, а ты путаешься у меня под ногами. Сейчас я не могу позволить себе отвлекаться, чтобы воспитывать тебя. В конце концов, я не нянька и ты не мальчишка.

— Ты врешь! — крикнул Питер.

— Да, тебе хотелось бы, чтобы это была неправда, потому что тебе стыдно, но это правда, чистейшая правда. Ты не представляешь непосредственной опасности ни для меня, ни для кого-либо другого, ты ноль. Опасные последствия для меня могут иметь твой эгоизм и твоя глупость. Например, сейчас. Честно говоря, Питер, если бы Кай и Гален не выиграли битву, а Катрин не сделала свое заявление, позиции Риана были бы сейчас очень сильны. А так его планы потерпели полный провал, Катрин напрямую заявила, что он стоит за спиной милиции Свободного Ская, Легион Грейсона Карлайла удерживает Гленгарри, и идея восстания, которое намечал Риан, подавлена в самом зародыше. И если бы не все эти обстоятельства, то все, что я смог бы для тебя тогда сделать, — это дать возможность самому выбрать тюремную камеру на ближайшие годы.

Питер сел на край стола. Он так устал, что не мог больше злиться на слова Виктора. Лицо его осунулось, по щекам пролегли тяжелые складки.

— Я ничего в этом не понимаю. Политика — занятие, недостойное воина, а я воин. Знаю только, что ты не можешь жертвовать мной во имя каких-то своих политических целей.

— Да, ты на все смотришь глазами солдата и никак не можешь осознать, что в нашей жизни все взаимосвязано, а в общем все это — политика.

— Ты не прав, — ответил Питер.

— Разве? Ничего подобного, — возразил Виктор. — Ты видишь в себе только воина, а я рассматриваю тебя как фигуру в политической игре, невысокую, прямо скажем, пешку. Но, находясь в милиции Свободного Ская, ты представлял собой довольно ценную пешку. Поскольку изо всей милиции Свободного Ская, за исключением твоего подразделения, я не мог доверять никому, то все, что ты делал, включая твою заботу по сохранению редких животных, мне очень помогало. Но и Риан также видел это, поэтому он на тебя и нацелился. И теперь я вынужден вывести тебя из игры.

— Значит, и ты пляшешь под чужую дудку? Риан командует тобой? — Питер попытался вложить в свои слова как можно больше презрения.

Виктор сделал вид, что не заметил оскорбительного тона Питера:

— Это лучше, чем уйти с танцев.

— Значит, вместо того чтобы драться, ты предпочитаешь плясать?

Виктор пристально посмотрел на брата:

— Если ты говоришь искренне, то молю Бога, чтобы ты никогда не занял наш трон.

— Не заблуждайся, брат, с твоей смертью я буду на одну ступеньку ближе к тому трону, о котором ты так печешься.

Виктор с сожалением покачал головой:

— Мой дорогой брат, ты поумнеешь только тогда, когда поймешь одну простую вещь: если я умру, Федеративное Содружество развалится и ни на какой трон тебе рассчитывать не придется.

Питер чуть рот не раскрыл от изумления, однако, взяв себя в руки, ответил:

— Вот уж не думал, Виктор, что в тебе столько заносчивости и высокомерия.

— Отнюдь. Это ни то ни другое, Питер, это факт. Государство — это я, я весь в нем, и оно во мне. Я чувствую его и могу им управлять. Для этого я подавил в себе воина, но приобрел способность служить народу Федеративного Содружества.

— Ты служишь ему, унижая меня.

— Питер, так кто же из нас больше высокомерен и заносчив? — Виктор оценивающе смотрел на брата. — Я прошу тебя сделать что-то во имя Федеративного Содружества, а ты считаешь это унижением? Нет, Питер, можешь считать мой приказ чем угодно, но ты его выполнишь.

Питер посмотрел на брата и сказал:

— Если сочту его разумным и честным по отношению ко мне, то выполню.

— Выполнишь без всяких условий. — Виктор посмотрел на Курайтиса. — Тебе скажут только то, что ты должен знать, ничего больше.

— Только то, что я должен знать, говоришь? — Питера захлестнуло негодование. — То есть ты хочешь сказать, что мне уже нельзя доверять?

— Что я думаю — это несущественно. Такие решения выносит секретариат разведки.

— Значит, секретариат разведки приказывает тебе доверять или не доверять кому-то?

— Он ничего мне не приказывает.

— И ты можешь сам выбирать, кому можно доверять, а кому нет? — Глаза Питера блеснули. — Тогда скажи мне: кто убил нашу мать?

— Я не знаю, — спокойно ответил Виктор.

— Врешь! Я догадываюсь, что ты это знаешь, только не хочешь говорить мне. — Питер повернулся к Курайтису. — А ты знаешь? Говори, я приказываю.

— Молчи, Курайтис. — Виктор встал между агентом и Питером. — Я действительно не знаю, кто отдал приказ убить нашу мать. Но если бы знал, если бы имел хотя бы самые незначительные доказательства, то отомстил бы. В этом я тебе клянусь, Питер, клянусь могилами всех великих правителей, которые когда-либо сидели на нашем троне на Таркаде.

— Похоже, что это — твое единственное честное признание за сегодня. — Питер сел в кресло, глаза его продолжали сверкать. — Я рад, что тебе еще известно такое понятие, как честь. Но все равно сместить меня ты не можешь. Без боевого робота, без битв... Уж лучше сразу умереть.

— Это, конечно, неплохое решение, но на данный момент несколько преждевременное, — заметил Виктор, — не торопись пока.

— Пока?! — Питер раскрыл рот от изумления. Виктор глубоко вздохнул и сел в кресло напротив брата.

— Послушай, Питер, мое первое назначение было в двенадцатый гвардейский полк на Донегале. Это было не то место, куда я хотел попасть, но отец считал, что я нужен именно там, и я поехал туда.

— Таким же местом, по твоим словам, было для меня назначение на Лион в милицию Ская. Теперь я заслуживаю большего. — Питер нахмурился. — Мне нужно больше войск под мое командование.

Виктор посмотрел на брата и негромко произнес:

— Я не буду тебя водить за нос, а скажу сразу: больше под свое командование ты не получишь ни одного воина.

— Почему? — Питер возмутился. — Наш отец послал тебя на Донегал не отсиживаться. Ты участвовал в боевых действиях и заслужил славу в войне с кланами. Почему ты не можешь теперь послать на Донегал меня? Ты знаешь, что я смогу подавить любое неповиновение или восстание против Штайнер-Дэвионов. — В голосе Питера послышались воинственные нотки. — Если бы наш отец был жив, он поступил точно так же.

— Он поступил так же в три тысячи тридцать четвертом и сразу понял, что совершил ошибку.

— Значит, теперь ты можешь поправлять нашего отца? — Питер чуть не закричал на брата. — Виктор, да ты что! Ты за кого себя считаешь?! Ты что, самый умный и самый великий?

— Смени пластинку, — спокойно ответил Виктор, — эту я уже слышал. — Он посмотрел на брата и ткнул в него пальцем. — Я знаю, что делаю, и не тебе меня укорять. Двадцать лет назад, развязав военные действия, наш отец едва не потерял Остров Скаи. Там целый клубок проблем, и ни одна из них не решена и поныне. И теперь мне снова предстоит всем этим заниматься. Я собираюсь решить все спорные вопросы, чтобы мои дети, наши дети, больше никогда к ним не возвращались.

— Наш отец хотел того же самого, — Питер покачал головой, — как же ты можешь недооценивать его действия?

— Могу, — ответил Виктор спокойно, — потому что я многому у него научился. Я видел все его ошибки и не собираюсь их повторять. — Виктор хлопнул ладонью по столу. — Здесь нужны тонкость и чутье, а не тупая военная сила.

— И я — всего лишь часть твоей тонкой игры? — сузив глаза, спросил Питер.

— Кем ты себя считаешь, мы уже установили. Ты отправишься туда, куда я тебя пошлю, и будешь делать то, что я прикажу.

Питер откинулся на спинку кресла, сложил на груди руки и небрежно посмотрел на Виктора:

— Так куда вы решили послать вашего покорного слугу, ваше высочество? Может быть, на планету Зания в Дом Святого Маринуса проводить время в молитвах и медитации?

— Ты недалек от истины, Питер. Такой вариант я рассматривал, но отверг. Пока. Хотя, может быть, я снова ошибся, работа с Морганом Келлом могла бы пойти тебе на пользу. Во всяком случае, спасибо, что ты мне об этом напомнил, я могу снова вернуться к этому варианту. — В глазах Питера мелькнул неподдельный ужас, Виктор заметил это и сказал более примирительным тоном: — Нет, Питер, тебе еще рановато на покой, ты мне нужен. Ты умеешь ладить с людьми и привлекаешь внимание хотя бы своей фамилией. Так что ты можешь еще быть мне полезен.

Как ты знаешь, я срезал ассигнования на поддержку Тормано Ляо и его движения за освобождение Конфедерации Капеллана. В результате этого шага Чжан-чжень де гуани, головорезы, вдохновляемые Сун-Цу, стали более агрессивными, и Тормано сейчас приходится очень трудно. Так вот, я назначаю тебя военным советником и офицером связи при Тормано Ляо. От тебя требуется только одно — быть всегда на виду, побольше общаться с людьми и, самое главное, не дать Тормано отчубучить какую-нибудь глупость, он горазд на всякие нелепые и провальные операции.

— Между нами говоря, Тормано — из тех собак, кто только лает, но не кусается, а в качестве кого я буду при нем находиться? В качестве столба, к которому привязана его цепь?

— Нет. В качестве разумного хозяина, который способен заставить его рычать еще более грозно, но который не даст ему никого укусить, — резко ответил Виктор. «А у тебя в свою очередь будет свой хозяин, умный и наблюдательный. Думаю, что таким может быть Кай», — подумал Виктор, глядя на Питера. — Кстати, Тормано уже прислал рапорт, в котором просит тебя побыстрее прибыть и заняться вопросами защиты диких животных, так что можешь считать вопрос вполне согласованным.

— По сравнению с этим мысль осесть на некоторое время в Доме Святого Маринуса начинает мне казаться более привлекательной.

— Не знаю, все зависит от тебя. Не исключено, что у тебя будет возможность сделать необходимые сравнения.

— Не хотелось бы, — ответил Питер. — Значит, ты отправляешь меня на Солярис. Я смогу там водить боевых роботов?

— На церемониях, где это необходимо, — да.

— А участвовать в битвах? Как Гален Кокс?

— Нет. Участие в битвах на Солярисе — очень сомнительное дело. Согласен, можно добыть себе славу, но если вдруг тебе придется сражаться с бойцами герцога Риана и ты проиграешь...

— Такого не случится. Виктор пожал плечами:

— Я не собираюсь рисковать. Питер, перестань думать как солдафон, стань хотя бы ненадолго политиком, и ты поймешь, что это требует больше ума и мужества, чем управление роботом.

Питер медленно поднялся и спросил:

— Это на всю оставшуюся жизнь?

— Все будет зависеть от многих факторов. Некоторые ты знаешь, а о некоторых даже не догадываешься. — Виктор хотел сказать брату, что он очень сожалеет, что дает ему такое неприятное и малопочтенное поручение, но это показало бы его слабость, а он должен всегда оставаться сильным. — Я распорядился перенести все твои вещи в падун. Ты вылетаешь немедленно.

Питер был шокирован окончанием разговора.

— У меня хотя бы есть время, чтобы посетить могилу матери? — спросил он.

Виктор помедлил с ответом:

— Да, да, конечно, но после этого ты вылетаешь на Солярис. Ты должен появиться там как можно быстрее.

— К чему такая спешка? — спросил Питер.

— Скоро Кай защищает свой титул чемпиона, и я хочу, чтобы ты был рядом с Тормано, — улыбнулся Виктор. — Тебя должны видеть в тот день на Солярисе.

Питер тяжело поднялся с кресла и, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Курайтис закрыл за ним дверь и обратился к Виктору:

— Ваше высочество, с вашим братом могут возникнуть сложности.

— Я знаю, — ответил Виктор. — Пошли Каю письмо и попроси его присмотреть за Питером. — Виктор вернулся к столу и сел в кресло. Постукивая пальцами по экрану компьютера, он посмотрел на Курайтиса. — Из полученного доклада я понял, что дни Джошуа Мари-ка сочтены, он держится только на системе жизнеобеспечения?

— Совершенно верно, — кивнул Курайтис. — Жить ему осталось очень недолго, болезнь вышла из-под контроля.

Виктор покачал головой и посмотрел в глаза Курайтиса:

— Нам ничего не остается делать, как начинать программу «Близнецы». Сообщи Марику, что его сын получил удар и находится в коме.

— После этого, как правило, отмечается потеря памяти и изменение речи. Практически происходит изменение личности.

— Начинай действовать, — сказал Виктор и прибавил: — Джошуа должен умереть естественной смертью.

— Я вас понял.

Виктор откинулся в кресле:

— Я знаю, что ты будешь против того, что я тебе сейчас скажу, но мне это безразлично. Ты выполнишь мой приказ. Он следующий: пошли на Солярис убийцу и помести его там, где его поменьше будут видеть.

Курайтис поднял голову, внимательно посмотрел на Виктора, но глаза его и лицо не выдавали никаких эмоций.

— Сейчас убивать Риана Штайнера мне кажется преждевременным.

— Курайтис, — произнес Виктор, — мы с тобой знаем, что это сделал он. Пока мы никаких активных шагов предпринимать не будем, просто будем ждать. Он должен где-нибудь ошибиться, я уверен в этом. И вот тогда, — Виктор сжал кулаки и стукнул ими друг о друга, — только тогда, и не раньше, я отдам приказ убить его.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

Подслушивающее устройство, которое секретариату разведки удалось внедрить в офис герцога Риана, было таким крошечным, что обнаружить его было попросту невозможно. К тому же оно состояло из трех частей, и даже если обнаружилась бы одна из них, остальные продолжали бы работать. Так что полная его нейтрализация требовала не только сообразительности, но и везенья одновременно. Устройство улавливало все звуковые сигналы — от разговоров Риана по видеофону до таинственного шепота слуг. Кстати, что касается слуг герцога Риана, то двое из них были агентами секретариата разведки.

Микрофон подслушивающего устройства представлял собой небольшой металлический цилиндр не толще карандаша и был установлен в стене в одной из перемычек. Он улавливал вибрацию всех разговоров и передавал их по двум микроскопическим проводкам на полностью защищенное противоударным экраном записывающее устройство. Агенты секретариата разведки установили его чуть ниже, у розетки, там обычные магнитные поля скрывали любые проявления его действия. На записывающем устройстве накапливались все разговоры за ближайшие двадцать четыре часа. Агенты секретариата разведки, подробно изучив режим работы герцога Риана, точно знали, когда его не бывает в офисе, и в это время снимали информацию.

С накопителя все разговоры поступали на выходное устройство, расположенное в оконной раме. Задача его состояла в том, чтобы в определенное время послать очень короткий импульс. Это было самым ответственным моментом, поскольку во время сброса устройством информации оконная рама всегда слегка вибрировала.

Нацеленные на окно ультрафиолетовые лазеры улавливали вибрацию, а затем компьютеры ее расшифровывали. Само выходное устройство включалось и выключалось при помощи звукового импульса, посылаемого на раму.

Аудиоинформация проходила расшифровку и сжималась в соотношении один к шестидесяти, то есть для того, чтобы снять закодированный часовой разговор, требовалась одна минута. Как только выходное устройство сбрасывало всю информацию, оно автоматически настраивалось на ее прием. Самым неприятным моментом во всей процедуре было то, что потерянную информацию восстановить было невозможно. С этим приходилось мириться, поскольку если бы устройство обнаружили, то невозможно было бы определить, сколько времени оно работало и какую именно информацию передало.

Выходное устройство имело один недостаток — на него могла воздействовать внешняя вибрация, уличные шумы, и агентам секретариата разведки приходилось отсекать их во время последней перезаписи. После отфильтрации шумов полученная звуковая информация проходила дешифровку, затем ее разворачивали, после чего снова пропускали через фильтры, опознающие голоса. Каждый голос проверялся с помощью образца, что давало впоследствии возможность определить участника или исполнителя какой-либо операции. Вот из таких сообщений секретариат разведки составил карту и структуру организации Риана.

В очередной раз устроившись в своем обычном месте, агенты приготовились снимать накопленную информацию. Они послали ультразвуковой сигнал в окно, стекло отрезонировало, и расположенный в стене чувствительный микрофон уловил звук. Он послал его на записывающее устройство, которое тут же по оптическому кабелю начало передавать материал на устройство, расположенное в оконной раме. Вся эта процедура была необходима, она показывала, что все устройства находятся в рабочем состоянии и лазеры будут считывать нужную информацию. Затем последовал второй звуковой сигнал, и выходное устройство начало передавать все собранные данные.

Агенты нервно отсчитывали секунды, на считывание всей информации им требовалось полчаса. С помощью передатчика съем информации можно было проводить быстрее, но зато людям Риана было легче обнаружить его. Использование ультразвука и ультрафиолетовых лазеров делало весь процесс невидимым для постороннего глаза. Обычно агенты снимали информацию в три часа ночи, когда в офисе никого не было.

Агенты внимательно осмотрели прилегающие улицы и с удовлетворением отметили, что все было нормально. Шел дождь, грязная вода стекала по желобам и собиралась в лужи, особенно глубокие у водостоков. Одинокие прохожие торопливо пробегали, ничего не замечая вокруг. Они старались не проходить мимо мрачного серого дома Риана. Казалось, они боялись, что его грозный обитатель и ночью может их заметить и сделать жалкое существование людей еще более невыносимым.

Только на одного человека устрашающее логово герцога не производило никакого впечатления. Он невозмутимо прохаживался вдоль угрюмого здания. Когда агенты услышали его в первый раз, они едва сдержались, чтобы не расхохотаться. Бывший с ними начинающий агент подумал, что по улице бегают два человека и о чем-то оживленно разговаривают. Про себя агенты прозвали его «скрипун». Человек этот был, очевидно, не в своем уме. Как маятник, он ходил от одного конца дома герцога Риана до другого и постоянно говорил, но говорил разными голосами. Его явно мучила шизофрения с параноидальными тенденциями. Он о чем-то горячо спорил с самим собой, убеждал, иногда соглашался и искренне радовался, но чаще был чем-то недоволен и бушевал на оба голоса. В течение последнего времени, когда агенты приходили снимать информацию, безумец постоянно был тут, агенты привыкли к нему и считали его своим талисманом.

В эту ночь талисман их здорово подвел. Сначала он ходил и беседовал с терзающими его бедную душу демонами довольно спокойно. Однако по мере спора некоторые аргументы начали его понемногу раздражать и в конце концов довели беднягу до белого каления. Он визжал и ругался, пытаясь навязать своим неугомонным внутренним спорщикам свое мнение. Видимо, у него имелись с ними серьезные расхождения религиозного порядка, поскольку изо всего крика можно было разобрать только одно слово: «антихрист». Финал разговора с бесами он выбрал не самый удачный — схватив с мостовой камень, он запустил им в окно дома, где, по его глубокому убеждению, и скрывался антихрист. Но, к несчастью для агентов, это был дом герцога Риана, а камень попал в то самое окно, где стояло передающее устройство.

Раздался грохот, на секунду агентов охватила паника, но они быстро пришли в себя и ультразвуковым сигналом прервали работу устройств. Устройства сработали, подача информации закончилась, и агенты прекратили запись. Однако удар камня о стекло и вызванная этим заминка вырвали из общего количества почти десять минут.

Потерю информации агенты сочли незначительной и быстро успокоились. К тому же они подумали, что обнаружить недостающие минуты смогут только через полторы недели, не раньше. Откуда им было знать, что те злосчастные минуты содержали один из ключевых разговоров — план покушения на Галена Кокса. Если бы не говорливый двуликий прохожий, заговор можно было приостановить и получить неопровержимые сведения о причастности герцога Риана к убийствам. Но агентам все это было неизвестно, они просто убрали свою аппаратуру и быстро скрылись.

Предполагал ли Свен Ньюмарк, что его излишняя осторожность и предусмотрительность также давала возможность предотвратить покушение на Галена Кокса? Едва ли, да он об этом и не думал, его заботило другое. Он предполагал, что в доме Риана могут быть шпики Дэвиона, а коммуникационная сеть может прослушиваться. Поэтому для связи с «маклером», которому следовало передать сообщение о том, что Гален стал мишенью, Свен вышел из дома и долго петлял по городу, пересаживаясь из одного транспорта на другой, пока не убедился, что за ним нет «хвоста».

Удостоверившись, что все чисто, Свен вошел в ближайший банк видеофонной связи и набрал номер. Заслоняя собой экран, Свен тихо сказал в трубку:

— Доброе утро, мне нужен цветочник. Мужчина азиатской внешности вежливо ответил:

— Цветочника сейчас нет, что я могу ему передать? Ньюмарк улыбнулся и произнес:

— Передайте, чтобы он отослал букет иль капо после битвы на звание чемпиона. — Он говорил ровным и спокойным голосом, так что даже если бы кто-нибудь и подслушал его разговор, то вряд ли понял, что Свен отдает приказ убить человека. «Иль капо» была кличка, которую придумал сам Риан для обозначения Галена. Гален был командантом, по-итальянски «comandante», но слово «капо», по мнению Риана, звучало лучше. Он считал, что это больше напоминает уголовную кличку. Сергей Чоу, чьи люди уже давно следили и за Катрин, и за Галеном, тоже знали ее.

— Понятно, — ответил азиат, — пять тысяч ассигнаций.

— Хорошо, снимите деньги со счета «Лунный Свет», — кивнул Ньюмарк.

«Лунный Свет» была одной из многочисленных подставных фирм, созданных Ньюмарком для проведения выплат. Для получения сумм компьютерщикам Чоу нужно было взломать плохо защищенную компьютерную систему фирмы и перевести нужную сумму на свой счет. Такая предосторожность давала возможность Риану всегда откреститься от того, что он переводил какие-то деньги на чужие счета, и остаться в стороне.

Ньюмарк прекратил разговор и вернулся в дом. Он был спокоен, так как не знал, что полицейское управление Соляриса уже давно прослушивает линию Чоу. В тот момент, когда Свен собирался ложиться спать, запись его разговора уже поступила в базу данных компьютерной системы полиции и начала обрабатываться. Искали ключевые слова. Слово «цветочник» было опознано сразу, но «иль капо» вызвало недоумение. В конце концов полицейские компьютерщики пришли к мнению, что речь идет о каком-нибудь уголовнике, с которым Риан часто якшается.

Компьютер закончил работу с сообщением и передал его в криминальный отдел полицейского управления. Там голоса немедленно сравнили с имеющимися образцами, но нашли только аналог голоса Чоу, второй голос не был опознан. Трижды запись проверялась, и трижды Свен Ньюмарк прошел проверку чисто, да иначе и не могло быть. Его голоса в криминальном отделе не было и быть не могло, он никогда не связывался ни с одной из преступных группировок и никогда не делал громких сообщений на Солярисе.

Четвертая, последняя, проверка на соответствие голосов известных политиков дала бы результаты, но для этого потребовалось бы еще четыре дня, но у инженеров попросту не было лишнего времени, им еще нужно было разобраться с той записью, которую чуть не испортил этот чертов «скрипун».

XXV

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 16 апреля 3056 г.

Питер Штайнер-Дэвион никак не мог определить, что же поразило его больше — трехдневное путешествие на Солярис или властолюбие венценосного брата. С Виктором у него всегда были трения, и прежде всего из-за роста. Питер был выше брата, даже в детстве, отчего все принимали его за старшего, и Виктора постоянно это раздражало. Питеру казалось, что с тех пор ревность и зависть его прошли, но, видимо, комплекс неполноценности пустил в душе у Виктора глубокие корни.

Питер никогда не стал бы уклоняться от драки, даже если бы ее можно было избежать. Он мог постоять за себя, его рост и сила это позволяли, поэтому ему не нужно было воспитывать в себе такие качества, как скрытность, подозрительность, умение врать. Ему претило быть двурушником и пронырой, каким он считал Виктора. Питер полагал, что все их взаимные расхождения вполне можно решить честно и открыто, то есть на поле битвы, но поскольку в ее исходе Виктор не был уверен, он и выбрал самый легкий— путь — унизить Питера. Питер считал, что старший брат предал его, и поклялся самому себе, что не пойдет у него на поводу. Свое назначение на роль помощника и военного советника Тормано Ляо он расценивал как личное оскорбление, как пощечину и думал о том, как отомстить за свой позор. По его мнению, отомстить можно было довольно легко. Даже в качестве подручного у опереточного правителя у Питера была своя сцена действия. От Виктора она отстояла достаточно далеко, и заставить своего брата замолчать и бездействовать Виктору будет сложновато.

Питер рассматривал сцену с братом не как отдельный эпизод, а как начало затяжной кампании. Самое главное, думал он, оградить себя на Солярисе от агентов заботливого братца. Их нужно будет выявить и нейтрализовать. Со службой безопасности особых забот не будет, они будут беспрекословно выполнять приказы Питера, а вот с Каем Аллардом-Ляо и Галеном Коксом могут возникнуть сложности.

Во-вторых, ему придется выполнять все свои обязанности перед Тормано Ляо, чтобы не вызывать никаких нареканий со стороны Виктора. Затем следует тихо и без нажима установить контроль над Тормано Ляо и заставлять его делать то, что нужно Питеру. Тогда во всем, что сделает Тормано, будет видна его роль, и фактически править будет Питер, фигура Тормано станет второстепенной. Все эти приготовления необходимы для дальнейшей схватки с Виктором.

— Питер!

Улыбка непроизвольно появилась на лице Питера, когда он увидел свою сестру Катрин. Она бежала к нему через зал. Он сбросил с плеча сумку, схватил сестру и, высоко приподняв, закружил ее. Она по-девчоночьи взвизгнула и рассмеялась. Питер смеялся вместе с ней.

— Привет, Кат... Катрин. Надеюсь, я привыкну к твоему присутствию.

Он поставил ее на землю, она немного отступила от него и восхищенно сказала:

— Питер, ты выглядишь чудесно. Как я рада, что ты здесь.

Улыбка начала исчезать с лица Питера.

— Только твое присутствие сделает мое пребывание здесь более или менее терпимым.

Катрин удивленно посмотрела на брата:

— Что значит «более или менее»? Я уже перестала очаровывать? Может быть, ты не рад меня видеть?

— Рад, очень рад... — Питер нахмурился, раздумывая, можно ли сестре доверить свои мысли... Но у него никогда не было от нее никаких секретов. — Я не совсем доволен своим назначением сюда, — начал было Питер.

— А я в этом и не сомневалась. — Катрин повернулась к стоящему за ней человеку в униформе. — Позволь представить тебе команданта Кокса, тем более что вы, кажется, знаете друг друга.

Питер потряс руку Галена, заметив, как свободно и раскованно сестра обращается к нему.

— Рад видеть вас, командант. Поздравляю с победой, я видел запись битвы, когда летел сюда.

— Благодарю вас, но как офицер аэрокосмических сил считаю, что действовал слабовато. — Гален застенчиво улыбнулся.

Катрин погладила его по щеке.

— Будь умницей и принеси сюда сумку Питера. — Она сжала в своих маленьких ладонях руку брата.

— Пойдем, Питер, как я рада, что ты здесь. То, что тебя отправили сюда, это еще одна ступенька наверх.

— Да что ты говоришь! — Питер натянуто улыбнулся. — Катрин, ты не воин, тебе никогда не доводилось управлять боевым роботом, и вряд ли ты меня поймешь. Но представь, что тебя лишили самого главного, всего того, к чему ты так привыкла. Нет, Катрин, я морально уничтожен. Я спокойно принял бы любое другое назначение, только бы оно было связано с боевыми роботами.

Катрин засмеялась, громко и заразительно:

— Командант Кокс тоже так думал, пока ему не приказали сопровождать меня, и сейчас он думает иначе, правда, командант?

Кокс закинул сумку на плечо.

— Разумеется, герцогиня, — ответил он и, повернувшись к Питеру, подмигнул: — Но и сейчас я тоже иной раз умудряюсь сесть в робот.

— Да, — подтвердила Катрин, — и тем вносишь в общество замешательство.

Она внимательно посмотрела в глаза Питера.

— Твоя работа офицера связи при Тормано Ляо имеет очень большое значение. — Она сделала ударение на слове «очень». — Из офицера милиции ты превратился в фигуру масштаба всей Внутренней Сферы.

— Ну, ты скажешь. Эту работу можно доверить любому мальчишке-выпускнику. Что мне предстоит делать? Включать видеофон и только и делать, что сообщать. — Питер произнес гнусавым противным голосом: — «Да, ваша информация заслуживает интереса, я постараюсь детально ее изучить. Ждите моих решений, но пока постарайтесь ничего не предпринимать». Это все можно записать на ленту, соединить в петлю и гонять постоянно, никто ничего не заметит. А самому в это время можно делать что угодно, хоть спать.

Гален засмеялся, но Катрин очень серьезно посмотрела на Питера, и еле заметная улыбка мелькнула в уголках ее губ. Она все поняла, но не подала и вида.

— Как, — в том же шутливом тоне ответила она, — ты хочешь лишить Тормано возможности получать столь необходимые ему советы? Да и послушать его не помешает, это будет тебе полезно. — В дальнейшем Катрин не сводила пристального взгляда с Питера, а на губах ее играла все та же улыбка.

— Пользу мне может принести только боевой тренажер.

— Разве кто-нибудь уже изобрел тренажер для великих правителей? — Катрин прижалась к Питеру, и он обнял сестру за плечи. — У Виктора очень много врагов, — продолжала она, — они могут уничтожить его. В этом случае...

— Ты становишься великой принцессой-правительницей, — произнес Питер.

— Нет, мой дорогой братец, не становлюсь. Я способна управлять, но я не лидер и не могу вести за собой. Кто знает, может быть. Федеративное Содружество нуждается не в одном, а в двух правителях, так, как было во время правления наших отца и матери.

«Так вот что может произойти, — вдруг осенило Питера. — Но тогда соправительницей Виктора станет Оми Курита. — Он посмотрел на сестру и молча покачал головой. — Вот ты и даешь мне те самые советы, которые следует преподносить Тормано», — подумал он.

— В твоей природе заложены два качества — защищать и разрушать, я же призвана помогать и смягчать боль.

— Возможно, придет время, когда мы будем делать то, к чему призваны, — произнес Питер и поймал на себе ее настороженный взгляд. Наклонив голову к самому ее уху, он прошептал: — Виктор кое-что скрывает от нас.

Катрин остановилась и внимательно посмотрела на него. Она сделала это осторожно, стараясь не привлекать внимания и не показывать своего удивления.

— Что именно он скрывает?

Питер посмотрел на сопровождавшего их Галена:

— Семейные тайны.

Гален, поняв намек, секунду поколебался и вдруг, как бы вспомнив, сказал:

— Я совсем забыл купить мятных конфет, пойду схожу. Вам ничего не нужно?

— Нет, спасибо, — ответила Катрин, и Кокс, сопровождаемый ее мягкой улыбкой, направился в магазин, площадью больше напоминавший зал. — Ну? Что он скрывает от нас?

— Он знает убийцу нашей матери.

— Что?! — Катрин прикрыла рот ладонью. — Кто он?

— Я не знаю, он не говорит. — Питер беспомощно пожал плечами. — Он вдруг обозлился на себя, что выдал Катрин такую тайну. — Виктор сказал только, что убийца ему известен и что он будет действовать, когда сочтет нужным, и тогда-то он все нам расскажет.

— Понятно, — Катрин обняла Питера и повела дальше, к мемориальным табличкам, где стоял Гален.

— Интересно? — спросила она команданта. Гален кивнул:

— Только сейчас до меня дошло, что когда я был мальчишкой и смотрел трансляцию битв с Соляриса, мне и в голову не приходило, что я сам когда-нибудь окажусь здесь. Очень странно, но жизнь почти всегда оборачивается так, как ты и не предполагаешь.

— Если бы было наоборот, жизнь была бы скучной и непереносимой. — Питер улыбнулся такой же тонкой и загадочной улыбкой, какой умела улыбаться его сестра. Постепенно он начинал привыкать к маске.

— Все готовы? Тогда пойдем. — Катрин взяла обоих мужчин под руку. — Ну вот, меня сопровождают двое самых красивых мужчин Соляриса. Какое счастье!

— Будем надеяться, что это чувство заразно и передается окружающим, — негромко сказал Питер.

— Я в этом уверена. А теперь, Питер, ты пойдешь и приведешь себя в надлежащий вид, потом мы все отправимся обедать, а вечером посмотрим несколько битв на Ишияме в ложе Томаса Делона.

Питер пытался запротестовать, но Катрин дернула его за рукав:

— И не пытайся спорить со мной, ты знаешь, что это бесполезно. К тому же ты из рода Штайнеров и должен беспрекословно выполнять мои приказы.

Питер рассмеялся и, посмотрев на Галена, притворно-жалобным голосом произнес:

— Она не меняется, все такая же. — Он вскинул руку и с любезной улыбкой произнес: — Ваш покорный раб слушает и повинуется вам, великая правительница Катрин.

Из передач головизора убийца знал, что Питер Штайнер-Дэвион прилетел на Солярис за четыре часа до него. Эта информация прочно засела у него в мозгу, поскольку он предполагал, что и Питера также можно включить в список. Однако он сразу перестал рассматривать Питера как возможную мишень, поскольку Виктор вполне мог избавиться от своего брата, не прибегая к помощи наемных убийц. Для этого принцу было достаточно послать Питера с секретной миссией на Гленгарри, а остальное доделают люди из движения Свободного Ская.

Падун «Колумб» приземлился без осложнений и зарулил в военный ангар, окруженный агентами секретариата разведки. «Вот мы и дома, — подумал убийца, — очень скоро они меня неувидят».

Агенты секретариата разведки усадили его в черный лимузин с непроницаемыми стеклами и, петляя по улицам, повезли по городу. Убийца усмехнулся. Несмотря на всю конспирацию, он хорошо понимал, куда его везут, — на Черные Холмы. Их жители известны своей лояльностью Дэвионам, следовательно, информация об убийце не выйдет за пределы района, к тому же Силезия находится совсем рядом с объектом.

Лимузин въехал на подземную стоянку, агенты вывели убийцу и проводили в небольшой дом. Убийцу провели в маленькую комнатку. Обстановка в ней была убогой, единственной шикарной вещью было висящее на стене зеркало. Убийца сразу понял, что в комнате два выхода. Он присел на стул и стал обдумывать дальнейший план своих действий.

Вошел высокий, почти громадный мужчина. Его пронизывающие ледяные глаза скользнули по убийце. Кивком головы он отпустил других охранников, подождал, пока они вышли, и сел на край стола спиной к зеркалу.

— Ты здесь находишься потому, что ты нужен.

— Я всегда нужен, рано или поздно, — спокойно ответил убийца.

— Я тоже так думаю. Тебе потребуется оборудование, и мы дадим его, когда определим время и место твоей миссии.

— Предполагаю, какова будет моя миссия, — улыбнулся убийца. — Я знаю, что нахожусь на Солярисе, знаю и то, что именно мне предстоит выполнить.

— Неужели? Убийца кивнул:

— Давайте беречь время. Есть человек, его зовут Сергей Чоу. Он капелланец, вы знаете его, я рассказывал о нем на допросах. У него находятся некоторые мои вещи, необходимые для работы. Прежде всего мне понадобится винтовка.

— Ты ее получишь. — Великан смотрел на убийцу немигающими глазами. — Что еще тебе потребуется?

— Среди файлов моего компьютера вы найдете один, который называется «SLAP». Данные из него я должен передать Чоу.

— Мы сами сделаем все, что нужно, — кивнул агент службы разведки.

— Не сделаете. Сергей нутром чувствует вашего брата и не будет с вами встречаться. Он встретится только со мной, хотя можете делать как хотите. — Убийца заставил себя зевнуть. — Ну и устал же я. Спросите принца, он удовлетворит мою просьбу встретиться с Чоу?

— Ты слишком много на себя берешь, — прорычал агент.

Убийца улыбнулся:

— Я нужен принцу, и он не откажет мне ни в чем.

— На твоем месте я бы не был таким самоуверенным.

— Почему же?

— Потому что ты выпустил из виду одну мелочь — ты убил его мать. Такие вещи не забывают и не прощают.

Стоя в гостиной своего номера на последнем этаже гостиницы «Солнце и Меч», Гален Кокс смотрел в окно на северо-восток. Свет неоновых огней города разгонял темноту, но вместе с этим создавал какое-то зловещее впечатление. Такое же отталкивающее впечатление производит старуха, из последних сил старающаяся сохранить остатки былой красоты и молодости неумеренным использованием косметики и крикливыми нарядами. Отвратительное, неприглядное зрелище.

Гален усмехнулся. Ему показалось странным, что у него вдруг шевельнулись подобные болезненно-мрачноватые мысли, не соответствующие его прекрасному настроению. Вечер прошел замечательно. Они почти подружились с Питером, хотя Гален и понимал, что Питер догадывается о его обязанностях докладывать обо всем Виктору. Очень помогла Катрин, она доверяет Галену абсолютно, и это растопило лед в отношениях мужчин. В конце вечера Питер уже не так напряженно вел себя с Галеном.

Похоже, что Катрин использовала Кокса в качестве лакмусовой бумажки. Что касается самой герцогини, то с каждым днем Гален чувствовал себя все ближе и ближе к ней. Со времени его битвы их отношения, как ему казалось, начали перерастать в нечто большее, чем просто дружба. Это его и радовало, и огорчало, так как он понимал, что им никогда не суждено быть вместе. Он был в полном замешательстве, но, как это ни странно, не боялся того, что может произойти. Он чувствовал, что настанет такой момент, когда в своих отношениях они либо переступят за черту чопорности, либо отдалятся друг от друга навсегда. Гален страшился и первого, и второго.

— Выбрось из головы свои мрачные мысли. — Катрин тихо подошла к нему сзади и, обняв, положила голову ему на плечо. — Вид действительно унылый. Как будто становишься свидетелем упадка и разложения.

— Ты, как всегда, угадываешь мои мысли. — Он освободился от ее объятий и тотчас пожалел об этом. — Герцогиня, мне нужно поговорить с вами.

— Мы уже разговариваем. — Она игриво рассмеялась и вдруг застенчиво посмотрела на него.

Гален посмотрел Катрин прямо в глаза и неожиданно заметил, как она вся переменилась.

— Да, — произнесла она, — пожалуй, нужно. Взяв его за руку, она повела Галена на кушетку, давно ставшую местом их долгих вечерних бесед.

— Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня за последнюю неделю, Гален, — сказала она, усаживая его рядом с собой. — Без тебя мне было бы крайне трудно. Если бы не ты, не знаю, как бы еще кончилось мое путешествие.

— Неправда, — возразил Гален, — ты сильнее, чем думаешь, Катрин, моя роль здесь не так уж велика.

— Не знаю, но, как бы то ни было, чувство того, что ты рядом, придавало мне сил. — Она погладила его по щеке. — Ты стал для меня...

Катрин приблизилась к нему и крепко поцеловала в губы.

Гален обнял Катрин и поцеловал ее так же страстно и жадно, но, овладев собой, разжал объятия.

— Послушайте, герцогиня... — Гален чуть отодвинул Катрин от себя.

— Я не хочу больше ничего слушать, милый Гален, между нами больше нет различий. Я для тебя больше не герцогиня, зови меня просто Катрин... Погладь меня... я хочу почувствовать твои ласки...

Она обвила его шею, но он осторожно отстранил ее:

— Остановитесь, герцогиня, остановитесь, пожалуйста... Катрин, не мучай меня.

— Гален, никогда ни к одному мужчине я не испытывала такого чувства. — Она вдруг резко отодвинулась от него и ударила ладонью по подлокотнику. — Мне все надоело, мне надоело жить, как в аквариуме. Меня стали сватать, когда мне не было еще и четырнадцати. Каждый подходящий холостяк от восемнадцати до восьмидесяти лет добивался моей руки. Политики видели во мне только движимое имущество, при помощи которого можно заключить выгодные союзы, а нищие аристократы рассматривали меня как объект для выгодного пристройства своих детей. Сколько раз меня выставляли в голопрограммах как особую ценность, как раритет на брачном аукционе! — Она неотрывно смотрела на Галена. — Когда мы отправились в эту поездку, я предполагала, что вокруг нее будет много шума. Так и оказалось, но, к моему удивлению, в программах о нас не было сказано ни единого оскорбительного слова. Куда бы мы ни приезжали, все были рады видеть нас вместе. О нас говорят, что мы прекрасная пара, что мы созданы друг для Друга.

Гален закрыл лицо руками.

— Я тоже это слышал, но никто не в силах представить, что чувствую я. Ты самая прекрасная женщина на свете, и я бы все отдал, чтобы быть с тобой.

— Тогда почему ты отталкиваешь меня? — Она прижала палец к его губам и прошептала: — Нет, Гален, молчи, я сама скажу. Я видела тебя на похоронах моей матери и у Моргана Келла. Ты сразу поразил меня, но еще больше поразительна степень доверия к тебе со стороны Виктора. Мы нечасто встречаемся, но я знаю, что он умеет разбираться в людях. Ты один можешь сказать ему всю правду, а это говорит о твоем характере, и я хочу, чтобы такой характер был у моего мужа.

— Мужа? Нет, герцогиня, мне не быть им никогда.

— Почему?

— Я старше вас на двенадцать лет.

— Какая чепуха! Мой отец был старше моей матери на двадцать восемь.

— Да, но его звали Хэнс Дэвион, и никто не мог помешать его браку с вашей матерью.

— А я его дочь и так же, как и он, не люблю отступать. — Катрин засмеялась, откинув голову. — Я не маленькая девочка, Гален, мне уже двадцать четыре года, и у меня есть голова на плечах. И скажу тебе прямо: ты лучший из всех мужчин, которых я знаю, и только ты будешь моим мужем. Ты герой, ты верен моему брату и родом с Острова Скаи. Ты прославился на Солярисе и помог освободить Хосиро Куриту из плена. Тебя знают кланы, ты бился с самим Ханом Клана Волка и выиграл битву. Нет, Гален, не принижай себя, ты достоин меня. Я знаю тебя больше остальных. — Катрин провела рукой по его груди. — У тебя есть сердце. Ты умеешь сострадать, ты умеешь заботиться, я смогу опереться на тебя, когда мне придется решать серьезные вопросы. Ты сильный, смелый, добрый и отзывчивый, любая женщина может гордиться таким мужем. И этой женщиной буду я.

— Все это правда, — Гален покачал головой, — но я не подхожу вам, герцогиня, я не аристократ.

— По крови — да, но по сердцу и духу, — Катрин снова погладила его по груди, — ты благороднейший из аристократов. Тебе нужен титул? Я добьюсь его для тебя. Недавно Виктор произвел в бароны Грейсона Карлайла. Для тебя он сделает и больше. Ответь мне: хотел бы ты быть герцогом Соляриса?

— Я приму все, что вы захотите мне дать, — тихо проговорил Гален. — Если, пожаловав мне титул, вы будете чувствовать себя счастливее, то, пожалуйста, я готов принять его.

Катрин тряхнула своей прелестной головкой.

— Нет, Гален, я буду чувствовать себя счастливее только тогда, когда смогу пожаловать тебе то, что тебе действительно нужно.

— Я всегда готов сделать что угодно, лишь бы вы чувствовали себя счастливой.

— Ну а что ты ответишь мне, если я скажу, что хочу увидеть тебя в моей постели сегодня ночью? Гален закрыл глаза и решительно ответил:

— Я отвечу, что своим согласием я совершил бы предательство по отношению к вашему брату, воспользовавшись его доверием. Не заставляй меня делать этого, Катрин.

— Слышать, как ты произносишь мое имя, для меня уже приятно. — Она улыбнулась и продолжила: — Хорошо, я не буду заставлять тебя выбирать между нашим чувством и верностью долгу, но только при одном условии.

— И каким будет твое условие? — спросил Гален, стараясь не смотреть на Катрин.

— В следующий раз, когда увидишь Виктора, ты попросишь у него моей руки.

XXVI

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 19 апреля 3056 г.

Две секунды потребовалось Каю, чтобы узнать двух человек, появившихся в комнате для переодевания. Узнав вошедших, он широко улыбнулся и протянул одному из них руку:

— Привет, Гален, не ожидал увидеть тебя. Гален пожал плечами:

— Всю последнюю неделю ты проторчал на тренажере, готовился к битве, поэтому я полагал, что смогу пожелать тебе удачи только здесь, перед самой битвой.

Он крепко пожал руку Каю, затем повернулся к своему спутнику:

— Герцог Питер Штайнер-Дэвион, позвольте представить вам Кая Алларда-Ляо.

Кай сдержанно поклонился и пожал протянутую герцогом руку:

— Мы мельком встречались в военной академии Нового Авалона. Я хорошо помню герцога, хотя мы и не были очень дружны. Я не видел вас со времени похорон вашей матери.

— Рад видеть вас снова, Кай. — Тон герцога был несколько натянут, и держался он почти официально. — Я также желаю вам удачи сегодня.

Что-то в этих словах заставило Кая насторожиться, он почувствовал в них не только формальное безразличие, но и слабую враждебность. Кай внимательно посмотрел на напряженное лицо и фигуру Питера.

«Похоже, что я пропустил нечто очень важное», — думал Кай.

— Благодарю вас, — ответил он, — и надеюсь, что вы будете наблюдать битву из моей ложи. Еще я хотел бы пригласить вас на обед завтра вечером в гостиницу «Сезам».

Питер скользнул взглядом по лицу Кая и произнес:

— Я весьма польщен, но едва ли смогу присутствовать. Вечерами я стараюсь отдыхать, еще не совсем привык к Солярису.

— Вполне понимаю вас. — Кай посмотрел на встроенный в стену монитор головизора и увидел свою ложу. В ней стояли Катрин с Оми и о чем-то беседовали. В углу экрана счетчик показывал время, оставшееся до битвы. — В моем распоряжении всего полчаса, господа, а мне еще много нужно сделать. Прошу чувствовать себя в моей ложе как дома. Фу Тэнь проследит за тем, чтобы вам было удобно.

— Ну что ж, удачи тебе. — Гален махнул Каю рукой и направился к выходу. Питер, казалось, воспринял предложение покинуть комнату как оскорбление, он резко повернулся и пошел вслед за Галеном. Кай проводил гостей поклоном, затем выпрямился и обратился к помогавшему ему одеваться Дзен Тэню:

— Сходи в мою ложу и передай своему дядюшке, чтобы он повнимательней присмотрел за Питером. Пусть исполняет все его желания, но по возможности ограничит его в алкоголе.

Перед битвой Кай любил побыть один. Даже во время активной физической подготовки к поединку Кай уделял много времени подготовке духовной. Чтобы оградить себя от ненужного напряжения, которое создавал Тормано своими причудами, Кай даже уехал в маленький городок Джоппо. Там, на вилле у своих друзей, Кай настраивался на битву, и его друзья помогали ему в этом. Такие посещения оказывались очень эффективными, но сейчас поведение Питера чуть не вывело Кая из равновесия.

Питер был явно не в себе. Кай не часто встречался с ним в академии, и в этом, по сути, не было никакой необходимости, ведь они учились в разных группах. Но что-то внутри подсказывало Каю, что между ними не может быть дружеских отношений. Тогда, еще во время учебы, Кай чувствовал себя неуверенно, он еще не нашел себя, и общество эгоистичного, самоуверенного Питера претило ему. Чванливость и заносчивость молодого принца причиняли Каю почти физическую боль. Шло время, Кай приобрел чувство уверенности в себе, чему в немалой степени способствовала война, но он так и не научился преодолевать чувство неловкости и неуверенности при встрече с Питером. Уже здесь, на Солярисе, Питер проявлял все те же свои качества. Он был не доволен теперешними обязанностями и не перегружал ими себя. Кай по опыту знал, что если человек не доволен, не имеет цели в жизни, если он не стремится к совершенствованию, то становится опасным. Таким человеком он и считал Питера.

«Может быть, — думал Кай, — его можно будет привлечь к деятельности в Ценотафе? Нужно попробовать». И он быстро отвлек себя от мыслей о Питере. Сейчас у него другая цель — победить, и все мысли сейчас должны быть подчинены только этому.

— Несмотря на то что сейчас Ву Дэнь Тань является моим противником, — проговорил Кай, — он заслуживает моего уважения и моих мыслей. Я буду думать только о нем.

Тормано Ляо улыбнулся, увидев, как Нэнси Бао Ли поднесла Риану Штайнеру бокал коктейля, состоявшего из настоянного на перце шнапса и местного алкогольного напитка, заслужившего почетное название ПИИ.

— Надеюсь, герцог Риан, вам понравится наш напиток.

— Не сомневаюсь, — любезно ответил Риан и, даже не пригубив, поставил бокал на столик. — Благодарю вас за приглашение посмотреть битву в вашей ложе.

Тормано смотрел, как Риан напряженно вглядывался в экран головизора, висевший на стене комнаты. На этот раз камера была направлена на ложу Кая, и Риан увидел сидевших там Катрин Штайнер и Оми Курита. Рядом с ними находились Питер Дэвион и Гален Кокс.

— Могу поспорить, — произнес Тормано, — что ни одного из нас не встретили бы там с восторгом.

— Добродетель не всегда вызывает восторг, — ответил Риан.

— Но она никогда не проигрывает, — осторожно заметил Тормано, — если, конечно, добродетель заключается в невмешательстве в чужие дела и соблюдении заповеди «не укради».

— Я согласен с вами, — сказал Риан, — но считаю поражение всего лишь временным препятствием на пути к полной победе. — Он сделал маленький глоток и смог проглотить его без особых последствий. — Примите мои поздравления, у вас прекрасная помощница.

— О, герцог, вы очень любезны. — Тормано посмотрел на Нэнси, та в ответ грациозно и кокетливо улыбнулась.

— Если вы позволите, у меня есть к вам небольшое дело, герцог, — произнес Тормано.

— Пожалуйста, я всегда рад вам помочь. Тормано снова посмотрел на экран. Камера показывала Питера с близкого расстояния.

— Как вам известно, принц Виктор предложил мне в качестве помощника и офицера связи между Федеративным Содружеством и движением за освобождение Конфедерации Капеллана своего брата Питера.

— Да, я слышал об этом, — бесстрастным голосом ответил Риан, — но какое отношение это имеет ко мне?

— Думаю, герцог, что у вас к Питеру может быть особый интерес. Ведь это из-за вас он прислан на Солярис.

Риан подался вперед, посмотрел на Тормано и сказал с улыбкой:

— Ну неужели вы верите всем эти вздорным слухам о том, что я пытаюсь опорочить Дэвионов?

— Я знаю, что дела говорят много больше, чем язык. Питер был помехой на Острове Скаи. Теперь его там нет. — Тормано приблизился к Риану и перешел на заговорщицкий шепот: — Я хотел спросить вас вот о чем. Вы закончили все дела с Питером, могу ли я теперь использовать его?

Риан отпил еще глоток, покрутил в руках бокал и прямо спросил:

— А ваши планы, в которых вы будете использовать Питера, сильно расстроят Виктора?

— Боюсь, что да, — ответил, лучезарно улыбаясь, Тормано.

— Ну, тогда он ваш. — Риан смотрел на Тормано, и в глазах его бегал злобный огонь. — Вы убьете его?

— Это весьма вероятно.

— Тогда сделайте мне одно одолжение. Постарайтесь, чтобы убийца был найден очень быстро.

— Обязательно, дорогой герцог. — Тормано откинулся на спинку кресла, положив руки с длинными и тонкими, как иглы, пальцами на подлокотники. — Когда я разделаюсь с Питером, ни у кого не возникнет и тени сомнений относительно того, кто его убил.

Увидев Сергея Чоу, убийца улыбнулся. Их встреча происходила в монгольском ресторане, расположенном на границе между Черными Холмами и Катаем.

— Добрый вечер, Сергей, давно не виделись.

— Да, друг мой, давненько.

Капелланец сел напротив убийцы, его лицо никак не выдавало чувств. Убийца на секунду засомневался, понял ли Сергей условный знак, но последующий вопрос Сергея рассеял его сомнения:

— Как дела, как настроение?

— Все в полном порядке. — Убийца вытащил из кармана оптический диск и передал Сергею. — Здесь данные о боеприпасах, которые понадобятся мне в ближайшее время. Пришли мне также мою обычную винтовку, ту, что твои люди сделали специально для меня.

— Хорошо, а сколько сделать зарядов?

— Сделай пятьдесят, но половину отстреляй, проведи баллистическую проверку. В следующий раз привези мне данные по баллистике и пули.

— Не волнуйся, все доставлю. — Чоу попрощался и вышел из комнаты. От убийцы не ускользнуло, что вслед за ним вышла и пара, сидевшая до того рядом с ними. Потом встали еще двое, они сидели у двери. Еще четверых убийца засек в дальнем углу.

«В общей сложности восемь, — подумал он, — и неизвестно, сколько их понатыкано по дороге. Ничего, один заряд для Риала и двадцать четыре для побега. Все будет нормально, — успокаивал он себя, — Чоу не подведет, опасаться нужно только одного человека — вот этого гиганта с ледяными глазами. Похоже, его обмануть будет трудно, но ничего, справимся. Остальные скоро успокоятся, станут ленивыми и невнимательными. И потом один рывок — и я на свободе».

— Все нормально. — Гигант кивнул, давая знать, что пора двигаться.

XXVII

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд, Федеративное Содружество 19 апреля 3056 г.

Сидя в кабине, Кай Аллард-Ляо позволил себе улыбнуться. Все системы вооружения были проверены, броня не имела повреждений, все устройства боевого робота функционировали нормально. Кати Кесслер, выдающаяся художница, перекрасила «Центуриона», вернув ему изначальный цвет — сочетание красного с белым. В боевом роботе с такой раскраской бился отец Кая.

Перед глазами его возник образ грозного боевого робота, в котором его отец преследовал Питера Армстронга, продираясь сквозь нагромождения металла и расшибая ферробетон. На какой-то момент Каю показалось, что он сидит рядом с отцом.

«Как же рисковал отец, сколько лет он носил маску презренного, ненавистного капелланца, и Армстронг, видя в нем ляоиста, искал возможности убить его, — думал Кай. — Такая страсть к убийству людей противоположной национальности свойственна только моему дядюшке. Если бы он мог, то заставил бы меня убить Ву просто из-за его принадлежности к другому народу».

Кай никогда не забывал и едва ли забудет, как его отец рассказывал ему о своей битве с Армстронгом и как он сожалеет о том, что убил его. Это убийство преследовало Джастина Алларда всю жизнь. Думая об этом, Кай ненавидел Тормано Ляо. Ведь он рассматривает битву Кая с Ву Дэнь Танем как прелюдию к началу новой войны. Дядюшка спит и видит Конфедерацию Капеллана у своих ног и для осуществления своей мечты не пожалеет чужой крови.

«Нет, — продолжал размышлять Кай, — сегодняшняя дуэль — это не конфликт наций, а честный поединок двух бойцов. Мой отец не убил бы Питера Армстронга, если бы этого можно было избежать. Точно так же поступлю и я. Я сделаю все возможное, чтобы Ву Дэнь Тань остался жив».

В этот день повсюду шли споры о том, кто победит. Сравнивали личные качества бойцов и технические данные их боевых роботов.

«Катафракт» Ву весил семьдесят тонн, на двадцать тонн больше, чем «Центурион» Кая. Броня обоих роботов была почти одинаковой прочности, но только почти, грудь и руки «Катафракта» были защищены несколько лучше. По вооруженности робот Ву также превосходил «Центуриона». В импульсных лазерах преимущества ни у кого не было, только винтовка Гаусса на «Центурионе» была помощнее ПИИ расширенного диапазона, установленного на «Катафракте». Однако его автоматическая пушка LB-100-Х с лихвой перекрывала этот недостаток.

Основным преимуществом Кая было распределение вооружения на «Центурионе». При подходе слева Кай был способен использовать все свое вооружение, тогда как Ву не мог ввести в действие свою пушку, установленную справа. На территории Завода, с его небольшими кварталами, преимущество в ПИИ, предназначенного больше для боя на длинных дистанциях, сводилось к нулю, но Ву был искусным бойцом и на коротких дистанциях. Все это Кай имел в виду, определяя стратегию боя.

Он еще раз осмотрел кабину, проверил приборы повернул тумблер.

— К бою готов, — произнес он.

Гален смотрел, как Кейт пивной кружкой показывал на картину, развернувшуюся на экране громадного дисплея ложи.

— Все, сейчас начнется, они включили лазерный голографический симулятор.

Когда-то Завод был мощным промышленным объектом, поэтому показать полную картину происходящей там битвы можно было только при помощи многочисленных топографических передатчиков, связанных в единую цепь. Голографический симулятор показывал карту всего комплекса, затем медленно концентрировался на боевых роботах. Картинка сжималась и расширялась в зависимости от их месторасположения. Когда роботы входили в боевой контакт, их можно было видеть на экране даже в масштабе один к одному.

— Смотрите, вон там Кай. — Кейт показал Галену на блестящий силуэт «Центуриона». Боевой робот стоял на плоской крыше самого высокого здания, позицию операторы битв дали ему неплохую, там у него явное преимущество.

— Скорее всего Ву будет поджидать его где-нибудь внизу в засаде, — вставил подошедший Питер, — и нападет неожиданно.

— Возможно, но Кая не так-то легко взять. Гален рассмеялся:

— Нефритовые Соколы поняли это еще на Альине. В ответ Кейт улыбнулся, но вдруг на лбу у него появилась глубокая морщина.

— Я сегодня получил сообщение, что Ком-Стар наконец-то санкционировал прилет на Солярис знакомых Кая — элементалов.

— Но они пропустят битву.

— Конечно, поэтому все наши усилия пошли прахом. — Кейт отхлебнул глоток пива. — Я разработал схему полета, следуя которой они могли бы успеть, но в этом случае им пришлось бы лететь через территорию Ская, а по условиям прилета элементалам запрещается входить в это пространство. К сожалению, новую схему я еще не успел подготовить.

— Печально. — Гален неотрывно наблюдал за роботами. — Кажется, они решили двинуться на поиски Друг друга.

Кай сразу же понял, где он находится. На верхних уровнях было меньше завалов и обломков, но спускаться вниз было делом очень трудным, и не только потому, что приходилось преодолевать множество преград. Во многих местах пол нижних уровней был очень непрочен, и под завалом могла оказаться пустота. Пока еще не было случая, чтобы кто-нибудь проваливался, но случись такое, водителю боевого робота никто не позавидовал бы.

Прокладывая себе дорогу через груды расплавленного металла, Кай повел своего робота к спуску, расположенному на северо-восточном углу здания. Когда Завод еще действовал" все спуски были прочными, но после того, как территорию приспособили для битв, спуски переделали. Теперь операторы битв могли открывать или блокировать их по своему усмотрению. Поскольку Ву и Кай были бойцами известными и мужественными, операторы открыли спуски на противоположных концах двух этажей. Для новичков спуски не открывались вовсе, чтобы не дать им убежать, да и приземлялись их роботы на одном уровне.

Кай знал, что вибрация и шум между полами могли скрыть направление перемещения «Центуриона», но они не способны задерживать тепловой поток. Не делает этого и ферробетон. Датчики климатического контроля, установленные во время последней переделки Завода, не использовались для модификации температуры, иначе тепловой поток можно было бы легко скрыть. Со светом на арене было прекрасно — световые сканеры работали вовсю, и зрители могли рассмотреть битву в мельчайших деталях.

«Если я оказался здесь, — анализировал ситуацию Кай, — то его они поместили, скорее всего, где-нибудь внизу. Это значит, что встретимся мы где-нибудь в центре, а пока мы ищем друг друга, время заполняется рекламой. Понятно. — Кай улыбнулся. — Все это значит только одно — они предполагают, что битва будет короткой и грязной. Ну что ж, с короткой я согласен, а с остальным посмотрим. Нужно двигаться, причем быстро, если я остановлюсь, мне конец. — Он повел свой „Центурион“ к спуску. — Ну, держись, Ву, сейчас я приду».

Питера Девиона настолько поразила мягкость и робость в голосе Оми, что он даже не расслышал ее вопроса и переспросил:

— Извините, леди Оми, что вы сказали? Улыбаясь своей мягкой, застенчивой и в то же время лукавой улыбкой, она почти шепотом переспросила:

— Питер-сама, не могли бы вы объяснить мне, почему Кай так охотно ведет своего робота навстречу более сильному и мощному противнику? — Она смущенно опустила голову. — Должно быть, это какая-то стратегия, которую я не способна понять, ведь я не водитель боевого робота.

Питер смотрел на Оми, но больше слушал, что и как она говорит. Совершенно очевидно, что она задала вопрос исключительно с целью польстить ему. Кроме того, она обратилась к нему как к старшему по положению, обратилась за разъяснениями, то есть она явно хочет установить с ним неформальные отношения. Питер знал, что Оми влюблена в его брата, и считал ее полной тупицей, но теперь понял, как он ошибался. «Это — хитрая бестия, которая будет делать все возможное, чтобы я считал ее глупышкой», — думал он.

— Видите ли, леди Оми, сказать точно, что он замышляет, довольно трудно, но я могу кое-что предположить. — Он показал Оми на экран. Кай уже быстро спустился на уровень ниже и собирался пойти дальше вниз. — «Центурион» — робот скоростной, — продолжил объяснение Питер. — Он двигается намного быстрее робота Ву Дэнь Таня. Это значит, что Каю нужно меньше времени, чтобы попасть на нижний уровень, чем Ву для подъема на верхний. То есть Кай может встретить Ву там, где тот и не ожидает нападения, а элемент неожиданности в битве даст Каю солидное преимущество.

— Вы говорите как большой воин. — Оми почтительно улыбнулась. — Вы умеете смотреть вперед.

— Вы меня переоцениваете, — ответил Питер с деланной улыбкой. — Теперь я понимаю, почему мой брат не может думать ни о ком, кроме как о леди Курита.

«А поскольку физическая близость между вами автоматически лишает моего братца трона, я от всей души желаю вам побыстрее испытать то блаженство, о котором вы мечтаете», — подумал Питер.

Кай согласился бы с анализом Питера, но с одним добавлением. Идя на своем «Центурионе» вниз по первому спуску, Кай держал нижний уровень в прицеле винтовки Гаусса. Это позволило ему перемещаться еще быстрее.

Кай улыбнулся. «Спускаясь, — думал он, — я обнажаю свою правую сторону, а Ву при подъеме придется оставить неприкрытой свою левую». Кай уже прошел третий уровень и двинулся к четвертому. Здесь он сбавил скорость и пошел осторожнее. Двойные опоры проходили только по центру прямоугольного пола, а то, что когда-то было стенами, превратилось в обломки, к которым добавились части конструкций верхних уровней.

Остатки перегородок и балок, торчащих из ферробетонных плит, делали бесполезным использование сканера, и чтобы обнаружить приближающегося Ву, Кай почти полностью переключился на использование инфракрасного излучения. Сначала он решил остановиться и попытаться нащупать Ву по тепловому пятну, но передумал и двинулся по направлению к трапу, ведущему снизу вверх. Он встал на двух громадных ферробетонных валунах метрах в пятидесяти от подхода, слегка присел и стал ждать.

«Ферробетон поглотит часть излучаемой мной тепловой энергии, так что здесь я в относительной безопасности. Но насколько? Наверное, ненадолго», — пронеслось в мозгу Кая.

Ву Дэнь Тань не был ни глупцом, ни самоубийцей, поэтому он поднимался наверх на полной скорости. Если бы он помедлил или хотя бы на секунду выглянул снизу, Кай снес бы его голову как бритвой. Преодолевая крутые подъемы, Ву приходилось для сохранения равновесия сильно наклонять корпус робота вперед, что мешало использовать вооружение на его правой стороне.

Кай навел прицел на приближающегося «Катафракта» и нажал на спуск. Оба импульсных лазера послали рубиновые лучи, и броня на левой руке робота Ву превратилась в кусок оплавленного металла. В это же время из ствола смонтированной на правом кулаке «Центуриона» винтовки Гаусса вылетели две очереди серебристых снарядов и забарабанили по правой стороне груди «Катафракта», разбивая его броню.

Ву здорово пострадал, но в ответ сделал то, на что способен только водитель-ас боевого робота. Вместо того чтобы отойти назад вниз, он резко бросил своего робота вперед вверх к укрытию на верхнем уровне. В большинстве таких случаев бойцы предпочитают первое, и если бы Ву так и поступил, заняв внизу выжидательную позицию, операторы битвы открыли бы еще один трап, чтобы дать Каю возможность спуститься и неожиданно напасть на противника внизу, а это вкупе с полученными повреждениями оставило бы Ву мало шансов на то, чтобы выиграть.

Но Ву рванулся вверх. На бегу он поднял левую руку робота и, поведя ей слева направо, выпустил по Каю луч из импульсного лазера. Атака не прошла для «Центуриона» без последствий — часть любовно выкрашенного металла сплавилась на груди робота, что явно огорчило выдающегося мастера кисти госпожу Кесслер. Датчик показал Каю, что броня в центральной части корпуса потеряла тридцать три процента своей прочности. Теперь шансы бойцов уравнялись, и хотя Кай предполагал, что так оно и произойдет, но в душе надеялся, что это не случится настолько быстро.

Его поразила точность стрельбы Ву. «Если это случайное попадание, то он просто везунчик и, значит, опаснее, чем я думал. Ну, ничего, правую сторону я ему покорежил так, что скоро внутренности начнут вываливаться. — Кай спустился с камней и, присев, спрятался за ними. — Одного хорошего залпа нам обоим вполне достаточно, так что следует быть крайне осторожным».

Падун «Кьяньлянь», пункт прибытия — Солярис-7 Маршрут Тамаринд, Объединенная Федерация

Дэвид устал. Дейра положила его головку к себе на колени и заботливо укутала одеялом. Поглаживая сына, она разглядывала сидевшего впереди нее человека. Не отрываясь, он смотрел на экран и был всецело поглощен разворачивающейся битвой. Слава Богу, что ему хватило ума надеть наушники, но он так увлекся, что, как настоящий болельщик, сопровождал свои переживания то раздраженными, то радостными возгласами. Дейре очень хотелось, чтобы он замолчал, но он, казалось, только начинает входить в раж.

В конце концов Дейра дотронулась до его руки и попросила:

— Извините, мой сын устал, вы не могли бы говорить потише?

— Что? Что случилось? — вскрикнул мужчина, но, вспомнив, что сидит в наушниках, снял их и, улыбнувшись, спросил: — Извините, пожалуйста, что вы сказали?

— Не могли бы вы переживать потише, мой сын очень устал, пусть поспит.

— Ну разумеется, — ответил мужчина очень дружелюбно, — но только я думаю, что и ему было бы интересно посмотреть это.

Дейра покачала головой:

— Я не разрешаю ему смотреть битвы.

— Но это не просто битва, мадам, это искусство. Кай Аллард-Ляо защищает титул чемпиона. Это история. — Он снова стал всматриваться в экран. — Кай управляет таким же боевым роботом, какой был у его отца, видите? А сама битва происходит на арене, называемой Заводом.

Дейра закрыла глаза, пытаясь сдержать внезапно накатившие слезы.

— Пожалуйста, — умоляющим голосом произнесла она, — не могли бы вы посмотреть это в салоне. Мой сын... Его отец... Он пропал, его забрала война... кланы.

Мужчина сочувственно посмотрел на Дейру:

— О да, конечно, я пойду посмотрю битву в салоне. Тем более что здесь слишком маленький экран.

— Благодарю вас, — произнесла Дейра, прежде чем за ним закрылась дверь. И тут ее осенило, что это из-за ее глупости Кай выбрал профессию бойца, это она сама превратила его в того человека, которого боится показать собственному сыну.

Дейра прильнула к холодной пластмассе иллюминатора, пытаясь увидеть планету, к которой они приближались, и совсем неожиданно поймала себя на странной мысли. Всем своим существом, всем сердцем она хотела только одного — чтобы Кай остался жив.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

«Мое преимущество — в скорости», — думал Кай. Он выпрямился, вышел из-за валунов и метнулся в состоящий из арок узкий проход, в котором только что исчез «Катафракт». Выставив вперед левую руку, он добежал до входа в него и ушел влево. Пробираясь по узкой, заваленной кусками ферробетона и металла узкой тропке вдоль прохода, он держал под прицелом правую сторону.

— Давай выходи, — шептал Кай, — я знаю, что ты где-то там.

Кай ожидал, что Ву выйдет из прохода. Он прятался там, иначе выстрелил бы в левый фланг Кая из укрытия, если бы тот попытался продвинуться через завалы на противоположную сторону уровня. Кай хотел вытащить Ву из укрытия ближе к выходу, но его противник не собирался биться по правилам, навязываемым Каем.

Если бы Ву сделал так, как предполагал Кай, тогда он подставил бы под удар свою поврежденную руку, в то время как раненая сторона Кая оказалась бы под защитой арки. Вместо того чтобы наполовину выйти из арки, Ву развернул своего робота таким образом, чтобы встретить Кая в равной позиции. Когда он появился перед Каем, то стоял ближе к центру, чем ожидал Кай, но корректировка прицела не заняла много времени.

Оба выстрелили одновременно, но на этот раз Ву оказался не столь удачливым. Он выпустил лучи из обоих лазеров, но те прошли мимо, оплавив плиты. Выстрел из ПИИ оказался много точнее, броня на правой руке «Центуриона» была прошита насквозь от локтя до плеча. Ву привел в действие автоматическую пушку и выпустил в Кая длинную очередь снарядов. Большинство из них тоже не достигли цели, но часть попали в цель и сорвали куски брони с левой стороны груди робота.

От ударов снарядов Кая могло развернуть спиной, и, пытаясь удержать равновесие, он пошел вперед. В очередной раз выдержав удар, Кай мгновенно ответил мощным огнем. Оба импульсных лазера «Центуриона» разрезали броню в центральной части «Катафракта», но не достали до почти бездействующей правой руки. Выпущенный из винтовки Гаусса шар попал в левую руку «Катафракта» чуть выше локтя. Сбив с нее остатки брони, снаряд пробил баки с охлаждающей жидкостью, и желто-зеленый поток хлынул на землю.

Кай понял, что Ву обречен. Еще один обмен ударами — и все будет кончено. У него оставался единственный шанс, и Кай понял, что Ву им воспользуется. Только один выстрел может принести Ву победу, а как показала битва, он способен стрелять очень точно, к тому же продемонстрированная им тактика говорит о том, что Ву достоин быть чемпионом Соляриса.

«Нет, Ву, — думал Кай, — сейчас тебе придется немного пошевелить мозгами». Кай перестал двигаться влево и бросился прямо вперед. Он засек «Катафракта» у кучи обломков и моментально пригнулся. Кай управлял роботом настолько искусно, что, несмотря на громадные размеры машины, мог заставить ее двигаться быстро и почти бесшумно. Очень немногие могли делать то же самое, но еще меньше бойцов предполагали наличие у Кая такого умения.

«Вот поэтому я и чемпион». Кай неслышно повернул робота влево и навел прицел на «Катафракта».

Ву также повел своего робота вперед и выкинул правую руку из-под одной из арок. Если бы Кай продолжал двигаться влево до очередного обмена ударами, он оказался бы на открытом пространстве полностью незащищенным, тогда как Ву находился бы в укрытии. Но сейчас Кай находился на той же стороне, что и Ву, и в невыгодной позиции оказался «Катафракт». Он не мог использовать самое мощное свое вооружение.

Первый импульс лазера прорезал одну из опор, не причинив «Катафракту» никакого вреда, но зато другой срезал остатки брони с правой стороны корпуса робота. Кроме этого, Ву потерял автоматическую пушку LB-100-Х, энергетические лучи превратили ее казенную часть в комок металла.

Серебристый шар, посланный из винтовки Гаусса, попал в ногу робота Ву, снес с нее почти семьдесят процентов брони и свернул набок колено. Тщетно пытаясь устоять, Ву балансировал левой рукой робота, но это продолжалось недолго, и через несколько секунд «Катафракт» рухнул навзничь.

Если бы Кай сражался с другим бойцом, он бы включил радиосвязь и попросил противника сдаться, но гордый и честолюбивый Ву отверг бы подобное предложение. Повреждения были огромны, финал битвы очевиден, но Ву привык сражаться до конца. С большим трудом, но «Катафракт» еще был способен сопротивляться.

Кай осторожно приближался к нему, держа ноги робота под прицелом. Очередной импульс лазера срезал броню с его правой ноги, а последующий выстрел из винтовки Гаусса насквозь пробил его левое бедро. Он порвал сделанные из миомера мышцы и перебил ферротитановую бедренную кость.

Кай включил радиосвязь.

— Ты хорошо бился, Ву Дэнь Тань, но если не возражаешь, давай на этом закончим.

— Благодарю за предложение, Кай, — ответил боец, — ты знаешь, что я никогда не прекращаю битвы, но сейчас я согласен. У меня скоро родится сын, и мне хотелось бы увидеть его.

Кай засмеялся:

— А мне хотелось бы, чтобы у твоего сына был отец. На этом все, я защитил свой титул, но не считаю тебя побежденным.

XXVIII

Поместье Тормано Ляо, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 20 апреля 3056 г.

Приветливо улыбающийся хозяин встретил Дейру и Дэвида в маленькой уютной столовой своего поместья на Экуатусе.

— Мне очень приятно наконец-то встретиться с вами, доктор, — Тормано слегка поклонился, — и с вами, мой юный друг.

Дэвид ответил низким поклоном и произнес:

— Дзао, Тормано Ляо.

Хозяин дома искренне удивился и хлопнул в ладоши:

— Чудесно, молодой человек, ваш китайский просто великолепен.

Дейра смущенно улыбнулась:

— Он немного выучил его на Цюрихе.

— Это очень хорошо, — Тормано одобрительно кивнул, — изучение языков — это первый шаг к объединению людей. — Он повел гостей к столу, уставленному обычными печеньями и простой едой. Он не хотел шокировать прибывших роскошью и изобилием. Сам столик находился в стеклянном углублении и был залит светом.

— Прошу извинить меня за то, что я не смог встретить вас вчера в космопорте, — смущенно произнес он. — Мой племянник защищал свой титул чемпиона, и я должен был присутствовать. Кроме того, моим гостем был герцог Риан, а вы знаете, сейчас, когда везде царит политическая напряженность, пренебрегать такими гостями было бы неразумно.

Дейра усадила Дэвида так, чтобы ему были видны и лужайка, и окружающий поместье редкий лес.

— Мне кажется, что мы с вами оба пленники политики, мой лорд, — сказала Дейра.

Тормано нахмурился, но вскоре на его лице снова появилась стандартная улыбка.

— Доктор, поверьте мне, я понимаю ваше стремление остаться на Цюрихе и продолжать работу. Я не сомневаюсь в том, что ваше желание вполне искренне, а трудолюбие безмерно. Я послал вместо вас на Цюрих двух докторов, что свидетельствует, как высоко я ценю ваше участие в судьбе моего народа.

Дейра села напротив Тормано. Услышав его последние слова, она удивленно вскинула брови:

— Вы говорите, вашего народа? Простите меня, но Цюрих является частью Федеративного Содружества.

— Да, разумеется, — ответил Тормано, — просто я хочу отметить свое особое отношение к тем мирам, которые некогда принадлежали Дому Ляо. Я забочусь о них больше, чем принц Виктор или кто-либо другой из Штайнеров-Дэвионов. Когда-то мне казалось, что и Кай будет разделять мои интересы, но...

— Разве не Кай финансирует наш центр? — снова удивилась Дейра.

— Да, обстоятельства вынуждают его делать это. — Тормано осекся, увидев недовольное лицо Дейры.

«С ней следует быть поосторожней, — подумал Тормано, — она, очевидно, не любит Кая, но и не поверит ничему плохому, сказанному о нем».

— Кай знает, что с тех пор, как Виктор прекратил финансовую помощь движению за освобождение Конфедерации Капеллана, я не могу продолжать финансирование многих своих программ. Правда, назначение Питера офицером связи может помочь нам. Полезна будет и презентация, которую я устраиваю.

Слуги внесли и поставили на стол перед Дейрой и Дэвидом вазы с фруктами, но, стесняясь, гости сидели, не прикасаясь к ним. Тормано решил разрядить обстановку:

— Вообще-то, я не хотел есть, но эти фрукты выглядят так соблазнительно. — И он взял небольшую кисть винограда, приглашая Дейру и Дэвида последовать его примеру.

Смущенная улыбка пробежала по лицу Дейры. Дэвид сунул в рот несколько виноградин, вдруг глаза его округлились, он схватил Дейру за руку и вскрикнул:

— Мам, мам, посмотри в окно, вон туда. Смотри, там птички и олени.

Тормано тоже посмотрел в окно. На лужайке бродили олени, арядом с ними большой павлин распушил свой цветистый хвост.

— У меня здесь много экзотических животных, — с гордостью сказал Тормано. — Одна из моих программ предусматривает сохранение и восстановление популяций диких животных. Мы даже расселяем их по тем местам, где они водились раньше. Я сам очень люблю животных и не могу отказать себе в удовольствии оставить несколько экземпляров у себя.

Дейра вытерла салфеткой губы Дэвида и обратилась к Тормано:

— Вы говорили о какой-то презентации.

— Да, довольно скоро состоится презентация в честь передачи вашему центру необходимой суммы. Это официальное мероприятие, оно будет записываться с целью продемонстрировать ее некоторым филантропам из капелланцев. Но все будет очень неброско, без излишней помпы, я знаю, вы не любите раздувать шумиху вокруг себя, особенно здесь, на Солярисе.

— Чем Солярис кажется вам особенным? — Дейра пристально посмотрела на Тормано.

Хозяин дома поставил локти на стол, сложил по своему обыкновению ладони вместе и так же внимательно посмотрел на Дейру.

— Ни для кого не секрет, доктор, что вы были знакомы с моим племянником на Альине, и тем не менее вы ни разу не упоминали о нем ни во время полета, ни здесь, на Солярисе. Могу предположить, что вы либо потеряли к нему интерес, либо настроены к нему враждебно, впрочем, поверьте, мне это не очень важно. В данном случае я думаю, что вы хотели бы избежать ненужной рекламы и, следовательно, его внимания к себе. Разве я не прав?

— Вы совершенно правы, — ответила Дейра, кивнув и продолжая ложкой разрезать кусок дыни для Дэвида.

— Вот и прекрасно, тогда мы с вами союзники в деле облегчения страданий тех людей, которые волею судьбы оказались несчастнее нас с вами. — Тормано откинулся на спинку стула, дав возможность вошедшему официанту поставить перед ним вазу с фруктами. — Вы получите деньги на оборудование, а я приобрету необходимую рекламу, которая нужна мне, чтобы воздействовать на богатых людей. Таким образом интересы всех сторон будут соблюдены.

Тишину прервал вопрос Дэвида:

— Мам, а можно мне поиграть с оленями?

— Это не игрушка, — ответила Дейра, — они живые.

— Извините, что я вмешиваюсь, доктор, но они вполне ручные и привыкли к людям. — Тормано посмотрел на Дэвида. — У вас очень воспитанный и любознательный сын, очень хороший мальчик.

— Спасибо, — ответила Дейра, улыбаясь, — это отрада всей моей жизни.

— Да, я не сомневаюсь в этом. — Тормано усмехнулся, видя, как Дэвид засовывает в рот целую сливу. — Очень любознательный и сообразительный мальчик. Честно говоря, доктор, он очень мне напоминает Кая. Тот в детстве был совсем таким же.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

Галена удивило присутствие Катрин в фойе гостиницы «Солнце и Меч». Как всегда очаровательная в своем голубом костюме, она стояла в окружении группы телохранителей, недалеко от нее находилась стайка смущенно хихикающих девчонок в форме лэндскаутов. Он подумал, что опоздал, и начал извиняться:

— Простите меня, герцогиня, я, видимо, задержался. В ответ Катрин улыбнулась и слегка подмигнула:

— Не волнуйтесь, командант, я жду не вас, просто племянница господина Челси — одна из лэндскаутов, и он попросил моего разрешения представить их мне. Я согласилась, и вот я здесь.

— Понятно, хозяин гостиницы получит рекламу своего заведения, а девушки на некоторое время окажутся в центре внимания, — сказал Гален и оглядел себя. — Тогда я пойду переоденусь, это не займет много времени. И все-таки простите меня за опоздание, я вчера слишком долго тренировался. Кай разрешил мне воспользоваться роботом «Таран», которого одолжила ему фирма «Каллон».

— Ничего страшного, вы успеете переодеться, мы все равно ждем командира местных скаутов. Вот уж кто опаздывает так опаздывает. — Катрин заразительно засмеялась, но вдруг смех ее оборвался. Она увидела невысокого, коренастого мужчину, пробиравшегося сквозь толпу телохранителей. Те молча расступались, и Гален понял, что этот человек не представляет угрозы для Катрин. Однако на всякий случай он выдвинулся вперед.

Крепыш подошел к Катрин и поклонился.

— Ваше высочество, произнес он, — вам письмо от вашего двоюродного брата.

Гален нахмурился. Он знал, что у Катрин было двое братьев, один из них Хан Фелан Келл, другой герцог Риан. Гален сначала подумал, что письмо пришло от Хана, но по слабому цветочному запаху, исходившему от письма, понял, что ошибся. Катрин тем временем открыла и прочитала письмо.

«Может быть, это чье-то любовное послание?» — подумал Гален. Но это было не любовное послание. Прочитав письмо, Катрин вспыхнула, в глазах ее появился гневный огонь, и она разорвала принесенное письмо в клочья. Гален сразу понял, кто был его отправителем.

— Кто вы? — Катрин обратилась к коротышке.

— Дэвид Ханау, ваше высочество, помощник герцога.

— В таком случае, господин Ханау, передайте своему хозяину, — Катрин швырнула клочки письма в урну, — что я скорее соглашусь есть из одной миски с собакой, чем сидеть за одним столом с ним.

Ханау сначала не поверил своим ушам. Краснея и обливаясь потом от стыда, он, запинаясь, произнес:

— В-ваше в-высочество...

Но тут вмешался Гален. Он взял Ханау за плечо, отвел в сторону и твердым голосом сказал:

— Похоже, вы не совсем поняли ответ герцогини. Тогда позвольте мне перевести то, что она сказала, на общечеловеческий язык, а вы слушайте внимательно. Ее высочество отклоняет предложение герцога Риана отобедать с ним, поскольку считает его грязным подстрекателем и мерзавцем, у которого на руках кровь невинных жертв. — Гален легонько оттолкнул Ханау, охранники подхватили его под руки и повели к выходу.

Гален повернулся к Катрин. Та была вне себя, ее трясло как в лихорадке.

— Что с вами? — спросил он.

— Нет, ничего, — ответила Катрин, начиная понемногу успокаиваться. — Спасибо тебе за помощь. — Она погладила его по щеке и попыталась улыбнуться. — Ты совсем забыл о скаутах, Гален. Поторопись с переодеванием, я хочу, чтобы ты стоял рядом со мной.

Гален подмигнул.

— Всегда в вашем распоряжении, герцогиня, — бодро ответил командант. «Еще один день здесь — и снова на Таркад», — подумал он, быстрым шагом направляясь к лифту.

Кай Аллард-Ляо нарочно приехал в гостиницу «Сезам» пораньше. Он хотел лично встречать всех своих гостей. Проходя через ресторанные залы, он узнавал многих бойцов и кое-кого из свиты его матери. За одним из столиков в окружении каких-то азиатов сидел знаменитый Дик по кличке Гром, рядом с ними находились трое человек в форме одного из подразделений наемных войск, известных как Казаки Корсакова. Двое из них были, видимо, отец и сын. Эти Каю были незнакомы, но третьего он знал. Тот, кто хотя бы однажды видел его лицо, исполосованное шрамами, запоминал его навсегда.

«Что им тут нужно?» — подумал Кай. Казаки были известны своей почти фанатической ненавистью к Романо Ляо, ненавистью лютой, которая не исчезла даже со смертью Романо. Наемники просто перенесли свои враждебные чувства на Сун-Цу, наследника и сына Романо.

Казаки прилетели с мира Тиконов, густо населенного людьми, чьими предками были русские с планеты Терра. Кай не знал, почему Николай Хорсаков так ненавидит его тетушку Романо, но знал, что какое-то время Николай находился при дворе правителей Объединения Святого Ива. И еще он хорошо помнил, с какой горячностью и непреклонностью Хорсаков клялся матери Кая противостоять любой агрессии против Объединения Святого Ива со стороны капелланцев. Тогда мать Кая наняла отряд казаков для охраны границ.

Кая поразило, что старый Хорсаков был в униформе, хотя не так давно он где-то читал, что Корсаков вышел в отставку. Что заставило старика снова надеть военную форму? Возможные боевые действия против Сун-Цу? Присутствие Николая на Солярисе встревожило Кая. Он сразу понял, что дядюшка затеял какую-то крупную игру. Видимо, данное Каем предупреждение не возымело действия, а возможно, и герцог Риан, с которым дядюшка часто общался в последнее время, подогрел его воинственные настроения.

«Не буду портить себе праздник, поговорю с дядей завтра», — решил Кай.

Кай поравнялся с Джорджем Янем, симпатичным азиатом. Тот как раз отошел от стола, где сидели еще несколько человек в униформе. Насколько Кай мог понять знаки различия, они принадлежали к легиону Восходящее Солнце. Кай поклонился сидящим и обратился к Джорджу:

— Сегодня у тебя полные залы?

— Слухи работают на нас, — ответил Джордж. — Твои друзья всем хвалят наше заведение, а такие рекомендации многого стоят. — Кай протянул Джорджу руку. — Как только передали сообщение о твоей победе, к нам тут же посыпались заказы, многие хотят посмотреть, как ты будешь отмечать свой праздник. Посмотри, сколько здесь знаменитостей.

— Дело не только в моих друзьях. Вот увидишь, попробовав твоих угощений, никуда, кроме твоего ресторана, они больше ходить не будут. — Кай взял Джорджа под руку и повел в Царство Дракона. Там уже все было готово к приему гостей. На столе возле каждой тарелки, между бокалами для вина и воды, стояли маленькие бархатные коробочки. Кай вытащил из кармана такую же и протянул ее Джорджу. — В ознаменование моей победы я заказал отчеканить четырнадцать платиновых монет. Двенадцать находятся на столе, одну я отослал моей матери, эту, последнюю, я хотел бы преподнести тебе, за твою помощь в организации моего праздника.

Джордж открыл коробочку и улыбнулся. Такие же монеты, только из золота, серебра и бронзы, уже ходили по коллекционерам. Те выкладывали за них громадные деньги, которые шли затем на благотворительные программы Ценотафа.

— Вы очень добры ко мне, мой лорд, — произнес Джордж, осторожно держа искусно отчеканенную монету. На ее лицевой стороне был портрет самого Кая, а на оборотной — «Катафракт». Кай предпочел бы видеть там вместо своего портрета фигуру Йен Ло Ваня, но, поскольку эти монеты все-таки считались платежным средством, имеющим хождение в Объединении Святого Ива, великая герцогиня Кандаче Ляо потребовала, чтобы на монете был выгравирован портрет ее сына.

Увидев первых двух гостей, Джордж учтиво поклонился и вышел. Кай вежливым поклоном приветствовал Ву Дэнь Таня и его очаровательную спутницу, широкое платье которой не могло скрыть ее большого живота.

— Мой лорд, позвольте представить вам Карэн Фань, — произнес Ву. — Дорогая, перед тобой тот самый Кай Аллард-Ляо.

Кай поклонился, затем нежно поцеловал пальцы красавицы.

— Мне очень приятно видеть вас здесь, Карэн. Кстати, на крыше гостиницы дежурит вертолет, это на тот случай, если вам вдруг понадобится экстренная медицинская помощь.

— О, вы так любезны, — прощебетала Карэн, — я так смущена, что доставила вам столько хлопот.

— Никаких хлопот, я прилетел— на нем сюда, так что не стоит беспокоиться понапрасну.

Карэн посмотрела сначала на Ву, затем на Кая и сказала:

— Мой лорд, я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы сделали для Таня. Мне, конечно, не разрешили смотреть битву, но Ву потом рассказал о вашем благородстве и о том уважении, какое вы ему оказали. Спасибо вам от всего сердца.

Кай покачал головой:

— Достойный и почетный противник всегда заслуживает уважения. К тому же как я мог нанести Ву какой-либо вред, ведь он скоро станет отцом.

Кай пригласил Ву и его прелестную спутницу к столу:

— Вы мои самые почетные гости, пожалуйста, прощу вас, садитесь. — Кай посмотрел в окно на залитый огнями ночной Солярис-Сити и улыбнулся. — Я обещаю вам тихий, спокойный вечер без нежелательных сюрпризов и ненужных встрясок.

Как часто потом Кай вспоминал свои слова, ибо, словно издеваясь и над ними, и над самим Каем, через несколько секунд в то самое время, когда Кай, учтиво улыбаясь, повел своих гостей к столу, на верхнем этаже гостиницы «Солнце и Меч» прогремел оглушительный взрыв.

XXIX

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 23 апреля 3056 г.

Когда Нэнси Ли ввела в комнату Питера Штайнера-Дэвиона, физиономия Тормано Ляо излучала свою обычную улыбку. Питер еще, по-видимому, находился в состоянии шока, он плохо понимал происходящее и не заметил ни улыбок Тормано и Нэнси, ни протянутой ему руки.

«Тем лучше, — думал Тормано, — тем легче будет с ним разговаривать».

— Простите меня, герцог Питер, что я настоял на столь ранней встрече после трагической гибели команданта Кокса. Как бы я хотел, чтобы наша встреча проходила в более радостной обстановке.

Безжизненное рукопожатие Питера говорило о сильном переживании, но он старался держаться.

— Ничего страшного, Тормано, будем заниматься делами.

— Присядьте, пожалуйста, Нэнси. Не хотите ли чаю? — спросил Тормано у Питера.

— Чаю? Да, наверное, — кивнул Питер. Тормано подождал, пока Нэнси не вышла из комнаты, и снова обратился к Питеру:

— Простите меня, мой лорд, но я чувствую, что вас что-то сильно беспокоит. Может быть, не следует говорить об этом, но мне кажется, что ваш брат нарочно оставляет вас здесь, на Солярисе, в довольно опасном месте, в то время как ваша сестра уже удалилась на Таркад.

— Вы умеете читать чужие мысли, Тормано? — Глаза Питера показали, что он начинает возвращаться в свое обычное состояние.

— Ну конечно же нет. — Тормано засмеялся. — Если бы я обладал таким прекрасным даром, мы бы с вами сейчас здесь не беседовали. — Тормано наклонился вперед, поставил локти на колени и по своему обыкновению сложил ладони палец к пальцу. Его голос из официального вдруг стал дружелюбным и задушевным.

— Просто я однажды переживал подобную ситуацию сам. Это было лет тридцать назад, тогда мой отец отослал меня на планету, которая стояла на победном пути вашего отца. Я помню, как меня мучила одна и та же мысль — почему, зачем мой отец, от плоти и крови которого я родился, так страстно желает моей смерти? Поверьте мне, это ужасная мысль.

— Можете не объяснять. — Питер опустил голову, рассматривая свои руки.

— Человеком всегда руководит цель, зная цель и мотивы поведения, можно многое понять, — продолжал Тормано, и зловещая довольная улыбка заиграла на его хитром лице. — И когда я понял главное, когда все встало на свои места, до меня дошло истинное значение событий. Мои глаза раскрылись.

Питер внимательно посмотрел на Тормано:

— Ну, и к какому же выводу вы тогда пришли? Зачем ваш отец так поступил с вами?

— Он сделал это из ревности.

— Все-таки вы умеете читать чужие мысли, — задумчиво проговорил Питер. — Во всяком случае, мысли моего брата вы читаете неплохо. — Он откинулся на спинку кресла и попытался улыбнуться. — А что заставляет вас думать, что моим братом руководит ревность?

— Разве это не очевидно? — Тормано изобразил наивное удивление. «Умный мальчик, — подумал Тормано, — ты хочешь, чтобы я похвалил тебя? Я и не подозревал, что ты такой беззащитный и тщеславный». — Дело в том, что вы слишком скромны и не искушены в интригах, поэтому не видите тех причин, по которым ваш брат может вам завидовать. Ну, во-первых, приходило ли вам в голову то обстоятельство, что вы имеете больше прав быть наследником Хэнса Дэвиона, чем Виктор? Тот даже внешне не походит на Дэвионов, какой-то бледный, я бы даже сказал, блеклый. Совсем другое дело — Катрин, она истинный представитель Дэвионов, и от этого Виктор еще больше проигрывает. Вы же как две капли воды похожи на своего отца и цветом волос, и цветом лица. У вас даже фигура такая же, как у него. Мне иногда даже кажется, что, слушая вас, я слышу его голос. Вы копия своего отца, а я очень хорошо помню не только его самого, но и отношение людей к нему. Не многие правители отваживались тогда вступать в спор с Солнечной Федерацией.

Тормано многозначительно замолчал. Вошла Нэнси, держа поднос с двумя чашками чая. Тормано с удовлетворением отметил, что Питер не сводит глаз с девушки, следит за каждым ее движением. «Уязвленная гордость, — размышлял он, — прекрасный помощник в моих делах с этим юнцом. А если он еще и отвлекается, то это совсем прекрасно». Уходя, Нэнси как бы случайно провела рукой по плечу Питера. «Великолепно, — восхитился Тормано, — эта девушка далеко пойдет, вот уж кто умеет читать мысли, особенно мои».

— Конечно, физическое сходство — не самое главное, что может доставить неудовольствие вашему брату. — Тормано продолжал свою неторопливую вкрадчивую речь. — Я вижу, что это его и не особенно беспокоит. Во всяком случае, мне думается, он достаточно умен, чтобы смириться с тем, чего он исправить не в состоянии.

— У Виктора нет и половины того ума, который ему нужен.

— Вам виднее, — скромно заметил Тормано. — Вы, разумеется, знаете его лучше, чем я, ваше высочество. Но, уверяю вас, что лидером вас делает не внешнее сходство с отцом. Я наслышан о вашем поведении в таверне на Лионе, кстати, туда вас также послал брат. И не скромничайте, вы с успехом выдержали испытание. Остаться один на один с враждебно настроенной толпой, укротить ее, управлять ею — это, поверьте мне, редкий, очень редкий дар.

— Виктор не умеет управлять ситуацией, он принимает ее такой, какая она есть. Вместо того чтобы вершить события, он тащится за ними.

— Да, это так, — сочувственно согласился Тормано. — Вы другой человек" лидер, который вдохновляет. Только ваше присутствие на Лионе остановило народ от открытого неповиновения Виктору. Вы практически спасли Виктора. Если бы не вы, население примкнуло бы к герцогу Риану Штайнеру. Вы предотвратили попытку убийства и уличили милицию Свободного Ская в попытках уничтожить вас. Да, в смелости и решительности вам не откажешь.

— И теперь я сослан на Солярис, где убийцы находятся не только рядом, они были готовы подсунуть бомбу в гостиницу, в номер моей сестры. — В глазах Питера мелькнул страх. — Если он так хочет моей смерти, пусть уж лучше застрелит меня.

— Думаю, у него уже мелькала эта мысль, но пока вы ему нужны. Пока, — уточнил Тормано. — Но, будучи его соперником, вы ему мешаете. Вот он и отправляет вас сюда, тем самым предотвращая главное. Здесь вы не затмите его своими победами. Всем известно, что, если бы Виктор не участвовал в битве с кланами, ваши родители никогда не сделали бы его наследником трона.

Питер усмехнулся, но попытался придать лицу учтивое выражение.

— Вам, наверное, не доставит удовольствия то, что я вам скажу, но большинство побед моего брата получено чужими руками, в частности руками вашего племянника.

— То, что Виктора не заботят неприятности на Маршруте Сарна, доставляет мне гораздо больше неудовольствия, ваше высочество. — Тормано покачал головой. — Ваш брат смеется над нами и может накликать большую беду.

Питер сделал маленький глоток чая и спросил, напряженно всматриваясь в лицо Тормано:

— Какую именно?

— Очень хорошо, что вы спросили меня об этом сами. Впрочем, я тоже хотел поговорить с вами на этот счет. Я получил печальное известие, что одно из подразделений Конфедерации Капеллана концентрируется на планете Шило для нападения на Федеративное Содружество. Это подразделение создано совсем недавно, называется оно Райдеры Харлока, и командует ими Ву Кань Кво. Я могу показать вам небольшое сообщение, хотите?

Тормано нажал на кнопку, и в комнату вошла Нэнси.

— Нэнси, принесите, пожалуйста, герцогу сообщение о Райдерах Харлока.

Питер улыбнулся Нэнси, затем обратился к Тормано:

— А вы сообщили моему брату об этой концентрации войск?

— Поверьте мне, я сделал все возможное, чтобы убедить его в том, что нам грозит серьезная опасность.

Однако он считает меня желчным стариком, которому везде мерещатся нападения. — Тормано засмеялся. — Но в данном случае это не старческие видения, нам угрожает реальная опасность. Тот, кто видел в действии отряды Чжанчжень де гуани на Маршруте Сарна, тот сразу поймет, что здесь дело нешуточное. — Тормано прервал свой монолог и сделал глоток чая. — Простите, ваше высочество, но меня очень волнует серьезность ситуации.

— Я охотно понимаю вас, Тормано.

— Да, вы воин, и вы меня поймете. Я позвал наемников, Казаков Хорсакова. Вы, конечно, знаете о той помощи, которую они оказывали мне в борьбе с незаконным режимом на Сиане. Казаки проведут разведку боем на Шило и, надеюсь, доставят убедительные свидетельства о присутствии там Райдеров Харлока. Правда, мои агенты с риском для жизни привозили голоснимки и целые фильмы, но ваш брат счел все это несущественным. Он просто не желает верить мне. — Тормано всплеснул руками, изображая отчаяние. — Умоляю вас, ваше высочество, покажите своему брату ту информацию, которую казаки доставят мне.

— Я гарантирую вам, что мой брат ее увидит. — Лицо Питера стало суровым. — И поверит, поскольку другого выбора у него не будет.

— И как вы сможете заставить его сделать это? — Тормано быстро заморгал глазами, изображая наивность.

— Я буду командовать казаками, я увижу все на месте и лично доложу брату.

Тормано решительно замотал головой:

— Нет, я не разрешаю вам делать этого, вы подвергаете себя смертельной опасности.

— Не большей, чем на Солярисе. — Питер показал рукой на окно. — Кто даст мне гарантию, что какой-нибудь снайпер не держит меня сейчас на мушке? Мой отель сегодня вполне может взлететь на воздух. Здесь мне смертный приговор уже подписан, а ведь я водитель боевого робота. Вы тоже были водителем и знаете, что это такое, когда ты можешь сокрушить своих врагов. Уж если мне суждено умереть, я предпочту сделать это в кабине робота, а не в луже крови на улице. Я еду, и вы не можете мне этого запретить.

— Не настаивайте, ваше высочество. Если с вами что-нибудь случится...

Питер напрягся, глаза его сверкали.

— Давайте посмотрим на это дело иначе, Тормано. Я пока еще ваш офицер связи, и вот вы сообщаете мне о том, что собираетесь отправить военную экспедицию на чужую суверенную территорию. Вы прекрасно понимаете, что такой шаг может привести к войне. Если вы откажете мне, я запрещу проводить подобную вылазку. Вот мое решение, теперь очередь за вами.

Тормано открыл рот, пытаясь возразить, но вместо этого беспомощно опустил плечи и тяжело вздохнул:

— Не удивляюсь, что брат видит в вас серьезного противника и боится вас. Вы человек жесткий и напористый, таким же был ваш отец.

— Я значительно жестче, Тормано Ляо. И вы скоро это увидите. Итак, я собираюсь. Тормано только развел руками:

— Мне остается пожелать вам хорошей скорости, ваше высочество. Берегите себя, знайте, что до вашего возвращения я не смогу спать спокойно. И пусть эта маленькая победа покажет вашему брату, что ему стоит с вами считаться.

— Вы опять читаете мои мысли. — Питер встал, снова бодрый и собранный. — Когда отправление?

— Их падун уже почти вышел из системы, ваш шаттл может быть готов к старту через четыре часа, — ответил Тормано.

— Отлично. — Питер осторожно улыбнулся. — Если Райдеры Харлока действительно находятся на Шило, мы найдем их, уничтожим, а их обломки и пепел доставим моему братцу в качестве доказательства уничтожения.

Питер вышел из комнаты, приняв на ходу из рук Нэнси бумаги. Тормано оставался в кресле до тех пор, пока она не вернулась и не сообщила, что Питер вышел из здания.

— Благодарю вас, Нэнси. А теперь я попрошу вас сделать для меня кое-что. Во-первых, пошлите Николаю Хорсакову сообщение такого содержания: «План „Прокофьев“ запущен в действие». — В знак почтения к казакам Тормано дал всей операции имя знаменитого русского композитора, одна из музыкальных работ которого называлась «Петя и волк». Пусть Хорсаков думает, что интеллект Тормано позволяет ему заниматься такими серьезными делами.

— Это самое простое, — ответила Нэнси, — а что еще? Глаза Тормано сузились.

— У нас есть еще файл с именами агентов секретной службы Сун-Цу «Маскировка»?

— Есть, но имен очень много, файл постоянно увеличивается.

— Очень жаль, но ничего. Выберите кого-нибудь, желательно понадежнее, и поставьте его в известность, что через десять дней подразделение наемников появится на Шило. Скажите, что это в основном казаки, но ведет их Питер.

— Но тогда казаки погибнут вместе с Питером.

— Скорее всего да, — Тормано поежился, — принц Виктор захочет отомстить за своего брата и наконец-то даст мне возможность расправиться с Сун-Цу.

Таркад, Район Донегала. Федеративное Содружество

Виктор постоял у двери комнаты сестры. Такой разбитой и обреченной он ее не видел никогда. Во всем она винила только себя. Виктор постучал и немного погодя вошел в мрачную полутемную комнату. Тяжелые занавеси были опущены и не пропускали уличного света, отражаемого недавно выпавшим снегом. Лампы были погашены.

— Катрин, нам нужно поговорить, — тихо сказал Виктор.

Сестра сидела на кресле, закутавшись в одеяло. Она шевельнулась, колыхнулись ее волосы, она слышала Виктора, но не отвечала. Только иногда слышались ее всхлипывания, она со стоном поворачивалась, и снова наступала тишина.

— Мы получили сведения, — продолжал Виктор, — что это была радиоуправляемая бомба. Пока мы не знаем, ни кто доставил ее, ни кто ею управлял, но известно точно, что это покушение готовилось заранее. — Виктор старался говорить как можно спокойнее. — Нашу мать взорвали не такой бомбой. Нам удалось также выяснить, что убить хотели не тебя, а именно Галена.

Голос Катрин прозвучал хрипло, прерывисто:

— Что ты знаешь об этом...

— Полицейское управление Солярис-Сити перехватило сообщение, адресованное какому-то маклеру на Солярисе с просьбой «проучить» некоего Капо. Полиция проверила преступные группировки, но все они, как показала проверка, не причастны к взрыву. Секретариат разведки уверен, что сообщение передавалось человеком, отдавшим приказ уничтожить Галена. Мы проверили лавину записей и вычислили этого человека, но по техническим причинам не смогли выйти на его босса.

— Кто?

— Передавал сообщение Свен Ньюмарк, один из помощников Риана. Полагаем, что приказ отдал сам Риан. Катрин слабо пошевелилась:

— Риан? Риан убил Галена?

— Конечно, на кнопку нажимал не он, но он отдал приказ. — Виктор сложил руки на груди. — Есть еще кое-что, что ты должна знать.

— Галена больше нет, — простонала Катрин.

— Да, но он был обречен, никто не был в состоянии предотвратить убийство. Зато теперь мы знаем совершенно точно, что тот же человек отдавал приказ убить нашу мать.

— Что ты сказал?

— У меня есть некоторые свидетельства того, что Риан убил и ее, и Галена.

Катрин медленно подняла голову:

— Виктор, Риан должен умереть.

— Катрин...

— Убей его, Виктор, он предатель. Его нельзя терпеть у нас, или он разрушит все Федеративное Содружество.

— Для суда моих подозрений недостаточно. Я знаю, я чувствую, что это он, но судом доказать что-нибудь будет невозможно.

— Какой суд?! О чем ты говоришь?! Этот человек убил нашу мать, он убил Галена. — Слезы душили Катрин, глаза ее сверкали невероятной злобой. — Он уничтожит нас, Виктор. Ты должен его убить.

— Я знаю и сделаю это.

— Когда?

— Нужно подготовиться. — Принц наклонил голову.

— Что ты собираешься делать?

— Тебе лучше ничего не знать.

— Сделай это поскорее. — Катрин зарыдала. — Только тогда наши мертвые будут покоиться с миром.

— Хорошо, Катрин. — Виктор вышел из комнаты. В коридоре он столкнулся с Курайтисом. — Передай людям на Солярисе, что пришло время действовать, — отдал приказ Виктор.

Курайтис кивнул и спросил:

— Она сказала что-нибудь определенное?

— Она хочет, чтобы Риан умер. — Виктор внимательно посмотрел на Курайтиса. — Когда ты сможешь это сделать?

— К концу недели.

Виктор пристально посмотрел в лицо сыщика:

— Как ты думаешь, что я должен чувствовать, отдавая приказ убить человека?

— Сейчас вы ничего не чувствуете, но это и не обязательно и не предосудительно. Вот когда вы будете чувствовать наслаждение, отдавая подобные приказы, тогда это будет страшно. И прежде всего для вас.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

Кай Аллард-Ляо улыбался, глядя в отсутствующие глаза Питера.

— Извини, Питер, что пришел так неожиданно, но я совсем закрутился, некогда было даже позвонить.

— Ничего, — ответил Питер, — вот он я, говори, что ты хочешь. — Питер стоял в дверях комнаты, не давая Каю возможности заглянуть внутрь. — Случилось что-нибудь? Что ты хотел сказать?

Кай поразился происшедшим в Питере переменам, но, продолжая улыбаться, проговорил:

— Я хотел извиниться, что не смог связаться с тобой раньше, вот и все, собственно. После битвы было некогда, затем этот взрыв... Мы отвозили Карэн Фань в госпиталь, у нее начались предродовые схватки... Конечно, мне следовало бы зайти к тебе раньше.

Питер перестал нервничать.

— Ну, хорошо, — сказал он, — твои извинения принимаются, но мне некогда долго разговаривать.

— Какие-то дела с моим дядей?

— Уж не шпионишь ли ты за мной? — От негодования лицо Питера налилось кровью, он сжал обеими руками дверную ручку.

— Послушай, Питер, успокойся. — Кай посмотрел по сторонам и увидел, как напряглись охранники. — Может быть, зайдем к тебе в комнату и поговорим?

— Ты не ответил на мой вопрос! Что ты докладываешь обо мне моему брату?!

Кай решил выдержать паузу, он знал, что и этот гнев, и подозрения — результат общения Питера с Тормано.

— Я не собираюсь шпионить за тобой. Ты общаешься с моим дядей, а за ним я действительно слежу. Мне неизвестно, почему это вы так сдружились с ним в последнее время, но кое-что мне действительно удалось узнать. Мой дядя неисправимый фанатик, он опасен, и я считаю, что чем дальше ты будешь находиться от него, тем лучше для тебя.

— Твой дядя ничем не хуже других, — отрезал Питер.

— Он вмешивается в государственные дела, которые его не касаются.

— Это лучше, чем сидеть и молчать, шпионить и доносить на меня моему брату! — Питер ткнул Кая в грудь пальцем. — Это он приказал тебе прийти сюда сегодня? Или ты будешь мне рассказывать, что никогда не говоришь с ним обо мне?

Кай мог навскидку придумать с десяток правдоподобных ответов, но предпочел сказать правду:

— Да, твой брат прислал мне голодиск, где говорит, что он хотел бы видеть нас друзьями. Диск пришел в то время, когда я готовился к битве. Я виноват перед ним, мне следовало бы прийти к тебе немедленно.

— То есть ты пришел сюда сегодня только потому, что я виделся с твоим дядей? Кай прижал руку к груди:

— Поверь мне, Питер, я считаю тебя здравомыслящим человеком...

— Но пришел ты сюда только потому, что боишься, как бы твой дядя не втянул меня в свои дела?

Кай не спешил отвечать, он видел дерзкую ухмылку на лице Питера, но игнорировать вопрос не стал и уклончиво ответил:

— Точнее сказать, Питер, мне не безразлично, что ты будешь делать.

— Нет, ответь на мой вопрос. Если бы я сегодня не встречался с твоим дядей, ты бы и не подумал прийти ко мне, так? — настаивал Питер.

— Да, так. Скорее всего, я бы не пришел, — серьезно ответил Кай.

— Я так и предполагал. — Питер скрестил руки на груди. — Послушай меня, Кай, я уже совсем большой мальчик, так что перестань подглядывать за мной. Я знаю, что Виктор ждет, когда я где-нибудь ошибусь, а тебя подсылает, чтобы ты был свидетелем моих ошибок. Но у вас ничего не выйдет, я не ошибаюсь и не собираюсь ставить вас в известность о своих действиях.

«Все идет не так, как я предполагал, — подумал Кай. Он собирался уходить и возобновить разговор с Питером позже. — Но если он опять встретится с Тормано и тот втянет его во что-нибудь? Тогда мне придется схватиться с Тормано не на шутку. Пожалуй, придется попросить Красных Кобр приглядеть за Питером».

— Послушай, Питер, прости меня, я вижу, что пришел не в самое удобное время. Давай перенесем разговор на завтра. Знаешь что, приходи завтра ко мне на тренировку? Возьмешь какого-нибудь робота, потренируешься, а потом поговорим. В десять утра тебя устроит?

Питер торопливо кивнул:

— Устроит, устроит.

— Ну, тогда до завтра, ровно в десять.

— До скорой встречи, — угрюмо ответил Питер.

XXX

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 24 апреля 3056 г.

Кай вошел в гостиницу. Хозяйка сразу узнала его, и лицо ее тут же расцвело в самой доброжелательной улыбке.

— Чем могу помочь вам, мой лорд? — спросила она.

— Не будете ли вы любезны позвонить лорду Питеру и сообщить, что я пришел, — ответил Кай. Темноволосая хозяйка немного помедлила:

— Мне кажется, тут какая-то ошибка. Кай посмотрел на свой хронометр:

— Никакой ошибки. Мы договорились, что я зайду за ним в десять, а сейчас еще нет десяти.

— Нет, я не об этом, — вежливо заметила дама и нажала на несколько клавишей своего компьютера. — Герцог Питер выписался из нашей гостиницы вчера вечером. Он уехал.

— Как «уехал»? — Кай был поражен. Он стал лихорадочно вспоминать каждую секунду вчерашнего разговора с герцогом и вдруг понял, сколь многозначительной и зловещей была последняя фраза Питера, сказанная им на прощанье. — Скажите, пожалуйста, его комнату еще не убирали? — спросил он. — Мне нужно кое-что там посмотреть.

Женщина заколебалась:

— Это так неожиданно, я не знаю, смогу ли вам помочь...

— Вы обязаны это сделать. — Кай обратился к офицеру оперативной спутниковой связи, сидевшему рядом: — Мне необходимо отправить срочное сообщение на Таркад. Сообщите также, чтобы ответили немедленно.

Хозяйка на секунду задумалась, затем уверенно кивнула Каю:

— Одну минуту. — Она ввела в компьютер какие-то цифры, загорелись разноцветные лампочки, и машина выдала ключ.

— Пойдемте. — Хозяйка пошла вместе с Каем в комнату герцога. — Но что вы хотите там найти?

— Пока не знаю. — Кай пытался погасить поднимающийся гнев и на себя, и на герцога. — Я думаю найти что-нибудь, что поможет герцогу избежать беды.

Падун «Зарево», Точка пиратского перехода— 1.33763 Солярис-7, Федеративное Содружество

Питер почувствовал знакомое ощущение тряски — это его шаттл присоединился к прыгуну «Ремаген».

— У вас прекрасная команда, стыковка прошла очень мягко, — сказал Питер.

Николай Хорсаков поклонился, на лице его было написано чувство гордости.

— Только дисциплина и тренировки могут помочь воину избежать гибели.

— Вы совершенно правы, — заметил герцог, посмотрев на свой хронометр. — Сколько времени осталось до прыжка?

Хорсаков тяжело вздохнул, лицо его стало угрюмым.

— С этим будет задержка. Мы могли бы совершить прыжок и сейчас, но окажемся не ближе чем в шести днях пути от планеты за одно гравитационное ускорение. Можно подойти и поближе, но из-за гравитационной динамики системы Шило неизвестно, когда открываются и закрываются пиратские точки перехода. Лучше пару дней подождать здесь, тогда мы прыгнем прямо в самый центр Шило.

— Думаю, что лучше прыгать сейчас. — Питер понимал, что Кай Аллард-Ляо быстро обнаружит его отсутствие и немедленно свяжется с Виктором, а тот сразу запретит полет. Питер, разумеется, и не собирался слушать приказы брата, он прочно настроился на полет, но скандалить лишний раз с братом ему тоже не хотелось. — Прыгаем сейчас, — приказал он. — За шесть дней мы соберем такие данные о том мире, какими еще никто не располагает. К тому же мы можем получить и свидетельство о присутствии войск. И всю эту информацию мы сможем получить из головидеопередач.

Хорсаков кивнул, но Питер отчетливо видел его замешательство.

— Николая, мой приказ не означает, что мы не станем атаковать Райдеров, — сказал Питер и бодро улыбнулся. — Он значит только то, что мы собираемся сначала узнать, где они находятся.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

— Какими бреднями ты забил голову Питеру Дэвиону? — Кай ворвался в офис к Тормано. — Ты что, не понял меня? Разве я тебя не предупреждал?

Дядя внимательно рассматривал лежащие на столе голографические снимки. Увидев разъяренного Кая, он мягко и спокойно посмотрел на него. Казалось, его сейчас ничто не может взволновать. Вдоволь насмотревшись на племянника, Тормано ласково произнес:

— А, это ты, дорогой Кай. Что с тобой сегодня? Кай еле сдержался, чтобы не врезать дядюшке оплеуху.

— Где Питер Дэвион?

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? — Удивление Тормано было настолько искренним и естественным, что только Кай мог определить всю его фальшь.

— Хватит придуриваться, Тормано, со мной такие номера не пройдут. Я знаю, что ты позвал Казаков Хорсакова на Солярис и говорил с ними, а после разговора ты беседовал с Питером, и это значит, что ты опять что-то затеял. Теперь исчезли и казаки, и Питер. Запомни: если ты свел с ними Питера, у тебя будут большие неприятности.

Все, о чем говорил Кай, осенило его внезапно, но по злым огонькам, блеснувшим в глазах Тормано, Кай понял, что попал в точку. Значит, действительно дядя вызвал казаков для того, чтобы напасть на Маршрут Сарна, где находится база сил, верных Дому Ляо Капеллана. А возможно, он натравил казаков на капелланцев, живущих в пределах Конфедерации Капеллана. Но если Питер замешан во всей этой истории, то Тормано прикрыт, он всегда сможет оправдаться, подставив Питера.

— Куда ты отправил его, говори!

— Ты напрасно горячишься, племянник. — Глаза Тормано были полузакрыты, а голос звучал совершенно спокойно. — Хорсаков — мой старый друг, и сейчас, когда он свободен, а ты ведь знаешь, что он в отставке, Николай приехал навестить меня в моем уединении. А Питер ко мне действительно вчера приходил, мы пили с ним чай и мирно беседовали. А больше мне ничего не известно.

— Старый мерзавец! — Каю очень хотелось ударить по сладенькой притворной улыбочке Тормано. — Ты, кажется, совсем отупел. Ты очень скоро поймешь, подонок, что для твоего здоровья опасно дурить меня. Я найду их, где бы они ни были, и остановлю, будь в этом уверен!

— В чем я действительно уверен, Кай, так это в том, что ты ничего подобного не сделаешь. И знаешь почему? — Тормано взял наугад несколько голографических снимков и бросил их перед Каем. — Посмотри и подумай, стоит ли тебе вмешиваться. Тебе есть что терять.

Кай поймал один из снимков на лету и вскрикнул:

— Дейра?

На снимке была изображена Дейра с маленьким мальчиком. Кай снова впился взглядом в дядю, в мозгу у него крутились десятки вопросов, но он не проронил ни слова.

Тормано встал с кресла, его улыбка из ласковой превратилась в зловещую.

— Да, мой любимый племянничек, это Дейра. А это ее, а значит, и твой сын. Зовут его Дэвид, ему уже три года. Ты, кажется, видел Дейру в последний раз года четыре назад, не так ли? Ну, тогда позволь поздравить тебя с сыном.

Слова Тормано колоколом отозвались в ушах Кая. Сын! Он внимательно смотрел на снимки, пытаясь найти ложь в словах коварного Тормано, но внешность мальчика не оставляла сомнений в том, чей это сын. Он был так похож на Кая, что даже самый придирчивый не осмелился бы отрицать отцовство Кая. Сходство было слишком явным.

Скрипучий голос Тормано вывел Кая из замешательства.

— В течение последующих десяти дней ты не пошевельнешь и пальцем, Кай. Мои люди глаз не будут с тебя спускать, впрочем, как и твои с меня. Ну да ладно, наши теплые родственные отношения не должны мешать делу, правда ведь? Но ни один корабль не должен покидать Солярис, а если случится иначе, то Дейру и Дэвида ты будешь вспоминать по этим фотографиям. Кстати, я дарю их тебе. А теперь ты совершенно свободен, можешь идти.

Кай почувствовал, что кто-то взял его за локоть. Он обернулся. Это была Нэнси. Ничего не видя перед собой, он пошел за ней. Кай пришел в себя только тогда, когда они миновали длинный зал, спустились вниз по лестнице и подошли к самому выходу. Он повернулся к Нэнси и увидел, что она тихонько всхлипывает, это и вывело его из состояния прострации. Первым его желанием было заплакать вместе с ней, но усилием воли Кай сдержал свой нечаянный порыв.

— Это я во всем виновата, — прошептала девушка, — но я не знала, что он пойдет на такую подлость.

— В чем ты себя винишь?

— Я говорю о Дейре, это я нашла ее, Тормано ничего не знал ни о ней, ни где она находится. Я перерыла все данные о людях, которым ты помогал, и вышла на нее. Я думала, что он хочет соединить вас. У нее такой прекрасный сын, я видела и ее и его. Я и подумать не могла, что Тормано способен на такое. Хотя, — Нэнси тяжело вздохнула, — мне следовало бы предусмотреть все.

Кай схватил ее за руку:

— Нэнси, ты знаешь, где они?

— О Господи, да если бы знала, то сейчас же сказала бы тебе, но я не знаю. — Она снова начала всхлипывать. — Я действительно хочу помочь тебе, но только не знаю как.

— Нэнси, возьми себя в руки. — Кай отстранил ее. — Я не виню тебя. Тормано — дьявол, но я найду способ прищемить ему хвост. Найду, и очень быстро. Успокойся. Виноват во всем только я сам. Иди, мне не нужна твоя помощь.

— Совсем? Кай задумался:

— Ты можешь помочь мне только одним, если будешь слушать все, что он говорит, и следить за всем, что он делает. И если он вдруг скажет что-нибудь о Дейре, дай мне знать немедленно.

— Кай, я обещаю тебе. Кай поцеловал ее в щеку:

— Спасибо тебе.

— А что собираешься делать ты?

— Все, что смогу. А еще буду молиться.

— Добрый день, Сергей, — приветствовал маклера убийца, входя в затемненную потайную комнатку таверны «Красное Сердце». — Как наши дела?

— Неплохо, — ответил Сергей. — Я принес то, что ты просил. — С этими словами Чоу сначала положил на стол небольшой чемодан, а затем маленькую коробку, завернутую в серую бумагу и перевязанную тонкой металлической проволокой. — Все здесь. Думаю, что результатами ты будешь доволен, мы все сделали так" как ты и просил.

— Благодарю тебя, ты, как всегда, облегчаешь мою работу.

— Всегда рад помочь тебе. — Чоу поклонился и вышел из комнаты.

Убийца не тронул доставленные Чоу принадлежности, он задумчиво переводил взгляд то на чемодан, то на коробку. По нескольким условным знакам и словам он понял, что Сергей расшифровал его тайное сообщение на файлах, а это значит, что план его побега уже начал осуществляться. Теперь чем быстрее охранники выведут его на цель, тем быстрее он окажется на свободе.

Поместье Тормано Ляо, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

Дейре сразу же не понравилось хмурое лицо начальника службы безопасности.

— Мне хотелось бы знать, —настаивала она, — когда мы можем вылететь обратно, капитан. Презентация давно состоялась, вчера вы мне сказали, что магнитно-резонансное смотровое оборудование уже куплено и готово к отправке. Тогда скажите: когда мы вылетаем?

Агент даже не пытался скрыть фальшь в своем ответе:

— Мы получили сообщение, что организация Чжан-чжень де гуани активизировала свои действия. Их люди даже проникли на Солярис и могут держать под прицелом каждого, кто находится в поместье. Простите, но Тормано Ляо очень осторожный человек, доктор. Он не может ставить под угрозу ни свою жизнь, ни тем более жизни своих почетных гостей. Именно поэтому все мои люди вооружены и готовы открыть огонь при первом же появлении потенциального противника. — Офицер выдержал паузу и продолжал: — Через пару недель обстановка должна разрядиться, а до тех пор мы не смеем рисковать вашими жизнями.

Дейра возмущенно тряхнула волосами:

— Я высоко ценю вашу заботу и осторожность, но неужели вы ничего не можете сделать, чтобы отправить нас побыстрее?

— Боюсь, что ничего. Мы можем только сделать ваше пребывание здесь более комфортабельным. — Он улыбнулся найденной фразе. — Тормано Ляо очень заботится о вас и о вашем сыне, он приказал нам исполнять любое ваше желание, так что располагайте мной полностью.

— Но вы не можете посадить нас на корабль, идущий на Цюрих!

— Нет, не могу.

— Хорошо, в таком случае я считаю, что мы с сыном находимся под арестом. Немедленно свяжите меня с прецентором Ком-Стара. Мне нужно послать сообщение домой, чтобы мои родители не беспокоились.

Капитан улыбнулся:

— Мы уже сделали это, доктор. Нас попросил об этом Тормано Ляо, он не хотел вводить вас в дополнительные расходы.

— Понятно. Тогда свяжите меня по видеофону с Каем Аллардом-Ляо.

Офицер удивленно заморгал, покачал головой и удрученно заметил:

— К моему глубокому сожалению, все контакты с внешним миром невозможны. Наши линии могут прослушиваться. К тому же Кай может быть связан с террористическими организациями.

В глазах Дейры все потемнело. «Как? — думала она. — Неужели Кай может быть заодно с Сун-Цу?»

— Ну что ж, мне все понятно, — прошептала Дейра.

— Что еще я могу сделать для вас? — Капитан снова улыбнулся, но в его улыбке было что-то издевательское.

«Получается так, — соображала Дейра, — что я и Дэвид являемся заложниками. Тормано явно использует нас против Кая. Как я была права! Я знала, что Кай может быть причиной моих несчастий, но чтобы он стал и причиной смерти моего сына? Это уже слишком! — Она посмотрела на Дэвида. Мальчик беззаботно играл с кубиками. — Кай, Кай, — думала она, — зачем ты так с нами поступаешь?»

Она вспомнила те полгода, которые они провели вместе на Альине, спасаясь от Нефритовых Соколов. Как он тогда заботился о ней! Не раз рисковал ради нее своей жизнью, это только благодаря ему она смогла улететь с Альины. А сейчас? Сейчас из благородного воина он превратился в опереточного солдатика с единственной страстью — грести деньги! Может быть, он так изменился, потому что она отвергла его? Может, если бы она не ушла от него, жизнь Дэвида не была сейчас в такой опасности?

Дейра попыталась осмыслить свое отношение к этому новому человеку, который должен был внушать ей отвращение, но мысли ее постоянно возвращались назад, к тому Каю, которого она знала на Альине. В голове Дейры все перемешалось. Но что сейчас представляет собой Кай в действительности? Ведь она не видела его столько лет.

«Нет. — Дейра решительно отвергла все свои сомнения. — Как я могу не замечать таких очевидных вещей? Ведь благотворительный фонд Ценотафа — это Кай, тот, которого я знала. Это его дядя позвал меня сюда, и позвал, чтобы использовать против него, это же яснее ясного. Тормано постоянно носится со своей бредовой идеей завоевания Конфедерации Капеллана, его затеи все знают. И разве не сам Тормано говорил мне как-то, что у них с Каем имеются большие расхождения? Так вот оно что... Кай скорее всего препятствует осуществлению каких-то дядюшкиных планов, и тот решил воздействовать на Кая через нас. Нет, Кай не изменился, он все тот же добрый и благородный человек, которого я знала... Которого я любила...»

— Мама, что с тобой? — Голос Дэвида вернул Дейру к действительности. Она заметила, что по ее щекам текут слезы.

— Дэвид, дорогой, я так ошибалась в одном человеке, и из-за этого теперь ему грозит большая беда.

— А мы можем ему помочь?

— Надеюсь, Дэвид, что сможем. — Она поцеловала сына в щеку.

«Ну уж нет, — глаза ее блеснули, — шесть месяцев мы находились между двух огней на Альине, между Рэйнджерами Ком-Стара и кланами. Мы выходили живыми из таких переделок, какие этим тормановским прихвостням и в самых страшных снах не приснятся. Нет, ребята, недолго вы нас тут будете видеть».

Дейра снова поцеловала сына.

— Мы поможем ему обязательно, но сначала нам нужно немножко подумать.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд, Федеративное Содружество

Охрана привезла убийцу и все принадлежности на тайную квартиру, и это обрадовало его. Но еще больше его обрадовало то, что охранники отдали ему и коробку, и чемодан без предварительной проверки. Это было их большой ошибкой. Их патрон, громила с ледяными глазами, такого бы не сделал. Уж он не сидел бы развалясь спиной к убийце и не следил бы за его действиями по экрану дисплея, а торчал бы перед самым его носом.

Сначала убийца достал из чемодана части винтовки. Все они были тщательно упакованы и выглядели так же, как и в прошлый раз, когда убийца впервые воспользовался ею. Убийца почувствовал сильный запах смазки — значит, Чоу смазывал оружие после испытаний.

Убийца вытащил из чемодана пару белых хлопковых перчаток и посмотрел на двоих охранников, комфортно расположившихся поодаль и лениво наблюдавших за его манипуляциями.

— Это винтовка Лофтгрен Супер, модель один пятьдесят. Я немного ее переделал, модифицировал спуск и кое-что подладил внутри, уравнял баланс. Калибр двенадцать и семь миллиметров, а прицельная дальность полета пули такая, что с оптическим прицелом я попаду в любую мишень, расположенную в двух километрах. Поскольку стрелять придется в человека, который живет в Силезии, такое расстояние и потребуется. А еще надо будет снять в гостинице «Бронированный Кулак» восемьсот седьмой номер.

По удивленным лицам охранников убийца понял, что имя жертвы им неизвестно. Он понимал, что зашел слишком далеко, риск был велик, но не было начальника с глазами-льдышками, и кому-то нужно было руководить охранниками. Для убийцы не составило большого труда определить мишень. Катрин уехала, а Тормано отпадал — он не мог быть мишенью, поскольку Виктор назначил своего брата Питера в помощники к Тормано Ляо. Таким образом, в списке наиболее вероятных мишеней оставался только Риан Штайнер. Полную уверенность убийце дало уничтожение Галена Кокса, так как связь Риана с этим убийством была очевидна каждому.

Убийца вытащил отчет о баллистической проверке оружия и положил на стол. Затем он извлек ящик с пулями и, вытаскивая их по одной, начал расставлять на столе. Первой он поставил пулю с широкой черной полосой на гильзе, затем с зеленой. Вслед за ними он выставил пулю с зеленой и розовой полосами, а потом с полосами черной и коричневой. Предпоследней он достал пулю уже с тремя полосами, серебристой, красной и алой, последняя имела на гильзе две полосы, белую и голубую.

Убийца еле сдержал улыбку, поскольку пули сказали ему все, что требовалось. Пытаясь скрыть радость, он углубился в чтение отчета, одновременно продолжая просвещать охранников:

— Пули эти особые, взрывные, бронебойные, со специальным хвостовиком. Мишень будет находиться в своем офисе, недалеко от окна, стекла которого" по вашей информации, изготовлены из пуленепробиваемого стекла. Многие думают, что такое стекло существует в природе, но некоторым это прискорбное заблуждение стоит жизни. — Он взял в руки пулю с черной полоской. — Эта пуля достаточно тяжелая, имеет большую скорость, и ей ничего не стоит пробить так называемое пуленепробиваемое стекло и поразить мишень. Убийца показал на график:

— Вот посмотрите, здесь показана траектория ее полета. При полете на расстояние двести пятьдесят метров, плюс один и двадцать четыре сотых сантиметра она имеет среднестатистическую траекторию. На близкое расстояние она очень хороша, но при удаленности от мишени на пятьсот метров ее точность значительно падает. Это нам не подходит.

Страницу за страницей он изучал отчет, поражая охранников знанием фактов и опытом. Для него же самого было важно проверить соответствие графиков порядку выложенных на столе пуль.

— Итак, — заканчивал он свою лекцию, — мы имеем пули четырех конфигураций, мой выбор зависит от расстояния до цели. Судя по присланным данным, мне подходит вот это. — И он показал оторопевшим охранникам пулю с серебристой, красной и алой полосами на гильзе. Один из охранников потянулся к ней, но убийца остановил его: — Осторожнее, господа, не думаю, что вашему принцу понравится, если на обнаруженной в теле Риана Штайнера пуле найдут отпечатки пальцев одного из сотрудников службы безопасности принца.

Один из охранников покраснел, другой залился веселым хохотом. До него вдруг дошло, что он впервые присутствует при том, как охрана жертвы сама выбирает орудие уничтожения.

— Да, — воскликнул он, продолжая смеяться, — нас устроит эта, с триколором.

В комнату вошел еще один охранник:

— Собирай свое барахло, мы сняли тебе номер. Убийца вопросительно посмотрел на него:

— Мишень здесь?

— Здесь, — ответил тот.

— И запомни: герцог Риан должен умереть сегодня вечером.

XXXI

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 24 апреля 3056 г.

Войдя в комнату, Кай кивнул Кейту, и тот тут же прервал видеотелефонную связь с Кристиной:

— Извини, Кристина, но сегодня я не приду, очень срочное дело.

Кай посмотрел на Ларри Акаффа и Фу Тэня.

— Вы единственные надежные люди, которым я могу полностью доверять, — обратился к друзьям Кай. — И мне очень нужна ваша помощь. Сейчас я все вам расскажу, и постарайтесь, чтобы, кроме нас, никто ничего не знал.

Все трое, заинтригованные сообщением Кая, не сводили с него глаз.

— Питер Дэвион покинул Солярис вместе с Казаками Хорсакова. Это соединение славится своей лютой ненавистью к Романо и Сунь-Цу. Они выпрыгнули из системы и находятся неизвестно где, но цель их миссии можно легко определить. Результаты их набега поступят на Солярис, думаю, не раньше чем через десять дней.

Ларри присвистнул:

— Десять дней — немалый срок. За это время прыгун покроет чертову кучу световых лет, а при нормально действующей пиратской точке они попадут на планету сразу же, как прилетят.

Кейт потянулся, повернул к себе экран компьютера и положил на колени клавиатуру.

— Когда я высчитывал траекторию полета для Нефритовых Соколов, провались они пропадом, я насобирал полным-полно всякой информации. Давайте-ка посмотрим, что мы можем выяснить, — говорил Кейт. — Так, на каком прыгуне они вылетели, известно?

— Нет. — Кай покачал головой.

— Это, собственно, и не важно. — Кейт нажимал на клавиши, и на экране возникали все новые и новые данные и цифры. — Питер был здесь еще вчера, стало быть, надо выяснить, какие корабли отправлялись за это время. Сейчас на станции только три прыгуна — «Ремаген», «Дарлингтон» и «Ш¬д笻. Последний прибыл сюда за леди Оми. Только этот корабль способен сделать несколько прыжков без дозарядки, поскольку он работает на термоядерных литиевых батареях.

— Мне кажется, ты не на том пути, — вставил Фу Тань, — Они могут полететь и не так далеко, нужно посмотреть, нет ли враждебных миров где-нибудь поблизости.

— Согласен, — ответил Кейт, — но тогда давайте проверим все враждебно настроенные миры в районе тридцати световых лет от Соляриса. Кто мне может их назвать?

— Все зависит от того, как понимать слово «враждебность», — попробовал пошутить Фу Тэнь.

— Да так и понимать. Те, кто способны нанести удар сзади, — ответил Кейт, продолжая печатать. — Итак, что мы имеем? Новый Киото, Раан, Альгораб, Заниях и Фианна. Все они находятся в определенном нами диапазоне.

— Кейт. ты не забыл, что все эти миры входят в Федеративное Содружество? — Ларри перебил Кейта. — Они не собираются нападать на него.

— Кто их знает! Хотя, конечно, нет, — ответил Кейт, — но кое-кто из них относится к Скаю более чем лояльно. А Питер не переваривает Риана Штайнера.

— Все это только теория, казаки не пойдут на Штайнера, — вмешался в разговор Кай. — К тому же здесь замешан мой дядюшка.

— Тогда так надо было сразу и сказать! — Кейт нажал на клавиши, и на экране возникли новые цифры. Увидев их, Кейт сразу нахмурился. Он нажал еще несколько клавишей, но информация на экране не изменилась. — Вы знаете, — наконец произнес он, — в нашем диапазоне нет ни единого мира, принадлежащего Конфедерации Капеллана.

— Может быть, Тормано установил командную цепь кораблей?

— Очень сомневаюсь. — Кейт поправил сползшие на нос очки. — Я проследил все пути прыгунов, и мой компьютер сразу же засек бы любой объект, напоминающий командную цепь. Помнишь, как ты договаривался о прилете сюда Нефритовых Соколов и как мы ждали разрешения? Еще тогда мы хотели передать им разрешение по цепочке кораблей, чтобы все убыстрить. Вот тогда-то я и искал любое подобие цепи и недель семь назад нащупал кое-что напоминающее цепь, но она рассыпалась, и мы не смогли ею воспользоваться. Во всяком случае, сейчас мне не известно ни об одной командной цепи, идущей в направление Конфедерации Капеллана.

— Совсем такую возможность исключать не стоит, но давай предположим, что это маловероятно. — Кай облокотился на стол и прижал ладони к стеклу, лежащему на красном дереве стола. — Но если они летят не к Конфедерации Капеллана, то куда тогда? В Лигу Свободных Миров? — предположил он.

— Ты не обижайся, Кай, но твой дядюшка вполне может отмочить чего-нибудь и там, — возбужденно сказал Ларри. — Конечно, с ними Питер, но что у того на уме, тоже неизвестно. Легче выучить китайский, чем понять его взбалмошную натуру.

— Лига Свободных Миров, восемь миров поблизости, сейчас составим список. — Кейт только начал говорить, как его перебил звонок внутренней связи.

— Да? — ответил Кай, нажав на кнопку.

— Пропускной пункт, говорит Перкинс.

— Слушаю вас, господин Перкинс.

— Здесь находится господин Ву Дэнь Тань. Он хочет видеть вас.

— Извинитесь перед ним и скажите, что я очень занят. — Кай торопился закончить разговор.

— Подождите, господин Аллард-Ляо, господин Ву говорит, что у него к вам очень важное дело и что он хотел бы ответить на вашу любезность, которую вы оказали ему перед битвой.

«Перед битвой? — мелькнуло в голове у Кая. — Ах да, я же нанял людей присмотреть за его женой, чтобы с ней ничего не случилось».

Какое-то неясное чувство тревоги овладело Каем.

— Хорошо, господин Перкинс, я готов поговорить с господином Ву.

— Пропускаю его, встречайте.

Фу Тэнь поднялся и направился к двери:

— Как ты думаешь, Кай, что это может быть?

— Не знаю, — тихо ответил Кай.

«Может быть, это касается Дейры и Дэвида?» — подумал он и нащупал в кармане топографические снимки.

Фу Тэнь открыл дверь, и вошел Ву. Он оглядел присутствующих и обратился к Каю:

— У меня к тебе послание от моего отца.

— Он доволен, что у него родился внук?

— Очень доволен, но я пришел сюда не за этим. Было видно, что Ву очень торопился, он перевел дыхание и медленно заговорил:

— Прежде всего он просил передать тебе привет и пожелание служить Виктору так же верно, как твой отец служил Хэнсу Дэвиону.

— Хотя я никогда не встречал твоего отца, все равно очень приятно. Однако странно, что капелланец упоминает имя моего отца, — ответил Кай.

— Да, но уважение, которое ты оказал мне в битве, добавляет чести нашей семье, так что отец вполне искренен. Но главное опять же не в этом.

— А в чем тогда?

— Отец просил передать тебе, что к нам движутся вражеские корабли и Райдеры Харлока готовятся атаковать их. Отцу отдан приказ спрятать жителей в укрытия и приготовиться к отражению агрессии на ближних подступах к планете.

У Кая рот открылся от удивления, но, оправившись от шока, он спросил:

— А не говорил тебе отец, кто эти враги? Он не упоминал Казаков Хорсакова?

Теперь настала очередь удивляться Ву. Он ошарашенно посмотрел на Кая:

— Откуда тебе это известно?

— Где находится твой отец? — вместо ответа задал вопрос Кай.

— Он на планете Шило, на ученьях с третьим сирианским Легионом Копьеносцев.

— Шило стоит одной из первых в списке, — вставил Кейт.

Кай откинулся на спинку кресла и, покачав головой, проговорил:

— Это еще хуже, чем я предполагал. Казаки летят к Шило во главе с Питером, а там их уже ждут.

Ву побледнел:

— Как ты сказал? С ними Питер Дэвион?

Кай посмотрел на Ву и медленно покачал головой:

— Смерть Питера вынудит Виктора начать войну с Конфедерацией Капеллана, а именно этого и жаждет мой дядя Тормано. Но даже если предположить, что казаки вернутся назад, то у них будут доказательства того, что Сун-Цу концентрирует войска в зоне Лиги Свободных Миров, то есть на расстоянии, достаточном для внезапного нападения. Тоже не самая приятная новость для Виктора. Да, дядюшка все предусмотрел, дело практически беспроигрышное. — Кай посмотрел на Ву: — Тебе отец ничего не говорил про этих сирианцев? Как они?

— Зеленые юнцы, казаки их вдрызг расшибут.

— То есть Питер командует войсками, которые нанесут ошеломляющий удар по одной из планет Лиги Свободных Миров. — Голос Кая был еле слышен. — Это заставит Томаса Марика объявить войну Федеративному Содружеству, а это уже на руку Сун-Цу.

— Но Томас ничего не сделает против Федеративного Содружества, ведь его сын Джошуа лечится на Новом Авалоне. Он остается в качестве заложника. — Кейт пригладил рукой свои каштановые волосы. — Неужели Томас пошлет на смерть собственного сына?

— Я бы этого не сделал, — прошептал Ву.

— Бывают такие моменты, — вдруг тихо, но твердо произнес Кай, — когда приходится ставить на карту не только свою жизнь, но и жизни близких. — Все напряженно посмотрели на Кая. Бледный, тот сидел прямо, уставившись куда-то вдаль. Медленно он вытащил из кармана снимки и бросил их на стол. Кейт подхватил их, не дав упасть на застланный ковром пол, и передал часть Ву, а часть — Ларри.

Ларри посмотрел на один из снимков и радостно воскликнул:

— О, да это же доктор Дейра Лир, точно! Она была с нами на Альине.

— Совершенно точно, — ответил Кай, пристально глядя на Ларри, — а рядом с ней мой сын. Они находятся в поместье у Тормано, и он сказал мне, что, если я пошевельну хотя бы пальцем, живыми их никогда не увижу.

— Но если ничего не делать, тогда — война, — понурив голову произнес Фу.

— Я знаю. — Кай чувствовал себя раздавленным и беспомощным. Внезапно он выпрямился в кресле и твердо произнес: — Мы остановим это, пока еще живы миллионы тех, кто может полечь в новой войне.

— Сделай так, как советует мой отец, — сказал Ву, показывая на видеотелефон, — свяжись с Виктором через Ком-Стар и попроси его послать отряд, чтобы вернуть Питера.

— Этого я не могу сделать по двум причинам, — ответил Кай. — Во-первых, если Виктор пошлет войска в зону Лиги Свободных Миров, то этот шаг вызовет те самые военные действия, которые мы с вами сейчас стараемся не допустить. Я думаю, что, если бы Виктор знал о концентрации Райдеров Харлока на планете Шило, он сам бы послал туда корабли. Во-вторых, если мы сейчас сообщим Виктору, что Питер возглавил экспедиционный корпус, то даже если Виктор и попытается отозвать своего брата, тот его не станет слушать. Я просто восхищаюсь своим дядюшкой, этот мерзавец до того все тонко рассчитал, что мы практически находимся в тупике. Единственное, что мы можем сделать, — это остановить Питера своими силами.

Кейт долго рассматривал снимок Дейры и Дэвида, положил его на стол и спросил:

— И что же нам делать? Время идет.

Кай по очереди оглядел всех присутствующих.

— Мой план, возможно, имеет много изъянов, но мне кажется, он должен сработать. Фу, ты свяжешься со всеми бойцами Ценотафа и прикажешь им быть готовыми к отлету, но сделаешь это тихо, без лишнего шума. Детали им не говори, скажи только, что мне нужна их помощь.

Затем Кай перевел взгляд на Ву Дэнь Таня:

— Ты можешь не участвовать в наших действиях, но если хочешь помочь, постарайся распространить на Катае слух о том, что я нахожусь в депрессии, стал маньяком, пью и впадаю в бешенство. Говори все, что угодно, чем более дикими будут слухи обо мне, тем лучше.

— Я твой должник, Кай, если бы не твой вертолет, у меня могло бы не быть сына. Ты спас его, и я помогу тебе спасти твоего Дэвида.

— Спасибо тебе, Ву. — Кай повернулся к Ларри. — Ты заготовишь все, что нам потребуется, а доставлять это будут люди Фу Тэня.

— Ты поведешь?

— Не могу. Тормано сразу узнает об этом от своих агентов. — Кай слабо усмехнулся. — «Каллон Индастриз» давно предлагает мне провести расширенные испытания своего «Тарана». Закажи у них несколько штук, затем повтори заказ, потом купи еще несколько у региональных представителей. Постарайся сделать все за один день, это возможно?

— Все будет в порядке, не волнуйся.

— Отлично. — Кай старался собраться с мыслями, выстроить цепочку своего плана. — Тормано глаз не спустит с «Чжаньси» и с других кораблей, которыми мы пользуемся. Я позабочусь о транспортном корабле сам, а Фу Тэнь поможет доставить туда людей.

— Без дела остался один я, — Кейт поставил клавиатуру на монитор, — но я предполагаю, чем мне придется заняться. Найти Дейру и Дэвида, так?

— Да, так, но вначале ты обеспечишь полное компьютерное прикрытие всей операции, ни малейшая информация не должна ускользнуть. Не делай записей, не оставляй никаких следов, уничтожай все. Сделай так, чтобы ничего нельзя было отследить. Позаботься о том, чтобы на компьютеры тех, кто полетит с нами, постоянно поступала обычная рутинная информация и ответы на нее. Ты знаешь, на наш клуб всегда приходят счета на одежду и многое другое, следи, чтобы все оплачивалось. Пусть у агентов Тормано создается впечатление, что в Ценотафе идет обычная работа.

— Мой дядя, — продолжал Кай, — считает себя тонким психологом и умным политиком, он будет слушать то, что ему говорят, но поверит только фактам, счетам за переговоры и еду. Его люди будут следить как раз за документацией, так что, Кейт, сделай милость, удружи им.

Кейт кивнул:

— Ну и работенку ты мне подкинул. Мне придется все создавать заново. Думаю, что поисками твоего сына я смогу заняться не раньше твоего отлета.

— Да, Кейт, — в груди у Кая все похолодело, — я знаю, что это рискованно, но у меня нет другого выхода. Я знаю, что Тормано хочет от меня, он хочет, чтобы я бездействовал, но я не буду поступать по его указке. Если я сделаю это хотя бы раз, он потребует от меня покорности еще, еще и еще. Но я позабочусь о том, чтобы следующего раза не было. — Кай посмотрел на рассыпанные по столу снимки. — Теперь мне совершенно неважно, кто он — родственник или нет, он угрожает жизни моего сына, и он мне за это ответит сполна. — Кай встал с кресла. — Но сначала я должен убедиться, что Дейра и Дэвид живы.

Герцог Риан улыбался, слушая отчет Ньюмарка:

— Вы уверены в этом, Свен?

— Да, мой лорд. На Солярисе Питера Дэвиона нет. Если сопоставить этот факт с докладом Тормано Ляо, то получается, что Питер для нас больше никакой опасности не представляет. Так что поздравляю вас, герцог, кажется, наступает поворотный момент, — закончил доклад помощник.

Риан встал и, протянув руку Ныомарку, долго тряс ее:

— Вы просто молодец, Ньюмарк, ваша работа должна быть отмечена. — Герцог засмеялся, завел руки за спину и подошел к окну. Всматриваясь в Катай и Черные Холмы, он видел неровную полосу огней, окаймляющих высокое, похожее на башню здание гостиницы «Солнце и Меч».

— Поразительная удача, — вслух размышлял герцог, — одним ударом мы вывели из игры сразу двоих, а теперь и воинственный Питер летит навстречу своей гибели. Виктор теряет своих сторонников. Прекрасно, просто прекрасно.

— Совершенно очевидно, мой лорд, что возможности Питера претендовать на трон весьма ограниченны. — Ньюмарк сел в кресло возле стола Риана.

Риан улыбнулся и посмотрел вниз, на улицу:

— Это убогое зрелище лишний раз говорит мне, что правление Дэвионов не годится для Содружества Лиры. Дэвионы верят в символы, в то время как города и улицы приходят в упадок. И что делает Виктор, чтобы хоть как-нибудь исправить положение? Украшает обветшалые фонарные столбы с негорящими лампами красочными флагами. К тому же я не сказал бы, что триколор, состоящий из серебристого, красного и алого цветов, радует глаз. Сочетание довольно аляповатое и неприглядное.

Мы, Штайнеры, всегда отдавали приоритет решению проблем социальных. Мы заботились о бедных. Например, вот это здание, где мы находимся, я ремонтировал на свои деньги. Одно мое присутствие толкает людей к улучшению своего положения. Мы жертвуем много денег общине, а она создает новые рабочие места. Деньги должны делать деньги, и я отлаживаю эту цепочку постоянно, но за три десятилетия правления Дэвионов Содружество Лиры обескровлено, все его счета пусты.

Риан повернулся к Ньюмарку. Теперь он стоял профилем к окну.

— Содружество Лиры уже не то, что было раньше, теперь ни Дэвион, ни кланы нашими деньгами не попользуются, и я об этом позабочусь.

В полукилометре от герцога, метров на двадцать выше его окна, рука в белой перчатке неподвижно лежала на прикладе винтовки. Указательный палец скользнул на спусковой крючок и плавно нажал на него. Боевая пружина тут же сжалась в казенной части в толкнула боек вперед. Игла бойка пошла к задней части гильзы.

Игла бойка ударила точно в капсюль. Небольшая наковаленка в капсюле двинулась вперед и сжала находящееся в нем горючее вещество, этот химикат взорвался, и огонь от него перекинулся на взрывчатое вещество в задней части гильзы.

Гильза была начинена 9,72 грамма быстровоспламеняющегося взрывчатого вещества. Оно горело очень быстро, и в гильзе создалось давление, вызванное расширением горящего взрывчатого вещества. Давление быстро усиливалось, гильза начала коробиться, а огонь искать выход, и возможный путь у него был один-единственный — идти в сторону пули. За счет давления пуля высвободилась и вошла в ствол, унося с собой остатки взрывчатого вещества. Здесь у него было даже больше возможности воспламениться, и давление увеличивалось пропорционально этому.

Диаметр ствола был меньше диаметра пули на 0,254 миллиметра. Шесть плоскостей внутри его стесали с пули лишние тысячные доли металла, и на подходе к концу ствола пуля имела изначально предполагаемый диаметр в 1,27 сантиметра. Такой она вошла в плотную спираль нарезки. Эта нарезка обеспечивала очень высокое вращение пули — один полный оборот каждые 17,78 сантиметра полета. Таким образом, точный полет пули был гарантирован. Хвостовая часть ее имела меньший диаметр, чем в середине, и это делало пулю более эффективной при использовании на длинные дистанции, так как снижалось трение.

Позади пули взрывчатое вещество продолжало расширяться, и когда пуля выходила из ствола, оттуда же появилось пламя длиной менее пятнадцати сантиметров. Такое пламя нелегко было заметить в туманном небе Соляриса. Пламя большего размера свидетельствовало бы о неэффективном заряде гильзы, к тому же пламя вообще говорит о потере энергии, требуемой для выстрела. Пуля вылетела из образовавшегося у края ствола пламени через 0,075 секунды после нажатия на спусковой крючок. Скорость полета ее составляла 868,68 метра в секунду. Цель находилась в пятистах метрах, и пуля поразила ее менее чем через секунду. Герцог Риан мог увидеть вспышку, но не оценить скорость полета пули, поскольку она составляла всего 0,61054 секунды.

По мере полета пуля теряла скорость в результате притяжения. Винтовка пристреливалась в расчете на этот фактор, то есть когда цель находилась в центре пересечения линий прицела, ствол винтовки был расположен на 15,24 сантиметра выше точки попадания пули.

Пуленепробиваемое стекло — это фактически мисномер. Стекло после утолщения, упрочнения и закалки ведет себя так же, как и всякая броня. Оно также подвластно законам физики, не допускающим парадоксов в виде существования неразрушаемых объектов, в данном случае стекла, и неразрушительной силы, в данном случае пули. Пуленепробиваемое стекло действительно может защитить от многих смертоубийственных предметов, от пуль и снарядов, но только обычных, используемых террористами и придурками одиночками. Да, впрочем, разбить пуленепробиваемое стекло можно и ими, нужно только увеличить калибр оружия.

Против специальных пуль пуленепробиваемое стекло бессильно.

Когда пуля убийцы, состоящая из вольфрамового стержня и свинцовой оболочки, ударила в стекло, в него перешла колоссальная часть ее кинетической энергии. Стекло, которое фактически является медленно текущей жидкостью, дрогнуло. Под воздействием передаваемой энергии кристаллическая решетка стекла начала разрушаться, и в месте удара стали образовываться микротрещины.

Микротрещины обычно рассматривают как повреждение стекла, но на самом же деле в их образовании и заключается его основная работа или, точнее, задача. Образование микротрещин по сути — это процесс поглощения действующей на стекло энергии. Уступая в небольшой своей части, стекло одновременно оказывает пуле сопротивление. В данном случае стекло выстояло, но пуля была специальной, со свинцовой оболочкой, и, оставив 34,02 грамма свинца на стекле, вольфрамовый стержень, не встречая сопротивления, продолжил свой смертоносный путь.

Стержень этот, имея диаметр всего 3,175 миллиметра, пересек расстояние от стекла до головы герцога Риана за 0,0007 секунды. Столкновение со стеклом не прошло бесследно, и полет стержня был не совсем стабилен, но это уже не имело для герцога никакого значения.

Вольфрамовая игла ударила герцогу Риану чуть выше левого уха, раздробив черепную кость с такой же легкостью, с какой она разбила стекло.

В черепной коробке пуля неожиданно перевернулась и пошла к затылку. Это не изменило последствий ее проникновения, просто форма выходного отверстия впоследствии показалась экспертам очень странной и дала им основание предполагать и спорить о количестве стрелков. Некоторые утверждали, что их было несколько. Поднявшиеся дискуссии дали только один результат — замученный допросами и затравленный недоверием и подозрениями, Ньюмарк сошел с ума и покончил жизнь самоубийством.

От удара черепная коробка треснула, и влетевшая в нее пуля принесла с собой много осколков кости, которые впились в мозг и разорвали кровеносные сосуды. Одного этого было бы достаточно, чтобы парализовать Риана, но был еще и колоссальный удар. Герцог был убит наповал.

Вольфрамовая игла на этом не остановилась, она повредила многие нейроны. Количество поврежденных ею клеток было незначительно по сравнению с тем, что она сделала с мозгом. Но игла продолжала лететь, она достигла противоположной части черепной коробки, нарушив по пути все функциональные узлы. Она разорвала всю систему кровоснабжения мозга и вылетела через правое ухо Риана. Вместе с ней вылетели часть мозга и кровь, которые обратным потоком ударили в череп и отбросили тело к окну. Герцог упал, ударившись головой о стекло, но этот удар был для него наименее опасен.

От падения тела на стекло попали залитые кровью части черепной коробки и мозга. Это также породило домыслы, что выстрел был произведен изнутри, поэтому-то на Свена Ньюмарка и пало подозрение в убийстве. Многие считали его агентом, засланным подпольной организацией Расалхага. Кроме того, еще свежа была память о том, что герцог был замешан в попытке похитить принца Рагнара на Арк-Ройяле год назад. Думать так не было никаких оснований, все это было дешевой спекуляцией, форменной натяжкой, но тем больше они доставляли почвы для размышлений и подозрений. Никого не смущало то, что Арк-Ройял принадлежал Моргану Келлу, уже никто, казалось, не помнил, что Морган приходился двоюродным братом Виктору Дэвиону, все переплелось и смешалось в воспаленных мозгах досужих обывателей.

Но все это уже не трогало герцога. Менее чем через две секунды после того, как убийца нажал на спуск, он упал замертво и лежал теперь в луже крови, унеся с собой все свои планы, тайны и интриги.

XXXII

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 24 апреля 3056 г.

Убийца отошел от окна и высвободил руку из петли, которую он использовал для придания винтовке устойчивости. С явным сожалением он отбросил свое оружие на кровать. Встав на колени и запустив руку под матрас, он достал кожаную сумку, кобуру с пистолетом, стреляющим иглами, и две обоймы к нему.

Уходя из комнаты, охранники приказали ему после выстрела ждать их прихода. С их стороны это было ошибкой. Один из охранников должен был оставаться в комнате с убийцей, шансы на то, что его может кто-нибудь увидеть в комнате рядом с убийцей, были все равно ничтожно малы. Убийца понимал, что ему повезло, что главный охранник, человек с холодными, спокойными глазами, никогда не допустил бы такой оплошности. Он обязательно остался бы в комнате, а это значит, что после выстрела убийцы немедленно раздался бы второй выстрел, и на ближайшей пресс-конференции Виктор со слезами на глазах торжественно сообщил бы, что страшное убийство герцога Риана раскрыто, но убийца, к сожалению, застрелен при попытке к бегству.

Дверь комнаты открылась, и вошли двое охранников. Оружия в руках у них не было, видимо, они уверовали в то, что убийца поверил в их рассказы о надежном месте, куда они увезут его после выстрела. Но убийца знал, что этим надежным местом будет кладбище, и предпочел, чтобы туда отправился кто угодно, только не он сам. Не поднимаясь с колен, он навел на них игольный пистолет и выстрелил.

Первый пучок игл попал охраннику в лицо, превратив его в кровавое месиво; иглы, выпущенные вторым выстрелом, прошили ему плечо и попали в лоб стоящей за ним женщины. Третьим выстрелом убийца насквозь пробил ее грудь. Убийца выстрелил еще раз в первого охранника, поднялся и, перепрыгнув через тела, выскочил из комнаты.

Он вбежал в комнату, где сидели охранники, и, убедившись, что там никого нет, подбежал к номеру 827. Он стукнул один раз, дверь открыл какой-то ухмыляющийся молодой человек, по внешнему виду панк. Убийца вошел, подождал, пока панк закрыл за ним дверь, и сел на кровать. Только тогда убийца упер ствол ему в подбородок и нажал на спуск. Затем он вытер пистолет платком и вложил его в руку панка. Согласно инструкциям, которые убийца тайно передал Чоу, этот панк должен был пристреливать винтовку, набивать заряды и упаковывать их. Теперь он лежал в крови у кровати. Убийца посмотрел на него, на его одежду и удовлетворенно кивнул. Полиция, несомненно, предположит, что произошло самоубийство, а это добавит убийце лишнего времени. Кроме того, в сумке убитого лежала посмертная записка, предусмотрительно положенная туда Чоу. Убийца нисколько не жалел о смерти юноши, такого сорта люди, погрязшие в наркотиках и разврате, не вызывали у него симпатий. Не будет их и у полиции, поэтому особо выяснять личность убитого они не станут.

Убийца открыл шкаф и достал оттуда длинный плащ-дождевик. Перед тем как надеть, убийца тщательно его осмотрел и нащупал то, что искал, — нож в ножнах, пришитых внутри левого рукава, и короткий автомат. Он находился у правого бедра, в пришитом с внутренней стороны плаща чехле. Убийца надел плащ, сунул правую руку в прорезь кармана, просунул ее ниже и наткнулся на рукоять автомата. В боковом левом кармане убийца нашел дополнительные магазины. Он надеялся, что они ему не понадобятся, так как весь план был отработан до мелочей.

Он прошел в ванную комнату и увидел небольшую пластиковую сумку. В сумке были парик и усы. Он надел их и посмотрел в зеркало. Убийца остался доволен результатом — узнать его было трудно. Он еще порылся в сумке и нашел Темную повязку и натянул ее на левый глаз. Повязка была фальшивая, через нее убийца видел все, но он хотел прикрыть именно левый глаз: он у него всегда был чуть прищурен, а это могло привлечь нежелательное внимание. Убийца напомадил парик и сделал посредине парика прямой пробор. Теперь он был похож на одного из тех опустившихся типов, которыми кишмя кишат все пригороды.

Убийца бросил пустой пакет в унитаз, положил в карман гостиничную расческу, которой расчесывал свой парик, и направился к выходу. Он не обратил внимания на несколько волосков, выпавших из парика, а если бы и обратил, не стал бы поднимать их. Надо же, в конце концов, подумал бы он, оставить Виктору хоть какие-нибудь следы.

Он чуть-чуть приоткрыл дверь и выглянул наружу. В коридоре никого не было, и убийца вышел из комнаты, оставив дверь полуоткрытой. Пройдя до конца коридора, он увидел лестницу и быстро пошел по ней наверх. На девятом этаже он нажал на кнопку вызова лифта. Когда лифт приехал, убийца сел в кабину и поехал вниз на первый этаж. Вскоре раздался тихий звонок, и лифт остановился. Убийца вышел и, не торопясь, пошел по направлению к холлу.

Не успел он дойти до холла и повернуть в коридор, ведущий к северному входу, как послышался вой полицейской сирены. Прислушиваясь, убийца пошел медленнее. Определить, приближается ли звук сирены или нет, было невозможно, и убийца заставил себя не обращать на него внимания, посчитав это простым совпадением. Но даже если это и не совпадение, все равно через двадцать шагов он окажется у северного входа, выйдет из гостиницы и будет свободен.

В душе убийца удивлялся тому, как легко ему удалось уйти. Размышляя, он сделал вывод, что всеобщий развал и деморализация коснулась и полиции Содружества Лиры. Казалось, что местные полицейские, с которыми контактировал убийца, вообще забыли, что такое инструкции и как их надо выполнять. Единственный опасный человек, с которым столкнулся убийца, был тот здоровяк с холодными глазами. Но его вот уже несколько дней не было. Он исчез с тех пор, как совершили покушение на Галена Кокса, и скорее всего он улетел на Таркад вместе с Катрин. После его отлета местные полицейские потеряли и те остатки бдительности, которые им удалось сохранить в атмосфере упадка и деградации.

Не встретив никого на своем пути, убийца подошел ко входу и вышел из гостиницы на улицу Дюссельдорф. По обеим ее сторонам развевались оранжевые и белые флаги. Чуть южнее появились зеленые, потом разноцветные — золото-розовые, серебряно-красно-алые и бело-голубые. Все флаги соответствовали полоскам на пулях. На фонарных столбах улицы Демьен, идущей к югу, развевались черные флаги.

Убийца, пряча улыбку, прошел пять кварталов по улице Дюссельдорф. Все было очень просто, этот код он разработал с Чоу много лет назад. Определенными знаками, известными только убийце, чей родной язык был итальянский, убийца сообщил, что за ним тоже будет установлена слежка, и все делал через своих подручных. Чоу разработал весь план, он должен был сработать — и сработал.

В качестве подставного Чоу выбрал панка, родственников которого никто искать не бросится. За дополнительную взятку двое служащих из персонала гостиницы пронесли и спрятали в номере гостиницы пистолет. Служащих убьют, но не сегодня, а завтра днем. Затем люди Чоу, переодевшись строительными рабочими, украсили прилегающие к гостинице улицы флагами. Это была жемчужина всего плана.

Даже если секретариат разведки и догадается о назначении флагов до того, как они исчезнут, то агенты бросятся искать убийцу к югу. Кое-кто из них вспомнит, в какой последовательности убийца выкладывал пули, они вспомнят, что первыми были пули с черной полосой, и пойдут по улице Демьен. Затем они повернут на улицу с зелеными флагами, а потом туда, где будут флаги двухцветные — золото-розовые. Очень скоро они обнаружат, что флаги ведут их в двух разных направлениях, и запутаются. Пока они будут разбираться, убийца будет уже очень далеко.

Убийца быстрым шагом свернул на восток на улицу Ашинг, затем перешел на другую сторону и направился к северу по улице Бруно. Он шел по левой стороне улицы, внимательно вглядываясь в здания. Наступал последний этап его побега. Временами ему казалось, что он сам запутался, но он продолжал идти, доверяя своему инстинкту и сообразительности Чоу. Убийца был уверен, что разгадки будут на фасадах зданий, Сергей не даст ему заблудиться.

— Где-то здесь, — шептал убийца. — Я должен идти сюда, но куда дальше?

Убийца остановился. Суть шифра состояла не столько в полосках на пулях, сколько в их итальянских обозначениях. Там, где агенты секретариата разведки увидят черный цвет, убийца увидит совсем другое. Черный, по-итальянски «пего», служил указанием севера. Зеленый цвет, по-итальянски «verde», агенты примут за одно из направлений, но на самом деле начальная буква итальянского слова, то есть "V", для убийцы обозначала число 5. Таким образом сочетание черного и зеленого цветов говорило убийце, что он должен идти на север пять кварталов. Сочетание золотого и розового цветов, по-итальянски «oro» и «rosa», следовало расшифровывать по первым буквам этих слов. Получалось «or», то есть начальные буквы итальянского слова «orientale».

В расцветке четвертых пуль Чоу проявил большую изобретательность. Коричневый цвет, по-итальянски «bruno», говорил убийце о названии улицы, по которой он должен идти. Цвета серебряный, красный, алый по-итальянски будут «argetto», «roso», «scarlatto», что следовало понимать как «angolo retto sienestro», то есть «угол правый слева», и это нужно было понимать как приказ войти в здание, расположенное на углу по левой стороне улицы.

Окраска последней пули, голубая и белая, смутила убийцу. Итальянские обозначения этих цветов, «azzuro» и «bianco», не имели никакого дополнительного смысла. Убийца предположил, что разгадку нужно искать в начальных буквах слов, попытался сообразить, что Чоу мог иметь в виду, и пришел к выводу, что это может быть все что угодно — от банка хранения запасов крови до рыбного магазина включительно. Еще эти буквы могут означать и голозал с показом фильмов о Терре.

И вдруг он увидел то, что ему было нужно, он почувствовал этоинстинктивно. Внешний вид дома подсказал ему, что он должен идти именно туда. Это была маленькая итальянская таверна, грязноватая и убогая, с обшарпанной входной дверью. Посмотрев на ее название, убийца понял, что инстинкт не подвел его, таверна называлась «Acetta Bianco» — «Белый Топорик».

Убийца был раздражен тем, что Чоу не дал никакой дополнительной подсказки и ему пришлось потратить немного времени, но внезапно почувствовал голод и поспешил в убежище. Он поднялся по разбитым ступенькам и вошел в задымленный зал, заставленный покосившимися столами и колченогими стульями. Таким же потасканным и замусоленным был вид и у двух хозяев заведения.

Тот, кто стоял у стойки, посмотрел на вошедшего убийцу, пошарил рукой где-то внизу, вытащил ключ и подал ему. Каким-то внутренним чутьем хозяин понял, что он должен все делать быстро, и не ошибся. Задержись его рука внизу еще на секунду, убийца очередью из автомата разрезал бы его пополам.

— Направо, в самом конце, — прошептал хозяин.

Убийца взял ключ и пошел искать комнату. Нашел он ее быстро, она находилась между душевыми, а на ее двери висела вывеска «Управляющий». Еще быстрее он открыл комнату и скользнул внутрь. Убийца с сомнением посмотрел на хлипкую дверь, усмехнулся, но запер ее. Дверь комнаты можно было считать чисто декоративным украшением, сильного напора она не выдержала бы, но убийца и не собирался долго оставаться в комнате. Тем не менее пренебрегать дополнительными мерами безопасности убийца не привык, он с удовольствием припер бы дверь стулом или креслом, если бы они имелись.

Обстановка в комнате была примитивной, но ничего другого убийца и не предполагал. Основное место занимали кровать и шкаф. На стене, над побитой раковиной, висело потрескавшееся зеркало. Рядом стояло какое-то подобие комода, под одну из ножек которого был подложен кирпич.

Убийца знал одно: его побег в основном зависит только от постоянного изменения внешности. Убийца снял плащ и рубашку и бросил их на кровать. Автомат он положил рядом. Затем он достал из верхнего ящика комода туалетный набор. Он открыл его, достал машинку для стрижки волос, подошел к раковине и начал стричь себя. Волосы падали ему на плечи, в раковину и на пол. Затем убийца взял бритву и сбрил все оставшиеся волосы.

Убийца прислушался, везде было тихо, но он все равно чувствовал себя неспокойно. Любая ошибка в плане грозила ему смертью. Несмотря на то что мишенью был герцог Риан, несмотря на всю ненависть Виктора к нему, убийца должен торопиться, пока не началась настоящая погоня, пока агенты Виктора не раскусили назначение флагов. Слава Богу, они не очень сильны в итальянском, на котором говорят многие в Скае. Но скоро они поймут все, — следовательно, нужно торопиться. Убийца вытер голову рубашкой, отбросил ее и снял с себя остальную одежду. Из среднего ящика комода он достал шафранового цвета кусок хлопковой материи и обернул ее вокруг себя. Поверх он надел коричневую накидку и сразу стал похож на бродячего буддийского монаха.

Он еще порылся в ящике, достал поношенные сандалии и очки. Осмотрев себя в зеркале, он остался не очень доволен своим видом. Внимательно присмотревшись, он согнулся и вывернул руку, изображая полупарализованного, согбенного постом и молитвой служителя культа. Шаркая подошвами сандалий, тряся изогнутой рукой, убийца вышел из комнаты и направился к выходу.

Хозяева, стоящие у стойки бара, не обратили внимания на появление жалкого убогого монашка. Трясущейся походкой убийца доковылял до выхода, вышел на улицу и тут же смешался с толпой зевак, прохожих и туристов. Уходя все дальше от гостиницы «Бронированный Кулак», он все больше уверялся в том, что свободен. Но теперь ему нужно было переходить ко второй части плана — как можно быстрее покинуть Солярис.

Тяжелая рука легла на его плечо.

Не дрогнув ни единой мышцей, он обернулся и тихим вкрадчивым голосом спросил:

— Что вам? Перед ним стояла улыбающаяся молодая женщина.

— Я только что выиграла крупную сумму, — радостно сказала она, — и хочу, чтобы вам досталась часть моего счастья. — Она вложила в его руку золотую монету. Хитро подмигнув ему, она мгновенно растворилась в толпе.

Трясясь всем телом, изображая страдание и благодарность, убийца долго кланялся ей вслед. Затем он посмотрел на монету. Улыбающееся лицо Мелиссы Штайнер-Дэвион смотрело на него. Перевернув монету, убийца увидел на другой ее стороне гордый профиль Виктора.

«Так получается, Виктор, что мы с тобой квиты, — мысленно проговорил убийца, — один раз я работал против тебя, а второй — за. На этом все. Не знаю, как твоя, но моя совесть совершенно чиста».

Убийца побрел дальше. Внезапно ему в голову пришла занятная мысль, он подумал, как сложится его судьба дальше. Придется ли ему работать за или против Виктора? По дороге в космопорт он рассмотрел множество возможных вариантов и остановился на одном. «В своих симпатиях я руководствуюсь не умом и не зовом сердца, — убийца усмехнулся и подбросил на руке массивную монету, — я игрок, но игрок удачливый и люблю тех, кто рискует и выигрывает. И если, принц Виктор Дэвион, ты такой же, тогда я с тобой. Ну а если нет...»

XXXIII

Солярис-Сити, Солярис-7. Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 25 апреля 3056 г.

Кай Аллард-Ляо с таким напряжением смотрел, как могучие боевые роботы заходят в гигантский падун «Тайдзай», что не заметил, как к нему подошла Оми. Он почувствовал, как кто-то дотронулся до его плеча, вздрогнул и обернулся. Увидев Оми, он низко поклонился.

— Конничи-ва, Курита Оми-сама, — произнес он, собираясь с мыслями, — благодарю тебя за то, что ты разрешила воспользоваться кораблем.

Оми осторожно улыбнулась:

— Я считаю Виктора другом, он помогал освобождать моего брата из плена. Эта помощь — самое маленькое, что я могу сделать для него и его народа.

— Жаль, что все это — тайна, которую мы вынуждены скрывать от него. — Кай сокрушенно вздохнул. — Мне очень неприятно, что я вынужден просить тебя ничего не говорить Виктору о нашей операции. Он заслуживает большего доверия, но так уж сложилось.

— У Виктора есть много других дел, ему и так хватает неприятностей, — спокойно ответила Оми. — Известие о том, что его брата одурачили, лишний раз выведет его из равновесия. — Оми со страхом смотрела, как ярко раскрашенные боевые роботы выходили из подземного туннеля и исчезали внутри корабля. — Я вижу здесь много роботов, которые не принадлежат клубу Ценотаф, — сказала она.

— Ты поняла это по раскраске? — Кай кивнул. — Да, моих роботов тут только двенадцать. Мы пытались держать все наши приготовления в секрете, но многие

мои друзья как-то узнали об этом и предложили свою помощь. Они не спрашивали меня, в чем будет заключаться наша задача, они просто пришли и предложили свои услуги. — Кай задумался. — Правда, Кейт говорит, что держит ситуацию под контролем, никаких ненужных слухов по Солярису не ходит.

— Похоже, ты удивлен количеством людей, желающих помочь тебе? — спросила Оми.

— Честно говоря, да. Конечно, я многим помог в свое время, но на такую реакцию не рассчитывал. Оми улыбнулась и погладила его по плечу:

— Лично я не вижу здесь ничего удивительного, я понимаю твоих друзей. Ты такой человек, которому хочется помочь. Многие хотят походить на тебя, быть такими же отзывчивыми и бескорыстными.

— Ты думаешь? — Кай вопросительно посмотрел на Оми и тихо спросил: — Поймет ли меня Дейра, если случится самое худшее?

— Возможно, — задумчиво ответила Оми. — Но тебе не следует думать о самом худшем. От выполнения твоей миссии зависит жизнь миллионов людей. Ты должен выйти победителем, а в остальном положись на волю богов.

— Я знаю, что ты права, Оми, но я не привык надеяться только на судьбу. Однажды я уже положился на нее. — Кай помолчал. — И теперь знаю о существовании своего сына только по голографиям. — Кай повернулся к подошедшему Кейту. Тот держал под мышкой компактный компьютер. — Есть новости? — спросил Кай.

— Очень много, и все они касаются нашего друга Тормано Ляо. — Кейт открыл компьютер и показал на жидкокристаллический дисплей. — Смотри, я сделал все, как договорились. Ларри получает и оплачивает счета, так что никто ничего не заметит. Тренировки у тебя проходят как обычно, видишь? Я даже от твоего имени снова запросил ответ от Ком-Стара по поводу прилета Нефритовых Соколов. Готова твоя переписка, графики тренировок бойцов клуба, включая тех двух парней, которые пришли к нам недавно, Симпсона и Тэйлора. Отправлен заказ Кати Кесслер заново покрасить твоего робота.

— Молодец, Кейт. Тормано будет следить за перемещением моего робота и подумает, что я где-нибудь рядом.

— Да, я тоже так думаю. Кстати, есть неприятности. Пришло подтверждение, что леди Оми Курита может отправляться назад, в Синдикат Драконов. — Кейт оторвал глаза от дисплея. — Как договорились, я спрячу ее в твоем доме, а потом возьмусь за основную работу.

— Да, — ответил Кай и посмотрел на улыбающуюся Оми. — У меня нет слов благодарности, Оми. Ты согласилась не только одолжить мне свой корабль, но еще и прятаться в моем доме до моего возвращения. Запомни, Оми, если с нами что-нибудь случится, ты должна сказать, что мы вынудили тебя дать нам корабль.

— Я уверена, что ничего плохого с вами не случится. Подбежал Ларри Акафф.

— Все, Кай, — сказал он, — погрузка закончена. Командир первого отряда — я, второго — Крис Тэйлор, ты поведешь основную группу. Можно отправляться.

— В таком случае отправляемся. — Кай повернулся к Оми, поклонился ей, затем крепко пожал руку Кейту. — Спасибо вам, друзья, за все, что вы для меня сделали.

— Кай, не волнуйся, я найду твоего сына, — ответил Кейт.

— Я надеюсь на тебя. — Кай вытащил из нагрудного кармана визитную карточку и протянул ее Кейту. — Если тебе удастся что-нибудь узнать до того времени, пока мы выйдем на связь, передай всю информацию сюда. Это компьютерный номер. Те, кто примут информацию, будут знать, что делать дальше.

Кейт удивленно посмотрел на номер.

— Похоже, что это Джоппо?

— Кейт, — сказал Кай, — ты должен мне доверять так же, как я тебе.

— Не стоит говорить мне об этом, Кай, речь идет о твоем сыне, и я сделаю все, что нужно. — Кейт убрал карточку в карман. — Желаю тебе стрелять метко и пореже попадаться на мушку.

Кай улыбнулся:

— Постараюсь. А ты жди предварительных результатов.

Гленн Эденхоффер всегда считал себя художником и артистом. Им постоянно владели эмоции и накладывали отпечаток на всю его жизнь и на его отношения е окружающими. Он питался, он упивался своими чувствами, они были источником его вдохновения, но сейчас он был разбит, раздавлен, уничтожен. Унижение, которое он испытал во время битвы с Каем и Галеном Коксом, глубоко задело его гордость. Смерть Галена Кокса в результате взрыва в гостинице «Солнце и Меч» лишила его возможности отомстить и повергла Эденхоффера в жестокую депрессию.

Состояние и настроение его было ужасны, мир перевернулся в его глазах и рассудке. Постоянные мысли о битве и невозможности отомстить за свой позор заставили Эденхоффера рассматривать происходящее как какой-то таинственный заговор. Сейчас все его мысли были устремлены на Кая, ненависть и злобу за свое положение Эденхоффер сфокусировал на нем. Это он был источником всех его страданий и несчастий. Победа Кая над Ву Дэнь Танем казалась Эденхофферу еще одной насмешкой над ним и только усиливала жажду мести. Он считал Кая воплощением зарвавшейся аристократии, которая презирает и попирает права простого народа, представителем какового он считал себя.

Люто ненавидящий аристократию, Эденхоффер в соответствии со своими убеждениями должен был бы приветствовать смерть аристократа герцога Риана от руки наемного убийцы. По всем законам своей логики он должен был бы посчитать это актом справедливого возмездия, действием, необходимым для того, чтобы человечество побыстрей очнулось от спячки и вспомнило о своем наследственном величии. Вполне естественно, Эденхоффер не знал, как реализовать свои путаные идеи, да его это и не заботило. Артист должен воспламенять сердца обличительными речами. Все остальное, полагал он, должно прийти само собой, естественным путем.

Но в его теперешнем воспаленном состоянии смерть Риана представлялась ему кощунством и святотатством. Больное воображение Эденхоффера подсказывало ему, что Риана убили с единственной целью — отдать право владения клубом Тигры Скал в руки вдовы герцога, этой дуре Мораше Келва. Поскольку старая гильза никогда и понятия не имела о боевых роботах, она немедленно предложила клуб на продажу. И это тоже говорило о том, что Эденхофферу не видать битвы с Каем Аллардом-Ляо как своих ушей.

Сложив и проанализировав факты, Эденхоффер пришел к мысли, что Риана мог убить только один человек — Кай. И сделал он это исключительно ради того, чтобы не дать Эденхофферу возможности вызвать его, Кая, на дуэль. Следовательно, Кай стал для него врагом номер один, место достаточно почетное, поскольку всем остальным недругам Эденхоффера, перед тем как занять такое высокое положение, приходилось много трудиться и долго ждать. Сделав этот решительный вывод, Эденхоффер несколько успокоился и стал продумывать варианты возможного возмездия. Эденхоффер искал встречи с Каем, но тот как в воду канул.

И тут ему повезло. Страсть к наблюдениям и анализу натолкнула его на неожиданное решение. Прежде всего он узнал, что Тормано Ляо тоже ищет Кая, но не может найти. Вторым интересным сведением, которое получил Эденхоффер, стал слух о том, что кто-то набирает водителей боевых роботов для какого-то дела. Сопоставив эти два факта, Эденхоффер предположил, что это должен быть именно Кай. Долгое время Эденхоффер собирал слухи и домыслы, проверяя и перепроверяя их, пока не выведал, что все набираемые приходятся Каю или друзьями, или хорошими знакомыми. На этом этапе его первоначальная догадка о том, что Кай что-то задумал, превратилась в уверенность, и он начал действовать более целенаправленно.

В результате расспросов и поисков Гленн понял две вещи. Первое — Кай собирается покинуть Солярис, а второе — об этом следует немедленно известить Тормано Ляо. И тогда Эденхоффер направился к Тормано. Пройдя в здание, где, по его предположению, находился офис Тормано, Эденхоффер отыскал его телефон, затем, торопливо пригладив волосы, подошел к видеотелефону и позвонил. Некоторое время никто не отвечал, и Эденхоффер начал беспокоиться, но в этот момент на другом конце раздалось ответное: «Вас слушают».

Тормано задумчиво рвал записи, в которых была собрана вся информация о поисках Кая. Вся она уже была введена в компьютер, но ничего не дало ему определенного ответа. Тормано не мог нигде обнаружить следы племянника. Горка ставших ненужными записей росла, с нею вместе росли недоумение и растерянность

Тормано.

— Что там? — спросил он Нэнси и саркастически ухмыльнулся. — Очередной информатор со стопроцентными сведениями относительно местонахождения Кая?

— Нет, это Гленн Эденхоффер, — ответила Нэнси, — один из тех двух бойцов, которые проиграли Каю и Галену Коксу.

Тормано откинулся на спинку кресла:

— Вот как? И что он хотел? У него есть что-нибудь интересное для нас?

— Не знаю. — Нэнси наморщила носик. — Он говорил очень неопределенно. Спрашивал, не хотите ли вы приобрести клуб Тигры Скал. Я поблагодарила его за предложение и сказала, что вы сможете поговорить с ним в конце недели.

— Еще один идиот, — понурив голову, удрученно произнес Тормано. — Спасибо тебе, Нэнси, что ты избавляешь меня от необходимости постоянно общаться с подобной публикой.

— Ну что вы, мой лорд, я рада служить вам.

— Нет, Нэнси, правда, я не знаю, что бы я делал без тебя, — сказал Тормано и посмотрел на Нэнси внимательным, долгим взглядом.

XXXIV

«Зарево», пределы планеты Шило Лига Свободных Миров 26 апреля 3056 г.

Чем больше Питер слушал переговоры местных станций планеты, тем меньше понимал происходящее. Он сравнивал перехваченные сообщения с разговорами, царившими на корабле, и в его душу закрадывалась тревога. Он понимал, что план терпит провал, с самого начала все идет не так, как он задумывал. Предполагалось, что Райдеры Харлока находятся на базе, и Питер мощным сокрушительным ударом думал покончить с ними разом. Но внезапно выяснилось, что на базе никого нет. Питер посмотрел на голографический план предполагаемой битвы и задумался. Но где же они могут быть? Где они прячутся? Уже неоднократно его посещала мысль, что об их приближении знали, он старался отогнать ее, но она преследовала его все навязчивей.

Казаки предполагали приземлиться на равнине Чэтэм и развернуться обоими полками к югу, лицом к предполагаемому нахождению Райдеров. Перехваченные в начале операции переговоры подтверждали правильность плана казаков, но внезапно информация о Райдерах перестала поступать.

Насколько Питер и казаки знали, противостоять им мог только третий сирианский полк копьеносцев. Николай Хорсаков не брал их в расчет, поскольку, по всем данным, это были желторотые необстрелянные юнцы, способные оказать чисто символическое сопротивление опытным, закаленным в боях казакам.

— Ваше высочество, — уверял он, — мы просто прокатимся по ним как шквал, без единой потери.

Столь хвастливое утверждение отдавало мальчишеством. Питер из уважения соглашался со старым наемником, хотя прекрасно сознавал, что потери даже с таким преимуществом неизбежны. Не особенно его беспокоили и Райдеры Харлока. Это было вполне боеспособное соединение, но составленное из разных частей. Вместе им биться еще не приходилось. Правда, среди них могла находиться и немногочисленная часть элитных войск Сун-Цу, но Питер считал такую возможность крайне сомнительной.

Питер считал, что основную загадку представляет Ву Кань Кво. Хорсаков не верил в его опыт, накопленный в прошлых битвах, он считал, что Ву действует по старинке и мало понимает в нынешней тактике, однако Питер думал иначе. Старый капелланец был неглуп и мог поставить такую ловушку, выбраться из которой будет очень затруднительно. Наиболее уязвимый момент для десанта — это приземление, и Ву тоже знает это. Питер предполагал, что старый хитрец догадается об их намерениях приземлиться на равнине и атакует первым. Вопрос в том, когда он будет атаковать: сразу после приземления или позже. Однако убедить казаков в правильности своих выводов Питер не смог.

Питер положил руку на плечо Хорсакова:

— Полковник, я полагаю, мы нападем сразу после приземления и разнесем их. Насколько я понимаю, они будут находиться километрах в шестидесяти к югу от того места, где мы приземлимся. — В последние дни Питер был возбужден предстоящей битвой и, чтобы скрыть волнение, попытался засмеяться. — Может быть, нам стоит приземлиться поближе? Тогда мы вытянем их из логова на открытое место.

Старый вояка понимающе улыбнулся:

— Ваше высочество, у нас в запасе есть еще пара дней. За это время я придумаю что-нибудь интересное и доложу вам. Я понимаю, вас тревожит приземление, и я постараюсь выработать план на случай возникновения непредвиденных ситуаций.

— Хорошо, полковник. — Питер зевнул и потянулся, широко раскинув руки. — Немного надоело такое длительное путешествие, столько планов. Пойду-ка я действительно отдохну.

— Как вам угодно, ваше высочество. Приятных сновидений.

— Самые приятные сновидения — победа в предстоящей битве.

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

— Черт подери, — шептал Кейт, — куда он их спрятал? Неужели на другую планету? Нет, едва ли, они где-то здесь, нужно только найти ключ к разгадке. Нужно искать и искать. — Кейт долго всматривался в голоснимки и наконец уверенно произнес: — Скорее всего, разгадка в этих снимках, больше ей быть негде. Ну что ж, тогда начнем работать.

Кейт снял очки и протер покрасневшие от усталости глаза. Уже много времени он пытался выяснить, на каком из миров Тормано прячет Дейру и Дэвида, но так ничего и не обнаружил. В руках у него был только один источник сведений — голографические снимки. Он рассматривал их, сравнивал, анализировал с другими. На снимках были облака, но по ним он ничего определить не мог, у него не было каталога облачности на различных созвездиях. Будь у Кейта такие данные, он бы совмещал различные типы облачности и в конце концов нашел бы то, что нужно.

Только две вещи на голоснимках давали хоть какой-то ключ — это флора и фауна, и в поисках Дейры и Дэвида Кейт решил отталкиваться от них. Легче всего было определить ареалы обитания карликовых оленей. Редкие, прихотливые животные, они водились всего на нескольких мирах. По первой же поступившей информации Кейт узнал, что во время Четвертой Последовательной войны, то есть двадцать пять лет назад, этот вид оленей уже находился на грани исчезновения. Только благодаря программам Тормано Ляо удалось сберечь последних карликовых оленей Прудольма и расселить их на пригодных для обитания мирах Цицянь, Хунан и Кансу.

«Наверное, это его единственное доброе дело», — подумал Кейт.

Значительно легче было проследить растительность. Кейт внимательно изучил голоснимки и пришел к выводу, что на них изображен железный эльм. Но тут же начались неприятности, компьютер выдал такой список миров, где мог расти эльм, что у Кейта руки опустились. К несчастью, в списке были и миры Цицянь, Хунан и Кансу. Кейт впал в полное отчаяние, круг интересующих его миров не сужался, а расширялся.

«Я и так ищу иголку в стоге сена, — подумал он, — но если так и дальше пойдет, то с каждой секундой стог будет становиться все больше и больше».

Он попытался сузить поиски до трех миров обитания оленей, но натолкнулся на другую сложность, которая могла впоследствии свести на нет все его попытки. Карликовые олени Прудольма предпочитают сухой климат и обычно бродят по равнинам большими стадами, а эльм растет только на мирах с умеренным климатом. Таким образом, шансы найти оленей и эльм вместе на одной планете сводились к нулю.

Какую-то разгадку могла дать информация, полученная Кейтом, о том, что олени иногда находились в частных владениях. Кейт составил список миров с такими владениями, совместил их со списком миров, где растет эльм, и получил перечень ста тридцати семи миров. И вдруг у него мелькнула другая догадка — Дейра и Дэвид фотографировались в зоологическом саду. А это значит, что они могут быть где угодно. Поражение?

Нет, Кейт был не из тех, кто сдается так легко, он снова принялся за поиски, но на этот раз в качестве источника информации решил взять одежду. Он выяснил не только где изготавливалась одежда Дейры и Дэвида, но даже производителя. Затем он принялся за косметику. Скоро он узнал, что она изготавливалась на Оделле в районе Маршрута Круцис в Федеративном Содружестве. Затем Кейт принялся за солнцезащитные очки Дейры, висевшие на цепочке на ее груди.

«Они висят очень неудобно, — подумал Кейт, — а то бы я смог узнать и сколько в них диоптрий».

Он ввел несколько команд и увеличил изображение очков на экране компьютера в десять раз... И тут впервые за последние два дня Кейт улыбнулся. Он увидел отражение в очках. Он еще раз увеличил изображение и стал делать его более контрастным. Компьютер принял программу и медленно сфокусировал изображение в стеклах очков. Сначала это было просто пятно, состоящее из разноцветных кубиков, но по мере работы компьютера оно начало приобретать очертания человеческого лица. Кейт продолжал работу, он наложил еще один световой фильтр и снял мешающие рассмотреть лицо тени.

Но поскольку изображение в очках было вытянутым, Кейт при помощи мыши стал выправлять его, и вскоре на экране появилась плоская картинка. Кейт уже узнал лицо и фигуру человека, но продолжал работать. Он снял оставшиеся искажения, и перед ним со всей четкостью предстало лицо Тормано.

«Ну, сукин сын, — прошипел Кейт, — сейчас я выясню, где ты находишься». Он сохранил изображение и запустил его в информационную сеть Соляриса. Сначала он проверил всю информацию о местонахождении Тормано Ляо за последние два месяца. Каждый текст и каждый снимок был им тщательно проверен, Кейт скрупулезно изучал любое упоминание о Тормано и пришел к убеждению, что в последнее время Тормано Ляо никуда с Соляриса не выезжал.

Значит, Дейра и Дэвид находятся где-то здесь, на Солярисе! Кейт продолжал лихорадочно работать. Для большей уверенности он еще раз прошел по списку переездов Тормано по Солярису. Он снова обратился к флоре и фауне — эльм рос на Солярисе, но с оленями было сложнее, на Солярисе они не водились.

Кейт подключился к базе данных Комиссии по созданию всей головидеопродукции на Солярисе-7. Эта компания не только субсидировала съемки любой видеопродукции, она снабжала реквизитом и предоставляла места для съемок в любом месте Соляриса. Однажды ее услугами воспользовался и Ценотаф. Клуб в то время участвовал в съемках полицейского сериала, и для этого нужно было получить в распоряжение съемочной группы спутниковую тренировочную базу.

Кейт чувствовал, что напал на верный след.

— Все, Тормано, я тебя знаю. Тебе нужны деньги, и ты, наверное, устроил где-нибудь маленький зоосадик, куда приглашаешь снимать головиды. И он, должно быть, где-то поблизости.

Он нервничал, но это не мешало, — наоборот, придавало ему дополнительный азарт. Он задал компьютеру новую программу, используя каждую клавишу, которая хоть чем-нибудь могла ему помочь. Пока компьютер прорабатывал задачу, Кейт решил немного отвлечься и поразмыслить. Он закинул руки на затылок, уставился в потолок, но не успел как следует задуматься, как раздался писк и на экране высветился ответ.

— Проклятье, да как же я сам раньше до этого не додумался! — вскрикнул Кейт, увидев слова: «Поместье Тормано Ляо на Экуатусе».

Дальнейшая проверка подтвердила — Тормано посещает свое поместье на другом континенте Соляриса не реже двух раз в неделю, В частности, он отправился туда на следующий день после того, как Кай подтвердил свое звание чемпиона.

Кейт вызвал полную видеоинформацию о поместье Тормано и через несколько минут нашел даже место, где были сделаны голоснимки Дейры и Дэвида. Он совместил полученные данные со снимками и в очередной раз убедился в том, что прав. Однако Кейт был дотошным исследователем, поэтому поднял все астрономические данные о погоде на Экуатусе и, совместив полученные данные о месте и погоде с голоснимками, поставил окончательный диагноз: голоснимки Дейры и Дэвида были сделаны в поместье Тормано Ляо на Экуатусе 20 апреля 3056 года в половине второго дня по местному времени.

Кейт спакетировал все полученные данные, сжал их и соединился с системой, номер которой дал ему Кай. Он нажал на пару клавишей, и сообщение пошло адресату.

— Ничего себе, — удивился Кейт. — Оказывается, у них там на Джоппо даже компьютеры есть.

Меньше чем через десять минут компьютер закончил передачу сообщения и запросил подтверждение о приеме.

Минутная пауза, и на компьютер поступило сообщение: «Информация принята. Миссия понятна. Благодарим за указание местности».

Кейт некоторое время смотрел на экран, затем, зевнув, вытянулся на стуле. Он раскинул руки и устало произнес:

— Ну вот и все. Я свою работу выполнил. — Он немного подумал и прибавил: — Но не совсем. Давай-ка посмотрим, что еще полезного можно сделать. — Он начал снова нажимать на клавиши. — Если эти парни с Джоппо собираются навестить Тормано на Экуатусе, совершенно не обязательно, чтобы он об этом знал. — Кейт снова вошел в коммуникационную компьютерную сеть Соляриса и начал методично изолировать компьютерную систему поместья от внешнего мира. Через полчаса, радуясь делу своих рук, Кейт улыбнулся, но вскоре на его лице появилась гримаса неудовлетворенности. Он взъерошил волосы, поправил покосившиеся на носу очки и снова взялся за работу. На этот раз он решил разрушить всю систему безопасности поместья. Успешно завершенный процесс занял много времени, Кейт оторвался от компьютера, когда на улице уже была почти ночь.

Поместье Тормано Ляо, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

За те два дня, которые Дейра провела в постоянных мыслях о побеге, она выяснила две важные вещи. Во-первых, она убедилась в том, что совершить побег возможно. Она внимательно изучила местность, привычки охранников и время их смены. Пользуясь интуицией и опытом, приобретенным на Альине, она готовилась к побегу со всей тщательностью и осторожностью. Несколько раз она ловила себя на мысли, что сравнивала свои действия с действиями Кая, ставила его в аналогичное положение, представляла, что бы он сделал на ее месте. Но такие мысли приходили к ней не часто, она понимала, что в данное время ей следует надеяться только на свой ум и силы.

Охрана вела себя с Дейрой вежливо, но смотрела за ней во все глаза. Дейра вскоре заметила, что охранники начали носить короткие автоматы, внимательно обходить прилегающие к дому места, но делали это как-то вяло, особого напряжения в их действиях Дейра не замечала. Она проверила свое наблюдение и однажды ночью решила пройти по дому. Она не встретила никого, пока случайно не набрела на спящего в кресле охранника. Тот проснулся, но был не испуган, а больше удивлен внезапным появлением Дейры. Она объяснила ему, что Дэвид захотел поесть и она идет на кухню. Охранник разговаривал с ней предельно вежливо, из чего Дейра заключила, что если она и пленница, то весьма почетная. Это ее мало утешило, и она продолжала строить планы относительно побега.

Сам же план побега возник у нее внезапно. Он был прост, и Дейра верила в то, что способна осуществить его. Она решила сделать так: мгновенным броском добежать до загона с оленями, куда животных запирают на ночь, и выпустить их. Они разбегутся, и охрана не сможет сориентироваться. Если же у охранников есть инфракрасные прицелы, то тогда сам загон, помещение очень теплое, ослепит их и не даст определить, куда бежит Дейра. Они не смогут отличить ее по тепловому пятну, да и мятущиеся по сторонам олени сделают эту задачу невозможной.

От загона она сможет легко добежать до стены и перелезть через нее. А дальше ей придется надеяться только на свою способность уходить от погони. В принципе план был неплох, и одной ей он удался бы. Но с ней был Дэвид. Нести его постоянно, бежать с ним Дейра не могла — мальчик весил семнадцать килограммов. Объяснить ему, что она собирается убежать, тоже нельзя, малыш может невольно проболтаться. Оставалось одно — Дэвиду придется бежать на своих ногах. Но сколько?

Логика подсказывала ей, что она должна бежать одна, оставив сына здесь, но такого не допускало сердце Дейры. Она не верила Тормано Ляо, не верила его заверениям о том, что мальчику ничего не грозит. Тормано вполне мог отдать Дэвида куда-нибудь на воспитание и впоследствии сделать его врагом Кая и ее самой. Перед Дейрой стоял нелегкий выбор.

Она снова вспомнила свои злоключения на Альине. Там разворачивалась почти такая же ситуация — их с Каем захватили элементалы, и Кай мог спастись, освободиться один, но он не стал этого делать. Он вернулся за ней и победил элементалов в тяжелом единоборстве.

«Если отец Дэвида не бросил меня, как я могу бросить его сына», — в отчаянии думала Дейра. Она пришла к решению бежать с Дэвидом. Поздно вечером она одела Дэвида в самую темную одежду и точно так же оделась сама. Она заставила себя поспать днем, чтобы быть в форме ночью. Ранним утром Дейра приступила к выполнению плана. Дэвид спал, она не стала его будить, чтобы он не видел и не слышал, как она будет драться с охранниками.

Дейра вышла из комнаты, оставив дверь открытой, и пошла по коридору. Обычно дежуривший недалеко от ее комнаты охранник стоял, прислонившись спиной к стене, прижимая к уху рацию.

— Помогите, — умоляющим голосом произнесла Дейра, — я видела в комнате скорпиона, он убьет моего сына, вы должны мне помочь.

Охранник недовольно посмотрел на нее:

— Я извиняюсь, госпожа, но я выполняю приказы другого человека.

— Неужели вы оставите нас? — На глазах Дейры появились слезы. — У вас же есть оружие, помогите...

Охранник выслушал, что ему говорили по рации" затем улыбнулся:

— Ну, пойдемте, в сущности, какая разница, где я нахожусь, внутри или снаружи, это никакого значения не имеет. — Он повесил автомат на плечо, вслед за Дейрой вошел в комнату и стал внимательно осматривать пол. До конца ему это сделать не удалось, так как Дейра схватила его за волосы и изо всех сил ударила дважды коленом в лицо. Затем повернула охранника спиной к полу и ударила его затылком об пол. Охранник не шевелился.

Она пощупала его сонную артерию и пульс, он был учащенный, но стойкий. Дейра схватила автомат охранника и повесила себе на плечо. Охранник был очень высок, и ремень у автомата был такой длинный, что Дейре пришлось повесить на себя его как патронташ. Сорвав с занавесок шнуры, Дейра связала руки охранника и забила ему в рот носки Дэвида. Вдруг она услышала позади себя легкий шорох и обернулась. Разбуженный шумом, в дверях своей спальни стоял Дэвид.

— Дэвид? — испуганно прошептала Дейра. — Ты зачем встал?

Мальчик протер глаза и тихо спросил, показывая на лежащего охранника:

— Мам, это ты сделала? Вместо ответа Дейра кивнула.

— Ну ты даешь.

Дейра взяла сына за руку и приложила палец к губам:

— Тише, сынок, тише. Пойдем со мной. — И она повела его по коридору. Они подошли к дверям, и Дейра открыла их. Они вышли на улицу и присели в тень у входа. Дейра огляделась, вокруг было тихо, никто из охранников не появлялся.

— Дэвид, — прошептала Дейра, — сейчас нам нужно будет добежать вон до тех кустов. Сможешь сделать это сам и тихо?

Мальчик энергично кивнул.

— Тогда побежали.

Дэвид неуклюже побежал, покачиваясь из стороны в сторону, но, к удивлению Дейры, достиг кустов довольно быстро. Она бежала за ним. Добежав до деревьев, они снова присели, чтобы перевести дыхание.

— Мы хорошо делаем? — прошептал Дэвид на самое ухо Дейре.

Она поцеловала сына в лоб:

— Мы делаем все очень хорошо и правильно, Дэвид. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, мамочка, — прошептал Дэвид и чмокнул Дейру в щеку.

— Дэвид, видишь вон то дерево? — И Дейра показала сыну на приземистое деревце с искривленными ветками.

— Ага, — ответил малыш.

— Тогда беги и прячься под ним.

Пока Дэвид бежал, Дейра напряженно оглядывала все вокруг, но не видела ничего подозрительного. Убедившись, что Дэвид добежал и присел под деревом, она сняла с плеча автомат, обвязала ремень вокруг руки и, пригибаясь, быстро побежала к нему. Добежав, она еще раз осмотрелась. Внешне ничто не внушало тревоги, и Дейра понемногу успокоилась.

Сейчас они бежали по узкой аллее, где деревья были посажены густо. До самой чащи им оставалось не больше двухсот метров, а оттуда до загона нужно было пересечь небольшое открытое пространство.

Короткими перебежками они все дальше и дальше уходили от дома. На каждой остановке Дейра хвалила Дэвида и подбадривала его. Ей казалось, что мальчик считает их действия игрой, в то же время она чувствовала, что ее нервозность передается и ему. Она старалась успокоить его, обнимала и целовала, а он улыбался, но улыбка моментально исчезала с его личика, когда нужно было концентрироваться на очередном броске вперед. Как и Дейра, Дэвид внимательно осматривался и, перебегая, старался не выходить из тени.

Внезапно весь дом осветился огнями, взвыли сирены, и несколько прожекторов стали медленно ощупывать прилегающую к дому территорию. Лужайка и редко стоящие деревья были видны как на ладони, но дальше, ближе к чаще, видимость была уже затруднена, все пространство покрылось полосатыми тенями деревьев. Дейра прижалась к Дэвиду. «Здесь мы в безопасности, — думала она, — но надолго ли?»

И вдруг Дейра почувствовала, как по спине ее прошел мороз. Не голоса преследователей испугали ее, она была к этому готова. Сквозь вой сирен и отрывистые слова она услышала другое — громкий, злобный лай. Она обернулась к Дэвиду и увидела, как две громадные собаки огромными прыжками несутся к ним через освещенную лужайку. Она явственно видела их налитые кровью горящие глаза и огромные клыки.

Не раздумывая, Дейра бросилась им навстречу, прикрыв собой сына. Прислонившись к дереву, она вскинула автомат и для упора натянула ремень на руку так, что он врезался в нее. Прицелившись в собаку, которая была ближе, Дейра нажала на спусковой крючок.

Пламя выстрелов на мгновение ослепило ее, но ослепление быстро прошло, и Дейра увидела, как собаку подбросило вверх. Визжа, она несколько раз перевернулась в воздухе и, ударившись о дерево, безжизненно упала на траву.

Где еще одна? Дейра быстро переводила взгляд по сторонам и не находила ее. Она ее почувствовала, почувствовала ее движение. Резко повернувшись влево, Дейра еще раз нажала на спуск, затем еще раз. Она услышала лай раненого зверя, бросилась к Дэвиду и накрыла его своим телом.

Выбежавшие из дома охранники, услышав выстрелы, открыли беспорядочную пальбу по деревьям. Засвистели пули, они стучали по стволам деревьев и срезали ветки над самой головой беглецов. Дейра ткнулась лицом в мокрую траву, чувствуя, как Дэвид дрожит всем телом. Малыш плакал и кричал от страха, но за грохотом выстрелов она не слышала его голоса, она прижимала его к земле. Так кошка придавливает к полу трепещущую мышь.

Вдруг раздалась усиленная мегафоном команда по-английски, и стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась.

— Бросьте оружие, прошу вас, бросьте оружие! — услышала Дейра знакомый голос и поняла, что теперь это относится к ней. Дейра перекатилась влево, заслоняя спиной Дэвида. Она отвязала ремень, отшвырнула автомат и крикнула:

— Я бросила, бросила оружие. Не стреляйте! — Ей страшно захотелось, чтобы на ней оказалось белое платье и чтобы все видели, что она сдается.

Она услышала приближающийся топот и, повернувшись к всхлипывающему Дэвиду, сжала его в своих объятиях.

— Не плачь, мой мальчик, не плачь. Мы должны быть сильными. — Дэвид перестал плакать, кивнул Дейре, но губы его тряслись и из глаз струились слезы. — Ничего, Дэвид, ничего, — утешала Дейра сына.

Она гладила его по головке, по щекам, не в силах сама сдержать накатывающиеся слезы. Она увидела, как охрана окружает ее, и прижала к себе сына. Вперед осторожно выступил капитан, оружия в его руках не было.

Он подошел совсем близко, отшвырнул валявшийся автомат и пристально посмотрел на Дейру.

— Поздравляю вас, доктор, — вдруг очень вежливо и даже уважительно произнес он, — еще немного — и вы бы сбежали. Но, к несчастью для вас или к счастью для нас, вы совершили одну непростительную ошибку.

— Какую же? — резко и с вызовом спросила Дейра. — Или вы не скажете из боязни, что второй раз я ее не повторю?

Капитан неожиданно улыбнулся:

— Когда вы ввели в нашу компьютерную систему вирус, вы посчитали, что мы не сможем вас обнаружить, и это так. Но именно поэтому мы стали применять портативные передатчики, — он показал пальцем на висящие на его шее наушники, — и собак. Мы довольно быстро обнаружили, что вы нейтрализовали нашего охранника, и сразу пустились в погоню.

— Вирус? — подумала Дейра. — Какой вирус, о чем он говорит?

— Тормано Ляо держит нас здесь в качестве заложников. Я знакома с принцем Виктором Дэвионом! — крикнула Дейра. — Гарантирую, что у вашего хозяина будут крупные неприятности.

Капитан взял Дэвида за руку и оттащил от Дейры. Она встала и бросилась к сыну, но в ту же секунду несколько стволов уперлись в нее.

— Только посмейте сделать моему сыну что-нибудь, — закричала Дейра. — Вы ничем не удержите меня здесь!

— Я знаю это. — Капитан, как бы извиняясь, пожал плечами. — Вы плохо понимаете ситуацию. Тормано Ляо оставил вас в живых исключительно из гуманизма. Фактически вы ему не нужны, ему нужен только ваш сын. Как наследник дела. Вы же, доктор, становитесь для нас обременительны.

Он посмотрел на одного из охранников, немного помолчал и наконец произнес:

— Она проникла на территорию поместья незаконно. Ты потребовал, чтобы она остановилась, но нарушительница не выполнила приказа. А ты знаешь, как должен поступать в подобных случаях.

— Мама! Мамочка! — вдруг закричал Дэвид. Он зарыдал и стал вырываться из рук капитана. Тот ухватил рыдающего мальчик за ухо. — До свидания, доктор Лир. И не беспокойтесь за Дэвида. Он будет прекрасным наследником трона Конфедерации Капеллана.

Падун «Зарево», пределы планеты Шило. Лига Свободных Миров

Резкий толчок и гул заставили Питера проснуться. Спросонья ему показалось, что их корабль атакован, но потом он отбросил эту мысль. В случае нападения Хорсаков разбудил бы его немедленно. Совсем оправившись от сна и придя к такой мысли, он услышал и другие шумы, уже внутри самого корабля, и понял истинную причину — к ним пристыковался какой-то шаттл.

Питер посмотрел в иллюминатор и вдалеке увидел пламя. «Падун класса „Оверлорд“, — сразу определил он. — Кто бы это мог быть? — старался угадать он. — Неужели подкрепление? Вряд ли, у Тормано нет больше денег на наемников». Тем не менее пристыковка шаттла показывала, что это дружеский корабль.

Питер быстро оделся и, на ходу причесав волосы, направился в кают-компанию. Проходя, он никого не увидел, поскольку в преддверии битв все воины, за исключением вахтенных, старались отдыхать. Но Питера крайне удивило то, что ни Хорсаков, ни его сын не встречают его. Какое-то гнетущее чувство овладело Питером, он внезапно ощутил нервозность и неуверенность.

Подходя к каюте, он увидел стоящих к нему спиной двух человек в черно-золотых костюмах, а войдя в комнату, первое, что он заметил, было бледное и взволнованное лицо Хорсакова. Он пробормотал какие-то извинения, но Питер не обратил на них никакого внимания и резко ответил:

— Я разочарован в вас, полковник. Можете идти, я поговорю с вами позже.

Как только командир наемников вышел, Питер схватил за руку одного из прибывших и заорал:

— Кто ты такой и какого черта тебе здесь нужно?! Высвободив руку, прибывший ответил:

— Не паясничайте, Питер Дэвион, вы хорошо знаете, кто я такой. Вы также знаете, что я прилетел с Соляриса. Хватит, вам пора возвращаться, пока своими необдуманными действиями вы не ввергли Внутреннюю Сферу в войну.

XXXV

Падун «Зарево», пределы планеты Шило ЛигаСвободных Миров 27 апреля 3056 г.

На лице Питера выражение удивления сменилось гримасой злобы.

— Значит, мой брат полагает, что ты можешь остановить меня? Ты! — И он захохотал дико, истерично. Голова его тряслась.

Кай посмотрел на него, и его поразило безумие в глазах Питера.

— Твой брат не посылал меня сюда, он даже не знает, где ты находишься.

— Так, значит, ты действуешь самостоятельно, без его указки? — Кая больно хлестнули презрение и ненависть в голосе Питера. — Тогда поберегись, Кай. Так же, как и я, ты очень скоро можешь стать объектом зависти со стороны моего брата, и тогда тебе не поздоровится. Вспомни Кокса, Кай.

— Питер, — Кай старался говорить как можно убедительней и спокойней, — постарайся понять происходящее. Не давай волю своим чувствам и эмоциям, посмотри на события трезво. Как ты думаешь, откуда я узнал, что ты здесь? — Кай старался придать своему голосу больше сочувствия. — Спроси себя об этом и попытайся сам ответить.

Питер пренебрежительно посмотрел на Кая:

— Тебе не терпится сказать мне это самому. Ну, давай, выкладывай. — Он сложил руки на груди, на губах его играла презрительная усмешка.

— Мой дядя обманул тебя.

— Ха! Ты, как обычно, не угадал. Это я заставил его согласиться на то, чтобы полететь сюда.

— Разумеется, он так все подстроил. Он знал, что ты будешь настаивать. Питер, — Кай с сожалением глядел на него, — как ты не понимаешь, что Тормано водит тебя за нос? Подумай, и ты поймешь, что это ему нужно, чтобы ты был здесь. Питер, ты слепец, если не видишь таких простых вещей.

— Я далеко не слепец, я хорошо вижу, что у тебя нет и тысячной доли смелости, присущей твоему дяде. Он старается защитить Федеративное Содружество, а ты, вместо того чтобы быть со мной и вести за собой людей, играешь в войну на Солярисе.

— Как видишь, я здесь, и не один. Со мной люди, целый батальон воинов, они находятся на «Тайдзае». Они ждут и готовы остановить тебя в любую минуту. — Кай видел, что Питер находится в замешательстве, и продолжал: — Еще раз прошу тебя, подумай и ответь: почему и как я оказался здесь? — Но в глазах Питера он увидел только непонимание и нервозность. — Не понимаешь? Тогда подумай, почему ты не можешь нигде обнаружить Райдеров? Тоже непонятно? В таком случае я скажу тебе то, что увидит даже зеленый курсант, — о твоем прилете они давно знают, и пока ты тут строишь планы их разгрома, они поджидают тебя. Все боеспособные части получили приказ не атаковать тебя, они находятся на планете и ждут, когда ты приземлишься.

— Так ты испугался? — спросил Питер. Он встал слева от Кая впереди командира казаков, который, опустив голову, стоял в глубине комнаты и слушал разговор. — Не бойся, мы нападем на Шило, разгромим Райдеров и привезем с собой куски их боевых роботов в доказательство того, что они находятся здесь.

— Если ты нападешь, Питер, то навсегда войдешь в историю как человек, который вверг Внутреннюю Сферу в войну. Все произойдет не так, как ты предполагаешь. Ведь ты не знаешь, что Сун-Цу отдал приказ Райдерам избегать столкновения. Когда ты нападешь на планету, Райдеров там уже не будет, они сразу улетят, и защищать планету будет только третий Сирианский Легион. А если ты бросишься в погоню за Райдерами, сирианцы бросятся за тобой.

Полковник Хорсаков тряхнул седой головой:

— Сначала мы уничтожим Легион.

— Прекрасно, — ответил Кай насмешливо, гнев его превратился в сарказм. — Именно этого от вас и ждет Тормано. Если вы нападете на Сирианский Легион, Лига Свободных Миров тут же объявит войну Федеративному Содружеству. Об этом-то и думал Сун-Цу, когда отдавал приказ своим Райдерам отойти.

— Что-то ты слишком хорошо знаешь, какие приказы отдавал Сун-Цу, — ехидно сказал Питер.

— Естественно, мне их передал командир Райдеров. Он же сказал мне, где ты находишься. Питер издал зловещий смешок:

— Так, значит, ты поддерживаешь связь с противником? Ты совсем стал предателем, Кай.

— Очнись, Питер. Будто ты не знаешь, что Ву Кань Кво — отец Ву Дэнь Таня. Он пошел на громадный риск, сообщив мне всю эту информацию в благодарность за мое отношение к Дэнь Таню во время поединка и за то, что я помог отправить его невестку на вертолете в госпиталь, когда у нее начались роды. Он всего лишь отдал мне долг. Извини, Питер, но ты просто тупица. — Кай сокрушенно покачал головой. — Ну а как ты думаешь, Питер, откуда Ву узнал, что ты летишь сюда с казаками? Молчишь? Я помогу тебе поразмыслить. Им сообщил об этом мой дядя, которого ты так ценишь за храбрость. Это он передал информацию о вашем приближении через своих агентов в службе безопасности Сун-Цу. И напрасно вы мните себя героями, вас захватят в плен и убьют. В ответ Виктор объявит войну Сун-Цу, а от этого выиграет только один человек — Тормано Ляо. — Кай приблизился к Питеру. — Питер, вас всех обманул Тормано, хитрый прожженный политик и интриган. Он настроил тебя против Виктора, а теперь хочет стравить его с Сун-Цу. А Сун-Цу направляет тебя против Марика. Ты стал игрушкой в руках этих людей. А результатом будет война.

— А ты, Кай, ты как меня используешь?

— Я? — переспросил Кай. — Я пытаюсь сохранить тебе жизнь, Питер.

— Нет! Ты пытаешься помешать мне. Я хочу получить доказательства того, что Федеративному Содружеству грозит большая опасность. — Питер повысил голос, в нем звучали убежденность и негодование. — Ты пытаешься сохранить власть моего брата, хотя оба мы знаем, что она несет людям только страдания. Это в результате его бездумного правления Федеративное Содружество будет разрушено!

— Питер, с тобой бесполезно разговаривать. — Кай махнул рукой. — Отдавай приказ казакам возвращаться. Дозаряжайтесь и прыгайте назад на Солярис.

— Ни за что. Ты проиграл, Кай. Ты предал дело своих предков, ты перестал быть наследником трона, ты превратился в клоуна. И если ты не хочешь взять на себя ответственность, то ради благополучия Федеративного Содружества это сделаю я. А ты, — Питер ткнул пальцем в грудь Кая, — трус, ты стал трусом после Альины, а может быть, и всегда был им. Все считают, что твоими действиями руководит скромность. Нет, Кай, не скромность, а трусость. Ты хочешь бежать отсюда, потому что здесь тебе не Солярис, здесь нет арены и восхищенных зрителей, здесь война, и ты боишься ее. И тебе не остановить меня! А может быть, попробуешь, Кай?

— Я не желаю драться с тобой, Питер.

— Вот как? Тогда я считаю, что все твои схватки с элементалами — ложь, их никогда не было. Это легенды, которые выдумал ты, Кай Аллард-Ляо. Так как же ты поступишь? — Питер сжал и поднял кулаки. — Попробуй остановить меня! Не сможешь, потому что за мной стоит будущее Федеративного Содружества!

Поместье Тормано Ляо, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество

Капитан отвернулся от нее и собрался уходить. Дейра поняла, что это означает смерть, и в последнем отчаянном приступе ненависти бросилась вперед. Она ударила правой ногой капитана по колену, сбила РГО и принялась душить. Она била его головой о землю, не слыша, как внезапно лес взорвался автоматными и пулеметными очередями, и только инстинкт матери подсказал ей оставить задыхающуюся жертву и броситься к сыну.

Сквозь свист пуль и редкие взрывы она, нагнувшись, побежала к Дэвиду. Захлебываясь плачем, мальчик полз ей навстречу. Она обнимала и целовала его, ожидая последней пули, которая унесет ее жизнь. Дейра не хотела умирать, но если ей суждено умереть, она хотела быть в эту минуту рядом с Дэвидом. Оба они, рыдая и обнимая друг друга, не замечали ничего вокруг.

— Доктор Лир, где вы? — внезапно раздался какой-то далекий металлический голос. Дейра открыла глаза, и то, что она увидела, заставило ее содрогнуться. Повсюду валялись залитые кровью изуродованные тела охранников. Она увидела оторванные взрывами окровавленные руки и ноги и непроизвольно прижала лицо Дэвида к себе. Она спрятала сына от этого ужаса войны, этого пиршества смерти. Она поднялась, прижимая к себе Дэвида, обернулась в сторону зовущего голоса, и еще больший ужас охватил ее. У нее перехватило дыхание и подкосились колени, страшным усилием воли она заставила себя удержаться на ногах. Она узнала их.

Из тени деревьев навстречу ей выходили гигантские, закованные в броню гуманоидные фигуры. Зеленые соколиные перья покачивались на их шлемах при ходьбе. Один из гигантов подошел к Дейре и в знак дружбы и миролюбия протянул ей свою страшную трехпалую левую лапу. С его плеча свисал тяжелый пулемет, из ствола которого еще шел легкий дымок.

«Господи! — трепеща от страха, думала Дейра. — Этого не может быть». Дейра лихорадочно пыталась понять, как здесь оказались Нефритовые Соколы. Ей показалось, что она уже умерла и попала в специально созданный для нее ад.

Когтистая лапа приближалась к Дейре, и тут она снова услышала голос:

— Не волнуйтесь, доктор Лир. Вы, наверное, меня уже не помните. Меня зовут Таман Мальтус, а это мои люди. Кай Аллард-Ляо попросил нас проводить вас домой. — Он немного помолчал. — Вы можете идти, доктор?

XXXVI

Падун «Зарево», пределы планеты Шило Лига Свободных Миров 27 апреля 3056 г.

— Ну, тогда держись, Питер, ты вывел меня из себя! — Кай сам поразился вызывающему тону своего голоса. Он старался сдерживать охватывающую его ярость. — Я остановлю тебя любой ценой.

— Только попробуй! — На лице Питера заиграла жестокая ухмылка.

Кай понимал, что он может свалить Питера с ног одним своим боковым ударом, но не хотел начинать драку, он все надеялся, что благоразумие возьмет верх и Питер остановится. Кай ждал, его мышцы были напряжены, он был готов отразить любые удары Питера.

— Я истинный наследник Хэнса Дэвиона, — сказал Питер, — и вскоре все признают меня как единственного правителя. Я покорю все Великие Дома! — Глаза его сверкали безумным огнем. — Виктор собирается разрушить Федеративное Содружество, но я, Питер Штайнер-Дэвион, не позволю этому свершиться! Никакие Райдеры Харлока, никакие козни Виктора не удержат меня!

Питер нанес быстрый, резкий удар левой в голову Кая. Кай нагнулся, и кулак Питера просвистел у него над самой головой. Кай сделал резкий выпад правой и нанес Питеру сильный удар в лицо, разбив ему губы.

— Прекрати, Питер, я извинюсь перед тобой, — проговорил Кай и отступил назад. Ларри Акафф убрал стул, стоявший позади Кая, открыв ему дорогу.

Питер был ошарашен, он потрогал губу, затем посмотрел на руку. На ней была кровь.

— Так вот как, — прошептал он, — значит, Виктор подослал тебя убить меня?

— Ты бредишь! — только и успел крикнуть Кай, как Питер налетел на него, нанося беспорядочные удары. Как одержимый он махал кулаками, заставляя Кая отступать.

Питеру казалось, что шквал ударов достиг цели, ошеломил Кая, еще немного — и он победит, свалит его. Эта самоуверенность и сгубила его в очередной раз. Он потерял контроль над собой, замедлил темп и открылся. Ненамного, на какую-то долю секунды, но этого хватило Каю. Словно пружина, он бросился вперед и нанес сокрушительный удар Питеру в солнечное сплетение. Коротко вздохнув, Питер рухнул на пол. Он лежал на спине, раскинув руки, лицо его стало наливаться кровью.

Кай испугался, нагнулся над Питером и расстегнул ему ремень и молнию на костюме. Воздух пошел в легкие Питера, и лицо его стало приобретать нормальный цвет. Понемногу он пришел в себя. Широко раскрытыми удивленными глазами он смотрел на Кая.

— Слушай меня, Питер. Я понимаю, что у тебя в мыслях, я знаю, как тебе было трудно и тяжело. За тобой охотилась милиция Свободного Ская, а я знаю, как чувствуют себя люди, за которыми охотятся. Я сам переживал такое на Альине, когда убегал от клановцев. Но ты не должен забывать, что унаследовал не только фамилию, ты, как и я, унаследовал ответственность и традиции народов. Нам много предстоит сделать, у нас впереди стоят великие цели, мы связаны с тобой, и ты должен это помнить всегда. Твой брат прислал тебя на Солярис с определенными целями, но ты поддался на уговоры моего дяди. — Кай внимательно смотрел на Питера. — И чтобы быть уверенным в том, что я не помешаю ему развязать войну, он держит моего сына в качестве заложника.

В глазах Питера появился проблеск здравого рассудка, его напряженные мышцы расслабились. Вдруг он застонал, лицо его исказила гримаса сильной душевной боли, он закрыл глаза и отвернулся от Кая. Кай встал и обратился к Хорсакову:

— Полковник, мы всегда высоко ценили вашу преданность линии Дома Ляо. — Кай тщательно подбирал слова, стараясь не оскорбить его достоинства и одновременно не дать выхода своему гневу и недовольству. — Ваши подвиги трудно переоценить, и никакое другое соединение не смогло бы приблизиться к противнику настолько, насколько это удалось сделать вам.

— Вы слишком добры ко мне, мой лорд, — ответил Хорсаков.

— Вам так кажется? — пристально глядя на него, спросил Кай. — В таком случае постарайтесь, чтобы я смог сохранить подобное отношение к вам и в будущем. — Кай немного помолчал, давая казаку время оценить смысл сказанного. — Пора возвращаться на Солярис, полковник.

— Вы должны понять, мой лорд, что в настоящий момент я вам не могу подчиниться.

Кая так и подмывало покончить с дерзким неповиновением полковника ударом в челюсть, но он предпочел менее болезненное воздействие, а именно — метод убеждения.

— Мой дядя Тормано заманил вас в ловушку, наобещав вам золотые горы. Как вы поняли из моего разговора с герцогом Питером, ваша миссия провалена. Если вы думаете, что в любом случае получите с моего дяди деньги, то боюсь вас разочаровать — он давно некредитоспособен. Ему нечем расплачиваться с вами, но, дабы избежать ненужного скандала, я готов взять на себя все его обязательства по контракту. При условии, конечно, что вы улетаете отсюда немедленно.

— Но у нас есть задание.

— Полковник, вы недопонимаете своего положения. У вас нет задания, нет санкции на его выполнение и нет спонсора. Теперь вам понятно? Перед вами две чаши весов — на одной мое слово, другая чаша пуста, причем вы даже не представляете, насколько она пуста. Одно мое слово — и никто во всем Федеративном Содружестве не примет вас на службу. Что касается Объединения Святого Ива, то я искренне обещаю вам то же самое. — Кай посмотрел на удрученного вояку. — Вы, наверное, сейчас подумываете о поступлении на службу в Синдикат Драконов, полковник? Выбросьте эту мысль. — Хорсаков обалдело смотрел на Кая. — Да, да, выбросьте ее скорее, потому что я переговорю с госпожой Курита, она сейчас гостит в моем доме. А следствие нашего разговора вы легко можете просчитать.

— Мой лорд, — тихо произнес Хорсаков.

— Вам еще повезло, Хорсаков. Если бы вы напали на планету и развязали войну, на вас была бы кровь миллионов невинных жертв. Я знаю вашу воинственность, полковник, но поберегите ее для другого случая, он вам еще представится. А теперь ответьте мне, как вы меня поняли.

— Я понял вас, — хрипло ответил полковник. Кай чувствовал, что гордость старого солдата была задета, но его радовало, что ему удалось довольно легко обработать казака. — А как нам поступить с герцогом Питером? — спросил Хорсаков.

— Он отправляется вместе со мной на «Тайдзай». Его вещи вы сможете передать нам на Солярисе. Прощайте, полковник, и не ввязывайтесь в сомнительные предприятия. Советую вам проводить время в более приятных занятиях. — Кай и Ларри взяли Питера под руки и поставили на ноги. — Ларри, я справлюсь один, иди в шаттл и скажи Уилсону, чтобы он начинал подготовку к возвращению.

— Есть, босс.

Питер понемногу приходил в себя. В коридоре он уже мог стоять сам, но часто останавливался и отдыхал, опираясь на поручни.

— Извини, Питер, но я не мог позволить тебе начать войну.

— Забудь об этом. — Голос Питера звучал еле слышно. — Но что же будет с твоим сыном? Как ты можешь так рисковать его жизнью?

Кай закрыл рот Питера ладонью.

— Замолчи. Действовать не так, как тебе хочется, а так, как нужно для нации, для твоего народа — вот в чем состоит роль правителей, таких, как твой брат. Нужно уметь отбрасывать в сторону честолюбие, нужно научиться сжимать себя в комок и действовать даже во вред себе... Необходимо руководствоваться не личными мотивами, а более высокими целями и категориями. Это нелегко, Питер, но если ты не научишься всему этому, то тогда станешь игрушкой в руках других.

Ненависть, мука и негодование прозвучали в голосе Питера:

— И такой игрушкой был я. Ты прав, Кай, я был пешкой.

Питер пытался оттолкнуть Кая и идти сам, но тот не отпускал его.

— Я знаю, Питер, что тебе стыдно, но ты не сдавайся. Не предавайся отчаянью. И пешки, которые участвуют в больших сражениях, тоже становятся сильными. Ты молод и не слишком опытен, ты хочешь всего сразу. Но на все нужно время и терпение. Это та же энергия, которая поможет тебе стать лучше в будущем.

Питер совсем оправился, и Кай отпустил его. Они шли рядом к шаттлу.

— Твои надежды и мечтания завели тебя не туда, Питер. Они сделали тебя врагом своего брата. Да, Питер Штайнер-Дэвион должен быть личностью! Но не анти-дэвионовцем! Тебе не стать живым воплощением Хэнса Дэвиона, но тебе этого и не нужно, стань самим собой!

— Я думал, если человек пытается шагать точно так же, как его отец, он обязательно станет таким же великим. Теперь я вижу, что это точка зрения глупца, — ответил Питер. — Ну а тебе, Кай, удалось узнать и понять самого себя?

— О, Питер, познание себя — это не цель, это длительное, почти нескончаемое путешествие. Как только тебе начинает казаться, что ты узнал себя, Питер, ты сразу становишься другим, и этот процесс нескончаем. Все, что ты сможешь сделать, Питер, это быть правдивым по отношению к себе.

Питер кивнул, но внезапно его лицо помрачнело.

— Удивительно слышать такие мудрые слова от человека, единственная цель которого — стать чемпионом Соляриса. То, что ты прилетел сюда и остановил меня, показывает, что у тебя другое предназначение. Уверен ли ты сам, что твой путь — правильный? Ты сам-то правдив по отношению к себе? Со мной все ясно, мне не стать ни воплощением своего отца, ни противовесом своему брату, ну а ты что собой представляешь? Повторение своего отца?

Кай почувствовал, как по телу его поползли мурашки.

— Ты знаешь, Питер, я никогда не задавал себе этого вопроса. А что касается моего отца, то я чту его и пытаюсь быть похожим на него. Я равняюсь на него, сверяю свои поступки с его делами.

— Что ты хочешь сказать?

— Еще сам не знаю. — Кай почувствовал, как с него слетело напряжение всех предыдущих дней и событий. — Но мне кажется, что я начинаю видеть некоторые ответы. Если хочешь. Питер Дэвион, мы продолжим этот разговор на «Тайдзае». — Кай засмеялся. — И к тому времени, как мы вернемся на Солярис, мы уже будем на верном пути.

XXXVII

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд, Федеративное Содружество 29 апреля 3056 г.

Когда Кай вошел в офис Тормано, тот даже не пытался скрыть удивления:

— Я ожидал, что ты придешь раньше, племянник, «Тайдзай» приземлился четыре часа назад.

— Нужно было решить кое-какие вопросы, — невозмутимо ответил Кай.

Тормано внимательно рассматривал Кая, силясь угадать, с чем племянник пришел к нему, но не мог ничего определить. Лицо Кая напоминало ничего не выражающую маску. «Да, — подумал Тормано, — он очень похож на своего отца, тот в такие минуты был так же невозмутим и спокоен».

— Произошли кое-какие изменения, Тормано.

— Неужели? Кстати, не собираешься ли ты возместить мне ущерб, который нанесли твои бандиты? — Он ожидал, какой эффект произведут на Кая его слова, но тот сделал вид, что просто не расслышал Тормано. — Я признаю, что задержание госпожи Лир и ее сына было с моей стороны ошибкой, — продолжал Тормано, — и в дальнейшем попытаюсь не повторять подобных действий.

— Дядя, дальнейшего не будет. — Кай прошел в комнату, оглядывая ее так, будто видел в первый раз. — Тебе придется переехать в более удобное место, где в твоем распоряжении будет значительно больше слуг. Многочисленные внуки и внучки Фу Тэня позаботятся о тебе. Надеюсь, что тебе будет покойнее под их присмотром.

Тормано удивился:

— Ты хочешь отправить меня в ссылку на Экуатус? Ба, кто это говорит? Наш бравый Кай Аллард-Ляо? И с чего это тебе пришло в голову, что я отправлюсь жить туда?

Тормано показалось, что по лицу Кая пробежала легкая усмешка.

— Разумеется, отправишься, потому что больше тебе жить попросту негде. Ну а если тебе не нравится Экуатус, тогда мне придется тебя выселить и оттуда. Дело в том, что теперь я владелец твоего поместья.

— Что?!

— Тебе нужен отдых, дядюшка, ты начал крепко сдавать. Вот и со слухом у тебя стало неважно, — сказал Кай с издевательской сочувственной ухмылкой. — Повторяю: я купил твое поместье. Еще подлетая к Солярису, я попросил Кейта Смита проверить твои финансовые дела. И ты знаешь, они оказались удручающими. Оказывается, после того, как Виктор Дэвион сократил свои подачки тебе, ты брал много денег под залог своего движимого имущества. Я понимаю, ты до последнего момента надеялся, что все образуется, но... К сожалению, ты просчитался, дядя, и мне пришлось выкупить у банка все твои долговые обязательства.

— У меня есть еще три месяца, — возмутился Тормано.

— Ах, так ты еще этого не знаешь? — удивился Кай. — В новом проекте бюджета, на который ты так рассчитывал, нет статьи о расходах на содержание Тормано Ляо. Я получил письменное подтверждение об этом от Виктора Дэвиона. Так что все твое имущество перешло ко мне. Ты всегда мечтал о свободе, Тормано? Ну вот, теперь ты совершенно свободен.

— Нет... Кай, ты не можешь... Ты не можешь сказать Виктору о том, что его брат собирался совершить агрессию. Тогда тебе пришлось бы рассказать ему и о Райдерах Харлока. Я пошлю ему сообщение, пошлю немедленно, — суетился Тормано, — он будет мне очень благодарен.

— Виктор уже получил сообщение, — спокойно продолжал Кай. — В нем говорится, что постоянные и неусыпные заботы о движении за освобождение Конфедерации Капеллана тяжело отразились на здоровье Тормано Ляо. Ввиду крайней физической и умственной истощенности он нуждается в постоянном медицинском уходе и более не в состоянии участвовать в какой-либо политической деятельности. А от себя добавлю: ты стал анахронизмом, пещерным человеком.

— Нет, — вскричал Тормано. — Ты все врешь! — От ужаса, негодования и бессилия его всего трясло, рот раскрылся, руки лихорадочно шарили по столу, а на лице появились синие старческие жилки. Он не ожидал, что его племянник так просто нейтрализует его в течение четырех часов. Тормано казалось оскорбительным, что Кай предпочел силой и коварством завладеть всем тем, что он предлагал ему сам. — Нет, этого не может быть, — шептал он. — Это невероятно.

— Ну почему же, — мягко настаивал Кай, — вполне вероятно. Ты ежедневно, ежечасно доказывал мне, что ты человек опасный и способен на самые отчаянные действия, и мне теперь придется заботиться о тебе. Разве не ты пытался развязать войну и разрушить тысячи миров ради собственного удовольствия? Можно ли назвать такого человека нормальным? А теперь все, ты отойдешь от своих политических интриг и будешь только отдыхать.

— Отдыхать? — прошипел Тормано. — Только этим ты можешь гарантировать себе полное спокойствие. — Он достал из верхнего ящика пистолет и положил его на стол.

— Ты собираешься убить меня, дядя?

— Ты знаешь, что я не смогу этого сделать. — Тормано положил оружие на стол рукояткой к Каю. — Теперь ты возглавишь движение за освобождение Конфедерации Капеллана. Ты правильно сделал, что убрал, точнее, вышвырнул со своего пути меня. Этим ты показал, что обладаешь нужными способностями для уничтожения Сун-Цу. Но если ты считаешь победу полной и задачу выполненной, то ошибаешься. Ко всем тем положительным качествам лидера, которыми обладаешь, ты должен прибавить еще одно — жестокость. Возьми пистолет и убей меня.

— Нет.

— Нет? Но никаким другим способом ты не избавишься от меня. — Тормано показал пальцем в окно, за которым расстилался Катай. — Там у меня много сторонников, о которых ты ничего не знаешь. Ты думаешь, что удержишь меня взаперти? Нет, Кай, я смогу убежать, и я найду деньги... Ошибаешься, Кай, ты не сможешь контролировать меня постоянно.

— Я не стану убивать тебя. Тормано засмеялся в лицо Каю:

— Ты обязан это сделать, это урок, Кай, ты должен научиться безжалостно уничтожать своих врагов. Виктор этому уже научился. Если ты думаешь, что Риана убил не он, ты дурак! А для чего, как ты думаешь, Виктор послал сюда Питера? Для того, чтобы тот погиб здесь, и если ты считаешь, что я ошибаюсь, тогда ты еще больший дурак. Убей же меня, Кай. Я умру с радостью, с сознанием того, что ты способен расправляться со своими врагами. Это значит, что, когда придет время, ты не пощадишь эту краснорожую крысу Сун-Цу. Давай, Кай, делай, что ты должен сделать!

— Я уже сделал, дядя, я заточил тебя в золотую клетку, и этого вполне достаточно.

— Кретин! Я держал в заложниках твоего сына, я угрожал убить его. Если бы не элементалы, я убил бы Дейру! Ну же, Кай, отомсти мне! Докажи, что ты можешь это делать! — Тормано пододвинул пистолет к Каю.

— Кому я должен это доказывать? — Кай покачал головой. — Тебе? Нет, дядя, ничего я тебе доказывать не собираюсь. Тем более сейчас. У тебя впереди много дней, много лет. В течение всего времени ты подумаешь, способен ли я унаследовать те качества, которые, по твоему мнению, необходимы лидеру. И еще. Я не собираюсь подражать никому, ни тебе, ни Виктору, потому что я — это я, Кай Аллард-Ляо. И мне этого вполне достаточно.

Одетый в черный с золотыми полосами костюм, Питер Штайнер-Дэвион сидел на корточках и смотрел, как Оми Курита разливает по чашкам чай. Сидеть ему было страшно неудобно, колени болели, но он терпеливо страдал и даже пытался улыбнуться. После бритья и принятого душа ему казалось, что за много дней он впервые чувствовал себя нормальным человеком. Возвращаясь на Солярис с Каем, они обо многом говорили, и эти беседы помогли Питеру если не полностью решить все мучившие его вопросы, то хотя бы как-то внутренне успокоиться, привести в порядок некоторые мысли. Теперь Питер начинал понемногу разбираться в себе.

Как только корабль приземлился на Солярисе, Питер послал Оми записку, в которой просил ее о встрече в доме Кая. Ларри Акафф принес ответ, и меньше чем через час Питер оказался в уютной комнатке, где Оми уже ждала его.

— Благодарю вас, что вы согласились встретиться со мной, леди Оми.

— Мне очень приятно встретиться с вами, герцог Питер. Я рада вашему возвращению в Федеративное Содружество. — Улыбаясь, она смотрела на Питера своими прекрасными голубыми глазами, и Питер видел, что Оми обо всем знает. — Ваш брат был бы весьма опечален, если бы с вами что-нибудь случилось.

Опустив голову, Питер смотрел вниз, на лакированный стол, крышка которого была великолепно инкрустирована фигурой дракона с бриллиантами вместо глаз.

— Я чуть не стал причиной гибели миллионов людей, — сказал Питер. — Если бы я взял оружие и попытался застрелить кого-нибудь, меня судили бы за попытку убийства. Я же угрожал миллионам, и только благодаря таким людям, как Кай и вы, я не совершил преступления.

Оми ответила, и хотя лицо ее оставалось бесстрастным и безразличным, ее голос выдавал волнение и тревогу.

— Наилучшим исходом в таких случаях может быть осознание человеком своей неправоты. После этого следует раскаяние и исправление.

— Да, — вздохнул Питер, — я согласен с вами. Но не знаю, как будут смотреть на меня после всего того, что я наделал.

— Ваше отчаяние ведет вас к заблуждению. Я приведу пример, который поможет вам. У нас в Синдикате Драконов умышленным убийством считается такое действие, когда преступник задумал кого-то убить, но его замысел остался невыполненным. — Оми чуть повернула свою чашку и отпила маленький глоток. — Ваш случай не подпадает под намеренное убийство, вы никого не собирались убивать и не убили, вы никому не причинили никакого вреда, за что же вас наказывать? Уж если вас в чем обвинять, так это в халатности или в самом крайнем случае в попытке пренебречь чужой жизнью.

Питер вспомнил, что почти такие же обвинения грозили ему и его отряду за события в Беллериве, и покраснел.

— Меня мучает сознание собственной вины. — Питер тоже отпил из чашки. — Леди Оми, вы оказали мне такую услугу, отблагодарить вас за которую я вряд ли когда-нибудь смогу. Ведь вы одолжили Каю свой корабль.

Оми с искренним удивлением посмотрела на Питера:

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, герцог Питер. Мой корабль «Тайдзай» никуда не исчезал, он находился и находится здесь.

Питер пристально вгляделся в непроницаемую улыбку Оми и вспомнил, что говорил ему Кай. «Значит, Кейт уничтожил всю информацию, касающуюся передвижений „Тайдзая“, из планетарных компьютеров, — подумал он, — и они собираются скрыть все от моего брата».

— Я у вас в неоплатном долгу, Оми.

Она безмятежно посмотрела на Питера:

— Ваш брат не шпионит за вами, ему неинтересно знать о всех ваших поступках. Он должен быть осведомлен только о самых значительных событиях. Ваши действия, не отягощенные какими-либо последствиями, вряд ли взволнуют его.

— И вы это говорите мне? — Питер посмотрел на Оми и смутился. — Мой брат небезразличен для вас и Кая, вы заботитесь о нем больше, чем я, и тем не менее вы не собираетесь ему ничего говорить о моем поступке?

— Я не знаю, как поступит Кай, — спокойно ответила Оми, — но я взвешиваю все последствия. Если я обо всем расскажу Виктору, я причиню ему боль, и не исключено, что он начнет войну, которой мы едва избежали. — Оми посмотрела в глаза Питера и опустила голову. — Боль от сознания того, что мы что-то скрываем от вашего брата, значительно меньше. — Она помолчала. — Он может начать войну, он поведет за собой войска, будет участвовать в битвах и, возможно, погибнет. Разве это то, чего мне хотелось бы?

Питер покачал головой:

— Откуда в вас столько сил и мудрости, Оми? Она приложила руку к груди:

— Отсюда, из сердца. И вы тоже будете черпать свои силы и ум оттуда же, но только когда успокоитесь, когда обретете мир и покой в своей душе.

— Вы говорите точно так же, как Кай, — произнес Питер. — Я понимаю, что доставил вам множество неприятностей, но тем не менее хочу вас просить оказать мне две любезности.

— Я буду счастлива помочь вам, герцог Питер, если смогу.

— Когда вы улетите, остановитесь на подзарядку в мире, который называется Зания. Там находится монастырь для воинов. Дом Святого Маринуса.

— Я знаю это место, Морган Келл провел там целых двенадцать лет.

— Да. Туда приходят воины, у которых неспокойно на душе. Я очень долго считал, что я, Питер Штайнер-Дэвион, никогда не смогу унаследовать то, что нам с Виктором оставили наши родители. Столь же долго я завидовал Виктору, полагая, что он причина всех моих несчастий. Вы знаете, Оми, — Питер посмотрел на нее и увидел, что она очень внимательно слушает и смотрит на него, — впервые в жизни я говорю об этом так спокойно. — Питер улыбнулся легко и открыто. — Я думаю, что там мне помогут и найти себя, и стать самим собой.

Оми улыбнулась и покраснела.

— Я прошу простить меня, Питер, не сочтите меня высокомерной, но обретение духовного успокоения — это наша древняя и очень уважаемая традиция. Я благодарю вас, что вы доверяете именно мне помочь вам сделать свой первый шаг в этом направлении.

— Как я сказал, у меня есть и вторая просьба. Пожалуйста, Оми, скажите Виктору, что я хотел бы провести в Доме Святого Маринуса некоторое время, но никто, кроме вас, Виктора и Кая, не должен знать, где я буду находиться. И я надеюсь, что все вы меня поймете.

Оми согласно кивнула:

— Я хорошо знаю вашего брата, Питер. Ему не понравится ваше решение, но он поймет вас. И будет ждать вашего возвращения.

Питер улыбнулся так, будто с него сняли все, что так давило и сжимало его душу.

— Как я могу отблагодарить вас? — спросил он.

— Обещайте мне только одно, герцог Питер. — Она приподняла свою чашку. — Когда вы узнаете, кто же такой Питер Штайнер-Дэвион, представьте его мне, он будет моим другом.

Нэнси Бао Ли немного постояла у офиса Тормано, глядя через стеклянную дверь на силуэт его головы, откинутой на спинку кресла, и, как обычно неслышно, вошла к нему.

— Вам плохо, мой лорд? — спросила она.

— Похоже, что так, Нэнси. Ты не представляешь, Как это больно, когда тебя обставляет молодежь. Да, Кай многое унаследовал от своего отца. Да и от матери ему достались кое-какие стоящие качества. Кандаче всегда славилась и славится своим железным характером. Как я был глуп, мне следовало бы ожидать этого, только слепец мог не заметить в Кае черт его родителей.

— Значит, вы уничтожены? — как-то тихо спросила Нэнси. Она подошла к Тормано сзади и, положив руки ему на плечи, стала их легонько массировать. — Вы согласитесь на роль ссыльного?

— Уничтожен? — зло повторил Тормано. — Не совсем так. — Он показал рукой на окно. — Кай лишил меня собственности, но не может отнять мои связи. Там, — и он потряс рукой в сторону окна, — у меня много друзей и сторонников. К счастью, есть еще люди, которые хотели бы меня использовать так же, как это делал Хэнс Дэвион. Они не оставят меня, потому что ненавидят Сун-Цу. С такой поддержкой я пробуду в моем поместье меньше, чем Наполеон на Эльбе. Я скоро вернусь, и тогда будет новая битва, но окончится она не поражением, Ватерлоо не будет.

— Именно это я и ожидала услышать от вас, мой лорд. — Нэнси выхватила из кармана шелковый платок, схватила пистолет и приставила ствол к правому виску Тормано.

Она не успела нажать на спуск. Тормано схватил ее за правую руку и за левое плечо и, наклонившись, перекинул через себя.

Тормано вывернул руку Нэнси и прижал ее к полу:

— Я давно раскусил тебя, мерзавка. Ты думаешь, твоему ублюдку Сун-Цу удастся так легко перехитрить Тормано? — Он усмехнулся. — Неужели я предложил бы Каю заряженный пистолет? Да никогда! — Он сдавил Нэнси так, что она застонала. — Не считай меня идиотом. Только один человек мог раскрыть все мои планы и предотвратить ту маленькую войну, которую я хотел затеять.

— Рука, моя рука, вы сломаете ее, — взмолилась Нэнси. Ее трясло от страха и боли, голова начинала кружиться.

— О, извините меня, мадемуазель Ли. Вы можете отрицать свои связи с Сун-Цу. — Тормано отпустил девушку, поднял пистолет и вытащил из него пустую обойму. Из кармана пиджака он вытащил новую, заряженную, и вставил ее в пистолет. В глазах Нэнси мелькнул ужас. — Не бойтесь, Нэнси, я не собираюсь убивать вас. Я даже доволен вами, вы меня немного развлекли. — Тормано громко засмеялся. — Какая ирония судьбы! Когда я уговаривал вас лечь в постель с моим племянником, я говорил вам, что это наша семейная традиция, помните? Я и не подозревал, что Сун-Цу также склонен к такого рода проделкам. Что ж, он оказался поумнее своей матери и сестры, вместе взятых. Значит, пошел в отца.

Тормано внезапно овладел собой и спокойно посмотрел на сидящую на полу Нэнси.

— Вы свободны, можете идти куда вам вздумается. — Он усмехнулся. — Резидент примет вас с распростертыми объятиями. — Нэнси смотрела на Тормано широко раскрытыми глазами. — Да, да, идите куда хотите. Но если я вас еще раз увижу, то прикажу вас убить. Вам все понятно?

Нэнси подобрала под себя ноги и встала:

— Да.

— Вот и прекрасно. И передайте Сун-Цу то, что я вам сейчас скажу. — Его лицо исказила злобная гримаса. — Скажите ему, что я больше не представляю для него никакой угрозы. Надеюсь, он поймет, что сейчас перед ним враг посильнее меня. Кай, вот кого он должен бояться!

XXXVIII

Таркад-Сити, Таркад, Район Донегала. Федеративное Содружество 29 апреля 3056 г.

Виктор Дэвион внимательно прочитал коммюнике и кивнул:

— Я согласен с той формулировкой, которую ввела Катрин. — Он еще раз стал читать сделанную сестрой приписку и не нашел никаких расхождений между ней и основным текстом,

"Таркад, — читал Виктор, — великий принц Виктор Ян Штайнер-Дэвион выражает намерение перенести центр власти Федеративного Содружества. До настоящего времени Таркад и Новый Авалон выполняли роль столиц попеременно в течение шести месяцев. Отныне единственной столицей провозглашается Новый Авалон. Однако, исходя из того факта, что со времени смерти матери великого принца столицей Федеративного Содружества являлся Таркад, великий принц постановляет, что будет находиться на Таркаде и Новом Авалоне в течение каждых двух лет.

Герцогиня Катрин Штайнер-Дэвион будет выполнять роль регентши во время отсутствия великого принца Виктора. Я верю в абсолютную способность моей сестры заниматься как мелкими, так и крупными государственными делами. Вверив ей Таркад, я смогу больше уделять времени важнейшим государственным вопросам, главным из которых является обеспечение безопасности Федеративного Содружества.

В Зимнем Дворце через своего представителя герцогиня Катрин передала, что она «будет счастлива» служить своему брату, к которому «питает нескрываемое доверие и уважение».

Виктор кивнул служащему Секретариата внешних сношений.

— Я согласен с формулировкой, проследите, чтобы коммюнике было распространено повсеместно.

— Слушаюсь, ваше высочество. — Клерк поклонился и вышел. Вслед за ним вышли охранники и закрыли дверь. В кабинете остались только Виктор, Алекс Мэллори и Курайтис.

Виктор, улыбаясь, посмотрел на своих советников и спросил:

— Алекс, почему Курайтису не нравится коммюнике, — я уже знаю. Теперь мне хотелось бы знать, что в нем не устраивает вас.

Седоволосый Мэллори неловко поежился.

— Я согласен, что ваш переезд в Новый Авалон поможет снизить напряженность на Скае. Смерть Риана тоже разрядила обстановку.

— Естественно, следует только срезать змее голову, а тело разложится само, — вставил Курайтис.

— Ты прав, Курайтис, — согласился Алекс, — Катрин сыграет роль некоего успокоителя, поэтому решение сделать ее регентшей — правильное. То есть внешне все гладко и пристойно, но мне этот переезд очень напоминает бегство.

Виктор улыбнулся:

— Благодарю за честность, но вы должны знать некоторые вещи, которые помогут вам лучше понять мою стратегию.

Мэллори поднял руку, как бы предупреждая герцога:

— Ваше высочество, если вы считаете, что я не должен что-то знать, не говорите. После нашего возвращения на Новый Авалон я так или иначе уйду в отставку. Время моего поколения уходит, и я буду оставаться на своем посту недолго, только до тех пор, пока вы не найдете мне достойную замену. Я боюсь, что скоро не смогу давать вам действительно полезные советы, другой человек сможет сделать это лучше меня.

Секретарь разведки многозначительно посмотрел на Курайтиса:

— Простите меня, коллега, но, несмотря на то что мы с вами проработали столько лет вместе, рекомендовать вас на свое место я не буду.

— Ничего страшного, шеф, — невозмутимо ответил Курайтис. — Я все равно не принял бы этого лестного предложения.

Услышав такой ответ, Мэллори облегченно вздохнул.

— Вы сняли с моей души камень, поскольку я хотел бы поговорить о другом человеке. — Он посмотрел на Виктора. — Мне кажется, что Кай Аллард-Ляо смог бы стать для вас тем необходимым советником, какими были его дед и отец для вашего отца. Человек, ставший вашим советником, должен пользоваться безусловным доверием, и такого человека я вижу в Кае.

Виктор кивнул:

— Благодарю вас, но у меня также есть на примете достойные кандидатуры.

— Я не сомневаюсь в вашем выборе, но не могли бы вы мне сказать, кто этот человек?

Виктор подошел к стенному книжному шкафу. Он протянул руку к одной из полок и нажал на потайную кнопку. Часть шкафа отъехала в сторону, и перед глазами Мэллори открылась дверь.

— То, что вы сейчас увидите, — обратился к нему Виктор, — составляет одну из важнейших государственных тайн, Алекс, но вам я доверяю.

Дверь открылась, и в кабинет вошел высокий светловолосый человек. Он поклонился принцу и направился к Курайтису и Мэллори. Протянув руку Мэллори, вошедший представился:

— Меня зовут Джерард Крэнстон.

Мэллори принял руку: и долго, энергично тряс ее. Ничего не понимая, он смотрел на улыбающегося Крэнстона и, качая головой из стороны в сторону, шептал:

— Нет, нет, не верю. Этого не может быть.

— Ну почему же, дорогой Алекс. — Виктор закрыл тайник и направился к Мэллори. — Мы все считали, что Кай Аллард-Ляо погиб на Альине, но он вернулся. Так почему же вы не хотите поверить в возвращение Галена Кокса? Я вас не понимаю.

Мэллори никак не мог прийти в себя.

— Тогда зачем весь этот маскарад? Для чего ваша сестра по сей день носит траур? Ей нужно сказать, что Кокс жив.

— А вот этого как раз и не нужно делать.

— Скрывать от бедной женщины, что ее друг жив, — безнравственно и жестоко, — воскликнул Мэллори.

— Мой отец никогда не сталкивался с подобными ситуациями, — произнес Виктор и попросил Курайтиса объяснить все секретарю. Однако, зная, что немногословный и педантичный Курайтис опустит некоторые существенные детали, необходимые для полного понимания происходящего, начал рассказ сам:

— Алекс, то, что Гален жив — это часть моего плана. Сейчас я тебе все объясню, и тогда ты поймешь, что я делаю — пытаю безутешную сестру или спасаю человека от смерти.

— Пожалуйста, объясните, ваше высочество, а то я ничего не понимаю.

— Восемнадцатого апреля, — начал принц, — мы получили с Соляриса сообщение чрезвычайной важности. В нем говорилось, что один из помощников герцога Риана, Свен Ньюмарк, контактировал с находившимся на Солярисе Сергеем Чоу и отдал ему приказ убить Галена. Мы бы узнали об этом плане еще быстрее, но тут вмешались некоторые сложности технического порядка, вы о них знаете, и я не буду повторяться. Короче говоря, после получения информации я немедленно отправил Курайтиса на Солярис. Он должен был взять преступников, но сымитировать гибель Галена, чтобы, во-первых, в дальнейшем предотвратить покушения на него, а во-вторых, получить доказательства причастности Риана к смерти моей матери. Как вам известно, человек, который убил мою мать, действовал с Соляриса и контактировал с ним только Ньюмарк. — Виктор посмотрел на Галена и продолжил рассказ:— Курайтис пришел в номер к Галену за несколько минут до взрыва и увел его из гостиницы.

Полузакрыв глаза,Курайтис добавил:

— Нам пришлось организовать эту встречу со скаутами, чтобы Катрин случайно не оказалась в номере во время взрыва.

Гален кивнул и продолжал рассказ:

— Когда я встретился с Курайтисом и рассказал ему о том, что у нас с Катрин сложились некоторые отношения, мы договорились, что сообщим ей о том, что я жив, только когда вернемся на Таркад. Мы хотели, чтобы она более естественно играла роль невесты, потерявшей жениха... Если бы мы знали тогда то, что знаем сейчас... — Он помолчал. — Черт, ну и актриса, такого я бы никогда не подумал.

— Ничего не понимаю, — замотал головой Мэллори.

— Простите, мы немного опередили события, — снова заговорил Виктор. — Так вот, чтобы все выглядело вполне натурально и дабы избежать возможного следующего покушения, уже на Катрин, Курайтис вывез ее из гостиницы и собрал там все доказательства, какие только мог. Во время перелета сюда один из агентов, охранявших Катрин в холле гостиницы, сообщил, что к ней подходил помощник Риана и вручил ей какую-то записку, которую Катрин, прочитав, порвала и выбросила в урну. Еще агент сказал, что помощник Риана, зовут его Дэвид Ханау, был очень взволнован, а записка разозлила Катрин. Агент предположил, что она содержала какое-нибудь приглашение.

Мы нашли это послание, и действительно, в ней было приглашение на обед. Но после того, как мы обработали бумагу специальными химическими растворами, при помощи которых хотели найти отпечатки пальцев, то поняли, что на записке было написано еще что-то. Записку просмотрели под ультрафиолетовым излучением и нашли остатки чернил, которые исчезают при длительном соприкосновении со светом.

Курайтис снова флегматично покачал головой.

— Их называют «Любовный секрет». Продают и в чистом виде, но чаще смешивают с духами и одеколоном, так пикантнее. Обычно после того, как такое письмо написано, его опрыскивают фиксатором и заклеивают в конверт. Когда конверт открывают, фиксатор выдыхается и текст исчезает. В данном случае записка была написана тайными чернилами, смешанными с одеколоном «Daffodil D'Amour», и содержала такие слова: «Гален стал мишенью. Бегите».

Алекс Мэллори остолбенел. Он повернулся к Галену:

— Она знала, что на вас готовится покушение, и ничего вам не сказала?

Молчание Галена было самым красноречивым ответом старому сотруднику службы безопасности.

Виктор стал прохаживаться по комнате.

— Курайтис послал мне с борта корабля сообщение и доложил ситуацию. С тех пор мы решили держать Катрин в неведении, пока она либо случайно не вспомнит об этой записке, либо мы ее заставим это сделать. — Виктор помолчал. — Мы советовались с нашими психологами, и они сказали, что если ее переживания искренни, то Катрин должна в какой-то момент раскрыться и признать свою вину... Ничего подобного не произошло.

— Принц Виктор, — вступил в разговор Курайтис, — приказал мне проверить личность Ханау. Я навел о нем справки везде, где только можно, и пришел к выводу, что это — один из личных шпионов Катрин, правда не очень опытный, если учесть, что он воспользовался таким примитивным способом передачи важнейшей информации. Но это не так важно, главное на тот момент — мы знали, что покушение на Галена организовал Риан, руководил им Ньюмарк, который нанял убийц, ну а Катрин была в курсе.

— Совершенно верно, — подтвердил Виктор. — Основным исполнителем был Чоу. Он же получал и плату, для чего им использовались разные методы. Когда Чоу работал на Риана, Ньюмарк сообщал Чоу номер счета, а тот просто взламывал компьютерные банковские счета и брал оговоренную сумму. Другие клиенты расплачивались с ним дорогостоящими билетами на битвы, но самый гениальный метод — покупка совершенно ни на что не годной недвижимости по самой бросовой цене и затем перепродажа ее какой-либо другой компании по баснословной цене.

Курайтис со свойственной ему краткостью сообщил о результатах:

— Мы провели тщательнейшее расследование и выяснили, что ни до, ни после убийства великой правительницы Мелиссы никаких денег от Риана для Чoy не поступало. В то же время мы выявили любопытную сделку с недвижимостью, проведенную одной известной компанией, глава которой незадолго до этого по настоянию Катрин получил титул и право земельного владения.

Перед тем как приступить к финальной части своего рассказа, Виктор помолчал. Ему было трудно справиться с пережитым унижением.

— Эта компания за двадцать миллионов приобрела участок земли, который давно стоял в списке непригодных. Этот участок находится на берегу реки и постоянно подвергается затоплению. На нем никогда ничего не росло, строить там просто опасно. Только за покупку этого участка компания получила освобождение от налогов на всю сумму. То есть Федеративное Содружество частично оплатило убийство моей матери.

Мэллори сидел не шевелясь.

— Вы хотите сказать, что Риан нашел исполнителя, а Катрин оплатила его услуги?

— Это ясно как Божий день. — Виктор вздохнул и пожал плечами. — Но доказать прямо мы ничего не можем. Катрин очень популярна в народе, и если я попытаюсь прижать ее, тут же все заговорят о том, что я пытаюсь опорочить сестру. Я также не исключаю возможность акций неповиновения и даже восстания. Она начала проводить собственную политику еще на Солярисе, когда делала свое заявление. Она уже тогда противопоставляла себя и мне, и Риану. Многим это нравилось. А сейчас за этой... лживой и честолюбивой мерзавкой те же люди пойдут куда угодно.

Секретарь разведки понимающе покачал головой. Лицо его было хмурым и озабоченным.

— Если вы подозреваете ее в том, что она замешана в убийстве вашей матери, как вы можете доверять ей трон? Даже временно!

Виктор сложил руки на груди.

— Алекс, если бы мог, я загнал бы ее в самый дальний угол Федеративного Содружества. — Он пристально посмотрел на своего советника. — И не сомневайся, я сделаю это, но не сейчас. Сейчас Катрин — героиня нации. Ты знаешь, сколько писем с выражением сочувствия она получает ежедневно? Сказать, что ее любят, — это ничего не сказать, ее обожают, на нее молятся.

Глаза принца сузились, он брезгливо передернул плечами.

— Но необходимо понять одно — Катрин что-то замышляет, у нее есть свои интересы, и я надеюсь сыграть на этом. Невероятное количество этих чертовых писем с соболезнованиями пришло со Ская. После смерти Риана антиправительственное движение там разваливается, а все, кто сочувствует Катрин, кто вместе с ней оплакивает кончину Галена, — наши потенциальные сторонники.

— Да, конечно, — охотно согласился Алекс. — Но только вы сами толкаете Катрин встать на место Риана. Она получит превосходную базу для противодействия вам.

— Как вы помните, она всегда заявляла, что цель ее жизни — мир без войн и насилия, на этом она завоевала себе такую симпатию. Вот пусть и выполняет свои мирные инициативы, а я позабочусь о том, чтобы она не сбилась с правильного пути. По крайней мере, в данный момент, к сожалению, у меня нет иного выбора.

В разговор вмешался Гален:

— К тому же, дав возможность Катрин сесть на трон верховной правительницы, мы сразу выясним, кто является ее сторонниками сейчас и чьей помощью она сможет воспользоваться в будущем. Нам нужно раскрыть сеть ее агентов, о которой до обнаружения Ханау мы даже и не подозревали. И еще один немаловажный момент — будучи на троне, она может потерять бдительность, стать неосторожной и проговориться о чем-нибудь важном. И тогда у нас будет против нее серьезное оружие.

— Понятно, вы надеетесь, что она раскроется и ниточка ее предательств потянется дальше. Да, очень неплохая, я бы даже сказал, обнадеживающая новость.

— Я разделяю вашу настороженность, Алекс, это очень опасный эксперимент. — Принц посмотрел в окно на заснеженные крыши домов. — Я никогда не был сторонником гражданской войны, всячески ее избегаю, поэтому я нужен. Насколько мне известно, Кай принял из рук своего дяди управление движением за освобождение Конфедерации Капеллана, и это подтолкнет Сун-Цу к активизации действий на Маршруте Сарна. Мне еще предстоит заниматься Сун-Цу, я вышибу из него склонность к авантюризму. Но я должен быть на Новом Авалоне еще и потому, чтобы никто в Федеративном Содружестве не думал, что я выпустил что-то из рук. Ничего подобного, мои руки станут крепче.

Гален улыбнулся:

— А военные маневры, которые мы будем регулярно проводить перед глазами Сун-Цу для демонстрации нашей силы, отвлекут большую часть войск Федеративного Содружества, и Катрин не сможет найти себе приверженцев в армии.

— Поосторожней, — предупредил Алекс. — Выводя войска из Лирана, вы сделаете его беззащитным перед Мариком, и у него может возникнуть желание пройтись по границам Федеративного Содружества. В то же время вводом войск на Маршрут Сарна вы принесете ему значительно больший вред.

Не оборачиваясь, Виктор утвердительно кивнул:

— Вы читаете мои мысли. Итак, давайте подводить итоги. Ситуация складывается таким образом. Катрин остается здесь разгребать завалы, оставленные Рианом, и мы ей в этом не мешаем. Предпринимать что-либо против нее мы не можем, не имея доказательств, так что будем ждать. Раскрывать ей нашу тайну относительно Галена считаю детской забавой, этим мы ее только насторожим. Поэтому до определенного момента Галена не будет. Да, согласен, мы имеем дело с пауком, и это нас мало ободряет. Но дадим возможность пауку расправиться с мошкарой. Да, господа. — Виктор повернулся лицом к остальным. — Утешительного не так много, но больше ничего предложить невозможно, друзья мои. В моих руках целая нация, и если борьба с сестрой может подождать, то забота о моем народе — нет.

XXXIX

Солярис-Сити, Солярис-7, Маршрут Тамаринд. Федеративное Содружество 29 апреля 3056 г.

Кай вышел из дворца Тормано, который стал его собственностью, сел в аэрокар и попросил шофера, одного из внуков Фу Тэня, проехаться над Солярисом. Кай придумал предлог для задержки, он уверял себя, что ему требуется осмыслить случившееся. Некоторое время он отдавал приказы шоферу, прося его повернуть то в одну, то в другую сторону или вовсе остановиться. В конце концов Кай действительно задумался. Высунувшись из окна, он смотрел на город, предоставив шоферу вести машину как ему угодно.

Каю удалось заставить себя отвлечься. Возможно, впервые за все три года пребывания на Солярисе он с интересом вглядывался в город и вслушивался в его звуки. Ему казалось, что он впервые видит яркие вызывающие огни. «Они не украшают город, — думал Кай, — они скорее скрывают его грязь и убожество». Улицы города кишели людьми — крикливо одетыми проститутками и оборванными нищими, толпами туристов и просто зевак вперемежку с последователями всевозможных сект и вероучений. И все они были участниками и действующими лицами страшного фильма — драмы Соляриса. Кай видел их, слышал ругань и причитания, возгласы восхищения и таинственный шепот, и ему казалось, что все это — и люди, и шум города — искусственно созданный плод чьего-то воображения, а не реальность.

Мрачные мысли приходили в голову Каю. Он подумал, что Солярис — это мир тех, кто не может справиться с реальностью, и с этой мыслью откинулся в удобное кожаное кресло аэрокара. «Нет, — поправился он, — Солярис — это мир, где люди страшатся реальности и не хотят принять ее».

Он вдруг поймал себя на мысли, что не возвращается домой не потому, что ему нужно о чем-то поразмыслить, он просто боится возвращаться. Это Каю показалось странным и смешным. Чемпион Соляриса Кай Аллард-Ляо, человек, который сражался с клановцами и вступал в единоборство с элементалами, страшился идти домой.

«Я испугался женщины и ребенка, — думал Кай. — Кто бы мог подумать? — Кай улыбнулся. — Но почему? Миллионы других переживают то же самое и побеждают свой страх».

— Цень, — сказал он шоферу, — отвези меня домой.

— Хорошо, мой лорд, — ответил тот, и через несколько минут аэрокар опустился у двери дома Кая. Кай посмотрел на вход и пробормотал:

— Я предполагал, что ты поедешь не так быстро.

— Мы можем еще немного покружить над домом, если хотите, мой лорд.

Каю стало стыдно, до него начал доходить комизм его положения.

— Да нет, не нужно, спасибо. — Он открыл дверь и вышел из машины. Медленно он захлопнул дверь аэрокара и направился ко входу, стараясь смотреть в сторону. Кай долго стоял у двери, шаря в кармане в поисках ключа-карточки. Внезапно дверь открылась, и перед Каем оказался Кейт.

— Добро пожаловать домой, Кай, — улыбаясь, сказал он.

— Кейт? — удивился Кай. — Вот уж не ожидал застать тебя здесь. Что-нибудь случилось?

— Да ничего особенного, — улыбаясь, ответил Кейт. — После того как ты уехал навестить своего дорогого дядюшку, приходил представитель Ком-Стара и сказал, что получено разрешение. Теперь звездный полковник Таман Мальтус и звезда элементалов клана Нефритовых Соколов могут посетить Солярис на законных основаниях. Голодиск я положил тебе на стол. Кстати, приказ датирован началом марта.

Кай громко засмеялся:

— Вот это они умеют, Ком-Стар всегда прикроется. Кейт кивнул и спросил Кая:

— Кай, скажи мне одну вещь...

— Какую?

— Если я просмотрю все свои данные о траекториях полетов падунов, смогу я увидеть траекторию, которая начинается в пределах клана Нефритовых Соколов, а заканчивается в районе Джоппо?

Кай положил руку на плечо Кейта:

— Без тебя мне не удалось бы сделать так, чтобы они оказались здесь в нужный момент, Кейт. Я надеялся, что разрешение придет вовремя и им удастся посмотреть мою битву в моей ложе, но, — Кай развел руками, — наша бюрократия перемолотит любого боевого робота. Примерно в то же время элементалы были уже в Экуатусе. Я успел направить сообщение прецентору Ком-Стара на Солярисе и объяснил, зачем и куда направляются элементалы. Поставленный перед свершившимся фактом, Ком-Стар дал разрешение не сразу, то есть даже для этого ему потребовалось два дня.

Я не хотел держать тебя в неведении, но тебе лучше было тогда ничего об этом не знать. В случае каких-нибудь неприятностей Ком-Стар не смог бы тебя ни в чем обвинить. Мне же, офицеру правительства Объединения Святого Ива, не грозило ничего. Ну подумаешь, Ком-Стар порычал бы и успокоился. Так что «дипломатическая» миссия Нефритовых Соколов, я считаю, удалась.

— Понятно, — сказал Кейт. — Ну, в таком случае спасибо, что подстраховал меня. — Кейт пожал руку Каю. — Тогда я пошел к Ларри. Ты знаешь, он успел окрутить ту модель, помнишь, с которой познакомился на приеме у Тормано? И сейчас мы с Кристиной идем с ними на открытие выставки картин Кесслер в Силезии.

— Давай развлекайся, Кейт, и спасибо тебе за то, что помог спасти моего сына.

— Да что ты, рад был помочь. — Кейт вышел, но, не пройдя и нескольких шагов, обернулся. — У тебя прекрасный мальчик, Кай.

Кай закрыл за Кейтом дверь и пошел внутрь, но не успел сделать и десятка шагов, как в проеме, ведущем в западную часть дома, возникла фигура Тамана Мальтуса. Элементал сжал ладонь Кая в своей громадной лапе.

— Поздравляю с возвращением, Кай Аллард-Ляо, — улыбнулся гигант.

— Спасибо тебе, Таман Мальтус. — Кай тряхнул его руку. — Теперь я твой вечный должник. Белобрысый гигант засмеялся:

— Перестань, Кай, о чем ты говоришь. Мы воевали, потом стали союзниками, теперь помогаем друг другу. Нет, между нами не может быть счета добрым делам. Это я твой должник, я давно не воевал, и ты дал мне такую возможность.

Кай улыбнулся, потом поднялся на цыпочки и попытался заглянуть за широченную спину элементала:

— Похоже, ты здесь не один, где твои люди? Здесь?

— Большинство вернулось в Джоппо паковать вещи. Теперь, когда разрешение получено, мы должны прибыть на Солярис вовремя. — Он ткнул пальцем вверх. — Там только Локе и Слэйн, охраняют твоего сына от Тормано. Неизвестно, что этот старец еще выкинет.

Кай вздохнул и покачал головой:

— Думаю, нам можно забыть о нем. Если бы я имел на это право, я отправил бы его с тобой и зачислил в отделение Салахма. Пусть бы он почувствовал, как ловить опасных бандитов вроде себя самого. А так мне придется содержать его.

Глаза Мальтуса стали холодными и злыми.

— У нас он не прожил бы и минуты. — Мальтус помолчал. — У тебя прекрасный сын, Кай. Он мог бы быть вольнорожденным, но в нем слишком ощущается твое генетическое наследство. Скрывать это от человечества было бы непростительным преступлением, за которое вся линия твоего дяди могла бы быть уничтожена.

— Очень интересное решение, но мне оно недоступно. Мой дядя честолюбив, он запутался в своих интригах и совершал много необдуманных, отчаянных поступков.

— Зерна честолюбия неистребимы, они плодоносят постоянно.

— Да, Таман, — улыбнулся Кай. — Ты многому научился во Внутренней Сфере.

Мальтус провел рукой по коротко остриженным светлым волосам и перевел разговор:

— В Джоппо единственное развлечение — смотреть военные сериалы. «Бессмертный воин» — это, конечно, искусство, хотя и далекое от реальности, но остальные программы совершенно невыносимы.

«Интересная перспектива у вас тут открывается», — подумал Кай.

— Так ты говоришь, мой сын наверху? — спросил он.

— Тебе нужно гордиться им, Кай, он сильный и смелый, — улыбнулся Мальтус. — Не обижайся, что я назвал его вольнорожденным. У нас мы бы соединили тебя с его матерью и вырастили хорошую сиб-группу воинов.

Кай хотел ответить, но вдруг на лестнице послышался какой-то шум. Кай подумал, что это спускаются другие элементалы, повернулся и посмотрел на лестницу.

Дейра проснулась внезапно: ей показалось, что кто-то толкнул ее. Она подняла голову и осмотрелась, пытаясь вспомнить, где она находится. Комната была залита светом, были включены все светильники, горели даже настольные лампы. Она присела на кровати, посмотрела по сторонам и увидела на стоящей рядом кровати Дэвида. Накрытый голубым одеялом, мальчик крепко спал. Рядом стояли два угрюмого вида элементала. Увидев, что Дейра проснулась, они посмотрели на Дэвида и улыбнулись.

Дверь в комнату была приоткрыта, и Дейра услышала на лестнице голоса. Один — глухой и низкий — принадлежал Таману Мальтусу, другой голос был тише и мягче. Дейра не разобрала слов, но голос узнала сразу. Она провела ладонями по смятой прическе, поправила блузку и выбежала из комнаты.

Дейра немного постояла у лестницы и начала медленно спускаться. Увидев Кая, она остановилась.

— Кай, — тихо сказала она.

— Дейра? — Усталое лицо Кая осветилось радостной улыбкой. Она увидела все тот же огонь в его глазах, от которого она была без ума на Альине. Кай пошел ей навстречу своей легкой пружинистой походкой: — Боже мой, Дейра, как давно все было!

Сердце сильнее забилось в ее груди, на лице вспыхнул яркий румянец. Она тоже двинулась навстречу, потом, забыв осторожность, побежала по лестнице и, приблизившись, крепко обняла Кая. Он обхватил Дейру и крепко прижал к себе. Почувствовав себя в его объятиях, Дейра сразу забыла и о недавно пережитом страхе, и о своих сомнениях, все исчезло, растворилось, будто бы ничего и не было.

Она положила руки ему на грудь, провела по плечам. Взяв ее руки в свои, Кай легонько отстранил Дейру и посмотрел ей в глаза. Они стояли и смотрели друг на друга, Кай прижался щекой к ее волосам.

— Какие мы были глупые, — произнесли они оба сразу.

Кай откинул голову и засмеялся. Дейра слушала его смех, голос, которым она так наслаждалась на Альине. Голос Кая изменился, он стал более уверенным и чуть громче, но Дейра слышала в нем все те же нотки нежности и заботы. Такими же мягкими и ласковыми оставались руки Кая. Как трогательно и с какой нежностью он произнес ее имя.

— Кай, — произнесла Дейра. — Я должна тебе кое-что объяснить. До последнего времени я заблуждалась. Не понимала ни себя, ни тебя. Я осуждала тебя и только недавно поняла, как я была несправедлива к тебе. Прости меня.

Кай взял ее за подбородок, поднял лицо.

— Дейра, все это уже неважно, не будем ворошить прошлое.

— Нет, Кай, это очень важно. — Она повела его на маленький диванчик у зеркала. Садясь, Дейра увидела в зеркале отражение уходящего Тамана Мальтуса. — Я очень плохо думала о тебе, Кай. К тому времени, как я вернулась на Оделл, здесь, на Солярисе, ты уже начал свой путь наверх. Я думала, что ты отправился сюда, просто чтобы позлить меня. Когда мы впервые встретились, нас разделяла смерть моего отца от руки твоего, и я подумала, что всем своим поведением ты шлешь мне послание. — Она закинула выбившийся локон за ухо. — Когда родился Дэвид, мой отчим просил сообщить тебе об этом, но в то время ты уже стал совсем знаменитым. Во всех передачах тебя сравнивали с твоим отцом. Меня это страшно злило, и я подумала, что ты стал кровожадным и холодным бойцом, чьим единственным удовольствием было убивать врагов. Я представляла тебя сладострастным развратником, похотливым монстром, которого опьяняет вид окровавленной жертвы.

Я хотела видеть только плохое, поэтому не замечала изменений, которые происходили в тебе. Спасибо Кейту, он на многое открыл мне глаза сегодня. Теперь я знаю и о твоих новшествах. Пойми меня, желание видеть в тебе только плохое ослепляло меня, я не видела того, что так ясно вижу теперь. Я не понимала твоих поступков... Там, на Цюрихе, когда я узнала о твоем благотворительном фонде, я подумала, что ты просто хвалишься богатством. Ты давал одежду детям, а я видела только желание рекламировать себя и свой клуб.

Дейра крепко сжала Кая.

— Только когда твой дядя захватил нас, я начала понимать, что ты не такой, каким я тебя вообразила. Я поняла, что Тормано хочет ограничить твои действия. Если бы ты был тем чудовищем, которое нарисовало мое воображение, ты бросил бы нас.

Дейра почувствовала, как задрожали руки Кая. Она посмотрела на него и увидела, как побледнело его лицо.

— Но я действительно бросил вас.

— Нет, Кай. Я все знаю. Кейт сначала не хотел мне говорить, куда ты улетал и что делал, но я знаю, что леди Оми Курита тайно жила в твоем доме, и чувствую, что здесь замешано что-то очень важное. Я устроила Кейту настоящий допрос, и он рассказал все. Теперь я знаю, что ты, как всегда, забыл о себе и заботился о благе других.

По лицу Дейры потекли слезы. Кай нежно стер их ладонью:

— Не стоит так терзать себя, Дейра.

— Но я должна выговориться, очиститься перед тобой и извиниться за все то плохое, что я о тебе думала. — Она подняла голову и посмотрела в глаза Кая. — Я представляла тебя ужасным человеком, мне казалось, что ты предал все, что было у нас на Альине.

Кай ласково засмеялся, положил ладони Дейры себе на лицо и поцеловал их:

— Ты была права, Дейра, я предал тебя и не заслуживаю того, чтобы быть отцом Дэвида. Она нахмурилась:

— Тогда как понимать твою благотворительность, твое противостояние Тормано? Всем этим ты можешь гордиться.

— Возможно...

Дейра вздернула брови:

— Я, кажется, забыла еще кое-что.

— И я тоже, доктор. — Кай посмотрел на Дейру и не смог сдержать улыбки. — Когда на Альине ты прогнала меня, то сказала, что причиной нашего разрыва является моя увлеченность войной. Таман и другие элементалы убедили меня в том, что я хороший воин, и тогда я решил лететь на Солярис. По пути я участвовал в похоронах Хэнса Дэвиона и посетил могилу отца, но я не терял свою цель — Солярис.

Ты знаешь, что мой отец был великим воином, величайшим из тех, кого я знал, и я всегда мечтал, что когда-нибудь полечу на Солярис и стану таким же.

Я хотел самому себе доказать, что я великий воин, и для этого решил превзойти отца. Ты действительно видела меня такого, какой я был. Философия кланов перемешалась во мне, и я решил превзойти всех, чтобы таким образом воздать честь своему отцу. С каждой новой битвой я все ближе и ближе продвигался к своей цели. Я даже назвал свой клуб Ценотаф в память об отце. Я много помогал тем, кто воевал, особенно товарищам по Альине, этим я отдавал дань памяти павшим в битвах с кланами. — Кай тяжело вздохнул. — И совсем недавно я встретился с одним человеком, чьи мечты о славе столкнулись с моими мечтами о мире. И тогда я осознал, что мои победы, все то, чем я гордился и считал прославлением отца, — всего лишь жалкое кривляние. Я не прославлял отца, я пытался стать его подобием, но получилась насмешка над ним. Мой отец никогда не хвастался победами, я видел только одну его битву — ту, в которой он убил твоего отца. И всю жизнь он сожалел об этом. Мне он всегда говорил, что убить человека трудно и никогда для воина это не должно стать легким занятием. Я поклялся ему, что никогда не нарушу этого принципа. Мне приходилось убивать на войне, и я думал, что здесь, на Солярисе, буду побеждать техникой и умением, а не кровожадностью.

Но я не усвоил самый главный урок. Когда я однажды спросил отца, почему он покинул Солярис, он ответил, что реальный мир нуждался в нем. Только теперь я понял, что я прятался от реального мира. Вся моя благотворительность, реформы — все это я делал для успокоения совести. Я задабривал ее, давал ей взятки, чтобы только оставаться здесь. Но приходит время, когда начинаешь понимать, что судьбу не перехитришь.

Дейра прижала его руки к губам.

— Но твои программы помогали людям, в них ты раскрываешь душу. На Альине ты сказал мне, что, сколь ни опасна и трудна ответственность и обязанности воина, ты готов принять их на себя ради того, чтобы этого не пришлось делать другим. И здесь ты выполнил свою задачу полностью.

— Да, да, Дейра, но я не принял на себя все обязанности, на которые способен. Когда я сейчас вернулся и подумал, как мне поступить с дядей, я струсил. Настоящий воин убил бы его, но я нашел способ нейтрализовать его, не причиняя вреда. Доверие, которым я пользуюсь у Виктора Дэвиона, — бесценный капитал, а я растрачиваю его здесь. Я должен служить ему. У меня есть обязанности и перед своей семьей, и перед народами, которыми правит моя мать. Сейчас, когда я принял движение за освобождение Конфедерации Капеллана, я сознаю, что мне придется принять на себя обязательства и перед теми людьми, которые хотят снова видеть Конфедерацию Капеллана свободной. — Кай улыбнулся. — Я решил перестроить Конфедерацию Капеллана, сконцентрирую все внимание на сохранении нашей культуры, я сделаю капелланцев сильнее. Я смогу повести их за собой — и поведу. Во всяком случае, я надеюсь, что смогу.

Дейра посмотрела на взволнованного Кая и улыбнулась:

— Ты можешь и сделаешь это прекрасно.

Он опустил голову, отводя взгляд от глаз Дейры.

— Но есть и еще одна обязанность, с которой, боюсь, я не совсем смогу справиться... — Кай поднял голову. — По крайней мере один. Дейра, ты?..

Она прижала свою ладонь к его губам и прошептала:

— Хватит слов.

— Но... — попытался возразить Кай.

— Никаких «но»! — Дейра встала, взяла за руку Кая и притянула к себе. — Пойдем со мной, Кай Аллард-Ляо, я тоже должна сделать одно очень важное дело. — Она улыбнулась, и Кай почувствовал, будто бы не было этих четырех лет без Дейры. — Пойдем, я познакомлю тебя с твоим сыном.

Майкл Стэкпол Рожденный для войны (Боевые роботы — BattleTech)

Смерть и обман порождают войну, которая

может превратить внутреннюю сферу в руины

I

ПОСВЯЩАЕТСЯ БРАЙАНУ ФАРГО, ЕДИНСТВЕННОМУ

ИЗ ВСТРЕЧЕННЫХ МНОЙ ЛЮДЕЙ ОБЛАДАЮЩЕМУ

ПОМИМО УМЕНИЯ ПРЕДВИДЕТЬ БУДУЩЕЕ

И ИСКУССТВОМ ПОНИМАТЬ ЕГО

Одна смерть — трагедия. Миллион смертей — статистика.

Иосиф Сталин

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

20 мая 3057 г.

Хотя за всю свою карьеру водителя боевого робота Гален Кокс уничтожил немало врагов, впервые он ощутил себя убийцей. Стоя здесь, на наблюдательном посту отделения по поддержанию пассивной жизни, рядом с агентом Курайтисом и доктором Джозефом Харпером, он понимал, что часть его подсознания отвергала очевидный факт, что он давно уже не Гален Кокс. Человек, которого звали Гален Кокс, погиб от взрыва на другой планете, отстоящей отсюда на расстояние в четыреста световых лет, и после той инсценированной гибели воскрес в качестве Джерарда Крэнстона, советника по национальной безопасности при Викторе Дэвионе, принце могущественного Федеративного Содружества.

Если бы я не находился здесь под вымышленным именем, то я, наверное, не ощущал бы себя соучастником, уголовного преступления. Он оглядел остальных.

— Ни у кого нет такого чувства, что мы убиваем этого парня?

Курайтис, гигант с ледяным взором, стоящий между ним и Харпером, и бровью не повел.

— Мы не в состоянии предотвратить его смерть, но можем сделать так, чтобы это событие не послужило причиной гибели многих других людей.

Доктор Харпер кивнул.

— Мы все испробовали. Парень и так продержался дольше, чем кто-либо мог ожидать. А теперь, надеюсь, его страдания скоро закончатся, мистер Крэнстон.

Гален через наблюдательное окошко глянул вниз, на истощенное тело Джошуа Марика. Сын Томаса Марика, наследник поста главнокомандующего Лиги Свободных Миров, Джошуа шесть лет назад с диагнозом острой лейкемии был отправлен на Новый Авалон. Прекрасный исследовательский и медицинский центр Института наук Нового Авалона ИННА, лучший во Внутренней Сфере, оставался его последней надеждой, но годы лечения результата не дали. Если бы не устройство для искусственного дыхания рядом с кроватью да не диализная машина, очищающая кровь, парень скончался бы уже несколько недель назад.

Да и кто, глядя на изможденное болезнью, бледно-желтое с проступающими синими пятнами тело мальчика, пожелал бы хоть на мгновение продлить муки? И тем не менее он представлял собой нечто гораздо большее, чем просто беспомощный пациент, жизнь которого аппараты поддерживали сверх всяких мыслимых сроков. Пока еще остающийся в живых Джошуа давал Томасу Марику возможность противостоять Сун-Цу Ляо. Сун-Цу был помолвлен с Изидой, еще одним ребенком Томаса, но Марик настаивал на том, чтобы свадьба состоялась лишь через несколько лет. Хотя Томас и признавал Изиду своей дочерью, но лишь Джошуа, единственный ребенок его законного брака, считался наследником. А поскольку Сун-Цу мечтал сокрушить Федеративное Содружество, любое препятствие, не допускающее его до трона Томаса, означало мир и безопасность для Внутренней Сферы.

Гален коснулся стекла, за которым находилась палата Джошуа.

— Жаль, что мы больше ничего не в состоянии предпринять. Я ощущаю просто бессилие, понимая, что ребенок умирает от той же болезни, что убивала людей задолго до того, как наши предки покинули Терру и расселились по Внутренней Сфере.

Харпер покачал головой.

— Я разделяю ваши сожаления, — сказал он. — Мы сделали все возможное для спасения жизни Джошуа, но этого оказалось недостаточно. Мне горько думать об этом — за годы, проведенные здесь с мальчиком, я привязался к нему. Вы боитесь, что его смерть приведет к войне с Лигой Свободных Миров, я же больше сожалею о том, что Джошуа уже никогда не вырастет. И не займет место отца.

— Да, мы бы не отказались иметь главнокомандующего, который провел годы своего взросления здесь и был бы обязан своим здоровьем Федеративному Содружеству. Теперь наши планы рухнули.

— Дело не только в этом, мистер Крэнстон. Джошуа — смышленый мальчик. Очаровательный, любознательный и умный. Когда он чувствовал себя достаточно хорошо, то среди других юных пациентов становился обычным ребенком, хоть и знал, как держать себя с важными визитерами. — Губы Харпера сжались в тонкую линию. — Его смерть явится потерей не только для семьи, но и для будущего.

Сквозь собственное отражение в стекле Гален всматривался в лицо Джошуа.

— Теперь наша задача, доктор, заключается в том, чтобы эта потеря не привела к жуткой катастрофе в обозримом будущем.

Доктор понимающе кивнул.

— Все устроено так, как приказывал Курайтис. Как только мальчик умрет, его тело будет сохранено с помощью криогенной технологии, чтобы позднее отправить в Лигу Свободных Миров. Копия Джошуа уже была представлена шесть месяцев назад и получила полное одобрение. Обслуживающий персонал, ухаживавший за настоящим Джошуа Мариком, переведен в другие учреждения, как здесь, так и на другие планеты, хотя это тоже своего рода потеря для нас. Такие переводы существенно подрывают наши научные онкологические программы.

Курайтис с высоты своего роста глянул вниз на медика.

— Эти люди продолжают исследования на своих новых должностях.

— Вы не понимаете! Во всех известных местах нет Центра, подобного Институту наук Нового Авалона. И тем самым отодвигаются возможности изучения рака на столетия.

Гален попытался успокоить доктора.

— Уже отправлены распоряжения, чтобы именно ваши люди получили приоритеты в изучении и расшифровке записей, оставшихся от Звездной Лиги. К тому же они смогут обмениваться данными с коллегами в любое время.

Харпер устало пригладил редеющие волосы и провел ладонью по лицу.

— Видите ли, есть разница между нашими исследованиями и сведениями, хранящимися в архивах Звездной Лиги. Библиотеки и оборудование старой Звездной Лиги помогли довести современные боевые игрушки до уровня, который наши предки сочли бы нормальным, но ничего не добавили к изучению проблемы рака. Ученые Звездной Лиги знали не больше, чем сегодня. За три столетия, в течение которых боевые роботы из грубых машин превратились в могущественные орудия войны, генетические исследования оказались запущенными. То малое, что делалось, имело целью отыскать исцеление от различных заболеваний, с которыми столкнулось человечество, занимаясь колонизацией планет. Да и большая часть исследований касалась напрямую охраны жизни и удлинения ее сроков. И действительно, мы знаем, как справляться с многочисленными недугами, что обрушиваются на нас с возрастом, но вот юношеские заболевания и генетические, которые способны подорвать здоровье в любой момент жизни, оказались в загоне.

Харпер резко замолчал и поднял обе руки вверх.

— Прошу прощения, джентльмены. Я понимаю, что эта тирада не имеет никакого отношения к причинам нашего присутствия здесь. Просто слишком часто мне доводилось видеть, как деньги, отпущенные на исследования, уходили на восстановление военных технологий с привлечением старых архивов Звездной Лиги. Допустим, что большинство исследований по генетике приводили ученых в тупик, но что скажете о кланах? Если то, что я слышал об их программах размножения и генетических исследованиях, хотя бы наполовину правда, то им удался невероятный скачок вперед. Кое-что из сделанного ими могло бы оказаться полезным в нашем случае.

Курайтис слегка улыбнулся.

— Вам удалось бы склонировать Джошуа?

— В этом я сомневаюсь. Клоны, созданные позднее эмбриональной стадии, похоже, не очень жизнеспособны. Но не следует исключать и такого варианта. Если кланы — с их упором на милитаризацию — сумели сделать шаг вперед, то и мы справились бы. Но только не с таким финансированием, как сейчас.

Гален поскреб в бороде, которую отрастил, став Джерардом Крэнстоном.

— Я поговорю об этом с принцем Виктором, доктор Харпер. Разумеется, вам не вернут прежнюю команду — по крайней мере, в течение нескольких лет, которые необходимы для поддержания иллюзии, что Джошуа жив, — но впоследствии вы вновь будете работать вместе.

По выражению лица Курайтиса Гален понял, что разведчик выступит против высказанной идеи, видя в ней подрыв системы безопасности, но Галену было наплевать.

— А сейчас важно лишь одно: чтобы никто в госпитале, за исключением нас, не знал, что Джошуа умер.

— Не беспокойтесь, мистер Крэнстон, все мои люди — профессионалы и патриоты. Подмена прошла гладко. Представленная вами копия уже полностью принята всеми в госпитале за оригинал. Настоящий Джошуа умрет здесь, но где-то вовне он будет продолжать жить. — Харпер повернулся и показал на два выключателя, вмонтированные в стене между наблюдательным окном и дверью. — Все оборудование, поддерживающее жизнедеятельность пациента, находится под контролем этого красного выключателя. Многие считают, что отвратительно наблюдать за тем, как человек в отделении для поддержания пассивной жизни умирает, и потому, нажав на зеленый выключатель, можно закрыть шторой обзорное окно.

Если Харпер, похоже, не решался сделать последний шаг к выключателям, то Гален почти не колебался. Он даже желал как можно скорее отключить систему жизнеобеспечения Джошуа, и лишь на мгновение рука его повисла, преодолевая огромную пропасть между волей и желанием. И в это мгновение вперед шагнул Курайтис и потянулся к выключателям.

— Прошу вас, подождите, — тихо сказал Харпер. — Я понимаю, что Джошуа практически умер уже несколько недель назад, что он ничего не видит и не слышит, но я хотел бы быть рядом с ним в его последние мгновения.

— Я присоединяюсь к вам, — сказал Гален. Курайтис перевел взгляд с одного на другого, и Гален содрогнулся под взглядом этих ледяных глаз.

— По вашему сигналу я отключу всю эту технику. Доктор Харпер прошел в дверь, а Гален остановился и оглянулся на Курайтиса.

— Мне кажется, вы принимаете нас с доктором Харпером за двух сентиментальных придурков.

— Вовсе нет.

— Но вы остаетесь здесь.

— Моя работа, мистер Крэнстон, в том и состоит, чтобы заботиться о существовании той самой вселенной, которая позволяет вам иногда прятаться в гавани сантиментов. А часть этой работы заключается в отключении механизмов жизнеобеспечения Джошуа Марика.

Гален нахмурился.

— Вот как?

— Мне жаль, что парень умирает. Добавлю, что не я причина его болезни, и все же я от души желаю, чтобы он поскорее умер. — Курайтис какое-то мгновение вглядывался в пустоту невидящими глазами, а затем решительно взглянул в глаза Галену. — Я не был с ним знаком, но думаю, что, повзрослев, он стал бы столь же опасен для Федеративного Содружества, как его отец или дед.

— А вдруг он явился бы тем человеком, который объединил бы воюющие народы Внутренней Сферы?

Курайтис не отвел глаз.

— Смерть обычного мальчика полна печали, а все, что сверх этого события, — гипотетично. А я не имею дел с гипотезами. Когда занимаешься делом, всех возможностей не предусмотришь.

— Вы полагаете, принц Виктор прав, заменяя Джошуа подделкой?

— Не мне решать за принца.

— Тем более что именно вы предложили этот план действий.

— Я просто довел до сведения Верховного Правителя об операции, инициатором которой был его отец. И он принял решение ввести в действие план «Джемини».

Гален нахмурился.

— Обманывая Томаса Марика, мы вряд ли избежим больших неприятностей.

— Томас Марик — пацифист и идеалист. Его Рыцари Внутренней Сферы добиваются успеха благодаря военному мастерству, а вовсе не из-за исповедуемой им великой философии. Кроме того, у Томаса хватает и других проблем.

Гален кивнул.

— Я читал сообщение, подтверждающее информацию о состоянии здоровья жены Марика. — Он сузил глаза. — Надеюсь, ее заболевания вызваны не нашими операциями?

Курайтис остался невозмутимым.

— Нет. Мы предпочитаем более тонкие средства.

— Вроде убийства мальчика?

— По крайней мере, он умер смертью, которая, подобно чуме, убивала многих из Дома Марика у них в государстве, а то и прямо в семье.

— Думаю, это слабое утешение для паренька, которому так и не стать взрослым, — сказал Гален, глядя на умирающего. — Иногда так хочется, чтобы жизнь была проще.

— А жить и умирать вовсе не сложно, Крэнстон. Все же остальное — вопрос болтовни и статистики.

— Не думаю, чтобы эта смерть что-то упростила.

— Парню станет проще прямо сейчас. — Курайтис кивнул в сторону двери. — Идите, идите, приглядите, как он отойдет. Хуже не будет, если вы побудете рядом с ним в его последние минуты.

— Вы не хотите к нам присоединиться? Разведчик покачал головой.

— Есть дела поважнее, Курайтис?

— Да. Пока вы будете заниматься его смертью, — спокойно сказал Курайтис, — я начну предпринимать все, чтобы мы смогли уцелеть при разделе его наследства.

II

Если в этом мире что-то и происходит,

так это что одни люди готовятся убивать других.

Джордж Бернард Шоу «Майор Барбара»

Таркад-Сити, Таркад

Округ Донегал, Лиранское Содружество

21 мая 3057 г.

Кейтлин Келл, изумленно раскрыв рот, уставилась на Катрин Штайнер-Дэвион.

— Катрин, ты уверена, что стоит рассказывать мне об этом? О том, что за убийствами наших матерей стоит Риан Штайнер?

Кейтлин медленно опустилась в темное кожаное кресло. Она всегда считала, что комната ее обставлена тепло и уютно, но сейчас ощущала только холод,

— О Господи, а я так переживала по поводу случившегося с ним.

Катрин встала коленями на толстый ковер перед Кейтлин и взяла руки кузины в свои ладони.

— Кейт, если бы я могла оставить тебя в неведении, я бы сделала это. Смерть Риана была ужасной, но не более ужасной, чем то, что он сделал с моей матерью и твоими родителями. Когда я думаю о Моргане и муке на его лице во время похорон твоей мамы… — Голос Катрин прервался, и нижняя губа задрожала.

Кейтлин отпустила ладони кузины и смахнула слезы. В результате взрыва бомбы, убившей их матерей, Морган Келл лишился правой руки. А потеря жены Саломеи заставила отца Кейтлин страдать сильнее чем когда-либо. Гибель Мелиссы он также тяжело переживал. Впрочем, не только Морган Келл, а все Федеративное Содружество. И Кейтлин всегда полагала, что только яростное желание отомстить человеку, который стоит за наемным убийцей, и поставило ее отца на ноги после этих ран.

— С отцом все в порядке. — Кейтлин проталкивала слова, застрявшие комком в горле, чтобы успокоиться самой и успокоить Катрин. — Так что, может, и к счастью для Риана, что его успел на Солярисе подстрелить снайпер, а то отец, даже без одной руки, разорвал бы негодяя на части.

Катрин вытерла слезы, размазывая косметику по щекам.

— Верно. Морган добрался бы до него, хоть тот и был звездолетчиком.

Кейтлин мрачно улыбнулась.

— Я бы тоже не обратила внимания на это. Я бы сама до него добралась.

Ее золотоволосая кузина хмыкнула.

— Да, уж ты-то нашла бы что сделать. А меня бы хватило лишь на то, чтобы как-нибудь оскорбить его на званом вечере. Пусть бы он даже сиделрядом с баронессой Гамбер!

— Ну, ну, даже я не дошла бы до такой жестокости. — Кейтлин покачала головой, так что затрепетали кончики ее темных волос. — И не надо считать себя такой никчемной, Катрин. Ты, конечно, не воин и не водитель боевого робота, но тебе известны все связи Риана.

Катрин задумалась немного, потом спросила:

— Ты о чем?

— Я, разумеется, провела большую часть жизни, тренируясь с Гончими Келла на Арк-Ройяле, но не надо думать, что я ничего не видела, кроме этого болота. Во всяком случае, я прекрасно понимала, насколько нужна ты была Риану, являясь связующим звеном между ним и Виктором. Ведь это ты не позволила им заниматься кое-какими делами, которые раскололи бы Федеративное Содружество. И решение Виктора вернуться на Новый Авалон привело к тому, что здесь тебе удалось навести порядок.

— Возможно, но только я далеко не такой медиатор, каким была моя мать. — Катрин закрыла лицо ладонями. — Мне так ее не хватает. Кейт.

Кейтлин сдвинулась на край кресла, наклонилась и обняла Катрин за шею.

— Я знаю, знаю. — Бедняжка Катрин. Сначала маму убило бомбой, затем точно так же погиб ее воз любленный Гален Кокс. А с отъездом Виктора и исчезновением Питера она, должно быть, чувствует себя всеми покинутой. — Нам всем не хватает твоей мамы, Катрин, но в твоем лице у нее достойный преемник.

Катрин вновь вытерла слезы.

— Моя мама была явлением. Одним холодным взглядом или — что гораздо чаще — теплой улыбкой и крепким рукопожатием она, казалось, в любой момент могла убедить людей делать то, что, по ее мнению, было лучшим для Федеративного Содружества. Все любили маму и уважали, преклонялись перед ее качествами лидера. Она была такой красивой и жизнерадостной. Для Федеративного Содружества она служила не только прочным фундаментом, но и цементирующим началом.

Легкая улыбка заиграла на губах Кейтлин при воспоминании об архонтессе Мелиссе Штайнер-Дэвион.

— По-моему, никто не мог ей ни в чем отказать. Поэтому-то наемный убийца и применил бомбу. Вряд ли он посмел бы нажать на курок, глядя своей жертве в глаза.

— Наверное, поэтому мама и должна была умереть. — Катрин с трудом сглотнула. — Может быть, это патология, но как только я узнала, что это Риан приказал убить Мелиссу, я попыталась влезть к нему в мозги и понять, почему он задумал такое злодеяние.

— Это не патология. Вполне понятная вещь. — Кейтлин погладила Катрин по волосам. — Я никогда не перестаю удивляться людям, которые устанавливают бомбы, зная, что могут убить многих людей. Убийство твоей матери уже само по себе мерзость. Должно быть, речь идет о каком-нибудь тупом ублюдке, который боялся, что иначе заговор будет обречен на провал. И вероятно, Риан сказал ему, что сделать надо именно так.

Катрин встала и покачала головой.

— Нет, уж Риан-то не был тупицей. Кем угодно, только не тупицей.

— Но убийство твоей мамы было глупостью! Катрин принялась расхаживать по комнате, отмеряя шаги длинными ногами.

— Риан понимал, что моя мать играет стабилизирующую роль в обществе. При ней политика моего отца — несколько осовремененная и очеловеченная — продолжалась бы. Оставшиеся годы примирения с кланами мы потратили бы на воссоединение нации. Мы готовимся к нападению кланов и даже создаем союзы с другими нациями для отражения завоевания кланами Внутренней Сферы.

— Риан не мог этого вынести. Стабильность для нашей нации означала для него стагнацию.

Кейтлин фыркнула от отвращения.

— Ему надо бы найти другое применение своим способностям.

— Он не смог бы. Его амбициозность жаждала власти, с помощью которой он мог бы достичь своих целей. И не все были согласны с той праведностью, которую вкладывала в политику Мелисса. У людей, подобных Риану, планы моей мамы относительно будущего вызывали законные опасения.

— Это верно, Катрин, но только большинство людей делились своими опасениями с Верховным Правителем, чтобы она могла внести необходимые коррективы в планы руководства страной. А Риан бросил в нее бомбу.

— Да, я думаю, что он имел радикально другой взгляд на природу Федеративного Содружества. Ты же прекрасно знаешь, что кланы выцарапали себе двадцать пять процентов от завоеванных территорий, принадлежащих Федеративному Содружеству. Риан переживал это как смертельную рану. Он жаждал вытеснить кланы, а моя мама хотела успеть подготовить нас и восстановить боевые силы до возобновления войны. — Катрин остановилась и облокотилась на спинку одного из плюшевых кресел. — Риан полагал, что моя мама уничтожает Лиранское Содружество.

— И чтобы спасти его, он собирался добиться независимости Острова Скаи?

— Подстрекательство к мятежу должно было показать моей матери, насколько серьезной является эта проблема. Он никак не мог забыть, как Содружество Лиры спасало экономику Солнечной Федерации после того, как двадцать пять лет назад мой отец отбил у Конфедерации Капеллана сообщества Сарн и Тихонов. К тому же он увидел, как испуганные люди, боясь вторжения кланов, покидали лиранскую часть Федеративного Содружества, чтобы найти убежище на территории, принадлежащей Дому Дэвиона. Моя мать ничего не делала, чтобы предотвратить такое развитие событий, уверенная, что люди вернутся, как только поймут, что кланы прекратили вторжение.

— И они возвращались, Катрин. Мы все знали это.

— Да, но не так быстро. Количество вернувшихся не идет ни в какое сравнение с числом беженцев. Да и возвращались зачастую лишь те, кому не хватало денег, чтобы прокормиться. Правительственные программы финансировали их перемещение. Но страшнее всего для Риана, я думаю, было то, что никто не разделял его взглядов на развитие ситуации. Он считал, что моя мама убаюкивает нацию своей добротой и, пока Мелисса находится у власти, никаких изменений, никакого прогресса ждать не приходится.

Кейтлин сверкнула зелеными глазами.

— Слава Богу, что он со своим мнением оставался в меньшинстве.

— В меньшинстве, да. — Катрин содрогнулась. — Но не в одиночестве.

— О чем ты говоришь?

— И не спрашивай, Кейтлин.

Кейтлин быстро встала, видя, как дрожит подруга.

— В чем дело, Катрин? Ты можешь мне довериться.

— Нет, нет, не могу. Это слишком ужасно.

— Ужаснее смерти наших матерей, взорванных террористом? — Кейтлин схватила Катрин за плечи. — Посмотри на меня! Что может быть ужаснее этого?

Рот Катрин раскрылся в безмолвном крике, и она бросилась на грудь Кейтлин.

— Я думаю, что Риан действовал не в одиночку. Слезы Катрин ушли как-то на задний план, когда смысл сказанных ею слов дошел до Кейтлин. Со дня смерти Мелиссы Штайнер-Дэвион по всему Федеративному Содружеству бродили слухи о заговорах, связанных с ее убийством. Многие пытались приписать его Виктору Дэвиону, но Кейтлин-то знала Виктора не первый год. И она не обращала внимания на слухи. Вспышка эмоций Катрин внезапно заставила ее вновь вспомнить об этих слухах. В конце концов, ведь именно Виктор и Гален Кокс оказались первыми у тела Хэнса Дэвиона, скончавшегося от инфаркта. Фактом являлось и то, что Виктора не было на Таркаде во время похорон его матери, а ведь другие ее дети совершили для этого путешествие с Нового Авалона. Гибель Мелиссы освободила Виктору место на троне и сделала Верховным Правителем империи, дальние границы которой выходили за пределы Внутренней Сферы, объединяя триллионы людей.

А последний слух о растущих разногласиях между Галеном и Виктором приобрел зловещее звучание после гибели Галена Кокса от взрыва такой же бомбы, от которой погибла и Мелисса. Люди шептались, что Виктор убил собственного отца в присутствии Галена, пообещав руку Катрин за молчание, а затем Виктор передумал и убил Галена, потому что Кокс был уже на грани открытия правды о смерти Хэнса Дэвиона и убийства Мелиссы Штайнер-Дэвион.

— Катрин, как ты можешь говорить такое? Что заставляет тебя так думать?

— Не знаю, Кейтлин. Это ощущение, но все сходится к одному. После смерти Риана Виктор сказал мне, что тайна покушения на мою мать раскрыта. Он сказал, что покушение задумал Риан и заплатил за это жизнью. Затем он сказал, что Риан действовал в одиночку. Он сказал, что делать нечего. Что надо двигаться дальше. Пора сделать для Федеративного Содружества то, чего не успели сделать наши родители.

— Но ведь не думаешь же ты, что Виктор имел отношение к их гибели?

Катрин покачала головой, и прядки золотых волос прилипли к мокрым от слез щекам.

— Нет, конечно нет. Виктор не мог… я бы жизнью поручилась, но…

— Но?.. — Кейтлин ощутила, как все сжалось у нее внутри. — Что ты имеешь в виду?

— Но все те причины, по которым Риан мог убить мою маму, служили и на пользу Виктору. И мне. И Питеру, и Артуру, и Ивонне. Каждый из нас выигрывал от смерти наших родителей.

— Но Виктор? Он не смог бы убить твою мать или твоего отца.

— Ну конечно, я не верю в это. Разумеется, я знаю, что он не делал этого, но не могла же я забыть, кто я и какая на мне ответственность. Исходя из этого, я принялась наблюдать за Виктором, все больше удивляясь.

Кейтлин нахмурилась и схватила кузину за руку.

— Катрин, о чем ты говоришь?

— Ну хорошо, во-первых, взять для начала его возвращение на Новый Авалон. — Катрин высвободила руку и вновь принялась расхаживать. Иногда всхлипывая, она говорила все же достаточно решительно. — Да, как правило, правительство находилось то на Таркаде, то на Новом Авалоне, даже в годы вторжения кланов. Да, население старой Солнечной Федерации ощущало себя обойденным, когда трон оставался на Таркаде после смерти нашей матери, но трон должен находиться там. Я упрашивала Виктора остаться, но он был решительно настроен вернуться на Новый Авалон.

Кейтлин опустила голову, размышляя и машинально теребя рукав шелковой блузки.

— А тебе не приходило в голову, что отъезд Виктора связан с его желанием навести порядок, когда Остров Скаи был настроен против него?

— Я вместе с ним могла бы навести порядок отсюда. А уехав, Виктор позволил своим врагам в Скаи думать, что он испугался. Те же, кто любил его, сочли, что он просто бросил их в беде. Например, он дал Грейсону Карлайлу Смертоносному титул барона Гленгарри и потребовал взамен клятвы личной преданности, а затем не сделал ничего, чтобы помочь Карлайлу и его Серому Легиону Смерти в битве против скайских сепаратистов на Гленгарри. Фактически Виктор сбежал на Новый Авалон за несколько месяцев до того, как ситуация успокоилась. Он бросил Карлайла так же, как бросил других.

— А мне кажется, что в свете всего случившегося ты лишь одна ощущаешь себя покинутой, дорогая.

Катрин остановилась и улыбнулась кузине.

— Но, по крайней мере, не тобою, Кейт. Ты появилась сразу же, как только смогла.

— И я рада, что оказалась здесь, несмотря на сложившиеся обстоятельства.

— Ты моя опора, Кейтлин. Ты всегда была сильнее меня.

— А помнишь, что я тебе только что говорила? Не надо считать себя такой никчемной, Катрин.

— Может быть, разок я и сочла себя такой, но больше не буду. — Катрин глубоко вздохнула и откинула волосы с лица. — Я Штайнер, и на мне лежит ответственность за безопасность моего народа. Это правительство в переходный период действует как автопилот. И теперь, когда все люди Виктора вместе с ним на Новом Авалоне, я использую всю оставленную мне Виктором власть, чтобы сделать то, что должна. И в первую очередь займемся устранением политических разногласий, исцелением болячек от мятежа сепаратистов Скаи.

Кейтлин улыбнулась.

— Похвальные намерения.

— О, я еще больше сделаю. Я собираюсь сосредоточиться на медицинских исследованиях госпиталей, ликвидацией ущерба от мятежа и ненависти, угрожающей расколоть Федеративное Содружество. Если я справлюсь с этим, то нам нечего бояться кланов после окончания перемирия.

Кейтлин кивнула.

— А Виктор?

Катрин задумалась, глядя в пол.

— Прежде всего, я отвечаю за людей, которым может принести вред его деятельность. Я не хочу считать Виктора монстром, готовым пойти на убийство, но если узнаю, что он именно таков, то разберусь с ним. И что бы ни случилось, я больше не позволю Виктору вредить людям.

Даош, Цюрих, Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

Ноубл Тэйер улыбнулся, когда Кен Фокс похлопал его по спине.

— Я вам весьма признателен, мистер Фокс, что мне столь быстро предоставлена в аренду квартира, но не хотелось бы, чтобы кто-то видел в моем лице такого же ветерана, как и вы. — Он провел левой рукой по коротко остриженным черным волосам. — А та же самая прическа, что и у вас, вовсе не означает, что я служил в вооруженных силах Федеративного Содружества.

Фокс нахмрился, сложив руки на объемистом животе.

— Разве мужчина вашего возраста не должен был служить, воюя против кланов?

Ноубл улыбнулся и поставил два своих туристских чемодана рядом с дверью внутри меблированных апартаментов.

— Вообще-то должен был. Услышав о вторжении — я жил тогда на Гаррисоне, — я со своими друзьями отправился в мобилизационный пункт. Но по дороге туда мы попали в дорожное происшествие, я сломал ногу в двух местах, и на этом все закончилось. — Тэйер наклонился и приподнял брючину, чтобы продемонстрировать швы от хирургического вмешательства. — Мои приятели отправились воевать, а я попал на операционный стол.

Фокс сморщился и впился зубами в потухшую сигару.

— Я терпеть не мог этих хирургов, которые распарывали меня и что-то вытаскивали из брюха. Это хуже, чем иметь дело с врагом.

Старик оглядел Ноубла сверху донизу.

— Но если вы не ветеран, откуда же у вас эта прическа и туристские сумки? То есть, глядя на вас, я думаю: «Вот парень с внутренней дисциплиной и военной подготовкой».

Улыбка Ноубла отразилась даже в его темных глазах.

— В вояки меня не взяли из-за ноги. Я добровольцем пошел в части Гражданской Обороны, и выяснилось, что у меня неплохо получается с подготовкой юного поколения. У одного из моих инспекторов брат управлял небольшой военной академией на Хайде — Академией военной подготовки Стивенсона. Может быть, доводилось слышать?

Фокс фыркнул что-то неразборчивое.

— Ну вот, я получил там работу и последние три года преподавал химию и общеобразовательные науки.

— А зачем же вы прибыли на Цюрих? У нас таких заведений здесь нет.

Ноубл Тэйер кивнул.

— Именно этим и привлекло ваше местечко.

— Что-то не понял.

— Шесть месяцев назад умер мой дед, оставив мне небольшой капитал. Как-то я говорил ему, что хотел бы стать писателем, но мне не хватало усидчивости и мужества заняться этим делом. Ваш мир так далек от Хайда, что я уже не смогу вернуться ни к спокойному преподаванию, ни к семье. Остается тонуть или плыть.

— Жизнь и так хороша, когда есть наследство, мистер Ноубл.

— Так-то оно так.

— Так почему же все-таки Цюрих? Ноубл покачал головой.

— Я хочу писать триллеры, и признаюсь, примерно год назад видел по головидео отрывок о женщине-докторе, которая, столкнувшись с членом банды Занзенг, сумела разоружить его. И решил, что я хочу — просто обязан — создать нечто вроде атмосферы вокруг себя, помогающей мне писать.

Фокс засмеялся.

— Что ж, Ноубл, этой атмосферы у тебя будет в избытке. Эти апартаменты как раз и принадлежали той докторше.

— Не может быть!

— О да. Ты арендовал сразу за ней. — Фокс с гордостью кивнул. — Доктор Дейра Лир и ее сын Дэвид жили как раз здесь. Она же платила мне, чтобы я никому не сдавал этих комнат на случай, если вдруг решит вернуться в госпиталь, где работала. А два месяца назад доктор Лир сообщила нам, что собирается ненадолго остаться на Сент-Иве. Потом кто-то из ее друзей из Рейнсайдского медицинского центра пришел, упаковал ее вещички и запер в хранилище в подвале. Ключ от хранилища есть у тебя на связке. Ее друзья ждут теперь корабля на Сент-Ив — он бывает раз в месяц. Надеюсь, проблем не будет?

— Ну что вы, какие проблемы. Все мое — в моих сумках. — Ноубл пожал плечами. — Вы уж чересчур доверчивы, коли даете мне ключ до того, как хранилище освободилось.

Фокс в свою очередь пожал плечами.

— Я в людях разбираюсь. Ты на вора не похож. Но вообще-то тебе понадобится кое-что, чтобы квартира приобрела жилой вид.

— Ну, кровати, столы, кресла найти не трудно, — сказал Ноубл. — Но вот я думаю, что мне необходимо кое-какое компьютерное оборудование для работы, да не знаю, насколько оно здесь надежное.

— Все дело в цене. Мой зять мог бы кое-чем тебя обеспечить.

— Превосходно! — Ноубл полез во внутренний карман пиджака и достал банковский чек на тысячу кронеров Федеративного Содружества. — Этого должно хватить на оплату аренды и на залог. Оставшееся можете приписать к будущему счету. В общем, в конце сочтемся.

— Идет. Хорошо, что ты приехал, Ноубл. — Фокс вышел из комнаты, остановился на лестничной площадке и улыбнулся новому постояльцу. — Я живу вон в той двухэтажке дальше по улице. Если захочешь послушать о том, что я вытворял, служа в двадцать втором Авалонском Гусарском в войне против Змей, заходи.

— Я принесу пиво.

— Идет.

Ноубл Тэйер закрыл дверь и осмотрел свою новую квартиру. Из гостиной открывалась дверь на кухню, а коридор справа вел к двум маленьким спальням и ванной. Стены выкрашены в бледно-голубой цвет, а пол покрывал ковер цвета морской волны. Обстановка вполне приемлемая, к тому же дешево.

Итак, все прошло нормально. Он прибыл на Цюрих, чтобы сбежать из прошлого и двинуться к будущему. И оказался в квартире, которую снимала доктор Лир. В это невозможно поверить. Никто бы не поверил.

Он рассмеялся, надеясь, что Фокс не слышит его.

— Это первый день оставшейся тебе жизни, Ноубл Тэйер. И будем надеяться, что добрая Фортуна на этом не остановится.

III

Над событиями властвуют не нейтралы. Эти

всегда тонут. Лишь кровь движет колеса истории.

Бенито Муссолини

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

23 мая 3057 г.

Наслаждаясь безмятежностью освещенного свечами кабинета Томаса Марика, Сун-Цу Ляо решил, что постарается разобраться с проблемой, не тревожа покоя этой комнаты. Томас, должно быть, ожидает, что Ляо явится рассерженным, поэтому надо постараться и застать Марика врасплох. Если враг не в состоянии обороняться, то уж он никак не начнет нападать.

— Благодарю вас, что вы согласились встретиться со мной этим вечером, главнокомандующий. — Сун-Цу помахал голодиском. — Я получил ваше послание, и мне захотелось поговорить о деле непосредственно с глазу на глаз.

Томас Марик отвернулся от пылающего пламени очага и посмотрел на Сун-Цу. Отблески огня полностью освещали левую сторону лица главнокомандующего, оставляя обезображенную шрамами половину в тени. — Пожалуйста, Сун-Цу, устраивайся поудобнее.

Молодой человек остановился и намеренно привлек к себе внимание, прежде чем принять более небрежную позу, со сцепленными за спиной руками. Военная точность движений заставила напрячься Томаса, ощутившего атмосферу конфронтации, чего и добивался Сун-Цу. Ни одной эмоции не отразилось на его лице, напротив, он даже смягчил тон, доведя его звучание чуть ли не до сострадательного:

— Я опечалился, узнав, что вашей жене стало еще хуже. Если бы не желание покончить с делами и не моя обязанность окончательно разобраться с ситуацией относительно венчания с вашей дочерью, я бы счел другое вмешательство в ваше горе бесчеловечным. Если я или мой народ могут что-то сделать…

Томас покачал головой.

— Она получает самый лучший уход. Даже если отправить больную на Новый Авалон, то это лишь в лучшем случае продлит ей жизнь на несколько лет. Но она здесь, дома, проживет года три, пусть болезнь легких и неизлечима. К тому же жена очень слаба и сама выбрала свою судьбу, отдавшись на волю времени.

Сун-Цу сузил нефритово-зеленые глаза.

— Значит, я неправильно понял смысл вашего послания. Я не сообразил, что она выбрала окончание жизни.

— Софина была герцогиней Океаны до того, как я женился на ней девять лет назад. Возможно, потому, что Океана никогда не была богатой планетой, у здешнего народа развилась традиция не цепляться за жизнь, если ты неизлечимо болен. Они уверены, что потраченные на это деньги и ресурсы лучше направить на благо общества. — Томас замолчал, хмуря брови от внутренней муки. — Я постарался бы продлить эти мгновения жизни насколько возможно, но я слишком люблю жену, чтобы удерживать ее возле себя дольше, чем она захочет.

Сун-Цу отметил про себя на будущее эту муку Томаса. Уж если бы я кого-то любил так сильно, то уж заставил бы ее терпеть эти мучения. А ты слабый, нерешительный дурак, Томас Марик. Вслух же он сказал:

— Вы проявили себя мужественным человеком, подчиняясь ее решению. Будучи обрученным с вашей дочерью Изидой, я не уверен, что отпустил бы ее так легко.

Ввалившиеся глаза Томаса сверкнули.

— Хотя любой отец желал бы своей дочери большой любви, но я-то понимаю, что ты рвешься ко мне в приятели не из любви к ней. Ты любишь власть, которую она принесет с собою на брачное ложе — возможность править Лигой Свободных Миров.

— Нет, мой господин, Изида принесет мне более тесную связь между Конфедерацией Капеллана и вашим государством.

Томас холодно хмыкнул.

— Вот как, Сун-Цу? И ты считаешь, что это хорошо? Сун-Цу замешкался, не понимая внезапной перемены в настроении Томаса.

— Ну да, и вы так считаете тоже.

— Может быть. — Томас постучал пальцем по подбородку. — Возможно, я намереваюсь жениться на твоей тетушке Кэндайс Ляо, чтобы присоединить Объединение Святого Ива к Лиге Свободных Миров, а потом, может быть, выдам Изиду замуж за твоего кузена Кая Алларда. Мы низложим тебя и объединим все три владения вместе.

Молодой человек ощутил, как внутри у него зашевелилось нечто вроде ледяных щупалец.

— Если верить скандальным кадрам, поступающим из Федеративного Содружества, то мой кузен Кай Аллард Ляо увяз в разборках с женщиной, которая утверждает, что он является отцом ее сына. Он уже привез ее на Сент-Ив и представил своей матери. Он женится на ней, несмотря на то, что она лишь простолюдинка из Федеративного Содружества. В этом я уверен. Вот-вот я ожидаю сообщения об этом.

— И ты хотел бы, чтобы день свадьбы с моей дочерью был назначен раньше, нежели пришло сообщение о женитьбе Кая?

Сун-Цу покачал головой и заговорил, тщательно подбирая слова:

— Вы, подобно другим, интерпретируете мои действия лишь как реакцию на поступки моего кузена. Возможно, это правда, что моя мать решила забеременеть мной лишь после того, как узнала, что ее сестра собирается рожать, но подобное фамильное соперничество не распространилось на мое поколение.

Томас поднял руку и медленно покачал ею в воздухе, словно взвешивая тяжесть слов Сун-Цу.

— С чего же тогда столь страстный протест?

— А, вы полагаете, что меня страшит будущее? От такого обвинения защиты не существует. Но тем не менее я тогда могу предположить, что вы боитесь смотреть в глаза будущему, которое ожидает Лигу Свободных Миров.

— Ты дерзок, как обычно, Сун-Цу, — мирно сказал Томас. — Но мое любопытство задето. Продолжай.

— Вы не будете отрицать, что поднялись наверх как адепт Ком-Стара…

Карие глаза Томаса сердито сверкнули.

— Я поднялся как Марик.

— Прошу прощения, мой господин, но, являясь седьмым ребенком Яноша Марика, вы имели мало шансов унаследовать власть. Но в возрасте шестнадцати лет вы стали членом Ком-Стара. И, насколько мне известно, вам исполнился тридцать один год, когда ваш отец решил назначить вас своим наследником. Но лишь в возрасте сорока одного года вы стали править от имени отца. Затем все решили, что вы погибли от взрыва бомбы, которая убила вашего отца и старшего брата. И если вы чудесным образом объявились живым спустя добрых полтора года, то это лишь благодаря Ком-Стару, который держал ваше место пребывания в секрете. И уж простите меня, если я переоцениваю влияние Ком-Стара на вашу жизнь.

Томас вздернул подбородок.

— Именно из-за этого влияния ты полагаешь, что я не могу реально воспринимать будущее?

Сун-Цу печально покачал головой, выигрывая время, чтобы пробраться сквозь минное поле вопросов Марика.

— Заботы Ком-Стара и ваша предпочтительная область исследований сосредоточены на восстановлении технологий, утерянных после распада Звездной Лиги три столетия назад. Больше всего вы оживляетесь, мой господин, обсуждая технические вопросы со специалистами. — Он развел руками. — Хоть вы и окружили себя свечами, книгами и прочими древностями, это лишь потому, что они предлагают вам избавление от всех сложностей сегодняшнего дня во Внутренней Сфере. В этом году, сэр, вам будет шестьдесят шесть лет, и хотя многие из нас с радостью прожили бы под вашей властью еще три десятка лет, увы, жизнь правителей Внутренней Сферы, как правило, не столь продолжительна. Через четыре года вы достигнете того возраста, когда скончался Хэнс Дэвион — а ведь он умер вследствие естественных причин. А вот Такаси Курита, Мелисса Штайнер, моя мать и даже Риан Штайнер ушли из жизни преждевременно, пав от рук наемных убийц.

Томас поднял брови.

— Уж не угроза ли это, Сун-Цу?

— Это реальность, мой господин. И вы прекрасно понимаете, что у меня нет причин совершать покушение на вас, пока мы с вашей дочерью лишь помолвлены.

— Вот и блестящий повод никогда не допускать вашего соединения в браке.

— Рассуждение почти резонное, но все же с изъяном. При настоящем положении вещей союз между Лигой Свободных Миров и Конфедерацией Капеллана означает то, что Виктор Дэвион не раз подумает, прежде чем закончить то, что начал его отец тридцать лет назад. Пока вы главнокомандующий, Виктор ни за что не решится покончить с Конфедерацией Капеллана. Допустим, вы погибли после того, как я беру замуж Изиду и трон переходит к ней. Тогда Виктор, указывая на меня как на врага, разбивает Лигу Свободных Миров на фракции. Изида теряет их поддержку, и при этом гибнет мое государство.

— То есть у тебя есть все причины желать, чтобы я оставался в живых.

— Разумеется, именно этого я и желаю. Если же вы умираете до нашей свадьбы, то дела складываются еще хуже. Ведь именно вы удерживаете Лигу Свободных Миров в целости. Создав Рыцарей Внутренней Сферы, вы дали людям пример высокого идеала, к которому они стремятся. Такого же дурацкого и древнего, как и все, окружающее тебя, — хотел бы добавить Сун Цу, но промолчал. Он умел владеть собой: улыбка в его душе не показывалась на губах. — Без вас этой конфедерации планет не удержаться вместе, и Виктор сожрет ее по кускам.

Главнокомандующий покровительственно кивнул.

— На твоей картине, Сун-Цу, будущее выглядит мрачным. Получается, что войны с Виктором Дэвионом не избежать.

— Вовсе нет.

— Так, стало быть, у тебя есть решение этой дилеммы?

— Есть одно, но не думаю, что оно вам понравится. — Сун-Цу задумался, и в тусклом освещении стали видны морщины на его лбу и вокруг миндалевидных глаз. — Как вам известно, я заслал агентов и террористов на пограничную оккупированную территорию Сарна. Они пребывают там под различными именами и различными прикрытиями. С их помощью я получаю постоянную информацию.

— Информацию о движении за Свободную Капеллу твоего дяди Тормано?

— Это так похоже на меня? На самом деле я получаю информацию о Викторе и его реакциях на мои действия. Он встревожен угрозой со стороны кланов и время от времени позволяет решать проблемы в своем собственном владении. Например, он поставил задачу перед сестрой — ликвидировать последствия мятежа на Скаи. Он использует Тормано Ляо для нейтрализации моих действий на оккупированной территории, но зато Кай Аллард Ляо получил контроль над движением за Свободную Капеллу. Перед вторжением кланов Хэнс Дэвион и Мелисса предпринимали усилия по включению сообществ Сарна и Тихонов в Федеративное Содружество. И теперь, готовясь к борьбе с кланами, Виктор обращается с этими сообществами как с провинциальными колониями.

— Но если он так занят подготовкой к схватке с кланами, зачем же ему сражаться против нас?

— Он же Дэвион. А двуличие и оппортунизм у них в крови.

Томас улыбнулся.

— Ты видишь в нем его возродившегося отца.

— А вы в нем видите воплощение его матери.

— Нет, Сун-Цу, для меня он представляет смесь обоих. В нем воинственный дух и умение быть лидером от отца, а от матери — предвидение будущего. Он еще не отшлифовал эти качества до родительского совершенства, но ведь Виктор еще молод. Как и ты.

— Может быть и так. Но поймите меня правильно, поскольку я изучал историю и предвижу грядущее. Придет день — а он придет раньше, чем мы думаем, — когда Виктор Дэвион поймет, что только у объединенной Внутренней Сферы есть надежда выстоять в борьбе с кланами. И в этот день он придет к нам.

Томас медленно и задумчиво кивнул.

— А у тебя есть план нанесения встречного удара?

— Есть. И этот план требует постоянного пересмотра и уточнения. Как только вы решитесь иметь дело с Виктором Дэвионом, я тут же представлю вам этот план. — Сун-Цу поклонился и, повернувшись, направился было к двери, но остановился. — В одном я уверен, мой господин: уж если война неизбежна, то лучше воевать на земле врага, чем на своей собственной.

— Упреждающий удар?

— Если стоит вопрос о выживании, то не лучше ли убить кобру до того, как она бросится?

Сун-Цу поклонился, повернулся и выскользнул из кабинета, бесшумно закрыв за собой дверь. Если уж и эта мудрость тебе не ясна, Томас, я найду способ пояснить ее.

IV

Мир, сущ. В международных отношениях -

период надувательств между двумя периодами

военных столкновений.

Амброз Вире. «Словарь сатаны»

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

26 мая 3057 г.

Виктор Дэвион, Верховный Правитель Федеративного Содружества, взмолился:

— Если уж мое правление отмечено столь несчастливым знаком, то лучше вообще отречься. Вы хотите работать, Джерард?

Крэнстон покачал головой.

— Нет, сэр, не хочу. — Он улыбнулся, несмотря на решительность тона. — Конечно, нам немного не повезло, но я полагаю, мы можем обернуть это невезение в свою пользу в свете всего того, что содержится в сообщении от Курайтиса.

Принц откинул светлые волосы со лба и вздохнул.

— И какие же, по-вашему, преимущества получим мы на Солярисе, поместив точную копию Джошуа Марика в Мировом зоопарке Дома Дэвиона на обозрение репортеров, охотящихся за скандалами?

— Долговременное преимущество, которое еще продлится до того момента, как только узнают, что настоящий Джошуа умер и заменен двойником. — Гален слегка пожал плечами. — Пусть это и похоже лишь на совпадение. Как только ребенок снимет головной убор и вы потрясенно увидите, как его рыжие волосы ниспадают на плечи, станет совершенно очевидно, что это вовсе не Джошуа. А одежда большего размера и безыскусная косметика, впалые глаза придадут копии как раз необходимый болезненный вид.

Виктор вышел из-за массивного дубового стола, который служил его отцу почти сорок лет.

— Благодарю, что так быстро закончили с той историей и сочинили следующую.

— Теперь ваша задача — скормить ее этим любителям слухов. У них богатое воображение. И вместо того чтобы покончить с этой историей, они возьмутся за следующую, под заголовком: «Виктор венчается с изменившим пол наследником Марика». — Гален расхохотался. — А уж это будет венчание века.

Виктор устремил на Галена испепеляющий взгляд.

— Я что-то не вижу здесь ничего смешного. В такое время привлекать внимание к Джошуа — не самая блестящая идея.

— Я понимаю это, сэр, и потому как раз и думаю, что все дело в целом должно сработать в нашу пользу. Мы соорудим видеозапись встречи между Мисси Купер и Джошуа. Это сделает ее знаменитой и покажет всем, что с Джошуа все в полном порядке. Откровенно говоря, люди знают, что всем этим скандальным репортажам лучше особо не доверять. Но тем не менее, как только эту странную историю с Джошуа продемонстрируют, дальнейшее, что бы о нем ни говорили, люди будут воспринимать с большим сомнением.

— Вот бы твое утверждение оказалось правдой и относительно истории обо мне и заговоре с целью убийства моей матери. — Виктор потер глаза и рухнул на софу рядом с письменным столом. — Тебе известно, разумеется, что я вынужден был ликвидировать Галена Кокса потому, что он застал меня здесь, в момент убийства отца, прямо в кабинете.

Гален кивнул, устраиваясь в кресле с подголовником слева от Виктора.

— Да, я слышал, но не думаю, чтобы в этой истории была хоть капля правды.

Виктор не сдержался и засмеялся.

— Благодарю тебя, друг мой, за желание все видеть в истинном свете. В мире, где ощущения заменяют реальность, я все время должен помнить, что именно с этой реальностью и приходится иметь дело. И в этом смысле что ты предпринял относительно нашего скандала?

— Если его замалчивать, то он только начнет привлекать еще большее внимание, поэтому я отправил необходимые инструкции в разведывательный секретариат с основной информацией об этой Мисси Купер. Я обещал, что пришлю и окончательный материал. «Таттлер» собирается дать эту новость о встрече Купер — Джошуа через неделю. У нас этот материал станет достоянием общественности дня за два. Зазвучит главной новостью и тем самым вдохновит местные средства массовой информации для создания собственных правдоподобных историй.

Виктор кивнул.

— Очень хорошо. Как тебе удалось убедить «Таттлер» сместить акцент в этой истории?

Гален слегка поежился.

— Я сказал им, что вы дадите им эксклюзивное интервью, комментируя объявления Кая Алларда Ляо о помолвке. Я упирал на то, что вы знаете их обоих по войне с кланами, по событиям на Элайне и Туаткроссе. Да и вся беседа займет минут пять, не больше.

— Проклятье, пять минут — это слишком много. — Виктор сжал кулаки, но тут же заставил себя смирить злость и расслабился. — Впрочем, нет, я должен сделать это. Ты правильно все устроил. «Таттлер» с большим уважением относится к Катрин и постарается не отзываться о ней плохо. Большинство людей ограничатся просмотром этого материала, не дожидаясь наших официальных сообщений, так что лучше мне самому смягчить всю эту историю.

— Я и надеялся, что вы все поймете так, как надо.

— И правильно сделал, Джерард.

Виктор оглядел отделанный деревом кабинет и отметил, что с тех пор, как он стал Верховным Правителем, в помещении не стало величественнее и теплее, чем при отце. В те времена, когда Виктор еще подрастал, здесь находилось средоточие власти, здесь принимались решения, затрагивающие судьбы миллиардов людей.

Создание двойника для Джошуа как раз и явилось одним из таких решений — проект «Джемини», последняя миссия правления Хэнса Дэвиона. Живой и здоровый, Джошуа являлся наследником Томаса Марика и главным препятствием для тайных чаяний Сун-Цу Ляо стать во главе Лиги Свободных Миров. Но все знали, что Джошуа неизлечим. Мальчик умрет, открывая дорогу Сун-Цу.

Томас годами тянул со свадьбой Сун-Цу и Изиды, но не могло же это длиться вечно. Как только Ляо женится на Изиде, он тут же начнет обдумывать, как бы суметь управиться одновременно и с собственной фанатичной Конфедерацией Капеллана, и с промышленно могучей Лигой Свободных Миров.

Ни у кого не было сомнений относительно того, что станет Сун-Цу делать с этой властью, если Томас Марик умрет, от естественных или других причин, а Изида унаследует его трон. Сун-Цу, не тратя ни мгновения, начнет мобилизацию, чтобы отбить Миры Дома Ляо, отданные Федеративному Содружеству в результате Четвертой войны за Наследие. Армии Хэнса Дэвиона в той войне захватили половину Конфедерации Капеллана, то есть более сотни планет, ставших основой для того, что ныне носит название пограничной области Сарна. Эти миры, ранее торчавшие подобно грозящему пальцу между Лиранским Содружеством и Солнечной Федерацией, в данное время принадлежали Федеративному Содружеству. И теперь альянсу двух великих звездных империй ничего не мешает.

Виктор долго и напряженно обдумывал, стоит ли ему продолжать реализацию предложенного советниками проекта «Джемини». Сама идея о замене Джошуа двойником и введении Томаса Марика в заблуждение относительно его сына была ему не по нутру. Но в конце концов его убедили, что это единственный способ для Федеративного Содружества выиграть время для подготовки к столкновению с Сун-Цу Ляо. А для этого, по оценке советников, требовалось не менее двух лет, учитывая, что одновременно приходилось готовиться к следующему этапу войны с кланами. Федеративное Содружество, будучи богатым и сильным, настолько широко раскинуло свои границы, что для охраны их требовалось слишком много войск.

У Джошуа не оставалось надежд на исцеление, и мальчик должен был умереть. Его заменят двойником, по крайней мере года на два. По истечении этого срока придется сообщить Томасу Марику печальную весть о кончине сына и вернуть тело в Лигу Свободных Миров.

Под гнетом неотложных проблем в собственных владениях Виктор согласился на это и разрешил использование двойника. Конечно, два года — срок небольшой, но он необходим Виктору для того, чтобы подготовиться и разобраться с самыми серьезными делами Федеративного Содружества.

— У моей сестры нет никаких общих дел с Мисси Купер?

Гален покачал головой.

— Предварительные донесения исключают такую возможность, но Курайтис провел и окончательные расследования, прежде чем подписаться под реализацией этого замысла. В любом случае она ничего не могла знать о проекте «Джемини», поскольку вся операция разрабатывалась здесь, на Новом Авалоне, под грифом высшей секретности. Даже ваша мать не знала о ней.

— Что?

— Я думаю, об этом позаботился Алекс Мэллори. Алекс, вероятно, полагал, что она загубит проект, если он расскажет. К тому же проект «Джемини» планировалось привести в действие только в случае смерти мальчика. — Гален задумался. — Я не уверен, что на его месте решил бы точно так же, вот почему считаю замену его персоны моей не самой лучшей.

— Ну нет, ты полностью заменишь Алекса. Ты умен и, кроме того, прекрасно знаешь меня. И Катрин. Я слышал, что вы даже всерьез обсуждали вопрос о женитьбе.

— Да, но мне кажется, заниматься этим вопросом в нынешней ситуации довольно затруднительно. — Галена передернуло. — И вообще, если бы я стал искать себе жену, то остановился бы на той, которая утвердительно ответила бы на один-единственный вопрос: «Если бы ты узнала, что кто-то собирается убить твоего мужа, предупредила бы ты его?»

— Тогда сделай одолжение, внеси имя этой женщины и в список моих невест. Но я хотел сказать, что ты знаешь ее даже лучше меня. Ты знаешь, о чем она думает.

— Мне лишь кажется, что знаю.

— Я тоже думал, что знаю, пока она не позволила тебе погибнуть и пока мы не узнали, что она и Риан имеют отношение к покушению на мою мать. — Виктор повернулся, посмотрел в лицо Галену и удивился, увидев, что тот слегка побледнел. — Обнаружилось что-то новое?

Гален покачал головой.

— Пока мы не расшифровали записи, захваченные нами в офисе Риана после его смерти, я думаю, что картина заговора еще не совсем полна. Собственно, наемному убийце заплатили, оформив это как сделку, в результате чего никчемная земля была куплена по вздутой цене. Затем эта земля была подарена государству для восстановления как заброшенные пустоши, пригодные лишь для обитания птиц. Корпорация за счет этого списала огромные налоги, а глава корпорации повелением вашей сестры получил титул и право на землевладение.

Виктор обрушил кулак на подлокотник софы.

— Мое же правительство заплатило наемному убийце за гибель Мелиссы.

— Я уверен, что именно на это обстоятельство и напирала бы ваша сестра, если бы мы попытались обвинить ее в соучастии.

— Чего как раз мы и не можем себе позволить. Нет, пусть сама себя повесит, а наша задача — дать ей время сплести веревку. Рано или поздно, но она предстанет передо мной.

Гален кивнул.

— Верно, но сейчас Катрин занята тем, что умиротворяет Остров Скаи, а это требует от нее много сил. Победа Серого Легиона Смерти над мятежниками на Гленгарри выпустила пар из восстания. Кое-кто в пограничной области еще пытается объединить обломки организации Риана, что оставляет в будущем возможности для хлопот. Между тем мы вывели большую часть наших войск, и Катрин придется наиболее горячие точки прикрывать собственными людьми. Последние донесения с Таркада показывают, что она сосредоточилась на финансировании восстановительных программ, что нам тоже не помешает.

— Хорошо. Она унаследовала дар моей матери вызывать приступы благотворительности у других. Умная стратегия. — Виктор напряженно задумался. — Посещают ли ее какие-либо любопытные персоны?

— Ничего из ряда вон выходящего. Обычные функционеры. Кейтлин Келл остается с ней. Вы обдумываете ситуацию, если Катрин убедит выступить Гончих Келла на своей стороне, а не на вашей?

Виктор отмахнулся.

— Это не проблема.

— Но ведь они уже отказались продлевать год назад контракт с Федеративным Содружеством.

— Я в курсе ситуации, Джерард, но меня это мало волнует. Морган Келл меня знает. Меня знает и Дэн Аллард. Они ни за что не выступят против меня. На самом деле, как и все благонамеренные люди, они сосредоточены в основном на мыслях о кланах. Нам же, к сожалению, приходится думать не только о кланах, но и о вероломстве собственной сестры. Есть сообщения из пограничной области Сарна?

— Сун-Цу усиливает там смуту. Мы и предполагали это, когда Кай возглавил движение за Свободную Капеллу после старого доброго дядюшки Тормано. Кай, похоже, намерен использовать Свободную Капеллу как средство для социальных реформ и прогресса, в то время как люди Сун-Цу создают на этом пути трудности. Партизаны банды Занзенг активизировали деятельность на Стике, Ган-Сине и Цюрихе, а Ляо открыто создает организации на Акамаре, Флетчере и Нанкине. Их деятельность ограничивается лишь подстрекательскими лозунгами, но включает и ограбление банков со стрельбой на Цюрихе и взрывами бомб на Стике и Флетчере.

— Таковы уж эти старые миры сообщества Тихонов. Там только и жди смуты. Как только мы выводим войска из Скаи и направляем их к пограничной области Сарна, Сун-Цу возвращается туда. Кай не хочет вооружатьлюдей, так что, если мы с помощью войск успокоим Сун-Цу, Кай сможет стабилизировать ситуацию в этом регионе. Моя мать до вторжения кланов так и делала, но после вторжения о пограничной области Сарна как-то позабыли.

— Усилия Кая Алларда Ляо и увеличение присутствия наших войск в этом регионе может подтолкнуть Томаса Марика на выпад против Федеративного Содружества, если ему почудится угроза нападения.

— Этого не случится — на Новом Авалоне его сын. — Принц прижал ладонь к ладони, сомкнув кончики пальцев. — Сун-Цу наверняка призывает Томаса к этому действию, но Томас противится. Не надо забывать, что Томас, как канатоходец, ходит по туго натянутой проволоке, и ему ни к чему неприятности, нарушающие хрупкое равновесие. Что-нибудь новое слышно о его жене?

— Выяснилось, что ее не было в поезде на станции Семидам, когда вагоны с химикатами охватило пламя. Она была в самом Семидаме, но из-за сильного ветра огонь перекинулся на школу. Софина помогала переводить детей в убежище гражданской обороны, а затем ей стало плохо. У нее была аллергическая астма с самого детства, а в связи с несчастным случаем серьезно пострадали легкие. Она пришла в себя, но дышит с трудом. Трансплантация здесь практически неприменима.

— Сколько она еще протянет?

— Консультант из ИННА говорила о двух годах, если всерьез не лечиться, и о четырех, если она будет перевезена сюда.

Принц кивнул.

— Организуй аудиенцию с послом Томаса Марика на Новом Авалоне. Предложим им всю возможную с нашей стороны помощь. — Виктор поднял глаза и увидел, что Гален смотрит на него как-то странно. — Да, я понимаю, это лицемерие: одной рукой скрывать от родителей факт смерти их сына, а другой — предлагать помощь по спасению жизни его матери, но эти действия отдаляют нас от возможной войны с неистовым Сун-Цу и Лигой Свободных Миров. Если приходится играть, чтобы не допустить войны, я буду играть.

Гален улыбнулся.

— Я вовсе не считаю вас обманщиком. Просто подумал, что любой другой — будь то Сун-Цу, ваша сестра, возможно, даже Марик, — не колеблясь использовал бы Софину как нового заложника взамен Джошуа. Но вы-то на самом деле хотите ей помочь.

— От войны никто выгоды не получает. Если недопущение смерти одной личности предотвратит смерть многих, то я сделаю все, что в моей власти, чтобы спасти эту единственную жизнь.

V

Как мир олицетворяет собою радость, так

война является эмблемой, изображением несчастья.

Джон Донн. «Посвящения»

Борт Т-корабля «Старбрайд», прибывающего на Вудсток

Пограничная область Сарна, Федеративное Содружество

30 мая 3057 г.

Глядя в иллюминатор Т-корабля «Старбрайд», Ларри Акафф испытывал внутреннюю дрожь. Внизу под тонким покровом облаков медленно вращался Вудсток — планета, которую он покинул семь лет назад, добровольцем уйдя на войну с кланами. В равной мере наделенный земной сушей и океанами, Вудсток являлся благословенным миром богатства и изобилия. Удачная торговля делала доходы населения более высокими, нежели на других планетах Федеративного Содружества, и значительно превышающими доходы жителей любой другой планеты пограничной области Сарна.

В тот день, когда Ларри покидал Вудсток, стояла сумрачная, штормовая погода. Оказавшись на Т-корабле, направлявшемся к зоне военных действий Содружества Лиры, государства, ставшего неотъемлемой частью Федеративного Содружества, он лишь мельком успел увидеть родную планету. В темных тучах блистали молнии, и казалось, что сама планета протестует против собранного Т-кораблем человеческого урожая.

Ларри улыбнулся. Он вспомнил одну из тех забавных мыслей, которые часто приходили ему в голову, когда он был еще юн и романтичен. Тогда Ларри верил, что отъезд с Вудстока является началом великого приключения. Но все это было до того, как его причислили к 10-й Лиранской гвардии — той самой, в рядах которой числился и юный принц Виктор Дэвион. Немало часов провел Ларри в мечтах, представляя, как он плечом к плечу сражается с принцем, вышвыривая кланы с захваченных ими планет и отбрасывая врагов в космическое пространство, из которого они явились.

А после поражения кланов ему предстояло героем вернуться на Вудсток. Тут он находил себе жену и, как и отец после прекращения четвертой войны за Наследие, вставал на ноги и обзаводился семьей. У него выросли бы здоровые и крепкие дети, и если будущая война потребует одного из них, он пошлет этого ребенка в сражение, напутствуя мужественными словами и крепкими объятиями, как сделал это отец, когда Ларри покидал Вудсток.

Дотронувшись до внутреннего стеклянного покрытия иллюминатора, Ларри ощутил холод космической пустоты, напоминающий холод войны. Сражения с кланами на Элайне выжгли из него все романтические фантазии о войне и мечты о нормальной жизни. Война оказалась машиной, механизмом, жадно пожирающим людей, чтобы изрыгнуть их обратно в виде трупов или калек… Война — это трусы, демагоги и герои, даже великие герои. Война никого не оставляет прежним, и когда она добирается до тебя, то, обрушиваясь с силой молота, лупит и лупит, пока ты не побежишь или не сломаешься.

Ларри понимал, что хоть война и не сломала его, но дело к тому подошло. Вышибленный из своего боевого робота на Элайне, он несколько дней бродил без цели, пока клановцы не взяли его в плен и не отправили в Ком-Стар, где он очутился в рабочем лагере. Раны Акаффа, хотя и легкие, плохо заживали из-за скудной пищи, а временами она и вовсе отсутствовала. Многие заключенные умерли от ранений, исцеление которых при соответствующем медицинском уходе и приличном питании было бы легким и скорым.

В первый же день по прибытии в лагерь артиллерийской базы Танго-Зефир Ларри поклялся выжить, несмотря ни на что. Лагерные операторы Ком-Стара охотно предоставляли привилегии тем, кто изъявлял желание изучать квазимистическую доктрину и следовать их примеру. До этого Ларри уверенно полагал, что Ком-Стар является благотворительной организацией, осуществляющей коммуникационную межзвездную связь. Но на Танго-Зефире именно они охраняли несчастных военнопленных и позволяли воинам кланов охотиться за оставшимися бойцами Федеративного Содружества. Одновременно лагерные операторы предлагали истощенным пленникам переучиваться, проповедуя преобладание и верховенство обитателей Внутренней Сферы над кланами и обещая, что в будущем кланы будут подчиняться Ком-Стару.

Это радужное будущее не впечатляло Ларри, поскольку нигде не говорилось о свободе тех обитателей Внутренней Сферы, которые не согласятся преклонить голову перед Ком-Старом. И он решил не поддаваться воле адептов Ком-Стара и даже помышлял о побеге, но голод и стукачи среди пленников создавали большие трудности для побега. Попытка обрести свободу наказывалась заточением в небольшом ящике, который был открыт любой непогоде.

Все три дня, что Ларри провел в этом ящике, дождь лил не переставая. Акафф заболел, заболел серьезно. Но надсмотрщики не собирались лечить пленного.

Он должен был умереть, но не умер. Умерли романтика и оптимизм его юности. Ларри решил, что если, подобно многим заключенным, опустится до жалости к себе, то тем самым позволит Ком-Стару праздновать победу над собой. И он поклялся, что если когда-нибудь и обретет свободу, то отнюдь не в такой вселенной, которую расписывали тюремщики.

Затем появились Кай Аллард Ляо и элементал из кланов, Таман Мальтус, и освободили пленных из Танго-Зефира. Они помогли выжившим похоронить умерших и позаботились о том, чтобы вывезти уцелевших пленников на планеты Федеративного Содружества, где те проживали до вторжения кланов.

Но Ларри понимал, что вторжение кланов изменило его, и он уже никогда не станет прежним романтичным юношей.

— Приземляемся через полчаса, мистер Акафф. — Ему улыбнулась дежурная в форме «Вудеток Спэйс-Транс». — Надеюсь, путешествие на нашем корабле вам понравилось?

— Да, весьма, благодарю вас, — улыбнулся в ответ Ларри.

«Старбрайд» встретился с Т-кораблем «Лаксингзе» у нижней прыжковой точки звездной системы, откуда шаттл мог перенести пассажиров на четвертую планету системы. Вообще-то Ларри направлялся на Сент-Ив, на церемонию венчания Кая Алларда Ляо, но решил остановиться на Вудстоке, повидаться с родственниками.

— Прошу прощения, вы едете на Вудсток поразвлечься?

Он покачал головой.

— Нет, мэм, повидаться с семьей. Один мой кузен женится на мобилизованной с Вудстока. А вообще, я слышал, что в Чарльзтоуне появилась новая муниципальная арена, но не собираюсь там сражаться, если вы это имеете в виду.

Она кивнула, затем слегка покраснела.

— Извините за назойливость, но у нас с другой дежурной имеются сезонные билеты на дуэли боевых роботов. Местные игроки неплохи, но, конечно, не идут ни в какое сравнение, как вы знаете, с бойцами, выступающими на Солярисе.

— А вы следили за схватками на Солярисе?

— Нет, но частенько смотрела передачи по головидению. Я видела вашу битву с Джейсоном Блоком. Мне показалось, что вы были близки к победе.

— Мне тоже так показалось. — Он быстренько взглянул на бирочку с именем, — мисс Хоглинд, мне тоже. Но у Джейсона на этот счет имелось свое мнение.

— Зовите меня Мета, мистер Акафф. Я уверена, что в следующий раз вы его одолеете.

— Тогда зовите меня Ларри. И я на это надеюсь. В сентябре у нас по расписанию переигровка. — Ларри полез в карман и достал голографическую карточку. — Если выберетесь на Солярис, дайте мне знать. Буду рад приветствовать вас в качестве гостьи на ринге Кено-тавра. Мы будем драться на Бореал-Рич, так что схватка обещает быть интересной.

— Спасибо вам большое. — Мета Хоглинд сунула карточку в карман рабочего комбинезона. — У меня намечается отпуск, так что надеюсь побывать там.

— Вот и хорошо.

Ларри с минуту наблюдал за молодой женщиной, движущейся по салону вдоль рядов пассажирских сидений, затем улыбнулся и вновь стал разглядывать Вудсток, заполняющий собою иллюминатор. Тот Ларри Акафф, покидавший Вудсток восемь лет назад, ни за что не заговорил бы с такой красавицей, как Мета Хоглинд, не заговорил бы и с женщиной менее красивой. Скорее всего, это был вопрос мужества, а не внешности, достаточно привлекательной для женщин. Хоть Ларри и мечтал некогда о том, чтобы стать героем романтического эпоса, он ощущал себя самым обыкновенным мужчиной. Может быть, в этом и нет ничего плохого, но и ничего замечательного тоже нет.

Когда наступило перемирие, он не торопился возвращаться на Вудсток, помня, что хотел вернуться героем. Ларри был глубоко убежден, его поведение во время войны с кланами, честно говоря, само по себе является героическим и заслуживает медалей, хоть не имеет ничего общего с общераспространенным романтическим мнением о воинской доблести. Выживание — первая цель солдата в любой войне — в глазах гражданского человека не является доблестью, в отличие от какого-нибудь дурацкого самоубийственного акта. А уж пленение и вовсе не имеет никакого отношения к воинской славе, и потому он противился желанию вернуться домой, где его смущенные родственники были бы вынуждены всячески оправдываться из-за его действий на Элайне.

И тогда Ларри направился на Солярис — планету, где царствовали игры, где водители боевых роботов сражались друг с другом в дуэльных схватках на военных машинах. Кое-кто называл это спортивными событиями, некоторые считали зрелищем для тех, кто просто желал выплеснуть накопившиеся внутри заряды насилия. Для Ларри это место представляло собой возможность закалить характер. Хоть он и состоял в списках резерва вооруженных сил Федеративного Содружества, но понимал, что это не поднимет его дух. А на Солярисе он мог обратить то умение, которое помогло ему выжить на Элайне, на восстановление пошатнувшейся репутации и самоуважения. Оказавшись там, Ларри обнаружил, что и Кай Аллард Ляо сделал планету своим убежищем. Кай тепло встретил Ларри и предложил ему место в Кенотавре — манеже переименованной корпорации, существовавшей на Солярисе еще в те давние времена, когда чемпионом был отец Кая, в 3027 году. Работая на аренах планеты, Ларри вскоре приобрел популярность в Солярис-Сити, а затем его слава распространилась и по Внутренней Сфере.

Вообще-то Ларри был по натуре тихим и робким, но статус знаменитости означал, что люди, к которым он раньше ни за что не осмелился бы подойти, теперь подходили к нему! Он понимал, конечно, что большинству из них надобен лишь кусочек его славы — славы Ларри Акаффа, водителя боевого робота, бойца. Но он понимал разницу между персоной, находящейся на виду, и частной жизнью человека.

Возвращение на Вудсток вновь поставило перед Ларри задачу: разобраться с парадоксом, кто же он на самом деле. Конечно, не оставалось никаких сомнений, что он решительно изменился и мало походил на прежнего наивного юношу, который уходил на войну. Однако не был он и таким, каким большинство людей хотели его видеть. Ларри обитал где-то посередине, но на Вудстоке люди, по-видимому, будут искать в нем одну из ипостасей.

Когда шаттл выпустил шасси и нырнул к темной посадочной полосе в окрестностях Чарльзтоуна, Ларри внутренне весь собрался. Вот тут и начинается последняя битва в войне с клаками, Я покинул Вудсток, чтобы эти люди могли жить свободно, как они и меч тали. Но, защищая их, не потерял ли я себя?

Мета подошла к Ларри, стоящему на сходнях, ведущих к терминалу космопорта.

— Все спокойно, Ларри. Ни одного репортера из скандальной хроники, ни операторов головидения.

— Спасибо, Мета. И не забудь дать мне знать, когда окажешься на Солярисе.

— Не забуду.

Перекинув свой походный ранец через плечо, Ларри направился в зал регистрации. Поскольку сила притяжения на Солярисе была чуть выше, чем на Вудстоке, он ощущал удивительную энергию, даже после нескольких недель полета в космосе. Завернув за угол, он увидел группу людей, поджидающих его, и усмехнулся. Мать махала рукой, а отец даже отсалютовал. Рядом с ними стояла гауптман Феба Дерден — товарищ по 10-й Лиранской гвардии. Кузен Джордж Пинкни держал Фебу за руку.

Сначала Ларри обнял мать, затем отца.

— Рад твоему возвращению домой, сын.

— Спасибо, папа. Так приятно оказаться здесь. — Ларри на мгновение задумался, действительно ли он говорит правду или просто пытается успокоить родителей. На оба эти вопроса он ответил положительно. — И так приятно видеть вас в добром здравии, — добавил Ларри искренне.

— У твоего отца по спине немного разгулялся артрит. — Мать критически оглядела Ларри. — А вот ты что-то похудел.

— Энн, Бога ради, — отец раздраженно потянул за козырек кепку с надписью «Небула Фудз». — Он же должен поддерживать боевой вес. Правильно, сынок?

— Правильно, папа. Кокпит слишком тесен. — Ларри повернулся к кузену и приятельнице. — Джордж, ну и везунчик же ты, коли уговорил Фебу выйти за тебя замуж.

Он протянул руку Джорджу Пинкни, чье рукопожатие оказалось чуть крепче, чем предполагал Ларри. Оба они были среднего роста, стройные и настолько походили друг на друга, что раньше их частенько путали, принимая за близнецов. С тех пор Джордж немного подрос, а его каштановые волосы начали редеть. Но больше всего на Ларри произвели впечатление его уверенная улыбка и твердость рукопожатия.

— Это точно, везунчик, Ларри. — Джордж подмигнул Фебе. — В начале года получил докторскую степень, а затем Феба согласилась выйти за меня замуж. Я счастливчик.

Ларри пожал руку коротко стриженной женщине, стоящей рядом с кузеном.

— Выходишь замуж за буквоеда, Феба?

— За ученого, Ларри. — Она пожала ему руку, затем приблизилась и поцеловала в щеку. — Ну, как тебе, досталось?

— Да ничего. Ты и ребята из Десятой сделали великое дело, спасая Хосиро Куриту от кланов на Тениенте.

— Спасибо. Мы делали это, чтобы отомстить за таких, как ты, на Элайне. — В серых глазах Фебы на мгновение появилась отстраненность, затем она улыбнулась. — Кое-кому следует знать, что кланам никогда не победить таких солдат, как ты и Кай Аллард Ляо.

Отец Ларри шагнул вперед и показал присутствующим хронометр на запястье.

— Нам надо забрать багаж Ларри, а затем отправляться. Если мы поторопимся, то нам не придется платить властям космопорта штраф за время, потраченное на воспоминания.

Ларри посмотрел на мать.

— Ну, не знаю, есть артрит у отца или нет, но только он ничуть не изменился, не так ли?

Старший Акафф вздернул подбородок.

— Я и не собирался. Зачем менять совершенство?

Джордж рассмеялся.

— Что ты на это скажешь?

— Ничего, доктор Джордж. — Отец Ларри похлопал сына по спине. — Как хорошо, что ты снова дома.

— Да, здесь определенно неплохо, — улыбнулся Ларри, не кривя душой.

VI

Нередко обычное, не имеющее скрытого

смысла действие приводит к враждебности

между двумя народами. Как правило,

такое возможно в силу укоренившейся

подозрительности и неприязни,

предрасположенности к восприятию

всего в оскорбительном свете.

Вашингтон Ирвинг «Книга эскизов Джефри Крэйона»

Таркад-Сити, Таркад, Округ Донегал

Лиранское Содружество

10 июня 3057 г.

Катрин Штайнер-Дэвион учтиво улыбалась, пожимая руки гостям.

— Благодарю вас обоих, доктор Прайс и доктор Ву, за то, что потратили столько времени, объясняя мне все это. Ваша информация бесценна для составления моего плана грантов на исследования.

Мужчины нехотя расставались с ней, и Катрин привыкла к такому вниманию. С ранних лет она умела пользоваться своим обаянием, манипулируя людьми так же естественно, как рыба плавает, а птица летает. Улыбка, подмигивание, пожатие чьей-то руки, доверительный шепот в чье-то ухо или взгляд, безмолвно разделяющий с кем-нибудь шутку, притягивали к ней людей.

Катрин рассматривала свое обаяние как инструмент, другим же оно было необходимо как наркотик. Подрастая, она училась у матери, мастерицы использовать шарм, с его помощью заставляя других вставать на свою точку зрения. Мелисса Штайнер так эффективно применяла это орудие в комбинации с наивным идеализмом, что лишь очень немногие могли устоять. Ее кузен, Риан Штайнер, рано поняв это, но не имея возможности нейтрализовать Мелиссу женитьбой на ее дочери, нашел другой способ решения проблемы.

Катрин решительно настроилась не повторять ошибок матери, и решительность эта овладела ею задолго до смерти родителей. Мелисса, любимая всеми, ощущала безопасность в роли человека великодушного. В конце концов, у нее был муж, Хэнс Дэвион, способный уничтожить того, кто не поддавался очарованию супруги.

К несчастью, как это случается, ботва отмерла, оставив морковку без защиты.

Смирившись перед таким поворотом событий, Катрин решила ни за что не выставлять себя столь уязвимой. Естественные способности в сочетании с кропотливой работой привели к созданию разветвленной сети доверенных агентов, снабжавших Катрин разносторонней информацией о ее врагах. В лагере Риана Штайнера шпионом служил Дэвид Ханау, хотя его предупреждение о планах Риана уничтожить Галена Кокса пришло к ней слишком поздно, чтобы она могла хоть что-нибудь предпринять.

Катрин содрогнулась. Любые ее попытки изменить мнение Риана о Галене терпели неудачу. Риан имел иммунитет против обаяния герцогини. Он понял, что у него шансов использовать ее столь же мало, как у Катрин по отношению к нему. В безуспешных попытках дестабилизировать влияние Виктора на правительство Риан выяснил, что в лице Катрин он приобрел конкурента, которого трудно будет одолеть.

Риан упустил одно, что она уже занимает прочное положение в Федеративном Содружестве и даже пожинает плоды от изменнической деятельности самого Риана. Особенно это проявлялось на территории, издревле занимаемой Содружеством Лиры. Слегка изменив имя Катерина — в память о любимой бабушке — на Катрин, она очаровала многих лиранцев, готовых воспринимать ее критически лишь потому, что она выросла на Новом Авалоне. С этим измененным именем и после того, как она одолела Виктора и Риана в перепалке, связанной с пограничной областью Скаи, в глазах людей Катрин стала личностью, способной взвалить на себя ответственность за судьбу нации, подвергшейся нападению кланов и оставшейся без лидера после смерти Мелиссы Штайнер.

Своим обаянием Катрин заставила всех поверить в это. Она очаровала Галена Кокса. Она очаровала этих двух докторов и очарует любого, кого захочет. Никто не устоит, а если кто-то и устоит, найдется иной способ разобраться с ним.

Виктор никогда не становился жертвой ее обаяния. Как и любой старший брат, он находил ее ужимки раздражающими. Будучи лишь на два с половиной года старше ее, он до недавнего времени считал сестру легкомысленной. Да и потом он использовал Катрин лишь как оружие против Риана, как саблю, вонзенную в сердце мятежного Острова Скаи.

А тот, кто с мечом придет, от меча и погибнет.

Катрин не раз задумывалась: понимает ли Виктор, что делает. Расспрашивая докторов о лейкемии, она выяснила, что, хотя это заболевание легко приводит к опухоли мозга, а последующая анемия вызывает обильные кровотечения и кровопотери из-за затруднений, связанных со свертываемостью крови, эта болезнь не может привести к параличу. Доктора не знали, что еще год назад она получила краткое донесение, указывающее, что Джошуа Марик пострадал от припадка, в результате которого потерял память и способность говорить, но быстро от этого оправился. Доктора же отметили, что, если оставить в стороне отдельные чудесные случаи исцеления, никто еще быстро не исцелялся от таких заболеваний, как лейкемия.

Едва доктора покинули комнату и дверь за ними с легким щелчком закрылась, Катрин села на кожаную кушетку и, прикрыв глаза, задумалась о Джошуа Марике. Паралич служил прекрасным прикрытием, если только Виктор действительно затевал то, в чем она его подозревала. Разумеется, не он задумал этот план, скорее всего, корни тянутся еще к их отцу. Виктор вряд ли с охотой отнесся к идее создания двойника для Джошуа Марика.

Мысли ее унеслись на двенадцать лет назад, в ненастный октябрьский день, во дворец на Таркаде. В то утро ее мать была необычайно тиха, и Катрин почувствовала, что Мелиссе необходимо с кем-то поговорить. Катрин проследовала за ней, и, когда архонтесса замешкалась у дверей, Катрин молча присоединилась к ней. Мелисса одобрительно улыбнулась дочери, и они на свой страх и риск направились в поездку по заснеженному городу, обходясь без фанфар и эскорта.

Водитель доставил их на небольшое кладбище, где гвардейцы 24-го Лиранского батальона обычно хоронили своих погибших. Здесь Мелисса повела дочь среди могил. После того как они расчистили снег и возложили цветы на могилу Жанны Клей, Мелисса преклонила колени в молчаливой молитве. Видя, что мать плачет, Катрин крепко обняла ее. Затем они вернулись, и автомобиль доставил их обратно во дворец.

На следующий день Мелисса поведала дочери о Жанне Клей, выступавшей в роли ее двойника в то время, когда Мелисса Штайнер еще не была замужем за Хэнсом Дэвионом. После свадьбы Мелисса осталась с мужем на Новом Авалоне, а Жанна заняла место Мелиссы в Таркадском дворце. Когда началась четвертая война за Наследие, сепаратисты Скаи — такие же смутьяны, как и сейчас, — попытались организовать убийство архонтессы Катрин Штайнер и Мелиссы. Жанна раскрыла заговор и уничтожила наемных убийц, но сама все же погибла, защищая жизнь царственных особ.

Если бы не эта история и не близость к истории со взрывом, погубившим Галена, идея о создании двойника для себя захватила бы ее, но тогда она не заметила бы проблемы, касающейся паралича Джошуа. И даже употребление термина «паралич» Катрин сочла бы лишь небрежностью со стороны разведывательного секретариата. Катрин понимала, что, если бы в ее руках оказались Джошуа и двойник, а Джошуа умирал, она не колеблясь воспользовалась бы выключателем, лишь бы удержать Сун-Цу в тупике, где он оказался.

Все знали, что Сун-Цу только и ждал случая, чтобы ответным ударом отбить у Федеративного Содружества дюжину миров, которые Дом Ляо потерял во время четвертой войны за Наследие. Конечно, Конфедерация Капеллана по могуществу не шла ни в какое сравнение с Федеративным Содружеством, но фанатики движения за Свободную Капеллу могли стать реальной угрозой, если Сун-Цу овладеет индустриальной мощью Лиги Свободных Миров.

А если Джошуа мертв, что остановит Сун-Цу? Рано или поздно Томас Марин будет вынужден дать согласие на свадьбу Ляо с Изидой, и тогда Томасу придется внимательнее присматривать за тем, что творится за его спиной. Пока же все полагают, что Джошуа жив, сохранится достигнутое равновесие. Со смертью же мальчика все бросятся прихватывать то, что плохо лежит. Катрин понимала это. Томас понимал это. Сун-Цу понимал это. И Виктор понимал.

Она улыбнулась про себя. Секретарь зуммером дала знать, что прибыл очередной визитер. Посмотрим, Виктор, как ты управишься с этим делом. Может быть, именно тут-то я и пойму, насколько ты действительно опасен.

Тамар, Зона, оккупированная

Кланом Волка

Фелан Келл Уорд улыбнулся, глядя, как Наташа Керенская небрежно раскинулась в походном кресле в офисе ильХана Ульрика Керенского.

— Ты так же уверена, что твоя галактика1 «Альфа» побьет мою «Бету» на предстоящих учениях?

В ее глазах вспыхнула самоуверенность, огненно-рыжей головой она кивнула ему:

— Ах, Хан Фелан. Я же взломала оборону Тамар-Сити, которую этот фанатик Селвин Кельсва держал уже шесть лет. — Она откинулась назад, балансируя на двух ножках кресла. — Но оборона этого города не в силах противостоять натиску Волков.

Отбросив пряди черных волос с лица, Фелан изобразил зевок, затем глянул на светловолосого человека, сидящего за столом напротив него и Наташи.

— Похоже, ильХан, Хан Наташа становится дерзкой из-за старческого слабоумия.

— Слабоумия! — Наташа качнулась вперед, со стуком опустив на пол ноги в тяжелых ботинках. — Да, я участвовала в схватках и победных войнах еще до того, как твой отец был допущен на Нейджелринг, но это не значит, что я растеряла свои боевые качества. А если ты, подобно Крестоносцам, станешь утверждать, что мой возраст и влияние позволяют мне избегать схватки, я найду способ поставить тебя на колени.

Фелан рассмеялся, сверкая зелеными глазами.

— Я и не утверждал, что возраст сделал из тебя пацифистку. Крестоносцы же просто глупцы, если полагают, что именно по этой причине ты выступала за перемирие, которое ильХан заключил с Ком-Старом после битвы на Токкайдо. Ведь это же факт, что я поддержал это перемирие, за которое торговался Ульрик, и мы оба, хоть и моложе тебя, разбили аргументы Крестоносцев.

Ульрик кивнул.

— А ты, Наташа, конечно, предпочла, чтобы Крестоносцы вели сражение, которое они не в состоянии выиграть, нежели направили свои усилия на что-либо более полезное?

— Нет, но молчать в ответ на вызовы Крестоносцев все более нестерпимо.

Хан улыбнулся.

— Когда ты принимаешься защищать себя, ряды Крестоносцев тают на глазах.

— Я имею дело только с теми, кто заслужил родовое имя, хотя толпа юных Крестоносцев так и рвется занять их место. — Наташа презрительно скривила губы. — Я давно ушла бы в отставку, но, пока в Наставниках значится Дальк Карнз, такой поступок с моей стороны — это все равно что сдача позиций, а я еще никогда никому ничего не сдавала и не собираюсь.

Кланы внутри делились на две политические ветви — Хранителей и Крестоносцев (или Наставников). Крестоносцы полагали, что задача кланов состоит в завоевании Внутренней Сферы, дабы восстановить былую славу Звездной Лиги. Хранители не соглашались, считая, что миссия кланов заключается в готовности защищать Внутреннюю Сферу от опасностей извне. Фелан задумался.

— Нам нужно, чтобы кто-то послал вызов Карнзу, вывел его из строя, чтобы на это место посадить Хранителя.

Ульрик изогнул седую бровь и взглянул на Фелана.

— Нам нужно?

— Карнз — Наставник, но это лишь потому, что как политик он лучше, нежели водитель боевого робота. Афин Кедерк или Алита Уинсон из моей «Бета» галактики могли бы заменить его.

— Я согласен, но это не ответ на мой вопрос. — Ульрик навалился грудью на стол. — А так ли уж нам нужен Хранитель на месте Наставника, нег?2

Вопрос Ульрика удивил Фелана. Это означало, что ильХан явно ожидает отрицательного ответа.

— Я первый могу признаться, что не обладаю искусством политика, но я не понимаю, почему настроения среди воинов Клана Волка так резко переменились в пользу точки зрения Крестоносцев.

Наташа оперлась локтями о колени.

— Перемена осуществлялась постепенно, Фелан, и пошла она из рядов юных водителей роботов. Они наслушались историй о наших грандиозных победах во время вторжения во Внутреннюю Сферу. Понимая, что они могут всю жизнь провести в учениях, так и не дождавшись решающего штурма Терры, воины мечтают о славе. А поскольку Волки именно тот клан, который наиболее глубоко вторгся во Внутреннюю Сферу и честь решающего штурма должна принадлежать нам, они то и дело представляют себе день, когда отпразднуют великую победу. Когда же битва на Токкайдо закончилась перемирием, наши юные воины просто растерялись. Поскольку Клан Волка не понес существенных потерь, у них осталось мало шансов поспорить за родовое имя. Жестокие потери в Клане Нефритовых Соколов или Клана Кошек Сверхновой Звезды вынудили новых бойцов взять на себя высшую ответственность. А поскольку мечты о славе у наших молодых воинов не умерли, многие из них хотят, чтобы мы нарушили перемирие и закончили то, что начали. Фелан покачал головой.

— И поэтому они считают, что нападение на Терру сослужит добрую службу Клану Волка?

— Да. Юнцы рвутся в верхние эшелоны власти Клана Волка. — Ульрик сузил голубые глаза. — Только идут они не туда. Это правда, что они отвергают верования и цели Крестоносцев, в отличие от Клана Нефритовых Соколов, но они желают следовать за Волками, которые приняли бы устремления Крестоносцев.

Наташа кивнула.

— И главный зачинщик у них — Влад.

Ноздри Фелана затрепетали. Влад из рода Уордов был тем самым водителем боевого робота, который пленил его восемь лет назад и привел в Клан Волка. Влад был Крестоносцем, полностью увлеченным идеей миссии кланов завоевать миры Внутренней Сферы и править человечеством в заново возрожденной Звездной Лиге. По странному повороту судьбы Фелан и Влад встретились в схватке испытания крови. Жестокое поражение от рук Фелана лишь усилило ненависть Влада.

Фелан, родившийся во Внутренней Сфере от Моргана Келла и его жены Саломеи, был из касты воинов, кого клановцы оскорбительно называли волънорожденными, то есть индивидуумами, зачатыми и появившимися на свет естественным путем. И вот этот Фелан умудрился победить плод селективной работы поколений кланов по созданию супервоинов. Это доводило до бешенства клановцев, особенно Крестоносцев, поскольку боевое искусство Фелана бросало вызов превосходству кланов над вольнорожденными Внутренней Сферы. Для такого же человека, как Влад, полного амбиций и посвященного в миссию Крестоносцев, поражение от вольнорожденного представляло собой открытую и незаживающую рану.

— Итак, Влад, пользуясь неопытностью и недомыслием юных воинов, толкает их на путь противостояния Хранителям и срыв перемирия? — спросил Фелан.

Ульрик в ответ кивнул.

— Проповедуемая им идея весьма привлекательна для тех воинов, которые вне боевых условий имеют мало шансов оказаться среди соискателей родового имени или доказать свою воинскую состоятельность. Указывая на твое возвышение, он объясняет это тем, что я готов брататься с Внутренней Сферой, а возраст Наташи служит доказательством тому, что Волки не движутся вверх потому, что у нас, в отличие от других кланов, не происходит циклической смены людей. Фелан ударил кулаком о ладонь другой руки.

— Влад убеждает юнцов, что у них нет перспективы, а затем предлагает решение, которое может привести лишь к новой войне и разрушениям.

Наташа нервно стряхнула какую-то нитку со своего костюма.

— Проблема во взаимоотношениях Хранителей и воинов всегда заключалась в том, что мы вели себя с адвокатской осторожностью и нерешительностью. А это всегда воспринималось плохо. Только из-за того, что Николай Керенский был основателем кланов, а Керенские всегда возглавляли Волков, точка зрения Хранителей преобладала без всякой критики. Нетерпение среди воинов других кланов привело к этому вторжению, но лишь под предводительством Керенских, что и позволило Ульрику предотвратить всеобщую резню во Внутренней Сфере.

Фелан мрачно кивнул.

— Но Крестоносцы загнаны в угол лишь до тех пор, пока ильХаном остается Ульрик.

— Верно, но рано или поздно они предпримут что-нибудь, чтобы вновь разжечь войну.

— Нечто в духе Красного Корсара?

Двое других Волков смолкли при упоминании Феланом женщины, дезертировавшей из Клана Нефритовых Соколов и чуть не сорвавшей перемирие после Токкайдо вместе с подразделением, набранным из добровольцев. Фелан, действуя синхронно с Гончими Келла, сокрушил Красного Корсара и заговор Крестоносцев, желавших посадить воина на царствование во Внутренней Сфере. Фелану удалось изолировать информацию о заговоре — даже Ульрик и Наташа не знали всех деталей — и тем самым избежать существенного ущерба. Но даже из имеющейся информации было понятно, что Крестоносцы и те кланы, в которых они доминировали, например Клан Нефритовых Соколов, используют любую возможность для срыва перемирия и завоевания Внутренней Сферы.

— Остается надеяться, что они все же оставят свои амбиции. Квиафф?3

Наташа кивнула ильХану.

— Афф.

Легкий стук в дверь спартанского офиса ильХана заставил Ульрика поднять голову.

— Войдите.

Фелан повернулся в сторону двери и тут же встал, увидев, как в комнату решительно входит Дальк Карнз. В отличие от двух других находящихся здесь Ханов, Наставник носил серый церемониальный кожаный костюм, а на согнутой левой руке — покрытую эмалью маску волка. В правой руке он держал туго скрученный пергамент, запечатанный красным сургучом. С печати свисали две черные ленточки.

Карнз устремил немигающий взор на Ульрика.

— Вы ильХан Ульрик Керенский?

— Да, это я.

Дальк протянул ему свиток.

— Это обвинительный вердикт, составленный на основании внутренних расследований в Клане Волка.

Фелан протянул руку, собираясь забрать свиток вместо Ульрика, но Дальк отвел свою руку в сторону.

— Хан Фелан, не вмешивайтесь в обязанности Наставника.

Фелан поднял руки, иронически изображая сдачу в плен.

— Прошу прощения. Я не силен в соблюдении тонкостей протокола.

Наташа медленно встала, разглаживая костюм.

— Вот и мне, Наставник, не совсем понятно, как это такие расследования проводятся без одобрения Хана?

— Как вам должно быть известно, Хан Наташа, Наставнику не требуется одобрение Хана для проведения расследования, если есть подозрение, что один или несколько Ханов клана попадают под обвинение.

Женщина покачала головой.

— Это мне известно. Кто проводил расследование? Карнз нахмурился.

— Компетентная личность, осведомленная о деталях дела.

Фелан посмотрел на Наташу.

— Влад? Она кивнула.

— Кто же еще?

— Узнаете в свое время, мои Ханы. — Карнз вновь протянул свиток Ульрику. — Получите обвинительное заключение.

Ульрик медленно вышел из-за стола. Он протянул руку, чтобы принять документ, но Наташа остановила его.

— В чем дело, Наташа?

— Этот документ явился на свет посредством несанкционированного расследования, проведенного Наставником. Если ты не возьмешь этот документ, то он не сможет предъявить обвинение. Наставник не имеет юрисдикции над ильХаном.

Ульрик терпеливо улыбнулся.

— Это так. Обвинение, конечно, может быть составлено, но пока я его не утверждаю, Дальк убедит кого-нибудь в Совете Клана провести решение о недоверии. И тогда Великий Совет может просто сместить меня.

— А мы потребуем проведения испытания отказа и уничтожим их, если они проголосуют против тебя.

— Наташа, я не из тех, кто настраивает Волков против Волков.

— Зато его это не заботит. — Она сверкнула глазами на Карнза. — Не принимай вердикт. Пусть проведет его в соответствии с процедурой.

— Чтобы я тем самым дал повод считать меня виновным?

Наташа раздраженно всплеснула руками.

— Тебя не переспорить.

Ульрик забрал свиток и положил его на стол, не прикасаясь к печати.

— Вы пришлете аргументы, на которых основаны обвинения?

Наставник кивнул.

— Пришлю. У вас будет один месяц до приговора.

— Очень хорошо, — спокойно сказал Ульрик.

Фелан нахмурился:

— Подождите минуту. В чем состоят обвинения?

— Обвинения секретны, Хан Фелан. Ульрик положил ладонь на плечо Далька.

— Можете рассказать им. Все равно они скоро узнают.

Дальк холодно улыбнулся.

— Обвинения весьма серьезные, — проговорил он. — Он обвиняется в тайном сговоре с Ком-Старом во время битвы на Токкайдо и выдвижении известного агента Внутренней Сферы на пост Хана в Клане Волка. ИльХан Ульрик Керенский обвиняется в измене.

VII

Эта дева с мыслью жила одной:

Любить и любимой быть мной.

Эдгар Аллан По. «Аннабель Ли»

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

15 июня 3057 г.

Томас Марик открыл дверь в комнату, где лежала его жена, и его охватила мелодия «Реквиема» Моцарта. Тихая мелодия заглушала заметное шипение кислорода, подведенного к ее маске, и даже заставляла Томаса забывать о царящем здесь недуге. Именно из-за кислорода свечи вокруг кровати Софины заменили на электрические, впрочем, они помаргивали вполне естественно, имитируя настоящие.

Томас тихонько прикрыл за собой дверь и тут же понял, какого эффекта добивалась Софина. Мягкая музыка и нежное освещение вместе со шторами полога уносили его на десять лет назад, в их брачную ночь. Хоть та ночь и не была первой в их жизни, но именно тогда жена предстала перед ним наиболее прекрасной.

Томас понимал, что она хотела остаться в его памяти такой, какой была тогда — красивой, трепетной, полной жизни, любви и веселья, но все же иллюзия не могла быть полной. Электрическим свечам не хватало тепла, они не оплывали, как настоящие. А «Реквием» даже по ошибке нельзя было спутать с более романтической мелодией «Лунной сонаты».

Да и на лице Софины в брачную ночь не лежала кислородная маска, а из вены на руке не торчала игла.

Томас пришел вечером, надеясь, что сможет поговорить с ней, но, увидев, насколько она утомлена и обессилена, отказался от своих намерений. Каждый вдох для нее был пыткой, но он знал, что, стоит ему попросить, и Софина продлит эту муку на дни, недели и даже годы. Ее страстная любовь к нему со временем не ослабела, так же как и любовь Томаса.

Именно потому, что я люблю Софину, я должен ее освободить.

Томас улыбнулся и подошел к Софине слева, чтобы обезображенная шрамами половина его лица оставалась в тени.

— Я пришел, любовь моя, как ты и просила. Софина медленно открыла глаза.

— Мне не страшно…

Кислородная маска приглушала голос, а затрудненное дыхание не позволило договорить фразу. Посиневшие губы еще пытались что-то сказать, но дымка внутри маски скрывала движения губ, и разобрать слова было невозможно.

Томас раздвинул разделяющие их дымчатые занавеси и присел на край постели. Напротив него висел мешочек с физиологическим раствором, соединенным трубкой с иглой, воткнутой в ее правую руку. Через электронную систему контроля сюда же подключались еще два полимерных мешочка, один с желтой, а другой с зеленой жидкостью. Прибор, отключающий мешочки, крепко сжимала дрожащая правая рука Софины.

Томас взял другую руку жены в свои ладони и чуть не вздрогнул, ощутив холод пальцев.

— Ты страсть моей жизни. Ты мать нашего сына, и тебе принадлежит мое сердце. Вез тебя у меня не было в жизни даже надежды узнать безмятежность и радость любви. А без тебя… — Он замолчал, борясь с комом, подступившим к горлу. Софина едва ощутимо сжала его руку.

— Без меня будут другие…

— Нет. Никто не займет твоего места.

— Милый, милый Томас. Ты же такой сильный. У тебя такое сильное мужское начало. У тебя будут, должны быть другие женщины.

— Нет. Быть с другой — оскорблять то, что у нас было с тобой, осквернять нашу постель.

— Томас, ну не будь слепцом. Ведь я же не была первой…

— Может быть, и так, но, видит Бог, ты будешь последней. — Томас крепко сжал ее руку. — Ты единственная, которую я хотел видеть своей женой, и другой не будет. И за гробом я буду верен тебе.

Софина улыбнулась, едва переводя дыхание, затем закашлялась. Томас наклонился, желая убаюкать ее, прижимая к своей груди, и ей действительно стало легче от его прикосновения. Он погладил Софину по безжизненным волосам, стараясь не думать о том, как исхудало ее тело.

Мучительно тонкая рука женщины приподнялась и погладила его по здоровой, гладкой щеке.

— Томас, любовь моя, я так и не стала тебе любовницей.

— Ну что ты говоришь…

Прижатые к его губам пальцы заставили Томаса замолчать.

— Когда я встретила тебя, ты уже был обручен со своим народом. — Она слегка запрокинула голову, собираясь с силами. — Но единственная радость моей жизни состояла в том, что я долго пробыла рядом с тобой. И ты женился на мне по настоящей страсти… потому что твоя жена… твое государство требовало наследника, которого не было.

Томас запротестовал, в то же время понимая, что в ее словах есть доля правды. Конечно же, он выбирал, руководствуясь страстью, и оказался счастлив в своем выборе, но нельзя было отрицать и того факта, что он женился, чтобы дать Лиге Свободных Миров законного наследника на посту главнокомандующего. К тому времени, когда Изиде исполнилось десять лет, стало совершенно ясно, что она слишком взбалмошна и чересчур занята собой, чтобы стать лидером нации. И тень незаконного рождения, окружающая ее, также работала против девочки. Наследник, который мог бы заменить Томаса на троне, стал жизненно необходим, и Софина родила ему сына.

Жена подняла на него глаза.

— Жаль, что я не смогла сделать лучше.

— Тихо, женщина, не говориерунды. — Томас изобразил мужественную улыбку. — Наш сын справляется с выпавшими на его долю бедами с мужеством, достойным взрослого человека. У него сердце льва. Доктора говорят, что он знает о своей болезни больше, чем они, и что он не жалуется, даже когда ему больно.

— Но ему ведь никогда не править, Томас. И ты знаешь это. — Софина медленно покачала головой. — Сейчас, перед вратами смерти, я совершенно не ощущаю, будто меня разделяют с сыном долгие световые годы. Запомни мои слова, Томас, скоро мы с Джошуа встретимся, я и он. Тебе больно слышать это, я понимаю. Но ты должен знать правду.

— Наш сын здоров.

— Но не так здоров, как ты, любовь моя. — Кашель прервал ее слова. — Тебе понадобится другая жена.

— Я не смогу.

— Ради нации.

— Нет.

— Ради меня.

— Что? — Томас склонился и поцеловал ее в лоб. — Как ты можешь так говорить?

— Я твоя жена, но еще и твоя подданная. Твоя судьба — подчинять свои желания интересам нации. С этим и я смирилась к концу жизни. — Темный кончик языка облизал синюшные губы. — И я не хочу, чтобы моя смерть повредила моей нации.

— Твоя смерть поражает лидера нации в самое сердце.

— Лучше сердце, чем ум, который гораздо важнее. — Глаза Софины наполнились слезами. Она повернула голову и посмотрела на Томаса. — Ты должен выбрать новую жену… ради нации.

— Мне не нужна жена ради нации.

— Нации нужна супруга царствующей особы. — Она пальчиками стала оглаживать его левое ухо, как делала это всегда после интимной близости. — У герцогини Сент-Ива есть дочери. И у Координатора Синдиката Драконов…

Томас старался не воспринимать эти слова, хотя уже привык хладнокровно оценивать все события, касающиеся благосостояния нации. В порядке наследования за братом Каем стояли Кассандра и Куан-Ин Аллард Ляо. Хоть эти сестры и были двойняшками, Томас знал, что они совершенно не похожи по характеру друг на друга. Кассандра, подобно матери, стала водителем боевого робота и, обладая живым характером, всегда была готова к путешествиям. Вокруг же Куан-Ин всегда мерцал ореол тихой духовности, что отметил Томас, когда лидеры Внутренней Сферы собрались на Аутриче, чтобы обсудить планы отражения угрозы кланов. Женитьба на одной из них могла бы создать прочную связь между Лигой Свободных Миров и Объединением Святого Ива, оставляя Конфедерацию Капеллана Сун-Цу зажатой между ними и потому более подверженной контролю.

Оми Курита, дочь Теодора Куриты, никогда не унаследует трон Синдиката Драконов, но ее влияние на брата Хосиро не оставляло сомнений, что в будущем она существенным образом могла бы определять теневую политику. Брак с ней возродил бы былой альянс между Лигой Свободных Миров и Синдикатом Драконов, обеспечивая мощь, необходимую для отражения любой агрессии со стороны Федеративного Содружества.

— И потом, — тихо прошептала Софина, — есть еще Катрин Штайнер.

Томас вздрогнул, услыхав это имя. Катрин, которую ранее он считал столь же легкомысленной, как и свою дочь Изиду, позднее продемонстрировала свои способности, управившись с кризисом на Скаи. Именно ее усилия предотвратили чуть не начавшуюся там гражданскую войну. Виктор Дэвион явно доверял ей, вручая под начало сестры л иранскую половину нации. А кому же, как не брату, знать способности герцогини Катрин?

Женитьба на ней означала безопасность двух третей границ государства и возможность разрыва необязательного союза с Сун-Цу Ляо и Конфедерацией Капеллана. Приданое Катрин будет состоять, скорее всего, из всех тех планет, что отошли к Федеративному Содружеству в результате четвертой войны за Наследие. Торговые возможности, особенно обмен интеллектуальной собственностью и результатами научных исследований с Федеративным Содружеством будут означать возрождение Лиги Свободных Миров и усиление ее позиций среди других народов Внутренней Сферы.

Томас вновь погладил жену по волосам.

— Во Внутренней Сфере очень много женщин. Но сейчас я хочу думать об одной.

— Но есть и другие, о которых ты обязан думать, поскольку они зависят от тебя.

— Всем им я сейчас говорю: «Нет». Пока. Сейчас я скорблю.

— Но ты все же подумаешь?

— Я не хочу тебе возражать, Софина.

— Тогда обними меня, Томас.

Он прижал ее к себе, а женщина нажала на плунжер, который держала в правой руке. С легким жужжанием выключатели открыли краны, изменяя смесь, вливающуюся в руку. Сначала в ее кровь устремилось успокаивающее вещество из желтого мешочка, погружая ее постепенно в дрему. Через пять минут повернулся второй кран, и в вену устремилась изумрудная жидкость. Этот нейротоксин медленно остановил ее измученные работой легкие и сердце.

Томас держал в своих объятиях обмякшее тело жены до тех пор, пока не ощутил, что дух покинул его. Слезы текли из его глаз на лицо Софины, и всхлипывания сотрясали тело Томаса, как недавно кашель сотрясал ее грудь. Наконец он выпустил ее из объятий и опустил на подушку. Распрямив руки жены, он снял с лица умершей кислородную маску и вытащил иглу из вены. Затем, отступив назад, позволил дымчатым занавесям сомкнуться между ними.

Вытирая слезы, Томас Марик в последний раз обратился к жене:

— Я не забуду твоих мудрых слов, но не последую им. Наш сын еще жив, и ты жива в нем. И пусть он послужит нации мудростью, полученной от тебя.

Даош, Цюрих, Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

Стук в дверь удивил Ноубла Тэйера. В гости он никого не ждал, а домовладелец Кен Фокс на уикенд удалился в свой коттедж на берегу озера в тропическом лесу. Слегка приоткрыв дверь, Ноубл вгляделся в щелку и увидел хорошенькую молодую женщину в мешковатой рабочей рубашке, старых джинсах и старых парусиновых тапочках.

— Могу вам чем-то помочь, мисс?

— Надеюсь, да. Я Кэти Ханни. Я работала с доктором Лир, и она попросила забрать кое-какие вещи из подвала.

— А я Ноубл Тэйер. Мистер Фокс что-то такое упоминал об этом.

— Дейра все ему разъяснила посланием через Ком-Стар. Я думаю, у вас есть ключ от замка.

— Есть. Прошу вас, войдите, пока я его найду, — сказал Ноубл, отходя в сторону и пропуская женщину внутрь. — Я так понял, что ваша приятельница уехала чуть ли не внезапно?

— Можно сказать так. Около года назад Тормано Ляо выманил ее на Солярис, где она и Кай Аллард Ляо решили пожениться.

Ноубл улыбнулся, натягивая серый свитер с логограммой Академии военной подготовки Стивенсона.

— Прямо-таки история о Золушке, не находите?

— Самое странное, что она ни с кем из нас не говорила о нем, но оказалось, что он отец ее ребенка.

— Дэвида?

Кэти кивнула, но тут же ее голубые глаза подозрительно сощурились.

— А вы откуда знаете?

Ноубл открыл ящик стола, вытащил оттуда большого пластикового тираннозавра и бросил его Кэти.

— Когда я сюда переезжал, то обнаружил в маленькой спальне отходящую половую доску. Я подумал, что, может быть, наткнулся на спрятанный кем-то клад, но нашел лишь это.

Кэти рассмеялась.

— Уверена, что для Дэвида это и было кладом.

— Как для любого нормального мальчика.

— Да, он обычный мальчик, если не считать того, что сейчас Дэвид становится наследником трона Объединения Святого Ива.

— Или, — улыбнулся Ноубл, — защитником Соляриса. А вот и ключи. Пойдемте.

Кэти озадаченно посмотрела на него.

— Зачем?

— Я помогу вам.

— Весьма любезно с вашей стороны. Но я не хотела бы вас обременять.

Ноубл предложил ей пройти в дверь и сказал извиняющимся тоном:

— Я не против. Физические упражнения мне не помешают. И к тому же я на Цюрихе уже чуть ли не месяц, а встречался лишь с мистером Фоксом, его дочерью и ее полусумасшедшим мужем. Может быть, с вами мне удастся поболтать о чем-нибудь еще, кроме старых войн, новых голофильмов и быстродействия новых компьютеров.

— Что ж, я не против небольшого сеанса трудотерапии, но физическими упражнениями вам вряд ли удастся заняться.

Кэти сошла с крыльца, обошла дом и спустилась по лесенке к подвалу. Дверь, ведущая к подземному гаражу, стояла открытой, впуская солнечные лучи в подвал. Кэти махнула рукой троице, стоящей возле джипа с прицепленным к нему трейлером, затем представила всех друг другу.

— Ноубл Тэйер, это доктор Ричард Брэдфорд и его жена Кэрол. Он директор Рейнсайдского медицинского центра, а Кэрол заботится о наших детях и осуществляет связи общины с внешним миром.

Низенький темноволосый человечек крепко пожал руку Ноублу.

— Зовите меня Рик.

Его жена, повыше ростом, также крепко пожала руку Ноублу.

— Рада познакомиться с вами, мистер Тэйер.

— Прошу вас, зовите меня Ноубл.

Кэти указала на румянощекую женщину, завершавшую состав троицы.

— А это Энн Томпсон. Она, Дейра и я начали работать в Рейнсайде в одно и то же время.

— Очень рад. — Ноубл пожал протянутую руку.

— Ноубл предложил нам свою помощь, — сказала Кэти, слегка дотрагиваясь до его плеча.

— Чем больше рук, тем быстрее работа.

— Спасибо вам за помощь, — сердечно сказал Ричард. — Мы загрузим трейлер и отправим груз на Сент-Ив. А потом уже придумаем что-нибудь насчет обеда. Составите нам компанию?

— Ну конечно, составит, — вмешалась Кэти.

— Посмотрим, так ли уж я вам понравлюсь, когда мы закончим работу. Вдруг я не потяну?

Кэрол похлопала по спине собственного мужа.

— Как человек, который массажирует спину вот этой личности, утверждавшей, что готов взять на себя самую тяжелую работу, я могу вас только приветствовать, и здесь, и на обеде.

— Благодарю. — Ноубл извлек ключи. — Ну, пошли. Чем скорее начнем, тем быстрее закончим.

Кэти улыбнулась ему.

— Заодно и получше узнаем вас до обеда.

— Что ж, еще один стимул побыстрее начать. — Ноубл подвел их к двери в подвал. — Мне придется отправить доктору Лир благодарственное послание. Мне не довелось с ней познакомиться, но я рад, что она сыграла важную роль в моем знакомстве с новыми людьми на новом месте.

VIII

Солдаты в мирное время

подобны печным трубам летом.

Лорд Варгли «Советы сыну»

Тамар. Зона, оккупированная Кланом Волка

21 июня 3057 г.

Фелан откинулся назад и потер лицо ладонями. Глаза горели, словно в глазницы сунули по раскаленному углю, а изнутри в голове словно стучал молот, прорываясь наружу.

— Все эти обвинения беспочвенны, но вердикт составлен в таких выражениях, что так и пахнет изменой.

Хоть он и говорил это, обращаясь к самому себе, Ранна так и обмякла в дверях спальни. Но затем зевнула, поправила ночную рубашку, соскользнувшую с плеча, и сонно ему улыбнулась.

— Фелан, ты лучше разберешься с этим завтра, когда отдохнешь.

— Наверное, ты права, но мне все-таки хочется знать, что они собираются выдвинуть против Ульрика. И я еще не настолько устал.

Покачав головой, она захлопотала над ним.

— У тебя сил осталось только на то, чтобы исполнить супружеские обязанности.

— Чувствуется влияние твоей бабушки, Ранна.

— Может быть, и так, но ведь мы всего лишь десять дней назад вернулись с учений, где Наташа нас просто загоняла. При этом я-то командовала всего лишь кластером, а ты — целой галактикой. Ты вообще должен падать с ног.

— И упал бы, если бы позволил твоей бабушке захватить город. Впрочем, сдача ей промышленной зоны — тоже радость небольшая. — Фелан встал из-за стола и перешел в гостиную. — Уж лучше настоящее сражение, чем та свара, что затеяна в Совете Клана.

— Я думаю, что люди, стоящие за обвинениями, тоже предпочитают настоящее сражение существующему смешному положению вещей.

Фелан вскинул голову.

— Откуда ты так осведомлена о расследовании и вердикте?

— Влад попросил меня помочь ему с расследованием.

— Что? — Фелан раскрыл рот. — Значит, таким образом он добирается до меня?

Ранна покачала головой, затем запустила пальцы в короткие светлые волосы.

— Нет. Может быть, Влад и ненавидит тебя, а ты его, но он попросил лишь потому, что мы вместе выросли в одной сиб-группе.

— Воспитание детишек в одной песочнице вовсе не предполагает безоговорочную поддержку одного другим, не так ли?

— Конечно нет, Фелан. Я слишком люблю тебя, чтобы собирать обвинения в твой адрес.

— Но ты не сказала мне, что согласилась принять в этом участие.

— Расследование проводилось по инициативе Наставника. Так что, хоть я и понимала вздорность всех этих обвинений, рассказывать тебе о них не могла. — Ранна подошла к Фелану и села у его ног. — Вообще говоря, поднятые вопросы заслуживают обсуждения, хотя методы их обоснования неверны.

Фелан улыбнулся, когда она положила руки ему на колени.

— Ты хочешь сказать, что мысль об измене заслуживает рассмотрения?

Она покачала головой.

— Нет, заслуживают внимания вопросы перемирия и связанные с ним затруднения для воинов в продвижении по службе внутри клана.

— Боюсь, я не совсем понял.

Переплетя пальцы, Ранна уткнулась в руки подбородком.

— Ну, например, возьми хоть меня, — начала она.

— После десяти дней, проведенных на учениях, я хотел бы взять тебя не в качестве примера.

— У тебя будет шанс до того, как ты начнешь читать краткие резюме, разосланные ильХаном во время нашего отсутствия.

— Ты хочешь сказать…

— Разумеется. — Она улыбнулась ему, но тут же на лице Ранны появилось серьезное выражение. — Это очень важно, Фелан. Полтора месяца назад мне пошел двадцать девятый год. Я звездный полковник, и это превосходный пост, учитывая, что у меня нет родового имени. И без него дальше мне не двинуться, а если я не заслужу его в ближайшие пять лет, то шансы подняться хоть на одну ступеньку выше стремительно улетучиваются, как и шансы удержать нынешнее звание.

Фелан кивнул. Они не говорили о том еще, что, если Ранна не получит родового имени, шансы, что ее гены станут частью генетической программы клана, приближались к нулю. Фелан мог предложить свою ДНК в тот день, когда Ранна на законных основаниях могла зачать, но лишь благодаря тому, что он являлся Ханом клана. Дом Керенского был известен ультраконсервативностью в вопросах крови, и Ранна была вынуждена составить список претендентов.

Фелан протянул руку и погладил ее по волосам тыльной стороной ладони.

— Ты думаешь, что смещение Ульрика и возобновление войны помогут тебе сделать карьеру?

— Нет, Фелан, я так не думаю, дело в другом. В Клане Волка много воинов, которые за время вторжения доказали свою состоятельность, но не смогли продвинуться дальше, поскольку не погибают и не уходят в отставку более старые воины. Из всех кланов только Волки выглядели достойно на Токкайдо, но они же и стреножили нашу молодежь. А молодое поколение считает себя частью Клана Волка и мечтает о славе, но уже не верит, что им будет позволено что-либо добавить к этой славе.

— Это Евангелие от Влада.

Ранна протянула руки и встряхнула Фелана за плечи.

— Если ты зациклишься на нем, как на сердцевине проблемы, то не поймешь большего. Мы, кланы, состоим из людей-воинов. Из нас три века создавали воинов с целью, продиктованной необходимостью: получить самые эффективные из когда-либо существовавших войска. Долгое время верх одерживали Хранители, обещая, что наступит день, когда мы выполним свое предназначение и защитим Внутреннюю Сферу от вторжения извне. Но угроза вторжения так и не материализовалась, и тогда верх взяли Крестоносцы, и началось вторжение с целью завоевания Внутренней Сферы. И если наши люди выведены для войны, как можно ожидать от них, что они спокойно будут себя чувствовать в дни мира? Вся наша социальная структура основана на принципе продвижения посредством проведения сражений. Мы даже не можем заниматься самовоспроизводством, пока на войне не докажем ценность нашего генетического материала. Как же управлять такой социальной организацией, когда три поколения воинов лишены возможности сражаться?

— Но мы ведем боевые действия. Мы проводим рейды против других кланов. И разве не так же обстояло дело до вторжения еще на родных планетах кланов?

— Если воин побывал в настоящих сражениях, то эти стычки для него — просто симуляция боевых действий. — Голубые глаза Ранны взволнованно заблестели. — Нас ничто не удерживает против вторжения во Внутреннюю Сферу. Мы проверили и выяснили боевую готовность воинов, а наши роботы лучше, чем те, что имеются во Внутренней Сфере.

— Не всегда.

— Да, не всегда. Мы проигрывали искусным воинам и грамотной тактике, но ты же не станешь отрицать, что мы все-таки овладели четвертью территории Внутренней Сферы.

Фелан задумался.

— А если взять за образец Красного Корсара, то можно отхватить и еще больше.

— Именно на эту точку зрения и опираются Влад и его люди. — Ранна осторожно улыбнулась. — Для них война означает завоевание, а завоевание означает будущее для кланов.

— И этот вердикт является пристрелочным залпом, с помощью которого ильХана хотят заставить изменить свои воззрения на перемирие?

— Лично я так понимаю, но не забывай, что Влад может показать мне лишь одну грань игры из-за наших с тобой взаимоотношений. А истинные движущие им мотивы — учитывая ваши чувства друг к другу — могут быть, и гораздо опаснее. Фелан кивнул.

— Я действительно воспринимаю обвинения в измене, основанные на моем возвышении, чересчур личностно.

— Я понимаю это. — Ранна встала и взяла его ладони в свои. — И думаю, что ты лучше сможешь разобраться с обвинениями после хорошего ночного отдыха.

Фелан позволил поднять себя на ноги, затем обнял ее и поцеловал в дерзко торчащий носик.

— Может быть, и так, но я настолько напряжен, что не смогу сразу уснуть.

— И в этом проблема, мой Хан? — Она быстро поцеловала его в губы и выскользнула из объятий Фелана. Держа руку мужчины в своей, она повела его в спальню. — Я знаю способ, как помочь тебе расслабиться.

— И тогда я засну?

— Думаю, да, — сказала Ранна, гася свет. — Постепенно.

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

Лишь когда интерком прожужжал второй раз, Виктор Дэвион нажал на кнопку дистанционного управления головизора. Вглядевшись в застывшее лицо Оми Куриты, Виктор улыбнулся. Этот перерыв символичен. Палец его завис над клавишей интеркома, но Виктор так и не смог представить, из-за чего же ему не дали дослушать послание Оми. Он нажал на клавишу.

— Говорит Крэнстон, ваше высочество. Я отыскал результаты голосования, которые вы просили найти.

— Неси.

Продолжая вглядываться в безмятежный лик Оми, Виктор проигрывал в уме услышанное. С самого начала монолога, когда она вежливо упомянула о своем дне рождения и полученном через посла подарке от Виктора, выражение ее лица оставалось спокойным. Затем она сменила тему разговора и пересказала ему содержание послания от брата Питера. Похоже, она знает о нем больше, чем я.

Стало ясно, что Оми и Питер заключили договор доверия во время визита Оми в прошлом году на Солярис, и это обрадовало Виктора. Оми рассказала, что они с Питером совершили путешествие на Занию. Оказавшись там, по словам Оми, Питер добровольно вступил в ряды Дома Святого Маринуса — религиозное убежище для воинов. Тем самым раскрывалась тайна исчезновения Питера с Соляриса, а именно этой новости и не хватало Виктору, чтобы полностью владеть ситуацией.

Но больше всего его изумляло доверие Оми. Она рассказала, где был брат, и добавила, что сам Питер высказал пожелание, чтобы об этом знали лишь Виктор, Кай Аллард Ляо и Оми. При этом она ничего не добавила сверх того, чтобы как-то смягчить ожидаемую сердитую реакцию Виктора. Но именно в силу того, что новости были изложены в такой честной и открытой манере, Виктор и не рассердился. Хотя в любой другой ситуации реакция его могла оказаться совсем иной.

Ведь Питер повел себя вызывающе, покинув Солярис без разрешения. Виктор должен был бы прийти в ярость, но, поскольку все происходило при помощи и под наблюдением Оми, дело предстало совсем в другом свете. Если бы Питеру грозила опасность или он затевал нечто опасное, Оми сообщила бы об этом в своем послании. Производило впечатление и то, что она доверяет Питеру, что подразумевалось само собой. Ведь Виктору сообщили, где был ее брат, сообщили, что он в безопасности — судя по небрежным упоминаниям Оми — и, следовательно, нет смысла раздувать из случившегося скандал.

Она знает меня лучше, чем я сам себя, эта женщина, которую я выбрал, чтобы любить. Хотя они встречались лишь три раза и никак не могли до конца выяснить свои отношения, Виктор не мог себе представить кого-то иного на месте Оми.

Тем не менее он понимал, что Теодор Курита никогда не допустит брака Виктора с Оми. Теодору хватало хлопот с дворянами, которые все его реформы рассматривали как серьезный разрыв с традиционными путями развития Синдиката Драконов. И разрешение Оми выйти замуж за Виктора означало бы для Теодора начало гражданской войны. И если бы традиционалисты вовлекли реформаторов в кровавую междоусобицу, то Синдикат Драконов не смог бы противостоять кланам после завершения перемирия.

Если бы Виктор полагал, что у него есть хоть мизерный шанс получить руку Оми, он давно уже обратился бы к Теодору Курите. Но, может быть, и к лучшему, что их союз невозможен, иначе Виктора в своем отечестве ждали бы точно такие же проблемы. Ведь еще до недавних пор Виктор считал, что наиболее вероятная угроза его владениям исходит от правителя пограничной области Драконис. Люди тех пограничных миров боялись, что отойдут к Синдикату Драконов в качестве выкупа за невесту. Виктор не сомневался, что справиться с ними достаточно легко, но перед лицом новых угроз приходилось учитывать и незначительные.

Обе половины Федеративного Содружества — Дом Штайнера и Дом Дэвиона давно страдали от хищнических устремлений Дома Куриты. Как бы вонзившийся в территорию синдиката Драконов над терранским коридором клин из принадлежащих Федеративному Содружеству планет в основном отошел к нему лишь тридцать лет назад в результате четвертой войны за Наследие. Из-за угрозы вторжения кланов большое количество войск с границы Синдикат Драконов — Федеративное Содружество было переброшено спешно на линию противостояния с кланами, оставив население приграничных миров в состоянии страха и беспомощности.

Но самое важное, что эти миры имели гораздо больше общего с Островом Скаи, нежели с любой другой частью Федеративного Содружества. К тому же Катрин, усиливая свое влияние на Скаи, теперь контролировала и эти миры. Воспримет ли она женитьбу Виктора на Оми как угрозу для себя или воспользуется сложившимися обстоятельствами для враждебного настраивания против него людей? В этом случае она сможет расколоть Федеративное Содружество пополам без единого выстрела.

Виктор ни на секунду не заблуждался относительно намерений Катрин. Войдя в заговор с Рианом Штайнером с целью убийства их матери, она тем самым ликвидировала последний барьер, стоящий между нею и троном архонтессы Федеративного Содружества. У нее была сильная позиция как у владетельницы лиранской половины Федеративного Содружества, но перед угрозой вторжения кланов Катрин зависела от второй половины, полагаясь на ее огневую мощь и обороноспособность.

За оставшиеся десять лет перемирия у Виктора было достаточно времени, чтобы собрать неоспоримые доказательства причастности Катрин к ужасной гибели матери или восстановить доверие к себе обитателей Содружества Лиры. Последнее, конечно, представлялось сложной задачей, но Виктор считал, что справиться можно, а вот попытку сестры скрыть свою причастность к заговору Риана он расценивал решающей ошибкой.

Вежливый стук в дверь возвестил о прибыти Галена и заставил Виктора отвлечься от экрана. Отложив пульт дистанционного управления, он улыбнулся Джерарду.

— Итак, мистер Крэнстон, что у вас есть для меня? Бородач улыбнулся в ответ.

— Скандальные репортажи о Джошуа и его двойнике оказались очень популярными. Эту девушку, Мисси Купер, одели модно, в ткани, которые, похоже, специально созданы для нее, но на самом деле гораздо более дешевые. А тот факт, что ее кузен также страдает от лейкемии, придал всей истории еще большую пикантность. Ну а поскольку кузена сейчас отправили в ИННА — и путешествие и уход за ним оплачены из ваших личных средств, — опросы свидетельствуют о значительном росте вашего рейтинга. Анализы показывают, что люди воспринимают Виктора Дэвиона более сострадательным, нежели шесть месяцев назад. Это значительное улучшение после того, как два года назад вы не явились на похороны матери и прослыли бессердечным.

Виктор кивнул.

— Иногда я думаю, что Катрин потому так поторопилась с похоронами Мелиссы, что метод, с помощью которого мать убили, не давал ей спокойно спать. Интересно, как скоро теперь Катрин управится, чтобы вновь поставить меня в неловкое положение.

— Не знаю, но меня не удивит ни один злобный выпад вашей сестры.

— Итак, мы начали распространение этих скандальных материалов по лиранским округам?

— Да, ваше высочество. Мы будем распространять их еще две недели, с необходимыми приложениями, дабы местные средства массовой информации могли смонтировать собственную редакцию материала. Исключение составляет Остров Скаи. Там получат более компактный и точный материал, и точно такой же будет представлен Лиге Свободных Миров, Конфедерации Капеллана и Синдикату Драконов.

— Хорошо. — Виктор открыл ящик и вытащил диск головидео. — Я записал это соболезнующее послание для Томаса Марика. Прошу проследить, чтобы его передали через Ком-Стар вне всякой очереди.

Гален кивнул.

— Считайте, уже сделано. Виктор на минуту задумался.

— Как ты думаешь, каковы шансы Томаса Марика открыть наш небольшой обман? Теперь, когда его жена умерла, он может потребовать возвращения Джошуа на Атреус, и весь наш замысел откроется.

— Софина умерла неделю назад, а таких требований к нам еще не поступало. Похороны пройдут через две недели, а за это время все равно не успеть доставить туда Джошуа. Так что я не думаю, что у нас есть предмет для беспокойства. — Гален покачал головой. — Также я не думаю, что Лига Свободных Миров проводит здесь какую-либо секретную операцию. Разумеется, у них на Новом Авалоне есть законспирированные агенты, но наверняка сил у них не так много, чтобы похитить Джошуа и выяснить, что он не настоящий. Служба безопасности в ИННА налажена хорошо, к тому же у нас наготове команда быстрого реагирования на случай внезапной опасности. Такая же команда заготовлена на случай, если Сун-Цу вдруг решит, что Изиде пора унаследовать трон отца.

Виктор поднял брови.

— Разве вам не удалось обмануть его секретную службу?

— Ее-то удалось, — сказал Гален, — но обмануть кое-кого из разведывательного секретариата довольно сложно. Томас поверил, что кланы использовали ядерное оружие, когда Клан Дымчатых Ягуаров в три тысячи пятидесятом году уничтожил город Эдо на Тарл-Бэй. Он даже поверил, что теперь эта планета представляет собой лишь безжизненную территорию. И если уж он находится в таком заблуждении относительно достаточно общеизвестных событий, то не думаю, что нам стоит серьезно беспокоиться.

— Хочется верить, что так оно и есть, но сказанное не означает, что мы должны пустить дело на самотек. Удостоверьтесь еще раз, заменили ли персонал госпиталя, и не позволяйте людям из разведывательного секретариата проникаться самодовольством.

— Да, сэр. — Гален покачал головой. — Я думаю, часть проблемы заключается в том, что Томас, будучи идеалистом, считает шпионаж делом, недостойным себя. И насколько мне известно, бюджет САФЕ — службы разведки Дома Марика — сильно не увеличивается, особенно после того, как появились Рыцари Внутренней Сферы. Мы уже перевели наших людей из контрразведки на работу в Конфедерацию Капеллана, чтобы они могли присмотреть за тем, что происходит там.

Виктор тяжело вздохнул.

— Что ж, посмотрим, удастся ли нам расшевелить ситуацию. Двойник мне нужен для выигрыша времени. Как и большинство планов моего отца, этот вполне надежен. И мы все должны сделать, чтобы получить преимущество от его реализации.

— Все будет сделано.

— Хорошо. — Виктор взялся за пульт дистанционного управления. — Спасибо за работу, Га… Джерри. Трудное дело — овладевать наукой лидерства. А без вашей помощи я оказался бы и вообще беспомощным.

— Просто у вас ушло бы на это чуть больше времени, сэр.

Виктор Дэвион внезапно помрачнел.

— «Чуть больше» — это как раз столько, сколько у меня может и не быть.

IX

За союзником надо приглядывать,

как за врагом.

Лев Троцкий

Таркад-Сити, Таркад, Округ Донегал

Лиранское Содружество

26 июня 3057 г.

Двери медленно открылись, и Катрин Штайнер-Дэвион устремила внимательный взгляд в дальний конец огромного тронного зала. Появившиеся посетители — мужчина и женщина — казались крошечными на фоне высоких сводов зала и прямых массивных колонн из камня. Когда вошедшие двинулись к ней, Катрин отметила, как сначала он, а затем и она при ходьбе стали придерживаться направления красной полосы на ковре. Такая странность в поведении могла бы вызвать улыбку, но Катрин настроилась объяснить послам всю серьезность ситуации.

Шаги посетителей замедлились, и Катрин поняла, что вошедшие анализируют ее вид, стремясь отыскать ключ к настроению и намерениям. Она оделась в консервативной длины черный костюм с белой шелковой блузкой с воротником под горло. Юбка ниспадала до середины икр, высокие сапоги до колен полностью скрывали ноги. Из украшений она надела простенькую нитку жемчуга и соответствующие серьги, а макияжем воспользовалась весьма умеренно.

На возвышении со ступеньками располагались три трона, к ним и направились послы. Катрин сидела на правом троне, если смотреть от входа. Сверху свисало знамя старого Содружества Лиры с изображением кулака в стальной перчатке. В качестве регента лиранских округов Федеративного Содружества Катрин сочла такой выбор флага уместным, но понимала, что два ее визитера, наверное, быстро сообразили, что в добавление к имени она присоединила к себе и престол своей бабушки.

Еще большее впечатление, по ее замыслу, должны были произвести два конверта, лежащие на подушечке центрального трона. Этот престол принадлежал ее брату — Верховному Правителю всего Федеративного Содружества, визитерам же надлежало увидеть, что она использует этот трон как свой рабочий стол. Катрин понимала, что они удивятся, но именно на это она и рассчитывала.

За тронами, стояли два боевых робота, подобно часовым: «Крестоносец», выкрашенный в черный и красный цвета Гончих Келла, но с черными гирляндами вокруг запястий. Визитеры должны были знать, что «Крестоносец» принадлежал Галену Коксу, и тем самым объяснялся скорбный наряд Катрин.

Другой боевой робот — птиценогий «Мародер» — имел светло-голубые цвета, давно принадлежащие Дому Штайнера. До интеграции Лиранского Содружества с Солнечной Федерацией голубые цвета носили лиранские вооруженные силы. Катрин не сомневалась, что на Атреусе прекрасно осведомлены о значении этих цветов.

Послы остановились у подножия возвышения, и каждый поклонился Катрин. Оставаясь сидеть, она в ответ склонила голову, а затем приоткрыла рот, словно намереваясь говорить. Послы подались вперед, готовясь слушать, но Катрин закрыла рот и на секунду отвела глаза, всем своим видом давая понять, что ее душат слезы.

Убедившись, что полностью завладела их вниманием, Катрин вновь обратила взор на посетителей.

— Прошу прощения. Эта смерть произвела на меня такое впечатление.

Кларк Цзю-Чан, коренастый лысый посол Конфедерации Капеллана, медленно кивнул. Поменьше ростом, с льняными волосами, представитель Атреуса Луиза Вашкевич поправила черную повязку на левой руке.

— Ваше высочество, мы теперь в Лиге Свободных Миров еще глубже поняли все значение гибели вашей матери. Но не надо забывать и сказанное давно Джеромом Блейком: «Смерть над любовью не властна».

— Ваши слова утешают меня, посол Вашкевич. Пусть это даже и плагиат из поэмы Дилана Томаса, Но вот интересно, сколько еще перлов мудрости приписали бедняге Джерому Блейку в попытках обожествить его? Катрин опустила глаза, не давая возможности этим двоим угадать ее истинные мысли. Пусть она и умеет себя контролировать, но предосторожность не помешает.

Вновь подняв глаза, Катрин позволила одинокой слезинке скатиться по щеке.

— Потеря матери сильно сказалась на мне, как и смерть моего друга Галена Кокса и кузена Риана Штайнера. На меня теперь легла большая ответственность. Если бы не обязанность заботиться о моем народе, я просто была бы парализована скорбью.

Негромко заговорил представитель Конфедерации Капеллана:

— Скорбь исцеляет, хотя и требует некоторого времени.

— Да, если только другие заботы не накладываются поверх скорби. — Катрин подняла голову и расправила плечи. — Но давайте тем не менее займемся текущими делами. Возможно, вы удивились моему желанию встретиться с вами. Во избежание недоразумений позвольте высказаться прямо.

— Слушаем, ваше высочество.

— Ваш главнокомандующий, посол, прислал мне соболезнования и по случаю смерти матери и по случаю гибели комманданта Галена Кокса. Я рада за вас, имеющих такого сострадательного и мудрого правителя.

— Вы так любезны, ваше высочество.

И будет лучше, если вы так будете думать всегда. Катрин позволила себе слабую улыбку.

— Несомненно, агенты вашей разведывательной службы уже начали докладывать о несколько страной ситуации, сложившейся вокруг Джошуа Марика, находящегося Новом Авалоне. В общем-то ничего особенного, но за Джошуа, оказывается, принимали некую молодую женщину. Надеюсь, что Джошуа пребывает в целости и невредимости под опекой ИННА, а беспочвенные слухи не будут вторгаться в минуты скорби вашего главнокомандующего.

Лицо Вашкевич во время этого монолога слегка побледнело, но к концу этого короткого спича краска вновь вернулась на ее щеки.

— Я передам это сообщение на Атреус.

— Я кое-что добавлю еще. — Катрин медленно встала и взяла два конверта, что лежали на троне Федеративного Содружества. — Здесь находятся голодиски с материалами, касающимися этого инцидента, а также куски, что использовались для монтажа. Мой брат выслал лишь окончательные варианты программы, и вам, чтобы получить подготовительную информацию, пришлось бы потратить немало сил и средств. Хотя я понимаю, что бросаю тень на некоторых моих подданных, передавших вам ту информацию, но надеюсь, что вы заключите с ними соответствующий договор, чтобы удостовериться в истинности переданных мною материалов.

Цзю-Чан моргнул, принимая один из конвертов.

— Мне еще не доводилось слышать, чтобы взяточничество оговаривалось в столь аккуратных терминах.

— И не услышите, посол, поскольку у нашего народа есть секреты, которые мы бережно храним. Однако Джошуа не является и не должен являться предметом разногласий между нашими двумя государствами. Он всего лишь ребенок и не может быть ставкой в игре наций. — Катрин застыла рядом с троном, положив руку на высокую спинку. — Мне ненавистна сама мысль, что кто-то захочет использовать его как заложника.

Посол Лиги Свободных Миров покачала головой.

— В моем отечестве никогда не заблуждались относительно статуса Джошуа в Федеративном Содружестве.

С точки зрения дипломатии, такое замечание можно понять двояко. Подобие улыбки появилось на губах Катрин.

— Значит, ваши люди более великодушны, нежели мои, или, по крайней мере, более великодушны, чем некоторые члены моей семьи.

Этот комментарий поразил обоих послов. Вот и хорошо, значит, моя задача выполнена.

— Прошу вас, ваши превосходительства, возвращайтесь в ваши посольства и без промедлений отправляйте полученные материалы. Если мы сможем ликвидировать подозрения до того, как они укрепятся, то нам нечего страшиться возможного недоверия в будущем.

Чарльзтоун, Вудсток. Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

Ларри Акафф выставил перед собой ладонь, обращаясь к Фебе Дерден:

— То есть в этой дискуссии мне не оказаться победителем, так?

Сцепив руки за головой, светловолосый командир Вудстокской милиции откинулась назад и рассмеялась.

— Ты же не будешь отрицать, что слегка раздражен всеми этими новостями о Джошуа, заслонившими твое пребывание на Вудстоке? Правда, я этим местным программам не верю, как и тебе.

Ларри сузил карие глаза.

— Почему же не веришь? Феба покачала головой.

— А кто у нас видеозвезда, Ларри? На прошлой неделе, когда ты, Джордж и я отправились в клуб «Неон», ты использовал собственную популярность, чтобы провести нас внутрь.

— Но ты сказала, что не хочешь стоять в очереди. Ведь так?

— Виновата, но все же не я разговаривала со швейцаром и не я махала рукой, призывая друзей пройти впереди всех. — Феба выпрямилась и картинно изобразила зверскую ухмылку. — Хотя, собственно, не это меня волнует. А то, что, когда мы прошли в зал, ты задержался в дверях, давая возможность присутствующим насладиться твоим величественным появлением.

— Да нет, просто я давал глазам привыкнуть к полумраку.

— Ну еще бы, тем более что в коридоре, ведущем к бару, и так было темно.

Ларри опустил голову.

— Ну хорошо, твоя взяла. Дело было не в глазах. — Но как только смех Фебы эхом разнесся по офису, он вскинул руку и указал на девушку. — Но и не в желании продемонстрировать свое появление. Дело в другом.

— В чем же?

— Я не уверен, что ты поймешь. Феба нахмурилась.

— Конечно, изображение моей физиономии и боевого робота не носят на всех майках в Федеративном Содружестве, но то, что я стала командиром, еще не значит, что совсем отупела. Попробуй объяснить.

Ларри наклонился вперед, опираясь локтями на колени, и понимая, каким хвастуном он выглядит.

— Просто я хотел убедиться, что мне не грозит засада. На Солярисе для водителей боевых роботов — профессиональных бойцов, подобных мне, — есть места, куда можно пойти и при этом не оказаться на глазах у публики.

Феба подняла брови.

— Уж не хочешь ли ты произнести речь на тему «Как тяжело быть знаменитостью»?

— Тебе, Феба, смешно, но на самом деле это не так легко. Разумеется, есть и свои преимущества. Например, можешь провести друзей в ночной клуб, не дожидаясь в очереди час или два. Но вдобавок к этому на тебя наваливается и куча проблем.

— Уж не о тех ли двойняшках ты говоришь, которые чуть не затеяли войну за право потянуть тебя за мочку уха?

Ларри вспыхнул.

— Да нет, просто они хотели тебя передразнить. Но бывает и похуже. — Он задумался. — Когда ты становишься общественной личностью, то каждый, кто когда-либо ставил на тебя, или покупал билет на твой бой, или производил продукт, который ты рекламируешь, считает, что хотя бы частично ты принадлежишь ему. Люди негодуют по поводу того, как много мы имеем и как мало для этого работаем. Они считают такое положение вещей неправильным. Ведь учителя или медсестры получают так мало, хотя их вклад в общественное развитие гораздо больше по сравнению с нашим.

Он поднял голову и заметил невысказанную усмешку в глазах Фебы.

— А ты знаешь, какой срок составляет средняя карьера бойца на Солярисе?

Она покачала головой.

— Три месяцса! Не года, а месяца! И не из-за того, что водители роботов погибают на дуэли. Просто тренировочные нагрузки и стрессы быстрее выводят из строя, нежели сломанные кости. Это оказалось страшнее, чем настоящие битвы, в которых я участвовал в составе Десятой Лиранской гвардии.

Феба опустила глаза на журнал регистрации.

— И страшнее, чем лагерь на Элайне?

Ларри покачал головой, не в силах какое-то время говорить.

— Когда я находился на Элайне, у меня было будущее, поэтому я смог выдержать так долго. Элайне же воспитала у меня выдержку. Да и Кай не дает своим бойцам попасть под пресс общественного внимания. Вот почему я до сих пор в строю. Мои схватки широко освещаются, и за мной наблюдают миллиарды зрителей. Они видят мои действия, слушают комментарий и полагают, что знают меня. И действительно, немного знают, но знают лишь то, что я им демонстрирую.

Ларри коротко рассмеялся.

— В клубе «Неон» один малый узнал меня и потащился со мной аж до туалета и ждал меня там. Он хотел, чтобы я вернулся за его столик, бросил вас как «никчемных» и поболтал с его приятелями. Он сказал, что у него одного в Чарльзтоуне есть оверкар «Красис-Р» и что он позволит мне пользоваться, если я выступлю на голосъемках вместо него.

Феба помрачнела.

— А его зовут не Бадди Коррен?

— Вроде того. Ты его знаешь?

— Он состоит в правлении Чарльзтоунской муниципальной милиции. Парень хотел устроить шоу, на котором наши боевые роботы разделались бы с оверкарами, сделанными его конкурентами. Когда я объяснила ему, что мы не можем пойти на такое, он предложил мне взятку.

— Вот, теперь ты понимаешь, с каким дерьмом мне приходится иметь дело? Я хочу сказать, что есть много прекрасных людей, которые просто хотят пожать мне руку или попросить автограф, и это здорово, особенно когда это подростки. Но должен признать, что у меня внутри всегда немного холодеет, когда я слышу чей-нибудь голос, говорящий: «Эй, приятель, а ты не Ларри Акафф?» Я сразу же пытаюсь понять, что таким типам нужно, и высматриваю путь к бегству. Но, возвращаясь к началу разговора, хочу сказать, что терпеть не могу находиться в центре внимания публики. До того как грянула эта новость о Джошуа, головидеографы просто оккупировали лужайку перед домом моего отца. Сейчас уже светает, и я боюсь, они вновь все там собрались. Мать уже вне себя от бешенства. Ведь у нее вытоптали все цветочные грядки.

Феба вновь засияла в улыбке, и Ларри испугался, что сейчас она все сведет к шутке.

— А может быть, я смогу тебе помочь?

— Как?

Феба указала на панель компьютера.

— Казармы офицеров-холостяков стоят открытыми. Я могу поместить тебя туда.

— Спасибо, но как ты можешь поместить туда гражданское лицо, не наживая себе хлопот? Ведь ты же всегда чтила букву параграфа, Феба. И вряд ли Джордж смог тебя резко изменить.

— Он и не изменил. — Женщина похлопала по экрану. — Согласно букве параграфа, вы, гауптман в отставке Акафф, ни разу за три года не сообщили о своих должностныхназначениях. Поэтому я привлекаю вас на службу в местную милицию и предписываю нести определенные общественные обязанности. Таким образом, все формальности соблюдены, и ты получаешь местечко, где эти видеопиявки до тебя не доберутся.

Ларри на секунду задумался, затем кивнул головой.

— Спасибо. Здорово придумано!

— Вот и хорошо.

— Я оценил твою заботу. Не только по этому факту, но и потому, что ты представила меня своим друзьям. Знаешь, я вовсе не был уверен, что смогу вписаться в эту жизнь, где есть немало кочек, но ты помогла мне их сгладить.

— Я же в долгу у тебя, Ларри. Он нахмурился.

— Да ведь ты же без меня познакомилась с моим кузеном. Насколько помню, я даже не представил вас друг другу.

— Не представил, но я говорю о другом долге. — Феба прикусила нижнюю губу. — Ведь ты же тогда остался на Элайне, и я всегда думала, что это моя вина.

— Эй, Феба, да ты что! Мой «Боевой Молот» потерял ногу и руку. Тебя и других отозвали на перегруппировку, чтобы прикрыть посадочную площадку, куда садился шаттл, чтобы забрать принца Виктора. Я знал, чем вы заняты, и мысленно находился с вами. Ведь ты вернулась бы за мной, если бы могла.

— Я-то вернулась бы, но все равно ты не заслужил того, чтобы оказаться в лагере и пройти через все унижения.

— Никто не заслужил плена, но я же не умер из-за этого.

— Ты хочешь сказать, все случившееся только закалило твой характер?

Ларри на секунду задумался, затем кивнул.

— Закалило и сделало мудрее. Я понял, что жизнь есть нечто гораздо более существенное, чем многие полагают, и это открытие многое для меня значило.

— И ты стал терпимее относиться к таким малым, как Бадди?

— Да нет, дело не в этом. — Он улыбнулся и с радостью увидел ответную улыбку на ее лице. — Я понял, что нет ничего важнее друзей. И спасибо, что ты лишний раз доказала правоту пройденного урока.

X

Не притворяйтесь в тактике, принесшей вам

одну победу, но модифицируйте ваш метод

применительно к меняющимся обстоятельствам.

Сун-Цу Ляо. «Искусство войны»

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

1 июля 3057 г.

По отвратительному бурчанию в животе Сун-Цу Ляо понял мгновенно, что на него накатил сон. Он редко запоминал сны и еще реже оказывался непосредственным участником событий в сновидениях. Своим презрительным отношением к снам он почти целиком был обязан матери и сестре, находящим величественную и таинственную смысловую нагрузку в образах, материализующихся во время сна. Ни одна из них ничем не проявила себя в реальной жизни, а склонность этих женщин постигать реальность посредством расшифровки сновидений доказывала, что они обитали где угодно, но не во Внутренней Сфере.

Из множества публикаций и научных исследований Сун-Цу знал, что сны являются отражением работы мозга, интегрирующего недавно полученные факты в ячейки памяти. Те несколько снов, что он запомнил, как раз убедительно доказывали, что являются результатом работы мозга. Именно с подобной точки зрения Сун-Цу и рассматривал символизм сновидений. Занимаясь их разгадыванием, он интересовался лишь тем, что именно было мозгом интегрировано и куда помещено.

Ему снилось, что он находится в длинном коридоре — настолько длинном, что конца не было видно, отделанном пластинами из кованого золота. От каждой такой пластины отражались лучи, хотя источник света отсутствовал. На каждой панели выпукло или вдавленно изображались мифологические существа, научные символы или другие образы, связанные с жизнью Внутренней Сферы. Картины эти зачаровывали, хотя немного и раздражали, поскольку невозможно было разобрать, в чем суть изображения, если всматриваться в него прямо. Впрочем, Сун-Цу понимал, что из увиденного он не почерпнет для себя никакой информации.

Вдоль стены по левую руку размещались портреты. Большинство — старые и потемневшие, с потрескавшейся краской, как на полотнах старых терранских мастеров, работавших еще в эпоху, когда человечество не ведало секретов межзвездных путешествий. Он даже признал кое-какие стили: Ван-Гог, Рембрандт, Веласкес, Паркинсон и Матисс, хотя и знал, что никто из этих художников не писал ничего подобного. Сун-Цу был уверен, что на портретах изображались люди, жившие много лет спустя после того, как названные художники умерли.

Сун-Цу медленно двинулся по коридору и обнаружил, что на первом портрете изображен его дедушка, Максимилиан Ляо. Остролицый, с пронзительным взглядом, Максимилиан выглядел человеком, полным жизненных сил и дерзкого огня. Определенно, это был тот самый человек, о котором часто рассказывала мать, но он не походил на деда, каким помнил его Сун-Цу. Разумеется, ведь Сун-Цу находился в ребяческом возрасте, когда познакомился с Максимилианом, а тот к тому времени уже был сокрушен Хэнсом Дэвионом и Джастином Аллардом.

Глянув вправо, Сун-Цу увидел высокое серебряное зеркало на пустовавшем ранее месте, как раз напротив портрета. И дальше по коридору напротив каждого портрета появилось по зеркалу, что еще более усилило желание Сун-Цу постичь эту тайну. Он не видел своего отражения в зеркале, а вместо этого разглядел согбенного старика с грязными, нечесаными лохмами, ниспадающими на засаленные плечи потрепанного халата. Глаза старика пылали безумием. Да, подумал Сун-Цу, вот это как раз тот Максимилиан Ляо, которого он знал.

Он прошел дальше и увидел следующую картину кисти Ван-Гога — Томаса Марика. Резкие мазки и ярко-желтая краска отмечали каждый шрам на лице Томаса. Глаза тускло смотрели с изможденного лица, от которого так и веяло усталостью. Именно таким и выглядел Томас после самоубийства Софины.

Повернувшись к зеркалу, чтобы понять, какие метаморфозы уготованы этому портрету, Сун-Цу неожиданно увидел образ, исполненный силы. Этот Томас, облаченный в серебряные доспехи, высоко над собой держал поднятую саблю. Звездное кольцо окружало голову, а шрамы почти совсем пропали. И выражение его лица было как раз тем же самым, как в суде, когда Томас Марик разбирался с фанатичными последователями «Слова Блейка». И тут Сун-Цу понял, каким видят Томаса большинство обитателей Лиги Свободных Миров: реформатором, создавшим Рыцарей Внутренней Сферы, возродившим идеалы благородства в современной жизни.

В мозгу Сун-Цу уже начала формироваться теория, объясняющая все увиденное, и он бросился вперед, стремясь получить дополнительную информацию. На следующем портрете он обнаружил собственное изображение в виде фатоватого Арлекина с обвисшими губами, искривленными в туповатой усмешке. Изогнувшись, Арлекин демонстрировал широкую желтую полосу на спине.

А это я, каким хочу казаться другим. На Аутриче, когда все юные отпрыски королевских фамилий собирались на занятия, пока их родители обсуждали совместные стратегии, Сун-Цу намеренно во время конфликтов со сверстниками начинал хныкать, корчиться от страха, прятаться. Он понимал, что ровесники считают его мать безумной, и потому изо всех сил изображал из себя того самого избалованного и испорченного ребенка, которого и ожидали в нем увидеть.

Обернувшись и увидев свое зеркальное изображение, Сун-Цу удивился, отметив, насколько образ в зеркале походил на его кузена, Кая Алларда Ляо. Это предостережение! Он достаточно внимательно наблюдал за Каем, чтобы понять — его кузен разыгрывает свою партию, держа карты поближе к груди, и вовсе не собирается демонстрировать весь свой потенциал. По крайней мере, такое заключение следовало из того факта, что образ Кая хранился в мозгу Сун-Цу близко к образу самого Ляо. Возможно, я недооцениваю Кая.

Сун-Цу заставил себя пройти дальше по коридору. Следующим предстал портрет Хэнса Дзвиона, отчего у Сун-Цу мурашки побежали по спине. Хэнс Дэвион, представленный во всей своей славе, крепости и румяном здоровье, полностью соответствовал прозвищу Лис. Для начала он обманом заманил Максимилиана Ляо в когти этой змеи по имени Джастин Аллард, а затем устроил то вторжение, в результате которого отхапал половину миров Конфедерации Капеллана, создавая пограничную область Сарна для недавно появившегося Федеративного Содружества.

Зеркало справа отражало мумию, закутанную в марлевые повязки. Сун-Цу принялся всматриваться в нее, и тут открылся у мумии глаз, и Ляо узнал пронзительный взгляд голубых глаз Дэвиона. Тело казалось более подтянутым и юным, нежели у Хэнса на портрете, и пока Сун-Цу озадаченно размышлял над этим явлением, открылась дверь в его прошлое.

Он вспомнил, как в юности однажды проснулся ночью. Сначала он не увидел деда, лишь ощутил его дыхание да прикосновение пальцев к своей ночной рубашке. Слабый свет ночника, отражаясь в глазах Максимилиана, заставлял их гореть, как у кота.

— Не волнуйся, не волнуйся! — Эти слова были произнесены торопливым хриплым шепотом. — Хэнс Дэвион — мой друг. Это все уловка. Наша уловка.

Дверь в спальню Сун-Цу открылась, какой-то человек выволок деда, а затем пришел отец и успокоил Ляо. Он сказал, чтобы Сун-Цу не пугался, просто дед заблудился. Он сказал, что раскрылась история с созданным Максимилианом двойником Хэнса Дэвиона, и именно это послужило поводом к войне.

— Тебе, сынок, просто приснился плохой сон. Не думай о нем и никогда не говори об этом маме.

Мумия на глазах превратилась в прах, потом половину этого праха унесло ветром, как унесло половину Конфедерации Капеллана. Сун-Цу, трепеща, заставил себя оторвать взгляд от зеркала и двинуться дальше, хотя каждый шаг ему давался с таким трудом, словно приходилось пробиваться сквозь невидимый бетон.

Чуть не вечность тащился Сун-Цу на полупарализованных ногах до портрета Джошуа Марика. Именно сейчас он понял смысл сна: весь его мозг был наполнен только что увиденными образами из-за тех материалов, что прислала Катрин Штайнер. Сун-Цу напряженно всматривался в этот портрет, пытаясь разглядеть хоть какой-либо признак, указывающий на то, что Джошуа мертв, но ничего не увидел. На портрете мальчик выглядел точно так же, как на кадрах головидения — болезненным, но, по мнению Сун-Цу, чересчур здоровым.

Он обернулся к зеркалу и ничего не увидел. Тело его вздрогнуло, он подскочил и сел на постели, скидывая сбившиеся простыни с мокрой от пота груди. Затем, привалившись к изголовью, Сун-Цу отдохнул, слизывая капельки влаги с верхней губы. Что бы все это значило?

В его голове назойливо забубнил голос сестры, объясняя увиденное, но Сун-Цу подавил в себе прошлые воспоминания и настроился поразмышлять трезво. — Мой ум попытался скорректировать полученные данные, но так и не справился с пониманием увиденного образа Джошуа. И это неудивительно, ведь тогда, на Аутриче, он был гораздо моложе. А за шесть прошедших лет ребенок мог измениться очень сильно. Соответствия не получилось, вот отражение в зеркале и не появилось.

Он кивнул сам себе и улыбнулся. Ответ показался ему логичным. Если бы этот сон приснился сестре, она пришла бы к нему, бормоча нечто несуразное по поводу того, что Виктор Дэвион умертвил Джошуа и поместил собственного агента на место Лорда-Наследника Дома Марика. А ему пришлось бы объяснять сестре, что Виктор не пойдет на такое в силу своей бесхитростности. Но Кали все равно не поверила бы в такое объяснение, продолжая цепляться за сон и скрытый в нем тайный смысл.

Сон окончательно покинул его, и мозг заработал четче. Разумеется, Виктор ни за что не пошел бы на подбор двойника для Джошуа. Иначе заварилась бы такая каша! Сун-Цу улыбнулся внезапно осенившей его мысли. Но если Виктор не решился на такой поступок, это еще не значит, что я не могу обвинить его в этом. Виктор, с его непомерным чувством чести, придет в ярость.

Фрагмент за фрагментом замысел сам по себе начал складываться в уме Сун-Цу. Он пришел к выводу, что не стоит выдвигать какие-либо обвинения напрямую. Гнев Виктора может оказаться губительным для Дома Ляо. Вместо этого следует внушить мысль о погублении сына Томасу, и тогда Томас Марик, может быть, вручит ему, Ляо, бразды правления для активизации действий в пограничной области Сарна. А если разозлить Томаса в достаточной мере, то он может и потребовать от Виктора отступного — хотя бы в виде тех миров из состава Конфедерации Капеллана, которые отошли к Федеративному Содружеству.

Сун-Цу встал и босиком прошлепал по полу к письменному столу. Включив компьютерный терминал, он начал набрасывать план и составлять послания, с которых предстояло начать.

— Бедняга Виктор, — тихонько рассмеялся он, — мне приснился сон, который окажется твоим кошмаром.

XI

Сограждане, какое-то паденье!

И я, и вы, мы все поверглись ниц.

Кровавая ж измена торжествует!

Вильям Шекспир «Юлий Цезарь»

Арк-Ройял, Округ Донегал

Лиранское Содружество

4 июля 3057 г.

— Я и сама не знаю, что хочу сказать, Крис. — Кейтлин Келл заправила прядку черных волос за ухо. — На Таркаде разное говорят, но я не могу передать, поскольку мне рассказывали по секрету. Вообще, я привыкла, прежде чем кому-либо что-то объяснять, целиком овладеть информацией, что сейчас и пытаюсь делать.

Кристиан Келл улыбнулся кузине.

— Ну, так ты хочешь, чтобы мы с Дэном выступили в качестве коллективного советника, или просто проверяешь реакцию на твои идеи?

Кейтлин кивнула ему и седовласому мужчине, сидящему на софе.

Дэниэль Аллард, ставший предводителем Гончих Келла после ухода в отставку Моргана Келла, сочувственно ей улыбнулся.

— Особенно ежели дело касается тайны с идентификацией убийцы архонтессы Мелиссы Штайнер. И надо полагать, у тебя есть сомнения в правдивости официальной версии, иначе ты не стала бы поднимать этот вопрос.

Крис поддержал друга:

— У меня тоже есть сомнения в правдивости официальной версии. Я ни капельки не верю в предлагаемый вариант одиночки-сумасшедшего, соорудившего такую бомбу, которая погубила архонтессу и твою мать, Кейтлин. Я слышал краем уха, как ребята из наших подразделений обсуждали навыки, которыми должен обладать человек, имевший дело с такой бомбой. Так вот, если отбросить в сторону тот факт, что этого человека все мы хотели бы удавить собственными руками, то искусство его в этом деле просто впечатляет. И я согласен, трудно поверить в такую случайность, что убийца вскоре после теракта покончил жизнь самоубийством, да к тому же еще и тело не было найдено. Хотя, судя по недавнему убийству Риана Штайнера, похоже, наемные убийцы действительно кончают с собой после совершения акции.

Зеленые глаза Кейтлин превратились в щелочки.

— Как же может быть случайным совпадением тот факт, что два заказных убийства, потребовавших настоящего искусства от исполнителя, кончились самоубийством?

Крис нахмурился.

— Ты полагаешь, тот малый, застреливший Риана потому, что считал себя его незаконнорожденным ребенком, убил и Мелиссу? Решив, что она его мать?

— Нет, дело обстоит совсем не так. Посуди сам, Риан и Виктор были смертельными врагами, и Риан погиб уж в очень подходящей ситуации для Виктора. Его смерть позволила разрядить обстановку на Скаи. — Кейтлин развела руками. — Рассерди Виктора и получи расплату.

— Что-то уж слишком много выводов из одного факта, Кейтлин, — сказал Дэниэль, качая головой. — И мне совершенно не нравится предположение, что Виктор убил Мелиссу.

— Дэн, не сочти за неуважение, но ты знаешь или чувствуешь? — Кейтлин, выйдя из своей маленькой гостиной, отправилась на кухню за стаканом воды. — Ведь твоя семья тесно сотрудничала с Дэвионами.

— Ну и что?

— А то, что ты являешься лицом весьма заинтересованным, чтобы в качестве убийцы выступал кто угодно, но только не Виктор.

Дэниэль кивнул.

— Ага, а твои отношения со Штайнерами означают, что ты не хочешь видеть убийцу в лице Риана?

Кейтлин задумалась и отхлебнула из стакана.

— Да, мы находимся в родственных отношениях с Виктором и Катрин через их дедушку, и следовательно, не являемся родственниками Риана Штайнера. Но мне не внушает доверия официальный вердикт об убийстве Мелиссы, а история гибели Риана попахивает мошенничеством и сокрытием истины.

— О'кей, Кейтлин; итак, мы поняли друг друга. Я познакомился с Мелиссой Штайнер задолго до того, как твои отец и мать объединились, чтобы произвести тебя на свет, и она для меня — дорогой друг и прекрасная женщина. И я с удовольствием наложил бы руки на горло того злодея, кто убил ее, и того, кто нанял убийцу. Соглашусь и с тем, что официальный отчет о ее гибели во многих пунктах не внушает доверия, но усматривать тут заговор, не имея явных доказательств, — опасная затея.

Значит ли это, Дэн, что ты не хочешь думать на эту тему?

Кейтлин глянула поверх края пластикового стакана на Кристиана Келла.

— Ты склонен считать это просто единичным происшествием?

Крис вместо ответа слегка пожал плечами. В открытом вороте рубашки мелькнула зелено-голубая татуировка дракона на его груди. Он стал настолько полноправным членом Гончих Келла, что я иногда забываю о воспитании, полученном им в Синдикате Драконов, и о том, что он был членом шайки якудза. Происхождение Криса открывало ему уникальные перспективы, но в силу внушенных в Синдикате Драконов правил молчания он неохотно распространялся на данную тему.

Немигающий взгляд в упор заставил собеседника поежиться, как она и предполагала, но Кейтлин продолжала смотреть.

— Я действительно хочу знать, что ты думаешь, Крис. Он провел рукой по темным волосам ото лба к затылку, затем кивнул.

— Я думаю, что в своем анализе ты допускаешь ряд ошибок. И первая, которую ты можешь и не осознавать, — занесение Риана в ту же категорию, что и Мелисса Штайнер.

— Я вовсе не собиралась…

— Тем не менее так вышло. Ты считаешь их жертвами одного наемного убийцы, не имея на то доказательств. Но если даже это и так, вовсе не обязательно, чтобы убийцу нанимал один и тот же человек. А на самом деле могло произойти так, что убийца, нанятый Рианом, убил и его, дабы замести свои следы. А может быть, Риан решил избавиться от убийцы, но в своей попытке получил в ответ пулю.

Присев на подлокотник софы, Кейтлин уставилась куда-то в пространство.

— Укажу я и на то, что в отборе доказательств ты намеренно опиралась на те из них, которые свидетельствуют против Виктора.

Кейтлин вздрогнула. Она хотела сказать, что Крис не прав, но на самом деле поняла, что собеседник попал прямо в точку.

— Например?

— Например, относительно смерти Риана существуют три параллельные версии. Первая выдвинута властями Федеративного Содружества и гласит, что Риан в силу неизвестных причин убит одиночкой. Судебно-медицинское разбирательство удовлетворило их, поддержав такое заключение. Вторая версия принадлежит тебе. Ты утверждаешь, что налицо самоубийство, а некто лишь нажал на курок, а затем убил и нашего парня, дабы замести следы. По третьей версии, Риана застрелил из пистолета его адъютант Свен Ньюмарк, который избавился от оружия до прибытия властей.

Кейтлин покачала головой.

— Версия с Ньюмарком абсурдна. Только помешанный на заговорах поверит в нее.

— Но тем не менее в нее верят, поскольку тут есть рациональное зерно. Мотивом для преступления ему служили месть за попытку похищения принца Рагнара людьми Риана с Арк-Ройяла и возмездие за смерть твоей матери и увечье отца во время покушения на Мелиссу. К тому же Ньюмарк являлся эмигрантом с Расалхага, а у нас образовалась довольно внушительная расалхагская колония здесь именно в силу того, что твои дед и отец во многом облегчили им эмиграцию. А кое-кто идет дальше и предполагает, что Ньюмарк был даже нанят твоим отцом.

— Но это же бессмыслица.

— Отчего же?

— Оттого, что мой отец такими делами не занимается.

Крис улыбнулся.

— Итак, ты против того, чтобы опираться на теорию, разработанную в болтовне на вечеринках?

— Да.

— Тогда вернемся к убийству Мелиссы, и я скажу тебе по поводу Виктора то же самое. — Крис поднял на нее глаза. — Я тренировал Виктора. Он не способен отдать приказ на убийство.

— Ты ошибаешься, Крис. Дэн сдвинулся на край софы.

— Что ты хочешь этим сказать, Кейт?

Она глубоко вздохнула, но тяжесть в груди давила по-прежнему.

— Я вам доверяю. Катрин сказала мне, Виктор сам признался ей в том, что отдал приказ наемному убийце убрать Риана.

Крис ошеломленно откинулся назад, застыл в неподвижности.

— Я не верю. Дэн кивнул.

— Я тоже не верю.

Кейтлин широко раскрытыми глазами посмотрела на него.

— Ты тоже не веришь?

— Да. — Голос Дэна звучал устало. — Виктор слишком похож на Хэнса, чтобы такими прямыми методами устранять Риана. К тому же Риан являлся его политическим врагом, и именно в силу этого Виктор не пошел бы на такой шаг. А должен был бы, поскольку подозревал Риана в убийстве своей матери или в другом отвратительном заговоре.

Кейтлин поставила стакан на стол.

— Ты подозреваешь или знаешь?

— Подозреваю, но не сомневаюсь в своей правоте.

Крис вновь покачал головой.

— В такое объяснение я не верю. Не могу поверить в то, что он убил собственную мать.

— Да почему же? Ведь подобно Риану она также стояла на его пути к власти. Он убил Мелиссу, чтобы захватить власть, а Риана — чтобы удержать власть. Кроме того, это его люди проводили расследование и объявили Виктора невиновным.

Дэн потер виски.

— Не нравится мне все это.

— Мне тоже. — Крис встал. — Не верю я в это. И не сомневаюсь, что ты в точности повторила то, что сообщила тебе Катрин, или Катерина.

Кейтлин нахмурилась.

— Катрин не стала бы пересказывать мне неправду.

— Вот как? Но ведь Виктор — это как раз единственный человек, который стоит между нею и властью, если ты не забыла.

— Ей вовсе ни к чему сейчас трон. У нее достаточно времени, чтобы унаследовать его после Виктора.

— Судя по слухам, Кейт?

— Судя по слухам, Крис.

Дэн поднялся и прошелся между ними.

— Похоже, что один из вас опирается на неверные слухи.

— Более того, — прошептал Крис. — Мы оба можем ошибаться.

Кейтлин ощутила, как сжался ее желудок. Если это правда, значит, я совершенно неспособна понимать сокровенные мысли Катрин. Ощущение в желудке стало еще неприятнее.

— Извини, Крис. Я вовсе не хочу из-за этого ссориться с тобой. Просто дело в том, что я очень переживаю, как бы в следующий раз, когда Федеративное Содружество предложит нам контракт, нам не пришлось сражаться из-за политических мотивов, а не в целях защиты нации.

Крис мягко улыбнулся.

— Это действительно тема, внушающая тревогу, Кейтлин, и я тоже не хочу с тобой ссориться.

— Вот и хорошо, — сказал Дэниэль Аллард, — поскольку ваша размолвка не явилась бы самой серьезной проблемой на фоне всего происходящего.

Кейтлин повернулась к Дэниэлю, изумленно выгнув брови.

— А что такое?

— А то, что есть люди, которые распространяют слухи и приводят такие доказательства, что втягивают умных и душевных людей в пересуды вокруг проблемы, кому возглавлять Федеративное Содружество. И надо признать, что мы с вами знаем тех, кто заинтересован в подобной ситуации. — Дэниэль помрачнел. — И уж если мы озадачены, то каково простым людям? Дела и без этих дополнительных усилий обстоят скверно, так что будущее видится мне отнюдь не радужным.

Тамар, Зона, оккупированная

Кланом Волка

Фелан, в нетерпении переминающийся между Наташей и Ульриком на сцене зрительного зала, скрестил руки на груди, когда Наставник Дальк Карнз вышел из-за кулис на авансцену. Наставник поклонился сначала ильХану и его сторонникам, а затем выказал те же знаки уважения и противостоящей стороне. Наконец он поприветствовал и членов Совета Клана, сидящих за рампой.

— Он так старается, словно готовится к показу в утренних новостях.

Наташа в ответ на эту реплику Фелана подавила улыбку.

— Я вообще собиралась распечатать программу этого представления, но список придурков уж слишком велик.

Ее замечание оказалось последним штрихом в последовавшей за выходом Далька на подиум посреди сцены тишиной. Если Ханы и их обвинители избрали уместной для данного случая серую шерстяную униформу, то Дальк вновь остановился на кожаной парадной. Установив на подиуме эмалированную маску волка, он поверх ее вперил взор в аудиторию.

— Собратья по вере, я Наставник. Я взываю к вам, всем и каждому, справедливо разобраться в деле собравших нас здесь. — Дальк говорил негромко, но значительно. — Пусть будет так, как решит тайное совещание, да судит оно беспристрастно.

— Сайла! — изумленно выдохнул Фелан, видя, что сегодня здесь собрались все Волки. Он произнес эту священную клятву автоматически, почти бездумно, как нечто само собой разумеющееся. Выросший во Внутренней Сфере, он полностью адаптировался к жизни среди этих людей, не подвергая никакому сомнению их представления о правосудии и чести. Хотя при других обстоятельствах он, наверное, воспротивился бы попыткам обвинить и дискредитировать ильХана.

Если какие-либо сомнения и возникали у него, то он объяснял их некорректностью ситуации. Фелан понимал, что обвинение против Ульрика выдвинуто незаслуженно, но на жюри присяжных будет давить политическая ситуация. Сам ильХан ничуть не переживал из-за обвинения, и потому Фелан еще не знал, как адекватно реагировать на ситуацию. Он не раз уже видел, как ильХан умело лавировал при возникновении гораздо более опасных политических ситуаций, чем эта, и без всяких вредных для себя последствий, а яростная решимость Ульрика всегда приносила ему победу.

Однако беззаботность Улърика может быть воспринята как вызов и тем самым принести ему поражение.

Фелан глянул через сцену на двух людей, выдвинувших обвинение. Женщина, обладавшая слишком малым для водителя боевого робота ростом, тем не менее была довольно привлекательна. Лицо ее обрамляли, ниспадая на плечи, волнистые светло-золотистые волосы. Когда она подняла голову, Фелан разглядел шрам на горле — результат ранения, полученного в битве на Токкайдо. Янтарные глаза и заостренные по-лисьи черты лица напоминали Фелану какое-то дикое животное, а ее безрассудная храбрость на поле боя снискали Мериэлл Радик кличку Ведьма Смерти.

Стоящий рядом с ней Влад перехватил взгляд Фелана и ответил на него серьезным, долгим взглядом. С черными волосами, зализанными назад, так что обнажались залысины, Влад все же оставался достаточно красивым, несмотря на шрам, тянувшийся от брови до челюсти по левой стороне лица. Его карие глаза горели неприкрытой ненавистью, и Фелан понимал, что тот скорее умрет от полученных ран, нежели будет жить с мыслью о том, что Фелан, этот волънорожденный из Внутренней Сферы, спас ему жизнь.

Фелан улыбнулся Владу и почесал собственную левую щеку. Влад сузил глаза, а ноздри его затрепетали. Мериэлл что-то ему сказала, затем сказала еще раз, более решительно, но все же ей пришлось положить руку на плечо воина, чтобы хоть как-то успокоить товарища. Влад опустил глаза и принялся перебирать бумаги.

Наставник посмотрел на Мериэлл и улыбнулся.

Этот Тайный Совет был избран для рассмотрения обвинений в измене, выдвинутых против ильХана Ульрика Керенского в результате расследований, проведенных по настоянию Наставника. Мериэлл Радик, представляющая Совет Клана, согласилась от лица Тайного Совета перечислить пункты обвинения.

Едва она начала читать, как Ульрик властно шагнул вперед и взмахнул рукой, призывая к молчанию.

— Заканчивайте ваше представление, Наставник. Не стоит себя дальше затруднять.

— Что?

— Эти обвинения беспочвенны. Я властью ильХана приказываю оставить их без рассмотрения.

Мериэлл не смогла смолчать.

— Вы не имеете права. Вы ведете себя предосудительно. — Голос ее хоть и звучал хрипло, но Фелан не отметил в нем волнения. — Я протестую против подобных действий.

Ульрик медленно покачал головой.

— Я не сомневаюсь, дитя мое, но у нас нет времени на подобные игры. Хоть мы и живем в условиях перемирия с Ком-Старом, но оно не означает конца вражде, и, стало быть, мы подчиняемся законам военного времени. А законы военного времени позволяют ильХану при рассмотрении обвинений, на его взгляд спорных, ускорять их разрешение. А поскольку я счел их таковыми, то и приказываю оставить их без рассмотрения. Я внимательно обдумал их, и оба обвинения считаю ложными. И потому приказываю их не рассматривать.

— Вы не имеете права. Ульрик вскинул голову.

— Уж не вызываете ли вы этими словами, звездный капитан Радик, меня на испытание отказа?

Радик на мгновение широко раскрыла глаза, но тут же опустила их.

— Я вовсе не собиралась выказать вам свое неуважение, ильХан.

Фелан улыбнулся, видя ошеломление на лице Далька.

— Я полагаю, что в данном процедурном вопросе ильХан не прав. Я… я присоединюсь к Тайному Совету через пятнадцать минут, дабы внести ясность в ведение дела.

— Если вы сделаете это, Дальк Карнз, я потребую испытания отказа от вас. — Ульрик зловеще улыбнулся. — Я все сказал. Относительно правовой стороны вопроса я не ошибаюсь. А теперь я жду.

Наставник неловко кивнул.

— Для протокола вы должны привести доводы к оставлению обвинений без рассмотрения.

— Для протокола, Наставник, я это сделаю. И сделаю потому, что все эти обвинения порочат достоинство и честь членов клана. — Голос ильХана гремел, долетая четко до всех членов Совета Клана. — Для начала коснусь обвинения в измене, основанного на факте избрания Фелана Уорда в Ханы. Я сознаю, что среди нас немало тех, кто считает, что ни один волънорожденный недостоин звания Хана. Они полагают, что случившееся — нечто из ряда вон выходящее. Так вот, я считаю таких людей дураками. — Ульрик повернулся и указал на Фелана. — Фелан Уорд является вольнорож-денным. Из этого никогда не делалось тайны. Всем и всегда это было известно. Он был захвачен в бою нашими силами. Он стал одним из нас. На службе Клану Волка Фелан постепенно выдвинулся в касту воинов. Тут мы ничем не поступились, и многие из вас поручились своей честью, чтобы он стал одним из нас. Став воином клана, исходя из требований генетического моделирования, Фелан выдвинул притязания на родовое имя Уордов. Сирилла Уорд назвала его своим наследником. Но это позволило ему лишь занять место среди соискателей на испытании. И он заслужил родовое имя тем же путем, как получил воинское звание, — сражаясь и побеждая. И теперь он достаточно опытен, чтобы находиться среди нас. После Токкайдо кандидатура Фелана была признана достойной для замены погибшего Хана. Он был избран единодушно. Избрание ратифицировано Великим советом, и Фелан был удостоен чести получить это звание.

Ульрик сцепил ладони на спиной.

— В обвинении Хан Фелан назван агентом Внутренней Сферы. Это незаслуженное оскорбление, основанное на слухах. Он был изгнан из Нейджелринга — военной академии первой ступени — и отправлен на ловлю бандитов. Если бы он являлся ценным членом их общества, его бы ни за что не отправили на столь ничтожную работу.

Фелан подавил улыбку. Среди воинов клана ловля бандитов считалась весьма унизительной службой. Назначение в подразделение соламы считалось бесчестьем, от которого мало кто отмывался. Во Внутренней Сфере на охоту с бандитами смотрели иначе. Наемники, подобные Гончим Келла, считали такую службу необременительной и незазорной. Конечно, она не приносила славы больших сражений, но была намного безопаснее и даже рассматривалась как романтичная, поскольку могла увести к экзотическим мирам, удаленным от центра Внутренней Сферы.

Ульрик продолжал представлять аудитории все новые и новые доводы:

— Добиваясь своего звания, Фелан шел общепринятыми у нас путями. И ставить под сомнение его права на это звание значит ставить под сомнение правоту основ самих кланов. Николай Керенский и остальные, от кого ведут начало родовые имена, по происхождению своему относятся к обитателям Внутренней Сферы. Все они принадлежали к воинским подразделениям Внутренней Сферы, следуя выводам обвинения, являлись агентами Внутренней Сферы. Все они были вольнорождвнными. Они создали традиции, благодаря которым вольнорожденные могли стать воинами, имели право претендовать на родовые имена и принимать участие в выборах на пост Хана. Но если они позволяли себе такое — намеренно позволяли, — то следование их традициям никак не может считаться изменой.

Сузив глаза, Ульрик расхаживал по сцене, как хищник, попавший в клетку.

— Что же касается обвинения в измене, выдвинутого на основании моего договора с военным регентом Ком-Стара перед битвой на Токкайдо, хочу указать, что данное обвинение уже выдвигалось против меня Великим Советом почти сразу же после сражения. Советом я был оправдан. Так что и это обвинение безосновательно.

ИльХан круто развернулся и вперил взор в Наставника.

— Я полагаю, Дальк Карнз, что данный Тайный Совет может закончить работу.

Наблюдая за Мериэлл и Владом, Фелан решил, что они похожи на людей, проведших две недели под артиллерийским обстрелом. Представляя это дело на рассмотрение Совета, воины наверняка надеялись тем самым укрепить свои позиции среди Волков. Ульрик же заманил их в засаду, и это им не понравилось. Как и Дальку. Но не потому, что он поддерживал Влада, а потому, что ему не хотелось терять контроль над Тайным Советом.

Но когда Дальк поднял голову, Фелан понял, что ошибается. Вместо ожидаемой злости и озадаченности он увидел злорадное самодовольство. Каким-то образом, пока Ульрик не оставлял от дела камня на камне, Карнз отыскал нечто, направленное против ильХана.

— Боюсь, ильХан, мы не сможем возвестить о конце работы Совета, пока не прозвучало третье обвинение вердикта.

Глаза Наташи вспыхнули.

— Третье обвинение?

— Вы правильно расслышали, Хан Наташа. А вы, ильХан, если сможете, объясните нам, как оставить без рассмотрения это обвинение?

Ульрик секунду недоумевал, а Дальк начал улыбаться. Ульрику удалось застать Далька врасплох, а теперь Дальк бьет его собственным оружием. Ведь Ульрик уже не оставил камня на камне от двух предыдущих обвинений, и теперь ожидается, что так же он поступит и с третьим. Но, похоже, это будет не так просто сделать.

ИльХан медленно покачал головой.

В предъявленном мне вердикте не было третьего обвинения.

— Вот как? — Маслянистая улыбка Далька стала еще шире. — Должно быть, канцелярия ошиблась. Но я надеюсь, вы не будете вызывать на испытание отказа моего чиновника?

— И в чем же заключается это обвинение, Наставник?

— В том, что вы сознательно вступили в заговор с целью уничтожения генетической наследственности клана.

Наташа громко ахнула, и даже Мериэлл и Влад выглядели ошеломленными. Фелан, выросший вне клана, реагировал не так бурно, но понимал реакцию остальных. У кланов существовала сложная программа селективного разведения особей для создания будущего поколения воинов. Сперма воинов хранилась учеными до тех пор, пока донор не доказывал свою воинскую состоятельность или сам не забирал свой вклад в случае неудач на воинском поприще.

Изначально, три столетия назад, существовало двадцать кланов. Члены двух кланов в ходе затяжной войны адсорбировались остальными кланами. Третий, исчезнувший клан, носивший имя Росомахи, о котором добровольно никто не вспоминал, был уничтожен остальными кланами в результате военного геноцида, в котором не могло быть компромисса. Дело в том, что Росомахи совершили тягчайшее преступление, которое только могли представить кланы: они использовали ядерное оружие для уничтожения генетических хранилищ остальных кланов.

Хотя вынесенный им приговор Великим Советом огласке и не предавался, все знали, о чем идет речь, поскольку для воинов кланов не существовало преступления более гнусного. Даже намека на подготовку к такому преступлению было бы достаточно, чтобы покончить с карьерой любого человека, а если бы в этом был повинен целый клан, то он неизбежно навлек бы на себя всю воинскую мощь остальных кланов. Дальк, произнося эти слова, объявлял Ульрика равным по вероломству Иуде, по злодейству — Гитлеру, а по безумию — Стефану Амарису.

Ульрик лишился дара речи, и поэтому Фелан шагнул на подиум и схватил Далька за плечо.

— Немедленно объяснитесь, Наставник, иначе я вызову вас на испытание отказа и обещаю вам, что честь ильХана очистится, омытая вашей кровью.

Дальк оттолкнул его руку, и Фелан ощутил буквально физически, как захлопывается подготовленная ловушка.

— Тут у меня, мой Хан, затруднений не будет. Все очень просто: в результате перемирия мы оказались с тремя поколениями воинов, ничего не знающих о войне, за исключением маневров да случайных рейдов. И когда закончится перемирие, наш командный состав будет представлять собой сборище неопытных, необученных и непроверенных воинов. Они поведут в бой наших юнцов и, как Ульрик того добивается, все погибнут, а с ними закончится и путь кланов.

XII

Лучше изведанный враг, нежели

вынужденный союзник.

Наполеон Бонапарт «Политические афоризмы»

Даош, Цюрих, Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

4 июля 3057 г.

Ноубл Тэйер отодвинул пустую тарелку от края стола и улыбнулся Кэти Ханни.

— Я рад, что вы уговорили меня посетить «Мандариновый Дракон». Я никогда не был поклонником китайской кухни, но здесь действительно здорово.

Кэти протянула руку и пожала ладонь Ноубла.

— А вам спасибо за то, что пригласили меня. Мне здесь нравится, но я бываю тут не чаще раза-двух в год. Приберегаю визиты сюда до особого случая.

— Надеюсь, данный случай как раз такой. Она вскинула на него голубые глаза.

— Такой. Вы очень особенный человек, Ноубл Тэйер. Ноубл покачал головой.

— Вовсе нет. Только для вас.

— Очень любезно с вашей стороны. — Кэти допила чай, а когда поставила пустую чашку на стол, Ноубл вновь наполнил ее. — Вы умеете слушать, а это такая редкость среди людей с их мерзкой хромосомной парой икс-игрек.

— Вас легко слушать.

— О, я уверена, вам уже наскучило выслушивать истории о местных предрассудках и нашей блестящей медицине.

Он широко улыбнулся.

— В общем, да. А талант слушателя я в себе развиваю. Мне кажется, писатель должен им обладать.

Кэти размешала сахар в чашке.

— Я знавала одного писателя, когда жила на Вроцлаве. Единственное, что ему не надоедало слушать, так это звук собственного голоса. Он в основном писал романы из истории четвертой войны за Наследие и войн с кланами. Но я прочитала лишь одну его книгу и пришла в ужас.

— Что же там такого было ужасного?

— Глубину характеров персонажей можно было измерить папиросной бумагой, зато батальные сцены расписаны с размахом. Все, что там происходило, это — бум, бум, бум. К концу романа оставалось только впечатление от этих непрерывных «бум». Так что я просто пропускала все эти битвы.

— А я думаю, что вообще никто не читает в романах батальные сцены.

— Наверное, вы правы. — Она обхватила чашку ладонями. — А теперь, я думаю, он пишет политические триллеры, связанные с гибелью архонтессы Мелиссы Штайнер-Дэвион.

Ноубл широко раскрыл глаза.

— Вот как? Но именно этим и я собирался заняться.

— Я не сомневаюсь, что ваша книга будет гораздо лучше.

Он нахмурился.

— Как же я не догадался, что найдется немало людей, решивших написать об этом. Я взялся бы за другую тему.

Появился официант и оглядел полупустые блюда.

— Вам завернуть с собой? Кэти энергично кивнула.

— Да. — Она обратилась к Ноублу: — На завтрак прекрасно подойдет мясо кунг-пао.

— Как скажете.

Огорченно сведя брови к переносице, она посмотрела на него.

— Я сожалею, что упомянула о том писателе и его книге. Это вас расстроило.

Он улыбнулся.

— Вовсе нет.

— А я рада, что вы мне рассказали о своей книге, а то я так мало знаю о вас.

— Ну, о книге я рассказывал совсем немного, а обо мне вы знаете вполне достаточно.

Она пожала плечами и слегка наклонила голову.

— Нет, недостаточно. Я знаю, что вы преподавали в Военной академии в Хайде и то, что сюда вы приехали писать книгу благодаря полученному наследству, и еще я знаю, что вы не очень жалуете китайскую кухню.

— Вы знаете и многое другое, Кэти.

— Но ничего существенного.

— Например, что вы хотели бы узнать?

— О ваших религиозных и политических воззрениях, о любимых голошоу. — Она улыбнулась. — О большинстве известных мне мужчин я столько узнавала к третьему свиданию, что четвертое уже не происходило.

— Ага, значит, я выбрал правильную стратегию. Она слегка хлопнула его по ладони.

— Моя мама всегда предупреждала меня, чтобы я остерегалась незнакомых мужчин, так что если вы и дальше будете оставаться для меня незнакомцем, я с вами больше никуда не пойду.

— Ну хорошо, ваша взяла. — Он поднял руки вверх и придвинулся к ней поближе. — Что касается религии, я — агностик. Капеллан в том госпитале, куда я попал со сломанной ногой, оказался настоящим мошенником. Не повезло мне и с христианским проповедником, который ратовал за продолжение войны. Сдается мне, что Господь гораздо смышленее своих проповедников, тем более что не устраивает интервью с самим собой.

— Ну что ж, это вполне приемлемо. А любимые сериалы по головидению?

Ноубл слегка поежился.

— Смотрю я много, но нравится далеко не все. Я видел массу серий о войне с кланами. — Он пожал плечами. — Наблюдаю периодически за схватками на Солярисе вечерами по средам, но не испытываю большого удовольствия. Просто они позволяют мне разобраться в военных эпизодах, которые я вставлю в роман.

Кэти слушала с очень серьезным выражением лица, Ноубл так и не понял, шутит она или нет, задавая следующий вопрос:

— А вот самое главное — кто, по-вашему, убил Мелиссу Штайнер-Дэвион?

Не торопясь и проверяя реакцию девушки на свои слова, он заговорил:

— Ну, правительство утверждает, что ее убил умственно больной человек. — Озабоченность на лице Кэти подсказала ему, что она не доверяет этой версии. — Разумеется, только полный идиот воспримет такое разрешение тайны.

Вспомнив, что Кэти упомянула о Вроцлаве, находящемся на краю округа Донегал, он предположил, что она не особенно разделяет теплые чувства большинства жителей пограничной области Сарна по отношению к принцу Виктору.

— Ясно, что наиболее вероятной персоной, желавшей смерти Мелиссы, оказывается ее сын Виктор.

— И я так думаю. Ноубл кивнул.

— Именно его в первую очередь я поставил под подозрение, начиная свой роман. Но поскольку кое-что мне приходится сочинять, то, рассматривая факты так и эдак, иногда и достаточно свободно их трактуя, я увидел другое решение проблемы идентификации личности убийцы и того, кто стоял за терактом. Я имею в виду того, кто нанял убийцу, поскольку сильно сомневаюсь, что кому-то удастся отыскать настоящего убийцу-исполнителя.

Кэти настороженно посматривала на него, но тем не менее Ноубл уловил блеск любопытства в ее глазах.

— Все же Виктор не настолько жестокий человек, чтобы убить собственную мать. Может быть, он и рвется к власти, но Риан Штайнер и мятеж на Скаи представляли такую проблему, решение которой он предпочел бы доверить матери. Живая архонтесса прикрывала его от гнева лиранцев.

— Но каким должен быть сын, если он даже не появился на ее похоронах?

Ноубл улыбнулся.

— Так-то оно так. Но, я думаю, там кое-что произошло.

— То есть?

— Ну хорошо, слушайте. Допустим, Виктор не убивал Мелиссу, значит, ее убил кто-то другой. И я думаю — это Риан Штайнер. Но Риан не мог действовать в одиночку, ведь ему нужны были союзники, чтобы вырвать Скаи из рук Виктора. И союзники нужны были достаточно могущественные, чтобы углубить раскол между Виктором и Катрин.

— На эту роль могут претендовать только люди из Ком-Стара.

Ноубл торжествующе улыбнулся.

— Или из «Слова Блейка».

— Но они входят в состав Лиги Свободных Миров.

— Кто глубже увяз на Острове Скаи? Ведь если Скаи присоединяется к Лиге Свободных Миров, то Виктор, нападая на него, рискует развязать серьезную войну. Более того, если бы Томас Марик отдал свою дочь Изиду за Риана, то Сун-Цу просто сошел бы со сцены.

— Но Риан женат на Мораше Кельва.

— Уж если Риан убил Мелиссу, то с таким же успехом он мог сделаться и вдовцом. Приверженцы «Слова Блейка» перехватывают послание Виктора к Катрин относительно процедуры похорон, Виктор предстает в невыгодном свете, и, будьте любезны, получите Риана свободным от подозрений и предназначенным для светлого будущего.

Кэти моргнула и улыбнулась.

— Что ж, это более интересный замысел для романа по сравнению с теми, что я читала недавно. И вы верите, что такое могло случиться?

— Не знаю, но сбрасывать подобную версию со счетов окончательно не стоит. В принципе любой человек, обладая средними способностями, может сочинить нечто вроде этого, и все будет выглядеть вполне правдоподобно.

— А все же кто в вашей книге убивает Риана? Ноубл улыбнулся.

— Ну, у меня оба убийства совершает один и тот же наемный убийца, но во втором случае он убивает Риана, чтобы не допустить отделения Скаи от Федеративного Содружества. В моей книге наемника обманули, подставив ему Мелиссу, а после покушения Риан попытался убить и его, и убийца ему отомстил. — Он пожал плечами. — Может быть, это и не совсем соответствует истине, но мой Виктор во многом своими действиями напоминает наемного убийцу, так что, я думаю, интрига будет занимательной.

— Звучит действительно интригующе. Я прочту с удовольствием.

Пришел официант с картонкой и счетом. Ноубл вручил ему банкноту в сто кронеров и отказался от сдачи.

— Пока у меня готов лишь черновик — да и то не всей книги. Но мне приятно ваше желание прочесть ее. Могу дать вам дискету.

Кэти откинулась на спинку кабинки.

— Вы дадите мне читать черновик? Вы мне так доверяете?

— Ну да. Может быть, мы и не так давно находимся в дружеских отношениях, но мне кажется, что вам я могу доверять. — Он потупился. — Надеюсь, и вы мне доверяете.

— Доверяю, Ноубл, доверяю. — Она похлопала ладонью по картонной коробке. — Я вам так доверяю, что предлагаю сейчас вернуться в вашу квартиру, избавиться от этого груза, а утром я научу вас, что это такое — с наслаждением вкушать на завтрак холодное мясо кунг-пао.

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

Томас Марик стоял на балконе, откуда открывался вид на дворцовые сады, когда позади раздался звук открываемой в комнату двери. Марик выждал несколько секунд, прежде чем повернуться лицом к посетителю. Хотя выбранный Томасом халат и был сшит из бархата и шелка, но простые линии не казались вычурными на фоне безыскусной одежды вошедшего в комнату регента «Слова Блейка». Томас с балкона величественным жестом предложил посетителю присоединиться к нему, затем снова отвернулся и вперил взор в темнеющий сад, наслаждаясь ароматом цветов.

Он не стал приветствовать регента, но и одного быстрого взгляда хватило, чтобы разглядеть тревогу на лице пришедшего. Томас не повернулся даже тогда, когда шаги посетителя зазвучали на балконе. Он подождал, пока стихнут шаги, а затем принялся ждать, пока тот не кашлянет.

Не оборачиваясь, Томас указал на звезды, мерцающие в вечернем небе.

— А вам известно, что наши предки верили в то, что расположение планет и далее звезд на небе означает некое послание? Ими руководили предрассудки и страх, и их жизни им не принадлежали. — Томас повернулся, демонстрируя правую, обезображенную шрамами сторону лица, и спросил: — Вы верите, что наши жизни принадлежат нам?

Регент, молодой человек с копной каштановых волос, поднял голову.

— Я верю в то, что воззрения Джерома Блейка на человечество определили предназначенную мне роль, и жизнь моя направлена на исполнение этой роли.

Очень хорошо. Ты персонифицируешь спор, чтобы избежать теологической дискуссии со мной.

— Я хорошо разбираюсь в вашей вере и приветствую готовность моего собеседника принять предназначенное ему место во вселенной. Уважь его, и он станет твоим другом. У вас есть сообщение для меня, регент?

— Главнокомандующий, я регент Малькольм. — Человек склонил голову в молчаливом приветствии. — Вряд ли это можно назвать сообщением. У меня к вам дело деликатного свойства, поскольку оно связано с вашим младшим ребенком.

Джошуа! Томас кивнул.

— Продолжайте.

— Если вы помните тот случай с еретиками, что произошел до раскола с Ком-Старом, то доверенное нам тогда сообщение мы доставили без задержки или исправления содержания.

Главнокомандующий загадочно улыбнулся:

— Я служил на генераторной станции гиперпульсации. И знаю, как пересылаются сообщения между планетами, регент Малькольм. И я так понял, что возникли какие-то подозрения?

— Да, сэр. Обычно сообщение кодируется, попадает в капсулу, где и соединяется с другим сообщением, идущим с Атреуса. У нас задействована программа предотвращения ошибок, с помощью которой мы перехватываем нелегальные сообщения и контрабандные изображения. С ее помощью мы и вышли на сообщение, о котором идет речь.

— И когда вы его раскодировали, чтобы помочь САФЕ выследить преступника, то обнаружили…

— Мы обнаружили планы, согласно которым агенты «Маскировки» Конфедерации Капеллана должны совершить акцию против вашего сына Джошуа.

Что за игру ты затеял, Сун-Цу? Томас старался подавить гнев, зарождающийся в груди.

— И насколько серьезны их планы?

— Любопытная получается вещь, главнокомандующий. Ляо активизировал агентов, внедренных на Новый Аволон тридцать лет назад и представленных беженцами из Сарны. Так, двоим уже за шестьдесят лет, а третьему и того больше. — Малькольм задумался. — До получения этой информации мы предполагали, что все затеяно разведкой Дома Дэвиона с целью осуществления раскола между вами и Ляо.

Томас чуть не улыбнулся. Все члены «Слова Блейка» произносили слово «Ляо» как ругательство.

— Вы прекрасно во всем разобрались. Установлен ли автор сообщения?

— Да, сэр. — Малькольм перевел дух, прежде чем заговорить. — Автором действительно является Сун-Цу.

— Что?

Малькольм развел руками.

— Мы не думаем, что он намеревался как-то повредить вашему сыну. Он приказал своим людям подобраться к Джошуа и получить образец его крови для испытания на состав ДНК. Этот тест известен под названием «просеивание через Патмэт».

Зачем Сун-Цу проверка подлинности моего отцовства? Ведь анализ крови, без сомнения, подтвердит, что Джошуа — мой сын. Но если Сун-Цу удастся бросить тень сомнения на результаты анализов, то позиции Изиды как наследницы усилятся. Но сомнения относительно происхождения Джошуа принесут пользу Сун-Цу только в случае…

Томас улыбнулся, представив женитьбу дочери в новом свете. Если Сун-Цу сможет убедить меня, что Виктор каким-то образом подменил Джошуа с целью совершить бескровный захват власти после моей смерти, то получит мою поддержку в стычках на границе владений Дома Дэвиона. Сун-Цу очень неплохо разобрался в истории с двойником Джошуа. Очень неплохо. И это очень опасно.

Томас улыбнулся почти извиняюще.

— Итак, регент, вы предлагаете запретить мне передачу данного сообщения, чтобы не подвергать моего серьезно больного сына ненужному стрессу?

— Да, главнокомандующий. Я проинформировал о ситуации регента Блэйна, и именно на этом решении он настаивал.

— Очень хорошо.

Регент повернулся, собираясь удалиться, но Томас остановил его.

— Не составит ли вам большого труда заглянуть ко мне через часок?

— Благодарю вас, сэр, сочту за удовольствие.

— Хорошо. Поскольку Сун-Цу — крепкий орешек, я думаю, мне самому необходимо предпринять некоторые шаги, чтобы не допустить подобных ситуаций в будущем.

Интересно, явится ли для Сун-Цу сюрпризом проведение мною теста «сито Патмэт» крови Джошуа, чтобы опровергнуть полученные его докторами результаты?

Томас улыбнулся.

— Ну так через час, регент? Да будет с вами царство Блейка!

XIII

Говорят, что солдатам и юристам

в одном округе не ужиться.

Барнаби Рич «Анатомия Ирландии»

Тамар, Зона, оккупированная Кланом Волка

4 июля 3057 г.

Фелан подавил злость и страх и ухмыльнулся в лицо Наставнику. Не повышая голоса, но зловеще Хан проговорил:

— Это ведь ужасное обвинение, Карнз. Причем, похоже, основанное на слухах. Есть ли хоть один свидетель, который лично слышал, как ильХан излагал такой план?

Хладнокровие не изменило Дальку.

— Его планы и вина говорят сами за себя.

— Это лишь твои слова. — Фелан обернулся и оглядел собравшихся. — Разве не этот клан нанес поражение Ком-Стару?

— Ты говоришь о делах прошлых.

— Нет, Дальк, я говорю о делах настоящих. Разве не Клан Волка имеет самое искусное и опытное руководство среди всех кланов?

— А где будет это руководство через десять лет?

— Тебе хотелось бы думать, что его не будет? — Фелан заставил себя рассмеяться, а затем указал на Наташу Керенскую. — Посмотри на Наташу Керенскую. Ей уже за восемьдесят. Этот возраст превышает срок жизни члена клана, даже превышает средний возраст обитателя Внутренней Сферы. Мы концентрируем наши усилия на создании все более качественных воинов в каждом последующем поколении и в то же время преждевременно отправляем в запас вполне боеспособных людей.

Дальк покачал головой.

— Наташа Керенская — исключение.

— А если нет? Наставник сузил глаза.

— Я что-то не могу понять твою мысль.

— Да, действительно не можешь. Если она не исключение, то тогда у каждого из нас впереди еще достаточно времени, чтобы проявить себя и доказать собственную состоятельность. Но воин клана находится под огромным грузом необходимости доказать собственную состоятельность или быть списанным. И этот груз я в полной мере ощутил на себе, поскольку скорее всего погиб бы, если бы не заслужил звание и родовое имя среди Волков. — Он бросил взгляд на Влада. — Мне хорошо известна глубина ненависти, таящаяся в сердцах Крестоносцев и направленная против меня.

Влад откликнулся на вызов.

— Ты толкуешь об увеличении времени, в течение которого наши воины могут доказать собственную ценность, но отсюда же следует и требование о замедлении реализации программы по селекции и значительном сокращении сиб-групп. В результате ты даешь нам больше времени, но меньше шансов. В этом нет никакого смысла.

Мериэлл тоже не промолчала.

— Такой план просто уничтожает кланы изнутри.

— Но ведь вы и ваши Крестоносцы уже занимаетесь этим, сейчас и здесь. — Фелан проигнорировал протестующие реплики Наставника и обвинителя. — До вторжения в наших правилах о членах клана предполагалось, что все — каждое сражение, каждое соглашение об изменении ДНК, все — делалось кланом, для клана, с намерением достичь цели клана. А целью являлось создание наилучшего воина. Сохранялись даже бойцы кланов, потерпевших поражение. Своим генным материалом они обогащали кланы, нанесшие им поражение. А для чего нам нужны были супервоины? Мы хотели стать самыми великими воинами из всех, которых когда-либо видела Внутренняя Сфера. Но не для того, чтобы поработить ее обитателей, а для того, чтобы защищать и увлекать собственным примером.

Николай Керенский хотел, чтобы мы не допускали тех опасных раздоров, что разрывали на части Звездную Лигу. И кланы были созданы для того, чтобы умножать славу человечества, а не одного человека. Фелан ткнул пальцем в сторону Ульрика.

— ИльХан служит этому идеалу. Да, наш клан устремился к Терре вместе с остальными, но не в силу того, что Ульрик хотел захватить тот мир и объявить себя первым лордом новой Звездной Лиги. Эту гонку за власть он хотел бы выиграть, чтобы не допустить уничтожения Внутренней Сферы другими кланами. Он оберегает мечту Николая Керенского. А именно потому, что другие кланы из-за желания славы ослепли и перестали понимать свое предназначение, они и потерпели неудачу. Ком-Стар потому и разбил их, что моральное разложение уже ослабило кланы и в рядах воинов посеяны семена поражения.

Тут молодой Хан обратился к Дальку:

— А теперь ты хочешь посеять в наших рядах те же самые семена?

— Нет, Хан Фелан, я как раз за то, чтобы продолжать идти тем путем, который и сделал нас тем, что мы есть. И именно я представляю этот путь, а не ильХан, ведущий нас к уничтожению.

— Да откуда же ты можешь знать о его намерениях? — Зеленые глаза Фелана вспыхнули. — Я еще раз спрашиваю, есть ли свидетель, который скажет против него?

— А я еще раз отвечаю, что вина его самоочевидна. Разве не он отправил тебя с поручением к Гончим Келла, чтобы ты обучил их тем методам, которые можно было бы направить против нас? Или ты будешь отрицать их желание выступить против нас после окончания перемирия?

— Это поручение, Дальк, не имело ничего общего с обучением. — Фелан заколебался, поскольку вопросы Далька поднимали очень важные темы. Дальку очень хочется продемонстрировать, что Ульрик что-то не договаривает, но ведь так оно и есть. — Если же ваши протесты основаны на недостатке тренировок для воинов, то, я полагаю, мы могли бы устроить битву с Кланом Нефритовых Соколов.

— И ослабить мощь кланов внутренней междоусобицей?

— В прежние времена именно в сражениях друг с другом кланы и оттачивали свое мастерство. То самое мастерство, которое позволило нам овладеть Внутренней Сферой. А теперь вы утверждаете, что испытанные методы наших самых славных времен ведут к ослаблению?

— Перед нами сейчас стоит задача — задавить Внутреннюю Сферу, — рявкнул Дальк. — Именно это предназначено нам судьбой. И не надо попусту тратить время.

— Но в таком случае, вы не будете отрицать, что тренировочные бои с другими кланами укрепят наш дух? — Фелан улыбнулся аудитории. — Я понимаю, что вы не захотите сражаться против воинов Клана Медведей, поскольку они всегда являлись нашими союзниками. В то же время, Клан Нефритовых Соколов всегда был нашим врагом — если только теперь мы не начали перед ними преклоняться из-за их приверженности к философии Крестоносцев. Вы утверждаете, что наши войска зелены, Дальк, но я думаю, что вы все же предпочтете их, а не Соколов.

— А вот это уже, Хан Фелан, просто грязное оскорбление.

Фелан развел руками.

— Тогда вызовите меня на испытание отказа, и пусть в круге равных разрешится наш спор.

— Нет! — Ульрик шагнул вперед и встал между мужчинами. — Не будет круга равных ни из-за оскорбления, ни из-за обвинения.

Фелан сделал шаг назад и скрестил руки на груди.

— Я бы с удовольствием с ним разделался.

— Я тоже от этого не отказался бы. — Ульрик указал на подиум. — Наставник, последнее обвинение считается в среде кланов самым тяжелым. Даже если я опровергну его здесь, все равно данный случай надлежит представить на рассмотрение Великого Совета.

Фелан уставился на Ульрика.

— Что ты делаешь?

— Я не хочу претендовать на неподсудность, Хан Фелан.

Фелан потерял дар речи. Ульрик говорил как-то обреченно, и, судя по улыбке Далька, Наставник именно так и понял его слова. Наконец Фелан обрел-таки голос и начал протестовать, но Ульрик поднял руку, призывая к тишине.

Тайный Совет быстренько объявил о перерыве, а Дальк удалился в компании с Мериэлл и Владом. Единственным утешением Фелану служил вид этой троицы, несколько смущенной таким поворотом событий. Они явно надеялись на победу и даже делали вид, что добились ее, но Фелан мог бы побиться об заклад, что ни один из них не понимал, так ли это на самом деле.

Свет в зале потух, оставив Фелана, Наташу и Ульрика одних на сцене, залитой кровавым отсветом указателей выходов.

— Что ты задумал, Ульрик? — Фелан хрустнул пальцами. — Здесь, среди Волков, мы могли бы отвести это обвинение. А в Великом Совете преобладают Крестоносцы. В четырех кланах, вторгшихся во Внутреннюю Сферу, преобладают Крестоносцы. Кланы, не участвовавшие во вторжении, ухватятся за это обвинение как за предлог, чтобы возобновить боевое действие, и на этот раз сами присоединятся к ним, пытаясь обрести ту славу, от которой отказывались раньше. Ты очень рискуешь.

Наташа сердито посмотрела на Ульрика.

— Этот молокосос прав, Ульрик. Отдав эту битву, ты теперь должен выиграть настоящую войну.

— Я понимаю это, Наташа. — Ульрик медленно покачал головой. — Очень древние говаривали, что хороший генерал не только видит пути к победе, но и понимает, когда эта победа недостижима. Сегодня она была недостижима. Я недооценил Далька и безумие людей, стоящих за ним.

— Но мы могли его одолеть.

— Нет не могли. Мы знали, что он на ходу изобрел это третье обвинение, но этот выпад судьбы был для нас фатальным. Обвинение настолько серьезно, что если бы даже Совет Клана не признал меня виновным, то Великий Совет повторно выдвинул бы это обвинение против меня. Крестоносцы надеются представить все дело как движение внутри Клана Волка, чтобы дискредитировать меня.

— И ты помог им осуществить их затею. Ульрик кивнул.

— Ты прав, Фелан, но перенесение обвинений против меня на рассмотрение Великого Совета означает, что мой собственный клан не против меня. Атака теперь последует уже не изнутри Волков, и это важно для единения здоровых сил. А результатом нашей деятельности явится раскол между Крестоносцами и юными Волками. Теперь, когда Крестоносцы сосредоточат свои усилия на сражении в Великом совете, Волки почувствуют, что их просто использовали и бросили.

Фелан задумался.

— Это прекрасно, но Волки могут быть нам полезны только в том случае, если нас заставят… — Он замолчал, потому что по выражению лица Ульрика понял — ильХан уже знает, о чем идет речь.

Чудовищность ситуации потрясла и Наташу.

— Ты думаешь, что они останутся на нашей стороне на испытании отказа, если Великий Совет сместит тебя, квиафф?

— Афф, Наташа.

Фелан стремительно переводил взгляд с одного на другую.

— Ты говоришь о тотальной войне между Волками и другим кланом?

— Или коалиции кланов. — Ульрик холодно улыбнулся. — Хотя, я думаю, правом сразиться с нами воспользуется Клан Нефритовых Соколов.

Фелан сузил глаза.

— И это не так уж скверно, а?

Наташа кивнула и улыбнулась так, что по спине Фелана холодок пробежал.

— Это очень скверно. Фелан. Крестоносцы обвинят ильХана в нежелании возобновлять войну с Внутренней Сферой. Кстати, зачем им это?

Фелан покачал головой.

— Ненависть к Внутренней Сфере?

На этот раз ильХан вернул тепло своей улыбке.

— Ненависть присутствует, Фелан, но они к тому же еще и полагают, что война с внешним врагом не допустит схваток внутри кланов. Нефритовым Соколам совершенно не хочется видеть Т-корабли Клана Волка в своих планетных системах. Этого они боятся больше всего, ибо даже в случае победы потери будут столь велики, что возобновившаяся война с Внутренней Сферой лавров им не принесет. Из своих миров придут другие кланы и займут их место во вторжении. Впрочем, как и наше место. И с мечтами Нефритовых Соколов о славе будет покончено навсегда.

— И в этой битве мы тоже будем уничтожены. Войны между кланами равносильны самоубийству.

— Именно поэтому Великий совет захочет, чтобы я аннулировал перемирие. Старейшины полагают, что я пойму мудрость возобновления вторжения перед лицом уничтожения моего клана. — Ульрик, словно в молитве, сжал ладони. — Если я пойду на поводу их желаний, то они не станут позорить наш клан обвинением против меня, и Волки не исчезнут. Может быть, даже разрешат присоединиться к вторжению.

— Но ведь если мы ввяжемся в войну с каким-нибудь кланом, ведомым Крестоносцами, то такому клану нечего рассчитывать на лавры от вторжения. И в голосовании по этому вопросу Крестоносцы разделятся. — Фелан покачал головой. — Они-то думают, что загнали тебя в тупик, в то время как у самих почва под ногами недостаточно крепка.

— Ты попал в точку, Фелан. Мой план сработает только в том случае, если тем, кто выступит против нас, будет грозить серьезный урон. Но для этого необходимо какое-то время.

Фелан улыбнулся.

— Время можно потянуть, объясняя это подготовкой твоей защиты на Великом Совете.

— Что ж, если этот замысел тебе удастся, хоть я и сомневаюсь, мы с Наташей могли бы подготовить несколько весьма неприятных сюрпризов для Крестоносцев.

— Тогда договоримся, Ульрик, что именно мои войска получат шанс в схватке.

ИльХан кивнул.

— Договорились, Хан Фелан. Твоя роль будет решающей.

XIV

В нужде и черт священный текст приводит.

Порочная душа, ссылаясь на святыню,

Похожа на злодея с улыбкой на устах

Иль на красивый и румяный плод с гнилою

сердцевиной.

Вильям Шекспир «Венецианский купец»

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

15 июля 3057 г.

Сиделка улыбнулась, наблюдая, как Франческа Дженкинс, молодая женщина, оправляет сзади полосатую юбку.

— Ты для детишек, Фран, прямо как тоник. Они очень не хотят, чтобы ты уходила.

Франческа улыбнулась.

— Мне нравится читать им, но я вижу, как они устают. Так грустно видеть детей с такими заболеваниями.

Конни Винн быстро стукнула по клавишам компьютера и подняла голову.

— Да, очень грустно. А большинство находит это зрелище просто угнетающим. Вот почему ты одна из немногих, кто добровольно вызвался быть рядом с детьми, больными раком.

— Я раньше и не собиралась идти сюда добровольцем, но когда посмотрела программу о Мисси Купер и ее кузене Раймонде, то у меня на сердце словно какая-то тяжесть навалилась.

Конни сузила глаза и откинулась на спинку стула в драматической позе, изображая скептическую иронию.

— Ну еще бы, Раймонд задел тебя за сердечные струны. Надеюсь, ты не из тех авантюристок, которые стремятся познакомиться с Джошуа Мариком?

Маленькая черноволосая Франческа громко рассмеялась.

— Это не мой тип мужчины, да к тому же он в два раза моложе меня. Кроме того, — она изобразила злодейскую улыбку, — против таких затей существуют законы.

— Что ж, тем не менее тебе придется с ним познакомиться.

Конни поднесла свой компьютер к окошечку вывода информации из настольного терминала, загрузила больничную карту Джошуа в прибор, затем знаком попросила Франческу выйти вместе с ней в коридор.

— Вида крови не боишься?

— Только если это моя собственная. — Франческа улыбнулась, но тут же покраснела. — Надеюсь, мне не придется брать у него кровь.

Конни успокоила ее:

— Разведывательный секретариат уж как только не проверял меня, всеми методами, чтобы только допустить до Джошуа и его анализов. А за последние шесть месяцев я столько раз брала у него кровь, что он зовет меня нянечкой Дракулой. Я на него не в обиде. Он очень милый мальчуган.

Франческа вслед за сиделкой прошла по коридору, миновала лифты и вестибюль и, завернув за угол, оказалась у педиатрического отделения с его отдельными палатами. По сторонам коридора стояли двое огромных мужчин с винтовками. Прежде чем посетитель проходил мимо них в палату Джошуа, ему предстояло миновать детектор, реагирующий на металл. Один охранник винтовкой махнул им в сторону детектора, в то время как другой слегка отступил назад и взял их на прицел, на случай непредвиденных событий.

Конни отдала компьютер охраннику у детектора, затем прошла через магнитосистему. Охранник осмотрел компьютер и вернул ей. Франческе он преградил путь рукой.

— Она проверена? Конни кивнула.

— Позвони. Мне в начале смены сообщили, что она прошла проверку три дня назад.

Охранник по рации связался с начальством. Зачитав вслух номер удостоверения со значка добровольца Франчески, он выслушал ответ и кивнул.

— Но она не по медицинской части, не так ли?

— Да. Она просто помогает мне ухаживать за пациентами.

Охранник молча махнул рукой, пропуская Франческу, вновь сверился с их именами на халатах, что-то впечатал в свой компьютер и лишь затем постучал в дверь палаты Джошуа. Два автоматических засова щелкнули, и тяжелая противоминная дверь медленно отворилась.

Джошуа находился один в палате, если не считать вооруженного охранника рядом с дверью. У левой стены, изголовьем к ней, стояла постель, и на ней сидел лысый мальчик и не отрываясь смотрел на экран головизора, подвешенного почти под потолком в дальнем углу комнаты. Франческа узнала старый голофильм — из сериала «Бессмертный воин». Но в испачканном грязью герое она не смогла распознать звезду, как не узнала и врага, с которым сражался герой. Вообще-то этот сериал по уровню почти не отличался от мультфильма с живыми актерами, но, судя по всему, Джошуа всерьез был увлечен им.

— Добрый вечер, Джошуа.

Голова мальчика стремительно повернулась, но ослепительная улыбка тут же несколько поблекла.

— Нянечка Дракула, да ведь солнце еще не село. — Этот мальчик с впалой грудью все больше раздражался, обнажая левую руку. — Только аккуратнее. Прошлый раз остался синяк.

— Но синяк и должен оставаться. Зато он рассосался быстрее, чем предыдущие, и это очень хорошо.

Конни открыла небольшой шкафчик, достала оттуда несколько ватных тампонов, бутылку спирта для протирки и прибор с вакуумной пробиркой для взятия крови. Разместив все это на подносе, она поставила его на тумбочку у кровати Джошуа.

Взгляд Джошуа, минуя Конни, устремился на Франческу.

— Привет. Меня зовут Джошуа Марик. Франческа склонила голову.

— Счастлива познакомиться с вами, герцог Джошуа. Меня зовут Франческа Дженкинс, но вы можете называть меня Фран. Я помогаю нянечке Дракуле.

— Она уберется в палате и поменяет постельное белье, пока я тебя искупаю. — Конни подняла брови, обращаясь к своему юному подопечному. — Или, может быть, искупать тебя сначала, а уж потом взять кровь? Но ведь ты тогда плескаться будешь, а?

Джошуа ничего не сказал, глядя на Конни огромными и по-щенячьи печальными глазами.

Подмигнув Франческе, нянечка взяла ватный тампон, несколько раз прижала его к верхней части бутылки со спиртом, затем обильно смазала локтевой изгиб левой руки Джошуа. Бросив тампон в корзину, она взялась за вакуумный прибор и прижала его к руке мальчика. Крепко обмотанный вокруг предплечья жгут хорошо помогал выделять вены.

Вакуумная система работала просто. Игла свободно передвигалась через стоппер и втулку, выдвигаясь с заднего конца. Конни взяла пробирку для пробы и присоединила ее к стопперу. Задняя часть иглы пронзила тонкую мембрану, не нарушая герметичности, и затем Конни вонзила иглу в руку Джошуа. Вакуум всосал кровь в пробирку для пробы.

Когда первая пробирка почти наполнилась, Конни нажала на кнопку стоппера, перекрывая ток крови. Открутив пробирку, она положила ее на тумбочку. Мембрана на пробирке затянулась сама, предотвращая потери. Конни вставила вторую пробирку во втулку, отпустила палец с кнопки, и вторая пробирка начала наполняться.

Джошуа озабоченно посмотрел на нянечку.

— Сколько сегодня?

— Только две. — Конни глянула на Франческу. — Если сможешь, то протампонируй ранку, а я пока отнесу пробирки в лабораторию.

Франческа кивнула.

— Справлюсь.

Она подошла к тумбочке и взяла два ватных тампона. Один она намочила спиртом, а второй прижала двумя пальцами к ладони правой руки. Держа намоченный тампон большим и указательными пальцами правой руки и берясь за бинт левой рукой, она кивнула Конни, демонстрируя готовность.

Нянечка отсоединила систему от руки Джошуа, и Франческа подошла к кровати. Закрывая своим телом движения рук, она ловко поменяла тампоны и сухой прижала к ранке. Держа его так в течение трех секунд, она нажимала на руку, но не очень сильно, чтобы кровь не вытекла из тампона. Конни направилась к двери, и Франческа воспользовалась этим моментом, чтобы поменять тампоны. Придерживая большим пальцем левой руки тампон со спиртом на ранке от иглы, она правую руку опустила в карман халата.

Сквозь проделанную прореху в шве она засунула тампон с кровью за резинку колготок, удостоверившись, что он надежно прижимается к бедру. Вытащив правую руку, она протампонировала ранку и бросила ватку в корзину. Забинтовав руку мальчику, Франческа широко улыбнулась.

— Вот все и сделано, — сказала женщина ребенку, соврав лишь наполовину.

Четыре часа спустя Франческа Дженкинс покинула Институт наук на Новом Авилоне, отработав десять дней на разведку Марика, из которых семьдесят два часа ушли на завершение задания. Разведывательный секретариат проверил ее, обратив внимание на добросовестность работы, контакты с Джошуа Мариком и образцовый послужной список. За исключением трех четырехмесячных отлучек, двадцатишестилетняя женщина, компьютерный график по специальности, остальную жизнь провела на Новом Авалоне. За это время ее шесть раз вызывали в полицию за неправильную парковку и один раз подвергли аудиторской проверке уплаты налогов.

Она родилась в семье авалонца и его воинственной женушки с Кастора. Когда ей исполнилось четырнадцать, родители развелись, и мать взяла свою девичью фамилию Дженкинс. Фамилия Франчески также изменилась совершенно законным путем. Мать и дочь крепко привязались друг к другу, причем Франческа была единственным ребенком, а дом матери и ее семья находились далеко, в Лиге Свободных Миров.

Между тем отец Франчески задался целью забрать дочь под свою опеку и даже несколько раз пытался похитить ее. Эти попытки закончились провалом, а мать Франчески добилась вынесения судебного приговора, по которому бывший муж должен был оставить их в покое. На свое шестнадцатилетие Франческа вернулась из школы домой и обнаружила мать, которая лежала на кухне в луже крови. Отец сидел, уткнувшись в стол, со смертельной огнестрельной раной в голове.

Оставшись сиротой, она оказалась на попечении сестры отца. Хотя новая семья и очень хорошо относилась к девушке, но все же именно ее мать они считали виновной в случившейся трагедии. И тот факт, что Франческа решила оставить фамилию Дженкинс, также не улучшал ситуацию.

Следующим летом родители матери, которых Франческа никогда не видела, прислали ей деньги для поездки на Кастор. Франческа с радостью ухватилась за эту возможность, хотя из четырех свободных месяцев лишь один месяц она могла уделить общению с бабушкой и дедушкой, а три уходили на дорогу. Оказавшись на Касторе, она познакомилась со Стефаном и Адрианной Джирик — эту фамилию ее мать изменила на Дженкинс, которая более соответствовала проживанию на Новом Авалоне. И семейство Джирик радостно приняло Франческу в свои объятия.

Джирики, как ей сообщили, давно и верно служили Лиге Свободных Миров. За этот месяц каникул Франческа познала родовые корни и традиции, которых она не знала раньше. Выслушав все эти истории, Франческа заявила, что хочет остаться здесь, а не возвращаться к тетке и дяде, но ее предупредили, что не стоит принимать поспешных решений. Франческе напомнили, что Новый Авалон — планета с большими научными традициями, а семейство Джириков ценит образование весьма высоко. К тому же известно, что тетка хорошо к ней относится. И отвечать неблагодарностью на такую доброту было бы бесчестным поступком.

Девушка с неохотой согласилась вернуться на Новый Авалон.

В течение двух последующих визитов Франчески на Кастор семья Джириков завершила ее обработку как агента, работающего на Лигу Свободных Миров. На Касторе ее называли Франтишкой, поскольку именно этот вариант имени имел хождение в Лиге. Ее обучили простым, но не поддающимся декодированию шифрам, обращению с различными видами оружия, ядами и приемами быстрого умерщвления противника. Впрочем, девушку заверили, что устранять никого не придется, а в качестве агента она займется лишь сбором информации о сильных сторонах Федеративного Содружества. Ей всячески внушали, вновь и вновь заверяя внучку, что никогда не попросят заняться чем-то действительно опасным.

Десять дней назад электронная почта доставила в ее офис закодированное послание. В обеденный перерыв она отправилась к «почтовому ящику» — маленький конвертик крепился снизу к скамеечке в исповедальной церкви Святого Андрея — и забрала компьютерный диск. Она не знала, кто доставил его туда, да это и не должно было ее заботить. Не понимала она и смысла «почтового ящика»; все это являлось частью игры, в которой она намеревалась сыграть свою роль по возможности лучше.

Домашний компьютер легко справился с расшифровкой послания, сообщавшего несложное задание: не привлекая к себе внимания, получить образец крови Джошуа Марика, провести генетическое исследование и загрузить данные на этот же диск.

Франческа немедленно приступила к разрешению проблемы. Освежив познания из области биологии, она выяснила, что для проведения генетического анализа нужно сравнительно мало крови. Пропавший бинт или нечто в этом же роде не привлекут ничьего внимания, в то время как похищение целой пробирки не останется незамеченным.

Все это означало, что ей необходим доступ к Джошуа. Она быстро додумалась до идеи пойти добровольцем для работы в госпитале, чтобы получить доступ на этаж, где располагалась палата Джошуа. В беседах с друзьями она начала жаловаться на неполноту жизни, несмотря на успехи в работе. Франческа стала намекать, что хочет забеременеть и сама вырастить ребенка. Пытаясь отвлечь девушку от таких намерений, друзья посоветовали ей пойти на добровольную работу с детьми в госпитале. И вот, просто следуя совету друзей, она обратилась в госпиталь.

Два агента разведывательного секретариата побеседовали с ее приятелями. Те рассказали, что действительно посоветовали Франческе обратиться в госпиталь. Тем самым ей создали необходимое прикрытие. В течение сорока восьми часов Франческу обследовали, изучая возможности ее вступления, если понадобится, в контакт с Джошуа.

А три дня спустя она уже овладела образцом крови.

Частных лабораторий, в которых проводились генетические анализы на предмет сочетаемости отцовства и материнства, имелось много, но все они брали большие деньги и слишком долго делали необходимую работу. К тому же в лабораториях составляли документальный отчет о результатах анализа, что решительно не устраивало Франческу. Тогда она направилась в магазин учебного оборудования, где и выложила историю о том, что обучает соседского мальчика различным наукам, и теперь им необходимо провести некий эксперимент, который проходят в средней школе. Расплатилась Франческа наличными.

Основные приборы для генетических манипуляций разработали уже несколько веков назад, но надежность их не намного возросла за прошедшие столетия, несмотря на многочисленные исследования, проводимые над генетическими изменениями жизненных форм. Одно дело — определить серию основных нуклеотидных пар, и другое — поменять один известный ген на другой. В этом смысле Господь позаботился, чтобы жизнь человека не зависела от какой-нибудь обычной царапины. Как отмечалось в сопроводительной инструкции к приборам, развитие генетической науки достигло определенного уровня, когда уже можно различить отдельные фрагменты головоломки и даже перемещать фрагменты одной головоломки в другую. Но пока ученые не в состоянии совместить двадцать миллионов головоломок в одну четко различимую картину, в которой не оказалось бы фрагментов из других головоломок. Такой подвиг науке был не по силам.

Дома Франческа поместила тампон с кровью в пробирку, куда добавила дистиллированной воды. Отжав тампон, она получила три кубических сантиметра розоватой жидкости. К ним она добавила три кубических сантиметра усиливающего раствора из приобретенных для исследований химикатов. Следуя рисункам в сопроводительной инструкции, она поместила пробирку в печь, запрограммированную на тридцатичасовой режим подогрева и охлаждения.

Усилитель представлял собой химический раствор, богатый нуклеотидами, необходимыми для воссоздания из кусочков двойной спирали ДНК. В него же включались и специальные химические добавки, ответственные за закрепление специфических генетических наборов. Для идентификации эти химикаты концентрировались на двух хромосомных парах: X, Y и паре под номером один. Последовательность X и Y позволяла устанавливать пол, в то время как пара номер один позволяла отличать вклад хромосом каждого родителя. К концу тридцатичасового цикла был получен миллион копий особым образом отобранных последовательностей.

После того как содержимое ДНК было усилено, Франческа разлила один кубический сантиметр жидкости в пять пробирок. Жидкость из первой пробирки она отлила в пластиковый пакетик и положила в холодильник на случай, если понадобится провести повторную проверку или контролеры вдруг попросят доставить им исходный материал. С помощью простой операции усиления ДНК химическим раствором она могла создать столько проб, сколько понадобится.

В каждую из пяти пробирок она добавила по капле предохраняющего и стабилизирующего раствора из прилагаемого комплекта. Капли содержали предохраняющий раствор, оберегающий воспроизведенные нуклеотидные пары без удвоения их количества. Поскольку ДНК состоит лишь из четырех нуклеотидов — аденина, цитозина, гуанина и тимина — и поскольку аденин связывается лишь с тимином, а цитозин с гуанином, точное число их комбинаций является конечным. Предохраняющий раствор, выполняя защитную роль, следит за специфическими рядами длиною примерно в шестьдесят основных пар, отделяя их от двойных спиралей.

Через пять часов, потраченных на обработку образцов химикатами, Франческа вскипятила скрепляющий гель и залила его в мелкую кастрюльку, похожую на электросковородку. Застывший и затвердевший гель приобрел прозрачный вид, напоминая лед, покрывающий дороги Нового Авалона в суровые зимы.

Взяв помеченную краской бутылку, она по капле добавила из нее в каждую пробирку, тщательно взболтала содержимое и с помощью пипетки извлекла капельку из первой пробирки. Держа конец пипетки на расстоянии десяти сантиметров от поверхности геля, девушка выдавила первую каплю. Используя каждый раз новую пипетку для каждого раствора, она повторила операцию, пока на поверхности не оказалось пять капель. Поместив кастрюльку в термостат, закрыла крышку и включила его в работу на два часа.

В ожидании результатов Франческа перемыла все стеклянное оборудование, прокипятила его, затем перебила, прежде чем смести осколки в пакет. В камине она сожгла коробку и инструкции, кроме двух страниц, описывающих окончание операции, перемешала золу и собрала для последующего выброса. Пластиковые флаконы из-под химикалий она вымыла и расплавила. Но затем ей пришлось отскребать кирпичи очага, на которые попали капли расплавленного пластика.

Два часа спустя термостат отключился. Раствор не впитался в гель, оставаясь отделенным. Электрический ток, пробегая сквозь гель слева направо, за два часа распределил составляющие группы по поверхности геля. Чем тяжелее были составляющие фрагменты, тем дальше они продвинулись по полю геля под воздействием электричества.

Маркировочная краска заставила фрагменты флюоресцировать. Открыв крышку термостата, Франческа подвергла гель сильному освещению в течение пяти минут. Наложив на гель решетку, она отключила освещение. Когда глаза привыкли к темноте, девушка разглядела мерцающие линии в определенных точках сетчатой решетки и добросовестно переписала указанные координаты на решетке: X, 3, 25; Y, 12, 24; 1.1, 2, 9, 20, 31; 1.2, 4, 15, 37, 43; 1.3, 7, 16, 30, 42.

Обратившись к компьютеру, она выстроила цифры, полученные опытным путем, и данные контрольного образца рядышком:

Хромосома Джошуа Контрольный образец

X 3, 25 2, 18

Y 12, 24 15, 45

1.1 2, 9, 20, 31 3, 7, 23, 39

1.2 4, 15, 37, 43 12, 17, 31, 33

1.3 7, 16, 30, 42 2, 14, 19, 37

Франческа улыбнулась. Хотя ей было всего двадцать шесть лет и она жила нормальной жизнью на Новом Авалоне, если не считать того, что ее завербовали в шпионы, жизнь эта была далеко не безмятежной. И все то время, что она потратила на подготовку растворов, их обработку в термостате, Франческа не переставала размышлять: зачем ее начальству из Лиги Свободных Миров понадобилось проведение генетического анализа состава крови Джошуа? Как раз тогда, когда она отскребала расплавленный пластик с кирпичей очага, ее осенило: после недавней смерти Софины Марик кто-то предусмотрительный решил убедиться, кто же является настоящим отцом Джошуа. Предвидя, какой скандал могут поднять средства массовой информации, главнокомандующий принял меры, чтобы иметь основания опровергнуть любые грязные заявления. Вот так ее и выбрали для овладения образцом крови и проведения анализа.

Франческа изучила полученные результаты. Между двумяобразцами не было никакой связи. Два обладателя этих образцов крови никак не могли быть родственниками. Человек, утверждающий, что является отцом Джошуа, оказывался мошенником. И именно она, Франтишка Джирик, с помощью ватного тампона, школьного оборудования и терпения спасла Лигу Свободных Миров от самой серьезной угрозы в истории Лиги.

Уверенная в историчности своего вклада в развитие нации, она закодировала сообщение для отправки на Атреус. Сделав это, девушка уничтожила остатки школьного оборудования и разбросала обломки подальше от своего дома.

Затем, ненадолго забежав в исповедальню церкви Святого Андрея, она вернулась в госпиталь, к добровольному исполнению своих обязанностей. Ей было очень приятно находиться рядом с Джошуа и помогать ему в том, в чем он нуждался. И хотя ни разу больше при встрече они не заговаривали, Франческа верила, что в ее лице он ощущает настоящего друга.

XV

Хочешь мира — готовься к войне.

Вегеций. «Военные правила»

Чарльзтоун, Вудсток, Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

21 июля 3057 г.

Сидящий высоко в кокпите робота «Боевой Молот» Ларри Акафф ощущал правильность мира. Несмотря на прочные привязи к командному креслу и медицинские датчики, облепившие его обнаженное тело, на тяжесть нейрошлема, натирающего плечи, он чувствовал удивительную легкость. Ладони в перчатках, манипулируя джойстиками в подлокотниках кресла, ловили в сдвоенное перекрестье прицела робота компьютерное изображение «Крестоносца». В центре перекрестья запульсировала золотая точка, указывая на то, что цель зафиксирована, и Ларри нажал на пусковые кнопки ПИИ, вмонтированные в руки «Боевого Молота».

Несмотря на человекоподобное обличье, «Боевой Молот» снаряжался стволами ПИИ там, где у других боевых роботов находились руки. Оттуда-то и вылетели прерывистые струи протонно-ионных частиц энергии. Голубая молния ударила в «Крестоносец». Объединенные лучи достигли цели и углубились в нее. Голографическое изображение в кокпите Ларри продемонстрировало, как лучи, охватив левое бедро «Крестоносца», прожгли броню робота, расплавили ферротитановую кость ноги и отрезали ее.

Избранная цель изображалась компьютером стоящей над старой боевой башней, и двойные лучи проходили сквозь ее опоры, как сквозь паутину или папиросную бумагу. С пронзительным скрежетом башня зашаталась и медленно повалилась на землю. Внешние микрофоны уловили звук тяжелого глухого удара и передали его в нейрошлем Ларри. Повалилось и компьютерное изображение, подняв облако пыли, заполняя собою весь экран и тем самым готовя его к новому изображению.

— Отличная стрельба, «Двойка». — От похвалы Фебы Ларри широко улыбнулся. — Ты так научился работать этими лучами на Солярисе или просто повезло?

— Чистое везение — один случай на миллион. Тем более на такой короткой дистанции.

— Четыреста девяносто пять из возможных пятисот… Не думаю, что дело в одной удаче.

— А удача должна быть, «Туз». У меня никогда раньше на тренировках так хорошо не получалось, как на этой трассе.

— Ну так ведь это было семь лет назад, Ларри. — Он услыхал, как негромко рассмеялась Феба. — С тех пор ты повоевал с кланами, участвовал в схватках на Солярисе. Вот эта практика и подняла твое мастерство. И дело не в удаче.

Ларри на секунду задумался. С того дня, когда он в последний раз управлял боевым роботом на Вудстоке, он повидал огромное количество сражений. Это верно. Но, с другой стороны, причуды битвы непредсказуемы, и все тренировки в мире не смогут подготовить воина к хаосу, царящему на поле боя. Неудачник зачислялся в список потерь, уцелевший выходил на следующую битву.

— Может быть, ты и права, Феба, но все же и удача время от времени не помешает.

— А я променяю кусок удачи на тонну брони. Ну, готов к завершающему этапу?

— А мы уже все прошли?

— Ларри, для подтверждения квалификации тебе надо было набрать триста семьдесят пять очков. Это ты сделал еще на десятой мишени. Оставшиеся пять уже шли как рекордный зачет.

— Да что ты? И я побил его?

— Да, на групповой мишени номер тринадцать, на «Хозяевах Саванны». Ты поджег их.

В те времена, когда воины проходили подготовку в Чарльзтоуне, рекруту необходимо было для допуска набрать триста двадцать пять очков. Война с кланами подняла немного квалификационный барьер претендента, добавились еще пятьдесят, которые он и набрал сегодня. Конечно, мастерство его возросло, но Ларри не знал, многого ли он достиг, ведь схватки на Солярисе проходили по принципу «один на один». По сравнению с результатом, показанным им здесь семь лет назад как новичком, он мог с полным правом считать себя элитным воином, и от этой мысли приятное тепло разлилось по телу.

— Вот уж не ожидал, что побью рекорд. Но как офицер я не имею права на опубликование результата, не так ли?

Феба рассмеялась.

— Я думаю, мы выпустим пресс-релиз и отправим его кланам. И тогда они не раз подумают, прежде чем возобновить войну, а?

— Я думаю, что поражение компьютерных целей далеко не то же самое, что сражение с клановцами.

— Надеюсь, ты не забыл, что и я принимала участие в тех сражениях?

— Как можно забыть. — Ларри задумался, разворачивая «Боевой Молот» и направляясь за «Мародером-II» Фебы назад, к ангару. — Ты хотела бы снова с ними сразиться?

С минуту в эфире царило молчание, прерываемое потрескиванием, а затем Ларри услыхал голос Фебы:

— Я сразилась бы с ними снова, но не могу сказать, чтобы я этого хотела.

— На Солярисе мне встречались элементалы, — сказал Ларри, припоминая гигантских, выведенных генетическим путем пехотинцев кланов. — Туда приезжал Таман Мальтус, тот самый, что помогал Каю освобождать нас из плена. Приезжал посмотреть, как Кай будет защищать чемпионский титул. Они по-прежнему здорово дерутся, даже будучи друзьями. И тем не менее, если перемирие закончится, я буду первым в очереди.

— А меня замужество заставило думать по-другому. До встречи с Джорджем я свое будущее связывала с армией. А теперь это уже не только мое будущее, но и наше.

— То есть ситуация усложнилась, да?

В нейрошлеме Ларри послышался нервный смех Фебы.

— Что на первом месте — личное или государственное?

— В Синдикате Драконов определенно — государственное. Да и у кланов тоже. А во Внутренней Сфере этот вопрос решается на личном уровне. К тому же в твоей постановке вопрос звучит холодно и безлико.

— Ларри, но ведь государство, по большому счету, как раз и есть холодное и безликое.

— Несомненно, но только если рассматривать государство как институт. Мы с тобой оба знакомы с принцем Виктором. Но ведь он-то не холоден, не заносчив. — «Боевой Молот» Ларри вышел за пределы холмистого полигона для стрельбы по целям и двинулся по ферробетону к ангару резервистов. — А для меня государство — это те люди и места, которые мне знакомы и любимы. И если долг призывает меня защищать их, пусть даже ценой смерти, я охотно отзовусь.

— Тебе легко говорить. У тебя нет жены.

— А ты же отказываешься давать мне номер видеотелефона твоей лучшей подруги.

— Ларри, она прекрасно проживает в грехе с одним из приятелей Джорджа.

— Ну, так я позвоню, когда его не будет дома.

— Ты неисправим.

Ларри подвел «Боевой Молот» к предназначенной для робота ангарной стойке. Приступив к процедуре отключения, он вернулся к прерванному ранее разговору:

— А я думаю, Феба, ты все же вернешься на поле боя. Если у тебя война в крови — лекарства от этого нет.

— Я тоже так думала, Ларри, но теперь нашлось противоядие.

— И какое же?

— Настоящая любовь. Когда узнаешь вкус любви и жизни, то в гроб не больно-то торопишься.

— Я не имел в виду, что твое место там, Феба. — Ларри отстегнул ремни, удерживающие его в командном кресле. — Но если у тебя есть Джордж, значит, уже есть за что сражаться. Не говорить о высоких идеалах, а просто защищать свою семью.

— На войне сражаешься и за меньшее.

— Видимо, так будет в будущем. — Ларри отстегнул ремень с подбородка. — Но если нам повезет, то в нашей жизни войны не будет.

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

Томас Марик ощущал внутри пустоту. Подобно пустотелой терракотовой фигурке, хрупкой и уязвимой, он чувствовал, что развалится на миллиарды кусочков, если только позволит себе вдохнуть. Все внутри у него оборвалось и рухнуло в черную дыру страха и отчаяния где-то в области сердца.

Но боли он не ощущал.

Стоя в одиночестве на балконе, Томас даже не глядел на полоску бумаги, которую передал ему регент Малькольм. Послание оказалось простым и кратким: «Пробы не идентичны».

Мой сын мертв, и убил его Виктор Дэвион. Как только эти слова сами собой связались в предложение, все в нем воспротивилось такому приговору. Он, как и остальные, понимал, что в тот момент, как доктора определили лейкемию, Джошуа уже стал живым мертвецом. Только отчаянная депрессия Томаса позволила Виктору убедить его отдать Джошуа под опеку Института Наук Нового Авалона. Только в этом случае оставалась хоть крохотная надежда.

Софина убеждала Томаса позволить ей родить второго ребенка, который мог бы стать заменой Джошуа, но он отказался. У Яноша Марика — отца Томаса — было десять детей. Двое умерли от лейкемии в возрасте двенадцати и восьми лет. Остальные — за исключением самого Томаса, его брата Поля и их сестер Терезы и Кристин — погибли в различных междоусобицах и войнах, охвативших Лигу Свободных Миров. Раздоры закончились только в 3036 году, когда Томас объявился перед ошеломленным парламентом и заявил, что выжил после взрыва бомбы, убившего его отца и брата полтора года назад. Семейство Яноша Марика согласилось с таким заявлением, несмотря на возникновение соперничества между детьми.

Томас побоялся прибавления в своем семействе. Если ребенок не сможет стать донором спинного мозга для Джошуа, то всю жизнь над ним будет тяготеть эта вина за невыполнение задачи, которую на него возлагали.

С другой стороны, если ребенок сможет стать донором и спасет жизнь Джошуа, то им овладеет гордость и тщеславие. Да и какой ребенок не возгордится тем фактом, что спас жизнь старшему брату? И тогда он начнет оспаривать права Джошуа на престол. И вдруг заболевание вернется? Тогда второй наследник всячески будет препятствовать получению Джошуа титула главнокомандующего и откажется вновь выступить в качестве донора. Изида так и сделала, когда дело дошло до спасения жизни Джошуа, и просто рассмеялась Томасу в лицо. Марик оказался в абсурдном положении, угрожая покарать любого наследника, если он откажется помогать нынешнему.

А теперь она моя наследница, да еще находящаяся в рабском преклонении перед Сун-Цу Ляо. Томас понимал, что у него есть выбор: Поль, Кристин, Тереза или их отпрыски, но отдавал себе отчет, что все они не разделяют его целей. Хоть выбор любого другого — да вот хоть Коринны, дочери Поля, — и огорчил бы Сун-Цу, но события уже дошли до такой точки, когда изменить что-то невозможно, пусть даже оскорбление Сун-Цу и доставило Томасу удовольствие.

Виктор Дэвион не убивал моего сына, но отказал Джошуа в возможности умереть здесь. А уж подмена моего умершего мальчика — вообще акт самого худшего варварства. Это просто наглая издевка над жизнью и смертью моего сына. За это Виктор заплатит, и заплатит дорого.

В пустоте души Томаса начали слагаться воедино куски и фрагменты замысла. Каждый элемент походил на сверхтонкую мембрану, образующую ячейка за ячейкой сотовое устройство внутри Томаса. И хоть весь замысел выглядел хрупким, как карточный домик, он не должен был рассыпаться. На этой постройке зиждилось видение Томасом будущего.

Позади него, маяча в полумраке входа в кабинет, осторожно кашлянул регент Малькольм. От этого звука Томас пришел в такое раздражение, что готов был развернуться, наброситься и придушить этого человека, но возникшая внутри Томаса кристально ясная структура могла бы повредиться, и он сдержался.

— Если позволите, главнокомандующий, я выражу соболезнование по поводу того, что вы узнали о потере сына.

— Спасибо, — тихо ответил Томас.

— Хотел бы добавить, что готов оказать помощь при выполнении приказов, которые воздадут должное этому зловредному карлику, оседлавшему трон Солнечной Федерации.

Томас поднял голову, по-прежнему не глядя на Малькольма.

— Вы считаете, что я должен отомстить Виктору Дэвиону?

— Сказано: «Месть торжествует над смертью». Главнокомандующий медленно повернулся, опустив плечи.

— Вы дурак, Малькольм.

— Простите, сэр?

— Вы знаете, кого цитируете?

— Блаженного Блейка. Томас сердито отмахнулся.

— Это цитата из Фрэнсиса Бэкона. Процитирована она вне контекста и неуместно. Ошибочно. Вы ошиблись.

Регент округлил глаза, ощущая, как ярость Томаса подталкивает его к двери.

— Я не хотел никого оскорбить, — пробормотал он.

— Разумеется, не хотели, но оскорбили. Если вы знакомы с содержанием этого послания, то, значит, вы читали и другие сообщения, отосланные мной. Сколько людей знают о том, что я отправляю и получаю?

От такого вопроса Малькольм стушевался.

— Есть вещи, которые я не могу…

— Сообщить мне? Я Томас Марик, регент. Это меня регент Блэйн именует Первым-в-изгнании из Ком-Стара. У вас от других могут быть секреты, но не от меня.

Томас выпрямился во весь свой значительный рост.

— Я спрашиваю не из праздного любопытства, а потому, что полученная информация жизненно важна для меня. Я не знаю, как далеко зашла эта история и какова вероятность того, что о ней узнают все. В противном случае я не смогу приготовиться должным образом к адекватным действиям за мерзкую проделку с моим сыном.

— Но вы же только что обозвали меня дураком, когда я завел речь о вашей мести Виктору Дэвиону.

— Но вы и были дураком. — Томас вскинул руки к ночному небу, к миллиардам планет и звезд, включающих в себя и Федеративное Содружество. — Дело не в Викторе, а в том высокомерии, в котором воспитывались Дэвионы. Его отец, Хэнс Дэвион, держал моего сына заложником, рассчитывая на мою помощь в войне с кланами. И разве человек, выращенный таким отцом, поймет горе другого отца, потерявшего сына? Я обвиняю не Виктора, но человека, породившего его.

— Но накажете вы его? Томас медленно кивнул.

— Я не могу наказать Хэнса, но пусть Виктор узнает об ошибке отца. Однако наказание должно быть хорошо продумано, и на это уйдет время. Приграничные рейды и требования репараций — пустяки. Мой первый долг состоит не в том, чтобы излечить душевную рану путем убийства, а в том, чтобы избавить моих сограждан от ига нации, ведущей себя столь непристойно. И такое избавление нуждается в обдуманном планировании и времени.

Томас увидел блеск понимания в темных глазах Малькольма, но понимал и то, что регенту недоступны даже доли замысла.

— Вы, регент Малькольм, являетесь теперь связующим звеном между мной и «Словом Блейка». Направьте сообщение под моей подписью Блэйну — пусть он ратифицирует это решение. И будете доставлять необходимую мне информацию без всяких вопросов. Информация должна быть полной и без ваших комментариев, если только я таковых не потребую. Все, что вам станет известно, должно содержаться в ваших отчетах.

— Но для подготовки таких отчетов у вас имеется САФЕ и другие разведывательные службы.

— Да, но у них есть источники, которых нет у вас, и наоборот. Вы будете дополнять и проверять друг друга. — Томас улыбнулся, слегка ощущая шрам, стягивающий угол рта. — И первое, что вы должны сделать, — подготовить досье на моего врага.

— На Виктора?

Томас покачал головой, помня о собственном семействе.

— Нет, Виктор мне хорошо известен. Персона, о которой я хочу знать. — Катрин Штайнер.

— Катрин Штайнер. Я понял. — Малькольм склонил голову. — От меня еще что-нибудь требуется?

Томас уже хотел отпустить этого человека, когда очередная хрустальная формочка легла на свое место.

— Да. Послание Сун-Цу своим агентам на Новый Авалон. У вас еще сохранилась копия?

— Да.

— Не могли бы вы ее передать? Еще раз? Малькольм на мгновение задумался, затем кивнул.

— Агенты «Маскировки» так и не нашли ключа к этому шифру.

— Ну так отправьте им это сообщение снова, может быть, на будущей неделе ключ сменится.

— В «Маскировке» меняют ключ раз в месяц, но такая подстановка возможна.

— Вот и хорошо. И будьте готовы передать сообщение и ключ в срочном порядке. — Томас удовлетворенно сцепил ладони. — Мой план предполагает отвлечение внимания Виктора, да и Сун-Цу будет задействован. Таким образом одним камнем мы убьем двух птиц.

XVI

Дипломатия без вооружения

подобна музыке без инструментов.

Фридрих Великий

Тамар, Зона, оккупированная Кланом Волка

8 августа 3057 г.

Фелан Уорд, Хан Клана Волка, стоял рядом с Наташей Керенской, а ильХан занял место на высокой скамье в палате Великого Совета. Ни Фелан, ни Наташа не надели своих эмалевых волчьих масок, хотя, проявляя уважение, были в серо-черных клановых одеждах. Ульрик, также облаченный в серое, торжественно снял шлем и опустил его рядом с собой на скамью.

— Я, Ульрик Керенский, будучи ильХаном в этом, шестом году после Токкайдского перемирия, объявляю открытым заседание Великого Совета Клана Волка. Как подтвердили мы на Тайном Совете двенадцатого июня три тысячи пятьдесят второго года, мы руководствуемся Кодексом воинских законов, созданных Николаем Керенским. В соответствии с этим и осуществляется данная процедура.

— Сайла! — проскандировали все присутствующие мужчины и женщины клана. Их голоса звучали почти в унисон, а древняя клятва произносилась с акцентом, совершенно чуждым обычной разговорной речи внутри клана.

Если бы Великий Совет созывался в мирное время, он провел бы заседание в палате на планете Мехти — родном мире клана, расположенном далеко от границ Внутренней Сферы. И тогда должны были бы присутствовать все тридцать четыре Хана от семнадцати кланов. Поскольку Кодекс военных законов требовал быстрого решения важных вопросов, то двадцать два Хана из тридцати четырех были представлены изображениями на видеомониторах. Двенадцать других Ханов, представляющих кланы, принимавшие участие в боях за Внутреннюю Сферу, присутствовали лично.

Фелан покачал головой. Хоть он и понимал, что и подозрения, и обвинения ложны, но только после шести недель подготовки к защите появилась надежда, что ему удастся убедить Ханов в этом с помощью логики и трезвого рассуждения. Глядя на лица собравшихся и отмечая на них определенную гамму выражений — от скуки до нетерпения, он ощущал, что почти все настроены на осуждение Ульрика или на то решение, которое даст преимущества их собственным кланам. Я должен стать сегодня воплощением красноречия, иначе все не имеет никакого значения.

Ульрик осмотрел собравшихся.

— Братья и сестры, близкие и далекие, этот Совет связал нас отныне и навсегда, до самого нашего конца. Мы собрались рассудить, правдивы ли серьезные обвинения, что выдвинуты против меня. Утверждается, что я замыслил геноцид против кланов и путем заключения перемирия обрекаю воинов на беззащитность против Внутренней Сферы.

Со своего места поднялся самый молодой из Ханов Клана Нефритовых Соколов Вандерван Чистоу.

— Я, перед лицом моих братьев и сестер Ханов и этого Великого Совета, обвиняю Ульрика Керенского в геноциде.

— Так и начнем. — Ульрик впечатал что-то в компьютер, вмонтированный в его скамью. — Кодекс воинских законов в целях краткости позволяет каждой стороне выставить только по одному представителю. Кто выступит перед Советом в качестве обвинителя?

Поднялся другой Хан Клана Нефритовых Соколов.

— Эта честь предоставлена Элиасу Крисчеллу, ильХан.

Желание Крисчелла выступить против Ульрика удивило Фелана. Он ожидал увидеть на его месте Линкольна Озиса, Хана Клана Дымчатых Ягуаров. Ягуары были столь же горластыми Крестоносцами, как и Соколы, и их Хан, Лео Шоуэрс, будучи ильХаном, как раз и возглавил вторжение во Внутреннюю Сферу. Смерть Лео Шоуэрса привела к выборам нового ильХана, и Ульрик, унаследовавший этот пост во время вторжения, по логике вещей становился Ханом среди ханов, новым лидером кланов. И для каждого из них шанс выступить против Ульрика означал и возможность Клану Дымчатых Ягуаров поправить несколько пошатнувшийся престиж. Тот факт, что дело обернулось по-другому, означал, что произошли какие-то сдвиги в оценке власти.

Размышляя над сложившейся ситуацией, Фелан яснее представил себе всю картину. За время вторжения Клан Нефритовых Соколов завоевал больше миров, нежели Клан Дымчатых Ягуаров, тем самым заслужив и некоторое моральное превосходство. Ягуары проиграли битву за Люсьен, столичную планету Синдиката Драконов, да к тому же потерпели это поражение от двух соединений наемников — позорный факт, стоивший им утраты еще доли уважения. К тому же Линкольн Озис был одним из немногих, кто уже выдвигал обвинение в измене против Ульрика четыре года назад, и после защитной речи Фелана Линкольн должен был потерять право голоса в Великом Совете.

Хоть Фелан и ощутил легкое замешательство, поскольку не предвидел такого вызова со стороны Клана Нефритовых Соколов, но на самом деле не удивился. Как уже отмечал Ульрик, никто из Крестоносцев не ожидал, что вынесенный вердикт вызовет внутриклановую войну, так что легкость, с которой Волки могли взломать негласную границу между ними и Соколами, не принималась в расчет. Ведь должность обвинителя на таком суде давала Элиасу Крисчеллу решимость претендовать после смещения Ульрика на пост нового ильХана.

Элиас Крисчелл возложил руку на верхушку изумрудного шлема, который носили Нефритовые Соколы. Как и остальные Соколы, прежде чем начать говорить, он отбросил капюшон из перьев на плечи. К шестидесяти годам, что считалось уже старостью по меркам кланов, он тем не менее слыл опытным политическим деятелем, железной хваткой удерживая бразды правления в Клане Нефритовых Соколов.

— Уважаемые воины, ильХан Ульрик Керенский, мои братья и сестры, Ханы далекие и близкие. Обвинения против Ульрика являются наиболее серьезными из всех, которые когда-либо выдвигались против ильХана или клана. И они выглядят еще более серьезно оттого, что Ульрик намеревается уничтожить генетическое наследство не одного клана, а всех наших кланов. По его странному воззрению получается так, будто мы, кланы, олицетворяем собою все зло, собранное в мире. Называя черное белым, рассматривая события как бы в зеркальном, перевернутом виде, он утверждает: все, что мы и делаем, и думаем, неправильно, а каждое наше действие согласно традициям на самом деле направлено на уничтожение установленных традиций.

Сверкнув голубыми глазами, Элиас оглядел собравшихся, а затем вперил свой взор в одну из камер, передающих его речь для Ханов, находящихся далеко отсюда.

— Правдивость обвинений не может быть подвергнута сомнению, поскольку доказательство заложено в самом нашем существовании. Когда через пятнадцать лет закончится Токкайдское перемирие, все, чему мы обучились в боях с воинскими частями Внутренней Сферы, будет забыто. Не только наши войска потеряют опыт, но и армии Внутренней Сферы модернизируют свою тактику, так что кланы не смогут противостоять противнику. И вот с чем нам придется столкнуться — с неопытными войсками, ведомыми неопытными командирами. Чудовищность преступления Ульрика самоочевидна. Вы, должно быть, спрашиваете себя, как это делаю и я: зачем Ульрику уничтожать собственный народ? Что изменилось в нем? Почему он предает нас? И не были ли заметны признаки этого предательства еще раньше?

Крисчелл пригладил непокорные седые волосы и продолжил:

— Волки всегда стремились изменить традициям, заложенным Николаем Керенским, нашим основателем. Может быть, мы и были слепы, но то, что Керенские называют гибкостью, на самом деле носит название ревизионизма и революции. Склонный к таким переменам, Ульрик попал под влияние трех личностей. Двое из них оказались выдвинуты наверх, что вовсе не соответствует их ценности. Наташа Керенская, если она действительно та самая женщина, которая покинула кланы полвека назад, оказалась соблазненной Внутренней Сферой и напрямую использует свое влияние в делах, недостойных Хана. Вместе с Феланом Уордом Ульрик продал душу в обмен на информацию, которая позволила им быстро добиться успеха в процессе вторжения. В лице Фелана Внутренняя Сфера имеет среди клановцев своего ставленника — которого они могут контролировать, — и в награду они получили перемирие.

Старший из Ханов Нефритовых Соколов сделал паузу, дабы все разглядели выражение отвращения на его лице.

— Третьим сподвижником Ульрика, с которым тот советовался в процессе вторжения и с кем он выторговывал мир, является регент Ком-Стара Анастасий Фохт. В глазах обитателей Внутренней Сферы за эту победу Фохт получил статус великого воина, равного легендарному Александру Керенскому. Ульрику и этого неприличия оказалось мало, и он стал раболепствовать перед Фохтом, добиваясь разрешения перемещать своих людей во Внутренней Сфере и вне ее. Для воина клана такое унижение является настоящим позором. Эти четверо — Ульрик, Фохт, Фелан и Наташа — вступили в тайный сговор, цель которого не что иное, как создание новой Звездной Лиги. Фелан является кузеном Виктора Штайнера-Дэвиона, которому предназначен трон первого лорда, если план увенчается успехом. Он обвенчается с Оми Курита, и их владения объединятся. Военным министром нового союза станет Кай Аллард Ляо, мясник из Туаткросса, и прежде всего они поглотят Конфедерацию Капеллана и посадят Кая Алларда Ляо править этими владениями. Кай женится на Катрин Штайнер-Дэвион. После этого падет Лига Свободных Миров, поскольку дочь Томаса Марика заставят выйти замуж за Питера Дэвиона, брата Виктора.

Фелан закачал головой, приходя в отчаяние от бессмыслицы, содержащейся в словах Крисчелла. Наверное, Виктор Дэвион и Оми Курита действительно любят друг друга, но любовниками они не были, и никто не питал иллюзий относительно того, что в один прекрасный день они поженятся. Кай, по слухам, идущим от Тамана Мальтуса — тоже Нефритового Сокола, — уже нашел себе жену, и это была отнюдь не Катрин Штайнер. Остальная же часть заявления Крисчелла просто чистой воды фантазия, тем не менее имеющая некое правдоподобие и способная произвести устрашающее впечатление на других Ханов.

— Какую роль Ульрик отводит себе и другим кланам после создания новой Звездной Лиги? — Крисчелл ткнул вверх обрубком пальца. — Он видит себя новым Александром Керенским. Он подчинит нас этому Виктору Дэвиону. Нас используют для умиротворения Конфедерации Капеллана. Нас используют для того, чтобы поставить на колени Лигу Свободных Миров. Нас будут использовать для охоты за бандитами и поддержки коррумпированных правителей, а также укрепления тех сил во Внутренней Сфере, которые в прошлом изгнали оттуда наших предков.

Никто из клановцев не собирается стать марионетками Виктора Штайнера-Дэвиона, но перемирие, заключенное Ульриком, не оставило нам шансов. И если мы поглядим на десять лет вперед при условии, что перемирие сохранится, то в той временной точке кланам не устоять против угроз Внутренней Сферы. Ульрик ослабит нас, пообещав легковерным славу. Он убедит воинов кланов в целесообразности такого альянса, который не принесет нам ничего, кроме исчезновения!

Фелан даже зашипел от намеренного подчеркивания Крисчеллом слова «исчезновение». Из первоначально существовавших двадцати кланов один был уничтожен, а два адсорбированы. Клан Вдоводелов растворился среди Волков, и Наташа носила их красные песочные часы на своем гербе, утверждая, что в ее жилах течет кровь представителей Вдоводелов. Клан Мангусты исчез среди Клана Дымчатых Ягуаров, и от них не осталось ни следа, ни символа. Окончательная и бесповоротная гибель любого клана была причиной вечных страхов лидеров всех кланов, и именно этим страхом воспользовался Крисчелл, чтобы вонзить поглубже острие отравленного красноречия в сердце Ульрика.

Крисчелл высокомерно оглядел присутствующих.

— Итак, мы поняли, что задумал Ульрик, по его действиям и выяснили его истинные намерения. Единственный способ предотвратить наше собственное уничтожение — сместить Ульрика с его поста, прервав перемирие, и возобновить священную войну, от чего ильХан нас отговаривал.

Ульрик взглянул на Фелана.

— Ваш ответ?

Фелан кивнул. Мне и за миллион лет не отразить эту атаку на Ульрика. Разложив перед собой приготовленные записи, он покачал головой. Мы всегда знали, что нам не победить, но Крисчелл сам себе навредил. Все, что я могу сделать, — сократить масштаб его победы, и именно представленные им параноидальные фантазии позволят мне сделать это.

— Я не знаю, как расценивать выступление Хана Элиаса, поскольку в его речи полностью отсутствует убедительность. В разработанном уважаемым оппонентом сюжете встречаются интересные повороты, но только с реальностью они не имеют ничего общего. Вся концепция оратора основана на желании внушить людям страх. Но очевидно, что, рассчитывая на это, он недооценил умонастроения и права более юных поколений. Я убедительно просил бы вас более осторожно относиться к его высказываниям. Хан Элиас разыграл перед слушателями очень хитрый трюк. Он призывал вас поверить в то, что вы живете в зеркально отраженном мире, где все, что бы ни делал Ульрик, фактически не сделано. И следуя его логике, мы должны сделать вывод, что Хан, захвативший больше всех миров, на самом деле ничего не завоевал.

Фелан помолчал, давая возможность собравшимся оценить противоречивость доводов Элиаса.

— Призывая воинов кланов изменить воззрение на происходящие события, Крисчелл тем самым уводит их от действительности. Он уничтожает ваше право пользоваться собственным умом. Он узурпирует ваше право судить по справедливости. Он хочет, чтобы вы ему доверились, ему, этому человеку, этому Хану, чьи войска сокрушил на Туаткроссе один-единственный воин из Внутренней Сферы.

Фелан резко стукнул по столу костяшками кулака.

— Не отказывайтесь от вашего права думать. Включайте в мыслительный процесс собственные мозги. Вглядитесь в его сценарий. Крисчелл же не привел никаких доказательств тому, что Анастасий Фохт, Хан Наташа и я вступили в заговор с ильХаном Ульриком. Все сказанное он просто придумал сам. Хан Крисчелл извратил доказательства. Он не стал говорить о том, что хоть мы и родственники с Виктором Дэвионом, но уже много лет презираем друг друга. Хан Крисчелл утверждает, что я вступил в заговор с Виктором с целью создания новой Звездной Лиги. Когда же это я успел сделать? В то время, когда мы с ним общались, Федеративным Содружеством управлял Хэнс Дэвион, отец Виктора, а сам он, будучи крайне далек от власти, был послан с самоубийственной миссией далеко в глубь зоны, оккупированной Кланом Дымчатых Ягуаров. А поскольку я находился среди Волков, то как же мы могли вступить в заговор, не имея возможности общаться? Разве что по извращенной фантазии Хана Крисчелла.

Фелан широко развел руки.

— Это не секрет, что Клан Нефритовых Соколов ненавидит Клан Волков. Это не секрет, что Соколы являются Крестоносцами, и у них вызывает ненависть тот факт, что какой-то Хранитель отбил все попытки Крестоносцев завоевать Внутреннюю Сферу. Особенно Нефритовых Соколов раздражает тот факт, что Волки одерживают победы с помощью войск, подготовленных точно так же, как мы готовим их и сейчас. Просто Клан Нефритовых Соколов не доверяет собственным методам подготовки войск, и это правильно. Я не сомневаюсь, что Хан Крисчелл должен испытывать страх перед тем, что готовящиеся во Внутренней Сфере кадровые одинокие воины в состоянии уничтожить подразделения Клана Нефритовых Соколов в течение нескольких секунд. Если бы я был Соколом, я тоже боялся бы. И тогда действительно сбежал в зазеркальный мир, где поражение считается победой, а позор — успехом.

Фелан указал на ильХана.

— Вы все знаете, что к победе над Внутренней Сферой нас вел Ульрик. И все вы знаете, что именно безудержное стремление к личной славе обрекло кланы на поражение в битве за Токкайдо, а вовсе не призрачная измена Ульрика. Вот что является реальностью, и все мы об этом знаем.

Своими голосами вы можете отвернуться от истины и присоединиться к параноидальному миру безудержных фантазий Хана Крисчелла. Но, сделав так, вы уничтожите Ульрика, а значит, и сами кланы. Проголосовав за Ульрика, вы обретете реальность будущей славы, которая принадлежит вам.

Фелан сел, и к нему склонилась Наташа.

— Хорошая работа, Фелан. Этим ханам найдется, над чем подумать.

— Ты думаешь, у нас нет шансов на победу?

— Ты был хорош, Фелан, но никто не смог бы быть настолько хорош. — Наташа улыбнулась. — И все же, я думаю, тебе удалось существенно уменьшить их преимущество перед нами, а в будущем это, безусловно, скажется.

Ульрик призвал к голосованию. Четыре клана из тех, кто участвовал во вторжении, Клан Нефритовых Соколов, Клан Дымчатых Ягуаров, Клан Кошек Сверхновой Звезды и Клан Стальной Гадюки — решительно голосовали за признание вины. Клан Призрачных Медведей и Клан Волка голосовали за невиновность. Остальные кланы раскололись по принадлежностям Хранителей или Крестоносцев, так что некоторые ханы невольно нейтрализовали голоса своих партнеров. Окончательный результат оказался таким: девятнадцать голосов за виновность, пятнадцать — за невиновность.

Ульрик встал, когда проголосовал последний.

— Итак, предложение принято. Я больше не ильХан, но хочу сразу же вас предупредить, что потребую испытания отказа относительно этого голосования. Соотношение голосов за виновность к голосам против определяется как одна целая двадцать шесть сотых к единице. В течение одного месяца вы должны решить, кто из вас выступит против меня и моих войск, чтобы состоялась ратификация результатов голосования.

Поднялся Хан Элиас Крисчелл, широко улыбаясь.

— Ульрик, отмени свой вызов. Лучше позволь возобновить вторжение, начатое нами восемь лет назад. Позволь выбрать нового ильХана. Я не сомневаюсь, что он разрешит твоим Волкам присоединиться к возобновившемуся вторжению. Наверняка ты должен понимать, что нет смысла устраивать битвы между собой, когда есть цели покрупнее.

Ульрик изобразил удивление.

— Ты что же, боишься встретиться с Волками, Элиас?

— Конечно же, нет. — Крисчелл кротко улыбнулся. — Мне просто хочется, чтобы ты посмотрел на вещи здраво.

— Я рассуждаю вполне здраво. — Ульрик тоже улыбнулся, но скорее по-волчьи. — И здраво предполагаю, что ты предоставишь другим кланам право защищать твою победу. Квиафф?

— Афф, если нет другого выхода. Ведь я поддерживал обвинение вовсе не потому, что осуществлял вендетту против тебя или Волков.

— А я никогда и не думал, Элиас, что тобой движет личная ненависть. — Ульрик покачал головой. — Зато я действительно питаю ненависть к неуемным Крестоносцам и Нефритовым Соколам. Я намеренно так ясно излагаю свои воззрения, чтобы иметь возможность сразиться с тобой и твоими Соколами. Ты можешь считать, что победил здесь, перед лицом Великого Совета, но я буду считать, что именно тебе достанется в этой победе.

Бывший ильХан раскатисто рассмеялся.

— Так вот, в качестве победы ты получишь Волков и схватку с ними, и пусть твои войска попробуют ее выиграть.

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

Сун-Цу Ляо постарался сохранить нейтральное выражение на лице. Прошло пять недель с того дня, как он отдал приказ своим агентам на Новом Авалоне активизироваться. Сун-Цу нисколько не волновало, что их шансы на успех минимальны. Если бы им действительно удалось заполучить пробу крови настоящего Джошуа и провести анализ, Сун-Цу все равно изменил бы результат и представил Томасу доказательство, что была произведена подмена. Если бы агенты провалились и погибли, он рассказал бы Томасу именно то, что Марик ждал от него, и всячески заверил бы будущего тестя в поддержке усилий, направленных против Виктора.

Ситуация складывалась беспроигрышная, но ожидание пожирало Сун-Цу, как болезнь. Поначалу, не имея никаких сведений, он решил, что агенты провалились, а его заговор раскрыт. Затем он предположил, что агенты сочли такую задачу непосильной для себя и попросту отказались от попыток разрешить ее. Такой поворот дел показался Сун-Цу унизительным, и он проклял свою мать за то, что та не насадила более качественную агентуру в Федеративном Содружестве.

Затем пришел вызов от Томаса Марика. Когда регент Малькольм ввел Сун-Цу в комнату Марика, по выражению лица хозяина Ляо понял, что его операция прошла успешно. Сун-Цу поразила эффективность контроля, установленного Виктором Дэвионом за средствами массовой информации, — ведь ни одного слова о совершенной попытке не просочилось наружу, хотя Томас Марик, очевидно, что-то пронюхал. И, судя по всему, новость эта его не порадовала.

— Благодарю тебя, Сун-Цу, что так быстро откликнулся на мое приглашение.

Сун-Цу поклонился.

— Для меня является радостью выполнять ваши пожелания, главнокомандующий.

— Хотелось бы верить, что это так, канцлер Ляо, но боюсь, что до радостей нам далеко. — Томас откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. — Я предвижу трудности впереди, и мне понадобится от тебя не одна услуга. Я не знаю, вправе ли я ждать их от тебя, но просить об этом вынужден.

Официальное обращение удивило Сун-Цу, но он успокоился, когда Томас продолжил разговор. Он ясно видел, что главнокомандующий находится в затруднительном положении, и это невольно привлекало его внимание, как крадущаяся в траве полевая мышь привлекает взор ястреба.

— Сочту за честь служить вам, главнокомандующий.

Томас кивнул, но несколько рассеянно, словно вполуха выслушав этот ответ.

— Ты создал и поддерживаешь различные подрывные группировки и революционные силы в пограничной области Сарна, не так ли?

— Так. Моя банда Занзенг активна во многих мирах Дома Дэвиона. Я также поддерживаю связь с тайными организациями китайцев и политическими группами, симпатизирующими или нейтральными к Ляо.

— Хорошо, — сказал Томас. — Сложилась такая ситуация, что я вынужден вступить в переговоры с Виктором Дэвионом. Я хотел бы воспользоваться значительной активизацией твоих агентов в пограничной области Сарна. чтобы Верховный Правитель Федеративного Содружества вел со мной беседу в более покладистом расположении духа. При этом я изображу все дело так, что мы с тобой имеем различные точки зрения на некоторые вопросы. Ты немедленно уезжаешь и возвращаешься в свою столицу на Сиан. Сун-Цу удивленно поднял брови.

— Я понимаю, главнокомандующий, что у вас другие намерения, но кое у кого может сложиться совсем иное впечатление: у нас с вами раскол, мои войска наводят сумятицу в пограничной области Сарна, и стало быть, вы собираетесь вступить в сговор с Виктором Дэвионом с целью устранить меня и расколоть мои владения. Я вас в этом вовсе не подозреваю, но ведь есть и другие люди, имеющие свое мнение.

Томас раскрыл рот и просидел так несколько секунд, не произнося ни звука. Наконец он опомнился и какое-то время попытался сосредоточиться, прежде чем заговорить:

— Что ж, я согласен, такая ситуация вполне вероятна. Какие доказательства нужны тебе, чтобы ты поверил — я не собираюсь бросить тебя в жертву этому хищному волку?

— Всего лишь назначьте дату свадьбы с вашей дочерью.

— Ах, да, с Изидой. — Главнокомандующий задумчиво кивнул. — Через шесть месяцев считая с этого дня мы объявим, что в последующие шесть месяцев ваша свадьба состоится.

— Вполне приемлемо, но только такие договоры легко расстраиваются. Не то чтобы я вас в чем-то обвиняю, но ведь случаются неожиданные помехи…

— Ты прав. Возьмешь Изиду с собою на Сиан. Можешь держать ее там заложницей, как Виктор держал моего… — Томас замолчал и закрыл лицо ладонями.

Что-то еще произошло! Неужели в ходе моей операции открылось и то, что Виктор совершил подмену? Неужели Дэвион настолько глуп? Сун-Цу постарался не показать радости на лице.

— Она вовсе не будет на Сиане заложницей, Томас, а с ней будут обращаться, как с моей будущей супругой.

— Да, я уверен, что с ней ничего не случится. — Томас вздохнул и поднял глаза на Сун-Цу. — Я оплачу эти непредвиденные расходы, а мои войска будут в готовности, если Дэвион решит выступить войной против тебя. Я также свяжусь с лидерами движения За свободную Капеллу — пусть устроят перемещение войск, чтобы разведке Дэвиона жизнь не показалась легкой.

— Очень хорошо, — кивнул Сун-Цу. — Когда мне уезжать?

— Через неделю. Регент Малькольм поможет переслать приказы твоим подрывным группам для активизации их деятельности еще задолго до того, как ты прибудешь на Сиан. Вы с Изидой приедете туда в середине сентября, но мне хотелось бы, чтобы события начали развиваться раньше.

— Будет сделано, главнокомандующий. — Сун-Цу гордо улыбнулся. — Вместе мы дадим Виктору Дэвиону такой урок, которого никогда не получал даже его отец.

XVII

…Государства еще более ответственно должны

относиться к самосохранению, нежели люди;

ни одно из правительств не облечено властью

санкционировать принесение той жертвы,

на которую личность может подвигнуться по

благороднейшим из мотивов.

Альфред Тайер Мэхэн

Цюрих, Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

18 августа 3057 г.

По выражению лица Кэти, на котором изумление сменилось облегчением, Ноубл Тейер понял, что принял правильное решение, направившись, несмотря на чрезвычайность ситуации, к Рейнсайдскому медицинскому центру. Он поставил коробку с китайской пищей на прилавок и слегка обнял девушку.

— У тебя такой вид, словно удивляться тут нечему.

Она вскинула руки ему на плечи, стараясь не прижиматься окровавленным халатом к белой рубашке и голубому пиджаку Ноубла.

— Когда я сказала, что с нетерпением жду свидания, то не предполагала, что увижу вас сегодня.

Ноубл ухитрился слегка поцеловать ее.

— Сегодня — это уже завтра,дорогая. — Он пожал плечами. — Я не мог не прийти. Я же знал, что ты и другие здесь проголодались, а «Мандариновый Дракон» доставкой продуктов не занимается, вот я…

— У нас тут царит хаос, все только что вышли из операционной палаты и находятся в комнате отдыха. Пойдем. — Она подождала, пока Ноубл вновь подхватит коробку, и повела его из вестибюля приемного отделения, мимо окровавленных носилок, к комнате отдыха персонала, расположенной за углом. Здесь смешались запахи кофе и пота, но над всеми витал едкий запах крови. Энн Томпсон и Ричард сидели, не сводя глаз с чайника на середине стола, словно старались заставить его закипеть одной силой воли.

Ноубл опустил картонку на столик и осторожно подтолкнул ее вперед, боясь напугать уставших людей. Те моргнули и подняли на него глаза. Несколько секунд ушло на то, чтобы узнать, кто перед ними, а узнав, они заулыбались.

Ричард заглянул в коробку.

— Это именно то, что заказал бы доктор, если бы у него хватило сил набрать номер телефона.

Ноубл пожал плечами.

— Мне это не составило труда. Новости заполнены сообщениями о захвате бандой Занзенг филиала банка на Новом Сирте. Надо полагать, у вас тут работы хватает, если легких пациентов отправляют в Даош.

Энн кивнула, помогая Кэти извлекать содержимое коробки.

— В клинике на Даоше действительно мало мест для лежачих больных. Наш травмоцентр — самый лучший, к тому же здесь имеется отделение магнито-резонансного изображения. Только с помощью МРИ мы смогли обнаружить и быстро извлечь шрапнель из тела раненого водителя автобуса.

Брэдфорд откинулся на спинку кресла.

— Если бы Дейра была здесь, она спасла бы его. Ноубл прошел на кухоньку рядом с комнатой отдыха и нашел там стопку тарелок.

— В видеосообщениях говорится, что этот водитель бросился на гранату, которую бандиты Занзенга швырнули в толпу школьников. Когда получаешь такой силы разрыв в животе, считай за счастье, что доедешь живым до госпиталя.

— Вы правы, и его довезли сюда живым. Он настоящий боец, и я действительно хотел дать ему шанс. — Ричард покачал головой и уставился на свои ладони.

— К тому же ему так разворотило внутренности, что он все равно бы никогда не оправился. Пришлось почти полностью удалить ему кишечник. А с такими почечными повреждениями весь остаток жизни он находился бы на диализе.

— Я просто не понимаю, как можно совершить такое.

Кэти открыла коробочку с цыпленком, приготовленным с лимонами, и комната наполнилась острым ароматом.

Ноубл протянул ей сервировочную ложку и серьезно сказал:

— Просто он считал своим долгом защитить детей.

— Нет, я имею в виду людей из банды Занзенг. Как можно бросать гранату в толпу детей? Там же были всего лишь второклассники!

Энн взяла пару палочек для еды и потерла их друг о друга, обдирая заусеницы.

— Они террористы, вот и занимаются такими вещами.

— Они и банк ограбили, чтобы получить капитал для своих операций. В этом чувствуется и вызов, поскольку уж если банки грабят, то люди перестают себя чувствовать в безопасности. Создается обстановка тревоги и нестабильности. — Ноубл положил себе на тарелку кусочек цыпленка, приготовленного по рецепту генерала Цо. — Тем самым они хотят показать, что местное правительство не в состоянии обеспечить людям защиту. Они демонстрируют беспочвенность правительственных заверений о возможности стабильной и безопасной жизни. А затем себя предлагают на место правительства в качестве логически вытекающей альтернативы.

Энн подняла на него взгляд.

— Но убийство семилетних школьников вряд ли позволит населению представить их в качестве подходящей альтернативы для замены правительства.

— Они смотрят на это по-другому. Их акция доказывает, что дети, оказавшись вне дома, попадают в опасную ситуацию. И тогда семьи начинают забирать своих детей из школ, где вполне возможны и взрыв бомбы, и нападение террористов. Растет недовольство. И если родители выступят за террористов, то дети больше не станут мишенями.

Палочки Ноубла застыли над тарелкой.

— Я кое-что почитал о банде Занзенг и их главаре Ксю Нинге…

Ричард Брэдфорд поднял голову.

— Готовитесь к очередному роману о Чарли Муре? Ноубл вспыхнул.

— В общем, да.

Он глянул на Кэти. Она пожала плечами.

— Это хорошая книга. Я уже развернула рекламную компанию.

Энн вытерла рот.

— Я ее куплю.

— Я тоже. — Ричард указал на Ноубл а палочкой. — Но вы говорили о Ксю Нинге?

— Ксю был студентом и занимался изучением политических наук здесь, на Цюрихе, когда Федеративное Содружество захватило этот мир. Ему предстояло стать преподавателем политических дисциплин, но к тому времени он серьезно разочаровался в феодальном правительстве. Его статьи, прекрасные по всем параметрам, все больше проникались духом антидэвионства. Ксю оказался причастен к взрывам в университетском городке Кэйлун на Цюрихе. Он прилетел сюда, на южный континент, и при финансовой поддержке Конфедерации Каппелана и с полного одобрения Сун-Цу приступил к созданию банды Занзенг.

Кэти вытерла губы.

— Ты хочешь сказать: Ксю Нинг знает, что делает? Ноубл покачал головой.

— Он думает, что знает. Прочитав одну из его работ, я понял, что он решительно настроен отменить все звания и различия нашего весьма расслоенного общества. И ему нужны не просто косметические преобразования. Он хочет, чтобы все были равны. Он хочет, чтобы мы все начали с нуля и думали бы одинаково.

— То есть он хочет организовать лагеря для переучивания, подобные тем, что Ком-Стар пытался устроить на мирах, оккупированных кланами?

— Насчет этого не знаю, Ричард, но не стал бы биться об заклад, что он так не думает. — Ноубл ухватил палочками кусок цыпленка. — Мне даже думать не хочется о том, на что будет похож Цюрих, если революция Ксю Нинга закончится успешно.

Ричард бросил взгляд в сторону приемного отделения.

— Если дело обернется подобным образом, то я буду безумно занят, и у меня для других дел просто не останется времени.

— Ну, будем надеяться, такого не произойдет. — Ноубл покачал головой. — Ну, а если произойдет, думаю, что и здесь найдутся люди, способные ответить огнем на огонь.

Таркад-Сити, Таркад, Округ Донегал

Федеративное Содружество

Катрин с помощью пульта дистанционного управления головизора вновь запустила послание Томаса Марика. Она проделала это машинально — информация, полученная при первом просмотре, ошеломила ее. И настолько ошеломила, что она не могла поверить услышанному и надеялась при повторном прослушивании лучше понять сообщение.

Усталый главнокомандующий уставился на нее с экрана монитора.

— Делая эту запись, я испытываю бесконечное уважение к вам, герцогиня Катрин. Ваша доброта и то послание, что вы направили мне по случаю смерти моей жены, глубоко тронули меня. Мне стало ясно, насколько вы отличаетесь от вашего отца или брата и насколько сильно вы похожи на вашу мать. И за это я вам благодарен.

В связи с этим мне трудно говорить, но я должен проинформировать вас, чтобы вы яснее представляли себе ситуацию. У меня есть неопровержимые доказательства, свидетельствующие о том, что ваш брат подменил моего сына Джошуа. Поскольку мне неизвестны причины такой подмены, я сделал вывод, что мой сын мертв. А это означает, что действия вашего брата представляют угрозу для нашей внутренней безопасности, поскольку замена Джошуа самозванцем позволяет Виктору Дэвиону в один прекрасный день посадить своего ставленника на трон Дома Марика с целью поработить мой народ.

Томас слегка задирал голову вверх, как человек, который с трудом подавляет слезы. Когда он вновь опустил голову, одинокая слеза действительно скатилась по обезображенной шрамами щеке.

— Я представлю доказательства вашему брату и потребую от него политических и территориальных уступок в форме репараций за то, что он совершил. Он должен понести наказание за столь бесчеловечный поступок. С этим, я полагаю, вы не можете не согласиться. Суть наказания будет зависеть от того, как он отреагирует на мои требования, но наказание должно быть неизбежным.

Непреклонность в голосе Томаса Марика заставила содрогнуться Катрин. Он всерьез рассматривает возможность военных действий против Виктора. Пусть он даже и не хочет этого, но его подталкивают к такому решению обстоятельства.

— Формулируя те требования, которые я собираюсь предъявить вашему брату, я не мог не принять во внимание, что не должен требовать в качестве отступного миры, в которых задействованы ваши интересы. Поскольку я не собираюсь ссориться с вами, герцогиня, видя в вас дружественного нейтрала, я бы не хотел наносить Дому Дэвиона никакого ущерба. Я понимаю, что Федеративное Содружество является альянсом, руководимым двумя разными людьми, но я помню те дни, которые предшествовали этому союзу. Глядя на вас, легко вспомнить вашу бабушку, Катрин Штайнер, во времена, когда она правила Содружеством Лиры. Мой отец знал, что лучше ее не сердить, и вот сейчас я не хочу сердить вас.

Именно поэтому я вышел на связь с вами, герцогиня, чтобы спросить: какие из миров пограничной области Сарна вы считаете частью ваших владений, чтобы не включать их в список требований, которые я намереваюсь предъявить Виктору Дэвиону.

Томас поглядел на сложенные перед собой руки, затем вновь закинул голову, очевидно, тщательно подбирая слова.

— Будучи рожден в семье, где брат восстает на брата, а сын на отца, я особенно ценю лояльность между родственниками. Если вы сочтете необходимым сообщить о моем послании брату, я вас пойму. И наверное, по многим причинам вам предстоит поступить именно так, чтобы потом не быть понятой превратно. Я вовсе не настроен вбивать клин между братом и сестрой, натравливая вас друг на друга, но не считаю этот тандем единым целым. В своих поступках вы проявляете свою доброту там, где Виктор Дэвион выказывает лишь жестокость. И поэтому, если вы выступите против меня единым фронтом, я не буду таить злобу на вас, понимая, что за определенные действия ответственность несете не вы лично. Прощаясь, герцогиня Катрин, я шлю наилучшие пожелания вашему здоровью и процветанию.

Катрин выключила монитор и вернулась к письменному столу. Нажав на несколько клавиш компьютера, она получила голографическое изображение карты Внутренней Сферы. Она сфокусировала картинку на границах, которые разделяли Федеративное Содружество с Лигой Свободных Миров и Конфедерацией Капеллана.

При таком ракурсе коридор из планет, соединяющих округа Лирана со старой Солнечной Федерацией, значительно сужался. Тем не менее безмерность космоса и способность Т-кораблей перемещаться на тридцать световых лет в мгновение ока делали понятия о границах бессмысленными, а законы государственного статуса не имеющими силы. Если Томас заставит Виктора вернуть планеты, потерянные в 3030 году, Лига Свободных Миров поглотит несколько транспортных маршрутов, с помощью которых осуществляется торговля между штайнеровской и дэвионовской половинами Федеративного Содружества. Корабли, конечно, смогут добираться через систему Терры, но тогда некоторые маршруты придется удлинить без необходимости.

Теперь все надо оценить. Катрин тщательно изучила миры пограничной области Сарна — старые миры Конфедерации Капеллана, завоеванные ее отцом, — и прикинула стоимость каждого. Те, что представляли собой ценность с точки зрения промышленности или сильной экспортной экономики, такие, как Вудсток или Нанкин, находились слишком далеко от ее границ, чтобы она могла претендовать на них. К тому же Виктор мог и оспорить ее претензию, а она не желала прямой конфронтации с братом.

Другие миры, представляющие для нее ценность, располагались близ Терры. В качестве правительницы пограничной области Сарна Мелисса частенько посещала их. Жители выказывали свою преданность и Катрин до самой смерти Мелиссы, и одного этого было достаточно, чтобы не отдавать лояльные Федеративному Содружеству планеты Томасу Марику.

Катрин понимала, что есть планеты, где придется наводить порядок с помощью войск, если каким-то образом их удастся вырвать из-под контроля Виктора. Планета Нортвинд располагалась вблизи миров Виктора и Катрин. Обитель грозных Горцев, Нортвинд, долгие годы являлась предметом горячих споров. Катрин понимала, что если возьмет планету под свой контроль, а затем вернет домой подразделения Горцев, служащих Федеративному Содружеству на различных мирах, пока Томас с Виктором будут разбираться между собой, то заслужит полное доверие ее жителей. Горцы Нортвинда явятся той самой острой иглой против Виктора, если он решит приструнить Катрин.

Также герцогиня понимала, что это будет первым шагом на пути отделения ее половины территории из Федеративного Содружества, из альянса, образовавшегося после брака Мелиссы с Хэнсом. Эта мысль на мгновение напугала ее, но потом она отчетливо поняла, что разрыв неизбежен. Настолько неизбежен, что Катрин уже давно шла к этой власти, разыгрывая роль умиротворителя и утешителя. Для того чтобы затем объединить эти владения вновь, надо было вытеснить Виктора.

Новый поворот событий был лишь вариацией этой старой темы, пусть и рискованной вариацией. Если бы Томас и Виктор мирно договорились, то ее братец с помощью военной силы поставил бы Катрин на колени. Правда, большую часть преданных Дэвиону войск он переместил из округов Лиранского Содружества, но тем не менее даже оставшейся армии было достаточно для того, чтобы жизнь ее стала трудной. К тому же в сложившейся ситуации активизировались бы мятежники Скаи, и ей пришлось бы оказаться перед дилеммой: уничтожать их или потерять владения.

Она прекрасно понимала, что слабым местом Виктора могли явиться Т-корабли. Когда их отец в 3028 году вторгся в Конфедерацию Капеллана, более восьмидесяти процентов всех Т-кораблей Солнечной Федерации выполняли задачу вторжения. Это внесло сумятицу в дела межзвездной коммерции, но зато затея оказалась удачной. Если Катрин сможет изолировать от этих кораблей часть космических миров, принадлежавших Виктору, ему вряд ли удастся прижать ее с помощью военной силы. Те же самые Т-корабли позволят Верховному Правителю Федеративного Содружества перемещать войска и достигать нужного преимущества в намеченных точках.

Прекрасно Катрин понимала и то, что их с Виктором военные доктрины различны. И это ясно следовало из послания Томаса. Если она изберет в союзники Виктора, то преданные ей округа Содружества Лиры окажутся в опасной ситуации. Томас разожжет восстание на Скаи, поддерживая мятежников деньгами и оружием, и воспользуется пограничной областью Скаи как гигантской пробкой, чтобы закупорить войска Виктора и не дать помощи Катрин в случае вторжения Лиги Свободных Миров. Если же она останется нейтральной по отношению к Томасу, а он начнет войну против ее брата, то все внимание Виктора будет поглощено именно этой борьбой, а Катрин будет предоставлена возможность заниматься собственными делами.

В последнюю очередь, разумеется, герцогиня думала о собственном народе. Она понимала, что Томас здорово удивился бы, если бы узнал, что она в действительности думает об истории с двойником. История с двойником казалась ей отвратительной потому, что она никак не ожидала от Виктора такой слепоты. Если бы он просто объявил о смерти Джошуа, Томас, конечно, рано или поздно предпринял бы попытки вернуть себе территории, принадлежавшие Лиге Свободных Миров, но его требования выглядели бы гораздо скромнее, а потери были бы меньше.

Такое отсутствие здравого смысла у брата заставило Катрин настороженно отнестись к нему и к его способности управлять Федеративным Содружеством в будущем. Но еще больше Катрин тревожило то, что она никак не ожидала такой ошибки от Виктора. Это было не в его характере, но если он способен так серьезно ошибаться, то тесное сотрудничество с ним грозило опасной перспективой.

— Наверное, я чересчур доверяла тебе, братец, но больше не собираюсь. — Сидя за столом, Катрин принялась набрасывать черновик ответа Томасу. — Одолей Томаса, Виктор, если сможешь, и я вновь стану твоим другом. А не удастся, что ж, оставайся один на один с его гневом.

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

Томас поднял взгляд на вошедшего в кабинет регента Малькольма.

— У тебя что-то есть для меня?

— Из Таркада пришло сообщение, что герцогиня Катрин получила ваше послание. — Представитель «Слова Блейка» протянул вперед открытые ладони, демонстрируя, что они пусты. — Ответ еще не получен, но известно, что она ваше послание брату не передавала.

— Это уже что-то. — Томас ненадолго задумался и удовлетворенно кивнул. — Чем больше она будет тянуть с ответом, тем лучше для нас. Сун-Цу еще в двух неделях пути от Сиана?

— Да. Ожидается, что он прибудет седьмого сентября.

— Вы по-прежнему считаете, что его код и сообщение, переданное агентам, заслуживают доверия?

— Да, главнокомандующий. — Малькольм тонко улыбнулся. — Мы даже вычислили обратный вектор агентов, по которому передаются приказы. Используя его, мы ослабим подозрения, если сообщения начнут поступать нерегулярно.

— Ты превзошел себя, Малькольм. Отправь сообщение на Новый Авалон, но через Сиан. Если числа пятнадцатого агенты проявят активность, я буду доволен.

— Считайте, что все уже сделано, главнокомандующий.

— Нет, регент, — сказал Томас. — Этим актом все только начинается.

XVIII

Любой замысел, известный врагу,

теряет смысл,

Гельмут фон Молътке

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

14 сентября 3057 г.

Если бы не обучение, которое прошла Франческа у родственников-стариков, она ни за что не заметила бы этих людей. В течение четырех часов дежурства в раковом отделении она занималась разбором медицинских карт детей, которые нуждались в вечерних процедурах. Только что закончились часы посещения, и ей впервые удалось сесть за стол, не отвлекаясь на приход встревоженных родителей, нуждающихся в различных консультациях.

Оглядев трех пожилых людей, поначалу девушка решила, что они находятся в растерянности или просто заблудились. У общей раковой палаты было еще два дополнительных часа посещения вечером, и не впервые туда забредали те, кто по ошибке оказывался на шестом этаже вместо седьмого. Тот факт, что все трое были одеты в костюмы и держали в руках цветы, пробудил в девушке желание им помочь.

Все трое заулыбались, когда она вышла из-за стола, и Франческа машинально улыбнулась в ответ, но тут же скромно потупилась. Подсознание, однако, подсказывало ей, что здесь что-то не так, но что именно, Франческа поняла не сразу. И только когда ее белые туфельки застучали по кафелю к посетителям, она сообразила.

Их ботинки! Все трое имели вполне приличные костюмы, может быть, несколько не соответствующие случаю, но у каждого на ногах она увидела новые, мягкие кожаные туфли на резиновой подошве. Впрочем, и тут не было бы ничего странного, будь мужчины одеты менее официально. А к этим костюмам такие туфли совершенно не подходили. Мгновенно в ее памяти всплыл рассказ бабушки о том, насколько полезны такие бесшумные башмаки для проведения тайных операций.

Разумеется, Франческа не поверила, что стоящие перед ней люди являются агентами, но их бегающие глаза и перешептывания при ее приближении насторожили девушку. Пусть и несколько староватые для тайных операций, они все же вели себя более нервно, чем просто заблудившиеся посетители. Кроме башмаков, на это указывала и какая-то наигранность действий незнакомцев. Словно они ощущали себя не в своей тарелке.

— Чем могу помочь, господа? — Франческа постаралась, чтобы голос ее звучал дружески и вежливо. — Вы ищете раковое отделение, не так ли?

Один из мужчин, тот, что стоял ближе к ней, тучноватый, кивнул.

— Да, но похоже, мы попали не туда. А здесь, судя по слухам, лечат Джошуа Марика?

Франческа бросила невольный взгляд в коридор, по направлению к палате Джошуа. В то же мгновение она увидела, как тучный следит за движением ее глаз, и поняла, как легко они провели ее, получив ключ к задаче отыскать Джошуа. Она выдала мальчика, вместо того чтобы защитить его. Придя к такому тревожному выводу, Франческа тут же сообразила, что подобный вопрос является вполне естественным в устах любого, кто следит за событиями вокруг Джошуа и Мисси Купер.

Спокойно! Франческа, не переигрывай!

— Да, здесь. Но мне кажется, что вы пришли к кому-то, кто находится этажом выше. Давайте я вызову вам лифт.

Обходя тучного сзади, чтобы добраться до панели на стене, она мимоходом слегка провела левой рукой по его телу и ощутила компактную твердость пистолета.

Время для девушки замедлилось. В то мгновение, когда она ощутила пистолет, Франческа поняла, что перед нею агенты — наемные убийцы, которые собираются убить Джошуа. Агенты, посланные Сун-Цу Ляо, чтобы лишить Томаса законного наследника. Неосторожный взгляд в сторону палаты Джошуа обрекал мальчика, и Франческа должна что-то предпринять, чтобы спасти его. Она отвечала за Джошуа.

Протянув руки через плечи тучного, она ухватилась за лацканы его пиджака. Сдернув пиджак вниз до половины, так что мужчина не мог пошевелить руками, она выхватила из наплечной кобуры игольчатый пистолет «маузер-и-грей Р-17». Подставив ногу, Франческа повалила тучного на спину и большим пальцем левой руки опустила предохранитель пистолета.

— Стоять! Не двигаться! — скомандовала она оставшимся двум. — Охрана!

Эти двое реагировали мгновенно. Ближайший развернулся, швыряя в нее букетом, и она тут же нажала на курок. Облако пластиковых иголочек, пронзив по дороге букет и превратив его в ботаническое конфетти, вонзилось в плечо мужчины. Второй выстрел угодил ему в центр груди, прошив рубашку и галстук.

Ее мишень, медленно разворачиваясь, упала, а третий мужчина выронил букет. Он повернулся боком, пытаясь выхватить свой пистолет, и выстрел Франчески лишь задел край его пиджака. Борясь с отдачей, девушка принялась палить, выпуская подряд по паре зарядов.

Второй и третий выстрелы прошли мимо. Один разнес головизор в вестибюле для ожидающих, а третий, содрав карту со стены, оставил на ее месте кратер. Агент также действовал неудачно, угодив первой пулей в дверь лифта.

Франческа инстинктивно стала двигаться вправо, целясь влево. Это спасло ей жизнь. Мужчина скорректировал прицел, и пуля просвистела слева от Франчески. Борясь с инерцией движения, агент пытался прицелиться, но Франческа успела выстрелить первой.

Заряд попал в живот противника. Облачко иголочек прошило кожу, кишечник и почку, поражая кровеносные артерии и нервные окончания. Второй заряд угодил мужчине в лицо. Баллистический пластиковый град содрал кожу и мясо с костей с неистовостью песчаной бури. Падая на спину, агент воплощал собой саму смерть, и Франческа восприняла это как дурной знак.

В это мгновение пуля, попавшая девушке в левое бедро, развернула ее в том же направлении. Франческа увидела лежащего на полу тучного мужчину, который, освободившись от пиджака, теперь держал в руке тупорылый револьвер. Должно быть, прятал его за поясом на спине. Оба они выстрелили одновременно.

Пуля попала ей в грудь и швырнула назад. Франческа не знала, достиг ли ее выстрел цели, потому что рухнула на кушетку, потом на пол и увидела, как по коридору от палаты Джошуа бегут охранники с оружием в руках. Она поняла, что тучному не уйти.

Франческа радовалась, что Джошуа спасен, пока накатившаяся волна боли не растворила ее сознание.

Тамар, Зона,

оккупированная Кланом Волка

Фелан Уорд кивнул Хану Элиасу Крисчеллу.

— Прошу пройти со мной, Хан Элиас. Я отведу вас к голотанку.

Раздраженный поведением Нефритовых Соколов, Фелан даже не скрывал презрительных ноток в голосе. В ответ он получил напряженный взгляд голубых глаз и счел это маленькой победой в войне, которой предстояло быть долгой.

Фелан вел Крисчелла сквозь лабиринт офисов, принадлежащих подразделениям «Альфа» и «Бета» Клана Волка. В самих офисах царила зловещая тишина. На столах стояли чашки дымящегося кофе, а уровень воды в водоохладителях колебался, словно в них купались призраки. Весь комплекс кабинетов казался покинутым в спешке, словно прозвучала пожарная тревога, но жуткая тишина не подтверждала такого предположения.

Краем глаза Фелан видел, что Крисчелл чувствует себя неловко. Хан Клана Нефритовых Соколов уже бывал в командном центре Волков раньше. И понимал, что сейчас они направляются не к голотанку, а совсем в противоположном направлении — туда, где располагались ангары боевых роботов. Фелан не сомневался, что Крисчелл раздумывает: не заводят ли его в засаду, где он может расстаться с жизнью.

Когда они наконец подошли к красной двери, ведущей к ангарам, Фелан распахнул ее и предложил Крисчеллу пройти. Из-за влажности охлаждающие системы здания не работали, и в ангаре стояла духота, но Крисчелл вспотел еще до того, как шагнул за порог. Фелан, идущий сразу следом, подтолкнул его телом вперед и с треском закрыл дверь.

— После вас, мой Хан.

Крисчелл уставился прямо на дымчатые прозрачные панели голотанка, возвышающегося большим куполом над ферробетонным полом ангара. Слабые огоньки по краям голотанка демонстрировали готовность механизма к работе, но с того места, где они стояли, невозможно было судить о его внутреннем устройстве. С одного края виднелось отверстие, очевидно, вход, но Элиас Крисчелл застыл на месте, не решаясь двинуться вперед.

Ни одно физическое препятствие не стояло перед Ханом Элиасом, но Фелан понимал, что сейчас от Крисчелла потребуется огромная сила воли, чтобы пройти это коротенькое расстояние до голотанка. Вдоль маршрута следования воина, а также на различных возвышениях, откуда открывался вид получше, стояли бойцы Клана Волка и с безмолвной ненавистью взирали на Крисчелла. Впереди них находилась Наташа Керенская, и именно это не позволяло Крисчеллу сделать шаг с места.

Фелан подождал, пока по шее Крисчелла не потечет пот, затем коротко кивнул. По этому сигналу все Волки — кроме Наташи — отвернулись от гостя. Они не произнесли ни звука, но ангар наполнил шум, который производили воины, готовящиеся к битве. Обойдя Крисчелла, Фелан движением руки предложил ему пройти вперед.

После секундного замешательства Нефритовый Сокол начал приближаться к голотанку. Поравнявшись с Наташей, он слегка замедлил шаги.

— Театр устраиваете? Старушка Наташа Керенская не должна так низко опускаться.

Ярость сверкнула в глазах Наташи, но она сдержалась.

— Ты только потому остаешься в живых, Элиас, что старушка Наташа Керенская занималась набегами на армейские подразделения Внутренней Сферы в то время, как тебе еще только в первый раз позволили забраться в кабину боевого робота. Если бы я осталась тогда с Волками, то даже вольнорожденной не захотелось бы иметь от тебя ребенка.

Она отвернулась и шагнула в голотанк. Крисчелл фыркнул, удержав язвительный ответ на языке. Фелан вновь движением руки предложил ему проследовать вперед, сам двинулся следом и встал рядом с Наташей в дверях голотанка.

Крисчелл уставился на человека, стоящего в центре голотанка, затем обратился к Наташе:

— Что такое? Хан ведет переговоры только с равными себе.

Черная Вдова жестко улыбнулась.

— Считай тогда, что тебе повезло, коли Ульрик счел возможным снизойти до тебя. Он говорит от моего лица и от имени Волков.

Ульрик не дал времени Крисчеллу на дальнейшие протесты.

— Я рассмотрел данные, присланные тобой относительно планеты, на которой вы хотели бы устроить схватку в испытании отказа. Как сторона, защищающая результаты голосования Великого Совета, вы имеете право выбирать место, где будете обороняться. Продемонстрируйте на компьютере информацию для Клана Нефритовых Соколов.

По команде Ульрика компьютер с помощью лазеров изобразил трехмерную проекцию зон, оккупированных Кланом Волка и Кланом Нефритовых Соколов. Яркие цветные сферы наполнили голотанк. Ульрик открыл на экране дисплея информационное окно, через которое стали появляться данные о войсках.

— Я согласен с тем, чтобы именно Кольмар стал первым полем боя.

— Хорошо. — Крисчелл кивнул, затем фыркнул. — Прошу прощения, но ты сказал первым?

— Да.

— Но битва на Кольмаре должна решить все вопросы.

Ульрик медленно покачал головой.

— Мы оба знаем, что это не так. Ведь если вы победите на Кольмаре — а я уверяю тебя, что этого не произойдет, — Нефритовые Соколы немедленно нарушат перемирие и устремятся к Терре.

— Мы не сделаем этого. Принимать такое решение — привилегия ильХана.

Ульрик присел и коснулся золотистой планеты, расположившейся у пола.

— Я обратил внимание, что здесь, на Кварелле, вы запасли огромное количество снаряжения и боеприпасов — достаточное, чтобы вооружить подразделение, которое выиграет битву с остатками войск Свободной Республики Расалхаг. Тем самым ваши войска окажутся на шестьдесят световых лет ближе к Терре, нежели любой другой клан. Правда, остается еще сто пятьдесят световых лет космического пространства, но, сокрушив войска Ком-Стара на Расалхаге, вы открываете себе путь.

Вождь Волков выпрямился и пинком закрыл информационное окно.

— У вас ведь там находится галактика «Сапсан», квиафф?

— Ты больше не ильХан, Ульрик. И я не обязан тебе докладывать о диспозиции моих войск. — Крисчелл обдернул тунику, но пот уже обозначил темные пятна под мышками. Он повернулся и свирепо глянул на Наташу. — Мы оставим вас на Кольмаре, и тогда уже будет выбран новый ильХан.

— И предполагается, что это будешь ты.

— Может быть.

Ульрик сложил руки на груди.

— Тогда я опротестую эти выборы, и тебе придется вновь защищаться.

Крисчелл глубоко задумался.

— Выходит, я недооценил твоих Волков?

— Если ты думал, что нас интересует только власть, то да, недооценил. — Ульрик холодно улыбнулся. — Я на десять лет моложе тебя, Элиас Крисчелл, и это означает, что на два выведенных поколения лучше тебя, тем более что кровь Крисчеллов изначально являлась хуже крови Керенских. Я воин, а не политик. Но именно потому, Элиас, что ты забыл, как рассуждает и ведет себя воин, ты и недооценил меня. А сделав так, ты недооценил и всех Волков.

Крисчелл опустил плечи, затем поднял взгляд.

— Чего ты хочешь? Что я должен уступить? Ведь я знаю, что ты не остановишься. Если я одержу победу на Кольмаре и меня выберут ильХаном, ты снова пришлешь мне вызов, и снова мы будем сражаться. Если я одержу победу во второй раз и объявлю вторжение во Внутреннюю Сферу, ты снова меня вызовешь. И снова, и снова… на каждой планете! Чего же ты хочешь?

— Чего я хочу? — Взгляд Ульрика на мгновение устремился в пространство. — Я хочу положить конец любым попыткам вторжения.

— Это невозможно.

— Я хочу, чтобы перемирие поддерживалось и уважалось.

— И это невозможно.

— Тем не менее. — Ульрик протянул руку и дотронулся до четырех миров в зоне, оккупированной Кланом Нефритовых Соколов. — Я собираюсь нанести по Соколам удар на Кольмаре, Домпэре, Сюдатене и Зотермеере. После того как я нанесу вам поражение там, я двинусь в зону, оккупированную Кланом Нефритовых Соколов. Чтобы удержать свои позиции, Соколам придется сражаться со мной в вашей зоне.

— А я нанесу ответный удар по вашей зоне.

— Прошу. Но только какой толк будет тебе от наших миров, если я уничтожу ваши подразделения?

— Ты говоришь так, словно нам предстоит испытание права!

— Нет, у нас испытание отказа — отказа позволить тебе уничтожить кланы. И если Волки погибнут, спасая остальных, так тому и быть.

Лицо Крисчелла стало краснеть.

— Это безумие, Ульрик. Это самоубийство.

— Самоубийством является возобновление вторжения.

— Ты ошибаешься.

— Нет, Элиас, это ты слеп. — Ульрик указал на Фелана и Наташу. — Вот два лучших командира среди Волков, и оба они пришли к нам из Внутренней Сферы. А почему они лучшие? Потому, что эти люди не только грозные воины, но еще умные и гибкие стратеги, не лишенные здравого смысла и чувств. Планируя победу, они не забывают о последствиях в случае поражения. Для них война — не просто путь к славе и последующему воспроизведению потомства; для них это — путь кланов, и от того, как пройдем мы этот путь, будет зависеть жизнь последующих поколений. Когда Николай Керенский основал кланы, он мечтал о создании воинов самых великих из тех, что знавала история. Принимая эту точку зрения, каждый боец кланов должен стремиться к совершенству и самого себя, и своего оружия. Но, извратившись со временем, наша цель выигрывать войны стала самодовлеющей. Теми же преимуществами, которыми отличался от нас Николай Керенский, владеют и Фелан с Наташей. Они понимают, что цель жизни — жить, а не воевать. Радуясь жизни, они готовы умереть за нее. Вот почему они являются лучшими из воинов. Вот почему армия Ком-Стара смогла победить кланы на Токкайдо и навязать нам перемирие. Вот почему я готов бросить все мои войска и все мои возможности против вас.

— Тебе не победить.

— Тебе тоже.

Вперед выступила Наташа.

— Фелан, будь добр, проводи Хана Элиаса отсюда. Хоть он и плохо торговался, но сделка состоялась. Чтобы остановить его замыслы, мы в качестве ставки избрали Клан Волка. Что ж, теперь, чтобы выжить, Клану Нефритовых Соколов придется повысить эту ставку.

XIX

Меня не столько пугают замыслы наших врагов,

сколько наши собственные ошибки.

Перикл

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

14 сентября 3057 г.

Выйдя из лифта, Виктор уставился на неподвижную фигуру под простыней на полу у ног Курайтиса.

— Что произошло?

Курайтис, обойдя судебно-медицинских головидеографов, легко передвигающихся по залитому кровью полу, подошел к принцу. Указав на маленькую комнату для ожидающих, он сказал:

— Не стоило вам приезжать сюда, ваше высочество.

— Я должен был приехать, Курайтис. Ведь кто-то пытался убить Джошуа Марика. — Виктор снял головной убор и чуть не смахнул обломки монитора головизора с кресла. — Можно? Тут уже голографировали?

— Нет еще. И вообще, здесь небезопасно. Вы должны уехать. Голубые глаза Курайтиса зло сверкнули.

— Я уеду, но после того, как вы мне расскажете, что здесь произошло. — Виктор вызывающе посмотрел на главу службы безопасности. — И не упускайте деталей.

— Как пожелаете, мой принц. — Курайтис сцепил пальцы рук за спиной. — Приблизительно десять минут восьмого три человека поднялись сюда на лифте номер два. Вскоре после прибытия навстречу им вышла доброволец Франческа Дженкинс. Мы не знаем, о чем тут шла речь, но, должно быть, она поняла, что это не обычные посетители. Очевидно, ей удалось выхватить у одного из них игольчатый пистолет «маузер-и-грей», и двух других она тоже застрелила. Но у человека, у которого она забрала пистолет, оказался еще один. Он дважды попал в нее, девушка упала и перелетела через эту кушетку. Мисс Дженкинс звала на помощь, когда выхватила пистолет у первого агента, и охранники Джошуа поспешили. Они увидели, как мужчина, лежа у лифта, стреляет. Охранники пристрелили его.

— Никто не добрался до Джошуа?

— Он спокойно спал все это время. Виктор глянул на перевернутую кушетку.

— Что случилось с девушкой?

— Ею сейчас занимаются в отделении срочной хирургии. Одна пуля разворотила ей левое бедро. Другая прошила сердце и оба легких. Если бы убийца стрелял из игольчатого пистолета, она умерла бы. Но и так ее шансы выжить весьма невелики.

Принц громко вздохнул.

— Не жалейте на нее затрат, Курайтис. В чем бы она ни нуждалась, пусть центр сделает все. Вероятно, она спасла Джошуа жизнь.

— Персонал понимает это, ваше высочество. — Курайтис указал в сторону палаты Джошуа. — Тех двух охранников, что застрелили наемного убийцу, сейчас допрашивают, но они сказали, что не уйдут отсюда, пока не отдадут для девушки свою кровь.

— Прекрасная идея. Я сделаю то же самое. Она настоящая героиня, и мы сделаем так, чтобы об этом все узнали.

Голос Курайтиса прозвучал раздраженно:

— И все же ваш офис — более подходящее место для улаживания информационно-организационных проблем.

Тон главы разведки рассердил Виктора, но он сдержал свой гнев. Курайтис прав. Я-то думаю о прессе, в то время как нападение обнаружило недостатки в системе безопасности. Если бы Джошуа убили, мне за это ни за что не расплатиться. Он посмотрел на Курайтиса.

— Выяснили, что это за люди?

— Ничего определенного. Документов нет, нет и ярлыков на одежде, хотя такие ботинки продаются далеко не везде, лишь в магазинах, где отовариваются бывшие военные и полицейские. Это довольно специализированные магазины. Может быть, там нам повезет. Сюда уже приезжал Эдгаре. Он раньше работал в региональном оперативном отделе на Новом Авалоне, перед тем как перейти в отдел внутренних расследований. Он припоминает, что толстяк, ранивший мисс Дженкинс, проходил по делу об убийстве Джастина Алларда. — Курайтис задумался. — Эдгаре свое дело знает, так что я серьезно отношусь к его замечаниям, хотя пока еще ничего не известно.

— Но если этот человек имел отношение к убийству Джастина Алларда, то он должен быть агентом Конфедерации Капеллана. — Осознав всю важность полученной информации, Виктор даже к стене привалился. — Неужели Сун-Цу настолько глуп, что попытался убить Джошуа? Зная, что тем самым разозлит и Томаса, и меня? Ведь при том, что его владения находятся между нашими, это вряд ли мудрое решение.

— Похоже, что так, ваше высочество.

Но зачем Сун-Цу это нужно? Чего он добивался? Максимум, на что он мог надеяться, — возвращение тела Джошуа в Лигу Свободных Миров, а это привело бы к открытию факта существования двойника. Но тог да ему должно быть известно о двойнике заранее, а он не мог знать о подмене.

Виктор раскрыл рот. Мой отец пришел к идее замены Джошуа двойником потому, что дед Сун-Цу некогда пытался заменить моего отца двойником и чуть не добился успеха. Он чуть не посадил своего ставленника на трон старой Солнечной Федерации. Если Сун-Цу догадался о возможности подмены или просто намеревался сфабриковать доказательства для Томаса и убедить его, что я поместил двойника на место его сына… благодарность Томаса укрепила бы их отношения.

— Курайтис, обыщите тела на предмет обнаружения шприцев или скальпелей. В общем, инструментов, с помощью которых можно взять образец крови.

Глава службы безопасности задумался и кивнул.

— Еще одна идея.

Виктор чуть не расхохотался вслух. Еще одна идея! Он ни разу не смог толком выспаться ночью с тех пор, как приступил к реализации плана «Джемини». Виктор внезапно понял, что даже не знает имени этого мальчика, который стольким рисковал и столько терпел ради причин, ему совершенно неизвестных. Вся операция получит огласку, если охотники за скандалами из видеосалонов пронюхают о случившемся здесь. И теперь, когда Сун-Цу провел эту операцию против Джошуа, вся ситуация складывалась так, что Виктору приходилось ожидать только худшего.

Так больше продолжаться не может. Необходимо время, чтобы вся эта история стихла, затем мы позволим Джошуа умереть и вернем его тело Томасу. Если мне придется за это расплатиться планетами, пусть так и будет. Но пора это прекращать.

Принц похлопал Курайтиса по плечу.

— Я думаю, мне известно, что здесь произошло.

— Вот как, ваше высочество?

— Я думаю, вы выясните, что эти трое покойников были связаны с подпольной ячейкой банды Занзенг здесь, на Новом Авалоне. Как и их товарищей на Цюрихе, бандитов не смущает нападение на ребенка. Но они не успели ничего предпринять, поскольку на их пути встала мужественная и не пожалевшая своей жизни добровольная служащая госпиталя, которая спасла Джошуа и других детей отделения, а затем наша охрана их перестреляла.

Курайтис медленно кивнул.

— Ваши способности разбираться в преступлениях, ваше высочество, ошеломляют. Вероятно, стоит добавить, что нам неизвестно, действовали ли они в одиночку или у них были помощники на месте. И потому предосторожность требует, чтобы вы немедленно уехали отсюда.

— Верное замечание, Курайтис. Банда Занзенг известна своей целеустремленностью. — Виктор натянул головной убор и направился к лифту. — Как только я отдам свою кровь, тут же уеду домой.

XX

Войны затеваются из-за женщин

или из-за священников.

Чешская пословица

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

16 сентября 3057 г.

Томас Марик, главнокомандующий Лиги Свободных Миров, смотрел прямо в объективы камер голавидения. Он хотел, чтобы образ его запечатлелся в глазах всех людей. Он понимал ограниченные возможности этого средства массовой информации, но ему хотелось, чтобы запись воспринималась зрителями не как обычное обращение. Люди могут и не понимать, почему он поступает так, как должен поступить, но хотелось, чтобы ему верили — он знает, почему так жизненно необходима война с Федеративным Содружеством.

— Сограждане, если бы у меня был выбор, я ни за что не повел бы вас на войну, в которой мы являемся агрессором. Есть благородство в войне, когда ты защищаешь родной дом от вторжения, но нет оправдания наглой агрессии без чести и совести.

Однако наша агрессия не является наглой, она носит одеяния праведности. Ее даже можно было бы назвать агрессивной защитой нашего будущего. Наш уклад жизни, наши традиции оказались под угрозой преступления столь подлого, отвратительного и позорного, что если бы у меня появилась возможность умолчать о нем, я ни за что не стал бы публично высказываться. Но моя реакция на это преступление требует, чтобы я поведал о нем со всеми омерзительными деталями, чтобы все факты оказались достоянием общественности в ближайшие двадцать четыре часа. Ну а пока — краткое пояснение сути.

Томас сознательно помешкал, как бы не желая делиться информацией, которой он обладает. Затем выражение лица оратора смягчилось, он с трудом сглотнул и оставил скорбь лишь в уголках глаз.

— Я получил доказательство, неопровержимое доказательство, что Джошуа Марик, находящийся на излечении в госпитале Федеративного Содружества,моим сыном не является. На самом деле это ставленник Виктора Дэвиона. Цели Дэвиона, совершившего эту подмену, очевидны: он желал бы поместить лженаследника в кресло главнокомандующего, стоящего у руля нации.

Это доказательство было получено ценой громадного риска одним благородным агентом Лиги Свободных Миров. Оно выявилось в результате сравнительного анализа ДНК образцов крови самозванца и моей. Процедура эта настолько проста, что наш агент совершил ее с помощью школьного оборудования. Она настолько проста, что Виктор Дэвион может проверить эти результаты в своем Институте наук Нового Авалона. И результат проведенного анализа продемонстрировал очевидную вещь: Джошуа Марик не является моим сыном.

Томас вновь замолчал, но на этот раз пауза была незапланированной. Он сражался с болью невозвратимой потери. И одолел себя.

— Я вынужден смириться с тем фактом, что мой сын мертв. Зная природу его заболевания, можно было ожидать такого исхода. Но трудно представить, как с помощью холодной, жестокой и расчетливой попытки Виктор Дэвион собирался извлечь выгоду из моей потери, из нашей потери для достижения собственных политических целей. Не умея управиться с владениями, которые оставила ему погибшая мать, он полез в международную политику, отчаянно надеясь присоединить соседние владения к собственной разваливающейся империи.

Лицо Томаса превратилось в стальную маску контролируемого гнева.

— В лучшем случае Виктор Дэвион является похитителем детей, их растлителем и вымогателем. В худшем — он самый злобный вождь во Внутренней Сфере после Стефана Амариса, уничтожившего Звездную Лигу. Я не смогу понять человека, который захочет жить под властью этого монстра, впрочем, тут я никого не сужу.

А вот что я делаю, или, вернее, уже сделал, так это решил, что довольно людям, не желающим жить под ярмом Дэвиона, терпеть его власть. И с этой целью я начинаю реоккупацию планет, принадлежавших Лиге Свободных Миров, захваченных правителями Федеративного Содружества четверть века назад. К тому же я поддержу и решительно настроенные движения таким же образом оккупированных звездных систем пограничной области Сарна. С моими Рыцарями Внутренней Сферы я выступаю на стороне тех, кто сам хочет определять свое будущее.

Томас глубоко вдохнул.

— Я знаю, что все это означает войну, а война приносит страдания, потери, гибель. Как сказал Софокл: «Война предпочитает юные жертвы». Но еще до первого выстрела эта война стоила жизни моего ребенка, и я глубоко ощутил боль потери, поэтому и хочу, чтобы вы все знали об этом. Я ни за что не попросил бы вас заниматься тем, что мне самому не хотелось бы делать, и поэтому я знаю, что вы не покинете меня в решимости освободить людей и планеты, порабощенные Дэвионом.

Это не война на завоевание миров и промышленных центров. Это война идеалов и философий, которым рядом не ужиться. Для Виктора Дэвиона любой человек — просто средство для утоления ненасытного стремления к власти. Для нас же именно люди являются источником власти, и они доверяют нам свое будущее.

Томас Марик торжественным кивком приветствовал свой народ.

— Именно за это будущее мы должны сражаться. — И во имя этого будущего мы должны победить.

XXI

В наши дни война в моде, и, вероятно,

это не скоро пройдет.

Фридрих Великий Из письма к Вольтеру

Чарльзтоун, Вудсток

Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

16 сентября 3057 г.

Упаковав одежду и личные вещи, Ларри Акафф, находясь в своем номере в казарме для холостых офицеров, присел и включил монитор головизора. Сумка уже стояла у дверей. Феба Дерден-Пинкни сказала, что позвонит перед выездом из офиса, прежде чем заехать за ним и подвезти на прощальный обед к его родителям. А через два дня он уже очутится на борту «Старбрайда», который направится к Солярису.

С помощью пульта дистанционного управления Ларри переключился на вещательную сеть, где передавали новости о турнирах боевых роботов. Ему предстояло оказаться вновь в «Мире Игр» непосредственно перед Рождеством, и у Ларри еще оставалась масса времени, чтобы успеть попасть на большой турнир, считавшийся январским чемпионатом. Акаффу предстояла решающая схватка, соперником в которой оказался Кай. Ларри не был уверен в своей подготовке, но, учитывая обилие молодежи, шансы на победу имелись. К тому же некоторые сильные воины повыбивают друг друга, и вполне можно будет пробиться в финал.

Ларри мгновенно узнал двух воинов, появившихся на экране. Лиз О'Баннион на своем «Мародере-II» в джунглях арены Ляо сражалась с Адамом Вили на «Боевом Молоте». Ларри приходилось встречаться в схватках с Адамом в те дни, когда они вместе числились в третьем классе. Теперь Ларри видел, что Вили приходилось несладко, несмотря на схватку именно в излюбленных Адамом джунглях. Судя по цветным полоскам на краях изображения, обоим роботам досталось, но при этом Вили отступал.

Внезапно картинка на экране растворилась в прыгающих точках, затем медленно выплыла неумело поставленная проверочная сетка. Ларри нажал на кнопку, но другие каналы передавали то же самое. На экране появился кадр с изображением двух мужчин в военной камуфляжной форме, сидящих за столом, на котором лежала развернутая карта. Лица мужчин наполовину скрывались под красными повязками, на головах были надеты береты того же цвета. На знамени позади них, нарисованная от руки, виднелась надпись: «Союз Вудстокских освободительных сил за возвращение равенства».

— Ничего себе шутки. — Ларри подался вперед и еще несколько раз нажал на кнопку переключения каналов. Изменялись цифры каналов, но изображение оставалось тем же самым.

— Что за чертовщина!

Он услыхал хриплый шепот:

— Внимание, работаем, начали!

Человек, сидящий слева, поднял в руке трепещущий лист бумаги и принялся читать:

— «Народ Вудстока! Мы взяли под свой контроль спутниковые средства связи, чтобы сообщить о нашем намерении освободить вас от губительного террористического режима Виктора Дэвиона. При его преступном участии межпланетные корпорации, контролирующие агропроизводство на Вудстоке, отравили воду и почву, добиваясь своих целей и грабя наш мир. Эксплуатируя плодородие почвы Вудстока, они имеют прибыль с того, что мы сеем и производим, продавая плоды нашего труда другим мирам…»

Запищал видеофон, и Ларри потянулся к нему, не отрывая глаз от экрана.

— Акафф слушает.

— Ларри, ты смотришь головизор?

— Да, Феба, смотрю. И что это такое?

— Не знаю, но это звучит и по радио.

Он посмотрел на экран видеофона и увидел, что Феба явно встревожена.

— Ты хочешь сказать, что это не шутки?

— Не похоже. — Она выставила перед собой лист бумаги с красной полосой в углу. — Только что пришло сообщение по системе Ком-Стара. Мы все подняты по тревоге. Отпуска отменены, а ты снова числишься в ВВС Федеративного Содружества.

Ларри раскрыл рот.

— Что за чертовщина?

— Не знаю, но похоже, что мы находимся в состоянии войны с Лигой Свободных Миров.

— О Господи, помилуй. — Ларри глянул на экран головизора. — А кто же тогда эти клоуны?

— Этого я тоже не знаю, но они настоящие. — Феба покачала головой. — Впрочем, кто бы ни были эти парни из Союза освобождения, в нашей системе показался Т-корабль Лиги Свободных Миров, и первое сообщение, сделанное широковещательно, гласит, что они поддерживают войну и освобождение от тирании Виктора Дэвиона.

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

Виктор Дэвион в благоговейном молчании всматривался в голографическое изображение Внутренней Сферы. Компьютер всегда моделировал Федеративное Содружество в виде золотистого пролива, сужающегося где-то в районе Терры, но сейчас громадное количество миров вспыхивали лиловым и зеленым, указывая вторжение в них войск Лиги Свободных Миров и Конфедерации Капеллана. На других же мирах золотой цвет приобретал различную интенсивность, показывая степень гражданского неповиновения — от простых демонстраций до открытых мятежей.

Над этой картой, в коробочке, размер которой составлял 2,5х2,5 см, виднелось изображение покрытого шрамами лица Томаса Марика. Рот его двигался, но Виктор не слышал ничего. Второй раз просматривая послание от Лиги Свободных Миров, Виктор убрал звук. Его собственная разведывательная сеть успела доставить ему копию сообщения еще до того, как посол Марина вручил Верховному Правителю этот документ, но за весь день других новостей не поступало.

— Хорошо сыграно, Томас. Очень хорошо. — Сквозь голокарту Виктор посмотрел на Джерарда Крэнстона и Курайтиса. — Где ближайшая высадка его войск, Джерри?

Гален опустил глаза на компьютерную консоль.

— Лига доставила свои войска в пиратские точки для прыжков на Каллисоне, Денеболе, Маркусе, Талите, Ван-Дьемене-четыре и Васате. В зависимости от планеты они высадятся в течение двух — четырех дней. Мы рассчитываем, что на каждую из намеченных планет высадятся не меньше чем по три полка. На всех остальных планетах высадка займет от недели до десяти дней.

Виктор медленно кивнул.

— А нападение на Ляо?

— Точки для прыжков и пять полков для высадки на Ляо будут подготовлены в два дня; на все остальное уйдет около недели.

— Пять полков. А у меня для защиты этой планеты имеется лишь необстрелянная милиция.

Гален покачал головой.

— Ляо находится достаточно далеко от миров Конфедерации Капеллана. Мы не ожидали, что Томас позволит Сун-Цу перевести войска на Сиан.

— Как же мы могли не заметить этого? Должны же были проявиться какие-то признаки. — Виктору на мгновение захотелось, чтобы изображение перед ним было сделано из стекла и обрушить на него всю свою ярость. Он сжал кулаки, но затем успокоился и разжал пальцы. — Мы же знали, что его войска сосредоточены на границе, не так ли?

Гален решительно кивнул.

— Знали, но сочли их за обычную маневренную перегруппировку войск Марика. Это нормальная процедура, когда войска изнутри переводятся к границе, а приграничные — обратно. И мы получили рядовое разведывательное донесение об этой перегруппировке, которое получали всегда. Насколько мне известно, в самих войсках полагали, что их переводят внутрь, а не собираются отправлять из системы.

Принц отодвинул кресло от черного прозрачного стола в комнате совещаний и встал.

— Теперь понятно, как это произошло, но мы слишком много занимались предположениями, мало обращая внимания на факты. Например, мы предполагали, что, если Томас даже и узнает о смерти сына, он, как человек мирный и рассудительный, начнет выторговывать для себя планеты, а не захватывать их.

— Согласен, это было неверное предположение. — Гален пожал плечами. — Но оно базировалось на наших знаниях о нем. Он же всегда считался миротворцем. Даже создание Томасом Рыцарей Внутренней Сферы носило скорее философский характер, нежели военный.

— А то, что сейчас происходит, это тоже философия?

— Не знаю, ваше высочество. Я уже ни в чем не уверен.

Виктор чуть не набросился с бранью на Галена, но вновь удержался. Ведь он является моим советником по безопасности всего четыре месяца. Это не его вина.

— Давайте сосредоточимся на том, что мы знаем. — Виктор повернулся и посмотрел на Курайтиса. — Томас утверждает, что у него есть проба крови, доказывающая, что наш Джошуа не его сын. Такое возможно?

Курайтис кивнул.

— Он мог ее получить. Скорее всего, кровь Джошуа получил кто-то из госпиталя, кто-то, работающий в том отделении.

— Вы ведь всех проверяете, не так ли?

— Да, мы проводим основную проверку на безопасность каждого. — Курайтис задумался. — Вполне возможно, что человек, получивший пробу крови, вовсе не предполагал как-то ею воспользоваться. Ну, например, он считал это сувениром.

— Кровь?

— Не обязательно кровь, а бинт, шприц. Нечто такое, что можно продать на рынке за хорошие деньги.

Виктор не скрывал удивления.

— Люди собирают подобные вещи? Гален медленно кивнул.

— Кислородная маска, с помощью которой парамедики пытались оживить вашего отца, недавно продана за десять тысяч кронеров.

— Томас также утверждает, что мы можем провести такой анализ и получить те же результаты. Правильно?

— Да.

— Ну так проведите.

Гален нахмурился.

— Простите, ваше высочество? Виктор уставился на него.

— Проведите анализ. Я должен понять, что знал Томас, когда принимал свое решение.

— Ваше высочество, прошу прощения, но это настолько незначительная деталь по сравнению с нападением на нас. — Гален сузил глаза. — И ключом к ситуации является вовсе не идентификация ДНК.

Виктор перевел взгляд с Галена на Курайтиса и обратно.

— Хочу пояснить, что это не тот случай, как если бы я потребовал проведения анализа для доказательства, что не являюсь убийцей собственной матери. Просто я хочу выступить со столь же широковещательным заявлением, что и Марик. Пусть мои люди знают, из-за чего началась война. И я должен иметь представление о том, как проводятся такие анализы, чтобы иметь, в случае необходимости, возможность объяснить это населению страны. Мне придется рассказать, что Джошуа мертв и что мы действительно на его место поместили двойника. Я должен объяснить, почему сделал это, с максимальной искренностью и доступностью, чтобы не оттолкнуть от себя людей, которые мне верят. Томас представил образ Виктора Дэвиона в виде монстра, а я должен объяснить людям, что таковым не являюсь — ведь их сыновьям и дочерям придется умирать за меня и мою честь.

Курайтис скрестил руки на груди. Виктор посмотрел на него.

— Ты хочешь что-то добавить?

— На мой взгляд, вы собираетесь рассказать о том, о чем нет нужды рассказывать. Если вы признаетесь в совершенном, то тем самым как бы одобрите вторжение Томаса. Надо все отрицать. Нагло отрицать. Именно так поступил бы ваш отец.

Виктор на секунду задумался. Он прав, мой отец назвал бы Томаса лжецом и на том остановился бы. Не выказываю ли я слабость, признавая использование двойника Джошуа? Или я считаю, что позиция честного Томаса сильнее моей, если буду бесчестен? Как воин, я должен контратаковать, но как политик я в растерянности.

Подняв голову, он увидел, что Гален и Курайтис ждут его ответа.

— Будь я на месте своего отца, то сделал бы так, как предлагаешь ты, Курайтис, но я не Хэнс Дэвион. Кое-кто из моих людей так и полагает, что я лгу им о гибели моей матери, но я действительно солгал о смерти Риана Штайнера. И потому считаю, что выиграю больше, если скажу правду.

Гален кивнул.

— Такая стратегия по мне.

Курайтиса, судя по всему, такое положение вещей не устроило, но он промолчал. Виктор указал на него пальцем.

— Я хочу знать, кто снабдил агента Томаса образцом крови. Мне нужна информация об этом агенте и о его организации. Точка. И еще я хочу, чтобы с бандой Сун-Цу было покончено. Достаточно того, что он устраивает мятежи на дюжине других планет. Мне не нужны бомбы и восстания.

— Мы уже начали эту операцию.

— Вот и хорошо. Теперь я хочу, чтобы двойника Джошуа немедленно упрятали в надежное место, и прошу обеспечить экстрабезопасные условия для той женщины, Дженкинс. Она героиня — человек, отдающий жизнь за Джошуа Марика. Если удастся разыграть ее роль в прекращении террористической деятельности людей Сун-Цу, то тем самым переключим праведный гнев населения на врага.

Гален указал на карту.

— Ваше высочество, хотя именно я громче всех призывал вас быть политиком, но сейчас империи нужен Виктор-воин.

— Я знаю.

Виктор сел в кресло и подвинул его к столу. Территории, отбитые в ходе четвертой войны за Наследие у Лиги Свободных Миров, были обречены. Томас отправил туда мощные отряды, и слабым гарнизонам Федеративного Содружества не остановить вторжения. Большая часть лучших войск Виктора Дэвиона находилась на планетах, граничащих с кланами, а также близ Тихонова на маневрах. Маневрах, придуманных для того, чтобы убедить Сун-Цу ослабить свою активность в пограничной области Сарна…

— Ирония судьбы! Ведь мы именно потому не усиливали гарнизоны на тех мирах, по которым Марик ударил сильнее всего, что у нас был Джошуа и мы верили, что Марик сам не нападет на нас, если его не вынудят обстоятельства. Теперь он их захватит и одержит над нами великую победу — пусть и временную.

Виктор потер ладони.

— Войска пограничной области Сарна будут защищать свои миры и не сдвинутся со своих позиций в ожидании атаки Томаса. Поэтому усиление должно идти за счет войск, находящихся на границе Синдиката Драконов. Мне нужны данные по срокам прибытия всех находящихся там подразделений.

— Вы их получите сразу же, как только они будут готовы.

— Благодарю. — Виктор оглядел карту. — Но самый главный вопрос заключается вот в чем: сколько миров собирается удержать Томас, когда все закончится? Под предлогом поддержки движения за независимость он, по сути, получил наемников и на тех мирах, которыми не владел. А это означает, что нам для начала придется сражаться на собственных планетах, прежде чем ударить по Марику. Что же ему нужно: создать буферную зону или он действительно желает отбить все захваченные у него миры?

— Из всех планет пограничной области Сарна, на которые он напал, только Нанкин располагает предприятиями по производству запчастей для боевых роботов. — Гален посмотрел на экран. — Ни Стик, ни Сарн не атакованы, а на Тихонове такой мощный гарнизон, что все его силы вторжения там увязнут.

— Стало быть, в первую очередь будем усиливать Нанкин. Я не хочу его потерять. — Принц задумался. — Еще, по-моему, на Цюрихе находятся большие станции подзарядки для «прыгунов», не так ли?

— Да, ваше высочество.

— А это даст его «прыгунам» дополнительное существенное преимущество. Наверняка он планирует еще одну волну вторжения. — Виктор одобрительно кивнул. — Хорошо задумано, хотя все эти знания большей частью почерпнуты из урока вторжения моего отца в Конфедерацию Капеллана тридцатилетней давности. Впечатляющие действия для того, кто, по сути, воином и не является.

Гален нахмурился, изучая карту.

— Но, похоже, Томас допускает и весьма значительные ошибки.

— Ты видишь ошибки? Назови.

— Зачем нападать на Вудсток?

— Войскам требуется пища, Джерард, его войскам и нашим. Но даже если причина не в этом, все равно, один захваченный им мир означает потерю нами одного мира. Нет, Вудсток не ошибка. — Виктор поднял брови. — Однако одну большую ошибку Томас допустил, и она позволит нам выиграть войну.

— Какую же?

— Томас ведет войну против нас так, словно перед ним все та же Солнечная Федерация. — Виктор указал на длинную границу между округами Лиранского Содружества и Лигой Свободных Миров. — Он решил сражаться на нашей территории, но когда его войска увязнут в пограничной области Сарна, я ему покажу, что в эту игру могут играть двое. И он многому научится в этой битве с Дэвионом, вот только воспользоваться полученным опытом ему уже не удастся.

XXII

Небольшое восстание иногда дело

хорошее и такое же необходимое в

политическом мире, как шторм — в физическом.

Томас Джефферсон Сочинения, т. VI

Таркад-Сити, Таркад, Округ Донегал

Лиранское Содружество

18 сентября 3057 г.

От яркого света в Центре средств массовой информации Катрин Штайнер сощурилась. Она поднялась на подиум и сделала паузу, ожидая, пока постепенно в зале стихнет гомон. Парочка репортеров скандальных хроник начала выкрикивать вопросы, но собратья по прессе утихомирили их суровыми взглядами.

— Я собираюсь сделать краткое заявление и после этого не буду отвечать на вопросы. А завтра утром вы получите дискеты с подробной информацией и деталями, которые, возможно, сегодня я опущу. Затем, если события того потребуют, то вновь обращусь к вам.

Она глянула вниз, на небольшой экран, вмонтированный в подиум. Голубой экран демонстрировал текст ее заявления, набранный белыми буквами. Он должен был постепенно сдвигаться, по мере того, как Катрин его озвучит, но она в подсказке не нуждалась. Герцогиня достаточно долго поработала с текстом, чтобы произнести его по памяти, а именно это она сейчас и собиралась сделать.

Передвинув руку, она нажала на кнопку, и на экране монитора вместо текста речи появилась она сама, стоящая здесь, на подиуме. Если бы не желание иметь усталое выражение лица и умиротворенный взгляд, Катрин улыбнулась бы. Цвет шелкового платья был голубым, штайнеровским, но его длина не имела ничего общего с воинственным образом. Золотистые волосы герцогиня откинула назад и разбросала по плечам, тем самым показывая, что у нее не оставалось так уж много времени, чтобы подготовиться к появлению на публике. Макияжу, судя по всему, также было уделено мало внимания.

Хорошо, образ как раз соответствует речи!

— Сограждане, я обращаюсь к вам в момент очень серьезной ситуации, поскольку дело касается безопасности наших владений. Как вам уже известно, Лига Свободных Миров в союзе с Конфедерацией Капеллана предприняла атаку на пограничную область Сарна, принадлежащую Федеративному Содружеству. Ясно, что это нападение ставит своей целью захват планет, потерянных Лигой Свободных Миров приблизительно тридцать лет назад, и освобождение миров, потерянных Конфедерацией Капеллана в том же военном конфликте.

Большинство из вас помнит ту войну. Наши люди мужественно сражались против Максимилиана Ляо. Много было пролито крови, и многие расстались с жизнью.

Она замолчала, словно не в силах продолжать, но затем собралась с силами и продолжила:

— Томас Марик заявил, что начинает эту войну из-за моего брата, Виктора Дэвиона, убившего его сына Джошуа и поместившего на место мальчика двойника. Томас заявляет, что мой брат намеревается посадить своего ставленника на трон Марика и овладеть Лигой Свободных Миров.

Как всем вам известно, я без устали защищала брата от обвинений в убийстве нашей матери. Не верила я и тому, что он якобы уничтожил Галена Кокса. Не верила, что он казнил Риана Штайнера. Я отказываюсь верить во все это, потому что Виктор Дэвион, которого я знаю, просто не способен на такие поступки.

Ухватившись за край подиума, словно удерживая равновесие, Катрин позволила скорби окутать лицо. Глубоко вздохнув, она оглядела застывших репортеров и успела в этот короткий миг подумать о том, что они сейчас похожи на кроликов, застывших при свете фар приближающегося в парах клубящихся газов автомобиля.

— Доказательство, которое приводит Томас Марик в подтверждение своего убийственного заявления, заставляет меня задуматься: а знаю ли я Виктора вообще? Ведь если он способен на это, если он готов намеренно убить ребенка и заменить его двойником, то Виктор в таком случае способен на все. Мой брат не ответил на предъявленные ему обвинения ни перед общественностью, ни в частной беседе со мной, поэтому я не знаю, что он думает по этому поводу. Хочется верить, что у него есть объяснения случившемуся и это хоть как-то может смягчить тяжесть обвинения. Но пока я ничего не знаю и надеюсь услышать правду от самого Виктора. Он подорвал веру в себя, и я не хочу, чтобы вы страдали, пока я цепляюсь за слабую надежду, что он как-то сумеет оправдаться. Чтобы гарантировать народу Содружества Лиры безопасность, я отдала следующие приказы.

Во-первых, объявляю чрезвычайное положение в наших округах Лиры. Это даст мне больше власти для управления территориями, включая и право на прекращение связи между агентами Лиранского Содружества и их контрагентами в Федеративном Содружестве. На данном отрезке времени мы будем действовать как независимая политическая единица, которую я назвала Лиранским Альянсом. Лиранский, поскольку мы ведем свое происхождение еще от терранских Штайнеров. Альянс, потому что именно таковым я его ощущаю для нас. Слово «Содружество» отныне запятнано. И я хочу, чтобы все мои народы — от Нортвинда до Польсбо, от Лорика до Барселоны — выступили плечом к плечу для совместной и непростой борьбы по защите самих себя в это опасное время.

Во-вторых, все лиранские воинские подразделения, проходящие службу на пограничной области Сарна или в любом другом месте Федеративного Содружества, должны срочно вернуться на территории Альянса, то есть сюда. До тех пор, пока лиранские войска не оказывают сопротивления Лиге Свободных Миров, на них распространяется режим неприкосновенности и им позволено быть отозванными.

В-третьих, все лиранские эмигранты, желающие вернуться в отечество, будут с радостью приняты здесь. Не время сейчас нашим семьям жить в раздоре. Мы должны сплотиться, поскольку только единство и высокий дух помогут лиранцам как нации выстоять в это тяжелое время перед лицом опасности.

Уронив голову, Катрин украдкой бросила взгляд на свое изображение и осталась довольна. Она выглядела встревоженной, но все же сильной, излучающей жизненный дух. Она прекрасно прошла всю дистанцию. Ну а теперь финишный рывок.

— Мой брат, воин, вовлек свою половину Федеративного Содружества в тяжелую войну. Я не хочу, чтобы мои люди своей кровью оплачивали его действия. Моя священная обязанность — оберегать ваше благоденствие, та самая обязанность, которую с честью исполняла моя мать, пока ее не настигла рука убийцы. И я продолжаю дело Мелиссы Штайнер, отчетливо сознавая опасности, стоящие на моем пути. Но поступать в нынешнее время иначе недостойно наследника Штайнеров и ответственного звания вашей архонтессы.

Даош, Народная Республика Цюрих

Конфедерация Капеллана

Ноубл Тэйер понимал, что порой ощущение неловкости существования происходит от невозможности самому контролировать свою жизнь. События на Цюрихе развивались слишком быстро — быстро не для осознания их, но для того, чтобы чувствовать себя уверенно. Через два часа после заявления Томаса Марика Ксю Нинг и его банда Занзенг вступили в открытую войну с правительством. Правительство в ответ, как и ожидалось, объявило военное положение.

Но вот чего на Цюрихе никто не ожидал, так того количества милиции и полиции, которое окажется на стороне банды Занзенг. Пять из шести милицейских и полицейских подразделений выступили против правительства, и через двенадцать часов революция победила. Ксю Нинг встал во главе Цюриха как председатель народно-освободительной партии.

То, что революция осуществилась столь быстро и без сопротивления, хоть и напугало, но не удивило Ноубла. Ведь всего лишь поколение назад Цюрих являлся частью Конфедерации Капеллана и любимым уголком Максимилиана Ляо. Когда эта планета в результате четвертой войны за Наследие отошла к Дому Дэвиона, население едва обратило внимание на перемены вверху. Прошедшие бои не были ожесточенными, ущерб оказался незначительным, а поскольку Хэнс Дэвион для проведения своей политики в качестве рупора использовал Тормано Ляо, люди просто перенесли выражение верноподданнических чувств с одного Ляо на другого.

И теперь, когда свершилась революция, а планета стала Народной Республикой Цюрих, люди перенесли выражение верноподданнических чувств на третьего Ляо. Ксю Нинг уже начал вывешивать огромные портреты с изображением Сун-Цу в общественных местах. Милиция превратилась в народную армию, а полиция, поменяв белые мундиры на грязновато-оливковые, стала называться Общественным комитетом государственной безопасности. Была продекларирована куча программ, имеющих целью приобщить население к истории и традициям Конфедерации Капеллана.

Добравшись до дверей дома, Ноубл переложил сумку с бакалейными товарами из правой руки в левую, чтобы набрать код замка. Цены на продукты подскочили уже выше потолка, и он запасался рисом, сахаром, мукой, солью и предметами первой медицинской помощи. Что-либо более существенное он собирался достать через Кэти.

Шесть ступенек Ноубл миновал, не обращая внимания на окружающее. На седьмой он заметил свет, падающий на лестничный пролет, и сообразил, что единственным источником освещения может служить лишь его квартира. Скорее всего, заглянул проверить работу сантехники Кен Фокс. А может быть, Фокс по просьбе Кэти дал ей ключ.

Поднявшись на верхнюю лестничную площадку, Тэйер застыл от удивления: в гостиной восседали два офицера из общественного комитета.

— Прошу прощения, но я здесь живу, — сказал Ноубл, проходя в дверь, открытую настежь. — Могу ли я вам чем-то помочь? — Он прикрыл за собой дверь. — Какие-то проблемы?

У лейтенанта, маленькой темноволосой женщины, выражение лица утяжеляли выступающие скулы и резко очерченный нос. Свои волосы она так стянула сзади в пучок, что Ноубл забеспокоился, как бы не треснула кожа лица. Она поднялась и одернула перепоясанную ремнем тунику.

— Вы Ноубл Тэйер, не так ли?

Он кивнул и опустил сумку на пол. Демонстрируя, что в руках у него ничего нет, Ноубл перевел взгляд на молчаливого гиганта, вставшего справа от него.

— Я Ноубл Тэйер. Что-то произошло?

— А что должно произойти?

— Нет, мэм, вовсе нет. — Ноубл попытался улыбнуться и тем самым смягчить настроение суровой женщины. — Мне проблемы ни к чему.

— И вы не делали ничего такого, отчего у вас появились бы проблемы?

Его улыбка явно не действовала на нее, и он перестал улыбаться.

— Нет, мэм. Чем могу служить вам? Женщина из кармана брюк вытащила компьютер.

— Эта квартира принадлежала доктору Дейре Лир. Вы знали ее?

— Нет, мэм.

— Но вы сняли квартиру в субаренду от нее. Ноубл видел по выражению карих глаз, что она не верит ему.

— Я действительно не знал Дейру Лир. Я прибыл сюда после того, как она уехала. Владелец квартиры, мистер Фокс, позволил мне снять ее в субаренду. Он сказал, что таким образом можно избежать бумажной волокиты.

Ни лейтенант, ни ее спутник, похоже, не торопились смилостивиться.

— К вам перешли и ее вещи, не так ли?

— Нет, квартира была пуста, когда я въехал. — Ноубл указал на обстановку. — Я за украшениями не гонюсь. Это мне нужно для работы. А средств у меня хватает.

— Не сомневаюсь, гражданин Тэйер. У вас был доступ к вещам доктора Лир, прежде чем их вывезли с Цюриха?

— Нет, вернее, да, я всего лишь помогал их подвезти до космопорта.

Женщина сузила глаза, и Ноубл почувствовал ловушку.

— Итак, все находящееся здесь принадлежит вам? И ничего от доктора Лир не осталось?

— Насколько мне известно, здесь все мое.

— Тогда, может быть, вы объясните нам… — Лейтенант провела его в маленькую спальню, где он устроил свой компьютерный кабинет. Женщина встала посредине комнаты, а ее помощник занял позицию у двери. На армейской парусиновой койке, где Ноубл обычно складывал справочники по компьютеру, он увидел две пачки кронеров, перетянутые ленточками с надписью «5000 кронеров», пояс для денег, из которого высыпались золотые монеты по 10 кронеров, и игольчатый пистолет «маузер-и-грэй Р-30» с четырьмя запасными обоймами. — Это ваше?

— Да тут целое состояние! — Ноубл изумленно уставился на женщину. — Где вы это нашли?

— В полу, под незакрепленной доской.

— Тайник?! — Ноубл рухнул на колени с видом внезапно ослепшего человека. Помощник лейтенанта носком ноги указал на доску. Ноубл подцепил ее ногтями и приподнял. — Проклятье!

Лейтенант опустила голову и скрестила руки на груди.

— Вы хотите сказать, что ничего не знали об этом?

Ноубл правой рукой отвел в сторону доску и уставился в дыру. Он открыл рот, словно собираясь заговорить, затем резко ткнул левым кулаком вверх, попав гиганту в пах. Секунду спустя, не вставая с колен, он краем доски нанес лейтенанту удар по правому колену. Ноги у нее подогнулись, и она начала падать.

Ноубл левой рукой выхватил из-за спины изящный кинжал, который крепился к ремню. С той же легкостью, с которой зачерненное лезвие выскользнуло из ножен, оно воткнулось в грудь гиганта. Для уверенности, что рана заденет сердце и легкие, Ноубл еще раз повернул лезвие в ране.

Оглянувшись на женщину, он стремительно опустил доску, попав по руке, которая тянулась к пистолету. Женщина вскрикнула, но второй удар доской, на этот раз по голове, оглушил ее. Следующий удар разбил лейтенанту второе запястье.

— Деньги, оружие, — выдохнула она. — Ты агент Дэвиона.

— Может быть. — Ноубл поднялся и взялся за игольчатый пистолет. — Но коли я признаюсь, то вынужден буду убить тебя. — Отведя скользящую часть механизма назад, он зарядил пистолет. — Впрочем, какая разница, я все равно тебя убью.

Он дважды выстрелил ей в грудь, а затем сделал контрольный выстрел в гиганта. Убедившись, что они мертвы, Ноубл снял с них оружие и бросил пистолеты на койку к деньгам. Далее он забрал их документы и компьютер лейтенанта. Вытерев лезвие о мундир гиганта, он спрятал нож обратно в ножны и укрепил их на ремне за спиной.

Ноубл на минутку задумался, стоит ли перетаскивать тела в подвал, но опасность быть пойманным перевесила желание спрятать трупы. Учитывая, что игольчатый пистолет стреляет практически бесшумно, да и выстрелы он производил во внутренней комнате, шансы, что его услышали, были невелики, а вероятность того, что о шуме сообщат куда следует, волновала Ноубла еще меньше. Хотя режим Ксю существовал всего лишь полтора дня, граждане Цюриха уже поняли, что лучше заниматься собственными делами и не привлекать к себе внимания.

Ноубл снял с себя окровавленную одежду и смыл кровь с рук в ванной. Понимая, что уже не вернется в эту квартиру, он оделся тепло и даже натянул парку, которую приобрел у зятя Фокса. Достав из чулана рюкзак, он положил туда пистолеты офицеров службы безопасности, запасные обоймы и толстый свитер. В кухне он добавил к содержимому несколько банок с мясом и соусом и бутылку воды. В боковые карманы он запихал все свои компьютерные диски с информацией.

Закрепив на поясе ремень с деньгами, сверху подоткнул рубашку. Банкноты Ноубл рассовал по различным карманам и даже в ботинки. Подхватив сумку с бакалейными товарами, Тэйер в последний раз оглядел квартиру.

Кровь уже вытекала в коридор. Он покачал головой.

— Извини, Кен, что оставляю такой беспорядок, но за это я внес деньги на твой счет. — Закрыв за собой дверь, Ноубл Тэйер благополучно растворился среди улиц Даоша.

XXIII

Восхищение войной простительно солдату,

непростительно капитану и уж просто

преступление со стороны государственного деятеля.

Джордж Сантаяна «Жизнь разумная»

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

19 сентября 3057 г.

Виктор Дэвион, Верховный Правитель Федеративного Содружества, восседал за огромным столом, за которым обычно сидел его отец, обращаясь к нации. У него не было готового текста, лишь наброски на алфавитных карточках. Разложив их на столе, он скрестил руки на груди, чтобы не вертеть карточки в пальцах во время выступления.

Несмотря на протесты Галена и предупреждения об антилиранских настроениях среди своих сторонников, Виктор выбрал голубой с золотом мундир 10-й Лиранской гвардии. Это было его воинское подразделение, и Виктор понимал, что после всего того, что пережили его товарищи по службе, они навсегда останутся ему верны. Виктору не хотелось оскорбить их выбором мундира другого подразделения, пусть и более подходящего Дому Дэвиона.

Виктор отдавал себе ясный отчет, что в связи с решением Катрин отколоться от Федеративного Содружества, он пока не будет претендовать на территории, которые сестра взяла под свой контроль. Было бы неосмотрительно назвать ее действия предательством, как отзывались об этом другие, и тем самым укрепить свой дух, но он не собирался еще больше усугублять ситуацию. Виктору хотелось, чтобы его люди сосредоточились на решении важнейших и неотложных проблем, а не занимались тем, что усложняло бы ему достижение давно поставленных целей.

Вспыхнул свет, режиссер подал знак.

— Сограждане мои, — начал Виктор, глядя прямо в камеру, — мы стоим перед лицом войны. И не кланы нарушили перемирие, а старые враги, решившие воспользоваться нашей борьбой с кланами в собственных интересах. Поскольку ни у одной из этих наций нет столь крепких и мужественных солдат, как у кланов, из-за этого враги еще опаснее. Дело объясняется просто — их лидеры не воины, а государственные деятели.

Государственный же деятель не понимает смысла войны. Он видит в войне вполне законное средство продолжения национальной политики. Для них это такое же средство, как новый закон или очередной договор. Они не в состоянии понять, что война — это грандиозное кровавое дело, в результате которого уничтожаются люди и миры, семьи и жизни. Они же видят возможность в результате войны захватить новые миры или создать новые коалиции для отражения внешней угрозы. В этом наши старые враги видят пользу для себя и потому начинают войну.

Виктор ни в словах, ни в глазах не скрывал ни гнева, ни отвращения, но не позволял себе напыщенности или пустословия. Он хотел произвести впечатление на людей своим гневом, но в то же время дал понять, что контролирует ситуацию. Был он озабочен и тем, чтобы не довести людей до всплеска эмоций. Тогда Федеративное Содружество расслоилось бы на множество противоборствующих фракций.

— Томас Марик обвинил меня в подмене его умершего сына другим мальчиком. Он подтверждает этот факт тайком выкраденным образцом крови, исследование которого показало, что Томас и нынешний Джошуа не являются отцом и сыном. Если бы я был тем чудовищем, которым изображает меня Томас, то просто поставил бы под сомнение результаты полученных анализов, сказал бы, что Томас ошибся или что недобросовестный агент ввел его в заблуждение.

Но я не чудовище, хотя предъявленное обвинение и справедливо. И сегодня я выступаю перед вами с объяснением, почему Джошуа был заменен двойником. К тому времени, когда Джошуа прибыл на излечение в ИННА, противоядия, выписанные лекарями его отца, уже убивали мальчика. Я помню, как познакомился с ним на Аутриче, где собрались лидеры всех Великих Домов с целью обсудить возможность противостояния кланам. Несмотря на заболевание, Джошуа производил впечатление счастливого мальчика и весьма подвижного. А познакомиться с ребенком — это значит сразу же полюбить его. Я не знал ни одного человека из окружения, кто относился бы к Джошуа с жалостью, ибо он в ней не нуждался.

Мой отец, Хэнс Дэвион, понимал, что ИННА является последней надеждой Джошуа на спасение, и был готов предоставить возможность там лечиться. Хотя Томас Марик принимал участие во встрече на Аутриче, в то же время он с неохотой относился к тому, чтобы внести собственный вклад в дело защиты Внутренней Сферы. Разработанный моим отцом и Теодором Куритой план остановки кланов включал и ознакомление Лиги Свободных Миров с результатами многолетних исследований по мгновенному соединению войск, но Томас заартачился. И это при том, что он понимал — лишь его владения, не затронутые при вторжении кланов, могут оказать союзникам помощь войсками и оружием.

Будучи государственным деятелем, Томас Марик помнил о своих преимуществах, требуя не только территориальных, но и материальных уступок. И все это еще до того, как мы получили хотя бы одну вещь, в которой нуждались. Федеративное Содружество и Синдикат Драконов оказались загнанными в угол. Они нуждались в поставках, а единственным поставщиком оказалась Лига Свободных Миров.

Виктор сделал паузу. Он дошел до кульминации и теперь давал слушателям время осмыслить его речь. Затем, понизив голос, он сказал:

— Мой отец предложил Томасу Марику отдать все требуемое только при одном условии: поместить Джошуа в ИННА, где лучшие медики Внутренней Сферы постараются его излечить. Мы все знаем, что шансы Джошуа выжить были призрачными, как те линии войск, что противостояли кланам. Но Томас должен был предоставить сыну такую возможность. И, поступая так, он давал шанс многим другим людям остаться в живых, вернуться домой к своим любимым, остановить кланы, чтобы у нас оставались наши дома, куда воины могли бы вернуться.

Хэнс Дэвион понимал, что жизнь Джошуа висит на волоске. Он понимал, что надеяться не на что, поэтому отыскал мальчика, похожего на Джошуа, чтобы заменить его впоследствии. Если бы Джошуа не поместили в медицинский центр Нового Авалона, то не оставалось бы и гарантий на поставки вооружения, необходимого для борьбы с кланами.

Разумеется, все это происходило до Токкайдо и подписания перемирия. Если бы я или моя мать знали о проекте двойников, то постарались бы прекратить этот ненужный эксперимент сразу же. Узнал я о нем лишь после смерти матери, но в тот момент возник мятеж на Скаи, и мне пришлось заняться ликвидацией деятельности агентов Сун-Цу, терроризировавших пограничную область Сарна. Когда Джошуа стало еще хуже, я пошел на подмену, чтобы выиграть время. Мне надо было покончить с мятежом на Скаи и с террористами Ляо, чтобы заняться проблемой, связанной со смертью Джошуа.

Виктор задумался.

— Таковы были мои намерения. Тело Джошуа сохранялось, и о нем позаботились. Удивительно, но именно он позволил науке сделать шаг, приближающий нас к возможности излечения лейкемии. Благодаря Джошуа в живых останется бесчисленное количество детей.

В голосе его зазвучал лед.

— А благодаря его отцу, государственному деятелю, бесчисленное количество детей погибнет. Если бы Томас больше думал о своих владениях, чем о себе самом, он не допустил бы бессмысленного нападения на наши территории. И хотя никакие материальные возмещения не заменят ему сына, я готов обсудить с ним любые заявления и соглашения. Тем более что наши специалисты из ИННА делали все самое лучшее для его сына, продлив жизнь мальчика примерно на пять лет, и, если бы не они, Джошуа умер бы гораздо раньше.

Виктор на мгновение опустил голову, затем вновь поднял ее. На его лице появилось выражение глубокой озабоченности.

— Многих из вас, наверное, удивляет тот факт, что я скрывал от Томаса Марика смерть его сына. Могу сказать лишь одно: я делал это, чтобы избежать жестокой резни, которая начнется, как только войска Марика высадятся на территориях Федеративного Содружества. И я вновь поступил бы точно так же, оказавшись в подобной ситуации, поскольку в создавшихся условиях это явилось наилучшим выходом. Мне нечего стыдиться.

ФедеративноеСодружество — нация героев. Сейчас в медицинском центре ИННА лежит женщина, добровольно пришедшая работать в госпиталь, которая как раз и является такой героиней. Она работала в отделении, где лечили Джошуа. Пять дней назад, когда нанятая Сун-Цу группа террористов — таких же бандитов, что бросили гранату в толпу школьников на Цюрихе, появилась в госпитале с целью убивать и калечить, эта женщина встала на защиту больных детей. Мужественно, забыв о собственной безопасности, она остановила их и получила множество ранений. Наемные убийцы погибли, а она сильно пострадала, потому что действовала, защищая жизни доверенных ей детей, включая и того юношу, которого считала Джошуа Мариком.

Виктор сделал небольшую паузу.

— Ее зовут Франческа Дженкинс, и я надеюсь, что все вы помянете ее в своих молитвах.

Он вновь опустил голову, но, когда поднял ее, скорбь на лице сменилась твердой решимостью.

— Многие из вас слышали из новостей, что моя сестра Катрин отделила то, что она назвала Лиранским Альянсом, от Федеративного Содружества. Если вы боитесь, что это означает гражданскую войну, то оставьте страхи. Катрин занимается тем, что, по ее разумению, способствует сохранению ее половины Федеративного Содружества. В отличие от Томаса и его марионетки Сун-Цу, она понимает, что война является последним доводом в споре, и потому хочет избежать втягивания своих владений в конфликт. В отличие от Томаса и Сун-Цу, она знает, что ей предстоит сдерживать кланы, и, если герцогиня из двух зол выбирает меньшее, я, по здравом размышлении, не могу ей препятствовать.

Томас Марик, поднаторевший в мистической философии Ком-Стара, не понимает сущности войны. Иначе он приказал бы своим Т-кораблям вернуться в Лигу Свободных Миров. Он не стал бы поддерживать незаконные мятежи в пограничной области Сарна. Он не стал бы снабжать Сун-Цу оружием и потворствовать силам вторжения. Он от всего этого отказался бы, глубоко задумавшись о последствиях.

Виктор тихо вздохнул и покачал головой.

— Я понимаю сущность войны. Я видел, как сражаются воины — водители боевых роботов. И даже сам находился среди них. Я видел, как вокруг меня погибают мужественные мужчины и женщины. Я терял друзей в бою и даже после боев. Более того, я не один год провел в битвах, находясь вдали от родных, не имея даже сведений о них.

И с этой точки зрения я могу сказать: мы должны драться. Как показала борьба с кланами, мы не сдадимся и не пойдем на компромиссы перед лицом агрессии. Мы не можем молчаливо одобрять агрессию. Подобно ребенку, желающему на собственном опыте убедиться, что огонь жжется, Томас Марик тянет свои руки к огню войны, и наш долг показать ему всю опасность такой затеи, чтобы у него никогда больше не возникало стремления выводить строки своей доморощенной философии кровью невинных людей,

И Виктор продолжил, глядя не мигая в камеру головидения:

— Я скорблю о потерях, что мы понесем в этих сражениях, как скорблю о моих родителях и Джошуа Марике. Я оплакиваю их, как оплакиваю тех, кто отдал жизни за алчные амбиции любого человека, которому свои интересы дороже интересов других людей. И я буду сражаться против такого человека в надежде, что когда-нибудь — когда-нибудь очень скоро — жажда амбиций не будет утоляться кровью.

XXIV

Воевать несложно. Надо отыскать врага.

Стремительно напасть. Нанести ему

сокрушительный удар и продолжать в том же духе.

Улисс С. Грант

Кольмар, Зона, оккупированная

Кланом Нефритовых Соколов

24 сентября 3057 г.

Фелан Уорд стоял рядом с Наташей Керенской на боевом мостике Т-корабля «Белый Клык». На прозрачную стену голотанка, в масштабе десять к одному, проецировалась битва, которая проходила в низинах долины Маракаа планеты Кольмар. Боевые роботы 352-го Штурмового кластера Волков, находясь посредине дымящейся долины, использовали в качестве прикрытия сухое русло извивающейся здесь реки. Двенадцатый Регулярный отряд Соколов, несмотря на преимущество в боевых роботах и приданных им истребителях прикрытия, заплатил высокую цену за то, чтобы приблизиться и одолеть южный хребет.

Но и они нанесли серьезный урон силам Клана Волка. Фелан, прижав руку к груди, покачал головой, когда изображение «Турка» Соколов в голотанке сделало бочку. Практически потеряв хвост, аэрокосмический истребитель по дуге устремился к земле и затем взорвался от удара.

— Если бы пилоты «Серебряных Волков» не потрудились сегодня в воздухе на славу, наше положение стало бы совсем скверным.

— Звездный полковник Орьега получил то, что заслужил, — сказала Наташа. В ее голосе сквозила восторженная злость. — Я предлагала ему честь сразиться с моим собственным Тринадцатым Гвардейским отрядом, но он выбрал Триста пятьдесят второй. Фелан улыбнулся.

— Я тоже остановился бы на таком выборе. Триста пятьдесят второй отряд восстановлен после Токкайдо, и в его рядах много молодых Волков. Даже их звездный полковник Селена Фетладрал относительно неопытна.

— Да, Фелан, ты тоже сделал бы такой выбор, но не из-за трусости или нежелания сражаться с человеком моего возраста. Хорошо еще, что не вызвал какое-нибудь подразделение, охотящееся за бандитами.

— Твои Волки-Пауки — самые закаленные бойцы. Голубые глаза Наташи хитро блеснули.

— Уж не обижен ли ты тем, что слишком юн, чтобы быть одним из нас?

— На Токкайдо я не был слишком юн, Хан Наташа. — Фелан поднял руки вверх, предусмотрительно отказываясь от дальнейшей дискуссии о возрасте или подразделениях. — Ты правильно вызвала на себя Соколов именно здесь. Если Триста пятьдесят второй пересечет долину Маракаа, то выйдет к позиции Соколов у Яркого озера, где у них самое слабое место.

Наташа кивнула.

— Орьега, как ты и я, знает, что обороняющийся в прикрытой позиции наносит противнику серьезный урон. Как оппоненты вердикту Великого Совета, мы должны находиться ниже позиций, которую он обороняет, и трудная задача — выбить его оттуда. Я была вынуждена заключить с ним сделку, по которой он получил преимущества в элементалах и истребителях, а я — в боевых роботах. Когда Селена и ее отряд направились через долину Маракаа, это дало Орьеге шанс выйти на холмы и ударить им во фланг, пока они шли боевой колонной.

Молодой Хан восторженно принял предложенную стратегию. Наташа правильно расценила, что из-за крутых склонов долины аэрокосмическим истребителям Нефритовых Соколов трудно атаковать на бреющем полете колонну боевых роботов. И если истребители займутся их уничтожением, 352-й, используя складки местности и рассредоточившись, откроет ответный огонь. Так и вышло. Истребители, решив, что местность им совершенно не подходит, убрались в сторону, чтобы сражаться с истребителями Волков.

Боевые роботы Соколов, оставшись без воздушного прикрытия, тем не менее двинулись вперед. Они имели преимущество высоты, но хребет находился слишком далеко от Волков, расположившихся внизу, в долине, и до них не добраться. Орьега решил сдвинуть войска ниже, но, спускаясь по крутым склонам, боевые роботы сбились в кучу. Когда же они включили реактивные двигатели, чтобы ускорить спуск, боевой строй вовсе нарушился, что позволило Волкам с ними расправиться. К несчастью для Соколов, склоны, трудные для подъема, как правило, становятся еще труднее при спуске.

Фелан моргнул, когда перед ним вспыхнуло изображение «Даиши» Соколов.

— Соколы потеряли звезду и половину боевых роботов.

— Эти восемь быстро погибли. Истребители их покинули, а элементалы бегут. Ничего неожиданного.

— Ты потеряла половину истребителей и половину своих элементалов. — Фелан двинулся внутри голотанка и встал подобно великану, расставив ноги, на берегах сухого речного русла. — Отсюда видно, что, похоже, из этой ситуации ты выйдешь примерно с четырьмя звездами боевых роботов.

— Может быть, но я потеряла лишь пять водителей боевых роботов. Эта одна звезда стоит дюжины звезд в отряде. — Наташа уверенно кивнула. — Большинство из пилотов этих истребителей — щенки, которые еще не видели настоящего боя. Но вот так, Фелан, мы и сделаем острее зубы наших щенков. Я могу отремонтировать боевые роботы, и они встанут в строй, а вот превратить зеленого юнца в опытного воина не так легко.

Два боевых робота Волков, приземистый «Уж» и маневренный «Лесной Волк», объединились для яростной атаки на «Гладиатор». Красные лазерные стрелы устремились из пульсирующих лазеров на левой стороне груди «Лесного Волка» к правой руке человекообразного «Гладиатора». Ферроволокнистая броня вскипела пузырями, испуская сероватый дым, обнажая перекрученные миомерные волокна и ферротитановые кости конечности. Искусственные миомерные мышцы руки сократились, направляя четверку своих лазеров на «Лесной Волк».

Сдвоенный протонно-ионный излучатель «Ужа» метнул в «Гладиатор» голубоватые молнии. Один голубой луч ускоренных частиц хлестнул по задымившейся броне на груди «Гладиатора», а второй угодил в обнаженную руку. Мышцы разорвались, а их концы упали вниз, скручиваясь. Энергия луча была настолько высока, что ферротитановая кость, изначально тускло серебристая, раскалилась добела, металл закипел, и «Гладиатор» начисто потерял руку.

Наташа ткнула пальцем в «Гладиатор», словно ее вмешательство из голотанка могло прикончить робота.

— Вот, Фелан, урок, который наши люди усвоили, а Нефритовые Соколы — нет. Соколы все еще лелеют мечту о схватках один на один. Может, это и было прекрасно в дни древнеяпонских самураев, но только не на поле боя тридцать первого столетия.

Фелан покачал головой.

— Но такого не было и на поле боя древней Японии. Хотя тайфун, известный под названием Божественный ветер, и уничтожил большую часть вторгшегося монгольского флота, некоторой части войск Хана Кобла удалось высадиться. Когда они встретились с самураями, то, как и было положено, им навстречу выезжал одинокий самурай, объявлял о своем происхождении и вызывал какого-нибудь монгола на поединок. Целая рота монголов осыпала его стрелами, убивая на месте. И такой самурай, пусть и одержав моральную победу, тем не менее погибал.

Наташа улыбнулась ему.

— Очень хорошо, Фелан. Вот и Нефритовые Соколы ошиблись, полагая, что мы скорее выступим против сил Внутренней Сферы, нежели против своих же кланов. И теперь погибнут.

— Не сомневаюсь, Наташа, что Нефритовые Соколы точно так же, как и я, удивились, узнав, что тебе и Ульрику удалось переместить все наши фронтовые соединения сюда, в два головных отряда, да так, что никто и не заметил.

Пока Фелан занимался подготовкой к защите ильХана, Наташа и Ульрик в секрете готовили наступление против Нефритовых Соколов. Хотя разработанные планы оказались блестящими и Фелан получил обещанную ему важную роль, он все равно ощущал некоторую обиду за то, что с ним не посоветовались. Когда план обнародовали, различные соединения клана уже были сформированы и войскам поставлены задачи. Фелан понимал, что его советы уже мало что могут изменить, но искренне пожалел, что не принял участия в разработке плана.

Ну перестань, Фелан, ты же знаешь, тебе говорят все, что ты хочешь знать!

— Но это не значит, что другая битва будет столь же легкой, как и эта.

Наташа мрачно покачала головой.

— Разумеется, нет. У меня имелось полное подразделение, пусть и зеленое, против гарнизонной части. А это все равно что бросить роту закаленных воинов против какого-нибудь затрапезного милицейского соединения. Соколов застали врасплох, хотя они и должны были подготовиться. Им необходимо постоянно перемещать свои подразделения, и у Волков нет преимущества, потому что они должны защищать все, а мы атакуем только те цели, которые выбираем.

— Например, Домпэр. Там у Соколов нет гарнизона. Наташа холодно улыбнулась.

— Зато есть на Судэттах. И не просто гарнизон, а два полных кластера. Я поспорила бы с тобой за честь захватить эту планету.

— Вот тут и начинаются проблемы с твоими опытными воинами, Хан Наташа, — у них нет чувства реальности. — Фелан подмигнул ей, когда изображение последнего боевого робота Соколов в голотанке рухнуло на землю. — Я выиграю этот спор.

Т-корабль «Берлога», атакующая орбита, Зотермеер

Зона, оккупированная Кланом Нефритовых Соколов

Звездный капитан Владимир из 11-го Волчьего Гвардейского отряда закрыл за собой дверь и остановился на пороге.

— Вы посылали за мной, звездный полковник?

— Посылал, Влад. Вольно.

Но Влад продолжал стоять, натянутый как струна, не меняя выражения лица. Хотя большинство других Волков из тактического подразделения «Дельта» продолжали обращаться к Ульрику как к ильХану, Влад к их числу не принадлежал. Великий Совет лишил ильХана этого титула, у Волков уже было два Хана, и единственное звание, на которое мог претендовать Ульрик, — звездный полковник.

— Чем могу служить, сэр?

Старший по званию небрежно улыбнулся, отчего звездный капитан рассердился, но Ульрик не заметил, как запылали мочки ушей Влада.

— Хотя бы тем, звездный капитан, что вспомните — прежде всего вы Волк, а уж потом Крестоносец.

— Звездный полковник, я прежде всего боец клана, а уж потом Волк.

Ульрик встал из-за стола, сузив голубые глаза.

— Ваш тон свидетельствует о непочтительности, вы ведете изменнические речи. Я бы на вашем месте последил за собой. Мы живем по законам военного времени, я ведь могу вас и казнить.

— Но не сделаете этого.

— Нет, не сделаю. — Ульрик махнул рукой. — Разрешаю говорить свободно. Просто мне не нравится ваше недовольство, да еще направленное против меня.

Влад покачал головой.

— Я против вас ничего не имею, звездный полковник. Вы мне ничего не сделали.

— Вот как? — Ульрик снова улыбнулся, только на этот раз выражение его лица стало жестким. — Ты же знаешь, что я не допустил прайд Уордов до испытания крови за родовое имя Конала Уорда. Разумеется, немногие рвутся заполучить это запятнанное родовое имя, на ты его жаждешь, квиафф?

Влад заскрипел зубами.

— Афф. Но я знаю, что вас просили не проводить испытания крови за это имя, и Хан Фелан как глава Дома Уордов согласился с вами. — Он понимал, что не должен был говорить дальше, но бушующая внутри ненависть искала выхода. — Неудивительно, что убийца Конала Уорда согласился с дальнейшим бесчестьем родового имени Конала, оставив его неоспоренным.

Ульрик поднял брови.

— Убийца? Конал Уорд погиб в круге равных. Он не был убит из-за угла.

— Он не имел оружия, когда Фелан застрелил его.

— Предателю еще повезло, что Хан Фелан вынес ему такой мягкий приговор за его преступления.

Канал не был преступником. Он поступал так, чтобы мы. оставались теми, кто есть на самом деле.

— Поскольку доклад Хана Фелана о деле Красного Корсара из-за секретности был доступен лишь высшему командованию клана, мне остается верить, что вы говорите правду.

— Да, остается верить, звездный капитан. — Голубые глаза Ульрика сверкнули раскаленными угольями. — Вы считаете оскорбительным, что я принял личное командование на себя подразделением «Дельта», которым обычно командовал Конал Уорд?

— Дело не в этом. Дело в переводе из этого подразделения, о чем я прошу, тем более что отдельные водители боевых роботов могут вступать в него или выходить без предписания.

— И ваша просьба была отклонена. — Ульрик развел руками. — Я полагаю, вам больше всего хотелось бы создать отряд, состоящий из Крестоносцев — ваших приятелей. И с точки зрения будущего кланов это дало бы вам такую сплоченность, которой нет у других подразделений.

— Да, сэр, дало бы. — Влад сердито нахмурился. — Я заметил, что многие наши юные солдаты были переведены в части, возглавляемые Ханом Феланом и Ханом Наташей.

— Юным воинам предстоит многому научиться.

— А нам не предстоит, квиафф?

— Афф. Предстоит, но лишь одному. Влад вскинул голову.

— И чему же, сэр?

— Соломоновой мудрости: прежде чем командовать, научись подчиняться.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, сэр.

— За этим я вас и вызвал.

— Я могу напомнить звездному полковнику, что разговаривать со мной заумным языком нет необходимости.

Ульрик рассмеялся и резким хлопком соединил ладони вместе.

— Ты удивляешь меня, Влад. Вот уж не думал, что ты способен на это. В конце концов, ситуация становится рискованной.

— Что же может случиться, сэр?

— Тебя убьют.

Меня убьют? Влад удивленно моргнул.

— Но вы можете казнить меня, когда вам заблагорассудится, звездный полковник. Обвинить меня в измене и расстрелять.

— Мне это ни к чему, Влад. — Седовласый Волк вновь опустился в кресло. — Ты хочешь знать, почему я в эту оперативную группу войск собрал почти одних Крестоносцев? Вы мне подсказали эту идею. Красный Корсар в своих набегах на Внутреннюю Сферу захватила много водителей боевых роботов. Она заставила их воевать против собственного народа, убедила воинов поступить так, поскольку обещала освободить их товарищей. Так вот, натравив Крестоносцев на Крестоносцев, я уничтожу вас.

Влад сглотнул ком в горле.

— Вы только что признались в измене.

— Я? Ты можешь указать мне хоть какое-нибудь упоминание о Крестоносцах и Хранителях в документах, составленных Николаем Керенским или другими великими вождями кланов? Можешь показать мне то место, где они говорили бы о предпочтении одной этой философии перед другой? Можешь показать мне, как эти философии связаны с жизнью кланов или продолжением их существования?

— Вы заблуждаетесь, звездный полковник Керенский, полагая, что, уничтожив Крестоносцев и Нефритовых Соколов, вы уничтожите и желание завоевать Внутреннюю Сферу. На оккупированных территориях уже находятся шесть кланов. Кроме того, существует еще одиннадцать кланов, среди которых также имеются Крестоносцы.

Ульрик сомкнул ладони, словно демонстрируя коварную ловушку.

— Неужели ты забыл, как мы, Волки, завоевали право вторгнуться во Внутреннюю Сферу? Это место досталось нам не даром. За право быть первыми мы сражались с другими кланами. Мы стали лучшими. Есть и другие, но они не являются неумолимой силой, которую представляем собой именно мы. Некоторые кланы до сих пор не оправились от боев за право занять достойное место во вторжении. И ты полагаешь, что на этом все закончится?

Влад и сам вспоминал об оставшихся дома кланах с тем же презрением, которое зазвучало в голосе Ульрика.

— Возможно, тут вы и правы, чего нельзя сказать о желании Крестоносцев уничтожить других Крестоносцев.

— Я так и не думаю.

— Плохо, когда военачальники не понимают своих солдат.

— О Влад, я понимаю моих солдат. Я знаю их очень хорошо. Взять хоть Нефритовых Соколов. — Склонившись вперед, Ульрик сцепил пальцы. — Даже по выражению твоего лица видно, что ты думаешь о них. Они, может быть, и родственны тебе по философии, но там, где речь идет о сражении, они проявляют нестойкость. Ты можешь ненавидеть Хана Фелана, тем более что он одолел тебя в личном поединке на боевых роботах, но по крайней мере он соответствует нашему клану. Воины Внутренней Сферы, сокрушившие Нефритовых Соколов, в подметки не годятся Хану Фелану. И Соколы — не лучшие из клановцев.

Влад задумался, пытаясь избавиться от неприятного смысла, заложенного в словах Ульрика. Ульрик был прав. Сам Влад думал, что Нефритовые Соколы уж слишком похожи на их тотемное животное, чистящее свои перышки, пронзительно кричащее, но чересчур хрупкое. Когда Волки хотели проверить своих молодых воинов в бою, их отправляли в сражение против Соколов. Когда же хотели проверить настоящих воинов в настоящей битве, то для этой цели выбирали Дымчатых Ягуаров или Призрачных Медведей.

Ульрик неторопливо кивнул.

— Я все понимаю по твоим глазам, Влад, как понимаю по глазам чувства моих воинов. Ты можешь быть Крестоносцем, но ни один Волк не сдастся Соколу. Мы скорее умрем, чем сделаем это.

Влад скорбно кивнул.

— Это верно.

— Я знаю. Я Волк и твой командир, и поэтому ты идешь со мной на бой против Нефритовых Соколов. — Ульрик откинулся на спинку кресла. — А если мы даже и погибнем, какой славной будет эта смерть.

XXV

Успешные военные действия против регулярной и

дисциплинированной армии могут осуществляться

только войсками столь же дисциплинированными

и регулярными.

Александр Гамильтон «Федералист», 1787 год

Сиан, Сообщество Сиан

Конфедерация Капеллана

26 сентября 3057 г.

Сидя за тем самым столом, где некогда Джастин Аллард замышлял предательство Конфедерации Капеллана, канцлер Сун-Цу позволил себе улыбнуться.

Тридцать лет назад здесь находилось гнездо разрушения. Теперь родилась наша месть.

Он чуть не рассмеялся вслух, представив, как обитающие в этом зале призраки, будь они живы, посмотрели бы на его триумф. Впрочем, лучше не оживлять их, а то Джастин Аллард и Хэнс Дэвион скорее всего не одобрят его действий, испортив все торжество. Величайшей ошибкой Виктора, как решил Сун-Цу, считать кланы главным врагом Внутренней Сферы. В этом, конечно, имелся смысл, поскольку Виктор сражался с кланами и чуть не потерял жизнь. Затем принц переключил свое внимание на политическую нестабильность в лиранских округах Федеративного Содружества, — кульминацией чего и явилось создание Катрин Лиранского Альянса. Занятый подобными вопросами, Виктор не был по-настоящему готов к нападению на него Лиги Свободных Миров и Конфедерации Капеллана.

По экрану древнего компьютерного терминала побежали цифры отчетов о сражениях. Сун-Цу передернул плечами, впрочем реагируя не на отчеты. С ними все было прекрасно. Его командиры бросали по полку против одиночных батальонов Виктора Дэвиона и по три полка против одного полка войск Федеративного Содружества. Это было то самое ненавистное войскам Конфедерации Капеллана преимущество три к одному, которым десятилетия назад воспользовался против них Хэнс Дэвион. Концентрация внимания Виктора на защите фронта с кланами и необходимость оттягивать войска на подавление мятежей в лиранских округах оставили пограничную область Сарна в ужасающе ослабленном состоянии.

Использование численно превосходящих сил осуществлялось с таким успехом, о котором Сун-Цу и по самым скромным меркам не мечтал. В зоне вторжения он осуществил атаки на девяти планетах, и все девять попыток ознаменовались победой Дома Ляо. Там, где особенно высокой была революционная активность, Сун-Цу против гарнизонов Дэвиона использовал тактику булавочных уколов, которая не наносила противнику большого урона, но здорово изматывала солдат Дэвиона. Достигнув первоначально поставленных целей, полки начинали вторую волну атак, и усталые защитники гарнизонов Дэвиона становились легкой добычей.

Что касается положения дел на Цюрихе, то и там все шло хорошо. Поддерживая местных мятежников, Томас Марик обеспечивал их необходимыми поставками. Единственным соединением Сун-Цу там оказались лишь батальоны Дома Воина, высаженные в качестве единого подразделения на планету Ляо для освобождения их от власти Дэвионов. Восстала планетарная милиция и сместила губернатора, ставленника Дэвиона. Отчизна династии Ляо вновь принадлежала Конфедерации Капеллана.

Но на душе Сун-Цу было неспокойно. Удивляла его не успешность вторжения, а компетенция, продемонстрированная Томасом Мариком в организации нападения. Пока Сун-Цу добирался от Атреуса до Сиана, Томас прислал ему планы вторжения, разработанные до последней детали. Заговорщикам не требовалось больше изображать раздор. Сун-Цу был нужен Томасу на Сиане для того, чтобы нападение выглядело концентрированным усилием обеих наций по освобождению территорий, захваченных Домом Дэвиона почти тридцать лет назад. Более того, когда Сун-Цу находился на Сиане, его войска уже не считали его просто марионеткой, действующей по указке Томаса.

Именно быстрота и воля Томаса Марика способствовали успеху, которому они сейчас радовались, но победа застала Сун-Цу совершенно врасплох. Он всегда считал Томаса кротким идеалистом. Даже создание Рыцарей Внутренней Сферы выглядело скорее попыткой показать, что идеализм и война вполне совместимы, чем руководством к действию. Томас хотел возродить рыцарский дух благородства во Внутренней Сфере, хотя лично Сун-Цу полагал, что рыцарство, как и хваленое благородство древней Звездной Лиги, всего лишь мифы.

Компьютер Сун-Цу дважды пропищал, привлекая внимание канцлера к двум сообщениям. В первом содержался ответ на объявление планеты Аутрич независимым баронством Конфедерации Капеллана и сообщалось о том, что она предоставляется в пожизненное владение Волчьим Драгунам, как и было обещано. Драгуны устами своего представителя подтверждали ратификацию Сун-Цу этого права, изначально дарованного им Хэнсом Дэвионом. В послании упоминалось, что все усилия Волчьих Драгун ныне сконцентрированы на кланах и что они ввязываются в конфликты только тогда, когда на них нападают.

Канцлер нахмурился. Выходит, он тщетно надеялся, что Волчьи Драгуны в знак благодарности пришлют ему на подмогу хотя бы один полк. Правда, Виктор по-прежнему оставался их работодателем, но Сун-Цу расценил их отказ помочь как дерзость.

Второе послание пришло от Томаса Марика. Оно содержало одну лишь фразу: «Продолжаем, как наметили», что еще больше разочаровало, чем неблагодарность Волчьих Драгун. Вдохновленный начальными успехами вторжения, Сун-Цу настаивал на активизации действий, но Томас придерживался первоначального плана. Если бы Марик согласился, то предстал бы перед всеми в виде алчного правителя, желающего восстановить старую Звездную Лигу с самим собой на троне. И рано или поздно Сун-Цу воспользовался бы этим обстоятельством.

Откинувшись на спинку большого, чересчур помпезного кресла, Сун-Цу посмотрел на камуфляжно-пеструю зеленую окраску плюща, обвивавшего окно офиса.

Хэнс Дэвион и Джастин Аллард не смутились бы нерешительностью союзника перед активными действиями. Мне следует что-то предпринять, доказывающее, что я не просто младший партнер в этом деле; но не слишком грандиозное, дабы все военное возмездие затем не обрушилось на меня. Нужно придумать нечто вроде достойного символа или награды, что потом укрепит меня, если дело выгорит.

Сун-Цу кивнул себе одобрительно, словно в его мозгу вспыхнула блестящая идея. Тридцать лет назад Хэнс Дэвион успешно сокрушил Горцев Нортвинда — практически основные боевые силы Конфедерации Капеллана — одним лишь тем, что вернул Горцам их родную планету Нортвинд. Отдав эту планету несколькими годами ранее Дэвиону, Горцы почувствовали себя чуть ли не сиротами. Своим щедрым жестом Хэнс Дэвион отколол Горцев от Конфедерации Капеллана, оставив Дом Ляо без лучших воинов.

Сун-Цу насадил сеть агентов на Нортвинде, но не стал ею пользоваться, как бандой Занзенг на Цюрихе. Он намеревался с их помощью начать убийства Горцев, если Виктор решит воспользоваться военными подразделениями планеты в борьбе против Конфедерации Капеллана. Успех на Нортвинде стал возможным в результате создания таких же тайных сетей агентов на других планетах.

Если я активизирую тайные сети, то Марику придется пошире раскрыть свой зонтик и подтолкнуть колесо войны. Канцлер сомкнул кончики пальцев, разведя ладони. Томас увидит, что у меня везде есть свои люди. Мы заведем войну дальше, чем он намеревался, и вернем себе миры, отданные Дэвионам еще до рождения Томаса. Да будет так!

Чарльзтоун, Вудсток

Республика Зеленой Гармонии

Лига Освобожденной Зоны

Забираясь в кабину робота через люк, установленный на затылке «Боевого Молота», Ларри Акафф движением плеч скинул с себя большое пальто с капюшоном, которое он надел, ожидая команды двигаться. Захлопнув за собой люк, Ларри нажал на кнопку, включая двигатель. Вибрация от заработавшего двигателя проникла сквозь тяжелые башмаки, и замершие пальцы ног отозвались болью.

Сложив пальто, Ларри запихнул его в ящик позади командного кресла. Надев охлаждающий жилет, он содрогнулся от начавшего циркулировать охлаждения. Ларри понимал, что когда дело дойдет до схватки с первым полком Китайских Бандитов Смитсона, то будет жарко.

Он стянул тяжелый нейрошлем с верхней полки, опустил его края на подбитые плечи жилета, продел каждый из четырех биомедицинских датчиков через петли, прикрепил их к соответствующим участкам на бедрах и предплечьях. Защелкнув привязные ремни, он затянул ремешок под подбородком, прижимая нейросенсоры к голове.

В крошечном компьютере ожили мониторы. Один докладывал о режиме работы двигателя, другой сообщал о погодных условиях, но основной, ведающий состоянием вооружения, оставался немым. Ларри включил микрофон и сказал:

— Активизация компьютера, начальная проверка.

— Голосовая идентификация завершена. Добро пожаловать на борт, гауптман Акафф. Прошу продолжить фразовую идентификацию и верификацию.

Поскольку голос нетрудно подделать, безопасность боевого робота осуществлялась в две ступени. Голос каждого водителя робота проверялся, но затем он должен был повторить фразу, которую сам запрограммировал в память боевого робота. Конечно, у водителя под пытками можно вырвать признание, можно тщательно обследовать память робота и получить данную фразу, и тогда машина будет уязвима для вора, но в действительности украсть боевой робот было настолько сложно, что столь драматическое событие могло случиться лишь в какой-нибудь головизионной постановке.

— Война повсюду ищет свои жертвы.

— Верификация осуществлена. Системы вооружения подключаются.

Экран основного монитора изобразил очертания «Боевого Молота». Дальнобойные ПИИ в каждой руке робота доложили о готовности. Затем на связь вышла ракетная установка ближнего боя, на правом плече боевого робота. За ней — средние лазеры, пулемет и антиракетная установка на теле робота. Ларри вновь включил радио:

— У командира батальона все в норме. Жду докладов командиров рот.

Все три лейтенанта доложили о полной готовности рот. В батальоне Ларри числилось сорок боевых роботов, включая его собственный. Хотя большую часть бойцов составляли милиционеры, мало участвовавшие в настоящих сражениях, все они были хорошо подготовлены и обладали достаточным мастерством, чем значительно превосходили любого милиционера-водителя из обычных подразделений. Дело в том, что большинство из них в молодости водили агророботы по большим полям, которым славился Вудсток. Они, может, плохо были знакомы с джунглями, что составляли сердцевину южного континента, совсем не похожими на поля вокруг Чарльзтоуна, но все же эти джунгли были им гораздо род нее, нежели наемникам, которых Томас Марик забросил на их планету для поддержки революции.

— Батальон, потихоньку выдвигаемся. И не порите горячку, пока во всем не разберетесь. В этой гонке побеждают неторопливость и надежность.

Когда Феба Дерден-Пинкни узнала о подходе Китайских Бандитов Смитсона, она быстро организовала оборону. Бандиты были известны как грозное подразделение, но с тех пор, когда они создавались, произошли большие изменения. Тридцать прошедших лет сократили их численность с двух полков до одного, а об аэрокосмических истребителях остались лишь воспоминания. При Томасе Марике они вновь разрослись до двух полков, но так и остались без истребителей прикрытия. А рекруты-новички сильно снизили их боеготовность.

Поручив Ларри и другим его командирам доставку резервного полка Вудстокской милиции на континент, Феба решила по возможности больше узнать о полковнике Аде Габсер, командире Бандитов. Собрав необходимую информацию, Феба почувствовала, что отыскала ключ к победе над наемниками.

— Убив солдат, ты одолеешь и командиров, — сообщила она Ларри.

Ранее, когда Федеративное Содружество в первый раз овладело Цюрихом, Ада Габсер была водителем боевого робота в 1-м батальоне Палачей Тримальди. 4-й боевой полк Денебской легкой кавалерии выследил Палачей и наконец загнал их на Выступ Ланг, скалистую твердыню, кратер потухшего вулкана. Габсер взяли в плен, но после войны освободили. Она присоединилась к Китайским Бандитам Смитсона и дослужилась до командира первого полка.

Выступ Ланг был единственной настоящей оборонительной позицией для целого соединения на южном континенте, хотя неровности территории вокруг и создавали для хорошего тактика превосходные огневые зоны. Резервисты ушли в них и исчезли, заставив всех поверить, что они займут позицию на Выступе и будут ждать атаки Бандитов.

Наемники, опираясь на инструкции Ады Габсер о Выступе и окружающих достопримечательностях, продвигались неторопливо. Габсер собиралась так разместить свое войсковое подразделение, чтобы, постепенно сжимая кольцо вокруг резервистов, лишить противника снабжения. Тогда резервистам пришлось бы прорываться с Выступа, и она намеревалась встретить их на том поле боя, которое ей понравится, а не выкуривать с Выступа. Даже войска Дэвиона в ходе четвертой войны за Наследие с преимуществом девять к одному над Палачами действовали тогда у Выступа максимально осторожно.

Габсер построила своих Бандитов с таким расчетом, чтобы милиции трудно было на них напасть, расположив передовые силы в пяти километрах перед линией холмов, составлявших истинную линию обороны ее лагеря. Таким образом, передовые войска Габсер оказывались менее чем в десяти километрах с востока от Выступа. Передние части в случае атаки резервистов откатывались назад к линии обороны, давая возможность подключиться остальным наемникам с тем, чтобы уничтожить резервистов поодиночке.

Свой настоящий лагерь Бандиты разбили в пяти километрах от холмов, вокруг поселения Кинг-Даун. Наемники перерезали все средства связи городка и установили посты, проверяющие движение по дорогам, ведущим из поселения и обратно. Решив, что они находятся в безопасности, солдаты Габсер большую часть времени проводили в разгуле, развлекаясь в Кинг-Дауне.

Наемники не учли того факта, что агрокомбинаты, не доверяя старой системе связи, установленной еще при Ляо, провели свою, оптиковолоконную. Не знали Бандиты и того, что у резервистов в городе имелись свои люди, сообщавшие новости через полевые агростанции. Данные о деятельности Бандитов поступали настолько надежно, что большинство резервистов полагались именно на них, нежели на политически откорректированные передачи радио «Благоденствие» из Рисайтла — столицы Вудстока.

Вся позиция Бандитов ориентировалась на Выступ. Кроме того, наемники имели сложную аппаратуру, которая предупреждала о приближении боевых роботов противника. Среди этой аппаратуры были и маленькие электронные приборы. Подобно противопожарным датчикам, они реагировали на присутствие в воздухе частиц охлаждающей смазки боевых роботов. При движении боевых машин охлаждающая смазка кипела, и частицы ее отсасывались в разогретые стоки. Оставалось лишь определить концентрацию этих частиц в воздухе и по ним обнаружить местонахождение врага.

Но проблема состояла в том, что наличие в воздухе частиц охлаждающей смазки еще не означало присутствия вблизи боевых роботов. В то время как 2-й батальон резервистов оставался на месте, удерживая Выступ, помня о глубинной обороне, на которую рассчитывала Габсер, 1-й и 3-й батальоны двинулись через джунгли на юг от Выступа и оказались приблизительно в десяти километрах к юго-западу от Кинг-Дауна. Поскольку преобладающие ветры в сентябре дули с северо-запада, то наблюдатели засекали охлаждающую смазку боевых роботов на Выступе, а запахи двух притаившихся батальонов ветер уносил прочь. Оставленные же на деревьях ведра со смазкой и разбросанная ветошь должны были убедить Бандитов, что на Выступе по-прежнему находится загнанный в ловушку весь полк боевых роботов.

Часть ведер со смазкой перенесли на более северную позицию, давая знать Бандитам, что резервисты, потеряв терпение, пытаются обойти их позицию с севера, наемники реагировали немедленно, как и союзники резервистов в Кинг-Дауне, и в то время, как Бандиты рванулись на север, 1-й и 3-й батальоны резервистов начали движение на север.

Ларри увидел на северо-западе дьявольскую пляску огней, освещающих небо, затем в наушниках раздался голос Фебы:

— Командир первого — командиру третьего. «Двойка» вступила в дело. Вперед! Желаю удачи.

— Понял. Выдвигаюсь.

Согласно плану, как только Бандиты двинулись на север, «Двойка» рванулась с Выступа. И теперь передовому отряду Бандитов приходилось или держаться на месте до прибытия остальных сил с севера, или откатываться назад в надежде, что остальные силы успеют к линии обороны вовремя в полном соответствии с ранее намеченным планом. Задача 3-го батальона состояла в том, чтобы первым оказаться на линии обороны и использовать это обстоятельство против Бандитов.

— «Тройка», включайте стоки охладителей.

Ларри щелкнул переключателем на командной панели, и стоки охладителей заработали. Донеслось слабое шипение охлаждающей жидкости, и Ларри увидел на вспомогательном мониторе понижение уровня тепла. Еще один переключатель оживил голографическое изображение местности вокруг, вместив все триста шестьдесят градусов в стошестидесятиградусную дугу перед водителем. Золотистые перекрестья волосков прицелов поплыли в этом изображении, реагируя на движения джойстика под правой рукой на командном пульте.

— Вперед, ребята. Мы должны добраться до позиции раньше Бандитов. — Он улыбнулся, когда «Боевой Молот» начет набирать скорость. — Они сами напросились на наши танцы, а теперь пора им и расплатиться за полученное удовольствие.

XXVI

Я ни разу не слышал о таких войсках, которые

устояли бы перед ночной атакой с тыла.

Бернард Ньюмен «Кавалерия на марше»

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

26 сентября 3057 г.

Стоя в переполненном автобусе, Кэти Ханни замечала и других людей, впавших в такое же состояние, что и она. Революционное правительство не тратило времени на заботу о гражданском обществе. Был введен рацион на пищу и горючее, а энергоснабжение дошло до того, что населений Даоша оставалось без света к десяти часам вечера. В госпиталь уже поступили пострадавшие от двух несчастных случаев при пользовании различными портативными печами и другими опасными средствами при попытках отапливать дома после отключения электроэнергии.

Физические лишения можно было терпеть, но Кэти понимала причину своей усталости и отупения. Ричард Брэдфорд считал, что хороший сон, горячий душ и чашка кофе должны ее подкрепить, но двух последних вещей на планете не существовало, а сон не шел. Она понимала, что погружена в депрессию, но даже медицинские познания и диагноз ничего в такой ситуации не значили.

Знала она и то, что депрессия навалилась на нее, когда Ноубл Тэйер не позвонил ей восемнадцатого числа. У них не намечалось никаких особенных планов, но молодые люди обычно постоянно перезванивались.

Когда же Кэти попыталась дозвониться Ноублу, ей никто не ответил.

На следующий день в госпитале появился Кен Фокс.

— Если увидите Ноубл а, скажите, чтобы он не возвращался в квартиру. Похоже, он всерьез довел до сумасшествия каких-то людей.

Больше Кен ничего не сказал, добавив, что большего ей знать и не надо. И тоже пропал.

Впрочем, исчезли не только Ноубл и Фокс. Люди, приходившие в госпиталь, перешептывались в комнате ожидания, и немало слез пролилось над похожими историями: стук в дверь, люди из комитета безопасности спрашивают человека, затем увозят его на «короткую беседу», после которой никто не возвращается.

Каждый раз, когда она начинала думать, что Ноубл арестован силами безопасности, сердце у девушки сжималось. Правильно говорят: что имеем, не храним, потерявши — плачем. Она и сама не понимала, насколько привязалась к этому человеку. Они с Ноублом вступили в интимные отношения, но тот факт, что молодые люди жили порознь, давал Кэти иллюзию независимости — иллюзию, которая разлетелась вдребезги после его исчезновения. Оглядываясь назад, Кэти понимала, насколько увлеклась им, и каждая минута его общества доставляла ей удовольствие. Откинувшись на сиденье, она рассеянно разглядывала плакаты, мелькающие за окнами автобуса. Ксю Нинг, суровый в пунктирном сером изображении, взирал на окружающих с огромных портретов. «Государственная безопасность начинается с ТЕБЯ!» — гласила одна из многочисленных надписей. Поначалу, появившись в течение ночи повсюду, эти плакаты напугали ее. Но вот Кэти попался на глаза один из них, на котором какой-то озорник пририсовал Ксю Нингу вялые кроличьи глаза. Она чуть не расхохоталась, но суровый взгляд женщины в грязно-оливковом мундире, свидетельствующем о ее принадлежности к бюрократическому аппарату революционеров, убил желание смеяться в зародыше.

Автобус снизил скорость и приземлился на нужной Кэти остановке. Она встала и вышла из автобуса через заднюю дверь. Когда автобус рванул вперед, Кэти быстро отвернулась, чтобы не угодить под шквал взлетевшего мусора, так что на ноги ей попало лишь немного песка.

Посмотрев в сторону своего дома, Кэти слегка вздохнула, не зная, что предпринять дальше. То ли пойти домой, в надежде услышать послание Ноубла, оставленное на автоответчике, то ли пройти дальше по улице, завернуть за угол и забрести в лавку: вдруг там появились какие-нибудь фрукты, которые можно взять с собой в госпиталь. Вид бродяги, присосавшегося к бутылке у стены дома, вызвал у Кэти мысль о магазине, но тут же она вспомнила, что дома у нее есть бутылки, которые можно сдать. Конечно, много за них не дадут, но при существующей бешеной инфляции даже кое-что уже что-то.

К вечеру начало холодать. Кэти одернула свитер и двинулась к дому. Поначалу она не обратила внимания на черный сверкающий лимузин, бесшумно появившийся из-за угла. Затем улыбнулась, представив, что вот подъехал Ноубл, но улыбка исчезла с ее лица, когда открылись дверцы и показались два офицера общественной безопасности.

Вылезший из-за руля мужчина с кривым носом натянул на лоб фуражку и улыбнулся ей.

— Прошу прощения. Вы Кэти Ханни? Кэти кивнула.

— Да. Чем могу служить?

Человек говорил небрежным тоном, и Кэти могла бы не напрягаться, но его партнерша,поигрывая пальцами по рукояти пистолета на бедре, зашла девушке за спину.

— Нам нужна ваша помощь в проведении одного расследования.

Кэти оглянулась на женщину, занявшую позицию перед ступенями дома, затем повернулась к мужчине.

— Какого расследования?

— Не можем же мы обсуждать этот вопрос прямо здесь, мисс Ханни. Проедем в штаб-квартиру.

— Нет, я не хочу. — Кэти оглянулась назад, в сторону, откуда пришла. — Оставьте меня в покое.

— Не можем, мэм. Вам придется проехать с нами. И не пытайтесь бежать. — Он небрежно пожал плечами. — А если сделаете такую попытку, будем стрелять по ногам. Вам все равно придется рассказать нам все, что мы захотим узнать. Так зачем же мы будем калечить вас прежде времени?

Чарльзтоун, Вудсток

Республика Зеленой Гармонии

Лига Освобожденной Зоны

Это тебе не на Солярисе. Притаившись метрах в пяти ниже хребта холма, Ларри повел перекрестьем прицела и поймал в него очертания одного из «Вечерних Ястребов» Китайских Бандитов Смитсона. Золотая точка запульсировала в центре прицела, но Ларри не торопился пускать в ход оружие. Взглянув на вспомогательный монитор, он подождал, пока компьютер доложит о том, что большинство боевых роботов его отряда нашли свои цели.

— Одиночный огонь!

С этими словами он нажал на курки указательным и средним пальцами. В кокпите пыхнуло жаром, когда пришли в действие одновременно ПИИ и лазеры. Яркие молнии огня из ПИИ-установки осветили тьму между двумя боевыми роботами и вонзились в бок и грудь «Вечернего Ястреба». От этого боевого робота во все стороны полетели раскаленные капли расплавленной брони, и он закачался, потеряв равновесие и сбросив полторы тонны испарившегося металла. Рубиновые копья лазерных лучей впились в оба бока боевого робота, вгрызаясь в правую сторону груди.

Вражеский водитель изо всех сил старался удержать машину в стоячем положении, но атака застала его врасплох, да и сам он явно был потрясен. «Вечерний Ястреб» качнулся влево, затем, получив слишком сильный удар справа, рухнул на руки и колени. Автопушка, встроенная в левую руку боевого робота, вырвала из земли огромный кусок дерна, не давая роботу совсем уж рухнуть ничком на том самом смертоносном поле, которое Бандиты приготовили для врага.

Вдоль линии холмов выходящие с севера наемники попадали под огонь 3-го батальона. Боевые роботы, похожие издали в сумерках на людей, размахивали руками, показывая людям на холмах, что они не враги. Но при этом боевые роботы еще лучше проявляли себя в качестве мишеней, ну а бойцы 3-го батальона не нуждались в подбадривании, чтобы стрелять по захватчикам.

Резкая смена движения на юг создала Бандитам серьезные проблемы. Стремясь успеть к месту обороны, более мелкие и быстрые роботы обогнали более тяжелых. А это означало, что первыми под огонь 3-го батальона попали менее мощные и наиболее уязвимые боевые машины, так что первый же залп оказался сокрушительным.

Мишень Ларри с трудом поднялась и, спотыкаясь, двинулась вперед. Ларри вновь поймал ее в перекрестье прицела и выстрелил. Первый залп из ПИИ хлестнул по броне правой руки «Вечернего Ястреба», сорвав с нее более половины брони. Лазерная игла второго выстрела ПИИ вонзилась в оставшуюся на правом боку броню боевого робота и устремилась к груди «Вечернего Ястреба». Из образовавшейся раны стали сыпаться структурные элементы креплений, а левый лазер «Боевого Молота» еще больше увеличил эту дыру.

Водитель «Вечернего Ястреба» вскинул левую руку робота и привел в действие автопушку, одновременно наведя на Ларри средний лазер, прикрепленный к правой руке. Розовая молния смахнула четверть брони правой руки «Боевого Молота», но Ларри легко скорректировал потерю веса.

Снаряды автопушки «Вечернего Ястреба» встретили на своем пути грязь, забившуюся в дуло. Хотя первый снаряд из обедненного урана обладал достаточной кинетической энергией, чтобы пробиться сквозь преграду, но при этом его движение замедлилось. За ним шел следующий снаряд, а за этим — следующий. Три скопившихся вместе снаряда разорвали ствол. Вырвавшиеся через разлом скопившиеся газы яростной отдачей развернули «Вечерний Ястреб», как игрушку, и он рухнул на правый бок. Купол кокпита боевого робота взлетел вверх, и следом ракетой катапультировался водитель. По дуге он отлетел по направлению к Кинг-Дауну, но Ларри знал, что водитель не долетит до городка, и ночь ему предстоит провести в джунглях.

Ларри увидел, как вдали, на краю созданной Бандитами очищенной огневой зоны, появились силуэты роботов. Щелчком включив увеличение голографического изображения, он начал их идентификацию. Затем вышел на частоту связи с Фебой.

— Командиру «первого». Тяжелые на подходе. Расчетное время прибытия — две минуты.

— Вас поняла, командир «третьего». «Первый» берет на себя фланг.

— Вас понял. — Ларри переключился на частоту связи с батальоном. — Стрелять и держаться. Мы специалисты по омлетам, а Бандиты — яйца. Этим пивным бочонкам предстоит долгая дорога домой, и начнется она прямо здесь.

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

Мужчина — офицер безопасности протянул руку, и Кэти отпрянула назад. В этот момент пьяный бродяга у дома встал на ноги и качаясь двинулся на офицера-женщину. Та попробовала уйти с его дороги, но он прыгнул вперед и схватил ее за плечи.

Женщина принялась отбиваться от него левой рукой.

— Прочь, собака!

Взлетела бутылка и разлетелась вдребезги, ударив женщину в лицо. Темное вино смешалось с кровью.

Мужчина — офицер безопасности от удивления широко раскрыл глаза, но отреагировал моментально и тут же сграбастал бродягу в потрепанном шерстяном пальто. И тут Кэти увидела пистолет. Палец бродяги дважды нажал на курок, мгновенно превратив лицо и шею офицера в одну кровавую рану.

Схватившись за изуродованное лицо, офицер упал на землю, издавая странные булькающие звуки. Бродяга мгновенно повернулся лицом к офицеру-женщине. Выстрелив дважды, он попал ей в живот и бедро. Она тяжело рухнула на ступени дома, затем сползла на тротуар, где и застыла в растекающейся луже крови.

Ощущение тошноты охватило Кэти, добралось до горла, и тут бродяга повернулся к ней.

— Пожалуйста, пощадите, — взмолилась она.

Он стянул свою шляпу и улыбнулся сквозь грим на лице.

— Пощадить? Вот новости. А ну-ка, пошли! Кэти остолбенела.

— Ноубл? Как?

— Долго объяснять. Не сейчас. Нам надо идти. Если приехали за тобой, то приедут и за Ричардом Брэдфордом, и за Энн Томпсон. — Он вытащил из кармана колоду карт и бросил на тело женщины джокера.

— Но зачем?.. — Она уставилась на распростертые тела, сбитая с толку и взволнованная обрушившимися событиями. Кэти считала, что Ноубл мертв, а это не так. Он жив и… и довольно активно сопротивляется.

Он схватил ее за руку.

— Пошли. Надо убираться отсюда. Я все объясню позже.

— Но…

— Никаких «но», Кэти. — Он устало ей улыбнулся. — Послушай, я не позволю им забрать наших друзей. Ты на моей стороне?

Кэти встряхнулась. Он только что спас мне жизнь! Пойми это, идиотка, и приди в себя.

— Да, да, пошли. Надо помочь остальным.

— Вот и хорошо. — Ноубл улыбнулся и повел ее по улице. — А когда мы справимся с этой задачей, подумаем и об остальном мире.

XXVII

Никогда, никогда, никогда не верьте тому,

что война пройдет легко и гладко.

Уинстон Черчилль «Чрезвычайная комиссия»

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

2 октября 3057 г.

Виктор хмуро посмотрел из-за стола на Галена.

— Итак, мятежи на Нортвинде, Кафе, Новом Доме и Кейде?

— Да, сэр. Оказалось, что на всех этих мирах Сун-Цу создал партизанские организации. Была попытка поднять мятеж и на Эпсилоне-Инди, но потерпела неудачу. Очевидно, Тормано Ляо ввел в организацию своего племянника преданных людей, и они отказались действовать. Мятеж был быстро подавлен. — Гален покачал головой. — Не понимаю, почему мы не схватили этих партизан раньше.

— Что толку скорбеть о сбежавшем молоке. Гален удивился.

— Вы настолько уверены в себе и даже не переживаете из-за того, что подрывные элементы оказались необнаруженными?

— Нет, просто эти организации были внедрены там еще до вашего появления на этой должности. Я уверен, что все остальные вы постараетесь раскрыть. — Виктор откинулся на спинку кресла и улыбнулся. — Мы не должны забывать, что Сун-Цу занимается подстрекательством и на планетах, принадлежащих моей сестре. Не хочется терять Нортвинд, но большинство Горцев находятся в пресловутом Лиранском Альянсе, и потому их дезертирство не сильно отразится сейчас на нас. У Федеративного Содружества есть войска на планете Новый Дом, но там находится 13-й Лиранский гвардейский полк, а его преданность мне под вопросом. Ну и пусть братаются с бандитами Сун-Цу.

Гален сел в коричневое кожаное кресло лицом к столу Виктора и призадумался.

— С вашего позволения, я хотел бы заметить, что вы ведете себя совсем не так, как во время вторжения кланов. Тот Виктор стремительно перемещал войска и разрабатывал стратегию, готовясь отразить нападение. А вы сейчас столь спокойны. Не могу понять, в чем дело.

Верховный Правитель пожал плечами.

— Обстоятельства подрезают мне крылья, так что ярость не пойдет нам на пользу. Первое, и самое главное, то, что мы не в состоянии предвидеть, где, когда и как Лига Свободных Миров и Конфедерация Капеллана будут атаковать. На поле боя защищающейся стороне легче выбрать ту или иную тактику, но на стратегическом уровне преимущество остается за нападающим. Он расчетливо ударит в наше самое слабое место, а мы не сможем его остановить. Вот с каким фактом приходится мириться.

Гален кивнул.

— Все это верно. Мы вынуждены держать войска в ключевых промышленных районах и потому обороняем Нанкин. Второй полк Китайских Бандитов Смитсона опрокинул милицию. Наемники отрабатывают свой хлеб, но из отчетов ясно, что им тоже здорово достается в боях.

Виктор развел руками.

— Ну что ж, этого следовало ожидать. Мы знали, где находится одно из подразделений Лиги Свободных Миров, знали, что оно наносит нам урон, и у нас достаточно войск, чтобы сокрушить его. Но у Федеративного Содружества нет Т-кораблей, необходимых для доставки войск. Отказав вернуть мне «прыгуны», Катрин худшего придумать не могла. Если бы не это, я напал бы на нее, но к тому же мне претит убивать собственных граждан. Проклятье!

Гален и Виктор нервно рассмеялись.

— Я полагаю, ваше высочество, именно с этой точки зрения и рассматривала ситуацию ваша сестра.

— Несомненно. Можно было для решения этих задач призвать наемников, но мало у кого имеются собственные Т-корабли и шаттлы. Такой транспорт есть у группы Дубль-вэ, Легиона Рассветного Солнца, Волчьих Драгун и Гончих Келла. Но они или слишком далеко отсюда, или поклялись соблюдать нейтралитет, так что я не могу воспользоваться их услугами. Кроме того, не уверен, что мне так уж нужна эта битва.

— Почему?

Виктор тяжело вздохнул.

— Томас действует как-то нерешительно. Он напал на шесть бывших планет Лиги Свободных Миров, где у нас были войска, и, хотя две из них вообще захватил без боя, почему-то удержался от дальнейшего нападения.

— То есть насколько нам известно.

— Верно. Но поскольку средствами связи на захваченных мирах владеют представители «Слова Блейка», наше «насколько нам известно» представляется весьма слабым. Марик использовал наемников для поддержки революций, организованных Сун-Цу. Возможно, я неправильно его понимаю — да и вся эта война доказывает, что я раньше его не понимал, — но мне кажется, что Томас не собирается бросать свои войска дальше бывших границ Лиги Свободных Миров. А если так, то он просто передаст все свои контракты с наемниками Сун-Цу. Томас Марик выступит инициатором заключения мира, получит Конфедерацию Капеллана в качестве буфера между нами и одержит великолепную победу. Он добивается своих скромных целей, прекращает войну и наслаждается успехом. Тогда Марик становится самой значительной фигурой в своем отечестве, и, вероятно, «Слово Блейка» провозгласит его первым в изгнании Лордом-Наследником.

Виктор задумался.

— Впрочем, это все ничего не значащие спекуляции. Есть хорошие новости?

— У меня есть надежный Т-корабль, который может доставить 3-й королевский полк на Нортвинд. Посреди всей этой неразберихи мы можем отбить эту планету.

— Хорошо. Так и поступим. Что еще?

— На Вудстоке резервная милиция сокрушила первый полк Китайских Бандитов Смитсона. Сейчас они добивают оставшиеся мелкие банды, и через неделю на Вудстоке все будет в порядке.

— Милиции здорово досталось?

— Судя по всему, ей удалось ограничиться удивительно малыми потерями. Из ста двадцати пяти боевых роботов только тридцать пять повреждены, но их можно восстановить за счет запчастей, снятых с боевых машин противника. Многие из воинов отрядов милиции уцелели. Два офицера вам знакомы, они служили в 10-й Лиранской гвардии, так что милиции достались опытные командиры.

Настроение у Виктора улучшилось.

— Кто же они?

— Командир соединения — коммандант Феба Дерден, 3-м батальоном командует гауптман Ларри Акафф.

— Я помню Дерден. На Тениенте она имела на своем счету четырех убитых противников. Но Акафф? Уж не тот ли, что из конюшни Кая Алларда Ляо на Солярисе? Что он делает на Вудстоке?

— Приехал навестить семью. А поскольку Ларри еще числится в резерве, то при обострении ситуации решил заняться делом.

Виктор захлопал в ладоши и рассмеялся, но несколько нервно.

— Прекрасно, пошлите им поздравления за моей подписью. Сообщи, что мы гордимся их успехами. — И еще присовокупи, что другая половина Китайских Бандитов Смитсона ожидает их на Нанкине, и в любое время, когда заблагорассудится, резервисты могут с ними покончить.

Гален улыбнулся.

— О, такое предложение им понравится. Мне сделать пометку о переброске их туда, как только появятся Т-корабли?

— Да, они заслужили это. Мы пошлем их туда вместе с 1-м Гвардейским Дэвионским и 1-м Кастильским Уланским полками. Они выполнят свою часть задачи по освобождению планеты. Воины будут счастливы, и потери у них будут небольшие. Кто бы мог подумать, что милиция побьет Бандитов?

— Чудеса случаются. Виктор сузил глаза.

— Кстати, вы установили личность агента, добывшего пробу крови Джошуа?

— Нет еще, но проверка продолжается.

— В чем задержка?

— Бюро уголовного розыска Нового Авалона изучает связь организации преступления с транспортной фирмой, занимающейся вывозом медицинского мусора из ИННА. Они утверждают, что мы не должны вмешиваться в местное преступление, пусть оно и связано со шпионажем.

Ноздри принца затрепетали от едва сдерживаемого гнева.

— А вы сообщите директору Харрисону, что его карьера опасно близка к завершению. Он ответит, что мы не имеем права его уволить, а вы скажите ему, что если он обратится с иском в правительство, то я гарантирую ему рассмотрение дела так долго, что его внуки успеют достичь преклонного возраста. Он должен оказывать нам полное содействие в расследовании.

Гален улыбнулся.

— Вот теперь наш принц Виктор вернулся.

— И я хочу, чтобы вы заставили Харрисона задержать Кристофера Уоббе.

— Я не уверен, что он договорится с крестным отцом Нового Авалона.

— Что ж, коли Харрисон не может добраться до Уоббе, тем более он заслуживает увольнения. А вы сообщите Харрисону, пусть он передаст Уоббе, что его сына Торина Уоббе собираются перевести из приятной сельской тюрьмы в каталажку, расположенную на какой-нибудь очень холодной луне, а то и туда, где узник не сможет увидеть даже звезду, вокруг которой эта луна вращается. Если Уоббе будет артачиться, то пусть лучше ищет убежища у моей сестры, поскольку земля Нового Авалона обожжет ему все пятки.

— Считайте, что дело сделано, — сказал Гален. — Подумать только, а я считал, что в моей работе нет развлечений.

Принц покачал головой.

— Есть, но не часто.

Пока Гален заносил замечания в свой компьютер, Виктор размышлял над репликой Галена о том, что старый огонь вновь разгорелся. Впадать в раж легко, когда дело касается внутренней ситуации и все действия очевидны. Просто знаешь, что надо сделать, и сердишься, что все делается не так, как надо.

А эта война оказалась очень сложным делом, вдобавок неясным. Во-первых, неизвестно, где войска Марика ударят в следующий раз, во-вторых, не хватало Т-кораблей, необходимых для переброски войск в точки предполагаемых ударов… Но кое-что еще беспокоило Виктора. Определиться точнее Виктор не мог, но что-то не давало ему расслабиться.

Он не успел проанализировать свое состояние до конца, поскольку Гален, сам того не желая, прервал его размышления:

— Еще одна хорошая новость: та женщина, Дженкинс, вышла из кризиса. Пациентке еще необходимо оставаться под тщательным надзором врачей, но сознание к ней вернулось. Похоже, с женщиной все будет в порядке при соответствующем уходе. Вероятно, придется заменить бедро, как только она окрепнет, но доктор Аллард и мед группа готовы к такой операции.

Отбросив в сторону мрачные мысли, Виктор улыбнулся.

— Хорошо. Она должна иметь все необходимое. Мы ведь оплачиваем все расходы на ее содержание, не так ли?

— Да, сэр, и когда она выйдет из больницы, у нее проблем не будет. Поддержка народной героине идет постоянно. Из пожертвований образовался целый фонд.

— Избавьте его от налогообложения.

— Слушаю, сэр.

— Что-нибудь еще?

— Еще одно дело, ваше высочество. — Гален глянул на компьютер и вновь поднял голову. — Только что пришло сообщение, что посол Синдиката Драконов хотел бы переговорить с вами.

— Интересно, о чем? Гален покачал головой.

— С некоторой долей вероятности, из анализа средств массовой информации Синдиката Драконов о Лиранском Содружестве можно предположить, что Теодор Курита встревожен возможной милитаризацией некоторых планет пространства Лайонз.

— Это плохо. — Из-за отношений Виктора и Оми и опираясь на пакт, который заключил Хэнс Дэвион с ее отцом, Федеративное Содружество и Синдикат Драконов договорились не конфликтовать даже после того, как кланы перестали угрожать обоим владениям. Виктор был не против того, чтобы Катрин взяла на себя хлопоты по управлению Лайонзом. Но если на этой границе разгорится война между Катрин и Домом Куриты, он, Виктор, вынужден будет поддержать сестру.

— Я не могу благословить Теодора Куриту на вторжение в Лиранский Альянс. — Принц на мгновение задумался, затем улыбнулся. — Однако я предложу Теодору через Оми, чтобы Синдикат Драконов уговорил Ком-Стар высадить на эти миры «миротворческие войска», и не буду возражать против таких действий.

— Последствия могут быть непредсказуемыми.

— Нисколько, если только эти войска, выступающие в роли миротворцев, не станут переходить нашу границу. Это ослабит давление на меня и позволит Федеративному Содружеству высвободить армию для переброски в пограничную область Сарна. — Виктор помассировал виски, надеясь тем самым избежать приближения головной боли. — Я думаю, это лучшее, что можно сделать прямо сейчас. Ты согласен?

— Это расстроит вашу сестру, но подбодрит Синдикат Драконов. — Гален внес в память компьютера еще одно замечание. — Наверное, есть и получше решение, но на сегодня пусть будет так.

— Согласен. Но если и есть решение получше, то я не могу до него додуматься. — Принц пожал плечами. — Наверняка что-то простое, то, что я просмотрел. У меня такое ощущение, что я прекрасно разобрался в замыслах Томаса, но отчего-то это не придает мне уверенности.

— Скоро вы поймете, в чем дело.

— Надеюсь, вы правы, Джерард. А если нет, то мне даже страшно представить, что произойдет.

Вотан, Зона, оккупированная

Кланом Нефритовых Соколов

Хан Вандерван Чистоу из Клана Нефритовых Соколов медленно прохаживался среди колонн цифр, которые компьютер проецировал внутри голотанка. Изображения разворачивались вслед за ним, оставаясь удобочитаемыми. Другой командир на его месте мечтал бы о том, чтобы при этом цифры еще и менялись, демонстрируя не ту катастрофическую ситуацию, которую они наглядно демонстрировали сейчас.

Но только не Чистоу. Ему не нужно было, чтобы они изменялись. Он изучал их тщательно. Эти цифры, ужасные и угнетающие, являлись ключом к замыслам Хана Наташи Керенской и этого молодого вольнорожденного Фелана Уорда. И как только он разгадает эту загадку и сложит все догадки вместе, эти двое очутятся у него в кармане.

А они не скупились на демонстрацию догадок, и это настораживало. На Кольмаре 352-й штурмовой кластер Наташи сокрушил 12-й Регулярный полк Соколов, затем открыл арсеналы и вооружил население. Наташа объявила Кольмар «свободным» и сообщила населению, что избавляет их от подчинения Ханам Соколов с Вотана.

Чистоу рассмеялся, вспомнив, какая ярость сквозила в ее голосе, когда по головидению передавали репортаж о том сражении. Элиас Крисчелл всерьез воспринял ее угрозу, Чистоу же был убежден, что Наташа в ее возрасте просто не доживет до битвы за Вотан.

Результаты сражения на Сюдатене подтвердили его догадку. 8-й регулярный отряд Соколов и кластер гарнизона Дорбенга не устояли против 4-го гвардейского штурмового кластера Волков Хана Фелана и 16-го боевого кластера. И хотя Соколы потеряли планету и их силы там были уничтожены, Волки также потеряли около тридцати пяти процентов боевых роботов. Так что по дороге к Вотану Волки растеряют всех боевых роботов, и для атаки у них останется в распоряжении лишь пехота.

Чистоу не верил, что Волкам удастся добраться до Вотана, зато испуг Крисчелла подчеркнул одну вещь, которая превращала стареющего воина в развалину. Крисчелла вдруг начала заботить собственная смерть. Такие мысли совсем не в духе кланов — Крисчелл имел достаточно потомков, которые должны обессмертить его генетический материал. И страх смерти выглядел отвратительно.

Если мы хотим достичь величия, такой трус не может быть Ханом Клана Нефритовых Соколов и не может быть илъХаном, если мы собираемся овладеть Внутренней Сферой.

Чистоу улыбнулся, когда все кусочки головоломки перед ним сложились вместе. Гордость гнала Наташу на Вотан, и при этом — по прямой линии, иначе она не умела. И тогда следующей ее целью должна стать Бэйкер-три. Затем Дэвин, Денизли и далее — священное место, Туаткросс, потерять который для Клана Нефритовых Соколов было бы унизительно. Наконец, она придет на Вотан.

Но точно так же, как Туаткросс является символом для Волков, так и Наташа станет символом для него, Чистоу. Пусть идет. Он будет бросать на нее гарнизонные части, обескровливая Хана Наташу на каждом сделанном шаге. Пусть она одерживает победы и пусть они приносят ей знамена величия. Но когда она окажется на Вотане, то и умрет там.

Хан Наташа умрет от его руки, и вся ее слава перейдет к нему. А когда это произойдет, то по логике вещей ильХаном станет он, а не Крисчелл. А когда он станет ильХаном, с грохотом стремительно рухнет и Внутренняя Сфера.

XXVIII

Как изменился бы мир, если бы мы

слушались ветеранов, а не политиков.

Генри Миллер «Мудрость сердца»

Т-корабль «Белый орел»

Штурмовая орбита Бэйкер-три

Зона, оккупированная

Кланом Нефритовых Соколов

5 октября 3057 г.

Фелан Уорд остановился посредине палубы стыковочного отсека и повернулся к Наташе Керенской.

— Послушай, мы должны изменить план. Наташа мягко рассмеялась, чего не делала уже давно, а затем покачала головой.

— Нет, Фелан, не получится. Ульрик и я долго и трудно его обсуждали. Все должно происходить как намечено.

Молодой Хан ударил кулаками по бедрам.

— Клан не выиграет наше испытание отказа, если вы отправите меня более чем с половиной войска и с третью всех наших строевых частей.

Рыжеволосая женщина фыркнула.

— Я обойдусь и без твоих войск. Фелан сурово посмотрел на нее.

— Наташа, тебе, как и мне, известно, что эта маленькая война на истощение задумана с целью уничтожить тебя. И ситуация не становится легче оттого, что ты собираешься управиться без меня и моих людей.

— Но, Фелан, ты же понимаешь, что твое присутствие здесь также не гарантирует победы. Драка идет нешуточная, и клан несет потери. Но мы же знали, что они неизбежны. И если Соколы выиграют, то дорогой ценой.

— Но со мной и с моими войсками мы можем выиграть!

Она покачала головой, затем обняла его рукой за плечи.

— Сынок, я понимаю тебя, и, может быть, ты даже прав.

— Значит, я должен идти с тобой.

— Нельзя. — Голос ее упал до шепота, и она одарила его краткой ослепительной улыбкой. — Если мы одолеем Соколов, вызов подхватит другой клан. А если мы одолеем и его, в дело вступит следующий, а за ним — следующий, и так до конца. Ты прекрасный воин, Фелан. Я всегда была о тебе высокого мнения, но ты полагаешь, что если на твоей стороне одновременно и ярость, и правота, то ты сможешь одолеть врага. Увы, так бывает не всегда, а сейчас именно тот случай.

— Проклятье! — запротестовал Фелан. — Проклятье, проклятье, проклятье!

— Тебе не по нраву, когда кто-то другой прав? — рассмеялась Наташа.

— Не в этом дело. Мне не по нраву, когда я не в силах изменить то, что должно произойти. — Он глянул на нее, сверкнув зелеными глазами. — Вместе мы устроили бы Чистоу и Крисчеллу ночной кошмар.

— Ты и в одиночку можешь это сделать, Фелан, — улыбнулась Наташа. — Вот и еще одна причина, по которой я оставлю их в живых.

Они оба рассмеялись, правда, не очень весело. Смех эхом раскатился среди металлических стен стыковочного отсека, вернувшись далеким и чужим. Он прозвучал насмешкой, заставившей их содрогнуться.

— Ну что ж, тогда до свидания. Наташа кивнула.

— Послушай, Фелан, я никогда не любила прощаний. К тому же у меня репутация крепкого человека — Черной Вдовы, и все такое прочее, так что я не могу позволить себе расхныкаться. Но даже если бы я и пустила слезу, то все равно не сказала бы тебе фразу типа «Если бы у меня был сын, то я хотела бы, чтобы он походил на тебя». Знаешь, у меня есть сыновья и не один на самом деле, — и они еще напинают тебе по заднице.

— А как же, Наташа, они сделают это сразу же после того, как Крестоносцы решат, что они не правы и выкинут их из Внутренней Сферы.

— Остроумно. И где ты только нахватался этого? — Наташа стояла перед Феланом, положив руки ему на плечи. — Я действительно горжусь тобой. Я начинала свою карьеру в кланах, завоевала родовое имя, стала Ханом. Это не просто, очень не просто. Ты тоже прошел через это, но будучи вольнорожденным Внутренней Сферы.

— Я ничего не добился бы без твоей помощи.

— Я ценю это признание, но тем не менее ты добился всего. — Она ткнула пальцем ему в грудь. — У тебя сердце, мозги и душа воина. И никогда не забывай об этом, Фелан. Ты воин со всей огромной, вытекающей отсюда ответственностью.

Он кивнул.

— Именно поэтому ты и отсылаешь меня, квиафф?

— Афф. Именно поэтому будущее Волков мы доверяем тебе. — Наташа подмигнула ему. — А чтобы ты знал, между нами говоря, я рада, что ты сошелся с моей внучкой.

— Ранна такая необычная.

— Вот и не забывай об этом, поскольку она Керенская и оторвет тебе башку, если забудешь. — Откинув голову назад, Наташа устремила на Фелана серьезный взгляд. — Ей я доверяю завоевать мое родовое имя.

— Ты скажешь об этом позже, когда будешь готовиться к смерти от старости. Ты знаешь наши замыслы. Мы будем ждать тебя.

Женщина торжественно кивнула.

— Я знаю, но знаю и то, что мне не прибыть на наше свидание. Ты должен смотреть в будущее, Фелан, я же позабочусь о проблемах прошлого. Кроме того, если я убью этого Хана или двух, жизнь потеряет смысл.

— Возможно, после того, как и я сделаю это, мы объединимся. — Фелан улыбнулся Наташе. — Если мы выпутаемся благополучно из создавшейся ситуации, Ранна и я поженимся. Вселенной не помешают Волки с кровью Керенских.

Наташа сунула руку в карман своей куртки, достала тонкий алюминиевый флакон и протянула ему.

— На случай, если захочешь устроить серийное производство.

Фелан, забирая флакон, недоуменно посмотрел на него.

— Что это?

— Моя ДНК. Достаточно для создания целой галактики Черных Вдов.

— Но ведь не ты же будешь управлять ими?..

— Вы с Ранной прекрасно справитесь. — Наташа указала на шаттл. — Иди, Фелан, исполняй свой долг. Люди ждут тебя в точке прыжка, а у меня свидание с гарнизоном Неги здесь, на Бэйкер-три.

— До свидания, Хан Наташа. Удачной тебе битвы. Устрой им ад.

— Устроить им ад? — Наташа помахала Фелану, который направлялся к шаттлу. — Нет, так просто они не отделаются.

Таркад-Сити, Харкал, Округ Донегал

Лиранский Альянс

Катрин Штайнер с такой яростью сжала кулачки, что спустя секунду ощутила боль в ладонях от впившихся ногтей.

— Да как Сун-Цу посмел устраивать мятежи в моих владениях?!

Она уставилась на голографическую карту Внутренней Сферы над своим письменным столом. Все выглядело нормально, как ей и хотелось, за исключением четырех планет, изменивших цвет с голубого, Дома Штайнера, на зеленый, Дома Ляо. И тот факт, что компьютер постепенно менял голубой цвет на зеленый, означал, что войска Сун-Цу одерживают победу. 13-й Лиранский Гвардейский полк по ее приказу покинул Новый Дом, возвратившись в Альянс, и революционерам Сун-Цу некому было противостоять.

А после того, как Сун-Цу захватил Нортвинд, он придал ему тот же статус, что и Аутричу. Горцы получили свою родину и объединились с Конфедерацией Капеллана. Подразделение возвращалось домой, и Сун-Цу прибирал к рукам их планету. Это явилось для Катрин неожиданной дерзостью, с которой она не хотела мириться.

Первым ее желанием было как-то сокрушить Сун-Цу, но она сочла такие действия непрактичными, более того, наносящими вред ее образу миротворицы. Лига Свободных Миров перекрыла герцогине путь к Конфедерации Капеллана, и вряд ли Томас позволит ее стальным войскам пройти по его владениям, чтобы нанести удар Сун-Цу. Так что она не могла непосредственно воздействовать на Сун-Цу в данный момент.

Катрин злила мысль о том, что Сун-Цу безнаказанно присваивает себе ее планеты. И поскольку она заявила на них право, то понимала, что Виктор не будет пытаться отбивать их. И пока Томас не высадит туда свои войска, все эти миры, за исключением Нортвинда, уязвимы для повторного нападения. Сун-Цу наверняка пользовался этим и для своей поддержки заставлял Томаса продвигать части наемников все глубже на территорию Федеративного Содружества.

— Мне надо сделать так, чтобы Томас не предпринимал подобных действий, — тихо сказала Катрин, нажимая на кнопку и вызывая секретаря. — И если он не сможет удержать на поводке этого маленького питт-буля Ляо, я заставлю его узнать, что кровь гуще воды и что народы и посильнее, чем в Лиге Свободных Миров, жили в страхе перед лицом объединенного Федеративного Содружества.

XXIX

Война слишком серьезное дело,

чтобы доверять ее военным.

Приписывается Талейрану

Рисайтл-Сити, Вудсток

Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

10 октября 3057 г.

Ларри Акафф, чувствуя, как его слегка сжимает баллистическая броня, посматривал на левую сторону забрала своего нейрошлема, где в кадре размером с почтовую марку представитель «Благоденствия» вовсю крыл Дэвиона. Утверждалось, что мятежники по-прежнему контролируют планету, хотя поражение Бандитов Смитсона заставило их уйти в подполье.

Ларри улыбнулся, слушая, как два террориста обещали еще преподнести сюрпризы войскам Дэвиона на Вудстоке.

— И часть этих сюрпризов вы получите прямо сейчас.

Он просигналил сержанту Коллинз начинать движение. Она и Керриган отвели назад портативный таран. Ларри посмотрел на правую часть забрала шлема, где часы вели обратный отсчет секунд. Точно в момент, когда появились цифры 00:00, таран пробил дверь склада, и штурмовая группа резервистов ворвалась на студию, где вещало «Благоденствие».

Четверо бойцов в черной форме направили автоматы на двух мужчин, застывших за столом. Остальные солдаты бросились внутрь и взяли на мушку операторов и работников, стоявших возле пульта. Спонтанный крик веселья прозвучал, когда Керриган сорвал знамя мятежников.

— Это еще не победа! — прокричал один из ставленников организации «Благоденствие».

Ларри на забрале шлема увидел продолжение показа происходящего. Репортаж шел на весь Вудсток. Ларри передал автомат Коллинз и стянул с головы шлем. С улыбкой он появился перед камерой и взмахом руки приказал террористам убраться из кадра. Небрежно сев за стол, он аккуратно положил перед собой шлем и взялся за микрофон.

— Вудсток — это победа! Будем считать, что проходили учения по подавлению террористического мятежа. Всего лишь учения. — Посреди смеха его людей и стонов террористов он сохранил серьезное выражение лица. — В случае же действительной чрезвычайной ситуации мы готовы сразиться и с более многочисленными бандами бывших наемников и прочих подвальных армий. А теперь возвращайтесь к нормальной жизни.

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

Томас улыбнулся левой половиной лица. Правая, покрытая шрамами, оставалась неподвижной.

Похоже, вы правы, регент Малькольм. Пора ответить на официальное послание герцогини Катрин Штайнер.

— Архонтессы Штайнер. — Малькольм изобразил виноватую улыбку.

Томас медленно кивнул.

— Благодарю тебя, регент. Я не хотел обидеть Катрин.

Подняв голову от компьютера, Малькольм нахмурился.

— Прошу прощения, сэр, но в ее послании содержатся угрозы в ваш адрес — в замаскированных выражениях, разумеется, — если вы не заставите Сун-Цу вернуть те миры, на которые заявил свое право Лиранский Альянс. Но если вы сделаете это, то рассердите Сун-Цу. А если не сделаете, то Катрин подтянет значительные силы к нашей границе. Она может даже объединиться с братом.

Томас медленно покачал головой.

— Видишь ли, регент, семейные ссоры хоть и заканчиваются, но оставляют глубокие следы. — Он провел ладонью по изуродованной щеке. — Уж я-то знаю.

— Да, главнокомандующий.

— Катрин не воин, и для координированных действий она будет вынуждена отдать командование своими войсками Виктору. А когда она окажется без оружия, то ее угрозы повиснут в воздухе. Она не может не считаться с этим, но не считается. Значит, блефует.

Карие глаза главнокомандующего под тяжелыми веками недобро вспыхнули.

— Избрав позицию миротворца, ей непросто отдать приказ войскам действовать, особенно войскам Дома Штайнера. Она же вернула их домой во имя мира. А если захочет вновь двинуть их — ей же хуже. Поскольку она политик, внешний вид для нее нечто большее, чем маска. Так что Катрин не решится на активные действия.

В голове Томаса вдруг вспыхнула идея.

— Есть один фокус, с помощью которого мы ей откажем, но намекнем, как получить желаемое. Катрин не раз выказывала ум и здравый смысл, но под влиянием момента повела себя импульсивно, потеряв способность здраво рассуждать. С другой стороны, она объявляет Лиранский Альянс нейтральным, желая получить выгоду и от меня, и от брата. И пока Катрин не восстановит свой статус во Внутренней Сфере, она ничего не добьется без драки. Если герцогиня этого не сделает, то окажется лишь в роли беспомощного свидетеля, не имеющего средств ответить на угрозу Сун-Цу.

Он посмотрел на Малькольма.

— Прошу вас отправить эти соображения немедленно.

— Как вам будет угодно, главнокомандующий.

— Хорошо. А начните так: «Глубокоуважаемая архонтесса Катрин, меня также смутили дерзкие действия Сун-Цу в отношении миров, на которые вы заявили свое право. Я уже сообщал ему, что не отправлю моих наемников для поддержки его революций. И не сделал этого, несмотря на то, что моя дочь и наследница Изида находится у него на Сиане. И хотя таким образом она становится заложницей, как и мой сын был заложником у вашего брата, я не поддержал действия Сун-Цу против вас. Я понимаю, что вы не хотите видеть ваших людей гибнущими в сражениях и вам не по душе начинать военные действия на этих спорных планетах. Сочувствую вашим трудностям, поскольку сам столкнулся точно с такими же. Именно поэтому в оккупированных зонах я применяю наемников, а не свои войска, и именно поэтому я отказал в военной поддержке Сун-Цу…»

Бельзен, Лесковик

Зона, освобожденная Кланом Волка

При всем нежелании видеть положительные начала в Ульрике Керенском Влад не мог не восхищаться тем, как вел себя этот человек, их боевой вождь до кончиков ногтей. Все еще облаченный в хладожилет, шорты и тяжелые ботинки, Ульрик выпрямился над емкостью с водой и насухо вытер лицо полотенцем. Тот факт, что «ванная» его располагалась посредине здания, вдребезги разбитого боевыми роботами, а в углу из развороченной трубы фонтанировала вода, казалось, не имел никакого значения.

Голубые глаза Ульрика сверкнули, когда он увидел Влада.

— Славное представление дали сегодня наши войска, а, звездный капитан? — Широкая улыбка, сопровождающая вопрос, чуть ли не завораживала Влада. — 9-й временный гарнизон сражался намного лучше, чем такой же, 10-й, на Зотермеере.

Влад перешагнул груду битого кирпича, слыша, как под ногами хрустит крошка.

— Да, звездный полковник. Но они и не могли сражаться хуже, поскольку вы воспользовались меньшими силами, чем позволял договор.

Ульрик кивнул, набрал в ковшик из ладоней воды и плеснул на свои седины.

— Войск, которыми я воспользовался, вполне хватало, чтобы захватить эту планету.

— Да, но не хватало, чтобы обойтись без ненужных потерь. Мудрый командир вызвал бы подкрепление, когда гарнизон отступал на Бельзен. Не стоило сражаться в городских условиях.

Вождь Волков пожал плечами.

— Мы победили.

— Но погибших у нас больше, чем следовало бы. — Влад скрестил руки на груди. — Это и есть ваша цель?

— Если ты имеешь в виду то, что враг понес больше потерь, нежели мы, то да. — Улыбка Ульрика застыла. — Но ведь тебя разозлили не потери, не так ли? Ты ведь хочешь спросить совсем о другом, квиафф?

Слова Ульрика застали Влада врасплох, и он уже хотел горячо отрицать, лишь бы доказать, что его неправильно поняли. Он закинул голову и сцепил пальцы на затылке.

— Вы ведь рассматриваете нас, Крестоносцев, как врагов, не так ли, квиафф?

— Афф!

— А меня считаете самым худшим из них?

— Среди Волков — да. Влад сделал глубокий вдох.

— Но если вы хотите погубить нас всех, а я наиболее опасен для вас, почему вы не позволили мне погибнуть, когда я попал в засаду, устроенную гарнизонным соединением?

— Ответ прост, Влад, — медленно проговорил Ульрик, вешая полотенце на шею. — Я не собираюсь терять моего Фелана в этом вторжении.

— Что?.. — Влад раскрыл рот и побагровел, отчего длинный шрам белой нитью перечеркнул щеку. — При чем тут Фелан? У нас с ним нет ничего общего.

— Нет? Вы оба страстные натуры, и каждый убежден в собственном превосходстве. Вы оба терпеть не можете друг друга. Вы оба сражаетесь отчаянно, и если не бросались бы вперед очертя голову, то вас можно было бы считать умницами. В последнем вторжении Фелан сослужил нам бесценную службу, поскольку хорошо знал врага. На этот раз ты знаешь врага лучше. Так что ты мой Фелан среди Крестоносцев.

Влад яростно замотал головой. Он-то знал, что ни в чем не походит на Фелана. Унижение от поражения, которое он испытал от руки Фелана, все еще жгло его душу, он отказывался признавать превосходство вольнорожденного над собою в какой угодно форме. И тем не менее в том, что сказал Ульрик, таилась правда, и Влад чувствовал это. Никто из нас не пойдет на компромисс друг с другом ни в чем.

Но даже и против этой мысли он восставал. Мы различны, потому что Фелан — это Хранитель. Я никогда не смогу смотреть на вещи его глазами и знаю, что он скорее умрет, чем признает мою правоту. Одно это различие навечно разделяет нас.

Ульрик продолжил, словно не замечая сердитого молчания Влада:

— Попав в засаду, ты ограничился тем, что просто сообщил о случившемся. Ты не просил помощи, только предупредил идущих за тобой о том, что произошло. Так поступил бы и Фелан. И в данной ситуации я не дал бы ему погибнуть, но на его месте оказался ты, и я спас тебя.

— Это ошибка — давать мне привилегию быть вычеркнутым из списка потерь нашей боевой группы.

— Я не давал тебе привилегий, Влад. Я всего лишь отодвинул срок твоей гибели.

— Возможно, я благодарен вам за это, но вовсе не стал думать иначе.

— Знаю, звездный капитан, но все же не по этой причине я спас тебя. — Ульрик медленно покачал головой. — Я вижу твою смерть. Но не сейчас. Нам еще не на одну планету надо нанести визит, тебе и мне, и совершить не одно убийство, пока наша миссия исчерпает себя.

Рисайтл-Сити, Вудсток

Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

Сидящий в дальнем углу танцевального зала вуд-стокского «Гранд-отеля» Ларри не удержался от улыбки, когда впереди, на широком экране, спроецировалось голографическое изображение его лица. Он увидел себя таким, каким сегодня его видели миллионы людей, — кладущим шлем на стол, чтобы объявить об освобождении Вудстока. Слова Ларри потонули в радостном реве резервистов, но он помнил четко каждый произнесенный им звук. Он слегка поежился.

Слишком много шума.

Он отпил вудстокского «особого резервистского» пива, которое кто-то поставил перед ним, затем медленно покачал головой.

— Они что же, так и будут крутить это изображение каждый час? А, Феба?

— А ты против, чтобы к тебе относились как к звезде? Я думала, что ты привык к этому на Солярисе. — Она рассмеялась, видя, что Ларри явно чувствует себя неловко. — Это большая новость, и ты тоже большая новость. Ни с чем не сравнимая!

Акафф притворно нахмурился.

— По крайней мере, на Солярисе, если бы меня так часто показывали по головидению, я при этом рекламировал бы товары и получал за это деньги.

— Жаль, что в твоем соглашении с ВВС Федеративного Содружества нет такого пункта, — поддразнила она. — Расслабься. Твое героическое заявление собрало нас тут всех вместе, в этом отеле, а завтра будетпарад. Так что тебе придется потерпеть обращение с собой как с героем. Почему бы не позволить всем этим пахарям и жницам не вкусить кусочка твоей славы?

Ларри уже собрался в свою очередь блеснуть остроумием, но появление у стола курьера Ком-Стара в желтом комбинезоне заставило его сразу обо всем забыть.

— Коммандант Феба Дерден?

— Да.

— У меня для вас послание с Нового Авалона. — Он протянул ей сложенную полоску желтой бумаги.

Феба прикрыла послание рукой и принялась читать. Поначалу на ее лице расцвела улыбка, но тут же увяла, а щеки побледнели. Она перечитала послание и подтолкнула его через стол к Ларри.

Он перевернул полоску, чтобы прочитать, но ее реакция на послание заставила Ларри помедлить. Тем не менее первые строки и у него вызвали улыбку:

«Комманданту Фебе Дерден, Вудстокская резервная милиция, — так начиналось послание. — Примите мою сердечную благодарность и искренние поздравления по поводу вашей недавней победы над Китайскими Бандитами Смитсона. Из ваших действий еще на Тениенте я понимал, что у вторгнувшегося на Вудсток врага мало шансов на победу, но ваш успех превзошел мои самые дерзкие мечтания и явился единственным ярким лучом во мраке прошедшего после вторжения месяца.

Дух и способности подразделения Вудстокской милиции не остались незамеченными. Теперь находящаяся на Нанкине вторая половина Китайских Бандитов Смитсона ждет вас, дабы подвергнуться уничтожению. Надеюсь на личную встречу, когда вы персонально представите мне своих резервистов и сообщите об успехе.

Осознание того, что в наших войсках есть такие командиры и солдаты, внушает веру в будущее Федеративного Содружества.

С искренней благодарностью, ваш друг принц Виктор Дэвион».

Ларри, широко улыбаясь, поднял взгляд.

— Феба, это великолепно! Ты должна это зачитать бойцам. Они будут в восторге.

— У меня плохо получаются такие вещи. — Она неловко вернула послание курьеру Ком-Стара. — Может быть, вы прочтете это моим людям?

— Сочту за счастье, коммандант Дерден.

Когда курьер двинулся вперед, в глубь зала, Ларри поднял глаза на собеседницу.

— В чем дело, Феба? Это же грандиозное послание.

— Еще бы! А как тебе его вторая половина? Ларри задумался.

— Неужели я что-то пропустил?

— Верховный Правитель хочет, чтобы мы отправились в Нанкин и освободили планету от засевших там мятежников. — Она откинулась назад и подняла плечи. — Я знаю, что мы можем это сделать, но как попасть туда? У резервистов нет ни Т-кораблей, ни шаттлов.

Ларри тяжело оперся на локти.

— Ни у одного милицейского подразделения нет Т-кораблей и шаттлов, насколько мне известно.

Феба пожала плечами.

— Принц Виктор любит выступать с инициативой. Того же он ожидает и от нас, чтобы мы нашли возможность перелететь на Нанкин. На Вудстоке есть «прыгуны» и шаттлы для перевозки зерна, но наш бюджет не позволяет зафрахтовать их.

Ларри печально улыбнулся.

— У меня есть кредитная карточка манежа Кенотавр, но я не думаю, что кредит Кая настолько велик, что мы сможем на него нанять целый флот для перелета.

Феба глянула на веселящихся солдат, заоравших заздравные тосты еще до того, как курьер зачитал послание до конца.

— Мы не можем подвести Виктора, но что же делать?

Ларри улыбнулся.

— Черт побери, у меня есть идея!

— Устроить распродажу?

— Не совсем. — Он подмигнул ей и допил пиво. — Поверь, Феба, мы отправимся в Нанкин. У меня есть план, и он должен сработать как магическое заклинание.

XXX

Сила и обман — вот два

решающих фактора войны.

Томас Гоббс. «Левиафан»

Таркад, Округ Донегал

Лиранский Альянс

13 октября 3057 г.

Перечитав ответ Томаса Марика, Катрин Штайнер позволила себе слегка улыбнуться. Хорошая игра, Томас. Герцогине не нравилось, когда ее переигрывали, но она не могла не восхититься тем, как Томас это сделал. Упирая на тот факт, что Изида находится в руках Сун-Цу, он не только обращался к сочувствию Катрин, но и очернял своего будущего зятя. Страшась для дочери той судьбы, что постигла Джошуа, он умолял не ставить Изиду в опасное положение, если Катрин захочет оказывать на него давление. Томас ясно давал понять, что в случае смерти Изиды вина за случившееся падет на нее, Катрин, и он без раздумий нанесет ответный удар.

При первом прочтении упоминание Томаса о наемниках воспринималось как угроза в том смысле, что он может еще передумать и послать их на поддержку Сун-Цу. Но, прочитав вторично, она по-иному взглянула на эти слова. Уж не предлагает ли он мне воспользоваться услугами наемников в противостоянии регулярным войскам? Ведь попытка повлиять на нее, пусть даже и косвенным путем, выглядела очень неуклюже, а она знала, что Томас таких ошибок не допускает. И стало быть, он просто предлагал ей решение, казавшееся ему подходящим.

Она улыбнулась. Великие умы мыслят одинаково. Катрин тут же решила, что если вторжение продолжится, она воспользуется услугами наемников. Она еще раньше занималась изучением опыта Томаса Марика, который использовал их в пограничной области Сарна, понимая, что в таком случае его нация остается как бы в стороне от конфликта. Верховный Правитель не проливает крови своих подданных в чужих владениях, оставляя этот риск на долю наемных солдат. И наемники оказываются элегантным решением проблемы.

Катрин могла прибегнуть к помощи лишь единственных из наемников — без контракта ныне оставались Гончие Келла, к услугам которых в разные времена обращался ее брат. Они были горячо преданны Штайнерам. Ведь существование этих наемных войск стало возможным лишь благодаря родителям, но Катрин имела и родственное отношение к Келлам по линии матери.

Если она обратится к ним, Гончие ей помогут.

Катрин улыбнулась еще шире, вспомнив недавний разговор с Кейтлин Келл. Во время ее последнего визита герцогиня искусно навела девушку на мысль, что подозревает Виктора в гибели их матерей. В своем запросе Катрин может на это обстоятельство и упирать, тем самым крепче привязывая к себе Гончих Келла.

Но тут ее посетила еще одна мысль, и Катрин даже закусила от обиды нижнюю губу. Гончими Келла командовал Дэниэль Аллард, отец и брат которого сохраняли лояльность Дому Дэвиона. Так что ее обращение может и не получить должного ответа.

Она пожала плечами.

— А я попросту обращусь через его голову. Широким шагом подойдя к письменному столу, она уселась и хлопнула по кнопке, включающей головизионную камеру. Наведя фокус на себя, она включила запись. Надо выглядеть серьезной и встревоженной.

— Мой дорогой Морган, мне нужна твоя помощь…

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

Было морозно и ветрено. В огромной толпе, заполнившей площадь Фензильусуд, Ноубл Тэйер чуть не потерял Кэти. Раскрасневшаяся, сияющими глазами она посмотрела на него. Ноубл кивком головы указал на дальний конец площади, где виднелись кирпичные стены.

— Мы должны обратить внимание.

— Разумеется.

За боевыми роботами полка «Черная Кобра» наемников и оливковыми ротами пехоты Народно-освободительной армии на подиуме, возвышающемся над толпой, ораторствовал Ксю Нинг, наставляя людей. Перед ним, испуская пар при дыхании, коленопреклоненно стояли двадцать шеренг по десять человек в ряду — двести ведущих цюрихских политиков, чиновников полиции, священников, академиков, журналистов и художников. Каждого, несмотря на пол, раздели по пояс и связали по рукам и ногам. На каждого нацепили бумажку с личными обвинениями, выписанными розовыми буквами.

На южной стене разместили плоский головизионный монитор тридцати метров в высоту и сорока метров в ширину, на котором во всем величии, призванном нагонять дополнительный страх на далеко стоящую толпу, показывали образы вождей: Ксю Нинга и полковника Ричарда Бэрра, столь же напряженного и с теми же механическими движениями, как и у его роботов. Связанные выглядели жалко.

Ксю Нинг, бас которого так не соответствовал его хрупкому дерганому телу, демонстративно указал на узников.

— Вот они, агенты контрреволюции. Эти люди с готовностью служили захватчикам, ежесекундно грабящим нашу планету. Хэнс Дэвион вторгся в этот мир двадцать восемь лет назад, утверждая, что он освобождает население от оков, надетых на нас Домом Ляо. Он лгал, а его сын погубил невинное дитя, чтобы продолжить злодеяния своего отца.

Нинг полуразвернулся и указал рукой на экран. Теперь там демонстрировали связанных пленников.

— Посмотрите на них. Посмотрите на этих врагов рода людского. Они проповедовали против Ляо. Они считали себя людьми высшего сорта по сравнению со всеми остальными. Революция оказалась им не по нутру, потому что обнажила их истинную сущность. И они восстают против неизбежного, они отказываются верить в единственно существующую реальность и не желают сплотиться с нами.

Они хотят жить отдельно от нашего великого общества. И как представитель Сун-Цу Ляо, я исполняю их желание. Я исполняю их желание быть заодно со своими единомышленниками, я освобождаю их от необходимости жить среди людей. Избавители, исполняйте ваш долг.

Избавители, стоящие позади узников, разделились. По два бойца от каждой роты бросились вперед, держа высоко над головой автоматические винтовки. Розовые воротники и манжеты отличали избавителей от остальных солдат, одетых в те же стеганые оливковые мундиры. Их собралось двадцать человек у первой шеренги коленопреклоненных врагов государства.

— Готовьсь! — выкрикнул Ксю Нинг. Солдаты взвели курки.

В толпе узников послышались плач и ругательства. Кэти повернулась к Ноублу.

— Сделай же что-нибудь. Раздался приказ:

— Целься!

Солдаты прижали приклады к плечам. Некоторые узники пытались бежать, но, сделав шаг или два, падали.

— Мы не можем их спасти, — хрипло прошептал Ноубл. Ветер отнес его слова в сторону. — Мир должен увидеть это. Они погибнут, но их священная жертва может спасти остальных.

— Огонь!

Перед подиумом сверкнули огни выстрелов и яркая латунь летящих гильз. Выстрелы слились в грохот, эхом откатившийся от стены и поглотивший стоны умирающих. Белая бумага и розовые буквы исчезли в крови. Тела, дергаясь и извиваясь, падали друг на друга и застывали недвижной грудой.

Кэти вскрикнула и вцепилась в Ноубла. Крики ненависти и страха пронеслись по толпе. Ноубл схватил Кэти за плечи и крепко прижал к себе, успокаивая, но не отводя глаз от места бойни и его изображения на экране.

Сунув руку в правый карман пиджака, он нажал на квадратную кнопку прибора дистанционного управления.

Изображение на мониторе растворилось в ярко-голубой пелене. Затем в нем прорезался белый квадрат. Углы квадрата округлились, а в центре появилось изображение арлекина в колпаке — карточного джокера. Надписи — вверху по-китайски, а внизу по-английски — гласили: «Господи, ну и дураки же эти смертные!»

Посредине гвалта и стихающих выстрелов, набирая силу, разносясь над площадью, зазвучал зловещий, отвратительный смех. Все застыли, не сводя глаз с образа танцующего джокера, заполнившего экран. Ксю Нинг отчаянно замахал руками, указывая на картинку, засуетились чиновники, словно они могли что-то изменить в происходящем.

Ноубл нажал на круглую кнопку прибора.

Смех стих, но через секундное затишье зазвучал голос:

— Кто посеял ветер, пожнет бурю!

Клетчатый черно-белый арлекин криво усмехнулся, и из уголка его рта стекла единственная капелька крови.

Двумя секундами позже наступившую тишину разорвали четыре негромких взрыва. Экран содрогнулся, а изображение закачалось, и тут массивный монитор сорвался со стены. Пока он летел, набирая скорость, над толпой проносились крики торжества.

Один из роботов «Черных Кобр», небольшой «Коммандос», поднял руки вверх, пытаясь подхватить экран, но водитель не рассчитал, и монитор рухнул прямо на боевую машину, взрываясь искрами и осколками стекла. Робот, так и стоящий с поднятыми руками, пробил экран и вышел с другой стороны. По его броне запрыгали искры. Машина закачалась и медленно упала лицом вперед.

С площади поднимался густой дым, смешиваясь с паром от окровавленных тел.

Ноубл взял Кэти за плечи и повел прочь, пробираясь среди остальных разбегающихся зрителей.

— Нам надо идти.

Она бросила прощальный взгляд на середину площади.

— Эти люди… Мы должны что-то сделать…

— Мы сделали, — прошептал он. — И теперь они почиют с миром. Чего нельзя сказать о нашем противнике, которому не до отдыха. И это радует.

XXXI

Что толку от армии на поле боя,

если во дворце нет мудрых советников?

Цицерон. «De Officiis»

Старый Каннот, Арк-Ройял

Округ Донегал, Лиранский Альянс

20 октября 3057 г.

Поскольку отец сидел позади, за своим столом, Кейтлин Келл не могла видеть ни его лица, ни реакции на головизионное послание Катрин. Ей очень хотелось увидеть, как он воспримет мольбу кузины о помощи, эти слова, разрывающие ей душу на части. Страх и печаль в голосе Катрин сжимали сердце Кейт. Сидящие по бокам ее Крис Келл и Дэн Аллард внимали бесстрастно, никак не выказывая своих чувств.

Катрин мужественно улыбнулась им с экрана монитора.

— Я должна приложить все усилия, чтобы не втягивать Лиранский Альянс в войну, но Сун-Цу вторгся в мои владения. Главнокомандующий Лиги Свободных Миров сообщил мне, что введение войск Дома Марика в объятую хаосом пограничную область Сарна для противостояния Сун-Цу он будет считать недружественным актом. И мне ничего не остается, как обратиться к вам с просьбой перебросить Гончих Келла с Арк-Ройяла и подавить мятежи на Новом Доме, Кейде и Кафе.

Архонтесса на мгновение опустила голову, а когда вновь ее подняла, Кейт увидела, как надежда на лице кузины сменилась страхом.

— Вы наверняка задаетесь вопросом: почему я не обращаюсь к брату, ведь действия Сун-Цу — это продолжение войны и против Виктора. Я не делаю этого потому, что у меня сложные отношения с Виктором. Я никогда не верила слухам о том, что он причастен к убийству наших родителей, но после того, что он сделал с Джошуа Мариком и санкционировал действия Синдиката Драконов в пространстве Лайонз, моя вера в Виктора поколеблена. И теперь я начинаю думать, что он действительно имел какое-то отношение ко всему, что случилось.

Катрин замолчала, шмыгнула носом и стерла слезу со щеки.

— Простите мне потерю самообладания, но я чувствую себя такой одинокой. А нападение Сун-Цу и вовсе выбило меня из колеи. Я просто не знаю, что делать. Я уверена лишь в том, что он должен быть наказан. Кроме того, мои родители всегда вам доверяли, а мне больше не к кому обратиться, и вот теперь я прошу вас прийти на помощь Лиранскому Альянсу.

Картинка на мониторе замерла.

— Ну и что вы думаете? — спросил Морган. Кейтлин развернула кресло лицом к отцу. Длинные седые волосы его ниспадали на плечи, и в седой бороде лишь возле уголков рта оставался намек на темные пряди. Карие глаза горели огнем, которого Кейтлин не видала после ухода отца в отставку.

Больше всего девушку удивил тот факт, что правый рукав его пиджака не был прижат у плеча. Взрыв бомбы, убивший архонтессу Мелиссу Штайнер и Саломею Келл, мать Кейтлин, оторвал правую руку Моргану. Принц Виктор распорядился, чтобы в ИННА сконструировали Келлу новую руку, но тот редко ею пользовался.

Кейтлин полуприкрыла глаза.

— Какое имеет значение, отец, что мы думаем? Послание адресовано тебе.

— Верно, но соединением командует Дэн, а ты и Крис являетесь контрактными консультантами. Дэн?

Полковник Дэниэль Аллард задумался.

— Нам еще не приходилось использовать Гончих Келл а в подавлении гражданской смуты. И мне не хотелось бы создавать прецедент.

Кейтлин повернулась к нему.

— Но, полковник, восстание провоцирует Сун-Цу Ляо. Так что нас ждет военная акция. Ты же видел по головидению репортажи с Цюриха и других мятежных планет. Кто-то же должен помочь этим людям?

Крис Келл согласно кивнул.

— В рассуждениях Кейтлин есть здравый смысл. Как правило, в войне участвуют воинские подразделения, и население в их дела по большей части не вмешивается, не вовлекается. Если я правильно помню историю моего подразделения, Гончие Келла уничтожили воинскую часть, затеявшую войну против гражданского населения Лайонза во время четвертой войны за Наследие.

— Это совсем другое дело, Крис. Та воинская часть, третий Диеронский Регулярный полк, вторглась в Лайонз с намерением уничтожить одно из поселений планеты. Они всех убивали без разбору. — Голубые глаза Дэна Алларда холодно загорелись. — В той акции погибли все, кроме двух взрослых и тридцати, или около того, детей. И мы сражались с воинской частью, а не с революционным движением, организованным гражданскими лицами.

Морган стукнул черным металлическим пальцем по крышке стола.

— К тому же мы подразделение боевых роботов. Конечно, у нас есть и отличная пехота быстрого реагирования, но нет армии, способной бороться с восставшими.

Кейтлин нахмурилась.

— Но Лига Свободных Миров для поддержки мятежников Сун-Цу использует наемников.

— Но только не на тех мирах. — Крис наклонился вперед, опираясь локтями о колени. — Я просмотрел все репортажи, переданные с пограничной области Сарна, и знаю о царящей там смуте. Катрин называет это хаосом, но боюсь, что она слишком оптимистична. Сейчас идет вторая волна вторжения Лиги Свободных Миров и Конфедерации Капеллана. Они уже захватили около четверти этой пограничной области. Кругом раскол. Тихонов и близлежащие миры еще остаются за Виктором, а остальные или объявили о своей независимости, или вошли в союзы с представителями других держав.

Дэн улыбнулся.

— Мы уже получили с полдюжины приглашений от правительств оккупированных планет отправиться туда. Скоро я все эти запросы буду загружать в файл с пометкой «Пограничная область Головоломка».

Морган откинулся назад, не сводя глаз с Кейтлин.

— Итак, ты согласна, что нам следует отказать Катрин в ее просьбе?

Она поняла, что этот вопрос предназначен только ей, но помедлила, прежде чем что-либо сказать. Не пори горячку, Кейтлин. Он прислушается только к разумному доводу.

— Нет, я не согласна. Мы не можем оставить Катрин в одиночестве.

— Почему же?

Кейтлин посмотрела на Дэна и Криса. На их лицах она не прочла поддержки, но и не увидела категорического отказа. Это ее воодушевило.

— Мы не можем оставить Катрин в одиночестве, потому что она права: я верю, что Виктор убил Мелиссу и, следовательно, мою мать тоже. И если мы не поможем Катрин, то тем самым поможем Виктору, а с этим я не согласна.

Взгляд Моргана стал жестким.

— Итак, ты не доверяешь Виктору?

— Не доверяю.

— И основываешься только на словах Катрин?

— Да, отец, на них и на том впечатлении, которое Виктор на меня производит. Он чужой и холодный. Каждый раз, когда я с ним встречаюсь, у меня такое ощущение, что меня разглядывают и оценивают, примеряя для каких-то гнусных целей. — Она содрогнулась. — Я не собираюсь и пальцем пошевелить ради него.

Отец медленно кивнул.

— Итак, уверенность в том, что именно Виктор погубил твою мать, основана на словах Катрин и твоем восприятии Виктора?

Любой другой произнес бы эти слова скептически, но голос отца звучал искренне, и для Кейтлин это означало, что он понимает ее чувства. Может быть, он и не воспринимает их как весомое доказательство вины Виктора, но и отмахиваться от них он не собирается.

— Да, отец, на ее словах и моих ощущениях.

— Хорошо. Теперь, если ты не возражаешь, я расскажу тебе, почему я не верю тому, что Виктор имеет отношение к смерти твоей матери. — Морган пригладил бороду рукой из плоти и крови. — Ту отстраненность и холодность, которую ты видишь в Викторе, я отмечал еще много лет назад в его отце. Оба они рождены стратегами, отсюда их склонность к оценке и расстановке людей по ранжиру. Виктор в этом смысле еще резче отца, потому что как наследник он все время вынужден различать в людях или настоящих друзей, или людей, угождающих ему лишь ради собственных выгод.

Ключ к пониманию его характера состоит в том, что он воин, каковым был и его отец. Ты, вероятно, не помнишь, что у Хэнса Дэвиона был старший брат, Ян, правивший Федеративным Содружеством до Хэнса. Мы, я и Дэн, были на планете Мэллори в то время, когда там в бою погиб Ян. До этого Хэнс и не помышлял об управлении государством. Он всегда видел себя лишь воином и командиром, ведущим за собой свои войска.

Кейтлин покачала головой.

— Но Виктор-то от рождения уже был обречен править.

— Нет, Кейт, не был. Хэнс Дэвион и Мелисса решили его вырастить так же, как Хэнса и Катрин Штайнер — настоящую Катрин, бабушку Мелиссы. Виктор обречен был править, но его ждала судьба воина. Вспомни, даже после смерти Хэнса Федеративным Содружеством правила Мелисса, в то время как Виктор оставался со своей воинской частью. Если бы он рвался к власти, то просто потребовал, бы передать ему принадлежащий по праву трон, и Мелисса вынуждена была бы отречься в его пользу.

Кейтлин съежилась в кресле.

— Ты хочешь сказать, что Виктор мог получить трон еще за три года до того, как он оказался там в результате смерти матери?

Морган медленно кивнул.

— Архонтесса Мелисса рассказывала твоей матери и мне, что говорила Виктору о своем желании уйти на покой, он же просил ее повременить с уходом до три тысячи шестьдесят второго года. Он рассказал, что хочет, по крайней мере, достичь того возраста, когда его отец возглавил Дом Дэвионов и Федеративное Содружество. Виктор сказал матери, что хотел бы подождать и подольше.

— Почему же ты об этом никому не рассказывал? — спросила Кейтлин.

Левая рука отца сжалась в кулак, а правая в точности повторила жест, словно обезьянничая.

— Мне никто не поверил бы. Подтвердить это могли лишь Мелисса и Саломея, но ни одной из них нет в живых. Было время, когда мое слово весило немало, теперь же сплетники разносят слух, что уж слишком вовремя я пригнулся, когда взорвалась бомба. Утверждают, что сам факт потери руки свидетельствует о моей причастности к заговору, именно так, по их мнению, все и было задумано. Говорят, что и новой рукой Виктор просто частично расплатился со мной за участие в нашем совместном злодейском заговоре.

Взгляд Моргана стал жестким.

— Кейтлин, ты знаешь Виктора и Катрин столько же, сколько и я. Кто из них лучший политик?

Во рту у Кейтлин стало сухо.

— Катрин.

— А кто из них умудрился бы расширить свои владения дальше, чем заслуживал, если бы события развивались нормально?

Она медленно кивнула.

— Катрин.

— И Катрин же, объявив себя нейтральной, позволила Лиге Свободных Миров напасть на брата.

Кейтлин вскинула голову.

— Ты хочешь сказать, что Мелиссу убила Катрин? Морган скорбно кивнул.

— Да.

— Почему же мы тогда сидим здесь, не мчимся на Таркад и не свергаем ее?

Отец помедлил с ответом. Разжав ладони, он уперся ими в стол.

— По двум простым причинам. Во-первых, несмотря на мою уверенность в том, что именно Катрин устранила мою жену и твою мать для развития своей карьеры, я не могу доказать этого. Будь у меня доказательства, я немедленно потребовал бы справедливого суда. А поскольку не могу этого сделать, то, по крайней мере, с удовольствием посмотрю, как она будет выпутываться из истории с Сун-Цу.

Злость и боль, звучавшие в голосе отца, разрезали образ Катрин в сердце Кейтлин, как ножом, на две половины — внешнюю и внутреннюю. За внешним улыбающимся обликом герцогини Кейтлин вдруг разглядела монстра с огромной пастью и ненасытным чревом.

Она посмотрела на отца, и между ними возникло безмолвное соглашение. Ничего, как-нибудь, каким-нибудь образом они еще добудут доказательства преступления Катрин, и тогда она за все заплатит. И Кейтлин не сомневалась, что отец верит — если он умрет раньше срока справедливого суда, его дочь доведет дело до конца».

Кейтлин почувствовала, как к горлу поднимается комок.

— В чем же заключается вторая причина, по которой мы не можем прикончить Катрин?

Морган левой рукой поднял желтый листок бумаги.

— Это пришло в то же время, как Ком-Стар доставил мне ее голодиск. В Лиранский Альянс только что прилетел какой-то клан. Мы не можем вступать в конфликт с ними.

Вотан, Зона, оккупированная

Кланом Нефритовых Соколов

— Да, Элиас, я доберусь до нее. — Вандерван Чистоу постарался, чтобы его голос не выдавал презрения. — Возраст Наташи Керенской сказался в том, что она поглупела.

Элиас Крисчелл нервно вскинул голову при упоминании слова «возраст».

— Я никогда не считал ее глупой. На Бэйкер-три она прорвалась через кластер гарнизона так, словно его и не существовало. Она уничтожила даже здания, в которых размещалась их штаб-квартира. Если бы ты оставил на Бэйкер-три Триста пятый Штурмовой кластер, она сейчас не атаковала бы Дэвин. Ты прекрасно знаешь, что кластеру гарнизона Чойер не устоять против нее.

Чистоу сцепил руки за спиной и неторопливо принялся расхаживать внутри голотанка.

— А я не сомневаюсь в правоте твоих слов, Элиас.

— И что ты предпринимаешь в этом плане, Ван?

— Я могу включить голоизображение того, что происходит сейчас, и ты сможешь понаблюдать за сражением.

Крисчелл направил указательный палец на него.

— Я имею в виду вовсе не это. Ты утверждал, что ни за что туда не добраться, но не сделал ничего, чтобы остановить ее. А теперь, похоже, и колонна Ульрика движется туда же. Ты должен был наскрести сил, чтобы остановить их, а вместо этого ты отправляешь свои войска в пространство Лиранского Альянса. А ты ненароком не за Волков?

Чистоу вздрогнул, словно рядом грянула молния.

— Нет, не за Волков. — Он остановился посредине голотанка и спроецировал на компьютере карту зоны, оккупированной Кланом Нефритовых Соколов, включая и миры Клана Стальной Гадюки.

В то же мгновение спираль из разноцветных огоньков появилась в центре голотанка. Зеленым цветом отмечались миры, принадлежащие Клану Нефритовых Соколов, серебряным — управляемые Кланом Стальной Гадюки, а красными обозначались зоны, по которым нанес удар Клан Волка. Чистоу указал на эту коллекцию огоньков, словно они сами по себе все объясняли.

— Я держу ситуацию под контролем. Крисчелл, сложив руки на выступающем животе, не успокоился.

— Боевая группа Наташи Керенской нанесла удар по Кольмару. Триста пятьдесят второй Штурмовой кластер понес потери в размере приблизительно четверти личного состава. На Бэйкер-три она бросила в дело Триста сорок первый Штурмовой кластер. Потери у них примерно такие же. На Дэвине, где принял бой Третий Боевой кластер, потери, по нашим оценкам, достигли сорока процентов, если не выше. В следующий раз, когда она нанесет удар, я изувечу или убью ее — сил у меня хватит.

На самом деле сил достаточно лишь на то, чтобы еще больше раздразнить ее. Уж больно спокойно она торговалась при нападении на Дэвин, так что, вполне возможно, доклады о потерях несколько завышены. Чистоу посмотрел на Крисчелла.

— Есть еще вопросы, Элиас?

— Я обратил внимание, что несколько лучших своих кластеров ты перевел сюда, на Вотан, вместо того чтобы там прикончить ее.

— Я перевел их сюда, чтобы успокоить тебя. Не думаю, что Наташа доберется до Вотана, — солгал он. Она доберется сюда, и именно здесь я покончу с ней.

— Что слышно об Ульрике?

— Его войска понесли серьезные потери на Эвсилере. Мои силы ждут его на Батлере.

Крисчелл воспринял это заявление без комментариев, хотя в его глазах Чистоу прочел неверие в свой план.

— Зачем ты послал галактику «Сапсан» в пространство Лиранского Альянса?

— По тем же причинам, по которым вызвал из Периферии галактику «Омикрон» и также отправил в Лиранский Альянс.

— Что ты сделал?

— У меня там действуют две галактики. — Чистоу коснулся звездочки, представляющей Бэйкер-три, и размеры ее увеличились в десять раз. Он дотронулся до звездочки, вокруг которой вращались планеты данной системы. Компьютер открыл окно и представил изображение в масштабе большого флота, исчезающего из точки прыжка солнечной оси. — Это Хан Фелан с половиной сил Хана Наташи.

Он коснулся одной из серебряных звездочек, и та увеличилась, показывая похожий флот, который впрыгивал в систему и быстро вновь выпрыгивал.

— Этот небольшой кусок разведывательной информации мне представили Гадюки и сообщили, что Волки не появлялись ни на одной из этих планет. Из этого я сделал вывод, что они направляются в Лиранский Альянс. Я подозреваю, что они попытаются организовать фланговую атаку.

— Откуда же она последует?

— Точно не знаю. Из точки Грауса можно прыгнуть к двум мирам: Моргесу и Бабаески. «Сапсан» движется к системе Бабаески, поскольку она ближе расположена к Вотану. Галактика «Омикрон» обследует Моргес. Если они не обнаружат там Волков, то проследуют к Периферии. По тем системам у нас есть превосходные данные, полученные в результате работы Некана Хазена, проделанной во время миссии Красного Корсара. Крисчелл широко раскрыл глаза.

— Ты не должен о ней говорить.

— Не беспокойся, Элиас, твой секрет в безопасности. В такой же безопасности; как и мы здесь, на Вотане. — Чистоу взмахнул руками среди голографической тучи звезд. — Будущему ильХану нечего бояться.

XXXII

Даже если вам и не избежать войны,

вовсе не обязательно пользоваться

отравленными стрелами.

Балтазар Грациан-и Моралее «Искусство житейской мудрости»

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

1 ноября 3057 г.

Капли пота стекали с носа, а легкие раздувались, как кузнечные мехи. Виктор Дэвион уперся ладонями в колени, переводя дух. В горле слегка першило, но этого следовало ожидать из-за сухого воздуха тренировочного зала. Пришлось проводить тренировки в закрытом помещении, уступая вечно настороженному Курайтису. Беговая дорожка, поднятая на высоту шести метров над тремя баскетбольными площадками, была короткой, сделанной из дерева и покрыта резиной, чтобы уберечь при падении колени.

Курайтис наверняка распорядился поставить внизу охранника, а то и двух в бронированной экипировке, чтобы не позволить возможному наемному убийце выстрелить в меня снизу вверх, через дорожку.

Виктор встал и двинулся по стошестидесятиметровой дорожке к южному углу зала. Гален сошел тремя кругами раньше, чтобы по настенному телефону ответить на вызов пейджера.

Прохладный воздух проник сквозь тонкую ткань туники Виктора, заставив поежиться. Кожа покрылась пупырышками. Гален повесил трубку и повернулся к принцу, с трудом сдерживая злость.

— Как пожелаете: поддержать частоту сердцебиения или выслушать плохие новости позже, в кабинете? — спросил Гален.

Виктор улыбнулся и снял полотенце с угла платформы.

— Что может быть хуже вестей, Джерри, которые мы уже получили утром? Морган Келл отказал Катрин в ее просьбе помочь справиться с Сун-Цу. Мы, может быть и медленно, занимаемся организацией отпора, но в целом я удовлетворен развитием событий. Что могут изменить твои новости?

— Звонил Курайтис. Они взяли агента, который делал анализ ДНК Джошуа.

— И кто же он? Гален опустил глаза.

— Это она. Женщина-агент.

Катрин? Виктор вытер лицо полотенцем.

— И кто же она?

— Франческа Дженкинс.

Ошеломленный Виктор сел прямо на дорожку.

— То есть та самая…

— Да, та самая, которая остановила людей Сун-Цу.

— Но… — Виктор задумался. Он знал, что те, кто работал с Джошуа, были заменены новым персоналом при внедрении двойника мальчика. И если Томас решил поместить своего агента поближе к Джошуа, то зачем? Почему он не внедрил его с самого начала? В этом не было никакого смысла, разве что Марик как-то узнал, что диверсанты Сун-Цу собираются напасть на госпиталь.

Виктор поднял глаза на Галена.

— Что еще говорит Курайтис?

— Он говорит, что любой человек, входивший в контакт с Джошуа, подвергался двойной проверке и уже не вызывал никаких сомнений. При тщательном расследовании выяснилось, что Франческа единственная, не прошедшая двойной проверки.

Судебно-медицинская группа посетила ее квартиру и прочесала там все частым гребнем. — Гален улыбнулся. — Если бы не ваша щедрая готовность оплачивать все ее расходы, квартиру давно бы вымыли и вычистили для новых жильцов, и мы ничего не нашли бы. В морозильнике обнаружили маленький пластиковый пакетик с образцом ДНК нашего Джошуа. Курайтис говорит, что наличие химикатов в жидкости свидетельствует о том, что анализ она проводила с помощью научного оборудования.

Виктор покачал головой.

— Неужели это возможно? Ведь она — я читал ее биографию — авалонка. Ее отец являлся водителем боевого робота.

— Он же убил ее мать и покончил с собой.

— Согласен, ей не повезло, но девочку не оставили без поддержки, она справилась с ситуацией. Как же Дженкинс стала агентом Лиги Свободных Миров?

Гален привалился спиной к металлическим прутьям, ограждающим дорожку.

— Из показаний тетки следует, что три лета Дженкинс провела на Касторе, в семье родителей матери. Бабушка родилась на Касторе, и ее девичье имя — Джирик, но ее настоящие родители умерли еще до того, как ваш отец отнял Кастор у Марика. Курайтис полагает, что разведка Лиги Свободных Миров через посла, который находится здесь, провела всю операцию и убедила Франческу стать агентом. Они завербовали ее, подготовили и заслали сюда. Играя на ее одиночестве, они внушили ей промарикские настроения, заставив гордиться своим происхождением в противовес отрицательной отцовской линии.

— И у этого сукина сына Томаса хватает наглости обзывать меня злодеем!

Гален мягко вмешался:

— Ваше высочество, создание агентуры редко является приятным занятием.

Виктор нехотя кивнул.

— Да знаю я, знаю. Теоретически. Но на практике, когда дело доходит до конкретных случаев, все выглядит просто отвратительно. Кстати, как там эта женщина?

— Ей по-прежнему везет. Похоже, ничего неизлечимого у нее не остается. Замененное бедро действует прекрасно. Через год лечения она будет как новенькая.

Виктор сузил глаза.

— А ведь имеющаяся информация о ее ложных бабке и деде может быть использована для ее перевербовки, не так ли?

Советник по разведке на мгновение задумался.

— Похоже, что так.

Виктор опустил взгляд на дорожку.

— Рассудим так: Франческа Дженкинс представляет для меня проблему. Ведь это я ее расхваливал и сделал героиней своего Федеративного Содружества. Если выплывет наружу известие о том, что она агент Лиги Свободных Миров, то и я, и весь мой разведывательный секретариат будем выглядеть непроходимыми тупицами. Если же она умирает, то есть исчезает бесследно, то проблема перестает всех волновать.

— Но вы же не собираетесь ее убивать?

— Конечно нет. Даже учитывая ущерб, нанесенный нам, ее действия против агентов Сун-Цу нельзя не признать мужественными, и я не могу за это отплатить ей смертью. Более того, я даже не осуждаю ее за то, что она сделала. Она действовала по убеждению, проявив недюжинную крепость духа. Исходя из этого, можно ожидать, что после перевербовки она может стать мощным оружием против наших врагов. Мы разрешим ей искупить свою вину. Тем самым она обретет и собственное достоинство. Надо изобразить ее смерть от эмболии или еще от чего-то, и тогда Дженкинс просто перестанут искать.

Гален кивнул.

— Мне известны и другие случаи, когда ложная смерть приводила к удивительным развязкам с прошлым.

— Спасибо за квалифицированное мнение, — сухо сказал Виктор. — Поговори с Курайтисом, пусть выскажется на этот счет. Если он не возражает, надо изменить ей внешность — пусть она по-прежнему будет хорошенькой — и отправить на переподготовку.

— Вы собираетесь использовать ее против Лиги Свободных Миров?

Виктор пожал плечами.

— Против Марика, против Сун-Цу, а может, и против Катрин. Пойми меня правильно, Джерри. Мне не нужен наемный убийца, я не хочу вновь прибегать к его услугам. Я намерен иметь агента, и смышленого, чтобы готовить ловушки моим врагам.

Виктор встал и накинул полотенце на плечи.

— Я думаю, что из Франчески Дженкинс получится как раз то, что мне нужно.

XXXIII

Армия оленей, ведомая львом, может оказаться

страшнее армии львов, ведомых оленем.

Приписывается Шабрэ

Денизли, Зона, освобожденная

Кланом Волка

7 ноября 3057 г.

Хан Наташа едва сдерживалась, чтобы не выругаться вслух, проклиная онемение и боль в спине и ногах. Мягко опустившись в походное кресло, она наклонилась вперед, чтобы облегчить свои страдания. Острая боль, пронзившая икры ног, перехватила дыхание. Наташа чуть не вскрикнула, но железная воля превратила злость в обезболивающее средство.

Она подняла взгляд на молодых мужчин и женщин, собравшихся в ее палатке.

— Готовы докладывать?

Высокий смуглый мужчина кивнул, отчего мягко колыхнулись пряди длинных волос.

— Триста сорок первый Штурмовой кластер потерял двадцать пять процентов состава. Тем самым за всю кампанию мой кластер лишился сорока восьми процентов боевых роботов и пяти процентов водителей. В рабочем состоянии, следовательно, остаются пятьдесят два процента состава, но, если будет отведена неделя на разбор и ремонт, я смогу довести численность до пятидесяти пяти процентов.

— Хорошо, Рамон. — Наташа перевела взгляд на Селену Фетладрал. — Как дела у Триста пятьдесят второго?

— «Серебряные Волки» потеряли пятьдесят пять процентов боевых роботов и двенадцать процентов водителей. За неделю ремонта могу выйти на уровень пятидесяти процентов работоспособности.

— Хорошо. Даррен?

Звездный полковник 3-го боевого кластера Даррен Фетладрал взирал на мир теми же голубыми глазами, что и его дальняя кузина, но, кроме этого, напоминал Селену лишь устало опущенными плечами.

— Я тоже смогу за неделю довести кластер до половины боеготовности. Есть большие потери среди водителей, но у меня имеется хороший обслуживающий персонал, который быстро поставит в строй раненых и поврежденные роботы.

Последний из мужчин, Марко Холл, медленно покачал головой.

— Хан Наташа, твои Волчьи Пауки потеряли сорок процентов роботов, включая и твой собственный, и десять процентов водителей.

— Включая и меня, Марко? Мужчина покачал головой.

— Даже если бы ты погибла, тебя кремировали, засыпали прах в снаряд и выстрелили им, ты и при этом умудрилась бы кого-нибудь убить, так что я не зачисляю тебя в список потерь.

Наташа помрачнела.

— А пятый и девятый отряды Соколов уничтожены? Рамон Сендер скрестил руки на груди.

— Все до единого, ничего не осталось.

— Прекрасно! У вас есть неделя на ремонт, затем еще неделя на переброску. Движемся к Туаткроссу и высаживаемся двенадцатого. Отдохните немного. Вы заслужили это. Свободны!

Никто не двинулся с места. Они хотят обсудить нечто большее. Хорошие ребята. Наташа вскинула голову, несмотря на боль в спине.

— Разрешаю высказываться. Но не всем одновременно.

Рамон, как старший офицер, воспользовался своим правом:

— Мне известен текст послания, отправленного тобою на Туаткросс. Ты посоветовала Клану Стальной Гадюки убрать оттуда все свои четыре кластера, иначе они будут полностью уничтожены. Содержащаяся в послании информация о численности нашего воинского состава отражала положение вещей якобы после нынешних боев, но на самом деле эти цифры соответствуют периоду до начала всей кампании. Хотя в боях у нас еще не участвовал одиннадцатый боевой кластер, но даже если мы включим в наш общий список и его, то все равно не сравнимся по численности со Стальными Гадюками. Их гарнизон, насколько мне известно, состоит из фронтовых частей, как и наша штурмовая группа, и настроены они весьма решительно. Селена глянула на Рамона, затем на Хана Наташу.

— Нападение на Туаткросс сможет стать битвой, которая сломает нас, а мы знаем, что ты хочешь добраться до Вотана.

— Стало быть, вы хотите знать, не сошла ли я с ума и действительно ли намереваюсь драться со Стальными Гадюками на Туаткроссе?

Даррен Фетладрал нахмурился.

— Мы хотим знать, какие цели стоят перед нами. Наташа улыбнулась, спине стало немного легче.

— Другие войска — Клана Нефритовых Соколов или большинства из миров Внутренней Сферы — тут же взбунтовались бы. А вы — нет. Вы такие солдаты, вести которых счел бы за счастье любой командир. А теперь я отвечу на ваши вопросы. Я рассчитывала моим хвастливым заявлением о наших силах заставить Клан Стальной Гадюки отказаться от сражения. Если они позволят нам воспользоваться Туаткроссом для наших дальнейших операций против Соколов, я соглашусь с тем, чтобы не освобождать планету. Думаю, что сделка состоится к тому времени, когда мы доберемся до планеты. Я также рассчитываю, что моя похвальба будет отправлена на Вотан, к Чистоу. Мы знаем, что Крисчелла можно этим напугать.

Она посмотрела на Селену.

— Моя цель — добраться до Вотана, но мои намерения — уничтожить как можно больше Нефритовых Соколов. Сокрушая гарнизоны врага, освобождая их планеты, мы заставляем войска Соколов и технику перемещаться к тем мирам, где мы сражаемся. А уничтожая гарнизоны, мы уменьшаем количество войск, которые они смогут отрядить против Фелана.

— Или, — продолжил Марко, — отрядить для нового вторжения во Внутреннюю Сферу?

Наташа устало кивнула.

— Если уничтожить ведущий в строю боевой робот, то остальные дальше не пойдут. Чистоу и так встревожен — он бросил сюда на помощь Девятому отряду Пятый. Он понятия не имеет, сколько у нас сил, и это доводит его до бешенства. Далее если по договору мы получим численное меньшинство перед гарнизонами Соколов, мы перемолотим их войска.

Даррен согласно кивнул.

— Поскольку Туаткросс принадлежит Клану Стальной Гадюки, эта битва не является частью испытания отказа. Чистоу отправит войска, рассчитывая на свое численное превосходство, но он заблуждается. Мы застанем врага врасплох и разорвем его на части.

— Хочется надеяться и верить. — Хан Наташа сложила руки и оперласьлоктями о бедра. Предплечья ощущали грубую ткань хладожилета, и она удивилась тому, что это простое ощущение может пересилить боль. Посмотрев вниз, она увидела на жилете пятна засохшей крови, но кому принадлежала эта кровь — ей или убитым после катапультирования элементалам, она сказать не могла.

Черная Вдова медленно встала.

— По крайней мере, перед Внутренней Сферой у нас есть то преимущество, что наше генетическое наследство переживет нас, если мы даже погибнем в бою. Мы можем погибнуть и при этом остаться частью будущего. И этого достаточно для воина Клана Волка. А вот Соколам и Крестоносцам нужно большее — власть и завоевания. Они зарываются, и я намерена отхватить им эти загребущие лапы по самые уши.

Она указала на небо.

— Наше будущее там, с Феланом. Наша цель — Туаткросс и Вотан. Наша цель — лишить Соколов будущего ради того, чтобы будущее осталось с нами.

Хан Наташа улыбнулась, затем покачала головой.

— Должно быть, старею — раньше я таких речей себе не позволяла.

Марко подмигнул ей.

— Наша работа — убивать Соколов.

— Да. — Черная Вдова прищурила один глаз и согнула указательный палец правой руки, словно нажимая на курок. — И я всегда считала, что действия звучат громче слов.

Таркад, Округ Донегал

Лиранский Альянс

Катрин Штайнер вперила испепеляющий взор в помощника регента и осталась довольна произведенным эффектом. Небольшой лысенький представитель Ком-Стара Корри съежился и опустил голову. Хорошо.

— Вы доставили мне ответ от Первой? — спросила она. Мужчина поднял вверх ладони, как жертва пред ликом мстительной богини.

— В связи с событиями последних дней Первая чрезвычайно занята.

— Настолько занята, что еще не ознакомилась с посланием от меня!

Корри поник перед ее яростью.

— Прошу вас, архонтесса Катрин, не сочтите эту задержку с ответом актом неуважения к вам.

— Тогда как же она объясняет тот факт, что позволяет войскам Синдиката Драконов, изначально объявленных Ком-Старом миротворческими, фактически вторгаться в пространство Лайонз? Мои сограждане попадают под иго древнего врага, а я даже не могу их защитить.

— Да, архонтесса, я знаю об этом. Вы уже второй раз уведомляете Первую о своей озабоченности, и меня заверили на высших уровнях, что вашим посланиям уделяется особое внимание. Хотя, с другой стороны, принц Виктор тоже заявляет свои права на пространство Лайонз, но действия Синдиката Драконов не вызывают протеста с его стороны и…

Катрин решительным жестом заставила Корри замолчать.

— Мой брат не имеет никакого отношения к пространству Лайонз. А вы санкционировали опасные действия на моих границах только потому, что не возражает человек, который из смерти собственного сына извлекает политические выгоды. А я-то думала, что Ком-Стар, защитник Внутренней Сферы и вдохновитель перемирия с кланами, занимает более высокую моральную позицию, отвергающую угрозы и личную ненасытность и не основанную на том лишь факте, что убийца, видите ли, не протестует, что отхватывается часть моих владений!

— Все совершенно справедливо, архонтесса Катрин. И я немедленно свяжусь с моим начальством…

Она позволила себе яростно поиграть ноздрями, затем уставилась на Корри из-под полуприкрытых век.

— Если вы уже не явились ко мне с извинениями от Первой, зачем вы вообще тут нужны? — Она позволила намеку на улыбку чуть тронуть уголки губ. — Неужели вам просто доставляет удовольствие видеть меня в гневе?

— Нет, архонтесса, совершенно определенно — нет.

— Что же тогда?

Корри, все еще поеживаясь, достал из кармана своего красного пиджака свернутый листок бумаги.

— Меня попросил замолвить перед вами словечко один человек, который молит вас об аудиенции. — Корри протянул ей бумагу, и Катрин с удовлетворением отметила, что рука его дрожит. — Поскольку этот человек не облечен дипломатическим статусом, то не знает, как попасть к вам.

Катрин взяла у Корри бумагу и развернула. Прочитав имя, она ткнула послание обратно.

— Зачем мне встречаться с ним? Корри взял листок.

— Он говорит, что мог бы прислать представителя с соответствующими знаками уважения. Он просит вашего снисхождения и принятия дара, прежде чем вы примете ваше решение.

Дара? Что этот человек может мне дать? Она вспомнила, как встречалась с ним и даже что-то такое слышала о потере им недавно значительного состояния. Вспомнила Катрин и о том, что некогда он считался вполне состоятельным.

Она коротко кивнула.

— Скажите ему, что я приму его представителя. И если все будет нормально, то затем встречусь и с ним самим.

— Вот и хорошо, архонтесса. Это больше, на что он надеялся.

— Прекрасно. — Она посмотрела в сторону двери. — А своей хозяйке можете передать, пусть она более серьезно отнесется к подобному обращению со мной и к возвращению моего расположения к ней. В качестве компенсации за урон она может вернуть мне пространство Лайонз, при этом важна будет своевременность акции. И если этого не произойдет до Рождества, то Первой лучше не ждать ничего хорошего в новом году.

XXXIV

Обычная армия если не одерживает

победу, то отступает; партизанская же

одерживает победы, когда и отступает.

Генри Киссинджер «Дипломат XX века»

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

15 ноября 3057 г.

Ноубл Тэйер ощущал, как тает оживление среди его сторонников. Четверо обычных граждан — Ричард и Кэрол Брэдфорды, Энн Томпсон и Кэти Ханни — так поначалу радовались взрыву офиса Комитета безопасности. Только Кен Фокс не высказывал эмоций, давая понять, что для него взрывы дело обычное.

Ричард с подозрением оглядел пустой подвал жилого дома и поднял стакан с вином, провозглашая тост:

— За Танцующего Джокера и его фокусы. Остальные, кроме Ноубла, присоединились к нему.

Ноубл же пригладил свои теперь светлые волосы и улыбнулся:

— Особенно хорош был последний фокус. Ценности ему добавил Вернер Чу, решивший вернуться попозже и поработать.

Кэрол покачала головой.

— А я надеялась, что взрыв обойдется без жертв — ведь часовой механизм был установлен на три часа утра.

Ноубл кивнул, хотя Кен Фокс и закатил глаза.

— Да, мы все договорились, что при совершении подобных акций постараемся обойтись без жертв, но должны же вы понять: каждая операция так или иначе связана со смертельной опасностью — для нас и для захватчиков. И теперь, когда вы поняли, хочу узнать, вы по-прежнему принимаете правила игры? Кен Фокс вскинул голову.

— А зачем тебе это надо знать?

Ноубл встал, и верхняя часть его тела оказалась в тени, поскольку горящая лампа висела низко над столом.

— А затем, что мы уже дошли до того пункта, где нам предстоит активизироваться.

Ричард потер заросший подбородок.

— Я думал, что все идет нормально.

— Да, нормально. Мы можем наслаждаться мыслью, что за каждую голову участника сопротивления назначено по двадцать тысяч кронеров. Растет количество настенных рисунков по всему Даошу, проводятся операции, подобные нашим, и даже бросают такую же игральную карту.

Кэти улыбнулась.

— Из них лишь Джакко Даймонд работает более-менее нормально. Остальные просто дурачатся.

— Согласен. Похоже, я вышел на Джакко и попытаюсь завербовать его. — Ноубл сложил руки перед собой. — Дела же обстоят следующим образом — мы начали с появления на публике путем взрыва экрана на площади Фензильусуд. При всем желании цюрихский политический директорат не смог скрыть это событие. Слух о нем распространился довольно быстро.

Энн негромко рассмеялась.

— На другой день я уже слышала шутку. Сотрудника безопасности спрашивает жена, нашли ли Танцующего Джокера? Знаете, что тот отвечает? «Как же его найдешь, дорогая, если он взорвался?»

Голос Ноубла перекрыл смех в комнате:

— Все это верно. Мы озадачили захватчиков, но этого недостаточно, чтобы считать дело успешным. Надо признать, что, пока они существуют и имеют больше сил, мы будем проигрывать, а они выигрывать. Наш единственный путь к успеху — развитие контрреволюционного движения. Пока мы не поднимем все население Цюриха на борьбу, нам не добиться успеха. Тут без жертв не обойтись, вот почему я и спрашиваю: подтверждаете ли вы готовность продолжать участие в нашем движении.

— Когда это мы стали движением? — удивилась Кэрол.

— Мы всегда были движением. — Ричард положил ей руку на плечо. — Движением борьбы против правительства.

— Да, но Ноубл впервые говорит о задаче захвата планеты. — Кэрол подняла глаза на Ноубла. — Я не хочу тебя обидеть, но прошлое преподавателя военной академии вряд ли характеризует тебя, как планетного лидера.

Ноубл успокаивающе поднял руки.

— Я хочу лишь устранить Ксю Нинга, а вовсе не взять власть самому. Ты ведь знаешь, как говорили в старину: «Все, что нужно для торжества зла, — это чтобы добрые люди бездействовали». Правильно?

Кэрол кивнула.

— А отсюда вывод: торжество добра требует, чтобы добрые люди заставили злых бездействовать. Мы делаем это, но надо делать еще энергичнее. Взрыв офиса Комитета безопасности — дело хорошее, но если у нас будет мало людей, правительство восстановит все, что мы разрушим.

— Кроме Вернера Чу.

— Ценное замечание, Энн, но неужели кто-то из нас действительно оплакивает смерть Чу? Ведь это он стоял рядом с Ксю Нингом, когда убили две тысячи мучеников. Он мог вмешаться, но не вмешался. Ведь именно его люди занимались их арестом, а расстрелом занимались сотрудники Комитета безопасности в армейской форме, а вовсе не войска.

— Ну, они тоже на такое способны. — Кен Фокс почесал ту сторону лица, где синяк уже побледнел до желтизны. — У меня до сих пор стоит звон от удара прикладом в момент, когда я пытался остановить их и не давал замахиваться на тех бедолаг.

Ноубл сочувственно кивнул.

— Послушайте, Комитет безопасности, кадровый состав военных и «Черные Кобры» — вот три столпа, на которых зиждется империя Ксю Нинга. Мы нанесли урон Комитету безопасности, но это лишь позволяет нам выиграть время. А сокрушая остальные столпы, мы без потерь не обойдемся. Если это вам не по нутру, можете уходить. Я не хочу, чтобы кто-то действовал вопреки своим желаниям или этическим воззрениям. Лично для меня убийство солдат диктатора не составляет моральной дилеммы, но я готов уважать и противоположные убеждения.

Он немного подождал, затем оглядел всех по очереди. Каждый кивнул, наиболее энергично — Фокс, а последней — Кэрол. Ноубл знал, что может рассчитывать на Кэрол, но решил использовать ее там, где пригодились бы административные таланты этой женщины. Ноубл рассчитывал на Кэрол в последнюю очередь, если дело обернется не лучшим образом.

— Вот и хорошо. — Он улыбнулся, облокачиваясь о стол. — А теперь вот что нам предстоит сделать: через девять дней мы атакуем Зондадский арсенал.

— Что? У нас ничего не получится. Это самоубийство. — Кен Фокс покачал головой. — Я понимаю, что нам необходимо оружие, но таким путем мы ничего не добьемся. Это недостижимая цель.

— Нет недостижимых целей. — Ноубл говорил тихо, но взволнованно. — Это правда, что атаковать арсенал — это все равно что пытаться захватить Т-корабль. У противника имеется невероятное количество огневой мощи для защиты.

Фокс задумался.

— Тогда зачем же нам нападать на него? Ноубл улыбнулся.

— А если нам вовсе и не оружие надобно? Что, если мы всего лишь хотим не отдать его врагу?

У Ричарда Брэдфорда загорелись глаза.

— Ты хочешь взорвать арсенал?

— При том количестве вооружения и взрывчатки, которое там хранится, на воздух взлетит целая улица. А поскольку вокруг расположены казармы, то потерь среди гражданского населения не ожидается. — Он осмотрел собравшихся, ожидая реакции и вопросов. Но так как все молчали, Ноубл продолжил: — И похоже, я знаю способ, как доставить туда бомбу с минимальным риском для жизни.

Кен Фокс нахмурился.

— Зато добыть такое количество взрывчатки, чтобы взорвать арсенал, — дело не простое.

Ноубл покачал головой.

— Доверьтесь мне. Только укажите какое-нибудь тихое местечко и пункт по продаже газолина, и я сделаю столько взрывчатки, сколько нужно. — Фокс что-то хотел было возразить, но Ноубл поднял руку. — Второе, над чем мы начнем работать, — создание сети ячеек. Это означает две вещи. У каждого из вас будет свое задание, о котором не должен знать никто — особенно присутствующие тут. И тогда в случае провала кого-то из нас весь замысел не сорвется.

Надо заняться вербовкой в ряды сопротивления как можно больше людей. Наши замыслы требуют увеличения численности организации. Я собираюсь привлечь ребят типа Джакко Даймонда. А вы четверо ищите людей, которым доверяете, людей, которых знаете. Но пока только наблюдайте за ними, а затем я помогу вам решить — стоит ли их привлекать или нет. Понятно?

Каждый кивнул.

— Хорошо. И последнее: если кого-нибудь из нас поймают, остальным надо скрываться. Никто не должен делать попыток сгоряча бросаться на выручку. Сначала отступаем, а потом уже изыскиваем пути спасения товарища, захваченного в плен. Все поняли?

Кэти подняла на него беспокойный взгляд.

— Ксю Нинг никогда не шел на выручку своим людям, захваченным правительством.

— Это потому, что он просто животное. — Ноубл стукнул по столу кулаком. — И именно поэтому я не позволю ему причинить зло кому-либо из вас.

Дворец директора, Даош

Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

Ксю Нинг промокнул уголки рта клетчатой льняной салфеткой и допил Монтчартское белое вино 43-го года. У губернатора Кемпбелла был превосходный вкус относительно вин. Когда я отведаю вина тридцать девятого года, то отолью часть в урну с его прахом. Поставив хрустальный бокал на стол, он оглядел собравшихся за обеденным столом.

— Итак, полковник, вы утверждаете, что нет ничего удивительного в том, что мой Комитет безопасности не может найти этих повстанцев?

Бэрр, ярко выраженный патриций, пытающийся снизойти до уровня человека, вписывающегося в социальный порядок, оттолкнул полупустую тарелку к середине стола и положил салфетку на освободившееся место.

— Я просто хочу сказать, что именно вы, как лидер успешно завершившегося партизанского движения, должны понимать трудности, связанные с обнаружением членов тайных и нерегулярных отрядов. Достаточно ясно, что всю их деятельность возглавляет агент Дома Дэвиона и он использует против вас ваши же методы.

Нинг вежливо улыбнулся, оценив снисходительность этого человека.

— Мы даже размышляли, бедняга Вернер и я, уж не является ли этот Танцующий Джокер агентом, внедренным в нашу организацию — без ведома местной полиции — с целью захватить власть.

— С помощью этой самой полиции, мистер Нинг, которая не могла поймать вас, ни за что не поймать и Танцующего Джокера. Я знаю, что вы посадили собственных людей в местную полицию и подчинили эту организацию Комитету безопасности, но только компетенции им по-прежнему не хватает.

Нинг поднял руку с хрупкими пальчиками и подозвал слугу.

— Можешь здесь убрать. Кофе, полковник? И десерт?

— Да, пожалуйста.

— Карл, принеси десерт и бутылку «Поместье Фиедад Бом-де-Вениз» три тысячи пятидесятого года. И полковнику — пепельницу для его сигары.

Слуга убрал тарелки. Полковник предложил Ксю Нингу сигару, но тот вежливо отказался.

— Я никогда не понимал этой привычки. Когда находишься в бегах, трудно найти табак, да и запах этого дыма разносится очень далеко в джунглях, как вы понимаете. А нам приходилось скрываться от патрулей.

Бэрр кашлянул и заметил:

— Вот и еще одно доказательство идиотизма местной полиции.

— Итак, вы по-прежнему полагаете, что я смог выжить в полевых условиях только благодаря некомпетентности полиции, а не моим собственным способностям?

— Прошу вас, мистер Нинг, только не надо мои замечания истолковывать так, будто я ставлю под сомнение ваш талант к выживанию в трудных условиях. Конечно, с большим трудом, но нормально подготовленные и организованные силы могли бы вас отыскать.

— Ваши «Черные Кобры», например?

— Да, нам приходилось проводить операции против повстанцев, правда, не в условиях города.

— То есть вы не взялись бы за поиски Танцующего Джокера?

Бэрр улыбнулся и откинулся назад, когда появился слуга с десертом.

— Может быть, и взялся бы, просто это не входит в мою задачу. «Черные Кобры» находятся здесь для защиты безопасности планеты и своей собственной. А Танцующий Джокер нам не угрожает.

Ксю Нинг попробовал вино и кивнул Карлу, позволяя налить и полковнику.

— Но ведь Танцующий Джокер может стать для вас угрозой, не так ли?

— Только при увеличении численности его организации. — Бэрр замолчал, прикуривая от пламени свечи. — Ну, и, разумеется, пойдя на это, он в значительной мере раскроет себя, и тогда вы сможете поймать его сами.

Ксю Нинг решил не обращать внимания на капли воска, застывшие на поверхности стола красного дерева.

— Вы полагаете, что он вербует людей из среды сомнительно лояльных?

— Его союзниками, естественно, являются уголовники и торгаши, которым не нравится ваш контроль за экономикой. К счастью для вас, и тех и других можно подкупить.

— То есть мне нужен наемник среди повстанцев? Бэрр одновременно опустил сигару и понизил голос:

— Мистер директор, наемники — это профессионалы, которым платят за их службу. А вам нужен жадный любитель, который продаст душу за несколько тысяч кронеров.

— Я понимаю разницу, полковник, и с вниманием отнесусь к вашему совету. — Ксю Нинг жадно припал к бокалу. — Завтра же я начну собирать информацию и размышлять, каким образом раз и навсегда выдернуть эту занозу, чтобы преобразовать Цюрих по моему собственному желанию.

XXXV

Неизвестность — решающее условие войны.

Фердинанд Фош «Принципы войны»

Т-корабль «Оборотень», Моргес

Территория Тамар, Лиранский Альянс

20 ноября 3057 г.

Фелан Уорд поправил головной телефон и поднес микрофон ко рту.

— Повторите, система контроля Моргеса. Усталый маленький человечек уставился на Фелана с монитора, расположенного в центре связи «Оборотня».

— Это система контроля Моргеса, территория Тамар. Импульсный повторитель вашего корабля не имеет кода, признанного Лиранским Альянсом. Пожалуйста, идентифицируйте себя и укажите причину пребывания здесь.

Фелан заморгал. Территория Тамар? Лиранский Альянс? Что за чертовщина? Неужели мы прыгнули в другую вселенную? Расставшись полтора месяца назад с боевой группой Хана Наташи, «Оборотень» совершил двойной прыжок через звездную систему Антареса, принадлежащую Клану Стальных Гадюк, а затем — через необитаемую систему, входящую в зону, оккупированную Кланом Нефритовых Соколов. После этого прыгуны его группы распустили солнечные паруса, заряжаясь энергией и готовясь к следующему двойному прыжку.

Хотя по плану Фелан должен был доставить свои войска к Моргесу, он задумывался, не отбросить ли все эти замыслы и не ударить ли сразу по Вотану. Пока корабли перезаряжались, он занимался разработкой плана боя, проводил имитацию сражений и оттачивал стратегию, пока не убедился, что в состоянии разбить Чистоу и его кластеры. Много раз он едва удерживался, чтобы не отдать приказ войскам устремиться к Вотану.

Останавливало его лишь сообщение, переданное Наташей. Из девяти Т-кораблей лишь на трех находились боевые части. Остальные были загружены оборудованием различных каст Клана Волка. Это означало, что Хан Фелан имел в своем распоряжении и, следовательно, отвечал за него, голографический срез Клана Волка, из которого клан можно было восстановить заново.

Чувство ответственности за все это хозяйство сражалось с желанием обрушиться на Клан Нефритовых Соколов. Фелану хотелось броситься обратно, присоединиться к Ульрику и Наташе и принять участие в битве, решающей судьбу кланов. Керенские понимали, что Фелан испытает это мятежное состояние, которое может заставить его совершить безумный прыжок к Вотану.

Еще им прекрасно известно, что я ни за что не подведу Клан Волка. Он улыбнулся сам себе. Я надеюсь, когда все закончится, они сами скажут, что необходимости в моих действиях не было.

Молчание Фелана заставило человека из системы контроля Моргеса проявить настойчивость.

— Вы обязаны идентифицировать себя и объявить о цели вашего прибытия. Если вы этого не сделаете, то будете рассматриваться как враждебный элемент. И мы будем реагировать соответственным образом.

Фелан медленно покачал головой.

— Я не думаю, что вам стоит поступать сгоряча.

— А вы расскажите это аэрокосмическим истребителям, которые собьют вас.

Фелан сделал глубокий вдох. Когда его флот покинул необитаемую звездную систему и прыгнул в систему Моргес, они поначалу оказались на далекой орбите, где газовый гигант скрывал их от наблюдения системы контроля Моргеса. Со своей выгодной позиции они наблюдали значительную активность движения Т-кораблей вблизи планеты. Отчетливо они смогли определить лишь Т-корабли боевой группы Клана Нефритовых Соколов, но они улетали, перезарядившись.

После отлета Соколов на планету прибыла еще более многочисленная группа Т-кораблей.

Фелан полагал, что они отправятся вслед за Соколами, но этого не произошло, и теперь Фелан стоял перед трудным выбором.

Моргес он выбрал по двум причинам. Во-первых, из-за необитаемости южного полярного континента, который в конце года попадал в зиму с бесконечными буранами и низкой температурой, когда человек может замерзнуть, не пройдя и десяти шагов. Так что, если пришлось бы сразиться с Соколами — а ему этого очень хотелось, — тогда не пострадало бы гражданское население, да и Соколы прекрасно знали, что Фелан будет стоять насмерть.

Во-вторых, Моргес, хоть и располагался на границе владений Клана Нефритовых Соколов, был слабо защищен, не являясь важным промышленным центром или стратегическим пунктом. Обороняли его лишь два батальона рейнджеров 4-го полка Скаи, поскольку на планете были и владения герцогини Скайской. Первоначально состоящий из 12-го Арктурского Гвардейского батальона гарнизон усилили до полка, однако же гвардейцы были неопытными, а рейнджеры сохраняли лояльность Риану Штайнеру. После его смерти они решили защищать этот мир, поскольку их дома наверняка уже давно уничтожены.

Фелан в свою очередь уставился на представителя системы контроля.

— Если хочешь, можешь сегодня стать героем. Спасай свои истребители. Пусть не взлетают. — Он повернулся и кивнул штурману. — Давайте засветимся.

В этой команде все шесть шаттлов, содержащихся на Т-корабле класса «Маккенна», включили импульсные передатчики идентификации друг-враг. Вдобавок переключили импульсный излучатель «Оборотня» с коммерческой идентификации на военную.

Фелан посмотрел на потрясенного контролера космического движения.

— Да, нас здесь много. Я Хан Фелан из Клана Волка. Прошу разрешения воспользоваться вашим южным континентом. И я им воспользуюсь, но прежде, чем вы отправите погибать рейнджеров или гвардейцев при защите куска льда, свяжитесь с принцем Виктором Дэ-вионом. Он позволит мне высадиться здесь.

Контролер вскинул голову при упоминании имени Виктора и усмехнулся.

— Граждане Лиранского Альянса не подчиняются приказам Виктора Дэвиона. А ваших клановцев мы и прежде били. — Контролер бросил с экрана вызывающий взгляд. — Вы ведь должны заключить сделку по войскам, не так ли?

Фелан медленно кивнул:

— Вижу, вы знакомы с нашими обычаями.

— И не я один. Переключаю вас на планетную оборону.

Экран на мгновение погас. Фелан отвернулся от монитора и посмотрел на Ранну.

— Передай всем командирам кластеров, что нам предстоит схватка. Надо подготовить сделку по двум кластерам, которых мы выделим против защитников.

— Клановое подразделение, планетарная оборона слушает. Идентифицируйте себя.

Фелан вздрогнул, узнав голос. Он повернулся к экрану и улыбнулся.

— Это блудный сын. Пустишь меня домой? Морган Келл неторопливо кивнул головой.

— Если ты ищешь убежище, добро пожаловать.

— Ищем. Но если на нас нападут, будем сражаться.

— Понятно. Тебя тут уже искали раньше, вернее, мне так сказали. — Морган улыбнулся. — Междоусобицы?

— С Лиранским Альянсом? — Фелан покачал головой. — Кое о чем я не могу рассказывать принародно.

— Ясно. — Отец Фелана рассмеялся. — Поговорим, когда совершите посадку.

Дворец Ляо, Сиан

Конфедерация Капеллана

Сун-Цу Ляо протянул руку к голографическому изображению миров, зависшему над его письменным столом, и сдавил Кейд, как надоедливую мошку. Звезда оставалась видимой и теперь, находясь на поверхности ногтя большого пальца. Он встряхнул рукой, сердито скривив лицо.

Революция на Кейде прошла вполне нормально. Более того, она прошла лучше, чем ожидалось, ведь он не воспользовался даже террористической тактикой, вызывая смуту в населении и подрывая доверие к правительству. Роланд Карпентер, его агент на планете, опираясь на религиозный пыл и оскорбленное убийством ребенка моральное чувство населения, разжег сопротивление правительству. Разоблачение амурных делишек планетного герцога с несовершеннолетними двойняшками, к тому же связанными с известным агентом Синдиката Драконов, обезглавило правительство, и Карпентер был провозглашен вождем, призванным защитить планету от коррупции изнутри и от нападения врагов снаружи.

Вся операция прошла так хорошо, что Томас не поддался на горячие просьбы усилить планету наемниками. Сун-Цу мог бы еще и поднажать на главнокомандующего, но ситуация складывалась неплохо, и дальнейшие просьбы Томас Марик мог просто воспринять как неблагодарность, что вызвало бы недоверие между союзниками. К тому же он предложил Сун-Цу самому оплачивать наемников, и тот быстро отказался от своих намерений.

В конце концов, они побеждали, а Виктор Дэвион практически ничего не делал для защиты своих владений. Исходя из этого, Сун-Цу сказал себе, что сохранит все захваченное.

А затем Роланд Карпентер исчез с Кейда бесследно. Преданные Штайнером контрреволюционеры посадили на трон дочь свергнутого герцога. Она поклялась в преданности Катрин Штайнер и гарантировала амнистию тем, кто восстал против отца. Агентов Сун-Цу отлавливали беспощадно, забив ими половину существующих тюрем. И за какую-то неделю он не только потерял Кейд, но и желание отвоевывать его.

Откинувшись в кресле, Сун-Цу прижал ладонь к ладони.

Я заставлю Томаса Марика вернуть мне мои отвоеванные миры в буферной зоне между его владениями и Федеративным Содружеством. Это в интересах. Марика. Но вот на большее он не пойдет. Между моими желаниями и тем, на что рассчитывает Томас, большая разница. Впрочем, сейчас у меня положение лучше, чем раньше. Даже в этой стесненной ситуации я могу добиваться собственных целей, не разрывая союза с Томасом.

Среди миров Лиги Освобожденной Зоны только на Нанкине ощущалось активное присутствие Виктора Дэвиона. Сообщения, поступающие от Бандитов Смитсона, указывали, что противостояние присланной с Вудстока милиции вполне возможно, но, чтобы уничтожить резервистов, необходимо пополнение. Нанкин не помешал бы Сун-Цу в силу промышленной мощи планеты, но удержание незащищенных миров в освобожденной зоне являлось приоритетной задачей. И эта тупиковая ситуация может продолжаться лишь до тех пор, пока Виктор Дэвион не перебросит дополнительные войска на свои владения и не начнет контратаку.

На этом месте Джастин Аллард додумался до потери всех этих миров. Я же на этом месте додумаюсь до возвращения их в Конфедерацию Капеллана. Он хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. А как только я это сделаю, то пойду дальше и посмотрю, сколько еще магии осталось в этом кресле.

Большой Шрам, Туаткросс

Зона, оккупированная Кланом Стальной Гадюки

Даже сидя в защищающей от обжигающего песка и гравия кабине «Матерого Волка», Наташа содрогнулась, посмотрев на Большой Шрам.

— Вот это место.

Голос Марко Холла прорвался сквозь треск бури в эфире и зазвучал в громкоговорителях ее нейрошлема:

— Да, то самое место, где была уничтожена Соколиная Гвардия.

— Точно, была.

Над горным перевалом метров на двести возвышались розоватые каменистые скалы. Некогда каньон был глубже, но теперь его заливали слои расплавленного камня со стен ущелья, натекшие во время последней великой битвы на этом месте. Шрам был взорван Каем Аллардом Ляо, чтобы не дать войскам Клана Нефритовых Соколов добраться до долины, расположенной ниже. Этим же взрывом Кай уничтожил целый фронтовой кластер боевых роботов и спас принца Виктора Дэвиона и Гончих Келла от гибели.

Когда разнеслась весть об этой впечатляющей победе, Наташа еще пребывала во Внутренней Сфере. Хотя она уже почти пятьдесят лет как отбыла из кланов к Волчьим Драгунам, весть об унизительном поражении Соколов заставила ее улыбнуться. Ведь до отправки во Внутреннюю Сферу одну из своих громких побед она одержала именно над гвардейцами Соколов, и теперь ей крайне приятна была победа одного боевого робота. Справа, среди крутящихся завес красноватого песка, показался «Гонец Ада» Холла.

— Похоже, большой Шрам по-прежнему в состоянии защитить нас от удара с тыла. Это на тот случай, если ты все еще намереваешься дать бой Соколам в долине.

— Намереваюсь. Любое посланное сюда подразделение Соколов сразу подумает о том сражении и унижении, которое они здесь испытали. Они побоятся повторения конфуза, и эти ощущения будут на них давить. Такая помощь в бою нам не помешает, а затем мы двинемся на Вотан.

Статические разряды эфира периодически заглушали голос Холла:

— Ты действительно думаешь, что они придут сюда?

— А им некуда деваться. — Хан Наташа покачала головой, ничего не видя за красной завесой песка. — Придут, и, если нам повезет, возглавит их Чистоу. История повторяется, и здесь, на Туаткроссе, Соколам вновь предстоит узнать, как горек вкус поражения.

XXXVI

Я не знаю, как воспримет этих людей

неприятель, но, видит Бог, меня они пугают.

Герцог Веллингтон

Вотан, Зона, оккупированная

Кланом Нефритовых Соколов

27 ноября 3057 г.

Хан Вандерван Чистоу стоял в голотанке, посматривая то на одно информационное окно, то на другое. В правом располагалось невероятное заявление Хана Наташи Керенской о наличии у нее боевых сил — информацию передали Стальные Гадюки. Чистоу уже просмотрел отчеты агентов о потерях, понесенных Наташей с начала кампании. Мысль о том, что у нее в распоряжении все еще имеется пять полных кластеров, казалась неправдоподобной.

В левом окне содержалось заявление о силах Хана Фелана Уорда, расположившегося в полярных пустотах Моргеса. Его галактика «Альфа» насчитывала пять фронтовых кластеров. О гарнизонной галактике, входящей в его боевую группу, в отчете не сообщалось, но Хан Фелан к своим войскам добавил два полка наемников — Гончих Келла. В результате у него получалось девять кластеров полного состава — грозная сила, которой Волки еще не собирали за всю эту кампанию.

Хан Нефритовых Соколов покачал головой.

О, так ты меня за дурака принимаешь?

Чистоу не мог сомневаться в точности отчетов своих людей относительно боевых сил Хана Наташи. Даже понеся серьезные потери, она продолжала переоценивать свои возможности в тщетной попытке напугать его. Он понимал, что Керенская рассчитывает на его немедленную реакцию, на то, что он бросится наказывать ее за попытку запугать.

Наташа полагает, что я стану безрассудным, но я не тот человек, которого она знавала в дни своей юности. Если бы он мыслил по-старому, то обезоружил бы Вотан и бросил свои воинские части на Туаткросс, чтобы уничтожить ее там. И она обманула бы его, умчавшись в космос в тот самый момент, когда он приземлился, и улетела на Вотан.

Чистоу понимал и то, что замена одной клановой галактики в отряде Фелана на наемников создавала проблему для Клана Нефритовых Соколов. Даже если она находится в резерве, Фелан включит ее в список своих сил на Моргесе. Фелан же о ней не упомянул. Ну и ладно.

И так все было ясно.

— Слишком многого ты хочешь, Наташа. Ты намеренно преувеличила численность своих войск, чтобы заставить Соколов бросить на тебя свои лучшие отряды. А ты тем временем ударишь по Вотану. — Чистоу улыбнулся. — А если здесь нет обмана, тогда ты полагаешь, что я недооценю противника и брошу в битву части, которые ты спокойно перемелешь. Наташа наверняка усилилась за счет недостающей галактики Фелана. Итак, если я не верю, что она сильнее, чем есть на самом деле, то ожидает меня с малочисленным войском. Но я поступлю не так.

Чистоу обратился к компьютеру и, нажав на клавишу пульта, передал свое сообщение:

— Распорядиться о перемещении галактики «Дельта» на Вотан. — Это доводило численность кластеров на Вотане до четырех, что соответствовало боевым силам, заявленным Наташей. Данные о позиции Фелана Уорда на Моргесе срочно передать галактикам «Сапсан» и «Омикрон», приказываю им уничтожить его и наемников. Направить следующие части на Туаткросс: кластер «Пятый коготь», Шестой временный гарнизонный кластер, Восемнадцатый Регулярный отряд Соколов и…

Чистоу смолк, размышляя над последней частью, которую следовало отправить. Первые три подразделения представляли собой части второго эшелона, которые Наташа успешно крушила еще в начале кампании. Они не смогут нанести ей большого урона, особенно в условиях бесконечных песчаных бурь Туаткросса, где биться придется в непосредственном соприкосновении с противником. Следовало бы отправить еще какую-нибудь гарнизонную часть, которая могла бы нанести урон Наташе. Она должна была выглядеть, по крайней мере на бумаге, достойно.

Он холодно улыбнулся.

— …и Соколиную гвардию, задача которой — уничтожить экспедиционные силы Черной Вдовы. Это будет последняя возможность для подразделения отличиться. Если Соколы справятся с ней успешно, то этим успехом фракция Прайда будет обязана мне. Если же гвардию постигнет неудача… что ж, появится другой потенциальный соперник в борьбе за власть.

Соколиная Гвардия идеально подходила к реализации его плана. Подразделение находилось в опале, и, если его отправить к месту их самого сокрушительного поражения, на Туаткросс, это подорвет их боевой дух. Но все же они обескровят Наташу.

И тогда его, Вандервана Чистоу, изберут ильХаном, и он поведет кланы по судьбоносному пути.

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

Ноубл Тэйер дважды убедился, что пульт дистанционного управления работает на частоте 49 мгц, и только тогда щелчком включил его. На кабине игрушечного самолета загорелась красная надпись: «Готов».

— Ричард, открывай дверь гаража. Кэти, запускай двигатель самолета.

Приказы были исполнены, и сарай наполнился пронзительным жужжанием маленького моторчика самолета. Вращающийся пропеллер превратился в размытое пятно, и голубая игрушка покатилась к открытой двери гаража. Набирая скорость, она докатилась до улицы и тут поднялась в воздух. Ноубл нажал на кнопку программы пульта дистанционного управления. Самолет с изображениями Танцующего Джокера на крыльях и фюзеляже взмыл выше уличных фонарей и исчез над накрытыми ночной пеленой бетонными ущельями города.

Кэти, улыбаясь, обернулась к Ноублу и подняла вверх руки со скрещенными пальцами.

— Осталось две минуты. Ричард Брэдфорд поежился.

— Странно, что игрушка используется в качестве оружия.

Ноубл улыбнулся.

— Танцующий Джокер воспользуется всем, что нужно ему для работы. Может быть, кому-то и покажется такое действие извращением, но мы восстали против людей, которые на всю планету по всем программам демонстрируют казнь своих врагов. Танцующий Джокер считает их действия заслуживающими наказания.

Ноубл видел, как угасает улыбка Кэти. Он знал, что ей не нравится, когда о Танцующем Джокере говорят как о реально существующей персоне, но Ноубл рассматривал Джокера как члена его собственной маленькой ячейки сопротивления и вслух просил относиться к его чувствам снисходительно.

— Пора по коням. — Ноубл положил пульт на ржавую бочку из-под бензина, затем открыл заднюю дверцу летающей «скорой помощи». Предложив руку Кэти, он подмигнул ей. — Не испачкайте вашу белую форму.

— Вы очень любезны, сэр.

— А вы столь отзывчивы.

Ноубл закрыл за ней белые двери, затем подошел к кабине и сел на сиденье водителя. Включил систему зажигания. Тут же заработали все три пропеллера — один впереди и два сзади.

Ричард Брэдфорд устроился на соседнем сиденье и похлопал по приборной доске.

— Этот малыш стоил Рейнсайдскому медицинскому центру кучу денег и хорошо служил нам. — Он покачал головой. — Если бы мы могли заполучить новый, с этим давно стоило бы расстаться. Ну а теперь он как раз сгодится.

Ноубл надел фуражку и похлопал Ричарда по колену.

— Не волнуйся, док. К утру Ксю Нинг пожалеет, что прикрыл госпиталь и расправился с твоими коллегами из Даошской публичной клиники. Сможешь включить радио?

Ричард щелкнул выключателем и настроился на чрезвычайную муниципальную частоту.

— Через тридцать секунд.

— Взлетаем. — Ноубл слегка двинул вперед все три педали газа. Диаграмма на приборной доске показывала, что автомобиль должен начать подниматься при тридцатипроцентной мощности работы двигателя, но с таким весом он не мог даже оторваться от бетонного пола, так что пришлось включить пятьдесят пять процентов полной мощности. — Неповоротливый.

Ричард пожал плечами.

— Этим агрегатом всегда было тяжело управлять.

Тонна самодельной взрывчатки, заполнив весь грузовой отсек, все пустые пространства, тянула автомобиль к земле. По расчетам Ноубла, такой заряд соответствовал полутонне военной пластиковой взрывчатки. Когда она рванет, то получится здоровенная дыра, а если все пойдет, как запланировано, то последует череда и других взрывов.

Часы Брэдфорда тоненько просигналили.

— Все точно. Ноубл улыбнулся.

— Танцующий Джокер вновь наносит удар. Разработанный Ноублом план не требовал особых приспособлений и головокружительной изобретательности. Энн Томпсон легко отыскала радиофицированный игрушечный самолет с пультом управления. Правда, этот самолет оказался одним из самых дорогостоящих, поскольку располагал компьютерной памятью на две минуты полета. Это позволяло запомнить сложные маневры, которые ему предстояло совершить, находясь вне досягаемости пульта дистанционного управления.

Самолет пришлось слегка модифицировать в соответствии с предстоящей миссией. На крылья и фюзеляж нанесли изображение Танцующего Джокера. Пришлось ликвидировать антенну, посредством которой другой пульт управления мог вмешаться в заданную самолету программу. Удалившись на двадцать метров, он уже не подчинялся приказам вернуться назад, кто бы их ни отдавал, включая и Ноубла с его командой.

Когда все переделки были закончены, самолет зат программировали на курс, начинавшийся от гаража и заканчивающийся у ворот арсенала.

Ноубл добавил игрушке полезную нагрузку в виде взрывчатки. В нее он закатал тарелку дроби 20-го калибра. В качестве детонатора пришлось применить хрусталики, содержащие два химических компонента: пикриновую кислоту и окись свинца. Эти хрусталики он поместил в один конец бомбы, тогда в случае удара самолета о здание инерция швырнет бомбу вперед, дробя хрусталики о двигатель и осуществляя взрыв.

По радио завизжали:

— Всем подразделениям, которые нас слышат. Взрыв в Зондадском арсенале. Доложить в город, код три.

Нажав на педали газа, Ноубл привел летающую «скорую помощь» в движение. Ричард протянул руку к панели, включив фары и сирену. Транспортные средства раздвинулись между ними, как по волшебству, когда они рванулись в сторону арсенала.

Сделать из «скорой помощи» бомбу оказалось гораздо легче, чем думали. Единственная трудность заключалась в количестве самой взрывчатки. К счастью, круглыми сутками были открыты двери вечерних школ, и взрослые могли передвигаться по школьным городкам, не привлекая лишнего внимания. Взламывая химические лаборатории, они получали необходимые химикаты, их оказалось более чем достаточно.

Получившие мзду рабочие перетаскали в грузовик почти тонну коллоидного бензина без проблем. Правда, сама природа этого груза заставляла людей удивленно поднимать брови, но Кен Фокс объяснил, что занимается поставками на вечеринку народной партии, и их подозрения сменились хохотом. Ноубл пронаблюдал, как грузовик отъехал от склада, и, убедившись, что за Кеном никто не едет, просигналил ему, чтобы он вез груз на их бомбовую фабрику.

Дочь Кена, Роуз, и ее муж, Фабиан Уилсон, помогали перемешивать пластиковую взрывчатку. Когда Ноубл покупал компьютер у Фабиана, этот человек ему не понравился, но Кен заверил, что дочь принесет много пользы их организации, а муж сойдет в качестве бесплатного приложения. Ноубл не доверял Фабиану и не спускал с него глаз. В общем, эта пара занималась только подготовкой взрывчатки и ничего не знала ни о цели взрыва, ни о сроке его осуществления.

Самой большой проблемой являлась детонация бомбы, и проблема эта разделялась на две части: каким образом сдетонировать взрывчатку и как воздействовать на сам детонатор. Для того чтобы воздействовать на пластиковую взрывчатку, требовался небольшой взрыв. Капсюли, продававшиеся на черном рынке, были вполне пригодны, но для работы с самодельной взрывчаткой Ноублу требовалось нечто еще более надежное.

На выручку пришел Кен Фокс. Один из его приятелей работал на стройке в Даоше, а до этого служил экспертом по взрывному делу в той же части ВВС Федеративного Содружества, в которой служил и Кен. Кен считал этого малого параноиком, из чего Ноубл сделал вывод, что Кен — заправский оптимист, поскольку строитель собрал целую коллекцию детонаторов и капсюлей.

У этого человека они получили килограмм пластиковой взрывчатки военного производства и пригоршню капсюлей, а также три метра запального шнура. Последнее приобретениеособенно порадовало Ноубла, так как фактически гарантировало успех их предприятия. С помощью запального шнура и тюбика пластиковой взрывчатки толщиной в сантиметр они могли взорвать пластиковую военную взрывчатку, которая позволит сдетонировать и их самодельной взрывчатке.

Пока же оставалась проблема с системой зажигания, чтобы заставить капсюль поджечь запальный шнур. Часовой механизм не подходил для этих целей, так как от проведения операции требовалась быстрота, и им вовсе не хотелось, чтобы взрывчатку обнаружили и обезвредили. Более того, они сами могли взорваться сразу же после установления часового механизма и приведения его в действие.

Использование радиопередатчика для взрыва бомбы создавало другие проблемы. Поскольку контролируемые по радио бомбы получили широкое распространение, арсенал и другие важные объекты в городе были оборудованы противоминными передатчиками. Такие передатчики посылали импульсы на определенных частотах, заставляя бомбы взрываться на значительных и безопасных расстояниях от цели. Ноублу даже доводилось видеть разъезжающие по улицам автомобили Комитета безопасности, снаряженные этими передатчинами, призванными с помощью излучаемых импульсов взорвать любую бомбу, над которой в данный момент, может быть, работал Танцующий Джокер, Джакко Даймонд или представители других антиправительственных организаций.

Использование сотового телефона в качестве приемника могло оказаться полезным, заодно исключались и опасные ассоциации с другими, менее сложными приборами. К несчастью, Ксю Нинг распорядился прикрыть все сотовые сети, поскольку звонок по ним невозможно было проследить. Пока эти сети функционировали, с их помощью антиправительственные силы свободно общались.

Детонатор, напрямую подключенный к проводам, оставался самой старой и надежной формой воспламенения взрывчатки. Для этого всего-то и требовалась катушка двойного провода с обычной батарейкой. Просто и эффективно, но не так безопасно, как хотелось бы Ноублу. Простая электросистема не подходила, потому что контур мог замкнуться от статического электричества, причем в то время, когда участники организации еще не отошли на безопасное расстояние от места взрыва.

К счастью, был выбран один из методов детонации. Два телефона и кабель снимали последнюю преграду перед выполнением акции.

«Скорая помощь» повернула направо и закачалась над толпами зевак, запрудивших улицу. Ноубл продвигался вперед к арсеналу, затем завис прямо над тротуаром и выключил пропеллеры. Под машиной взметнулась пыль, автомобиль совершил посадку, и Ричард отключил сирену.

Ноубл открыл дверцу, высунулся наружу и обратился к военному полицейскому, стоящему в оцеплении:

— Сколько пострадавших?

— Насколько я знаю, ни одного. — Он указал на ворота арсенала. Большое обгоревшее пятно указывало место, куда врезался самолет. — Этот Танцующий Джокер всерьез полагал разнести тут все пригоршней динамита или чего там еще. Конечно, если бы ворота оказались открытыми, все было бы значительно хуже, но этого не произошло.

— Эй! А вы уверены, что никто не пострадал? Может, сердечный приступ или еще что?

— Сильное сердцебиение может быть у директора, но его ведь здесь нет. — Полицейский улыбнулся, и Ноубл улыбнулся в ответ.

— Похоже, док, никого не удастся запихать в вашу каталажку.

— Как скажете. — Ноубл пожал плечами. — Ладно, мы только кое-что закрепим в салоне да составим быстрый отчет, а потом отъедем. Но вы все же узнайте, вдруг кому-нибудь нужна помощь. Пока мы здесь.

— Пойду схожу. Минут через пять вернусь.

— Прекрасно.

Ноубл закрыл дверцу, пролез между двумя сиденьями и оказался в заднем отсеке. За собой он задернул белую занавеску с красным крестом. Убедившись, что Кэти задернула и небольшие задние окошечки, Ноубл кивнул Ричарду:

— Давай!

Брэдфорд с помощью рычага приподнял крышку в полу и спрыгнул на тротуар внизу. Там он с помощью того же рычага поднял люк канализационного колодца и откатил его. Из колодца он извлек моток телефонного провода и протянул его Ноублу.

Кэти поднырнула под правую руку Ноубла и спрыгнула на тротуар к Ричарду. Ноубл открыл одно из отделений для инсгрумрнтов и передал вниз два фонарика.

— Пошли.

Когда эти двое исчезли в темноте, он занялся приготовлением бомбы. Из ящичка Ноубл достал пару петель запального шнура, к каждому из которых привязал по два воспламеняющих капсюля. Свободные концы шнуров вместе с капсюлями были связаны вместе, а наконечники запалов присоединялись к маленькому черному кубу с названием телефонной фирмы. Это и был запальный механизм.

Из другого ящика он извлек два блока военной пластиковой взрывчатки. Сделанный в форме кирпича с идущими вдоль него и внутри отверстием в четыре сантиметра шириной, каждый такой блок был обвязан запальным шнуром. Ноубл продел головки петель в отверстия между мотков запального шнура, еще раз проверяя надежность закрепления капсюлей.

В задней части отделения, из которого он доставал фонарики, в самодельной взрывчатке имелась квадратная дыра. Ноубл поместил пластиковый брикет в эту дыру, а другой брикет — в такую же дыру в другом отделении. Убедившись, что они надежно держатся на месте, он тихонько рассмеялся.

Такую штуку скромный учитель химии не придумает. Но ведь Танцующий Джокер вовсе не скромный учитель химии.

Взяв моток телефонного провода, переданного ему Ричардом, он разрезал двойной провод. Будь это металлический провод, то его пришлось бы привинчивать к черному ящику, но поскольку это было оптическое волокно, то Ноублу пришлось нажать на кнопку черного ящика, сунуть провод в открывшееся отверстие и отпустить кнопку. Теперь провод был зажат на нужном месте, что и завершило процесс подготовки всей бомбы.

Ноубл спустился через дыру в полу автомобиля и ногой нащупал первую скобу колодца. Вскоре он оказался внизу, в вонючей темноте канализационного туннеля, идущего параллельно улице. Метров через восемь он наткнулся на своих компаньонов. Не говоря ни слова, Ричард повел их к межсекционному пространству, от которого шел туннель к арсеналу, но они резко свернули в другой туннель, идущий на север.

Через каждые десять метров вспыхивал фонарик и отражался от клейкой ленты, которой они прикрепили пятьсот метров телефонного кабеля к стенам туннелей. Начался подъем, где туннель взбирался к холмам, но Ричард двинулся по другому туннелю, огибающему основание холмов. Тут и там пищали крысы, застигнутые врасплох лучом фонаря.

Наконец они остановились у стены, на которой был закреплен большой квадрат клейкой ленты. Ричард вытер пот со лба.

— Зажигалка нужна?

— Нет, у меня своя. — Ноубл достал из кармана простой лазерный наводчик. — Мне однажды на занятиях с учениками приходилось ставить эксперимент с волоконной оптикой. Я воспользовался наводчиком, передавая азбуку Морзе по телефону. Вот уж не думал, что мне на практике пригодится тот опыт.

Он навел лазер на стенку, и на сырых камнях запрыгала красная точка. Глянув в туннель, он навел лазер на два горящих глаза, и между ними вспыхнула точка.

— Прекрасный выстрел, — рассмеялся Ричард.

— То, что нас ожидает, еще прекраснее, поверь мне.

Ноубл взялся за кончик оптического волокна. Прижав лазер к одному из двух окончаний, он сделал предостерегающий жест.

— Ну, держитесь! Помните о взрывной волне. Когда его большой палец нажал на кнопку лазера, вспыхнул луч и стремительно побежал по кабелю. На самом деле фотоны мчались со скоростью, чуть меньшей скорости света, мчались, огибая повороты стен туннеля, по которым был проложен кабель, и наконец долетели до автомобиля.

Оказавшись в автомобиле, фотоны попали в простую фоточувствительную ячейку внутри черного ящика. Удары фотонов возбудили атомы, создавая электрические потоки, вырвавшиеся из ячейки и устремившиеся к наконечникам, прикрепленным к капсюлям. Те щелкнули, но так тихо, что вряд ли этот звук услыхал вернувшийся к автомобилю военный полицейский.

Капсюли подорвали воспламенитель запального шнура, что привело в действие механизмы срабатывания обоих запальных шнуров и пластиковой взрывчатки военного производства. Когда она сдетонировала, тут же рванул и продукт производства Роуз и Фабиана. Через секунду после того, как Ноубл нажал на кнопку своего наводчика, вся тонна взрывчатки в «скорой помощи» взорвалась.

Полицейский погиб, не успев ничего понять: невероятная мощь взрыва практически распылила его тело. Сила взрыва, распространяясь сферически от автомобиля, встретилась с первыми преградами на земле. Тротуар, изгибаясь, разлетелся в куски. По асфальту улицы пошла дабь, как по воде. Вибрация расщепила поверхность в обломки и швырнула их прочь.

Когда взрывная волна долетела до арсенала, то ее гигантский кулак ударил в здание. Основную тяжесть удара принял на себя первый этаж. Сила удара уменьшалась при продвижении к второму, третьему этажам и так далее, добираясь до середины здания, но даже и тут ее мощи хватало, чтобы нанести существенный ущерб.

Стекла разлетелись, осыпая комнаты за ними дождем острых осколков. Те, кто сидел там за тяжелыми столами, полузащищенные, умерли не сразу, хотя град стекла и сдирал с них кожу заживо. Ослепшие и вопящие, они испытали вечность агонии.

Стены, сложенные из грубо отесанного камня, за исключением полированного облицовочного гранита вокруг окон, и скрепленные цементным раствором, выгнулись от взрывной волны. Раствор осыпался, и стены рухнули. Удар разорвал стены на куски, которые в виде обломков помчались дальше, к более хрупким внутренним перегородкам. Полы изгибались волнами, как флаги на ветру. С треском и хлопаньем половые доски разлетелись в щепки, вонзавшиеся даже в каменные стены.

То же произошло и с офисным оборудованием. Взрыв разнес пластик и дерево на кусочки. Кресла и металлические столы превращались в бесформенные, искореженные груды, а холодильники сминались, как консервные банки под ногами боевого робота.

Люди в офисах, менее прочные, чем оборудование, не смогли выдержать града обломков.

Снаружи взрыв углубился в почву почти на десять метров, обнажив туннель, по которому сбежали Ноубл и его товарищи. Земля, асфальт, трубы и провода из этого кратера диаметром метров в пятьдесят взлетели в воздух и обрушились на арсенал и другие дома на этой относительно узкой улице. Ближайшие дома, в отличие от арсенала, не обладали столь прочной конструкцией и стремительно рухнули.

Мало того, выяснилось, что с огнем бороться практически невозможно. Когда дома вокруг арсенала обрушились, разорвавшиеся газовые магистрали отправили в небо огромные огненные шары. Подожженные ими летящие обломки, падая приводили к возникновению новых очагов пожаров. Водопроводные трубы, лопнув, резко снизили водяной напор, значительно уменьшая усилия борьбы с огнем, и лишь прибытие на место «Черных Кобр» с их боевыми роботами позволило как-то справиться с возникшей ситуацией.

Определяя количество взрывчатки, необходимой для разрушения арсенала, Ноубл тщательно проверил расчеты. В конечную формулу закладывались параметры материалов, из которых выстроены здания, их сопротивляемость воздействию взрыва и параметры разрушающего воздействия самой взрывчатки. Убедившись, что расчеты верны, он ввел еще один, последний фактор, который, как Ноубл верил, даст ему желаемый результат.

Он просто взял и удвоил количество той взрывчатки, которую компьютер счел достаточной.

В результате, когда ударная волна взрыва достигла подвального хранилища арсенала, военная взрывчатка сдетонировала. В самом сердце арсенала грянул второй взрыв — раза в четыре мощнее того, что разнес «скорую помощь», — и обломки здания взлетели в воздух.

В трехстах метрах от арсенала Ноубл, Ричард и Кэти, хоть и вцепились в стену дождевого туннеля, не избежали последствий взрыва. Уже первый удар, тряхнув почву, сшиб их с ног, и они упали на изогнутый пол. Фонарик Ричарда разбился от удара о землю, погрузив отсек туннеля, в котором он находился, в темноту. Фонарик Кэти не погас, но она сама упала, завопив.

Затем грянул второй взрыв. Закрыв голову руками и прижав подбородок к груди, Ноубл ощущал, как вздрагивает земля. Внезапно он понял, что летит. Ударившись головой и руками о перекрытие, он почувствовал, как вспыхнули красные точки в глазах, и услышал хруст. Надеясь, что хрустнуло не у него внутри, Ноубл рухнул на землю и от боли не смог определить, что именно с ним произошло. Его еще пару раз подбросило, а затем все стихло.

Он попытался глубоко вдохнуть, но в воздухе было столько пыли, что он лишь закашлялся. Перевернувшись, Ноубл натянул майку на нос и рот, фильтруя воздух. Пыль все равно проникала внутрь, но уже можно было дышать не кашляя.

— Ричард? Кэти?

— Я здесь, Ноубл. В синяках и шишках, но живой. Кэти?

— Здесь. Ой, проклятье! Лодыжка…

Ноубл повернулся в направлении их голосов. Он увидел силуэт Ричарда и понял, что взрывом сорвало крышку с колодца позади него, и сверху льется свет.

Пробравшись вперед, он отыскал Кэти и поднял ее на руки.

— Поднимайся к люку, Ричард. Я подам тебе Кэти.

Доктор полез наверх, и вскоре они оказались на поверхности, где их окутал прохладный вечерний воздух. Чуть ниже по холму какой-то парящий автомобиль помигивал фарами, и Ноубл мигнул в ту сторону своим лазерным наводчиком. Автомобиль поднялся в воздух и устремился к ним.

Внизу, у основания холма, Ноубл увидел дымящуюся дыру — все, что осталось от арсенала. Вокруг дыры целые кварталы домов выглядели развалинами. Разорванные газовые трубы испускали желтые языки пламени. В четырех местах здания охватило огнем. Тьму ночи пронзали вопли сирен и проблесковые огоньки.

Ноубл снял бейсбольную кепку и достал из кармана карту с изображением Танцующего Джокера. Заткнув карту за ремешок кепки, он бросил ее в канализационный колодец.

Ричард улыбнулся, когда Энн Томпсон остановила автомобиль.

— Ты думаешь, им так уж необходимо знать, кто сделал это?

— Наверное, нет, но если мы не возьмем сегодняшний взрыв на себя, то это за нас сделают другие. — Ноубл уселся рядом с Кэти и захлопнул дверцу за собой. — Я хочу, чтобы Ксю Нинг понял — проблема только в нем самом.

XXXVII

Солдат сильнее всех людей молится

о мире, ибо ему нести шрамы войны

и выносить страдания от ран.

Дуглас Макартур

Южный континент, Моргес

Лиранский Альянс

5 декабря 3057 г.

Хан Фелан кивнул появившемуся в голотанке голографическому изображению пожилой женщины.

— Приветствую звездного полковника Маттлов. Я польщен тем, что именно вас Хан Чистоу прислал ко мне.

В глазах женщины сверкнула злоба.

— Избавь меня от болтовни, волънорожденный. Я атакую эту планету. Какими силами ты ее защищаешь?

— Я вижу, вы время даром не теряете. — Хан Фелан не понимал причин ее спешки. — Прежде чем мы заключим сделку, позвольте мне заметить, что замысел Чистоу изобразить, будто он отозвал часть кластеров из галактики «Сапсан», шит белыми нитками. Я рад, что этого не произошло.

Компьютер добавил краски щекам Маттлов.

— Я не нуждаюсь в соболезнованиях и не желаю выслушивать твои комментарии. Моя задача — уничтожить тебя. Чем ты встретишь меня?

Фелан раскрыл карты.

— Со мной — галактика «Альфа» Клана Волка, Шестнадцатый Боевой кластер и два полка Гончих Келла. Боевые корабли не применяю. Мы находимся на Южном континенте, и на нем нет мирного населения.

Маттлов посмотрела в сторону, за пределы изображения, затем вновь повернулась к Фелану.

— А как же галактика «Омега»? Нам доложили, что она присоединилась к тебе, когда ты улетал из пространства Клана Волка.

Фелан пожал плечами.

— Я не включаю их в сделку, так что их местонахождение несущественно. Впрочем, могу добавить, что они далеко отсюда и никак не могут вмешаться в ход сражения. Считайте, что моя оборона осуществляется девятью фронтовыми кластерами.

— Ты переоцениваешь своих наемников.

— Зато Клан Дымчатых Ягуаров недооценил их на Люсьене. Ставь тогда против них столько, сколько, ты считаешь, они стоят. С галактикой «Омикрон» на подходе у тебя пять фронтовых кластеров, одно подразделение соламы и пять гарнизонных кластеров. Я могу подождать, пока ты вызовешь дополнительные войска.

Маттлов вздрогнула, как от удара молнии.

— Еще ни один волънорожденный Волк не осмеливался так разговаривать со мной.

— Не забывайся, звездный полковник, я Хан! Ты получила мои условия. И можешь выставить против Волков столько войск, сколько хочешь. И те, кого я че уничтожу, станут моими рабами, включая тебя, если дело дойдет до того. — Фелан сложил перед собой руки. — Готова заключить сделку сейчас? Квиафф?

— Афф. — Злоба заполнила все ее существо. — Без боевых кораблей. Воин на воина. Я выставлю все мои кластеры, даже соламу. Мы высадимся через день, а через неделю начнем сражение. Маттлов связь заканчивает.

Изображение исчезло, и Фелан сосредоточил внимание на людях, стоящих позади голограммы.

— Вместе с гарнизонными кластерами и соламой у нее перевес численный, но вряд ли в силе.

Морган Келл кивнул с суровым выражением лица.

— Зачем ты ее злил?

Фелан улыбнулся. Отец счел это неразумным, но не стал порицать, а спросил о причинах. В этом смысле есть разница между вождем и командиром.

— Соколы, на мой взгляд, являются самым консервативным и ограниченным из кланов. Желание Анжелины бросить в дело соламу, состоящую из бывших водителей боевых роботов и предназначенную для унизительной охоты за бандитами, означает, что она с пренебрежением относится к нашим войскам. Разговаривая с ней свысока, я напомнил звездному полковнику, какая между нами разница. И теперь она потребует от своих войск доказательств, что они лучше Волков. В те времена, когда Теодор Курита начинал реформы в Синдикате Драконов, такие методы давали ему тактическое преимущество. Дэн Аллард почесал затылок.

— При развернутой обороне атаковать нас равными силами — безумие с ее стороны.

— Согласен, но она смотрит на вещи по-другому. Сконцентрировавшись на одном направлении, Маттлов может собрать там кулак. Ее задача — уничтожить нас, в то время как нам надо просто выдержать. — Фелан пожал плечами. — Поскольку она вряд ли помышляет о поражении, победа кажется ей уже ощутимой кончиками пальцев. Маттлов будет тянуться к ней, а мы — придерживать противника, но когда она зарвется, тут и наступит наша очередь.

— Не многовато ли предположений, сынок?

— Есть немного. — Фелан обнял отца за плечи. — Но если такая старая Гончая, как ты, выучит несколько трюков Волков, то людям, которые имеют птичьи мозги, ни за что не одолеть нас.

XXXVIII

Как пали сильные на брани!

Вторая Книга Царств, 1, 25

Туаткросс, Зона, оккупированная

Кланом Стальной Гадюки

7 декабря 3057 г.

Без усилий, словно управляемая металлическая плоть была ее собственной, Наташа Керенская повернула «Матерый Волк» направо и поймала в перекрестье прицела «Уллер» Соколов. Она ударила из двух ПИИ-пушек, расположенных в правой руке ее боевого робота, и каждая испустила сверкающие лучи, глубоко вонзившиеся в правую руку и правый бок «Уллера».

«Гонец Ада» Марко Холла также развернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с раненым боевым роботом Соколов. Залп из трех лазеров на левой части груди его боевого робота отправил рубиновые молнии к дыре, которую Наташа прорезала в корпусе приземистого «Уллера». Лазерный огонь превратил внутренности робота в кипящее красное месиво, хлынувшее из дыры, и «Уллер» зашатался. Правая рука его отлетела прочь, и машина рухнула в красную пыль Туаткросса, тут же рывком раскрылся кокпит, и водитель катапультировался из мертвой машины.

— Где они, Марко?

Из-за поднявшегося в воздух песка Наташа с трудом различала пространство перед собой. В такой обстановке приходилось сражаться упорно, яростно, схватываясь с противником на короткой дистанции. «Уллер» не столько искал схватки, сколько хотел выбраться к своим. Если бы все шло так, как задумано, то

Соколы должны были находиться как раз там, где и «Уллер» сейчас, но что-то было не так.

— Их нет, Хан Наташа. Они избегают схватки.

Наташа грохнула кулаком по подлокотнику командного кресла. Черная Вдова изо всех сил старалась заманить как можно больше боевых роботов Соколов в ловушку. Звездный полковник Рэвилл Прайд, командир Соколиной Гвардии, отчаянно торговался с ней. Она улыбнулась. Он отнесся к схватке почти что с энтузиазмом Волков.

Энтузиазм этот она относила к тому факту, что Рэвилла не было с этим подразделением при том разгроме, которому они подверглись в прошлый раз, оказавшись у Большого Шрама. Немногие из тех, кто выжил в той битве на Туаткроссе, не рвались встретиться с Волками. Другие части Нефритовых» Соколов с большим презрением относились к войскам, предводимым Наташей. Она решила, что прежде, чем она уничтожит Соколиную Гвардию, гарнизонные кластеры Соколов ответят за их высокомерие.

Чтобы расстроить планы Рэвилла Прайда, Наташа разместила 13-й Гвардейский отряд Волков позади своего ромбовидного построения. 341-й принял пробный удар на себя, но, следуя приказу, откатился назад стремительно, увлекая в горячее преследование 6-й временный гарнизонный отряд Соколов. Как только это случилось, 3-й Боевой кластер и 352-й Штурмовой батальон бросились на Соколов с флангов. Обломки 6-го Временного отряда усеяли место битвы.

Две другие гарнизонные части — «Пятый Коготь» и 18-й Регулярный отряд Соколов — подошли к делу более осторожно, устремившись к частям боевого построения Наташи, но на них тут же обрушился, выдвинувшись снова, 341-й отряд. Под ударами Соколиной Гвардии 341-й отряд не устоял и отступил к Большому Шраму, пройдя сквозь 13-й Гвардейский батальон Волков. 3-й Боевой и 352-й Штурмовой кластеры также отступили к Большому Шраму, пока их прикрывал 13-й Гвардейский отряд.

Последнее подразделение Наташи, 11-й Боевой кластер, который впервые принял участие в бою с начала кампании, выстроился по краям Большого Шрама, готовый залить его огнем. Именно в эту ловушку и заманивала Наташа Соколиную Гвардию, но они, если верить Марко, не появились.

— Пусть оставшиеся в живых грузятся на шаттлы, Марко, и улетают немедленно.

— Действуем согласно заранее намеченному плану или пусть они высадятся в тылу Соколов?

Наташа рассмотрела такой тактический поворот, но отвергла его.

— Сегодня мы им неплохо врезали, но не так хорошо, как хотелось бы. — Перед глазами вставал образ Рэвилла, который насмешливо ухмылялся. — Мы не уничтожили тела, значит, должны уничтожить голову.

— Поясните, Хан Наташа. Она рассмеялась.

— Они не пришли, Марко. Они поняли, что это ловушка. Прикажи Одиннадцатому уходить с плато и садиться в шаттлы. Пусть направляются на Вотан. Оставшихся в живых и раненых отправить к Фелану.

В голосе Марко зазвучала озабоченность.

— Зачем вы говорите мне это, Хан Наташа? Вы сами можете отдать эти приказы.

— Нет, Марко. Я остаюсь здесь.

— Что?

— А теперь принимай командование над Тринадцатым Гвардейским батальоном Волков. Отводи их тоже. Не опозорьте меня на Вотане.

— Наташа! Это же безумие!

— Вовсе нет. Дело в страхе, в страхе Крестоносцев. Они, их вожди, боятся, что к началу нового вторжения будут слишком старыми, чтобы принять участие в грядущих битвах. Именно их страхом я и хочу воспользоваться. — Чем яснее проступал в ее мозгу замысел, тем сильнее возрастало в Наташе чувство правоты, которую она не ощущала с тех пор, как ее возлюбленный, Джошуа Вулф, был убит сорок лет назад в гражданской войне с Мариком. — Один на один. Я буду вызывать офицеров Соколов сюда. Они погибнут в Большом Шраме. И с их уничтожением я уничтожу и сам их дух.

Наташа махнула рукой в сторону Большого Шрама.

— Иди, Марко, иди. Уничтожь врагов на Вотане, а затем вернись и забери меня.

Она ожидала взволнованных протестов от Марко, но ответ прозвучал ужасающе спокойно:

— Они убьют тебя.

— Они? Вряд ли. Они же думают, что победа только за юностью и новыми генами. А я докажу им, что возраст и опыт значат больше. — Наташа старалась говорить вызывающе бодро, но резкие боли в спине и ногах убеждали ее, что в данный момент она находится не в лучшей своей форме. — Кроме того, если я действительно умру здесь, то лучше умереть в битве, нежели в каких-нибудь яслях, вытирая носы отпрыскам из сиб-групп.

Боевой робот Марко двинулся прочь, но голос его оставался с ней.

— Если ты действительно умрешь здесь, Хан Наташа, я не вернусь сюда. Я не хочу находиться в том месте, где будет бродить твой дух.

Наташа облегченно рассмеялась.

— Не бойся, дружище! Я тут буду терроризировать бесчисленное количество духов Соколов. Иди, звездный полковник, и не щади Хана Чистоу.

Боевой робот Марко скрылся среди красных песков, и Наташа осталась в одиночестве, но теперь это было другое одиночество. До этого она сама себя боялась, и что-то исчезало внутри нее, пропадало безвозвратно. Она не понимала, что с ней происходило, но не ждала от этого добра.

А вот теперь Наташа ощущала самодостаточность.

Она была Черной Вдовой.

Наташа переключила радиопередатчик на тактическую частоту Клана Нефритовых Соколов. Она слышала скрежет трансмиссий осторожно крадущихся боевых роботов противника, но не стала прятаться. Ее грудной голос зазвучал в эфире:

— Я Хан Наташа Керенская из Клана Волка. Вызываю на бой и ожидаю у Большого Шрама любого Сокола, который уверен в себе и предпочитает мужество мудрости. Я уничтожу его. А теперь идите. Ваше время в ваших руках.

XXXIX

Партизанская война — занятие более

интеллектуальное, нежели штыковая атака.

Т. Э. Лоуренс «Наука партизанской войны»

Даош, Народная Республика Цюрих

Конфедерация Капеллана

9 декабря 3057 г.

Ноубл Тэйер пожал руку Фабиану Уилсону, присоединившемуся к ним с Кэти, сидевшим в задней кабинке кафетерия «Китай».

— Спасибо, что пришел.

Стоящий позади Фабиана, у дверей, Кен Фокс кивнул Ноублу и занял место за столиком поближе ко входу. Это означало, что за Фабианом не следят и что их встреча не прервется появлением сотрудников Комитета государственной безопасности.

— Как только мне сказали, я сразу понял, что дело важное.

— Ты правильно понял. — Ноубл взял Кэти за руку и пожал ее ладонь, успокаивая, затем заговорил тише: — Последние десять дней я размышлял над очередной акцией и вербовкой новых людей. Поскольку стрелковая подготовка у тебя хромает, я предлагаю вспомогательную работу. На первый взгляд она покажется не очень сложной. Ты будешь работать вместе с Кэти.

Фабиан слушал внимательно и кивал головой.

— Я готов.

— А может, для начала выслушаешь, в чем состоит задание?

Фабиан вскинул голову. Оглядевшись по сторонам, наклонился вперед.

— Послушай, ты же знаешь меня. Ведь я продавал тебе компьютер и прочее. Я жил как в тупике и понимал это. Но всегда ждал, что вот на следующей неделе мне повезет или на следующей. В общем, всегда жил в ожидании будущего. И вот появилось настоящее, понимаешь? Послушай, это все равно что с женщиной в первый раз. Здесь все по-настоящему. И при этом я помогаю людям. Когда я торговал, то старался угодить покупателям, желал им только хорошего, но ведь я должен был питаться и поэтому делал свои комиссионные, правильно? А сейчас меня не волнует, какую плату получу. Так что я готов.

Ноубл улыбнулся. Улыбнулась и Кэти.

— Перед нами стоит большая задача, мой друг, очень большая!

— Как с арсеналом?

— Это уже старая новость. А вот новая, и очень весомая. — Ноубл оглядел зал, затем откинулся назад и отпил чаю. — Правительство в своем желании низвести общество к одному знаменателю уничтожило многих из тех, кто создавал как раз ту самую компьютерную систему, которой оно пользуется. Все компьютеры снабжены запасом батарей на двадцать четыре часа работы. Но при этом их надо каждые двенадцать часов заряжать и перезаряжать. Я выяснил, что этим установленным расписанием пренебрегают. Муниципальные запасные генераторы из-за взрыва в арсенале по-прежнему не работают, так что все держится на батареях.

Если компьютеры останутся без питания на пять часов, то правительству придется обратиться в запасники, куда данные вносились раньше. Мне удалось поместить в них вирус, он уничтожит информацию, по которой госбезопасность отыскивает свои жертвы. И вот чтобы заставить их обратиться к перезаписи данных с дублирующих систем, Танцующий Джокер и собирается в двадцатых числах уничтожить электростанцию Джихуад-Чумаи.

У Фабиана открылся рот, да и Кэти с удивлением уставилась на Ноубла. Он ощутил, как по руке ее пробежала дрожь, и подмигнул девушке.

— Это будет наша самая крупная операция. Фабиан недоверчиво покачал головой.

— У станции имеется собственный небольшой гарнизон.

— Это не проблема, но большего о плане я не могу сказать. Дело в системе ячеек, созданной ради нашей общей безопасности. Кэти может подтвердить, что до этого разговора она тоже ничего не знала толком о моем замысле — разве что я во сне проболтался.

Кэти обеими ладонями взяла Ноубла за руку и покачала головой.

— Итак, мистер Джокер, что же это за план?

— К станции и от нее идут две дороги. Вы будете присматривать за шоссе Нортстар. Если что-нибудь заметите, то по рации сообщите нам, а мы среагируем соответственно. «Черные Кобры» могут добраться с базы Кайшилинг за десять минут, и то, если их боевые роботы будут уже разогреты. Но даже если сигнал тревоги прозвучит в ту же секунду, как мы нападем, то у нас все равно хватит времени сделать все необходимое.

Фабиан задумался.

— На другой дороге тоже будут наблюдатели, так?

— Лучше не знать об этом ради твоей безопасности и других.

— Верно, верно, извини. — Фабиан покачал головой. — У меня есть еще один вопрос, но ведь ты мне на него ответишь с точки зрения «системы ячеек».

Ноубл пожал плечами.

— Спроси.

Голос Фабиана опустился до шепота:

— Послушай, а ведь ты на самом деле не школьный учитель, верно? Учителя не знают таких штук, которые ты проделываешь здесь. Ведь ты на самом деле агент Дэвиона, да? Заслан сюда, чтобы устроить тут заварушку?

— Вы очень умный человек, мистер Уилсон, и прекрасно разбираетесь в делах, — сказал ему Ноубл, — но в последний раз, когда мне задавали кое-какие вопросы, мне пришлось убить человека, который оказался слишком любопытным.

Фабиан поднял руки вверх.

— Все понял.

— Действительно, что тут непонятного, — согласился Ноубл и, опустив руку, игриво сжал коленку Кэти. — А теперь не пообедать ли нам?

XL

На той огромной дистанции, которая

разделяет битву проигранную от битвы

выигранной, умещаются целые империи.

Наполеон Бонапарт

Вотан, Зона, оккупированная

Кланом Нефритовых Соколов

10 декабря 3057 г.

Хан Вандерван Чистоу едва сдерживал гнев. Когда Хан Элиас Крисчелл хлопнул его по спине, он чуть не ударил его в лицо. И даже представил себе, как кулак расплющивает этому напыщенному индюку губы, крушит нос, как синева растекается под глазами. А уж потрясение, которое появится на лице Крисчелла, он воспринял бы с гораздо большим облегчением, чем ту неуемную радость, которая царила на этой физиономии сейчас.

— Это было блестяще, Ван, просто блестяще. Держать свои части здесь, делая вид. что боишься ее, а затем ошеломить на Туаткроссе. — Крисчелл захлопал в ладоши. — И теперь Наташа Керенская мертва, а наши планы развиваются.

— Да, мой Хан.

Крисчеллу не понравился тон Чистоу. — Что случилось? Ошибка в донесении? Наташа жива?

Чистоу покачал головой.

— Нет, мой Хан, у нее не было шансов остаться в живых. Она погибла в схватке один на один с воином-ветераном из Соколиной Гвардии. Кокпит робота Наташи пробит, уничтожен. Сомнений нет: Черная Вдова мертва.

— Прекрасно. Все произошло так, как мы задумали.

Мы задумали? Чистоу был рад, что Крисчелл отвернулся и не видел выражения его лица. Какой-то перестарок, водитель боевого робота, убил Наташу Керенскую в схватке один на один. Чистоу не раз просмотрел по головизору эту схватку. Черная Вдова была мертва окончательно и бесповоротно. Наверное, он должен был бы радоваться столь бесславной гибели одного из трех самых грозных врагов Клана Нефритовых Соколов, но не получил должного удовлетворения от ее смерти.

Он сам хотел прикончить ее. Он намеревался поставить Черную Вдову на колени. Он должен был услыхать ее мольбу. Он должен был унизить ее, посмеяться над ней, и он, Вандерван Чистоу, должен был стать ильХаном. А затем и обрести славу захватчика Терры и реставратора Звездной Лиги.

Но какая-то старая баба украла у него победу на Туаткроссе. Чистоу дал себе задание узнать поточнее имя воина, сразившегося с Керенской, на всякий случай: вдруг понадобится в будущем. Он заслужил награду, и дело не в окончательном результате сражения там. Если не считать гибели Наташи, битва на Туаткроссе почти ничем не примечательна. Соколы одержали победу — войска Наташи бежали, — но победу почти пиррову, ведь тяжелейшие потери понес 6-й временный батальон, отряд «Пятый Коготь» лишился четверти своих боевых роботов.

Крисчелл ладонью потер подбородок и повернулся к Чистоу.

— Нет ли у вас похожего приема против ильХана Ульрика и его орды на Батлере?

— Ульрик? — Чистоу задумался, отбросив гнев. — Да, он на Батлере. На этой планете у нас находятся 7-й и 8-й Временные Гарнизонные батальоны, 7-й и 8-й кластеры. Флот Ульрика подлетел к системе Батлера в незарегистрированную точку, и они уже запросили, какими силами мы собираемся защищать планету.

Крисчелл высоко поднял кустистые седые брови.

— И против Ульрика вы направили всего лишь гарнизонные отряды? Разве не лучше было послать фронтовые части, как это произошло с Соколиной Гвардией, уничтожившей Наташу на Туаткроссе? Здесь, на Вотане, у нас четыре такие единицы, и одной вполне хватило бы для подобной работы.

Чистоу сжал зубы, затем медленно покачал головой.

— Верно, но я надеюсь, что они не понадобятся. Должно быть, вы поняли из донесений, насколько серьезный урон мы понесли в ходе этой войны. Для того чтобы оправиться, нам необходимо время, а если мы сохраним нетронутыми фронтовые части, то оправимся быстрее. Мой замысел в том и состоит, чтобы против ильХана Ульрика выступили гарнизонные части. Поскольку они обороняются, то имеют преимущество перед Волками, и если даже не уничтожат их, то основательно потреплют. В случае же победы Ульрика я брошу наши фронтовые части туда и заставлю его защищать собственную победу. — Чистоу подумал: не глухому ли он все это говорит? — Тебе что-то не нравится, Элиас?

Тот медленно покачал головой.

— Значит, прежде чем возобновить вторжение, нам необходимо оправиться?

Хан Вандерван Чистоу энергично кивнул, с удовлетворением отметив, что Крисчелл побледнел.

— Нам на это понадобится лет пять. А может быть, и все семь.

— Лет пять, а то и семь?

— Да, Элиас, пустяк. Если не считать того, что твое искусство водителя боевого робота за это время здорово потускнеет.

— Ты думаешь, это действительно необходимо?

— Если ты хочешь, чтобы Соколы захватили Терру, то да. — Чистоу вскинул голову. — Если только…

— Да?

— Я мог бы взять те фронтовые части, которые находятся здесь, и сформировать из них новую галактику. К ним я подключил бы галактику «Сапсан» — после того, разумеется, как они прикончат Волков на Моргесе. Мы снова собрались бы на Кварелле, а затем устремились бы на Терру, в то время как вы, ильХан, прервали бы перемирие.

Чем шире улыбался Крисчелл, тем больше он, по мнению Чистоу, напоминал обезьяну. Разумеется, я не собираюсь делать ничего подобного. На самом же деле, как только я дам знать Великому Совету, что за его спиной ты затеваешь поход на Терру, у тебя будут серьезные неприятности. И еще я скажу, что, когда мне предложили славу такого завоевания, я отказался от нее, как от нечестно добытой. И тут меня выберут илъХаном вместо тебя. После же восшествия на должность я смогу контролировать судьбу клана, а посредством этого и будущее человечества.

— Да, Ван, я думаю, это превосходная мысль. Прикончить Ульрика на Батлере, а затем устремиться к Терре с нашими лучшими войсками. Ведь мы затеяли эту войну с Волками вовсе не для того, чтобы не дать им осуществить стратегию Хранителей. Ведь это означало бы победу Ульрика, а мне это ни к чему.

— Как вам будет угодно, мой Хан. — Чистоу низко поклонился. Но когда я одновременно осуществлю мною задуманное, ты, как и Улърик, будешь в числе про игравших.

XLI

Иногда все решает сражение; а иногда

судьбу сражения решает какой-нибудь пустяк.

Наполеон Бонапарт Из письма к Бэрри О'Меара, 9 ноября 1816 г.

Т-корабль «Дикий Волк», на подходе к Батлеру

Зона, оккупированная Кланом Нефритовых Соколов

10 декабря 3057 г.

С покрасневшими от бессонницы глазами, с гудящей головой и ноющими плечевыми мышцами от долгого сидения за компьютерным терминалом Влад вошел в голотанк и посмотрел на Ульрика. Звездного капитана одолевали противоречивые эмоции. Ему хотелось ненавидеть этого человека, но при этом Влад понимал, что не может не уважать его. К тому же он испытывал к нему и чувство благодарности за то, что Ульрик посвятил его в замысел нападения на Батлер.

— Я закончил, мой Хан. Готов показать планы. Хотя нам не хватает двух с половиной боеспособных кластеров, я взял лучших водителей из гарнизонов галактики «Тау» и усилил ими наши фронтовые части. У нас осталось два полных гарнизонных кластера, Пятый Регулярный батальон Волков и Первый Кавалерийский. Это на предмет усиления в случае необходимости. — Влад позволил себе слегка улыбнуться. — Даже если Соколы воспользуются фортификационными сооружениями, мы их все равно одолеем.

Ульрик одобрительно склонил голову, словно старательно размышлял над словами звездного капитана, но у Влада сложилось полное впечатление, что тот почти его не слышит.

— Как вы оцениваете состояние наших войск после этого сражения? По крайним меркам? С высшим показателем потерь и с самыми затянутыми сроками на восстановление? — спросил он.

Влада удивила серьезность, прозвучавшая в голосе ильХана, и усталость как рукой сняло.

— Если нам придется воспользоваться резервом, я бы сказал, что мы выйдем из схватки с полутора или двумя фронтовыми кластерами или двумя частями гарнизонного уровня в запасе. Противник превосходит нас числом, и, хотя он избрал тактику защиты отдельных пунктов планеты, что позволяет Волкам разбивать отдельные гарнизоны, ничто не помешает ему быстро собраться в единый кулак и броситься на нас в атаку.

— Вот и я так думаю. — Ульрик оглядел Влада холодными голубыми глазами. — Сколько в тебе Волка, Влад?

— Я не понимаю вас, ильХан. Ульрик слегка улыбнулся.

— Насколько ты предан своему клану, Влад?

— А разве я давал вам повод усомниться в моей преданности клану? — Влад нахмурился, отчего кожа вокруг шрама на левой стороне лица натянулась. — У вас достаточно было времени, чтобы оценить предложенные мною планы. Если вы думаете, что я предаю Волков, то можете покончить со мной до битвы. И если я действительно виновен в измене, любая казнь не будет слишком суровой.

— Что ж, мужественный и прекрасный ответ, Влад. Это напомнило мне о том, как меня обвинили в измене — по результатам твоего расследования.

— Я добивался вовсе не этого, ильХаи.

— Я тоже так думаю, во всяком случае, не совсем этого. — Ульрик зашагал внутри голотанка, описывая круги вокруг Влада, как голодная акула. — Нам предстоит яростная схватка. Ты будешь биться бок о бок со мной. Если мой боевой робот выйдет на строя, что ты будешь делать?

— Буду защищать вас или делать все, чтобы спасти.

— Почему?

Этот вопрос пробил стену, которую Влад возводил месяцами, пытаясь укрыться за ней от расспросов Ульрика. Почему я должен спасать его? Ведь я же с ним в раздоре. Я хочу его гибели. Внезапно ответ нашелся, но Влад понял, что ни за что не сможет повторить его Ульрику. Я хочу, чтобы он потерпел поражение, но этого никогда не случится. Этого не понимают Соколы, как не понимает и никто из Крестоносцев. Ульрик не просто Волк, а Волк, которого не сломить.

— Я буду защищать вас потому, что вы Волк и я Волк. И другого ответа я не приемлю.

Ульрик подошел к Владу и посмотрел ему в глаза.

— А если я погибну, ты знаешь свой долг?

— Победить.

— Для того, чтобы сохранить клан. Если сможешь победить, побеждай. Но если не сможешь, сделай все, чтобы увести как можно больше бойцов клана к Хану Фелану.

Влад напрягся.

— Увести их к Фелану? Ульрик пожал плечами.

— Да, или сдаться Клану Нефритовых Соколов, стать рабами их клана.

— В этом выборе зла не меньше, ильХан. Ульрик громко рассмеялся.

— А из тебя в конце концов выйдет хороший Хан. И когда придет время, ты сделаешь лучший выбор.

Я могу его сделать прямо сейчас, Ульрик. Влад медленно выдохнул.

— Фелан сражается на Моргесе. Вы предлагаете мне отправить оставшихся в живых к нему, если он не погиб?

— Да, если он не погиб. А если он мертв и мертва Наташа, то вся ответственность за судьбу Клана Волка падает на тебя.

— На меня? — Влад помотал головой. — Как же вы можете доверить будущее Волков мне? Я же Крестоносец.

Ульрик развел руками.

— Кланы для создания лучших воинов выбирают лучшую генетическую комбинацию. Это эволюция по выбору, но эволюция совершается не только на физическом уровне. Человеческая раса развивала философию, как и мы, кланы. Некогда мы были Хранителями, а сейчас Крестоносцы идут к власти. Возможно, философия Крестоносцев превзошла философию Хранителей. Возможно, именно она откроет новые пути к развитию кланов. Если ты исполняешь свой долг предо мною потому, что ты Волк, то я как Волк должен исполнить свой долг перед кланом. Если я совершил ошибку и буду уничтожен в этомиспытании отказа, то я все равно хочу, чтобы мой клан стоял выше других. Даже если Нефритовые Соколы прервут перемирие, я хочу надеяться, что именно Волки овладеют Террой. Может быть, я больше и не буду вождем клана, но не хочу, чтобы клан отдавал свое лидерство другим.

Влад ощутил, как грудь его наполняется гордостью, но не позволил себе унестись далеко в своих фантазиях. Ведь его вознесение на вершину иерархии клана возможно только в случае гибели двух Ханов Клана Волка, но даже при всей преувеличенной к ним ненависти он не считал Нефритовых Соколов настолько искусными, чтобы справиться хотя бы с одним из них.

— Я скажу так, ильХан Ульрик: если вы погибнете на Батлере, мы одержим победу здесь и двинемся побеждать на Вотан.

Ульрик вновь улыбнулся, но Влад понял, что это не ответ на его слова, а реакция на что-то еще. Как всегда, Ульрик что-то недоговаривал, и, как всегда, Влад блуждал в потемках неведения.

— А вот в этой акции нет никакой необходимости.

— Я не понял.

Вдобавок к общему недоумению Влада по Т-кораблю пронеслись три звуковых сигнала. Сигналы прыгать, но ведь мы уже на Батлере.

Ульрик кашлянул.

— Я должен извиниться перед тобой, как хотел бы извиниться и перед Феланом. Ты старательно потрудился, разрабатывая план нашего нападения на Батлер, как и Фелан поработал, готовясь защищать меня перед Великим Советом. Я сожалею, что вы напрасно потратили время.

— Напрасно?

Злоба, вспыхнувшая в груди Влада, была сравнима лишь с всплеском энергии при прыжке корабля. У него сложилось такое ощущение, что с тела рывком сразу содрали всю кожу. Тем не менее энергия ярости никак не могла найти выхода наружу. Но в тот самый момент, когда казалось, что он вот-вот взорвется, «Дикий Волк» вышел в нормальное пространство, в тридцати световых годах от Батлера.

Корабль вновь прыгнул. В отличие от того, что Влад ощущал секунду назад, кожа теперь туго обтягивала его, как намокшая простыня. Боль, начинаясь от шрама на лице, разрасталась по всему телу. Он не мог дышать, и легкие запылали, требуя кислорода, но все, на что был способен Влад, это лишь удержаться на ногах.

И только спустя целую вечность, которая уложилась у корабля в секундный прыжок, Влад начал падать.

Он рухнул на пол сразу же, как Т-корабль вернулся в эвклидово пространство. Правда, содержащаяся в словах Ульрика, молотом шарахнула его по голове, отчего та закружилась.

Несколько секунд он приходил в себя, потом заговорил:

— Так мы потому так медленно подходили сюда, чтобы разогреть кольца Керни-Фучида, а вовсе не для того, чтобы я успел произвести все расчеты. Соколы ожидали, что мы дадим им битву на Батлере, тогда они могли бы защищать лишь те миры, которые находятся в одном прыжке отсюда, а не в двух?

— Да, я рассчитывал застать Соколов врасплох, как и тебя. — Ульрик, стоя над ним, протягивал звездному капитану руку. — Вставай, Влад. Пора готовить наши боевые роботы. Через шесть часов — схватка.

— Где мы? Ульрик усмехнулся.

— И ты еще спрашиваешь? Ведь ты же давал оценку нашим планам. Атаковать Вотан двумя кластерами сродни самоубийству. Но с тем, что есть у нас, и с оставшимися войсками Наташи после Туаткросса у Волков есть все шансы уничтожить противника прямо в их собственном гнезде. — Он рывком поднял Влада на ноги. — Добро пожаловать на Вотан — планету, где решится наша судьба. Твоя и моя, Влад, и судьбы всех мужчин и женщин нашего клана.

XLII

Двое ворот открыты для снов.

Из одних вылетают легко правдивые только виденья;

Белые створы других изукрашены костью слоновой,

Однако из них только лживые сны вылетают.

Вергилий. «Энеида»

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

10 декабря 3057 г.

Настойчивый крик разбудил Франческу Дженкинс, но из-за полумрака она не могла понять, кто же издает эти звуки. Лежа на полу, она ощутила холод и внезапно осознала, что поднимающийся вокруг прохладный туман не может скрыть ее наготу от галдящих людей. Это странное место, где она очнулась, казалось, освещалось откуда-то снизу, и она не могла разглядеть ни стен, ни потолка.

Вновь прозвучавшие крики заставили ее обратить внимание на пол. Холодная скользкая поверхность отбирала тепло у тела. Она без особой уверенности подумала, что, наверное, это стекло. Дымка, холод, нагота и крики — все сбивало с толку и не походило ни на одно ранее известное ей явление. Что-то было не так, и она начала ощущать страх.

Глянув вниз, сквозь пол, Франческа увидела нечто, напоминающее на первый взгляд операционную. Доктора и медсестры в голубых халатах напряженно хлопотали над телом, лежащим на металлическом столе.

— Останавливается. Дайте эпинефрин! Готовьте дефибриллятор.

— Давление падает.

— Держите. Давайте кардиопомпу, ну!

Кто-то наклонился над головой пациента, и тут Франческа увидела саму себя, лежащую на этом столе. Ассистент прижал к ее лицу кислородную маску, и Франческа ощутила призрачное давление на рот и нос. Она вновь посмотрела вниз и внезапно поняла, что это над ней хлопочут медики.

Она потянула под себя ноги, и так, стоя на коленях и упираясь в поверхность ладонями, продолжала наблюдать, как работают хирурги. Я здесь, наблюдаю, но я нахожусь в то же время там. Как же это может быть?

Над головой вспыхнул яркий свет, ловя ее в самый центр луча. Франческа поднялась, и тут же появился чей-то силуэт, неразличимый из-за яркого света.

— Не бойся, Фрэнси. Ты больше не будешь страдать.

— Мама? — Что-то изнутри ей подсказывало: мама не может говорить с ней, но голос и образ принадлежали ей. Но моя мама умерла. Но тут и этот свет, и туман, и ее возможность смотреть вниз на собственное тело слились в один мозговой резонанс. Я тоже умерла.

Мама медленно и горестно кивнула, как делала всегда, если Франческа поступала нехорошо.

— Может быть, на этот раз не умерла.

— Мама?

— Фрэнси?

По коже побежали мурашки.

— Это небеса?

— Ты в дороге. Но вскоре попадешь туда. — В свете, исходящем от пола, улыбка мамы казалась такой чужой. — Мы вновь будем вместе, и я жду не дождусь этого дня.

— А разве я не могу быть с тобой прямо сейчас?

— Мне очень этого хотелось бы, Фрэнси, но сначала ты должна искупить свои грехи.

— Грехи? Какие грехи? Я делала только то, что ты ждала от меня, мама. Я спасла Джошуа Марика. — Она дотронулась до изуродованной плоти на бедре и груди. — Я чуть не погибла.

Она глянула вниз и увидела докторов, продолжающих свою работу.

— Я действительно погибла.

— Не только ты виновата в своих грехах, Фрэнси. Тебя обманули.

Франческа вскинула голову.

— Нет, это я одурачила их. Дэвион и не подозревал, что я Джирик. Твои родители мне все рассказали. Они рассказали, чем и ты обладала бы, мама, если бы была жива.

Холодный страх охватил ее желудок, когда мама медленно покачала головой.

— Милая, милая Фрэнси. Я покинула Кастор с твоим отцом, потому что любила его, и меня ничто не удерживало в Лиге Свободных Миров. Мой дедушка, Джирик, был убит во время гражданской войны, еще до моего рождения, и потому, что служба безопасности сочла его агентом Антона Марика. А затем служба безопасности схватила и моих родителей, когда Кастор был захвачен Федеративным Содружеством. И меня не убили вместе с ними только потому, что этой ночью я как раз сбежала с твоим отцом.

— Но они сказали…

— Молчи, дитя. Они сказали то, что ты хотела услышать. Как ты думаешь, почему после развода с твоим отцом я сменила фамилию на Дженкинс, а не на Джирик?

— Чтобы обезопасить себя от Дэвиона.

— Нет, Фрэнси, нет. Я сделала это для того, чтобы ты росла как гражданка Федеративного Содружества. Я не хотела, чтобы ты была связана моим прошлым. Нам хорошо жилось здесь. Здесь твой дом, а ты предала этих людей. Вот почему, пока ты не искупишь свои грехи, мы не можем быть вместе.

Все смешалось в мозгу Франчески — эмоции, мысли и жужжание дефибриллятора, чередующиеся с глухими ударами, доносящимися снизу. Девушке так хотелось оказаться снова вместе с мамой, но боль ее слов разрывала Франческе душу. Из этой боли родилась ярость на людей, которые выдавали себя за ее бабушку и дедушку, а ярость превратилась в пожар, стремящийся захватить всех тех, кто хоть самую малость был настроен против Дома Дэвиона.

— Как же мне искупить свои грехи, мама? Женщина в тумане улыбнулась ей.

— Пользуясь тем, чему тебя обучили, и тем, чему научишься. Тебя превратили в орудие, и ты должна обрубить руки, что вылепили это орудие. И прежние враги, которые стали теперь друзьями, помогут найти верную дорогу. Только тогда сердце твоей мамы наполнится радостью.

Туман сгустился, а свет позади мамы стал меркнуть.

— Будь сильной, Фрэнси. Люди, захотевшие уничтожить твоих благодетелей, должны заплатить за это.

Франческа попыталась протянуть руку и удержать тусклый образ матери, но дымка завертелась, и девушка потеряла равновесие. Сначала она упала на руки, но локти подогнулись, и она распласталась на полу. Глянув вниз, Франческа увидела, как доктор вновь поднес к телу электродные подушки дефибриллятора.

— Есть!

Она услыхала этот звук и ощутила, как по телу прошла дрожь.

Я вернусь к жизни и искуплю свои грехи.

— Есть пульс, доктор!

Франческа Дженкинс улыбнулась и погрузилась в темноту.

Гален посмотрел на Курайтиса и на маленького человечка позади.

— Мои поздравления, доктор Саймоне. Похоже, у вас получилось.

Саймоне пожал плечами и нацепил очки.

— Благодарю вас, секретарь Крэнстон. Это один из способов, с помощью которого организация наемных убийц гарантирует преданность своих членов. С помощью наркотиков они приводят их в бессознательное состояние и перевозят в какой-нибудь роскошный дворец. Субъекты опыта слышат, как им говорят, что они уже на небесах и каждое их желание исполнится через три дня. Затем с помощью наркотиков их возвращают к реальности. А «мистический» опыт укрепляет их веру в догму. В случае с Франческой я воспользовался стандартными атрибутами нашей культуры. Совместил это с лучшими психоактивизирующими наркотиками, прекрасным видеоизображением снизу и с доказательствами, а ее собственный вывод оказался неизбежным и неумолимым.

Курайтис кивнул в сторону палаты.

— Последовательный ряд видов из операционной составлен из минисерий, снятых во время операции над Дженкинс.

— То-то мне показалось, что я уже видел это раньше, — сказал Гален. — А роль ее матери играла актриса Джина Винтере, не так ли? Это ведь она изображала мать Франчески в сериях о ее жизни, насколько я помню. Как вам удалось ее заполучить?

Курайтис улыбнулся, и Гален вдруг понял, что впервые видит такое выражение на его лице.

— Мисс Винтере давно хотела соприкоснуться с принцем в каком-нибудь культурном событии. Она уверена, что именно эта съемка поможет ее карьере.

— И вы согласились допустить ее к принцу?

— Принц проявит такое снисхождение. Гален сузил глаза.

— Но потом в связи с этим не разболтает ли она обо всем?

Курайтис еще шире улыбнулся.

— А у нас есть аудитор в департаменте государственных налогов, которому мы сообщим, что деньги, которые она тратит на «ледяной огонь» и прочие незаконные синтетические медикаменты, нельзя отнести к расходам на медицинское обслуживание. Скандальные публикации погубят карьеру актрисы.

Гален кивнул и заглянул в окошечко звукового киносъемочного павильона, где создавалось это шоу. Спящая на стеклянном полу Франческа выглядела маленькой и невинной, как дитя.

— Выспись хорошенько, Франческа, — пробормотал он. — После того, как ты проснешься, вряд ли тебе еще придется поспать так спокойно.

XLIII

История меня оправдает.

Фидель Кастро

Спусковая орбита, шаттл «Лобо Негро», Вотан

Зона, оккупированная Кланом Нефритовых Соколов

10 декабря 3057 г.

Звук предупреждающего клаксона заставил Влада поднять голову. Сквозь наблюдательный экран своего робота «Лесной Волк» он увидел, как освещение изменилось с белого на красное, погружая отсек в ночь, такую же темную, как и космос, в котором находился корабль. По шаттлу разлетелись бумаги и прочая мелочь, когда экипаж открыл люки и давление сравнялось с атмосферным.

Поглядев на вспомогательный монитор, Влад включил радиосвязь.

— Звездный полковник, касание поверхности произойдет через две минуты.

В наушниках шлема зазвучал голос Ульрика:

— Хорошо, значит, все идет по расписанию. Ты передал сообщение?

— Ответ утвердительный.

— И ты не стал его прослушивать?

— Нет, звездный полковник.

Вообще-то Влад собирался просмотреть сообщение, которое Ульрик попросил его передать через Ком-Стар, но понял, что утратит интерес к этой маленькой игре, если так поступит. Я только заметил, что послание было записано тринадцатого сентября, перед твоим приговором. Почему ты отправляешь его именно теперь, я не понимаю. Да и не хочу понимать.

— Хорошо. Пристраивай свою звезду за моей. У остальных свои приказы, а у нас — особая задача.

— Сэр?..

— Мы отправимся на охоту за Ханом Чистоу. Он здесь, на Вотане. Мы найдем его и прикончим.

Влад задумался.

— Он прислал вам вызов?

— Я и сам удивлен. — В голосе Ульрика слышалось неверие в подобную глупость Хана Нефритовых Соколов. — Чистоу погубит собственная негибкость.

— Похоже на правду, — сказал Влад. — Еще одно, звездный полковник…

— Да?

— Если припомните, мне не понравился выбор, который вменялся мне в долг в случае вашей гибели на Вотане.

— Да, я помню.

— Кажется, я нашел третий выход, и он нравится мне гораздо больше.

В голосе Ульрика прозвучала настороженная нотка:

— И каков же он?

— Если новый ильХан прервет перемирие, то оставшиеся в живых и я устремятся к Терре и захватят ее до того, как у остальных появится шанс сделать это.

Молчание, предшествовавшее ответу Ульрика, удивило Влада.

— А я надеюсь, Владимир из Уордов, что эта альтернатива не для тебя. Думаю, будет лучше, если сегодня ты погибнешь здесь вместе со мной.

Сигнал о посадке грянул раньше, чем Влад смог ответить Ульрику. Его боевой робот покачнулся, когда шаттл далеко не мягко приземлился, поджигая реактивными струями кустарник, дым от которого повалил в отсек боевых роботов. На панели управления вспыхнул зеленый огонек, и «Лесной Волк» зашагал за «Черным Ястребом». Хоть пространство отсека не давало развернуться, роботы быстро выбрались и шагнули в темноту вотанской ночи.

Шаттлы «втыкались» в округлые холмы окраины Бореалтауна, как металлические грибы. Освободившись от груза, они взмывали вверх на огромных серебряных реактивных струях, оставаясь на точке рандеву, чтобы затем забрать уцелевших, если дела пойдут скверно.

По черному небу, направляясь на север, к Бореалтауну, проносились аэрокосмические истребители. Из города с различных точек летели рубиновые лучи, лазеры били по истребителям Клана Волка. В ответ пилоты Волков выпускали многоцелевые реактивные снаряды. Взрывы освещали ночь, и темное небо багровело от огня и повторных взрывов.

Влад принимал участие в расчете всей военной кампании. Он знал, что Волков в Бореалтауне поджидают четыре фронтовые части Клана Нефритовых Соколов. Но даже с присоединенными силами, уцелевшими на Туаткроссе, войск явно не хватало, чтобы возместить потери, понесенные Ульриком в течение долгого пути на Вотан. Штурм фортификационных сооружений при меньшем численном составе выглядел самоубийством, но у Влада было ощущение, что это непреложное правило войны здесь, этой ночью, не имеет никакого значения.

Расположив свою звезду вокруг Ульрика, сам Влад с уверенностью двинулся вперед, направляясь к городу. Он не знал, жить ему дальше или умереть на этой планете, но страха не ведал. Неужели именно такие ощущения были у Наташи, когда она ринулась в смертельный поединок на Туаткроссе? И в первый раз с того дня, как Влад узнал о смерти Наташи Керенской, он понял, почему она сделала то, что сделала.

Влад понимал, что он не бессмертен, но ощущал себя частью чего-то такого, чему суждено стать бессмертным. Исход битвы здесь, на Вотане, мог определить судьбу кланов на ближайшие десять лет, а возможно, создавал и очертания будущего на двадцать, двести, а может, и на две тысячи лет. То, что Александр Керенский начинал три столетия назад, могло закончиться здесь, в Бореалтауне, в битве, о которой никогда не забудут.

Тело его напряглось от какого-то животного предчувствия, заставившего Влада вскинуть руки «Лесного Волка» в то самое мгновение, как он увидел странную фигуру, притаившуюся в тени здания из гофрированного металла. Даже не дожидаясь, пока компьютер идентифицирует цель, он поймал ее в перекрестье прицела и указательным пальцем нажал на спуск.

Один из трех пульсирующих лазеров, расположенных в левой половине груди его боевого робота, прошил плечо притаившегося «Риокена», оставив в металле раскаленные дыры. Водитель-Сокол отскочил за дом. Без жалости и раздумий Влад перенес прицел выше, на фасад здания, резко нажал на кнопки под большими пальцами. Раскаленная волна залила кокпит, когда сдвоенный протонно-ионный излучатель выпустил свои дьявольские лазерные лучи.

Металлические стены здания хотя и обладали почти половиной толщины ферроволокнистой броневой плиты, но способность рассеивать энергию у них была в тысячу раз меньше. Две искусственные молнии прошили постройку, поджигая хранящиеся внутри ящики, и глубоко вонзились в торс «Риокена». Левая рука робота противника бессильно повисла вдоль полуразрушенного корпуса, боевая машина появилась из-за горящего здания, зашаталась и рухнула на землю.

В любое другое время Влад полил бы огнем изувеченный боевой робот, который тем не менее еще сохранял способность стрелять. В любой другой битве он заявил бы свое право добить «Риокен», причислив его к длинному списку поверженных врагов. Но сейчас все личное казалось несущественным.

Влад двинулся дальше. Быстро глянув на карту города, которую Ульрик загрузил в его компьютер, он увидел пометку на месте, в котором предположительно Чистоу поджидал Ульрика. Влад не сомневался, что именно там они найдут Хана Нефритовых Соколов, но дорога изобиловала опасностями. Влад интуитивно чувствовал это, и ему очень не хотелось завести Ульрика в засаду.

На мгновение его поразила мысль о том, что он, Крестоносец, ведет Хранителя к тому месту, где тот убьет Хана-Крестоносца. Тут же Влад понял, что не сомневается в победе Ульрика, но тем не менее почему-то не переживал из-за этого. Ему удалось подняться выше раздора Хранителей с Крестоносцами. Сейчас он видел лишь противостояние Волков и Соколов, — как и предсказывал Ульрик, — и принадлежность его к Волкам оказалась сильнее духовного родства с Крестоносцами.

Я Волк и буду им всегда. И никогда не опущусь до Сокола.

Пробираясь в бетонных ущельях Бореалтауна, Влад видел и другие боевые роботы. Некоторые из них принадлежали Волкам, но большинство — Нефритовым Соколам. Он обменивался с ними выстрелами, лучи его ПИИ и лазеров поджигали кварталы. В одном из таких обменов «Лесного Волка» со «Стервятником» они расплавили рельсы вдоль улицы. Бой закончился, когда «Стервятник» потерял ногу среди развалин переулка, сожженного лазерами «Лесного Волка».

Влад двинулся вверх по невысокому холму недалеко от центра города. За холмом располагалась терраса с круглой площадью, на которой некогда стояла статуя на высоком железном постаменте. Окружающие этот парк здания были выстроены в древнем эллинском стиле Терры, который сохранялся в колоннах и фризах. Ни колонны, ни здания не пострадали от бомбежки Волков.

На дальней стороне площади перед дворцом, где располагалось Министерство юстиции, стоял одинокий «Гладиатор», выкрашенный в цвета Нефритовых Соколов. На экране этот боевой робот идентифицировался как обычная модель, с ее характерным человекоподобием. Противоракетная система и небольшой лазер не являлись грозным оружием, но брони на нем было хоть отбавляй. Быстрозаряжающаяея пушка в одной руке могла нанести серьезные разрушения противнику, как и ПИИ — в другой. Но ничто не должно остановить Ульрика, стремящегося уничтожить Чистоу.

Выйдя на площадь, Влад двинулся влево и остановился перед зданием, в котором до прихода кланов размещалось Министерство финансов и налогообложения. Остальные роботы звезды Волков сдвинулись вправо, и из их рядов выступила боевая машина Ульрика.

Со своей наблюдательной позиции Влад увидел, что водители боевых роботов Дженни и Карл стояли ближе друг к другу, чем следовало, но это место оказывалось как бы вне действия военных законов. Здесь витала опасность, но лишь для Ульрика и Чистоу. И все же мои. ребята, должны тщательна соблюдать законы боя.

Голос Ульрика загремел в наушниках нейрошлема.

— Приветствую тебя, Чистоу.

— А я тебя, Ульрик. Когда я предложил дуэль, то не ожидал, что ты явишься с секундантами.

— Можешь считать их секундантами, если хочешь. Для меня они просто свидетели.

Хан Нефритовых Соколов рассмеялся.

— Для того чтобы засвидетельствовать твою смерть, достаточно и моей орудийной камеры.

— Возможно, но такие приборы часто ломаются, когда боевой робот поврежден. — Человекообразная «Горгулья» Ульрика развела руками. — Ты нуждаешься в каком-то формальном заявлении или сразу начнем?

— Да ведь все уже началось, Ульрик.

Это замечание поразило Влада своей бессмысленностью, но он тут же увидел, как под подбородком «Гладиатора» завибрировал, подобно камертону, небольшой лазер. Влад переключил голографическое изображение на ультрафиолетовое и увидел, как лиловый лучик обежал по кругу, коснувшись всех боевых роботов Волков, кроме машин Влада и Эндрью, расположившихся напротив, через площадь.

Этот небольшой лазер рассчитывает прицелы. И передает телеметрические данные ракетным звездам.

— Ульрик, это ловушка!

Влад так и не понял, услыхал его Ульрик или нет, как залп за залпом реактивные ракеты устремились по дуге из-за Министерства юстиции и обрушились на Волков. Разрывы следовали быстро и густо, освещая ночь и опаляя камни. Вскоре все вокруг было охвачено адским огнем, устремившимся к небу.

Влад увидел, как «Горгулья» Ульрика рванулась вперед, протягивая руки к «Гладиатору», — больше он бывшего ильХана не видел. Сверкающее пламя охватило боевой робот, накрыв его, точно одеялом. Когда пламя рассеялось, Владу показалось, что почерневший силуэт сделает сейчас шаг вперед, но машина рассыпалась в пыль, дезинтегрированная титанической силой, вызванной ракетной атакой Нефритовых Соколов.

Земля затряслась под боевым роботом Влада, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не дать упасть «Лесному Волку». Но вот робот бросило вправо, и Влад почувствовал, что сейчас он упадет. Выругавшись, он развернулся сначала в одну, а затем в другую сторону, опустив машину на корточки. Понизив центр тяжести, Влад вновь овладел управлением, но зато «Гладиатор» оказался вне пределов досягаемости его оружия.

Голографическое изображение показало, что этот робот Нефритовых Соколов перемещает свою автопушку в направлении упавшего на колени грузного «Вызывающего» Эндрью. «Гладиатор» тщательно прицелился, а затем из тоненького ствола в левой руке вырвался поток огня. Рой частиц из автопушки пробил кокпит «Вызывающего», и боевой робот Эндрью рухнул на землю, как обезглавленный человек.

Влад поднял «Лесной Волк» на ноги и развернул машину лицом к «Гладиатору» Чистоу.

— Ах ты, вероломное дерьмо. Ты настолько низок, что если поднимаешь глаза, то видишь подметки какого-нибудь вольнорожденного! — вскричал Влад.

— Да ведь все случилось из-за Ульрика, а не из-за меня. Я всего лишь не люблю свидетелей. — Рука «Гладиатора» развернулась к «Лесному Волку». — Вообще-то я рассчитывал с твоей помощью, Влад из Уордов, собрать потом всех оставшихся Волков, но Ульрику удалось сделать то, что мне не под силу.

— Теперь я о тебе позабочусь!

Влад прицелился в «Гладиатор» и нажал на курки. Жар опалил его, но он не обратил на это никакого внимания. Он был Волком, и он должен отомстить за ильХана и смыть позор с клана, пусть это и будет стоить ему жизни. Ты умрешь от моей руки!

Один из двух ПИИ промахнулся, угодив в стену здания за спиной Чистоу. Второй, вместе с двумя пульсирующими лазерами «Лесного Волка», проделал глубокие борозды в торсе «Гладиатора». «Черточки» — реактивные снаряды ближнего боя «Лесного Волка» — угодили в руки и ноги «Гладиатора», но уничтожили лишь броню.

Автопушка «Гладиатора» выплюнула двойной заряд и попала «Лесному Волку» прямо в центр корпуса. Снаряды из обедненного урана разнесли ферроволокнистую броню и впились во внутренние структуры, через которые воин ощущал себя единым целым с роботом. От панелей управления в кокпите полетели искры, из-за поднявшегося дыма Влад закашлялся.

Но хуже всего сказалось силовое воздействие кинетической энергии снарядов. Залп подбросил торс боевого робота вверх и кинул назад. Влад пытался сбалансировать «Лесной Волк», но удалось лишь попятиться назад. Машина, полуразвернувшись, привалилась к зданию Министерства финансов и налогообложения, но предыдущие разрывы реактивных снарядов воздействовали на строение, подобно землетрясению. «Лесной Волк» Влада обрушил стену и повалился назад, на мраморный пол, круша поддерживающие колонны, как кегли.

Я должен встать! Чистоу должен умереть! Влад помотал головой, приходя в себя, но из-за жары, дыма и ревущих сирен тревоги, от неполадок в механизмах он никак не мог сориентироваться. Я должен встать! Я должен!

Прилагая все усилия к тому, чтобы подняться, он глянул вверх через купол кокпита. За это короткое мгновение Влад успел увидеть ночное небо с рассыпавшимися по нему звездами. Затем черная пелена поглотила картину. Стены здания и крыша в считанные мгновения, растянувшиеся для Влада в бесконечность, начали падать внутрь, все быстрее и быстрее. Удар от их падения встряхнул робот сильнее, нежели взрывы ракет или огонь автопушки Чистоу.

Посреди этого потрясения Влада окутала пелена звезд и, как он ни сражался с ней, поглотила его целиком.

XLIV

Персы же пострадали от опасной

склонности убивать в бою, но при

этом не желая умирать сами.

Геродот

Перевал Ледяная Печаль

Южный континент, Моргес

Лиранский Альянс

13 декабря 3057 г.

Сидя в кокпите своего «Волкодава», Хан Фелан Уорд ощущал себя таким же одиноким, как и это огромное белое пространство вокруг. Бушевавшие в его груди эмоции были столь же яростны, как холодные ветра перевала Ледяная Печаль, завывающие, несущие тучи снега. Взгляд останавливался лишь на древних застывших горах, под воздействием ветра принявших причудливые формы, вызывавшие в его памяти лишь искаженные и обрывистые чувства и воспоминания.

Единственное различие между видимым снаружи и ощущением внутри — цвет. Снаружи бело, у меня внутри — черно.

Прошло два дня с тех пор, как он получил известие о гибели Наташи. Читая краткое сообщение Ком-Стара, Фелан понял: они оба в момент расставания об этом знали — ей не пережить последнего боя. Нет, он не думал, что Наташей овладела смертная тоска или она решилась на своеобразный вид воинского самоубийства. Но Фелан чувствовал, что Черной Вдове после восьмидесяти лет ратного труда уже нечего добавить к своей легенде. Слишком хорошо она научилась убивать и настолько превзошла других воинов, что ей больше уже ничего не оставалось делать.

И тем не менее грозная Черная Вдова не собиралась в отставку. Фелан улыбнулся, несмотря на пустоту, ощущаемую внутри. Наташа всегда поносила традицию кланов, которая предписывала отправлять воинов в отставку в возрасте сорока пяти лет, чтобы использовать их лишь для подготовки новой поросли бойцов.

Размышляя над всем этим, Фелан ощутил, что как-то примиряется с фактом смерти Наташи. Затем пришло еще одно сообщение, от Анжелины Мэгтлоу, в котором содержалась весть о гибели Ульрика Керенского на Вотане. Заодно она отмечала, что кое-кто из Волков остался в живых и сбежал с планеты, но при этом заверяла, что все равно они не успеют добраться до Моргеса, чтобы вмешаться в ход сражения.

Фелан не сомневался, что цель данной информации заключалась в деморализации его и войск Клана Волка, но Маттлов и представить себе не могла, что ее слова произведут совершенно противоположный эффект. Фелан не сомневался в правдивости известия о гибели Ульрика и проигрыше Волками битвы за Вотан. Если бы дело обстояло иначе, Анжелина не планировала бы управиться с Волками и Гончими Келла сегодня.

Ульрик Керенский за все то время, что Фелан знал его, не выпустил из-под своего контроля ни одной ситуации, в которую оказался вовлеченным. При любом повороте событий он выбирал стратегию победы. И, насколько знал Фелан, прицел его всегда был верным.

И вот Ульрик мертв.

Известие нисколько не поколебало уважения Фела-на к этому человеку, наоборот, усилило. Фелан, обратившись через средства связи к своим людям, так и заявил, что Ульрик настолько был уверен в их способности уничтожить Нефритовых Соколов и сохранить Клан Волка, что добровольно выбрал для себя ту часть плана, осуществляя которую пал смертью храбрых.

Вторая часть послания Маттлов чрезвычайно порадовала Фелана. Пусть Волки и не захватили Вотан, но наверняка нанесли Нефритовым Соколам серьезный урон. Иначе Маттлов сообщила бы о прибытии подкропления. И еще больше говорил тот факт, что, коли Маттлов рассматривала улетевших с Вотана Волков rак возможное подкрепление Фелану, значит отступиzли они в боевом порядке. Из этого упоминания Фелан делал вывод, что по крайней мере хоть одно боевое подразделение да уцелело.

Если Маттлов собиралась покончить с Феланом до прибытия подкрепления Волков, то ей предстояло нанести противнику решительный и мощный удар. Эта мысль согрела Фелана, поскольку означала, что Соколы бросятся на отчаянный штурм. Его же силы занимали оборонительную позицию, да еще прикрытую с воздуха. Так что битва дорого обойдется Соколам.

Анжелина Маттлов все это понимала не хуже Фелана и, как он и ожидал, высадила свои войска в низинах у залива Потерянной Надежды. Тактически это выглядело худшей позицией, но лучшей не предвиделось в пределах досягаемости Волков. Метеорологические условия не позволяли Соколам расположиться у залива по-домашнему, и спать они предпочитали в шаттлах.

Воины Фелана расположились возле нагорья, держа все ключевые позиции, откуда они могли бы не пускать войска Маттлов к снежным полям перед горными хребтами южного континента. Фелан предполагал, что в первую очередь Маттлов ударит по Гончим Келла, поэтому он разместил их на перевале Ледяная Печаль — месте, которое защищать было легче всего. Чтобы добраться до него, Маттлов пришлось бы пройти сотню километров по коварной местности, а затем долго карабкаться по крутым склонам, обходя линию обороны Гончих.

— «Волк-один», командир Гончих на связи.

— Понял, Дэн. Как у вас?

— Атака Соколов… э… звезда легких боевых роботов у подножия перевала.

— Понял. Открывайте огонь по собственному усмотрению.

— Понял, «Волк-один». Дадим знать, когда стрельба начнется.

Фелан включил голографическое изображение перевала. Оборонительная позиция представляла собой вытянутый шестиугольник. Верхняя и нижняя его грани располагались перпендикулярно перевалу, с опорой на каждую яму, позволяющую укрыться от прямого попадания реактивных снарядов и лучей. Отступая вправо или влево, боевые роботы, используя горы как прикрытие, отходили бы к следующей оборонительной позиции.

Если вражеские боевые роботы попытаются пробраться через небольшие боковые перевалы, то попадут под прямой губительный огонь бойцов Фелана. Более того, у каждого защитника в компьютер были введены данные об этих небольших проходах, так что воины Фелана могут накрывать эти точки автоматически, навесной стрельбой, даже не видя цели.

Весь замысел обороны состоял в удержании каждой линии по возможности дольше и в дальнейшем отходе назад. Первая и вторая линии уже были заняты боевыми роботами. Если первая линия не устоит, она отойдет сквозь вторую, образуя третью, и соответственно вторая, отходя за нее, образует четвертую линию обороны. Даже если Нефритовые Соколы захватят первую линию, то взятие второй обойдется им так же дорого, и так далее.

Анжелина Маттлов, конечно же считала Гончих Келла самым слабым пунктом обороны, но все же, по мнению Фелана, прежде чем взять вторую линию обороны, ей стоило бы подумать о путях отступления. Она же наверняка относилась к Гончим Келла всего лишь как к наемникам — каковыми они по сути и были, но никак не приравнивала их к элитным войскам. Вряд ли она понимала и то, что у Гончих есть боевые роботы собственной сборки из запчастей роботов, павших в битвах на Люсьене, роботов Красного Корсара, напавшей на их базу на Арк-Ройяле два с половиной года назад.

— «Волк-один», у нас начинается.

— Удачи, Дэн.

Фелан включил голографическое изображение. Пять легких боевых роботов пробирались по снегу у подножия перевала. Лед на стенах скал намерз голубыми каскадами. Маленькие снежные смерчи гонялись друг за другом посредине боевого порядка клана. Впереди шли «Дашер» и «Коши», в середине — квадратная «Пума», позади — два «Уллера».

Фелан осмотрел голографические изображения роботов противника. Ясно видно, что «Уллеры» и «Пума» несли реактивные установки. «Дашер» и «Коши» предназначались скорее для корректировки стрельбы. Оба робота были слишком маневренны для тщательного в них прицеливания, особенно «Дашер», зато три остальные машины имели столько огневой мощи, что серьезно могли повредить боевые роботы Внутренней Сферы. Зная, что у роботов Гончих Келла дальнобойность невелика, Маттлов с помощью этой звезды рассчитывала измотать оборону Фелана.

— «Охотники», огонь, — донесся через нейрошлем Фелана голос Дэна Алларда.

Первый полк Гончих Келла, известный под названием «Дикие Охотники», открыл массированный огонь по Соколам. Каждые две роты обстреливали каждый боевой робот Соколов. Перевал, залитый красными, зелеными и голубыми молниями, представлял собой такое ослепительное зрелище, что Фелан отвернулся от экрана. При этом он посмотрел через купол кокпита и увидел километрах в тридцати буйство огня среди туч, низко нависших над перевалом Ледяная Печаль.

— Волънорожденный, что это? — услышал Фелан голос, прозвучавший на тактической частоте Волков.

— Мы проливаем первую кровь, и делают это Гончие. Быстрый «Дашер» стремительно помчался вниз под огнем двенадцати боевых роботов, пустивших в ход все четыре вида своего вооружения каждый. Пульсирующие лазеры впились в броню ног машины, прошили ее и отрезали конечности. Луч ПИИ впился в грудь робота и расплавил половину его торса. Лицевая пластина «Дашера» разлетелась, и водитель катапультировался, но машина была уже так серьезно поражена, что сиденье врезалось в снег перевала, а сверху тяжело рухнул и сам робот.

К тому времени, когда Фелан переключил внимание на остальных роботов, вниз катился лишь неуправляемый золотой шар разлетающейся плазмы да обгоревший скелет «Коши» застыл, вплавленный в лед.

Фелан передал это изображение всем боевым роботам 4-го Гвардейского Штурмового полка Волков и 279-го боевого.

— Гончие проделали это так легко и просто. Попробуем и мы. А в следующий раз, когда вы решите воспользоваться словом «вольнорожденный» как ругательством, вспомните, кто они такие, вольнорожденные, и что собой представляют. А в старой битве между природой и воспитанием природа, я бы так выразился, даст вам пять очков форы.

XLV

Не было еще такого случая, чтобы какая-либо

страна получила выгоду от затяжной войны.

Сун-Ц у. «Искусство войны»

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

15 декабря 3057 г.

Томас Марик изучал розовый поток цифр, движущихся в пространстве над его письменным столом.

— А, очень хорошо, сопротивление Кастора подавлено. Регент Малькольм кивнул.

— Так получилось, что вождем партизанского движения оказался Карл Джирик. Согласно данным вашей разведки, у его семьи богатые традиции изменнической деятельности против Мариков. Его бабушка погибла на гражданской войне, а брат был убит, когда ваша служба разведки покидала Кастор четверть века назад. Выяснилось, что он выдавал агентов САФЕ Федеративному Содружеству. Карл был в то время еще ребенком, но он явно воспринимал образ брата как мученический.

— Должно быть, это у них в крови. — Томас осторожно провел левой ладонью по щеке, ощущая под пальцами грубые шрамы. — Мне и самому доводилось быть свидетелем страстей, возросших на семейной любви и ненависти.

— Да, главнокомандующий. Томас вежливо улыбнулся.

— Таким образом пал последний мир, отданный нами Федеративному Содружеству в четвертой войне за Наследие.

— Да, сэр. Но еще продолжаются отдельные сражения, наиболее заметное — на Нанкине, где ваши наемники удерживают плацдармы для войск Сун-Цу. Остатки пограничной области Сарна раскололись на независимые миры и различные ассоциации. Сарн и Стик с ближайшими мирами образовали оборонительные альянсы и направили послов сюда, на Атреус и Новый Авалон.

— Проигнорировав Сун-Цу?

— Они же понимают, главнокомандующий, где находится истинная власть.

— Понятно. — Томас покусал губы, затем нажал на кнопку компьютера, и цифры исчезли. — Что ж, коли есть власть, надо ею пользоваться, иначе зачем она и нужна, не так ли?

— Насколько вам известно, именно так полагал блаженный Джером Блейк. — Регент Малькольм посмотрел на свой наручный компьютер. — Вызов программы пять-семь-один-два-один-четыре. Сейчас мы получим данные о распределении сил в пограничной области Сарна и вероятных целях для ударов.

— Не вижу в этом необходимости.

— А, так вы уже определили цели. Я должен был бы догадаться.

Нет, Малькольм, ты ни за что не догадался бы.

— Как раз наоборот. Я собираюсь отправить Виктору Дэвиону послание, в котором предлагаю перемирие.

Малькольм раскрыл рот.

— Вы шутите, сэр.

— Отчего же? Вы забыли, Малькольм, что я начал эту войну после того, как мой сын и я пострадали от рук Виктора Дэвиона. Мой гнев был праведен, а действия — справедливы. Мои войска отбили миры, отнятые у нас Федеративным Содружеством, и я сделал это без серьезных экономических последствий для себя. Дальнейшая же война дорого нам обойдется. И дороже всего обойдутся наемники, не говоря уж о наших собственных войсках.

— Но ведь вся пограничная область Сарна лежит открытой перед вами.

— Но взятие ее ставит меня в позицию, уязвимую для нападения. Вы, как и я, знаете, что Виктор Дэвион не совершает ответного удара только потому, что у него временно не хватает Т-кораблей. Как только решится эта проблема, то при нынешнем положении вещей он ударит по Сун-Цу, а не по мне. Более того, если я углублюсь в пограничную область Сарна, то еще разозлю и Сун-Цу. Хоть его нация и мала, но в своем параноидальном упорстве он может доставить нам немало неприятностей. Если бы Виктору удалось переманить его на свою сторону или спонсировать Кая Алларда Ляо для развязывания гражданской войны в Конфедерации Капеллана и свержения Сун-Цу. Он обрел бы все потерянное и держал бы в руках нож, направленный в живот моему народу.

Малькольм в нерешительности молчал, явно отыскивая аргументы, которые сбили бы Томаса с избранного курса.

— Но как же Сун-Цу? Разве его не разозлит отказ от помощи?

— Разумеется, разозлит. Но я его успокою. Я прикажу наемникам поддержать его на Нанкине. Если он захочет большего, то я предложу ему выкупить у меня контракты с наемниками. Затем, если он захочет продолжения его собственной войны с Виктором, то мне просто придется умыть руки.

Регент Малькольм положил компьютер на стол.

— И тем не менее я по-прежнему ничего не понимаю. Вам известно учение «Слова Блейка» о неверующих и о том, как должно их возвращать в лоно веры. Сейчас как раз есть шанс обратить миллиарды людей к свету.

В выступлении Малькольма Томас уловил намек на предательство.

— А я прошу вас понять, регент Малькольм, потому что я выскажусь сейчас критически относительно моего восприятия Джерома Блейка, восприятия, которое Ком-Стар предает и профанирует.

— Этим занимаются богохульники и еретики.

— Разумеется. Так вот именно они секуляризовали Ком-Стар и выхолостили из Звездной Сети то духовное наставничество, которым она некогда и занималась. И эти заблуждения усугубились тем, что лишь технологию Ком-Стар рассматривает как средство достижения предназначения человечества. Наверное, эти заблуждения можно понять, поскольку именно технология и сокрушила безжалостную технологическую силу кланов на Токкайдо. Но нельзя забывать крепости духа защитников Токкайдо, решивших исход этого сражения.

— Об этом не забыто, просто недооценено, главнокомандующий. Как говорил блаженный Блейк: «Исход сражения определяется не численностью, но единением сердец сражающихся».

— Да, Малькольм, Джером Блейк любил цитировать Кюсюноики Масашиги. — Томас медленно покачал головой. — Но фанатичная преданность духу не должна разлучать нас с реальностью. Джером Блейк был добрым человеком, мудрым человеком, но он не ограничивался лишь добротой и мудростью. Его величие состоит в понимании прошлого и умении проецировать уроки прошлого в будущее. Будущее представлялось ему темным временем, в котором человечеству предстояло пасть, и Ком-Стар был призван поднять человечество к свету. То есть складывалась ситуация, аналогичная той, что сложилась на Терре в Европе после падения Римской империи. Ком-Стар уподоблялся христианской церкви, нашедшей человечеству дальнейший путь развития.

— Но Ком-Стар отвергает такую роль, сэр.

— Да, а вы переоцениваете роль «Слова Блейка». Вы забыли или не хотите знать, что пока в Европе царило мрачное средневековье, одновременно процветали арабская, африканская, китайская культуры и культура племенимайя. К тому же огромное количество знаний, полученных греками, не потерялось в это мрачное время. И то, что это случилось, — заслуга арабов, сохранивших их до тех пор, пока вместе с освобождением Испании древние знания не открылись миру. Другими словами, Малькольм, тот отчаянный крах, который вы считаете неизбежным, является иллюзией. Самое главное — дать людям пример для подражания и указать средства к достижению правильного пути. И дело не в битве между мирским и религиозным, между технологией и духом, а в том, чтобы показать людям: две эти ипостаси вполне совместимы.

Малькольм поднял на него глаза.

— И создание Рыцарей Внутренней Сферы — шаг в этом направлении?

— Да, Малькольм, именно так это и надо понимать. Рыцари-воины сочетают в себе достижения технологии и мастерства с чистым духом и призванием сделать вселенную чище. Соединение целенаправленности и способностей последователей «Слова Блейка» с технологией, которой владеют Федеративное Содружество и другие, подобные ему государства, позволило бы выстроить великое общество, создать межзвездный идеал, к которому множество людей устремилось бы по собственному желанию. Томас улыбнулся.

— Я предложу Виктору мир при условии, что он вернет тело моего сына и поделится результатами научных разработок, которые помогут нам модернизировать промышленность, а не только заводы по производству вооружений. Я даже готов производить для него военное оборудование в обмен на то, что он свои усилия направит на кланы. Я не стану препятствовать его попыткам стабилизировать ситуацию в пограничной области Сарна при условии, конечно, что Виктор не захочет вернуть обратно уже отбитые мною мои же планеты.

— И вы, конечно же, потребуете от него, чтобы он громогласно объявил обо всем этом, не так ли?

— Нет, Малькольм, вовсе нет. Я позволю ему сохранить лицо и даже не буду возражать, если Виктор публично будет отказывать нам в праве владеть захваченными мирами. Пусть грозит, но без подкрепления боевыми действиями. Я никому не запрещаю проявлять себя в качестве врага на словах, лишь бы на самом деле он проводил совсем другую политику. Такого рода противоречия впоследствии дают ценные результаты.

Малькольм осторожно заметил:

— Как это и случилось со смертью вашего сына.

— Вот именно. — Томас на мгновение задумался о Джошуа, вспомнил его cмех и сообразительность, улыбку счастья на лице мальчика в то время, когда он еще был здоров. — Если бы Джошуа был жив, он занимался бы великими делами. И теперь наш черед заниматься великими делами, посвященными его памяти.

XLVI

Ничто так не помогает войскам,

как правильная информация.

Кроме того, необходима прекрасная

дисциплина и умелый личный состав.

Ч е Гевара «Меморандум»

Ксю Нинг сдвинул очки на кончик носа и улыбнулся вошедшему в кабинет полковнику Ричарду Бэрру. Комната, освещенная лишь настольной лампой, напоминала темную пещеру. Ксю снял очки, положил их на стопку дискет, изучением которых занимался, вышел из-за стола и протянул руку командиру наемников.

— Благодарю, что так быстро прибыли, полковник.

— Рад служить вам, директор.

Ксю Нинг отметил что в голосе Бэрра гораздо меньше меланхолии, чем во время их предыдущей встречи.

— Слышал, что у вас хорошие новости, полковник? Пресечено мелкое воровство?

— Да, нам действительно удалось решить проблему кражи снаряжения. Мы отыскали кладовщика, который украл запальный шнур и пластиковую взрывчатку. Он был расстрелян.

Ксю Нинг поморщился.

— Напрасно вы это сделали. Он мог бы поделиться информацией.

Лицо Бэрра сделалось непроницаемым.

— Чтобы быть эффективной, юстиция должна быть скорой и решительной.

— Это понятно, полковник. — Ксю прекрасно было известно, что Бэрру не нравились методы извлечения информации, которые применялись в Комитете безопасности против подозреваемых в терроризме. А ведь что может быть быстрее и решительнее, нежели наркотики в совокупности с пытками. — Вы составили список пропавшей взрывчатки?

— Килограммов пять, плюс-минус. Незначительное количество. — Бэрр неловко пожал плечами. — Впрочем, я явился по вашему вызову. Вы желали что-то сообщить мне?

— Сообщить? Нет, я хотел кое-что узнать у вас. — Ксю ожидал, что Бэрр задумается и начнет извиняться, но тот не изменил своему обычному поведению. Это не предвещает ничего хорошего. — Месяц назад вы упоминали о шагах, которые я должен предпринять, чтобы избавиться от Танцующего Джокера. Вы, наверное, не поверили, что я со вниманием отнесусь к вашим советам, но я им последовал. В организации Танцующего Джокера появился мой агент.

Бэрр поднял брови.

— Вот как?

Ксю видел, что Бэрру хочется знать подробности, но полковник удержался от дальнейших расспросов, имея в виду интересы безопасности.

— Этот человек был вовлечен в организацию по родственным связям, поэтому пользуется доверием. На самом же деле работники Комитета безопасности прихватили его за преступную деятельность на черном рынке еще до того, как он оказался вовлеченным в организацию Танцующего Джокера. Он продает нам информацию за деньги, которые ему нужны для содержания любовницы здесь, в Даоше. Агент сообщает, что Танцующий Джокер собирается через два дня нанести удар по электростанции Джихуад-Чумаи. Поэтому я и пригласил вас сегодня, чтобы узнать, не хотите ли вы принять участие в операции по его захвату?

Бэрр сдержанно улыбнулся, сохраняя на лице выражение вежливого почтения.

— Через два дня? Да, я думаю, что мы с радостью примем участие в ликвидации Танцующего Джокера. Считайте это нашим прощальным подарком, директор.

Ксю Нинг сузил глаза.

— Прощальным подарком? Вы покидаете нас? Бэрр кивнул, и Ксю внезапно понял, в чем причина приподнятого настроения Бэрра.

— Главнокомандующий Томас Марик посчитал напрасной тратой денег держать нас в безмятежной обстановке Цюриха. Двадцать первого числа мы отправляемся в Нанкин, спасать остатки Китайских Бандитов Смитсона.

Ксю Нинг рухнул в кресло.

— И вы оставите нас беззащитными? Бэрр покачал головой.

— Нет, я помогу вам ликвидировать Танцующего Джокера, а затем займусь решением проблемы Бандитов. Наемники процветают, лишь занимаясь делом, директор, и наконец-то «Черным Кобрам» предоставляется шанс отличиться.

XLVII

В войне дважды не ошибаются.

Латинская пословица

Территория Стэнли

Южный континент, Моргес

Лиранский Альянс

20 декабря 3057 г.

Вокруг бушевала пурга, но в кокпите «Новой Звезды» было тепло. Фелан взглянул на карту, высветившуюся на вспомогательном мониторе.

— Судя по карте, мы прямо над ними. Цели контролируются. — Он включил все системы вооружения боевого робота. — Помните, Волки, что в такой холод надо шевелиться. И не прекращать стрельбы.

Изломанной линией 4-й Штурмовой кластер Волков двинулся на позиции Нефритовых Соколов. Далеко на западе, в ущелье Карсона, с боями медленно отступали 279-й и 16-й Боевые кластеры под массированной атакой Соколов. У залива Потерянной Надежды базу Соколов охраняли гарнизонные части. В юго-восточной части континента на 4-й ударный кластер и 17-й Регулярный отряд Соколов надвигались 4-й Гвардейский Ударный кластер Волков и 328-й Боевой кластер, прижимая их к леднику Архангела.

Несмотря на успех, битва возле ущелья Карсона съела значительную часть боеприпасов Соколов. Поскольку Волки занимали оборонительные позиции, уничтожение их было сопряжено с огромными трудностями. Превосходящая огневая мощь Нефритовых Соколов позволяла им отвоевывать территорию, но ценой огромного количества боезапаса. Наращивание мощи атак требовало непрестанного подвоза к ним снабжения от залива Потерянной Надежды, и 4-й Гвардейский батальон Волков собирался этому воспрепятствовать.

Двигаясь сквозь снежную пелену, Фелан понимал, что ему повезло. Пурга, скрывающая его подразделение, налетала с востока, окутывая, как одеялом, южный континент, заставляя войска застывать на месте, включая и конвой со снабжением, вышедший от залива Потерянной Надежды. До того, как буран достиг такой плотности, что спутниковое наблюдение оказалось невозможным, над Южным полюсом успел пролететь старый геологоразведочный спутник и засек скопление боевых роботов на южном континенте. Когда на карте проявилась большая концентрация металла в том месте, где ее не должно было быть, Фелан понял, что группа боевых роботов Соколов застряла на равнинах возле территории Стэнли.

Четвертый Гвардейский кластер, получивший за свой камуфляж новое имя — «Призрачные Волки», переделал свои боевые машины, а часть их обменял на другие в разных батальонах Волков. «Призрачные» стали более легкой частью, чем обычно, приобретя преимущество в скорости. Вооружение «Призрачные Волки» сменили на более подходящее к бою на близкой дистанции в условиях плохой погоды. Битва предстояла жестокая.

А если повезет, то и короткая.

Проблема состояла лишь в том, что Фелан не знал точно, какими силами располагает противостоящее ему войско. Ему было известно только, что это гарнизонные части. Однако это вовсе не означало, что они совершенно беззащитны. Фелану не хотелось впасть в ту же ошибку, которую совершила Анжелина Маттлов, посчитав Гончих Келла всего лишь наемниками.

Фелан переключил сканеры на магнитный резонанс, и голографическое изображение тут же помогло определить возможные цели на окружающих снежных пространствах. Выбрав человекоподобный силуэт, идентифицированный компьютером как «Гонец Ада», он навел на него перекрестье прицела. Золотая точка запульсировала, и Фелан большим пальцем нажал на кнопку в джойстике.

Жаркая волна окатила кокпит, а наводящий компьютер сообщил, что все три пульсирующих лазера наведены на левую сторону торса «Гонца Ада». Тройной залп рубиновых стрел пронзил пургу и мощно ударил по боевому роботу Соколов. Через две секунды более тонны ферроволокнистой брони превратилось в густой грязный туман. Туман отнесло в сторону, открыв шатающийся, но все еще стоящий на ногах робот.

Сокол вскинул свое вооружение и навел его на «Новую Звезду». Большой лазер «Гонца Ада» выпустил огромную зеленую энергетическую стрелу, пролетевшую далеко слева, один из средних лазеров взял прицел слишком высоко, зато третий хлестнул по броне левого бока «Новой Звезды». Сигнал тревоги зажужжал в кокпите Фелана, а диаграмма бронирован-ности на вспомогательном мониторе продемонстрировала нанесенный урон, впрочем, ничего серьезного не выявив.

Другой звук сопроводил ответный выстрел Фелана, залившего огнем всех трех лазеров уже образовавшуюся дыру в правом боку вражеского боевого робота. Сгустки дыма вылетели из стволов лазеров. Раскаленные обломки поддерживающих структур посыпались из дыры, падая на снег и образуя облака пара. «Гонец Ада» начал валиться влево, водитель попытался подкорректировать равновесие, но переусердствовал, и машина упала на спину. Гигантский механизм замер, и через мгновение его занесло снегом.

«Призрачные Волки» ворвались во временный лагерь Соколов. Справа от Фелана квадратный «Ястреб Войны» Ранны впился двумя зелеными лазерными копьями в правый бок «Большого Ястреба», сдирая всю броню с корпуса боевой машины противника. Элегантный, хрупкий «Большой Ястреб» нанес ответный удар, но попал в цель лишь двумя пульсирующими лазерами. Один из них нанес рубец на левую часть груди «Ястреба Войны», а другой расплавил броню на левой ноге боевого робота.

Порыв ветра внезапно опустил белый занавес между Феланом и Ранной, а когда пелена упала, Фелан увидел, что находится на расстоянии прямого выстрела от «Воина». Восьмидесятитонный, крепко скроенный боевой робот воплощал собой мощь и силу. Он превосходил «Новую Звезду» массой на тридцать тонн, и вывести его из строя было непросто.

Фелан резко бросил свой боевой робот вправо и нажал на педаль газа, набирая скорость. «Воин» вскинул правую руку и выстрелил из обоих ПИИ, встроенных в предплечье. Две голубые синтезированные молнии прошли слева, но большой и средний пульсирующие лазеры левой руки боевого робота точно угодили в цель.

Красные энергетические дротики сшибли броню с правого бедра «Новой Звезды», а зеленые стрелки более крупного лазера расплавили броню на левой стороне груди, уменьшив эффективность защиты робота более чем на шестьдесят пять процентов. Еще одно такое попадание, и я поврежден. Фелану даже не хотелось думать о катапультировании из боевого робота среди этой пурги, не говоря уже о продолжении схватки.

«Новая Звезда» выставила обе руки вперед, наводя их на «Воин», который медленно разворачивался, следуя за движениями противника. Фелан опустил прицел вниз, золотая точка запульсировала на правом колене боевого робота Сокола. Кабину «Новой Звезды» охватил зной, когда Фелан оба больших пальца опустил на кнопки джойстиков.

Заливистый звук, сопровождавший выстрелы, сообщил, что не все выстрелы поразили цель. Один пульсирующий лазер послал рубиновые иглы между ног «Воина», но остальные вгрызлись в правую ногу робота. Расплавленная броня оставляла глубокие бороздки в снегу позади «Воина». Лазеры разрезали толстые миомерные волокна над и под коленом робота, и они болтались, как веревки.

Сокол исхитрился удержать робот в стоячем положении и вновь выстрелил по «Новой Звезде». ПИИ-пушки вновь промазали, но Фелан понимал, что такому положению вещей он обязан удаче и слишком близкому расстоянию для стрельбы, нежели неумению вражеского водителя. Средний пульсирующий лазер из левой руки боевого робота противника оставил череду вскипающих кратеров в корпусе «Новой Звезды», но другой лазер взял слишком высоко и промазал.

Даже при такой температуре ему там приходится очень жарко. Индикаторы Фелана показывали, что «Новая Звезда» уже находится выше оптимального теплового режима, но приходилось идти на риск потерять от чрезмерной жары компьютер. Он навел перекрестье прицелов на тело «Воина», но не смог вновь прицелиться в ногу. Увидев прицельную точку, Фелан открыл огонь из всех видов оружия и в тщетной надежде прислушался к сопровождающему выстрелы звуку.

Огонь лазеров скользнул по левой стороне «Воина», расплавив броню на руке, ноге и на боку. Один из лазеров даже царапнул по вытянутой правой руке боевого робота, но ни одно из попаданий не пробило ферроволокнистых щитков, прикрывающих жизненно важные механизмы «Воина».

Хотя робот Сокола и не понес значительного ущерба, атака все же имела некоторый эффект. Лазеры испарили более двух тонн брони, что привело к смещению центра тяжести торса «Воина». Поскольку машина продолжала двигаться влево, следуя за движениями «Новой Звезды», водитель потерял управление. Он попытался удержать робот, подав назад и вправо, но это лишь увеличило нагрузку на ободранную правую ногу. Нога выгнулась, черное от огня бедро скользнуло вперед, выйдя из соприкосновения с коленом. Одну секунду боевой робот шатался, затем рухнул в снег, приземлившись на правый бок.

Используя момент инерции и уже набранную скорость, Фелан бросил «Новую Звезду» в самый центр лагеря конвоя. Не замедляя движения, он прицелился в парящие грузовики и лазерным огнем разрезал их пополам. В некоторых местах, где огонь попал в засыпанный снегом груз, появились разрывы. Во все стороны полетели реактивные искры. Раскаленные снаряды для автопушек рванули, и началась бешеная цепная реакция взрывов.

Вдруг откуда-то сбоку вылетел «Сапсан» Нефритовых Соколов, посылая зеленые энергетические дротики из большого пульсирующего лазера на груди в сторону «Новой Звезды». Они вспороли левую ногу боевого робота, оставив на броне кипящие углубления. Средний пульсирующий лазер «Сапсана» с правой руки угодил в ту же цель, оставив от брони на левой ноге «Новой Звезды» дымящиеся отметки.

Фелан поймал «Сапсан» в перекрестье прицела в тот момент, когда «Сапсан» коснулся земли, в центре скрещения черточек прицела запульсировала точка. Фелан нажал на пусковые кнопки, и последовавший затем звук был четким и ясным. Все шесть пульсирующих лазеров прожгли бочкообразную грудь летающего боевого робота и выгрызли внутренние структуры правой половины торса. С неослабевающей энергией лучи расплавили броню вокруг сердцевины робота, вышли наружу и угодили в центральную опору шасси «Сапсана».

Когда широкие ступни робота коснулись земли, торс надвинулся на ноги, складываясь вперед. Плечи ударились о бедра, верхняя часть тела отскочила вверх, отрываясь от структурных креплений левой стороны. Отчаянно размахивая в воздухе правой рукой, верхняя половина туловища медленно развернулась в полете и головой вниз погрузилась в снег.

Слева от Фелана появилась «Ведьма» Соколов, но не успела она довершить разрушения, учиненные «Воином» и «Сапсаном», как вмешался «Ястреб Войны» Ранны. Два больших пульсирующих лазера Ранны обнажили левую руку и ногу «Ведьмы». Сдвоенный ПИИ левой руки «Ястреба Войны» прикончил остатки брони на левой ноге небольшого боевого робота, а затем превратил в жидкость ферротитановые кости. Лазерные лучи обглодали левую сторону робота, уничтожив и броню, и внутренние структуры, составлявшие левый бок «Ведьмы». Отлетела левая рука, а секунду спустя и сам дымящийся боевой робот рухнул на землю.

— Спасибо, Ранна.

— Рада служить, хоть это и солама.

Отвращение, прозвучавшее в ее голосе, задело какую-то струну внутри Фелана. Подразделения соламы предназначались только для охоты за Бандитами и состояли из воинов ветеранов клана. Их использовали также для несения гарнизонной службы. Анжелина Маттлов совершила большую ошибку, доверив соламе снабжение боеприпасами. 4-й Гвардейский отряд Волков разорвал их быстрее, нежели какую-нибудь другую фронтовую часть. Но самое главное, что его потери ограничились уничтоженными бронеплитами.

«Ястреб Войны» Ранны ткнул один из перевернутых парящих грузовиков, обнажая груз.

— Фелан, Маттлов поручила им доставить энергетическое оружие для ее боевых роботов.

— Точно! — Фелан широко улыбнулся, наблюдая, как мимо них промчались, преследуя удирающих Соколов, гвардейцы 4-го отряда Волков. — Она поняла свою ошибку, но теперь ей уже не получить оружия, которое не нуждается в боеприпасах. Все, что уцелело, надо забрать, если нет — уничтожить.

— Как скажешь, мой Хан. — Фелан услышал, как Ранна вздохнула. — Анжелина Маттлов больше не допустит такой ошибки.

— Не забудь, Ранна, это наша задача — заставить ее совершать ошибки. Именно этого от нас ожидали Наташа и Ульрик, и поверь мне, пусть лучше за мной гонится миллион Нефритовых Соколов, нежели тени тех двоих.

XLVIII

Самое ценное в деятельности партизана

не количество уничтоженной техники

противника, убитых или захваченных

в плен врагов, а умение наблюдать.

Джон Синглтон Мосби «Военные мемуары»

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

20 декабря 3057 г.

Ожидая на холоде, Кэти Ханни дрожала, но не только из-за погоды. Позиция, занятая ею и Фабианом Уилсоном на холмах, откуда открывались подходы с севера к электростанции Джихуад-Чумаи, обдувалась зимними ветрами, резкими, пронизывающими, как ножи. Но она бы и не обратила на них внимания в других обстоятельствах.

Девушке не нравилось, что ее отрядили на это задание для новобранцев. Во время памятной встречи в ресторане она почувствовала, что все может сложиться не так уж и хорошо, и даже хотела поделиться дурными предчувствиями с Ноублом. Но когда речь зашла о задании, сам Ноубл растворился. И там, где только что находился сочувствующий Ноубл, показался решительный Танцующий Джокер, который напомнил, что лишь при условии хорошей тренировки Фабиана будущая миссия группы станет легче и безопаснее.

Единственный способ обезопасить нашу миссию — вырвать Фабиану язык. Кэти знала по опыту общения с людьми, побывавшими в травмирующих психику ситуациях, что болтовня Фабиана носит нервный характер, но все равно это девушку тревожило. И ей уж никак не хотелось отвлекаться на посторонние мысли в то время, когда необходимо все внимание сосредоточить на наблюдении.

Уилсон, скорчившийся у подножия искривленной сосны, покачал головой.

— Знаешь, Кэт, я должен признаться, никогда не подозревал в Ноубле секретного агента, понимаешь? Я имею в виду, что, когда старина Фокс привел его ко мне покупать компьютер, я сказал себе: «Это школьный учитель. Тихий, непритязательный, весь в литературе. Держу пари, он хочет написать книжку о приключениях, которых сам никогда не переживал и не переживет». Как я ошибся! Но теперь я готов признать свою ошибку.

— Достойно сказано, Фабиан. — Кэти постаралась, чтобы сарказм в ее голосе звучал не столь уж явно. — Нам, однако, надо вести себя потише.

— Что, ты думаешь, мой шепот заглушит приближение боевых роботов? Слушай, Кэт, когда я работал на складе, мне приходилось загружать боевые машины. Они ходят так, что земля трясется. Поверь мне, если боевые роботы пойдут по нашей дороге, мы их услышим.

Кэти посмотрела на хронометр, включила рацию.

— У «Поляриса» чисто.

Она знала, что ответа не будет. Команды вторжения действуют, сохраняя молчание в эфире до самого начала операции, которая может начаться в любую минуту. Кэти отдала бы правую руку за то, чтобы услышать хотя бы слово от Ноубла, но она понимала, что сейчас Ноубл — только Танцующий Джокер и даже под пыткой не заговорит с ней.

— Послушай, Кэт, а ты когда догадалась, что Ноубл — агент Дэвиона?

Кэти опустилась на корточки.

— Не знаю точно. Это во-первых. Во-вторых: ты же понимаешь, что безопасность операции предполагает, что я не могу обсуждать с тобой некоторые вопросы. Чем больше мы знаем, тем в большей опасности окажемся. Как я не знаю, где твое тайное логово, убежище твоей жены и Фокса, так тебе лучше ничего не знать о Ноубле, чтобы не подвергать его и себя лишней опасности.

— Эй, эй, расслабься! Я просто так, чтобы разговор поддержать.

— Твоя задача — слушать и наблюдать.

— Извини. Послушай, я понимаю так, что ты испытываешь к нему те же чувства, что и я к жене, правильно?

Похоже, я испытываю к нему нечто большее, нежели ты в состоянии испытывать к своей жене.

— Правильно. — Что-то хрустнуло в лесу справа. — Тсс. Что это?

— Я ничего не слышал.

И неудивительно. Кэти сунула руку за пазуху и взялась за автоматический пистолет, который она прятала в кобуре под мышкой. Но прежде чем она успела его вытащить, Кэти услыхала щелчок пистолета Фабиана и ощутила, как дуло уткнулось ей в затылок.

— Даже и не думай. Твоя шерстяная шапочка пулю не остановит.

— Что ты делаешь? Ты с ума сошел?

— Нет. Просто играю за ту команду, которая выигрывает. Эй, давай… сюда, она нейтрализована.

Большим пальцем Кэти сняла пистолет с предохранителя. И пока Фабиан недоуменно размышлял над услышанным глухим щелчком, она выстрелила через одежду. Три пули, пробивая и поджигая нейлон и гусиный пух, угодили Фабиану в живот и грудь. Пламя из дула обожгло ей подмышку, а отдача подбросила пистолет.

Под действием пуль Фабиана развернуло. Он нажал на курок и промазал. Тем не менее дуло находилось достаточно близко, так что лицо обожгло порохом, и Кэти оглохла. Но что хуже всего, пламя выстрела ослепило ее. Рванувшись вправо, подальше от выстрелов, она врезалась в дерево.

Отлетев назад, Кэти попыталась извлечь пистолет, но прицельная мушка зацепилась за куртку. Резкий удар в голову бросил девушку на землю, как тряпичную куклу. На грудь опустилась тяжесть, а дуло пистолета ткнулось ей в подбородок, разрезая кожу.

Сквозь звон в ушах до Кэти донесся чей-то голос:

— Первая группа Гадюки, с севера свободно. Вперед!

Эти слова встряхнули ее. Фабиан предал нас. Это «Черные Кобры». Они убьют всех, включая Ноубла. И я не могу предупредить его. Это я во всем виновата.

Пока она в отчаянии искала выход, яркая молния озарила ночное небо, обрисовав силуэт сидящего на ней солдата. Еще до того, как она сумела разобрать слова донесения, Кэти поняла, что грянул взрыв. Это же на севере, на севере… А единственная цель там — база «Черных Кобр» в Кайшилинге! Танцующий Джокер нанес удар там, а не здесь. А это означает конец третьей опоры Ксю Нинга!

XLIX

Честь зиждется на преданности.

Пауль фон Гинденбург «Из моей биографии»

Таркад-Сити, Таркад, Округ Донегал

Лиранский Альянс

20 декабря 3057 г.

Катрин Штайнер, одетая в белое платье не выше колен и вязаный голубой жакет, улыбнулась посетителю, которого секретарь пригласила в ее личный офис.

— Я так рада, что вам удалось выбраться в Таркад. Приземистый коренастый мужчина улыбнулся в ответ и склонил седеющую голову.

— Для меня большая честь быть принятым вами.

— Я согласилась принять вас благодаря символу уважения, который вручил мне ваш представитель. — Катрин взяла со стола бронзовую маску. — На меня действительно произвела впечатление посмертная маска того, кто отобрал у меня Кейд.

Пожилой мужчина пожал плечами.

— Многие годы я занимался тем, что делает мой племянник, а до него — его мать. Сожалею, что такая деятельность сопряжена с необходимостью засылки агентов в Федеративное Содружество, но за последние три десятилетия миграция моих людей за пределы Конфедерации Капеллана заставляет меня расширять круг интересов.

— Прошу вас, господин Ляо, присаживайтесь. — Катрин села за стол и положила перед собой зловещую маску Роланда Карпентера. — Надеюсь, я правильно понимаю, это посмертная маска? Тормано неторопливо кивнул.

— Мистер Карпентер слишком любил власть и не хотел расставаться с нею.

— И потому устроил контрреволюцию?

— Ну это же так естественно! Надо было бы раньше раскрыть его деятельность, но тем не менее мне удалось заслать агентов в его правительство, и они возглавили переворот. А как только Карпентера выдворили из кабинета, доставить этот подарок было делом несложным.

Архонтесса уперлась локтями в крышку стола и соединила вместе кончики пальцев.

— И много у вас агентов в пограничной области Сарна?

— Имеются, герцогиня. Хотя, как вы знаете, за последние полтора года мои финансовые ресурсы здорово истощились.

— Вы имеете в виду, с тех пор, как Кай поставил вас во главе движения за Свободную Капеллу?

Тормано кивнул.

— Он взял на себя большую часть полномочий, принадлежащих мне, но целиком не сместил. Кай Аллард Ляо оставил мне разведывательную работу, впрочем, не позволяя особо возобновлять контакты с агентурой. Но даже в этих условиях, при ограниченных ресурсах, я смог провести пару акций. Одну на Кейде, другую — на Цюрихе.

Катрин удивленно подняла брови.

— Так Танцующий Джокер — это ваш агент?

— Нет, хотя я от него не отказался бы. Мой агент работает под именем Джакко Даймонд. Он действует не столь успешно, как Танцующий Джокер, но моя организация развивает любой его успех.

— Понятно. — Архонтесса сложила руки перед собой на столе. — Итак, вы явились ко мне с просьбой помочь в финансировании ваших операций?

Тормано улыбнулся так снисходительно, словно разговаривал с ребенком, и это испугало Катрин.

— Это один из результатов, на который я рассчитываю в процессе нашей встречи.

— Вот как? Ну тогда, может быть, пора сообщить и о других целях вашего визита сюда?

— Разумеется, архонтесса, я сделаю это, и с удовольствием. — Тормано расстегнул двубортный пиджак и сдвинулся к переднему краю кожаного кресла. — С самой первой нашей встречи на Солярисе я с большим интересом наблюдаю за вами, герцогиня. Да, меня привлекает ваша красота, но еще больше интересует умение манипулировать людьми. Этим вообще-то должен обладать каждый политик, но далеко не все достигают такого успеха. Кроме того, у вас есть способность, которой вы владеете на инстинктивном уровне. Вы знаете, как убедить людей сделать то, что вам нужно, и практически без усилий добиваетесь своего.

Тормано слегка наклонил голову.

— Эта способность делает вас практически неуязвимой, вот только…

— Что?

— Вы молоды, неопытны, и зачастую вам не хватает проницательности.

Катрин вспыхнула и хотела что-то сказать, но Тормано поднял руку.

— Прошу прощения, герцогиня, но все это я сказал не для того, чтобы рассердить вас, просто хочу показать, чем могу быть вам полезен. В силу молодости вы пока еще не понимаете традиций и тонкости соперничества, что движут Внутренней Сферой. А вот Виктор понимает, но лишь потому, что военная подготовка дала ему знание истории его нации и правлений. Говоря же о вашей неопытности, я имею в виду лишь склонность к импульсивности. Когда Сун-Цу захватил Кейд и Нортвинд, вы расценили это как нападение. А на самом деле Сун-Цу проверял готовность Томаса Марика к расширению театра военных действий. Томас не клюнул на эту наживку, а вы пожаловались ему и Гончим Келла прежде, чем я смог предложить вам мои услуги.

— Я поняла, — сердито проговорила Катрин. — А что насчет отсутствия у меня проницательности?

— До меня дошли слухи, что вы собираетесь вернуть Т-корабли брату, не требуя за это никаких уступок. Хотя, с точки зрения общественности, именно так и должен поступить нейтральный Лиранский Альянс, но ведь ни вы, ни ваш брат, ни я не питаем никаких иллюзий относительно глубины и длительности разногласий между вашими двумя владениями. Поскольку вам нет необходимости заявлять права на владения другого, то надо просто вчистую разделиться. То есть вы становитесь отдельными нациями, а ни одна нация не может процветать, не получая взамен за свои действия прибыли от другой нации.

Термано улыбнулся и развел руками.

— Штайнерами всегда восхищались как великими торговцами. И вы должны продать эти корабли Виктору, и не все сразу, а небольшими частями, чтобы у него не оказалось их столько, что он захочет создать вам новые проблемы.

— Понятно. — Только злость не давала Катрин полностью признать правоту слов Тормано. Тот факт, что он еще и подчеркнул изъяны в ее поведении, лишь усилил ярость герцогини и заставил ее разразиться гнэвными словами. — Так, значит, вы, благородный сэр, чьи владения сократились до одного государства, из которого бегут подданные, вы, благородный сэр, который не правил настоящим государством более минуты, хотите стать моим советником? Ну, так, значит, вы или посланы моим братом, чтобы предать меня, как предал вашего отца Джастин Аллард, или вы безумец, равный по глупости вашей покойной сестре и ее дочери, вместе взятым.

Несмотря на столь яростную атаку, лицо Тормано сохраняло бесстрастность.

— Я ожидал от вас сурового приговора, архонтесса. Но позвольте спросить о судьбе вождей, живших во времена вашего отца. Такаси Курита мертв, Янош Марик мертв, а Томас жив лишь постольку, поскольку он нужен Ком-Стару еще года на полтора. Катрин Штайнер, в честь которой вы названы, мертва. Ваш отец мертв. Ваша мать мертва, и… да, мертвы мой отец и моя сестра Романо. Однако же моя сестра Кэндейс правит Объединением Святого Ива со времен рождения вашей матери. А я, безземельный аристократ, уже десятки лет заправляю внешней политикой Конфедерации Капеллана, будучи живым и здоровым. И дело не в совершенстве этой внешней политики. Просто если Дом Ляо есть, он выживет, а вашим владениям, зажатым между кланами и Лигой Свободных Миров, как раз необходимо выжить.

То ли на Катрин повлияло спокойствие его тона, то ли она оценила очевидную правоту слов посетителя, но злость ее испарилась.

— Допустим, я соглашусь воспринимать вас в качестве моего советника. Какие вы захотите компенсации?

Тормано заметно оживился.

— У меня есть несколько нужд. Пограничная область Сарна является территорией, на которую претендуют Федеративное Содружество, Лига Свободных Миров и Конфедерация Капеллана. Внутри же царит неразбериха, пользуясь которой различные миры вступают в союзы, иногда непрочные, с целью обезопасить себя. Тем не менее именно вы обладаете самым законным правом претендовать на эти миры. Вспомните, что, когда эти территории отбил у Конфедерации Капеллана ваш отец, он преподнес их вашей матери — Мелиссе Штайнер. И сейчас вы являетесь непререкаемой наследницей традиции Штайнеров. А мне нужны источники финансирования, с помощью которых я мог бы усилить ваше влияние в этом регионе. Вместе мы будем поддерживать существующую сумятицу, отвлекая внимание всех заинтересованных лиц. Но то, что вы дадите мне, не идет ни в какое сравнение с тем, что получите от меня, архонтесса. Я обещаю прежде всего лояльность. Вот вам, во-первых, залог— мой подарок, а во-вторых, я буду вашим покорным слугой, пока вы не откажетесь от моих услуг. С провозглашения лояльности придет и мое желание действовать в качестве вашего советника и наставника. Я стану вашим доверенным лицом и ревностным исполнителем поручений, которые нельзя доверить обычным людям. Я буду торговаться в вашу пользу с другими августейшими правителями. В моем лице вы найдете настоящего друга. Не сочтите за дерзость, герцогиня, но гарантом этих слов является тот факт, что я не влюблен в вас и не ищу выгод в личном плане.

Архонтесса полуприкрыла глаза. Глубоко внутри она осознавала, что способность манипулировать людьми и влиять на них заставляет ее с презрением относиться к ним. Но рядом она всегда желала иметь именно тех, кто не покорялся ее воле, таких, как Морган Келл, как ее брат Виктор, и теперь вот — Тормано.

Морган и Виктор стали для Катрин врагами. Она не знала, может ли она доверять Тормано, однако его искренность и прямота внушали уважение.

Но уж если ей предстоит иметь советника, то, по крайней мере, такого, какого она могла уважать.

Архонтесса встала и через стол протянула руку Тормано.

— Я верю, господин Ляо, наш союз принесет моим владениям ощутимую пользу.

Тормано взял ее руку и прикоснулся к ней губами.

— Никаких сомнений, архонтесса. Только пользу.

L

Во время войны законы безмолвствуют.

Цицерон. «В защиту Милана»

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

20 декабря 3057 г.

Холодный дождь, вставший легкой завесой между Ксю Нингом и полковником Бэрром, не мог заглушить брани наемника. Вокруг в развалинах лежала база Кайшилинг. Небольшие кучки обломков, в беспорядке разбросанные по парадному плацу, дымили, как жертвенные алтари божеству хаоса. Пожарные команды с помощью боевых роботов отряда «Черные Кобры» тушили пожары, вызванные нападением Танцующего Джокера.

Ксю посмотрел на Бэрра.

— Я понимаю ваш гнев, полковник, но все могло оказаться гораздо хуже. Если бы ваши люди во время нападения не находились на электростанции, многие из них погибли бы здесь.

Бэрр остановился и уставился на директора так, словно тот полностью выжил из ума.

— Разумеется, он никак не мог убить моих людей. Здания, которые он взорвал здесь, подверглись нападению в качестве отвлекающего маневра. На самом деле он собирался напасть на склады. И намеревался многое вывезти оттуда, если бы мы уже не вывезли все ценное в связи с предстоящим завтра отъездом.

— Но разве ваши силы безопасности не могли контратаковать диверсанта?

Ноздри Бэрра затрепетали.

— Могли, но тогда наши шаттлы остались бы без защиты.

Ксю удивленно поднял брови.

— Без защиты? Да ведь эти корабли напичканы вооружением. Как они могут быть беззащитными?

— Их оружие предназначено для стрельбы по боевым роботам, но не по отдельным личностям.

— Тем не менее я слышал, как капитан Хаверхилл докладывал вам, что партизаны не предпринимали попыток напасть на шаттлы.

Ричард Бэрр скривился и растоптал небольшой костерок.

— Отсутствие доказательств — не доказательство отсутствия, директор.

— Не собираетесь ли вы в связи с этим отложить ваш отлет?

— Вам этого хотелось бы, не так ли? — Бэрр покачал головой. — Нет, мы заканчиваем погрузку и завтра днем отбываем.

Ксю задумался.

— Вы улыбнулись, полковник. Я что-то не понял, в запланированном отлете отсюда есть что-то забавное?

— Не знаю, директор. Просто представил, как удивится и обрадуется Танцующий Джокер, увидев, что своими действиями заставил нас быстренько убраться с планеты. Осмелюсь сказать, что, несмотря на всю свою отвагу, он вряд ли предполагал, что мы улетим отсюда через двенадцать часов после его атаки.

Вы всего лишь наемники, и что он должен ожидать от вас, кроме бегства? Ксю кивнул.

— Ах, да, я представляю, как он наслаждается своим могуществом, тем более что жить ему осталось лишь несколько дней. Ведь женщина, которую вы захватили, на допросе выдала его. Я склонен верить, что она была его любовницей.

— Может быть. Но я знаю точно, что человек она опасный.

Бэрр развязно улыбнулся.

— Ведь она убила вашего агента прежде, чем он успел выстрелить в нее.

— Судя по вашему тону, вы просто восхищаетесь ею. — Директор сцепил руки за спиной и двинулся к дымящимся развалинам бывшей штаб-квартиры Бэрра. — Вы собираетесь передать ее моим людям?

Бэрр закусил нижнюю губу и помедлил с ответом.

— Видите ли, директор, есть установленные правила обращения с пленными. Как наемник я почитаю за честь соблюдать некоторые конвенции.

— Да, да, полковник, я понимаю, но эта женщина не является солдатом регулярной, установленной государством военной организации. Она и ее Танцующий Джокер убили сотни людей и даже напали на вас. Она и ей подобные — враги государства, террористы, причем умные и опасные преступники. Более того, даже если выяснится, что она агент Дэвиона или Лиги Свободных Миров, все равно пленница должна быть обвинена в измене.

— Прекрасно, директор, я за вас совершу казнь над ней.

Ксю Нинг вежливо рассмеялся.

— Хорошая штука, полковник, но опасная. Тем самым вы прикроете измену. Отдайте ее моим людям.

Бэрр кивнул, неохотно соглашаясь.

— Спасибо. — Ксю глянул под ноги на язычок пламени. — Рождественские огоньки. Кстати, вы христианин?

— Считаю себя таковым.

— Так, может быть, прислать вам воды, чтобы вы умыли руки относительно судьбы этой женщины?

Бэрр проигнорировал заданный вопрос, оценивая нанесенный Джокером ущерб.

— Мне не жаль расставаться с этим местом, хотя об одной вещи я все-таки сожалею.

Ксю повернулся к нему лицом.

— И о чем же?

— Сожалею, что не смогу досмотреть, как Танцующий Джокер закончит свою работу, начатую здесь.

— Не думаю, что вы что-то пропустите, полковник. — Ксю Нинг покачал головой. — Я могу даже пригласить вас сюда в качестве гостя на обед, сервированный на его могиле, и расскажу в деталях, как я покончил с этим Танцующим Джокером.

LI

Военные действия без политики

подобны дереву без корней.

Приписывается Хо Ши Мину

Сиан, Конфедерация Капеллана

21 декабря 3057 г.

Тот факт, что он не ощущал себя ни оскорбленным, ни преданным, одновременно и удивил, и обрадовал Сун-Цу. Если бы его мать вступила в союз с Томасом Мариком, а потом узнала, что Томас предложил Виктору оливковую ветвь мира, она взорвалась бы от гнева и приказала без разбору прикончить любого, кто хоть как-то связан с Лигой Свободных Миров. Улицы залила бы кровь, а тела людей болтались бы на каждом дереве и фонарном столбе Сиана.

К счастью, я не моя мать. Даже когда Сун-Цу узнал о приказе Томаса отряду «Черные кобры» переместиться на Нанкин, то и в этом акте не узрел предательства. Понимал он и то, что если обратится к Томасу Марику с претензиями, тот наверняка ответит каким-нибудь афоризмом о терпении и добродетели. Может быть, каждый перл премудрости, который известен человечеству, и не слетел с губ Джерома Блейка, но об этом ни за что не догадаешься по тому, как цитируют его последователи.

Именно в силу того, что Сун-Цу предугадывал все действия Томаса, он и не чувствовал себя преданным. Кроме того, Сун-Цу понимал: любое вторжение либо должно закончиться, либо расшириться настолько, что поглотит всю Внутреннюю Сферу. В страстном желании вернуть себе миры, украденные Хэнсом Дэвионом у Конфедерации Капеллана, Сун-Цу все же не жаждал возникновения тотальной войны. И пусть между ним и кланами стоят другие Великие Дома, и пусть доносятся слухи о том, что кланы сами себя уничтожают по кускам. Ведь кланы представляли угрозу всем, и скоро эта угроза должна грянуть. Сун-Цу не хотел, когда настанет это время, видеть Внутреннюю Сферу ослабленной изнутри.

Катрин Штайнер начала предлагать своему брату купить у нее Т-корабли. Если Виктор пойдет на подобную сделку, то недалеко то время, когда Дэвион начнет перемещать войска в пограничную область Сарна, чтобы лишить Сун-Цу плодов победы. Томас, очевидно, рассматривает пограничную область Сарна в качестве буфера между Федеративным Содружеством и территориями, которые Лига Свободных Миров отбила. Хотя Сун-Цу совершенно не нравилась идея видеть свои планеты полем боя других государств, он вынужден был признать, что эти миры явятся и для него буферной зоной. Если вторжение Марика — Ляо будет продолжаться и к тому времени, как Виктор Дэвион получит свои корабли, он не преминет закончить работу, которую начал его отец Хэнс Дэвион, ощипывая Конфедерацию Капеллана. Наведя порядок в своем доме, Виктор развернет операции по возвращению своих миров, не завоевывая новых.

Сун-Цу откинулся в кресле Джастина Алларда и улыбнулся. Особенность, наиболее широко характеризующая Дэвионов, — черта, которую игнорировал его дед и которая внушала кошмары его матери, — Дэвионы верят в возмездие. Возьми у них что-нибудь, и они отберут это назад. Убей кого-нибудь из них, и они убьют кого-нибудь из твоих. А это означало, что, если Виктор хоть в чем-то походит на отца, он обязательно отберет миры, захваченные Сун-Цу, прежде чем начнет завоевывать новые.

Придя к такому выводу, Сун-Цу ненадолго задумался не совершает ли он ошибку, оценивая действия Виктора. В те времена, когда они с принцем вместе проходили подготовку на Аутриче, Сун-Цу считал его более опаснымчеловеком, нежели Хэнс Дэвион, хотя бы потому, что Виктор старательно избегал этой похожести. Однако после смерти Хэнса Виктор допустил ошибки, которые уже стоили ему половины владений.

Словно Хэнс был его господином, а Виктор с его смертью потерял все свои полномочия.

Отсутствие каких-либо чувств у Виктора по поводу смерти матери напоминало Хэнса, который в похожей ситуации тоже не проявил бы эмоций. Использование двойника вместо Джошуа Марина было трюком, который вполне подходил Хэнсу Дэвиону. Виктор шагал запинаясь, пока не ступил на тропу, протоптанную отцом, но, даже маршируя по ней, он так, видимо, и не понимал, что идет по стопам отца.

Именно этого удалось избежать Сун-Цу. Он любой ценой должен избегать крайностей, которые знаменовали правление Дома Ляо в этом столетии. Делая предположение, что Виктор идет по стопам отца, он обязан его проверить. В этой ситуации опора на веру вместо знания оставляла его открытым перед нападением. И произойти это может из многих мест. Тормано, Кэндейс, Кай, даже моя сестра Кали способны нанести мне удар. Не должен я забывать и того, что даже Изида захочет выступить против меня. Мы помолвлены, так что в случае моей гибели Томас заявит свои права на Конфедерацию Капеллана и присоединит ее к Лиге Свободных Миров. Это, конечно, лучше, чем иметь Кали на троне, но мне невыносима сама мысль о том, что моим народом будет править кто-то, не принадлежащий к Дому Ляо.

Нельзя допускать, чтобы другие недооценивали меня. — Сун-Цу улыбнулся и сцепил руки в замок. — Когда Томас сообщит мне, что намерен заключить мир с Виктором Дэвионом, я поблагодарю его. Я даже спрошу, не захочет ли он, чтобы дочь его вернулась вместе с ним на Атреус. Это заставит Марика задуматься обо мне и моих планах. Я между тем займусь консолидацией захваченных мною миров и подготовкой к следующей кампании — вернуть то, что по праву мне принадлежит.

LII

Дикие животные никогда не убивают ради

спортивного интереса. Лишь человеку смерть и

мучения собрата доставляют удовольствие.

Джеймс Энтони Фрауд. «Океан»

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

21 декабря 3057 г.

Несмотря на заплывший правый глаз и слепящий свет сверху, Кэти Ханни сразу же узнала Ксю Нинга, как только он вошел в холодную камеру, где она находилась. И узнала не только по смиренной почтительности, которую ее мучители проявили в момент его появления, но и по вкрадчивости манер вошедшего человека. Если бы в пересохшем рту Кэти сохранилось хоть немного слюны, она плюнула бы в его сторону.

— Мисс Ханни, — начал он елейным тоном, — вы должны понять, что ваша стойкость совершенно бессмысленна. Мы знаем, что вы устали, что у вас все болит после взбучки, полученной от «Черных кобр». Эти первые четыре часа мы посвятили в основном вопросам, просто не желая прибегать к более решительным мерам.

Кэти молчала, но мысли ее заметались. Четыре часа? Надо продержаться еще восемь. Сколько раз я вот так следила за часами во время операций по трансплантации, когда каждая секунда на счету, и я не знаю, как долго еще предстоит мне находиться здесь. Надо продержаться. Он придет. Скоро. Я смогу дождаться…

Ксю Нинг холодными на ощупь пальцами провел по ее синякам на правой стороне лица.

— В компании с Танцующим Джокером вы проявили мужество и ум. Позвольте же рассказать вам, что ждет вас впереди начиная с этой минуты. Поскольку вы пока ничем нам не помогли, мы вынуждены прибегнуть к методам стимуляции сотрудничества с нами. Выбор таков: физическое воздействие или допрос под воздействием наркотиков. Последний метод, разумеется, эффективнее, но в данном случае ключевым фактором является время. Если для получения информации мы воспользуемся наркотиками, то затем вынуждены будем дать вам время на восстановление, чтобы при помощи болевых воздействий проверить правильность полученных ответов. Применяя сначала боль, мы получим нужные сведения даже быстрее, чем надеемся, поскольку впереди жертву ждет забвение, дарованное наркотиками, как награда за ответы.

Она продолжала молчать. Я ничего не скажу. Он придет за мной. Он придет сюда. Он спасет меня и уничтожит всех вас.

Ксю Нинг сложил перед собой руки и стал отступать назад, пока не превратился в силуэт на фоне дверного проема.

— Ваше упорство основано на вере в то, что Танцующий Джокер придет сюда и спасет вас. Это заблуждение. Вы находитесь далеко от Даоша, и никто за вашим переездом не следил. Вокруг надежная охрана, так что если Танцующий Джокер и появится здесь, то немедленно погибнет.

Он придет. Я знаю. Он спасет меня.

— Разумеется, вы не в состоянии охватить разумом всю важность ситуации. Да он вас попросту подставил, назначив в пару с предателем — с предателем, которого подозревал, но ничего вам не сказал. Если бы не подозрения в отношении к Фабиану Уилсону, он не поменял бы цель нападения, и тогда «Черные Кобры» захватили бы Танцующего Джокера.

Он придет.

— Вас бросили! — Ксю Нинг коротко рассмеялся. — Я восхищен им. Во имя дела он пожертвовал даже вами. Это дало ему гарантию того, что никто не догадается об изменении планов. Ваш Танцующий Джокер настолько хладнокровен, что, пожалуй, сможет осуществить успешную контрреволюцию.

— Он придет.

— А, она заговорила. Хорошо! — Ксю Нинг повернулся к главному ее мучителю, демонстрируя профиль. — Давайте же не будем к ней чересчур жестокими Должно быть, хватит и простой электрической стимуляции. Прощайте, мисс Ханни, и если нам больше не удастся поговорить, то благодарю вас за помощь.

— Он придет. Он придет за тобой.

— Не сомневаюсь, моя милая юная женщина, но к тому времени вы уже все о нем расскажете. — Смех Ксю Нинга пронзил ее сердце. — А получив эту информацию, я уничтожу негодяя.

LIII

Только один тактический принцип неизменен.

Вот он: с помощью имеющегося на руках

оружия нанести как можно больше ран,

как можно больше убить и разрушить за как

можно более короткий промежуток времени.

Джордж С. Паттон-младшиq «Воина, как я ее понимаю»

Залив Потерянной Надежды

Южный континент, Моргес

Лиранский Альянс

25 декабря 3057 г.

Фелан оглядел девственно чистую белизну заснеженных полей и увидел вдалеке покрытую снегом колонну шаттлов, доставивших Нефритовых Соколов на Моргес. Хотя снег и лед налипли на них шапками, изумрудно-зеленый цвет корпусов делал корабли столь же чужими южному континенту Моргеса, как и кланов — Внутренней Сфере. Наличие снега на шаттлах означало, что они не готовятся к отлету, и подтверждало опасения Фелана относительно настроения Анжелины Маттлов и Нефритовых Соколов.

Они не собираются отступать.

Но и останавливаться на достигнутом было неумно с их стороны. Штурм ущелья Карсона чувствительно сказался на Волках, но и Соколам обошелся дорого. Они увязли на месте, когда не пришел конвой со снабжением. Кластер «Хищный Сапсан» вел арьергардные бои, в то время как остальные части оттягивались к заливу Потерянной Надежды. Одновременно 94-й Ударный кластер и 17-й Регулярный отряд Соколов отходили от ледника Архангела. Воспользовавшись отступлением, 2-й полк Гончих Келла скатился с перевала Ледяная Печаль и теперь терзал войска Нефритовых Соколов.

Из пяти фронтовых кластеров, доставленных Маттлов на Моргес, она и сейчас могла собрать три полных кластера. Но из-за нехватки боеприпасов большинство боевых роботов и аэрокосмических истребителей могли задействовать менее половины имеющегося вооружения. Легко и быстро была уничтожена солама Соколов, но лишь потому, что их оружие ближнего боя, пусковые установки боевых снарядов и тяжелые автопушки оказались без боеприпасов.

Поскольку четыре гарнизонные части, охранявшие залив Потерянной Надежды, еще не вступили в бой, Фелан предполагал, что у них имеются схожие проблемы с боеприпасами. Предполагал он и то, что боевые роботы противника пошли на восстановление других машин, получивших частичные повреждения возле ущелья Карсона и ледника Архангела. Хотя гарнизонные части и пользовались уважением в клане, но все же не так, как фронтовые, и потому безропотно отдавали первым свое оборудование.

На панели управления вспыхнул огонек. Он нажал на кнопку и удивился, увидев лицо Анжелины Маттлов, появившейся на основном мониторе.

— Звездный полковник Маттлов? Чем обязан вашему выходу на связь?

Женщина выглядела в высшей степени возмущенной.

— Я знала, что вы презираете кланы, Хан Фелан, но уж никак не ожидала, что вы начнете просто издеваться над нашими методами. Вы пошли в атаку, даже не сделав первоначального запроса о том, какими силами я собираюсь защищать позицию.

— Я действительно не сделал этого, звездный полковник. Состояние ваших шаттлов подсказало мне, что вы не собираетесь эвакуировать даже часть ваших сил, вот я и решил, что вы станете обороняться полным составом. Разве вы забыли, что являетесь агрессором? Неудача никак не могла придать вам статус защищающейся стороны. Так что я не связан никаким обязательством, заставляющим сообщать вам о наличии у меня тех или иных сил, и я не позволю себе сделать столь великодушный по отношению к вам жест. Если хотите, отступайте, однако я вовсе не обязан предупреждать противника о том, что в свою очередь буду его преследовать.

Пожилая женщина взвилась, словно ей дали пощечину.

— Вы осмеливаетесь предлагать мне отступление…

— Ну, ну, звездный полковник. У вас здесь имеется более полудюжины кластеров. Возвращайтесь-ка домой. Если вы любите кланы хотя бы вполовину того, насколько, по-вашему мнению, я их ненавижу, то поймете, что ваш долг — убираться отсюда.

— Мой долг — уничтожить вас.

— Тогда ваша судьба — умереть здесь. — Фелан сузил зеленые глаза. — Сообщите вашим воинам: уцелевшим будет сохранена жизнь, но им не будет позволено влиться в Клан Волка. Если они захотят жить воинами, им придется существовать в качестве наемников.

Фелан стукнул по переключателю, не слушая ответа.

— «Волк-один» командиру «Крыльев».

— Командир «Крыльев» на связи.

— Карев, удвоить скорость. И пусть между противником и вами находятся Гончие.

— Вас понял. Командир «Крыльев» связь заканчивает.

Фелан бросил последний взгляд на засыпанные снегом строения — единственный скудный след пребывания здесь некогда человека.

— Ты, может быть, хочешь умереть здесь, Анжелина, но у меня нет желания составить тебе компанию.

Находясь на орбите над полем боя, Кейтлин Келл наблюдала за истребителями Клана Волка, описывающими круги над океаном к западу от залива Потерянной Надежды. Аэрокосмические истребители развернулись и направились прямо на восток, намереваясь с бреющего полета атаковать позиции Соколов по линии, параллельной фронту, образованному боевыми роботами Волков и Гончих. Как только они вышли на исходную позицию, шаттлы Соколов запустили в небо звенья своих истребителей.

— Звено «Ворон», атакуем ведущее звено, — услышала она голос капитана д'Ора. — Вперед!

Сопровождаемая ведомым «Пауком», Кейтлин устремила свой «Скат» на ведущий истребитель Соколов. Нефритовые Соколы знали о присутствии в воздухе наемников, но не сделали попыток оторваться. С ее точки зрения, отказ сражаться с кем бы то ни было, кроме своих же, клановцев, выглядел самоубийством. Кейтлин не принадлежала к Нефритовым Соколам. Что ж, коли их глупость облегчает ей работу, тем лучше.

Она поймала в перекрестье прицела «Визигот» клана. Когда цель зафиксировалась, она нажала на спуск носовой пушки ПИИ «Ската» и двух больших лазеров на крыльях. Голубое копье ПИИ пронзило хрупкий фюзеляж «Визигота», разрывая броню и уничтожая выхлопное сопло. Зеленые скальпели лазеров срезали броню с правого крыла и обтекателя двигателя.

Кейтлин отвернула вправо и увидела вспышки от выстрелов «Паука», атакующего тот же самый «Визигот». Истребитель потерял еще часть брони с правого крыла, фюзеляжа и двигателя. Компьютер Кейтлин доложил о пике выбросов тепла с истребителя, а это означало, что «Паук» уничтожил и второе сопло.

Когда «Визигот» принялся удирать от них, Кейтлин потянула рукоять управления назад и вправо, переворачивая «Скат» и устремляясь в погоню. «Визигот» являлся более мощным самолетом, но «Скат» имел преимущество в маневренности. «Визигот» уходил в сторону, пытаясь оторваться от преследования, но Кейтлин не отставала, держа на прицеле снижающийся раненый самолет.

ПИИ и один из больших ее лазеров почти полностью ободрали броню с фюзеляжа истребителя противника, сокрушили еще одно сопло и уничтожили направляющий закрылок. Другой лазер срезал оконечность правого крыла, что с потерей закрылка привело к тряске «Визигота».

Еще один заход, и он мой!

— Кейтлин, уходи влево!

Без раздумий она рванула рукоять влево, бросив «Скат» в узкую бочку. Горизонт завращался, затем выровнялся, а мимо ее правого крыла пролетела буря зеленых лазерных молний. Секунду спустя на этом месте оказался другой «Визигот» клана с «Пауком» на хвосте.

Ударив по педали руля, Кейтлин развернула самолет вправо и устремилась за «Пауком». Он прикрывал меня. Теперь мой черед прикрыть его.

Фелан с земли мог лишь наблюдать, как над ним, крутясь, разворачиваясь и заходя на атаку, сражались аэрокосмические истребители. Он знал, что там находится его сестра, и, хотя сдвинутые вперед крылья «Ската» делали его силуэт вполне различимым, события разворачивались столь стремительно, что он никак не мог разобрать, где она. Доброй охоты, Кейт. Не дай им даже краску твою поцарапать.

Разогнав две дюжины взлетевших истребителей Нефритовых Соколов, истребители Гончих Келла развернулись и устремились к заливу Потерянной Надежды. Шаттлы Соколов расцветили небо красными, зелеными и голубыми лучами, открыв огонь из энергетического оружия, но истребители Волков прорвались сквозь них и залили огнем небольшое поселение внизу. Волна за волной накатывали истребители на берег залива, оставляя обгоревшие скелеты боевых роботов Соколов и покрывая землю неисчислимыми разрывами,

— Это поселение еще ни разу не переживало такого огня, — заметил кто-то в эфире.

Фелан не успел рявкнуть, чтобы все молчали, как послышался голос отца:

— Тихо! То, что происходит с Нефритовыми Соколами, ни забавно, ни удивительно. Это трагическая необходимость, позволяющая сберечь наших людей от гибели. Прежде чем радоваться, вспомните своих друзей, погибших здесь.

Фелан включил рацию.

— Спасибо, полковник. Всем приготовиться. Волки идут второй волной. Когда истребители закончат, мы вступаем в дело.

«Паук» таки поджег «Визигот», ринувшийся вниз. Ударившись о лед залива, истребитель взорвался, осыпав горящими обломками паковые льды. «Паук» развернулся вправо и продолжал лететь низко над землей, а Кейтлин, закончив разворот, потянула ручку управления назад и прибавила газу. Подобно ракете взлетела она вверх и пристроилась за «Суллой» Соколов, которая изготовилась сделать заход на Волков, идущих второй штурмовой волной.

Кейтлин сбавила скорость и выстрелила по «Сулле». Один из ее больших лазеров прошил зеленым огнем обтекатель двигателя, а ПИИ и другой лазер выжгли несколько тонн ферроалюминиевой брони с левого крыла изящного истребителя. Все ее атаки повредили лишь броню самолета, но вспомогательный монитор Кэти показал, что защита левого крыла уменьшилась на сорок восемь процентов. Еще одно или два попадания, и крылу конец.

Пилот клана мгновенно положил истребитель на левое крыло и начал заваливаться влево. Предвидя его следующий маневр, Кейтлин перевернула «Скат». «Сулла» вошла в бочку, вышла из нее и направилась на запад. Кейтлин сделала нырок, резко развернулась вправо и вынырнула сразу за нею.

Ее ПИИ вновь принялся обрабатывать левое крыло истребителя, испарив с него почти всю броню. Большие лазеры впились в двигатель и фюзеляж самолета противника. Разрыв и последующий желтый дымок подсказали Кейтлин, что она добралась-таки до охлаждающей системы истребителя. Это явилось существенным повреждением, впрочем, оно могло сказаться лишь в том случае, если бы воздушный бой продолжался долго, а Кейтлин на это никак не рассчитывала.

И тут истребитель клана спикировал.

Кейтлин проследовала за ним до земли и до поворота вновь на север. Когда он выровнялся, она оживилась. У залива Потерянной Надежды тебе укрыться негде. Затем девушка оглядела пространство над своим правым крылом и увидела звенья истребителей Волков, заходящих на вторую волну штурмовой атаки. О черт! Хуже того, «Сулла» подобралась к двум шаттлам Соколов, подставив ее как мишень под их огонь.

Продолжая реализацию плана боя, она поймала «Суллу» в перекрестье прицела и спустила курки, использовав все свое вооружение. Горячку я порю, но сейчас надо решить по крайней мере одну проблему…

Искусственная молния ПИИ «Ската» сорвала остатки брони с правого крыла «Суллы». Выстрел одного из двух средних лазеров не достиг цели, зато два последующих вонзились под углом в броню фюзеляжа.

Показались два желтых дымка. Взрыв с левой стороны самолета выбросил в воздух обломки, но Кейтлин сразу не смогла определить, каков характер нанесенных ею повреждений.

Она подняла «Скат» вверх с небольшим креном на правое крыло. Тем самым Кейтлин приближалась к подлетающим истребителям Волков и удалялась от шаттлов. Она знала, что «Сулле» предстояло сдвинуться вправо, чтобы проскочить в щель между шаттлами.

Выбранный Кейтлин курс уводил ее от «Суллы», но позволял атаковать с другой стороны стены шаттлов.

Что за чертовщина?

«Сулла» затряслась, смещаясь вправо. Хвостовой стабилизатор резко дернулся вправо. Видимо, пилот пытался развернуть самолет, но все эти действия привели к тому, что истребитель перестал подчиняться рулю. Левое его крыло поднялось, позволяя Кэтлин рассмотреть неработающие дюзы направлений поворота, что и объясняло трудности разворота истребителя вправо. К несчастью, левое крыло задралось слишком высоко, и самолет перевернулся. Этот маневр в сочетании с судорожными подергиваниями хвостового стабилизатора привел к тому, что истребитель встал на дыбы и полетел брюхом вперед.

Игольчатоподобная «Сулла» врезалась в один из шаттлов класса «Сюзерен», отчего нос и кокпит истребителя отлетели прочь. Оставшаяся половина истребителя пробила корпус шаттла и пролетела внутрь на уровне мостика. Верхняя половина истребителя, бешено вращаясь в воздухе, невысоко взлетела, а затем камнем рухнула вниз и взорвалась. Обломки разлетелись по всему заливу.

Кейтлин резко перевела рукоять управления вправо и положила «Скат» на кончик правого крыла. Потянув ручку назад, она устремила истребитель прямо на волны накатывающихся Волков. Отпустив рукоять вперед, она продолжала поворот, стремясь убраться с линии их полета. Освободив коридор, она выпрямила самолет и заложила длинную петлю над заливом.

Набрав высоту, Кейтлин оглянулась на поселение внизу, но увидела лишь огни разрывов среди черных дымов.

— «Паук», ты где?

— Направление — одиннадцать градусов. У нас все спокойно.

Спокойно, да. Слава Богу. Она еще раз взглянула на залив Потерянной Надежды, затем начала подниматься еще выше. А вот внизу истинный ад.

Счесть действия оставшихся боевых роботов Нефритовых Соколов сопротивлением Волкам было бы излишней похвалой. Штурмовые удары авиации оказались сокрушительными для противника. И теперь, хотя по атакующим Волкам Соколы открыли лазерный огонь и дали залп из установок ПИИ, сопротивление Соколов носило большей частью спорадический характер. Оно было быстро подавлено более мощным ответным огнем. Когда Волки и Гончие приблизились к закопченному поселению, Фелан приказал открыть огонь на поражение. Практически непрерывный поток красных, зеленых и голубых лучей обрушился на оборонительные насыпи Соколов, уничтожая боевые роботы.

Оказавшись внутри позиции Нефритовых Соколов, Фелан ощутил на спине холодный озноб. Огонь из лазеров и ПИИ с истребителей превратил испарения брони и снега в черный смог, который мгновенно конденсировался в воздухе. Этот смог покрыл боевые роботы темной пеленой, вводя в заблуждение датчики и ослепляя водителей. Искривленные черные ручейки, стекая вниз, превращали боевые машины в застывшие груды металла.

Почти каждый из попадавшихся ему на глаза боевых роботов Соколов имел рваные раны в броне. Многие боевые машины потеряли конечности и вооружение. Некоторые роботы стояли, покрывшись черным льдом, с открытыми люками кокпитов. Один робот Соколов стоял на четвереньках. Внизу, между его конечностями, собрались катапультировавшиеся водители, согреваясь с помощью встроенных внутри механизма горелок и прикрываясь его корпусом от непогоды.

Фелан остановил свой «Волкодав» и включил внешние громкоговорители.

— Где полковник Маттлов?

Большинство водителей не знали, но один или два указали в сторону залива Потерянной Надежды.

Фелан с остатками войска двинулся туда, зорко осматриваясь вокруг, чтобы не позволить Нефритовым Соколам попытаться его убить и выиграть сражение. Фелан так же, как и остальные, понимал, что битва давно закончена, но знал и то, что, если он неосторожно подставится, Соколы попытаются убить его. В конце концов они выросли в кланах, и именно такой обычай царил среди клановцев.

На Токкайдо и других планетах Фелану доводилось видеть и большее количество поврежденных боевых роботов, но ни одно поле боя не выглядело столь удручающе. Поднимался ветер, относя в сторону дым. Над землей носились крупинки черного снега, и небольшие заносы уже начали покрывать павшие боевые роботы. Он понял, что вскоре новый, свежий снег занесет эти сломанные и безжизненные тела роботов, скроет все следы битвы, вновь наведя белизну на эти бескрайние поля.

На берегу залива он отыскал полковника Маттлов. Ее «Даиши» приволакивал правую ногу, державшуюся только на миомерных волокнах, свисающих над бедром. Металл бедра робота расплавился под огнем истребителей, которые нанесли Соколам мощный наземный удар. Остальная броня боевого робота Маттлов находилась не в лучшем состоянии. Хромающий боевой робот Анжелины походил на раненого зверя, уходящего от преследования стаи хищников.

Из кокпита Фелан посмотрел вниз, на Анжелину Маттлов, сидящую в своем боевом роботе. Он смотрел, как она сквозь снег и лед протащилась еще метров двести в направлении шаттлов. Он переключился на ее радиочастоту.

— Все кончено, полковник.

— Ни за что, вольнорожденный. — Боевой робот Маттлов навел на него левую руку, опираясь на правый локоть.

Фелан сдвинул свой боевой робот влево, и в том месте, где он только что стоял, воздух прошили выстрелы из ПИИ и лазеров. Наведя прицелы на левое плечо «Даиши», он открыл огонь из всех видов своего оружия. Большой лазер расплавил толстые миомерные мышцы, приводящие в движение левую руку робота. Три пульсирующих лазера, установленных в груди «Волкодава», послали тучу рубиновых игл в ту же точку, и тускло-серебристые ферротитановые кости обрели ярко-белый цвет, прежде чем испариться. Рука робота отвалилась, отскочила от левого плеча и упала в снег.

— Следующей будет нога робота, затем — другая рука.

— Если бы у тебя была честь, ты вызвал бы меня в битву один на один.

— Мы и так деремся один на один, Анжелина. Вы со своими силами против моих сил и меня. — «Волкодав» Фелана обвел руками окруживших их Волков и Гончих. — Вас было больше, вы лучше маневрировали, вы побеждали. Правда, схватка один на один предполагает и вашу смерть, но я не склонен предлагать гордому полковнику столь легкий выход.

— Значит, ты трус. — В словах ее сквозила злоба. — Ты предал все, за что боролись кланы, да и что можно было ожидать от вольнорожденного! Кланы существуют для того, чтобы воспитывать самых сильных воинов, а ты нас ослабляешь. Ты такой же предатель, как Стефан Амарис.

Фелан ощутил, как напряглись его желваки.

— Я не предавал кланы, Анжелина, я восстал против Крестоносцев. Ты говоришь, что кланы существуют для того, чтобы создавать самых лучших воинов, но не означает ли это просто конец? Создавая кланы, Николай Керенский рассчитывал: мы настолько окрепнем, что сможем защищать Внутреннюю Сферу. Нашим предкам удалось спасти Внутреннюю Сферу от борьбы, разодравшей на части Звездную Лигу, и Николай Керенский обязал нас защищать Внутреннюю Сферу от угроз извне. И этой угрозой ныне, Анжелина, являются Крестоносцы. Они решили, что Внутренняя Сфера настолько опозорила себя, что недостойна нашей защиты. И Крестоносцы настроены прийти и лишить обитателей Внутренней Сферы свободы — как раз того, что мы и были призваны защищать.

— Ты глупец, Фелан, и считаешь меня еще большей дурой, если думаешь, что лучше других знаешь о предназначении кланов. Мы то, что мы есть. Мы воины. Мы были созданы для войны, и три века существования доказали, что мы не только достойны того, чтобы воссоздать Звездную Лигу, но и сделаем это.

— И тем не менее именно я, рожденный во Внутренней Сфере, достиг высшей точки карьеры в самом сильном из кланов.

— Только благодаря покровительству Ульрика. Фелан не выдержал и рассмеялся.

— Ну, ты даешь, Анжелина. Налицо доказательства, опровергающие тебя. Даже потерпев поражение, ты не можешь признать того факта, что я действую лучше и быстрее, нежели ты или любой другой продукт программы по выведению воинов клана.

— Ты Волк и Хранитель. Но это не делает тебя близким духу кланов.

— Пусть ты права, Анжелина, но тем не менее кланы проигрывают. — Фелан медленно покачал головой. — Ты полагаешь, что цель войны — поднять уровень битвы на новую высоту. И лишь тому, кто победил, кто превзошел противника, кто отличился, позволено продолжать род. Тебе хотелось бы узаконить этот воинствующий дарвинизм, сделать его частью человеческой эволюции. Но от войны нет никому никакой выгоды. Есть лишь одна причина войны, одна-единственная. Именно из-за нее мы и сражались здесь. Именно из-за нее Наташа, Ульрик и все остальные сражались против вас, Нефритовых Соколов. Именно по этой причине Внутренняя Сфера сражалась против кланов. И причина эта носит название «свобода». Странно, что именно по этой причине вы настроились против нас. Вы рассматривали Ульрика как препятствие, не дающее вам, Крестоносцам, свободно размножаться и становиться сильнее, но вы никак не могли понять, что к этой свободе вас не пускает путь кланов. Вы могли размножаться и становиться сильнее и без войны, зато Внутренняя Сфера лишь посредством войны могла защищать свою свободу. А ведь Николай Керенский и создал кланы для того, чтобы никто не мог отобрать эту свободу у людей Внутренней Сферы.

— Не тебе, волънорожденному, знать, что замышлял Николай Керенский.

— Не мне? Почему? Николай Керенский как раз был вольнорожденным, не так ли?

Оскорбленное шипение Анжелины треском отдалось в нейрошлеме Фелана.

— Да как ты смеешь бесчестить его этим словом?!

— Правдой никого нельзя обесчестить, Анжелина, разве что того, кто не хочет ее признать. — Фелан указал правой рукой «Волкодава» на один из шаттлов. — Собирай своих людей и улетай отсюда. Возвращайся к своим хозяевам, возвращайся к кланам и сообщи им, что я жив. Сообщи им, что у меня с собой генетический материал Волков. И скажи, что мы нашли прибежище здесь, в Лиранском Альянсе. Мы останемся верны мечте Николая Керенского о свободной Внутренней Сфере. Через месяц, через год или десятилетия, как только кланы решат возобновить свой крестовый поход, мы, Волки, которых они считают уничтоженными, выступим против них. И если клановцы задумаются об исходе грядущих битв, напомни им о Моргесе, и пусть они тщательно взвесят последствия своих действий.

LIV

Подчинение непокорных отдаленных провинций

обычно обходится дороже, чем оно того стоит

Томас Бабингтон Маколей

Авалон-Сити, Новый Авалон

Федеративное Содружество

25 декабря 3057 г.

Виктор проснулся внезапно. Пот заливал глаза. Он взглянул на сжавшиеся в кулаки ладони и удивился, как это кровь на них не выступила. Не вдумываясь в важность этого факта, он отбросил одеяло и одним прыжком одолел пространство спальни, застыв обнаженным перед высоким зеркалом в углу. Трогая пальцами лицо, он вглядывался в отражение, пока реальность вытесняла сонные видения.

Это мое лицо в зеркале, а не отца. Мое, в самом деле мое.

Он содрогнулся, но скорее от облегчения, чем от холодного воздуха, обдувающего мокрое от пота тело. Откинув волосы с лица назад, Виктор напряженно всматривался в изображение, убеждаясь, что они все-таки светлые, а не рыжеватые, как у отца. Он сделал глубокий вдох. Какой страшный сон, какой зловещий!

Спотыкаясь, Виктор вернулся к постели и передвинулся ближе к центру — туда, где простыни оставались сухими и холодными. Он уцепился за реальное ощущение холода, отгоняя остатки неприятного сновидения. На мгновение он прикрыл глаза, но понял, что больше не заснет, и потому, собрав подушки возле изголовья, полусидя откинулся на них.

Сновидение родилось из предложения Томаса о мире и размышлений Виктора о том, что он должен предпринять в ответ.

Его отец категорически отверг бы подобное предложение. Предлагая мир, Томас демонстрировал нежелание продолжать борьбу. Но хуже всего было то, что всем своим успехам Томас был обязан лишь тому, что сумел восстановить Катрин против Виктора. Без кораблей, которые Катрин теперь предлагала ему купить, — Хэнс за такие штуки насадил бы голову Тормано на кол! — Виктору было гораздо труднее противостоять Лиге Свободных Миров.

Такое препятствие не остановило бы Хэнса Дэвиона. Он собрал бы все транспортные средства Федеративного Содружества и превратил их в перевозчиков войск. Он собрал бы ровно столько войск, сколько понадобилось бы, чтобы от наемников Томаса и от армии Сун-Цу остались лишь воспоминания. Да разве те же Томас и Сун-Цу смыслом и мощью атак не показали, что и они кое-чему научились у Хэнса Дэвиона? Уж Хэнс им показал бы, что такое настоящие ужасы войны, и заставил бы дорого заплатить за их маленькие игры.

Верховный Правитель Федеративного Содружества понимал, что именно так поступил бы его отец. Ведь Виктор пошел так далеко, что даже полез в старые файлы отца, изучая систему организации транспорта в четвертой войне за Наследие. Хотя с тех пор прошло уже двадцать лет, давняя стратегия выглядела вполне современной, и для ее осуществления оставались вполне надежные ресурсы. Повторение массированного вторжения в пограничную область Сарна, что осуществлял его отец, тяжким бременем легло бы на плечи населения Федеративного Содружества, но лишь с помощью такой жертвы можно было сохранить владения в целости.

Виктор был уже готов пойти на такой шаг, но как только дело доходило до реальных действий, что-то каждый раз заставляло его делать шаг назад. Ему приснилось, что Томас протягивает ему оливковую ветвь мира, а он этой ветвью бьет Томаса по руке. Затем глаза главнокомандующего превратились в зеркала, в которых Виктор увидел отражение отца как свое собственное. А когда он ударил Томаса кулаком в нос, маска Томаса разлетелась вдребезги, обнажая лицо Хэнса.

Затем Хэнс превратился в хрустальную статую, разлетевшуюся на осколки под ударами Виктора, и в каждом осколке продолжала сохраняться статуя Хэнса. Тем не менее надпись на пьедестале гласила: «Виктор».

— Я не мой отец. — Виктор ударил кулаком в ладонь левой руки. — Я никогда не старался войти в его образ. Я никогда не хотел стать таким, как мой отец.

Но использование его методов довело тебя до такого состояния. Откажешься ли ты теперь от них? — спросил тихий голосок откуда-то изнутри.

Виктор содрогнулся. Неужели я действительно, точно обезьяна, собираюсь копировать его действия?

Голос не ответил, да Виктор и не рассчитывал на это. Разум его прояснился, он начал анализировать свои поступки, оценивая их эффективность, отыскивая побудительные мотивы. Я должен знать, что делаю неправильно и почему.

Первая мысль, пришедшая на ум, касалась двойника Джошуа. Ему никогда не нравилось это решение. Он согласился на использование жизнеподдерживающей аппаратуры для Джошуа с одновременной заменой его двойником, и, пока Джошуа еще действительно не умер, он, Виктор, мог изменить принятое решение. Он понимал, что не пошел на попятный, желая выиграть время. Время, чтобы разобраться с Катрин, время для определения позиции Сун-Цу, время, чтобы донести все эти новости до Томаса.

В душе он склонялся к тому, чтобы просто проинформировать Томаса Марика о смерти его сына, но само существование проекта «Джемини» предполагало, что такая прямота в обращении с Томасом — показатель политической наивности. Перед лицом проблем, возникающих как внутри семьи, так и вне ее, он не мог позволить себе проявление даже малейшей слабости.

Проект «Джемини» придумал отец. Он должен был гарантировать сотрудничество Томаса во времена, когда Внутренняя Сфера подвергалась вторжению кланов. Вместе с наступлением перемирия, достигнутого при помощи Ком-Стара, проект потерял свою значимость, но Хэнс Дэвион умер, не успев сделать распоряжений по этому поводу.

А я продолжил его, потому что в проекте оставалась живая частичка души Хэнса.

Виктор мгновенно понял, что эта мысль ошибочна — столь же ошибочна, как и мысль о подмене Джошуа двойником. Он сделал лишь то, что его отец предполагал сделать, и в этом смысле просто выкрал решение проблемы. Если я не отец, то почему же должен поступать так, как он?

Но, даже задавая этот вопрос, он получал на него легион ответов. Конфликт между Катрин и братом Питером заставил Виктора взять под контроль дела семейные, а образцом такого контролера для него оставался только отец. Более того, уважение, которое он испытывал к Хэнсу Дэвиону, и почтение, с которым относились к отцу народы Федеративного Содружества, толкнули Виктора на путь, который больше всего соответствовал образу и душевному состоянию отца. И при этом Виктор понимал, что там, где Хэнса воспринимали бы как хитреца и «Лиса», он выглядит смешно и неуклюже.

Серия таких открытий вернула Виктора к размышлениям об оливковой ветви Томаса. Отец отверг бы ветвь и отбил назад захваченные миры — уж это несомненно. Правда, Хэнс пошел на мир с Синдикатом Драконов перед лицом угрозы со стороны кланов, но это был выбор из двух зол наименьшего. Синдикат Драконов в войне 3039 года не выступал в качестве агрессора и смог организовать надежную оборону против Федеративного Содружества. Теодор Курита сумел завоевать уважение отца, и именно этот факт послужил поводом к длительному миру между двумя государствами, миру, приятному Хэнсу.

Перед лицом наглой агрессии Хэнс не задумываясь давал отпор, но Виктор не видел смысла в отпоре Лиге Свободных Миров или Конфедерации Капеллана. Эта война пока оставалась относительно бескровной. И если любая война, с одной стороны, являлась суровым испытанием, в котором могли проявить себя отдельные личности — как, например, резервисты Вудстока или Танцующий Джокер, кем бы он ни был, — то, с другой стороны, она являлась и огромной, ненасытной пастью, с неимоверной скоростью поглощающей людей и материальные ресурсы.

Да, захваченные Мариком миры уже не приносили дохода в виде налогов, но эти суммы оказывались незначительными по сравнению с выгодами, которые сулил Федеративному Содружеству мирный договор с Томасом. И далее то, что Сарна и Стик образовали свои собственные маленькие независимые государства, похожие на Объединение Святого Ива, ничуть не грозило Виктору потерей ни одного из производств боевых роботов в пограничной области Сарна в силу тесных экономических и финансовых связей этих «независимых» с Федеративным Содружеством.

Проверить, — напомнил он сам себе, — покончили ли резервисты с Бандитами.

Большинство различных наций практически не замечают изменений в администрации. Да, они могут выучить новые слова государственного гимна, но ведь пограничная область Сарна являлась частью Федеративного Содружества лишь на памяти одного поколения. Самое сложное для большинства граждан — подстроить распорядок их жизни к новым государственным праздникам.

Совсем другое дело, если речь идет о резервистах или Танцующем Джокере, людях, которые активно сражаются против вхождения пограничной области Сарна в состав Конфедерации Капеллана. Если резервистам будет сопутствовать успех, то Нанкин останется в составе Федеративного Содружества. Если нет, их репатриируют. Репатриация является жизненно важным моментом для Танцующего Джокера, его людей и всех тех незначительных функционеров и администраторов, чье благосостояние зависело от преданности Федеративному Содружеству. Они могли стать и мишенью репрессий, а Виктор не собирался оставлять их один на один с такой опасностью.

Томас согласился на репатриацию при условии, что программа будет реализована Ком-Старом.

С решением этой проблемы Виктор останавливал свой выбор на пути, который его Отцу показался бы немыслимым.

— Сейчас другие времена, отец, не те, в которых жил ты. Я не могу обескровливать экономику, сражаясь за никчемные миры. В твои дни объединение Внутренней Сферы являлось благородной целью, ради которой стоило сражаться. Но нельзя долго жить с мыслью только об этом. Такие войны разрушают наши экономики и в случае вторжения кланов позволят им сжирать нас целиком. У нас есть еще десять лет до того момента, как испустит дух перемирие, заключенное с помощью Ком-Стара — если есть, — я хотел бы, чтобы мои люди в полной готовности встретили предстоящую войну.

Из глубины памяти Виктора всплыл образ умирающего отца. Вновь увидел он проблеск жизни в пронзительно-голубых глазах. Они остановились на сыне, затем Хэнс вцепился в плечо Виктора, произнес его имя и улыбнулся.

— Похоже, ты умираешь удовлетворенным, отец, зная, что я займу твое место. И ты улыбаешься, веря, что я буду походить на тебя, или веря, что я не дам твое государство в обиду? Я очень надеюсь, что тебя радует именно последнее обстоятельство, поскольку я — это не ты и мне никогда не быть таким, как ты. Пытаясь действовать, как ты, я чуть все не погубил.

— И хватит об этом. — Виктор покачал головой и устремил взгляд через комнату к зеркалу. — Я Виктор Ян Штайнер-Дэвион, первый архонт, Верховный Правитель Федеративного Содружества. И начиная с этой минуты даже ошибки, сделанные мной, будут моими собственными, и опыт, который я приобрету, исправляя их, станет моим проводником в будущее.

LV

И тот, кто носит печать Каина,

будет править землей.

Джордж Бернард Шоу «Назад к Мафусаилу»

Даош, Народная Республика Цюрих

Лига Освобожденной Зоны

27 декабря 3057 г.

Ксю Нинг стукнул по клавише «Перелистывание страниц» компьютера, но сигнал сообщил ему, что он дошел до конца файла. Глянув на цифры в углу экрана, обозначавшие время, он сообразил, что зачитался. Нинг ощутил всю иронию этой забавной ситуации, поскольку в период своего профессорства он бы и пальцем не притронулся к развлекательному триллеру, который Танцующий Джокер пытался выдать за роман. Если бы не было на то других причин, он все равно не стал бы его в те времена читать хотя бы потому, что роман оказался вторым в серии. А вот теперь какая-то деталь в этом романе, которую он хотел обдумать позже, затронула его так, что он засиделся за ним дольше, чем даже мог себе представить.

Не то чтобы перед ним представала грандиозная фантазия, не говоря уж просто о литературе. Проза изобиловала штампами, хотя сюжет раскручивался неплохо. А главный герой, Чарли Мур, даже обладал некой глубиной характера. Ксю понял, что его привлекло. Роман выглядел явно автобиографичным, и Чарли Мур был не кто иной, как сам Ноубл Тэйер.

Желание проникнуть в мышление Чарли Мура — а следовательно, познать мышление Ноубла Тэйера — подвигло Ксю на прочтение всей книги. Допрос Кэти Ханни дал достаточно информации, чтобы провести налет на последнее пристанище Танцующего Джокера, но там нашли лишь немного личных вещей, включая и маленький компьютер Комитета безопасности и дискеты, на которых Тэйер записывал свои книги. Хотя штат Комитета безопасности усердно трудился над созданием биографии Тэйера, нигде он так ярко не проявился, как в данном романе.

Одно название — «Шарада охотника» — сказало о Ноубле Тэйере больше, нежели файл, составленный его людьми. Серия акций, приписываемых Танцующему Джокеру, со всей очевидностью высветила тот факт, что он никаким учителем химии не является. Организаторские таланты и искусство заметать следы доказывали, что перед ними тренированный агент Дэвиона, точно так же, как и Чарли Мур. Подобно Тэйеру, Мур прибыл на Цюрих, дабы влиться во вражескую революционную организацию. Как только грянула революция, Мур взялся за организацию движения сопротивления, сражающегося со злодейским правительством Чао Шау — фонетическое смешивание итальянского и фарси, означающее «прощай, король».

Директор данную ему в романе характеристику счел нелестной для себя, но точка зрения, с которой Тэйер критиковал его, позволила ему заглянуть в тайны мыслительного процесса этого человека. Тэйер обрисовал Шау как тщеславного артиста, потерявшего ощущения реальности за десятилетие, проведенное в отдаленных партизанских лагерях. Приписывая Шау различные странные сексуальные выверты, он тем самым в аллегорической форме указывал на внутренние противоречия человека, который счел себя настолько превосходящим других, что задумал создать бесклассовое общество, и этой аллегорией Ксю Нинг ощутил себя особенно уязвленным.

В своем романе Тэйер описывал Кэти Ханни, которая осталась на Цюрихе, под именем доктора Долорес Ларсон. Будучи возлюбленной Мура, она была схвачена Шау и бандой злодеев-наемников «Белые Гадюки» в предпоследней схватке романа. Книга завершалась сценой размышления Мура над широкомасштабным планом, в результате осуществления которого он должен был оказаться лицом к лицу с Шау, чтобы освободить возлюбленную из лап диктатора.

Ксю очистил экран и отодвинул клавиатуру.

Интересно, какой же утебя задуман конец? Убьет ли Шау мисс Ларсон, как я убил мисс Ханни? Превра тит ли Шау свой лагерь в неприступную крепость в ожидании нападения Мура? И планируешь ли ты, в отличие от романа, изменение направления удара после того, как твоя возлюбленная, сломавшись во время пыток, выдала все твои секреты?

Все эти вопросы так занимали Ксю Нинга, что он понял — быстро ему не заснуть. Он дотронулся до кнопки интеркома на столе.

— Цзин, принесите мне стакан теплого молока и смешайте с унцией бренди «Наполеон».

— Сию минуту, директор.

Снимая халат и готовясь ложиться, Ксю Нинг в минутном раздумье вдруг ощутил, что ему здорово повезло. Роман Тэйера в деталях описывал взрыв арсенала и подготовку нападения на базу Кайшилинг. Если бы Тэйер все свое умение направил для организации покушения на Ксю, то, несомненно, добился бы успеха. Несомненно, революция затем и затевается, что другой должен занять твое место. И Тэйер, сокрушая основы революционного общества, опасно близко подходил к моменту обезглавливания нынешнего правительства.

Ксю Нинг переоделся в ночной шелковый халат и затянул на поясе лиловый кушак. Танцующий Джокер не учел пленения Кэти Ханни. Выданная ею информация отрезала Танцующего Джокера от оперативной базы и заставила скрываться. Эта ошеломляющая неудача вполне могла изменить положение вещей и спасти революцию Ксю от краха.

Но непрекращающиеся сомнения не позволили Ксю испытать удовлетворение от подобного вывода. Ксю Нинг задумался и мгновенно вычислил парадокс, составляющий основу проблемы. Ведь он решил, что Танцующий Джокер не мог предвидеть захвата в плен возлюбленной, однако же в романе прототип, размышляя над своими планами, опирался в них как раз на факт захвата в плен своей любимой. В реальной жизни пленение Кэти Ханни заставило Танцующего Джокера скрываться, поэтому он никак не мог описать сложившуюся ситуацию. Более того, только осознавая пленение Кэти Ханни, он и мог спланировать рейд на Кайшилинг. Разумеется, в романе доктор Ларсон была схвачена во время рейда, поэтому вполне возможно, что Тэйер скорректировал замысел, чтобы избежать в романе проблем, которые возникли в жизни.

Опять же как в романе, так и в реальной жизни предатель, служащий Шау, явился причиной захвата Ларсон — Ханни. Аргументы накатывали и накатывали, превращая жизнь в искусство, и наоборот. Ксю нахмурился, затем вернулся к письменному столу и стал копаться в ящиках, ища анальгетики. Только если Танцующий Джокер намеренно отдал любовницу в мои руки, во всем замысле есть какое-то рациональное зерно. Но тогда само это действие не имеет никакого смысла.

Ксю услыхал тихий стук в дверь.

— Войдите.

Думая только о стакане дымящегося молока на серебряном подносе, Ксю не сразу сообразил, что широкоплечий человек, вошедший с подносом, имеет европейскую внешность, а не азиатскую, как у его слуги. Он уже собрался потребовать объяснений у незваного гостя, как увидел в другой его руке бесшумный пистолет.

— Ноубл Тэйер, надо полагать?

— Зовите меня, как вам будет угодно. Я Танцующий Джокер. — Человек выпрямился во весь рост и поставил поднос на столик у дверей. Пистолет не дрогнул в его руке, пока он закрывал за собой дверь. — Мое имя назвала вам она или вы сами догадались, прочитав роман?

Ксю ощутил холод в животе.

— Она назвала и ваше имя, и местонахождение, хотя держалась довольно долго. Но, прочитав книгу и собранное на вас досье, я пришел к выводу, что Ноубл Тэйер — это настоящее ваше имя.

Темноглазый мужчина покачал головой.

— Думайте что хотите.

— Ага, значит, мои предположения, основанные на деталях, описанных в книге, верны. Могу я называть вас Чарли?

— Как вам будет угодно. Кэти мертва?

— Уже два дня. Она оказалась сильной, но не настолько сильной. — Ксю Нинг старался говорить небрежно и при этом прикидывал, каковы его шансы добраться до кнопки тревоги, расположенной на углу стола. — Она убила Фабиана Уилсона, если этот факт может хоть чем-то утешить вас.

— Что ж, значит, мне не придется его разыскивать.

— Жаль, что его нет в живых. Было бы интересно понаблюдать, кто выиграет этот забег: вы ли, гоняясь за ним, или мы, гоняясь за вами, за Фоксом, за Брэдфордами, за мисс Томпсон.

Танцующий Джокер медленно улыбнулся.

— Выиграл бы я.

— Разумеется, вы. — Ксю Нинг повернулся вправо, на полшага приближаясь к кнопке и указывая на компьютер. — В своей работе, Чарли, вы выказали здоровое честолюбие. В романе Король Смерти уничтожает даже «Белых Гадюк». Жаль, что жизнь не копирует искусство.

— Отчего же, копирует. В последней главе я планировал заразить вирусом компьютеры Комитета безопасности, торопливо снимающие дубликаты и анализирующие дискеты с записями в личном дневнике Короля Смерти. — Он указал пистолетом на компьютер. — Я надеюсь, вы сделали это за меня, не так ли?

Ксю оперся о край стола. Капля соленого пота стекла с верхней губы ему в рот.

— Умно задумано. Я должен был бы догадаться. — Его рука змеей проскользнула вдоль края стола и нажала на кнопку, вмонтированную в красное дерево. — Это создало бы много неудобств нам.

— Именно об этом я и собирался написать. Я убил всю вашу тайную охрану, так что, нажав на кнопку, вы ровным счетом ничего не добьетесь.

У Ксю Нинга задрожали колени.

— Так вы всеми средствами шли к этому? Вы предали женщину, которая выкрикивала ваше имя, пока мы пытали ее. Она умерла, веря, что вы придете за ней, но вы так и не пришли. — Он посмотрел на человека с пистолетом. — Как вы могли бросить женщину, которая любила вас?

— Ее любил Ноубл, а я нет. — Танцующий Джокер пожал плечами. — Сосредоточившись на ней и на том, что она знала, вы не смогли помешать вывезти моих людей с Цюриха. Они скрылись, и вам уже не удастся добраться до них. Они на Белле ждут моего приезда, который никогда не состоится. Когда же я не появлюсь в назначенный срок, они сообщат о моих действиях в разведывательный секретариат Дэвиона.

— Я так и думал, что вы работаете на разведывательный секретариат.

— Работал, да. — Танцующий Джокер легко рассмеялся. — По собственному желанию.

— Что? — Ксю недоуменно сузил глаза. — О чем вы говорите?

— После года скитаний я прибыл сюда по тем же причинам, по которым и вам так долго удавалось выжить — из-за неэффективности местной планетарной полиции. Вот здесь я и спрятался. — Танцующий Джокер улыбнулся еще шире. — Убийство Мелиссы Штайнер-Дэвион и герцога Риана Штайнера означало, что я должен очень осторожно выбирать себе тайное прибежище.

Танцующий Джокер нажал на курок. Пуля, ударив в грудь Ксю, прошила сердце и перебила позвоночник. Боль охватила директора, разорвавшись бомбой в голове, и в глазах его мелькнули звезды, когда он ударился головой об пол. Он увидел даже, как где-то в стороне извиваются ноги, но не ощущал их.

Танцующий Джокер подошел и встал над ним.

— Не надо думать о вашей революции, директор, как о полном провале. Я сам поначалу прибыл сюда с желанием затаиться, но вы напомнили мне, насколько я люблю мою работу. Убивая вас, я вовсе не свожу с вами личные счеты — просто уничтожение планетарного правительства выглядит весьма впечатляюще в финале книги.

LVI

Мы еще не проиграли эту войну, но уже

превысили кредит в Банке Чудес.

У. Д ж. Браун

Каллонтаун, Нанкин

Конфедерация Капеллана

31 декабря 3057 г.

Если бы я хотел провести канун Нового года под обстрелом, то мог бы отправиться на Солярис, на открытый чемпионат! Уж платили бы там явно получше, да и зрелище так бы не затягивалось. Ларри Акафф взглянул на вспомогательный монитор «Боевого Молота». На экране ярко проступали очертания четырех шаттлов класса «Сюзерен», опускающихся на планету. «Сюзерены» — двух из них не хватило, чтобы перевезти резервистов на Нанкин, — вмещали каждый по три дюжины боевых роботов. Полк полного состава, о котором говорила Габсер и который ждала для своего спасения, состоял из 125 боевых роботов, и такого количества с лихвой хватало, чтобы от резервистов и следа не осталось.

Миссия, искавшая опору в чудесах, осуществлялась удивительно хорошо до этого момента. Воспользовавшись комбинацией патриотических призывов, тонко завуалированных угроз, обещаний коммерческой поддержки и возможностями открытия новых рынков сбыта, резервисты Вудстокской милиции уговорили вудстокские корпорации экипировать милиционеров и отправить их на Нанкин. Заманив легкие боевые роботы Бандитов в хитроумную засаду, они на треть сократили их численность.

Блокировав наемников у Каллонтаунского промышленного комплекса, они свели на нет их преимущество. В предвкушении прибытия обещанной Виктором помощи резервисты ощущали полное удовлетворение от сложившейся ситуации.

К сожалению, когда прибыла помощь, оказалось, что она предназначена другой стороне.

Четыре дня назад, когда шаттлы отделялись от Т-кораблей Лиги Свободных Миров, Ларри и Феба с помощью компьютеров, вычисляя векторы движения и наличие горючего, определяли, с грузом прибыли корабли или пустые. Полученные данные показали, что корабли прибыли с грузом, но цифры никак не могли продемонстрировать характер груза. Тонна искореженного металла весит столько же, сколько и тонна металла в целом боевом роботе.

Когда до прибытия Т-кораблей оставалось два дня, им удалось перехватить радиопередачу, предназначенную Бандитам. Из нее удалось выяснить, что на подходе полковник Ричард Бэрр, но ни Ларри, ни Феба не доверяли разведданным, основанным на подслушивании. Ком-Стар уже распространил новость об убийстве Ксю Нинга на Цюрихе и хаосе контрреволюции, охватившем планету. Исходя из этого, трудно было поверить, что Томас Марик или Сун-Цу позволят отряду «Черные Кобры» покинуть Цюрих в такой ситуации.

А стало быть, это перехваченное послание, пришли они к выводу, предназначено именно для того, чтобы заставить их поверить в действительное прибытие «Черных Кобр». Но, разумеется, они не сбрасывали со счетов и то соображение, что послание основано на реальных фактах. Именно поэтому резервисты были приведены в состояние повышенной боевой готовности и заняли оборонительную позицию вокруг Каллонтаунского промышленного комплекса.

Стрелка альтиметра упала до отметки трех с половиной километров. Ларри включил микрофон.

— «Императрица», если они настоящие, то сейчас отбросят люки и ринутся в атаку.

— Вас поняла, «Король-Ворон». — Ларри почувствовал нотки страха в голосе Фебы. — Продолжаешь думать об Алезии, да?

— Вас понял, «Императрица». Связь заканчиваю. Кип Купер, учитель средней школы, служащий в подразделении Фебы, заметил, что Цезарю удалось сдержать галлов в похожей позиции у Алезии. Кого-то этот факт, может быть, и успокаивал, но только не Ларри. Римляне были вооружены лучше галлов, и у них была регулярная армия со строжайшей дисциплиной. И как бы ни гордился он резервистами, но ничуть не заблуждался относительно их шансов в предстоящем недалеком будущем.

Когда шаттлы опустились до двух километров и ясно стали видны в южной стороне, Ларри переключил рацию на частоту, по которой Т-корабли осуществляли связь с Бандитами.

— Полковник Габсер, у вас остался последний шанс сдаться. Если ваш блеф не пройдет, то позже мы вашу сдачу просто не примем.

— Смотри и рыдай, Акафф.

«Черные Кобры» уже давно приспособили шаттлы класса «Сюзерен» к наиболее эффективному использованию. Центральное отделение яйцеобразного судна расчистили так, что оно целиком превратилось в один гигантский отсек для боевых роботов. Боевые роботы, расположенные по периметру отсека, крепились среди опор корпуса корабля. Между роботами и центральной лифтовой шахтой находилось оборудование, которое «Черные Кобры» побросали внутрь во время спешного отлета с Цюриха.

Над центральным отсеком, недалеко от лифтовой шахты, располагались каюты экипажей. Под палубой боевых роботов имелось инженерное отделение, включающее ядерные реакторы с двигателями. Члены экипажа уже заняли свои боевые позиции, разбросанные по всему корпусу корабля.

Когда корабли опустились до боевой дистанции, капитан приказал изолировать центральный отсек от остальной части корабля, и давление припечатало двери в отсек боевых роботов. Захлопали брезентовые полотна, обвязанные вокруг грузовых клетей под действием сжатого воздуха. Давление внутри и снаружи шаттлов установилось в соотношении 0,8598639 к одной атмосфере. На обычном барометре это означало бы подъем ртутного столба на высоту 65,36 см.

Именно такие цифры оказались и на простых электронных барометрах, которые Танцующий Джокер поместил в детонационные устройства и запрятал в пехотных боеприпасах и взрывчатке, находящейся сейчас в этих окутанных брезентовых клетях. Вся операция была проведена во время налета на Кайшилинг. Поскольку тогда повстанцев отогнали и им удалось утащить с собой некоторые из ящиков, «Черные Кобры» сочли груз вполне безопасным.

Детонаторы приходили в действие самостоятельно при давлении, которое соответствовало высоте между 800 и 1000 метров. Затем, когда давление достигало 67,36 сантиметра ртутного столба, барометры посылали электрический импульс к паре воспламеняющихся капсюлей, соединенных запальным шнуром с блоком пластиковой взрывчатки, выкраденной у «Черных Кобр».

Танцующего Джокера не слишком занимал сам факт, когда его приборы сдетонируют. С таким же успехом взрыв мог произойти, скажем, где-нибудь в округе Даоша, когда «Черные Кобры», регулируя давление, готовили корабли к отлету. Его такой результат устраивал, как и любой другой. Джокер ставил перед собой цель покончить с «Черными Кобрами», не заботясь о том, как и когда это произойдет.

Три четверти устройств являлись резервными, поскольку хватало и по одному взрыву на корабль, оказавшийся у отметки в тысячу метров. На одном из кораблей, «Бумслэнге», две из бомб Танцующего Джокера лежали необнаруженными в ящиках, содержащих пластиковую взрывчатку. Неожиданный взрыв расколол корабль надвое, и боевые роботы посыпались из него, как игрушки из прорвавшегося пакета.

Лишь одна бомба взорвалась на «Морском Змее». Силой взрыва пробило палубу и разнесло первичную электроподстанцию, питающую электричеством весь корабль. Мгновенно подключилась вспомогательная система, но тут же испустила фонтан искр. Теперь сторонний наблюдатель мог бы сделать вывод, почему «Сюзерены» давно пользуются дурной славой относительно их электрических и гидравлических систем. Не получая питания, двигатели замерли, и корабль устремился к земле.

Взрыв на «Мамбе» со всего маху бросил на стену корпуса корабля два транспортера, и они пробили ее. Двигатели «Мамбы» начали захлебываться, но экипажу удалось изолировать маневренные реактивные дюзы. «Мамба» крепко ударилась о землю, ее ослабленные внутренние структуры прогнулись, и корабль сплющился.

Взрывы на «Боковом Ударе» полностью уничтожили дюзы одного из ядерных двигателей. Серебряный пучок ионов, промчавшись к правому борту корпуса, пробил его и резко бросил корабль вправо, обрушив его на верхнюю часть корпуса «Бумслэнга». Оба корабля вжались друг в друга, как игрушки, сделанные из фольги, затем разделились в многоцветном взрыве и огненным дождем посыпались на Каллонтаун.

Ларри, широко раскрыв глаза, вытаращился на небо через купол кокпита «Боевого Молота». Квартет шаттлов вытворял в небе нечто невероятное, трясясь и раскачиваясь, словно он наблюдал кадры, снятые пьяным оператором. Акафф никак не мог понять, что происходит, пока «Морской Змей», испуская дым, серебряным яйцом не устремился к земле. От удара затряслась почва под ногами «Боевого Молота».

Только что было четыре корабля, и вот уже груда металла. Через секунду Ларри удалось выйти на частоту связи с Фебой.

— «Императрица», что за чертовщина?

— Повреждения неизвестного характера. Боже всемогущий, четырех «Сюзеренов» как не бывало!

— Если Бандиты и блефовали, то теперь с этим покончено.

— А если нет?

— Значит, или кто-то слишком ненавидел «Кобр», или очень любил нас, я затрудняюсь с выбором. — Ларри увидел, как на панели управления замигал огонек включения монитора. — От Бандитов сообщение. Гауптман Акафф на связи. Ну, валяйте, Бандиты!

Даже цифровой преобразователь не смог убрать дрожь из голоса Ады Габсер.

— Что вы сделали с «Черными Кобрами»?

— Мы не знаем, что случилось с ними, полковник, но зато уверены, что большой помощи вам от них ждать не приходится. — Ларри посмотрел в сторону, где над разбившимися кораблями поднимался черный столб дыма. — Но остается вопрос: вы себе хотите помочь?

— Условия сдачи обычные? Мы просим, чтобы репатриация осуществлялась с нашим снаряжением.

В разговор вступила Феба:

— Условия обычные, лишь бы у нас не было с вами хлопот, да и завод остался неповрежденным.

— О'кей, мы сдаемся. Габсер связь Заканчивает. Ларри отключил частоту Бандитов.

— Что ты думаешь, Феба?

— Я думаю, что рада. В новом году Нанкин станет частью Федеративного Содружества. — В ее голосе эхом отражались радость и удовлетворение. — А ты о чем думаешь?

— А мне хотелось бы, чтобы слухи о грядущем мире оказались достоверными.

— А почему тебя это так беспокоит? Мы уже выиграли все наши битвы.

— Именно поэтому, Феба. — Ларри громко рассмеялся. — Сама посуди. Мы справились здесь с задачей, которая казалась невыполнимой. Если бы война продолжалась, мне даже страшно подумать, чего захотел бы от нас Виктор в будущем. Все, о чем я мечтаю, — вернуться в какое-нибудь безопасное местечко типа Соляриса и по достоинству оценить нормальную жизнь в тишине и спокойствии.

LVII

От войны люди ждут результата,

а не объяснения причин.

Сенека

Моргес, Оборонительный кордон Арк-Ройяла

Лиранский Альянс

31 декабря 3057 г.

Когда Хан Фелан прошел по сцене к подиуму, шум в зале стих, лишь где-то слышалось покашливание и негромкое бормотанье. Церемониальные серые кожаные одежды при ходьбе поскрипывали, а волчья маска ощущалась тяжестью на плечах, но голову он нес высоко, сохраняя бесстрастное выражение на лице. Добравшись до подиума, Фелан возложил руки по обе стороны трибуны и осмотрел собравшихся клановцев.

— Я хранитель клятвы! И все ею связаны до тех пор, пока останутся от них лишь прах да воспоминания, но и тогда клятва будет превыше всего!

— Сайла!

Хором произнесенное Волками торжественное слово эхом отозвалось в душе Фелана, придавая силы.

— Полковник Марко Холл принес нам новости. Они касаются всех нас — всех, кто сражался рядом с Ульриком и Наташей и кто прибыл к нам из оккупационной зоны. Эти новости нельзя назвать приятными, и они даже могут проложить пропасть между нами. — Фелан сглотнул ком в горле. — После того как Ульрик Керенский был убит на Вотане, Хан Вандерван Чистоу заявил, что наше испытание отказа на самом деле явилось испытанием поглощения4 Нефритовых Соколов.

Зал разразился гневными криками и возгласами изумления. Фелан знал, что эта часть новостей потрясет воинов и приведет их в ярость, но тем не менее понимал, что, исходя из многих соображений, он обязан сообщить их. Чистоу сделал просто нахальную попытку захватить власть, поскольку испытание поглощения являлось сложным делом, вовлекающим в себя и другие кланы, которые должны были поспорить за честь завоевать и поглотить Волков.

Если бы это действительно было испытанием поглощения, мои войска были бы на Вотане и Соколам никогда не удалось бы одержать победу в битве на той планете.

Хан Фелан поднял руки, затем опустил их, призывая собравшихся успокоиться.

— Хан Чистоу заявил свои права на наших людей, наши миры и наших воинов. Он придумал ритуал клятвы, который вычеркивает из списков нашего клана имена всех Волков, кто прибыл сюда с Вотана, и всех, кто последовал за мной. Посредством этой акции Хан Нефритовых Соколов добивается того, чтобы мы стали изгнанниками из нашего клана.

Эта новость не привела к взрыву ярости, а лишь к негромкому говору, как некое любопытное известие, не более. Если Волки поглощены Нефритовыми Соколами, следовательно, клятва делает их изгнанниками из их клана. Если же клятва и установлена, но не ратифицирована Советом Клана, клятву можно просто игнорировать. И каждый из присутствующих здесь ее игнорировал.

— Хан Чистоу сделал свое заявление вечером того дня, когда одержал победу на Вотане над нашими силами. Три дня спустя при разборке завалов рабочие наткнулись на Влада из Уордов, живого, но оказавшегося в ловушке в своем «Лесном Волке». Когда его освободили и сообщили о том, что произошло, он вызвал Хана Чистоу на испытание отказа, касающееся поглощения. Чистоу был вынужден принять вызов и погиб в этой схватке.

Фелан не стал удерживать Волков от выражения ликования. Даже ему хотелось улыбнуться. Хоть он и ненавидел Влада с момента их первой встречи — с того самого дня, как Влад захватил его в плен, — он все же уважал боевые качества этого воина. И каждому из находящихся на Моргесе Волков страстно хотелось совершить то же самое — убить Чистоу. Даже будучи Крестоносцем, Влад доказал, что он до последней своей клеточки — Волк.

— Хан Крисчелл поздравил Влада с победой, но полностью не отказался от поглощения. Волков, захваченных Соколами, вновь отделили, но теперь из них образовали Клан Нефритовых Волков.

Как только Фелан услыхал известие о том, что произошло на Вотане, он мгновенно понял, почему Крисчелл решил создать гибридный клан. Оставшиеся в живых Волки большей частью представляли собой Крестоносцев, и их поддержка Соколами ожидалась. Оставив этих Волков в живых, Крисчелл рассчитывал на голоса Ханов на Великом Совете. Поскольку испытание отказа Ульрика против обвинения в геноциде не прошло на Вотане, восстановленный Клан Волка оказался бы перед проблемой уничтожения. Путем создания нового клана Крисчелл искал возможность воздать должное Владу и в то же время стремился устранить конкурента и усилить позиции Нефритовых Соколов на Великом Совете.

— В результате дом Уордов из Нефритовых Волков претендует на испытание крови. Только один человек вышел на это испытание, и, убив Хана Чистоу, Влад теперь претендует на имя Уорд. — Фелан медленно оглядел собравшихся, понимая, что ни один из присутствующих здесь Волков не станет оспаривать у Влада права на это родовое имя. — Но полученное им в результате клятвы право крови принадлежало мне.

Фелан поднял руки, призывая воздержаться от реплик.

— И вот я стою перед вами, лишенный моего родового имени. Впервые я явился перед вами как Фелан Келл, а позднее вы приняли меня как Фелана Волка. Я заслужил имя Уорда, а затем и был выбран вами Ханом. Сейчас я вновь всего лишь Фелан Волк, но это не значит, что я стал менее гордым человеком.

Нефритовые Соколы отказывают нам в праве на существование. Нефритовые Волки не заявляют своих прав на нас. Я призываю игнорировать действия Соколов и с сочувствием отнестись к Нефритовым Волкам. Умом и сердцем я верю в то, что мы по-прежнему Волки. Мы будем Волками вечно, и именно истинными Волками мы должны предстать перед глазами тех, кто создает кланы.

Фелан сузил глаза.

— Ожидалось, что Совет Клана Нефритовых Волков выберет Владимира Уорда в качестве их первого Хана. Соответственно Великий Совет должен избрать Хана Крисчелла новым ильХаном. Вследствие серьезных потерь, понесенных Нефритовыми Соколами в процессе испытания отказа, понятно, что они просто не в состоянии возобновить войну против Внутренней Сферы прямо сейчас. И это хорошо, поскольку дает нам право на подготовку. Корабли и гарнизонные кластеры, которые побывали с нами на Моргесе, а затем прыгнули и глубже, в Лиранский Альянс, оказались на Арк-Ройяле — моей родной планете. На Арк-Ройяле мы создадим новое общество и продолжим традиции, что привели нас сюда. Мой отец претендует на солидную часть границ Нефритовых Соколов и дал обещание от лица Гончих Келла защищать свои претензии. Я хотел бы, чтобы и мы бросили свои силы на их защиту, но это уже решать нашим Ханам. Я полагаю, что такие решения одобрили бы и Ульрик Керенский, и Николай Керенский.

Фелан задумался и на мгновение отвел взгляд, но затем вновь устремил взор к молчавшей аудитории.

— Здесь могут быть те, кто полагает, что я ошибаюсь, те, кто хотел бы полюбовно уладить наши разногласия с Нефритовыми Волками. Это ваше право, и я его уважаю. Те из вас, кто хотел бы покинуть эту планету и вернуться к кланам Крестоносцев, могут сделать это без каких-либо упреков или притязаний с нашей стороны. Я прошу вас только об одном — уважать воинов, оставшихся истинными Волками, и в тот день, когда нам придется встретиться в бою лицом к лицу, вы сохраните друг к другу это уважение.

Вновь ком подкатил к горлу Фелана.

— Вот такими я вижу нас и мечтаю видеть такими, но претворить мечты в реальность предстоит вам. Другой теперь заявляет право на мое родовое имя. Если бы я был настоящим клановцем — родился бы им, как и вы, — я проигнорировал бы клятву и узурпацию Владом родового имени, которое я заслужил, одолев его в схватке. Но здесь и ныне, на родине моей, я понимаю, что по-прежнему принадлежу Внутренней Сфере. И продолжаю восхищаться традициями, взрастившими меня. Я всегда буду сыном моего отца, всегда буду гордиться тем, что являюсь Келлом. Но не меньшую гордость я буду испытывать и оттого, что являюсь и Волком. Сейчас мне предстоит разобраться, что хорошо для Внутренней Сферы, а что хорошо для Волков. Я, родившийся и выросший здесь, легко сделаю свой выбор. Здесь всегда рады Волкам — более того, здесь в них остро нуждаются, — «о решение о том, будете ли вы адаптироваться к Внутренней Сфере, должно принадлежать вам, а не мне.

Фелан едва заметно пожал плечами.

— Дело спорное. У меня больше нет родового имени. Я больше не могу быть избранным Ханом.

Из задних рядов зала донесся голос, который без усилий разрезал ошеломленную тишину, голос, который показался Фелану странно знакомым:

— С вашего позволения, Хан Фелан, я прошу прощения у этого собрания.

Высокий мужчина с копной седых волос медленно шагал по центральному проходу. На нем был надет простой белый халат, расшитый золотыми звездами Ком-Стара. По этим отличиям можно было определить, что перед ними не простой ком-старовский функционер, а повязка на одном глазу говорила, что обретенная мудрость получена путем горьких уроков.

Удивленный Фелан кивнул головой.

— Я узнал вас, Анастасий Фохт. Пожалуйста, говорите. — Спускаясь с подиума, Фелан ощутил, как по спине пробежала дрожь. Что здесь делает военный регент? И почему я не знал, что он прибыл на Моргес?

Военный регент кивнул Фелану.

— Благодарю тебя, Хан Фелан. Я прибыл сюда, чтобы доставить сообщение, доверенное мне Ульриком Керенским. — Высокий мужчина кивнул собравшимся. — Оно записано на голодиск, и его еще никто не видел. За спиной военного регента сверху спустился экран, а какое-то время, перед появлением изображения Ульрика Керенского, по поверхности экрана бегали статические импульсы.

— «Простите меня, друзья мои, — начал Ульрик, — если послание покажется вам коротким и торопливым, но оно записано накануне приговора, который вынесет Великий Совет, обвиняя меня в измене. Я уже знаю, каковы будут результаты приговора, и отдаю себе отчет о сути того грандиозного предприятия, в которое будут вовлечены Волки вследствие приговора. Нет, я не претендую на роль оракула, но опыт позволяет мне предугадать с большой долей уверенности грядущее. И вот один из моих выводов: когда вы будете смотреть это, я уже буду уничтожен Нефритовым Соколом».

Фелан ощутил озноб. Ульрик знал о том, как обернется ситуация, но продолжал делать то, что должен был делать.

— «Второй вывод: Хану Фелану удастся успешно доставить вас во Внутреннюю Сферу. Он еще не знает, что ему предстоит сделать. И ему очень не понравится эта задача, но ни мне, ни Наташе не сделать того, что сможет он, дабы сохранить наш клан. Я не завидую тем Нефритовым Соколам, которых пошлют преследовать вас во Внутренней Сфере, не завидую ни сейчас, ни в будущем. И именно будущего касается это послание. Правом ильХана является оценка успешности проведенной миссии. И высшая награда, которую мы можем получить, — та самая, которая была предложена Дэйми Волку и другим, рискнувшим проникнуть во Внутреннюю Сферу полстолетия назад — создать родовое имя. И, руководствуясь этим, я, ильХан Ульрик Керенский, создаю родовое имя Келл в честь Фелана Келла Уорда. Ему первому носить это имя, имя, уважаемое отныне и внушающее страх тем, с кем мы расстались».

Ульрик сделал паузу, а собравшиеся Волки разразились овацией. Фелан раскрыв рот вытаращился на экран, а затем оглядел аудиторию. Он ведь только что сообщил Волкам, что больше не является их частью, но озноб, охвативший его от дарованной Ульриком чести, и шумное одобрение Волков решительно показали, что он, Фелан, ошибался. Он понял, что перед ним вовсе не стоит выбор — ощущать ли себя жителем Внутренней Сферы или Волком, он мог принадлежать обеим сторонам. А если мог он, то могли и остальные.

Изображение ильХана кивнуло, как бы подтверждая вывод Фелана.

— «Вы облечены великой миссией, от которой зависит будущее нашего клана, Внутренней Сферы и всего человечества. Помните, что вы Волки. Так будьте же верны вашим традициям, но не становитесь реакционерами. Никогда не отвергайте того, что сделало Волков сильными, но при этом сердцем воспринимайте то, что может сделать вас еще сильнее! Клановцы, по сути, величайшие воины, и мы должны доверить науке возможность создать невиданных доселе воинов. Но события последних лет научили нас одной вещи. В войне, как и в природе, адаптация столь же важна, как и отбор. В лице Фелана Уорда Келла мы видим величайшего воина, но выросшего и прошедшего обучение во Внутренней Сфере, и это учит нас тому, что целенаправленное создание существа для войны — еще не все. У нас есть глаза, чтобы видеть, ум, чтобы размышлять. У нас есть воображение, позволяющее представить сияющий образ того, что может получиться при синтезе обеих этих военных традиций.

Отныне ваша миссия — защищать Внутреннюю Сферу от угрозы со стороны кланов. И кто с этим справится лучше вас? Вы должны объединиться и не допустить войны, которая уничтожает людей, не имеющих ни сил, ни средств, чтобы противостоять ей. И у вас, Волки, в качестве примера для подражания и вожака есть Хан Фелан Келл».

Изображение Ульрика с гордой улыбкой на устах застыло на экране, но голос его еще отдавался эхом в зале.

— «Вот ваш путь Волков, с которого вы не должны сойти!»

Затянувшееся молчание сопроводило эти последние слова Ульрика Керенского, Хана ханов, вожака Клана Волка, сильнейшего из всех представителей кланов, того, чье наиболее глубоко почитаемое происхождение восходило не только к Николаю Керенскому, но и еще дальше, к генералу Александру Керенскому, кто первым увел изгнанников из Внутренней Сферы в опасные и неизведанные глубины космоса. И этот Исход в неведомое привел к созданию нового явления, ранее невиданного.

— Сайла! — воскликнули все Волки слово, значение которого затерялось в дымке времен. Дружное восклицание наполнило сердце Фелана гордостью. Это был его народ. Они приняли миссию, возложенную на них ильХаном, и, сделав так, дали людям, живущим на таких мирах, как Моргес, слабую надежду на то, что в мрачном будущем, которое их только и ожидало, может быть, блеснет луч света.

LVIII

Тот, кто замышляет войну, готовится выпустить

на свет всю заразу ада и вскрывает вену,

которая до смерти обескровит нацию.

Томас Пейн «Кризис Америки»

Авалон-Сити, Новый Авалон

Пограничная область Красис

Федеративное Содружество

1 января 3058 г.

Вымотавшись на новогодних празднованиях, на которых обязан был присутствовать, Виктор Дэвион в одиночестве сидел в своем офисе. Расстегнув пуговицы на пиджаке, он откинулся в большом кресле и положил ноги на угол письменного стола. Одной рукой он покачивал суженный кверху бокал с бренди, а другой держал сигару. Виктор улыбнулся, вспомнив, что видел лишь раз или два, как отец расслаблялся в такой позе.

Но теперь ты не стал бы расслабляться, правда, отец? Решение Виктора принять предложение Томаса о конце войны давало всем людям повод по-настоящему наслаждаться праздником. К этому добавилась радость по поводу победы на Нанкине и смерти тирана на Цюрихе. Обе планеты вернулись в лоно Федеративного Содружества, что позволяло протянуть всего лишь палец помощи тому пространству, что позднее начали называть пограничной областью Хаос. Предаваясь удовлетворению от возвращения этих миров, Виктор не переставал размышлять и о настроениях, которые позволяли бы Сун-Цу позднее вновь вернуться к идее их захвата.

В любое другое время он сильно переживал бы из-за этого, но другие новости переводили проблему потенциального смутьяна Сун-Цу в плоскость второстепенных неприятностей.

Позавчера рано утром пришло сообщение от Моргана Келла, в котором заявлялось о создании оборонительного кордона Арк-Ройяла, простиравшегося от Кукена до Коница. Хотя кордон и прикрывал большую часть границы Лиранского Содружества с мирами кланов, все же оставалась достаточно широкая щель, которую предстояло прикрыть и Катрин, чтобы не подвергать себя опасности неожиданно быть атакованной врагами.

Для Верховного Правителя факт передачи столь большого куска Лиранского Альянса, пусть и с оборонительными целями, под контроль великого герцога Арк-Ройяла, являлся достаточно оскорбительным актом. Если бы Виктор сидел на троне в Таркаде, он или низложил бы Моргана, либо потребовал клятвы на личную преданность. Виктор понимал, что Катрин не способна ни на то, ни на другое, имея дело с Морганом. Двоюродному брату их матери удалось эффективно вырезать кусок суверенного государства в самом центре Лиранского Альянса, ослабляя Катрин, но укрепляя оборону против кланов.

Что ж, хорошо, вот ей и еще одна проблема для раздумий. С помощью собственных изобретений, а то и через Тормано она уже не раз досаждала мне. Виктор понимал, что еще не в полной мере оценил всю полноту воздействия на события Тормано, ставшего советником Катрин, но уже сам факт продажи Т-кораблей являлся плохим признаком. Но даже и в этих условиях Виктор чувствовал, что одним глазом Тормано всегда будет поглядывать на Конфедерацию Капеллана.

Принц Солнечной Федерации отпил бренди и с наслаждением ощутил, как в его теле разливается тепло. Оглядывая прошедшие годы, Виктор осознал самый главный из полученных им уроков, который состоял в том, что он недооценил Томаса Марика. В силу того, что Томаса сдерживало присутствие его сына Джошуа на Новом Авалоне, и Виктор, и его разведывательный аппарат полагали Лигу Свободных Миров слабой, а его лидера считали второстепенной фигурой в политике Внутренней Сферы. Ничто в прошлом Томаса Марина не указывало на возможность проведения этим правителем столь искусной операции по возвращению принадлежащих ему ранее планет.

Ясно, что все его восхищение технологией и романтизмом — лишь ловкая маска, Виктор понимал, что больше доверять Томасу нельзя, и он счел за необходимое распространить это правило и на всех остальных окружающих. Никаких друзей!

Тихий стук в дверь заставил Виктора повернуть голову.

— Войдите.

Пепельно-бледный Гален Кокс открыл дверь, шагнул внутрь офиса и захлопнул дверь за собой.

— Отлично! Вы сидите здесь, да еще с крепким напитком в руках.

Виктор спустил ноги со стола и сел прямо.

— Джерри, у тебя такой вид, словно ты увидел привидение. В чем дело? — Тысячи возможных вариантов развития событий пронеслись у него в мозгу, но из всех них лишь вторжение кланов могло довести Галена до такого состояния. — Похоже, именно тебе надо хорошенько выпить. Присаживайся, наливай.

— После, мой господин. Я хочу сначала покончить с делом. — Гален выставил перед собой руку с двумя распрямленными пальцами. — С двуми делами — маленьким и большим. Сначала маленькое, поскольку через него открывается вид и на большое.

— Я слушаю.

— Вы, разумеется, помните трех агентов Ляо, которые были убиты при попытке захватить Джошуа?

— Да.

— Война сместила некоторые разведывательные приоритеты, и наши дешифровалыцики занялись в первую очередь кодами и шифрами Лиги Свободных Миров, которые ранее были в загоне. Часть этих шифровок содержала приказы агентам Ляо. Так мы добрались до шифровки под номером пять тысяч семьсот семь. Номер означает, что задействованный в ней код применялся в июле прошлого года.

Виктор кивнул.

— Я весь внимание. Продолжай.

— Суть в том, что это послание пять тысяч семьсот семь содержалось у нас в компьютерах, и мы подобрали к нему ключи тогда, когда «Маскировка» впервые попыталась оживить законсервированных агентов, а мы воспрепятствовали прохождению к ним послания. Я уверен, что в «Маскировке» знали о том, что мы подобрали ключ, потому что они воспользовались новым кодом, которым мы не обладали, и уже через эту передачу мы идентифицировали их запасную систему кодирования передач. Наши работы с номером пять тысяч семьсот семь должны были не дать возможности вражеским агентам расшифровать полученные приказы.

Проблема состоит в том, что код пять тысяч семьсот семь должен был заменить пять тысяч семьсот девять для агентов на Новом Авалоне. Послание, которое агенты Ляо получили в сентябре, было закодировано июльским кодом, то есть тем кодом, о котором «Маскировка» знала, что мы его разгадали. А это означало, короче говоря, что июльским кодом воспользовались вновь, понимая, что послание будет раскодировано. Ни на одной другой планете код пять тысяч семьсот семь не повторялся.

Виктор задумался.

— Ты хочешь сказать, что кто-то воспользовался старым кодом и послал старое сообщение, чтобы активизировать агентов, находящихся здесь. Такие действия предполагают участие Ком-Стара или последователей «Слова Блейка». Учитывая наши сердечные отношения с Ком-Старом на сегодняшний момент, скорее всего подозреваются последние. А отсюда вывод: регенты «Слова Блейка», отправив это сообщение агентам Сун-Цу, создавали повод к войне: попытка покушения на Джошуа, которая должна была обнаружить подмену.

Гален кивнул.

— Я думаю, мы должны считаться с фактом, что Томас знал о подмене сына. Он сначала подготовил базу для ведения войны, а затем выступил с обвинением.

— Используя агентов Ляо, он не стал подвергать риску своих людей, тем самым указывая на Сун-Цу и даже готовясь извиниться за Сун-Цу в случае, если бы тот вышел из повиновения. Томас извлек массу преимуществ из одной простой акции, которая, как он знал, не навлекла опасности на его сына. — Виктор протяжно присвистнул. — Это впечатляет даже меня.

— Подождите, это еще не все. — Гален глубоко вздохнул. — Помните, когда война началась, вы сказали мне, что хотите получить дубликат генной пробы, которая, со слов Томаса, доказала, что двойник не является сыном Томаса?

— Да. И ты передал мне результаты проб неделю спустя.

Гален покачал головой.

— Нет, я передал вам результаты лишь некоторых из проб. Оставались еще одни, решающие, имеющие отношение к сравнению анализов отца и сына. Так вот, лабораторные техники — это люди, обитающие в своем мире. И уж если им что-то взбрело в голову, они вывернутся наизнанку.

— И наши ребята из лаборатории оказались именно такими одержимыми людьми?

— Еще более одержимыми, нежели вы, гэр. Виктор удивленно поднял брови.

— А разве такое возможно?

— Да, но только потому, что для этих специалистов не существует другой жизни, что проходит вне стен лаборатории, и на них не давит важность результатов. Сегодня в семь часов утра, когда я готовился к приему, руководитель департамента генетической идентификации сбросил мне несколько файлов с сопроводительны ми замечаниями. В этих файлах содержались результаты остальных анализов крови.

— И что же?

— Когда Джошуа прибыл на Новый Авалон вперыые, его семья вслед за ним прислала сюда же и боль шой запас крови на случай необходимости переливания. Лабораторные техники провели генетический анализ этой крови. Они проверяли кровь не только двойника и его семьи, но и настоящего Джошуа, а также совместимость ее с кровью, присланной семьей. Как и ожидалось, настоящий Джошуа имел кровь, соответствующую крови матери и отца, но не соответствующую крови Изиды.

Ну, разумеется, нет, ведь она же ему гестра только наполовину.

— Ваше высочество, отсутствие данного соответствия означало отсутствие родственной связи. Они вообще не являются братом и сестрой, судя по крови.

Виктор вскинул голову.

— Ты хочешь сказать, что мать Изиды была беременной не от Томаса, и лишь потом заявили, что это ребенок Томаса? Если я правильно помню всю историю, Изида родилась через месяц после взрыва, направленного на уничтожение Томаса. И его дочерью Изиду объявили, пока Томас прятался и лечился у Ком-Стара.

— Правильно, но суть не в этом. Когда Изида родилась, Томас числился погибшим. Чтобы доказать отцовство, Изиде провели ДНК-идентификацию, сделанную на сравнении с кровью Томаса, которая содержалась в запасе на случай крайнего срочного вмешательства при возможном спасении его жизни.

— Я понял, понял, у меня и самого не один литр крови выкачали на непредвиденный случай лечения от каких-либо ранений. Ты хочешь сказать, что раз у Изиды и Джошуа нет совпадения по крови, то Джошуа не является истинным сыном Томаса?

Он еще не успел до конца проговорить вопрос, как парадоксальность ситуации наконец дошла до него.

— Постой, Джошуа совпадает по крови с отцом. Изида тоже совпадает по крови с отцом. Но по отношению друг к другу они не совпадают. А это означает, что ее отец не его отец?

Гален хмуро кивнул.

— А это означает, что Томас Марик — вовсе не Томас Марик.

Во рту у Виктора пересохло.

— Все считали целых восемнадцать месяцев, что Томас мертв. Затем Ком-Стар вернул его и посадил на трон Лиги Свободных Миров. Это произошло во времена правления Миндо Уотерли — первой в Ком-Старе. Со своим Томасом — кем бы он ни был — на троне Лиги Свободных Миров она могла так направить войну,что Внутренняя Сфера превращалась в некую разновидность теократии Блейка.

— Но она уже мертва, а Томас по-прежнему правит Лигой Свободных Миров.

— А мне представляется, что, как ее агент, он должен был бы приветствовать «Слово Блейка» с распростертыми объятиями, но, насколько я знаю, он не подпускает их к себе.

— Но и Ком-Стар он целиком не отвергает.

— И это означает, что у этого Томаса свои цели и средства к их достижению.

Гален устало кивнул.

— Совершенно верно, ваше высочество. — Он протянул руку. — Могу я теперь выпить?

— Прошу. — Виктор наполнил бокал и протянул его своему другу. — Я еще налью и подожду, пока ты наверстаешь упущенное в выпивке. Что ж, если так начинается три тысячи пятьдесят восьмой год, то он сулит нам определенно много интересного.

Майкл Стакпол Преступные намерения
Серия: Боевые роботы (Battletech) – 24

Ричарду Гарфилду. выдающемуся творцу и конструктору удивительных электронных игр. Замечательному человеку, который убедил меня, что приключения хороших парней должны продолжаться во что бы то ни стало.

Автор благодарит за вклад в создание этой книги:

Сэма Льюиса и Брайана Настала – за помощь в развитии замысла; Донну Ипполито – за то, что не позволяла мне лениться и поддерживала рабочий настрой;

Лиз Дэнфорт – за великое терпение, с которым она каждый раз откладывала занятия живописью, чтобы выслушать, какие великолепные идеи иной раз приходят мне в голову; Джона-Аллена Прайса – за возможность пользоваться различными материалами; Лизу Кениг-Кобер и всех остальных членов «безумной восьмерки» – за их снисходительное великодушие, с которым они встретили свое появление на страницах этой книги. Наконец, мне хотелось бы особо отметить вклад, который внесла компьютерная сеть GE – с ее помощью электронная рукопись романа, а также необходимые изменения и дополнения почти мгновенно передавались с моего стола в главный компьютерный центр корпорации FASA.

КНИГА ПЕРВАЯ. НЕЗАКОНЧЕННОЕ ДЕЛО

I

Боралтаун, Вотан

Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов

11 декабря 3057 г.

«Теперь Волки принадлежат мне».

Это была первая мысль, которая родилась в сознании в тот момент, когда он пришел в себя. Заветные слова скользнули мимо ощущения ужасной боли, раздиравшей левое предплечье, возникли на фоне жутких конвульсий, которые сотрясали тело. Но это уже было не важно – долгожданная мысль дала опору, в какой-то мере утихомирила страдания и физическую немощь. Он со сладостным удовольствием, уже вполне осознанно, повторил:

«Остальные погибли, а я жив. Выходит, теперь Клан Волка в моих руках».

Влад с усилием повернул голову. Муки при этом движении были едва выносимы. Неужели он повредил позвоночник? Этого не может быть – вон как подрагивают руки и ноги. Если бы хребет был сломан, он лежал бы вялый, спокойный, как замороженный труп. Если и ждать беды, то не от позвоночника. Видно, с головкой нелады… Может, с вестибулярным аппаратом. Как только он повернул голову, взгляд тут же затуманили какая-то завесь и черные круги. Или вся эта дрянь из охлаждающего жилета плеснула на переднее стекло нейрошлема? Точно, по вкусу – она и есть.

Теперь ощущения стали более четкими. Ужасно ныло левое предплечье – сквозь залитое бронированное стекло в том месте было видно что-то невообразимое. Он попробовал прочистить стекло с помощью правой руки. Получилось! Теперь разглядел жуткую рану на предплечье – вернее, гигантский кровоподтек, бугорчатыми шишками выпиравший на этом месте. Боль в плече была адская – вероятно, сломаны кости. Он перевел взгляд вверх и обнаружил рваную дыру в потолочном иллюминаторе своего

«Могучего Волка». Вот результат взрыва, в здании Министерства финансов на Вотане. Они хотели похоронить его под грудой обломков.

По-видимому, один из кирпичей все-таки пробил стекло иллюминатора и угодил ему в руку. Предплечье, безусловно, сломано. Хорошо, что перелом закрытый…

Хорошо-то хорошо, только ничего хорошего. Он не способен двигаться, его боевой робот завален обломками рухнувшего дома, кто ему сможет оказать помощь на чужой территории? В таких обстоятельствах даже легкое ранение может иметь плачевные последствия.

Кое-кто, прочувствовав обстановку, давным-давно ударился бы в панику. И таких вояк подавляющее большинство. «Надеюсь, ты не относишь себя к их числу?..» Влад подавил первую искорку страха. «Ты же из рода Волка!» – пристыдил он себя. Этого оказалось достаточно, чтобы вновь взять себя в руки. Сыграло роль и воспитание в клане. Какие-нибудь рядовые пилоты из Внутренней Сферы или из кланов Дымчатых Ягуаров или Нефритовых Соколов, не обладающие соответствующей подготовкой, сразу бы скисли. Все они мелкотня по сравнению с воином из рода Волка. Какой смысл испытывать беспокойство, тем более страх, по поводу того, что ждет водителя боевого робота, попавшего в нештатную ситуацию? Следует просто работать, хорошенько взвесив шансы, поискать выход… Да мало ли чем можно заняться в подобных условиях! Если, конечно, хочешь выжить… Нельзя только нюни распускать!

Влад действительно ощущал спокойствие. Судьба в очередной раз сыграла с ним? Еще раз подставила ножку?.. Прекрасно! Иначе и быть не может – на том пути, который она ему уготовила, будет еще много подобных сюрпризов. Все это для того, чтобы в конце пути он был готов исполнить великую миссию. Смешно даже предполагать, что смерть настигнет его под грудой мусора! Что он так и останется замурованным на мостике своего боевого робота. Он лично отказывается признавать возможность такого исхода. Этого не может быть в принципе! При всем наборе случайностей, которыми так богата вселенная, вероятность подобного события равна нулю. Только так, и никак иначе!.. Влад искренне верил в свою звезду или, если хотите, в предназначение.

«Волки теперь мои!» Один этот факт подтверждал, что он мыслит верно и может рассчитывать на милость провидения. Таких, как он, единицы. Это не глупая похвальба, не безумный бред – это трезвая констатация существующего положения вещей. Кто-то же должен унять эту свистопляску, эту кровавую бойню, уже который век сотрясающую человеческое сообщество. Почему не он? В этом смысле недаром шесть столетий назад были сотворены боевые роботы – ужасные, начиненные оружием и электроникой механические бойцы, оказавшиеся самой сокрушительной силой, когда-либо выступавшей на поле сражений. Для них нужны были особые пилоты – люди со стальными нервами, огромным запасом знаний, храбрые, стремительно мыслящие… Так создавалась каста суперменов, и вот теперь он, Влад, является одним из лучших водителей боевых роботов. Ныне, по-видимому, он остался единственным. Лучшим из лучших! Таков выбор истории. Было время, и три века назад Стефан Амарис сделал попытку покорить Внутреннюю Сферу. Затем появилась еще одна сильная личность – Александр Керенский, который сумел увести за границу Периферии большую часть армии бывшей Звездной Лиги. Там, в черной бездне космоса, его сын, Николай Керенский, сплотил деморализованные части, вернул им боевой дух, создал кланы, целью которых было воспитание идеальных воинов. Влад был рожден в их среде, был воспитан на лучших боевых традициях и ни разу не подвел своих воспитателей. Кому, как не ему, возглавить эту военную организацию, тем более в такой момент, когда в среде боевых родов и даже в верховном руководстве явственно обозначились признаки намечавшейся измены. Теперь, когда дорога к власти открылась перед ним, когда мечта обрела контуры конкретного плана, он должен погибнуть под горой какой-то рухляди?

Это даже не смешно!..

«Все, хватит философии»,– приказал он себе. От подобных мыслей тоже есть своя польза – по крайней мере, он сумел справиться с болью. Вера в себя – отличная штука, однако даже этим чудодейственным снадобьем следует пользоваться в меру. Если веришь, что именно ты – вершина шестивековой эволюции человека, продукт отчаянной борьбы за создание непобедимого, идеального солдата, то наступил самый подходящий момент доказать, что это не пустые слова. Хватит мистицизма, к которому так склонны эти пугливые Новые Коты! Прежде всего холодная логика – в этом случае как раз уместен принцип Оккама. С помощью подобных парадоксов куда как легче найти выход из безнадежного положения. Необходимо восстановить цепь предшествующих событий – вспомнить все до мельчайших подробностей. Быть искренним с самим собой – это тоже одно из условий, как бы необычны ни были выводы. Только тогда можно рассчитывать, что ему удастся связать все концы этой невероятной истории.

Тут ему в голову пришла нелепая мысль – вот здорово, если бы вторжение во Внутреннюю Сферу началось веком раньше или случилось уже после его, Влада, смерти. Если можно было бы крутануть колесо истории, ему бы никогда не пришлось испытать унижение, которое нанес ему Фелан Келл. Хотя… Влад на мгновение задумался – даже боль куда-то исчезла. Как раз наоборот – само существование Келла являлось одним из самых трудных испытаний, уготованных ему судьбой. Поражение, которое этот двуличный человек нанес ему, заставило куда более серьезно взглянуть на опасность со стороны этого выродка, которая угрожала самому существованию кланов. Унизительно проигранный поединок позволил ему реально оценить масштабы зла, исходившего от этого невысокого, очень дружелюбно настроенного, простоватого парня. Его обаянию поддались многие, в том числе и ильХан Ульрик, и Хан рода Волка Наташа Керенская.

Размывание самих основ существования кланов – вот что лежало за наивными вопросами Келла. Его рвение было не просто маскировкой, но попыткой внедрения в стройный боевой организм чужеродного элемента. Пусть даже Фелан сам не сознавал это!

Нет, насчет Ульрика он, Влад, ошибается. «Великий Хан знал, какую опасность несет для кланов этот Фелан, вот почему он доверил Волков мне! Ульрик оказался дальновидней других. Он понимал, что с такими, как Келл, в лоб справиться нельзя. Болезнь тяжелая и требует соответствующих лечебных методов…»

В этот момент холодный озноб пробежал по телу. Владу припомнилось, как он прибыл на Вотан вместе с ильХаном Ульриком Керенским, как сопровождал его на поединок с Ханом Соколов Вандерваном Чисту. Для выяснения отношений два высших руководителя выбрали именно этот древний способ. Вне всякого сомнения, победа должна была достаться Ульрику, если бы Чисту не смошенничал. Последнее, что запомнил Влад, это вспыхнувший силуэт «Горгульи» – боевого робота ильХана. Объятая пламенем машина сумела сделать еще один шаг по направлению к противнику…

Лежа на спине, Влад обвел взглядом помещение боевой рубки. Пульт управления, светящиеся клавиши, сигнальные лампочки – все померкло. Он неожиданно улыбнулся – все-таки Чисту допустил серьезный промах. Смекалки ему явно не хватает!.. Влад не только наблюдал за последним боем ильХана, он записал его от начала до конца. Зафиксировал все: и позиции, занимаемые противниками, и атаку, начатую вне всяких правил, и последний рывок Ульрика. Чисту следовало бы догадаться, что подобная запись хранится на мостике боевого робота Влада. На его месте Влад бы сразу сообразил, что опасного свидетеля надо добить сразу, но Хан Соколов ограничился лишь тем, что обрушил на него здание. Опасная самонадеянность! Ему следовало жечь и жечь «Могучего Волка», пока тот не превратился бы в груду искореженного металла. Чисту сплоховал. Он, оказывается, глуп куда в большей степени, чем это можно было предположить.

«Итак, вывод первый: они скоро явятся за мной. Теперь Чисту не может отдать приказ уничтожить обрушившееся здание. Момент упущен. А ведь он должен был сделать это. Немедленно, не раздумывая!.. Теперь у него остается единственная возможность – послать своих людей извлечь видеозапись из памяти моего бортового компьютера. Думается, Чисту должен испытывать нездоровый интерес к записанному свидетельству этого рокового поединка». Влад представил, как Хан Соколов не может справиться с нетерпением – ему до смерти хочется взглянуть на этот бой с другой точки зрения, насладиться зрелищем уничтожающего града РДД, обрушивших здание, где прятался этот растяпа капитан.

«Ну-ну, Вандерван Чисту! Посмотрим, что ты потом запоешь!.. Скоро они явятся сюда, я должен подготовиться к встрече».

Правой рукой он расстегнул застежку пояса и кое-как вытащил его из-под себя. Затем продел конец через застежку и соорудил что-то вроде петли, в которую просунул левое запястье. Принялся подтягивать один конец. Боль была невыносимая, по телу вновь побежала противная дрожь, однако он сумел справиться с ней. Точно, рука сломана в нескольких местах. Это плохо. Теперь можно рассчитывать только на удачу. Ну и, конечно, на самого себя!

Влад подождал, пока боль немного утихнет. Ну, а теперь не обращай внимания ни на какую боль. Вперед!

Влад поднял правую ногу, зацепился пяткой за подлокотник командирского кресла. Дотянувшись до высокого, закрывающего икры ботинка, он расстегнул на нем замок и в освободившуюся скважину продел конец поясного ремня. Застегнул его в таком положении, чтобы сломанная рука теперь имела надежную опору.

Затем опустил ногу и, упершись носком в педаль, расположенную у основания кресла, выбрал слабину на ремне. Полежал немного, перевел дух, затем, опять же выбрав слабину, прижал левую руку к бедру – ив этом положении окончательно закрепил пояс.

Пот заливал глаза. Правой рукой Влад отсоединил шлем, выдернув кабели из разъемов, затем принялся трясти головой, пока шлем не соскочил. Влад усмехнулся – черт с ним, без него легче.

Чем теперь заняться, было ясно. Пугало только то, что боль при этом будет невыносимой. Всякие физические муки, которые ему доводилось испытывать до сегодняшнего дня – не более чем игрушки. Что-то вроде ноющей ссадины… Шрам, когда-то обезобразивший левую сторону его лица, был следствием ранения, однако даже тогда особой боли он не почувствовал – медики до такой степени накачали его разными снадобьями, что он в общем-то находился в полубессознательном состоянии. Все эти препараты и теперь хранились в аптечке, размещенной в кабине боевого робота, однако на этот раз Владу было ясно, что используй он хотя бы самое слабое болеутоляющее средство, и можно проститься со сломанной рукой. Он не заметит, как сместит там что-нибудь, и тогда ампутация станет неизбежной. Так что придется потерпеть…

Легко сказать, но когда волны боли начали распространяться по телу, он едва не потерял сознание. Дыхание сбилось – Влад от отчаяния сжал зубы, чтобы только не тратить силы на крик. Самое неприятное – это ледяной озноб, который время от времени сотрясал тело.

Он не выдержал и кулаком правой руки отчаянно забарабанил по подлокотнику.

– Я не из породы этих гребаных Соколов! Эта боль – дерьмо!

От ругани действительно стало легче на сердце, и Влад, раздув ноздри, озлобившись, энергично добавил:

– Я – Волк. Я из тех, кто не знает поражений! Уговоры помогли. Пусть даже перед глазами плыли разноцветные круги, он все же начал, миллиметр за миллиметром, вправлять кости. Его била крупная дрожь.

Муки были нестерпимы, случались мгновения, когда он попросту терял сознание. Но постепенно Влад приноровился – и дело пошло.

Накинув петлю на левую ступню, он приготовился и начал выпрямлять ее. Ужасная боль охватила предплечье – видно, сломанные кости разошлись. Теперь, помогая себе правой рукой, он ослабил нажим. Подобную операцию ему пришлось проделать несколько раз, прежде чем рука встала на место.

«Не сдамся,– отчаянно твердил Влад.– Не дождетесь!..»

Перед глазами заиграли ослепительные молнии, острейшая боль пронзила позвоночник – Влад, не в силах совладать с собой, начал рваться, пытаясь освободиться от привязных ремней. Легким не хватало воздуха. Он отчаянно закричал, однако вместо вопля из горла вырвалось что-то похожее на шипение.

В следующее мгновение боль резко ослабла. Невероятная легкость ненадолго овладела телом. Он замер, затем сделал вздох – робкий, растянутый. Боли не ощутил… Вздохнул еще раз, потом еще – уже во всю мощь легких. Порядок! Кости встали на место. Замечательно!.. В походной аптечке должна быть специальная шина, но у него не хватит сил расстегнуть привязные ремни и вылезти из кресла. Да и шарить в темноте… Подождем! Единственное, что он позволил себе – это вновь потрясти головой, чтобы согнать выступивший пот.

С первым испытанием он справился, и, по-видимому, довольно удачно. Что ждет его впереди? Как бы то ни было, легкой его дальнейшую жизнь не назовешь. Провидение ставит только на сильных, способных выдержать все, что судьба ниспошлет. Впереди его ждет борьба с врагами, а их вокруг достаточно. Здесь без союзников не обойтись. Сейчас как раз самое время поразмышлять, как вести себя дальше. Прежде всего, формальный спор между Соколами и Волками не закончен. А значит – впереди долгая война, которая неизбежно приведет к уничтожению обоих родов. Пока Соколы взяли верх – об этом можно судить по тому, что никто не пришел ему на помощь. Значит, Волки разгромлены. В таких условиях самым разумным было бы заключить союз с Соколами. Собственно говоря, с точки зрения идеологии, их позиции весьма схожи: Влад так же, как и представители Клана Нефритовых Соколов, считал невозможным никакие соглашения с государствами Внутренней Сферы. Враг должен быть разбит и уничтожен – таково его мнение. Соколы в этом были вполне согласны с ним, однако идти на мировую, тем более оказаться младшим партнером в союзе с теми, кто так коварно уничтожил ильХана,– он не мог. Сердце не лежало.

«Обращусь-ка я за помощью к Медведям-Призракам. Они всегда были нашими союзниками…»

Это было верное решение.

«Сколько дел впереди! Мне как раз необходимо время, чтобы в деталях продумать план дальнейших действий. Если все сложится, у меня его будет достаточно. То-то удивятся мародеры, которые непременно полезут в эти руины, чтобы добраться до моего робота. Они считают себя охотниками за падалью – так, по крайней мере, они себя называют. Как бы не так!.. В моем случае они – спасатели. Никто из них и не подозревает, что в каком-то смысле окажется повивальной бабкой того будущего, которое ожидает кланы».

II

Полевой штаб Одиннадцатого полка Лиранской Гвардии

Эларион-Сити, Уайят

Остров Скаи, Лиранское Содружество

12 декабря 3057 г.

«По всей видимости, мое дело швах!» – решил капитан, заметив, как холодно глянул на него полковник Грега. Он вытянулся и пристукнул каблуками:

– Сэр, капитан Карадок Тревена прибыл по вашему приказанию.

Полковник Грега, не вставая с кресла, двумя пальцами коснулся лба, затем указал Доку на массивное кресло из дерева, стоявшее возле его стола:

– Прошу, капитан.

Тревена колебался не более мгновения – в присутствии такого высокого начальника можно было и постоять, однако выработанная за четырнадцать лет безупречной службы привычка к дисциплине сработала. Он сел на самый краешек – спина прямая, на лице – серьезность и внимание. Взглядом попытался отыскать какие-нибудь признаки, подтверждающие его самые худшие опасения или, наоборот – развеивающие их. С начальством надо держать ухо востро. Угадаешь, что от тебя хотят, считай, полдела сделано.

Грега между тем вытащил из своего персонального компьютера дискету и бросил ее в кипу бумаг на столе, как и все в кабинете окрашенном в голубой тон Дома Штайнеров.

– Я изучил ваш файл, капитан. Вы поступили на службу в 3043 году – то есть спустя четыре года после столкновения в 3039 году.

Полный набор орденских ленточек на мундире полковника говорил о том, что за эти двадцать лет сам Грега не пропустил ни одной войны.

– И вот что удивительно,– продолжал начальник.– Находясь в рядах действующей армии Федеративного Содружества на протяжении всех долгих лет интервенции кланов, вы, как выяснилось, ни разу не принимали участия в сражениях. Как так могло быть?

Док неожиданно для самого себя брякнул:

– Мне чертовски везло…

Он тут же понял, что сморозил глупость. Ах, как же он промахнулся!.. Для таких, как Грега, все, кто не участвовал в военных действиях, являются горе-ветеранами. Если точнее, отъявленными мошенниками и симулянтами. Великое заблуждение, вздохнул про себя Док – он пошел в армию, чтобы служить, а не участвовать в боевых действиях! Что, он один такой? Даже в тот момент, когда Лига Свободных Миров вторглась в Федеративное Содружество, чтобы отвоевать несколько звездных систем, утерянных четверть века назад. Одиннадцатый полк отказался участвовать в боевых действиях. Все его сослуживцы из командного состава решили последовать призыву Катрин Штайнер, которая объявила о своем нейтралитете. В результате они оставили позиции на ключевой в системе обороны южного фланга планете Калистон и вернулись «домой», на Уайят.

– Повезло?! – резко выдохнул Грега, потом уже более спокойно, прищурившись, спросил: – Значит, вы считаете, что удача на вашей стороне? Вы точно выразили то отношение к службе, которое характерно для многих офицеров здесь, на Уайяте. Хочу заметить, капитан, что мне это абсолютно не по душе.

– Прошу прощения, но я не совсем понимаю, чем вы недовольны, полковник. В этом файле вы должны были прочитать, что до сих пор мое отношение к службе всегда положительно характеризовалось высшим начальством.

– Не скажите, капитан. Вашу кандидатуру уже дважды представляли к увольнению. Если бы не ожидаемое наступление кланов, вас давным-давно отправили бы в отставку.– Грега указал пальцем на кипу бумаг, среди которых валялась дискета Тревены.– Так что в этом смысле ваши шансы на продвижение по службе равны нулю.

«Так-то оно так,– мысленно отозвался капитан,– но не для душеспасительной же беседы ты вызвал меня? Что-то тебе от меня надо?»

Одиннадцатый полк Лиранской Гвардии издавна считался лучшим в Вооруженных Силах Федеративного Содружества. Может, -поэтому его берегли как главный резерв. Полк занимал оборонительные позиции на маршруте Сарна, откуда вероятнее всего можно было ждать нападения армии Лиги Свободных Миров. Когда же случилась размолвка в семье Дэвионов-Штайнеров и Катрин объявила о независимости доставшихся ей в наследство владений, названных Лиранским Содружеством, Одиннадцатый полк оказался ключевым подразделением во вновь организуемых Вооруженных Силах Лиранского Содружества.

Те, кому это пришлось не по сердцу, откликнулись на призыв Виктора Дэвиона и остались служить у него. Спустя некоторое время Катрин уже вполне официально отделилась от брата – в новой столице она была коронована. Правительница Лирана обратилась к армии, призывая всех, кто решил присягнуть на верность новому государству, сделать это. Приверженцы Дома Штайнеров – а таких было большинство – сразу начали собирать пожитки. Так же поступило и командование Одиннадцатого гвардейского, игнорируя со свойственной германцам нехваткой юмора замечания по поводу предательства.

Грега откинулся в кресле и пригладил ладонями венчик редких волос, обнимавших широкую залысину.

– Я понимаю, капитан, наступили нелегкие времена. Для вас, вероятно, это был сильный удар, когда ваша жена отказалась покинуть Калистон и перебраться в Лиран вместе с вами. Ваша карьера застряла напрочь. В связи с объявленным на десять лет перемирием с кланами вам вряд ли придется поучаствовать в каких-либо боевых действиях. Так что вернуть уважение шансы нулевые.

Тревена пожал плечами:

– Я не по своей воле покинул Калистон. Приказ есть приказ.

– Понятно, понятно. Приказ – дело святое. Но, к сожалению, подобная дисциплинированность поставила крест на вашей карьере. Но я имею возможность в какой-то мере исправить вашу несчастливую судьбу. Вооруженные Силы Лиранского Содружества готовы предоставить вам шанс. Четырнадцать лет безупречной, как вы называете, службы не дают вам право на получение пенсии в полном объеме. Мы со своей стороны предлагаем вам двадцать тысяч кронеров и перспективное в смысле служебного роста назначение. Отслужив там положенный срок, вы вполне можете рассчитывать на приличную пенсию, а также на достойное социальное и медицинское обслуживание и доходы с оккупированных территорий. Мне кажется, что с нашей стороны это более чем честное предложение.

– Вы имеете в виду, что мне придется покинуть Уайят? И за двадцатью тысячами кронеров отправиться в какое-нибудь захолустье вроде Терры?

– Может быть, и немного подальше.

– Но, полковник, как мне известно, Лиранское Содружество обязалось выплатить компенсацию всем, кто репатриировался из Федеративного Содружества.

Грега с трудом сумел подавить улыбку.

– Боюсь, что вы проходите по другому ведомству и вряд ли можете рассчитывать на компенсацию. Вот такая незадача…

– Вся моя служба,– ответил Док,– оказалась сплошной незадачей.

– Выходит, так.

– Я полагаю, что дело не в замещении вакантного места, полковник! – Капитан едва не сорвался на крик и тут же закашлялся.– Давайте будем откровенны, зачем эти увертки. Все мы уже наслышаны, что вы всеми силами стараетесь выжить из легиона так называемых «бумажных» ветеранов и заполнить освободившиеся должности людьми Штайнеров. Вы хотите создать показательную воинскую часть. Ваше предложение – это именно чистка. Ни больше ни меньше!..

– Мы все являемся частью военной организации, а не политической партии. Исполнение приказа – закон для нас.

– Меня не удивляет, что, с вашей точки зрения, я являюсь этаким простоватым ловкачом, которому до лампочки, что там творится, в высших сферах, и которого легко уверить, что политика – это одно, а армия – совсем другое.– Док потянулся и постучал пальцем по столу, где лежала дискета с его личным делом.– Однако если бы вы более внимательно изучили мое личное дело, вы непременно обратили бы внимание на одну очень важную деталь. Причины, по которым меня ценят в армии, состоят в том, что меня постоянно переводили в части, которые либо только что получили на вооружение боевых роботов, либо мастерство водителей в тех подразделениях снизилось до недопустимо низкого уровня. В каждой роте, куда меня направляли, состояние дел с мастерством вождения боевой техники было из рук вон плохим. Только после того, как процесс обучения оказывался налаженным и водители овладевали основными навыками применения техники в бою, меня переводили на новое место.

Так же обстояли делая в вашей третьей ударной роте. Меня нельзя назвать героем, показывающим чудеса храбрости на поле боя, но мои ученики достойно сражались на всех фронтах. За это меня и ценило начальство. Вот почему меня не пытались продвинуть на более высокие должности – я был на своем месте. Это всех устраивало.– Глаза у Дока Тревены сузились. Он уже более решительно, в наступательном тоне, продолжал: – С вашей стороны, сэр, как мне представляется, поступило несколько весьма оскорбительных для меня намеков. Подобное отношение совершенно не обосновано, и я решительно отметаю ваши нападки, касающиеся того обстоятельства, что я якобы сознательно избегал участия в сражениях, вследствие чего меня и не продвигали по службе. Тем самым вы недвусмысленно дали понять, что считаете меня негодным солдатом и никчемным пилотом. Более того, трусом!.. Хотел бы обратить ваше внимание, что все подготовленные мною экипажи прекрасно проявили себя на поле боя. Черт побери, они сражались мастерски!.. Уверен, если бы я вел их в бой, они сражались бы еще лучше, потому что я досконально изучил все тактические приемы, которыми пользуются наши враги. Для меня нет секретов, как они на той или иной местности выстроят свой боевой порядок, как будут вести огонь. Средства связи, ходовые возможности машин, организация обороны – все эти данные составляют тот капитал, который особенно ценится в любой армии. Он хранится вот здесь,– Док постучал пальцем по лбу.– Все эти данные мы осваиваем во время тренировок, и подготовленные мною экипажи способны предугадать любой следующий ход, предпринятый неприятелем, будь то боевые роботы Клана Волка или Нефритовых Соколов. Грега задумчиво покачал головой:

– Какая прекрасная аттестация! М-да, возможно, мне придется связаться с Таркадом и посоветоваться с архонтессой.

«На черта я ей сдался? У нее под рукой хватает офицеров. Она и заниматься этим вопросом не будет, но этого лысого дьявола необходимо дожать». Капитан незаметно перевел дух. Он затеял опасную игру, теперь особенно важно не переступить черту между открытым неповиновением приказу и попыткой убедить начальника, что тот принял неверное решение.

– Это было бы лучше всего, полковник. В этом случае она растолкует вам смысл приказа АО-5730023 о реорганизации Вооруженных Сил Лиранского Содружества.

– Я ведь тоже ознакомился с ним. Формально мы до сих пор находимся в состоянии войны с кланами, следовательно, командиры рот и офицеры, приравненные к ним по должности, не могут быть уволены со службы иначе как по решению военного трибунала. У вас нет ничего против меня, нет никакой официальной зацепки. Тем не менее, если вы будете настаивать, я готов подчиниться приказу.

Капитан сложил руки на груди, сел поглубже, повел себя чуть более вольно.

– Вы полагаете, мне будет легко расстаться с армией? Ошибаетесь!.. Вы тут очень убедительно расписали, как жена бросила меня, упомянули насчет карьеры, которую я якобы проворонил по собственной трусости. Решили зажать меня в угол, когда сообщили, что я ничего не получу и после выхода в отставку мне будет не на что жить. Не беспокойтесь, сэр, я найду себе занятие – голодным не останусь, но какая вам от этого польза, если армия лишится прекрасного специалиста? Если вы решили вытолкать меня из полка взашей, то тем самым вы испортите жизнь не только мне, но и, возможно, погубите молодых новобранцев, которым вскоре придется выйти на поле боя.

Грега изогнул правую бровь, отчего на его лысой голове рядком пробежали морщины.

– Вы закончили? – спросил он.

– А вы считали, что я безропотно стерплю подобное с собой обращение? Ну уж нет!..

– Возможно, так было бы лучше,– кивнул Грега.– Не думайте, что я не способен воспринять разумные аргументы, что перед вами служака-самодур. Вы не единственный из офицеров, кто пытался сослаться на приказ АО-5730023. Признаюсь, я не ожидал, что вы тоже будете протестовать. Ваши аргументы насчет обучения экипажей доказывают, что вы готовы на все. Более того – они убеждают, что у вас непомерно раздуто самомнение, однако парадокс в том, что – если отбросить все личное, не относящееся к сути дела – ваши доводы представляются мне убедительными.

Последнее слово Грега произнес с заметным раздражением, с недоброй улыбкой смакуя каждую гласную.

«Все, прицепился к слову,– с тоской подумал капитан,– ох, не нравится мне это».

– Понимаете, капитан Тревена, подобные кадровые перемещения – это серьезное дело, и мы всерьез подготовились к этой реорганизации. Для таких… м-м… ценных специалистов, как вы, были заранее выбраны специальные части…

– Те, что размещены на линии противостояния с кланами?

– Как раз о таком назначении вы мечтаете, не так ли? – съязвил старший начальник.– Нет, капитан,– боевые соединения на фронте должны быть укомплектованы самыми верными и отлично подготовленными кадрами. С моей стороны, несмотря на ваши уверения, было бы недопустимой халатностью назначить вас в один из таких полков. Вы будете посланы на Ковентри, командиром роты в Десятый полк рейнджеров Скаи.

Док выдавил улыбку, однако внутри у него все оборвалось.

Остров Скаи и части, дислоцировавшиеся в том районе, являлись рассадником антидэвионовских настроений. В этом смысле батальон рейнджеров, сформированный из сынков и дочерей местных знатных фамилий, отличался особой крутостью. Герцог Риан Штайнер использовал рейнджеров Скаи как свою ударную силу во время войны, которую затеял ради того, чтобы оторвать Остров Скаи от Федеративного Содружества. Он же возглавлял подпольный центр, руководивший компанией гражданского неповиновения, которую начало движение за свободный Остров Скаи, а также возглавил открытое вооруженное выступление, случившееся в прошлом году. Виктор Дэвион подавил восстание и, как полагают многие независимые наблюдатели, отдал приказ подготовить покушение на Риана на Солярисе. Серый Легион Смерти разгромил рейнджеров Скаи на Гленгарри – и теперь в это соединение с «подмоченной репутацией» ссылали всех кого не лень.

Если удача отвернется от Тревены, его ждут нелегкие шесть лет службы, оставшиеся до пенсии. Нелегкие – это слабо сказано. Невыносимые!.. После подобного адского места любое предложение покажется ему спасением, он согласится и на половинный пенсион, лишь бы удрать оттуда. Если, конечно, сумеет выдержать эти шесть лет!..

Загвоздка еще и в том, что батальон уж очень неудачно размещен. Вслух все утверждают, что Ковентри якобы является ключом к обороне Лиранского Содружества, что назначение на эту планету еще надо заслужить. На самом деле это иллюзия. Сознательно подогреваемая в обществе мошенническая проделка. Теоретически Ковентри действительно один из важнейших пунктов обороны государства, но крепость эта расположена в глубине территории Лирана, так что добраться до нее не так-то просто. Это под силу только могучему клану, да и то только в результате широкомасштабной фронтовой операции. Кроме того, гарнизон на Ковентри, помимо рейнджеров, укомплектован кадетским корпусом, который организован при расположенной на планете Военной Академии, а также местной милицией. Эти формирования являются наиболее боеспособными подразделениями в Лиранском Содружестве – так как собраны из специалистов, которые работали на заводе, производящем боевых роботов. Многие из них являлись пилотами-испытателями в компании «Металлообработка и готовые изделия Ковентри».

«Значит, они хотят избавиться от тех, кто не имеет боевого опыта, и поставить нас под контроль местных ура-патриотов. Но прежде всего от тех, кто не внушает им доверия».

Мысль была верная. Назначив его в такое гиблое место, командование разом убивало двух зайцев: с одной стороны, ставило предел его служебному росту, с другой, получало возможность добить его раньше срока. Ради этого и двадцати тысяч кронеров не жалко.

Док кивнул:

– Я слышал, что погода на Ковентри замечательная. Придется дать голограмму, чтобы к моему приезду организовали солнечный денек.

– Да, так будет лучше.– Грега поднялся.– Знаете, существует поговорка: «Не родись красивым, а родись счастливым». На этот раз удача отвернулась от вас. Я понимаю, что для таких людей, как вы, это трагедия. К сожалению, как ни прискорбно об этом говорить, вы ничего из себя не представляете.

– Ну, полковник, это явно неверное обобщение. От подобных слов попахивает чем-то слишком величественным. Историческим…

– Историю, капитан, пишут победители, удел остальных – изучать ее.

– Нет, сэр, по-моему, вы ошибаетесь. Историю пишут не победившие, а уцелевшие.– Тревена отдал честь.– Рад, что мы смогли поговорить по душам. Если вы внимательно изучили мое досье, то должны были прийти к выводу, что я незлобивый человек, так что сохраню о вас самые добрые воспоминания.

– Я тоже, капитан. Надеюсь, у меня будет повод и время, чтобы вспомнить о вас.

III

Боралтаун, Вотан

Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов

13 декабря 3057 г.

В те два дня, которые Владу пришлось провести под развалинами, он не терял времени даром. Соорудил в углу разбитой рубки примитивное убежище и защитил его спинкой водительского кресла. Это была необходимая мера предосторожности – поисковики, которым будет поручено пробиться к попавшему в завал боевому роботу, непременно используют мощные лазеры. Беда, если он попадет под их лучи.

План действий был продуман заранее, и, когда снаружи послышались голоса и металлический скрежет, Влад быстро на карачках заполз в свою нору и принялся стрелять из сигнального лазерного пистолета, хранившегося в рубке. Воздуха ему хватало, на темноту он тоже не обижался, а вот быть зажаренным лучом боевого лазера или попасть под лапу механического уборщика – подобная перспектива казалась ему малопривлекательной. Нет уж, лучше сразу просигнализировать спасателям, или кто они там, что он жив, и дать направление, на котором надо соблюдать предельную осторожность.

Стрелять из сигнального лазера он начал еще ночью – глядишь, красный луч пробьет отверстие на поверхность и привлечет чье-либо внимание. Хватит прятаться, решил он после долгих размышлений, пора объявить о себе и браться за дело. Правда, действовать следовало очень осторожно.

После гибели ильХана Ульрика Хану Вандервану Чисту необходимо было поспешить, чтобы обогнать в гонке за власть самого опасного своего конкурента – Хана рода Соколов Элиаса Кричела. Элиас был непревзойденный политик, мастер интриги, доказательством чему являлось его долгое пребывание на посту одного из вождей рода. С той поры как Кричел оставил рубку боевого робота, он, недолго прослужив в штабе, с первого захода был выбран Ханом. Именно Кричел срежиссировал политический кризис, который в конце концов привел к войне между Волками и Соколами. Черновая работа легла на плечи Чисту.

Однако вряд ли теперь Вандерван Чисту согласится остаться на вторых ролях. Конечно, Кричел обладает огромной властью и пользуется уважением не только у Соколов – у него много поклонников и среди представителей других родов. Что особенно важно, многие ханы в долгу у него. Однако Чисту – победитель Ульрика, а это дорогого стоит. Теперь он тоже вправе заявить о своих претензиях на титул Хана Ханов. Собственно, именно в такой плоскости Ван и должен поставить вопрос о выборах преемника Ульрика Керенского. Слава победителя ильХана даст ему много новых сторонников и позволит затмить Кричела в Совете рода. Это означает, что на заседании Совета Ханов, которое должно вскоре состояться в Стране Мечты, его кандидатуру могут утвердить как вполне достойную. Логика здесь простая – поединок двух Ханов следует рассматривать не как выяснение личных отношений, а как столкновение политических позиций. Ульрик подписал соглашение, которое связало кланы и Ком-Стар. Другие Ханы – Чисту в том числе – выступили против подобного решения. Чисту победил и доказал правильность прежней непримиримой позиции по отношению к Внутренней Сфере. Следовательно, Ван Чисту – наиболее подходящий на данный момент лидер.

Конечно, весь этот расклад не учитывал одного важного обстоятельства – преступления, совершенного Чисту. Но где доказательства? Их нет.

«До той поры, пока я не расскажу о том, что случилось на Вотане. Стоит только правде всплыть, и все надежды Вана развеются как дым. Он тут же будет исключен из Верховного Совета, а Совет Клана Нефритовых Соколов лишит его звания Хана. Если ему очень повезет, то он отделается назначением в соламу. Там, в отряде по поддержанию порядка, гоняясь за бандитами и прочей швалью, ему придется отчаянно бороться за свою жизнь. Полноправные воины никогда не позволят себе пачкать руки о подобную нечисть. Однако вероятней всего, что они просто убьют его. В вопросах чести эти Соколы такие консерваторы «.

Яркий свет просочился внутрь разрушенной боевой рубки, заиграл внутри. Заметив яркие лучи, внезапно прорезавшие темноту в нескольких направлениях, Влад замер – по-видимому, спасатели добрались сразу до трех разбитых иллюминаторов. Вот так неожиданность! Это обстоятельство разом нарушило все его планы. Во-первых, бригада была куда более многочисленная, чем он предполагал; во-вторых, судя по голосам, они разобрали значительную часть руин, а это означало, что ему не удастся незамеченным выбраться наружу. Хотя кто знает… Прикончить того, кто первым проникнет в рубку, надеть шлем и сменить хладожилет – потом можно осторожно покинуть рубку…

Сверху совсем уж некстати спустился раскачивающийся конец веревки. Тут же раздался женский голос:

– Влад, ты слышишь меня? Это я, звездный капитан Мариал Радик. Как ты себя чувствуешь?

Брови у Влада невольно полезли вверх. Мариал Радик была одной из самых доверенных его подручных. Вместе они плели интриги против Ульрика еще в бытность того Ханом Волков. Ульрик тогда, когда противостояние Клана Волка и Соколов должно было перерасти в открытое столкновение, перевел ее из Шестнадцатой ударной грозди в Одиннадцатый гвардейский дивизион. То, что она выжила во время сражения, не удивило Влада – Мариал была отличным пилотом. Загадка таилась в ее участии в раскопках. Выходит, в конце концов Волки одержали верх?

– Я здесь,– наконец откликнулся Влад.

– Я спускаюсь,– предупредила Мариал.

– Только одна.

– Как скажешь.

– И никакого оружия.

Ее голос дрогнул – слышно было, как она перевела дыхание:

– Как пожелаешь, звездный капитан.

Влад, превозмогая боль, поднял левую руку и прикрыл левый глаз – теперь, если они попытаются спустить какое-либо хитрое устройство и ослепить его, один глаз будет исправно служить ему. Необходимо как можно быстрее поймать этот фонарь и направить им в лица. Под ногами у Влада лежал противогаз – он достал его из запасника. Капитан торопливо напялил его – теперь и парализующий газ ему не страшен.

Веревка, покачивающаяся в свете фонарей, дернулась, и в разбитом иллюминаторе под куполом рубки показалась пара армейских башмаков. Следом сверху соскользнула человеческая фигура, спрыгнула на обломки, которыми был завален мостик.

Человек несколько мгновений постоял, озираясь, потом спросил:

– С тобой все в порядке? Тут такой разгром!..

– Иди на голос,– откликнулся Влад.

Точно, это была Мариал. И голос ее, и фигура, и ухватки. Она всегда больше походила на подростка, чем на взрослую женщину – такая маленькая, изящная, со светлыми волосами, собранными в узел на затылке. В зыбком свете ее глаза блеснули.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я ранен, но хоронить меня рано. Мариал кивнула.

– Я могу включить здесь освещение. Если, конечно, ты не возражаешь…

– Мне и так светло. Об освещении мы поговорим позже, после того, как я выясню, что творится там, наверху. Сегодня какое число? Тринадцатое, квиафф?..

– Афф. Ульрик погиб десятого.

– Знаю,я присутствовал при этом.

– Но он погиб несколькими милями севернее. Как ты оказался здесь?

– Сначала я буду задавать вопросы.– Влад слегка закашлялся.– Уверяю тебя, я в здравом уме и памяти, голова у меня в полном порядке. Мы победили?

– Нет.

– Против Волков были проведены репрессии?

– Была проведена церемония отречения от клана тех из наших сородичей, кто отступил с Вотана или сбежал вместе с Ханом Феланом.

– Отречение?..

Проведение этого ритуального действа должно иметь смысл. Оно проводилось очень редко и только в том случае, если налицо крупномасштабное предательство или вызывающее неисполнение приказа. Те, кого исключили из рядов воинов рода, теряли родовые имена. Их генетический материал немедленно изымался из Хранилищ наследственных клеток.

Как ни крути, прикинул Влад, а со стороны Соколов это было поспешное, следовательно, неправильное решение. Он никогда бы не довел дело до отказа от тех, кто решил покинуть Внутреннюю Сферу. Это в высшей степени глупо – терять над ними хотя бы формальную власть. Подобное решение не позволит в будущем вернуть их в число бойцов клана. После церемонии отречения это практически невозможно. Скажем так, очень трудно. Ох, поспешили они с этим ритуалом. Вот еще одно свидетельство, что кланам нужен новый руководитель. Тот, на кого укажет судьба…

– Отречение, как мы полагали, будет лучшим выходом в подобной ситуации.

– Этого нельзя было допускать ни в коем случае,– сухо ответил Влад.

Он припомнил, что Фелан и значительная часть Волков решили вернуться в Страну Мечты. В пределах далекой звездной системы, на планете Моржес, они лицом к лицу столкнулись с Соколами. В отличие от Мариал, Влад был далеко не уверен, что Волки на Моржесе потерпели поражение. Выходит, здешнее руководство решило заранее отказать тем боевым частям в праве на возвращение в Страну Мечты. Тоже неумный, основанный на недостатке информации ход. Что, если Фелану удалось вырваться из железных когтей рода Соколов? Как тогда будет выглядеть в глазах подавляющего большинства граждан Страны Мечты решение об изгнании этих боевых частей из кланов?

– Кто послал вас на розыски?

– Обычная спасательная команда. Аэрофотосъемка, проведенная на поле боя, показала, что разрушения здесь ужасные. Судя по фотографии, это здание рухнуло не от попадания бомбы, поэтому мы решили, что здесь может остаться кто-то живой.

– Разве тебе не дали секретного приказа убить меня?

– Убить тебя?! – Мариал несколько раз удивленно моргнула.– Мы даже не знали, кто здесь похоронен под руинами, пока не отрыли часть твоего робота.

«Неужели Чисту так глуп?» – подумал Влад, а вслух сказал:

– Ладно, звездный капитан, я сейчас включу свое освещение.

Влад осторожно выставил ствол своего лазерного пистолета из-за края бронированной спинки сиденья. Перевел рычажок в крайне левое положение и, наведя его на спустившуюся женщину, нажал на спуск.

– Рожденная в грехе!..– невольно выругался он.

– Что случилось?

Женщина, чьему голосу он доверился, чей силуэт узнал во мраке, при ярком свете оказалась одетой в зеленоватую форму Клана Соколов. Более того, на плечах у нее искрились лычки этого рода. Да, это была Мариал Радик – сомнений не было, но почему она напялила на себя этот, в обтяжку, форменный комбинезон? Он было совсем решил передвинуть рычажок на поражение, но тут до него дошло, что она, по-видимому, ни о чем не догадывается; значит, есть возможность узнать, как обстоят дела наверху. Он отнял палец.

– Почему ты в форме Клана Нефритовых Соколов?

– Потому что теперь я числюсь в их рядах. «Как так может быть? – изумился Влад.– Как она могла вступить в ряды клана, который нанес поражение ее собственному? Как могли Соколы принять ее? Прежде всего она должна попасть в число военнопленных, только спустя длительный срок пленники могли рассчитывать вновь сесть за пульты управления боевых роботов».

– Выходит, вы теперь приписаны к роду Нефритовых Соколов?

– Влад, мы все теперь принадлежим к этому роду. Была проведена церемония приема в состав членов рода. Клана Волка больше не существует.

Влад от изумления открыл рот:

– Что?..

– Хан Чисту предложил нам – тем, кто остался в живых,– вступить в ряды его клана. Был проведен ритуал вступления. А тех, кто сбежал с Вотана или был разгромлен на Моржесе, отлучили от кланов.

– Но это неслыханно! Такого никогда не было в наших рядах. Как вы могли отказаться от своего клана?!

– Формально это так, но Хан Чисту заявил, что Наташа и Фелан, связав Волков обещанием отказаться от вторжения во Внутреннюю Сферу, тем самым исключили себя из числа воинов рода. Но это не относится к остальным Волкам – все мы, отказавшиеся следовать за изменниками, автоматически включались в состав другого рода, который согласится нас принять.– Мариал чуть продвинулась вперед.– Сначала мне это предложение совсем не понравилось. Так же, как большинству из нас, но с точки зрения логики, все концы сходятся. Война между нашими кланами плохо кончилась для Соколов – впрочем, для Волков тоже. Оба клана теперь не в состоянии воевать, но вместе мы представляем собой страшную силу. Воины, которые выжили во время этого сражения,– наилучшие как с той, так и с другой стороны. Хан Чисту сказал: то, что случилось, явилось серьезным испытанием. В этом огне, заявил он, сгорели все примеси, весь хлам. Влад усмехнулся.

– Ритуал отказа от взаимодействия с Соколами и священная война, объявленная Соколам Ульриком, были ответом Волков на повсеместное уничтожение наших воинов и измену ильХану. Выходит, Волки, разбитые Соколами на каждой планете, на которой мы сталкивались, спаслись только здесь? И за счет чего спаслись?..

Мариал бросила на него быстрый взгляд.

– Это скорее можно назвать вытягиванием жребия. После смерти Ульрика Соколы предложили нам что-то вроде соглашения. Мы приняли их условия. Некоторые из нас сбежали к Фелану, другие остались здесь…

– Ага, выходит, что Фелан вовсе не разбит. Он все еще сражается! Значит, Волки пока не побеждены, звездный капитан Радик? Сдается мне, что здесь не все ладно с хронологией событий. Выходит, Хан Чисту предложил вам присоединиться к Клану Соколов в тот момент, когда часть Клана Волка вела бой против них на Моржесе? Так, что ли, квиафф?.. Получается, что вы согласились на вступление в род Соколов в тот самый момент, когда ваши братья истекали кровью на далекой планете? Как ты сама назвала бы подобный поступок, Мариал?

– Что сделано, то сделано.

– Надеюсь, тебе понятно, что при таких условиях оставшиеся в живых на Вотане Волки никак не могли быть официально приняты в род Нефритовых Соколов, квиафф?

– Афф! – Женщина кивнула.– Ты имеешь в виду, что Фелан, если даже потерпел поражение на Моржесе, все равно имеет полное право вызвать Хана Чисту на поединок. Ему, по закону, должны подчиниться все Волки, оставшиеся на Вотане, но поскольку они оказались включенными в род Соколов, то Чисту может чувствовать себя в безопасности? Так, капитан?..

– Нет, Мариал. Чисту плевать на вызов со стороны Фелана, потому что тот подвергся церемонии отречения от сообщества кланов, а все представители рода Волка, уцелевшие на Вотане, оказались включенными в ряды Соколов. Так что формально никто не может бросить вызов Вандервану Чисту. Вызвать его на Суд Чести…

– Исключая тебя?..

Точно так. Я – единственный, кто не ушел к Фелану, значит, не подвергся отлучению, и в то же время не вступил в Клан Нефритовых Соколов. Мариал, я предлагаю тебе честный выход из создавшейся ситуации. Надеюсь, понятно, что все вы, оставшиеся на Вотане, в любую минуту можете быть объявлены вне закона. Во-первых, помоги-ка мне выбраться из этого могильника.– Влад улыбнулся и раздельно, четко выговаривая слова, добавил: – Во-вторых, расскажи подробнее, что сказал Хан Чисту по поводу гибели ильХана Ульрика,– Он протянул Мариал руку,– Если пойдете со мной, я объясню вам, как спасти Клан Волка и почему именно мне доверено возродить его былую славу.

IV

Главный штаб Ком-Стара Военная Академия в Сандхерсте Беркшир, Британские острова, Терра 13 декабря 3057 г.

Регент Лиза Кениг-Кобер, прежде чем войти в кабинет регента по военным вопросам, чтобы разогнать остатки сна, потерла глаза, потом, не выдержав, коротко зевнула. Приемная, где помощник регента попросил ее подождать, была отделана деревянными панелями «под орех». На стенах – полки. На них выставлены древние фолианты в кожаных переплетах. Окна в приемной были высокие, стрельчатые – за ними в поздних зимних сумерках едва просматривались окрестности. Падал снег… Лизе Кениг-Кобер на мгновение припомнились турбулентные потоки воздуха, в которые она угодила при перелете через Атлантику, и в желудке сразу неприятно заныло.

Помощник в должности полурегента вышел в приемную и, придерживая дверь, как положено, объявил:

– Регент Кениг-Кобер, сэр.

– Спасибо, Дарнер, вы мне пока не нужны.– Регент по военным вопросам – высокий, стройный мужчина, совсем, казалось, неподвластный возрасту, разве что волосы заметно поседели да лицо кое-где промяли морщинки,– поджидал гостью у порога. Всякий раз, когда им доводилось встречаться на заседаниях, парадах, смотрах войск, регент был одет в мешковатую белую рясу, подпоясанную золотым шнурком – обычный наряд высшего должностного лица, ответственного за Гвардию Ком-Стара. Лиза Кениг-Кобер подозревала, что тем самым регент желал особым образом подчеркнуть свое положение, чтобы ни у кого и сомнения не возникало, что именно он распоряжается боевой мощью галактической организации.

На этот раз регент встретил посетительницу в обычно! белой солдатской робе, более свойственной нижним чинам, без всяких знаков различия и эмблем Ком-Стара. Верхняя форменная рубашка порядком ношена – видимо, в рабочей обстановке регенту не было необходимости подчеркивать свое звание. С другой стороны, его и так нельзя было ни с кем перепутать – правую глазницу регента прикрывала черная повязка.

Хозяин кабинета, проводив гостью к столу, сам прошел к огромному камину, встроенному в стену. Потер руки, протянул ладони к огню. Наконец повернулся – язычки огня отражались в зрачках этого седовласого, но все еще очень привлекательного мужчины. Отблески пламени играли на лице.

– Простите, что потревожила вас в такой час. Я никогда бы не посмела нарушить ваш покой, если бы не срочное донесение. Оно пришло с Моржеса всего два часа назад.

Она замолчала и некоторое время наблюдала за регентом. Тот в свою очередь не выказал нетерпения – сложил руки за спиной, прошелся перед камином, затем вопросительно посмотрел на гостью.

– Моржес – это планета, где происходит сражение между частями кланов Волка и Нефритовых Соколов. Гончие Келла высадились там…

Анастасиус Фохт кивнул, затем рукой указал на одно из обитых коричневой кожей, стоявших возле камина кресел.

– Очень рад, что вы внимательно следите за событиями, которые происходят за пределами Терры.

– Любое передвижение войск кланов вблизи линии перемирия входит в сферу моей компетенции. Я ни на минуту не забываю, что их главная цель – завоевание Терры. Кто предупрежден, тот вооружен – так, кажется, выражались древние.– Гостья чуть помедлила, прежде чем сесть в предложенное ей кресло.– Я могла бы составить вам компанию, если вы решите лично ознакомиться с положением дел на Моржесе. Но на мой взгляд, ситуация вокруг Терры сейчас куда более серьезна, чем когда-то на Токкайдо.

– Это отличная идея, но, боюсь, невыполнимая. Да, я обязательно нанесу визит на эту планету, однако мало того что подобное путешествие весьма опасно, я, к сожалению, вряд ли смогу вырваться из Главной штаб-квартиры ранее конца месяца. На южном континенте Моржеса идут ожесточенные бои – к сожалению, их исход определится ранее, чем я смогу добраться туда.

Старик с некоторым неудовольствием глянул на гостью и закончил:

– Там сейчас очень жарко. Побоище, думается мне, идет кровавое.

С минуту регент по военным вопросам наблюдал за игрой язычков пламени в камине, затем решительно повернулся к Лизе.

– Однако это вовсе не главная причина, почему я не могу позволить вам отправиться вместе со мной. У вас очень много дел здесь, на Терре. Легион Бриона оставил Северную Америку?

Лиза, устроившись в кресле, была вынуждена сделать усилие, чтобы прогнать сон.

– Да, сэр. Что-то непонятное творится на маршруте Сарна. Полк отправился на Плеион – он станет ключевым узлом обороны в сфере Тихонова.

Фохт, чуть помедлив, сел в соседнее кресло.

– Вам известно, что это именно я убедил Первый Круг в том, что лучшей кандидатуры, чем полковник Брион, нет. Того же мнения придерживаются и на Плеионе. Как мне известно, вы настаивали на своей кандидатуре. Вы так хотите служить в компании с майором Илджиром?

– Я высоко ценю его, сэр,– ответила Лиза и протянула к огню ладони. От этого было мало толку – внутренняя дрожь донимала ее. Рустам Илджир не раз просил ее оставить Ком-Стар и перебраться к нему на Плеион. Она в свою очередь упрашивала майора перейти на службу в Ком-Стар, тогда они всегда будут рядом. К сожалению, им обоим было ясно, что это невозможно – слишком многие из сильных мира сего были против.– Дело в том, уважаемый регент, что вдвоем мы смогли бы сформировать самое лучшее подразделение в Двадцать первом ударном копье Кентавров. Личный состав полка несколько подраспустился здесь, на Терре. Укрепив копье, его вместе со Вторым ударным полком можно было использовать в авангардных стычках на Ксейне. Полковник Хаскел, чьи части переводятся на Терру, отличный командир, мне известно, что его водители не теряли времени даром.

– Они должны прибыть к месту назначения не ранее начала января?

– Так точно. Первый и второй батальоны, размещенные на Терре, введут их в обстановку.

Анастасиус Фохт откинулся к спинке кресла.

– Значит, они будут готовы к боевым действиям ранее конца февраля или начала марта?

– Может, и раньше. Полковник Хаскел уже занялась подготовкой пилотов, которые должны заменить тех, кто погиб или был переведен в другие части. Мы провели секретную проверку всего контингента, однако этого мало – ребят надо хорошенько обучить, чтобы они смогли достойно заменить тех, кто отправится вместе с полком. Должна признаться, новобранцы кажутся мне похуже тех, которых мы набирали семь лет назад.

– Получается, что эти два месяца Терра будет уязвима?..

Что-то в этом вопросе заставило Лизу насторожиться – вновь приступ внутренней дрожи охватил ее.

– Неужели положение такое угрожающее? – спросила она.– Я слышала, что у кланов возникли внутренние проблемы. Что-то мне не верится, чтобы они осмелились в ближайшее время нарушить перемирие…

Фохт повернулся к ней и глянул на женщину одним глазом. Это был добрый, отцовский взгляд.

– Я договорился о перемирии с ильХаном Ульриком Керенским. Оно должно было продлиться пятнадцать лет, с 3052 по 3067 год. Пока он был жив, я мог быть уверен, что кланы не нарушат слово.

– Но он же до сих пор является ильХаном. А если нет, то подпись Хана Ханов в любом случае есть подпись высшего руководителя родов.

Регент Фохт усмехнулся и чуть ссутулился.

– Надеюсь, что так. К сожалению, у меня нет уверенности, что он жив, а это круто меняет дело. Донесение, доставленное сегодня, было послано неделю назад, и его содержание внушает определенную тревогу. У меня сложилось впечатление, что жизнь Ульрика и судьба перемирия находятся под угрозой.

Лиза вздрогнула. Это была плохая новость – она пришла в самое неподходящее время. Федеративное Содружество начало боевые действия против Конфедерации Капеллана и Лиги Свободных Миров на маршруте Сарна. В ответ войска Лиги обрушились на Виктора Дэвиона. Конфликт разрастался. Лиран окончательно отделился от Федеративного Содружества. Теперь в дело вступил Синдикат Драконов – ради поддержания стабильности и установления мира его вооруженные силы – среди них было много миротворцев Ком-Стара – оккупировали планеты, расположенные в пограничных областях, разделивших владения Виктора и его сестры Катрин. Это вызвало ярость во вновь образовавшемся Лиранском Содружестве и в то же время очень нервировало подчиненных Виктора, которые начали сомневаться в миролюбивых намерениях Синдиката.

Как раз в тот момент, когда государства Внутренней Сферы должны были объединиться в борьбе с агрессором, они погрязли в пучине междоусобиц!

Фохт вздохнул.

– Надеюсь, моя миссия на Моржесе позволит внести ясность в ближайшие замыслы кланов. Если Ульрик жив и все еще контролирует ситуацию, у нас нет повода для беспокойства. Если же у кланов появился новый лидер, значит, можно быть уверенным, что в ближайшее время они нарушат перемирие. К счастью, в любом случае их Ханы должны вернуться на родину – это место они называют Страна Мечты – и выбрать нового ильХана. Вся процедура займет не меньше года, так что у нас будет передышка.

– Значит, нам следует готовиться к худшему, не так ли?

Регент по военным вопросам пожал плечами.

– Боюсь, что так. Конечно, хочется надеяться на лучшее, однако нам надо быть готовыми к самому неблагоприятному варианту событий.

– В таком случае мне кажется опрометчивым решение заменить на Терре наиболее опытные части зелеными юнцами, пусть даже они будут проходить здесь курс ускоренной боевой подготовки. Ориентировка, которую следует подготовить в Главном штабе, должна нацеливать наши войска на сохранение бдительности и готовности немедленно ответить ударом на удар.

– Правильно, в этом случае оборона Терры будет возложена на те копья, которые есть у нас в наличии и которые согласно последнему приказу должны будут дислоцироваться на нашей планете – это прежде всего вполне боеспособный учебный полк Сандхерста и ваши новички. Вы должны простить меня, но только такое решение придает мне кое-какую уверенность и спокойствие.

– Но, сэр, это решение, на мой взгляд, стратегически неверно. Обычно первыми в сражение вводятся части, состоящие из новобранцев, а у нас получается все наоборот. Атакуя в направлении Терры, кланы должны будут сокрушить наши гвардейские полки, обороняющиеся в Свободной Республике Расалхаг. Эта задача им по силам. Если они их уничтожат, какую опасность будут представлять для них войска, расположенные на Терре?

– Кланы не единственная угроза… Лиза с удивлением глянула на старика.

– Уж не имеете ли вы в виду, что какой-нибудь из Великих Домов Внутренней Сферы отважится атаковать Терру?

Фохт еще раз пожал плечами.

– Никто не может предугадать, какой фортель способен выкинуть Сун-Цу Ляо. Катрин Штайнер тоже совершенно непредсказуема. На мой взгляд, подобное развитие событий скорее общемировая тенденция, чем конкретные планы конкретных правителей.

– «Слово Блейка»?

– Клянусь!..

Решение начать войну с кланами вызвало в Ком-Старе не менее серьезные потрясения, чем те, которые привели к развалу всю Внутреннюю Сферу. Под управлением примаса ордена Шарилар Мори и регента по военным вопросам Анастасиуса Фохта Ком-Стар достаточно быстро превратился из культового объединения, частенько впадавшего в мистицизм, в серьезную светскую организацию, обеспечивающую повсеместную Межзвездную связь. Теперь Ком-Стар имел в своем составе войска, обеспечивающие безопасность границы с Расалхагом, который первым подвергся нападению кланов. Так впервые была сломана традиция, установленная еще Джеромом Блейком, основавшим Ком-Стар в 2700-х годах.

Консервативные элементы в организации не смирились с нововведениями и сбежали в Лигу Свободных Миров, где Томас Марик, правитель этого государства и одновременно регент Ком-Стара, с распростертыми объятиями встретил беглецов. Он удержал их от поспешных действий, от объявления всяких «крестовых походов», и прежде всего прибрал к рукам разведывательную сеть «слуг Блейка», или, как они сами себя называли – «вестников слова». Таким образом ему удалось значительно укрепить свою чахлую разведку. «Вестники слова» организовали шумную кампанию, приветствуя Томаса Марика в качестве примаса ордена «в изгнании». Аналитики Ком-Стара предположили, что эта кампания – начало длительной борьбы за Терру. Намерения Марика вырисовывались достаточно ясно – он возомнил себя новым Блейком и решил устроить из Лиги Свободных Миров что-то вроде теократического государства. В этом смысле борьба за Терру приобретала оттенок религиозной войны.

– Все-таки, сэр, даже признавая наличие потенциальной угрозы со стороны наших соседей, я все же считаю, что кланы куда более опасный противник. К тому же они уже как бы висят у нас на плечах. Самое разумное в этой ситуации – попытаться вновь найти с ними общий язык.

Фохт одобрительно улыбнулся.

– Вы совершенно правы, регент. Впрочем, могу согласиться, что идея насчет ротации войск тоже не до конца продумана и отдает некоторой… э-э… поспешностью. С передислокацией можно подождать, пока я не вернусь с Моржеса. По возвращении я передам вам обстоятельный доклад, включающий записи боевых действий и тактических приемов. Возможно, вы сможете использовать эти материалы для подготовки наших солдат.

– Надеюсь, сэр.

– Я тоже, регент. Знаете, мне пришла хорошая мысль – что, если назначить вас командующей Атакующей Галактики? Если, конечно, вы дадите согласие…

Лиза заколебалась. Атакующая Галактика являлась элитной частью Гвардии Ком-Стара, сформированной по образу и подобию корпусов – или, как их называли – «гроздей», на которые делились вооруженные силы кланов. Подобные фронтовые объединения строились на многофункциональной основе и включали все рода войск – от пехоты до собственных транспортных звездных средств. Формально говоря, подобный перевод являлся понижением – с точки зрения табели о рангах, руководитель обороны Терры стоял в иерархии Ком-Стара выше. Но когда начнется вторжение, соединения типа Атакующей Галактики явятся тем оселком, на котором будут обтачиваться все остальные копья.

– Сэр, ваше предложение – большая честь для меня.– Регент на мгновение опустила глаза.– Я бы хотела подумать, это очень серьезный вопрос. Надеюсь, что касается обороны Терры, я на своем посту сделала все, что могла. Только тогда я вправе принимать решение о переводе на новую должность.

– М-да, это хороший ответ на очень трудный вопрос. Позже мы к нему вернемся.

– Благодарю, сэр. Фохт взглянул на огонь.

– Знаете, давным-давно, в дни моей молодости – вероятно, это была совсем другая жизнь,– мне пришлось провести ночь с людьми, которых я искренне считал своими друзьями. Помню, мы развели костер, выпили бренди – так приятно пить с друзьями всю ночь. Чтобы звезды висели над головой… Вечерок выдался теплый, ветра не было. Мы разговаривали о будущем – прикидывали, мечтали, дурачились… Одним словом, размышляли о том времени, когда мы сами станем управлять событиями, станем, как говорится, очень важными персонами. В ту пору мы во главу угла ставили силу – считали, что с помощью силы можно решить любой вопрос.

Он на мгновение примолк, улыбнулся и неожиданно свежим, бодрым голосом продолжил:

– Те дни… Молодость… Я никогда не думал, что когда-нибудь займу такое высокое положение.– Регент по военным вопросом поколебался.– Я как раз считал, что если мне удастся дожить до седых волос и вот так понежиться у камина, то это только в том случае, если я не буду высовываться, исключу из своей жизни всякие непродуманные авантюры. Буду, одним словом, тем, кого обычно называют честными служаками. И вот на тебе! Я дожил до такого высокого поста!.. Знаете почему? Я никогда не использовал силу – точнее, всегда старался избегать ее применения. Старался решить дело мирком да ладком, но именно решить, а не оставлять на полпути или идти на беспринципные компромиссы – а-а, мол, и так сойдет. Вот так не уважающий силу человек в конце концов достиг подлинного владения силой. Разве это не парадокс? Скажите, регент?..

Лиза долго смотрела на огонь – в языках пламени ей почудилось движение странных тварей. Танец показался насмешкой над ее жизнью, над мыслями Анастасиуса Фохта.

– А теперь? – спросила она.

– А теперь я получил в наследство трудную работу – мне придется устранить угрозу самого опасного нашествия, о котором я когда-либо слышал. Я надеялся, что пятнадцатилетнее перемирие даст нам выигрыш во времени – за этот период мы могли бы преодолеть отставание от кланов в новейших технологиях. А может, даже и превзойти их… В последние несколько лет мы сделали гигантские шаги вперед, но до сих пор у меня нет уверенности, что этого достаточно. Все это очень тревожит меня. Неопределенность не дает мне покоя ни днем, ни ночью: что, если в результате их нового наступления мы вновь потерпим поражение? Наши ресурсы тоже не беспредельны.

Лиза взглянула на человека, в руках которого была сосредоточена мощь всей организации, осуществляющей межзвездную связь.

– Кланы не победят, регент Фохт, потому что они не могут позволить себе подобную роскошь. Кроме того, мы не позволим одолеть нас.

– Храброе сердце и высокий боевой дух – это хорошо, регент, но этого может не хватить для победы над кланами.

– Я в общем-то о другом, сэр.– Она выпрямилась в кресле, потом встала, подошла к Фохту.– Кланы верят в свое превосходство в технике и в свой способ воспроизводства человеческого рода. Простите, сэр, но я просто вынуждена изъясняться на подобном дуболомном языке. Могу заверить, что первоклассные машины и наследственность – далеко не самое главное, что помогает солдату одержать победу. На Токкайдо, если вы помните, мы были уверены, что не можем потерпеть поражение. Нам просто некуда было отступать, и мы сражались так, что любой посторонний наблюдатель изумился бы, глядя, с каким жаром и страстью войска шли в сражение. У нас не было выбора – мы должны были победить, так и вышло. Ни в коей мере я не хочу преуменьшать значение боевых навыков пилотов, качество техники, но все это не более чем слагаемые одной великой страсти, одной цели. Возможно, в этом и состоит секрет хорошего полководца – он знает, как растолковать людям, что поражения быть не может. Даже смерть должна быть ступенью к победе. Мало того, чтобы растолковать и убедить, надо и научить, как действовать в том или ином случае. Так, как вы руководили нами на Токкайдо. Так что я лично не сомневаюсь – мы победим. Во главе с вами или с другим командиром – это не суть важно. Речь идет не об именах. Я имею в виду тот настрой, который охватывает армию после серии тяжких поражений и после единственной победы, цена которой – перелом в настроениях бойцов. Вот что, на мой взгляд, куда важнее, чем все остальное.

Регент по военным вопросам глянул на нее со своего места. Потом поднялся и поцеловал женщине руку.

– Надеюсь, вы простите мне это нарушение протокола. Я полностью разделяю вашу точку зрения. Ваши слова – это мои слова. Я склоняю перед вами голову. Теперь я с легким сердцем могу послать вас и ваших товарищей в бой. Смерть вам не страшна, а уж мы со своей стороны обтяпаем это дело до тонкости. Кланы еще попляшут у нас!..

Лиза Кениг-Кобер улыбнулась, ответила начальнику легким пожатием и убрала руку.

– Человек, каким вы были в молодости, по существу, являлся разрушителем. Использовал он силу или нет – не имеет значения. Теперь же, сэр, вы защитник и хранитель. Я достаточно хорошо знаю вас, поэтому не раздумывая вручаю вам свою жизнь и жизни подчиненных мне солдат.

Фохт кивнул, словно принял этот подарок.

– Кланы, конечно, еще очень сильны. Они представляют величайшую угрозу для всех нас, для наших ценностей, для нашего понимания смысла жизни, но с такими воинами, как вы, можно не только смело вступать в бой, но и рассчитывать на победу. Придет день, и возрадуются люди, обитающие во Внутренней Сфере.

V

Боралтаун, Вотан

Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов

13 декабря 3057 г.

«Выходит, это последний из Волков».– Хан Элиас Кричел внимательно посмотрел на спасенного капитана.

Стоявший перед ним исхудавший мужчина был одет в серую униформу с эмблемой Клана Волка на груди. Левый рукав комбинезона был разорван, на ткани – засохшие пятна крови. Из дыры выглядывает застывший гипсовый пластырь – по-видимому, рука сломана в предплечье… Кожа землистого оттенка, заляпана сажей – так всегда бывает у пилотов, выходящих из долгих многодневных боев, а этот еще три дня просидел в могиле. Все-таки выбрался… Шрам-то какой, через всю щеку. Элиас был наслышан об этом капитане, но впечатления при личной встрече оказались куда сильнее. Настоящий волчара… Этот будет драться до конца.

Особенно впечатлял его взгляд. Ярость пылала в темных зрачках. Страстная, беспредельная… Этого сияния хватало, чтобы осветить просторную комнату, которую Хан Клана Соколов Элиас Кричел использовал как кабинет. Этот взгляд поразил его еще в тот момент, когда с экрана голографического монитора уцелевший капитан из Клана Волка попросил об аудиенции. Кричел решил было отказать ему – он поделился этой мыслью с Вандерваном Чисту, однако реакция второго Хана насторожила его. Тот неожиданно и поспешно согласился, что, мол, не к лицу вождю самого сильного рода встречаться с безумцем, просидевшим три дня под землей. Кричел неожиданно задался вопросом – почему Чисту, высокомерный, самоуверенный, вдруг обратил внимание на этого капитанишку, который теперь неизвестно кого представляет? С чего вдруг он примчался в его, Кричела, приемную? В результате первый руководитель могучего Клана Соколов согласился принять Влада, звездного капитана из бывшего Клана Волка.

Хан откинулся к высокой спинке резного деревянного кресла, некоторое время приглядывался к человеку, стоявшему на специальном помосте. Наконец подал голос:

– В переданной тобой просьбе было сказано, что ты обладаешь ценной информацией, касающейся меня лично. Каким образом Волк, похороненный в развалинах рухнувшего здания, мог добыть подобные сведения? Тем более касающиеся меня лично?

– Я являлся помощником ильХана Ульрика Керенского во время церемонии вызова на Суд Чести. В той же должности я воевал на Моржесе, потом здесь, на Вотане.

– Какой смысл вспоминать о ренегатах и предателях. Скоро они будут сметены с лица вселенной, а их имена покроются позором.

Влад криво усмехнулся, отчего на его лице, обезображенном шрамом, появилось зловещее выражение.

– Конечно, вы, Хан Кричел, можете надеяться, что все так и будет, однако меня берут сомнения. Что, если все ваши планы построены на песке? Для вас лично было бы куда лучше, если бы уничтожение,– как вы их назвали, ренегатов и предателей? – несколько затянулось.

Волк при этом чуть заметно кивнул. Хан не понял: то ли это знак уважения, то ли стоявший перед ним офицер из чуждого рода признал в нем потенциального патрона. Хорошо, послушаем, что будет дальше.

– Мне известно, что разгром оставшихся Волков на Моржесе не только не принесет вам лавров, но и явится серьезнейшей ошибкой.

– Ты утверждаешь, что меня бы куда более устроило, если бы Соколы потерпели поражение на Моржесе?

– Это по приказу Хана Вандервана Чисту посланы войска, которым был отдан приказ расправиться с беглецами, не так ли? Он отправил боевые части вопреки вашему протесту – сумел провести это решение через Совет рода. Так, по крайней мере, мне объяснили ситуацию после того, как я воскрес из мертвых. Если Соколы победят, ваша песенка спета! Прошу простить вульгарность некоторых выражений – мне просто очень важно, чтобы нарисованная мною картина была ясной и точной. Чисту, победивший Ульрика, в случае разгрома так называемых «предателей» на Моржесе, осененный славой, станет непобедимым. Вы хотите, чтобы он явился на выборы ильХана с подобным набором доблестей? Как же! Ему удалось расправиться с самым гордым и нетерпимым родом кланов! Как вы считаете, кого в этом случае изберут ильХаном?

Кричел почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Он уже давно задумывался о таком развитии событий, внимательно следил за политическими маневрами Чисту, понимал их смысл. Но до сих пор ему никак не удавалось за частностями увидеть цельную картину. Теперь все поступки второго Хана легли в логическую цепочку. Он, Кричел, был слишком благодушен и теперь мог обвинять только себя. После гибели Ульрика – согласно существующим традициям – его преемником должен был стать первый Хан самого сильного клана. То есть он сам, Элиас Кричел. На первый взгляд, так и случилось – Ханы других наступавших родов уже обратились к нему за содействием в координации предполагаемых боевых действий. Все были уверены, что сразу после выборов нового ильХана кланы вновь начнут наступление. Всем известно, что самым страстным защитником идеи бескомпромиссной борьбы с этими выродками из Внутренней Сферы является он. Хан Элиас Кричел. Вот почему он решил, что дело сделано и титул ильХана сам собой упадет ему в руки. Как спелое яблоко… Очевидно, что Вандерван сумел ловко воспользоваться ситуацией. Он выбрал благоприятный момент – сработал на два фронта: убедил Элиаса, что все делает в его интересах, а сам между тем принялся набирать очки.

– В том, что ты рассказал, нет ничего нового,– наконец откликнулся Хан Кричел,– следовательно, твое сообщение не представляет для меня особой ценности.

Влад пожал плечами.

– Я вовсе не имел в виду, что мои соображения представляют какую-то ценность. То, что я хочу вам предложить, цены не имеет. Либо мы договариваемся, либо я начинаю действовать самостоятельно.

– Интересно, что, помимо наглости, у тебя есть? Теперь Влад позволил себе улыбнуться широко. Кричел даже поперхнулся: «Осклабился, волчара. Ну и пасть!..»

– Я могу предоставить вам средство, которое полностью уничтожит Вандервана Чисту. И как Хана, и, возможно, как человека – это будет зависеть от вас. По крайней мере, я берусь утверждать, что с этой минуты он вам не соперник. Дорога к титулу ильХана для вас открыта.

– С этой минуты? – усмехнулся Кричел.

– Именно с этой!..

– Ну-ну.

Тем не менее Кричел не смог скрыть за иронией искорку неподдельной радости, мелькнувшей в его глазах, однако первый Хан был опытный и разумный человек, умевший держать себя в руках. Он тут же подавил всякие эмоции и холодно спросил:

– Ты предлагаешь себя в качестве наемного убийцы?

На мгновение он сумел поставить в тупик этого с каждой секундой наглеющего Волка. Тот даже удивился:

– Зачем?

– Ну, я не вижу, как еще ты собираешься вывести из игры второго Хана рода Нефритовых Соколов.

– Существует другой способ. Более страшный для Чисту, чем смерть…– Правой рукой Влад постучал себя по левой стороне груди.– Я уничтожу его и сделаю это таким образом, что ни у кого не возникнет сомнений в правомочности подобного поступка. Взамен вы выполните два моих условия.

– Какие же?

– Первое: я прошу разрешить мне вызвать второго Хана рода Нефритовых Соколов на Суд Чести. Дело в том, что у меня пока нет родового имени, поэтому подобное нарушение субординации должно быть санкционировано высшим руководителем рода.– Влад сжал правую руку в кулак.– Понимаете, я присутствовал на месте гибели Ульрика и готов оспорить любое утверждение Хана Чисту насчет обстоятельств этого поединка.

Элиас Кричел невольно подался вперед, он не мог поверить своим ушам – какой-то капитанишка смеет обвинять высокопоставленное лицо! Каково?..

– Ты утверждаешь, что хан Чисту лгал, когда рассказывал о гибели Ульрика?

– Так точно. У меня есть убедительные доказательства. Я сумел снять все маневры противников во время этого боя – скорее, подлого убийства из засады. Видеозапись надежно укрыта и будет доставлена вам сразу, как только вы дадите согласие на вызов.– Глаза Влада холодно блеснули.– Я хотел бы объяснить, почему я настаиваю на этом условии. Я был приставлен к Ульрику, чтобы опекать его во время поединка. К сожалению, я не в полной мере исполнил свой долг. Гибель ильХана камнем лежит на моей совести. Единственный способ, каким я могу смыть позор,– это убить человека, посмевшего бросить на меня тень.

Элиас Кричел выпрямился. Губы у него дрогнули. Он уже забыл, когда в последний раз садился за пульт управления боевого робота, если не считать ежегодных «испытаний», по результатам которых выносился вердикт о разрешении должностным лицам исполнять свои обязанности. По существу, все эти «пробы» являлись откровенно формальными мероприятиями, а вот так, чтобы ощутить напряжение боя, чтобы кровь закипела в жилах – с этими ощущениями Кричел распростился давным-давно. Все равно память о тех днях не давала ему покоя – он, случалось, во сне видел, как забирается в рубку, включает двигатель… Дальше погоня, стрельба, риск!.. Собственно, он был не настолько стар, чтобы не мечтать о возвращении в строй, каким бы безумным это стремление ни казалось. Больше всего в молодости его как раз возбуждала возможность отомстить, ответить ударом на удар, не дать противнику спуску, поэтому, выслушав требование капитана о необходимости кровью смыть позор, он почувствовал, как в душе шевельнулось понимание. Особых симпатий к этому представителю чуждого рода, который, по мнению Кричела, уводил кланы в сторону от заветов предков, он не испытывал. Только Соколы – истинные клановцы! Только они способны осуществить заветную мечту их прародителя, генерала Керенского, на том Кричел стоял и стоять будет!.. Однако в эту минуту он должен был признать, что этот Волк ведет себя как прирожденный Сокол. Он так и сказал Владу:

– Ты рассуждаешь как Сокол, звездный капитан Влад. Совсем не как Волк…

– Вы намекаете, что все Волки обернулись Соколами? – Он подумал, потом добавил: – Возможно, и все равно я настаиваю, что последний Волк должен уйти с честью. Я не хочу, чтобы кто-то мог презрительно отозваться о нашем тотеме, квиафф!

– Афф! – кивнул Элиас.– Я обещаю, что дам разрешение на Суд Чести, но вся беда в том, что ты не имеешь родового имени. Это означает, что Хан может назначить вместо себя другого человека, равного тебе по положению. Как я понимаю, такая перспектива тебя ее очень-то устраивает.

– Нас не устраивает,– поправил его Влад. Кричел оставил его замечание без ответа.

– Я знаю правила, которыми руководствуются при проведении подобных поединков и буду строго их придерживаться,– добавил Влад.

– Прекрасно,– кивнул Кричел и поерзал в кресле.– Какое же второе условие?

– Если я одержу победу, вы сразу узнаете, что я имел в виду.

– А если проиграешь?

– В этом случае вы получите то, что составляет первую половину договора.– Влад наконец опустил руку.– Я слышал, вы сегодня встречаетесь с Ханом Чисту?

– Да. Позже.

– Хорошо, я бы хотел, чтобы как раз в этот момент меня вызвали в ваш кабинет.– Влад отдал честь, потом добавил: – Мы еще встретимся,– и повернулся, чтобы уйти.

– Подожди,– окликнул его Кричел.

– Сэр?..

– Вы не задумывались над тем, что случится после того, как вы разделаетесь с Ханом Чисту? С какой стати я буду соблюдать оговоренное здесь соглашение? Дело сделано, и – привет… Тем более что я даже не подозреваю, что вы имеете в виду, говоря о своем втором условии.

На лице Влада появилась кривая ухмылка.

– Вы обязательно примете второе условие. Вы сразу оцените, насколько оно перспективно.

– Как ты можешь судить об этом?

– Хан Кричел, я собираюсь отомстить человеку, посмевшему поднять руку на Хана несуществующего уже клана. На человека, чью политику я всегда в корне отвергал, потому что она была противна самой моей сущности, но все равно это был мой Хан, не говоря о том, что он был Верховным Главнокомандующим всех родов. Нельзя спускать вопиющие нарушения наших традиций. Подлое убийство из-за угла должно быть наказано, но это вовсе не означает, что я пойду на мировую с этими проходимцами из Внутренней Сферы. И другим не советую…– В его глазах опять блеснули зловещие огоньки.– Если вы откажете мне во второй моей просьбе, для вас будет неприятным открытием узнать, каким опасным я могу быть.

В момент своего следующего посещения Ставки главного Хана рода Нефритовых Соколов Влад ощущал себя скорее человеком, решившим прыгнуть в бассейн с акулами, чем мстителем, который должен с минуты на минуту лицом к лицу столкнуться с подлецом, посмевшим пренебречь честью ради своих личных корыстных интересов.

Два громадных элементала, стоявших на часах, распахнули перед ним двери. Влад шагнул вперед и там замер, дожидаясь, пока створки у него за спиной закроются. Так и стоял несколько мгновений на красном ковре, глядя на восседавшего на троне Кричела. Трон был установлен во главе стола, расположенного слева, ближе к стрельчатым окнам. За столом сидели четверо – все высшее руководство Клана Нефритовых Соколов.

Звездный капитан из Клана Волка круто повернулся в ту сторону, отдал честь Хану и трем другим высоким особам, занимавшим места вокруг стола. Ранее ему никогда не доводилось встречаться с этой троицей, тем не менее он сразу узнал их. Среди них находился Каэль Першоу, руководитель Службы безопасности, или, как официально именовалась его должность, начальник стражи. Это был невзрачный человечек, расположившийся по левую руку от Кричела. В его теле было наворочено столько всевозможных кибернетических приспособлений, что это была скорее машина, а не человеческое существо. О Першоу ходили легенды – не только Соколы, но и члены других кланов с опаской упоминали это имя. На этой должности он находился столько лет, что начала его карьеры уже никто не помнил. Мысль, что Соколы не зря ремонтируют его, заставила Влада внимательнее присмотреться к начальнику стражи – по-видимому, это был очень ценный экземпляр киборга, хотя звездный капитан не был уверен в достоверности подобных слухов. Тот, о ком складывают легенды, способен сам выстроить свою биографию.

Женщина, сидевшая спиной к дверям, поднялась и повернулась в его сторону. Высокий лоб и суженный подбородок придавали лицу Марты Прайд треугольную форму. Но это скрадывали на удивление пухлые, чувственные губы. Она была так же высока, как и Влад, однако куда более изящна и тонка в талии. Скорее поджара, как породистая борзая… Эта женщина несла ответственность за наследственную программу рода Соколов. Самая молодая среди сидевших за столом, Марта была самоймногообещающей фигурой в руководстве клана. «И самой опасной»,– отметил про себя Влад.

Четвертым за столом был сам Хан Вандерван Чисту. Седовласый, с козлиной бородкой, с длинными локонами, оттенявшими его широкое краснощекое лицо, он холодно смотрел на вошедшего. Точнее, изучал его, как обычно разглядывают какой-нибудь исторический раритет. Невысокий, полный, Вандерван держал себя надменно. Видно, уже решил, что быть ему ильХаном.

Неожиданно Чисту улыбнулся и спросил:

– Так это и есть последний из Волков?

– Рад нашей новой встрече, Хан Чисту,– ответил Влад. Чисту, сидя в кресле, не спеша выпрямился.

– Не помню, чтобы мы раньше виделись.

– Лицом к лицу нам встречаться не доводилось, но на Правительственном Холме, здесь, на Боралтауне, мы сталкивались. Я был там… И выжил. Я знаю, что вы там натворили.

Влад повернулся к Кричелу и кивком приветствовал его.

– Во время утренней аудиенции,– сказал Влад,– я попросил у Хана Кричела разрешения вызвать вас на Суд Чести. Я предлагаю вам поединок, чтобы устранить возникшие между нами разногласия.

– Разногласия? Между нами?..

Кричел положил руку второму Хану на плечо.

– Этот последний из Волков заявляет, что ты не совсем точно изложил обстоятельства гибели ильХана Ульрика Керенского.

Кровь прилила к лицу Чисту. Влад тем временем согласно кивнул:

– Это наименьшая из претензий, которые я имею к вам, Хан Чисту. Я требую проведения Суда Чести.

– Он сомневается в смерти Ульрика?

– В обстоятельствах, которые привели к смерти ильХана Ульрика,– так же мягко поправил его Кричел. Влад заметил, как заметался взгляд Чисту.

Устраивая засаду на Ульрика Керенского, он одним махом нарушил столько строго установленных заповедей, которыми руководствовались не только Соколы, но и все остальные кланы, что теперь у него не было обратного хода. Может, эта безысходность и вызванная ею тоска и есть то, что обычно называют угрызениями совести. Человек, совершивший подлое преступление, теряет волю к жизни не потому, что ему жаль соперника. Просто у него не остается выбора – точнее, над ним нависает альтернатива «или – или», а это невыносимо для любой души. Ты уже несвободен, ты теперь должен постоянно заметать следы. Тем более в таком деле, как боевой, не на жизнь, а на смерть поединок. Засада сама по себе – это был вызывающий проступок! Если прибавить сюда тонкость, которую могли понять только представители такого консервативного клана, как Соколы, становится понятен страх, охвативший Чисту. В то время как Влад и другие Волки чем дальше, тем больше во главу угла ставили совместные действия, тщательно разрабатывали тактику ведения боя в составе звена, роты, батальона. Соколы с презрением относились ко всем этим новшествам, считая, что вершиной боевого искусства является поединок один на один. Согласно их теоретическим воззрениям, именно дуэль между конкретными бойцами решает исход боя.

Обнародовав информацию о Чисту, Влад ставил крест на его карьере, а может, и на самой жизни. Соколы вычеркнут его из списка Клана, представители рода Чисту лишат его родового имени, а его наследственные клетки будут исключены из воспроизводства новых членов рода.

Что ж, пусть так и будет! Охота за таким труднодостижимым призом, как титул ильХана, сопряжена со многими опасностями, и неудача в этой гонке. Хан Чисту, это больше, чем личная трагедия. Сражение, которое предстоит Владу,– а он был уверен, что его не миновать,– помимо восстановления чести, являлось еще как бы входным билетом на участие в этой гонке. Так что, уважаемый Чисту, теперь уже не до сантиментов. Значит, в намечавшейся битве за право вести поединок он, Влад, последний из Волков, тоже должен одержать победу. Чисту любым способом постарается подставить вместо себя другого воина, хотя шансы на это у него невелики. В этом случае он действовал самостоятельно и так же в одиночку должен расплачиваться за преступление. По-видимому, сам Чисту тоже прекрасно разобрался в ситуации и изо всех сил пытался скрыть страх, который охватил его. При наличии неопровержимых доказательств клан в лице первого Хана обязательно даст разрешение этому недобитому Волку на поединок. Честь клана не может зависеть от тех или иных проступков, совершенных его членами.

Чисту принял вызов.

– Ты сказал, что сообщение о гибели ильХана Ульрика – наименьшая из тех претензий, какие вы имеете ко мне?

– Так точно.

– Какая же самая обидная?

Влад улыбнулся – шрам на его щеке чуть задвигался.

– Вы превратили обряд отречения в обряд приема. Чисту сразу посуровел.

– Ты что, отрицаешь правомочность подобного решения?

– Так точно. Вандерван Чисту встал.

– Тогда ты тоже должен быть подвергнут ритуалу отречения от кланов, а сражаться мы будем за то, чтобы ты обрел право на прием в члены рода.

– Нет! – решительно возразил Кричел и стукнул кулаком по столу.– Я дал разрешение на Суд Чести, исходя из обвинений, касающихся обстоятельств гибели Ульрика. И только!..– Затем он обратился к Владу: – Если ты будешь настаивать на изменении формулировки, касающейся причин вызова на поединок, я отменю данное мной разрешение. Дела, входящие в компетенцию Совета клана, не могут быть пересмотрены посредством Суда Чести – на то должно быть отдельное постановление.

Вандерван Чисту чуть расслабился и широко улыбнулся.

– Но в таком случае, Элиас, хочу напомнить, что я тоже являюсь Ханом. Я вправе дать ему разрешение на вызов, но только по поводу претензий, касающихся проведения обрядов отречения и приема.– Он глянул на Влада.– Вас устраивает подобная формулировка, капитан?

– Я согласен. По рукам,– кивнул Влад. Пока все шло так, как он и рассчитывал. Приняв вызов по поводу нарушения правил приема в род, Чисту, как ему казалось, подвергался куда меньшей опасности, чем выяснение вопроса чести. В этом случае исход поединка затрагивал существенные основы политики рода, и, конечно, Чисту непременно получит тайную поддержку всего клана, а это означает, что поле для маневра для Кричела значительно сузится.

– И я согласен, звездный капитан.– Чисту сложил руки за спиной и прошелся по комнате.– Так как я являюсь стороной, получившей вызов, то мне и выбирать оружие. Я предлагаю дуэль на боевых роботах. Кроме того, я передаю право на участие своему секунданту.

Влад улыбнулся.

– Как я понимаю, вы согласились дать разрешение на вызов при условии, что лично примете участие в поединке. Ни о какой замене и речи не было.

– Хорошо, капитан. Где вы предпочитаете сражаться?

– На Правительственном Холме. Вы же имеете особое пристрастие к этому месту. Там я и буду ждать.

– Договорились.

Влад кивком поприветствовал Чисту и взглянул на Кричела. В глазах первого Хана стыл едва скрываемый гнев. Влад едва не рассмеялся, заметив, до какой степени расстроен Кричел.

«Что ж, теперь и тебе стало понятно, что я имел в виду под вторым условием – я устраню твоего конкурента, а ты со своей стороны вернешь мне Клан Волка. Вынужден будешь вернуть!.. Ты уже попался на крючок, тебе вновь придется использовать меня и мою жажду власти, чтобы утолить свою. Так и впредь следует наказывать самонадеянных и высокомерных властителей».

Смешанные чувства владели в тот момент Мартой Прайд: восторг, ненависть. Испытывая прилив столь бурных чувств, хранительница наследственной программы заметно похорошела. По-видимому, она единственная разобралась в ситуации – чужаку удалось стравить двух Ханов. Причем он сделал это необычайно ловко, с изумляющей легкостью… Теперь они готовы вцепиться друг другу в глотку. Собственно, уже вцепились, и после того, что случилось в зале заседаний Совета клана, их вражду нельзя будет сгладить. Окончание разговора произвело на Марту ошарашивающее впечатление. Да, пока она в недоумении, к подобным фокусам здесь не привыкли. Какой-то безвестный звездный капитан, как с котятами, разобрался с двумя вождями ее рода. Дай срок, и она придет в себя. Вот когда она станет непримиримым врагом.

Влад повернулся кругом и строевым шагом направился к двери.

«Конечно, она не смирится, впрочем, как и весь Клан Нефритовых Соколов. Один из их Ханов скоро погибнет – так будет с каждым, кто встанет у меня на пути. И остальные сородичи скоро последуют за ним».

VI

Боралтаун, Вотан

Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов

14 декабря 3057 г.

Влад устроился поудобнее в кресле водителя «Боевого Ястреба», который он на время одолжил у какого-то бывшего Волка. Сначала испытывал некоторое неудобство, но не потому, что рука еще плохо действовала. Влад не терял времени и почти залечил переломы. Гипс врачи пока решили не снимать, тогда он расколотил застывший раствор и освободил левую кисть. Взялся за рукоять прицельного джойстика, поводил возникшим на экране электронным золотистым крестом – раненая рука тут же отозвалась болью. Вполне терпимой… Для поединка с Вандерваном Чисту сойдет. Он уже успел приглядеться к его маневрам во время того последнего – рокового – боя, так что с подобным противником он справится одной правой.

Горечь одолевала Влада по другому поводу. Для него было удивительно, как быстро исчезли все следы Волков, которых было немало на Вотане! Неужели то же самое случилось и на других завоеванных его кланом планетах?.. Это было печальное зрелище. Все сохранившиеся боевые машины уже были перекрашены и снабжены эмблемами Клана Соколов. Личный состав щеголял в новенькой зеленой униформе. Даже ему, Владу, пришлось напялить поблескивающий, изумрудного окраса кибершлем. Что уж говорить о внутренностях боевого мостика, где и примет не осталось от прежней принадлежности машины. «Когда они успели заменить все девизы, переделать шрифты и обозначения? Все оборудование в рубке было то же самое, с каким он уже много лет привык иметь дело – и все равно чужое! Нигде и мазка благородной серой краски!.. Неужели такое же превращение произошло и с душами воинов, совсем недавно принадлежавших к самому сильному и грозному роду? Забыть о прежней славе! Содрать с груди изображение волчьей головы, с плеч погоны с серыми лычками!.. Глядя на подобное бесстыдство, невольно начнешь сомневаться в эффективности наследственной программы – где же он, зов предков, набор генов, обеспечивающий верность присяге, утверждающий необходимость защиты чести клана, прививающий гордость от сознания принадлежности к такому славному воинству? Неужели все определяется воспитанием? Но ведь эта педагогика, махровым цветом расцветшая во Внутренней Сфере, не более чем социальная дрессировка! Ее цель, как утверждалось в учебниках, которыми они пользовались в сиб-группах,– научить человеческую особь приноравливаться к обстоятельствам, умению выжить в самых неблагоприятных условиях, что, собственно, и продемонстрировали бывшие хваленые представители рода Волка. Не более того!.. Где же врожденные понятия чести и достоинства? Где неосознанная безумная храбрость, бессознательная верность долгу? Ничего, они еще опомнятся,– попытался убедить себя Влад…

Как раз в этот момент на вершину Правительственного Холма вышел гигантский «Гладиатор», ведомый Вандерваном Чисту. Влад покрепче взялся за рычаги управления. Боевой робот Хана выглядел точно так же, как в тот день, когда он впервые увидел его,– ни единой царапины, вмятины, следов гари. Это была совершенно новенькая, ухоженная машина с человеческим обличьем. Приглядишься – и невольно отметишь сходство между металлическим, вооруженным до зубов чудовищем и его хозяином, который в настоящий момент сидит в бронированном нутре. Боевой монстр был так же коренаст, приземист, увенчан широкой и немного туповатой рубкой, встроенной по центру плеч, за которыми прямоугольным горбом возвышалась пусковая установка, заполненная реактивными снарядами. Его левая рука оканчивалась собранными в пакет стволами автоматической пушки. Это было мощное оружие, способное разом начисто смести любую конечность «Ястреба». Правда, артиллерийская установка действовала только на близком расстоянии. Правая рука робота оканчивалась дальнобойной протонной пушкой, или, как ее еще называли – протонно-ионным излучателем. Поток заряженных элементарных частиц обладал бронебойным, а также высокотемпературным разрушительным эффектом. В груди был установлен малый боевой лазер. В сражении от этой установки толку было не много – серьезных разрушений противнику она нанести не могла. В сражении против Ульрика Чисту использовал ее как механизм для наведения ракетных установок других Соколов, которые дали залп ракетами дальнего радиуса действия, погубивший ильХана.

В отличие от «Гладиатора», «Боевой Ястреб», в котором сидел Влад, даже отдаленно не напоминал человеческую фигуру. Ноги у него были смонтированы углом назад, коленные сочленения и собственно сам корпус выдвинуты вперед. Ступни представляли собой крупные когтистые лапы. Тонкие, можно сказать, изящные руки были подвешены параллельно корпусу и снабжены орудийными портами. Пилот располагался в рубке, встроенной в середину корпуса – при этом предполагалось, что такое размещение пультов управления должно повысить прицельность стрельбы. Этот робот относился к серии, которая была запущена в производство в годы, когда в военно-инженерном искусстве стало модной тенденция исключать всякие намеки на схожесть подобных машин с человеком.

Влад вдумчиво подошел к выбору машины, на которой ему предстояло сражаться с Чисту. «Ястреб» нес куда больше вооружения, чем робот Хана, имел менее уязвимые очертания. Два протонных излучателя давали ему двойное превосходство в мощности заряда. Кроме того, на «Ястребе» была размещена пара мощных пульсирующих лазеров. Замысел Влада сводился к тому, что бой необходимо было вести на больших расстояниях, чтобы Чисту не мог использовать преимущества своей автоматической пушки. Первым делом необходимо разрушить протонно-ионный излучатель, установленный в правой верхней конечности «Гладиатора», тогда песенка Хана будет спета. Замысел прост и легко выполним. Влад прикинул – не решится ли Вандерван и на этот раз использовать трюк с засадой? Потом отбросил эту идею. Вряд ли в нынешних условиях Чисту посмеет пойти на подобную уловку. Хан, по-видимому, рассчитывает, что человек с одной действующей рукой не сможет оказать ему серьезного сопротивления.

Ну-ну, Вандерван, блажен, кто верует!

Главное достоинство «Ястреба» состояло в том, что он был оборудован компьютерным прицелом. Это устройство позволяло повысить меткость стрельбы на большие расстояния. В бою подобное преимущество могло бы оказаться решающим. Действительно, во время сражения, когда в электронный мозг начинает поступать огромное количество постоянно меняющейся информации, отлаженная программа обработки данных есть вопрос, жизни или смерти. Если компьютер настроен правильно, то поединок не затянется.

Если нет, то, чтобы разделаться с Ханом, придется потратить немного больше времени. Влад включил радиосвязь: «Я – звездный капитан Влад из рода Волка. Я присутствую здесь, чтобы сразиться с Ханом Нефритовых Соколов. Я хочу доказать, что прием членов моего рода в состав Клана Соколов был проведен со многими нарушениями и не может считаться имеющим юридическую силу».

«Я – Хан Вандерван Чисту,– раздалось в наушниках,– явился сюда, чтобы ответить на вызов. Позвольте считать исход дуэли решением вопроса о приеме членов бывшего рода Волка в наш великий род Нефритовых Соколов».

– Сейла! – воскликнул Влад и нажал на клавишу, включавшую следящую систему, способную обеспечить круговой обзор. На экране его кибершлема появился сектор в сто шестьдесят градусов. Красные линии указывали пределы прицеливания. Точно посередине между ними загорелось золотистое перекрестье. Он поводил джойстиками, и крест, сдвинувшись влево и вверх, поймал «Гладиатора».

В наушниках раздался хрипловатый голос Чисту:

«Капитан, неплохое местечко мы выбрали для выяснения отношений. Как ты считаешь?»

Влад помедлил с ответом. Ему доводилось бывать на Правительственном Холме до начала боевых действий – в то время местный комплекс зданий считался архитектурным шедевром. Ныне здесь расстилалась выжженная пустыня, лишь кое-где возвышались обугленные руины.

Здесь где-то была спрятана засада, подбившая робот Ульрика. Влад улыбнулся, обнаружив, что в центре золотистого перекрестья, плавно наехавшего на очертание «Гладиатора», загорелось алое колечко.

«Конечно,– наконец промолвил он в микрофон,– ведь это место обильно полито кровью Ульрика».

В этот момент «Гладиатор» шагнул вперед, и звездный капитан нажал на спусковой крючок ПИИ. Полыхнула лазоревая молния и вонзилась в правый бок вражеского робота, принялась отплясывать на сочленении, соединявшем правую верхнюю конечность «Гладиатора» с корпусом… В этом месте сразу запузырилась металлокерамическая броня, закапала на землю. Робота повело в сторону – он с трудом сохранил равновесие. «Боевой Ястреб» тут же пустил в ход свои дальнобойные лазеры – зеленые черточки, напоминающие короткие дротики, засверкали над полем боя. Мощные световые лучи проникли внутрь машины и сорвали остатки брони с правого предплечья. Лазеры принялись рвать на куски сделанные из сплава титана с железом кости, резать искусственную плоть, из которой состояли мускулы машины.

В этот момент волна жара проникла в рубку «Ястреба». «Слишком резво начал»,– осадил себя Влад. В нос ему ударил запах горелого пластика – по-видимому, температура внутри его боевой машины повысилась до недопустимо высокого уровня, система охлаждения не справлялась с отводом тепла. Понятно, что выбранная им тактика была рискованной. При подобном темпе стрельбы на максимуме мощности атомного котла, который давал энергию для движения и для систем вооружения робота, такая нагрузка могла оказаться чрезмерной, однако выбора у Влада не было. Все детали предстоящего поединка он продумал заранее. Правильно, при подобном перегреве он сам подвергался опасности, но все же ему просто было необходимо сохранить на несколько минут максимальное извержение энергии. В этом случае шансов у Чисту не было. Лишенный главного своего оружия – автоматической пушки, он окажется в полной власти Влада. Маневры его уже не спасут, тем более что в мастерстве управления боевой машиной Владу равных не было во всех кланах. Чисту не хватало практических навыков, он в недостаточной степени владел тактическими уловками, которые опытный пилот всегда держит про запас. В бою что самое главное? Убедить врага, что противник слабее. Чисту попался на крючок – он решил, что с такой раной капитан ему не опасен. Теперь он расплачивается за свою ошибку. Но для того чтобы довести дело до конца, Владу самому придется потерпеть.

Хан Нефритовых Соколов наконец справился с балансировкой. Для боевой машины потеря почти трех тонн брони существенный ущерб. Крепко встав на ноги, он нанес ответный удар, тоже с помощью протонно-ионного излучателя. Вновь голубоватая молния полыхнула над холмом, ударила в правую руку «Ястреба», сорвала почти тонну брони. Это составляло около половины расчетной броневой защиты в месте попадания, так что у Влада еще оставался запас прочности.

Как только температура в «Ястребе» снизилась до приемлемого уровня, звездный капитан вновь дал залп из протонной пушки. Предварительно он отвел свою машину на заранее присмотренные позиции, где автоматическая пушка Чисту не могла ее достать. Два хлестких луча поразили «Гладиатора», они угодили прямо в корпус робота. Один из них окончательно сорвал броню, защищавшую доступ к двигательной установке, другой принялся вспарывать металлокерамические плиты, прикрывавшие. правое предплечье. Внутри корпуса машины Чисту родилось пламя, послышались взрывы. Искрами брызнул расплавленный металл, повалил дым. По-видимому, оказался поврежденным малый лазер, вмонтированный в правый бок «Гладиатора».

Довольная усмешка появилась на губах Влада – его бортовой компьютер определил, что температура внутри корпуса вражеского робота поднялась до предельной отметки. «Должно быть, последний залп окончательно разнес на куски броневую защиту движка. Если это так, значит, Чисту пришел конец – и он догадывается об этом»,– решил Влад. Теперь нельзя было давать противнику и секунды передышки. Если бы не вновь поднявшаяся температура внутри его собственного робота!..

Все-таки Чисту сумел нанести ответный удар – он тоже дал залп из протонной пушки. Искусственная молния поразила машину Влада. Удар был нанесен точно, и в следующее мгновение осколки брони полетели в разные стороны. Теперь задымился и «Боевой Ястреб». Дым повалил густо, сплошными клубами. Влад сразу отвел машину, однако теперь ему было трудно скрыть свое местоположение. Он обратил внимание, что с начала боя прошло всего несколько минут. За это время он успел разделать противника, однако теперь, если тот сохранил возможность к передвижению, ему может быть худо, ведь «Гладиатор» более скоростная машина. В этом смысле дымящийся робот – прекрасная мишень для Чисту. «Будь он проклят, этот дым! У меня нет никакого желания дать Хану хотя бы маленький шанс на то, чтобы тот решил, что ему удалось повредить мой робот».

Влад повел прицелом и вновь навел крест на задымленный, извергающий языки пламени «Гладиатор». Когда в перекрестье запульсировал алый кружок, он дал залп из всех четырех орудий, однако выстрелил только протонный излучатель и второй боевой лазер. Голубой разряд и следом трасса светящихся штрихов ударили в пролом, пробитый в корпусе вражеского боевого робота. Десятиметровую машину сотрясла серия взрывов, расплавленные брызги и куски брони полетели во все стороны. Неожиданно правая рука «Гладиатора» отвалилась – дымящийся обрубок рухнул на землю. В следующие мгновения взрывы внутри корпуса участились, гуще стали языки пламени. Оценив ситуацию, компьютер «Ястреба» дал приблизительную оценку: «Существенные повреждения двигательной установки, реакция в котле вышла из-под контроля. Вероятность оценки около 87%».

Словно в подтверждение этого прогноза, «Гладиатор» неожиданно накренился на правый борт. Чтобы сохранить равновесие, машина Чисту невольно сделала шаг в ту же сторону, однако устоять не смогла. Боевой робот, качнувшись, рухнул вперед – что-то громко заскрежетало в его внутренностях, затем машина перекатилась вправо, намотав при этом на корпус гору подпаленного торфа. Теперь «Гладиатор» напоминал скорее насыпной холм, чем боевой робот.

Влад подождал, пока температура в кабине снизится до приемлемого уровня, после чего принялся поливать поверженного врага из лазерного орудия. В этот момент Чисту попытался было поднять своего робота – тот выставил левую конечность и начал медленно отрываться от земли. Куча торфа дрогнула и кусками посыпалась с обугленной брони. Зеленые иглы лазера Влада лишили его этой возможности. Сначала импульсы света содрали броню с локтевого сустава, потом звездный капитан пустил в ход протонную пушку, и уже спустя несколько секунд ему удалось отрезать и левую конечность, в которой размещалась автоматическая пушка.

Последний из Волков двинул свою машину вперед. По ходу настроил свой приемник на частоту робота Чисту и сказал в микрофон:

«Вот и все, Хан. Вот он, ответ Ульрика. Вас, как всегда, подвела легендарная спесь Соколов. Надо было более трезво оценивать реальное положение дел».

Чисту в ответ засмеялся:

«Четыре дня назад тебе тоже крепко досталось».

Влад на мгновение испытал прилив раздражения, потом улыбнулся:

«Что было, то прошло. Сегодня мне удалось взять реванш, а вам уже никогда больше этого не удастся. Надо было более основательно подойти к выбору боевой машины. Скорость еще не самое главное. Вы проиграли еще до того, как сели за рычаги „Гладиатора“.

«Должно быть, наш волчара совсем поглупел, если верит в то, что говорит».

«Должно быть, наш храбрый сокол совсем лишился рассудка, если считает, что ему удастся выбраться из этой переделки».

«Тебе кажется, будто ты отвоевал свободу для своего клана.– В голосе Чисту послышалось странное, нездоровое возбуждение. Казалось, еще чуть-чуть, и Хан зальется веселым смехом.– Ты думаешь, тебе удастся отменить решение о приеме оставшихся членов твоего клана в наш род? Это точно, это может быть, но никто не позволит вновь восстановить Клан Волка и ввести его в состав кланов. На это можешь не рассчитывать, в этом случае необходимо согласие всех остальных родов».

«Боевой Ястреб» Влада остановился в десяти метрах от лежавшего на земле «Гладиатора».

«А вот об этом ты уже никогда не узнаешь, Вандерван Чисту. Могу заверить, что никогда род Нефритового Сокола не будет главным в семье кланов. Совет Ханов обязательно отвергнет ваш запрет на восстановление нашего рода. Мало того, теперь, после этого поединка, у Совета будет решающий и неопровержимый довод отказать вам в праве приема моих бывших сородичей в ваши ряды. А если я еще представлю в Совет видеоматериалы, каким образом Соколы, всегда кичившиеся рыцарскими нравами, расправились с ильХаном, думается, ваш род будет опозорен если не навсегда, то на очень длительный срок. Вы затеяли рискованную игру, Вандерван Чисту. Понадеялись на авось, а оно вон как вышло!»

Влад сделал паузу – пусть этот зарвавшийся, самонадеянный вояка в полной мере осознает, чем закончились его происки. Пусть уйдет из жизни с сознанием, что генный материал Соколов будет считаться недостойным для размножения.

«Могу еще добавить. Хан Вандерван Чисту, что спасения нет – главный Хан вашего рода Элиас Кричел позволил мне расправиться с вами. Он сам желает стать верховным правителем. Теперь ему, правда, не стоит рассчитывать на эту должность, квиафф!»

Чисту помедлил с ответом, потом спросил:

«Долго ты разрабатывал эту комбинацию?»

«Сидя в кабине под завалами со сломанной рукой, я размышлял о многих вещах. Как разобраться с Соколами – это был всего лишь частный вопрос в пределах тех перспектив и задач, которые я поставил перед собой».

«Значит, и ты впал в то же заблуждение, в котором обвинял меня. Грех гордыни – роковая западня. Теперь ты недооцениваешь нас. Как же ты глуп, если полагаешь, что мы, воины Нефритовых Соколов, так легко сдадимся».

«Возможно, Хан Чисту, но теперь инициатива в моих руках, и самое главное, у меня есть время, чтобы поразмышлять, как в дальнейшем вести себя с Соколами». Хан Чисту натужно расхохотался. «Вот в этом ты ошибаешься! Пока ты мог решать только за себя одного, у тебя действительно времени было в избытке, но теперь, когда тебе на шею будут подвешены твои сородичи, ты поймешь, что значит завертеться в текучке дел. Даже если со временем все в порядке, у тебя нет никаких реальных средств воздействия на ситуацию». «Нет, есть!» – резко заявил Влад. «Послушай, капитан.– Голос Хана дрогнул. Он на мгновение умолк, потом добавил: – Я мог бы стать твоим помощником…»

«Каким же это образом?..»

«Сам рассуди. Хан Элиас Кричел решил погубить меня твоими руками. Почему бы мне не поступить с ним подобным образом?.. Я все о нем знаю – его секреты, слабости, грехи для меня открытая книга. Если бы я мог стать твоим советником, мы бы в мгновение ока разделались с ним».

Влад улыбнулся и только потом ответил:

«Не могу понять, ты – и вдруг мой советник?!» «Если ты… Если ты сохранишь мне жизнь. Я даже готов стать твоим рабом…»

«Кто это говорит? Хан Нефритовых Соколов!.. Ты согласен стать моим рабом, квинег?»

«Да. Мы вдвоем запросто разделаемся с Кричелом».

«Интересно».

«Я могу оказаться очень полезным и изобретательным помощником».

«Какая от тебя польза, мне уже известно, Вандерван Чисту.– Влад протянул правую верхнюю конечность и легко постучал соплом большого лазера по козырьку, прикрывавшему рубку боевого робота Хана.– Ты убедил меня, что изобретательности тебе тоже не занимать – особенно в тот день, когда ты из-за угла разделался с Ульриком. Помнишь?»

«Но ты мог бы использовать мои способности в своих целях. Все равно, если ты сохранишь мне жизнь, мне уже будет нечего терять».

«Мне, Хан Чисту, вполне достаточно собственных извилин, чтобы прикупать их у такого человека, как ты».

«Значит, ты убьешь меня?»

«Афф, обязательно».

«Тогда зачем все эти душещипательные разговоры?»

В ту минуту Влад остро пожалел, что Хан не может видеть улыбку на его лице.

«Мне очень хотелось узнать, до какой степени подлости ради спасения собственной жизни способен дойти Хан Нефритовых Соколов. Признаюсь, я не ожидал, что в тебе живет такая мелкая душонка. Ты готов был пойти в рабство, изменить своему клану. Думаю, что этого вполне достаточно…»

«Поверь, в любом случае ты нуждаешься во мне. Нельзя доверять Кричелу!..»

«Нет, Чисту, нельзя доверять тебе. Я – стреляный воробей, и на мякине, как говаривали предки, меня не проведешь».

Влад нажал на пусковые кнопки, вмонтированные в оба подлокотника. После такого длительного перерыва все системы вооружения его боевого робота заработали с максимальной эффективностью. Особенно впечатляющ был залп больших лазеров. Зеленые толстые жгуты вонзились в броню, прикрывающую рубку. Следом он добавил еще и из протонно-ионного излучателя. Сверкнула лазоревая молния – и «голова» вражеского боевого робота вмиг вздулась, превратившись в малиновый пузырь. Брызги полетели во все стороны… Пузырь раздулся и, как только Влад отнял пальцы от кнопок-гашеток,– обмяк, начал сжиматься. Цвет поверхности приобрел мертвенно-лиловый оттенок. Затем броня начала лопаться, и Влад отвел своего робота на несколько шагов назад. Вот когда поверженная боевая машина отчаянно задымила. Густые клубы устремились в чистое, посвежевшее к полудню небо. На Правительственном Холме это был последний чадящий костер – больше гореть здесь было нечему…

Удивительное зрелище привлекло внимание Влада – он невольно сделал несколько шагов вперед. Расплавленная «голова» робота после охлаждения приобрела черты плачущего, исстрадавшегося от адского жара человека. Растеклись, искривились отверстия иллюминаторов, сетка морщин изрезала броню на «щеках», обвисли уголки «рта»…

«Понимаешь,– напоследок сказал звездный капитан,– Хан Элиас Кричел еще должен доказать, что недостоин моего доверия. Поэтому он жив, но, Хан Чисту, у меня складывается убеждение, что жить ему осталось недолго».

VII

Боралтаун, Вотан

Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов

15 декабря 3057 г.

Обряд присвоения родового имени должен был происходить в единственном сохранившемся на Вотане парадном зале. Влад, стоявший в одном из углов просторного помещения, не испытывал особой радости, пусть даже он был главным действующим лицом этой церемонии. Более того, звездный капитан с трудом сдерживал ярость.

Нет, не вид выстроившихся вдоль стен бывших сослуживцев раздражал Влада. Все они являлись бывшими членами Клана Волка, причем почти у каждого присутствовавшего в зале было родовое имя. Этим «героям», по всей видимости, было вдвойне стыдно за утерянную честь рода и птичьи эмблемы на униформах. Вспомнился день, когда все они, цвет самого могучего клана в составе наследников армии Николая Керенского, были собраны на церемонию объявления войны на верность крови между родами Волка и Нефритовых Соколов. Только в сражении, так учил Николай, они могли выяснить, чьи гены являются более ценным материалом для выведения породы суперменов. Тогда на лицах его бывших товарищей сияли гордость и желание низвергнуть врага.

А теперь?..

Теперь на этой церемонии председательствует Хан Нефритовых Соколов Элиас Кричел. ИльХан Ульрик покоится в могиле, Ханы рода Наташа Керенская и… этот! Влад не желал вспоминать, как зовут человека, рожденного в грехе, однако имя Фелан Келл само собой всплыло в памяти. Собственно, с него все и началось… Неприятно сознавать, но именно мысли о Фелане испортили Владу настроение.

Было время, когда он тоже стоял в парадном зале в ожидании объявления жеребьевки пар участников поединков – или, как их называли в Стране Мечты, «испытаний»,– победитель которых получал право на родовое имя. После нескольких туров из тридцати двух кандидатов осталось всего двое – он и его самый главный противник. Человек, которого он когда-то взял в плен и обратил в раба. Лучше бы в ту злополучную минуту он нажал на гашетку боевого лазера и разделался с Феланом. Личной вражды к нему он не испытывал – по крайней мере, Влад постоянно убеждал себя в этом. Речь шла о принципиальных вопросах. «Ах,– Влад стиснул челюсти,– попал бы этот парень еще раз мне в руки. Точно, вот где таится источник его гнева. После встречи с Феланом все пошло наперекосяк – судьба Влада, законнорожденного воина Клана Волка, заложила лихой вираж. Низшей точкой его падения были как раз испытания на право носить родовое имя. Он тогда потерпел поражение от Фелана и в дуэли на боевых роботах, и в личной схватке. Мог ли он подумать, что, рожденный в грехе незапланированных сношений, раб, исполнявший самую грязную работу на звездном прыгуне „Разъяренный Волк“, победит его и получит родовое имя У орд.

Вот оно, имя еще одного изменника, предавшего идеалы союза кланов!.. Вот откуда ниточка тянется…

Дальше – больше, безумию, казалось, не будет конца. Фелана Келла выбрали Ханом самого могущественного рода среди всей их армейской организации. Влад ненавидел Фелана и все то, что он представлял. Именно восхождение этого недостойного привело к распространению среди воинов кланов самых грязных пороков, среди которых Николай Керенский на первое место ставил сомнение, особенно сомнение в верности избранного кланами пути. Своими победами Фелан как бы утверждал, что человек из Внутренней Сферы, появившийся на свет тем же самым способом, каким зверье рожает детенышей, способен тягаться с воинами, явившимися итогом наследственной программы, веками разрабатываемой в Хранилищах генов. Этого не могло быть в принципе! Иначе как жить? Во что верить?!

Даже Ульрик поддался этому поветрию и начал частенько ставить Фелана в пример молодым воинам. ИльХан – верховный вождь кланов – договорился до того, что стал утверждать, что не гены красят человека, но его поступки. Этого Влад уже не мог понять. А поступки, спрашивал он ильХана, результат чего? Разве не выверенного, целенаправленного происхождения?.. Ульрик, по существу, уклонялся от ответа – видно, сам не очень-то разбирался в подобных тонкостях. Вот и попал в засаду. Конечно, на двух стульях не усидишь!..

Вот он, результат брожения, смуты, эпидемии ниспровержения вековых ценностей, которая началась с появлением Фелана. Велика радость стоять в этом зале в кругу своих бывших сородичей и выслушивать пустые речи Хана чужого рода!.. Лучше бы ему никогда не дожить до такого дня!

Ах, Фелан, Фелан, все-то у него получалось через пень-колоду. Даже в момент своего наивысшего триумфа, после поединка на Токкайдо, когда он, Влад, поверженный, израненный, лежал в пыли и умолял Фелана добить его, тот повел себя как слюнтяй.

«Ты же воин,– просил Влад,– так убей меня».

«Ни в коем случае, квиафф! – ответил тот. Он смотрел на Влада с уничижительной жалостью, как на какого-то слабака.– Я не только воин,– добавил он,– я еще и человек. И ты человек. Может, к тому моменту, когда ты получишь право на родовое имя, ты поймешь, что это значит – быть человеком».

«О-о, теперь я понимаю, что значит быть человеком, Фелан. Очень хорошо понимаю…» В чем-то Келл, конечно, прав. Быть воином, то есть быть выведенным в идеальных условиях Хранилища, иметь набор генов, который позволяет клансмену претендовать на самые высокие должности в органах управления рода, еще не все. Какие претензии с этой точки зрения можно было предъявить Чисту, а какой же мразью он оказался! С другой стороны, Влад не мог быть никем иным, как только воином. Происхождение происхождением, но его и воспитывали соответствующим образом. Он создан для боя, как птица для полета. Каждый извив его души, весь строй его внутреннего мира был запрограммирован на сражение, на победу.

Только теперь он стал понимать, что в чем-то Фелан был совершенно прав, что надо стать чем-то большим, чем просто храбрый рубака, иначе мечта так и останется мечтой, а вера в собственную исключительность пустым бахвальством.

Победа над врагами означает, что твой наследственный материал вытеснит их гены из Хранилища, однако этого далеко не достаточно. Идеальный вариант, если его наследственные клетки окажутся единственными. Среди женских особей тоже должно произойти подобное выправление наследственной линии – вот когда осуществится мечта Керенского. Однако подобный вариант развития недостижим в принципе, ибо война за сохранение своих генов не утихает в этом мире ни на мгновение, пусть то будет среди вольнорожденных во Внутренней Сфере или верноподданных в Хранилищах Страны Мечты.

«Ладно,– решил Влад,– главное, что первый шаг сделан. Я получил родовое имя. Теперь только бы не продешевить». Он на мгновение представил, что начнется в зале, какими станут глаза Кричела, когда он объявит, ради чего затевал этот поединок.

Между тем в дальнем конце прохода, разделившего выстроенных в зале воинов на два равных отряда, появился хан Кричел и избранная Ханом Марта Прайд. Элиас объявил:

– Я – Хранитель клятвы. Согласны ли вы с тем, что сегодня на меня будет возложена обязанность представлять на нашем празднике Хранилище генов?

Возглас «Сейла!» раздался в зале. Это был традиционный ответ на подобный вопрос. Подобное единодушие вконец испортило Владу настроение. В другом месте, в другое время должна была состояться церемония присвоения ему родового имени. Другой человек должен был представлять здесь Совет клана, который определяет, по какой линии следует именовать достойного кандидата. Хотелось бы взглянуть в глаза Наташе Керенской, услышать здравицу в свою честь из уст Фелана Келла. Где они теперь?.. Фелан Келл после церемонии отречения от кланов уже никогда не войдет в зал боевой славы… Хан Кричел настоял, чтобы именно он как Хан Клана Соколов возглавил церемонию от имени Хранителей наследственной программы. Влад не стал возражать.

– То, что здесь сейчас произойдет, должно навеки остаться тайной, мы будем хранить ее до самой могилы.

Речь Кричела неожиданно застопорилась – ритуальные фразы, взятые из обряда чужого рода, были ему явно не по душе. Куда с большей охотой он бы провел церемонию так, как это было принято среди Соколов, однако все детали предстоящего торжества были согласованы заранее.

– Ты, Влад, являешься частью великого наследия, составляющего главное сокровище кланов. Ты – избранный из избранных. Ты представляешь свой род. Не только ради чести своего клана ты сражался сегодня. Своей победой ты утвердил верность выбранного нами пути, ты утвердил право и непоколебимую уверенность кланов в превосходстве над звериными нравами, царящими среди других двуногих, посмевших называть себя людьми. Сегодня ты своими руками добился разрешения носить одно из славных имен наших предков. Мы оказываем тебе честь, принимая тебя в ряды тех, кто сохранил верность заветам Александра Керенского. Ощущаешь ли ты, какая ответственность ложится на твои плечи?

– Сейла! – ответил Влад.

Каждый ребенок, взращиваемый в сиб-группах, знал, во что верил, на что надеялся Александр Керенский.

Этот великий человек имел мечту! Более того, он знал, как покончить с конфликтами, междоусобицами, грызней, которые тысячи лет раздирали род человеческий. Результатом этой кровавой бойни оказался развал самого величественного социального и государственного учреждения, которое когда-либо возводил человек – Звездной Лиги. Керенский увел большую часть армии в нехоженые дали космоса, нашел заповедный уголок, назвал его Страной Мечты. Там он решил заняться устройством общества, в котором навсегда было бы покончено с противоречиями, раздиравшими государства Внутренней Сферы. Однако его ждало глубокое разочарование – вирус раздора словно преследовал беглецов. Только сыну Александра Керенского Николаю удалось найти решение этой проблемы. Шесть сотен воинов составлял отряд его сподвижников – они стали прародителями кланов. Они избрали славный путь. Имя каждого из этой когорты стало нарицательным, оно было занесено в особые списки. Впоследствии этими именами награждались лучшие из лучших – те, кто должен был в дальнейшем передать свои гены в Хранилище, чтобы род предка-воителя не угас никогда. За один раз можно было присваивать только двадцать пять родовых имен, список которых объявлялся заранее.

В выборе родового имени главную роль играла родословная кандидата, так как с помощью подобного подбора и производилась конструктивная работа по выведению супермена – или, как называл его Николай Керенский, «человека без недостатков». Носитель родового имени сдавал свои наследственные клетки в Хранилище, где на основе последних достижений генетики их скрещивали с тщательно подобранными женскими яйцеклетками. В некоторых случаях те или иные линии родовых имен ослабевали, а то и совсем сходили на нет и хранились в запасниках. Кому в голову, например, придет назвать храбреца, отличившегося на поле брани или во время испытаний, именем Вандервана Чисту! Кричел лично выбрал имя для Влада. Пусть все зовут его Влад Уорд, по имени Конала Уорда, храброго, но несколько самонадеянного воина, сподвижника самого Кричела, разделявшего его политические воззрения. Кстати, его как раз и убил Фелан Келл. В этом напоминании тоже таился определенный смысл.

… Услышав ответ Влада, Кричел величаво кивнул.

– Твое участие в поединке является частью гениального замысла Николая Керенского. Ты должен свято верить, что твое посвящение в число избранных, чистота твоей крови есть свидетельство и залог того, что великий Николай определил как вершину эволюции человека. Сознаешь ли ты, какая ответственность легла на твои плечи? Понимаешь ли, что твои подвиги на поле боя не более чем ступень, по которой тебе суждено подняться в зал, где собралась элита нашего воинства? Веришь ли, что сегодняшний обряд – это следующая ступень?

– Сейла! – ответил Влад.

– Скажи нам, Влад, почему ты считаешь себя достойным подобной чести?

Влад не спеша стянул матерчатые перчатки, под которыми оказались еще одни – ритуальные, кожаные,которые всегда надевали воины Клана Волка во время торжественных церемоний. Это было откровенное напоминание всем бывшим сослуживцам, наряженным во все зеленое, об их происхождении.

– Я считаю себя достойным получить родовое имя, потому что был отвергнут, но не потерял веру в свой род. Я считаю себя достойным, потому что стойко держался перед лицом опасности. Я победил всех, кто посмел усомниться в моих достоинствах. Я беспрекословно выполнял приказы своих командиров. Я стер пятно позора с чести нашего рода.

Кричел не смог скрыть удивление, которое вызвал у него подобный короткий ответ. Дело в том, что каждый кандидат на родовое имя, принадлежащий Клану Соколов, в подобном случае долго и многословно расписывал свои подвиги, начиная с младенческого возраста, проведенного в сиб-группе. Список выигранных сражений включал даже драки – все это происходило вследствие традиции, укоренившейся в этом клане. Она гласила, что послужной лист каждого воина должен быть неповторим, как отпечатки пальцев. Ответ Влада мало соответствовал общепринятому даже по требованиям Клана Волка. Более того, он не счел нужным рассказать, кто он есть.

– Мы принимаем твой ответ,– наконец откликнулся Кричел,– однако мы должны проверить, соответствует ли он истине.– Он картинно взмахнул рукой и указал вперед:– Взгляни в лицо своего первого противника.

В десяти метрах от Влада из рядов воинов вышел молодой человек и, приняв боевую стойку, загородил кандидату проход. Это был огромного роста элементал из состава бывшего элитного пехотного подразделения Волков. Одет он был в зеленую униформу. Влад не знал его, однако стойка, рельеф мускулов под обтягивающим комбинезоном выдавали в нем знатока силовых единоборств. Передняя часть головы у него была выбрита, а оставшиеся светлые волосы, как и у всех элементалов, были сплетены в длинную косичку.

Влад решительно двинулся вперед и остановился в метре от противника.

Голос Элиаса Кричела вновь прозвучал в зале:

– Почему ты считаешь себя достойным? Парень обреченно глянул на Влада и заявил:

– Я представляю тех, числом шестнадцать, кто не получил право на родовое имя.

Никто из бывших Волков не осмелился встать на пути у человека, который принес свободу клану, вызволив его из-под власти Соколов, однако обычай требовал, чтобы каждый претендент, направляющийся к возвышению, не миновал подобной встречи. Противник, вставший у него на пути, как бы олицетворял тех, кто выбыл из испытаний на родовое имя. Единственное, что требовалось от Влада, – это хлопнуть противника по плечу, и он мог свободно следовать дальше.

Влад, однако, наклонился и выхватил из ножен, прикрепленных к ботинку, кинжал, окончанием ручки которого служила волчья голова. Мгновенно выпрямившись, он схватил элементала за косичку и резко отогнул его голову назад. Затем поднес к обнажившемуся горлу, чуть ниже адамова яблока, лезвие, надавил – на коже парня заалела алая полоска. Потом звездный капитан так же резко освободил элементала, тот отшатнулся.

Следующим на его пути оказалась невысокая, хрупкая женщина с несоразмерно большой головой. Судя по знакам отличия, она являлась пилотом аэрокосмического истребителя. Она заявила, что представляет восьмерых, кто не сумел выдержать испытания. Влад поступил с ней так же, как и с элементалом. Следом дорогу преградила пилот боевых роботов, выступившая от имени четверых претендентов на родовое имя, которое должны были вручить Владу.

Влад теперь сам спрашивал у противников, почему они сочли себя достойными встать у него на пути. Кричел, которого фактически лишили права задавать вопросы, явно растерялся.

Женщина не стала дожидаться, когда Влад схватит ее за волосы, и сама подставила горло. На этот раз Влад надавил куда сильнее, так что на коже выступила кровь. Тоненькая струйка покатилась по шее, нырнула в углубление между грудей.

Наконец перед ним остался последний враг. Влад опять не дал Кричелу слова сказать, сам спросил:

– Почему ты оказался недостойным родового имени? У элементала, вставшего в проходе, от удивления расширились глаза, затем его лицо словно окаменело.

– Я не устоял, Влад. Не сумел, как ты, сохранить в сердце верность Клану Волка. Я сознаю свою вину, ты вправе распоряжаться моей жизнью.– Здоровяк рванул ворот своего парадного комбинезона, обнажил грудь и, преклонив колено, подставил ее под нож звездного капитана.

Влад переложил кинжал в правую руку и неожиданно с размаху ударил великана в сердце. Все вскрикнули – Кричел в том числе – однако Влад вовремя придержал кисть, и острие лишь на сантиметр вонзилось в тело. Кровь побежала по лезвию, закапала на ковер.

Влад отнял руку и, перехватив в полете кинжал, ткнул волчьей мордой в грудь перепуганного элементала. Тот невольно отпрянул и сжался от страха. Звездный капитан схватил его за косичку и заставил пехотинца поднять голову.

– Будь я просто воином, я должен был бы убить тебя. Запомни… Все запомните – я более чем воин! Более чем ваш товарищ!..– Он сделал резкий выпад и стряхнул с лезвия остатки крови.– Сегодня я стал Владимиром Уордом. Я стал много сильнее, чем тот человек, которого вы знали, но куда слабее, чем тот, которым я стану в будущем. Запомните этот день, запомните мои слова. С этого момента великий замысел, которым жил Николай Керенский, станет воплощаться через меня. Через моих людей!..

Он разжал руку, выпустил косичку, за которую схватил элементала, переступил через него и приблизился к возвышению.

Влад краем глаза заметил, что Кричел едва сдерживает гнев. Совсем другие чувства он мог прочитать во взгляде Марты Прайд. «Она наблюдает за мной точно так же, как я слежу за приближением врага. В той же мере, в какой Фелан являлся антитезой всему, во что верят кланы, я в глазах Марты являюсь вызовом самому существованию Клана Нефритовых Соколов. Ей достает ума сообразить, что Кричел просто боится в этом признаться».

Между тем Элиас Кричел спустился на одну ступеньку. Всего их было три, ведущих к ковру, уложенному в проходе. Влад, не обращая внимания на Хана, прошел мимо, затем неожиданно обернулся. Взял протянутую для приветствия руку Кричела и, потянув за нее, вернул того на прежнее место. Затем поднял окровавленный кинжал над головой.

Кричелу наконец с трудом удалось освободиться от хватки Влада. Он сделал шаг назад, при этом всем своим видом показывал, что ничуть не взволнован или испуган. Он попытался перехватить инициативу и громко воззвал:

– Троткин близкий и далекий, видимый и незримый, вечно живой и вечно мертвый! Троткин – храброе сердце!.. Представляю тебе еще одного из славной когорты чистокровных героев. Представляю тебе Владимира Уорда!..

– Сейла! – вскричали все присутствующие. Кричел вскинул руки, призывая хранить тишину, потом продолжил:

– Ваш единокровный брат Владимир – один из наиболее доблестных героев. Он – единственный, кто не подвергся обряду изгнания из состава кланов. Это значит, что он всегда оставался верным кланам. Имя Уорд – славное имя, оно оставалось свободным с того самого дня, когда прежний Хан Волков зверски расправился с Коналом. Несмотря на существующие разногласия между родами, Конал всегда был моим другом. Я горд, что могу теперь назвать тебя именем, которое всегда было так дорого мне.

«Неужели, Элиас, ты надеешься так легко взять меня под контроль?» Влад ничем не выдал себя – он равнодушно посмотрел на Хана и заявил:

– Это не то имя, ради которого я сражался.

– Но другие…– Кричел растерялся.

Влад не спеша наклонил голову, затем громко выкрикнул в зал:

– Вы думали, я соглашусь взять имя, которое вечно напоминало бы о том, что часть нашего рода находится в изгнании; что тех, кто ушел, объявили изменниками. Понятно, что это должно было бы устроить вас и Соколов, чтобы сохранить лицо. В то время, когда вы согласились запятнать наше славное имя, я не побоялся побарахтаться в грязи. Я никогда не соглашусь отказать в праве на родство тем нашим соплеменникам, которые храбро сражаются на других планетах. Я хочу восстановить справедливость в полном объеме!

Он медленно опустил руку, сунул кинжал в ножны, потом выпрямился и обвел глазами зал.

– Я сражался и победил ради того, чтобы выиграть родовое имя, в котором мне было отказано прежде. Я объявляю, что с этого дня меня следует именовать по имени нашего славного Хана Сириллы Уорд, чье имя принадлежало Хану Фелану Келлу до того момента, пока он не изменил нам.

Возгласы удивления, вскрики раздались в зале, затем они сменились громом аплодисментов. Лицо Кричела побагровело, Марта стала подобна статуе. Влад улыбнулся и вскинул руки – этот жест словно открыл плотину. Теперь ликование в зале стало всеобщим. Наконец Кричел пришел в себя. Он громко заявил:

– Ты выиграл право на родовое имя, но это не значит, Влад, что ты можешь поступать как Хан.

– Правильно, не могу. Пока. Но это обстоятельство легко исправить.– Влад повернулся к Кричелу.– Второе условие, которое являлось основой нашей сделки, вот оно – вы сделаете меня Ханом.

Глаза у Марты Прайд сузились.

– У Клана Соколов уже есть два Хана.

– Конечно, Хан Марта.– Влад опять повернулся к Кричелу.– Я сражался, чтобы прием членов моего рода в ваш клан был объявлен недействительным. Чтобы стать полноправным Ханом, мне необходимо иметь свой собственный род.

Кричел кивнул.

– Это и есть твое второе условие?

– Точно.

– Что?! – воскликнула Марта Прайд.

– Не теперь, Марта, не теперь! – рявкнул на нее Кричел, потом обратился к Владу: – Ну, раз ты так мечтаешь об этом, я тоже сдержу свое обещание. Возможно, я смогу сделать даже больше, чем ты ожидаешь. Я подумаю над твоим предложением.

Влад вскинул и опустил руки, призывая всех присутствующих сохранять тишину.

– Это ваше право,– заявил он. Хан Кричел даже с некоторым подобострастием склонил голову перед Влад ом.

– Спасибо, Владимир Уорд. Всем известно, что Влад победил во время поединка чести прежнего Хана Вандервана Чисту. Камнем преткновения был вопрос о приеме членов бывшего рода Волка в состав Клана Нефритовых Соколов. Этот обряд ни у кого не вызвал возражений, пока вдруг не обнаружился звездный капитан Влад. Живой и невредимый… Его попытка оживить и восстановить род, который уже не существует, достойна самой высокой оценки. Мы должны вознаградить его…– Кричел положил правую руку на сердце и продолжил: – Но я являюсь всего-навсего одним Ханом среди тридцати двух других, поэтому мои права ограничены. Все, чем я готов поделиться с Владом, все, что готов вручить вам сейчас,– это куда больше того, что я могу вам предложить. Я делаю это по доброй воле и в здравой памяти. Троткин, близкий и далекий, видимый и незримый, вечно живой и вечно мертвый, будь свидетель.– Элиас едва сумел скрыть мелькнувшую улыбку.

Влад насторожился, а Кричел прежним торжественным тоном закончил:

– Властью, данной мне родом, и на основании состоявшегося поединка чести объявляю обряд приема недействительным. Воины, что прежде состояли членами рода Волка и затем стали сородичами Соколов, возрадуйтесь! Я объявляю вас основателями нового Клана Нефритового Волка! Я призываю вас хранить верность клятве, которую вам предстоит дать. Если мы будем едины, то нет в мире такой силы, которая смогла бы одолеть нас.

VIII

Боралтаун, Вотан

Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов

15 декабря 3057 г.

Ярость, полыхнувшая в глазах Марты Прайд, была подобна молнии, выпущенной из ПИИ. Она решительно направилась вслед за Ханом к выходу. Руководители Клана Соколов собирались покинуть зал, где оставшиеся Нефритовые Волки громко выкрикивали имена тех, кто, по их мнению, был достоин войти в Совет нового клана. Старик Кричел, глядя на них, улыбнулся и покрепче взял Прайд за локоть. Чуть прижал к себе, сказал тихо, сквозь зубы, чтобы не услышали сопровождавшие их элементалы:

– Не могу сообразить, Хан Марта, кого более разгневало мое предложение – вас или Влада?

Женщина резко вскинула голову, в упор глянула на Хана.

– Вы дали ему все, что он просил! Вы отступили перед ним!.. У меня множество причин быть недовольной вами. Я не стану их перечислять, да и ни к чему. Наш спор может разрешить только Суд Чести. Вот на нем вы и ответите за сотворение нового клана.

– Вы не сделаете этого.

– Нет, сделаю!..

– А я говорю – нет!

Элиас неожиданно совсем по-детски улыбнулся. Казалось, его вовсе не задели истерические, злобные нотки, прозвучавшие в голосе Прайд. Конечно, эта женщина способна на все – в этом у Кричела сомнений не было. В том-то и состояла трудность момента – он должен был любым способом удержать ее от поспешных шагов. Если уж он довел ее до белого каления, то следует и дальше продолжать ошарашивать ее. У нее хватит ума понять, что к чему.

– Понимаете, Марта, во время поединка вы безусловно одолеете меня. Я погибну, но вы-то с чем останетесь? Вернее, с кем?.. На мое место придется избрать нового Хана, и в выборах должны будут принять участие и Волки – ведь вы же победите меня во время дуэли. Выходит, вы собственными руками откроете дорогу Владу. Зачем, дорогая?.. Вы ненавидите политические интриги и подковерную борьбу, но, поверьте, иначе нельзя. Если вы убьете меня, вы погубите весь Клан Нефритовых Соколов.

– Ха! – воскликнула Марта и с презрением глянула на Хана.– Вы воин только по названию. Вы вошли в союз с подлым изгоем. Вы договорились уничтожить законного Хана – и все только потому, что тот, видите ли, встал у вас на пути к титулу ильХана. Подобный образ действий не к лицу члену Клана Нефритовых Соколов.

– Возможно, вы правы. Марта, но только подобный образ действий спасет наш клан.

– Вы выбросили из наших рядов воинов, давших клятву верности роду Соколов, тем самым наполовину ослабив нашу армию. Это вы называете спасением?

Кричел позволил себе чуть слышно рассмеяться – но тут же закашлял и прикрыл рот рукой.

– Вы и Вандерван Чисту постоянно рассматривали объединение наших двух родов исключительно в военном аспекте. Да, они здорово навредили нам, в сражениях с Волками мы потеряли много хороших воинов и массу боевой техники. Нам пришлось вновь покорять некоторые планеты, жителям которых Волки дали свободу. Возможно, вновь принятые Волки и их техника, в какой-то мере компенсировали те потери, которые мы имели во время войны с Феланом Уордом, но вся беда в том, что подобное решение неминуемо привело бы нас самих к гибели. Волки – чужеродный элемент среди Соколов. Они всегда были такими, начиная с тех лет, когда мы впервые решили вторгнуться во Внутреннюю Сферу и послали сюда наших союзников. Гончих Келла.

Марта сдвинула брови.

– Зачем вы мне все это рассказываете? Какое это имеет отношение к тому, что случилось в зале?

Элиас удивленно глянул на нее, потом ткнул пальцем в сторону оставленного помещения.

– Такое впечатление, словно вас не было рядом со мной. Неужели вы не обратили внимания на тот восторг, с которым эти паршивые Волки встречали все разглагольствования Влада. Этот парень несравненный демагог, с ним ухо надо держать востро! Вспомните, те, кто во время церемонии вставал у него на пути – все пятеро! – готовы были умереть от его руки. Они верили, что он вправе решить их судьбу! Каждый из присутствующих в зале воинов куда опаснее, чем самый коварный враг. Понимаете, Марта, они испытывали стыд и готовы были искупить свою вину. В тот момент, когда они приняли присягу на верность нашему роду, они были в растерянности – их лидеры погибли, лучшие воины сражаются на Моржесе, а они кто?! Они сами отдали себя в наши руки, потому что любой клановец должен где-то числиться, принадлежать, если хотите, к какой-то осязаемой, внушительной силе. Мы все так устроены, что уж тут обижаться!..

Марта скрестила руки на груди.

– Ну и что из того, что эти растерявшиеся солдаты стали частью нашего клана?

– Нет,– Кричел потряс пальцем у нее перед носом,– они не стали! В том-то все дело! Разве вас не покоробило, что Влад отбросил все правила, нарушил все традиции и провел церемонию по своему сценарию? Он заставил замолчать Хранителя клятвы. А вопросы, которые он задавал тем, кто вставал у него на пути? Кто дал ему право так нагло топтать наши древние обычаи? Кому и когда это сошло бы с рук? А ему сошло! Они словно ждали чего-то этакого… Чтоб со скрежетом, наперекор… Мол, новые времена, новые нравы! Неужели вы сомневаетесь, что они изберут его Ханом рода Нефритового Волка? Ай-яй-яй, Марта! Какая непростительная близорукость. Эти люди – его люди. Не наши! Они никогда не приживутся в наших рядах. Волки никогда не примут наши ценности. Мы для них консерваторы, мракобесы, пни замшелые!

Марта задышала тяжело – видно, гнев уже переполнял ее. Однако теперь она резко сбавила тон. Выходит, опомнилась, решил Кричел.

Прайд сказала:

– Судя по вашим высказываниям. Соколы представляются Волкам какой-то инфернальной силой.

– Вовсе нет. Мы победили во время войны чести. Мы разгромили войска Ульрика. Мы доказали, что имеем преимущество перед Волками.– Элиас поблагодарил кивком одного из элементалов, который распахнул перед ним дверь. Ханы направились к зданию, в котором размещалась штаб-квартира Клана Нефритовых Соколов.– Строго придерживаясь традиций, установленных Николаем Керенским, мы заложили прочный фундамент, на котором зиждится мощь нашего рода. Как доказывает опыт эволюции, большинство экспериментов, которые природа проводит с подопечными живыми организмами, заканчиваются гибелью. Волки показали, что они прекрасно справляются с неожиданными ситуациями, в которых многое зависит от случая, удачи. Безумной храбрости, наконец… В других условиях они теряются – им, например, никогда не удавалось постоянно, методично наращивать давление на врага. Всякие стандартные ситуации приводят их в уныние. В то же время для нас разыграть такую позицию – одно удовольствие. Там, где все ясно. Соколам нет равных. Ведь на войне подобные стандартные положения встречаются сплошь и рядом. Оборона при нехватке сил, наступление при нехватке сил и прочее, прочее, прочее… Вот когда сказывается наше превосходство в стойкости и терпении, а также, несомненно, более высокая боевая подготовка войск.

– Я понимаю. Хан Элиас, для вас одно удовольствие размышлять на тему обеспечения прочного фундамента, однако насущные проблемы стоят куда как остро…

– Вот именно! – Элиас настойчиво, за локоток, довел ее до своего кабинета. Он усадил Прайд в одно из кресел, стоявших у стола.– Что я сделал такого, после чего меня можно было бы назвать ослом?

Марта от неожиданности даже рот открыла. Некоторое время она от изумления не могла вымолвить ни слова.

– А вы не знаете?! Влад Уорд очень опасная личность, и вы позволили ему получить в руки силу, к какой он так стремился. Согласна – это не совсем то, на что он рассчитывал. Может, поэтому он так разгневался в конце этого представления. Я считаю, что, поступая подобным образом, вы вели себя как… последний… Как последний…

– Ну, договаривайте – болван, не правда ли? – Элиас выглядел вполне довольным. Если бы не эта прогулка по свежему воздуху, от которой его сразу зазнобило. Он выпил рюмку бренди – дрожь отступила.– Под глупостью вы понимаете мое предложение о создании Клана Нефритового Волка?

– Вот именно. Влад жаждет власти! Он хочет восстановить свой род, и вы ему в этом потворствуете.

Кричел поставил графин в сервант, затем сел за стол.

– Понятно,– кивнул он.– Кстати, прошу меня простить – не желаете, квиафф? – опять же кивком он указал в сторону серванта.

– Нет,– решительно отказалась Марта. Она поднялась, прошлась по кабинету, потом встала напротив Хана, положила руки на спинку своего кресла.

– Вы полагаете, он удовлетворится этим? – спросила она. Кричел пожал плечами, затем неопределенно поиграл бровями.

– Я считаю, что вы не правы. Марта. В тот момент, как только я понял, куда клонит этот сукин сын, меня озарило. Я догадался, почему его желание восстановить Клан Волка неосуществимо. Кстати, этот разбойник с большой дороги не дурак, он тоже вскоре догадается…

– В гробу бы на него посмотреть,– откликнулась Прайд.

– В гробу?..– рассмеялся Кричел.– Неплохо бы… Он неожиданно поднялся и налил еще одну рюмку.

Глотнул, потом дождался, когда тепло распространится по телу, еще раз улыбнулся.

– Влад – человек с большими амбициями. Вскоре он поймет, что реализовать их он сможет только в союзе с мной. В союзе с нами… Такой поворот событий ему не понравится, но он ничего не сможет поделать.

Марта поджала губы.

– Ради всего святого, надеюсь, вы не страдаете благодушием или, что еще хуже, переоценкой этого проходимца из волчьей стаи? Вы не испытываете робости перед этим капитаном, которую стараетесь прикрыть подобными высокоинтеллектуальными соображениями?

– Думаю, что нет. Должен признаться, я не ожидал от него подобной наглости, как требование возродить его бывший род. Я полагал, он потребует, чтобы я добился его избрания на место Чисту.

– А вы что, будете утверждать, что никогда всерьез не помышляли об этом?

– Успокойтесь, Марта. Не следует позволять крови Прайдов слепить вам гневом глаза. Я никогда всерьез не помышлял об этом! – В подтверждение своих слов Кричел кивнул.– «Доблесть, присущая Прайдам, есть то наказание, которое во многом ограничивает ваши достижения». Реакция всех собравшихся на церемонию бывших Волков подтверждает, что я был прав, предложив им организовать новый клан.

– Что же подтвердило правильность вашего решения убить Хана Вандервана Чисту? – Глаза у Марты сузились.

Кричел внезапно посерьезнел, резко вскинул голову.

– Вы задаете вопросы, мой Хан, ответы на которые вам хорошо известны. Сколько раз вы убеждались, что Ван без устали копает под меня. Полагаю, что вам тоже это не доставляло удовольствие. Он откровенно вел дело к разрыву и полному вытеснению меня из руководящих органов рода. А куда он метил, не мне вам рассказывать. Кстати, он случайно не делился с вами своими планами насчет занятия должности ильХана?

Марта уже совсем было собралась ответить, даже рот раскрыла, потом крепко сжала губы.

– Исходя из вашей логики…– наконец с некоторой угрозой в голосе начала она.

– Выражайтесь проще,– перебил ее Кричел. Он сделал последний глоток, крякнул и убрал суженный кверху бокал.– Как и в случае победы над родом Волка, я должен сообщить Совету Ханов о том, что случилось сегодня. На второе января у меня было назначено там выступление. В это же время, скорее всего, состоятся и выборы нового ильХана. Я был бы очень благодарен, если бы кланы в такой трудный момент доверили мне этот пост. В этом случае мы немедленно начнем вторжение на Терру.

Большого труда стоило Владу сдержаться и тут же на помосте не придушить этого лживого старикашку. Перед глазами поплыли красные круги, кровь застучала в висках. В тот самый момент, когда он добился наивысшего успеха, в те мгновения, когда Волки должны были вновь почувствовать себя прежней боевой общностью, на вершине триумфа, Кричел украл у него победу. Кричел фактически отказался сдержать данное слово.

Что ж, пусть теперь пеняет на себя!

Только не допустить глупостей, какого-нибудь безрассудного поступка, твердил он себе. В этот момент толпа ликующих сослуживцев скандировала его имя. Он мог немедленно, на глазах у этой толпы убить Кричела. Голыми руками!.. И ни один из тех, кто безумствовал в зале, не выступил бы свидетелем обвинения. Они бы заявили, что Кричел напал первым, что никто не знает имени убийцы – одним словом, любую чушь, которая только придет им в голову.

В это мгновение он заметил, с какой ненавистью Марта Прайд смотрит на Хана. Вот что охладило его, гнев сразу улетучился. Еще не все потеряно. «Она ненавидит и презирает его. Враг моего врага – мой друг. Так было и так будет!»

Теперь он вновь контролировал себя и почтительно поклонился первому Хану.

– Вы, Хан Кричел, самый благородный человек, которого я встречал. А теперь я прошу оставить нас, так как нам надо обсудить наши внутренние дела, как то заведено в сообществе кланов.

– Как вам будет угодно,– кивнул Кричел. Затем он вместе с Мартой Прайд оставил зал.

Влад отступил в сторону. Мариал Радик поднялась на возвышение и объявила общее собрание по выбору Совета нового рода открытым. Сразу были отправлены посыльные за теми членами бывшего Клана Волка, кто не смог присутствовать на церемонии, но обладал родовым именем. Дело в том, что за время последней междоусобицы прежний Совет клана, состоявший из 750 человек, сократился до 250. Очень много мест оказалось свободными. Кроме того, количества выборщиков в зале – а их насчитали около сотни – не хватало для кворума.

Влад между тем решал сложнейшую задачу. Вида не показывал, как он озабочен сложившейся ситуацией. «Они все хотят видеть меня Ханом нового рода,– его руки сами собой сжались в кулаки,– но в этом-то вся загвоздка. Кричел далеко не глуп, если так решительно, хотя и несколько замысловато отказал мне в возрождении Клана Волка. Почему?»

Решение рождалось трудно. Его исходной точкой была мысль, что Хан Кричел не такой простак, каким хотел выставить себя. Значит, у него были веские причины, чтобы поступить именно так, как он поступил. Влад был убежден, что требование восстановить статус прежнего Клана Волка и тем самым ослабить Клан Нефритовых Соколов пришлось Кричелу явно не по вкусу. Выходит, своим решением он устроил Владу западню. Все было рассчитано заранее – то есть старый Хан как опытный политик предусмотрел и такую возможность, о которой Влад умолчал, когда договаривался с ним насчет Вандервана Чисту.

Проще простого для Кричела было восстановить Клан Волка. Тот факт, что он не пошел на это, говорит, что он, Влад, чего-то не учел. Что-то прошло мимо его внимания.

Казалось бы, победа Влад а в поединке чести, где закладом было требование приема членов рода Волка в состав Клана Соколов, давало звездному капитану юридическое право возродить прежнее боевое сообщество. И, главное, под прежним именем!.. Если вдуматься, то сам прием бывших Волков в новый род являлся казусом, нарушением традиций, и Совет Ханов в любом случае не утвердил бы этот обряд.

Ясно, что члены Совета Ханов прежде всего дождались бы результатов сражения на Моржесе. После смерти Чисту и объявления о создании нового Клана Нефритового Волка Кричел одним ударом убивал двух зайцев. На такой вариант Совет Ханов может пойти – те, кто сражаются на Моржесе, пусть остаются Волками; те же, кто не пожелал разделить судьбу с изменником Ханом Феланом, имеют полное право образовать новое сообщество. В той же степени, в какой закон позволял кланам вбирать в себя другие роды, он разрешил им делиться, хотя второе действо всегда обставлялось всевозможными труднопреодолимыми условиями. Перед глазами у воинов Керенского постоянно маячил пример Звездной Лиги, распавшейся вследствие возможности выхода из ее состава. Но и запрещать подобное тоже было неразумно, иначе дело могло дойти до гражданской войны и междоусобиц. Николай Керенский был мудрый человек, он предвидел, что может наступить время, когда это право поможет сохранить единство кланов. Кричел решил воспользоваться мудростью Николая. Толково придумано – он остается чистеньким в деле о приеме воинов Клана Волка и в то же время дает возможность достойно разрешить запутанное дело. Этим ходом он сразу утверждает себя в качестве мудрого и дальновидного руководителя.

Ну и что? Подобный вывод ничем не мог помочь в раскрытии подлинных мотивов поступка Кричела.

«Разделение родов совсем не обязательно отрицает обряд приема. Эта церемония, наоборот, придает всему процессу торжественный, освященный традицией характер. Кричел вполне мог бы прямо отказать мне в требовании возрождения рода Волка, но он это сделал опосредствованно. Он надеется, что я буду ходить у него в упряжке. Тоже что-то не складывается – неужели Элиас глуп до такой степени, веря, что мной можно управлять?..– Влад почесал лоб.– Конечно, я должен был догадаться раньше!»

Хан Кричел, может, и будет убеждать, что война между родами Нефритового Сокола и Волка, которую начал Ульрик, закончилась с его смертью. Волки проиграли, тем самым подтвердилась правильность позиции руководства Соколов. Так как Фелан и другие сородичи покинули сообщество кланов, тем самым изменив присяге, то окончание сражения на Моржесе никак не может повлиять на судьбу Клана Волка.

Одним словом, Волки были разбиты. Влад, как и многие другие его соплеменники, рассматривали войну за честь рода как попытку Ульрика предотвратить нарушение перемирия с Ком-Старом. Всем было известно, что война на носу и как только Кричел будет избран ильХаном, он тут же начнет операцию по захвату Терры. Таким образом, во время войны за честь рода решался вопрос войны и мира. Волки проиграли ее в попытке защитить мир.

Но эта война имела и другое толкование. Несомненно, с помощью победы Ульрик пытался отвергнуть вынесенный Советом Ханов вердикт, обвинявший его лично и Клан Волка в геноциде против мирного населения. Проиграв битву, весь Клан Волка оказывался виноватым в нарушении законов воинской чести. Прецеденты подобного рода уже случались в сообществе. Совет Ханов имел право объявить о расформировании клана как войскового соединения, так что спустя некоторое время Влад был бы лишен своих властных полномочий.

Ну и дела! Выходит, что он боролся впустую? Получается, что, совершив свой словесный маневр, хан Кричел спас его, Влада?! Влад сумел скрыть растерянную улыбку. «Мне необходимо извлечь урок из этого случая, и я извлеку его!»

В этот момент громкие аплодисменты отвлекли его от размышлений. Он взглянул на Мариал Радик, склонившуюся перед ним. Затем она выпрямилась и, обращаясь к залу, объявила:

– Имею честь представить вам Владимира У орда, первого Хана Клана Нефритового Волка. Он является основателем нашего братства. Он спас нашу честь. Пусть он как можно дольше ведет нас от победы к победе. Слава! Слава!..

– Сейла! – как один воскликнули воины. «Чтобы достичь этого, мне пришлось стать больше чем воином,– улыбнулся Владимир Уорд и приветственно помахал рукой собравшимся в зале собратьям.– Теперь, чтобы стать ильХаном, я должен стать чем-то большим, чем Хан».

IX

Боралтаун, Вотан

Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов

2 января 3058 г.

Мрачное настроение, в котором пребывала в этот – его! – день Марта Прайд, изрядно повеселило Элиаса Кричела. Он не смог сдержать довольную улыбку. «Ее хмурое лицо делает сегодняшний праздник особенно приятным. Возможно, вследствие контраста».

– Хан Марта, я имею возможность и желание осуществить то, что намечено. Воли и настойчивости мне тоже хватит. Это касается и политического курса, который я собираюсь проводить. Не надо меня уговаривать, решение принято!

Марта Прайд едва сдержала подступившую ярость.

– Элиас, неужели вы не понимаете, что никогда ранее выборы нового ильХана не проводились за пределами Страны Мечты. Вы поступаете с неслыханной доселе дерзостью! Какой пример вы подаете будущим претендентам?..

Глаза у Марты были такие же голубые, как и у Кричела, разве что в минуты гнева ее зрачки наливались более глубокой синевой. Вот и сейчас она никак не могла успокоиться. Кричел чувствовал, что в ближайшем будущем эта женщина ему понадобится. Стоит только направить ее праведный гнев в нужном направлении, и она горы свернет. Потом же от нее можно будет избавиться.

– Что касается примеров или, скажем так, уроков будущим соискателям, то, поверьте, мало кого интересуют подобные тонкости. Менее всего людей занимает вопрос, подают ли они будущим поколениям своим поведением дурные примеры или нет. Поэтому я предпочитаю создавать прецеденты, нежели следовать им. Мы же из рода Нефритовых Соколов. Судьба возложила на нас эту нелегкую ношу, и мы должны достойно справиться с ней.

– Незаконно избранный лидер уже не является лидером в полном смысле этого слова…

– Законность моего избрания есть прерогатива Совета Ханов.– Кричел ткнул пальцем в сторону двери.– Именно в этом здании наши друзья, Ханы других родов, соберутся сегодня, чтобы решить, стану ли я следующим ильХаном или нет. Ясно?! Это решение будет принято здесь, и только здесь. Это будет лучший подарок, который может преподнести мне судьба. И не только мне, но и вам. Марта. Вам лично! Но главное, всему нашему роду. Если, конечно, это будет положительное решение.

Прайд резко повернулась и направилась к выходу. Она едва заметно горбилась, словно ноша, о которой говорил Кричел, уже легла на ее плечи. Однако это было обманчивое впечатление. Она еще не сдалась. «И вряд ли когда-нибудь сдастся! Ну-ка, послушаем, что она еще скажет?»

Возле самого порога женщина неожиданно остановилась и, повернув голову, спросила через плечо:

– Уж не рассчитываете ли вы поколебать мое мнение упоминанием о грядущей славе, которая, по вашим словам, меня ожидает?

– Это не слова. Марта, это факт! Как вы не можете понять логику событий?!

Кричел опять не смог сдержать улыбку – все-таки клюнула. Кто бы не клюнул, тем более что так оно и есть – ей тоже достанется знатный кусок от этого пирога.

– Неужели вам не понятно, что у меня нет намерения лично возглавить наши войска? Я употребил неверное слово. Какие уж здесь намерения!.. Я не обладаю для этого необходимыми воинскими дарованиями, кому, как не вам, знать об этом. Мне нужен полководец, который мог бы сравниться с вами в стратегическом таланте, опыте. Которого любили бы в армии. Кому бы доверяли… Зачем мне искать такого человека на стороне, когда у меня есть вы. Марта? Когда я стану ильХаном и начну наш крестовый поход…

Прайд повернулась лицом к старику.

– Вы потом не откажетесь от своих слов? Вы действительно начнете наступление?..

– Безусловно!

– Но если вы желаете стать ильХаном и продолжить политику, о которой мы все мечтаем, почему бы вам не закрепить это стремление со стороны закона и традиции? Почему бы нам не вернуться в Страну Мечты и провести выборы с соблюдением всех формальностей? Такое событие поднимет боевой дух во всех кланах, которые ждут не дождутся приказа о наступлении.

– Потому что время играет против нас, а оно сильный партнер. Безжалостный!..

Кричел сбавил тон и теперь продолжил, как бы размышляя вслух:

– Неужели вам не понятно, какой ущерб нанесли нашему делу этот ужасный Ульрик и эта фурия, Наташа Керенская?..

– Очень даже понятно.

– Тогда тем более непонятны ваши сомнения. Вот еще одно печальное известие: Волки разбили наш экспедиционный корпус, который мы послали на Моржес. В пух и прах! Звездный полковник Маттлов лишилась чести… Но еще более страшно то, что бежавшие когда-то Волки практически сохранили все свои силы. Они отступили на планету Арк-Ройял – говорят, это родина Фелана Келла – и теперь укрепляются там. Они собираются оборонять границу Лиранского Содружества.

– Эти жалкие остатки клана? Мы в два счета разделаемся с ними.

Кричел отрицательно покачал головой:

– Нет, не разделаемся.

– Вы полагаете, что это серьезная неудача?

– Ульрик был настоящий ильХан, он хорошо знал свое дело,– сдвинул брови Элиас.– Никто пока, кроме вас и меня, не способен осознать масштабы поражения. Я имею в виду не потерю огромного количества боевой техники и испытанных в боях кадров, хотя это тоже тяжелый удар. Я говорю о моральной стороне дела. Наши сородичи – все те, кто составляют костяк армии вторжения,– исступленно верят в великую цель нашего похода. Они в этом – хорошем! – смысле фанатики. Их не надо убеждать, что воины, созданные с помощью наследственных программ, взращенные в условиях, напоминающих войну,– являются непобедимыми. В этом, конечно, сказывается некоторая узость мышления, но зачем солдату в бою философия! Они не могут постичь, каким образом какие-то отбросы общества, люди, лишенные чести, изгнанные из наших рядов, могут сокрушить отборные части кланов. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! А тут как раз все дело в философии – вернее, в ее понимании. Наши воины убеждены, что те, кто пошел за Феланом Келлом и прочими; те, кто не желает раздавить, как гадину. Внутреннюю Сферу, – исповедуют отвратительный строй мыслей. Поскольку их философия – это философия зла, а наша – добра, следовательно, они не могут быть хорошими бойцами.

– Глупцы!

– Согласен, но именно с этими глупцами мы должны восстановить положение. Если бы мы могли заранее распознать в Ульрике пораженческие настроения, то меня еще тогда следовало выбрать ильХаном. Понимаете, у меня есть одна задумка, которую я намерен предложить Ханам. Мы просто обязаны выиграть хотя бы несколько годков для нашего рода, чтобы восстановить прежнюю силу.

Марта Прайд от удивления открыла рот.

– Несколько? Нам потребуется по крайней мере пятнадцать лет, чтобы новое поколение, воспитываемое в сиб-группах, достигло зрелости. Только тогда у нас будут воины, в которых мы нуждаемся.

– Не совсем так, Марта,– сухо улыбнулся Кричел.– Вспомните, я когда-то был неплохим солдатом, а по отзывам сослуживцев – так просто хорошим. Участие в боях дало мне много пищи для размышлений, уже в ту пору я осознал всю разрушительную силу войны. Это заставило меня задуматься о будущем. Примерно двадцать лет назад я предположил, что подобная ситуация, какая сложилась в настоящее время в кланах, вполне возможная перспектива. Уже тогда я начал предпринимать кое-какие действия, которые помогли бы выправить положение.

– Ваши слова звучат совсем как пророчества, которые так обожают эти мечтатели из Клана Новых Котов.

– Скорее сонные тетери… Однако мое предвидение – это не мечта, не отвлеченное фантазирование, а крепкое, разумное думание, повод к действиям. Это состояние характерно для нашего тотема – Нефритового Сокола. Он тоже взирает на окружающее с макушки какого-нибудь дерева, предвосхищая дальнейшее развитие событий. Потом резкий взмах крыльями – и вот могучая птица уже набрала высоту. Он готов ринуться вниз на жертву. Вот так-то, дорогая Марта.– Хан, теперь уже вполне довольный, вновь улыбнулся.

– Как же вы намерены поступить, Элиас?

– Успокойтесь, Марта, в этом нет ничего страшного, сверхъестественного… Хотя поначалу вы будете шокированы. Возможно, даже испытаете отвращение. Отнеситесь к моему предложению как, скажем… к грозовому фронту, в который попали истребители противника. Вот они кувырком полетели на землю… Погода есть погода – она не желает подчиняться вашим желаниям, но, зная прогноз, можно использовать в своих целях ее разрушительную силу.

– Использование законов природы – это одно, пренебрежение или даже отбрасывание законов чести, которые были нормой поведения для Соколов – совсем другое,– сказала Марта.– Я так понимаю, у вас есть какая-то программа действий, которая малосовместима с нашими традициями. Вы ожидаете, что при подобных условиях я буду голосовать за ваше избрание ильХаном? Да я первым делом, сразу после начала заседания Совета Ханов, постараюсь открыть всем глаза на ваши интриги.

– Вы этого не сделаете, Марта, потому что то, чего я добиваюсь, является единственным спасением для Соколов.

Кричел встал в полный рост, оперся кулаками о столешницу, потом уже сурово добавил:

– Ваше предложение отдает безумием. Оно погубит наш род.

Прайд заколебалась.

– Но все же мы – Соколы. Другие роды уважают нас за это.

– Ага, как Волки уважили Клан Кречета, когда подмяли его под себя. Или как мы, когда вобрали остатки Волков.– Кричел резко засмеялся.– В конце концов, вы должны понять, что в этой критической ситуации мы сражаемся не за уважение, не за славу или честь. Мы отчаянно боремся за жизнь!

Поразмышляйте над моими словами. Марта. Мы были выведены для обладания высотой, нас растили, чтобы мы на лету били добычу, где бы ни нашли ее. Когда другие кланы узнают, как слабы мы стали, они тут же растерзают нас.

Глядя на Марту, Кричел понял, что этот довод достиг цели. Эта стальная приверженка давних традиций и обычаев, любительница чести и доброй славы была совсем не глупа. Иначе ей не удалось бы стать Ханом. За время пребывания в составе действующей армии клана она многое повидала и в достаточной степени была знакома с закулисной жизнью в сообществе воинственных потомков генерала Керенского. Это была вечная грызня, драка не на жизнь, а на смерть, где, при постоянном воспевании старых добрых обычаев, каждый клан так и метил ударить соседа ниже пояса. Пусть даже она верила, что понятие чести является фундаментом непобедимости кланов, неким всемогущим регулятором внутренних взаимоотношений, однако для нее тоже являлось аксиомой, что слабый род должен погибнуть. В этот момент самыми слабыми оказались Соколы. Пока известие о поражении на Моржесе не распространилось повсеместно, только избрание ильХаном главы Соколов может спасти их клан. Или, скажем, оттянуть окончательное его истребление, а это уже немало. Кричел был прав – Соколам нужно время, чтобы прийти в себя, кое-как залатать дыры, подготовить новую смену водителей боевых роботов, а пока придется тщательно вымести все тыловые части, госпитали, отделы снабжения на главной базе в Стране Мечты и сформировать хотя бы несколько боеспособных полков.

«Как говорят в таких случаях,– усмехнулась она про себя,– у меня нет выбора. Отличная формула для всяких негодяев и бесчестных проходимцев. Сколько ни ругайся, но выбора на самом деле нет».

– Вы решили подвести под них мину, квиафф?

– Конечно. Вы будете удовлетворены, доверьтесь мне.

– Я никогда не доверяла вам, Элиас, и не буду доверять. Тем более уважать.

– Я как-нибудь проживу и без этого.

– В качестве ильХана?

– Я надеюсь, что, когда стану ильХаном, ваш взгляд на будущее нашего рода станет шире и оптимистичнее.

Кричел достал из стола сделанную из золота и украшенную зеленой эмалью маску, напоминающую голову охотничьего сокола. В ней он был обязан присутствовать на заседаниях Совета Ханов. Взвесил маску в руке, затем положил и пододвинул Марте.

– Я вручаю вам будущее нашего клана, если вы отдадите за меня свой голос. Марта кивнула:

– Согласна. По рукам…

– Как Хан рода Нефритовых Соколов я уважал вас, Марта. В качестве ильХана я буду восхищаться вами.

– Только не это, Элиас Кричел. Прошу без лицемерия! – раздельно ответила она и бросила на Кричела ледяной взгляд.– Не хватало еще, чтобы вы обняли меня.

Вслед за Мартой Кричел проследовал в палату, где должно было состояться заседание Совета Ханов. Переступив порог, Элиас кивком поприветствовал сидящего за столом человека. Зал в срочном порядке готовили к проведению важной встречи. У дальней от дверей стены было устроено возвышение, на котором располагался стол. Вокруг амфитеатром, вкруговую, располагались ряды кресел, возле некоторых из них тоже стояли столики.

Человек, которого поприветствовал Кричел, ударил ладонью по столешнице, затем поднялся и объявил:

– Я, Каэль Першоу, выбран, чтобы исполнять на сегодняшнем заседании обязанности Хранителя знаний. Сим объявляю, что, поскольку мы находимся в состоянии войны, сегодняшнее собрание будет проводиться по правилам Боевого Кодекса, данного нам в свое время Николаем Керенским.

– Сейла! – в унисон со всеми присутствующими в зале Ханами воскликнул Элиас Кричел.

Принять личное участие в выборах прилетели четырнадцать Ханов. Изображения остальных двадцати членов Совета были видны на стереоэкранах, которые были расставлены по дугам амфитеатра. Кое-где под экраны были установлены особые подставки, в других местах их просто водрузили в кресла. Кричел по ходу отметил, что по сравнению с последним заседанием число присутствующих увеличилось. Хан Клана Бриллиантовой Акулы собственной персоной находился в зале. Это был хороший знак, решил Кричел – выходит, что его попытки убедить Ханов голосовать за его кандидатуру оказались успешными.

Першоу сел и громко сказал:

– Сегодня мы собрались здесь, чтобы провести выборы нового ильХана. Да будет так!

Хан Ян Хаукер из Клана Бриллиантовой Акулы поднялся с места, сдвинул вверх свой шлем – посередине него, через макушку, шел зубчатый гребень, который спускался Хану на спину. Бледный, светловолосый, с водянистого цвета глазами – почти все его «кровные» родственники по линии Хаукеров обладали подобной внешностью – он с мрачным видом глянул на председателя.

– Это фарс, а не выборы! – заявил он.– ИльХан должен быть избран в пределах Страны Мечты. Проводить голосование в таких условиях – это насмешка над всеми нашими традициями.

Кричел совсем уже было собрался ответить Хаукеру, однако в этот момент со своего места в дальнем конце зала поднялся Владимир Уорд. Он так же, как и Мариал Радик, был одет в серую кожаную куртку, обязательную для членов рода Волка. На плечах у него была накидка из изумрудно-зеленой кожи. Влад снял с головы маску, изготовленную в форме волчьей пасти, и положил ее перед собой.

– Извините, Хан Хаукер, но я вынужден не согласиться с вами…

– А вы что здесь делаете? Какое вы имеете право соглашаться или не соглашаться?..

Шрам на щеке Влада сразу налился кровью.

– Я имею полное право находиться в этом зале. Хан Хаукер. Я являюсь Ханом Клана Нефритовых Волков. За эти две недели я досконально изучил Боевой Кодекс, завещанный нам Николаем Керенским. Самое необходимое дело, как мне кажется, квиафф, для вождя вновь созданного рода. Особенно внимательно я прочитал главы, относящиеся к условиям создания новых кланов. Кстати, учреждение нового рода не требует одобрения Совета Ханов.

Кричел заметил, как засверкали глаза Влада. Все молчали, тогда новоиспеченный Хан продолжил:

– Во время своих штудий я нигде не нашел хотя бы упоминания – я уже не говорю о прямом запрете – проводить заседания Совета Ханов, тем более выборы нового ильХана в определенном месте.– На лице Влада появилась улыбка.– Хотел бы напомнить присутствующим о прецеденте с ильХаном Тамаром, который прямо в боевых условиях был лишен своего поста. Заседание Совета Ханов было проведено на звездном прыгуне, там же и принято решение. Если в полевых условиях можно смещать ильХана, следовательно, его можно и избрать в подобном порядке. Это выглядит логично.

Закончив речь, Влад отыскал глазами Кричела. Тот в ответ одобрительно кивнул, и Хан рода Нефритового Волка сел на место. «Ты уже достаточно освоился с ролью политического деятеля, Владимир Уорд. Теперь ты считаешь, что играешь в эти игры на равных с опытными участниками. Не рано ли? Если ты догадался, почему я создал для тебя новый клан, значит, не рано. Должно быть, ты разгадал эту шараду, и нынешнее твое выступление – это как бы возврат долга. Так тебя следует понимать… Ну и ладно…»

Со своего места поднялся Линкольн Озис, Хан Клана Дымчатых Ягуаров. Седина заметно тронула его темные длинные кудри, однако стройная и подтянутая фигура словно бы доказывала, что время не властно над ним. Озис был из элементалов, и, хотя его стол располагался ниже, чем место Хаукера, стоя, они были почти вровень.

– Ваше удивительное почтение к нашим традиционным обрядам и обычаям,– обратился он к Хаукеру,– позволило вам стать хорошим руководителем для Акул, но давайте взглянем на эту проблему прагматически. Мы стоим перед труднейшими испытаниями, два сложнейших вопроса ждут немедленного решения. Первое – ильХан Ульрик погиб, и кто-то из нас обязан как можно быстрее занять его место. Вторая трудность – нехватка времени. Если мы решим отправиться в Страну Мечты, противник получит дополнительный срок для подготовки к войне. Его оборона станет труднопреодолимой. Мы не имеем права дать им даже малейший шанс усомниться в нашей мощи.

Затем Озис повернулся к Першоу и закончил так громко, чтобы все слышали:

– На должность ильХана я предлагаю избрать Элиаса Кричела, Хана рода Нефритовых Соколов.

Следом за ним имя Кричела назвал и престарелый Хан Новых Котов, Северен Леруа. Это выступление немало удивило Кричела – он ни разу не обращался к Северену за поддержкой, и, насколько ему было известно, со стороны тоже никто не ходатайствовал за него. Дело в том, что Коты отличались от всех родов тем, что имели неизбывную тягу к мистицизму. Они более полагались на откровения, чем на взвешенный, точный расчет. Хотя, конечно, с прагматизмом у них тоже все было в порядке, Коты считали себя глашатаями судьбы и частенько вели себя подобным образом на заседаниях и встречах, чем немало раздражали представителей других родов. Теперь Кричел дорого бы дал, чтобы узнать, что же им, этим мартовским котам, удалось прозреть там, в будущем. Какая судьба его ждет?

Каэль Першоу поиграл пальцами на клавиатуре компьютера.

– Еще будут предложения по кандидатурам? – спросил он. В зале повисла напряженная тишина, тогда Першоу объявил: – Начинаем голосование. Каждый из вас имеет один голос, который может быть либо «за», либо «против». Если Хан Элиас Кричел наберет половину всех голосов плюс еще один голос, он станет новым ильХаном. Прошу вас в порядке, установленном обычаем, подавать свои голоса.

Как только началось открытое голосование, Кричел повел свой счет. Ни Северен Леруа, ни Лючан Сарнс, Ханы рода Новых Котов, не объяснили, почему они выбрали Кричела, тем не менее их два голоса были хорошим почином. Оба Хана Клана Бриллиантовой Акулы выступили «против», затем «за» проголосовали Дымчатые Ягуары, Стальная Гадюка и Марта Прайд, Хан Нефритовых Соколов. Медведи-Призраки сказали «нет». Это тоже было понятно – слишком тесными узами они были связаны с Волками и Акулами. Голосование по космической связи дало почти равный результат. В конце концов перед опросом последнего в очереди рода Нефритового Волка перевес в один голос был на стороне Кричела. Теперь все зависело от Влада и Мариал.

Первой поднялась со своего места Мариал.

– Я была первой, кто поднял тревогу в связи с изменой Ульрика. Я оказалась первой из нашего рода, кто ступил на путь, который привел нас сюда. Я, Мариал Радик, говорю «да». Я отдаю свой голос Элиасу Кричелу.

Кричел сразу сообразил, что это именно Влад настоял, чтобы Мариал выступила первой. И улыбнулся!.. Теперь голос Влада ничего не решает. От нахлынувшей радости он на мгновение упустил из виду тонкую нить рассуждений – может, в том и состоял план Влада…

В этот момент с места поднялся Хан нового рода.

– Поскольку меня пригласили на выборы нового ильХана, я бы хотел пояснить свою позицию. Мой долг напомнить здесь о предыдущем ильХане, который первым повел нас в победоносное наступление. Это был великий человек, благодаря его талантам мы смогли так далеко продвинуться в глубь Внутренней Сферы. Его взгляды были противоречивы, мало кто разделял его политическую позицию, но никто не смеет утверждать, что Ульрик Керенский потерял честь. Он был воином и погиб как воин. Поэтому я говорю «нет»!

Першоу в последний раз нажал на клавишу компьютера и, расплывшись в улыбке, объявил:

– Согласно официальному подсчету шестнадцать голосов отданы «за» и пятнадцать «против». Позвольте мне властью, данной мне законом и обычаем, объявить, что новым вождем всех кланов избран Элиас Кричел. С этого момента он должен именоваться ильХаном, или Ханом Ханов всех родов!

– Сейла! – в один голос воскликнули вставшие во время объявления результатов Ханы.

Кричел встал со своего места и направился к центральному возвышению. Все присутствующие в знак одобрения принялись стучать по столам. На помосте Элиас выбрал место немного сзади Першоу. Он снял шлем и положил его на сгиб руки. Другую руку поднял вверх. о зале наступила тишина.

Кричел церемонно поклонился, затем сказал:

– Я клянусь, что приложу все силы, чтобы оправдать доверие. Ваше видение будущего есть мое видение. Я клянусь, что сделаю все, чтобы кланы заняли достойное место в человеческом сообществе – место, которое можем занять только мы, рожденные в соответствии с заветами генерала Керенского.– Он глянул на дисплей компьютера, возле которого стоял Першоу, и продолжил: – Теперь перед нами стоит самый трудный вопрос за всю нашу историю – когда мы должны продолжить вторжение во Внутреннюю Сферу. Да, Хан Влад?..

– Простите, что прерываю вас, ильХан, но перед нами стоит еще один, не менее важный вопрос.

– Ты желаешь открыть дискуссию, квиафф? Не рано ли?.. Безвременная гибель Вандервана Чисту не оставила мне времени, чтобы сделать полный обзор наших сил Обмен мнениями мы начнем сразу, как только основательно подготовимся к нему. Хан Владимир. Тогда каждый из нас сможет спокойно изложить свой взгляд на создавшееся положение, поставить любой волнующий его вопрос.

Влад продолжал стоять.

– Я согласен с вами, ильХан, однако я собирался затронуть совсем другую проблему, к которой мне хотелось привлечь внимание Совета Ханов.

– Что ты имеешь в виду?

Лицо молодого человека посуровело.

– Я, Владимир Уорд из рода Нефритового Волка, вызываю вас на Суд Чести!

– Что?! Подумай, Влад, неужели тебе недостаточно…

– Вы, Элиас Кричел, не способны повести нас в бой Вы недостойны быть ильХаном. Я оспариваю ваше право на этот титул!

X

Боралтаун, Вотан

Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов

2 января 3058 г.

– Что?!

Удивление и страх, так ясно прозвучавшие в голосе Кричела, вызвали на лице Влада улыбку.

– Повторяю еще раз: Элиас Кричел, я бросаю вам вызов и предлагаю устроить боевое испытание за право обладать титулом ильХана. Я утверждаю, что вы не годитесь для этой должности.

– Вы не имеете права…

– Нет, имею. И я бросаю вам вызов.

Стареющий человек на помосте гордо расправил плечи.

– На каком основании?

– Вы уверены, Кричел, что хотели бы услышать ответ на этот вопрос?

– Он спросил, и ты должен ответить,– рявкнул со своего места Линкольн Озис.

Влад повернулся к Хану Дымчатых Ягуаров.

– Я – Хан. Ты не имеешь права мне приказывать. Озис некоторое время, прищурившись, смотрел на него, затем неожиданно отвел глаза.

– Я не имел в виду,– сказал Озис,– выказать тебе свое неуважение. Однако обвинения в адрес нового ильХана – вопрос куда более важный, чем любая словесная перепалка. Если ты утверждаешь, что он не имеет права находиться на этом посту, то мы должны знать почему.

– Тогда слушайте.– Влад со всей силой надавил кулаками на столешницу маленького столика, который располагался перед ним. Мариал с удивлением глянула на него.– Я утверждаю, что Элиас Кричел готовил заговор с целью устранения своего соперника на посту ильХана. С этой целью он имел тайную связь с воином, рожденным в грехе. Я утверждаю, что Элиас Кричел имел доказательства, что Хан Вандерван Чисту убил Ульрика Керенского вопреки нашим заветам и традициям. Убил из-за угла!.. Более того, Элиас Кричел, обладая подобными документами, не вынес их на рассмотрение Совета рода. Каждое из этих обстоятельств – достаточно веское основание, чтобы вызвать Кричела на Суд Чести, однако не эти утверждения составляют суть моих претензий.

Он ткнул пальцем в растерявшегося, сразу постаревшего человека. За эти несколько минут он будто увял – дряхлость проступила в чертах его лица.

– Основная причина заключается в том, что Элиас Кричел не воин!

Лицо старика залилось краской.

– Это абсурд! Я прошел все ступени квалификационных испытаний и получил звание воина. Неужели для этого требуются какие-то особые доказательства?

Влад холодно улыбнулся.

– Да, ильХан Кричел, я просмотрел оценки – результаты вполне приемлемые, однако в Хранилище нет голограмм самих поединков, отображающих, как все это происходило. Я добыл технические характеристики боевых роботов, на которых вы проходили испытания, а также описания машин ваших противников, которых вы якобы победили. Ваши роботы оказались необыкновенно скорострельными, а противники имели давным-давно списанные машины, с которых было снято вооружение.

Кричел попытался взять себя в руки.

– Я не имел возможности контролировать действия моих соперников. Если они так страшились смерти от

моей руки и не пытались обстрелять меня, то это их дело.

– Вот что еще удивительно, ильХан,– добавил Влад.– Почему вы, такой опасный для врагов воин, не приняли участия в боевых действиях против Волков, которые происходили в последний месяц? Почему не вывели в поле свой боевой робот? – Он вскинул голову и, не дожидаясь ответа, решительно рубанул воздух ребром ладони.– Ваши объяснения меня не удовлетворили – мой вызов остается в силе, и вы должны ответить на него. Непременно должны ответить.

– Очень хорошо. Вы желаете устроить Суд Чести? Вы его получите! – Кричел повернулся к Каэлю Першоу: – Вызовите Тамана Мальтуса – он будет моим секундантом и выведет машину на поле боя.

– Каэль Першоу, не обращайте внимание, на это требование.

Кричел холодно посмотрел на Влада.

– С каких это пор вы присвоили себе право отдавать приказания моим людям?

Хан Хаукер громко засмеялся.

– Он просто желает помочь вам доказать, что вы вполне квалифицированный водитель, Элиас. Он сам признался, что в последнее время прилежно штудировал законы и правила, так что вам некуда деваться. Он вызвал лично вас, а не должностное лицо. Если бы претензии были адресованы ильХану, то вы вполне могли бы выставить вместо себя своего человека. Но он усомнился в вашей пригодности как пилота боевых роботов, поэтому вы должны сами принять участие в этих испытаниях.

Влад поклонился в сторону Хана Бриллиантовых Акул, затем вновь обратился к собравшимся:

– Хан Ханов должен уметь управлять любым типом боевой машины. Так как вы, Элиас Кричел, являетесь ответчиком, вы имеете право выбора. Вам решать, как мы будем сражаться: с помощью боевой техники или голыми руками? В качестве ильХана вы должны положиться на случайный выбор. Каэль Першоу, погадайте на числах. Ноль будет обозначать схватку без оружия, единица – вооруженный поединок.

Хранитель знаний мгновение колебался, затем, когда Марта Прайд разрешающе кивнула, набрал что-то на компьютере. Подождал немного, перевел дух и нажал на клавишу – на экране голографического дисплея сплошняком побежали нули.

– Схватка без оружия,– с мрачным видом объявил он. Влад неожиданно перепрыгнул через свой столик и, оказавшись на первом ярусе, объявил:

– Я бросил вызов, мне и выбирать время проведения схватки. Я требую – немедленно!.. Кричел вскинул подбородок.

– Как мы можем сойтись в рукопашной, когда у вас левая рука в гипсе?

Влад присвистнул и с размаху ударил левой рукой по ближайшему пустому столику. Раздался страшный грохот, и осколки гипса полетели во все стороны, осыпав при этом Мариал Радик и Ханов Клана Новых Котов. Влад почувствовал, как ноющая боль постепенно начала распространяться по раненой руке, но теперь времени не было обращать внимание на подобные пустяки. Все решалось за минуты!

Влад принял боевую стойку – выставил вперед правую руку в направлении Кричела, чуть согнул ноги в коленях.

– Я предоставляю вам право первого удара,– сказал он, обращаясь к противнику.

Старик, побледнев, приблизился и хлестко врезал ему кулаком в зубы. Влад почувствовал во рту привкус крови, которая пролилась из разбитых губ. Он едва не потерял равновесие, невольно сделал шаг в сторону и присел еще чуть ниже. После первого же удара всем присутствующим – особенно Владу – стало ясно: новый ильХан не воин.

«Человек, не способный первым же ударом повергнуть противника наземь, никуда не годится.– Инстинктивно Влад сделал ложный нырок и перекатился через спину. Замер возле ножек стола, за которым сидели Ханы Дымчатых Ягуаров.– К тому же воин никогда бы не дал противнику время для передышки. Он должен был последовать за мной и попытаться добить окончательно».

Кричел в боевой позе поджидал Влада посередине свободной площадки перед возвышением, на котором стоял стол Хранителя знаний.

Влад осторожно, мелкими шагами, не отрывая ступней от пола, приблизился к старику. Взгляд у него стал бессмысленный, словно он еще не успел прийти в себя после удара Кричела. Новый ильХан воспрянул духом – кто знает, может, он удачно попал и его более молодой соперник находится в нокдауне. Радость и надежда мелькнули в его взгляде. Вновь будущее засияло перед его умственным взором. Он начал осторожно подбираться к Владу, чтобы окончательно добить его.

Наконец он ударил апперкотом, Влад неожиданно резво ушел от его кулака. Как раз в этот момент старик открылся, и Влад ударил его дважды – правой в корпус и тут же в голову. Прямо в нос… Затем сделал ложный выпад левой, словно бы намеревался еще раз ударить его в голову. Кричел клюнул на эту удочку и поставил защиту, в этот момент Влад нанес сокрушительный удар по корпусу.

Кричел принялся хватать разбитым ртом воздух – его почему-то повело вперед. Влад тут же присел на правое колено и добавил Элиасу снизу. Наконец он прихватил Кричела за шею и, придерживая его левой, правой начал размеренно молотить по корпусу! Бил в самые уязвимые места: по почкам, по печени, потом еще раз по почкам. Проверил область сердца. Поднялся и добавил коленом в живот.

Кричел совсем сник, дыхание его стало рваным, хриплым. Издав короткий, похожий на собачий лай смешок, Влад принялся добивать измочаленного ильХана. Наконец ударил его открытой ладонью по лицу. От этого удара Кричела развернуло, и он отлетел к столу, за которым расположились Ханы Новых Котов. Кричел вцепился в стол – попытался удержаться на ногах, потом кое-как вскарабкался, выпрямился…

Щека у него была совершенно разбита – на ней вспух огромный кровоподтек, сочилась кровь. Она стекала по подбородку и капала все обильнее. Кричел еще сделал попытку атаковать Влада, однако молодой, тридцатилетний здоровяк просто отступил в сторону. ИльХан, промахнувшись, вновь, на последнем дыхании, попытался принять оборонительную позу – кулаки перед лицом, локти прикрывают живот.

Он изо всех сил желал доказать своему сопернику и присутствующим в зале, что способен держаться на ногах, что у него еще есть силы, однако всем было видно, что новый ильХан давненько не бывал в спортивном зале, обрюзг, потерял быстроту и резвость.

Влад метнулся вперед и, изловчившись, вновь захватил Кричела левой рукой. На этот раз он обнял его за поясницу. Теперь Кричел не мог эффективно закрыться. В отместку он ударил Влада в правое ухо. Влад в свою очередь заехал ему в висок.

Кричел сразу обмяк, ноги у него начали разъезжаться. Он опустился на колени, затем окончательно рухнул на пол. Было видно, что он уже потерял ориентировку, еще немного – и он лишится чувств.

Поединок был закончен.

«Ну уж нет! Конец придет, когда я решу, что пора заканчивать!..»

Влад ткнул распростертого на полу ильХана носком солдатского ботинка.

– Это все, на что вы способны, Элиас Кричел? Даже с Вандерваном Чисту пришлось повозиться дольше. А до этого подобным образом разделался бы с вами обоими и Ульрик Керенский. Ну, чем ты еще можешь порадовать? Или ты, как и все остальные Соколы, страшен только в мирное время?

Кричел, хрипя и пуская кровавые пузыри, попытался встать.

– Я из рода Нефритовых Соколов. Меня так просто не возьмешь. Я участвовал в боевых действиях, когда ты еще не вылез из пробирки. Мне бы только добраться до твоего горла…

– Однако я буду воином еще очень долго после твоей смерти,– ответил Влад и с силой пихнул Кричела в спину. ИльХан отлетел к столику, за которым сидела Марта Прайд.

Женщина не сделала попытки помочь Хану своего рода – впрочем, тот и не просил о помощи. С трудом он вновь поднялся на ноги и, пошатываясь, двинулся вкруг площадки, на которой происходила схватка. В центре ее оставался Влад.

Тот терпеливо поджидал его. Теперь на его стороне было полное преимущество. Молодость. Сила. Опыт. Но главное – не утоленная еще жажда власти.

«Кричел верил, что в его силах стать ильХаном, эта вера гнала его вперед. Но когда и чем он заслужил это право? ИльХан должен быть воином из воинов. Элиас никак не подходит на эту роль. Сидел бы себе тихо и не высовывался…»

Кричел наконец приблизился к Владу и пошел в последнюю атаку, однако его движениям не хватало свежести, акцентированности опытного бойца, который всегда – особенно в минуту, когда он все ставит на карту – с такой яростью готов ринуться в смертный бой, что противник, случается, отступает. Движения его были вялы, даже неуклюжи – сказывалось долгое сидение в кабинетах. Он сделал попытку еще раз достать Влада, метил кулаком в его лицо, однако звездный капитан легко уклонился. Он поднырнул под руку Кричела и молниеносно врезал тому в печень. Ощущение страшной боли исказило лицо ильХана, он принялся хватать воздух ртом. Влад развернул ильХана и, просунув кисть, взял его руку в замок. Теперь должен был последовать резкий рывок – и рука ильХана будет сломана. Именно этого ожидали присутствующие на заседании Ханы.

Влад помедлил, потом выпустил руку противника. Тот расслабленно опустился на пол. Кровь густо шла у него изо рта и из носа. По телу пробегала крупная дрожь. Встать он уже не мог – по-видимому, ильХан временами терял сознание. Наконец ему кое-как удалось повернуться на бок. Между тем его более молодой противник вскинул голову, чтобы посмотреть, как присутствующие на заседании Ханы относятся к случившемуся. Это был полный спектр чувств – от восхищения до откровенного страха. На лице Озиса застыла маска брезгливости. Только Ханы Новых Котов невозмутимо наблюдали за происходившим, словно из той далекой мистической дали, в которой они, согласно их представлениям, пребывали, эта сцена казалась пустяком, на который не стоит обращать внимание. Словно они наблюдали за тем, что скрывала завеса времени, и видели то, чего никто не мог заметить.

– Вот он, лидер, которого вы поставили во главе кланов,– сказал Влад.– Этого слабака вы хотели представить войску как вождя?..

Линкольн Озис отвел взгляд от распростертого на полу Кричела.

– Что сделано, то сделано,– буркнул он.– Он больше не ильХан.

Влад отрицательно покачал головой.

– Поединок еще не закончен.

– Оставь его. Он на последнем издыхании.

– Ты, Линкольн Озис, уже во второй раз пытаешься приказывать мне,– ответил Влад и, приблизившись к Кричелу, ударом ноги заставил его перекатиться на спину.

Бывший ильХан страшно закричал, изогнулся дугой, затем вдруг затих. Его глаза уставились в потолок. Дышал он тяжко, с хрипами…

– Надеюсь, вы не забыли, что я являюсь Ханом и воином. А вот Кричел забыл, что значит называться воином. Что ж, пришло время напомнить. И вам тоже…

Влад поставил каблук ботинка на горло Кричела.

– Воин – это тот, кто постоянно тренируется в искусстве убивать.– Он чуть придавил ботинок. Поверженный человек сразу захрипел.

– Воин – это тот, кто без сожаления, раскаяния или угрызений совести расправляется со своими врагами.– Он придавил чуть сильнее.

Кричел уже не хрипел, какой-то жалкий шип вырывался у него изо рта. Руками он судорожно хватался за лодыжку Влада.

– Воин – это тот, кто всегда добивает своего врага, потому что ему хорошо известно: кто мертв, уже не может навредить.

С этими словами он встал на горло. Раздался отвратительный хруст ломающегося позвоночника. Влад продолжал давить, пока не лопнула сонная артерия и кровь не ударила струей. Линкольн Озис отвернулся – он не мог скрыть на своем лице отвращения. Еще один нажим – тело Кричела забилось в предсмертных конвульсиях. Тогда Влад отошел и принялся стряхивать капли крови со своей форменной одежды.

Подняв голову, он заметил, что только Марта Прайд наблюдает за ним. Влад решил это потому, что она, единственная из всех присутствующих, желала смерти негодяя Кричела.

Отряхнувшись, Влад поднял обе руки вверх и объявил:

– Вот теперь дело сделано!

Мрачный Озис насупился, бросил в его сторону ледяной взгляд.

– Теперь прикажете избрать вас ильХаном?

– Это не к спеху. Сейчас не время заниматься выборами нового вождя, тем более здесь не место проводить выборы. Элиас Кричел был прав, когда заявил: прежде чем выстраивать нашу новую политику, необходимо определить, чем мы обладаем. Далее, необходимо выработать единый взгляд на продолжение войны и только потом совместными усилиями подобрать человека, достойного провести эту политику в жизнь. Точнее, наши решения… Кроме того, нам просто позарез надо разобраться с положением дел в кланах Нефритовых Соколов и Нефритового Волка. Это займет по меньшей мере шесть месяцев. Работы – непочатый край. Кому ее делать, если не нам.

– В настоящий момент,– покачал головой Хан Дымчатых Ягуаров,– вы куда ближе к этой должности. Что-то будет через шесть месяцев…

– Подобная постановка вопроса говорит более о недостатке воображения. Я-то знаю, что меня ждет через шесть месяцев. Что касается должности ильХана… Мне доводилось работать помощником у Ульрика Керенского, и я знаю, какие требования должны быть предъявлены к человеку, претендующему на этот титул. Мне известно, какой это непосильный груз, и у меня нет никакого желания взваливать эту ношу на свои плечи.

– На сегодняшний день?..– спросила Марта Прайд.

– Возможно, вы правы, Хан Марта.– Влад равнодушно пожал плечами.– Повторяю еще раз – у меня есть цельное, основанное на опыте работы представление, что должен уметь человек, оказавшийся на этой должности, каковы должны быть его таланты, чем он должен отличаться от простого воина… В настоящий момент я являюсь только воином. Еще Ханом… Не более того. Одним из длинного ряда… Возможно, что отсрочка в шесть месяцев выявит претендента из состава нынешнего Совета Ханов, который сочтет, что его амбиции соответствуют его способностям. Который докажет всем, что обладает политической программой, способной указать реальные перспективы для кланов и разумные способы достижения наших целей. Этот человек должен убедить всех, что способен возглавить такую могучую военную силу, какой являются наши кланы.

Ян Хаукер ударил кулаком по столу.

– Шесть месяцев – срок приемлемый, хотя мне кажется, что на все это надо отвести побольше времени. Марта Прайд обратилась к Каэлю Першоу:

– Хранитель знаний, приступайте к голосованию. Ханы единодушно решили отсрочить выборы нового ильХана. По настоянию Мариал Радик в резолюцию были внесены пункты о необходимости предварительного обсуждения программ выхода из кризиса, которые должны представить претенденты. Обсуждения должны были проводиться неофициально, в узком кругу доверенных лиц из Советов Кланов.

Перед самым объявлением о закрытии заседания Совета Ханов слово вновь взял Владимир Уорд.

– Уважаемые Ханы, еще один небольшой вопрос.– Он загадочно усмехнулся и расстегнул застежку, которая скрепляла зеленую накидку, накинутую на плечи.– Сим я заявляю, что в составе нашего сообщества появляется новый род. Мне доверено заявить об этом всеми теми воинами, которые входят в настоящее время в состав Клана Нефритового Волка.– Он скинул накидку и объявил: – Теперь мы все представляем боевое сообщество, тотемом которого служит Волк. Теперь мы – Клан Волка.

Наступила тишина, в которой послышался голос Яна Хаукера:

– Однако существует решение, обвиняющее ваш клав в геноциде.

– Тех Волков больше нет – они ушли. Мы являемся представителями нового Клана Волка. По виду, возможно, мы и напоминаем тех Волков, с которыми вы уже сталкивались, однако опасное заблуждение полагать, что мы являемся преемниками того клана.

Вновь в зале сгустилась тишина. Так продолжалось несколько минут. Влад все еще стоял и внимательно вглядывался в лица присутствующих, готовый дать немедленный отпор всякому, кто усомнится в его словах. Линкольн Озис встретил его взгляд и сразу отвернулся. Влад поднял руку и объявил:

– Сим заявляю, что у меня больше нет вопросов. Марта Прайд тут же поднялась и направилась к дверям. Сама распахнула их и, стоя у порога, начала прощаться с выходящими Ханами. За ними вышел Каэль Першоу. Марта дождалась, пока он не покинет помещение, потом решительно закрыла двери. Владимир Уорд спустился к телу Кричела. Марта направилась к нему.

– Неужели вам было так необходимо убивать его, чтобы доказать, что вы выиграли поединок?

Влад ответил не сразу – сначала он некоторое время присматривался к женщине.

– А вы, как мне показалось, совсем не возражали против его смерти. Возможно, вы сами хотели разделаться с ним.

– Это свидетельство, безусловно уличающее хана Вандервана Чисту в преступлении, оно существует на самом деле?

– Да. Теперь это уже дело прошлое, ценности эта видеозапись уже не представляет, но если вы желаете, я могу прислать вам копию.

– Будьте любезны. Его судьбу,– она взглянула на распростертого Кричела,– должен был решить Совет нашего клана. Хотя теперь… Но в любом случае стоит разобраться с этим делом и с Кричелом в официальном порядке.

– Возможно.

Гневные искорки мелькнули у нее в глазах.

– Вы что, сомневаетесь в нашей честности?

– Я сомневаюсь, что список преступлений, которые он совершил по отношению к своему роду, соответствует списку, который я предъявил ему.

– Он что, и на вашу жизнь покушался?

– Он оказался недобросовестным партнером и решил надуть меня при выполнении условий заключенной сделки. К тому же отказал мне в воссоздании моего рода.– Влад усмехнулся.– Но еще более вызывающим обстоятельством была его глупость.

– Что вы имеете в виду?

Волк поднялся и сел на прежнее место.

– Когда я в первый раз,– объяснил он,– явился к нему на прием, он спросил, как я поступлю, если он не выполнит моих требований? А ведь он знал, что я буду вынужден убить его за это. Марта прищурилась.

– Но, отказывая вам в возрождении рода Волка, он, по существу, спасал вашу жизнь! Влад громко рассмеялся.

– Вот в этом и была его ошибка, не так ли?

– Не вижу повода для веселья, Владимир Уорд. Ее ответ удивил Влада.

– Не ожидал, что вы так щепетильны. Марта!

– Просто я с уважением отношусь к тому, что дорого для кланов.

– Вы цепляетесь за то, что давным-давно отжило свой век, что подорвало могущество вашего рода.

– Мы разбили Волков, квиафф!

– Это с какой стороны посмотреть. Соколы нанесли поражения только части рода Волка. Да и здесь, на Вотане, вы победили только с помощью предательства. Фелан Уорд уничтожил воинов из вашего рода, которые были посланы против него. Даже ваши собственные солдаты признают, что наемники из Внутренней Сферы сокрушили ваши лучшие части. – Он ткнул пальцем в Кричела.– Тот путь, который он навязал своему роду, это имитация пути воина. Он более полагался на интриги, подлые увертки, чем на разумное и безусловное применение силы. Правда, и в этом вопросе все не просто так – силу нельзя употреблять, когда душе захочется, только строго в рамках обычаев и традиций. Главное, знать – во имя чего…

– Он никогда не был настоящим боевым Соколом. Влад позволил себе пошутить:

– Наша Прайд выставляет напоказ свою знаменитую на все кланы гордость?

– Это лучше, чем бахвалиться волчьей спесью.

– Спесью? – воскликнул Влад и вскинул голову.– Лучше быть живым и развивающимся организмом, пусть даже с волчьими зубами, чем тупо следовать заветам предков. От них следует взять общее направление восприятия мира – если угодно, цели,– но никак не свод конкретных наставлений. Ваш образ мыслей и ваши действия находятся в разительном противоречии. Марта. Это накладывает отпечаток неуверенности, излишней осторожности при решении конкретных вопросов. Если вы такие поклонники старины, тогда, следуя вашей же логике, зачем перевооружать войска, использовать новейшие технологии. Поверьте, Марта, и, пожалуйста, не относитесь к моим словам как к желанию вас обидеть – вам следовало бы почаще встречаться в бою с воинами из Внутренней Сферы, они бы быстро отучили вас от оглядки назад. Ее руки невольно сжались в кулаки.

– Использование новых технологий ни в чем не противоречит традиции.

– Я имею в виду не только вооружение, но в первую очередь тактику.

– Тактика, к вашему сведению, тоже основывается на традициях, ограненных военным искусством. Только убийство может быть прагматическим, только ему необходимо сиюминутное оправдание. Мы всегда открещивались от этого.

– А вот Чисту не открещивался.

– Чисту – глупец! Если бы мне были известны факты, которые оказались в вашем распоряжении, я сама вызвала бы его и убила. Он куда более сильная угроза Клану Нефритовых Соколов, чем любая вооруженная сила во Внутренней Сфере. Я сама разделалась бы с ним, а также и с Элиасом Кричелом.

– Соревноваться в этом неразумно. Подобные страсти могут привести только к обоюдному уничтожению. Если начнется оргия сведения счетов, это ни к чему хорошему не приведет.– Влад широко улыбнулся, отчего его лицо, перечеркнутое огромным шрамом, стало напоминать волчью морду.– Вам следует найти более конструктивный выход вашей ярости.

Неожиданно Марта успокоилась, безмятежно глянула на Влада – у того от этого взгляда мурашки по телу побежали.

– Я знаю, что мне делать, волчонок. Путь, на который свернули Кричел и Чисту – это путь в никуда. Точнее, в пропасть… Я и все Соколы отвергают его, скоро вы в этом убедитесь. Надеюсь, что другие Ханы тоже осознают, что такое традиция и какой сильной она делает того, кто следует за ней.

– Чтобы доказать вашу мысль, вам придется много потрудиться. Меня убедить очень трудно, я с детства такой недоверчивый…

– Я тоже! – сверкнула глазами Марта.– И начну с того, что дарую вам хегиру! Влад вскочил.

– Как вы смеете?..

– Это право победителя позволить побежденным уйти, сохранив свои жизни.

– Волки никогда не были побеждены Кланом Нефритовых Соколов! Что за причуды?!

– Нет, были. Вы сражались на поединке против обряда приема, но не против обряда изгнания и лишения чести.– Марта, прищурившись, посмотрела на Хана Волков.– Вы можете сколько угодно заявлять, что вы не имеете отношения к Волкам, которых когда-то возглавлял Хан Ульрик, но вы и я знаем, что это одно и то же. Я гарантирую вам хегиру, потому что вы были разбиты. Отнеситесь к этому достойно. Это наша давняя традиция, которая, как оказалось, и сейчас еще имеет ценность. Хотя вы, кажется, придерживаетесь иного мнения?

Влад едва сдержался, чтобы не рявкнуть на нее – подобного поворота он никак не ожидал.

«Традиции! Опять эти традиции!.. Что поделать, если это – основа нашего существования. Кланы – это по сути воплощенная традиция. Откажись или переступи через один-единственный завет, оставленный нам предками, и вскоре мы окажемся очень далеко от того пути, на который вступили несколько столетий назад. Этому учат примеры Кричела и Чисту. Вновь начинать раздор – глупо! Хватит междоусобиц!.. Она знает, что у меня нет выбора. В то же время ей доподлинно известно, что никогда Волки добровольно, склонив головы, не уйдут с Вотана. Упоминая о хегире, эта женщина напомнила мне, что для Соколов превыше всего честь и уважение соплеменников.

В таком случае мне необходимо срочно найти способ, чтобы отплатить ей той же монетой. Ах эти традиции!..»

Влад кивнул:

– Хорошо, я принимаю хегиру. Мы оставим Вотан при первом же удобном случае.

– Отлично.

Она указала пальцем на Влада.

– На этот раз достаточно. Пока, Владимир Уорд… Я проинформирую вас о тех мерах, которые предприму в самое ближайшее время. Конечно, я не имею права раскрывать все наши планы, но того, что я вам скажу, будет достаточно, чтобы вы осознали, что род Нефритового Сокола жив и я являюсь его достойным предводителем.

– Желаю удачи. Марта Прайд.

– Мне бы не хотелось, чтобы именно вы желали мне удачи.

– Почему?

Она вновь улыбнулась той добродушной улыбкой, от которой у Влада несколько мгновений назад пробежал мороз по коже.

– Через шесть месяцев, а может, через восемь или еще больше, мы соберемся в Стране Мечты, чтобы выбрать нового ильХана. Вот тогда все руководители других кланов узнают, насколько слабы или сильны мы стали. Если какой-то другой род попытается вобрать нас в себя – это будет означать, что мы слабы, как никогда. Я знаю способ, как убедить всех, что мы достаточно сильны и способны проводить самостоятельную политику. Надеюсь, вы тоже сумеете доказать, что ваш клан не мальчики для битья.

Она повернулась и направилась к выходу, затем, неожиданно остановившись, глянула через плечо.

– До скорой встречи, Влад Убийца Ханов из рода Волка. Думаю, наша новая встреча вряд ли доставит вам удовольствие. Хотя мне бы не хотелось видеть в вас соперника.

– В это я охотно верю.

Марта засмеялась – в первый раз за весь этот день, затем встряхнула головой.

– Что ж, тогда, возможно, наша новая встреча доставит мне радость. Только мне…

КНИГА ВТОРАЯ. КРОВЬ, ПОТ И СЛЕЗЫ

XI

Таркад-Сити, Таркад

Округ Донегал, Лиранское Содружество

5 января 3058 г.

Тормано Ляо почтительно поклонился архонтессе, затем улыбнулся – скорее из вежливости, чем от восхищения ее красотой. Он, конечно, отдал должное ее прелестям, однако его воображение куда больше занимали изящные, похожие на куколок, азиатские женщины, чем высокие стройные блондинки с голубыми глазами. Точь-в-точь такими, как у этой северной красавицы. Но он все равно расплылся в улыбке, выразив глазами нескрываемое восхищение. Ох уж эта азиатская хитрость!.. «Пусть правительница считает, что сразила меня наповал. Пусть поверит, что сумеет взять надо мной верх…»

– Архонтесса, моя разведывательная служба получила важные сведения, касающиеся событий, случившихся в зоне оккупации кланов. У меня есть краткое изложение полученных шифровок.

Катрин Штайнер указала Тормано на одно из стоявших у стола кресел, обтянутых белой кожей.

– Я тоже ознакомилась с некоторыми докладами. Мы можем обменяться мнениями.

– С большим удовольствием,– охотно согласился Тормано.

Он устроился в кресле, расправил складки на темных брюках, затем внимательно оглядел их и еще раз прошелся по шелковистой, приятной на ощупь материи. Ему очень хотелось еще на мгновение затянуть паузу, однако дальше помалкивать было невозможно – Катрин в упор, доброжелательно смотрела на него.

«Интересно, о чем она сейчас думает? Скорее всего, не ждет ничего хорошего от тех вестей, которые я принес. А может, эту здоровенную красотку ничего, кроме вопроса, чем бы еще украсить этот кабинет, не занимает? – Он вздохнул.– Хотелось бы на это надеяться…»

Три прошедшие со дня возвращения Катрин Штайнер на Таркад недели она занималась переоборудованием кабинета своего предшественника – наместника, который управлял делами Содружества по поручению ее брата Виктора Дэвиона. Вся прежняя мебель красного дерева, все антики вместе с толстенными древними персидскими коврами были вытащены вон. Со стен содрали панели мореного дуба… Чем же заменила новая правительница прежнее солидное, внушающее почтение убранство? Удивительное дело, прежде всего стены обшили листами ослепительно белого пластика, затем подобным же образом испохабили внутренний объем – везде расставили снежного цвета столы, кресла, стулья, полки, шкафы. Теперь кабинет правительницы буквально слепил глаза непорочной белизной. Правда, кое-где в этой арктической колыбели мелькали голубые пятна, опять же в странном для вкуса Тормано расположении. Более того, ему, воспитанному на традициях Востока, претила эта безыскусность. Похоже на крестьянские домотканые ковры… Нет чтобы обрамить эти синюшные пятна золотом или серебром, пустить инкрустацию, не пожалеть драгоценных камней!.. Кабинет чем-то отдаленно напоминал казарму с претензией на непорочность и чистоту замыслов его хозяйки, а также на верность государству – то-то вокруг было использовано только два цвета: белый и голубой.

Что за странные причуды у современных правительниц!

Тормано этого понять не мог, как и многого другого, но в том была его беда. Он практически не разбирался в религиозных воззрениях подавляющей части населения Содружества, для которых белый и синий цвета являлись священными, символизирующими девственность души и чистоту помыслов. Собственно, слово «девственный» не побоялись употребить даже в пресс-релизе, выпущенном Министерством внутренних дел. Это сообщение было посвящено обряду переделывания служебных помещений дворца правителя и приведения его в соответствие с местными традициями.

Удивительные обычаи! В сознании Тормано с детства уложилось, что белый цвет – это цвет похорон, скорби и плача, а здесь, в соседнем государстве,эта раскраска считалась олицетворением доблести и чистоты. Ладно, на вкус и цвет товарищей нет – пусть они восхваляют белое и голубое, пусть плюют на то, что чище смерти ничего не бывает. Все равно в этом кабинете он чувствовал себя как в медицинском учреждении, в котором выключили центральное отопление. Врач в этом в заведении тоже был одет соответствующим образом – на архонтессе был белый брючный костюм, из-под расстегнутых пол пиджака выглядывала королевской голубизны блузка.

– Правительница,– наконец начал он,– доклады, приходящие к нам с Вотана, малопонятны и противоречивы. Единственный способ составить более менее верную картину событий, в последнее время потрясших Вотан,– это сличить их с другими донесениями, приходящими из зоны, оккупированной Кланом Нефритовых Соколов. Кроме того, необходимо изучить вести с Моржеса – только тогда, надеюсь, нам удастся сложить эти обрывки, намеки и непонятно к чему приведенные цифры в нечто общее. В настоящее время очевидно одно – Соколы и Волки находятся в состоянии, близком к войне. Боевые действия могут начаться со дня на день. Суть конфликта нам непонятна. Если строить догадки, то рано или поздно придешь к выводу, что причина противостояния в борьбе за лидерство. Каждый из кланов претендует на роль ведущего в сообществе.

– Вы полагаете, что этот конфликт возник на почве расхождений, существующих между так называемыми Крестоносцами, которые ратуют за продолжение войны – причем вести ее они намереваются самыми драконовскими способами,– и теми, кого обычно именуют Опекунами, настаивающими на том, что Внутренняя Сфера нуждается в опеке доброй и мудрой силы? Последние, например, намерены приложить все усилия, чтобы продлить перемирие.

Тормано пожал плечами.

– К сожалению, на этот вопрос мы ответить не можем. Ясно только, что речь идет о том, кто захватит власть. Катрин улыбнулась.

– Мне кажется, что сидеть над разведданными и только на их основе пытаться отыскать истинные причины процессов, происходящих в стане врагов,– неблагодарное занятие. Мы нуждаемся в более широком, общем, я бы сказала – философском взгляде на проблему. Мне повезло случайно встретиться с Ханом Феланом Келлом, нам удалось поговорить на эту тему. Регент по военным вопросам Ком-Стара тоже был так любезен, что навестил меня и поделился своими мыслями по этому вопросу. Только полагая, что нам ясны цели и образ мышления кланов, можно попытаться составить, реальный прогноз их действий на ближайшее время.

– Бесспорно! Как мне кажется, ситуация на Вотане определяется стремлением Волков, невзирая ни на что, разбить Нефритовых Соколов. Оба эти рода понесли значительные потери, когда в Боралтауне погиб ильХан Ульрик. Это случилось десятого декабря прошлого года. Тут же, в течение нескольких дней, отовсюду исчезли эмблемы, знамена и прочая атрибутика рода Волка. Объяснение одно – все выжившие члены этого ордена были приняты в состав Соколов. Как это случилось, на каком основании, где и когда происходила церемония приема – нам неизвестно. Затем все пошло кувырком – какой-то последний, неизвестно откуда появившийся Волк вызвал на поединок одного из Ханов рода Нефритовых Соколов и убил его. Дальше больше, не прошло и трех дней, как на Боралтауне появился новый род – какие-то Нефритовые Волки. Что это за зверь такой, не могу представить!..

Архонтесса взяла со стола позолоченный нож для вскрытия писем и, повертев его в руках, вновь положила на декорированную голубым орнаментом столешницу и ответила:

– Это можно истолковать следующим образом – смерть Хана Соколов освободила Волков от части их обязательств по отношению к победившему роду.

– По крайней мере, так это выглядит,– согласился Тормано.– Первого числа Ханы других родов прибыли на Вотан. Все разведывательные службы государств Внутренней Сферы ожидали, что после гибели Ульрика кланы вернутся на свою базу для выборов нового ильХана. Так они поступали раньше, однако, по моему мнению, они для того и съехались на Вотан, чтобы устроить голосование здесь, в пределах зоны оккупации. Что там происходило на заседании Ханов, мы не установили, однако внешние наблюдатели отметили, что и на этот раз не обошлось без скандала. Что-то у кланов все пошло шиворот-навыворот – и вот результат: повсюду исчезли всякие приметы рода Нефритового Волка и вновь появились знаки рода Волка.

– Что это значит?

– Понятия не имею.– Тормано вновь пожал плечами.– Сначала можно было предположить, что в результате междоусобной войны Волки и Соколы объединились. Оба рода оказались на грани краха, и слияние было самым разумным решением. Удивительные сообщения пришли с Моржеса, где, как оказалось, главные силы Соколов разгромлены наголову. Если сообщения о разногласиях и боях, которые происходят между Соколами и Волками и на других мирах, верны, то те и другие понесли невосполнимые потери. Как хотите, правительница, а я склоняюсь именно к этой точке зрения, ведь оперативные донесения подтверждают: везде, где Соколы и Волки встречаются, начинаются ожесточенные бои. Катрин откинулась к спинке кресла.

– Чем грозит Лирану объединение войск Фелана и Моргана Келлов на Арк-Ройяле и появление в этом районе новой военной силы? Ведь Морган и Фелан – весьма влиятельные фигуры.

– Доклады с Арк-Ройяла достаточно противоречивы. Население планеты, кажется, хранит верность правящей фамилии, поэтому люди Келла предпочитают не распространяться о своих планах. Вот еще что – по слухам, они развернули активное строительство на острове Браонач. Он, по существу, пребывает в первобытном состоянии, инфраструктура там развита очень слабо. Люди Келла ввели в действие некоторые новые законы, так что нельзя исключить у них намерения иметь в пределах Внутренней Сферы свой собственный мир.

Тень неудовольствия пробежала по лицу Катрин Штайнер, затуманила ее взгляд.

– Черт побери! Неужели они осмелятся бросить мне вызов?

– Правительница, декларация Моргана Келла и конкретные меры, принимаемые наемниками по вовлечению Арк-Ройяла в систему оборонительного кордона – это благо для нас. Подобное соглашение позволяет нам снять с себя ответственность за очень протяженный участок границы. Причем на самом опасном направлении. Откровенно говоря, я не вижу. как мы смогли бы оборонять этот сектор космоса.

– В том-то и сложность: с одной стороны, как вы утверждаете, мы не в состоянии сохранить неприкосновенным значительный участок нашей границы; с другой – я не могу доверить ее оборону Моргану. Поступая таким образом, я формально снимаю с него всякую ответственность за мятеж, который он поднял против меня.

Катрин пальцами левой руки вновь взяла нож за лезвие – впечатление было такое, словно клинок прошел сквозь ладонь.

– Народ начнет интересоваться, почему я смотрю сквозь пальцы на бунтовщика, который когда-то отказался от вассальных обязанностей по отношению к нашему союзу, а теперь имеет тайный умысел основать свое собственное – бандитское! – государство.

Тормано отрицательно потряс головой.

– Не могу поверить, что вы всерьез верите всяким слухам. Это глубоко ошибочное мнение. Действия Моргана прозрачны и понятны. Декларация о намерениях и договор об охране границы составлены простым и ясным языком – он берет на себя обязательства защищать ее на всей линии соприкосновения с родом Нефритовых Соколов.

– Кое-кто может отыскать и другие причины.

– Только в том случае, если вы первый не сделаете заявление. Ваше молчание куда более красноречиво, чем слова.

Вновь раздражение отметилось в движении ее бровей. Лицо архонтессы приняло выражение задумчивой отрешенности – это выражение всегда производило сильное впечатление на Тормано.

– Если я выступлю с заявлением, в котором начну благодарить Моргана за помощь, за то, что он согласился принять на свои плечи часть ответственности за охрану границы; если приведу наше сотрудничество в качестве примера, как должны поступать другие миры перед лицом агрессии,– кое-где могут решить, что я простила его дезертирство и теперь даже одобряю его.

– Так и надо поступить, повелительница,– горячо выговорил Тормано.– Как утверждает древняя восточная мудрость – на всякий роток не накинешь платок, зато мы в случае удачи разом убьем двух зайцев: сможем отвести наши войска и разместить их на других стратегических направлениях.

– Но почему я должна поступить именно таким образом? – капризно надула губки архонтесса, однако этот жест не произвел на Тормано никакого впечатления – он знал ее лукавую привычку прикидываться этакой простушкой или капризной девчонкой. На самом деле Катрин отличалась осторожностью и трезвостью при обсуждении политических задач. Правда, опыта управления таким огромным государством, как Лиранское Содружество, ей не хватало, поэтому она так долго колебалась во время принятия кардинальных решений. Отношения с наемниками Келла как раз относились к этой сфере.

– Потому что это заявление напрочь прикует Моргана и Фелана к месту дислокации. Если, конечно, они иной раз и задумываются о том, о чем вы, правительница, говорили, подобный шаг свяжет им руки. И мысли… Давайте обдумаем этот вопрос до тонкости… Прежде всего, что касается вашего предположения насчет желания Моргана основать новое государство или отделить в свою пользу часть нашего. Эта идея мало того что безумна – она невыполнима. Келлы и кланы – смертельные враги. Между Опекунами и Крестоносцами война может идти до полного уничтожения. В гражданских войнах знаете кому приходится хуже всего? Пленным!.. Их не берут… Уйти с границы для Моргана сейчас – самоубийство, и это не образное выражение, а суровая действительность. Куда он может сбежать, где найдет убежище? Не знаю. В пределах Внутренней Сферы для него приюта не будет. Разве что поступить как генерал Керенский?.. Но это еще более безумная идея.

С того дня, как он дал вам клятву оборонять участок границы, у него связаны руки. Он не имеет возможности двинуться отсюда куда-нибудь еще. Он сам себя загнал в ловушку – если, конечно, имел какие-то тайные, подлые замыслы. Морган Келл – опытнейший политик, он сразу бы раскусил, чем грозит ему заявление о верности вашему величеству. Значит, необходимо признать факт – тайного умысла он не имеет и будет твердо придерживаться данного слова. А вот мы должны здорово погреть руки на этом соглашении и воспользоваться освободившимися войсками так, чтобы их боевой пыл не пропал даром.

– Понятно.– Архонтесса склонилась к столу и поиграла ножом для разрезания писем.– Куда, по-вашему мнению, нам бы следовало перебросить войска?

– Я бы предложил передислоцировать их на границу с Лигой Свободных Миров, чтобы предостеречь Томаса Марика от ненужных авантюр.

– Вы полагаете, что он угрожает нам?

– Ему необходимо внушить, что мы сильны как никогда.– Тормано погасил улыбку, которая едва не появилась у него на губах.– Очень важно продемонстрировать нашу мощь еще до того, как он сделает вам предложение.

Нож выпал у нее из рук.

– Что?! Тормано пожал плечами.

– Это неизбежно – логика здесь очевидна. Вы красивы и свободны, у вас такое приданое, что у любого претендента слюнки потекут; Дело в том, что после того» как ваша матушка вышла замуж за вашего батюшку, два государства – Федеративное и Лиранское Содружества – объединились. К тому же по идее должен привести и союз между вами и Томасом Мариком. Более важно то, что этот брак в перспективе может сделать вас правительницей нового государства через голову его дочери Изиды или моего племянника Сун-Цу.

– А этот здесь при чем?

Теперь Тормано позволил себе улыбнуться.

– Результатом вашей женитьбы неизбежно должно стать разрешение, которое Марик вынужден будет дать на свадьбу своей дочери Изиды и Сун-Цу. Тот присоединит к альянсу еще и Конфедерацию Капеллана.

Катрин недоверчиво покачала головой.

– Он, должно быть, сумасшедший, если всерьез рассчитывает, что я выйду за него замуж.

– Не совсем так – этот союз и в ваших интересах тоже. Вы переживете его. Томас Марик быстро приближается к критическому для всех правителей Внутренней Сферы возрасту. Однажды он едва выжил после совершенного на него покушения. Имея за спиной такого человека, как Сун-Цу, никто не может быть уверен, что долго протянет. Сразу после смерти Марика вы можете присоединить его Лигу к своему Лирану. Нам не следует забывать, что именно в Лиге Свободных Миров расположена производственная база, обеспечивающая наши возможности успешно противостоять наступлению кланов. Выходя замуж за Томаса, вы приберете к рукам всю военную промышленность и за ее счет укрепите свои вооруженные силы.

Продолжим эту мысль. Когда в ваши руки перейдет контроль над потоками военной продукции, сходящей с конвейеров заводов, построенных в Лиге, вы получите важный рычаг давления на Синдикат Драконов. Эти ребята и так не дают нам спокойно спать, но в случае, если вариант с женитьбой осуществится, вы сможете значительно ослабить наших горе-друзей. Далее, нам обоим прекрасно известно, какой хороший аппетит у вашего брата Виктора – стоит только ему почувствовать, что Синдикат уже не тот, что он находится на грани развала, правитель Федеративного Содружества тут же отхватит от его территории изрядный кусок. Более того, он предложит Курите покровительство и, чтобы закрепить сделку, женится на Оми Курите, которая непременно станет причиной внутренних распрей в Федеративном Содружестве.

Глаза у Катрин сузились.

– Смута – это хорошо. Смута – это перспективно,– задумчиво сказала она.– Это единственный способ связать ему руки. Через какое-то время он окончательно ослабеет, и я смогу одержать над ним верх.

– В конце концов вы де-факто станете правительницей вновь созданной Звездной Лиги,– подтвердил Тормано.

– Это заставит кое-кого понять, что букетиком цветов в день рождения от меня не отделаешься…– загадочно добавила Катрин и поверх головы Тормано бросила взгляд в сторону окна. За ним вполнеба полыхал закат – чудовищное изобилие красок, каждый день расцвечивающее небосвод над Таркадом.

– Конечно, все, о чем я тут говорил, устроить непросто. Риск велик, однако мы имеем возможности уменьшить его до разумного предела.– Тормано теперь вовсю улыбался.– Тут сложность в чем? Ни в коем случае нельзя воздействовать на Томаса силой или попытаться сразу навязать ему свою линию. С ним надо действовать мягко, уговорами, убеждениями, лаской… Вот что очень важно – согласитесь ли вы с моими доводами или откажетесь от этого плана, в любом случае нельзя сразу отвергать его ухаживания. Пусть он некоторое время питает надежду – это нам необходимо, чтобы нарастить мускулы. В будущее мы должны смотреть с уверенностью…

– В ваших словах есть смысл.– Архонтесса перевела взгляд на собеседника.– И когда же, по-вашему, он начнет натиск? Когда пойдет на штурм моего сердца?..

– Считайте, что атака уже началась. Боевые трубы пропели, кони оседланы – я имею об этом достоверные сведения, пришедшие по дипломатическим каналам. Где-то там, на первых этажах, уже началось шевеление. Посол Лиги Свободных Миров, по слухам, уже начал выяснять, как отнесутся в Таркаде к возможному визиту Томаса. В середине июня годовщина смерти его жены. Год – это необходимый срок для траура. Он сам так заявил в узком кругу… Одним словом, Томас намерен лично поблагодарить вас за ваше доброе послание, которое очень поддержало его в минуты скорби.

– Хорошо сказано, Тормано, надо запомнить – поддержало в минуты скорби… Действительно, хорошо. Итак, у нас в распоряжении шесть месяцев. Прекрасно. Этого срока вполне достаточно, чтобы окончательно выяснить, чего же я хочу…– Она помедлила немного, потом усмехнулась и, прищурившись, глянула на собеседника.– Вы, Тормано, конечно, не упустили возможность провести предварительные переговоры? Сыграли, так сказать, на опережение?..

– Да, архонтесса, сыграл…– Тормано почувствовал себя неуютно. Ему всегда становилось не по себе, когда он не мог предугадать дальнейшее развитие разговора. Катрин, к счастью, была умной женщиной, однако молодость и нехватка политического опыта иной раз играли с ней злые шутки. Она поддавалась обаянию политической идеи, начинала верить, что те или иные вещи находятся в пределах ее возможностей. Подобные заблуждения были очень опасны. «Кажется, клюнула! Иной раз она проницательна, как столетний мудрец, другой – наивна, как шестнадцатилетняя девица. В общем-то она и есть девица… Главное, поманить ее чем-нибудь поражающим воображение. Чтобы она уснуть не могла…»

Между тем Катрин поднялась со своего места и прошлась по кабинету – это был плохой знак, на мгновение Тормано испугался. В этот момент архонтесса распорядилась:

– Хочу заметить, что ваш анализ, как поведет себя мой брат перед лицом заметного ослабления Синдиката Драконов или даже его развала, вполне соответствует моим мыслям.

– Очень рад.

«Еще бы не соответствовал!»

Она вновь улыбнулась Тормано, но теперь вполне доброжелательно.

– Вы слышали выражение: «Враг моего врага – мой друг»?

– Это древняя мудрость…

– Она до сих пор живет в умах, потому что отражает истину. Меня совсем недавно осенило, что я имею множество врагов, у которых в свою очередь тоже хватает недругов. Если я найду среди них тех, против кого мы можем объединиться, это будет означать, что у меня появились друзья.

Тормано с трудом скрыл, как мурашки побежали по телу – что, если она догадается? Ему не бывать в живых.

– Вряд ли можно придумать более эффектный ход, правительница.

– Конечно.– Катрин отмахнулась, словно сочинять подобные афоризмы было для нее легче легкого.– Большие неприятности Синдикату, помнится, доставляли Дымчатые Ягуары. Морган Келл и его Гончие помогли Курите, они высадились во время атаки на Люсьен. Совместными усилиями им удалось разгромить Ягуаров. Согласно свидетельству регента по военным вопросам, ни Волки, ни Дымчатые Ягуары уже никогда более не восстановят свои силы.

Тормано от удивления открыл рот.

– Вы имеете в виду… Вы намерены заключить с Кланом Дымчатых Ягуаров дружественный союз?..

– Да! Простота этой мысли потрясает, разве не так? Тормано почувствовал, что во рту у него пересохло.

– Архонтесса, но кланы стремятся полностью уничтожить Внутреннюю Сферу.

– Нет, Тормано, они желают захватить ее, и я могу дать им в руки средство, с помощью которого они куда быстрее добьются своей цели.

– Но…

– Никаких «но».– Она подошла ближе и глянула на него сверху вниз.– Вы здесь нарисовали самый простой путь, следуя которому я могла бы стать правительницей возрожденной Звездной Лиги. Я нашла иной способ добиться той же цели. Идея завязывания отношений и начала переговоров не означает, что я предаю Внутреннюю Сферу.

– Но тогда ради чего?..

– Я знаю, ради чего.– Катрин сложила руки на груди.– У меня есть хорошо продуманное решение. На этой неделе я отправлюсь в зону оккупации Клана Дымчатых Ягуаров. В ближайшие пять недель мы начнем переговоры по поводу создания союза.

Она вновь перевела взгляд на окно. Тормано невольно взглянул в ту же сторону – краски уже угасли, небо набрякло темнотой, в которой кое-где начинали посвечивать тусклые звезды. Теперь Катрин не переубедить. Ничто не заставит ее изменить решение.

– Я надиктую и запишу на голограмму ряд выступлений и несколько мелких официальных встреч. В условленные даты вы выпустите их в эфир, чтобы скрыть мой отъезд с Таркада. На это время будет наложен запрет на мое участие в намеченных протоколом церемониях. Объяснение такое – я и вы усиленно работаем над пакетом реформ, которые должны полностью изменить государственное и социальное устройство Внутренней Сферы. Ну и так далее… Вы будете связующим звеном между мной и моими советниками, которым придется разрабатывать детали этого проекта.

– А если появятся неотложные, требующие вашего присутствия вопросы?

Катрин посмотрела на него, в ее голубых глазах стыли льдинки.

– Решите их.

Тормано открыл было рот, потом, так ничего и не сказав, закрыл его. Он подождал, пока там скопится достаточно слюны, чтобы убрать неприятный горьковатый привкус.

– Вы решили оставить на меня ваше государство? Что, если я не захочу возвращать его вам?

– Если вы откажетесь передать мне контроль над государством, сразу станет известно, что Тормано Ляо схватил меня и отправил к кланам как залог сохранения мира. Народ разорвет вас на клочки. Такой вариант вас устраивает?

– Вполне…

– Вот и хорошо.– Катрин Штайнер вновь села за стол.– Насчет моего предложения… Вы можете решить, что риск слишком велик, но я уверяю, это не так. Через десять лет кланы опять начнут вторжение, и государства Внутренней Сферы будут стерты с лица земли – так, кажется, выражались древние. Кроме моего… Завоеватели сохранят его в целости и сохранности. У них будут для этого причины.

XII

Штаб Десятого полка рейнджеров Скаи Ковентри. Провинция Ковентри Лиранское Содружество 6 января 3058 г.

Дождь, встретивший Тревену на Ковентри и затем ливший весь день, пока капитан устраивался на новом месте, показался Доку скверным предзнаменованием. Ковентри славилась солнечной погодой, ненастье было здесь большой редкостью – и вот пожалуйста!

Дальше больше… Познакомившись с подразделением, которым ему придется командовать, он грубо выругался про себя. Под его начало была передана вторая рота первого батальона, имеющая прозвище Титаны Судьбы. Более издевательского прозвища выдумать невозможно. Скорее этих ублюдков следовало назвать Тупыми Карликами. Официальные бумаги, касавшиеся личного состава, боевой подготовки, только подтвердили первые впечатления.

Он еще раз пробежал глазами данные на голографическом дисплее – экран высвечивался в воздухе, как раз над письменным столом в его кабинете. Рота укомплектовывалась с бору по сосенке. Подобно ему самому, весь рядовой и сержантский состав состоял из лиц, переведенных в эту дыру из других частей. Та же самая петрушка творилась и в остальных подразделениях полка. Капитаны Дорн и Уэллс – командиры первой и третьей рот соответственно – прибыли неделей раньше и, как обычно бывает, отобрали себе лучших ребят из вновь прибывающего контингента. На долю Тревены пришелся настоящий сброд.

В каждом подразделении есть свои неудачники и неумехи, буяны и сони, в каждой части найдутся малорослые и слабосильные ребята – в этом для Тревены не было ничего удивительного. По правде говоря, он втайне считал, что без подобных типов и армия не армия. Не всем же быть героями и отличниками!.. Говоря круче, у начальства под рукой всегда должны находиться те, кем можно заткнуть любую дыру, послать в любое пекло, заставить сидеть в грязи – тут уж ничего не поделаешь. К таким неудачникам капитан, как ни странно, относился с симпатией, называл их «темными лошадками, на которых можно ставить». Придет день, уверял он, и эти недотепы покажут себя. За время долгой службы он заметил, что подобные субчики нередко прекрасно сплачивают коллектив. Если, конечно, держать коллектив в руках и не позволять солдатской массе превратиться в зверье… Если служба отлажена, идет ни шатко ни валко, такие зеленые юнцы, или парнишки малого роста, или ребята, страдающие каким-нибудь физическим пороком – например, заиканием,– становятся не только объектом беззлобных шуточек, но и предметом заботы. С ними как-то «теплее» – это капитан Тревена прочувствововал на собственной шкуре.

Но чтобы вся рота состояла из одних малохольных – такого с ним еще не бывало. Из документов, высвечивающихся на экране дисплея, следовало, что единственная возможность полезно использовать его роту в бою – это выставить их в качестве мишеней. Пусть враг перебьет их всех, но вскроет свою систему обороны. Больше они ни на что не годны! Весь состав – почти стопроцентно! – являлся ограниченно годным к строевой. Складывалось впечатление, что их специально отбирали, чтобы в конце концов подсунуть ему, Тревене. Обучай, капитан!.. Среди рядового состава калек и слепых не было, но, судя по медицинским картам, эти «герои» недалеко ушли от тех и других.

В этот момент едва просматриваемая за экраном дверь в его кабинет отворилась, и кто-то невысокий переступил через порог. Тревена прищурился. Так и есть – капрал Бик… Его отличительными чертами были крупное адамово яблоко – под стать носу – и простодушные косые глазки. Кроме того, он постоянно шмыгал носом.

– Что вам, капрал? – спросил Тревена.

– Сэр, капитан Дорн послала меня передать приглашение встретиться с ней и капитаном Уэллсом в офицерском клубе во время обеда.

Тревена задумчиво почесал бровь.

– Кто будет платить? – спросил он. Бик тут же погрустнел, начал вздыхать, обводя взглядом потолок. Наконец промямлил:

– Не знаю, сэр.

– Не принимайте к сердцу, капрал. Вы и не должны знать.

Бик – простая душа – сразу заулыбался, отчего его лицо как-то разом обрело некоторую округлость. Он помедлил немного, потом все-таки спросил:

– Это был вопрос на засыпку, сэр?

– Нет, это был риторический вопрос,– ответил начальник.– Он не требовал ответа, потому что вы не могли его знать, господин Бик. Зайдите в кабинет и прикройте дверь. Я бы хотел порасспросить вас о состоянии дел в нашей роте. Кто чем дышит, каково настроение среди личного состава и все прочее… Надеюсь, вам понятно?..

– Так точно, сэр.

Лицо Бика опять на мгновение озарилось улыбкой, но тут же он сник, опечалился. Закрывая дверь, споткнулся. Добравшись до стола, сел в указанное кресло на самый краешек – там и вытянулся, как петух во время кукареканья.

– Какого вы мнения о второй роте? Я не призываю вас называть имена – так, общее впечатление… Оно будет полезно. Конечно, я сам буду приглядываться, но все же, в общих чертах? Я здесь совсем недавно, а вы, как указано в вашем послужном списке, довольно долго служите рейнджером. Правильно?

Бик часто заморгал – брови у него были рыжие, нелепо кустистые.

– Так точно, сэр. Я все понял. Нас всех прислали сюда из разных мест, так что мы не знаем друг друга. С тех пор как мы прибыли на Ковентри, нас не выпускали из гарнизона. Ни одной увольнительной, сэр…

– Однако часть людей ухитрились потеряться…

– Так точно, сэр, но я уверен, что это всего-навсего случайность.

– Гарнизон здесь большой? Бик обреченно кивнул.

– Всех нас отправляли сюда на скорую руку – торопили как на пожар. Мы едва успели собрать вещи, а теперь они начали приходить в Ковентри. А нам не дают увольнительных,– грустно добавил он.– Вот и приходится тем, кто посмелее, сигать через забор. И здешние тоже ничего, кроме формы, не выдали. Те, кто получил свои шмотки, делятся с теми, кто сидит в одном казенном. Народ у нас здесь подобрался на этот счет добрый. Не жалуемся…

– То есть?..– Брови у Тревены полезли вверх.– Вы хотите сказать, что у вас здесь в драк не бывает? Что даже психи у вас тихие?

Лицо у Энди Бика стало притворно удивленным.

– Что вы, сэр! Ничего подобного у нас нет. Все тихо-спокойно…

«Надо же какие чудесные парни! Все-то у них тишь да гладь. Никто даже не слышал о драках…»

– Как насчет положенного материального довольствия? Что же вы не могли подать жалобу на службу снабжения?

– Нет, сэр, я подавал. Все оформил в точности как полагается, однако батальонный интендант пока ничего не выдал. Говорит – подождите да подождите.– Бик с тоской посмотрел на капитана.– Я старался, сэр…

Док кивнул. Просматривая личные дела, он изучил и биографию Энди Бика, которого в одночасье назначили капралом. Капитан Уэллс, приехав в часть, обнаружил, что никто из ранее прибывших офицеров не обратил внимание, что во второй роте отсутствует сержантский чин. Вот так Бик получил новую должность. Конечно, какой из него капрал, но, поразмыслив, Тревена пришел к выводу, что из всех возможных кандидатов это был лучший вариант. Бик в последнее время служил писарем в штабе, однако до того он прошел подготовку на боевых роботах, так что хотя бы издали видел машины.

– Ладно, не беспокойтесь. Думаю, мы скоро уладим эти проблемы.– Капитан выключил дисплей, затем подался вперед.– Итак, у нас на вооружении состоят боевые роботы?

– Так точно. Шесть экземпляров «Саранчи», три «Дженерса», две «Валькирии» и один «Десантник».

– Все машины легкие?

– Исключая ваш «Центурион», сэр, да, сэр…– Бик с надеждой глянул на командира.– Мы же разведывательная рота.

– В первый раз слышу подобное романтическое наименование.

«Возможно, если я пропущу пару глотков с Дорн и Уэллсом, мне удастся склонить их на свою сторону. Мы вместе пойдем к Хемлоку Хайболсу и постараемся убедить его провести реорганизацию полка в соответствии с новыми требованиями».

Подразделения, выполняющие разведывательные и наблюдательные функции, всегда имели легкие и скоростные боевые машины, однако это были мелкие, не более копья, части. Никому и никогда в голову бы не пришло иметь в составе батальона разведывательную роту!, Подобная единица должна являться ударной силой, способной по меньшей мере противостоять противнику. Разведчики отыскивали цели, которые затем уничтожались огнем всей роты – это была единственно возможная тактика во время боевых столкновений. Вывести в поле роту, состоящую исключительно из таких машин, как, например, «Валькирия», значит бесцельно погубить формирование.

Причины, по которым Дорн и Уэллс освободились от легких машин, были очевидны – более тяжелые роботы давали хотя бы какую-то гарантию выжить. От них и толку больше… Дорн и Уэллс были прагматики. Они решили, что в пределах провинции Ковентри боевые действия маловероятны, следовательно, надо было поживиться за счет соседа, который запаздывал к месту службы. Это была порочная политика, так как все они – весь Десятый полк – составлял единое целое. Поэтому такое слабое звено в боевых порядках батальона, как вторая рота, грозило бедствием всему соединению. Понятно, что офицерам, собранным здесь, хотелось дожить до пенсии, вот они и старались обезопасить себя любой ценой.

Ах, нельзя подбирать в боевое соединение офицеров по принципу – нате вам. Боже, что нам не гоже.

Тревена вздохнул.

– Ладно, господин Бик, мне кажется, мы сработаемся. Могу я на вас рассчитывать? Капрал вскочил.

– Так точно, сэр.

– Прекрасно. Для начала в девятнадцать ноль-ноль соберите в казарме весь личный состав роты. Постарайтесь добыть голографический проектор и с полдюжины голограмм сравнительных характеристик легких боевых роботов – желательно, чтобы среди этих данных были те, которые относятся к нашим типам машин. Сделаете?

Бик вытащил свой портативный компьютер и пробежал пальцами по его клавиатуре.

– Так точно, сэр.

Затем Док достал из кармана кошелек и отсчитал несколько купюр.

– Возьмите эти деньги и купите немного еды. Сделаете бутерброды и приготовите какую-нибудь нехитрую закуску. В общем, на все шестьдесят кронеров. Я думаю, этого хватит.

– Так точно, сэр.– Бик неожиданно нахмурился.– Но если это все ваши деньги, как вы намерены расплачиваться в офицерском клубе?

– Дорн и Уэллс в большом долгу у меня, так что не беспокойтесь на этот счет.– Капитан понизил голос:– Прежде чем вы уйдете, Бик, мне необходимо, чтобы вы помогли мне в одном деле.

Капрал вытянулся в струнку.

– Вы, кажется, одно время служили писарем?

– Так точно.

– Значит, у вас есть свои способы входить в штабной компьютер и вы можете отыскать некоторые сведения, касающиеся нашей роты?

Кадык у Бика заходил вверх-вниз, словно он пытался что-то судорожно проглотить.

– Да-а, сэр. Думаю, мне удастся… Но что мне надо искать?

– Сейчас объясню, но это только для вас, в конфиденциальном порядке. Необходимо проникнуть в файлы, не имеющие большого значения, касающиеся особых запасов. Ну, например, количество экзотических сортов пива или виски, хранящееся на складе, или еще что-нибудь в этом же роде.

Капитан заметил, как болезненно воспринял это задание капрал.

– Считайте это приказом, Бик! Ваша задача – проверить, насколько хорошо охраняются наши базы данных. Рассудите сами, если на вашем месте окажется враг и ему удастся с легкостью проникнуть в память компьютера и выудить оттуда эти сведения, что может помешать ему определить количество управляемых снарядов на складе? Мало ли чего можно разведать подобным образом!.. Разве мы имеем право терпеть подобное положение?

– Конечно, нет, сэр.– Парнишка тяжко вздохнул, плечи у него обмякли.– А что мне сказать интенданту, если он обнаружит, что я проник в компьютер?

– Сошлитесь на меня. Доложите, что получили приказ командира роты.– Тревена широко улыбнулся.– Если он захочет связаться со мной, скажите, что я в своем офисе, но не говорите, что я сейчас уйду отсюда.

Бик нахмурился.

– Но…

– Никаких «но»! Поступайте как приказано, затем позаботьтесь о том, о чем я просил.– Док подмигнул капралу.– Кто-то же должен, в конце концов, сколотить из вас боеспособную часть. Я как раз тот человек, который надеется сделать это. Так что выше голову, капрал Бик!

Когда лейтенант Рикардо Копли ворвался в кабинет и с порога начал требовать объяснений, капитан Тревена очень естественно изобразил на лице неподдельное удивление.

– В чем дело, лейтенант? – вскинув брови, спросил он. Копли хлопнул дверью и стремительно направился к столу командира роты.

– Это я вас должен спросить, в чем дело, сэ-э-э-эр! Последнее слово лейтенант нарочито растянул настолько, что это стало похоже на насмешку.

– Этот ваш маленький носатый проныра капрал признался, что именно вы отдали ему приказ взломать мой компьютер и вытащить оттуда список, относящийся к материально-техническому снабжению батальона. Вы плохо начинаете, Тревена, подобные поступки могут бросить тень на вас и на вашу роту. Вы меня еще не знаете – надеюсь до вас скоро дойдет, с кем вы имеете дело.

– А что, если мне попробовать? – спросил капитан и, улыбнувшись, добавил: – Вдруг мне удастся угадать, с кем я имею дело. Садитесь, пожалуйста.

Лейтенант хмуро поглядел на хозяина кабинета и не спеша опустился на сиденье. Устроился точно так же, как и капрал, – на самом краешке, однако не позабыл огрызнуться:

– Это у вашего парня есть время рассиживаться в креслах, а у меня нет. Дел по горло.

Тревена одобрительно покивал и поднялся с места.

– Конечно, лейтенант. Тогда позвольте сразу взять быка за рога. Вы – один из немногих, кого не коснулся перевод в эту часть. Вы здесь старослужащий, а это означает, что либо ВСЛС не видят смысла использовать вас где-нибудь еще, либо у вас есть достаточно смазки, чтобы исключить всякую возможность перевода из этого гарнизона. Оба эти варианта указывают, что в своем деле вы непревзойденный ловкач и, если что где плохо лежит, вас не надо подталкивать. У вас налажены надежные связи с продавцами местного черного рынка, так что вы спокойно орудуете с любыми суммами, товарами и этими, как вы их назвали… материальными ценностями. Я понятно излагаю?

– Говорите, говорите… Отвечать на ваши инсинуации я не собираюсь.

– И не надо, лейтенант. Я смотрю, вы гордый человек, из ваших глаз так и брызжет самоуверенностью,– засмеялся Тревена.– Вы находчивый парень, лейтенант Копли, не правда ли? Я полагаю, мы смогли бы вместе делать бизнес.

– С чего бы это! У вас, Тревена, нет ничего, что могло бы заинтересовать меня.

– Вы уверены?

– Уверен.

Маленький человечек с прилизанными иссиня-черными волосами неожиданно изогнулся на сиденье – в этот момент он стал очень похож на змею,– затем устроился поглубже и сказал нагловатым голосом:

– Вы получили в подчинение последнюю шваль. Неудачников, от которых рады были избавиться во всех других гарнизонах, где им приходилось служить. Вас приставили к ним в качестве няньки, никто не ждет от них ничего хорошего, поэтому в вашу роту была передана эта легковесная дрянь, которую собирали по всей планете. Один прицельный залп… Что там залп! Удар молнии – и ваших молодцов как ветром сдует.– Он иронически улыбнулся и одарил капитана дерзким, лишенным всякой почтительности взглядом.– Даже шторма не потребуется!.. Легкое дуновение – и ваши вояки разбегутся кто куда.

– Это точно.

– А я что говорю. Док улыбнулся.

– Позвольте, я расскажу вам некую историю. Во время одного из своих первых назначений я попал в часть, на вооружении которой состояла техника времен Четвертой войны за наследство. Понятно, в каком состоянии были машины… В это время в часть стали прибывать новые боевые роботы – более мощные и надежные, более маневренные, чем те, на которых нам приходилось служить. Однако командир запретил менять старые машины на новые. Он заявил, что пока еще можно использовать старую технику – она, мол, согласно описям, введенным в компьютеры, вполне годна. На самом деле что-то уже было изношено, что-то сгнило, что-то было утеряно…

– И вас как офицера, ответственного за хранение материальных ценностей, с позором выгнали из армии.– Копли положил ногу на ногу.– Ах, этой историей вы разбили мое сердце…

– Зря иронизируете,– улыбнулся Тревена.– Я нашел выход из положения. Я отправил штабных писарей собрать все это старье в один из расположенных на территории базы ангаров. Склад этот давно не использовался и стоял на отшибе, так что все, что там было собрано, относилось к тому, что было занесено в опись. Затем во время учений случилось неприятное происшествие – кто-то дал артиллеристам неверные координаты цели, и они обрушили мощный залп на этот склад. Понимаете – пуф-ф, и ничего не осталось. Расследование пришло к выводу, что ошибка в наведении на цель произошла случайно, и вся техника, собранная на складе, была списана. Так мы получили в свои руки новые машины.

Тревена на мгновение замолчал, прошелся по кабинету, затем продолжил:

– Понимаете, в чем проблема? – Он поднял указательный палец.– Склад, который так неудачно накрыла артиллерия, был невелик, всего шестнадцать кубических метров, однако впечатление обманчиво – в него мы сумели вместить грузов почти на двадцать тысяч тонн. Здесь, на Ковентри, конечно, такого случиться не может. Здесь все по-другому. Однако вот какая незадача – вы удивитесь, узнав, что в маленький грузовичок, который по нелепой случайности оказался разбитым во время учебных стрельб, вошло не меньше материальных ценностей, чем в наш склад.

Пока Тревена рассказывал свою историю, челюсть у Копли отвисала все ниже и ниже. Когда тот закончил, он резко, с лязгом, закрыл рот. Интендант встряхнул головой, однако некая растерянность во взгляде осталась.

– Кроме ваших людей, никто не сомневается, что все так и было.

– Вот-вот, это вы как раз и расскажете контролерам. Копли неожиданно шмыгнул носом.

– Что же вы хотите?

– Давайте поделим прибыль в пропорции сорок на шестьдесят.

– Это кому же сорок?

– Вам, Копли, вам…

– А не слишком ли, капитан?

– Не слишком, лейтенант, совсем не слишком. Причем двадцать процентов из моей доли вы потратите на закупку на черном рынке того оборудования и материалов, которые я вам укажу.

Копли недоверчиво глянул на Тревену.

– Зачем же тратить свои деньги, если нас обязаны снабжать со складов ВСЛС?

– Вы же сами сказали, начальство полагает, что наша рота бесперспективна. На нас давно махнули рукой… Кто же будет в полной мере отпускать нам материальные ценности. Из того, что нам положено, каждый будет стараться отщипнуть кусок пожирнее. Зачем мне вам объяснять…

Копли не удержался и кивнул.

– Пусть мои ребята лопухи, но это не от тупости или нежелания служить. Просто так сложились обстоятельства, и они растерялись. В любом случае это будет наиболее хорошо укомплектованная команда недотеп. Уж я постараюсь… Вы вложите мои сорок процентов в какое-нибудь выгодное дельце, но чтоб без риска – пусть процент будет поменьше, а на остальное закупите по списку.

Копли пожал плечами.

– Как хотите.

– Прекрасно. Вот еще что… Думаю, вам известны все местные сплетни. Я хочу знать все, что говорят о моей роте. Понятно? Хочу знать, чего жаждут начальники, о чем мечтают их жены и как все это можно достать…

– Или как это можно будет использовать против них?

– Я вижу, мы с вами сработаемся, господин Копли.

– Похоже, что так, сэр.– Лейтенант встал и небрежно козырнул Тревене.– У меня тут еще кое-что есть…

– Зовите меня Док.

– Дело в том. Док, что капитан Уэллс любит покер до безумия. Он и вас попытается усадить за стол. У них уже сложилась компашка с офицерами из третьего батальона. Когда Уэллс блефует, он начинает часто помаргивать. Вот так…

– Это полезное наблюдение, но сегодня вечером мне будет не до покера.– Док проводил лейтенанта до двери и сам распахнул ее.– Сегодня я собираюсь познакомиться со своими людьми.

– А я займусь нашими делами завтра.– Копли немного замялся.– Тут у меня есть координаты нескольких полезных людей.

На следующий день Док явился на службу еще до рассвета и, устроившись в кабинете, принялся внимательно изучать личные дела двенадцати человек, которые входили в его роту. Вчерашнее знакомство и разговор оставили у него хорошее впечатление. Все они оказались нормальными людьми – было особо приятно, что и на этот раз он не ошибся в оценке ситуации. Откровенно патологических типов в роте не наблюдалось, что в общем-то подтверждалось и собранными кадровиками сведениями. Держались они, конечно, немного напряженно, но затем освоились – это тоже был хороший знак. «Точно, в любом другом подразделении их называли бы „сынками“, о них бы заботились… Ничего, поработаю с ними, может, что-нибудь и получится. Должно получиться!..»

Бик тоже показал себя расторопным, толковым парнем – подготовил все как надо. Материалы, собранные им, позволили командиру роты провести как бы разбор полетов. По ходу дела он объяснял слушателям те или иные непонятные детали учебного боя, поведения машин. Вопросы, которые они задавали, были разумны. На его вопросы отвечали неуверенно, но по большей части правильно. Одним словом, надежда появилась – пусть робкая, что в конце концов ему удастся справиться и с таким сложным человеческим материалом. По крайней мере, в случае войны ему будет не страшно идти с ними в бой – этим принципом капитан Тревенаруководствовался во время всей своей службы.

В дверь неожиданно постучали. Док оторвался от экрана и глянул в ту сторону. На пороге стоял Бик.

– Что случилось, капрал?

Бик пересек кабинет, подошел к столу и протянул командиру конверт:

– Вот деньги, которые вы потратили вчера вечером. Тревена вскинул брови, заглянул в конверт и нахмурился.

– Здесь шестьдесят кронеров. Как раз та сумма, которую я вручил вам, чтобы купить закуску и взять в аренду голограммы.

– Так точно, сэр,– кивнул Бик.

– Ну, и в чем дело?..

Бик помялся, переступил с ноги на ногу.

– Дело в том, сэр, когда прошло занятие… Ну, когда вы ушли, я сказал, что вы заплатили за все из своих личных средств. Ну, мы решили, что это несправедливо, так что мы скинулись – учат все-таки нас, а не вас. Ну вот, и деньги…

Док невольно рассмеялся.

«Они решили, что сами должны платить за свое обучение. Ну и дела! Выходит, они хотят учиться. Что ж, в этом я смогу им помочь».

– Что-то не так, сэр?

– Ладно, капрал, все нормально.– Капитан вздохнул, затем улыбнулся.– Вы, наверное, слыхали, что говорят в полку о нашей роте. Так вот. Бик, надо приложить все силы и доказать, что подобные слухи не имеют под собой никакого основания. Как вы считаете?

– Так точно, сэр!

XIII

Авалон-Сити

Новый Авалон, маршрут Круцис

Федеративное Содружество

7 января 3058 г.

Виктор Ян Штайнер-Дэвион, принц-архонт Федеративного Содружества, громко вздохнул и признался:

– Вот что удручает – чтобы добиться всего, чего я хочу,– он потряс листом бумаги, который держал в руке,– мне придется принять участие в двух мероприятиях, на которых мне ну никак не хочется появляться.

Один из двух посетителей, находящихся в обшитом панелями орехового дерева кабинете, улыбнулся, другой по-прежнему угрюмо, с ледяным спокойствием наблюдал за повелителем. Джерард Крэнстон, начальник Секретариата разведки Федеративного Содружества, к улыбке добавил еще и краткое замечание:

– Надеюсь, эта встреча не относится к их числу? Виктор легонько постучал пальцем по груди, затем по экрану монитора.

– Мы можем занести эту встречу в графу, чего я желаю. В противоположный столбец следует вписать торжественную церемонию ежегодного конкурса на лучшую почтовую марку, а также завтрак, устраиваемый Обществом спасения бездомных животных. Как бы мне хотелось открутиться от присутствия на этих официальных торжествах!

– Не забывайте, принц, что маленькие пушистые зверьки приносят так много радости. Чем было бы без них наше головидение, что бы ему пришлось показывать, о чем сообщать, если бы все бездомные кошки и собаки нашли своих хозяев.– Крэнстон улыбнулся еще шире.– И в присутствии на ежегодном конкурсе лучшей марки года тоже есть свои приятные моменты. Вы испытаете сладостные минуты, когда обнаружите, что ваш лучший друг Гален Кокс запечатлен на одной из этих раскрашенных претенденток.

Это заявление вызвало у принца смех. Все-таки приятно иметь дело с людьми, обладающими чувством юмора. Это надо же, как глубоко Гален Кокс вжился в шкуру Джерри Крэнстона, если способен так запросто говорить о себе в третьем лице.

Джерард Крэнстон появился на свет в ту самую минуту, когда возникла необходимость скрыть от всего мира мнимую смерть Галена Кокса. Виктор поймал себя на мысли, что он в свою очередь тоже все чаще и чаще вспоминает о Джерри, а старинный дружище Кокс странным образом отходит на задний план. Это обстоятельство немного задевало принца – как равнодушна наша память к дорогим для души воспоминаниям. Она сохраняет только то, что имеет какое-то практическое значение. Ей наплевать, что Гален Кокс являлся последним связующим звеном с годами его молодости. С той поры, когда Виктор сражался с кланами в качестве пилота боевого робота. Это были лучшие годы в его жизни, но подмена Галена Джерри как-то сразу подвела черту под прошлым. Теперь на его плечах висела вся громадина Федеративного Содружества, и с этим приходилось считаться.

Курайтис, темноволосый великан из Секретариата разведки, вопросительно глянул на Крэнстона.

– Мне внушает опасение сходство вашего портрета на марке с оригиналом. Если у кого-то найдется свободное время и он не поленится взять в руки карандаш и подрисовать темные волосы и бороду, ваше инкогнито может быть легко расшифровано.

Виктор отрицательно покачал головой.

– Сомневаюсь, что какому-то болвану всерьез бы пришла в голову подобная идея. На мой взгляд, Крэнстону ничего не угрожает. Кроме того, Гален был куда более привлекательный мужчина, чем Джерри.

– Согласен, этот вариант несколько фантастичен, но только в том случае, если не произойдет утечки информации.

Виктор кивнул. Неудачная попытка покушения на Галена открыла Виктору глаза на два важных обстоятельства. Первое – герцог Риан Штайнер, соперник Виктора, желающий установить свою власть над пограничной областью Скаи, не угомонился и, по-видимому, никогда не успокоится. Это по его приказу наемные убийцы пытались добраться до Кокса. Вторая проблема волновала его куда сильнее – без ее решения он фактически не мог планировать долгосрочные задачи внешней политики. В этом покушении сквозила какая-то непоследовательность, какая-то ироническая загадка… Его сестра Катерина – он отказывался именовать ее Катрин, именем своей любимой бабушки,– должно быть, знала о намечаемом преступлении. Трудно поверить, чтобы Риан не посоветовался с родственницей… И что же – она хладнокровно согласилась, чтобы Гален был стерт с лица земли?.. Во время расследования Курайтис обнаружил косвенные улики, которые указывали на Катерину и Риана как на заговорщиков. Выходило, что Катерина подняла руку на собственную мать Мелиссу Штайнер-Дэвион, погибшую во, время взрыва подложенной бомбы.

– Не думаю, что сестра, получив эту марку, ринется, подрисовывать шевелюру и бороду. Хотя, если это произойдет, она догадается, как много мы знаем о ее участии в заговоре.– Теперь Виктор уже задумчиво покачал головой.– Но в таком случае…– Принц на мгновение примолк, потом, как будто пораженный пришедшей на ум догадкой, чуть более громко, чем следовало, договорил: – Она должна предпринять какие-то меры. Ей придется приложить усилия, а это то, что нам надо, чтобы получить свидетельства, что именно она стояла за спиной убийц матери. Как ни чудовищно это звучит… Джерри кивнул.

– Марка входит в серию «Герои Внутренней Сферы». Каждый, кто запечатлен на них, погиб, так что люди инстинктивно сочтут помещенный на очередной марке портрет посмертной данью уважения. Единственная трудность состоит в бульварных средствах видеоинформации. Полагаю, что надо представить им какую-нибудь живописную историю для одурачивания публики – что-нибудь жутко сентиментальное, и они проглотят наживку и перестанут копать вглубь.

Курайтис пожал плечами.

– В любом случае это будет танец на лезвии бритвы, и я ничем не могу помочь в подобной ситуации. Никто не может заранее предположить, где, когда и каким образом произойдет утечка.

– Предельная предусмотрительность, величайшая осторожность – это как раз то, что требуется от вас,– сказал Виктор.– Мне нравится, что вы так серьезно относитесь к этому вопросу. Это как раз тот случай, когда «пере» во много раз лучше, чем «недо». Продолжайте в том же Духе.

Затем он перевел взгляд на Джерри.

– Что там новенького насчет ВСЛС?

Джерард Крэнстон поудобнее устроился в кресле.

– Они никак не могут решить кадровый вопрос – переводят офицеров и солдат из одного гарнизона в другой. Особое опасение у их командования вызывают Четвертый, Десятый и Семнадцатый полки рейнджеров Скаи. Общепринятое мнение – или попросту слухи гласят, что туда отправляют всех, кто заподозрен в симпатиях к Дому Дэвионов. Эти части считаются наименее боеспособными, командование так к ним и относится. Материально-техническое снабжение оставляет желать лучшего. Сложившееся положение делает эти соединения наиболее удобным объектом для атаки, чем, на мой взгляд, не преминет воспользоваться любой агрессор.

Виктор Дэвион нахмурился.

– А мне кажется, кто-то пытается наказать эти соединения за их участие в подавлении восстания в пограничной области Скаи. Три четверти личного состава этих частей сражались на Гленгарри против нашего Серого Легиона Смерти. Хотелось бы знать, это осознанная, продуманная политика моей дражайшей сестры или здесь сказывается влияние Тормано Ляо?

– Вооруженные силы – любимое детище семьи Штайнеров. За них отвечает Нонди Штайнер. По-видимому, пертурбации с воинскими кадрами – это ее идея. Подобным образом Штайнеры желают сплотить вокруг себя наиболее надежные части. Остальных сплавляют в самые дальние гарнизоны.

– Ах эта старая тетушка Нонди! – усмехнулся Виктор.– Мы всегда недолюбливали друг друга. Она являлась источником беспокойства, некой будоражащей Лиранское Содружество силой. Кажется, ей удалось передать подобный настрой мыслей своей внучке, моей сестре. Уже само назначение Нонди на пост Главнокомандующей Вооруженными Силами Лиры говорит о многом. По своим достоинствам она вполне годится для этого поста – ума и опыта ей не занимать. Только есть во всем этом одна крайне неприятная деталь – Нонди смертельно ненавидит Синдикат Драконов, так что любая мера, предпринятая мною в союзе с Драконами, будет отвергнута ею с порога.

Джерри кивнул.

– Она публично высказывается против, как она называет, «оккупации» Синдикатом области Лионского Пальца.

– Ага, тем более что командует в этой области Ком-Стар, а войска Синдиката пришли туда как миротворцы.

– Об этом, ваше высочество, знает очень узкий круг. У нее, однако, свое мнение по этому вопросу,– ответил Курайтис.– В любом случае нам надо внимательно следить за перегруппировкой сил Лиранского Содружества, их потенциальными возможностями и направленностью военных замыслов. Пока лиранцы не обладают необходимой ударной мощью, но это только пока… По-моему, нам надо развернуть более широкие и направленные на перспективу разведывательные мероприятия против них. Сегодняшние источники малочисленны, их сведения не отличаются убедительностью и надежностью.

– Вот это мне как раз и не нравится, тем более, от нас мало что зависит в этом Содружестве.– У принца заметно испортилось настроение.– Есть реакция на представленный нами список подлежащих возвращению звездных прыгунов и шаттлов?

– Весьма слабая. Это во многом из-за происков Тормано Ляо. Наши корабли сосредоточены в направлении Чаос, где расположены его владения. Там же, в Конфедерации Капеллана, базируются его вооруженные отряды. Его поддерживают Сун-Цу Ляо и Томас Марик. Вопрос в том, как теперь относиться к игнорированию наших законных требований. В общем-то подобные проволочки – это плохая примета.

– Ладно. Поработайте соответствующим образом со средствами массовой информации – пусть они подадут эту проблему под нужным углом.– Виктор поморщился.– Томас Марик сегодня встречается на Атреусе с нашим послом с целью сгладить возникшие трения и подтвердить нашу взаимную приверженность к миру. Так?

– Да, сэр. От этой встречи мы ждем хороших итогов. Виктор взглянул на Курайтиса.

– Контрразведка работает хорошо, вы гарантируете, что из вашей конторы не может быть никакой утечки?

– Все чисто, сэр.

– Хорошо. Тогда пусть это останется между нами троими – человек, в настоящее время правящий в Лиге Свободных Миров, не Томас Марик. Этот неизвестный очень похож на него. Подмена была совершена Ком-Старом в 3037 году.

Курайтис вскинул голову.

– И никто, кроме самого Томаса и высшего руководства Ком-Стара, об этом не знает?

– Почему, мы знаем.

– Нет, сэр, как раз самое важное то, что об этом никто не знает.

– Это как посмотреть,– ответил принц и, поднявшись из-за массивного письменного стола, за которым работал еще его отец, прошелся по просторному, с высокими окнами кабинету. – Я долго ломал голову, как бы половчее использовать этот факт, но так ничего и не придумал. Попытаться добиться от них политических уступок или режима наибольшего благоприятствования для нашей торговли, казалось бы, наиболее разумный шаг. Но что мы выиграем в этом случае? Ничего! Он заявит, что это грязные инсинуации, что подобная клевета является частью плана, разработанного Ком-Старом для дискредитации его и отколовшегося от Ком-Стара «Слова Блейка».

Джерри почесал бороду.

– А что, если передать эту информацию Изиде Марик? В этом случае она получает рычаг воздействия на отца и может добиться от него утверждения ее престолонаследницей.

– Да, но она собирается выйти за Сун-Цу Ляо, а этому парню палец в рот не клади. Он, я уверен, давно прикидывает, как бы побыстрее разделаться с Томасом. Тогда дорога к трону для дочери Марика будет открыта, особенно если она сделает официальное заявление о своих намерениях и о том, что пост генерал-капитана в Лиге Свободных Миров занимает самозванец.

– Да,– согласился Джерри,– подыгрывать Сун-Цу не в наших интересах. Тогда тот факт, что Томас Марик – самозванец, действительно не имеет для нас большого значения. Стоит нам поднять бурю, он сумеет объясниться со своим народом. Политик он опытный, у него в запасе есть кое-что, что бы он мог бросить людям, как кость. Он популярен в армии, особенно после того, как ему удалось вернуть миры, которые мы заняли в 3028 году. Даже если правда всплывет наружу, население Лиги его поддержит.

Виктор засмеялся.

– Вот и я о том же. Ирония судьбы – наиболее даровитый лидер, вышедший из семьи Мариков, как раз Мариком не является. Каково?!

Курайтис позволил себе ухмыльнуться – эта гримаса произвела на Виктора неприятное впечатление.

– У меня возникла вот какая мысль,– заявил секретарь.– А не собирается ли сам Ком-Стар каким-либо образом использовать законсервированного где-то Марика?

– Это возможно?

– Конечно, ваше высочество.

Джерри хмуро взглянул на своего помощника.

– Это не более чем спекуляции. Очень-очень далекие от реальности.

Между тем принц кивнул.

– Ну-ка, доложите ваши соображения. Только покороче.

Курайтис вздохнул.

– Вспомните обстоятельства, связанные с катастрофой, в которую он попал. Ком-Стару потребовалось восемнадцать месяцев, чтобы окончательно вылечить его, однако я еще в ту пору обратил внимание, что собственно раны и переломы, полученные Томасом, вовсе не требовали такого длительного срока излечения. В медицинских отчетах фигурировали слова «тяжкие повреждения», «долгий восстановительный период», однако с такими нарушениями люди, если не погибают сразу, обычно быстро выздоравливают. Мне кажется, что подобный срок им понадобился, чтобы осуществить свой замысел. Это было непросто. Сначала, когда Томас оказался в критическом состоянии, им пришлось подыскать агента, который смог бы заменить его на троне. Конечно, с агентом пришлось поработать – натаскать его… За это время Томас поправился, и агент стал не нужен. Руководство Ком-Стара между тем уже запустило машину…– Секретарь умолк, заметив, что Виктор на секунду прикрыл глаза.

Принц потратил на раздумье не более мгновения.

– Полагаю, в ваших словах что-то есть. Только все выглядело не так просто… В те дни, когда врачи боролись за жизнь Томаса, им очень важно было найти двойника и заняться его натаскиванием. Томас неожиданно выжил – вот тут-то и начинается темень. То ли они рассчитывали, что в благодарность за спасение Марик будет их верным подручным, однако тот не пожелал жертвовать интересами страны ради Ком-Стара. А может, состояние правителя резко ухудшилось, и монахи с согласия самого Томаса подготовили человека, который будет замещать его на троне до полного выздоровления?..

– В первом случае Ком-Стар вряд ли бы оставил истинного Марика в живых,– заметил Джерри.

– Правильно,– кивнул Виктор,– я и сам не верю в подобный вариант. Убить законного правителя – это слишком даже по мерке Ком-Стара. Это более чем ошибка – это глупость! Выходит, наиболее вероятна вторая возможность. В этом случае возникает вопрос: у кого он находится – у руководства Ком-Стара или у этих, из «Слова Блейка»?

– Трудный вопрос,– ответил Джерри.– Можно сказать, кардинальный. Но ответа у нас нет. По моему мнению, очень узкий круг лиц посвящен в замысел операции, и большинство из них, по-видимому, уже умерли. Прежде всего примас Миндо Уотерли… У нее в руках была такая власть, что она вполне могла надежно упрятать Томаса в каком-нибудь из многочисленных лечебных учреждений, принадлежащих Ком-Стару – на Терре или еще в каком-либо месте – при этом никто бы и не догадался, что за человек лежит у них на излечении.– Джерри потряс головой.– Здесь логика простая – скорее всего, настоящий Томас находится в руках этих мракобесов из «Слова Блейка». Будь он у Ком-Стара, они давным-давно разыграли бы эту козырную карту. Трудно поверить, что они отказались бы использовать такой мощный рычаг давления на раскольников.

Виктор снова кивнул. Эта мысль звучала вполне логично.

– Если же истинный Томас Марик у «Слова Блейка», то понятно, что им совсем ни к чему поднимать шум. В этом положении он полностью под их контролем, и они могут делать в государстве что хотят. Огласка им как острый нож.

– Как раз это, ваше высочество, я имел в виду.

– Итак, существует ли возможность отыскать Томаса, если он, конечно, жив?

Джерри отрицательно покачал головой.

– Внутренняя Сфера – это исполинский стог сена. Найти в нем иголку?..

– Знаю. Если бы это было легко, мы давным-давно нашли бы и захватили человека, который убил мою мать.– Губы у Виктора дрогнули, он скривился.– Если бы это было легко, я бы не обращался к вам двоим с просьбой – приказал бы, и делу конец! Поищите среди архивных крыс-пенсионеров, которые когда-то работали в Ком-Старе. Может, через них можно выйти на след и тогда уже поискать чиновника, стремящегося подзаработать на стороне. Мне кажется, что подобный путь наиболее безопасен. Надеюсь, вы понимаете, что сохранение тайны – первейшее условие всей операции. Если кто-то пронюхает о том, что нам известно, цена этим поискам будет нулевая. Миндо могла спрятать Томаса на своей родине – там, где правят ее родители. Более надежного места, с ее точки зрения, придумать невозможно. Кроме того, вот еще зацепка – медицинская помощь, оказанная Томасу, должна выходить за рамки разумного. Понятно, что Ком-Стар в ту пору не посчитался с расходами, с привлечением для консультаций самых лучших врачей во всей Внутренней Сфере.

– Мы посмотрим, что можно сделать в этом направлении,– ответил Джерард Крэнстон. Он пробежал пальцами по клавиатуре карманного компьютера, выуженного из кармана пиджака.– Ваше высочество, и последний на сегодня вопрос: регент по военным вопросам Ком-Стара прислал официальное письмо с просьбой отложить проведение учебных занятий и последующих маневров на Токкайдо до середины марта. Я позволил себе связаться с Шином Йодамой, чтобы тот пояснил, каким образом эта отсрочка скажется на планах Синдиката, чьи войска тоже должны будут принять участие в этих маневрах. По его словам, отсрочка срывает все их планы. Он также добавил, что решение об этих учениях было принято слишком поспешно, так что подобные проблемы будут возникать постоянно.

Виктор Дэвион не смог скрыть раздражения – прошедший год и так выдался на удивление неудачным. Беды сыпались со всех сторон, и большинство из них, как ни странно, оказывались следствиями ошибок отца. Конечно, он совершал их неумышленно, но от этого не становилось легче. Как назло, с началом года неприятности повалили одна за другой. Даже вторжение армии Лиги Свободных Миров в Сарна-Марч явилось следствием когда-то одобренного его отцом проекта «Джемини». Уже тогда Виктор был решительно против, однако его не послушали.

Чтобы удержать отца от ошибки, он решил удалиться из столицы в боевую часть. Быть пилотом боевого робота всегда было заветной мечтой молодого принца. Это стремление завладело его душой, тем более в такой момент, когда кланы готовились для нанесения решающего удара. Виктор откровенно не доверял слухам о мире, бродившим по залам дворца и по всей Внутренней Сфере. Даже к перемирию он отнесся скептически. Он был уверен, что кланы представляют угрозу самому существованию государств Внутренней Сферы, их образу жизни, традициям и духовным ценностям. С того момента, как на его плечи легла тяжесть управления Федеративным Содружеством, он постоянно пытался внедрить в сознание своих подданных мысль о неизбежности решительного столкновения. В этом деле надо было действовать тонко, умно, ни в коем случае не давить на людей. Ядром его замысла – единственным, по его мнению, путем, способным привести их к победе,– являлась необходимость объединения всех трех основных сил, которые существовали во Внутренней Сфере: Федеративного Содружества, Синдиката Драконов и Ком-Стара. В этом смысле совместные учения на Токкайдо оказывались очень важным звеном на пути к цели. Это был пограничный мир, именно на этой планете было остановлено продвижение агрессоров.

И Фохт и Курита высказали одобрение этой идее. Согласно общей договоренности, учения были назначены на середину февраля. Перенос совместных маневров на месяц создавал серьезные проблемы. С другой стороны, за этот месяц можно получить корабли, которые должно было вернуть Лиранское Содружество. Это позволит ему перебросить на Токкайдо полк личной гвардии без внесения неразберихи в торговые перевозки и без использования стратегических резервов. В этом случае не придется реквизировать гражданские звездные транспортные средства.

– Просьба об отсрочке мотивируется тем, что Фохту надо срочно вылететь на Моржес?

– Да, сэр. Никто не ожидал подобного поворота событий. Как выяснилось, часть Клана Волка перебралась на планету Арк-Ройял и объединилась с отрядом Моргана Келла. Я думаю, регент Фохт сможет разобраться в политической ситуации и просветит нас всех, когда мы встретимся на Токкайдо.

– Ладно. Эта отсрочка означает, что месяц я смогу нормально питаться. Присутствовать на ленчах и обедах…– Принц опять расположился за столом.– Главное, смогу уделить еще больше внимания материальному обеспечению наших частей. Да и сам вволю посижу за рычагами боевого робота.

Джерри засмеялся.

– Выходит, счет два к одному в вашу пользу.

– Выходит, так.

XIV

Межзвездный Т-корабль «Лобо Негро» Дальние окрестности Вотана Оккупационная зона Клана Нефритовых Соколов 10 января 3058 г.

Каюта, которую выделили Владу, сохранила все приметы пребывания ильХана Ульрика. Казалось, он до сих пор живет здесь. «Это было его любимое место…» Обстановка спартанская, на стенах несколько свидетельств безупречной службы хозяина каюты во славу кланов – все вокруг вызывало прилив нежных чувств. За этими раздумьями как-то забывалось, что Ульрика больше нет. Еще мгновение, и он сам явится сюда, сядет за стол…

В тот день, когда Волки должны были выйти на последнюю битву с Кланом Нефритовых Соколов, Ульрик поделился с ним мечтами и планами, каким быть в будущем роду Волка. «Это наследство он завещал мне! Хотя выразился как-то странно».

Влад тогда заявил Ульрику, что, если Волки потерпят поражение и перемирие с Ком-Старом будет нарушено, его, Влада, задача – восстановить Клан Волка и повести его во главе всех других кланов на Терру. Их удар должен быть сокрушительным. Они сломят сопротивление Ком-Стара, организуют на месте своей древней родины обширный укрепрайон и затем обрушатся на другие государства Внутренней Сферы.

Ульрик ответил как-то странно:

– Мне кажется, что для тебя было бы лучше погибнуть в предстоящем сражении. Вместе со мной…

«Какая сила предвидения! Все почти так и произошло. И со мной, и с нашим родом…»

Так это было или Влад, как свойственно каждому человеку, вспоминая, навязывал прошлому свои мысли, свои оценки – неизвестно. Скорее всего Ульрик в своем ответе намекнул на то, что Владу никогда не добиться поставленной цели. Состояние дел в Клане Волка было далеко не лучшим. Впрочем, как и в других кланах… Все боевые грозди рода были уничтожены. В галактических соединениях большая часть техники разбита, в строевых частях острая нехватка людей, госпитали переполнены. Многие из самых лучших и опытных пилотов пали на поле брани. Особенно велики потери среди тех, кто разделял взгляды Крестоносцев. Фелан Келл увел часть рода в глубины Внутренней Сферы. «С ним ушло десять процентов наших воинов, а это немало».

Ульрик предполагал организовать в пределах Внутренней Сферы колонии кланов. Также он рассчитывал расселить остатки Клана Волка на завоеванных планетах. Его заветной мечтой было отправить Влада, как это случилось с Феланом Келлом, в исконные области Внутренней Сферы, где они могли бы с успехом осуществить миссию Опекунов. В этом, собственно, и состояла политическая программа Ульрика. Совместно с населением государств Внутренней Сферы преобразованные кланы должны были выступить на борьбу с Крестоносцами. В этом, по его мнению, состояла историческая миссия кланов, как ее понимали отцы-основатели, и в первую очередь Александр и Николай Керенские.

Джихад, объявленный Ульриком Клану Нефритовых Соколов – оплоту реакционных, «крестоносных», идей – начался удачно, однако уже скоро выяснилось, что цена победы слишком высока. Полевые части, участвовавшие в сражениях, понесли огромные потери, потеряли ударную мощь. Нехватка техники стала ужасающей. Теперь боевые грозди числились таковыми только на бумаге – на самом деле они представляли жалкие остатки прежнего состава, до предела уставшие и деморализованные. Вот чего стоили попытки Ульрика и Наташи Керенской пробить коридоры в сторону Внутренней Сферы. Кое-как восполнить потери удалось только с помощью тыловых частей и отрядов соламы, призванных поддерживать порядок в зоне оккупации рода. Понятно, как унизительно для Влада иметь дело с этими штрафниками и изгоями. Одним словом, перед решающей битвой с Соколами род Волка насчитывал половину прежнего списка частей и соединений, плохо вооруженных, уставших, но не потерявших боевой настрой. Вот до чего довели бредни об опеке лучшую армию в галактике.

Что и говорить, в принципе Влад разделял взгляды Ульрика насчет роли кланов в пределах Внутренней Сферы. Он тоже считал, что их главная цель – культурное и гуманное возрождение зоны обитания человечества. Спорил о формах опеки: то ли это оккупация, то ли более мягкая форма надзора, однако считал, что всерьез говорить об этом можно было только после того, как будет одержана военная победа. В этом он сходился с Крестоносцами, хотя в общем-то их истинная цель – полностью уничтожить ядро раздоров, государства Внутренней Сферы,– была отмечена явным безумием.

К сегодняшнему дню малочисленность рода Волка была настолько очевидна, что Влад невольно вспомнил предостережения Марты Прайд. В таких условиях, если говорить положа руку на сердце, никакого другого выхода для рода Волка, как только слиться с Соколами, не существовало. Тот факт, что войска Волков были по большей части переброшены на планеты, захваченные Соколами, означал, что их собственная зона оккупации осталась без необходимого прикрытия. Этим непременно воспользуются родственные кланы и не задумываясь растащат их владения по кускам. В этом случае гибель рода станет неизбежна. Лишившись необходимых ресурсов. Волки потеряют всякие перспективы на выживание. Армия сама по себе не способна организоваться в полноценный социальный организм, для этого ей нужна территория, население, природные ископаемые – да мало ли чего будет необходимо в этом случае! О каком лидерстве при таких условиях может идти речь? Клан Волка находится на грани жизни и смерти…

Влад обошел вокруг письменного стола Ульрика, затем сел в изрядно вытертое плетеное кресло, в котором так любил отдыхать ильХан. Помнится, он устраивался за столом, Влад в кресле в углу – потом начинали беседовать. Точнее, Ульрик принимался просвещать капитана насчет перспектив дальнейшего существования родного клана. Это были интереснейшие и очень полезные беседы. Удовольствием было следить за логикой мысли Ульрика… Влад закрыл глаза, словно попытался проникнуться мудростью, которой был полон человек, совсем недавно занимавший этот кабинет. Глупо, конечно, было рассчитывать, что образ мыслей, пророческий дар могут передаваться по наследству, однако Влад, опустившись в кресло, внезапно ощутил странную ауру, некое опекающее дуновение, помогающее ему настроить и углубить свои мысли.

Его первой задачей было восстановить родной клан, заполнить бреши, пробитые в рядах воинов войной с Соколами. Согласно первым приблизительным подсчетам, потери были ужасающие. Несмотря на то что Фелан увел с собой лучших воинов, их наследственный материал оставался в Хранилищах клана. К этому следует прибавить подрастающее в сиб-группах поколение, так что было бы время, и он сможет гарантировать восстановление мощи рода Волка. Уровень развития наследственных программ позволял надеяться на скорое возрождение – недаром отцы-основатели уделяли такое огромное внимание воспитанию подрастающих воинов. Этот процесс был отлажен веками, в результате род имел возможность вырастить и подготовить достаточное количество бойцов всех специальностей – от пилотов боевых роботов до летчиков аэрокосмической авиации. Влад вздохнул. Вся сложность – в нехватке времени. Вот на что следовало обратить пристальное внимание. Кроме того, можно было основательно перетрясти всю структуру организации рода, использовать потенциальные возможности низших каст, однако Влад не мог пересилить себя. Следуя в русле установившейся традиции, эти кадры были годны только для выполнения вспомогательных функций. Подобный психологический барьер преодолеть было почти невозможно. Он инстинктивно не доверял тем, кто не смог выстоять в борьбе за существование и не вошел в число воинов. Еще большее отвращение внушила ему мелькнувшая мысль об использовании вольнорожденных, взращенных помимо наследственных программ рода. Тот факт, что Фелан тоже являлся одним из этих грязных ублюдков, усиливало это чувство. Однако это был как раз тот случай, когда менее всего следовало давать волю эмоциям. Если возникнет необходимость, ему придется пересилить себя.

«Я нуждаюсь в людях. Прежде всего следует сократить все гарнизоны, оставленные на завоеванных планетах, чтобы укомплектовать линейные части». Эта мера была сопряжена с опасностью потери контроля над захваченными мирами. Так что хочешь не хочешь, а ему придется заняться сортировкой человеческого материала, накопленного в низших кастах. Из лучших воинов необходимо сформировать ударные части, а уж поддержку им должны оказать эти, низкорожденные…

Эти меры должны позволить Волкам продержаться год-другой, однако вторая наитруднейшая задача, вставшая перед Владом, требовала немедленного решения. Недавнее заседание Совета Ханов показало, что в следующий раз, когда вожди других родов основательно подготовятся к выборам ильХана, они обязательно потребуют проведения обряда приема его рода в какой-нибудь более сильный клан. Об этом будет заявлено сразу и без всяких дипломатических тонкостей. Эти претензии могут иметь успех – так уже было в прошлом. Два раза Совет по настоянию вождей какого-нибудь сильного клана принимал подобное решение. Но случалось, что роды, которые должны были быть приняты в ряды чуждого боевого сообщества, находили в себе силы воспрепятствовать подобной ассимиляции. Главное, выказать твердую решимость стоять до конца, причем все это следовало оформить таким образом, чтобы убедить другие кланы, что руки у них коротки.

Таким образом, нельзя сидеть и ждать у моря погоды – необходимо немедленно предпринять какие-то меры, которые должны убедить доброжелательных охотников до чужого добра, что у Волков еще остались клыки. «Мы все воины. Нельзя оставаться пассивными, иначе нас силой приведут к присяге другому роду».

Значит, надо подготовиться и встретить захватчиков во всеоружии. Дело за разведкой… Этот бой будет для нас самым главным. Хотя, конечно, это тоже полумера. Если Волки отобьют первый натиск, этим врагов не устрашить.

Влад понял, что в сложившейся критической ситуации Клан Волка может спасти только дерзкая, если можно так выразиться, наглая акция! Он должен собрать все, что у него есть под рукой, и сам ударить по какому-нибудь клану. Причем ударить следует так, чтобы подвергшийся нападению сразу и надолго проникся страхом и уважением. Чтобы не возникло никакого сомнения в силе Волков… Если есть клыки, значит, надо рвать жертву на куски!.. К тому же он должен в такой степени уязвить гордость предполагаемого благодетеля, чтобы тому и в голову не пришло после случившегося требовать проведения обряда приема Волков в свои ряды. Если он правильно выберет цель для удара, то сможет сразу убить двух зайцев.

Вот оно, кардинальное решение. Он сразу определил, что мишенью может быть только тот клан, который участвует во вторжении. Ведь право на войну тоже было своего рода призом, который разыгрывался в состязании между кланами, и только несколько родов вывели свои войска на передовую линию. Другие кланы оставались за пределами внимания Влада – еще не хватало увести свой род за пределы района боевых действий! Если напасть на кого-нибудь из них, то другие роды, наоборот, могут счесть это знаком слабости.

Нет, необходимо потрепать какой-нибудь надменный, полный самомнения род. Сразу в памяти всплыл Клан Нефритовых Соколов, особенно после этого унизительного обряда хегиры, который предложила ему Прайд. Однако он отказался от этой идеи – подобное столкновение окончательно ослабит оба рода. Влад не испытывал особой симпатии к Соколам, тем не менее ссориться с ними он счел необдуманным поступком. К тому же их дороги после убийства обоих Ханов разошлись настолько, что вряд ли Нефритовые Соколы жаждут объединяться с Волками.

Среди других кланов, которые можно было бы включить в список, выделяются давние заклятые враги Волков Дымчатые Ягуары. Они с самого начала являлись их соперниками, кроме того, именно Хан рода Волка оказался преемником ильХана из этого клана – это тоже был пунктик для членов военного сообщества. Другое дело, что Дымчатые Ягуары в настоящее время накрепко увязли в Синдикате Драконов, так что руки у них связаны. Совсем недавно они потерпели сокрушительное поражение под Люсьеном…

«Удар по Ягуарам должен напомнить Линкольну Озису, что мы ровня и он не имеет права командовать мною…»

К сожалению, между владениями Ягуаров и Волков лежали миры, захваченные Медведями-Призраками, а они – старые друзья Волков. Он не имеет права делиться с Медведями своими замыслами, пока дело не будет сделано. Узнав о нападении. Медведи обязательно заявят протест, но этим дело и ограничится, так как между Медведями и Соколами примирения нет и быть не может. Естественно, если удар Влада окажется удачным… В этом случае Медведи получат такое удовольствие, что у них можно будет выторговать что-нибудь стоящее. А в случае стечения благоприятных обстоятельств они, возможно, еще и поддержат Волков. Выходит, эти обстоятельства надо организовать заранее.

Подобное нападение будет настолько оскорбительным для Ягуаров, что они вряд ли примутся настаивать на праве принять Волков в свои ряды. Вот еще одно соображение – в случае удачи другие кланы будут крайне подозрительно относиться к тем, кто попытается заявить свои права на победителей. Кому будет на пользу, если два сильных рода объединятся?..

Но для этого требуется победа. Одна маленькая, пусть даже мало что значащая победа…

Влад усмехнулся. «Итак, Клан Дымчатого Ягуара. Как полагаешь, Ульрик, это верное решение?»

Влад сделал паузу – ни в какие привидения он не верил, в голоса ушедших в небытие тем более, однако в этот момент он ясно почувствовал, как необходима ему поддержка, и окружающая обстановка – этот стол, на который ставил локти Ульрик, это кресло, еще сохранявшее тепло его тела, внушительно внимавшие его мыслям, теперь так же величаво и безмолвно согласились.

– Тогда вперед! И никаких возражений!… С этого момента, из этой комнаты начнется возрождение доблестного Клана Волка. Ульрик, цель, которая вела тебя по жизни, теперь моя цель. Я должен достичь ее.

XV

Главный штаб Ком-Стара Военная Академия в Сандхерсте Беркшир, Британские острова, Терра 13 декабря 3057 г.

В то мгновение, когда боевой робот «Беркут» прыгнул в небо, лицо регента Лизы Кобер-Кениг исказила гримаса боли. Неодолимая тяжесть навалилась на нее, она всем телом почувствовала груз ускорения. С трудом скосив глаза, ей удалось разглядеть на экране дисплея свою машину, поднявшуюся на трезубце грохочущего огня, бившего из реактивных двигателей, установленных в поддоне робота. Ощущение реальности происходящего боя было полным и даже обескураживающим – тренажер, установленный в Сандхерстской военной академии, славился своими удивительными возможностями. Как только нагрузка спала, Лиза вспомнила о своих подопечных, призванных оборонять Терру. Они проходили боевую подготовку на тренажерах комплекса Салина в Канзасе. Там, конечно, учебная техника похуже… А здесь просто прелесть – она воочию, до дрожи в кончиках пальцев почувствовала себя на поле боя. Как будто перенеслась в недалекое прошлое, на Токкайдо. Даже уши заложило, когда ее «Беркут» – точнее, отсек тренажера, изображавший рубку боевого робота,– резко подпрыгнул вверх и завис на высоте нескольких десятков метров над землей. Взлетел вовремя, иначе дальнобойный управляемый реактивный снаряд раздробил бы правую конечность ее робота.

Сейчас тоже полыхнуло внизу – кроваво-красный огненный шар расцвел на том месте, где только что стояла машина.

Перегрузка спала. Лиза почувствовала, как ее легонько отжало от спинки кресла, следом прихлынуло удовлетворение – она ни на йоту не потеряла навыки вождения. Сидение в штабе, многочисленные многочасовые совещания не замедлили быстроту реакции, не ухудшили физическую форму. Никаких кругов в глазах! Полный контроль за машиной и окружающей обстановкой. В этот момент на экране дисплея высветилось сообщение, что повреждений нет.

«Вовремя увернулась,– усмехнулась она.– Мираж миражем, имитация имитацией, но стоило ей хотя бы на долю секунды запоздать с прыжком в небо, и правая нижняя конечность робота получила бы серьезные повреждения. В настоящем бою подобный ущерб выходил за грань допустимого.

Откуда стреляли? Ага, со стороны дальних увалов на горизонте. В той стороне гряда холмов плавной извилистой линией ограничивала землю. По-видимому, там была замаскирована рота боевых роботов. А может, и батальон…» Ее уже пытались достать с этого направления, но до самого залпа ракет дальнего радиуса действия точное местоположение врага ей определить не удалось. Только теперь, с высоты, она обнаружила на противоположном склоне холма характерный, зигзагообразный рисунок траншей, соединявших врытые в землю опорные пункты. По опыту она знала, что эти огневые точки не что иное, как прикрытые маскировочными сетками боевые роботы.

Ее «Беркут», балансируя на огненных струях, начал опускаться на грунт. «Хорошую позицию выбрали,– в сердцах подосадовала Лиза.– Выкурить их оттуда будет непросто». Особую опасность враг представлял для ее копья – стоит людям появиться на поле боя, как на них обрушится шквал прицельного огня.

«Обязательно прицельного!.. У них должен быть наблюдатель, который корректирует огонь „Лучников“ и „Катапульт“, расположенных по ту сторону водораздела. Где он?»

Она перебросила рычажок на пульте, и прежняя картина поля боя, рисовавшаяся на экране дисплея в естественных тонах, тут же сменила окраску. Трава вызолотилась, небо покраснело – теперь окружающее пространство высвечивалось в ультрафиолетовых лучах спектра. Сразу на экране прорезались две тонкие штриховые линии, исходящие из некой точки, спрятанной в распадке у подножия холма. Вот он! Вражеский корректировщик использовал ультрафиолетовый лазер для наблюдения за полем боя и управления стрельбой роботов с закрытых позиций.

«Т-Деф один – всем подразделениям! Роте „Альфа“ – подавить наблюдательный пункт у подножия увалов. Координаты – 323, 425. Применить РДД. Затем атаковать врага за гребнем холма. Ротам „Бета“ и „Гамма“ – рассредоточиться и увеличить скорость. Задача – охватить с флангов высоту 37,5. Они как раз за водоразделом»,– приказала она по радиосвязи.

Манипулируя ножными педалями, Лиза ловко приземлила своего робота в сотне метров от точки старта. В момент касания она сразу почувствовала, как ее машина словно бы набралась силы от земли – встала прочно, чуть спружинила. Напряглись искусственные мускулы, все системы слежения включились. Боевой робот замер в ожидании команды…

В следующую секунду рота «Альфа» выполнила ее приказание. Небо прочертили огненные стрелы – за ними волочились длинные дымные хвосты, и на том месте, где она засекла вражеский опорный пункт, сначала ослепительно полыхнуло, затем земля глухо ухнула, дрогнула и осела. Распадок замело огненной бурей, во все стороны полетели комья, и густое облако пыли на мгновение скрыло подножие холма. Между тем вторая и третья роты, развернувшись в боевой порядок, уже мчались к намеченным седловинам, охватывая врага с флангов. Первая рота повторила огневую атаку, и следом машины, входившие в это подразделение, открыли беглый огонь, прикрывая маневр своих соседей.

«Отлично,– отметила про себя Лиза,– вот примерно таким образом и следует работать. Это упражнение надо будет повторять снова и снова, чтобы навык ведения огня, управления машиной и выбора способа атаки был доведен до автоматизма. Только так, и не иначе!

Она перевела робота в режим бега – скорость возросла до сорока километров в час. Направление держала в сторону роты «Гамма», которая заходила во фланг вражескому подразделению. Эти скачки по открытой местности невольно отозвались страхом – она с замиранием сердца ждала, когда ее накроют, в эти минуты она представляла из себя отличную мишень. Правда, теперь, освоившись с тренажером, она не испытывала и доли того гнетущего ожидания смерти, которое навалилось на нее в боюс кланами. Тогда ей тоже приходилось попадать в пиковые ситуации. Вот когда бойцу требуется выдержка и храбрость! Вот когда сказывается, насколько крепка у тебя жила!.. Без риска войны не бывает – главное, знать, во имя чего рискуешь. Сейчас причина была ясна и не требовала долгого обсуждения. Кланы должны быть остановлены! Во что бы то ни стало! Невзирая ни на какие потери!..

Осознание цели здорово помогало в бою, однако страх страхом – от него никуда не уйдешь и никогда не избавишься. Следовательно, надо научиться держать себя в руках.

И конечно – обучение! Постоянные, настырные, на грани человеческих сил тренировки… Это единственный способ спасти в бою как можно больше своих людей из Двадцать первого копья Кентавров. Занятия с ними проводятся в усиленном режиме, и сначала казалось, что все идет как по маслу. Новобранцы уже научились сохранять строй и прилично ориентироваться на поле боя, но, к сожалению, все это азы военного искусства. К тому же регент по военным вопросам Фохт приказал перебросить на Терру ряд частей с Токкайдо, но когда выяснилось, что им на смену на границу будут отправлены лучшие части, оборонявшие штаб-квартиру Ком-Стара, Лиза встревожилась. Мрачные предчувствия охватили ее. Прибывавшие с Токкайдо части были в отвратительном состоянии. Личный состав далеко не добирал до штатного расписания, да и тем, кто прилетел на Терру, требовался отдых. На командные должности были выдвинуты хотя и понюхавшие пороху, но слишком молодые офицеры. Им тоже требовалось время, чтобы освоиться на месте выбывших из строя.

Не самое лучшее время для формирования боеспособной части, однако Лиза первым делом занялась военной подготовкой новобранцев. Положиться было более не на кого, кроме этих зеленых юнцов. Это была ее третья кампания, и ей не оставалось ничего другого, как не щадя сил, днем и ночью учить пилотов водить боевые машины так, как это умели делать ветераны из гвардейских частей Ком-Стара, которые теперь обороняли Токкайдо. И в первую очередь она не щадила себя. Ведь как бывает в армии:

рядовые частенько посматривают, как их непосредственные начальники относятся к службе, а те в свою очередь тайком наблюдают за командиром соединения. Командир не сводит глаз с командующего. Стоит им только почувствовать слабинку, как тут же лень, наплевательское отношение к занятиям со скоростью чумы расползаются по частям.

Робот Лизы тем временем перевалил через гребень холмов. Перед ней открылась пологая долина, вся в разрывах снарядов, дыме и росчерках лазерных лучей. Третья рота в строю атаковала тройку боевых роботов, составлявших взвод или копье. Враг встретил атакующих шквальным огнем. На другом фланге наемники, пока еще державшие свои машины закопанными в землю, вели прицельный огонь по наступавшей роте «Бета».

Бой был в самом разгаре – трудно было поверить, что все это сражение было смоделировано компьютером. Малиновые стрелы лазера вспарывали грудь одной из нападавших машин – гигантскому «Крестоносцу», на котором была нарисована эмблема легиона улан. Затем заработал ПИИ, и голубая молния пронзила его рубку управления. Робот сделал несколько шагов назад – это сработала программа тренажерного вычислительного центра, успевавшего в долю секунды обрабатывать невообразимое количество данных. Черный дым повалил из разрезанного металлического «лица» «Крестоносца». Машина столкнулась с поврежденным «Громовержцем», и оба стальных чудовища рухнули на землю.

Справа от Лизы «Центурион», судя по эмблеме приписанный к Гвардии Ком-Стара, шатаясь, отступил назад из линии, образованной боевыми роботами кентавров. С обеих его ног броня была содрана. Левая нижняя конечность до колена вообще лишилась броневой защиты. Пилот прикладывал все свое умение, чтобы удержать пятидесятитонную машину в вертикальном положении. В этот момент в «Центуриона» разом угодили с полдесятка реактивных снарядов. Попали они в спину и сорвали большую часть броневых плит. Несколько ракет взорвались внутри корпуса. Этого хватило, чтобы «Центурион» швырнуло вперед и он рухнул на землю.

Лиза направила своего робота вперед, чтобы заполнить брешь, образовавшуюся в боевом строю улан. Поймав взглядом отблеск, отразившийся от «Росомахи» противника, она, не теряя ни секунды, начала прицеливаться. Красное перекрестье поплыло по полю боя и замерло на широком силуэте вражеского боевого робота. Как только перекрестье сменило цвет на зеленый, что означало: цель захвачена, Лиза нажала на спусковой джойстик. Заработали два лазера среднего калибра, и вдобавок в неприятеля полетела очередь реактивных снарядов.

Прожигающие насквозь лучи рубинового цвета сорвали часть металлокерамической обшивки с правого бедра и бока робота. Реактивные снаряды, чей полет представлял собой полого закрученную спираль, вонзились в левое предплечье – последний угодил точно в рубку. Именно он нанес наибольший ущерб вражескому роботу. Машину шатнуло назад, пилот едва успел выставить ногу, тем не менее «Росомаха» продолжала покачиваться.

Лиза вздрогнула. Компьютер зафиксировал, что пилот вражеского робота, возможно, потерял сознание, подобно сбитому на лету насекомому. Перекрестье прицела по-прежнему держалось на «Росомахе», и Лиза открыла огонь, чтобы не дать пилоту прийти в себя. Ей было известно, что ее «Беркут» хотя и был на пять тонн тяжелее «Росомахи», однако в вооружении и мобильности заметно уступал ей.

Росчерки лазерных лучей вспороли корпус «Росомахи» на левой руке и на боку, однако эти попадания совершенно не удовлетворили Лизу. Использование лазеров среднего калибра в этих условиях – малоэффективно. Этак ей придется весь день возиться с этим роботом.

«Росомаха» отступила назад, однако пилот не потерял присутствия духа и взял машину под контроль. Полукруглая турель на голове робота начала без промедления поворачиваться, заработали две пульсирующие лазерные пушки – их лучи попали точно в грудь «Беркута», раздробили контейнер с реактивными снарядами. В рубке, где сидела Лиза, завыла сирена, и на экране дисплея появилась информация, сообщавшая, что корпус робота получил серьезные повреждения в области груди.

Вражеский пилот перехватил инициативу. Стволы автоматической пушки «Росомахи» окрасились язычками пламени, град снарядов сорвал броню с руки робота Лизы. На левом плече робота заполыхал огонь, во все стороны полетели осколки брони. Разрывы потрясли машину до основания.

Прежде всего отсек тренажера, в котором располагалась Кениг-Кобер, отбросило назад. Мелкая дрожь сотрясла рубку. Робот закачался. Прошло несколько мгновений – Лизу начало мотать на привязных ремнях. Изображение на экранах замельтешило: то левый, то правый сектор появлялся на мониторе.

Нейрошлем интерпретировал ее команды и ощущения – в этот момент прежде всего необходимо было восстановить равновесие. Компьютер так и понял четкие, но несколько торопливые команды, поданные водителем. Часть энергии ядерной силовой установки была отведена к реактивным двигателям, которые давали возможность сохранить роботу ориентацию в пространстве. Кроме того, электрические импульсы взбодрили и напрягли искусственные мускулы, созданные из фиброткани. Робот теперь прочно стоял на ногах.

Лиза нажала на спусковые джойстики лазеров. Лучи начали плавить корпус «Росомахи» – по металлу поползла трещина. Сверху вниз… По крупной, уже немного обгорелой эмблеме… Второй луч попал в голову неприятельской машины – в том месте броня моментально начала испаряться, и оплавленные куски, ударяясь о плечо, полетели на землю.

«Еще одно точное попадание в голову, и этот рухнет лицом вниз, как „Крестоносец“!»

Однако, прежде чем Лизе удалось нанести еще один удар, между нею и «Росомахой» возник боевой робот с эмблемой Гвардии Ком-Стара. Пилот «Росомахи» сразу оживился, его машина задвигала конечностями. Прикрываясь противником, он решил спрятаться в густом шлейфе дыма, низко плывущем над полем боя.

«Горбун», которым управлял регент Виктор Кодис, был специально сконструирован для того, чтобы сражаться с врагами врукопашную. Смонтированная в особом коробе над правым плечом автоматическая пушка выпустила очередь из уже почти полностью истощившихся запасников. Рой снарядов сорвал последние остатки брони с корпуса «Росомахи», открывая внутренности и то, что обычно служило скелетом для грузной, высокой машины.

Следом «Горбун» задействовал средний лазер – металлокерамические плиты на «Росомахе», прикрывавшие левый бок робота, начали с грохотом отрываться и, кувыркаясь, падать на землю.

Между тем Лиза поджидала момент, когда «Горбун» уйдет с линии огня. Удивительно, какой живучей оказалась «Росомаха»! Другая машина уже давным-давно потеряла равновесие и рыла носом землю. Эта же все еще стояла на ногах. Даже охваченная огнем, «Росомаха» пыталась оказать сопротивление.

Четыре реактивных снаряда ударили в «Горбуна». Первый попал в голову, три других – в левое предплечье. Пилот «Росомахи» ухитрился еще и из автоматической пушки добавить. Длинная очередь почти полностью сорвала броню с левой ноги робота, которым управлял Кодис. Пилот «Росомахи» словно обезумел от храбрости – он теперь вел огонь из лазеров. Два луча принялись вспарывать броню на груди «Горбуна». К ужасу Лизы, «Горбун» неожиданно опрокинулся на землю.

Регент судорожно нажала на кнопки – лазерные лучи ее орудия впились в грудь и левую руку «Росомахи».

Робот окутался густым облаком, из которого то и дело вырывались языки пламени, так что Лиза не успела заметить, когда «Росомаха» села задом на землю, совсем как ребенок, которого толкнули в лоб, и наконец растянулась на грунте во весь рост.

«По всей видимости, оказались разбиты гироскопы»,– решила Лиза. Она с удовлетворением отметила, что второй монитор, определявший степень повреждения вражеского робота, подтвердил ее догадку. В этот момент «Горбун», помогая себе верхними конечностями, с трудом встал на ноги.

«Спасибо за помощь, Кодис»,– сказала в микрофон Лиза.

«Взаимно, регент. Ты прекрасно справилась с испытанием. С таким командиром, как ты, мы способны одолеть любого противника. Даже с кланами».

«Что ж, хорошо, если ты уверен в этом. Будем продолжать в том же духе».

«Непременно!»

«Горбун» Кодиса зашагал вперед.

Лиза немного выждала, прежде чем последовать за ним. Она постаралась восстановить в памяти все перипетии учебного боя: вот она совершила молниеносный прыжок в небо, сверху обнаружила вражеские позиции; вот отдала приказ об атаке; вот первый залп «Росомахи» и недолгая схватка, пока ей на помощь не пришел «Горбун». Все-таки много ошибок было допущено. На этот раз ей повезло, но удача может отвернуться от нее. Прежде всего ей не хватает подвижности. Классный водитель боевых роботов постоянно и очень быстро Меняет позицию, при этом никогда не теряя из вида цели. Кроме того, обнаружив противника, он ухитряется первым открыть огонь. Залп и тут же немедленная смена позиции – причем в самую неожиданную для противника сторону. Есть еще над чем работать. Это ее обязанность как командира овладеть высшими ступенями профессионального мастерства.

Лиза вздохнула, перевела тумблер на связь с командующей войсками противоположной стороны, попыталась вызвать полковника Хаскел.

«Эвелина, ты заявила, что подписала новый контракт, обязывающий тебя вернуться на Терру, чтобы иметь возможность хорошенько поработать с новобранцами. Если все твои ребята сражаются так же хорошо, как и пилот „Росомахи“, мне там делать нечего. Где ты набрала таких рекрутов для своего легиона?»

Лиза Кениг-Кобер подождала, однако никто не откликнулся. Тогда она добавила:

«Послушай, Эвелина, если тебе каким-то образом удалось обнаружить питомник, где выращивают таких талантливых ребят, мне бы тоже хотелось узнать, где это место. С такими молодцами мы сможем дать достойный отпор кланам. Они никогда не смогут подойти к Терре ближе, чем мы им позволим».

XVI

Таркад-Сити, Таркад

Округ Донегал, Лиранское Содружество

3 февраля 3058 г.

Тормано Ляо заметно встревожился, так и не прояснив для себя, чего больше ощущалось в голосе Нонди Штайнер – гнева или страха. Пусть это было всего лишь смутное предчувствие угрозы, но и этого Тормано хватило, чтобы напрячься. На первый взгляд, Нонди оставалась все той же «стальной леди», которая, в отличие от своей родственницы, архонтессы Катрин, всегда умела держать эмоции под контролем, а вот поди ж ты!.. Она явно не в себе. Но почему?

Делать было нечего – Тормано коротко выругался про себя: начал разговор, так доводи уж его до конца. Он невозмутимо объяснил Нонди:

– Боюсь, что наша правительница сейчас не в состоянии принять вас. Она строго-настрого запретила беспокоить ее. В любом случае, то, что вы хотели передать, вы вполне можете доверить мне.

– О, мандрин Ляо, у меня и в мыслях не было что-то скрывать от вас.– Главнокомандующая Вооруженными Силами Лирана с явным неодобрением обвела взглядом блистающие белизной стены кабинета. Правая бровь ее изломилась.– Мне кажется, что прежняя обстановка в этом кабинете была подобрана более удачно. Вы так не считаете, мандрин?

Тормано развел руками.

– Мы все предпочитаем вещи, которые служили нам в былом. Будущее всегда внушает некоторую тревогу – по крайней мере, до тех пор, пока оно не становится прошлым. Что привело вас сюда, генерал?

– Беда! Большая беда!..

Нонди направилась в угол комнаты и там вставила дискету в щель компьютера. Широкий голографический экран сразу засветился.

– Это сообщение пришло совсем недавно и зашифровано нашим наиболее секретным кодом. Исходит оно из Ком-Стара. Кланы нарушили границу. Если, конечно, источник не врет. Прошу вас ознакомиться.

Тормано нажал клавишу, расположенную на пульте, вмонтированном в письменный стол архонтессы – его поверхность тоже, под стать всему помещению, была отделана белым мрамором. На экране компьютера появилось тусклое изображение. По-видимому, съемки производились ночью, об этом свидетельствовали искорки звезд на экране. Единственным источником света являлись светящиеся хвосты, вырывавшиеся из кормовых двигателей четырех огромных шаттлов класса «Повелитель». Следующие кадры показали приземление межпланетных кораблей, тут же в их бортах открылись грузовые трюмы, откинулись пандусы, по которым начали спускаться боевые роботы.

Камера двинулась вверх, затем изображение роботов приблизилось. На грудных броневых листах у них отчетливо проявились исполинские хищные птицы. Тормано затаил дыхание – он узнал эмблему Клана Нефритовых Соколов.

Короткий взгляд в сторону Нонди.

– Где?

– Энгодина… Оборону держит Двадцать второй полк рейнджеров Скаи. К сожалению, этих вояк нельзя назвать в числе лучших. Они слабо укомплектованы, и с материальной частью у них плоховато. Так что на них можно особенно не рассчитывать! Девятый полк Лиранской Гвардии размещен на Мейн-Стрит. Эта планетка всего в одном прыжке от Энгодины. Я собираюсь перебросить его на помощь рейнджерам.

Тормано на мгновение задумался. Каждый «Повелитель» способен нести тридцать шесть боевых машин. Если загрузка полная, то Соколы высадили на планете по крайней мере сто сорок четыре робота. Двадцать второй полк, согласно штатному расписанию, насчитывал примерно сто двадцать машин. Число это не было твердо закреплено в уставах. К сожалению. Двадцать второй вооружен исключительным старьем, так что по боевой мощи это соединение можно приравнять к половине механизированного полка кланов. Выходит, два к одному!.. Двадцать второй можно считать погибшим – Соколы в несколько дней разделаются с ним.

– Может, нет смысла высылать на Энгодину Девятый полк? Какая необходимость подставлять хорошую часть под разгром?..

Нонди подумала и кивнула.

– Так-то оно так, однако мы просто вынуждены дать достойный ответ на этот агрессивный акт. Корабли кланов были замечены и у Вилинга, и у Нирапаба, и у Баклендса, а Баклендс – это добрых тридцать три световых года от нашей границы.

– Согласен, но вам не кажется, что это не более чем разведывательный рейд? Они решились углубиться на нашу территорию на длину одного прыжка. Исключая направление на Баклендс…

Тормано исходил из того, что современные звездные прыгуны могли совершить без подзарядки литиевых батарей только два прыжка. Затем им приходилось запитывать двигатели Керни-Фушиды энергией от ближайшей звезды, а этот процесс занимал от шести до восьми дней. Таким образом, отойдя от границы на расстояние одного прыжка, кланы оставили себе возможность воспользоваться. вторым прыжком, чтобы вернуться в свою зону оккупации. Тогда тем более необходимым казалось предложение Нонди насчет решительного отпора захватчикам. Вот только Баклендс не вписывался в эту схему – до него было два прыжка. В чем же здесь дело?

– Баклендс практически безоружен? – спросил он. Нонди кивнула.

– Так была расписана диспозиция. На планету была высажена группа ветеранов. Они используют сельскохозяйственные роботы, которые по идее можно переоборудовать в боевые, однако Соколы в несколько секунд разделаются с этими машинами. На Нирапабе есть полк местного ополчения. На Вилинге, как и на Баклендсе, нет ничего. На Винтере расположено седьмое копье, мы можем двинуть его на любой из этих миров, но для этого потребуется два прыжка, затем придется ставить звездные прыгуны на подзарядку, а времени у нас нет.

Тормано пробежал пальцами по клавиатуре и вызвал на экран объемную карту Внутренней Сферы. Первое наступление кланов началось с севера и распространилось вниз, к югу. Тормано нажал на соответствующую кнопку, и чертеж превратился в двухмерное изображение. Объем сразу сжался, стал напоминать циферблат часов, линия, рисующая глубину продвижения кланов, явила из себя кривую, протянувшуюся от одиннадцати до двух часов.

Эти новые удары продвинули границу распространения кланов до цифры «десять». Тормано поработал с клавиатурой, и на плоском чертеже выросли три коротких язычка. А что, если это не разведывательный рейд? Что, если это начало крупномасштабного наступления, направленного в самое сердце Лиранского Содружества?

Следующей командой он ограничил участок карты, на котором теперь помещалось исключительно их государство. Затем еще более уменьшил масштаб – так, чтобы на экране осталась гроздь блистающих миров. Как раз тот участок, который простирался от Энгодины до границы территории, оккупированной Кланом Нефритового Сокола. Влево и вправо уходила линия перемирия. Оканчивалась она возле Ковентри и Арк-Ройяла. Названия этих миров были хорошо известны во Внутренней Сфере. На Арк-Ройяле располагалось одно из самых больших предприятий по производству боевых роботов, а Ковентри славилось своей Военной Академией. Гончие Келла своим местопребыванием выбрали Арк-Ройял, поэтому вряд ли эти планеты показались кланам удачными объектами для атаки.

Тут Тормано обратил внимание, что, если рассматривать карту в трехмерной проекции и уже здесь провести плоскость, на которой были бы расположены Энгодина, Ковентри и Арк-Ройял, Таркад оказывался в непосредственной близости от нее. Неужели они собираются ударить по столице? Дрожь пробежала у него по спине.

– Если рассматривать нападение Соколов только как пограничный рейд, боюсь, мы можем пропустить начало большого наступления.– Он глянул на Нонди.

– Вы предлагаете немедленно разделаться с ними?

– Да.– Тормано теперь уже в упор посмотрел на Главнокомандующую.– Вы можете перебросить на Баклендс седьмое копье. Думается, именно там их отряд наименее силен.

– Бить врага по слабым местам – это древняя тактика. Удержав Баклендс, мы тем самым окажем поддержку Трентаму, если окажется, что кланы решили наступать именно в этом направлении. При передислокации с Винтера копье первым делом сделает остановку на Трентаме, затем уже двинется на Баклендс.– Нонди немного поколебалась.– Однако организация отпора – это не самая главная проблема. Необходимо решить, что мы будем делать, если кланы двинутся дальше в глубь вещей территории.

Она встала и вышла из-под изображения, в которое ранее была погружена по плечи.

– Народ Лиранского Содружества,– уклончиво ответил мандрин,– всегда был предан трону Штайнеров. Сил у нас достаточно, но, говоря откровенно, в столкновении с кланами нам не на что рассчитывать. Если Виктор Дэвион не окажет нам помощь… Тем более что внезапное нападение кланов может вызвать панику среди мирного населения. Сами понимаете, насколько это может подорвать моральный дух армии.

Тормано улыбнулся, сцепил руки вместе – палец к пальцу, и с прежней невозмутимостью продолжил:

– Даже слух о возможном наступлении кланов может подорвать веру в нашу победу.

«Малейший намек на нашу слабость даст Виктору Дэвиону повод, чтобы ввести сюда свои войска. Конечно, с целью защиты мирного населения».

Он искоса глянул на Нонди и догадался, что она подумала о том же. Если в ее душе и таился страх, то именно возможность скорой потери независимости вызвала его. «Понятно, что она тут же будет освобождена от должности Главнокомандующей ВСЛС – вот что внушает ей ужас, куда больший, чем позор поражения».

Нонди, до сей поры напряженно наблюдавшая за Тормано, выдавила улыбку.

– Катрин следовало бы выступить с заявлением, чтобы успокоить народ. Показать, что мы готовы к отпору и ничего не боимся…

– Стоит ли раздувать из мухи слона? А вдруг это и на самом деле разведывательная экспедиция?

– А может, наоборот – лучше заранее предупредить опасность и показать, что мы держим руку на пульсе.

– Вы предлагаете наложить запрет на всякие новости с этих миров, пока ситуация не будет взята под контроль?

Нонди Штайнер кивнула, затем сложила руки на груди и спросила:

– Вы считаете, удастся убедить Катрин, что удержать эту ситуацию в руках непросто, однако это единственный путь сохранить контроль?

– Мне кажется… Я могу с полной определенностью заявить Катрин, что в нынешних условиях вы полностью поддерживаете ее и на вас можно положиться.– Он опять поиграл пальцами на клавиатуре.– Я хотел бы, чтобы войска как можно скорее были переброшены в те пункты, о которых мы договорились. Причем это необходимо сделать достаточно скрытно. Любыми способами следует избежать ненужных слухов, тем более паники. Наша задача здесь, в столице,– подготовиться к самому неблагоприятному развитию событий.

– Есть смысл объявить тревогу для всех войск, стоящих на границе с Кланом Нефритовых Соколов,– сказала Нонди.– Это будет полезная мера.– Она внезапно нахмурилась.– Однако я считаю, что извещать Моргана Келла и его Гончих пока преждевременно.

На лице Тормано отразилось удивление. Морган всегда был известен как твердый приверженец Штайнеров – в этом он почти не отличался от Нонди. Возможно, это Риан Штайнер подействовал на нее. Он всегда подозревал Моргана в коварных замыслах. «Если так, то они все страдают опасной слепотой».

– Надеюсь, генерал Штайнер, события подтвердят вашу правоту,– уклончиво ответил Тормано.– Что касается Моргана, мне кажется, вы несколько заблуждаетесь. Он сейчас по уши увяз в организации обороны Арк-Ройяла, так что…

– Совершенно с вами согласна.– Штайнер кивнула в сторону карты.– Все другие части, расположенные в этом районе, будут по-прежнему заниматься обучением личного состава. Если положение ухудшится, мы перебросим дополнительные подкрепления на угрожающие участки.

– Я со своей стороны начну переговоры с некоторыми отрядами наемников. Кроме того, если возникнет необходимость, нам придется решительно пересмотреть наши планы.– Тормано улыбнулся.– Мне почему-то кажется, что скоро Соколы умерят свой наступательный пыл.

Дейл

Ковентри

Область Донегал, Лиранское Содружество

Док Тревена затаил дыхание – он не мог отделаться от ощущения, что ему на шею накинули петлю и теперь затягивают все туже. Капитан включил радиосвязь и с помощью остронаправленного луча послал вызов лейтенанту Изабель Мердок.

– Прочь с дороги. Бель, они пошли!

– Тогда почему ты засиделся на месте?

– Хочу посмотреть, как они поведут себя без командира.

– Отлично. Я направляюсь на север.

– Я буду двигаться на восток. Встреча на высоте 325,43 через час.

– Принято.

Док улыбнулся. Она придала им хороший настрой.

«Горбун» Изабель появился на экране Тревены как раз в секторе ведения огня. Выбравшись из неглубокой лощины, лейтенант взяла курс на север. Некоторое время Док следил за ней, затем заметил слабый металлический отблеск, мелькнувший на западе. «Они действуют все лучше и лучше»,– одобрительно подумал он.

Составляя план. Док Тревена больше всего времени отвел на обучение личного состава умению выживать на поле боя. Это очевидное решение – умение маскироваться и передвигаться, используя рельеф местности, было наипервейшим условием боеспособности подразделения. Только после того как бойцы в совершенстве овладеют навыками вождения, чутьем, позволяющим им безошибочно выбирать самый безопасный маршрут, можно будет вести речь о тонкостях военного искусства. Тактике, например. Главное правило в бою – тот, кто двигается быстрее, менее уязвим в момент огневого столкновения. К счастью, его рота имела на вооружении легкие роботы, так что все упиралось в мастерство пилотов. Над этим он и принялся работать в первую очередь.

Конечно, мощности двигателей и массы разведывательных роботов не хватало, чтобы полноценно вооружить эти машины, так что в перестрелке, в случае задержки на месте, у них шансов не было. Отсюда вытекало второе требование, которое Тревена без устали вбивал в головы подчиненных – у них появится шанс выжить, если они научатся метко стрелять с ходу. Сколько ни прячься на поле боя, сколько ни маневрируй в виду приближающегося противника, всегда наступит момент, когда придется вступить в огневое взаимодействие. Скорострельности и прицеливанию был посвящен второй комплекс упражнений, которыми Тревена доводил своих людей до изнеможения. После каждого полевого занятия начинались долгие и дотошные разборки с просмотром видеофильмов. Капитан не скрывал, что в бою один на один с более тяжелыми – штурмовыми – роботами его подопечным придется туго, но это только в том случае, если они сами заранее признают свое поражение. Поддаться чувству обреченности в бою – последнее дело, убеждал он бойцов. При этом начинал перечислять достоинства легких роботов. Прежде всего маневренность, затем скорострельность. И конечно, неожиданность для противника, однако это последнее преимущество имело значение, только когда его ребята начнут действовать слаженно, работать сообща. Согласно расчетам, при умелом ведении огня три разведывательных робота вполне могут справиться с более тяжелой машиной. Но для этого надо научиться действовать и в строю, и россыпью – одним словом, в любом случае воевать в составе группы.

Район, где располагался учебный полигон, местные называли Дейл. Он лежал у подножия Гор Смерти и представлял собой слабо всхолмленные, поросшие лесом предгорья. Здесь встречались глубокие овраги, лощины, по вершинам холмов торчали скалы-останцы, которые издали можно было легко принять за человеческие фигуры. Полигон находился к северо-северо-западу от самого большого города на планете, называвшегося Порт Сент-Уильям. В этих лесах Док месяц безжалостно гонял своих солдат, заставляя их играть в прятки. Выполняя условия договоренности, лейтенант Копли каким-то образом перебросил во вторую роту часть предназначенного для первой и третьей рот имущества. Кроме того, прибывавшее материально-техническое обеспечение, горюче-смазочные материалы, боезапас в первую очередь доставались второй роте. В конце концов даже при очевидной нехватке многого из того, что положено иметь в подобных подразделениях, солдаты роты Тревены начали выглядеть намного лучше.

Прогресс в обучении роты стал еще более заметен, когда Тревена выиграл в покер у капитана Уэллса и лейтенанта Изабель Мердок. Дело было поздно ночью, Уэллс уже заметно разошелся – вот тогда, заметив, что капитан начал блефовать, Тревена поставил на кон две тысячи кронеров в обмен на перевод Мердок в свое подразделение. Мердок ни за что не хотела переходить во вторую роту, капитан Тревена не стал настаивать – просто поговорил с ней, познакомил с личным составом, объяснил, что без нее эти хорошие, но несколько неудачливые ребята обречены на гибель. Он и в личное время не расставался с Изабель – поделился своими планами… В конце концов, как выразилась Изабель, «достал» ее. С той поры ребята в роте стали делать заметные успехи. Мердок отличалась редкой и очень важной для офицера способностью выжимать из подчиненного все, на что он способен.

Поймав на экране своего дисплея еще один блик, капитан Тревена повел своего «Центуриона» на запад. Он двигался быстро – гигантские ноги робота вырывали и разбрасывали во все стороны куски торфа и сломанные кусты, огромными ручищами раздвигал деревья и, с их помощью удерживая равновесие, взобрался на вершину зеленого холма. Достигнув гребня, он на мгновение замер и повел стволами автоматической пушки слева направо. Полукруглая турель, установленная в правом предплечье робота, чуть взвизгнула, следом этот звук перекрыл вой заработавших орудий. Скорострельность пушки была такова, что отдельных выстрелов слышно не было.

Очередь угодила в нагрудные черно-зеленые плиты, прикрывавшие корпус «Саранчи», которая пряталась в зарослях ниже по склону. Золотистые, с отливом в вишневый цвет, огоньки запрыгали по ее броне. Через мгновение на экране дисплея, отображавшего степень повреждений неприятельской машины, запрыгали цифры. Урон был нанесен минимальный, но для разведывательного робота и такой ущерб мог быть существенным. В случае, если снаряды с атомными боеголовками пробьют броню в области правого бока, то последствия могут оказаться роковыми. В настоящем бою этот обстрел все уже решил бы… Следует особо разобрать этот момент с водителем «Саранчи».

Несмотря на то что капитан так быстро расправился с «Саранчой», второе копье второй роты не ударилось в панику. Спустя несколько мгновений «Валькирия» и следующий с ней бок о бок «Бандит» разом обстреляли командира из лазерных орудий среднего калибра. Оба промахнулись, однако пилот еще одной «Саранчи», перекрывавшей путь «Центуриону» вниз, к подножию холма, оказался более метким. Его тут же поддержал тот водитель, который первым попал под огонь капитана. Лучи их лазеров попали в цель – правда, стреляли лазерами малой мощности, которые обычно используют для прицеливания. Все равно на броне «Центуриона» остались отметины попаданий.

Док поздравил по радио Игана и Нагента с удачными выстрелами, однако более важным для него было, как его подчиненные прореагировали на появление тяжелого боевого робота. Вот что доставило ему удовольствие – они действовали тактически грамотно. Все четыре легких машины мгновенно ушли с направления его движения, причем двигались так, что были готовы в любую секунду открыть огонь. Они умело рассредоточились. В результате, подбив первую «Саранчу», «Центурион» оказался под огнем сразу трех малых роботов.

Так держать, ребята!

Однако учебный бой продолжался. Тревена бросил свою машину в сторону поврежденной «Саранчи», которой командовал Иган. На ходу повел перекрестьем в сторону другого робота, дождался, когда в центре перекрестья запульсирует красный кружок, и выстрелил сразу из лазера среднего калибра и автоматической пушки.

И промахнулся!.. Черт побери, теперь в них и попасть невозможно!

Между тем все копье отчаянно поливало «Центурион» градом снарядов. Даже Регина Уолфорд, чью «Саранчу» он только что атаковал, ловко увернувшись от обстрела, принялась палить из всех видов оружия. Дважды угодила в правое плечо из среднего лазера.

Док перевел машину на бег – дал полный газ. Уже на ходу ухитрился попасть в «Валькирию», которую вел Джон Линдсей. «Бандит» и «Саранча» были быстрее, чем его робот, однако если они погонятся за ним, то бросят «Валькирию», а в настоящем бою это недопустимо. Решение принял сам пилот «Валькирии». Он вывел машину из боя и занял назначенное ему командиром копья место.

Ага, они хотят напасть сзади! Что ж, посмотрим, что из этого выйдет. Тревена переключил обзор, оглядел заднюю панораму, которую прикрывал средний лазер. Навести орудие на «Саранчу» было делом нескольких мгновений. Красный луч ударил маленькую машину прямо в грудь. Компьютер выдал данные, согласно которым броня у «Саранчи» была сорвана. Между тем остальные бойцы поливали из лазеров ноги «Центуриона».

По данным бортового компьютера, броня на левой нижней конечности была сбита. Все копье начало стрелять в открывшуюся щель. К сожалению, меткая стрельба еще не давалась им. Конечно, попасть в бегущую машину трудно, но это их единственный шанс выйти живыми из боя. Промахов быть не должно, тем более опозданий с выстрелами. А они палили по тем местам, которые «Центурион» миновал мгновение назад.

Как только Тревена решил, что оторвался, его обстреляли из установок РДД. Стреляла «Валькирия» – ее залп угодил точнехонько в левую ногу. Хорошо… Компьютер выдал сообщение, что снаряды разорвались внутри конечности. Вот это дело! Правильно выбрал цель Линдсей!..

Будь это настоящий бой, «Центурион», по-видимому, уже лишился бы ноги – по крайней мере, вероятность такого исхода была весьма велика. В этом случае его судьба была бы решена. Легкие роботы добили бы его.

Беда в том, что в настоящем бою очень редко штурмовые роботы действуют в одиночку. Их водители тоже не дураки, их тоже учат держать строй, бить врага скопом. По крайней мере, таким образом можно действовать против оторвавшихся, потерявших ориентировку машин.

Тревена остановил своего робота, выключил свет в рубке, долго сидел в темноте, перебирая в памяти события учебного боя. Потом вздохнул, сказал про себя: «Все это хорошо, но я бы многое отдал, чтобы они не смогли применить полученные знания на практике».

XVII

Шаттл «Барбаросса»

Приграничная к Новому Авалону область Маршрут Круцис, Федеративное Содружество 10 февраля 3058 г.

Виктор Штайнер-Дэвион долго смотрел в то место, где несколько мгновений назад растаяли очертания Нового Авалона. Родился принц далеко от столицы, однако со временем именно этот город стал его домом. Не то что далекий и малознакомый Таркад. Более того, ненавистный теперь – ведь именно в Таркаде погибла его мать.

«Убили и теперь нагло прячут ее убийц!»

Он вздрогнул и невольно сжал руки в кулаки. Успокоился только через несколько секунд – перевел взгляд на свободное пространство, где вблизи «Барбароссы» подвисли еще три гигантских, яйцеобразной формы шаттла – «Танкред», «Локрин» и «Паламед». В их трюмы был погружен тяжелый полк Гвардии Дэвиона, направлявшийся на Токкайдо. Это было самое блистательное соединение во Внутренней Сфере. С дюжиной подобных полков он смог бы в два счета отомстить убийцам своей матери.

«Мне бы очень хотелось заглянуть в глаза родной сестрицы – вероятно, она совсем сошла с ума, раз подняла руку на родную мать. Справедливость должна восторжествовать. В конце концов…»

Он слабо улыбнулся. Стоило ему атаковать Таркад, и его самого можно было зачислить в разряд сумасшедших.

Совсем не потому, что он боялся потерпеть поражение – он, безусловно, одержал бы победу. Дело вовсе не в Нонди Штайнер, чьи выдающиеся полководческие способности он безоговорочно признавал. За время учебы в Военной Академии Наджерлинга он досконально изучил ее сильные и слабые стороны. Она была хороша в отдельном сражении, с тактической точки зрения – ей равных не было, однако неожиданности, обязательно случавшиеся во время длительных кампаний с непрерывно меняющейся обстановкой, нередко ставили ее в тупик. Говоря проще, ей не хватало выдержки, а ведь именно терпение было необходимо для войны с кланами. В этом смысле, например, регент по военным вопросам Ком-Стара и его ближайшее окружение могли служить примером. На Токкайдо они двадцать один день, несмотря на немыслимые потери, ждали, пока кланы откроют левый фланг. Подобной выдержке можно только позавидовать.

Так что с Нонди проблем не будет – они возникнут потом: политические, личные… Этот клубок не удастся развязать и за многие годы. Главное, будет утеряно доверие к слову Виктора, а вот этим рисковать было никак нельзя.

Все равно подобное предложение – взять да обрушиться на Таркад! – захватывало дух. Вот на Терру он бы никогда не позволил себе напасть. Там сидел Анастасиус Фохт. Этого человека Виктору не одолеть, несмотря на всю мощь Федеративного Содружества. Фохт был тем, кто разгромил кланы – по крайней мере семь из них – в решающей битве на Токкайдо шесть лет назад. Виктор детально изучил все голофильмы и письменные труды, относящиеся к истории этого эпохального события, однако вопросы оставались. И вопросы существенные… Фохт вел партию как опытный гроссмейстер, который проводит сеанс одновременной игры на многих досках. Причем вслепую!.. Это было непостижимо!

Желание разобраться в случившемся, встретиться с человеком, одержавшим такую славную победу, было одним из побудительных мотивов, толкнувших принца принять предложение Анастасиуса Фохта провести на Токкайдо совместные учения. Месячная отсрочка в проведении этих маневров едва не привела к срыву намеченной акции. С другой стороны, она позволила принять участие в учениях и Каю Алларду-Ляо, который лично возглавил Первый гвардейский полк Объединения Святого Ива, и Хосиро Курите, герою битвы под Люсьеном. Виктор втайне подозревал, что его друзья согласились участвовать в этих учениях по той же причине, что и он.

И конечно, чтобы ответить на вопрос: «Зачем -старик Фохт так жаждет собрать их всех вместе?»

Не так уж много времени прошло с тех пор, когда Ком-Стар стал более-менее открытой организацией. До той поры Межзвездная связь плотно укутывала свою деятельность плащом таинственности и мистицизма. Только Фохту удалось сорвать завесу секретности. Следствием этого решения явился раскол в самом ордене, и закоренелые мракобесы, отделившись, организовали свой союз – «Слово Блейка». Хотя, если откровенно, прежняя тяга к секретности, некая изначальная закрытость так и остались приметой этого нового Ком-Стара. Сообщения, приходящие из Свободной Республики Расалхаг, которая в конце концов оказалась чем-то вроде протектората Межзвездной связи, раскрывали некоторые детали ее организации и общей численности вооруженных сил. Однако информация была неполная, временами противоречивая, а иногда Виктор чуял в приводимых цифрах руку разведывательных органов Ком-Стара.

Даже в настоящее время, обладая ресурсами и возможностями самого мощного государственного объединения во Внутренней Сфере, Виктор никак не мог проникнуть в святая святых Межзвездной связи – в ее компьютерные сети, а также в высшее руководство Ком-Стара. Фохт своими решениями постоянно ставил правителей государств перед фактом. Подобное положение, по мнению Виктора, было недопустимо. Как в таких условиях строить долгосрочные отношения? С этим приходилось мириться, но всякий раз, получая очередное известие из штаб-квартиры Ком-Стара, он испытывал раздражение. Так случилось и в тот момент, когда он получил приглашение на маневры. Неужели Ком-Стар пошел на откровенность? Неужели Фохт наконец догадался, что доверие есть чувство взаимное, его завоевывают годами?

«Все дело в столкновении между Волками и Кланом Нефритового Сокола. Должно быть, этот конфликт очень обеспокоил старика и он решил заранее принять меры».

Виктор понимал, что это не единственное объяснение. Действительно, сначала предложение касалось только встречи высших руководителей Федеративного Содружества, Синдиката Драконов и Ком-Стара, однако, когда стало известно, что часть Волков порвали с кланом и после ожесточенного сражения с Соколами перебрались на Арк-Ройял, приглашение трансформировалось в необходимость провести совместные маневры.

Виктор вздохнул. Он не мог отделаться от ощущения, что пребывание на Токкайдо выльется не столько в изучение перспектив отражения ожидаемого наступления кланов, сколько в негласное признание Фохта в качестве победителя на Токкайдо. Была в этой поездке тень некоего молчаливого согласия на первенство Фохта в делах Внутренней Сферы. Конечно, публично ничего подобного не мог себе позволить ни Ком-Стар, ни лично Фохт, ни руководители государств – участников маневров, однако всем известно, на что способны злые языки… Поползут слухи, что главы государств собственноручно набросили на плечи старика мантию хранителя Внутренней Сферы. «Хорош хранитель,– усмехнулся Виктор.– Как установил Джерри Крэнстон, его возраст колеблется между семьюдесятью и девяноста годами. Хотя средняя продолжительность жизни в освоенных областях галактики давно перевалила за отметку в сто лет, эта статистика не касалась лиц, находящихся на самых верхних ступеньках власти. Дело даже не в покушениях – просто сама их деятельность была связана с постоянными стрессами. Обладая железным здоровьем, они частенько дряхлели к пятидесяти годам, а этот и в семьдесят как огурчик… Но это до поры до времени – время все равно свое возьмет.

«Что, если Фохт решил присмотреть наследника? Каковы тогда мои шансы?»

Состязание будет жестким. Хосиро Курита показал себя искусным и храбрым воином. Он принял от отца кое-что из старых самурайских традиций, более того – он сумел безболезненно ввести прежние понятия о чести в жизнь современного ему общества, а ведь только малая часть Синдиката происходит от этнических японцев. В этом смысле Хосиро проявил себя как мудрый государственный деятель. Во всем, что он проделывает, ему удается обходиться без жестокости, запретов и насилия, хотя, когда требует обстановка, рука у него не дрогнет. Это доказало и сражение под Люсьеном, когда его вытащили из тылов наступающих батальонов кланов, где он со своим подразделением стоял насмерть. Никто из родственников не верил, что Хосиро останется в живых. В чем же его слабость? В истории Синдиката! В этом нет его вины, но уж слишком жестокими избиениями мирного населения были отмечены прежниепоходы Драконов, чтобы население Внутренней Сферы смогло без дрожи в сердце довериться главе Синдиката.

Далее Кай Аллард-Ляо, его лучший друг.– Виктор невольно вздохнул и подумал, какое мерзкое дело эта политика. Как потом отмыть руки?.. Однако выхода нет – в данной ситуации эмоции неуместны, тем более что именно он, Виктор Штайнер-Дэвион, был наиболее вероятным преемником Фохта. Да-да, по своим личным качествам… Об этом он тоже должен судить, строго а непредвзято.

Итак, Кай… Он обладает всеми достоинствами Хосиро и во многом даже превосходит его. По крайней мере, в блеске славы, а это немаловажный фактор в таком деле, как поиск человека, способного повести Внутреннюю Сферу к победе. Правда, есть в его биографии одно темное пятнышко – та неприятность, случившаяся на Туаткроссе, когда он оставил в беде своих подчиненных. И хотя этот случай был досконально разобран компетентными органами, которые не нашли в его действиях как командира батальона состава преступления, все равно некий неприятный привкус остался. Моральную вину он смыл подвигом, совершенным на Элайне, когда Кай спас ему, Виктору, жизнь, а сам пропал без вести. Каю удалось избежать плена, потом он воевал в других местах и в скором времени на Солярисе стал чемпионом Олимпийских игр, проводимых во Внутренней Сфере с незапамятных времен.

В чем по большому счету можно упрекнуть Кая? Виктор задумался – этот вопрос был основным экзаменом для него, принца Дэвиона. Верный ответ открывал для него путь к негласному лидерству. В этом деле нельзя подличать, ему никогда и в голову не придет подставить ножку Каю или Хосиро. Речь идет о справедливом, непредвзятом выборе, и при такой постановке вопроса Кай становится очень уязвим. В чем? Как бы это сформулировать поточнее… Виктор испытал волнение – ответ буквально висел на кончике языка, но все еще не давался.

О, космос грозящий!.. Конечно… Слишком много приключений для вождя! Это как-то не вяжется с образом безусловного лидера. И вот что еще, если быть откровенным до конца… Сент-Ив – государство небольшое. Для подлых людей, лизоблюдов и дураков это существенный недостаток. В войне, которая их ждет, нельзя будет обойтись исключительно светлыми личностями. Чтобы одержать победу, необходимо впрячь в упряжку все человеческие ресурсы, вплоть до последних отбросов. По своим возможностям Кай вполне подходит на эту роль, только вряд ли все остальные безоговорочно признают его право.

Другое дело он сам. С этой точки зрения для него все обстояло благоприятно. Кому в голову придет оспаривать право главы Федеративного Содружества стать во главе Внутренней Сферы? В смысле личных качеств у него тоже прекрасный послужной список, который, фигурально выражаясь, украшает то обстоятельство, что он не такой искусный боец, как Кай. Нельзя быть мастером на все руки – люди это поймут. То, что случилось на Элайне, уж никак нельзя поставить ему в вину – если как на духу, он тогда действительно простился с жизнью. Кроме того, он организовал и лично участвовал в рейде, в результате которого была спасена жизнь Хосиро. Десятый полк Лиранской Гвардии, которым он командовал, заслужил славу одного из самых боеспособных соединений.

Правда, в начале воинской карьеры Виктора был случай, когда он растерялся, но это тоже понятно. Что взять с желторотого юнца? Мы тогда вообще не были знакомы ни с возможностями кланов, ни с их силой. За эти восемь лет Внутренняя Сфера сделала огромный рывок вперед и в технологии производства боевых роботов, и в обучении войск, и в общем понимании задач, стоящих перед всем ее населением. Опыт приобрели, а это уже немало. Почти достигли паритета с кланами в военном отношении, а это означало, что в конце туннеля появился свет. Внутренняя Сфера была намного более богата ресурсами, чем неведомая родина кланов.

Собственно, об этом и говорит победа, одержанная Фохтом на Токкайдо.

Принимая во внимание преклонный возраст регента по военным делам, невольно задаешься вопросом, кто же способен лучше аккумулировать боевой опыт, накопленный в сражениях с кланами? Кто в состоянии прочертить ясный курс? Кто в силах обеспечить его осуществление? При таком подходе его шансы, безусловно, очень велики. Главное, не сделать роковой ошибки. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы дружба между ним. Каем и Хосиро прервалась или дала трещину. Сумасбродный поступок его сестры ничего не решает – в прямом столкновении с кланами Лиранское Содружество не продержится и полгода. На сепаратный мир с ними нечего рассчитывать, если верны сообщения, что в Совете Ханов верх окончательно взяли Крестоносцы. Они могут пойти на перемирие с Катериной только из тактических соображений, с целью заманить ее в ловушку. Так что как ни крути, а защита Лиранского Содружества в конце концов ляжет на его плечи. Фохт тоже должен это понимать.

Ни единой ошибки! Нельзя предъявлять претензии, надо дождаться своего часа. Он, Виктор, согласится с общим решением, а сама логика событий покажет, кому какое место предопределено этим сценарием. Главное, не допустить раскола. Он хорошо знает своих друзей, они примерно одинаково оценивают политическую ситуацию, так что дело только за формой, в которую следует облечь лидерство. Под каким соусом его подать… Уж не за этим ли нас собирает Фохт?

Старый лис Фохт…

В дверь тихо постучали.

– Заходи, Джерри.

Крэнстон переступил через достаточно высокий порог, плотно задвинул люк и повернул рычаг. Теперь дверь. была заперта наглухо.

– Два сообщения, Виктор. Первое пришло по каналам Ком-Стара из Сент-Ива. Кай и его войска прибудут на встречу с нами в систему Раман. Уже оттуда мы вместе должны войти в пространство, принадлежащее Синдикату.

– Это означает, что мы проведем вместе не менее шести недель до прибытия на Токкайдо,– принц кивнул.– Будет здорово вновь встретиться с Каем и провести вместе столько времени. Посмотрим, что семейная жизнь делает с человеком. Есть ли какая-нибудь информация, возьмет он с собой жену или нет?

– В сообщении об этом ни слова, но я не думаю, что Дейра будет рядом с Каем. С другой стороны, это не женщина, а ракета. Покоя не знает. Первым делом взялась за реформирование всей медицинской службы в армии Сент-Ива.– Крэнстон усмехнулся.– Что касается полета на Токкайдо… У нас есть неподтвержденное сообщение, что доктор Лир вновь беременна.

– Это просто фантастика! – Виктор невольно хлопнул в ладоши.– В разведсводке не говорится, кого ждут – девочку или мальчика?

Руководитель Секретариата разведки засмеялся.

– Об этом знают их лечащие врачи, однако оба родителя настояли, чтобы эта информация осталась для них тайной.

Виктор вскинул брови.

– Вам даже об этом известно, Джерри!

– Мне, ваше высочество, платят деньги за то, чтобы я знал как можно больше. К сожалению, не всегда это удается.

– Ну, тогда и мне не говорите. Не хочу портить настроение Каю.– Неожиданно взгляд принца посуровел.– Он уже знает, что его жена беременна?

– Да. С этим связано его запоздалое согласие на участие в маневрах. Он не хотел оставлять жену одну.

– Напомните мне, чтобы я отправил ей приветственное послание. Что у вас еще? Джерри вздохнул.

– Сообщения о сражении на Энгодине крайне противоречивы. Достоверно известно, что Клан Нефритовых Соколов высадил экспедиционный отряд на планете. Численность его не превышает полка боевых роботов. Вероятней всего. Двадцать второй полк рейнджеров Скаи уже разгромлен. Переброшенный на Энгодину Девятый полк Лиранской Гвардии Соколы тоже, должно быть, изрядно пощипали.

Виктор задумался.

– Похоже на разведывательный рейд?..

– По-видимому, да. Учитывая срок, необходимый для передислокации Девятого полка, хочу отметить, что наступление началось в начале этого месяца. В течение недели мы получим более подробные сведения. Предварительное сообщение пришло от Ком-Стара: кто-то из рейнджеров был родом из Федеративного Содружества и Ком-Стар передал извещение о его смерти родственникам.

– Мы так и думали. Как только Катерина приняла решение отделиться, для нашей разведывательной службы начались трудные времена.

– Так точно. Сообщение о рейде на Энгодину было сразу передано Нонди Штайнер, мы же узнали об этом только спустя несколько дней, да и то от Ком-Стара. К сожалению, наши информаторы в войсках Лиранского Содружества оказались скомпрометированы, однако у нас есть масса своих людей в Таркаде. Загвоздка в том, что они до сих пор не организованы.

– Хватит тянуть время! – Крэнстон решительно рубанул воздух ребром ладони.– Кроме того, нам необходимо развернуть более широкую и насыщенную сеть технических средств для прослушивания этой крайне важной области. У меня сложилось мнение, что Соколы решили произвести разведку боем. В случае успеха они двинутся на Баклендс и, возможно, на Австралию.

– Как на Австралию?! – Виктор облизал вмиг высохшие губы.– Это же всего в четырех прыжках от нашей границы.

– Так точно, сэр.

– Но где доказательства, что им удастся удержать захваченные миры? Где факты, подтверждающие, что это начало крупномасштабного наступления?..

– У нас слишком мало данных, чтобы делать какие-то выводы. Вот что меня смущает – силы, использованные кланом, куда значительнее тех, что обычно используются при проведении разведывательной операции. Да и направление удара говорит о многом. Они пытаются расколоть наш фронт надвое. С другой стороны, трудно поверить, что в крупном наступлении может принимать участие только один род. Они обычно координируют свои усилия. Соколы в одиночку действительно вряд ли способны удержать захваченные миры. Можно предполагать, что они в конце концов уйдут.

Виктор глянул на Крэнстона.

– Но вы сами в это не верите, не так ли?

– Вера сама по себе мало что значит в нашей работе, ваше высочество. Знание – вот что составляет ее суть! Так что я даже не пытаюсь угадывать, что предпримут кланы. Ведь как бывает, убедишь себя в чем-то, потом начинаешь подгонять факты под свою версию. В нашем случае я не знаю, что произойдет дальше.

– Надеюсь, что в штабе Катерины есть люди, которые знают.– Виктор глянул в иллюминатор. Мелькнула мысль, что он теперь никогда больше не назовет сестру Катрин.– Что ж, наш курс на Токкайдо, и мы не собираемся менять его.

– Я тоже уверен, что нам нельзя совершать бросок на Таркад.

Виктор пожал плечами.

– Разделяю ваше мнение, но только не в отношении Энгодины. Вы, Джерри, прекрасно понимаете – если Соколы не прекратят вторжение до того момента, как начнутся маневры на Токкайдо, эти учения могут оказаться чем-то большим, чем просто учебными сражениями.

XVIII

Борт звездного прыгуна «Боадипея» Надирная точка MGC 14239287 Необитаемая звездная система Зона оккупации Клана Волка 12 февраля 3058 г.

Добравшись до входа на мостик межзвездного корабля, Катрин Штайнер заставила себя принять наиболее величественную позу, которую можно было зафиксировать в невесомости. Одной рукой она взялась за металлический край, к которому припрессовывался запирающий люк, другой вытащила косу, которая была спрятана под воротником обтягивающего ее фигуру форменного голубого комбинезона. Теперь следует встать вертикально… Отлично! Не пристало правительнице висеть вниз головой. Затем архонтесса бросила взгляд на открывшееся перед ней помещение.

Ее никто не встречал, никто не оторвался от служебных обязанностей, никто даже не заметил ее появления. Подобная невнимательность задела самолюбие, однако ей пришлось подавить досаду. Катрин решила, что так в общем-то и должно быть на корабле, выполняющем особое задание.

Мостик представлял собой огромное сферическое помещение, все занятое приборами, экранами дисплеев, циферблатами контрольно-измерительных и навигационных систем. Десяток людей обеспечивали управление кораблем. Все они в этот момент перемещались вдоль внутренней поверхности сферы, хватаясь за натянутые леера и привинченные к стене скобы. Следили за показаниями приборов, то там, то здесь подкручивали штурвалы. Предполетная подготовка была в самом разгаре. В центре рубки возвышалась изящная высоченная труба, похожая на стебель диковинного растения, цветком которого можно было считать круглый дискообразный стол. По окружности диска тоже размещались экраны мониторов. К трубе были прикреплены штанги с легкими креслами. В них сидели три человека, склонившихся над дисплеями. В центре диска возвышались прозрачные сосуды с жидкими кристаллами, с помощью которых над столом, в четверть объема помещения, высвечивалась пространственная голографическая карта участка галактики. Тончайшие красные линии соединяли посвечивающие в легком полумраке рубки точки. Это были изображения возможных маршрутов…

Архонтесса наконец окликнула членов команды:

– В чем затруднения, капитан Черч?

Увидев правительницу, все присутствующие разом опешили, замерли на мгновение, однако уже в следующую секунду вернулись к исполнению обязанностей.

Катрин, ловко перебирая руками, приблизилась к центральному столу.

Тучный мужчина попытался было вытянуться по стойке «смирно», однако в условиях невесомости, да еще сидя, поза получилась откровенно смешной. Догадавшись, он расслабился, поправил чуть съехавший набок, открывший лысину парик и доложил:

– Никак нет, ваше величество. Штурманская группа занимается прокладкой курса. Мы прорабатываем вариант, который позволил бы нам оказаться как можно ближе к третьей планете системы.

Маленькая женщина с торчащими во все стороны и окрашенными в фиолетовый цвет волосами простодушно вырвала у себя из прически клок волос.

– Архонтесса! – в сердцах заявила она.– У нас серьезная проблема с последним этапом путешествия. Катрин кивнула.

– Могу себе представить, агент Джотто. Путешествие оказалось не таким простым, как хотелось бы.

– Трудность связана с исполнением прямых моих обязанностей как офицера, отвечающего за секретность полета и вашу безопасность,– ответила Ходари Джотто.

Как и все другие члены экипажа, Джотто дала подписку о неразглашении. На общем собрании членам экипажа было дано разъяснение, что эта миссия имеет «жизненно важное значение для будущего Внутренней Сферы». Поэтому не допускалось никаких вопросов, никакого любопытства… Однако Джотто была слишком практичной женщиной. Ее не могли одурачить подобные высокие слова, в, несмотря на преданность Дому Штайнеров, она не могла закрыть глаза на Удручающие опасности, которые ждали звездолет в пути. Джотто позволяла себе вмешиваться во все детали. Если честно, Катрин от нее покоя не было. За что ни возьмись – все нельзя!.. Каждый шаг, при котором возникал хотя бы намек на угрозу, в ее понимании грозил кораблю гибелью или, что еще страшнее, нарушением режима секретности полета.

Катрин во второй раз придавила искорку гнева. Сделала паузу – в конце концов, Джотто находится на корабле, к тому же она не так глупа, чтобы попусту нарываться на неприятности. Архонтесса овладела собой, затем спросила:

– Пожалуйста, Джотто, поделитесь своими опасениями.

– Благодарю за доверие, архонтесса. Если мы, используя запас энергии в литиевых батареях, одним прыжком перемахнем через зону оккупации Медведей-Призраков прямо к Киамбе, нам придется вновь заняться зарядкой наших источников энергии. Киамба – звезда класса G4. Следовательно, чтобы заправить батареи, нам понадобится ровно сто восемьдесят пять часов. Прибавьте к этому время, необходимое для перемещения в стартовую точку. Таким образом, в течение двух недель, как минимум, у нас не будет возможности покинуть систему.

Катрин помолчала.

– Я так понимаю,– наконец сказала она,– вы предлагаете сначала переместиться в промежуточную точку, там запастись энергией для двух прыжков и уже оттуда перебраться к Киамбе. Тогда у нас сохранится достаточный запас энергии, чтобы в случае опасности немедленно покинуть окрестности этой звезды. Так, что ли?..

– Так точно.

Капитан Черч слизнул капельки пота, выступившие на верхней губе.

– Загвоздка в том, что при этом варианте мы не сможем достаточно близко подобраться к третьей планете. Нам потребуется не меньше недели, чтобы доплыть до этого мира, затем еще неделя, чтобы вернуть «Боадицею» в исходную стартовую точку. Одним словом, все путешествие займет не менее месяца. Это в лучшем случае…

– Это невозможно!.. Джотто побледнела.

– Но, архонтесса, только таким образом можно свести риск к минимуму.

– Я из рода Штайнеров, агент. Нам всегда везло. Я выросла с готовностью рисковать.– Катрин улыбнулась.-

Однако ваши тревоги мне понятны. Мне нравится ваша дотошность, желание свести угрозу до минимума. Это очень полезное качество, однако на этот раз вопрос в том, что мы должны как можно скорее прибыть к Киамбе.

Она указала пальцем на широкий прямоугольный иллюминатор, через который в рубку доходил свет реальных звезд.

– Мы находимся в зоне оккупации Клана Волка. Отсюда мы можем стартовать в направлении Синдиката Драконов. Это, конечно, наиболее безопасный путь, но тогда нам придется раскрыть карты перед врагами. Если нам не повезет, пусть лучше это случится в зоне оккупации Дымчатых Ягуаров.

Третий член штурманской группы, маневрируя всем телом, сумел-таки повернуться к правительнице лицом. Его длинные седые пряди всплыли над головой, придавая ему вид удивленного донельзя человека. Однако голос у него оказался сухой, несколько гнусавый и ровный настолько, что в рубке словно дохнуло ледяным ветром.

– Архонтесса, позвольте изложить свое мнение. Мне представляется, что во время этого путешествия мы нигде не будем в полной безопасности, так что лучше всего сразу отправиться в ту точку, где нас уже ждут. Придется положиться на их гарантии…

Катрин почувствовала, как задрожали у нее колени. Ох уж этот барон Эрхард Уичман! Его рассуждения всегда отличались железной логикой. От подобной прямоты у Катрин, случалось, пересыхало во рту. Вот и теперь он запросто изложил то, что она тщательно таила не только от других, но и от себя самой. Если взглянуть правде в лицо, подобное решение являлось единственно возможным. Сама затея выглядела безумно рискованной. Что же, она хотела осуществить ее в рамках благоразумия и безопасности?.. Так не бывает – об этом иносказательно и заявил сейчас барон.

Расклад был прост – стоит им проложить маршрут через территорию Синдиката Драконов, как их непременно интернируют в точке подпитки и доставят в Люсьен. Конечно, их жизням в этом случае ничто не угрожает, но тогда придется давать отчет Виктору, куда это она направлялась. В конце концов правда всплывет наружу. Попасть в руки Волков еще страшнее. Эти хищники уже затаились на границе с Лиранским Содружеством и только выжидают удобный момент. Захват правительницы будет для них неслыханной щедрости подарком, которым только может наградить судьба. Они получат возможность диктовать свои условия… Единственным естественным союзником лиранцев может оказаться только Клан Дымчатых Ягуаров, который не имеет с ними общей границы и чьи интересы направлены в сторону Синдиката. Вот почему так важно довести миссию до конца… В то же время самим отдаться в руки непредсказуемых клансменов?.. Ох, барон, барон!..

– Ваша точка зрения принята, барон Уичмен.– Катрин щедро улыбнулась ему. Эту улыбку посторонний человек мог бы расценить как откровенный сексуальный призыв, однако для посвященных она ничего не значила. Барон Уичмен предпочитал партнеров одного с ним пола.

В этот момент капитан Черч принялся отдуваться, вытирать пот со лба.

– Что же вы? – с несколько нарочитым удивлением спросила его архонтесса.– Решение принято. Действуйте… Черч тут же ответил кивком.

– Хелм,– окликнул он кого-то из команды.– Курс KIA023.

Джотто вздрогнула.

– KIA – это самоубийство! Барон сладко улыбнулся ей.

– Не будьте такой суеверной, дорогая. Лицо у Джотто напряглось.

– Для вас это может быть увеселительная прогулка, барон. Вы всегда предпочитали езду в неизвестное. А для меня это кошмар! Корабль не имеет вооружения, на борту размещено бесчисленное количество секретнейшего оборудования, которое должно обеспечить безопасность архонтессы.– Она встряхнула головой.– Подумать только, я заявила Курайтису, что он полный осел, когда принял предложение стать телохранителем Виктора!

«Он и есть осел, агент Джотто».

– Когда же старт, капитан? – спросила архонтесса.

– Все по местам! – приказал Черч.

Помещение сотрясли два заунывных нарастающих звука – причудливый интервал, отмечающий переход в иное измерение. Все поспешили пристегнуться или покрепче взяться за скобы. То же самое проделали все присутствующие за навигационным столом.

– Старт!

Завывание стало звучнее и выше тоном, наконец двигатели Керни-Фушиды принялись прорезать щель в привычном трехмерном пространстве. «Боадицея» нежно скользнула в образовавшуюся прореху, чтобы вновь вынырнуть на расстоянии тридцати световых лет от исходной точки. Катрин в который раз, но с прежним нескрываемым изумлением следила, как стены капитанского мостика начали как бы сжиматься вокруг нее. Или усыхать… А может, это она сама начала увеличиваться в размерах… Пока никто не смог вразумительно объяснить этот психологический эффект. Между тем тело ее расширилось настолько, что заполнило объем рубки, и продолжало расти, пока, согласно ощущениям, оно не поглотило съежившуюся Вселенную. Звездные системы теперь казались генами, галактики – клетками, заполнившими ее плоть. В какой-то миг она почувствовала, что вся она состоит из этих светящихся образований. У многих людей, совершивших подобный прыжок, складывалось впечатление, что в эти мгновения они знали все на свете. Их мудрость была равна всезнанию Бога, но это, конечно, наивное заблуждение… Через несколько мгновений тело начало усыхать, возвращаться к прежнему объему. Теперь на душу легла грусть. Жаль было уходящего всеведения, освоенной бесконечности – тело приобретало обычные человеческие формы.

В этот момент начался второй прыжок… Теперь ее голова – только она – начала раздуваться. Перед глазами замельтешили картинки прошлого. Все в нем перемешалось – рядом со знакомыми сценами проплывали какие-то невиданные доселе ужасы. Она оказалась как бы сжатой до микроскопических размеров и помещенной в прозрачный пузырь. По другую сторону пленки увидела родную мать. Мелисса казалась гигантской, руки ее были протянуты к ней. Затем те же руки неожиданно превратились в пестрых питонов. Они добрались до Катрин, обвили тело и принялись сжимать. В этот момент материнское лицо вдруг взорвалось, на этом месте появился обнаженный череп с горящими глазницами…

Катрин не могла поверить, что это она кричит. Откуда же тогда этот рев? Почему Ходари Джотто крепко схватила ее за плечо и бедро и трясет, трясет…

Наконец архонтесса справилась с нервами, замолкла, огляделась.

– Архонтесса, с вами все в порядке? – Джотто пыталась добиться ответа.

В этот момент на корабле завыла сирена.

– Что случилось? – воскликнула Катрин. Лицо Джотто потемнело.

– Мы в Системе Киамбы. Угодили прямо в середку между двумя линиями атакующих третью планету кораблей.

Сирена по-прежнему надрывалась. Тут до Катрин долетел отсвет ярко полыхнувшего взрыва. «Боадицея» содрогнулась.

– Это нас атакуют? – спросила архонтесса.

– Да, да, именно нас,– нервно закивала Джотто.– Они угробят нас в несколько минут. Если, конечно, пожелают угробить… Мы безоружны… Аэрокосмические истребители поворачивают в нашу сторону.

Катрин попыталась глотнуть и не смогла. Перед полетом она прорабатывала сценарии возможной встречи, но ни в одном из них не было предусмотрено нападение на мирный корабль. Ей столько раз говорили, так убеждали, что кланы всегда ведут переговоры прежде, чем напасть на чужака. Она рассчитывала первым делом установить связь с Ханами Дымчатых Ягуаров, сообщить им о цели визита и потом уже дожидаться решения: то ли они прилетят к ней на корабль, то ли она спустится на планету. Но чтобы вот так, сразу в атаку?.. Это немыслимо! Этого не может быть!..

– Они даже не попытались связаться с нами?

– Связаться?! – Джотто от удивления встряхнула головой.– Архонтесса, мы вынырнули из другого измерения в самом центре боевого порядка. На систему Киамбы совершено нападение. Мы оказались в сердце битвы.

– Совершено нападение? Это Синдикат? Конечно, Синдикат, кто же еще… Когда же они успели построить достаточное количество прыгунов?

– При чем здесь Синдикат?! – Джотто ткнула пальцем в иллюминатор.– Это Волки атаковали Киамбу. Не знаю, стоит ли сейчас говорить об этом, но мне кажется, что ваша поездка к Дымчатым Ягуарам закончилась.

XIX

Межзвездный Т-корабль «Разъяренный Волк»

Киамба

Зона оккупации Клана Дымчатых Ягуаров

12 февраля 3058 г.

Несмотря на отчаянную усталость, сковавшую члены, Влад не мог скрыть удовлетворения. Он все еще переживал моменты нападения. Атака на Киамбу была проведена быстро и успешно. Волкам удалось вынырнуть в такой близости от третьей планеты, что одолеть противокосмическую оборону и прорваться сквозь атмосферный щит труда не составило. Без задержки, по графику, были нанесены точечные удары. Они до основания потрясли оборону Дымчатых Ягуаров, и местный гарнизон был захвачен с минимальными потерями. Собственно, так и должно было быть – Влад верил в успех.

Ясно, что Волкам не удастся удержать систему в своих руках. Так что Влад ограничился захватом пленников и запасов наследственных клеток. В общем, это были побочные цели – главный замысел состоял в том, чтобы нанести как можно больший ущерб достоинству рода Дымчатых Ягуаров. Влад и его люди доказали, что их рано списывать со счетов, с ними необходимо считаться. Этот рейд наглядно продемонстрировал, что судьба и будущее прежнего Клана Волка – в надежных руках. Теперь впереди маячила угроза мести, но даже это обстоятельство радовало Хана, как сгоревший шаттл Волков, чей свет Влад воспринял как салют в честь победы. Неотвратимость будущего столкновения будоражила, горячила кровь. «Что ж, я готов подвести итог, друзья Ягуары!.. Он будет в нашу пользу! Теперь так будет всегда!»

Вот еще неожиданность – внезапно объявившийся посреди боевого порядка звездный прыгун из Внутренней Сферы. Это внесло некоторую путаницу и смешало их ряды. Влад ожидал, что звездолет тотчас нырнет в другое измерение. Когда же этого не случилось, он просто опешил. Становилось все веселее… Тут его аэрокосмические разведчики доложили, что неизвестный корабль не вооружен и несет эмблемы Дома Штайнеров. Недоумение сменилось гневом. У Влада от ярости перехватило дыхание. Он мог ожидать чего угодно – появления кораблей Куриты, ведущих поиск в районе Киамбы, встречу с Медведями-Призраками, тоже решившими совершить стремительный рейд по тылам противника, но что здесь делать Штайнерам?

«Разъяренный Волк» и «Лобо Негро» тут же взяли чужака в тиски, была высажена группа захвата. Ребята доложили, что сопротивления никто не оказал. Собственно, Влад ничего другого и не ожидал. Скорее всего гости предположить не могли, что попадут в самый эпицентр битвы. Можно было представить, какое изумление охватило их, когда вокруг заполыхали разрывы… Вопрос – почему корабль не вооружен? Возможно, он прибыл сюда с дипломатической миссией? Выходит, его ждали! Вот так Ягуары!..

Захват чужого корабля прошел без замечаний, при этом, правда, одна из пленниц утверждала, что требует немедленной встречи с Ханом рода Волка. Она заявила, что является Катрин Штайнер, архонтессой Лиранского Содружества. Кто же ей поверит! Может ли правительница одного из самых больших государств Внутренней Сферы оказаться так далеко от своей столицы? Без эскорта, охраны!.. Если даже это правда, то она, должно быть, глупа без меры или попросту рехнулась. Или и то и другое!

Влад презирал всех выходцев из Внутренней Сферы – этого грязного, утопшего в грехе муравейника. Кем можно назвать этих безумцев, которые год за годом, раз за разом устраивают в родном доме очередные масштабные кровопускания? Заваливают галактику миллионами жертв! И ради чего? Ради удовлетворения тщеславия своих государей… При этом они не устают кричать о свободе. Это, мол, высшая ценность! Открытость превыше всего!.. Очень полезное качество, особенно с точки зрения кланов, которым не составляет труда выудить всю необходимую информацию о состоянии дел в стане противника из средств массовой информации. Они сами о себе все рассказывают и при этом плодятся подобно скоту. Без разумной программы, наобум, портят более-менее приличные гены жидкой водицей наследственных клеток всяких там ротозеев, трусов, скряг, развратников и прочего отребья.

При изучении сводок и обзоров, касавшихся вероятного противника, Владу часто попадалось имя Катрин Штайнер. Ознакомился он и с донесениями, описывающими свойства ее характера, наклонности, привычки. Она была единственная женщина среди достаточно узкого круга королевских семейств, чьего образа жизни не касались злые языки. По ее поводу никто не мог сказать ничего плохого – репутация этой молодой правительницы была не запятнана. Это было удивительно – как в этой выгребной яме, называемой Внутренней Сферой, смог появиться человек, обладающий здоровыми принципами, силой жить по совести? В личном архиве Влада хранилось до сотни ее голографических изображений. Интересно было следить, с каким вниманием она сначала относилась к моде – смыслом жизни для нее в ранней юности было отыскать какой-нибудь неизвестный, экзотический способ окраски своих золотистых волос. Затем девушка проявила твердость характера и резко изменила свой образ, в последнее время она даже по внешнему виду стала заметно отличаться от своего изнеженного народа.

Дверь в каюту Влада со свистом отъехала в сторону. Он поднялся, невольно поправил серого цвета, в обтяжку форменный комбинезон, расстегнутый у шеи. Не удержался и глянул на себя в зеркало, висевшее в углу. Фигура хоть куда, особенно рельефно выделялись грудные мускулы и бицепсы… Влад рукой пригладил черные волосы – может, расчесать на пробор? Тут он осадил себя – много чести. Следом поймал себя на совсем уж неуместной мысли – кем бы ни была эта пленница, ни в коем случае нельзя показаться ей смешным.

«Что с тобой? Почему ты решил, что кажешься смешным? Чего боишься? Свихнувшейся от свалившейся на нее власти молоденькой самки?»

Между тем громадный элементал втащил в каюту женщину. Он держал ее под мышкой и, в общем, нес – пленница едва успевала помогать себе ногами. Ее длинные волосы были распущены и закрывали лицо. Неожиданно, уже в каюте, она резко освободилась от хватки элементала, повернулась к Владу – ее лицо было перекошено от гнева – и заявила:

– Я не привыкла, чтобы со мной обращались подобным образом!

Влад замер от неожиданности. Он уже совсем было собрался сказать, что с ней будут поступать согласно ее нынешнему положению. А ныне она – рабыня, так что не надо гонора… И не смог вымолвить эту фразу! В памяти неожиданно возникли орды подобных мужчин и женщин, которые тоже начинали с заявления, что с ними так раньше не обращались. Но все они тут же сникали, стоило глянуть на них построже или поучить кулаком.

Здесь он впервые встретился с другим случаем. Ему даже понравилось, что эта пленница произвела на него такое впечатление – он почувствовал сладостные ощущения в теле, какая-то нежная томительная рука сжала сердце. Он сразу позабыл об усталости – наоборот, тело налилось необыкновенной силой. Он почувствовал, как ожили, заиграли мускулы. Надо же, как бывает, невольно подумал он. Потом вспомнил – надо что-то сказать… Сколько можно играть в молчанку?

Влад сконфузился – какие глупые мысли лезут в голову! Между тем он не мог отвести от пленницы взгляда. В ее голубых глазах полыхала ярость, она изо всех сил пыталась освободиться от стягивающих ее руки пут – при этом так соблазнительно извивалась. Тело, приметные, заметно открытые, играющие выпуклости приманили взгляд Влада. Она была красива! Он признал это сразу и бесповоротно. Пусть родом из вонючей клоаки! Пусть в жилах ее намешано всего без разбора!.. Пусть она неровня последнему недотепе из Клана Волка – все равно она была прекрасна! Необыкновенно маняща, удивительно прелестна. То, что Влад ощущал в тот момент, не имело никакого отношения к похоти, к физическому влечению. Многих женщин, с которыми он вырос, с которыми довелось бок о бок воевать, тоже можно было классифицировать как красавиц. В тех мирах, которые попали под власть Волков, тоже было полным-полно красоток. Хоть отбавляй!.. Собственно, в этом смысле он не имел никаких проблем – Влад совокуплялся с теми, с кем хотел и когда хотел, но ни одна из тех, с кем он проводил время, не занимала его мыслей.

На этот раз все было по-другому. Он взял себя в руки – в это мгновение оформились в слова страстные,

мучительные, неосознанные желания, которые он испытал, увидев эту женщину.

Он хотел от нее ребенка. Не одного! Много детей!.. Всегда!.. Пусть их трое, четверо – чем больше, тем лучше. Мальчишки, девчонки, крепкие, упитанные, сопливые…

Эта мысль вконец ошеломила его. Неожиданно для себя он как бы прозрел – будущее открылось перед ним просто и незамысловато. Желание было греховным и вызывающим, но еще более опасным и острым это стремление казалось потому, что, только добившись этой нелепой цели, он мог надеяться на осуществление своих заветных дум.

Ну, дела!..

Следом накатило ощущение растерянности – Влад почувствовал, насколько он неопытен в подобных вещах. Весь прежний строй его мыслей, воспитание, система ценностей не имели отношения к тому, о чем он теперь мечтал. Казался смешным и нелепым внутренний позыв выставить элементала за дверь, а пленнице предложить пройти в спальню. Если начнет отказываться, заломить ей руку, сорвать комбинезон… От дальнейших картинок к горлу Влада подступила тошнота. Он, конечно, не специалист в таких делах, но сердцем почувствовал, что подобный способ для воспроизведения здорового потомства не годится.

Что же делать? Вот когда он ощутил полное смятение и – стыдно сказать – робость. Он – согласно происхождению и родовой программе – воин до корней волос. Он был создан, чтобы сокрушать врагов – убивал он бесчувственно, как токарь нарезает резьбу, штурман прокладывает курс. Его умственные способности и чувственный настрой обеспечивали ему превосходство как в каждом отдельно взятом поединке, так и во время руководства кампанией или рейдом. В этом деле он был как рыба в воде – отсюда и уверенность, и желание добиться большего, тем более что его потенциал далеко не исчерпан. Нынче – здесь, в каюте,– ничего из прежних знаний, навыков, приемов рукопашного боя не могло пригодиться. Не борьбой же он собирается с ней заняться!..

В силу закрепленной законом традиции образ жизни воинов кланов напрочь отделял совокупление от воспроизводства потомства. Влад во время коротких связей испытывал привязанность к партнерше, но это отношение не выходило за пределы дружеских чувств. Каждый член рода, по существу, никогда не оставался один, он постоянно был в коллективе – ученическом, боевом. Это казалось само собой разумеющимся. Любви в сообществе кланов не было – само понятие исключалось из обыденного обихода. Существовал секс, как метод снятия напряжения и получения удовольствия. Все происходило вполне добровольно, как помощь товарищу – без всяких там волнений, вздохов, ревности. Всем было ясно, как быстро подобные настроения могут испортить внутренний климат в коллективе. Стоит только дать волю личным чувствам, и подобное воинское подразделение можно сразу расформировывать.

Удивительно, но ничего подобного он не испытывал к этой женщине, называющей себя Катрин Штайнер. Хотя, к чему лукавить – она и являлась правительницей Лиранского Содружества. Он сразу узнал ее. Влад, к своему ужасу, почувствовал, что у него нет желания потребовать, чтобы она по-хорошему помогла ему снять напряжение. Удовольствие от обладания ее телом тоже казалось чем-то невозможным – то есть, чтобы получить удовольствие, ему следует по-иному вести себя.

Но как?

Его привело в уныние сознание, что в таком возрасте ему, оказывается, еще многое неизвестно. Какой-то новый опыт, невиданные наслаждения грезились ему. Но как добраться до сказочной страны счастья? И что такое это счастье? Разве оно не в борьбе, не в победах?

Это была неслыханная крамола, недопустимая не только для Хана, но и для простого, не имеющего родовое имя воина. Ну и пусть крамола! Фелан сам по себе явился вызовом всем общественным установлениям кланов – и ничего, выбился в люди…

Вот только поддаваться слабости и подобным мыслям сейчас не время.

Этого упрека хватило, чтобы тренированная воля помогла взять себя в руки. «Пусть в этот момент кое-что недоступно моему пониманию, но постепенно я и здесь доберусь до сути».

Тут ему вновь пришел на ум Фелан Келл. Что там Ранна плела о своем отношении к этому вольнорожденному? Что-то в таком же духе, но все как-то смутно, приблизительно. Влад в ту пору ни слова не понял из того, что она пыталась втолковать ему. Фелана, как не прошедшего через наследственную программу, он презирал и считал, что совокупление с ним есть предел падения. В кланах считали возможными связи с представителями низших каст, но никогда не приветствовали подобное общение. Конечно, случалась нужда привести к покорности строптивую рабыню… Но чтобы с вольнорожденным!.. Это уже ни в какие ворота не лезло! Скорее всего Ранна развлекалась какой-то неизвестной прежде игрой – так, по крайней мере в ту пору, считал Влад.

«Это невозможно, потому что этого не может быть никогда! И на тебе – я тоже вляпался в эту игру! Ладно, меня так просто не возьмешь!..»

Наконец он хмуро глянул на элементала и приказал:

– Оставь пленницу здесь.

Солдат толкнул ее вперед, однако Катрин удержалась на ногах – встала прямо, чуть выставив ногу вперед. В прореху голубого форменного комбинезона были видны ее живот и грудь. Однако Влад а было нелегко провести – напряженное ожидание беды в ее глазах заметно ослабло, рот чуть приоткрылся. Она, по-прежнему стараясь сохранить равнодушно-презрительное выражение на лице, глянула на Хана так, что тот даже с некоторым одобрением отметил, что жертвой она не кажется. Скорее, подобный ему хищник, только попавший в тяжелое положение.

Влад кивком поприветствовал ее:

– Добро пожаловать, Катрин из рода Штайнеров. На ее лице отразилось понимание.

– Вы из рода Волка. Но вы не Ульрик Керенский… Голос у нее оказался низкий, грудной и, как бы точнее выразиться – волнующий… Влад окончательно придавил попытку всякой чувственной оценки происходящего и скупо ответил:

– Да, не Ульрик… Я – Хан Владимир Уорд из Клана Волка.

– Вам известно, кто я?

– Конечно. Ваше изображение частенько появлялось в разведсводках.

В ту пору он не очень-то обращал внимание на ее деятельность. Что можно ждать от вздорной девчонки, которая играет в миролюбие? Только со временем, после долгих разговоров с Ульриком, он внимательнее присмотрелся к этой новоявленной архонтессе, которая единственная среди членов семей лордов-наследников вела речь о мире с кланами. Возможно, это была всего лишь тактическая уловка, с помощью которой Катрин пыталась разложить изнутри сообщество кланов. Лишить их самого ценного капитала – традиций и веры в силу наследственных программ. Поразмыслив над всеми обстоятельствами, Влад пришел к выводу, что Катрин Штайнер не более чем марионетка, вещающая чьим-то голосом. Теперь, при личной встрече, он сразу и напрочь изменил свое мнение.

Эта женщина с чужого голоса петь не будет. Выходит, это ее собственные мысли. Тем лучше. Всегда приятней и полезней иметь дело с непосредственным творцом политики, чем с его последователями.

– Теперь мне посчастливилось взглянуть на оригинал. Должен сознаться, это куда более приятное зрелище. Если, конечно, вы – это вы.

Катрин, пытаясь освободиться от стягивающих ее пут, покрутила руками.

– Это вам решать. Хан.

Наконец ей удалось кое-как вывернуть руки, и она застегнула молнию.

«Прекрасная кандидатура для супруги ильХана! В этом случае никто не усомнится, что я – настоящий ильХан». Влад отвернулся и посмотрел в иллюминатор. За толстым бронированным стеклом во всю ширь светили звезды. Сбоку наплывал желтовато-оранжевый шар Киамбы. «Она же вольнорожденная, и ты собираешься возвести ее на такую высоту? Чтобы она правила вернорожденными?.. Это безумие!..»

– Ваше появление в этих краях означает, что вы очень молоды и глупы.

– Что касается молодости – в этом я вынуждена согласиться с вами, Влад.

Когда она произнесла его имя, в ее голосе прозвучала неожиданная теплота. Скорее всего, она намеренно выговорила так, чтобы взволновать его, однако Влад почувствовал, что это не вся истина. Эта встреча и на нее произвела сильное впечатление.

– Что касается глупости, то разве чуть-чуть…– добавила она.

– Больше чем чуть-чуть. Куда больше…– рассудительно сказал Влад и резко повернулся к пленнице.– Вы, по-видимому, совершили этот полет на свой страх и риск, даже не поставив Ягуаров в известность? Что же вы хотели предложить им? Мирный союз?.. Ну-ну… Вы, вероятно, рассчитывали ошеломить их своим появлением. Или, скажем так, храбростью и уверенностью в себе.

– Но вас-то я ошеломила!

– Э-э, дорогая, разве дело во мне.

– И в вас тоже.

– Ну, разве что самую малость,– он пожал плечами.– И не ваше удивительное прибытие в зону оккупации Ягуаров я имел в виду, когда говорил о вашей молодости и наивности, граничащей с глупостью. Как можно оставить свой народ в такие минуты, когда началась война? Катрин вскинула голову.

– Война?

– Род Нефритовых Соколов предпринял несколько ударов против вашего Содружества. В начале месяца они высадили десанты на Энгодине и нескольких других мирах.

Катрин на мгновение закрыла глаза, руки невольно сжались в кулаки. Прежнее легкое кокетство, которое она пустила в ход, заметив, какое впечатление произвела на молодого Хана,– исчезло.

– Где, вы говорите, они ударили? Как это случилось? Влад пожал плечами.

– Дела этих разбойников меня не интересуют. Если они хотелипродемонстрировать, насколько они сильны, им следовало бы напасть на другой клан, а не на Лиранское Содружество.

Катрин вскинула подбородок.

– Мне необходимо немедленно вернуться в Таркад!

– Вот как?

– Моя нация нуждается во мне!

– Лиранское Содружество больше вам не принадлежит. В настоящее время вы всего лишь рабыня рода Волка.

– Что?!

Влад указал на десантный трос, которым были связаны ее руки.

– Вы были взяты как военный трофей. Теперь вы в моем полном распоряжении.

В ее реакции на это заявление гнев откровенно и явно смешался с любопытством.

– Вы действительно считаете, что я ваша собственность? – Она ткнула пальцем в иллюминатор.– Под моим началом находятся миллиарды людей. Стоит только им узнать, что со мной случилось, и сотни тысяч храбрецов пойдут на вас стеной. Они сметут вас.

Влад вскинул брови.

– Ой, как страшно. Отчего же это ваши храбрецы не способны остановить продвижение Соколов? Каким же это образом они сумеют вырвать вас из моих грязных лап?..

– Почему я должна верить, что мой народ не остановил зарвавшихся агрессоров и не вымел их с родной земли? – Она с трудом разместила кулаки на своих бедрах – якобы уперлась в них.– Странно, что вы настолько глупы, что не в состоянии поверить, что мой народ дал жестокий урок Соколам. Скорее всего, они уже давно разгромлены и с позором бежали из пределов моей страны. Токкайдо доказал, что мы способны остановить кланы, более того – разгромить их!

– Волки не были разбиты на Токкайдо. В голубых глазах Катрин блеснули искры.

– Волки помогли войскам Внутренней Сферы на Токкайдо.

Влад фыркнул, потом спохватился и, криво усмехнувшись, спросил:

– Вы полагаете, что без Фелана Келла кланы обречены на поражение?

Катрин вернула ему усмешку.

– Можно и так сказать.

– И вы верите, что Фелан и его люди спасут ваши владения от Соколов?

Архонтесса твердо ответила:

– Его верность родному дому служит примером для моего народа.

Влад кивнул. При этом прикинул, как она прореагировала на упоминание о Фелане. «Слишком импульсивно. Не может сдержать чувств. Что на уме, то и на языке. Занятная особа. Интригующая… Однако к Фелану добрых чувств она явно не испытывает. Так дорогого для себя человека не защищают».

– Фелан – ваш двоюродный брат. Вы не очень-то любите его.

– Вы что, с ним знакомы? – Катрин окинула Влада удивленным взглядом.– Он вам нравится?

Влад не удержался и громко захохотал, Катрин даже немного отпрянула. Хан указал на шрам, бегущий по левой щеке:

– Видите, это его работа. Такую же отметину он оставил и в душах моих людей. Это его я считаю виновником всех бедствий, обрушившихся на наш род, это его скверное влияние довело нашего ильХана до гибели. Его присутствие на Арк-Ройяле делает этот мир, принадлежащий вам, особенно желанной для меня целью. Как только начнется наше наступление…

– И когда же это случится?

Он пожал плечами, некоторое время смотрел на нее, потом ответил:

– Это будет решено, когда мы выберем нового ильХана. Катрин нахмурилась.

– Но вы уже провели заседание Совета Ханов месяц назад. И собирались как раз по этому поводу.

– Так и было.

– Почему же вы не атаковали? Или это произойдет со дня на день?..

– Нет.

– Почему? Влад улыбнулся.

– ИльХана-то мы выбрали, только я убил его спустя несколько минут после выборов.

– Вы что?..

– Он не годился для этой должности. За это я и наказал его.

Глаза Катрин раскрылись в немом восхищении.

– Но, вероятно, это была не единственная причина, чтобы… ну, восторжествовала справедливость?

– Нет, не единственная. Он был из рода Нефритовых Соколов. К тому же попытался обмануть меня.

– Понятно,– прошептала Катрин. Влад усмехнулся.

– Надеюсь.

– Выходит, вы знали о моем визите сюда, квиафф?

– Нет, но это очевидно. Вам крайне важно отыскать дубину против Синдиката Драконов, а кто, кроме Дымчатых Ягуаров, сгодится на эту роль? Подобный поступок должен сбить с толку вашего брата. Кроме того. Ягуары вполне могут служить этаким тормозом и молчаливым предупреждением для Нефритовых Соколов или для какого-нибудь другого амбициозного клана, угрожающего вашему королевству. Нам, Волкам, например… Ввиду того что у вас слабое – я бы сказал, романтическое – представление об окружающем мире, в частности о нас, кланах, вы решили, что Ягуары очень хороший выбор.

Она спросила с мягким упреком:

– Вы полагаете, что есть более достойный выбор?

– Открытый союз какого-нибудь рода с государством Внутренней Сферы станет самоубийственным поступком для любого Хана.

– Точно так же, как и для любого лидера государства Внутренней Сферы.

Их взгляды встретились.

– Вы и я,– замедленно продолжила она,– могли бы найти общий язык. Мне так кажется… Враг моего врага – мой друг.

Эти слова эхом отозвались в сознании Влада, следом прилетели другие, не дающие покоя: «Соколы, Фелан…»

– Вы говорите, общий язык. Что ж, это интересное предложение…

– Вот и замечательно.– Катрин протянула к нему руки.– Освободите меня, и вы обнаружите, что я очень словоохотлива.

– Как говорят в подобных случаях, архонтесса Катрин, по рукам!..– Влад достал из голенища армейского ботинка нож и разрезал путы. Трос упал на пол между ними, и он ударом ноги отбросил его в сторону.

– Теперь,– добавил Хан,– давайте поговорим о тех, кому наша нечаянная встреча встанет поперек горла.

XX

Таркад-Сити, Таркад

Округ Донегал, Лиранское Содружество

20 февраля 3058 г.

От напряжения у Тормано свело шею и плечи. На объемной карте, висящей над его столом, ядовито-зеленоватая область проникновения кланов глубоко вонзилась в голубое Лиранское Содружество. После ударов на Ресифи, Эленгерге и Гуатавиту должна последовать атака на Ковентри.

Таркад лежит всего в четырех прыжках от этой планеты. Если принять во внимание темп наступления Нефритовых Соколов, то в окрестностях столицы враг окажется не позже первого апреля. Подлинный смысл, с которым была связана эта дата, не был секретом для Тормано. В сложившихся условиях это число приобрело роковое значение. Он даже вздрогнул, почувствовал легкое головокружение.

Теперь отчетливо определилась главная цель, поставленная Кланом Нефритовых Соколов. Вероятней всего, это – Таркад. Захватив его, они выведут Лиранское Содружество из числа воюющих государств. Расчет был верен – Тормано вынужден был признать, что клан хорошо спланировал предстоящую операцию. И с разведкой у них все в порядке… Со взятием столицы Лиранское Содружество начнет разваливаться – это было известно ему, первому министру, лучше, чем кому-либо другому. Большинство областей станут добычей Нефритовых Соколов или, в лучшем случае, будут надолго выведены из войны. В системе обороны всей Внутренней Сферы откроется широкая брешь, и дальнейший исход вторжения будет зависеть не от сопротивления и оборонительных возможностей Государств-Наследников, а исключительно от самих кланов. Они смогут выбирать цели, хватать самые жирные куски и бить врага поодиночке.

Потеря Таркада заставит Виктора Дэвиона отвлечься от проблем, связанных с Синдикатом, и повернуться лицом к народу, который, судя по его заявлениям, он считает своим. Пусть убедится, как мало его любит и желает иметь правителем население тех областей, которые он до сих пор относит к своим исконным владениям. Если же он откажется начать войну за освобождение Лиранского Союза, этим займется Лига Свободных Миров, которая непременно двинет свои войска, чтобы создать буферную зону между кланами и собственной территорией. Ясно, что они не отважатся пойти на открытое столкновение с агрессором и постараются договориться с Соколами – в любом случае от Лиранского Содружества останутся рожки да ножки. Тогда Виктору придется начать против Лиги боевые действия, потому что иначе его шансы на объединение всех «подвластных» земель окажутся равными нулю. Этот вариант развития событий приведет к развалу союза государств Внутренней Сферы, к чему, по-видимому, и стремятся кланы.

Тормано откинулся к спинке кресла и против воли покивал. Широта и логичность замысла потрясли его. Даже если стратеги Клана Нефритовых Соколов, планирующие наступление, и не заглядывали так далеко, все равно подобный исход казался ему неотвратимым. Вот как вырисовываются теперь этапы осуществления их замысла. Сначала приграничное сражение, которое они успешно завершили к середине февраля, затем взятие Ковентри, далее бросок на Таркад. Причем на каждый этап они, по-видимому, отвели не более месяца – по крайней мере, такие сроки вытекают из анализа обстановки. Наконец выборочные удары и отдельные рейды в различные области разваливающегося Лиранского Содружества и, скорее всего, подписание перемирия. С кем? Это они решат, исходя из обстановки. Проблем с желающими замириться у Соколов не будет.

Тормано наконец успокоился. Слишком красиво, черт побери! Так не бывает, чтобы без сучка и задоринки они добрались до границы с Лигой Свободных Миров. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. У них, у Соколов, тоже должны возникнуть проблемы. В первую очередь неясно, каким образом кланы координируют свою политику и координируют ли вообще? Это был существеннейший вопрос! Успехи Клана Нефритовых Соколов в войне против Лиранского Содружества должны вынудить Виктора Дэвиона перебросить в направлении Таркада войска, помогающие в настоящее время Синдикату Драконов. Эта мера очень даже на руку Дымчатым Ягуарам и Новым Котам, однако с их стороны нет даже намеков на оживление военной активности на границах с Синдикатом. Более того, Волки отвели свои войска с территории, принадлежащей Лиранскому Содружеству. Это явный признак того, что Соколы действуют в одиночку. Если так, то их наступление приобретает отчетливый привкус авантюры. Без поддержки родственных кланов им с государствами Внутренней Сферы не справиться. Это не удалось даже Клану Волка в его лучшие годы. На что же надеются Соколы? Это было темное место в оценке их стратегических замыслов.

Еще более сомнений, нежели странная решимость Клана Нефритовых Соколов покорить Внутреннюю Сферу без помощи соседей, вызывала и очередность целей. С точки зрения логики и военной науки, Таркад, безусловно, должен стать их главной мишенью. Но подобное развитие событий противоречило всему, что было известно о кланах, а Тормано как начальнику разведывательной службы было известно немало. Кланы никогда не скрывали – более того, постоянно подчеркивали, что главной целью их вторжения являлась Терра. Эта планета обладала для них особым притяжением. Она казалась им древним святилищем, обладание которым должно было возвысить любой клан над остальными. Тому было множество подтверждений. Собственно целями кланов являлось осуществление некоего сакрального замысла, который не мог быть осуществлен без захвата Терры. Именно там они намеревались объявить о создании новой Звездной Лиги, образ жизни которой должен был соответствовать представлениям воинов кланов о способах воспроизведения потомства.

Таркад не Терра! Выходит, захват Таркада заботит Соколов только в той мере, в какой эта операция сможет приблизить их к обладанию заветным призом или доставит им заведомые преимущества в осуществлении главного замысла. Не более того!.. В этом смысле что выгадывают Соколы, захватив Таркад? Ничего существенного! Между ними и Террой будут лежать раздробленные, охваченные паникой области распавшегося Лиранского Содружества, как и теперь между ними и Террой находятся отдельные регионы Свободной Республики Расалхаг, которые еще надо усмирять и усмирять. Это, конечно, дело времени, но как раз со временем у Соколов проблемы. Если верны слухи, что им придется вновь выбирать ильХана, то они просто обязаны завершить операцию к созыву Совета Ханов, а это должно произойти не позже чем через шесть месяцев. Кроме того, Таркад расположен от Терры на один прыжок дальше, чем, например, Кворел. Дальше – больше, маршрут, связывающий Таркад с древней прародиной, проходит как раз вдоль границы с Лигой Свободных Миров. Это обстоятельство, несомненно, способно спровоцировать Томаса Марика на ответные меры по защите своего государства.

Вот еще какое соображение…

Тормано пристально вгляделся в карту, на которой были отмечены местоположения гарнизонов армии Лиранского Содружества. В большинстве своем они были расположены вдоль границы с кланами. Если вспомнить историю, то такая дислокация обороняющихся частей позволяет им нанести ответный контрудар в глубину территории, занятой противником. Это уже случилось пару лет назад, когда отряд Гончих Келла провел замечательный по дерзости рейд по планетам, захваченным Дымчатыми Ягуарами. Эта операция во многом способствовала тому, что кланам пришлось остановить нашествие на Внутреннюю Сферу. Беда в том, что Нонди Штайнер, по-видимому в силу особой нелюбви к Моргану, с ходу отвергала всякие разговоры на эту тему. Подобные операции она считала слишком рискованными и неэффективными.

Эта старушенция ничему и никому не верит. Она постоянно твердит, что переход Нефритовыми Соколами границы спровоцирует войну между всеми остальными кланами и Ком-Старом, и еще утверждала, что в этом и состоит цель Соколов. Тогда у всех соперничающих родов в Ком-Стара окажутся связанными руки, тем самым Соколам будет открыта дорога на Терру. Прямо через Лиранское Содружество… В общем-то это соображение имело смысл, однако Тормано сомневался, что Нонди верно определила суть замысла Соколов.

«Они все затаились – и остальные кланы, и Ком-Стар. Такого не было во время первого решительного наступления кланов. Нонди права только в том, что утверждает:

Клан Нефритовых Соколов действует без заранее согласованного с другими плана. Но в чем заключается план, она определяет неверно.

Когда кланы ударили в первый раз, в их действиях отчетливо просматривалась слаженность и координация усилий. В пределы Государств-Наследников они продвигались по особым, имеющим строгие границы коридорам.

Только в пределах некоей зоны они захватывали миры. Нынешняя кампания, предпринятая Соколами, ничем не напоминала прежний неодолимый потоп, от которого, казалось, не было спасения. Они высадились на один из плохо защищаемых миров, разгромили его и ушли. Во время первого наступления кланы в конце концов были разбиты и остановлены, но не разгромлены окончательно. За это время Соколы, например, накопили достаточно сил и средств, чтобы предпринять новые решительные действия. Удивительно, что, по донесениям агентов и фронтовых разведчиков, этих запасов было куда меньше, чем можно было ожидать. Более того, во время нынешнего вторжения они, по существу, занялись грабежами, чего не наблюдалось в пору их первого наступления. Тогда они прочно и основательно обустраивались на оккупированных мирах, налаживали хозяйственную жизнь, и местная промышленность начинала на полных оборотах снабжать их всем необходимым.

Нонди утверждала, что на этот раз, в силу понимания того, что они не смогут удержать захваченное, выбор Соколов пал не на самые привлекательные миры. Она ссылалась на разведывательные аналитические отчеты, в которых утверждалось, что ударная мощь клана в нынешний момент куда как далека от той, что была свойственна Соколам во время первого наступления восемь лет назад. Тормано, в свою очередь лично проанализировавший эти данные, пришел к выводу, что эти утверждения безосновательны, так как последние удары рода Вооруженные Силы Лиранского Содружества тоже сдержать не могли.

Какой вывод сделал Тормано из изучения всего вороха сообщений? Он решил, что его сомнения в определении цели, преследуемой Кланом Нефритовых Соколов, отражали реальные противоречия, существовавшие в штабе врага. Соколы сами толком не знали, куда им следует направить последующие удары, если приграничное сражение пройдет успешно. С другой стороны, кланы доказали, что умеют маскировать свои намерения, и ни в коем случае нельзя до конца верить, что его, Тормано, незнание является отражением колебаний врага. Возможно, род Нефритовых Соколов нанес этот удар в преддверии выборов ильХана и более связан с внутренними проблемами, раздирающими кланы. Возможно, Соколы именно подобным способом решили подготовиться к выборам нового вождя и тем самым либо привести к власти своего Хана, либо навязать новому владыке свое видение политики, направленной на захват Внутренней Сферы. Вполне может быть, что новый ильХан сочтет Терру не стоящей внимания. Что это, кроме символа? Пустое место. Гнездо коварного Ком-Стара… Таркад – другое дело. Это реально и перспективно. Род Нефритового Сокола может настоять, чтобы именно Таркад попал в поле их зрения. Затем Люсьен и так далее, пока вся Внутренняя Сфера не развалится на куски.

Тормано закрыл глаза – следовало передохнуть хотя бы минутку-другую… Сердце расходилось так, что его нельзя было унять. Куда ни кинь, всюду клин. Перебрав все варианты, он так и не нашел безопасного способа вывести Таркад из-под огня. Искорки вспыхивали под сомкнутыми веками – чем дальше, тем сильнее они напоминали звезды. Реальность была жестока и неотвратима – кланы приближались к Таркаду. Для планеты спасения не было. Оборона столицы Содружества была организована на самом высоком уровне, но что от нее толку, если кланы ударят всей мощью. От них пощады не жди.

Он представил себя в кресле пилота могучего омниробота и горько улыбнулся. Десятки лет прошли с тех пор, когда он в последний раз водил боевую машину. Все забылось… Время безжалостно…

Отдохнув, Тормано набрал на клавиатуре приказ по армии. Он хотел вызвать на Таркад наиболее боеспособные и верные центральному правительству части. Отсюда, принимая во внимание транспортные возможности столицы, можно будет нанести контрудар в любом направлении. Собранные под Таркадом войска будут сражаться с особым упорством, ведь здесь место пребывания их архонтессы, ее дом. Только здесь кланы наконец получат достойный отпор.

Он выбрал подходящие соединения, затем погрузился в созерцание данных, которые сообщали, сколько времени понадобится тому или иному полку, чтобы передислоцироваться на новое место. В лучшем случае переброска займет не менее двух месяцев. По его расчетам, это произойдет спустя две недели после начала высадки Соколов. Выходит, недопустима любая задержка, необходимо в ультимативной форме поторопить командиров частей, но что он сможет поделать с законами физики, с технологическими ограничениями – их поторопить не удастся. Таким образом, в лучшем случае 15 апреля можно надеяться увидеть первые подходящие на помощь столице соединения.

«Если я не в силах убыстрить переброску полков и легионов, возможно, мне удастся затормозить продвижение кланов?»

Следующей очевидной целью Нефритовых Соколов, наверное, будет Ковентри. Они должны появиться там не ранее чем через три недели, таким образом, где-то в середине марта Соколы высадятся на планете. В отличие от других миров, на Ковентри были развернуты достаточно большие силы. Гарнизон планеты насчитывал три вполне боеспособных полка боевых роботов, местное ополчение – так называемую Донегальскую милицию. Десятый полк рейнджеров Скаи и личный состав Военной Академии. Его численность тоже составляла что-то около полка. К сожалению, вооружение двух последних частей оставляло желать лучшего. Особенно туго придется кадетам, для обучения которых использовались в основном списанные роботы. Что ж, им придется героизмом восполнить нехватку ударной силы. В ополчении техника была с бору по сосенке, однако у них была артиллерия и приданная часть аэрокосмической авиации. Рейнджеры пока полностью не прошли период укомплектования, однако на голограммах все они выглядят бравыми ребятами.

Кроме того, на Ковентри есть особые охранные отряды, принадлежащие знатным семействам планеты. По всему получается, что Соколам придется повозиться с ними. Подобный достаточно мощный кулак они пока не встречали. Если бы гарнизон сумел связать руки захватчикам! Такую задачу и следует поставить перед его начальником. Ни шагу назад! Держаться до последнего!

«Пустые надежды! Без реальной помощи приказ повиснет в воздухе. Необходимо отправить на Ковентри серьезные подкрепления, способные проводить самостоятельные операции. Может, стоит перебросить туда Гончих Келла? Сомнительно, что они дадут положительный ответ на мое требование. А ведь они ближе других расположены к Ковентри и способны без помех осуществить переброску туда своих частей».

Что еще у нас есть поблизости? Так, полк Легкой кавалерии Эридана.

Это соединение состояло из наемников и имело славную историю, уходящую корнями во времена Звездной Лиги. Их слава соперничала с репутацией Гончих Келла или Волчьих Драгун. Во время первого вторжения кланов они показали себя во всем блеске. Только присутствием этой части можно объяснить, что Соколы выбрали такой сложный вектор для нападения на столицу Лиранского Содружества. Кавалеристы могут прибыть на Ковентри в начале апреля. Даже если они не поспеют вовремя, все равно их высадка произведет должное впечатление на Соколов, которые будут просто вынуждены сразиться с ними, чтобы обеспечить безопасный коридор для возвращения в свою зону оккупации.

Другое соединение, которое следует перебросить на Ковентри,– это Волчьи Драгуны. Несмотря на значительное удаление планеты Аутрич, где располагались все пять полков, Вульф имел достаточное количество прыгунов, чтобы с их помощью быстро перебросить по крайней мере два полка на атакуемую планету. Они могут успеть к началу апреля. Таркад лежит на прямой линии между Ковентри и Аутричем, поэтому Драгуны могут притормозить в столице, если их появления на Ковентри уже не потребуется. В крайнем случае из окрестностей Таркада их легко перебазировать в любом направлении.

Три оставшихся полка Драгун должны усилить оборону Таркада. Однако в душе Тормано очень желал, чтобы еще одно соединение как можно скорее прибыло сюда. У него не было сомнений, что, если Соколы в самом деле решат захватить столицу, бегство или, скажем мягче, эвакуация – самая последняя мера, на которую он может решиться. Все лиранцы, от мала до велика, стеной встанут на защиту города. Все лягут костьми… Это была малоприятная перспектива, но Тормано было ясно, что у него тоже выбора не было.

«В такой момент она свалила город и планету на мои плечи! В любом случае на меня возложат вину за падение столицы. Или, может, на Виктора?..»

Идея вырисовывалась такая – на всякий случай ему крайне необходимо иметь на планете отряд наемников, преданных ему лично. Пусть даже деньги они будут получать из государственной казны… Это единственная возможность сохранить влияние после падения города. Есть такие ребята, недаром он восемь лет прикармливал их. Теперь настал момент, когда он пустит их в дело. Возможно, придется с боем отстаивать свою жизнь, если, например, Томас Марик или Сун-Цу Ляо решат воспользоваться случаем и покончить с ним раз и навсегда. Не выйдет, господа хорошие!.. Он постарается обезопасить свою жизнь. Где вы, любезные моему сердцу рейнджеры Вако? Пришел ваш час. Конечно, нельзя сводить на одной планете питомцев старого Вайна Вако и Гончих Келла – начнут вспоминать былые годы, когда рейнджеры подчинялись Моргану, а потом самовольно решили порвать с присягой. Могут начаться распри и беспорядки, однако преимущества от пребывания рейнджеров Вако на Таркаде перевешивают возможные недостатки.

Тормано потянулся, помассировал шею, затем большим пальцем размял особую точку. Мускулы сразу посвежели, он почувствовал, как уходит усталость.

«Однако мне лично нельзя соваться в дела Генерального штаба – приказ о передислокации наемников должен исходить от Нонди. Тем более что касается рейнджеров Вако. Ей придется согласиться также. Проще простого – я подскажу ей идею, а дальше она уже сама разовьет эту мысль. Архонтессе скажу, что целью моей политической линии было предоставить как можно больше свободы такому опытному специалисту по военным вопросам, как ее тетушка Нонди. Моя задача – освободить ее от всех посторонних нагрузок, чтобы она могла полностью сосредоточиться на обороне страны».

Вслух Тормано сказал:

– Надеюсь, архонтесса Катрин, вы вернетесь с хорошими новостями. Очень хочется, чтобы это случилось как можно скорее. Пусть даже вам и нечем будет нас утешить.– Тормано сделал паузу, поморгал, потом с суровым видом, глядя прямо на экран дисплея, добавил: – Это не только мое желание, но всего нашего народа. Когда я принял ваше предложение, я верил, что совместными усилиями мы сможем спасти Лиранское Содружество от гибели.

XXI

Борт шаттла «Влагая Весть»

Бунвил, административный округ Кентеси

Северная Америка, Терра

28 февраля 3058 г.

Регент Лиза Кениг-Кобер затянула потуже привязные ремни, устроилась поудобнее в командирском кресле своего «Беркута», помещенного в грузовой отсек шаттла, и включила переговорное устройство.

«Послушайте, мистер Арчер, неужели мы не можем обогнуть грозовой фронт? Обязательно лететь прямо через эту хмарь?»

Она задала вопрос как бы в шутку, однако сгущавшиеся вокруг аэрокосмического аппарата тучи не предвещали ничего хорошего. В этот момент корабль заметно тряхнуло – одна надежда на то, что шаттлы типа «Леопард» отличаются редкой живучестью.

«Будь у меня выбор, регент, мы ни за что бы не поднялись в воздух в такую погоду. Я смогу пролететь и сквозь разряды, и обогнуть грозовой фронт на малой тяге, однако в любом случае мы потеряем приводные маяки места посадки».

«Понятно»,– отозвалась Лиза и вздохнула.

Что за невезуха! Все это путешествие было переполнено нелепыми случайностями – сначала погода словно сошла с ума, затем Эвелина Хаскел настояла, чтобы регент, ответственная за оборону Терры, обязательно присутствовала в качестве наблюдателя на заключительном этапе учебных игр. Лизе Кениг-Кобер предстояло лично убедиться, что Двадцать первый полк Кентавров готов с честью выполнить любую возложенную на него миссию, но для этого им необходимо платить по высшему разряду, как то и было установлено в контрактах. Это обстоятельство и должна была засвидетельствовать Кениг-Кобер. Лиза попыталась отказаться – заявила, что у нее в штабе дел по горло. Ее «Беркут» что-то забарахлил, и до конца месяца его необходимо было основательно подремонтировать. Кроме того, она собиралась провести учебные испытания боевого робота и непременно по новой программе – с боевой стрельбой. Что касается оплаты, то Эвелина сама знает, как поступить. Пусть подаст официальный рапорт с приложением результатов испытаний, ну и все прочее… Хаскел возразила – учебные экзаменационные маневры, на которых так настаивала Лиза, тоже будут проводиться с применением боевой стрельбы, так что в ее интересах лично участвовать в этих учениях. Иначе о каком авторитете командующего можно вести речь! Это был серьезный довод, и регент решила, что отказываться нельзя.

Если вдуматься, то окончательное согласие она дала только тогда, когда ясно осознала, что какая-то частичка в ее душе бунтует против участия в маневрах. Возможно, это случилось вследствие глупой ревности, которую она испытала во время учебного боя на тренажере. Ее гордость была уязвлена откровенно смелыми и профессиональными действиями улан Хаскел. А может, она испугалась? Это было отвратительней всего! Она сама навязала приемной комиссии это условие, назвала его «обязательным», и теперь в решительную минуту решила отсидеться в кустах?

Не выйдет!..

Лиза была уверена, что применение боевых зарядов во время учений во много раз повысит эффективность подготовки рекрутов. Иначе им очень долго придется набираться боевого опыта, а эта наука жестокая, для многих она закончится смертью.

Устрашающий прогноз погоды едва не нарушил ее планы. Метеорологи сообщили, что надвигается ураган такой силы, каких не было зафиксировано за всю историю наблюдений. Теплый и влажный воздух, расположившийся над Карибскими островами и прилегающими к экватору областями Атлантики, был оттеснен арктическими массами, прорвавшимися к югу через Средний Запад Североамериканского континента, вплоть до острова Хилтон-Хид, где помещалась главная штаб-квартира Ком-Стара. Над Миссисипи пронеслись снежные бури, в некоторых местах высота снежного покрова составила несколько метров. Теперь весной можно было ждать небывалого наводнения. Затем ураган повернул к Восточному побережью.

«Понимаю, как вам неохота лететь в такую погоду, господин Арчер. Постарайтесь преодолеть это чувство»,– сказала Лиза.

«Постараюсь! – буркнул в ответ пилот.– Будет просто замечательно, если мне удастся угадать, где я должен посадить машину».

Регент глянула на экран второго наблюдающего за обстановкой монитора – на нем царила девственная белизна. Ни единой зацепки, ни единого ориентира. По-видимому, та же картина была и на дисплее Арчера.

«Да! – не удержалась она от восклицания.– Пейзаж как на Северном полюсе».

«То-то и оно,– хмыкнул пилот.– Ничего не изменится, если я спущусь пониже».

«Они должны оставить свободной посадочную полосу, не так ли?»

«Надеюсь. Им следовало бы включить на полную мощность сигнальные огни. Согласно показаниям штурманского компьютера, мы находимся в десяти минутах от цели. Что-то около ста пятидесяти километров… Вы пристегнулись?»

«Так точно».

В наушниках послышался смех Арчера.

«Я обнаружил четыре копья аэрокосмических истребителей. Либо они окончательно спятили, либо специально дожидались такой погоды, чтобы проводить учения».

«Держитесь к ним поближе, господин Арчер».

«Будет исполнено, регент».

Лиза нажала пару кнопок на клавиатуре бортового компьютера и направила сканирующие лучи наблюдательных устройств боевого робота в том же направлении, куда смотрел локатор шаттла. По экрану побежали полосы помех, но ей удалось рассмотреть четыре компактные группы малиновых истребителей, на бортах которых виднелись обозначения TR-10 «Транзит». Неожиданно их боевой порядок изменился, и истребители, совершив боевой разворот, начали заходить в хвост шаттлу. Она доброжелательно наблюдала за этим маневром – ожидала, что самолеты вот-вот помашут ей крыльями и примут строй почетного караула.

К ее удивлению, ничего подобного не случилось. Более того, «Благая Весть» сильно вздрогнула. Сначала Лиза решила, что аппарат попал в турбулентный воздушный поток. Следом вдруг погас экран обзора местности, отключилась внутренняя связь. Ну и штормяга, неожиданно подумала она, в душе уже не веря, что буря могла нанести такие повреждения ее кораблю. Она глянула в боковой иллюминатор и неожиданно увидала широкие пробоины в борту. Сквозь них виднелась белая бурливая взвесь.

«Дело тут не в воздушных ямах!»

Между тем в рубке вдруг начала хлестать охлаждающая жидкость, мгновенно залившая стены и передний иллюминатор. Еще один удар – машина затряслась как в лихорадке, и отверстий в борту шаттла стало куда больше. Шаттл потянуло вправо, и прежде чем она успела подготовиться, аппарат начал беспорядочное падение. Ветер свистел в отверстиях…

Лиза отчаянно начала тыкать пальцем в кнопку внутренней связи. Неожиданно в наушниках прорезался голос Арчера. Он, по-видимому, что-то отчаянно кричал в микрофон. После нескольких секунд кувырканья шаттл наконец обрел устойчивость и перешел в горизонтальный полет. Что кричал пилот, разобрать было невозможно, однако Лиза сама догадалась, о чем шла речь. Верно, другого решения в этой обстановке просто не было. Об этом и орал ей Арчер:

«Люк открыт! Катапультируйтесь!..»

Лизе не надо было повторять дважды. Она тут же занялась проверкой работы реактивных двигателей, вмонтированных в корпус ее «Беркута». Прошли контрольные команды, включилось зажигание – и грузовой отсек шаттла наполнило ревущее пламя реактивных струй. Сквозь этот грохот до нее долетел скрежет металла. Она принялась помогать роботу верхними конечностями, проталкивая его вниз. Еще мгновение – и боевой робот закувыркался в воздухе.

Остановить беспорядочное падение было делом нескольких секунд. Теперь робот падал вертикально. Лиза старалась затормозить с помощью реактивных струй. Она находилась примерно в двух километрах над землей. На такой высоте никто никогда не сражается. К ее счастью, «Беркут» был сконструирован таким образом, что имел возможность взлетать в воздух. Прыжками вверх на несколько сотен метров он уходил от обстрела. В боевых условиях машина могла прыгнуть и выше, так что контролируемое падение не могло ей повредить.

Прежде всего она уменьшила скорость падения, затем сориентировала робот таким образом, чтобы приземлиться лицом к северу. По экрану между тем бежали цифры, показывающие высоту и скорость падения, они непрерывно менялись. В двухстах метрах над землей она вновь нажала на педали – теперь робот опускался ровно, сохраняя вертикальное положение.

«Все-таки скорость великовата. Я падаю слишком быстро,– мелькнула мысль,– сейчас самое время помолиться об удаче». Следом пришло сожаление, что в Ком-Старе в последнее время не очень-то заботились о поддержании мистического настроя своих послушников. Все заполонила холодная логика, а вот в ее время молитвы были важной составной частью общей подготовки послушников. В ту пору их учили возносить вдохновенные слова к самому Блейку, который невидимо присутствует рядом с ними, поддерживает их в богоугодных начинаниях, отвращает от грехов.

Теперь иначе…

Она почувствовала, как что-то сильно ударило в левый бок робота. Он сразу кувырнулся в воздухе и рухнул на землю корпусом. Вернее, это она догадалась, что робот наконец коснулся земли, потому что в следующее мгновение рубка заходила ходуном. Ее с такой яростью принялось швырять на привязных ремнях, что Лиза едва не потеряла сознание. Кровь то приливала к голове, то отливала, ремни с жуткой силой впивались в тело; случались моменты, когда она буквально впадала в невесомость, следом наваливалась нестерпимая тяжесть…

Робот вращался в какой-то зыбкой белой круговерти, ударялся, падал. Снаружи стоял сплошной вой снежной бури, лязг металла, треск, грохот, корпус сотрясала крупная вибрация. Толчки и удары то нарастали, то ослабевали. Лиза прикусила губу – хватило опыта понять, что ее «Беркут» катится куда-то под уклон. На всякий случай она, улучив момент, нажала на кнопки, и боевой робот раскинул руки – попытался хотя бы таким способом приостановить беспорядочное вращение. На мгновение шестидесятитонная машина, терпевшая поражение в борьбе с притяжением земли, замерла. Лиза с облегчением вздохнула, но в следующую секунду ее робот рухнул в какую-то жуткую яму. Раздался грохот и скрежет металла о камни. «Что же от него останется? – тоскливо спросила себя Лиза.– Навалилось все сразу: падение из шаттла, приземление хуже не придумаешь, теперь вот летим неведомо куда…»

«Беркут» еще раз изо всех сил ударился о что-то твердое. Ноги его взметнулись в небо, машина перевалилась через голову. Лиза сжала зубы, пытаясь удержаться в кресле и не потерять сознание. Робот перекувырнулся еще раз, затем – теперь уже с какой-то обреченной медлительностью и усталостью – в наклонном положении лег на спину.

Так и замер…

Однако этим дело не закончилось. Рубка начала постепенно клониться в одну сторону, затем послышался жуткий хруст. Лиза лихорадочно раскинула руки, пытаясь вцепиться в любой предмет, который способна была нащупать. В этот момент робот осел и замер окончательно. Снаружи что-то захлюпало.

В первые мгновения Лиза не могла поверить, что все кончилось,– сидела и, затаив дыхание, ждала, что вот сейчас ее опять швырнет в сторону, кровь прихлынет к лицу… Однако снаружи стояла удивительная, неожиданная тишина.

«Ну, дела! Хуже не бывает!..»

Первым делом она пробежала пальцами по кнопкам управления роботом, потом не удержалась и, страшно робея, потянулась к боковым иллюминаторам. За бронированным стеклом валил снег, густой, крупный. Видимость была ограничена, однако она смогла разглядеть какую-то огромную серую массу. Пригляделась – это же скала! Неужели она с нее рухнула? И куда же угодила? Когда глаза окончательно привыкли к полумраку, царившему за окном, она заметила длинный широкий пролом в снеговой стене. След тянулся вверх на несколько десятков метров к стайке древних сосен, мирно росших у подножия скалистого, сдобренного отвесными откосами склона. В этом направлении снег был основательно перепахан, одно из деревьев сломано. Вывод напрашивался такой – она упала на склон какого-то хребта и скатилась к подножию. Здесь, в затерянной горной долине, и пришел конец ее удивительному путешествию. Или, может, ей самой пришел конец. Место, должно быть. живописное… Радостно отдать здесь концы.

Левой рукой она разомкнула защелку, откинула створку нейрошлема, прикрывавшую нижнюю часть лица, и щипнула себя за нос. Почувствовав боль, немного успокоилась – реакция правильная. Правой рукой она перевела режим работы компьютера в боевое положение. Прежде всего необходимо было выяснить, что осталось от машины? На что она способна? Неожиданно она взмолилась:

– Милый, милый робот, оживи! Задвигайся…

По экрану равнодушно побежали ряды и колонки цифр. Лиза напряженно вглядывалась в них, и прежнее чувство неотвратимой беды начало отступать. Она перевела дух. Прежде всего она обратила внимание, что полностью израсходовано реактивное топливо, с помощью которого ее «Беркут» мог совершать прыжки. Эта потеря не имела жизненно важного значения. Она даже почувствовала некоторую благодарность к этой умной машине, которая так замечательно вела себя в смертельно опасной ситуации. Во время беспорядочного кувырканья вниз по склону, падения с отвесных скал было потеряно от десяти до двадцати пяти процентов защитной брони, однако ноги и приводы к конечностям остались в целости и сохранности. «Беркут» не потерял способность двигаться – более того, судя по приводимым данным, скорость передвижения сократилась только на пятнадцать процентов.

Лиза легко ударила по клавише, приводящей в действие системы оружия. Компьютер показал, что все они работают в нормальном режиме, исключая установку для запуска РДД, которую вместе с кассетой робот потерял во время кувырканья вниз по склону. Лиза почувствовала нескрываемое облегчение, что ракеты не взорвались во время этой безумной скачки. Без них, конечно, будет тяжеловато, но ничего, обойдемся. Придется обойтись… Подспудно в сознании явилась мысль, что оружие в этой переделке ей еще понадобится.

Она привела робот в сидячее положение. Снаружи послышалось журчание воды. Что такое? Лиза включила специальное устройство, которое автоматически настраивало и исправляло мелкие нарушения в работе следящих и обзорных систем. Где же она находится? Ну, дела! Она провалилась под лед! Корпус робота пробил ледяную корку, покрывавшую поверхность горного озера, и теперь «Беркут» сидел в воде. Теперь Лиза успокоилась окончательно – время молитв прошло пора детально оценить обстановку. Ей необыкновенно повезло – что ж, примем этот факт как данность. Стоило ей угодить на вершину горы, или удариться о скальный выступ, или, что еще страшнее, попасть в расщелину, вряд ли она смогла бы выбраться наружу. Тогда бы пришлось в пешем порядке выбираться из этих гор. Ясно, что это было безнадежное предприятие. Несколько минут она привыкала к своему новому положению. Сидя на дне озера, можно было не спешить… Вспомнив о падении, она невольно передернула плечами.

– Не хотела бы я еще раз повторить этот трюк. Тем более вслепую…

Однако придется – она крепко сцепила зубы. Волей-неволей придется детально изучить записи, оставленные в памяти компьютера. Подобный опыт будет бесценен как для конструкторов роботов, так и для пилотов. Этим разбрасываться нельзя. Пройдет время, и все сгладится, пропадет острота ощущений страха, отчаяния, бессилия, ожидания смерти… Как говорили древние, на войне как на войне. Что ж, по-видимому, она и сейчас вступила в полосу боевых действий. Как назвать акцию, с которой ей пришлось столкнуться? Но об этом потом, сначала надо выбраться из озера, определить свое местонахождение, выработать план действий.

Цифры, высвечивающиеся на мониторе, связанном с системами ориентации и наблюдения, а также со спутниками, входящими в общепланетную сеть, показали, что она упала в самом центре области Кентеси.

«Я нахожусь почти в 750 километрах к северо-западу от Хилтон-Хида. Место приземления расположено в самом сердце Великих Туманных гор. В лучшем случае смогу делать около пятидесяти километров в час, выходит, мне потребуется пятнадцать часов, чтобы добраться до цели».

Она угрюмо смотрела на показания приборов, и чем дальше, тем отчетливее ей представлялось решение – прежде чем делать окончательные выводы, необходимо добраться до Хилтон-Хида. Только имея под рукой все возможные сведения, она сможет отыскать истинную причину этого странного происшествия. Прежде всего совершенно ясно, что аэрокосмические истребители намеренно обстреляли ее шаттл. Вывод напрашивался сам собой – это было тщательно спланированное покушение на человека, возглавлявшего оборону Терры. Этот факт сомнений не вызывал. Даже если кто-то из этих странных «транзитов» следовал за шаттлом до самого момента его гибели, он вряд ли сумел зафиксировать падение боевых роботов из люка «Благой Вести», но даже если и так, кому из них придет в голову, что сама регент находилась в грузовом отсеке? Вероятней всего, они решили, что с Лизой Кениг-Кобер и ее копьем, с которым она направлялась на учения, покончено раз и навсегда. Свидетельством этому служит тишина и опустевшее небо. Если бы у них появилась хотя бы тень сомнения, они наверняка бы провели бомбардировку места падения роботов. Всего их было четыре. Один принадлежал Стефану Крауну, который тоже летел в рубке своей машины, два других бойца расположились в кабине пилота. Этим ребятам, по-видимому, крупно не повезло.

Лизу Кениг-Кобер всегда отличала способность к углубленному, дотошному анализу обстановки. Она редко ошибалась в выводах – по-видимому, это качество особенно приглянулось Анастасиусу Фохту.Случившаяся катастрофа, в первые минуты представшая перед ней ворохом отдельных эпизодов, теперь начала складываться в более-менее цельную картину. Ей бы следовало раньше проявить бдительность. Например, во время учебного боя на тренажере в Беркшире… Уже тогда у нее зародилось смутное подозрение, что здесь что-то не так. Судя по экзаменационным ведомостям, новобранцы, попавшие в копья уланов, никак не могли показать такую прыть, какую они продемонстрировали во время учебного боя. Вместо того чтобы разобраться, как же так получается, что зеленые новички настолько грамотно противостоят ей, опытному бойцу, прошедшему через три военных кампании,– она все списала на необыкновенную одаренность вновь призванных рекрутов. Надо было сразу ознакомиться с их личными делами, взглянуть, в конце концов, на физиономии этих «юнцов». Вот оно, следствие долгих месяцев спокойной, сытой жизни. Теперь ей стало ясно, что смутные подозрения возникли у нее еще тогда, однако желание сохранить общую радостную картину успешной подготовки обороны планеты застило ей глаза.

Следом пришла догадка – видимо, случилась банальная в истории войн ситуация. Нанимали одних, а получили совсем других. Что-то вроде троянского коня в новой модификации. Профессиональная организация нападения на шаттл с Благая Весть» показала, что это покушение было частью широкого и хорошо продуманного плана, целью которого являлось оставить Терру без необходимых средств обороны. Это по меньшей мере. Возможно, замысел был куда круче, но об этом можно поразмышлять потом, на Хилтон-Хиде, в компании с опытными аналитиками… Кому были выгодны эти меры? Прежде всего кланам, которые не скрывали своих намерений относительно Терры. Неужели чужакам удалось так глубоко проникнуть незамеченными на враждебную территорию? Тогда как они сумели войти в сверхсекретные компьютерные цепи Ком-Стара? Иначе нельзя объяснить, каким образом им удалось перехватить «Благую Весть» в воздухе.

Только одна организация имела возможность запустить щупальца в святая святых Ком-Стара. «Слово Блейка»! Только их представители обладали необходимыми знаниями для проникновения в недра Межзвездной связи. К тому же ни для кого не было тайной, что многие служащие Ком-Стара тайно сочувствовали своим прежним товарищам. Если прибавить многочисленные заявления руководителей «Слова Блейка» о том, что они не потерпят присутствия «богохульников в замке» и скоро «выдворят» их оттуда, то вывод напрашивался сам собой.

Лиза подняла «Беркута» на ноги. К ее удивлению, робот вел себя как прежде, был легок и послушен в управлении.

«Теперь предельное внимание! Вполне может быть, что кто-то из экипажа шаттла или из моего копья остался в живых. Хуже, если заговорщики из только что переброшенного легиона решат застраховаться и начнут прочесывать местность. Силенок у меня хватит, чтобы достойно встретить их, однако мне совсем ни к чему ввязываться в бой».

Она детально продумала сценарий, к которому должны прибегнуть сторонники «Слова Блейка». Понятно, что им придется сообщить о катастрофе с шаттлом. Вряд ли им доверят одним искать ее бренные останки или обломки летательного аппарата. Правда, у них есть преимущество во времени, но оно скоро растает. Значит, мне нельзя нарушать режим радиомолчания и надо ждать, пока в эфире не подадут голос наверняка верные Ком-Стару люди. Они помогут мне связаться с примасом. Главное, не упустить срок – пока еще заговорщики повязаны по рукам и ногам батальонами верных Ком-Стару сил. К тому же вряд ли весь личный состав улан пошел на поводу у предателей.

Она вздохнула.

– По-видимому, их основная цель – захват Хилтон-Хида и в первую очередь пленение примаса.– Лиза принялась наговаривать на пленку сообщение. Изложила все досконально, начиная с момента получения приглашения от Эвелины Хаскел. То-то в последнее время она начала избегать ее!.. Продублировала данные о нападении, потом так же вслух заявила в микрофон: – Уверена, заговорщики, получив метеорологический прогноз, решили воспользоваться благоприятной возможностью, однако в какой мере погода помогла им организовать покушения на «Благую Весть», в той же теперь она будет мешать им в осуществлении планов. Хорошо, если буря затянется подольше, то-то они удивятся, увидев меня живой и здоровой.

Боевой робот широко шагнул, с легкостью проломил лед и размеренно зашагал в юго-западном направлении.

Дрожа от возбуждения, испытывая азарт, который всегда охватывал ее перед боем, она по-прежнему вела разговор сама с собой.

– Стоит только отрубить змее голову, и она сдохнет. Но это только в том случае, если голова на самом деле погибнет. Есть большая разница между одним удачно проведенным сражением и общей победой в войне. Вот мы и посмотрим, кто из нас лучший стратег.

XXII

Шаттл «Барбаросса»

Надирная точка

Система Раман, Федеративное Содружество

1 марта 3058 г.

Взглянув на лицо друга с тем же вниманием, с каким он только что изучал объемную, высвечивающуюся над навигационным столом карту, Виктор не мог сдержать улыбку. Положение было крайне тяжелым, но какое-то безудержное веселье не оставляло его. Он вновь видит Кая Алларда-Ляо – вот источник радости. Кай сидел напротив принца, они устроились в его каюте, в рабочем уголке. На первый взгляд, все такой же, как и шесть лет назад – добродушный, улыбчивый. Однако, если вглядеться, друг заметно изменился, посерьезнел. Прежде у Кая был слегка наивный вид, и он не мог надолго сдержать улыбку. Теперь не то – видно, и его укатали крутые горки.

Шесть лет прошло. Подумать только, шесть лет!..

За это время им случалось встречаться, но все на бегу, у каждого куча забот. Вот, например, на Арк-Ройяле… Утром встретились, к полудню разлетелись. Это было два года назад. Конечно, время не красит человека. Сразу после сражения на Элайне у Кая появился шрам на левой щеке, теперь, после Арк-Ройяла, на лбу залегли морщины. Но это пустяки. Кай по-прежнему хоть куда. Рельефно выделяется мускулатура… Заметно раскосые глаза, желтоватый оттенок кожи, черные волосы подсказывали, что его предки были выходцами из Азии. Правда, европейскими были вытянутый овал лица, серые глаза… В них светился ум.

Время безжалостно, вздохнул Виктор, а вслух добавил:

– Ничего не поделаешь…

Кай отвел взгляд от голографической карты, глянул на друга.

– Ты о чем? Насчет возможного решения, с помощью которого мы обрубим крылья этим Соколам?

– Нет, я пытался внутренне сформулировать, каким Ты теперь стал. В чем изменился?

– Я? Изменился?..

Принц-архонт Федеративного Содружества вздохнул и покивал.

– Ты выглядишь счастливым. В первый раз за долгие Годы, что мы знакомы, ты по-настоящему доволен. Кай зарделся. На его губах мелькнула улыбка.

– Ты прав. Это совсем не значит, что прежде я испытывал жуткие страдания, однако тогда все было совсем по-другому. Я ощущал неловкость перед родителями – их авторитет и слава давили на меня. Я постоянно был настороже – как же, на меня надеялись, уверяли, что я непременно должен быть достоин их. Как раз отец и мать менее всего задумывались об этом. Их в общем-то мало волновало, буду ли я всегда на высоте, не промотаю ли наследство, как, в конце концов, люди отзовутся обо мне… С их стороны я никогда не ощущал психологического прессинга – это совсем не значит, что им было безразлично мое будущее, но они… Я бы так сказал – они верили в меня, потому, наверное, и берегли. Но вот окружающие!..

Виктор весело рассмеялся.

– Тем более что ты, по их мнению, должен был соответствовать выдуманной легенде, канонизированному образу.

– Точно! – кивнул Кай.– Знаешь, в чем трудность? Проблема моя, по существу, пустяковая, это только в моих глазах она приобрела такую остроту. Так мне кажется… Однако поговорить об этом было практически не с кем. Меня просто не понимали! Кивали, если я начинал разговор, хлопали по плечу, а в глазах пустота. Эх ты, принц, с жиру бесишься!.. Только с тобой оказалось просто и легко. Конечно, сыну Хэнса Дэвиона и Мелиссы Штайнер оказалось под силу понять меня, пусть даже у тебя все складывалось совсем иначе.

– Я попал в другую ситуацию,– ответил Виктор и нахмурился.– Твои родители с самого начала гордились тобой. Они позволили тебе поискать свой путь в жизни. Я же с рождения оказался накрепко привязан к семейному бизнесу – являлся, так сказать, неотъемлемой его частью, продолжателем великого дела и тому подобное… Я с малых лет был повязан этими условностями. Каким бы я ни был, мне все равно было предназначено править огромным государством. Вследствие этого отец заранее определил то, что я должен был знать и что мне было ни к чему. Или просто вредно… Не я выбирал, не я сам испытывал себя, меня просто натаскивали. Помню, несколько раз я пытался вырваться из этой клетки, тогда отец серьезно поговорил со мной. Объяснил, так сказать, популярно, к чему может привести подобная прыть. Ну, тебе знаком этот набор: ты не принадлежишь себе, у тебя особая судьба, заботы миллиардов людей лягут на твои плечи…

– Их можно понять – у них не было выбора. Не то что у моих родителей…– Кай потер подбородок.– Мы с Дейрой решили воспользоваться их методом. Она уже отлично потрудилась и родила Дэвида.

Виктор улыбнулся.

– Надеюсь как-нибудь встретиться с ним.

– Дейра снова беременна.

– В самом деле? Кай усмехнулся.

– Ты же и так знаешь.

– Конечно.– Теперь Виктор, почувствовав неловкость, несколько глуповато улыбнулся.– Я не отдавал приказ моим людям собирать сведения, но сам понимаешь…

– Предстоящее рождение возможного наследника Объединения Святого Ива – дело государственной важности! – Кай покивал.– Я понимаю… Однако никакие меры безопасности не спасли мою мать, об этом я тоже не раз говорил Дейре.

Он встал и, перехватываясь руками за протянутые тросы, направился к серванту, где выдавил из герметически закрытого графина в такой же бокал немного сока «наранжи». Потянул из особой трубочки, глотнул, повеселел.

– Ты погляди – и лимон добавили! Как раз по моему вкусу.

– Поблагодари Джерри Крэнстона, это его работа. Кай кивнул:

– Понятно. Это смешно, но мне кажется, что мы с ним уже встречались, только я никак не могу припомнить где.

– В сорок шестом он писал дипломную работу в Военной Академии в Новом Авалоне. Может, там?..

– Вполне возможно.– Кай указал бокалом на голографическую карту.– Но вернемся к нашим баранам… Размышляя над общей картиной, невольно приходишь к выводу, что Соколы подозрительно глубоко проникли в пространство Содружества. Возможно, их расчет строится на том, что ты не можешь ничего предпринять, пока не получишь официального приглашения от Катрин.

– Этого мне никогда не дождаться. Катерина никогда не соизволит сделать заявление такого рода. Нонди Штайнер начала лихорадочные перемещения войск, пытаясь хотя бы в какой-то мере перекрыть пути Соколам и свести опасность к минимуму.

– Классическая задача – каким образом защитить все, что имеет для вас ценность? Атакующие имеют возможность выбирать цели – их куда больше, чем ты можешь прикрыть.– Кай сделал еще один глоток.– Кланы всегда имели преимущество в этом отношении. Инициатива находилась в их руках.

– Исключая тот момент, когда мы сами ударили по Туаткроссу и Тениенте. Это для них была большая неожиданность,– ответил Виктор.– Я не вижу иной возможности, кроме как повторить подобные ходы и ударить в самое сердце кланов. Я понимаю, что пока о такой операции можно только мечтать, однако сама идея очень привлекательна.

– Может быть, именно об этом Фохт хочет поговорить с нами?

– Ты так считаешь?

Герцог Сент-Ив поставил кубок в специальный держак.

– Ты, Хосиро, я – все мы прошли совместную тренировку на Аутриче в ту пору, когда правители государств Внутренней Сферы осознали наконец, что в одиночку перед кланами не устоишь. Кончилась та эпоха, когда каждый был сам за себя, пришли новые времена. Меня в ту пору поразило, что Хосиро, например, может быть интересен просто как человек, что он прекрасный парень, с ним можно спокойно пойти в разведку. Затем до меня дошли известия, что между кланами Нефритового Сокола и Волка разразилась война – правда, это были не более чем слухи. Однако если эти вести соответствуют истине, то становится ясно; между родами наметился кардинальный разлом. Это означает, что обстановка может резко измениться в нашу пользу и твоя мысль получит развитие.

– Может быть, и так, Кай,– ответил Виктор. В этот момент в дверь постучали. Принц сказал:

– Входите.

В комнату вошел Джерри Крэнстон, рядом с ним шла женщина, одетая в алый форменный комбинезон Ком-Стара. Темные круги под глазами, зеленоватый налет на И коже сразу подсказали Виктору, что межпланетный аппарат, на котором посланница Ком-Стара добиралась до звездного прыгуна, все время шел со значительно повышенным «g» – видимо, ей было приказано обязательно успеть повидаться с Виктором, пока «Барбаросса» не со вершил звездный прыжок. Более того, то обстоятельство, что новость не передали по Межзвездной связи, насторожило его. Он не ждал ничего хорошего от подобной В спешки.

Гостья поклонилась.

– Прошу простить за вторжение, ваше высочество. Я – регент Регина Уитмен.

– Добро пожаловать, регент. Садитесь, пожалуйста,– ответил Виктор и кивнул Каю в сторону графина, стоявшего в серванте.– Не желаете что-нибудь выпить?

– Да, с большим удовольствием,– ответила Уитмен. Кай подал ей фужер с соком, она отпила чуть ли не половину и, заметив, что все внимательно наблюдают за ней, покраснела.

– Еще раз простите.

– Не беспокойтесь. Вы привезли мне голодиск?

– Нет. У меня личное послание от регента по военным вопросам. Только текст. Из рук в руки… Все должно было быть сделано, чтобы письмо вовремя попало к вам.– Представительница Ком-Стара перевела дыхание.– Мы потеряли связь с Террой.

– Что?! – Виктор взглянул на Кая, потом на Джерри. Те тоже остолбенели, лица у обоих вытянулись.

«Неужели рейд в направлении Лиранского Содружества был только отвлекающим маневром?» Вслух Виктор спросил:

– Неужели кланы атаковали Терру?

– Нет, сэр. Простите, ваше высочество…– Она судорожно перехватила фужер другой рукой.– Согласно предварительным сообщениям, доставленным из Лиги Свободных Миров – как из открытых, так и из закрытых источников – это связано со «Словом Блейка». Они давно заявляли, что Терра находится в руках святотатцев и они скоро освободят ее. Они атаковали Терру в последний день февраля – то есть вчера. Этот день имеет особое значение. Прежде всего это 276-я годовщина с того дня, когда Джерон Блейк взял Терру под свой контроль. Раскольники давно объявили этот день священным – мол, в этот день они явят свою мощь. По-видимому, мракобесы решили осуществить свой замысел…

Виктор, скрывая растерянность, кивнул. Это была из неожиданностей неожиданность! Худшее трудно придумать. Терра и в самом деле обладала неким сакральным смыслом. Это была прародина человечества, именно отсюда homo sapiens начал распространяться по галактике. Сам принц никогда не бывал на древней родине, однако значение Ком-Стара как связующей и в какой-то мере сплачивающей весь род людской силы было очевидно. Сеть Межзвездной связи обеспечивала единство и независимость всех и каждого. Вот почему так рвались сюда кланы. Защита Терры являлась долгом всех государств Внутренней Сферы. Еще страшнее, если сердце великой разветвленной организации окажется в руках реакционеров, суровых ригористов, для которых буква куда важнее смысла. Эти мракобесы уже грозились накинуть «петлю на шеи еретиков». Чем это грозило всей Внутренней Сфере, объяснять не надо. Более того, по некоторым данным, секта «Слово Блейка» пыталась вступить в контакт с кланами и договориться с ними о совместном управлении всеми освоенными мирами.

– Регент по военным вопросам полагает, что нам следует лететь к Терре? Наша эскадра загружена двумя полностью сформированными полками боевых роботов со всеми приданными к ним частями: артиллерией, пехотными подразделениями. В трюмах наших кораблей размещен полк истребительной аэрокосмической авиации. Полетное время до Терры меньше, чем до Токкайдо.

Все это принц говорил, обращаясь скорее к Каю, чем к посланнице Фохта. Аллард-Ляо, немного поразмыслив, кивнул. Регент Регина Уитмен благодарно улыбнулась, цвет ее лица приобрел нормальный оттенок.

– Регент по военным вопросам просил меня передать вам благодарность за ваше предложение, однако он заявил, что это не так уж необходимо. Потеря Терры, конечно, весьма печальное событие, но это меньшее из двух зол, угрожающих Внутренней Сфере.

Виктор в раздумье покачал головой, потом спросил:

– Если мы в спешном порядке не займемся большей из этих двух бед, «Слово Блейка» не сможет отстоять Терру от наступления кланов.

– Вы точно уловили мысль Анастасиуса Фохта,– сказала Уитмен и жестом попросила Кая налить ей еще.– Если сообщения с Терры соответствуют истине, мне приказано сопровождать вас в путешествии на Токкайдо. По пути я должна изучить состояние дел на тех мирах, где ваша эскадра будет делать остановки. По прибытии на место мне предписано представить подробный отчет.

– Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Джерри, пусть регенту найдут подходящую каюту.

– Будет исполнено, ваше высочество. Регент Уитмен, прошу вас.

В этот момент Кай поднял руку.

– Один вопрос, если позволите?

– Пожалуйста, герцог Аллард-Ляо.

– Меня интересует судьба примаса. Где она была во время атаки?

Уитмен чуть сгорбилась.

– На Терре. На острове Хилтон-Хид, где расположена наша главная штаб-квартира.– Гостья сделала паузу, потом совсем тихо добавила: – У нас нет никаких известий, должно быть, она погибла.

XXIII

Запретная зона, Первый круг Ком-Стара Главная штаб-квартира Остров Хилтон-Хид Северная Америка, Терра 1 марта 3058 г.

Пламя, встававшее над зданиями Хилтон-Хида, буквально заворожило ее. Лиза предельно устала, тут еще эти слезы – она никак не могла сдержать их поток, когда увидела, во что превратили цветущий край эти одичавшие фанатики. Регент не могла поверить глазам – на острове не осталось ни одного целого дома. Отблески пожаров затмили слабые приметы близкого рассвета, подступавшего с востока. На западе клубы черного дыма сливались с низко нависшими облаками – в той стороне еще грохотала буря. С большим трудом Лизе Кениг-Кобер удалось одолеть расстояние, отделявшее ее от штаб-квартиры Ком-Стара. Она надеялась успеть. К сожалению, опоздала. Рассчитывала поднять на ноги всю систему обороны Терры – и этой надежде не суждено было сбыться. Командный пункт разрушен до основания. Гвардия, охранявшая примаса, состояла из легковооруженных пехотных частей. Боевой техники у них было маловато. Враг бросил против них батальон штурмовых роботов. Судя по звукам, гвардия стояла насмерть. То там, то здесь слышались глухие разрывы и свист лазерных залпов. Заговорщики подтянули к Хилтон-Хиду артиллерийский дивизион, вели непрерывную бомбежку с воздуха. Было ясно, что враг старается разгромить гвардейцев до наступления рассвета, поэтому атакует яростно. В бой вражеские роботы шли плотным строем.

«Они бы добились своего,– мелькнула мысль у Лизы,– если бы мы с Крауном не успели». На Стефана регент наткнулась совсем недалеко от места падения, ему удалось благополучно покинуть погибающий летательный аппарат. Дело в том, что «Ястреб» Крауна тоже был оборудован мощными реактивными двигателями, обеспечивающими прыгучесть этой боевой машины. К сожалению, два других члена копья погибли. Даже если бы они и сидели в своих роботах, ни «Центурион», ни «Горбун» не умели летать. Все, на что были способны роботы этих типов – это несколько раз подпрыгнуть на несколько десятков метров вверх.

Помогая друг другу, постоянно подгоняя один другого, Лиза и Стефан добрались до Хилтон-Хида за тринадцать часов. По пути они систематически выводили из строя все попадавшиеся им микроволновые радиопередатчики и другие коммуникационные устройства, а также энергетические системы. Они полагали, что эти мелкие каверзы блейкисты спишут на погоду. Очень важно, так считала Лиза, добраться до цели незамеченными.

Так и случилось. Добежав до боевых порядков заговорщиков, атакующих Хилтон-Хид, они первым делом разгромили артиллерийскую батарею, затем склады боеприпасов и наконец принялись уничтожать грузовики на воздушной подушке, доставлявшие подкрепления и боезапас к линии огня. Машины начали взрываться словно ожившие вулканы. В рядах противника началось замешательство. Этим и воспользовались регенты – они обходным путем прорвались к осажденным. Краун было предложил продолжать «рейд» по тылам атакующих – это было им вполне по силам, однако Лиза, подумав, отказалась. Сейчас самое важное не громить противника, а выяснить обстановку. Что толку, если они подобьют несколько боевых роботов блейкистов и при этом потеряют свои машины. Необходимо было оценить масштабы заговора в целом, определить, где находится примас, и только потом принимать соответствующие меры. Лиза Кениг-Кобер была уверена, что, возможно, только вновь прибывшие уланы полностью перешли на сторону блейкистов. К этому следует добавить молодчиков из пятой колонны. Однако основная часть войск на Терре сохранила верность примасу и Ком-Стару. Просто они не могут разобраться в обстановке, нет человека, который бы отдал четкий и недвусмысленный приказ. Регент просто поверить не могла, что вся их работа пошла прахом и люди, которым она доверяла, с которыми принимала участие в боевых действиях, вот так сразу переметнулись на чужую сторону и готовы отдать Терру кланам. Эта мысль вела ее, давала надежду, обостряла чутье.

… Осколки бетона, железная арматура, стекло хрустели под ногами ее робота. Линию обороны они тоже миновали без труда – по-видимому, сил у защитников Хилтон-Хида уже не оставалось, чтобы прочно оборонять весь периметр правительственных зданий. Как вовремя они поспели! Эта передышка имела жизненно важное значение для обороняющихся. Добравшись до главного комплекса, Лиза не раздумывая вошла под своды некогда величественного здания, Краун неотступно следовал за ней, держа под наблюдением заднюю полусферу. Скудный предутренний свет проникал в здание через проломы в куполе и стенах. Стекла в высоких арочных окнах были все повыбиты, вокруг следы пожара. Верх еще вовсю полыхал, клубы дыма стелились на уровне плеч боевых роботов, однако в нижних помещениях – в чашеобразном зале, хрустальной комнате, было чисто. Здесь они и обнаружили примаса Шарилар Мори. Пол в помещении был выложен полированными мраморными плитами, на которых золотом выделялась эмблема Ком-Стара.

Лиза покинула рубку, поднялась на возвышение, где находилась Шарилар – при этом она с трудом прокладывала себе путь среди нагромождения обломков.

– Примас, нам надо немедленно уходить отсюда. Шарилар Мори не могла скрыть легкую растерянность, сквозившую в ее взгляде и движениях. Чуть подрагивающей рукой она отбросила капюшон золотистой рясы – черные ее волосы были подбиты сединой – и спросила;

– Как уходить? О чем вы говорите, регент!..

– Так точно, примас. «Хранитель Памяти» находится на околоземной орбите. Мы можем связаться и со «Светлым Умом»… Ваш персональный космический челнок исправен, стоит в полной готовности, так что вы можете покинуть Терру.

Старая женщина величаво и отрицательно покачала головой.

– Я никогда не покину планету.

– Но у меня приказ, примас.

Наконец Шарилар Мори полностью взяла себя в руки.

– Я верховный руководитель Ком-Стара. Ваши приказы меня не касаются.

– Боюсь, что вам придется подчиниться им.– Лиза сложила руки на груди.– В свете текущих событий я просто обязана эвакуировать или подвергнуть разрушению все ценное, что есть на планете. Наши враги должны получить глухую и безмолвную планету. Иного выхода нет.

– Вы должны исполнить то, что вам предписано, а заодно оставьте и меня.

– Не могу.

– Этот сброд блейкистов не сможет увезти меня с Терры.

– Вы желаете стать мученицей?

– Если им удастся сделать меня таковой, что ж… Лиза отчаянно покрутила головой:

– Нет и нет! Мне кажется, об этом и речь вести не стоит. Это такая чепуха! Вы сами пожалеете об этих словах, когда блейкистов выметут с планеты.

Примас посмотрела ей в глаза – взглянула так, как умела только она одна: веско, неотрывно, словно проникая взглядом в душу. Лиза не дрогнула, она считала, что правота на ее стороне. Нараставший во взгляде Шарилар гнев начал спадать. Она не позволила себе в такую трудную минуту вступать в перебранку.

– Разве использованы все возможности для подавления мятежа?

– К утру они овладеют Хилтон-Хидом. Они здорово опередили нас во времени. Идемте, примас!..

Мори протянула руку и позволила Лизе провести себя на следующий этаж, где стояли их боевые роботы.

– Неужели положение такое отчаянное?

– Хуже не бывает. Пока мы со Стефаном мчались сюда, нам удалось перехватить достаточно открытых переговоров. Переведенный легион улан весь насквозь блейкистский. Боюсь, что они добрались и до оставшихся частей – по крайней мере, им удалось либо разложить их изнутри, либо нейтрализовать, либо запереть в местах дислокации.

– Но не все же части перешли на их сторону? Этого просто не может быть!..

– Безусловно. Если бы восстали все части, расквартированные на Терре, им не надо было организовывать покушение на меня и мое командирское копье. Просто арестовали бы в штабе легиона… Они понимают, что живой меня нельзя выпускать, наши возможности к сопротивлению далеко не исчерпаны. Стоит только наладить связь и командную вертикаль, думаю, им придется туго. Но это только мое мнение. К сожалению, я не могу обосновать его с помощью фактов. Да, перебежчиков оказалось неожиданно много, и что самое обидное, именно штабные работники охотно выдавали блейкистам наши секреты. Я не знаю, что происходит в Академии в Сандхерсте, но вряд ли блейкистам удалось захватить всю Терру. Примас, не удержавшись, поморгала.

– В самом начале штурма были зафиксированы два звездных прыгуна, подошедшие к Терре. В настоящее время они находятся на лунной орбите,– сообщила она.

– Вне всякого сомнения, это корабли блейкистов. Если бы не приближающаяся буря, они уже начали бы высадку прямо сюда, на Хилтон-Хид.

Шарилар Мори вздохнула.

– Им никто не сможет помешать. Они знают, что ищут…

Лиза пожала плечами.

– Сомневаюсь, что им достанется богатая добыча.– Тут она махнула рукой двум солдатам. Те подбежали поближе, отдали честь.

– Доставьте примаса на «Хранитель Памяти»,– приказала Лиза.– Передайте регенту Конраду, чтобы он немедленно уходил из Солнечной системы. Если вам на пути попадется любой летательный аппарат – от шаттла до истребителя – считать его вражеским. Каким бы маленьким и безобидным он ни выглядел, какие сигналы ни подавал!.. Вы должны избегать любой стычки. Ясно?

– Так точно.

Примас взяла Лизу под руку, отвела в сторону.

– Подождите, а вы что, остаетесь?

– Так точно,– тихо ответила регент, потом нахмурилась и, чувствуя, что примас ждет объяснений, высвободила руку и подошла к сложенной из ячеистого бетона стене. Ткнула пальцем в одну из раковин.– Этот остров буквально переполнен научно-исследовательскими институтами, забит складами и компьютерными архивами. Все, что могли, мы погрузили на «Хранитель Памяти». В этой операции участвовали и два взвода вашей охраны. Теперь они будут вновь охранять вас. Все, что осталось, должно быть приведено в негодность. Кто-то обязан проследить за этим… Далее, необходимо организовать сбор сведений, наладить связь с частями, сохранившими верность Ком-Стару. Здесь найдется много работы, тем более для человека, отвечающего за оборону нашей священной планеты. Я ни в коем случае не снимаю с себя вину за то, что все высшее руководство прохлопало ушами. Ваше дело дать трезвую и нелицеприятную оценку действиям нашей контрразведывательной службы, пропагандистскому аппарату и прежде всего службам по работе с кадрами. Но это потом, а нынче пришел момент, когда каждый должен выполнить свой долг.

– Как раз ваша обязанность принять участие в работе такой комиссии. Мало того что ваша должность к этому обязывает, но вы сами оказались участником событий. Вместо себя вы можете оставить Крауна. У него достаточно высокий чин…

– Никак нет, примас!

– Вы понимаете, что своим отказом ставите меня в неудобное положение. Как я могу оставить своих людей, попавших в бедственную ситуацию?

– Это ваш долг, примас!

В этот момент один из солдат подбежал к ним и доложил, что персональный космический челнок ждет. Лиза Кениг-Кобер попыталась объяснить:

– Неужели вы считаете, что для меня главное погибнуть смертью храбрых? Как только все, что нужно уничтожить на острове, будет уничтожено, мы отправимся вслед за вами. Вы еще не успеете попасть на борт «Хранителя», как мы стартуем на одном из оставшихся шаттлов.

Примас усмехнулась, потом окинула регента долгим взглядом.

– Не надо меня обманывать, Лиза. Что ж, поступайте, как вам велит совесть. Знаете, у меня возникло чувство, что мы еще увидимся.

Примас повернулась и направилась к выходу из здания. На полпути остановилась и, повернувшись вполоборота, сказала:

– Запомните на будущее, регент. Мученическая смерть далеко не чепуха, как вы изволили выразиться.

– Конечно, примас.– Лиза коротко козырнула в ответ.– Однако вам надо поспешить. Блейкисты пришли, чтобы овладеть Террой. Мы постараемся, чтобы ничего, кроме выжженной земли, они не получили.

XXIV

Золотоплавильные печи Маккензи

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

15 марта 3058 г.

Капитан Тревена не знал, то ли радоваться, то ли ругаться. В такой напряженный момент, когда межпланетные аппараты Клана Нефритовых Соколов начали высадку десанта на краю ровного плато, рассекшего Горы Смерти, его вызвали в штаб второго батальона. Эта часть имела смешанный состав, вторая рота считалась разведывательным подразделением. Вот и дали бы возможность спокойно провести разведку! Нет, надо явиться в штаб с непременным обстоятельным докладом, а что он может доложить, если его люди только-только вышли к месту высадки? Придется оставить их на лейтенанта Мердок – она, конечно, все исполнит как требуется, но ему тоже необходимо быть со своими ребятами.

«Лучше уж с ротой, чем отсиживаться в штабе».

Вокруг него возвышалась близкая горная гряда, и совсем рядом – груды дымящегося шлака. К северу, невидимый с пригорка, лежал открытый рудник и обогатительная фабрика, где золотоносная руда проходила предварительную обработку. Оттуда груз спекшихся катышков с повышенным содержанием ценного металла доставлялся к плавильным печам. Док Тревена не мог понять, зачем второй батальон забрали с материка Донегал и бросили сюда, в эту изнывающую от жары местность. Что здесь было защищать? Какую такую стратегическую ценность имело это предприятие? Может, их отправили сюда в наказание за какие-то грехи. Но за какие?..

Позади Гор Смерти лежала равнина Веракрус. Там Десятый полк рейнджеров Скаи имел свою базу в Сент-Уильяме. Из некоторых секретных сообщений, которые дошли до ушей капитана. Док знал, что основные силы кланов лицом к лицу встретились с полком, сформированным из слушателей и преподавателей Академии. Меньшая часть должна была сразиться с рейнджерами и отрядами местной милиции. Главной целью Соколов был огромный машиностроительный комплекс, на котором собирали боевых роботов. Его и должен был защищать гарнизон планеты.

Машины второго батальона были расставлены и закопаны в грунт по периметру золотоплавильного цеха. Как только капитан приблизился, он назвал пароль и беспрепятственно прошел на производственную территорию. Все еще недоумевая. Док отчаянно чертыхнулся и подвел «Центурион» к одному из холмов. Он весь был насыпан из шлаков, и вершина его чуть заметно курилась. Здесь Тревена остановил робота, затем через люк выбрался на металлическое плечо, оттуда по приваренным скобам вниз до бедра, затем еще ниже, на разлапистую, снабженную острыми когтями квадратную ступню. Шарон Дорн и Тони Уэллс ждали его в тени, отбрасываемой гигантским роботом.

По их лицам он понял, что дело серьезное. Вот еще деталь – по радио никто из них по-товарищески не отважился сообщить ему, зачем его вызвали в штаб.

– Что случилось? – первым делом спросил капитан.

– Герцог Бредфорд прислал команданту Зарцу личное послание, в котором обращает его внимание на исключительную важность этой золотоплавильни. Догадываешься, где старина Хорст принял его? В заводоуправлении, там у них отличный бар. И спиртного хоть залейся…

– Он, конечно, и залился? – раздраженно спросил Тревена.

Шарон кивнула. Лицо у нее было мрачное.

– Черт! Пойдем!..– заявил Тревена.

Они втроем направились в сторону конторы. Командир батальона Хорст Зарц, так же как и все остальные офицеры, был переведен в Десятый рейнджеров Скаи легион по причине своей полной непригодности к службе в другом месте. Самое удивительное, что, будучи трезвым, Зарц показал себя толковым и знающим начальником, однако стоило на небосводе появиться хотя бы маленькому облачку, стоило где-нибудь звякнуть бутылке, и он уже сворачивал работу. Пользуясь своим влиянием на лейтенанта Копли, Док лично проследил, чтобы во время погрузки в транспортный челнок никто бы не смог пронести спиртное, но, как оказалось, все его ухищрения были напрасны. Остаться без начальника в такой момент – хуже положения не придумаешь.

Команданта он нашел в кабинете – он с трудом сидел за столом. Зарц был молодым человеком. Волосы светлые и очень мягкие, они сами собой укладывались на пробор посреди головы. В руке батальонный держал бутылку и не очень уверенно, но достаточно часто прикладывался к горлышку.

Шарон Дорн встряхнула рыжими, увязанными в «конский хвост» локонами и обреченно сказала:

– Уже готов. Док не выдержал.

– Это просто кошмар какой-то! – заявил он.

Тони Уэллс указал сначала на Шарон, потом на себя.

– Мы тут подумали и решили, что я должен принять командование. Ты, Док, отведешь своих людей и прикроешь северный фланг. Мы рассчитываем, что только так можем сохранить наших людей.

– Сохранить кого?

– Батальон. Док, единственное, на что мы способны, это оборона,– сказала Шарон.– Из нас троих Тони имеет наибольший боевой опыт, так что вручение ему командования вполне логично.

– Я так не думаю.– Тревена постучал себя кулаком по груди.– Черт с ним, с вашим опытом, я куда лучше подготовлен, чем вы оба, вместе взятые. Так что командование мне придется взять на себя. Мы ни в коем случае не будем оборонять эти печи. Здесь гиблое место!

Уэллс и Дорн уставились на него.

– Но, Док, у нас же есть приказ. Тони и я – мы оба слышали, как герцог Бред форд разговаривал с Зарцем. Этот объект имеет очень важное стратегическое значение, он обеспечивает сборку боевых роботов, и мы должны в любом случае защитить его.

– Герцог Бред форд рассуждает как политик, но не как военный.

Тони лихорадочно пригладил свои черные растрепанные волосы.

– Я не совсем понимаю…

– Это же очень просто.– Док указал на стол. Зарц между тем захрапел.– Посмотри на именную табличку,– предложил капитан.

– Там написано «Эрнст Руэл».

– Вот именно. Это дядя Гертруды Руэл, лидера правящей партии. Эта самая Гертруда является главной опорой герцога в местном парламенте. Мы охраняем это предприятие только потому, что герцог хочет показать ей, как высоко он ценит ее услуги. Шарон нахмурилась.

– Что ни говори, но на полученное здесь золото мы имеем возможность закупать стратегические материалы, которые идут на производство боевых роботов.

– Конечно, это очень важное предприятие, но оно прямо не участвует в изготовлении роботов. Местная продукция служит для обмена на другие материалы.– Док посмотрел на смущенных офицеров.– Этот завод с военной точки зрения не представляет собой особой ценности. Тем более для кланов… Его продукции хватает только на то, чтобы прокормить семью Руэлов.

Тони яростно потряс головой.

– Если это так, кланы бы не высадили десант в непосредственной близости от предприятия.

– Они высадились в непосредственной близости не от предприятия, а от позиций нашего батальона. Тони, чему тебя учили в Новоавалонской военной академии? В чем цель современных военных действий? Каким образом можно без особых потерь добиться победы? Прежде всего, если следовать нынешним воззрениям на ведение войны, необходимо лишить противника способности к сопротивлению. Одним словом, необходимо уничтожить его материальную базу, перерезать пути снабжения, лишить стратегических запасов. Очевидно, что главной мишенью кланов является завод по производству боевых роботов. Если они захватят его территорию, то в виде трофеев получат большое количество редких и дорогостоящих материалов, хранящихся на складах, и конечно, разгромят обороняющие предприятие части. Вот зачем они высадились на Ковентри. А сюда они перебрасывают подкрепления не потому, что здесь расположены плавильные печи, а потому, что мы здесь. Не предприятие привлекло их сюда, а мы сами, наш батальон…

Было заметно, что Тони откровенно не понравилась форма, в которой Док сделал замечание.

– Это звучит как объяснение параноика. Нас начали перебрасывать сюда в тот самый момент, когда их разведчики вели аэрофотосъемку планеты. Мы еще были на пути к этому плато, а они уже начали высаживать десант. Как они могли узнать, куда мы направляемся?

– Так здесь, в окрестностях, больше нет объекта, который надо оборонять. Мы сами подсказали кланам, куда направляемся и где следует высадить десант.

– Хватит спорить,– прервала их перепалку Шарон Дорн.– Лучше, Док, объясни, что нам теперь следует предпринять. Завод оборонять мы не собираемся, тогда как поступим?

Док на мгновение примолк. За эти годы он перечитал все, что было написано о кланах, их тактике, боевых порядках, методах разгрома противника. Детально разобрал по схемам все их кампании – заносил в особые графы как самые выдающиеся победы, так и самые громкие поражения. Эти знания он использовал во время занятий со своими людьми. Док постоянно настраивал их на борьбу с сильным, умелым противником, который не даст тебе спуску, использует любую промашку и в то же время которого бить можно – этот тезис он доказывал фактами… Тревена без шуток считал себя единственным офицером в батальоне, кто мог организовать достойную и эффективную оборону и тем самым спасти часть от разгрома. Лозунг, которого он придерживался всю свою жизнь, был прост и незамысловат: «Только живые могут достойно сражаться с врагом!» Уложить весь батальон возле этих печей – это было проще простого, но чем это могло помочь планете и ее населению?

Он достал карманный дисплей и высветил в воздухе карту.

– Взгляните. Как видите, мы находимся в сорока километрах от этих горных хребтов. Ребята из Академии часто проводили там военные учения и маневры, так что местность там неплохо оборудована в инженерном отношении. Кроме того, в предгорье множество заброшенных шахт и каверн, которые тоже могут сыграть нам на руку. Необходимо срочно разыскать Копли, я слышал, он там что-то добывал или пытался откопать. Мы отступим к горам и займем линию обороны, построенную кадетами. С севера мы можем прикрыться артиллерийским огнем, который вызовем по радио. Если Соколы дадут нам время, мы заминируем все подходы с той стороны или навалим в проходах военное имущество. Эти позиции, я уверен, имеют таблицы для стрельбы, так что все дороги можно будет держать под прицелом.

Шарон почесала затылок.

– Это ты все сейчас придумал? Звучит как тщательно разработанный план…

Док взглянул на, Тони.

– А ты как думаешь? Тот пожал плечами.

– Мне не нравится, что придется отойти с отмеченных в приказе позиций и оставить без охраны этот завод, будь он проклят!

– О'кей, Тони, задумайся вот над чем: какие шансы у батальона – заметь, нашего батальона – остановить полк боевых роботов? У нас здесь нет ни артиллерийской, ни воздушной поддержки. Здесь мы находимся на открытой местности, что на руку кланам, потому что они имеют преимущество в технике. Их оружие куда эффективнее, чем наше. На Токкайдо главное сражение развернулось в гористой местности – именно туда Ком-Стар заманил их. В горах наши шансы уравниваются.

– Да, в твоих словах есть смысл, но предполагается, что мы будем оборонять этот завод! Шарон энергично возразила:

– Если мы останемся здесь, то нам вряд ли удастся спасти предприятие. Пожелай кланы захватить печи, они это сделают. Если же мы совершим маневр, то сможем потом отбить завод. Как утверждает Док, они охотятся именно за нами, им эти печи ни к чему. В чем Док безусловно прав, оставаться здесь – это просто самоубийство. Горы Смерти куда более подходящее место для организации обороны. Сражаясь там, мы получаем возможность вывести из строя куда как больше их боевой техники. При этом мы сможем сохранить своих ребят.

Тони обреченно махнул рукой.

– Хорошо, но вы должны отметить, что я протестовал.

Док кивнул.

– Так и запишем. Теперь я хочу спросить вас – насколько готовы к бою ваши роты? Оба офицера отвели взгляды.

– Ребята у нас хорошие,– наконец ответила Шарон.– Но судя по личным делам, такого не скажешь. В моей роте три копья: одно – поддержки, другое – штурмовое, третье предназначено для ближнего боя.

– А у меня,– добавил Тони,– два ударных копья и одно копье поддержки.

– Ладно. Я направлю своих людей в горы на рекогносцировку. Следом двинутся два копья поддержки и ваше, Шарон, ближнего боя. Следом, со всей возможной осторожностью, медицинский персонал и техническая часть.

Эти роботы должны занять позиции и прикрывать отход трех ударных копий.

– Как я уже говорила, это тщательно разработанный план.– Шарон ткнула в команданта Зарца: – С этим что будем делать?

– Бросим его здесь! – махнул рукой Тони. Док уже было совсем согласился с ними, однако потом энергично возразил:

– Ни в коем случае! Соколымогут получить от него важные сведения. Придется взять его с собой.

– А ты возьмешь его «Пенетрейтор»? – спросила Шарон.

Тревена улыбнулся. «Пенетрейтор» являлся роботом, специально сконструированным для войны с кланами. Хотя он и передвигался чуть медленнее «Центуриона», реактивные двигатели, позволявшие взлетать в небо, давали ему значительное преимущество в бою. Эта машина обладала подавляющим огневым превосходством и толстой броней – все вместе свидетельствовало, что она принадлежит к новому поколению механических солдат, которые только-только начали поступать в войска. Тревена всегда мечтал повоевать на таком могучем роботе.

– Конечно,– ответил он,– а своего «Центуриона» я передам одному из техников.– Затем торжественно добавил: – Мы сейчас должны использовать все возможности для организации достойного отпора. Каждая машина теперь на вес золота. Самое главное для нас – это не совершить роковой ошибки. Дисциплина, стойкость и обязательно инициатива.

Шарон отдала ему честь.

– Будет исполнено, командант Тревена.

XXV

Таркад-Сити

Таркад

Округ Донегал, Лиранское Содружество

20 марта 3058 г.

… Катрин некоторое время смаковала удивление, ясно отразившееся на лице Тормано, когда тот вошел в кабинет и увидел, кто занимает место за столом.

– Доброе утро, мандрин Ляо.

– Архонтесса… Я…– Тормано не мог скрыть раздражение и гнев, пробившиеся в голосе и в выражении глаз.– Когда изволили вернуться?

– Прошлой ночью.

Она улыбнулась и неожиданно содрогнулась от озноба – до сих пор, вспоминая о небывалых приключениях, которые она испытала во время этого полета, ее охватывала дрожь.

– Все данные о прибытии «Боадицеи», о посадке моего личного шаттла стерты. Команда сдала отчеты в Министерство государственной безопасности – людям разъяснена необходимость хранить тайну. Все в совершенном порядке.

– Что же вы не вызвали меня сразу, как только прибыли?

– Я вызывала, только вас вчера не было на месте. Тормано изобразил улыбку и поклонился.

– Вчера я вынужден был срочно покинуть столицу.

– Это не имеет значения.

Архонтесса вставила особый ключ в скважину на панели своего личного компьютера, включила его и сказала:

– Я хотела бы ознакомиться с обстановкой. Расцвеченная радужными цветами, удивительно красивая, объемная голокарта материализовалась между правительницей и ее первым министром.

– Хочу поздравить вас, мандрин,– вы достойно справились с кризисом, связанным с наступлением Соколов. Как только я вернулась в Таркад, мне сразу доложили о десантах на Энгодине и Баклендсе. Конечно, во время моего отсутствия у вас были связаны руки, вы были вынуждены ввести цензуру на сообщения с горячих точек, однако вам удалось все так устроить, что наши враги во Внутренней Сфере даже не всполошились.

Тормано еще раз поклонился.

– Рад, что мои усилия получили такую высокую оценку.

– Что хорошо, то хорошо,– добавила Катрин и поймала себя на мысли, что невольно сравнивает своего первого министра Тормано Ляо и Хана рода Волка. Тормано обладал тем, что обычно называют внешним лоском. Придворный этикет был для него родной стихией. Влада тоже нельзя было назвать деревенским увальнем. Он был хорошо воспитан и знал толк в галантном обхождении, однако редко пользовался этим умением. Различие между этими двумя людьми, принадлежавшими к сливкам общества, заключалось в том, что Тормано ловко скрывал то, что таил в душе. Каждое его слово требовало особого отношения, в то время как Влад, что называется, рубил сплеча. Прямо заявлял – я хочу то-то и то-то, при этом не скрывал, что ищет ее одобрения своим замыслам.

«И, возможно, получит его».

С того момента, когда Катрин впервые увидела Влада из рода Волка, она осознала – вот тот человек, которого она искала все эти годы! В груди вдруг родилось такое томление, мужской пол, в своем абсолютном большинстве представлявшийся ей недостойным внимания, в этом представителе обрел такую манящую силу. Прежде она смотрела на мужчин как на скопище этаких грязных лапающих существ, которые мнят, что они – вершина рода человеческого. Нет, она не испытывала инстинктивной ненависти к мужчинам, надеялась со временем найти достойную партию, создать семью, родить детей, наследников такого огромного имущества, каким казалось ей Лиранское Содружество. Ее просто брала тоска, что поиск долог, небезупречен, сопряжен с роковыми ошибками, одной из которых был Гален Кокс. Этот человек, казалось, был предназначен для нее. Все бы у них заладилось, если бы не маленький недостаток – он был слишком верен ее старшему брату и злейшему врагу Виктору. За это и поплатился, однако время от времени Катрин не могла отделаться от сожаления – не слишком ли она поторопилась? Следом выплывала уже совсем крамольная мысль:

по какому праву она взяла на себя смелость распоряжаться чужими жизнями? Как бы не отлились кошке мышкины слезки… Но это были только мгновенные дуновения раскаяния, их напрочь заглушали соображения государственные, касавшиеся судеб миллиардов людей. Вот перед кем она должна испытывать ответственность, а не перед каким-то офицеришкой, возомнившим, что ради службы можно пренебречь любовью королевы.

С той поры в поле ее зрения не появлялось достойного кандидата. Разговоры с Тормано насчет жениховства этого ублюдка Томаса Марика ничего, кроме внутреннего смеха, у нее не вызывали. Тоже супруг! Религиозный и слабовольный ханжа, отдавший свою страну в руки обезумевших от жажды мести мракобесов…

«Как говорит древняя мудрость – тогда ты остановишься в своих поисках, когда найдешь то, чего душа желает. Мудро сказано!..»

Стоило ей только увидеть Влада, как сердце екнуло – вот он! Ее повлекло к нему сразу и неудержимо. В первое мгновение она даже вздохнуть не могла – лишь постепенно набрала воздух в легкие, с трудом справилась с холодком, обнявшим грудь. Он, без сомнения, был представительный мужчина – даже шрам не портил его лицо,– но это как-то скользнуло мимо сознания. Другое приворожило ее, заставило биться сердце – глаза Хана! Вернее, ум, необоримая, разумная сила, которая светилась в них. И конечно, не допускающая сюсюканья, дешевой сентиментальности, неоправданного изуверства, подчиняющаяся только высшей цели – жестокость. Благородной была цель или нет – ее это не интересовало. Лишь бы она была полезна… До той поры Катрин ревниво блюла свою девственность, осознавала ценность своей руки для любого претендента в мужья, но для Влада она ничего не пожалела – с радостью обменяла эти дары природы на возможность в будущем быть рядом с ним.

Сравнение Тормано и Влада помогло ей более точно определить, чем же глаза Хана так приманили ее. Ляо, безусловно, тоже обладал притягательной силой и некоей… как бы выразиться поточнее – уютной домашней привлекательностью. В его присутствии Катрин чувствовала себя в компании со своим, близким ей человеком. Это несмотря на то, что с первым министром ухо надо было держать востро, что он себе на уме. Но он был человеком ее круга, с ним в каком-то смысле было просто – ничего запредельного, поражающего масштабом он выдумать не мог. Разве что обычные интриги, опасение за свою жизнь, попытка урвать кусок пожирнее – в общем, проблемы, привычные для членов Великих Домов…

Влад был совсем другим человеком. Он жаждал власти – точно так же, как она сама или ее отец. Он стремился к ней, невзирая ни на что. Это был человек одной страсти. Он испытывал неутолимый голод на силу, на могущество, как волк, который никогда не может насытиться и все режет, режет попавшихся в его лапы овец. Они оба были охотниками, однако Катрин сразу поняла, что ее утробе далеко до ненасытного, объемистого желудка этого зверя. Ничего зазорного не было в том, что ей захотелось стать ему достойной парой. Из подобной неутоленной страсти и рождаются великие свершения, которые потом историки называют подвигами. Так Хэнс Дэвион сумел осуществить величайшее за все время существования Внутренней Сферы наступление. Он сумел разделить надвое Конфедерацию Капеллана. Влад, род Волка и другие кланы обладали силой, которая заставила трепетать самого Хэнса Дэвиона. Это для других, для успокоения народа были сделаны исполненные доблести заявления о скорой и славной победе, которая ожидает всех граждан Федеративного Содружества. Она, Катрин, росла в королевской семье и слышала, с каким страхом отец отзывался о кланах. За это Виктор и ненавидит чужаков, а у нее воины, пришедшие издалека, вызывают восхищение.

«Что поделать, если Влад и я – мы оба хищники, а остальные – жертвы!»

В этот момент Тормано осмелился подать голос:

– Могу ли я спросить, как прошла ваша миссия? Есть ли надежда найти среди кланов надежных друзей?

Катрин кивнула и даже не попыталась унять на лице довольную улыбку.

– Мы добились поставленной цели,– несколько туманно ответила она.– Я намеревалась встретиться с Ханами Дымчатых Ягуаров, но судьба распорядилась иначе.– Она сделала небольшую паузу, чтобы подчеркнуть важность момента, и добавила: – Я познакомилась с Ханом рода Волка. Мы нашли взаимопонимание.

– Взаимопонимание! – не удержался от возгласа Тормано. В эту секунду с него слетел всякий придворный лоск. Он был по-настоящему удивлен и испуган.– Но ведь Волки раскололись, на две группы. Одна из них ушла вместе с Феланом…

– Что здесь удивительного? От Конфедерации Капеллана, которой владеет ваша сестра, тоже когда-то был отколот Договор Сент-Ив.

– Вы уверены, что этим Волкам можно доверять?

– Абсолютно.

Она вновь улыбнулась, и Тормано притих, ожидая объяснений, которыми Катрин вовсе не собиралась одаривать его. Во время возвращения она провела много времени в компании с Владом. Это позволило ей в достаточной степени изучить характер этого человека. Он по-настоящему был откровенен с ней, делился планами… Она нашла, что Хан Владимир Уорд – человек с большим будущим, толковый, волевой, знающий, чего он хочет и как этого добиться. К своему удивлению, она нашла, что он развит и в духовном плане – это была большая редкость среди воинов кланов, которых сколько ни мой, все равно добела не отмоешь. Это была зацикленная на войне раса. В смысле культуры совершенно ограниченная. Превосходные инструменты для достижения чьих-то целей.

Он относился к ней совершенно иначе, чем ее братья и сестры. Все потомство Хэнса Дэвиона с самого раннего детства было строго ориентировано в отношении наследственных прав, и все их детские игры порой сводились к торговле, а то и захватам чужих земель. Чем они становились взрослее, тем глубже уходили эти мысли в подсознание отпрысков королевского дома. Друг о друге они мыслили только как о повелителях тех или иных миров – отсюда и склоки, зависть, надменность. Влад же относился к ней как к ровне – человеку одной с ним породы. Она была интересна ему сама по себе. Ее права архонтессы совсем не занимали его, потому что он считал это данью традиции, а теперь, настаивал он, пришли новые времена, и традиция должна потесниться, чтобы дать место людям с чужой кровью. Только от них самих, утверждал он, зависит, какое количество имущественных и властительных прав они сумеют захватить. Он относился к ней не как к королеве, а как к товарищу. Правда, не в полной мере… Сначала она сама заметила, потом он признался ей, что не в силах вот так сразу переступить грань, отделяющую полноценного воспитанника сиб-группы от вольнорожденной. Как бы высоко она ни стояла… Его положение позволило Владу окружить Катрин почетом, какой ей был предназначен по протоколу, но, оставаясь наедине, они становились друзьями.

Сначала каждый из них, как бы играя, пытался побольше разузнать о собеседнике. Катрин распространила свой шарм на окружавших ее клановцев. Не такими уж стойкими они оказались, Влад даже немного приревновал ее к своим воинам. Результатом подобных наблюдений оказалась мысль, что кланы играют совсем по другим правилам, чем те, что были приняты во Внутренней Сфере. Вставала обоюдная задача научиться иметь дело друг с другом. Вот что было самым трудным в процессе общения, что мешало договориться. Каждый из них пытался получить гарантии, которые бы соответствовали их представлениям о честном и дружеском договоре. С точки зрения Влада, сила в подобных делах решала все. Он был уверен в том, что самое выгодное, самое добрососедское соглашение можно тут же разорвать, если вдруг окажется, что партнер ослабел настолько, что его куда с большей выгодой можно использовать как подчиненного. Он считал это вполне честным и допустимым. В этом смысле у кланов и правила были разработаны для юридического оформления агрессии. Намеченной жертве посылался вызов, уславливались о форме поединка, затем наносился удар, по большей части безжалостный и мощный. В этой простоте таилось некое обаяние, пренебречь которым Катрин не могла. Говоря откровенно, ей понравился подобный подход к взаимодействию с партнерами, однако архонтессе хватило ума понять, что война всех против всех не самый лучший способ достижения своих целей. Это она и пыталась втолковать Владу. Конечно, ее весьма впечатлил сам факт расправы с только что избранным ильХаном, но подобный поступок никак нельзя возводить в правило, иначе никаких кандидатов не хватит. Кроме того, военная сила – это, конечно, важный рычаг, но далеко не единственный. Одним словом, ставить только на кулак – значит заранее обречь себя на нескончаемую цепь войн, а судьба битвы, как известно, решается провидением. Владу было в новинку выслушать небольшой курс лекций, касающийся имущественных, наследственных прав и социальных гарантий, которыми были наделены все без исключения жители Внутренней Сферы. Все строилось на праве собственности… Из слов Катрин выходило, что иной раз выгоднее перекупить право собственности на какой-нибудь материальный или идеальный – например, информацию,– объект – и враг сам явится с поклоном. Более того, имущественные права порой оказывались куда менее слабым оружием, чем социальные установления и родственные связи. Она приводила примеры, когда всего лишь с помощью брака создавались гигантские государственные образования, как случилось с ее родителями. Объединившись, семьи Дэвионов и Штайнеров смогли подмять под себя всю Внутреннюю Сферу. Влад возразил, что подобный опыт вряд ли можно считать удачным, так как после смерти старших Дэвионов Федеративное Содружество вновь распалось на два государства. Катрин только улыбнулась в ответ – зачем спешить, тем более в таких делах. У Виктора нет наследников, так что посмотрим…

Влад всерьез задумался – в словах этой девицы был смысл. И немалый… Он уже давно пытался понять, почему так удачно начатое наступление кланов привело к таким печальным результатам: войне между Волками и Соколами, разгрому Дымчатых Ягуаров и Новых Котов под Люсьеном, поражению на Токкайдо. Почему вдруг между родами, каждый из которых был уверен, что следует и подчиняется традиции, начались свары и вооруженные конфликты. Чем дальше, тем яснее становился глубокий смысл, заложенный в словах Ульрика о том, что опекунство иной раз куда более приемлемая форма захвата и подчинения врага, чем бронированный кулак Крестоносца.

Эти университеты оказались очень полезны. Мало того что их близость показала, что они в общем-то были схожими людьми, в конце концов и Катрин и Влад поняли, что, в сущности, они говорят об одном и том же – о том, какие способы захвата власти наиболее эффективны. В этом они сходились, в этом они были равны. Этим, собственно, и любезны друг другу. Физически они оказались очень приятными партнерами в получении удовольствия. Более того, духовная составляющая их связи тоже полностью удовлетворила их. Если это не счастье, то каким другим словом можно назвать то состояние, которое они оба испытывали во время обратного перелета в Лиранское Содружество?

К прежним своим поклонникам Катрин теперь ничего, кроме презрения, не испытывала. Даже к Галену Коксу, оказавшемуся слабаком в таком деле, как прорыв к власти. Он упустил свой шанс, тем самым доказав, что принадлежит к низшей породе. Если и не к низшей, то вырождающейся, исчезающей. Он решил сохранить верность сюзерену? Не решился сбросить с плеч вериги так называемого долга?.. За это и поплатился, ибо своим отказом нанес смертельное оскорбление новому человеку – хозяину и устроителю жизни. То есть ей, Катрин!.. В этом поступке было что-то схожее с реакцией Влада на интриги Ханов рода Дымчатых Ягуаров…

Катрин вздохнула, отвлеклась от нахлынувших размышлений, спросила у Тормано:

– Я вижу, мандрин, что Соколы уже высадились на Ковентри. Как я понимаю сложившуюся ситуацию, вы не имеете представления об их истинной силе?..

– К сожалению, нет, архонтесса. Они постоянно перемещают свои войска из одного пункта в другой. Ясно одно, что в атаках и во время высадки десантов на планеты они задействуют только часть своих сил, но мы никак не можем отследить, какое количество соединений они имеют на театре военных действий.– Он нахмурился.– Сражение вокруг Сент-Уильяма проходит тяжело. Наши люди пока удерживают позиции, однако потери велики. Десятый полк рейнджеров Скаи испытывает острую нехватку в технике и боеприпасах, однако они, по-видимому, решили стоять до конца. По крайней мере, таков настрой в боевых частях…

Архонтесса резко поднялась из-за стола и дала волю раздражению.

– Не все так ладно, господин первый министр, как вы рассказываете. Какими соображениями вы руководствовались, когда послали целый батальон боевых роботов оборонять золотоплавильные печи Маккензи? Хорошо, что во втором батальоне нашлись благоразумные люди, сумевшие произвести отлично исполненный маневр по перемещению в Горы Смерти. С какой целью вы сконцентрировали все наши части – ив особенности рейнджеров и местную милицию – вокруг Порта Сент-Уильям? Чтобы они там пали смертью храбрых?..

Тормано опустил голову, выдержал долгую паузу, потом спокойно ответил:

– Прежде всего должен заметить, что обороной Ковентри непосредственно руководит сестра вашей бабушки.

– Отсюда, с Таркада?

– Да. Но в любом случае она является Главнокомандующей. Второе, герцог Фредерик Бредфорд лично потребовал обеспечить защиту золотоплавильных печей на горнодобывающем предприятии.

Катрин прищурилась, затем после недолгого раздумья сказала:

– Как мне помнится, герцог Бредфорд, открыто признавался в верности моему брату, так что его требование немногого стоит. Так я полагаю…

– Его требования звучали разумно в стратегическом смысле слова.– Тормано указал на карту.– Машиностроительный завод на Ковентри – второе по величине предприятие по сборке боевых роботов во всей Внутренней Сфере. Мы не можем позволить себе потерять его. Кроме того, отступление второго батальона рейнджеров не получило одобрения вышестоящего начальства. Их самовольство было расценено как мятеж в военное время. Они отступили из-за трусости, чтобы не быть уничтоженными кланами. Беда в том, что их бегство или, как они назвали это, маневр – не дал положительного эффекта. Наши последние сообщения показывают, что кланы обошли золотоплавильное предприятие и загнали второй батальон в горы.

Тормано сжал губы.

– Оборона машиностроительного завода на Ковентри, а также плавильных печей, принадлежащих горнодобывающему предприятию, является стратегически важной операцией. Только в точности исполняя приказ, наши части смогут сорвать планы Соколов. Каждый лишний день, который им придется провести на этой планете, дает нам необходимое время для укрепления обороны Таркада. Если мы смогли хотя бы еще на две недели связать руки противнику, мы сумеем перебросить подкрепления на Таркад. Если нашим людям удастся поколебать уверенность клана в своих силах,

возможно. Соколы так и не отважатся высадиться на главной нашей планете.

Катрин поразмышляла над тем, что сказал Тормано. Истинная цель Нефритовых Соколов была очевидна – они стремились захватить Таркад, потому что, как объяснял Влад, они вынуждены скрывать свою слабость. Вот почему они перли с такой наглостью. Необходимость штурма Ковентри сама собой вытекала из принятой ими стратегии. Наступая в этом направлении, Соколы не только лишают Лиранское Содружество важной промышленной базы, но и переходят линию перемирия, а это, безусловно, вызовет ответные действия государств Внутренней Сферы. Одним словом, начнется широкомасштабная война. Это, безусловно, будет катастрофой для населения Внутренней Сферы. И для Волков тоже, так как в этом случае, как объяснил Влад, он будет вынужден попытаться овладеть Террой. Его род сейчас не в состоянии проводить широкие наступательные операции. Следовательно, Терра окажется им не по зубам. Этого и добиваются Соколы. Тогда Владу нечего рассчитывать стать ильХаном.

– Вы, как всегда, правы, мандрин Тормано. Вот еще что, я просмотрела ваши распоряжения и одобряю вашу инициативу по вызову в столицу Волчьих Драгун и Легкой кавалерии Эридана.– Катрин нарочито улыбнулась.– В добавление к вашему приказу я решила послать рейнджеров Вако прямо на Ковентри. Вы не будете возражать?

– Но…

– Никаких «но», Тормано!

Архонтесса громко засмеялась и махнула ему рукой, чтобы он угомонился.

– На пути в Таркад находится много вполне верных нам частей. Нам будет чем защитить столицу. Рейнджеры Вако больше пользы принесут на Ковентри.

– Да.

– Отлично.– Она улыбнулась с такой доброжелательностью, что сердце у Тормано екнуло.– В мое отсутствие вы напрямую связались с Томасом Мариком, не так ли?

– Как мы договаривались, архонтесса. Переговоры о возможном предложении руки и сердца медленно продвигаются вперед. Мы нашли некоторые точки соприкосновения, договорились о терминологии – ведь вы сами понимаете, что называть межгосударственные контакты торгом о приданом несколько неуместно. Я позволил себе поставить вопрос шире – о договоре о дружбе и взаимопомощи. Прогресс есть, но его явно недостаточно…

Катрин кивнула.

– Я бы хотела ускорить дело. Найдите возможность узнать у Томаса Марика – не будет ли он так добр послать на защиту Таркада своих Рыцарей Внутренней Сферы?

– Что?!

– Кроме того, поинтересуйтесь, не будет ли он так любезен передать мою просьбу вашему племяннику Сун-Цу, чтобы и тот прислал сюда одно из наиболее боеспособных своих соединений?

– Что?!

– Мне кажется, я выражаюсь достаточно ясно, мандрин.

Тормано закрыл рот.

– Горячо аплодирую вашей идее, архонтесса, однако эта инициатива может иметь опасные последствия.

– Мандрин Ляо, с помощью этого запроса я рассчитываю добиться двух целей. Первая состоит в том, чтобы Томас наконец осознал, что помощь Лиранскому Содружеству – его первейший долг и обязанность. Наше государство представляет собой первую линию обороны его собственной Лиги. Марик, в конце концов, должен уразуметь, что предпринимаемые им усилия по оказанию поддержки нашему государству явно недостаточны. Если он намерен получить в качестве приданого такой лакомый кусок, у него и настрой должен быть соответствующий. Никакой другой подход не будет способствовать успешному завершению сватовства. Что касается Сун-Цу… Я разделяю ваши опасения насчет племянника. Вот почему я намерена любым способом ослабить его. Если он согласится послать войска, тем самым мы лишим его возможности нанести нам удар в спину. Здесь его части будут перемешаны с нашими частями, так что все они будут под наблюдением.

– А если они не согласятся? Архонтесса усмехнулась.

– Мне ли объяснять вам, мандрин, что, проявив недружественные чувства, они тем самым выкажут свои истинные намерения.

– Согласен. Это разумно. Какова же вторая цель?

– Несмотря на то что вы вовремя сообразили прикрыть каналы информации, удостоверяющие, насколько глубоко Клан Нефритовых Соколов проник в глубь нашей территории, я уверена, что Виктору все известно. Он безусловно крайне встревожен этим вторжением. Приглашая сюда войска Лиги Свободных миров, я демонстрирую свою озабоченность ходом военного конфликта и пресекаю всякую попытку вмешательства с его стороны, какими бы красивыми лозунгами он ни прикрывал интервенцию. В этом случае ему придется косвенным образом иметь дело с Мариком, чего ему совсем не хочется. Следовательно, у меня появляется возможность накинуть узду на братца. Приглашение войск Лиги показывает, что у нас есть возможность отстоять свои честь, достоинство и независимость и без так называемой помощи Федеративного Содружества. Это будет ему урок на будущее.

Тормано торопливо кивнул.

– Вполне приличный план, архонтесса, исключая одну маленькую деталь.

– Какую? – Катрин удивленно глянула на первого министра. Тот не отказал себе в мгновенном удовольствии сделать чуть заметную паузу.

– Что, если в будущем мы не обойдемся без помощи вашего высокородного брата?

– В этом случае, мандрин, Виктор даст мне все, что я попрошу. Он очень любил наших родителей, чтобы причинить боль наследникам их плоти и крови. Я употребляю такие высокопарные слова, господин Ляо…

Катрин усмехнулась, однако ее взгляд оставался холодным. В этот момент ей пришло на ум, что она выражается в точности как Влад, когда в разговоре ему случалось упоминать имя Фелана. Она сделала долгую паузу, чтобы Тормано наконец осознал, кто здесь хозяин, и пояснила:

– Так вот, Виктор излишне сентиментален, в этом его слабость, которая позволит мне взять над ним верх. Он будет плясать под мою дудку, потому что никогда не сможет забыть о родственных отношениях. Он никогда не сможет помыслить обо мне как о враге…

XXVI

Горы Смерти

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

30 марта 3058 г.

«Тони,– закричал капитан Тревена в микрофон,– убери своего механического осла, или я сам сожгу его! Ты мне видимость загораживаешь!..»

Док повел перекрестьем влево, затем вправо, пытаясь поймать в прицел «Пенетрейтора» боевого робота марки «Галахад» с эмблемами рода Сокола, который не спеша, прикрываясь тумбообразным корпусом «Охотника», за штурвалом которого сидел Тони Уэллс, двигался по узкому дефиле. Наконец Тони чуть сдвинул в сторону свою машину, и противники почти одновременно ударили из пушек, смонтированных в верхних конечностях боевых роботов.

Краем глаза Док успел заметить, что Тони и два последних робота из штурмового копья его роты уже почти добрались до спасительного входа в шахту. Тут же тяжелая дробь разрывов потрясла корпус «Пенетрейтора». Схватившись руками за подлокотники командирского кресла, Тревена успел заметить, что его залп оказался более удачным. А тут еще Тони всадил почти половину оставшегося боезапаса в правую руку «Галахада». Броня оказалась сорвана со всего предплечья, металлические осколки долетели даже до Дока. Тони – молодец! Он успел чуть развернуться и воспользоваться секундным замешательством пилота «Галахада». Оба пульсирующих лазера «Охотника» принялись поливать врага световыми, рубинового цвета, зарядами. Из возвышающихся над каньоном скал повалил дым, отвесные каменные стены оказались утыканными точечными отверстиями.

Сопла ПИИ «Галахада» окрасились белым пламенем – два раскаленных шара ударили в спину робота Тони. Док, собственно, не видел, куда попали заряды, но по разлетевшимся струям расплавленной брони догадался, что выстрел был удачный.

Шестидесятипятитонный «Охотник», качнувшись, опрокинулся назад, дым густо повалил из его груди. Сработали реактивные двигатели, встроенные в пупырчатую голову робота, где находилась рубка. Мгновение – и спасательная капсула взвилась в небо. Тони хватило сил и умения избежать удара о скалы. Капсула превратилась в точку и, набирая скорость, полетела на запад. Куда она упадет. Док даже предположить не мог.

«Желаю удачи. Тони!» – сказал про себя Док и нажал кнопку прицельного устройства. Перекрестье сразу поплыло в сторону продвигающегося по ущелью «Галахада». Но что это?! Противник лежал лицом вниз – Док даже глазам своим не поверил. Тони, конечно, нанес ему серьезные повреждения, однако назвать их смертельными было нельзя. Отчего же Сокол потерял равновесие? Как раз этот вопрос менее всего интересовал капитана Тревену в тот момент. Упал – вот и замечательно! Это была первая улыбка судьбы на всем тяжелейшем пути отступления к горам. Он никак не мог подумать, что им всем придется так тяжело. Соколы, казалось, запросто проникли в их замысел и навалились всей бронированной массой на растянувшийся по горной дороге батальон, отягощенный обозом. Надо отдать им должное – воевать кланы умели. Сразу сообразили, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы батальон рейнджеров ушел за перевал. Они не давали Доку ни мгновения передышки. Дело осложнялось тем, что в боевой подготовке клановцы значительно превосходили бойцов первой и третьей рот. Они без всяких усилий настигли батальон на марше и ударили с хода, с нескольких направлений. Если бы не отчаянное положение, не твердая рука капитана, не осознание того факта, что только сохраняя строй у них есть шанс прорваться в горы, трудно сказать, как долго сумел бы продержаться второй батальон. Тут и Соколы дали небольшую промашку – после первого решительного штурма они решили, что теперь дело только за ^[32], и сделали паузу, которая позволила большей части батальона добраться до ущелья.

Теперь Док воочию познакомился с суровой реальностью, о которой до этого только читал в специальных отчетах, трудах, слышал из разговоров – в ближнем бою, на открытой местности Соколы имели неоспоримое преимущество. Один залп из ПИИ опрокинул «Охотника» – этот факт что-нибудь да значил. Все, что капитан прочитал о кланах, свидетельствовало, что они привыкли действовать быстро и решительно. Они не допускали слабых, размазанных ударов – каждый залп, каждый выстрел были осмыслены и акцентированы. Каким же образом Фохту удалось разгромить их на Токкайдо? Только с помощью хитрости и точной оценки сильных и слабых сторон противника. Поражение на Токкайдо было следствием расточительности кланов, в недельный срок истративших большую часть своего боезапаса. Воины наступающих родов предпочитают действовать смело, дерзко и не очень любят затяжные бои, когда победа достается долгим и нудным перетягиванием каната. Тем более когда их действия стеснены природными условиями. Когда они ощущают нехватку времени, боеприпасов, подкреплений… Все так, однако капитан Тревена с тоской ощущал, что применить эти знания в разворачивающемся бою ему вряд ли удастся. У Соколов было решающее преимущество в силах – высадившийся полк почти в три раза превосходил рейнджеров по количеству боевых машин. Если бы не та спасительная пауза, его батальона уже не существовало на белом свете.

Еще бы с полкилометра и не менее часа тишины. Хотя бы тридцать минут, чтобы занять оборонительную позицию!..

Док повел прицельным устройством. Два лазера большого калибра, встроенные в верхние конечности «Пенетрейтора», ударили разом – зеленые мощные лучи угодили в человекообразную машину, пытавшуюся встать на ноги. Один луч сорвал остатки брони с правой руки «Галахада», другой попал точнехонько в боевую рубку. Там мгновенно выплавился брызжущий искрами канал. «Галахад» успел выстрелить из ПИИ. Один из энергетических зарядов угодил в каменную стену ущелья. Срикошетив, ослепительно белый шар вонзился в грунт между ногами «Пенетрейтора. Другой попал в правую руку робота. Тут же в рубке Дока принялся вскрикивать клаксон, а на экране повреждений высветилась надпись, что конечность потеряла около тонны брони.

«Надо же,– изумился Док,– еще огрызается!» Он повел машину вправо и, прикрываясь выступом скалы, начал приближаться к лежавшему «Галахаду». Тот вновь пытался встать. Капитан открыл огонь сразу из шести пульсирующих лазеров, вмонтированных в грудь его робота. Сеть световых штрихов покрыла корпус противника, оставляя на нем россыпь точечных отверстий. Бортовой компьютер ввел поправку, и теперь все шесть лазеров сосредоточились на одном и том же месте – на его рубке.

Шестидесятитонная машина задрожала всем корпусом, однако Док не рискнул приблизиться к поверженному Соколу. Он прекрасно знал о тактической уловке, которую часто применяли кланы. Пилот оставлял машину неподвижной, словно с ним покончено, и когда противник подходил поближе, стрелял из ПИИ. Обычно такой удар сразу опрокидывал машину врага. Капитан с близкого расстояния вывел оба эти орудия из строя. В этот момент в наушниках раздался голос Шарон:

– Док, отставшие подтянулись.

– Отлично, Шарон. Что там с Тони?

– Мы его нашли. Он жив, однако сломал ногу. Поспеши, мы прикроем тебя огнем.

– Догоняю.

Напоследок врезав Соколу из протонных пушек – этот залп, так ему показалось, окончательно добил клановца,– Док начал взбираться по узкой дороге, ведущей ко входу в шахту.

Не тут-то было! Сокол ухитрился выстрелить в последний раз, однако по-настоящему прицелиться он уже был не в состоянии, и жаркие сгустки энергии угодили в стены каньона. «Попади он в мою машину, и от меня даже молекулы ДНК не осталось бы, чтобы определить личность погибшего».

Тут он вновь подумал о пробитых в этих местах шахтах. Лейтенанта Копли так и не удалось разыскать – никто не видел его с момента погрузки в челноки в Порту Сент-Уильям. Тем не менее им удалось найти в архиве предприятия карту, принадлежащую самому управляющему. Изучая высветившийся на экране компьютера план, Шарон пришла к выводу, что подземным путем их батальон может проникнуть в самое сердце Гор Смерти. Оттуда их даже с помощью атомного оружия не выкурить.

Система туннелей и подземных ходов разветвлялась под горным массивом. Были выходы и на противоположной стороне хребта. Если Соколы начнут преследовать второй батальон, рейнджеры вполне могут отойти к западу и присоединиться к основным силам, оборонявшим Сент-Уильям. Конечно, никто не ожидает, что Соколы рискнут преследовать их под землей. В этом случае одного робота достаточно, чтобы перекрыть штрек. Здесь, в подземных туннелях, можно было двигаться только по одному.

Добравшись до устья шахты. Док сбросил скорость и осторожно ввел «Пенетрейтора» в подземный проход. Когда в туннеле стало совсем темно, он включил инфракрасные фонари, чтобы не подавить людей и не столкнуться с другими роботами. Позади него техники уже занялись минированием – тянули провода, бурили шурфы. Необходимо было срочно запечатать вход в шахту.

– Шарон, доложите обстановку.

– Спускайся сюда, иди на свет. Сам все увидишь… Здесь слова не помогут.

В ее голосе слышалась предельная усталость.

– Все действительно так плохо?

– Мне за безудержный оптимизм не платят. Док.

Тревена осторожно повел свой «Пенетрейтор» по подземному коридору. Свернул за угол, на мгновение притормозил машину и затем повернул в том направлении, откуда падал свет. Добравшись до широкого зала, он понял, почему голос Шарон был полон отчаяния.

Два копья поддержки уже нельзя было назвать таковыми, потому что они истратили весь свой запас РДД. Лазерные орудия были в порядке, однако их можно было применить только в пределах видимости. К тому же бесполезные пусковые контейнеры теперь ограничивали поле зрения сенсорных датчиков роботов, что мешало наблюдению за полем боя. Оставшихся снарядов хватало, чтобы укомплектовать только две машины.

От трех ударных копий осталось только два. На первый взгляд, они выглядели не так уж плохо, однако, приглядевшись, капитан обнаружил, что на всех машинах сорвана броня, особенно на жизненно важных участках. Их пилотам теперь приходилось особым образом спаривать машины, чтобы прикрыть наиболее страшно зияющие раны. Два робота, которые вошли в шахту перед «Пенетрейтором», были основательно повреждены. Один из них потерял левую ногу и двигался только с помощью своего товарища. Эту машину все равно придется бросить…

Док вызвал по радио лейтенанта Мердок:

– Изабель, как там наши Титаны?

– Слушаем, как звонят по нам колокола, и считаем выбитые зубы, а так вроде бы ничего. Мы потеряли только две машины.

Это сообщение вызвало у капитана одобрительную улыбку. Для ребят из его роты тренировки не прошли даром. Две машины – это очень хороший результат по сравнению с соседями. Кроме того, по утверждению Изабель, их фланговый маневр и вынудил Соколов сделать паузу. Лейтенант доложила, что они подбили несколько машин врага. В любом случае теперь пробил час его разведывательной роты – в узких и полутемных туннелях легкие роботы получали значительное преимущество перед крупными штурмовыми машинами кланов.

– Не понимаю, Шарон,– заявил он,– что вас так расстроило? На мой взгляд, все обстоит просто здорово.

– Эй, Тревена, вы там случайно не нашли в «Пенетрейторе» спиртное? – ответила она.– Заявить что-нибудь подобное можно только после нескольких стаканов виски!

– Это с какой стороны посмотреть,– с той же лихостью ответил капитан.– Главное, что кланы не смогли уничтожить нас. Наши легкие роботы практически в полном порядке, вот что важно. Теперь только и начнется настоящая работа.

XXVII

Токкайдо

Штаб гарнизона Ком-Стара Свободная Республика Расалхаг 2 апреля 3058 г.

Регент по военным вопросам жестами предложил женщинам сесть. В комнате было светло. Яркий свет отражался от белых стен, создавал особую, невесомо-праздничную обстановку, в которой особенно заметны были усталость, отразившаяся на лице гостей, темные круги под глазами, их потухшие взгляды.

– Вот и опять мы встретились на Токкайдо. Пока вы отдыхали, я просмотрел подготовленный вами доклад, регент Кениг-Кобер. Это очень обстоятельный документ, исчерпывающе описывающий все, что случилось на Терре. Правда, он несколько мрачноват… Благодарю, вы до конца исполнили свой долг – судя по имеющимся сведениям, вам удалось вывезти с острова Хилтон-Хид все научно-исследовательские учреждения и компьютерные архивы.

Лиза пододвинула кресло, стоявшее неподалеку от обеденного стола, поместила его точно посередине широкой столешницы и четко ответила:

– Я сделала все, что мне предписывалось по инструкции. Если бы я сразу сообразила – еще в момент учебных занятий на тренажере в Сандхерсте,– кого мы набрали для пополнения наших понесших большие потери частей, мы тогда не потеряли бы Терру.

Анастасиус Фохт помог Шарилар Мори, примасу Ком-Стара, занять место во главе стола, только потом сел напротив Лизы.

– Даже если бы мы вовремя заметили, что среди рекрутов преобладают блейкисты, нам бы не удалось предотвратить захват планеты. Мы не всемогущи, у нас просто не хватает сил, чтобы одновременно защитить Токкайдо и нанести упреждающий удар по вооруженным отрядам «Слова Блейка». Последняя информация с Терры и косвенные источники подтверждают, что блейкисты высадили на планете три полка роботов усиленного состава со всеми средствами боевой поддержки.

Шарилар Мори удивленно глянула на регента по военным вопросам.

– Откуда у них такие силы?.. Анастасиус Фохт покивал.

– Я думаю, эти сведения точные. Три полка – ни больше ни меньше, кроме того, засланные изменники. Все они теперь окопались на Терре.– Старик взял полотняную салфетку и вытер губы.– Здесь у нас в штабе прекрасный повар. И продукты собственного производства: мясо, зерно, овощи. Ребята здорово преуспели в восстановлении планеты, теперь на Токкайдо производится более восьмидесяти процентов продукции, выпускаемой до войны. Конечно, ассортимент далеко не тот, что раньше, однако шеф-повар божится, что он сделал все, что мог. Уверяю, это очень вкусно.

Лиза кивнула, однако Шарилар Мори хмуро посмотрела на своего заместителя.

– Я предполагала, что мы здесь займемся чем-то более важным, чем дегустация блюд. Верю, они будут необыкновенно вкусны, особенно после месячной диеты на межзвездном прыгуне, но не кажется ли вам, что пора заняться делом? Как нам вернуть Терру – вот главный вопрос сегодняшнего дня. Я согласилась отложить рассмотрение этого вопроса, пока мы не отдохнем, но сколько можно отдыхать? Нам непременно следует сейчас же приступить к делу.

Регент по военным вопросам глубоко вздохнул и прикинул, как бы помягче объяснить примасу сложившееся положение. После долгой паузы он ответил:

– Если считать дискуссию делом, то считайте, мы уже вовсю работаем.

– Я вас не совсем понимаю, Анастасиус. Регент по военным вопросам бросил короткий взгляд в сторону Лизы Кениг-Кобер и, обращаясь к Шарилар, спросил:

– Примас, вы ознакомились с докладом, который подготовила регент Кениг-Кобер?

– Вам же известно, что я читала его. Я оставила заметки на полях той копии, что была вам передана. Надеюсь, вы внимательно изучили их, Анастасиус?

– Да, примас.– Фохт сложил руки на краю стола, накрыл одну другой.– Доклад, представленный регентом, содержит детально разработанный план, а также перечень сил и средств, с помощью которых можно надежно защитить планету или вновь захватить ее. По ее мнению, для надежной обороны Терры потребуется не менее шести полков боевых роботов со всеми штатными средствами поддержки: артиллерийскими дивизионами, аэрокосмической авиацией, пехотой. Этих сил будет вполне достаточно, чтобы защитить Терру от атаки даже четырехкратно превосходящего противника. Я считаю, что ее анализ соответствует действительности.

– Но вы же только что заявили, что у «Слова Блейка» на Терре только четыре полка!

– Они собираются призвать наемников. Группа «W» и Легион Восходящего Солнца отказались вступать с ними в контакт, однако не все искатели приключений столь щепетильны.

– Анастасиус, если мне не изменяет память, под вашим командованием находятся сорок полков боевых роботов. Вам вполне по силам собрать мощный кулак…– Примас жестко глянула на регента.– Лиза в своем докладе утверждает, что бомбардировка планеты, примененная кланами при штурме планеты Залив Черепах, способна значительно расстроить оборону.

– Понимаю, что вы имеете в виду,– покивал старик.– Вы предлагаете высадить десант в поясе астероидов и использовать небесные тела для бомбардировки планеты. Спорное предложение…

– Я согласна, что подобная мера – наихудшая из всех возможныхспособов возвращения Терры.– Она с прежней твердостью смотрела на регента.– В вашем отчете о беглецах из Клана Волка, которые оказались на Моржесе, сказано, что у них на вооружении стоят машины новейшей конструкции – омнироботы. Нам следует обзавестись подобными, чтобы иметь преимущество перед блейкистами.

– Вряд ли Хан Келл передаст нам эти машины.

– Надавите на него, Анастасиус. Регент по военным вопросам не смог сдержать улыбку.

– Эта мера ничего не даст, кроме возникновения еще одного конфликта.

– Анастасиус, все имеет цену.

– Примас, вы, вероятно, забыли урок, который преподнесла всем нам Миндо Уотерли. Случается, что цена бывает непомерно велика.

– Вы что, мне угрожаете?

– Вовсе нет. Шарилар.– Фохт взглянул на посеревшее лицо Лизы.– Простите нас, регент. Мы с примасом давно знаем друг друга, притерлись, так что пусть у вас не вызывают удивления некоторые резкости, которые мы можем себе позволить. Примас сама прекрасно понимает, что мы не в состоянии вернуть Терру, однако я должен выступить в роли мальчика для битья. Кого-то следует отшлепать, иначе как можно согласиться, что в обозримом будущем Терра для нас потеряна.

– У меня ничего подобного и в мыслях не было! – воскликнула Мори и тут же смолкла.

Дверь распахнулась, и два прислужника вкатили в зал тележку, на которой были размещены супница – оттуда тонкой струйкой выбивался ароматный парок – и тарелки.

– Отлично пахнет! – восхитился регент по военным вопросам и увлеченно принялся объяснять.– Этот суп-пюре приготовлен с местными черными сливами.

Он подождал, пока гости не попробуют блюдо, только потом сам приступил к еде. Суп припахивал луком и перцем, а также имел чуть заметный лимонный привкус.

– Должен признаться, что на этот раз Рудольфе превзошел самого себя. Я такого еще не пробовал.– Фохт явно испытывал удовольствие.

– Возможно, я переведу его обратно на Терру,– сделала замечание Шарилар Мори.– Пусть он и мне послужит.

– А что,– согласился Фохт,– он еще молодой человек. Глядишь, и доживет до такого дня. Примас промокнула губы салфеткой.

– Почему вы сразу не сказали, что возвращение Терры – процесс долгий? В любом случае не имеет значения, сколько у них будет наемников. У нас есть силы, чтобы разгромить их всех.

Регент по военным вопросам заметил, как на лице Лизы отразилась мгновенная растерянность.

– Я вовсе не имел в виду,– извинился он перед Кениг-Кобер,– втянуть вас в эту, так сказать, семейную ссору. Просто как эксперт и Главнокомандующий наземными силами, вы можете оказаться полезной. С вашей точки зрения, какую ценность представляет Терра для Ком-Стара?

Лиза почувствовала холодок в груди. С самого начала обеда она предполагала, что добром для нее этот интим не закончится. Реальность оказалась еще хуже, чем можно было подумать. Теперь она на собственной шкуре ощутила, что значит оказаться между жерновами сильных мира сего. Хорошо, что она сама была не в маленьком чине и имела опыт подобных встреч. Вот и теперь она выбрала единственно возможную для себя линию поведения. Следует считать эту встречу испытанием, проверкой на пригодность к получению высших должностей в системе Ком-Стара. Пусть ее собеседники даже и не помышляют об этом… Отсюда следует, что ее суждения должны быть гибкими, дипломатичными, однако совершенно искренними и правдивыми. И главное, точными по смыслу – нельзя допустить, чтобы ее ответы можно было интерпретировать в ту или иную сторону. В данном случае подобная уклончивость недопустима, ведь речь шла о вещах, лежащих в основе существования их организации. Ее мнение должно быть ясно вышестоящим руководителям – даже если они и не согласны с ним, им придется признать, что в ее словах есть резон. Им придется попытаться переубедить ее. Если же она сробеет, начнет действовать по принципу «и вашим и нашим», ее быстро спишут со счетов.

– Терра – это символ. К сожалению, в военном отношении эта планета не обладает ценностью,– она пожала плечами.– Я вовсе не недооцениваю значения Терры как священного места для всех приверженцев Ком-Стара. Вот и кланы решили в первую очередь захватить эту древнюю планету. Проблема вот в чем – если нам не удастся остановить их здесь, на Токкайдо, то и на Терре у нас ничего не получится. В то время, когда кланы грозились захватить старую родину, нам приходилось принимать меры, чтобы защитить ее. Пусть теперь «Слово Блейка» возьмет на себя эту обязанность.

Шарилар Мори отложила ложку.

– Истинное значение Терры, регент, не поддается оценке. Только потому, что Ком-Стар владел Террой, кланы согласились использовать Токкайдо как место предварительной битвы. Потеря Терры означает, что кланы теперь не будут рассматривать нас как стратегически важную, реальную силу. Потеря Терры имеет огромное политическое значение! Ответьте мне на такой вопрос – не является ли потеря священной планеты поводом к разрыву перемирия?

«Хороший вопрос».

– Если Ульрик еще является ильХаном, я ответил бы на ваш законный вопрос безоговорочным «нет».

– Если же он уже смещен с этой должности? Фохт понимающе кивнул.

– Все равно – нет, но уже в значительной степени Из-за причин, связанных с внутренней жизнью сообщества кланов. Вершиной их системы является каста воинов. Я подозреваю, что на Миндо Уотерли они смотрели как на представителя более низкой социальной прослойки – что-то вроде купчихи. Однако перемирие было заключено со мной, как с руководителем одного из воинств, вот почему они придерживаются его, несмотря на то что Миндо изменила и откололась. Соглашение между воинами нельзя разорвать просто так, тем более из-за попыток низших каст подвести под него мину.

Лиза внимательно слушала его.

– Значит, вы считаете,– спросила она,– что до той поры, пока Гвардия Ком-Стара представляет из себя реальную силу, они будут соблюдать перемирие?

– Точно. Но только пока они видят в нас достойных противников… Подобное отношение вытекает из краеугольного камня их морали – уважения достойны только равные. Слабые должны быть разгромлены в любом случае. Действительно, потеря Терры может привести к изменениям в отношении к Ком-Стару как к достойной силе. Дело в том, что в таких случаях кланы всегда пытаются сами проверить соперников на прочность, однако наших войск на линии перемирия нет. С нами нельзя схватиться в открытом бою. Если же они рискнут и атакуют нас на одном из наших миров, а мы достойно ответим на их вызов – это убедит их в куда большей степени, чем любые переговоры или захват Терры. Вот в чем корень проблемы.

Теперь Шарилар кивнула.

– Возможно, нам самим следует организовать набег через линию перемирия. Вы могли бы пощупать Волков. Их нынешняя слабость может гарантировать успех.

– В таких делах никто и ничто не может гарантировать успех, кроме собственной предусмотрительности и способности сыграть на противоречиях в стане врага.

Лиза моргнула.

– Вы имеете в виду, что мы должны убедить кланы в своей силе посредством нанесения удара по их самому слабому роду?

– Правильно. И если тот род, на который мы нападем, сумеет разгромить наши войска, тогда всем станет ясно, что мы просто блефуем.

Анастасиус Фохт погрузил ложку в суп и с удовольствием отведал его.

– Нам следует поискать выход в этом направлении, но в таких обстоятельствах мы не имеем права на ошибку.

– Что же вы предлагаете? Сидеть и ждать у моря погоды?..– резко спросила Шарилар.

– Ни в коем случае! – Регент по военным вопросам неожиданно улыбнулся и покивал.– Мы займемся самым трудным для любого солдата делом. Нам придется затаиться и терпеливо ждать, пока не наступит срок, когда мы обязаны будем ударить.

Штаб в Теркина-Кешик, Порт Сент-Уильям

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

Командир галактического соединения Розендо Хазен переступил порог кабинета, где располагалась Хан Марта Прайд, и, отдав честь, рявкнул:

– Мой Хан, прибыл по вашему приказанию! Марта вскинула руку к виску.

– Вы не очень скоры на подъем, командир,– сказала она.– Это говорит не в вашу пользу. Но я слышала, у вас есть много других выдающихся достоинств. Что ж, посмотрим.

– Я только исполняю приказы, мой Хан.

– Вы? Исполняете?..– Марта взяла голодиск, лежавший на металлическом столике, стоявшем позади нее, и показала его Хазену.– Ваш рапорт показывает, что второй батальон рейнджеров Скаи сумел не только уйти от разгрома, но и сохранить значительное число боевых машин.

– Разрешите быть откровенным до конца, мой Хан. Голос у офицера был чуть хриплый, было видно, что он до предела измотан и крайне озабочен тем, что события неожиданно вышли из-под его контроля.

Голубые глаза Марты безжалостно смотрели на него.

– Со мной только так и надо разговаривать. Прошу об одном – помнить, что времени у меня в обрез.

– Я не собираюсь отнимать его у вас. Хан Прайд. Между тем Хазен нашел в себе силы внимательно присмотреться к женщине, чья родовая линия всегда была соперником его наследственных генов в борьбе за власть в роде Нефритовых Соколов. Он презирал всех Прайдов за их высокое положение в иерархии, за высокий рост, за изящество и пропорциональность фигур. Марту, в свою очередь, раздражали эти «карлики» Хазены. Они чем-то напоминали чурбаны, которых еще надо обтесывать и обтесывать. А лучше сразу расколоть на поленья… Между тем служители в Хранилищах наследственных клеток ревниво оберегали обе линии от скрещивания.

– Мой Хан, мне кажется, отдавая приказ, вы не ставили своей целью погубить всех моих воинов.

– Вы ломитесь в открытую дверь.

– А вы не желаете заглянуть в открытую дверь! – Розендо, волнуясь, пригладил волосы, на удивление белесые, почти седые.– Командир противостоящего мне батальона оказался весьма толковым парнем. А вы что сообщили о нем? Это, мол, беспробудный пьяница и уничтожить его – пара пустяков. Что-то вроде учебной стрельбы. Батальон противника неполного состава, плохо вооружен, бойцы не обучены – вот что было записано в боевом донесении, которое вы передали мне…, – Вы преувеличиваете! Впрочем, все Хазены отличаются подобным свойством.

– Зато о моих родичах никто не рассказывает столько баек, как об Эйдене Прайде. Это был знаменитый на все кланы враль. Так что мы квиты.

Марта крепко сжала челюсти, в то же время Розендо заметил, что в ее глазах промелькнуло удивление. После короткой паузы она сказала:

– Для того чтобы мы оказались на равных, вам надо было уничтожить врага.

– Согласен, однако это еще не все. Грозди, которые я послал против команданта Зарца, утверждают, что эти вояки-рейнджеры воюют все лучше и лучше. У них тяжелые потери, однако они сумели организовать сильный отпор. И это было бы полбеды, если бы рейнджеры не заняли позиции, которые мои люди считают неприступными. В лоб их атаковать бессмысленно. Все это напоминает ситуацию на Токкайдо. Неужели мы вновь повторим прежнюю ошибку?

Марта откинулась в кресле и положила ногу на ногу.

– Ошибка, которую допустили ваши люди, заключается в том, что они позволили противнику спастись бегством.

– Едва ли их отступление можно назвать бегством, Хан Прайд.– Розендо сложил руки за спиной.– Они сохранили боевой порядок и ушли в подземный туннель к востоку от первоначальных позиций. Под этими горами, оказывается, проложена целая сеть коммуникаций, однако количество выходов из подземелья ограничено. Я решил организовать разведку и в тот момент, когда они выйдут на поверхность, навалиться на них всеми силами. Мои грозди уже разработали план, который и представили на мое рассмотрение. В результате у нас есть возможность полностью уничтожить их.

– Прекрасно. Тогда мы добились поставленных перед нами целей на Ковентри. Противник больше не оказывает сопротивления.

– Вам удалось уничтожить все их части, защищавшие Сент-Уильям?

Марта бросила в сторону Хазена хмурый взгляд, и тут же лицо ее приобрело прежнее невозмутимое выражение, однако тот успел заметить этот мгновенный мрачный проблеск.

– К вашему сведению, командир Хазен, не все, кто числится в войсках государств Внутренней Сферы, тупицы и олухи. Кое-какие подразделения местной милиции и Десятого легиона рейнджеров сумели прорвать кольцо окружения. Согласно данным разведки, они потеряли все свое имущество и боезапас, так что мы скоро окончательно разгромим их.

Розендо кивнул.

– Я рад, что вы нашли способ научить своих людей не совершать те же ошибки, которые допустили мои.

– Бесспорно!

– Теперь весь вопрос во времени. Как скоро руководство Лиранского Содружества сможет прислать подкрепления на Ковентри?

Марта Прайд поджала губы.

– Мы об этом ничего не знаем. Я полагаю, что они уже в пути.

– В таком случае нам следует принять их формальный вызов. Мы должны убивать воинов, а не время. Тем более нам не к лицу бегать от них с одной звезды на другую.

– Безусловно, командир. Я намеренно предоставила им срок, чтобы они смогли выбрать лучшие соединения и прислать их сюда.– Марта едва заметно улыбнулась.– Как раз по Ковентри проходит линия перемирия, так что они вынуждены остановить нас именно на этой планете. Если у них ничего не получится, тогда вновь вспыхнет война и вооруженные силы всех родов навалятся на них. Вот почему я уверена, что они уже послали сюда войска. Мы разгромим их наголову, тем самым подорвем боевой дух и волю Лиранского Содружества к сопротивлению. Вот тогда мы покажем всем сомневающимся, что род Нефритовых Соколов берет то, что ему нравится.

XXVIII

Горы Смерти

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

5 апреля 3058 г.

«На этот раз куда лучше.– Док глянул на счетчик времени, расположенный в левом нижнем углу дисплея.– Отсчет – 1459 часов. Это означает, что они скоро появятся здесь».

За те недели, которые рейнджеры, как кроты, провели под землей, Тревена чем дальше, тем с большим уважением начал относиться к воинам кланов. Нефритовые Соколы всегда действовали скоро, решительно и эффективно. Общая длина туннелей, естественных пещер и подземных ходов, расположенных под горами, составляла около ста шестидесяти километров. Это не считая боковых проходов, ответвлений, ведущих неизвестно куда и где можно было ожидать встречи с самыми фантастическими существами, вроде минотавра. Выходов из этого мрачного лабиринта было много, однако Соколам удалось отыскать практически все, кроме полудюжины особенно скрытых устий. С помощью особого сейсмического оборудования они в сравнительно короткий срок провели обследование всей системы подземных коммуникаций. Получив результаты, чужаки выбрали места для размещения найденных на территории золотоплавильных печей, наземных сейсмических станций, которые фиксировали перемещения тяжелых машин внутри горной системы.

Сеть укрепленных пунктов, прикрывавших выходы из подземелий, была организована настолько грамотно, что Тревена вынужден был признать: даже изучив все написанное о кланах и их тактике, он все-таки оказался психологически не готов к тому, что они покажут себя еще более умелыми воинами, чем можно было предположить. Вот когда он в полной мере оценил справедливость поговорки – «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Как-то в начале подземного сидения он послал в разведку специальный отряд. Кланы отреагировали мгновенно. Хорошо, что Док сам провожал своих воинов к выходу на поверхность и, после первых выстрелов оценив обстановку, дал им приказ возвращаться. Его поразила оперативность Соколов – за несколько дней они ухитрились построить прекрасно оборудованные в инженерном отношении позиции. Первое время его мучил вопрос, почему же они не дали его людям подойти поближе, чтобы бить их наверняка. Потом сообразил – кланам было куда важнее продемонстрировать рейнджерам, что из этого подполья нет выхода. Они не собирались гоняться за каждой машиной в отдельности. Время работало на них!.. Армия Нефритовых Соколов не собиралась покидать планету, а это означало, что рано или поздно второму батальону придется выйти на поверхность. Выходило, что Тревена со своими ребятами попал из огня да в полымя.

Как только Док Тревена обнаружил, что Соколы используют сейсмические станции для слежения за передвижениями роботов внутри гор, он решил обратить это в свою пользу. Ежедневно на протяжении почти десяти недель он приказывал каждый час прекращать активность на пятнадцать минут. Батальон замирал, а датчики следящих систем выдавали ровный, без всяких всплесков сигнал. В это время разведывательные группы, состоящие из легких роботов, через не зафиксированные кланами выходы выскакивали на поверхность и оставались там, пока их не обнаруживали посты Соколов. Затем рейнджеры возвращались через один из уже известных выходов.

С точки зрения сейсмической активности, Ковентри являлась спокойной планетой, поэтому кланы использовали мониторы, датчики которых были способны засечь шаги боевой техники, двигающейся по подземным коридорам. Остановка на пятнадцать минут – то есть отсутствие сигнала являлось точно таким же источником информации, как и поступь боевых роботов. Соколы сначала немедленно реагировали на отсутствие сигналов и посылали к подножию усиленные отряды, чтобы перехватить разведывательные группы, которые посылались строго в определенное время, но в разные места.

Вот чего не знали кланы, использовавшие сейсмические станции, захваченные на заводе. Эти приборы были предназначены для слежения за двигающейся внутри горы техникой, прокладывающей штреки и добывающей золотоносную руду. Они работали в автоматическом режиме, и, отслеживая их передвижение, сейсмические станции накапливали информацию. При этом, контролируя выполнение технического задания, приборы самонастраивались. В них были встроены особые глушители, с помощью которых они начинали отсеивать случайные, не относящиеся к выполнению задания сигналы, приходящие из недр земли. Все приборы были завязаны в единую сеть и обменивались информацией – когда один из них улавливал импульс, не подпадающий под определение «полезный», его электронный мозг отсекал сигнал и давал команду всем другим системам не реагировать на него. На это и был сделан расчет – в момент вынужденного отключения всех сейсмодатчиков Энди Бик с парой техников начинали перемещение тяжелого робота. Ближайшая сейсмостанция анализировала этот сигнал и, определив, что эта информация не характерна для периода паузы, отключала все остальные датчики, даже те, в сторону которых направлялся боевой робот.

Док отобрал десять способных пилотов тяжелых роботов, а также наиболее сохранившиеся машины, разделил их на два копья, повторяя организацию, которой придерживались кланы. Затем рейнджеры по одной переместили свои машины в точку, наиболее благоприятную для устройства засады. Вся подготовка началась за два часа до выхода на поверхность легких роботов, которым, как обычно в полдень, предписывалось выйти из подземелья через неизвестный кланам вход и постараться подманить ожидающий их отряд Соколов прямо под дула лазерных пушек своих товарищей.

Соколы не заставили себя ждать – этот факт внес некоторое смятение в душу капитана. Он одновременно почувствовал робость и обычное волнение, которое всегда охватывало его перед боем. «Игра, в которую мы играли так долго,– ее можно было назвать „Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…“ – в конце концов придет к своему логическому завершению. Мы должны нанести им как можно больший ущерб».

Подразделение кланов, называемое «звездой», перевалило через вершину холма и начало спускаться по каменистому склону. Два робота типа «Китороко» охраняли фланги. Пара «Стервятников»– топали один в верхнем луче, другой в заднем. Четыре легких робота окружали шагавший в центре средний робот «Томагавк». Вся группа походила на строй вооруженных, закованных в броню рыцарей. Окрас машин напоминал расцветку настоящих соколов-сапсанов – по зеленоватому полю черный крал. Они заметно контрастировали с красноватыми скалами и пучками подсохшей травы.

«Эх, далековато»,– посетовал Док. Все равно он покрепче сжал в руке прицельный джойстик, управлявший системой наведения. В этот момент он пожалел о том, что не взял на себя управление огнем всех роботов, потом вдруг мелькнула мысль – сколько можно опекать ребят? Всех их он проверил, подучил, теперь пусть работают самостоятельно. Залп должен быть ошеломляющим. Конечно, с первого раза вряд ли им удастся разбить хотя бы одну машину, однако ущерб неприятелю они должны нанести существенный.

Красное колечко в центре его перекрестия запульсировало, и Док нажал на спуск. Рубиновые штрихи лазеров угодили точно в цель – в правый борт и в грудь, примерно в область сердца, вражеского «Томагавка». Одним залпом он снес половину броневых плит, прикрывавших уязвимые участки его корпуса. Особенно большой ущерб понесла левая рука. Там оголилось практически все предплечье. Один из световых штрихов попал в голову «Томагавка» и прожег там заметное отверстие, откуда потекла легкая струйка дыма. Расплавленная металлокерамическая броня закапала на плечо робота.

Роботы рейнджеров, спрятанные в засаде, тут же открыли огонь из всех видов оружия, которые можно было использовать без опаски перегреть свои машины. Вспышки зеленых и красных лазеров, пущенных «Фениксом-Ястребом», а также первым из двух «Окстолов», поразили первого «Китфокса». Лазерные удары испарили большую часть брони с левого бока вражеского робота и верхней конечности. Искусственная мускульная ткань сразу задымилась. Рейнджеры, не давая «Китфоксу» ни минуты передышки, продолжали стрелять, теперь уже сокрушая ферротитановые кости.

Второй «Окстол» обстрелял замыкающего строй «Китфокса» из пульсирующих лазеров. Прицелился точно – его заряды угодили в грудь вражеской машине. Прежний. робот Дока «Центурион», которого теперь вел Тони Уэллс, помог товарищу и всадил очередь из автоматической пушки в правую руку «Китфокса». Бронебойные, снабженные ядерными боеголовками ракеты принялись рвать внутренности вражеского робота, ломать гироскопы и уничтожать двигатель, который давал жизнь могучей машине. Робот быстро затянуло облаком густого дыма. Раздался взрыв, и в следующее мгновение пилотирующий «Китфокса» воин катапультировался. Спасательная капсула вонзилась в ясное небо…

«Долг платежом красен!» – изо всех сил заорал по радиосвязи Тони Уэллс.

«Защитник» из числа сидевших в засаде машин рейнджеров выстрелил по «Томагавку» из протонно-ионного излучателя, следом добавил из пульсирующего лазера. Луч цвета небесной лазури попал точно в ногу неприятельского робота, сорвал и оплавил броню на бедре. Световые штрихи пульсирующего лазера уткнулись в его правое плечо, однако здесь пробить броню не смогли.

На одного из «Стервятников» кланов обрушились «Окстол» и «Победитель». «Стервятник» потерял броню с груди. Теперь роботы рейнджеров раз за разом посылали заряды из протонных пушек внутрь его корпуса. «Победитель» продолжал осыпать врага очередями из автоматической пушки, делая его все больше уязвимым для ударов.

Последний «Стервятник» стал жертвой «Лучника», которым управляла Шарон Дорн. Особенно опасными оказались реактивные снаряды, размещенные в особой кассете, и протонная пушка. Два лазера среднего калибра ударили в грудь «Стервятника» и моментально пробуравили там отверстия. Повалил черный дым, робот закачался, начал терять равновесие – это подсказало Доку, что выстрелы Шарон повредили один из гироскопов и, кроме того, нанесли ущерб двигателю.

Док Тревена по-прежнему держал перекрестье своего прицела на вражеском «Томагавке». На этот раз он ударил в него полновесным зарядом из пульсирующего лазера. Алые штрихи сверкнули в воздухе и вонзились в левую руку робота, срывая остатки брони и обнажая искусственные мускулы.

Пилот из рода Нефритовых Соколов успел выстрелить, однако он метил не в командирского «Пенетрейтора», а в «Защитника», который вышел из укрытия.

Напряжение нарастало.

В этот момент россыпь разрывов покрыла поле боя.

«Что? Почему? Откуда дальнобойные управляемые снаряды?!» – Док Тревена с удивлением обнаружил на экране заднего обзора трассы ракет.

«Назад, рейнджеры! – закричал он в микрофон.– Мы свою задачу выполнили».

«Так точно, Док! – Капитан уловил в голосе Уэллса нескрываемую радость и жажду битвы.– Наконец-то мы проучили их. Пусть знают, что мы не мальчики для битья!..»

«Мы это сделали. Тони,– ответил Док.– Теперь ступаем. Сохранить боевой порядок!»

Он повернул свою машину и последним зашагал сторону входа в подземелье.

Спустя два часа к отряду больших роботов присоединилась группа разведывательных машин, которые были посланы, чтобы заманить кланы в ловушку. Оказалось, что легкие роботы совершили удачный набег на оставленный кланами оборонительный пункт. Прежде всего они нейтрализовали оборону, основная тяжесть которой после ухода звезды боевых машин легла на плечи элементалов. Рейнджеры разгромили их подразделение, прорвались в глубь периметра, захватили несколько грузовых аппаратов на воздушной подушке. С помощью этих транспортных средств они доставили в подземный лагерь большое количество амуниции, боеприпасов, продовольствия. Все, что не смогли увезти, разведчики сожгли. Чтобы сохранить конвой, пришлось вступить в короткий бой с возвращающимися роботами клана.

Изабель Мердок доложила командиру батальона:

– Все прошло просто замечательно! Никто даже не пытался вас преследовать, Док. Просто обстреляли издали реактивными снарядами, посверкали лазерными пушками и отошли. Они притащили один сильно подбитый робот типа «Боевой Ястреб». Вели его, как мне удалось определить, несколько «Бабуинов». Они вооружены легкими реактивными снарядами, мы вполне могли атаковать их, однако нам было важно доставить в лагерь взятое трофейное имущество.

– Безусловно. Все, что приволокли твои Титаны, цены не имеет, особенно запасы брони и боеприпасы. Теперь наши ребята могут отправиться и на более серьезное задание.– Док улыбнулся, затем потянулся и зевнул.– Отлично сработано, Изабель. Благодарю за службу. Ты – молодец, не потеряла ни одной машины.

– Кто учил! – ответила Изабель.– Кто из нас душу вынимал во время учений! Кто все спланировал и рассчитал!.. Ребята теперь просто рвутся в бой. Все хотят получить новое задание, такое, как это.– Она нахмурилась.– Правда, есть одно обстоятельство, которое беспокоит меня все больше и больше.

– Какое? – удивился Тревена.

Она указала через плечо на добычу, доставленную из лагеря кланов.

– Все, что мы привезли, уже было погружено на транспортные мобили. Сами склады были пусты. Такое впечатление, что они собирались оставить этот пункт. По моему мнению, это должно было случиться в конце недели.

– Возможно.– Док вновь потянулся, потом несколько посерьезнел и добавил: – Вполне может быть. Мне кажется, что пора совершить небольшую прогулку. Ты можешь, если желаешь, присоединиться ко мне, только необходимо взять бинокли.

– Опять будем наблюдать за звездами?

– Да. Это хобби помогает мне бороться со скукой.– Док подмигнул лейтенанту.– У меня такое чувство, что сегодня нам доведется увидеть что-то потрясающее. Бель.

– Почему ты так решил? Тревена усмехнулся.

– Тому, что ты видела, есть два объяснения. Одно из них заключается в том, что Соколы решили покинуть Ковентри и мы сможем увидеть их челноки, стартующие из Сент-Уильяма.

– А второе?

– Они решили оставить нас в покое, потому что встретили более серьезного врага.– Док еще раз усмехнулся.– Если нам повезет, мы сможем засечь высадку подкреплений. Тогда пробьет и наш час.

XXIX

Токкайдо

Штаб гарнизона Ком-Стара Свободная Республика Расалхаг 10 апреля 3058 г.

Виктор Штайнер-Дэвион раскрутил бренди в суженном кверху бокале – ароматный запах ударил ему в ноздри. Тихий, молчаливый послушник обошел всех гостей – каждый взял бокал, даже молодая женщина, которую регент по военным вопросам представил как командующую корпусом, оборонявшим Терру. Виктор с любопытством глянул в ее сторону – женщина в униформе Ком-Стара не производила впечатление опечаленного человека.

«Если бы я потерял Терру, я бы выпил бочку этого напитка».

В этот момент Анастасиус Фохт провозгласил тост:

– Предлагаю выпить за тех, кто храбро сражался и до конца выполнил свой долг и у кого в то же время хватает мудрости понимать, что война – самая ужасная вещь на свете.

Виктор улыбнулся, поднял бокал, чокнулся с Каем, потом с Фохтом. После короткой паузы одновременно чокнулся с Хосиро Куритой и регентом Лизой Кениг-Кобер. Затем сделал добрый глоток и с нарастающим удовольствием проследил, как пахучий, необыкновенно вкусный, обжигающий комок покатился по пищеводу.

Анастасиус Фохт поставил бокал на столик красного дерева, расположенный у стены, сложил руки вместе.

– Надеюсь, ваши представители и свита не обиделись, что никто из них не был приглашен на этот обед. Обещаю, что в следующем месяце все мы будем видеться куда чаще, а сегодня мне бы хотелось поговорить с вами наедине, ваши высочества. Регент Кениг-Кобер присутствует здесь потому, что во время проведения операций, планы которых мы здесь должны обсудить, она будет выполнять роль связующего звена. Как раз в этой области наметились кое-какие проблемы, так что ей будет полезно войти в курс дела. Если с вашей стороны нет возражений… Виктор отрицательно покачал головой.

– Вполне разумное решение,– сказал он.

– Простите меня, господин Фохт,– сделал замечание Хосиро Курита,– у меня есть вопрос.

В этом месте сын координатора Синдиката Драконов даже поклонился в сторону хозяина.

– В отличие от Виктора или даже Кая, я не могу говорить от имени своего правительства. Буду счастлив донести ваши слова до моего отца, однако если цель этого совещания заключается в том, чтобы отыскать возможность вернуть Терру, от меня будет мало пользы.

– Ценю вашу деликатность, принц Хосиро, но у нас с примасом и в мыслях не было обсуждать наши внутренние дела в таком высоком кругу,– улыбнувшись, ответил Фохт.– Не буду скрывать, что эта проблема имеет для нас очень большое значение, и если для ее решения нам будет необходимо посоветоваться с руководителем какого-нибудь государства, мы свяжемся только с ним, причем исключительно по официальным каналам. Проблема Терры отягощена не столько военными или политическими соображениями, сколько философскими разногласиями. На этом мне бы хотелось закрыть эту тему.

Виктор бросил короткий взгляд в сторону Кая, который не смог скрыть удивления, ясно проявившегося у него на лице после заявления Фохта. Во время путешествия на Токкайдо они с Каем не раз обсуждали возможности, которые есть у Ком-Стара для возвращения Терры. Ясно, что старина Фохт должен предложить им что-то вроде объединенной миротворческой операции по освобождению священной прародины. Они оба были уверены, что военным путем, с помощью прямой интервенции, вернуть Терру не удастся. Если точнее, то подобный поход потребует столько сил, что в этом случае следует забыть о противоборстве с кланами. Виктор и Кай обсуждали всевозможные отговорки, которые позволили им сохранить нейтралитет в этом вопросе. Однако старый лис сделал хитрый ход. Непредсказуемый Фохт словно пренебрегает этой катастрофой, подорвавшей авторитет Ком-Стара во всей Внутренней Сфере. С точки зрения Федеративного Содружества, конфликт со «Словом Блей-ка» явится началом новой войны с Лигой Свободных Миров, а уж такое развитие событий никак не входило в планы Виктора.

Между тем Анастасиус Фохт спокойно продолжил:

– Нам с регентом Кениг-Кобер удалось убедить примаса нашего ордена, что в настоящее время куда важнее разобраться с кланами. Вот в чем главный фокус нашей внешней политики. Те операции, в которых мы все согласились принять участие, в первую очередь касаются нашей способности на равных противостоять кланам в любых ситуациях.– Он широко развел руки.– Нам всем доставит большое удовольствие совместно поработать над отражением космической атаки, которую в скором времени нанесет особое подразделение Ком-Стара – Галактическое штурмовое соединение.

– Галактическое штурмовое соединение? – Виктор недоуменно изогнул бровь.– Вы решили воспроизвести структуру Галактического ударного корпуса кланов?

– Точно так, ваше высочество.– Регент по военным вопросам кивком указал на золотоволосую женщину в форменном комбинезоне Межзвездной связи.– Как только регент Кениг-Кобер будет утверждена в роли командира этого соединения, она сможет дать вам ответы на все интересующие вас вопросы.

Лиза вежливо улыбнулась.

– Боевые роботы, которые будут задействованы во время космической атаки, это в основном машины, участвовавшие в боях на Токкайдо и подвергшиеся капитальному ремонту с заменой целых узлов. Более половины пилотов – ветераны Токкайдо. Они сядут за пульты более чем двухсот боевых машин, соединение имеет все средства поддержки, положенные ему по рангу.

– Звучит впечатляюще,– Кай широко улыбнулся и посмотрел на Виктора.– Интересно, слышал ли что-нибудь об этом соединении твой всезнающий Секретариат разведки?

Принц-архонт Федеративного Содружества нахмурился.

– Ком-Стар как государственная организация не числится среди врагов нашего Содружества, поэтому мы и не работаем по отношению к нему в этом направлении.

– Но вам же донесли о том, что моя жена беременна!

– Положение обязывает, мой друг.– Виктор пожал плечами.– Возможно, если бы это новое соединение Ком-Стара тоже оказалось беременным, мы непременно узнали бы об этом.

– Не расстраивайся, Виктор,– сказал Хосиро,– Служба безопасности моего отца тоже ничего не слышала о реорганизации в структуре войсковых объединений Ком-Стара. Когда Сабхаш Индрахар узнает об этом, его удар хватит.

«Из твоих уст да Богу в уши!»

Сабхаш Индрахар являлся начальником Службы безопасности Синдиката Драконов еще до рождения Виктора и примыкал к самому реакционному крылу правящей элиты Синдиката. Именно эти круги всячески противодействовали проводимым в стране реформам в социальной и военной областях, с помощью которых руководители государства хотели приспособить Синдикат к новым реалиям. Если бы усилия Индрахара и его единомышленников привели к успеху, это вернуло бы страну в эпоху жесткого феодализма и владычества военной касты, что якобы должно было спасти родину от поражения, когда кланы вернутся.

«Чем скорее этот Индрахар сдохнет, тем будет лучше для всей Внутренней Сферы».

Регент по военным вопросам одобрительно кивнул, словно ему удалось проникнуть в мысли Виктора. Он был полностью на его стороне – дальнейшее замораживание внутренней ситуации в ряде стран Внутренней Сферы, по его мнению, было одной из главных причин успехов кланов. В подобных случаях их обличительный пафос всегда находил множество благодарных слушателей. Действительно, сколько можно тешиться мыслями о независимости, божественном предопределении, разделившем людей, которое проповедовали ретрограды. Никто не спорит – люди не винтики, сошедшие с токарного станка, однако и социальная предопределенность в этом вопросе приносит слишком много вреда. Каждому должен быть предоставлен шанс на деле доказать, на что он способен.

– Предварительно я хотел бы выяснить вот какой вопрос,– спросил Анастасиус Фохт.– Что вы предпочитаете – подучиться и набраться опыта в организации обороны, чтобы успешно противостоять наступлению кланов, или первыми вступить с ними в битву?

Виктор усмехнулся.

– В вашем вопросе содержится некий тайный подтекст или попытка выяснить наши ближайшие планы.

– Что вы имеете в виду, ваше высочество?

– Прежде всего, всем известно, что вы давно уже настаиваете на пересмотре нашей совместной военной политики в сторону более решительных действий. Хватит отсиживаться в обороне – это, кажется, ваши слова? Фохт кивнул.

– С другой стороны,– продолжил Виктор,– поставив вопрос именно в такой форме, вы задались целью выяснить – согласен ли каждый из нас с вашим заявлением и готов ли он заняться пересмотром планов обучения войск. В любом случае вы нас, если можно так выразиться, немного провоцируете.

– Можно выразиться и так,– согласился Фохт. Тут в разговор неожиданно вступила Лиза Кениг-Кобер:

– У меня есть кое-какие соображения по этой проблеме. Возможно, этот вопрос несколько преждевременен.

– Вовсе нет! – решительно возразил Виктор. Он неожиданно примолк, глянул в бокал – там, на поверхности темно-янтарной жидкости, четко проступило его отражение.– Вопрос вполне назрел, особенно если привязать его к сложившейся ныне обстановке. Ни для кого не секрет,– добавил он,– что войска Нефритовых Соколов глубоко проникли в пространство, принадлежащее Лиранскому Содружеству. Моя сестра объявила о полной независимости наследства Штайнеров от Федеративного Содружества, однако я не могу снять с себя ответственность за людей и территории, которые долгие годы числились в составе моих подданных и моих владений. Последние сообщения показывают, что Соколы осуществили высадку на Ковентри. Этот факт имеет по меньшей мере судьбоносное значение, ведь эта планета лежит на самой линии перемирия. К сожалению, мне неизвестны подробности…

Фохт кивнул.

– Они высадились на Ковентри и разгромили местные гарнизоны на двух континентах. Граф Йозеф Манерверк обвинил герцога Бредфорда в измене и сам себя назначил правителем планеты. По непроверенным данным, граф Манерверк достиг какого-то соглашения с кланом, поэтому Соколы не стали наступать дальше.

Виктор почувствовал холодок в груди – даже жара крепкого бренди не хватало, чтобы избавиться от него.

– Есть какие-либо известия о герцоге Бредфорде и его семье? – спросил он.

– Нет,– ответил регент по военным вопросам,– но у нас нет сведений, что кто-то из них погиб или казнен, а это хороший знак.

Фохт заглянул в свой бокал, потом с некоторой печалью продолжил:

– К сожалению, мы не располагаем более подробной информацией. Как только Соколы высадились на Ковентри, они отрезали наших людей от оборудования, с помощью которого можно передавать сообщения. Все, что нам известно, поступило из службы радиоперехвата. Звездные корабли постоянно обмениваются информацией…

– Понятно.

– Есть одно приятное сообщение. Четыре полка наемников уже прибыли на Ковентри и совершили удачную высадку на планету. Два из них – это Волчьи Драгуны. Кроме того, там оказалась Легкая кавалерия Эридана и рейнджеры Вако.

Хосиро не смог скрыть удивления.

– Высаживать молодцов Вако и Драгунов в одном месте? Мне кажется, это не совсем разумное решение. Виктор посмотрел на Кая.

– Твой дядя Тормано не производит впечатление глупца. Почему же такая оплошность?

– Не могу понять. Хотя с другой стороны, после того, как он принял предложение твоей сестры и занял пост ее первого министра, у меня возникли сомнения в его здравомыслии.

– Лунатики всегда собираются вместе. Тормано и моя сестра отлично дополняют друг друга.

Фохт поправил повязку, прикрывавшую его пустую правую глазницу.

– Вам обоим прекрасно известно, что ни вашу сестру, ни вашего дядю нельзя подозревать в легкомыслии, тем более в слабоумии.

Виктор замедленно покивал.

– Нам это известно, регент. Даже очень хорошо известно… Но вспомните, пожалуйста, когда в их поступках прослеживался хотя бы намек на логику. Этим я вовсе не хочу сказать, что им не хватает рассудительности, а их поступкам последовательности. Я просто хочу сказать, что отсутствием логики я называю то, что я не могу их понять. Тем людям, чьи поступки для меня загадка, я не доверяю.

– Это понятно, и в чем-то я склонен присоединиться к вашей позиции. Просто я хочу предостеречь вас от одной ошибки. Их нельзя недооценивать! Подобное морепоколенное отношение куда больший риск, чем доверие к их поступкам. Они играют по-крупному, поэтому в случае удачи могут выиграть сразу и много,– вздохнул регент по военным вопросам.– Вот еще какое соображение – Внутренняя Сфера всегда была таким гадюшником! Члены Великих Домов знают это лучше других. Вы все трое потеряли ближайших родственников – кто отца и мать, кто бабушку и дедушку – в результате тщательно спланированных покушений. Так что я должен напомнить вам, что в этом деле никакая предосторожность лишней не будет. Продуманные меры безопасности – вот какое решение я счел бы мудрым.

– Согласен, регент.– Виктор поднял бокал, глянул через него на свет, затем сделал глоток. Прежнее, внушающее уверенность и хорошее настроение тепло разлилось по телу. Принц расслабился.– Тем не менее я бы хотел получить ответ на свой вопрос: если мы начнем проводить учебные занятия с вашим экспедиционным корпусом, которому будет поручено оборонять планету, нам в конце концов придется использовать Ковентри как живой пример. Вы считаете, именно на этой планете нам придется воспользоваться приобретенными навыками?

– Замысловато сказано, ваше высочество, но я отвечу прямо – мы могли бы выбрать и другие модели. Виктор отставил свой бокал и улыбнулся.

– Тогда позвольте спросить – предположим, нам удастся доказать, что мы стали знатоками в области сокрушения военной мощи кланов. Как вы, регент по военным вопросам, убедите руководителя суверенного государства пригласить нас продолжить эти упражнения на принадлежащей ему территории?

Анастасиус Фохт сложил руки за спиной, прошелся по залу.

– Рассказывают, что погода на Ковентри особенно благоприятна весной. Этот сезон считается лучшим.

– Погода на Ковентри всегда замечательная,– нахмурился Виктор,– исключая период обильных дождей. Я имею в виду дни, когда на головы жителям сыплются боевые роботы кланов.

– Возможно, Виктор,– сказал Хосиро,– если наши попытки будут удачны на Токкайдо, нам удастся посетить Ковентри и посмотреть, что можно сделать, чтобы очистить небо над планетой.

XXX

Штаб-квартира экспедиционного корпуса Лейтнертон, Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество 15 апреля 3058 г.

Экспедиционный корпусприземлился на северной оконечности Гор Смерти, где хребты сбегали к Центральному морю. Местом расположения штаба была выбрана деревня Лейтнертон, отсюда в юго-западном направлении вышли разведывательные группы, чтобы помочь остаткам рейнджеров Скаи, слушателям Академии и местной милиции, окруженным Соколами возле города Уайтинг, прийти в себя и восстановить боеспособность.

Особую гордость у Дока Тревены вызвали его разведчики, которые первыми обнаружили патрули рейнджеров Вако. В свою очередь это известие не доставило никакой радости командирам разведывательных копий, прошляпивших разведчиков второго батальона у себя в тылу. Люди из Службы безопасности срочно доставили Дока Тревену в местную гостиницу «Эрмитаж» и провели в танцевальный зал, где собралось высшее руководство экспедиционного корпуса. Они изучали карты, работали с объемными планами и голограммами; штабные офицеры напряженно всматривались в экраны компьютеров.

В тот момент, когда Дока ввели в зал, не было человека, который бы не оторвался от своих дел. Капитан полагал, что находится далеко не в лучшей форме, однако, когда в вестибюле он глянул на себя в зеркало, у него дыхание перехватило. Он на мгновение остановился. Его офицерский комбинезон начал трещать по швам еще в первые недели подземного сидения и к моменту выхода на поверхность превратился в жалкие лохмотья. Поменять форму было не на что. И с туалетными принадлежностями в шахтах гор тоже было плохо. Доку пришлось отрастить бороду, которая теперь лопатой опускалась на грудь. Начальник караула, доставившего его в Лейтнертон, позволил ему умыться, однако побриться, почистить одежду не разрешил. Заявил – времени нет. Доку было обидно, что он выглядит более сапером, чем командиром батальона.

На пороге он отдал честь.

– Капитан Тревена, Десятый полк рейнджеров Скаи.

Из всех офицеров, присутствовавших в штабе, он никого не знал, разве что генерал-лейтенанта Юдит Нимейер, которую ему доводилось встречать в штабе местной милиции Ковентри. В двух других он узнал высших офицеров Драгун – у них была приметная черная форма, отделанная алыми клиньями и кантами. Далее, пообвыкнув, он узнал и генерала Ариану Уинстон, командира полка Легкой кавалерии Эридана. Он припомнил ее по портретам – ранее ему доводилось много читать о ней. Ее присутствие, а также такой подбор высших военачальников дали ему повод решить, что командование ВС Содружества очень серьезно отнеслось к этой операции.

Пока его везли в штаб, ему довелось насмотреться на гребни, украшавшие боевые рубки роботов рейнджеров Вако. Нейрошлемы водителей тоже были разукрашены подобным образом. Вот и здесь он различил одного из полка Вако. Этот офицер, судя по нашивкам, являлся крупной шишкой. Неужели это знаменитый полковник Уэйн Роджерс собственной персоной?.. Капитан Тревена почувствовал себя не в своей тарелке. Такие люди, а он явился в лохмотьях! Единственный человек, которого он не сразу заметил, был командир Восьмерки Безумных – особого соединения наемников, поведение которых вполне оправдывало их название. Кто еще, кроме откровенных безумцев, мог примкнуть к рейнджерам Вако!

Полковник Роджерс не мигая уставился на капитана. Его очки с толстыми стеклами, значительно увеличившими зрачки, придавали ему сходство с рептилией.

– Это вы тот идиот,– грубо спросил он,– который привел в мою полосу наступления две роты боевых роботов?

Док сразу опустил руку и, встретив подобный прием, расслабился. Ответ должен быть достойным – он никому не позволит садиться себе на голову.

– Так точно, это были мои люди, которых прошляпили ваши разведчики.

Затем он обратился к генералу Юдит Нимейер:

– Мы крайне нуждаемся в ремонте и продовольствии. Боеприпасы тоже подошли к концу, однако в любом случае мы являемся боеспособным подразделением, готовым выполнить приказ.

Один из офицеров в форме Драгун – такой же высокий, как Тревена, разве что более гибкий – доброжелательно улыбнулся Доку.

– Капитан,– сказал он,– мы все высоко оцениваем ваши усилия. Особенно важно, что вам удалось сохранить людей и часть боевой техники. Радует, что рветесь в бой, однако теперь вы поступаете под начало генерала Нимейер, которая командует местной милицией. В предстоящей операции эти части будут играть вспомогательную роль. Мы хотели бы более обстоятельно побеседовать с вами, к сожалению, у нас сейчас трудно со временем.

Док понимающе кивнул, потом обратился к Юдит Нимейер:

– Что случилось с генералом Бекишем?

– Погиб во время перестрелки в предместьях Сент-Уильяма.– Генерал посмотрела куда-то вбок, словно она еще не освоилась с новой ролью. Док был знаком с рассказами об этой удивительной женщине, о материнской заботе, которой она окружала своих солдат. Доводилось ему и портреты ее видеть. Он сразу отметил, что стерео-изображения сильно приукрашивали генерала – на поверку она выглядела как самая настоящая бабушка. Правда, Тревена был достаточно наслышан о тех разгильдяях, которые принимали видимость за сущность и позволяли себе нести службу спустя рукава. Эта милая старушенция живо призывала их к порядку. Капитан по-прежнему стоял по стойке «вольно», едва расслабившись, ожидая очередного подвоха со стороны высших начальников.

– Как уже сказал полковник Тирел, вы, капитан, отводитесь в резерв,– заявила Юдит Нимейер.

– Ни за что! – с необычной для себя резкостью возразил капитан.– Я сохранил две трети батальона, и это после месяца ожесточенных боев с Соколами. Даже в тот день, когда ваши ребята высаживались на планету, мы устроили им засаду и подбили четыре боевых робота, разгромили опорный пункт, захватили много трофеев, в том числе боеприпасы и броневые листы. Мои ребята были собраны со всех частей и за это время из зеленых новичков, неудачников, тихонь и лопухов превратились в отличных бойцов. Не использовать нашу часть – это просто глупо, тем более что мы прекрасно знакомы с театром военных действий. Это все, что мы заслужили за участие в боях? Не пойдет!..

Темноволосая женщина в драгунском комбинезоне пробежала пальцами по клавиатуре компьютера. На одном из больших экранов побежал список личного состава Десятого полка рейнджеров Скаи.

– Вы, собственно, имеете в виду батальон неполного состава, которым командует командант Хорст Зарц? Тут указано, что пилоты плохо обучены…

– Очень даже полного, полковник. И солдаты теперь обучены замечательно! Самими Соколами…– Капитан сделал паузу, потом уже более спокойно добавил: – Командант Зарц, к сожалению, оказался не в состоянии выполнять обязанности командира. Мне пришлось заменить его…

– Но у вас же не было боевого опыта! – заявила женщина. Док уловил в ее глазах куда больше нескрываемого любопытства, чем осуждения.– Двум другим командирам рот уже довелось участвовать в боях. Почему же они не возглавили батальон?

– Со всем уважением к вам, полковник, должен заметить, что мы выжили только потому, что сохранили единство. Мы все делали сообща, однако командир был один. Им оказался я! Мое слово было законом, потому что я доказал, что смогу не только нанести беспрецедентный вред врагу, но и сохранить людей. И офицеры и солдаты это оценили.

Док невольно улыбнулся, заметив, как скривилось лицо Уэйна Роджерса. Глядя прямо в его кислую физиономию, он начал докладывать:

– Половину моего батальона составляет разведывательная рота, имеющая на вооружении легкие роботы. Все машины на ходу, оружие в отличном состоянии, если не считать некоторых повреждений. Кроме того, они приняли участие в большинстве проведенных нами операций. К сожалению, штурмовым роботам из первой и третьей роты нанесен значительно больший ущерб, и все равно ребята вполне способны дать отпор кланам.

Роджерс с преувеличенной деловитостью заявил:

– Все это очень интересно, капитан, однако позвольте нам заняться нашими профессиональными обязанностями…

Прежде чем Док ответил, женщина-полковник в форме Драгун повысила голос:

– Капитан Тревена тоже профессионал, полковник Роджерс!

– Да, конечно, Шелли, дорогая, он профессионал, однако в своей узкой области. Недаром ему доверили обучать каких-то вшивых новичков, а в конце концов поручили командовать разведывательной ротой! Клянусь кровью Блейка, женщина, они не нашли для него ничего более подходящего!..

В этот момент Доку показалось, что полковник Роджерс очень похож на жабу. Удивительное, надо сказать, земноводное – ростом с человека, с голым черепом, с красным носом и огромными очками – но все равно вылитая отвратительная жаба. Тот, между прочим, продолжал:

– Хуже должности и выдумать невозможно, разве что его назначили бы командиром копья роботов-мишеней, которых расстреливают на стрельбище.

Другой представитель Драгун, полковник Тирел, метнул в сторону Роджерса испепеляющий взгляд.

– Вы так и не можете понять, Роджерс, что полковник Брубейкер пытается вбить в ваш лысый череп. Капитан Тревена, может, и не обладает таким опытом, как у нас, однако он умеет обучать людей. Главное, он умеет применить эти знания на практике, как, впрочем, и его люди.

Ариана Уинстон встала между Драгунами и полковником Роджерсом.

– Все это правда, друзья. У меня нет сомнений, что капитан Тревена может оказать нам значительные услуги. Вполне разумно привлечь его к нашей работе. Он предлагает помощь и не претендует на часть славы. Он сражался с Соколами, а ведь мы для этого и прибыли сюда.

Она некоторое время внимательно изучала Дока – казалось, ее карие глаза пытались высмотреть какую-то загадку, скрывавшуюся в чертах его лица. Док неожиданно покраснел и улыбнулся.

Ариана, наглядевшись, невозмутимо принялась объяснять:

– Капитан Тревена, мы получили приказ вышибить клан с Ковентри. Как вы можете видеть вон на той диаграмме, Соколы заняли оборону вокруг Сент-Уильяма фронтом на юг. Укрепили позиции, понастроили инженерные сооружения. Их количество оценивается в три галактических соединения – два в передней линии и одно в городе, в резерве. Наши силы, в общем, примерно равны. Мы все согласились, что и при этих условиях можно наступать. Этот вариант мы сейчас и прорабатываем.

Док принялся внимательно изучать карту.

– Это то, что надо! – заявил он.– Когда мы в последний раз связывались по радио со штабом полка, нам сообщили, что вроде бы Соколы пришли с севера, преодолели широкую низменность, при этом с правого фланга прикрывались рекой.

Нимейер неуверенно кивнула.

– Наши силы выдвинулись в район Бредфордских Холмов, затем, после того, как Соколы ударили по передовым подразделениям Драгун, отошли в расположенный к юго-востоку сельскохозяйственный район. Это неподалеку от Уайтинга. Мы едва успели произвести передислокацию наших частей. Они хотели загнать нас в мешок.

Роджерс не удержался и добавил с нескрываемым сарказмом:

– Итак, капитан Тревена, как бы вы поступили в таком случае? Классическое, не правда ли, положение?

Док счел за лучшее проигнорировать его выпад. Он переступил с ноги на ногу и улыбнулся в ответ на одобряющую улыбку Шелли Брубейкер.

– Прежде всего надо захватить северные территории, затем следует поставить заслон со стороны реки и еще один вот здесь – возле холмов. Тогда дорога на юг, на Сент-Уильям, будет открыта. Это наиболее очевидное решение, оно напрашивается само собой. Естественно, что и кланы ждут нас с этого направления. Теперь, поскольку до сего момента мне никак не удавалось поучаствовать в сражениях, мне случайно пришло в голову, что подобный план связан с огромным числом жертв.

– Согласен,– кивнула генерал Уинстон. Док указал на диаграмму, которая высвечивалась на одном из голоэкранов.

– Основная идея вашего плана заключается в следующем – вы намерены перебросить силы вперед, к самой линии обороны кланов, вот в этом месте,– он указал на карте на Северные Земли и Бредфордские Холмы. – Здесь самое удобное место, чтобы прорваться к городу. Для этого необходимо выставить заслон к северо-западу, чтобы обезопасить свой фланг со стороны реки. В этом квадрате река сильно петляет, так что вся проблема для кланов заключается в том, чтобы отыскать удобный брод, посредством которого можно будет переправиться через реку и ударить нам во фланг.

Шелли усмехнулась.

– Удар во фланг – это не самая главная опасность. Они, безусловно, будут метить в наш тыл, чтобы перерезать коммуникации, ведущие в Лейтнертон. Таким образом они одним махом добиваются стратегического преимущества, а мы оказываемся на грани катастрофы.

– Правильно. Беда в том, что у них уже есть силы на берегу реки – вот здесь, дальше к северу. Однако не забывайте, что как только у нас появится возможность перебросить войска в район Дейла, общий замысел можно отлично подкорректировать. В этом случае мы зажмем отдельный отряд Соколов в тиски, из которых им уже не вырваться. Соколы в любом случае будут искать брод или сосредоточат сильный отряд вот в этой излучине. С началом сражения, как только наши главные силы втянутся в битву за город, они попытаются их отрезать. Вот в чем заключается моя мысль – нам необходимо сосредоточить в районе Дейла оперативный подвижный отряд. Стоит только нашему заслону сообщить, что передовые посты вступили в контакт с отдельным отрядом Соколов, нам следует нанести удар из засады. Причем немедленно, чтобы накрепко связать их боем. Взгляните на карту – в случае удачи уже мы оказываемся у них в тылу и. одним броском выходим на западную окраину города.

Полковник Тирел разлапистой пятерней пригладил растрепавшиеся темные волосы.

– Этот вариант мы уже обсуждали, однако нам пришлось отказаться от него. Как добраться до Дейла? Посмотрите, капитан, каков рельеф. Как мы сможем быстро – а это основное условие – перебросить войска? Каким образом они сохранят боевой порядок?

Док улыбнулся.

– Прошу прощения, сэр, но это не так. Роджерс не смог скрыть раздражения.

– Любое подразделение в этих лесистых горах, на бездорожье, обязательно застрянет. Сунуться туда – это самоубийство!

– В том случае,– ответил Док,– если, не зная брода, лезть в воду. Там есть другой путь, вполне пригодный для наших целей.

– Он вам известен? – резко спросила генерал Уинстон.

– Я со своими скаутами месяц просидел в этих местах, там я проводил с ними занятия. Мы можем быстро и скрытно провести тяжелые роботы вот до этого пункта.

Брубейкер зажала рот ладошкой, пытаясь скрыть смешок.

– Простите, капитан, но вы вручили нам ключ, которым мы наконец откроем эту дверь.

– Рад помочь,– нахмурился Тревена.– Генерал Уинстон, вы сказали, что Соколы имеют три галактических соединения в районе Сент-Уильяма?

– Да.

– Где же остальные?

Все присутствующие потеряли дар речи. В наступившей тишине особенно четко стрекотали аппараты связи и командирские системы, которые держали под контролем все передвижения войск.

– Остальные? – эхом откликнулся Тирел.

– Пока батальон сидел в горах, я постоянно следил за прибывающими шаттлами. Я все время надеялся, что наступит ночь – и я увижу, как они покидают планету, однако ничего подобного не случалось, кроме взлетов отдельных, по-видимому патрульных, челноков. За весь период наблюдений Соколы в основном прибывали на Ковентри. Не могу сказать, какого типа и сколько конкретно космических кораблей совершили посадку, но то, что дело было именно так, могу поклясться.

Уэйн Роджерс с ходу отмел замечание Тревены:

– Это не имеет значения – я принял вызов и первым ударю по ним. Наша разведка сработала точно, все данные подтверждают, что Сент-Уильям обороняют только три галактических соединения. Проблема в том, как нам добраться до них.

Генерал Уинстон задумчиво покачала головой.

– Это только видимость проблемы. Если сообщение капитана Тревены верно, мы ищем решение, которое в принципе невозможно найти. Его сведения трудно опровергнуть, разве что с помощью фактов. Если опытный человек своими глазами видел, как на планету в основном садились корабли… Ну-ка, прикинем приблизительно.

Она вместе с Доком начала подсчитывать количество наблюдений, сколько раз до капитана долетали звуки двигателей садящихся космических транспортных аппаратов. Цифра получилась умопомрачительная, даже Роджерс прикусил язык.

– Вот проблема так проблема,– с каким-то злым удовлетворением заявила генерал.– Боюсь, мы несколько недооценили трудности, с которыми нам придется столкнуться на Ковентри.

XXXI

Штаб в Теркина-Кешик, Сент-Уильям

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

19 апреля 3058 г.

Командир галактического соединения Розендо Хазен, заметив, как непроизвольно засуетились его помощники, оторвав взгляд от голографического изображения, вскинул голову. Обернувшись, заметил Хана Марту Прайд, приближавшуюся к их группе.

– Какая радость вновь видеть вас, Хан Марта,– отдавая честь, заявил он.

– Не сомневаюсь, командир.

Шаги у руководительницы Клана Нефритовых Соколов были широкие – она быстро преодолела большое расстояние, отделявшее картографический стол от входа в штабное помещение, забитое аппаратурой и голографическими экранами, развешанными по стенам. Взялась руками за бортик, отделявший высвечивающийся, наглядно-объемный план местности. На нем была отображена оперативная обстановка в районе сосредоточения стратегической группировки возле Сент-Уильяма. Участок представлял собой вытянутый с севера на юг, почти правильный прямоугольник, простиравшийся от предгорий на севере до морского залива на юге. С запада театр военных действий ограничивался крупной по меркам планеты петляющей рекой. С востока протянулись имеющие меридиональное направление хребты Гор Смерти. По всему участку были разбросаны миниатюрные, словно игрушечные, боевые роботы. Все они имели окраску, соответствующую тому или иному соединению. Так же убедительны были окопы, позиции артиллерии, космодром с расставленными по нему маленькими космическими челноками и истребителями аэрокосмической авиации. Войска Клана Сокола занимали позиции на Бредфордских Холмах, где была сосредоточена крупная масса боевых роботов. Другое скопление находилось в районе Северных Земель, третье помещалось в городе – оно представляло собой резерв.

Марта Прайд углубилась в изучение обстановки – при этом она давала команды компьютеру, который тут же начинал перемещать прозрачных двойников боевых машин по всем направлениям. Хан рода Нефритовых Соколов недолго занималась этой игрой. Наконец она нажала на клавишу, и на картографической голограмме все фигурки приняли первоначальное положение.

– Классическое построение! – громко заявила она.

– Согласен,– откликнулся Хазен.– Однако Аримас отметил, что на плане есть несколько недочетов. Он их назвал существенными неточностями… Мы о них не подозревали.

Розендо указал рукой на высокого, стройного воина, отличавшегося бьющей в глаза рыжиной.

Тот сразу принялся докладывать:

– Я внимательно изучил обстановку, складывающуюся вокруг Уайтинга. При этом мне удалось обнаружить кое-что заслуживающее внимания…– Его голубые глаза блеснули.– Прежде всего охрану зоны высадки взяла на себя Легкая кавалерия Эридана и рейнджеры Вако. Собственно, эти части в настоящее время выступают как союзники. Так, по крайней мере, утверждает наша разведка. Драгуны в свою очередь выслали в сторону города два полка – один разместили уступом на запад так, чтобы прикрыть свой левый фланг; другой развернули в центре. Справа – с этого направления они, по всей видимости, не ожидают нападения – встали рейнджеры Вако. Вот что интересно – наемники Вако, как мне кажется, плохо координируют свой марш с Драгунами. Как показало детальное изучение некоторых исторических документов, рейнджеры Вако и Волчьи Драгуны когда-то воевали в одной упряжке. Потом их пути разошлись, и теперь между ними существует взаимная вражда. Это очень интересный момент, который позволяет нам надеяться, что их боевое взаимодействие – самое слабое звено в рядах противника.

Марта кивнула.

– Все это уже известно.

– Так точно, мой Хан, но мне показалось интересным прикинуть возможные варианты дальнейшего развития событий. Нельзя ли извлечь из этого пользу?

Аримас нажал две кнопки на своем пульте. Голографический дисплей мгновенно изменил масштаб и приблизил тот район боевых действий, который в настоящее время занимали войска Внутренней Сферы. Находившиеся на марше части экспедиционного корпуса были похожи на сандвич, начинкой которому служили подразделения Легкой кавалерии Эридана. Так они и двигались: в центре боевого построения полк Волчьих Драгун, далее к востоку части кавалеристов и на фланге полк Вако. По самому краю двигалась тонкая цепочка роботов местной милиции.

Вот к какому факту привлек внимание Хана Аримас. Он указал на несколько подразделений Вако, устремившихся назад к Лейтнертону.

– Как мне показалось, мой Хан, Драгуны никогда не доверят рейнджерам охрану своей базы. Более того, у меня нет уверенности, что рейнджеры Вако так уж стремятся побыстрее схватиться с нами. Посмотрите, как они движутся, как выстроили свой боевой порядок! Лучшие части, снабженные самыми современными роботами, находятся на недопустимо большом расстоянии от передовых частей. Мысль такая – молодцам Вако прекрасно известно, что штурм города, оборона которого подготовлена и организована в соответствии с требованиями военной науки, сопряжена с большим количеством жертв. Вот рейнджеры и замедлили движение, создавая разрыв по фронту с Драгунами. Но главная мысль в другом – я не верю, что солдаты Вако находятся в Лейтнертоне!

Марта вскинула брови.

– Ну и что?

– Драгуны не допустят, чтобы Лейтнертон остался без защиты, но оборону своей тыловой базы они также не доверят рейнджерам. Выходит, все рейнджеры Вако находятся впереди. Тогда на чем же строится их расчет? На том, что мы не в состоянии одновременно оборонять город и совершить нападение на их тылы. Действительно, в настоящее время мы не можем выделить достаточно сил, чтобы совершить фланговый маневр и ударить по Лейтнертону, так что врагу есть смысл пойти на риск ослабления обороны тыла.

Марта Прайд некоторое время, глядя прямо в глаза воину, размышляла, потом задала вопрос в лоб:

– В этом случае как же они собираются использовать солдат Вако? Каково ваше мнение?

Было заметно, как напрягся Аримас, он был молод и не мог полностью скрыть волнение.

– У меня складывается впечатление, что враги решили сыграть с нами в известную игру: «Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь…» Они, по-видимому, решили перебросить часть своих сил через холмы вот сюда,– он указал район Дейла,– и устроить нам засаду. Одним словом, когда наш оперативный отряд ударит во фланг и тыл противника – а нам просто необходимо это сделать! – они в свою очередь попытаются перехватить его. Решение очевидное! При этом остатки местной милиции и полк Академии будут прикрывать движение колонн с другого фланга.

– Аримас, вы знаете, что мы разрабатывали этот вариант, когда совершили высадку на Ковентри?

– Так точно, мой Хан. Но это предложение было отклонено потому, что предгорья возле Дейла труднопроходимы, а у нас не было проводников. К сожалению, я уверен, что у противника они есть.– Аримас указал на Горы Смерти.– Согласно документам, которые мы захватили, второй батальон рейнджеров Скаи был отправлен на защиту какой-то местной обогатительной фабрики. Этот батальон и есть та часть, которую мы так долго и безуспешно пытались выкурить из подземных ходов, проложенных под Горами Смерти. Его состав: первая и третья роты – штурмовые, вторая – разведывательная. По нашим сведениям, этот батальон сумел соединиться с частями экспедиционного корпуса. Вторая рота постоянно использовала для занятий район Дейла, они знают эти леса как свои пять пальцев.

Марта улыбнулась.

– Розендо, он один из ваших или из наших?

– Ни то, ни другое. Он из Мальтусов с примесью крови Нигренов и Разбойников.

– Отлично!

– Аримас,– кивнул Хазен подчиненному,– доложите свой план Хану. Только коротко.

– Так точно.

Пальцы Аримаса опять забегали по клавиатуре компьютера. Изображение местности на глазах начало приобретать другие очертания. Обороняющиеся галактические соединения кланов внезапно разделились на три части. Каждая выделила из себя подразделения легких, скоростных роботов. Все они слились в одну гроздь. В резерв были отведены тяжелые, штурмовые боевые роботы, в то время как линию обороны вокруг города приняли на себя боевые машины среднего класса.

– Вот что я предлагаю – сразу, как только враги начнут атаку, нашим войскам, обороняющим Сент-Уильям, необходимо отступить. Противник, вне всякого сомнения, попытается загнать нас вот сюда,– он указал на голограмме предполагаемое место.– Таким образом, наше заранее запланированное отступление они сочтут за крупный успех и попытаются развить его, невзирая на то что рейнджеры Вако к тому моменту еще не успеют развернуться на боевых позициях. Однако, по моему мнению, они ни в коем случае не пожелают оставить всю славу одним Драгунам и попытаются с ходу вступить в бой. В то время, как наши основные силы отступят вот до этого рубежа, резервный оперативный отряд начнет фланговый маневр. Прежде всего необходимо сбить передовые заслоны местной милиции – этот этап мы сейчас и просчитываем. Получается, что эта задача будет более простой, чем мы предполагали. Опрокинув заслоны, мы стремительно проникаем глубоко в тылы противника и перерезаем его коммуникации.

Ясно, что подобный удар потрясет до основания всю систему обороны противника. Рейнджерам придется значительно ускорить темп продвижения, чтобы повторить ту же операцию, но в нашем тылу. Однако, как мы все здесь считаем, в результате они сломают свои боевые порядки. Хочу заметить, что они, по идее, уже к этому моменту должны нарушить строй – всякий успех Драгун для них невыносим. Когда они накрепко втянутся в сражение, наши легкие роботы, составившие основу оперативного отряда, через тылы противника прорвутся к рейнджерам Вако и ударят по ним с тыла. К тому времени нам необходимо захватить Лейтнертон. Опять же судя по расчетам, эта задача нам вполне по силам.

– Что получится, если рейнджеры Вако сохранят боевые порядки и их удар окажется куда более чувствительным, чем можно было ожидать?

– Нашей оперативной грозди, состоящей из быстрых роботов, придется увеличить скорость движения и стремительно обрушиться на тылы Вако. Мы свяжем их боем в окружении, а тем временем во фланг и тыл противника ударят наши более тяжелые машины.– Аримас широко улыбнулся.– Не буду скрывать, в этом плане есть уязвимое место. Что, если Драгуны не растеряются и усилят напор на наши обороняющиеся части? В этом случае у нас есть возможность сдержать их натиск посредством элементалов и вспомогательных частей. Вся трудность в точном соблюдении сроков операции и слаженности маневра, как раз в этом у нас большое преимущество перед врагом. Они будут вынуждены отступить. К сожалению, у нас маловато сил для полного окружения…

Марта Прайд переглянулась с Розендо Хазеном.

– Насчет окружения не знаю, а вот то, что им придется отступить,– это бесспорно.

– Мы можем принять этот план к разработке, квиафф? – спросил Розендо.

– С одним небольшим уточнением, афф.– Марта Прайд указала на расположенные под стенами вражеские войска.– Драгуны когда-то были частью кланов. Легкая кавалерия, по их собственному заявлению, считает себя преемницей традиций тех войск, которые не ушли вместе с генералом Керенским. Разгромить их – это очень даже хорошо, но только здесь и сейчас. После чего лучшие из них должны встать в наши ряды. Мне кажется, что с помощью этой операции я смогу получить то, что хочу.

Штаб-квартира Ком-Стара

Токкайдо

Свободная Республика Расалхаг

Виктор Дэвион устроился в одном из кресел, стоявших возле камина. Сиденье, спинка, подлокотники – все было устроено настолько удобно, что он невольно вспомнил мастеров, занимавшихся изготовлением мебели во времена Звездной Лиги. Обстановка в комнате была под стать креслам – все вокруг дышало древностью, солидностью. Создавалось впечатление, что этот кабинет использовался еще в те времена, когда человечество не покинуло пределы Терры и не вышло в космос. Конечно, это была искусная имитация… Ласкали взгляд стенные панели под орех, встроенные шкафы, на полках которых стояли книги в кожаных переплетах. Деревянная мебель напомнила принцу его собственные апартаменты на Новом Авалоне. Раньше там работал его отец… Воспоминания сами собой вплелись в бурливый разговор огня, в руке принц держал бокал с шотландским виски – совсем как дома. Было тепло, уютно, следом, как слеза на ресницах, навернулась мысль о родителях. Сейчас не время, тайно вздохнул он и глянул на своих друзей.

Хосиро Курита сидел напротив него в таком же кресле – сидел задумавшись, будто подтверждая мысль Виктора, что обработанное, сохранившее тепло человеческих рук дерево, огонь и доброе старое вино – вот и все, что надо человеку для отдыха, для углубленных спокойных размышлений, для беседы с друзьями.

Хосиро отпил виски и неожиданно улыбнулся.

– Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? – спросил он у Виктора и, не дожидаясь ответа, объяснил: – Вся эта обстановка ничем не напоминает ту, среди которой любили отдыхать мои предки, и все равно мне здесь хорошо. В сущности, все мы одинаковы – та же любовь к дереву, к пламени… Чашка сакэ… Разве что не хватает рисунков на рисовой бумаге и иероглифов…

Кай Аллард-Ляо сидел, наклонившись вперед. Рука с узкогорлым бокалом была протянута к огню.

– Нет, рисунки, иероглифы – это уже путь в указанном направлении. Они начинают увлекать твои размышления в свою страну, в свое пространство… Дерево, костерок и из всех сотворенных человеком вещей – только бренди. Вот основа полного благодушия и созерцательности. Вот что приводит в порядок чувства.

– Если не считать, что мы все смертельно устали.– Виктор потер глаза.– Однако это добрая усталость. Как ты верно выразился, Кай, навевающая благодушие и созерцательность. Иной раз мне кажется, что именно в такие минуты я сливаюсь с миром, становлюсь его весомой, очень нужной частью. Но для этого необходимо до предела устать. И ощущать удовлетворение. Особенно, Хосиро, в такой день, когда на моих глазах твой полк Джениоши сокрушил правый фланг Галактического штурмового соединения Ком-Стара. Прекрасная работа. Как ты добился такой слаженности в движении и управлении огнем?

– Трудом. Ежедневным напряженным трудом… Я передам твои поздравления Наримасо Асано. Это он сегодня был ведущим.

– Ага, а ты просто командовал,– улыбнулся Виктор. Подобная скромность была удивительна. Это при проявленной сегодня исключительной храбрости, которая сразила даже бывалых ветеранов. Хосиро шел в атаку в первых рядах, при этом ни на секунду не выпустил нить управления из своих рук.

Этот маневр напрочь сковал фланг Галактического штурмового соединения, позволив остальным батальонам окружить и подавить огнем главные силы Гвардии Ком-Стара, из которых была сформирована ударная единица. Как только гвардейцы дрогнули и начали отступать, оставшиеся силы полка Джениоши были брошены в бой. Их натиск окончательно смял линию гвардейцев. Победа была полная.

– Наша атака,– сказал Хосиро,– удалась только потому, что Галактическое соединение придерживалось тактики, которую часто использует Клан Нефритовых Соколов. Они всегда ставят на решительное столкновение боевых роботов. В этом направлении работает их творческая мысль – каким образом втянуть противника в главное сражение, которое, по их мнению, должно решить судьбу войны. В целом, таких же воззрений придерживались и придерживаются старые военачальники Синдиката, а также кое-кто еще… Стремление решить дело одним ударом у них в крови. Мне кажется, что подобная тактика устарела и не может принести успех в долгом и кровопролитном конфликте.

Виктор нахмурился.

– Кого ты имеешь в виду под «кое-кто еще»?

– Кого угодно, только не Клан Волка. Вот об этих я бы никогда не посмел сказать ничего подобного. Как раз эти воины научили меня, что в бою первое дело – маневр, целью которого является попытка окружить или разгромить противника. Действенность подобного способа я проверил на собственной шкуре.– Хосиро жестко улыбнулся.– Правда, им тоже пришлось заплатить высокую цену за преподанный нам урок, однако после того боя я понял, что одной храбростью на войне не возьмешь. Или стойкостью. Вся проблема в захвате инициативы! Кто первый поставит противника в такие условия, когда тот будет вынужден только отвечать на выпады врага, тот и одержит победу. Да, в тот раз мы потеряли много достойных самураев…

– Как я понимаю, это были воины, которые устроили моему дяде Яну такой славный конец?

– Конечно. Но до сих пор, Виктор, среди моего народа ходят легенды о его храбрости.

– Странно, как выражения «пал в бою», «достойный конец» облагораживают смерть. Придают ей какой-то волнующий оттенок…– вставил замечание Кай.– Удивительно, человек гибнет в сражении – не бежит от опасности, стойко исполняет свой долг, но все равно умирает, а люди, приложившие столько стараний, чтобы погубить его, начинают рассказывать сказки о его доблестной кончине. Дело доходит до абсурда – человек, убивший множество людей, безжалостно расправляющийся с пленными, с женщинами и детьми, иной раз заслуживает куда большей славы, чем тот, кто построил город, проложил канал, придумал нечто такое, что украсило жизнь многим его соплеменникам. Странные вещи творит с человечеством война. Какая-то искаженная точка зрения!.. Я уже не говорю о нравах и психологии кланов – у тех уже совсем ум за разум зашел. Мало того что путь воина – это дорога к славе. Это к тому же, всерьез утверждают они, единственно достойный образ жизни. Как при таком подходе они до сих пор не перебили друг дружку, не понимаю. Виктор удивленно посмотрел на друга.

– Прости, Кай, но как-то странно слышать подобное от человека, чья карьера, вплоть до звания чемпиона Игр на Солярисе, была построена на постоянном участии в боевых действиях. Насколько мне помнится, ты так и шагал – от поединка к поединку.

– Правильно…– с излишней даже горячностью ответил Кай, потом неожиданно сник. Было видно, что он сам не знает ответа на этот вопрос, отсюда и сомнения. Он потряс головой, потом ответил: – Конечно, на арене во время схватки вполне можно лишиться жизни – от этого никто не застрахован, однако не это является целью соревнований. Мне удалось выиграть состязание на лучшего пилота боевого робота, но при этом я не убил ни одного из моих противников. На арене, как правило, гибнут либо по собственной глупости, либо случайно. Как говорится, кому на роду написано быть повешенным, тот не утонет. Я был бы не прочь призвать всех враждующих между собой людей решать дело посредством поединков, проводимых по правилам Олимпийских игр. К сожалению, это невозможно, в конце концов правило «на войне как на войне» берет свое. Мы начинаем плодить героев, славить их, скорбеть…

– Но это же справедливо…– пожал плечами Виктор. Хосиро поднял руку:

– Позвольте мне. Кажется, я догадался, в какую сторону клонит Кай. Игры есть состязания в искусстве. В умении!.. Вот что главное в спортивном поединке, вот на что люди ходят смотреть. Игры – это война, которую загнали в ящик, обусловили правилами, традициями, прочими условностями. То же самое, что и с боксом, который, по существу, есть бунт против общества, только в рамках закона. Агрессия свойственна людям, и это качество не такое уж плохое, однако постоянно воевать невозможно – вот люди и придумали подобные суррогаты.

– Вот именно! – кивнул Кай.– В спортивных состязаниях устранено самое главное – цель войны. И на Играх, случается, зрителям приходится сталкиваться с трагедией гибели. Что бы ты, Виктор, ни говорил, это всегда трагедия. Но мы не можем позволить себе на войне поступать так же, как на спортивной арене. Мы должны озлобиться, прогнать всякие посторонние мысли, тем более всякую жалость, сострадание. Если мы этого не сделаем, мы просто не сможем убивать. К сожалению, в одиночку человек не способен справиться с подобной психологической нагрузкой, поэтому общественное сознание переводит эту форму убийства в разряд славных дел. Герои – всегда фигуры трагические, потому что с их помощью, не спрашивая согласия, люди пытаются затушевать подлинный лик смерти. Он ужасен, зачем это доказывать. А так, подмалеванный, подкрашенный, даже совсем ничего. Кое-кому нравится, многие любуются, а кое-кто вообще сходит с ума…

Виктор поставил бокал на расположенный рядом с креслом столик.

– Понятно, что ты хочешь сказать, однако я считаю, что вы с Хосиро допускаете одну непростительную ошибку. В самой постановке вопроса!..

– И в чем же она заключается? – спросил принц Курита.

Виктор вздохнул, вспомнив, что на этом вопросе споткнулись многие великие историки и философы. Не в первый раз люди спрашивают, в чем причина возникновения войн, и наряду с бесспорными суждениями – например, война есть продолжение политики иными средствами,– в обосновании коренной причины мудрецы не очень-то преуспели. Даже на приведенное только что заявление насчет связи политики и войны можно возразить, что история знает примеры, когда война вовсе не являлась наилучшим способом решения политических проблем и тем не менее люди охотно начинали бойню. Или, скажем более осторожно – с головой бросались в рискованное предприятие, каким всегда является война.

– Мне бы не хотелось упрощать, но я считаю, что целью войны является вовсе не уничтожение противника, а победа над ним.

Хосиро кивнул.

– Которой легче всего добиться посредством его убийства.

– Совсем не обязательно, Хосиро! – Кай откинулся в кресле.– Я же справился со своими врагами на Играх, не убивая их.

– Но это только Игры.

– Какое различие между этими Играми и тем способом, каким кланы ведут борьбу с нами? Я неточно выразился – и той философией, которая толкнула кланы обрушиться на государства Внутренней Сферы? В их глазах война приобрела мистический оттенок – победитель всегда прав, причем в высшем, как сказал Виктор, философском смысле. На Играх чемпиону вручают деньги, он становится известным. Кланы полагают, что победитель приобретает славу и – главное! – шанс на то, что именно его гены станут частью наследственной программы. В сущности, воин клана в случае победы выигрывает право на бессмертие! Мне кажется, поэтому клановцы сражаются с такой яростью и так умело. Они знают, за что идут в бой. Эти цели ясны, возвышенны и почетны… Сама по себе смерть в бою или удача, которая позволила сохранить жизнь, мало что значат. Человеку вдалбливают, что он является ступенькой к осуществлению величайшего в истории человечества проекта – в становлении супермена, сверхчеловека, в коем сольются вековые представления людей о силе, разуме, добре и красоте!.. Вот что значит победа в бою.

Хосиро пожал плечами.

– Ты хочешь сказать, что остановить кланы можно только в том случае, если нам удастся уничтожить очень много их воинов. Как только под угрозой окажется выполнение их наследственной программы, они успокоятся? Весьма соблазнительная мысль… Однако полагаю, что есть и другой способ разгромить их. Это доказало сражение на Уолкоте. Мой отец совершил маневр, и они сразу отступили, почувствовав угрозу обильного кровопускания. Выходит, можно ограничиться лишь демонстрацией наших возможностей…

Виктор потер глаза.

– Я думаю,– заявил он,– выводя формулу войны из стремления разгромить врага, нам следует учесть урок истории, который, по большому счету, должен учитываться каждым последующим поколением воинов и к которому никогда и нигде не прислушиваются. Это можно оправдать тем, что порой некому передать опыт. Случается, гибнут все, и в первую очередь вожди. Урок простой – кровь вовсе не является единственной валютой, которую следует уплатить за победу.

Хосиро отрицательно покачал головой.

– Разве можно добиться победы, не проливая кровь?..

– Конечно, нет, Хосиро, но это далеко не одно и то же,– ответил Кай. Он сделал паузу, сложил руки – палец к пальцу, только потом развил свою мысль: – Если вождь твердит, что для достижения успеха следует навалить горы трупов, и начнет посылать на укрепленный стан врага своих безоружных бойцов – он, по меньшей мере, самоубийца. Или откровенный дурак!.. В таких случаях следует выждать и поискать более выгодный момент для нападения. При этом нельзя сидеть сложа руки, но постоянно искать способ, как лишить врага поддержки его друзей, отрезать от линий снабжения, уничтожить запасы. Необходимо заставить неприятеля разделить свои силы, чтобы можно было бить его по частям. Все это азбучные истины, однако ими почему-то всегда пренебрегают и в самый решительный момент начинают бросать в бой пушечное мясо. Все эти методы и есть та цена, которую вполне можно заплатить вместо крови. Так, по крайней мере, я понял Виктора.

Виктор энергично закивал.

– Именно это я и имел в виду! Возможно, ты еще не осознал, Хосиро, но мне кажется, что все наши воинские традиции – включая и те, которым поклоняются кланы,– основываются на двойном стандарте. Воины инстинктивно следуют этому дурному обычаю. Изначально считалось, что количество жертв есть бесспорное доказательство успеха. Все люди смертны, а солдаты в особенности, поэтому тот, кто убивал больше других, объявлялся героем. Ему доставались аплодисменты. Ты сам сказал, что мой дядя Ян очень преуспел на этом поприще, к тому же он ухитрился погибнуть в бою. То есть вот что я хочу сказать – как всегда мыслили люди: я погибну, но захвачу с собой в могилу побольше врагов, тогда честь и слава после смерти мне обеспечены.

– Я понял твою мысль. Продолжай. Принц Федеративного Содружества наклонился вперед, словно пытаясь быть поближе к другу.

– Другое дело вожди. Оценка их деятельности зависела от того, насколько успешно они громили врагов, однако, руководя большими человеческими массами, разумные лидеры были вынуждены более полагаться на умение и жизненный опыт, а не на грубую силу, так как в этом случае больше несчастий выпадало надолю тех народов, кто вручал свою судьбу подобному властителю.

– Но даже при таких условиях все равно вождю, который, добившись своих целей, избежал войны, доставалось меньше славы, чем тому, кто залил всю землю кровью своего и неприятельского населения,– возразил Хосиро.– Но что из этого следует?

– А то,– сказал Кай,– что никто не доверял такому правителю, так как считалось, что он добился своего с помощью обмана либо другой какой-нибудь каверзы. Единственно честной и почетной считалась победа на поле боя. И, если откровенно, более надежной. Долговечной, что ли…

– Кроме того, лидеру, который умел добиваться своих целей, не проливая при этом кровь, подражать очень трудно. Куда проще вывести войско в поле и положиться на волю Бога.– Виктор взял бокал и допил виски.– Умение побеждать мирным путем есть высшее искусство, которым мне необходимо овладеть, чтобы стать великим воином. Какова мечта? – спросил он друзей.

Хосиро кивнул, соглашаясь с ним.

– Между прочим, этому же учит и одна из заповедей Дзен: стать великим в какой-либо области можно только тогда, когда сможешь этого добиться без использования средств, к которым прибегают все остальные.

– Мне тоже кажется, что лучше пусть сотня оставшихся в живых людей обвиняют меня в жульничестве, чем один-единственный труп служит свидетельством моей славы,– заявил Кай.– Я бы тоже хотел пройти курс подобных наук.

– Замечательно, друзья.– Виктор поднял пустой бокал.– С этого дня вперед к нашей цели! Пусть смерть будет исключена и как средство достижения цели, и как доказательство доблести. Даже если последующие поколения не захотят признать в нас великих воинов, все равно мы отказываемся увеличивать число могил. Да будет так!

XXXII

Дейл

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

21 апреля 3058 г.

Весь путь по чащобам Дейла Доку Тревене приходилось спорить или выслушивать неумные шуточки полковника Уэйна Роджерса. Вот и на этот раз он, связавшись из своего «Пенетрейтора» с «Воителем», который пилотировал командир рейнджеров Вако, он попытался предостеречь его:

«Кинжал, Кинжал, здесь Ножны. Жду ответ…»

«Кинжал слушает. Что там у вас, Тревена? Какие-нибудь новые данные о противнике или опять всякая философия?»

«Полковник, даже в том случае, если кланы разлинуют перед нами проходы, застелют их коврами, вывесят знамена и начнут разносить холодное пиво прямо по рубкам боевых машин, нам нельзя выдвигаться вперед, пока не последует приказ. До того момента, пока генерал Нимейер не доложит, что заслон вступил в контакт с неприятелем, мы должны вести себя как мыши. Мы даже не знаем, что ждет нас впереди. Куда вы держите направление?»

«Типичное рассуждение командира роты, Тревена,– в наушниках раздался басистый уверенный голос Роджерса.– Мы двигаемся на юг».

Гигантский «Воитель» указал металлической рукой, в которую была встроена протонная пушка, на полдень.

«Соколы оказались зажаты в Сент-Уильяме,– добавил Роджерс.– Неужели вы, находясь в передовом дозоре, сами не видите? Я, например, и отсюда все различаю».

«Да, этого не остановишь». Более упрямого человека Док в своей жизни не встречал. Глупым командира наемников не назовешь, однако вся его рассудительность и жизненный опыт изменяли ему, когда речь заходила о Драгунах. В то время, когда воины Вульфа еще являлись членами кланов, Роджерс изо всех сил пытался сколотить коалицию из всех наемнических отрядов, чтобы покончить с ними раз и навсегда. Это ему не удалось, тогда он удовольствовался заявлением, что рейнджеры ни в чем не уступают Драгунам, и его желание соревноваться испарилось, как пот высыхает на лице толстого запыхавшегося человека.

Безумная Восьмерка в кадровом отношении была ничуть не лучше рейнджеров Вако. Их командир, капитан Симериос Блейд, в общем-то никакого недовольства Драгунами не выражал, однако постоянно плыл в кильватере у Роджерса. Все время после высадки они держались подальше от питомцев Вульфа, но как только члены этих отрядов оказывались поблизости друг от друга, буяны из Восьмерки постоянно пытались спровоцировать драку.

Шелли Брубейкер рассмеялась, когда Док предупредил ее, что Роджерсу, охваченному такой дикой злобой, нельзя доверять.

– Конечно,– согласилась она,– это выглядит достаточно глупо. Поэтому мы и развели их. Пусть ребята Вако движутся через Дейл. Их задача всего лишь поддержать главный удар и связать противника, – который попытается проникнуть в наш тыл.

Вспоминая об этом разговоре. Док вздохнул – ничего им не докажешь! Он включил рацию на передачу.

«Полковник, позвольте задать вопрос: если я выйду в назначенный район и вернусь с докладом, что все силы Соколов на планете собрались в Дейле, чтобы разгромить ваш отряд, вы все равно не отступите?»

«На идиотские вопросы я не отвечаю, Тревена,– заметно выходя из себя, хриплым голосом ответил Роджерс.– Ваше дело провести моих людей. Как только доберетесь до реки, сразу сообщите, что вы там обнаружили».

«Я выполняю приказы только генерала Уинстон. Пусть она распорядится, и я сделаю все в лучшем виде».

На экране Тревена разглядел, как правая рука «Воителя» поднялась и нацелилась точно в его «Пенетрейтор». В следующее мгновение в наушниках раздался рев:

«Ты, парень, придан моему полку и поэтому должен выполнять мои приказы! Давай, двигай вперед!..»

«Так точно, сэр, то есть полковник.– Док погнал свой робот вперед.– Надеюсь, с вами не произойдет никакой беды, потому что, когда все закончится и мы сойдемся вместе, я первым дело расквашу вам нос. Вот тогда будет порядок, когда у вас юшка потечет».

«Не такие люди, как ты, Тревена, пытались это сделать. Только ничего у них не вышло».

«Если ничего у них не вышло, значит, не такие они были лихие!»

Рота Тревены держала курс на юг, вдоль берега реки Ридсейн. Отшагали около двух километров… Местность, по которой они двигались, представляла собой холмистую равнину, которую жители как раз и называли Дейл. Холмы были высоки, склоны их порой обрывисты, только ближе к реке возвышенности сглаживались и вокруг расстилались широкие, поросшие травой луга. Весной эти места были очень красивы, как, впрочем, вся планета Ковентри. Холмы покрыты густыми лесами – кое-где рощи сбегали к самой реке. Повсюду виднелись отдельно стоящие деревья и частые колки – все это ограничивало обзор тремя-четырьмя километрами. Только за рекой распахивались голубые дали, но с той стороны вряд ли стоило ждать опасности.

Доку Тревене окружающий пейзаж совсем не нравился. Не по душе была живописная красота речных берегов и террас, внушала тревогу тенистая сень лесов. Местность, с военной точки зрения, представляла собой коридор, одна из стен которого была непроходима, а другая источала постоянную угрозу. Он шагал чуть позади строя, рядом с Изабель Мердок. Справа двигалось копье Энди Бика, и хотя он уже доказал, что стал опытным пилотом. Док все равно испытывал беспокойство. Парень он молодой, мог что-нибудь просмотреть. «Зря тревожишься,– успокаивал себя капитан,– Энди успел побывать в разных переделках…»

В наушниках вновь раздался короткий щелчок. «Здесь Щит. Вызываю Кинжал, вызываю Кинжал…» Док насторожился. Щит – это позывные генерала Нимейер. В этот момент донесся ответ Роджерса. К удивлению капитана, его голос звучал куда громче, чем это можно было предположить, если судить по расстоянию. «Кинжал слушает. Смелее вперед. Щит!» «У нас контакт с противником в секторе 2843». «Держитесь, Щит. Кинжал спешит на помощь!..» Док глянул на монитор, показывающий местоположение его робота.

«Кинжал, Кинжал, здесь Ножны! – быстро заговорил он.– Сектор 2843 в пятнадцати километрах к югу от меня. Нам нужен час, чтобы добраться туда».

«Не беспокойся, Тревена. Мои ребята будут там раньше».

Док Тревена еще раз внимательно изучил экран. Рейнджеры Вако двигались позади, их роботы мелькали в перелесках. По самому берегу продвигалась группа из Безумной Восьмерки. «Как же так,– удивился капитан,– они находятся в нескольких километрах от нас, а рассчитывают попасть на место быстрее?»

«Кинжал, Кинжал,– он начал вызывать Роджерса.– Вы слышали – Щит вступил в боевой контакт с противником! Мы движемся в боевом порядке!..»

«Что в этом удивительного!.. Или вы считаете, что в планы сражения боевой контакт с противником не входит? – опять завелся Роджерс.– Хорошо, поспешите на помощь, мы последуем за вами».

«Смотрите, полковник, на вас вся надежда…»

«Что вы меня уговариваете? Я сам хочу помочь Щиту!»

Док тут же щелкнул переключателем и настроился на тактическую частоту, связывавшую его с бойцами разведывательной роты.

«Титаны, слушай мою команду. Скорость – шестьдесят километров в час. Повторяю – полета десять в час!.. Строго держать боевой порядок лицом к лесу. Шагаем уступом. Мердок, все поняли?»

«Так точно, Док».

Разведчики тут же сократили расстояние между машинами, развернулись в нужном направлении и двинулись уступом вправо со скоростью, доступной для самой тихоходной машины в роте – «Горбуну» лейтенанта Мердок. Этот робот при всей его относительной медлительности обладал двумя очень ценными качествами: у него была самая совершенная система слежения и первый залп он мог выполнить из всех видов оружия (у этого робота была практически идеальная система теплоотвода). Вот почему «Горбун» двигался первым. «Пенетрейтор» обладал еще большей мощью первого залпа, так что капитан замыкал строй. При этом он имел возможность прикрыть тыл роты и, кроме того, подсобить Изабель, если на нее нападут из засады. По самым скромным подсчетам выходило, что в настоящее время боевая мощь разведывательного подразделения соответствовала мощи разведывательного копья кланов – это обстоятельство внушало Доку надежду на счастливый исход боя.

Он принялся переключать частоты, однако не смог поймать ни голос генерала Уинстон, ни Шелли Брубейкер. «Ох, как плохо, совершенно никуда не годится!..» С каждой минутой предчувствие большой беды все сильнее охватывало его. Его Титаны между тем короткими перебежками по двое уверенно и умело продвигались вперед. Забегут в небольшую рощицу и тут же после короткого перестроения уступом влево начинают движение. Позади них, растянувшись фронтом почти на целый километр, двигались наемники Роджерса. Машины разведывательной роты даже после ремонта выглядели неказисто – на всех были заметны следы гари, нагрудные знаки рейнджеров Скаи местами были стерты. В то же время машины пилотов Вако смотрелись отлично – все были разрисованы в коричневые и оливковые тона с красными и голубыми звездами, разбросанными по корпусу и на предплечьях. В общем-то, должен был признаться Док, выглядели они здорово и строй держали неплохо, но каковы они в бою? Что-то он не очень доверял этим горлопанам!.. По сравнению с роботами рейнджеров Вако машины Безумной Восьмерки были оформлены просто безвкусно: размалеваны с ног до головы, с устрашающими рожами, разинутыми пастями, разбросанными по корпусам и конечностям. Среди них был даже робот, изображавший пирата с черной повязкой, нарисованной наискось рубки. Вот потеха, невольно улыбнулся Док, глядя на гурьбу этих металлических разбойников, шагавших по берегу реки.

«Думаю, особого впечатления на Соколов эти болваны не произведут»,– усмехнулся Тревена, и в этот момент в наушниках послышалось:

«Есть контакт. Док».

Это был голос Энди Бика, уже заметно окрепший, без всяких неуверенных ноток, которые так часто проскальзывали у капрала, когда они встретились в первый раз.

Док тут же прибавил скорость, вгляделся в экран. Так и есть, Соколы тоже выслали вперед разведывательную звезду. Пять «Бабуинов» разом произвели залп из установок РДД. Метили в его Титанов, однако рейнджеры успели увернуться от мчавшихся в их сторону дымных стрел. Не сговариваясь, Тревена вместе с Изабель Мердок навели свои орудия на одну и ту же вражескую машину.

Залп!

Когда комья земли и дым осели, стало ясно, что большого вреда они неприятелю не нанесли. Дальше началась обычная пристрелочная круговерть, каждый из роботов, определившись с конкретным противником, начал маневр с намерением занять более выгодную позицию. Док машинально бросил своего робота в сторону, чтобы избежать пущенного в него дальнобойного снаряда. Однако следующий залп достал его, и ему пришлось побороться за сохранение равновесия, так как враг угодил ему точно в левую ногу. На правой тоже оказались сорванными несколько броневых листов.

«Бель, с тобой все в порядке?»

«Да, попадания в голову и плечо, однако я – о'кей. Добавь-ка ему еще раз».

Встроенная в плечо «Горбуна» автоматическая пушка извергла язычки пламени – в следующее мгновение частая цепочка разрывов покрыла руку – от запястья до плеча – одной из длинноногих вражеских машин. Тут же Док подсобил лейтенанту и выстрелил из автоматической реактивной пушки. Он попал в левую сторону груди и – очень удачно – в сочленение. Рука тотчас согнулась в локте и сама собой подтянулась к груди. Сам робот непроизвольно развернулся. Не давая ему опомниться, Тревена выпустил лазер среднего калибра, нанеся «Бабуину» серьезную рану в «сердце». Из огромного пролома начал сочиться дымок. Тут и Изабель нанесла очередной удар – и тоже в левую сторону груди.

Док поймал себя на мысли, что их слаженность с Изабель, способность без слов понимать друг друга уже не удивляет его. Они просто мастерски разделались с первым из двух «Бабуинов», которые оказались их противниками. Поразительно, как ловко научились действовать все бойцы его подразделения. Копье Бика в этом смысле можно было назвать показательным. Прежде всего это сказывалось в умении вести стрельбу в повышенном темпе, на грани возможностей машины, что давало заметное преимущество в бою, особенно в первые мгновения. Соколы, которые и сами были мастера, никак не ожидали подобной прыти от бойцов Внутренней Сферы. Эти первые секунды и определили исход боя. А за Биком следовало понаблюдать. Он стрелял без промаха, использовал именно то оружие, которое в этот момент могло нанести наибольший ущерб противнику. Причем действовали бойцы в парах – не робот против робота, как привыкли воевать Соколы, а попарно наваливались на выбранную цель, добивались огневого превосходства и, когда неприятель выходил из строя – пусть даже временно – сосредотачивали огонь на следующем противнике.

«Бабуины», потеряв одну машину, отступили. Поле боя было очищено. Первое и третье копье разведывательной роты через лесополосу вышли на просторный луг, с трех сторон окаймленный зарослями, которые местные жители называли осинником. В эти минуты мимо Дока и Изабель прогромыхали штурмовые роботы бойцов Вако. На краю лесополосы они притормозили. Док с удивлением отметил, что рейнджеры сохранили строй. Он никогда бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Даже на такой высокой скорости эти задиристые парни ухитрились выдержать положенное расстояние между машинами. Они тоже двигались копьями, каждое из них было построено уступом в ту или иную сторону. Док бросил взгляд на противоположную кайму лесочка – она выглядела такой мирной и приветливой, что у капитана от предчувствия беды замерло сердце. Тревогу добавлял запах горелых псевдомускулов, проникавший в рубку. Капитан отметил, что пожарная система легко справилась с огнем в его левой нижней конечности, и повреждения там минимальные, однако откуда этот чад?

Ага, что это там блеснуло впереди? Похоже, металл – даром, что ли, в эту минуту на небе в разрыве туч выглянуло солнце. Так и есть, это засада! Роджерс опять не стал прислушиваться к его предостережению и приказал своим ребятам двигаться вперед. У Дока перехватило дыхание – откуда-то подспудно настойчиво просилась глупая мыслишка: «Сделай что-нибудь. Ну, сделай что-нибудь!..» Рейнджеры обречены – вот отчего тревога и тоска. Тревена внезапно обозлился – как он может остановить этого упрямого осла Роджерса, который погнал своих пилотов вперед.

Их передовые пикеты уже одолели половину расстояния до противоположной опушки. В этот момент все и началось – пусковые реактивные установки Соколов, установленные в лесу и на ближайших холмах, встретили их залпом сотен реактивных снарядов. Тут же последовал еще один залп – дымные хвосты расчертили еще недавно выглядевшие такими мирными окрестности. Раздался жуткий, заунывный рев. Сплошная стена разрывов накрыла ряды рейнджеров Вако. Потом повалил дым, взвилось пламя – разобрать, что происходит, с того места, где находился Док, стало невозможно.

«Док, с запада движутся боевые роботы».

«Слышу, Джулиан!»

Он повернул машину и скорым ходом направил ее вдоль опушки, при этом все время пытаясь вызвать Роджерса:

«Кинжал, Кинжал, я – Ножны. Отступайте, немедленно отступайте!.. Это засада. Повторяю, это засада! С запада на вас идут роботы клана. Повторяю, с запада идут кланы!»

Полковник Роджерс не отвечал.

«Док, что теперь делать?» – спросила Изабель. Тревена услышал в ее голосе нотки страха.

«Всем Титанам! Приказываю немедленно отступать к северу. Доберемся до Шелотского брода, переправимся на другую сторону реки и вернемся в Лейтнертон».

«Док, мы не можем бросить рейнджеров»,– раздался голос Энди Бика.

«Прости, Энди, но единственное, чего мы этим добьемся, это ляжем с ними заодно.– Он бросил взгляд на экран. С запада стройными рядами, разделенными на отдельные, готовые к бою звезды, надвигались роботы Соколов. Они еще не открыли огонь, но как только выйдут на положенную дистанцию, на поле начнется ад.– Мы должны вернуться и сообщить о случившемся».

«Но, Док…»

«Никаких „но“!.. Это приказ!..– Док решительно развернул своего робота.– Они не дали нам сделать нашу работу, а теперь мы ничем не можем помочь. У кланов омнироботы, они с первых же залпов перещелкают наши машины, как скорлупки. Погибнуть мы всегда успеем, и это ничем не поможет тем, кто гибнет сейчас под обстрелом. Если какой-нибудь рейнджер или боец из Восьмерки сумеет выбраться из-под огня, мы поможем ему. Это все, что мы можем сделать, Энди. Понятно?»

Док сразу отключил радио, потому что в конце едва сумел справиться с голосом. Не хватало еще, чтобы в разговоре с подчиненными он проявил колебания. В душе он может переживать как угодно, но голос должен оставаться твердым, командирским.

Больше его никто не вызывал – рота развернулась и, сохраняя строй, скорым ходом двинулась в обратный путь на север. В этот момент над полем битвы грянули залпы автоматических пушек, воздух заполнили шип и свист лазеров, вой ПИИ. Док между тем упорно убеждал себя:

«Это замечательная рота. Они – хорошие ребята, они мне поверили. Они, несмотря ни на что, выполнили приказ. Остается надеяться, что я сказал им правду…»

XXXIII

Таркад-Сити

Таркад

Округ Донегал, Лиранское Содружество

30 апреля 3058 г.

Тормано Ляо с удивлением и некоторым беспокойством обнаружил, что с недавних пор по выражению лица архонтессы он не в состоянии угадать, что у нее на уме и на сердце. Это было крайне неприятное открытие. Дело не в том, что ему начала отказывать одна из самых выдающихся его способностей – во всей Внутренней Сфере нельзя было отыскать более проницательного человека, чем он. Так, по крайней мере, полагал сам Тормано. Ощущение беды было связано с поведением самой Катрин. После авантюрного приключения она резко изменилась. «Никогда прежде мне не доводилось замечать, чтобы она так глубоко погружалась в… задумчивость!»

Неожиданно архонтесса словно очнулась и, не обращая внимания на своего главного советника, пробежала пальцами по встроенной в рабочий стол клавиатуре. В следующую секунду над девственной белизны столешницей вспыхнул неяркий свет. Он моментально расползся и обернулся сетью светящихся разноцветных точек, шариков и линий. Чуть ниже обнаружился невесомый, едва посвечивающий стенд, на котором в письменной форме отражались все изменения в положении государства за истекшие сутки. Все это отражалось и на пространственной карте, но с письменными сообщениями было удобно работать. По бокам на разнообразных диаграммах и планах была показана линия фронта на Ковентри, ее изменение за сутки, наличие материального обеспечения и множество других данных, которые в полной мере отражали состояние дел на главном театре военных действий. Позиции Нефритовых Соколов были окрашены в зеленый цвет, а линия продвижения наемников – в красный. Остатки войск Лиранского Содружества отливали нежно-голубым тоном. С каждым днем линия фронта все приближалась к Лейтнертону. К 23 апреля экспедиционный корпус потерял треть своих сил. Боеспособными можно было считать только два полка из трех. Хуже всего было то, что данные статистики, высвечиваемые рядом с картой, подтверждали самые мрачные опасения – положение ухудшалось.

28 апреля пришло сообщение, что разведка внезапно обнаружила четвертую галактическую гроздь. В информации не уточнялось – то ли эта гроздь была замаскирована на планете, что выглядело по меньшей мере невероятно и могло послужить поводом к проведению служебного расследования; то ли она была доставлена с помощью звездных прыгунов с дальних баз клана.

Сегодня правительница заплела длинную толстую косу, не пожалела красных и голубых лент… К чему это? Лицо задумчивое… Что за тоска-печаль лежит у нее на сердце? Тормано терялся в догадках.

Наконец архонтесса изволила заметить своего первого министра.

– Как я понимаю, ситуация более чем тревожная? – спросила она.– Мы на краю катастрофы?.. Как можно доверять разведсводкам, если они ухитрились прошляпить такое крупное соединение?

– Я сам долго размышлял над этой проблемой, однако ни к какому определенному выводу не пришел. Катрин величаво кивнула.

– Между тем, мандрин, это наша главная ошибка. В течение всей кампании мы насчитали семь галактических гроздей, теперь, оказывается, их восемь! И четыре сосредоточены на Ковентри!.. Подобный перевес в силах заставил наши войска перейти к обороне, и все равно линия фронта неизменно приближается к Лейтнертону. Откуда у Соколов так много войск? Все полагали, что война с Волками обескровила их. И на тебе!.. Это что, военная хитрость? Или они пускают пыль в глаза?.. Как вы считаете, квиафф?

Тормано, казалось, не заметил режущего слух словечка, постоянно употребляемого кланами. Он стойко выдержал ее испытующий взгляд, затем печально вздохнул.

– Не знаю, архонтесса. В стародавние времена некоторые изобретательные военачальники, пытаясь обмануть врагов, разжигали в лагерях куда больше костров, чем у них было войск. Была еще одна уловка, когда войска ходили маршем по большому кругу. Шпионы считали всех подряд, и численность войска порой оказывалась в два раза больше, чем на самом деле. Цель очевидна – запугать противника еще до начала боевых действий. В нашем случае этот трюк вполне оправдан и по замыслу, и по времени исполнения. Если у кланов явная нехватка сил, то они нанесли этот психологический удар в самый нужный момент, когда наши войска начали откатываться на исходные позиции. Подобная уловка, безусловно, внесла смятение в работу наших штабов. Но эта беда всего лишь полбеды. Вот если эта гроздь действительно существует и они сумели скрыть ее от нашей разведки – это катастрофа. По-моему, второй вариант более соответствует Действительности. Эта гроздь существует на самом деле, и в решающий момент Соколы ввели ее в дело.

– Но где они ухитрились спрятать ее?!

– Думаю, на континенте Чакулас. Как утверждают, граф Манерверк с появлением Соколов принял на себя роль гостеприимного хозяина или, в крайнем случае, терпит их присутствие на планете. Некоторые из наших военных аналитиков заявляют, что Клан Нефритовых Соколов решил устроить из третьего континента что-то вроде кулис. Сценой в этом случае служит равнина Веракрус, куда они время от времени – или, скажем так, в нужный момент,– перебрасывают подкрепления. Мне кажется, что в стратегическом плане, раскрывая карты и показывая нам, какая сила у них на самом деле сконцентрирована на Ковентри, они совершают крупную ошибку, но я пока не знаю, как мы могли бы ею воспользоваться.

– Вам не кажется, что Соколы специально допустили утечку информации?

– Вполне может быть.

– Но это по меньшей мере глупо! Хотя, с другой стороны, Соколы, сколько ни вглядывайся, не кажутся гигантами в области интеллекта,– задумчиво выговорила Катрин.– Их неспособность полностью вымести наши войска с планеты свидетельствует об их слабости. Прикиньте, Тормано, после полного разгрома рейнджеров Вако перед ними открывался прямой путь на Лейтнертон, и окружение экспедиционного корпуса должно было бы завершиться за пару дней. Нет, они втянулись в затяжные бои, и, как показывают сводки, особого преимущества в силах у них не обнаружено. Почему?

Тормано пожал плечами.

– Я не знаю ответа, но размышления на эту тему способны вывести нас на куда более серьезную проблему.

– На какую?

– Что вы скажете, если все эти маневры, хитрости, загадки всего лишь прелюдия к атаке на Таркад? Восемь галактических соединений, грубо говоря, равны двенадцати полкам боевых роботов, если брать среднюю численность по всей Внутренней Сфере. К счастью, Томас Марик положительно ответил на ваш призыв, и его Рыцари уже находятся на пути сюда. Сун-Цу тоже согласился прислать Харлокских Рейдеров.– «Этот щенок намеренно пытается разозлить меня. Мне давным-давно нужно было уничтожить этих рейдеров к чертовой матери, как раз и момент удобный выпал, когда племянники едва не передрались между собой».– Ваш Одиннадцатый полк Лиранской Гвардии размещен в столице, три оставшихся полка наемников прибудут со дня на день. Кроме того, мы имеем на Таркаде Первый и Второй полки Гвардии. Еще прибавьте сюда местную милицию и резервы, так что у нас, в общем, равенство с Кланом Нефритовых Соколов – то есть с теми силами, которые находятся у него на Ковентри.

Конечно, благоразумие требует, чтобы мы поддерживали напряжение на Ковентри. Сражение там должно обязательно продолжаться – нельзя допустить, чтобы клан смог перебросить эти войска на Таркад. Сейчас все решает фактор времени – нам необходимо принять прибывающие войска, разместить их, нарезать участки обороны. В то же время у нас есть возможность окончательно вымести войска Соколов с Ковентри.

– С этой целью я должна методично подбрасывать кланам подкрепления, чтобы их жернова продолжали молоть и молоть. Вам не кажется, что это несколько цинично – вот так распоряжаться жизнями?

Она вопросительно посмотрела на первого министра.

– Этого требует ситуация, архонтесса.– Старик пожал плечами и соединил руки – палец к пальцу.– Конечно, это очень трудное решение…

Катрин вскинула брови.

– Неужели? Для меня – нет! Я всегда с величайшим почтением относилась к торговле. Человеческие жизни – это тоже товар, мандрин, мне уже приходилось и продавать их, и покупать… Зарубите себе на носу, господин первый министр,– если вы считаете, что я прежняя, романтически настроенная девушка, то вы глубоко заблуждаетесь. Надеюсь, мне не надо объяснять, к чему ведут подобные ошибки? Сражение есть один из способов достижения цели, и в этом случае меня не волнуют жизни как таковые. На войне всегда гибнут, тем более на такой войне. Пусть лучше гибнут чужие, чем наши подданные. Вот почему первыми мы бросим в бой иностранцев. Начнем, пожалуй, с рейдеров вашего племянника, от которого вы всегда мечтали избавиться.

В конце ее голос чуть дрогнул, и это волнение тупым нытьем отозвалось в сердце старого Тормано. Образ невинной красавицы, который, по мнению Ляо, скрывался под личиной напускной циничности и жестокости, вдруг мигом растаял. Его глаза открылись – перед ним сидела тертая, изворотливая интриганка, умело владеющая и торгующая своей молодостью, происхождением, обаянием, телом и душой. Вот насчет души у Тормано возникли некоторые сомнения – была ли подобная невесомая субстанция у госпожи Штайнер? Мандрин не обмер со страху, не отказался от поста, просто, исходя из прошлого опыта, повел себя осторожнее и изменил правила игры. Ему это было не впервой…

– Где Виктор? – спросила архонтесса.

– На Токкайдо.

– Хорошо.

– Хорошо? – Тормано позволил себе нахмуриться и тем самым показать, что благодушие повелительницы в этом вопросе может привести к скверным последствиям.– Токкайдо очень близко от наших границ. Стоит ему только пожелать, и он очень быстро сможет оккупировать Палец Льва и передать эту область Синдикату. Всякий раз, когда Виктор приближается к нашим границам, у меня возникают тревожные ощущения.

– Это правда. Незанятые руки склонны к рукоблудию.– Катрин улыбнулась, затем постучала ногтями по милым ровным зубкам.– Помимо Сун-Цу, вот кого я хотела бы как можно скорее увидеть в гробу – моего дорогого братца. Думается, я предоставлю ему мишень, чтобы он смог поточить когти.

Тормано вскинул руки.

– Неужели вы желаете пересмотреть сценарий и попытаться вовлечь в наши дела вашего брата, архонтесса? Мудрые говорят, повадится волк в овчарню, считай, всех овец перетаскает. В этом случае он всегда исхитрится и найдет повод для оккупации!..

– Это так, но сердце мне подсказывает, что эта угроза недолго будет висеть над нами.– Катрин сделала паузу и долго что-то разглядывала на голографическом дисплее.– Вот что вам надо будет сделать, мандрин. Вы должны подготовить обстоятельный доклад о наших планах в отношении Ковентри. Вы укажете, что все наши усилия по освобождению планеты не принесли успеха, поэтому мы вынуждены ввести частичную цензуру, чтобы враг не догадался, насколько мы слабы. Далее намекните, что население чем дальше, тем сильнее испытывает беспокойство – оно, мол, недовольно моим правлением. Упомяните, что все я взяла в свои руки, так что никакая, даже самая малая, деталь не проходит мимо меня, а уж войсками на Ковентри я руковожу единолично, не прислушиваясь ни к чьим советам.

Тормано позволил себе понимающе улыбнуться.

– Вы так и толкаете Виктора вмешаться в ситуацию. Как он может после таких известий сохранять политику невмешательства!..

– И очень хорошо. В вашем докладе должно быть указано расположение войск, наличие сил, материальная база – все, как оно и есть. При этом добавьте, что мы стоим на грани крупного поражения. Обязательно укажите, что наша разведка прошляпила появление четвертой галактической грозди и что ее присутствие на планете доказано. Добавьте, что я собираюсь перебросить на Ковентри три оставшихся полка Волчьих Драгун, Рыцарей Внутренней Сферы, Одиннадцатый полк Лиранской Гвардии и Харлокских Рейдеров. С их помощью я надеюсь победить Соколов. Одним словом, надо постараться, чтобы Виктор по возможности скорее получил этот доклад. Конечно, через своих информаторов… Думаю, он не устоит и откликнется на этот страстный призыв и высадится на Ковентри.

Циничное простодушие ее плана заставило старого Тормано поежиться. «Виктор непременно откликнется, куда он денется. Высадится на планете, вступит в битву, увязнет в ней… В результате он будет либо разгромлен, либо убит. Это вполне возможно». Вслух он сказал:

– Я помню, как ваш дядя Ян был сражен молодцами из Синдиката. Примерно в такой же ситуации.

– Ян – второе имя Виктора.– Катрин откинулась в кресле.– Он всегда искал смерти, без конца лез в каждую стычку с кланами. Возможно, из-за того, что чувствовал себя повинным в смерти матери. Его грызет раскаяние – это мне точно известно,– поэтому он не допустит, чтобы кланы высадились в окрестностях Таркада. Что ж, пусть почаще участвует в битвах, а уж достойную великого властителя смерть мы постараемся ему организовать. Этакую, знаете ли, Тормано, красивую, героическую гибель… Это будет трагедия для всего нашего народа…

– Вследствие ваших прав на наследство вы вступаете на трон Федеративного Содружества и объединяете оба государства, тем самым осуществляя заветы ваших родителей и брата?

– Это тяжелая ноша, но я постараюсь справиться с ней…

– Интересный план, архонтесса, однако есть одна загвоздка, которую даже я не знаю, как разрешить. Я имею в виду Клан Нефритовых Соколов… Если даже Виктор погибнет в сражении, это совсем не значит, что Соколы обойдут стороной Таркад.

Катрин отрицательно покачала головой.

– Значит, мандрин, очень даже значит! В этом вопросе можете положиться на меня. Даже если и возникнет подобная проблема, войска моего брата настолько ослабят Соколов, что армия, которую мы соберем в окрестностях столицы, спокойно закончит эту работу. В этом у меня нет сомнений.

Тормано должен был возразить ей, но он не стал этого делать. «Виктор далеко не глуп. Вряд ли его так вдохновил пример полковника Роджерса, чтобы безоглядно броситься в эту свару. Тем более последовать примеру его незабвенного дядюшки. Все-то у нее просто получается!.. Это не к добру… С другой стороны, что еще можно выдумать в подобной ситуации? Война всегда сопряжена с риском, а Виктор, насколько мне известно, любит подставлять голову под лазерные лучи. Можно представить, как взовьются Соколы, узнав, что в боевой линии находится сам принц-архонт Федеративного Содружества. Нет, план интересный – прост в исполнении и перспективен по результатам. И все-таки какой-то он незавершенный, чего-то в нем не хватает».

– Архонтесса,– спросил он,– что, если Виктор одержит победу и останется в живых? В этом случае он станет спасителем нашего королевства. Вы сами понимаете, что это значит.

– В этом случае я поблагодарю его за помощь и отошлю домой. Его полк не сможет противостоять силам, которые мы соберем на Таркаде.– Катрин одарила его одной из своих самых ослепительных улыбок. Зубы у нее действительно были удивительной белизны.– Мы окажем воинские почести тем, кто сложил свои жизни, защищая нашу родину. Все они будут провозглашены героями. Жертв будет много… Неужели Виктор сумеет уцелеть?

– Его усилия по спасению нашей нации будут достойно оценены. Я понимаю…– Он сделал паузу, потом, как опытный царедворец, со вздохом подумал о том, что сейчас самый удобный момент сказать комплимент, который она подсознательно ждет. Что ж, надо так надо.– Не хотел бы, архонтесса, оказаться объектом вашего внимания. Клянусь кровью Блейка, от одной этой мысли меня охватывает дрожь.

Катрин выключила компьютер.

– Не надо льстить, мандрин Ляо. Я не люблю дежурных комплиментов. Если по существу, я тоже рада, что вы не стали объектом моего внимания. Мне бы не » хотелось губить вас.– Она махнула рукой в сторону двери, намекая, что аудиенция окончена.– Это слишком легкое дело, поэтому оно не занимает меня.

XXXIV

Лейтнертон

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

12 мая 3058 г.

– Глубокая депрессия, не так ли?

Док Тревена повернулся, опустил бинокль. Потом улыбнулся, заметив, что это Шелли Брубейкер поднялась по лестнице и прошлась по крыше здания, которое Титаны заняли под свои квартиры.

– Депрессия? Да, пожалуй… Хотя нет, скорее, недоумение и ярость.

Он протянул ей бинокль и вновь повернулся в сторону расстилавшейся впереди равнины. В той стороне были отчетливо различимы позиции Соколов, дугой охватившие оборонительные порядки экспедиционного корпуса.

– Все никак не могу понять…

– Что?

– Я насчет рейнджеров Вако. Шелли обняла его за плечи.

– В том, что с ними случилось, нет твоей вины. Даже если бы они позволили вам выполнить вашу часть работы, вы вряд ли бы обнаружили пусковые установки. Мы, собственно, предполагали их наличие в этом районе, Роджерс был предупрежден об этом. Галактическая гроздь, которая внезапно обнаружилась на равнине Веракрус, как раз и должна была ударить по рейнджерам, совершавшим фланговый обход. Подобной атаке редко когда удается противостоять. Мы предполагали, что у Роджерса хватит сообразительности и умения втянуть эти части в затяжные бои в районе Дейла. Мы так и договаривались… Однако он еще во время обсуждения этого плана проявил свои обычные строптивость и упрямство. Он, видите ли, не мог признать, что его разведчики способны ошибаться. Помните его реакцию на ваше заявление по поводу прибытия на Ковентри дополнительных подкреплений? Этого не может быть! Вот и нарвался!.. Вы должны были погибнуть первыми, но он даже в этом не захотел уступить вам. Оставшиеся в живых пилоты из Безумной Восьмерки благодарят Титанов за то, что дождались их у брода и помогли переправиться на другую сторону.

– Спасибо,– вздохнул Док.– Проблема в том, кем теперь я выгляжу в глазах своих людей. Пусть внутри я чувствую, что был совершенно прав, когда увел свою роту от той злосчастной поляны, и все равно – что-то здесь не так. Я, например, куда больше уважаю их теперь. Надеюсь, они тоже разумные люди и понимают, что я ничем не мог помочь ребятам Вако. Ну, хотя бы малейший шанс…

– Повторяю, ты ни в чем перед ними не виноват. Роджерс получил то, что заслуживал. Понимаешь, Док, это война. Прости, но у тебя действительно маловато опыта в подобных делах. Война – это не только умение стрелять, разбираться в тактических приемах; это не только чутье на опасность, но прежде всего та ломка, что происходит с тобой сейчас. Ты только-только по-настоящему понюхал пороху. По себе знаю, это дело непростое, но только так рождается настоящий командир, как бы жестоко это ни звучало. Всякий воевавший прошел через это, теперь твой черед. Я не знаю, что делать в таких случаях. Единственное средство – это убедить себя, что в смерти Роджерса и его рейнджеров нет твоей вины, и больше никогда этим не мучиться. Сможешь переступить через себя, значит, ты настоящий офицер. Нет – никакие таланты не помогут. Тебе и в дальнейшем придется принимать трудные решения. Повторяю, это война. Неужели ты полагаешь, что мы все ожидали увидеть тебя в живых? Так и составлялся план, чтобы твоя рота была приманкой. Они бы не открыли по твоей роте огонь на поражение, но что-то они должны были предпринять! Это мы и пытались внушить Роджерсу – не спеши, оглядись, дождись, чтобы они первыми сделали ход. Бесполезно! Он всегда брал нахрапом – решил, что и на этот раз пронесет. С кланами – не пронесет! Это тебе тоже урок. Теперь будешь смотреть на меня и на всех других высших офицеров как на извергов? Дело твое, но когда нас поубивают и ты займешь наше место, тебе тоже придется принимать подобные решения. Не дело рядовых рассуждать по этому поводу. Они у тебя отличные ребята и все отлично понимают. Они знают, что до сих пор твоя рота сделала куда больше, чем мы все.

Тревена позволил себе усмехнуться.

– Это вряд ли. Насколько я помню, мы, по существу, спасались бегством, а вы вели себя очень хладнокровно – прекратили атаки на Нортлендс и развернули ваш «Дельта»-полк на северо-запад, где и принялись молотить клановцев. Если бы не вы. Соколы вполне могли ударить бронированным кулаком и пробить во фронте такую брешь, что с одного удара выкинули бы нас из Лейтнертона. Они никак не ожидали, что вы решитесь связать боем их ударные части. Что бы вы ни говорили, а это именно ваш полк заставил их потерять время.

Шелли улыбнулась и передала ему бинокль.

– А вы, оказывается, опытный льстец, капитан Тревена.

– Это совсем не лесть, а чистая правда, полковник Брубейкер!

Док даже оторопел на мгновение – он не мог узнать себя и потому, наверное, покраснел. Вот, оказывается, каким бойким он может быть. Он опомнился и сразу начал просить прощения:

– Извините, я хотел сказать совсем о другом… Я имел в виду…

Шелли пожала плечами, в ее голубых глазах сверкнули игривые огоньки.

– Отчего же, капитан. Мне нравится, когда мне говорят подобные вещи.

– Ну, понимаете… Уф!..– Капитан невольно отер лоб. Он места себе не мог найти. Щеки полыхали жаром. Он крепко выругал себя, справился с чувствами и уже более спокойно объяснил:– Такое ощущение, словно сам себя закопал в яму.

– Я с удовольствием помогу тебе выбраться из нее.– На лице Шелли не дрогнула ни одна жилочка. Она смотрела серьезно.– Ты умный человек. Док. У тебя, конечно, маловато боевого опыта – его ничто не заменит, но на поле боя ты вел себя достойно. Не струсил, не потерял голову, сумел принять очень трудное решение… Ты отождествляешь себя со своей ротой и проверяешь людей по той же самой мерке, которую прикладываешь к себе. Умеете обучать других, реально смотрите на вещи, всегда просчитываете допустимость риска. Грамотно мыслишь в тактическом и оперативном отношении, не боишься смерти… Я нахожу привлекательными эти качества, тем более в таком соотношении, как это сложилось у тебя.

Док теперь совершенно свободно усмехнулся.

– Вы бы сказали все это моей жене!

– Жене?

– Ну, бывшей…– Он пожал плечами, повернулся спиной к фронту и оперся локтями о парапет.– По всей видимости, документы о разводе сейчас лежат в Сент-Уильяме. Дожидаются, когда у меня найдется свободная минутка забрать их.

Женщина в черной форме с некоторым презрением глянула на капитана и спросила:

– Из-за чего твоя жена развелась с тобой?

– Вот вы назвали меня умным человеком, но для нее я был недостаточно разумен. Она нашла себе дружка. Перевод на Ковентри должен был покончить с этой связью, и она выбрала его, тем самым позволив мне проявить все те качества, которые вы тут с такой горячностью расписывали.

– Какая глупость!

– Согласен, только вот с умом вышла небольшая неувязка. Точнее, нехватка…

Шелли несильно шлепнула его по затылку.

– Это не у тебя. У нее…

– Это самый верный путь к сердцу мужчины – сказать ему, что его экс-жена – дура и не знает, что потеряла. Обычно в таких случаях все тают…

– Ну и тай себе на здоровье,– предложила Шелли.– К чему мне кривить душой. Если она дура, то пусть ею и остается, а я не беру своих слов назад. Ты вполне представительный и обаятельный мужчина и сам знаешь об этом.

– Душка,– подсказал Док и добавил: – Теперь я верю, что наемники не признают никаких правил, когда чуют добычу. Сразу устанавливают братские отношения и хватают без спроса…

Шелли Брубейкер выпрямилась и отрицательно, очень серьезно покачала головой.

– Ты правильно информирован, мы действительно идем от победы к победе. Кроме того, ты – офицер… С тобой я бы не хотела налаживать братские отношения. Меня большепривлекают любовные…

– Это звучит куда приятнее.– Он вновь повернулся в сторону линии фронта, потом добавил: – В таком случае было бы неплохо отпраздновать очередную победу.

– Я – за! – откликнулась Шелли.– Только вряд ли это возможно.

– Ну, если мы не можем отпраздновать вашу победу, давайте отпразднуем нашу. Общую… Тогда и ваш маленький успех как бы вплетется в общее ликование.

А я не смогу устоять. Мне, собственно, хочется сдаться прямо сейчас…

– К сожалению…– развела руками Шелли и улыбнулась.– Что там ты говорил насчет нашей общей победы? У нас острейшая нехватка боеприпасов и недостаточно сил, чтобы прорвать линию фронта. Даже на фланговый отвлекающий маневр нас не хватит…

– Я не считаю, что любая попытка прорыва обречена на провал.– Док прищурился и указал в ту сторону, где линия фронта упиралась в Горы Смерти.– Вон там расположена целая сеть подземных туннелей и переходов. Под всем горным массивом… По ним мы могли бы обойти части Соколов с фланга.

– О чем Соколы прекрасно знают. Вот почему они взорвали все входы в подземелье.

– Они взорвали только те, которые им известны. Мы вполне можем миновать их боевой порядок и выйти к ним в тыл.

Тревена замолчал и долго изучал в бинокль открывавшиеся по правую руку синеющие вдали предгорья. Шелли не мешала ему, стояла рядом и терпеливо ждала. Она умела ждать… Наконец капитан отнял бинокль от глаз и тихо, почему-то полушепотом, сказал:

– Однажды мы уже сидели там, и горы не подвели. Можно попытаться еще раз. Только очень осторожно, не спеша, шажок за шажком…

Шелли взяла у него бинокль и тоже навела его на предгорья.

– Значит, вот о чем ты думал все это время? – так же тихо спросила она.

– Точно, пора нам посчитаться за рейнджеров Вако. Вот тогда я окончательно успокоюсь. Тогда я смогу сказать своим людям – вот видите, кто был прав?

– Ты все о том же?

– Да.– Они почему-то теперь разговаривали полушепотом. Может, опасались, что Соколы сумеют подслушать их? – В твоих словах, Шелли, много правды, но словами сердце не успокоишь. Только делами! Такой уж я человек…

– Что ж, мы поможем тебе в этом.

– Знаете, полковник Шелли, сколько времени я потратил на изучение тактических приемов, которые используют кланы. И не вообще, а что предпочитает каждый клан в отдельности, каждая гроздь, каждая галактическая звезда. Это было интереснейшее время, особенно когда я взялся за их философию. Тебе, конечно, известно, что для них сражение, да и сама война похожи на состязание в доблести и искусстве сражаться. В этом смысле они иной раз во главу угла ставят храбрость в ущерб благоразумию, ради красоты маневра иной раз жертвуют простотой. Здесь за все время боевых действий я все более и более убеждаюсь, что мы как-то неправильно понимаем их побудительные мотивы, их цели, ради достижения которых они высадились на Ковентри. Другие миры я не беру, я там не был. У меня складывается впечатление, что они не столько воюют, сколько пытаются кому-то что-то доказать. Самое интересное, что не нам доказать, а самим себе. Или другим родам… Они бьют нас, но не добивают. Честно говоря, после гибели рейнджеров Вако я решил, что наша песенка на Ковентри спета. Я не испугался, я просто приготовился к такому исходу. И на тебе – они ввязались в бой с твоим полком. Это в такой момент, когда у них хватало сил, чтобы связать тебя боем и ринуться на Лейтнертон. Нет, они поставили целью, если уж вы встали у них на пути, напрочь разгромить Драгун. То есть я хочу сказать, что они бьют нас, но бьют вполсилы, словно играют, как кошка с мышкой. Или…

Наступила тишина. Шелли поиграла бровями, потом лицо ее замерло, она совсем уже шепотом выговорила:

– Или ждут кого-то… Тех, кто придет нам на помощь, чтобы сразиться с ними. Как ты сказал, посоревноваться… Показать: вот они какие храбрые, никто не может их одолеть.

– Точно.– Док положил ей обе руки на плечи.– Я тоже пришел к такому же выводу. Скажу больше – они смели с лица земли рейнджеров Вако, чтобы мы усилили сопротивление. Вот, мол, вам пример, так что, ребята, засучивайте рукава. Их тайная мысль, что нам все равно ничего не поможет, но для них будет больше чести, если они победят более достойного соперника, чем Роджерс, который сам сунул голову в петлю. Даже маленькая победа над Драгунами значит для них куда больше, чем полный разгром этих горлохватов.

Шелли улыбнулась.

– Понимаю.– Женщина указала рукой в сторону вражеских кордонов.– Причина, почему Соколы не добили нас, заключается в том, что им непременно нужен противник. Без врага, без постоянной борьбы, не важно с кем, им просто жизнь не в жизнь.

– Правильно. Теперь они испытывают истинное удовлетворение. Души у них поют – они загнали нас туда, куда планировали. Теперь они поиграют с нами, затем отступят и начнут разбираться, что у них получилось, а в чем они допустили промашку.

– Я так понимаю, что у тебя созрел план, который может здорово подпортить им это удовольствие?

– В общем, да. Говоря короче, я на чем основываюсь? Позиции вокруг Уайтинга, где сосредоточены остатки милиции, нашего полка и полка Академии, идеальны для обороны, поэтому кланы просто присматривают за ними и не собираются штурмовать. Если нам удастся перебросить под горами два подвижных отряда, один из них должен ударить во фланг расположенным против нас войскам. Конечно, наши главные силы должны тоже пойти в атаку. Второй отряд должен добраться до Уайтинга и напасть на штаб Соколов. Полного разгрома врага от этой операции ждать не стоит, однако это может сломать их ближайшие планы.

Полковник кивнула.

– Просто и ясно. Замысел вполне под стать человеку, который столько лет был чиновником. Док улыбнулся.

– Это уже чересчур. Зачем так льстить? Я и так вполне склонен к завязыванию любовных отношений.

В этот момент до них обоих донесся звук, словно кто-то прочищал горло у лестницы, ведущей на крышу. Док тут же выпустил Шелли из объятий, повернулся в сторону выхода.

– Эй, кто там?

В люке показалась голова Энди Бика. Его покрасневшее лицо было под стать волосам. Он опять начал легонько подкашливать.

– Прошу прощения сэр,– начал он, потом сбился,– та. мадам… или нет, господин полковник…

Док и Шелли невольно рассмеялись, потом Тревена спросил:

– Что случилось, Энди?

– Сэр, там внизу человек, которого вы непременно захотите увидеть. Его задержала Служба безопасности Драгун. Он один из наших. Он был в самовольной отлучке.

Тревена выкатил глаза.

– То есть как в отлучке? Здесь, в Лейтнертоне, кто-то без разрешения покинул роту?..

– Нет, сэр. Он махнул в самоволку еще там, в Сент-Уильяме. Они отыскали его среди беженцев.

– И кто же он?

– Лейтенант Копли, сэр. Он разыскивает вас.

Как только Док и Шелли вошли в кабинет начальника роты, два охранника щелкнули каблуками и отдали честь. Копли, ссутулившись, сидел в кресле. Заметив Тревену, он тут же вскочил и, хотя был в штатском костюме, отдал честь.

– Рад видеть вас, капитан. Вы приказали бы этим ребятам,– он указал на здоровяков из Службы безопасности Драгун,– оставить меня в покое.

Док нахмурился.

– Почему я должен это сделать?

– Вы что, забыли о договоре, который мы с вами заключили?

– Нет, он до сих пор свеж в моей памяти, но почему я должен приказывать этим людям, чтобы они оставили вас в покое?

Копли бросил короткий взгляд в сторону Шелли.

– Уверен, что полковнику будет интересно узнать, какие делишки мы с вами проворачивали. Док сложил руки на груди.

– Надеюсь, полковник Брубейкер помнит наш разговор о ворах-интендантах, которые кишмя кишели в штабе нашего полка. Про Копли я вам уже докладывал – это патологический лжец, который без разрешения оставил батальон перед отправкой в Горы Смерти.

Шелли кивнула:

– Конечно. Я так понимаю, что этому человеку надо оправдаться любым способом. Речь идет о его жизни. Копли заметно напрягся.

– Здорово, Док. Значит, на ходу подметки отрываете. Вы оказались куда большим пронырой, чем я думал.

– Вы преувеличиваете, Копли. Полковник,– обратился он к Брубейкер,– этот лейтенант предложил мне заняться воровством военного имущества. Говорил, что на этом можно сделать хорошие деньги. Списывать наворованное он предлагал с помощью упражнений в стрельбе. Знаете, так бывает, ошиблись с прицелом, дали залп в сторону и разнесли транспортный мобиль, а сколько там было имущества, кто потом сможет подсчитать. Потом все материалы можно толкнуть на черном рынке, а навар поделить.

– Он лжет, полковник, это был его план! Неплохо, конечно, но далеко до совершенства.

Шелли с невозмутимым видом обратилась к Доку:

– Этот субчик, оказывается, куда больший пройдоха, чем можно было судить по вашему докладу.

– А вы как думали! Тревена не выдержал:

– Тот план, который я придумал, был совсем неплох, это ты, сукин сын, извратил его до неузнаваемости! Копли побледнел.

– О чем это вы, капитан?

– А ты не понимаешь?! Мне бы следовало раньше догадаться об этом.– Док постучал себя по лбу.– Всем известно, части, входящие в состав гарнизона Порта Сент-Уильям, в смысле материально-технического обеспечения сидели на голодном пайке. Вы использовали приказ о развертывании нашего батальона в районе золотоплавильных печей как прикрытие своих махинаций. Вы просто взяли и удвоили наши заявки, на которых уже стояли подписи вышестоящих начальников, и получили для нашего батальона все в двойном размере. За счет других частей… Вы правильно рассчитали, что в боевой обстановке никто не будет разбираться, получили ли мы все сполна да еще в два раза больше, чем требуется. Батальон наш кланы разгромят, вы были уверены в этом и списали на них все эти ценности. Свою часть вы между тем толкнули через черный рынок.

На мгновение на лице Копли, который все это время сохранял невозмутимое выражение, промелькнула гримаска хищного удовлетворения. Так обычно бывает, когда через бумагу видно пламя, которое через минуту напрочь пожрет ее.

– Это была великолепная идея. Ее можно будет повторить в следующий раз…

– На какой следующий раз вы надеетесь, лейтенант? – изобразив крайнюю степень возмущения, воскликнул Тревена, потом понизил голос почти на пол-октавы, доверительно спросил: – Вероятно, вам хорошо известно, где в городе и его окрестностях размещены склады с боеприпасами, горюче-смазочными материалами, продовольствием? Ну, и все прочее в этом духе… Если вы хотите, чтобы этот следующий раз когда-то настал для вас, укажите их точное местоположение.

Копли побелел.

– В соответствии со статьей третьей Военного кодекса Лиранского Содружества я требую предоставления мне адвоката!

– Вы что, лейтенант, в своем уме? Какой адвокат?! Это в нашем-то положении!.. Когда мы стиснуты кланами? Проснитесь, сейчас военное положение. Согласно тому же кодексу вы попадете в военный трибунал: час на рассмотрение дела, полчаса на исполнение приговора. Вам что, изменило ваше знаменитое чутье? Сами прикиньте, что должны подумать офицеры, которые составят трибунал. Факт дезертирства налицо, о чем вы вообще говорите?! Весь батальон будет свидетельствовать против вас. В последний раз мы виделись в Сент-Уильяме. Теперь там кланы. Вас привели сюда в штатском. Вам зададут только один вопрос – являетесь ли вы вражеским шпионом? Ответ уже никого не будет интересовать, его просто внесут в протокол, и все, Копли! Солдаты нашего батальона охотно составят расстрельную команду.

Лейтенант не удержался и облизнул вмиг высохшие губы.

– Там этих складов видимо-невидимо. До потолков забиты… Если, конечно, они существуют.

– Правильно, Копли. Развязывайте язык. Вы сами должны сделать выбор.

– У вас, капитан, есть предложение?

– Да. Мы купим у вас запасы. Мы дадим за них пять процентов от цен черного рынка.

– Ну уж нет. Пятьсот процентов от цен на черном рынке. У вас все равно нет выбора,– засмеялся Копли.– Где вы еще достанете все необходимое?

– А что, лейтенант, не восстановить ли нам когда-то заключенный союз о первоочередном снабжении моей роты?

– Ну, так я не против.

Тревена сделал паузу, потом развел руками.

– Вот так, лейтенант Копли. Торгуясь здесь со мной, вы подтвердили факт хищения материальных ценностей во время высадки кланов на Ковентри.

Капитан пощелкал пальцами, потом указал на Шелли.

– Полковник Брубейкер, капрал Бик, оба охранника подтвердят все сказанное, так что ваша песенка спета. Давайте выкладывайте все, что вам известно, где расположены склады и как до них добраться.

Адамово яблоко у Копли резко дернулось.

– Пять процентов,– напомнил Тревена,– более чем достаточно.

– Вы считаете это честной сделкой? В этот момент Шелли Брубейкер со всей силы ударила кулаком по столу.

– Послушайте, капитан Тревена. Передайте этого субчика мне, и через пару часов он будет умолять нас принять от него эти запасы. При этом он будет готов даже заплатить нам за них.

На этот раз Копли действительно испытал испуг. Всякая бравада тут же слетела с него.

– Ладно, пять процентов. Я дам вам координаты. Отсюда почти день пути по подземным ходам.

– Вот! – радостно воскликнул Тревена и с ходу поцеловал Шелли.– Я так и думал, что он запрячет все это в подземельях. Это самое надежное место. Энди,– обратился Док к капралу, который все это время молча простоял в углу,– забери этого субчика и отведи в картографическое отделение. Пусть он все покажет и расскажет. Сам проверь, ведь ты один из немногих, кто облазил большинство штреков. Затем готовь наших Титанов к выступлению.

– Так точно, Док,– откозырял Энди.

Он грубо схватил Копли за плечо, буквально вытащил из кресла и толкнул к выходу из кабинета. Два Драгуна последовали за ними.

Шелли постучала пальчиком в спину Тревены.

– Отлично сработано, Док!

– Я даю ему шанс, ты грозишь допросом с пристрастием и расстрелом,– ответил капитан.

– Как и должно быть в хорошо сыгранной команде.– Она улыбнулась.– Теперь дело за мной – убедить высшее руководство, что предложенный тобой план заслуживает внимания. Я сама поведу в бой свой батальон, так что можешь спокойно отправляться в Уайтинг. Только надо заранее все продумать.

– Звучит как песня,– засмеялся Тревена.– Знаешь, Шелли, у меня такое впечатление, что наша любовная связь уже приносит свои плоды.

– Я тоже так считаю, капитан Тревена.

XXXV

Шаттл «Барбаросса» Надирная точка Система Арк-Ройял

Арк-Ройялский пограничный рубеж 19 мая 3058 г.

Виктор Дэвион отвлекся и не расслышал, что сказал ему Фелан Келл, поэтому он повернулся к нему и спросил:

– Что ты сказал насчет Ковентри?

Хан Клана Волков, высокий, стройный, темноволосый, одетый в серый форменный комбинезон, на котором была вышита эмблема рода, еще раз отрицательно покачал головой.

– Я не могу лететь с вами на эту планету.

– Разве ты не находишься в состоянии войны с Нефритовыми Соколами? Разве они не твои враги? Разве не они погубили и Ульрика, и Наташу Керенскую?..

– Да, Виктор, все так и есть.– Фелан принялся методично сжимать пальцы в кулак и разжимать.– Будь у меня выбор, я бы непременно отправился с вами. Я бы взял всех своих воинов и помог вышибить Соколов с Ковентри. К несчастью, есть другая угроза, которая не дает мне и моим сородичам спать спокойно. Мы должны быть готовы в любую минуту отразить ее.

– Что это за угроза? – спросил Виктор и указал на объемную карту. Сейчас над столешницей высвечивалась большая часть Лиранского Содружества, и в центре – провинция Ковентри. На карте были отмечены места размещения ВСЛС.– Взгляни сюда,– предложил принц и указал на звездную систему, где была расположена планета Ковентри.– По нашим данным, Клан Нефритовых Соколов сосредоточил здесь четыре галактические грозди. Ковентри расположена в четырех прыжках от Таркада. Моя сестра решила оборонять столицу, однако она, как мне кажется, не понимает одного важного обстоятельства – совершив нападение на Таркад, Соколы нарушат линию перемирия. Это значит, что вновь начнется война. Полномасштабная, на всех фронтах… Разве это не причина – не дать возможность вновь разгореться галактическому пожару?

– Это с твоей точки зрения.

Виктор невольно оглядел присутствовавших в каюте людей, словно ожидая от них подтверждения собственной мысли, что более смешной ответ придумать невозможно. Между тем и Кай и Хосиро сидели с каменными лицами. Регент по военным вопросам Анастасиус Фохт задумчиво покачивал головой. Разве что полковник Дэн Аллард, командующий Гончих Келла, чуть нахмурился. Напротив, Рагнар Магнуссон, когда-то являвшийся наследником правителя Свободной Республики Расалхаг, молча, кивком выразил согласие с утверждением Хана Волков.

«Это неудивительно,– решил Виктор,– теперь он полноправный член рода и смотрит в рот своему покровителю».

– Фелан, прости, но угроза со стороны Соколов – это не выдумка. Это реальность.

Фелан на секунду прикрыл глаза, затем открыл и кивнул:

– Согласен, они тоже представляют угрозу. Но у вас достаточно сил, чтобы встретить их во всеоружии. То, что у вас сейчас есть в наличии – полк Джениоши, Гвардейский легион Сент-Ива, твой, Виктор, тяжелый гвардейский полк. Галактическое соединение Ком-Стара и еще два полка Гончих Келла. Если прибавить сюда части, которые пошлет твоя сестра,– это более чем достаточно, чтобы разгромить четыре грозди Соколов.

– Я должен согласиться, однако…

– Что «однако»?..

Двоюродные братья посмотрели друг другу в глаза.

– Однако я не могу доверять данным, которые сообщает моя сестра. Вот почему мы находимся здесь, а не на Ковентри. Мы решили собрать побольше войск.

– Теперь это ее королевство. Оно в опасности.– Фелан отрицательно покачал головой.– Зачем ей умышленно преуменьшать угрозу, нависшую над ее родным домом? Это противно логике. Ей бы не следовало так поступать.

– Почему же? – Виктор с трудом сглотнул.– Она уже однажды так поступила.

– Но в ту пору это было не ее королевство.

– То есть как?..– Виктор оторопело поморгал.– Что ты имеешь в виду? В какую пору?.. Фелан сложил руки на груди.

– Когда она убила твою мать. Тогда это королевство ей не принадлежало.

Эти слова лишили Виктора дара речи. Пусть даже он догадывался, что Катрин имеет какое-то отношение к смерти матери и замешана в организации покушения на нее, однако когда об этом было сказано вслух – он ужаснулся. Первым желанием было все отрицать, защитить честь фамилии, честь сестры. Более страшного обвинения выдумать невозможно!.. Однако трудно уйти от очевидных фактов. Каждый раз, вспоминая о Катерине, он пытался найти доказательства ее невиновности.

Между тем в каюте повисла оглушающая тишина. Виктор перевел дыхание. С удивлением и внезапно прихлынувшей на сердце радостью он обнаружил, что ни на кого из присутствующих слова Фелана не произвели особого впечатления. Виктор так привык к сплетням, умело подсовываемым обывателям слухам, скандальным видеороликам, смачно описывающим детали покушения на его мать, пропитанным прозрачными намеками, кто есть убийца, что никак не мог избавиться от ощущения постоянного, направленного на него укоряющего перста. Этот образ бередил душу. Отсюда и необыкновенная скрытность в общении с близкими друзьями, и превосходящая все разумные пределы осторожность в отношениях с Галеном, вдруг переименованным в Крэнстона… Впервые его поразила ошеломляющая мысль, что вся эта кампания представляла собой тщательно продуманный сценарий сокрытия тайны. Этот указующий перст, бередящий мысли,– цель остроумно разработанной интриги. Пусть Виктор поборется со своей совестью, пусть попытается докопаться до истины с помощью самых невероятных и экзотических операций, рождаемых в недрах его разведслужбы. Это то, что нужно преступнику в подобных условиях. Ведь истина лежит на поверхности, все об этом догадываются, просто щадят его чувства. Никто даже не удивился, услышав откровенное заявление Фелана. Для них всех – это аксиома, из которой надо исходить, а не таиться и пытаться в одиночку найти виновника, чье имя, оказывается, ни для кого не секрет.

Бред какой-то! Виктор встряхнул головой. Нет, в этом вопросе надо раз и навсегда разобраться. Только теперь перед ним открылась чудовищная ошибка, которую он, задумывающийся о непреходящей славе, об историческом величии, допустил в своих расчетах. Как неоперившийся юнец, как нашкодивший ученик, покуривающий тайком от родителей, он прятал сигарету в карман. Всем давным-давно известно, что он курит, из кармана пробивается дымок, а он все равно стоит на своем. Люди берегут его человеческое достоинство, его гордость, наконец, а он все долбит одно и то же – не курю, никогда не брал сигарету в рот.

Но если это так – Виктора взяла оторопь,– каким же чудовищем оказалась его сестренка! Этакое хладнокровное, хитрое, пронырливое существо с необъятным, неодолимым стремлением к власти. Принц как бы прозрел. Он вздохнул и спокойно спросил Фелана:

– Откуда ты можешь знать? Фелан бросил взгляд в сторону полковника Алларда:

– Дэн?.. Седоволосый наемник кивнул.

– Нам рассказал об этом отец Фелана, который собственными ушами слышал от вашей матушки, Виктор, что вы вели себя неправильно. Мелисса жаловалась вашему дяде, что вам следовало не упрашивать ее отречься от престола в вашу пользу, а просто взять силой то, что вам принадлежит по праву. У вас для этого было все, что нужно,– воля, согласие родителей, а вы, принц, начали тянуть волынку. Кроме того, ее смерть только разожгла бы антидэвионовские настроения в некоторых частях вашего государства. Теперь сложите все вместе, что получится? У вас не было необходимости убивать ее. Если бы вы объявили себя сувереном объединенного государства, она тут же – конечно соблюдая необходимые в таком деликатном деле приличия и нормы – санкционировала ваши действия. Простите, принц, лично я не понимаю, почему вы медлили? Ладно, это вопрос второй. Теперь рассудите, кому была выгодна затяжка времени, ваша нерешительность – вернее, витание в облаках? Вы должны простить меня, принц, за такие слова, мы же все-таки родственники. Я ваш дядя, хотя и двоюродный…

Виктор вскинул голову, оглядел присутствующих.

– Вы действительно не верили, что я убил ее? Кай не выдержал, попытался вскочить, потом опомнился – в кругу особ голубой крови не принято бурно выражать свои чувства. Он пожал плечами и заявил:

– Ты же в первую очередь солдат и лишь во вторую – политик. Ты привык иметь дело с врагами на поле боя – вот они, на экране твоего дисплея. Кто из нас, зная твою мать, тебя, мог всерьез поверить, что вы вдруг стали смертельными врагами? Даже как-то глупо думать о нас подобным образом.

Хосиро Курита улыбнулся.

– Моя сестра сразу сказала, что ты невиновен. Я нашел ее заявление соответствующим действительности.

Регент по военным вопросам потер повязку, прикрывающую его пустую глазницу.

– Дэвионы, Виктор, чьим самым характерным представителем ты являешься, не имели привычки подобным образом решать вопрос о праве наследования. Это, в историческом разрезе, прерогатива Штайнеров. Стоит заглянуть в их родословную, только диву даешься. Все эти качества унаследовала твоя сестра. Вместо того чтобы сфокусировать свое внимание на угрозе со стороны кланов, она неожиданно затеяла какую-то непонятную игру. Непонятную в том смысле, что не ясно, кто в ней участвует.

Виктор не выдержал и прошелся по комнате, хотя в условиях пониженной силы тяжести его шаги больше напоминали порхание.

– Не могу поверить. Я словно очнулся от страшного сна. Мне казалось, что я обречен в одиночку переживать этот кошмар. Я очень переживал – неужели, думал, они тоже верят слухам, которые распространяют обо мне?

Кай даже с некоторой обидой ответил:

– Виктор, как ты мог подумать! Разве мы собрались бы здесь, если хотя бы на секунду поверили, что ты виновен в смерти Мелиссы!

В этот момент раздался жесткий голос Фелана:

– И ты должен был погибнуть, Виктор. Мина была подложена и под тебя тоже. Тебе необходимо отплатить за эту кровь. Этот долг не смываем ничем другим.

– Тогда и тебе, как родственнику, необходимо присоединиться к нам, Фелан. Мы штурмом возьмем Таркад!

– Ни в коем случае! – решительно возразил Хан рода Волка.– Тебе так же, как и всем присутствующим, хорошо известно, что силовое решение вызовет гражданскую войну, которая разрушит Лиранское Содружество и откроет кланам путь к Терре. Каждый из нас желал бы, чтобы справедливость восторжествовала как можно быстрее, но для этого нужны доказательства измены. Неопровержимые доказательства!

Фелан перевел дыхание, сделал паузу, потом продолжил:

– Вот почему я не могу принять участие в походе на Ковентри. Другая причина лежит в повышенной активности рода Волка. Противостоящего нам рода!.. Они постоянно перебрасывают войска, пытаются взять Арк-Ройял в клещи. Влад имеет шпионов в наших рядах, правда, и у меня есть свои люди в его стане. Я не могу сказать точно, что он задумал, но, судя по последним сведениям, нельзя исключить возможность скорого удара по Лиранскому Содружеству. У моего отца есть определенные обязательства перед мирами в зоне Приграничного кордона. В то время, когда Гончие отправятся с вами, я должен оставаться здесь, чтобы защитить эту область пространства от нападения. Виктор кивнул.

– Ход твоих мыслей понятен, но мне кажется, что ты чересчур осторожничаешь. Нам просто необходима твоя помощь.

– Я знаю и готов оказать ее.– Он глянул на Рагнара, светловолосый парень шагнул вперед.– Я пошлю этого воина. Виктор нахмурился.

– Один человек – это не совсем то, что я имел в виду.

– Не стоит преуменьшать ценность даже одного воина.– Фелан позволил себе улыбнуться.– Во время предыдущего нашествия один-единственный воин захватил целую планету. Я говорю о Ганзбурге. Рагнар заслужил право на звание воина. Поверьте, это было совсем не просто. Он знает путь, каким идут кланы. Ему близки наши традиции, известны наши приемы и образ мыслей. Вот увидите, он окажется незаменимым, когда вы вступите в контакт с Нефритовыми Соколами.

– Рад видеть тебя с нами, Рагнар,– сказал Виктор, не отрывая взгляда от Фелана.– Нет ли у тебя еще пары сотен таких бойцов, как он?

– Нет, Виктор,– Фелан отрицательно покачал голо вой.– Я дал слово, что спасу Внутреннюю Сферу от Крестоносцев, которые теперь заправляют в Совете Ханов, и я это сделаю. На этот раз мы несколько уклонились от пути, завещанного Александром Керенским. В будущем мы вернемся на него. Я – Волк, Виктор, но я также и Келл. Арк-Ройял – это мой дом, и я останусь верен Внутренней Сфере. У нас одни цели, и я надеюсь, что мы добьемся успеха.

– Так тому и быть! – Виктор протянул Фелану руку.– Если ты не хочешь дать нам побольше воинов, тогда пожелай нам удачи.

– Ты не нуждаешься в сентиментальных напутствиях,– ответил Фелан и пожал протянутую руку.– Сделка состоялась, так что действуй, принц-архонт.

XXXVI

Уайтинг

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

30 мая 3058 г.

На этот раз Док снова сидел в кабине своего «Центуриона». Заметив на узкой улочке поселка вынырнувшего из темноты «Цербера» Нефритовых Соколов, он тут же подал машину вправо. Вражеский робот вскинул руку, и похожий на пистолет пульсирующий лазер большого калибра, встроенный в кисть, разрядил в сторону Дока очередь ярких импульсов. Световые штрихи расцветили ночь и, пролетая мимо машины Тревены, бросили моментальные изумрудные отблески на соседние строения.

Лазерные импульсы частично пролетели мимо, частично угодили в правый бок «Горбуна» из роты Тревены, который двигался чуть сзади «Центуриона». «Горбун» немедленно ответил залпом из автоматической пушки. Рев стреляющего орудия перекрыл все другие звуки ночного боя. Эта очередь оказалась более удачной, и в призрачном колеблющемся свете ночного боя Док разглядел, как все снаряды ударили в корпус «Цербера». Угодили в его правое колено… Во все стороны полетели раскаленные осколки, последние снаряды уже принялись терзать внутренний металлический узел сочленения. «Цербер» покачнулся, заерзал на одном месте. Послышался нестерпимый визг, который издавали скребущие по каменным плитам, покрывавшим мостовую, металлические лапы. Пятидесятитонную машину резко качнуло вправо, и она, проломив рифленую металлическую стену склада, грохнулась на землю. Сверху на нее посыпались обломки рушащегося сооружения. Док тут же навел на спину человекоподобной фигуры «Цербера» перекрестье прицела, подождал, пока не запульсировал алый кружок, и всадил в неприятеля длинную очередь из автоматической пушки. В отблесках разрывов он заметил, как его снаряды вспахали броню и начали разрываться во внутренних полостях робота. Залп был удачным, тут еще подоспела Изабель на своем «Горбуне» и добавила из обоих лазеров среднего калибра. Внутри вражеской машины начали рваться контейнеры с реактивным горючим, которое использовалось для прыжков. Затем дал трещину ядерный движок.

«Здесь Лидер!– крикнул Тревена в микрофон.– С одним покончено!»

Он развернул своего «Центуриона» и направился в обратный путь к центру города.

«Южные окраины очищены»,– добавил он. «Здесь первое копье,– раздалось в наушниках.– Северная часть города тоже очищена от врага».

«Отлично, первое. Драгуны, как у вас? Если все в порядке, двигайтесь к центру». «Принято, Лидер. Выступаем». Добравшись до центральной площади городка. Док Тревена огляделся. Построенный на четырех холмах, Уайтинг чем-то напоминал старинные альпийские селения, которых много еще осталось на древней родине. Такие городки он видел на голографических изображениях или в воссозданных любителями старины макетах, собранных в музеях по истории архитектуры. Деревянные срубы с надвинутыми на окна соломенными крышами располагались в основном в центре Уайтинга. Склады и другие подсобные, куда более уродливые сооружения скапливались на окраинах, но и они не портили впечатление от. этого наполненного древностью городка. Мостовые на окраинах были покрыты каменными, малопрактичными плитами, тротуары освещали старинной формы фонари.

«В мирное время,– отметил про себя Док,– Уайтинг был изюминкой этих мест. Наверное, туристов здесь было уйма… Теперь не то. Война не пощадила город. Повсюду были заметны следы пожаров, кое-где еще полыхало пламя. Плиты были вывернуты из мостовых и стояли торчком – одного копья боевых роботов хватило, чтобы превратить эту красоту в подобие ада. Тут и там виднелись раздавленные мобили и другие наземные экипажи. Деревья сгорели все, а здесь их было много – теперь только обугленные стволы торчали из развороченной земли. На стенах сохранившихся зданий были видны выбоины от пуль и снарядов, а кое-где еще дымящиеся росчерки лазерных импульсов. Местами широкоплечие боевые роботы, не вписывающиеся в узкие улочки, посрывали цветочные горшки с подоконников, посбивали резные ставни.

На севере по горизонту гуляли яркие всполохи – в той стороне бушевала огненная буря. «Отсюда сражение выглядит как приближающаяся гроза». Эти мелькающие отсветы указывали место, где роботы Шелли Брубейкер вышли из подземных ходов и ударили Соколам в тыл. В результате этой атаки большая часть машин из гарнизона Уайтинга была переброшена Соколами в предгорья, чтобы противостоять реальной опасности разгрома тыловых подразделений. В городке остались только звезда боевых роботов и элементалы. Этот заслон был Титанам по зубам. Они в течение часа расправились с машинами и разогнали пехоту, тем более что нападение произошло внезапно. Враг был ошеломлен. В условиях ночного боя особенно важно было сохранить взаимодействие между наступающими машинами. Док отметил, что этого умения его разведчикам теперь не занимать.

Тем временем взводы Службы безопасности и технического обеспечения Драгун, рота пехоты, которые были приданы Титанам, а также пилоты, чьи машины пострадали во время ночного штурма, сгоняли на площадь сохранившиеся в городе грузовики на воздушной подушке, гражданские мобили, которые можно было отыскать на улицах. Многие из них уже были загружены. Ребята из Службы безопасности Драгун на одном из таких мобилей – пассажирском седане – подъехали к лежащему «Церберу». В этот момент в рубке как раз открылся входной люк. Один из Драгун ловко метнул гранату – она угодила точно в черное отверстие. Раздался взрыв. Следом из рубки повалил густой дым. Затем на корпус плеснули горючим, и робот жарко запылал.

Между тем пехота Драгун штурмовала здание городской мэрии. Доку было видно, как в нижних этажах замелькали вспышки лазерных карабинов. На корпусе его робота были установлены внешние микрофоны, и капитан мог слышать все звуки ведущегося в здании боя. Выстрелы и шипение смешались со звоном бьющегося стекла и редкими человеческими вскриками. Тревена тронул с места своего «Центуриона» и направил его к скрытому в тени западному углу мэрии. В этот момент из ближайшей улицы на площадь вышли роботы его второго копья. С другой стороны приближались металлические громады, входившие в первое копье. Головы их местами возвышались над крышами, руки были чуть расставлены и согнуты – впечатление было такое, будто толпа исполинов ворвалась в город.

«Вызываю Лидера, вызываю Лидера,– неожиданно раздалось в наушниках.– Здесь командир приданного взвода. Здание очищено от врага».

«Отлично. Есть что-нибудь ценное?»

«Большое количество информации и горстка пленных. Все это погрузим на транспорты».

«Годится».

Тревена развернул своего робота и в этот момент заметил, как седан на воздушной подушке отъехал от горевшего «Цербера». На его куполе был привязан взятый в плен пилот. «Совсем как олень, которого добыли во время охоты. Проще не придумаешь…» Капитан проследил взглядом за машиной и за длинной колонной, устремившейся в сторону невидимых в ночной темноте гор, затем нажал на кнопку переключения, расположенную на одном из подлокотников, и отдал приказ:

«Титанам! Построиться на центральной площади. Город наш, операция окончена. С победой, друзья!»

XXXVII

Шаттл «Барбаросса»

Зенитная прыжковая точка

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

5 июня 3058 г.

Сидя за рабочим столом, Виктор Ян Штайнер-Дэвион изучал голографическое изображение звездной системы, в которую входила планета Ковентри. Каждые пятнадцать секунд картина менялась – за это время компьютер успевал обрабатывать данные, которые снимались со сканирующих устройств, повсеместно размещенных на поверхности корпуса «Барбароссы», и выводил их на объемный экран, представлявший крупную, диаметром в полметра, отсвечивающую зеленоватым сферу. Каждый звездный корабль на изображении имел заранее присвоенное ему с помощью букв греческого алфавита обозначение. Эти миниатюрные значки так и путешествовали со своими звездолетами. Стоило Виктору нажать на клавишу компьютера, и искусственный разум тут же на отдельной вставке давал все сведения о том или ином космическом страннике. Тот же компьютер обеспечивал слежение за всеми вновь появляющимися в его секторе транспортными средствами.

Виктор вздохнул – ничего нового с момента прибытия последних кораблей с Таркада. Вокруг те же звездные прыгуны, которые со вчерашнего дня начали прорываться в трехмерное пространство и тут же оттягиваться в сторону, чтобы освободить место для следующего корабля. Вся область зенита вместе с обеспечивающей прием звездолетов станцией находилась на расстоянии четыре целых и семь десятых миллиарда километров от Северного полюса местного светила, в чью систему входила Ковентри. Примерно на том же расстоянии от Южного полюса, в точке надира, как и ожидалось, размещался флот Клана Нефритовых Соколов. Там просматривался целый рой светлячков – это были звездные прыгуны и хорошо вооруженные шаттлы. В большинстве случаев борьба за систему начиналась с того, что каждая из сторон пыталась овладеть этими стратегическими точками, но в настоящий момент ввиду примерного равенства сил нападение на неприятеля в космическом пространстве, даже в случае успеха, стоило бы войскам Внутренней Сферы слишком многих жертв.

Челноки и другие корабли оперативной группы, выстроившись боевым клином, уже несколько дней назад отправились в сторону Ковентри. В зеленоватой сфере можно еще было рассмотреть отдельные, собранные треугольником искорки, висящие в свободном пространстве на фоне третьей планеты. Неподалеку от точки зенита формировался новый клин. Глядя на него, Виктор не мог сдержать улыбку. Все-таки у его сестры, кроме всего прочего, напрочь засела страсть держаться наособицу. Она просто свихнулась на самостоятельности. Ее корабли начали прибывать в систему спустя шесть часов после прибытия «Барбароссы». С тех пор они только тем и занимались, что формировали отдельный ордер. Ее военачальники отклоняли всякие предложения об организации совместной высадки. Теперь их челноки, двигающиеся в свободном пространстве с ускорением в два g, будут садиться на самый большой континент планеты ночью.

В этот момент его кольнула мысль о том, что неспроста командиры подчиненных ей соединений так щепетильно выполняют распоряжения повелительницы Лиранского Содружества. Принимая во внимание все поступившие сведения, он задумался над тем, что прежде, чем предпринять какие-то решительные действия против Катерины, необходимо прояснить вопрос об источнике гнусных видеороликов и прочей мерзости, в которых он обвинялся в организации покушения на родную мать. Этот вопрос не в первый раз приходил ему в голову. Проблема заключалась в том, что было непонятно, почему его контрразведывательные органы просмотрели такое целенаправленное вмешательство во внутренние дела его государства. Почему бы не поискать в этом направлении тех, кто конкретно исполнил замысел этой преступницы? Ответ на этот вопрос напрашивался сам собой – прежде всего необходимо тщательно почистить разведывательные органы. Он слишком доверился прежним заслугам своих помощников и упустил из виду, что после раздела Федеративного Содружества в его стане среди доверенных людей тоже мог начаться разлад.

Это задача первоочередная, но не сиюминутная. Виктор глянул на расположенный в нижней части светящейся сферы хронограф, на различных дисплеях которого высвечивались различные отсчеты времени. Один из них показывал, что до высадки на планету оставалось девять с тремя четвертями дней. Согласно показаниям другого было ясно, что до встречи на борту «Барбароссы», на которую должны прибыть Хосиро Курита, Дэн Аллард и регент по военным вопросам Анастасиус Фохт, оставалось менее часа. Рагнар и Кай уже были здесь – они расположились в рубке рядом с его письменным столом. На этом заседании они договорились выработать план высадки и порядок выполнения первоочередных мероприятий, которые необходимо осуществить сразу после развертывания войск в боевой порядок.

Виктор перевел взгляд на экран своего наручного компьютера, затем посмотрел на Рагнара. Голубые глаза новоиспеченного Волка смотрели холодно и спокойно. «Совсем как у Фелана». Виктор вздохнул и принялся перечислять;

– Три полка Волчьих Драгун, Одиннадцатый полк Лиранской Гвардии, Харлокские Рейдеры, Рыцари Внутренней Сферы плюс мои войска – все это составляет примерно двенадцать с половиной полков боевых роботов. Клан Нефритовых Соколов развернул на планете четыре галактические грозди, что, если судить по справочнику, в два раза меньше, чем наши силы. Если принять во внимание все другие составляющие – вооружение, опыт, боевую подготовку,– можно считать, что у нас примерное равенство.

Рагнар, напряженно слушавший принца, неожиданно моргнул. Виктор не выдержал и улыбнулся, однако на лице бывшего принца, а ныне полноправного воина Клана Волка, ни одна жилочка не дрогнула.

– Вспомните, ваше высочество, что у Гончих Келла, Драгунов и соединений Ком-Стара – новейшие образцы омнироботов, которые по своим характеристикам ни в чем не уступают машинам клана. Исключая Харлокских Рейдеров, все другие соединения – ваше в тем числе – вооружены самой новой техникой во всей внутренней Сфере. Соотношения «два к одному» следовало придерживаться, когда вторжение только начиналось, а теперь эту арифметику можно истолковывать в нашу пользу.

Сидевший рядом с Рагнаром Кай кивнул.

– Не следует сбрасывать со счетов и те силы, что в настоящее время обороняются на южной оконечности равнины Веракрус. У них тоже остался полк, а может, два.

– Или их вообще там уже нет.– Виктор отрицательно потряс головой.– Стоит ли надеяться на удачу в таком деле?– Хорошо, если находящиеся на планете наемники обеспечат надежную оборону места высадки десанта, но сколько бы их там ни было, они не изменят существующее соотношение. Желательно иметь «три к одному», только тогда наступающая сторона может рассчитывать на успех.

Воин из Клана Волка улыбнулся.

– Подобного преимущества можно добиться, если мы попытаемся заключить с Соколами выгодную сделку.

– Ни в коем случае! – решительно возразил Виктор.– Помнишь, в начале вторжения мы тоже пытались договориться с кланами? Все уступки они восприняли как свидетельство нашей слабости. Кроме того, я уверен, что Хан Соколов именно потому собрала все, имевшееся у нее под рукой, что намеревается опрокинуть нас. Ей это просто необходимо в преддверии выборов ильХана, если я правильно понимаю внутреннюю ситуацию.

– Вы неправильно понимаете внутреннюю ситуацию,– незамысловато ответил Рагнар.– И Соколам вовсе не обязательно дочиста выметать тылы.

– Почему же нет?

Рагнар невозмутимо объяснил:

– Если, например, Хан имеет в своем распоряжении четыре галактические грозди, а оборонять планету решено усилиями только двух соединений, она безусловно назначит торги. Устроит соревнование среди членов рода за включение их в состав обороняющихся частей. Драться они будут не щадя жизни. В результате торгов она получит лучших из лучших, так как даже если они погибнут во время испытания, назначаемого перед торгами – я уже не говорю о гибели на поле боя,– их подвиги будут отмечены в анналах рода, а гены включены в наследственнуюпрограмму.

– Что произойдет, если она назначит для защиты планеты две грозди, а я обрушусь на нее всеми силами? Ей придется подбрасывать подкрепления?..

– Хан никогда не пойдет на это. Иначе она потеряет честь.

– Но, Рагнар, я-то не командующий кланов! Тот кивнул.

– Я знаю. В этом случае она скорее всего выберет такое место, которое будет крайне невыгодно для наступающей стороны. Теперь, если сведения разведки верно отражают ситуацию и Хан рода Нефритовых Соколов еще жива, вы лицом к лицу столкнетесь с Мартой Прайд. Линия Прайдов долгое время страдала от бесчестья, однако сумела восстановить доброе имя во время сражения на Токкайдо. Прайд придерживается самых высоких моральных стандартов. Она может объявить вас дезгра, если вы решите атаковать ее позиции во много раз превосходящими силами.

– Что такое дезгра?

– Ну, позорные, бесчестные… Хосиро в подобном случае выразился бы «нечистые, недостойные уважения».– Рагнар поколебался, потом все-таки продолжил: – Такое заявление имело бы для нас очень неприятные последствия, если мы были клановцами. Это может позволить ей бросить в бой все силы, использовать любые средства, но она будет опозорена, если не устоит против атаки тех, кто объявлен дезгра.

– В этом случае она предпочтет смерть?

– Виктор, задумайся вот над каким вопросом,– сказал Кай.– Собственно, мы тоже живем только ради того, чтобы создать семью и воспитать детей, то есть продолжить свой род и обеспечить потомкам достойное существование. В восприятии кланов все это достигается доблестью, проявленной на поле боя. Причем в широком смысле этого слова… Только в этом случае воин может рассчитывать, что его наследственные клетки будут использованы в процессе воспроизводства рода. Чем выше личные, признанные другими достоинства, тем шире ваши гены будут вовлекаться в процесс воспроизводства новых бойцов.

Рагнар кивнул в знак согласия.

– В кланах уважением пользуются те, кто жил в борьбе и для борьбы и доказал, что рожден победителем. Или кто добился высокого поста… В этом смысле Кай совершенно прав. Героическая смерть Эйдена Прайда на Токкайдо восстановила честь всей родовой линии. У Прайдов есть все, что они могут желать. Среди членов Клана Соколов есть даже особый культ.

– Превосходно, в качестве противника я имею богиню.– Виктор натужно улыбнулся.– Жаль, что здесь нет моей сестры. Я мог бы уговорить ее поторговаться с Мартой Прайд по поводу цены за овладение планетой. Катерина могла бы один на один встретиться с ней.

– Чтобы убедить Катрин принять ее цену,– засмеялся Рагнар,– Марте достаточно одной руки. Она вмиг оторвет Катрин голову и вручит ей как подарок.

– Это что, заранее подготовленный план? – улыбнулся Виктор.

– Что ты! Как можно!..– ответил Кай.– В этом случае мы потеряем планету.

Виктор разочарованно согласился.

– К сожалению, у каждой замечательной идеи есть оборотная сторона. А то я бы с удовольствием помог заключить эту сделку.– Потом он обратился к Рагнару: – Значит, без аукциона не обойтись?

– Скорее всего так.

– Не лучше было бы поручить проведение торгов регенту Фохту? – спросил Кай.– Он представляет Ком-Стар, чья гвардия разбила войска кланов на Токкайдо. Соколы могут решить, что он более подходит для этой роли. Это было бы вполне разумно, особенно учитывая тот факт, что «Слово Блейка» захватило Терру. Пусть Марта нарушит линию перемирия и обрушится на них.

– Это хорошая мысль, Кай. Рагнар кивнул.

– У нас есть семь дней, прежде чем Марта Прайд пришлет нам вызов. Я очень надеюсь, что мы сможем прийти к разумному компромиссу.

– Что ты имеешь в виду?

– Ваше высочество… Виктор, я уже не мальчишка, каким был на Аутриче семь лет назад. Несмотря на то что столько времени провел среди Волков и даже заслужил звание воина, я никогда не забывал, что родом из Внутренней Сферы. Черт побери, я, наверное, не то говорю…

Кай ткнул пальцем в Рагнара.

– Волки никогда не используют так много пышных слов. Я уверен, Соколы не пойдут на компромисс.

– Откуда ты можешь знать? – огрызнулся Рагнар.

– Я не меньше тебя провел в их компании. Как. раз в плену у Соколов, так что я знаю, о чем говорю! Ладно, Рагнар, изложи свои соображения. Какой торг ты имеешь в виду?

– Моя мысль вот в чем заключается – во второй экспедиционный корпус, присланный из Таркада, входят части из Лиги Свободных Миров, из Конфедерации Капеллана, Лиранского Содружества, а также еще несколько полков Волчьих Драгун. Еще во время конференции на Аутриче все государства, согласившиеся помочь Катрин, действовали разрозненно, более подозревая в злом умысле соседей, чем кланы. Почему же теперь все согласились действовать сообща? Давайте разберемся… Твой отец, Виктор, с помощью легкого шантажа вынудил Томаса Марика поддержать усилия всех остальных Великих Домов по отражению агрессии со стороны кланов. Романо Ляо решила сохранять нейтралитет. Теперь ее Харлокские Рейдеры будут воевать вместе с нами. Даже Одиннадцатый гвардейский – самое верное Дому Штайнеров соединение – перебросили сюда, невзирая на то, что ты возглавишь коалицию. Понимаешь, к чему я клоню?..

Виктор задумался. В общем, в сказанном Рагнаром не было ничего нового. Если вдуматься, у всех прибывших на подмогу Ковентри соединений общего было куда больше, чем разделяющего. Казалось, при таких условиях им вполне можно объединиться в сплоченную коалицию, однако старые обиды, ревность и соперничество в рядах объединенного экспедиционного корпуса, особенно среди тех частей, которые прислала Катерина, не позволяли наладить тесное взаимодействие. Это было ясно с самого начала. Вся эта разношерстная компания представляла для оперативной группы, куда входил его полк и части его друзей, действительно спаянных единой целью, куда большую опасность, чем род Нефритовых Соколов. «Если я допущу хотя бы одну ошибку, они набросятся на меня. Очень неприятная ситуация не только для меня лично, но и для всей Внутренней Сферы. Если мы передеремся, это будет катастрофа».

– Ты прав, Рагнар, положение очень напряженное. Мне кажется, я знаю, как быть, но сперва я должен посоветоваться с регентом и Хосиро. Если они дадут добро, я расскажу, что придумал.

Кай подался вперед.

– Здесь все свои, Виктор. Ну-ка выкладывай друзьям, что у тебя на уме?

– Мы выбираем регента командующим нашей оперативной группой. Объединенной!.. У него громадный военный опыт, он разгромил кланы на Токкайдо. Причем разгромил не единожды, а в целой серии сражений. Его уважают все военачальники, даже те, кто входит в корпус, присланный сестрой.

Рагнар отрицательно покачал головой.

– У Волчьих Драгун три полка здесь и два там, на Ковентри… Они тоже могут претендовать на руководство. Кай поднял руку, словно собирался дать присягу.

– Виктор, я готов передать под твое командование свои копья. Думаю, что и Хосиро не будет возражать.

– Благодарю, Кай, за доверие. Своей поддержкой ты утверждаешь меня в мысли, что я должен стать первым заместителем Фохта. Понимаешь, с помощью этого приема мы обойдем вопрос о нарушении моими войсками территории суверенного Лиранского Содружества, в чем меня, я уверен, начнут упрекать прихвостни сестры. Я полагаю, что они будут искать любой повод, чтобы держать меня в напряжении. Чтобы я совершил ошибку… Ну, это сейчас к делу не относится. Если мы представим нашу оперативную группу как реальную попытку правителей всех государств Внутренней Сферы совместными усилиями остановить агрессию кланов, это поможет обойти самые острые разногласия.

Кай и Рагнар помолчали, потом Аллард-Ляо кивнул:

– Да, это может сработать.– Он неожиданно засмеялся, видно, ему показалось, что он сумел проникнуть в тайный замысел принца.– Если этот трюк удастся, может, мы сможем восстановить Звездную Лигу и поставить тебя во главе ее.

Виктор откинулся в кресле, усмехнулся.

– Геркулесовы задачи следует решать по очереди. Вот когда мы выгоним Соколов с Ковентри, тогда можно будет всласть помечтать о несбыточном.

Лейтнертон

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

Ариана Уинстон, командир кавалерии Эридана, глянула на Дока Тревену, и тот сразу почувствовал, как неимоверно устала эта женщина. Глаза у нее почти закрывались… Она нажала кнопку записывающего устройства. Через несколько секунд Тревена услышал короткий писк. Это означало, что аппарат готов к работе. Она спросила капитана:

– Вы до дна выдоили этого Аримаса? И что – ценная информация? Вы ему доверяете?

– Так точно, мэм.

Аримас оказался пилотом того самого «Цербера», которого им удалось подбить в Уайтинге. Док не мог по-верить в подобную удачу – в плен попал офицер из оперативного отдела штаба Соколов! Что, если бы граната, брошенная в рубку, прикончила его или Драгуны не сумели отыскать пилота среди развалин?

– Как указано в рапорте, мы, чтобы развязать ему язык, использовали наркотические средства. То, что мы вытащили из него, подтвердилось во время изучения информации, захваченной в штабе, в мэрии Уайтинга.– Док не справился с зевотой и поспешно прикрыл рот ладонью.– Клан Нефритовых Соколов испытывает патологический страх, что соседние кланы присоединят его к себе. В таких случаях проводится какая-то не совсем понятная церемония приема. В этой кампании они поставили в строй всех, кто способен держать в руках оружие. Прочистили тылы, призвали зеленых юнцов, не имеющих боевого опыта. С помощью подобных мер они надеются доказать другим родам, что по-прежнему сильны и что нападение на них сопряжено с огромным риском. Одним словом, пускают пыль в глаза!..

– Очень похоже на кошку, которая шипит и дыбит шерсть, чтобы напугать врага,– сказала Шелли Брубейкер, входя в кабинет генерала с подносом в руках. На подносе дымились чашки с кофе.– Мы в подобных случаях начинаем распускать перья и задираться…

Генерал Уинстон глянула на экран своего компьютера, куда заносились сведения, полученные от Дока, затем вновь посмотрела на капитана.

– Что же скрывается за всеми маневрами вокруг этой планеты? Почему Соколы так отчаянно вцепились в нее? Разве мало им уже захваченных миров, если дело идет только о том, чтобы пустить пыль в глаза?

Док пожал плечами.

– На эти вопросы Аримас отвечал не вполне внятно. Трудно поверить, но он утверждает, что ради победы на Ковентри они готовы на все.

– А то, что наряду с подкреплениями они отправляют часть своих войск с планеты – это как понять?

– Он заявляет, что их перебрасывают, чтобы укрепить гарнизоны на уже захваченных мирах.

– Шелли, вы можете выудить что-нибудь разумное из подобных ответов? – спросила Ариана.

– Могу. Я сопоставила данные о численности войск Нефритовых Соколов с показаниями других пленных и информацией на дискетах. Похоже, что в настоящее время Соколы имеют три грозди ветеранов здесь, на Ковентри, и пять вновь сформированных гроздей, укомплектованных новичками. Два соединения из их числа уже побывали в боях и, по мнению Соколов, неплохо показали себя, так что их теперь тоже можно причислить к опытным воякам. Еще одна гроздь – это совсем зеленые юнцы, а две другие только формируются. Туда отправляют раненных во время этой кампании, чтобы сцементировать ряды.

Ариана выключила записывающее устройство и убрала его в ящик письменного стола. Потом потерла глаза тыльной стороной ладоней и заявила:

– Не могу в это поверить! Если все, что вы сообщили, правда, нам не на что рассчитывать! От моей Легкой кавалерии Эридана остался батальон. От твоего, Шелли, Дельта-полка – две роты. Гамма-полк Тирела еще может считаться полнокровным соединением по численности личного состава, но по техническому обеспечению и количеству оставшихся в строю машин его вряд ли можно отнести к оперативному соединению. С чем нам теперь обороняться? С другой стороны, более странных противников, чем Соколы, я не встречала. Они словно в солдатики с нами играют!

– Это более чем игра,– ответил Док.– В настоящее время род Нефритовых Соколов вступил в непримиримую схватку с Кланом Волка. Не на жизнь, а на смерть!.. Волки жестоко оскорбили их. Операция на Ковентри, по словам Аримаса, должна вернуть Соколам уважение к самим себе. Очевидно – как я понимаю ситуацию – все дело в том, что прежние лидеры рода цинично нарушили какой-то старинный обычай. Не могу утверждать, но они просто попрали нормы внутренней жизни рода Соколов, тем самым опозорив их перед всем сообществом. Это не пустые слова. Теперь Соколы ждут нападения со стороны более сильного рода, который включит их в свои ряды. Клан Нефритовых Соколов просто исчезнет. Марта Прайд в этих условиях поставила, на мой взгляд, невыполнимую задачу доказать, что с помощью старых традиций, исходя из консервативных ценностей, можно побеждать войска Внутренней Сферы. Как раз Ковентри является пробным камнем, на котором она решила показать окружающим, что сила у Соколов еще есть.

– Послушайте, капитан! – рассердилась Уинстон.– Вы сами верите в то, что говорите? Только последние идиоты начинают войну ради того, чтобы доказать какой-то философский постулат!

– Не спешите с выводами, генерал,– ответила Шелли Брубейкер.– Все отрицая, вы вступаете на скользкий путь. Имея дело с кланами, бесполезно пытаться свести их действия к привычной схеме справедливой и несправедливой войны. Мы, мол, сражаемся за правое дело, защищаем свою землю, а они – захватчики!

– Упаси меня Боже рассуждать подобным образом, полковник Брубейкер. Мы обе – наемницы и сражаемся потому, что нам платят за это.

Тревена отхлебнул кофе, справился с зевотой и попытался успокоить спорящих женщин:

– Если откровенно, никто из нас по-настоящему не разбирается в философии и психологии кланов. Просто я верю, что для того чтобы взять в руки оружие, нужны веские основания. Я верю, что этим стоит заниматься, если защищаешь свободу и собственную жизнь. Я понимаю, что даже такая простая мысль имеет множество толкований. Род Нефритовых Соколов предпринял эту акцию, чтобы доказать: их военные и общественные традиции еще достаточно сильны и могут служить основанием и объяснением существования подобного сообщества. С их точки зрения, это достаточный повод для войны.

Командующая кавалерией Эридана устало потерла глаза.

– Я совсем не знаю вас, капитан, и, возможно, ошибаюсь, но я до глубины души ненавижу всяких умников, которые строят свои рассуждения на домыслах, сообщениях пленных и прочей ерунде.

– В этом нет моей вины, генерал. Нравлюсь я вам или не нравлюсь, но подобное объяснение вполне допустимо. По-моему, оно очень близко к истине. В этом смысле проведенный нами рейд и захват Уайтинга отвел от нас непосредственную угрозу. Заставил Соколов считаться с нами. Тем более что в наши руки попало так много секретной информации. Они не будут форсировать события и попытаются выяснить, что мы собираемся со всем этим делать. В этой оценке мы с полковником Брубейкер сходимся.

Шелли вытерла руки о передник и потянулась.

– Генерал, вы получили наш доклад. Какие будут приказания?

– Мне нужно обговорить все это с полковником Тирелом и генералом Нимейер. Однако своего мнения скрывать не буду. Для того чтобы остаться в живых, нам необходимо расформировать крупные части. Разбить их на более мелкие и начать партизанскую войну. Как капитан воевал до нашей высадки…

Неожиданно послышался сигнал вызова, и Ариана Уинстон вновь достала записывающее устройство, нажала на кнопку. Однако никакого сообщения не последовало. Она вздохнула и закончила:

– Боюсь, однако, что они пустят в дело авиацию, быстро перещелкают наши машины и загонят в каменный век.

– У них это с моими Титанами не получилось, а с вашими роботами и подавно,– возразил Док.

– Твои Титаны воюют на маленьких машинах. Они очень подвижны. А наших громил почти невозможно увести из-под прицельной бомбежки,– не согласилась Шелли Брубейкер.

– Нам надо сохранить ясные головы и продолжать борьбу. Будем воевать, как вы, капитан, со своими Титанами.– Ариана хмуро улыбнулась.– В этом случае у нас появится шанс дождаться прибытия подкреплений.

– Подкреплений? – изумился Тревена.– Генерал, вы – оптимист!..

– Эй, капитан, поосторожнее в выражениях! Я же сказала, что не люблю всякие философии. Мы же прибыли вам на подмогу.

– Так-то оно так,– уклончиво ответил Док.– Только мне кажется, что теперь не много найдется дураков, которые согласятся перебросить свои войска, чтобы их тут перемололи свихнувшиеся на своих бредовых идеях клансмены.

Шелли вздохнула.

– У меня такое чувство, что на этот раз Док прав. Для того чтобы решиться послать сюда дополнительные войска, политики должны признать, что совершили ошибку. Надо было сразу высадить на Ковентри достаточно большие силы… Кто из них способен на это? Я таких не знаю.

В этот момент в кабинет ворвался солдат в форме Легкой кавалерии.

– Генерал, только что получена срочная радиограмма. Сюда направляется десант в составе двенадцати с половиной полков боевых роботов! Слышите – двенадцать с половиной полков!

– Это что, наши? – приподнимаясь из-за стола, спросила Уинстон.

– Так точно, генерал. Их ведет принц Виктор. Надо продержаться десять дней.

Ариана Уинстон с размаху ударила маленьким кулачком по столу.

– Это лучшая новость, которую я услышала с момента высадки на Ковентри.– Она глянула на Тревену.– Что, капитан? Кем можно назвать Виктора – сумасшедшим или политиком, который готов признать, что может ошибаться?

– Ни то, ни другое, генерал,– ответил Док.– Прежде всего он воин, из этого и надо исходить.

XXXVIII

Шаттл «Барбаросса»

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

12 июня 3058 г.

Как только Виктор вошел в конференц-зал, где собрались командиры всех частей, переброшенных под Ковентри, волнение, до сих пор изрядно донимавшее его, перед этим важным заседанием, исчезло. Трудный денек предстоял ему. С самого начала ему необходимо было убедить эту разношерстную компанию назначить регента Фохта Главнокомандующим объединенной оперативной группы. Тем же решением он, Виктор, должен быть проведен в его первые заместители. Собственно, кроме обструкции, язвительных намеков и попыток как-то иначе оттянуть решение этого вопроса, предполагаемая оппозиция ничего выставить не могла. Тяжесть сложившегося на Ковентри положения давила на всех. Люди они были военные и понимали, что значит затяжка с назначением командующего объединенного штаба. Даже те, из Одиннадцатого полка Лиранской Гвардии, кому была поставлена прямая задача – такие тоже нашлись, это Виктор понял сразу! – не рискнули ставить на карту свою репутацию.

Больше всего принц опасался, что на заседании образуются две примерно равные группы,– тогда дело можно считать проигранным, потому что в таких условиях решение любого вопроса станет поводом для взаимных распрей, и чем дальше, тем глубже будет раскалываться армия. Оппозиционная часть, естественно, должна была вобрать в себя Одиннадцатый гвардейский. Рыцарей Внутренней Сферы, прибывших из Лиги Свободных Миров, и, конечно, любимчиков Сун-Цу – Харлокских Рейдеров. Сложнее было с Волчьими Драгунами, которые номинально подчинялись его сестре. Их было три полка, однако их сородичи – Гончие Келла – входили в отряд Виктора. К удивлению принца, генерал Драгун Мейв Вульф, высокий черноволосый человек, сразу проявил редкую покладистость и прозорливость. Он сразу заявил, что без единого и авторитетного руководства им на планете делать нечего. Тем самым он задал нужный тон обсуждению.

В отличие от подобной прямолинейности Ву Канг Куо, командир Харлокских Рейдеров изложил свое мнение в куда более завуалированной форме. По существу, он, вопреки объявленному нейтралитету, встал на сторону Виктора. К удивлению Дэвиона, этот Ву имел долгую приватную беседу с Каем Аллардом-Ляо. Джерри Крэнстон объяснил принцу, что Кай победил сына Ву на Играх в Солярис-Сити. По-видимому, это был скорее визит вежливости, чем попытка тайно договориться о чем-то существенном.

Такую же позицию занял Пол Мастере, возглавлявший Рыцарей Внутренней Сферы. Он тоже прямо заявил о своем нейтралитете в политических вопросах, что же касается военных – тут он был тверд: только единое руководство может обеспечить успех. Единственное условие, высказанное им в завуалированной форме, заключалось в требовании, чтобы в случае принятия какого-либо важного и опасного решения, касающегося его Рыцарей, оно не должно исходить от Виктора Дэвиона. Его бойцы помнят о недавней агрессии войск Федеративного Содружества и могут счесть подобное распоряжение попыткой Виктора свести с ними счеты. Это соображение было логично, и его приняли без обсуждения.

Как Виктор и предполагал, только представители Лиранского Содружества попытались замутить воду на заседании. Первой с решительными возражениями выступила маршал Шарон Биран. Поскольку, утверждала она, Ковентри – неотъемлемая часть территории ее государства, то по распоряжению архонтессы именно она, маршал Биран, должна возглавить объединенную оперативную группу. Она быстро рассорилась с наемниками, упрекнув их в том, что им вообще должно быть все равно, кто возглавит группу, ведь они воюют за деньги. На это Дэн Аллард язвительно ответил, что не понимает, зачем они прибыли под Ковентри. Если для того, чтобы драпать отсюда, как поступил ее славный Одиннадцатый гвардейский во время нападения на Лигу Свободных Миров, то – пожалуйста, ей самое место на посту Главнокомандующего. Если вступить в бой с надеждой на победу, то пусть сначала маршал убедит присутствующих, что имеет опыт и в том и в другом.

Биран пришлось отступить, однако Виктор видел, что внутри у старухи все кипит.

Когда состоялось окончательное утверждение Анастасиуса Фохта в качестве Главнокомандующего, регент, расположившийся у дальнего конца огромного черного стола, поднялся.

– Это заседание,– начал он,– последнее перед тем, как нам придется лицом к лицу встретиться с Кланом Нефритовых Соколов. Руководящая группа считает, что первый контакт с кланом произойдет по радио – они должны прислать вызов, а также сообщить, сколько войск они готовы выставить, чтобы отстоять планету. Те из вас, кто уже воевал с кланами, знакомы с подобной процедурой. Род устраивает у себя что-то вроде аукциона, на котором выясняется наименьший потенциал, с помощью которого они готовы выполнить эту задачу. Свыше этого предела войска использовать нельзя.

Затем он указал на Рагнара.

– Как вам известно, значительная часть Клана Волка вышла из состава сообщества кланов и перебралась на Арк-Ройял. Хан Фелан Келл послал этого воина нам в помощь, чтобы мы могли правильно вести себя во время торгов с Соколами. Принц Виктор и я полностью доверяем Рагнару. Проведение торгов будет первым серьезным испытанием для нас. Успешные переговоры должны стать исходным пунктом на пути к окончательному изгнанию Соколов с планеты.

Дэн Аллард перевесился через барьер, отделявший возвышение, на котором располагался президиум, от остальной части обширного конференц-зала, и выкрикнул:

– Регент, какими частями вы готовы пожертвовать во время торгов? Если такие соединения уже намечены, то следует представить список и хотя бы предварительный план действий.

Мейв Вульф крикнул ему:

– Дэн, ты беспокоишься, чтобы твои части не растащили по кускам?

– Точно.

– Я тоже!

Виктор поднял руки.

– Мы только что договорились, что будем сохранять единство, так что доверьтесь мне. Пока мы не можем точно сказать, какая обстановка на планете. Когда станет ясно, что нас ждет внизу и с кем предстоит сражаться, только тогда этот вопрос перейдет в практическую плоскость. Предварительно я хочу пояснить. Мы решили разделить наш корпус на группы. В первую войдут соединения тех государств, чьи интересы лишь косвенно связаны с Ковентри. Это я говорю не для того, чтобы кто-то обвинил меня в попытке разделить всех присутствующих на два сорта. Мне прекрасно известно, что все государства Внутренней Сферы всерьез озабочены происходящим на планете и искренне хотят помочь, но мне бы хотелось, чтобы все уяснили, что мы просто вынуждены разделить цели и установить их очередность. То же самое касается и методов борьбы… В первую – резервную – группу войдут полк Джениоши, Гончие Келла, Рыцари Внутренней Сферы, Харлокские Рейдеры и Гвардейский полк Сент-Ива. Если нам не удастся остановиться на том уровне, который мы наметили, то войска из этой группы будут избираться по жребию, но в любом случае из состава Гончих мы возьмем только два полка.

Подобный принцип отбора никому из присутствующих не показался странным. Все одобрили деление. Виктор между тем рассчитывал сохранить полк Джениоши и гвардию Сент-Ива, которые в самом крайнем случае смогут составить ядро будущей армии. Опыт, приобретенный во время учений на Токкайдо, не имел цены, надо было обязательно сохранить его. Подобное размежевание было проведено по инициативе Фохта, который специально рассчитывал сделать вторую группу полностью подчиняющейся Виктору. Прежде всего потому, что тяжелый гвардейский полк принца Федеративного Содружества составлял ядро этой группы. Кроме того, его безоговорочно поддерживали полки Ком-Стара, входящие в Атакующую Галактику, и Драгуны Вульфа. Одиннадцатый полк Лиранской Гвардии в таких условиях уже не мог навязать свою волю объединенному командованию – наоборот, его начальник будет вынужден выполнять все распоряжения штаба. Даже если в случае необходимости в ударную группу войдут Рыцари Внутренней Сферы или Харлокские Рейдеры, все равно преимущество останется на стороне Виктора. Пол Мастере потер подбородок.

– Итак, когда нам объявят, к чему следует быть готовыми?

Фохт доверительно улыбнулся.

– Пока об этом рано говорить.

– Соколы должны с минуты на минуту выйти на связь. У нас останется чуть больше двух дней для того, чтобы высадиться и составить план действий. Я настаиваю, что план должен быть привязан к местности. В противном случае высадка будет сопряжена с огромным риском.

Виктор кивнул.

– Я полагаю, что все пройдет удачно.

Маршал Биран метнула в него недобрый взгляд.

– Значит, вы не желаете поделиться своими планами? Сверхсекретность не украшает воина.

– Излишняя болтливость тоже,– отрезал Виктор и сложил руки на груди.– Клан Нефритовых Соколов является главным хранителем и приверженцем древних традиций сообщества. Обычно кланы не вступают в бой, пока противник не высадится. Что касается конкретного случая, то все выяснится, когда они свяжутся с нами для предварительных переговоров.

– А что, если они начнут атаку в момент высадки?

– Правильно, и такой вариант возможен, но это может случиться только после переговоров.– Виктор позволил себе чуть-чуть улыбнуться.– У Соколов существует обычай, именуемый сафкон, который гарантирует врагу свободное прибытие на поле битвы. Это право специально оговаривается во время переговоров. Как утверждает Рагнар, оно соблюдалось и в отношении Волков, которые атаковали Соколов на Вотане во время последней войны между этими родами. Мы тоже находимся под защитой обычая, а это, как утверждают знающие люди, самое надежное, когда имеешь дело с кланами.

Биран между тем все никак не могла успокоиться.

– А вдруг они уже отказались от соблюдения этого обычая?

Рагнар выкатил глаза.

– Это как? Сразу?!

Маршал поджала губы, потом неожиданно повысила голос:

– Откуда такая уверенность! Мало ли что было вчера!.. Времена меняются. Надо быть по меньшей мере простаком, чтобы позволить нам спокойно высаживаться на планете!..

– Маршал Биран, они же Нефритовые Соколы! Они ценят традиции и обычаи куда больше, чем логику. Последние поражения вовсе не поколебали их веру в заветы отцов-основателей. Сафкон – это разрешение воинам противника беспрепятственно добраться до театра военных действий; хегира – также по обоюдному согласию – покинуть его. Подобных обычаев десятки, если не сотни, и Соколы скрупулезно придерживаются их. В этом они похожи на самураев Синдиката с их кодексом бусидо. Биран, обращаясь к Виктору, резко заявила:

– Если вы так доверяете этому парню из кланов, я думаю, вам стоит первым высадить на Ковентри свой тяжелый гвардейский полк.

– Охотно принимаю ваше предложение.

– Послушайте,– вмешался в разговор Анастасиус Фохт,– если мы сразу начнем действовать подобным образом, далеко не уйдем.– В голосе старика прозвучало откровенное раздражение,– Что это за обмен любезностями? Что за глупая торговля?.. О чем мы толковали в течение всего этого времени?! О едином командовании? Так давайте сразу закрепим этот пункт. Род Соколов нарушил перемирие, завоеванное в сражении Гвардией Ком-Стара. Значит, мы и будем высаживаться первыми…

– Вам это будет недешево стоить! – почти на грани истерики выкрикнула Шарон.– Они пустят вам кровь!..

– С тех пор, маршал Биран, как мои ребята, не щадя жизни, вынудили кланы пойти на перемирие, нас не пугает вид крови.– Он сделал паузу, и все присутствующие заметили, что он вроде бы хотел добавить «как некоторых», однако опыт и разум взяли верх. Начинать штурм планеты со скандала было глупо.

Регент повернулся к Виктору.

– Принц и вы, Рагнар… Не будете ли вы так добры присоединиться ко мне? Сейчас самое время объявить сафкон и приступить к высадке на Ковентри.

Штаб в Теркина-Кешик Порт Сент-Уильям Ковентри

У Розендо Хазена дух захватило, когда он увидел Марту Прайд. Она размещалась в центре специальной голографической камеры – высокая, стройная, гибкая. Длинные черные волосы падали на плечи. Одета она была в отливающий серебром охлаждающий жилет. Ее длинные, неповторимой красоты ноги, чуть прикрытые короткими шортами, какие обычно носят пилоты боевых роботов, представляли собой удивительное явление природы. Солдатские ботинки с высокими голенищами на шнурках, сшитые по особому заказу, подчеркивали подъем. Бедра были само совершенство. Хазен вздохнул – она была прекрасна, но, отметил Розендо, самой выразительной деталью совершенного во всех отношениях создания были глаза. В них светился ум, и это сияние придавало образу законченность и божественную недоступность. Марта – яркий пример успехов наследственной программы их рода. Не каждому суждено обзавестись генами, которые бы так гармонично слились в пробирке. Однако совсем ни к чему, чтобы все были похожи на Прайдов. Им, Хазенам, коренастым крепышам с белесыми от рождения волосами, тоже найдется и место, и работа в этом лучшем из миров. Справившись с волнением, Хазен подумал, что все-таки это чересчур. Слишком много сразу и ума и красоты. Только в первый момент эти наиболее яркие ее черты производят ошеломляющее впечатление, потом начинаешь примечать, что в чем-то они мстят друг другу. Избыток и того и другого не создает гармонии, кое-где проглядывает явный диссонанс. Вот чего Хазен всегда сторонился, чем нередко грешили представители линии Прайдов – это крайностей. Случалось, страсти порой разрывали их души…

Покрытые струящимся сероватым дымом стены камеры мягко засветились. В следующее мгновение во внутреннем пространстве появилось объемное, по грудь, изображение человека. Он был стар, на голове реденький хохолок седых волос. Правую глазницу прикрывает черная повязка. Гость невозмутимо представился:

– Анастасиус Фохт, регент по военным вопросам Ком-Стара, командующий гвардией Ком-Стара и победитель сражения на Токкайдо. Прошу простить, что прибыл к вам в таком искусственно обрезанном виде. Я с недоверием отношусь к подобным устройствам, тем более к голографическим камерам. В мое время подобная техника была большой редкостью…

Марта понимающе кивнула и ответила:

– Хан Марта Прайд, воин Клана Нефритовых Соколов, Главнокомандующая экспедиционным корпусом. Я сочла возможным пригласить вас на Ковентри, хотя должна признаться, что удивилась, услышав о вашем прибытии в эту систему. Неужели события на Ковентри волнуют вас больше, чем несчастье, постигшее Ком-Стар на Терре?

– Терра расположена значительно дальше от Приграничного кордона, за Токкайдо, в то время как Ковентри лежит на самой линии перемирия. Я решил, что предпочтительнее организовать отпор здесь, чем столкнуться с вами на вновь отвоеванной Ком-Старом Терре. Мы очень скоро вернем себе древнюю родину, как только восстановим соглашение о перемирии. Так что мое беспокойство вполне оправдано, тем более что нам неизвестны мотивы, толкнувшие вас на такой дерзкий шаг, как рейд на территорию Лиранского Содружества.

– Успокойтесь, регент.

Марта крестообразно сложила руки на груди. Этот жест означал, что она намерена соблюдать достигнутые соглашения. В этом случае, как можно было догадаться, речь шла о перемирии. В попытках его нарушения Марта не считала себя виновной, что и подтвердила словами.

– Те, кто в корыстных целях позволили себе отступить от данного слова, погибли. У нас нет намерения пересекать линию перемирия.

– Я рад, что вы чтите память тех, кто сражался и погиб на Токкайдо.

– Я чту только тех воинов, кто победил на Токкайдо.– Она сложила руки ладонь к ладони.– Среди руководящего состава кланов не нашлось человека, который бы заявил, что поскольку Терра перешла в другие руки, соглашение о перемирии должно быть разорвано. Вы сами сказали, что перемирие было выиграно на Токкайдо, поэтому оно не может быть разорвано на Терре.

– Или на Ковентри?

– Все, что мы поставили здесь на кон, это слава и ваши жизни.

Регент некоторое время обдумывал эту фразу, потом понимающе кивнул и повернулся вправо. Его изображение в этот миг подернулось радужной рябью.

– Хан Марта Правд,– объявил Фохт,– позвольте вам представить принца-архонта Федеративного Содружества Виктора Яна Штайнера-Дэвиона. Он является моим первым заместителем и будет участвовать в переговорах в качестве моего оратора.

Марта повернулась и жестом подозвала Розендо Хазена.

– Позвольте в свою очередь рекомендовать вам моего заместителя, командующего галактической гроздью, Розендо Хазена. Он возглавляет войска, высаженные нами на планете.

Человек, представленный регентом, произвел впечатление на Розендо. По-видимому, на Хана рода тоже. У голографического изображения был один существенный недостаток – объемный образ всегда несколько затушевывал душевные качества личности. Немногие люди были способны даже в таком виде донести до зрителей сильные стороны своего характера. Виктору Дэвиону это удалось. Розендо сразу отметил волю и ум принца-архонта. Сразу становилось ясно, кто подлинный лидер среди командования экспедиционного корпуса, пусть номинально эти вольнорожденные и утвердили в качестве Главнокомандующего старика. Розендо сразу догадался, с кем ему придется иметь дело. Было известно, что Виктор маленького роста, и эта деталь только усилила производимое принцем впечатление. Малорослые люди, да еще облеченные властью, всегда исключительно настырные, отличаются умом и сообразительностью.

Лицо Виктора оставалось бесстрастным.

– Хан Марта Прайд, я – Виктор Штайнер-Дэвион. Я привел к Ковентри экспедиционный корпус, чтобы оспорить ваше право на владение этой системой. Считается, что в подобных обстоятельствах следует просить вас оставить планету вместе с людьми, техникой и вспомогательным оборудованием, однако я не стану этого делать. Я прошу вас разрешить мне сафкон.

Розендо попытался скрыть удивление, однако вынужден был отметить, что его мгновенная растерянность не укрылась от взгляда принца Виктора.

Он просит о сафконе. Это означает, что они имеют представление о наших обычаях. Он что, обучался в сиб-группе? Или у него хорошие советники? Не думаю, что Марте придется по душе подобный поворот событий.

Хан Нефритовых Соколов сделала легкий поклон в сторону чуть подрагивающего изображения Виктора. Тот, чуть прищурившись, ждал ответа.

Наконец Хан объявила решение.

– Просьба, принц Виктор, была высказана в приемлемой форме,– сказала она.– Считайте, мы договорились. По рукам! Я полагаю, вы собираетесь высаживаться в районе Лейтнертона, чтобы облегчить положение окруженных в том районе частей?

– В том случае, если они еще в течение двух ближайших дней будут находиться на прежних позициях.

– Будут,– утвердительно кивнула Марта.– Галактический командир Розендо Хазен отведет свои войска к Сент-Уильяму и освободит место для обустройства посадочных площадок. Подразделения, обороняющиеся в районе Лейтнертона, показали себя с самой лучшей стороны. Они дрались отчаянно. Надеюсь, им будет позволено и в дальнейшем участвовать в сражении, квиафф?

– Я не буду отказывать им в этом праве. Я передам командирам Волчьих Драгун и Легкой кавалерии Эридана вашу просьбу.

– Спасибо.– Марта уже совсем было решила прервать переговоры, однако, словно вспомнив что-то очень важное, вновь повернулась к изображениям.– Вот еще момент, о котором вам необходимо знать – я собираюсь защищать этот мир всеми средствами, какие есть в моем распоряжении. Так сражались здесь ваши люди. Если вы решите поступить по-другому, смотрите, чтобы это не было сопряжено с опасностью потерять честь.

– Понятно,– ответил Виктор.

Розендо едва не выдал улыбкой свои чувства. Ничего-то он не понял!.. Он, как видно, даже не слыхал о подобном условии.

– Отлично,– улыбнулась Марта.– Как только вы завершите высадку, мы тотчас предоставим вам список участвующих в сражении частей.

– Мы тоже в эти же сроки передадим вам соответствующие документы.

Виктор на мгновение отвел взгляд в сторону, потом вновь повернулся к Марте.

– Давайте наметим дату проведения окончательных переговоров. Нам кажется, что шестнадцатое июня – это то, что требуется, квиафф. Мы посоветовались и решили, встречу можно назначить в Уайтинге – это удобно обеим сторонам.

– Вы намереваетесь лично присутствовать на переговорах? – В голосе Марты послышалось нескрываемое любопытство.

– Я был бы рад встретиться с вами. Хан. Увидеть вас, так сказать, в полном объеме, если вы не сочтете подобное желание нескромностью. Если у вас иное мнение, я готов выслушать его.

– Хорошо, шестнадцатого в Уайтинге.– Марта грациозно поклонилась.– Счастливого приземления, принц.

Изображения поморгали и погасли. Марта обратилась к галактическому командиру:

– Что вы думаете, Розендо?

– Им что-то известно о нас. Это может серьезно повредить нам во время сражения.

– Не сомневаюсь, это последствия общения с Волками. Помните, принц несколько раз поглядывал в сторону. Такое впечатление, что он получал указания от какого-то советника.

Розендо подтвердил:

– Хан Фелан Келл приходится Виктору двоюродным братом.

– Конечно, это все объясняет.– Хан прищурилась, отчего ее лицо приобрело хищное выражение.– Однако идею насчет Уайтинга он родил сам. У меня такое впечатление, будто он решил, что после этого разговора я буду относиться к нему пренебрежительно. Так всегда ведут себя коротышки. Надо бы внушить ему, что я красивая глупышка, которая только и ждет, чтобы кто-то обвел ее вокруг пальца. Что ж, нам это на руку. Как полагаешь, Розендо, стоит с ним пококетничать?

– Это было бы неплохо, но думаю, номер не пройдет. Принц не из тех, кто тает от подобных уловок. Он производит впечатление человека прямолинейного. Хан Марта, меня куда больше волнует другой вопрос.– Розендо нахмурился.– Разумно ли было заявлять, что мы собираемся использовать все наши силы для обороны Ковентри? С того момента, как вы дали разрешение на сафкон, этого вовсе не требовалось.

– Я знаю.– Марта чуть улыбнулась.– Я поступила так намеренно, пусть они поломают головы над этой деталью. Пусть их советник задумается… К сожалению, командир Розендо, вы прослушали самое главное. Утверждая, что я буду оборонять планету всеми имеющимися у меня средствами, я прятала в кармане маленькое уточнение. Помните, я заявила, что отведу войска к Сент-Уильяму? Эта оговорка имеет важное значение. Отвод войск к Сент-Уильяму означает, что я намереваюсь в любом случае удержать эту планету за собой. Почему? Они решат, что из-за машиностроительного завода, который в обозримом будущем будет представлять лакомый кусочек для всех воюющих сторон. Поэтому они поставят задачу отбить завод. Нам только это и надо. Как только они увязнут по уши, я изменю план. Но чтобы добиться успеха, вам, Розендо, надо высосать из них все резервы.

– Слишком тонкая работа,– проворчал Розендо.– Засада в оперативном масштабе – это, знаете ли…

– Правильно мыслите, Розендо! Но только такие решения могут вознести нас на вершину славы. Вот тот оселок, на котором будет обточено военное искусство Клана Нефритовых Соколов. Нам предстоит славная работенка, Розендо! Только так можно вырастить настоящих воинов, только так мы добьемся осуществления великой цели – создания супербойца, человека-победителя!.. В таких делах, Розендо, мелочиться нельзя.

XXXIX

Лейтнертон

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

15 июня 3058 г.

Док Тревена ни капельки не удивился, услышав за спиной шаги. Все в его роте знали, что большую часть свободного времени он проводит на крыше. Все это время он тщательно изучал окрестности Уайтинга и далее до самого Сент-Уильяма. Случалось, полковник Брубейкер присоединялась к «капитану Пешкодралу», как прозвали Дока в частях осажденного гарнизона за длительные прогулки по крыше. Там он, бывало, засиживался допоздна.

Вот и на этот раз – ночь уже спустилась на благодатную, благоухающую землю Ковентри – капитан не обернулся. Только скосил глаза и тут же вытянулся.

– Ваше высочество, я не…

Виктор отдал честь, затем, мягко подталкивая, развернул капитана лицом к парапету.

– Чертовски удобная точка для наблюдения,– сказал принц.

– Так точно, сэр,– согласился Тревена. Сердце у него в груди бешено колотилось.– Могу я вам чем-нибудь помочь, ваше высочество?

Виктор на мгновение задумался, потом утвердительно кивнул.

– Извините, что нарушил ваше одиночество. Я еще вчера заметил, что вы постоянно здесь торчите. Когда я поинтересовался, кто вы такой, мне рассказали целую историю, как вам удалось заставить Соколовудирать сломя голову. Мне показалось, что такой достойный офицер вряд ли будет попусту тратить время на крыше. Возможно, и я извлеку что-нибудь полезное из ваших наблюдений. Прошу простить, если я вас побеспокоил.

– Что вы, ваше высочество,– смутился Док.– Не знаю, правда, что в моих наблюдениях может вас заинтересовать. Я изучаю местность и расположение вражеских частей с точки зрения командира роты. Ну, разве что командира батальона… Ничего больше отсюда не увидишь.

– Вот как! – Виктор с головы до ног осмотрел капитана.– Это говорит офицер, предложивший план диверсионной операции, в результате которой осажденные на этом пятачке войска сумели продержаться до подхода главных сил. Это говорит командир, чья рота славится на весь экспедиционный корпус как самое опытное подразделение, где потерь в людях и боевой технике меньше, чем в других частях. Странная, я бы сказал, неуместная скромность. Позвольте не поверить и поставить вопрос в лоб: раз вы сидите здесь, значит, что-то высмотрели либо обдумываете новые идеи. Вот этим и прошу поделиться со мной.

– В вашем изложении, сэр, все это выглядит куда более впечатляюще, чем на самом деле.

– Перестаньте, капитан, даже скромность хороша в меру.

– Что вы, сэр! – улыбнулся Тревена.– Я ни в коей мере не хочу преуменьшать свои заслуги, но и преувеличивать их тоже ни к чему. Я всегда гордился, что способен трезво оценивать обстановку. Мне пришлись по душе эти ребята, поэтому я постарался научить их воевать. Вроде научились…

– Как насчет рейда в Уайтинг? Капитан покачал головой.

– Основную тяжесть боя вынесли на себе Драгуны полковника Брубейкер, сэр. Мы же просто ворвались в оставшийся без охраны Уайтинг и захватили склады, а также базу данных.

– Как вы не можете понять, что в последнем сражении на Ковентри кланы потерпели поражение. Пусть частное, вот такое,– он показал капитану кончик мизинца.

– Это потому, что они решили не форсировать наш разгром до вашего прибытия. У них хобби такое – дать врагу высадиться, а потом сойтись лоб в лоб.– Док сверху вниз посмотрел на принца.– Прошу прощения, ваше высочество, но мне казалось, у вас слишком много других забот, чтобы беседовать с офицером, проводящим свободное время на крыше. Какой смысл осыпать комплиментами человека, командующего самым незначительным подразделением на планете?

– Возможно.– Принц помедлил.– Я понял, куда вы клоните. Вас интересует, что меня волнует конкретно? Соколы прислали нам данные, в которых перечислены все их силы, собранные в системе Ковентри. Думаю, вы не удивитесь, узнав, что их сведения совпадают с теми, которые оказались у нас после обработки захваченных в Уайтинге данных. Слишком все сходится… Мне представляется это подозрительным.

– Так точно, сэр. Принц нахмурился.

– Можно ли доверять такому совпадению? Они заявляют, что у них на планете четыре галактические грозди. Мои источники утверждают, что шесть.

Док сложил руки на груди.

– Перед самой высадкой Соколов на Ковентри мы получили сообщение с Таркада, в котором утверждалось, что нас будут штурмовать по меньшей мере двенадцать гроздей. Они оттуда столько насчитали…– Он на мгновение замолчал, догадавшись, что об этих данных принц не имеет никакого понятия. Двенадцать гроздей – это, конечно, чересчур, в это трудно поверить! Но почему у него не было этой информации – вот в чем вопрос.

Док решил высказаться до конца:

– Кажется, между вами и вашей сестрой нет взаимопонимания…

– Да,– жестко усмехнулся Виктор,– взаимопонимания нет. А у вас как обстоят дела с родственниками? Все нормально?..

– У меня нет родственников. Была жена, но она меня бросила, сэр. Так что я могу понять…

– Можете.– Виктор опять оглядел капитана с головы до ног.– Ваши люди называют вас Доком, вы мне позволите?

– Как вам будет удобней, ваше высочество. Виктор засмеялся.

– Ну, вы штучка, Док. Теперь послушайте меня – хватит прикидываться, попусту тратить время. То, что я хочу узнать, не связано ни с нарушением присяги, не имеет отношения и к разнице в нашем положении. Я в эту минуту ваш боевой товарищ. Ваш командир. Непосредственный начальник… Я хочу услышать ваше мнение о том, что здесь происходит. Здесь,– он ткнул пальцем в крышу,– и там,– теперь он указал в сторону кланов.-

Нам вместе идти в бой, и я хочу знать, на что могу рассчитывать. Не надо мне ответов, которые я «хотел бы» услышать. Просто что вы думаете и почему так думаете. Понятно?

– Так точно, сэр. Виктор сердито сдвинул брови. Док растерянно поморгал.

– Я мог бы сходить в разведку… В Сент-Уильям.

– Возможно. Позже…– Виктор наклонился, подобрал камень и швырнул его в темноту.– Как вы оцениваете силы клана на Ковентри?

Док некоторое время сопел, потом, запинаясь, выговорил:

– Понимаете, ваше…– Тот опять глянул на него, и Док тут же поправился: – Понимаете, Виктор, более разношерстную компанию, как с той, так и с другой стороны, я не встречал. Вот что не дает мне покоя – мы здесь сражались уже со многими частями, и что ни новое подразделение, то новая тактика, новые приемчики. Причем совершенно дилетантские… А то вдруг напорешься на копье, пилотам которого ничего не стоит расчихвостить моих Титанов в хвост и в гриву. На легких роботах от них не убежишь. Странное, признаюсь, впечатление… Положительно лишь то, что сам постоянно находишься в напряжении и людей своих так же держишь. Вот что еще удивляет – Соколы наделали на Ковентри столько ошибок, что диву даешься, принадлежат ли они к сообществу кланов? Все это в совокупности дает мне основание думать, что они находятся в состоянии, близком к панике.

– Ну, это ты слишком,– перебил его явно заинтересовавшийся принц.

– Да, слишком,– согласился Док, но продолжать не спешил. Его охватило незнакомое возбуждение – этому коротышке не надо было ничего доказывать. Он умел слушать, это было приятно.– Хорошо,– горячо заговорил Док,– назовем это состояние отчаянием, за это слово я буду держаться до конца. Они бросают в бой все, что могут наскрести. Чувствуется, силенок у них после войны с Волками практически не осталось. Они изо всех сил ищут выход из весьма непростой ситуации. Конечно, им можно полечь на Ковентри, но в этом случае их ждет невыносимая для кланов участь. Их род погибнет, славы никакой, и, что самое страшное – их запасы наследственных клеток достанутся другому роду. Вот отчего отчаяние!.. Смерти они не боятся, но что последует за этим?

Они – но это только мое мнение, исключительно мое – ищут возможность уйти с Ковентри, потому что догадываются…

Он замолчал, однако Виктор нетерпеливо дернул его за рукав. Док закончил:

– Потому что догадываются, кто поджидает их в засаде. Там, на той стороне…

– Кто?

– Волки!

– Откуда ты знаешь?

– Во-первых, я прочитал все, что написано о кланах. Во-вторых – из захваченных нами материалов и разговоров с пленным из оперативного отдела штаба.

Принц неожиданно хмыкнул.

– Я слышал много других оценок, причем исходящих от сведущих людей, но все они не удовлетворили меня. Нет доверия, и все тут!

– Почему? – искренне удивился Тревена.

– Ну, ты даешь. Док! – засмеялся Виктор.– Ты – первый человек, которому хватило смелости спросить, почему я поступаю так, а не иначе. Рагнар, между прочим, тоже изучил все материалы, побеседовал с пленными. Просмотрел все голограммы допросов. Он утверждает, что если Соколы провели поголовную мобилизацию, тогда среди пленных были бы люди всех возрастов. Тот же Аримас, например. По возрасту он был вполне годен занять место в боевой линии, однако служил в штабе и в машину сел только по необходимости, когда звезды охраны вышли из города, чтобы отразить нападение Шелли.

– По возрасту может быть, но не по заслугам. Рагнару не показалось странным, что Аримас в его возрасте уже должен быть уволен в запас, ведь у него нет родового имени и каких бы то ни было заметных наград? Однако он находится в строю. Почему? – Капитан сделал паузу, потом спросил: – Ладно, как Рагнар оценивает возможности Соколов?

– К каким-то твердым выводам он еще не пришел. В среде клановцев постоянно ходят слухи насчет каких-то представителей касты ученых, которые одно время пытались создать из своих генных материалов собственные кадры воинов, чтобы противопоставить и защититься от полноправных членов рода, выращиваемых в особых сиб-группах. Говорят, что такая наследственная программа была запущена два десятка лет назад. Тогда получается, что сейчас самое время собирать урожай. Возможно, именно этими новобранцами укомплектованы части, сражающиеся на Ковентри. Если это так, то подобное предположение вносит полную неразбериху в наши подсчеты численности войск.

Док поджал губы, несколько раз протяжно вздохнул, потом решил, что терять ему, в сущности, нечего – дальше Ковентри не пошлют! – и рубанул воздух ребром ладони.

– Я встречался в бою с совсем зелеными юнцами – это факт. Как объяснить его, не знаю. Уверен только, что эти вояки один к одному напоминали сборище неудачников, нарушителей дисциплины, потерявших уверенность в себе хлопцев, из которых была сформирована моя рота. Отличие в том, что мои ребята были уверены: им придется до конца тянуть солдатскую лямку, а эти, из Соколов, буквально рвались в бой. Если говорить о новом поколении пилотов, это тоже ничего не объясняет. Кланы никогда не посылали в бой слабо обученные кадры, а здесь, на Ковентри, сплошь и рядом. Вполне может быть, что руководство Соколов присылает их сюда, чтобы натаскать в боевых условиях, а потом отсылает в гарнизоны, расположенные на дальних мирах. А тех – ветеранов, имеющих опыт войны с Волками, направляют сюда.

– Мы не можем с уверенностью говорить об этом, Док.

– Виктор, я чувствую, что в этом и заключается разгадка. Это все объясняет. Если встать на эту точку зрения, становится ясен разнобой в оценке разведывательными органами их численности.

– Захваченные вами сведения и те данные, которые предоставила нам Марта Прайд, показывают, что у Соколов на этом шарике сосредоточено восемь галактических гроздей. Все силы Внутренней Сферы, считая тех, кто до нашей высадки оборонялся в Лейтнертоне, составляют тринадцать полков. Принимая во внимание всевозможные факторы, можно сделать вывод, что между нами сохраняется равенство. Хотя я сомневаюсь в этом.

Док бросил взгляд на ночной поселок.

– Я тоже. Вопрос в другом – где давать сражение и как. Лейтнертон словно создан для обороны. Здесь отличные позиции…

– Согласен. Но проблема в том, что, отсиживаясь в обороне, мы не сможем изгнать захватчиков.

– Но вы же сами видите, что позиция здесь идеальная.

– Правильно, но нам необходимо расширить плацдарм. Сколько можно сидеть на этом клочке!.. Ты находишься здесь с первого дня высадки Соколов. Тебе приходилось сражаться как с самыми лучшими, так и с самыми худшими воинами клана. Титаны были с рейнджерами Вако – на твоих глазах произошла эта жуткая трагедия.

– Да, я там был.

– Вот поэтому я и обратился к тебе. Я хочу знать, способны ли Соколы держать удар? Есть ли у них слабые места? Сдюжат ли в настоящей схватке не на жизнь, а на смерть?

– На все три вопроса ответ один – да, да и да! Могу добавить, что они только того и ждут, когда мы начнем наступление.– Док поднял с крыши камешек и метнул его в темноту.– С этой целью они приготовили свои лучшие кадры. Да, мне и моим ребятам удалось два раза серьезно потрепать их, но это только потому, что они ставили против нас новичков. Как мне это видится теперь, сознательно подставляли новичков. Поверьте, в следующий раз, как только мы начнем наступление, они выведут в боевую линию настоящих бойцов. Ветеранов!.. Что это такое, не мне вам объяснять. Они жаждут боя… Вот почему я не сомневаюсь, что Марта Прайд любыми способами будет пытаться навязать нам сражение. Боюсь, что мы не устоим. Я говорю откровенно. Другое дело, если Соколы будут вынуждены штурмовать Лейтнертон. Здесь мы и с теми силами, что у нас есть – а это очень неплохие кадры, очень неплохие! – размажем их в пыль. Вот в чем, на мой взгляд, проблема, а не в численности войск. Конечно, кто поверит какому-то занюханному капитану, которого сослали на Ковентри, потому что в столице командование не видело возможностей для его служебного роста. Я это все понимаю и не обижаюсь – каждому свое. Но раз вы спросили, отвечу честно: Соколы находятся на грани краха. Единственный выход для них – это выманить наши полки в поле и разгромить на подступах к Сент-Уильяму… Так что от нас – только от нас! – зависит, сунем мы голову в петлю или нет.

– Убедительно!..– Виктор прошелся по крыше, потом остановился, повернулся к Доку и уперся указательным пальцем ему в грудь.– Все равно остается вопрос «почему?». Его не обойти, не объехать. Если не найти на него ответ, то мы так и будем плутать в неизвестности. Догадка так и останется догадкой.– Теперь Виктор махнул рукой в сторону Сент-Уильяма.– Понимаешь, в чем трудность. Использовать войска подобным образом можно только в том случае, когда полностью контролируешь ситуацию. То есть имеешь возможность ввести их в бой и вывести из боя, когда это потребуется. Скажем, из-за непредусмотренных больших потерь… Я пытаюсь обосновать твою идею разумными соображениями и вот к какому выводу прихожу. Все это может оказаться тщательно продуманной и осуществленной мистификацией. Постоянная переброска войск, введение в бой неопытных частей… Если бы я решил проверить свои войска в боевых условиях, я должен сделать все, чтобы ситуация ни в коем случае не вышла из-под контроля. Прежде всего это место должно быть удобным во всех отношениях, особенно в смысле переброски подкреплений. Отсюда вывод – это место должно располагаться как можно ближе к моим основным тыловым базам. Точнее, к дому…

– Тогда лучше всего выбрать мир на границе.

– Точно. Но есть еще один важный вопрос… Док неожиданно рассмеялся – недостающий кусочек вдруг встал на свое место. Ему открылась разгадка. Он хлопнул себя по коленям и радостно воскликнул:

– Ковентри! Вы хотите спросить, почему именно Ковентри?!

– Примерно так,– удивленно произнес принц, потом уже с некоторым ожесточением добавил: – Почему они решили, что именно на Ковентри мы решимся дать генеральное сражение?

– Они пришли на Ковентри, потому что были уверены, что мы обязательно будем защищать этот мир!

– Что?!

– Ковентри! – Док по-прежнему счастливо улыбался. Ему стало легко, весело, жарко – разгадка оказалась такой незамысловатой.– Эта планета похожа на золотоплавильные печи, защищать которые с началом высадки Соколов был послан наш батальон. По сути это одно и то же! Нам приказали оборонять эти никому не нужные печи до последней капли крови. Мы составили план, однако я уже тогда догадывался, что здесь что-то не так. Не нужна кланам эта фабрика! Ну, незачем класть здесь головы. Обогатительная фабрика интересовала их только потому, что там дислоцировался наш батальон. Только мы – понимаете, Виктор,– только мы их занимали. Наш батальон! Они нас хотели уничтожить!.. Они стремились обучить свои войска в боевых условиях. При этом они хотели решить и другую, очень важную задачу. Чтобы прорвать Приграничный кордон, необходимо уничтожить войска, его защищающие. Следите за моей мыслью, Виктор,– предупредил Тревена, возбужденно, сглотнул и быстро-быстро заговорил: – Но Клан Нефритовых Соколов не обладает достаточной свободой действий и большими силами, чтобы сначала разгромить Волчьих Драгун, потом Легкую кавалерию Эридана, и так по всей линии. Как в таком случае должен поступить опытный военачальник?

Виктор поперхнулся, потом, прокашлявшись, ответил тихо, полушепотом:

– Он попытается заманить их всех в одно место и разом уничтожить.

– Правильно! – воскликнул Док и с размаху хлопнул принца по плечу. Тот даже присел, а Тревена, открыв рот, так и замер, мгновенно вспотев от страха. Однако принц не обратил никакого внимания на подобную фамильярность и принялся теребить капитана за рукав комбинезона.

– Ну и?..

– Значит, они ставят себе совсем другую цель!

– Понял,– так же полушепотом произнес Виктор.– Они метят в Таркад!..

– Конечно! – обрадовался Док.– Ну, может, и не Таркад. Терра тоже под угрозой, но смысл один! Вот зачем им понадобилась чехарда с заменой частей. Сначала они присылают новобранцев, те приобретают боевой опыт, потом их отсылают в гарнизоны, откуда на Ковентри прибывают соединения, укомплектованные ветеранами, они разделываются с лучшими частями Внутренней Сферы, которые прут изо всех сил, чтобы вымести проклятых захватчиков с родной земли. Выставив против них свои лучшие силы, разгромив врага. Соколы перехватывают стратегическую инициативу и имеют перед собой деморализованного противника.

– Теперь понятно, почему Марта так открещивалась от тех, кто якобы мечтал разорвать перемирие. Нигде ни словом они не упомянули о Таркаде. Терра? Ну, с Террой разговор особый, все знают, что рано или поздно они нападут на нее.

Принц говорил уже спокойным голосом – поднял с крыши камень и принялся перебрасывать его с ладони на ладонь.

– Ты случайно никогда не участвовал в охоте на тигров? Вижу, ты разбираешься в подобных вещах.

– Они сами знатные тигроловы,– улыбнулся Док.– С каждым боем они приобретают опыт и получают все больше и больше обстрелянных подразделений. Боюсь, что восьмая галактическая гроздь, доставленная сюда, это настоящие звери. Эти могут смять наши ряды, Виктор. Особенно в поле, где в тактике, слаженности, напоре, что самое главное, в темпе прицельной стрельбы они нас всех превосходят. Ненамного, но превосходят. Прибавьте сюда ошеломляющий эффект. Я вам рассказывал, что мы встречались с зелеными юнцами, так вот рядовые так не считают. Для них все воины кланов на одно лицо. И Драгуны такие же – наверное, рассказали твоим ребятам, как они шерстили хваленых Соколов и в хвост и в гриву. То-то они поразятся, когда наткнутся на омнироботов, способных произвести два полных залпа в течение двух минут. Охлаждающие устройства у них, что ли, совершеннее? Думаю, они навалятся на нас со всех направлений. Прежде всего начнется охота на вас, потом на других командиров – они всегда так поступают. Вас начнут вызывать один воин за другим, и на поле боя вам уже не отвертеться. Ничего не скажешь, красивый замысел.

– Не всегда подобная стратегия себя оправдывает, но, по крайней мере, это смело.

– «Гордость и храбрость!» – это боевой клич Соколов,– пожал плечами Док.– Вот и все, что я надумал на этой крыше. Больше, Виктор, у меня ничего нет. Если бы я мог оказать какую-нибудь более существенную помощь…

Принц похлопал Дока по плечу.

– Тебе за пребывание на крыше следует платить двойной оклад. То, что ты мне рассказал, очень ценно. Тут есть над чем подумать. Теперь, надеюсь, мы примем самое верное решение. Конечно, надо еще кое-что обмозговать, проверить, но в целом… Спасибо, Док.

Док вытер мгновенно вспотевшие руки о шорты.

– Жалко ребят,– неожиданно дрогнувшим голосом сказал он.– Они постараются, приказ выполнят, только против Соколов в поле…– Он поджал губы и покачал головой.

– Не беспокойся, Док.– Принц протянул ему руку.– Я постараюсь, чтобы ничего подобного не произошло.

Штаб в Теркина-Кешик Порт Сент-Уильям Ковентри

Получив вызов в кабинет Хана Марты Прайд, Розендо Хазен сразу почувствовал, что очередного разноса ему не избежать. Опять начнет искать виновных, решил он про себя. Розендо еще раз просмотрел присланную регентом по военным вопросам дискету, на которой были поименованы части, готовые принять участие в сражении. Вплоть до тех разбитых подразделений, которые участвовали еще в первой высадке… Этот список ничего, кроме тоски, у галактического командира не вызвал. Ознакомившись с ним, Розендо на мгновение почувствовал, что глаза ему затмила какая-то жуткая черная пелена. Лицом к лицу с Соколами готовы были встретиться еще три полка Волчьих Драгун и Гончие Келла. Эти полки вместе с полком Джениоши, который тоже прибыл на Ковентри, сыграли ключевую роль в разгроме кланов Дымчатых Ягуаров и Новых Котов под столицей Синдиката Драгунов Люсьеном семь лет назад. Сюда следуют гвардейские части Ком-Стара, объединенные в какое-то Галактическое штурмовое соединение – именно эти части одержали победу на Токкайдо. Далее идут полностью отмобилизованные полки каждого из крупных государств Внутренней Сферы. Все они имеют богатый боевой опыт.

«Даже если они преувеличили свои силы, все равно никогда до сих пор Внутренняя Сфера не выставляла более сильную армию».

Страшнее всего, что в боевом отношении эти части мало чем уступали Соколам. Разве что Харлокские Рейдеры еще могут считаться мальчиками для битья… Армии сошлись на расстоянии пистолетного выстрела. Какая сила теперь способна развести их? Битва неминуема, с чем выйдет из нее род Нефритовых Соколов? Скорее всего, противники просто уничтожат друг друга. На радость Волкам… Эта мыслишка проскочила где-то в подсознании, от нее сразу стало холодно в груди.

– Вызывали, мой Хан? – спросил он, переступив порог.

– Да.– В голубых глазах Марты блеснула ярость.– Мы так прочно вляпались в это дерьмо, что теперь я не знаю, как выпутаться из него!

– Что вы! Конечно, собранные Внутренней Сферой войска представляют внушительную силу, но мы в состоянии разгромить их. Тем более они выступают в коалиции, а мы все знаем, что это такое.

– Да, и окончательно обескровить себя перед лицом этих!.. Вы сами знаете, что нас ждет после возвращения в нашу зону, квиафф.

Она резко оттолкнулась ногой, и кресло закружилось волчком. Когда сиденье замерло. Марта показала Розендо голодискету.

– Я только что получила это. Хотите посмотреть? Не дожидаясь ответа, она сунула ее в приемную щель компьютера. Тут же внутри огромного сферического голоэкрана появилось изображение Влада Уорда во весь рост. К Розендо он стоял в профиль. Его фигура неожиданно наклонилась – по-видимому, видеопроектор съехал набок. Это было очень смешно, однако Розендо не обратил никакого внимания на комичность ситуации. Ледяной холод разлился в животе, и командир едва мог справиться с ознобом.

– Приветствую вас. Хан Марта Прайд,– заявил Волк.– Желаю успеха в предстоящем сражении с войсками Внутренней Сферы. Кто бы мог подумать, что они сумеют собрать такую силищу!..– Влад улыбнулся.– Примите мое восхищение вашей смелостью, с какой вы ринулись в глубь Лиранского Содружества. Риск к лицу благородным Соколам. Я уверен, ваши воины будут достойны славы предков. Я имею в виду тех, кого вы успели поднатаскать за эти три месяца, а также тех, кто прибыл в составе последних галактических гроздей. Простите за цинизм, но я искренне надеюсь, что все они падут смертью храбрых за свой любимый род, который всегда отличался стойкой приверженностью к традициям. Ваш замысел произвел на меня глубокое впечатление. Готов отдать вам должное. Марта, вы тщательно проработали его.

Влад раскрыл руки, словно собрался принять Марту в свои объятия.

– Надеюсь, вы никогда не сомневались, что я, Влад Уорд, победивший двух ваших Ханов, прощу вам сказанные мне после выборов ильХана слова. Я не люблю оставаться в долгу. Наступил момент, когда я собираюсь проверить на прочность ваши войска, которые вы так упорно тренировали на Ковентри. Дополнением к этому посланию служит карта диспозиции моих войск. Возможно, их расположение покажется вам несколько вызывающим и опасным, но мы, Волки, предпочитаем снимать всякие неясности в ходе сражений.

Марта, не в силах сдержаться, с размаху врезала кулаком по клавише. Изображение Влада распалось, по экрану поползли какие-то цифры и схемы.

– Видали? – спросила она.

Розендо с трудом справился с холодом. Холод внезапно унялся, теперь его начала преследовать невыносимая головная боль.

– Он что, угрожает нескольким нашим мирам?

– Шести! – неожиданно рявкнула Марта.– И не угрожает, а уже взял их в кольцо.– Она показала заместителю растопыренную пятерню и еще один палец.– Шесть!.. Вы понимаете, что это такое? Наша оккупационная зона сократится в два раза.

Розендо шагнул вперед, поискал в воздухе спинку кресла. Нащупал, схватился за нее – его шатнуло. Наконец он с трудом сел.

– Это еще не беда. Это только полбеды…– бесстрастно продолжила Марта.

Она поднялась и начала расхаживать по кабинету.

– Чтобы переварить все целиком, вам, Розендо, придется поднапрячься. Влад полностью осведомлен обо всем, что происходит на Ковентри. До мельчайших подробностей. Особенно точны его сведения, касающиеся положения в стане врага. В его сообщении приводятся такие данные, которые известны только высшему руководству армии Внутренней Сферы. Полная прозрачность! Он пытается запугать и выбить меня из седла, Розендо. Он все рассчитал. Если бы я могла вывести войска с Ковентри, мне бы удалось парировать его удары. В сущности, он очень слаб… Однако он уверен, что я не в состоянии покинуть Ковентри без решительного сражения. Ставки сделаны, это будет вопреки нашим традициям. Влад требует принять его условия по переделу пограничной линии.

– Он что, переметнулся на сторону врага?

– Нет, он переменил пристрастья.

– Не понимаю…

Она остановилась возле него, наклонилась, заглянула в глаза.

– Чтобы Влад мог с такой легкостью шантажировать нас, ему должны быть точно известны два обстоятельства. Первое – точный состав группировки врага. Он заранее знал, что их силы примерно равны нашим. Мы сами узнали об этом только два дня назад. Теперь понятно, где находится его источник? Второе – ему известно, ради чего мы устраиваем все эти перемещения. Мы никому не сообщали об этом. Их можно выудить только из нашей базы данных, которую вольнорожденные захватили в Уайтинге. Вот что волнует меня больше всего – откуда Влад мог узнать, что в настоящее время мы используем готовые материалы секретной наследственной программы, которую двадцать лет назад заложил Хан Элиас Кричел?

– Вы полагаете, что у Волков появился высокопоставленный сообщник в Таркаде?

– Этот вывод напрашивается сам собой. Хан Фелан Келл не в ладу с высокопоставленными шишками в Лиранском Содружестве. Только Влад может извлечь из этого пользу. Враг моего врага – мой друг.– Марта села на прежнее место, вскинула голову, так и сидела несколько минут, разглядывая потолок.– Из сообщения ясно, что Владу известен даже тот факт, что я поклялась использовать все, что у меня есть, для обороны Ковентри. Он намекнул, что я буду объявлена дезгра, если решусь оставить Ковентри. Помнится, недавно я поймала его на этом, теперь он отплатил мне той же монетой.

– Черт с ним, с позором, мой Хан. Бывают моменты, когда можно отказаться от принятых обязательств.

Марта метнула в его сторону яростный взгляд, потом, тут же успокоившись – что взять с Хазенов? – вздохнула.

– Это не для Соколов. Я не могу собственными руками разрушить фундамент, на котором стоит здание рода. Нам необходимо поискать другой выход.

– Нет ничего позорного в компромиссе, если он устраивает обе стороны,– принялся настаивать Розендо.– У нас нет другого решения. Нет выбора.

– Выбор всегда есть,– отрезала Марта.– Мы встретимся с врагом на поле боя, разобьем его, перевяжем раны и начнем все сначала.

Лейтнертон Ковентри

Виктор долго не мог оторвать взгляда от голографического экрана, представлявшего собой зеленоватого оттенка светящуюся сферу. Два узких радужных сектора, выписывая поочередно два десятка сценариев, по которым могли развиваться события во время прямого столкновения с Соколами, бегали по посвечивающему объему. Результаты выглядели просто ошеломляюще – от полного разгрома до вынужденного отступления со всеми вытекающими отсюда последствиями. Виктор прикусил губу – единственный вариант, оставлявший хотя бы какую-то надежду, основывался на роковой ошибке, которую допустит командование клана.

– На это могут рассчитывать только идиоты,– вслух заявил Виктор.

Хуже всего было то, что, по мнению компьютера, разброс потерь тоже был невелик. В лучшем случае обе стороны потеряют более пятидесяти процентов личного состава; в худшем потери войск Внутренней Сферы превысят отметку в девяносто процентов, а род Соколов потеряет более шестидесяти. Эти цифры мало того что выглядели невероятно – они были просто недопустимы! В результате подобного сражения все высшее руководство армии потеряет всякое доверие со стороны населения Внутренней Сферы. Следствием битвы станут упадок и развал всей обитаемой части пространства. Отдаленные перспективы вырисовывались еще более мрачными – ожесточенная борьба за троны, смуты и бесконечная цепь междоусобных войн, арбитрами в которых выступят кланы.

Не Соколы! Другие роды… Этих после битвы тоже можно будет сбросить со счетов.

Единственная возможность избежать катастрофы – немедленное отступление с Ковентри. Пусть здесь пока хозяйничают Соколы.

Виктор трезво оценивал ситуацию. Он бы не колеблясь отдал приказ об эвакуации, если бы эта мера что-нибудь решила. Приблизительные прикидки показывали, что бегство повлечет за собой еще более худшие последствия, чем военный разгром. Кланы немедленно разорвут перемирие. Формальный союз государств – наследников Звездной Лиги распадется. Вновь грызня, войны, хаос…

И в первом, и во втором случае цена была слишком высока. Исподволь, змейкой, в сознание проскользнула мысль, что при любом исходе в выигрыше останется Катерина. После войны она обнаглеет окончательно. Следствием эвакуации окажется несоизмеримый с прежним поток лжи, который она выльет на голову брата. Она начнет обвинять его во всех смертных грехах, и прежде всего в том, что принц бросил ее народ на произвол судьбы. В чем-то она будет права… Опять же внутренние раздоры в его государстве. В Федеративном Содружестве хватало мракобесов, которым как кость в горле дружба Виктора с Хосиро и возможная женитьба на его сестре Оми. Далее последует потеря направления Сарна-Марч, завоеванного около четверти века назад. Если не потеря, то долгая, кровавая борьба за этот узкий вектор пространства, являющийся стержневым во всей структуре Внутренней Сферы.

Виктор выпрямился, чтобы снять внутреннее напряжение, помассировал мускулы шеи и спины, однако боль не отпускала. Спина ныла непрерывно, ощутимо, досаждала как зубная боль. Виктор никак не мог справиться с раздражением. Хорошо, что находился один в кабинете… Скоро и виновник нашелся.

«Фелан за все ответит! Если бы он пошел с нами, у нас хватило бы сил разгромить Соколова. Несправедливость подобного утверждения была очевидна. У Виктора хватило воли признать, что дело вовсе не в Фелане. Его войска тоже были бы разгромлены, тогда рухнула бы вся система обороны Приграничного кордона. Наоборот, во время встречи на Арк-Ройяле он подкинул очень интересную идею.

Какую?

«Он что-то говорил насчет сделки. Что это дело трудное, но куда более выгодное, чем до смерти лупить друг друга. Вот еще туманная фраза – „пусть исполнится то, о чем я мечтаю“. То есть Фелана можно понять следующим образом – стоит ли зацикливаться на битве, если сражение является лишь прелюдией к началу торга. Действительно, нашей конечной целью является изгнание Соколов с Ковентри, но никак не гибель армии. Боевое столкновение – всего лишь один из способов достижения цели. Что ты вцепился в это наступление на Сент-Уильям!.. Почему – понятно. На кого угодно произведет впечатление эта масса оружия, собранного на планете, впечатляюще окрашенные боевые роботы, от обилия которых даже дух захватывает. Играет роль и жажда боя и героической смерти, которые владеют умами юнцов. Выходит, ты тоже принадлежишь к их числу?..»

В этот момент его пронзила догадка. Наплыла как видение… Он словно воочию увидел мучающуюся от бессонницы Марту Прайд. Она тоже, как рыба об лед, бьется в поисках выхода.

«Ей тоже нужно сохранить армию. Победа любой ценой для Соколов тоже катастрофа. Ей не нужна славная гибель, хотя в случае необходимости она со спокойным сердцем решится на этот исход. Что там Фелан говорил насчет нового Хана рода Волка Влада?.. Хороша парочка – Влад и Катерина. Только эти двое крупно выигрывают от бессмысленной бойни, которая усиленно навязывается нам. Неужели нет никакого способа, чтобы снизить численность войск? Если Марта предложит что-нибудь подобное, я тут же соглашусь и со своей стороны внесу встречное предложение. Тогда нам, возможно, удалось бы свести уровень противостояния до приемлемой величины, а за право участвовать в бою можно назначить конкурс. Желающих было бы хоть отбавляй!»

Виктор вскочил и рванул ворот охлаждающего жилета. Далее он заговорил вслух, сам с собою, горячо, вдохновенно:

– Рагнар? Ты, наверное, тоже не спишь, парень? А если спишь, пусть тебе приснится чудесная сказка. Пусть добрый волшебник откроет тебе тайну, как победить Соколов не проливая крови. Я неправильно выразился – не победить, а договориться. Выиграть должны другие – будущие поколения, которым будет обеспечено более-менее сносное и, что очень важно, мирное существование. Я не жадный…

XL

Уайтинг

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

16 июня 3058 г.

Мелкая пыль не спеша оседала на ветровое стекло остановившегося легкового мобиля на воздушной подушке. Желтоватая завесь скрадывала тусклый рассвет, занимавшийся на востоке, глушила едва прорезывающиеся в утренних сумерках цвета, углубляла тени. Все случившееся с ним Док воспринимал как некую немыслимую причуду судьбы, которой никак не могло быть в реальности. В душе ожили мечты о подвигах, о славе, которыми он был переполнен в военном училище. Как же иначе воспринимать, тоскливо подумал капитан, эту нелепицу: справа сидел принц-архонт Федеративного Содружества, сбоку – воин Клана Волка, который в то же время являлся наследником трона Свободной Республики Расалхаг. Тут же, в салоне – регент по военным вопросам Ком-Стара, знаменитый на всю галактику Анастасиус Фохт. За рулем – статс-секретарь, начальник разведывательной службы Федеративного Содружества Джерард Крэнстон. Ничего не скажешь, подходящая компания для занюханного командира роты… К этому еще надо было привыкнуть, и как можно быстрее, однако Док с тех пор, как его вызвали в штаб оперативной группы и предложили принять участие в переговорах с руководством Клана Нефритовых Соколов, все никак не мог справиться с изумлением. Как можно привыкнуть к такому?

А надо!

Мотор постучал еще немного и заглох. Наступила тишина, в которой отчетливо передалась мерная поступь шагавших за мобилем боевых роботов. Его рота, согласно распоряжению Виктора, была назначена в почетный эскорт. Наконец шаги тоже стихли. «Здесь Титаны одержали свою последнюю, как оказалось, самую важную победу. Неужели все пойдет прахом, и нам всем придется лечь возле этого городка? Это было бы несправедливо». Док обратился к Виктору с вопросом:

– Послушайте, принц, вы были искренни, когда говорили, что берете моих Титанов, чтобы отметить их заслуги? Может, вы просто решили, что так надежней, и я вынужден буду смотреть вам в рот и ни в чем не перечить?

Виктор равнодушно ответил:

– Это мой отец мог взять ваших ребят в заложники. Я никогда не пойду на подобную меру. Если бы я в вас сомневался, не взял бы с собой. Мне очень хотелось показать Соколам воинов, которые дважды накрутили им хвосты. Думаю, для Титанов тоже немалая честь пройти перед ними гоголем. Ты, капитан, больше не задавай глупых вопросов. Прежде всего успокойся!.. Нам нужны твои мозги. Если для этого следует наорать на тебя, так и скажи. За мной дело не станет. Но мне кажется, под крики начальников – видите, сколько их здесь? – плохо думается. Никто не намерен допекать тебя идиотскими распоряжениями. Делай свое дело и одновременно наблюдай, оценивай, прикидывай. Ну, я не знаю, как у тебя происходит мыслительный процесс. Будь готов исполнить порученное задание, если потребуется – дать совет. Запомни, ты – командир роты, разгромившей кланы в последнем сражении и захватившей этот городишко. Твоя задача передать Хану наше предложение. Ты представляешь здесь все воинство Внутренней Сферы. Понятно?

– Так точно.

– Успокоился?

– Так точно.

– Твое дело,– еще раз напомнил Рагнар,– передать условия, на которых мы готовы идти на мировую. Из твоих уст это будет звучать очень достойно, потому что ты победитель, квиафф. Если у тебя появится дельная мысль, дай знак, и мы обсудим ее. Не появится – и ладно…

– Спасибо на добром слове,– нервно откликнулся Док.– Ну, ты, Рагнар, и поддержал товарища в трудную минуту!

Принц хихикнул.

– А ты выдай ценную мыслишку – и дело в шляпе.

– Ага, а вы тогда, пожалуйста, объявите, что именно я спас Внутреннюю Сферу.

– Договорились,– с серьезным видом кивнул Фохт. От этого кивка мороз пробежал у Дока по коже. Он на мгновение закрыл глаза – опять все происходившее с ним с момента высадки Соколов предстало как в фантастическом сне. С самого начала все пошло наперекосяк – совсем не так, как предписано развиваться событиям. Кем предписано – не важно. Неудачливой его судьбой, высшими силами – Бог знает! Все началось с командира батальона, который нализался так, что слова не в состоянии был вымолвить. Потом, с похмелья, он утвердил назначение Дока. Затем начались затяжные, без сна и отдыха, бои в подземельях. Он, как обычно, в эмпиреях витать отказывался и по-прежнему видел свой служебный долг в обучении батальона, сохранении личного состава и вверенной ему техники. По возможности… Так и покатилось. Он думал о том, как лучше выполнить свою работу, а выходило, что он все глубже и глубже увязал в куда более крупных вопросах. Вот докатился до участия в делегации, перед которой стояла, в сущности, невыполнимая задача – убедить противную сторону покончить дело миром. Удивительно, куда может завести человека честное исполнение долга. Оба сразу – и принц-архонт, и регент по военным вопросам – предложили ему участвовать в их работе. Ошеломленный Док попробовал отказаться. Тогда ему объяснили, что он назначается командиром роты почетного эскорта. Это был приказ, тут не откажешься. Это еще не все – на общем собрании руководства ему было поручено передать новое предложение Хану Нефритовых Соколов. Сначала Док решил, что все они сошли с ума. В этот момент раздался стук в дверь. Джерри Крэнстон, присутствовавший в кабинете Виктора Дэвиона, дал разрешение, и через порог переступил Энди Бик с подносом в руках. На подносе стояли чашки с кофе. Он доложил капитану, что роту назначили охранять штаб. Ну, а он, как дежурный, вынужден заняться хозяйственными делами. Несмотря на поздний час, он решил, что кое-кто из начальства захочет горяченького, вот и сварганил кофе, а если есть желание подкрепиться, то у него и закуски есть.

Тревена некоторое время молча смотрел на капрала. Присутствующие начальники тоже прекратили разговор. На мгновение капитан вообразил, как Энди Бик горит в своей машине, выскакивает, его сбивает с ног лазерный заряд… Следом его до дрожи пробрало видение обгорелого черепа с пустыми глазницами. Этот череп мог принадлежать кому-то из его роты, если бы он, капитан Тревена, допустил в бою хотя бы одну ошибку. Все его товарищи могли лечь с Энди. Он сам вряд ли избежал бы подобной участи. А вот смотри – выжил! И все выжили. Теперь Энди таскает кофе в кабинет принца-архонта.

Чудеса, да и только! Всего-навсего одна малюсенькая ошибочка – и этого ничего бы не было. Откажись он взять на себя командование батальоном, не захвати припасы в Уайтинге… Сколько было подобных ловушек! Теперь перед ним снова выбор. Что надумали сильные мира сего? Неужели у них нет более опытных советников и консультантов? Может, отойти от ямы? Ну их!.. Чем дальше от власти, тем спокойней.

Энди поставил поднос и удалился. Тревена собрался с духом и доложил, что согласен.

Джерри Крэнстон повернулся на сиденье водителя и показал хронометр.

– Они сейчас появятся.

Виктор коленкой толкнул правую ногу Дока.

– Давай, выходи.

Тревена открыл дверь и ступил на землю. В лицо ударила густая завеса пыли. Он закашлялся, потом вытер платком нос и рот. Кисловатый запах пыли мешался с каким-то еще более неприятным зловонием. Что-то с утра ему все запахи не по душе… Воображение тут же отозвалось видением бесконечной пустыни, по которой были раскиданы черепа и кости. Он интуитивно почувствовал, что один из них принадлежит ему.

Что за бредни! Прочь!..

Док приподнял темные, наглухо закрывающие глаза очки и посмотрел на свет, густо расползающийся с востока, затем оглядел полуразрушенный город.

Легкий ветерок шевелил густо ставшие в этом году хлеба. Поля необъятно раскинулись вокруг Уайтинга, на востоке уже заметно синели горные хребты. Повсюду по нивам были видны черные проплешины. Здесь, среди домов, прямо пред ним, на пустынной улочке, лежал сожженный боевой робот, похожий на труп сказочного великана. Повсюду валялись комья содранного чернозема – вот откуда такая густая пыль. Долетевший ветер отдавал паленым.

Вот что удивило его – городок вдруг оказался украшенным гирляндами флагов. Голубые и золотистые полотнища трепетали и хлопали на ветру. Это, наверное, постарались попрятавшиеся местные жители. Кто-то мог счесть это уместным и значимым штрихом к намечавшимся переговорам, от которых ждали так много, однако Док воспринял эту мишуру как некую клоунаду, неуместно разыгранную на кладбище. Гирлянда флагов цинично приглашала в почти вымерший город. Праздник они, что ли, собирались здесь устраивать?

Другое дело отблески солнечного света, часто слепившие ему глаза. Зайчиков пускали стволы начищенных до блеска автоматических пушек, сопла лазерных и протонных орудий, надраенные поверхности кассет, под завязку загруженных дальнобойными реактивными снарядами. Этот салют был более уместен. Грозный металл был приведен в полную боевую готовность. Стоило по радио прозвучать команде, и в следующее мгновение роботы Титанов изрыгнут все пожирающее пламя…

Он повернулся и через открытую дверь посмотрел на Виктора.

– Приятное зрелище,– он кивком указал на сожженный Уайтинг.– Такой, выходит, станет вся планета, если мы не добьемся успеха?

Принц надел темные очки, натянул перчатки и замедленно покивал.

– Вот почему мы должны добиться успеха.

Пыль всколыхнулась и легким облачкомпосыпалась из его прически. Так же примерно, отметил про себя Док, начинает сочиться дымок из рубки подбитого боевого робота.

Неожиданно почва под ногами у Дока задрожала. Спустя несколько минут вибрация усилилась. Редкие жители, собравшиеся в это раннее утро на центральной площади, повернулись в ту сторону. Все члены делегации уже вылезли из мобиля и отряхивали пыль. Внешне никто из них не проявлял беспокойства, однако даже посторонний зритель мог почувствовать напряжение и тревогу, которые они испытывали. Они старались не смотреть на юго-запад – с той стороны уже отчетливо доносился рев приближающихся машин. Земля уже не тряслась, а мерно вздрагивала в такт шагам многотонных стальных гигантов.

В эту минуту Дока больше всего интересовали зрители, собравшиеся на центральной площади. Он глянул на Виктора и удивленно спросил:

– Место и время встречи держались в строжайшем секрете. Как они могли узнать? Принц усмехнулся.

– Ты до сих пор имел дело с кланами, а я с нашими друзьями и союзниками. Языки у них…– Он раздвинул руки на ширину плеч.

Док засмеялся и потуже затянул на шее шарф.

– В таком случае прошу прикрыть меня со спины. Если вдруг возникнут непредвиденные трудности.

– Если начнут стрелять, у меня роста не хватит,– буркнул Виктор.

– Я имел в виду, что вы начнете стрелять первым.

– Интересное предложение,– с тем же мрачным видом ответил Виктор.– Но вряд ли от него будет толк.

В этот момент на дальнем конце улицы, выходящей на площадь, показались два поблескивающих зеленью и черным крапом металлических монстра. Это были боевые роботы Клана Нефритовых Соколов. Они шагали один за другим, уступом. Только втянувшись в глубину уличного пространства, как бы нехотя встали в строй. При этом их бока сшибали оставшиеся прикрепленные к подоконникам цветочные балкончики. Док присвистнул – машины Титанов задевали строения плечами, а эти великаны бедрами. Когтистые лапы, ступая по мостовой, выворачивали остатки плит. Во все стороны летели комья земли, звонко лопались стекла, трещали и взвизгивали металлические гофрированные стены. Земля уже не подрагивала, а с каким-то жутким уханьем колебалась. Вверх-вниз, вверх-вниз…

От этих машин за версту разило страшной чуждой силой. Раньше, в бою, Док как-то не обращал внимания на эти приметы. Его интересовал только тип, качество и количество вооружения, скорость и маневренность, уязвимые точки. Он смотрел на них из рубки собственного робота, а это хотя бы в какой-то степени на равных. Теперь приближавшиеся омнироботы производили жуткое впечатление. Они казались уместными на поле боя, но здесь, среди полуразрушенного города, машины являлись воплощением зла, тупого и неодолимого, все сокрушающего на своем пути. Толпа, заметив приближающихся стальных великанов, тотчас притихла, подалась назад. Мальчишки, до того момента стайками шнырявшие в развалинах, сразу попрятались. Роботы все шли и шли. Как только первый ступил на площадь, раздался истошный женский крик – видно, нервы не выдержали. Люди бросились врассыпную. Верхняя часть первого робота медленно повернулась в одну сторону, потом в другую, и зеваки помчались со всех ног.

Собственно, бояться было нечего. Док сразу определил, что роботы пока не готовы к стрельбе. Они вели себя крайне осторожно, все их следящие системы работали с полной нагрузкой, и встали они так, что в случае опасности могли легко отступить в глубь улицы. Однако кисти рук опущены, порты пусковых установок закрыты…

Тут Тревена посетовал, что его развод рота в полном составе выстроилась на площади. Надо было спрятать резерв… Их появление вызвало целый град насмешек в толпе. С чем их только не сравнивали – и со старыми ржавыми кастрюлями, и с прохудившимися молочными бидонами, обзывали горе-вояками… Действительно, в сравнении с омнироботами они выглядели неказисто. Однако, отметил про себя Док, если вдруг начнутся бега со стрельбой, поймать их даже этим десятиметровым ублюдкам будет не просто.

Между тем толпа вновь начала накапливаться на площади. Док первым заметил делегацию кланов, которая вышла из-за ноги стоявшего вторым робота. Они прошли мимо здания мэрии, обогнули груду кирпичей, вывалившихся из пробитой стены. На плечах – зеленые короткие плащи. Шагали быстро, высоко держали головы… Неожиданно Соколы остановились, мгновенно перестроились – два здоровенных элементала вышли вперед. Прикрыли собой участников переговоров, подождали, потом снова отошли за их спины. Эта задержка совершенно не отразилась на позах Ханов. Они замерли так же, как шагали – в их фигурах ясно читались гордость и властность.

Док. чтобы унять волнение, принялся сбивать пыль со своего длиннополого офицерского плаща. Ветер раздувал его, приходилось придерживать полы. Наконец он счел, что расстояние приемлемое, и зашагал навстречу.

Соколы остановились посредине площади. Здесь, по-видимому, в лучшие годы был разбит красивый газон. Может, стояли вазы с цветами… Теперь это был участок опаленной, разносимой ветром земли. Руководителей рода было всего двое – впереди стояла закутанная в плащ женщина, за ней коренастый, с широкими, как у борца, плечами мужчина. Оба элементала застыли сзади. Женщина – вероятно, это и была Марта Прайд – отличалась высоким ростом и изящными, заметными даже под играющим с ветром плащом, формами. Разве что роста в ней было чересчур… Док признался себе, что он не ахти какой специалист в этих вопросах, но вот то, что в ее лице и во взгляде чувствовалась командирская хватка,– это точно. Воля у нее была железная.

Атлет, стоявший рядом с ней, не такой уж маленький. Куда выше Виктора. Это только в сравнении с жердью Прайд его можно было счесть за низкорослого. Волосы у него были белесые, брови седые до желтизны, и сам он какой-то выбеленный. Но глазенки шустрые, приметливые. Взгляд толковый. Этот сразу все замечает. Если окажется, что он и соображает так же быстро, тогда будет совсем хорошо.

Лица руководителей клана тоже прикрывали очки с большими, чуть затемненными стеклами. Пока группа представителей из Внутренней Сферы шла им навстречу, женщина пристально наблюдала за Доком. Принц Виктор, Фохт, сопровождавшие его никак не могли справиться со своими плащами. «Может, она обратила на меня внимание, потому что я так славно справился с плащом? Может, у них существует какая-нибудь примета на этот счет? Или она хочет показать, кто здесь начальник, а кто подчиненный? Ну, это мы еще посмотрим».

Док, не сводя с нее взгляда, чуть выставил вперед плечо, защитился им от ветра и, вскинув голову, пошел прямо на Марту. Однако ветер схитрил, ударил с другой стороны, откинул полу, открывая мундир и заправленные в сапоги бриджи.

«Не надо никаких ненужных препирательств, не надо пикировки из-за протокола. Просто встретились уважающие друг друга соперники, давно мечтавшие познакомиться. Только так, и не иначе».

Когда он, приветливо улыбаясь, подошел поближе, женщина коротко кивнула. Она проделала это величаво, однако без спеси или каким-либо другим образом подчеркиваемого превосходства. Затем поприветствовала Анастасиуса Фохта, наконец принца. Обе группы стояли в нескольких шагах друг от друга. Никто не рискнул подойти поближе, протянуть руку для пожатия. Мужчины отдали честь. Потом наступила короткая неловкая тишина. Ее нарушил голос Хана Нефритовых Соколов.

– Пора начинать торги,– заявила она.– Для начала хотела бы представиться. Я – Хан Марта Прайд из Клана Нефритовых Соколов. Мой спутник – командир галактической грозди, мой заместитель, Розендо Хазен.

Анастасиус Фохт вышел вперед и, кивком поприветствовав Хазена, сказал:

– Я – Анастасиус Фохт, регент по военным вопросам Ком-Стара. Рядом со мной мой первый заместитель, принц Виктор Штайнер-Дэвион.– Затем он взял Тревену за рукав и вывел его вперед.– А это капитан Док Тревена. Его совсем недавно перевели в мой штаб. Он находился на Ковентри с первого дня войны.

Фохт торжественно обвел руками развалины, потом показал на разбитый и сгоревший боевой робот и следом на здание мэрии, после чего добавил:

– Это все его работа и его парней. Они выстроились позади.– Старик, не поворачиваясь, ткнул большим пальцем в сторону Титанов.– Капитан Тревена предложил идею, лично разработал план, затем возглавил рейд в ваш тыл, во время которого был захвачен Уайтинг, а ваша часть, охранявшая город, понесла тяжелые потери.

Щеки Дока залила краска, когда он заметил, что Хан бросила в его сторону откровенно оценивающий взгляд. Он подумал, что Марта непременно разочаруется. Какой из него герой! Фохт тоже все преувеличил. Разве он один исполнил все это? План был разработан в штабе, в операции принимали участие Драгуны – они и вынесли главную тяжесть борьбы. Ладно, если это требуется в интересах дела, пусть старик немного преувеличит. Он задержал дыхание, взял себя в руки.

Марта Прайд обратилась к нему:

– Вы и есть командир роты этих легких роботов, квиафф?

– Титанов? Так точно.

– Значит, вы называете их Титанами.– Марта улыбнулась и еще раз поприветствовала его кивком.– Мы оценили сюрприз, который вы нам приготовили. Юмор у нас тоже в цене. Ваши действия доставили нам много смеха, печального… Кое-кого они быстро избавили от иллюзий. Это тоже бывает полезно.

– По заслугам и честь,– сказал Фохт.– Мы решили, что трудно найти более достойного офицера, чем капитан Тревена. Он будет представлять нас на переговорах.

– Отлично,– ответила Марта.– Как я уже заявляла, мы ставим на кон все, что у нас есть, чтобы защитить планету.

Анастасиус Фохт кивнул, показывая тем самым, что принял к сведению ее слова.

– Я припоминаю, что подобное условие было выдвинуто во время предварительных переговоров. Однако в тот раз мы не имели полного представления о ваших силах. Так же, как вы о наших. Принимая во внимание это обстоятельство, мы не настаиваем, чтобы это условие выполнялось в полном объеме.

Док при этих словах невольно подался вперед, словно пытаясь сократить дистанцию, подойти поближе к Марте. Этим он хотел сказать – давайте вместе возьмемся за дело, это в наших общих интересах. Сошел бы любой знак, который должна подать противоположная сторона, показывая тем самым партнерам по переговорам, что они тоже понимают невыполнимость этого условия. Вот почему Док взял инициативу на себя – пусть Марта догадается, что их ужасает перспектива взаимного истребления. По рассказу Фохта, потери кланов на Токкайдо были ужасны, но там столкнулись две армии, общая численность которых не дотягивала до наличных сил одной из враждующих сторон. «В двадцатом веке на Терре не устраивали подобных безумств. Стоит ли начинать на Ковентри?»

Если слова регента по военным вопросам удивили Марту Прайд, она ничем не выдала этого.

– Я ценю ваши усилия, направленные на достижение согласия в этом непростом деле. Я знаю, у вас не было намерения оскорбить нас, однако хочу заметить, что подобное предложение не в полной мере соответствует понятию чести, принятому в среде верных Нефритовому Соколу воинов. В прошлом вам больше приходилось иметь дело с Кланом Волка, теперь вы решили действовать в том же ключе. Волки, возможно, приняли бы ваше предложение и дали бы согласие на изменение условий проведения торгов. Однако вы должны иметь в виду, что Волки не имеют ни стыда, ни совести, понятие чести для них пустой звук. На этот раз вы имеете дело с Кланом Нефритовых Соколов, который никогда не менял взглядов в угоду обстоятельствам. Условия остаются прежние.

Фохт кивнул.

– Прошу простить, если невольно обидел вас. Хан Марта. Я имел в виду вот что… По правилам аукционов, в соответствии с древними традициями, мы имеем право вносить любые предложения, направленные на достижение взаимовыгодного результата. Это ни в чем не ущемляет вашу честь. Мы со своей стороны готовы предложить вам кое-что, по нашему общему мнению способное разрешить этот конфликт.

Марта подумала и кивнула.

– Капитан Тревена,– пригласил Фохт.

Док глубоко вздохнул, снял по очереди перчатки, затем очки и предстал перед Мартой с открытыми ладонями, показывая тем самым, что пришел сюда как уважающий партнера соперник. Так его учил Рагнар. Встал по стойке «смирно», но не навытяжку, без всякого самоуничижения. Он хотел показать, что они достойны друг друга и как противники равны. Если, например, между ними будет проведен поединок, то этим жестом он показывал, что обязуется соблюдать все правила и обычаи, связанные с подобным единоборством.

По ее взгляду Док догадался, что Марта Прайд правильно поняла его. Она чуть замедленно кивнула, словно подтверждая, что тоже будет действовать по законам чести.

«Итак, мы поняли друг друга. Замечательно».

Он неожиданно сглотнул и начал:

– От имени регента по военным вопросам, возглавившего оперативную группу, от имени руководства коалиционными вооруженными силами, которые высадились на Ковентри, я, Карадок Тревена, командир роты разведчиков второго батальона Десятого полка рейнджеров Скаи, освободитель Уайтинга, предлагаю вам хегиру.

XLI

Уайтинг

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

Виктор почувствовал отчаянную боль в руке. Он догадался, что впился ногтями в кожу на ладони. «Они должны принять наше предложение! Они должны!..»

Хан Нефритовых Соколов ничем не выдала своих чувств – словно не слышала. Розендо повел себя совсем по-другому. Челюсть у него отвисла. Он тут же опомнился, мгновенно со щелчком закрыл рот, однако в его глазах по-прежнему стыло нескрываемое изумление. Наконец он поморгал, и вновь на его лице появилось отчужденное, несколько туповатое выражение. Ясно было, что он сразу понял, что имел в виду Тревена. Это предложение было оригинально, разумно, снимало столько проблем, что он не мог скрыть волнение. Спустя несколько секунд губы у него опять начали подрагивать. Не подавая виду, Виктор наблюдал за ним. Принц успокоился внезапно, разом, словно по наитию. Соколы должны принять это предложение. Сердце отчаянно заколотилось в груди.

Теперь все, в том числе и Розендо, напряженно следили за Ханом рода.

Марта Прайд по-прежнему оставалась неподвижной. Она словно не замечала направленных на нее взглядов. Как будто слова, произнесенные Доком, были чем-то под стать порывам ветра… Все так же загадочно она смотрела вдаль, неподвижная, как камень, не замечающая, как пыль осыпала ее, как ветер играл полой плаща. Виктор почувствовал дрожь, она пробрала его – так же донимает человека ледяной ветер. В этот момент Марта более напоминала прекрасную скульптуру богини-воительницы, изображенной в роковой момент выбора между жизнью и смертью.

Неожиданно она чуть повела плечами, затем ее отсутствующий взгляд скользнул по лицу Тревены, осмыслился и остановился на лице Анастасиуса Фохта.

– Я, по-видимому, несколько ошиблась,– тихо но очень отчетливо выговаривая слова, сказала Прайд,– отказывая вашему советнику из Клана Волка в верном понимании чести, квиафф.

– Афф, Хан Марта,– ответил Фохт.

Затем женщина сделала шаг вперед, встала лицом к лицу с Тревеной, сняла перчатки, показала ладони и так же ясно выговорила:

– Я, Хан Марта из Прайдов, завоеватель Ковентри и Уайтинга, принимаю хегиру! Мы ценим ваше великодушие. После тяжелых потерь, которые мы понесли, защищая Уайтинг, вы выбрали достойный воинов исход. Мы в полной мере осознаем, что вам было нелегко сделать это предложение, имея за плечами выигранную битву за город.

Док перевел дух и сделал легкий поклон в сторону Хана.

– Вы также выказали благородство и душевное величие, согласившись с нами.

– Это сражение никогда не сотрется из памяти людской,– заявила Хан. Док кивнул.

– Пусть кабинетные стратеги осыпают нас насмешками. Это лучше, чем пролить реки крови и слез.

Марта долго обдумывала его слова, затем ее черты смягчились, голос потеплел.

– Как требует обычай, сторона, принявшая хегиру, обязана вернуть всех пленных. Мы согласны.

– С нашей стороны тоже нет возражений,– сказал Виктор.– Все пленные уже доставлены в Уайтинг. Мы можем немедленно передать их вашим представителям.

– Отлично.– Марта Прайд повернулась к своему заместителю и распорядилась: – Прошу обеспечить прием наших людей.

– Так точно, мой Хан.

Марта вытерла вспотевшие ладони о комбинезон – только теперь Виктор смог оценить, с каким трудом далось ей это решение. Теперь она тоже не знала, куда спрятать руки.

– Подобное решение вызовет недовольство некоторых членов нашего рода,– неожиданно сказала она. Виктор сузил глаза.

– Любой, кто жаждет сразиться, будет иметь возможность сделать это. В наших рядах тоже хватает отчаянных вояк, которым не терпится поиграть в солдатики со стрельбой.

– А что, неплохое решение. Значит, так и решим…– Хан обвела взглядом площадь и, указав на офицеров из войск Внутренней Сферы, собравшихся на другой стороне возле легких боевых роботов разведроты, спросила: – Им что-нибудь известно о вашем предложении, квинег?

– Они знали только то, что всем было известно – если мы втянемся в сражение, многие из них полягут на этих полях. Вас привела сюда жажда славы, мы же пришли, чтобы защитить наших людей. Обе стороны получили то, чего добивались. Вы уходите, покорив Ковентри, тем самым заслужив великую честь считаться самыми доблестными воителями; мы спасли свой народ.– Виктор пожал плечами.– Кто бы что ни говорил, обе стороны в выигрыше.

– Возможно, вы выиграли немного больше. В прошлом трое из вас одолели кланы с помощью оружия. Здесь же вы сумели использовать против нас наши же традиции. К обоюдной выгоде, разумеется, и все равно в вашем успехе есть налет новизны. Мы показали, что можем, вы – на что способны в будущем. Признаюсь, это и для нас урок.

Марта протянула Тревене руку.

– Сделка состоялась. По рукам. Нефритовые Соколы оставляют Ковентри.

Рукопожатие у нее было крепким, совсем мужским. Док не удивился.

– Сделка состоялась, решение принято,– выговорил он обычную фразу и уже от себя добавил: – Победителями оказались те, кто должен был сложить здесь головы. Это наша общая победа, здесь нет проигравших.

Они отдали честь и, повернувшись, направились в противоположных направлениях – вожди Соколов к двум гигантским машинам, а руководство войск Внутренней Сферы к шеренге Титанов. Крэнстон и Рагнар поджидали их возле мобиля. Оба не скрывали нетерпения, однако на все вопросы Виктор отвечал одно и то же – подождите. Наконец они свернули в сквер, где собралось все руководство войск оперативной группы.

– Почему вы отказываете нам в праве принять участие в торгах? – накинулась на принца Шарон Биран.

– Не беспокойтесь, маршал, уже все закончилось.

– Закончилось? – Изумление в ее голосе и на лице эхом передалось присутствующим.– Что вы имеете в виду? – уже выходя из себя, потребовала ответа маршал Биран.

– Мы предложили им хегиру.

– Что это такое?

Виктор глянул на Рагнара.

– Объясни, пожалуйста.

– Охотно, ваше высочество.– Молодой воин из Клана Волка сложил руки за спиной.– Хегира есть одно из основных положений в неписаном Кодексе чести кланов. Это право позволяет побежденному врагу отступить, оставляя незапятнанной свою честь. Это своего рода церемония признания равенства между соперниками в военном искусстве, доблести и свидетельствует о взаимном уважении.

– Что за чепуха! Когда это они были разгромлены? Виктор указал на «Горбуна», в тени которого расположилась вся группа. Это была машина Изабель, которая, в свою очередь, вышла на узкий балкончик позади рубки и следила за происходящим внизу.

– Вот этими Титанами. Они разгромили Соколов здесь, в Уайтинге, и захватили город. Командовал ротой капитан Тревена. Вот он и предложил им хегиру. Они согласились. Теперь мы возвращаем им пленных, а они пришлют наших. Затем они покинут планету.

– Как покинут? – удивился Пол Мастере.

– Вот так, погрузятся на транспортные шаттлы, разместят их на звездных прыгунах – и домой!

– И вы позволите им уйти? – Шарон Биран недоверчиво посмотрела на принца.– После всего, что они тут натворили? После всех разрушений, смертей вы позволите им свободно покинуть Ковентри?!

Виктор уже совсем было собрался достойно ответить ей, однако регент Фохт небрежно, как бы походя, положил руку ему на плечо и незаметно, но крепко надавил. Принц прикусил язык.

– Вы, собственно, против чего протестуете, маршал Биран? – спросил регент.– Мы явились сюда, чтобы заставить Соколов покинуть планету. Это была наша единственная цель. Она достигнута. Соколы покидают Ковентри и, согласно правилам, распространяющимся и на побежденных врагов, уходят с честью.

Лицо Кая расплылось в улыбке.

– Выходит, вы уже давно разрабатывали этот план? Вы специально выбрали Уайтинг как место проведения переговоров?

Виктор отрицательно покачал головой.

– Конечно, все это теперь выглядит просто невероятно, и я был бы не прочь объявить сейчас с умным видом, что, мол, так мы и замыслили. Это неправда! Уайтинг был взят наудачу. Как мне кажется, только потому, что стоял в стороне от направления главного удара. Это был заштатный тыловой населенный пункт, что-то вроде огромного склада. Его захватили задолго до того, как у нас появилась мысль о хегире. Вся трудность заключалась в том, как сделать это предложение. Вот тогда и вспомнили об Уайтинге. Вот почему предложение делал капитан Тревена, так как он командовал отрядом, который совершил этот блистательный рейд.

Биран резко повернулась к Доку.

– Вы дали согласие участвовать в этой постыдной игре? Без разрешения вышестоящих начальников? Вы позволили оставить без отмщения тех, кто убивал ваших боевых товарищей, ваших командиров?..

Виктор было попытался защитить Тревену, однако капитан жестом показал, что в состоянии и сам ответить.

– Да, я согласился участвовать в этой, как вы осмелились выразиться, «постыдной» игре, потому что я три месяца не вылезал из окопов. Я сражался с этими ублюдками и на земле, и под землей. На моих глазах гибли честные, храбрые и добросовестные люди. А сколько калек, раненых… Я возглавлял операции, из которых вряд ли кто из нас мог вернуться живым. Да, я хотел остаться в живых…

– Ага, поэтому вы избрали самый недостойный для офицера Лиранского Содружества путь. Вы решили сыграть труса, капитан!..

– Нет, черт побери, я не трус! Тот страх, который владел мной, относился более к подчиненным мне людям. Я боялся за них, потому что считал невозможным попусту и глупо распоряжаться их жизнями. Любой из них, честно отвоевавших эту кампанию – и мои ребята, и Соколы,– имеет право жить. Они кровью заслужили эту малость – жить!.. Понятно вам?.. Никто из них не щадил себя, они готовы были отдать свои жизни за свободу, за наши ценности, но нигде не записано, что для этого обязательно пролить море крови. Есть и другие способы…

– Те, кто сложил головы под Сент-Уильямом, под Лейтнертоном, вопиют о возмездии! Захватчики должны получить по заслугам. Только так, и не иначе!..

– Вопить способны только живые. Так же, как и судить… Смерть молчалива, маршал Биран.– Док, волнуясь, пригладил руками волосы.– Разговоры о чести, о высоких идеалах, всякие моральные категории ничего не стоят, если ради их торжества необходимо пролить кровь. Бросить войска в бойню в том случае, когда целей войны можно добиться мирным путем,– это преступление, по сути своей куда более страшное, чем массовые убийства мирных жителей. Если вы желаете посмотреть на дьявола в самом его приметном обличий, взгляните на командующего, который ради своих корыстных интересов посылает на смерть сотни тысяч людей. Я не хочу исполнять приказы такого человека, и, думаю, никто из присутствующих не желает попасть под его начало…

Он неожиданно замолчал – было видно, как гнев, наделивший его красноречием, внезапно растаял. Тревена посмотрел в сторону принца Виктора.

Тот не замедлил с ответом.

– Все, что сказал Док, правда. Сражение, которое едва не разгорелось под Лейтнертоном, можно квалифицировать как преступление, потому что мы положили бы здесь три четверти армии. Соколы чуть меньше… Ради чего? – Он оглядел командиров. Никто не ответил, тогда он закончил: – Они явились на Ковентри, чтобы обучить свои войска действиям в боевых условиях и показать другим кланам, что они до сих пор сильны и лучше не испытывать их на прочность. В их традициях и следовало искать причину, почему они не могли просто так покинуть планету, даже если и очень хотели этого. Теперь решение найдено, разве это не победа с нашей стороны? Да и с их тоже…

Биран решительно рубанула воздух ребром ладони.

– Все равно рано или поздно, в том или другом месте, но мы их разгромим. Пощады не будет!..

– Вы для этого используете свои войска или наши, маршал?

Старуха на мгновение смешалась, этим моментом воспользовался Виктор.

– В будущем мы безусловно встретимся с родом Нефритовых Соколов. Лицом к лицу… В этом нет сомнений. Однако проблема противоборства с кланами лежит совсем в другой плоскости. Смыслом жизни для них является война, нам всем вместе надо отучить их от этой вредной привязанности. К сожалению, пока положение складывается не в нашу пользу. Они выбирают планеты, они навязывают нам сражения – и мы вынуждены защищать наши миры! В таких условиях трудно рассчитывать на стратегический успех. Если и дальше мы будем отдавать им инициативу, они постоянно будут иметь преимущество, и нам никогда не удастся одолеть их, какими силами мы бы ни располагали.

В этот момент раздался тихий дребезжащий голосок. Все повернулись к Ву Канг Куо. Тот невозмутимо спросил:

– Как вы мыслите решить эту проблему, принц Виктор?

Тот ответил не сразу, сначала оглядел присутствующих, потом повел взглядом в сторону толпы офицеров, стоявших в сторонке. Он и им заглянул в лица. Потом ответил:

– Собранная здесь сила свидетельствует, что каждый из нас осознает серьезность угрозы, исходящей от кланов. Поэтому решение очень простое. Мы должны достроить здание, фундамент которого был возведен на Ковентри, пусть даже кланы считают это невозможным. – Виктор широко развел руки, словно в попытке обнять их всех. – Друзья, мы нуждаемся в объединенной армии, сравнимой по мощи с вооруженными силами всех кланов, вместе взятых. Тогда впервые с того момента, как мы встретились с ними, мы сами начнем военные действия. Первыми пойдем в наступление!..

XLII

Лейтнертон

Ковентри

Провинция Ковентри, Лиранское Содружество

16 июня 3058 г.

Док Тревена и Шелли Брубейкер встретились на крыше здания, в котором разместился личный состав разведывательной роты. Док долго рассматривал окрестности, потом почесал затылок и переспросил:

– Что дальше? Хороший вопрос, Шелли. Я бы очень хотел, чтобы Титаны по-прежнему были со мной. По крайней мере, рассчитываю, что их не расформируют. Однако, думаю, этого не избежать. У меня есть основания полагать, что командование Вооруженных Сил Лиранского Содружества не пожелает восстановить наш полк рейнджеров Скаи. По крайней мере, в ближайшее время.

Шелли Брубейкер встала рядом, оперлась локтями о парапет. Солнечный свет падал на ее щеку.

– Ты произвел впечатление на многих шишек, с которыми имел дело в Лейтнертоне,– сказала она.

– Я только исполнял приказы…

– Хватит, Тревена. Твой опыт общения с кланами еще не оценен в должной мере.– Она положила руку ему на плечо. – Я уж не говорю о том, как умело ты в течение трех месяцев командовал разведывательной ротой. Какие способности проявил во время планирования оперативных мероприятий! А твоя интуиция и стремление побеждать малой кровью? Разве этого мало?..

– Ты уже не раз говорила об этом, Шелли. Поверь, я очень ценю твое мнение, но сегодня ты явно перегнула палку.

Док намеренно пожал плечами и повернулся лицом к Сент-Уильяму. По дороге из Уайтинга пылили грузовики на воздушной подушке, доставлявшие пленных из лагерей, расположенных в зоне оккупации Нефритовых Соколов.

Тревена вздохнул и повернулся к Шелли.

– Носом чую, тяжелые ждут меня времена. За все эти грехи с меня серьезно взыщут… Слышала, что сказала Шарон? Думаешь, мне простят самовольное отступление с территории золотоплавильной фабрики? С них станет и обвинить меня в негласном сотрудничестве с Федеративным Содружеством.

– Что верно, то верно. Она смотрела на тебя такими глазами!.. Считай, твоя карьера в ВСЛС закончена.

– Это и обидно. Ведь я всего лишь исполнял порученную мне работу. Я занимался ею всю жизнь! Мой конек – обучение личного состава, ни на что другое я не претендовал.

– Только, пожалуйста, без оправданий и высокопарных сентенций. Это тебе не идет. Док хмыкнул.

– Плевал бы я на них… Трудность в том, что я сам в какой-то растерянности. Неужели это все случилось со мной? Я понимаю, что, пытаясь сохранить людей, я действовал правильно. Как и должен поступить офицер. Однако кое-кому это пришлось не по нраву. Кому-то больше по душе мертвые герои, чем живые. Ладно, это их проблемы… Но мне-то как быть? Я словно ступил на неизвестную территорию, где, в сущности, мне следует вести себя как и прежде. Но как – ума не приложу. Одно дело провести занятие с рядовым и сержантским составом, потом отработать навыки в полевых условиях, объяснить непонятливым, что к чему. Но ведь мне теперь покоя не дадут, начнут выискивать малейшие промахи, собирать компромат… Жуть берет…

Шелли сняла руку с его плеча.

– Однако и выбросить тебя из армии вот так сразу, после всего, что о тебе написано, они не смогут. Может, вернут к прежнему месту службы, там ты вновь увидишься с женой…

– Экс-женой,– поправил ее Док. Он полез в карман и выудил оттуда маленькую дискету с наклеенным на нее ярлыком официального органа и показал Шелли.– Вот, пришло через Ком-Стар. Теперь мне нечего там делать. Все в прошлом.

– Значит, тебе необходимо поменять образ жизни.

– Я тоже об этом думал. Но из армии я не хочу уходить. Не хочу расставаться со своей ротой, с теми людьми, с которыми познакомился на Ковентри,– он взял ее руку в свою,– понимаешь?

Она легонько сжала его пальцы.

– Лучше, чем ты можешь подумать. Как бы ты отнесся, если бы я забрала твоих Титанов в свой батальон? Мы как раз переформировываемся, момент очень удобный. Я уже говорила с генералом Вульфом и готова хоть сейчас предложить им контракты.

– Большинство ребят связано обязательствами с ВСЛС.

– Эту проблему можно решить.– Ее глаза сверкнули.– Биран не станет возражать – Титаны у нее как бельмо на глазу. Подумай об этом. Они получат новые машины, с ними займутся лучшие инструкторы. Контракт с тобой будет подписан отдельно и на очень кругленькую сумму. Ты будешь получать больше, чем полковник в ВСЛС. Гарантированная пенсия и выплаты на содержание семьи у нас самые высокие во всей Внутренней Сфере.

Док полузакрыл глаза и мечтательно улыбнулся.

– Как ты будешь чувствовать себя, если я скажу «да»?

– Удивительный вопрос! Я бы не стала заводить этот разговор, если бы не хотела, чтобы ты служил рядом.

– Нет,– спросил Док,– что ты чувствуешь лично? Не как полковник Брубейкер…– Он взял ее руки в свои.– Все это время мне казалось, что между нами будто искра проскочила. Знаешь, это здорово помогает, когда есть о ком вспоминать. Я обратил на тебя внимание в первый день, когда меня привели в штаб в Лейтнертоне, а ты стояла с группой офицеров. Одним словом, как насчет того, чтобы мы не расставались?

Она прижала его пальцы к своим губам.

– Действительно, мой дом на Аутриче слишком велик для меня одной. Такой ответ тебя устраивает?

– Рубану прямо по-солдатски. Да!

– Только у меня нет желания переезжать куда-нибудь в другое место.

– И с этим можно смириться.

– Отлично,– засмеялась Шелли.– Значит, ты становишься лихим Волчьим Драгуном.

– Это лучшее предложение, которое мне довелось услышать за сегодняшний день.– Док тоже рассмеялся.

– Однако, капитан Тревена, день еще не кончился. Док и Шелли одновременно повернулись к выходу на крышу. Там стоял Виктор Дэвион.

– Как мне известно, полковник Брубейкер,– сказал принц,– Драгуны обычно набирают пополнение из своих?

– Так точно, выше высочество, исключая случаи, когда кандидат свободен и проявил выдающиеся способности. Виктор кивком указал на Тревену.

– Боюсь, ничего у вас не получится. Капитан теперь находится в моем распоряжении. Он связан обязательствами.

Шелли Брубейкер вскинула брови.

– Но у него контракт с ВСЛС!

– Был контракт с ВСЛС, так звучит точнее. Вам уже известно, что с вечера вчерашнего дня Титаны были переданы в мое непосредственное подчинение? Маршал Биран не выразила большого желания взять их под свое крылышко, так что я совершил бартерную сделку.– Виктор был явно доволен.– Теперь вы. Док, служите у меня. Вы рады?

– Если по правде, сэр, не очень.

– Тогда послушайте, что я вам скажу. И прошу не перебивать! Тем более не торопиться с решением. У вас будет время все обдумать. Если не пожелаете принять мое предложение, значит, я проиграл, а Драгуны выиграли.

Тревена глянул на Шелли, та кивнула.

– Хорошо,– сказал капитан,– я слушаю.

– Док, не знаю, в каком учебном заведении вы учились, но вывод из полученных знаний сделали верный. Вам, наверное, не раз говорили, чем хороший командир отличается от плохого? Тем, что он заботится о своих подчиненных. Вам, конечно, внушили, что победа, добытая бескровно, куда весомее, чем победа, ради которой пришлось сгубить много людей. Я понимаю, это все прописные истины, но парадокс в том, что все об этом знают, но соответственно поступают только единицы. Чем выше забирается человек по служебной лестнице, тем прочнее он забывает об этом. Признаюсь, я сам с трудом освоил науку действовать так, как должно. Поэтому, когда на моем пути встречается человек, на деле доказавший, что способен совмещать слово и дело, я очень не хотел бы потерять его.

Виктор заложил руки за спину и прошелся по крыше, потом приблизился к парапету и стал наблюдать, как комендантская рота и приданные ей санитары выгружали пленных из грузовиков. Многие из них были ранены…

– То, о чем я говорил в Уайтинге,– правда. Нам не избежать скорой войны с кланами. Это будет страшное побоище. Боюсь, запылает вся галактика, вот почему так важно обеспечить единство и работать всем в одной упряжке. Работать засучив рукава… Не открою вам тайны, если скажу, что потери в этой войне будут ужасающи. Я не хочу, чтобы потери были неоправданные, чтобы люди гибли по глупости какого-нибудь чинодрала. Я стремлюсь добиться победы, а не поразить будущие поколения обилием крови. Чтобы добиться этого, мне нужны единомышленники, Док. Я хочу назначить вас начальником оперативного отдела объединенного штаба коалиции в звании генерал-лейтенанта. Вы и ваш отдел должны в ближайшее время собрать все материалы, относящиеся к кланам и войне с ними, детально изучить каждую операцию и сделать конкретные выводы именно под этим углом зрения. Вскрыть причины, толкнувшие того или иного командира использовать людей в качестве пушечного мяса. Естественно, очень важно обобщить и противоположные примеры. Причем мне не нужны теории и общие рассуждения – мне нужна точная картина образа мысли всякого ныне здравствующего командира. С фактами, с выкладками… Нам необходимо перетряхнуть всю объединенную армию. Я неточно выразился – мы должны переучить весь командный состав, организовать курсы, провести полевые занятия… Сами понимаете, какая ответственность ляжет на плечи человека, который начнет разгребать это дерьмо.

– Понятно,– не выдержала Шелли Брубейкер,– вы хотите сделать Дока, так сказать, совестью коалиции.

– Да, я этого хочу, но моего хотения мало. Человек сам должен добиться подобного положения. Из числа тех, кто окружает меня – а это многие и многие тысячи,– я не вижу никого, кто мог бы попытаться справиться с этой задачей. Кроме вас, Док. Я не говорю, что вас непременно ждет успех или привычный образ жизни, который обещают вам на Аутриче. На этом посту недолго и голову сложить. Беда в том, что это далеко не все, что я хочу от вас. Мне также нужны ваши мозги. Док. У нас нет выбора, как только любой ценой сохранить коалицию и укрепить ее. Свести в единый организм… Иначе не стоит заваривать всю эту кашу.– Он остановился перед Тревеной, заглянул ему в глаза.– Ваша работа, Док, должна спасти жизни сотням тысяч людей. Мы не можем разгромить кланы любой ценой. Мне кажется, вы тот человек, который способен наполнить этот тезис конкретным содержанием. Вот почему я предлагаю вам эту работу.

Принц сделал паузу, потом закончил:

– И последнее. До сегодняшнего дня я не знал,– он покрутил пальцами в воздухе, подбирая нужные слова,– о, так сказать, взаимном влечении между вами и полковником Брубейкер. Я никогда не решусь перекрыть вам дорогу к счастью. Если вы займетесь предлагаемой работой, у вас не останется времени для личной жизни, поэтому так важно сберечь то, что есть. Подождите, подождите, не перебивайте!.. Прежде чем отказать, подумайте вот о чем – вряд ли полковнику Брубейкер придется долго нежиться на Аутриче. Кстати, вам тоже, Док. Движение за реформы в объединенной армии должны возглавить именно Волчьи Драгуны. Поймите меня правильно, шансы на успешное выполнение этого задания повысятся, если вы. Док, станете Драгуном и эта инициатива будет исходить от вашего, Шелли, командования. Но никак не от меня. Как все будет фактически, я уже объяснил. С вашим руководством, полковник Брубейкер, все согласовано. На первых порах вы приступите к организации такого отдела при штабе Вульфа. Это будет как бы инициатива снизу. Когда военно-исторический отдел будет создан, мы проведем расширенное совещание, и только потом последует реорганизация и назначение Дока. Сами понимаете, в таких делах тоже нужна известная ловкость.

Док сжал в своей руке пальцы Шелли и кивнул. Красивая, спокойная жизнь ожидала его на Аутриче. Там он бы не расставался со своими ребятами… Однако надолго ли?.. В словах принца была маленькая, но очень убедительная деталь, не согласиться с которой Тревена не мог. Война неизбежна и начнется очень скоро. Так что райские кущи на Аутриче – это обман. Насчет ребят из его разведроты вот какая мысль пришла ему в голову. Оставаясь с ними на Аутриче, он не сможет спасти их от приказа какого-нибудь головотяпа или равнодушного человека, сидящего в штабе. Одна маленькая ошибка – и от Титанов мокрого места не останется. Этим обернется его слюнтяйство.

Предложение Виктора означало, что Док в значительно большей степени сможет влиять на процесс принятия решений. О чем тут говорить!

Он посмотрел на Виктора.

– Что будет с Титанами?

– Ваш отдел будет самостоятельной организацией. Мне кажется, вы будете нуждаться в штате. Выберите людей, которых вы желаете взять с собой, остальные получат право на свободный выбор места службы.– Виктор улыбнулся.– Бывают моменты, когда очень приятно ощущать себя принцем-архонтом.

Док не мог сдержать улыбку.

– Откровеннее не скажешь. Я принимаю ваше предложение.

Шелли наградила его быстрым поцелуем.

– Пусть мне больно говорить об этом, но ты сделал правильный выбор. Так держать. Док.

– Благодарю.

Виктор протянул ему руку.

– Поздравляю, генерал-лейтенант Тревена.

– Благодарю, сэр,– он потряс пальцы принца, потом глянул вниз, на разгружавшиеся грузовики, и неожиданно встрепенулся.– Простите, Виктор, но мне надо срочно закончить одно дельце.

Принц опешил.

– Док, я не совсем понимаю…

«Без объяснений не обойтись»,– решил Тревена и ткнул пальцем вниз, в ту сторону, где толпились здоровые пленные.

– Видите Роджерса, командира рейнджеров Вако? В последний раз, когда мы с ним виделись, он вел себя крайне вызывающе по отношению ко мне и моим Титанам. Я пообещал ему, что как только мы с ним встретимся, я хорошенько проучу его. Вот живучий, даже Соколы не смогли прибить его…

Шелли отрицательно покачала головой.

– Он слишком глуп и спесив, чтобы извлечь какой-то смысл из этого несчастья.

Виктор упер руки в бока и рассерженно покачал головой.

– Ничего не скажешь – хорош новоиспеченный генерал-лейтенант! Для начала устраивает драку с полковником…

– Но вы же не желаете, чтобы у вас в штабе работал офицер, который не держит слова.

– Конечно нет. Но теперь вы не «веслесник», а один из высших чинов в армии Федеративного Содружества.– Виктор сдвинул брови и веско сказал: – Вы не имеете права бить человека за то, что он глуп…

– Но, сэр…

– Тем более не получив разрешение на это от старшего начальника.

– Сэр, но все же…

– Идите!

Док удивленно заморгал.

– Сэр?..

Виктор хлопнул себя руками по бедрам.

– Надо же, всего шесть месяцев прослужил в ВСЛС, а уже забыл, как надо выполнять приказ.– Принц кивнул в сторону пленных.– Ступайте и выполните обещание. Понятно, генерал-лейтенант?

– Так точно, сэр.

Док бросился к выходу.

ЭПИЛОГ

Таркад-Сити

Таркад

Округ Донегал, Лиранское Содружество

17 июня 3058 г.

Катрин не выдержала и швырнула дистанционный пульт управления прямо в улыбающуюся рожу этого негодяя Виктора. Самодовольство так и сочилось из него. Чего стоила эта пренебрежительная улыбка!.. Как же этому маленькому нахалу удалось избежать смерти? Повезло! Все планы рухнули… Какое право он имел нарушать ее планы?! Он должен был пасть на поле брани – почему не пал? Положим, о подобном приготовленном ему исходе он мог догадаться, но откуда он мог узнать, что вслед за его гибелью она намечала осуществить интервенцию в Федеративное Содружество?

Вот что еще взбесило и, если откровенно, испугало – как отнесется Влад к подобному исходу. Все сведения, касающиеся действий Соколов и оперативной группы, она передавала Хану рода Волка. Это позволило ему бросить вызов Марте Правд. Он передал ей послание, в котором уведомил, что ввиду сложившихся обстоятельств берет под юрисдикцию Клана Волка несколько принадлежащих Соколам планет. Катрин желала всего-навсего надавить на Марту Правд, чтобы та побыстрее убралась с Ковентри.

«Но только после того, как она избавит меня от этого прыща! Раньше – ни-ни!.. Влад тоже хорош – с такой силой прижал Соколамхвост, что те перепугались и согласились на хегиру. Ах, зачем же он лишил Соколов выбора?»

– Позвольте, я оставлю изображение, архонтесса?

Катрин едва удержалась, чтобы не рявкнуть на Тормано – тот как раз поднял с пола пульт,– однако выдержки хватило приказать спокойно, как подобает правительнице Лиранского Содружества:

– Пожалуйста, уберите с глаз моих эту рожу! Тормано нажал кнопку, в следующее мгновение изображение Виктора покрылось цветовыми пятнами и растаяло.

– Проще простого! – с намеком сказал мандрин.

– Если бы! – Катрин не удержалась и передразнила его.– Ну, почему он не погиб в бою? – Она указала перстом в сторону потухшего экрана.– Теперь возникнут проблемы с этой новоявленной коалицией. Почему Соколы приняли их предложение? Им не следовало так поступать. Вот что приводит в бешенство – это то, что вы, мандрин, ввели цензуру на все сообщения о зверствах, которые чинили Соколы на оккупированных территориях. Теперь я не могу обвинить Виктора в трусости, в попустительстве агрессору. Все выглядит, будто его люди явились на Ковентри, огляделись и победили. Враг покинул наши пределы. Каково?..

Тормано с сокрушенным видом склонил голову. Катрин передернуло от подобного лицемерия – сидит и усмехается про себя!.. Она насквозь его видит.

– Прошу простить за трудности, которые я вам доставил, но у меня были связаны руки. Я совершенно уверен, что наш народ вряд ли с одобрением отнесся к вашей поездке в стан врага и к переговорам с кланами. Тем более о достигнутом между вами и небезызвестным Ханом – не будем называть его имя – соглашении.

– Это что, угроза?

– Помилуйте, архонтесса. Какие с моей стороны могут быть угрозы, если я здесь, в столице, покрывал ваш вояж. Мы сидим в одной лодке, так что нам необходимо приложить совместные усилия, чтобы о вашей поездке никто не узнал.

– Я уже думала об этом.– Катрин уперлась кулаками в столешницу.– Каков мерзавец этот Виктор! Ни единой царапины!.. Черт бы его побрал! В тот момент, когда мне было так необходимо, чтобы он пал смертью храбрых, он чудом избежал гибели. Достойный отпрыск этой суки! Вы до конца осознаете, что произошло? Новое издание библейской истории о Давиде и Голиафе. Карлик-принц и рота легких боевых роботов сумели изгнать с планеты восемь галактических гроздей Нефритовых Соколов. Восемь!! Даже те, кто ненавидел Виктора, теперь восхищаются, с какой ловкостью он провернул это дельце. Теперь я даже не могу очернить его!

– Но, архонтесса, возможно, это и к лучшему. Он и в самом деле очень ловкий парень.

– Я, мандрин, сейчас не в настроении разгадывать ваши заумные психологические загадки.

– Вы только что изволили заметить, что Виктор должен был сыграть роль солдата. По вашему мнению, это амплуа ему более всего подходит. Мне кажется, что вы несколько преуменьшаете свои заслуги. Пора вам взглянуть на себя глазами миллиардов людей.

– И что же они видят?

– Они видят миротворца, который служит связующим звеном между вашим братом и Рианом Штайнером. Вы стеной стоите за мир, чему свидетельством ваш отказ присоединиться к брату во время его нападения на Лигу Свободных Миров.

Тормано положил пульт управления на верх ящика, в котором помещался топографический проектор.

– Именно вы,– продолжил он,– собрали половину войск, которые вошли в состав коалиции. Волчьи Драгуны, Рыцари Внутренней Сферы, Харлокские Рейдеры никогда бы не пришли на помощь Ковентри, если бы вы не попросили их об этом. Эта победа и все надежды, которые она принесла, есть общая победа государств Внутренней Сферы. Существенная часть успеха – безусловно ваша заслуга.

Катрин быстро села за свой стол, раскинула золотистые волосы по плечам – локоны изящно легли на небесного цвета блузку.

– Я – миротворец?! Да во мне все бунтует против этого!.. Что такое мир, как не временное отсутствие войны? Как я могу радоваться этой так называемой победе, когда все во мне протестует против такого окончания противостояния на Ковентри?

– Вам и не надо радоваться. Вам необходимо приложить все силы, чтобы взять под контроль эту исполинскую силу, которую породила эта победа.

Тормано лучезарно заулыбался. Катрин не выдержала подобного напора и тоже невольно улыбнулась. Если вдуматься, мысль мандрина была совсем не плоха.

– Вам следует горячо приветствовать достигнутый успех. Необходимо выразить благодарность вашему братцу и всем, кто содействовал успеху. Необходимо проявить присущую вам грацию, обворожить всех так, как только вы умеете. Уместно сыграть роль гостеприимной хозяйки и объявить о проведении на Таркаде конференции по поводу результатов обороны Ковентри. Можно сделать эту конференцию постоянной и назвать «Соглашение Уайтинг». Именно в Таркаде следует окончательно закрепить состав сложившейся коалиции, вдохнуть в нее жизнь. Конечно, желательно возглавить этот процесс. Задумайтесь вот над чем – могучий Клан Нефритовых Соколов отступил перед лицом подобной разношерстной компании. Как поведут себя кланы, когда столкнутся с объединенной мощью Внутренней Сферы?

– Я понимаю, что вы хотите сказать.

Мысль была дельная. В качестве спонсора подобного совещания она сможет составить выгодную ей повестку дня. Здесь, в Таркаде, ей будет куда легче провести выгодные ей решения. Заманчивые открывались перспективы… Она кивнула.

– Не знаю, смогу ли я выдержать, когда они начнут чествовать Виктора… Значительно легче избавиться от него.

– Что вы, архонтесса. Вы же не слепая…– Тормано даже привстал со своего места и постучал костяшками пальцев по проектору.– Виктор способен добиться той цели, которую ставит перед собой. Думаю, ему хватит ума собрать большую армию, чтобы перенести военные действия на территорию кланов.

– Ага,– кивнула Катрин,– мой брат, как воин, рожденный от воинов, поведет эту святую рать. Так, что ли?..

– Вот именно, вот именно,– закивал Тормано.– Воевать они будут далеко отсюда. Пусть воюют! Пусть завоевывают миры, принадлежащие сообществу кланов. Это тоже в наших интересах. С падением кланов одной угрозой будет меньше.

– Пока Виктор и весь этот сброд,– подхватила Катрин,– будут находиться далеко от дома, я приложу все силы, чтобы достойно подготовить Внутреннюю Сферу к их возвращению.

Примечания

1

Лэнс (копье): Тактическая боевая группа, обычно состоящая из четырех мехов.

(обратно)

2

gray(серый)son death(смерть) Карлайл — оттого и все каламбуры далее.

(обратно)

3

Именно «Волчьи Драгуны», на которых намекает Ренфорд, и положили конец революции Антона Марика, на которой так хотел подзаработать Тор.

(обратно)

4

В английском варианте — Diana и Aidan. — Примеч. переводчика

(обратно)

5

от англ. mud — грязь

(обратно)

6

Записывающее устройство на борту робота, черный ящик.

(обратно)

7

Beaver Falls — бобровый водопад (англ.).

(обратно)

8

Тайное общество, чаще всего преступного толка. Сродни мафии, однако строится на семейно-родовом принципе.

(обратно)

9

Богиня смерти в индуистском пантеоне.

(обратно)

10

Прошу покорно простить (яп.)

(обратно)

11

Рад приветствовать вас (яп.)

(обратно)

12

Да (яп.)

(обратно)

13

Благодарю (яп.)

(обратно)

14

Извините (яп.)

(обратно)

15

Две фонетические системы письма, объединенные общим названием «Кана». Используются наряду с иероглифами.

(обратно)

16

Нет (яп.)

(обратно)

17

Да случится так со всеми тиранами (лат.)

(обратно)

18

Большое спасибо (яп.)

(обратно)

19

Понимаете меня (яп.)

(обратно)

20

Высокопрочное негорючее волокно, используемое для изготовления самых разнообразных вещей: от касок и пуленепробиваемых жилетов до гранатометов, сопел и носовых частей ракет. Изобретено американской компанией «Дюпон де Немюр»

(обратно)

21

(1839 — 1876) — американский генерал, погиб в битве возле местечка Литтл-Бигхорн

(обратно)

22

В скандинавской, а если точнее, норвежской мифологии Локи — бог — обманщик и разрушитель

(обратно)

23

одно из воплощений бога Вишну

(обратно)

24

в греческой мифологии бог войны, то же, что у римлян Марс

(обратно)

25

Бродяги — военное подразделение Кейстоуна

(обратно)

26

Аппарель — въезд (фр.) — наклонная платфома для погрузки самоходной техники, в средства транспорта

(обратно)

27

Здравствуйте (яп.)

(обратно)

28

Обращение «сама» выражает не только высшую степень почтения, оно показывает отношение говорящего: он считает того, к кому обращается, своим; к иностранцам подобное обращение не используется никогда

(обратно)

29

Раздвижные стены в японских домах

(обратно)

30

Извините (яп.)

(обратно)

31

Большое спасибо (яп.)

(обратно)

32

Завершающий смертельный удар

(обратно)

Оглавление

Рэндалл Н. Биллс Основатели кланов: Исход

  Благодарность

  Пролог

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  Эпилог

  Словарь

Уильям Кейт БИТВА 1-я трилогия о Сером Легионе Смерти-1 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  КНИГА ПЕРВАЯ

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

    VII

    VIII

    IX

    Х

    XI

    XII

    XIII

    XIV

  КНИГА ВТОРАЯ

    XVII

    XVIII

    XIX

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

    XXIV

    XXV

  КНИГА ТРЕТЬЯ

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

    XXIX

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

    XXIV

    XXXV

    XXXVI

    XXXVII

  ЭПИЛОГ

  СЛОВАРЬ

Уильям Кейт Звезда наемников 1-я трилогия о Сером Легионе Смерти-2 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

    VII

    VIII

    IX

    X

    XI

    XII

    XIII

    XIV

    XV

    XVI

    XVIII

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

    XIX

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

    XXIV

    XXV

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

    XXIX

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

    XXXIV

    XXXV

    XXXVI

    XXXVII

    XXXVIII

    XXXIX

    XL

  ЭПИЛОГ

Уильям Кейт Цена славы 1-я трилогия о Сером Легионе Смерти-3 (Боевые роботы — BattleTech)

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

    VII

    VIII

    IX

    X

    XI

    XII

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

    XIII

    XIV

    XV

    XVI

    XVII

    XVIII

    XIX

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

    XXIV

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

    XXV

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

    XXIX

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

    XXXIV

    XXXV

  ЭПИЛОГ

Эндрю Кейт Кровь героев

  Пролог

  I

  II

  III

  IV

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

  XL

  XLI

  XLII

  XLIII

  Эпилог

Уильям Кейт Тактика долга Серия: Боевые роботы (Battletech) – 19

  ПРОЛОГ

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  ЭПИЛОГ

Уильям Кейт Операция «Экскалибур» Серия: Боевые роботы (Battletech) – 27

  ПРОЛОГ

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  ЭПИЛОГ

Роберт Торстон Путь Кланов Легенда о нефритовом соколе-1 (Боевые роботы — BattleTech)

  Пролог

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

  XL

  Эпилог

Роберт Торстон Путь воина (Путь крови) Легенда о нефритовом соколе-2 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  ЭПИЛОГ

Роберт Торстон Клан Кречета Легенда о нефритовом соколе-3 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  ЭПИЛОГ

Роберт Торстон Нефритовый сокол (Battletech – 17)

Блейн Ли Пардоу Дорога исхода Сумерки Кланов — 1 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  КНИГА ПЕРВАЯ. НАКОВАЛЬНЯ И ГОРНИЛО

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

  КНИГА ВТОРАЯ. СТАЛЬ ЗАКАЛЕННАЯ

    VII

    VIII

    IX

    X

    XI

    XII

    XIII

    XIV

    XV

    XVI

  КНИГА ТРЕТЬЯ. МЕЧ

    XVII

    XVIII

    XIX

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

    XXIV

    XXV

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

    XXIX

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

    XXXIV

    XXXV

    XXXVI

  ЭПИЛОГ

  ГЛОССАРИЙ

  ХРОНОЛОГИЯ 2011 — 3058 гг.

Майкл Стэкпол Возрождение Завета Сумерки Кланов — 2 (Боевые роботы — BattleTech)

  КНИГА ПЕРВАЯ. КОНГРЕСС ИНТРИГАНОВ

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

    VII

    VIII

    IX

    X

    XI

    XII

    XIII

    XIV

    XV

    XVI

    XVII

    XVIII

    XIX

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

  КНИГА ВТОРАЯ. СУРОВЫЕ КРЕСТОНОСЦЫ

    XXIV

    XXV

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

    XXIX

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

    XXXIV

    XXXV

    XXXVI

  ЭПИЛОГ

Томас Грессман Охотники Сумерки Кланов — 3 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

Томас ГРЕССМАН ТЕНИ ВОЙНЫ Сумерки Кланов — 6 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  ЭПИЛОГ

Майкл А. Стэкпол Принц хаоса

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

Роберт Торстон Соколиная заря Сумерки Кланов — 8 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ РОДНЫЕ МИРЫ

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

    VII

    VIII

    IX

    X

    XI

    XII

    XIII

    XIV

    XV

    XVI

    XVII

    XVIII

    XIХ

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

    XXIV

    XXV

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ КОРИДОР ВТОРЖЕНИЯ

    XXIX

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

    XXXIV

    XXXV

    XXXVI

    XXXVII

  ЭПИЛОГ

Майкл Стэкпол Смертоносное наследство Кровь Керенского-1 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЕНЬ ЗВЕРЯ

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

    VII

    VIII

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОГТИ ЗВЕРЯ

    IX

    X

    XI

    XII

    XIII

    XIV

    XV

    XVI

    XVII

    XVIII

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СЕРДЦЕ ЗВЕРЯ

    XIX

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

    XXIV

    XXV

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

    XXIX

  ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ГОЛОВА ЗВЕРЯ

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

    XXXIV

    XXXV

    XXXVI

    XXXVII

    XXXVIII

    XXXIX

    XL

    XLI

    XLII

    XLIII

    XLIV

  ЭПИЛОГ. ИМЯ ЗВЕРЯ

    XLV

Майкл Стэкпол Кровавое наследство Кровь Керенского-2 (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  Х

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

  XL

  XLI

  XLII

  XLIII

  XLIV

  XLV

  XLVI

  XLVII

  XLVIII

  ЭПИЛОГ

  СРАВНИТЕЛЬНАЯ ТАБЛИЦА

Майкл Стэкпол Потерянная судьба Кровь Керенского-3 (Боевые роботы — BattleTech)

  КОРОТКО ОБ АВТОРЕ

  ПРОЛОГ

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

  XL

  XLI

  XLII

  XLIII

  XLIV

  XLV

  XLVI

  XLVII

  XLVIII

  XLIX

  ЭПИЛОГ

Майкл Стэкпол Естественный отбор (Боевые роботы — BattleTech)

  ПРОЛОГ

  КНИГА ПЕРВАЯ ЛУЧШЕЕ ИЗ ВРЕМЕН

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

    VII

    VIII

    IX

    X

    XI

    XII

    XIII

  КНИГА ВТОРАЯ ХУДШЕЕ ИЗ ВРЕМЕН

    XIV

    XV

    XVI

    XVII

    XVIII

    XIX

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

    XXIV

    XXV

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

    XXIX

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

  КНИГА ТРЕТЬЯ УБИВАЮЩЕЕ ВРЕМЯ

    XXXIV

    XXXV

    XXXVI

    XXXVII

    XXXVIII

    XXXIX

    XL

    XLI

    XLII

  ЭПИЛОГ

Майкл Стэкпол Цена риска Боевые роботы — BattleTech

  ПРОЛОГ

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

Майкл Стэкпол Рожденный для войны (Боевые роботы — BattleTech)

  I

  II

  III

  IV

  V

  VI

  VII

  VIII

  IX

  X

  XI

  XII

  XIII

  XIV

  XV

  XVI

  XVII

  XVIII

  XIX

  XX

  XXI

  XXII

  XXIII

  XXIV

  XXV

  XXVI

  XXVII

  XXVIII

  XXIX

  XXX

  XXXI

  XXXII

  XXXIII

  XXXIV

  XXXV

  XXXVI

  XXXVII

  XXXVIII

  XXXIX

  XL

  XLI

  XLII

  XLIII

  XLIV

  XLV

  XLVI

  XLVII

  XLVIII

  XLIX

  L

  LI

  LII

  LIII

  LIV

  LV

  LVI

  LVII

  LVIII

Майкл Стакпол Преступные намерения Серия: Боевые роботы (Battletech) – 24

  КНИГА ПЕРВАЯ. НЕЗАКОНЧЕННОЕ ДЕЛО

    I

    II

    III

    IV

    V

    VI

    VII

    VIII

    IX

    X

  КНИГА ВТОРАЯ. КРОВЬ, ПОТ И СЛЕЗЫ

    XI

    XII

    XIII

    XIV

    XV

    XVI

    XVII

    XVIII

    XIX

    XX

    XXI

    XXII

    XXIII

    XXIV

    XXV

    XXVI

    XXVII

    XXVIII

    XXIX

    XXX

    XXXI

    XXXII

    XXXIII

    XXXIV

    XXXV

    XXXVI

    XXXVII

    XXXVIII

    XXXIX

    XL

    XLI

    XLII

  ЭПИЛОГ

*** Примечания ***